"Фантастика 2023-105". Компиляция. Книги 1-22 [Александр Сергеевич Конторович] (fb2) читать онлайн

Александр Конторович, Сергей Норка Тень на ярком солнце Брепон-Вуд 2 Часть I. 1948 год

Президент Соединенных Штатов был в прекрасном расположении духа. В это состояние его ввела за завтраком жена. Намазывая ему джемом румяный тост, она вдруг сказала: – Мне кажется, Гарри, ты все еще не осознал, что займешь в истории особое место. Гораздо более значимое, чем все твои предшественники.

Трумэн оторвал взгляд от газеты, которую просматривал во время завтрака, и посмотрел на жену. Не свихнулась ли белокурая малютка Бесс на должности Первой леди Соединенных Штатов? Он посвящал ее во все секреты своей деятельности, зная, что ее мало это интересует. Это была самая далекая от политики Первая леди в истории США. Она была против выдвижения кандидатуры мужа на должность вице-президента, поскольку было ясно, что Рузвельт долго не протянет и ей придется перебираться на жительство в Белый дом, чего ей очень не хотелось. Они познакомились без малого 60 лет назад в пресвитерианской школе, когда ему было шесть лет, а ей пять, и поженились, когда ему было уже тридцать пять, а ей тридцать четыре. Молодожены поселились в доме родителей Бесс, где и родился их единственный ребенок Мэри-Маргарет, которую Трумэн обожал всю жизнь.

– Почему я? Войну выиграл Рузвельт. – Трумэн снял очки и начал их тщательно протирать носовым платком, что свидетельствовало о серьезности его подхода к полученной информации. – Ты полагаешь, что я займу исключительное место в истории потому, что приказал сбросить атомную бомбу на японцев?

Но тогда с каким знаком я займу это самое исключительное место? Со знаком плюс или минус?

Бесс с обожанием посмотрела на мужа:

– Ты войдешь в историю как первый президент сверхдержавы США. Британской империи больше не существует. Она разваливается на глазах. Советский Союз еще слишком слаб. И станет ли он сверхдержавой – большой вопрос. Рузвельт, хоть и выиграл войну, был президентом великой державы. Но первым президентом единственной сверхдержавы являешься ты.

Сидя через час в Овальном кабинете, президент размышлял. Ведь по сути Бесс права. Из Первой мировой войны США вышли великой державой, из второй – сверхдержавой. И его задача сделать так, чтобы она ею и осталась. Он вспомнил разговор с Рузвельтом незадолго до его смерти. Тот как бы пытался в спешке подготовить посредственного человечка с уровнем мышления окружного судьи к будущей роли главы мирового гегемона. Уже несколько месяцев он постоянно вызывал Трумэна и посвящал его в тонкости внутренней, но в основном внешней политики США, словно предчувствую близкую кончину.

– Запомните, Гарри, – сказал он, когда они увиделись в последний раз, – главный противник Америки не Германия. И даже не Советский Союз. Во всяком случае, на нынешнем этапе. Главный противник – Британская империя. Именно Великобритания должна быть уничтожена как империя, а ее обломки должны поглотить США.

С быстротой молнии в его мозгу пролетела вся его жизнь с того момента, как в его магазинчик вошел мэр Канзас-сити Том Пендергаст, критически оглядел скудную обстановку, выплюнул на пол жвачку и, рассеянно посмотрев на невзрачного человечка за прилавком, спросил: «Хочешь стать окружным судьей?»

Первое, что сделал Трумэн, поселившись в главном кабинете США, это перекрасил стены в салатный цвет. Этот цвет успокаивал его. Глобус у камина, над которым повесили портрет Вашингтона в военной форме. Скромные кресла. И картины с первыми моделями самолетов. Трумэн питал интерес к авиации, причем к авиации начала века. Президент не был абсолютным аскетом, но до конца жизни оставался равнодушным к роскоши. И в офисе, и дома он старался обустроить все очень скромно. Ничего лишнего. Лишние предметы отвлекают внимание от работы.

Бесс, безусловно, права. Он должен занять особое место в истории. Но не потому, что он какой-нибудь выдающийся человек (Гарри Трумэн был довольно объективен в самооценке), а потому, что судьбе было угодно забросить его на самый верх в исключительно интересную, насыщенную событиями эпоху, которой суждено повернуть ход истории Соединенных Штатов, да и всего мира. Трумэн, несмотря на наличие атомной бомбы, не считал, что этот инструмент мировой политики поможет США долго оставаться единственной сверхдержавой. Разобраться в ошибочности этого постулата ему помог Сталин. Президент помнил, как в Потсдаме он попытался использовать этот козырь на переговорах по послевоенному устройству Европы. Как бы по секрету он сообщил Сталину о создании атомной бомбы. Тот факт, что советский лидер никак не отреагировал на эту информацию, а затем при обсуждении интересов и сфер влияния не уступал ни в одном вопросе, навело Президента США на мысль, что тот просто не понял, каким мощным оружием обладали Соединенные Штаты. Но ему сообщили, что русские вывезли из Германии ученых, которые занимались именно вопросами ядерной энергии, и тратят гигантские средства на создание атомной бомбы. Значит, Сталин все понимал, и этот козырь недолго будет на руках у Трумэна. Незадолго до окончания войны Трумэн пообщался с Мейнардом Кейнсом и Гарри Уайтом, которые работали над концепцией Международного валютного фонда. Финансисты доходчиво разъяснили политику, какие возможности даст США создаваемая ими международная система организации денежных отношений и торговых расчетов. Трумэн прекрасно осознавал, кто стоит за созданием Бреттон-Вудской системы, и знал, кто стоит за созданием атомной бомбы. В серьезных вопросах, особенно затрагивающих безопасность США, он больше полагался на финансистов, нежели на военных. Он помнил, как Уайт на прощание сказал ему: «Запомните, Гарри, наш доллар в потенциале более грозное оружие, чем весь флот США». Вспомнив Гарри Декстера Уата, этого финансового гения, он искренне выругал сенатора Мак-Карти с его Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, после дачи показаний которой Гарри Уайт умер от сердечного приступа. Какой бы был министр финансов в правительстве 33-го Президента. Но сейчас ясно, что именно доллар, а не атомная бомба позволит США остаться единственной сверхдержавой. Вошел помощник: – Адмирал Хилленкоттер, господин президент. Он в приемной.

– Пусть войдет, – рассеянно сказал Трумэн.

Он не вызывал Директора ЦРУ. Тот сам попросил аудиенцию. Адмирал Хилленкотер заменил генерала Ванденберга на посту Директора Центральной разведки по решению Трумэна, а затем после принятия Закона о национальной безопасности 1947 года был утвержден Сенатом на должности директора созданного на базе закона Центрального разведывательного управления. И генерал Хойт Ванденберг, и адмирал Хилленкоттер не были профессиональными разведчиками. И очень равнодушно относились к этой деятельности, и это приводило Президента к выводу, что ЦРУ должен возглавлять исключительно штатский и исключительно профессиональный разведчик или, в крайнем случае, дипломат.

– С ним господин Даллес, – сказал помощник.

«А этому-то что нужно? И почему они вместе?» – подумал Трумэн.

– Пусть войдут оба, – сказал он, инстинктивно чувствуя, что главным действующим лицом беседы будет не адмирал.

– Итак… – Трумэн вопросительно посмотрел на Даллеса.

Адмирал молчал с бесстрастным выражением лица. Было ясно, что он выполнил свою функцию – провел Даллеса в Овальный кабинет. Будущий директор ЦРУ развязал завязки папки, которую положил перед собой на столик, и протянул Трумэну несколько листков бумаги. Президент углубился в чтение с недовольным видом. Во-первых, он не любил принимать какие-либо, даже самые незначительные решения, не изучив детально вопрос; во-вторых, он недолюбливал Даллеса после его работы над проектом Закона. По мере чтения его лицо становилось все более недовольным. Даллес явно залезал на чужую поляну. По мере того как лицо Трумэна приобретало все более недовольное выражение, Хилленкоттер и Даллес переглянулись. Теперь лицо Даллеса как бы окаменело, а лицо Директора ЦРУ явно говорило: «Я предупреждал вас, Аллен, что это пустая затея».

Наконец Трумэн отложил бумаги и обратился к Даллесу:

– Гувер, которому у меня нет причин не доверять, утверждает, что в США нет и не может быть никакой мафии. А то, что в США увеличился поток наркотиков, так это прямое следствие отмены Сухого закона. Но вы правы в одном. Наркобизнес набирает обороты и начинает угрожать безопасности Соединенных Штатов. И хоть это и не есть предмет изучения разведки, полагаю, нужно обратить внимание на эту проблему.

– Вы не поняли цели моей записки, Гарри, – Даллес даже привстал в кресле, – если Гувер прав и в США пока нет мафии, что весьма спорно, то она скоро неизбежно появится. И неизбежно возьмет наркоторговлю под свой контроль. А это огромные капиталы и огромная власть над людьми. Хотя… – он немного замялся, – итальянская диаспора, точнее ее криминальная часть, уже имеет свое лобби в Конгрессе, среди губернаторов штатов и мэров городов. Что же это, если не мафия? Наркоторговля – это будущий международный бизнес, в сравнении с которым торговля нефтью по прибыли отойдет на второй план.

– Что же вы предлагаете, Аллен? Усилить борьбу с этим мировым злом? Еще одна напасть помимо мирового коммунизма. Впрочем, я готов запросить в Конгрессе дополнительные ассигнования на эту борьбу. Но я не уверен, что это зло можно искоренить.

– Вы абсолютно правы, господин президент. – Даллес достал из папки еще одну записку. – Я предлагаю вот это.

По мере чтения второй бумаги лицо Трумэна приобретало задумчивое выражение

– Что это за Британская Ост-Индская компания? Я про такую не слыхал.

– Неудивительно. Она в 1858 году передала свои административные функции британскому правительству, а в 1874 году была ликвидирована. До этого она была инструментом, позволяющим с помощью наркоторговли осуществлять контроль не только над Индией, но и над Китаем. Это был элемент Британской империи.

«…ее обломки должны поглотить США», – припомнилось Трумэну. Он уже понял, куда клонит Даллес. Пожалуй, Аллен прав. И пожалуй, кроме него, никто не сумеет создать нечто подобное. Это его идея, и никто, кроме автора идеи, не сумеет воплотить ее в жизнь.

– Итак, – наконец произнес Трумэн, – вместо борьбы с этим злом вы предлагаете взять его под свой контроль?

– Не просто взять под контроль, господин президент, но использовать его тайно, как инструмент внешней политики. Как страшное оружие. Гораздо более страшное, чем любезная вашему сердцу атомная бомба. А главное, тот, кто возьмет этот бизнес под контроль на этапе его зарождения – я имею в виду международный бизнес, а не оборванцев, жующих коку по всей Латинской Америке, – тот станет мировым монополистом навсегда. Монополистами в области ядерного оружия мы будем еще год-два. А контроль над мировым рынком наркотиков даст необъятные возможности Соединенным Штатам. Через несколько лет в каждой стране сформируется национальная мафия, то есть сращение наркоторговцев с представителями власти. Власти! И мы будем иметь возможность влиять на эту власть.

Трумэн задумался. Масштабы и мощь будущих наркоимперий сейчас рассчитать невозможно, но то, что они появятся, бесспорно. А значит, они должны подчиняться Соединенным Штатам. Он снял очки и провел по лицу ладонью, что свидетельствовало о крайнем напряжении ума. Затем посмотрел на Даллеса:

– Подготовьте мне детальный план. А потом мы подумаем, как нам этот план реализовать. Какая структура под вашим руководством будет его осуществлять. И запомните. Большей государственной тайны, чем эта, отныне в США не существует. Более того, я не уверен, что нам всегда во имя высших целей придется соблюдать нашу великую Конституцию.

Трумэн встал, давая понять, что аудиенция окончена.

Глава 1 Неожиданный заказ

Зазвонил телефон. Романов оторвался от экрана компьютера и недовольно поморщился. Он внимательно изучал предложение «Дан энд Брэдстрит» о сотрудничестве. Это крупнейшее американское агентство занималось исключительно сбором и анализом информации о субъектах бизнеса, используя в основном открытые источники, но считалось, что в случае необходимости выполнения заказа солидного клиента могло пойти и на не совсем законные способы добычи данных. Когда же дело требовало совсем незаконных методов, то агентство обращалась за помощью к частным детективным фирмам. То есть обращалось не агентство, а ее представители, не числящиеся официально в штате. То, что им понадобилась такая фирма в России, свидетельствовало о появлении интереса у американского бизнеса к этой стране, несмотря на жесткие санкции.

Детективное агентство «Русский сыск», директором которого был Романов, сменивший на этой должности своего отца, генерал-лейтенанта в отставке, прослужившего почти сорок лет в сначала советской, а затем российской военной разведке, было мало известно в Москве, поскольку работало исключительно на зарубежном рынке. Среди клиентов «Русского сыска» было всего несколько российских резидентов, которые весьма редко давали незначительные заказы. В основном клиентами были итальянцы, которые очень щедро платили, и немцы, которые при немецкой прижимистости тоже не скупились на финансирование. Опыт работы с французами показал полную бесперспективность этого направления. Таких скряг Романов встречал только среди русских и голландцев, которых считал самыми алчными нациями на свете. Сотрудничество, а точнее, выполнение заказов знаменитой американской фирмы сулило неплохой заработок, но и массу проблем с вымогателями из ФСБ. Наверняка найдется какой-нибудь хмырь, который предложит свое покровительство и которому придется отстегивать процентов десять – двадцать от каждого заказа. Хотя, впрочем, это может принести и некоторую пользу, если хмырь согласится делиться нужной информацией.

Он снял трубку и услышал молодой женский голос:

– Господин Романов? Василий Ильич?

– Да. Чем могу быть полезен?

– Мне нужно переговорить с вами.

Романов посмотрел на свой распорядок дня:

– Подходите к трем часам ко мне в офис. Вы знаете, где мы располагаемся?

– Мне нужно говорить с вами сейчас. И не в офисе, а в кафе напротив. Я уже там. Речь идет об очень крупном заказе.

Интуитивно Романов понял, что дама не является заказчиком или даже его представителем. Он уже сталкивался с такими цепочками, где до встречи с клиентом ему приходилось общаться с несколькими людьми, не имевшими к клиенту никакого отношения. И чем дальше, тем осторожнее становились клиенты. Как правило, такие «цепочки» приводили к весьма солидным заказчикам, и, как правило, к физическим лицам, делавшим крупные, но сложные заказы.

Он посмотрел на часы:

– У меня свободных двадцать минут.

– Этого достаточно.

– Хорошо. Я иду.

Он вышел из здания, где находился офис, пересек улицу и вошел в кафе. Посетителей почти не было. Только за одним столиком сидели молодой парень и девушка, которые пили кофе и оживленно беседовали. У окна разместилась молодая женщина. Блондинка лет тридцати, дорого и со вкусом одетая. Увидев Романова, она поднялась со стула и протянула руку. Ее пожатие было вполне мужским.

– Простите, как вас называть? – спросил Романов, бесцеремонно разглядывая незнакомку.

– Зовите меня Елена. Хотя знать мое имя вам нет надобности, поскольку это случайная и последняя встреча.

«Очень жаль», – подумал Романов, которому приглянулась незнакомка. Но ни один мускул лица не выдал его сожаление. Он посмотрел на женщину отсутствующим, равнодушным взглядом, натренированным за несколько лет работы. Взгляду научил его отец, который сам, в свою очередь, обучился ему в академии. «Никогда не показывай, что тебе интересен контакт или что он нужнее тебе, чем тому, с кем общаешься», – внушал ему генерал в отставке. По выражению лица дамы, которое тоже было абсолютно равнодушным, он понял, что большой заказ, который она ему пообещала, ее мало волнует.

– Итак, – прервал он наконец затянувшееся молчание, – я вас слушаю. В чем заключается ваш заказ?

– Заказ не мой. – Дама сочла нужным приветливо улыбнуться. – Меня попросила связаться с вами школьная подруга. Ей нужна ваша помощь. Точнее, не ей, а ее шефу, насколько я поняла.

– Почему же она не пришла на встречу сама? – спросил Романов, в который раз приходя к выводу, что его умозаключения относительно поведения потенциальных клиентов, как правило, оказываются правильными.

– Ей нужно срочно. А на оформление визы ей понадобится неделя.

– Она живет не в России?

– Она живет в Милане. И, насколько я поняла, вас ей порекомендовал один из ваших итальянских клиентов. Она знает, что у вас есть виза и что вы можете сегодня же вылететь в Рим. Встреча будет в Риме.

– Заказ касается задания на территории Италии?

– Не знаю. А что, вы работаете только в России?

– Нет. Мне безразлично, где работать. Просто тарифы разные.

– Вопрос оплаты вас не должен волновать. Это единственное, что мне поручено вам гарантировать. И также не должна волновать сумма, необходимая для выполнения заказа.

– Я должен вас предупредить, что очень плохо говорю на итальянском.

– Она прекрасно владеет русским. Мы с ней общаемся именно на этом языке.

– Как я с ней свяжусь?

Дама положила на стол визитную карточку:

– Здесь все ее телефоны. Когда вы сможете вылететь в Рим?

– Минутку… – Он достал смартфон и вышел в Интернет. – Пожалуй, смогу вылететь в 16.40. В Риме буду около 9 часов вечера по Москве.

Дама достала смартфон, набрала номер и, встав, отошла от столика на другой конец зала. Разговор длился минут пять. Затем она вернулась к столику, за которым сидел Романов:

– Билет на этот рейс вы найдете в своей электронной почте. Вам зарезервирован номер в отеле «Маджестик». Паола будет ждать вас на выходе и отвезет в отель.

– Как они возьмут билет? У них нет данных моего паспорта.

– Не знаю. Возможно, есть. Вы несколько лет регулярно посещаете Италию и останавливаетесь в отелях. В каждом копия вашего паспорта. Италия – полицейская страна. Спасибо, что согласились. До свидания.

Она кивнула и вышла из кафе.

Романов видел, как она подошла к платной стоянке, села в черную «ауди» и уехала. Он подозвал официанта и расплатился за кофе.

Сидя в кабинете, он мысленно перебирал своих итальянских клиентов, с которыми работал лично. С клиентами из других стран работали два его зама. Обычно итальянских клиентов интересовали различные коммерческие структуры на территории России. Романов «просвечивал» эти структуры, и среди совладельцев обязательно фигурировали лица с итальянскими фамилиями. Один раз его клиент, сотрудник итальянского посольства в Москве, попросил установить владельца ресторана «Signori», располагавшегося в одном из переулков, выходящих на Остоженку. По словам клиента, в этом ресторане встречались представители русской и итальянской мафий. Романов задействовал свои источники информации в полиции, налоговой инспекции и даже в СЭС и пожарной охране. Ответ из всех структур был один и тот же: «Такого ресторана в Москве нет». Романов встретился с клиентом в ресторане «Джон Булл», находившемся в нескольких минутах ходьбы от посольства Италии. Сообщив результат поиска, Романов поинтересовался, откуда у Николы такая информация. Ориентировка пришла из Рима. И ресторан существует. «Я там обедал на прошлой неделе». А спустя неделю, встретившись с приятелем, у которого офис располагался в одном из переулков, неподалеку от предполагаемого ресторана, Романов спросил, не знает ли он этот ресторан. «Как же, я там часто обедаю. Это ресторан моего друга Вити Зайцева. Он живет в Милане».

Итальянская диаспора в Москве насчитывала сорок тысяч человек. И будущему клиенту, скорее всего, понадобилась информация о ком-то из них. Заказ, видимо, не ахти какой высокооплачиваемый, но появится лишний клиент. «Хотя нет. Вряд ли этот клиент вызвал бы меня в Рим, если бы речь шла о каком-то субъекте. Здесь что-то другое», – размышлял Романов. Он взглянул на визитку, которую ему оставила незнакомка, назвавшая себя Еленой. «Paola Cinetti». Телефон и адрес электронной почты. Больше ничего. Ни названия структуры, ни должности. «Запомни, сынок, – вспомнил он слова отца, покидавшего кабинет директора фирмы, созданной им, – я передаю тебе дело, которое не просто должно кормить тебя, но дать интересный образ жизни. Не делай ставку на электронику, хотя и не следует недооценивать ее роль в нашем деле. Делай ставку на людей. Никогда программист, каким бы гениальным он ни был, не сможет заменить живого агента. Тщательней отбирай дела, которыми будешь заниматься сам. Интересные дела. Тогда ты не затухнешь. А весь мусор оставляй своим замам. Я подобрал классных замов. Я тебе завидую, честно говоря. Я занимался интересной работой в интересах государства. Ты же будешь делать то же самое, но в своих интересах». Романов следовал советам отца и ждал, когда ему попадется дело, которое станет главным в его жизни. Время от времени он признавался самому себе, что ему скучновато живется на этом свете. Еще молодой организм требовал адреналина. Поэтому все дела типа сегодняшнего вызывали у него надежду. Его еще ни разу не вызывали за границу. Всегда клиенты (или их представители) приезжали в Москву сами.

Через несколько часов он сидел в самолете компании Алиталия. А еще через четыре часа приземлился в Риме. Пройдя паспортный контроль, он вышел из здания вокзала и направился к стоянке такси, когда кто-то тронул его за руку. Он обернулся. Перед ним стояла женщина бальзаковского возраста. Черные как смоль глаза смотрели дружелюбно и внимательно. «Господин Романов? Пойдемте. Вас ждет машина».

Глава 2 «Сам борона»

В багажнике раздался стон. Прилепин приоткрыл крышку и заглянул внутрь. Скрюченное тело дергалось. Человек пытался что-то сказать заклеенным пластырем ртом, но издавал только мычание. Второй пластырь наглухо закрывал глаза. Это означало, что пленник имеет шанс уйти живым. При условии примерного поведения, разумеется. Прилепин захлопнул крышку и обратился к двум парням, стоявшим возле машины. Третий сидел за рулем.

– Где взяли?

– В порту. Он там встречался с каким-то хмырем. Явно служащим порта.

– За тем не догадались проследить?

– Команды не было. Да и людей тоже. Нам же было приказано этого фрукта эвакуировать.

– Уверены, что за ним никто не наблюдал?

– Больше часа пасли. Пока не убедились, что все чисто, не подходили.

– Ладно. Поехали на базу.

Все трое сели в машину, и она помчалась по Загородному проспекту. По дороге все молчали. Люди Прилепина знали, шеф не любит, когда его отвлекают от мыслей. А перед его мыслями они преклонялись. Комбинации, которые он разрабатывал, а они осуществляли, были достойны занесения в анналы истории. Или в детективные романы пера Конан Дойла и Агаты Кристи.

Сергей Николаевич Прилепин, генеральный директор частного охранного предприятия «Защита», а также руководитель подпольной структуры «Самооборона», представлял собою личность, подобную тем, что управляли империями еще каких-нибудь двести – триста лет назад. Его иезуитские мозги могли разработать любую комбинацию, целью которой могло быть что угодно, начиная от государственного переворота и кончая вульгарной вербовкой нужного чиновника или высокопоставленного полицая. По характеру он был аскетичен, начисто лишен честолюбия. Абсолютно равнодушен к женщинам, рассматривая их исключительно как средство удовлетворения физиологических потребностей. Между тем он пользовался успехом у представительниц слабого пола, несмотря на возраст. Высокий, по-молодому сухощавый, с тронутой сединой головой, он напоминал бы профессора университета, если бы четкий шаг и разворот плеч не выдавали в нем бывшего профессионального военного. У него не было увлечений. Никто не мог сказать, что его интересует в жизни. Словом, человек, лишенный всяческих слабостей. Кроме одной. Это был самый мстительный человек на свете. С точки зрения психологического типа невозможно было найти кого-либо, кто готов был платить, как Прилепин, любую цену для того, чтобы отомстить. Именно это качество, полученное им при рождении, неизбежно должно было определить его судьбу. А судьба у него была непростая. В 1991 году он в чине капитана Советской армии уволился и переехал из военного городка в Прибалтийском округе в Ленинград, где спокойно доживал свой век на пенсии его дядя, брат покойного отца. Прилепин-старший был рад приезду племянника, которого он любил несравненно больше, чем своих дочерей. С работой было напряженно. Отставных офицеров было больше, чем мог переварить рынок труда даже такого мегаполиса, как вторая столица. Но отставной полковник милиции сразу же устроил племянника в Ленинградский уголовный розыск, в котором проработал без малого сорок пять лет. Сотрудники угро, как молодежь, так и среднего возраста, уважительно называли его дедом и часто прибегали посоветоваться со старым сыскарем, обладавшим поразительным чутьем. Сергея приняли на службу в самый в то время второстепенный отдел. По борьбе с незаконным оборотом наркотиков. «Ты не годишься в другие отделы, – сказал дядя, – там квалификация нужна, оперативное мышление, а ты пехотный капитан. Кроме как командовать, ничего не можешь. Поработаешь, наберешься опыта, а там будем посмотреть».

Прилепин с ходу впрягся в работу. Она была несложной. На первых парах в основном контролировал аптеки, где тяжелым больным выдавали омнопон. Он сидел над бумагами, с тоской вспоминая свой полк. Всерьез подумывал о том, чтобы податься в бизнес. Затем его стали привлекать к более сложным делам. К 1993 году город (в то время уже Санкт-Петербург) покрылся сетью лабораторий, производящих синтетические наркотики. В основном амфетамин. Прилепин участвовал в рейдах захвата лабораторий и конфискации готовой продукции. Арестовывал наркоторговцев, продающих свое зелье, почти не скрывая. К 1995 году Санкт-Петербург стал не только центром производства синтетических наркотиков, но и перевалочным пунктом транзита. «Окно в Европу» сыграло свою роль. Город оказался на пересечении международных торговых путей для наркодилеров. Однако если раньше наркотические вещества из Азии через Петербург следовали в Европу, то в последние годы поток изменил направление. Теперь основные поставки зелья начали следовать из Европы и через Питер распространяться по стране. Огромная часть отравы оседала в самом Санкт-Петербурге. После 2000 года, с началом нефтяного бума, выросли доходы населения, а вместе с ними и спрос на наркотики. Из бывших союзных республик начали поступать партии опиума и героина, а из стран Балтии – синтетические наркотики и гашиш. Это не могло не отразиться на ситуации с ВИЧ. Отдел Прилепина работал в интенсивном режиме, но сталкивался со скрытым сопротивлением со стороны руководства в случае «глубокого копания проблемы». Прилепину, ставшему в 1996 году старшим группы, разъяснили, что его задача не играть в Пинкертона, а отлавливать торговцев зельем. В особенности возле школ. Однажды его группа накрыла двух студентов-химиков, которые в домашних условиях «варили» так называемого «белого китайца». Вещество многократно сильнее морфия. Захват произошел тихо и незаметно. Каково же было удивление Прилепина и его сотрудников, когда на следующий день им устроили разнос под предлогом того, что они, своевольничая, провалили операцию соседнего подразделения. Возможно, это было правдой, но спустя два года в поле зрения опять попались эти студенты. Живые, здоровые и на свободе. Однажды в отдел пришла просто одетая женщина и, рыдая, умоляла спасти сына, который «подсел на иглу» и которого заставляют продавать героин. Прилепин выследил негодяев, но, когда поставил вопрос об их аресте, ему доходчиво объяснили, что он мастерски выполнил свою работу и теперь этим будут заниматься другие. В 1996-м его начальник пошел на повышение. Перед тем как покинуть свой рабочий кабинет, он вызвал Прилепина и долго с ним беседовал. Олег Николаевич так и не понял цели беседы, поскольку шеф говорил намеками и недомолвками: «Вот ты, Серега, со своими архаровцами совершил налет на клуб „Золотой якорь“. Опять без моего ведома. А ты хоть знаешь, кому он принадлежит? Я имею в виду не юридических владельцев, а фактических». Беседа не удалась. Советскому офицеру на этот раз не удалось трансформироваться в офицера российского. Старик Прилепин только вздыхал, когда племянник рассказывал ему, что творится в его родном угро: «Времена такие, Сережка. Страна с ума сошла. Ты бы поберегся».

В него дважды стреляли. Видимо, для острастки. Несколько раз звонили и предлагали умерить прыть. Но советский капитан уже закусил удила. Он начал идти по цепочке, хватая и заставляя говорить наркоторговцев. Для эффективности он снюхался с несколькими ретивыми журналистами, которые писали статьи о наркомафии и каждый раз после успешно проведенной операции помещали статью в газетах. Первым признаком надвигавшейся угрозы был отказ журналистов от сотрудничества. Затем по сфабрикованному делу о превышении служебных полномочий Прилепин отправился на восемь лет в колонию. Кто всем этим руководил, Сергей Николаевич не знал, но поклялся посветить остаток жизни поиску и наказанию мерзавцев. Срок он отбывал в колонии номер 3, которая располагалась в городе Скопине, Рязанской области. «Ментовская зона» резко отличалась от обычных мест заключения. Там не действовали принятые в уголовной среде воровские понятия, что в некоторых моментах осложняет общение между людьми в условиях зоны. Некоторые понятия все же существовали и среди этих зэков. Нельзя было красть, всегда отвечать за сказанное, не интересоваться у других, за что сидят, не пользоваться тем, что упало в туалете. Так же нельзя было общаться с так называемыми «отделенными» осужденными (аналог воровских «опущенных»), занимавшимися уборкой туалетов. Нельзя даже было садиться на их стулья и кровати. В принципе, Прилепину, проучившемуся два года в суворовском училище и четыре года в Общевойсковом командном, было не сложно соблюдать эти законы, схожие с порядками в военных учебных заведениях.

Незадолго от освобождения он получил письмо от двоюродной сестры, которая сообщала, что его дядя скончался от почечной недостаточности. Это был новый и серьезный удар. Надеяться было теперь не на кого. Единственный путь – в бандиты, благо их с каждым днем требовалось все больше. Несколько его товарищей по зоне предлагали сколотить бригаду после выхода на волю. Один осужденный, которого все звали Батей за преклонный возраст и звание (он был единственным полковником в отряде), спросил:

– Витя Прилепин тебе не родственник?

– Родной дядя.

– Ишь ты. Витькин племянник в бандиты собрался. Занятно.

– Чем же? – поинтересовался Сергей Николаевич.

– Витька бандитов, как волков, отстреливал. Как говорится, в плен не брал. Люто ненавидел. А племянник к бандитам решил податься. Во времена. Дожили.

– Ну, пока еще не решил. Но податься-то некуда.

– Когда выходишь?

– Через неделю.

– Запомни телефон. Не записывай. Бери на память. – Он дважды назвал номер. – Позвонишь. Скажешь, что Виктор Петрович просил связать тебя Алексеем Ивановичем. Встретишься, передавай привет. А уж если он для тебя ничего не придумает, тогда уж подавайся в бандиты. – И повторил фразу дяди: – Видать, время такое. С ума страна сошла. А твой дядя мне жизнь спас в 66-м.

В Питере Прилепин с вокзала направился к бывшему сослуживцу по угро. Там, по рассказу сослуживца, все сильно изменилось. Пришли новые люди. Как правило, малокомпетентные. За каждым кто-то стоял во властных структурах. Появилось много ограничений. Фактически, угро превратился в коммерческую структуру, где каждый босс «пас поляну». В общем, все, как везде. И только на прощание, не глядя на Сергея Николаевича, сослуживец сказал:

– Тебя схарчила наркомафия.

– Что тебе известно по моему делу?

– Только то, что тебе сильно повезло. Шибко высоким интересам ты дорогу перебежал. Удивительно, что живой остался.

– А кто в конторе мое дело вел?

– Кузьмин. Я тебе ничего не говорил. Но он приказ получил от верхнего босса. Скорее всего, из Москвы.

Кузьмин, бывший заместитель начальника Ленинградского угро, даже не подозревал, что только что схлопотал смертный приговор. Он был убит выстрелом в затылок на рыбалке через два месяца после приезда Прилепина в Питер. Это была крупная ошибка. Только на следующий день, прочитав некролог о гибели бесстрашного борца с преступностью, Прилепин понял, что оборвал ниточку, которая вела его к заказчикам. К наркомафии. Предстояла серьезная и кропотливая работа. Сергей Николаевич намеревался уничтожить заказчика. На самом верху.

Алексей Иванович оказался крепким старичком, занимавшим кабинет в Смольном. Судя по всему, он пользовался весом в мэрии Питера. Внимательно выслушав Прилепина и спросив, не является ли ему родственником Виктор Васильевич Прилепин, он поднял трубку и позвонил по какому-то номеру. Прилепин попытался запомнить набор цифр, но не успел.

– Поезжай по этому адресу. Там тебя трудоустроят. Голодать не будешь. Только поосторожней. Времена сам знаешь, какие.

Так Прилепин стал директором частного охранного предприятия. Команду он подбирал тщательно, в чем ему помогал сослуживец в угро. Подбирал по принципу «Придите ко мне все униженные и обиженные. И я успокою вас». Учредители ЧОП «Безопасность» были явно подставными лицами, а хозяин ему был неизвестен. Но, судя по количеству контрактов на охрану объектов, хозяин был фигурой солидного масштаба. В работу предприятия сверху никто не вмешивался, прибыль никто не контролировал. Но Прилепин аккуратно составлял отчеты о работе предприятия и отправлял их вместе с бухгалтерскими отчетами своему куратору, с которым виделся раз в квартал. Однажды куратор, чей кабинет также располагался в Смольном, вызвал Прилепина на встречу, но не в Смольный, а в ресторан. За обедом он терпеливо слушал рассказы Сергея Николаевича о работе предприятия и, только когда перешли к десерту, завел речь о новом направлении работы.

– Скажите, Сергей Николаевич, – спросил куратор, – вы понимаете, что вы, как, впрочем, и я, работаете на солидный бизнес. И конечно, вам бы никто не доверил «Безопасность», если бы не солидная рекомендация. Кстати, откуда вы знаете Алексея Ивановича?

– Меня порекомендовал ему товарищ по нарам, – несколько вызывающе ответил Прилепин.

Куратор благосклонно кивнул:

– Мне нравится, что вы не пытаетесь скрывать темные пятна своей биографии. Это лишний повод доверять вам. К вам, не скрою, присматривались и пришли к выводу, что доверять вам можно. До известных пределов. А каковы эти пределы, пока не установлено. Во всяком случае, я знаю, что хозяева имеют в виду в недалеком будущем передать вам ЧОП в собственность. Вы понимаете меня?

– Я вас понял сразу же после года работы предприятия, – сказал Прилепин с понимающим видом. – Когда обнаружил, к своему удивлению, что владельцев не интересует прибыль.

– Вы нравитесь мне все больше и больше, Сергей Николаевич. Вы ведь офицер? Я тоже офицер. Не общевойсковой, как вы, а авиатор. Инженер. Два советских офицера всегда поймут друг друга.

– А современных? – полюбопытствовал Прилепин.

– Редко. Точнее, никогда. Разные, знаете ли, критерии морали, подходы к жизни. Ну, и чего греха таить… В советское время в армию шли лучшие. В первую очередь с интеллектуальной точки зрения. Ну, а сейчас отбросы, которым некуда деваться. Итак! Сейчас вы занимаетесь исключительно охраной объектов. Вам решено поручить охрану физических лиц. Ну и не только охрану, но и выполнение разных деликатных поручений. Другими словами, вам надлежит сформировать небольшую особую группу сотрудников, способных работать не только руками и ногами, но и мозгами. Своих старых сотрудников не берите. Пусть охраняют объекты. И им совсем не обязательно знать, что на предприятии появилось новое подразделение. Подразделение по количеству не должно превышать 10 человек. Но это должны быть люди надежные, сознательно решившие заниматься важным, но не всегда законным делом. Финансирование на них вы будете получать отдельно. Наличкой. Раз в месяц. Вот здесь, – он положил на стол папку, – вы найдете инструкцию относительно подходов к набору. Инструкцию желательно запомнить и уничтожить. А здесь, – он положил на стол объемистый конверт, – вы найдете список кандидатов. Никакого давления на вас никто оказывать не собирается. Вы вольны решать сами, кого брать, а кого нет. Этот список просто маленькая помощь. Зарплата этих сотрудников будет небольшой. Две тысячи долларов. Но когда будете проводить собеседование, сообщите, что некоторые виды работы будут оплачиваться отдельно. И очень щедро. Вы меня понимаете? – Он внимательно смотрел на Прилепина.

Тот кивнул.

Куратор подозвал официанта, расплатился и встал из-за стола. Затем подмигнул и на прощание сказал:

– Поработаем, товарищ капитан.

Глава 3 Итальянский дедушка

По дороге из Фьюмичино все молчали. И только когда выехали на Виа Венето, Паола сказала:

– Очень сожалею, но пока не могу сказать, когда произойдет ваша встреча с заказчиком. Надеюсь, не позже чем послезавтра. Мой босс очень занят, но дело настолько важное, что, думаю, он выберет время. Во всяком случае, в отель поступила гарантия от одной из наших фирм, и вы можете пользоваться всем, что там есть. Все ваши потребности будут оплачены.

Это немного рассердило Романова.

– Синьора Паола, – сказал он ледяным тоном, – я тронут заботой вашего босса, но позволю заметить, что я также человек занятой. И находиться в гаремном состоянии не имею возможности.

– Что такое гаремное состояние? – не поняла итальянка.

– Как вы знаете, каждый султан имел гарем с сотней жен и наложниц. Каждая находилась постоянно в состоянии ожидания, что ее вызовут.

Женщина оценила шутку, выдавив из себя подобие улыбки.

– Я вижу, вы человек прямой, – сказала она, – и с вами нужно говорить откровенно. Сеньор Аньелли не занят. Он очень плох после смерти любимого внука. Сегодня встречаться с кем-либо ему запретил врач. Сердце. В противном случае он прилетел бы в Москву сам для встречи с вами.

– Понятно. Заказ связан со смертью внука?

– Вам это скажет сам синьор Аньелли. Вот и гостиница. Вас проводить?

– Нет необходимости. Я сумею объясниться на ресепшене. Как вы понимаете, я не собираюсь сидеть в отеле. Я буду в городе.

– Разумеется, синьор Романов. Как только синьор Аньелли почувствует себя лучше, я сразу же позвоню и приеду за вами.

Подойдя к стойке, за которой стояла высокая блондинка в форме отеля, Романов вынул паспорт и положил на стойку. Блондинка заглянула в документ и на чистом русском обратилась к гостю:

– Добро пожаловать в «Маджестик», синьор Романов. Вам заказан и уже оплачен номер. Точнее, сьют. Все услуги отеля, включая ресторан, тоже оплачены. Точнее, прислана гарантия. Одну минуточку. – Она подошла к ксероксу и сделала копию паспорта. Затем вручила новому постояльцу ключи и кивнула на юношу, стоящего возле стойки: – Джованни проводит вас. Меня зовут Елена. Можете обращаться ко мне по любому вопросу.

Юноша тут же взял чемодан Романова и направился к лифту слева от стойки. Проводив гостя в номер, он минут пять добросовестно объяснял, что где находится, и наконец, получив десять евро на чай, удалился, рассыпаясь в благодарности на английском и итальянском языках.

Как только беллбой ушел, Романов не пошел в город, но достал компьютер и вышел в Libero.it. Он нашел четырех Аньелли, которые могли быть его заказчиками, костыляя себя за то, что не спросил у Паолы, как этого Аньелли зовут. Романов довольно сносно знал итальянский, который начал изучать сразу же, как только число итальянских клиентов перевалило за двадцать. Поэтому он добросовестно лазил по разным сайтам, пока не нашел краткую газетную статью, в которой говорилось, что внук Филиппо Аньелли, бывшего председателя совета директоров компании «Тамойл», бывшего вице-президента «Конфиндустрии», Фабио Аньелли, работавший в России, умер в Москве от передозировки наркотиков. Ему было двадцать восемь лет. Понятно! Дедушка, видимо, хочет выяснить все подробности и наказать виновников в гибели внука. В принципе, задача плевая. Выявить круг общения молодого Аньелли и выяснить, кто из них мог приобщить его к употреблению наркоты. А также поставлял эту дрянь. Стоило для этого тащиться в Рим в ожидании большого гонорара.

Романов любил Рим, поэтому его раздражение потихоньку уходило по мере того, как он приближался к любимому ресторану в Трастевере. Вообще-то он в Риме останавливался в отеле «Флора», расположенном на той же улице, что «Маджестик, и обедал в одном из многочисленных ресторанчиков под названием «Граф Галючано», где подавали превосходную пасту и можно было получить хорошее домашнее вино. Посетителями этого ресторанчика были в основном туристы, поскольку на улице располагались пять или шесть отелей. Но в этот раз он решил поужинать в оригинальном ресторане в Трастевере. В отличие от других городов за границей, Романов, находясь в Риме, редко пользовался такси. Поэтому путь до Трастевере занял около часа. Свободного места, разумеется, в этом ресторане не было, но официанты прекрасно относились к постоянному клиенту из Москвы, который оставлял чаевые в размере двадцати процентов от стоимости обеда и говорил с ними на их родном языке. Будучи человеком обязательным, он все же решил предупредить Паолу, где будет находиться в ближайшие два часа. Вынув визитку помощницы Аньелли, он набрал номер.

– Слушаю, синьор Романов, – раздался мелодичный голос Паолы.

– Добрый вечер. Хочу проинформировать вас, что буду в ресторане «Трилусса». Это на Виа дель Политеама.

– Я знаю это ресторан, синьор Романов. Не забудьте отдать мне счет. Он будет оплачен.

Сам не зная зачем, Романов сказал:

– Если вы сейчас свободны, то, может быть, поужинаем вместе? Я вас приглашаю. Последовала небольшая пауза. Затем Паола сказала:

– Буду рада познакомиться с вами поближе. Если только я не нужна сегодня синьору Аньелли.

– Отлично, я буду вас ждать, – сказал Романов, удивляясь, что итальянка так быстро согласилась встретиться в интимной обстановке. Разумеется, ни о каком романе не могло быть и речи, но он был вынужден признаться самому себе, что Паола ему нравится.

Официанты встретилиРоманова радостно. Обменявшись традиционными поцелуями с каждым, он спросил насчет столика на двоих. Конечно, столик для дорогого Базилио нашелся. Увидев, что на каждом столе стояла табличка «RISERVATO», Романов спросил, где он может сесть.

– Где хочешь, – несколько удивленно сказал Доменико, выполнявший роль старшего до прихода метрдотеля, который должен был явиться к открытию.

Доменико был не просто официантом. Как-то раз он признался, что он совладелец ресторана. Ему принадлежали пять процентов… Поэтому его место среди обслуживающего персонала было особенным.

Романову сразу принесли рюмку граппы и меню. Потягивая напиток, как итальянцы, мелкими глотками, хотя русскому человеку хотелось опрокинуть рюмку в глотку, он сказал молоденькому официанту, застывшему у стола:

– Джузеппе, я жду гостью. Как только она придет, я сделаю заказ.

Юноша наклонил голову в знак понимания и сказал:

– Конечно, синьор.

Паола появилась через сорок минут, когда Романов уже собирался сделать заказ, придя к выводу, что она не придет.

– Что будете пить, прекрасная итальянка? – спросил Романов, с первых минут пытаясь придать беседе неофициальный характер.

– А вы? – слегка насмешливо спросила она.

– Я, как правило, пью граппу. Вино редко. И только в одном ресторане. Так что на меня не ориентируйтесь. Я знаю, что в вашей стране женщины пьют исключительно легкие вина.

– Я пью граппу. Или коньяк. Хотя могу выпить виски или ром. В зависимости от ситуации.

– Например?

– Например, если бы я хотела напоить вас, я заказала бы австрийский ром «Штрох» крепостью 80 градусов. Но для того, чтобы развязать вам язык, хватило бы и граппы в 51 градус. Этот напиток редко можно увидеть в продаже, но здесь он есть.

Романов почувствовал себя уязвленным. В первую очередь, как мужчина. Какая-то смазливая девчонка с внешностью ангелочка утверждает, что может его напоить. Она безошибочно угадала его чувства и так же насмешливо сказала:

– Когда я жила в Москве, мне доводилось пить чистый спирт.

«Вот оно что, – подумал Романов, – жила в Москве. Потому так чисто говорит по-русски».

– Я так и думал, что вы жили в России. Долго?

– Двенадцать лет. Окончила московскую школу. Затем училась в Институте иностранных языков. Так что кроме русского говорю еще на английском и немецком. Еще что вас интересует? Ведь вы пригласили меня с целью получить информацию? Не смущайтесь. Задавайте вопросы.

– А как вы оказались в Москве?

– Мой отец возглавлял представительство фирмы «Финмекканика» в Москве. С советских времен. Он и сейчас в Москве. Но скоро выходит на пенсию.

Романов ощутил легкое беспокойство. Беседа явно не вписывалась в тот сценарий, который он набросал в ожидании женщины. Еще его уязвляло, что она даже из вежливости не проявляла к нему никакого интереса. Хотя не исключено, что знала о нем все, что ей было нужно.

– Синьор Романов, вы в Риме гость, поэтому, позвольте мне угостить вас. Я знаю итальянскую кухню лучше вас. Кстати, как я поняла, вы завсегдатай этого ресторана. Но здесь есть блюда, которых нет в меню. Это очень интересно. Ведь единой итальянской кухни в действительности не существует. В каждом ресторане, в каждой траттории своя кухня. Как правило, основанная на семейных рецептах.

– Честно говоря, я не привык к тому, чтобы дамы меня угощали.

– Вы гость, – повторила она, – поэтому вполне позволительно принять угощение дамы. Ведь это все равно, как если бы я пригласила вас к себе и приготовила обед. Когда я буду в Москве, с удовольствие приму приглашение в ресторан «Пушкин». На Тверской.

Она подозвала официанта и что-то сказала ему, точнее спросила.

– Я спрошу у шефа, – сказал Джузеппе и ушел. Вернулся он через пару минут и молча кивнул.

– Я заказала пасту, которая называется «Волосы Лукреции Борджиа». Это блюдо можно попробовать только в нескольких ресторанах в Болонье и здесь. Поскольку шеф-повар из Болоньи. Но готовит он это не для всех.

– Никогда не встречал такое блюдо. Хотя в Болонье бывал неоднократно.

– Я же говорю, это можно попробовать только в нескольких ресторанах. Итак, синьор Романов, спрашивайте. Я готова ответить на все ваши вопросы, кроме одного. Относительно заказа. О нем вам скажет сам синьор Аньелли. Причем не исключено, что вы будете беседовать с глазу на глаз. Либо на английском, либо на итальянском. Если меня не будет. На ваше усмотрение. Если честно, то я и сама не знаю, чего хочет синьор Филиппо.

Романов подумал, что действительно, если есть такая возможность, лучше получить информацию о клиенте из первоисточника. Получая заказы от итальянцев, он редко собирал о них информацию. Просто выполнял заказ, не думая ни о чем, кроме гонорара. Но иногда, когда дело касалось очень деликатных вопросов, он прежде, чем браться за него, изучал подноготную клиента и даже советовался с отцом. В данном случае получить подробную информацию о клиенте было очень разумно.

– Чем занимается синьор Аньелли в настоящее время? Чем он занимался в прошлом, я примерно знаю.

– Синьор Аньелли в настоящее время болеет. Если вас интересует его деятельность, то он член советов директоров ряда компаний. Его очень ценят за знания, опыт и связи в международном масштабе. Он может звонить по многим телефонам.

– Как погиб Фабио Аньелли? И чем он занимался в Москве?

– Он работал в банке «Юникредито». Ему оставалось проработать семь месяцев, после чего он должен был возвратиться в Рим. Но он известил Филиппо, что не хочет возвращаться и даже намерен осесть в Москве надолго. По-моему, у него там была любовница. Из провинции, приехавшая покорять Москву.

– Вы ее видели?

– Да. По поручению Филиппо я приезжала в Москву, чтобы выяснить у Фабио, что происходит. Тогда я ее и увидела.

– Что она из себя представляет?

– Очень опасная личность.

– В чем же ее опасность?

– Дешевые шлюхи всегда очень опасны. Это люди-бульдоги. Если они сомкнут челюсти, их не разжать. Они добиваются своей цели любыми средствами.

– Филиппо знал, что Фабио пристрастился к наркотикам?

– Нет. Он получил извещение от консула. Вскрытие делали в Центральной клинической больнице, куда его увезли после передозировки. Затем итальянские патологоанатомы подтвердили диагноз.

– Когда его похоронили?

– Две недели назад.

– Вы можете назвать его друзей в Москве?

– Нет. Но, скорее всего, их можно найти в банке.

Беседа текла ровно, в деловом тоне. Романов задал сотню вопросов и сумел синтезировать в мозгу вероятную ситуацию. Но чем больше ответов он получал, тем больше вопросов у него возникало. Он совсем забыл, что собирался приятно провести вечер с красивой молодой женщиной. Профессионал победил мужчину. Иногда Паола отвечала вопросом на вопрос, и Романов чувствовал, что это не вежливость и не праздное любопытство, а желание также узнать побольше о человеке, от которого многое зависело. Так они прощупывали друг друга минут пятнадцать. Романов не понимал, почему у него возникло тревожное чувство.

Принесли закуску и бутылку граппы, которую официант открыл в их присутствии. Он хотел разлить напиток по рюмкам, но Паола жестом попросила его поставить бутылку на стол. Затем налила ароматную жидкость не в рюмки, а в бокалы и, взяв свой, несмешливо посмотрела на Романова:

– За знакомство синьор Романов.

– Вы хотите меня напоить? Это не так просто. – Он взял свой бокал и тоже улыбнулся.

– Я же говорила, что если бы собиралась вас напоить, то заказала бы австрийский ром.

– Я никогда не напиваюсь, потому что папа с юных лет приучил меня соблюдать норму. Он мне внушал: «Никогда не напивайся, сынок. Знай свою норму. Выпил шестьсот – семьсот грамм, и довольно. Остановись».

Паола оценила юмор. Она пила граппу по-русски, опрокидывая бокал сразу в глотку. При этом не морщилась, как это принято в России. Когда граппа была выпита, а «Волосы Лукреции Борджиа» съедены, Паола попросила принести счет. Романов попробовал расплатиться, но женщина протянула официанту кредитную карточку. Романов положил на стол бумажку в двадцать евро на чай.

– У нас не принято давать такие большие чаевые, – заметила она.

– У нас тоже. Это я только здесь.

Такси отвезло Романова в отель, а итальянка поехала дальше. По дороге домой она мысленно проигрывала сегодняшний вечер, одновременно готовя свой доклад шефу, который просил ее постараться разобраться в человеке, которому он собирался вверить остаток своей жизни. Мультимиллионер Филиппо Аньели поклялся на свежей могиле своего наследника посветить остаток жизни поиску и наказанию его убийц. Он готов был потратить все деньги, только бы найти тех, кто разрушил его жизнь. Тех, кто находился на самом верху. Всех.

Глава 4 Возмездие

В собственность Прилепин получил ЧОП через несколько месяцев после того, как сформировал отдельное подразделение из надежных ребят. В основном бывших военных. Первое задание было довольно простым. Вооружившись пистолетами, они сопровождали незнакомого им человека до пустыря, на котором он встретился с какими-то людьми. Они стояли метрах в двадцати от охраняемого объекта, держа руки в карманах. Переговоры прошли мирно. На прощание «высокие договаривающиеся стороны» даже пожали друг другу руки. Затем были задания посложнее. Проследить за незнакомцем с фотографии и постараться записать его разговор в кафе. Запись, разумеется, не слушать. Прилепин нутром чувствовал, что за его людьми и за ним ведется наблюдение. Поэтому сразу же после окончания разговора забрал записывающее устройство и на общественном транспорте поехал в Смольный, где передал его куратору. Судя по тому, что в момент, когда Прилепин входил в кабинет, куратор слушал кого-то по телефону, ему доложили, что инструкция выполнена точно. Они постоянно за кем-то следили. Поэтому Сергей Николаевич был вынужден попросить санкцию на набор еще пяти сотрудников. Отбор был тщательным. Более тщательным, чем раньше. И для этого Прилепин воспользовался помощью бывших коллег в УГРО, которые сообщали ему о бывших «ментах», несправедливо отсидевших срок и влачивших жалкое существование. Другими словами, таких же невинно пострадавших за слишком образцовое исполнение служебных обязанностей, как и сам Сергей Николаевич. В то время еще были свежи воспоминания о советских милиционерах. И синдром советского мента еще работал. После того как его секретное подразделение фактически превратилось в разведку, то и финансирование стало довольно внушительным. А тогда, когда появилась инфраструктура в виде нескольких явочных квартир в Питере и за городом, после того, как ему выделили деньги на вербовку чиновников и работников силовых структур, Прилепин пришел к выводу, что пора начать операцию «Возмездие». Другими словами, поиск заказчиков его уголовного дела. Да, эмоции никогда не были помощником в оперативной работе. Неоднократно Прилепин костылял себя за то, что, поддавшись праведному гневу, пристрелил Кузьмина.

Начал он с обычной мелкоты, которая торговала наркотиками на улицах. Из мелкоты вышибали имя поставщика. Затем, когда несколько поставщиков были выявлены, из них вышибали имя босса. И так далее. Один из поставщиков дал зацепочку, которая привела его прямо в угро. И прямо в отдел по борьбе с наркотиками. Руководил отделом его бывший сослуживец Александр Маслов, разбитной мужичок, любивший время от времени злоупотребить спиртным. Это сильно облегчало дело. Олег Николаевич очень любил людей такого склада. Кроме того, Маслов был продажен. Еще один плюсик. К удивлению Прилепина, Маслов, похоже, обрадовался звонку бывшего коллеги и охотно согласился поужинать. Они встретились в недавно открытом ресторане «Арсенал». Ужин проходил гладко. Настораживало только то, что Маслов абсолютно не интересовался, чем его бывший коллега занимался. Часть времени ушло на рассказы о любовницах Маслова, который был не только горьким пьяницей, но и заядлым бабником. Когда была начата вторая бутылка водки, Прилепин начал осторожно задавать вопросы, на которые Маслов охотно отвечал. Он даже счел нужным отметить, что с пониманием относится к желанию бывшего коллеги узнать о тайных врагах, отправивших его в колонию.

– Скажи, Серега, только честно. Кузю ты грохнул?

Прилепин в ответ усмехнулся, что означало положительный ответ.

– Я так и знал, что именно тебе обязан повышением по службе. Я понадобился людям, которым служил Кузя. Кстати, служил неплохо. И срывал приличные бабки. Для начала меня сделали начальником отдела. В перспективе место начальника угро.

– А чего это ты так разоткровенничался. Не знал, что ты мне так доверяешь.

– А как же, – засмеялся Маслов, – у нас же с тобой один хозяин. Думаешь, я не знаю, на кого работает твой ЧОП? Знаю. Кстати, я тебя страхую. Твои спецоперации иногда попадают в поле зрения угро.

– А что, там еще остались честные менты?

– Да Господь с тобой. Просто нет единого хозяина. И не всегда удается поделить поляну. Вот и забиваем стрелки иногда, говоря современным языком.

Благодаря пьяной болтовне Маслова Прилепин знал, как действовать. Он был уверен, что Маслов не знает верхних заказчиков и того, чей приказ определил его судьбу. В свершении правосудия относительно наркомафии он решил идти не снизу вверх, а сверху вниз. Узнать, кто главный, расправиться с ним, а уж потом позаботиться о среднем и низшем звене.

– Слушай, Шура, давай поговорим откровенно.

Маслов понимающе кивнул, и в его пьяных глазках появилось осмысленное выражение. – Мы и так говорим откровенно. Я тебе много чего рассказал.

– Я не об этом. Ты понимаешь, что обстановка в этой стране весьма неустойчивая. Хозяева всегда могут исчезнуть и появиться где-нибудь на юге Франции. А мы останемся прозябать здесь.

– Я уже думал об этом. Но, право, не знаю, что предпринять. Хотя кое-какой капиталец успел сколотить.

– А вот что. Будем работать на хозяев, но и не забывать свои интересы.

– У тебя есть конкретные предложения?

– Будут, если мы теперь компаньоны.

– Только ты учти, я не могу светиться. Даже перед начальством. Не говоря уж о хозяевах.

– Не маленький. Ты только добывай информацию. А все активные мероприятия за мной. Мы должны в маленькие сроки сделать большие бабки.

Маслов кивнул с довольным видом. Прилепин расплатился за ужин, и они расстались в прекрасном расположении духа оба.

Эта встреча поменяла все планы. Теперь не нужно было выстраивать цепочки, но можно было получать прямо оперативную информацию. Кроме того, ему стала ясна окончательно ошибочность его умозаключений относительно российского общества. В начале 90-х он полагал, что страна окончательно раскололась на две силы, противоборствующие во всем, и каждый человек должен был определить, куда и с кем ему идти. Сейчас, когда даже отдел борьбы с наркотиками работает на наркомафию, а силовые структуры тоже на кого-то, ясно, что никакого раскола общества нет. Просто каждый занимается своим делом. Одни сколачивают крупные состояния, другие занимаются тем, что выживают, но и те и другие в целом довольны положением. Прилепин на все имел свою точку зрения. Оставаясь в душе советским человеком, Прилепин считал, что не СССР проиграл «холодную войну» Западу, а часть населения СССР проиграла гражданскую войну другой части населения. И теперь ему нужно забыть про эту страну, про все государственные интересы и заботиться сугубо о своих. А его главный интерес – поквитаться с теми, кто резко изменил его жизнь.

Придя домой, он включил компьютер и завел новую папку, обозначенную буквами «А» и «М», что означало Александр Маслов. Туда будет складываться вся информация, полученная от этого источника.

Через полгода в папке уже был солидный материал. Фамилии, мероприятия. Но уровень лиц, о которых сообщал Маслов, явно не тянул на боссов наркомафии. В основном районный масштаб. Однако складывалась картина, что все эти районные боссы замыкаются на городского.

Из лагеря вернулся Виктор Петрович. Прилепин узнал об этом совершенно случайно. От куратора. Он сразу же начал названивать старику, но домашний телефон молчал. Тогда, вычислив адрес по номеру телефона, Прилепин заявился к старику на квартиру. Дверь никто не открыл. И только соседка сообщила, что Виктор Петрович в больнице. Расспросив соседку, Олег Николаевич поехал навестить больного. Он застал старика на скамейке в скверике, прилегающем к главному зданию. Нельзя было определить, как отнесся Батя к визиту товарища по бараку. Но протянул руку и жестом пригласил сесть. Для начала, поблагодарив старика за помощь и рассказав о своей работе, Прилепин осторожно перевел разговор на интересующий его вопрос.

– Что это тебя так наркомафия заинтересовала?

– Личные счеты.

Старик понимающе кивнул:

– Я тоже, как и ты, погорел на наркомафии. Только меня укатали на срок поболее твоего. Значит, дорогу перешел более крупному боссу. Ну а ты-то сам понимаешь, куда лезешь? Если сегодня раскроется вся сеть наркомафии, это станет шоком для общества и угрозой для существования этого государства.

– Мне не нужна вся сеть. Мне нужно выявить, кто меня заказал.

– Тебя заказала система. Именно эта сеть. Современная милиция или, как теперь говорят, полиция не умеет собирать доказательства. И не имеет возможности учиться. Поэтому ей охотно предоставляют право подбрасывать наркотики для имитации борьбы с этим, скажем прямо, интересным злом. Я так много слышал о подбрасывании наркотиков, что даже если десять процентов этого правда, то можно говорить о системном явлении. И сразу возникает два вопроса. Первый – откуда полицаи берут наркотики, чтобы подбрасывать? Кто-то их снабжает. Судя по всему, их начальство. Оно откуда берет? Опять-таки, кто-то их снабжает? А вот кто – вопрос. Люди пачками садятся за распространение наркотиков, а реальная наркоторговля только ширится. И охватывает все более широкие слои населения. Второй вопрос. Почему сидят одни торговцы? В лучшем случае курьеры, которые не в состоянии провести больше двух-трех килограммов. А в страну прибывают тонны. Зри в корень, сынок. В стране огромный спрос на наркотики. А коли так, то бизнес этот не только самый прибыльный, но и самый живучий. Второй вопрос еще более интересен. Почему при всеобщей распространенности наркотиков, при очевидном существовании наркомафии, причем очень масштабной, мы не видим посадок настоящих боссов? Ведь обороты больше, чем в оборонке. Может ли это пройти мимо государства? И если борьбы между государством и мафией нет, то можно предположить, что оно с наркомафией успешно взаимодействует. Если только оно само не является этой самой мафией с боссами на самом верху, а органы наркоконтроля в действительности не борются с наркомафией, а контролируют ее. Или, говоря их языком, крышуют. Не исключено, что настоящих боссов системы мы регулярно видим по телевизору, читаем об их успехах, избираем в различные органы. Не говоря о высших эшелонах власти. Почему на Западе пишут об открытом крышевании наркоторговли со стороны британской королевской семьи? Пишут о высших руководителях ряда постсоветских республик, замешанных в наркобизнесе, а у нас все по-другому? Все белые и пушистые. Да потому, что этот бизнес, как и все другие, находится под контролем группы людей, которые и есть государство.

– То есть вы считаете, что меня укатало государство в лице наркомафии и при помощи государства?

– Я ничего не считаю. Я просто рассуждаю. Знаешь, какая поговорка у нынешних полицаев? Не копай глубоко, на себя можешь выйти. Рекомендую тебе хорошенько подумать, прежде чем лезть в этот муравейник. Можешь выйти на таких людей, что тошно станет. И шлепнут тебя, как зайца. Сейчас это просто. Позвонит какой-нибудь Иван Иванович какому-нибудь Гуссейну Махмудовичу, попросит о дружеской услуге, и нет тебя, раба Божьего. Кстати, может быть, и не было никакого заказчика. Просто существуют правила, согласно которым тебя укатали.

Так рассуждал мудрый старик Виктор Петрович, осколочек советской милиции. Но он не знал, что имеет дело не с человеком, а с бульдогом, который, если сомкнул челюсти, разомкнуть уже не может. Они расстались по-приятельски. И только когда Прилепин уже уходил, старик его окликнул:

– Учти, Сергей, все может быть гораздо сложнее, чем я тебе описал.

– Куда уж сложнее! Наркомафия и государство – одно и то же.

– А вот куда. Ты исключаешь, что наша российская наркомафия контролируется зарубежной?

– А это возможно?

– Если возможно то, что Международный валютный фонд контролирует правительство этой страны, то почему невозможен контроль за наркомафией? Так что брось ты этот висяк, выражаясь ментовским языком.

Глава 5 Заказ

Паола позвонила на следующий день рано утром.

– Синьор Романов, – раздался в трубке ее мелодичный голос. – Синьор Аньелли готов встретиться с вами в час на своей вилле. Это недалеко от Рима. Его водитель Марио заедет за вами в 12 часов.

Романов легко позавтракал, а потом вызвал такси и поехал на пьяцца Навона. Он любил этот райончик, где жили представители низших сословий римского общества. Дешевые магазины, дешевые траттории. Хотя на одной улице находились весьма дорогие антикварные магазины. Романов любил антиквариат. Именно не прикладное искусство и живопись, а антиквариат. В римских магазинах можно было встретить то, чего никогда не найдете в музеях. Ему нравилось ощущать себя итальянцем. И именно здесь он себя таковым чувствовал. Было еще только восемь утра. Траттории только готовились к открытию. Официанты расставляли столы и готовили их к приему гостей. В переулочке, где находился дешевый мини-маркет, Романов увидел двух оборванцев, которые считали монеты на ладони одного из них. Лица выражали явное страдание.

Он подошел к ним:

– Quanti шапса? (Сколько не хватает?)

На него устремились взгляды, полные надежд.

– Cinque Euro, Signore.

«Все, как у нас», – подумал Романов, доставая пять евро. Один из оборванцев юркнул в магазин и тут же вышел с бутылкой самой дешевой граппы. Отказываться было неудобно.

И Романов оценил, что, открыв бутылку, они дали отхлебнуть из горлышка ему первому. Глотнув граппы, он сделал им прощальный жест:

– Ciao!

Пошатавшись пару часов по переулкам, Романов вышел на Торре Арджентино, сел в такси и через двадцать минут был в отеле. Марио приехал ровно в двенадцать. Романов неплохо знал Рим и сразу понял, что они едут в северном направлении. Минут через двадцать они выехали из города, и машина помчалась по автостраде. Марио молчал до самой виллы. Это был пожилой итальянец с серебряными волосами, одетый в безукоризненный костюм. Если бы Романов не знал, что он шофер, то решил бы, что это профессор Римского университета. Ворота открылись, и машина въехала на территорию резиденции синьора Аньелли.

Паола, одетая в строгое черное платье, встретила его у входа и, поздоровавшись, провела на второй этаж старинного итальянского особняка. Стены и плафоны были расписаны фресками. Плафоны явно расписывались великими художниками. Мебель была старинная, XVIII–XIX веков, но в прекрасном или отреставрированном состоянии. Иногда Романов замедлял шаг и всматривался в живопись. Паола терпеливо ждала. Возле одной фрески она остановилась сама:

– Это фреска написана Томмазо Реди в 1724 году. Примечательно то, что ваш император Петр I, посетив Флоренцию в 1716 году, был поражен работами этого живописца и уговаривал его переехать в Москву, чтобы учредить академию изобразительных искусств. Но Реди отказался.

Они миновали еще несколько залов. Вот, наконец, и кабинет синьора Аньелли.

Филиппо Аньелли принял гостя стоя. Одет он был, что называется, с иголочки. Дорогой черный костюм, белая сорочка и черный галстук. Он жестом пригласил Романова сесть в кресло возле журнального столика, а сам расположился на диване.

Паола села рядом с ним. Дверь отворилась, и в кабинет вошла горничная с подносом, на котором стояли три чашки дымящегося кофе и сахарница. К сахару не притронулся никто. Романов молчал, предоставляя клиенту возможность говорить то что ему угодно и когда угодно. Филиппо тоже не торопился начинать разговор. Наконец он сделал маленький глоток и обратился к гостю:

– Как вам Италия, господин Романов? (На всякий случай Паола переводила.)

– Я люблю вашу страну, синьор Аньелли. Я здесь бывал неоднократно.

– Зовите меня Филиппо, если хотите доставить удовольствие. Романов наклонил голову в знак согласия.

– Меня зовут Василий. Базилио.

– Мне говорили, что вы из военной семьи и сами в прошлом офицер.

– Да. Я уволился с военной службы в звании майора.

– Тогда, если позволите, я буду называть вас майором. Я с глубоким почтением отношусь к военным. В каких войсках служили, майор?

– В воздушно-десантных, – ответил Романов и почему-то добавил на итальянском: – Paracadutisti.

Итальянец уважительно наклонил голову. Затем немного помолчал и сказал:

– Я приглашаю вас отобедать с моей семьей, а после обеда мы поговорим о деле.

Стол был накрыт в большом зале со стенами, увешанными старинными гобеленами. Несмотря на дневное время, бронзовые бра тускло светили. Романову очень хотелось взять какой-нибудь предмет из старинного сервиза и перевернуть, чтобы посмотреть производителя. Его отец коллекционировал старинный фарфор, который собирал в период спецкомандировок по всей Европе. Поэтому Романов неплохо разбирался в старинной посуде. За обедом присутствовали синьора Аньелли, Паола и старшая дочь Мариза, мать погибшего Фабио. Сам Филиппо сидел во главе стола. Романова посадили на почетное место по правую руку от хозяина. Прослушав несколько лекций о европейском этикете, которые ему прочитал отец, Романов знал, что все здесь имеет смысл. Четверо слуг обслуживали стол под присмотром пожилого джентльмена, судя по всему – дворецкого.

Когда синьора Аньелли обратилась к нему, он сделал Паоле знак рукой, который означал, что он будет обходиться без перевода. Беседа явно удалась, хотя несколько раз Паоле, внимательно слушавшей, но не принимавшей участия, приходилось переводить фразы синьоры Аньелли на русский.

Романов, которому приходилось обедать в старинных замках клиентов в Англии и Австрии, отметил насколько итальянская аристократия проще в общении, чем английская и австрийская. Но в чем они были одинаковы, так это в деликатности. Он знал, что, если совершит, какой-нибудь ляп, например прольет соус или вино на скатерть, все сделают вид, что ничего не заметили. Когда был выпит кофе, Филиппо встал и обратился к гостю, спросив, курит ли он и любит ли сигары. Получив отрицательный ответ, он предложил пройти в сад. Паола шла впереди, как бы указывая дорогу.

В беседке, увитой белыми розами, они уселись в кресла. И перед Романовым сидел другой Аньелли. Другой человек. Не благожелательный и приветливый, как несколько минут назад, но суровый, с острым холодным взглядом. Лицо было непроницаемым, и Романов отметил, как быстро итальянский аристократ превратился в немецкого.

– Итак, майор, вы знаете причину, по которой я обратился к вам. Вас, конечно, интересует, почему я выбрал именно вас, хотя мои связи позволяют мне обратиться к вашему министру внутренних дел или директору ФСБ. Сразу скажу. Я в курсе того, как вы выполнили заказ моего друга Урбано Барберини. Это он порекомендовал мне обратиться к вам, а не к министру. Но мой заказ значительно сложнее. Кроме того, он небезопасен. И если вы откажетесь, я не буду на вас в обиде. Я хочу найти убийц моего внука и покарать их по традициям нашей фамилии. Мне нужны все. Начиная с того, кто поставлял ему героин, кончая главой русской наркомафии. Полицейские эксперты скажут вам, что единого руководителя наркомафии нет. Что она разбита на различные кланы. Но мне точно известно, что он есть. И я хочу знать его имя. Запомните, майор, я не ограничиваю вас в средствах. Сколько миллионов понадобится, столько я выделю. Но всю информацию по расследованию я должен иметь. Паола даст вам электронный адрес, куда вы будете посылать отчеты. Не подумайте, что мне нужны отчеты о потраченных деньгах. Мне нужны отчеты, чтобы знать, как продвигается следствие. Вам может понадобиться еще какая-нибудь помощь. Обращайтесь смело. Я могу обеспечить вам поддержку влиятельных людей в вашей стране.

– Каким образом? – не выдержав, поинтересовался Романов.

Филиппо презрительно улыбнулся:

– Ваша элита любит Европу. С помощью хитроумных схем она не только хранит капиталы в наших банках, оформленные на подставных лиц, но и обладает солидной недвижимостью. У меня есть список влиятельных чиновников в России, имеющих недвижимость в Италии. И я могу поставить под угрозу их право на эту недвижимость. А также могу уладить неприятности, связанные с этим.

– Списки этих чиновников вы можете найти в Интернете.

– Имен тех, кого я имею в виду, вы в Интернете или СМИ не найдете. Имейте в виду еще один фактор, майор. Нашу наркомафию, в основном сицилийскую, мы разгромили еще в начале 90-х, когда ваша наркомафия только сформировывалась. Сейчас вопрос с наркотиками не стоит остро в Италии. Но мне доподлинно известно от очень компетентных людей, что за нашей наркомафией стояли очень мощные силы за рубежом. Скорее всего, в США. Я не исключаю, что за вашей наркомафией также стоят мощные силы за рубежом. Об этом вам нужно помнить.

– Вы хотите, Филиппо, чтобы я выявил всю верхушку за рубежом?

– В этом нет необходимости, майор. Вскройте тех, кто виновен в гибели моего внука. Я не являюсь борцом с наркомафией. Что вам понадобится, кроме денег?

– Информация. Мне нужно знать о вашем внуке все. Всех друзей, женщин, если они у него были, места, где он бывал. Главное – выяснить, где и когда он сел на иглу.

В разговор вступила Паола:

– Мне доподлинно известно, что к наркотикам он пристрастился, работая в Петербурге два года назад. А список всех его друзей и знакомых я подготовлю.

– По всем техническим вопросам обращайтесь к Паоле, майор. Она же подпишет с вами контракт и будет следить, чтобы на банковских счетах постоянно были необходимые суммы.

– Если я вскрою их, точнее, когда я вскрою их, должен ли Я буду…

Он замялся, но итальянец сразу все понял:

– Нет. Не должны. Вы сыщик. Ваша задача найти преступников. А карать их будут другие люди. Специалисты в этом деле.

– Нам осталось только оговорить гонорар за выполнение заказа.

– Сколько это стоит, майор?

– Стандартная цена за такую работу у нас оценивается в сто тысяч евро. Стартовая цена, пока не вскрылись все нюансы.

– Я заплачу миллион. Именно эту сумму укажите в контракте. Плюс, я буду считать себя вашим должником, и вы сможете в будущем обращаться ко мне с любой просьбой.

Аньелли встал, давая понять, что беседа закончена. Паола проводила Романова до машины. На прощание кивнула головой.

Приехав на Виа Венето, Романов не пошел сразу в гостиницу, а присел в одном из ресторанчиков и заказал бутылку дорогого вина. Мысленно он уже составил план операции, но слова Аньелли о том, что российская мафия подчиняется зарубежной, заставили его задуматься. И чем больше он размышлял, тем больше сомнений возникало в правильности его решения принять заказ. Ведь, по сути, Аньелли хочет вскрыть всю наркомафию. К ее главе можно подобраться, только имея очень хорошие связи в силовых структурах. Агентура там имелась, но это дело было довольно опасным. Выявить, кто посадил на иглу молодого Аньелли и кто поставлял ему наркотики, не так уж сложно. Тем более имея такое финансирование. Но было ясно, что ниточка приведет в одну из силовых структур и там оборвется. Это в лучшем случае. В худшем либо наедут на его фирму, либо его вульгарно грохнут. Ну ладно. Начнем с друзей Фабио, а там посмотрим.

Романов пошел по Виа Венето по направлению к отелю. Шел не торопясь, все еще пытаясь детально осмыслить ситуацию. Проходя мимо американского посольства, он заметил, что у входа помимо американских морпехов стояли еще десятка полтора карабинеров. Подъехала машина, из нее буквально достали человека, который явно не мог идти самостоятельно. Два морпеха потащили его внутрь. Из другой машины вышел здоровенный мужик и тоже прошел в посольство. Если бы Романову сказали, что в недалеком будущем их сведет судьба, он бы сильно удивился.

Глава 6 Будничная работа

– Сэр! – нарисовался в проёме двери рослый сержант Хатчинсон. – Группа готова к выходу!

– Пойдемте, сардж…

Топаю по коридору и размышляю. Какой это у меня уже выезд? Да… как-то сразу даже и не вспомнишь… Тут ведь как? Один день на другой не похож. Порою, бывало, сидишь целыми днями в четырёх стенах, только телевизор и спасает. А в иной день, как с цепи сорвавшись, все вокруг бегают как угорелые. Один груз надо встретить, второй отправить, а третий задерживается…

Тут надобно сделать отступление и пояснить, какое, собственно, дело мне до всех этих несостыковок.

Позвольте представиться – первый лейтенант Джон Хает, корпус морской пехоты США. Сколько-то там командировок в горячие точки, добрая дюжина благодарностей и поощрений от руководства. А при взгляде на «фруктовый салат»^[1] любой новобранец тотчас же проникается уважением.

Так уж сложилось, что все дипломатические представительства США охраняют именно морские пехотинцы. Не с нас эта традиция началась, и не на мне она, надо полагать, закончится. А помимо собственно охраны зданий на нас ещё возложена миссия по охране всевозможных грузов, которые приходят в посольство. Как, впрочем, и тех, которые отсюда отправляются.

Но некие «умные» головы внезапно пришли к выводу, что раз уж мы и так занимаемся подобным делом в отношении наших дипломатов, то не будет греха и в том, чтобы морские пехотинцы «иногда» оказывали аналогичные услуги уже не только для них.

Боже правый, я и не предполагал, что вокруг нашего дип-представительства кормится такая куча дармоедов! И всем позарез требуются охрана и сопровождение их грузов. И обязательно – из морских пехотинцев!

А как же – это круто!

Да, мы не всегда надеваем военную форму, но уж внушительную фигуру и манеру поведения любая местная шпана считывает за полмили. И желающих зарабатывать неприятности на собственный загривок что-то не наблюдается.

И в самом деле, бизнес-центр или портовый район нас узнают почти безошибочно.

«Этих парней лучше не задирать – с чувством юмора там плохо…» – эти слова местного криминалитета поведал мне знакомый офицер полиции. Произошло это после очередного разбирательства в участке – мои парни кому-то намяли бока. Ну… может быть, не только бока… и не только намяли… А нечего заглядываться на вещи, тебе не принадлежащие! И тем более тянуть к ним свои загребущие руки.

– Джон, твои ребята могли бы быть и не столь агрессивными! В конце концов, этим кретинам всего по шестнадцать-семнадцать лет!

Очередные мигранты из очередной проблемной страны… да они тут просто косяками ходят!

И вдруг прилично одетый мужик с симпатичным кейсом… В таких в кино обычно перевозят деньги всевозможные гангстеры и тайные агенты. Ну и зачем он ему?! А сколько на эти деньги можно купить бухла и травки… И дело-то плевое – дать этому пижону по затылку и забрать кейс!

Но, как частенько оказывается, по затылку можно не только дать, но и получить! И в отличие от местной полиции мои парни мало ограничены всевозможными условностями.

Diplomatic immunity^[2] – и я посмотрю на любого здешнего копа, который что-то сможет предъявить моим ребятам. Поэтому я никогда не вмешиваюсь, если кто-то из них даст хороший подзатыльник очередному малолетнему разбойнику. Может быть, по местным законам его и нельзя посадить… но вот права на беспрепятственный грабеж ему тоже никто не предоставлял! И если не остановить его сейчас, то в будущем это сделать будет уже невозможно. Войдёт во вкус малолетнее зверьё, почувствует вкус крови, безнаказанность – и всё…

И поэтому, всякая местная «shpana», как говорят русские, очень быстро сообразила, что к некоторым персонажам лучше не только не приставать со всякими двусмысленными предложениями, но порою намного спокойнее вообще обойти их пятой дорогой. Ибо риск «shlopotat v buben» чрезвычайно высок!

Кстати, пусть вас не удивляет обилие русских выражений в моей речи – тому есть веская причина.

Как сказал мне Майк Кемпински, наш офицер по связи со всякими там хитровыделанными парнями из Фогги-Боттом^[3], русская мафия является одной из самых страшных пугалок для кого угодно. И не так уж и важно, что их в здешних краях почти никто и никогда не видел – слухи про жуткий русский криминалитет ходят самые невероятные. Мол, это вообще полные отморозки! Сначала стреляют и режут, а уж потом иногда смотрят…

– Нормального человеческого языка вся эта эмигрантская толпа не понимает. Можешь распинаться перед ними сколько угодно – тебя попросту не услышат. Обещаешь кому угодно кары земные и небесные – они попросту пожмут плечами. Не понимаем… и всё тут… Но вот скажи кому-нибудь парочку русских ругательств – и ты увидишь, как побледнеет этот человек!

Я попробовал – и был немало поражён результатом! О чём, разумеется, и поведал своему собеседнику:

– Майк, это сработало! Но почему?

– Джон, русские в течение многих веков «давали по рогам» всем подряд. Даже и в Африке! Не удивлюсь, если этот страх заложен у многих уже на генетическом уровне…

Но так или иначе, а один из подчинённых Кемпински вот уже длительное время учит моих парней всяческим русским ругательствам и жаргонным выражениям. Благо что русский язык мы в своё время тоже изучали. Кое-что даже и запомнили!

И иногда это даёт поразительные результаты. Английского или итальянского языка вся эта публика не знает. Или прикидывается незнающими – что, в принципе, одно и то же. Но стоит процедить сквозь зубы парочку матерных выражений по-русски – и даже самые тупые и непонимающие мигом освобождают дорогу. А уж желание хоть как-то выяснять отношения вообще пропадает почти моментально.

Чем мы вовсю и пользуемся. Начальству это неинтересно – их интересует исключительно результат. Операция прошла штатно, никаких неприятностей не последовало – и ладно! А уж каким путём мы это достигаем… Да хоть в марсианина переодевайся – главное, что безопасность обеспечена.

– Так, парни! Задача вполне обычная – сопровождение. Провожаем какого-то хлыща из штатских, тот должен что-то там кому-то передать… Район неблагополучный – порт. Торговый порт! Так что сами понимаете… Желающих малость пощупать карманы у прохожего умника там всегда было предостаточно. Не стало их меньше и сейчас…

Щелкаю клавишей мыши – и на экране появляется карта предстоящего места работы.

– Никаких кабаков и прочего – уже хорошо! Меньше головной боли. Наш клиент должен прибыть вот сюда…

Курсором отмечаю на дисплее нужную точку.

– Где-то здесь у него встреча. Хатчинсон, на тебе непосредственное сопровождение. Быть рядом! Но не настолько, чтобы это бросалось в глаза! Бог знает, с кем он там встречается, но меня особо предупредили на этот счёт.

Здоровяк Хатч кивает – понял.

– Мюррей и Долан – дальнее прикрытие. Позиции – вот в этих точках, оттуда неплохо просматривается всё это место.

Они, напротив, не особо крупные и заметные. Но – хорошие стрелки! Им, по правде сказать, почти никогда не приходится применять свои умения – не Ирак, в конце-то концов… Но ребята не расслабляются, регулярные тренировки помогают им поддерживать себя в тонусе. Так что на эту парочку всегда можно положиться – не подведут!

– Логнвуд – обеспечение отхода по запасному варианту. Твоя позиция вот тут. Предварительно пройдёшь весь маршрут! Ногами!

И это тоже всё стандартно и привычно. Со всякой точки у нас всегда предусмотрен вариант отхода другим путём. Мало ли… Так спокойнее. Разок мы этим даже воспользовались – опекаемый был тогда немало поражён быстротой и слаженностью действий. И не так уж и важно, что особой угрозы не было – так, шумели какие-то там недовольные… Но где шум, там и возможная драка! А нам это ни к чему.

Впрочем, в рапорте я указал совсем другую причину: «Возникновение нештатной ситуации на основном маршруте. Массовые беспорядки при полном отсутствии местной полиции». Согласитесь, что это звучит уже совсем иначе!

– Лари и Кинг – на вас автотранспорт. Проработать маршруты подъезда к обеим точкам – основной и резервной.

Две машины.

В одной едут опекаемый и Хатчинсон. Это вполне себе приличный автомобиль. С местными номерами.

Вторая уже не столь представительная тачка. Но с хорошим и мощным двигателем! На ней передвигаются все остальные.

Ну, а я – как играющий тренер. Позицию выбираю, исходя из оценки сложившейся обстановки. Так что жесткой локализации в данном случае не предусмотрено.

– Вооружение, сэр?

– Стандартное. Штатные «беретты». Никаких винтовок нам тут не потребуется. Хатч – бронежилет скрытого ношения!

На его мощной фигуре и не такую штуку спрятать можно.

Ну, вроде бы и всё…

Жарко!

Солнце сегодня лупит ого-го как! Только кондиционер и спасет… Вот уж Хатчинсону не завидую – мало того что в бронежилете, так ещё и легкая курточка сверху… Но поделать тут ничего нельзя!

Неизбежные пробки – они тут могут возникнуть вообще по какому угодно поводу. Поэтому мы заранее их учитываем и стараемся резервировать время ещё и на это. Однако проскочили неожиданно быстро, даже кое-какое время ещё и в запасе есть. Пользуясь этим, высылаю ребят на посты заранее – пусть осмотрятся там…

– «Орел-1» – «Орлу-5»!

– На связи «Орел-1». – Я чуть наклоняю голову к микрофону.

Он упрятан под воротником. Мы в данном случае не используем гарнитуры костной проводимости и ларингофоны – скрытое ношение этих штучек весьма затруднительно.

– На месте. Всё спокойно.

– Принял «Орел-5».

– «Орел-1» – «Орлу-6»! – Это уже Долан.

– Слушаю, «Орел-6».

– Наблюдаю автомобиль рядом с местом рандеву. Окна закрыты, мотор работает. В машине пассажиры, приблизительно четыре-пять человек.

– «Орел-6», вы квалифицируете их как угрожающий фактор?

– Отрицательно. Прямой угрозы не наблюдаю.

– Принято, «Орел-6». Выдвигаюсь в вашу сторону, буду на подстраховке.

Тоже вполне рядовая ситуация. Подобных настораживающих факторов в нашей работе полно. Чаще всего это ложная тревога. Но пренебрегать подобными вещами нельзя – когда-нибудьвсё это может иметь негативные последствия. Так что, не расслабляемся!

Вот и место встречи – открытая веранда небольшого кафе. По причине полуденной жары тут немноголюдно, человек пять. А вот, кстати, и тот самый автомобиль! Сразу же бросается в глаза. Действительно, припаркован он как-то неудобно, почти перегораживает узкий проулочек. Проехать, правда, можно, но обычно даже самые безалаберные итальянцы всё же более аккуратны в этих вопросах. Штрафы за подобные нарушения тут достаточно чувствительные, и дорожная полиция своё дело знает! Хотя… это могут быть очередные «беженцы», а этим всё реально пофиг.

И что-то здесь меня вдруг настораживает…

Машина?

Стоит нарочито напоказ… сразу же привлекает к себе внимание…

Так…

А вот не нравится это мне!

Осматриваюсь по сторонам, уже заранее предвкушая какую-то гадость.

Паранойя?

Ну, как сказать… я бы с такими словечками был поосторожнее! Мы не на загородном пикнике с выпускницами соседнего колледжа! Тут, вообще-то, серьёзные дела! Кто его знает, нашего опекаемого, что лежит в его чемоданчике? Мало ли для кого может представлять интерес его содержимое?

– Всем «Орлам»! Усилить наблюдение! Вариант – желтый!^[4]

Смотрим! Во все глаза!

Где же ты?..

Искомое обнаружилось достаточно быстро – ещё один автомобиль с заведённым мотором. Всё верно, в такой жаре высидеть хоть полчаса в закрытой машине – дело очень даже неблагодарное. Так что кондиционер работать будет – без этого никак! А раз так, то будет работать и двигатель.

И вот эта машина стоит уже вполне аккуратно – на положенном месте, ничуть не нарушая никаких правил. И даже самому придирчивому полицейскому нечего предъявить такому водителю. А вот это уже подозрительно! Ну, нет в этих районах настолько законопослушных людей! Некоторая бравада и показное… э-э-э…скажем, легкое пренебрежение установленными нормами поведения тут просто стиль жизни.

– «Орел-6» – «Орлу-1»!

– На связи «Орел-6».

– Подтверждаю прежнюю цель.

– Принял.

– Всем «Орлам»! Второй объект – темно-синий «Нисан-Максима» слева от входа. В машине пассажиры, количество пока определить не могу, стекла тонированы. «Орел-5» – контроль!

– Принял «Орел-5», – откликается Мюррей. – Направляюсь к объекту.

А я… я останусь напротив входа в кафе.

Отсюда неважный обзор – одну из машин точно проконтролировать не получиться. А войти на веранду можно и не только тут – проблемы перепрыгнуть полуметровый бортик вообще не существует. Вот же незадача… что делать-то?

И я принимаю нестандартное решение – отхожу назад и поднимаюсь на легкой лесенке на межэтажную площадку рядом расположенного здания. Вот тут совсем другое дело! Была бы у меня ещё и штурмовая винтовка – я бы вообще всю площадь простреливал!

Глава 7 Всё не по плану…

Но винтовки у меня сейчас нет – на такие мероприятия мы подобного оружия не берем. Не поле боя всё-таки…

Вот и Хатч, его массивную фигуру замечаешь издали. Несмотря на кажущуюся медлительность и неповоротливость, он, когда нужно, может двигаться очень быстро! Но внешне выглядит эдаким увальнем, слегка заторможенным и даже сонным. Сколько народа на это уже купилось… я и предположить не могу!

А рядом с ним топает и собственно клиент. Худощавый парень в аккуратном (и весьма дорогом) костюме. Не самое привычное зрелище для портового района вообще-то… Он бы ещё смокинг надел! Сколько раз я уже говорил ответственному офицеру безопасности – пусть консультируются у нас! Мы, изучив предполагаемое место встречи, дадим рекомендацию и по внешнему виду охраняемого лица. Ну, надо же иногда и головой думать! Не являются же в армейских берцах на официальный приём! А здесь что, как-то иначе всё обстоит? Окружающие люди разом ослепли и непроходимо поглупели?

Все посетители кафе тотчас же повернулись в сторону вновь прибывшей парочки. Ну, со здоровяком понятно – это охранник. А этот вырядившийся в дорогой костюм хлыщ – что за птица? Каким ветром его сюда занесло? И какого хрена он вообще в здешних местах потерял? Тут такие не ходят! Вернее, долго не ходят… Ровно до тех пор, пока не попадут на глаза какому-нибудь местному криминалитету.

А этот прёт себе с уверенностью тяжелого танка.

Похоже, хлыщ реально не включается в обстановку…

Подойдя к столику, он брезгливо осматривает стул, пожимает плечами, но всё же не выпендривается и опускается на сиденье. Сопровождающий усаживается чуть сбоку, спиной к поддерживающему крышу столбику. Не бог весть что, от пуль эта преграда точно не защитит, но всё же немного спокойнее.

Так… а где же тот, кого должен тут встретить наш клиент? Осматриваю площадь. Она тут небольшая и с моего места видна практически вся.

Ага…

Коренастый парень в неброской одежде уверенно направляется прямо к тому столику, за которым сидит парочка визитёров. Походит, кивает в знак приветствия и, не дожидаясь ответа, бесцеремонно плюхается на свободный стул.

А хлыщ ничуть не удивлён, вежливо наклонив голову, о чём-то спрашивает у парня. Так, похоже, что нужные люди встретились… Ну, насколько я в курсе, особых церемоний тут никто разводить не собирается, сейчас наш подопечный передаст свой чемоданчик гостю, после чего все мирно разойдутся по своим делам.

Но, нет, визитёр отрицательно мотает головой и что-то с жаром произносит. Указывая на чемодан, делает понятный жест – открой!

Хлыщ поджимает губы и отрицательно мотает головою – не согласен!

У меня в руке зажат портативный монокуляр, так что я достаточно уверенно могу разглядеть кое-какие подробности встречи. И выражение лиц обоих собеседников отсюда вполне возможно разобрать. Ну и площадь я не забываю осматривать – мало ли что…

Так, что-то застопорилась дискуссия… не находят, так сказать, консенсуса «высокие договаривающиеся стороны». Один требует открыть чемодан, второй на это никак не соглашается и выдвигает какие-то встречные предложения.

– «Орел-1», из «ниссана» вышли четыре человека! Идут к веранде кафе! – оживает наушник радиостанции.

Да, я тоже это вижу…

– «Орел-3» – «Орлу-1»! Хатч, эвакуация! Немедленно!

– Принял!

Здоровяк внезапно ввинчивается между переговорщиками и самым нелюбезным образом отпихивает визитёра в сторону. По-моему, он ему там что-то ещё и прищемил, потому что тот молча разевает рот и обмякает на сиденье стула. Хлыща же Хатчинсон самым бесцеремонным образом сдергивает с места и оттаскивает в сторону.

Поздно!

Внизу внезапно трещат выстрелы, брызгами разлетается посуда на столе.

– Всем «Орлам»! Работаем!

Выстрел – и роняет пистолет один из бандитов. Слева тоже бабахает «беретта» Долана – удачно! Ещё один бандюган с воплями падает на землю.

Попытка вооруженного грабежа? Очень даже вероятно…

Очередь!

Ого, это уже серьёзнее! Слева, оттуда, где стоит первый замеченный автомобиль. Ещё одна!

Фигово…

Похоже, что всё гораздо серьёзнее, чем я предполагал.

– «Орел-2», связаться с дежурным офицером безопасности! Оповестить местную полицию!

Не то чтобы я всерьёз полагался на их помощь. Они если сюда и приедут, то далеко не сразу, а тогда, когда тут всё уже подойдёт к концу. Но есть определённый порядок! И за несоблюдение установленного протокола действий могут взгреть (опять русское словечко…) очень даже основательно!

Бабахает уже и справа, там, куда должен сейчас отходить Хатчинсон.

Взвизгивают пули над головой – мою позицию раскрыли. А вот это уже совсем плохо, тонкий пластиковый бортик от пуль не защищает совершенно! Высаживаю в ту сторону остатки магазина и кубарем укатываюсь за угол. Здесь не достанут.

– «Орел-3» – запасной вариант отхода! «Орел-4» – обеспечить! Транспорту – смена дислокации!

Внезапно над головою грохочут выстрелы, и я слышу топот ног бегущих людей! Сверху бегущих…

– «Орел-5», ранен, отхожу…

Со щелчком встаёт на место запасной магазин.

И первого же выбежавшего навстречу мне бандита я встречаю выстрелом. Удачно, тот хватается за плечо и с ругательствами отпрыгивает в сторону. Но на его месте появляются сразу двое!

И одному из них тут же не повезло совсем фатально! Схватившись за грудь, он переваливается через перила и исчезает где-то внизу. Второй же выпускает в мою сторону длинную очередь, заставляя теперь уже и меня прятаться за угол.

Да уж… позиция и впрямь удачная. И похоже, что это понял не только я! Но мои противники осознали это намного раньше! Им нельзя дать занять моё место – оттуда простреливается вся площадь!

Выставляю за угол ствол пистолета и обстреливаю свою прежнюю позицию, загоняя назад на лестницу нападавших. Похоже, что там кому-то досталось – в ответ кроме выстрелов звучат ещё и ругательства.

Смена магазина.

Между прочим, последний!

– «Орел-6», ранен. Боезапас на исходе, отхожу.

Прикрыть отход парней! Отсюда их, как куропаток, перещёлкают! Пока противники стоят на лестнице, обстреливать всю площадь им мешает рекламный щит, который возвышается прямо перед домом. А вот если они встанут на то место, где недавно был я…

Очередь!

Стреляю в ответ – неудачно. Но противник спрятался, уже хорошо!

А на площади продолжают грохотать выстрелы. Судя по звуку, это какие-то пистолеты-пулемёты небольшого калибра. Кто и с кем там воюет? Мюррей и Долан отходят, так что у врага вроде бы и нет повода в кого-то там внизу стрелять…

Над головою взвизгивает пуля – из-за угла выставили ствол и пробуют достать меня таким образом. Ага, стало быть, подставлять свою голову под пули там тоже не хотят?

Ответная пуля – оружие тотчас же скрывается за стеной.

Беречь патроны! Мне ведь и самому ещё отходить надобно!

– Здесь «Орел-4»! Встретил основную группу, отходим по запасному маршруту.

Так, ну, хоть этот камень с души упал!

Выстрел, выстрел!

Топот ног! Кто-то поднимается снизу!

А вот это плохо… Между двух огней всегда нехорошо. Я сейчас лежу на ступеньках, и большинство выстрелов нападающих попросту улетает в никуда. Мою позицию они так пока и не раскрыли. А вот тот, кто сейчас бежит снизу, увидит меня сразу же. Выпустит десяток пуль вслепую, просто вверх по лестнице – и всё… Хоть одна, да попадёт.

Перевожу ствол пистолета вниз.

И тотчас же над головой противно визжит свинец – нападавшие возобновили стрельбу.

Выстрел! Ещё!

На площадку с лязгом падает дробовик, а его хозяина под руки утаскивают за угол.

А затвор моей «беретты» застывает в заднем положении – патронов больше нет.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть вниз…

Винтовочный ствол… С хорошо узнаваемым раструбом дульного тормоза-компенсатора.

Русская штурмовая винтовка АК-74У. То есть, укороченная.

На такой дистанции пуля 5,45 мм имеет попросту сокрушительное поражающее действие, не спасёт и бронежилет. Впрочем, у меня его и не имеется.

Владельцу автомата достаточно просто нажать на спусковой крючок…

Отчего-то я не хочу поднимать взгляд – зияющее отверстие ствола просто-таки гипнотизирует.

И ведь ничего нельзя сделать! Из такого положения я попросту не сумею прыгнуть, а бросить в оппонента разряженный пистолет – мысль совершенно идиотская. Так только в плохих фильмах поступают. Кстати, и там с вполне очевидным результатом.

Надо же… и впрямь как в кино!

Шляпа «борсалино», тонкие усики… ему бы сейчас «Томпсон» в руки – и вылитый гангстер из далёкого Чикаго.

– «Орел»?

Что?!

– На пол! – орёт гангстер во весь голос. – Ложись, ну!

Да куда ж ниже-то? И так на ступеньках лежу! Разве что голову пригнуть…

Он стреляет – в упор! Вспышка пламени из ствола обжигает мне лицо, и кажется, что трещат сгорающие волосы на голове. Во всяком случае, мне этот треск слышен вполне отчётливо.

Веером разлетаются блестящие гильзы, и позади меня кто-то грузно падает на площадку – лестница аж содрогается. Протяжный крик!

Перезарядка – мне на ногу падает отстрелянный магазин. Черт, «гангстер» так быстро это делает… Снова очередь!

На этот раз он поднимает ствол своего оружия повыше, и я понимаю, что пули идут куда-то над моей головой. Опять что-то тяжелое падает на площадку. Надо понимать, что успокоенные моим молчанием стрелки, которые прятались за углом, рванулись вперёд.

И тут их встретили…

Переворачиваюсь на живот.

Первое, что вижу, – лежащий навзничь человек в мятом костюме. По нему расплываются некрасивые темные кляксы – следы попаданий. А рядом с телом валяется пистолет.

А если…

Откат в сторону – над головою грохочет штурмовая винтовка незнакомца. Меткий черт – на пол сползает по стене ещё один нападавший.

– Перезарядка!

Из-за угла выворачиваются сразу двое.

Плохо дело – у них в руках дробовики! Тут и одного выстрела будет достаточно, пусть и неприцельного – дробь подметёт всю площадку свинцовой метлой.

Вскидываю пистолет.

Патроны и тут кончились неожиданно быстро, но один из бандитов выронил своё оружие и, прижимая к груди раненую руку, заковылял назад. Второй оружие не бросил, но вовремя шмыгнув назад и стреляет теперь вообще непонятно куда. Во всяком случае, до нас он не достаёт.

– Держи!

На пол падает картонная коробочка.

Патроны 9х 19! Ну, теперь тут кому-то станет плохо!

Всё закончилось как-то совсем неожиданно.

Мы только перевели дух, а я успел ещё раз пополнить уже полупустой магазин у пистолета.

И тут…

Радиостанция взорвалась криками, приказами, внизу, у домов, вдруг взвыли сирены – и площадь как-то сразу заполнилась полицейскими. На рукавах у некоторых прибывших, виднелись эмблемы «ROS»^[5] – нас почтило своим присутствием спецподразделение карабинеров. То есть силы сюда двинули и вовсе не шуточные. Сдаётся мне, что мы, сами того не желая, разворотили неслабое такое осиное гнездо…

На лестницу, грохоча берцами и обшаривая всё стволами автоматов, ворвались сразу несколько человек в полицейской форме;

– Mani in alto!

Ну, это и без всякого перевода понятно… поднимем руки, раз так…

Кладу на площадку пистолет, а стоящий рядом «гангстер», оказывается, уже успел сбросить туда же и штурмовую винтовку. И теперь только картинно разводит руками – он пуст!

– Я – американский дипломат! – хлопаю себя по пиджаку. – Документы здесь!

Мгновение – и моё удостоверение личности в руках у карабинера.

– Далековато вы, однако, удалились от посольства… – качает он головой. – А этот человек? Третий секретарь, надо полагать?

– Нет, – усмехается мой спаситель. – Я вообще тут ничком всю дорогу лежал – опасался получить пулю в задницу. А как услышал сирены – тогда и поднялся… ведь так?

И он вопросительно смотрит на меня.

– Так, – киваю я. – Этот человек стоял на площадке и курил, когда я сюда поднялся. А потом началась стрельба, он упал и уполз на лестницу – тут можно было укрыться от пуль.

– Да? – недоверчиво усмехается карабинер. – Ладно, мы это проверим.

– Спасибо вам! – протягивает мне руку «гангстер». – Если бы не вы…

А ладонь-то у него мокрая! Принюхиваюсь и понимаю – виски! Он смочил им ладони? Зачем?

Глава 8 Полицейская рутина

Нашему визиту в полицию никто там уже и не удивился – мы там уже несколько примелькались. Правда, по столь серьёзному поводу никого из моей группы туда ещё не доставляли. Да и сейчас кроме меня тут присутствовал только Мюррей – все остальные уже находились далеко от места перестрелки. А вот Дику не повезло! Мало того что он ухитрился словить ногой пулю, так ещё и бравые парни из спецназа карабинеров огрели его прикладом – на их взгляд он выглядел достаточно подозрительно. Но первую помощь ему уже оказали, так что держался он молодцом.

Быстро установив нашу личность, полицейские сразу же потеряли к нам всякий интерес – с этой стороны никаких перспектив не имелось. Их очень интересовал Хатчинсон – первым из нас стрелять начал именно он. Но в стенах дипломатического представительства тот был недосягаем. Разумеется, мы пойдём навстречу полиции, и они смогут допросить сержанта. Потом, когда с ним переговорят наши офицеры безопасности, и будет выработана линия поведения. Но одно дело допрашивать уже подготовленного человека, и совсем другое – когда он взят сразу же после перестрелки. С ещё горячим пистолетом в руках – точно, как я. Есть тут определённые нюансы…

Увы… тут им не повезло. Вся моя группа уже находилась вне их досягаемости. А здесь только мы двое. Мюррей ранен и умело имитирует ухудшение здоровья и частичную потерю памяти. В таком состоянии ни один полицейский его допрашивать не станет – можно нехило огрести от собственного руководства!

Да и Дик всегда сможет сказать, что находился под воздействием противошоковых препаратов и не мог отвечать за свои слова.

Так что отдуваться пришлось мне…

Впрочем, всё оказалось не так-то уж и плохо.

– Это была банда Луиджи Фарано, – любезно пояснил мне полицейский офицер.

Немолодой уже дядька, с залысинами и в неброском пиджаке. Он представился как Антонио Боттичелли, но его имя мало что мне говорило. А вот хватка у него… бульдоги отдыхают!

– Не знаю такого человека, – пожимаю я плечами.

– Так и неудивительно! – усмехается коп. – Сомневаюсь, что его приглашали на приёмы в ваше посольство!

– Банда, говорите вы… Стало быть, и этот человек, тоже бандит?

– В точку! Лет десять уже…

– Нас хотели ограбить?

– Ну, вас-то, я думаю, они даже и не видели. Пока ваши люди не стали стрелять!

– В ответ! Мои люди не открывали огня первыми – это запрещено! – тотчас же возражаю офицеру.

– Ну, кто бы спорил… Ваша «законопослушность» известна всем! И в самом деле – всего-то полдесятка сломанных рук да выбитых челюстей… сущая мелочь!

– Самозащита!

– Ну, если вы думаете, что меня очень уж беспокоит состояние здоровья всякого отребья, вы сильно заблуждаетесь!

И так далее, в том же духе и тому подобное… Он явно никуда не спешил. Не торопил события и я – время сейчас работало на нас. Скоро уже появиться на пороге консул – и разговор приобретёт совсем иной характер!

Но надо отдать должное, коп, по-видимому понимая всю бесперспективность предъявления нам каких-либо обвинений (за что, интересно? Мы исполняли свой долг!), больше интересовался общей картиной перестрелки… и личностью моего спасителя…

– Вы встречали его когда-нибудь раньше?

– Нет. Совершенно точно – не встречал. Не уверен даже, что смогу его опознать завтра. Слишком мимолётным было наше «знакомство» – я его больше со спины наблюдал.

– В смысле?

– Ну, он же на лестнице всё время лежал… Лицом вниз.

– Хм… – чешет затылок полицейский. – А вот задержанные уверяют, что он стрелял по ним!

– Ну… они много чего могут говорить… Что-то я не припоминаю, чтобы они сталкивались лицом к лицу. Впрочем, я не всё время контролировал его положение. Может быть, он когда-то голову и приподнимал? – делаю я осторожное допущение. Мало ли что он там на допросе рассказал?

– Откуда у вас русский автомат? Неужели морских пехотинцев США уже вооружают и этим оружием?

– У нас и своего вполне достаточно! Да и, кроме того, вынос в город автоматического оружия запрещён! Инструкция гласит…

– И всё же?

– Взял у убитого бандита – у меня уже кончались патроны.

– Насколько я в курсе… – заглядывает в бумаги коп, – у вас были полная обойма в пистолете и ещё несколько патронов в пачке…

– Автомат – в любом случае предпочтительнее!

И здесь он спорить тоже не стал. Надо полагать, что, как неглупый человек, он понимал бесперспективность работы со мной и моими ребятами – продолжения в любом случае не последовало бы. Но вот моего случайного «попутчика» он явно хотел раскрутить по полной. Пока это выходило не очень – никаких показаний против него я не давал. Так что спустя некоторое время меня вежливо попросили обождать в специальной комнате. Разумеется, я не мог покидать пределы участка, но это меня сильно не напрягало. Тем более что уже через полчаса ко мне заглянул представитель консульства – «кавалерия из-за холмов» прибыла вовремя и готова была оказать нам всяческую поддержку. Впрочем, этого уже и не потребовалось. Мюррея к данному моменту уже отвезли в больницу, и мне предстояло дождаться лишь возвращения отобранного при задержании снаряжения и вооружения.

Выхожу на улицу глотнуть свежего воздуха, и почти тотчас же рядом появляется Джузеппе Скарлати, знакомый полицейский инспектор. Надо полагать, его тоже «вдруг» потянуло на улицу. Меня он видел мельком – еще когда нас всех привезли в участок. Но тогда он ко мне не подошёл – и правильно, между прочим, поступил!

Это сейчас наш разговор может выглядеть вполне нейтрально – никаких обвинений мне никто не предъявлял. И следовательно, каких-либо негативных последствий для него наша беседа не повлечёт.

– Нашумели вы, однако…

– Мы защищались, и не более того!

– Так никто и не спорит! – пожимает плечами полицейский. – Тем более что банда Фарано уже всем тут намозолила глаза. Сейчас они понесли серьёзные потери и на какое-то время снизят активность.

– Что это вообще было? Почему они на нас напали?

– Не на вас. Их интересовал тот, кто придёт к вам на встречу. Вообще-то… – Он улыбается. – Это конфиденциальная информация! Так что…

Всё понятно, я буду должен. Не вопрос – это мы быстро урегулируем!

– Понимаю. И всё же?

– Тот человек ушёл – у него была собственная охрана.

– А-а-а! Так вот почему вашего следователя заинтересовал этот… ну… что на лестнице около меня валялся! Он принял его за охранника!

– Увы… парафиновый тест показал, что он не брал в руки оружия – на них нет следов пороха…

Виски!

Вот зачем он им протирал руки! Да и лицо, по-моему, тоже… Но пороховой налет может быть и на одежде?

Может.

И что это доказывает?

То, что р я д о м с ним кто-то стрелял?

Так, к слову, никто этого и не отрицает…

Похоже, что у копов сегодня не слишком удачный день.

– Ну, – пожимаю плечами, – это меня уже никак не касается. Случайный человек… попал в чужую разборку (снова русское словечко!)… Пусть будет рад, что так легко отделался!

– Ну, – искоса посматривает на меня Скарлати, – всё равно он тут ещё долго просидит…

– Лучше сидеть тут, чем лежать на столе в морге!

– Не стану спорить! – усмехается коп. – В любом случае, ему повезло!

Что ж, всё, что было возможно, я для «гангстера» сделал! Надеюсь, мы теперь квиты…

А в консульстве меня взяли в оборот офицеры безопасности… Несмотря на все свалившиеся на мою голову сегодня неприятности, они жаждали любой ценой получить от меня исчерпывающие пояснения всему произошедшему. Ни отдохнуть, ни попить – так прямо сразу и за стол – пиши!

Однако я не успел исписать и половины листа.

Стукнула дверь, и в кабинете появился Генри Ольбрехт. Весьма загадочный персонаж, кстати говоря.

Чем конкретно он занимается в посольстве, никто толком и не знал. Вход в занимаемые им и его командой помещения преграждался стальной дверью с основательными замками. На мой осторожный вопрос, начальство ответило кратко; «В их дела никому не рекомендуется совать нос!» Вот и всё, как хочешь – так и понимай. Благо что обеспечение их безопасности и не входило в наши обязанности – спасибо и на этом!

– Сэр! – приподнимается со стула офицер.

– А… погуляй-ка за дверью, сынок… – кивает в сторону выхода Ольбрехт.

– Но…

Гость удивлённо приподнимает бровь. По-видимому, безопасник гораздо лучше меня осведомлён о статусе визитёра, поэтому никаких вопросов более не задаёт.

Проводив взглядом удаляющегося офицера, Ольбрехт усаживается на его место:

– Итак, сынок, что там у вас стряслось?

Игра в доброго и злого полицейского? Не многовато ли для одного дня?

– Но, сэр… при всём уважении я могу отвечать на подобные вопросы лишь своему руководству и уполномоченным лицам!

– Правильно… Хорошо тебя учили! – кивает собеседник. – На вот, почитай…

«Предъявитель данных полномочий подполковник (ого!) Генри Ольбрехт является специальным агентом Агентства национальной безопасности США и имеет право…»

Проще уж сразу было написать – чего он не может. Думаю, что всё это легко уместилось бы в одну строчку.

– Вопросы?

– Нет, сэр! Никаких!

– Тогда рассказывай!

К чести подполковника, он ничуть мне не мешал и со всякими там каверзными вопросами не лез. Слушал внимательно, не делая никаких записей. Хм… а вот это странно! А с другой стороны, кто ему мешал попросту фиксировать всю нашу беседу на диктофон, например? Лично я на его месте так бы и поступил!

Вполне, кстати, возможно, что именно так всё и происходит – камера-то в комнате имеется! И огонек на ней горит! То есть она работает и из комнаты ведётся трансляция. И кто сейчас сидит за пультом внутренней охраны – большой вопрос!

– Всё? – поднимает он на меня внимательный взгляд.

– Да, сэр!

– Ничего не упустил?

– Нет, сэр!

– Значит, так… Этого самого «гангстера», как ты его называешь, не было. В том, разумеется, смысле, что он тебе не помогал. На полу, и верно, валялся какой-то тип… Так мало ли их там в то время было? Внизу так вообще десятка два! Внешность его ты запомнил мельком, автомат отобрал у убитого бандита. Ясно?

– Да, сэр! Но, что я должен сказать офицеру безопасности? Не станет ли он интересоваться этим вопросом уже и в полиции?

– Не станет – это уже не твоя забота. Скажешь ему то, что я тебе сейчас пояснил. Вопросы?

– Никаких, сэр!

– Что ж… – встает Ольбрехт, – хочу отметить должную выучку твоего подразделения! Полагаю, что подобное желание вскорости возникнет и кое у кого ещё… Обычно так всегда почему-то получается! И как правило, в тех случаях, когда кто-то нам хорошо помогает…

Он открывает дверь и окликает безопасника.

– Благодарю вас, я получил ответы на все интересующие меня вопросы. Не смею вам более мешать!

Проводив подполковника, офицер усаживается на своё место:

– Продолжим?

А огонёк-то на камере погас!

Глава 9 О вреде излишней вежливости

Неизбежная писанина и всевозможные проверки на этот раз закончились неожиданно быстро. Надо думать, что немалую роль в этом сыграл мой новый знакомый. Мы более не разговаривали, только один раз я встретил его, проходя по коридору. Подполковник дружески мне кивнул и скрылся за поворотом.

А дальше… дальше всё пошло по накатанной колее. Единственное, что изменилось, – наше мнение стали спрашивать (и что гораздо более важно – учитывать!) при планировании всевозможных операций. Но пока ничего особенного не происходило – рутинное обеспечение безопасности перевозок посольских грузов, почты… и всё такое прочее. Я редко когда покидал стены посольства, а уж о выезде в другие города и говорить не приходилось. Попросту не имелось настолько серьёзных задач.

Один раз пришлось посетить полицейский участок, где пожилой дознаватель ещё раз попросил меня пояснить некоторые моменты произошедшего боестолкновения. Никаких проблем – я с удовольствием повторил ему официальную версию. Ну, судя по лицу собеседника, ничего другого он и не ожидал услышать. Мы распрощались вполне дружелюбно, и я поспешил восвояси.

А вот Мюррея неожиданно отправили домой! Оказалось, что получение ранения предусматривалось его страховкой и он имел право в данном случае выбирать место лечения! Он и выбрал – Майями! А поскольку после выписки ему оставалось служить всего три месяца (учитывая полагающийся отпуск для поправки здоровья), то назад он уже точно не вернётся… Вот и пришлось мне натаскивать нового члена команды – худощавого и мрачного парня Шона Гриззи. Это ещё хорошо, что у нас пока нет никакой серьёзной работы – всегда плохо вписываться в сложившийся коллектив на ходу.

А сейчас – хорошо!

Ходим с ним по улицам, осматриваемся, изучая окрестности. На ходу я постоянно ставлю ему всевозможные вводные, которые, к чести новичка, он отрабатывает достаточно неплохо. Стрелок, кстати, он грамотный, да и ребята ему охотно кое-что показывают. Так что толк из парня будет!

– Сэр, – неожиданно обращается он ко мне, когда мы проходим по одному из извилистых переулков. – Прошу прощения… но за нами следят!

– Ерунда, кадет! Кому, а главное, зачем это нужно? Был бы это какой-то подозрительный район – тогда да, всё могло бы быть. А тут… Здесь каждый второй одевается точно так же, как и мы, а то и лучше! Да и полиция, надо отдать ей должное, порядок около посольства старается поддерживать. Что-что, а дипломатический скандал тут никому не нужен!

– И всё же, сэр… – упорствует Шон. – Вон те двое мальчишек идут за нами уже два квартала! Не приближаются, но и не отстают! Когда мы присели на скамейку пять минут назад, они куда-то исчезли. Но как только мы отошли метров на двадцать оттуда, они снова появились на улице.

Что ж…

Поворачиваюсь к витрине магазина и рассматриваю отражение улицы за нашей спиной:

– Рыжий, что ли?

– Да, сэр. А рядом с ним…

– Второго тоже вижу. Невысокого роста, вертлявый…

Так…

Следят они или нет, а оставлять этот тревожный звоночек без внимания не следует! Что ж, вот и новая вводная!

– Что положено в этом случае делать, кадет?

– Мы не в Штатах, так что юридических оснований для их допроса не имеем.

– Так!

– Обращаться в местную полицию – значит привлечь внимание к проводимой нами операции.

– Согласен.

– Вызвать подкрепление…

– Далеко – во-первых, а во-вторых – чем оно нам может помочь? Каких-то особенных полномочий они тоже не имеют.

Парень задумывается.

Давай шевели мозгами! Не всё, что мы здесь (да и не только здесь…) делаем, прописано в инструкции! Кое-что существует, так сказать, явочным порядком… без привлечения особенного внимания к нашей работе.

– Тогда… Сэр, можно, так сказать, сработать под местных. Или… не под местных!

– Например?

– Я могу неплохо имитировать польский акцент, например… Выдать себя за заезжих… э-э-э…

– Гастролёров?

На лице Шона написано изумление – этот термин ему явно незнаком.

– Преступных или антиобщественных элементов, находящихся здесь проездом, – поясняю ему смысл данного выражения. – Такие люди обычно плохо осведомлены о принятых в данной местности порядках и правилах. Но очень ревниво относятся к слежке и наблюдению с чьей угодно стороны.

– Ну да, сэр! – облегчённо кивает парень. – Это как у нас ненароком заглянуть в китайский квартал, например, – сразу на тебя обратят внимание очень многие.

– То есть твоё предложение, кадет, будет следующим. Один из нас отвлекает на себя внимание этих мальчишек, а второй находит способ задать им пару вопросов. С польским в данном случае акцентом. Я правильно понял?

Гриззи кивает:

– Да, сэр! Именно так, сэр!

– Ну, а поскольку таковой акцент у нас можешь имитировать только ты…

Договорившись о порядке взаимодействия, сворачиваю в узкий переулок – тут таких полно. Где-то по дороге «теряю» своего попутчика, впрочем, совершенно не обращая на это никакого внимания. Мало ли куда он мог пойти, в конце-то концов? Формально мы на отдыхе, прогуливаемся… могли же у парня «вдруг» возникнуть какие-то свои интересы? Вот и возникли…

А я продолжаю беззаботно топать по улице, стараясь ничем не выдавать того факта, что за назойливой парочкой наблюдаю уже вполне осознанно.

И вот тут…

Не сочтите меня параноиком, но какие-то подозрения впервые шевельнулись в моей душе. Они следят! И следят именно за нами! Точнее, уже за мной. Причём делают это весьма небрежно!

Хм… преступный мир настолько обнищал, что нанимает для этого совершенных дилетантов? Да ладно, не настолько у них всё плохо…

Тогда зачем? Всякое действие неизбежно имеет свой смысл – есть он и тут. Вопрос – в чём же именно он состоит? Понятно, что проследить за нами можно только до посольства, а это совершенно ничего не даёт. В чём же дело?

Двое здоровых мужчин, да ещё и вооружённых, – плохая цель для уличной шпаны. Сильно сомневаюсь в том, что парни настолько лопухнулись, что не поинтересовались личностями подопечных. Ладно, Шон тут новенький, его могли и не знать. Но уж меня-то!

Стоп… я даже шаги замедлил…

Что-то я только что сказал… точнее, подумал…

Двое вооружённых мужчин… плохая цель…

Один! Ибо Гриззи сейчас увлечённо следит за парнями!

А я обратил всё внимание именно на них, совершенно позабыв о том, что и по сторонам, вообще-то, надобно посматривать!

Нафиг эти прятки – надо отсюда уходить!

– Синьор…

Оборачиваюсь на голос, а рука сама по себе скользнула к отвороту пиджака.

Нет, ложная тревога – напротив меня стоит молоденькая девушка.

– Синьор, вы не поможете мне?

– В чём дело, синьора?

– Вы не могли бы поддержать мою коробку, пока я обмотаю её липкой лентой? Она слишком тяжелая, чтобы я могла сделать всё это сама.

И верно, на земле, прямо у ног девушки, стоит здоровенная, тяжелая даже на вид картонная коробка. Что ж… поможем!

– Вот так?

– Спасибо! – обрадованно восклицает девушка, и я слышу треск разматываемого скотча.

Секунда – и лента охватывает мои руки, прижимая их к бокам коробки. А мне в спину утыкается что-то острое.

– Надеюсь, у тебя хватит ума не кричать и не размахивать руками? – вкрадчиво интересуется голос за спиной. – Не хотелось бы портить такой хороший пиджак…

Вот такие вот бывают в жизни неожиданные повороты!

Стоило ли говорить, что быстрые руки тотчас же пробежались по моим бокам и освободили меня от оружия? Кто бы ни были эти люди, своё дело они знали явно неплохо и никаких проколов пока не допустили. Вжикнуло лезвие, разрезая ленту, – кроме того деятеля, что тыкал мне в спину клинком, в наличии оказался ещё один. Коробку у меня забрали, но сильно легче от этого не стало – перед глазами недвусмысленно блеснула сталь очередного ножа.

– А теперь медленно повернись направо и садись в машину.

Вариант ещё оставался – тот, кто держал нож у моего бока, неизбежно вынужден будет на какой-то момент разорвать дистанцию: вместе нам в машину не сесть! И вот тогда… я имел все шансы доказать, что нас в своё время учили не напрасно! Я ведь не только стрелять хорошо могу – многие мои таланты неведомы местным обитателям просто ввиду того, что применять их пока не требовалось.

Увы!

Как оказалось, мои похитители продумали и этот вариант – на заднем сиденье уже скалился улыбкой чернявый парень с револьвером в руках. То есть они и на эту тему уже озаботились. И даже маловероятную возможность осечки учли! Револьвер… нажми ещё раз на спуск – барабан провернётся независимо от того, был выстрел или нет.

Впервые я подумал о неизвестных как о профессионалах.

С одной стороны – это плохо, не убежать.

А с другой – они явно знали о том, кого пробуют похитить. И возможные последствия их не пугают? Корпус морской пехоты США – это не вчерашние выпускники колледжа! И нас крайне не рекомендуется задевать! Так что… шансы по-прежнему ненулевые, ещё пободаемся!

– Руки за спину!

Щелчок, треск – на моих запястьях защёлкнули наручники.

А вот это уже по-настоящему фигово! Работать руками я уже не смогу!

На голову внезапно нахлобучивают какой-то мешок – и видимость (заодно со слышимостью) резко ухудшается.

Почему стало хуже слышать?

Да всё просто – мешок двухслойный, а между слоями вставлена какая-то сильно шуршащая хреновина, ткань или нет – не понятно… И при любом движении – а попробуйте-ка просидеть в машине совсем неподвижно – она издаёт крайне неприятный звук. Не в том плане, разумеется, что он какой-то невообразимо мерзкий – он попросту искажает почти все звуки, кроме самых громких. Точнее, делает их трудноразличимыми…

Хлопнули закрываемые двери, зарычал двигатель – и мы тронулись…

Глава 10 Допрос

Комната, куда меня привели, ничем особенным не отличалась от множества комнат, в которых мне пришлось побывать за свою жизнь. На стенах не висели какие-нибудь высокохудожественные картины и репродукции старых мастеров. Парочка рекламных плакатов, прошлогодний календарь со знойными красотками – и всё убранство.

Из мебели присутствовали только несколько стульев и старый офисный стол. И ничего вроде бы не напоминало о том, что данное помещение принадлежит каким-то нехорошим парням…

Кроме одного.

Посередине комнаты, накрепко заделанная в бетон пола, возвышалась некая конструкция из стальных прутьев. Крепко и добротно сваренная, она, по-видимому, имела только одно – насквозь утилитарное – предназначение.

Именно к ней меня и приковали, развернув спиной к прутьям.

А вот что мне особенно не понравилось, так это хорошо заметные потертости на них. Как раз в том самом месте, где перекинули через них цепь моих наручников.

То есть я здесь не первый, кого приковывают подобным образом.

А значит, данное помещение представляет собою своеобразную… э-э-э… ну, не просто дознавательскую, а скорее пыточную камеру. Почему сразу уж пыточную? А чем, простите, являются плохо замытые темные пятна на полу? Кетчуп? Ну да… прямо под этой конструкцией из прутьев… Скорее уж, это именно то, о чём я подумал, – кровь…

Да и окна тут плотные стеклопакеты, что вообще-то совершенно несвойственно здешним домам. Ну, нет тут сильных холодов – таких, как, например, в Норвегии. Незачем утеплять помещения настолько уж основательно.

А вот звук такие окна глушат очень даже неплохо…

Да и дверь здесь крепкая и относительно толстая – звукоизоляция от коридора обеспечена.

Здесь меня и оставили, даже никакого охранника не посадили рядом. Да и зачем?

Подмигивающий в углу огонёк видеокамеры недвусмысленно давал понять – за тобою присматривают!

Что ж, ситуация неприятная, но пока ещё не смертельная. Хотели бы убить – грохнули бы ещё там. И не стали бы городить всю эту операцию с похищением.

Зачем-то я, стало быть, им нужен…

Для чего?

В качестве заложника?

Бред.

Гораздо проще отловить какого-нибудь раззяву-туриста – их тут полно, целыми толпами бродят. Да и шума в прессе будет из-за этого намного больше.

Да и сама обстановка места, куда меня запихнули, наводит на мысль о том, что от меня что-то хотят выяснить. И специально демонстрируют мне свою решительность в данном вопросе. Мол, мы, если что, можем быть крайне нелюбезными!

Да это-то я уже понял…

Попытка вербовки?

Чушь! Кто-то Джеймса Бонда пересмотрел.

Первое правило вербуемого – к нему не должно быть никаких вопросов. Неужто кто-то всерьёз полагает, что после такого наглого похищения наши мрачные парни из контрразведки не просеют всю мою жизнь под самым мощным микроскопом? И в дальнейшем я навсегда останусь подозреваемым в их глазах. О какой успешной работе в чужих интересах может идти вообще речь? Да меня, скорее всего, попросту отправят домой – под плотный и неусыпный круглосуточный надзор.

Так что эту версию отбрасываем как совершенно несостоятельную.

Нет, тут явно что-то хотят у меня выяснить.

Вопрос – что именно?

Что, в принципе, я им (теоретически, разумеется!) вообще могу рассказать?

Порядок организации работы моего подразделения?

Так для этого нет нужды кого-то похищать! Всё можно выяснить обычным наблюдением.

Численность личного состава и их характеристики?

Можно, но что это даст?

Характер выполняемых заданий?

Охрана – тут и придумывать ничего не нужно. Да и выяснять нечего…

Личности охраняемых?

Сотрудники посольства и консульства – эти данные можно и в Интернете легко отыскать. А все прочие… Ну, надеюсь, среди моих похитителей нет настолько простодушных людей, чтобы полагать, будто эти персонажи называют свои истинные имена?

Так что тупик, моё похищение никакой особой выгоды никому не принесёт. Сразу же, как только кадет сообщит об этом, весь привычный алгоритм действий будет немедленно изменён. Мои электронные ключи будут удалены из базы данных, пароли аннулированы, сменят даже номера мобильных телефонов и частоты работы радиостанций. А при попытке открыть какой угодно замок с помощью моих отпечатков пальцев… я даже затрудняюсь предположить последствия… Могу это утверждать с уверенностью, ибо подобный план мероприятий разработан уже достаточно давно и неоднократно опробован в деле. И большая часть полученных противником данных будет абсолютно бесполезна.

Но… они пошли на похищение!

Значит, я чего-то пока не понимаю.

Хлопает дверь, и в помещении появляется худощавый мужчина в неплохом и явно недешёвом костюме.

А вот лица он не прячет – и это плохо!

То есть не опасается последующего опознания!

Значит, одно из двух. Либо это совершенные дилетанты, не способные спрогнозировать развитие событий на пару шагов вперёд, либо меня не собираются выпускать отсюда живым…

А исходя из обстоятельств похищения, кем-кем, а дилетантами я этих парней назвать не могу…

М-м-да…

Худощавый оглядывается, подтаскивает себе стул посимпатичнее и опускается на сиденье. Не спеша достаёт пачки сигарет, закуривает:

– Вам не предлагаю – вы же не курите.

Уверенный английский язык, никакого акцента практически не слышно.

– Это не означает того, что я ещё и не пью.

– О! И что же вы предпочитаете в это время дня?

– Пиво было бы весьма кстати.

– Хм… – Он осматривается. – Тут где-то холодильник присутствовал… а… вот он!

Исчезает из моего поля зрения, что-то там хлопает. И передо мною появляется открытая банка с пивом. Прохладная!

Сделав несколько глотков, благодарно киваю, и гость ставит банку на столик:

– Захотите ещё – скажите. Там целая упаковка в холодильнике имеется.

– Спасибо. Обязательно воспользуюсь вашим предложением.

Визитёр снова опускается на стул:

– Понимаю, что мы с вами находимся в несколько… э-э-э… неравном положении… Логичнее было бы предложить стул и вам, но, учитывая вашу неоднозначную репутацию… Так что прошу меня извинить, но всё останется так, как сейчас и обстоит.

Раскрою маленький секрет – у некоторых уважаемых людей имеются к вам некие вопросы. И я полагаю, что в ваших интересах будет удовлетворить их любопытство.

– Встречный вопрос – а что с этого буду иметь я?

Гость кивает:

– Вполне ожидаемый вопрос, надо сказать. Вы останетесь живы. Этого мало? Никакого другого вознаграждения за это,увы, не предусматривается. Я ясно выражаюсь?

– Более чем… А то, что я могу не знать ответов на эти вопросы, вы учли?

– Боюсь, что вам придётся напрячь свою память. Сами понимаете, данное помещение именно для таких процедур и предназначено. Так что неразумное упорство может быть сопряжено с некоторыми… э-э-э… неудобствами…

Яснее и не скажешь. Будешь молчать – станем пытать. Но что же такого от меня хотят выведать?

– Что ж… Вы достаточно откровенны. Спрашивайте!

Гость вытаскивает из кармана диктофон и щелкает клавишей:

– Некоторое время назад вы принимали участие в перестрелке…

– Помню. Было такое. Увы, это моя работа!

– Поверьте, с нашей стороны к вам нет никаких претензий! Некоторые… э-э-э… молодые люди проявили чрезмерную самонадеянность, за что и были должным образом наказаны. Сторожевая собака обязана лаять и кусать – это смысл её жизни! И неудачливому вору глупо на неё обижаться – знал, куда лез…

Так… А какого же чёрта тогда ему надобно?

– С вами вместе был задержан ещё один человек… Кто он?

«Гангстер»! Вот кто им нужен! Не иначе как этот человек выполнял там аналогичную нашей миссию, но с противоположной стороны. И теперь они хотят установить его личность.

– Здесь я вам мало чем могу помочь. Его задерживал не я, и не мне он называл своё имя. Вам проще выяснить это у полиции – там эти данные точно есть.

Гость улыбается:

– Увы… такого человека не существует.

– Но… полиция же проверяла…

– Да, они сделали запрос в базу данных полицейского управления, и оттуда пришёл соответствующий положительный ответ. Но в реальности по данному адресу никто не проживает. Да и навряд ли проживал – дом разрушен ещё три года назад. Впрочем, он уже и без того давно пустовал… А так да, всё в порядке. Таковой человек известен полиции, не привлекался к суду и вообще чист перед законом.

– Так он и в реальности ничего такого не делал… лежал на полу…

Хрясь!

Из глаз моих буквально посыпались искры!

Как это он меня так, ведь даже со стула вроде бы не вставал…

Нет, скрежещут по полу ножки – худощавый ставит стул на место. Как он, однако, с него прыгнул! Мастер!

– Не надо мне врать. Пожалуйста… Вас обоих видели. Равно как и то, что конкретно каждый из вас там делал. По правде сказать, пальма первенства в этом бою принадлежит именно этому человеку. Ваше участие в данном процессе было не столь эффективным…

– Но я с ним не разговаривал! Было как-то не до того…

– На месте – вполне возможно. А потом? Вас же везли в одной машине!

– Вместе с моими людьми, один из которых был ранен.

Гость укоризненно качает головой:

– Опять врёте? Его увезла «скорая помощь». Да, в участок. Но отдельно от вас! А больше никого из вашего подразделения на месте перестрелки не задерживали. Только вы и он.

– Там были двое полицейских, которые сопровождали машину, спросите у них!

Визитёр наклоняется и поднимает что-то с пола:

– Видите? Это служебное удостоверение. Пипо Бенедетти…

Как раз он вас тогда и сопровождал. Мы уже успели их опросить…

– И они подтвердили вам мои слова. Разве не так?

Гость на мгновение замолкает.

– Ну… они не могут этого точно утверждать… Но ведь вас допрашивали в участке! И по этому поводу – тоже!

– Я им сказал, что никогда ранее не видел этого человека. Впрочем, не думаю, что его отпустили столь же быстро, как и нас, ведь за него не хлопотали из посольства! Наверняка он ещё там…

– Он вообще исчез. В списках задержанных есть отметка о том, что его забрали карабинеры. Но к ним он не поступал…

– А я-то здесь при чём?! У карабинеров есть своё руководство – к ним и обращайтесь!

– К кому именно? Они не высылали в участок своих людей!

Худощавый ставит стул так, чтобы видеть мои глаза.

– Как он выглядел?

– Типичный гангстер тридцатых годов! Тонкие усики, стрижка – ему только «борсалино» не хватало! И «томми-гана»^[6] для полноты сходства!

– Волосы?

– Черные.

– Цвет глаз?

– Не видел. У меня было куда смотреть!

– Голос?

– Да обычный у него голос… по-итальянски говорит без акцента. А на других языках мы не общались!

– Что он вам сказал, отчего вы не стали стрелять?

Ого! Вот это вопросник у него!

– В смысле? Не понял вас…

– Он что-то вам сказал – и вы не выстрелили. Что именно?

Да откуда он всё это может знать?! Ерунда какая-то… Да он блефует!

– Вообще-то у него было в руках оружие, и стрелять не стал именно он. Какой был ему смысл что-то мне говорить? Не выстрелил – спасибо и на этом! А у меня больше не было патронов – я уже позже подобрал с пола оружие одного из нападавших. Как вы думаете, логично мне было в тот момент что-либо у него спрашивать? Да я и чёрта за хвост бы в такой ситуации ухватил, лишь бы он вытащил меня оттуда!

Собеседник некоторое время раскачивается на стуле – думает.

– Вы не говорите всей правды, и это печально. Нет, внешне всё вроде бы логично… но я не первый день живу на свете и уже научился отличать правду ото лжи. Что ж… – Он встаёт. – У вас есть ещё два часа. По истечении этого времени я приду снова. Если и к этому времени вам будет нечего мне сказать… Полагаю, вы достаточно неплохо представляете себе свою дальнейшую судьбу в данном случае…

Усмехаюсь – насколько это вообще возможно в данной ситуации:

– А возможных последствий вы не опасаетесь? Я всё-таки не обычный прохожий с улицы – вы похитили военнослужащего армии США! Меня будут искать со всем прилежанием!

– А я-то всё ждал – когда же вы это вспомните? – покачивает головою гость. – Смею разочаровать – никаких последствий лично я не опасаюсь. Те, кто вас, как это вы выразились, похитили – вот они да, могут чего-то там испытать… Но это уже их личные трудности. Неужели непонятно, что если кто-то решается на подобные действия, то уж все пути отхода давным-давно продуманы и подготовлены? Да меня тут вообще никогда и не было, и это может подтвердить масса вполне уважаемых людей! Судьба же уличной шпаны никому не интересна – это вы должны знать не хуже меня. – Он смотрит на часы – Между прочим, у вас теперь уже на десять минут меньше… Так что подумайте!

Щёлкает замок, и я остаюсь в одиночестве.

А фигово…

Кадет, несомненно, доложил о произошедшем, и в посольстве все уже подняты на ноги. Стандартная процедура – звонок в полицию и в соответствующие «родственные» организации, повышенные меры безопасности, усиление охраны первых лиц… Хотя вот их-то никто как раз красть и не собирается. Посол или первый секретарь – слишком серьёзные фигуры, чтобы на них рискнул кто-то не то что руку поднять, но даже и косо посмотреть в ту сторону. Нет, все камни всегда подают на сошек помельче…

Тень от рамы на полу сдвинулась в сторону – солнце следовало по привычному пути. Что бы тут сейчас ни произошло, на этом явлении ничего не скажется. Светило всё так же будет вставать и заходить в привычном месте. А внизу… внизу станет на одного человека меньше…

И ведь ничего нельзя поделать!

Руки скованы за спиной. А всяческие эффективные способы избавления от наручников успешно удаются только в кино – в жизни всё по-другому обстоит. Если бы я мог хотя бы видеть руки!

Но они за спиной и вздёрнуты вверх.

Тень снова сдвинулась вбок. Значит, ещё сколько-то там времени прошло.

А что я ещё могу сказать визитёру?

Да ничего… ничего из того, что могло бы заставить его изменить своё решение. Происходящее в посольстве его совершенно не интересует. Хотя вот тут можно было бы с ним сыграть…

Но у него своя, насквозь конкретная задача.

На этом поле я с ним соревноваться не могу – все козыри на его стороне.

Солнечный зайчик скользнул по моей щеке, и я невольно отдернул голову.

Солнечный?

Мм… Под таким углом? От чего же он там тогда отражается? Никаких разбитых зеркал и стекол на полу нет!

Повернув голову, с интересом наблюдаю за тем, как яркий отблеск пляшет вокруг висящей на стене камеры. Ну, если это солнечный зайчик, то я – папа Римский!

Он красный! А не ярко-белый или золотистый!

Вывод?

Да солнце тут вообще ни при чём – это лазер!

Скрежет!

Со стороны окна, между прочим!

И когда рама, скрипнув на петлях, откидывается вниз, я уже ничему не удивляюсь.

Был бы тут какой-нибудь средневековый монах, он бы тотчас же возопил о враге рода человеческого. Ибо проскользнувшие в окно фигуры двигались почти бесшумно. Казалось, они даже сквозь предметы обстановки проходят, настолько плавными и какими-то завораживающими выглядели их движения!

Хотя почему казались? Они именно такими и были!

Движение сбоку (на какое-то мгновение я почувствовал на щеке чьё-то жаркое дыхание) – и мои руки бессильно падают вдоль тела. Наручники сняты.

– Передохните… Руками двигать можете?

– Нет. Всё затекло… мне нужно хоть какое-то время.

– Ну, несколько минут у нас точно есть… будем уходить тем же путём! Через окно!

– Да хоть через канализацию – только бы подальше отсюда!

Глава 11 Ниточка

Прилепин оторвался от компьютера и посмотрел на часы.

Пора. Он вышел из офиса, сел в машину и помчался в направлении Приозерска. На пятидесятом километре он свернул на грунтовую дорогу и через тридцать минут въехал в небольшую, полуразрушенную деревушку. Поехал по поселковой дороге, по бокам которой стояли заброшенные дома. Когда-то это был богатый колхоз, славившийся своими молочными стадами. Сейчас все население составляло полтора десятка старух да десяток стариков. На улицах никого не было, и Прилепин незаметно проскочил через всю деревню и подъехал к дому, стоявшему в километре от окраины. Возле дома припарковался черный джип с тонированными стеклами. Значит «клиент» уже доставлен на базу.

Войдя в дом, он первым делом напился холодной воды, набранной из колодца. И вопросительно посмотрел на своего сотрудника, вышедшего из соседней комнаты. Тот отрицательно покачал головой.

– Плохо, – сказал Прилепин. – Я надеялся, что уже все закончилось.

– Ты же запретил его прессовать. А моральная обработка не действует. Своих хозяев он боится больше, чем нас.

– Прессовать нельзя, поскольку хозяева могут заметить следы. Сразу возникнет подозрение. Ладно. Приступаем к последней части. Яма готова?

– Яма у нас постоянно готова.

– Поехали.

Прилепин вышел из дома и сел в машину. Через несколько минут трое его сотрудников вывели из дома человека со скованными назад руками, завязанными глазами и заклеенным клейкой лентой ртом. Когда багажник за ним закрылся, джип двинулся по дороге в сторону леса. Машина Прилепина последовала за ним. Остановившись у опушки, прилепинцы вытащили наркодилера из багажника и повели в лес. Он шел, спотыкаясь и иногда мыча сквозь пленку. Один из сотрудников вел его, держа под руку.

Вот и яма. Прилепин сделал знак, и с «клиента», как обозначали подобную публику прилепинцы, сняли повязку. Затем подвели к глубокой яме, выкопанной между двумя соснами. Двое сотрудников держали в руках лопаты.

– Итак, родной, – обратился к нему Прилепин, – у тебя только два варианта. Или ты работаешь на нас, я имею в виду – поставляешь информацию, или мы тебя сейчас закапываем в этой яме. На размышление одна минута.

Кандидат в покойники замычал. Прилепин кивнул ближайшему сотруднику, и тот отодрал пленку.

– Я покойник, если сообщу вам хоть что-нибудь.

– Если не сообщишь, тоже покойник. Но если будешь сообщать, имеешь шанс остаться в живых. Мы не собираемся подвергать тебя риску.

– Кто вы?

– Не полиция и не конкуренты. У нас другой интерес. Ну что, минута прошла. Что решил? В яму или работаешь на нас?

– Работаю, – уныло сказал наркодилер.

– Не вздумай рассказать все хозяину. Помнишь, как несколько дней назад шлепнули твоего соратника Прибыткова? Он согласился на нас работать.

– И вы его грохнули. За что? Раскололся?

– Раскололся. Все рассказал хозяину. Но грохнули не мы. А ваши хозяева. На всякий случай. Вдруг решил двойную игру вести? А может, что и рассказал на сторону. И тебя грохнут, если узнают, что ты побывал в наших руках и остался жив. Сейчас поедем обратно, и ты расскажешь нам все, что знаешь. Говори все. Если дашь зацепочку, то на этом наше знакомство закончится. Переключимся на другого. Более важного. А ты нам тогда на хрен не нужен будешь.

– Вы ж тогда меня грохните.

– Зачем? Для нас ты безвреден.

В машине наркодилер настолько осмелел, что даже задал вопрос:

– А как вы на меня вышли?

– Сообщил один торговец, которому ты поставлял героин.

– Я должен буду вам назвать всех сбытчиков?

– На хрен нам они нужны. Нам нужен верхний босс.

– Вам что, ребята, жить надоело? Вы самоубийцы.

– Самоубийцы, – утвердительно кивнул Прилепин. – А ты что, знаешь верхнего босса?

– Откуда я его могу знать! Его никто из нас не знает.

– Верю. Поэтому ограничимся информацией по порту. Откуда приходит груз? Кто в таможне его прикрывает? Кто получатель?

Новоявленный агент долго размышлял, словно прикидывал, что можно сообщить, а что лучше сохранить в тайне.

Прилепин понял его сомнения:

– Рассказывай все. От нас никаких действий не будет. Только наблюдение. Поэтому за свою задницу можешь быть спокоен.

– Груз приходит из Латвии. Откуда он приходит в Латвию, я не знаю. Но то, что груз в Вентспилсе разгружают с какого-то судна и грузят на наше, это точно.

– Кто растаможивает?

– Знаю только одного. Королев Дмитрий.

– Отчество?

– Кажется, Николаевич.

– Как на него выйти? Или хотя бы как найти?

– Он депутат Законодательного собрания города. Ищите там. Или по Интернету.

– Куда он девает груз?

– Не знаю. Часть остается в городе, большая часть куда-то отправляется.

– Что еще знаешь?

– Знаю, что главный босс не в Питере, а в Москве.

– Это и без тебя ясно.

Машина въехала в Питер. Прилепин хлопнул по плечу водителя, и тот затормозил.

– Выходи, – коротко приказал Сергей Николаевич наркодилеру.

Тот побледнел и тяжело задышал.

– Я же все рассказал. Зачем это?

– Затем что не в твоих интересах по городу в моей машине разъезжать. Не умрешь. Самостоятельно до дома доберешься. Метро уже закрыто, лови попутку. Или такси вызови. Отдайте ему мобильник.

Наркодилер облегченно вздохнул, вылез из машины и даже дружески махнул рукой на прощание.

Прилепин обратился к своему сотруднику

– Павлик, займись завтра же. Выясни про этого Королева все, что можно, и установи наблюдение.

– Понял, шеф. Кого можно подключить?

– Кого сочтешь нужным.

На следующее утро, когда Сергей Николаевич завтракал, зазвонил телефон.

– Не разбудил, Сережа? – раздался из трубки голос Бати.

– Да нет, Виктор Петрович. Завтракаю.

– Как дела?

– Скрипим потихоньку.

– У меня к тебе просьба, Сергей. На днях из Москвы приезжает один парень. Он тебе позвонит. Скажет, что от меня. Повстречайся. Если сможешь, помоги. Меня за него старый друг попросил. Буду обязан.

– Да какие проблемы, Виктор Петрович. Все, что могу, сделаю.

В офисе Сергей Николаевич первым делом сел к компьютеру и вышел в почту. Ввел адрес Маслова. «Что-нибудь известно о Королеве Дмитрии Николаевиче?»

Маслов отозвался сразу.

«Заксобрание?» – «Да». – «Не советую им интересоваться». – «Жаль. Если попасти, можно сорвать приличный куш». – «Рискованно». – «Готов рискнуть». – «Ты мозги не отморозил?». – «Нет. Все будет шито-крыто». – «Он в бизнесе у наших боссов». – «Кто над ним?». – «Кто-то из вице-мэров. Не знаю кто». – «Выше никого?» – «Да ты что. Выше в Москве сидят». – «Кто, не знаешь?». – «Слава богу, нет».

Прилепин остановил переписку и стер все письма. Он знал, что то же самое сделал Маслов. Через сутки получил первую информацию от наблюдения. Королев дважды наведывался в порт. Встречался с руководителем таможни порта Овчаровым. Еще через сутки Прилепин располагал информацией по Овчарову. Тот имел огромную шестикомнатную квартиру на Большой Морской. Дачу, точнее, виллу миллиона за два долларов в районе Приозерска. Два «мерса». На одном ездила жена, на другом – сын. Второй сын учился в Лондоне. Сам Овчаров пользовался служебной. Вся семья каждое лето выезжала на отдых в Европу. Словом, жил не на зарплату чиновника. Раз в месяц вместе с двумя сотрудниками лично принимал корабль. В том, что на корабле доставлялись наркотики, Прилепин был уверен. Но как зацепить «клиентов»? Было ясно, что Королеву достаточно сделать один звонок, и жизнь Сергея Николаевича сильно изменится. Отправляться опять в колонию ему очень не хотелось. Он связался с Масловым. По почте запросил информацию об Овчарове. Ответ был лаконичен: «Не лезь в эти дела».

Все ясно. Маслов знал наркодельцов. Но раскалывать его было опасно. Мог сообщить куратору. Надо действовать иначе.

Зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Он нажал кнопку:

– Слушаю.

– Сергей Николаевич?

– Я вас слушаю.

– Я от Виктора Петровича.

Глава 12 Генерал

Этот рабочий день Романов начал не как обычно, со служебного совещания, на котором заслушивал своих сотрудников о ходе выполнения сложных заказов. Первым делом он вызвал своего зама. Полковник запаса Ружинский, который работал еще с Романовым-старшим, фактически руководил «Русским сыском», в котором Василий Ильич был не столько руководителем, сколько мозгом. На языке грушников его роль определялась бы как начальник оперативного отдела. Фактически первое лицо в любой разведывательной структуре. Романов знал, что Ружинский регулярно общается с его отцом, и всецело доверял старому полковнику, хотя и был уверен, что тот докладывает своему бывшему начальнику обо всем. Соглядатай или око отцово. Это вполне устраивало Василия Ильича, поскольку он сразу понял, что отец готовил его как оперативника, а не руководителя. А раз так, должен быть и руководитель.

– Вот что, Виктор Константинович, – сказал Романов после обычного приветствия и рукопожатия, – ситуация сложилась такая, что я временно выпадаю из повседневной работы. Вынужден сконцентрироваться на одном заказе. Сразу скажу, он нам важен не только с финансовой точки зрения, хотя таких гонораров у нас никогда не было и не будет, но и с оперативной точки зрения. Мы получим большие возможности не только в Европе, но и здесь. В этой стране. Поэтому вы уж берите все руководство на себя.

Ружинский понимающе кивнул:

– Нет проблем, Василий. Какая тебе понадобится помощь?

– Пока надо будет просветить несколько человек. Контакты, слабости. Ну, сами знаете. Затем будет видно. У нас нет никого в Питере? Начать нужно будет оттуда.

– На сегодняшний день нет. Но, если нужно, начну поиск надежных людей.

– Постарайтесь побыстрее. Это очень важно.

Перечень друзей Фабио Паола прислала ему через два дня. Пять фамилий. Четыре мужчины и одна женщина. Поскольку любовница покойного после его смерти уехала на родину в Питер (покорить Москву не получилось), он решил для начала побеседовать с мужчинами.

Итак, первый. Игорь Давыдов. Сотрудник итальянского банка «Интеза» в Москве. С Давыдовым они встретились в кафе. Ничего интересного Романов не узнал. Затем второй, третий. И только в беседе с Альберто Дацци, также работавшим в «Интезе», Романову удалось получить зацепку.

Дацци был мужчиной средних лет. Высокий, темноволосый с нервными руками, постоянно ищущими чего-то. Одет был в безукоризненный темно-синий костюм и белую рубашку. За обедом он ничего не пил, кроме бокала просеко. Романов, когда позвонил ему, представился как друг семьи Аньелли. Поэтому в течение всего обеда Дацци говорил о Фабио. Информация была интересной, но абсолютно бесполезной. Сергей Николаевич терпеливо слушал, не выказывая своего отношения к рассказу Дацци. Внезапно итальянец спросил:

– А вы часто общались с Фабио?

– Я не был знаком с ним. Я в очень близких отношениях с его дедом, синьором Аньелли.

– Это он попросил вас навести справки о Фабио?

– Нет. Я имел в виду познакомиться с Фабио и предложить ему посотрудничать в одном деле. Я опоздал и теперь просто хочу понять, как все это произошло.

– Его отправляли в годичную командировку в Петербург. Оттуда он вернулся наркоманом. И вернулся не один. С девицей, которую представил как свою невесту.

– Это она способствовала тому, что он подсел на героин?

– Этого я не знаю. Но то, что она тоже балуется наркотиком, мне точно известно.

– Что она из себя представляет?

– Внешне очень, как это точнее сказать по-русски, противная. Тощая, с очень неприятным лицом. Она в него вцепилась, как бульдог. Он ей купил квартиру в Петербурге, «феррари» розового цвета.

– Это она снабжала его наркотиками?

– Не знаю. Утверждать не берусь, но полагаю, что героин он получал от нее.

– Она была с ним, когда он погиб?

– Нет. Уезжала на несколько дней в Петербург. Хотя в последние полгода она его не отпускала от себя ни на минуту. Даже на работе. Он ее устроил в банк своей секретаршей. Не знаю, что заставило ее отъехать. Видно, что-то важное. Они должны были пожениться. А у Фабио осталась в Милане невеста, с которой он был обручен с детства. Его дед был в бешенстве. Сюда приезжала синьора Мариза. Пыталась вразумить сына. Бесполезно. Эта piscella в него вцепилась намертво. Мы все были шокированы. Что он мог найти в этой отвратительной женщине?!

Романов понимающе кивнул.

– Скажите Альберто, вы так чисто говорите по-русски…. Откуда такое знание.

– Я в Москве с трех лет. В Италии практически не жил. Отец работал в представительстве торговой палаты Италии в Москве. Я учился в российской школе.

– А вы мне можете дать координаты этой пишеллы?

Дацци достал смартфон и высветил номер. Романов записал его на свой.

– Это ее московский номер? – спросил он.

– Нет, питерский. Она сейчас живет там.

– А чем занимается?

– Ничем. Полагаю, Фабио обеспечил ее на всю жизнь.

– Последний вопрос. Как она выглядит?

– Швабра. По-русски лучше не скажешь.

Дацци достал смартфон и нашел фотографию, на которой были молодой мужчина, видимо Фабио, и тощая девица с очень неприятным лицом. «Действительно швабра», – подумал Романов. Вернувшись в офис, он первым делом зарезервировал гостиницу и взял билет на «Сапсан».

Зазвонил телефон. Романов поднял трубку:

– Слушаю.

– Ты совсем пропал, – раздался голос отца. – Не забыл еще, что у тебя старый отец, с которым нужно перезваниваться хотя бы раз в неделю?

– Я сделаю больше. Я сегодня подъеду.

– Что-нибудь интересное?

– Очень. Не исключаю, что понадобится твоя помощь.

– Жду, – кратко сказал генерал и положил трубку.

Вошел Ружинский. Он, не дожидаясь приглашения, сел напротив Василия Ильича и положил перед ним листок с телефоном:

– Это дельный хлопец. У него свой ЧОП, но работает параллельно, как детективное агентство. Есть связи в питерском угро. Мне его порекомендовал один надежный человек. Попробуй. Если не подойдет, будем другого искать.

– Я сегодня еду к отцу.

– Привет передавай.

– А вы что, давно не виделись?

– Да, уж месяца два.

Теперь ясно, почему старик позвонил. Давно не получал информацию о деятельности своего сына и своего детища. Генерал имел собственную точку зрения на перспективы разведки. В боевых операциях частные военные компании потихоньку вытесняли регулярную армию. Старик считал, что должны появиться и частные разведки, выполняющие госзаказ, как это делали военные компании. А ошибался он редко и мог надеяться, что его «Русский сыск» через несколько лет сумеет занять достойное место на рынке госуслуг.

– Виктор Константинович, – сказал Романов, – я завтра утром выезжаю в Питер. Сколько там пробуду, сказать не могу. Я вам позвоню после того, как повстречаюсь с этим парнем. Вы на всякий случай подберите еще парочку вариантов. И вот еще что, по нашим информационным каналам наведите справку об этой даме. – Он положил на стол листок бумаги. – Платите, не скупясь. Информация мне нужна будет уже завтра. Скиньте на электронку.

Генерал сидел в наушниках перед компьютером. Василий Ильич знал, что отец ползает по информационным каналам, разыскивая информацию о положении в стране и в Европе. Увидев сына, он кивнул головой на кресло слева от письменного стола и продолжал слушать. На Василия он смотрел отсутствующим взглядом, который оживился только при виде антикварной чашки Vittorio Sabadin, которую Василий Ильич купил в антикварной лавке возле пьяцца Капраника во время последней поездки в Рим. Наконец старик отложил наушники и, не поздоровавшись, взял антиквариат, достал из стола лупу и долго его разглядывал.

– Великолепно, – сказал он наконец. – Пошли почаевничаем.

Холостяцкая квартира Ильи Ивановича Романова, несмотря на отсутствие хозяйки, которая умерла десять лет назад, содержалась в чистоте и уюте. Отец и сын уселись в столовой, поскольку старомодный однофамилец императорской семьи не терпел питаться в кухне. Чай пили из старинного русского фарфора производства фабрики Гарднера.

– Завтра еду в Питер, – сказал Василий Ильич. Он уже знал, как отреагирует на сообщение отец. И оказался прав.

– Надеюсь, ты повидаешься с сыном?

– Если его мать не будет препятствовать.

Романов-младший холостяковал, как и отец. Только, в отличие от Романова-старшего, он был не вдовцом, а в разводе. Его бывшая жена вторично вышла замуж и переехала с его сыном к мужу в Петербург. С сыном он виделся редко, в отличие от старика, который минимум раз в два месяца выезжал в Северную столицу, чтобы пообщаться с внуком. Ему доверяли и выдавали ребенка на весь день.

– Как я понимаю, ты едешь по делам. Выгодный заказ?

– Самый выгодный среди тех, что с момента основания были в агентстве.

Не упуская ни одной мелочи, Романов рассказал отцу все от начала до конца. Старик слушал молча, прикрыв глаза, что свидетельствовало о полном внимании, не задавая вопросов. После того как Василий Ильич закончил, генерал прошел в кабинет, включил компьютер и полез в свою картотеку. Уникальное собрание досье на всех белее или менее значимых людей в Европе, которое он создавал не один десяток лет, работая в европейских резидентурах.

Вернулся он минут через десять:

– Филиппо Аньелли – это серьезно. Он не только крупный финансист, но и очень влиятельный деятель в теневых структурах, которые по сути дела управляют правительствами многих стран.

– Включая нашу?

– Да, включая вашу.

Старый генерал не считал Российскую Федерацию своей страной, чем резко отличался от своего сына. «Я присягал Советскому Союзу, – говорил он. – А присягают только один раз. К тому же ваша страна – антисоветская страна. И флаг у нее власовский». Как-то Василий Ильич заметил, что Российская Федерация официально является преемником СССР, на что старик ответил: «Представь, что убили твою мать, привели к тебе какую-то блядь и сказали, что теперь это твоя мама. Твое право ее признать матерью. Но мое право послать ее к другой матери».

Романов проигнорировал выпад отца. Времени мало и сейчас не до политических споров.

– Что за структуры? – спросил он.

– Клубы, – ответил генерал. – Но не эти опереточные, типа Бильдербергского, а те, которые себя не афишируют, но в которых решаются серьезные вопросы на межгосударственном уровне. Я знаком с одним австрийским графом, точнее, потомком графов, поскольку титулы в Австрийской Республике отменены, так у него в замке каждое лето в одно и то же время проводится трехдневный теннисный турнир. Туда съезжается аристократия со всей Европы. И вопросы там решаются, могу сказать, очень важные. Как деловые, так и политические. Когда был резидентом в Австрии, попытался проникнуть на этот турнир. Бесполезно. Легче проникнуть в форт Нокс. – Генерал помолчал, словно вспоминая что-то, а затем спросил: – Какой бюджет выделил Аньелли? Про гонорар не спрашиваю. Не это характеризует важность заказа.

– Бюджет не ограничен. Могу тратить столько, сколько сочту нужным.

Генерал опять покивал головой. Романов уловил признаки беспокойства.

– Не нравится мне все это, Васька. Тут пахнет не семейной местью, а чем-то другим. Если бы все было просто, то тебе бы поручили выявить того, кто подсадил парня на иглу, и того, кто поставлял ему героин. Старик Аньелли же хочет знать всю цепочку. Странно все это.

– И что здесь странного?

– А то, что этот вид бизнеса не может осуществляться без участия государства. Возьми статистику посадок за последние тридцать лет. По статье о наркотиках. Не знаю, как в других странах, но в этой стране ни разу не посадили крупного босса наркобизнеса. Исключительно шестерки, торгующие мелкими партиями. А это значит, что за любым крупным боссом наркомафии сидит еще более крупный босс в структурах власти или силовых структурах. Я был в Италии, когда там разгромили сицилийскую мафию – основного дилера на рынке наркотиков. Та же картина. Там, где вскрывались финансовые аферы, убийства и прочее, головы летели, как спелые яблоки с дерева, как в мафии, так и в правительстве. Там, где дело касалось наркотиков, ни один крупный чиновник не сел. Хотя уши торчали отовсюду. Складывается впечатление, что государство, как у вас, так и в других странах, борется не за ликвидацию наркоторговли, а за контроль над ней.

– Ну, допустим. А думаешь, ее возможно ликвидировать? Нельзя. Значит, нужно взять под контроль.

Старик посмотрел на сына очень внимательно. Наконец в его серых глазах мелькнула усмешка. Так было всегда, с самого детства, когда Василий Ильич говорил какую-нибудь глупость, что бывало и в зрелом возрасте. Он со школьного возраста постоянно соперничал с отцом во всех вопросах. Он много читал, чтобы быть начитаннее отца. Любил философские споры. В совершенстве овладев искусством казуистики, он, тем не менее, всегда проигрывал все споры. Только раз он положил старика на лопатки, когда сообщил ему о намерении расстаться со службой. Сумел разгромить все аргументы старого генерала, описывавшего ему прелесть жизни на военной пенсии. «Старик, – весело сказал он, – обеспеченная старость не стоит загубленной молодости. Кстати, и обеспеченность весьма хилая». Только спустя несколько лет отец вернулся к этому разговору и впервые в жизни произнес: «Ты был прав».

– Я многому тебя научил, сын. Но одному пока научить не удалось. А именно не реагировать на мифы и общепринятое мнение, возникшее на песке. Кто тебе сказал, что наркоторговлю нельзя прекратить?

– Есть прецеденты?

– Еще какие. Исламский мир. Мне в далекой молодости, еще в советские времена, довелось провести пару лет в Ираке. При Саддаме. Один раз купил на суку красивый кальян, – он кивнул на комод, на котором стоял серебряный кальян, – и спросил у арабских сослуживцев, где можно купить гашиш. Они чуть в обморок не попадали. Оказалось, что наркотиков на территории Ирака вообще нет и быть не может. Поскольку пойманных наркоторговцев не отдавали под суд. В полиции составляли протокол, затем вывозили за город, расстреливали и закапывали. Я всегда был уверен, что основной причиной вторжения американцев в Ирак было то, что Саддам расправлялся с наркомафией. Кстати, на очень сильное размышление наводит также вторжение в Афганистан и свержение Талибана, который за полгода ликвидировал наркобизнес на территории страны. Прекратился наркотрафик из Афганистана. А после оккупации американцами, вновь возобновился. В тройном объеме. Случайность? Возможно. Только, как говаривал товарищ Сталин, если случайность имеет политические последствия, то нужно повнимательнее присмотреться к этой случайности.

– Ну, тебя понесло. Ты допускаешь, что правительство США устроило теракт в Нью-Йорке только для того, чтобы иметь повод свергнуть Саддама и талибов?

– А почему нет? Откуда ты знаешь, какие силы стоят за всем этим? Ты знаешь, на какую сумму ежегодно продаются наркотики? В мировом масштабе.

– Нет. На какую?

– А я не знаю. И никто не знает. Хотя и выставляют дутые цифры. Так что будь очень осторожен. А лучше откажись от этого заказа. Кстати, охрана у тебя есть?

– Зачем она мне?

– Понадобится. И еще кое-что.

Генерал встал, подошел к сейфу, вмонтированному в стену, и вытащил оттуда листок бумаги.

Он положил его перед наследником:

– Сюда можешь обратиться, если за бугром появятся проблемы. Неважно какие. Но обращаться можно только в самом крайнем случае.

– Indespectus, – прочитал Василий Кузьмич. – Что это?

– Это самая мощная в мире информационная структура. Мощнее, чем моя контора во много раз. Мощнее, чем ЦРУ и МОСАД, вместе взятые.

– А что тебя связывает с этой структурой?

– Я член Indespectus. Уже много лет. С советских времен.

– И много там таких, как ты?

– Много. Из разных стран. Точнее, из спецслужб разных стран.

– Слушай, старик, но здесь попахивает государственной изменой.

Генерал рассмеялся и весело посмотрел на несколько смущенного отпрыска. Ему нравилось подтрунивать над «щенком», коим Василий Ильич числился по сию пору, хотя ему давно перевалило за сорок.

– За кого ты меня принимаешь! Я вступил в Indespectus по приказу начальства. Точнее, одного начальника. И передавал им информацию, которую мне давал начальник. Но и от Indespectus получил немало ценных сведений. Кроме того, Indespectus не иностранная держава, а коммерческая структура. Ну, и можно сказать, общественная организация. Типа закрытого клуба. Поэтому во всех странах передача им информации не есть шпионаж. А торговля инсайдом.

– И кто же тот начальник, который тебя туда направил, если не секрет?

– Петр Иванович Ивашутин.

– Но он же давно умер.

– Верно. Поэтому о моем членстве никто не знает. Учти, их услугами пользуются очень влиятельные лица и даже правительства. Располагаются они на Антигуа. Но если ты платишь по таксе, они пришлют человека в любую точку света, которую ты назовешь. Учитывая, что бюджет у тебя неограничен, можешь в случае необходимости обратиться к ним. Но только, повторяю, в крайнем случае.

– Они что, и в России работают?

– Разумеется. И это самый легкий их участок, поскольку существ более продажных, чем русские, на свете нет.

– У них здесь агентурная сеть?

– Зачем она им? Определенная сумма – и любой чиновник даст им любую информацию. Но в Европе и обеих Америках у них приличная сеть. И кроме денег у них такая база компромата, что если ее вывалить в прессу, то судебные процессы будут продолжаться десятки лет. А самоубийства будут исчисляться тысячами.

– Ну них информация о любом должностном лице?

– Любом. Хоть это президент США.

– И о нашем?

Генерал расхохотался:

– О вашем можно получить всю информацию в Ютубе. В вашей стране среди чиновников высшего ранга не принято скрывать свои деяния. В этом плане у вас самая свободная страна в мире.

– А кто возглавляет эту структуру?

– Сейчас двузвездный генерал в отставке Винсент Стюарт. При Обаме возглавлял РУМО США. Мы познакомились, когда были еще капитанами. Очень умный негр.

Уже сидя в поезде, Романов переваривал информацию, полученную от отца. Зачем он выводит его на Indespectus? Старика Аньелли вряд ли интересует международная наркомафия.

Он желает наказать косвенных убийц внука. А может быть, не только? А Фабио? Может быть, он не только банковским делом занимался в России? Мысли копошились в его голове, и чем дальше, тем их было больше. Наконец он достал телефон и набрал номер, полученный от Ружинского.

– Слушаю, – раздалось в трубке.

– Сергей Николаевич? – спросил Романов.

– Я вас слушаю.

– Я от Виктора Петровича.

– Вы в Питере?

– На подъезде. Буду через час.

– Где остановитесь?

– В «Рэдиссоне».

– Отлично. Это рядом с вокзалом. Встречаемся в девятнадцать часов в ресторане «Палкин». Как выйдите из гостиницы, поверните налево пройдите через дорогу. Ресторан в ста метрах от отеля.

«В девятнадцать часов, а не в семь, – подумал Романов, – судя по всему военный».

Глава 13 1963 год

Двое американских туристов сидели в маленьком римском кафе на Пьяцца Навона. Подошел официант и поставил на столик бокал вина и рюмку траппы. Один из туристов, типичный англосакс, отпил из бокала и удивленно посмотрел на официанта.

– Я заказывал просеко. Вы полагаете, я не отличу просеко от других вин?

– Да, сэр, это не просеко, – кивнул официант. Его английский звучал вполне прилично. – Но мы продаем это как просеко. Еще что-нибудь, джентльмены?

– Достаточно. Спасибо, – сказал второй турист, типичный итальянец.

Официант ушел.

– Италия – специфическая страна, мистер Клейтон, – сказал итальянец, прекрасно зная, что настоящая фамилия его товарища не Клейтон. – Здесь с официантами нужно обращаться очень вежливо. А лучше дружески. Иначе рискуете получить тарелкой по физиономии. Зачем вы вытащили меня в Рим? Неужели нельзя было пообщаться в Нью-Йорке? Или в Вашингтоне? Надеюсь, вы компенсируете мне затраты на билеты туда и обратно и проживание в отеле.

– Мы разве когда-нибудь не расплатились с вами, Гвидо?

– Ну что вы! Платите вы исправно, хотя могли бы заставить меня работать бесплатно. Ради исполнения гражданского долга. Я ведь хоть и итальянец, но американский гражданин.

– Мы не коммунисты, мистер Эспозито. У нас любая работа должна быть оплачена. Кстати, давно вас хотел спросить. Почему у вас так много однофамильцев?

– Эта фамилия дается сиротам, которые воспитываются в монастыре. А их десятки тысяч.

– Так вы сирота?

– Нет, сэр. Это мой отец был сиротою. Я сохранил его фамилию.

– Не зовите меня сэром, – нахмурился янки. – Я для вас Роберт. Можно просто Боб.

– Итак, Боб, зачем вы проводите нашу встречу в Риме, а не в Нью-Йорке, как обычно?

– Вы – один из наших самых ценных агентов, Гвидо. По мне, так самый ценный. А дело, о котором я хочу поговорить, настолько важное и, что там греха таить, опасное, что я не рискнул встретиться с вами на территории США. Директор полностью одобрил мою командировку в Рим. Как я понимаю, он не исключил вероятность прослушки со стороны конкурирующих организаций.

Говоря все это, янки внимательно следил за лицом итальянца.

– Вы меня интригуете, Боб. Обычно я получал команды максимум от начальника департамента.

Англосакс изобразил понимающую улыбку:

– Это так. Считайте, что получили повышение. Итак, перейдем к делу. У вас ведь есть связь с Вито Дженовезе?

– Да, мы установили ее несколько месяцев назад благодаря вербовке одного из надзирателей. Итальянца.

– Это мы вам его подсунули. И решили, что участие итальянца будет придавать правдоподобие этой истории. Что сообщает вам Дженовезе о Джо Валачи?

– Валачи боится, что семья заподозрит его в предательстве и убьет прямо в тюрьме. Дженовезе сделал ошибку. Он при встрече поцеловал Валачи поцелуем смерти. А тот, как истинный сицилиец старой школы, понял, что дни его сочтены. И слетел с катушек.

– Это была не ошибка Дженовезе, Гвидо. Мы устроили «случайную» встречу Валачи и Дженовезе. И это была наша ошибка. Валачи, вместо того чтобы просто пойти на сотрудничество с администрацией тюрьмы для спасения своей жизни, как мы и рассчитывали, через своего адвоката связался с сенатором Джоном Маклелланом и пообещал, что открыто заявит о существовании мафии в нашей стране.

– Ну и что? Кто этого не знает?

– Это так. Но тогда Бобби Кеннеди, который взъелся на ваше сообщество сразу, как получил должность Генерального прокурора, будет иметь все козыри на руках. И рано или поздно его люди зацепят ниточку, которая приведет их к государственной тайне, для них запретной.

– А что, неужели президент не проинформирован о деятельности вашего ведомства?

– Конечно же проинформирован. И он не в восторге от изобретения своего предшественника Гарри Трумэна. Полагаю, если он пойдет на второй срок, он прихлопнет наше подразделение. И прихлопнет с помощью Бобби, который, без сомнения, останется на посту Генерального прокурора. А Бобби начнет беспощадную и бескомпромиссную войну с вами. Со всеми, кто хоть мизинцем причастен к этому бизнесу.

– На это понадобится время. А Джон может и не выиграть предстоящую президентскую гонку.

– Выиграет. Не сомневайтесь. И вы представляете, что начнется, если Кеннеди прекратит нашу деятельность и вся эта махина будет предоставлена сама себе. Бесконтрольна. Что будет хотя бы на территории США?

Итальянец пил граппу мелкими глотками. Затем подозвал официанта и заказал еще двойную порцию. Англосакс не спускал с него глаз. На лице итальянца появилось задумчивое выражение.

– Это будет мясорубка, – задумчиво сказал Эспозито. – Причем в международном масштабе. Но начнется у нас в Нью-Йорке. Потом перейдет в Латинскую Америку и Европу. Стрельбы будет много. И мяса тоже.

– Вы не уцелеете в этой войне, Гвидо. Вас будут бить со всех сторон. Во-первых, ФБР, полиция, АНБ. Все силовые структуры. Затем латинос. Они задавят вас массой. На одного вашего бойца они будут присылать сотню. Ваши семьи в состоянии это понять?

– Боннано, Гамбино и Луккезе – люди вменяемые. Они поймут. Дженовезе временно исключены из игры. А вот Коломбо вряд ли способны мыслить рационально. У них война внутри семьи.

– Итак, Боннано, Гамбино и Луккезе. Кто мог бы взять на себя роль временного объединителя семей? Дон Карло Гамбино?

Гвидо отрицательно покачал головой:

– Думаю, Джо Бонанно.

– Потому что он ваш босс? Но разве дон Карло не более мощная личность?

– Возможно. Но он дерьмовый переговорщик. А Джо Бонанно дипломат от Бога. Он сумеет убедить Карло Гамбино созвать Комиссию. А там уж Бонанно растолкует всем, что они на грани краха. Встанет вопрос, что предпринять.

– И что же? – быстро спросил Клейтон, испытующе глядя на Гвидо.

– Это стоит дорого, Роберт. Очень дорого.

– Сколько?

– Не меньше десяти миллионов долларов. От вас, как я понимаю, мы не получим ни цента.

– Вы правильно понимаете, Гвидо. Даже если бы у нас была такая безотчетная сумма, мы не можем светиться в этой истории. Мы государство. И все будет как бы государственным переворотом. А этого нельзя допустить в нашей стране. Мы не Латинская Америка. Но мы окажем вам полное содействие.

– Какое?

– У нас уже готов официальный убийца. И убийца убийцы, который отомстит за смерть любимого президента.

– Полагаете, следствие удовлетворится?

– Эрл Уоренн, председатель Верховного суда,безоговорочно примет нашу версию.

– А вы уверены, что не найдется какой-нибудь въедливый прокурор, который захочет раскопать все?

– Уверен, что найдется. Но после решения Верховного суда это уже будет не важно. Как вы полагаете, Комиссия выделит деньги?

– Не знаю. Но то, что мой босс оценит реально опасность, уверен. В конце концов, если другие семьи не захотят принять участие в мероприятии, он может и сам выделить необходимую сумму. Но было бы неплохо, чтобы прокуратура начала проводить какие-нибудь мероприятия против этого бизнеса семей. Это сделает их более сговорчивыми.

Клейтон понимающе кивнул головой:

– Это можно будет устроить. У нас есть люди в аппарате Генерального прокурора. Кстати, в ноябре президент будет совершать предвыборную поездку по южным штатам. Вместе с супругой. Полагаю, Даллас именно то место, где будет твориться история.

– Почему именно Даллас?

– Потому что именно в Далласе уже все готово к приему гостя. Именно там проживает официальный убийца. И его убийца тоже.

Туристы расплатились по счету, вышли на площадь, пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Глава 14 Встреча в «Палкине»

День прошел бесполезно. Швабра, как про себя назвал любовницу Фабио Романов, в миру Кузнецова Полина Николаевна, наотрез отказалась встретиться. Когда Романов через пару часов вновь позвонил ей, ее телефон был недоступен для его номера. Информация, которую Ружинский сбросил о Швабре, не давала ничего интересного, за исключением того, что она была замечена в употреблении наркотиков. Это означало, что здесь, в Питере, она имела связь с наркоторговцами, среди которых мог быть и тот, кто подсадил на иглу молодого Аньелли. Контакты Швабры, которые выявил Ружинский, точнее, его источник информации, мало о чем говорили. Дед Романова по материнской линии был моряком. И часто цитировал старую морскую поговорку: «Когда обстановка неясна, ложись спать». Романов решил последовать совету моряков, тем более что его клонило в сон. Он направился в гостиницу и лег спать.

Будильник прозвенел ровно в 18.30. Романов умылся, оделся и вышел из гостиницы. Ровно в 18.50 он сидел за столиком в ресторане «Палкин». Местечко было приятное и оригинальное. Несколько залов, оформленных в классическом стиле. Метрдотель, одетый в безукоризненный костюм, белую сорочку и в галстуке-бабочке, встречал любого гостя у входа в зал. Приятная музыка. Именно тот классический джаз, который любил Василий Ильич.

– Что есть выпить? – спросил Романов молодого приветливого парня, который сразу же подошел к его столику.

Что угодно, – улыбнулся официант.

– Граппа есть?

– Шесть сортов.

– Австрийский шнапс?

– Пять сортов.

– Неужели и фернет есть? Его можно заказать только в гостинице «Астория» и в баре «Арка».

– Вам какой? Фернет бранка или бранка менте? – улыбнулся парень.

– Принесите фернет бранка и эспрессо.

Потягивая фернет с кофе, Романов посматривал на вход, ожидая, когда в ресторан войдет тот, кого он ждал. Сергей Николаевич вошел ровно в 19.00 и сразу направился к столику Романова. Тот встал и протянул руку:

– Романов Василий Ильич.

– Прилепин Сергей Николаевич.

Полминуты ушло на изучение друг друга. Острый, внимательный взгляд Прилепина столкнулся с приветливым и добродушным взглядом Романова. «Фантасты, которые писали о приборах, способных считывать мысли людей, – вспомнил Романов наставления отца, – не подозревали, что такой прибор создала природа одновременно с человеком. Это его лицо. Когда обсуждаешь важный вопрос, не забывай следить за лицом. Но старайся этого не показывать. Для этого изобрази радушие и понимание во взгляде». Судя по всему, оба остались результатами изучения довольны.

– Я вас слушаю, – сказал Прилепин, проведя рукой по ежику седых волос.

– Мне рекомендовали именно вас, – сказал Романов, – несмотря на то, что у вас не детективное агентство, а охранное предприятие.

Прилепин ничего не ответил, что означало возможность сотрудничества не только на ниве охранных услуг. Романов начал излагать суть вопроса. Взгляд Прилепина потерял остроту, стал каким-то отсутствующим и оживился только при слове «наркотики».

– Где работал ваш итальянец? С кем общался?

– Этого я не знаю. Вот и приехал узнать.

– Но хоть кого-нибудь вы знаете?

– Только его любовницу.

Романов достал смартфон, вошел в почту и нашел материал на Швабру, который прислал, пока он спал в гостинице, Ружинский. По мере чтения его лицо приобретало выражение фаната-рыбака, который подцепил на крючок здоровенную рыбину.

– Здесь говорится, что среди ее контактов есть некто Королев Дмитрий Николаевич. Депутат Законодательного собрания. Откуда информация?

– Если честно, не знаю. Получил ее час назад от своего зама. У него источник информации в правоохранительных органах во всех мегаполисах. В том числе и в вашем. А что, это так важно?

– Это необходимо.

– Минутку.

Романов взял смартфон и набрал номер: «Приветствую, Виктор Константинович!» Разговор был недолгим.

Романов спрятал смартфон в карман:

– Соседи. То есть ФСБ, как их называют грушники.

– Хорошо. Эту путану ФСБ могло пасти только в связи с вашим итальянцем. Вы уверены, что он не был связан со спецслужбами Италии или какой-нибудь другой страны?

– Такой уверенности у меня нет, но логика подсказывает, что не был. Ну, подумайте сами, зачем единственному наследнику многомиллионного состояния связываться со спецслужбой? Чтобы получать зарплату?

– Не обязательно. Скажем, его поймали на чем-то и с помощью компромата заставили сотрудничать.

– Во-первых, нет смысла. Какую пользу может принести спецслужбе работник банка? Во-вторых, это не та семья, которую можно шантажировать. Представьте, что какой-нибудь ретивый фээсбэшник нарыл компромат на сына Сечина и попробовал его завербовать. Да он уже на другой день был бы безработным. А то и в тюрьму бы загремел. Полагаете, что неприкасаемые есть только у нас? Нет. В любой стране. Ха-ха-ха. Неприкасаемых не было только в СССР и только при Сталине. Поэтому, видимо, страна так интенсивно развивалась.

– Итак, у нас есть только одна зацепочка. Путана. Попробуем ее раскрутить.

– Бесполезно. На контакт не идет. Даже встретиться отказалась. Телефон мой внесла в черный список.

– Ну, с нами не откажется. Мы отказов не принимаем. Как долго вы будете в Питере?

– Пока не узнаю все, что мне нужно.

– Ну что ж, я вам помогу.

– И не стесняйтесь в средствах. Финансирование солидное.

– Хорошо. Завтра я с вами свяжусь.

Ужинать Романов опять пошел в ресторан «Палкин», который включил в список любимых ресторанов. С улыбкой подошел один из метрдотелей:

– Добро пожаловать!

Подошел официант. Романов, не глядя в меню, сделал заказ. Ему очень понравилось это историческое место, созданное в позапрошлом веке купцом 1-й гильдии Палкиным. Как сообщил официант, из окна этого ресторана в 1905 году выступал перед толпой Ленин. Уходить вождю мирового пролетариата пришлось по наружной пожарной лестнице из окна помещения, выходящего во двор. Двести граммов граппы, гигантская устрица из залива Петра Великого и порция пельменей с олениной и кабанятиной привели Романова в отличное расположение духа. Поедая деликатесы и запивая их солидной порцией граппы, Романов переваривал разговор с Прилепиным. Последний был явно не новичок в служебно-розыскной работе. И явно заинтересовался делом. Так ведут себя только те, кто имеет личный интерес.

Ровно в 21.30 Романов уже лежал в постели в своем номере, лениво меняя телевизионные каналы. Зазвонил телефон. Это был Прилепин.

– Василий Ильич, у меня нет источника у «соседей». Поручите своему заму узнать, что там есть на итальянца.

– Не уверен, что это возможно.

– Вы же говорили, что финансирование солидное.

– Хорошо, попробую.

Ружинский ответил не сразу. Но зато сразу же понял, что от него требуется.

– Василий, это будет стоить не менее десяти тысяч баксов.

– Согласен на пятнадцать, Виктор Константинович. Только побыстрее.

Все же старик Романов создал очень эффективную систему. За заказчиков отвечал Василий, а за агентуру в госорганах и ее вербовку – профессионал Ружинский.

На следующий день смартфон пикнул. Романов вышел в почту и прочитал сообщение от Ружинского:

«Фабио Анъелли находился в разработке контрразведки ФСБ в связи с его постоянными контактами с Роджером Блэйком, сотрудником ЦРУ США, работавшим под дипломатическим прикрытием в американском консульстве. Консульство было закрыто 5 апреля 2018 года. Блэйк убыл в США 12 апреля. Анъелли убыл в Москву 15 апреля. Находясь в Питере, Анъелли активно общался с депутатами Заксобрания Санкт-Петербурга, чиновниками мэрии и сотрудниками порта. Я отправляю в Питер Ткачева с пятнадцатью тысячами долларов для оплаты информации. Если понадобится еще что-либо, сообщи до 16 часов».

Романов тут же переслал сообщение Прилепину. Ответ не заставил себя ждать. В ответном сообщении Прилепин просил быть готовым к 20.00 к поездке и ждать его в вестибюле гостиницы.

История странная. Отпрыск знатнейшей в Европе фамилии, наследник многомиллионного состояния, оказывается в Питере, где попадает в разработку контрразведки в связи с контактом с ЦРУ США. Одновременно общается с чиновниками. Уезжает из Питера, как только закрывается американское консульство. Убывает через три дня вслед за агентом ЦРУ. И, наконец, гибнет от передозировки наркотиков в Москве. Уже не впервые в голову приходит мысль. А не является ли он, Романов, инструментом в какой-то игре? Не используют ли его втемную? Почему Прилепин, странный тип, так живо заинтересовался этим делом? Явно не из любви к какому-то неизвестному Виктору Петровичу. Озабоченность, выраженная генералом Романовым, постепенно передавалась и майору Романову. Он взял смартфон и отправил сообщение Ружинскому:

«Срочно свяжитесь с источниками в Питере и дайте всю информацию о парне, которого вы мне рекомендовали».

Уже через два часа получил сообщение от Ружинского:

«Прилепин Сергей Николаевич. Родился 5 мая 1960 года в Ленинграде. Рано потерял родителей. Воспитывался в семье дяди, полковника милиции Прилепина Виктора Васильевича. В 1985 году окончил ВОКУ им Верховного Совета РСФСР. Проходил службу в Прибалтийском военном округе. Последняя должность – командир мотострелкового батальона. Уволился в 1991 году в звании капитана. Звание майора было задержано в связи с ЧП в батальоне. По протекции дяди был принят на работу в Ленинградский уголовный розыск в отдел по борьбе с распространением наркотиков. Быстро сделал карьеру и стал старшим группы. Рассматривался, как кандидат на должность заместителя начальника отдела. В 2007 году был отдан под суд за превышения служебных полномочий. Был приговорен к восьми годам исправительной колонии. Срок заключения отбывал в колонии № 3 для бывших сотрудников милиции. Дважды подавал заявление на УДО, которые были отклонены. Освободился в 2015 году. В том же году возглавил созданное им частное охранное предприятие „Безопасность“».

Ровно в 20.00 Романов спустился в вестибюль. Прилепин ждал его, сидя на диване. Рядом с ним сидел еще один рослый парень. При появлении Василия Кузьмича оба встали.

– Это Андрей, – сказал Прилепин, указывая на парня. – Он будет вас сопровождать, пока вы в Питере. Прошу отнестись серьезно и не исчезать. Без Андрея никуда не ходите.

Они вышли на Невский, и тут же к ним подъехал автомобиль. Ехали молча часа два. Наконец машина свернула с шоссе на грунтовочную дорогу и через несколько минут въехала в полузаброшенную деревушку. Подъехала к домику на окраине. В первой комнате сидели два человека, вставшие при появлении Прилепина и Романова.

– Клиент готов к беседе? – спросил Прилепин.

– Как старая дева к потери невинности. Но боюсь, беседа не состоится.

– Почему? – Прилепинец развел руками и продекламировал:

Что, сильно ломает?

– Еще как. Пойди полюбуйся.

– Полюбуюсь. У нее с собой наркота была?

– Пять пакетиков героина.

– Где они?

Человек вынул из кармана прозрачные пакетики с белым порошком.

Прилепин открыл один, попробовал на язык и удовлетворенно кивнул:

– Героин.

В дом вошел еще один человек. Лет пятидесяти. С благородной сединой, тронувшей виски. В руках он держал шприц и пробирку с жидкостью. Вопросительно посмотрел на Прилепина. Тот кивнул:

– Через пять минут начинайте. – И обратился к Романову: – Пойдемте наверх.

Они поднялись по деревянной скрипучей лестнице на чердак, где стояли столик с ноутбуком и несколько стульев. Прилепин указал Василию Ильичу на стул, сел рядом и начал настраивать устройство. Через минуту на экране появилась комната. Из мебели только медицинская лежанка, стол и несколько стульев. На лежанке сидела, прислонившись к стене, молодая женщина с неприятным лицом и комплекцией, которую в курсантской казарме называли «дефект массы», используя термин из лекции по оружию массового поражения. Романов почувствовал, что любовница Аньелли вызывает физическое отвращение. Особенно были отвратительны мелкие зубы черного цвета.

Глава 15 Расколоть до донышка

Швабру ломало, видимо, всерьез. На лице было бессмысленное выражение. Время от времени рассудок как бы возвращался, и тогда на лице было написано только одно – боль. Романов на несколько секунд даже почувствовал некоторое сострадание к этой отвратительной девице. «Как бы не померла», – подумал он. Вошли двое. Человек со шприцем и тот, с кем разговаривал Прилепин.

– Ну-с, моя милая, – обратился он к Швабре, – если вы ответите на мои вопросы, то не только получите укол, – он кивнул на человека со шприцем, – но мы вернем и ваши пакетики.

Он достал из кармана пакетики с героином и вопросительно посмотрел на наркоманку. Она не отвечала. Судя по всему, ломка усиливалась, потому что она начала извиваться на лежанке, хватаясь руками за все части тела. Человек спокойно наблюдал.

Наконец Швабра завопила:

– Дайте укол, дайте укол. Я умираю.

– Сначала вопросы, потом укол, – ласково продолжал человек. И, подождав немного, раскрыл один пакетик и высыпал порошок на пол. – Осталось четыре порции. Если вы не заговорите, доктор, – он кивнул на человека со шприцем, – выльет лекарство на пол. Итак, в каких отношениях вы были с Фабио Аньелли?

Швабра сумела взять себя в руки:

– Мы были любовниками.

– Что еще вас связывало?

– Я выполняла некоторые его поручения.

– Какие?

Но тут Швабру стало так колбасить, что было ясно, рассказывать она не сможет. Человек сделал знак доктору. Последний подошел к Швабре, перетянул резиновым жгутом предплечье и ввел иглу. Наркоманка затихла. Затем на лице появилось осмысленное выражение и спокойствие.

– Итак, милая, продолжим. Вы понимаете, что если откажитесь отвечать, то через несколько часов все начнется снова. Только условия будут более жесткие.

– Не маленькая. Спрашивайте.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с Аньелли?

– Нас познакомила подруга.

– Это было здесь или в Москве?

– Здесь. Он работал в питерском филиале банка «Интеза».

– Что вы знаете о его знакомствах в Питере?

– Ну, знаете ли, у него было много знакомых.

– С кем он встречался чаще всех?

– С одним американцем, Роджером. Фамилию я не знаю.

– Чем занимался этот американец?

– Понятия не имею.

– Еще кого вспомните?

– Часто мы встречались в ресторане с его другом Димой. Я была за переводчицу. Дима не говорил ни по-английски, ни по-итальянски. А Фабио по-русски понимал, но не говорил.

Человек достал из кармана фотографию и показал ее Швабре:

– Кто из них Дима?

Она уверенно ткнула пальцем в фото:

– Вот этот. Остальных не знаю.

– Как часто встречались? Время от времени?

– Регулярно раз в месяц.

– Ас Роджером?

– Не знаю. Фабио с ним встречался, как правило, без меня. Я ему была не нужна на этих встречах.

– Теперь сконцентрируйтесь. От ответа на этот вопрос зависит ваша дальнейшая судьба. Вы сами подсадили Аньелли на иглу или кто-то вам поручил?

На неприятном лице Швабры появилось злобное выражение. Она просто задохнулась от возмущения. Пальцы сжались в кулаки, глаза метали молнии.

– Я? Подсадила Фабио на иглу? Это он, подонок, меня подсадил. А сам не употреблял. Мне колол героин, а себе, как потом оказалось, глюкозу.

– Вы уверены, что он не был наркоманом?

– Абсолютно уверена. Не знаю зачем, но он изображал наркомана. Даже нюхал на встречах ваниль под видом кокаина.

– И еще один вопрос. Почему вы уехали из Москвы? Почему оставили Фабио одного? Ведь раньше вы от него не отходили ни на шаг.

Швабра заколебалась. Было видно, что это самый неприятный вопрос. Допрашивающий достал пакетики с героином. Как зачарованная, наркоманка смотрела на эти пакетики.

– Ну, – повысил голос допрашивающий, – и не вздумайте лгать, моя милая. Надеюсь, вы поняли, что мы люди серьезные.

– Меня попросил об этом Роджер.

– Он приезжал в Москву?

– Нет. Он позвонил мне и сказал, что, если я не уеду в тот же день, у меня будут очень крупные неприятности. А если уеду, то в Питере меня будут ждать двадцать тысяч долларов.

– Вы получили эти деньги?

– Получила.

– Кто вам их передал?

– Дима. В тот же вечер.

Прилепин встал и обратился к Романову:

– Поехали. Главное мы узнали. Во всяком случае, для вас. То, что нужно мне, я из нее вытрясу.

– Да, судя по всему, мое расследование закончено. Если только клиент не захочет, чтобы я копал дальше. Можно в этом случае рассчитывать на ваше сотрудничество?

– Разумеется. Только не понимаю, чем я смогу вам помочь. Ведь ваше следствие будет идти в Москве.

– Нужно еще многое узнать о деятельности Фабио в Питере. Кроме того, я не исключаю, что мне понадобятся люди для операций, подобных этой. В Москве таких людей нанимать опасно. Нужно либо иметь своих, либо отказаться от такого рода деятельности. Сотрудники вашего предприятия, судя по всему, люди надежные и профессиональные.

Прилепин не стал пояснять, что эти люди не сотрудники его ЧОПа, а товарищи по нелегальной организации «Самооборона». Все сильно пострадали либо от действий полиции, либо от ее бездействия. Все были не просто повязаны, а повязаны кровью. Самая высокая степень надежности.

В машине Романов осмысливал полученную информацию. Итак, ко всему прочему оказалось, Аньелли не наркоман. Зачем он посадил на иглу Швабру? Какие поручения она выполняла? И главное. Передозировка была. Это показало вскрытие. Но инъекция была сделана явно не самим Аньелли. Кем? На этот вопрос старик Филиппо наверняка захочет получить ответ. Но для этого нужно уже искать не поставщиков героина, а тех, кто был заинтересован в смерти Фабио. Для этого нужно было раскрыть его деятельность в Москве и в Питере.

– Знаете, кто такой Дима? – прервал его размышления Прилепин.

– Понятия не имею. А что, это имеет какое-то значение?

– Самое прямое. Дима – это Королев Дмитрий Николаевич. Депутат Заксобрания Петербурга. И заодно один из лидеров наркомафии в нашем городе.

Романов присвистнул. Сообщение Прилепина толкало его прямо к мысли, которую он старательно от себя гнал. А именно: Аньелли был связан с наркомафией. И если это так, то перед ним дилемма – отказаться от заказа, сообщив старику Аньелли всю правду, или продолжать копать, теперь уже с риском для жизни.

– Скажите, Сергей Николаевич, – обратился он к Прилепину, – вас явно интересует не только гонорар за работу, но и само дело. В чем ваш интерес?

Прилепин ответил не сразу, словно размышлял, стоит ли говорить. Со стороны он выглядел как водитель, внимательно следящий за дорогой. Романов терпеливо ждал. Он, как всегда в подобных случаях, вспомнил поучения отца. Если тебе не отвечают, никогда не задавай вопрос повторно.

Наконец Прилепин коротко бросил:

– Личные счеты.

Романову было ясно, что дальнейшие расспросы скажутся негативно на так хорошо начавшемся сотрудничестве. Он уже неплохо разбирался в людях и знал, что термин, изобретенный Марио Пьюзо, верен не во всех ситуациях, а точнее, верен только в финансовых вопросах. В остальном, особенно когда дело касалось личных счетов, личное играло первостепенную роль.

– Вы будете и дальше, насколько я понимаю, прокачивать эту особу. В принципе, мое расследование закончено, но все-таки, Сергей Николаевич, выясните у нее все московские контакты Аньелли. И пришлите, как можно быстрее. Как вы хотите получить гонорар за работу, на счет или налом?

– Если можно, налом. Я пришлю человека или подъеду сам.

– Буду рад встретиться в Москве. Кроме того, не исключаю, что старик Аньелли, узнав, что это не оплошность внука, а убийство, может попросить найти убийцу.

– И заказчика.

– Разумеется. Это у нас в лучшем случае полиция находит убийцу. В Италии все намного серьезнее. Но я буду рекомендовать старику официально обратиться в правоохранительные органы.

– Если старик хоть немного знает эту страну, то поймет, что это бесполезно. Даже за самые большие деньги.

Романов хотел сказать, что кроме денег у старика имеется возможность воздействовать на высших российских чиновников, но промолчал.

На следующий день, выписавшись из гостиницы, Романов пообедал в «Палкине» и поехал на вокзал. Уже сидя в «Сапсане», он отправил сообщение на смартфон Паолы: «Это была не передозировка, а убийство. Фабио не употреблял наркотики».

Вернувшись в Москву, Василий Ильич первым дело отправился к отцу. Генерал, как всегда, был занят важным делом. Он сидел возле аквариума с сачком в руках. После выхода на пенсию, в отличие от своих коллег-генералов, он не пошел работать. Чем очень гордился. И не стал ни охотником, ни рыбаком, хотя еще лет десять назад любил побаловаться рыбалкой. Он стал завзятым цветоводом и аквариумистом. Его кабинет был покрыт зеленью домашних растений, которые оплели стену и окно. На балконе рос виноград, который даже давал плоды. В гостиной стоял большой напольный аквариум на тридцать ведер емкостью с замкнутой экосистемой, а в спальне – несколько маленьких, в которые он помещал заболевших рыбок или самцов с самками для разведения. Сейчас, видимо, предстояли роды, и генерал был наготове, чтобы отсадить мамашу в другой аквариум, дабы она не съела свое потомство. «Хорошо, что у меня есть ключ от квартиры», – подумал Василий, зная, что в такую минуту он мог звонить до посинения, но генерал не оторвался бы от важного дела, чтобы открыть дверь.

– Как съездил? – спросил старик, не отрывая глаз от аквариума, где металась довольно крупная рыбка серого цвета. У него не было привычки здороваться, когда приходил наследник.

– Расскажу в деталях. Когда освободишься.

– Правильно. У меня гурамиха рожает. Так что ты уж подожди. Кстати, Ванька на той неделе приезжает.

Иван Ильич Романов был старшим сыном генерала. Он был дипломат и работал в российском посольстве в Вене. Отношения между братьями были не совсем братскими, поскольку они росли врозь. Младший сын четы Романовых ездил с родителями по странам Европы. Старший, в силу возраста, учился и воспитывался в специальном интернате для детей сотрудников ГРУ, находящихся за границей.

Минут через сорок все было кончено. Мальки запрятались в траве, мамаша была выловлена и отправлена в большой аквариум, а генерал пипеткой накапал малышам разведенный желток от сваренного вкрутую яйца. На ближайшие недели эта будет их пищей.

– Итак, докладывай, – сказал генерал, когда кофе и коньяк были налиты.

Старик Романов, как Черчилль, пил исключительно армянские марочные коньяки. Больше всего любил «Отборный». Романов в деталях рассказал о своей поездке. Генерал долго размышлял, прихлебывая кофе и ароматный коньяк. Наконец он заговорил:

– Нечто в этом роде я и предполагал. В то, что Аньелли наркоман, не верил с самого начала. А вот то, что ты участвовал в спецоперации, да еще с похищением человека, мне не нравится. Запомни, мы чисто информационная структура. Интеллектуалы, если хочешь. Надо придерживаться профиля деятельности. Во всех видах бизнеса.

– Я не участвовал. Просто присутствовал.

– Раз присутствовал, значит, участвовал. Вы оба, и ты, и этот Прилепин, пока еще далеки от того, чтобы называться профессионалами. Впрочем, что с вас взять! Самоучки. Он что оканчивал?

– ВОКУ.

– Киевское или моспех?

– Моспех.

– Понятно. Ты имеешь в виду продолжить сотрудничество?

– В случае, если Аньелли попросит продолжать расследование.

– Запомни, ты не сыскарь, а шпион. Причем элитный. Аналитик. Что ты можешь сделать в данной области? Кроме того, ясно, что здесь играют крупные игроки.

– У старика Аньелли есть методы воздействия на этих игроков.

Зазвонил телефон. Романов достал трубку из кармана и, посмотрев на номер, хмыкнул:

– Ну вот, кажется, началось.

– Синьор Романов, – раздался голос Паолы, – синьор Аньелли вылетает сегодня в Москву. Он остановится в «Метрополе». Если у вас нет срочных дел, просит вас подъехать в ресторан сегодня к восьми на ужин.

– Вы будете присутствовать?

– Разумеется.

Глава 16 Сам борона

Зазвонил телефон. Прилепин посмотрел на номер, и лицо его приобрело озабоченное выражение.

– Слушаю, слушаю, Виктор Петрович.

– Нужно встретиться, – раздался хрипловатый голос Бати.

– Давайте в «Рубинштейне». В 13 часов.

Виктор Петрович, потомственный ленинградец, жил на улице Рубинштейна. Часто хворал. Поэтому они встречались в ресторане с тем же названием, располагавшемся в доме, где жил старик.

Сергей Николаевич примерно знал, о чем пойдет разговор. Его секретная организация вновь после двухлетнего перерыва провела акцию, в ходе которой были ликвидированы шесть человек наркоторговцев. В принципе, необходимости в этом не было. Но члены организации были сильно обозлены на наркомафию. Кого-то она так же, как Прилепина, упрятала за решетку. У кого-то погубила сына или дочь. Были даже такие, у кого наркомафия разрушила бизнес, который ей мешал. Кроме того, Прилепин прекрасно знал, что люди должны были постоянно действовать, дабы организация не распалась. Первая акция была проведена в 2016 году, вскоре после появления организации. Тогда члены «Самообороны» отстреляли за полгода полтора десятка наркоторговцев, что привело к сильному спаду наркоторговли в Питере. Это были мелкие сошки. Простые распространители. Но слух о том, что какая-то госструктура уничтожает наркоторговцев, искусственно посеянный в городе «Самообороной» с помощью скандальных репортеров, сделал свое дело. Желающих работать в этом бизнесе поубавилось. Расследованием убийств занимался угро, но после очевидной неспособности полиции справиться с этой задачей к делу подключилась ФСБ. «Самооборона» легла на дно. Сейчас за две недели шесть человек действовали по принципу цепочки. Ловили одного, увозили на «базу», допрашивали, получали имя подельника, после чего отвозили километров за тридцать в лес, где заранее выкапывалась могила. После этого наставала очередь подельника. И так по цепочке. Прилепин знал: нет трупа – нет преступления. Поэтому на запросы родственников об исчезновении наркоторговцев полиция будет действовать вяло до тех пор, пока не вырисуется система пропаж. Кроме того, полицаев могли подстегнуть боссы наркомафии, люди которых бесследно исчезали. В этой связи тактика «Самообороны» резко отличалась от той, что использовалась два года назад. Наркоторговцев не отстреливали прямо на улице. И не заталкивали в машину средь бела дня. Прилепинцы очень искусно знакомились с объектом и заманивали его в укромное место, где ждала засада. Чаще всего предлагали взять на реализацию граммов двести героина или кокаина. Кто ж откажется заработать, миную хозяина. «Запомните, – поучал Прилепин своих рекрутов, – жадность – наш главный союзник. Как говорится, жадность фраера сгубила».

Батя, который пришел раньше Прилепина, сидел в самом углу, потягивая какой-то напиток из рюмки. Рядом стоял Антон и что-то объяснял. Прилепин хлопнул парня по плечу и протянул руку:

– Принеси-ка порцию джина и эспрессо, Антоха.

Потом, не здороваясь, плюхнулся на стул. Батя никогда не здоровался, как будто собеседник выходил на три минуты в туалет.

– Ну что, Серега, как жизнь протекает?

– Неплохо, Виктор Петрович, работаем помаленьку.

– Ты убираешь мелких торговцев, – прямо в лоб сказал Батя. – Не отрицай. Последние пропажи – твоя работа.

Прилепин молча кивнул и поднес к губам стакан с джином, который поставил перед ним Антон. Он подождал, пока парень отойдет, и сказал:

– Дело того требует. Ребята застоялись. Если ничего проводить не буду, разбегутся. А я слишком много вложил сил в эту организацию.

– Ребята, как я понимаю, в твоем ЧОПе не служат.

– Верно. Это общественная организация.

– Название у вас имеется?

– «Самооборона».

Старик понимающе хмыкнул:

– Ну да. Если правоохранительные органы тебя не обороняют, обороняться самому приходится. Это рано или поздно всегда происходит. Здорово вы десять человек упрятали.

– Шесть.

– Шесть? А кто же еще четверых оформил?

– Скорее всего, конкуренты.

– Конкуренции на этом рынке нет. И быть не может. Самый высокоорганизованный бизнес. И один босс у всех

– Самый верхний?

– Самый верхний в Москве. А здесь босс городского масштаба.

– Вы его знаете?

– Знаю. Но тебя не он оформил. Он в то время еще боссом не был.

– А кто?

– Спроси чего полегче. Когда тебя упаковали, я уже полтора года на нарах парился.

– А сейчас кто верхний босс здесь? Хотите, угадаю?

– Ну, попробуй.

– Королев Дмитрий Николаевич.

– Такого не знаю.

– Назовете?

– Зачем тебе.? Я же говорю, он к твоей посадке непричастен.

– И все же. Дело для моей «Самообороны».

– А стоит ли?

– Стоит. Нужно немного переполошить этот гадючник. Когда они забегают, можно будет многое вскрыть.

– Есин, вице-мэр.

Прилепин хмыкнул. Похоже. Он с самого начала был уверен, что концы ведут в Смольный. Но без веских доказательств решать чью-то судьбу не хотел.

– А вы уверены? Доказательства имеются?

– Это случайная информация. Доказательств не имею. Да и зачем они? Ты что, в прокуратуру их понесешь? Через три дня опять на зоне окажешься. А может, и до дома не дойдешь.

– Давно хотел спросить, Виктор Петрович, во власти есть честные люди?

Старик отрицательно покачал головой и жестом подозвал Антона.

– Ну-ка, сынок, сообрази еще рюмочку.

Парень улыбнулся и бросился выполнять заказ постоянного клиента. Когда он, поставив рюмку с коньяком перед стариком, отошел, тот залпом опрокинул напиток в глотку.

– Может, не стоит так много, Виктор Петрович? Опять в больницу угодите.

– Не, теперь уже только в морг. А насчет власти скажу, что не в ней проблема. Ее скинуть – это пара пустяков. Нужно только, чтобы она довела население до белого каления. А там ни партии, как организующая сила, ни лидеры не понадобятся. Но беда в том, что система с крушением власти не исчезнет. Население-то останется. Куда ты его денешь?! А оно произведет на свет такую же власть. А может быть, и хуже. Запомни, Серега, власть в любой стране, в любые времена не есть самостоятельный субъект. Власть всегда является отражением общества. У нее психология общества. И делает она только то, что одобряет общество.

Или, по крайней мере, не возражает. И измениться власть может, только если изменится общество. А у нас оно не меняется уже три сотни лет. Думаешь, в чем гений Сталина? Он сначала изменил общество, а потом начал менять власть. Но не успел. А общество потихоньку пришло в прежнее состояние. В 1991 году общество создало власть, которая сейчас управляет этим обществом. Сложилась система. Придет честный человек во власть и тут же станет либо вором, либо аферистом, либо откровенным бандитом.

– И в других странах такая же система?

– Конечно. Я же говорю, во всех. Просто в разных странах разные границы свободы, определенные обществом для власти. В Европе одни, у нас другие, в Африке третьи. Но все определяет общество.

– По-вашему, выходит, что любой представитель власти – жертва общества.

– Так оно и есть.

– А имеются перспективы того, что общество у нас изменится?

Старик пожевал губами и почему-то проводил взглядом Антона, который в это время прошел мимо с подносиком в руках. Поймав взгляд Бати он приветливо улыбнулся. Не деревянной улыбкой официанта, а простой, человеческой, которой улыбаются человеку приятному.

– Имеются. Вот он и он, – он кивнул головой на соседний столик, за которым сидели четверо молодых парней в возрасте двадцать плюс, – они не испорчены холопьей психологией предков. Холопьей и воровской. Они, возможно, систему изменят. Но сначала должны уйти в небытие такие старые пердуны, как я. И даже как ты. И даже как вон те. – Он кивнул на другой столик, за которым сидели два мужика лет сорока – сорока пяти с короткими стрижками и две молодящиеся дамы. – Это уже отработанный материал. Они успели вписаться в нынешнюю национальную психологию.

– Что же это за психология? – полюбопытствовал Прилепин.

– Рыночные отношения, – засмеялся старик. – Капитализм, мать его ити. Так что Есин – это мой подарок. Прощальный. Врачи говорят мне месяц остался. Максимум полтора.

– Ошибка исключена?

– Абсолютно.

Прилепин помрачнел. Лишаться Бати он явно был не готов. Сейчас, когда он понял, что старик стоит перед вратами в лучший мир, он впервые почувствовал одиночество.

– Я должен получить доказательства его участия в этом бизнесе.

– Получай, – равнодушно бросил Виктор Петрович. – Давай простимся, Серега. На всякий случай. Я ведь в любую минуту могу того.

Вернувшись в офис, Прилепин мучительно соображал. О том, чтобы вывести Есина на базу для откровенного разговора, не могло быть и речи. Хоть и передвигается он без охраны. Ну что, пора обзаводиться агентурой в мэрии. Благо финансы позволяют. Нужно как-то найти кого-то в аппарате Есина. Или внедрить своего человека, чтобы наблюдать и выявить его связи вне госслужбы. Зазвонил телефон.

– Сергей Николаевич, – раздался голос куратора, – нужно встретиться. Давайте вечерком поужинаем в «Арсенале». Я вас приглашаю.

«Тебя только не хватало», – подумал Прилепин с раздражением.

– Конечно, Николай Иванович. С удовольствием. Во сколько?

– Давайте часиков в семь».

Сидя в ресторане в ожидании куратора, он размышлял о том, что поведал ему Батя. Если Есин – верхний босс в Питере, то тот, кого он заменил, наверняка в Москве. И наверняка занимает высокий пост. Но это уже будет не важно. В «Самообороне» был мастер спорта по биатлону. Самый непримиримый боец против наркомафии, который считал, что истребление мафии дело не правоохранительных органов, а населения. Стрелок, как называли его в организации, был готов стрелять в кого угодно…

Прилепин настолько углубился в размышления, что не заметил, как подошел куратор:

– Прошу прощения за задержку, Сергей Николаевич. Познакомьтесь. Это Дмитрий Леонидович.

Дмитрий Леонидович сразу не понравился Прилепину. Типичный прощелыга. Бегающие глазки, намечающаяся плешь. Одет безукоризненно. Серый костюм-тройка, белая сорочка, однотонный галстук. На безымянном пальце левой руки перстень с довольно крупным бриллиантом. Держался он довольно надменно, хотя и пытался изобразить приветливость.

– Не проблема, – сказал Прилепин. – Что такое важное произошло, что вы меня на встречу вызвали?

– Вот тебе Дмитрий Леонидович и расскажет. Ты теперь будешь постоянную связь с ним держать. Кстати, мы оговорили, что услуги твоей фирмы будут оплачиваться отдельно. И налом. Но работа ответственная.

Он вопросительно посмотрел на Дмитрия Леонидовича, давая понять, что предоставляет слово ему.

– Видите ли, Сергей Николаевич, я помощник вице-мэра. Сейчас в Питере сложилась очень неприятная криминальная обстановка. Пропадают люди. Вы понимаете, что мой шеф, как и все, имеет некоторые отношения с бизнесом. Поэтому он опасается покушений на свою жизнь. Мне порекомендовали очень надежные люди вашу структуру для обеспечения его безопасности.

Прилепин утвердительно кивнул, тщательно скрывая радость. Проникновение в мэрию само шло в руки. Он начал подозревать, что сам Бог или какие-либо другие высшие силы начали ему покровительствовать.

– Я думаю, двоих охранников будет достаточно. Но вы понимаете, что он должен будет выполнять определенные правила охраняемого.

– Разумеется, разумеется, – с готовностью закивал головой Дмитрий Леонидович.

– Когда возьмем объект под охрану?

– Тянуть мы не собираемся. Давайте уже в понедельник. Но сегодня людей нужно послать на дачу к Евгению Петровичу.

– Давайте адрес.

– Я сам отвезу их. Можно их вызвать сюда?

– Конечно. Вы знаете таксу?

– Конечно. Мы также будем платить премиальные помимо зарплаты.

– Контракт подписывать не будем?

– Конечно нет. Зачем вам платить налоги? Пусть не патриотично, зато практично.

Прилепин по телефону вызвал двух охранников своего ЧОПа, и через сорок минут оба были в ресторане.

– Они будут нести охрану три дня. Охрана круглосуточная. После этого их заменит другая группа.

– Понятно.

Сергей Николаевич кратко проинструктировал своих соратников, и Дмитрий Леонидович жестом пригласил их следовать за ним, на прощание вручив Прилепину свою визитку. «Алешин Дмитрий Леонидович». Служебный телефон и адрес электронной почты. Номера мобильного телефона не было.

Придя домой, Прилепин тут же сел за компьютер. Вышел на сайт мэрии Санкт-Петербурга и стал искать Евгения Петровича среди вице-мэров. Так и есть. Есин Евгений Петрович.

Глава 17 Прорыв

Оба визитера подкрадываются к двери и на какой-то момент замирают около неё. Прислушиваются…

После чего один из них подтаскивает к ней массивное кресло и устанавливает его так, чтобы при нажатии на ручку та упиралась бы в спинку. Не открыть и не войти – разумно!

– Сэр, помогите подтащить к окну шкаф, иначе мы не сможем туда залезть!

Ещё бы! Прыгать сверху вниз всегда удобнее, а вот обратный путь… он далеко не так прост!

– Разумеется!

Однако это оказалось проще сказать, чем сделать – шкафы зачем-то прикреплены к полу.

– Хм… Ладно, мы вас подсадим. А когда выберетесь наружу…

Но продолжить он не успевает – во входную дверь кто-то попытался войти.

С ожидаемым результатом – ручка опустилась вниз менее чем на дюйм… и всё.

Толчок – тоже никакого эффекта. Дверь даже не шевельнулась.

– Джузеппе! Скорее! Давай руки!

Эх, надо было кресло не под дверь подставлять! Можно было бы попробовать достать до окна, встав на спинку…

Очередь!

В двери неожиданно появляются хаотически разбросанные отверстия.

Оба моих спасителя тотчас же отпрыгивают в стороны, и в их руках поблескивают металлом пистолеты.

– Сэр! За шкаф – пули его не пробьют!

– Дайте оружие и мне! Я офицер и могу себя защитить!

Тот, кого назвали Джузеппе, чертыхается – и по полу в моём направлении скользит стандартный армейский револьвер. Старый добрый «Уэбли» – ещё времён Второй мировой войны. Но тем не менее оружие грозное и по сей день!

– Ловите!

Картонная коробочка с патронами – живём!

– Держите окно!

Так, барабан полон, всё в порядке…

Удар!

В дверь бьют чем-то тяжёлым.

И тотчас же сухо кашляет пистолет в руке одного из спасителей. Ещё раз и ещё…

За дверью что-то грузно падает на пол, раздаются проклятия… Похоже, на землю уронили импровизированный таран, а ругань – следствие ранения одного из тех, кто этим тараном орудовал.

– Джон! Вы усугубляете своё положение! Когда мы выбьем дверь…

Договорить кричавший не успел – с нашей стороны щелкнуло ещё несколько выстрелов, и за дверью снова завопили во всё горло. Да так хорошо – в голос! Явно эти парни не промах – умеют стрелять на звук!

В ответ грохочет несколько очередей… и наступает тишина.

А вот интересно, на улице выстрелы слышны? Если да, то есть шанс, что кто-то позвонит в полицию.

Некоторое время ничего не происходит.

– Возьмите… – Рядом со мною появляется соратник Джузеппе.

Что это? Мокрая тряпка? Он её с пола, что ли, подобрал? Видок у неё…

– Прикроете ей лицо и глаза – они могут бросить сюда газовую гранату.

– Вы уверены?

– Я кое-что слышал… они слишком громко разговаривали.

Вот только этого нам ещё и не хватало!

Опускаюсь на пол, опершись о стену спиной, и кладу рядом тряпку. Пока ещё никто ничего не бросил, так что можно не спешить с этим делом.

Минута, другая…

А чего ждут мои освободители? На прорыв не спешат… Я видел, что один из них кому-то звонил по мобильному, значит, есть шанс, что кто-то ещё сюда придёт? Надеюсь…

Но все происходит как-то внезапно!

Со стороны двери бахает что-то основательное – и по стенам помещения с визгом разлетается отрикошетировавшая дробь. Еще выстрел!

Они стреляют в направлении окна!

Почему?! Отгоняют тех, кто мог бы занять там позицию?

Сдвигаюсь в сторону и беру его на прицел.

Вовремя!

Перечеркнув проем, в окне появляется темный силуэт человека. Какой-то странный… В отведённой для броска руке зажат темный предмет.

Гах!

«Уэбли» имеет нешуточную отдачу, но зато и пуля у него лупит – будь здоров!

Странное сочетание – пожелание здоровья по отношению к смертоносному оружию… но русские ещё и не так сказать могут!

И старое оружие не подвело – силуэт в окне сгибается пополам. Предмет из его руки вываливается и падает наружу.

Гах!

Всё, этот, надо полагать, отбегался…

Человек перевешивается внутрь, и его руки бессильно вытягиваются.

Подскакиваю к нему – рывок!

Над головою снова противно визжит дробь, но я уже утаскиваю тяжелое тело в своё укрытие.

А снаружи – топот ног и негодующие крики! Похоже, что именно газовую гранату этот деятель и обронил! И теперь там небольшое столпотворение.

Быстро обшариваю карманы.

Ага, ещё одна такая же граната…Между прочим, стандартная полицейская! Что ж, по крайней мере, я знаю, чего от неё ожидать!

А вот на голове у покойного противогаз! То-то мне силуэт несколько странным показался… Но такой трофей – это очень хорошо! Уж куда лучше, чем мокрая тряпка!

Ещё что?

Пистолет!

Старый кольт 1911-го – но и это подарок! Три запасных магазина – вообще хорошо!

Наручники… нет, вот это нам точно ни к чему…

Окликаю своих союзников и демонстрирую трофеи.

– Закиньте им и вторую! – кричит Джузеппе. – Пусть не лезут с вашей стороны! Дверь мы удержим!

Быстро осматриваюсь по сторонам. Где-то я это видел… ага!

Обычная щетка для уборки. А рядом, вполне естественно, стоит пластиковое ведро.

Так, вешаем ведро на щётку…

Отрываю от рубашки длинную полосу ткани и оборачиваю гранату, прихватывая спусковой рычаг. Кладём её на дно ведра. Предохранительную чеку долой… теперь только полоска ткани не даёт гранате сработать.

Свободный конец полосы привязываю за ручку ведра. Встаю – на щетке в руках болтается ведро с лежащей на дне гранатой.

Шаг к окну, ведро встаёт на подоконник.

Легкий толчок – и оно наклоняется набок.

Стук-стук-стук – покатилась граната. А полоса ткани привязана к ведру…

Хлопок – сработал капсюль-воспламенитель! Ну да, ткань-то размоталась, вот спусковой рычаг ничего более и не держит…

Пах-х!

Есть!

Возвращаюсь на место.

– И зачем эти странные фокусы? – интересуется соратник Джузеппе. – Гранату и просто в окно можно было бы бросить!

– Можно, – киваю я. – И она упала бы в стороне от дома. Газ – не осколки, до штурмующих могло бы и не достать! А так скатилась по стене и свалилась прямо под окно. Туда, где и могли бы собираться люди.

– Хм! Хитро!

– Как учили! – усмехаюсь в ответ.

Так или иначе, а через окно больше никто не полез. Зато через дверь вдруг начали стрелять так, что и она сама, и стоящее с нашей стороны кресло превратились в… ну, в дуршлаг – это, пожалуй, громко сказано. Но дыр там навертели – будь здоров!

В принципе наплевать. Но вот боезапас у нашей группы как-то очень быстро подошёл к концу! Мне пришлось вернуть парням револьвер с патронами, в «беретте» у одного из них опустел последний магазин.

И вот тут меня посетила мысль…

А почему, кстати говоря, наши противники не задались вопросом: откуда пленник взял оружие? Ведь меня же обыскивали! Значит ли это, что в комнате оно есть?

Быстро объясняю это обоим парням.

Секунда…

– Иво, – кивает Джузеппе напарнику, – мы пока держим дверь и окно, а ты ломани замки на шкафах!

Дважды повторять не пришлось, и вскоре первая дверца повисла на петлях, явив миру содержимое шкафа.

Увы, кроме нескольких блоков сигарет, там ничего интересного не оказалось.

Второй шкаф – тоже мало полезного.

Третий…

А вот в четвёртом оказался небольшой арсенал!

Два дробовика серьёзного калибра плюс несколько коробок с патронами. На крючке висели кобура с «Глоком-23» и подсумок с магазинами. Правда, их было всего два, но и то праздник!

Воодушевившись, Иво резко раскурочил остальные замки.

Пусто…

В том смысле, что оружия больше не нашлось. Отыскалось множество самого разнообразного барахла, но ни стволов, ни боеприпасов более не имелось.

– Чего мы, кстати, ждём?

– Помощи. Старший обещал подмогу…

И всё, на эту тему никто из парней больше разговаривать не захотел.

Ну, в принципе, их вполне можно понять. Подготовка у ребят – дай Боже всякому, силой их мать-природа тоже не обидела, стало быть, контора за их плечами стоит серьёзная. Раз она может позволить себе пренебречь интересами мафии (а никто иной не решился бы открыто похитить американского дипломата), то и требования к своим сотрудникам у них соответствующие. Так что излишней словоохотливостью там точно никто страдать не будет. Да и до любопытства ли сейчас? Помогли – и хорошо! Атам… после сквитаемся как-нибудь!

Кстати, именно по этой причине я и не стал просить у них телефон, чтобы позвонить в посольство. Сомневаюсь, чтобы подобная просьба нашла тут понимание.

Да и опять же…

Посольство вооружённый отряд на помощь не вышлет – позвонят в полицию. А зная местные порядки, не сомневаюсь, что мафиози будут в курсе всех передвижений этого подразделения тотчас же. И поскольку им терять нечего, могут попросту забросить в окно парочку бутылок с бензином.

И уйдут, бросив горящее здание.

Делюсь своими соображениями с Джузеппе – он тут за старшего.

– Что ты предлагаешь?

Мы уже на «ты»?

Впрочем, сейчас не до дипломатического протокола!

– Вон там, в углу, раковина. И кран с водой.

Собеседник смотрит в указанную сторону:

– Вижу. И что?

– Значит, там точно не уличная стена, так?

– Наверное. И что с того?

– Поскольку я не вижу здесь основной трубы, есть вероятность, что она за стеной. А раз так, то и стена в этом месте не бетонная, как в прочих местах. Я думаю, там кирпичная кладка. А за ней другая комната, где нас никто не ждёт.

– Вполне возможно. Ты предлагаешь её разобрать? Но у нас нет инструментов!

– У нас есть дробовики! Сомневаюсь, что кирпич выдержит пулю двенадцатого калибра!

Он на секунду задумывается.

– Наверное, ты прав. Только мы не станем стрелять прямо сейчас – этим привлечём ненужное внимание. Вот если они бросят сюда бутылки с бензином или начнут атаку, тогда можно!

Я бы даже сказал, что нужно!

Подозвав Иво, Джузеппе кивает ему на стену и что-то поясняет. Здоровяк молча его выслушивает, кивает и одним движением выворачивает из пресловутой пыточной стоики какую-то основательную железяку. Типа, это лом у него такой…

Всё верно. Пуля – это хорошо, но и лом никто не отменял!

Снова замираем на своих позициях.

Зуммер!

– Да? – поднимает к уху телефон Джузеппе. – Понял, шеф!

И за стеной внезапно грохочут выстрелы! Это мало похоже на бой, скорее уж на стрельбу перепуганных людей. Если их застать врасплох, то всякое соображение на какое-то время отключается. И человек начинает беспорядочно палить во все стороны.

– Не стрелять! – Наш старший предостерегающе поднимает руку.

Что-то треснуло, ухнуло – и полотнище двери внезапно рассыпается на куски.

– Майями!

– Лиссабон! – орёт в ответ Джузеппе. – Это свои, выходим!

Глава 18 Новое место работы

Против ожидания в коридоре не происходило никакого сражения, не стонали раненые, и стены не были картинно забрызганы кровью на метр от пола. Не имелось там и никаких закованных с головы до ног в броню мужественных спецназовцев. Словом, привычный по кинолентам антураж отсутствовал более чем полностью.

А вот мертвые тела – да, присутствовали. Чуть в стороне от двери ничком валялись три бездыханных тела. Но, как я полагаю, это скорее были плоды рук Джузеппе и Иво, нежели прибывшей подмоги.

Почему?

А кто бы успел тогда оттащить их в сторону и более-менее аккуратно уложить рядом друг с другом? До того ли было нашим противникам, когда по ним ударили с тыла?

Сильно сомневаюсь!

А вот воспользоваться тем, что мы какое-то время не стреляем, они вполне могли. Итальянцы… им свойственна определённая сентиментальность…

– Не задерживайтесь!

Слева в проходе нарисовался невысокий человек в неприметном одеянии. Вот встреть такого на улице – и через полтора десятка шагов уже и не вспомнишь, как он выглядел. Эдакий невзрачный муниципальный чиновник.

Однако «муниципал» держал в руках не привычную папку с документами, а вполне современный автоматический пистолет с глушителем. Уверенно так держал!

А лежащий у его ног покойник недвусмысленно доказывал, что данный «неприметный чиновник» может оружие не только правильно держать, но и грамотно использовать…

Проходим в указанном направлении.

Еще одно тело на пороге комнаты. Вместо затылка – кровавая каша. Этот, по-видимому, попробовал убежать – и получил пулю сзади.

Топаем мимо.

Опа…

На полу ничком лежит женщина.

«Муниципал» останавливается, присаживается на корточки и поворачивает мертвое тело на бок:

– Вы её знаете?

Та самая девушка, которая попросила меня подержать коробку…

– Да. Она выполняла роль ловушки – попросила помочь ей поддержать тяжёлый груз. А сама обмотала мне руки скотчем!

– Понятно…

И светловолосая головка стукается о пол.

– А его?

В проёме двери полусидит, привалившись спиной к дверному косяку, мой местный «следователь».

– Знаю. Он меня здесь допрашивал.

– Дорогу вынесет? – не оборачиваясь, спрашивает кого-то мой собеседник.

– Ранен. И крови много потерял… Можем не довезти.

– Ясно…

«Муниципал» встаёт, отряхивает брюки и, не моргнув глазом, спокойно стреляет в лицо «следователю».

– Пошли…

Это просто какой-то механизм! Да, в роли человека, но… Никаких эмоций, переживаний и колебаний – вообще ничего!

Больше на нашем пути ничего похожего не встретилось. Выйдя на улицу, провожатый кивнул нам на стоящий чуть в стороне мини-вэн:

– Вам – туда!

До машины мы доходим втроём.

Уже подойдя к ней, Иво поворачивается ко мне и протягивает руку.

Всё понятно…

Отдаю ему кольт и вытаскиваю из карманов запасные магазины. Парень кивает и отступает в сторону, освобождая мне проход.

Немногословен, нетороплив, но при этом феноменально быстр и точен. Настоящий профессионал! Вообще говоря, я с этой парочкой при случае не отказался бы выпить – парни стоящие! Чётко знающие своё дело, не паникующие в случае, если что-то пошло не так.

Профи!

Мечта любого командира.

Призывно открывается задняя дверца – меня ждут.

В салоне мини-вэна было прохладно – работал кондиционер.

– Присаживайтесь, мистер Хает!

Вот это номер – давешний «гангстер»!

– Удивлены?

– Не то слово! Вот уж кого-кого, а вас я тут совершенно не ожидал увидеть!

– А кого ждали? Если не секрет, конечно…

Между прочим, водитель от салона тут отделён полупрозрачным стеклом. Думаю, что он не только видеть толком никого там не может, но и слышать тоже.

– Откровенно?

– Ну…

– Ольбрехта.

– Генри?

– Вы знакомы?

– Более чем. Впрочем, понимая всю тонкость и щекотливость сложившейся ситуации, я не стану более ни о чём вас спрашивать. Давайте уж предоставим эту возможность самому подполковнику.

– Договорились!

– В таком случае… – Он нажимает кнопку на панели. – Марти! Поехали!

Если кто-то по детской наивности полагает, что всевозможные штаб-квартиры и явки различных спецслужб располагаются где-нибудь в тёмных и укромных уголках и на задворках городов, то он жестоко ошибается. Давно уже нет нужды пробираться по переулкам, скрывая лицо под поднятым воротником и полами низко надвинутой шляпы. Всё это осталось лишь в низкопробных боевиках, которые снимают по десятку в день.

Вот и сейчас, не привлекая особого внимания и не выделяясь среди прочих, наша машина нырнула на стоянку торгового центра, где мы из неё и выбрались. Лифт бесшумно вознёс нас на верхний этаж. Тут располагалось превеликое множество всяческих офисов, обитатели которых и соседей-то не всех в лицо знали, что уж там про всяких прохожих говорить?

Приветливо кивнув миловидной девушке-секретарше, «гангстер» вытаскивает откуда-то небольшой букетик цветов! Вот же фокусник – где он только его до этого прятал?

– Моя дорогая Мария, вы сегодня необыкновенно обворожительны!

А перед моими глазами в этот момент встаёт лицо совсем другой девушки – на полу в пропахшем порохом коридоре…

Мария смущённо улыбается и делает приглашающий жест:

– Синьор Джованни вас уже ожидает. Вам сварить кофе?

– Обязательно! И моему спутнику тоже!

Впрочем, в соседней комнате никакого синьора Джованни не оказалось – вместо него там расквартировались двое крепких парней весьма зловещего вида. Но на нас они лишь мельком глянули – по-видимому, мой сопровождающий тут давний и хорошо знакомый гость.

А вот в следующей комнате…

– Сэр!

– Присаживайтесь, Джон! – кивает мне на стул подполковник. – Удивлены?

– Если честно, то не очень. С самого начала я чего-то подобного и ожидал.

– С самого – это с какого же момента?

– С нашего с вами разговора. Наш с вами разговор писали, камера была включена. А ведь это – прямое нарушение должностной инструкции! Нельзя без санкции военного суда записывать допрос или вести трансляцию из помещения, где он проводится. Есть соответствующий приказ, и нас с ним знакомили. Когда потом пришёл дознаватель, камеру выключили!

– Так и подали бы рапорт по команде… – пожимает плечами Ольбрехт.

– И он бы лёг на ваш стол уже через полчаса.

– Хм! – усмехается хозяин кабинета. – А он сообразителен!

– И умеет быстро принимать решения, – кивает «гангстер». – Причём правильные! Мои парни уже успели кое-что рассказать!

– Из него что-нибудь успели выкачать?

– Пока нет. Вот если бы мы задержались ещё на час…

Подполковник поворачивается ко мне:

– А вы, Джон? Как думаете, смогли бы эти мафиози вас выпотрошить?

– Ну, намерения у них были самые недружелюбные…

– И что более всего их интересовало?

– А вот он, – киваю на «гангстера». – Кто таков, откуда взялся, что мне говорил… ну и всё такое прочее.

– Так и сказали бы, – пожимает плечами тот. – Всё равно ничего полезного с того они не выяснили бы. Случайный прохожий… мало ли таких!

– Есть свидетели, которые видели всё, что там происходило. В подробностях!

Оба моих собеседника переглядываются.

И подполковник начинает выяснять мельчайшие подробности. Пару часов я в деталях описываю ему происходившее в той проклятой комнате. Кто что спрашивал, где при этом стоял, что делал…

– С вами работал Марио Делетти, кличка Профессор… Он действительно профессор допросных дел. Очень высокооплачиваемый специалист! – поднимает палец Ольбрехт. – Не сомневайтесь, в его руках вы вспомнили бы даже впечатления от материнской утробы! И если уж наши оппоненты пошли на то, чтобы выкрасть сотрудника охраны посольства! Да ещё и Делетти к этому привлекли… – Он опускается в кресло у стола.

– Да… Я, конечно, подозревал что-то нехорошее, но чтобы настолько…

Могу себе представить его положение! Уж если мне теперь предстоит писать всевозможные бумаги и объяснения не один день, то степень озабоченности подполковника даже и вообразить трудно. Как я теперь понимаю, наша последняя операция – а вполне возможно, и некоторые другие мероприятия – проходила по его ведомству. Нас «играли» втемную. Ну, что ж, обычное дело в армии. Каждый осведомлён лишь в «части, его касающейся» – и ни на грамм более!

– И что же вы теперь собираетесь делать, Джон?

Хороший вопрос! К прежней работе меня теперь не допустят ни под каким видом. Полгода (и это самое меньшее) будет только проверка проходить. Понятное дело, что держать моё место вакантным тоже никто столь долго не станет – уже через пару месяцев кого-нибудь назначат. А меня выведут (временно, разумеется) за штат… И как долго я там буду находиться?

А почему, кстати, Ольбрехт про это спрашивает? Да ещё и в присутствии постороннего? Хотя… тут посторонний скорее я, а этот-то деятель, похоже, чувствует себя здесь вполне свободно.

Честно высказываю свои соображения подполковнику.

– Всё так, – выслушав меня, кивает он. – Инструкция, как ты сам недавно говорил! Что тут поделаешь…

– Не хотелось бы сидеть болванчиком полгода. Я понимаю нашу контрразведку, они теперь будут выяснять, кто именно попытался меня завербовать. Моссад или КСИР? Это их работа, так что претензий нет. Но вы, сэр, вы же можете им объяснить!

– Что именно я могу? Раскрыть перед посторонними секрет государственной важности? Никакая контрразведка, пусть даже трижды военная, не имеет подобной степени допуска…

Он встаёт с места и прохаживается по комнате.

– Ты мне симпатичен, не скрою. Я давно уже наблюдаю за вашим подразделением. Ты там на своём месте. Был…

– Теперь туда назначат кого-нибудь другого. Хотя я порекомендовал бы Хатча…

– Он не офицер!

– Увы… – Я могу только руками развести.

– Благодаря этой стычке теперь и Норман оказался на виду – и с этим тоже что-то надобно делать.

Ага, так «гангстера» зовут Норманом? Запомним на всякий случай. Хотя я не буду сильно удивлён, если у него в каждом кармане по паспорту. Причём на разные имена и фамилии, да и выданы они наверняка посольствами, чьи государства, скажем так, особой приязни друг к другу не испытывают.

Но хозяин кабинета тем временем продолжает свои рассуждения:

– Признать любое участие в произошедших событиях мы не можем. Ни при каких обстоятельствах и ни в коем случае. Единственное, что могло бы это оправдать, – непосредственная угроза нашей операции! Но… я пока не очень понимаю, каким образом мы всё это сможем оформить.

О какой операции он говорит? Вообще ничего не понимаю…

– А угроза раскрытия вашего сотрудника?

– По большому счёту, теперь, когда мы всё для себя прояснили, могу сказать только одно – её не было. Точнее, она настолько исчезающее мала, что ею попросту можно пренебречь… – Он на какое-то время замолкает. – В любом случае, перспективы карьерного роста в Корпусе теперь у тебя весьма сомнительны.

– Да, сэр… Не скажу, что вы меня обрадовали!

– Извини, сынок, но ты и сам тут оказался не на высоте – повёлся на красивую девчонку!

И ведь ничего не возразишь – он совершенно прав! Похоже, что выхода действительно никакого нет. Что ж… ну, один-то плюс тут точно есть – я жив!

– Более того! – К потолку поднимается палец подполковника. – Тебе придётся подписать обязательство сохранения тайны. Иными словами, ты ничего не можешь рассказать об обстоятельствах своего освобождения – даже на суде и даже под присягой!

– Но, сэр! Не могу же я всё время молчать!

– Ещё как можешь! Ты уж мне поверь!

– Начали!

И видеокамера подмигнула световым индикатором.

– Я, первый лейтенант Корпуса морской пехоты США Джон Хает, настоящим объявляю, что добровольно и без принуждения подписываю настоящий документ. – Наклоняюсь к столу и ставлю свою подпись на листе бумаги. – Я полностью отдаю себе отчёт в том, что с данного момента не имею права, без письменного указания руководства, разглашать или любым образом передавать кому бы то ни было любые детали моей работы. Даю своё согласие на применение в подобном случае особых мер судопроизводства и дознания.

И ещё одна подпись появляется под соответствующим документом. Теперь дороги назад у меня нет…

– Запись окончена! – буднично сообщает оператор.

Он неторопливо разбирает аппаратуру, передаёт кассету с записью подполковнику. Складывает технику в кейс и выходит в коридор.

Проводив его взглядом, Ольбрехт поворачивается ко мне:

– Что ж, сынок! Добро пожаловать в семью!

– Спасибо, сэр! Но я хоть могу теперь узнать, как всё это называется и что я теперь буду делать?

Мой новый начальник усмехается и обводит всё рукой:

– Всё, что ты тут видел, люди, техника и прочее, – это всего лишь часть серьёзного проекта.

– Это-то я уже понял… АНБ? Я теперь работаю на данную организацию? Правда, я никогда не слышал, чтобы будущие сотрудники подписывали документы о неразглашении под запись…

– Это ещё кто на кого работает! – усмехается подполковник. – Нет, сынок, мы не настолько известны и более закрыты. И мы – несколько старше данного агентства!

– Вы? То есть если я вас правильно понял, сэр…

– Официально большинство наших сотрудников принадлежит к АНБ, это так. Есть, однако, и сотрудники иных ведомств, откомандированные для выполнения специального задания. Твоё личное дело так и останется в Корпусе. Вот только в нём появиться отметка – «откомандирован для выполнения служебного задания». И цифробуквенный шифр, который ничего не скажет непосвященному человеку.

– А посвящённому?

– «Гарвард-52» – таково официальное обозначение нашего подразделения. И это не год создания, мы существовали и до этой даты.

То есть есть ещё и неофициальное… однако! Было бы интересно его услышать!

– Ты попал в наше поле зрения, разумеется, не вчера и не позавчера – к таким потенциальным кандидатам мы всегда присматриваемся заранее. И если бы не это обстоятельство, то Норман в тот день никуда бы и не тронулся, так и продолжил сидеть в автомобиле. Я, однако, не хотел терять перспективного кандидата. Тем паче что твоя служба и так уже заканчивалась через семь месяцев.

– Но я уже подал рапорт с просьбой о продлении…

– На которую должен был вскоре прийти отказ. А вот тогда мы бы с тобой и поговорили… Но… – Хозяин кабинета разводит руками. – Кто же мог предположить дальнейшее развитие событий?

Думаю, однако, что не только мог, ноидолжен был предположить! Ага… если еще и не способствовать их развитию в нужном ключе!

Впрочем, это уже, наверное, паранойя…

– Ну, как я понимаю, обратного пути у меня всё равно уже нет.

– Обратный путь есть всегда! – совершенно серьёзным тоном отвечает подполковник. – Другой вопрос – захочешь ли ты им пройти?

Глава 19 Учёба

– Смотри… – Норман отрывает дверцу шкафа. – Это – твой. Здесь будешь хранить снаряжение и вооружение. Шкафчик, если так можно выразиться, весьма немаленький, запихать сюда без проблем можно много чего.

О чём и сообщаю своему провожатому.

– Так и есть, – кивает он. – Тебе много чего потребуется… Обнадёжил, нечего сказать!

– Задачи на первое время совершенно стандартные, вы там у себя это чуть ли не каждый день подобное делали. Пока охрана места встречи, передачи и получения корреспонденции, грузов и так далее…

– То есть обычное прикрытие…э-э-э… дипкурьера, скажем так…

– Близко к тому, – соглашается собеседник. – Пошли дальше.

А вот арсенал группы прикрытия меня просто потряс!

Нет, я, конечно, понимал, что тут не организацией скаутских утренников народ занимается, но чтобы до такой степени…

– По ряду причин, о которых я тебе позже расскажу, мы не используем вооружение, которым работают армия, Корпус и спецслужбы.

– Почему? Ведь, насколько я понял, «Гарвард» – тоже своеобразная спецслужба?

Норман присаживается на стул около стола для чистки оружия и делает приглашающий жест – мол, садись!

– Видишь ли… Мы действительно выполняем определённые поручения правительства. Но формально ни к какой специальной службе не относимся. Фактически нас вообще не существует. Твоё личное дело, как ты знаешь, продолжает находиться в управлении кадров Корпуса. Моё – тоже где-то там лежит… – Он делает неопределённый жест рукой. – Выйдешь на пенсию – и можешь с полным основанием рассказывать о своей героической службе в каком-нибудь Ираке. Или ещё где-то… записи в личном деле это подтвердят. Это на тот случай, если кто-то слишком любопытный захочет поинтересоваться твоим прошлым. Впрочем, думаю, что ему дадут по рукам гораздо раньше. Ибо сунуть нос в личное дело кого-нибудь из нас – задачка очень трудная! – Он суёт руку под стол и вытаскивает из ящика пару банок с пивом: – Угощайся! С этим у нас легко!

Пиво прохладное и приятно щекочет нёбо.

– Так вот… Сам понимаешь, за всё надо платить! Именно по этой причине, любой твой проступок будет разбираться на закрытом заседании специального военного суда. Сотрудники «Гарварда» имеют юридический иммунитет от уголовного преследования в ходе осуществления ими своей деятельности. Это, разумеется, не означает полной безнаказанности. За нами смотрят. Всегда, даже после выхода на пенсию. И гражданский адвокат, равно как и адвокат Министерства обороны, к твоему делу допущен не будет ни при каких обстоятельствах. У нас свой суд, свои обвинители и свои защитники. Впрочем, если ты ничего такого не совершишь, то ни с кем из них так никогда и не встретишься.

– А ты встречался?

«Гангстер» кивает:

– Был разок… но, как видишь, всё обошлось! Ладно, не будем ворошить прошлое!

– Скажи, а почему именно я? По какой причине ваш шеф меня выбрал?

Норман усмехается.

– А что ты сделаешь, если на тебя наедет какой-то борзый фраер? – Он неожиданно переходит он на русский язык.

– Рога пообломаю! – тоже на русском отвечаю я ему.

Совершенно автоматически, между прочим.

– Вот тебе и одна из причин – ты очень ловко умеешь имитировать русского мафиозо. И это не осталось незамеченным.

– И всё?!

– Разумеется, нет! За тобою наблюдают уже больше года. Вообще, конечно, в такой спешке всё не делается. Возможного кандидата проверяют, беседуют. В твоём случае аккуратно организовали бы перевод куда-нибудь подальше от этих мест. Заранее готовят легенду, аккуратно прописывают на будущем театре действий…

– Пропи… что?

– А! Это русский термин. То есть создают впечатление, что ты местный житель. И вообще простой человек, ни с кем серьёзным никак не связанный. Свидетельства соседей, записи во всяких там журналах и приходских книгах… на это, кстати, уходит дофига времени. Так что, поверь, над твоим правильным внедрением в окружающую действительность сейчас работает целая куча людей. Будут тебе новое удостоверение личности, водительские права и всё, что в данном случае положено. Никакой хвост никакой спецслужбы не должен вылезти наружу ни при каких обстоятельствах!

С одной стороны, понятно. Приходилось про такое читать, да и в фильмах про всякие секретные операции видеть. И если дело как-то связано с разведкой, то, наверное, так оно и нужно. Но я – и тайная деятельность! По-моему, тут кто-то обкурился…

Видя моё смущение, собеседник понимающе кивает:

– Я тоже по первости так думал. Был неправ!

По-моему, я тоже…

– Но ведь меня тут многие знают!

– А кто сказал, что ты будешь работать именно здесь?

Да уж… и возразить-то нечего!

– Руку давай…

Пшикает баллончик, обволакивая мою ладонь белесым облаком. Ещё раз…

– Теперь ты не оставишь следов рук ни на каком предмете. В течение двух часов можешь на эту тему не заморачиваться вообще.

Неприятное ощущение – ладонь словно одета в плотную жаркую перчатку.

– Привыкнешь! Смывается это алкоголем или специальным раствором.

Так вот почему от него тогда пахло виски!

– Вспомнил?

– Но зачем?

– Потому, мой друг, что никаким дипломатическим иммунитетом ты более не обладаешь! И если тебя возьмёт на месте перестрелки местная полиция…

– Посадят?

– Могут. Мы, разумеется, предпримем все усилия, но сам понимаешь…

Понимаю…

Бесшумно проворачивается на петлях стальная дверь шкафа.

– По легенде, ты русский мафиозо. «Браток» – так они говорят. Твоего знания русских слов и специфических выражений для местных бандитов вполне достаточно. А с настоящими русскими, думаю, ты не встретишься ещё долго – для этого есть специальные люди. Но привлекать их к нашим операциям – вот уж нафиг!..

На стол ложится пистолет.

– Самый обычный и широко распространённый. Пи-эМ – или пистолет Макарова. Штука, в общем, надёжная и неприхотливая, но… мы его обычно не используем. Для самообороны достаточно, а вот для прочего…

Второй пистолет чем-то напоминал первый, но был существенно больше и тяжелее – почти вдвое.

– Статусная вещь! – прищёлкивает языком «гангстер». – АПС – или автоматический пистолет Стечкина. Двадцать или тридцать патронов, присоединяемый приклад, возможность ведения автоматического огня. Можно и глушитель прикрепить – вообще кошмар получается! Используем нечасто, у обычного братка такое оружие бывает редко. Обычно такой пистолет носят главари банд, чтобы подчеркнуть своё положение.

А вот от следующего пистолета прямо-таки пахнуло чем-то мрачным. Тускло поблескивающий потертый металл, грубые очертания…

– Тоже почуял? – кивает Норман. – Суровая машинка! Тульский «Токарев» или, сокращённо, «ТТ» – так он называется. Русские очень его любят и часто используют. Да и не только они – эту пушку производят даже в Китае! У нас ему соответствует разве что германский маузер – у них один и тот же патрон. Жуткая вещь – большинство бронежилетов прошибает навылет! Конкретно этот пистолет выпущен ещё до Второй мировой войны. Думаю, что на его совести, если так вообще можно сказать, больше людей, чем у половины нашей группы, вместе взятой.

Верчу пистолет в руках, оружие сидит в ладони как влитое. Да… серьёзный агрегат!

– Но зачем всё это здесь? Тут не Россия, гораздо проще использовать то оружие, которое можно достать на месте. Ведь всё это надо как-то сюда доставить!

Мой спутник беззвучно смеётся:

– Да этого оружия тут столько, что можно, не напрягаясь, вооружить хоть полнокровный армейский корпус! Без авиации и ракет, разумеется! Хотя если очень сильно захотеть…

– Что, у бандитов теперь можно приобрести и это?

– Зачем же у бандитов? Любой украинский военный чиновник с удовольствием продаст тебе даже истребитель, если, конечно, сможет его там украсть. А уж пушку или танк – только плати!

– И это будет выгодной сделкой?

– Ну… – пожимает плечами «гангстер», – бывает по-разному. Но в целом с чиновниками лучше дела не иметь – обманут. Бандит, тот хоть понимает, что за это можно поплатиться головой.

– А чиновник что же – заговорен от пуль?

– Нет, конечно… Но у большинства из них существует какая-то странная убеждённость, что обманывать контрагента не только можно, но и нужно. В случае чего он попробует откупиться, только и всего. Не беда, компенсирует эти потери на следующей сделке! Каждый из них считает себя незаменимым! И когда кому-то «вдруг» прилетает кусок свинца, на коллег это почти никак не действует. Случайность… не повезло!

– Странные люди…

А предо мною продолжает появляться всевозможное снаряжение. Приборы ночного видения, тепловизоры, остронаправленные микрофоны (я их вообще только в кино и видел до этого!). Можно подумать, что мы собираемся вести в городе полноценные боевые действия! Но нет, это обычная предосторожность. Пусть будет! Мало ли, вдруг чего-то потребуется – а как раз этого-то и нет!

Однако… сколько же денег сюда вложено? Даже в Ираке, в ходе боевых действий, у нас не имелось и половины этого добра! А там шла реальная война!

– А «Джавеллина» тут, случайно, нет?

– До сих пор не требовался… – машинально отвечает мой спутник. – А что? Ты умеешь им пользоваться?

– Я же морпех! Умею, разумеется.

– Запомню, – совершенно серьёзно отвечает он. – Не думаю, правда, что руководство санкционирует применение такого вооружения. Оно всё же очень приметное… Обычныё ПТРК – да, использовали. Но не у нас – в Греции. И довольно давно…

Спускаемся в подвал, здесь оборудован неплохой тир.

После проверки и отстрела вооружения останавливаю свой выбор на уже знакомом «АК-74У» (к нему, оказывается, можно даже глушитель прикрепить) и старом мрачном пистолете «ТТ». Бронежилет, защищённый телефон с автоматической сменой идентификационного номера, радиостанция с цифровым закрытием канала, прочие полезности… Словом, в шкафу осталось не так-то уж и много свободного места.

Глава 20 Будничная работа на новый лад

Наша база находится за городом, небольшое поместье, окруженное старым каменным забором. Внешне всё выглядит достаточно уныло, даже полузаброшенно. Какую-то видимость жизни придают лишь приезжающие время от времени машины да люди, работающие в саду. Всё так, мы какое-то время тратим на то, чтобы очищать дорожки и поддерживать порядок на территории. Никаких специальных рабочих для этого не предусмотрено, и я прекрасно понимаю почему.

А с другой стороны, всем откровенно пофиг, что там, за старым забором, происходит. Не мешают жить окружающим – и хорошо. Тем более что у поместья есть и официальный арендатор, который иногда появляется в деревне, раскланивается с соседями и не прочь выпить стаканчик-другой в их компании. Вот он-то и является единственным контактом с окружающим миром.

Единственным потому, что мы тут практически ни с кем не общаемся. По официальной версии, меня отправили в Штаты – разбираться с обстоятельствами похищения и последующего освобождения. Похитила меня, как всем уже «понятно», мафия. А вот освобождение явилось следствием тайной операции итальянских спецслужб и ещё кого-то. Мне, скажем так, «повезло» – налёт на это здание планировался задолго до моего похищения.

Не знаю, насколько в это поверили мои бывшие сослуживцы, но каких-либо телодвижений по этому поводу никто не предпринял. Даже немного обидно стало – столько проработали вместе… и вот так…

А пока тренируемся.

Рукопашный бой в спортзале – он оборудован в бывшей конюшне. Обязательный тир – каждый из нас должен в совершенстве владеть не менее чем шестью различными системами вооружения. Тут разве что дистанции для снайперской стрельбы нет! Винтовки-то есть – в оружейке добрый десяток стоит.

А так…

Обязательный пистолет – у меня это «ТТ» и привычная «Беретта-92». Русские штурмовые винтовки «Ак-74У» и знакомый ещё по Ираку «АКМ». Английский «стэн» – та ещё гадость, откровенно говоря… Дробовики – в моём случае это старый добрый «Моссберг-500», французский «фульгурант» и двуствольный обрез местного производства. Так называемая «лупара», больше известная по фильмам о сицилийской мафии. Делается из любой двустволки путём укорочения стволов и приклада.

Основы наружного наблюдения, правила отрыва от него (вот уж не полагал, что окажусь в этом деле настолько уж непроходимым дилетантом!), использование спецтехники прослушивания… да много чего ещё…

И изучение будущего театра «военных действий» – это я по привычке так выражаюсь. Увы, но на фешенебельных улицах нам делать нечего. Пригороды, порт, вокзал… ну и всякие похожие места – вот наше поле действия.

– Подход к дому номер двадцать шесть возможен с трех направлений. По главной улице, с тыльной стороны по прилегающему переулку и через ворота, куда въезжает грузовик, вывозящий мусор. У главного входа имеется видеокамера наблюдения, сигнал выходит на монитор в комнате консьержа. Аналогичные камеры установлены и во дворе. Непросматриваемые зоны… курсор мышки бегает по экрану… вот здесь, здесь и тут…

Меняется картинка.

– Внутридомовые лестницы видеонаблюдением не охвачены – только холл первого этажа. Мертвых зон в холле не имеется. Возможный вариант проникновения на верхние этажи – пожарная лестница на заднем дворе или старый лифт для подачи припасов со двора. В настоящее время не используется, но находится в работоспособном состоянии. Одного человека поднять может…

Графики и маршруты обхода полицейских патрулей, частоты работы их радиостанций, порядок выдвижения и развертывания дополнительных сил… да мы и половины этого не знали! Но работали же как-то, и вполне, надо сказать, успешно!

Русский язык!

Вот уж не ожидал, но три часа в день отдай и не греши! Даже во сне мне что-то бубнит наушник под подушкой.

Ну и итальянский – до кучи, так сказать. Тут проще, всё же я относительно неплохо его знаю. И всё равно час в день!

А спать когда?

Но втянулся. И даже успеваю как-то высыпаться.

Пока существенного отличия от прежней работы не вижу. Да, больше приходиться смотреть по сторонам. Общение с полицией, к чему я уже давно привык, теперь категорически исключено. Всё решай сам, помощи ни от кого не будет.

Не спорю, у нас множество источников информации, и все операции готовятся очень тщательно… но с ними было бы работать проще. Увы, запрещено! И самым категорическим образом!

Будете смеяться – мне слегка поменяли внешность!

Нет, никаких там пластических операций – это уж и вовсе из разряда низкопробных боевиков. Но сильный загар, в сочетании с какими-то хитрыми штуками, может совершенно неуловимо поменять внешность. Вкладываешь такую вот фиговину за щеку – и очертания лица немного изменяются. Совсем чуть-чуть – но тем не менее! Узнать человека уже не так-то и легко. А замена давно привычной обуви меняет походку. Всё вместе – и перед тобою уже другой человек!

Правда, вот ходить в этих ботинках не слишком удобно… но и к этому тоже можно быстро привыкнуть.

Поэтому перед каждой операцией мы несколько дней ходим в «преобразившемся» состоянии – тело должно привыкнуть к этим изменениям. Не дай бог, подвернёшь ненароком ногу!

Да и требования к уставной стрижке остались в прошлом – отпускай волосы хоть до плеч!

И постоянное изучение фотографий – с этими людьми мы когда-нибудь можем столкнуться.

– Дино де Сика – старший инспектор отдела по борьбе с наркотиками. Стаж службы – четырнадцать лет. На связи с лидером одной из сицилийских преступных группировок, чьи задания иногда исполняет. Отвечает за прикрытие нелегального трафика амфетаминов…

Новое изображение появляется на мониторе.

– Армандо Гальяни – ранее служил в корпусе карабинеров, уволен по компрометирующим обстоятельствам. Тридцать девять личных успешных задержаний криминальных элементов. Особо опасен в ближнем бою, хороший стрелок. Личный киллер Альберто Гори…

Это имя мне знакомо – приходилось в своё время читать досье данного лидера мафии. Вот, значит, кто у него палачом работает…

И так далее в том же духе и тому подобное – как ещё голова не распухает?

– Ваша позиция – вот тут! – Курсор на большом экране проектора указывает моё местоположение. – Передвигаетесь вдоль фасада дома, контролируя обстановку. Задача – обеспечение безопасности передаваемого груза. Машина – светло-серый пикап…

На экране появляется фотография автомобиля. Отдельно фото номерных знаков.

– Он должен подъехать по этой улице и встать на стоянке. Курьер выйдет из автомобиля и займёт столик в придорожном кафе. В четырнадцать двадцать, не раньше, к нему должен подойти связной, который и заберёт автомобиль. В том случае, если всё проходит по плану и связной правильно назовёт нужные слова, ваше вмешательство не потребуется, Машину и связного примут под охрану его люди. Но если курьер поправит головной убор или обернётся, значит, что-то идёт не так! Вы вместе с Норманом действуете по обстановке. Главное – эвакуация груза!

– А курьер?

– Им займутся другие люди. Если у вас не будет возможности оказать помощь в эвакуации курьера, не переживайте на эту тему. Повторяю, для этого выделены специальные люди!

Сидящий в углу Джузеппе (я его знаю под этим именем, хотя, на мой взгляд, он родился куда севернее) кивает – последние слова относятся явно к нему. Странно… он же снайпер, а не специалист по ближнему бою. Хотя, возможно, он будет действовать в связке ещё с кем-нибудь…

– Автомобиль необходимо доставить по вот этому адресу… Фотография дома, табличка с названием улицы.

– Повторяю – груз необходимо спасти во что бы то ни стало! Да, понятно уже…

– Вопросы? – окидывает взглядом нас подполковник.

– Сэр, с чьей стороны может быть оказано противодействие?

– Криминальные элементы, – пожимает плечами Ольбрехт. – Хотя я не могу исключить участия и коррумпированных сотрудников полиции. Здесь, увы, это не редкость…

– И мы можем открывать огонь и по ним тоже?

– Не просто можете – обязаны! – жестко отвечает он. – Сохранение груза – высший приоритет!

– Понятно, сэр.

– Норман, на вас экипировка группы. Средства индивидуальной защиты обязательны!

Я, кстати, был немало изумлён тем фактом, что наши бронежилеты русские! Вот уж не ожидал… Но, как показал контрольный отстрел в тире, тут удивляться нечему – продукция высшего качества! Наши им уступают, и здорово! Да, выглядят эти изделия северного соседа не столь красиво, как те, к которым я давно привык, но главное всё же не в красоте.

Странно, но с них даже фирменные этикетки не спороты.

Утро.

Легкий завтрак, проверка экипировки и вооружения – и рассаживаемся по автомашинам. Выехав из деревни, разъезжаемся во все стороны – каждая машина идёт к своей цели отдельным путём. Не следует недооценивать полицейские камеры слежения – анализ видеозаписей может много чего подсказать. И поэтому, отъехав несколько километров, вылезаем из машин. Несколько привычных движений – и на борта наклеена тонкая пленка с нанесённым изображением. В одних случаях это реклама какой-то фирмы, в других – узор или рисунок. Десяток минут – и машина меняет внешний вид. Заменяются и номерные знаки – старые прячутся в тайник. На обратном пути остановимся на этом месте – и на базу вернётся прежний автомобиль. Понятное дело, что и документы на машину тоже уже другие.

Проверяем салон – там не должно оставаться ничего, связанного с прежним автомобилем. Чисто, можно ехать дальше.

И вновь ложится под колеса пыльная сельская дорога. Ничего, так даже лучше. Под слоем пыли наклеенная пленка совершенно сливается с бортом, и никто уже этого не различит даже вблизи.

А вот и город…

Глава 21 Дело приобретает опасный оборот

Старик Романов задумчиво посмотрел в глаза сыну. Он знал характер своего младшего. В детстве он называл его Булькой, потому что, несмотря на внешнюю мягкость и доброжелательность, Романов-младший по всем своим качествам больше был похож на бульдога, нежели на человека. Генерал знал, что, однажды сомкнув челюсти, этот бульдог в образе человека никогда их не разожмет. И пытаться разжать было бесполезно. В этом плане он совершенно был не похож на старшего брата, который пошел не в отца, а в покойную мать. Интеллигентную, мягкую женщину, получившую воспитание в профессорской семье.

– Итак, – сказал генерал, – ты возьмешься за это дело?

– Я еще не знаю, чего хочет Аньелли.

– Не валяй дурака. Ясно, чего он хочет. Он хочет, чтобы ты нашел убийцу его внука. Но повторю еще раз. Ты не сыскарь. Ты аналитик. Разведчик, если хочешь. Элита. Искать убийц и бандитов не твой профиль. Твоя задача добывать информацию. Не более того. Давай я подыщу надежных ребят в МВД или ФСБ, которые сделают эту работу. Сделают профессионально, в отличие от тебя. Ты либо не сможешь выполнить этот заказ, либо наломаешь дров.

Василий колебался. С одной стороны, он понимал, что отец прав. С другой, ему очень не хотелось прерывать отношения со стариком Аньелли и в особенности с его помощницей. Он уже давно признался самому себе, что очень увлечен итальянкой. Но признаваться в этом отцу означало бы нарваться на такую критику, чтостоял бы вопрос о сохранении прежних отношений.

Для генерала, профессионала высшего класса, близость с клиенткой означало верх глупости и непрофессионализма.

– Возможно, мне понадобятся эти ребята, – сказал он, внимательно наблюдая за мимикой на лице отца. – Но заказ я хочу получить сам.

– А я хочу, чтобы ты не вмешивался в это дело.

– Я уже вмешался.

– Нет. Ты выполнил заказ. Ты установил, что молодой Аньелли был убит.

– Но старик заказывал найти убийц. Какая разница, поставлял ли кто-то героин Фабио или сам ввел ему в вену лошадиную дозу. Убийц я не нашел.

– У меня есть большое желание убрать тебя из фирмы.

– Это ничего не изменит. Я буду выполнять заказ как частное лицо.

– Знаю, – кивнул генерал, – поэтому и не делаю этого. Но ты что, не понимаешь, что у тебя нет ни знаний, ни опыта розыскной работы? Ты даже не дилетант. Ты просто профан.

– У меня есть то, чего нет у профессионалов. Неограниченное финансирование.

– Послушай внимательно, сынок, – генерал был серьезен и сосредоточен, – ты уже вляпался в историю, из которой выбраться трудно. Я не знаю, в каких организациях уже фигурирует твое имя. Но то, что фигурирует, это точно. Скажи, какие у тебя планы на будущее?

Вопрос был настолько неожиданный, что Романов просто не знал, что ответить.

Он просто пожал плечами:

– Да никакие. Жить до старости и умереть в своей постели.

– А вот это может не получиться. Если тебе повезет и ты ничего не раскопаешь, то можешь рассчитывать на реализацию своего плана. А вот если раскопаешь, то здесь просматриваются две перспективы. Первая более или менее приемлемая. Ты обретешь здесь настолько могущественных врагов, что тебе придется бежать за рубеж и затаиться. Думаю, в этом ты можешь рассчитывать на старика Аньелли. Второй вариант предусматривает, что ты залезешь так глубоко, что затронешь интересы людей, имеющих значимость в международном масштабе. И тогда тебе придется просто бежать куда-нибудь в дебри Латинской Америки. И Аньелли тебя не защитит.

– И от чего зависят эти две перспективы?

– От того, чьи интересы ты поставишь под угрозу. Первая перспектива у тебя будет, если ты наедешь на российскую наркомафию. Вторая – если ты потревожишь наркомафию международную. Тебе не грех понять, в каком государстве ты живешь.

– В капиталистическом, – засмеялся Романов.

– В криминальном, – грустно сказал генерал. – И криминальным оно было всегда. Запомни, юноша, любой тоталитарный режим, а у нас он был всегда, пытается превратить свою страну в одну огромную организованную группировку, где идет процесс не только свершения преступлений против собственного народа, но и процесс втягивания самого народа в преступления режима с возложением на него коллективной ответственности за эти преступления. Любая криминальная власть базируется в первую очередь на криминальном сознании населения. И здесь трудно сказать, кто кого создал. Ты ведь еще не забыл конец 80-х, когда заработали первые легальные преступные группировки, называющиеся кооперативами. Это была фабрика формирования криминального мышления. Затем 90-е, когда детишки-школьники в подавляющем большинстве хотели стать не космонавтами, как ты в детстве, а бандитами в красных пиджаках. Сейчас все они хотят стать чиновниками. Почему? Потому что чиновник с кейсом может украсть денег больше во сто крат, чем бандит с пистолетом, – сказал генерал, большой любитель Марио Пьюзо.

– Но зачем ты мне сообщаешь прописные истины, которые знает любой школьник? – спросил Василий, посматривая на часы.

– Затем чтобы ты понял одну вещь. Посмотри на представителей власти. Одеты с иголочки, фасонные прически, говорят красиво. Самые сильные имеют бизнес в наиболее рентабельных сферах. У одного жена возглавляет холдинг, который питается из федерального или регионального бюджета. У другого детки контролируют мусорный бизнес, получая баснословные прибыли опять-таки из бюджета. Третий возглавляет нефтяные или газовые компании. Через родственников, конечно. Но на всех этих пирогов явно не хватит. Они ведь плодятся как кролики. Когда все начиналось, еще их дети в школу ходили. А сейчас уже внуков трудоустраивать нужно. И готовить базу в цивилизованной стране, дабы внуки нормально жили и с благодарностью вспоминали дедушку. А пирог-то уже поделен. И тут в стране появляется бизнес, рентабельность которого выше, чем мусор, нефть и даже уличная плитка. Наркотики. Миллиардные обороты. Ты полагаешь, что люди, обладающие огромной властью, отдадут это эльдорадо каким-то занюханным паханам? Нет, дружок. Они возьмут его себе. А паханы будут у них менеджерами. Делать грязную работу. И ты хочешь наступить на хвост этим людям?

– Я вспомнил свой любимый анекдот. Сидит Василий Иванович на берегу и ловит рыбу. Петька решает его подколоть. Спросить, ловится ли рыбка. Если тот ответит «нет», тогда Петька ему скажет: «Чего ты, дурак, тогда здесь сидишь?». Если ответит, что ловится, тогда Петька скажет: «Когда ловится, тогда и дурак ловить может». В любом варианте Василий Иванович дурак. Подходит Петька: «Ну как, Василий Иванович, рыбка ловится?». Тот поворачивается: «Иди ты в жопу!»

Генерал засмеялся:

– И что?

– А то, что всегда может возникнуть третий, непредсказуемый вариант. Он всегда существует. Только мы его не видим, так как он прячется за двумя первыми. Ты извини. Мне пора. Как раз до «Метрополя» доехать.

По дороге Романов напряженно думал о том, что услышал от отца. Разумеется, старик прав. Но все будет зависеть от позиции Аньелли. Если он захочет заполучить убийцу, то просто выявляется тот, кто ввел дозу, и на этом следствие заканчивается. Но ведь убийца только выполнял заказ. И вот, если старик захочет знать всех причастных, тогда дело дрянь. Нужно либо отказываться, либо лететь, как бабочка на огонь. Информация, полученная в Питере, наводила на мысль, что Фабио был частью наркомафии. Но зачем ему это? Ему, мультимиллионеру. Зачем он посадил на иглу Швабру? В голове плотно засела мысль, Фабио состоял в наркомафии. Но как сказать это старику Аньелли? Нужно сделать так, чтобы выводы он сделал сам.

В вестибюле его ждала Паола.

– Здравствуйте, синьор Романов, рада вновь вас видеть.

Он в ответ наклонил голову.

– Пойдемте. Ужин накрыт в отдельном кабинете.

«Черт», – подумал Василий, но вслух сказал:

– А нельзя ли переместиться в общий зал?

– Почему?

– Есть причины. Так надо.

Ему не хотелось сообщать итальянке, что все кабинеты в «Метрополе» прослушиваются как минимум тремя организациями. А иногда и частными фирмами.

Она понимающе кивнула:

– Хорошо, идите в зал. Я постараюсь все уладить.

Романов прошел в зал. Метрдотель подошел к нему с улыбкой человека, всю ночь не спавшего в ожидании этой встречи:

– Добро пожаловать! Вы будете один?

– Столик на троих.

Аньелли в сопровождении Паолы появился через пятнадцать минут. Они церемонно обменялись рукопожатием. Как и предполагал Романов, беседа началась только после ужина, когда официант принес кофе.

– Скажите, майор, вы уверены, что Фабио не был наркоманом?

– Абсолютно. Хотя не знаю зачем, но он изображал тяжелого наркомана. Видимо, это и решило вид убийства. Убийца использовал героин, полагая, что это не вызовет подозрений. Если бы Фабио не разыграл этот спектакль, то, учитывая, как у нас в России решаются эти вопросы, его бы просто пристрелили.

– Но какие мотивы были у убийцы? Ведь это не случайное убийство.

– Этого я сказать не могу. Ведь с момента нашей встречи картина сильно изменилась.

– Вы возьметесь за это, скажем так, новое дело? Гонорар увеличиваю до пяти миллионов.

Романов слегка наклонил голову:

– Возможно, в случае успешного расследования мне придется покинуть эту страну.

– Я спрячу вас так, что даже Господь вас не найдет.

– Не составите ли компанию, Паола? – лукаво глядя на итальянку, спросил Романова как бы в шутку.

– Не исключено, – серьезно сказала она.

– Она имеет в виду то, что я поручу ей охранять вас, майор. Сейчас она не только мой секретарь, но и мой телохранитель.

Романов присвистнул:

– Офицера-десантника охраняет изящная брюнетка. Чем не сюжет для сценария детективного фильма.

– Боюсь, что сюжет окажется сценарием триллера, – сказала Паола. – Но надо будет нам с вами встретиться как-нибудь в тренировочном зале. Посмотреть, на что вы способны.

Романов чуть не брякнул, что предпочел бы встретиться с ней в номере отеля, но вовремя сдержался.

– Я возьмусь за это дело, Филиппо, – сказал он серьезно. – Но понадобится время. Кстати, Фабио был когда-нибудь в США?

– Он четыре года учился в Гарварде.

Теперь многое становилось понятно, но задача усложнялась. Придется искать его контакты на территории США.

Старик Аньелли поднялся:

– Я устал после перелета. Пойду в свой номер прилягу. Все детали вы, майор, можете обсудить с Паолой.

После его ухода они заказали еще кофе и горячительные напитки. В течение получаса было выпито немало. Романов слегка начал чувствовать воздействие алкоголя. Но итальянка спокойно потягивала семидесятиградусный абсент, который не оказывал на нее никакого воздействия. «Ну и печень», – подумал слегка уязвленный Романов.

– Итак, синьор Романов, что вам понадобится для нового следствия?

– Пока не знаю. Это будет выявляться по ходу дела.

Разговор постепенно изменил направленность. Разговаривали о разных вещах. Романов узнал, что у Паолы есть младший брат, который тоже окончил школу в Москве и остался жить в России. Женился на русской и принял российское гражданство.

– Почему-то все итальянцы стремятся в Москву, – сказала Паола, принимая очередную порцию абсента, – мой отец здесь уже более тридцати лет. И его друзья тоже не хотят уезжать.

– Потому что вы, итальянцы, очень похожи на нас, – сказал Романов.

– Ну что вы! Абсолютно разные психологии и темпераменты.

– В чем же?

– Нас нельзя обижать. Мы тут же ответим, и очень жестко. С вами можно делать все что угодно. Вы все стерпите. В этом плане вы похожи на сицилийцев, которых мы не считаем итальянцами. Они покорно принимают все, что делает с ними местный феодал или капо мафиозо. Мы очень дорожим своей культурой. Вы к своей абсолютно равнодушны. У нас самый безграмотный итальянец знает живописцев и скульпторов эпохи Возрождения, читал Данте и Петрарку. У вас сейчас, когда вам перестали в школе вбивать в голову русскую классику, как это делали нам, ученикам советских школ, люди младше сорока лет уже не знают, кто такой Толстой и что он написал. И наконец, вы очень жадные. Как французы, которых мы очень не любим. Вас покупать одно удовольствие. Правда, насколько я знаю, тарифы постоянно растут.

– Да вы настоящая русофобка, Паола.

Она досадливо поморщилась:

– И в чем моя русофобия? В том, что я констатирую реальность, а не навеваю иллюзии о прекрасной русской душе? Я славист. В прошлом специалист по России. Мои многолетние наблюдения абсолютно беспристрастны. И несмотря на все это, я люблю вашу страну не меньше, чем свою Италию. Люблю этот народ. И одновременно жалею. Но я никогда не стану русской, как мой брат.

– Почему?

– Он атеист. А я католичка. У меня есть мораль.

– Католическая мораль?

– Разумеется.

– Но она схожа с нашей православной моралью.

Паола насмешливо улыбнулась;

– Вы знаете, синьор Романов, вы, русские, не знаете самих себя. Точнее, знаете себя в искаженном свете. Ваша национальная особенность – это навевать иллюзии самим себе. И жить в выдуманном вами мире. Православная мораль, возможно, есть. Но это не ваша мораль. Вы не христиане. Вы атеисты. И русский человек, который считает себя православным, в действительности верит не в Бога, а в то, что он верит в Бога. Православные ценности, возможно, существуют, но возьмите любого русского, называющего себя православным, и он не сможет вам их перечислить. Не говоря уж о том, чтобы их придерживаться. Скажите, вы крещеный, синьор Романов.

– Да. Не при рождении, но уже лет пятнадцать назад.

– Вы когда-нибудь крестили младенца? Выступали в роли крестного отца?

– Да. У моего сослуживца лет десять назад родился сын, я стал его крестным отцом.

– И как сейчас поживает ваш крестник?

– Право не знаю. Давно не виделись.

– Вот видите. С точки зрения христианства жизнь настолько тяжела, что человеку мало одного отца. Поэтому Бог дает ему второго. Это итальянская мораль. И в Италии крестные отцы заботятся о своих крестных детях.

– Да, – кивнул Романов, – у нас это как-то не принято.

– У вас не принято не только это. У вас не принято многое, чего придерживаются христиане, мусульмане и иудеи. Ни один русский, считающий себя христианином, не будет соблюдать христианские правила.

Романов искренне засмеялся:

– В целом вы правы. Я, например, крещеный христианин, но, сказать по правде, правоверный атеист.

– Как вы думаете, ваши правители, когда в Рождество стоят на службе со свечками в руках, верующие?

– Сомневаюсь. В народе их называют «подсвечниками». Но ведь вся страна такая. Весь народ.

– Именно. Поэтому мой брат считает себя русским, а я себя считаю итальянкой. Мне пора в номер, синьор Романов. Абсент начинает действовать, а завтра утром мы улетаем в Милан.

Он подозвала официанта и попросила счет. Когда тот принес счет, Романов положил на подносик свою кредитную карточку:

– Помните уговор в Трилусса? В Москве я вас угощаю на правах хозяина. Жаль, что вы завтра улетаете. Я бы хотел пригласить вас в «Пушкин».

– Обязательно, в следующий раз – улыбнулась Паола и, кивнув на прощание, пошла к выходу.

На следующий день Романов проснулся с таким тяжелым похмельем, что оно было достойно войти в анналы медицинской науки.

Глава 22 Кому Бог помогает, у того и петух несется

Они сидели в ресторане и ужинали. Лицо Маслова не теряло радостного выражения. Время от времени он опускал руку в карман пиджака, чтобы пощупать толстую пачку купюр достоинством в двести евро, которую ему вручил Прилепин и которая приятно оттягивала карман.

– Ты, Серега, должен мне быть благодарен за рекомендацию.

Прилепин удивленно поднял левую бровь. Привычка с детства. Иначе он не выражал удивления.

– И кому ты меня порекомендовал?

– Нашему шефу. А он – Есину. Полагаю, навар приличный?

– Так себе. Это дорогостоящая работа, но страшный геморрой. – «Ты, придурок, даже представить не можешь, как я тебе благодарен», – подумал Прилепин, а вслух сказал: – Прокачаем возможности. Может, что-то и удастся сорвать. А что он из себя представляет?

– Самый богатый вице-мэр. Недвижимости за рубежом больше, чем у любого нового русского.

– Все это может накрыться в момент. Знаешь, как русских сейчас шерстят в Европе?

– Знаю. И всегда знал, что так оно и будет. Потрошить наших богатеев будут, как карасей. Как в 20-е годы. Но не всех. Таких, как Есин, никто не тронет. Даже пальцем. Пусть попробуют.

– Мощная крыша?

– Мощнее не придумаешь.

– И кто?

– Спроси чего полегче. Знаю только, что он в Штаты, как домой, ездит. Регулярно. И полагаю, что у него там счета. И немаленькие.

– А чего он боится, что его шлепнут? Зачем ему охрана?

– Не знаю. Интересантов нет. Знаю, что забеспокоился, когда наркоторговцы пропадать стали. Начальники его масштаба – народ пугливый.

– Он что, на наркоторговлю завязан?

– Такой информации не имею. А если бы имел, не раскрыл бы ни за что.

– И за миллион баксов не раскрыл бы?

Маслов немного подумал.

– За миллион раскрыл бы, ибо это капитал.

Придя домой, Сергей Николаевич сразу вошел в почту, чтобы прочитать отчет своих людей, охранявших Есина:

«За пределами мэрии объект сегодня ни с кем не встречался».

Ему позвонили утром и сообщили, что умер Виктор Петрович. Прилепин залпом выпил стакан водки. Завтракать он не мог. Постоянно спазмы схватывали горло. Несмотря на то что он был готов к этому событию, сердце сжало, как при инфаркте. Сергей даже не представлял, что старик так много значил для него. Внутри образовалась пустота. На некоторое время у него даже пропало желание заниматься делом.

В офисе он заслушал доклады своих подразделений, после чего поехал на конспиративную квартиру, служившую штабом подпольной организации «Самооборона». За компьютером сидел его главный помощник по прозвищу Мозг. Бывший оперативник КГБ, мастерски проводивший допросы. Это он блестяще допросил Швабру и выяснил важные вещи для Романова и Прилепина. Мозг, в отличие от большинства других людей, был очень самокритичен и никогда не считал себя умнее других. Более того, он оценивал себя как середнячка. Но середнячка, на которых держится мир. И он обладал тем особым чувством юмора, которое дает возможность смеяться не только над собой, но и над другими, что воспринималось объектами шуток с полной толерантностью. Такое отношение к самому себе начисто исключало совершение глупостей, которые воленс-ноленс делают все люди. Кроме того, у него была профессиональная привычка наблюдать за всем и всеми и искать во всем скрытый смысл. Прилепин числил Мозга самым ценным сотрудником.

Оторвав глаза от компьютера, Мозг кивнул Прилепину и спросил:

– Что с этой шлюхой делать? Держать там постоянно двух человек накладно. Кроме того, на героин для нее тоже приходится тратиться.

– И на питание, – хмыкнул Прилепин.

– На питание мало. Она почти ничего не ест.

– Сегодня я ее еще раз допрошу – через тебя, естественно, – и отпустим.

– Куда?

– Домой, разумеется. Хотя нет. Давай ее в психиатричку отправим. Пусть полечат от наркозависимости. Все же вреда она нам не принесла.

– Гуманист ты, Серега. У нас в конторе ты бы карьеру не сделал.

По дороге они обсудили несколько акций. Мозг, как и Прилепин, считал, что террор против наркоторговцев необходимо повторить, чтобы Есин вдруг не успокоился и не отказался от охраны. Тем не менее старый контрразведчик постоянно искал связи Есина с иностранцами, хотя было ясно, что, занимая пост вице-мэра, курирующего деятельность Комитета по внешним связям, он не мог не общаться с иностранными бизнесменами и деятелями культуры. Мозг, в отличие от Прилепина, простого пехотного офицера, обладал звериной интуицией. И он первым выразил уверенность в том, что главный босс сидит не в Москве, а за рубежом.

Швабра была спокойна и, даже можно было сказать, умиротворена. Видимо, получила очередную порцию героина. Прилепин поднялся на чердак и включил компьютер.

Мозг задавал заранее оговоренные вопросы:

– С кем из мэрии контактировал Аньелли?

– Всех контактов я не знаю. Он брал меня только на встречи, когда собеседник не владел английским.

– И с кем вы встречались?

– Какой-то тип неприятный. Дмитрий Леонидович.

– А фамилия?

– Точно не помню. То ли Алешин, то ли Алехин.

– О чем говорили?

– Не помню. Не вникала в суть. Я ведь только переводила.

– Теперь, голубушка, сконцентрируйтесь. От того, сколько вы вспомните, зависит ваша дальнейшая судьба. Не исключено, что сегодня вы выйдете отсюда.

– Ногами вперед.

– Нет. На своих ногах. Мы отвезем вас в больницу, где вас немного подлечат. Хотя бы уменьшат зависимость.

На лице Швабры появилось выражение надежды.

– А это что, возможно?

– Ну, знаете ли, я не врач, но знаю людей, которые вообще сошли с иглы.

Швабра задумалась. Было видно, что она мучительно пытается вспомнить. Наконец она неуверенно сказала:

– Говорили о поставках какого-то товара. Точнее, о доставках.

– Какого? – перебил ее Мозг.

– Не называли. Просто говорили «goods». Дальше товар шел в Европу. Морем. И еще Фабио говорил о какой-то встрече в Вене через два месяца.

– Кто должен был ехать?

– Сам Фабио и какой-то доктор.

– Фабио раньше ездил в Вену?

– Регулярно. Раз в месяц.

– Вы ездили с ним?

– Три раза.

– Останавливались в одном и том же отеле?

– Да, в Гранд-отеле.

– Вы все время в Вене были с Аньелли?

– Нет. Он куда-то уходил, а мне давал свою кредитку. Я ходила по магазинам.

– Во время разговора они еще упоминали доктора?

– Несколько раз.

– Не помните, в какой связи?

Швабра отрицательно покачала головой.

– Вспомните все запланированные поездки Аньелли. Помимо Вены он намеревался куда-нибудь ехать?

Швабра слегка подумала. Было видно, что воспоминания даются ей с трудом.

– Да, за несколько дней до смерти он сказал, что мы должны будем съездить в Новороссийск.

В офисе Прилепин долго сидел, ничего не делая. Он соображал. Из того, что выложила Швабра, из того, что он узнал от Романова и Маслова, вырисовывалась довольно ясная картина. Питерская наркомафия строго централизована и возглавляется вице-мэром Есиным. В то же время она не является самостоятельной силой, но подчиняется центру за рубежом. Другими словами, питерская наркомафия – это составная часть международной мафии. Судя по всему, международная мафия тоже довольно сильно централизована. Где находится центр, неизвестно, но питерская часть контролируется из Вены. Это ясно. Его размышления прервал Мозг. Он вернулся с базы, отправив Швабру с двумя людьми в психушку, предварительно договорившись с главврачом.

– Вот какие соображения, Серега, – сказал Мозг, наливая себе кофе. – Как указывал Остап Ибрагимович Бендер, для проведения нелегальной работы необходима легальность.

– У нас она есть. ЧОП, – сказал Прилепин, с недоумением глядя на Мозга.

– Я имею в виду не нас. Я имею в виду наших оппонентов. Уверен, что среди коммерческих структур, аффилированных с Есиным, есть одна, которая является легальной крышей наркоторговли. А может быть, и не одна.

Прилепин задумчиво посмотрел на своего сотрудника. А ведь Мозг сто раз прав. И как это ему в голову не пришло.

– Ты прав. Нужно подумать, как вскрыть структуру. У тебя соображения есть?

– Самый простой способ выявить структуры, которые финансируют предвыборную кампанию Королева.

– А почему не мэра?

– Мэра финансирует Газпром. Сомневаюсь, что он причастен к наркоторговле, – рассмеялся Мозг.

– Полагаешь, мэр не причастен к этому бизнесу?

– Не полагаю, а знаю. У мэров другие источники доходов. Кстати, вырисовывается сеть. Нужно выяснить, имеется ли у Есина связь с другими городами и регионами, не входящая в сферу его рабочих интересов. А также отношения с вице-мэрами или замами губернаторов. Можно зацепить всю паутину.

– А нам это нужно? – спросил Сергей Николаевич – Нас интересует только наш город. Ты пойми, умник, мы боремся не с явлением, а с конкретными лицами. Но сначала их нужно найти. А с явлением пусть борется государство. Если это самое явление ему мешает.

Когда Мозг ушел, Сергей Николаевич вновь приник к компьютеру. Пискнул смартфон, оповещая, что пришло сообщение на электронную почту. Прилепин вошел в почту и почувствовал, как сердце радостно забилось. Рыбка сама плыла в сеть. Сообщение было от охранников Есина:

«Объект через две недели уезжает в командировку в Вену».

Он взял мобильник и набрал номер телефона Романова.

Глава 23 Новые обстоятельства

У Романова не было никакого плана расследования. Более того, он даже не представлял, что это такое. Но фильмы и книги, которые он читал и смотрел в детстве, давали кое-какие соображения. Вспоминая популярный советский детектив, он решил, что главная задача на нынешнем этапе – работа со свидетелем. На этот раз он поехал на квартиру, которую арендовал банк для Фабио. Там уже жил другой жилец, но в квартире еще хранились вещи покойного, которые вот-вот должны были забрать. Англичанин, квартировавший вместо Фабио, был очень любезен, но категорически отказался допустить Романова к вещам. Пришлось достать визитку старика Аньелли и еще минут двадцать уговаривать неподкупного англосакса позвонить родственникам Фабио, после чего он неохотно разрешил порыться в вещах. В целом ничего интересного. В основном одежда и обувь, туалетные принадлежности и канцелярские товары. Но вот, наконец, среди кучи мусора блеснул алмаз. Смартфон. Пришлось опять уговаривать англичанина позвонить Аньелли, чтобы тот позволил Василию забрать смартфон.

Придя в офис, Василий Ильич с замирающим сердцем полез в почту Фабио. Затем добросовестно переписал всех адресатов. Набралось семь человек с активной перепиской. Двое русских, два американца и остальные итальянцы. Романов мысленно благословлял отца, который заставил его выучить английский и итальянский. Он нажал кнопку вызова. (Сотрудники агентства были обязаны сдавать мобильные телефоны по прибытии на работу в офис.) Вошел дежурный по офису. Романов не держал секретаршу. Ее функцию выполняли поочередно сотрудники агентства.

– Вызови ко мне Лобачевского.

Лобачевским в агентстве прозвали Мишу, парня семнадцати лет от роду. Фамилия его была Иванов. Он не имел образования, кроме средней школы, но был в прямом смысле гением в области программирования и IT-технологий. Миша мог взломать любую почту, любой архив. Мог составить любую программу. Среди сотрудников «Русского сыска» он имел самую большую зарплату. Больше, чем Романов. Но не это держало его в «Русском сыске». Он мог перейти в любой крупный банк, в любую крупную корпорацию и зарабатывать значительно больше, но в агентстве его удерживали авантюрная жилка и тот факт, что сослуживцы относились к нему чуть ли не с большим почтением, чем к генеральному директору. Лобачевский явился через две минуты и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив директора. Романов скрыл улыбку и официально положил перед ним список адресов:

– Михаил Александрович, мне нужно знать, что делается в этих почтах. Ваша задача войти. Подключите Николая Михалыча, чтобы он просмотрел и составил для меня отчет. Он знает как. А письма, которые там окажутся вот от этого синьора, – он указал адрес Фабио, – необходимо распечатать и мне на стол.

– Понял Василий Ильич, – лучезарно улыбаясь, сказал Лобачевский. – Хозяева почты не должны знать, что в нее входили посторонние?

– Конечно.

– Тогда это займет несколько дней. Я должен буду посидеть на сервере.

– Хорошо. А теперь посмотрите вот на эту почту, – он показал адрес Фабио, – и скажите, можно определить пароль, чтобы я смотрел на компьютере.

– Очень просто. За полчаса установлю, но если у него почта выведена на телефон, он тут же узнает, что вы вошли в его почту.

– Не страшно. Пусть узнает. Давай. Жду вас через полчаса.

Зазвонил телефон.

– Алло.

– Василий Ильич, – раздался хрипловатый голос Прилепина, – есть новости. И очень интересные. По вашему объекту.

– Да? По телефону не сможете сообщить?

– Не стоит. Я буду через два дня в Москве. Пересечемся.

– У вас есть где остановиться?

– Я уже зарезервировал место в гостинице.

– До встречи, – сказал Романов и отключился. Ему не терпелось посмотреть почту в смартфоне.

Пробежав по письмам, он не обнаружил ничего интересного, кроме одного. Один из двоих, писавших по-русски, явно не владел языком и поэтому использовал переводчика в Яндексе.

«Дорогой Фабио, доктор очень недоволен твоим докладом в контору. Откуда он узнал содержание, я не знаю. Вам необходимо лично встретиться для выяснения взаимных претензий. В России доктор встречаться не хочет. Будем ждать вашей поездки в Вену».

Пришел Миша и положил на стол Романову листок со словом «POLDA». Это был пароль для почты Фабио. Василий Ильич перешел на компьютер и вошел в почту. Открыл «отправленные». После недолгого поиска нашел письмо на адрес

«Дорогой Дмитрий, – писал Фабио, – я по-прежнему считаю, что товар из «А» нецелесообразно переправлять через Санкт-Петербург. Гораздо надежнее переправлять через Новороссийск. С тамошней таможней у представителя концерна в Москве прекрасные отношения. Это будет немного дешевле и намного безопаснее. Именно эту точку зрения я буду отстаивать в Вене».

«Итак, – подвел первый итог Василий, – зацепочки – это „А“ и „Т“, „доктор“, „контора“, „представитель конторы в Москве“». Слава богу, что Фабио не стирал отправленные письма и не очищал корзину. Он продолжил изучение.

«Мистер Аньелли, наши русские партнеры в Санкт-Петербурге недовольны вашей позицией в вопросе доставки товара из «А» в Европу. Их можно понять. В настоящее время они монопольно контролируют трафик. В случае, если концерн примет ваше предложение, они потеряют 30 % доходов. Мы организация на самофинансировании, в связи с чем Директор склонен принять ваше предложение. Но только в части доставки товара из «А» в «Т»».

На базе этих трех писем явно просматривалась конфликтная ситуация. Аньелли наступил на интерес какого-то «доктора». Причем было ясно, что интерес «доктора» заключался в транзите товара из «А» в «Т» через Питер. Товаром могли быть только наркотики. А вот «А», скорее всего, Афганистан. Но что такое «Т»? Не Тверь же? Он продолжил изучать письма. Следующее письмо было от адресата «Я.В». Оно, как и от Дмитрия, было на английском, но на безукоризненном английском.

«Дорогой Фабио. Я получил новое назначение. Буду работать в нашем консульстве в Вене. Надеюсь, ты понимаешь. Кстати, филиал концерна в Вене возглавил наш однокурсник по Гарварду. Не буду говорить кто. Скажу только, что он креатура Директора. Буду рад встретиться, когда приедешь в Вену на доклад. В твоих разногласиях с доктором я полностъю на твоей стороне. Но советую еще хорошенько подумать. Стоит ли доводить дело до конфликт? У нас проблемы с Тираной. Нам так и не удалось централизовать бизнес. Кланы категорически против объединения, поскольку не могут решить, вокруг какого клана объединяться. И это создает для концерна массу проблем. Более того, ставит под угрозу наш контроль за европейским рынком. Директор склонен поддержать Кула, но Вена считает, что нужно делать ставку на Абази, поскольку именно у них близкие связи с президентом Тачи. Директор признает, что ситуация не та, на которую мы рассчитывали, реализуя план в Косово. Он также считает, что послать в Тирану для переговоров с кланами нужно тебя, поскольку к итальянцам там более лояльное отношение, чем к американцам. Обдумай этот вариант.

Роджер».

Что за Роджер? Романов вспомнил, что это имя попадалась ему совсем недавно. Э! Да не Роджер ли это Блэйк? Агент ЦРУ, из-за которого Фабио попал в зону интереса ФСБ. Самое информативное письмо. Итак, речь идет об Албании. Если «А» – это Афганистан, то «Т», безусловно, Тирана. Конечно, транзит наркотиков в Тирану через Россию более выгоден через Черное море, чем через Балтийское. Но это ломает монополию питерской команды.

Романов продолжил изучать письма. Следующее было написано на итальянском.

«Синьор Аньелли. Мистер Лэмптон, с которым мы встречались в Риме два дня назад, настоятельно рекомендовал мне переговорить с вами относительно плана интеграции кланов. Он считает, что именно вы способны провести переговоры со всеми главами семей и договориться если не об объединении, то хотя бы о согласованности действий и выработке правил игры. Канун почитается всеми семьями, но он не годится для XXI века, поскольку многие его положения можно трактовать по-разному Мы были бы рады принять вас в Тиране, но предварительно я готов выехать в Вену для встречи с вами.

Примите заверения в глубоком уважении к вашей семье и лично к вам.

Энвер Абази».

Ситуация становилась все интереснее, но об убийцах Аньелли никакой информации, кроме конфликта с каким-то доктором (или Доктором), который, судя по всему, монопольно контролировал наркотрафик из Афганистана в Тирану, не просматривалось. А вот мотивов для убийства становилось все больше. Связи Аньелли с наркомафией очевидны. Но очевидны и его связи с правительством США. Что это? Неужели Аньелли – американский агент, внедренный в наркомафию? Наконец Романов полез в сейф и вынул листок из блокнота, который ему дал отец. Набрал номер.

– Indespectus, – раздалось в трубке.

– Я хочу стать вашим клиентом, – произнес Романов с легким придыханием, вызванным волнением.

– Вы хотите стать постоянным клиентом?

– Да.

– Вы готовы на абонентское обслуживание или у вас разовый заказ?

– Готов на абонентское обслуживание.

– Вы знаете наши тарифы?

– Нет. Но они меня не волнуют.

– Вы знаете, где мы располагаемся?

– Да.

– Вы готовы приехать в Сент-Джонс для подписания контракта или предпочитаете, чтобы наш представитель приехал к вам?

– Лучше, если приедет он.

– Вы понимаете, что билеты, оформление визы, если у вас ее нет, и проживание в отеле оплачиваете вы?

– Разумеется.

– Где вы хотите встретиться с нашим представителем?

– В Риме.

– Отлично. В Италию мы въезжаем без визы. Время?

– В ближайший понедельник.

– Продиктуйте адрес вашей электронной почты. Мы свяжемся с вами и сообщим имя нашего сотрудника, на которое вы должны будете зарезервировать номер в отеле.

Трубку отключили, не попрощавшись. Романов вышел на сайт Ал Италии и заказал билеты.

Распечатав письма, Василий Ильич отправился к отцу. Позвонив в дверь пару раз для приличия, он достал ключ и вошел в квартиру. Генерал, как всегда, сидел за компьютером. Василий, как всегда, достал фарфор. Чашку императорского фарфорового завода, купленную в антикварном магазине на Невском.

Генерал снял наушники и достал лупу:

– Редкая вещь. Где-то самое начало прошлого века. И в прекрасном состоянии. Из Ленинграда?

Романов кивнул. Он привык к тому, что его старик упорно называл Санкт-Петербург Ленинградом, Волгоград – Сталинградом, а Екатеринбург – Свердловском. Не затягивая, он положил перед генералом листки бумаги с письмами из почты Аньелли. Он знал, что, несмотря на то что с лейтенантских времен старик Романов считался великолепным оперативником, больше всего в конторе ценили его как аналитика. Сейчас он надел очки и начал внимательно изучать письма.

Прошло довольно много времени. Наконец старик отложил бумаги и снял очки:

– Как я и предполагал, ты лезешь в дела международной наркомафии. И старик Аньелли тебя не спрячет. Во всяком случае, на территории Италии, поскольку за тобой будут охотиться и сицилийцы, и калабрийцы, и неаполитанцы. Все три богоугодные организации. Слава Богу, что у меня два сына, а не один.

– Тирана – это новый маршрут?

– Судя по всему, да. Неясно только, куда наркотики отплывали из Ленинграда. Скорее всего, в Голландию.

– Значит, Аньелли – член международной наркомафии?

– Значит, да.

– Но зачем ему, наследнику огромного состояния, связываться с наркоторговлей? Из переписки явствует, что он был тесно связан с американцами. А не был ли он агентом одной из американских спецслужб, внедренным в наркомафию?

– Это не исключено. Но, опять же, встает заданный тобой вопрос. Зачем? За зарплату агента? Хочешь добрый совет?

– Прекратить расследование?

– Нет. Я знаю, что ты не прекратишь. Обыграй так, что убийцей является этот самый «доктор». Затем найди этого «доктора» и сдай дедушке. На этом твоя миссия будет окончена.

Глава 24 Объединяем усилия

По приезде в Москву Прилепин сразу же позвонил Романову. Встреча состоялась в тот же вечер в кафе «Пушкин» на втором этаже, благо остановился Сергей Николаевич совсем недалеко от места встречи, в отеле «Мариотт». Во время ужина о делах не говорили. Эти два человека, разных поколений и абсолютно не похожие друг на друга, как-то сразу сблизились. Дружба с первого взгляда.

Прилепин отметил, что ресторан с каждым его приездом становится все хуже, как с точки зрения обслуживания, так и с точки зрения качества блюд. Он ел мало. В основном пил. Не пьянея, что очень импонировало Романову. Когда с ужином было покончено и официант принес кофе и фернет, Романов вопросительно посмотрел на собеседника;

– Итак?

– Итак, глава наркомафии в Питере – один из вице-мэров.

– Я так и предполагал, – кивнул головой Василий Ильич. – Давайте сначала вы рассказывайте, потом я, а потом обсудим ситуацию и решим, что делать дальше.

Этим предложением Романов как бы окончательно оформил союз. Прилепин, чья цель не простиралась дальше мести питерской наркомафии, не мог понять, чего хочет Романов. Последний явно интересовался не только смертью Аньелли, но и всеми деталями наркобизнеса. Появилось даже подозрение, что кроме старика Аньелл: Романов работает еще на кого-то. Но это не волновало Сергея Николаевича, поскольку не представляло угрозы его интересам. «Помоги мне, Вася, найти тех, кто меня упек. А уж дальше я сам. Без чьей-либо помощи», – думал Прилепин. Он детально изложил всю информацию, полученную за последние несколько дней, стараясь не упустить ни одну мелочь. Романов слушал с непроницаемым лицом и оживился только тогда, когда узнал о предстоящей поездке Есина в Вену.

– Скажите, Сергей Николаевич, – спросил он, цедя фернет маленькими глотками, как это делают итальянцы, – откуда информация о том, что вице-мэр и есть глава питерской наркомафии?

– Информация получена от Николая Петровича.

– Кто это?

Прилепин удивленно взглянул на собеседника:

– Это тот, по чьей рекомендации я с вами встретился и оказал помощь. Вы что, его не знаете?

– Если честно, то нет. Его попросил за меня мой зам. Что их связывает, я не знаю.

– Связывало, – поправил его Сергей Николаевич. – Виктор Петрович несколько дней назад умер.

Романов понимающе покачал головой. И по тому, какое выражение лица было у Прилепина, и по тому, как он сразу же согласился помогать, он понял, что этот незнакомый Виктор Петрович не был для его партнера чужим человеком.

– Насколько можно доверять его информации?

– Информация надежная. Кроме того, на этой фигуре сходятся очень многие детали.

– Вы сказали, что Швабра упоминала какого-то доктора.

– Да.

– Мне кажется, что сейчас я понял, кто такой этот доктор. Есин едет в Вену. Вы ведь так сказали?

– Да. Мне это сообщили его охранники.

– Есть основания полагать, что Есин и доктор – одно и то же лицо.

– Вот как. Право, эта мысль не приходила мне в голову. А с чего такой вывод?

Романов достал из нагрудного кармана пиджака сложенные листки бумаги и протянул Прилепину:

– Вот письма из почты покойного Аньелли. Прочитайте. Что думаете?

Он передал письма, специально распечатанные для Прилепина. Тот внимательно их прочитал. Затем, это было видно, прочитал еще несколько раз. Наконец он оторвался от чтения:

– Похоже. Очень похоже.

– У вас есть какой-нибудь план, Сергей Николаевич? – спросил Романов, сам не имея никакого плана.

– Есть. Фантастический и авантюрный. Вы поразитесь.

Романов поднял брови. Его лицо выражало интерес. Он, как и Прилепин, любил авантюры и боялся сам себе признаться в том, что в эту историю его втянуло не отношение к Паоле и не деньги, а нехватка адреналина. Он часто с тоской вспоминал время службы в десантных войсках.

– Расскажите, если не секрет. Давно я не поражался.

– Выехать в Вену, захватить Есина и допросить по законам военного времени. А затем… – Он провел оттопыренным большим пальцем правой руки по горлу.

– Ну, это не обязательно. Если хотите с ним покончить, то это можно сделать красиво и элегантно.

Теперь неподдельный интерес отразился на лице Прилепина.

– Каким же образом?

– Я сообщу старику Аньелли, что заказчиком убийства его внука является Есин. Кстати, думаю, так оно и есть. Поскольку именно Есину, как следует из писем, молодой Аньелли перешел дорогу. Наши соотечественники, Сергей Николаевич, люди хорошие, но больно жадные. За копейку родного брата удавят. А в случае переориентирования части афганского трафика из Питера в Новороссийск Есин, если он действительно контролирует трафик, потеряет огромные деньги.

Прилепин задумчиво покивал головой. Видимо, он переваривал информацию, пытаясь сделать правильный вывод.

– Вариант неплохой. Но допросить его необходимо.

– Конечно. Он может дать ценную информацию. Кроме того, вы ведь не наемник, как я, и, видимо, имеете личную заинтересованность. Я не ошибся?

– Да. Не буду скрывать. Мне нужно узнать, кто упек меня на восемь лет в колонию. Поименно.

– Понимаю. Месть я всегда уважал. Святое дело. Но вы не исключаете, что Есин может не знать?

– Не исключаю. Но знаю твердо, что он может узнать. Или, по крайней мере, знает массу деталей, которые помогут вычислить моих врагов. Вот только как его заставить сделать это?

– Ну что ж, мы союзники. Точнее, партнеры. Я вам помогу, как вы помогли мне.

– Каким образом? Завербуете Есина?

– Именно. Насколько я понимаю, в Вене он будет встречаться со своими партнерами. А может быть, и боссами. Я получу документальное подтверждение его преступных связей, а затем мы дадим ему прослушать и просмотреть видеозапись. Далее все просто. В случае отказа сотрудничать, пленка пойдет в Интерпол. Но сначала будет опубликована в нескольких европейских газетах.

– Вы даже это можете! Да вас мне сам Бог послал.

– Не Бог, а ваш друг Виктор Петрович.

Прилепин помрачнел. Старик помогал ему даже с того света.

– Что потребуется от меня?

– От вас понадобится тройка-четверка надежных ребят, которые вывезут Есина в загородный домик под Веной, где с ним побеседует мой человек. А потом отвезут его в отель.

– У меня тоже есть надежный человек, – сказал Прилепин, имея в виду Мозга. – Вы его видели. Это он допрашивал Швабру.

– Работа неплохая. Но у меня есть профессиональный вербовщик. Впрочем, можно будет использовать обоих. Как вы понимаете, я финансирую поездку. Ваши люди не должны будут, во-первых, улетать из Питера, во-вторых, Аэрофлотом, в-третьих, напрямую в Вену. Маршрут будет такой. Они приезжают в Москву и отсюда перелетают в Венецию рейсом Альиталии. Далее Австрийскими авиалиниями в семь утра по местному времени они вылетают из Венеции в Вену. После этого, сделав дело, той же авиакомпанией летят обратно в Венецию. Оттуда переезжают в Милан и из Милана летят в Москву. Визы в Италию и билеты оформляют через московскую туристическую компанию. Билеты, разумеется, будут куплены на рейсы Аэрофлота, но полетят на Альиталии.

– Вы полагаете, что все это невозможно раскрыть?

– Возможно. Но, во-первых, российские власти этим не будутзаниматься, поскольку интересов у них в этом нет, а во-вторых, тем, кто, быть может, будет этим заниматься, понадобится время. В-третьих, это на тот случай, если нам не удастся склонить Есина к сотрудничеству и его придется закопать в живописном Венском лесу. Тогда российские власти только выставят австрийским властям ноту, а искать начнут его хозяева. Но времени у них уйдет много. Кто возглавит вашу группу?

– Я сам. Со мной будут вербовщик и группа захвата из трех человек.

Романов подумал, как интересно устроена жизнь. Есин в настоящий момент спокойно ужинает у себя на даче под охраной трех профессионалов и не знает, что здесь, в Москве, в кафе «Пушкин», решается его судьба. Причем гарантий, что он останется живым, нет никаких. А решают два человека, которые полезли в осиное гнездо. И сейчас, пока они решают судьбу Есина, возможно, кто-то уже решает их судьбу. Прилепин не собирается лезть в дела международной наркомафии. Его цель – выявить тех, кто упек его в лагерь. Но он не понимает или не хочет понимать, что воленс-ноленс он уже перешел ей дорогу.

– Вы выходные проведете в Москве?

– Нет. Я через три часа уезжаю обратно.

– Жаль. Хотел вас познакомить с отцом.

– Надеюсь, не в последний раз приехал.

Придя в офис в понедельник, он тут же вызвал Ружинского. Старый разведчик, который предпочитал, чтобы его называли шпионом, как всегда одетый с иголочки, гладко выбритый и с фасонной прической, которая придавала благородство его седине, шутливо доложил:

– Шпион Ружинский для выполнения задания прибыл.

Романов невольно залюбовался стариком. Статный, стройный, без признаков живота, который так уродовал генерала Романова.

– Скажите, Виктор Константинович, – спросил Романов, когда старик уселся в кресло напротив директорского стола, – а почему вы предпочитаете быть шпионом, а не разведчиком?

– Разведчики остались в СССР. А в этой только шпионы, – засмеялся Ружинский. – Причем, низкопробные.

– Виктор Константинович, отец мне говорил, что вы работали в резидентуре в Вене.

– Пять лет.

– Отлично. Вам предстоит поехать в Вену в командировку. У вас есть шенгенская виза?

– Ну, а что это за шпион, который шенгенской визы не имеет! Конечно есть.

– Тогда пойдемте потолкуем.

Романов встал и направился в комнату отдыха, защищенную от любой прослушки, которую они называли «цистерной». Ружинский проследовал за ним и плотно прикрыл дверь.

В то же время Прилепин собрал на явке трех самых надежных членов «Самообороны». Все трое бывшие военные, которых он вытащил в прямом смысле слова из нищеты. Они уже были «крещены». За каждым была ликвидация нескольких наркоторговцев. С Мозгом он уже успел все обговорить в воскресенье, заявившись к нему на дачу с бутылкой дорогого коньяка и двумя килограммами бараньего шашлыка.

– Значит так, ребятишки. Нам предстоит серьезная работу. У кого нет шенгенской визы?

Глава 25 1972 год

Двое туристов сидели на террасе венского кафе «Розенгартен» и деловито беседовали. Судя по всему, они проживали в Гранд-отеле, которому принадлежало это замечательное кафе, где по вечерам в баре собирались представители венской интеллигенции, резко отличающейся от туристов. Человек посторонний сразу бы определил в них американцев. Не по одежде, а по лицам. Видимо, стереотип американского мышления отразился на внешности нации. Точнее, ее англо-саксонской части.

– Я не понимаю вашего беспокойства, – Эдвард, сказал тот, что постарше, – Никсон в период своего пребывания в Белом доме ни разу не выказал не то что стремления ликвидировать нашу организацию, он даже не проявил интереса к ее деятельности. А теперь вы говорите, что он представляет для нас опасность.

– Говорил, говорю и говорить буду.

– Я помню, что вы были первым, кто отметил опасность для нашей структуры, которую представляли братья Кеннеди. И к вам тогда отнеслись серьезно. Хотя вам не было и тридцати лет. И вы были всего-навсего помощником директора. Тогда под вашими утверждениями была основа. Во-первых, вся политика Роберта. Во-вторых, что еще важнее, тот интерес, который Джон начал к нам проявлять. Но Никсон не обращал на нас внимания весь свой срок.

– Уверяю, в ходе второго срока он обратит на нас самое пристальное внимание. И чем для нас это закончится, сказать трудно.

– И как бы вы действовали на его месте, если бы собирались нас сокрушить или потеснить?

– Примитивно просто. Допустил бы утечку информации о нас в Конгресс. И в прессу. Дальнейший ход событий, надеюсь, вам описывать не нужно.

Его собеседник задумался, потом недовольно покосился на тройку американских туристов, усевшихся за соседний столик. Они по-американски громко обсуждали прошедший день.

Эдвард тоже как бы напрягся. Он недовольно поморщился:

– Ну, обязательно этим дебилам нужно было сесть рядом с нами. Ведь специально для них построили «Мариотт». В пяти минутах ходьбы отсюда.

– Эти дебилы, – снисходительно улыбнулся его собеседник, – американские налогоплательщики, на деньги которых мы существуем. Однако вернемся к теме. Что заставляет вас предполагать, что в ходе второго президентского срока Ричард Никсон нанесет нам вред?

– Никсон из семьи квакеров. Вы знаете, что это за люди. И он был потрясен способом транспортировки героина из Вьетнама в США, который, как вы знаете лучше меня, осуществлялся под эгидой нашей организации.

– Вы имеете в виду в трупах американских солдат?

– Совершенно верно. И именно этот факт так потряс его квакерскую душу, что он начал подготовку к выводу наших войск из Вьетнама.

– Откуда вы это знаете?

– От Эда Никсона, у которого очень близкие отношения с братом. Он говорил мне, что никогда не видел Дика в таком подавленном состоянии, как после истории с трупами джи-ай. Ричард даже напился, чего никогда не делал раньше.

– И что вы предлагаете? Повторить операцию Кеннеди?

– Боже упаси, Генри. Мы цивилизованная страна. Таких идиотских вещей мы больше никогда не должны допускать.

– Тогда что? Обеспечить победу демократов? Но движение «Остановите Макговерна» уже обрекло Никсона на победу Вероятность того, что республиканцы проиграют выборы, близка к нолю.

– Конечно. Поэтому я предлагаю совершенно цивилизованный способ в рамках нашей великой Конституции.

– И что же это за способ?

– Импичмент.

Тот, кого назвали Генри, задумался. Затем жестом подозвал официанта и попросил еще двойную порцию виски.

– Во сколько обошлась операция «Кеннеди»?

– В десять миллионов.

– Во сколько обойдется операция «Никсон»?

– Думаю, миллиарда в полтора уложимся.

– Дороговато.

– Зато цивилизованно.

– И откуда вы возьмете такую сумму, позвольте спросить. Запросите у Конгресса? Или, может быть, наши толстосумы с Уолл-стрит раскошелятся?

Эдвард весело рассмеялся. Он уже понял, что убедил собеседника в главном. Никсона необходимо убрать. И именно это было основной целью, с которой он пригласил заместителя директора и его личного друга в Вену. Уж этот-то сумеет убедить своего друга по Гарварду, что Никсон – опасность для их организации, а значит, для безопасности Соединенных Штатов.

– Я один, используя венский центр, смогу собрать необходимую сумму. Мои подопечные выложат любую сумму, если им доходчиво разъяснить опасность их бизнесу, который представляет Никсон.

– Никсон может представлять опасность для нашей организации. Но какую опасность он может нести наркобизнесу? Этот вопрос я бы задал вам на месте крупного мафиозо.

– Как какой! Ликвидация нашей организации означает слом всех международных правил и соглашений, которые мы создали и по которым живет весь наркомир. Которые мы заставляем соблюдать всех. Наступление хаоса. Передел рынка. И будет он осуществляться с помощью оружия. А любая война очень дорого стоит. Даже для таких богачей, как наши наркобароны.

Заместитель директора все еще колебался. Уж больно это было похоже на государственный переворот. Хотя чем же было убийство Кеннеди? А затем Роберта? Тот же самый переворот.

– Ну, хорошо. Допустим, вы собрали необходимую сумму. Кто разработает весь план? Это ведь сложное дело. Это не то что произвести несколько выстрелов. Здесь должны быть задействованы сотни людей.

– Совершенно верно, – охотно подтвердил Эдвард, – именно поэтому операция и потребует таких средств. На одну прессу пойдет миллионов пятьсот. Она должна будет стать для американцев торжеством моральных принципов и чистоты во внутренней политике, перед которой бессильны козни нечистоплотных политиканов. А операция уже разработана. Вот, взгляните.

Он положил перед собеседником два листа бумаги. Тот внимательно читал, время от времени прикладываясь к рюмке с виски. Когда он закончил и, сложив аккуратно листки, положил их на стол, Эдвард, который преобразился и стал серьезен и сосредоточен, сказал:

– Задавайте вопросы. Я ведь знаю вашу всем известную въедливость и любовь к деталям. Если сумеете задать хоть один вопрос, на который я не смогу ответить, я не буду настаивать на руководстве этой операцией.

– А какова моя роль?

– Ваша самая главная. Вы должны убедить директора поддержать мой план, а также убедить Ричарда Хелмса поддержать нас.

– Ну, это не трудно. Хелмс не только не любит Никсона, но и опасается его. Никсон имеет много претензий к ЦРУ. Не знаю почему, но Никсон считает ЦРУ главным виновником его поражения на выборах в 1960 году. По его мнению, именно Даллес помог Кеннеди одержать победу. А в 1962 году Никсон написал свои знаменитые «Шесть кризисов»…

– Я читал это, – перебил своего собеседника Эдвард. – Никсон писал, что, в случае избрания его президентом, он создал бы новую организацию для проведения тайных операций. Это означало его намерение рано или поздно покончить с ЦРУ. Полагаю, Хелмс читал эту книгу. Но очень важно, какую позицию займет Киссинджер. Все же советник по национальной безопасности играет значительную роль в нашей стране.

– Здесь можете не беспокоиться. Киссинджер – это лиса. Он будет выжидать до последнего, а потом присоединится к победителю. Но я бы не стал рассчитывать на Хелмса. По нему вопрос решен. Никсон в ближайшее время отправит его в отставку и направит послом в Иран. Но вы правы. В деле импичмента Никсону главную роль должна сыграть не наша организация. Мы, как всегда, должны быть в стороне. Мы слишком закрыты. Мы не должны привлекать к себе внимание никого. Даже президента США, который единственный осведомлен о нашей деятельности. Полагаю, ЦРУ идеально подойдет для этой пьесы.

– Вы посеяли в моей душе некие сомнения. Хелмс должен был стать ключевой фигурой в этой операции. А кого Никсон намечает на его место?

– Шлезингера. Развейте свои сомнения. Шлезингер относится к Никсону хуже, чем Хелмс. Кроме того, он гораздо глупее Хелмса. Поэтому с ним легче будет иметь дело. А теперь поясните несколько деталей. Кто будут люди, которых задержат в штабе Макговерна? В гостинице «Уотергейт», как указано в вашем плане.

– Сотрудники частной структуры. За прослушку кандидата в президенты им грозит максимум двадцать два месяца тюрьмы. А при наличии хороших адвокатов и того меньше. Мы оплатим защиту и выплатим каждому гонорар по два миллиона. По миллиону за каждый год заключения.

– Еще кого нужно купить для обеспечения успеха?

– В сенате нужно заручиться поддержкой Сэма Эрвина, председателя подкомитета по разделению властей. Он должен будет вести сенатское расследование. Далее, Генпрокурора Элиота Ричардсона, разумеется. А главным ударом по Никсону будет отставка вице-президента.

– Вы хотите подкупить и Спиро Агню?

– Не только подкупить, но и подвергнуть шантажу. Я знаю людей, у которых есть убийственный компромат на Агню. Они охотно продадут его.

– Действительно серьезный?

– Серьезнее не придумаешь. Уклонение от налогов.

– Черт возьми, Эдвард, да есть ли у нас в Америке честные люди?

– Конечно. Мы с вами, например. И необходимо будет купить верхушку Верховного суда. Я все просчитал. Мы уложимся в указанную мной сумму.

– Меня мучает один вопрос. Что будет с Никсоном? Все-таки мы поступим с ним несправедливо.

– Не волнуйтесь. После того как Агню подаст в отставку, сенат назначит вице-президентом Джеральда Форда. На это понадобится миллионов двести долларов. Форд после отставки Никсона помилует его. А вот ближайшим сподвижникам Никсона придется провести за решеткой по два-три года. Что поделаешь? Нужно думать об общественном мнении. Для налогоплательщика будет странным, если в результате такого скандала никого не посадят.

– Кто будет главной ударной силой, по вашему мнению? Сенат? Верховный суд?

– Разумеется, наша демократическая пресса. У меня имеется интересная парочка из «Вашингтон Пост». Карл Бернштейн и Боб Вудворд. Это гении журналистских расследований. Мы подбросим им кое-какой материал, и они вдвоем начнут шумиху, к которой охотно присоединятся другие газеты. Здесь на восьмом этаже есть приличный ресторан. Не хотите поужинать?

– Нет. Мне завтра рано вставать. Мой самолет улетает в семь утра.

Тот, кого звали Генри, встал, церемонно пожал руку своему собеседнику и направился к лифту, намереваясь подняться в свой номер. Эдвард еще посидел несколько минут, затем подозвал официанта и попросил счет.

Глава 26 Тень на ярком солнце

Ранение оказалось очень серьёзным. Пуля, отрикошетировав от стойки кузова, вошла с правое плечо сверху, между пластинами бронежилета. Как глубоко – бог весть…

Стоило мне перетащить напарника на пассажирское место, он почти тотчас же потерял сознание. Может быть, даже и к лучшему – сомневаюсь, чтобы он безболезненно перенёс бы толчки и повороты, когда я вёл машину по разбитой дороге. Улучив момент, я остановился, наскоро перевязал рану и вколол Норману обезболивающее – максимум возможного в настоящий момент. После чего погнал дальше.

По инструкции я мог выйти на связь только тогда, когда доберусь до места назначения, а оно было ещё не слишком близко.

Но всё когда-нибудь подходит к концу – закончилась и дорога, выведя меня к каким-то баракам. Народа поблизости видно не было, судя по всему, тут вообще не часто кто-то появлялся. Во всяком случае, следов от шин на дороге не имелось – мы тут были первыми.

Загнав машину внутрь одного из бараков, чьи ворота кто-то предусмотрительно не запер, я вытащил из кабины напарника. Для него нашлось место в бараке – там стояло несколько лежанок, на одной из которых валялся старый спальный мешок. Вот и отлично, всё же помягче будет.

Уложив его, возвращаюсь к машине. Надо её осмотреть и уже после этого выходить на связь. Меня обязательно спросят о её состоянии, так что надо знать, что отвечать.

Мда…

Возвращаться на ней в город – безумие. До первого полицейского!

Выбитые стекла, изрешеченные пулями борта и задняя дверь… пристальное любопытство нам гарантировано во всех случаях. Что ж, этот фургон отъездился… как сюда-то добрались! Пулями, помимо всего, ещё и в подвеске что-то там покорёжило – последние километры фургон шел как-то боком.

Рассматриваю заднюю дверь – почти полтора десятка пулевых пробоин! Как при этом ещё и меня не задело – вообще загадка. Разве что груз… он мог принять на себя большинство попаданий…

Меня аж холодный пот прошиб!

Если груз повреждён…

Рывком распахиваю дверь. А кстати… что я вообще знаю о характере груза? Только то, что он тут есть!

И он действительно был.

У самого заднего борта, прямо впритык к двери, уложено… три свёрнутых в трубку, ковра!

Мать вашу… мы из-за ковров рисковали жизнью?! Да ну к чертям… быть того не может!

Сверху на них лежит кусок брезента, отбрасываю его в сторону…

Я не мальчик и уже давно вышел из того возраста, в котором можно чему-то наивно удивляться. За годы службы в Корпусе много чего пришлось увидеть и переосмыслить заново. Понятное дело, что никаких розовых очков давно уже не существует – мы все видим окружающий мир таким, каким он на самом деле и является. Но даже и нам, морпехам, прирождённым циникам и смотрящим на всех свысока, иногда бывает трудно понять и принять то, что мы видим перед собой…

За коврами, в несколько рядов, лежали темно-серые пластиковые пакеты. Верхние из них были разорваны пулями, и в прорехах виднелся белый порошок. Не надо было обладать сверхчутьём химика-аналитика и прозорливостью орла, чтобы понять, какого рода содержимое я сейчас вижу перед собой. Протянув руку, беру щепотку порошка и пробую на вкус.

Точно такой же мы в своё время отбивали у каких-то там бородачей. И те сражались отчаянно, не жалея своих и чужих жизней, лишь бы сохранить своё добро. Кстати, тогда его было примерно впятеро меньше! За перехват того каравана нам тогда не поскупились на награды и поощрения. А за такое количество… интересно, что дали бы за это? По самым скромным прикидкам, тут лежит не менее тонны этой дряни!

Отряхиваю руки и подскакиваю к Норману.

– Дин! – трясу его за руку. – Очнись!

Он приоткрывает помутневшие глаза:

– Что?

Вытаскиваю из кармана ещё один шприц-тюбик со стимулятором и вкалываю его прямо через одежду. Не думаю, что сейчас это именно то, что ему нужно, но…

Лекарство (а точнее, наркотик…) подействовало ожидаемым образом. Глаза у моего напарника приоткрылись, и мутный взгляд понемногу сфокусировался на мне.

– Телефон… Ты позвонил?

– Нет ещё. Дин, что это за дрянь у нас в кузове?!

Он усмехается:

– А ты-то сам как думаешь?

– Это героин?

– Чистейший… Наивысшего качества.

– Так мы… что мы делаем?! Мы перевозим наркотики?!

– Лопух… – беззлобно усмехается старший. – Время! Сколько сейчас времени?!

Быстрый взгляд на часы.

– Четырнадцать сорок… А что?

– Ещё час – и нас начнут искать! Немедленно позвони! Всё прочее потом!

Ладно, несколько минут можно потратить и на это, Норман пробудет в сознании не менее получаса, успею ещё его расспросить…

Пищат кнопки тонального набора. Спешу и допускаю ошибки.

Так.

Стоп, передохни, отложи аппарат… Выдох-вдох… И ещё раз.

А вот теперь звони!

– Слушаю вас. – Голос абонента был сух и деловит.

– Точка номер два. На месте.

– Обстановка?

– Сильно подвернул ногу, идти дальше не могу, имею тяжелораненого, к самостоятельному передвижению он не способен.

– Понятно. Транспорт?

– Вышел из строя. Ехать не может.

– Груз?

– На месте.

– Понял вас. Ожидайте…

Отбрасываю телефон и бегу к напарнику:

– Сказали – ожидать.

– Всё правильно… Значит, сюда скоро приедут.

– Дин, что происходит?!

Старший группы еле заметно улыбается:

– А ты и не понял до сих пор? Это операция «Гарварда»…

– Перевозка наркотиков?

– Во имя государственных интересов можно делать и не такие вещи…

– Что?!

– Если копы поймают какого-нибудь сопляка при попытке продать краденый пистолет, что ему будет?

– Тюрьма… года два…

– А государство вполне спокойно торгует танками и ракетами, и никто этим не возмущается.

– Так то государство!

– А здесь какая разница?

Прерывающимся голосом мой напарник всё поясняет.

«Гарвард» всегда занимался наркотиками. Со времён и вовсе незапамятных! Во всяком случае, самому Дину дата создания этой организации неизвестна. Официально её нет. Все, кто принимает участие в работе «Гарварда», числятся по различным ведомствам и никоим образом официально между собою не связаны. Всё, чем мы занимаемся, имеет гриф секретности наивысшего уровня. Который не будет снят вообще никогда и ни при каких обстоятельствах. Ибо всё это непосредственно касается безопасности государства! И ничьи личные соображения, каковыми бы «высокими» материями автор не руководствовался, не будут иметь никакой силы, не говоря уже о последствиях. Любая попытка не то что противодействовать, а даже огласить имеющиеся сведения приведёт лишь к быстрой и бесславной кончине подобного идиота. Так что лавров Оливера Норта^[7] никому стяжать не светит – ни до какого суда дело попросту не дойдёт.

– Но если об этом узнает президент?

– Думаю, что уж кто-кто, а он-то давным-давно в курсе дела… Как и все его предшественники, – вздыхает мой напарник. – Не надо считать других дураками – дольше проживешь. Ты же ведь подписал согласие на особый порядок расследования и судопроизводства? Подписал! Ну, вот…

– Да… но я не думал…

– А следовало бы! Впрочем, что взять с морпеха… Пойми, врезать ядерной боеголовкой по врагу – это, разумеется, здорово! Но ведь можно и в ответ чего-нибудь получить! А здесь… здесь такой угрозы не имеется, мы уже давно и прочно заняли лидирующие позиции на этом фронте.

– Но торговать наркотой на государственном уровне? Это… я даже и не знаю…

– Островитяне^[8] не постеснялись в своё время развязать войну^[9], лишь бы сохранить за собою право это делать. И выиграли её! При полном одобрении соседей, кстати! Так что не удивительно, что их опыт был творчески переосмыслен и дополнен теми, кто умеет смотреть дальше собственного носа.

– То есть нами? США?

– Да. И что тебя удивляет? Бритты, кстати, и по сей день не могут нам этого простить! Ставят палки в колёса везде, где только могут! Гадят по мелочи, на большее сил просто не хватает. Старый лев давно уже растерял былое могущество, и его рычание уже никого не страшит. Всерьёз связываться с «Гарвардом» никто не станет.

– Так уж и никто? – усмехаюсь я.

– Китай… эти могут! Они способны положить половину своего населения, чтобы самим распоряжаться своим рынком. Триады весьма ревностно относятся к тому, что кто-то вторгается на их территории. Могут ударить и тут – их позиции в Европе достаточно сильны. Да и среди местных не всё так просто… Ндрангетта – это вообще конченые отморозки, их только деньги и интересуют. Посули им прибыль – и они пойдут на что угодно и против всех. Русские… там тоже пока не всех ещё «построили», – употребляет он этот странный русский термин.

Насколько я помню, это означает, что ещё не все процессы по организации нужных взаимоотношений завершены должным образом.

И много чего ещё рассказал мне срывающимся голосом мой старший группы. Понимаю, что по большей степени это было вызвано действием наркотика, хотя…

– Они опаздывают… чёрт… А у меня уже холодеют ноги! Это конец! Не успел… жаль… так много было планов…

А он действительно плох! Это даже такому хреновому медику, как я, понятно.

– Дин, успокойся! Я уверен, что наши сделают всё возможное…

– Чтобы оставить как можно меньше живых свидетелей. Особенно таких, как я…

– Свидетелей? Чего? Мы работаем на свою страну!

– На свою страну ты работал, когда защищал дипломата – там, в кафе! Он, кстати, передавал деньги местной мафии – это была операция по линии «Гарварда». Потому-то там оказались ещё и мы… как сейчас… Не всё знают даже и в посольстве. А сейчас ты и я работаем на не существующую официально структуру. Нас – нет! Вообще нет… и никогда официально не существовало. Мы – как тень на ярком солнце, то, чего вообще быть не может ни при каких обстоятельствах.

– Так там тогда была мафия?

– Ндрангетта… их интересовал чемоданчик с деньгами.

– А сегодня? Тоже, скажешь, мафия?

– Нет… Сегодня это была обычная полиция… хотели перехватить курьера. Потому-то, кстати, в операции принимали участие парни Джузеппе – чтобы гарантированно исключить эту возможность.

– Так мы знали?!

– Думаю, что какие-то подозрения на этот счёт имелись…

– Но ведь можно же было всё отменить?

– Наверное, уже было поздно. Да ты и сам всё слышал. Главное – спасти груз. На чём приедет курьер и где он поставит машину, знали немногие. Был шанс, что эта информация ещё не ушла. Место встречи да, изменить уже было нельзя.

Офигеть… получается, что я завалил пяток местных копов?! Да и в преследовавшей нас машине тоже кому-то основательно прилетело. Сколько там пожизненных сроков я себе уже обеспечил?

Наверное, все мои переживания явственно отобразились на лице, потому что старший внезапно рассмеялся. Впрочем, смех тотчас же оборвался насадным кашлем.

– Небось высчитываешь, сколько лет тебе придётся сидеть? Не переживай… до этого точно не дойдёт.

– Почему?

– Ни один агент «Гарварда» ещё никогда не сел ни в одну тюрьму. Пока ты нужен для проекта, тебя будут спасать и выгораживать любыми путями. Перевезут в какое-нибудь Джибути… сделают новые документы…

– А если стану не нужен?

– Курьера видел? Вот тебе и ответ!

– И что? Так могут поступить с каждым?

– С кем угодно.

Ничего себе перспектива! Ходить по краю могилы и постоянно ждать пули в затылок? Надо было раньше соображать, когда читал контракт с неожиданно высоким гонораром. Большие деньги не платят просто так!

– Не всё так фигово… – Кашель прерывает слова Нормана. – Люди и на пенсию уходят, она, кстати, у нас положена уже через пять лет работы.

– И сколько лет ты в «Гарварде»?

– Девять.

– А что же не ушёл сам?

Снова кашель.

– Да вот пришлось… отрабатывать…

– В смысле? – не понимаю я.

– Проштрафился… вот мне и предложили искупить ошибку. Моя кровь никому не нужна, а вот работа очень даже востребована. Три года… с сохранением положенных выплат… это хороший…

Ему хуже и хуже прямо на глазах! Черт, если так пойдёт и дальше…

– Дин! Может быть, ты лучше помолчишь? Тебе же плохо!

– Дин… Нет никакого Дина Нормана. Есть, точнее, был Джейкоб Хаммерсмит, специальный агент ФБР… Да… С того времени много лет прошло, я уже и сам забыл своё имя…

ФБР? Спецагент?

Это серьёзный пост!

– А как же ты попал…

– Неважно. Тебе это не интересно, у каждого свой путь.

А потом ему стало конкретно фигово. Звонить диспетчеру бесполезно, там попросту ничем не смогут мне помочь. Вызвать сюда медиков? Нельзя, секретность не позволяет. И я сильно сомневаюсь в том, что люди, которые должны сюда приехать, смогут исполнять также и функции реаниматологов. Вот прямо противоположные – это точно могут!

Сажусь рядом.

Рану я уже раньше перевязал и больше ничем помочь сейчас не могу. Стимуляторов больше нет, да и нельзя столь часто использовать настолько сильнодействующие препараты. Я, таким образом, убью его гораздо быстрее, чем пуля.

Перезаряжаю оружие, пополняю патронами магазины – их осталось всего четыре. Два так и валяются где-то в городе.

Осматриваю фургон – теперь у него ещё и колесо спустило…

– Джон…

– Да? – подскакиваю к лежащему.

Он уже совсем плох, бредит. Намочив какую-то тряпку водой из найденной в машине бутылки, вытираю ему лицо.

Мой напарник приоткрывает глаза. Взгляд совсем уже мутный. Но меня он всё же узнаёт и делает жест – подойди ближе.

– Фонтан… Ты помнишь его?

В поместье действительно есть фонтан – прямо напротив въездных ворот. Правда, он давно уже не работает и воды в нём не имеется.

– Напротив ворот? Помню.

– Там с тыльной стороны есть плитка с римской цифрой четыре…

Пожимаю плечами. Может быть, и есть.

– Внизу… под ней… Второй камень, его можно приподнять. Там… Там флешка…

– И кому её надо передать?

– Никому. Это мой страховой полис… на всякий случай. Код – «Аякс». Понял?!

– Понял, понял! Молчи, тебе лучше не разговаривать!

Но он уже меня не слышит.

Ещё полчаса… Никого по-прежнему, нет. Я закрыл ворота, теперь машину нельзя обнаружить, не войдя внутрь. Ну, пусть попробуют – патроны у меня ещё есть!

Дин совсем уже затих, с его стороны не слышно никаких звуков.

Ждём…

Звук моторов возник где-то на грани слышимости, но тренированный слух тотчас же вычленил эти звуки из окружающего шума ветра.

Щелчок затвора – патрон в стволе! Оружие Нормана, которое я отыскал в кабине фургона, лежит чуть в стороне – я в случае перестрелки буду отходить к этому укрытию. Но моторы затихли, машины встали где-то поодаль.

А вот телефон завибрировал.

– Слушаю…

– Мы прибыли. Где вас искать?

– Правый барак, внутри. Пусть первым зайдёт тот, кого я знаю в лицо.

– Принято…

Звук приближающихся шагов, скрип приоткрываемой двери…

– Сэр!

Подполковник машет рукой – потом!

– Где Норман?

– В том углу, сэр. Ему очень плохо.

Увы, но моему напарнику теперь было уже всё равно… никакой боли он больше не чувствовал…

Когда машина повернула, я успел бросить взгляд на горящий барак. Там уже вовсю поднимались жаркие языки пламени. Груз перекочевал в один из прибывших автомобилей, а подбитый фургон остался внутри. Вместе с телом Нормана…

Глава 27 «Наследство» Нормана

– Садись, – кивает подполковник.

Прохожу к столу и опускаюсь на указанное место.

Ольбрехт подходит к шкафу, открывает его и достаёт бутылку виски. Плескает его в стакан – щедро, на три пальца, – и пододвигает ко мне. Наливает и себе;

– Выпьем!

Странно, но я почти не чувствую вкуса напитка.

Повтор – на этот раз виски ощутимо ударило в голову. Наконец-то!

На стол шлепается пачка денег.

– Отоспись. Потом езжай в город, найди себе там девчонку погорячее и оттянись с ней на полную катушку. Сегодня вторник… ранее субботы я тебя тут не жду. Рекомендую южанок – они весьма изобретательны!

– Но, сэр… я должен написать рапорт…

– О чём? Я всё видел. Хочу сказать, что вы с Норманом всё сделали правильно. Никаких претензий к вашей работе нет, да и быть не может.

– Но ведь он…

– Трагическая случайность! Бывает и такое, да… От этого не застрахован никто.

Вот даже как… Он всё видел. А где же тогда находился его наблюдательный пункт? Почему никто не пришёл к нам на помощь? И…

Вслух я ничего не произношу.

Прячу в карман деньги и поднимаюсь:

– Я могу быть свободным, сэр?

– Внизу у дежурного возьмёшь новый комплект документов. Он же вызовет тебе такси – ни к чему садиться за руль в таком состоянии. Приведи себя порядок, если хочешь, поспи.

– Да, сэр.

Уже у двери он меня окликает:

– Джон… Там, на площади, ты не встретил, случайно, никого знакомого?

Марио!

Он знал об этом!

Возвращаюсь к столу и плескаю себе ещё виски. Опрокидываю стакан залпом – так, как это делают русские в кино.

– Встречал.

– И…

– Вы же всё видели сами, сэр…

В комнату я не пошёл, выбрался в сад. Не хотелось сидеть в доме – казалось, тут нечем дышать. Какое-то время я бездумно сидел на лавочке, потом встал и направился к фонтану. Было уже достаточно темно, а подсвечивать фонарём не хотелось.

«Плитка с римской цифрой четыре…»

Я её нашёл!

Не сразу. Только когда сообразил, что эта цифра не нарисована краской или ещё чем-нибудь, а, скорее всего, нанесена при изготовлении. Натолкнуло меня на эту мысль изображение цифры «восемь» – оно оказалось рельефным. И в отсвете ламп на фасаде дома эту цифру можно было разобрать. Так это же циферблат! Солнечные часы! А центральная фигура, точнее, падающая от неё тень должна выполнять роль стрелки. Поняв это, найти нужную цифру оказалось совсем нетрудно. Поиски камня, который можно приподнять, тоже оказались весьма нетрудными.

Дежурный, по-видимому предупреждённый подполковником, протянул мне листок бумаги, на котором были записаны несколько телефонов. Напротив цифр имелись имена – список «девочек».

Ну, тут уж я и сам как-нибудь обойдусь, не настолько же я опьянел!

Уже под утро, немного придя в себя, прошу случайную подружку принести что-нибудь выпить. Легкого – пива, например, или красного вина…

Никакого опьянения от виски нет и в помине, голова работает вполне сносно.

Пока Джулия бегает на кухню, приподнимаюсь на локте и оглядываю комнату.

Ага, вот это-то мне и нужно.

Она принесла пива – хорошего и прохладного. То, что и требуется в настоящий момент!

– Спасибо! Иди-ка сюда…

– Ты меня совсем решил замучить?

– Я что-то делаю не так?

– Но не несколько же часов подряд! Можно же и поспать немного…

– Кто-то куда-то спешит? У меня ещё двое суток впереди!

Она наклоняется и легко целует меня в щёку;

– Тогда, надеюсь, ты не будешь сильно возражать, если я отдохну хоть немного? Чтобы набраться сил! Боюсь, что иначе я не выдержу так долго!

– Ладно… спи… Это твой ноутбук на полке?

– Мой…

– Воспользуюсь?

– Ради бога… Хочешь поискать там телефоны моих подруг? – Она уже почти засыпает.

– Мне и тебя вполне достаточно. Не стану мешать, отдыхай.

Вылезаю из постели, обматываю бедра полотенцем и, прихватив с собою ноутбук, перехожу в соседнюю комнату.

Квартира у Джулии небольшая: спальня, комната и кухня. Позаимствовав в холодильнике ещё пару бутылок пива, усаживаюсь на диван в комнате и включаю компьютер. Предварительно заглядываю в туалет и вытаскиваю из-за унитаза упрятанную туда ещё вчера флешку. Та завернута в черный полиэтиленовый пакетик, совершенно скрывающий содержимое.

Разворачиваю.

Обычный флеш-диск ёмкостью в тридцать два гигабайта.

«Страховой полис» – так говорил Норман?

Ну-с… посмотрим, чем же он так надеялся себя подстраховать…

«Введите пароль»

Нажимаю на нужные кнопки.

Подмигнув, экран ноутбука высвечивает мне содержимое диска.

Тут всё сгруппировано по годам, а несколько отдельных папок имеют соответствующие пояснения, позволяющие облегчить поиск.

Но пока я не знаю, что именно мне нужно найти. Поэтому щелкаю мышкой наугад – на первой же попавшейся папке.

«…эти долбаные отморозки Тачи совсем потеряли всякое чувство реальности!»

Про кого бы это, а?

Тачи… что-то знакомое…

Впрочем, появившееся на экране фото никаких сомнений не оставляет.

Хашим Тачи, бывший террорист, а ныне важная шишка у косоваров. Он там, типа, премьер… хотя, с моей точки зрения, таким людям место скорее в тюрьме, нежели в политике. Причём в самой суровой и мрачной тюряге, рассчитанной на пожизненное сидение. Думаю, что Синг-Синг^[10] оказался бы в самый раз. Рассказывали мне парни…

И понеслось…

Только через час я едва сумел оторвать глаза от монитора – жутко захотелось пить. Впрочем, думаю, что во рту пересохло не просто так.

Я давно уже не питаю никаких иллюзий относительно того, что происходит вокруг нас. Никого не считаю паиньками, а уж в отношении всевозможных политиков – так и вовсе не воспринимаю никого из них нормально. Все сволочи!

Но чтобы до такой степени…

За каким, спрашивается, хреном нам была нужна вся эта возня с Косово?

Что, других проблем, что ли, в мире на тот момент не существовало? Ладно, политики без скандалов существовать не могут – где тогда они будут проявлять свои «героические» усилия по спасению мира?

Сами же проблему и создадут, а потом проявят титанические усилия по урегулированию возникших в результате этого проблем.

Черт с ними, ладно…

Но вот всевозможные спецслужбы – они-то уж должны смотреть на десять шагов вперёд! Они и смотрят…

«…В результате произведённой проверки выяснилось, что, прикрываясь операциями «Гарварда», руководство косоваров использовало наши каналы для транспортировки донорских органов… При этом крайне неаккуратное проведение данных операций поставило под угрозу налаженную сеть перевозки и распространения основной продукции…»

То есть создавалась эта, с позволения сказать, «страна» для прикрытия всевозможных тайных операций и как оперативная база для некоторых видов деятельности. В частности, того же «Гарварда». Для того-то и отправили в Гаагский трибунал Милошевича – чтобы не мешался! И много кого ещё заставили «подвинуться» – теми или иными методами!

А эти неблагодарные твари, не довольствуясь уже полученной выгодой, ещё и свой навар постарались поиметь! Мало того, с нашей же помощью! И не поставив об этом никого в известность!

Как стало ясно, за это-то Норман в своё время и поплатился. Не с теми общался, да и не смог вовремя предотвратить некоторые вещи. Организация понесла существенные потери, материальные так и вовсе колоссальные!

Когда в процессе делёжки каналов транспортировки произошли стычки между косоварами и традиционными преступными кланами, упрятать всё происходящее «под ковром» оказалось не так-то и легко! Вмешалась полиция. Свято уверенная в том, что пресекаются каналы перевозки донорских органов, она произвела налёты и аресты. Фиг с ними, с этими дебилами из Косово, но под удар попала и агентура «Гарварда»! Очень многих пришлось спешно эвакуировать, а кое-кого – так и зачищать… Были конфискованы крупные партии наркотиков – пресса сдуру подала это как результат многолетних усилий полиции. Да, там быстро вправили мозги кому надо (наша контора и тут руку приложила), но сделанного было уже не вернуть – груз пропал.

Вот тогда и у нас кое-кому основательно досталось…

Норман ещё легко отделался!

Правда, пост регионального координатора он всё же потерял, став обыкновенным оперативником. Но могло быть и существенно хуже!

А вот косоваров он после этого возненавидел просто лютой ненавистью!

Просматривая материалы на флешке, я прекрасно понимал, что даже мизерная часть того, что было тут собрано, могла бы породить скандалы небывалой мощности! Причём не только политические, тут хватало и конкретных фактов – даже фото и скриншоты переписки.

Отдельная папка – аудиозаписи.

Даже наскоро прослушав некоторые из них, можно было впасть в совершенно пессимистическое настроение. Прекрасно отдавая себе отчёт в том, каких секретов я коснулся, понимаю, что ни о каком тюремном сроке тут речь даже и идти не может. И за меньшее могут живьём закопать!

Одной только папки «9.11» хватит на десяток могил зараз! Тут не только меня самого зачистят, но и всех знакомых и бывших сослуживцев!

Где Норман всё это взял?

Ладно, будучи региональным координатором, он многое мог знать. И кое-что даже и сам организовывал – тут всё ясно. Кое-что он мог слышать от своих коллег – руководителей такого уровня на всю Европу было чуть более десяти человек. И все они друг друга знали и плотно общались.

И всё же…

То, что тут ничего не придумано, даже я вполне способен понять. Тем паче что на диске имелись и копии оперативных материалов полиции, не говоря уже о газетных статьях. Я не аналитик, но даже беглого изучения достаточно для того, чтобы понять – Дин не врал! Он писал правду!

Но эта правда…

Лучше бы её не знать!

Расставаясь с Джулией, кладу на стол лишние триста баксов.

– А это за что?

– Уронил в ванную твой ноутбук… заснул! Вот он и того…

– Ну, я теперь вполне могу себе и новый купить! Не переживай! И… заходи ещё!

– Тебе понравилось?

Она игриво прижимается ко мне всем телом. Выгибает спину и проводит языком по соблазнительным губкам.

– А то ты сам не понял… Только не сваливайся на голову как хищная птица из-за туч, хотя бы позвони!

– Ну, в этом ты можешь не сомневаться!

Глава 28 Перация прикрытия

– Присаживайтесь! – Полноватый седоволосый мужчина любезно кивнул Ольбрехту на кресло у стола. – Кофе?

– Не откажусь, – вежливо наклонил голову подполковник, опускаясь на указанное место. – Это было бы очень кстати, пришлось вставать рано…

– Марта, – чуть повернул голову в сторону сидевшей слева за своим столом блондинки хозяин кабинета, – сделайте нам два кофе, пожалуйста.

Насколько знал Ольбрехт, его визави недолюбливал традиционный американский напиток и никогда не пользовался никакими кофеварками и кофе-автоматами. Предпочитал готовить его по старым, проверенным временем рецептам. Чем порою весьма удивлял своих собеседников. А некогда в одной отсталой стране даже потряс своими талантами местного шейха – тот, как выяснилось, был свято уверен в том, что его фамильный способ приготовления ароматного напитка никому более не известен. Но это оказалось не так. И сразу же расположило племенного вождя к гостю, чем тот, разумеется, и не преминул воспользоваться…

Но подполковник не особо обольщался показной любезностью собеседника.

Джедайя Маркус обладал поистине бульдожьей хваткой и безжалостностью акулы. И если руководство прислало именно его… Это могло означать очень и очень многое!

Впрочем…

Не станем спешить, он и сам подойдёт к нужной теме.

А высокий гость никуда не спешил. Смакуя ароматный напиток, он рассуждал о каких-то отвлечённых вещах, словно стараясь таким образом ослабить внимание собеседника.

«Ну-ну! – усмехнулся про себя подполковник. – Валяй в том же духе! Тут не вчерашний студент перед тобою сидит!»

В какой-то момент, повинуясь еле заметному кивку шефа, секретарша бесшумно выскользнула за дверь.

– А скажите мне, мой друг… – не меняя задушевного тона, произнёс тот, – обстоятельства гибели Нормана изучены вами в полной мере?

– Мы провели служебное расследование.

– И каков результат?

– Случайность… увы, в нашем деле вполне возможная. Предусмотреть и исключить вероятность такого совпадения факторов не смог бы никто!

– Да… – покивал собеседник, – я читал заключение вашего специалиста.

«Так, что же ты мне тут голову морочишь? – подумал подполковник. – Что вас всех там насторожило?»

– Надо же… – покачал головою собеседник. – Подумать только – такое совпадение! Пройти столько дорог, выбраться невредимым из громадного количества совершенно невероятных переделок – и погибнуть от отрикошетировавшей пули! Вам не кажется это странным, мой друг?

– Всякое бывает… – пожал плечами Ольбрехт. – Никто не застрахован от досадной случайности.

– Но это один из лучших оперативников «Гарварда»!

– Увы…

– Мда… После него что-нибудь осталось? Личные вещи, документы?

– Всё это, согласно установленному порядку, было нами изъято, опечатано и отослано по известному адресу.

– А занимаемые им помещения? Их обыскали?

Вот тут Ольбрехт удивился:

– Мм… Ну… Мы, разумеется, всё там внимательно осмотрели… но обыск? Там и так всё лежало на виду! И потом, покойный был опытным оперативником и не стал бы держать при себе ничего неразрешённого! Если вы имеете в виду что-то из нашей продукции, то смею вас уверить, все регулярные тесты на наркосодержащие препараты он проходил регулярно!

– Вот как раз это беспокоит меня менеевсего! – отмахнулся Маркус. – Поверьте, ради такой мелочи я не стал бы тратить своё и ваше время попусту! Прочтите это!

И на стол лег плотный конверт из серой бумаги.

– Распишитесь на обороте, поставьте дату и время прочтения.

«Это ещё что такое? Отчёт службы внутреннего контроля… протокол допроса… это кто такой? Выводы…»

Во рту тотчас же пересохло! Подполковник машинально почесал в затылке.

– Вот-вот! – увидев этот жест, произнёс хозяин кабинета. – Норман действительно был классным оперативником! И выстроил на прежнем месте работы сеть из л и ч н о преданных ему людей. Преданных именно ему – не «Гарварду»! Уж чем он их там так повязал, бог весть! Но они продолжили и, я уверен, продолжают свою работу. И один всевышний знает, где ещё они сидят!

Хозяин кабинета встал, подошёл к окну и, наклонившись, оперся руками на подоконник. Посмотрел на улицу, выпрямился и вернулся на своё место.

– По своей работе он курировал поставки весьма значительных партий товара. Разумеется, случались и досадные накладки – это неизбежно. Норман всегда вовремя проводил анализ произошедшего и давал своевременный отчёт. С рекомендациями о том, как избежать этого в будущем. И если бы не его трения и разногласия с этими бородачами, мог бы пойти очень и очень высоко!

Ольбрехт знал всю подноготную этого конфликта. Знал и то, что руководство проекта предпочло обойтись малой кровью, не желая слишком уж чувствительно наступать на хвост местному криминалитету. Ограничились штрафами, заодно убрав со своего поста слишком уж любопытного регионального координатора. А ты не суй свой нос, куда не надо! Товар идёт, потери не превышают допустимого, средства исправно приходят на нужные счета – чего тебе ещё надобно? А моральный облик твоих… э-э-э… контрагентов и курьеров – а твоё ли это дело? Расходный материал – кого волнуют их мысли и побуждения? Тут не воскресная школа, а ты не учитель!

– Он мог решить, что с ним поступили несправедливо. И, скорее всего, именно так и подумал. Глядя назад, – поджал губы Маркус, – я не могу не признать, что у него имелись к этому все основания.

«Только ли у него?» – усмехнулся про себя подполковник.

– Мы проанализировали всю его деятельность за всё время работы на этом посту. И выявили некоторые… несовпадения. По крайней мере два, а возможно, что и более случаев пропажи партий товара вызывают обоснованные подозрения. Да, в одном случае груз был конфискован полицией и впоследствии уничтожен – есть соответствующий документ. Но спустя некоторое время аналогичный товар был реализован в Румынии! И его характеристики до удивления совпадали с якобы уничтоженным! Были и другие… несостыковки…

– Однако… – только и сумел произнести Ольбрехт.

– Вы легко можете себе представить порядок сумм, которыми мог оперировать Норман. Так что… ему было чем намертво привязать к себе людей! И они и по сей день отчитываются перед ним! Передают информацию, шлют регулярные отчёты… Зачем это ему было нужно?!

– У оперативника такого класса, – осторожно произнёс после некоторой паузы подполковник, – могли быть… э-э-э… очень обширные связи. С самыми разными людьми! В том числе и из нашего богоспасаемого ведомства! Вы проверили это?

– Я понимаю ваше беспокойство, – кивнул хозяин кабинета. – Нет, он не занимался контролем по указанию сверху – это его личная инициатива. И сейчас перед нами… – «Ого! Уже перед нам и?» – мелькнула мысль в голове у гостя. – Перед нами стоит важная задача – любым способом минимизировать возможные последствия! Ни вы, ни я, да и вообще никто сейчас не может предугадать, как поведут себя люди Нормана, оставшись без его руководства. С кем он был близок у вас?

– Да в общем-то ни с кем… – задумался на минуту Ольбрехт. – Опекал новичка, но это по моему указанию. Разрабатывал операции… всё, как обычно…

– Что за новичок?

– Морпех из группы внешней охраны посольства. Перспективный парень, мы давно за ним наблюдаем. У местного криминалитета, кстати, сложилось убеждение, что он из русской мафии. Мы это не опровергаем – напротив, всячески поддерживаем эти слухи.

– Фигура прикрытия? – понимающе кивнул Маркус. – Разумно…

В дверь вежливо постучали.

И на пороге возник неприметный парень в сером костюме:

– Сэр?

– Что там у вас? – поднял голову навстречу вошедшему хозяин кабинета. Заметив быстрый взгляд, брошенный новым посетителем на собеседника, сделал повелительный жест: – Можете говорить!

– Результаты осмотра комнаты, – положил на стол пластиковую папку гость.

– Конкретнее!

– Двести восемьдесят семь тысяч евро, сорок две с половиной тысячи долларов, прочее… там существенно меньше. Три флеш-накопителя отдали в техотдел, специалисты разбираются. Более ничего интересного не обнаружилось.

– Где были сделаны тайники?

– Деньги – за отделяемой стенной панелью. Накопители – в настольной лампе и в настенном кондиционере.

– Это всё?

– Да, сэр!

– Можете быть свободны…

Встреча затягивалась. Миловидная секретарша принесла кофе и сэндвичи, поставила на стол несколько бутылок с минеральной водой. Высокий гость был известен своим показным рвением в области экологии и здорового образа жизни. Ну, во всяком случае постольку, поскольку это помогало в решении основных вопросов…

Но именно по этой причине он никогда (прилюдно, во всяком случае) не употреблял алкоголь и прочие спиртные напитки. Так что максимум, на что могли рассчитывать гости, – кофе. Хоть вегетарианской пищей не угощал – уже хорошо!

Наконец в кабинете появился худощавый технарь, положивший на стол три флешки и пару листов бумаги. После чего бесшумно исчез за дверью.

– Ну… – проворчал Маркус, – посмотрим…

Спустя час оба собеседника наконец оторвались от монитора. Сказать, что они чем-то были сильно удивлены, было бы неправильно – морально оба уже некоторым образом подготовились. Но вот переварить так быстро весь массив полученной информации… тут требовались абсолютно спокойная и холодная голова и плюс стальные нервы. А вот с этим в кабинете было не очень!

– Ваше мнение?

Ольбрехт покачал головой:

– Если всё это всплывёт…

– То у нас не будет даже похорон – вообще никаких!

– Согласен, – кивнул подполковник. – Однако у меня есть вопрос!

– Ну?

– Почему Норман оставил такие материалы у себя в комнате? Он не отличался импульсивностью решений, могу это заявить со всей ответственностью! И если он поступил именно так…

– То есть он хотел, чтобы всё это нашли?

– У вас есть иное объяснение моим словам?

– Нет.

– В таком случае, сэр, мы с вами сидим в одной лодке! И в одиночку попросту не выгребем! Предлагаю на время забыть о разнице в занимаемых постах – работать придётся вместе. И очень напряжённо!

Маркус кивнул:

– Со своей стороны хочу вас заверить в том, что я не забуду оказанной услуги. М ы не забудем, как вы понимаете…

– Принято.

– Ваши предложения?

– Операция прикрытия – из кустов должен торчать чужой хвост!

– И лучше, если этот хвост будет откуда-то издалека… Из той же России, например. Как вам такая мысль?

Подполковник согласно наклонил голову:

– Мы используем тут наших доморощенных братков. Ну и настоящих купим… чтобы уж совсем никто ничего не заподозрил…

– План действий ожидаю от вас уже завтра!

Глава 29 В путь!

Следующая встреча обоих высокопоставленных сотрудников «Гарварда» уже мало походила на разговор ревизора с местным руководителем – за столом сидели два деловых партнёра. Да и сама тональность разговора сильно изменилась – никаких начальственных ноток в словах проверяющего уже не усматривалось.

А вот миловидной секретарши не было. Она словно бы испарилась… И Маркус не испытывал по этому поводу никаких проблем, даже кофе для гостя заварил самостоятельно. После чего опустился в кресло и с интересом посмотрел на визитёра. Мол, что у нас нового? Давай рассказывай!

– Идея следующая… – развернул к хозяину кабинета экраном свой ноутбук подполковник. – Нам удалось установить некоторый – кстати, весьма своевременный – интерес русских к балканскому участку трафика. Они словно бы специально вдруг проявили нешуточную заинтересованность в этом вопросе. Зачем и отчего? – можно выяснить потом. А сейчас было бы крайне неразумно не воспользоваться этим обстоятельством. Вот, на экране вы можете видеть основных фигурантов…

– Это, как я понимаю, те люди, которые работают на нас в России?

– Не всё… некоторых мы не знаем, но это только вопрос времени. Выясним! Самое любопытное, что эти люди всерьёз пробуют перехватить в свои руки управление этим каналом поставки! Не в смысле, разумеется, его закрытия – напротив, они хотят возглавить это направление! И всецело его развивать, не забывая, разумеется, и о своих интересах…

– И как это сочетается с нашим вопросом? Я что-то не слышал, чтобы кто-то из руководства проекта высказывал бы недовольство нашими русскими сотрудниками. Свой участок они вполне успешно контролируют…

– У них это называется «подсидеть». Ведь если именно они вскроют какие-то упущения в действиях наших людей на этом участке, то именно у них на руках будут серьёзные козыри!

Маркус призадумался. Подставить ножку сопернику или удачливому сослуживцу – это вполне в духе внутренней конкуренции и может быть понято даже там, наверху! А уж здоровая конкуренция или не очень… победителей не судят!

– Что ж, вполне могу это допустить. Ваши предложения?

– Мы направляем в Москву пару-тройку человек из числа сотрудников нашей здешней резидентуры. Пусть выйдут на контакт с русскими и предложат им кое-какие материалы.

– Мотивировка?

– Так не задаром же предложат – за деньги! Бизнес – ничего личного! А мы зафиксируем этот интерес…

– Ага… Русские добывают компромат на сотрудников балканской линии, значит, и все предыдущие действия по преднамеренному развалу этого участка трафика…

– Можно списать на них. Во всяком случае, это выглядит вполне логично. Мол, некоторые некомпетентные сотрудники это допустили, а мы вскрыли данные упущения. Вот и предоставьте нам возможность навести там порядок! И впредь его отслеживать…

– Это если мы сможем доказать их вину в некоторых… э-э-э…

– Сможем! – усмехнулся Ольбрехт. – Особенно если у нас на руках будут копии переданных материалов. Я постараюсь сделать так, чтобы некоторые их них вскоре всплыли бы и у китайцев… Мол, русские их туда передали.

– Продали! – покачал головой хозяин кабинета. – За просто так подобные вещи не дарят!

Он поднялся со своего места и в волнении зашагал по комнате.

Остановился, покачал головою и сел в кресло напротив визитёра:

– Смотрите, Генри… Мы получаем возможность одним ударом навести порядок в косовском отделении фирмы, а заодно дадим по рукам и этим северным варварам. Со своей стороны я приложу все старания, чтобы наведение порядка на этом отрезке трафика было бы поручено тем, кому я смогу доверять.

– То есть нашей группе?

– Вашей, мой друг! Кстати, те люди, которые передадут материалы русским… что вы собираетесь делать с ними?

– Оны выполняли моё распоряжение – и сделали это хорошо. Пусть работают и дальше.

– Мда? Ну… хорошо, вам виднее. Хотя я сам предпринял бы некоторые меры безопасности и на их счёт!

– Я подумаю над вашим предложением, – серьёзно ответил подполковник. – И хотя у меня не так-то уж и много по-настоящему преданных людей, мы рассмотрим и этот вариант!

«Рассказывай мне сказки – немного! – усмехнулся про себя заморский гость. – А то я не знаю!»

«Ловко придумано! – подумал подполковник. – Понимает же, что я на такое дело случайных попутчиков не направлю. И если их потом придётся убирать, это не только не принесёт никаких дивидендов, но и может основательно ослабить мои позиции. Это уже не говоря о том, что подобные действия неблагоприятно повлияют на остальных сотрудников… Нет уж, обойдёшься!»

Вслух же он после некоторого раздумья ответил:

– Я постараюсь самым тщательным образом залегендировать действия своих людей. Но и вы со своей стороны должны будете подтвердить тот факт, что я ранее сообщал вам о своих подозрениях относительно косовского участка.

– Что именно я должен буду подтвердить?

На стол легла флешка.

– Здесь рапорта сотрудников наружного наблюдения, кое-какие материалы из полиции… Всё, вместе взятое, наводит на определённые подозрения. Естественно, что со с в о е й позиции я много увидеть попросту не могу. Вот и обратился к вам как к более компетентному в данных вопросах специалисту.

– То есть вы хотите сказать… – наклонил голову набок Маркус.

– Операция в России должна быть санкционирована сверху! – жёстко ответствовал Ольбрехт. – Сами понимаете, никакая самодеятельность в таких вопросах не будет одобрена руководством

– Ладно… – медленно кивнул высокий гость. – Я подумаю над тем, как должным образом организовать эту операцию.

Неопределённость наконец закончилась – сегодня утром меня вызвал подполковник. Надо сказать, что, едва перешагнув порог его кабинета, я немало был удивлён изменениями, которые с ним произошли за это короткое время.

Ольбрехт словно бы похудел и осунулся. Такое впечатление, что он не спал дня три!

– Садитесь, Джон… – кивнул он мне на стул.

– Есть, сэр! – Я осторожно опускаюсь на указанное место.

Какое-то время шеф молча смотрел на меня, словно бы что-то прикидывая.

– Как самочувствие?

– Нормальное, сэр! Готов к работе!

– К работе… хм… Вот что, мой мальчик… Работа… да, она тебя ждёт. Но! – Шеф поднял палец. – Трижды подумай, прежде чем дать своё согласие! Не на курорт едешь!

– А где сейчас курорт, сэр? Не вижу особой разницы между Италией и тем же Афганистаном – стреляют повсюду…

Подполковник хмыкнул.

– Тебе предстоит поездка в Россию! И не просто в Россию – в Москву! Подумай…

– Ну, насколько я в курсе дел, на московских улицах всё же не стреляют так часто, как тут у нас. Телевизор мы каждый день смотрим – там ничего подобного не показывают.

– Тебе ли говорить, что там всегда показывают то, что н у ж н о показать обывателю?

Задача казалась вроде бы вовсе не сложной.

В Москву направляли двух человек: Джаспера Крейна из отдела планирования и меня в качестве охраны. Крейн должен был что-то там кому-то передать, а мне было поручено следить за тем, чтобы в процессе этого мероприятия ему не свернули шею уличные преступники. Их, как пояснил подполковник, в Москве всё же оставалось достаточно много. И неприятности они вполне могли бы доставить хоть кому. Никакого оружия нам не полагалось – это нарушило бы всю легенду. Вся надежда на мою хорошую физическую форму.

– По линии посольства вас прикроют. До определённых пределов, разумеется, так что палить из дробовика на центральной улице города настоятельно не советую – не поймут!

– Ясно, сэр. А зачем, позвольте спросить, такие сложности? Посылать нас курьерами… Для этого же есть специальная служба!

– Ты предлагаешь поручить доставку конфиденциальной информации по проекту дипломатической почте?

– Нет, но…

– А своей курьерской службы у нас нет, мой мальчик! Всё, что имеет касательство к «Гарварду», никогда не выходит за пределы очень узкого круга людей! Те люди, которым предназначено послание… они тоже из наших. Да, русские, но работают на нас. Понятно?

– Да, сэр!

– Вот и отлично. Вылет завтра вечером. Будь готов к двум часам после полудня – за вами придёт машина.

Разговор состоялся накоротке – машина Ольбрехта притормозила у бензоколонки, на которой (по странному совпадению, должно быть) как раз уже припарковался автомобиль Маркуса. И оба они «случайно» столкнулись неподалёку от кассы.

– Вылет завтра. От меня поедут двое.

– Понятно, – не оборачиваясь, кивнул заокеанский ревизор. – Я дам команду – их там встретят. И обеспечат встречу с одним из тех, кто курирует наш бизнес в России. Так что операция передачи пройдёт вполне успешно.

– И на этом всё?

– Нет, – усмехнулся Маркус. – Информация об этой встрече «случайно» утечет к тем, кто пробует сделать подножку нашим московским коллегам.

– В полицию? – слегка напрягся подполковник.

– Вот ещё… Нет, там имеет место некая…мм… я бы сказал, частная структура. Наши московские коллеги как-то ухитрились им перейти дорожку. Так, кажется, говорят в России?

– Возможно… А что это за люди?

– Там есть бывшие полицейские, ряд чиновников среднего звена, отставные военные… Мы узнали о них не так-то уж и давно и толком пока не разрабатывали. Просто не было нужды – нам они пока не мешали. Но вот обеспечить некоторый шум в прессе и организовать некоторые неприятности эти люди вполне способны. Лишь бы навредить своим обидчикам! А вот дальше уже всё зависит от нас!

– И от переданного материала… Я имею в виду тот, который могут получить эти недоброжелатели.

– Ну, мой друг, здесь-то вполне можно на вас положиться! Да и, в конце-то концов, расследование всё равно поручат мне – я уже позаботился об этом!

– Понятно, – согласился подполковник. – А мои люди?

– Ну… я вполне допускаю всевозможные случайности… пусть даже и весьма неприятные… Вы не возражаете?

– В принципе нет. В жизни бывает всякое!

Глава 30 Москва встречает гостей

К дальним командировкам мне не привыкать – их уже столько у меня было… Так что особо долгой подготовка не стала.

Да и вещей я брал с собою самый минимум.

А вот Крейн…

Трудно сказать, насколько он там в своём деле специалист, но при взгляде на его чемодан у меня зародились самые неприятные мысли. Нет, понятно, что он с собою третьего члена группы не везёт, но мы ведь собираемся совсем ненадолго! И в самом деле, чемодан моего спутника вызвал изумление даже у обычно выдержанного подполковника. Брови Ольбрехта взметнулись вверх, и он аж поперхнулся.

– Джаспер… э-э-э… вы, простите, куда собрались? На горнолыжный курорт? Лыжи тоже ухитрились внутрь запихнуть?

– Но, сэр! Моя жена просила привезти ей шубу! А где же её брать, как не в России?

– Весной?

– А какая разница?

Мда… похоже, мой сотоварищ знает о месте будущей командировки не слишком много.

Даже странно!

У нас всё-таки, серьёзная контора, да и вещами мы занимаемся тоже вполне себе серьёзными. И такая безалаберность? Воля ваша, но что-то мне это не по душе!

Впрочем, размеры чемодана нисколько не повлияли на скорость прохождения таможенного контроля, причем как при вылете, так и в московском аэропорту. Точнее, в одном из них. Вот если бы мы ехали поездом…

Нас встретили.

Стоило только пройти пограничников, как мобильный телефон коротко тренькнул.

– Хает.

– Добрый день, Джон! Это Оливер Терн, вас должны были предупредить.

Да, именно это имя мне и было названо.

– Рад вас слышать, Оливер!

– Как выйдете в зал, посмотрите налево, я вас там буду ожидать.

Встречающим оказался худощавый парень лет двадцати пяти. Он приветливо нам кивнул и с удивлением воззрился на чемодан Крейна:

– Однако… Меня никто не предупреждал о столь габаритном багаже – он попросту не влезет в багажник!

– Но мы же не можем его тут бросить!

Пришлось арендовать такси – в предоставленную нам машину чемодан не поместился.

В посольство мы, разумеется, не поехали. Увы, но к государственным служащим нас уже никто официально не относил. По легенде, мы являлись сотрудниками какого-то благотворительного фонда, прибывшими на встречу со своими русскими коллегами. И надо сказать, что вот уж с этой точки зрения багаж моего спутника оказался весьма кстати. Между прочим, Джаспер настоял на том, чтобы выделенный для нас автомобиль заменили на более вместительный – чтобы чемодан влезал!

Ничего особо сложного в задании я не усматривал.

Сегодня пятница, уже скоро конец рабочего дня. Так что никаких встреч не произойдёт. Не думаю, что и в два последующих дня что-то существенно поменяется. А вот в понедельник…

– Ваша встреча запланирована на двенадцать часов, – положил на стол визитную карточку Терн. – Ресторан расположен по вот этому адресу…

– Где это?

– За городом. Но доехать можно относительно быстро. Тихое, уединённое место, лес… Вам понравится!

– Кто будет за рулём?

– Разумеется, я – вы попросту не знакомы с некоторыми особенностями дорожного движения в городе. А оно тут весьма напряжённое! И пробки… увы! Выезжать будем заранее.

Угу… а ещё ты будешь за нами присматривать…

Уж в чём-чём, а в этом я не сомневался ни секунды.

– Хорошо, – киваю собеседнику. – А что мы будем делать завтра и послезавтра?

– Ну, насколько я понял, ваш коллега уже составил целую программу по осмотру здешних магазинов. Вы воспользуетесь машиной?

– Я? Нет, лучше посижу в баре. Мне столько уже рассказывали о русских девушках… А Джаспер гораздо лучше будет чувствовать себя в такси. Таксисты, в отличие от меня, хорошо ориентируются в городе!

Оливер усмехнулся:

– Что ж, удачи вам на этом поприще!

– Э-э-э… где?

– У русских так называется место совершения подвигов.

– Не знал! Учту!

Здесь нет никакого нарушения. По приказу я должен сопровождать Крейна только на встречу и никуда более. Сильно сомневаюсь, что ему и там что-то будет угрожать, но так положено! А вот ходить с ним по магазинам никто не приказывал, так что тут моя совесть чиста!

Правда, тот, кто опрометчиво углядит во мне ловеласа, будет неприятно удивлён своими выводами. Но надеюсь, до этого не дойдёт…

Джаспер ускакал ещё рано утром – вот ведь неугомонный! Поспать дольше не получилось, и я спустился вниз к завтраку.

Так, а наблюдения за мною нет… Во всяком случае, открытого. Да и зачем, откровенно-то говоря? Вот же стоит на стоянке автомобиль! Садись и езжай! Пешие соглядатаи, если они и были, наверняка увязались за моим спутником. А любые мои передвижения, буде таковые вдруг последуют, можно будет легко отследить по маячку в машине. И подсесть мне на хвост уже по дороге.

Нет, ребята, этот мир погубят стереотипы!

Зачем ходить, если можно ездить?

Но я не гордый, могу и пешком пройтись…

На соседней улице я поймал такси и протянул водителю бумажку с адресом. Ехать действительно оказалось не так-то уж и долго, и вскоре таксист кивнул мне на красивое двухэтажное здание. Мол, приехали!

– Жди здесь. – Я положил на сиденье стодолларовую купюру. – Зайду ненадолго в ресторан, потом поедем назад.

По-видимому, мой русский язык оказался достаточно разборчивым, и водитель кивнул:

– Хорошо! Встану вон там, слева, на стоянке, – указал он рукой.

И это я тоже понял достаточно легко – всё же изучение языка определённо пошло мне на пользу.

Прихватив из салона сумку с некоторыми полезными вещами, выбираюсь на улицу. Кусты и деревья уже дружно зазеленели, и здание ресторана просматривалось не так хорошо. Но, подойдя поближе, я смог разглядеть его во всей красе, и мне это понравилось. Строение, скорее всего, было лишь стилизованно под старину – сомнительно, чтобы оно так хорошо сохранилось с давних времён.

Внутри было немного посетителей, всё же это было не совсем рядом с городом. И случайные прохожие в ресторан точно не заглядывали – надо было приезжать сюда специально.

Однако тот, кто его строил, понимал толк в своём ремесле – всё выглядело аккуратно и ухоженно. В большом камине потрескивал огонь, создавая атмосферу уюта и какого-то домашнего тепла.

Где будет наша встреча?

Сомнительно, чтобы нас усадили в общем зале, по-видимому, тут есть отдельные кабинеты или специальные комнаты. Так и оказалось, эти помещения располагались на втором этаже. Их было два: большое, человек на двадцать, и поменьше. Надо думать, что именно в меньшем мы и обоснуемся…

А машины, скорее всего, поставят на стоянку около здания – там имелась небольшая асфальтированная площадка, предназначенная именно для таких целей. Въезд на неё был перекрыт шлагбаумом, но для нас его, надо думать, поднимут…

Кстати, и кухня тут оказалась достаточно интересной – мне понравилось. Официанты своё дело знали хорошо и не маячили постоянно за спиной. Впрочем, сомневаюсь, что для конфиденциальной встречи серьёзных гостей местные представители «Гарварда» выбрали бы какую-нибудь забегаловку. Так, кажется, по-русски называют всякие второразрядные заведения?

А раз так…

И я совсем другим взглядом осмотрел помещение.

Выходы.

Один… вон там второй… и где-то точно должен быть ещё и третий. Вполне вероятно, что и четвёртый имеется.

Официанты с блюдами на второй этаж по лестнице не ходят – есть лифт для подъема пищи? Очень даже возможно, что и лестница ещё одна может быть.

Охрана.

На улице ходит человек в черной одежде, и плотный здоровяк в деловом костюме сидит около гардеробной. Всё? А задний двор?

По углам дома установлены видеокамеры – значит, есть какая-то комната, куда вся эта информация поступает. Значит, есть кто-то, кто сидит за мониторами.

Оружия у охранников не видно, но это ещё ничего не значит. Они могут попросту не держать его на виду. А по дороге мы проезжали здание с вывеской «Полиция». Минут десять – и они будут тут.

Ну и зачем мне всё это?

Ольбрехт же ясно сказал – воевать тут не с кем. Ха, однако меня сюда зачем-то послали? Вот и думай…

В гостиницу я вернулся относительно рано. Щедро расплатившись с таксистом, я предупредил его – завтра мне будет нужна машина. Он понимающе кивнул и протянул мне визитку с номером телефона:

– Позвоните – и я приеду.

– Хорошо!

Крейн, кстати, так и не появился. Во всяком случае, его номер был закрыт, а портье сказал, что он ещё не возвращался.

Что ж, посижу в баре. И в самом деле, надо же и на местных девушек посмотреть! Когда ещё выпадет второй такой удобный случай?

Там-то меня и обнаружил мой сотоварищ.

Сбежав вниз по лестнице, он бесцеремонно плюхнулся на диванчик рядом со мной:

– Джон, ты, как я посмотрю, не терял тут времени даром! Представь меня своей очаровательной спутнице!

– Инга, это Джаспер – мой коллега по фонду. Он вечно занят тем, что бегает по магазинам. Боюсь, что он даже не увидит никакой разницы между Москвой и, скажем… э-э-э… Бомбеем, например.

– Там жарко! – возразил Крейн. – Трудно будет перепутать! А как называется улица, на которой стоит наш отель? – парировал он. – Ты сам-то это знаешь?

– Мне это зачем? Я никуда не хожу…А до лифта доберусь в любом случае, даже если потолок упадёт!

– Мальчики! – вмешалась в разговор моя собеседница. – Давайте уж лучше о чём-нибудь другом поговорим, хорошо? У нас что, больше нет никаких более интересных тем?

Темы были.

И поэтому наш разговор вскоре продолжился уже в более приятной и уютной обстановке…

Глава 31 Indespectus

Романов не стал информировать Аньелли о своем визите в Рим. Тем более что после встречи с представителем Indespectus он намеревался уехать обратно в Москву. Гостиницу заказал для себя на две ночи и для представителя агентства на одну, как и указали в письме из Indespectus. В «Маджестике» все было по-старому. Тот же швейцар. Тот же беллбой. Только вместо Елены за стойкой стоял молоденький итальянец. Он посмотрел паспорт Романова:

– Добро пожаловать, синьор Романов. Мы рады, что вы вернулись в Рим и что опять остановились у нас. Как члену Leaders Club мы сделали вам апгрейд. Номер люкс. Вас нужно проводить? – спросил он, увидев, что, кроме сумки через плечо, у Романова вещей не было.

– Нет, спасибо. Я здесь все знаю. Кстати, я заказывал номер для мистера Ричарда Чениса. Из США.

– Да, синьор, но он еще не приехал.

Романов прошел в номер. Неплохо. Вышел на балкон. По Виа Венето неслись машины. Глаз уперся в часовню, и Романов почувствовал легкий холодок в спине. Несколько лет назад он зашел в эту часовню. Внутри она была покрыта человеческими черепами и берцовыми костями. Все залы были полностью покрыты человеческими останками. Романов, от природы очень брезгливый, после посещения этой часовни тут же пошел в «Граф Галючано» и выпил граммов триста граппы, не закусывая. Так он стоял, размышляя о том, что его жизнь после знакомства с семейством Аньелли стала напоминать какой-то детектив, который в любое время мог трансформироваться в боевик. В дверь постучали.

– Entra, – крикнул Романов, полагая, что это кто-то из прислуги.

Дверь открылась. В номер вошел пожилой брюнет с тронутыми сединой волосами.

– Мистер Романов? – спросил он по-русски с легким акцентом, свойственным англосаксам.

– Вы, видимо, мистер Ченис?

– Совершенно верно. Я привез контракт. – Он присел за стол и раскрыл папку. – Пожалуйста. Контракт составлен в двух экземплярах. На русском и на английском. Мы знаем, что вы прекрасно владеете английским. Ознакомьтесь, пожалуйста, и подпишите. Согласно этому контракту, вы заказываете абонентское обслуживание, которое составляет двадцать пять запросов в месяц и базируется на информации, уже имеющейся в банке данных нашего агентства. Если информации, запрашиваемой вами, у нас нет и мы должны ее добыть, тогда мы назначаем отдельную цену, и на ваше усмотрение подтвердить заказ или снять. Это уже не абонентское обслуживание. Цена состоит из двух частей – наш гонорар и сумма, которая потребуется для добычи информации. Обратите внимание на девятый пункт. Информация не может быть использована против правительства какого-либо государства.

– А против члена правительства?

– Только в том случае, если она не затрагивает интересы государства и член правительства рассматривается как частное лицо. Пожалуйста, мистер Романов, задавайте вопросы до того, как подписали контракт.

– Вот здесь. Пункт девять, подпункт два. Вы не даете информацию о своих клиентах. А как мне узнать, что это ваш клиент?

– Мы откажем вам в информации, сославшись на пункт девять. Еще вопросы?

– Нет. Вопросов больше не имею, – сказал Василий Ильич, размашисто подписывая оба экземпляра.

– Тогда у меня к вам вопрос. Как вы о нас узнали? Мы не афишируем свою деятельность. Поэтому люди, которые к нам обращаются, всегда получают информацию о нас от одного из клиентов. Данные обо всех клиентах у нас имеются. Предупреждаю, мы время от времени в целях безопасности мониторим наших клиентов. Вы теперь тоже будете в зоне нашего внимания.

– И чем мне может грозить…. – Романов помялся, – неправильное поведение? Скажем так.

– Тем, что мы разорвем контракт.

– И все?

– Разумеется. Мы добросовестная коммерческая структура, а не мафия. И вы, подписывая контракт, берете на себя определенные обязательства в рамках международных законов, а не принимаете омерту. Теперь о связи. Вот адрес электронной почты. Вашим менеджером буду я. Вы отправляете запрос по этому адресу, я передаю ваш заказ в соответствующее подразделение нашей фирмы и после его выполнения отправляю вам вот на эту почту. Вы запомните адрес и пароль? – спросил Ченис, протягивая листок бумаги.

Романов внимательно прочитал адрес и пароль и вернул бумажку Ченису. На память он не жаловался. Тот достал зажигалку и спалил листок.

– Если мы обнаружим попытку взлома вашей почты, мы тут же изменим ваш адрес. Так как вы о нас узнали?

– Ваши координаты мне дал отец. Генерал Романов. Илья Константинович. Он сотрудничал с вашей фирмой много лет.

Ченис покивал головой. Судя по всему, имя генерала Романова ему не было известно, но Василий Ильич не сомневался, что справки будут наведены.

– Скажите, мистер Ченис, – спросил Романов, – могу я сделать сейчас первый заказ в рамках абонентского обслуживания?

Уверяю, оплата придет на указанный счет через два-три дня. Впрочем, если это против правил, я готов перевести сумму одного заказа прямо сейчас. Только дойду до ближайшего банка.

– Нет нужды. Делайте ваш заказ. Я отправлю его в наш офис прямо сейчас. Из своего номера.

Романов оторвал от блокнота, лежавшего на столе для переговоров, листок и написал два имени: Фабио Аньелли и Евгений Петрович Есин.

– Меня интересуют их связи в США. Особенно Есина. А также есть ли у него там недвижимость, счета, друзья.

– Ченис посмотрел на листок и попросил:

– Напишите по-русски имя русского. Мы сами найдем правильное написание его имени латинскими буквами.

– Когда вы уезжаете, мистер Ченис?

– Завтра утром.

– Тогда, может быть, поужинаем сегодня вечером вместе? Я вас приглашаю.

– Вообще-то у нас не принято ужинать с клиентами, но ради первого знакомства можно отойти от правил.

– Отлично. Встречаемся в холле гостиницы в семь вечера.

Романов вышел из отеля и направился к Пьяцца ди Спанья. С Паолой встретиться придется, поскольку необходимо перевести деньги на счет Indespectus. Но это он решил перенести на следующий день. Он шел по направлению к стене, оставшейся от древнего Рима, с тем, чтобы по подземному переходу спуститься на Пьяцца ди Спанья. Мимо него прошли два итальянских парня лет семнадцати. И тут же Романов услышал за спиной дикий вопль. Он резко обернулся. Один из парней улепетывал со скоростью олимпийского чемпиона по бегу на короткие дистанции; другой стоял на коленях перед верзилой под два метра ростом, который вывернул ему руку так, что любое сопротивление было невозможно. Романов, как бывший десантник, поймал себя на мысли, что оценивает верзилу с точки зрения объекта нейтрализации. Но он вынужден был отметить, что задержание итальянца произошло безукоризненно.

– Это ваш кошелек, сэр? – обратился верзила к Романову на английском языке с американским акцентом.

Романов инстинктивно сунул руку в карман. Он был пуст. А в метре от итальянца на тротуаре валялся его кошелек с валютой и кредитными карточками. Он, не торопясь, подошел к верзиле, поднял свой кошелек и благодарно улыбнулся.

– Вы меня выручили, сэр, просто не знаю, как вас благодарить, – сказал Романов на чистейшем английском. – Но что вы собираетесь делать с этим ребенком? Сдадите полиции?

– А вот что.

Он поднял парня с колен и влепил ему такой пендель, что тот растянулся на тротуаре, но быстро вскочил и дал такого стрекача, что ему мог позавидовать любой профессиональный стайер.

– Неаполитанцы, – презрительно сказал верзила. – Самый никчемный народец в Италии. Мелкие воришки, приезжающие в Рим на заработки. – Он протянул Романову руку, больше похожую на медвежью лапу, чем на человеческую ладонь, и представился: – Джеймс Лэмптон.

– Бэзил Романов, – представился Василий Ильич, пожимая руку незнакомца.

– О, вы русский, – широко улыбнулся американец. – Рад познакомиться.

– Вы живете в Риме? – Романов сам не понял, чем его заинтересовал этот здоровяк. К американцам он относился без негатива, но с легким пренебрежением, считаю их чем-то вроде биороботов.

– Пока в Риме.

– Не хотелось бы так вот расстаться. А что, если мы завтра пообедаем вместе? Если вы, конечно, свободны.

– Увы, сегодня вечером уезжаю в командировку.

– Жаль, – искренне сказал Романов. – Но интуиция мне говорит, что мы еще встретимся.

Они пожали друг другу руки.

– Здесь не Неаполь, – сказал на прощание американец, – но старайтесь следить за часами и бумажником. За последнее время много гастролеров появилось.

Романов очень удивился бы, если бы пошел за американцем и увидел, что в первом же переулке его ждали неаполитанские «воришки», которым он вручил несколько стодолларовых купюр. Потом похлопал одного по плечу, потрепал другого по щеке и направился прочь.

Романов спустился на Пьяцца ди Спанья и зашел в чайный дом Баббингтон. Он любил это место, где можно было спокойно посидеть и попить чайку. Белый чай очень благотворно действовал на его состояние. Бодрил сильнее крепкого кофе и всегда снимал усталость с ног. Когда чай был заварен по всем правилам, он достал телефон и позвонил Паоле.

– Слушаю, синьор Романов.

– Паола, я в Риме. У меня на руках контракт с одной информационной структурой, который необходимо сегодня или завтра проплатить. Далее нужно вносить абонентскую плату каждый месяц, как указано в контракте, до самого окончания расследования.

– Где вы остановились, синьор Романов?

– В «Маджестике». Мы могли бы встретиться до вечера. Вечером у меня важные переговоры с представителем фирмы, с которой подписан контракт.

– Я в Милане с синьором Филиппо. Но Марко, его секретарь, сейчас в Риме. Я немедленно свяжусь с ним, и он немедленно зайдет к вам в отель. Пожалуйста, снимите копию и пришлите нам подлинник, чтобы не было бюрократических процедур с банком. Марко доставит его мне сегодня же.

Чертыхнувшись на свою слабую сообразительность, Романов пошел в отель. Кой черт понес его в Рим! Он же знал, что Аньелли постоянно проживает в Милане. Но ничего не поделаешь. В следующий раз надо звонить, прежде чем ехать. Марко приехал в отель через час. Сделав у консьержа копию контракта, он тут же уехал в аэропорт, заверив Романова, что синьорина Чинетти получит контракт уже через три часа. «Синьорина Чинетти»… сказанное приятно удивило Василия Ильича. Значит, Паола не замужем.

Встретившись с Ченисом в холле гостиницы в условленное время, Романов повел американца в «Граф Галючано». Приветливо кивнув знакомому официанту, он жестом пригласил Чениса сесть. Ресторан, точнее, его часть представляла коробку из стекла. Таких коробок было несколько на Виа Венето. И Романов никак не мог понять, почему в этом туристическом месте одни коробки всегда переполнены, а другие пустые.

Пока американец просматривал меню, Романов украдкой изучал его. Лет шестьдесят – шестьдесят пять. Смуглый. Черные как смоль волосы, тронутые сединой. Скорее всего, латинос. Он со знанием дела сделал заказ, не упомянув спиртное. Романов заказал свой обычный ужин, присовокупив триста граммов граппы.

Когда официант принес графинчик, Ченис улыбнулся:

– Я пью только воду, мистер Романов.

– Неужели откажетесь выпить за знакомство и начало плодотворного сотрудничества?

Американец опять улыбнулся:

– Я ведь десять лет прожил в СССР и России. И знаю ваши обычаи. Отказаться выпить с русским – это его смертельно оскорбить. Наливайте.

Беседа протекала в дружеском тоне. Романов постарался кратенько рассказать о себе. Ченис, не выразивший ни малейшего интереса к биографии собеседника, сообщил только о том, что он родился в Спринг-Вэлли в штате Невада. Окончил Гарвард. Несколько лет проработал в Москве. Сначала во Внешэкономбанке, затем в представительстве банка «Голдмэн Сакс». После ухода «Голдмэн Сакс» из России работал в нескольких американских компаниях. Через час они уже были на «ты».

– Дик, ты в Москве так хорошо освоил русский? – спросил Романов.

Тот факт, что после ухода одной компании из России он переходил в другую, оставаясь в России, не оставлял сомнений в его бывшей профессии.

– Нет. Я ведь славист по образованию. Русскую литературу и искусство знаю лучше, чем большинство русских. Не хочу тебя обижать.

– Скажи, книги, описывающие Гарвардский проект, имеют под собой почву?

Ченис кивнул:

– Да, и это вскрыло всю тупость наших политиков и особенно военных.

– Ваших или наших?

– Наших.

– Почему?

– Мы под их влиянием и, скажу откровенно, пропагандой тратили триллионы долларов на оборону. А ты не представляешь, насколько дешево нам обошлась ликвидация СССР в рамках Гарвардского проекта. И все из-за нелепой мелочи. Наши главные слависты из Беркли смешали воедино русских и советских. А это абсолютно разные народы. Разные культуры, разные национальные психологии, разный менталитет и, как результат, разная поведенческая модель.

– И какая же разница? Я что-то об этом не задумывался.

– Русские – это естественный продукт исторического развития. Если бы мы знали… Если бы эти мудрецы из Беркли понимали, какие русские продажные, мы бы сэкономили сотни миллиардов долларов. Не было смысла тратить на оборону сотни миллиардов, когда можно было купить всю русскую верхушку за несколько сот миллионов.

Романов воспринял это откровение иностранца абсолютно спокойно. Он не питал патриотических чувств, справедливо рассуждая, что быть патриотом в стране, принадлежащей небольшой группе людей, просто смешно. Отец, конечно, оказывал на него большое влияние, но, будучи сам советским человеком, не сумел сделать такового из сына. «Ты слишком глуп, чтобы быть советским патриотом, – вспомнил Романов слова генерала, – но слишком умен, чтобы быть российским. Может быть, это и хорошо. Ты современный русский человек. Циничный и безыдейный».

– Василий, – прервал его воспоминания Ченис, – нам абсолютно безразлично, с какой целью ты заказываешь информацию, но скажи – это личный вопрос?

– Нет. Я работаю на своих клиентов. Я руководитель крупного детективного агентства в Москве.

Американец кивнул:

– Тогда ты пришел по адресу. Мы инструмент дорогой, но эффективный.

Пискнул смартфон Чениса.

Тот посмотрел на экран:

– Деньги пришли на наш счет. Так что ты можешь смело делать заказы. Следующий платеж через месяц.

Они проговорили до полуночи и расстались дружески. На прощание в холле отеля Ченис, который улетал в пять утра, хлопнул Романова по плечу:

– Удачи тебе, паратрупер. Если случайно окажешься в Сент-Джонсе, обязательно позвони. Продолжим беседу.

Романов обаятельно улыбнулся:

– Окажешься в Москве, ты знаешь мой телефон.

Глава 32 Операция Есин (часть 1)

Венеция встретила Прилепина и его группу дождем. Взяв такси-катер, чтобы не искать гостиницу, зарезервированную Романовым, поскольку это такси доставляло туристов по каналам прямо к ступенькам отеля, они через сорок минут причалили к отелю «Дона», располагавшемуся в самом центре города, в двухстах метрах от площади Сан-Марко. В отеле их уже ждали билеты на Австрийские авиалинии по маршруту Венеция – Вена. Прилепин объявил своим рекрутам о том, что они свободны до пяти тридцати утра следующих суток, и вышел на Сан-Марко. Тут же раздался звонок. Номер был итальянский.

– Сергей Николаевич, – раздался голос Романова, – я вас вижу. Стойте на месте, я сейчас подойду.

Он появился как из-под земли. Лучезарно улыбаясь, пожал Прилепину руку и потащил его в арку, которую в Венеции называют «соттопортега»:

– Идемте пообедаем. Здесь естьскромненькая траттория, где нас накормят от души. Лучше, чем в любом ресторане, поскольку ее хозяин – мой друг.

Через три минуты они входили в переполненную харчевню под названием «Аl Gazzettino».

Мужик в сомбреро на голове пошел навстречу Романову, широко расставив руки для объятий:

– Ciao, Rida!

Романов обнял итальянца, и они троекратно расцеловались. На отдельном столике уже стояли многочисленные закуски из морепродуктов и огромная, литров на пять, бутылка граппы. Рядом стояли еще пять бутылок поменьше. Романов попробовал каждую и ткнул пальцем на одну из них. Официант унес остальные бутылки и поставил рюмки для граппы.

Рида подошел к столику:

– Come sempre, Basilio? Piano, piano? (Как всегда? Шаг за шагом?)

– Certo. Sono con amico. Mostragli la vera cucina italiana! (Конечно. Я с другом. Покажи ему настоящую итальянскую кухню!). – И Романов протянул Риде купюру в сто евро. Тот понимающе кивнул.

– Осторожнее с сырыми морепродуктами, Сергей Николаевич, – обратился Романов к сотрапезнику. – И все время пейте граппу, поскольку это для поджелудочной железы. Чокаться не будем.

Заработал конвейер. Только Романов и Прилепин управились с закусками, появилась итальянка с большим подносом, уставленным новыми закусками из морепродуктов. Затем опять и опять. Пиршество продолжалось около двух часов. Наконец сообщники приступили к кофе с неизменным фернетом.

– Итак, – сказал Романов, вопросительно посмотрев на товарища.

– Есин в среду прибывает в Вену. С ним два моих человека. Его охрана. Он, видимо, совсем обалдел от страха, если тащит охранников за собой за кордон. Трое моих людей здесь. Как и было условлено, завтра утром мы вылетаем в Вену и ждем клиента. Именно они будут осуществлять захват.

– На сколько ночей клиент заказал гостиницу?

– На четыре ночи. Когда будем брать? Сразу?

– Нет. Понаблюдаем сутки-двое. Нужно выяснить, с кем он встретится. Это очень важно. И постараться записать беседу.

– Каким образом? Мы не могли привезти аппаратуру. Завернули бы на границе. Да и тут же привлекли бы к себе внимание.

– Не волнуйтесь. Аппаратура уже ждет нас в Вене. Вам нужно будет только быстро ее освоить.

Романов не сказал, что несколько дней назад Ружинский прибыл в Вену и принял портативную записывающую аппаратуру, которую купил для него один из его бывших сослуживцев, работающий в российском посольстве. Виктор Константинович изучил устройство и готов был обучить участников операции работе на ней. Он же снял домик в районе Бадена, куда надлежало вывести Есина.

– В каком отеле остановится Есин?

– В Гранд-отеле.

– Ваши охранники с ним?

– Ну что вы! Он поселил их в трехзвездочном. В пяти минутах ходьбы от своего.

– Они в курсе операции?

– Нет

– Правильно. Они знают участников операции в лицо?

– Нет. Они сотрудники ЧОПа. А участники – члены моей другой команды.

– Разумно. Вас встретит Виктор Константинович, мой зам. Он вас разместит в квартире, которую снял для операции. А одного, самого сообразительного, поселим в отеле. Он должен будет наблюдать. Кроме того, попытайтесь установить жучка в номере Есина. Вот это Виктор Константинович. Запомните.

Романов достал смартфон и показал фото Ружинского.

После этого он набрал номер:

– Виктор Константинович. Ребята завтра утром, где-то около восьми, будут в аэропорту. Отвезите их на квартиру. Я приеду позже. Доберусь сам. Да, еще. Зарезервируйте два номера в Гранд-отеле. Один для вас, другой для… – Романов вопросительно посмотрел на Прилепина.

– Гаврилов Георгий Иванович, – назвал Прилепин Мозга, решив, что бывший кагэбэшник лучше все подходит для данной части работы.

– Гаврилов Георгий Иванович, – продублировал Романов. – Он будет работать вместе с вами. На встрече с клиентом. До завтра. Кстати, Сергей Николаевич, – обратился он к Прилепину, – у вас есть телефон с иностранной симкой?

Прилепин отрицательно покачал головой.

– Держите. – Романов вынул из кейса два телефона. – Один итальянский, другой австрийский. Вы пользуйтесь итальянским, а своему человек дайте австрийский. Это для связи. Будете уезжать – бросьте оба телефона в Дунай.

Сам Романов зарезервировал себе номер в отеле «Мариотт». В пяти минутах ходьбы от Гранд-отеля. Очень удобно. Он предпочитал эти два отеля, потому что в них можно было попасть в номер, не проходя мимо стойки ресепшена. Вена, по утверждению генерала Романова, была европейским центром шпионажа. Региональные резидентуры США, России, Англии, Китая и стран Ближнего Востока обосновались именно в этой музыкальной столице Европы. В Австрии, которая объявила вечный нейтралитет и не участвовала ни в одном военном союзе, не было даже классической контрразведки. Этими делами ведала полиция, которая смотрела сквозь пальцы не все шпионские структуры. Лишь бы не приносили вреда Австрии.

Рано утром следующего дня Прилепин и его рекруты сели на автобус – так называлось судно, курсирующее между Венецией и аэропортом Марко Поло, – и через час были в аэропорту. Их принял на борт маленький самолетик Австрийских авиалиний, и через сорок минут они вступили на территорию Австрии. В аэропорту, пройдя погранпункт, Прилепин начал осматривать встречающих. Он сразу узнал Ружинского:

– Виктор Константинович?

– Вы Сергей Николаевич? Прошу за мной.

Их ждал «лэндровер», за руль которого сел Ружинский. Завезя Мозга в отель, Ружинский повез группу на квартиру, которая располагалась недалеко от центра.

В квартире короткий инструктаж:

– Из квартиры не выходить. Я заеду за вами. Продукты питания найдете в холодильнике. Я привез для вас шахматы и карты. Чтобы можно было скоротать время. Поедем в отель, Сергей Николаевич. Нужно все обсудить.

В баре отеля сидевший за одним из столиков мужчина помахал Ружинскому рукой. Они пожали друг другу руки и обменялись улыбками.

– Познакомься, Хельмут. Это мой друг. Зови его Иван.

– Сколько же мы не виделись, Виктор? – спросил Хельмут, отпивая кофе.

– Лет семь лет, дружище.

– Твой товарищ понимает немецкий?

– Увы! Даже по-английски не говорит. Ты все еще служишь?

– Пока служу, но в следующем году выхожу на пенсию. Ты приехал по делам службы?

– Что ты, дружище! Я уже давно на пенсии. Работаю в одном детективном агентстве. Сюда приехал исключительно по делам моей фирмы. Бизнес.

– Я рад тебя видеть, Виктор, но скажи: зачем ты вызвал меня?

Ружинский не сообщил Прилепину, который сидел как китайский болванчик, потягивая коньяк и кофе, заказанные его напарником, что Хельмут Рунге, инспектор венской полиции, был завербован им еще в советские времена и добросовестно работал за умеренную плату на ГРУ под оперативным псевдонимом Вальтер. После отъезда из Вены Ружинского, его куратора, Рунге законсервировали, поскольку особой ценностит как агент он не представлял. Между ними были деловые, но дружеские отношения. Как-то за рюмкой шнапса Рунге признался, что пошел на сотрудничество с русскими в знак протеста против коррупции в венской полиции. В 2013 году Ружинский, в то время уже отставной полковник, посетил Вену как турист. Они встретились за ужином в маленьком итальянском ресторанчике и проговорили несколько часов. И теперь старина Хельмут сразу же откликнулся на предложение старого знакомого встретиться.

– Я тоже рад тебя видеть, дружище, – тепло улыбнувшись, сказал Ружинский, – но признаюсь, мне нужна твоя помощь. Разумеется, не безвозмездная. Должен сказать, что моя нынешняя фирма значительно щедрее прошлой. Все-таки мы коммерческая структура, а не государственная.

Австриец удовлетворенно покивал головой. Ему явно понравилось, что новое задание имеет приватный смысл, а не государственный.

– Чем могу помочь, мой дорогой друг?

– Завтра в этот отель заезжает представитель фирмы, конкурирующей с моим клиентом. Мне нужно узнать, в каком номере он остановится. И еще узнай, поселятся ли здесь другие русские. И кто резервировал номера.

– И все?

– Все, – сказал Ружинский, положив конверт с деньгами и листок бумаги с именем Есина на столик.

Австриец сунул конверт в карман, встал и направился к стойке ресепшина. Прилепин видел, как он достал удостоверение и показал молодому парню на ресепшине. Тот полез в компьютер, а затем что-то сказал Рунге. Последний вернулся за столик, который стоял за колонной и не просматривался со стойки ресепшина.

– Кстати, Виктор, хочу тебя предупредить, что в этом отеле полно прослушивающих устройств. Чистых столиков, помимо нашего, здесь только два. Твоему конкуренту выделен сьют номер четыреста двадцать три. Помимо конкурента здесь завтра поселится только один русский. Вот его имя. Номер заказывало Министерство иностранных дел России. Отель на территории моего округа. Я надеюсь, мне не придется прибыть сюда для освидетельствования тела.

– Господь с тобой, Хельмут. Я за всю жизнь ни разу не участвовал в подобных операциях. Да и бизнес у меня вполне мирный. Просто мой клиент хочет подробнее узнать о партнерах этого субъекта. А потом, как я полагаю, сделать им более выгодное предложение. Говоришь, четыреста двадцать три? Спасибо.

Рунге распрощался и вышел.

– Аппаратуру мы установим завтра в номере вашего сотрудника, – обратился Ружинский к Прилепину. – Она в моем номере в сейфе. А приемное устройство установим завтра во время уборки.

– Горничная не помешает?

– Нет. Она не знает постояльцев в лицо. Я беру это на себя. Насколько я понимаю, Сергей Николаевич, у нас с вами разные задачи. Вы привезли своего человека для беседы с клиентом. – Он не назвал фамилию Есина. – Пусть он и беседует первым. Узнайте, что вам нужно, а потом уж им займусь я.

Прилепин кивнул, выражая полное согласие. Он с любопытством наблюдал за Ружинским. Ему приходилось иметь дело с ментами, будучи самим ментом. Общаясь с Мозгом, он имел некоторое представление о контрразведчиках. И вот впервые получил возможность пообщаться с профессиональным, хоть и отставным шпионом.

Мозг спустился из своего номера и сел к ним за столик. Заказал кофе. И вопросительно посмотрел на Ружинского.

– Итак, Георгий Иванович, – заговорил Ружинский, – наше с вами дело маленькое. Проследить за клиентом в отеле и сообщить своим шефам. А дальше погуляем, пообедаем. Словом, будем ждать, когда мы понадобимся. Клиент появится только завтра. Поэтому мы с Сергеем Николаевичем через пару часиков проедемся на базу, это в сорока километрах от Вены, а вы на сегодня свободны. Завтра с утра начинаем мониторинг. Маловероятно, что клиент и второй гость отеля связаны друг с другом, но нужно узнать, кто это такой. Для надежности.

Мозг поднялся к себе в номер, Прилепин остался за столиком, а Ружинский спустился в подвальное помещение, где располагался бизнес-центр отеля. Сел за компьютер и отправил эсэмэ-ску с австрийского телефона. Через тридцать секунд получил ответ и включил компьютер. Отправил письмо.

Выясни, кто такой Богданчиков Владимир Николаевич.

Работает в МИД.

Ответ пришел через пять минут.

Заместитель министра иностранных дел. Курирует Ближний Восток.

Ружинский выключил компьютер и задумался.

Глава 33 Перация Есин (часть 2)

В аэропорту Романова ждал сотрудник российского посольства, приехавший по просьбе генерала на своей машине.

Его «выкормыш». Василий не хотел связываться с такси. Он был более осторожен, чем этого требовала необходимость, поскольку его новая деятельность, схожая со шпионской, непривычная для офицера-десантника, не только интересовала и будоражила его, но и несколько тревожила. Сможет ли он выполнить задачу, которую поставил перед собой? Не заказ Аньелли, который отошел на второй план. Ему было интересно, как всем авантюристам, залезть туда, куда обычным гражданам вход закрыт. Он вполне сознавал, что невидимый противник мог оказаться настолько страшен, что сомнет его, как пустой коробок от спичек. Нельзя было сказать, что он не боялся смерти, но не верил, что это может произойти с ним. Слишком его работа в фирме отца была канцелярской и рутинной. Поэтому его психология еще не перестроилась на другой ритм. Заказ Аньелли стал для него глотком свежего воздуха. Концентрация всех сил, мозга и устремленность. Почти как в ВДВ. Он вспомнил, как при выпуске из Рязанского училища, когда встал вопрос о распределении, отец категорически отказал ему в направлении в ГРУ, несмотря на то что уже был в отставке и родственные связи не мешали. «Ты авантюрист, Васька, – сказал генерал. – А разведка не терпит авантюристов. Это не авантюра, а тяжелая работа, требующая напряжения всех нервных сил, а в первую очередь мозгов. Отправляйся-ка ты в ВДВ. Послужи лет пять, а там посмотрим».

– Скажите, – обратился Романов к сотруднику посольства, – а Иван Ильич Романов когда возвращается из отпуска?

– А он в Вене. Вчера приехал. Но на работу выйдет только в конце месяца. Решил провести большую часть отпуска в Австрии.

Романов не успел повидаться с братом, пока тот был в Москве. Поэтому он решил сделать это в Вене. Заодно и причина приезда – с братом повидаться. Вполне естественно. Немножко странно, что Иван так срочно прервал отпуск и вернулся в Вену. Романов знал, что у брата была путевка в санаторий Сочи.

Прибыв в «Мариотт» и получив ключ от номера, он первым делом зашел в бизнес-центр, располагавшийся радом с лифтами. Сел за компьютер и вышел в почту, данную ему Ченисом.

Там было несколько писем от Чениса. Открыл первое.

Фабио Аньелли. Окончил Гарвардский университет в 2013 году. В том же году получил американское гражданство. С 2013 по 2016 год работал в банке «Голдмэн Сакс» в Нью-Йорке. В 2010 году был замечен ФБР в связях с представителями семьи Гамбино. Был взят в разработку, но она была закрыта через несколько месяцев. Причина неизвестна. Есть основания полагать, что приказ пришел из администрации президента от одного из его помощников. Возможно, вмешался его дед, Филиппо Аньелли, имеющий обширные связи в США. В 2016 году переехал в Москву. Работал в банке «Юникредито». В 2017 году уехал в командировку в Санкт-Петербург. Работал в филиале того же банка. В 2019 году вернулся в Москву и через месяц умер. Официальная версия – передозировка героином. В период пребывания в Санкт-Петербурге часто бывал в американском консульстве, где работал его однокурсник по Гарварду Роджер Блэйк.

Итак, информации немного, но зацепки есть. Американское гражданство. Как он его получил? Старик Аньелли явно об этом ничего не знал. Семейство Гамбино известно. Одна из семей, входящих в Коза Ностра в Нью-Йорке. Самое интересное – приказ ФБР закрыть разработку. В Америке так не делается. Вряд ли по звонку из Белого дома ФБР прекратило бы отслеживать подозреваемого в связях с мафией. Нужны очень веские причины. Он открыл второе письмо.

Есин Евгений Петрович. Родился в Ленинграде в 1962 году. С 2004 года регулярно посещал США. В 2004 году получил американское гражданство. Процедура неизвестна. Ни один фактор, за который предоставляется гражданство США, не зафиксирован. Судя по карьере, имел в России сильного покровителя, поскольку занимал высокие должности в правительстве. В настоящее время занимает пост вице-мэра Санкт-Петербурга по экономическому развитию. Тот факт, что Есин после ряда должностей в федеральном правительстве занимает пост заместителя правительства города, вызывает интерес. Владеет виллой в штате Флорида ценой в 50 млн долларов, а также квартирой в Нью-Йорке ценой в 8 млн долларов. Отмечается, что ни один контрольный орган США никогда не интересовался активами этого российского чиновника. Предполагается, что Есин имеет большие заслуги перед правительством США.

Вот это уже интереснее. Получение американского паспорта дело непростое. Свободное владение недвижимостью на территории США тоже интересный факт. Судя по всему, Есин не только имеет заслуги перед Америкой, но и засветился еще где-то, если попал в компьютер Indespectus. Агентство явно предоставило не всю информацию. Скорее всего, всю информацию мешает предоставить пункт 9 контракта. Зазвонил телефон на тумбочке. Романов взял трубку:

– Hello!

– Василий Ильич, – раздался голос Прилепина, – я в холле.

– Спускаюсь.

Прилепин сидел в кафе. При виде Романова он подозвал официанта и сунул ему в руку купюру в пять евро.

Романов присел за столик:

– Итак! Какие новости?

– Давайте поднимемся к вам в номер, если не возражаете. А вообще-то лучше выйдем на улицу.

Они вышли через тыловую дверь отеля и неторопливо направились в сторону Кёртнерштрассе.

– Вы, мне кажется, слишком осторожны, Сергей Николаевич, – с улыбкой сказал Романов. – Мы не играем в шпионов.

– Ваш зам познакомил меня с инспектором полиции, который сказал, что в Гранд-отеле только два столика не прослушиваются. Думаю, что в «Мариотте» тоже.

Прилепин не сказал Ружинскому, что с отличием окончил спецшколу с преподаванием ряда предметов на немецком языке, а после окончания училища четыре года служил в Группе советских войск в Германии и свободно владел немецким.

– Разумно, – согласился Романов. – Лучше пообщаться на улице. Итак, что клиент?

– Клиент прибыл сегодня в отель два часа назад. Сейчас гуляет по городу в сопровождении моих людей.

– А за ними следят другие ваши люди?

– Разумеется. Ваш зам установил у него в номере прослушку.

– Маловероятно, что он будет с кем-то обсуждать что-то в номере.

Зазвонил телефон. Австрийский номер Ружинского.

– Алло.

– Ты где?

– Я подхожу к Кёртнеру.

– Иди в Гранд-отель. У клиента встреча с двумя людьми. Одного я знаю. Жду тебя возле отеля.

Романов и Прилепин поспешили в отель. На улице у входа их ждал Ружинский.

– Сидят втроем, – сказал он. – Есин и Богданчиков, заместитель министра иностранных дел. Прибыл через полчаса по-еле клиента. Встретились в кафе. Третьего не знаю. Думаю, нам нужно подсесть за соседний столик. Только не показывать свою национальность.

– Тогда говорить с официантом будете вы, Виктор Константинович. Для пущей убедительности нужно сыграть роль австрияков, – сказал Романов.

Они вошли в холл отеля. За столом возле окна сидели трое. Есина Романов узнал сразу. Второй, одетый в строгий темно=синий костюм, видимо, был замминистра Богданчиков. Лица третьего не было видно. Они пошли к соседнему столику, Прилепин уже сел и взял в руки меню, и в это время третий повернул голову. Романов резко остановился, затем попятился назад, резко повернулся и быстрым шагом пошел к выходу. Третьим оказался его родной брат Иван.

Прилепин проводил Василия взглядом и по-немецки обратился к официанту:

– Эспрессо и рюмку «Егерьмайстер».

Он интуитивно понял, что нужно сохранять спокойствие и сидеть на месте.

Ружинский вышел вслед за Романовым. Прилепин видел через стекло, как они говорили на улице. Затем зазвонил телефон.

Прилепин приложил трубку к уху:

– Ja, ich hore Ihnen zu. (Да, я вас слушаю.)

Наступила небольшая пауза. Прилепин видел, как Романов завернул за угол и исчез.

– Сергей Николаевич! Снимаю шляпу. Я иду к вам. Сейчас играем спектакль.

Ружинский вошел в отель и направился к столику, за которым сидел Прилепин. Тот развеселился.

– О! Герр Майер! Какая встреча! – воскликнул он громко по-немецки.

Есин покосился на него, двое других не обратили внимания. Ружинский сел за столик и завел разговор о семье и их старой дружбе. Его австрийский вариант немецкого языка был безупречен. Это отметил Прилепин по тому, что ему было не совсем просто его понимать. Затем Ружинский взял салфетку и написал авторучкой, вынутой из нагрудного кармана: «Осторожно. Один из них свободно владеет немецким. По вашему произношению может заподозрить русского». Прилепин кивнул головой и больше не произносил ни слова. Он не стал сообщать своему напарнику, что в ГДР немцы заверяли его, что он говорит на прекрасном саксонском диалекте.

За соседним столиком троица говорила о всяких пустяках Прилепин и Ружинский напряженно слушали. Лицо Прилепина выражало легкое разочарование. Лицо Ружинского было беспристрастно. Наконец Богданчиков сказал:

– Евгений Петрович, а что, если мы поднимемся к вам в номер и поболтаем? В моем еще уборка. Не возражаете, Иван Ильич? – обратился он к третьему.

Есин подозвал официанта, расписался на счете и положил евро на чай. Троица поднялась и пошла к лифту. Ружинский тут же взял трубку и набрал номер Мозга:

– Георгий Иванович! У вас сейчас начнется работа. Подготовьте все и спуститесь за нами. Посидим у вас в номере.

Мозг появился минут через десять. Он помахал рукой, и Ружинский с Прилепиным направились к лифту. Мозг вставил свой ключ в устройство, и они поднялись на четвертый этаж. В лифте Ружинский спросил Прилепина:

– Откуда такое знание немецкого, Сергей Николаевич?

– Служил в ГСВГ, – ответил Прилепин.

– Я тоже начинал свою военную карьеру там. В Потсдаме. И вот карьеру сделал. В отличие от Путина, дослужился до полковника. Пенсию получаю в сорок тысяч рублей.

В номере уже шла запись разговора, происходящего в сьюте Есина. Вся троица расселась по разным местам и сконцентрировалась на разговоре.

Глава 34 Операция Есин (часть 3)

Войдя в «Мариотт», Романов сразу зашел в бизнес-центр и сел за компьютер. Вышел в почту и отправил письмо Ченису.

Срочно сообщите всю информацию, которую имеет, о Романове Иване Ильиче, сотруднике Министерства иностранных дел России. В настоящее время работает в российском посольстве в Вене. Если в вашем банке данных информации на него нет, примите заказ на добычу информации.

Далее второе письмо, поскольку Ченис просил не делать два запроса в одном письме.

Срочно сообщите, какая информация имеется о Богданчикове Владимире Николаевиче, заместителе министра иностранных дел России.

Ответ пришел через тридцать минут. Романов сразу же побежал в бизнес-центр, не желая использовать смартфон.

Информацию о данных лицах предоставить не можем в соответствии со статьей 9 договора об обслуживании.

Вот это сюрприз. Мысленно Романов посмеялся над интеллектуалами Indespectus. Сами того не желая, они дали ему ценнейшую информацию. Сбор сведений о его братце и замминистра иностранных дел затрагивает интересы правительства США. Судя по всему, это люди более серьезные, чем гражданин США Есин.

Зазвонил телефон. Голос Ружинского сообщил:

– Клиенты уехали. Сергей пошел за ними. Ты можешь подойти. Узнаешь много интересного. Позвони на подходе.

В холле Романова ждал Мозг. Они вошли в лифт, и Мозг покрутил головой, что означало «Ого-го!». В номере Ружинский сидел в кресле возле столика, на котором стоял диктофон. Он кивком пригласил Романова сесть и включил аппаратуру.

– Итак, мои американские друзья, – раздался голос Богданчикова, – я специально приехал пораньше, чтобы мы могли перед встречей с резидентом согласовать наши позиции. Во-первых, директор очень недоволен тем, что произошло с Фабио Аньелли. На него возлагались большие надежды. Именно он должен был привести в порядок дела в Косово. Резидент, однокурсник Аньелли по Гарварду, просто в ярости. Он уверен, что смерть его друга на совести российских партнеров. Учтите это и на встрече с резидентом будьте готовы к расспросам.

Иван:

– А кто убрал Аньелли? И зачем? Кому он мешал.

Богданчиков:

– Мешал он, как я понимаю, уважаемому Евгению Петровичу. Поскольку рекомендовал переориентировать поток в Косово с Балтийского моря на Черное. Ведь так, Евгений Петрович?

Есин:

– Он умер от передозировки. Это результат экспертизы. Мы детально разбирались.

Богданчиков:

– Это верно. Но совсем не обязательно, что он сам себе вколол дозу. Словом, приготовьтесь, Евгений Петрович, к неприятному разговору. Я пока не могу сказать, кто для концерна более ценный работник, вы или покойный Аньелли.

Есин:

– Ну, знаете, Владимир Николаевич. Если так будут ставить вопрос, то я не могу предсказать свои собственные действия.

Богданчиков:

– Зато я могу предсказать действия концерна. В любом случае, считайте меня своим союзником. Если на вас упадет подозрение, я буду вас защищать. А я для концерна, без сомнений, более ценен, чем Аньелли.

Иван:

– Может быть, не стоит Евгению Петровичу ехать на встречу? Богданчиков:

– Почему? Это вызовет дополнительные подозрения.

Иван:

– Посмотрите на его лицо.

Богданчиков:

– Да успокойтесь же вы, Евгений Петрович. Я обеспечу вам возможность первому отчитываться перед резидентом. И речь пойдет, напомню вам, не об Аньелли, а о трафике. Рекомендую обосновать тот факт, что вы сейчас не имеете возможности обеспечивать весь транзит через Питер. Скажите, что информировали об этом Аньелли и он обещал поставить вопрос о переориентации части трафика на Новороссийск. Я засвидетельствую, что такую информацию Аньелли вы давали. Как и мне. Это снизит его подозрения.

Есин:

– Я вас понял.

Иван:

– Какие вопросы может еще поставить резидент?

Богданчиков:

– Я не думаю, что он будет сильно на нас давить. Он ведь знает, что я имею прямой выход на директора. Но ясно, что он потребует внести кое-какие изменения в нашу систему. Не забудьте, это для нас наркотики – бизнес. А для американцев это система управления Европой и Азией. Я давно обратил внимание на то, что, как только какой-нибудь европейский правитель взбрыкнет перед Госдепом, там сразу же гигантски вырастает наркобизнес. А потом оказывается, что депутаты, атаковавшие этого правителя, связаны с наркобизнесом. И не нужны никакие революции и перевороты. Все красиво и элегантно. Я не исключаю, что директор потребует от нас выделить большие суммы на финансирование некоторых процессов в России. Будем к этому готовы и не будем жлобствовать. Так ведь, Евгений Петрович?

Есин:

– Я разве возражаю?

Богданчиков:

– А вас, Иван Ильич, я попрошу начать изучать Албанию. Боюсь, нам придется направить вас послом в Тирану. Благодарите тех, кто устранил Фабио Аньелли. Вы уже в ближайшее время войдете в контакт с основными семьями в Тиране. Наша задача – поделить рынок между семьями. Это сложно. Больно они изголодались при Ходжи.

Иван:

– На какие процессы в России концерн может потребовать деньги?

Богданчиков:

– Например, на финансирование некоторых агентов влияния. На создание хаоса в России. На цветную революцию. Или, наоборот, на ее подавление. Как решит концерн. Вас это смущает?

Иван:

– Нисколько. Я американский гражданин. Российские дела меня не касаются. Но я слабо разбираюсь в Албании. Был один раз в Косово. Сомневаюсь, что смогу что-то сделать.

Богданчиков:

– Вам надо встретиться с Энвером Абази. Он сейчас в Вене. Приехал на встречу с Аньелли. Они еще не знают, что Аньелли мертв. Из всех албанцев он самый вменяемый. Оговорите с ним условия. Учтите, американцы слишком много вложили в этот проект. Они согласятся на любые условия. И если вы сумеете поставить под контроль албанский бизнес, вы можете требовать что угодно. Учтите, концерн – самая мощная правительственная организация в США. Все остальные, включая Госдеп, ФБР и Пентагон, рядом не стояли. Они не из бюджета питаются, а на самофинансировании. И средств, находящихся на внебюджетных счетах концерна, я не представляю. А они огромны. И еще важный фактор. Концерн подчиняется непосредственно президенту США. А у того нет времени контролировать его работу. Поэтому концерн находится как бы в автономном плавании. Это самая самостоятельная правительственная организация в мире. Я сильно рассчитываю на вас, Иван Николаевич. И на ваши интеллектуальные возможности возлагаются большие надежды со стороны руководства концерна. Я намерен в ближайшем будущем вывести Россию из подчинения венской резидентуры. Буду рекомендовать директору создать резидентуру в Москве. Вы, Иван Ильич, будете главным претендентом на должность резидента. При условии, что справитесь с работой в Косово. Но, став резидентом концерна в Москве, вы должны быть готовы ко всему.

Иван:

– Например?

Богданчиков:

– Ни я, ни директор не знаем планов закулисных владык. Но не исключено, что уже принято решение о ликвидации России как государства.

Иван:

– Военным путем?

Богданчиков:

– Что вы! Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый. Территории завоевываются другими средствами.

Иван:

– Это всем известно. Любимая американская методика. Сомоса сукин сын, но это наш сукин сын.

Богданчиков:

– Я не точно выразился. Не государства, а территории, уважаемый Иван Николаевич. Уже запущен процесс обезлюживания. Когда население России сократится до, скажем, сорока – пятидесяти миллионов человек, территория, считайте, получена бескровно и без особых финансовых затрат. Так называемая оптимизация российского здравоохранения, разработанная американскими специалистами, запустила процесс депопуляции. Это было гениально. Без сталинских репрессий, красиво и интеллигентно сократили на несколько миллионов титульную нацию. Но процесс оказался слишком медленным. Поэтому, став резидентом, будьте готовы уменьшить афганский трафик в Европу и распределять большую часть товара на территории России.

Есин:

– Это быстро не делается. Инфраструктуру придется создавать не один год.

Богданчиков:

– Никто нас торопить не будет. Кроме того, это пока только мое предположение. Хотя и не лишенное бэкграунда. Но нам пора.

Запись кончилась. Романов задумчиво посмотрел на своих подельников, а затем положил диктофон к себе в карман. Затем обратился к Ружинскому:

– Что вы об этом думаете, Виктор Константинович?

– Думаю, что мы ввязались в прескверную историю. Шансов на сохранение жизни прискорбно мало. Должен признаться, я не предполагал, что мы полезем в такую паутину. Но каков твой братец! Кто бы мог подумать. Что скажет Ильюха!

– Об этом после, – сказал Романов. – И совсем не обязательно его информировать об этом. Побережем его сердечно-сосудистую систему. Сейчас мы должны закончить операцию с Есиным… – Он покосился на Мозга: – Пусть Сергей Николаевич получит необходимую информацию.

Заговорил Мозг, в душе которого взыграл давно ушедший в отставку контрразведчик:

– Все это попахивает государственной изменой. Все трое американские агенты. ЦРУ проникло во все органы управления.

– Скорее на заговор. И вы уверены, что это ЦРУ? – задумчиво спросил Ружинский. – Очень похоже, но есть нюансы. Вася, ну-ка прокрути еще раз запись.

Романов включил диктофон. Ружинский напряженно слушал. Когда запись окончилась, он молчал. По его лицу было видно, что он напряженно размышляет. Наконец он заговорил:

– Ребята, это не ЦРУ. Структура, которую Богданчиков называет концерном и на которую они работают, явно мощнее, чем ЦРУ и РУМО, вместе взятые. Я в академии изучал все спецслужбы США. Этой не было.

– Кто же это? – спросил Мозг.

– А черт его знает. Какая-то новая структура, которая явно управляет процессами в разных странах. Я не думаю, что Россия – единственный объект управления. И это довольно странно. Они имеют своих агентов на самом верху.

Зазвонил телефон Ружинского.

Он посмотрел на номер и нажал кнопку приема:

– Слушаю, Сергей Николаевич. Да, будем минут через десять. Я знаю это место. Это недалеко от нас. – Он положил аппарат в карман и обратился к присутствующим: – Прилепин проследил их до конца. Они не брали машину, а шли пешком. Зашли в дом на Наглергассе. Это недалеко отсюда. Напротив кафе. Сергей сидит там и наблюдает за выходом. Его люди на подходе. Пошли. Посмотрим, что это за резидентура.

Глава 35 Беседа интеллигентных людей

Прилепин сидел в открытом кафе, попивая кофе. За соседним столиком Романов узнал его людей. Сергей Николаевич не спускал глаз с двери дома напротив, возле которой висели несколько табличек. Романов прошел мимо подъезда, куда удалились Богданчиков и двое его соратников. Таблички как таблички. Несколько фирм с ничего не говорящими названиями и адвокатская контора. Они зашли в кафе и подсели за столик к Прилепину. Тот задумчиво пригубливал бокал вина. Романов отметил странность. Пить кофе с вином! Наконец задумчивость на лице Прилепина спала и появилась решительность.

– Что скажете? Честно говоря, я не предполагал, в какое осиное гнездо залез. Но другого способа узнать, кто меня тогда укатал, не вижу. Эта троица зашла в подъезд. В какую фирму, не знаю. Но я намерен брать Есина сегодня.

– Хочешь добрый совет? – заговорил Мозг. – Отнеси запись в ФСБ. Там найдутся деятели, которые в благодарность распутают твое дело и выяснят, кто тебя закатал. Дашь прослушать запись, а имена назовешь после того, как тебе сообщат нужную тебе информацию.

Они оба посмотрели на лидера операции. Романов молчал. Его мозг лихорадочно работал, переваривая полученную информацию, как желудок удава переваривает кролика. Данные о неведомом органе американского правительства, который он окрестил про себя центром, по крупинке собирались в его голове. Теперь, после анализа собранного материала, он мог дать ответы на все вопросы старика Аньелли, но не на свои собственные. Где-то в Америке принимаются решения о судьбах стран и народов. И реализация этих решений совершенно не похожа на те, что использовались в прошлые века. Американцы за послевоенный период, в то время как разные страны как с писаной торбой носились с ядерными бомбами и ракетной техникой, создали новое мощное оружие. Мощное и невидимое. С помощью этого оружия они могут легко управлять, а если нужно, уничтожать разные страны. Он поймал взгляд Ружинского, который внимательно наблюдал за его размышлениями. Виктор Константинович был здесь единственный профессионал в области спецопераций. Мозг не в счет. Обычный контрик районного масштаба. Хоть и умеет шевелить мозгами.

– Что, Васька, сшибка? – спросил он, сочувственно глядя в глаза Романову.

«Сшибкой» генерал Романов называл борьбу человека с самим собой. Когда в нем борются эмоции и разум. Романова осенило. Ружинского отец поставил не столько для помощи «молокососу», сколько для страховки и контроля. Как и положено профессиональному шпиону, генерал Романов прекрасно умел читать мысли окружающих и прогнозировать их поведение. Зная некоторые особенности характера младшего сына, природного авантюриста, он не без оснований полагал необходимость присутствия ментора.

– Потом поговорим, – сказал Романов. И обратился к Прилепину: – Давайте подождем клиентов. Не исключаю, что возможности незаметно взять Есина не будет. Да и не думаю, что сейчас, имея запись, нам нужно его брать. Он расколется и без этого. Служба, на которую он работает, таких проколов не прощает. – Он вопросительно посмотрел на Ружинского. Тот утвердительно кивнул. – Плюс не забывайте дедушку Аньелли. Если он узнает все, то Есин труп.

– А вы можете гарантировать Есину, что старик ничего не узнает? – спросил Мозг.

– Гарантировать могу. Соблюсти гарантию – не уверен. Но есть выход. Есин – заказчик. Я узнаю у него организатора убийства и исполнителя. Организатор при наличии хорошей легенды вполне сойдет за заказчика. Я не уверен, что нам нужно терять Есина. Как вы думаете, Виктор Константинович, можно его завербовать?

– Легко. При наличии угроз со стороны Аньелли, этой загадочной структуры, ценного агента которой он отправил на тот свет, и российских силовых структур, которые могут захотеть получить свой кусок пирога. Словом, Есин не в том положении, чтобы диктовать условия.

– Тогда…

– Тогда не обязательно его похищать. Можно побеседовать в его номере.

Романов обратился к Прилепину:

– После получения нужной вам информации вы выходите из игры, Сергей Николаевич?

– Скорее да, чем нет. Но в любом случае я готов оказывать вам помощь. У меня была цель одна. Поквитаться. Узнав, с кем я должен поквитаться, мне нужно будет переключаться на другой режим работы. И на других людей.

Разговаривая, все держали голову в сторону, не выпуская из виду заветную дверь. Наконец она открылась, но вышел один Есин. Иван и Богданчиков оставались в доме. Прилепин кивнул одному из своих людей. Тот поднялся и неторопливо двинулся за вице-мэром. Минут через сорок вышел Иван.

– Будем последнего дожидаться? – спросил Прилепин. – Думаю, нет смысла. Когда побеседуем с клиентом?

– Полагаю, сегодня вечером, – сказал Ружинский. – Мы с Георгием Ивановичем заглянем к нему, а ты, Вася, с Сергеем посидите в номере Георгия Ивановича. Послушаете нашу беседу.

– Ты понял, Жора? – обратился Прилепин к Мозгу. – Тебе нужно узнать только, кто возглавлял этот бизнес до него. В остальное не суйся. Не наше дело.

– Это и ежу понятно.

Все направились в отель. Прилепину время от времени звонил человек, следующий за Есиным. Он докладывал о перемещениях объекта. Наконец после очередного звонка Прилепин сказал:

– Клиент отоварился на Кёртнере и сейчас с покупками направляется в отель.

– А если не в отель? – спросил Романов и тут же пожалел о своем вопросе.

Прилепин насмешливо посмотрел на него и спросил:

– А вы будете с пакетами и коробками таскаться по городу, когда ваш отель в трех минутах ходьбы?

Они поспешили в отель. В вестибюле Ружинский попросил всех подождать, а сам вынул из бумажника электронный ключ отеля и направился к ресепшену.

– У меня размагнитился ключ, – сказал на английском он молодому парню на ресепшене, одетому в черный костюм.

– Какой номер, сэр? – спросил тот, вставляя ключ в магнитное устройство.

– Четыреста двадцать три.

– Пожалуйста, сэр, – сказал служитель отеля, протягивая намагниченный ключ.

В лифте Мозг спросил Ружинского:

– Откуда у вас ключ?

– С последней поездки остался. Давайте сделаем так. Вы, друзья, – обратился он к Романову и Прилепину, – идите в номер Георгия Ивановича и включайте аппаратуру. А мы будем ждать клиента у него в номере. Это более эффектно, чем заходить в номер, когда он там. Вдруг человек будет в непрезентабельном виде.

В номере сообщники включили аппаратуру. Наступило томительное ожидание. Романов развалился в кресле. Прилепин ходил взад и вперед по комнате, заложив руки за спину.

– Вы, как Наполеон, Сергей Николаевич, – шутливо сказал Романов. – Руки за спиной и задумчивый взгляд.

– Лагерная привычка.

– Простите. Неудачно пошутил.

– Если не секрет, как вы намерены использовать Есина?

– Пока не знаю. Но то, что он может понадобиться, ясно. Главное, чтобы не сошел с катушек и не наломал дров.

– Вы что, намерены бороться с этой американской структурой?

– Господь с вами. Зачем это мне? Да и каким образом я могу с ними бороться?

– Ну, знаете ли… Способов много.

– Например?

– Например, передать все в прессу.

– Какую?

– Западную.

– Да что вы! Ни одна газета не напечатает. А я засвечусь.

– Российским спецслужбам?

– Они перепродадут информацию американцам, а мне будет кирдык.

– Тогда зачем вам все это?

– Папа учил меня, что деньги и информацию надо копить. Никогда не знаешь, что понадобится в тот или иной момент. Это товар повышенной ликвидности.

В это время зазвонил телефон Прилепина. Звонил его сотрудник, следящий за Есиным. Прилепин бросил в трубку краткое «О’к» и обратился к Романову:

– Он вошел в отель. Через пару минут будет в номере.

– Прекрасно. Располагайтесь поудобнее. Вам будет интересно послушать, как работают профессионалы.

Он включил устройство.

– Who are you? What are you doing in my room? (Кто вы? Что вы делаете в моей комнате?) – раздался голос Есина.

Романов отметил, что голос был абсолютно спокойный. «Молодец», – подумал он.

– Только не волнуйтесь, Евгений Петрович, – заговорил Ружинский. – Мы не преступники, не полиция и даже не контрразведка. Просто сотрудники одной частной и законопослушной фирмы.

– Я не волнуюсь, но интересно, в соответствии с каким законом вы проникли в мой номер. Вы ведь законопослушная фирма.

Раздался смех.

– Вы очень юридически подкованы, Евгений Петрович. Один ноль в вашу пользу. Если потребуете, мы немедленно уйдем. И мы сюда вошли не в соответствии с законом юридическим, а по закону Божьему. Чтобы спасти вас. Вы убедитесь, что вы нам нужны, но мы вам нужны больше, чем вы нам. Это и есть сотрудничество. Когда обе стороны заинтересованы друг в друге.

– А если я сочту, что не заинтересован в вас? Предпримите против меня какие-то меры?

– И не подумаем. Нет необходимости. Против вас предпримут меры другие. О чем мы и решили вас предупредить. А вы, отвергнув нас, совершите еще одну, и на этот раз непоправимую глупость. Да сядьте же вы. Не могу беседовать, когда сижу, а собеседник стоит. Повторяю, вам здесь ничего не грозит. По крайней мере, с нашей стороны. Вас, как гражданина США, защищает вся мощь Соединенных Штатов. Это нас, бедных россиян, можно угробить в холле отеля, а полиция ограничится составлением протокола.

– Я вас слушаю.

– Прежде чем перейдем к делу, разрешите выразить свое восхищение вашим хладнокровием. Я боялся столкнуться с истерикой.

– Я что, похож на истеричку? Кроме того, я уже давно жду, что ко мне придет кто-то, кто захочет посотрудничать.

– Разумно. Итак! Я не могу утверждать, но полагаю, что у вас, как у любого нормального человека, есть планы на будущее. И, как любой нормальный человек, имеющий солидные деньги и приличную недвижимость, вы наверняка покупали виллу во Флориде и квартиру в Нью-Йорке не для того, чтобы почить в бозе в Питере. А для того, чтобы там жить.

– Сколько? – перебил Ружинского обладатель приличной недвижимости.

– Нисколько. Нас не интересуют ваши деньги. Кажется, вы приняли нас за банальных шантажистов. Обидно, симпатичный вы мой.

– Чего же вы хотите?

– Для начала хотим, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

– Спрашивайте.

– Нам известно, что вы возглавляете некий бизнес в Питере. Это нас не интересует. Нас интересует, кто его возглавлял до вас, – заговорил Мозг.

– Луцкий Алексей Эдуардович.

– Где он сейчас? Чем занимается?

– В Москве. Член Совета Федерации от Санкт-Петербурга.

– Мы представляем разные структуры, Евгений Петрович, – сказал Мозг. – Лично нам важно знать, по чьему приказу в 2008 году было открыто одно уголовное дело, связанное с бизнесом, который вы возглавляете. Я не требую от вас информации сейчас, но наша убедительная просьба, вернувшись в Питер, разузнать и сообщить нам. На этомнаше сотрудничество закончится, и вы о нас ничего больше не услышите.

– Что это за дело?

– Информацию о нем вы получите вскоре после возвращения в Питер.

– Хорошо. Я согласен. А ваша структура чего от меня хочет? – обратился он, судя по всему, к Ружинскому.

– Пока только согласия на взаимовыгодное сотрудничество. Повторяю, взаимовыгодное.

– Допустим, вы его получили. Что дальше?

– Дальше решим только один вопрос. Вы правильно сделали, что окружили себя охраной, поскольку в ближайшее время на вас может начаться охота. Охотиться будут люди, которые, скажем так, не простят вам ни за что смерть Аньелли. Могущественные люди. Вы сами будете решать эту проблему или желаете, чтобы это сделали мы?

– Как я могу ее решить, если я не знаю, кто эти люди?

– А мы знаем. И готовы все уладить.

– Ликвидируете этих людей?

– Ну что вы! Мы не бандиты. У нас главное оружие мозги, а не пистолет или взрывчатка. Мы просто переориентируем их на другого человека. На организатора убийства Фабио Аньелли и непосредственных исполнителей, которых вы нам назовете.

– Вот видите! Вы уже хотите узнать имена людей. А говорили, что пока ничего не нужно.

– И повторю. Это нужно не нам, а вам. Можете не называть. Но свою безопасность вам нужно будет обеспечивать самостоятельно. И, позволю заметить, охрана вас сможет защитить только в том случае, если вам захотят вульгарно набить морду. От снайперской винтовки или грамотно поставленного взрывного устройства никакая охрана не защитит. Назовите нам имена и можете отказаться от услуг охранников.

– Организовал все Королев Дмитрий Николаевич. Депутат Заксобрания Санкт-Петербурга. А непосредственно Аньелли устраняла служба безопасности фирмы «Кондор». За это я им пробил в мэрии большой господряд.

– Они вас знают? Знают, что это ваш заказ?

– Нет. Они считают, что заказчик Королев.

– Прекрасно. Остается только узнать имена людей, вколовших Аньелли лошадиную дозу героина.

– Александр Комаров и Семен Асламов. Сотрудники службы безопасности «Кондора».

– Великолепно. Приехав в Питер, можете отказаться от охраны. Хотя, думаю, можно немножко подождать. Сигналом будет переход в лучший мир уважаемого депутата. Надеюсь, вы позаботитесь о его семье.

– Она не нуждается в моей заботе. Наследство будет очень приличным.

– Прекрасно, Евгений Петрович. Мы свяжемся с вами, когда нам понадобится ответная услуга. Не будем дальше злоупотреблять вашим терпением.

Пауза.

– Да, чуть не забыл. Как называется американская структура, на которую вы работаете?

– Спросите чего-нибудь полегче. Это знает только директор структуры. Да еще президент Соединенных Штатов.

Глава 36 Возмездие

Прилепин не спешил начинать операцию «Возмездие», несмотря на то что Есин выполнил свое обещание и имена всех врагов были известны. Он время от времени смотрел на список и пытался представить, что они чувствовали, когда стряпали на него дело, зная, что он ни в чем не виноват. Некоторых он знал лично. Некоторые уже были на пенсии, но один еще служил. Интересно, им в голову приходило, что когда-нибудь, возможно, придется заплатить за искалеченные судьбы людей? Ведь наверняка его липовое дело было не единственным. И скорее всего, никто ничего бы не заплатил, если бы не роковая случайность. Попалось одно дело, всего одно, которое не следовало фабриковать. Прошло уже немало лет. Они уже и не помнят о бедолаге Прилепине, которого укатали на восемь лет. И вот судьба уже готова предъявить им счет. Так часто бывает в жизни. И в этом есть какая-то закономерность. Просто люди, когда у них что-то случается, не понимают, что произошло. Дурак начальник унижает подчиненных. Но среди них всегда может оказаться только один, которого не следует унижать. И может пройти много лет, а причинно-следственная связь обязательно сработает. И дурак искренне не понимает, что пал жертвой собственной глупости в прошлом, а не роковой случайности. Прилепин часто думал о судьбе и карме. Насколько эти явления связаны друг с другом. Начал задумываться он об этом после случая с одним банкиром в Москве. Тот ехал по Рублевскому шоссе, и его подрезал BMW. Машину догнали, и охрана банкира жестоко избила водителя. А когда они выехали на Новый Арбат, движение уже было перекрыто. Банкира и охрану вытащили из машин и в наручниках отправили в СИЗО. Охранники на следующий день уехали на два года в места, не столь отдаленные, а банкира судили довольно долго, отобрали лицензии у его банков, а самого на восемь лет укатали в лагеря. По Рублевке в тот момент неслись сотни тысяч машин. И можно было останавливать любую и избивать водителя. Но банкир наехал именно на одну из сотен тысяч, которую трогать не следовало. Что это? Судьба или роковая случайность? Да нет, не совсем случайность. Банкир уже психически был запрограммирован на такую поведенческую модель.

Что-то медлит Аньелли. Но договор есть договор. Сергей Николаевич дал слово Романову ничего не предпринимать до того, как возмездие не осуществит дедушка. Уже два месяца Прилепин изнывал от нетерпения.

В комнату вошел Мозг и, не произнеся ни слова, протянул свежие «Ведомости – Санкт-Петербург». Сергей Николаевич надел очки и впился глазами в текст, очерченный фломастером.

«Вчера в 22:15 в ресторане „Якорь“ был застрелен депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Д.Н.Королев. Выстрел был совершен, предположительно из снайперской винтовки Драгунова из окна дома, находящегося напротив ресторана. В редакцию поступили сведения, что депутат был связан с наркомафией Санкт-Петербурга. Прокуратура начала следствие».

– Ну, вот и все. Двоих из «Кондора» замочили позавчера. Так что мы можем действовать. Долго же дедушка Аньелли раскачивался.

– Ну, двоих из здешних троих мы упакуем быстро. Тем более что они уже на пенсии и живут за городом. А вот начальника ГУВД необходимо как-то интеллигентно отправить в лучший мир. Все же генерал. Здесь стрелять нельзя.

– Соображения есть?

– Есть. Но кое-что понадобится.

– Деньги?

– Не только. Помощь Есина.

– Ты же обещал ему, что после того, как он установит клиентов, мы исчезнем из его жизни.

– Я это не забыл. Поэтому считаю, ты должен попросить Романова об услуге. Полагаю, он с Есиным контактирует. Этот мальчик даже внешне напоминает бульдога. Если в кого вцепился, то челюсти уже разжать не сможет.

– И что это за услуга?

– Пригласить генерала в ресторан пообедать. Или поужинать. Все. Поговорить там часик о делах.

– И что? Опять выстрел через окно?

– Боже упаси. Я же сказал, интеллигентно. Смотри.

Мозг достал из кармана маленькую шкатулку, которую купил в Вене. На ней был нарисован эскиз с картины Климта. Мозг осторожно открыл шкатулку и показал содержимое. Черный порошок.

– Где же здесь интеллигентность? Сделают вскрытие и обнаружат яд. Убийство.

– В том-то и дело, что действие начнется, когда этого вещества уже в организме не будет. Правда, на это уйдет шесть-семь месяцев. Откажут почки, печень, селезенка. Под занавес отек легких. И даже медицинский гений не заподозрит отравление.

– И что, спасти нельзя?

– Может быть, и можно. Но современная медицина этого сделать не может.

– Откуда лекарство?

– Из Анголы. Друг привез. С курсантских годков интересовался колдунами и магами.

– А как мы подсыплем этот чудодейственный порошок?

– Главное, чтобы Есин привел клиента в тот ресторан, на который укажу я. И в то время, которое укажу я. А там уж мой человек постарается.

– Сколько?

– Двадцать тысяч баксов.

– Для генерала недорого. Придется ехать в Москву. Говорить с Романовым. По телефону это не обсудишь.

– А деньги у нас есть?

– Больше чем достаточно. – Он достал телефон и набрал номер: – Василий Ильич, привет, дружище. Как ты? Да, я в курсе. У нас здесь тоже кое-что новенькое. Знаешь что, я сегодня вечерком собираюсь отъехать в столицу на пару дней. Давай завтра встретимся. Отлично. В час буду.

– А как ты будешь решать вопрос с Луцким? Ведь главный твой враг – это он. Он отдал приказ. А генерал и остальные просто были исполнителями. Кроме того, он явно завязан на американцев, если возглавляет наркомафию.

– Ну, пока неясно, он или Богданчиков. Но задача сложная. Скорее всего, возглавляет мафию под контролем Богданчикова. Сомневаюсь, чтобы американские агенты сами возглавляли криминал. Контролировать – это другое дело. Но то, что нужно просить помощи у Романова, это ясно.

Прилепин не знал, в какую авантюру ввязывается, возобновив сотрудничество с Романовым. Он знал, что является самым мстительным человеком на свете, но не знал, что Романов является самым большим авантюристом, который постоянно страдает от нехватки адреналина. Сев в «Сапсан», он расслабился и задремал, хотя проклятые мысли шевелились в его черепе. С начальником ГУВД он представлял, как расправится. Но как поквитаться с Луцким? Здесь тоже мог бы помочь Романов. Скажем, сообщил бы Аньелли, что заказчиком был Королев, но приказ на устранение отдал Луцкий. А Королев был только организатором. Что и соответствовало действительности. Другими словами, просто заменить Есина не Королевым, а Луцким. Есина деньгами не купить. Он сам кого угодно купит. А вот обеспечением безопасности – вполне. Сергей Николаевич внезапно подумал, что во всей ситуации никто из них не думает о стране. Ведь, в сущности, речь идет о России, поскольку явно имеет место операция американской спецслужбы по внедрению контроля над такой мощной силой, как наркобизнес. Чего хочет Романов, продолжая работу по американцам? Непонятно. Но явно не во благо родной страны. «Главная мысль русского человека – это как бы получше обмануть любимую родину», – вспомнил он любимую поговорку Виктора Петровича.

Прилепин поймал себя на том, что как-то с тревогой ожидает сладостного чувства свершившегося возмездия. Получается, что после того, как он поквитается с последним, в его жизни не будет цели. Что дальше? К чему стремиться? Впрочем, живут же люди и без всякой цели. Зазвонил телефон.

– Алло.

– Сергей Николаевич. Это Прибытков. Нас только что уведомили, что охрана объекту больше не нужна. Премию на прощание выписали.

– Я в курсе, Максим. Возвращайтесь на фирму. Доложитесь Гаврилову.

Через несколько часов он уже сидел в «Пушкине», ожидая Романова. Василий появился ровно в назначенный срок. Бросив коротко «Привет!», он плюхнулся на стул и жестом подозвал официанта.

– Срочно, юноша, двойную граппу.

– Нонино?

– Разумеется. Только быстро. Ну, что стряслось, Сергей Николаевич? Ты какой-то задумчивый.

– Нужна твоя помощь.

– Слушаю.

– Ты ведь с Есиным контактируешь?

– Естественно. Если попадаешь в мою базу данных как источник информации, то это навсегда.

– И он выполняет любую твою просьбу.

– Ну, я бы так не сказал, но он очень благодарен мне за то, что вместо него я подсунул старичку Аньелли Королева.

– Тогда первая помощь не составит для тебя труда.

– Слушаю.

– Поручи Есину пригласить в ресторан, на который я укажу, генерала Алексеева.

– Кто такой?

– Начальник ГУВД Питера.

– Хм… И что? Замочите?

– Нет. Что ты! Просто запишем разговор.

– А о чем разговор?

– Пока не знаю. Но они обсудят много интересного.

– А дальше?

– В зависимости от полученной информации.

– Странно все это.

– Ничего странного. Они оба в наркобизнесе.

– Ну, расскажут что-либо. Что дальше?

– Пленку в ФСБ. Там найдутся охотники укатать генерала.

– Но укатают и Есина. А он мне очень нужен.

– Они не узнают, с кем он говорит.

– Узнают. Но если ты настаиваешь, сделаю. Вторая помощь?

– Мне нужно отправить за решетку Луцкого.

– Это твой последний должник?

– Последний. Понимаешь, Алексеева я просто могу шлепнуть. А вот как подобраться к Луцкому, просто не представляю.

– У меня есть соображения. Он явно связан не только с наркобизнесом, но и с американцами. Вот это и нужно вскрыть. Тогда речь может зайти о государственной измене. По моей информации в Москву прибывают люди, которые развернут здесь представительство той структуры, на которую мы наткнулись. Они обязательно войдут в контакт с Луцким. В принципе, я уже думал об этом. Но у меня нет топтунов. Одни аналитики. А здесь нужна наружка.

– У меня есть. Я буду оплачивать их работу.

– Не обязательно. Это может сделать Аньелли.

– Не возражаю. Но я им плачу зарплату. Так что дадим ребятам возможность заработать. Через пару дней прибудут на двух машинах. Ты только сними им жилье. А путана нужна для сладкой ловушки?

– Не помешает. Высокого качества?

– Да уж не Швабра твоего Аньелли.

Глава 37 Неожиданный поворот

Утром в понедельник я сидел внизу, в холле гостиницы, и листал какой-то иллюстрированный журнал.

Бесшумно раздвинулись стеклянные двери, и в холле появился Оливер Терн. Румянощекий и задорно что-то насвистывавший.

– Хэллоу, Джон! Вы готовы?

– Да, я-то всегда в форме…

– Отлично! А где же ваш товарищ?

– Полагаю, что ещё спит.

– Однако! – Терн взглянул на часы. – Мы имеем шанс опоздать! Пока он встанет и приведёт себя в порядок…

– Опоздать? Куда?

Наш провожатый улыбнулся:

– Вижу, вы тут время даром не теряли! Джон, нас ждут! Нам ещё за город ехать!

– Так и езжайте, никто не мешает…

Оливер покачал головой и повернулся клифту:

– У него третий этаж, насколько я помню?

– Седьмой вообще-то…

Он притормозил, поворачиваясь ко мне:

– Не понял… Я ведь сам оплачивал вам номера! Вы с ним живёте на одном этаже – на третьем!

– Я – да. А Джаспер – на седьмом.

– Вы сняли другой номер? Почему? Вас не устраивал прежний? Но, простите, чем?

– Присядьте, Оливер… – Я указал ему на место рядом с собой. – Похоже, вы что-то так и не поняли до сих пор.

Провожатый недоумённо пожал плечами, но опустился на указанное место.

– Терн, Джаспера нет в гостинице.

– В смысле? Нам же надо ехать… нас ждут…

– Вам надо – вы и езжайте. Я вчера вечером отвёз Крейна в посольство – там он и находится до сих пор.

– Но… почему?

Вытаскиваю из сумки планшет и поворачиваю его экраном к визитеру:

– Кто это, Оливер? Ваш человек?

На экране виден мужчина средних лет, стоящий около автомобиля.

– Э-э-э… ну… я не знаю! Кто это? Где вы сделали снимок?

– А вы не узнаёте место? Это тот самый ресторан, куда мы должны были с вами сегодня приехать. Этот человек руководил группой людей, организовывавшей там наружное наблюдение. Более того, я имею основания предполагать, что в кабинете, где планировалась наша встреча, установлена аппаратура подслушивания. А чуть в стороне, за домами, стоят несколько автомобилей с работающими моторами. Поскольку на меня возложено обеспечение безопасности мистера Крейна, я принял решение переместить его туда, где его никто не достанет. Ибо имею все основания опасаться за его жизнь. Разумеется, обо всём доложено руководству.

– И оно…

– Санкционировало мои действия, что же ещё?

Гость облизнул губы:

– То есть… я должен отменить встречу? Но…

– Оливер, вы вольны делать всё, что считаете нужным. Лично я остаюсь здесь и буду ожидать распоряжений от руководства. Если к моменту их получения у вас будут какие-то пояснения, я готов их выслушать. Не смею более вас задерживать!

Да, Москва – большой и современный город! Тут достаточно легко можно достать, причём совершенно официально, множество полезных вещей. Которые способны существенно облегчить проведение некоторых мероприятий, в том числе и по линии безопасности. Кто сказал, что везде и всюду надобно ходить исключительно ногами? Обычная видеоняня, предназначенная для наблюдения за собственным ребёнком, достаточно успешно может смотреть и за соседним домом. И за стоянкой около него… да и много ещё за чем…

А вообще, могу себе представить, какой переполох я сейчас устроил у нас в офисе! Уж это утро точно не стало добрым ни для кого!

Такси притормозило у обочины.

– Ждите здесь, – коротко бросил пассажир водителю, выбираясь наружу.

Идти далеко не пришлось – нужное кафе находилось за углом. А вот и Маркус – сидит за столиком, равнодушно осматриваясь по сторонам. Увидев подполковника, он только головою кивнул в знак приветствия.

– Что случилось, Генри?! Чего ради вы подняли меня так рано да ещё и назначили встречу в этом захолустье?

– Случилось… – буркнул Ольбрехт, опускаясь на стул и подзывая официанта. – Кофе!

– Да, синьор! – кивнул молодой чернявый парень. – Одну минуту!

Проводив его взглядом, заокеанский ревизор снова повернулся к гостю:

– Итак?

– В Москве следят за Крейном.

– Всего-то? – пожал плечами Маркус. – Русские… они часто совершают непродуманные действия. Чему вы удивились?

– Мне бы ваш оптимизм… – покачал головою подполковник. – Это не просто слежка – там явно готовят захват!

– Откуда такие сведения?!

– Хает… Он, возможно, и не самый опытный оперативник, но вот на опасность у него поистине звериное чутьё! Это как хорошо выдрессированная служебная собака, если хотите. И подобные вещи он в буквальном смысле вынюхивает! Так что, если он говорит, что обнаружил признаки подготовки подобного мероприятия, у меня есть все основания ему верить!

Официант принёс чашечку кофе, и подполковник, прервав свою речь, сделал несколько глотков. Поставил чашечку на столик:

– Так или иначе, а он начал действовать. Увёз Крейна в посольство и отменил встречу. Более того, он послал сообщение об этом установленным порядком.

– То есть, – наклонил голову ревизор, – оно зафиксировано?

– Разумеется. Стоит ли мне вам пояснять, что в сложившейся ситуации я попросту обязан немедленно отреагировать? Ибо моё бездействие в данном случае ничем не может быть оправдано.

– Черт! Если бы это произошло после встречи…

– Увы!

– Вот что, Генри… Мне нужно несколько часов. Это-то время вы можете потянуть?

– Без проблем.

– Я вам перезвоню.

Надо отдать должное – работать Джедайя Маркус умел! И занимал свой пост далеко не за красивые глаза, как это иногда говорят. Ему потребовалось всего четыре часа… и телефон подполковника негромко звякнул.

– На том же месте…

– Я просмотрел сообщение. Нам удалось опознать человека, который изображён на фото.

– И кто же это такой? – наклонил голову набок Ольбрехт.

– Василий Ильич Романов, ныне он кто-то вроде частного детектива. Расследует смерть Фабио Аньелли. Нанят его дедом – Филиппо Аньелли.

– Постойте… – Генри повертел в руках чашку с кофе. – Если я не ошибаюсь, то…

– Да, Фабио Аньелли работал на нас. В России.

– И его смерть как-то связана с…

– Да. И что?

– Ничего, – пожал плечами подполковник. – Если не учитывать того факта, что старший Аньелли – крайне серьёзный человек. И вполне способен доставить нам множество неприятностей. Причём – и я прошу это учесть, – сам он к этому не будет иметь никакого отношения! Это очень умный и опасный противник.

– Ваши предложения? – Маркус совершенно преобразился, в нём не осталось ни малейшей расслабленности. Теперь это был предельно собранный и целеустремлённый человек.

– Если Романов готовит захват, то это значит, что он уже получил какие-то серьёзные сведения. И в то же время мы не можем отменить встречу или перенести её на более позднее время. Кстати, а откуда он вообще мог про это мероприятие узнать?

– Я могу предположить, что произошла утечка из нашего российского представительства…

– Да? Именно оттуда?

Оба собеседника некоторое время сверлили друг друга глазами.

Потом ревизор нехотя кивнул:

– Ну… Я могу допустить и иные источники… Хотя всё это требует проведения тщательного расследования.

– На которое у нас совершенно нет времени, – хмыкнул Ольбрехт.

– Вы правы. Встреча должна состояться!

– Вот, что… – побарабанил пальцами по столу подполковник. – Я бы сообщил Хаету то, что мы знаем. Ну, про этого детектива! В конце концов, то, что мы сейчас планируем, никоим образом не связано со смертью Аньелли. Русским будет практически невозможно доказать связь этого дела с нашими представителями.

– А с российскими? Если этот детектив сможет хоть как-то доказать связь предполагаемых виновников смерти в н у к а с нами…

– Пусть попробует! – усмехнулся Ольбрехт. – Хаст-то с этим уж точно никак не связан. Да и Крейн… Они вообще никогда не пересекались с этой семьёй! Отрабатывая эту линию, Романов попросту зря потеряет время.

– Так, может быть, стоит сразу ему дать это понять?

– Каким, простите, образом?

Когда на экране смартфона высветился значок входящего сообщения, я как раз выходил из ванной. Присев на диван, нажимаю на нужные кнопки. Хвала Всевышнему, на моём аппарате имеются некоторые полезные функции, дающие основания предполагать, что моя почта не будет прочитана посторонними. Ну, по крайней мере, сразу…

Так…

Человека на фото опознали… Ну, собственно говоря, я этому не удивлён. Были у меня некоторые, скажем так, основания это предполагать.

И всё же…

Василий Ильич Романов – в прошлом, так сказать, мой коллега. Правда, не морской пехотинец, а воздушный десантник. Ну, у русских это тоже очень круто, почти как и у нас.

Частный детектив?

Хм… вот уж не предполагал, что и в России такое возможно. Хотя чему я удивляюсь? Всё растёт и развивается, вот и тут до такого уже додумались.

Спускаясь на лифте в бар, вытаскиваю из кармана простенький телефон, купленный на том же рынке, где я и видеоняню покупал. Мне его продали сразу со вставленной сим-картой за смешную сумму в сто долларов.

Абонент ответил сразу же:

– Слушаю.

– Я готов с вами встретиться.

– Когда и где?

– На том же месте. Через два часа.

– Понял. Я буду.

Выключаю телефон и убираю его в карман. А теперь будем звонить Терну.

Оливер поднял трубку почти моментально:

– Джон?

– Я получил подтверждение по своим каналам – мои подозрения имеют основание.

– И что же нам теперь делать?

– Вам – ничего. Не вмешивайтесь, я постараюсь решить этот вопрос самостоятельно. Руководство санкционировало мои действия. Буду думать, как это лучше сделать. Будьте на связи, мне может потребоваться ваша консультация. И ещё – отзовите своих людей от отеля. В случае чего вы меня не знаете. Не пытайтесь мне помочь, вы только усугубите ситуацию! Ваша задача – оберегать Крейна и организовать его возвращение назад. Вопрос со встречей будут решать уже другие люди.

– А как же… хорошо, понял!

– О результатах сообщу.

Черта с два он отзовёт своих наблюдателей! Или я плохо знаю наши порядки. Тут никто никому не верит. Терн выставил наблюдение ещё вчера – машины напротив входа сменяются каждые два часа. Из-за спешки он не успел организовать нужное количество автомобилей – их всего три. Я легко засёк это по номерам. В гостинице дежурит полицейский наряд, и по этой причине сомнительно, чтобы они вешали на машины поддельные номерные знаки – это могут проверить. А так… стоит себе авто на стоянке, никому не мешает… какие могут быть претензии?

Внизу в холле нет никаких наблюдателей, да и зачем? Проще дать денег портье – он и позвонит кому надо, когда я сдам ключи от номера. А я всегда их сдаю, почему же что-то должно измениться именно сейчас?

Пусть ждут моего отъезда и тогда уже задействуют все свои силы. Один черт… толку с этого не будет.

Почему?

Да потому, что я никуда не еду!

Живот у меня прихватило – наверное, что-то несвежее вчера съел… Во всяком случае, дежурная медсестра (кстати, весьма миловидная!) именно так и предположила.

– Вы ведь перекусывали где-то в городе?

– Да. Попробовал… как это называется… шурму?

– Шаурму?

– Ну да! По-моему, это так и называлось!

– Напрасно! В этих забегаловках(?) могут попадаться несвежие продукты! Надо было пользоваться кухней отеля – у нас всё проверяется очень тщательно!

– Будет урок на будущее!

– А сейчас отлежитесь здесь. Вы ведь никуда не спешите?

– Куда уж мне… Будьте добры, повесьте на ручку двери табличку, чтобы меня никто не беспокоил…

– Непременно! Я навещу вас через… – девушка посмотрела на часы, – часа три, если это вас устроит.

– Через четыре. Попробую поспать…

Глава 38 Медовая ловушка

Выйти из отеля после всех этих приготовлений было нетрудно – только дураки всегда пользуются парадным входом. Понятное дело, что я и через так называемый черный (почему, кстати?) ход не пошёл – есть ведь и другие двери… Интернет – великая вещь! Сидя где-нибудь в Турине или Милане, можно спокойно изучать план выбранного жилища. Понятное дело, что всего и там не разглядеть – не всё выложено в общем доступе… но я знал, как и где искать. Есть ведь и информация для пожарных и всевозможных аварийных служб… да и не только для них.

А оказавшись на улице, сворачиваю направо – там должно стоять такси с уже знакомым водителем.

Так оно и оказалось. Должно быть, парень будет искренне жалеть о моём отъезде – получать по пятьдесят долларов в час будет рад любой таксист!

Опускаюсь на сиденье и протягиваю бумажку с адресом. Бросив на неё быстрый взгляд, водитель кивает – понял!

И бумажка исчезает в моём кармане.

Ехать было недалеко. Собственно говоря, я бы и пешком добрался, и даже быстрее, но… мало ли глаз вокруг отеля? Прикрепленная на подоконник камера пасёт именно тот путь, которым я отходил. Так что я могу быть уверен в том, что никаких машин наружки тут точно нет.

А вот и нужный мне автомобиль. Приглядываюсь – за рулём знакомый персонаж. Что ж, теперь всё поставлено на карту!

– Добрый день! – Я опускаюсь на пассажирское сиденье. – Бэзил – так я могу вас называть?

– Здравствуйте, – наклоняет голову собеседник. – Да, меня зовут именно так, если перевести имя на английский. А вы уже навели обо мне справки? Быстро это у вас…

– Ну, моё-то имя вы знали с самого начала, – усмехаюсь в ответ. – Так что по нулям?

– Согласен. У вас есть ко мне вопросы?

– Ну… можно и так сказать. Вам ведь нужен не мой подопечный?

– Дай вы сами, откровенно говоря, не представляете для нас особого интереса…

Эк, однако, он заговорил!

Видать, прикинул, что к чему, и выстроил линию поведения.

Когда установленная в номере Крейна камера (вот и пригодилась видеоняня) показала девушку, которая упрятывала в спинку дивана какое-то устройство, я только ухмыльнулся. Везде так!

Эти молодые «ночные бабочки» – удобный материал для любой спецслужбы. И муки совести их терзать не станут – о чём тут вообще можно говорить? Какая-такая совесть, вы о чём?

Когда щелкнул замок и на пороге появилась точёная фигурка, я – совершенно случайно! – поворачивал из-за угла. Увидев знакомое лицо, приветливо помахал ей рукой, и она в ответ мило улыбнулась. Актриса, что и говорить!

– Не устала?

– А что, есть предложения?

– Да как тебе сказать… – Я оглядываюсь по сторонам. – Вообще-то есть!

А вот в этом уголке видеокамер нет, зато стоит небольшой диванчик.

– Присядем?

– И только? – демонстрирует она белозубую улыбку.

– А вот это зависит уже от тебя…

Опускаемся на мягкое сиденье.

– Посмотри… – Я протягиваю ей смартфон (у меня есть запасной).

– Что это…

– Вообще-то я должен вызвать полицию. И вместе с ними пройти в номер моего шефа. Видишь ли, то, что ты сейчас сделала, по всем законам является преступлением. В любой стране. У вас, как ни странно, тоже. А поскольку мой шеф – лицо с дипломатическим статусом… Нет, если ты агент КГБ, то тюрьма тебе точно не грозит! Хотя я сильно сомневаюсь в том, что руководство будет радо такому провалу. Кстати, это не единственная запись! И не надо ломать мой телефон – он стоит денег!

– Что… что ты хочешь?! Денег? Я заплачу!

– Столько ещё не начеканено.

– Что?

– Вообще-то это Джек Лондон написал – лет сто назад! Книги надо читать!

Она вскакивает с дивана.

И в моей руке тотчас же появляется… второй телефон.

– Я звоню в полицию?

Ноги у девушки подкашиваются, и она бессильно опускается назад:

– Чего тебе надо?

– Хочу видеть твоего босса. Или атамана… как правильно сказать? Короче, того, кто отдал тебе этот приказ.

– Зачем?

– Тебе не кажется, что вопросы тут должен задавать кто-то другой?

– Он не придёт!

– Извини, но тогда я вынужден буду позвонить, и не только в полицию, как ты понимаешь. Фантазия у тебя явно присутствует – какие трюки ты вытворяла в постели! Поэтому сама можешь домыслить, что будет дальше.

– Хорошо. Я ему позвоню.

– Не стану мешать. И даже не буду подслушивать! Копия записи всё равно у меня не с собой…

Через час мы стояли на месте нашей нынешней встречи. Было уже темно, и переулок освещался лишь редкими фонарями. Но видимость была вполне достаточной, чтобы более-менее нормально ориентироваться.

Автомобиль появился как-то внезапно – вырулил из-за угла и моргнул фарами, подавая сигнал.

Елена – так звали неудачливую шпионку – помахала в ответ рукой и быстрым шагом направилась к пассажирской двери. Водитель наклонился в её сторону… чтобы услышать щелчок замка позади себя.

– Кто вы?! И какого чёрта…

– Спокойно! Я не причиню вам зла, хотя, поверьте, у меня есть для этого достаточно оснований. Пожалуйста, не дергайтесь – мне сзади гораздо удобнее вас стукнуть чем-нибудь, чем вам от меня отмахиваться. И, пожалуйста, положите руки на руль! Так, чтобы я это мог видеть.

Там временем открылась и пассажирская дверь. Девушка замерла, не решаясь сесть.

– Рассчитайтесь с ней – она честно сделала то, что вы ей приказали. Не её вина в том, что мы оказались умнее.

Водитель бросил на сиденье несколько купюр.

– Елена, мы вас более не задерживаем… – киваю ей в сторону подворотни. – Можете идти…

Хлопнула дверь.

– А вот теперь можно и поговорить…

Водитель хмыкает. В зеркало я вижу, что он ни разу не смущён и особо не обеспокоен. Даже так?

– Не вижу поводов для веселья!

– Как и я – для большого огорчения.

– Ну-ну… Это ведь не моего агента поймали за незаконной установкой прослушивающей аппаратуры.

– А чьего же?

– Вашего!

– И вы можете это доказать?

– Видеозаписи процесса установки и звукозаписи её разговора с вами будет достаточно? Или предлагаете мне обратиться в полицию? Нет, понимаю, если вы из КГБ, вас не посадят. Но в этом случае я вам гарантирую огромный дипломатический скандал!

– Ваш друг аккредитован при посольстве в качестве дипломата? – пожимает плечами водитель. – Нет? Надо же… Так, что там вы говорили про дипломатический скандал?

– А просто скандал вам уже не страшен?

– Нет. Ибо никто не станет его поднимать по столь незначительному поводу.

– Понятно… Что ж, значит, я иду в полицию.

– Скатертью дорога, как у нас говорят. Вы так спешите выстрелить себе в ногу? – ухмыляется русский.

В смысле? Или я плохо его понял?

– Вы что имеете в виду?

– Как отреагирует ваше руководство на такое развитие событий?

– Санкционирует все мои действия, разумеется! Никакой встречи здесь ни с кем не будет – я её отменю!

Снова ухмылка.

– Вы так в этом уверены? Чтобы не было никаких сомнений – мы расследуем дело об убийстве иностранца. И в рамках этого расследования мне предоставили сведения о вас как о возможном источнике информации. Как вы думаете, кто именно оказался столь любезен, что снабдил меня вашими именами и прочим?

– И кто же?

– Поскольку я не уверен в том, что и этот наш с вами разговор не записывается, то никаких имён вслух называть не буду. Для вашей же, кстати, безопасности! Но вы меня поймёте…

И он складывает руки в… да это же буквы – русский изображает в воздухе буквы алфавита!

– Вы шутите?

– Можете проверить – доложите руководству. Я с интересом выслушаю их ответ.

Так… Он явно ничего не боится – полиция ему не страшна! Может быть, он и блефует, но вряд ли уж настолько явно. Да и с другой стороны, какие у меня улики? Показания проститутки? Нет, её-то в любом случае по головке не погладят, а вот до истинного руководителя докопаться будет… словом, против него у меня ничего по-настоящему убойного нет. Грамотный адвокат развалит это дело в зародыше.

– Ваши предложения?

– Вы можете доложить руководству – это ваше право и обязанность, насколько я понимаю. А потом – в зависимости от результата – мы можем встретиться ещё раз. Если, разумеется, вы захотите…

– И как я вас найду?

Он протягивает мне визитку:

– Тут есть телефон.

И вот теперь мы сидим с ним в машине.

Что изменилось?

Ну… многое…

– Зачем вам вообще нужно, чтобы мы тут с кем-то встречались? Вас что, интересуют темы, которые мы будем обсуждать в процессе этой встречи?

Василий – буду называть его так – усмехается:

– После недвусмысленного указания своих руководителей будете ли вы сильно удивлены, если я скажу, что всё, что нам требуется, мы уже знали задолго до встречи с вами?

– Но…

– Вашему начальству зачем-то нужно скомпрометировать тех, с кем вы будете встречаться. В том числе и их возможной причастностью к смерти их бывшего соратника. Это не простой человек – за него спросят очень и очень серьёзно. Даже и с них, хотя они и являются достаточно заметными персонами по местным меркам.

– Вот как?

– Джон, я допускаю, что лично вы далеко не самый плохой человек. Но, увы… вы работаете с людьми, которые, как это у нас говорят, замазаны буквально по уши! И до сих пор ещё способны чему-то удивляться?! Моя работа заканчивается после фиксации факта вашей встречи со здешними коллегами. А вот чья работа начинается после этого… – он качает головой, – я даже и предположить не могу! Крейн, он что, занимает у вас какой-то серьёзный пост?

– Какой? – откровенно удивляюсь уже я. – Обычный клерк… Ни к чему серьёзному, насколько я в курсе, не допущен. Хотя да, звучит серьёзно! Ну и семья у него тоже не из последних оборванцев.

– Угу… Представьте теперь возможное развитие событий. Оговорюсь, это моё личное предположение!

– Да давайте уж… без всяких там предположений…

– Вы лично уверены в том, что беспрепятственно вернётесь домой после этой встречи?

– То есть?

– То и есть! Встреча была? Да. Вот и перечень тем, которые на ней обсуждались. В том числе и вопрос о том, как лучше увести в сторону следствие по делу о смерти вашего здешнего сотрудника.

– Но это же не так! Я и про то, что кто-то тут вообще умер, услышал только от вас!

– Простите, Джон, но в переговорах лично вы не участвуете. Откуда вам знать о том, что будет обсуждать Крейн? А вот после окончания переговоров с ним вполне может произойти несчастный случай… И уже никто и ничего не сможет опровергнуть! Оправданиям же главных подозреваемых вполне обоснованно не поверят. Крейна нет… Задача выполнена – местное руководство скомпрометировано. А уж какой ценой… – Русский снова пожимает плечами.

– Зачем вы мне всё это рассказываете?

– Я заинтересован в том, чтобы эта встреча состоялась: мне наши здешние мерзавцы глубоко несимпатичны. И мы постараемся их упрятать в тюрьму! Или ещё куда-нибудь… подальше… Иного способа легализовать полученную от ваших шефов информацию у меня нет. Как видите, я вполне откровенен. Да, я понимаю, что этим как-то помогаю другим тоже весьма неприятным людям… – он разводит руками, – но у меня пока нет другого выхода! Законным путем я ничего сделать не могу.

– Незаконным – тоже.

– Ну, – внезапно успокаивается русский, – это ещё как сказать…

– Ладно, эти вопросы меня уже не касаются. Ваша страна – вот и разбирайтесь в ней так, как тут заведено. А относительно предстоящей встречи… я могу быть спокоен на ваш счёт? С этой стороны я не должен ожидать никаких… э-э-э… случайностей?

– А мне-то оно зачем? Выиграть мы тут ничего в подобном случае не можем, а вот спугнуть тех, кто мне интересен, вполне! Ещё раз говорю вам, Джон, опасность грозит не с нашей стороны! Как это у нас говорят… «топор лежит под лавкой у вас самих»… Я бы на вашем месте принял меры!

– Я и на ваш счёт их приму, не сомневайтесь!

Собеседник пожимает плечами:

– Странно, если вы этого не сделали ещё перед этой нашей встречей. Не скрою, я удивился бы!

– Но за совет спасибо! Подумаю над вашим предложением… Как говорил один мой покойный друг, страховой полис нужен всегда!

Романов улыбается:

– А вы, однако, оптимист… Даже и представить себе не могу, что может послужить вам страховкой в подобном случае. С того света, простите за откровенность, мало кто способен ответить! И уж во всяком случае, никто назад ещё не возвратился.

– Кое-кто может… и я имел возможность в этом убедиться. Поймите меня правильно, Бэзил, я патриот своей страны! И никогда её не предам!

– По-моему, я вас к этому и не призываю…

– И правильно… – буркнул я.

Весь задор, с которым я шёл на эту встречу, как-то незаметно утих. И вместо него навалилась усталость. Поспать бы…

Русский внимательно на меня смотрит. По-моему, он что-то такое заметил.

– Вас отвезти в гостиницу? Не к центральному входу, разумеется…

– Спасибо, доберусь сам… У вас почта есть?

– Конечно!

– Не электронная.

– Адрес запомните?

– Лучше напишите.

– Извольте… – И он быстро пишет несколько строк на клочке бумаги. Вытаскивает сигаретную пачку, вытряхивает сигареты и убирает бумажку туда. Снова вставляет сигареты назад и протягивает мне пачку: – Так подойдёт?

– Вполне. Имейте в виду, Бэзил, я ни при каких обстоятельствах не стану воевать со своей страной. Но! Есть конкретные люди, виновные во многих преступлениях. И по нашим законам в том числе. И вот их я покрывать не стану! Они должны ответить!

Романов кивает:

– С этим трудно поспорить…

– Если вы окажетесь правы и моё начальство действительно ведёт двойную игру…

– Как бы и не тройную!

– Так вот, если я смогу в этом убедиться, вы получите письмо. Там… там будет флеш-диск. Запароленный. Пароль я вам напишу сейчас. Думаю, вы найдёте там немало интересного!

– Что ж… – Русский протягивает мне руку. – Удачи вам!

– И вам того же!

Рукопожатие у него было крепким.

И честным.

Глава 39 Страховой полис

По пути назад я попросил водителя притормозить у одного офиса – этот адрес я нашёл в Сети ещё вчера. Интернет – полезная вещь!

Навстречу мне поднялся молодой человек и приветливо наклонил голову:

– Добрый день! Чем могу быть вам полезен?

– Э-э-э… Вы ведь осуществляете курьерскую доставку?

– Да! Мы на рынке уже одиннадцать лет и занимаем одну из лидирующих позиций!

– Вот и хорошо. Хочу отправить подарок своему другу. У него юбилей.

– Не вопрос! Куда надо доставить посылку?

– Э-э-э… – В смущении я потираю подбородок. – Дело в том, что я не знаю, где именно он будет в этот момент. Он может быть в Москве или уедет за границу…

– Мы можем доставить ваш подарок даже и в Австралию!

– Туда не надо… Вот что! – Я поднимаю палец. – Я вам напишу два адреса. Вы ведь можете не отправлять посылку, а какое-то время придержать её в офисе?

– Вам придётся оплатить её хранение. Сожалею, но таковы правила…

– Не важно! Так вот, дня через три-четыре я точно буду знать, поедет ли мой друг вообще куда-нибудь. Если поедет – я вам позвоню, и вы отправите посылку по второму адресу. Туда, куда он собирается направиться. Будет ему сюрприз! Если звонка не будет, значит, он остался здесь. Тогда отправление едет по вот этому… – протягиваю бумажку, написанную Романовым, – адресу.

– Немного странный заказ… – пожимает плечами парень. – Но мы всё сделаем в лучшем виде!

На столе появляется красивая ваза, я купил её в ближайшем антикварном магазине. Первую попавшуюся. Надеюсь, меня там не сильно при этом обманули.

– О! Какая красивая вещь! – дежурно восхищается клерк. – У вас есть вкус!

– Он давно её хотел…

Посылку осматривают, упаковывают в деревянный ящик, проложив его изнутри пузырчатой полиэтиленовой плёнкой.

Расплачиваюсь – кстати, совсем недорого, я ожидал большего!

– Не забыли порядок действий? – задаю напоследок вопрос парню.

Он поворачивает ко мне бланк заказа, где письменно изложены мои инструкции:

– Вы и по Сети можете отслеживать передвижения вашего подарка. Вот адрес сайта и номер отправления!

Ого! Вот это сервис у них тут!

Уже следуя в отель, я ещё раз прокручиваю всё в голове.

Если здешняя встреча проходит в штатном режиме и мы с Крейном благополучно возвращаемся домой, то я звоню в офис. И ваза с копией флешки внутри уезжает в католический приют в Римини. Надеюсь, там будут только рады этому подарку. Правда, если нальют в него воду, то будут несколько удивлены!

Ибо вместе с флешкой в пакетик, приклеенный скотчем внутри, насыпан некий химреактив… Нет, ничего опасного! Я его вообще в хозяйственном (так ведь?) магазине купил. Но вот флеш-диск после бурной химической реакции можно будет выбросить – прочесть его уже не выйдет ни у кого.

И пусть монахини сочтут это глупой шуткой – не возражаю!

Но если всё пойдёт криво…

То никакого звонка, естественно, не последует.

И Романов вскоре получит посылку. Он явно не похож на монахиню, так что, надеюсь, до воды дело не дойдёт.

Обратный путь до номера был уже почти привычным, но тем не менее осторожность соблюдать следовало! И, хотя я и не ожидал каких-либо активных действий с чьей-либо стороны, но бдительность проявить следует.

И, как оказалось, я не ошибся.

Стоило только мне раздеться и залезть под одеяло, как в дверь осторожно постучали.

– Какого чёрта! Я же просил меня не беспокоить!

Раздражённый, я вылезаю из кровати, накидываю и халат и топаю к двери.

На пороге Терн.

– Что случилось, Оливер?

– Вы спали? – удивлённо оглядывает меня гость.

– Местный медик отправила меня в постель – пищевое отравление.

– Это серьёзно?!

– Так… к вечеру пройдёт… Вообще-то на двери висит табличка «Не беспокоить», вы её не видели?

Гость демонстрирует мне дверь – таблички нет. Странно! Ещё десять минут назад она тут была!

Цокот каблуков, и из-за поворота появляется миловидная медсестра:

– Вы встали? Я же вам говорила…

– Прошу прощения, мисс, это я виноват! – покорно наклоняетголову визитёр. – Но насколько я могу судить, вашему пациенту уже лучше!

– Это так? – вопросительно смотрит на меня девушка.

– Ну… я отоспался… Наверное, это помогло.

– И всё равно я должна вас осмотреть!

Не возражаю и отступаю в сторону, пропуская её внутрь. Терн следует за ней. Но в разговор более не вмешивается, аккуратно примостившись на кресле у окна.

Осмотр много времени не занял. Оставив мне несколько таблеток, медсестра объяснила, когда и в каком порядке их следует употребить.

– Постарайтесь до утра ничего не есть – могут быть осложнения.

– А пить?

– В смысле, спиртное? Ну, если уж вам так хочется… но немного – граммов двести! И не пиво – пейте уж водку…

В карман халатика перекочевала аккуратно сложенная купюра – не надо быть неоправданно жадным! Да и лучше, если у девушки останутся только положительные впечатления об очередном подопечном…

Впрочем, она этого совершенно «не заметила» – молодец!

– Итак, – дождавшись, когда за медсестрой закроется дверь, поворачиваюсь к гостю. – Что случилось?

– Руководство учло ваши опасения, и мы приняли дополнительные меры безопасности. Встреча назначена на два часа пополудни завтра. На том же месте. Вы его уже знаете, вот и сможете сами оценить наши приготовления. – Он вытаскивает телефон и набирает номер: – Алло? Да, сэр, это я! Да, сообщил. У него в номере… Понял, сэр! – И он протягивает мне трубку.

– Сынок?

Ольбрехт – я узнал его голос!

– Слушаю, сэр!

– Ты хорошо сделал свою работу… мы указали местным… э-э-э… короче, они всё должны исправить. На тебе контроль!

– Есть, сэр! Будет исполнено, сэр!

Возвращаю телефон хозяину.

– Машина будет у вас утром, в восемь часов. Постарайтесь, пожалуйста, не съесть за это время ещё что-нибудь несвежее… – И с этими словами Терн встаёт с места.

Что ж, приказ подполковника никаких других толкований не допускает.

Утром я встал рано, осмотрел номер на предмет всяких забытых вещей. Сложил в сумку всю купленную здесь электронику – оставлять её здесь ни к чему, а пригодиться ещё может. А вот все записи (в том числе и те, которые сделал в номере Крейна и после этого) удалил. И даже карты памяти порезал ножницами. Если что, то копии есть, и лежат они в самом неожиданном для всех месте. Пример покойного Нормана меня многому научил…

Негромко звякнул телефон.

– Хает слушает.

– Мы внизу. Синий «ситроен» у центрального входа.

В машине, кроме водителя, не было больше никого. Едва я опустился на сиденье, машина резво рванулась с места.

Не знаю, на какие кнопки тут ухитрился нажать Терн, но у посольства, стоило только нам забрать Крейна, к нам пристроилась машина полиции! Однако…

Увидев моё удивление, водитель охотно пояснил:

– Здесь вполне официально можно нанять полицию для охраны – у них для этого есть специальное подразделение. Немного найдётся смельчаков среди местного криминала, чтобы напасть на людей с таким сопровождением!

У ресторана меры предосторожности оказались ещё более серьёзными – я увидел нескольких человек в черной форме. Оружия на виду никто из них не держал, но не сомневаюсь, что оно у них имелось. Ещё одна машина полиции дежурила у въезда на стоянку ресторана.

Крейн сразу же прошёл в отдельный кабинет, на ходу доставая из сумки ноутбук. Выглядел он неважно и особого желания вступать в разговор не проявлял. А мы с Оливером немного задержались внизу.

– Это Юрий! – представляет мне худощавого немолодого мужчину Терн. – Его охранники присутствуют здесь вполне официально.

– Вы позволите вас на пару слов? – вежливо наклоняет голову старший охранник.

– Поговорите тут… – кивает Терн. – А я пойду на улицу, пора уже встречать гостей!

Представленный мне русский провожает уходящего взглядом и кивает мне на столик у окна – мол, присаживайтесь!

Профессионал!

Это я понял уже после нескольких минут разговора. Он не навязывал своего мнения, тактично выслушивая собеседника. Молча кивал, делая пометки на плане.

– У запасной лестницы вы своих людей поставили?

– Да, там у нас парный пост. И внутри, у лестницы на второй этаж.

– А у служебной? Той, которая внутри подсобных помещений?

– Разумеется! – чуть улыбается собеседник.

– У лифта?

– Э-э-э-э…тут его нет…

– Да? А как подают блюда наверх?

– У подъёмника, вы имеете в виду? Но… разве туда может…

– А вы проверьте!

Через пять минут, выслушав доклад по телефону, Юрий кивает:

– Вы были правы! Там теперь уже дежурит наш человек.

– Смотрите! – Я делаю пометку на плане. – Я видел какого-то человека вот тут… на берегу ручья. Там есть холм… и он достаточно высок, чтобы видеть окна второго этажа.

– Да, я тоже обратил внимание на это место.

Ещё некоторое время мы с ним рассматривали план здания и местности, но вроде бы учли всё…

– Вот что… Мне нужно оружие.

– Но я не имею права…

– За последние полгода в меня стреляли три раза. И я только чудом остался жив! Не в последнюю очередь потому, что стрелял в ответ! И это… я не прошу дать мне пистолет… или что там у вас есть… Мне вполне достаточно будет знать, где я это оружие смогу… найти… скажем так. При необходимости, разумеется.

– Где вы будете находиться?

– На втором этаже, сбоку от лестницы, которая ведёт снизу. Так и официант никакой мимо меня незамеченным не пройдёт.

– Хорошо. Я подумаю над вашей просьбой…

Профи, он всегда профи! Неважно в какой области! Два профессионала всегда друг друга поймут.

Поднявшись снизу, Юрий присел напротив и расстегнул принесённую с собой сумку:

– Это полуавтоматический дробовик «Сайга-12». Двенадцатый калибр, съёмный магазин на пять патронов. В сумке лежат ещё три запасных. Картечь.

Сурово! Против такого оружия в закрытом помещении выстоять будет очень проблематично!

– Сумка будет лежать за вон той занавеской.

– Благодарю! Постараюсь даже и не подходить к ней близко! Русский кивает и быстро уходит вниз.

Из кабинета выглядывает Крейн:

– Вы уже тут?

– Здесь и останусь.

– А… я думал, что вы будете присутствовать при разговоре…

– Мне предельно чётко очертили круг моих обязанностей – ваша личная безопасность! В это помещение ведёт только одна дверь, её я и буду охранять! От тех, кто может сюда прийти без приглашения! Сильно сомневаюсь, что вам могут угрожать ваши же собеседники…

Джаспер фыркает и исчезает внутри.

Хлопок двери внизу, топот ног…

Снизу поднимаются несколько человек.

Так, судя по костюмам, трое – это охранники. Делаю знак рукой, и вся троица послушно замирает на лестничной площадке. Не ошибся!

Оставшиеся три человека уверенно проходят мимо меня и скрываются за дверью.

Всё, встреча началась…

Романов меня не обманул – никаких эксцессов не произошло.

Через полтора часа дверь кабинета распахнулась, и прибывшая троица молча проследовала вниз. Спустя минуту вышел и Крейн. Его лицо было задумчивым.

– Всё, Джон, наша миссия завершена. Можем ехать в аэропорт, билеты нам уже заказаны.

Спускаемся вниз, у двери стоит Юрий.

– Всё нормально? – интересуюсь я.

Он протягивает руку и разжимает кулак.

Так…

– Это патрон к снайперской винтовке. Мы нашли его на том самом холмике. Если бы не чья-то предусмотрительность…

Джаспера аж передёрнуло!

Ай да Бэзил! Подыграл, нечего сказать!

Ведь никаких подозрительных людей тут и отродясь не бывало – это было моей выдумкой с самого начала. А фото Романова я сделал в тот момент, когда он находился в машине, встречая свою агентессу. И похоже, что русский это понял ещё в момент нашей первой встречи.

Понял – и постарался мне подыграть!

Что ж, с меня водка!

Слышавший этот разговор Терн только ещё больше нахмурился:

– Полицейская машина проводит вас до самого терминала аэропорта.

Уже находясь в аэропорту, я вытащил из сумки мобильный телефон. Ещё один – и тоже с левой (что, кстати, это слово в данном случае обозначает?) сим-картой. Набрал номер.

– Слушаю…

– Джузеппе? Это Джон.

– О! Порка мадонна, куда ты пропал?!

– Долгий разговор. Я сейчас далеко… Приеду – и посидим где-нибудь. Мне нужна твоя помощь, бамбино.

– Что именно?

– Что-нибудь не особо большое… но надёжное. И быстрое. С запасом, как понимаешь.

– Где тебя встретить?

– Через пять часов. В аэропорту. Мой самолёт… – разворачиваю билет и называю номер рейса.

– Тебя встретит Анжелина, ты должен её помнить.

– Светловолосая?

– Она покрасилась – теперь брюнетка.

– Понял. В долгу не останусь, ты меня знаешь!

– Увидимся – и отдашь.

– Договорились!

Джузеппе Кьянца – контрабандист и торговец всякими интересными штучками. У него можно купить даже базуку! Но вот она-то мне сейчас и не нужна… А кое-что другое не помешает!

Глава 40 «Горячая» встреча

Полет протекал в привычном режиме, без каких-либо осложнений. Я даже задремал – сказывалось всё это напряжение последних дней. И проснулся, когда самолёт уже заходил на посадку.

Пройдя паспортный контроль, я почти сразу увидел симпатичную девушку в красивом платье – она, похоже, кого-то встречала. На секунду наши взгляды встретились, она медленно прикрыла веки и, повернувшись к нам спиной, направилась к выходу.

– Джаспер, – обращаюсь я к спутнику, – давайте двигайтесь за своим чемоданом, а я проверю наличие встречающих. Подозреваю, что они и в этот раз направили за нами обычный автомобиль, куда ваше чудо на колёсиках попросту не влезет. В таком случае мне придётся заказывать такси…

– Хорошо, – вздыхает мой товарищ. – Где вас ожидать?

– Так у выхода, где же ещё? Там-то мы друг друга точно не потеряем!

Разумеется, всё именно так и оказалось!

Подумать только, серьёзная же организация… а вот вопросы элементарной логистики иногда оказываются настолько неразрешимыми!

Пришлось взять такси, благо вот это-то никакой проблемы не составило. А в процессе данного мероприятия я (совершенно случайно, разумеется) снова пересёкся с миловидной девушкой, которая встречала нас у стойки паспортного контроля. Понятное дело, что встреча эта была мимолётной, но мои карманы существенно потяжелели. Яснее ясного, что данное мероприятие прошло уже за дверьми аэропорта – проносить туда оружие может только очень неразумный человек. А, насколько я в курсе дела, Анжелина отличается редкой сообразительностью. Всё это, в сочетании с красивой внешностью, заставляло меня к ней присматриваться куда внимательнее, чем ко всем прочим девушкам. И она, похоже, это давно заметила… и особо не возражала! Эх! Если всё пойдёт так, как надо… возможно, мы и пообщаемся в иной обстановке.

– Джаспер, всё, как всегда, – за нами прислали обычную машину. Похоже, что те, кто нас провожал, не учли особенностей вашего багажа. Ничего, я взял такси, поеду за вами следом.

Тяжёлый вздох, но ничего не поделать!

Машины вырулили на дорогу.

– Постарайтесь ехать так, чтобы не выпускать из виду вон тот автомобиль. – И я протягиваю водителю купюру в пятьдесят евро.

– Мы за ними следим, синьор? – ухмыляется он.

– Господь с вами! Я так похож на шпиона?

– Вообще-то да! И очень!

– Увы… – Я развожу руками. – Там едет мой босс, прихвативший с собою слишком уж здоровенный чемодан. Вот он в багажник и не поместился, пришлось занять всё заднее сиденье машины. А я не настолько уважаю своего работодателя, чтобы проделать путь до офиса в багажнике.

Водитель, черноволосый уроженец юга, понимающе усмехается и пристраивается позади машины Крейна.

Минут десять мы едем совершенно спокойно, за окнами мелькают давно привычные детали пейзажа.

Так… а ведь мы не в городской офис направляемся! Ну, чего-то похожего я и ожидал… Расстегиваю куртку и устраиваюсь поудобнее.

Но всё происходит как-то… словом, само начало нападения я бессовестно прозевал. Нас обгоняет неприметный автомобиль, пристраивается около впереди идущей автомашины…

И стекло заднего правого окна ползёт вниз!

Кажется, я знаю, что именно сейчас произойдёт!

– Обгони его! По встречной полосе!

А в открытом окне показывается автоматный ствол.

Мушки не заметно, магазин слева – «Стэн»! А что, очень даже удобный агрегат… как раз из салона и стрелять.

Мы не успели – автоматчик открыл огонь раньше. И на кузове автомашины Крейна появились характерные следы попаданий.

– Синьор, я на это не нанимался! – кричит водитель.

– Тысяча евро!

– Две тысячи!

– Годится!

Наше такси рывком выскакивает вперёд!

«Беретта» уже в руках, переводчик огня стоит в положении для автоматической стрельбы…

Очередь!

Водитель неприметной автомашины клюёт носом и утыкается лицом в рулевое колесо.

Вторая!

Роняет оружие автоматчик.

– Машина сзади!

И салон наполняется звоном и треском. Разлетается заднее стекло, брызгая осколками.

Смена магазина.

– Уходи в сторону!

Машина моего спутника съезжает в кювет и заваливается набок. Стекла у неё разбиты, и никакого движения в салоне не наблюдается.

Впрочем, у меня у самого сейчас положение не из лучших – по нам тоже стреляют. Водитель крутит руль, уводя машину из-под обстрела, но получается плохо. А я никак не могу сориентироваться, чтобы начать стрелять в ответ.

Черт!

На особенно крутом вираже меня прикладывает о стойку, оружие выпадает из рук и летит на пол. Поминаю нечистого и ныряю вниз – надо найти пистолет. Ага, как же!

Машина вдруг становится на бок и летит куда-то в тартарары…

Бух!

Головой я приложился крепко, так, что на какое-то время вообще отключился и перестал воспринимать окружающую реальность. Прихожу в себя от какого-то неприятного запаха. Всё тело ломит, ноет спина, болят руки, да и голова… словом, она тоже где-то не на своём месте и упорно отказывается адекватно оценивать обстановку.

Черт побери, да мы же горим!

Ну, не чадным пламенем пока, но, думаю, за этим дело не станет… надо вылезать!

Машина лежит на боку, дверь находится у меня сверху. Но отчего-то идея вылезать оттуда меня не очень-то прельщает.

А вот лобовое стекло… оно и так уже треснуло сразу в нескольких местах, так что я не вижу особой проблемы в том, чтобы его выбить окончательно.

Шипя от боли, переворачиваюсь и бью обеими ногами.

Треск, водопад осколков (откуда их столько, это же триплекс всё-таки!), и мои ноги проваливаются в пустоту.

Теперь – вперёд!

Обдирая руки и спину, кое-как выбираюсь наружу. По пути замечаю тело водителя – он скорчился около рулевого колеса в какой-то немыслимой позе. Извини, парень, что я втянул тебя в наши, как говорят русские, разборки. Но никаких вариантов у меня, в общем, уже и не оставалось…

Фух!

Из салона выметнулось пламя – вовремя же я оттуда вылез!

Надо быстрее уносить ноги! Скоро может рвануть и бензобак!

А вот встать… это оказалось не так-то и легко сделать. Ноги, хоть и помогли мне высадить лобовое стекло, держать тело в вертикальном положении упорно отказывались. Ладно, мы не гордые, поползём…

Проползти удалось всего метров двадцать – позади хлопнуло, и меня окатило жаром. Бензобак всё же рванул!

Вот, кстати, меня всегда занимала мысль – почему во всех гангстерских фильмах перевёрнутые машины всегда загораются? Поджечь современный автомобиль, разумеется, можно, но далеко не всегда он загорается в результате обычного столкновения или опрокидывания.

Ладно, хрен с ним, с автомобилем этим, надо как-то ноги уносить! Ибо вполне вероятно, что далеко не все стрелявшие уже покинули место недавнего столкновения.

Да… легко сказать – уносить! А как, если эти самые ноги вовсе и не ходят?

И, как назло, поблизости нет никакого сучка или палки, на которые можно опереться…

Делать нечего, поползём.

Но и это мне сделать толком не удалось – уже через пару десятков метров я, неосторожно повернувшись, скатился с откоса в какую-то яму, при этом пребольно приложившись обо что-то многострадальной головой.

Свет в глазах потух…

Выдержка из рапорта инспектора полиции Джованни Кьеза

«… При осмотре места происшествия в пятидесяти метрах от сгоревшего такси был обнаружен мужчина в порванной и загрязнённой одежде. Ввиду того что он находился в бессознательном состоянии, опросить его на месте не представилось возможным. По первоначальному заключению медиков у него могло быть сотрясение мозга в результате удара головой о камень. При осмотре одежды, было обнаружено:

1) паспорт гражданина США на имя Джона Харпса;

2) водительское удостоверение на то же имя;

3) служебный пропуск на право прохода на склад фирмы «Морган Стил Компани». В пропуске указана должность Харпса – эксперт по вопросам безопасности;

кредитные карты – «Виза», «Мастеркарт» – на то же имя;

5) наличные деньги – 3200 (три тысячи двести) евро, 1859 (тысяча восемьсот пятьдесят девять) долларов;

6) всевозможные бытовые мелочи – складной нож, зажигалка, расческа и два носовых платка.

Харпе помещён в отдельную палату, около которой выставлен полицейский пост. Предварительный диагноз – ушибленная рана головы, сотрясение мозга средней тяжести, ушиб левой ноги в тазобедренном суставе, подозрение на вывих этой же ноги. Допрос состоится, как только лечащий врач даст соответствующее разрешение на эту процедуру…»

Придя в сознание, упираюсь взглядом в белый потолок.

Хм…

Повернув голову направо-налево, обнаруживаю, что нахожусь в больничной палате. Ну, во всяком случае, комната таковую сильно напоминает.

С одной стороны, хорошо, что я жив!

А с другой…

Данная комната больничную палату может именно что напоминать! Ав действительности…

Впрочем, додумать это мне не дали – в дверь заглянула миловидная девушка в халате медсестры, а следом за нею маячил крепыш в полицейском мундире. Итальянском мундире…

Ага!

Ну, хоть не очередные мафиозо… Хотя кто их там разберёт?

Нет, всё же полиция – уже через час мне продемонстрировал раскрытое удостоверение полицейский инспектор.

– Врач разрешил задать вам несколько вопросов.

– Ну, раз разрешил… – Я пожимаю плечами. – Задавайте, разумеется.

– Что вы можете рассказать о происшедшем?

Через несколько часов где-то в городе.

– И что им рассказал Хает? – Джедайя Маркус нервно побарабанил пальцами по столу.

– Он ничего не может поведать о причинах перестрелки, – пожал плечами Ольбрехт. – Они с Крейном ехали разными автомашинами, и автомобиль того вырвался вперёд…

– Почему, кстати?

– У Джаспера был негабаритный багаж, который не поместился в багажник. Его пришлось уложить на заднее сиденье, так что для Хаета там попросту не осталось места.

– Так. Понятно. И что дальше?

– Джон взял такси – первое попавшееся. Самолет только сел, и желающих уехать было много…

– Понятно! – отмахнулся заокеанский ревизор.

– Наша машина оторвалась, Хает потерял их из виду. Догнали только на шоссе. И в этот момент из обгонявшей машины был открыт огонь. Стреляли по Джасперу. Водитель такси что-то крикнул и в свою очередь пошёл на обгон.

– И ваш человек ему не помешал?

– Каким, простите, образом? Вырывать руль у водителя в машине, идущей под сотню километров в час? Экстравагантный способ самоубийства!

Маркус вздохнул и налил себе виски:

– Дальше…

– Таксист откуда-то вытащил пистолет и стал стрелять.

– В кого?

– В машину, из которой вели огонь по Крейну.

– Почему?

– Трудно сказать… Мы проверили личность таксиста. Уроженец Калабрии… Дино да Серра, двадцать восемь лет, три привода в полицию – драки и сопротивление при задержании… ничего серьёзного.

– Связи с преступным миром?

– Какие-то, несомненно, имелись… Но ни на чём серьёзном он до сих пор не попадался.

– Так… дальше!

– Из той машины открыли ответный огонь, несколько пуль разбили ветровое стекло – и такси потеряло управление. Хает очнулся уже в опрокинувшемся автомобиле, еле успел выбраться, как взорвался бензобак. Попытался встать на ноги, они подвернулись, и он упал в яму. Обо что-то ударился головой. Больше ничего не помнит.

– У него имелось оружие?

– Откуда? Он только что из России прилетел, там крайне придирчивая полиция в аэропорту! Ножницы не пронести на борт, не то что пистолет!

Маркус задумался. Некоторое время в комнате стояла тишина.

– И что вы собираетесь делать?

– Джон ссылается на потерю памяти из-за сотрясения мозга…

– И?

– Мы же не оставляем своих сотрудников в руках полиции, вы это хорошо знаете.

– Вы собираетесь его выкрасть?

Ольбрехт усмехнулся:

– Мой дорогой друг, а ведь вы не спросили главного! Кто по ним стрелял?

– Э-э-э… ну…

– Крейн и его водитель были убиты пулями калибра девять миллиметров. Кстати, о его судьбе вы тоже не спрашивали! А вот таксист Хаета получил пулю калибра четыре и семь десятых! В машине нападавших такого оружия вообще не нашли!

– Вы хотите сказать, что…

– Было два автомобиля. Второй экипаж прикрывал основного стрелка и вмешался, когда с тем что-то пошло не так. То есть это нападение было ни разу не случайным, его хорошо спланировали! А в мои обязанности, как главы местного отделения «Гарварда», входит расследование подобных случаев! И его никто не отменял! Более того! Я же первый получу по заднице, если этого не сделаю.

Маркус ничего не ответил.

Подполковник вновь усмехнулся:

– Я понимаю… Для дела лучше, если оба участника переговоров в Москве никому и ничего не расскажут. А нападение можно списать на кого угодно… да хоть на тех же русских! А вот меня вы бы могли и поставить в известность о своих планах на Крейна и Хаета!

– А если и так?! Что тогда? Я действую в общих интересах, вы не забыли?

– Ничего… Теперь уже ничего. Но показания Хаета – живого Хаета! – они нам очень нужны! Вы этого не поняли?

– Зачем?

– Пока всё это выглядит как какие-то недоразумения между мафиозо. Что уж они там не поделили, пусть выясняет следствие. Но если кто-то вдруг уберёт единственного свидетеля, у полиции сразу же возникнет вопрос – зачем? Кому и чем он мешает теперь? Его показания запротоколированы и внесены в дело, он никому более не опасен. Для чего его убирать именно сейчас?

Заокеанский ревизор снова ничего не ответил.

Ольбрехт кивнул и поднялся:

– Я поехал в больницу. А по пути туда заеду в полицию – надо утрясти кое-какие формальности…

Глава 41 Подведение итогов

Когда на пороге появился подполковник, я подумал лишь одно: «Отчего он не сделал этого раньше?» Но вслух, разумеется, ничего такого не сказал.

– Вставай, сынок! Пора ехать!

– Рад вас видеть, сэр! Но… – Я киваю в сторону двери, за которой обычно дежурит полицейский.

– Все вопросы к тебе сняты, полиция не имеет никаких возражений против того, чтобы ты вернулся к своим повседневным занятиям. От тебя требуется только одно – дать показания на суде, если таковой когда-нибудь вообще состоится.

Вот уж в чём-чём, а в этом я совершенно не уверен… Думаю, что и Ольбрехт разделяет моё мнение.

Подполковник оказался прав – в коридоре уже никого не было, по нему, кроме медперсонала и больных, никто не прохаживался. А я уже было привык к тому, что тут постоянно мелькает полицейская форма.

Спускаемся вниз, я расписываюсь в каких-то бумагах. Мой шеф внимательно их просматривает, удовлетворённо кивает, и мы выходим на улицу.

В его машине не было водителя, подполковник сам садится за руль, кивнув мне на пассажирское место справа от себя.

Отъезжаем.

– Итак, Джон? Что ты можешь мне сказать такого, чего я не прочитал бы в протоколах твоего допроса?

– Сэр, я был с ними вполне откровенен. Всё произошло в какие-то мгновения…

– Ты не успел рассмотреть нападавших?

– Только водителя той машины, откуда велась стрельба. Но я дал полицейским достаточно полное описание, чтобы его можно было бы опознать.

– Уже опознали. Его труп даже и дактилоскопировали – обычный мафиозо. Так что, сынок, они и без твоего описания обошлись бы.

– Ну, я-то этого не знал.

– Не переживай. К тебе претензий нет, в сложившейся ситуации ты ничего и не смог бы сделать. Да и никто бы не смог.

– Если бы у меня было оружие…

– Ноу тебя же его не было, так ведь?

– Так, сэр. Но кто это был? Почему они стали стрелять по нам?

– По Крейну. О тебе, полагаю, они вообще не знали. Или не придали особого значения – ты ведь ехал отдельно. Короче, этим делом занимаюсь я сам, и, поверь, скоро кто-то тут заплачет кровавыми слезами!

Подполковник прибавляет газу, обгоняя попутный автомобиль.

– В общем, отдыхай. Это приказ! Неделю, как минимум. Можешь даже навестить какую-нибудь знакомую девчонку, не возражаю… Только предварительно поставь в известность дежурного по базе. И обязательно оставь ему её адрес! – Он протягивает мне конверт: – На расходы. Отчета в использовании не требуется. Но через неделю ты должен быть в форме! Работы предстоит много! И не забудь написать мне полный и исчерпывающий отчёт о поездке в Москву! Не тороплю. Постарайся ничего не забыть – это очень важно!

– Есть, сэр!

Возвращение на базу прошло совершенно буднично, словно я покинул её только вчера вечером. Дежурный, вскочивший на ноги при появлении шефа, доброжелательно мне кивнул и протянул ключ от комнаты.

– Всё, Джон, отдыхай, – прощается Ольбрехт. – И помни о том, что я сказал!

Бросив на койку чемодан с вещами, достаю оттуда мобильник. Он, наверное, уже разрядился – в больнице мне его в руки не давали и вернули только при выписке. Надо думать, перед этим там тщательно покопались полицейские. Но, судя по отсутствию новых вопросов, ничего интересного для себя они в нём не нашли.

Ставлю телефон на зарядку, и почти тотчас пищит сигнал напоминания.

«Позвонить Джулии».

Да, среди моих здешних подруг таковая присутствует, именно у неё я в своё время и позаимствовал ноутбук. И при любой проверке она, разумеется, подтвердит факт нашего знакомства, хотя, возможно, что и не сразу…

Но в данном случае это напоминание имеет совсем иное значение – надо было решить, звонить ли в магазин, где я купил вазу, или нет.

Впрочем, решать это надо было ещё несколько дней назад.

Поезд ушёл, как говорят в России.

И ничего уже нельзя изменить. Думаю, Романов уже получил мою посылку. Что ж, пусть Всевышний вразумит его на правильные поступки.

Разговаривая с полицейскими и подполковником, я был не совсем откровенен. Тщательно описав внешность водителя, я ни разу не упомянул о стрелке. И не потому, что плохо его рассмотрел, напротив…

Ещё некоторое время назад, отрабатывая очередной адрес, я обратил внимание на худощавого парня, который постоянно маячил неподалёку от отрабатываемого дома. Естественно, я доложил об этом Норманну – тогда он был ещё вполне жив и здоров.

– Ну-ка, ну-ка… – рассматривал мой шеф фотографию, – ага, ты ещё и сбоку его заснял – молодец! Угу… – Он нажимает на кнопку, удаляя изображения из памяти камеры. – Расслабься! Этот парень нам не опасен! А вот некоторым нашим коллегам я кое-что выскажу – пусть поработают со своими подопечными!

– Это…

– Внешняя охрана данной квартиры, не более того. Скорее даже контрнаблюдение. А вот тебя он не заметил, и это минус ему в карму!

Именно этот парень со снимка и держал в руках «Стэн»…

Спускаюсь вниз, у оружейки заметно оживление – ребята получают снаряжение.

Меня заметили – похлопывают по плечам, здороваются. У нас не принято задавать вопросы о том, кто куда ездил и что именно он там делал. Но раз вернулся, то всё в порядке! Договариваемся в ближайшее время посидеть с пивом где-нибудь в саду – он тут немаленький, есть укромные места…

Кстати, надо бы и мне что-нибудь прихватить. Чай, не Москва… вполне можно вооружённым ходить. Все документы на это есть. Ну, разве что на автоматы нет… так я же его и не беру! Надо бы заодно ещё и в тир сходить – подтянуть, так сказать, навыки.

– А вы-то все куда собрались?

– Да так… Повседневные мелочи – груз встречаем! Вечером уже тут будем, так что пиво на тебе! Сейчас скинемся…

– Какие проблемы – сделаем!

Под это дело прошу у дежурного пикап – пять ящиков пива и всё прочее займут немало места. И моя просьба воспринимается с должным пониманием. Хорошие отношения в коллективе – залог успешной работы всего подразделения.

– Вам сюда тоже занесём!

Сухого закона внутри базы нет. Но здравый смысл никто не отменял. И поэтому дежурному перепадёт лишь пара бутылок пива. Но на это никто не обижается – порядок есть порядок, и его надобно соблюдать!

Тир – сотня патронов отрабатывается мною менее чем за час. Неплохо, в общем, но есть куда двигаться дальше.

Забегаю в оружейку, прихватываю автомат. Раз уж так пошло, то и это подтянуть не помешает.

Через часок снова заглядываю к дежурному, возвращаю ключи от тира. Минут тридцать разговариваем с ним о всякой всячине.

– Ладно, надо ехать за пивом. В город смотаюсь…

– Небось не только за пивом? – ухмыляется собеседник.

– Не…это только завтра! Ольбрехт вообще прямо на это намекнул!

– Дать адресок?

– Ну, уж тут-то я и сам в курсе дела!

– Стоящая девчонка-то?

– Высший класс! Такая, скажу тебе, мастерица… на все руки!

– И не только на них, надо полагать…

Смеёмся, я забираю ключи от пикапа и выхожу во двор.

Город… ну, он точно такой же, как и неделю назад. Ничего не поменялось. На месте и все магазины. И что гораздо важнее, те немногочисленные знакомые, которых надобно бы повидать, ведь не всё, что я хочу сейчас купить, продаётся в магазинах на главной улице. Кое-что можно добыть только у таких вот… «честных коммерсантов».

Словом, на базу возвращаюсь только часа через четыре.

Впрочем, увидев ещё в камеру загруженный всевозможным добром кузов, дежурный только головою покачал:

– Вы собираетесь не спать до утра?

– Слушай, Москва – это такой город… Поверишь ли, не с кем нормально посидеть! А уж про то, чтобы опрокинуть стаканчик-другой, и речи нет! Русские пьют только бутылками сразу! Кто такое выдержит?

Иеремия – он сегодня сидит за пультом дежурного – только головою покачал:

– Как они вообще там живут?

Подогнав пикап, разгружаю ящики.

Есть у нас в саду место, тут постоянно пикники и устраивают. Даже стулья тут стоят и два легких навеса на случай непогоды. Барбекю и всё прочее тоже присутствует.

Так что особо напрягаться не пришлось, я уложился достаточно быстро. Пиво и закуски, понятное дело, в холодильник. Топаю в подвал, там у нас большой холодильник кухонного блока. По пути заворачиваю к дежурному и делюсь с ним честно заработанным пивом.

Это нам хорошо – вечером в саду, с пивом и всякими вкусностями… А он свой пост покидать не имеет права!

Жаль, что Ольбрехт не приедет, он вежливо поблагодарил за приглашение, но сослался на большую занятость. Поинтересовался, кому пришла в голову эта идея.

– Марку Финеганну, он вообще у нас тут по этой части мастер. Большинство идей относительно отдыха рождается у него. Он, собственно говоря, уже всё и организовал, даже стулья расставил! Мне осталось только пиво и закуски купить – ребята уже скинулись.

– Надо же! – удивляется подполковник. – А такой скромняга на первый взгляд…

Ну, положим, подобным эпитетом тут мало кого можно титуловать – уж на скромняг наши парни походят менее всего.

Но боссу виднее.

Ладно, время есть, я ещё немного в тире поработать успею.

Через несколько часов, поболтав с дежурным и притащив ему снизу ещё парочку бутылочек пива, выдвигаюсь на исходную позицию – к столикам. Уже горит огонь в очаге, осталось только закуски из холодильника притащить.

– Реми! – набираю телефон дежурного. – Дай знать, когда ребята подойдут, мне же надо тут всё заранее подготовить.

– Они уже на подходе, минут десять осталось.

Ага, стало быть, я всё правильно рассчитал…

Немного о том месте, где мы собираемся устраивать пикник. Тут когда-то была беседка или ещё какое-то подобное сооружение. От которого более ничего не осталось, за исключением пары стен. Сложенные из дикого камня, они успешно перенесли все превратности судьбы. Надеюсь, и мои сегодняшние фокусы им не сильно повредят…

Небольшая, мощённая тем же камнем площадка, на ней сейчас расставлены стулья и пара легких столиков. Натоптанная дорожка ведёт к основному зданию.

Света, как, кстати, и камер наблюдения, здесь не имеется, это всё вдоль периметра сосредоточено, и поэтому на стене пришлось закрепить парочку аккумуляторных светодиодных светильников. Читать при этом освещении, разумеется, невозможно, но нам того и не надобно. Мимо стакана уж точно не промахнёмся!

Фары!

Яркие белые лучи высвечивают придорожные кусты, деревья и каменную арку въездных ворот.

Приехали!

Честные и прямодушные парни, работающие на благо своей страны.

Охранники наркокараванов и перевозчики наркотиков.

Любящие свои семьи и родных.

И легко обрекающие на страшные мучения огромное множество тех, кто потребляет их продукцию.

Мои коллеги по работе.

Да и я сам чем лучше их?

Звонок телефона.

– Джон? Приехали парни.

– Спасибо! Реми, если нетрудно, пусть сюда Марк подойдёт, хорошо? Что-то не так с одним из светильников, а он по этому делу мастер!

Финеганн по основной специальности подрывник и специалист по системам минирования. Так что уж такую проблему сможет устранить играючи.

– Сейчас ему передам.

– А остальным скажи – таскать сюда ящики с пивом я не подряжался!

Топот ног, от основного здания подходит Марк:

– В чём проблема?

– А вон с тем светильником. Моргает что-то… – Я указываю на один из светодиодных агрегатов.

Финеганн хмыкает и поворачивается в ту сторону:

– И всё-то надобно за вас делать…

В моей руке появляется пульт, Марк его сейчас видеть не может.

Нажатие кнопки…

Всё поместье оборудовано видеокамерами – они везде!

На заборах и на стоянке машин. В коридорах и складских помещениях. И даже в саду понатыкано.

Нет их только в санузлах, оружейке (не факт!), у холодильных камер (конденсат!), в тире (часто выходят из строя)… и здесь.

И поэтому никто не смог заметить того факта, что я установил заряды взрывчатки у ящиков с боеприпасами, на холодильнике и рядом с площадкой для барбекю. Здесь я поставил пару «Клейморов» – больше просто не удалось достать.

А помещение тира у нас аккурат под дежурной частью…

Выдержка из рапорта

«Особо секретно, государственной важности!

Запрещается передача любыми коммуникационными средствами, только специальным курьером.

Запрещается делать выписки, снимать ксерокопии или каким угодно иным способом копировать содержимое документа.

…На указанном объекте произошел одновременный подрыв нескольких зарядов взрывчатки и противопехотных мин с дистанционным поражением цели. По меньшей мере две мины системы „Клеймор“ были установлены в непосредственной близости от импровизированной площадки для барбекю в саду виллы.

Заминированы были также комната хранения оружия и боеприпасов, хозяйственные помещения в подвале и помещение тира, также расположенное в подвальной части дома.

В результате взрывов произошло обрушение части несущих конструкций. Взорвались также и боеприпасы в комнате хранения оружия, что существенно усилило эффект от заложенных зарядов.

Начавшийся пожар был потушен лишь через несколько часов силами трех пожарных бригад.

Из-под обломков извлечены тела восьми человек (все сотрудники регионального отделения «Гарварда»). Разбор завалов продолжается.

В саду, неподалёку от площадки для барбекю, подобраны:

1) Марк Финеганн, сотрудник региональной организации. Мертв, причина смерти – множественные осколочные ранения;

2) Иегуда Мейер, сотрудник регионального отделения. Мертв, причина смерти – множественные осколочные ранения;

3) Джон Хает, сотрудник регионального отделения. Жив, многочисленные порезы и проникающие ранения холодным оружием. Ушибленные раны головы и тела. Потерял много крови. Контузия, частичная потеря памяти, находится в бессознательном состоянии.

Поиск тел продолжается…»

На этот раз подполковник оказался первым – надо думать, что он нажал на все кнопки, до которых только можно дотянуться.

– Джон, ты можешь говорить?

– Да… сэр… могу…

– Что произошло?

– Где?

– На этой вашей вечеринке! Кто с кем повздорил?

Примерно минуту молчу и собираюсь с мыслями.

– Ну… Марк пришёл… Сказал, что надо починить фонарь.

Я повернулся туда… и он меня ударил!

– Чем?!

– Ножом, сэр… Он всегда его с собой носил.

– Мы нашли его там, – кивает Ольбрехт. – Это действительно его нож, и он в твоей крови.

– Да? Ну… мне тогда было не до разглядываний… он напал на меня и начал… он хотел меня убить, сэр! Я защищался, сэр, я не нападал на него! Пытался выбить нож, даже руку порезал…

– Знаю-знаю! Не волнуйся так! А что потом?

– Потом? Я упал… слышал голоса, кто-то звонил по телефону.

– Голоса?

– Ну… Марк точно что-то говорил…

– А кто ещё?

– Не знаю, сэр… Потом меня что-то ударило. Больше ничего не помню.

– Точно?

– Да, сэр… вы не отдадите меня в полицию? Что я должен буду им сказать?

– Не волнуйся, ты на базе войск США, и сюда никакая полиция не войдёт. Кроме нашей, но они стоят снаружи, охраняют твою палату.

– Спасибо, сэр…

– Поправляйся! Мы обязательно ещё увидимся!

Подполковник кивнул раненому и быстро вышел за дверь.

Дойдя до комнаты спецсвязи, кивнул на дверь дежурному мастер-сержанту. Тот поднялся и молча покинул помещение.

Это было против правил, но никто и не подумал возражать Ольбрехту – предъявленные им полномочия были достаточно обширны. Он ещё и не такое тут мог вытворять!

Подняв трубку, подполковник нажал несколько кнопок.

– Слушаю вас! – отозвался голос в трубке.

– Вирджиния, шесть-один-пять. Код три.

– Соединяю…

– Да? – отозвался абонент на том конце.

– Это Финеганн. Мы получили недостающие показания.

– Вы абсолютно в этом уверены?

– Да, – машинально кивнул Ольбрехт. – Он в прошлом подрывник и мог рассчитать установку зарядов. Больше этого там попросту некому было бы это сделать.

– Почему он на это пошёл?

– Проверяем все его связи. Уже кое-что нашлось… но нам надо больше времени!

– Он погиб и сам… Почему?

– «Клейморы» были замаскированы под прожектора. И что-то там испортилось – прожектор не загорался. Хает, который ничего об этом не знал, не полез разбирать прожектор, но за провода подергал. Вероятно, он таким образом сбил настройку, и осколки накрыли безопасную ранее зону.

– Он жив?

– Потерял много крови, но жив.

– Проследите за ним – человек такой удачливости нам нужен!

– Да, сэр! Разумеется, сэр!

Я лежу один в пустой палате. За дверью слышны мерные шаги часовых. Ко мне никто не заходит, только иногда заглядывает дежурный врач.

Ноет и болит всё тело, ведь столько раз пришлось падать с разбегу на камни! Крутит порезанную ладонь – похоже, тут я всё же хватил через край…

Но всё это мелочи по сравнению с тем, что несёт с собою неизвестность.

Вот откроется дверь… и войдёт подполковник…

И что он тогда скажет?

А главное, что я ему отвечу?

Глава 42 Интересное знакомство

Романов, так же как и Прилепин, пытался осмыслить ситуацию, в которую влез, и пока не знал, чего он хочет и что делать дальше. Разница между ними была лишь в том, что Прилепин имел конечную цель. Генерал Романов, человек советских убеждений, не оказал сильного влияния на формирование психологии своих сыновей, чем был очень огорчен. Но дух времени оказался сильнее родительской опеки. Иван давно уже был отрезанным ломтем, с которым они виделись один-два раза в год. На Василия больше влияния оказал Ружинский, который, в отличие от генерала Романова, вышедшего в отставку в 1993 году, после расстрела российского парламента, прослужил в российском ГРУ до 2012 года. Моральный климат в его организации, как и во всех российских государственных структурах, претерпел сильные изменения. Новая жизнь приучила полковника Ружинского к постоянной вероятности потери друзей и сослуживцев. Причем к самой неприятной потере. Они просто переставали быть его друзьями. В конце концов у него остался только один друг. Генерал Романов. Полковник принимал этот процесс как неприятное, но неизбежное следствие перемен, происходящих в национальном характере его народа. Ружинский раньше всех понял, в какую игру втянулся младший Романов и втянул его. Анализ добытой информации и обостренная интуиция говорили ему, что так он еще не рисковал ни разу.

Романов, лежа на диване в своей холостяцкой квартире, вспоминал разговор с Ружинским, который состоялся сразу по возвращении в Москву. «Запомни, Василий, – сказал он, – в такой ситуации ни мне, ни твоему отцу работать не приходилось. Мы работали на государство. Сейчас классическое понятие государства размыто. Это конгломерат различных структур и кланов, в котором каждая единица имеет свой интерес. И работать ты можешь только на один из кланов. Но не на государство. Причем гарантий, что клан, на который ты работаешь, будет тебя защищать, нет никаких. И здесь ты не имеешь права на сентиментальность и порядочность, потому что в этом случае заведомо обрекаешь себя на поражение. Я вопросы не задаю, хотя не могу понять, зачем тебе все это». Когда Ружинский произносил свою речь, в мозгу Василия как молния промелькнуло давнее, полустертое воспоминание о принятии присяги, первой клятве будущего офицера под сенью трехцветного знамени, развевавшегося на ветру. Пикнул смартфон. Романов вышел в почту. Письмо от Паолы.

«Синьор Анелли желает получить более детальную информацию о Фабио. Он не возражает против продолжения расследования. На прежних условиях. Оплату за обслуживание Indespectus я буду производить каждый месяц до отдельного распоряжения».

Романов почувствовал некоторое облегчение. Он полагал, что дедушка удовлетворится названными ему лицами и закроет заказ, а вместе с ним и финансирование и он, Романов, будет иметь все основания прекратить свою деятельность в этом направлении.Однако после встречи с Прилепиным он отправил ответ, в котором уведомил синьора Аньелли, что готов продолжить расследование. Предупредил, что может появиться новое лицо. Причем покойный Королев, скорее всего, выполнял поручение этого лица, которое находится в Москве. Целью Романова было заставить старика включить свои рычаги в Москве для уничтожения Луцкого. Не физического уничтожения, разумеется. На этом Прилепин не настаивал и был вполне готов удовлетвориться длительным тюремным сроком для российского парламентария. Романова подстегивало еще и то, что в устранении Луцкого был кровно заинтересован Есин, надеявшийся занять его место и перебраться в Москву. Должность члена Совета Федерации от Санкт-Петербурга его привлекала значительно сильнее, чем должность вице-мэра этого же города. Между ними сложились вполне приятельские отношения. И этим фруктом Василий Ильич очень дорожил. Так как это был единственный мостик, соединяющий его с загадочной американской структурой. Причину интереса к которой он пока не мог себе объяснить. Донесения, сыпавшиеся от Есина, приводили в Ружинского, который лично курировал это направление, в состояние крайнего возбуждения. «Знаешь, Васька, – сказал он как-то Романову, – за такого агента я в СССР во времена Петра Ивановича получил бы „Красную Звезду“. А за эту американскую контору – Золотую звезду Героя. Не меньше».

Вечером, как обычно, Василий Ильич проверил почту. Пришло письмо от Есина.

«В Москву прибыли американцы – представители конторы. Один чиновник. Джаспер Крейн. Один охранник. Джон Хает».

Романов, не шифруя, моментально отправил вопрос.

«Цель визита?»

Ответ поступил незамедлительно.

«Не знаю. Не тот статусу меня в этой конторе. Полагаю, будут организовывать региональную резидентуру. Но то, что при Крейне охранник, говорит о его высоком статусе».

Ружинский, прочитав донесение Есина, долго размышлял, а затем испытующе посмотрел на Романова:

– Ты уверен, что нам следует лезть в эту контору?

– Заказ Аньелли не закрыт.

Он отправил в Indespectus запрос на Джаспера Крейна и Джона Хаета. Ответ пришел через пятнадцать минут.

«Джаспер Крейн родился в Аризоне в 1965 году. Окончил Йельский университет, после чего сразу поступил на госслужбу. Работал в Министерстве внутренней безопасности США в Службе гражданства и иммиграции. С 2000 года по настоящее время работает в Госдепартаменте США в Бюро по южноазиатским делам. В 2012 году награжден Президентской медалью Свободы. В период обучения в университете вступил в общество „Череп и Кости“. Женат на Розалии Клиффорд, члене масонской ложи „Орден Восточной Звезды". Имеет трех сыновей. Компромата на Джаспера Крейна нет».

Информация о Хаете поражала краткостью.

«Джон Хает родился в Кентукки в 1980 году. Окончил Академию Вест Пойнт. Был направлен в Корпус морской пехоты. Служил в основном в охране посольств США. Владеет русским и итальянским языками. В 2019 году был передан в распоряжение ФБР».

Негусто. Ружинский долго размышлял над полученной информацией, затем спросил:

– Люди Прилепина прибыли?

– Да. Трое мужиков и девица. Смазливая.

– Крейна обрабатывать бессмысленно. А вот с Хастом можно попробовать. Как и всякий заслуживающий уважение морпех, да еще окончивший Вест Пойнт, он не должен блистать умом.

Как охранник должен быть очень дотошным, внимательным, подозрительным и с узконаправленным мышлением.

– И что это нам дает?

– Это нам дает возможность выйти с ним на контакт. Причем по его инициативе.

– Каким образом?

– Засветиться. Попасть в зону его внимания. Скажем, сделать так, чтобы он заметил слежку.

– Он может обратиться в полицию. Доложить начальнику службы безопасности посольства.

– Так сделал бы обычный охранник. А Хает не может не принадлежать к интересующей тебя конторе. Поэтому привлекать внимание российской полиции или службы безопасности своего посольства к своему подопечному он явно не станет. Судя по всему, эта контора маскируется от своих госорганов тщательнее, чем от зарубежных. Он начнет разбираться сам. И самое удобное в данной ситуации нахально выйти на контакт с теми, кто его отслеживает. Ставлю бутылку самого дорогого коньяку против самой дешевой пачки сигарет, что он сделает именно так. Разыграй спектакль. Подсунь ему эту девку. Так, чтобы он понял, кто она. Скорее всего, он начнет ее прессовать с целью выйти на тебя.

– А если он доложит о слежке своим шефам в конторе?

– Отпадает. Он даже не знает, в какой конторе работает. Таких субъектов не посвящают в высокие материи, а используют втемную. Пойми, морпех навсегда останется морпехом.

– Как и десантник? – ухмыльнулся Романов.

– Как и десантник, – согласно кивнул головой Ружинский. – Но бывают исключения.

– Спасибо, вы мне подали надежду. А почему Хает не может быть исключением?

– Был бы исключением, не стал бы охранником. Его задача мыслить исключительно в направлении обеспечения безопасности его объекта. Все остальное его не волнует.

Романов добросовестно организовал наружку, ведущую американцев. Через день Крейн был абсолютно спокоен, а вот Хает занервничал. Ружинского это несколько смутило.

– Неужели опыт бывшего морпеха настолько мал, что он не распознал в наружке дилетантов? – сказал он задумчиво Романову, детально изучив съемку. – Продолжай, Василий. У него через пару дней сдадут нервы. Что девица?

– Подцепила.

– Кого?

– Крейна. Сумела даже прослушку в его номере установить.

– Неплохо для начала. Но прослушка не нужна. В номере интересных разговоров не будет.

Девица позвонила вечером. Истеричным голосом она потребовала, чтобы Василий Ильич немедленно приехал. Сообщила адрес. Романов припарковался в указанном месте и помигал фарами. В голове роились различные мысли. Что вызвало истерику у опытной проститутки? Прилепин утверждал, что она готовый агент. И самый ценный в его организации. Она появилась внезапно и помахала ему рукой. Затем открыла заднюю дверь. Романов повернул голову и увидел, что на заднем сиденье сидит не она, а здоровенный детина, по габаритам не уступающий десантнику Романову. В полумраке он не узнал Хаета.

– Кто вы?! И какого черта… – Голос его был угрожающим.

Первая мысль была о том, что девица отклонилась от задания и нарвалась на криминал, который решил слегка ее выпотрошить. А заодно и ее сутенера, за которого могли принять Василия Ильича.

– Спокойно! Я не причиню вам зла, хотя, поверьте, у меня есть для этого достаточно оснований, – заговорил незнакомец вкрадчиво и с довольно заметным акцентом. – Пожалуйста, не дергайтесь, мне сзади гораздо удобнее вас стукнуть чем-нибудь, чем вам от меня отмахиваться. И, пожалуйста, положите руки на руль. Так, чтобы я это мог видеть.

Дверь опять открылась, но девушка не садилась.

– Рассчитайтесь с ней – она честно сделала то, что вы ей приказали. Не ее вина, что мы оказались умнее, – сказал незнакомец.

«Мог бы и сам заплатить, наглая свинья», – подумал Василий Ильич, но молча кинул на сиденье пятьсот долларов. Дверца захлопнулась, и агентесса растворилась в полумраке.

– Вот теперь можно и поговорить, – сказала «наглая свинья» миролюбивым тоном.

– Даже так! – хмыкнул десантник, прикидывая в уме, как уложить противника в случае необходимости.

– Не вижу повода для веселья.

– Как и я – для большого огорчения.

– Ну-ну… Это ведь не моего агента поймали за незаконной установкой прослушивающей аппаратуры.

– А чьего же?

– Вашего.

– И вы можете это доказать?

– Видеозаписи процесса установки и звукозаписи ее разговора с вами будет достаточно? Или предлагаете мне обратиться в полицию? Нет, я понимаю, если вы из КГБ, вас не посадят. Но в этом случае я вам гарантирую огромный дипломатический скандал.

– Ваш друг аккредитован при посольстве в качестве дипломата? – пожал плечами Романов, прекрасно владея информацией о статусе Крейна. – Нет? Надо же… Так, что там вы говорили про дипломатический скандал?

– А просто скандал вам не страшен?

– Нет. Ибо никто не станет его поднимать по столь незначительному поводу.

– Понятно…. Что ж, значит, я иду в полицию, – сказал морпех, впиваясь взглядом в лицо десантника.

Но оно приняло насмешливое выражение.

– Скатертью дорога, как у нас говорят. Вы так спешите выстрелить себе в ногу? – ухмыльнулся Романов, в глазах которого так и прыгали бесенята.

– Вы что имеете в виду? – Американец был несколько озадачен.

– Как отреагирует ваше руководство на такое развитие событий?

– Санкционирует все мои действия, разумеется. Никакой встречи здесь ни с кем не будет – я ее отменю.

«Интересно, что за встреча», – подумал Романов, но в ответ только усмехнулся:

– Вы так уверены? Чтобы не было никаких сомнений – мы расследуем дело об убийстве иностранца. И в рамках этого расследования мне предоставили сведения о вас как о возможном источнике информации. Как вы думаете, кто именно оказался столь любезен, что снабдил меня вашими именами и прочим?

– И кто же?

– Поскольку я не уверен в том, что этот наш с вами разговор не записывается, то никаких имен вслух называть не буду. Для вашей же, кстати, безопасности. Но вы меня поймете… – Романов жестом изобразил букву алфавита.

– Вы шутите?

– Можете проверить – доложите руководству. Я с интересом выслушаю ответ.

– Ваши предложения?

– Вы можете доложить руководству – это ваше право и обязанность, насколько я понимаю. А потом – в зависимости от результата – мы можем встретиться еще раз. Если, разумеется, вы захотите.

– И как я вас найду?

Романов протянул американцу визитку:

– Тут есть телефон.

Глава 43 2000 год

– Я не только польщен, но и немного встревожен тем, что вы впервые пригласили меня в свое поместье, господин директор. Видимо, основания у вас более чем веские.

Тот, кого назвали директором, протянул гостю коробку с превосходными сигарами и сам щелкнул зажигалкой. Гость не спеша обрезал кончик сигары, прикурил и с наслаждением затянулся.

– Вы все такой же заядлый курильщик, как в студенческие годы, Роджер. Здоровье позволяет вам выкуривать по двенадцать сигар в день?

– Вполне, – сказал тот, кого назвали Роджером, про себя подумав: «Знает, подлец, даже количество сигар, которые я выкуриваю за день. Как тебе удалось взобраться так высоко? Тебе бы быть мелким шпиком в ФБР или в налоговой инспекции, а ты решаешь судьбы мира». – У нас мало времени, господин директор, – ответил он ударом на удар. – Через три часа, насколько я знаю, у вас встреча.

«Вот мерзавец. Все знает. Небось знает, с кем я встречаюсь», – подумал директор, но вслух сказал:

– Да, я действительно еду к президенту. Третий раз за этот месяц. Но я вызвал вас именно сюда, поскольку это одно из немногих мест в стране, где даже АНБ не сможет подслушать наш разговор. Поскольку речь пойдет о самой страшной тайне в истории нашей страны. – Директор сделал паузу, как бы собираясь с мыслями. Затем испытующе посмотрел на гостя: – Вы прочитали секретный доклад Бжезинского?

– Вы имеете в виду доклад от двенадцатого февраля?

– Совершенно верно.

– Конечно. Нас ознакомили с ним.

– Президента очень напугал этот доклад. Не знаю почему, но он вызвал именно меня и задал ряд неприятных вопросов, основным из которых был вопрос о причинах недостаточной работы нашей организации в деле обеспечения контроля США за миром. Как будто ЦРУ за это не отвечает. К концу 90-х в мире начала складываться ситуация, в которой США все больше и больше теряли позиции мирового лидера и распорядителя судеб людей и государств. Наибольшую озабоченность сейчас вызывает консолидация стран в рамках Европейского союза и его сближение с Россией. Да, да. Бжезинский правильно указал, что, пока русские живы, они никогда не согласятся на роль второстепенной державы, кою мы им уготовили. Совместные действия и особенно планы на будущее по борьбе с преступностью, включая наркоторговлю, серьезно тревожат Администрацию и нашу организацию. Необходимость нейтрализации этих процессов становится просто жгучей, что и привело к созданию в нашей организации специальной группы по планированию комплексной операции, главными целями которой становятся усмирение Европы, отчуждение России от Евросоюза и, главное, формирование обновленной сети центров и маршрутов наркотрафика в Восточном полушарии. В принципе, это нужно делать постоянно с некоторыми интервалами, чтобы держать наркокартели под контролем. И вы прекрасно знаете, Роджер, что приоритет в нашей новой концепции придавался переходу на воздушные и водные пути транспортировки наркотиков, создании опорных пунктов на севере и юге Европы, в Северной Африке и ЮВА. Производителем исходных материалов, как вы помните, должен был стать Афганистан, климат и почва которого наилучшим образом подходили для выращивания мака и производства опиума-сырца. Переработка сырца в героин отдавалась на откуп южным афганским провинциям и приграничным к Афганистану районам Пакистана. Переброска сырых опиатов в Европу должна была максимально сократиться за счет наращивания конечного чистого продукта Ваш замысел формирования логистических и одновременно управленческих центров в Албании и мусульманской части Югославии, конкретно в БиГ и Косово, в Польше и республиках Балтии, в Марокко и Таиланде был одобрен. Какие деньги были потрачены на расчленение Югославии, вы знаете. Ваши люди тогда прекрасно сработали в этой стране. Конечно, жертвы были велики, но я и сейчас уверен, что война была единственным средством достичь цели. Кроме того, косвенным бонусом для нас стало участие фактически всех членов НАТО в боевых действиях. К нашей авиационной группировке численностью в 500 единиц страны-члены добавили свои самолеты. Кто сорок, как Франция, кто три-четыре, но кровавой порукой мы повязали всех. А для этого нам пришлось начать процесс приема в НАТО новых членов, а на саммите НАТО принять основополагающую декларацию, согласно которой НАТО становилось высшим военно-политическим органом, чьи решения подлежат неукоснительному выполнению странами-членами в своей политике, включая деятельность в международных организациях и союзах.

– Но мы сильно обожглись на Италии, – позволил прервать красноречие директора Роджер. – Вы помните, что происходило? Открыто итальянцы помогать сербам не могли, поскольку это было бы квалифицировано как предательство. Но… Жгучий итальянский мозг придумал гениальный трюк. Сербов стали предупреждать заблаговременно и открыто. Ряд итальянских радиостанций организовали прямой эфир из районов авиабаз вылета боевой авиации, прежде всего от Авиано. Пацифисты и просто наблюдатели подбирались к базам и в прямом эфире давали новости о заправке самолетов, о подвеске боеприпасов, о взлетах самолетов-разведчиков и о подъеме боевой авиации.

Все делалось настолько профессионально, что мы заподозрили, не было ли среди этих пацифистов офицеров СИСМИ.

– Да, я помню, – кивнул директор. – Трех-, пятичасовое окно до начала бомбежки давало сербам достаточно времени, чтобы укрыться и завести в укрытие боевую технику. Естественно, мы на самом высоком уровне требовали от итальянского руководства прекратить подобный эфир, но безрезультатно. Их правительство нахально отвечало, что не может нарушать закон и глушить эти радиостанции, поскольку итальянские граждане раскрывают военные тайны НАТО, но не Италии. У меня и у президента тоже были подозрения, что итальянцы играют не на стороне НАТО. Но наши планы были полностью нарушены победой Талибана в Афганистане. Они полностью ликвидировали производство сырца, подорвав тем самым наши возможности в Европе. Нет, не подумайте, что я призываю к расширению наркобизнеса. Исключительно к усилению контроля над ним. А для этого иногда придется способствовать его расширению. И, что особенно важно, для этого в мире не должны происходить незапланированные процессы типа прихода Талибана к власти в главном регионе производства. Поэтому нашими экспертами было выдвинуто мнение, что ваш план действий в Югославии является только первой частью глобального плана. После реализации первой части в Югославии должна быть осуществлена вторая часть. В Афганистане.

– И Ираке?

– Разумеется. Помимо того что Саддам парализовал наркотрафик в этом регионе, он еще много чего натворил. Словом, пора предъявить ему счет. Но это уже не касается нашей организации, поскольку главным бенефициаром там будут наши нефтяники. Итак! Первый этап пройден. Югославия исчезла, бывшие республики обнищали, в Сербии отработан вариант «бульдозерной революции», который, как я полагаю, наше правительство будет широко использовать в будущем. В основном на постсоветском пространстве. Албания, Косово и БиГ находятся под полным контролем. Население обнищало – предпосылки для наркоторговли созданы. Наши усилия перенацелены на источники сырья. Теперь сосредоточьтесь, Роджер. ЦРУ через своих агентов вскрыло замысел Аль-Каиды совершить порядка десяти одновременных терактов на обоих побережьях США с использованием легкомоторных самолетов. Для усиления эффекта в качестве объектов терактов они подобрали электростанции, плотины, дамбы, склады, хранилища нефти. Но это мероприятие, во-первых, не даст должного эффекта, во-вторых, не создаст повод для вторжения в Афганистан. Поэтому нами решено провести аналогичную операцию. С использованием не легкомоторных самолетов, а боингов.

– Объекты атаки?

– Обе башни ВТЦ и здание Пентагона. Теракт должен потрясти весь мир.

– Но боинги не способны разрушить башни со стальными конструкциями.

– Верно. Для этого будет необходимо заложить взрывчатку в подвалы и взорвать ее через некоторое время после тарана.

– Но обитатели башен погибнут.

– И пассажиры боингов тоже. Вас это смущает?

– Нисколько. Я помню текст присяги: «Если этого требуют интересы США, член организации не должен руководствоваться моральными или религиозными принципами».

– Это именно тот самый случай. У вас есть человек, который сможет подготовить операцию?

– Дин Норман и его люди.

– Дин Норман? Джейкоб Хаммерсмит. Наш однокурсник по Гарварду?

– Он самый. Лучше, чем он, кандидатуры не найти.

– Хорошо. Я следил за его карьерой. Привезите его ко мне. Посидим, выпьем по рюмке виски. Вспомним студенческие годы.

– Мне сообщить о задаче перед тем, как везти к вам?

– Не нужно. Я это сделаю сам. И его задача – только ВТЦ. Для операции с Пентагоном подберите других людей. Учтите, Роджер, что все это мероприятие – только вторая часть проекта.

– Вот как! Есть и третья?

– Конечно. Дело в том, что мы защищаем интересы США, а не мировой финансовой системы. Все эти господа Соросы, Рокфеллеры и Баффеты пусть заботятся о своих интересах сами. Мы работаем исключительно на государство. В этой связи наши эксперты подготовили третий этап операции. Его назвали «Белый спрут». Вам придется приезжать ко мне, чтобы ознакомиться с этим проектом. Он напечатан в одном экземпляре.

– Президент знает об этом проекте?

– Ему не обязательно это знать. Ему важен результат. А как мы его достигнем, его не волнует.

– И почему именно «Спрут»?

– Ассоциация. «Спрут», потому что на всех восьми щупальцах взрослого двухкилограммового осьминога имеется порядка двух тысяч присосок, каждая из которых обладает держащей силой около ста граммов. То есть всего двести килограммов… или в сто раз больше собственного веса. Именно это является принципом обновления контроля за наркотрафиком, повышения его эффективности для того, чтобы держать весь мир. Целями плана является ускоренный рост доходов от реализации наркотиков, предусматривающий максимальное расширение производства и повышение качества опиумного сырья. Создание надежных контролируемых коридоров их трафика в России, в Европе, Северной Африке и ЮВА. Распространение влияния на руководства республик Центральной Азии, насаждение наркотиков в периферийной России и главное… – Директор сделал паузу и торжествующе посмотрел на гостя. – Главное накопление средств для финансирования цветных революций и иных способов управляемой смены власти. В неугодных странах.

– Неплохо придумано, – сказал Роджер, взяв еще одну сигару. На его лице, ранее беспристрастном, появилось выражение глубокой заинтересованности. – Как я понимаю, именно для этого создавалась сеть секретных тюрем ЦРУ в Польше, Литве, Румынии и на севере Европы. А также в странах Магриба и Ближнего Востока. И на Тайване для ЮВА. Мы получили доступ к этим тюрьмам, и агенты ЦРУ не вмешивались в наши действия.

– Они считали вас сотрудниками ЦРУ. И это была ваша идея использовать допросы лжетеррористов, а в действительности агентов наркокартелей, в качестве ширмы в создании опорных пунктов связи с местными наркобаронами или формировании на новых местах наркоцентров за счет бесконтрольной переброски опиатов.

– Да. Мы тогда сумели сопрячь воздушные пути с наземными транспортными коридорами, обустроенными к этому времени в Евросоюзе. Я понимаю вашу концепцию, господин директор. Вы хотите увеличить финансовую мощь наркокартелей в целях повышения влияния США в мире. Наркобизнес – владыка мира, США – владыка наркобизнеса.

– Совершенно верно. Наркокартели уже имеют колоссальные средства, которые мы можем использовать для корректировки политических процессов в мире. При этом, заметьте, господствует главный принцип нашей организации. Мы в стороне.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Роджер. – Не только мы, но и США. Но скажите, господин директор, вы не боитесь, что в один прекрасны момент наркокартели выйдут из-под контроля?

– Нет. Если мы будем держать под контролем весь наркотрафик, по которому они получают конечный товар. Именно для этого нам нужен Афганистан. После его оккупации мы поступим очень мудро. Под видом сокращения посевов мака за счет пшеницы мы направим несколько десятков миллионов долларов в Афганистан якобы на эти цели. Эксперты все подсчитали. В результате этого в ближайшие два-три года посев мака снотворного сократится до восьми гектаров, что в десять раз меньше предыдущих лет. Но за это время вывоз опиума останется на прежнем уровне, поскольку мы подчистим все склады и запасы, а в Афганистан поставим элитные семена мака, прекурсоры и технологическое оборудование по переработке в героин. К 2003 году конечный продукт вырастет примерно в десять раз. А к 2017 году площадь посева вырастет до трехсот тридцати тысяч гектар. Изучите план, Роджер, и начинайте одновременно с подготовкой к реализации второго этапа проекта реализацию «Белого спрута».

Глава 44 «Разве я сторож брату моему?»

Не дождавшись звонка от Хаета, Романов сам позвонил через два дня. Не поздоровавшись, он назвал место встречи. Платная стоянка на Тверском бульваре. В десяти минутах от посольства США. Василий Ильич приехал и встал на стоянке за десять минут до назначенного срока. Ровно через десять минут возле его машины остановилось такси, из которого вышел американец. Он быстро огляделся и быстрым шагом подошел к машине Романова. Уселся на заднее сиденье:

– Добрый день! Бэзил! Так я могу вас называть?

– Здравствуйте, – кивнул Романов. – Да, меня зовут именно так, если перевести мое имя на английский. А вы уже навели обо мне справки? Быстро это у вас…

– Ну, мое-то имя вы знали с самого начала, – усмехнулся в ответ Хает. – Так что по нулям.

– Согласен. У вас есть ко мне вопросы?

– Ну… Можно и так сказать. Вам ведь нужен не мой подопечный?

– Дай вы сами, откровенно говоря, не представляете для нас особого интереса…

– Что изменилось?

– Ну…. Многое…

– Зачем вам вообще нужно, чтобы мы тут с кем-то встречались? Вас что, интересуют темы, которые мы будем обсуждать в процессе этой встречи?

– После недвусмысленного указания своих руководителей будете ли вы сильно удивлены, если я скажу, что все, что нам требуется, мы уже знали задолго до встречи с вами?

– Но…

– Вашему начальству зачем-то нужно скомпрометировать тех, с кем вы будете встречаться. В том числе и их возможной причастностью к смерти их бывшего соратника. Это не простой человек – за него спросят очень и очень серьезно. Даже и с них, хотя они и являются достаточно заметными персонами по местным меркам.

– Вот как?

– Джон, я допускаю, что лично вы – далеко не самый плохой человек. Но, увы… вы работаете с людьми, которые, как это у нас говорят, замазаны буквально по уши! И до сих пор еще способны чему-то удивляться?! Моя работа заканчивается после фиксации факта нашей встречи со здешними коллегами. А вот чья работа начинается после этого… – Романов покачал головой, – я даже и предположить не могу! Крейн, он что занимает у вас какой-то серьезный пост?

– Какой? – искренне удивился Хает. – Обычный клерк… Ни к чему серьезному, насколько я в курсе, не допущен. Хотя да, звучит серьезно. Ну и семья у него тоже не из последних оборванцев.

– Угу… Представьте теперь возможное развитие событий. Оговорюсь, это мое личное предположение!

– Давайте уж… без всяких там предположений…

– Вы лично уверены в том, что беспрепятственно вернетесь домой после этой встречи?

– То есть?

– То и есть! Встреча была? Да. Вот и перечень тем, которые на ней обсуждались. В том числе и вопрос о том, как лучше увести в сторону следствие по делу о смерти вашего здешнего сотрудника.

– Но это же не так! Я и про то, что кто-то тут вообще умер, услышал только от вас!

– Простите, Джон, но в переговорах лично вы не участвуете. Откуда вам знать о том, что будет обсуждать Крейн? А после окончания переговоров… с ним вполне может произойти несчастный случай… И уже никто и ничего не сможет опровергнуть! Оправданиям же главных подозреваемых вполне обоснованно не поверят. Крейна нет. Задача выполнена – местное руководство скомпрометировано. А уж какой ценой… – Василий Ильич пожал плечами.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– Я заинтересован в том, чтобы встреча состоялась. Мне наши здешние мерзавцы глубоко несимпатичны. И мы постараемся их упрятать в тюрьму. Или еще куда-нибудь… подальше… Иного способа легализовать полученную от ваших шефов информацию у меня нет. Как видите, я вполне откровенен. Да, я понимаю, что этим как-то помогаю другим тоже весьма неприятным людям, – Романов развел руками, – но у меня пока нет другого выхода! Законным путем я ничего сделать не могу.

– Незаконным – тоже.

– Ну, это еще как сказать.

– Ладно, эти вопросы меня уже не касаются. Ваша страна – вот и разбирайтесь в ней так, как тут заведено. А относительно предстоящей встречи… я могу быть спокоен на ваш счет? С этой стороны я не должен ожидать никаких… э-э-э… случайностей?

– А мне-то оно зачем? Выиграть мы тут ничего в подобном случае не можем, а вот спугнуть тех, кто мне интересен, вполне. Еще раз говорю вам, Джон, опасность грозит не с нашей стороны! Как это у нас говорят… «топор лежит под лавкой у вас самих»! Я бы на вашем месте принял меры!

– Я и на ваш счет их приму, не сомневайтесь!

– Странно, если вы этого не сделали еще перед этой нашей встречей. Не скрою – удивился бы.

– Но за совет спасибо! Подумаю над вашим предложением… Как говорил один мой покойный друг, страховой полис нужен всегда!

– А вы, однако, оптимист. Даже представить себе не могу, что может послужить вам страховкой в подобном случае. С того света, простите за откровенность, мало кто способен ответить. И уж во всяком случае, никто назад еще не возвратился.

– Кое-кто может… и я имел возможность в этом убедиться. Поймите меня правильно, Бэзил, я патриот своей страны! И никогда ее не предам!

– По-моему, я вас к этому и не призываю.

– И правильно, – буркнул Хает.

– Вас отвезти в гостиницу? Не к центральному входу, разумеется.

– Спасибо, доберусь сам… У вас почта есть?

– Конечно.

– Не электронная.

– Адрес запомните?

– Лучше напишите.

– Извольте, – Романов быстро написал несколько строк на клочке бумаги. Вытащил сигаретную пачку, вытряхнул сигареты и убрал бумажку туда. Снова вставил сигареты назад и протянул Хаету пачку:

– Так подойдет?

– Вполне. Имейте в виду, Бэзил, я ни при каких обстоятельствах не стану воевать со своей страной. Но! Есть конкретные люди, виновные во многих преступлениях. И по нашим законам в том числе. И вот их я покрывать не стану! Они должны ответить!

– С этим трудно поспорить.

– Если вы окажетесь правы и мое начальство действительно ведет двойную игру…

– Как бы и не тройную!

– Так вот, если я смогу в этом убедиться, вы получите письмо. Там… там будет флеш-диск. Запароленный. Пароль я вам напишу сейчас. Думаю, вы найдете там немало интересного.

– Что ж, удачи вам!

– И вам того же.

Их рукопожатие было крепким.

Когда Романов подъехал к своему дому и припарковался, уже было темно. Он вышел из машины и направился к подъезду. Случайно бросил взгляд на свое окно. В квартире горел свет. Ключ от его квартиры был только у отца. «Интересно, зачем старикан пожаловал?» – подумал Василий Ильич. Генерал никогда не навещал сына, но всегда вызывал его к себе.

Войдя в квартиру, Романов повесил плащ на вешалку и направился в ванную. Он, приходя с улицы, всегда мыл руки. «Папа, я сейчас. Никак не ожидал твоего визита». – «Моего, видимо, тоже», – раздался голос Ивана. Это было полной неожиданностью. Мозг моментально лихорадочно заработал в поисках поведенческой модели. С чем пришел старший брат? Не просто повидаться. Это ясно. Иначе встретились бы у отца. Он прошел в комнату. Иван, сидевший в кресле, широко и приветливо улыбался. Он встал и подошел к Василию Ильичу. Братья обнялись.

– Сколько же мы не виделись?

– Лет пять. Ты ключ у отца взял?

– Отец не знает, что я приехал. У меня нет времени его навестить. Через час за мной сюда заедет машина и отвезет в Шереметьево. А ключ у меня хранится с тех пор, как я в твоей квартире встречался с любовницами. Ты просто запамятовал.

– Кофе хочешь? Или коньячку?

– Нет времени. Садись. Нужно поговорить.

Василий Ильич предложил попить кофе, чтобы иметь возможность обдумать ситуацию. Он не пользовался машиной, но варил напиток по старинке в турке. Иван сильно изменился. Разница в возрасте была семь лет, но явно бросалась в глаза. Он как-то не то что постарел, но сильно изменился. Особенно взгляд. То пустой, то острый. Этот взгляд диссонировал с улыбкой. Василий Ильич сел и тоже улыбнулся.

Иван Ильич придал лицу выражение загадочности. Наконец он заговорил:

– Ты думаешь, я не заметил тебя в Вене, когда сидел в Гранд-отеле? Ты быстро среагировал. Я боялся, что ты подойдешь. Так бы и было, если бы ты был в турпоездке, а не следил за нами.

– А ты давно вернулся из Албании? – отпарировал Василий Ильич.

– Я там еще не был. Сегодня лечу в Вену, а завтра в Тирану.

Иван не выказывал никакого удивления тем, что брат был в курсе его дел. Это обстоятельство сыграло роль в поведении Василия. Он решил говорить совершенно откровенно и не скрывать ничего.

– И что? Приехал исключительно повидаться с братом?

– Да, – серьезно кивнул Иван. Вся загадочность исчезла с его лица. – Я приехал тебя предупредить, что ты полез в область, в которую лезть не следует. Во всяком случае, тем, кто желает дожить до глубокой старости.

– Угрожаешь?

– Пока предупреждаю. Но спасать тебя не буду. Просто отойду в сторону.

– А не боишься, что спросят тебя на Страшном суде: «Каин, где твой брат Авель?»

– Разве я сторож брату моему? – пожал плечами Иван Ильич. – Зачем ты этим занимаешься? Какая тебе выгода.

– Простая. Выполняю заказ. Заказ фирме, где тебе принадлежит пятьдесят процентов.

– И кто заказчик?

– Филиппо Аньелли.

– A-а, понятно. И чего он хочет? Ведь убийцы уже мертвы. Я же знаю, что правосудие в Питере осуществил ты.

– Наша фирма не занимается такими делами. И ты это прекрасно знаешь. Мы работаем исключительно мозгами. Убийц покарал сам Аньелли.

– Ну, так заказ выполнен. Прекращай свою деятельность.

– Заказ не выполнен. Во-первых, Аньелли желает знать все о деятельности Фабио. Во-вторых, главный виновник его смерти еще не наказан.

– Ты имеешь в виду Есина?

– Нет.

– Но главный виновник Есин.

– Нет. Главный виновник Луцкий.

По лицу брата Романов понял, что для него это является неожиданностью. Сам Василий Ильич пока не построил в уме комбинацию, которую собирался разыграть с братом и его хозяевами. Во всяком случае, он помнил обещание, данное Прилепину. Убрать Луцкого руками американцев было бы здорово.

– Откуда тебе это известно? И точная ли информация?

– Информация абсолютно точная. А источник, как ты понимаешь, я назвать не могу. Но знаю точно, что указание убрать Фабио Аньелли исходило от Луцкого.

– Значит, твоя цель Луцкий?

– Допустим. Но пристрелить члена Совета Федерации я не смогу.

– Тебя удовлетворит его арест и заключение в тюрьму лет на десять?

– Вполне. Ты можешь это устроить?

– Конечно. Возможности нашей организации безграничны. Несколько дней назад в Канаде арестовали сына бывшего министра в российском правительстве Апазова. Это сделали мы. Сам Апазов за границей. Но мы сделали так, что он приедет в Москву побеседовать кое с кем о судьбе сына, который решил открыть свой бизнес в области торговли наркотиками. Апазов будет арестован и сядет лет на пятнадцать. А информацию о нем российской службе безопасности дали мы. Так что, повторяю, наши возможности безграничны. В том числе и в этой стране. Ты прекратишь свою деятельность, если мы посадим Луцкого?

– Скорее да, чем нет. Но скажи, как получилось, что ты продался американцам?

Иван искренне засмеялся. Было видно, что он давно ждал именно этот вопрос. И Василий не сомневался, что ответ будет искренним.

– Меня не купили, – заговорил Иван. – Меня купить нельзя. Как и тебя, и нашего старика. Меня убедили. Наркомир только набирает обороты. Темпы его развития грандиозны. Через двадцать лет всем этим Ротшильдам, Рокфеллерам и Барухам придется потесниться, поскольку капиталы наркомира уже сейчас подсчитать трудно. Эта страна, как и все другие страны, бесплодно борется с наступающим наркомиром. А мы не боремся с ним. Мы просто взяли его под контроль. Создана грандиозная система управления. Да, ее центр в США. Но это, по сути, уже не американская система, а международная. Мы без ведома американской администрации, которая, кстати, о нас ничего не знает, хоть мы и являемся государственной структурой, свергаем правительства, проводим революции. Мы повелеваем миллионами людей, которые зависят от нашего продукта. Точнее, от продукта, создаваемого под нашим контролем. И распределяется. Вы видите наши мероприятия каждый день. Но не понимаете, что это наши мероприятия. По сути, мы будущее мировое правительство. Мы, а не эти финансовые монстры. Сейчас у нас только две задачи. Первая – взять под контроль наркоконцерны и наркокартели, которые еще нам не подчиняются. За этим я и еду в Тирану. Вторая – создать плановую, как в СССР, систему производства продукции и ее распределение по миру. Отрегулировать рынок и молниеносно реагировать на тех, кто захочет нарушать установленные нами нормы. Как только эти две задачи будут выполнены, считай, что мировое правительство, о котором трындели конспирологи, создано. И не американская администрация будет диктовать нам свою волю, а мы ей. И не мы будем ее инструментом во внешней политике, как сейчас, а она нашим. Так что я не работаю на США, как ты решил. Я работаю на мировое правительство. Мы и сейчас имеем большую власть в этой стране. Ты скоро убедишься на примере Луцкого. А через десять лет мы будем назначать президента и правительство США. Мы, а не МВФ, который есть инструмент финансовых воротил, а не американской администрации, как принято считать. МВФ – это наш аналог в американской системе управления миром. Только он подчиняется финансовой мафии, а мы не подчиняемся никому, кроме президента США. Но те поручения, которые иногда нам дает президент США, не подчинение. И, помня судьбу Кеннеди и Никсона, американские президенты никогда не пойдут против нас. Все эти опереточные гопкомпании типа ЦРУ финансируются из бюджета. И отчитываются о тратах перед Конгрессом. За каждый цент. Мы получаем финансирование от государства и отчитываемся перед ЦРУ. Но это только ничтожная часть нашего капитала, который не подотчетен никому.

Зазвонил телефон. Иван ответил:

– Да, выхожу.

Затем он встал. Встал и Василий.

Иван обнял брата:

– Мы с тобой мало общались, Васька. Какие-то у нас отношения не братские. Возможно, разница в возрасте сказалась. Я думаю, пора это исправить. Подожди. Скоро я вернусь в Москву. Тогда и будем часто видеться. А пока угомонись. Если появятся какие-нибудь потребности, не лезь со своими расследованиями, а обратись ко мне.

Глава 45 Послание из ада

Впервые за много лет Василий Ильич смотрел телевизор.

НТВ показывало арест прямо в зале заседаний Совета Федерации сенатора Луцкого. «Sic transit gloria mundi», – думал Романов, глядя, как уже бывшего сенатора выводят из зала люди в штатском. На лице бывшего небожителя не было страха. Было недоумение. Он явно не опасался уголовного дела. Получив весточку от Ивана, Василий Ильич тут же позвонил Прилепину и посоветовал посмотреть новости по НТВ на следующий день.

Прилепин позвонил через три минуты после окончания новостей:

– Неплохо. Сколько дадут?

– Гарантировали десятку.

– Так он через пару лет выйдет. С его-то деньгами и связями.

– Нет. Во-первых, его хозяева им недовольны. Они же все устроили. Во-вторых, выйти не успеет. Дедушка позаботится. В-третьих, никто ему помогать не решится. Своя рубашка ближе к телу.

– Ну, ну.

Накануне у Романов раздался звонок, и женский голос, представившийся как курьерская фирма Симпла, сообщил, что на его имя имеется посылка от мистера Хаета. Согласовав время прибытия курьера, Романов ломал голову, что же ему прислал американец. Какую информацию? И что означает этот жест?

Коробку ему доставили вечером. С нетерпением открыл. Его взору предстала дешевая, но красивая китайская ваза, заполненная полиэтиленом. Романов вынул полиэтилен и сунул руку в сосуд. Провел пальцами по стенкам. Рука нащупала предмет, приклеенный клейкой лентой. Оторвал и вынул. Это была флешка, о которой говорил Хает. Василий Ильич спрятал флеш-диск в сейф, решив сначала дождаться результатов встречи с Иваном, а уж потом внимательно просмотреть информацию.

И вот теперь он достал бутылку армянского пять звездочек, который всегда употреблял, когда требовалось включить мозги на всю катушку, и вставил флешку в компьютер, который никогда не подключался к Интернету. Информация была звуковая. Романов надел наушники, что всегда делал на всякий случай, ввел пароль «Аякс» и включил воспроизведение.

«Мое имя Дин Норман, – раздался хриплый голос. Сильный техасский акцент резал слух. – Находясь в здравом уме и твердой памяти, я хочу сделать заявление. Мое настоящее имя Джейкоб Хаммерсмит. Когда вы будете слушать мои свидетельские показания, меня не будет в живых. Это мое послание из ада, куда я, несомненно, попаду за все дела, которые свершил, верно служа своей стране. На это действие меня подвигла гибель всех моих сотрудников, участвовавших в операции, о которой я намерен рассказать миру. Я прошу прощения у детей и родителей Боба Купера, застреленного вскоре после операции. Он был не лишен нравственности, в отличие от всех нас, и раскрыл секретную информацию в прямом эфире, пытаясь спасти жизни сотен людей. У Кристофера Лэндиса, Брюса Эдварда Айвинса и ряда других, погибших при странных обстоятельства. Я также прошу прощения у родственников всех погибших по моей вине людей. Но все по порядку.

После окончания Гарвардского университета меня пригласили на работу в ЦРУ США. Я участвовал во многих операциях в Европе, Латинской Америке и на Ближнем Востоке. В 1985 году за участие в операции Циклон в Афганистане я был награжден медалью „За выдающуюся службу в разведке". В 1990 году награжден „Звездой разведчика". В том же году со мной связались представители секретной правительственной организации, не имеющей ни названия, ни официальной штатной структуры. О ней не известно ни разведывательному сообществу США, ни американскому Конгрессу. Об этой организации информированы только президент США и советник по вопросам национальной безопасности, которые помимо официальной клятвы дают отдельную подписку о неразглашении информации об этой структуре после выхода в отставку. Организация не имеет бюджета. Ее сотрудники не покидают штат структур, в которых работали до попадания в нее. В структурах они числятся в командировке и получают зарплату из бюджета этих структур. Общее количество сотрудников, как штатных, так и внештатных, известно только директору, который известен, как и я, как и все сотрудники, под вымышленным именем. Организация была создана для взятия под контроль мирового наркобизнеса, которым она управляет с конца сороковых годов в интересах Соединенных Штатов. Поскольку все наркоструктуры, находящиеся под контролем, делают регулярные отчисления нашей организации, ее финансовые возможности огромны. Они уже превосходят возможности ряда финансовых кланов, типа Баффета или Сороса. Учитывая развитие наркобизнеса, в ближайшие 20–30 лет финансовые возможности организации будут превосходить возможности таких монстров, как Рокфеллеры и Ротшильды. Как управляется эта наркофинансовая империя и какими структурами, мне неизвестно. Кроме того, наркобароны, находящиеся под контролем организации, выполняют любое поручение директора. Они устраняют неугодных организации или Соединенным Штатам политиков, бизнесменов и чиновников. Организация работает в интересах Соединенных Штатов, и Соединенные Штаты обеспечивают эффективное функционирование организации. Везде в мире, где появляется наркобизнес, появляются представители нашей организации и берут его под контроль. Любыми средствами. Особенно тесно с организацией были связаны президенты Клинтон и Буш. В Европе организация сделала ставку на Албанию, где в середине 90-х уже вполне сложились наркокартели. Представители организации провели ряд переговоров с руководителями этихкартелей, гарантировав им поддержку США и НАТО. Наркокартели инициировали восстание косовских албанцев. По приказу организации в рамках операции „Черные дрозды“ (Косово в переводе с сербского означает „земля черных дроздов“), которая разрабатывалась под личным руководством директора, я занимался доставкой оружия Армии освобождения Косово. Со стороны албанцев в операции участвовал Рамуш Харадинай, который отвечал за прием и распределения оружия между отрядами АОК. Предполагаю, что сейчас он является одним из руководителей наркобизнеса и внештатным сотрудником нашей организации. Задача моей группы была не только в доставке оружия АОК, но и в создании предлога для США начать военную помощь албанцам с участием НАТО. Моя группа организовала взрывы на рынке Сараево, а затем фальсификацию этнических чисток. Пропагандой же о зверствах сербов также занимались мои сослуживцы. Это мы подготовили общественное мнение к бомбардировкам Югославии. За эту операцию я в 1999 году получил вторую „Звезду разведчика“. Поскольку все участники операции официально числились в ЦРУ, организация, как всегда, осталась в тени. В настоящее время Косово является центром наркобизнеса и перевалочным пунктом основного объема наркотиков, поступающих в Европу. За всем этим строго следит наша организация.

В июне 1999 года я впервые встретился с директором. До сих пор не знаю ни его имени, ни места службы. Директор сообщил мне, что распространению влияния организации препятствуют две страны: Ирак и Афганистан. Саддам Хуссейн фактически превратил страну в бастион, блокирующий наркотрафики. Афганские талибы фактически уничтожили производство героина на территории страны и расстреляли всех руководителей наркобизнеса. Поставки в Европу оказались под угрозой исчезновения. Директор сказал, что с президентом Клинтоном согласовано вторжение американских войск в эти страны и возобновление наркобизнеса. Позднее новый президент Буш подтвердил согласие на операцию. Но Соединенным Штатам необходим causus belli для вторжения. Таким поводом может быть только масштабный террористический акт против США и мирового сообщества. С пыльных полок был снят меморандум председателя КНШ генерала Лимана Лемница по операциям Northwood, состоящий из серии терактов под чужим флагом для обоснования убедительного повода для вторжения на Кубу. Так мне поручили взорвать ВТЦ, объект мирового значения. Директор вручил мне план проведения операции, которая состояла из двух частей. Наземной и воздушной. В плане я не нашел атаку на Пентагон, которая состоялась одновременно с уничтожением башен. Видимо, ее готовило другое подразделение организации.

Я начал подготовку к операции в июле 1999 года. Наиболее сложной была организация воздушного элемента операции. Я связался с внештатным сотрудником нашей организации Рудольфом Декерсом, владельцем летной школы Хаффман Авиа, которая готовила пилотов, осуществлявших доставку наркотиков на территорию США из стран Южной Америки. Полагаю, эту школу финансирует наша организация через бизнесмена Уоллеса Хилларда. Декере свел меня с выпускником школы Мохаммедом Араджики, рекомендовав его на роль главного пилота. Мохаммед не был фанатиком самоубийцей, но у него был рак печени в последней стадии. Он вызвался завербовать необходимое количество участников при условии, что их семьям будет выплачена компенсация. Общая сумма компенсации составила 70 млн долларов. Я принял это условие, поскольку директор не ограничивал меня в средствах. Деньги были выплачены наркокартелями. Доля Араджики была выплачена официантке пиццерии в Венисе Аманде Келлер. О цели операции знали только пилоты. Остальные участники согласились только на захват самолетов, полагая, что речь идет о получении выкупа за заложников после посадки. Это были латинос, которым мы сделали фальшивые паспорта Саудовской Аравии, Египта и Эмиратов, а также водительские права, выданные в США. Реальные владельцы настоящих паспортов были ликвидированы специальным подразделением ЦРУ. В первые часы после операции мои сотрудники подбросили несколько паспортов, обработанных соответствующим образом, на место взрыва.

Наземная часть была проведена за два дня до операции. Для этого Ларри Сильверстайн арендовал ВТЦ на 99 лет. Как только он застраховал здания от теракта, мы приступили к наземному элементу. Нам доставили несколько тонн аматола и взрывные устройства М-131. Закладывали взрывчатку неизвестные мне люди. Заложена она была в специально сконструированное подземное пространство для технических помещений. То пространство специалисты называли ванной. Техническое руководство осуществлял специалист из „Эмери Рот“, который разрабатывал проект зданий. Его судьба мне неизвестна так же, как и судьба специалистов, осуществивших минирование. Полагаю, что они были ликвидированы сразу же после операции.

Оперативный центр был развернут в специально арендованном помещении в двух километрах от ВТЦ. Мои наблюдатели находились в нескольких сотнях метров от зданий и подали мне сигнал по телефону после того, как воздушный элемент операции был реализован. Сигналы на подрыв размещенных в „ванне“ зарядов послал я, Джейкоб Хаммерсмит, да простят меня Бог и люди.

В дальнейшем я принимал участие в операциях в Афганистане после разгрома талибов. Перевалочные пункты нашей авиации были развернуты на территории России и Киргизии. Через них в Афганистан переправлялись вооружение, боеприпасы и продовольствие для американского контингента. Обратно самолеты везли наркотики, которые передавались подконтрольным структурам. Уже в Афганистане РУМО установило, что АльКаида не имела никакого отношения к 9/11. Они действительно планировали 10 актов на обоих побережьях, но на легкомоторных самолетах. Наша организация их просто опередила. Вся информация РУМО была по приказу Буша частично засекречена, частично уничтожена. Предел моего разочарования наступил, когда производство наркотиков начало расти в геометрической прогрессии, а доходы организации от наркоторговли подошли к триллиону долларов. Я просто был на службе у дьявола».

Романов допил коньяк, затем перевернул кресло, стоявшее около письменного стола. Отвинтил ножку, сунул флешку в отверстие в ножке и прикрутил обратно к креслу.

Эпилог

– Я скоро выхожу в отставку, Роджер, – сказал пожилой джентльмен, расположившийся в кресле в баре отеля «Захер». Он отпил из бокала добрую порцию «Хеннесси». – Это мой прощальный визит в Вену.

– Я тоже, господин директор. Поскольку мемуары я писать не имею права, то уеду к дочери в Дакоту и займусь внуками.

– Как поживает Мэри?

– Неплохо. Отошла от стресса после смерти матери.

– Я был в шоке, когда узнал о смерти Терезы. К сожалению, не смог приехать на похороны. Очень сожалел. Ведь, открою секрет, я был влюблен в нее на первом курсе. Но тягаться с вами мне было не под силу.

– Еще бы! Я неплохо играл на банджо. Девчонки всегда млели, когда я выходил в своем красном свитере.

– Кроме того, вы гораздо лучше меня играли в бейсбол. Я так и не смог попасть в сборную.

– Я оценил ваше участие, господин директор, и венок, который вы прислали. А вы чем собираетесь заняться?

– Как вы знаете, мои внуки уже давно обзавелись бритвами „жилет“ и автомобилями „феррари“. Поэтому сидеть с ними не удастся. Но как только появится первый правнук, я уйду с преподавательской работы.

– Да, я слышал, вам предложили читать лекции в Беркли.

– Я дал согласие. После гнусного Вашингтона Калифорния кажется мне раем. Но, как вы понимаете, я приехал в свою любимую Вену не только посетить место моей молодости, но и встретиться с вами. Нам нужно поговорить. Давайте пройдемся в Штадтпарк.

Два американца благородной наружности, безукоризненно одетые, вышли из отеля и направились на ринг. Пересекли кольцо и пошли в направлении городского парка, разговаривая по пути о незначительных вещах. Войдя в парк, они направились к пруду, где плавали утки и два белоснежных лебедя. Тот, кого называли директором, подошел совсем близко к воде и достал из кейса большую булку. Стал ее крошить на мелкие кусочки и бросать в воду. Несколько уток стали заглатывать хлеб. Не спеша подплыли лебеди. Утки отплыли на приличное расстояние, а царственные птицы начали брать хлеб прямо из рук.

Роджер с интересом наблюдал. Когда процесс кормления закончился, он заметил:

– Птицы вас знают.

– Еще бы! Я уже неделю здесь. И прихожу каждое утро. Я очень благодарен, Роджер, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу и прилетели в Австрию. Ведь мы не виделись с двухтысячного года. Когда достигаешь моего возраста, начинаешь особо ценить университетских друзей.

«Вот же старый пройдоха, – подумал Роджер, – сейчас будет убеждать меня, что именно нежные чувства заставили его вызвать меня в Европу». Но вслух сказал:

– Полагаю, мы с вами должны что-то сделать для страны перед уходом на покой.

– Вы, как всегда, проницательны. Мы должны в последний раз послужить Америке и нашей организации, которая есть главная сила нашей страны. Ее инструмент. К кому я должен был обратиться, как не к вам, старый товарищ! Вы прекрасно знаете, что и Россия, и Китай, согласно нашей доктрине безопасности, являются главными источниками угрозы, но не являются главными субъектами управления. Европа! Мы не должны даже на грамм терять контроль над этой частью света. Сейчас президент дает нам возможность стать самой могущественной организацией в мире. Именно мы возьмем под контроль Европу. Кстати, мы с вами настоящие патриоты, каких в век глобализации все меньше, и давайте смотреть правде в глаза. Мы остались единственной структурой, работающей на США, а не на мировую финансовую систему. Всех этих Соросов, Рокфеллеров, Мелонов.

Директор замолчал и пожевал тонкими губами. Роджер знал то, чего не знал его товарищ по университету, враг и начальник одновременно. Роджер, перешедший в организацию после солидного периода работы в ЦРУ, так и остался разведчиком и собирал информацию обо всем и обо всех. И он знал, что директор смертельно болен. Жить осталось не более пяти-шести месяцев. И если не подозревающий о предстоящей встрече с Господом директор сделает его ключевой фигурой, то после его смерти воспитание внуков придется отложить. Директор не задействовал подразделения Роджера в различных операциях после оккупации Ирака. Более того, они как-то постепенно отошли на второй план. Как бы были выведены в резерв. В разговоре с их общим другом Роджер поделился обидой на директора, прекрасно зная, что через пару часов тому все станет известно. И он не ошибся. Директор позвонил ему лично, а не через секретаря. Поговорив о незначительных делах личного характера, он на прощание сказал:

– Не думайте, что я забыл о вас, Роджер. И о вашем прекрасном подразделении. Просто я берегу вас для великих дел.

Роджер понимал, что будет являться кандидатом номер один на пост директора, если его однокурсник по Гарварду привлечет его к чему-то грандиозному. Типа подрыва башен-близнецов.

Скормив птицам булку, директор помолчал, а затем сел на скамейку, стоявшую на берегу пруда. Роджер присел рядом. Соратники помолчали. Затем директор внезапно спросил:

– Вы думаете, я не знаю, что пятьдесят миллионов долларов Медельинского картеля оказались на ваших счетах на Антигуа? – Он с удовольствием проследил, как мертвенная бледность покрыла обычно румяное лицо его врага, а потом дружески хлопнул его по колену: – Полно. – И почему-то вздохнул.

Этот вздох навел Роджера на мысль о том, что он понятия не имеет, сколько миллионов прилипло к рукам директора и его семьи.

– Но в Европе наша организация очень сильна. Мы можем создать хаос в любой стране в течение нескольких дней.

– Нам не нужен хаос, Роджер. Пока не нужен. И я сильно надеюсь, что и не понадобится. Но Европа на ближайшие годы станет испытательным полигоном нового оружия. И это новое оружие мы используем для контроля пока только за Европой. Но подумаем, как его применить в России. Там это сделать проще. И не к спеху. Созданием этого оружия занимаются Госдеп и ЦРУ, но они не знают, что бенефициарами будем мы.

– Вы имеете в виду какую-нибудь новую разновидность психотропного оружия? Но я бы не сказал, что новые виды вооружений в данной сфере нам нужны. Процесс идет очень успешно. Вы знаете, господин директор, что после университета я сразу же поступил на службу в ЦРУ и, как славист, был направлен на работу в Москву. И я навсегда запомнил советский фильм «Мертвый сезон». Этот шпионский фильм – полуфантастику-полуприключения – мне велел посмотреть шеф. Сейчас я осознаю, что это был фильм-пророчество. Там бывшие гитлеровские химики готовили нервный газ, который отличался от того, что они использовали в лагерях. Он не убивал людей, а менял их восприятие мира и даже генетику. Сумасшедший немецкий профессор из СС создавал газ для структурирования человеческого общества, как это разумно сделано в пчелином улье. Человек-ткач. Человек-пекарь. При этом абсолютно счастливый человек, который способен радоваться тому, что помидор красный, а солнце светит. Он намеревался оставить без обработки этим газом только элиту общества и ее обслугу. Причем элитой должны были стать мыслители и философы, а не финансисты и банкиры, как это получилось в реальной жизни. Да, да. Я внимательно слежу за изменениями в обществе. Фактически фантазии эсэсовского профессора реализует процесс глобализации. Общество превращается в жизнерадостных дебилов.

– Это правда. Я был большим насильником. Я заставлял своих детей и внуков читать нашу и зарубежную классику, дабы они не превратились в людей будущего, описанных вами.

– Вот-вот. Так зачем нам новое психотропное оружие?

– Это не психотропное оружие. И не химическое. Не биологическое и не ядерное.

– Что же это?

– Это оружие XXI века. Этническое оружие. Мы его задействуем против Европы. Русские успешно задействуют его против себя без нашей помощи. Ха-ха-ха! – Директор весело рассмеялся. – Нам не нужны союзники, кроме одного. Природной русской неудовлетворённости тем, что они имеют в настоящий момент. Дабы платить поменьше, их бизнес сам устроил переселение народов. Количество азиатов в России постоянно растет. В нужный момент, если понадобится, мы возьмем его под контроль с помощью наших агентов влияния в азиатских республиках. И российской правящей группе придется считаться с тем, что лидеры азиатских диаспор в России подчиняются не их администрации, а нашей. Что касается Европы, то мы наводним ее беженцами из Северной Африки и с Ближнего Востока. Создадим лидеров из числа агентов нашей организации и будем регулировать потоки нашего товара. Чуть только европейские правители дадут нам повод к неудовольствию, мы приоткроем краник. Вот здесь, Роджер, – он протянул папку, вынутую из кейса, – план под названием «Арабская весна». Ознакомьтесь с ним здесь, поскольку я не могу отдать вам его. Но, зная вашу феноменальную память, я уверен, что вам будет достаточно прочитать его один раз. Я встречался месяц назад с Обамой. Понимая, что республиканцам не занять Белый дом, Буш ознакомил его с генеральным планом и – в нарушение всех правил – сообщил о нашей организации. Он объяснил, что главная задача – наводнить Европу нашими людьми. Хотя, повторяю, поджигать Ближний Восток будут сотрудники Госдепа и ЦРУ. Мы, как всегда, в стороне. Поджигать они будут выборочно. Ливия, Египет, Сирия, Йемен. Они будут должны обеспечить переезд в Европу минимум двух миллионов беженцев. А мы должны будем обеспечить проникновение в эти два миллиона максимального количества наших людей.

– А официальные объяснения этому будут? Как в 2001-м?

Директор поморщился:

– Конечно. Будет использоваться тот фактор, что наши политические гении, сильные в тактике, но не видящие дальше своего носа, как всегда, обосрались. Они искренне полагали, что, сокрушив СССР, США сможет единолично контролировать весь мир. А когда им наконец стало ясно, что это невозможно, то выдвинули концепцию. Чтобы сохранить доминирование, необходимо либо развиваться быстрее, чем другие страны, либо замедлить их развитие. Главный конкурент – Европа. Развиваться быстрее, чем сейчас, мы не можем. Поэтому наши конспирологи будут писать во всех газетах, что «Арабская весна» спровоцирована США для замедления развития Европейского союза. В действительности же для того, чтобы сильнее подчинить Европу нашей организации. Я вас прошу, Роджер, немедленно вернуться в Вашингтон и приступить к реализации моего плана. Приказ о назначении вас на мою должность уже подписан. Вы должны мобилизовать все наши ресурсы – людские и финансовые. Одновременно последует ваше назначение на должность советника президента. И именно под этой легендой вы будете направлять работу ЦРУ и Госдепа. Этот клоун Обама будет выполнять все ваши рекомендации. Жаль, что я не увижу ваш триумф. Я очень серьезно болен, старина…

Александр Конторович Дом из тумана

«Если в политике что-то происходит, можете быть уверены, что так оно и было задумано».

Франклин Рузвельт.

Большинство происходящих на наших глазах событий, так навсегда (или очень надолго) остаются для нас непонятными и непонятыми. Мы зачастую видим лишь то, что нам готовы показать сценаристы данного мероприятия. И с готовностью принимаем на веру предложенную нам версию происходящего. Именно её нам преподносят СМИ и телевидение – как единственно верную и правильную. Но верить современным средствам массового оболванивания – это всё равно, что строить дом из тумана. Нет, выглядит-то он вполне прилично… а вот попробуйте в нём пожить…

Позвольте представиться – первый лейтенант Джон Хаст, корпус морской пехоты США. Сколько-то там командировок в горячие точки, добрая дюжина благодарностей и поощрений от руководства. А при взгляде на «фруктовый салат»^[11] любой новобранец тотчас же проникается уважением.

Так уж сложилось, что после целого ряда командировок во всякие там неприятные места, мне удалось выбраться оттуда живым и относительно невредимым.

А поскольку все дипломатические представительства США издавна охраняет именно Корпус морской пехоты, то и моё появление там не явилось чем-то уж особенно невероятным.

Работа там была… ну, не сказать, что особенно трудной. Не война – и то хорошо. Да и платили, в целом, очень даже неплохо.

Под моим командованием была группа морпехов, на которых возложили трудную задачу по сопровождению и охране различных…м-м-м… скажем так – курьеров. Чего уж они там и кому передавали – не наше дело. Мы отвечали за то, чтобы их никто не обижал. И в процессе этого приходилось частенько прикладывать увесистый кулак к чьей-то непонятливой наглой морде. Ясное дело, что представляться при этом сотрудником американского посольства – не самая хорошая мысль.

И я стал отыгрывать русского мафиозо – «братка». Брал уроки русского языка, консультировался со знающими людьми – и прокатило!

Русских в Европе традиционно боятся. Иногда – так и до мокрых штанов! Честное слово – сам видел. Правда, только один раз… но – впечатлило! И к тому есть все основания – их «братки» считаются одними из самых безжалостных и суровых парней.

Так бы оно всё и шло своим чередом, но пришлось как-то раз «закуситься» с какими-то реально отмороженными местными мафиозо – «каморрой». В перестрелке мы положили нескольких нападающих, а вот лично мою башку спас некий странный тип, внешне похожий на чикагского гангстера 30-х годов.

Вот тут-то всё и завертелось…

Спаситель мой, как оказалось, давно уже был на примете у местного криминала. И они очень сильно жаждали с ним по-свойски потолковать. Настолько сильно, что решились даже на то, чтобы меня похитить! Какие-то мафиозо – и офицер из охраны посольства! Вы представляете?!

Они, как стало вскоре ясно, этим вообще не заморачивались. Офицер, рядовой, американец или итальянец – им было наплевать.

Заплатили – сделаем!

И сделали.

На свою беду они чего-то там прохлопали, и в гости к нам неожиданно заявился тот самый «гангстер». Увы… хозяева этого визита не пережили… должно быть – от радости.

А я… я попал к руководству «гангстера».

Выяснилось, что Норман (так его звали) работает в некой суперсекретной организации, которая создана и вовсе в незапамятные времена.

«Гарвард-52»^[12] – невероятно жуткая контора, которая организовывает производство и сбыт наркотиков по всему миру. Разумеется, во имя торжества демократии! А не ради презренного металла, как многие могли бы подумать. А кто у нас в мире самый демократичный?

Правильно – США.

Имя Директора «Гарварда» известно только президенту США. Думаю, что на этом круг осведомлённых лиц и заканчивается.

Все мы, сотрудники конторы, официально проходим службу где-то ещё. Я – в КМП, Норман, как оказалось, в прошлом был спецагентом ФБР. Скорее всего, там и числился до сих пор. Кто-то – в АНБ^[13] или в армии… вполне возможно, что и в полиции.

Нас никто не видит – но мы повсюду!

Базы «Гарварда» разбросаны по разным странам и континентам. Есть всё – даже собственный флот (правда, маломерный…) и авиация.

Нас не судят обычным судом – существует собственная процедура дознания и судопроизводства. Своя разведка и контрразведка – спецотдел. У каждого из нас имеются документы разных стран и на разные имена. И много чего ещё есть…

Мне пришлось стрелять в полицейских – кое-кого из них я даже лично знал! Занимался слежкой, взломами и планированием различных операций.

В одной из них ранило Нормана – и он умер у меня на руках. А перед смертью поведал мне кое о чём…

Джейкоб Хаммерсмит (настоящее имя Дина Норманна) оставил мне жуткое наследство – флешку с записями. О делах «Гарварда» и его роли в них. Как оказалось, пресловутые башни-близнецы упали вовсе не по вине исламских террористов – моя контора отметилась и тут. А сам Хаммерсмит принимал в этом непосредственное участие – закладывал взрывчатку.

Да много чего там было и помимо этого…

Меня дважды пытались убить. В далёкой Москве и в солнечной Италии. Не скажу за русских (просто всего не знаю), но вот в Италии к этому оказались причастны мои сослуживцы. Я узнал одного из нападавших…

Я – солдат.

И всегда им останусь, куда бы меня не отправили.

А солдат может и постоять за себя!

Загородную базу «Гарварда» почти до основания снесли мощные взрывы – и виновных так и не нашли. Выжил только я. И то, только потому, что меня попросту не успели добить. (Ну, это версия следствия…)

А, выжив, оказался в центре внимания.

Как же – настолько удачливый персонаж!

И это заметили.

Блин… лучше бы не замечали…

Глава 1

– Сэр, команда на позиции, готовы к выдвижению, – прозвучало в наушнике.

– Принял, – отпускаю тангенту и оглядываю всё перед собою ещё раз.

На позиции они… угу… Ну, положим, я бы, на их месте с докладом не спешил… но – это их дело. Считают, что готовы – что ж, не стану мешать.

– Всем группам! Готовность – минута!

В рации наперебой звучат подтверждения – подтверждается готовность к выполнению задачи.

– Общая команда – начали!

В левом верхнем углу экрана загорается красный значок – пошла запись. Аналогичная процедура запущена и на аудиоканале. Сидящие в стороне техники вглядываются в экраны своих ноутбуков – стартовали ещё и дроны-наблюдатели.

Потом, когда всё это будет завершено, последует тщательный разбор всего происходящего – тогда-то и скажут своё веское слово записи переговоров и видеозаписи, сделанные стационарными камерами и дронами.

И кому-то здорово влетит – или я плохо понимаю происходящее! На моей памяти мало кто ухитрялся сработать так, чтобы это не вызвало бы аргументированной критики со стороны инспекторской группы. Мы всегда можем найти что-то, что выполняется не так – не в строгом соответствии с установленными правилами.

И не надо кидать в нас кирпичи!

Мы ни разу не нацелены на то, чтобы сделать жизнь проверяемых совсем уж невыносимой (хотя, иногда мне этого очень хочется…) – нет, такой задачи нам никто не ставил.

В инспекторскую группу я попал совершенно неожиданно для себя.

По выписке из госпиталя, даже не отгуляв (какое ёмкое русское слово!) положенного отпуска, я был перенаправлен в какую-то и вовсе Богом забытую дыру, на задворках нашей могучей страны. Честно говоря, в голову закралась мысль, что вот тут-то и возьмёт меня «в оборот» служба внутреннего расследования «Гарварда». (Можно подумать, что они не всё ещё с меня вытянули ещё во время лечения…)

Но – нет.

Дотошные парни из спецотдела к этому оказались совершенно непричастны.

– Ваша командировка сюда, Джон, вызвана острой служебной необходимостью – и не более того, – пояснил мне сложившуюся ситуацию начальник базы.

А он тут тоже не абы кто – целый полковник! Сэр Ирвинг Медоу – бывший заместитель командира базы Форт-Райли. Если кто не знал – так это именно там готовят наших бравых парней из подразделения сил специальных операций. И положа руку на сердце, я вынужден признать, что моих сослуживцев из КМП^[14] они во многом существенно превосходят!

Так что полковник заслуженно считается очень серьёзным специалистом в плане боевой подготовки. Его авторитет поистине непререкаем!

– В последнее время, – прохаживается по комнате Медоу, – мы столкнулись с рядом непредвиденных сложностей. Всё группы сопровождения и негласной охраны готовятся очень тщательно, с учётом большинства конкретных случаев, когда нам приходилось сталкиваться со всевозможными противниками. Данные ситуации подробно разбираются на брифингах, где каждый имеет право задать любой вопрос по сути происходящего. Казалось бы – мы учитываем всё! Но… только за последние полгода потеряно убитыми более тридцати человек! И это – среди хорошо подготовленных профессионалов! Среди охраняемых лиц потери, разумеется, ниже… но и эффект от этого – просто несопоставим! Я уж и не говорю о раненых…

Со слов полковника получается следующее. Группа очень серьёзных профи, выходя на маршрут (который заранее неплохо изучен), предпринимает все, предписанные инструкцией, меры предосторожности.

Проверяют (в который уже раз!) все подозрительные места, изучают полицейские сводки, анализируют активность известных криминальных формирований и даже отдельных их представителей. В последнее время кто-то из членов группы находится на постоянной связи с базой, куда оперативно передаётся даже и изображение с нашлемных камер. И есть уже случаи, когда именно оператор на базе ухитрялся опознать по передаваемым изображениям подозрительных лиц – и оперативно вмешавшись, предотвращал наступление негативных последствий.

Так что – прогресс на месте не стоит! Казалось бы – теперь и потерь должно быть меньше? Ага… как же…

Их стало больше!

Почти вдвое, как минимум!

И никакая предварительная подготовка не помогает…

Вот эта проблема и заставила очень многих и многих неслабо напрячь оставшиеся ещё извилины головного мозга. Ну, я имею в виду тех, у кого там ещё хоть какие-то способности к мышлению сохранились…

А то развелось тут у нас… всяких.

На первый взгляд – всё круто!

Здоровенный мужик, рукава чуть не лопаются от накачанных мускулов. Внешне – вообще «сливай вода, туши свет», как говорят русские. Одним ударом кулака способен капот у джипа проломить!

Вот их-то, чаще всего и хоронят…

– Но, сэр… Я ведь не являюсь дипломированным инструктором! Разумеется, мне приходилось обучать своих сотрудников, да и солдат изрядно в своё время погонял… но…

– Вы же выжили, Джон? Да и потом… Я смотрел ваше личное дело – потери в вашем подразделении всегда были относительно невелики. То есть – командир не только смог уцелеть сам, но и своих солдат сберёг! Это, знаете ли, дорогого стоит! И, раз уж, на меня возложили ответственность за качественную подготовку наших сотрудников, то я сам могу определять – кто у нас тут инструктор, а кто – выпускник колледжа! Наличие диплома ещё никого от пули не уберегло, а вот боевой опыт – он многих спас! Я сильно сомневаюсь в том, что солдат в бою будет прикрываться красивой бумажкой…

Ну… что я тут могу сказать? Медоу – босс, ему виднее… если он считает, что я годен для данной работы, то возражать было бы несколько неразумно. Всё же «Гарвард» – не та структура, где принято оспаривать указания вышестоящего руководства. Но, по-видимому, на моём лице отобразились некоторые сомнения, и полковник это заметил.

– Хочу тебе сказать, Джон… ты ведь был в России, и близко общался с русскими коллегами, так ведь? И даже сумел вскрыть подготовку к нападению, которое замыслили какие-то нехорошие парни?

– Да, сэр. Мне удалось кое-что предотвратить.

– Так вот… – босс делает некоторую паузу. – Не скрою, в этом плане у меня возникли некоторые разногласия с некоторыми… скажем так, с коллегами. Я склонен полагать, что участившиеся в последнее время потери – есть следствие целенаправленной работы некоторых сил. Поверь, я знаю почерк очень многих наших…э-э-э… оппонентов. Так вот – это не они!

– А кто же?

Полковник задумчиво барабанит пальцами по столу.

– Я не встречал пока настолько скоординированных и в то же время, рискованных, действий. Откровенно говоря, всех наших противников можно условно разделить на несколько групп. Конкретные отморозки – полагающиеся исключительно на стрельбу и физическую силу. Этих – большинство. Есть и другие. Более-менее адекватные люди, умело рассчитывающие каждый шаг и тщательно планирующие свои мероприятия. Они могут нанимать первых – исключительно как грубую физическую силу.

– Пехоту, сэр…

– Да, так тоже можно сказать, – кивает Медоу. – Так вот, мы столкнулись с чем-то новым! Тем, чего раньше не встречалось. Очень качественная подготовка, продумывается, буквально, каждый шаг! Высочайшее мастерство непосредственных исполнителей, точная и быстрая стрельба и отточенное искусство рукопашного боя. В тех, разумеется, случаях, когда до этого вообще доходит… Никаких следов на месте стычек они стараются не оставлять, свидетелей зачищают безжалостно. Радиопереговоров практически не ведут, оружие используется каждый раз новое. Сегодня применяют АК, а завтра – уже «Хеклер-Кох». Тебе ли объяснять, что каждый ствол имеет свои особенности применения и использования? И опытный стрелок всегда это учитывает.

– Как я понимаю, сэр, возможность использования разных групп специалистов…

– Отпадает. Это одни и те же люди. Отсутствие конкретного почерка, если хочешь знать, тоже своеобразная визитная карточка.

Полковник берет со стола пульт, что-то там нажимает – и на экране большой плазменной панели появляется изображение. Обычная городская улица, небольшое кафе… ничего особенного.

– Стандартная операция – передача груза. Вы должны это хорошо знать…

Ещё бы… Сколько раз такие встречи приходилось проводить!

– Курьер – за столиком слева.

Присматриваюсь… ага, тогда вот этот человек, что сидит на стуле – охранник. Ну, да – расположился таким образом, чтобы контролировать подход к курьеру. И бортик слева – туда он, в случае опасности, укладывает охраняемого. Так…

– Схема охраны стандартная? Или усиленный вариант?

– Усиление не объявлялось. Сейчас камера снимет панораму – найдите сотрудников группы прикрытия.

Понятно… Стало быть – три двойки и старший группы, он, надо полагать, и снимал… Значит, где-то рядом расположены автомобили – основной и запасной. Двое членов группы – водители, один – телохранитель клиента. А трое на позиции прикрытия…

– Вот этот человек, сэр. Вот этот… – камера смещается в сторону, по-видимому, человек, который вёл съемку, поворачивается на месте. Ага, камера, скорее всего, скрытая, съемка идёт в автоматическом режиме. Значит, сделать наезд на интересующий объект не выйдет…

– И вот этот… по-моему…

– Почему вы так думаете?

– Он сидит так, чтобы спина была прикрыта фрагментом ограды. То есть – выстрелы с той стороны ему не страшны. Далее… тепло – но на нём легкая куртка. Прикрывает бронежилет. Явно правша – берёт чашку правой рукой. Но телефон – в левой! И подносит он его к левому уху.

– И почему же?

– А в правом ухе у него наушник от радиостанции… Прикрыт волосами, так что сразу и не разглядеть.

Короче, всех членов группы я нашёл. Кроме водителей – ну, это-то впрочем, понятно… они сидят в машинах. Просчитал и один из маршрутов отхода.

– Что ж, – кивает босс. – Всё верно! Сразу видно профессионала!

Я не задаюсь. Какой смысл? Правильно сделать свою работу – это моя прямая обязанность. Увидеть недостатки в чужой – это тоже мало похоже на какое-то там подсиживание. Слишком уж велика цена ошибки – это будет похуже увольнения… до него, в таком раскладе, ещё как-то надобно дожить! Уверен, что парни не будут на меня в обиде.

– Что ж… – Медоу останавливает просмотр. – Вопрос! Если бы вы планировали нападение – каковы были бы ваши действия?

– Цель нападения, сэр? Просто кого-то убить, захватить конкретного человека или груз? Что именно?

– Ну… В данном случае происходит передача денег – вы же видели у курьера характерный – и несомненно, вам знакомый, чемоданчик? Свидетели, как понимаете, не особо в таком случае нужны…

Прикидываю… ну, в принципе, понятно…

– Несколько светозвуковых гранат – прямо на террасу кафе. На какое-то непродолжительное время мы обеспечим отсутствие активного противодействия. Двое снайперов в прикрытие – если кто-то из охраны проявит ненужную прыткость. Атакующая группа – минимально три человека. Разумеется – все с предварительным изменением черт лица. Надо учитывать возможную видеозапись. Ну и отход необходимо должным образом подготовить – исключать возможность погони мы не можем.

Да, если бы тогда, в памятный день, подобные меры предосторожности предпринял бы покойный Норман… много чего не произошло бы вовсе. Да и я тут не сидел бы…

– То есть, определённое количество жертв вы допускаете?

– Да, сэр. Это, к сожалению, неизбежно. Я имею в виду гражданских, сэр…

– А! Тогда понятно… а то я уж, было, подумал…

– Операции редко когда проходят в безупречном соответствии с разработанными планами. Мы не можем исключить любых случайностей.

– Я читал ваше личное дело…

Полковник поднимается с места и, сделав пару шагов, достаёт из шкафа бутылку виски и пару стаканов.

– Выпьем…

Он плескает мне на два пальца янтарного напитка.

А хороший у него виски!

– Продолжим… – отставляет Медоу в сторону стакан.

На экране снова всё приходит в движение – идут люди, неспешно проезжает мимо автомобиль. Что-то меня в этом вдруг настораживает!

– Смотрите внимательнее, Джон.

Вроде бы ничего не происходит…

По-прежнему сидят на своих местах все члены группы.

– Смотрите за временем.

Слева, в верхнем углу, имеется таймер, на котором быстро сменяются числа.

– 14.27 – прекращён радиообмен. Никто из членов спецгруппы на связь более не выходил.

И никто из них не меняет позы…

Изображение дергается… и камера показывает землю.

– 14.28 – окончание записи старшего группы. Дальнейшая картинка взята нами с камер кафе и близлежащего магазинчика.

Другой ракурс съёмки – и совсем уже иное качество. Ну, да… тут за скрытностью никто не гнался.

Рамками обведены позиции сотрудников. И даже цифрами обозначено – где и кто сидит. Это уж явно впоследствии наложено…

– Сэр, можно ли дать увеличение изображения?

Босс протягивает мне пульт.

– Работайте!

Так, где тут у него что… ага!

– Посмотрите, сэр! Время – 14.26, объект номер два.

Полковник всматривается в экран.

– Ну… и что я должен увидеть?

Где тут у нас кнопки…

– Чашка, сэр. Она лежит на боку. А несколько секунд назад – стояла, как и положено.

Он некоторое время молчит, разглядывая стоп-кадр.

– То есть, вы полагаете, что…

– Сотрудник на позиции номер два был к этому времени уже убит. Или ранен. Но, во всяком случае, он уже не имел возможности как-либо реагировать на происходящее. Не каждый может сохранять невозмутимость, когда кофе стекает тебе на брюки.

Нажимаю кнопку, фильм идёт дальше.

Стоп.

Тот сотрудник, что сидел спиной к ограде, теперь откинулся на спинку стула – правая рука безвольно повисла вдоль тела. Так, похоже, что и он…

– Смотрите, Джон! Вот сейчас…

На экране видно двух человек. Широкополые шляпы, закрывающие часть лица, бороды и противосолнечные очки. Они неторопливо входят на веранду кафе, приближаются к столику, за которым сидят курьер и охранник. На экране эта часть веранды просматривается плоховато, и разглядеть что-либо более-менее подробно не удаётся. Минутная задержка – и оба вошедших неторопливо удаляются.

– Далее можно не смотреть. Полиция приехала через десять минут – когда официант увидел кровь на груди одного из посетителей. В живых остались только оба водителя.

– Как их убили?

– Девятимиллиметровые пули из бесшумной винтовки русского производства. В двух случаях пробили бронежилеты. А вот старшего группы застрелили пулей калибра 12,7-мм!

– Сэр, но выстрел из такой пушки услышали бы во всём квартале!

– Мягкая свинцовая пуля… Эксперты утверждают, что такой тип оружия им до сих пор не встречался. Так или иначе – но выстрела никто не слышал.

Однако… Что-то новое! Застрелить пятерых человек, всего за минуту… да так, что никто из них (между прочим, неплохо подготовленных спецов!) даже и не дернулся… Стало быть, и не заметил ничего? Да, выходит, что так… А тут ещё и такая жуткая пушка!

– Старший группы был в бронежилете? С какой же скоростью летела мягкая свинцовая пуля, если его пробило? Или его убило динамическим ударом?

– Да. Бронежилет у него имелся. В первый раз, кстати, он вообще не очень-то это любил. Уверял, что тот сковывает подвижность и вообще… Ему попали в горло – прямо над вырезом жилета.

– Ему, что – голову нахрен оторвало? Представляю себе выходное отверстие от такой «пульки»!

– Нет. Она прошла сверху вниз. И остановилась где-то в районе лопатки.

Что-то я совсем запутался… Сверху вниз? Он что, на корточки присел? Насколько я видел, там нет высотных домов! Спрашиваю у шефа, тот на какое-то время задумывается…

– Там повсюду дома в два-три этажа. Высотных зданий нет, самое ближайшее – больше, чем за пару миль…

– Сэр, но даже если допустить, что он в момент выстрела присел или нагнулся вперёд…

– Нет. Это было бы видно на записи. Он сразу упал на спину.

– Тогда выходит, что пуля ударила его спереди-сверху, так? Под углом градусов в тридцать или даже менее?

– Ну… да. И что?

Снова возвращаюсь к фильму и некоторое время гоняю картинку вперёд-назад.

– Тогда, выходит, что стреляли вот из этого дома. Три этажа. Ну, допустим, что с чердака или с крыши – неважно! Метров сто от кафе. Или даже меньше… И никто ничего не услышал? Какой бы там ни стоял глушитель, щелчок от выстрела такого калибра нельзя настолько заглушить! Что это за оружие, сэр? С кем мы здесь имеем дело?

– Вот это-то я и сам хотел бы выяснить… Словом, Джон, вам предстоит заняться ещё и этим вопросом. Это – не единственное нападение, которое имело место в последнее время. Правда, сделать запись удалось только сейчас – в предыдущих случаях она не производилась. Сами понимаете…

Понимаю. Не всегда целесообразно фиксировать на видео все подробности некоторых наших операций.

– Сэр, каков характер похищенного груза?

– Только деньги. Сам товар нападавших не интересовал. Пока, во всяком случае… Но вот почерк… он почти всегда один и тот же. Никакой громкой стрельбы и всяческих спецэффектов, типа взрывов и тому подобного. Тихо убирают всех, кто может оказать сопротивление или опознать нападающих, подходят и забирают деньги. Мы изучали видеозаписи с камер… в тех случаях, когда они там вообще имелись. Никакой пользы это не дало. Такое впечатление, что они знали об их наличии и старательно прятали лица, чтобы не быть опознанными. А в том случае, как в последний раз, приняли меры к тому, чтобы лица было бы невозможно идентифицировать.

Да, я видел – бороды и очки от солнца. По таким шикарным приметам можно задерживать каждого третьего бородача.

– Вы говорили, сэр, про рукопашные схватки… С кем и при каких обстоятельствах?

– В одном случае неладное заподозрил официант. Китаец, к тому же, неплохо владевший восточными единоборствами. Его «вынесли» за несколько секунд. Навернулся вниз с лестницы, и только по этой причине остался жив – его попросту не пошли добивать. Видимо, решили, что он и так помрёт. Во второй раз это был полицейский, зашедший перекусить. Этого срубили и вовсе походя. Понятно, что он никакой не эксперт по единоборствам, но кое-что в этом всё же понимает. Его спас бронежилет – отделался только несколькими сломанными ребрами.

Однако!

Представляю себе, какой же силы там был удар! Сломать ребра под бронежилетом… задачка нетривиальная!

Глава 2

И вот теперь, сижу и думаю…

Полковник снабдил меня целой кучей всевозможных материалов обо всех странных случаях, которые произошли в последнее время с нашими парнями. Правда, и от основной работы тоже не освободил, так что гоняю парней, а в оставшееся время сижу перед компом.

Отсутствие почерка – тот же почерк?

Хм… ну, что-то в этом есть…

За что тут вообще можно зацепиться?

Русские 9-мм бесшумные винтовки? Да, хорошее и мощное оружие – но оно теперь есть не только в России.

12,7-мм бесшумная винтовка? У русских есть и такая – но там совсем другая пуля, оболочечная, со стальным сердечником. Так что не пойдёт… Из их «Выхлопа» можно было настолько точно и не выцеливать – никакой бы бронежилет не спас.

По этой же причине я исключил и все прочие стволы различного производства – мягких свинцовых пуль они не использовали.

А данный ствол выстрелил ещё раз – я это обнаружил в отчётах. Точно такой же выстрел – в горло. Да, у убитого в тот раз не имелось бронежилета – но, снайпер стрелял всё так же – именно в это место.

И вот это уже почерк…

Но работа на полигоне, тем не менее, остаётся моим приоритетным делом. Мы тут все «пашем», не покладая рук.Кстати, когда я пояснил коллегам по группе значение данного выражения, народ проникся – и теперь частенько вворачивает в свою речь ещё и другие, чисто русские, словечки, которым я их обучил. Всё же, надо отдать должное, русские умеют кратко и ёмко описать одним словом целый процесс!

Сегодня задача стандартная и хорошо знакомая – вывод вип-персоны из угрожаемой зоны. Таковой же зоной, в нашем понимании, может быть вообще, что угодно. В отличие от армейцев, у нас подобные задачи возникают преимущественно в городской застройке, а не в чистом поле или в лесу. Нет, разумеется, мы и эти варианты тщательно отрабатываем, но сейчас у нас именно городская обстановка.

Сколько я помню события последнего времени, именно там чаще всего и происходили с нами всевозможные неприятности…

Состав группы обычный – два автомобиля, шесть человек команды, плюс старший группы и собственно – охраняемое лицо. Обстановка имитирует обычную городскую застройку, характерную для небольшого европейского города. Есть, правда, и чисто восточный квартал – там тщательно воссоздана характерная для этой местности обстановка. Осмотрев впервые этот полигон, старший инспекторской группы – Майлс Гарнет, хмыкает.

– Чует моё сердце, что тут вскорости потребуется строить ещё один квартал…

– Здесь чего-то не хватает? – удивляется начальник полигона.

– Угу…

– А именно?

– Да возьмите карту любого русского города – по ней и стройте. Там, сэр, имеются некоторые, но, тем не менее, весьма серьёзные, отличия. Нам надо будет учить людей работать и там.

– Вы ведь были в Москве, Джон? – поворачивается ко мне начальник полигона. – Что скажете на это?

– Москва, сэр, вполне европейский город. Каких-то совсем уж кардинальных отличий я там не заметил. Разве что метро… оно там очень неплохо развито. Да и дороги относительно неплохи, хотя, от пробок это спасает слабо.

Гарнет ухмыляется.

– Ну, там мы пока ещё так плотно не работаем… а вот Украина, сэр, уже сейчас доставляет нашей конторе сильную головную боль! Метро, кстати, там тоже есть, как и пробки. Но вдобавок ко всему – ещё и абсолютно, как это говорит наш коллега Хаст, отмороженное население.

Наш собеседник саркастически хмыкает.

– Ну, население… это уже учтено в наших наработках…

– При всём моём уважении, сэр, сомневаюсь! Настолько отчаянных бандитов всех мастей я, пожалуй, даже и в Сомали не встречал! Сомалийцы нисколько не ценят свою жизнь, не говоря уж о чужой – это так. Но русские… те, вдобавок к этому, ещё и сильнее физически, да и воевать умеют намного лучше. Та ещё гремучая смесь!

– Откуда там русские, Майлс?! Это же Украина! Там живут украинцы!

– Какая разница, сэр, как они там себя назовут? Хоть готтентотами! По факту – это те же самые русские, что и в Москве. Только живут они намного хуже и беднее, оттого и такие злые… и столь охочие до чужого добра. Так что подумайте над моими словами!

– Сэр, Майлс хочет пояснить, что в подобных случаях следует учитывать не только особенности городской застройки, но и характер поведения окружающего населения. Я знаю, что такое Сомали и Афганистан, имею представление о том, как поведут себя итальянцы и вообще европейцы. Русские, сэр, поступят совсем по-другому! – вступаю в разговор и я. Гарнет всё по делу говорит, и будет правильно, если я его поддержу.

– Итак, джентльмены… – прохаживается перед строем полковник. – Ставлю вам задачу!

Обстановка – мирный городок где-то на Ближнем Востоке. Всё, как всегда – добрые соседи и так далее… Население активно друг друга ненавидит, но, поскольку вооружены все поголовно, то и ведут себя вежливо. То есть – не держат оружия на виду и не начинают стрелять первыми. Стоит ли вам говорить, что чужаков тут не любят уже по умолчанию?

Нет вопросов – это понятно каждому.

– Задача усложняется тем, что в городе постреливают, так что использование автотранспорта затруднено – идёте пешком. Есть и плюсы – я принял решение усилить группу. Теперь вас двенадцать человек! Ларсен, принимайте командование.

Светловолосый викинг – Кнут Ларсен, исполняющий сегодня роль старшего группы, молча кивает – принято!

– Брифинг – через пять минут! Группе обеспечения – начать выдвижение на позиции.

Ну, началось… Сценарий противодействия здесь может быть и вовсе необычным. Хотя определённые правила всё же присутствуют и тут. Так что уж совсем странных фокусов (типа орбитальной бомбардировки) ожидать не следует.

Но – стоп разговоры – пошла группа!

Задание понятное – пройти по заранее оговоренному маршруту, отразив все попытки противника атаковать и уничтожить как, собственно, группу, так и эвакуируемого персонажа.

Команда идёт в усиленном варианте – в её составе теперь есть техник с дроном. Посредством его просматривается маршрут, и мониторится обстановка на прилегающих улицах. А неплохо парни экипированы! У нас, в своё время, было хуже…

– Подозрительная активность в квадрате шесть-два. Группа гражданских – около десяти человек. Происходит что-то непонятное… какой-то конфликт.

Обеспечивающий офицер – Ларри Кертис, человек талантливый и изобретательный. В его распоряжении здесь около пятидесяти человек статистов и целый штат рабочих. С их помощью он тут может создать имитацию вообще чего угодно – даже локального фрагмента Армагеддона! Видел я его склады! Впечатляет… даже и танки есть!

Вот и стараются его статисты, изображая толпу уличной шпаны. Очень, кстати, достоверно получается!

– Изменение маршрута! Вариант два!

И команда сворачивает в сторону, избегая контакта с шумящей толпой.

Минута… другая… Пока всё идет штатно. Ощетинившаяся стволами группа проходит один квартал, входит во второй…

– Снайпер на семь часов! – засекает блик оптики наблюдатель. – Серый двухэтажный дом, третье окно слева!

«Випа» тотчас же уволакивают куда-то за угол, окно берут на прицел.

– Противник подавлен, – комментирует посредник. – Потерь в группе не имеется.

Мы все неторопливо следуем за возбуждёнными парнями. Никак не вмешиваемся, но и пока никак не комментируем происходящего. Хотя, имеем право вмешаться на любом этапе. Правда, и командир группы не обязан следовать нашим советам – его полномочия мы никак не ограничиваем. А вот на этапе разбора мероприятия, он уже должен будет тщательно обосновать своё решение! И аргументировано!

Снова подал голос оператор дрона.

– Нахальное минирование!

На экране ноутбука видна машина и копошащиеся около неё люди. Увеличение…

Хорошо заметны отлетающие в сторону предохранительные колпаки от противопехотных мин с разбрасываемыми датчиками цели.

Всё, финал, дальнейшего пути нет. Дрон, повинуясь команде оператора, закладывает вираж, облетая место минирования. Стены домов глухие, частично смыкаются с заборами… через дома это место не обойти. И если пробить взрывом в стене одну-две дырки вполне возможно, то проломить ещё и несколько заборов на пути…

– Сзади наблюдается группа вооруженных людей! Направление движения – на нас! Время подхода, ориентировочно, пять-десять минут!

– Занять оборону!

И бойцы ощетиниваются стволами.

Реакция, в принципе, правильная… но ведь сейчас весь город встанет на уши!

– У вас есть минута на принятие решения! – поднимает руку с секундомером посредник.

Командир группы лихорадочно осматривается по сторонам – что делать-то?! Смотрит на нас…

Посредник кивает – вмешательство разрешено.

– У вас в отряде взрывчатка есть? – спрашиваю я у командира.

– Да, сэр! Четыре стандартных заряда, сэр!

Ну, да… подорвать машину, снести дверь – этого количества вполне достаточно.

– Я бы обрушил стену этого дома… – указываю направо.

– Это частная собственность! – возражает посредник.

– А вот это! – указываю на бойцов, – Мои люди! И что, по-вашему, мне более ценно в сложившейся ситуации?

Офицер пожимает плечами и смотрит на командира – решение принимать ему.

– Я взрываю этот дом!

Изрядная куча кирпича и битых камней, обрушившись на дорогу, приведёт к срабатыванию какую угодно мину. А что не рванет под упавшими камнями, до того через завал и нога солдата не достанет.

– Работайте… – пожимает плечами посредник.

Бойцы быстро проверяют дом, выталкивают оттуда очередного статиста и отводят его в сторону, предварительно обшарив карманы на предмет оружия, устанавливают заряды, включают радиодетонаторы…

– Готово!

– Можете продолжать путь, – отходит в сторону офицер. – Готовых к подрыву мин более не осталось…

– За всё время существования этого полигона, Джон, – говорит мне вечером полковник, – подобное решение было принято впервые…^[15] И это ещё раз убеждает меня в том, что мой выбор был правильным! Вы – именно тот человек, который мне сейчас нужен!

Глава 3

– Доброе утро, Джон! – нарисовался в дверном проёме светловолосый парень с голливудской улыбкой.

– А когда это оно стало добрым? – пожимаю я плечами. – Впрочем… у вас, надо полагать, есть на этот счёт своё мнение, раз уж вы так уверенно об этом заявляете… Заходите, присаживайтесь…

– Марк Лейбан! – протягивает мне руку гость. – Отдел внутренних расследований.

Ага… понятно, отчего у него утро доброе… Этих парней хлебом не корми, дай только устроить честному человеку какую-нибудь каверзу. Небось, уже чего-то там накопал…

– Не смотрите на меня, как на ангела смерти! – улыбается вошедший. – Поверьте – мы с вами сидим в одной лодке!

Ну да… только гребём в разные стороны. А так – конечно!

– Слушаю вас, сэр.

Лейбан качает головой.

– Не стоит меня так называть, Джон – мы с вами в одном весе. С сегодняшнего дня ваше неофициальное расследование…

«Прекращено…»

– …является вполне официальным мероприятием нашей службы…

«…а вы от него отстраняетесь, как лицо с недостаточно высоким уровнем допуска…»

– …и я прикомандирован к вам на весь период расследования. А вам, соответственно, даны полномочия офицера отдела внутренних расследований. На то, разумеется, время, пока вы работаете над данным мероприятием.

На стол, глухо звякнув, ложится овальный жетон темно-серого цвета. Два скрещённых ключа – «ключи райского привратника», как шутили парни. И две пирамиды, соединённые вершинами – на тыльной стороне жетона.

Жетон офицера отдела внутренних расследований… мощная штука! Видел я такие… и не сказать, чтобы это вызывало во мне какие-то положительные воспоминания – по причине отсутствия таковых.

– Прошу прочесть, – рядом появляется документ. – И поставить подпись. Указать дату и время. С этого момента всё, что станет вам известным – в связи с расследуемыми событиями, имеет соответствующий гриф секретности. Никто, независимо от занимаемой должности, не вправе требовать от вас отчета и объяснений – в любой форме и по каким угодно причинам. Все отчёты вы направляете ежедневно по специальной линии – и более никому и никуда.

Хм… интересно получается…

– И что же я такого накопал, что руководство вдруг пришло к подобному решению?

На стол передо мной ложатся несколько фотографий.

– Посмотрите…

Какой-то тип с конкретной такой винтовкой. Судя по внешнему виду – калибр сего оружия весьма серьёзный. Да и мужичок… мало похож на любителя пострелять по пустым пивным банкам.

– Отправной точкой стал ваш рапорт о крупнокалиберной бесшумной винтовке. Вы упомянули, что стандартные снайперские винтовки такого калибра не используют мягких свинцовых путь – и на это обратили внимание. Действительно, шаг нарезов на пулях совершенно не характерен для подобного оружия. Пулю попросту «сорвёт» с нарезов – она же мягкая! И не выдержит большого давления пороховых газов при выстреле.

– Это что же такое у нас получается? Мы имеем дело с пневматикой?

– Совершенно верно – это оружие на фото перед вами. Пневматическая винтовка «Umarex Hammer» – калибра 0,50!^[16] Мощное бесшумное оружие с приличной убойной силой.

– А стрелок? Это кто такой?

– Вынужден вас огорчить – перед вами наш сотрудник. Джереми Питерс-младший, из отряда снайперов юго-восточного филиала. Именно он в своё время и предложил использовать такие винтовки в нашей работе. Тогда это предложение не нашло понимания, и вскоре после этого Питерс вышел в отставку. По болезни – врачи нашли у него какое-то там расстройство зрительного нерва… словом, он не мог более работать снайпером. Но мы иногда продолжаем использовать его в качестве внештатного консультанта. Вот и в этот раз, прочитав ваш рапорт, он сразу же указал на данную винтовку.

– Она что же, единственная в своём роде?

– Разумеется, нет, есть и другие. Но баллистическая экспертиза подтвердила правильность выводов бывшего снайпера. Пули выпущены именно из подобного оружия – тут никаких сомнений нет.

Ну, раз уж эксперты-криминалисты дают столь бескомпромиссное заключение… то никаких поводов для спора и быть не может! Впрочем… а что это в принципе меняет? У нас, что до этого была полная «непонятка», так и сейчас намного проще не стало…

– Он рассказал ещё что-нибудь полезное?

Мой напарник с удобством устраивается за соседним столом, вытаскивает из своего портфеля какие-то вещи и распихивает их по ящикам.

– Что? А, конечно, рассказал! Выстрел в горло поверх пластины бронежилета – это ведь именно Питерс и предложил. Конкретно для данной винтовки.

– Так… может, это он сам и стрелял?

– Увы… – качает головою Марк. – Мы, естественно, сразу же это проверили – у него безупречное алиби! В обоих случаях! Да и потом… он ведь работает инструктором по стрельбе, и его ежедневно видит приличное количество людей. Незаметно не отъедешь…

– То есть, толку нам от него…

– Питерс обучил нескольких человек в своё время. Работе именно с этим оружием. Там, если хотите знать, есть определённые особенности.

Знаю. Наши снайпера и марксманы^[17] всегда были особой кастой, куда старались не допускать никого постороннего. Даже и разговоры-то у них не всегда были понятны для окружающих. Ладно, марксманы – те хоть были как-то к нам поближе, а вот армейские снайперы…

Так что – верю!

– И?

– Вот список этих людей. Джереми уверен, что стрелял кто-то из них. Он не пояснил данного вывода – но не сомневается в правоте своих слов.

Вот это номер! Что же, стало быть, среди своих искать будем? Ничего себе денёк начинается… и кто-то там ещё называет это утро добрым?!

– Ларси Стайл, двадцать восемь лет, разведена. В системе работает семь лет, девятнадцать подтверждённых целей. Специализация – бесшумное оружие, средние дистанции стрельбы.

Смотрю на фото в личном деле. Хм, а вполне себе ничего… разве что выражение лица… какое-то оно у неё неприветливое.

– Донни Макгроув, тридцать один год. Женат, двое детей. В системе пять лет, девять подтверждённых целей. Специализация – бесшумное оружие, работа в городских условиях.

Крепкий парень с волевым лицом.

– И откуда эта парочка?

– Стайл – из АНБ. Замкнута, малообщительна. Лесбиянка, противоположный пол её не интересует. Есть подруга, иногда встречаются у неё. К себе домой никого не приглашает, и гостей не жалует. Макгроув – из Корпуса морской пехоты, второй лейтенант. Дважды ранен, имеет ряд наград. Полная противоположность нашей дамочке. Любитель хорошо погулять, но, несмотря на это, души не чает в своей семье. Младшая дочь для него – просто центр вселенной.

– Это все, или есть ещё кто-нибудь?

– Есть… Филипп Крозье, бывший напарник нашего консультанта. Но этот человек находится на излечении после ранения. Предвосхищая ваш вопрос, отмечу – он там уже почти полгода. Частная клинка со строгим распорядком – там проблематично не то что уйти, и в туалет-то без присмотра не сходишь! – напарник закрывает папку. – Питерс работал только с этой тройкой. Данное направление было признано неперспективным, поэтому ограничились только этими тремя кандидатами.

– И есть случаи боевого применения указанного оружия?

– Есть, – заглядывает в свои документы Лейбан. – Шесть случаев. Три подтверждённые цели у Крозье, две у Стайл. И Макгроув – один случай. Кстати, он написал достаточно резкий рапорт на эту тему. Где подверг критике саму идею использования пневматики в нашей деятельности.

– Почему?

На этот раз мой напарник залезает в свой ноутбук и какое-то время молчит.

– Вот… Пуля не пробила бронежилет противника – его только опрокинуло. Пришлось стрелять ещё раз… и даже не один. Но и он успел выстрелить… Словом, без потерь не обошлось. В общем, скандал вышел знатным!

Так… Словом, у нас теперь есть два вероятных стрелка. Здесь, наверное, даже чуток проще будет… вот, была бы это обычная снайперская винтовка, кандидатов на такую роль было бы вообще дофига!

– Проверить алиби этих людей мы можем?

– Этим уже занимаются.

– В чём тогда будет заключаться моя задача?

На этот раз напарник некоторое время молчит, сверяясь с записями с ноутбуке.

– Видите ли, Джон… У вас есть редкая способность обращать внимание на мелочи. Ну, не сказал бы, что именно на мелочи в прямом смысле этого слова… наверное, я неправильно сформулировал свою мысль. Вы, замечая то же самое, что и множество других людей, способны выстроить на этом основании свою собственную версию происходящего. И она часто оказывается верной – и единственно правильной! Руководство организации сделало из этого определённые выводы!

Он продолжает пояснять мне сложившуюся ситуацию – и я узнаю кое-что новенькое!

Как он сказал, в мою задачу входит – ни много и ни мало – определить истинные причины произошедших нападений. А в том, что это было чем-то большим, чем простое нападение преступных элементов, не сомневался в настоящий момент уже никто.

Как вы сами-то думаете, хватило бы ума у обычных гангстеров, сорвавших такой нехилый куш, отсидеться после этого где-то в тиши и не светить повсюду шальными деньгами? Сильно в этом сомневаюсь…

А «хапнули» (какое всё же удачное определение есть в русском языке!) эти нападавшие весьма приличные средства. В общей сложности – почти четырнадцать миллионов долларов! Тут у кого угодно «крышу сорвёт»!

Но… никаких следов похищенных средств!

Минуточку!

– Марк! Момент! Вы говорите – четырнадцать миллионов?

– Да.

– Но ведь это – далеко не такой уж и маленький чемоданчик получается! А я что-то не заметил, чтобы там кто-то катил тележку с банкнотами. В обычный кейс можно запихнуть не более семисот тысяч долларов. Даже если брать самые крупные купюры в евро – то и в этом случае получиться сумма не превышающая трех миллионов. Насколько же я видел, с места уносили не особо-то и внушительный кейс!

– А там были не только денежные купюры.

– Что-то я не припоминаю – когда это мы стали расплачиваться бриллиантами?

– Что вы знаете об электронной валюте, Джон?

Чешу в затылке.

– Э-э-э… биткойн?

– Не только. Но и биткойн тоже. Достаточно передать партнёру флешку с нужной информацией – и кто-то где-то обналичит средства на чьём-то электронном кошельке. Каким путём – это уже вас не касается. Согласитесь, что флеш-диск занимает куда как меньше места, чем чемодан с долларами.

– Не стану спорить. То есть, мы теперь ещё и таким образом расплачиваемся?

– И уже давно. Это удобно и не оставляет следов. Ну… скажем так, почти не оставляет. Понятно, что при желании можно проследить всё, что угодно. Но одного желания недостаточно – надо иметь ещё и соответствующие технические возможности. А они есть далеко не у всех!

– Понятно… Значит, у нас ещё и эти самые флешки похитили?

– Да. И уже обналичили кошельки – это происходит, как правило, в тот же день. Против нас играют чрезвычайно умные люди, прекрасно осведомлённые обо многом…

У моего собеседника звонит мобильный, и он, прервав разговор, отвечает на звонок. Какое-то время молчит, потом кивает, что-то быстро отвечает и поднимается с места.

– Джон, срочно собираемся на выезд! Ещё одно нападение!

Глава 4

Под ногами хрустит битое стекло – пули разнесли огромное панорамное окно. И сверкающие брызги теперь видны повсюду. Ими засыпаны столы и опрокинутые стулья, весёлые искорки подмигивают с диванов и с пола. Неожиданно много пострадавших – осколками поранило множество совершенно случайных людей. Не до смерти – и то хорошо! Их уже увезли в больницы, и теперь в помещении, кроме нас и нескольких полицейских, никого нет. Нам не препятствуют всюду ходить – в кейсе моего напарника нашлись два полицейских значка, и нас тут принимают за своих коллег из какого-то там спецподразделения. Впрочем, это уже меня совершенно не волнует – пусть на эту тему болит голова у Лейбана. Он что-нибудь там придумает…

Мелом обведён контур упавшего тела – это, как я понимаю, первая жертва… Напротив ещё один обведённый контур – здесь упал второй. Один из них, скорее всего, наш человек, а второй – связной. Что ж, вполне логично, что они сидели рядом… В углу слева заметны ещё одни обведённые контуры – там застрелили охранника. Четвёртый лег у входной двери – там стоит неприметная такая скамеечка – он сидел на ней. Тело уже увезли, так что осмотреть нам его не удалось. Ладно, вернёмся к тому, чего полицейские утащить пока не догадались – к мебели. Ещё проходя мимо того места, где положили нашего человека вместе со связным, я обратил внимание на кое-какие любопытные мелочи.

Присаживаюсь и обращаю внимание на пулевые следы, взбороздившие поверхность стола – пули шли так…

А назад посмотреть?

Ага…

– Марк!

– Да?

– Смотрите…

Пули шли сверху вниз, и если наклонить голову…

– Ничего не понял… Там же ничего нет?!

– Вот именно. Где же тогда находился стрелок – в воздухе, что ли, завис?

Действительно, на линии огня нет никаких возвышений, и даже домов не имеется! Представить же себе человека, примерно двухметрового роста… нет, такие люди, разумеется, в жизни встречаются, но вот использовать настолько заметную фигуру для совершения преступления? Не настолько же там всё так плохо с головами? Раньше нападающие таких ляпов не допускали, и нет никаких оснований думать, что они сейчас вдруг резко поглупели!

– Записи с камер на фасаде имеются? Не просто же так они на улице висят?

Да, записи были – и их уже оприходовали наши «коллеги». Правда, пока не увезли, и нам разрешают быстро просмотреть их прямо здесь. Понятно, что потом к нам и это притащат… но это будет потом!

Торопливо проматываю изображение… это после всего можно будет и более внимательно просмотреть. Сейчас же меня интересует вполне конкретный момент!

Камера показывает часть улицы, окна кафе. Какие-то люди проходят мимо…

Опа… что это?

– Смотрите, перед окнами кафе остановилась фура.

– Вы думаете, что стреляли с крыши кабины?

– Нет. Вы, что, видите, чтобы туда кто-то залезал?

Лейбан задумчиво прикусывает губу.

– Но, как же тогда… Ведь пулями выбило почти все стекла! Их было выпущено чуть менее сотни!

– Угу… по закрытым от наблюдения целям. Кстати, какой калибр использовался на этот раз?

– Девять на девятнадцать… пули, между прочим, совсем не стандартные! Высокоскоростные, с повышенной пробивной способностью.

Я только головой покачал.

– То есть, нападавшие однозначно не хотели, чтобы кто-то из наших выжил… били наверняка.

Оп!

Что это?

Экран внезапно ярко мигнул. Ещё раз…

Мы с напарником изумлённо уставились на ноутбук, к которому был подключён сейчас диск с видеозаписями, изъятый из охранного сервера.

– Э-э-э… что это?

Изображение медленно проявилось – словно фотоснимок при проявке, иначе и не скажешь. Но теперь на экране были видны уже разбитые окна. И лежащий на скамейке человек в темной курточке – надо понимать, тот самый охранник, которого застрелили на улице.

– Двадцать шесть секунд! Вы зафиксировали это, Марк? Изображения не было двадцать шесть секунд!

– Да…

– Так, тут где-то должна быть внутренняя камера!

Ага, вот и нужный фрагмент видеозаписи!

Не знаю, на какие там ещё кнопки нажал мой напарник. Скорее всего, даже и не он, а гораздо более высокопоставленные персоны. Но, так или иначе, а полный материал расследования, включая, разумеется, и записи с камер, был у меня на компе уже утром. А в комнате появился ещё и третий собеседник – Айзек Форман, специалист по исследованию и обработке видеоматериалов. Парень едва успел закрыть рот, закончив пояснения о себе, как я тотчас же нагрузил его работой! Он только в затылке почесал…

Но дело своё, как оказалось, он знал достаточно неплохо – и вот передо мною результат!

На Марка я только раздражённо рычу, пресекая все его попытки влезть в мои размышления. Время от времени озадачиваю его уточняющими вопросами, которые порою ставят его в тупик. О чем он не стесняется мне каждый раз сообщать! Ничего… потерпит…

Фактически, каждый из нас двоих, сейчас проводит собственное расследование, почти никак его не координируя с товарищем. Понятное дело, что это неправильно. Но вот как объяснить это напарнику? Он ведь реально не понимает, почему я упираюсь в одни факты – и отчего почти игнорирую другие? А нет у меня времени ему всё объяснять! Я, как та охотничья собака, иду верхним чутьём! Протянем время, и всё… исчезнет след… некого будет более искать.

– Итак, джентльмены, что хорошего вы можете мне сообщить? – через пару дней озадачивают нашу группу прямым вопросом.

Озадачивает не кто-нибудь – заместитель начальника отдела внутренних расследований! Леонид Беренс – фигура почти мифическая, я так и вовсе вижу его в первый раз. В иное время реально бы мурашки по коже пробежали, ибо интерес к себе любимому со стороны такой фигуры… как правило, ничем хорошим не заканчивается.

Но сейчас – я зол. Конкретно зол и раздражён! Ибо причины к тому есть – и они достаточно серьёзные. Понятное дело, что для конфликта с Беренсом у меня поводов нет – злость вызвана совсем другими людьми. Но определённый настрой на хорошую драку всё же присутствует.

Есть горячее желание дать кому-то в рыло! Подвернись мне сейчас такой человек… на своих двоих может потом и не уйти!

Первым, разумеется, докладывает Лейбан. Он старший группы – с него и спрос.

Нечего сказать, Марк подготовился основательно. Маршрут почти каждого члена группы просчитан им с почти математической точностью. Всё это оцифровано, нанесено на картинку, и каждый желающий может всё лично проверить. Присутствует чёткий хронометраж – кто и когда что делал, где сидел, куда шёл… и так далее. Всё есть!

Ага… кроме основного…

– Так… – кивает наш нынешний босс. – Работа, как я вижу, проделана немалая! Это хорошо. Ну а конкретика где? Кто стрелял, кто вообще всё это затеял? И зачем это ему нужно?

Упс… «повис» Марк… нет у него на это ответа.

– Садитесь, – кивает Беренс. – Джон?

Поднимаюсь.

Подхожу к компу, втыкаю туда свой флеш-диск.

– Если позволите, сэр, я буду не совсем последователен. Всё же опыта в проведении таких расследований у меня почти и нет. Так что…

– Можете излагать свои заключения так, как это вам удобнее. Если что-то будет непонятным, я переспрошу, – соглашается он.

Это как, хороший признак, или не очень?

– Начну с вопроса, сэр. Сколько было взято денег нападавшими?

Босс пожимает плечами – вопрос ему непонятен.

– Сто двадцать восемь тысяч долларов. У вас ведь была это цифра! Или вы что-то просмотрели?!

– Нет, сэр. Я хотел получить подтверждение от вас. Ведь нам могли дать и не всю информацию…

– И нарушить мой приказ? – недобро ухмыляется он. – Сомневаюсь… хорошо, вы получили подтверждение – что дальше?

– Мне теперь совершенно точно понятно, что целью нападавших являлись вовсе даже и не деньги.

Опа!

Вот это называется – бинго!

Беренс аж рот приоткрыл!

– Хм… – он, наконец, прервал затянувшуюся паузу. – Не деньги… а что же тогда?!

– Целью нападавших было именно уничтожение наших оперативников – деньги тут служат лишь прикрытием. И приятным бонусом.

И снова молчание.

На Марка – так и смотреть неохота. Парень конкретно потрясён! Судя по всему, его версия (или, что там у него в голове уже к данному времени сформулировалось) кардинально расходится с озвученным. И мои слова – это просто удар в солнечное сплетение! Он, небось, уже лихорадочно обдумывает – каким образом половчее от меня отодвинуться на максимально возможную дистанцию?

– Конкретно в данном случае? – наклоняет голову босс.

– Полагаю, сэр, что во всех.

– И вы можете это доказать?

– Да, сэр, могу…

Глава 5

– Начну сначала, сэр. Насколько я в курсе дела, никаких следов похищенных сумм мы так и не смогли обнаружить. Это так?

– Да, – наклоняет голову босс. – Это соответствует действительности.

– Я слабо представляю себе грабителей, которые, успешно орудуя в течение уже четырёх месяцев, и похитив при этом громадные суммы денег, так и ни разу ими и не воспользовались.

– Мы не можем быть абсолютно уверены в том, что они не используют обналиченные средства с электронных кошельков, – возразил Беренс.

– Не стану спорить. Более того – я уверен, что они это сделали.

– Тогда… я не совсем вас понимаю, Джон…

– Поясняю…

Нажатие кнопки – и на экране появляется зал кафе. Параллельно, во второй и третьей части экрана мы видим обстановку на улице.

Это уж Форман постарался, мне такие вот фокусы не под силу…

Пока там ничего не происходит. Мирно сидит на скамейке у входа наш сотрудник, ходят по залу немногочисленные посетители.

– Это, – киваю я на экран, – Джереми Борн, он на ранее представленной схеме, обозначен под номером три. Осуществлял прикрытие со стороны входа. За столиком – Ларри Корн, курьер. Слева от него, всего в метре – Линкольн Фрамм, телохранитель Корна. Собеседника Корна я не знаю, но на схеме он помечен номером семь. Он пока ещё не подошёл, будет через пару минут… Под номером шесть обозначен второй охранник Корна, Линкольн Граст – он сидит у запасного выхода, лицом к нему.

Босс кивает, ему пока всё понятно.

– Двенадцать сорок три – подъехала фура. Обзор на окна кафе со стороны улицы – перекрыт.

– Мы всё проверили! – подаёт голос Лейбан. – В соседнем магазине производили ремонт, и это привезли стройматериалы. Заказ был сделан ещё пять дней назад, до того момента, когда данное кафе было выбрано как место встречи.

– Я, вообще-то, в курсе дела, – замечает Беренс. – Скажите мне то, чего я пока ещё не знаю!

– С вашего позволения, сэр, я продолжу…

– Да уж, будьте так любезны! И без долгих вступлений, попрошу вас…

– Двенадцать пятьдесят – появляется собеседник Корна, вот он – садится за стол, вполоборота к окну. По-видимому, он не хочет, чтобы его лицо попало на камеру. В таком положении оно плохо просматривается. Начинается разговор.

Картинка на экране меняется – охранник на улице откинулся на спинку скамейки.

– Двенадцать часов пятьдесят одна минута – убит Борн. Попрошу обратить внимание! Почему он был убит именно в это время?

Оба моих собеседника почти синхронно пожимают плечами – а бог его знает!

– Двенадцать часов пятьдесят три минуты – ослеплены уличные камеры. Зачем? Что они могли увидеть?

– Что сказали эксперты? – спрашивает босс. – Как это вообще можно было сделать?

– Инфракрасный лазер, скорее всего… Ослепили CMOS-матрицу, вот, камера и вышла из строя на какое-то время.

– Ладно… крутите дальше.

Обстановка на экране меняется – летят какие-то осколки, мечутся и падают люди.

– Двенадцать часов и пятьдесят пять минут – открыт огонь со стороны улицы.

– Из какого оружия?

– Если позволите, сэр, я к этому вернусь чуть позже. А пока хочу отметить следующее – стрельба велась сверху вниз, с высоты более двух-двух с половиной метров. Это, кстати, полностью исключает вероятность того, что стрелял случайный прохожий – человеку с таким ростом трудно оставаться незамеченным. Пулями, в частности, был поражён и кейс с деньгами – вот, прошу обратить внимание на экран…

Да, на картинке хорошо заметно отлетающий в сторону кейс. На экран выведен отдельный снимок – вся поверхность чемоданчика напоминает набалдашник садовой лейки. Сколько же там пробоин…

– Могу себе представить, что стало с деньгами… Сомневаюсь, что какой-нибудь банк их примет.

– Но кейс на месте преступления не оставили! – подаёт реплику Марк.

– Ну, не такие же, там, всё-таки дураки… – пожимаю плечами уже я.

– Продолжайте, Джон! Я вас очень внимательно слушаю! – не поддержал моего коллегу босс.

– Стрельба велась не только по нашим сотрудникам, пострадали и некоторые посетители кафе… – на мониторе появляется картинка, которую мне любезно организовал наш помощник по всей этой хитрой механике. Цифрами отображены тела наших сотрудников. – Прошу обратить внимание на цветные линии – ими обозначены…э-э-э… ну, если так можно сказать, границы своеобразных… ну… коридоров… Пули шли, не выходя за эти линии, и никто, находящийся вне этих… коридоров… не пострадал. То есть – огонь велся относительно прицельно, по конкретным целям, не обращая внимания ни на кого постороннего, кто сидел или проходил рядом. Рассеивание пуль было примерно от одного до полутора метров. Те, кому не повезло там находиться… ну, им, конкретно не повезло…

– Такой разброс пуль? У стрелка этого, что, руки дрожали?

– Собственно стрельба велась всего несколько секунд. По Корну и его собеседнику – четыре секунды, выпущена тридцать одна пуля. Двенадцать из них попали в кейс с деньгами и в стол. Секундная пауза – и огонь по Фраму – выпущено восемнадцать пуль. Здесь уложились в три секунды. Двухсекундная пауза – и огонь по Грасту. Он вскочил со своего места (на видеозаписи это хорошо видно) и успел сделать несколько шагов. Фактически, стреляли по движущейся цели – и именно оттого здесь и пострадало больше всего посторонних. Стрельба велась со смещением, и по этой причине под пули попало много непричастных людей…

– Сколько?

– Семь человек, сэр. Трое скончалось на месте.

– Сколько было сделано выстрелов?!

– Шесть секунд – и сорок четыре пули. Вся стрельба продолжалась тринадцать секунд с двумя паузами в одну и в две секунды.

– Девяносто три выстрела? С такой скорострельностью? Что же за оружие было у нападавшего? И как он ухитрился поменять магазин – за две секунды, что ли? Если он настолько опытный стрелок – отчего тогда столько пострадавших среди посетителей кафе? – наклоняет голову Беренс. – И кто унёс кейс с деньгами?

– Относительно кейса, – киваю на напарника, – все вопросы к нему. Меня интересовали несколько иные вещи…

Марк, было, дергается с места, но шеф нетерпеливо отмахивается – потом!

– Ну?

Нажатие кнопки – и на экране появляется часть кадра.

– Вот он, стрелок… Точнее – его тень на стене. Солнце очень удачно – и вовремя(!), вышло из-за облаков.

– Эм-м-м… – разглядывает угловатый силуэт босс. – И… кто же это такой? Или – что это?

– Вот справка из технического отдела, – на экране появляется гораздо более чёткое и понятное изображение. – MQ-23 – «Fast falcon». Ударный гексакоптер израильского производства. Быстрый и манёвренный аппарат, снабжен камерами высокого разрешения, прибором ночного видения и тепловизором. Вооружение – 9-мм специальный скорострельный пистолет-пулемёт с магазином на триста выстрелов – ему не требовалась перезарядка. Но отдачу при выстреле никто не отменял – оттого и такой разброс пуль при стрельбе. У него ещё и парочка ракет есть… но их, по-видимому, решили не задействовать. Пистолет-пулемёт прекрасно решал эту задачу и сам… Именно по этой причине были ослеплены уличные камеры и убит наш человек на улице – никто не должен был видеть подлёт дрона.

– Вы точно в этом уверены?

– Не я, сэр. Техотдел. У них никаких сомнений не имеется.

– Так… И у кого может быть такая вот штучка?

– Всего их выпущено тридцать шесть штук. Изделие узкоспециализированное, достаточно редкое – и очень дорогостоящее. Если верить нашим спецам, то двадцать один гексакоптер находится там, где их и собирали – в Израиле. Пять штук – в Абервильском арсенале, в распоряжении Армии США. Один – в АНБ. Семь штук списано – боевые потери.

– Так… Отлично! А где ещё два?

– У нас, сэр… «Гарвард» приобрёл их ещё год назад. Было три – один списан, как утраченный в процессе проведения операции.

Да уж…

Думаю, что если бы я прямо здесь сплясал бы перед присутствующими голышом – они и то удивились бы куда меньше!

Марк – вообще поперхнулся невысказанным словом, да так и остался сидеть с полуоткрытым ртом. Наш великий босс тоже как-то вот не нашёл никаких аргументов для немедленного опровержения моих слов. Он зачем-то взял в руки телефон, повертел его, положил на стол и развернул к себе монитор компьютера. Что он там разглядывать собрался? Там и так текст на половину экрана растянут!

Молчание затягивалось и становилось каким-то и вовсе уже странным. Интересно, я сесть-то могу?

– Эм-м-м… – наконец нарушил молчание Беренс. – Вы абсолютно уверены в своих выводах, Джон?

– Большинство информации предоставлено техническим отделом, сэр… Я воспользовался своими полномочиями – которые мне сейчас предоставлены, чтобы получить ответ как можно скорее. Полагаю, что к аналогичным выводам пришёл бы кто угодно другой…

«Если бы у него хватило духа посмотреть на происходящее с иной точки зрения!» – но этих слов я не произнёс.

Бедняга Лейбан! Именно он должен бы был прийти к такому выводу – всё же опыт расследования всяких там каверзных штучек у него намного больше моего! Но… он до этого не додумался. Хотя я, почти прямым текстом, ему на это не единожды намекал… Что ж, свою башку на чужие плечи не привернешь!

– Так, брифинг окончен, все свободны! – поднимается с места босс. – Материалы оставьте, я распоряжусь о тщательной проверке всего изложенного.

Ну, он шеф – ему виднее!

Сразу же по возвращению в кабинет Марк куда-то испарился. Нашего компьютерного гения тоже не видно – наверное, сейчас рассказывает о нашей с ним совместной работе. Я наверное плохо, понимаю… он же ведь должен был тоже что-то со своей стороны постоянно докладывать? Отчего же тогда именно мои слова вызвали такой эффект?

До конца рабочего дня мой напарник так и не появился.

Не пришёл он и наутро, а наш кабинет оказался заперт – ключ-карта замок более не открывала.

И как всё это понимать?

Моё недолгое существование в качестве сотрудника отдела внутренних расследований, похоже, завершилось… Правильно ли я понимаю, что я теперь должен доложить обо всём начальнику базы – и исполнять его указания? В армии – я именно так и поступил бы, но «Гарвард» – не армия США!

И, тем не менее, полковник тут главный. Беренс, похоже, отбыл. Надо думать, что и Лейбан уехал вместе с ним. Раз так, надо идти к Медоу.

Но и визит к полковнику ничего не прояснил. Относительно меня никто и никаких указаний не отдавал.

Вот и сижу в полной неопределённости… чего теперь делать-то? Все материалы расследования – в служебном кабинете, а войти туда я не могу. Работать невозможно. Завалиться спать – не позволяет совесть. И начальство никакой ясности внести не может. Чего теперь делать-то?

Утро.

Стандартное построение личного состава, получение указаний.

Мне – ничего.

Что ж… ну, по крайней мере, меня никто ни в чём не ограничивает. Могу заниматься тренировками. А раз так – потопаю-ка, для начала, в тир…

Глава 6

– Вы абсолютно уверены в словах Хаста? – директор повернулся от монитора в сторону визитёра.

– Да, сэр. Он, несмотря ни на что, так и остался обычным морпехом. Чуть более умным – возможно. Более удачливым и сообразительным – не стану возражать. Но интриган из него… – Беренс покачал головой. – Не тот склад ума, сэр!

– Как знать… – поджал губы хозяин кабинета. – Он, на мой взгляд, слишком уж вжился в роль русского мафиозо. Общался с ними, когда был в Москве… Что бы ни говорили на этот счёт всякие там умники – а это неминуемо влияет на человека!

– В Москве, сэр, с вашего позволения, это были не мафиозо – детективы!

– Один чёрт! – махнул рукой директор. – Имея дело с русскими, невозможно быть уверенным до конца ни в чём! Это мастера перевоплощения! Порою мне кажется, что они – и в самом деле живут двойной, а то и тройной, жизнью постоянно!

– Хаст дважды остался жив… – тактично заметил гость. – Уцелел в таких обстоятельствах, когда шансов на это не имелось вовсе! Такой человек… он может быть нам полезен!

– Да… – откинулся на спинку кресла директор. – Я помню. Вам это не показалось странным?

– Мы тщательно расследовали все нештатные ситуации, когда Хаст – в той или иной мере, подвергался риску. Не только у нас – сделали запрос и в Корпус.

– И что же вам удалось установить?

– Он – несомненно, грамотный и умелый боец. Молниеносная реакция и способность нестандартно мыслить – такое сочетание встречается не так-то уж и часто. Да и в последнем случае… Всё же лежало почти на виду! Эту самую видеозапись просмотрело великое множество народа – но только наш морпех обратил внимание на промелькнувшую тень!

– Полторы секунды… Тень, мелькнувшая где-то на заднем плане… – пожал плечами хозяин кабинета. – Нет, я ничуть не оправдываю полицейских – но должен же был кто-то и на это внимание обратить?

– Подобных случаев, сэр, в их практике до сей поры не встречалось – никто ещё не использовал дроны в гангстерских разборках.

– Сомнительное первенство, вам не кажется? – усмехнулся директор. – Я бы предпочёл прочитать об этом в полицейской сводке откуда-нибудь из Нью-Джерси или Гарлема… с Ближнего Востока, наконец – но не в связи с нашими сотрудниками.

Он побарабанил пальцами по столу.

– Хорошо! Что делает этот ваш морпех сейчас?

– Стреляет в тире, сэр. Уже третий день. Ему не было дано никаких указаний – я сделал это совершенно сознательно. В рабочий кабинет он тоже не может попасть – коды доступа изменены. Командование базы тоже никак его не задействует, на этот счёт есть специальное распоряжение. Он вполне мог бы загулять с девицами илинарезаться в хлам в ближайшем баре – никто не стал бы этому препятствовать. Но… сами видите…

– А он пользуется успехом у девушек?

– Да, сэр. Мы знаем, по меньшей мере, троих, с кем он проводил свободное время. Их отзывы о нём вполне благожелательны. Не скуп. Не извращенец. И вообще – выгодный клиент.

– Такое сочетание качеств… да в настоящее-то время? Это раньше послужило бы на благо карьеры! А сейчас… – усмехнулся директор. – Выгоднее было бы считаться каким-нибудь извращенцем – это успокоило бы многих! Мол, ты такой же, как и все прочие – тебя можно не опасаться!

– Увы, сэр… – кивнул Беренс. – Времена меняются. И не всегда в лучшем смысле, к сожалению.

– Ладно! Задействуйте Хаста в работе! Надеюсь, никакие сентиментальные чувства по отношению к бывшим сослуживцам, не станут для него серьёзным препятствием в случае необходимости?

– Это машина для убийства, сэр. В мафии таких людей называют «торпедами» – им достаточно лишь указать на цель, а всё прочее они сделают самостоятельно. Но, в данном случае, эта «торпеда» – умная и, в известной мере, изобретательная. Какие-либо чувства ей недоступны… не та программа в неё заложена!

– Что ж… такие люди тоже нужны. Они могут быть весьма полезными – в известных ситуациях…

– В какой мере я могу знакомить его с результатами наших расследований?

– В любой – насколько сочтёте нужным. В конце концов, несчастных случаев никто ведь не отменял… при необходимости, разумеется.

– Следует ли мне официально зачислить Хаста в штат отдела внутренних расследований? Как сотрудника отдела с правом проведения расследования?

Директор покачался в кресле. Отрицательно покачал головой.

– Нет. Я вполне допускаю ситуацию, что ему придётся общаться со своими бывшими товарищами. И они гораздо охотнее станут разговаривать со своим коллегой, нежели с офицером спецотдела. Более того! Я бы вбросил некий намёк на то, что Джон, скажем так… залез не в свою корзинку… Поторопился, резко с кем-то поспорил… И его выводы вызвали определённое неудовольствие руководства. Ситуация в данном случае получается весьма интересная! Определённая фронда по отношению к руководству всегда имеет место быть – и мы тут не исключение. Сыграем на этих нюансах – это может дать совершенно неожиданный результат! А вот Лейбана – надо поощрить!

– Но ведь он же ничего так и не отыскал…

– Да, потому что действовал по стандартной методике расследования. Которую прекрасно знают и наши оппоненты. Не буду сильно удивлён, если они уже успели ознакомиться с его выводами. Пусть и далее пребывают в благостном неведении.

– И прозевают Хаста, – понимающе кивнул Беренс.

– Именно! Да и действовать он ведь будет не в одиночку…

Эта встреча, на первый взгляд, выглядела совершенно случайной. Ну, заехал человек на мойку – машину помыть. Поставил её в бокс, а сам устроился в комнате для клиентов – кофе попить…

И ничего удивительного в том, что сел напротив ещё одного ожидающего. Мало ли…

Да ещё и телевизор надрывался изо всех сил. На экране кривлялся очередной «певец» – шла трансляция какого-то рэп-баттла. Так что, уже с трех-четырёх шагов было невозможно разобрать ни одного слова из тех, которыми невзначай перебросились оба посетителя.

Это были люди умные и вполне современные. Прекрасно понимавшие, что любое сказанное в телефон слово, любая заметка в мессенджере, не говоря уж об электронной почте или, боже упаси, обычном письме – всегда и везде оставляет след. Который может неожиданно всплыть в самый неподходящий момент! Ну, а согласно закону сохранения энергии (как говорят учёные умники), если что-то всплывает – то что-то неизбежно и тонет…

Идти же ко дну никто из присутствующих явно не собирался.

– Расследование зашло в тупик. Как и все предыдущие.

– Так не может долго продолжаться. Рано или поздно – но они что-то нащупают.

– Уже «нащупали», – кивнул первый из собеседников. – Они подозревают кого-то из снайперов – наша уловка сработала.

– И Беренс поверил?

– Агрессивная лесбиянка и активный критик существующих порядков – можно выбирать любого. У каждого из них есть повод для недовольства системой. На кого бы они ни обратили внимание – это займёт достаточно долгое время.

– Насколько долгое?

– Пару месяцев – точно займёт.

Второй собеседник удовлетворённо кивнул.

– Этого вполне достаточно. Большая часть средств уже на руках, и мы можем начать операцию в любой момент.

– Нужна ещё наличка?

– Доллары. Евро у нас вполне достаточно. А вот доллары нужны…

– Через десять дней намечается ещё одна операция, – на секунду призадумался первый собеседник. – Мы можем успеть!

– Действуйте! И на этом – всё! Ложитесь на дно.

– Понял вас. Мы всё сделаем…

Глава 7

«А ещё я в неё ем…» – не помню, кто и когда высказался подобным образом, но я того человека вполне могу понять. Хотя и не считаю, что голова дана человеку только для этого. Вообще-то ей положено думать! А вот для более плодотворного процесса размышлений – можно иногда и пожрать.

Я тут посидел в баре… и рядышком (совершенно случайно, как вы, надеюсь, понимаете) оказался полковник. Пусть обстановка насквозь неофициальная – бар, но определённое уважение к старшему офицеру иметь всё-таки нужно.

Так что я вежливо спросил разрешения присесть, на что и получил соответствующий кивок.

– Как дела, Джон?

– Непонятно, сэр… Никто и ничего пока не поручал, уже неделю предоставлен сам себе. Может быть, сэр, я снова вернусь в группу инструкторов?

– Сожалею, Джон, но я пока не могу отдать такого распоряжения. Официально – ты теперь вообще мне не подчинён. Как офицер отдела внутренних расследований, работаешь по своему графику.

– Так в том-то и дело, сэр, что не работаю! Вообще ничего не делаю! Вы ведь старший офицер и имеете право…

– Сынок, мы не в армии. Здесь несколько иные порядки – и ты должен это понимать. От моего желания тут зависит многое – но, далеко не всё.

Он помолчал, глотнул пива и покосился на меня.

– Неофициально, Джон… Я, разумеется, ничего особенного и не знаю – спецотдел никому не отчитывается. Но! Возможно, что ты… как это говорят твои русские… залез не в свой огород. Мне предписано сдать все материалы по нашему расследованию и прекратить всю работу в этом направлении.

– Вот как?

– Да. И я думаю… – Медоу повертел в руках опустевшую бутылку из-под пива. – По-моему, ты что-то такое затронул… что-то такое раскопал… И это вызвало определённое неудовольствие наверху. Да, тебе не предъявлено никаких обвинений – да и за что, собственно говоря?! Но вот работа твоя кому-то пришлась – как это говорят твои любимые русские? «Сильно не во двор»?

– Не ко двору, сэр.

– Хм! Какие, оказывается, нюансы… словом, работать по этой линии – ты более не можешь.

– А есть и иные направления работы?

– Ты быстро соображаешь! Молодец! Я обратился напрямую к Директору – такое право у меня имеется.

– И что он сказал?

– Мне разрешено проводить собственное расследование – согласно занимаемой должности, я имею право инициировать такие мероприятия. Распоряжение о сдаче материалов – отменено. Я могу создать временную оперативную группу. И назначить сотрудников, которые будут там работать. Подчёркиваю! – он поднял палец. – Только из тех сотрудников, которые находятся в моём непосредственном подчинении…

Пролёт… я-то временно прикомандированный…

– …или под моим оперативным руководством. Независимо от занимаемой ими должности – в каком угодно подразделении организации.

– Но… спецотдел, сэр…

– Не отдал, однако, приказа о том, что ты переходишь в оперативное подчинение данной структуры. Ты временно откомандирован в их распоряжение – это так! Но, насколько я в курсе дела, за этим следует ещё и конкретный приказ. Выводящий такого сотрудника из-под командования старшего офицера, который осуществляет здесь командование и управление.

– То есть, в моём случае…

– Такового приказа не последовало. Что это – бюрократический ляп или чья-то недоработка, не знаю. Но я – формально, могу тебя привлечь к сотрудничеству. Не скрою – твои «ключи»^[18] могут быть очень полезными в данном случае. Разумеется, если ты согласен…

– Где и что я должен подписать, сэр?

Да… когда припрёт всерьёз, у нас очень многое как-то ухитряются делать без всяких там бюрократических формальностей. Уж, каким-таким образом всё это проводят по бумагам и прочему – даже и думать не хочу. Моя голова таких хитросплетений точно не переварит.

Но – вот он, результат…

Моих подчинённых (временных, как я полагаю…) представили мне на скорую руку. Их шестеро – четверо крепких парней… и две девицы. Лейла и Анетт – специалисты по всяким там мудрёным компьютерным заморочкам, подслушке и всему такому прочему. Сказать, что я малость прифигел, это значит – не сказать вообще ничего! Но, как и положено боссу, сделал морду кирпичом, кивнул снисходительно и пообещал, что скучно им не станет.

– Вот наш клиент…

На экране появляется фото. Сделано оно явно мастером, четко прорисованы малейшие детали – а ведь снимали человека в движении!

– Джереми Питерс-младший, из отряда снайперов юго-восточного филиала. Бывших снайперов… Я хочу знать о нём всё – даже очерёдность походов в туалет.

– Сэр! – Патрик Джей Симмонс – он в этой группе явно за старшего. – В общих чертах нас уже ознакомили с материалами дела, так что, в целом, мы в курсе… Позвольте вопрос?

– Спрашивайте.

– Почему он? Ведь есть и более перспективные кандидаты?

– За которыми в три глаза сейчас кто только ни смотрит… И, судя по тому, что привлекли ещё и нас, эти подглядушки никакого эффекта пока не принесли. Так?

Парни переглядываются – выстрел прямо в точку!

– И всё же, сэр?

– Откуда мы вообще узнали об этой троице подозреваемых?

– От Питерса…

– Конкретизирую! Питерс – указал нам именно на подозреваемых, так?

– Да, сэр.

– А на оружие?

– Он же.

Покачиваю головой.

– Ответ неверный. В багажнике моего автомобиля лежит ящик. С аналогичной пневматической винтовкой. Весь процесс поиска занял несколько часов, и уже ещё через три часа я заказал себе точно такую же пушку, как и ту, которая применялась при нападениях. Фотографии пули я отыскал через интернет, через него же я сделал заказ. Ну? Кто продолжит?

– Сэр? – это Анетт. – Разрешите вопрос?

– Я, вообще-то, рассчитывал на ответ… но – спрашивай!

– Заказ делался через интернет?

– Да.

– С объекта? Или из города?

– С объекта – с рабочего компьютера.

Девушка пожимает плечами.

– Весь трафик с любого устройства в сети объекта проходит фильтрацию и отслеживается. Не составляет большого труда проанализировать вашу активность, поднять логи и…

– Всем понятно? – обвожу взглядом собравшихся. – Можно подумать, что до меня никто не вылезал в сеть с такими запросами. Но, до тех пор, пока я не заказал конкретный образец оружия – всё было тихо. Однако стоило мне показать, что я встал на «неправильный» путь – тотчас же и появился Питерс со своим подтверждением. А, поскольку, он в этом качестве куда как более серьёзный авторитет, да ещё и подавший в своё время саму идею использования данного оружия…

– Его слова никто и не подумал подвергать сомнению, – кивает Симмонс. – И указанные им лица были взяты в разработку.

– Тем более, что среди них присутствовали два персонажа, которые – уже и сами по себе, не вызывали особых симпатий. Те, кто нацеливал нас на розыск именно этой парочки, не учли одного…

А вот тут в комнате наступила тишина!

– Ни один шаг любого нашего сотрудника – не говоря уже о конкретных специалистах, не остаётся незамеченным. На базе, я имею в виду… Нет, пистолет или даже автомат – вы всегда можете с собою унести. Тут никаких особых вопросов и не возникнет. Но немаленькую снайперскую винтовку или дрон (охренительной, кстати говоря, стоимости…), вам просто так не вывезти. Почти невозможно скрыть выезд за пределы расположения отдельных специалистов – их передвижения также документируются особым образом. Это стрелку с пистолетом нужно не так-то уж и много дополнительного снаряжения, но тому же снайперу… куда сложнее! А уж про экипировку оператора ударного дрона – я вообще молчу…

Судя по тому, что никакого ответа на мои слова так и не последовало, кое-кто малость «подзавис»…

– Суммируя вышесказанное, я пришёл к следующему выводу – нас грамотно, и со знанием дела, аккуратно направляют в нужную кому-то сторону. Общий вопрос! Кто располагает такими возможностями? И ещё! Кто может быть настолько в курсе нашей внутренней кухни, чтобы организовать несколько удачных налётов?

Обвожу всех взглядом.

– Немедленного ответа – не требую! Понимаю, что даже осознание изложенного мною, может занять некоторое – возможно, что и продолжительное, время. Поэтому – сбор завтра в это же время. Согласно распоряжению полковника, никто из вас не имеет права покидать расположение и пользоваться какими-либо средствами коммуникации – до особого распоряжения, разумеется… Вопросы?

Тишина.

– Вопросов нет. Все свободны!

Грохот отодвигающихся стульев…

– Ты не слишком уж их озадачил? – Медоу стоит у окна и провожает взглядом удаляющихся людей.

Наш разговор он слышал в деталях – в соседней комнате сидел. И поэтому никаких вопросов особо-то и не задавал.

– Я должен чётко понимать, сэр – кому из них я могу доверять полностью.

– А сам-то как думаешь?

– Ну, ведь и вы, сэр, отбирали их тоже не просто так? Наверняка у вас имелись и собственные соображения по каждому?

– По большинству… – кивает босс. – Я многих из них знаю не первый год – и ни разу не имел повода усомниться ни в ком.

– А я, сэр? Меня-то вы не настолько хорошо знаете!

Полковник усмехается.

– А твои командиры тогда зачем? Ты же понимаешь, что на некоторые вопросы, заданные в официальном порядке, всегда следует совершенно стандартный ответ – так уж у нас принято. Мне неинтересен пересказ твоего личного дела вольным стилем, если уж на то пошло. А вот то, чего обычно не пишут в бумагах – вот это, действительно интересно! И твои командиры оказали мне любезность, предоставив неформальные характеристики. Надо сказать, они были весьма конкретными…

Утро…

Не знаю, как провели это время мои нынешние починённые, но видок у большинства из них… словом, поработать им пришлось.

– Итак? Кто начнёт?

– Сэр? – это Лейла.

– Слушаю.

Девушка встаёт, разворачивает на столе свой ноутбук. К трансляционному экрану, кстати говоря, не подключает… почему?

– Я не могу гарантировать того, что сведения, попавшие во внутреннюю сеть базы, не станут тотчас же известны и ещё кому-нибудь.

Понятно. Умная девочка!

– Скажу сразу – это не спецотдел. В том случае, если бы был задействован ещё и он, очень многие ухищрения попросту не понадобились бы вовсе. Да, я не могу исключить, что в деле как-то замешаны и отдельные его сотрудники, но в целом – отдел пока на нашей стороне.

Хорошее уточнение – пока…

– А вот среди администраторов сети – однозначно есть крот. И совершенно точно – не один. По моим… – она встряхивает гривой роскошных волос, – по нашим прикидкам, здесь замешана служба материально-технического обеспечения и…

Она на секунду запинается.

– …Финансовый отдел.

Так.

Весьма интересно!

Ну, с отделом материально-технического обеспечения – «грузчиками», как их тут принято называть, в принципе, понятно. Они совершенно спокойно могут вывезти откуда угодно абсолютно любой груз – и никто этому не удивится. В дела «грузчиков» попросту не суют нос – это абсолютно неинтересно. Мало ли что и куда они там таскают… Главное – всё всегда есть в наличии и в работоспособном состоянии.

Бинго!

Показываю ей большой палец.

– А финансисты тут причём?

– Кто, как не они, достоверно осведомлены о том, какие суммы – и кому конкретно, будут выданы? Заявки должны быть предоставлены им заблаговременно – и вы сами это прекрасно знаете.

Да, как минимум – за сутки. А за это время можно успеть организовать очень серьёзную операцию!

– Так… Допустим. У вас есть доказательства?

– Есть, сэр. Объект с инвентарным номером КХ-327685 был вывезен с базы в Крайсфельде на плановое техническое обслуживание и наладку за день до того, как ударный дрон атаковал и расстрелял нашу группу…

Снова пауза.

– В пятидесяти километрах от центра технического обслуживания…

– И что же у нас зашифровано под этим номером?

– MQ-23 – «Fast falcon».

– Вы хотите сказать, что использование дрона было запланировано изначально?

– Нет, сэр. Он вывозился до этого ещё дважды – и оба раза эти даты совпали со временем атак на наших сотрудников. Полагаю, сэр, что «Fast falcon» всегда рассматривался, как запасной вариант…

Ага… полагаю, что теперь кому-то очень скоро станет не до смеха.

– Кто оформлял заявку на вывоз объекта?

– Сотрудник с личным номером АТ-276/45 – заместитель начальника отдела МТО, Джеффри Гейтс. По заведённому распорядку, распоряжения сотрудника такого уровня не визируются у руководства.

Всё верно – не к себе же самому он документ на подпись понесёт. А начальник отдела, как правило, до такой «мелочевки» (хм, дрон стоимостью в пару миллионов…) не снисходит.

– Как вам удалось это установить? Ведь выходить в интернет всем было запрещено?

– Нет нужды, сэр. Распоряжения отдела МТО рассылаются циркулярно во все подразделения региона – таков порядок. Разумеется, копии этих распоряжений есть во внутренней сети базы. Я и не пользовалась интернетом – достаточно было подойти к терминалу в столовой…

Ага, ещё один штрих! Это может сделать вообще любой сотрудник базы – и хрен кого отследишь потом! Выходишь в интернет со своего компа – и словно ставишь подпись. А терминал общего доступа не устанавливает личность пользователя – ведь выхода во внешний мир он не имеет!

– Оператор дрона?

– Полагаю, сэр, что его надо искать среди тех, кто вывозил его за пределы базы. Их список, разумеется, есть… но без выхода во внешнюю сеть…

– Запрет на пользование средствами коммуникации – отменён! Можете продолжать!

И моя команда впряглась в работу…

Глава 8

Откровенно говоря, я даже и представить себе не мог, сколько всяческих сведений можно раскопать во внутренней сети базы. Представляю себе то, что можно отыскать, анализируя прочие ресурсы? Точнее… нет, это простыми словами не описать. А сложно говорить – я попросту не обучен. Различные предположения возникали почти ежечасно – и так же быстро отбрасывались, как недоказанные или необъективные. Однако понемногу кое-что стало вырисовываться! И вот с этим можно было уже идти к полковнику!

Выслушав мой рапорт, тот повёл себя… как-то неожиданно…

Постучав пальцами по столу, посмотрел в окно, заглянул в свой ноутбук…

– Ты абсолютно уверен в своих словах?

– Да, сэр. Парни ещё роют, и я не могу исключить того, что мои выводы далеко не окончательны.

– Но почему – ты?! Над этим вопросом, не скрою, работает достаточно много вполне компетентных людей, я бы сказал – профессионалов сыска! Твой же спецотдел…

– Не мой, сэр! Я не сыщик – хороший стрелок! И не более того! Моё попадание туда – недоразумение.

– Это, – кивает полковник на лежащие перед ним бумаги, – тоже? Профессионалы, значит, не смогли – а кучка дилетантов…

– Я бы не называл своих парней и девушек дилетантами, сэр! Вот они-то – как раз и профи в своём деле! – вступаюсь за свою команду. Они и впрямь не заслужили такого к себе отношения.

– Да? Тогда, мальчик мой, поясни – почему я вижу этот доклад именно сейчас? Когда тебя подключили к данному делу? На вас всех снизошло внезапное озарение? Явился лично Моисей и указал путь поиска?

– Возможно, сэр, толчком послужил факт обнаружения ударного дрона? Да и с пневматической винтовкой кто-то явно перемудрил – слишком уж навязчиво нам подсовывали именно эту, конкретную, пару снайперов. Причём – именно таких людей, которые своим поведением могли вызвать какие-то подозрения. Можно подумать, что из такой винтовки может стрелять только эта парочка! Я не стал упорно копать в поиске неведомых злодеев с большими деньгами, а прикинул – зачем искать кого-то неведомого, когда под боком есть всё? И техника и оружие, да и специалисты, которые умеют со всем этим обращаться… Стоило только на карту посмотреть – наша база совсем недалеко. Именно это обстоятельство я и постарался довести до сведения парней – результаты у вас на столе…

– И профессиональная солидарность при этом не возмутилась?

– Сэр, она гораздо больше возмущалась, когда я осматривал место недавнего расстрела!

Медоу кивает.

– Да, здесь я с тобою соглашусь… Оставь мне всё, я вечером посмотрю внимательнее.

А итог этой беседы стал и вовсе неожиданным!

Босс вызвал меня вечером следующего дня. Мы как раз заканчивали обсуждать некоторые идеи, спор был достаточно жарким, и я даже не сразу обратил внимание на звонок телефона.

– Джон? – голос полковника был необычно официален. Совсем на него не похоже! Обычно он всегда по-отечески мягок и внимателен.

– Да, сэр!

– Зайдите ко мне.

– Но, сэр, у нас тут брифинг…

– Прямо сейчас!

Хм, это больше похоже на приказ!

– Так, парни, продолжайте тут без меня, я быстро!

Подойдя к кабинету Медоу, я был несколько озадачен присутствием в приёмной троих крепких парней в одинаковых костюмах. Прямо тебе тайные агенты, какими их обычно показывают в кино! А вот секретаря полковника что-то не видать… И это – нехороший признак!

– Вас вызывали? – вежливо осведомился один из них.

– Да, меня просили зайти как можно быстрее. Лично полковник звонил.

– Прошу прощения, сэр – ваше имя?

– Джон Хаст.

«Агент» смотрит на экран.

Кивает и поднимает на меня взгляд.

– Вы вооружены?

– Естественно!

С некоторых пор я, скорее без штанов из комнаты выйду, нежели без пистолета…

Собеседник протягивает руку.

Вытаскиваю из кобуры под рубашкой русский «ТТ» и протягиваю ему. Брови «агента» удивлённо приподнимаются вверх – не ожидал!

А что тут скажешь?

Штатную «Беретту-М92» я теперь ненавижу со всей возможной неприязнью – не нравиться больше мне этот машинка, хоть убей! И всем вроде бы хороша… но я помню, как поднимаются с земли вроде бы поражённые её пулями люди… Бронежилет, мать его! Не всякая пуля его пробивает.

«Кольт» – старая добрая вещь… но вот в этом случае тоже как-то… «не пляшет», как говорят в России.

А вот эта жуткая машина убийства, сделанная задолго до моего рождения, шансов в подобных случаях оставляет немного. Да, несколько непривычный пистолет, не самовзводный – но точный и мощный! А запасных магазинов с собою можно и побольше взять…

Да и вообще – я уже не в армии! И не обязан таскать с собою именно то оружие, которое мне выдали.

– Странный у вас, однако, выбор… сэр… – пожимает плечами собеседник. Смотрит на надписи на затворе. – Ого! Да это же музейная вещь!

– Из которой я, не затрудняясь, просажу навылет вас и любого из ваших напарников – только встаньте друг за другом.

«Агент» явно не горит желанием проверять это утверждение на практике. И поэтому никак на мои слова не реагирует. Вместо этого он поднимает трубку внутреннего телефона.

– Сэр? Прибыл Джон Хаст. Понял…

Он кивает мне на дверь кабинета босса.

– Прошу! Вас там ждут…

Против всех ожиданий, босс спокойно восседал на своём законном месте. А я-то уж было подумал…

Но в кабинете он присутствовал не один – на диване расположился незнакомый мне персонаж. Седовласый благообразный джентльмен, более похожий на преуспевающего банкира. Все эти «агенты» в прихожей – его охрана, что ли? И кто же это у нас такой будет?

– Прибыл по вашему приказанию, сэр!

– Не тянитесь, Джон, мы не в армии… к сожалению. Доложите сэру Роджеру о ваших выводах.

Ага, так вот, значит, как зовут этого важного гостя!

– Но, сэр… при всём уважении… правил никто не отменял!

– Вы не знаете Директора в лицо?

– Мы не встречались, – подаёт голос седовласый джентльмен. – Не будьте так строги, полковник, Джон действительно мог меня и не узнать. Ни у вас, ни у меня должность на лбу, однако, не написана…

– Прошу прощения, сэр!

Надо же… Директор! Это какую же кучу я разворошил? Со слов сослуживцев я знал, что случаи личного общения с ним были настолько редки… да и встречался он далеко не с каждым-всяким. Надо было сотворить какое-то и вовсе неоднозначное злодейство, чтобы удостоиться – не личной встречи, нет – а хотя бы внимания с его стороны!

Стараясь выглядеть увереннее, докладываю высокому гостю свои выводы. Он прерывает, пояснив, что мой доклад Медоу им уже изучен. И если у меня есть что-то новое, то именно об этом он и хотел бы услышать в первую очередь.

– Ясно, сэр! Нами вскрыта, пусть пока и в общих чертах, система информирования тех, кто организует нападения на наши группы или принимает в этом участие. Для этой цели они используют внутренние каналы информации через терминалы общего доступа, воспользоваться которым может любой сотрудник «Гарварда», независимо от того, где и на какой базе он находится. При этом установить личность пользователя невозможно. Но мы настоятельно рекомендуем не изменять заведённый порядок!

– Почему?

– Спугнём. И дадим понять, что знаем о них. Точно установлено, что кроты есть не только в указанных нами отделах – имеются они и среди администраторов сети. И любые наши действия в ней будут немедленно обнаружены! А дублирующая сеть у них наверняка уже есть. И все эти люди попросту перейдут на свои гаджеты… или, что там у них ещё есть…

– Вы не знаете?

– Нет, сэр. Слишком мало у нас сил… да и времени…

Директор, сделав мне жест сесть (весьма кстати…) и помолчать, задумывается.

– Так. Допустим… Но что у нас есть конкретного?

– Есть определённые условные сообщения, посредством которых передаются те или иные указания – с частью из них мы уже разобрались.

– А именно?

– Подготовка к выезду из расположения участвующих в акции людей начинается сразу после получения из отдела материально-технического обеспечения распоряжения о направлении на обслуживание или проведение регламентных работ определённого оборудования. Да вы и сами, наверное, знаете, что такие процедуры проводятся централизованно, и технический персонал при этом ни в расположения личного состава, ни на полевые склады не выезжает.

– Чтобы местонахождение этих мест было известно минимальному количеству людей, – кивает Директор. – Это совершенно оправдано!

– Несомненно! Просто кто-то ловко воспользовался этим распоряжением в своих целях… – пожимаю я плечами.

– Так… – вновь задумывается на некоторое время высокий гость. – Что ещё вы успели установить?

– Ближайшая акция – через пять дней.

– Вы абсолютно в этом уверены?

– Более того – мы можем даже приблизительно очертить место её проведения!

Директор резко встаёт и, подойдя к компьютеру, выводит на экран карту.

– Покажите!

Приглядываюсь… двигаю по экрану курсор. Где это, черт возьми… ага!

– Вот… где-то здесь, сэр! Разумеется, мы не можем указать точку нападения с большей точностью – имеющихся данных попросту для этого недостаточно. Но, совершенно очевидно, что это место будет находиться неподалёку от маршрута следования груза и сопровождающих лиц. В случае, если произойдёт что-нибудь непредвиденное – ранение или смерть кого-то из нападавших, то это всегда можно списать на неведомых злодеев, попытавшихся захватить или уничтожить конвой. Думаю, что и с этой стороны они всё продумали…И… – тут я делаю некоторую заминку.

– Ну?

– Я вынужден признать свою ошибку! Все нападения были подстроены таким образом, чтобы у того, кто проводит расследование, первым делом возникала бы мысль о том, что кто-то целенаправленно уничтожает наших курьеров и их охрану. И я тоже подумал подобным образом…

– А на самом деле? – приподнимает бровь большой босс.

– Цель нападения – перевозимый груз.

– То есть – деньги?

– Да, сэр…

Глава 9

– Гарри! Какого хрена! Звонит мать и интересуется – куда вы все вдруг запропали? Кто-то обещал быть вовремя – а уже два часа прошло! – надрывается динамик телефона.

– Линда, не ворчи! Машина сломалась!

– Опять? Около очередного бара, должно быть? У тебя почти совсем не осталось времени! – и абонент бросает трубку.

Поворачиваюсь к сидящему около меня невзрачному человеку. Он одет совсем простенько – джинсы и майку со смешными рисунками. На голове самая обычная бейсболка.

– Они исчезли с маршрута. Отметчик выключен уже в течение часа. Центр полагает, что группа где-то около нас.

Мой сосед кивает – понял.

– Парни не засекли никакой подозрительной активности. За последний час тут не появлялись никакие новые персонажи.

– И как это понимать?

– Они точно знают место встречи и сценарий передачи. Так что рабочая площадка, полагаю, ими давно уже изучена и осмотрена. Думаю, что и оружие там приготовлено – они придут с пустыми руками. Так надёжнее – человек, идущий налегке, без какого-либо груза, менее всего похож на гангстера. Позиция снайпера, скорее всего, тоже заранее оборудована – такую заметную винтовку просто так не протащить.

– А если у них возникнет необходимость использовать дрон?

– Так ему же нет необходимости взлетать в виду цели, насколько я понимаю? Может и прямо из кузова стартовать… – пожимает плечами собеседник.

В иное время я предпочёл бы пропустить с ним стаканчик-другой – чтобы было потом чем похвастаться. «Вот, помню, выпивали мы как-то раз с Нормейером… Ну, да – с тем самым! А вы кого-то другого с такой фамилией знаете?»

Ларри Нормейер – живая легенда спецслужб. Про него даже в учебниках пишут! И не только в наших… Шестьдесят две успешно проведённые операции – не комар чихнул! Таких людей можно по пальцам двух рук посчитать! Дядька уже в возрасте и давно вышел на пенсию. Но, по старой памяти, не отказывается проконсультировать старых друзей – в особо тяжелых и запутанных случаях. А я и не знал, что Директор входит в их число!

И, как выяснилось, он не просто один из друзей – а тот, чью просьбу не зазорно и лично исполнить.

Тут все такие – отставники и ветераны. Ни одного действующего сотрудника… за исключением меня… Моя группа работает в обеспечении, и я даже не представляю, где они сейчас находятся. Впрочем, им это и не нужно, компьютер может видеть очень далеко. Гораздо дальше, чем человеческий глаз.

– Видишь ли, Джон… – сказал мне в тот раз главный босс. – Мы не знаем кого и в какой степени могут они контролировать. А кто и прямо на них работает! И по этой причине не можем задействовать никого из наших оперативников. Где гарантия, что они не узнают об этом немедленно? И даже средства радиопротиводействия и спецсвязи – мы не можем применять по той же причине. Их перемещение и использование тщательно контролируется и сразу будет замечено. Это же касается и движения личного состава – они контролируют внутреннюю сеть организации и увидят это немедленно. Не сомневаюсь, что своих людей они уже тщательно спрятали – разработав каждому из них вполне правдоподобную «легенду». По которой те сейчас вообще находятся аж в Кентукки!

– Почему там, сэр?

– А! К слову пришлось… Ну а привлечь кого-то со стороны… сам понимаешь, мы не можем. Так что рассчитывать я могу только на тех, чьё передвижение и дислокация давно уже никем не контролируется.

– То есть? На покойников, что ли? Извините, сэр…

Директор внезапно усмехается – и становится похож на добродушного сельского шерифа. Такого, каких обычно показывают в кино. Ему только значка и револьвера на боку не хватает!

– А ты не особо-то и погрешил против истины, сынок! Нет, эти люди, разумеется, не ходячие мертвецы. И от них не пахнет сыростью. Это – отставники. Те, кто уже давно находятся на заработанном отдыхе. В силу возраста, они почти никому уже и не интересны. Ловить рыбу, выступить, по просьбе друзей, перед молодыми парнями… или попросту мирно сидеть в баре – это их удел.

– Как я понимаю – не всех.

– Не всех… Но, первое, что ты сможешь унюхать – это запах виски!

С Ларри я встретился уже на следующий день.

В тире.

Отстреляв очередную серию, нажимаю на кнопку и рассматриваю подъехавшую мишень.

А неплохо, однако! Почти все попадания легли в «альфу» – это с тридцати ярдов!

– Кхе-кхе… – слышу я одобрительное покашливание. – А ты можешь стрелять!

Кладу на стойку пистолет и оборачиваюсь назад.

Нормейера я узнал сразу. Ещё бы – его фото мне много где попадались! Но встретить его вживую?

Он, тем временем, неспешно подходит ко мне и разглядывает мишень.

– А вот эти два выстрела ты завалил… Рука дернулась?

– Ну… типа того, сэр.

– Перестань. В баре, бассейне и в тире – все равны. Здесь есть инструктор – и все прочие стрелки. Но, кроме нас двоих, тут больше никого нет, а я не вхожу в штат местных инструкторов. Вот, когда я через четыре дня буду вести мастер-класс – другое дело! А сейчас – перед тобою обычный стрелок…

Он нажимает кнопку, и отводит мишень на ту же самую дистанцию.

– Вот и посмотрим… так уж ли сильно я окривел?

Оружие у него своё – старый добрый Кольт 1911А1. С подвытершимся кое-где воронением и непривычными деревянными накладками на рукоятке.

Пистолет, словно сам собою, как-то плавно… выскользнул – другого слова и не подобрать! Словом, он оказался у него в руках.

Кстати, и держит он его… не так, как это у нас принято. Да, двумя руками, как и все… но хват у него несколько иной.

Восемь выстрелов (он носит пистолет с патроном в патроннике!) грохнули почти пулемётной очередью – и оружие вернулось в кобуру.

– Посмотрим…

М-м-да… и кто там окривел?

Все его пробоины расположились почти ровным кругом вокруг одной из моих. Приблизительно на одинаковом расстоянии одна от другой.

Ничего себе…

– Ну… – качает он головой. – Кой-чего мы ещё можем…

Кой-чего? Да тут многие душу бы нечистому запродали, чтобы вот так вот суметь!

Ларри указывает на моё оружие.

– Русский?

– Да. Можно было взять поновее – чешский, но я выбрал этот. Они всё вроде бы и одинаковые, но… не знаю… он как-то увереннее в руке лежит.

Собеседник понимающе кивает.

– Это, действительно, так – приходилось с подобным сталкиваться. Мой собственный пистолет со мною уже почти двадцать лет – и я ни на что его не поменяю. Оружие, сынок, иногда само выбирает своего хозяина – и это ни разу не шутка! Плюнь в глаза тому, кто станет над этим насмехаться – он полный баран! Тот, кто сказал, что единственная польза от пистолета – это пробить дорогу к винтовке, которую ты не должен был бросать – ничего не понимает в этом деле!

Нормейер перезаряжает своё оружие.

– Постреляем?

– Когда мне позвонил Роджер…

– Кто?

– А ты не знаешь, как зовут Директора?

– Ну, мы не настолько с ним знакомы! Я и видел-то его всего пару раз!

Ларри ухмыляется.

Мы с ним сидим под навесом, рядом со стрелковой галереей. Здесь шумно, за стеной постоянно трещат выстрелы – идет тренировка.

– Положим, я-то знаю его больше десяти лет… почти двадцать. И мы давно зовём друг друга просто по имени.

Он наклоняется и берет с земли банку с пивом. Мы прихватили с собою несколько штук.

– Так вот… Когда он рассказал мне о той заднице, в которую вы тут все вляпались, я сразу понял, что тут плохо пахнет. Роджер объяснил, по какой причине не может задействовать своих людей, и я с ним полностью согласен. Именно поэтому, мы с тобою сейчас, не торопясь, допьём пиво и отъедем… недалеко. Там и поговорим.

Там – это оказалось не так-то уж и далеко. Обычный придорожный кемпинг. Одноэтажные небольшие домики под красными крышами…

И десяток серьёзных мужиков совершенно обычного вида. Ни дать, ни взять – члены какого-то клуба по интересам. Выехавшие на очередной пикник. Прибухнуть пивка и расслабиться.

Да… только вот, интересы у них оказались… своеобразные…

– Я тебе всех имён называть не стану, – говорит Ларри. – Ни к чему – всё равно ты нигде не сможешь их озвучить. Тут все уже давно не у дел… пенсионеры, так сказать… Думаю, что после завершения операции, ты никого из них больше никогда и не встретишь. Ну, если только кое у кого хватит ума вляпаться в дерьмо ещё раз. А теперь – рассказывай! Отчет от Роджера мы все прочли, но ведь его писал именно ты! Вот и хотелось бы послушать автора…

– Ну, не я один его писал…

– Не скромничай!

Проговорили мы больше трех часов. Сделали перерыв, подкрепились – и продолжили. Чёрт возьми, ну вот почему я с такими людьми раньше не работал?! Ведь на лету же всё схватывают!

– А потому, сынок, что сейчас в моде всякая техника, спутники и компьютеры. Ничего уже не нужно решать самому, всё обдумают за тысячу миль от тебя неведомые никому аналитики. В наше время так не было! Вот, здесь ты сам по себе – и думай! Быстро – ибо пуля врага летит ничуть не медленнее твоей! И никакой, сидящий за триста миль от тебя, «оператор тактического комплекса» (Нормейер произнёс эти слова с подчёркнутой издёвкой) ничем тебе тут помочь не сможет! Принял неверное решение – тебя закопают. Если очень повезёт… Здесь – те, кто принимал правильные решения.

Да… это-то я уже понял.

На экране телевизора мелькают кадры – будущее место работы. Иногда изображение останавливают, фильм перематывают назад и рассматривают ещё раз. Качество съёмки не всегда одинаковое, явно снимали не профессионалы. Фильм смонтирован из кадров сделанных разными людьми. И снимали они, скорее всего, на скрытую камеру – в большинстве случаев. Это можно понять, Директор не хочет привлекать излишнее внимание к данной точке. Нет, формально её обязаны заранее осмотреть и составить отчёт – таковы правила. И некоторые кадры, очевидно, снимали не впопыхах и не особо при этом шифруясь. Уже хорошо – там всё видно чётко и ясно.

Встреча должна будет произойти на летней веранде небольшого кафе. Там стоят столики под полотняными навесами – чтобы солнце не так сильно припекало. Но, помимо этого, навесы исполняют ещё одну полезную функцию – сидящих под ними людей трудно разглядеть снайперу.

– Вблизи он не заляжет – негде.

– Могут подогнать грузовик и работать из кузова. Помнишь Могадишо в восемьдесят девятом? Там именно подобным образом и сработали!

– Улица неширокая, на той стороне машину припарковывать глупо. В этом случае и снайпер не нужен. Если только вдоль улицы стрелять…

– Справа не выйдет, через полсотни метров поворот.

– А слева?

– А вот там, он, – кивок в мою сторону, – должен организовать какие-нибудь земляные работы. И поставить соответствующие ограждения – они помешают стрелку!

– Ты хочешь загнать его сюда? – тычет в экран трубкой собеседник.

– А чем плоха эта позиция? Большинство столиков – просматривается…

– Угу… если не учитывать таких вот умников… – снова кивок в мою сторону.

– Добро, готовим ему горячую встречу здесь… Джон, на тебе оборудование данных комнат! Мы тут привезли кой-чего…

Оглядывая потом это «кое-что», я понял, каким образом небольшие группы всевозможных «диких гусей» ухитрялись влёгкую побивать весьма серьёзного противника. Если бы все операции прорабатывались подобным образом…

– Но при стрельбе в этом месте могут быть потери и среди гражданских?

– Могут. И что?

– Да, ничего… Джон, озадачь своё начальство – пусть подумают и над этим!

Похоже, я, наконец, начинаю понимать – каким-таким образом наша богоспасаемая контора проворачивает некоторые вещи. Имея в резерве (причём никем и никак не контролируемых) таких серьёзных спецов можно очень много чего сотворить. А неучтённые запасы вооружения и оборудования – могут пригодиться очень даже много где… Вашингтон или Стамбул – какая, в принципе, разница? Эти «старики» не вызовут подозрения ни у кого – ни одна спецслужба даже и не заподозрит в них кого-то серьёзного! Возраст!

Впрочем, сюрпризы на этот вечер не закончились.

Когда во дворике, который мы облюбовали для посиделок (а как оказалось, кроме нас в мотеле никого больше и не было – все номера выкупил Ларри), появилась эффектная девица, я даже пивом поперхнулся! Настолько её внешность не вязалась с сидящими тут «стариками».

– Э-э-э… а что она тут…

Проследив мой взгляд, Нормейер оборачивается.

– Майя! Иди к нам.

Девушка легко опускается на стул.

– И вечно ты где-то шляешься… – ворчит Ларри. Но, скорее, добродушно.

– А ты всё так же чем-то недоволен? Мне что же, среди вас всю дорогу тосковать?

– Знакомься, Джон, это ходячее безумие – моя дочь!

– Джон Хаст! – приподнимаюсь я со стула.

– Майя! А фамилию отца вы и так знаете – иначе не сидели бы тут. Я сбегаю на минутку в номер, па?

И воздушное создание исчезает, оставив после себя легкий запах какой-то косметики. Словно никогда её тут и не было вовсе.

– Не моё дело, Ларри… но впутывать в наши дела ещё и её…

– Остынь, сынок! Майя – грамотный специалист! И находится здесь не просто так! Вот, ты – о чём подумал, когда её здесь увидел?

– Если честно – слегка прифигел.

– А потом? Нескромные мысли в голове зашевелились?

– Сэр!

Нормейер смеётся. Откидывается на спинку стула.

– Не ты первый! Ха-ха-ха… У девочки шесть подтверждённых ликвидаций – и весьма зубастых парней, между прочим! Они тоже… думали другим местом…

Да, ладно? Это прелестное создание – киллер? Блин, я думал, такое бывает только в кино…

– Уверен, ты даже не заметил у неё оружия – а она носит его постоянно! Директор ценит её чрезвычайно высоко!

Век живи, как говорят русские… и всё равно дураком останешься…

Глава 10

Телефон оживал ещё дважды – и оба раза в динамике звучал раздражённый женский голос, призывая кары небесные на головы заблудших пьяниц и потенциальных развратников. А попутно мы узнали, что грузовик с дроном, оказывается, уже стоит неподалёку от нас, и сопровождавшие его автомашины припарковались неподалёку от места будущей встречи. Среди тех, кто покинултранспорт, удалось опознать одного человека – и вскоре мы рассматриваем групповой снимок какой-то волейбольной команды. Среди всех, чуть поодаль, виден один из «игроков» – в снимок оперативно вмонтировали опознанного.

Ларри хмыкает.

– А умеют твои парни работать!

– Там не только парни – толковые девушки есть и у нас!

– Стучать по клавиатуре – дело нехитрое!

– Так надо ещё и соображать – куда и когда ткнуть, чтобы всё получилось правильно!

Старик смеётся и показывает мне большой палец.

– Озадачу парней… – и он выбирается из машины.

Всё, тут больше ничего, как я понимаю, не изменить – операция вступает в завершающую фазу. Уже через двадцать минут на веранде должен будет появиться курьер с охраной. Как я полагаю, нападающие уже заняли свои места, готовые к штурму.

А никого из наших «старичков» особо-то и не заметно… Сидит кто-то там на веранде, пиво потягивает… прочие же вообще все куда-то разбрелись. По диспозиции моё место неподалёку от грузовика с дроном – я единственный, кто имеет хоть какие-то понятия о том, как управлять этой штукой. Поэтому, покинув автомобиль, сворачиваю в переулок. Подъезжающая машина всегда вызывает больше вопросов, чем одинокий пешеход. А спине сразу же стало жарко!

Что это?

«Сакки»^[19]?

Рассказывал мне об этом Нормейер… и очень, кстати, в этот момент был серьёзен.

– Это не шутки, сынок! Меня самого это чувство вытаскивало почти из могилы – и не единожды! В первый раз это был пулемётчик – он выжидал, пока мы всё не выйдем из-за укрытия на улицу. Это был терпеливый чёрт! И в его руках была старая, но от этого – ничуть не менее убойная машинка – МГ-42! «Пила Гитлера» – если ты понимаешь, о чём я говорю…

Я понимаю. Видел эту штуку в Афганистане. Реально перепилить из неё дерево – плёвое дело!

– Тогда сержант Моргоу приказал всем выходить – а я замешкался. Шнурок на ботинке развязался… Я и отстал-то всего на десяток шагов! И потому остался в живых. А сержанта с остальными парнями – гук^[20] там всех и положил… Мне повезло – успел упасть за камень – пулемёт его не пробил…

Ларри качает головой.

– Во второй раз это был снайпер – он караулил меня несколько часов. Темнота помогла… а у него не оказалось ночного прицела! Был ещё и третий… но об этом – как-нибудь потом…

Не верить старому солдату у меня нет никаких оснований – подобными вещами шутить не принято. Он тогда пробовал мне объяснять… но в тот раз ничего у нас не вышло. А вот сейчас – заработало!

Насколько я помню диспозицию, то снайпер (если он сидит именно там, где мы предположили) со своей позиции просматривает улицу, а значит – и тот автомобиль, из которого я сейчас вышел. И нет ничего удивительного, что он может обратить внимание и на меня. Ну и смотрит он, скорее всего, через прицел винтовки… через чего ж ещё снайперу-то глядеть? Естественно, он должен уделять внимание вообще всем, кто попадает в поле его зрения – а как иначе-то? Другой вопрос, что не каждый, на кого он смотрит, является его целью.

Но, понимать-то я это понимаю… а ноги предательски подрагивают! Дистанция тут менее ста метров, для калибра 0,50^[21] это расстояние – плюнуть и растереть! Так и представляю себе палец на спусковом крючке… А бронежилета на мне нет – под легкой рубашкой его не спрятать. Да и стреляет этот тип в голову… или в горло…

Но нельзя спешить! И бегать кругами по улице, стремясь сбить прицел стрелку. «Быстро бегающий – умирает уставшим!» – это я хорошо запомнил. Да и всей операции тогда конец…

Так что, идём прежним шагом. Не спешим… Поборов в себе желание обернуться и посмотреть назад, топаю дальше. Мы ничего не знаем об этих парнях! А вдруг там, за винтовкой, залёг кто-то из тех, кто совсем недавно стоял рядом со мною на стрельбище? Или в баре напротив сидел? Повернусь – и он увидит моё лицо!

Это запросто может быть – меня могут узнать. Ничего исключить нельзя!

А до поворота осталось метров пятьдесят.

Сорок…

Спину словно кипятком ошпарило!

Перед глазами совершенно отчётливо появился указательный палец, медленно выбирающий ход спускового крючка…

Тридцать.

Останавливаюсь и ищу по карманам сигареты.

Двадцать…

Десять метров.

Всё – поворот!

Сворачиваю и прислоняюсь к стене. По спине уже не просто пот стекает – ручейки в речку сливаются!

Он так и не выстрелил…

А вот и цель моего недалёкого путешествия. Темно-серый грузовик, припарковавшийся неподалёку от угла дома. Та самая машина с дроном, которая вышла недавно с нашего склада. Это, несомненно, тот самый грузовик – я видел его фото. Насколько я в курсе дела, это – далеко не простая машинка. С бортовым генератором для подзарядки аккумуляторов дрона, с диагностическим пультом для проверки оборудования и даже с небольшой ремонтной мастерской! Представляю себе, сколько стоит эта хреновина… А ведь где-то там внутри сидит ещё и оператор, который управляет всем этим хитрым оборудованием!

Моя задача на сегодняшний день проста – дрон не должен взлететь! Не исключено, что в атаке на кафе могут принимать участие те люди, которые могли меня видеть и опознать. Так что Ларри благоразумно предотвращает данную неприятность. А вот кого-то, кто мог бы управлять дроном или хоть как-то с ним вообще разобраться – у нас в группе нет. Но я в своё время это дело изучал и, по крайней мере, на кнопку открытия огня случайно не нажму…

Понятное дело, что выполняю я данную задачу не в одиночестве, у меня есть прикрытие. И вот на эту тему можно было бы поговорить и подробнее… но не сейчас!

Радиостанций у нас нет – эфир может контролироваться противником. И всё общение завязано на обычные мобильные телефоны. Везде включена функция автоответа на поступающий звонок. Так что подносить трубку к уху не обязательно, а беспроводные наушники сейчас давно стали привычным атрибутом, на это уже мало кто внимания обращает…

На соседней улице стоит неприметный такой фургончик… способный контролировать все телефоны в радиусе действия данной соты. Понятно, кто там заправляет… Да, старикам-разбойникам надо отдать должное – народ тут подобрался предусмотрительный!

А в кафе было тихо. Полдень, народа немного. И флегматичный латиноамериканец-официант отнюдь не переламывался от чрезмерных нагрузок.

Пришёл какой-то худощавый парень с взлохмаченными волосами, на первый взгляд – поддатый или накурившийся, спросил пива – и мирно сидит за угловым столиком. Вон, ещё двое каких-то деятелей топают… по всему видно – бизнесмены средней руки, стоит только на их машину взглянуть. Тоже не бог весть какая шикарная тачка… небось, с рук брали…

А выглядеть солидно и по-деловому – стараются! Несмотря на жару, оба в строгих костюмах, один так даже и очки черные нацепил! Ещё бы и шляпу надел…

Хм, тот, что без очков садиться за стол к волосатику?

Тоже мне… нашёл делового партнёра!

Но руку поднял, хочет сделать заказ.

– Слушаю вас, сэр?

– Два виски.

И всё, что ли?

Ну, да… черной икры заказывать он явно не собирается. А его сотоварищ уселся за столик неподалёку и заказал всего лишь бутылочку прохладительного напитка – жмот!

Чтобы тебе оно поперёк глотки встало бы!

Медленно раздвинулись занавески на окне третьего этажа. Толстый, увенчанный трубой глушителя, ствол плавно выдвинулся наружу и чуть наклонился вниз. В перекрестье прицела вползла голова бизнесмена, который присел за столик к явно поддатому волосатому парню.

Тихо щелкнул замок на двери служебного входа в кафе, а заранее смазанные дверные петли не издали привычного скрипа. И поэтому, хлопотавший у плиты повар так ничего и не услышал. Дернулся он только тогда, когда под ногою бесшумно подошедшего сзади человека негромко треснула плитка на полу. Но… в воздухе тускло блеснул клинок. И сильные, способные легко передвинуть с места на место тяжелую кастрюлю, руки… бессильно повисли вдоль тела. А в глазах неожиданно потемнело.

Переговоры.

– Диспетчер – здесь Зоркий. Цель вижу, могу работать.

– Принял Диспетчер.

– Диспетчер – группа на позиции. Готовы к работе.

– Группа, Диспетчер принял. Ждать команды.

– Диспетчер – здесь Колеса. Ждём.

– Колеса – ждать команду на выдвижение. Опека – Диспетчеру.

– Здесь Опека.

– Вы вычислили всех?

– Черный «Форд» на парковке – два человека. Точка номер три – один человек. Точка номер пять – два человека. Темно-синий «Шевроле» на парковке в ста метрах от кафе – предположительно два человека. Более точно не разглядеть – окна тонированы. Рядом с ним ещё один подозрительный фургон – «Тойота». Водитель за рулём, в кузове окон нет. Машина просела, по-видимому там есть груз или люди – водитель с кем-то разговаривал не поворачивая головы. Надёжно фиксируем «Форд» и точку номер пять.

– Принял Диспетчер. Ахриман – Диспетчеру!

– Здесь Ахриман.

– Ахриман – за вами «Шевроле» и «Тойота».

– Ахриман задачу понял, приступаю к выполнению.

– Зоркий – Диспетчеру.

– Здесь Зоркий.

– Вторая цель – точка номер три.

– Принял Зоркий.

– Общая команда! Готовность тридцать секунд!

Никто не стал передёргивать затвор, досылая патрон – все и так уже были готовы стрелять…

– Гарри! – надрывается абонент. – Немедленно позвони матери!

Этот звонок приняли сразу несколько человек.

Глава 11

А навстречу мне идёт…

Думаю, тут не нашлось ни одного нормального мужика, который не повернулся бы в её сторону.

Майя… необычайно обворожительная и очень… очень сексуально выглядящая! Тут кто угодно обернётся!

И это милое создание ещё мне и улыбается! Именно мне – тут никакой ошибки быть не может! Вот, правда видеть эту улыбку сейчас могут немногие.

В иной ситуации я бы обрадовался… В иной.

Ибо сейчас это улыбка – ни что иное, как сигнал готовности. Мы его заранее оговорили.

Этот самый хитрогрузовик – он, как маленькая крепость. Кузов у него усиленный, и просто из пистолета его точно не пробить. Подумал над этим в своё время народ… Появление же здесь человека с гранатомётом, например, вызвало бы совершенно нездоровый ажиотаж. Тем более, что пока нам вообще пока нечего им предъявить. Они же никого не убили и не расстреляли…

Отклонились от маршрута?

Навигационная ошибка!

Или к своей девушке завернул на минутку… Да, нарушение. Да, за это даже и уволить можно. Но не стрелять же! Тут последствия могут быть очень даже неслабыми! Никому мало не покажется! Это со стариков – хрен чего поимеешь… их тут официально и вовсе не было. А я – вот он, во всей красе!

Нет, Директор – он, несомненно, и тут что-нибудь придумает… но вот, лично по моей башке может прилететь очень и очень чувствительно! Найдут способы…

Улыбка же Майи означает только одно – работа началась, и цель атаки подтверждена.

То есть все сомнения побоку, атакуем грузовик и сидящих в нём людей, как настоящего врага.

Продолжая улыбаться, она поворачивает налево… и стучит маленькой ладошкой по стеклу кабины.

А ничего себе «стёклышко»… стандартным «люгеровским»^[22] патроном его, пожалуй, что и не пробить…

Так что вниз оно, скорее всего, и не опускается – слишком тяжёлое.

А я – я тоже сворачиваю в сторону, обходя грузовик со стороны капота. Между мною и водителем – почти два метра железа. Недосягаем он для меня.

И это должно его успокоить.

И успокоило.

Щелкает замок, и тяжелая дверь приоткрывается.

– Что случилось… – водитель чуть наклоняется в её сторону.

А вот договорить он уже не успевает.

Чем уж там она его шарахнула – не знаю, в руках у неё ничего не было видно. Но мужик внезапно обмяк и откинулся на спинку сиденья.

Прыжок!

Прогрохотали по капоту мои ботинки. Что, мужик, не ожидал?

Рывок двери на себя, толкаю его в глубину кабины. Он, несомненно, пока живой, но самочувствие явно оставляет желать лучшего – дышит он с трудом.

– Подвинься! – следом забирается Майя. В её руках появляется шприц, она наклоняется к водителю.

– Готово! Этот нам не помешает…

Отлично! Фаза два…

Обычный тросовый запор для велосипеда. Прочный тросик, порвать такой… ну, лично я не взялся бы… И обыкновенный цилиндрический замок.

Оббежать грузовик, подлезть снизу и продеть тросик в петли для опломбирования – они расположены в нижней части дверей и стоящая в них обзорная камера, это место не просматривает. Откуда я это знаю?

Так документация на этот самый грузовик есть не только в отделе материально-технического обеспечения! Была возможность изучить…

Минутное дело! И даже быстрее…

Теперь дверь изнутри не открыть.

– Ольгерд! – оживает динамик интеркома. – Открываем крышу, получена команда на старт!

Пульт управления раздвижным люком – дублированный. От водителя – и изнутри кузова. Его вполне можно заблокировать…

Теоретически.

Если верить документации.

Но здесь – установлен другой пульт…

А над стеклом поблескивает глазок видеокамеры. Не нужно быть офигительно проницательным, чтобы понять – кто и где может видеть происходящее в кабине. Правда, влезая в машину, я «нечаянно» эту самую камеру развернул… в сторонку… Так что сейчас она (по чистой случайности, естественно…) ничего интересного не увидит.

Но всегда можно и просто по громкой связи переспросить. И ведь точно же существует для этого какая-то кодовая фраза!

И если абонент не услышит нужного ответа… то тотчас же пойдёт в эфир соответствующее предупреждение.

На месте авторов сего деяния, я бы операцию тотчас же и отменил бы – и всё! Никаких тебе зацепок и неприятностей. Ну вломят по башке водителю… может быть и сопровождающему технику-оператору… А все прочие – спокойно переждут поднявшийся «скандал» (так – лёгкое нарушение должностной инструкции!) где-нибудь в сторонке.

И выйдут сухими из воды.

Так что все наши домыслы можно будет засунуть… сами знаете, куда…

Торопливо выталкиваю девушку из кабины, усаживаю водителя, откинув его голову на спинку сиденья. Так, чтобы казалось, будто он спит. Ну, поплохело мужику… бывает!

Снова поворачиваю камеру – пусть смотрит на бедолагу.

А меня – в кабине уже нет!

Разбираться с пультом – тоже никакой возможности не имеется. Попросту не успею я ничего сделать!

Вот и вытягиваюсь на крыше кабины – тут никаких камер я пока не усмотрел.

Внизу что-то снова бубнит интерком. Опять, надо думать, водителя окликают.

Что сделает оператор, если увидит спящего сотоварища?

Не застреленного и не зарезанного – просто спящего. Или малость охреневшего… Думаю, что не увидев очевидных причин для немедленного поднятия тревоги, он, скорее всего, продолжит выполнение приказа. А вот на помощь, может, кого-то и отправит… потом…

Изначально мы планировали заблокировать крышу в полуоткрытом состоянии – чтобы дрон попросту не смог бы вылететь. Списать это дело на какую-то техническую проблему – и заставить противника действовать наспех, а не по заранее разработанному плану. Вот тут у них коё-чего бы и посыпалось…

А старики-разбойники их тут и приняли бы!

Хороший был план!

Только вот не сработал.

Ну, кто ж мог догадаться, что сюда впихнули не стандартный пульт, а какую-то непонятную конструкцию – с нестандартным расположением клавиш? Даже, кстати, и неотмаркированных должным образом – все надписи выполнены иероглифами.

Вот, из-за таких вот досадных мелочей и летят к нечистому тщательно выверенные планы!

Снова бубнит интерком…

Тишина.

И внезапно грузовик содрогается – начинают работать моторы где-то за моей спиной. Так… они раздвигают крышу! То есть – начали-таки работать!

Секунда… другая…

Аж в бедре отдалось – так резко я вскочил!

И прямо передо мною вижу расходящиеся створки люка – он почти во всю крышу кузова.

Толчок, прыжок!

Приземляюсь удачно – ничего под ногами неприятного не попалось.

Осматриваюсь…

Хотя, в общем приближении мне данная обстановка известна – читал описание.

В самом центре кузова располагается…э-э-э… стартовая площадка? Ложемент? Или как там ещё это сооружение именуется?

Словом – отсюда взлетает и сюда же приземляется дрон.

Он, кстати, тут и стоит, даже винты пока не работают.

А вот у задней стены кузова располагается стол со всякой технической хреновиной. И за ним сейчас сидит какой-то хмырь с наушниками на голове. Оператор дрона, надо полагать…

Но он тут не одинок – около распашных дверей в задней части кузова сидят ещё двое. И если одного из них (с известной натяжкой, разумеется…) ещё как-то можно отнести к техническому персоналу – и то, только потому, что у него на поясе висят всякие там инструменты и приборы, то относительно второго никаких сомнений нет.

Свой, как говорится по-русски, брат – охранник. МР-5D в руках, «Глок» в полуоткрытой поясной кобуре – тут никаких вопросов даже и быть не может!

А раз так – то вот ты-то мне, брат, и не нужен – за тебя никто и не спросит…

«Осматриваюсь» – это, конечно, громко сказано – менее секунды на всё и ушло.

Гулко бабахнул старый пистолет – и МР-5D глухо брякнулся на пол.

Один есть…

Рухнул на пол техник, выставив вперёд раскрытые ладони.

– Сдаюсь! Не стреляйте! Я безоружен!

Прыжок через стол с аппаратурой, ствол пистолета упирается в горло оператора.

– Отмена запуска! Понял?!

– П-п-понял…

– По связи скажешь – заклинило люк, пробуем открыть. Ясно?!

– Да…

– И чего тогда молчим?

Косясь на пистолет, он торопливо выкрикивает нужные слова в микрофон.

– Ахриман! – буквально взрывается динамик. – Вы ставите под угрозу успешное проведение операции. Немедленно обеспечить взлёт!

– Мы работаем! – возбуждённо кричит в микрофон побледневший оператор. – Не отвлекайте нас разговорами! Вы нам мешаете!

Вот ведь как получается… даже и подсказывать ему ничего не нужно…

– Ты! – взмах пистолетом в сторону техника. – Разрядить оружие дрона!

Опасливо озираясь, тот торопливо снимает с коптера какие-то коробки, отсоединяет и укладывает на пол ракеты.

– Всё?

– Да, больше ничего нет…

– Смотри! Если соврал – живёшь последнюю минуту!

Он быстро-быстро мотает головой. И всячески демонстрирует свою лояльность.

Толкаю локтем оператора.

– Давай, поднимай своего дракона!

– Внимание всем! Здесь Диспетчер! Начали!

Скрипнула, приоткрываясь, дверь, и штурмовая группа выскользнула в коридор. Два десятка шагов – и выход на террасу, где за столиком располагается вожделенная цель. Собственно – не человек даже, а всего лишь чемодан, который у него находится.

Приподнялся снайпер, задержал дыхание, выбирая спуск.

Щелкнули дверные замки, и приоткрылись дверцы автомобилей.

Взмыл быстрой тенью над крышами дрон, чуть качнулся, выравнивая прицел.

– Дождь… – прозвучало в наушниках мобильных телефонов.

Моргнули светодиоды на пультах управления.

Взрывом светошумовых зарядов выбило подпотолочные панели в коридоре кафе и в комнате, где обустроил позицию снайпер. Вспышка, грохот, дым…

Не слышны шаги подбегающих людей, и за дымом не видны их силуэты.

Хрясь!

Впечатывается в грудь приклад дробовика, сбивая дыхание и совсем уж дезориентируя человека, и так уже оглушённого близким разрывом. А тяжёлый ботинок добавляет… «радостных» ощущений.

Щелчок стопора – и мощные пружины оттягивают вниз крышки, которые до этого прикрывали прорезанные в боковой части кузова амбразуры. Нет в кабине грузовика водителя, он где-то там мирно кофе пьёт… вот и не привлекла излишнего внимания покинутая автомашина. Да и нет на кузове тента, он вдоль борта аккуратно уложен – и любой прохожий может видеть, что никакого груза там не имеется. А то, что человека можно укрыть и в двойном дне… так это только в кино бывает!

Оказалось – не только в кино, в жизни такое тоже встречается.

Взвод, понятное дело, так не спрятать… так столько и не нужно! Двоих автоматчиков – за глаза!

Брызнули стекла – и… не получилась атака…

А выстрелы и особого внимания не привлекли… автоматы стрелков были снабжены глушителями.

– Ахриман! Отставить атаку! Новая задача – точка «ноль»! Прикрыть эвакуацию группы управления!

– Где эта точка?! – тычу стволом в лоб оператору. Наушники отключены, и я могу слышать весь радиообмен.

– Отель «Майская долина». Темно-синий «Крайслер-Вояджер»…

– Принято! – отзывается голос в телефоне. – Мы всё слышали!

Минивэн никуда отъехать так и не успел – из-за угла резво вывернулся автомобиль. Из открытого окна которого тотчас же выглянул ствол дробовика.

Бах!

И минивэн занесло – переднее колесо оказалось разорвано в клочья картечным зарядом. А вот второй выстрел пришёлся по касательной в заднее стекло – и это не было промахом стрелка. Помимо того, что сидящих в машине людей тотчас же осыпало осколками разбитого стекла, в салон мгновением позже влетела ещё и светошумовая граната.

После такого «подарка» никакой водитель, будь он трижды чемпионом «Формулы-1», ничего тут поделать уже не мог.

Менее минуты потребовалось выскочившим из машины нападавшим, чтобы повытаскивать из «Крайслера» охреневших пассажиров. Быстро обшарив их карманы на предмет оружия и всяческих полезных предметов, прихватив багаж, они запихали всё это в подъехавший темный фургон. После чего быстро покинули место боестолкновения. И выглянувший спустя пару минут из отеля удивлённый портье, узрел лишь горящий автомобиль. Кто-то из нападавших предусмотрительно закинул внутрь зажигательную шашку. Так что никакой, даже самый тщательный осмотр обугленного минивэна уже ничего полезного никому поведать уже не мог.

К нам в машину тоже постучались «гости», предварительно предупредив о своём прибытии. Под их «чутким» руководством, перепуганный оператор возвращает на своё место дрон. Так ни разу и не выстреливший…

Перебравшись в кабину, откуда уже утащили в кузов бесчувственного водителя, сажусь за руль. Рядом устраивается Майя.

– Куда едем?

– Пока – налево… – сверяется она со своим смартфоном. – А там я тебе подскажу!

– С таким штурманом – хоть на край света!

– Не накаркай! – одергивает она меня. – Я пока так далеко не собираюсь!

Появившийся спустя несколько минут полицейский патруль смог лишь изумлённо почесать в затылке.

Полностью разгромленная комната на третьем этаже дома… Обсыпанный лохмотьями от декоративных панелей коридор кафе, горящие автомобили (подожгли не только минивэн…) – найти там что-то было совершенно нереально. Да, на автостоянке имелись следы крови, и земля была усеяна стреляными гильзами – но где тела пострадавших?

В суматохе мало кто мог сказать куда же делись их тела. Да, кто-то там подъезжал… но… дым! Он-то всё и укрыл.

Источник его, кстати, обнаружили достаточно быстро – закопчённый ящик около дороги – оттуда-то дым и валил. Кто и зачем его там бросил, так и осталось до конца не понятно.

А тот самый грузовик с пустым прицепом уже куда-то отрулил со стоянки. Надо полагать, его водитель не жаждал общения с полицией. Наверное, именно по этой причине, отъехав совсем недалеко, он содрал с боков машины и кузова пластиковые ленты с надписями и эмблемами. После чего, свалив их в канаву, побрызгал какой-то химией. И пластик, испуская неприятный запах, тотчас же обуглился, превратившись в какую-то темную массу.

На бортах появились новые эмблемы (заодно полностью закрывшие и амбразуры…). Сменился и номерной знак – по «странной» случайности, у водителя оказались и новые документы.

Стоило ли говорить о том, что никаких стрелков в грузовике уже не имелось? Покидая своё убежище, они заодно вымели наружу и стреляные гильзы. Этим, кстати, и объяснялось их наличие на стоянке…

Единственный труп смогли отыскать на кухне – там его обнаружил менеджер кафе. Это был повар, которого кто-то профессионально зарезал. Увы… убийцу найти так и не удалось.

А покинувшие городок автомобили, попетляв по дорогам, вскоре подъехали в условленные места. Где быстро, и не привлекая внимания, перегрузили пленных и трофеи в ожидавшие там машины.

Так что предъявить хоть какие-то претензии мирным пенсионерам – теперь уже точно никто не смог бы…

Сложнее было с грузовиком, просто так приехать в нужную точку он, разумеется, не мог – все проездные документы были выписаны на совершенно конкретных лиц. Он и не приехал…

Машина отыскалась лишь на следующий день – во дворе мотеля. В полицию позвонил бдительный гражданин – его удивило, что на машине всю ночь горели фары. Разумеется, к утру аккумулятор сел окончательно. Открыть машину сразу не получилось, а когда в мотель прибыл, наконец, автомеханик, туда уже быстро примчались неприметные такие мальчики… с соответствующими документами.

Они-то и занялись брошенным грузовиком. Ключи у них имелись, а «прикурить» от своей машины… ну, это-то каждый сможет!

Так что дорогостоящий дрон никуда не исчез – пропали лишь сопровождающие…

Глава 12

– Голова не болит, Джеффри? – Директор пододвинул кресло, поудобнее устраиваясь.

– Что? А… болит, сэр… Ничего не помню…

Собеседник, только что лежавший на койке, приподнялся, озираясь по сторонам.

– Что случилось? И… где это мы с вами находимся, сэр?

– Где – это один из наших спецобъектов. Сами же знаете – у нас таких много повсюду… А вот, на первый вопрос… – сэр Роджер покачал головой. – На это мне трудно сразу ответить. Если не возражаете, мы можем поискать ответ вместе. Согласны?

– Да, сэр… Разумеется, я вам помогу!

– Вот и отлично! Тогда – к делу. Я бы очень хотел знать – куда вы дели все те средства, которые были получены в результате нападений?

Гейтс сел и помотал головой, окончательно проснувшись.

– Не понимаю вашего вопроса, сэр! Я ни на кого не нападал!

– Разумеется, вы лично никого не трогали, признаю. Но вы организовывали данные нападения.

– Сэр!

Директор вздохнул.

– Я всё же надеялся на вашу сообразительность… Кстати, то, что у вас болит голова – не случайность. Это последствия применения препарата «HQ-345», он всегда вызывает головную боль и кратковременную амнезию. Иначе говоря, последние два-три дня из вашей памяти просто выпадают. На какое-то время, разумеется… Но вы всё вспомните, ручаюсь!

– Но… Ведь применение этого препарата на территории США запрещено!

– А кто вам сказал, что мы сейчас находимся на территории США? Да и вам ли говорить о какой-либо законности! Это в нашей-то организации? Не смешите…

– Следует ли это понимать так, что мне предъявлено обвинение? Я бы с интересом почитал этот документ!

Глава «Гарварда» усмехнулся. Покачал головой.

– Нет никакого документа Джеффри. И никаких обвинений вам никто не предъявлял – по причине того, что вы находитесь в больнице. После внезапной аварии, в которую попали по вине какого-то долбанного негра-наркомана. Он не справился с управлением – и долбанул вашу машину точно в водительскую дверь. Сам при этом благополучно отошёл в мир иной – по причине изрядного передоза и в результате последствий аварии. Вам «повезло» – вовремя отвезли в больницу. Другой вопрос, что вторично удача может и отвернуться…

– Вы мне угрожаете?

– Информирую. Ваша последняя операция не удалась – большая часть нападавших задержана, деньги взять не вышло. Предвосхищая ваш вопрос – не полицией. Это моя личная группа, она даже не из состава сотрудников «фирмы». Все задержанные подверглись соответствующей обработке и дали исчерпывающие признательные показания. Как, кстати, и вы… Хотите посмотреть видеозапись?

– Нет… не хочу…

– И правильно – там нет ничего, чем следовало бы гордиться. Вам ли рассказывать, как выглядит человек под воздействием данного препарата? Так что, если что и ускользнуло от внимания дознания, то это какие-то несущественные мелочи. На общую картину это, увы, повлиять никак не может.

– Я… у меня есть время, чтобы обдумать всё это?

– Нет. Ответ мне нужен прямо сейчас.

Сидевший на койке человек задумался. Поднял голову и обвел взглядом стены. Окон нет, единственная дверь и две видеокамеры под потолком. Больничная палата? Ага, без какого-либо медоборудования? Скорее уж – тюрьма.

– А если я откажусь?

– То я просто уйду. А вы – так и не придёте в себя. И через несколько дней будет опубликован официальный некролог… Всё это время вы проведёте здесь. За вами будут ухаживать. Капельница… и всё прочее, что там полагается… Разумеется, после смерти на теле будут присутствовать прижизненные следы автокатастрофы – зачем наводить людей на ненужные подозрения?

– Чтобы никакое вскрытие никогда не смогло бы обнаружить следов препарата в моём организме?

– Естественно. За это время он полностью выйдет из организма. Это проверено…

– Что я получу в случае согласия?

– Останетесь живы. Вам мало?

– Но моя смерть может повлечь за собою самые негативные последствия!

Директор покивал.

– А я всё ждал – когда же вы вспомните про этот козырь? Адвокат Майкл Гарсези – знаете такого? Вижу по вашему лицу, что знаете… Увы! Судьба бывает безжалостна! Даже и к посторонним людям… Впрочем, кто виноват в том, что человек пренебрегает элементарными правилами пожарной безопасности? Сгорел ваш адвокат… в собственном доме и со всей семьёй! И со всеми документами. Так что он, увы, не сможет ничего опубликовать. «В случае внезапной преждевременной смерти или исчезновения» – так, если не ошибаюсь, было написано в вашем завещании? Хороший был у вас адвокат, понимающий. Скорблю… хоть и не знал его лично…

Вот уже вторые сутки я сижу в этом мотеле. Телевизор давно надоел, в его сторону даже уже и не смотрю. Валяюсь на диване и думаю…

Тогда, по завершению операции, мы все тотчас же разъехались в разные стороны – словно никогда и не были знакомы друг с другом. Сухо попрощались, и только пыль заклубилась за машинами.

Не знаю… может быть, у этих старичков-разбойников так и принято, но я-то привык к совсем другому окончанию операций! Посидеть вечером с парнями, просто, чтобы быть рядом… видеть своих товарищей…

А тут – как-то всё не так.

Не спорю, команда эта – сверхэффективная, чрезвычайно опытная и опасная. Чувствуется, что работают вместе не один уже год. Никаких тебе эмоций и прочего – словно хорошо смазанный и отлаженный механизм.

Совершенно бездушный и невозмутимый.

Запросто скрутить не самых слабых, в общем-то, противников… да, так, что они практически ничего не успели сделать в свою защиту… Ну, не знаю, я такого раньше как-то вот и не видывал. В кино – другая песня, там тебе что угодно снимут!

Но здесь – не кино.

Суровая реальность. И стреляют далеко не холостыми патронами.

Тех парней, что хотели «пошалить» на автостоянке, срезали всего за пару секунд! Да, так, что никто ничего толком даже и не понял!

Выскочившие из фургона бойцы группы прикрытия только головами недоумённо повертели во все стороны. Но так даже и не поняли, кто и откуда стрелял!

Я, когда просматривал видеозапись, сделанную откуда-то со стороны, видел, как они встревожено оглядываются по сторонам, пытаясь понять происходящее.

И в самом деле…

Выскочили вдруг из машин какие-то парни с оружием, пробежали несколько шагов – да все сразу и полегли. Никто даже и выстрелить в ответ не успел.

Да и я толком не понял – откуда стреляли-то?

Никаких укрытий поблизости нет, в кузове стоящего грузовика пусто, даже и тент снят…

Понятно, что использовали глушители. Но где стрелок-то запрятался?

Представляю себе, какая каша сейчас в головах у парней из группы прикрытия! Доклад-то они сделать обязаны – а что писать?

Ничего не слышал и не делал – а прямо на моих глазах неведомые злодеи завалили нескольких вооруженных парней. Кто и откуда стрелял – не знаю. И что это были за люди – тоже понять не могу.

Да уж… Выскажут им потом… неудовольствие.

И правильно, между прочим, сделают!

Так ведь и тебя, родимого, порезать могли! А ты – так ничего и не заметил бы!

К чести парней, они моментом приняли правильное решение. Попрыгали в фургон и мгновенно свалили с места перестрелки. Понятно, что номера они сменили тотчас же, и полиция теперь может эту машину искать сколько угодно. Хоть до посинения в глазах…

Блынкнул телефон!

Вскакиваю с места и хватаю трубку.

– Да?

– Возвращайся…

Захожу в спальню и трогаю за плечо спящую на кровати девушку.

– Вставай!

Только заехав в мотель, я тотчас же позвонил по указанному мне телефону. И уже через час в дверь постучалась миловидная, черноволосая девица.

– Привет! Я – Моника!

– Джон.

– Где тут у тебя душ?

По легенде, я тут отрываюсь уже третий день. И милая моя гостья с готовностью может это подтвердить – за то ей и платят. Машина моя стоит на стоянке и никуда не отъезжает.

А в двух сотнях метров от мотеля припаркована ещё одна – на ней-то я и езжу, выбираясь наружу через приоткрытое окно. Оно как раз на ту сторону и выходит… и со стороны не особо просматривается, кусты там, понимаешь ли, густые…

Так что, случись чего, и персонал уверенно подтвердит – клиент никуда не ездил, сидел в номере и всё время кувыркался в постели со смазливой девицей. А в номере осталась немаленькая коллекция пустых бутылок – он их тут же и покупал. Только тогда они ещё были полными…

Да, бабник. И выпить не дурак.

Но это же пока не преступление?

Моника потягивается, выгибаясь всем телом. При этом одеяло чуть сползает – вот же хитрованка!

– Ты так спешишь? А я-то думала…

Ну, не настолько уж я и спешу…

– Садись, Джон… – указывает мне не стул Директор. – Как настроение?

– Да, какое уж тут настроение, сэр?

– Понимаю… Каково впечатление о команде Нормейера?

– Это, сэр, что-то и вовсе запредельное. Ни разу не встречал людей, которые были бы настолько сработаны между собой, что понимали бы друг друга с первого слова. Или даже вовсе без него…

– Работать с ними сможешь?

– Не мой уровень, сэр! Они настолько меня превосходят… я даже и не знаю!

Директор усмехается.

– А вот Ларри, напротив, иного мнения. Ты им понравился! Ладно, об этом после…

И он продолжил.

А я и вовсе охренел.

Да, те сведения, что вытащила моя команда, подтвердились полностью. И даже с лихвой! Злодеи окопались внутри организации. И рулил этим – тот самый Джеффри Гейтс.

Из отдела материально-технического обеспечения. По своей должности он знал очень и очень многое.

Кстати – сюрприз!

Неведомым стрелком с крупнокалиберной пневматикой оказался… тот самый Джереми Питерс-младший – бывший снайпер, который её и предложил.

– При их возможностях, организовать алиби нужному человеку – вообще ни разу не проблема!

Были у них люди и в других отделах – даже и в отделе внутренних расследований. То-то следствие так долго никого не могло отыскать! Да и не смогло бы… при таком-то раскладе…

– Большая часть их уже обезврежена – Гейтс пошёл на сотрудничество.

Интересно, а куда б он делся-то? При таком уровне дознания… да плюс соответствующая химия…

– Ты спрашиваешь себя – а зачем он мне всё это рассказывает?

Хороший вопрос! Да, спрашиваю – и уже давно. И приходящие на ум ответы, что-то совсем не радуют.

– Волей случая, Джон, ты теперь являешься секретоносителем высшей категории. И не имеешь права – никогда и ни при каких обстоятельствах, рассказывать об этом кому бы то ни было, включая Президента США. Ты меня понял?

– Да, сэр.

– Никаких письменных обязательств я с тебя брать не стану – ты и сам прекрасно понимаешь, почему.

А мне вспомнилась улыбка Нормейера. Сколько ещё таких вот «старичков» в запасе у сэра Роджера? Впрочем… станет ли мне легче, если пулю в меня всадит миловидная Майя?

– Но и прятать тебя в сейф с толстыми стенами никто не собирается. Будешь работать. Лично на меня. «Ключи» с собой?

Выкладываю на стол жетон офицера отдела внутренних расследований. Недолго я его потаскал…

– Это – временный, – большой босс смахивает всесильные «ключи» в ящик стола. – А вот этот – уже постоянный!

Такой же жетон, как и прошлый – но сделан из бронзы. Номер… 024? М-м-м… у нас у всех номера пятизначные.

– Отныне ты входишь в состав моей личной группы. И все указания получаешь лично от меня – и ни от кого другого. Отчитываешься – тоже только передо мной. Для всех – ты откомандирован в распоряжение региональной резидентуры в Пакистане. В качестве специального курьера.

А спецкурьеры у нас постоянно в движении… застать такого сотрудника на месте – задачка не из лёгких! С другой стороны – требования к таким людям чрезвычайно высокие, так что, в принципе, это никого не удивит.

– Твой должностной оклад… – и Директор называет цифру.

Ого! И даже – ого-го!

Это за что же такие подарки ныне делают?

– А теперь – слушай внимательно!

– Вот так и получается… – ставлю банку с пивом на пол.

Нормейер покачивает головой.

– Ну… поздравлять тебя с новым назначением я не стану. Полагаю, ты и сам не в восторге от этого.

– Да уж… как-то так…

Старый спец задумчиво вертит в руках пустую пивную банку.

– Вот что я тебе скажу… Похоже, мы пробили здоровенную дыру в целой цистерне дерьма. И оно сейчас грозит утопить очень и очень многих. Ты уж поверь, я давно живу на свете, и видел много чего. Мне не приходилось видеть Роджера в таком состоянии уже давно – а мы вместе прошли через всякое! Похоже, что он и сам не рад тому, что узнал. Но отступать уже поздно…

– С его-то позиции? «Гарвард» – штука жуткая, и я даже и представить себе не могу того, кто…

– Поверь, сынок, я видел очень много всяких жутких контор и организаций! От некоторых из них не осталось теперь даже и названия! Директор напуган всерьёз!

Ничего себе… Нет, я-то теперь более-менее имею представление о той конторе, где работаю. Но именно по этой причине и сомневаюсь в словах старого спеца. Хотя… он-то, надо думать, знает не меньше моего!

А, учитывая характер полученного задания… в кино таких вывертов не снимают!

– Задумался? – усмехается Ларри. – То-то! Черт, если бы я мог хотя бы предполагать похожее развитие событий…

– И что тогда?

– Мы бы с тобою никогда и не встретились бы. Я-то уже пожил! Да и все мы – тоже не особо задержимся на этом свете. А вот моя девочка…

Яснее и не скажешь…

Глава 13

«В указанное время выйти на связь с абонентом «Торч». Для этого предлагается использовать переданную вам аппаратуру связи с кодированным каналом. Оговорить место передачи денег.

Прибывшего на встречу человека – захватить и подвергнуть форсированному допросу с использованием всех имеющихся средств. Охрану – ликвидировать, обставив это как несчастный случай. О полученных сведениях доложить лично, не используя для этого никаких каналов связи. Все следы стычки тщательно зачистить, возможных свидетелей ликвидировать».

Вот так… стал я киллером…

Пардон, а раньше-то ты кем был?

Нет, в посольстве – всё понятно, там долг перед страной, присяга, наконец…

А в «Гарварде»?

Да, сам наркотой не торгую и даже в руки не беру.

И что, сильно это облегчает совесть?

«Они всё равно подохнут! Наркоман – уже не человек! Так или иначе – а дозу всё равно найдут!»

Слабое утешение… С нашей помощью они это сделают гораздо быстрее. А уж, сколько народа за собою ещё утащат!

Хорошо, можно отказаться.

Уйти в отставку… ага, с пулей в затылке!

Сообщить в полицию?

Не смешно.

Уж если моя богоспасаемая контора, не моргнув глазом, подорвала здоровенные башни с людьми в центре большого города^[23]… то, что ей может сделать какой-то там отдел полиции? Пальчиком погрозить?

Момент…

А кого тогда боится Директор?

А он боится – я Нормейеру верю! Ларри знает его достаточно хорошо.

Значит, есть ещё более крупная акула в этом озере? Кто же это?

Встреча была назначена в небольшом кафе на трассе. Полусонное место, где изредка останавливались проезжающие машины.

Рассматривая объект на мониторе, Ларри хмурится.

– Не самая удобная площадка для нас… И заранее тут ничего не подготовить – клиент, надо полагать, знает в лицо персонал, так что своими людьми их не заменить. И никого туда уже не внедрить – обычно в подобных заведениях все друг друга знают достаточно давно и со стороны новичков берут неохотно. Придётся работать грубо…

– Смущают возможные жертвы?

Нормейер только усмехается.

– Чем, по-твоему, отличается профессионал от дилетанта?

– Ну…

– Профи никогда не стреляет лишний раз! Да, я не оставлю за своей спиной недостреленного противника, но если есть возможность сделать всё тихо – я именно так и поступлю. Настоящий мастер не оставляет следов, либо старается сделать так, чтобы у того, кто когда-нибудь будет расследовать это дело, было бы как можно меньше зацепок. Поверь, что искать иногда могут очень долго… и очень тщательно!

Так или иначе – а план мы выработали.

А недовольство старого спеца передалось и мне… Я теперь всё время верчу в голове произошедшие события. И реакцию Директора на всё это.

Ну, казалось бы – вскрыл ты в своей конторе крысу. Жирную такую, откормленную! Радоваться надо! Но… что-то не заметно в его словах особого восторга… почему? Эти люди, между прочим, не из церковной кружки подаяния воровали – сумма похищенных денег способна была вызвать почтение хоть у кого! Их, кстати, так и не нашли, насколько я в курсе дела. Я уж молчу о том, сколько наших парней при этом полегло!

А тут – ещё большая озабоченность. Интересно, а вот имей он возможность всё отыграть назад – сделал бы?

Не знаю…

Естественно, клиент прибыл не один – на стоянку зарулили сразу две машины. Не сразу, разумеется, и не вместе.

Сначала прибыло трое конкретных таких парней. При взгляде на которых только что руки моментально к пистолету не тянулись. Один остался снаружи, только стекла в машине чуть приспустил. А парочка его сотоварищей проследовала в кафе. Что-то они там себе заказали, после чего уселись за столик около входа. Разглядывая их воптику, понимаю, что позицию они выбрали грамотно – не только само помещение могли контролировать, а заодно вход и выход. Я и сам бы так поступил.

Понятно, теперь они будут ждать курьера, и только после его прибытия, вызовут охраняемого.

С курьером от наших заговорщиков всё было обтяпано грамотно – нужный персонаж у нас имелся. Насколько я понял, это в каждом случае был новый человек, приметы и описание которого сообщались встречающим непосредственно перед встречей. И согласившийся на сотрудничество с Директором Гейтс, так и сделал.

Понятно, что и курьер не пешком пришёл. И тоже не в одиночестве. Восемьсот семьдесят тысяч долларов – такую сумму просто так по улице не понесёшь!

Так что и с нашей стороны была проделана почти похожая операция – разве что наши парни уселись ближе к стойке, пройдя мимо охраны встречающей стороны. Осмотрелись – и один из них поднял к уху телефон.

А теперь – мой выход. Именно мои приметы и сообщил Джеффри. Нельзя исключать того, что встречающая сторона может знать (пусть даже и по фото) личности наших курьеров – а именно среди них обычно и выбирали тех, кто выходит на встречу. И кстати, не все они в реальности могли быть сообщниками Гейтса, парни вполне могли думать, что выполняют обычную работу. Просто очередная встреча…

А что?

Распоряжение-то не от Санта-Клауса пришло – от руководства!

«Где умный человек прячет лист? В лесу…»^[24]

Вот и я – обычный, ни во что не посвящённый, курьер. Приехал, нужные слова услышал, передал кейс – и забыл об этой встрече навсегда.

Надеюсь, у них не принято зачищать следы в подобном случае?

Не хотелось бы, знаете!

Вхожу, осматриваюсь – и топаю к столику в углу. По крайней мере, спина и бока будут прикрыты.

Киваю приветливо подошедшей девушке – кофе! И сэндвичи.

Теперь – ждём клиента.

И вот в данном случае, как мы полагаем, это будет не какой-то там случайный человек. Сильно сомнительно (по словам того же Гейтса), что контрагенты располагают настолько разветвлённой и обширной сетью региональных сотрудников – тогда бы они и операции сами проводили. Но нет – тут работали, хм… «наши»…

Да, навряд ли сюда прибудет какой-то ответственный персонаж… но и совсем полного лоха точно не пришлют. Не каждому, знаете ли, можно доверить почти миллион наличными!

Он вошёл только через несколько минут – надо думать, что его охрана ещё раз всё прикинула и проверила. Ну, как говориться, на здравие! Это у каких-то там болгар, по-моему, так принято?

Нет тут никого, кроме меня и двоих охранников. Для защиты, в принципе, достаточно (слава Всевышнему, не с какими-то гангстерами встречаемся – с серьёзными людьми!), а вот для грамотного захвата – уже нет.

Невысокий, полноватый и страдающий одышкой – точно, не полевой агент! Кабинетный деятель – вот, на кого он более всего похож.

Отодвигает стул, грузно на него опускается.

– У вас не занято?

– Тут вполне достаточно свободных мест…

Обычный вопрос – и совершенно стандартный ответ. Со стороны такое услышишь – и тотчас же и позабудешь. Ничего интересного.

Клиент кивает.

– Жарковато сегодня, а у меня кондиционер сломался.

– Пять минут езды в ту сторону, – указываю рукой, – есть небольшая мастерская. Там смогут вам помочь.

Если бы я указал в другую сторону, это уже был бы сигнал тревоги. Тогда он встанет и уедет. И ничего забирать не будет. И никаких к нему вопросов ни у кого не возникнет.

Но моя рука указывает в нужном направлении, и он спокоен.

– Благодарю! – вежливо кивает собеседник. – Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом!

Встаёт, вежливо кивает в знак благодарности – и уходит.

Унося с собою мой кейс…

А парни у входа провожают его внимательными взглядами. Тоже встают – и выходят следом за ним.

А я – я остаюсь сидеть на месте.

Ничего интересного… обычный посетитель!

И даже со стоянки он отъехал самостоятельно. Кейс не открывал – это невозможно, код замка будет сообщён дополнительно, по СМС. Так делалось всегда, и нет причины что-либо изменять.

Другой вопрос, что в этот раз сообщение придёт несколько не вовремя…

Оно и пришло.

– Когда в кейсе сработал заряд, он как раз поворачивал. Клиента оглушило, он потерял управление, и машина слетела в кювет. Нормально, мы так делали уже не раз…

Другой вопрос, что этот деятель не пристегнулся – и сильно долбанулся грудью об рулевое колесо. Ну, кто ж такое мог предвидеть?

С охраной было проще.

Пока сидевший в машине водитель добросовестно пялился в окно, осматривая стоянку у кафе, из неприметной ямки тихонечко выполз… выползло… выползла?

Ну, в девичестве это была радиоуправляемая модель бронетранспортера.

Собственно, им эта штука и осталась – только башня где-то по дороге отвалилась… А так – почти танк и есть!

А вот вместо башни появилась… м-м-м… платформа. На которой покоился хороший такой заряд взрывчатки.

Имелись там и видеокамеры обзора.

Заползло это сооружение под днище автомобиля – водитель всё равно в другую сторону смотрел. Ориентируясь по камере, приподнялась платформа – и мощные магниты притянули заряд с блоком управления прямо под заднюю часть автомобиля. Причём, сделали это аккуратно, чтобы ничего не лязгнуло и не встревожило водителя. Приподняли платформу, прижали к днищу – и только потом освободился крепёж, который заряд на платформе и удерживал. Ничего не лязгнуло – эту операцию парни сто раз, наверное, обыгрывали…

Так что охрана тоже далеко не уехала – разнесло автомашину на атомы.

Всё сделали верно, если бы не этот злокачественный лопух!

– Мы никуда не успеем его довезти – может умереть от внутренних повреждений. Всё же он слишком сильно приложился…

– И что же делать?

– Экспресс-допрос – на месте. Под нужной химией, разумеется! Нет времени вести с ним душеспасительные беседы!

– Может не выдержать!

– Ты предлагаешь везти его в больницу? Так он вполне и по дороге помереть может.

Спорить с Нормейером бессмысленно – в данной ситуации он явно понимает намного больше меня. Тем более что в его команде есть и нужный специалист, со всем своим арсеналом.

Я иногда ловлю себя на мысли – какие же ещё операции проворачивали эти «старички» для моего шефа? С такими-то знаниями и способностями, да при соответствующей экипировке… столько дел наворочать можно!

Клиента перетаскивают в фургон, а разбившийся автомобиль оперативно грузят в кузов «кстати» подвернувшегося грузовика. Путь его недолог – до ближайшего заброшенного карьера. Там, под «случайным» обвалом машину и похоронят. Карьер уже давно никем не используется, так что шансов найти там пропавший автомобиль нет никаких – и ни у кого. А вот GPS-трекер из машины клиента сейчас мирно валяется в кузове какой-то попутной автомашины, увозящей его и вовсе неведомо куда.

Да, такая штучка в машине имелась – но и этот вариант был, оказывается, предусмотрен нашими «пенсионерами».

– Ваше имя? – наклоняется над лежащим человеком специалист.

– Генри Херстайн…

– Вы хорошо меня слышите?

– Да.

– Повторяйте за мной. Один.

– Один…

– Два.

– Два…

– Три.

– Три… Четыре… Пять…

– Готово, – поворачивается врач к Нормейеру. – У вас двадцать минут. Может, чуть больше. Потом надо будет делать новый укол. Но у клиента плохо с легкими, он может попросту не выдержать!

– Я понял, – кивает Ларри. – Диктофон?

Протягиваю ему включённый аппарат.

– Начали!

Мы с ним сидим на обочине шоссе. Тихо, никаких машин тут нет – здесь вообще движение слабое.

– Ну и что ты собираешься с этим делать? – кивает старый головорез на лежащий на траве диктофон.

– А у меня есть выбор? Доложу Директору…

– Ну, да… ты ж у нас на службе… Это нам проще, как понимаешь.

Да уж. Судя по тому, с какой скоростью разъезжались машины участников операции, навряд ли, я кого-нибудь из них в ближайшем будущем встречу. Да и не в ближайшем тоже…

– Такой вариант нами тоже предусматривался, – провожая глазами удаляющиеся машины, говорит Ларри. – Парни залягут на дно – да так, что даже я не буду знать, где именно!

– А вы?

– Я… я пока останусь. Как старший всего этого… серпентария^[25]. Кто-то же должен знать реальное положение дел? Если всё сойдёт гладко, то они постепенно будут выходить на связь – там и посмотрим.

– Зачем вы мне всё это рассказываете? Меня же могут подвергнуть форсированному допросу…

– И ты всё им расскажешь, как на исповеди. Этот вариант мы тоже рассмотрели. Ты ведь работал с Норманом?

– Да… а вы откуда…

– Я много чего знаю. Он был классным парнем! И навряд ли выбрал бы полного недотёпу – у него было чутьё на правильных людей. Заметь – я не спрашиваю, о чём вы там с ним разговаривали – не моё дело! Но – ты жив, а он умер. Значит, смог вывернуться!

– Он не был мне другом. Наставником – да.

Ветеран усмехается. Качает головой.

– А у него вообще не было друзей – он не хотел, чтобы кому-то из-за него досталось. Он всегда ходил по самому краю!

Ларри встаёт.

– Не ври им – расскажи правду. Я имею в виду – про сегодняшнюю операцию. Тогда у них не будет нужды накачивать тебя химией. Постарайся выжить.

Он делает несколько шагов к своему автомобилю. Оборачивается.

– Если тебя найдёт Майя – верь ей. И… постарайся помочь моей девочке – ей будет нужно чьё-то крепкое плечо рядом.

Запись допроса

– Кому вы должны были передать деньги?

– Марку Холландеру. Его адрес… (приводится адрес и номер телефона).

– Кто такой Марк?

– Доверенное лицо концерна «Дижитал Трейд Сервис Медеджмент».

– Что это за концерн?

– Объединение групп и отдельных лиц, занимающихся криптовалютой. Это не единственная организация, но одна из самых авторитетных.

– Каковы функции Холландера?

– Общее руководство и координация действий подразделений концерна и сторонних организаций. Он… (рассказ на 10 минут 15 секунд).

– Понятно… Для какой цели ему нужно такое количество наличных денег?

– Они будут предварительно обработаны в лаборатории концерна. И вброшены в обращение через негритянские районы.

– Почему именно там?

– В тех местах никто не интересуется происхождением денег. Да и меры предосторожности отсутствуют.

– Какие меры предосторожности? И в чем заключается обработка денег?

– Это вирус…

Примечание.

Повторное введение препарата.

Допрос продолжен через 18 минут.

– Характер вируса?

– Не знаю, я не медик. Знаю только, что работающие с ним люди, предпринимают максимальные меры предосторожности.

– Зачем это нужно концерну?

– Подрыв доверия к традиционным формам расплаты. У негров очень высокое доверие именно к наличности – она не отслеживается. А их криминальный бизнес способен поглотить любое количество наличных денег.

– Откуда вам всё это известно? Вы имеете допуск такого уровня?

– Моя любовница – Мария Штернберг… она… секретарь… и любовница одного из глав концерна – Михаэля Лейнсвика… Мария много знает…

– И рассказывает вам?

– Она хочет моего повышения… Место начальника отдела логистики и…

Примечание.

Бессвязный бред – 12 минут.

Повторное введение препарата.

Реакция отсутствует.

Доза увеличена вдвое.

Допрос продолжен через 30 минут.

– Кто возглавляет программу обработки денег?

– Мне это неизвестно.

– А кому вообще принадлежит эта идея?

– Не знаю.

– Как давно вы получаете наличные средства таким образом?

– Около полугода. Во всяком случае, я этим занимаюсь именно столько времени. Мне было обещано повышение, но есть информация, что меня могут обойти в этом вопросе.

(бессвязный бред на тему возможного повышения)

– С кем именно вы контактируете при передаче денег?

– Мне звонит Гейтс. Нас с ним познакомили около полугода назад, специально для этой цели.

– Каким образом он вступил в контакт с концерном?

– Очень давно. Через него проходил ряд платежей, и шла обналичка криптовалюты…

– Какой именно? Как и кем она была получена и за что именно?

Внятных ответов более не было. Начался бред, и через 21 минуту допрашиваемый скончался.

Директор был сух и краток.

– Иного варианта развития событий не существовало?

– Нет, сэр. Мы просто не успели бы его довезти до больницы. Да и, кроме того… он ведь мог начать говорить и там… под наркозом, например… Врач Нормейера сказал, что такое вполне возможно!

– Я понял. Можешь пока отдыхать. Но – базу не покидать!

– Есть, сэр!

Глава 14

И вот как теперь всё это понимать? Пусть я и не какой-то там классный аналитик, но даже и моих немногих познаний хватает, чтобы понять – контора вляпалась прямо-таки по уши! Черт его знает, что это там за концерн такой, но вот о том, что в мире этой самой криптовалюты идут вполне себе серьёзные войны – это даже я в курсе дела. Всё же, не в лесу глухом живу… И про то, что вся эта, с позволения сказать, крипта, конкретно так «зарубилась» (опять русский термин!) с, так называемыми, «старыми деньгами» – тоже, в общем-то, в курсе дела.

А «старые деньги»… это круто! Настолько, что я даже и представить себе не могу – попросту всего не знаю. Но имею представление о том, какого порядка суммы там присутствуют. «Гарвард», хоть и мощная структура, но встревать в эту драку – на чьей угодно стороне… идея не самая правильная. В конечном итоге, в нашем мире все решают деньги – точнее, их количество.

Бог весть, сколько там ходит этой самой криптовалюты, но вот не думаю, что существенно больше, нежели конкретных баксов, например. Да, определённые неудобства «старым деньгам» новоявленные «финансисты» создать, наверное, могут… но всерьёз говорить о победе в этой, непонятной большинству народа, войне? Сомневаюсь!

И вот тут – вирус!

Если это тот самый, о котором нам все уши прожужжали из телевизора…

Тогда – всё очень плохо!

Как я понял из допроса клиента, нашего «крота» – Гейтса, как-то вот ухитрились в этом замазать прямо-таки по уши!

Не знаю, как можно доказать, что отравленными оказались именно взятые у нас купюры – но, думаю, что прямых доказательств и не потребуется. Во всяком случае, «Гарварду» будет очень хреново. Вытащат ли на свет божий информацию о нашем существовании?

А почему бы и нет?

Где мы – и где тот самый концерн?

Сильно сомневаюсь, что он как-то кровно заинтересован в нашем успешном существовании.

Понятно, что спровадить в мир иной руководство этой структуры – не настолько уж и тяжело. Однако я абсолютно уверен в том, что это, в большинстве случаев, просто… ну, хорошо – не пешки. Но уж точно – и не самые главные заправилы этого, с позволения сказать, «бизнеса». Да, Директор их найдёт, не сомневаюсь. Скорее всего, даже и особо-то искать не потребуется. Но ведь и там тоже не будут сидеть, сложа руки!

Ладно, всё это… «лирика» (во, какие умные слова я знаю!), а делать-то что?

Предположим, сэр Роджер решит с ними воевать всерьёз – и тогда я ему нужен. Но – строго до того момента, когда эта война не закончится. А, скорее всего – до момента достижения неких договорённостей. Почти наверняка так и будет – конторе это намного выгоднее. И сразу после этого, я становлюсь неудобным свидетелем…

А если никакой войны не будет? И он договориться с ними прямо сейчас?

Тогда… всё намного хуже… и я стану не нужен уже очень скоро!

Чёрт, как я теперь понимаю Нормейера!

Ладно, а вот относительно запрета на общение с моей группой аналитиков никакого запрета не было. И я по-прежнему, для них являюсь боссом! Вот и воспользуемся этой возможностью!

Директор тоже ничего по этому поводу не сказал, и от работы меня никто не отстранял…

Надо отдать должное моим сотрудникам – они не особо-то и удивились новой задаче. Мастерство – не пропьёшь!

Выслушали, кивнули, задали ряд уточняющих вопросов – и понеслось…

– Как он там?

– Морпех, сэр… Вечером надрался в баре, утащил к себе в комнату одну из своих девушек-аналитиков и всю ночь её трахал. Она вышла оттуда в полуживом состоянии.

– Не возражала?

– Ну… он всё же достаточно видный мужчина, умеет нравиться женщинам. К тому же – её прямой начальник, доказавший свои, весьма кстати серьёзные, деловые качества. Она вполне могла взвесить все эти обстоятельства – аналитик же!

– А сам Хаст?

– Сидит у себя. Дважды спускался – покупал выпивку.

– Не мешайте ему…

Да, со стороны всё так и выглядит – сижу, заливаюсь виски и трахаю симпатичную девчушку. И, как может показаться со стороны, делаю это весьма грамотно, ибо она прибегает ко мне каждый вечер. Раздевается, разбрасывая по комнате свою одежду, забирается в постель… и начинается самое интересное. Прижавшись ко мне (ещё и под одеялом) Лейла обстоятельно излагает мне результаты проделанной работы. По «странной» случайности, какой-нибудь из атрибутов её гардероба почти всегда попадает при этом аккурат таким образом, что прикрывает установленный у меня в комнате микрофон. Совсем, понятное дело, запись это не заглушает (иначе мне быстро запихнут ещё чего-нибудь (о чём я даже и не узнаю), и всей нашей конспирации крышка! А так… чего тут слушать-то? Стоны да вздохи? Вот уж не думаю, что среди контролёров есть такое количество скрытых извращенцев… И ничто не мешает нам заниматься с Лейлой тем, чем мы считаем нужным. Она умная девушка (да и все мои подчинённые, надо отдать им должное, тоже кое-что сообразили очень быстро). Так что их совместная работа – это наш страховой полис. А иначе… автокатастрофы ныне стали неотъемлемым атрибутом повседневной жизни. Да и бродячий наркоман с ножом в кармане – тоже далеко не редкость в наше время. И куда уж его занесёт… трудно предположить. Он вполне может оказаться на чьём угодно пути!

Ну, разве что к Директору близко не подпустят – тут уже можно быть уверенным!

Да уж, палку в муравейник мы засунули основательно!

Какого-то видимого скандала пока не произошло – но поиски Херстайна начались очень даже активные. С охраной – всё было понятно сразу, там, кроме полиции, никто особого энтузиазма не проявил. Думаю, что отчёт о взрыве смогли прочитать достаточно быстро – и поняли, что тут рыть нечего. А вот сам Генри исчез очень даже профессионально, разом обрубив все возможные концы. Машина (со всеми средствами слежения) испарилась абсолютно бесследно, осмотр квартиры нужных результатов тоже не дал. Думаю, что после визита туда сотрудников «Гарварда», ни полиции, ни кому бы то ни было ещё, там искать уже точно нечего.

Сильно задергалась его любовница – осторожно начала наводить справки. Посмотрел я на неё…

Мария Штернберг – статная, красивая и уверенная в себе женщина. С трудом представляю её чьим угодно секретарём. Вот женой какого-нибудь босса – очень даже! Но шансов развести с женой Михаэля Лейнсвика у неё точно никаких нет, он слишком уж сильно держится за свою жену. И вовсе не по причине её красоты и прочего – она дочь одного из его серьёзных коллег. Лейнсвик, разумеется, шишка – но далеко не самая главная. Есть и покруче него народ…

Поэтому, судьба Марии очень тесно связана с Херстайном. Сделать его начальником отдела логистики, выйти за перспективного бизнесмена замуж – и можно на этом успокоиться. Всё лучше, чем непостоянное место секретаря и любовницы.

И тут – такой облом!

Поневоле задергаешься…

А вообще – радости в концерне что-то не заметно. Не хочу сказать, что мы там конкретно что-то серьёзное сломали… но песочку в сложный механизм таки подсыпали. Вопрос с вирусом покуда прояснить не удалось, но и без того мои парни и девчонки накопать ухитрились достаточно много.

– Я считаю, что надо выходить на контакт с Марией. Она сейчас готова пойти на что угодно, лишь бы снять со своего протеже клеймо обыкновенного вора. Не секрет, что она всегда высказывалась о нём в положительном ключе – это слышали многие. И его необъяснимое исчезновение с крупной суммой денег может существенно пошатнуть её позиции. Они не так-то уж и незыблемы…

Пожалуй… Лейла права, от Марии можно получить кое-какие полезные сведения.

– Ну а если дать ей информацию о том, что Херстайн не предатель, а просто погиб в результате нападения неизвестных… – задумываюсь. – Во-первых, такие слова как-то надо доказывать. Во-вторых – кто будут эти нападавшие?

– Проработаем, – машинально кивает Лейла, утыкаясь мне в подмышку головой. – Кое-какие соображения у нас есть, осталось только прикинуть персоналии. А что скажет Директор?

Мой статус личного агента Директора ребятам известен, и они совершенно уверены в том, что мои полномочия достаточно велики. Хотя… и не таких «оттопыренных» закапывали в придорожном кювете…

– Всё зависит от того, что мы придумаем и как сможем это преподнести.

– Кто пойдёт на встречу со Штернберг?

– А у нас что, так много возможных кандидатов?

– Ты опять сам полезешь в эту переделку?

Было бы чрезвычайно странно, лежа в одной постели, обращаться друг к другу на «вы» – вот она ничего и не придумывает.

– Есть варианты?

– Нет, – вздыхает девушка. – Но ты, всё же, продумай возможные… словом, подумай хорошенько! Мне бы очень не хотелось, чтобы в один, далеко не самый прекрасный, день ты куда-нибудь испарился с глаз долой.

Да я и сам этого не очень-то хочу…

Перехваченный телефонный разговор

Участники:

Абонент № 1 – Михаэль Лейнсвик.

Абонент № 2 – профессор Джордж Майкл Гарриман.

– Здравствуйте, Джордж! Как ваши дела?

– Рад вас слышать, Михаэль! Всё в полном порядке. Развитие процесса вполне укладывается в предполагаемые рамки, хотя в ряде случаев, имеют место некоторые отклонения. Впрочем, это не особо сильно влияет на общую картину…

– Что ж, я рад, что ваши расчеты подтверждаются.

– Жду от вас следующую партию купюр, нам необходимо поддерживать процесс на должном уровне. Курьер отчего-то не прибыл, хотя и успел сообщить о том, что выезжает.

– Некоторые, чисто технические, накладки, не переживайте! Мы решим этот вопрос в самое ближайшее время. Какие регионы у вас намечены в первую очередь?

– Две «посылки» отгружаем в Висконсин, одну в Алабаму. И ещё три готовим в Европу. Две зарезервированы под африканские страны.

– Снимите резерв, Африка сейчас никому не интересна. Мало кто в реальности вообще себе сейчас представляет – сколько там живёт народа? Данные официальной переписи вызывают большое сомнение в их достоверности, а других сведений пока не имеется. Да и в медийном плане там далеко не всё благополучно… просто самих корреспондентов недостаточно, чтобы дать нужную картинку. Словом, Африка сейчас представляет весьма проблемный, в плане должной отдачи, ресурс. Затраты высоки, а результат неочевиден. Сконцентрируйтесь лучше на США!

– Но, ввиду крайне низкого развития медицины…

– Никто вообще не поймёт – отчего там умерло в два раза больше, чем обычно. Даже и выяснять не станет! Тысячей больше, тысячей меньше – всем будет наплевать! Это задворки цивилизованного мира…

– Да, Михаэль, я вас понял… Сделаем, как вы говорите.

– Ждите курьера. Всего вам наилучшего.

– И вам тоже.

Под каким предлогом прийти к Директору? Вот, прямо так, с порога и заявить: «Сэр, прошу мне разрешить разборку с руководством концерна и выход на одного из его руководителей»?

Могу себе представить, что он подумает! Далеко не факт, что из его кабинета я выйду сам – и без сопровождающих…

Но что-то ведь нужно и своим ребятам сказать! Они-то уверены, что вся секретность вызвана именно указанием сверху! Напомнить сэру Роджеру о своей, бесцельно простаивающей, группе? Так её запросто могут и расформировать! Или вообще – назначить туда нового старшего. Ага! И тот с изумлением выяснит, чем именно занимались мои ребятишки всё это время, о чем тотчас же и доложит Директору.

Блин, чего-то я зарвался!

А ведь Нормейер меня предупреждал о чрезмерной настойчивости в решении некоторых вопросов – мол, не спеши!

Впрочем, особо думать не пришлось – босс вызвал меня сам.

Встретил достаточно нейтрально, кивнул на кресло слева – мол, присаживайся.

– Не надоело ещё пить?

– Надоело, сэр.

– Готов к работе?

– В любой момент, сэр!

– Я добавляю к твоей группе подразделение оперативников. Общая задача – отслеживать… и своевременно пресекать любую нездоровую активность посторонних сил к судьбе Джеффри Гейтса. Его могут пробовать найти. Официальная версия – он в больнице после автокатастрофы. Я не исключаю попыток проникновения туда посторонних лиц. И даже попытки похищения! Охрана больницы осуществляется частным детективным агентством. Они работают независимо от нас, но поверь, там серьёзные ребята и своё дело они знают хорошо. В подобных случаях мы работаем только с профессионалами!

– Должен ли я с ними контактировать, сэр?

– Лишь при крайней необходимости. И только лично, никому это не перепоручая. Всю необходимую информацию твоя группа будет получать напрямую с их сервера. Их руководство будет о тебе предупреждено, необходимые контакты получишь у секретаря.

– Понял, сэр.

– При выявлении посторонней активности – установить действующих лиц, проследить их контакты. Докладывать мне немедленно по обнаружении!

– Есть, сэр!

– В крайних случаях не останавливаться ни перед чем! И… постарайся получить живым хотя бы одного из нападавших…

– Сделаем, сэр!

Так, с базы теперь я могу выехать…

И вся моя группа продолжает работу! Нас даже усилили! И слава всевышнему, Директор не задал никакого вопроса относительно того, чем всё это время занимались мои ребята… А, в свете того, чем меня озадачили… что ж, сказано же – проследить контакты?

Сказано.

Но никто не обозначил пределов того, насколько далеко я эти самые контакты могу проследить… и откуда обязан начинать свои поиски.

А вообще, у меня сложилось впечатление, что босс решил никаких войн ни с кем не затевать. Своих предателей накрыли, большей частью ликвидировали, а те, кто пока ещё жив, думаю, надолго на этом свете не задержатся… Надо думать, что он располагает куда как более обширной информацией, нежели кто угодно из нас. И вполне понимает, какие последствия повлечёт возможное столкновение.

Именно поэтому он и привлекает к действию только тех, кто уже и так как-то замешан во всём этом бардаке. Чтобы ограничить круг осведомлённых лиц.

Хорошо, попробуем с другой стороны посмотреть.

Этот самый концерн… или кто там за ними, в реальности, стоит – они ведь строили свою деятельность, рассчитывая, в том числе, и на сотрудничество с нашими предателями. Те обеспечивали им поступление крупных сумм наличных денег. И вдруг – хлоп, всё и накрылось. Понятно, что там найдут замены выбывшему звену. Как я понимаю, народ там подобрался серьёзный, на одну лошадь всего ставить не станут. Но вот выяснить причины провала – это они точно сделают.

Вопрос – как далеко ни могут зайти?

Ясное дело, что Директору напрямую не позвонят, а вот душевно пообщаться с Гейтсом – это первое, что они должны сделать.

Именно этого общения мы и не должны допустить – любой ценой.

Ладно, обломаем мы первых визитёров… возьмём кого-нибудь… и что? Мы и так, в принципе, уже понимаем – откуда и зачем придут эти люди. «Гарварду» это мало чего нового может поведать.

А вот противостоящая сторона – она поймёт то, что к Гейтсу их не подпускают. Причём, достаточно жестко.

Да, с одной стороны – он высокопоставленный сотрудник серьёзной структуры, которая, просто по умолчанию, обязана своих людей защищать.

А с другой – он ведь тоже не просто так на сотрудничество с этими финансистами пошёл? Что-то ведь ему обещали же? Не из «любви же к искусству» он всё это затеивал? Обязательства, надо думать, были взаимными и что-то ему посулили весьма весомое. Пост Директора ему явно не светит – тут никакое стороннее влияние, точно ничего сделать и не смогло бы. А уйти из «Гарварда» вот просто так… ну, не уверен, что сотрудник такого уровня допуска запросто смог бы уволиться без каких-либо последующих ограничений на будущую деятельность.

Ладно, это не моя забота вообще.

Почему мой босс не атакует, чего ещё он ждёт?

И какое решение он может принять в будущем?

Ладно, если война и всё такое – тогда наша команда ему нужна. А если они договорятся? Зачем-то ведь оставили в живых Гейтса, значит, такой вариант тоже не исключается.

А вот тогда… всё плохо! Наша команда – это нежелательные свидетели. И некоторым образом, так сказать, обидчики – такую схему поломали!

Схема, кстати, без дураков – продумана была очень чётко.

И нас могут зачистить – с этим тут всё чётко поставлено. Недаром Нормейер тотчас же «положил на дно» всю свою команду. Старого волка не проведёшь!

Вывод?

Да простой…

Нужна война, и моя задача её спровоцировать.

Вот на этом самом месте, если верить всевозможным кинофильмам и высокоумным книжкам, у меня сейчас должны возникнуть какие-то там нравственные страдания. Или проблема нравственного выбора?

Черт, не помню…

Наверное невнимательно кино смотрел.

Ну, что-то типа того – а имею ли я право провоцировать столкновения, в результате которых погибнут люди? А ведь у них есть семьи!

Ага…

А эти самые, предполагаемые жертвы, они, простите, памперсами торгуют?

Совесть, эй!

Ответа не слышу!

Наркотой, вообще-то, приторговываем… и покойников, в результате нашего бизнеса, становиться кратно больше, нежели от любых предполагаемых в будущем стычек. Да и та сторона… белыми и пушистыми их назвать уж точно никак не получается – такие же мерзавцы, если не хуже. От нашей-то продукции, в первую очередь, сами наркоманы и дохнут – а эти вообще валят всех подряд. И ради каких-таких целей можно всё это вообще затевать? Вбрасывать в толпу заражённые вирусом деньги – это, в моём понимании, вообще за гранью добра и зла.

Ладно, напакостил тебе чем-то конкретный человек или даже целая группа.

Сильно напакостил.

Ну, будь мужиком, возьми кольт и вышиби обидчику мозги!

Много их?

Ну, тогда дробовик или автоматическую винтовку!

Сам, сука, своими руками, это сделай!

Рук мало – друзей позови! Если это нормальные парни, они всегда помогут. Ну, ежели ты и сам по жизни дерьмо, да и друзей не имеешь – то тогда уж в одиночку шуруй!

Но нет…

Мы там все из себя правильные. Небось, какой-нибудь там Йель заканчивали… или тот же Гарвард.

В деловом костюмчике ходим, на серьёзных совещаниях сидим… как-то вот, кольт в эту картинку не вписывается.

А вот вирус – так очень даже!

И можно продолжать с умным видом сидеть на всяких там деловых встречах – хрен кто до тебя прикопается. Люди будут умирать в судорогах и с синеющим от удушья лицом – а ты так и останешься в сторонке. Чистым и незапятнанным…

Кто-то может возразить – это не метод! Есть суд и всё такое прочее!

Угу…

И дофига ли вы, такие умники, помните случаев привлечения к ответственности таких вот господ? Я – так вообще ни одного не знаю. И не только у нас…

И никаких других способов чтобы хоть как-то достать этих деятелей – не знаю. Передал в своё время флешку с абсолютно убойными материалами одному симпатичному русскому – и что? А ничего… Он тогда показался мне вполне достойным человеком, чтобы подкинуть пару лопат горячих угольков за шиворот некоторым особо зазнаистым господам. Но… ничего не произошло…

Испугался он или его руководство – неизвестно. Скорее всего, русский попросту не рискнул обнародовать эту информацию. И где-то я его даже понимаю. Он свои вопросы решал, какое ему вообще дело до того, что происходит у нас? Мол, твоя страна – твои проблемы.

Сейчас-то я это понимаю…

Да, только никаких способов реализовать эту информацию у меня не было тогда, нет их и сейчас. Никакой редактор, даже трижды желтой газеты, такой материал попросту не осмелиться опубликовать. Имеет неслабый шанс прочитать его уже на том свете – газету положат ему в гроб.

И никакой полицейский чин не имеет запасной головы, чтобы принять подобное заявление. И любой прокурор – пусть даже и независимый.

Не говоря уже и о том, что я сам этих результатов расследования не увижу уж точно ни при каких обстоятельствах. Попросту не доживу до этого момента…

А раз так, то все сомнения побоку!

Как там, в Интернете, пишут?

Драка жабы с гадюкой?

И кто у нас тут жаба?

А не всё ли равно?

Глава 15

– Хэви-пять – Старому.

– Здесь Старый.

– Есть движение у запасного входа. Визуально наблюдаю троих… нет, четверых человек!

– Откуда они взялись?

– Подхода не наблюдал.

– Принято, продолжать наблюдение! Вольф – Старому!

– Здесь Вольф.

– Откуда могли взяться люди около здания? По улице не подходили, пост их не видел.

– Момент…

– Старый – Вольфу!

– В канале.

– Там есть выход городских подземных коммуникаций. Кабельный коллектор.

– Где следующий выход наверх?

– На карте есть пометки… пятьсот метров, и в другом направлении триста – но там подходы неудобные, машину не подогнать.

– Поднять дроны и проконтролировать оба выхода.

Через несколько минут получаем ответ.

У дальнего выхода стоит фургон темного цвета. Двигатель ещё горячий – аппаратура позволяет это определить. Людей в фургоне нет – во всяком случае, тепловизор их не видит.

Отправляю туда двоих оперативников – заминировать фургон к такой-то матери! Хрен кто отсюда на нём уедет…

А четверка неизвестных, тем временем, уже проникла внутрь больничного корпуса. Насколько я в курсе дела, эта часть не охраняется. В смысле, нанятым агентством не охраняется, так-то там свой постовой имеется – из местных.

Сочувствую ему…

– Изображение с камер!

На мониторах появляются внутрибольничные коридоры. Камеры у нас тоже свои – автономные, на батарейном питании. Да, долго не проживут. Так нам это и не нужно. Мои технари – ребятки умные и очень ловко смогли их понатыкать так, что это вообще никто из персонала не заметил. Ибо никто не мог исключить того, что штатная система видеонаблюдения в критический момент вдруг «засбоит»…

Так и есть – подёрнулось рябью изображение – противник смог каким-то образом вывести из строя внутрибольничную систему видеокамер. Сейчас, по логике вещей, в это крыло должны направить дежурного техника и сопровождающего охранника. Жаль ребят, но, похоже, до утра им не дожить…

Можно, разумеется, поднять тревогу и сообщить руководству охранной фирмы. Они тотчас же вышлют туда усиленную группу и…

Скорее всего, положат и этих – но уже не особо скрываясь. Смогут ли нападавшие после этого выполнить основную задачу – бог весть. Я бы, на их месте, отошёл. Но… никто не знает – какие им отданы указания? Не исключаю и попытки штурма – совсем уж в наглую.

В конце концов, задачу они выполнят, а всё прочее уже не так-то и важно.

– Здесь Старый. Продолжать наблюдение, не вмешиваться!

Вот так…

Вычеркнули из жизни двоих.

Впрочем, уже троих – охранник у входа, через который проникли нападавшие, тоже не подаёт признаков жизни. Наша камера видит его не очень чётко, но не может же человек сидеть в настолько неестественной позе долго?

И что, скажете, эти жизни тоже на моей совести?

Вполне возможно. Но, у меня есть недвусмысленный приказ, и никаких отклонений в нём не предусмотрено.

– Равены^[26] -1, 2, 3, 4! Здесь Старый! Готовность!

Мои оперативники оккупировали чердак – и сидят там безвылазно уже третий день. Растянули под балками крыши гамаки (чтобы не касаться пола и не вызвать подозрения посторонними звуками) и всё время там лежат. Сочувствую парням… это далеко не самое приятное времяпровождение.

А в нужных местах на полу (он же потолок коридора) смонтированы хитрые устройства. Внешне они напоминают большие прямоугольники из металлического профиля. На них установлены бесшумные сверла. В нужный момент – установка быстро засверливает пару десятков отверстий, в них опускаются пластиковые трубки… с обыкновенной водой. Электроразряд – гидроудар – и кусок потолка вываливается… а вот черта с два он вываливается – повисает на предварительно ввернутом в него крюке. И быстро вытаскивается наверх.

Спрашивается – а нафиг такие вот штуки? Обычный вышибной заряд взрывчатки такую же операцию проделает куда быстрее – и с большей гарантией.

Ага.

И с большим шумом…

Словно заранее оповещая всех вокруг о том, что в дело вступили новые игроки.

Нет уж!

Мы как-нибудь без лишних звуковых эффектов проживём…

А незваные гости вели себя вполне грамотно. И пары минут не прошло, как восстановилось изображение на камерах – не на всех, а только на части таковых. (Стало быть, этот участок пути ребятишки уже прошли, и им более нет необходимости никому дурить мозги) Логично будет предположить, что техника с охранником сейчас направят туда, где камеры ещё пока не работают. Там, надо думать, их и примут… и назад, переодетые в их одежду, потопают уже совсем другие люди. Эта парочка должна будет нанести удар по бодрствующей смене охранников, чтобы устранить любое препятствие для дальнейшей работы. У палаты Гейтса сейчас дежурит только один человек, думаю, что и его тихо уберут. И всё… помехи устранены, можно топать дальше.

– Равенам – готовность!

Официально пациент сейчас в бессознательном состоянии. Значит, сам ножками точно не потопает. Нести на руках?

Хм… это, как минимум, два человека точно понадобится.

Но – есть вариант!

Стоит медицинская каталка у стены – совсем рядом с дежурным охранником. Мало ли… вдруг, кто-то ходить не сможет? И в самом деле – её частенько для таких задач и используют. Тут и одного человека вполне достаточно… легко её катить.

– Есть изображение!

Угу, и сам вижу…

Топает по коридору парочка – техник и охранник. К сожалению, не могу сейчас определить – те ли это люди или их уже заменили? У нас, всё-таки, не камеры для киносъёмок, такого качества изображения не обеспечивают…

А вот охранник у палаты их узнал. Вскочил парень на ноги, к оружию потянулся…

Не успел.

– Работаем!

Замкнулась цепь, сработали наши хитрые устройства.

Хлопнули эйртазеры^[27] – на экране монитора видно, как сполз по стене «техник». А вот «охранник» оказался покрепче, дернулся, пытаясь что-то сделать…

Поздно!

Возникла рядом с ним темная фигура и, без всяких там затей, долбанула его прямым в голову.

– Два есть!

– Эвакуация!

Мы и здесь достаточно оригинальны. И по коридорам эту парочку никуда тащить не собираемся.

Скользнули с крыши тонкие (но очень прочные!) тросики. Обоих пленников подтащили к окнам, зацепили карабинами за наручники, которые к тому моменту уже были защелкнуты на их руках. И отправили в путешествие по воздуху…

– Организовать звонок на пост охраны – вооружённые люди в коридоре больницы!

У нас и это продумано, звонок поступит с телефона одного из пациентов. Он, правда, об этом ничего пока не знает…

Пусть теперь охранная контора подтверждает свою квалификацию. Уж парочку-то нападавших они всяко завалить смогут!

Ну, а если не смогут… значит, им напрасно платят такие деньги!

А мы – своё дело сделали, двоих нападавших взяли живыми. Можно уходить.

Кто-то может изумлённо воскликнуть – обождите, а как же ваш клиент?! Вы его так и бросите? Без охраны?

Бросим, разумеется.

Ибо никакого Гейтса там нет – да никогда и не было. Статист в палате лежит. Здоровый, как бык – но с хорошими актёрскими способностями… Так комедию ломать, талант, конечно же нужен… но вот нашей охраны сей актёр пока ещё не заслужил – хватит с него и тех, кто за это официально деньги получает…

Звонок Директору.

– Сэр? Прошу прощения, но…

– Они пришли?

– Да. Двоих взяли, прочих сдали охранной конторе – пусть свои деньги отрабатывают.

– Вашего присутствия не обнаружено?

– Нет, сэр. Мы работали тихо.

– Высылаю группу за пленными. Вам всем – залечь на дно. Подчистить следы, если это будет нужно. Свяжетесь со мною в четверг, получите указания.

– Есть, сэр!

Вот так…

А в больнице возник пожар… случайный, разумеется. Ничего серьёзного – чердак выгорел. По странному совпадению – как раз тот, на котором мои парни отлёживались. Да и, потолок около палаты Гейтса – он тоже сгорел! И все наши хитрые приспособления с гамаками…

Бывает…

Да тут ещё и перестрелка с нападавшими… Одного – так прямо на месте и завалили! Даже и не крякнул! А вот второй, получив пару пуль, как-то ухитрился убежать! Мастер!

Бегавшие туда-сюда по коридорам пожарные под шумок как-то ухитрились демонтировать почти все наши камеры. Ну, разве что пара штук куда-то задевалась…

А куда девался обитатель палаты… да хрен его знает… делся вот непонятно куда… должно быть, черти уволокли…

Автомобиль медленно проехал вдоль ограды. Помигав указателем поворота, свернул влево – там спуск в подземный гараж. А хороший дом! Тут тебе и подземный гараж, и бассейн на крыше – живи, да радуйся!

В этот дом можно войти тремя разными путями.

Через основной вход – нажав на кнопку домофона и получив приглашение от хозяев квартиры.

Въехать в гараж и подняться на лифте на нужный этаж. Тоже доступно далеко не каждому желающему. Нужно иметь ключ-карту от гаражных ворот, и точно такую же – но уже на лифт.

А всех прочих могут принять и через отдельный вход. Им пользуется обслуга, доставщики товаров и прочие, не настолько уж и важные посетители. Там никакого особенного ключа не требуется. Ибо вход возможен только после тщательного выяснения причины визита бдительным охранником. Именно он открывает двери. Причём, пройдя мимо него, возможно попасть только в ту квартиру, куда тебя вызвали – прочие двери попросту останутся запертыми. И бдительные камеры отследят каждый твой шаг – не расслабляйся! А в случае каких-либо недоразумений – так в отдельной комнате скучает дежурная группа – четверо вооружённых здоровяков.

Не Форт Нокс, разумеется, но тоже вполне на должном уровне всё организовано.

Но все эти пути – они для обычных людей.

Есть и другие – уже не стольочевидные.

Та же самая пожарная лестница, например…

Да, она не доходит до земли, заканчиваясь на уровне второго этажа. При необходимости оттуда спускается вниз недостающий пролёт. Именно что – спускается, снизу его не достать. Разумные меры предосторожности – а вы что подумали?

Понятное дело, что на лестницу обращён глазок видеокамеры – всё должно быть под контролем! Да и двери на этажах открываются изнутри – таково требование правил противопожарной безопасности. С улицы их не открыть… разве что специальным ключом… Который имеется у каждого пожарного – они универсальные. Пожарный – может открыть, а вот всем прочим – фига!

Но… такие ключи, как оказалось, есть не только у них – сюрприз!

И проезжающий мимо фургон, на короткое время притормозив, позволил мне перепрыгнуть на площадку пожарной лестницы – для этой цели крыша фургона «малость» видоизменилась – появилось там… м-м-м… скажем так, некое возвышение…

А по странной случайности (ну, совпало так…) камеры, которые на этом участке расположены, на краткое время оказались засвеченными. Чем? Да, черт его знает… баловались там какие-то малолетние недоумки из неблагополучных районов. Мало ли что им в руки может попасть?

Так что, когда пассажирка дорогого автомобиля подошла к двери своей квартиры, то позади неё бесшумно (ну, почти…) возникла ещё одна фигура.

И почти одновременно со щелчком замка, на плечо женщины опустилась рука.

– Мисс Штернберг? Вам привет от Генри Херстайна.

– Кто вы?! И почему так…

– В коридоре будем это обсуждать?

Войдя в комнату, женщина буквально рухнула в кресло – нервы.

Но постаралась побыстрее прийти в себя.

– Садитесь! – махнула она рукой на диван напротив. – Кто вы такой?

– Человек, который может ответить на некоторые вопросы. Достаточно? Моё имя вам ничего не скажет – да и назваться я могу кем угодно.

Она какое-то время колеблется, раздумывает.

– Если вы не настроены на разговор, то я могу уйти. Прямо сейчас. Но в таком случае, вы больше никогда меня не увидите.

– Что с Генри?! Где он?

– Если верить тому, что говорят о нём ваши боссы – он предатель. И вор – сбежал с чужими деньгами. Со дня на день будет назначено расследование. Которое может вскрыть очень многое – в том числе и ваши с ним отношения.

А вот тут я откровенно блефую. Достоверно мы этого знать не можем, но такова логика действия всех служб безопасности – а они у концерна точно есть. И предположить, в числе прочих, и такой вот вариант – оно просто обязаны! И в случае установления факта тесных неслужебных отношений пропавшего и хозяйки квартиры… я ей не завидую.

– Но, раз вы от него пришли, то точно знаете, что это не так!

– Не так.

– Где он?!

– Мисс, вы же не думаете, что я представитель благотворительной организации? И если я пришёл к вам, это значит, что некоторые вопросы есть также и у меня.

– И что вы хотите?

– Я могу обелить честное имя вашего друга, и доказать абсурдность выдвигаемых против него обвинений.

Мария на какое-то время задумывается.

– И что вы хотите взамен?

А вот это уже деловой разговор…

Выдержка из полицейского рапорта

… при проведении тренировки по обнаружению тайника, служебная собака младшего инспектора Моршана повела себя странным образом. Обратив внимание на поведение животного, инспектор не стал прибегать к его наказанию, а позволил собаке отбежать в том направлении, куда она рвалась.

Отбежав на небольшое расстояние, она стала рыть землю лапами и громко лаять, призывая проводника.

В результате раскапывания ямы было обнаружено тело белого мужчины в дорогом костюме. В одежде оказалось водительское удостоверение на имя Генри Херстайна, служебные документы и личные вещи. При осмотре ямы был обнаружен пустой атташе-кейс.

С соблюдением всех мер предосторожности мертвое тело было направлено в морг…

Вскрытие показало, что имеющиеся на теле повреждения наступили от удара тупым твердым предметом в область грудной клетки. В результате этого было повреждено несколько рёбер (сломаны), и одно из них повредило правое легкое. Указанные повреждения и послужили причиной смерти.

По мнению специалиста-патологоанатома Дж. Ховарда Найтела, таковые травмы характерны для дорожно-транспортных повреждений, особенно, если пострадавший не был пристёгнут ремнём безопасности. Подобные повреждения чаще всего проистекают от удара грудью о рулевую колонку. Специфические следы на теле, возникающие в случае использования ремней безопасности – в данном случае не выявлены.

Несмотря на предпринятые меры по розыску автомобиля, которым управлял погибший, таковая машина до сих пор не обнаружена.

Инспектор полиции

Самуэль Лесток

Телефонный разговор

– Похоже, что за встречей кто-то смотрел со стороны. Дождались, пока Херстайн получит деньги и двинулись следом. Каким-то образом им удалось заминировать автомобиль охраны – и парни таки отдали богу душу. Генри, который, скорее всего, это увидел, притопил педаль и попробовал оторваться…

– Кино, что ли, насмотрелся?

– Трудно сказать… но гонщика из него не получилось. По-видимому, он попросту не справился с управлением, машину занесло… Он умер от полученных при аварии травм – ребра повредили легкое.

– Деньги?

– Полиция нашла пустой кейс… Он оборудован следящим маячком, чего они не обнаружили. Генри должен был его установить сразу же по получению, что, очевидно, и сделал. То есть, он и не помышлял о том, чтобы куда-то скрыться с этими деньгами. Уже плюс – хоть в своих рядах мы предателя не поимели. Сигнал, в своё время, пропал совсем неподалёку от места обнаружения. Так что, далеко его оттуда не увозили.

– Автомобиль Херстайна?

– По-видимому, угнан нападавшими… полиция ищет…

– Хм… Гейтс, теперь Херстайн… вы не находите подобные совпадения случайностью?

– Гейтс, однако же, жив…

– Да, но мы до сих пор не имеем возможности с ним связаться.

– Так и не удивительно! Учитывайте уровень организации, где он работает!

– А вы полагаете, что в случае с Херстайном мы имеем дело с кем-то другим?

– Думаю, что если бы это было так, то мы никогда не отыскали бы его тела…

Штернберг свою часть сделки тоже выполнила – на почтовый ящик пришло несколько сообщений. Что ж, мне её не в чем упрекнуть. Достигнутые договорённости были исполнены в полном объёме. Ну… приятно иметь дело с людьми, которые держат своё слово. Ей теперь ничего не угрожает, и её позиции в концерне по-прежнему стабильны. И никто не мешает ей подыскивать себе нового протеже.

А я засел за изучение присланных мне материалов.

Глава 16

Сказать, что у меня на голове зашевелились волосы… ну, всё же это, наверное, стало бы преувеличением. Ни разу такого за собою не замечал. Но вот нажрался я конкретно! И в тот же вечер.

Было с чего…

Я не ангел и не праведник. Думаю, что того количества грехов, которое я натворил только за время службы в «Гарварде» не получиться замолить за всю оставшуюся жизнь.

Но, по сравнению с теми, кто хладнокровно рассчитал и успешно претворяет в жизнь выработанные в концерне планы, выгляжу как-то совсем несерьёзно.

Вот где размах!

На меня можно только снисходительно глянуть… дилетант!

Понимала ли Мария, что именно она даёт мне в руки? Или любой финансист со временем настолько черствеет, что перестаёт уже отличать добро от зла? Видя во всём этом только возможность для зарабатывания очередных дивидендов?

Трудно сказать…

Скорее всего, так и есть в действительности.

«…Приемлемым будет считаться результат, если заболеет хотя бы 5 % от количества людей, получивших доступ к обработанным купюрам. Если же удастся достигнуть цифры в 10 %, эксперимент уже можно считать вполне успешным…»

Эксперимент?

Охренеть, не встать…

«…Таким образом, благодаря своевременному вбросу информации, будет в значительной мере подорвано доверие населения к наличным деньгам, что, на первом этапе, должно вызвать возмущение и спонтанную реакцию, которую надо вовремя и должным образом направить на конкретные объекты…»

«…Следует учесть, что владельцы «старых денег» наверняка предпримут меры предосторожности и постараются увести волну возмущения в сторону. Одним из таких вариантов может стать перекладывание вины на недобросовестных сотрудников низовых финансовых организаций. Мы не исключаем инспирирования уголовных дел против ряда таковых менеджеров низшего звена. Следует заранее предусмотреть подобные мероприятия со стороны оппонентов, организовав нужное количество статей в прессе. В некоторых случаях возможно даже и предоставление адвокатской помощи данным людям. Для этого следует заранее иметь наготове юристов должной квалификации. Обвинения должны быть объявлены несостоятельными. Нельзя допустить, чтобы виновниками были выставлены рядовые сотрудники, под удар должна попасть вся система наличного оборота денежных купюр…»

«…Кампания по пропаганде электронных денег, как удобного средства для взаиморасчетов, до сих пор не достигла нужных результатов. Одной из причин является невозможность отслеживания наличных средств на низовом уровне заключения сделок. В том числе – и в криминальной среде. Передача пачки купюр в настоящий момент никак и никем не контролируется, в то время как любая сделка с электронными деньгами оставляет след…»

«…Департаменту планирования следует обратить пристальное внимание на организацию взаимодействия с криминальной средой, ибо именно там и совершается достаточно большое количество транзакций. Задача может считаться частично исполненной, когда на среднем уровне начнут происходить расчеты в электронной валюте. Приемлемый уровень на первое время 10 % от общего количества заключённых сделок…»

«…Мы вполне можем ожидать организованного противодействия. Кампании в прессе начаты и имеют тенденцию к развитию. В настоящий момент мы опережаем оппонентов, которым пока, по сути, нечего противопоставить нашим обвинениям…»

«…Следует учесть, что на стороне оппонентов стоят весьма серьёзные силы, которые, в свою очередь, кровно заинтересованы в сохранении существующего порядка взаиморасчетов при помощи наличных денег. Отдавая себе отчёт в том, что слом этой системы не станет одномоментным и бескровным, можно в определённый момент пойти на компромисс. По предварительным данным, оппоненты могут пойти на заключение «мирного договора». Доля рынка взаиморасчетов в 30 % может считаться достаточно успешным результатом операции. В последующем эта цифра может быть пересмотрена в сторону увеличения – и к этому есть все предпосылки…»

Кстати, нигде и ни в одном месте, мне не удалось обнаружить ни малейшей зацепки, привязывающей Штернберг к переданным ею материалам. Ай, да мадам! Умная женщина, не отнять… С такой можно иметь дело! Голова, не смотря на все переживания последнего времени, у неё работает как хороший комп. Своего – уж точно не упустит, и никаких поводов наехать лично на неё – ни у кого нет, да и быть не может.

Не думаю, что к подобным материалам у кого-то в концерне есть свободный доступ. Это – сугубо приватная переписка, доступная лишь очень ограниченному кругу людей. Я почти на сто процентов уверен в том, что и на её личном компьютере ничего подобного не имеется – да и никогда не было. А все материалы, скорее всего, скачаны из компа её босса. Ну и любовника… так сказать, по служебной необходимости…

И если что-то такое всплывёт – то кирпич прилетит скорее ему, нежели Марии.

Незаурядная женщина, надо отметить! Как бы с нею подружиться?

Но – это всё потом!

А вот что мне с имеющимися материалами делать?

Пресса и полиция – отпадают, этот вариант я уже давно отверг.

Директор?

Хм… ну, положим, спасибо он мне скажет… да и только. Слишком самостоятельных сотрудников не потерпит ни один руководитель. Это же прямой подрыв его авторитета! Да и откуда мне знать, чего на самом деле думает мой босс?

Теми же биткойнами мы расплачиваемся – это факт. Значит, где-то их берём, и этим кто-то занимается. Уж точно – это не посторонний человек. Такого к нашей кухне попросту не подпустят.

Как мне уже пояснили – это удобное средство платежа. Правда, в уличном банкомате их не обналичить… Тут что-то посовременнее надобно. И кто-то, по своему развитию отличающийся от обычного уличного громилы или пушера^[28]. Не сомневаюсь, что такие люди среди наших контрагентов есть – всё же в современном мире живём! Но представить себе сервис по обналичке криптовалюты где-нибудь в Афганистане или в том же Косово… я не настолько выдумщик! Да и большинство обитателей того же Гарлема предпочтёт пачку реальных баксов флешке с непонятным содержимым. За такое предложение, кстати, там можно запросто и пулю схлопотать…не говоря уже о прочем.

И куда девать весь этот полученный материал?

То-то, небось, сейчас Мария подхихикивает!

Ты просил сведения? Просил.

Получил? В полном объёме.

И что теперь со всем этим собираешься делать?

Не дура, поди, понимает, что даже сам факт обладания некоторыми данными, делает жизнь их обладателя крайне некомфортной… и не особо продолжительной, кстати…

Нет, конечно, есть вариант прийти, например, к условному Безосу^[29] и передать ему добытое.

Вопрос первый – к кому именно?

Второй – как вы себе этот приход представляете?

Записаться на приём и ждать? Годика два…

Да и не поверят мне. Во всяком случае – не сразу, это точно. А до того момента, пока до некоторых что-то там дойдёт – я рискую попросту не дожить…

Ну и третий вопрос – где этого самого «Безоса» искать? Нет, я не конкретного финансиста имею в виду – его-то адрес в сети найти нетрудно. Мне нужен тот человек, который сходу не пошлет меня вместе с добытыми материалами по известному адресу.

Да и как вы себе представляете вообще наш с ним разговор?

– Вы, любезный, кто вообще будете?

– Да наркотиками, вот, приторговываю… в больших масштабах.

– Ну, а к нам-то вас каким ветром принесло?

– Предатели нашлись. Поднагадили нам сильно. Сами мы их побить не можем, вот, к вам и пришли…

Содержательный разговор получается, не находите?

Но, даже если и просто передать полученные материалы напрямую (допустим, это как-то получиться сделать), то где гарантия, что от них не отмахнуться? Или – ещё хуже, передадут кому-нибудь на исследование.

А кто их там знает, этих «исследователей» – из чьего кошелька им платят вообще? «ничего личного – только бизнес!»

Не вчера, вообще-то придумано…

Этот разговор… его, вообще-то, никогда в реальности не происходило. Почтенный профессор, читающий лекции в Беркли, никуда в этот день не выезжал. Да и охрана его дома никого не пропускала к нему – никаких визитёров он уже давно не принимал. Седой джентльмен жил уединённо, лишь изредка навещая своих детей. Но все эти визиты давно уже были расписаны надолго вперёд. Да и в университет он выезжал не так-то уж и часто, всё же здоровье требовало покоя и размеренной жизни.

И тем не менее…

– Что у вас стряслось, Роджер? Отчего вы отрываете старика от спокойной жизни?

– Сэр… Даже и не знаю – с чего начать?

– Да говорите уж как есть… Я же понимаю, что вы не приехали бы просто так. Кстати, раз уж вы там уселись, то не сочтите за труд налить мне стакан минеральной воды – она на столике рядом с вами.

Директор поднялся, и набрав воды, подал стакан собеседнику.

– Спасибо. Режим, знаете ли…

Хозяин дома сделал несколько глотков и поставил стакан.

– Где вы облажались, Роджер?

– Ну, в нашей основной работе нет никаких проколов. Тут другое… Вот, посмотрите…

И на стол перед старым профессором легли несколько листов бумаги. Тот вытащил очки, нацепил их на нос и углубился в чтение.

Прошло около получаса. Гость не прерывал хозяина, терпеливо дожидаясь, пока тот закончит ознакомление с документами.

– М-м-да… Даже как-то вот теряюсь – что же вам посоветовать? Ситуация, действительно, неординарная… За всё время существования организации, мы никогда не сталкивались ни с чем похожим. Да, против нас, бывало, ополчались правительства отдельных стран, но, чтобы вот так…

– Предателей в своих рядах мы выявили – и они успешно обезврежены.

– Да в этом-то я, как раз, и не сомневался! – отмахнулся профессор. – Вопрос в том, насколько осведомлены о нас наши противники? Из ваших материалов следует, что двурушниками оказались весьма ответственные члены организации.

– Публикацию нежелательной информации мы пресекли.

– Да, про это я прочёл… Но этот самый Гейтс – он ведь, наверняка, что-то и так смог рассказать? Вопрос – кому?

– Мы работаем в этом направлении. Кое-что уже удалось выяснить.

– Вы задействовали старого лиса Нормейера с его командой – это правильное решение. Но насколько вы в них уверены?

– Он будет молчать! – уверенно произнёс Директор.

– Ровно до той поры, пока ему лично ничего не будет угрожать, – кивнул профессор. – Он залег на дно?

– Да, – нехотя признался собеседник. – В доме его нет.

– Ну, вот видите! Не дурак – понял до чего докопался. Могу сказать одно – сам он первым ничего не предпримет. Старая школа, знаете ли… Не предадут его – не предаст и он. Сейчас таких людей уже нет… Ладно, тут, по крайней мере, всё понятно. А что делать с вашими… э-э-э… оппонентами?

– Это не какие-то там президенты заштатных стран – финансовая элита мира! Затеять с ними войну… в ней может не быть победителей!

– Ну, это вы ошибаетесь… Победителем в ней станут «старые деньги». И неважно кто из вас двоих возьмёт верх – они-то уж точно ничего не потеряют. Ибо в вашей схватке они стоят в стороне. Она их не затрагивает.

– Как сказать… – покачал головою Директор. – Пока что финансисты воюют друг с другом – и исход этой схватки трудно предсказать.

– А вас, по факту, наняли таскать каштаны из огня для одной из сторон. И как вы полагаете – какова будет «благодарность»? Одних – вы подвели, другим – нагадили. Давайте уж называть вещи своими именами! И те и другие – вполне в состоянии причинить нам множество неприятностей. Ещё никогда «Гарвард» не был в таком положении!

– Обратиться к Президенту?

Хозяин дом только усмехнулся.

– Что может сделать этот напыщенный болтун? Напишет в твиттер? Вызовет, как говорят русские, «на ковер», столпов финансового мира? Нет, мой друг… тут у нас с вами союзников нет…

– Значит, так, парни… – присаживаюсь на край стола. – Есть конкретная задача!

Щелкаю клавишей, и на экране появляется список имён.

– Указанные в списке лица как-то между собою общаются. Пишут письма, звонят… ну, впрочем, вы это лучше меня знаете. Понятно, что сидят они не на общедоступных ресурсах, наверняка, есть какие-то серьёзные… э-э-э…

– Корпоративные сервера?

– Наверное. Вам лучше знать. Пока перед нами не стоит вопрос, чтобы взломать их почту. Хотя, если это выйдет – то станет приятным бонусом для нас всех. Чтобы вы все знали…

Поднимаю палец.

– Наши действия признаны успешными – это так! Мы все сработали здорово – и руководство это ценит. Не скрою, последствия для всех причастных могут стать весьма приятными.

Обвожу свою группу взглядом. Все сидят, внимательно внимая шефу.

– Но… они могут стать и иными – слишком в серьёзную игру все мы ввязались. Да, мы, можно сказать, личная гвардия Директора! Ибо никто другой к решению подобных вопросов не допущен. Это честь – но это и ответственность! По итогам последней операции (а вот тут я схитрил – премия выписана за мнимого Гейтса, но ведь предыдущая операция официально мною не прекращена…) вам всем положено серьёзное вознаграждение. И ещё…

На стол ложатся несколько жетонов с пресловутыми «ключами» – я их таскаю в кармане уже несколько дней. Да, получил я эти подарки ещё на прошлой неделе – но никто же не будет указывать старшему группы – когда и в какой обстановке он должен их вручать?

– Это – в дополнение. С соответствующими бонусами. Но!

Снова поднимаю палец.

– Только тем, кто остаётся в составе спецгруппы. Любой желающий может её сейчас покинуть. Пока может… Без каких-либо последствий для себя и без отметок в личном деле. Деньги – естественно, у вас никто не отберёт, а вот это… – кивок на стол с жетонами, – только оставшимся. Вы все должны понимать – ставки чрезвычайно высоки! И дальнейшая работа в этом направлении – может стать крайне рискованной! Отказавшийся возвращается на прежнее место работы, предварительно подписав ряд обязывающих документов. Ну, вы и сами всё это прекрасно понимаете…

И тут не вру – Директор прямо распорядился оценить лояльность моих сотрудников и их готовность к последующей работе. Правда… наверное, он кое-что другое имел в виду… но – сам виноват! Надо было ставить задачу конкретно! А не выражаться обтекаемыми фразами. Я ж университетов не заканчивал, промеж строк читать не умею, да и намёки всякие понимаю… словом – морпех…

К слову, поручиться за благополучную судьбу отказников – не могу. «Много знаешь – крепче спишь!» В могиле, ага… тут тоже, понимаешь ли, не лопухи собрались… в курсе некоторых вопросов…

Так что и мои парни и девчонки тоже кое-что сообразить могут.

– Сэр, разрешите вопрос?

– Давай!

– Группа оперативников – она тоже остаётся? Или мы работаем без силового прикрытия?

– Пока я не получал приказа об их откомандировании. Больше ничего сказать не могу. Не думаю, однако, что там, – указываю на потолок, – не понимают серьёзности момента.

– Понятно, сэр.

– Ещё вопросы?

– Время на раздумье у нас имеется?

– Час. По истечении этого времени, вы либо пишете соответствующий рапорт на имя Директора… либо забираете жетон со стола. Время пошло!

Кстати, женская половина коллектива хранит молчание – ни звука, ни жеста.

Встаю и выхожу в коридор – пусть думают…

Присев на подоконник, задумчиво гляжу в окно.

Что сейчас предпримут мои ребята? Безопаснее всего (на первый взгляд…) – написать рапорт. Да, это не сулит никаких повышений, да и дальнейшие перспективы служебного роста становятся весьма туманными. Но, башка на плечах – весомый довод! Тут пять раз призадумаешься!

Движение сбоку – Лейла.

– Я присяду?

– Без проблем. Что там?

– Спорят. Мысли есть у всех…

– А ты, что же?

– Я – как ты.

Вот тебе и здрасьте… влюбилась, что ли, девчонка?

– И не подумай там чего! – внезапно вспыхивает она. – Тот факт, что мы вместе спим – ещё ничего не значит! Да, ты мне небезразличен. Где-то даже и нравишься… но выйти замуж… – она печально улыбается. – Сам ведь понимаешь… ничего этого не будет. Ты просто не проживёшь настолько долго, чтобы я смогла насладиться своим счастьем…

– Не рановато ли ты меня хоронишь?

Она прижимается к моему плечу.

– Только за последний год тебя пытались убить несколько раз. Я видела на видео, как ты лез в этот автомобиль. Ну тот, который с дроном… Хочешь сказать, что будешь примерным мужем и главой семьи? С таким-то авантюрным складом характера? Не обижайся, но… подобные люди не созданы для семейной жизни. Я не хочу остаться вдовой уже через пару месяцев после свадьбы.

Вот даже как?

– Что ж… по крайней мере – честно. Спасибо.

– Но ты – хороший руководитель! И я верю в то, что озвученный сейчас тобою вариант – наилучший… и наивыгоднейший. И пойду рядом. В рабочем кабинете… и в постели. До тех пор, пока мы не станем друг другу мешать.

Она разжимает кулак.

На ладони лежит пресловутый жетон.

– Я сразу его взяла.

Войдя в кабинет, первым делом смотрю на стол. На нём остался один-единственный жетон.

Так…

– Рапорт?

Один из парней – Джефф Ромни, кладёт передо мною лист бумаги с коротким текстом.

– Ясно. Аннет!

– Да, сэр!

– Принять дела. Доложить мне по исполнении не позднее двух часов пополудни завтра. Вопросы?

– Нет, сэр!

– Всего хорошего, Джефф! – протягиваю отказнику руку. – Мы неплохо работали вместе. Надеюсь, что на новом месте службы ты проявишь себя самым лучшим образом. Что, несомненно, будет замечено – и оценено по достоинству.

Ну, да…

После моего доклада Директору, парень будет на седьмом небе от счастья, получив назначение куда-нибудь на Аляску… или в аналогичную, богом забытую, дыру. Я, в принципе, и иного развития событий исключить не могу… Наш босс может быть весьма злопамятным.

Да простит меня Всевышний, но в данной ситуации, я этому тоже никак мешать не стану – такое решение вопроса и меня вполне устроит.

Любое решение…

– Общий сбор здесь! Завтра, в три часа пополудни. А пока – все свободны!

Лейла пришла ко мне уже через час – и до самого утра не покидала моей комнаты. Мы ни о чём не разговаривали – она умная девочка и многое понимает без слов.

Глава 17

Телефонный разговор

– Нам удалось решить вопрос с нехваткой нужного количества купюр. Парни из отдела логистики придумали ещё один вариант…

– А именно?

– Продовольственные наборы. В ряде мест их выдают по линии благотворительных организаций. Нам удалось получить доступ в парочку центров, где занимаются их комплектацией. Мы легко сможем заменить некоторые из…

– Избавьте меня от этих подробностей! Это не решает основной задачи! Удар должен быть нацелен именно на наличные денежные средства!

– Но, сэр… темпы развития эпидемии должны быть поддержаны должным образом! Это ведь только временная мера!

– Ну… ладно. На определённом этапе развития операции мы пока можем поддержать ваше предложение…

– Благодарю вас, сэр!

Директор сегодня находился явно не в самом приятном расположении духа. Сесть он мне не предложил. Явно ему сейчас не до того, чтобы заботиться о самочувствие подчинённых.

– Ваша группа готова к работе?

– Да, сэр!

– Отказавшиеся?

– Один человек, сэр! Специалист второго класса Джефф Ромни, сэр! Вот его рапорт.

И на стол перед боссом ложится лист бумаги.

– Оставьте, я просмотрю. Он уже отстранён от работы?

– Да, сэр! Дела приняты специалистом первого класса Аннет Маршан. Составлен акт передачи.

– В канцелярию его не передавать. Исключить упоминание Ромни из всех официальных отчётов и донесений.

Сочувствую Джеффу… есть у меня нехорошие такие подозрения…

– Садитесь, Джон… – наконец обращает внимание на мою строевую стойку Директор. – Да не тянитесь вы так, не на смотру…

Присаживаюсь на стул.

– Что вам нужно для успешного продолжения работы?

– Если предполагается выход за пределы базы, то нам необходимо силовое прикрытие. Нет ясности с прикомандированными оперативниками. Вот, – кладу на стол ещё одну бумагу, – список аппаратуры, который составлен моими специалистами. Это всё.

Босс проглядывает документ.

– Вы тоже так считаете?

– Сэр, я не являюсь настолько компетентным специалистом в данном вопросе. Но мнению своих ребят – верю.

Он ставит визу на документе и возвращает его мне.

– В случае необходимости разрешаю обращаться прямо в отдел материально-технического обеспечения, минуя все инстанции – вам выдадут всё, что только вам ни потребуется. Соответствующее распоряжение они получат сегодня же.

Он на какое-то время задумывается.

– Теперь – к делу. Задача у вас будет крайне серьёзная – и очень ответственная!

Пост в социальной сети

«Сегодня был трудный день… но я смотрю в будущее с оптимизмом!»

Вроде бы и ни о чём. Да и сам абонент был зарегистрирован тут уже достаточно давно. Ничем особенным его посты не отличались, собирая под собою какое-то количество «лайков» и немногочисленные комментарии. Большого количества «друзей» у автора поста не имелось, да это, похоже, его совсем не беспокоило.

Так и сегодня.

Пара дюжин «лайков», дежурные пожелания удачи… и даже цитата из библии.

«Господь не оставит страждущего…»

А вот за это – отдельное спасибо!

В моей машине стало подтекать масло – и я отпросился в город, на автосервис. Провозившись с делами, припозднился с выездом и прибыл к механику незадолго перед закрытием сервиса.

Осмотрев машину на подъёмнике, тот только плечами пожал – надо снимать поддон и менять прокладку. Так что… приходи завтра к обеду, раньше этого не сделать.

Отзваниваюсь на базу, сообщаю о сложившейся ситуации.

– Возьму номер в мотеле, переночую, и завтра, часам к пяти, вернусь.

Дежурный подтверждает получение информации, и даже подсказывает месторасположение ближайшего мотеля.

– Там сервис на уровне, да и место тихое. Наши частенько там останавливаются.

– Спасибо! Туда и отправлюсь.

Вызываю такси и уже через десять минут стою перед стойкой администратора.

– Одноместный номер. До обеда.

– Вот список – выбирайте.

– Ну… шестнадцатый свободен?

– Да.

– Вот его и возьму.

Расплачиваюсь, забираю ключи и вскоре растягиваюсь на койке. Отдохнуть!

Хотя… есть ещё одно дельце!

Беру со столика библию – непременный атрибут каждого номера в подобных мотелях. И как это часто бывает, на последней странице записаны телефонные номера.

Чьи?

Ну, а вы-то сами, что по этому поводу думаете?

Библия – лекарство для души. Этого никто и не отрицает.

А для тела?

Вот, данные телефоны как раз и предоставляют соответствующих «мастеров, по излечению одиночества»… точнее – «мастериц», если так можно сказать…

Ну, верхние номера пропускаем, они уже сто раз поменяться могли. А позвоним-ка по последнему – его сюда совсем недавно вписали, даже по цвету чернил это видно. Стало быть – свежий специалист, не «заезженный».

– Джессика?

– Да. А тебя я как могу называть?

– Ну… пусть будет Джон. Устраивает?

– Вполне! – хихикает девушка. – И что же ты хочешь мне сказать, Джон?

– Думаю, что это лучше сделать не по телефону. Согласна?

– Не вопрос. И где же ты хочешь это сделать?

Сообщаю ей название мотеля и номер.

– Через полчасика приеду. Устраивает?

– Буду ждать! Прихвати по дороге бутылочку виски, добро?

Девушка появилась через сорок минут. Протянула мне пакет с бутылкой и направилась в душ.

Булькнуло разливаемое виски, скрипнула кровать…

Через пару минут, гибкое тело скользнуло ко мне под одеяло.

Девушка прижимается ко мне.

– Уже выпил? Я же чувствую запах.

– Ничего, там ещё достаточно осталось и для тебя.

– Включи какую-нибудь музыку.

Нажатие на кнопку – и на экране большого телевизора извиваются в танце какие-то размалёванные… а хрен их там вообще разберёт – кто это такие? При таком количестве грима и всего прочего, это, с равным успехом, могут быть и парни и девушки. Я давно уже не разбираюсь во всех этих модных течениях в музыке.

Комнату заполняет ритмичное буханье барабана – самый тот ритм!

– Ну, – шепчет мне на ухо Майя. – Что такого ты хотел передать отцу?

Выдержка из рапорта службы наружного наблюдения

«…Объект прибыл в тот мотель, который был указан ему дежурным по базе. Обычно, в случае непредвиденной задержки, наши сотрудники направляются в одно из двух, рекомендованных для этой цели, заведений.

По прибытию в мотель «Одинокая звезда», объект снял первый попавшийся номер. Дежурный, в приватной беседе, пояснил, что тот попросту ткнул пальцем в первую попавшуюся в списке комнату.

Заселившись, объект уже через двадцать минут вызвал по телефону проститутку, которая и прибыла к нему уже через полчаса. С собою она привезла бутылку виски, каковая была впоследствии обнаружена на полу в душе – уже пустой.

При проверке номера по базе данных департамента полиции, установлен владелец.

Джессика де Витт, двадцать четыре года, – привлекалась за хранение наркотиков и неповиновение сотруднику полиции.

Работает в качестве «девушки по вызову» уже два года.

Предположительно – информатор полиции.

Более полных данных не имеется.

Её телефон оказался записан на последней странице библии, которая находилась в арендованном номере. Помимо этого, там имелось ещё около десятка телефонных номеров проституток и девушек по вызову.

Через два часа де Витт покинула номер и вернулась домой. Наши сотрудники проследили её до адреса, после чего, по указанию руководства, наблюдение за ней было прекращено.

Объект номера не покидал, никуда не звонил, и через полчаса в комнате погас свет. До 9 часов утра он из номера не выходил.

В 9.48 позвонил портье и заказал завтрак. В 10.50 покинул мотель и направился в автосервис.

В 11.45, получив отремонтированный автомобиль, не возвращаясь в мотель, выехал из города.

Учитывая хорошую профессиональную подготовку объекта, и высокую вероятность вскрытия им наблюдения, сопровождение его перемещения на автомобиле не производилось…»

М-м-мда… вообще-то наши умники могли бы и поинтереснее ночлег выбрать – чай, не нищеброды какие-то у нас тут трудятся! Деньги-то есть, чего стесняемся? Уж от того, что потратим лишнюю пару десятков баксов – точно не обеднеем!

Ну а за всё прочее… меня ведь тоже кое-чему в своё время учили. Не только руками-ногами махать умею. Думать (по крайней мере, прежде, чем выстрелить) тоже немного научили… вот я и думаю!

Номер телефона мнимой Джессики имелся также и в двух соседних номерах – в аналогичном месте. Но на чьей угодно звонок она всегда отвечала что-то типа, «занята» «на выезде» и так далее. Интересно, а настоящая-то Джессика в природе существует вообще? Или тоже «информационный фантом», как метко выразился в свое время один их моих программистов-затейников.

Жаль было выливать виски в туалет – но оно того стоило! Нашёл, чего жалеть…

Майя рассказала мне кое-что интересное, заодно пообещав передать отцу просьбу о встрече. Руку на отсечение даю – старый лис где-то поблизости!

Вырулив на шоссе, прибавляю ходу.

И почти тотчас же натыкаюсь на полицейский автомобиль – стоит себе неподалёку от поворота. Прохаживающийся рядом коп делает жест – припаркуйтесь у обочины.

Ну, опасаться мне особо нечего… но пистолет (на всякий, знаете ли, случай) сзади за поясом торчит…

– Добрый день, сэр! – кивает мне патрульный.

– Какие-то проблемы, офицер?

– Прошу вас пройти в патрульный автомобиль. Вместе с документами.

Что ж, такое тоже иногда бывает. У копов, надо полагать, приступ служебного рвения…

Выхожу из машины, полицейский уже смотрит на шоссе, почти не обращая на меня никакого внимания.

Щелкает, закрываясь, дверь патрульного автомобиля.

– Вообще-то, я не ожидал встретить Майю в таком вот амплуа… – говорю я, опускаясь на сиденье.

Сидящий за рулём автомобиля Нормейер, только ухмыляется в усы.

– Ну, у неё много всяческих легенд… Эту она уже два года успешно эксплуатирует.

– Талант! Я сначала совсем уже было поверил в то, что имею дело с профессионалкой. Да и вас тут встретить, если честно, совсем не ожидал. Вот уж не думал, что у вас даже и полицейские машины в запасе имеются!

– Так это настоящий патрульный автомобиль, – пожимает плечами старый спец. – Как и его хозяин – тот, что на улице стоит. А прятаться… лучше всего всегда под носом у ищущего – больше шансов спокойнее прожить. У себя на заднем дворе никто обычно ничего не ищет. Во всяком случае – не так рьяно.

М-м-да… лишний раз убеждаюсь в том, что я ещё совсем зелёный школяр… по сравнению с некоторыми профессионалами своего дела.

– Но официального циркуляра о вашем розыске я не видел.

– Ты ещё скажи – и запроса в полицию! – усмехается Ларри. – Нет, Роджер не настолько глуп. У него свои методы…

– Это я уже успел оценить… – и подробно рассказываю собеседнику обо всём произошедшем за последнее время.

Нормейер задумчиво почёсывает подбородок.

– И ты полагаешь…

– В случае резкого обострения обстановки, Директор уж точно не станет разбрасываться ценными кадрами – ведь под удар попадает не только он сам, но и вся организация. Даже простой огласки ему не простят – это же очевидно! По крайней мере, на какие-то ответные действия он уже решился.

– И наша задача – не дать ему отыграть назад… Хм! Ну, допустим, свои головы мы сбережём. Ладно – это уже плюс! И весьма существенный, надо сказать… А как насчёт того, чтобы на этом ещё и заработать?

– Ну, если честно, то я пока таких вариантов не нахожу.

– Так и не удивительно! Не обижайся, сынок, но в некоторые игрушки я начал играть ещё тогда, когда тебя только из пеленок вытащили. И кое-что тут уже просматривается…

– Как вас искать?

– Прежний способ – коммент в соцсети будет сигналом о встрече. Майя будет тебя ждать.

– И вы думаете, что это не вызовет подозрений?

Нормейер смеётся – на этот раз почти во весь голос.

– «Обычный морпех – это уже на всю жизнь. Пьёт всё, что горит. Трахает всё, что шевелится» – такую характеристику дал тебе Роджер при встрече. Вот уж этому-то никто не удивиться!

– И всё? – я был даже несколько обескуражен такой оценкой моих способностей.

– Не всё. Он ещё отметил быстроту твоей реакции, оценил умение выбирать себе команду и способность принимать правильные решения в критической ситуации. Но упор сделал всё же не на этом…

Ну и ладно – пусть меня все считают пьяницей и бабником. Который не пропускает ни одной юбки и не в состоянии пройти мимо бутылки. Это даже хорошо – в наше время человек без явно выраженных пороков воспринимается с подозрением. Мол, мы тут все одинаковые, а ты с чего это вдруг такой весь правильный?

– Хорошо, пусть он так и дальше думает… – ворчу себе под нос.

– А мы не станем его разочаровывать! – кивает Ларри. – Но в этой партии будет чуток побольше игроков, нежели он думает… и не все они будут играть на его стороне!

Но и не на стороне наших оппонентов. И если я не ошибся в старом лисе, то комбинация может выйти… нет, вперёд забегать точно не стану. Можно сколько угодно смеяться над всяческими суевериями и приметами, но, как говорят арабы, «на бога надейся, а верблюда привязывай!»

Не сглазить бы!

В своё время я был сильно удивлён, когда мне подробно объяснили смысл этого выражения. Но, поразмыслив, убедился в правильности некоторых поступков своих сотоварищей. С этой точки зрения они теперь были вполне объяснимыми. А я-то над ними тогда посмеивался! Лопух был… совсем зелёный!

Так ведь и некоторые неудачи ничем иным и не объяснишь…

Итак, начинаем выполнять порученную задачу.

На первом этапе, всё, казалось бы, просто.

«Ликвидировать все возможные упоминания о связях сотрудников концерна с «Гарвардом». Не останавливаться перед крайними мерами».

Здесь мне дан почти полный карт-бланш. Разумеется, я должен докладывать обо всём Директору – о полной бесконтрольности не может быть и речи.

Основная функция моей группы – выявление и выбор цели. И рекомендация по дальнейшим действиям. Как я понимаю, у моего босса есть ещё какие-то группы, которые будут работать по обозначенным нами «объектам».

Кстати, о Нормейере он даже и не заикнулся, почему?

Уж не потому ли, что группа старого лиса должна будет аккуратно подчистить следы за всеми остальными?

Вот, глядя на «честное» лицо своего шефа, я отчего-то ни единой секунды не сомневаюсь в том, что подобное приказание он отдаст не задумываясь. Ведь должен же у них быть какой-то сигнал и на самый хреновый случай, должен! Не первый год они сотрудничают, и уж, наверное, всякие варианты предусмотрели.

Но… ни сам старый лис, ни мой босс – никто из них даже и не заикнулся о чём-то подобном. А Ларри – так прямо всё отрицал. И вот ему – я верю. Не в последнюю очередь, потому, что там дело касается и его дочери – а её он любит! И рисковать ей попусту не будет.

Значит, всё это ещё впереди…

Первый «объект» – Николас Парето. Сей уважаемый джентльмен занят распределением «левых» сумм. То, что он в какой-то мере причастен к последним событиям, я знал и без информации от шефа. В документах, которые мне передала Штернберг, это имя стояло не на последнем месте. Правда, вот его, я вообще, в качестве противника, даже и не рассматривал. Бухгалтер… пусть и высокопоставленный – какой от него может быть вред?

Как оказалось – может. Не в плане причинения кому-нибудь конкретных гадостей – а в том, что он реально знал – какие поступали суммы и откуда именно. А главное – для чего потом эта наличность использовалась. И подставить нашу «уважаемую» контору он может одним движением пальца…

Что ж, он не должен его сделать!

– Каждое утро, между 7.35 и 7.50 он выходит из дома. Забирает дочь и отвозит её в школу. Потом следует на машине к месту работы, куда обычно пребывает около 8.40–8.55. В девять часов он уже находиться на рабочем месте.

– Понятно… Варианты?

– Можно работать снайперу – условия позволяют. Но вы же приказали исключить все подобные варианты.

– На первое время – безусловно. Мы не должны вызвать у противника каких-либо подозрений. Во всяком случае – сейчас.

– Он очень аккуратный водитель. Так что вариант с автокатастрофой тоже может не дать нужного результата. И в любом случае потребует длительной и тщательной подготовки.

– Нет… не в этот раз!

Пойдём от обратного.

Он бухгалтер.

И курирует всевозможные (в том числе – и совсем уж незаконные) операции концерна. Думаю, что и про своих «партнёров» он тоже знает предостаточно – не одним этим концерном тут всё ограничивается. С ним бы поговорить… Но шеф дал недвусмысленную команду – похоронить!

Не отвлекаемся!

Что сделает человек, который большую часть жизни работает с деньгами? Когда почувствует угрозу собственному благополучию, да и самой жизни?

Выдержка из полицейского рапорта

«…Патрулём дорожной полиции был обнаружен брошенный автомобиль БМВ 5-й серии, принадлежащий Николасу Парето. На водительском месте имеются слабые следы крови. Предпринятыми мерами местонахождение владельца не установлено. Он выехал из дому как обычно, и должен былприбыть на работу. Но там он не появился, и никакой информацией о его местонахождении его руководство не располагает. Департаментом полиции возбуждено дело о розыске Парето. Есть основания предполагать, что он подвергся нападению преступных элементов…»

Телефонный разговор

– Хай, Джул! Чем порадуешь старого друга?

– Какие уж тут радости… Шеф с утра нагрузил всякой ерундой, вот и отписываюсь теперь.

– Сочувствую. А я уж собрался пригласить тебя вечером на пиво!

– Ну, это святое! Вечером обязательно буду. Как всегда?

– Ну, разумеется! Встретимся у Эрика.

– Без проблем. Как раз я успею закончить докладную записку об этом беглом бухгалтере.

– О ком?

– О Парето.

– Оригинальная трактовка обычного нападения.

– Брось, Макс! Какое тут нападение!

– Подожди, но ведь в машине нашли следы крови?

– А это не его кровь. И вообще не человеческая. Кровь животного – эксперты не ошибаются.

Собеседник озадаченно хмыкнул и ничего не сказал.

– Более того! Уже после своей «смерти» наш шустрый покойник ухитрился снять со своих счетов изрядную сумму!

– Это, прости, каким-таким образом?

– Часть получил наличными в банкомате, ещё несколько переводов было отправлено по различным адресам. Стоит ли говорить, что там ничего обнаружить так и не удалось?

– Ну… – озадаченно проговорил собеседник. – Это, в принципе, могли сделать и нападавшие…

– Снять деньги с кредитки – допускаю. А так перевести остальные суммы, чтобы они бесследно исчезли? Люди, способные на такие вещи, не занимаются уличными грабежами!

– Да, такая версия имеет право на существование.

– С точки зрения работодателей Парето – не имеет. Им проще считать, что он пал жертвой грабителей.

– Но это же глупо!

– У них на это иная точка зрения…

Глава 18

Директор молча разглядывал фотографии. На них был изображён труп Парето – в разных ракурсах.

– Ну… пожалуй, это всё же излишне. В дальнейшем можете обойтись и без таких подробностей. Мне будет достаточно и вашего устного доклада.

«Ага, чтобы никаких следов вообще нигде не оставлять…»

Он протягивает мне планшет.

– Можете удалить эти фото.

– Да, сэр! Будет исполнено, сэр!

– Кстати, почему вы избрали такой сложный вариант решения задачи?

– Ввиду его полной неочевидности и явной натянутости. Любое, мало-мальски компетентное, следствие неизбежно приходило к мысли об инсценировке. Так оно и оказалось – в убийство при попытке грабежа никто не поверил. Более того, когда вскрылся факт посмертного перевода средств со счетов «покойного»…

– И как много вы перевели?

– Миллион – на карту жены. Думаю, что когда полиция выяснит этот факт, у них будет гораздо больше вопросов, нежели ответов на них. Часть денег – шестьсот тридцать две тысячи долларов – обналичили. Остальные раскидали по всяким левым счетам, где, как я полагаю, их тотчас же и сняли их владельцы. Мы специально продумали такой вариант, чтобы вызвать подозрения к Парето – он про такие счета точно должен был знать. Пусть думают, что он заранее готовил своё исчезновение.

– Кто автор идеи?

– Отчасти – я, сэр. Но довели всё до ума и подготовили мои парни.

– Ну, – усмехается Директор, – там у вас ведь и девушки есть, так?

– Да, сэр.

– И с одной из них вы поддерживаете достаточно доверительные отношения?

– Но… Сэр, это никак не отражается на…

– Бросьте, Джон… – машет рукою босс. – Даже если вы будете спать с обеими сразу, я закрою на это глаза. Ваша группа даёт результат – а это главное. Вы там старший – вот и выбирайте наилучший метод стимуляции своих сотрудников. По результатам операции вы будете отдельно поощрены. А обналиченные средства можете использовать как премиальный фонд для ваших сотрудников. Отчёт сдадите мне лично.

– А оперативники? Должен ли я буду…

– Это не ваши подчинённые – ими будут заниматься другие люди. У вас есть свои люди – вот с ними и работайте.

– Есть, сэр!

«И опять – лично ему, минуя канцелярию и установленный порядок документооборота…»

– Ваша следующая цель – отдел разработок концерна. Именно они занимались обработкой полученных от нас купюр. Вот дополнительные материалы… – на столе появляется конверт из плотной бумаги. – На изучение и разработку – три дня. Потом жду вас у себя с предложениями по вашей дальнейшей работе.

– Есть, сэр!

Выйдя из кабинета, перевожу дух.

Что-то я не припоминаю случаев, когда начальство кому-либо выписывало такие премии! Другой бы, на моём месте, аж подпрыгивал бы от удовольствия!

Ага… другой… Он-то, может, и прыгал бы… не слишком долго.

Шеф не поинтересовался – когда умер Парето?

Да, в момент перевода денег он был жив, это так. Но и после – далеко не сразу отошёл в мир иной. Не деньги являлись для меня главной целью… он многое знал…

Когда я объявил своей группе о размере заработанной премии, народ ожидаемо «завис». Больше, чем по сотне тысяч долларов на рыло – нехилый такой подарочек! А уж когда я вывалил на стол гору пачек и стал её делить по количеству присутствующих…

Воодушевление было очень даже неслабым!

– До утра – все свободны! Можете устроить вечеринку или ещё что-нибудь – не возражаю! Но утром чтобы были все в рабочей форме!

Разумеется, меня пригласили на вечеринку – чтобы такого начальника, да не позвать?

Я честно посидел с ними часок, выпил со всеми и откланялся. Мол, веселитесь тут…

А через пару часов на пороге моей комнаты появилась Лейла.

И надо сказать, что её сегодняшние чувства были куда как более искренними и горячими, нежели обычно.

– И не подумай, что это из-за денег! – упирается она мне в грудь острыми кулачками. – Я, если хочешь знать, их все домой отошлю!

Это мне известно. Большую часть своей зарплаты она отсылает в далёкий Висконсин – там у неё пожилая мать и два младших брата. Фактически Лейла их всех содержит.

– Я и не думал…

Девушка успокаивается и кладёт голову мне на грудь.

– Жаль, что это долго не продлиться…

– Ты о чём?

– О нас… о всех нас – о нашей группе.

– Почему это?

– Не обманывай меня, ладно? Я же вижу чем мы занимаемся… Люди, прикоснувшиеся к таким секретам, не живут долго.

– Да, ладно тебе! Я, как видишь, жив-здоров!

Она проводит пальцами по многочисленным шрамам.

– Здоров?

– А ты сама этого не чувствуешь?

Лейла печально усмехается.

– А ты знаешь, что Джефф Ромни так и не доехал до нового места службы? Он вообще никуда больше не приезжал – просто исчез… уже через четыре дня, после того, как мы закончили все процедуры по передаче дел.

– Ты-то откуда знаешь? Я вообще про это ничего даже и не слышал!

– Аннет… она была к нему неравнодушна. Надеялась встретиться – потом, когда всё закончится.

Эта милая девушка – великолепный специалист по всевозможным способам технического наблюдения и отслеживания. Не буду сильно удивлён, если она и тут вовсю использовала свои профессиональные навыки.

– А в отделе кадров – напротив его фамилии – стоит метка: выбыл.

Итак – цель номер два.

Линдон Дж. Фоггерти – руководитель исследовательской лаборатории. Что уж они там формально исследуют – один только Всевышний ведает. Какие вообще могут быть научные исследования у финансового концерна?

Но, надо полагать, что уж с официальной-то стороны у них всё прекрасно организовано. И на какие-то там научные конференции сей персонаж регулярно катается, и с докладами там выступает… Так что здесь – не подкопаешься!

Пользуется почтенный «учёный» заслуженными почестями и уважением со стороны коллег по ремеслу.

Правда, если на его послужной список посмотреть…

То тут могут возникнуть всякие ненужные вопросы. Ибо долгое время оный неутомимый исследователь трудился не где-то там в фармацевтике, а в самом Форт-Детрике^[30]. А про эту мрачную контору каких только слухов не ходит! И многие из них не так-то уж и далеко от истины ушли…

Но чрезмерной любопытностью в окружении Фоггерти, по-видимому, никто не страдает. И не беспокоят почтенного доктора (а он и вправду – доктор наук!) ненужными расспросами.

А вот реальные результаты деятельности персонажа – я по телевизору могу хоть ежедневно лицезреть. Проклятый вирус распространяется с изрядной скоростью… и со странной закономерностью. Заболевают отчего-то именно те категории населения, которые, по большому-то счёту, никому особенно и не нужны. Ну, «откинут копыта» (опять русское выражение! Что-то они мне в голову подозрительно часто стали приходить…) какие-то там очередные получатели вэлфера^[31] – и что? Вам – лично, от этого хуже станет, что ли? Один хрен, эти «умники» годами сидят на пособиях, ничего взамен не производя. Тут уже целые поколения таких вот дармоедов образовались. Отродясь нигде и никогда не работавших – и в будущем этого делать и не собирающихся. А вот толпами на перекрёстках стоять – это они с великой радостью! Карманы обчистить, машину угнать, или квартиру обнести – за милую душу!

Ну, отправятся на встречу к архангелу Петру несколько тысяч таких вот деятелей – слезы станете по ним проливать? Ох, что-то я сомневаюсь…

Лично я – так и не поморщусь даже.

И не я один тут такой…

Вариант с Парео тут точно не проходил – этому клиенту бежать незачем и некуда. Да и захоти он такой вот фортель провернуть, сомневаюсь в том, что это у него вышло бы.

Ибо ходит и ездит он не один.

Особо не мозоля глаза и никак себя внешне не проявляя, ходит за ним парочка интересных таких персонажей…

И если кто-то подумает, что это просто такие вот зеваки любопытные, ждёт такого умника тяжкое разочарование. Не те это ребятки, чтобы попусту там на кого-то глазеть.

Крепкие сообразительные парни – с острыми и внимательными глазами. Запустили мы тут парочку наркош – типа посмотреть на возможного «клиента». Ну, в смысле, малость его на бабки растрясти…

Так их в первый же день и срисовали.

Никакой внешней реакции вроде бы и не последовало… а к вечеру третьего дня в автомобиль незадачливых новоявленных вымогателей «нечаянно» въехал грузовик. Парни было повыскакивали на улицу – разобраться с обидчиками…

Разобрались…

Нет, в больницу-то их всё же отвезли – благо, страховка какая-никакая, а имелась…

Но вот покрыть расходы на всё лечение – увы… этого они себе позволить попросту не могли. На третий день их оттуда выписали.

И вынесли.

На носилках.

Свои же сотоварищи и постарались… а иначе «пострадавшим» светил ночлег попросту на улице. Ибо никакого кредита этой парочке никогда бы не дал даже самый захудалый банк. По причине полной и абсолютной неспособности (и нежеланию) этот самый кредит хоть когда-нибудь вернуть. Собственности же, которую можно было бы выставить в качестве залога, данные деятели и вовсе никогда не имели.

Словом, охрана Фоггерти доказала свою эффективность и подтвердила высокий класс работы.

Профессионалы – уважаю!

С такими и работать приятно – даже если они и стоят на противоположной стороне.

Почему? Так могли бы спросить многие.

Да, потому, что, как всякие профи, они имеют свой, отточенный временем и неоднократно опробованный алгоритм работы. Которому неукоснительно и следуют.

Задача состоит в том, чтобы этот алгоритм вычислить…

Разумеется, никто не собирается выскакивать из-за угла с кольтом наперевес – тут, всё же, не вестерн какой-то снимают. Да и вообще, привлекать к себе излишнее внимание – не наш путь. Директор сказал прямо: «Ваша задача устранить источники возможной угрозы для организации, а не напугать всех и каждого до полусмерти».

Из этого и станем исходить.

Пока понятны некоторые особенности работы охраны.

Первое – непосредственно с клиентом постоянно работают два охранника. Которых подстраховывает резервная группа.

И те и другие – грамотные профи, умеющие не только кулаками и кольтами размахивать.

Второе – однозначно присутствует и аналитика. Кто-то умный отслеживает ситуацию вокруг охраняемого лица и вовремя принимает правильные (и нестандартные!) решения. Тех же наркоманов логичнее было бы просто в полицию сдать – нет, пошли своим путём. Да, настолько эффективно… что навряд ли у этих дураков теперь возникнет желание оказаться рядом с клиентом даже в пределах одного квартала.

Вывод?

Фоггерти явно представляет серьёзную ценность для концерна. То есть – однозначно, не проходная пешка. И его возможное устранение может нанести серьёзный ущерб планам сей почтенной организации.

Докладываю боссу.

И получаю недвусмысленную команду – ускорить работу по объекту! Там и другие уже в очереди стоят!

Да… похоже, основательно запахло жареным…

Так уж вышло, что встреча с очередным информатором (кстати, весьма осведомлённым человеком! И где только Директор ухитряется таких людей находить?) происходила вечером – в том самом городке, где располагался небезызвестный автосервис.

Ну, а что ж вы хотели-то? Не на базу же его тащить?

Съехались.

Вечером, ибо клиент – человек занятый, работа у него ответственная, и просто так сорваться во время рабочего дня он попросту не имеет возможности.

Да и я, если честно, не слишком на этом настаивал. Вечером – так вечером. В плане своевременной передачи информации я не комплексовал. Девушки мои снабдили меня специальным ноутбуком. Набираешь на клавиатуре текст, или вообще, каким угодно образом копируешь информацию с любого носителя – всё это автоматически шифруется и тотчас же сбрасывается в сеть. И не просто на просторы интернета – а на конкретный сервер. Куда имеет доступ только моя группа.

А после всех этих манипуляций, ноут можно хоть по винтику разобрать – ничего там уже не остаётся. Он девственно пуст…

Стало быть, можно никуда ночью не нестись. Спокойно высплюсь – и уже утром вернусь на базу.

Мотель я искать не стал – зачем, когда есть уже известный адрес? Поставил в известность дежурного, он подтвердил получение информации и пожелал спокойной ночи.

Ну, а раз уж остановился в знакомом месте, так и вполне логично было бы найти и знакомую девушку – так ведь?

Разумеется, я её нашёл…

Не уверен, правда, что она меня узнала – но против встречи возражать не стала. Виски, разумеется, с собою тоже прихватила, как я и просил.

А вот, появившись на пороге, «Джессика» меня поприветствовала весьма горячо – и тотчас же поскакала в душ.

Где надолго не задержалась… быстро оттуда выскочила и нырнула ко мне под одеяло.

– Отец просил передать, что все деньги нами получены. Твоя доля положена в банк – реквизиты счёта и пароль я тебе привезла.

– Ты прелесть! – целую девушку, против чего она (совершенно неожиданно!) не возражает. И даже отвечает мне полной взаимностью!

Хм, вот это номер…

– Смотри… – шепчет она мне на ухо. – Мы вышли на представителя «старых»… ну, ты понял?

– Да.

– В ближайшее время у нас будет с ними встреча. Так что, любая дополнительная информация будет очень даже к месту.

– Надеюсь, хоть не ты на эту встречу пойдёшь?

– Нет, этим будет заниматься отец. В подобной ситуации это будет вполне логично – собеседник его знает лично.

– Ну, хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты так рисковала.

– Почему? Это просто работа…

– Да, потому! Такую работу вполне может выполнить и кто-нибудь другой.

Майя прижимается ко мне.

– Спасибо…

Глава 19

Есть люди, чьё перемещение, да и вообще почти любые действия, внимательно отслеживаются прессой и всевозможными аналитиками. Ну, казалось бы, съездил некий персонаж на модный курорт – что тут невероятного? Все мы люди, и каждому из нас свойственна тяга к хорошему времяпровождению.

Но, нет…

Умный человек (а среди финансовых аналитиков таковые присутствуют просто по умолчанию) сразу же проверит список всех тех, кто находился на этом курорте в то же время.

Ну, всяких там домохозяек и «звезд» шоу-бизнеса можно отбросить сразу – они в реальности ничего не решают и ни на что не влияют.

С сомнением посмотрят и на список политиков средней руки (те, что покрупнее – отдыхают совсем в других местах…). Ну… в принципе, они тоже что-то там могут… Но, чаще попросту служат передаточным звеном, транслируя полученную информацию куда-нибудь повыше.

Директора и президенты банков, члены наблюдательных советов – это уже гораздо интереснее! Особенно, если у этих людей нет очевидных тем для общения. И не надо кивать на случайные совпадения! У таких людей ничего случайно не происходит.

И мимолётная встреча таких вот персон может (да, чаще всего так и получается) быть результатом долгих и непростых предварительных переговоров.

А уж о том, чтобы рядом с таким человеком (за столиком в ресторане, например…) оказался какой-нибудь и вовсе случайный сосед – такого не может быть в принципе! Никого постороннего туда и на пушечный выстрел не подпустят. Ибо есть специальные люди (и не всегда это охрана), тщательно отслеживающие такие вот ситуации.

Герберт Морган (увы, не потомок тех самых Морганов…) и являлся одной из персон, чьё перемещение тщательно отслеживалось многими заинтересованными людьми. И хоть он и не мог похвастаться древней и знатной родословной, его настоящее положение говорило само за себя. От одного его слова могло зависеть очень и очень многое. Герберт входил сразу в несколько наблюдательных советов крупных банков и корпораций. Да, он не занимал там ключевых позиций и высоких должностей. Но те, кому положено, прекрасно отдавали себе отчёт в том, какое именно положение он там занимает по-настоящему.

Скромный и не особенно заметный, он чаще всего просто молча сидел на своём месте, внимательно прислушиваясь ко всему, что произносилось в его присутствии. Крайне редко он выступал и с какими-то замечаниями.

Но к его словам прислушивались всегда…

Данное место не относилось к категории раскрученных и особо популярных. Скромный горный курорт… можно даже сказать – почти семейное предприятие. Но попасть в этот горный отель постороннему человеку было практически нереально. Нет, грубо, разумеется, никто и никого не «пошлёт» – мы же все цивилизованные люди! Вот только свободных мест не имеется… увы… так уж сложилось…

У Моргана имелась давняя привычка – он гулял. В окрестностях отеля было проложено несколько пешеходных маршрутов различной протяженности. Для удобства гостей неподалёку от тропинок были устроены места для отдыха. Можно было присесть, перевести дух и полюбоваться окрестностями – там было на что посмотреть.

Понятное дело, что маршруты были под присмотром и негласной охраной – никто посторонний туда попасть бы попросту не сумел. Хозяева отеля, а им уже почти двести лет владела одна и та же семья, подумали и над этим. Горы… это вообще не то место, где можно ходить куда вздумается. А уж если и специально кое-что для этого предпринять…

Герберт свернул с тропинки и подошёл к беседке. Сделанная из крепких дубовых, потемневших от времени и непогоды, брусьев, она настолько вписывалась в окружающий пейзаж, что казалась его неотъемлемой частью.

Войдя внутрь, он опустился на скамейку. Здесь было одно из его любимых мест – именно тут он любил отдыхать, неторопливо разглядывая горы.

И вид отсюда, действительно, был очень даже красивым!

– Не помешаю?

Морган обернулся.

Опираясь на стену, в проёме двери стоял человек в темно-зелёной куртке.

– Да, садитесь уж, раз пришли…

Нормейер медленно опустился на скамью напротив собеседника.

– Я не спрашиваю, каким образом вы миновали посты у входа на тропу, – чуть наклонил голову финансист. – Но откуда, черт возьми, вы узнали, что именно эта беседка является моим любимым местом в данном отеле?

– Вы будете сильно удивлены, но нам известно не только это…

– Могу себе представить! – фыркнул Морган.

Судьба свела их обоих много лет назад. Герберт ещё не был тогда настолько известным специалистом, чтобы принимать все решения самостоятельно. А вот Ларри – про него уже и в то время говорили с опаской – озираясь по сторонам и вполголоса.

«Только помяни черта – и он тут как тут!»

Указанное выражение, как нельзя лучше, характеризовало того, кто сидел сейчас напротив финансиста.

Да, та мимолётная встреча навсегда запала в душу молодого клерка. Он понял тогда, что миром, разумеется, правят деньги. Но – не только они. И даже самой потрясающей всякое воображение суммой, невозможно купить себе лишний день жизни. Особенно в том случае, когда кто-то серьёзно настроен на то, чтобы эту самую жизнь существенно укоротить…

И тот, кто открыл ему глаза на этот факт – сейчас сидел напротив.

– Я ничего о вас не слышал почти тридцать лет… – покачал головою Морган. – Думал, что вы давно уже вышли на покой.

– Так и есть. Но иногда… знаете ли, бывают обстоятельства…

– Вам что-то от меня нужно?

– Лично от вас – ничего. Слава Всевышнему, я достаточно финансово независим. Мне хватает…

– Следует ли вас понимать, что причина нашей встречи не связана лично с вами? И вашими…э-э-э… делами?

Старый спец усмехнулся.

– Скорее уж – с вами!

– Поясните, пожалуйста, – нахмурился финансист.

– Через два дня у вас предстоит встреча с Варбургами?

– Допустим… – осторожно ответил Морган. – И не только с ними. И что?

– Прочтите это… – на скамью легли несколько листов бумаги. – А я пока полюбуюсь пейзажем – он тут, действительно, прекрасен!

Герберт достал из внутреннего кармана куртки очки и нацепил их на нос. Ему вспомнилась фраза из полученного послания.

«…И, пожалуйста, не забудьте взять с собою очки…»

Только многолетняя привычка – никогда и ничего не упускать из виду и не отпускать дела на самотёк – заставляла его проверять ещё и этот, давно уже не используемый по назначению, канал связи. Да, там иногда появлялись дежурные послания, дававшие понять, что человек на той стороне жив и здравствует. Но – только это и ничего более. Никаких совместных дел между ними не было уже лет двадцать. Просто ни имелось повода…

И вдруг – короткое и лаконичное сообщение.

«Постарайтесь быть на вашем любимом месте в горном отеле».

И дата.

Всё.

«То есть, старый лис знает о моих привычках? Об этой конкретной беседке? Похоже, что да, знает. И значит ли это, что за мною ненавязчиво наблюдали всё это время? Да… другого вывода просто не может быть…»

Впрочем, все эти мысли разом вылетели из головы, стоило ему прочесть первые абзацы текста.

– Это не всё… – спустя несколько минут отложил бумаги Морган.

– Я похож на филантропа? – усмехнулся Нормейер.

– Сколько?

– А вы сами-то как полагаете?

– Это будет зависеть от того, насколько достоверной информацией вы можете располагать.

Наёмник кивнул на лежащий между ними документ.

– Ну, положим, большую часть того, что тут написано, вы можете проверить и сами. И убедиться в том, что мои данные вполне объективны. И – да, я располагаю возможностью получать подобную информацию и далее.

– Как долго?

– Достаточно.

– Вас интересуют только деньги?

– Не только.

Финансист некоторое время молчал, что-то прикидывая.

– Когда я смогу вас увидеть ещё раз?

– Ну, канал связи-то у вас ведь работает?

– Да.

– Ну, так и напишите мне…

Сообщение по электронной почте

«Руководство санкционировало заключение контракта. Авансовый платёж в размере двадцати пяти миллионов евро зачислен на ваш счёт».

Ответ последовал почти сразу же.

«Высылаю вам дополнительную информацию по проекту. Документация будет передана специальным курьером».

Война началась…

Нет, никто не вывел из ангаров танки, и в воздух не поднялась боевая авиация. Не могло и речи идти о том, чтобы стартовали какие-то там ракеты и прочий подобный кошмар.

Войны в финансовом мире происходят совсем по-другому.

Что, сказать по правде, ничуть не исключает и чисто физических неудобств – для отдельных личностей. Для особо зарвавшихся… Ну, всё ж тут люди взрослые… сами прекрасно должны понимать – во что ввязались и с кем решили побороться.

Должны?

Ну, по умолчанию, это подразумевается само собой.

А если кто-то оказался слишком уж самоуверенным… то кто ж ему доктор-то?

Глава 20

Этот день ничем выдающимся не отличался. Обычный вторник… рутинная процедура перемещения клиента из дома на работу. Всё уже не раз обыграно, любые возможные сложности неоднократно просчитаны, и выработаны оптимальные решения предполагаемых проблем.

«Крайслер» Фоггерти отъезжал от дома в одно и то же время – так было всегда. А вот маршрут следования периодически, и с разной частотой, менялся. В конечном случае, к одной и той же точке можно приехать разными путями – хоть по объездной дороге вокруг города. Был и такой вариант.

Да, дольше.

Но уважаемый руководитель серьёзного подразделения тем и отличается от обычного лаборанта, что может позволить себе приехать не строго к началу рабочего дня. В конце концов, он, в отличие от того самого лаборанта, занят работой всегда – даже и дома и поздней ночью. Увы… такова плата за высокий пост!

– Центр – машине номер один.

– Слушаю вас.

– Изменение маршрута – вижу ограждения на дороге. Проезд закрыт. Вариант два.

– Принял – вариант два. Подтверждаю изменение маршрута. Причину появления заграждений выясняю.

Спустя пару минут.

– Машина номер один – центру.

– Слушаю.

– Прорыв трубы водоснабжения. Заявка поступила в мэрию сорок минут назад. Туда уже выехали ремонтники.

– Машина номер один – принял.

Да, такие вещи иногда происходят. Городское хозяйство – механизм весьма сложный. Но, вот учесть тот факт, что какой-то полоумный лопух может спровоцировать разрыв трубы водопровода… ясновидящих в штате мэрии пока не числилось!

А как это ему удалось?

Да, господи… множество всяких способов в природе существует… ту же самую тротиловую шашку в пробуренном рядом с трубой шпуре – никто не отменял! Впрочем, есть и иные, не столь уж вызывающие и настолько шумные методы…

Так или иначе – а машина Фоггерти сегодня поехала по запасному маршруту. Под каким там он у них номером значился – не столь уж и важно. Главное – она свернула. Ну, а повернуть на этом перекрёстке можно только в одну сторону.

Нет, он мог и вовсе домой вернуться… но пока для этого не имелось никаких оснований. Охрана клиента всегда реагирует подобным образом – выбирает оптимальный (с точки зрения безопасности, разумеется) маршрут.

Это уже определённый шаблон поведения, если хотите…

А люди, привыкшие действовать в рамках привычного шаблона, иногда теряются при резкой смене обстановки.

Впереди, приблизительно через пару километров, на трассе находился стационарный полицейский пост. Там имелся отворот в сторону одного важного объекта, вот, для контроля данного перекрёстка и установили там круглосуточное дежурство наряда полиции. Рядом с будкой постоянно стояла полицейская машина – на всякий, так сказать, случай.

И, разумеется, охрана клиента об этом знала.

Их как-то раз там даже останавливали… Бог знает, по какому поводу, но запись об этом имелась в архиве городского управления полиции.

Никаких последствий для Фоггерти это, разумеется, не повлекло, но его охрана теперь могла быть спокойна на этот счёт. Это, действительно, полиция – и занимается она своим делом.

Другой вопрос, что парой километров далее на трассе произошла авария, повлекшая за собою взаимные претензии участников. И полицейская машина (как ближайшая к этому месту) срочно туда отбыла. Ибо отпускать на самотек возможную драку было никак нельзя.

Понятное дело, что полицейский в будке остался – он-то был занят своим прямым делом.

И совершенно равнодушно отреагировал на ещё один патрульный автомобиль, проследовавший следом за только что уехавшей машиной. Ну, вызвали товарищи подкрепление… всё в норме!

А тут и к объекту вдруг свернула какая-то машина… но вот в списке допущенных её не имелось!

Пришлось выйти и разбираться ещё и с ней. Лопух-водитель попросту перепутал дороги! Другой вопрос, что он отчаянно пытался перевалить свою вину на нерадивого клерка из головного офиса. И даже звонил туда, предлагая полицейскому выступить свидетелем того, что маршрут в документах был изначально неверно указан. Словом, минут десять это отняло…

В итоге грузовик таки развернулся в обратную сторону, и дежурный, ухмыляясь про себя (вот уж влетит недотёпе!), вернулся к себе на пост.

И совершенно упустил из виду, что проехавший недавно патрульный автомобиль остановился совсем недалеко от поста. С этого места будку даже было видно!

Точнее – было видно её верхнюю часть. А вот сам автомобиль был скрыт откосом.

Но, чтобы это понять, надо было остановиться рядом с ним…

– Центр – машине номер один.

– На связи центр.

– Пост полиции на трассе М17. Нас останавливает патруль.

– Секунду… Да, впереди у вас авария с последующим конфликтом между участниками. Туда уже выехала полиция, – дежурный в этот момент просматривал официальную сводку по состоянию дорожного движения. – Проезд может быть затруднён, имейте в виду.

– Понял вас. Останавливаемся…

– Принял. Буду на связи.

Прошло пару минут.

– Центр – машине номер один.

– На связи центр.

– Продолжаем движение. Нас предупредили об аварии.

– Принял.

На экране компьютера пришла в движение метка спутникового маячка – передвижение машины постоянно отслеживалось.

Никаких инцидентов далее не последовало, метка дошла до поворота к исследовательскому комплексу… где благополучно исчезла и более не появлялась.

Вообще никогда…

Поднятая по тревоге группа реагирования прошла всю трассу – ничего!

Никто не видел автомобиля и пассажиров, в комплекс они так и не прибыли.

Подключили полицию – кто-то даже вспомнил проезжавший мимо автомобиль. Но – и только. Найти ту самую патрульную машину, которая вроде бы останавливала Фоггерти, так, кстати, и не удалось…

Вспыхнувший было скандал внезапно затих – по совершенно непонятной причине. Впрочем, она была непонятна исключительно посторонним, на деле же никто не хотел привлекать внимание к личности пропавшего. А то ведь и могли возникнуть несколько неудобные вопросы… Типа – а какими-такими исследованиями в финансовой организации мог заниматься специалист по разработке боевых вирусов? Одно дело, когда он выступает на всяких там конгрессах – там люди тактичные, давно друг друга знающие, все на зарплате сидят (и у каждого свои скелеты в шкафу) и неудобных вопросов попросту задавать не станут. У самих, знаете ли, тоже не всё так уж чисто и прозрачно…

А вот обычному журналисту все эти условности откровенно пофиг – ему лишь бы сиюминутный хайп организовать! Будет скандал? Так и вовсе превосходно – именно скандалы-то и привлекают новых читателей!

И уж насколько это соответствует действительности – всем откровенно наплевать. Да хоть и вообще не соответствует – кому это после выхода статьи интересно? Ну, в крайнем случае (что бывает весьма редко), опубликуем какую-нибудь заметку – мол, не всё там так уж однозначно… и всё. Суды по такому вопросу могут вообще годами идти, всё давно уже и саму-то причину спора забудут…

Сам же автомобиль клиента, вместе с телами охранников, вывалившись из кузова большегрузного автомобиля, давно уже покоился на дне реки. Наши оперативники не стали заморачиваться сложными проблемами, и попросту расстреляли водителя и охранника через приоткрывшееся для общения с мнимым «полицейским» окно. А в салон закинули светозвуковую гранату.

Перед этим наглухо (и на короткое время) заглушили вообще весь радиодиапазон – никакой сигнал тревоги не мог пройти вообще никуда и ниоткуда. Вытащили Фоггерти, сунули его в «полицейский» автомобиль – и отчалили. А «Крайслер» лебёдкой затащили в кузов грузовика, который и последовал далее. Он-то и отметился у поворота на исследовательский комплекс.

А к тому времени – и маячок ухитрились отыскать…

Там-то он и замолк – на этот раз, уже навсегда.

И всё.

Пусть внешне от концерна ничего такого и не последовало – в смысле активных действий, но вот «кавалерию святого Георга»^[32] они там задействовали на полную силу! Уж с местным-то криминалом представители финансистов чуть в дёсны не лобызались – только найдите нам нашего учёного!

Да те и рады бы… но зацепок никаких не отыскалось.

У нас – так вообще активно работала только служба перехвата да дешифровки сообщений в мессенджерах. Прочий народ даже из дому не показывался.

Директор – прислал благодарность (в т. ч. и финансовую) за успешное выполнение задания. И малость попенял за ненужную, по его мнению, активность – живой Фоггерти его мало интересовал. Кстати, оперативников тоже не забыли – приплыло и им.

Ну, а что до излишней активности…

Мой рапорт был краток – «объект устранён».

Другой вопрос, что пока он оставался жив, с ним тоже не просто так разговоры разговаривали…

Сообщение по электронной почте

«Высылаю в ваш адрес дополнительные материалы по проекту».

«Очередной транш зачислен на ваш счёт».

Телефонный разговор.

– Митчелл, что у вас там вообще происходит?! Херстайн, теперь вот Фоггерти?

– Но… сэр… мы не думаем, что всё это как-то связано…

– То, что вы там ничего не думаете – я уже понял. Хочу поставить вас в известность, что наша инспекторская группа уже две недели работает рядом с вами. А вы, между прочим, так ничего до сих пор и не увидели! И их отчёты яснее ясного показывают, что в системе безопасности у вас там не просто дыра – а зияющая пробоина! Как в пресловутом «Титанике»! Почему не была усилена охрана Фоггерти?

– Она и так находилась на достаточно высоком уровне! Совсем недавно они пресекли преступные намерения каких-то наркоманов. Те как раз и собирались на него напасть…

– И каковы были их мотивы?

– У наркоманов-то? Деньги, что ж ещё…

– Да? А опросить кого-нибудь из них вы пробовали? Нет? Я так и знал! А следовало бы!

– Мы исправим это упущение…

Высокопоставленный собеседник только фыркнул.

– В вашем штате, оказывается, есть уже специалисты по поднятию мертвецов? Не знал!

– Не понял вас, сэр…

– А что тут понимать? Помер этот ваш наркоман – от передоза. И не он один, кстати… Вот баба у них оказалась чертовски выносливой – и её пришлось дострелить. На той же квартире, что и прочих…

– Но… каким образом это…

– Таким, что перед смертью она успела кое-что поведать. Кому – это уже не столь важно. Но за организацию нападения на Фоггерти это отбросы успели, однако, кое-что получить. В том числе – фотографии будущего клиента и его авто. Даже график передвижения! И некие суммы на организацию операции.

– Сэр, но… кто мог дать им такие сведения? Никто их моих сотрудников ничего не заметил и у дома Фоггерти.

– А что, наружное наблюдение у вас по-прежнему работает по-старинке? Лично оттаптывает подошвы ботинок около подъезда наблюдаемого? Так, что ли? Ну, таким образом вы ещё долго будете топтаться на месте…

– Вы считаете, сэр, что за нападением стоят конкретные люди?

– Уверен в этом!

– Но… но кто же может быть в этом заинтересован? Понятно – Херстайн. Там, всё же, присутствовала приличная сумма денег… Но, Фоггерти?

– Вот это вам и предстоит выяснить! Срок – неделя! И… я бы, на вашем месте, очень серьёзно к этому бы отнёсся…

Глава 21

Сказать, что концерн «встал на дыбы» – это значит не в полной мере описать все последующие события. Буквально в течение одного дня последовало глобальное изменение практически всех систем безопасности. Были сменены коды доступа, и основательно изменена сама система безопасности. Появились новые, ничуть уже не скрывающиеся посты охраны и наблюдения, существенно усложнилась и кардинально поменялась процедура допуска посторонних лиц и посетителей в здания самого концерна и всех, тем или иным образом, связанных с ним предприятий и организаций. Судя по тому, насколько быстро и слаженно прошли все эти очень даже непростые процедуры, было очевидно, что нечто подобное безопасниками концерна было предусмотрено заранее. И попросту ожидало своего часа.

Также очевидно, что все эти действия начались вовсе даже не в результате похищения Фоггерти – тому явно предшествовали и некие иные процессы…

Похоже, что обещанные действия старого лиса таки возымели результат – и он очень кое-кому не понравился!

Со своей же стороны я доложил Директору – «задание выполнено, объект захвачен».

И стал ожидать распоряжений.

В то, что и этого клиента мне прикажут попросту закопать, я верил слабо. Это не бухгалтер – тот, хоть и вполне себе осведомлённая фигура, но сравнивать его с последним клиентом – попросту глупо. Разный уровень доступа и информированности – это же и вчерашнему школьнику понятно!

Ожидания оправдались – комп высветил на экране целый перечень вопросов. Прочитав первые из них, я только головою покачал! Да… прав был Нормейер!

Носители такой информации долго не живут…

И если у меня ранее и имелись бы хоть какие-то сомнения относительно дальнейшей судьбы меня самого и всей моей группы, то сейчас их можно было смело выбросить.

Ай да старый спец!

Опыт не пропьёшь!

Так говорили русские, и сейчас я имел все основания согласиться с этим утверждением. Насколько ловко и своевременно старый лис вывел из-под удара своих людей! Да и сам вовремя скрылся – не дурак!

На фоне того, что уже сейчас «накопала» моя группа, осведомлённость парней Ларри смотрелась как-то… неубедительно.

И вот что мне прикажете делать теперь?

Мы все – и это совершенно очевидно – будущие покойники. Могу допустить, что разве что меня ухлопают не одновременно со всеми, а дадут (хотя бы на какое-то время) насладиться возможным вознаграждением. А его размеры я могу представить уже сейчас – «гонорар» за Фоггерти составил шестизначную цифру на каждого участника моей группы. Не обошли на этот раз и оперативников – деньги для них также были перечислены на мой личный счёт.

Эх, парни… посоветовал бы я вам их поскорее потратить… да хоть бы и на баб спустить!

И не надо думать, что я один такой… прозорливый…

Лейла сегодня ночью была необыкновенно молчалива и задумчива. На мой прямой вопрос она ответила тоже как-то не сразу.

– Ну… ребята, конечно, рады деньгам… Но все уже задают себе вопрос – к чему же мы прикоснулись? За что нам так много платят?

– За работу – за что ж ещё?

– И ты сам в это веришь?

– А ты?

– Нет…

– Ну, я тоже не вчера с ветки слез…

Кстати говоря, изменение большинства протоколов безопасности не особо-то и помогло концерну – в некоторых компах уже успели пошуровать мои ушлые ребятки и девчата. И оставить там кое-какие закладки… именно на подобный случай.

Эх… сочувствую я безопасникам концерна.

Против вас работают не какие-то там доморощенные «мамкины хакеры» – а одни из лучших специалистов страны! Да ещё и подкрепленные почти неограниченной помощью серьёзной конторы. Мало её – привлекут ресурсы уже государственной машины. Причём, совершенно не ставя её в известность об истинном характере мероприятий и настоящей цели.

«Гарвард» может ещё и не такое!

Что, вполне успешно, проделывалось и ранее.

Другой вопрос, что сейчас на острие атаки, если так можно выразиться, стоят люди и сами по себе неглупые. Да и поблизости курсируют совсем уж мрачные «тени из прошлого» – в виде старого лиса и его команды.

А вот этого, похоже, никто пока до конца ещё и не понял…

– В концерне наблюдаются не самые радужные настроения. В прессу откуда-то просочились слухи о том, что столь быстрое распространение вируса неким образом организовано. И имеет вполне понятную – и насквозь прозаическую – причину. Иными словами – это чей-то обдуманный шаг.

Так… вот и ушки Нормейера, похоже, появились…

– Я запрашивал по этому вопросу Директора – это не мы, – согласно киваю в ответ на реплику собеседника. – Сильно сомневаюсь, что там уже успели настолько быстро обработать полученную от нас информацию.

Патрик Джей Симмонс сжимает губы – и его рот сейчас напоминает одну тонкую линию.

– Тогда… Я попросту вынужден предположить наличие ещё одного игрока! Есть ещё кто-то, кто начал уже свою войну с концерном. А если точнее – то с теми, кто в той или иной форме стоит за их плечами.

– И все последние действия безопасников концерна…

– Результат работы этого, невидимого пока нами, игрока.

Так… есть над чем подумать…

Снова беспокоить Директора ни к чему – пусть уж лучше не видит с нашей стороны никакой чрезмерной инициативы. А вот задать вопрос старому лису – следует. Причём – незамедлительно!

Обошлось и без поломки автомашины (это, в конце концов, могло кое-кого навести на ненужные подозрения). А вот для встречи с некоторыми персонажами из списка Директора – очередной мотель вполне подходил. Тут, кстати, и ничего даже придумывать не нужно – рапорт о встрече, как и полагается, лёг в архив. Не сомневаюсь, что босс это мимо своего внимательного взора не пропустит. Пусть и не сейчас – но, как легенда моего пребывания в отеле – вполне покатит.

А вот милой моей Джессики на этот раз на месте не оказалось – трубку подняла совсем другая девушка. Правда она оказалась вполне себе любезной и даже предложила мне заменить отсутствующую подружку. Между прочим – новость! Я-то, по простоте душевной полагал, что моя хорошая знакомая живёт одна. Ан нет – там, оказывается, и подружка присутствует…

– Ну… хорошо… раз уж её нет на месте… Адрес знаете?

– Она смеётся.

– Не считайте меня ясновидящей! У меня… ну… несколько иная профессия!

– Записывайте.

– Запомню так.

Называю адрес и номер. Заодно прошу купить бутылку виски.

– Кстати, зовут-то тебя как?

– Сара.

– Ну, заодно и познакомимся!

Раз уж я начал играть роль туповатого морпеха – так и надо выдерживать её до конца. Тащить в постель всех подряд, пить и развлекаться – этого от меня все и ждут. Так что, не станем разочаровывать посторонних (но очень даже внимательных) наблюдателей. Народ, в конце концов, тоже на работе. Вот только выпить «в одну харю» (опять русское выражение…) целую бутылку виски… да так, чтобы находящийся рядом человек, этого не понял… И голову при этом ясной сохранить – чтобы чего-то сдури не разболтать.

Нелёгкая задача!

Не надо недооценивать проституток – они могут быть (да чаще всего и бывают) очень даже наблюдательными! И малейшую фальшивую нотку могу почувствовать сразу же. Ну да ладно… я ещё и её напою!

Точно! Вот и выход из неудобного положения отыскался!

Впрочем, он не потребовался…

– Вот уж не ожидал, что у тебя так много имён!

Майя тихо смеётся.

– Привыкай…

– Да я, как бы, и совсем даже не против! Ты меня устраиваешь независимо от того, каким именем тебя сегодня надо называть.

Она чмокает меня в щёку и продолжает свой рассказ.

Да… старик Нормейер лишний раз подтвердил своё мастерство – снимаю шляпу! Даже и представить себе не могу, на кого он там ухитрился выйти – но, результат говорит сам за себя. Нашим оппонентам сейчас реально невесело – очень многие планы дали опасную трещину.

Я понимаю, что тот самый концерн – лишь верхушка айсберга. Очень даже возможно, что и не одна…

Но наши временные (не надо быть столь самоуверенным, чтобы полагать их постоянными попутчиками) союзники, как я понимаю, люди и без того достаточно хорошо осведомлённые. И обо многом знают вполне достаточно, чтобы знать – кого и за какую часть тела надо основательно подёргать.

Что они и не преминули сделать.

– На наш счёт…

– На какой это счёт?

– У отца всегда есть несколько счетов… на все случаи жизни.

– Ага!

– Так вот, туда уже перечислена изрядная сумма. Конкретно тебе оттуда положено десять миллионов евро.

Однако!

У парней нефиговый замах! И неслабые возможности.

– Интересно, кого же это раскопал твой отец?

– Он давно знает этого человека. Его имя тебе ничего, к сожалению, не скажет…

– Ну, мне оно как-то и без необходимости. Достаточно и того, что они платят.

Девушка тихонько смеётся.

– Они не только платят. Всем участникам операции с нашей стороны будут предоставлены гарантии безопасности.

– В смысле?

– Никого не смогут найти. Даже если очень захотят… Это весьма серьёзные люди с большими возможностями.

– Всем?

– Тебе лично, отцу и его команде.

– А тебе?

– Ну, а я-то куда от вас всех денусь?

– Ото всех?

Она снова смеётся.

– Ну, хорошо… от тебя! Это ты хотел услышать?

Откровенно говоря, да. Именно это! Ничего ей не говорю, просто осторожно к себе прижимаю.

Да, я весь из себя черствый – как армейский ботинок. Жестокий и безжалостный – как это говорят многие. Пьяница и бабник – в этом тоже уверено дофига народа, и я тщательно этот образ поддерживаю.

Всё так…

Но вот Майя… к ней у меня отношение совсем особенное. Да, играя эту роль, она спала рядом со мной – так было нужно.

Но спать рядом – и спать вместе… это, знаете ли, разница! Для тех, кто так и не понял разницы – мне эта девушка очень дорога! Сам даже и не знаю, почему я так к ней привязан?

Разговор по закрытой линии связи

– Я рад слышать, Роджер, что ваши дела несколько пошли на поправку.

– Увы, сэр, пока ещё не в полной мере…

– Но прогресс-то есть? Вы же не станете отрицать очевидного?

– Не стану. Нам удалось добиться некоторых, весьма позитивных для нас, результатов. Но останавливаться ещё рано.

– Понимаю… Я переслал вам некоторые материалы…

– Да, сэр, я их уже изучил. Нет, это не мы.

– А жаль! Я-то, было, воспрял духом! Думал, что вы научились использовать в своих целях даже такие серьёзные структуры…

– Увы… вы же и сами знаете, что нам трудно было бы достичь взаимопонимания с представителями некоторых… э-э-э… ну… старых фамилий. Не то, чтобы им претили наши методы работы… но вот делиться с кем-либо своей властью и возможностями… это, скажем так, не в их правилах.

– Да… К сожалению, их так и не удалось в этом убедить… Чем же тогда можно объяснить эту неожиданную активность?

– Это, как раз, понятно. Действия представителей «новых денег» напрямую угрожают их благополучию. В конце концов, это не могло слишком долго оставаться в тайне. Да и невозможно исключить того, что «новые деньги» сами могли инициировать начало переговоров. Иначе вся их деятельность в данной области попросту не имеет смысла. Всякая война заканчивается договорами! Не думаю, что эта станет исключением. Никому не интересно пировать, сидя на развалинах своего дома. Обрушить рынок… это не нужно никому!

Директор был абсолютно уверен в своих словах. И неожиданный скепсис собеседника его несколько напрягал.

– Ну… возможно… – хмыкнули на той стороне провода. – Но я бы советовал вам использовать данную ситуацию с пользой для организации.

– Мы уже начали определённые действия в этой области. Часть полученных нами материалов может быть передана в Европу. Разумеется, с соблюдением всех мер предосторожности.

– Вы не хотите афишировать своего участия?

– Нет. Там неглупые люди. И приняв материалы, они – рано или поздно – зададут себе вопрос! И вы сами понимаете, какой…

– Зачем это нужно нам?

– Именно так, сэр.

– Возможно, вы правы, Роджер. А вы абсолютно уверены в том, что никаких контактов между представителями организации и… э-э-э… скажем так, европейцами, в настоящее время не имеется?

– Исключено, сэр! Все, кто работает по данной теме, не покидали пределов США. И не вели переписку ни с какими посторонними корреспондентами – мы это отслеживаем постоянно.

– Вы абсолютно в этом уверены?

– Да, сэр! Я лично контролирую ход операции!

– Мне бы вашу уверенность, Роджер…

Положив трубку, Директор некоторое время сидел в раздумьях. Старик явно что-то знает! Но, что именно – и откуда? Совершенно очевидно, что, уйдя на отдых, он сохранил какие-то каналы получения конфиденциальной информации.

Пусть!

Это не страшно. В конечном итоге, он-то, как никто другой, должен понимать, что всё, что делает его преемник, направлено к той же конечной цели.

Но как тогда понимать его слова?

Утечек информации нет – это совершенно точно. Хаст не имеет (да и никогда не имел) возможностей выхода на представителей высшей финансовой аристократии мира. Да его и на порог не пустят, что бы он там с собою не принёс!

То же самое можно сказать и о его группе – это птицы не столь высокого полёта.

Да, специалисты.

Возможно, что и очень серьёзные.

Способные вбросить какое угодно послание в чью угодно почту – в этом Директор как раз и не сомневался.

Но сделать это из чистого альтруизма? Без материальной компенсации?!

Вот уж бред…

Они, не моргнув глазом, проводили на «другую работу» своего соратника. И ведь не могли же не понимать, что провожают его прямо в мир иной. В системе зафиксировали запрос о его прибытии к новому месту службы. И запрос этот поступил с компьютера одной из девиц группы Хаста.

Так что, всё они там прекрасно понимают…

И рисковать собственной головой, ввязываясь в авантюру с сомнительным исходом – там точно никто не станет. Их честность по отношению к организации – залог их выживания. И никакого другого варианта попросту не имеется.

Впрочем…

Он нажал кнопку на селекторе.

– Марк? Вызовите ко мне Хаста.

Глава 22

«Зачем он поднял меня так рано? Причём, не так, как это всегда происходило – позвонил его секретарь… Обычно Директор звонит сам и выясняет интересующие его вопросы сразу. Но, здесь – мой номер набрал его секретарь… почему?»

Выворачиваю руль, объезжая небольшой затор на шоссе. Ничего серьёзного, просто столкнулась парочка автомобилей. Владельцы машин стоят рядом и, покачивая головами, разглядывают повреждения на своих машинах.

«Итак, о чём это я? Секретарь… Почему со мной связался именно он?»

– Джон, вам следует явиться на приём к руководству. Завтра, в десять часов.

– Понял. Какие материалы я должен буду доложить?

– На этот счёт указаний не имеется.

– Нужно ли мне взять с собою кого-то из технических специалистов?

– Нет. Вы должны прибыть лично – это всё, что я могу вам сказать.

И более ничего…

Ладно, «включаем голову» – как говорил один мой хороший знакомый…

Технические подробности боссу не интересы – значит, речь пойдёт не о последнем выполненном задании.

Материалы… так они у Директора и так всё есть… Мой вопрос тут явился несколько провокационным – надо было понимать чего от меня не требуется. То есть, речь об уточнении каких-то непонятных руководству моментов не идёт.

Уже проще.

На какие вопросы я вообще могу отвечать, не используя справочных материалов и не прибегая к помощи конкретных специалистов?

Моральное состояние группы – раз!

Интересно ли это Директору?

Ну… возможно…

Потребность в оснащении и снаряжении?

Точно – нет. Я только за оружие могу что-то сказать, в сложных технических и, тем более, программных, проблемах из меня плохой консультант.

Отпадает, меня явно не за этим сдёрнули.

Перспективы дальнейшей работы?

Какой, простите?

Нового задания нами так пока и не получено. Общие вопросы… и ничего более конкретного. Так что и отвечать тут нечего.

Тоже мимо…

А что тогда?

На какой вопрос могу ответить именно я?

Личный?

С кем сплю и выпиваю?

Сомнительно, чтобы этим занимался главный босс – у него и других дел предостаточно.

Нормейер?

А вот это уже теплее…

Но, не думаю, чтобы, установив факт нашей встречи тогда на шоссе, Директор стал бы так долго выжидать. Это уж и вовсе из разряда чудес! Допустить к выполнению серьёзнейшей операции человека, чья преданность под вопросом… настолько наивных людей в «Гарварде» попросту не имеется.

Будем исходить из того, что эта встреча так и осталась незамеченной.

Майя!

Я чуть не затормозил!

Если «ключари» установили её личность…

То нас взяли бы ещё ночью – прямо там, в мотеле.

Тоже не катит…

А тогда, остаётся только одно – моя личная благонадёжность. И – соответственно, благонадёжность всей моей группы. Похоже, что операция выходит на финишную прямую, и боссу дозарезу требуется уверенность в том, что никто из нас не решит в последний момент «соскочить». Я, правда, с трудом себе представляю, как можно по-тихому «слинять» (опять русские словечки!) из охраняемой и напичканной всевозможными системами безопасности зоны… но, Директору, надо думать, виднее. Наверное, таковой способ всё же имеется…

Так, понятно.

И что же я буду отвечать своему шефу?

Думай!

Пистолет тут не поможет…

Его, кстати, пришлось сдать на входе.

Странно!

В последние мои визиты к биг-боссу, охрана относилась ко мне более лояльно и такого не требовала. Ну, впрочем, это их работа…

– Сэр!

– Присаживайтесь, Джон… – указывает на кресло у стола Директор.

Так, с этой стороны всё по-прежнему – я всегда именно на этом месте сижу. Ну… во всяком случае – сидел тут раньше. Ещё неизвестно, где я сегодня вечером буду… г-м-м… сидеть.

Босс молчит, что-то просматривая на экране компа.

Что ж, он тут главный, ему и решать…

– Вот, что, Джон… – наконец отрывается он от монитора. – Что вы мне можете сказать по вопросу обеспечения безопасности?

– Безопасности чего именно, сэр?

– Вашей группы.

– По вопросам информационной безопасности я всецело доверяю Аннет Маршан – у меня нет оснований сомневаться в её квалификации. С её точки зрения всё обстоит должным образом. Разумеется, сэр, мы можем отвечать только за тот трафик, который идёт внутри пределов группы – внешние каналы передачи информации нам не подконтрольны.

– Этим занимаются соответствующие службы, – кивает хозяин кабинета. – Так что на этот счёт можете быть спокойны.

Ага!

Стало быть, биг-босс исключает утечку данных из компов? Не слишком ли самоуверенное заявление? Учтём…

– За физическую безопасность моих людей, – я особо подчеркнул это слово, – отвечает прикомандированное подразделение оперативников и служба охраны базы. Ни те, ни другие мне не подконтрольны и никак передо мною не отчитываются. По этой причине я не могу ответить на этот вопрос должным образом. Прошу понять меня, сэр…

– Угу… – кивает собеседник. – Далее?

– Никакой личной переписки мои сотрудники не ведут. Общение по телефону с родными – только по проводной связи в отведённое для этого время – и из специального помещения. Мобильная связь используется нами только в рамках выполнения служебных задач. Ну… – тут я слегка запинаюсь, – …и для разрешения некоторых вопросов личного характера – среди сотрудников группы.

– Всех?

– Нет, сэр! Должен признаться, что я сам несколько раз звонил по мобильному телефону в… э-э-э…в личных целях…

– Шлюх заказывал? – усмехается Директор.

– Э-э-э… да, сэр! Три раза, сэр!

– Одну и ту же, надеюсь?

– Разных, сэр. Какие попадались…

Биг-босс постукивает пальцами по столу.

– Джон… Нами зафиксирована утечка оперативных материалов. В том числе – и тех, к которым имеет доступ ваша группа. Мне бы хотелось услышать твои соображения по данному вопросу.

Так… Это уже прямо в лоб. Сейчас он назовёт конкретные даты и имена…

– Могу я уточнить, сэр, какого рода эти материалы? Текст? Аудиофайлы или видеозаписи? Бумажные носители?

– Это имеет значение? – удивляется мой начальник.

– Да, сэр, имеет. Бумажные носители не могут покидать пределов рабочих помещений – это требование протокола «А-8». В помещениях ведётся постоянная видеозапись – я сам обнаружил там несколько скрытых камер. Понимаю, что всё это делается в интересах безопасности, и поэтому я ограничился только подачей рапорта начальнику группы оперативников. Но вынести любой документ при таком контроле… – качаю головой. – Это невозможно, сэр!

– Хорошо… допустим! А электронные документы?

– Мы не имеем посторонней связи с внешним миром – только телевидение и радио. И только на приём. Это необходимо по самым разным причинам. Весь компьютерный трафик проходит через сервер базы, где его, насколько я в курсе, контролируют. Мои специалисты не могут работать без связи с интернетом, сэр!

– Понимаю, – медленно кивает Директор. – Работа ваших хакеров стала бы совершенно невозможной.

– Да, сэр! Именно так, сэр! А все материалы службы наружного наблюдения предоставляются нам также через сервер базы – там имеется закрытый раздел. Напрямую с теми, кто осуществляет наблюдение, мои сотрудники не контактируют. Более того!

Биг-босс заинтересованно наклоняет голову – ну?

– Я обращался с рапортом, чтобы мне было разрешено фиксировать на видео также и рабочий процесс – мне было в этом отказано.

И я, кстати, прекрасно понимаю – кем и по какой причине. Ибо любая фиксация работы моей группы – это след. Уж чего-чего, а следов мой босс оставлять точно не хочет… мало ли кто может увидеть эти записи?

– Так… – медленно произносит Директор. – А вы готовы взять на себя ещё и руководство оперативниками?

– Нет, сэр, не готов. Со своей бы работой справиться…

Биг-босс молчит, что-то просматривает на мониторе. Потом поднимает голову и пристально смотрит на меня.

– Хорошо, Джон… вы смогли меня убедить. Можете возвращаться к своим парням. И… к девушкам…

Глава 23

Элегантный представительский автомобиль остановился неподалёку от здания бизнес-центра. А следом за ним, чуть не доезжая, притормозила ещё одна машина. Пассажиры её быстро выскочили наружу и внимательными взглядами ощупали окрестности. Ничего подозрительного они не увидели, и один их них поднёс ко рту руку.

– Зелёный свет. Повторяю – зелёный.

– Принято! – отозвался начальник охраны вип-персоны.

Означенная персона находилась в первом автомобиле и пока не спешила его покидать. Мало ли…

Слишком уж много странных совпадений произошло за последнее время… с теми, кто уже по умолчанию, был застрахован от такого рода происшествий. Это на среднестатистического прохожего мог упасть не то что кирпич – даже от обрушения железобетонной балки его никто защитить не мог! А вот на некоторых, скажем так – далеко не рядовых граждан, даже пролетающая птица не рискнула бы нагадить – слишком уж велики были бы последствия от такого необдуманного поступка! Даже и для неё…

И – тем не менее! Эти события всё же произошли.

На первый взгляд – случайность.

Заглох мотор в легком самолёте. Бывает – нарушилась подача топлива. Но, дело в том, что этот самолёт всегда проверялся с особой тщательностью – и ничего неприятного в этом случае обнаружено не было. Система надёжная, годами проверенная… дублированная, наконец! Но, так или иначе, а мотор заглох.

И именно по причине неисправности топливопровода.

Да, пилот мог постараться посадить самолёт и в данном случае – опыта хватало. Если бы внизу была земля… а вот её-то, как раз, и не имелось – полёт проходил над морем. Так что, мягкой посадки не получилось – вышло, так сказать, приводнение.

Впрочем, и это не стало бы чем-то фатальным, сработай штатно спасжилет. Тоже ведь конструкция проверенная – самонадувающийся, он мог держать своего хозяина на воде сколь угодно долго. Но… скажете, и тут – случайность?

Так или иначе, но пилот погиб. Утонул…

Самолёт подняли.

Достали, разумеется, и тело погибшего.

И спасжилет, вместе с обломками самолёта, изучили со всей тщательностью.

Вывод – таких случайностей, да ещё и одновременно произошедших – не бывает.

Ладно…

Покойный отличался несколько своеобразным характером. Любил жизнь – во всех её проявлениях. И не чурался простых житейских радостей.

Бабником он был, проще говоря…

И ни одной смазливой мордашки (кому бы она ни принадлежала) не пропускал. При этом, у него было достаточно средств, чтобы заглушить в зародыше любые скандалы по этому поводу.

Но, как внезапно оказалось, далеко не каждый такой скандал можно заглушить или урегулировать подобным способом.

Расследование показало – вот эту, конкретную, девушку трогать всё же не стоило… Ибо её отец (приехавший из далёкой северной страны) являлся весьма известным (в узких кругах) человеком. Бандитом, проще говоря… И ему очень даже могло не понравиться столь пристальное внимание к его дочери.

Надо полагать – и не понравилось.

Лица, проводившие дознание, зафиксировали ряд телефонных звонков, сделанных с телефона одного из его близких лиц. По странному совпадению, некоторые из номеров, на которые были сделаны звонки, принадлежали лицам, связанным с обслуживанием и эксплуатацией самолётов. Именно той марки, к которой относился и потерпевший аварию летательный аппарат.

Для следствия этого было, однако, недостаточно.

Ни один суд не принял бы во внимание столь неубедительные доказательства. Но туда никто и не подумал обращаться – есть и иные методы восстановления справедливости.

Другой вопрос, что, в сложившейся ситуации, открытая война с не самой слабой криминальной группировкой не была нужна никому. И вопрос временно отложили… до лучших времён.

Увы!

Эти времена ещё не успели наступить, когда автомобиль не менее уважаемого финансиста на полном ходу протаранил бензовоз. В критический момент «внезапно» отказали тормоза.

Исследовать там не удалось ничего – пожар был слишком силён.

Но тормоза на машинах данной марки не отказывают! Во всяком случае – настолько вовремя…

Что-то там глухо прозвучало… типа, несанкционированное дистанционное отключение некоторых систем автомобиля…

Тоже, скажете, случайность?

Фирма-производитель нехотя допустила такую возможность. Мол, ну… при сочетании ряда определённых условий… но только в стенах лаборатории! И с помощью целой кучи весьма специфического оборудования! В исследовательских целях, разумеется!

Но приглашённые специалисты их точку зрения, увы, не разделили.

– Если нельзя доставить автомобиль в лабораторию, никто не мешает совершить обратный процесс. В конце концов, оборудование совершенно не обязательно монтировать на красивых стационарных стендах – в кузове грузовика оно тоже прекрасно размещается. А этот самый грузовик вполне может встать вообще где угодно – хоть прямо у офисного центра! – пояснил старший группы специалистов.

– Вы хотите сказать, что авария подстроена? – задал вопрос один из безопасников.

– Вот такой блочок, – продемонстрировал коробочку величиной в полпачки сигарет инженер, – вполне способен перехватить управление большинством функций современного автомобиля. И вы узнаете об этом в последний момент – когда внезапно скакнут вверх, например, обороты вашего двигателя.

– Это настолько легко сделать?

– Ну, заезжая на сервис для диагностики, вы ведь уже давно не подключаете свой автомобиль проводами к контрольной аппаратуре, так? Всё делается дистанционно… вообще всё…

– И вы можете отыскать такое устройство?

– Не в этой куче обгорелого железа, увы… – кивнул специалист в сторону ангара, где находились останки разбившегося автомобиля. – Если б не пожар… Тогда ещё имелся бы шанс…

Вот и озаботились ответственные лица безопасностью определённых… хм-м-м… отдельных граждан…

Что, однако, сработало не в должной мере.

Нет, никакие уличные грабители и наркоманы ни на кого из уважаемых людей и раньше не бросались. Не следует считать тех, кто отвечал за их безопасность, совсем уж глупыми людьми.

И их вилл давно уже никто не грабил. Все, кому положено знать, и так прекрасно были в курсе того, кто именно живёт по указанному адресу. А уж, каким образом они донесут эту информацию до сведения всяких там мелких жуликов и уличных гопников… это уже не наше дело!

Так что кардинальных изменений не потребовалось. По мелочи… появились незаметные люди в штатском, внимательно отслеживающие обстановку вокруг охраняемых персон. Развернулись в некоторых местах неприметные фургончики, тщательно мониторящие радиоэфир – на предмет всяких интересных переговоров…

И вся полученная разными способами информация ежедневно анализировалась. Специалисты искали след… Хоть какой-нибудь! Ну, не может же быть так, что все эти случайности произошли совершенно спонтанно!

И что-то вроде бы стало уже вырисовываться.

Майкл Лангемак, несмотря на относительную молодость, являлся достаточно серьёзной фигурой. Особенно – для тех, кто что-то понимал в финансовом мире. В своё время он плотно работал с такой интересной компанией, как пресловутый «Хабр»^[33]. Потом… на какое-то время он исчез – не в смысле, что пропал без вести, а просто перестал мелькать в поле зрения вездесущей прессы. Да и вообще он очень сильно ограничил круг своего общения.

Прошло десять лет – и он снова попал в поле зрения журналистов. С его именем стали связывать различные финансовые операции – и не все они совершались традиционным образом. То есть – с помощью привычных всем банковских переводов и тому подобной деятельности.

И тогда журналисты направились прямо к нему.

Лангемак не стал, по своему обыкновению, уходить в тень и уклоняться от вопросов.

Напротив – он дал обширное интервью, в котором очень подробно и логично описал то будущее финансового рынка, которое, по его мнению, уже стоит на пороге дома.

Не сказать, чтобы это интервью вызвало скандал – в конце концов, он просто публично озвучил то, о чём говорили уже давно.

А умные люди, прочитав статью, сделали однозначный вывод – Майкл достоверно знал о чём говорить. И кому…

Его интервью – это своего рода заявление.

Мол – мы этого хотим!

И – добьёмся своего!

Любым путём… – а вот это поняли немногие…

Формально – он никуда не входил. Ни в какой наблюдательный совет, ни в члены правления – никуда. Так… привлечённый консультант – не более того.

Консультант?

«Этот человек стоит не менее пары миллиардов долларов» – вывод конкретных специалистов из-за океана был безаппеляционным. Вот тебе и консультант… а сколько же тогда стоят его заказчики?

Став столь известным, Лангемак мало что изменил в своей жизни. Он по-прежнему жил уединённо – в своей вилле в швейцарских горах. Почти никого не принимал, да и сам редко куда-то выезжал. Совсем уж затворником он не был и женского общества не чурался. И продолжал слыть остроумным и интересным собеседником. Все попытки всевозможных «золотых рыбок» и просто искательниц приключений хоть как-то его охмурить и «захомутать» так и остались безуспешными. Нет, в постель-то его кое-кто ухитрился затащить… но дальнейшего развития это так и не получило.

Майкл оказался невероятно зубастым и крайне злопамятным.

Попытка одной из таких «девушек» выставить его отцом своего ребёнка (несмотря на тщательную подготовку и немалые средства, вложенные в эту операцию) закончилась оглушительным фиаско. Незадачливая шантажистка получила тюремный срок. И, несмотря на визг в прессе (а, может быть, именно благодаря ему…), оказалась раздета буквально «до трусов» – сроку сопутствовал ещё и громадный штраф. Который пришлось выплатить до последнего цента – адвокаты Лангемака были упорны в своём стремлении довести дело до точки.

И довели.

Они, совсем уж под занавес, раскопали подробности того, что «несчастную» пострадавшую специально готовили именно под Майкла. Учтены были все его пристрастия, привычки и всё прочее (по крайней мере, то, о чем писалось в прессе). Был подобран и должным образом проинструктирован наиболее подходящий типаж – на эту приманку клиент должен был неминуемо «запасть».

В конечном итоге, в активе этих людей значилось уже несколько подобных операций – и все они дали должные (и очень в финансовом отношении ощутимые) плоды.

Но не в данном случае – юристы Майкла не побоялись раздуть грандиозный скандал, который обошелся заказчикам всего мероприятия в громадные деньги. Лангемаку это тоже влетело недёшево – но он ясно дал понять, что любого, кто рискнёт посягнуть на его деньги, ждут очень и очень тяжелые последствия. Его самого и всех, кто будет стоять рядом. В любой форме и любом проявлении. Хоть бы и кофе подносить…

Вся эта история с шумом и жаром обсуждалась в прессе – до самого последнего момента.

Вывод был очевиден – этот человек не даст себя обмануть. Лучше и не пробовать…

Да – он не джентльмен.

И что?

Он богат – и этого достаточно. Имеет право поступать так, как считает нужным. И – в конце-то концов – всё же происходит в рамках закона!

А этично или неэтично – это не имеет никакого отношения к делу…

И вот этот самый человек однажды выехал на деловую встречу.

Стоит ли упоминать о том, что выезжал он не на такси? Для этой цели у него имелся личный автомобиль с соответствующим сопровождением. И занимались такими поездками люди, в своей профессии весьма компетентные…

В назначенное время кортеж выехал за ворота уединённой виллы (куда, кстати, ни разу не смог попасть никакой репортёр, не говоря уж о каких-то там искательницах приключений) и свернул на основную дорогу.

Проложенная ещё в давние времена, она отличалась своеобразной основательностью и капитальностью.

А как же иначе?

Отличавшиеся своей предусмотрительностью власти страны ещё когда озаботились дорожным строительством – ведь эти шоссе связывали между собой не только отдалённые поселения и небольшие городки. Там имелись и заранее подготовленные к обороне укрепления. Мало ли…

По существовавшей в то время военной доктрине, эти рубежи занимались резервистами, которые в этих самых городках и проживали. Форма, оружие и некоторый запас патронов у них хранился по домам. Так что с мобилизацией всё обстояло достаточно неплохо. А всё прочее имелось на складах – в тех самых укреплениях. В мирное время там и гарнизона-то никакого не было – так, парочка сторожей…

Зато в военное – они очень быстро заполнялись местными жителями. Которые прекрасно были в курсе того – куда и в какое время каждый из них должен быстро добраться.

Но… война так и не началась.

И – слава богу!

Большая часть укреплений так и осталась стоять в рабочем состоянии – даже и сторожа по-прежнему сидели на своих местах. Что-то законсервировали, вывезя оружие и боеприпасы, что-то постарались перепрофилировать – но таких объектов было немного. А вот прекрасные дороги – остались и никуда и не подумали исчезать. Ведь шоссе всегда остаётся самим собой. И не так уж и важно для чего его строили изначально – ездить всегда лучше по благоустроенной дороге, нежели просто по просёлку. Да и потом – это же горы! Здесь не так-то уж и много объездных путей…

Вот и кортеж Лангемака сейчас ехал по одной из таких дорог – в прошлом соединявший ряд городков и посёлков с такими вот укреплениями. Но сейчас на ней мало что напоминало о военном прошлом. Никаких тебе постов или шлагбаумов. Даже знаки, ранее запрещавшие съезд ко всяким «интересным» местам уже давно отсутствовали. А зачем, спрашивается?

Местные жители – и так всё давно об этом знали. А гостей тут было немного – да и всё они чётко понимали, куда и к кому они едут. В крайнем случае, выручал навигатор – программа безошибочно подсказывала нужный поворот.

Машина Майкла, в сопровождении автомобиля охраны, миновала одну такую горную деревушку, пропетляла у всех на виду по серпантину и въехала в тоннель.

И всё…

Никто более никогда не встречал ни самого «консультанта», ни лиц, сопровождавших его в той, последней, поездке. С другой стороны тоннеля машины так и не выехали…

Надо сказать, что поиски пропавших начались уже к вечеру.

Для начала просмотрели видео с камер на въезде в город, где предполагалась встреча.

Нужные автомашины там не обнаружились.

Запрос в поместье Лангемака подтвердил – он выехал вовремя и к вечеру собирался быть на месте.

Проверили информацию с постов на трассе – искомые машины и там не появлялись.

То есть, на равнину кортеж не выезжал…

Район поиска резко сузился.

И уже утром вертолёты высадили несколько групп розыска.

По горной дороге, навстречу друг другу, выехали группы на автомашинах. А высадившиеся с вертолётов розыскники начали осторожный (чтобы никого раньше времени не спугнуть…) опрос местного населения.

Всего в поисках было задействовано чуть менее сотни человек.

Блин, если бы так искали всех прочих преступников!

Глава 24

– Вот здесь эти машины видели в последний раз! – курсор остановился на названии горной деревушки. – Между четырнадцатью и пятнадцатью часами вчера. До следующего населённого пункта – девять километров. Там никто таких машин не замечал.

– Так… – собеседник увеличил изображение на экране своего компа. – Что тут у нас по пути…

– Да ничего особенного. Тоннель, пара съездов на второстепенные дороги… Населённых пунктов нет. Сыроварня – с прошлого года не работающая.

– По какой причине?

– Умер хозяин. А наследников, которых интересовал бы переезд в такую глухомань, у него не имелось. Продать здание никому не удалось – так и стоит пустым.

– Распорядитесь всё там проверить!

– Группа уже выехала.

– Что ещё?

– Пока всё…

Не густо… Но и такие люди тоже пропадают не каждый день! Надо проверить всё!

Скрипнув тормозами, два черных джипа остановились перед запертыми воротами. Заржавевший от времени замок красноречиво утверждал, что ими не пользовались уже давным-давно.

Впрочем, прибывших «гостей» это ничуть не огорчило и ни в коей мере не стало препятствием – можно ведь и попросту через забор перемахнуть.

Что они и не преминули сделать.

Быстрый осмотр здания и прилегающей местности показал – в дом никто не заходил, замки не тронуты и все окна заперты. Изнутри… Тут никто не появлялся.

А вот на площадке за домом – где когда-то останавливались прибывавшие за сыром автомашины, кое-что интересное всё-таки нашлось!

– Смотри, Вилли, видишь вон тот фонарь?

– На дальнем столбе? Ну, вижу…

– Как он загорался?

– Ну… наверное, как и все прочие – кто-то поворачивал выключатель…

– Это так, но откуда к нему подходило электричество?

– По кабелю.

– И где же он? Ты его видишь?

Тот к кому был обращён вопрос, огляделся по сторонам.

– Э-э-э… под землёй?

– А почему у всех прочих фонарей это не так? Ко всем подведены воздушные линии! И только здесь – причём, на самом дальнем столбе, отчего-то решили уложить его в подземную трубу?

– Почему – в трубу?

– Ну, не придирайся! Не просто же так его в землю закопали?

Провод, в итоге, отыскался. Он, собственно, никуда и не пропадал – лежал рядом со столбом. Просто заметили это, лишь подойдя совсем близко. Его аккуратно отрезали, сняли с изоляторов, свернули в бухту и положили на землю. И сделано это было не так-то уж и давно – место, где «перекусили» кабель, поблескивало свежим металлом.

Зачем и кому это было нужно?

Ответ нашелся…

На площадке обнаружились непонятные следы. По более внимательному рассмотрению, кто-то из присутствующих высказал своё предположение.

– Так это же следы посадки вертолёта! Вот, и провод по этой причине убрали – чтобы винтам не мешался.

К вечеру около сыроварни стояло ещё несколько автомашин. А утром над ней завис ещё и вертолёт – чуткая аппаратура на его борту тщательно сканировала местность.

К вечеру этого дня дали свои результаты и прочие мероприятия. Удалось отыскать свидетеля, который видел этот самый неизвестный вертолёт – он, действительно, взлетал откуда-то из этих мест.

Тут уже пришли в движение и совсем уж серьёзные связи – благо, что у розыскников (точнее – у тех, кто их нанял) таковые имелись в достаточном количестве.

К поиску подключили ещё один вертолёт – на этот раз он принадлежал крайне серьёзной структуре. Государственной и крайне необщительной. Но… деньги и связи иногда могут очень многое…

И, благодаря некоей специфической аппаратуре, которая имелась на борту этого вертолёта, удалось найти пропавшие автомашины!

Они обе были спрятаны в стогах сена – каковые тут были кое-где разбросаны. Тут ведь не только горы… есть и относительно ровные места. А на них, со времён и вовсе незапамятных, население косило траву для своих нужд.

Вот там и обнаружились оба автомобиля.

Один – самого Майкла, целый и невредимый. Если только не обращать внимания на выбитое стекло в водительской двери… А вот во втором… там имелось некоторое количество характерных отверстий… явно не заводского происхождения. Поиски резко активизировались – на этот раз искали уже место, где были остановлены машины. Ибо совершенно очевидным был тот факт, что на место обнаружения их пригнали уже после всего. Почему?

Да потому, что на окровавленное водительское сиденье машины охраны был наброшен кусок брезента – сидевший за рулём человек не хотел испачкать свою одежду свежей кровью. Значит, машины сюда откуда-то пригнали… откуда?

Неожиданный результат удалось раскопать в… тоннеле!

Три десятка гильз – свежих, недавно отстрелянных! Ещё остро пахнувших порохом. Часть – стандартные 9×19 мм, а вот остальные… редко встречающийся патрон 9×21 мм. Повышенной мощности и с бронебойной пулей.

Действительно – крайне редкий, для данных мест – так и вовсе экзотический патрон. Русского производства…

Но – тоннель?

Связи сработали и здесь.

– Там, под землёй, есть некий объект. Специальное ответвление тоннеля уводит к укреплениям. В настоящий момент они законсервированы и там никого нет. Во всяком случае – не должно быть. Все механизмы форта обесточены и не работают. Под напряжением находятся только системы охраны и сигнализации. Шлюзовые ворота, перекрывающие доступ в тоннель – также обесточены, – пояснил ситуацию спешно прибывший специалист.

– А они-то там зачем? – вопросительно приподнял бровь старший группы розыскников.

– В нужный момент они закрываются, полностью отрезая тоннель от внешнего мира. Включается вентиляция – и добро пожаловать в бомбоубежище! Никакая бомба не сможет пробить эту гору.

– Бомбоубежище длиной почти в километр?

– Оно в этой стране не единственное – есть и побольше.

– Ну хорошо, – кивнул старший, – а какое это имеет значение для поиска?

– Воротами можно перекрыть тоннель ещё в нескольких местах. Мало ли… входные шлюзы могут быть повреждены…

– Ага! – уловил мысль розыскник. – И вы думаете, что…

– Машины могли остановить и подобным образом. Сомневаюсь, что «Мерседес» способен тараном проломить створку весом в пару тонн…

А когда такие вот «ворота» закроются ещё и за спиной… Старший группы всё понял.

– Мы можем как-то это проверить?

– Да. Я знаю, где находится резервный вход. И мы можем отключить систему сигнализации. Снаружи…

Два джипа подрулили ко входу в тоннель. Свернули в сторону и остановились на специальной площадке. Выбравшийся наружу инженер, осмотрелся и кивнул, указывая направление.

Идти оказалось не так-то уж и близко, но вскоре вся поисковая группа остановилась около отвесной гранитной стены – дальше хода не было. Разве что по скалам вверх карабкаться…

Но инженер этого делать явно не собирался.

Подойдя к массивному валуну, он присел и пошарил рукою где-то рядом. Поднялся, сжимая в руке стальной стержень. Толкнул валун – и тот, неожиданно легко, провернулся на оси, сдвигаясь в сторону. Понятно, стержень фиксировал камень, не давая ему случайно сдвинуться со своего места.

А на открывшейся площадке стала видна дверца с цифровым замком.

По знаку инженера все отошли в сторону, и он, присев на корточки, набрал код. Откинул дверцу и, сунув внутрь руку, что-то переключил. Повторил все манипуляции в обратном порядке – валун встал на своё место.

– Пошли…

Следующий валун – уже в отвесной стене, отодвинулся в сторону безо всяких ухищрений – надо полагать, что запорный механизм уже был выключен.

А дальше – всё понятно.

Стальная дверь – и тоже с цифровым замком.

И – уходящий куда-то вглубь горы темный тоннель.

– Доставайте фонари, – не поворачивая головы, сказал специалист. – Освещение здесь не работает – даже аварийное. Все системы обесточены.

– А мы тут не задохнёмся?

– Вентиляция здесь организована правильно – в мирное время ей даже электричество не требуется – фильтровентиляционные установки ведь не работают… Не задохнёмся. Определённые неудобства, конечно, будут иметь место, но дышать можно.

Проход шёл вниз, время от времени сворачивая налево или направо. Лучи фонарей выхватывали в этот момент какие-то коридоры, уходившие далеко в стороны.

– А что там?

– Разное… – пожал плечами инженер. – Склады, технические помещения… много всего. Форт строился около пятнадцати лет. За это время тут кое-что успело устареть или поменять своё назначение. Сейчас даже трудно сказать – что именно планировалось здесь тогда устроить.

– Это сколько же мы будем всё это осматривать? – почесал в затылке один из розыскников. – Тут и недели не хватит!

– Недолго, – хмыкнул специалист. – На посту охраны вполне можно проверить – двери в какие помещения недавно открывались. Что-что – а эта система здесь работает всегда! И тогда дело за малым – сходить и посмотреть.

Они кружили по подземельям ещё около получаса. Иногда инженер останавливался перед очередным поворотом и сверялся с надписями на стенах. Кивал и продолжал идти вперёд. Или внезапно сворачивал.

Шедшие за ним люди с трудом понимали – как он здесь вообще ориентируется?

– Вот… – остановился он перед очередной стальной дверью. – Пришли!

На этот раз, помимо уже привычного цифрового замка, пришлось отпирать дверь старомодным длинным ключом с бородками по обе стороны.

Щёлкнул выключатель – и помещение озарилось желтоватым светом ламп накаливания. Да, никаких новомодных светодиодов – тут всё дышало стариной.

Кроме вполне современного компьютера – он смотрелся здесь совершенно чужеродным телом. Комп работал – подмигивали огоньки на передней панели.

– Присядьте, – кивнул провожатый на стулья около пультов. – Надеюсь, никому не надо напоминать, что трогать что-либо на пультах – затея не самая здравая?

– Здесь, что же, вообще никого не бывает? – спросил старший, устраиваясь на жестком металлическом стуле.

– Раз в полгода приезжает инспекторская группа… – рассеянно ответил инженер, глядя на монитор. – Может быть и внеплановая проверка – если сработает система охраны и оповещения.

– А сейчас? – встревожился кто-то из розыскников. – Нам никто прямо на голову не свалится?

– И что же я, по-вашему, делал на улице? – усмехнулся специалист. – Система нас сейчас «не видит» – существует специальный код допуска. Так что ещё часа три у нас точно есть…

Он замолчал, продолжая набирать на клавиатуре какие-то команды. Так прошло ещё минут двадцать.

– Ага!

– Что такое?! – встрепенулся старший группы.

– Ну, во-первых, на два гермозатвора внутри тоннеля подавалось напряжение. Причём, система не зафиксировала подключения к стационарным источникам электропитания.

– Тут, что же, «солдат-мотор»^[34], что ли, крутили?

– Ну… что-то типа этого, да… Вполне, кстати, могли это сделать и прямо из тоннеля, не заходя внутрь – снаружи есть коммутационные панели. Подгоняй машину, кидай провода – и запускай дизель-генератор…

– И когда это было?

Специалист всмотрелся в монитор. И назвал время и дату – как раз, в день исчезновения Майкла и его сопровождающих.

– А что было дальше?

– На короткое время задействовали вытяжную вентиляцию – она работала десять минут. Потом… – протрещали клавиши, – открывались двери номер В-23 и В-17. Всё. Через полчаса источник питания был отключён.

– Где эти двери?

– Пойдёмте, – поднялся со своего места инженер. – Я вас провожу…

class="book">

Телефонный звонок по защищённой линии

– Их заблокировали в тоннеле – закрыли спереди и сзади гермозатворы. И, как мы предполагаем, пустили какой-то газ…

– Какой?

– Специалисты пока ещё работают. Их заключение мы ожидаем в самое ближайшее время.

– Продолжайте.

– Этот газ никого, скорее всего, не убил – только обездвижил. Охранников добили уже после – выстрелами в упор.

– Как они вскрыли автомашину Лангемака? Это же броневик!

– Использовали бронебойные пули для русского пистолета – он вполне способен пробить даже стальной лист. Несколько выстрелов – и стекло не выдержало.

– Понятно… Чьи тела вы там обнаружили?

– Охранников. Их уже упаковали в пластиковые мешки и, как мы полагаем, собирались вскоре вынести наружу и захоронить. Клиента, вместе с водителем, по-видимому, вывезли на вертолёте. Его маршрут проследить так и не удалось.

– Какие-то следы?

– Никаких. Работали профессионалы. Использовавшееся при нападении оружие по учетам Интерпола и национальной полиции не проходит. Все поверхности, которых, так или иначе, касались нападавшие, тщательно протёрты – чтобы на них не осталось никаких следов. Помещения, куда они заходили, обработаны химикатами для уничтожения запаха.

– Идеальное преступление?

– Почти да, сэр.

– Почему же они не уничтожили данные в компьютере?

– Это не осталось бы незамеченным в центральной аппаратной – и на место сразу же выехала бы инспекторская проверка. Если бы они успели вывезти тела – то, вполне возможно, что никто потом бы и не обратил на записи в компьютере никакого внимания. Оружия и боеприпасов на складах форта не имеется, поэтому никто особо за ним и не следит…

И всё.

Лангемак слово растворился в воздухе.

А вот та информация, которой он обладал – она, напротив, никуда не пропала! И некоторые, произошедшие сразу после этого исчезновения, действия, дали все основания для вывода о том, что кто-то очень умело её использовал…

Глава 25

Сидевший сейчас в представительском автомобиле человек, не принадлежал к представителям финансовой элиты. Не являлся он и представителем бизнеса. В равной мере он не относился и ко всевозможным правительственным и не правительственным структурам, коих ныне расплодилось невероятное множество.

Его вполне устраивала нынешнее положение – глава попечительского совета благотворительной организации. И эта организация, в отличие от многих, таковыми именовавшимися лишь на бумаге, действительно занималась некоторыми благотворительными проектами. Она реально оказывала, пусть и скромную, но тем не менее, весьма своевременную помощь нуждающимся. И ничего не требовала взамен, что, увы, часто встречается в нашем несовершенном мире.

Джозеф Бонилья был вхож ко многим сильным мира сего. Что тут можно сказать… его деятельность того требовала. Ведь очень трудно, а порою – так и вовсе невозможно, решить некоторые вопросы в обход тех, кто на самом деле (а не на бумаге…) осуществлял всю полноту власти в тех или иных местах.

Он спокойно мог общаться с официальными лицами некоторых, скажем так, правительств… Независимо от того, были они признаны соседями или нет. Главное было в том, что они могли (или – не могли…) дать разрешение его фонду для доставки тех или иных партий груза. И оказать требуемое содействие – в ряде случаев. Не следует, однако, полагать, что этим его общение и заканчивалось. Нет, он вполне по-дружески, мог выпить чашечку кофе и с теми лицами, которые официально входили во всевозможные списки разыскиваемых преступников.

Неважно – они обладали властью там, где пасовало официальное правительство. А раз так – то чашечка кофе не станет столь уж обременительным грузом…

Бонилья умел договариваться.

Со всеми – и обо всем.

Короче говоря, он был посредником.

Тем, кто спокойно может выслушать все аргументы одной из сторон – и ничего не исказив, и ничего от себя не добавив, пересказать их противоположной стороне.

Именно за это он и получал свои деньги.

И весьма, надо сказать, немалые!

Он, в отличие от многих других, умел находить те точки соприкосновения, о которых можно было договориться. А, начав переговоры, как-то уже не очень удобно стрелять в оппонента…

Таких людей, на самом деле, очень немного.

Тут недостаточно обладать властью – у кого-то другого её может быть и больше. Ничего тут не решали и деньги – максимум, на что можно было рассчитывать в этом случае – тебя согласятся выслушать.

Нет, надобно иметь авторитет – чтобы любой, кто сядет на стул напротив тебя, понимал – этому человеку можно верить. Он не преследует личной выгоды (за пределами оговорённой суммы), и не станет искажать твои слова, чтобы заработать лишнюю сотню тысяч.

Доверие и авторитет – вот два краеугольных камня, на которых и строилось благосостояние – да и вся деятельность Джозефа. И он был очень разборчив, соглашаясь или не соглашаясь принять участие в некоторых… м-м-м… мероприятиях…

Так что, получив приглашение на встречу от видного представителя финансового мира, он предварительно навёл справки о своём будущем контрагенте. Для этого не жалко было и потратиться – обещанный гонорар (только за факт разговора!) уже перекрывал все затраты многократно.

И то, что удалось выяснить, ему очень и очень сильно не понравилось. Настолько, что даже возникло желание поднять трубку и отказаться от сделанного предложения – пусть даже оно ни к чему и не обязывало.

«Никто не стреляет в почтальона – он всего лишь передаёт вам письмо!»

Увы… в данной ситуации эта прописная истина могла и не сработать…

– Сэр, путь чист, – повернулся к нему телохранитель.

Щелкнула дверца, выпуская на улицу почтенного джентльмена. И почти сразу же, неподалёку от него бесшумно материализовались ещё несколько человек. Бонилья редко прибегал к настолько серьёзным мерам безопасности – но, сейчас… сейчас это было необходимостью.

– Рад вас видеть, Джозеф! – поднялся ему навстречу хозяин кабинета.

– Хотел бы я ответить вам тем же, Марк… – чуть улыбнулся ему гость. – Но, боюсь, мои слова сейчас прозвучали бы неискренне.

– И почему же? – с лица хозяина кабинета не сходила дружеская улыбка.

– Ну, вы же не станете отрицать, что я всегда знаю чуть больше, нежели это принято считать?

– Не стану. Ваша прозорливость и предусмотрительность известна многим.

– Вот именно! Ещё полгода назад я счел бы за честь оказаться с вами за соседним столиком на каком-нибудь благотворительном мероприятии. А уж сделать совместное фото…

– И что вам мешает сделать это сейчас?

– Марк… Я не стану вилять и ходить вокруг да около – как говорят русские. Вы стали токсичным. Как и многие ваши компаньоны. И факт близкого знакомства с любым из вас теперь скорее повредит, нежели принесёт хоть какую-то пользу. Не обижайтесь, вы же знаете, что я всегда говорю правду – сколько бы неприятной она ни была.

– Мы крепко стоим на ногах!

– Стояли – так будет вернее…

– Это предвзятое мнение!

– В моих устах? Вы меня удивляете… Зачем бы тогда стали меня приглашать?

Финансист нахмурился. Поднялся, достал из шкафа бутылку коньяка и две рюмки.

Налил себе и гостю и снова опустился в кресло.

– Да, вы правы, Джозеф. За последнее время произошли некоторые… э-э-э… события, которые и послужили причиной нашей встречи.

Бонилья кивнул – давно бы так!

– Мы столкнулись, с совершенно необъяснимыми случаями… нет, нет так! С беспрецедентными попытками давления!

– Скажите уж прямо – с убийствами ваших коллег.

– Пусть так!

– И все ваши деньги не смогли вам здесь ничем помочь? Вы меня удивляете, Марк!

– Мы наняли лучших профессионалов Европы!

– Если они так и не смогли никого найти – то лучшие профессионалы сейчас работают против вас.

– Ну…

Переговорщик усмехнулся.

– Знаете, какой вывод сейчас можно сделать?

– Вы меня интригуете! У вас уже и выводы готовы?

– Либо у той стороны банально больше денег, чем у вас… либо те, кто работает против – работают не только за деньги.

– Госструктуры?

– Марк… кто говорит об официальных структурах?

Финансист помрачнел.

– Что вам известно?

– Ничего конкретного. Но… я не первый день живу на свете, и если из-за угла высовывается кончик хвоста, мне нет необходимости консультироваться с соседом, чтобы понять, кто находится на другом конце – тигр или кошка?

– И кто же там сейчас, по-вашему?

– А такие животные давно уже вымерли… Или я должен предположить, что, специально для вас, воскресили подобного монстра?

Оба собеседника на какое-то время умолкли. Хозяин кабинета размышлял, а Бонилья никак и ничем не выдавал своего интереса к продолжению разговора.

Новая порция коньяка наполнила рюмки.

– Вот, что, Джозеф… Вы, разумеется, правы – я неправильно построил нашу беседу. Начнём сначала. Что вы хотите знать?

– Только то, что вы готовы мне рассказать.

Марк усмехнулся.

– Рассказ будет долгим!

– Вы куда-то спешите?

– Ладно – один-ноль в вашу пользу!

– Два – ноль.

– Пусть так! Короче, мы – я имею в виду не лично себя, как вы понимаете…

– Ещё бы! – усмехнулся переговорщик.

– Да. Так вот, мы начали серию операций, которые способны существенно изменить расклад на финансовом рынке. В нашу пользу, разумеется. И всё шло достаточно ровно. До недавних пор. Мы внезапно столкнулись с сильным противодействием. Разумеется, никто и не рассчитывал на то, что «старые деньги» так просто уступят нам часть пирога. И мы подстраховались на этот случай. Но…

– Ваши оппоненты нарушили правила игры?

– Да. Такого противодействия никто не ожидал. Мы были готовы ко всевозможным санкциям и противодействию на законодательном уровне – и даже на государственном! Соответствующие ответные меры были уже приготовлены. Но они стали попросту убивать и похищать людей!

– Лангеман?

– Вы знаете?

Бонилья только головою покачал.

– Марк… я ведь не просто так справки наводил…

– Ну… да… он был одной из ключевых фигур. Многое знал…

– И эти знания сейчас используются против вас?

– Да.

– Сочувствую. Я в своей деятельности тоже порою прибегаю к расчетам в криптовалюте – это удобно. Но, как понимаю, тут есть и оборотная сторона? И финансистов старой школы многое здесь не устраивает. Но, не смею вас прерывать – продолжайте.

И хозяин кабинета продолжил свой рассказ. Снова наполнились рюмки. Примерно через полчаса Марк подвёл итог.

– Мы не знаем, кто стоит за этой беспрецедентной атакой на наших функционеров. Это явно не похоже на наших традиционных оппонентов. Те работают совсем иначе. Мягче, я бы сказал… не слабее – а именно мягче. А тут – рубят прямо сплеча! Совершенно не задумываясь о последствиях. Хаос на рынке неинтересен никому – потеряют все! И мы – и наши оппоненты. А именно к хаосу могут привести такие непродуманные действия.

– У вас есть конкретные подозрения?

Хозяин кабинета некоторое время молчал.

– Джозеф… прошу меня простить, но, то, что я вам сейчас скажу… Большая просьба ни с кем – и ни при каких обстоятельствах, это не обсуждать и не передавать данные сведения никому! Поверьте, это в ваших же интересах!

– Если бы я разглашал секреты моих доверителей, – усмехнулся переговорщик, – то навряд ли бы сейчас сидел с вами за рюмкой коньяка…

– Это не какой-то там «фронт освобождения неведомо кого»! Данная структура… я даже затрудняюсь правильно сформулировать…

– А вы говорите прямо – пойму.

– Вы слышали что-нибудь о «Гарварде-52»?

Вернувшись в офис, Бонилья некоторое время молча сидел и раздумывал. Потом нажал клавишу на селекторе.

– Ганс! Зайдите ко мне.

Вызванный к шефу человек был его самым доверенным помощником, от которого у переговорщика давно уже не было никаких секретов. И если уж он его приглашал на личную беседу, то это значило, что поставленная задача относилась к категории самых трудных и серьёзных.

– Да, шеф? – возник на пороге высокий черноволосый парень.

– Присаживайтесь… – кивнул ему Джозеф и снова повернулся к селектору. – Марианна! Сделайте нам два крепких кофе и круассаны.

Пока секретарша не принесла требуемое, хозяин не отрывался от компьютера, что-то просматривая на экране. Помощник ему не мешал, прекрасно зная, что таким собранным босс бывает крайне редко. И, как правило, это всегда предшествовало долгим и трудным переговорам с самыми разными контрагентами. А ездить, по большей части, предстояло ему – Гансу!

Наконец, чашечки с кофе заняли свое место на приставном столике. Это тоже был своеобразный ритуал – постановка реально сложных задач всегда начиналась таким образом.

Секретарша Бонильи умела варить этот напиток – зерна шефу специально привозили откуда-то из Латинской Америки. Он ещё и не всякий кофе любил…

Шеф, пригубив чашечку, удовлетворённо кивнул – Марианна, как всегда, показала класс!

– Вот что, Ганс… Задача у нас с вами, очень даже… я бы сказал, нетривиальная…

– Надо отыскать где-то в непроходимых джунглях очередных повстанцев? Которые украли любимую игрушку у очередного эль президенте?

– Нет, мой друг… – не принял тона Бонилья. – Всё гораздо сложнее! И намного опаснее!

Он обернулся и взял со стола пачку отпечатанных только что на принтере листов.

– Почитайте… А я пока отдам должное круассанам…

Ганс умел читать быстро, молниеносно выхватывая натренированным взглядом самую суть изложенного. Но даже и ему потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в написанное.

– Однако, шеф… Куда мы с вами влезли?

– Ганс, лично твой гонорар в этом деле составит порядка пяти миллионов евро. И половину этой суммы переведут уже сегодня. Поверь, и все остальные не будут обделены.

«Ничего себе! – мелькнула в голове у помощника мысль. – А сколько же тогда заплатят самому Джозефу?»

– Достаточно, чтобы я мог уйти, наконец, на покой… – словно уловив его мысль, произнёс хозяин кабинета.

– Я в деле, шеф!

– Я и не сомневался. Думаю, что бизнес в твоих руках будет успешно развиваться и далее.

«Вот это аванс! Однако…»

– Итак, – жестко произнёс переговорщик. – Что мы имеем?

– Позвольте, я изложу?

– Будь любезен…

– Изначально, насколько я понимаю, происходящее выглядело как борьба двух финансовых систем за часть рынка. Так сказать, между «старыми» и «новыми» деньгами. Не сказать, чтобы это стало совсем уж неожиданным – без серьёзной драки тут обойтись попросту не могло. И, скажем так, «новые» создали для этой цели концерн «Ай-Си коммюникейшен». С конкретной целью – вести эту драку всеми доступными способами.

– Продолжай! Ты всё верно уловил!

– Далее. С непонятной пока мне целью, заказчики связались с какой-то никому не известной организацией «Гарвард-52». Что это за структура – из документов понять невозможно. Но возникшие, в процессе осуществления задуманного, сложности как-то сказались и на этих взаимоотношениях. И если я вполне могу понять реакцию заказчика на ответные действия со стороны владельцев «старых» денег, то их опасения относительно этого самого «Гарварда» мне совершенно непонятны. Ну, в конце-то концов, смешно даже и сравнивать! Серьёзные люди с громадными средствами – и какой-то там… «Гарвард»? Ну, пусть это очередное «тайное общество»… и что? Мало ли таких создаётся бывшими выпускниками элитных учебных заведений? Одним больше…

Бонилья усмехнулся.

– Ну-ну! Продолжай…

– Организовать встречу с финансистами – трудно, но вполне исполнимо. Я даже могу назвать, как минимум, три кандидатуры, которые можно задействовать в этом процессе. Уж в Старом-то свете – совершенно точно! Это ключевые фигуры, чьё мнение значит тут очень и очень много!

– Так! Хорошо! Это, разумеется, надо сделать в кратчайший срок. Необходимо, как можно скорее, уладить возникшие разногласия. Заказчик предоставил мне право проведения всеобъемлющих консультаций по данному вопросу.

– Я распоряжусь? – приподнялся с места помощник.

– Обожди… – покачал головою шеф. – Не так быстро, мой мальчик! А что мы будем делать с «Гарвардом»?

– Ну, – пожал плечами Ганс, – если мы решим проблему с финансистами… то, навряд ли, какая-то там «организация» – пусть и трижды тайная, будет против урегулирования данного вопроса…

– Будет, друг мой! Да ещё как будет! Они, в принципе, против того, чтобы это слово вообще упоминалось ли где-нибудь. А уж в связи с некоторыми обстоятельствами… чисто медицинского характера… – кивнул на пачку бумаг Бонилья.

– Но, шеф… Это ведь касается всем известной…э-э-э… эпидемии, так? Вы хотите сказать, что всё это – действия «Гарварда»?

– Нет. Вот, как раз тут он совершенно ни при делах. Но… у некоторых представителей заказчика – не самых дальновидных, хотел бы я отметить, возник немалый соблазн приписать именно им данную заслугу.

– Могу их понять… – медленно покивал Ганс. – Такие обвинения в адрес серьёзных и уважаемых людей? Сомнительно, чтобы кто-то в это поверил. А вот какое-то там тайное общество… публика воспримет это куда более охотно!

– Восприняла бы! – согласился шеф. – Но наши заказчики опоздали – «Гарвард» ударил первым. И разом оборвал все ниточки, за которые можно было бы подергать. Не осталось ни одного человека, на которого можно было бы указать – вот он, злодей! С него и весь спрос!

– Назначенный козёл отпущения сбежал со двора?

– Можно и так сказать, – согласился переговорщик. – Так мало того, что он сбежал! Это-то, в конце концов, можно было бы и пережить. Назначат нового, наконец… не в первый раз! Но он стал мстить тем, кого считает виновными! И никто не знает – чьё имя стоит следующим в этом списке?

– Но…

– Ты же читал отчёты о некоторых печальных событиях?

– Да…

– Заказчики очень не хотят, чтобы этот список пополнялся и далее…

Глава 26

Получив задание, Ганс резво взялся за работу. И почти сразу же его ожидал резкий и обидный (а уж для него – так и в особенности…) облом. Любой представитель криминального мира (а именно к ним он и обратился в первую очередь – как ко всезнающим людям), услышав это словосочетание, тотчас же прекращал разговор. И ни на какие дальнейшие вопросы отвечать не собирался. Не помогали тут и деньги. Лишь один из опрошенных снизошёл до того, чтобы пояснить причину своего отказа от продолжения беседы на эту тему.

– Видишь ли, парень… Есть вещи, о которых лучше даже и не вспоминать. Как говорят всякие там святоши? «Только помяни чёрта – и он уж тут как тут!» Вот и про этих… будь они неладны… Словом, мой тебе совет – утихни со своими вопросами! А то, однажды поутру, тебя найдут с собственным отрезанным языком во рту!

И никаких возможностей изменить это положение дел пока не просматривалось.

Помог шеф – он навёл справки по своим каналам. И рано утром позвонил помощнику.

– Зайдите ко мне…

Джозеф, похоже, тоже пребывал не в самом приятном расположении духа. Увидев на пороге Ганса, он только мотнул головою в сторону кресла – мол, садись! А сам продолжил разговор по мобильному телефону. Впрочем, назвать это разговором – язык не поворачивался. Шеф больше слушал, лишь изредка вставляя короткие междометия или отвечая утвердительно. Закончив разговор, поблагодарил собеседника и положил телефон на стол. Какое-то время сидел молча, потом, тряхнув головой, поднял глаза на вошедшего.

– Вижу, успехами ты пока похвастаться не можешь…

– Да, шеф. К сожалению, большинство информаторов наотрез отказываются что-либо вообще обсуждать на тему этого самого «Гарварда».

– Да я уже понял. Мы зашли не с тех козырей, мой мальчик. И криминал тут мало чем способен помочь – они до дрожи боятся даже просто этих слов.

– Но, кто же это тогда? В наше время подобные дельцы знают практически всё – и обо всех!

– В данном случае – тоже. Другой вопрос, что они наотрез отказываются обсуждать эту тему – эти люди не любят пустопорожней болтовни о себе. Гораздо проще оказалось установить контакт с представителями старой финансовой элиты – они уже согласились на встречу. Возможно, что в результате этой беседы что-то поменяется и тут…

– Так мне что – обождать?

– До утра. Вечером я ужинаю с… с одним интересным – и очень осведомлённым человеком. Разумеется, я задам ему и этот вопрос…

Новая цель – Директор не дал нам времени на праздное времяпровождение. И это уже не был какой-то там деятель – пусть и высокопоставленный.

«Отследить прибытие колонны грузовиков на объект… Проконтролировать погрузку и выезд автоколонны. Выбрав удачный момент – атаковать, захватить груз и, по возможности, сопровождающих. Охрану колонны уничтожить, автомашины сжечь. Соблюдать особую осторожность – груз может быть чрезвычайно опасен!»

С точки зрения биг-босса – нормальный приказ, ничем особенным среди прочих не выделяющийся. Мало ли подобных акций уже выполняли оперативники нашей богоспасаемой конторы? Одной больше, одной меньше… какая разница?

Но я, с учётом той информации, которой располагал, могу смотреть чуть дальше.

Концерн конкретно облажался. Вся эта многомудрая затея с подрывом хождения наличных денег (путём обработки денежных купюр всяческой ядовитой и опасной для жизни дрянью) ощутимых результатов не принесла. Да вызвали к жизни, можно сказать, эпидемию. Сколько-то там народа уже померло, и ещё больше их умрёт в ближайшее время.

И что?

Каким образом это повлияло на положение некоторых финансовых столпов?

А никаким…

Живут и здравствуют.

А вот ответный «кирпич» прилетел на удивление быстро – и ощутимо кое-кого долбанул по темечку!

Трудно сказать, какую роль в этом сыграли те сведения, что я передал Нормейеру, но, надо думать, что без них тут тоже не обошлось – слишком уж точными и адресными были ответные действия противной стороны. Имея возможность мониторить некоторые переговоры и почту, я мог наблюдать разрастающуюся панику в некогда стройных рядах наших оппонентов.

Народу там реально поплохело. Некоторым – так и совсем фатально… так сказать, «ушёл из дома и не вернулся…». Нет, это какой-то там наркоман может просто так вот «уйти». А член совета директоров, председатель наблюдательного совета или видный финансовый аналитик – такой роскоши себе позволить не могут – просто по определению. Каждый шаг и любое слово таких людей внимательно отслеживается, тщательно документируется и анализируется. Ибо всякие там слияния-поглощения и прочее – начинались иногда с маленькой заметки в какой-нибудь газетёнке. Или – уже современнее – с записи в чьём-то блоге.

Да и охрана, вместе с прочими «сопровождающими лицами», там тоже вполне себе на уровне.

Нет, ребята, подобные люди просто так не исчезают!

Тут приложил руку кто-то умный – и с неслабым кошельком! Я-то могу себе представить, какие там профи работают…

И как следствие – народ занервничал. Ну, это, в принципе, понятно…

Только в воображаемом мире все планы всегда исполняются с лёгкостью и без запинок. А в реальности – всегда отыщется что-то, что не учли, либо попросту не заметили. Или – хуже того – просто не приняли во внимание очевидные обстоятельства. А уж по какой причине…

Я всегда говорил – трудно иметь дело с непрофессионалами. Не в том, понятно, смысле, что планы этих самых финансистов разрабатывались дилетантами – нет, там хватает вполне адекватных и соображающих людей. А в том, что даже самый мощный специалист в области (как, например, в данном случае) финансов может быть совершенно некомпетентен в области, скажем, общественной безопасности или того же здравоохранения. Кто, в конце концов, сказал, что именно его мнение должно быть здесь определяющим?

Ну, ладно, допустим, что ты финансовый гений. Разработал и успешно внедрил какую-то там криптовалюту…

И что? Это значит, что ты одномоментно стал суперкомпетентен во всех прочих областях? И вправе диктовать другим – как и что именно они должны теперь делать?

Вот, в других областях жизни я этого отчего-то не замечал… А среди финансистов – каждый третий, не говоря уже о втором – все поголовно гении и великие учителя всего и сразу.

Странный парадокс, да…

Вот и не выдерживают их планы столкновения с реальностью.

Так что, ожидаемое решение о сокрытии всех следов разработки и применения этой вирусной дряни – стало для нас абсолютно прогнозируемым и вполне оправданным. То, что всё это добро не сожгут просто так – тоже совершенно очевидно. За это же деньги уплачены! И весьма, надо думать, немаленькие! Это кто ж вам позволит ими запросто разбрасываться!

Впрочем, нас это вполне устраивало.

Это в хорошо охраняемую лабораторию просто так не влезть – а вот накрыть караван… Ну, просто же в принципе, вещи разные!

В первом случае неизбежен шум и скандал. А во втором – сами же хозяева каравана от всего первыми и открестятся. Это наличие лаборатории ещё как-то можно оправдать – мол, за общее благо радеем. Медикам там, каким-нибудь, помогаем… И ведь – руку на отсечение готов дать – те самые «обездоленные» медики на горизонте тотчас же и возникнут.

И – формально – в этом никаких нарушений не найдут. Работают дипломированные специалисты, на частной территории. С соблюдением всех мер предосторожности… И даже договор какой-то на эти исследования наверняка уже имеется. За руку-то, в конце концов, там пока ведь никого же ещё не поймали?

Другая песня – транспортировка по федеральной территории опасного груза. Это уже совсем другие пляски! Тут, без кучи согласований и разрешений, хрен ты хоть галлон чего-то там перевезёшь!

Укажи точку выезда и место прибытия. Наличие там сертифицированных хранилищ и обученного персонала. Цель перевозки, наконец! И много ещё чего надобно пояснить…

И всё это – неизбежно оставляет хороший такой след… По которому потом много кто пройти может.

Нет, не станет никто ничего такого оформлять – любая секретность лесом пойдёт.

Тихо всё повезут, большого внимания к данному процессу не привлекая.

Интересно, а Директору-то это зачем? Что-то есть у меня серьёзные сомнения в том, что мы таким вот образом устраняем «угрозу миру и благополучию». Угу… с нашим-то, как это сейчас модно говорить, бэкграундом? Три раза ха-ха!

«Гарварду» – это за каким хреном вообще сдалось? У нас, если кто и позабыл, совсем другие цели задачи вообще-то…

В то, что мы тут преследуем ещё чьи-то интересы – не верю ни единой секунды. Наша богоспасаемая контора всегда и всюду учитывает только один интерес – свой собственный.

Забрать всю эту дрянь себе?

Можно. А зачем?

Мы, как бы не совсем уж откровенной отравой торгуем… нам именно живые клиенты нужны… Какой там может быть бизнес – на пепелище-то? Кто там чего у нас купит?

Тогда – зачем?

Получить в руки неубиваемый козырь против концерна?

Ну…

Больше ничего мне в голову не приходит.

Ладно, если есть приказ – берём под козырёк и исполняем. Думать будем уже после…

– Присаживайтесь. Надеюсь, мне не требуется представляться?

– Нет, сэр. Я прекрасно понимаю – кто вы и какую должность занимаете.

– Ну и отлично, это сразу снимает часть проблем. Вы понимаете, чем вызвана наша встреча?

– Да, сэр. Понимаю.

– Очень хорошо. Перейдём к делу. Я внимательно слежу за вашей работой и высоко оцениваю ваши профессиональные качества. Как специалист – вы меня устраиваете более чем полностью.

– Благодарю вас, сэр!

– Пока – не за что. Это просто констатация факта, не более того. Имейте в виду – мы знаем практически обо всём, включая и ваши неслужебные контакты.

– Но…

Собеседник усмехнулся.

– Кто-то вас за это осуждает? Нет? Ну, так и не забивайте голову – она будет вам нужна для другого.

– Спасибо, сэр!

– Теперь – к делу. Я склонен предложить вам работу. Близкую к тому, чем вы занимаетесь сейчас – но, более ответственную. Вы станете моим личным агентом. С присвоением персонального номера и правом ношения специального жетона. Вот такого… – в падающем из окна свете тускло блеснул бронзовый диск. – Видели такой?

– У Хаста есть похожий.

– Не похожий – а именно такой. Как я понимаю, вам не надо объяснять, что это за знак, и какие полномочия он предоставляет своему обладателю…

– Не надо, сэр. Я в курсе дела.

– Отлично! Итак? Вы согласны?

– Да, сэр!

– Вот список. Вы можете отметить на нём тех сотрудников, с какими вы предпочли бы работать и далее – уже над более серьёзными заданиями.

На столе появился лист бумаги.

– Поставьте галочки напротив их имён. Работа предстоит крайне серьёзная! Не ошибитесь!

Минута…

– Прошу вас, сэр…

– Так… Патрик Джей Симмонс, угу… Аннет Маршан… Всё?

– Да, сэр.

– Вы не отметили Хаста – почему?

– Как руководитель – он, безусловно, на своём месте. Опыт, способность к принятию нестандартных решений, умение просчитывать результат на три шага вперёд – всё это у него есть. Для выполнения текущей задачи, он, разумеется, подходит – в любом качестве.

– Но?

– Он сентиментален, сэр… Это может стать его слабой стороной.

– Что ж… – собеседник призадумался. – Мы, несомненно, это учтём. Благодарю вас, можете быть свободны. Мы вскоре встретимся…

«Остановка машин на шоссе? Вариант? Несомненно… Но, не стоит считать оппонентов идиотами – события последнего времени их безусловно заставили призадуматься. Радиосвязь, телефон и спутниковое слежение – всё это не помешало неведомым врагам сделать то, что они сделали. Все эти меры предосторожности оказались недостаточными. Поставим себя на их место – что бы ты сделал?

Первое – сопровождение.

Оно, разумеется, будет. Но все надежды возлагать только на видимую охрану – чушь.

Вывод?

Будут скрытые посты на трассе – в удобных для нападения местах».

– Марк?

– Да, сэр! – отвечает телефон.

– Карта предполагаемого маршрута перед тобой?

– Момент… – слышу, как трещат кнопки на клавиатуре – мой собеседник предпочитает клавиатуру старого образца, с механическими кнопками. – Есть!

– Рассчитай на ней все места, где целесообразно разместить скрытые посты охраны. С учётом характера перевозимого груза и всё такое прочее…

– Принято. Приступаю к работе!

Отбой, думаем дальше.

Конвой – шесть машин, большегрузные трейлеры.

Учитывая груз – точнее, те последствия, которые могут (пусть даже и теоретически) произойти в результате возможной аварии, через город колонна не пойдёт. Значит – объездные пути?

Очень даже возможно.

Да и тормознуть колонну именно там – будет проблематично. На обычную аварию они наверняка сразу же сделают стойку – и объедут. Да, хоть и просто по обочине!

Будет ли у них полицейское сопровождение?

Учитывая последние события – да, будет. И вопрос даже и не в деньгах – их, в конце-то концов, у данной шайки предостаточно!

По этой же причине отпадает и всякий там ремонт дорог – уж об этом-то они наверняка заранее позаботятся! Какой там, в задницу, ремонт, когда такие люди ездят? Точнее, такие – это, в смысле, настолько щедрые…

Так что не будет на трассе никаких ремонтов и объездов – об этом заранее подумают.

«Итак, что мы имеем?

Шесть больших фур – спецфургоны, надо полагать. Охрана и сопровождающие, плюс водители… десятка три человек, как минимум. Если не больше… Да полицейские машины – парочка, по самым скромным подсчётам. Ещё шесть-восемь человек. Посты скрытого наблюдения и охраны… сколько их будет?

Триста восемьдесят километров дороги. И сколько же там удобных для нападения мест? На каждое – минимально по пять-десять человек. Нехилая, между нами-то говоря, армия получается! Нет, нанять-то её, можно – да в наше-то хреновое время? Вообще, без никаких проблем – только свистни! Столько набежит…»

– Лейла?

– Да, сэр.

– Промониторить частные охранные конторы и детективные агентства. Цель – кратковременный найм сотрудников для обеспечения безопасности на дорогах по пути следования конвоя. С учётом предполагаемого времени выхода колонны, такие переговоры должны вестись уже сейчас.

– Задание понятно, работаю.

«Спецфургон для перевозки опасных и ядовитых грузов… У концерна их нет – попросту не имелось такой необходимости. Поэтому – наняли на стороне. Таковых, специализированных и сертифицированных, транспортных компаний немного – и все они наперечёт. Естественно, такой заказ скрыть не удалось – и поэтому мы знаем количество машин и конечный пункт следования колонны. Всё так?

А вот и нет…»

Вечером Лейла прижимается к моей спине.

– У Аннет новый роман.

– Недолго же она пребывала в одиночестве! И кто на этот раз?

– Патрик.

– Симмонс, что ли? Ну, а что – неплохой выбор… Он парень, вроде бы, вполне серьёзный.

Девушка вздыхает.

– Угу… Как бы ему не повторить судьбу предшественника…

– Что, и он уже куда-то навострился?

– В смысле? – не понимает она.

Терпеливо объясняю смысл этого выражения.

– А-а-а… нет, он никуда не собирается. Но… что ждёт всех нас?

Стараюсь её успокоить, а у самого на душе далеко не всё благополучно. Операция затеивается крайне серьёзная, жертв будет… словом, много… И босс нас, как всегда, прикроет?

Нет, понятно, что на контору это не повесят, но…

Я ничуть не опасаюсь никакого суда – до него, попросту, не дойдёт. Однако ж, помирать тоже как-то вот не охота!

– Я поговорю с Директором.

– Да, уж сделай это, пожалуйста! Нам всем будет спокойнее!

– Не переживай! Я тоже, знаешь ли, не собрался завтра на кладбище.

С этими словами глажу Лейлу по спине, и она, успокоившись, засыпает.

Глава 27

– Присаживайтесь, Джозеф! Рад вас видеть! – приветливо кивнул хозяин дома. – Как давно мы с вами не виделись?

– Лет пять… – сделал вид, что вспоминает Бонилья. На самом-то деле он всё прекрасно помнил – как и тот повод, по которому тогда они встречались. И та встреча была совсем не по его инициативе. Родственник хозяина – молодой шалопай, пал жертвой любви к экзотике и приключениям. А проще говоря, во время очередной поездки на какой-то там «тропический» остров, его похитили малазийские пираты. Вот, за сумму выкупа тогда и шёл разговор… И был он весьма трудным.

Но – дело было решено. И незадачливый «путешественник» тогда отделался лишь потерей безымянного пальца на левой руке. Его послали в качестве своеобразной визитки – чтобы богатенький родственник побыстрее бы думал.

А вот сопровождавшая шалопая девица – так и сгинула где-то в пиратской деревушке. За неё никто платить и не собирался. Хотя, надо сказать, за девушку и просили-то не так уж и много… В какой-то момент Бонилья даже заколебался – не дать ли им денег?

Но вовремя одумался – куда её потом девать? «Путешественник» за девицу даже и не вспомнил, а благотворительность в таком деле… ненужная мягкость! И слабость! Ему, в конце концов, платят вовсе не за спасение заблудших искательниц приключений! Сама знала, на что идёт…

– Коньяк? – хозяин помнил привычки гостя.

– Не откажусь.

Выпили, отдав должное мастерству старых виноделов.

– Я навёл справки… – покачивая в руке бокал, произнёс хозяин. – В принципе, возникшие разногласия можно было бы и урегулировать… Другой вопрос – что это будет не так-то уж и просто. Вы и сами понимаете, что затронуты интересы многих влиятельных людей. Да и эти заболевшие… их ведь достаточно много! Вы же понимаете, что данный вопрос не может остаться без ответа. Станут искать причину эпидемии…

– Или виновников.

– Можно сказать и так. У вас есть соображения по данному поводу?

– Есть.

Хозяин с интересом посмотрел на гостя.

– Слушаю вас.

– У меня есть такое подозрение… почти уверенность, что виновников…

– Конкретных людей?

– Скорее – определённые структуры. Так вот, их следует искать не здесь.

– Не в Европе?

– Даже и не в Америке. В смысле – даже и не в Латинской – их там тоже нет.

– М-м-м… Россия?

– Увы… – развёл руками переговорщик. – Понимаю ваш интерес… но – нет. Это Китай.

– А какой тут может быть его интерес?

– Национальный банк Китая скоро выпустит в обращение цифровой юань. Который, кстати говоря, обеспечивается именно этим банком!

– Вы уверены? – самообладание на какой-то момент покинуло хозяина дома.

– Более чем. И могу предоставить доказательства этого.

– Так… То есть вся эта операция…

– Дело их рук.

Снова булькнул коньяк – темная жидкость заструилась по стенкам рюмок.

– Хорошо. По данному вопросы – передам. Полагаю, что ответ не заставит себя долго ждать. Но вашим… э-э-э… нанимателям, должно быть понятно, что этим дело не заканчивается.

– Они готовы компенсировать понесённые вами потери, – на стол легла тонкая папка. – Здесь наши коммерческие предложения.

– Мы их изучим, – кивнул собеседник. – Но, насколько я понимаю, у вас есть ещё один вопрос, так?

– Да, – согласился Бонилья. – Мне нужен контакт с «Гарвардом-52».

– Вашим нанимателям?

– Они не настолько глупы… лично мне.

– Джозеф… вы нам симпатичны, не скрою. И с вами всегда приятно работать – в любой ситуации. И нам… не хотелось бы привыкать к кому-то, кто придёт на ваше место. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Но доверить столь серьёзный вопрос кому-то менее опытному…

– Хорошо… – хозяин встал. – Вам позвонят завтра.

Я смотрю на экран монитора.

Передо мною сейчас стоит выбор. Не сказать, чтобы уж настолько нелёгкий… но, он, тем не менее, присутствует.

«Айша Ронде, 27 лет. Ранее неоднократно судима, отбыла трехлетний срок за соучастие в разбойном нападении. Приводы в полицию: сопротивление при задержании, подозрение в хранении наркотиков. Оперативная информация – сотрудничает с картелем Синалоа^[35], прямых доказательств не имеется».

«Марианна Родригес, 25 лет. Судима за сопротивление офицеру полиции, срок четыре года, вышла досрочно за примерное поведение. Оперативная информация – занятие проституцией, сотрудничает с бандой Гонсало Маркеса, поставляет информацию об интересных клиентах. Посредничество при поставке оптовых партий наркотиков, доказательств не имеется».

«Анна Лиинс, 23 года. Судима за соучастие в убийстве первой степени, освобождена в зале суда за недостаточностью улик. Оперативная информация – торговля запрещёнными лекарственными препаратами. Подозревается в сотрудничестве с китайскими триадами».

И ещё одна… и ещё… сколько же их тут всего?

Комп, в ответ на запрос, невозмутимо печатает – «заданным параметрам соответствуют 684 человека». Охренеть… и это наше «светлое будущее»? Я, честно признаться, его несколько иначе представлял…

Параметры… ну, можно и так сказать.

«Возраст – до 28 лет, эффектная внешность, незамужние, отсутствие детей. Обязательно наличие устойчивых связей с криминалом, наличие судимостей приветствуется. Обоснованные подозрения на сотрудничество с организованными преступными группировками».

И это, мать его дери, не в самом крупном городе!

Черт возьми, я тогда даже и не представляю, что у нас творится, например, в Чикаго… там вообще, наверное, тот ещё рассадник всякой мерзости. И ведь, рано или поздно, эти девицы (если сильно повезёт) кого-нибудь там родят. Могу себе представить – от кого! И что будут видеть и слышать эти дети, едва научившись понимать членораздельную речь и осознавать происходящее вокруг себя? Не надо быть гением, чтобы понимать – куда они пойдут, как только смогут принимать самостоятельные решения.

М-м-да… тут впору уйти в запой…

Ладно, это – лирика. А мне предстоит принять решение.

– Родригес и Лиинс – эти две вполне подходят.

Аннет кивает – принято.

– Организовать им нужные биографии. Вполне достаточно, если где-то будет прописана их связь друг с другом. Подбросьте в базу парочку подозрительных эпизодов, сообщения осведомителей… что там ещё полагается?

– Сделаем, – кивает Марк Лоевски.

Это, как раз, по его части – взлом всяческих баз и прочего подобного добра. Можно не сомневаться, уже к утру любой оперативник, прочитав досье на обеих девиц, только за голову схватится – отчего они ещё на свободе?!

– Организовать встречу с ними и подрядить на выполнение конкретного задания. Какого – придумаете сами, не мне вас учить. Срок – завтра к вечеру.

– У Лиин завтра встреча с любовником, обычно они вместе зависают пару дней.

– Займитесь им, он не должен нам мешать.

– Принято! – это уже Лейла.

Не завидую этому влюблённому лопуху…

Вот так.

Эти две молодые девушки, можно сказать, приговорены…

Но я не испытываю никаких угрызений совести – с чего бы это вдруг? Почти наверняка на совести этих «несчастных» уже есть парочка-другая смертей. А уж скольким людям они испортили жизнь… это, наверное, и вовсе невозможно подсчитать. Так что… годом раньше, годом позже… а итог всё равно был бы один и тот же. Не доживают такие люди до старости и мудрости – даже в виде исключения. Ну, а если и доживут… в тюрьмах, тоже, в общем-то, живые люди сидят… пусть даже и пожизненно.

Задание у девиц несложное.

«Взять на стоянке арендованный ранее (неважно кем…) автомобиль. Следовать по маршруту, который будет им сообщён по телефону. Телефон лежит в перчаточном ящике автомашины. Соблюдать правила дорожного движения, вести себя аккуратно, избегая досмотра автомашины полицией. Выполнять все указания, каковые могут быть им переданы по телефону. К вечеру указанного дня машина должна прибыть в точку назначения. За правильное выполнение задачи на их счёт будет перечислен гонорар в размере ста тысяч долларов каждому исполнителю. Тридцать процентов которого переводятся в качестве аванса».

Понятное дело, что заказ придёт к ним от имени тех людей, которым они доверяют. И самое маловероятное, что эти девицы могут сделать – это ответить отказом. Настолько недалёкие люди в этом деле долго не выживают. Есть, знаете ли, персонажи, которым не принято отказывать – и около каждой подобной девицы таковые присутствуют. Практически на всех, кто есть в списке, уже имеется подробная информация на этот счёт.

Так и не удивительно…вполне вероятно, что она получена нами, так сказать, из первых рук – минуя всякие там официальные инстанции. Не буду изумлён тем фактом, что все они – в той или иной мере, когда-то на нас и работали.

Это – «Гарвард»!

А не какое-то там благотворительное общество…

Вернувшись домой, Бонилья присел в кресло и задумался. Ну, положим, с одной частью поручения он успешно справился – та сторона пошла на переговоры. И пусть их условия ещё не выдвинуты – это уже немалый прогресс! Несомненно, всевозможных «несчастных случаев» теперь станет меньше – ведь основная причина, можно сказать, устранена… Теперь бы ещё понять – за каким именно случаем (случаями) стоят «старые деньги», а за какими – эта самая непонятная организация? И чего от них ждать в сложившейся обстановке? Судя по тому, насколько нервничает заказчик, возможности у этих самых ребят весьма и весьма серьёзные…

Мелодично тренькнул телефон.

– Слушаю…

– Господин Джозеф Бонилья?

– Да. Кто это говорит?

– Вы хотели с нами встретиться…

«Значит, связи со «старыми деньгами» у них есть! С момента нашего разговора прошло всего несколько часов – а мне уже звонят…»

– Да, хотел. У меня есть к вам деловое предложение.

– Клинику доктора Монро знаете?

Известная психиатрическая лечебница в двадцати километрах от города… Место уединённое и малолюдное.

– Знаю.

– Через два часа на стоянке около клиники. Приезжайте один, в противном случае к вам попросту не подойдут.

«Там вокруг старый лес – есть куда скрыться при необходимости!»

– Я буду вовремя.

«В те края невозможно скрытно перебросить более-менее серьёзные силы полиции… да и кто угодно другой тут спасует. А заметив прибытие подкреплений, встречающие попросту отойдут в лес – и всё… Чтобы прочесать его – полка не хватит!»

Отпустив водителя, переговорщик сам сел за руль и выехал на улицу. Он не опасался каких-либо подстав – эти времена давно уже прошли. Те, кому положено, прекрасно знали номер и марку его автомобиля. Опасность могла исходить разве что от каких-нибудь очередных «беженцев»… но для этого надо заехать прямо в те места, где они компактно обитают. А таких дураков, слава богу, осталось не так-то уж и много.

К месту встречи он прибыл вовремя – даже чуть раньше оговоренного часа. Зарулил на стоянку и остановился. Глушить мотор не стал – вечерело, и воздух был прохладным и сыроватым – здесь не так давно прошёл дождь. Поэтому в машине тихонько работал климат-контроль, делая ожидание достаточно комфортным.

«Интересно, они подойдут пешком или приедут на машине? И кто это будет? Один человек или несколько?»

Ответы на свои вопросы он получил достаточно скоро. Вывернувшийся из-за поворота автомобиль, осветив его машину фарами, дважды мигнул дальним светом. Мол, мы тебя ждём!

«Что ж… надо идти…»

Выключив мотор, переговорщик выбрался наружу и поёжился – сыро всё-таки в лесу!

При его приближении к машине, приоткрылась задняя левая дверь – милости просим!

– Добрый вечер.

– Здравствуйте.

– Как я могу к вам обращаться? Вы же знаете моё имя…

– Можете называть меня Гербертом.

– Гербертом…

– Этого будет вполне достаточно, – не поддержал тему собеседник.

При открытии двери в салоне почему-то не загорелось освещение, так что Бонилья не мог рассмотреть лица сидевшего напротив человека. А от водителя их отделяла стеклянная перегородка, так что и его Джозеф тоже не мог разглядеть.

– Хорошо, как скажете. Вы представляете собою организацию, известную мне как «Гарвард-52»?

– Вам предъявить верительные грамоты?

– Мне вполне достаточно и вашего устного заверения.

– Да, я могу говорить от её имени. Вас устраивает?

– Устраивает. Могу ли я задать вам несколько вопросов?

– Задать – можете. А вот с ответами… могут возникнуть определённые сложности.

«Да, не выстраивается пока разговор… Ну, что ж! В конце концов, со всякими там «вождями» различных фронтов тоже было ничуть не легче! Начнём!»

– Я полагаю, вы в курсе того – кто я такой и чьи интересы представляю в настоящий момент?

– Джозеф Мария Бонилья, шестьдесят восемь лет. Перечислять ваши официальные должности не стану – это не имеет отношения к делу. В настоящий момент вы выступаете доверенным лицом Марка Шафхаузена – одного из основных столпов криптофинансовой системы. Можете не стараться, передавая мне содержание вашего с ним разговора – оно нам известно.

– Полностью?

– Да.

«Ничего себе заявление! Они, стало быть, контролируют и переговоры Марка? Похоже на то… А всё ли они знают? Прослушка в кабинете? А в коридоре? Рискнём!»

– И, тем не менее, вы согласились на эту встречу?

– С вами. Ваш молодой помощник не представляет для нас никакого интереса.

«Однако! Ганс, которого можно назвать «молодым помощником» только с очень сильной натяжкой, желанный собеседник во многих серьёзных местах!»

– Весьма польщён столь высокой оценкой моих скромных…

– Не надо, – холодно парировал Герберт, – Не воспринимайте мои слова как дежурный комплимент. Мы оба хорошо понимаем истинное положение дел. Если не возражаете – перейдём к делу.

– Согласен.

– Шафхаузен не хочет в могилу?

– Туда никто не спешит…

– Вот уж не сказал бы! Анализируя причины поступков некоторых ваших нанимателей, к иному выводу прийти иногда очень сложно.

– Они готовы пойти навстречу некоторым вашим требованиям.

– Например? Предоставить статус наибольшего благоприятствия нашим операциям? А кто сказал, что у нас его нет уже сейчас? Льготные условия обслуживания? Так они имеются почти у всех клиентов, которые оперируют серьёзными суммами. Он даже и не знает с кем, по-настоящему, имеет дело… а туда же…

– Мы могли бы субсидировать некоторые ваши проекты…

– Учитывая масштаб наших операций, скорее уж мы могли бы выйти с таким предложением. Пока я не вижу с вашей стороны ничего, что заслуживало бы внимания. Уж извините за прямоту, Джозеф, но вам пока нечего нам предложить…

– Но… зачем-то вы же приехали?

– Действия ваших нанимателей причинили нам определённые неудобства, не скрою. Но не в наших правилах оставлять такие поступки безответными – и мы этого не делаем. Пока у Шафхаузена ещё есть парочка козырей – и пора бы их уже выложить на стол!

– Но… я не понимаю, о чём идёт речь!

– Значит, ваш старый друг не всё вам рассказал – только и всего. Такое имя, как Жасмин, говорит вам что-нибудь?

«Жасмин? Это ещё кто такая… Стоп! Подружка того самого шалопая, которую не стали выкупать у похитителей? Да, по-моему, её звали именно так…»

– Э-э-э… не уверен…

– Чтобы не оказаться в её положении, потребуйте у своего друга полной откровенности. Тогда и поговорим…

Продолжение разговора состоялось в тот же день – только уже в другом месте и в ином составе. И на этот раз обошлось без коньяка и прочих привычных любезностей. Сказать, что переговорщик был не в духе – это ещё очень мягко охарактеризовать ситуацию! Знавшие его люди сказали бы, что он просто вне себя!

– Марк… вы поступили крайне некорректно! Ещё никогда, за всю свою деятельность на данном… э-э-э… участке работы, я не был настолько дезинформирован!

– Джозеф! Я предоставил вам исчерпывающие сведения по всем вопросам!

– По всем ли?

– Ну… по всем важным…

– Кто это такие – Гарвард? Честно и без всяких ваших предположений. У меня сложилось впечатление, что мне что-то недоговаривают…

Финансист смутился.

– Ну… они торгуют наркотиками…

– И вы опасались меня этим смутить? Нечто, вроде, пресловутого картеля… как там его… а! Синалоа?

Шафхаузен покачал головой.

– Больше, Джозеф… Гораздо больше! Они на этом рынке с 50-х годов прошлого века.

Бонилья на какое-то время замолчал, что-то прикидывая.

– Если бы не определённые репутационные потери уже лично для меня, Марк, то эта наша встреча была бы последней. В конце концов, основную вашу проблему я решил… ну, скажем так, теперь там всё зависит уже от вас – переговорный процесс запущен, и я спокойно могу отойти в сторону. Вы и без моего посредничества можете сесть за стол переговоров… – произнёс он наконец. – Но, прикоснувшись ещё и к этой теме…

– Мы готовы вам всё компенсировать!

– Всё ли? – усмехнулся переговорщик. – Чем больше мне становиться известным – тем менее я уверен в успехе. Марк – они вас ничуть не боятся! Поверьте, я немного встречал людей, которые, как минимум, не прониклись бы уважением к столь серьёзным деньгам! У меня попросту не нашлось никаких аргументов, чтобы их убедить. У меня!

Оба собеседника на какое-то время замолчали.

– Итак? – поднял голову Бонилья.

– Идея привлечь их в качестве союзников…

– Чья это была идея?

– Ну… скажем так – некоторых экспертов среднего звена… Так вот, на тот момент она показалась весьма перспективной. «Гарвард» смог легко обеспечить нас нужным количеством наличных средств, предоставил свои каналы для их распространения… Да и потом, мы уже тогда предполагали возможность неудачи, и нам был нужен… нужна… фигура прикрытия…

– Скажите уж проще – козел отпущения!

– Да! И что?!

– Ничего… – пожал плечами Бонилья. – Ничего такого, что вы не могли бы мне рассказать и ранее.

– Был неправ – признаю! – вспылил финансист. – В конце концов, можно поверить в то, что торговцы наркотиками могут явиться ещё и распространителем болезни – в этом нет ничего невероятного! Мало ли, какие там могут возникнуть ошибки и накладки…

– И это переводило все стрелки (так, кажется, говорят на востоке?) на посторонних людей… Неплохая идея, могу отметить… Где же произошёл сбой?

– Мы пока не знаем. Возможно, было ошибкой иметь дело лишь с рядом функционеров среднего звена – надо было искать выход на руководство проекта в целом.

– Вы знаете, где их искать?

– Предполагаем… Настоящее имя руководителя «Гарварда» известно лишь президенту США.

– Ничего себе уровень… – покачал головою Бонилья. – Он что же – правительственный чиновник высокого ранга?!

– Как правило – бывший. Мы не озадачились в своё время получением более полной информации. Я понимаю – это было ошибкой! Но… нам катастрофически не хватало времени!

– Как и сейчас – только уже по иной причине. Это ведь не меня караулят у двери наёмные убийцы…

– Вы что-то знаете? – встревожился финансист.

– Ну, – усмехнулся собеседник, – я умею многое понимать и из намёков… И прочих… недосказанностей.

– Но так дела не делают! В мире финансов так не принято!

– В этим мире, как вы изволите выражаться, Марк, не всегда поступают в соответствии с вашими ожиданиями. Да, во время Великой депрессии, многие уважаемые люди выбрасывались из окон. Тогда им казалось, что это – лучший выход. И не только для них. Возможно, что кое-кому так кажется и сейчас…

– Но…

– Марк! Этот ваш проект – с вирусами, он завершён? Или попросту заморожен до лучших времён?

– Э-э-э… ну… Мы вложили в него много средств… привлекли учёных с мировым именем… Почти пять лет подготовительной работы!

– Иными словами – он до сих пор действует. Так?

– Я же вам говорил… Мы работаем над созданием отвлекающего следа. Каковой, будучи обнаружен, недвусмысленно укажет ещё и на конкретную страну…

– То есть, вы не отказались от данной идеи полностью?

– Нет…

Глава 28

– Здесь «Страж». Подтверждаю выход колонны. Шесть тяжелых грузовиков, три машины сопровождения и полицейский автомобиль во главе колонны. Общую численность персонала оцениваю в тридцать человек, исключая офицеров полиции – их в машине трое.

– Принято! – отпускаю манипулятор радиостанции и поворачиваюсь к своей команде. – Все слышали? Работаем!

На мониторах видна ползущая внизу змейка автоколонны. Скорость передвижения у неё невелика – порядка шестидесяти километров в час.

– Эфир – под контролем, переговоры пишем…

– Отследить активность наблюдательных постов на трассе…

– Активировать беспилотные средства наблюдения и контроля…

– Машина номер один – начать движение!

Тронулся со стоянки красивый белый «Крайслер», с откидным верхом. В салоне – две симпатичные блондинки. Ослепительные улыбки, легкомысленные наряды – девочки четко следуют инструкции.

– Взять под контроль переговоры дорожной полиции и коммунальных служб…

– Группам три, четыре и пять – занять места по схеме номер один…

– Машина номер два – готовность!

Взревел могучим дизелем стоявший у обочины грузовик, выбросил из выхлопной трубы клуб дыма. Но с места пока не тронулся – нет команды.

Так, всё пока идёт по плану…

По нашему.

Насколько уж он будет соответствовать реальности – покажет время. На всякий случай, есть и запасные варианты… мало ли как всё может пойти?

– Конвой прошёл контрольные точки один и два – зафиксированы сообщения от наблюдательных постов.

– Команда на машину номер один – прибавить скорость! Догнать колонну!

Прыгнула в сторону стрелка спидометра на «Крайслере» – машина резво рванулась вперёд.

– Доклад от группы управления – есть контакт!

– Принято! – откликается Аннет. – Доклад обо всех изменениях!

– Есть!

Висящий над дорогой дрон чуть наклонился набок – в поле зрения камеры попал белый автомобиль.

– Отслеживаем!

– Видим машину на экране, – подтверждают мои парни.

Слаженная, понимающая друг друга с полуслова, команда. Четкий, не знающий сбоев механизм – когда они такими стали? При мне? Или намного раньше? Что-то ведь они и до меня делали…

– Шеф, машина номер один догоняет колонну. Ваши указания?

– Перейти к фазе два.

– Принято. Общая команда – фаза два!

Тренькает телефон к кабине «Крайслера».

– Да?

– Впереди вас идёт автоколонна. Догнать, пойти на обгон. Поприветствовать водителей – пусть обратят на вас внимание. Впереди колонны идёт полицейская машина – они не станут вам мешать. Как поняли?

– Мы сумеем заставить их забыть обо всём на свете!

– Выполняйте. Трубку не кладите, последуют новые указания.

– Джо, посмотри налево!

Сидевший рядом с водителем напарник повернулся в ту сторону, куда указывал его товарищ.

Шикарный белый автомобиль как раз поравнялся с их грузовиком. Сидящая на пассажирском месте блондинка приветливо помахала рукой и приподнялась на сиденье.

– Ты только посмотри – что она там вытворяет! Сиськи показывает! Обкурилась она там, что ли?!

Девица и впрямь разошлась не на шутку – одобрительные восклицания раздавались не только в кабине этого грузовика.

– Достаточно. Обгоняйте их, и уходите дальше по трассе. Выдерживать установленную скорость движения, не превышать верхнего предела. Ведите себя аккуратно, у полиции не должно возникать никаких подозрений.

Притоплена педаль газа, послушный мотор уносит «Крайслер» вперёд.

– Группа управления – готовность номер один.

– Подтверждаю…

– Машина номер два – движение!

– Есть движение!

Тронулся тяжёлый грузовик, вывернул руль водитель, выбираясь на трассу.

– Скорость машины – соответствует заданной. Начинаю отсчёт…

Крутой поворот, перекрёсток – и «Крайслер» вылетает на мост.

– Контрольная точка!

– Пуск!

В левом переднем колесе белой машины имелся небольшой заряд взрывчатки. Его не могло хватить на то, чтобы разнести автомобиль в клочья, но вот вызвать разрыв покрышки – для этого его мощности вполне было достаточно…

Хлопок!

Машину резко занесло, она пошла боком.

Следовавший навстречу грузовик притормозил, пытаясь избежать столкновения.

Поздно…

Удар!

«Крайслер закувыркался по дороге, отброшенный мощным ударом. Рванул (непонятно по какой причине…) бензобак.

А тяжелая фура, накренившись набок, наглухо перекрыла проезжую часть…

– Машина номер два – подтверждаю выполнение приказа.

– Центр – принял.

Нажатие кнопки на телефоне – сменился его идентификационный номер. А заодно из памяти удались все набранные и принятые ранее звонки…

Полицейская машина, которая шла во главе колонны, притормозила – ехать дальше было некуда.

– Внимание всем водителям! – ожили радиостанции в кабинах конвоя. – Общая команда – поворот направо! Уходим на запасной маршрут! Не останавливаемся!

Уже кричал что-то в телефонную трубку водитель опрокинувшейся фуры. Срывались с места патрульные полицейские машины, завели двигатели у карет «Скорой помощи» – надо было срочно спешить на место аварии.

– Центр – посыл спецсигнала.

– Есть спецсигнал!

Приняв команду, мобильный телефон в «Крайслере» должен были тотчас же превратиться в кусок мертвого железа и пластика. Не потребовалось… огонь уже всё сделал и так…

И теперь уж никакое следствие не смогло бы установить его номер.

А в багажнике горящего автомобиля лежал груз наркотиков – вот это уже может представлять интерес для дознавателей! Кое-что, разумеется, сгорит… но не всё – некоторая часть неминуемо уцелеет. И следствие придёт к совершенно логичному выводу – незадачливые наркокурьеры попросту не справились с управлением…

– Перехват сообщения из автоколонны: «Смена маршрута, на пути авария, движение через мост невозможно».

– Что им там ответили?

– Затребовали точных сведений. Полицейские подтвердили – они всё видели своими глазами. Да и охрана конвоя – они запомнили этих девушек и их автомобиль.

– И что дальше?

– Тревога не объявлена, через двадцать километров они выйдут на основную трассу.

Вот так…

А на этом пути у них нет контрольных точек! И никто не сможет прийти им на помощь…

– Команда «Рою»! Поднять беспилотники!

На этот раз контроль продвижения колонны отслеживается не только с помощью спутниковых маячков – в воздухе висит дрон, который осуществляет наблюдение в режиме реального времени. Учатся ребятки… это хорошо! Но – вполне ожидаемо. Ибо аналогичное решение прямо-таки напрашивается! Ну, а что вы хотите-то? Все читают одну и ту же прессу… а там это решение преподносится как наиболее перспективное и технически грамотное. Мол, даже в армии так!

Так-то оно так… но тут не армия!

Отчего-то никому не приходит в голову и наиболее очевидная реакция со стороны противника – дроны есть не только у вас!

– Общая команда – готовность номер один!

Глава 29

Объездная дорога не являлась какой-то там захудалой тропкой – нормальное, хорошо асфальтированное, шоссе. Не такое широкое, как основная трасса – так здесь этого и не требовалось. Нет тут столь оживлённого трафика…

Да и куда ездить-то?

Небольшой городок, несколько ферм… и старый, ныне уже не работающий, цементный завод. Длинный забор опоясывал всю его территорию, почти полностью скрывая от глаз проезжающих обветшалые постройки. Оставалась ещё и железнодорожная ветка – по ней когда-то вывозили готовую продукцию. Она какое-то время шла вдоль дороги, потом поворачивала, пересекая её почти под прямым углом.

И в отличие от завода, «железка» ещё работала. Что-то там перевозили…

– «Лесенка» – начало движения!

– Принял. Начало движения.

– «Рой» – работа!

– Принял «Рой».

– Цель номер один!

Крылья этого дрона на солнце не поблескивали. Да и вся его окраска была какой-то блеклой… со стороны – так и вовсе невыразительной. И совсем незаметной. Да в этом и не было никакой необходимости – назначение этой машины состояло не в том, чтобы удивлять публику мастерским исполнением фигур высшего пилотажа на всевозможных «показухах». Этот агрегат проектировался с совершенно конкретной задачей.

Машина-убийца…

Вот так!

Так что заходящий в атаку со стороны солнца дрон был совершенно незаметен.

А из оружия на борту имелся своеобразный «дробовик». Выстрел четырьмя десятками стреловидных поражающих элементов мог с легкостью испортить даже самую совершенную технику – никакой защиты ведь там не имелось.

Так и на этот раз – заряд поразил дрон-наблюдатель, приведя в негодность оба мотора.

– Потеря картинки с дрона-наблюдателя. Система выдала в эфир сообщение – «неисправность тягового двигателя».

Всё верно – программное обеспечение этого летательного аппарата не предусматривало отказ обоих двигателей одновременно. И в любом случае сообщение носило бы именно эту форму.

Умные у меня тут ребята собрались… и про это они тоже уже всё выяснить успели. Так и ничего удивительного – этот аппарат тоже ведь не сами финансисты собирали! Купили – как и многое другое… И никто даже и не подумал, что такие вот покупки надо от кого-то там скрывать. Отчётность!

Это – превыше всего!

Ибо – бизнес! Всё должно быть прозрачно и легко проверяемо, никакие затраты не могут быть необъяснимыми… или необъяснёнными… бухгалтерия должна всё видеть и всё контролировать – это аксиома.

Всякий бизнес требует соблюдения определённых правил.

Вы никогда не задумывались над тем, что эти правила могут иметь и иную, уже не столь явно декларируемую, цель?

Нет?

И напрасно…

Ведь то, что купил кто-то другой, всегда может приобрести ещё кто-нибудь… просто прочтя ежемесячный финансовый отчёт… Или, по крайней мере, изучить. И понять все преимущества – и все недостатки данного девайса.

Да, неприятная ситуация – вышел из строя дрон. По какой-такой причине – в принципе, понятно. Двигатель накрылся… производственный брак, наверное…

Так или иначе – а наблюдение с воздуха теперь невозможно.

Неприятно – но не смертельно.

Есть и резервный дрон – и скоро он уже будет в воздухе. Лететь не так уж и долго – минут двадцать. А за это время ничего особенного и не произойдёт… не должно произойти…

У-у-у!

И ещё раз…

Что это?

Сидевший на пассажирском месте полицейский посмотрел в ту сторону, откуда донёсся звук.

– Майк, – толкнул он локтем напарника. – Поезд!

И впрямь, вывернув откуда-то сбоку, дизель-электровоз бодро тащил по рельсам несколько вагонов. Да и фиг бы с ним, если честно… но впереди уже опускался шлагбаум, перекрывая движение по шоссе.

Да, при планировании маршрута, разумеется, учитывался и тот факт, что на запасной дороге есть железнодорожный переезд… но никому и в голову не пришло проверить – а бывает ли он вообще закрыт? Завод – давно уже не работает, да и близлежащий городок по этому поводу существенно опустел… а вот ходят ли по ветке поезда? Этого, за незначительностью момента, никто и не подумал выяснять.

Тем более, никому даже и не закралась в голову мысль уточнять график движения этих самых поездов.

Да и, честно сказать, не было никакого графика… Поезд тут ходил не самостоятельно, разумеется, а по согласованию с диспетчером дистанции. Вопрос лишь в том, что и это согласование было относительно нерегулярным. Так что, даже выясни кто-то этот график, он в любой момент мог быть совершенно спокойно нарушен. Ну, вот не набралось груза на рейс… мы и не поехали…

Так вполне могло быть.

Но сейчас – дизель бодро тащил по рельсам вагоны и даже не собирался никак притормаживать.

Хочешь ты этого или нет – а перед поездом встанет любая автоколонна – даже с тяжёлой бронетехникой на прицепах.

Таков порядок… увы!

– Команда по колонне – стоим! Пропускаем поезд!

Зашипели тормоза, и вся автоколонна встала. Раз с головной машины приказали – надо исполнять!

Нажатие кнопки – и разом «умерла» вся связь. Кроме, разумеется, той, что работала на специально выделенных частотах – она вполне успешно функционировала. Но в колонне таких радиостанций не имелось – и об этом тоже было известно. Ослепли и многочисленные спутниковые маячки.

– «Пчёлам» – взлёт!

Вращавшиеся до сего момента в холостом режиме лопасти резко ускорились – взвыли на высоких оборотах двигатели.

И из-за длинного серого забора взмыли… нет, не привидения из ночных кошмаров.

Боевые коптеры – я тоже не зря изучал наши арсеналы!

Собратья того самого аппарата, что когда-то расстреливал моих сотоварищёй – сейчас они играли на правильной стороне. Ну, во всяком случае – на той, где я сейчас находился. А уж сколь она правильная…

– «Глазам» – работа!

И защелкали вразнобой снайперские винтовки – позиция у стрелков была превосходной. С высоты ныне не работающих заводских агрегатов они могли – и видели достаточно далеко.

Ударили по кабинам тяжелые пули калибра 0,338 Лапуа Магнум – и брызнули осколками выбитые ветровые стекла.

Поникли на сиденьях водители – грузовики остались без управления.

– «Пчёлы» – работа!

И взревели, заходясь в судорожном кашле стрельбы, скорострельные девятимиллиметровки на дронах. Борта автомашин сопровождения и охраны разом вспучились от попадания бронебойных пуль – и задергались в салонах расстреливаемые в упор пассажиры и водители.

Не избежал своей участи и полицейский автомобиль – в него стреляли и со стороны переезда – из распахнувшихся дверей железнодорожных вагонов вели огонь ручные пулемёты.

– Всем – контроль!

Скользнули над дорогой серые тени летающих убийц. Кое-где треснули короткие очереди – операторы расстреливали всех, кто ещё подавал хоть какие-то признаки жизни.

– «Пчёлы» – Центру. Зачистка произведена.

– Центр – принял. Подтверждение! «Пчелам» – домой!

И серые тени скользнули над землёй, уходя куда-то в сторону. Туда, где их ждали неприметные грузовики. Винты плавно опустят летающую машину внутрь кузова, и аккуратные техники пополнят израсходованный боезапас. Поменяют и аккумуляторы – и серая тень вновь сможет выскользнуть наружу, неся смерть…

– Фаза – два!

Из-за забора и со стороны поезда выбежали быстрые фигуры в темных комбинезонах. Черные и бесформенные, они скрадывали движения своих владельцев. А лица, закрытые специальными масками, делали их каким-то подобием средневековых ниндзя – такими, какими их принято показывать в кино. Вот только вполне современные штурмовые винтовки и скорострельные пистолеты-пулемёты портили всю картинку.

Щёлкнуло несколько одиночных выстрелов – тот самый контроль. Только уже с земли.

Проскрежетали ножницы, срезая пломбы с кузовов.

– Погрузчики!

А вот уже и они – спешат со стороны завода.

Подцепив своими вилами стоящие в кузовах контейнеры, они быстро перегружают их в спешно подъехавшие автомашины. А на их место грузят уже что-то другое – второпях, не соблюдая никакого порядка.

Загруженные автомашины тотчас же разъезжаются в разные стороны – и попробуй их теперь отыщи…

Тронулся и поезд – по вагонам пробежались шустрые ребята с мощными магнитами, собравшие большинство стреляных гильз. То, что значительная их часть осталась около железнодорожного полотна – всем наплевать. Там следов почти никто и не оставил…

А в журнале учёта движения поездов сама собою появилась отметка – поезд номер такой-то проследовал через переезд за десять минут до происшествия…

Управление железнодорожной дистанции старалось идти в ногу со временем – журнал тут вели не по старинке – вручную, а вполне современно – на компьютере. И даже к интернету он был подключён!

Ну… вот этим и воспользовались… Кто? А бог весть… какой-то хакер, наверное. И даже следов никаких не оставил.

Машинисты же поезда, получив приличную суму наличными, предпочли не вдаваться ни в какие разъяснения – мол, когда мы тут проезжали, всё было чисто. Впрочем, их никто особо и не расспрашивал… хватило и записи в журнале. А переезд – так он вообще автоматический. И, кстати, время, зафиксированное автоматикой – и время прохода поезда, как ни странно, тоже совпали…

– Общая команда – фаза три!

Попрыгали в машины темные фигуры, бросив за забором старого завода погрузчики. Стоило лишь им отойти в сторону, как оставленная техника внезапно занялась ярким пламенем – уничтожались все возможные следы. Путая следы, машины с нападавшими (к тому моменту успевшими сбросить свою «спецодежду») разъехались в разные стороны. Разумеется, при них не имелось никакого оружия – обычные законопослушные граждане…

Высланный сменный дрон-наблюдатель, не обнаружив автоколонну в расчётной точке, двинулся ей навстречу. И через двадцать минут его видеокамеры зафиксировали сильный пожар у железнодорожного переезда. Увы, ничем помочь он не мог, оставалось ждать пожарных.

Они и прибыли – ещё через двадцать минут.

Аж две машины – всё, что оставалось в пожарной службе полуопустевшего городка. К сожалению, к моменту их прибытия, тушить что-либо было уже поздно…

Выдержка из полицейского рапорта

«…нападение было совершено около железнодорожного переезда, напротив заброшенного цементного завода. Каким-то образом нападавшие смогли остановить колонну, после чего открыли массированный огонь из автоматического оружия и дальнобойных винтовок. Нами обнаружено, как минимум, пять заранее подготовленных позиций снайперов, где изъято большое количество стреляных гильз от патронов 338 Лапуа Магнум (судя по маркировкам на гильзах). Огонь вёлся с дистанции не менее 600 метров, что свидетельствует о хорошей подготовке стрелков.

Охрана колонны была застигнута врасплох, оружие большинства из них так и осталось в кобурах. Ответного огня, судя по всему, никто открыть попросту не успел. На месте происшествия обнаружено шестьдесят пять тел, частью в сильно обгоревшем виде, что затрудняет опознание.

Погибли и четыре офицера полиции, осуществлявшие сопровождение колонны согласно распоряжению полицейского управления.

Судя по тому, что большинство груза сгорело в результате пожара (нападающие подвезли к остановленным автомашинам несколько бочек с горючими веществами, что значительно усилило пламя), целью нападения являлось именно уничтожение колонны, а не захват содержимого автомашин.

Часть бочек осталась на территории завода, по-видимому, из-за поломки одного из погрузчиков, каковой и был обнаружен с заглохшим двигателем неподалёку от них. Благодаря этому огонь был недостаточно силён, чтобы уничтожить все следы нападения. Прочие погрузчики были согнаны в одно место, облиты бензином и сожжены.

При первичном осмотре удалось установить, что некоторую (возможно, весьма значительную) часть груза составляли прекурсоры для получения синтетических наркотиков. Из чего можно сделать вывод, что разгромленная автоколонна принадлежала именно производителям наркотиков. Прибывшие на место агенты ДЕА^[36] никак не прокомментировали данный вывод, заявив, что всё произошедшее относится к их юрисдикции, и они не намерены обсуждать такие вопросы с рядовыми исполнителями. Они потребовали передать им все материалы, в той или иной степени связанные с этим происшествием…»

Телефонный звонок по закрытой линии связи

– Сэр, задание выполнено. Груз захвачен. Направлен разными путями к точкам сбора.

– Люди?

– В наших руках находится один из научных работников – из числа сопровождающих лиц. Ввиду сложности опознания, все остальные…

– Понятно. Что ж, и это хорошо. Где он?

– Отправлен на точку «А-23», как вы и приказывали ранее.

– Так…Что ещё?

– Нами осуществлена подмена груза – прибывшие контейнеры были расположены таким образом, чтобы часть их уцелела при любых обстоятельствах. Судя по докладам полиции, так и произошло.

– Потери?

– С нашей стороны – никаких. Один из оперативников получил ожоги, госпитализирован.

– Что ж, я должен отметить высокий профессионализм исполнителей. Подайте мне списки для поощрения ваших сотрудников.

– Есть, сэр! Будет исполнено, сэр!

Глава 30

Новая встреча с представителем «Гарварда» произошла уже через день – тот сам позвонил Бонилье и назначил новое место для рандеву. Переговорщик ехал на неё со смешанными чувствами – новых аргументов не прибавилось. И он – впервые за всю свою многолетнюю деятельность – искал и не находил каких-либо веских доводов в свою пользу. Именно, что в свою – на период заказа он воспринимал интересы клиентов, как свои собственные. И, тем не менее, старался понимать и осмысливать позицию противоположной стороны – сколь бы странной и противоречивой она не выглядела. Это всегда помогало находить неожиданные – а порою, так и вовсе непредсказуемые, решения. Часто помогавшие сгладить доселе неразрешимые противоречия.

Всегда – но, не сейчас…

Противоположная сторона, казалось, вовсе не проявляла никакого интереса к переговорам – мол, хотите встречи? Ну, черт с вами, встретимся… но – не более того. И это выглядело предельно странно – в конце концов, он представлял достаточно важных и влиятельных людей, чтобы их интересами можно было бы вот так, напоказ, пренебрегать. Хотя бы и из чувства элементарной предосторожности – жизнь, она порою выкидывает такие коленца! И никогда не стоит рвать абсолютно все концы! Даже спецслужбы – отчаянно борющиеся с террористами, и те стараются сохранять хоть какие-то коммуникации с ними. Даже самые напряжённые отношения – намного лучше полного разрыва. Тут есть хоть и малая, но возможность поговорить! Не хотите напрямую – Джозеф всегда к вашим услугам! С ним – можно…

– Доброго дня! – вежливо наклонил голову переговорщик, садясь в салон автомашины.

– И вам, – холодно кивнул Герберт. – Ну, чем вас порадовал Шафхаузен?

– Вы были правы – он не был до конца со мною откровенен.

– Надеюсь, он компенсировал вам эту оплошность?

– Э-э-э… ну, мы пока не касались этой темы…

– И напрасно! Впрочем, – пожал плечами собеседник, – это уже ваши проблемы… Итак – к делу! Что вы можете нам предложить?

– Насколько я понял, у нас с вами общий… э-э-э… конкурент…

– И кто же это? – казалось, удивился Герберт. – Впервые слышу, чтобы у нас появились конкуренты!

– Китай. Не станете же вы отрицать, что ваша деятельность там – и в подконтрольных ему регионах, сталкивается с определёнными трудностями?

– Не стану, – неожиданно легко согласился оппонент. – И что?

– Мы могли бы соединить свои усилия… предоставить наши возможности…

– Разве? Вы имеете влияние на политику, которую проводят в жизнь их власти? Способны помешать принимаемым ими решениям?

– В известной степени – да.

– И на центральный банк Китая – тоже? Нет? Я так и думал… вы и своих-то проблем решить не можете, а берётесь решать чужие! Даже не представляя себе их масштаб!

Разговор «завис» – вторая сторона переговоров не проявила особого интереса к сделанному предложению. И это выглядело предельно странно – любой премьер-министр соседней страны из штанов бы выскочил, спеша подписать столь выгодные для себя условия! Любой… но не этот странный собеседник.

– Хорошо… – медленно кивнул Бонилья. – Но – вы же пришли на встречу, так? Значит, какой-то интерес у вас всё же имеется? Так озвучьте ваши предложения!

Герберт усмехнулся.

– А вы уверены, что они вас устроят?

– Ну, надо же с чего-то начинать?

– Хорошо… Для справки – ваш вирусный проект полностью провален. Попытка эвакуировать лаборатории и материалы – не удалась. Как и идея выставить виновниками эпидемии спецслужбы Китая. Кстати, мы можем вас поблагодарить – вы дали в наши руки ценный материал!

В висках Джозефа сильно-сильно застучали невидимые молоточки – этот аргумент казался ему решительным… казался…

– Но… почему? У нас с вами общий противник!

– Был общий… Теперь вы можете попробовать воевать с ними в одиночку. А мы посмотрим. И сделаем своё предложение тому, кто выиграет. Как вам такой расклад?

– Откровенно говоря, не очень… – поджал губу Бонилья. – Но, насколько я понимаю, это ещё не окончательное ваше решение? Зачем тогда было назначать эту встречу?

– Чтобы вам было понятнее – лаборатория и материалы, подкрепленные живыми свидетелями, могут стать таким камнем, что гарантированно утянет на дно сколь угодно значимую и влиятельную фигуру. И любую организацию. Без вариантов – такого не простят никому. И только от нас теперь зависит – на чьей шее повиснет этот груз. Это ясно?

– Вполне.

– Прекрасно. То есть, вы понимаете, что о каком-либо равноправном союзе – и речи быть не может. Мы согласны использовать ваши возможности – не более того. Так же, как делали это и раньше. Разумеется, с обоюдной выгодой – на ваш законный заработок никто не покушается. Но условия такого сотрудничества изменятся… в пользу одной из сторон. И это – то самое второе предложение.

– Есть и третье?

– Мы с вами не в сказке – такого разнообразия вариантов в реальной жизни не встречается, – пожал плечами оппонент. – Итак? Надеюсь, у вас есть полномочия для конкретного ответа? Или я очень сильно разочаруюсь в Шафхаузене… и его компаньонах. Они могли бы уже и понять с кем связались…

– У меня есть право принять или отвергнуть любое из возможных предложений, это так… Но… никто не предполагал, что они станут… настолько…

– Вспомните Алариха^[37], – снова пожал плечами Герберт. – И его знаменитую фразу. Вы начали играть на чужом поле – но, по своим правилам. Чего же вы ещё ждали? Как там написано у Форсайта? В его знаменитой книге «Не будите спящую собаку»? Она мирно спала и никому не мешала… Но, нет! Кому-то же потребовалось её пнуть – так, что же вы теперь удивлены её рычанию? Итак?

– Хорошо. Я… мы принимаем ваше второе предложение…

Встреча, которой не могло быть

– Добрый день, господин Ли!

– Я также рад вас видеть, мистер Доу, – наклонил голову в приветственном жесте второй участник встречи. – Прошу вас, присаживайтесь… Кофе?

– Не откажусь, – согласился пришедший – мужчина приблизительно сорока лет, с намечавшейся сединой на висках.

Его партнёр по переговорам был явно старше – лет на десять, как минимум. Хотя… для непосвящённого человека это было не так заметно – китаец умел следить за своим внешним видом. Безукоризненный выбор костюма и прочие, не бросающиеся в глаза мелочи – он давно уже привык к общению с иностранцами и знал, как нужно производить впечатление на собеседника.

Некоторое время они оба молчали, никто не начинал разговор первым.

– Я попросил вас о встрече, господин Ли… – наконец нарушил молчание пришедший. – Чтобы ознакомить вас с некоторыми материалами, которые – на мой искушённый взгляд, могут представлять для вас несомненный интерес.

– А именно? – наклонил чуть набок голову китаец.

– Прошу вас… – и на стол между ними легла тонкая папка с бумагами.

Ли поднял её и углубился в изучение написанного. Гость молчал, не желая прерывать этот процесс. На невозмутимом лице его собеседника, казалось, не было заметно никаких эмоций. Казалось… но Доу хорошо успел в своё время изучить личность того, с кем сейчас встречался. И понимал – его собеседник несколько взволнован. Но – торопить его явно не следовало.

– Это интересно, – отложил папку в сторону хозяин встречи. – Но, насколько я понимаю, это ещё не всё?

– Вы правильно меня понимаете, – кивнул гость. – Могу вам сообщить, что указанное оборудование и все материалы были вывезены из лабораторий. На машинах, арендованных компанией «Норекс». Во всяком случае, к такому выводу неизбежно придёт всякий, кто начнёт раскапывать данную историю.

– «Норекс»? – пожал плечами собеседник. – Ничего о ней не слышал.

– Она учреждена в США два года назад. Торговля бытовой химией и сопутствующими товарами. Учредители – этнические китайцы, проживавшие на тот момент в Калифорнии.

– Проживавшие? – уловил суть фразы собеседник.

– Именно так. В настоящий момент они находятся за пределами страны. И – соответственно, вне досягаемости юрисдикции США.

– Ну и что? Мало ли в Америке граждан Китая? Мы не можем – да и не станем, отвечать за действия отдельных лиц…

– С вашего позволения, я закончу… Для размещения всего оборудования, равно, как и для продолжения деятельности, был подготовлен промышленно-складской модуль… И по странному совпадению – он тоже был арендован компанией с китайскими учредителями. Вот они-то – как раз и проживают в Лос-Анжелесе. И вполне доступны для правоохранительных органов США.

Ли прищурился. Но… так ничего и не сказал, выдерживая паузу.

Собеседник вежливо улыбнулся.

– Случилось так, что автоколонна не дошла до места назначения. Что-то там по дороге произошло… какие-то трения между преступными элементами… Не хотите ли взглянуть? – гость положил на стол ещё одну тонкую папку.

На этот раз китаец читал намного медленнее – и с большим вниманием.

– Так…Насколько я понимаю, груз…

– Пока цел. Как и сопроводительная документация.

– И?

– Он может так никогда и не быть обнаруженным. А подготовленные помещения – останутся невостребованными. Более того – мы готовы поделиться с вами… с вашим руководством… всеми материалами по данному вопросу. И всей оперативной информацией. Не сомневаюсь, оно найдёт ей применение. Там есть любопытные сведения… о тех, кто является настоящими интересантами и вдохновителями данной операции.

– Это интересное предложение… – медленно произнёс Ли. – И что вы хотите взамен?

– Ничего. Нам бы просто хотелось устранить досадные недоразумения, которые иногда возникали между нашими… организациями. И исключить их возникновение в будущем.

– Я доложу о вашем предложении, – наклонил голову китаец. – Но нам бы хотелось полностью исключить возможность повторения подобного инцидента. С теми же самыми…

– Ваши представители могут присутствовать при уничтожении груза. И всех материалов исследований по данной теме, – предложил гость.

Хозяин встречи кивнул в знак согласия.

– Согласен. Мы также заинтересованы в предотвращении возможности утечки любой информации по данному вопросу.

– Полагаю, что и это ваше требование найдёт понимание у моего руководства.

– Мы на этом настаиваем.

– Разумеется, я передам ваши пожелания Директору. Не сомневаюсь, что он пойдёт вам навстречу.

– Что ж, – поднялся с места Ли. – Я рад, что мы пришли к обоюдоприемлемому соглашению.

– Взаимно!

И обе договаривающиесястороны обменялись крепким рукопожатием.

Глава 31

«С получением данного распоряжения, вам надлежит скопировать все, имеющиеся в вашем распоряжении, оперативные материалы по проведённым мероприятиям. Носители передать специальному курьеру. После копирования уничтожить все жесткие диски компьютеров и все материальные носители информации. Оборудование обесточить, и подготовить к отправке. Всем участникам операции запрещается, вплоть до особого распоряжения, покидать пределы базы. Исключить все контакты ваших сотрудников с родственниками и знакомыми. Подготовить списки на поощрение личного состава – с указанием степени личного участия. Об исполнении доложить лично».

«Вот такие пироги…» Кажется, именно так и говорят у русских?

Похоже, что наша деятельность подошла к логическому завершению. И сейчас последует… что последует? Награждение и поощрение?

Ага… блажен, кто верует! По-моему, именно так говорил проповедник когда-то далеко в детстве.

А, может быть, и не это он говорил… но, явно, что-то похожее. Во всяком случае – близкое по смыслу. Там, помниться мне, было и ещё кое-что… об обещании лучшей жизни в райских кущах.

Не стану спорить – там, наверное, хорошо. Но, вот только никому из нас это точно не светит. Не заслужили…

Мой приказ народ выслушал молча.

Никаких эмоций и вопросов – тут всё же не полные лопухи собрались. Тем паче, что на совещании уже присутствовали три спецкурьера – они прибыли рано утром. Предъявили письменное распоряжение Директора – и более уже никуда не отлучались. Понятное дело, что при них никто высказываться и не захотел.

И пошла работа…

Все бумаги собирались в большие проволочные корзины и под присмотром одного из спецкурьеров выносились во внутренний двор. Корзина закрыта крышкой, ничего оттуда вылететь не сможет.

Канистры с бензином уже были туда заранее доставлены.

Минутное дело – облить горючим корзину, чиркнуть спичкой – и пламя пожирает содержимое. Прямо там же и подписывался акт об уничтожении. И вся компания возвращалась назад – за новой порцией бумаг.

Параллельно идёт копирование информации. Заполненный носитель тотчас же убирается в специальный кейс, снабжённый системой мгновенного уничтожения содержимого. По окончании копирования, жесткий диск извлекается из компьютера и один из гостей – прямо при нас, крушит его молотком. Опять подпись акта…

И так – весь рабочий день.

Улучив момент, набираю номер биг-босса.

– Сэр! Это Джон Хаст!

– Да, Джон, слушаю…

– Сэр, в полученном распоряжении ничего не сказано о тех информаторах, которые состоят у меня на связи. Каковы будут ваши распоряжения по данному вопросу? Должен ли я прервать с ними всякие взаимоотношения? Или мне передать их на связь кому-то другому?

Вопрос достаточно щекотливый.

По всем правилам, которые в данном случае соблюдаются неукоснительно, передача информатора на связь другому сотруднику производиться только лично. При этом присутствует как старый «куратор», так и новый – дабы агент мог убедиться в том, что тут всё чисто и нет никаких подстав.

– М-м-м… – на какое-то время задумывается босс. – Джон, вы будете мне очень скоро нужны – лично… тут для вас есть особое задание. Черт! Мне сейчас некогда высылать для этой цели кого-то из своих сотрудников, они все заняты…Момент, не кладите трубку!

Терпеливо жду, пока он примет какое-то решение.

– Вот, что, Джон… Кто из ваших людей уже освободился?

– Лейла Хасси и Аннет Маршан – они уже передали все своим материалы вашим людям.

– Маршан… – специалист по технической разведке?

– Да, сэр.

– Ну, техника и живые люди – разница всё же присутствует… Хасси?

– Она больше аналитик, но и с людьми работать умеет тоже. Есть опыт, хотя и не слишком большой.

– Сколько времени вам потребуется, чтобы передать ей на связь всех информаторов?

– Два дня, сэр. Я же не могу вызвать их всех на общее собрание, чтобы представить там нового куратора.

– А быстрее?

– Сожалею, сэр, но это невозможно – по чисто техническим причинам. Некоторые из них могут приезжать только после службы – днём они заняты. Я не имею права ставить информаторов в неудобное положение – это может вызвать определённые подозрения в их адрес. И к тому же, они не должны видеть друг друга – это даже не обсуждается!

– Хорошо… – медленно произносит Директор. – Забирайте с собою Хасси – и передайте ей всех своих людей. Кстати, сколько их у вас?

– Шесть человек, сэр.

– Я думал – пять.

– Материалы на привлечение к сотрудничеству шестого переданы мною в установленном порядке пять дней назад. Мы просто не успели это оформить официально…

– Что ж, насколько я в курсе дела, с Лейлой у вас не будет никаких проблем – она же вас хорошо понимает, не так ли?

– Да, сэр!

– Два дня, Джон!

– Есть, сэр!

Лейла задумчиво смотрит на только что закрывшуюся дверь – мы только что проводили очередного информатора.

– Я всегда пыталась понять – что движет такими людьми? Работать с кем-то в дружном коллективе – и предавать своих же товарищей?

– Ну, они же не считают себя предателями! – пожимаю я плечами. – Не скрою, меня поначалу тоже посещали подобные мысли… но, со временем как-то всё устоялось. Привык, наверное…

– И всё же?

– Кто-то считает себя несправедливо обделённым, некоторые обижены на сослуживцев. Та девушка, что только что ушла – ищет защиты от полиции. Местные копы частенько «нагибают» таких, как она. Во всех смыслах. Вот они и думает, что агенты ДЕА способны как-то их приструнить. Тебя и меня она именно в этом качестве и воспринимает.

– А мы, действительно, это можем?

– Ну, вчера утром тут был как раз тот человек, который может сломать ей жизнь одним движением пальца. А может – и не сломать… как попросишь…

Лейла снова оборачивается к двери.

– Странно… Я могла бы и привыкнуть к такому… Каково это – держать судьбу человека в своих руках?

Снова пожимаю плечами.

– Положим, никто из них по доброй воле сюда бы и не пришёл… Тот – вчерашний, гость, склонял к сексу задержанных за мелкие правонарушения девиц. И не один раз – это уже стало у него повседневной привычкой. На этом и погорел – сразу трое из них дали на него показания. Он не сел – вмешались мы. И, в итоге, он, вместо федеральной тюрьмы, даже получил повышение – стал заместителем начальника отдела. Правда, с улицы его убрали – и он потерял возможность удовлетворять свои дурные привычки. Ушедшая сейчас девушка приторговывала наркотиками…

– Ну, с ней-то всё ясно – я уже таких навидалась… Она ведь могла войти в число кандидатов на участие в нашей последней операции – с такими-то внешними данными! Не думаю, что у неё были бы тогда какие-то преимущества перед прочими…

– А она там и была.

– Но ты выбрал других…

– Они были знакомы. Правда, весьма отдалённо, но всё же… Доказать их связь друг с другом было намного проще – обе вращались в одних и тех же кругах.

– Я помню… – медленно кивает она. – То есть, ты хочешь сказать, что чисто из благородных побуждений никто на такое сотрудничество не идёт?

– Как правило – нет! – отрицательно качаю головой. – Да, с ними не слишком-то и охотно станут сотрудничать. Как потом можно остановить такого человека, как им управлять? Ведь нет же ничего, чем можно было бы его припугнуть… Огласка нашей связи ему может повредить только очень незначительно, остаётся, разве что, наркоман в подъезде… Но – это уже совсем крайний случай!

Смотрю на часы.

– Однако же – уже почти половина одиннадцатого! Мы, как – спим? Или едем на базу?

Девушка поднимает на меня вопросительный взгляд, не отрываясь, однако от клавиатуры.

– Ну… – посматриваю в сторону кровати, – я бы, конечно, поспал…

Лейла фыркает – как же, поспал один такой!

– В любом случае – за рулём будешь сидеть ты! А то я такого могу нарулить…

– Согласен! Тебе там надолго ещё осталось? – киваю я на ноутбук.

– Минут на десять, наверное.

– Тогда – я в душ!

– Хорошо. Не выливай там весь шампунь…

Сделать воду потеплее – но не слишком горячей… вот – теперь можно уже!

Всю усталость словно волною смыло – я как-то даже приободрился.

Так, полотенце у нас на полке… вытираемся. Волосы – особо тщательно. Спешить некуда – у меня ещё есть время в запасе.

Проникнув через подпотолочное окно, по потолку пробежал отсвет фар – развернулась на стоянке какая-то машина.

Всё, пора вылезать!

Совершенно автоматически выключаю свет.

Зачем, спрашивается, сюда же сейчас Лейла зайдёт?

Чертыхнувшись, нажимаю на клавишу. Почему-то он не загорается сразу… только моргает… пришлось нажать на неё ещё пару раз…

Всё – теперь работает.

– Там что-то с выключателем – не сразу фиксируется… – вытирая голову полотенцем, выхожу в комнату.

– Сядь. Вон туда… – Лейла указывает мне на низкую скамеечку у стены.

Не рукой указывает – пистолетным стволом.

Сорок пятый – да на близкой дистанции… Выходная дыра в спине будет ого-го!

– И не делай вид, что ты ничего не понимаешь.

– Понимаю, – медленно наклоняю голову, косясь на оружие в её руке.

«USP-компакт» – серьёзная машинка! Такая пушка может навертеть дыр… и навертит!

– А я-то всё пробовал предположить – кто же это будет?

– На меня – тоже думал?

– Не думал. Я знал. Правда, окончательно я это понял не так-то уж и давно. Но всё равно… как-то не верилось.

– И напрасно, – прикусывает Лейла губу. – Я ведь была с тобой откровенна.

– Да и я как-то тебе не врал… Но верилось, откровенно говоря, с трудом.

– Ты же знал, что всех нас зачистят. Но… продолжал рассказывать мне сказки!

Пожимаю плечами, откладывая полотенце в сторону.

– Оденусь?

– Нет. Уже не надо.

– И ты решила вытянуть счастливый билет? Разменять мою жизнь – на собственное благополучие?

– Ты знаешь причину всего этого.

– Тебе денег, что ли, не хватало? Могла бы и прямо сказать – я бы помог.

– Чем?

– Пары миллионов тебе хватило бы?

Она молчит какое-то время. Думает, надо полагать.

– У тебя столько нет.

– Есть. И гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Миллионов пять-семь – могу добыть в течение одного-двух дней. Напрягусь – ещё столько же. Но, уже через месяц…

Лейла усмехается.

– Сказал бы полмиллиона – я бы поверила быстрее.

Осторожно развожу руками.

– Ну… я как-то не задумывался на эту тему. А что будет с другими членами группы?

– Я не стала бы говорить о них в будущем времени…

Понятно… Собственно говоря, ничего нового – я примерно такого развития событий и ожидал.

– Как ты понимаешь, – чуть наклоняется она вперёд, – твоё место рядом со мной тоже уже занято.

– Дай-ка я угадаю… Симмонс?

– Ты знал?!

– Сколько раз вы уже были вместе? Два?

Лейла меняется в лице.

– А ты умнее, чем я думала! Что ж, если это послужит каким-то утешением – ты лучше. Но… я уж как-нибудь это переживу…

И она совершенно спокойно нажимает на спуск.

Сухой щелчок… и всё.

Выстрела не произошло.

Да, собственно говоря, его и не могло произойти.

Ещё вчера, пока она мылась в душе, я заменил боёк в её пистолете. Внешне – точно такой же – но… немного короче. Так или иначе – но до капсюля он уже не достаёт. Так что, внешне грозное оружие, теперь ненамного отличается от обычного кирпича.

Рывок – мелькнула в воздухе скамейка, на которой я сидел. А вы что же думали – она тут просто так стоит? Тяжелая, из двухдюймовой доски, мало похожая на изделие из ближайшего супермаркета… а вот летает она хорошо! Её сюда специально притащили – аккурат, перед моим прибытием.

И эффективно работает – Лейлу отбрасывает к стене, и она изо всех сил прикладывается об неё затылком.

Аут – некоторое время она точно будет не опасна.

Щелчок замка – и на пороге появляется Майя. Тепловизор сдвинут на лоб, в руках пистолет с глушителем.

– Ну, ты и любитель поболтать… Я ещё когда стрелять могла!

Даже и через дверь – только что вышедший из горячего душа человек, несколько отличается по тепловой картинке от того, кто одетый сидит в комнате.

– Мне было интересно, что она ещё скажет.

– Ну, не настолько же она дура…

Да, забыл сказать, в комнате был установлен микрофон – и тот, у кого есть приёмник, мог спокойно слушать всё, что тут только бы ни говорилось. Именно по этой причине Майя и появилась настолько вовремя. Мелькнувший на потолке свет фар означал одно – Лейла уже успела доложить о принятии дел и получила приказ на мою ликвидацию. А, моргнув светом в ответ, я подтвердил принятие информации.

Стоит ли упоминать о том, что тот самый – шестой информатор (точнее – кандидат в таковые) это как раз Майя и была? Мне же надо было как-то залегендировать её появление в мотеле на этот раз…

Выдержка из полицейского рапорта

«…при тушении пожара в мотеле, в одном из номеров было обнаружен труп мужчины. Белый, приблизительно сорока лет, документов не имеется. При дальнейшем осмотре в номере был обнаружен пистолет – «Токарев», русского производства, за номером КТ434250. Причина смерти мужчины – огнестрельное ранение в грудь. Тело, сильно обгоревшее при пожаре, направлено в морг…»

Телефонный звонок

– Сэр, по полученной информации, погиб Джон Хаст. Его труп, в сильно обгоревшем виде, был обнаружен в номере мотеля, где он обычно и останавливался. Обнаружено также и его личное оружие. Собственно, только по номеру пистолета и удалось идентифицировать владельца – тело практически уничтожено огнём.

– Понятно… Хасси?

– Последний звонок с её телефона был зафиксирован в трехстах километрах от базы. Звонили к ней домой, разговор продолжался двадцать секунд. Зафиксирован перевод средств с её кредитной карты на карту матери. Переведено двести сорок восемь тысяч долларов. А перед этим Хаст перевёл ей со своей карты двести тысяч. Причём, насколько я понимаю, сделал это, уже будучи мертвым…

– Вот даже как? Дайте распоряжение о её розыске!

– Присаживайся! – Нормейер кивает мне на кресло у окна. – Как самочувствие?

Откровенно говоря, поле операции у меня сильно зудело сразу во многих местах. Да, так, что и спать-то иногда толком не получалось. Но неохота так уж расстраивать старого спеца…

– Нормально. Постепенно прихожу в норму.

– Вот и хорошо!

Сразу же после того, как мы с Майей сюда прибыли, меня «законопатили» (удивительно точно определяющее моё нынешнее положение, русское словечко) в эту самую клинику. По утверждениям врачей, после того, как заживут все швы, меня не узнает даже родная мать! Не стану с ними спорить – её уже лет пять, как нет в живых.

– Хорошо вам говорить, – ворчливо отвечаю я. – Небось, сами на такое дело не подписались…

– Так меня и не ищут с таким прилежанием! – пожимает плечами старик. – Более того, Директор – через посредников, разумеется, дал понять, что готов использовать нас и далее. При том условии, что я снова появлюсь на горизонте…

– И что вы решили?

– Не думаю, что моим ребятам по-прежнему охота зарабатывать неприятности на собственную задницу. Я ничего не ответил… Хватит, пожалуй… мы своё отбегали. Да и тебе, как я полагаю, тоже уже не стоит играть в эти игры.

В принципе, он прав.

На моём счету в американском банке так и остался лежать последний гонорар. Не весь – часть его перекочевала на карточку Лейлы. Откуда, впоследствии, эти средства перевели её семье. Хоть она и оказалась редкостной стервой, но зла на её родственников я не держал. На какое-то время им этого хватит. А вот подкинуть очередной ребус бывшему начальству – стоило! Пусть теперь ловят очередного предателя в своих рядах! Буду сильно удивлён, если они её когда-нибудь отыщут…

Но я и не сильно переживаю за эту потерю.

Фиг с ними, с деньгами – там и осталось-то всего тысяч сто…

А основная часть моих средств давно переведена на некий счёт – ныне покойный Николас Парето, «бухгалтер» наших последних противников, кое-что полезное всё же поведал. И далеко не все эти сведения попали к Директору. Кое-чем воспользовались и мы…

В который уже раз восхищаюсь предусмотрительностью Ларри – старик ухитрился предусмотреть многое! Как оказалось, некоторые «домашние заготовки» ждали своего часа уже по нескольку лет! И – дождались.

– Наши европейские партнёры сдержали свои обещания – твоя пластическая операция тоже входит в перечень их услуг. Они рассчитались в полном объёме – и мне не в чем их упрекнуть. Документы ты уже видел – тут всё сделано на высшем уровне. А уж где жить… это ты выберешь сам, – Нормейер берет со стола бокал с вином. – Тебе не предлагаю – медики против.

– И что будет дальше?

– Я не планирую возвращаться в Штаты. Теплые острова… это куда больше мне по душе. Мой дом, как и всё прочее имущество, там, давно уже заложены в банке… и пускай теперь они и занимаются их продажей.

Предусмотрительно! И никаких проблем с реализацией собственности – учись! А старик попросту не вернёт им взятый в своё время кредит. Да, что-то он на этом, безусловно, потеряет… но жизнь – она стоит дороже!

Да и мне, откровенно говоря, нет причин для расстройства.

Мой счёт в Штатах накрылся. Но в европейских банках у меня лежит намного больше!

Да и Майя… её тоже трудно назвать бедной родственницей – старик позаботился о каждом, кто принимал участие в нашей операции.

– Понятно… заслуженный отдых?

– Не иронизируй! Сам-то не хочешь задуматься о будущем? Собственно говоря, я вовсе не о тебе забочусь… мне небезразлична судьба моей дочери!

Думаю, что если бы не она… не факт, что я бы тут сейчас сидел.

Старый злодей – он не из тех, кто страдает излишней сентиментальностью. Но мнение своей любимой дочери – учитывает!

– Ну… я думал на эту тему.

– И к какому выводу пришёл?

Встаю и подхожу к кровати.

Движение руки – и в ладони оказывается флешка.

– Вот… – кладу её на стол.

– Что это? – не прикасаясь, разглядывает её Нормейер.

– Страховой полис Нормана.

– Э-м-м…

– В структуре его знали как Дина Нормана. На самом же деле – его имя Джейкоб Хаммерсмит, бывший специальный агент ФБР.

Ларри на какое-то время замолкает.

– Я не встречался с Норманом и не знаю такого человека. Но Хаммерсмит… если это тот Хаммерсмит… – покачивает он головой. – Это… это очень серьёзно!

Пожимаю плечами.

– Ну, тут уже я ничего не могу сказать – мне он был известен именно, как Норман. Однако, несмотря на то, что наше знакомство было весьма недолгим, я вполне мог оценить его профессиональный уровень! Это был мастер!

– И что же с ним произошло?

– Умер у меня на руках. Был тяжело ранен во время одной из операций нашей бывшей конторы.

На этот раз старик и мне вина налил, махнув рукою на предостережения медиков.

– У наших извечных противников – у русских, есть обычай поминать своих погибших. В этом что-то есть…

Молча выпиваем.

– И что там? – кивает на флешку Нормейер.

– Норман курировал многие подразделения «Гарварда». В частности – на Балканах. Как я понял, там осталось множество людей, которые обязаны ему очень и очень многим… Они жестко повязаны кровью и прочими сомнительными делишками. Остались и средства, которыми он там распоряжался – и весьма значительные. А, учитывая, что большинство дел там проворачивалось с помощью косоваров…

– Да, – кивает Ларри, – это полные отморозки. Без чести совести – но, по локоть в крови.

На этой флешке нет кое-каких материалов. Из тех, что я когда-то передал Романову. По правде сказать, я и ему-то передал далеко не всё. В частности – то, что сейчас лежит перед нами. Давать в руки случайному знакомому ключ к некоторым процессам… Да, тогда Романов мне помог – и я кое-чем ему обязан. Но, полагаю, что все свои долги я тогда вернул.

А вот это – то, что лежит сейчас перед Нормейером, уже совсем другое дело! Здесь ключ – ключ ко многому и ко многим.

– Хочешь перехватить бизнес у бывшей конторы?

Отрицательно мотаю головой – я ещё не настолько подвинулся умом! Тут никакие пластические операции не помогут – вычислят! И – закопают прямо в асфальт! На центральной площади любой здешней столицы. При громадном стечении народа – и при полной его поддержке!

Вместе с Майей…

– Тогда – что же?

– С кем бесполезно воевать?

Ларри пожимает плечами.

– Ну… я могу назвать ряд структур… но – ведь ты же не это имел в виду?

– Нельзя воевать с тем, кого нет в живых. С тенью… С тем, кого нет.

Старик призадумывается.

– Ну… допустим… И что же?

– Я бы хотел отвлечь внимание «Гарварда» на что-то, что нас никоим образом не касается. Пусть они забудут о последних операциях – никто не думает о покраске стен во время пожара. Когда у них начнёт сильно припекать – о нас всех надолго забудут. Вполне возможно, что и навсегда… Если дать косоварам даже и легкий намёк на то, что их кто-то поддержит, или прижать их уже имеющимися аргументами, они развернут кровавую войну против «Гарварда» – чтобы отжать часть бизнеса уже лично себе. Директор, разумеется, ответит – и драка затянется очень надолго. Сильно сомневаюсь, что ему в данной ситуации будет до того, чтобы искать нас – хватит и иных забот. А заодно… мы сможем что-то заработать и себе.

Нормейер задумчиво постукивает по столу.

– А в этом что-то есть! Я должен подумать!

– Возьмите флешку – и почитайте на досуге. Там есть увесистые доводы и для этих отморозков – они им поверят. А я подожду вашего решения…

Эпилог

Два месяца спустя

Телефонный разговор

– Добрый день! Я могу услышать господина Марко Обрановича?

– Слушаю вас… – худощавый черноволосый мужчина в дорогом костюме махнул рукою, приказывая хохочущим неподалёку от него девицам, на время притихнуть.

– Здравствуйте!

– Откуда вы знаете этот телефон? – подозрительно прищурился владелец. – И кто вы вообще такой? Мне незнаком ваш номер!

– Так много вопросов сразу… Мне его дал наш общий, надеюсь, друг – Дин Норман.

– Он только это вам сказал?

– Не только. Сен-Готард, двадцать один.

Молчание…

– Вы меня слышите?

Мужчина опустился в кресло и дал знак всем покинуть комнату. Перевел дыхание – грудь словно тугим обручем стянуло.

– Да… я вас слышу…

– Вы тоже кое-что должны мне сказать.

– Болонья, сорок.

– Отлично. Вам завтра надлежит быть в ресторане «Монтарди» – для вас там заказан столик. В четырнадцать часов к вам подойдут. Понятно?

– Да… я буду…

– До свидания! – и звонивший положил трубку.

В комнату заглянул помощник.

– Босс? Всё в порядке?

– Отмени все встречи на завтра.

– Но… к нам приезжают серьёзные люди! И мы договорились заранее…

– Отмени! Придумай что-нибудь!

– Слушаюсь, босс! Но… что случилось?

– У меня завтра встреча. В два часа, в «Монтарди». Обеспечь там всё… как положено.

Помощник кивнул – привычное занятие, ничего особенного.

– Всё сделаю, не волнуйтесь. Будет кто-то интересный?

Марко невесело усмехнулся.

– Будет! Звонили от хозяина…

– От…

– Да, именно от него.

В помещении наступила тишина. Выглянувшее из-за туч солнце осветило дом, его лучи пробежались по подоконнику, по цветам, которые стояли на нём.

И странная тень, чем-то напоминавшая когтистую лапу, протянулась к стоявшим в комнате людям…

КОНЕЦ

Евгения Кретова Вершители. Кн. 1 Посох Велеса

Серия «KompasFantasy»

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «КомпасГид».

Автор обложки Данияр Альжапар

© Кретова Е. В., текст, 2021

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2021

* * *

Пролог

Темная фигура сгорбилась над пепелищем. Черные обугленные остовы печей скорбными скелетами замерли над долиной.

– Да будь ты проклята! Ненавижу! – хрипло, словно старуха, подвывала и рвала на себе волосы, черными змеями разлетавшиеся по ветру, молодая женщина, цепляясь за пропитанную пеплом землю.

Ее тело становилось все прозрачнее, рассыпаясь в прах, и, смешиваясь с поднимавшимся над выгоревшей деревней смогом, развеивалось над долиной. Еще минута, и женщина захлебнулась последним, отчаянным в бессильной злобе криком и растаяла, затерявшись в веках.

Глава 1 Кошка, которой не было

Красноярск. Наши дни

– Что, совсем никого? – пожилой врач со скорой внимательно и неодобрительно посматривал на нее из-под широких бровей. Катя в ответ только шмыгнула носом и покачала головой.

– А лет тебе сколько?

– Пятнадцать скоро будет…

– Скоро, – передразнил врач, – через пару лет, что ли?

Худенькая сероглазая девочка неистово закачала головой, растрепывая свои и без того растрепанные косички:

– Нет, что вы! Через три дня!

Доктор хмыкнул. Он, помнится, в свои пятнадцать уже на заводе подрабатывал, а эта девчушка, видать, за материнской юбкой все прячется, вон какая напуганная. Словно заблудившийся щенок.

Он вздохнул.

– Для госпитализации оснований нет. Укол твоей маме сделали, температура не должна расти. Но, – он торопливо чиркнул на рецепте номер своего телефона и сунул ей в руку клочок бумаги, – если вдруг станет хуже, звони. Я только на дежурство заступил. Приеду. И не вешай нос, красавица! На пятнадцатилетии твоя мамка плясать будет!

Громко хлопнула входная дверь, на лестничной клетке протяжно скрипнули дверцы лифта.

Ушел.

А она осталась. Вместе с подкрадывающейся все ближе ночью, тревожно тикающими ходиками и ужасной мыслью, что утро не наступит никогда.

Мама заболела.

Катя заглянула в спальню, плотно прикрыла за собой дверь. Стараясь как можно тише передвигаться по старому скрипящему паркету в холле, прошла в кухню.

– Ничего, все будет хорошо, – прошептала она отбивающим чечетку часам. – Мама поправится, вот увидите.

Она включила чайник. Тот весело зашумел, и его шипение чуточку разбавило равнодушное тиканье механизма. Стало не так страшно.

Город за окном медленно накрывала морозная сибирская ночь. Если бы не мамина болезнь, они бы сейчас сидели за столом под уютным светом от абажура с золотистой бахромой и Катя слушала бы про далекие страны, где люди ездят на слонах, про джиннов и волхвов, про таинственных существ, населяющих нашу землю: нерасторопных леших, вороватых водяных, жутких кладбищенских мар^[38] и коварных анчуток.

Наверно, под впечатлением этих рассказов, которых мама знала миллион, Кате Мирошкиной иногда снились удивительные сны: вот она идет по лесу с прозрачной, молодой еще листвой, а ей навстречу – высокий мужчина. Он улыбается, протягивает к ней руки, подбрасывает ее высоко над головой и кружит быстро-быстро.

А еще ей снилась пожилая женщина с добрыми, но немного печальными глазами. Такими же, как сейчас у самой Кати в темном отражении.

Тени, словно живые, ложились на вечерний Красноярск, закутывая его в серо-синие сумерки. Мгла уже забралась в темные проулки, подворотни, из них выползла на улицы, нагоняя опоздавших прохожих. Карабкаясь по стенам домов, любопытно заглядывала в окна.

Бархатными тапками ступала она с крыши на крышу и зажигала маленькие фонарики-огни чужих теплых, счастливых квартир.

И те радостно подмигивали Кате, будто приглашая в гости.

Девочке стало так тоскливо, так страшно, что приближается ночь, а мама болеет, и она совсем одна, и помочь некому, что Катя вдруг, сама от себя того не ожидая, заплакала. Да так, как не плакала даже в детстве: в голос, навзрыд. Она никак не могла остановиться, хотя понимала, как глупо это, должно быть, выглядит со стороны.

– Ну и ладно, ну и пусть! – причитала она, размазывая по лицу слезы. – Всем все равно! Никому нет дела… Только ма-а-аме… А мама… боле-е-ет. И тут девочка, похолодев, заметила в оконном отражении, а значит у себя за спиной, кошку. Обыкновенную черную кошку, пушистую, с большими глазами и зрачками-щелочками.

Кошку, которой у них с мамой никогда не было. Катя резко обернулась. Никого. Слезы мгновенно высохли. Вспотевшие ладони сжались в кулаки. Между тем кошка в оконном отражении с вызовом посмотрела на Катю, нетерпеливо вильнула хвостом и скрылась за рамой.

Девочка замерла. Негромкое тиканье настенных часов, сопение чайника, шум засыпающего города за стеклом и вдруг… отчетливое «мяу» из соседней комнаты!

Катя опрометью бросилась в спальню, по пути с грохотом уронив пару табуреток и с силой треснувшись бедром об угол обеденного стола. Она рывком открыла дверь, в первую очередь посмотрев на мирно спящую маму – не разбудила ли, и тут же бросила испуганный взгляд в окно – на темнеющее отражение с желтоватым кружком света от настольной лампы. Черная кошка в нем мигнула огромными глазами, собралась в комок и с тихим шипением прыгнула внутрь комнаты, приземлившись мягким живым комочком под Катины ноги.

Та, конечно, могла и закричать, но голос куда-то делся, поэтому из открытого рта вырвалось лишь визгливое хрипение.

Между тем кошка спокойно и даже величественно прошла по периметру комнаты, брезгливо выдергивая когти из ворса ковра, и легко запрыгнула на кровать, прямо на грудь к Катиной маме.

– Вставай! – истошно заорало животное.

Катя от ужаса впала в ступор и ничего не успела сделать. Надо было согнать дурацкую кошку с кровати, выставить за дверь или за окно, но девочка словно окаменела. Не в силах очнуться, она лишь наблюдала, как мама открыла глаза, внимательно, без тени удивления посмотрела на кошку и резко села.

– Сварог мой, уже? – голос ее звучал хрипло и незнакомо, глаза цвета байкальского льда искрились от слез. Черная кошка моргнула и принялась вылизывать шерстку на груди.

– Мама, – Катя бросилась к матери, с усилием опрокидывая ее на подушки, – тебе нельзя вставать. Доктор сказал, что…

– Ш-ш, – мама приложила указательный палец к губам дочери, высвобождаясь, – не о том ты сейчас говоришь.

Катя вздрогнула.

– А о чем? О чем я еще могу сейчас говорить! Мам, я не понимаю ничего. Что происходит-то?

Та встала и привлекла к себе дочь, крепко обняла.

– Бедная моя! Все так не вовремя, – кошка за Катиной спиной хмыкнула. – Родная моя, у нас мало времени. Надо торопиться, раз уж так вышло… Мне пора уходить. – Катя ахнула. – Тише, не спорь. Слушай! Я все продумала, никакой опасности нет. В гардеробной есть полка, где стоят мои шкатулки с драгоценностями. Среди них есть та самая, темного дерева, помнишь ее?

– Которую ты мне трогать запрещала? – Катя на миг отстранилась и тут же заметила, что мама преображается: она на глазах становилась прозрачнее, и тело светилось так, будто внутри нее зажгли лампочку.

Она хотела было спросить, почему так, но мама ее оборвала:

– Время дорого!.. Сейчас та шкатулка тебе понадобится, не расставайся с ней ни на минуту. В ней карта, по ней найдешь ко мне дорогу, – она стала легкой, невесомой, словно оживший призрак. – Я не знаю, когда мы с тобой увидимся, солнышко мое, но я верю, я знаю, что у тебя все получится. Будь смелой и ничего не бойся. Запомни: тебе нужен нос грифона! Она подняла руки высоко, словно в молитве, и медленно опустила их на плечи дочери. Кате показалось (а показалось ли?), что материнские ладони источают тонкий неясный свет, словно в них поместился кусочек летнего солнца.

Голос у мамы совсем изменился, стал глухим, шелестящим:

– Я отдаю тебе свою силу и всю силу своего рода. Я передаю тебе силу рода твоего отца, которую хранила все эти годы. Какой бы она ни была и как бы ты ею ни распорядилась. Да будет так!

Она приподняла Катин подбородок и ласково посмотрела в испуганные глаза дочери.

– Катюша. Будь смелой и ничего не бойся. Я не прощаюсь, родная моя, мы скоро встретимся, не сомневаюсь в этом ни секунды. Слушай Могиню, – она кивнула на кошку. – Не ругай ее – не ее вина в том, что все так вышло. Береги себя и помни: тебе нужен нос грифона…

С каждым словом ее голос становился все глуше, улетая в неизвестность, в какой-то момент он стал таким тихим, что, казалось, мама находится на расстоянии тысяч километров, – девочка едва смогла разобрать последнюю фразу.

– Мам, ты куда? – все еще цепляясь за реальность, шептала Катя, но ее, кажется, уже никто не слышал: мама тихо бормотала на непонятном и незнакомом дочери языке, все дальше отстраняясь от ребенка. Девочке на мгновение показалось, что та бредит, что у нее снова поднялась температура.

Она бросилась было к ней, чтобы прижаться, удержать от надвигающегося, пугающего, неизвестного, но между ней и матерью словно возникла невидимая стена.

Она знала это ощущение.

Она так баловалась давно, в детстве: терла одну ладошку о другую, пока не становилось жарко, а потом медленно сводила и разводила их в стороны. Тут же между ладонями возникало невидимое пространство, которое не давало им слишком далеко разойтись и тем не менее не позволяло сомкнуться.

Словно это был воздушный шарик, к которому накрепко приклеены руки.

Вот и теперь у нее возникло почти такое же ощущение, только в этот раз воздушный шарик достиг гигантских размеров, и мама оказалась внутри него. Катя что есть силы принялась биться об эту невидимую стену, стараясь ее пробить и проникнуть внутрь пространства, сковавшего маму, исступленно крича, все меньше веря в реальность происходящего:

– Ма-а-ама!

Лицо и тело мамы стало истончаться, неумолимо превращаясь сначала в искры света, потом в туман, затем в прозрачное облако, пока не растаяло совсем. Сфера, возникшая на миг вокруг нее, схлопнулась, с силой отшвырнув Катю на пол.

– МАМА!

Катя бросилась к кровати, еще теплой от маминого тепла, прижалась щекой к подушке и закричала. Катя кричала так громко, так неистово, что задрожали стекла, а цветной абажур съехал набок и показавшаяся из-под него подслеповатая настольная лампа нелепо и обиженно посматривала на девочку. Внезапно старенький механический будильник икнул и залился испуганным звоном.

Кто-то из соседей снизу торопливо постучал по батарее.

Ничего не понимая, ошалело оглядываясь по сторонам, она упала на колени посреди ставшей в одно мгновение чужой и враждебной комнаты, рядом со звеневшим во все колокольчики будильником, и пыталась понять, что ей делать дальше: рядом с ней больше нет самого дорогого, самого любимого человека.

Единственного человека, которому она, Катя, была дорога.

Который любил ее и заботился. О котором могла заботиться она. Одна.

Жесткий комок подкатил к горлу, перехватив дыхание. Катя гладила холодными руками постель, еще хранившую мамино тепло, и хрипло, беззвучно плакала.

Все это время единственный свидетель произошедшего безумия – кошка из оконного отражения – невозмутимо разглядывала обстановку комнаты, с любопытством тыкая в ковер мягкой лапой.

– Мама исчезла, ты видела? Просто растаяла, и все, – хрипло прошептала ей Катя. – Как такое может быть? Куда она делась?

Кошка повела пушистыми плечами и моргнула:

– Нашла у кого спрашивать… Я вообще тут ни при чем. Слышала же, что тебе мать сказала: «Могиню не ругай», – она нервно дернула острыми ушами. – Ты про шкатулку-то не забудь: карта там, помнишь ли?

Катя послушно кивнула.

– Я ничего не понимаю. Это что, все на самом деле? Это все со мной? Да? – Кошка мурлыкнула в знак то ли подтверждения, то ли недоумения. Не поймешь этих кошек. – Что мне делать-то?

– Ты карту идешь искать или нет? Уже времени-то вообще, считай, не осталось, – кошка, кажется, теряла терпение.

Катя послушно поплелась в гардеробную. У самой двери оглянулась:

– Не уходи.

Желтые глаза с сомнением моргнули.

– Не уходи, – попросила Катя, закрывая за собой дверь. Кошка едва заметно вздохнула и растаяла в воздухе.

Глава 2 Старая шкатулка

Катя зашла в маленькую, без окон, комнатку, служившую гардеробной.

Когда-то их смешно называли «темнушками» или «тещиными комнатами». Теперь мода изменилась, и те же неуютные квадратные метры превратились в оазис для модниц всех возрастов и сортов: аккуратные полки, шкафчики и комоды в блестящем обрамлении зеркал и уютных светильников.

Ровными рядами в гардеробной висели мамины блузки, платья, костюмы.

Девочка нежно провела по ним рукой. Под пальцами струился тонкий шелк и мягкий кашемир. Колючий шерстяной свитер, мамин любимый, неопределенного теперь цвета, лежал на своем привычном месте – на третьей полке сверху – и, казалось, еще хранил ее тепло и терпкий аромат духов.

Тоска ершистым комком вспыхнула в груди. Катя тяжело задышала.

– Не сейчас, не сейчас, – просила она саму себя. Она запрокинула к потолку голову, не давая слезам скатываться по щекам. – Не сейчас.

Кате пришлось встать на табуретку, чтобы добраться до антресолей, – шкатулка много лет назад была убрана из вида.

Когда-то давно, лет пять назад, она почти нарушила мамин запрет и достала шкатулку с полки. Она взяла ее в руки, волнуясь и едва дыша. Однако шкатулка в тот момент показалась ей обыкновенной и весьма невзрачной вещицей, совершенно не заслуживающей такого количества внимания и запретов. Ей тогда даже непонятно было, за что ее в итоге наказали и на месяц оставили без шоколадок.

Сейчас – другое дело. То ли исчезновение матери, то ли мистическая кошка заставляли фантазию буйно рисовать одну картину за другой – от выскакивающего из темного нутра шкатулки джинна до сказочной жар-птицы, которая отнесет ее туда, где сейчас находится мама.

Катя зачем-то аккуратно постучала по темной, испещренной мелким не то узором, не то текстом крышке, легонько потрясла. Внутри увесисто перекатывалось что-то тяжелое. И, кажется, кряхтело…

– Ну это уже у меня глюки, конечно, – сама себе резонно ответила Катя. – После скачущих из окна кошек еще не такое послышится.

Девочка вышла из гардеробной и направилась в кухню: там света больше, может, надписи на крышке удастся прочитать.

Входя в кухню под размеренное приветствие настенных часов, она невольно бросила короткий взгляд в окно, но увидела в нем только свое отражение – встревоженного, раздираемого любопытством и сомнениями подростка в потертых домашних джинсах и вытянутом свитере.

– Естественно, – обиженно прошептала она исчезнувшей кошке, – наделала тут дел и сбежала. Впрочем, сегодня все меня оставляют одну…

Катя вздохнула и села за стол, для начала внимательно разглядев шкатулку снаружи.

Небольшая, чуть больше ее девчачьей ладони, невысокая, неглубокая, примерно десять на шестнадцать сантиметров в основании. Замочек медный, симпатичный, вылит в форме медвежьей лапы. Некоторые узоры на крышке были глубокими и более крупными, другие – совсем маленькими, еле заметными, скорее даже царапины, а не узоры.

Выпрыгивающее из груди сердце и отчаянно дрожавшие руки подсказывали Кате, что рисунок на шкатулке не простой и эти трещинки-царапинки сейчас самая важная вещь на всем белом свете, что именно они скрывают таинственный смысл этой странной вещицы и знают способ, как вернуть маму.

Катя пригляделась.

Рисунок на крышке вдруг поплыл перед глазами, раздвигая пространство, словно 3D-картинка. Некоторые детали стали делаться объемными, другие – совсем потерялись в темноте.

– Ой-ё-ёй, – вырвалось у нее, когда она поймала себя на мысли, что узнаёт выдавленные символы. Больше того: она их не просто видела где-то, она знала их, умела распознавать их, читать… Но сейчас словно забыла.

Вытаращив глаза так, чтоб не спугнуть наваждение, она еще внимательнее уставилась внутрь открывшейся в воздухе картинки. Но та стала снова меняться, открывая новое пространство внутри начертанного рукой неизвестного мастера рисунка. Чем внимательнее Катя приглядывалась, тем более подробной становилась карта. Небольшие точки-города, горные цепи, извилистые русла рек. Над каждым объектом – текст: изящные петли, закорючки, крохотные тире. Знаки, смутно знакомые, но напрочь забытые.

Она не понимала ни слова, но была точно уверена, что эти знаки и символы уже где-то встречала, что и язык, и письменность эта ей знакомы.

Но она ее забыла.

– Если это и есть карта, – прошептала она, – то дела мои плохи.

Под любопытное тиканье часов девочка отодвинула в сторону замочек и открыла шкатулку.

Внутри Катю ждало новое разочарование: по испещренному трещинами дну перекатывался тряпичный сверток и небольшой, диаметром в три или четыре сантиметра, моток красных шерстяных ниток для вязания с воткнутой в него почерневшей от времени старой бронзовой иглой. Катя пригляделась: игла была с надломленным ушком.

– Да уж, сокровища, – вырвалось у нее. Она потянула за край тряпицы.

Ей на ладонь выскользнул гладкий, идеально отполированный полупрозрачный камень сочного василькового цвета, круглый, со скошенными в четырех местах краями. Вероятно, он должен был к чему-то крепиться.

– Да уж! – повторила она. – Ладно, камень можно приладить куда-то для красоты. Нитками что-то заштопать. Но старая испорченная игла со сломанным ушком – это просто финиш. И это «богатство» от меня так тщательно берегли?! И где обещанная карта? С носом грифона…

Она с силой вдавила испорченную иглу в моток ниток, утопив ее в нем по самое сломленное ушко. Катя чувствовала себя обманутой. Мама сказала:

«В шкатулке найдешь карту», – а вместо нее хлам какой-то!

Она разложила перед собой все три предмета, ожидая, что всему этому найдется хоть какое-то разумное объяснение.

Она их перекладывала, соединяя по-разному, но объяснение никак не находилось.

Катя еще раз взяла в руки шкатулку. Темное дерево, никакой подкладки, никаких потайных отделений или карманов, где можно было бы спрятать хоть клочок бумаги. Ничего. Старое, потрескавшееся от времени дерево, царапины, трещины, плохо отшлифованные неровности. Даже странно, что мастер, сделавший уникальную крышку, допустил такую халтуру внутри.

Стоп!

Трещинки-царапинки…

Опятьтрещинки и царапинки… Только другие, совсем не похожие на те, что она уже видела на крышке: длинная череда неровностей примерно по центру, слева и справа от нее глубокие, с ответвлениями, извилистые трещины, впадающие в глубокие ямки с кривыми краями, большие и маленькие. И вдоль трещин и углублений, словно ожерелье на шее царевны, петляла цепочка выпуклых солнц.

Катя пригляделась.

Рисунок на крышке и дне шкатулки почти совпадал. Только солнца распределялись иначе. И… сердце у Кати громко бухнулось в пятки – она узнала эти знаки на дне шкатулки!

Цепочки – это реки. Вот Волга, вот Обь, Лена, Енисей… С притоками, как и положено.

Углубления – моря и озера.

А солнца – города. Взгляд Кати уперся в круглый пупырышек в том месте, где она сейчас находилась, – Красноярск.

Катя собралась еще раз внимательно пересмотреть найденные в шкатулке вещицы, как в дверь позвонили. Да так настойчиво! Прям звон-перезвон.

В отражении снова появилась острая кошачья мордочка. Настороженно прислушалась.

Еще раздумывая над загадкой непонятного содержимого шкатулки и пытаясь осознать свою догадку, девочка подошла к двери и открыла замок.

Не успела она взяться за ручку, как дверь с силой распахнулась, больно ударив девочку по лбу, да так, что та упала и пролетела метра три вглубь коридора. В этот же момент, не дав ей опомниться, в квартиру ворвались трое: один очень высокий, здоровый детина, второй – тощий и субтильный, и третий – худощавый брюнет с длинной челкой, который держался немного в стороне и явно нервничал – вертел в руках брелок с ключами от автомобиля, то убирал его в карман, то снова доставал и начинал крутить на указательном пальце.

Тот, здоровый, подошел к лежащей на полу Кате вплотную, больно пнул ее носком грубого ботинка и, схватив за шиворот, как провинившегося котенка, поставил на ноги. И тут же двинул в ухо.

У Кати от страха, неожиданности и жуткой боли слезы градом потекли из глаз, а крик застрял в горле.

– Будешь орать – прибью! – подсунув под нос дурно пахнущий кулак и грозно нависнув над ней, прохрипел детина. – Где она?

– Кто? – пропищала девочка. Ей все еще было больно.

Но гораздо больше, чем больно, было страшно. Мама столько раз говорила – не открывать дверь, не удостоверившись, что за ней стоит хорошо знакомый человек, а когда она одна дома – вообще никому не открывать. И вот надо же, именно сейчас она так сплоховала.

– Мать твоя ненормальная! – проорал детина.

– Нет ее, – ошалело прошептала девочка. Да как он смеет! Ворвался сюда, бьется-дерется, да еще так о маме говорит! Девочка уже хотела что-то ответить, но тут вмешался второй, субтильный.

– Не лги нам, девочка, – промурлыкал он. – Вон пальтишко здесь, а маменьки, типа, нет?

Они что, следили за ними? Откуда они знают, в чем ходит мама?

Долговязый кивнул в сторону третьего, того, что с челкой и ключами, и тот скользнул в комнату, прошел дальше по коридору в зал, потом ногой открыл дверь ванной (Катя услышала, как с полочек с грохотом посыпались шампуни и кремы), прошел на кухню, выглянул на балкон и через мгновение снова появился в коридоре. Посмотрел на долговязого и отрицательно покачал головой.

Детина хмыкнул.

– Ну что ж, это сильно упрощает дело. Нам все покажет ее дочка. – И он снова наклонился над Катей. – Верно, девочка?

Катя шумно сглотнула. Чего им надо? Денег? Так у них отродясь их не было. Драгоценности? Ну есть у мамы парочка колечек да колье, не за ними же они вломились. Колечки и колье не так много стоят. Катя решительно не понимала, чего от нее хотят. А между тем троица внимательно за ней следила.

Долговязый (видимо, он был здесь за главного) лениво потянулся, зевнул.

– И что ты молчишь? – вкрадчиво промурлыкал он. – Помогать нам будешь? Или тебя заставить?

Афросий, – он кивнул в сторону детины, – большой умелец развязывать языки. – Тот с удовольствием хмыкнул и сильно, до хруста в суставах, сжал кулаки.

– Но у нас ничего нет… Я не знаю, что вам надо, – пролепетала девочка, все еще прикрывая горевшее огнем ухо.

– Посох где?! – проорал прямо на ухо тот, которого назвали Афросий.

Вот тут Катя вообще потеряла нить происходящего.

– К-какой посох? – она посмотрела на Афросия как на умалишенного. Догадка, что ее с кем-то перепутали и что сейчас все выяснится и эти громилы наконец уйдут и оставят ее в покое, несколько приободрила девочку и добавила ей храбрости. – Здесь нет никакого посоха…

На что Афросий зарычал и прям бросился на девочку с кулаками. Катя рухнула на пол и постаралась закрыть голову руками, но ударов не последовало – руку Афросия перехватил брюнет.

– Хорош, Илюх, – ага, подумала Катя, у детины есть нормальное имя, – прибьешь еще деваху, – примирительно проговорил парень с челкой.

Он достал из кармана и снова убрал ключи, подошел к девочке и протянул ей руку, чтобы та могла опереться и подняться. Потом ногой пододвинул пуф, на котором они обычно с мамой застегивали обувь, и легонько подтолкнул на него Катю. Та неловко плюхнулась. Теперь ей было гораздо удобнее рассмотреть молодчиков.

Итак, их трое. По всей видимости, тощий и субтильный – главарь, его все слушаются, и ведет он себя уж больно вальяжно. Этакий гусь-переросток. Верзила Афросий-Илья был что-то вроде плохого полицейского из банального американского боевика: все время орет, угрожает и дерется. Сила есть, ума не надо, как говорится.

Третий, самый молодой из них, почти Катин ровесник, для девочки оставался загадкой: до роли хорошего полицейского из того же боевика он явно недотягивал, но и держался все время в тени своих друзей. Вот только что за Катю заступился. Ну что ж, и на том спасибо.

Но если предположить, что они не перепутали ее квартиру и действительно ищут здесь что-то (допустим, какой-то посох), то Катя же должна понимать хоть что-то. Но девочка ничего не понимала. Ничего такого, чтобы это можно было назвать посохом, в ее памяти не всплывало. Тем более в этой квартире. Машинально она подумала о маминой работе, но и там ничего подходящего припомнить не могла. Между тем брюнет с молчаливого позволения главаря достал из кармана помятую бумажку, по всей видимости, вырванный из блокнота лист. Он его развернул и подсунул Кате под самый нос. Девочка увидела, что на листке что-то нарисовано, но она не могла разобрать, что это было. Поняв ее прищуренный взгляд правильно, главарь щелкнул выключателем.

При ярком освещении девочка увидела перед собой рисунок длинной палки, кривоватой, обвитой вырезанным искусным резчиком вьюном от самого основания до верха с пухлым набалдашником. В просветах между буйной растительностью на поверхности палки и набалдашника был виден какой-то сложный орнамент. Вещица, конечно, довольно вычурная и примечательная. Катя ничего подобного в своей жизни не встречала.

Она пожала плечами.

– Это вообще что? – она с недоумением подняла глаза на парня, подсовывавшего ей листок из блокнота.

– Это то, о чем мы тебя спрашиваем, посох Велеса, – прорычал Афросий и угрожающе придвинулся к девочке. У той глаза вообще полезли на лоб от удивления. Главарь остановил его и приблизился к девочке.

– Ты что, никогда не видела ничего подобного? – он казался озадаченным.

Катя покачала отрицательно головой.

– Слышь, Шкода, – обратился к главарю брюнет, снова раскачивая на пальце брелок, словно маятник, – рисуночек подкачал или прорицательница твоя накосячила? А? – видимо, эта же мысль пришла в ненормальную голову Афросия, потому что он тоже согласно промычал что-то невразумительное и уставился на того, кого назвали Шкодой.

Тот призадумался.

Засунув руки глубоко в карманы брюк, он отвернулся от приятелей и уставился в зеркало огромного трюмо. Он молчал. И при этом внимательно, без тени какой-то мысли рассматривал в отражении лицо девочки. Та казалась абсолютно спокойной. Нет, ее что-то беспокоило. Но это явно не рисунок посоха. А может, старая карга и вправду его обдурила? И нет здесь никакого посоха? Но наводка на мать девчонки была железобетонной. Та однозначно имела отношение к древностям и могла быть связана с искомой вещью. В ее рабочем кабинете в музее они уже перерыли все. Оставалась только квартира.

«Неужели все начинать сначала?» – с тоской подумал Шкода. Приятели не спускали с него глаз. У него еще оставалась надежда, что мать все же его припрятала дома. Дочь, в конце концов, могла быть не посвящена.

Не отворачиваясь от зеркала, Шкода повел бровью, и его подельники бросились врассыпную.

Катя только успела жалобно пискнуть, протестуя против такого беспредела, но где уж! Афросий ее оттолкнул подальше, да еще огромным кулаком перед носом опять покрутил. Девочка села назад на свой пуфик.

Ее глаза встретились с серыми и темными, как омут, глазами главаря. Шкода за ней наблюдал.

– Что?! – огрызнулась девочка.

Ей уже надоел этот спектакль. Ей нужно искать маму, а для этого надо разобраться со шкатулкой. При мысли о шкатулке у нее все перевернулось внутри.

«А что, если эти ненормальные ее разобьют или приберут к рукам?» – мелькнуло в голове. И она кинулась было в кухню, куда только что прошел третий. Это движение не ускользнуло от внимания Шкоды.

– Ключник, – крикнул он брюнету. Тот выглянул из спальни, спрятал брелок в карман. – Смотри, как она кинулась!.. А ну-ка посмотри внимательнее в кухне.

Тот подозрительно прищурился снова и прошел мимо нее по коридору. Катя осталась стоять около своего пуфа. Ей был виден край стола, на котором лежала шкатулка.

Тот, кого называли Ключник, вошел внутрь, на миг загородив своей тощей спиной обзор, несколько раз прошел мимо стола, даже не взглянув на шкатулку и лежавшие рядом с ней вещи. К нему на помощь уже притопал Афросий, но и он словно ничего не видел. Они открыли все шкафчики небольшого кухонного гарнитура, заглянули в самые дальние уголки, даже мусор в ведре проверили. Но того, что искали, видимо, не нашли. Посох Велеса… Откуда ему тут быть!..

Ключник устало облокотился о край стола, на котором лежала шкатулка и все ее содержимое. Его пальцы задумчиво били по столешнице, едва не касаясь шкатулки. Он не проявил к ней ни малейшего интереса – не взял в руки, чтобы рассмотреть, не прикоснулся, не подвинул. Будто и не видел ее вовсе. А что, если…

У Кати мелькнула сумасшедшая мысль: а что, если они действительно не видят шкатулку? Что, если та и вправду не так проста, как кажется на первый взгляд?

В этот момент Катя почувствовала: что-то изменилось. Пространство вокруг стало твердым и тягучим. Казалось, что мысли этих людей, так бесцеремонно ворвавшихся в дом, материализовались, окружая ее и пресекая пути к бегству.

Ей стало жутко.

Сзади, за ее спиной, оказался Афросий. Его жесткий кулак уперся в Катину спину, прямо между лопатками. Он подтолкнул ее к центру кухни. Она оказалась в нескольких сантиметрах от стола.

Ключник поднял на Афросия тяжелый взгляд:

– Ребят, да вы что…

В его голосе послышался упрек и недоумение. Оба посмотрели на Шкоду.

От этих переглядываний Катя поняла, что ничего хорошего ей не светит. Свидетель им не нужен. Словно в подтверждение страшной догадки, Афросий повернул вентиль газа на конфорке, на которой стоял чайник. Послышался тонкий свист. Потом он медленно взял чайник, не глядя на девочку, так равнодушно, словно делает обычную работу, вылил из него остатки воды и поставил на прежнее место.

Сомнений не осталось.

Как и времени.

Страх тяжелым шевелящимся чудовищем скрутил все внутренности. Мысли на мгновение потеряли четкость и очертания. «Сейчас меня не станет», – молотком застучало в голове.

Звуки, запахи, ощущения пропали.

Все стало происходить как в замедленном кино. Вот Афросий достал из кармана веревку. Ключник опустил глаза и отвернулся. Катя взглянула на приближающегося к ней Афросия. «Боже мой, какие у него синие глаза! Как сумеречные тени на снегу!» – мелькнуло у нее в голове, и от этого холодного синего взгляда у нее мурашки побежали по спине.

И в этот миг мысль, яркая и отчетливая, пронеслась в голове – бежать.

Взгляд скользнул по темной глади оконного стекла. В отражении черная кошка устроилась на столе, ловко откинула крышку шкатулки и, моргнув Кате желтым глазом, нырнула внутрь, словно в бассейн. Катя не успела сформулировать словами, понять, осознать то, что мелькнуло в ее голове. Одним молниеносным движением она сгребла содержимое шкатулки в кулак, а второй рукой в ту же секунду открыла шкатулку и бросилась в нее, как в омут с головой. Молясь о том, чтобы и у нее получилось. Как у черной кошки.

Раздался громкий свист. Пространство дернулось и с шумом захлопнулось за спиной.

А в ушах все еще звенели крики и ругань непрошеных гостей.

Глава 3 Коридор

Катю внезапно окружили оглушительная тишина и мрак.

Первые несколько секунд она стояла, безуспешно прислушиваясь, – никаких звуков, кроме стука собственного сердца и хлопанья собственных ресниц, до нее не доносилось.

Глаза понемногу стали привыкать к царившей вокруг темноте, но ей все равно не удавалось захватить взглядом пространство более чем на полметра вокруг.

Широко расставив руки по сторонам, девочка сделала несколько шагов вправо. Ни гулкого эха, ни шороха. Все звуки будто поглощались темнотой. Из этой скудной информации девочка сделала вывод, что находится в каком-то небольшом помещении. «Дом?.. Подвал?» – судорожно пронеслось в голове.

Окон не было видно, или они были плотно занавешены – может, оттого здесь было так темно.

Катя принюхалась. Запах дерева. Ага, значит, дом деревянный. Или подвал.

Она сделала еще несколько шагов в темноте, пока ладонь не уперлась в стену. Та оказалась гладкой, теплой. Не отрывая ладони от стены, девочка решила исследовать периметр помещения, считая шаги: надо же было составить хоть какое-то приблизительное представление о том, где она оказалась!

Итак, от того места, где она коснулась стены, она прошла четыре шага до угла, потом еще десять шагов до следующего угла, потом еще шестнадцать шагов, и снова угол. Далее Катя наткнулась на какую-то неровность, – видимо, дверь. И еще несколько шагов – угол – и опять шестнадцать шагов и угол.

Ого. Прямоугольная комната. «Десять на шестнадцать. Шкатулка снаружи примерно такой же пропорции была», – вспомнила Катя.

Только, конечно, странно, что шкатулку она держала сейчас в руках и в то же время – находилась внутри нее. Такого вроде не бывает.

Но сегодняшний день – чемпион по загадкам, поэтому Катя вложила внутрь свертки, зажала плоскую шкатулку под мышкой и вернулась к тому месту, где только что нашла дверь.

Девочка осторожно дотронулась до нее. Та оказалась, судя по шершавой поверхности, деревянной, довольно старой и, скорее всего, не окрашенной. Наверху дверь заканчивалась аркой. Похоже, в ней выточен орнамент. Катя нащупала крупные цветы и что-то геометрическое… Овал, в нем какой-то символ, несколько крестообразных элементов, вертикальная черта, снова овал…

Девочка ощупью нашла ручку в виде кольца и решительно дернула за нее.

Дверь довольно легко, хоть и со скрипом, подалась внутрь. За ней – узкое помещение. Там тоже было темно, если не считать небольшого медного светильника, стоявшего на полу и отбрасывающего на темный пол тусклый, бледно-желтый кружок света.

– Ау! – позвала Катя в темноту.

Очень страшно. Девочка всегда боялась темноты, ей почему-то именно сейчас это вспомнилось.

Противный, скользкий червь страха зашевелился в желудке, заговорил своим мерзким голосом:

«Не входи». Из-за него она, помнится, не покаталась на аттракционе «Веселые горки» несколько лет назад, когда они с мамой ходили в парк аттракционов. Мама тогда ее долго уговаривала, объясняла, что там нет ничего опасного, но Катя наотрез отказалась – противный червь оказался сильнее маминых слов.

Из-за него же в прошлом году она не поехала в летний лагерь для одаренных детей: она победила в олимпиаде по истории, и ее пригласили в такой лагерь. На море.

В программе обещали интересные лекции, участие в настоящих раскопках, встречи с известными историками, археологами.

Но этот жуткий зверь внутри нее опять отговорил. Но сейчас Катя не могла поддаваться его шепоту: перед глазами вставало тающее лицо мамы, ее светлые глаза, ласковые руки.

Чего стоило это мерзкое чудовище по сравнению со счастьем снова быть рядом с ней!!!

– Замолкни! – прикрикнула она на противное чудовище внутри, взяла в руки лампу и шагнула внутрь открывшегося за дверью помещения. – Будем отсюда выбираться! – скомандовала она сама себе, и гулкое эхо подхватило ее испуганный шепот. Она еще не понимала, что ищет, где оказалась и как отсюда выбираться. Но, с другой стороны, карту она нашла. Мама еще говорила, чтобы она помнила о носе грифона.

– Грифон, – повторила себе под нос Катя и вздохнула: – Еще бы знать, как он выглядит…

В тусклом свете своей медной лампы она обнаружила, что находится в длинном коридоре, по обе стороны которого, насколько хватало зрения, было множество массивных и не очень, маленьких и больших дверей.

Многие из них были снабжены ручками различных форм, цветов и материалов: золотые и серебряные, костяные и деревянные, круглые пуговки и миниатюрные рычажки. Но больше всего ее поразило не разнообразие дверей и фурнитуры, а полное отсутствие ручек на некоторых дверях: самых старинных, поцарапанных, с потрескавшимся лаком. Катя проходила по таинственному коридору все дальше, чудовище внутри уже не шептало, а клокотало, и девочка старалась отвлечься от него изучением дверей, но не находила в них ничего, что бы ей подсказало выход.

Все они были заперты, за ними было тихо и безлюдно.

В глаза бросилась одна дверь, странно выглядевшая в этом жутковатом подвале. Это была массивная дверь, дубовая, с роскошной инкрустацией в виде то ли птицы, то ли зверя с расправленными крыльями и выпуклым носом-клювом.

Кате этот птицезверь показался знакомым.

Она решила обследовать весь коридор, а к этой двери вернуться потом.

И двинулась дальше.

Проходя мимо одной из тех самых загадочных дверей без ручек и опознавательных знаков, Катя почувствовала легкое движение совсем рядом. Она остановилась, прислушалась.

Показалось?

Да нет, вот он, шорох, будто кто-то там, с другой стороны двери, тоже прислушивается и прерывисто дышит. Девочка подошла ближе.

Едва она приблизилась к двери, червяк, предупреждавший об опасности, забился в конвульсиях и, кажется, упал в обморок, потому что умолк.

– Вот и славненько, – Катя заглянула в крохотную замочную скважину.

В узкую щель она увидела темное сырое помещение, похожее на тюремную камеру. Напротив двери можно было увидеть каменную кладку стены, испещренную многочисленными продолговатыми царапинами.

Она приблизила лицо, чтобы увеличить угол обзора, и тут же в ужасе отпрянула, больно ударившись о противоположную стену: по ту сторону замочной скважины на нее уставился злобный хищный взгляд. В ту же секунду девочка услышала неистовый рык. Мощные удары о дверь раскатисто пронеслись по узкому пространству коридора: то существо, что там было заперто, теперь явно желало выбраться.

Катя подскочила и стремглав бросилась дальше по коридору, уже не обращая внимания на красоту дверей и мечтая только о том, чтобы та дверь выдержала натиск и спрятанное за ней нечто не выбралось наружу.

«Грифон… Грифон… Где этот чертов грифон?!» – стучало в голове.

Коридор казался нескончаемым. Катя пробежала по нему, наверное, уже не одну сотню метров, но конца его не было видно.

За спиной послышался жуткий грохот и треск – похоже, та дверь все-таки не выдержала.

Застыв от страшной догадки, девочка замерла, прислушиваясь.

Но она слышала только собственное прерывистое дыхание. То, что вырвалось на свободу, очевидно, затаилось.

Вслушиваясь в тишину, девочка уловила едва заметное движение, неуловимый скрежет когтей по каменному полу.

Опасливо, стараясь не издавать никаких звуков и не поворачиваться спиной к этим все приближающимся осторожным шагам, Катя двинулась по коридору. Ее глаза не отрываясь следили за пустотой. Инстинкт самосохранения подсказывал немедленно погасить лампу, но девочка боялась пропустить важный знак, дверь, ради которой она и оказалась в этом жутком месте.

Ой! В глубине коридора в проблесках слабого света от светильника Катя наконец увидела это ужасное нечто.

Она с уверенностью не могла сказать, кто это – человек или зверь. Она увидела существо, двигавшееся на двух ногах, с головой, не похожей на человеческую, с телом, покрытым густой и грязной бурой шерстью. Конечно, она не могла точно сказать, что именно она увидела, но слабое освещение, страх и немного фантазии мгновенно дорисовали картину. Существо тоже заметило Катю и остановилось, не подходя ближе. Оно явно боялось или света, или человека.

Катя уперлась спиной в стену: вот и конец коридора.

Тут лампа в руках девочки почему-то стала гореть ярче. Существо мгновенно отреагировало на это – попятилось назад, в темноту. Катя от неожиданности тоже сделала шаг назад, еще сильнее впечатываясь в стену.

Свет стал еще ярче.

Девочка подняла фонарь выше над головой. Тот загорелся еще ярче.

«Тут выход!» – поняла девочка. Она оглянулась.

Прямо у себя за спиной она заметила дверь из темного дерева со множеством мелких и крупных символов-штрихов – увеличенную копию крышки шкатулки темного дерева.

Эта дверь просто обязана была стать ее спасением сейчас, когда существо в полумраке коридора все больше злилось, боясь подойти к ней ближе.

Одним движением Катя еще сильнее надавила на дверь, толкая ее из последних сил, молясь лишь об одном – чтобы та оказалась не заперта.

Рука дрогнула. Вспотевшие пальцы разомкнулись, выпустив фонарь, светильник выскользнул и с грохотом упал на каменные плиты.

Огненные искры от него разлетелись вокруг, на мгновение озарив зеленые глаза и злобную оскаленную морду с огромными клыками, а через мгновение коридор опустился в чернильную темноту – ни лучика света, ни блика, ни отражения.

Зверь – Катя это скорее почувствовала, чем увидела во внезапной темноте – ринулся в сторону своей жертвы.

Зажмурившись, прижимая к себе шкатулку, девочка дернула дверь что есть силы. Та наконец подалась, скрипнула, пропуская ее внутрь и плотно закрывая за ней пространство коридора. Катя услышала отчаянный рык, мощный толчок в дверь с той, другой стороны – и все.

Все стихло.

Глава 4 Новая знакомая

Катя не решалась открыть глаза, все еще прислушиваясь.

Очевидно, она выбралась из коридора: чувствовался свежий воздух, сладковатый запах цветущей липы и знакомый с детства аромат хвои. Где-то совсем рядом настырно чирикал воробей, размеренно цокая лапками по твердой поверхности. Было тепло и сухо.

– Мамочки, – отчетливо послышалось справа. Голос испуганный. Низкий, грудной. Вероятно, мальчишеский. И шорох, будто кто передвинулся.

Отчаянно прижимая к груди шкатулку, Катя приоткрыла глаза и шагнула вперед.

Ноги тут же запутались, уперлись во что-то твердое и неустойчивое, девочка потеряла равновесие и с грохотом повалилась на пол, неуклюже расставив руки и выронив драгоценную шкатулку.

– Да ё-ё-ёлки же палки, – протяжно простонала она, перехватывая руками ушибленные колени. Она растянулась на полу. Широкие деревянные плахи были плотно подогнаны друг к другу, гладко зачищены. В полуметре от ее головы стояли две деревянные лавки, а между ними высился громоздкий дубовый стол: если бы Катя сделала еще один шаг, виском бы точно поймала угол.

От этой неприятной мысли спасенный висок зачесался. Катя его потерла и посмотрела на свои ноги: те неловко прятались в огромном сундуке, сейчас перевернутом набок, с вывороченным под основание замком.

– Я что, из сундука выскочила? – Катя обернулась в сторону, откуда только что донеслось испуганное «мамочка».

Из дальнего угла комнаты, широко распахнув от удивления синие, как васильки, глаза, на нее смотрела девочка лет пятнадцати в длинной, чуть расширенной от груди льняной рубахе-платье с сине-голубой вышивкой по краю рукавов и подолу и с косой, перекинутой на грудь. Девочка уставилась на Катю, и чуть пухлые губки раскрылись в немом крике.

– Ма-а-а-а! – хрипло крикнула она и плюхнулась на лавку, подобрав под себя ноги в туфельках из тонкой кожи с загнутыми на восточный манер вверх носками.

– Не кричи! – строго приказала Катя. Но девочка только еще громче заверещала.

– Ты кто? – спросила ее Катя, чтобы как-то поддержать беседу и заставить замолчать.

– Я – Ярушка, Ярослава то есть, – поправилась девочка, все еще во все глаза разглядывая Катю. Она, конечно, старалась быть вежливой, хотя испуг и не прошел. – А ты кто будешь?

– Я – Катя, – отозвалась она, вставая. И повторила вопрос: – Я что, из сундука этого выскочила? Ярослава, медленно переведя взгляд на перевернутый сундук, кивнула.

– Странно, – Катя нахмурилась.

Она присела на корточки в поисках своей шкатулки и нашла ее под столом. Чтобы ее достать, ей пришлось встать на четвереньки и что есть силы потянуться за вещицей. Ярослава на своей лавке подалась назад, еще выше подобрав подол платья.

– Да не бойся ты, не кусаюсь, – проворчала Катя, усиленно соображая, что делать дальше.

– Ты как в бабушкин сундук забралась?

«В самом деле, как?» – мелькнуло у нее в голове.

Катя повернулась, приподняла угол сундука. Тот оказался тяжелый, с коваными железными накладками на углах и пухлыми пуговками-набойками. Крякнув, она перевернула сундучище, поставив его на место.

– Здоровый, – то ли себе, то ли своей новой знакомой пробормотала она.

– Так ты как туда забралась-то? Ты кто?!

Катя, зажав в руках шкатулку, села за стол, тяжело вздохнув и уставившись на Ярославу.

Теперь их с Катей разделяла только его широкая темно-коричневая поверхность с выставленным рядком рукоделием, видимо, Ярославиных рук работы: льняной салфеткой на квадратном подрамнике, мотком разноцветных ниток, колким ёжиком подушки для иголок.

На подоконнике, деловито склевывая хлебные крошки и кусочек яблока, подпрыгивал воробей. Катя с ужасом уставилась на открытое окно, через которое врывалось в комнату ослепительно яркое лето.

«Декабрь же на дворе, – с сомнением мелькнуло в ее голове. – Это куда ж меня занесло?»

Через голову воробья, едва не задев трогательные серо-коричневые перья, перелетел камушек и с шорохом прокатился по столу.

Со двора через распахнутое настежь окно донесся громкий шепот:

– Яру-уша-а!

Ярослава нахмурилась, закатила глаза к потолку. Подобрав подол, забралась на лавку, высунулась наружу.

– Чего тебе? – сердито спросила она кого-то невидимого.

Катя пока осмотрелась.

Комната, в которой она оказалась, – довольно большая, светлая, с большим, украшенным разноцветными стеклышками окном. Почти посреди комнаты, у окна, – стол, по краям – простые деревенские лавки. Рядом с сундуком, из которого она вывалилась, пристроился еще один, поменьше, с плоской крышкой. На нем лежала толстая, явно старинная книга. В самом углу, загороженная тонкой кисейной занавеской, была кровать с выложенными горкой подушками. Вот и все убранство.

Ничего общего с городской квартирой Кати.

– Яруш, – за окном голос мальчишеский, томно-взволнованный, влюбленный, – завтра на ярмарку жаб привезут якутских… Помнишь ли?

С Ярушкиной ноги слетела туфля, со стуком ударилась об пол.

– Ясно дело, помню. И что с того? Сопение за окном.

– Аким! Не томи: чего явился-то? Матушка говорила, что голову тебе оторвет, коли ошиваться под моим окном будешь.

Снова сопение.

– Яруш, на речку придешь ввечеру? Все идут… Ярослава нетерпеливо повела плечом.

– Некогда мне.

– Не придешь?

– Не приду. Матушка не пустит все одно…

– Так не ждать тебя?

Ярослава всплеснула руками.

– Так не жди, говорю ж тебе! Ступай уже! Вон всю траву повытоптал!

И захлопнула окошко с разноцветными стеклами.

– Это кто был? – любопытство победило здравый смысл, скомкав чувство такта.

Ярослава исподлобья глянула на Катю, машинально передвинув игольницу.

– Да никто, – сердито поправила она ленту в косе, – Аким, кузнеца сын.

– Гулять зовет?

Ярослава стрельнула в Катю синими глазами, словно молнию метнула.

– Зовет! – руки с вызовом сложила на груди. – И замуж зовет!

Катя ошалело моргнула:

– Как замуж? Ты ж маленькая еще…

– Что значит маленькая? Пятнадцать годков уже. Да он и не сейчас зовет… А, – она неопределенно крутанула пальцами над головой, – когда-нибудь.

– А ты что?

Ярослава снова вспылила, схватила свое рукоделие, сунула в большую шкатулку, примостившуюся рядом с ней на лавке.

– А то не твое дело!

– Прости.

Катя покраснела. И далось ей это – лезть не в свои дела… «Мне бы со своими проблемами разобраться», – сердце съежилось от тоски и понимания, что случилось что-то не предусмотренное мамой: грифона-то она не нашла. И кошка Могиня куда-то исчезла.

Она шмыгнула носом. Колючий комок страха и обиды подкрался к горлу, перехватил изнутри. Глотать стало нестерпимо больно. И страшно.

Катя подняла голову к потолку, уставилась в гладко струганные доски. А слезы никак не желали закатываться назад.

Ярослава подсела рядом, дотронулась до плеча.

– Эй, ты чего? Обиделась, никак? – теплая ладошка вытерла Катины слезы. – Так я не со зла…

Катя с силой шмыгнула носом.

– А я не из-за этого! Ты все правильно сказала – не мое это дело. Мое дело – разобраться, где я оказалась.

Ярушка всплеснула руками, примирительно улыбнулась:

– А чего ж тут разбираться! То я тебе и так скажу и пряника с тебя не возьму. Ты в светелке моей. А светелка моя в доме у бабушки моей, в Тавда-граде. Катя нахмурилась. Ее познания в географии не помогали ей сообразить, где этот Тавда-град находится.

– А где это?

Ярушка удивленно уставилась на нее. В синих глазах мелькнуло недоверие:

– Шутишь? На Руси, три дня пути до Тюмениграда.

– А день какой сегодня?

– 18 июня 7105 года от сотворения мира^[39], - пояснила Ярослава и, увидев, как округлились глаза собеседницы, изумленно спросила: – Ты чего?

– К-как 18 июня? – Катя икнула от неожиданности. – Какого года, повтори?

– 18 июня 7105 года от сотворения мира, – медленно, четко выделяя слова, повторила та. Заглянула в Катины изумленные глаза: – Да в чем дело-то?! Ты сама-то откуда? Как в сундук забралась? Как в горнице моей оказалась?!

Колючий комок вновь подкатился к горлу, да так стремительно, что Катя не сумела его остановить, смягчить его давление. Горло жгло, как каленым железом. Она открывала по-рыбьи рот, не в силах вздохнуть. Слезы брызнули из глаз, заставив Ярославу растерянно отскочить в сторону.

– Эй, ты чего?! Не реви!!! Мы беду исправим! Ты хоть что-то скажи, чего молчишь, как немая!

– Я ушла из дома примерно час назад, думая, что сейчас 18 декабря 2016 года, или 7524 года, если по-вашему. У меня пропала мама, прям растаяла на глазах… Сказала, что все продумано, опасности нет. Дала карту, – Катя кивнула на шкатулку, – но я ее не смогла прочитать. А потом на меня напали три придурка, которые ворвались к нам в квартиру и хотели найти какой-то посох. А когда не нашли, то решили меня убить. А я прыгнула в шкатулку.

А там зверюга, я бежать. Там эта дверь, я в нее, а тут ты-ы-ы! – и Катя снова заревела в голос. Ярушке только и оставалось, что гладить ее по плечу в утешение да сочувственно вздыхать:

– Ничего-ничего. Что-нибудь да придумаем…

Глава 5 Ирмина

В это время Шкода маялся в апартаментах, снятых бабкой в центре Красноярска.

Внутрь она его не пустила, оставив ждать в тесной клетушке с многочисленными коврами на стенах и полу, пушистыми пледами в восточном стиле на диванах и низких креслах.

Парня слегка подташнивало от приторно-сладкого аромата благовоний. Так и хотелось встать и открыть окно.

«Хоть бы иногда проветривала, старая карга», – про себя ругался Шкода. Сейчас он был одет в стильные джинсы светло-серого цвета, модную футболку с ярким принтом, на руках – грубые браслеты из толстой кожи с металлическими бляшками в виде черепов, перекрещенных костей, крестов и свастики. Вид у него был скучающий. Он откровенно зевал. Карга дала ему какой-то противный отвар, который она называла «чаем по рецепту дорогой бабушки», но по вкусу он походил на дешевый аптечный сбор от кашля.

Впрочем, из-за духоты, царившей в «покоях», Шкода дико захотел пить, и это пойло его даже устраивало. А сама бабка куда-то упылила. Шкода ждал уже примерно полчаса. Жаль, часы не захватил. У телефона батарея сдохла, даже игрушкой себя не занять. И не уйти.

Поэтому он жутко скучал и злился. Все пошло не так, как планировалось.

* * *

Месяц назад в дверь его давно не ремонтированной хрущевки на окраине подмосковного Пушкина позвонили.

Он только вернулся из «командировки» в Сибирь, на входе стояли его изрядно испачканные грязью ботинки, на вешалке висела пропахшая лесом куртка, а у порога, покрытый жирными темными пятнами протекших консервов, ждал чистки рюкзак.

Жутко матерясь по привычке, путаясь ногами в складках съехавшего гармошкой коврика, он открыл дверь. На пороге стояла старуха. Сгорбленная, с синеватыми лохмами когда-то вьющихся волос, в отглаженном брючном костюме стоимостью в три, а то и в четыре Шкодины зарплаты продавца-консультанта в магазине оргтехники, опиралась она на черную трость. Бесцветные глаза-бусинки смотрели колко и уверенно.

Брезгливо сморщившись, старуха (а при всей дороговизне и крутости ее наряда у Шкоды язык не поворачивался назвать ее дамой) отодвинула его в сторону и шагнула внутрь.

– Эй, бабуся, ты чё? – Шкода ошалело моргнул.

– Дверь закрой! – скомандовала старуха и, подвинув кончиком трости сгорбленный половик, прошла дальше по коридору его квартиры.

Шкода бросил ей вслед озадаченный взгляд. Но бабка уже скрылась за поворотом в зал – убогое холостяцкое пристанище с телевизором и батареей не вынесенных на помойку пивных бутылок.

Захлопнув входную дверь, ему пришлось броситься за ней:

– Вы что, с ума…

– Сядь, – оборвала его старуха. Она уже расположилась, сложив крючковатые пальцы на набалдашнике трости, в кресле, бесцеремонно сбросив Шкодины газеты и брюки – те упали у ее ног неаккуратной кучей. Костлявым пальцем она указала ему на табурет напротив.

Ноги сами отнесли его на место. Бабка все это время, не мигая, исподлобья следила за ним, холодно наблюдая, как он медленно опускается на выделенное ему сиденье. Он во все глаза разглядывал старуху. И чем пристальнее он пытался ее разглядеть, тем больше ускользали от него ее черты. Вроде вот только что нос прямой был, а глянешь – нет, с горбинкой. Вроде лицо круглое да морщинистое, а присмотришься – и морщинки не так проложены, и овал лица не тот.

Он моргнул, пытаясь отогнать наваждение.

«Чё это? Так ведь не бывает, да?» – пульсировало в висках, но рот не открывался. Звуки, словно запутавшись, застряли в горле, а тело, подобно тряпичной кукле, послушно делало то, что ему велела старуха.

Бабка откашлялась, отвела тяжелый взгляд. У Шкоды отлегло от сердца. Дышать стало легче и ровнее. Но ровно до того момента, пока гостья не заговорила, снова вперившись в него ничего не выражающим взглядом, тяжелым, как пневмоколесный каток:

– Ваня, – так его никто не звал с самой школы, когда по причине большой увлеченности западным автопромом и непоседливости к нему приклеилась кличка Шкода. В душе что-то похолодело и оборвалось в точности так, как об этом пишут в книжках, – душа с шумом ухнула в пятки. А бабка, пошамкав губами, продолжила: – Меня Ирминой Николавной величать. Я к тебе по делу приехала из столицы. Твоя находочка меня к тебе привела.

Шкода икнул.

«Она как узнала?.. Я же еще Герману даже не отзвонился». Герман – это очень крупный товарищ в сфере скупки и продажи краденого (это не Шкодин профиль). И незаконно найденного (а вот это как раз по Шкодиной части).

Его взгляд метнулся к стене: там, за шкафом, его главная находка нынешней «командировки» – корявая палка с вензелями и рунами.

Она проследила за его взглядом:

– Ну давай, что ли, покажи старушке, что откопал…

– А как узнали-то?

Старуха состроила гримасу, которая, вероятно, должна была обозначать улыбку:

– Ворона на хвосте принесла…

– В смысле – сорока? – поправил было старуху Шкода, но тут же понял, что зря: бабка прищурилась недобро, пальцы плотнее сомкнулись вокруг черного набалдашника, а ему померещилось, что на его собственном горле.

Он дернулся, отскочил к стене. Хватка ослабла, стало легче дышать.

– Ты не скачи зайцем, ты находку свою покажи, – примирительно посоветовала старуха.

Шкода, стараясь не поворачиваться к гостье спиной, обогнул комнату, всунул руку между задником шкафа и стеной, нащупал упаковку, потянул за ее край. В его руках оказался узкий сверток, примерно метр в длину, бережно завернутый в несколько слоев газеты.

Старуха протянула к нему руку, на мгновение замерла, словно опасаясь чего-то, черты ее лица смягчились, и, будто помолодев, она вдруг хохотнула:

– Ты где нашел-то это, археолог липовый?

– В заповеднике, – Шкода услышал, как его голос стал хриплым, сухим. – Который Столбы… Чё, фигня? Новодел? – расстроенно спросил он.

Старуха сделала резкое движение, сверток выскользнул из Шкодиных рук и, проплыв несколько метров по воздуху, плавно опустился в ее костлявые руки.

– Э! Э! – запротестовал Шкода. – Вы чё задумали?!

– Да не визжи ты! – старуха сорвала газеты, швырнула на пол. В руках у нее оказалась изогнутая деревянная палка длиной в метр или чуть больше, тонкая у основания, с искривленным в форме медвежьей лапы набалдашником. От основания вверх спиралью тянулся тонкой змейкой ряд засечек, едва заметных черточек и кругов.

Старуха бережно, почти любовно погладила палку и, рассмотрев на ней что-то, нахмурилась.

– Тот, да не тот, – буркнула она и, будто вспомнив о замершем в нескольких шагах от нее Шкоде, бросила ему: – Так где ты, говоришь, нашел-то ее?

– В Столбах. Там на территории развалины есть. Частью затоплены, частью разрушены. Вот там и нашел. А что это?

– Посох мой…

– Чё? – Шкода вытянул шею. – Чё вы несете-то? Бабка привстала и направилась к выходу.

– Эй, посох оставьте! Он мой! Я его нашел! – старуха не спеша прошла через комнату. При последних словах замерла. – Хоть денег за него заплатите! По всему ж видно, старинная вещь!

Бабка обернулась. Горло Шкоды опять перехватило, дышать стало трудно. Он схватился за спинку кресла.

– Деньги любишь, – прошелестел голос старухи.

– Кто ж их не любит! – прохрипел, едва переводя дух, Шкода.

Старуха повернулась к нему, оперлась на трость, указала на него посохом:

– А на службу ко мне пойдешь? Я хорошо заплачу.

Дышать стало легче. Словно отпустило его что-то неведомое.

– А чё ж не послужить, если заплатите. Чё делать-то надо…

Старуха прищурилась:

– А то же, что и всегда: копать, где велю. Делать, что скажу. Пойдешь?

И Шкода согласился. Бабке очень посох какой-то нужен был, не тот, что он под Красноярском нашел. Другой.

* * *

Вчера, перед визитом в квартиру к тетке-искусствоведу, она позвонила ему, сказала, что тоже приехала в Красноярск.

– Поддержу тебя, дружок, – сказала голосом, от которого у Шкоды все обмерло внутри.

И сейчас он ждал старуху Ирмину в ее покоях.

Пришел с отчетом.

«Бабка все напутала, – думал он. – Посоха по тому адресу нет, они всё там перевернули. Тетка-искусствовед исчезла. Доча ее суматошная вообще – финиш – растаяла на глазах. Вот просто как стояла посреди кухни в своем отстойном свитере, так и пропала».

Он встал, походил по комнате. Десять шагов туда-обратно.

Снова сел.

Не выдержал, встал и открыл окно.

В тесную комнатку ворвался ароматный морозный воздух, разбавив жгучей свежестью дурноту и подняв настроение. Он дышал, наслаждаясь прохладой, как вдруг будто прямо из-под земли выросла рядом с ним старуха Ирмина, аж черная от злости. Она оттолкнула его и, с треском захлопнув оконную раму прямо перед его носом, зло на него глянула.

– Я тебе ЧТО сказала делать? – недобро шипела она. – Сидеть и ждать! – Еще минута, и Шкоде показалось, что бабка его ухватом по башке треснет и в печь на растопку забросит.

Но та пошамкала беззубым ртом, сверля его жуткими бесцветными глазами-бусинками, и пошла к своему креслу.

«Ведьма старая!» – про себя подумал Шкода. Бабка будто его услышала. Резко обернулась, из-за чего черты ее лица на мгновение будто смазало гигантским ластиком, они стерлись и потемнели. Старуха пронзительно и зло на него взглянула.

– Чё? – вырвалось у Шкоды. В глазах помутнело, к горлу подступил тошнотворно-горький комок, обжег гортань.

Ирмина отвернулась. Черты ее лица снова приобрели хоть и призрачную, но все-таки привычную форму. Старуха дошла до кресла и, усевшись, проговорила уже вроде мягче:

– Чего окно открыл? Застудишь старушку: радикулит у меня.

Шкода хотел что-то съязвить насчет ее магических способностей, которые она к себе почему-то не применяет, но, вспомнив ее колючий взгляд, промолчал, про себя отметив, что, оказывается, бабку боится не по-детски.

Он еще немного помялся на ногах, ожидая, что старуха сама укажет ему место, куда сесть, но та молчала, исподлобья сверля его глазами-бусинками. Тогда он, стараясь сохранять максимально независимый вид, плюхнулся в ближайшее кресло напротив самой старухи и сложил руки на груди.

Так стало полегче.

Бабка зыркнула на него еще раз, потом достала из кармана длинного цветастого балахона круглое зеркальце без оправы и отделки, с неровными, будто обкусанными краями. Достала и положила на столик между ними, подтолкнув ближе к Шкоде набалдашником трости.

– Мирослава с дочкой ушли в параллель, над которой я не властна. – Она помолчала, пожевывая губы. – Там я их достать не могу… ПОКА не могу.

Она внимательно посмотрела на него, словно оценивая его умственные способности, черты ее лица на мгновение расплылись, и она продолжила:

– Что, команда-то у тебя верная?

– Да ничего так парни.

– Скажи кто, – велела старуха и уставилась на него.

Шкода смутился: не хотелось раскрывать перед старухой все карты. Еще потом скажет, что не сам все сделал, да и денег не заплатит.

К горлу, медленно подкрадываясь, снова подкатилось удушье.

– Всего двое парней, местные, я с ними уже не на одно дело ходил, проверенные, – торопливо заверил Шкода, радуясь тому, что невидимые костлявые руки разжали хватку. – Один, Афросий, вообще путевый чел, во всяких древних штуках сечет, боевой такой. Работы и грязи не боится.

Бабка удовлетворенно кивнула:

– Хорошо. А третий кто?

– Третий – пацан, малолетка, ему шестнадцать только, но он при бабках. Хата, опять же, у него.

Бабка недовольно хмыкнула:

– А то я ж тебе мало плачу…

– Так я экономлю!

– Ну-ну, – задумчиво прошамкала старуха. – Вот что, Ваня. Пойдешь со своими товарищами к деревне Федулки. Там на околице стоит дом пустой, его ни с чем не спутаешь, его даже кошки обходят стороной. – Она помолчала, снова пошамкав беззубым ртом. – В дом тот не заходите! От калитки в сторону леса пройдете по тропинке тысячу сто семьдесят шесть шагов, затем свернете с тропинки налево, пройдете еще шестьсот шестьдесят шагов по бездорожью, прямо через подлесочек. Да смотрите, в трясине не увязните.

Она замолчала, будто что-то вспоминая. Шкода хотел переспросить, сколько именно шагов от калитки идти, только рот открыл, а старуха на него глянула так, что сразу вспомнилось – одна тысяча сто семьдесят шесть. Ирмина продолжала:

– Там упретесь в полянку, круглую как блюдце, по краям деревья черные, словно обожженные, увидите, – она очертила концом трости круг на столе, в его центре отметила точку: – Выйдете на середину, только там достанете зеркальце это. Посмотрите все в него одновременно, – она чуть наклонилась вперед, приблизила к нему изъеденное временем лицо; глубокие морщины на миг распрямились. – Понял ли? Одновременно! Дальше пройдете прямо еще девятьсот девяносто девять шагов, выйдете на тропинку, свернете по ней направо. Она вас выведет куда надо. Если всё сделаете верно да не замешкаетесь – к вечеру найдете девчонку… Чую, она мне нужна. Она – ключик к посоху Велесову… Зеркальце храни: оно еще для возврата вам потребуется.

– А куда возврата? Старуха усмехнулась.

– Там поймешь, – она привстала и протянула ему свою руку ладонью вверх. – А чтобы думалось тебе легче, дай-ка мне руку свою.

Ее черты опять смешались, как всегда, когда она делала слишком резкое движение, – Шкода уже обратил на это внимание.

Он уставился на нее, прижав вспотевшие в один миг ладони к бедрам.

– Зачем? – голос охрип. Старуха криво ухмыльнулась:

– Не бойся, больно не будет.

Шкода с усилием отнял ладонь, протянул Ирмине.

Пальцы мелко дрожали.

Бабка подалась чуть больше вперед, ловко перехватила его запястье и притянула к себе. От ее прикосновения кожу обожгло даже через широкие кожаные браслеты.

Шкода ахнул и повалился набок, прямо на круглый журнальный столик, стоявший между ними. Силища у бабки оказалась неимоверная. С легкостью, словно тряпичную куклу, она приблизила к себе его ладонь, острым когтем начертив поверх линий крест. Кожа мгновенно покраснела и взбугрилась, будто каленым железом обожженная.

– Вы чего! – заверещал Шкода, чувствуя, что лоб и спина предательски вспотели.

Старуха наклонилась над начертанным на Шкодиной ладони крестом, зашептала ему, словно живому. И при каждом слове ее знак оживал, шел волной, бугрился и вздыбливался. А когда знак на его ладони успокоился, затих, старуха свободной рукой дотянулась до груди распластавшегося на столе ошалевшего от страха Шкоды, положила на нее тяжелую ладонь. Тот почувствовал, как начертанный крест зашевелился вновь, только теперь уже под сердцем.

Медленно и тоскливо.

В ту же секунду Ирмина подняла руку. Под ней, словно прилипшая морская звезда, искрилось сине-белое облако.

Шкода шумно сглотнул.

Бабка бросила его ладонь, подхватила облако второй рукой, плотоядно любуясь им.

– Это что? – Шкода сел, переводя взгляд с покрасневшего шрама на ладони на переливчатую звезду в руках Ирмины и обратно.

Та достала из кармана балахона пузатую склянку. Довольно крякнула, схватила прозрачный сгусток и отправила его в крошечную пробирку, приладила пробку.

– Зато теперь, дружок, не потеряешься. И мне спокойно, и тебе… Тебе, впрочем, без разницы. Это, – она покрутила перед носом склянку, – у меня останется. Коли выполнишь все как велено, посох Велесов мне добудешь, получишь назад.

– А если нет? – вырвалось у Шкоды. Хотя, спросив, он уже не был уверен, что хочет знать ответ. Старуха улыбнулась ему так, что в груди заскрежетало.

– А если нет, – она прищурилась и спокойно пояснила, – то сам о смерти просить станешь…

Шкода вышел из душной комнаты.

В голове стоял туман.

От вопросов и тревожного предчувствия, что он влез в чужую игру и вместо идейного вдохновителя и руководителя стал в ней пешкой, подташнивало.

Однако не тот был человек Иван Свиридов по прозвищу Шкода, чтобы отступать.

Глава 6 Тавда

Катя уставилась в окно, все еще всхлипывая.

– Получается, – Ярослава положила руки перед собой, мерно постукивая пальцами по темной поверхности стола, – ты издалека…

– Из будущего я!

Ярушка с сомнением кивнула:

– Пусть так… Твоя мама не успела или не смогла тебе что-то рассказать. Что-то важное, что есть в твоей шкатулке. Но сама разобраться, при чем тут шкатулка, ты не успела, потому что на тебя напали разбойники. Верно?

Катя кивнула:

– И еще мама сказала, что надо нос грифона погладить… или дотронуться, не помню уже.

– И что?

– А не было там никакого грифона, только зверюга эта страшная!!!! – и Катя шумно всхлипнула, стараясь снова не зареветь. – Я грифона не нашла и вот сейчас заблудилась…

Ярослава насупилась:

– Что-то мне ничего не понятно. Может, и не заблудилась ты вовсе! Может, тут твой грифон. Надо к бабушке идти, авось она разберется.

– А она кто, бабушка твоя?

Ярослава вздернула подбородок.

– О! Бабушка моя – ведунья, каких мало! Она такое волхование знает! – она округлила глаза. – Может, она со шкатулкой тебе поможет…

– Ну пошли тогда, – Катя привстала с лавки. Ярушка внимательно осмотрела ее с ног до головы, хмыкнула:

– Ты куда в таком наряде собралась-то? Народ перепугаешь.

Катя снова села на лавку, озадаченно поправила свитер:

– А что делать тогда?

– Нельзя! В такой срамной одеже хоть по городу идти, хоть огородами, а все одно – увидят! Опозоримся!

При этих словах она достала из маленького сундука с плоской крышкой, что стоял рядом с кроватью, светлое платье, такого же простого кроя, как и у нее самой, только с широкой красной вышивкой по груди и плечам. Передала его Кате, положила на кровать широкий тканый пояс, ленты, верхнюю рубаху, чуть короче и шире, скромно расшитую по подолу. Под ноги бросила светло-серые туфельки.

– Переодевайся скорее! Бабушка за городом сейчас. Заодно посмотришь, как мы живем, – и подмигнула Кате, – небось, интересно?

* * *

Ярушкин дом оказался довольно большим и светлым.

«Что-то дом больно велик», – мелькнуло у Кати: по количеству переходов и коридоров он мог сравниться с небольшим кремлем. Некоторые переходы упирались в какие-то помещения, другие уводили, казалось, в никуда – то просто обрывались забитой досками дверью, то переходили в новые лабиринты.

И двери, двери…

Будто живет здесь большая семья.

– Дом просто огромный! – не удержалась Катя. – И пустынный, будто нежилой. Как так?

Ярослава только рукой махнула.

– Много знать будешь – до ночи не доживешь, – хохотнула она. Катя замерла. – Да брось, шучу я. Это он снутри такой большой. Снаружи – простой, как у всех.

– А зачем?

Ярослава лукаво посмотрела на испугавшуюся подругу:

– А, видать, гостей много бывает…

И стремглав бросилась по какой-то лестнице, унося с собой звуки и тепло.

Дом, словно живой, сразу стал приглядываться к Кате. Она почувствовала его строгий взгляд, сухое дыхание.

– Подожди! – крикнула она уносившейся непонятно куда Ярушке. – Я ж дороги не знаю!

– Так догоняй!

Она догнала ее уже на длинном мосту, увитом лилово-красными цветами, после чего они обе оказались в основной части дома.

– Ты чего такая пуганая? – смеялась Ярослава. – Светелка моя – в легкой части дома, в ней гости живут разные… И не все они люди в том виде, к какому ты привыкла. Вот для того, чтоб они в мир живых не перебирались, и придумала бабушка этот мост.

– А зачем ты сейчас там живешь?

Ярослава остановилась. Строго посмотрела на Катю.

– Там силы больше, книги лучше запоминаются, – Ярослава приглушила голос, доведя его до зловещего шепота, – особенно ночью.

Катя побледнела.

Ярушка посмотрела ей в глаза и снова расхохоталась:

– Да не пужайся ты так! Шучу я! Шучу…

И выскочила на крыльцо, громко топая по дощатому полу.

Катя выскользнула за ней, спиной почувствовав, как сжимается за спиной пространство.

Отбежав несколько шагов от крыльца, она оглянулась: перед ней стояла обыкновенная деревенская изба на высоких сваях-столбах – четыре окна по фасаду, с кровлей, изукрашенной деревянными кружевами. Хороший, добротный дом. Ни тебе двух этажей. Ни перехода с лилово-красными цветами.

– Чудеса, – прошептала она.

Ярушка нетерпеливо топталась за калиткой.

– Чего встала, побежали уже!

* * *

Катя вертела головой, стараясь запомнить все до мелочей, но глаза не успевали фиксировать все, что попадалось: вот ребятишки в одних перепачканных золой рубашонках упругой веточкой дразнили гусят, те сердились, верещали, пытаясь щипнуть за пятки. А ребятишки заливисто хохотали, пока из-за распахнутых соседских ворот величественно и важно не выплыла гусыня. Тут уж малышня пискнула и бросилась врассыпную, отбиваясь от мамаши ветками, пока та не загнала их в крапиву.

Вот посередине дороги мальчишки-подростки везли на низкой повозке огромную бочку с водой, покрикивая:

– Во-оду везем! Кому во-оду надоть!

За ними, словно стайка воробьев, торопилась местная мелюзга, готовая броситься на помощь и отвоевать в честном бою право подать ковш чистой воды конному всаднику: тот, чинно позвякивая кольчугой, выводил лошадь со двора.

Катя прищурилась, ослепленная то ли бликами воды, то ли блеском начищенных до зеркального блеска доспехов.

– Ярослава! – позвал всадник. – Подь сюды! Ярушка подбежала.

– Здравия тебе, дядя Степан.

– И тебе добра, – он наклонился к Ярушке, почти на ухо прошептал: – Бабушка твоя не дома, что ль? Ярослава отрицательно качнула головой. Воин вытащил из сумы, прикрепленной к седлу коня, сверток.

– На, ей передай. Кажи, от меня, для закладки.

Поняла ли?

Ярушка кивнула.

– Ну, ступай!

И он, ласково потрепав подошедшего посмотреть на коня пацаненка, вскочил в седло и поскакал в сторону широкой главной улицы.

Ярушка, проводив его взглядом, тихо бросила Кате:

– Погоди тут, – а сама бросилась со свертком в дом.

Катя осталась одна.

Как новая достопримечательность. Ее тут же обступили ребятишки:

– А ты кто такая будешь?

– Я? – Катя растерялась и брякнула первое, что пришло ей в голову: – Сестра Ярушки.

– А сестра у нее Марьюшка, знаем ее. Ты – не Марьюшка, – донимал вопросами рыжий конопатый пацан.

– Так я и не Марьюшка, Катей меня зовут.

– А откуда ты?

– А ну брысь, мелюзга! – из-за ворот своего дома показалась Ярослава, грозно крикнула: – А то мороку сейчас напущу!

Ребятишки с визгом разбежались, попрятались за соседскими воротами. Старик, только что пригревшийся на завалинке, седой, с широким шрамом через всю щеку, только неодобрительно крякнул:

– Ох, Ярослава, доскачешься у меня. Бабке-то твоей кажу, что ребятишек пужаешь!

Ярушка покраснела:

– Да я шучу же, дядь Макар. Доброго тебе здоровьичка.

Старик только головой покачал. Ярослава же торопливо дернула Катю за рукав, уводя в сторону главной улицы.

Катя словно в пчелиный улей с головой нырнула: улица оказалась шумной и многолюдной. По широкой, выложенной тяжелыми деревянными плахами проезжей части, громыхая, тянулись повозки, горланили возничие, шумно фыркали лошади; перекрикивая весь этот гомон и скрип, раздавал распоряжения воин, вокруг которого уже сформировался небольшой конный отряд.

Да еще Ярушка рядом трещала без умолку, словно сумасшедший экскурсовод.

– А это дом старосты, Матвея Кузьмича, – показывала она куда-то вправо, где высился красивый дом с небольшой башенкой-флюгером. – А там, за поворотом, – Ярослава дернула Катю за рукав, – греческая слобода.

– Это как? – не поняла Катя. – Греки, что ль, живут?

– Ну да.

Катя с любопытством вытянула шею: от главной широкой улицы, по которой тянулись с грохотом груженые телеги, суетилось несколько всадников, понукая замешкавшийся обоз, уходила тонкая улочка, вся в кустах сирени.

По обе стороны улицы величественно выглядывали из-за массивных оград добротные дома, крытые красными черепичными крышами, с затейливыми фигурками на острых шпилях. Правда, насколько хватало взгляда, дома выглядели немного заброшенно, а некоторые так и вовсе оказались заколоченными.

– А что, не живет там никто? Ярушка посмотрела на дома:

– Да, почитай что никто. Многие съехали.

– Почему?

Ярушка бросила задумчивый взгляд на пожилого мужика: одна из его телег перегородила дорогу, а он под окрики вооруженного всадника торопливо пристраивал упавший серый мешок и ворчал:

– Да не ори ж ты как на пожарище, деток понапужаешь!

В одной из телег на куче мешков испуганно жались к молодой матери двое ребятишек, третьего, еще совсем кроху, женщина прижимала к груди.

Ярушка кивнула на них:

– Видишь, и эти едут…

– Куда?

Ярослава вздохнула:

– А куда глаза глядят… Знамо дело, на север.

– А там что?

Ярослава искоса на нее глянула, будто рублем одарила:

– А там джунгар нету. Вот по теплу народ-то и едет.

– Джунгары – это кто? – Катя не могла сообразить, кто бы это мог быть.

Ярослава неопределенно махнула рукой на юг:

– Народ такой, очень злобный и воинственный. Все набегами живут. И нам, и соседям достается. Уж мы стену построили от Иртыша до Тобола, спокойнее стало. Да все равно народ уезжает, в стороне-то от них куда спокойнее.

Девочки свернули к северным воротам Тавды, миновав снующих туда-сюда ребятишек, пастушка лет десяти, загонявшего корову хозяевам. Белобрысый пастушок махнул Ярушке рукой:

– Ярушка! Стой! Ты далече собралась? Завтра ж жаб якутских привезут!

Катя вздернула брови – вот еще один про жаб говорит.

– Привет, Митря, – величественно кивнула Ярослава, чуть сбавляя шаг. – Помню я.

– А-а-а, – протянул паренек и пошел с ними, подталкивая вперед корову с большим белым пятном на ухе.

Ярослава при этом выглядела озадаченно и даже расстроенно. По всему видно, якутские жабы – вещь редкая в здешних местах и ждала их она давно. Она закусила губу и недовольно сопела, то и дело поглядывая на рыжего Митрю. Вдруг она схватила его за рукав:

– Ты знаешь что? Коли не будет меня, возьми и на мою долю, я дней через пять точно буду. Да смотри, без меня не начинай!!!

Парнишка медленно кивнул и побежал по дороге дальше, но, пробежав несколько метров, вернулся. Веснушки краснели на его улыбчивом лице.

– Яруш…

– Чего? – Ярослава прищурилась. Митря медлил, поглядывая то на незнакомую ему Катю, то в высокое голубое небо. – Да не томи ты!

– Можно я твоим скажу, будто всех жаб для тебя прикупил?

Ярослава подбоченилась и остановилась совсем.

– С чего бы это? Митря моргнул:

– Да меня больно мамка ругает за живность всяческую… А жаб – так вообще не шибко уважает. А коли ты куда собираешься, так я б их у тебя схоронил до твоего возвращения.

Ярослава снова стала величественной и спокойной.

– Ну хорошо. Пусть так! Да ты следи, чтоб не издохли-то!

Но Митря уже не слышал: он отворял ворота, подгоняя самое ленивое животное.

– А что это за жабы такие? – поинтересовалась Катя. – Уже второй раз про них слышу.

– О! Большая редкость. Они ж жуть какие ядовитые! Их ядом джунгары стрелы свои метят, чтоб урону больше причинить, – воодушевилась Ярушка. – А мы с Митрей хотели опыты с ними делать – приучить к их яду от мышей. Если все верно выйдет, то получим противоядие.

– А если не удастся? Мышей не жалко?

Видимо, этот вопрос тоже сильно мучил Ярославу: она закусила губу и засопела.

– Ну, мы их сильно травить не будем, – неуверенно начала она. – Ничего с ними не должно произойти.

И она ускорила шаг, словно убегая от дальнейших расспросов.

Глава 7 Могиня

Девочки миновали городские ворота, выйдя следом за груженым обозом того самого мужичка, чья телега перегородила дорогу.

– Эй, Яруш, подвезти, может? – крикнул он ей.

– Не, спасибо, дядь Кондрат, нам тут недалече, через Струйку, до опушки мы.

– А-а-а, ясно, – протянул с пониманием, – к бабушке торопишься кроду жечь…

Ярослава кивнула. Кондратий печально кивнул.

– А мы, вишь, едем. – Он помолчал, задумчиво поглаживая бороду. – Один я остался, Яруш. Матрена моя померла зимой, как сынка нашего, Ростислава, убило в бою. Вот жинка его осталась да детки. Хоть бы мне успеть внучат поднять, людей из них вырастить. Пропади пропадом джунгары проклятые, что сиротами их сделали.

Ярослава молчала, медленно шагая рядом с телегой.

– А что, далече едете?

Дед Кондрат невесело хмыкнул:

– Сейчас до Тюмени-града. Там родня Матренина, к себе зовут, – он глянул на Ярушку. – Ты, Яруш, за домом нашим тож приглядывай, да?

– Вернетесь?

– Да, может, и вернемся… – Кондратий неопределенно повел плечом, посмотрел на дорогу.

Ярослава и Катя свернули с дороги, двинулись по тропинке в сторону леса.

Там, Катя видела уже отсюда, собралось много народа.

– А что там?

Ярушка, еще мрачная после разговора с дедом Кондратом, посмотрела вдаль.

– Кроду сейчас жечь будут.

– А это что?

– Увидишь…

Они миновали неглубокую речку Струйку, подошли ближе.

На окраине леса, за линией черной свежевскопанной земли, уже возвышался широкий помост, сложенный из бревен, сена и коры. На помосте, плотно укутанные в белый саван, лежали несколько мужчин. По одному, поднимаясь к каждому из них на помост, подходили люди: женщины, мужчины, старики, – подносили цветы, целовали в лоб и медленно спускались.

– Кто это?

Ярослава сорвала несколько цветов, собрала в букет.

– Аким, Никанор, Перебей, Коловрат. Все четверо погибли в стычке с джунгарами – те на прорыв пошли ниже по течению. А наши споймали их отряд, бой приняли. Да вот не все уцелели. – Она указала на худенькую старушку в красной одежде, руководившую процессией. – Вон и бабушка моя, – она серьезно взглянула на Катю. – Ты постой тут, ладно? Нам лишние вопросы сейчас не надобны, верно? И пошла в сторону помоста, а Катя присела на разогретый солнцем камень.

Она почему-то знала этот обряд.

Помост посреди круга – крода. Ее складывали из бревен, переложенных корой, сухой травой и соломой. Как день к ночи клониться начнет, ее подожгут, чтобы уходящее за горизонт солнце забрало дух их брата, мужа или отца. Там его встретит родня, проведет куда надо. И погибший воин будет защищать свою землю и свою семью. Только уже с той, другой стороны.

Она видела, как Ярослава взошла на помост, положила цветы каждому из погибших воинов, легко сбежала, подошла к бабушке, встала с ней рядом. Теплый ветер вместе с горьковатым запахом полыни донес зычный голос пожилой ведуньи:

– Отправляется Аким к роду своему! – и она подожгла один край кроды. – Отправляется Никанор к роду своему! – и подожгла другой край.

Яркий огонь, хватаясь за солому, загудел.

– Отправляется Перебей к роду своему! Отправляется Коловрат к роду своему! Прими, Сварог, братьев наших, проведи, вечно молодая Мара, их в мир Правный.

Огонь деловито занимался, поднимаясь все выше, цепляясь за бревна, перекидывая пламенные языки ярус за ярусом, пока не подобрался к укутанным в саван телам. Перед ними замер на мгновение, словно живой, преклонил перед воинами колени, обвил тонкими руками-змеями, обнял, словно родных. И через минуту уже укрыл оранжево-алым одеялом.

Люди вышли за круг, взялись за руки, потянули хоровод. Вначале медленно напевая слова, затем ускоряясь. Катя видела, как мелькает, подпрыгивая, Ярушкина коса с голубой лентой да возносится к краснеющему небу темный дым кроды.

Сердце Кати тоскливо сжалось: ей вспомнился такой же костер, только в разы больший, собранный по погибшему близкому ей человеку.

Память напряглась, выхватывая из прошлого обрывки воспоминаний.

Крутая лестница. Помост наверху. Укутанный белым погребальным саваном мужчина. Она наклоняется, целует восковой лоб, сердцу больно и грустно, и она плачет. Рядом чья-то твердая рука ведет ее вниз, с лестницы. Она поднимает глаза и видит огромный корабль, ладью, словно сошедшую с иллюстраций сказки о Садко. Огонь уже взбирается по доскам, оставляя лишь память о том человеке с узким восковым лицом и шрамом через правую щеку.

Отчего так больно? Кто он ей?

Воспоминание, полыхнувшее острым лезвием, заставило застонать: в той кроде был ее дед. И звали его Любомир.

Катя потерла виски. Ей показалось, что она медленно сходит с ума: она точно знала, что никаких Любомиров в ее родне отродясь не было. Но вместе с тем она отчетливо понимала, что когда-то действительно была на похоронах своего деда – мужчины со странным славянским именем, с узким восковым лицом и шрамом через правую щеку, и даже могла детально описать ту кроду и полыхнувший костер… Решив, что она не в силах разгадать этот диковинный ребус, она положила это некстати всплывшее воспоминание подальше, на задворки сознания, и благополучно о нем забыла.

* * *

Вернулись поздно.

Всю обратную дорогу от поляны с полыхающей кродой до дома шли молча, слушая писк комаров да разношерстное кваканье лягушек. Короткие сибирские сумерки уже сверкали синевой, а сверчки спели не одну песню, когда они наконец переступили порог дома Ярушкиной бабушки.

Катя, вытянув от любопытства шею, заглядывала через покатое плечо пожилой женщины: стоило ей только потянуться к двери в дом, как тот словно ожил – внутри что-то скрипнуло, заклокотало, проем как будто молодцевато расширился, пропуская хозяйку внутрь. В щель открывающейся двери Катя видела, как внутреннее пространство раздвигается и простая, довольно тесная деревянная изба на глазах превращается в просторный терем.

Девочка ахнула, заметив, как полыхнула огнем затопленная сама собой печь, украшенная яркими солнечными изразцами, а большой дубовый стол по-солдатски подровнялся по стойке смирно, пихнув в бок замешкавшуюся лавку.

Ярушкина бабушка, искоса поглядывая на незнакомую девочку, кивнула в сторону открывшегося перехода.

– Наверх пойдем, – тихо скомандовала она и проворно направилась через галерею.

В это же мгновение над ее головой с легким щелчком возник и торжественно поплыл впереди, освещая им дорогу, изумрудно-белый шар света.

Войдя в комнату Ярушки, старушка села во главе стола, уперлась острыми локтями в темную поверхность.

– Слушаю вас, девицы-красавицы.

Катя осторожно присела на край лавки. Ярослава – рядом с ней. Толкнула легонько в бок:

– Сказывай. Катя выдохнула.

– У меня мама пропала, – решила она начать с главного. – Растаяла прямо посреди комнаты. И, припоминая подробности произошедшего – и про кошку Могиню в окне, и про шкатулку, и про трех грабителей, – стала рассказывать, пока не выпалила как скороговорку:

– Я от этого зверя бросилась бежать, лампа стала гореть ярче у одной двери, я ее толкнула что было сил и оказалась здесь, в этой самой комнате.

В этом месте голос ее предательски дрогнул, и она заревела:

– Я заблудилась, понимаете? Я теперь не знаю, как мне домой вернуться, как мне маму найти!..

Ярушкина бабушка задумчиво уставилась в стол. Дверь комнаты медленно открылась, в нее проскользнула молодая женщина с ребенком на руках.

– Ах вот вы где! – воскликнула. – А мы с Марьюшкой обыскались вас.

Тут женщина заметила незнакомую ей девочку с красными от слез глазами, торопливо вытиравшую их рукавом, и напряжение, царившее за столом.

– Что это вы тут?

Бабушка кивнула ей приветливо, улыбнулась:

– Садись, дочь моя Ефросинья, у нас разговор сейчас будет, – тут она внимательно посмотрела на Катю. – А теперь все в подробностях сказывай: матушка твоя как утренний туман рассеялась али зорькой вечерней растаяла?

Катя задумалась: она с трудом могла представить, чем отличается утренний туман от вечерней зорьки.

– Как утренний туман, – предположила она и пояснила: – Только туман просто тает, а мама светилась и будто вся в свет превратилась. Как облако.

– Значит, как зорька вечерняя, – задумчиво хмыкнула старушка, – сказывай дальше. Теперь про посох сказывай.

Катя подробно описала посох, каким увидела его на рисунке.

Старушка скривилась:

– Не Велесов посох начертан был. Что угодно, да токмо не он: на ём цепочкой тонёхонькой знаки начертаны тайные, а никаких кустов вокруг быть и не могло. Дальше говори: коридор опиши.

А сама встала, подошла к сундуку, из которого вывалилась Катя несколько часов назад. Сокрушенно поцокала языком на выломанный замок, осторожно заглянула внутрь, прислушалась.

Катя тем временем, иногда вытягивая шею и заглядывая под локоть Ярушкиной бабушке, послушно описывала коридор внутри шкатулки, многочисленные двери.

В конце рассказа аккуратно положила на стол шкатулку. Медленно, дрожащими пальцами разложила перед хозяевами моток ярко-красных ниток со штопальной иглой и камень.

Искоса она глянула на старушку: вдруг, как и те трое бандитов, она не видит шкатулку. Но нет. По удивленному взгляду цепких, совсем не старушечьих глаз было ясно – все видит и, кажется, узнает.

Ярушкина бабушка задумчиво смотрела на шкатулку.

Молчала. Думала. Катя ждала.

Тут старушка глянула на Ярославу, да так, что та аж подскочила со скамьи, будто ее кипятком ошпарили.

– А ну-ка, внучка, затвори-ка ставенки, да так, чтоб ни одна живая душа не увидала – не услыхала. Посмотрю заодно, чему тебя Стар научил…

При этих словах Ярушка изменилась, приосанилась, повзрослела.

Она вскочила на лавку, повернулась к окну и начала что-то тихо шептать, а руки у нее, словно птицы, то взлетали вверх, то замирали, то падали камнем вниз, то волной шли вдоль горизонта.

Катя прислушалась.

– Приди, морок темный, – шептала Ярослава, – приходи на помощь в час вечерний, закрой-занавесь окна туманом, затвори ставни полуночью, унеси прочь голоса да звуки да спрячь до поры до времени под тяжел камень на дне моря-окияна.

Катя внезапно почувствовала, что пространство вокруг уплотнилось и ожило.

Яркие цвета стали смазываться и таять, а звуки, еще доносившиеся с соседских дворов, потеряли четкость. И пока Ярушка говорила, повторяя раз за разом одни и те же слова, из пальцев ее тек тонкими струйками серый дымок и застилал окно, словно занавесом, медленно полз по стенам светелки, карабкался к потолку и устилал ковром дощатый пол. И чем дольше девочка нашептывала те слова, тем плотнее становился серый дымок, постепенно сгущаясь, уплотняясь. Изумрудно-белый шар, моргнув, потускнел и погас.

В светелке стало тихо и темно, как в беззвездную ночь: Катя слышала лишь биение своего сердца и шелест неровного дыхания.

Но уже через мгновение она почувствовала рядом с собой движение. Это старушка повела рукой, и на столе появилась толстая восковая свеча. Повела рукой еще раз – несмелый огонек сверкнул на фитильке.

Свет от свечи небольшим кружком лег на стол, мягко освещая лица собравшихся женщин.

Катя с ужасом огляделась вокруг. Комната преобразилась. За их спинами стеной клубилась мгла. Темный туман плотным живым покрывалом струился по стенам, сделав невидимыми дверь и окно, тонким шелковым ковром застилал пол. Он клубился, переливался всеми оттенками серого, местами становясь белым, как пепел, а местами угольно-черным. Казалось, этот колдовской туман съел все цвета и звуки, оставляя лишь обезличенный серый.

– Ну что ж, внучка, знатная работа, – казалось, старуха была удовлетворена тем, что наделала внучка. – Теперича слова мои ни явьим, ни навьим ушам не доступны будут.

Катя переводила взгляд с появившейся из воздуха свечи на серый сумрак вокруг, ошалело раскрыв рот:

– Вы что, колдуньи?

– Э, нет, внучка, – улыбнулась старушка и любовно посмотрела на Ярославу. – Колдуньей у нас Ярушка будет, как вырастет да выучится. А я просто ведьма, – она многозначительно подняла вверх крючковатый палец. – Могиней меня величают. При этих словах Катя ахнула: мама просила не ругать Могиню, говорила, что не ее вина. Катя подумала, что Могиня – это черная кошка. А выходит – бабушка Ярославы? Интересно получается…

Глава 8 Сундук

– Ну ты чего уставилась на меня, будто пень говорящий увидела? – усмехнулась старушка. – Ты лучше слушай… Сундук энтот, – она кивнула на притаившийся у стены кованый сундук, – с незапамятных времен в нашем роду хранится. И бабка моя о ём много чего знала. Да не обо всем сказывала, – старушка стукнула указательным пальцем по столу. – Ты, внучка, верно подметила, что связаны они как-то, твоя шкатулка и сундук энтот. О том я не ведала, теперь ясно стало.

– А откуда он у нас, бабушка? – это Ярослава, внимательно вглядываясь в привычную вещицу, все удивлялась.

– Говорю ж, со времен незапамятных. Еще бабка моя им владела, а до нее – ее родня. Ефросиньюшка-то, дочка моя, – она кивнула на женщину с ребенком, сидевшую в комнате, – у меня еще девчонкой сопливой бегала, когда бабка моя помирать собралась. Вот и сказала мне, что сундук беречь надобно, что с ним-де пророчество какое-то связано.

– А что за пророчество? – глаза у Ярушки округлились, превратились в два васильковых блюдца.

– Будто знание древнее через него придет, – старушка понизила голос до шепота. – И поведала она еще, как из того сундука в коридор тайный попасть да как в том коридоре старые тропы открывать али новые прокладывать. Приметки расставлять. Сколько лет живу на свете, а чудес, какие на тех тропах открываются, еще не видывала. И вот прямо супротив меня сидит еще одно чудо.

Она замолчала. Посмотрела на Катю через свечное пламя.

– Родня мы с тобой, значит. Ты – по ту сторону хода, я – по энту. Ты в своем времени, я – в своем.

Катя замерла.

– Это как?!

Могиня задумчиво качнула головой, встала, прошлась вокруг стола.

– Такие вещицы только внутри рода передаются, от отца к сыну, от матери к дочке. У нас повелось, что от бабки к внучке. Дочка у меня одна. Вот бабушка ей и передала искусство свое. Оттого в ней, Ефросиньюшке моей, сила скопилась матушки моей, знатной травницы.

Катя пожала плечами.

– Я не знаю, откуда у моей мамы эта шкатулка.

Может, подарил кто… Или купила.

Могиня расхохоталась так, что серый туман, напущенный Ярушкой, забеспокоился, вихрем взвился к потолку.

– Подарил… Купила… Ой, видать, не научили тебя ничему. Кто ж такие вещи покупает-продает?! Они и служить-то не будут чужаку! А тебе, видишь, сослужили. И то, что кошка Могиня к тебе в дом проходила через нее, – верное доказательство родства нашего. Верней всего, как помру, кошкой и обернусь, чтобы между мирами шастать да за родней приглядывать.

– Ну, может быть, – Катя неуверенно кивнула, – вы в самом деле моя прабабушка.

– Так и я о том же. И секрет твоей шкатулки нам всем открылся, а твоим разбойникам – нет. Потому как кровь в нас единая бежит.

– Бабушка Могиня? Так если вы эта самая кошка и есть да шкатулки связаны, может, мне снова в сундук нырнуть да в коридоре оказаться и все посмотреть, грифона поискать? Может, я тогда маму найду? – с надеждой посмотрела на нее Катя.

– А упыря того куда девать? Слышь, как скребется?

И Катя, к своему ужасу, услышала, как из глубины кованого сундука доносится подвывание, стоны, скрип и шуршание.

Могиня между тем продолжила:

– Матушка твоя, видать, большая мастерица по части волхования. И дело не только в шкатулке этой, хоть она посильнее сундука моего будет. Камень этот, – она взглянула на отливающий синим цветом камень, – всем камням камень, силу он имеет тайную. Гляди, – и она легонько оттолкнула камень от Кати. Тот, мгновенно побагровев, загудел и, рассыпавшись искрами, вернулся на прежнее место.

– Ого! – Ярослава привстала от удивления.

– Он тебя к матушке твоей выведет и беду уведет в сторону, – заключила Могиня. – И моток ниток с иголкой – тоже путеводные.

– Так это они, может, карта?

– Может, и так, – кивнула старушка, – не простые они, с секретом большим. Чую – твоей матушки работа али еще какого волхва мудрого, и могу сказать с точностью, вещицы эти очень древние, и в них ключ от всех тайн, – она помолчала, внимательно вглядываясь в разложенные на столе предметы, и добавила, снизив голос до глухого, еле различимого шепота: – Больше того скажу, на них защита от чужого глаза стоит, да такая ловкая, что даже мне ее с ходу не разобрать.

Катя вздохнула, посмотрела на Ярушку, Могиню и Ефросинью с дочкой Марьюшкой, все это время тихо игравшей с рукоделием старшей сестры. Собрала свертки, положила назад, в шкатулку.

– Нет, что-то здесь не так. Мама никогда не занималась колдовством и волхованием. Она директор краевого музея! Понимаете? Ученый человек! – она подняла вверх указательный палец. – Не ей ересью всякой заниматься.

Глаза старушки потемнели.

– Ересью, говоришь? – она привстала, и дымок вокруг нее замер, словно окаменел. Кате почему-то стало тяжело дышать. – А то, что Ярушка делала нынче, – тоже ересь?!

Катя кивнула, шумно сглотнув.

– Так, может, на костер нас, еретичек? Али в реку с камнем на шее?!

– Бабушка Могиня, вы что такое говорите? – испугалась Катя. – Я не это имела в виду, честное слово… Я про то, что мы все в это не верим… Не может моя мама знать все это, – Катя примирительно обвела руками их узкое, отгороженное от мира темным дымом пространство.

Старушка замолчала, успокаиваясь. Потом усмехнулась:

– Ты говори-говори, внучка, да не заговаривайся. Края у нас суровые, люди тебя по-всякому понять могут… Да и времена нынче неспокойные. А про то, что матушка твоя к ведовству непригодная, – так о том мне не ведомо. Вижу то, что говорю. Через тебя вижу. Поживем – увидим…

У Кати снова зашумело в голове. Она так надеялась, что сейчас узнает разгадку всей этой странной истории, все решится и маму просто приведут из другой комнаты.

«Загадок стало только больше, и теперь вообще неясно, зачем я сюда попала», – мелькнуло у нее в голове.

Тишину нарушил голос Ярушки:

– Бабушка, а что, если дядюшка Стар поможет разгадать?

Старушка хмыкнула недоверчиво, но Катя, услышав, ухватилась за эту идею, как за спасательный круг.

– Вдруг и вправду поможет. А кто это?

– Это учитель мой, – ответила с готовностью Ярослава, – волхв из Аркаима, очень сведущ в книгах древних. Может, он что и встречал, – заметив, что бабушка и мать считают идею обратиться к учителю сомнительной, Ярушка стала приводить новые аргументы в ее защиту: – Ведь ты сама сказывала, что сундук этот древний-предревний, так о том в книгах древних указание должно быть!

Бабушка призадумалась. Видно, уж очень ей не хотелось привлекать к этому делу волхва.

– Дело-то семейное, – с сомнением пробормотала она, вглядываясь в облака темного тумана, наведенного Ярославой, – а он – чужая кровь.

– Бабушка! – завела было Ярослава, но Могиня глянула на нее так, что та примолкла, отвела взгляд.

– Сами управимся, – отрезала она и обернулась к Ефросинье. – Дед Елизар остался ночью за кродой приглядывать, ты же, Ефросинья, наутро домовину наполни да родне Акима, Никанора, Коловрата да Перебея передай. – Женщина кивнула в ответ. – Мне же с первой росой на дальнюю заимку надобно: ночь завтра редкая, кой-чего пособирать надо. Посоветоваться кой с кем.

– Ярушку здесь оставишь? С собой же хотела взять, – поинтересовалась Ефросинья, забрав из рук малышки Марьюшки нитки и сматывая их в аккуратный клубочек.

– Хотела взять – да не буду. Не оставлять же ей свою гостью, – при этих словах бабушки Ярослава нахмурилась, искоса глянула на Катю, но спорить не стала. Могиня поднялась из-за стола. – На том и порешим: как возвернусь с заимки, посмотрю шкатулку снова.

И, одним движением развеяв туман, вышла из светелки.

Глава 9 Портрет

Катя и Ярослава остались одни.

Ярослава зажгла оставленную Могиней свечу, плотнее закрыла ставни.

Тавда молчала, окутанная пением сверчков и тихими шорохами листвы. Вдалеке брехливо лаяла собака да перекрикивались стражники.

– Ярушка, – тихо позвала ее Катя. – А что, бабушка твоя и вправду… – она осеклась, не решаясь закончить фразу.

– Что «вправду»? – не поняла та. Катя оглянулась на дверь.

– Ведьма? – прошептала она, округлив глаза. Ярослава поправила:

– Вернее, ведунья.

– А разница есть?

– А то! Конечно, есть, – Ярослава со знанием дела расправила рукава, устроилась за столом. – Ведунья – это духовидица, дар свой от богов получает, а ведьма – от слова «ведать», знать, то есть она сама этой науке учится. Поняла ли?

Катя опасливо оглянулась на дверь.

– Да не особо.

– Ну вот гляди, – Ярослава наклонилась, почти легла грудью на стол. – Ведьма может дурное слово сказать, вред причинить, потому что знает, какое слово сказать надо. И исправить беду сможет, только ежели слово обратное знает. А ежели не знает, то все, почитай, нету спасения. А ведунье знать то слово не обязательно, ей всего лишь пожелать надобно, хорошего ли, плохого ли… и оно случается. Сила в ней такая огромная. Понимаешь теперь?

Катя поежилась:

– А бабушка твоя тоже может и плохое, и хорошее желать?

– Бабушка злого не делает. Потому как знает, как зло выглядит! – внушительно объяснила Ярослава.

– А вы не скрываете, что колдовством и магией занимаетесь? – удивилась Катя. Ярушка вопросительно вздернула брови. – Ну, понимаешь, это же странно как-то.

– Странно, что ты носишь мужские портки и не стыдишься того, – огрызнулась Ярушка.

Она резко встала и переставила свечу на сундук рядом с кроватью.

– Что странного в колдовстве? – продолжила Ярушка, вернувшись на свое место. – Обычное дело, важное и нужное. Бабушку очень уважают. Ее потому Могиней и величают. К ней из самого Тобольска приезжали князья тамошние великие да бояре, – добавила она благоговейным шепотом.

Но в следующее мгновение она задумчиво добавила:

– Но, знаешь, твоя правда, бабушка сказывала, что времена нынче ох какие неспокойные. Идешь по улице, а в спину могут и камень бросить… Боятся люди всего. И более всего того, что не понимают.

Она вышла из-за стола.

– Спать надо сбираться.

Сняла верхнее платье, аккуратно разложила его на лавке, расплела косу, вынула из волос измятую ленту и плотно намотала на деревянную катушку.

– А ты чего сидишь? Спать ложись!

– Как же мне маму найти? – с тоской прошептала Катя.

Ярослава присела на край кровати, вынула из-под подушки гребень, стала причесывать волосы.

– Слышала же: бабушка с заимки возвернется, там и решим. Пока ждать велено.

Катя пересела ближе к Ярушке, перехватила ее горячую ладонь.

– А если с мамой беда? – вздохнула Катя. – Если ждать нельзя никак?

Ярослава отложила в сторону гребень, посмотрела на огонь.

– Сами мы все равно ничего не сделаем, – и, будто спохватившись, добавила: – Спать ложись!

Быстро задула свечу и юркнула под одеяло.

Комната погрузилась во мрак, только через узкие щели ставен тонкой лентой тянулся лунный свет, едва освещая фигуру уткнувшейся в подушку Ярославы.

Катя прислушалась: из кованого сундука то и дело доносился приглушенный шум, за дверью что-то мерно шуршало, поскрипывали половицы.

Она боязливо поежилась, быстро сбросила с себя верхнее платье и забралась под одеяло, ближе к стене.

* * *

Но сон все не шел. Катя все ворочалась с боку на бок, тихонько, чтобы не разбудить Ярославу.

Та порывисто вздохнула и неожиданно приподнялась на локте.

– Угомонится сегодня этот ирод треклятый?! – бросила она кованому сундуку.

– А оно всегда здесь так?

– Что «так»?

– Ну, все скрипит, вздыхает…

Ярослава потерла друг о друга ладони, выпустив из них световой шарик размером не больше теннисного мяча.

– Всегда. Не бойся ты, через дверь ничто не зайдет, видишь, над ней пучок полыни и горлицы висит? Катя бросила испуганный взгляд на закрепленный под потолком пучок травы и кивнула.

– Ну вот, а чрез них ни один злыдень не проскочит. Ты от этого не спишь?

– Я про сегодняшнее думаю: как маму найти? Что там эти бандиты дома у нас делают? Вдруг мама вернулась, а там – они?

Ярослава села, подоткнув под себя край одеяла (световой шар резко подпрыгнул, стал светить ярче).

– Ты думаешь, они еще там?

– А кто их знает? – Катя тоже села. – Они же посох этот ищут. Переворачивают там, наверное, все… Ярослава пододвинулась ближе.

– Расскажи еще раз про посох, а? Катя рассказала.

– Не было у нас с мамой никогда никакого посоха! – закончила она свой рассказ. – И эти трое тоже его не нашли… но ора-а-али! Один, Афросием у них зовется, а на самом деле его Ильей зовут, так тот меня ударил больно вот сюда, – она потерла ладошкой скулу. – А потом…

– Чего «потом»? – прищурилась Ярослава. – Не таи уж, коли начала…

– Знаешь, – Катя снизила голос до едва различимого шепота, – они ведь меня чуть не убили.

Ярослава замерла.

– Да ну? – ее дыхание стало неровным. – Как так – чуть не убили? Прям по-всамделишному? Катя удобнее пристроила под поясницу подушку.

– Яруш, точно. Они и веревку достали. Ярослава закусила губу.

– Хорошо, что тебе кошка эта подсказала, куда бежать.

Катя кивнула.

– Я стояла рядом состолом. На нем лежали шкатулка и все эти штуки, которые я вам показывала, – Катя наклонилась ближе к Ярушке, повернувшись так, чтобы свет освещал лицо подруги. – Они будто не видели ни шкатулку, ни все эти свертки, ничего! Понимаешь? Один там у них был, долговязый такой, противный, они его Шкодой звали, за главаря у них, видимо. И смотрит он на стол, рукой прямо рядом со шкатулкой водит, а не видит и не чувствует ее! Вот чудеса!

Ярушка потянула на себя одеяло.

– Ну это-то, думается, не чудеса вовсе, это-то понятно, – задумчиво проговорила она. – Вещицы-то все эти не простые, зачарованные. Бабушка сказала же, что на них чары защитные, да такие, что и она сама разгадать их не может, – она мечтательно вздохнула. – Если уж даже бабушка… А она такое знает да умеет… Катя осторожно взяла книгу, лежавшую рядом, на сундуке.

– Так ты что, и в наше с тобой родство веришь?

– Само собой! Просто так из сундуков не выскакивают! Только по крови можно перебраться, про это точно ведаю. Да и то, что кошка в твоих оконных отражениях Могиней зовется, как и бабушка, тоже о чем-то говорит! – она задумалась. – Бабушка кошек любит, говорит, что они сразу все миры видят: и Правь, и Явь, и Навь^[40]. Может, в одном из миров кошкой и живет.

– Твоя бабушка сказала, что переродится кошкой после смерти, – Катя скептически хмыкнула и от нечего делать открыла книгу посередине. И тут сердце ее замерло на миг и оборвалось – с нарисованного на развороте портрета на нее смотрела мама. Высокий лоб, золотистые волосы до плеч, глаза цвета байкальского льда – это не просто похожая на нее женщина, это она, Мирослава Мирошкина.

Девочка подалась вперед.

– Это кто? – голос дрожал и срывался.

Ярушка чуть вытянула шею, световой шар моргнул и передвинулся ближе к рисунку.

– Макошь, мать всего живого, покровительница дома и домашних дел. Книжка старая, картинки совсем стерлись, а эта – особенно, но Макошь здесь хороша, прямо как живая на тебя смотрит…

– Да нет же! – прервала ее Катя. – Это мама моя, Мирослава Мирошкина!

Она с досадой посмотрела на Ярославу, в горле опять загорелся острый комок, мешавший дышать.

– Как такое возможно?

Ярослава взяла из Катиных рук книгу, сине-белый теннисный мячик спустился ниже, освещая изображение. Девочка пригляделась, переводя взгляд с него на ошалевшую подругу:

– А похожа ведь…

– Яруш, как такое возможно?

Ярослава приблизила к Кате лицо, теперь световой шар крутился между ними, то подмигивая обеим, то замирая.

– А я скажу тебе КАК. Твоя мама – ее праправнучка!

– Кого? – не поняла Катя.

– Макоши, конечно!

Катя могла понять любое объяснение этому странному совпадению, кроме этого.

– Это дикость, Ярослава! – она схватила сползшую с Ярушкиных коленей книгу, пристально разглядывая открывшуюся картинку. – И чушь полнейшая! В конце концов, Макошь – богиня, у нее не может быть потомков на земле, потому что ее самой нет и не было никогда, это – миф, легенда, сказки для неграмотных, – она взглянула на Ярославу и покраснела. – Извини, конечно.

Но та не обратила внимания на обвинение в безграмотности.

– Катя, посуди сама! – с жаром начала Ярушка. – Шкатулка темного дерева очень древняя, такая, что даже моя бабушка не знает, что в ней за загадка сокрыта, предметы внутри нее сильные, зачарованные, тоже бабушке не открылись. Потом, шкатулка и сундук – явно переходы из одного мира, твоего, в другой, мой мир. А хранительницей этих ходов всегда была Макошь, вот, смотри, здесь это написано, – она подсунула под нос Кате пожелтевшую страницу с диковинными буквами, подвешенными на веревочке. – Поэтому ты легко смогла перескочить из своего мира в мой: тебе это по рождению дано, понимаешь? – Ярослава все больше распалялась, убежденная в правоте своей догадки, но Катя не поддавалась:

– Бабушка Могиня сказала, что я с вами в родстве, шкатулка и сундук связаны. И если мама – правнучка Макоши, то и ты этой богине родственница! Сидим тут с тобой на одной кровати, две наследницы Великой Богини, – она прищурилась. – Только бабушке Могине при этом ни шкатулка, ни игла, ни камень не открылись!

Ярослава вскочила в постели во весь рост, едва не треснувшись макушкой о потолок.

– Но именно моя бабушка и прабабушка сделали этот коридор, по которому ты сюда забралась! – не унималась Ярушка.

И она победно, сверху вниз, глянула на собеседницу. Кате на это нечего было возразить. Хотя в родство с языческими богинями ей, конечно, совсем не верилось.

– Постой, но ты-то сама должна знать, есть в тебе кровь Макоши или нет.

Ярослава изумилась:

– А вот и не обязательно! Мне еще нет пятнадцати лет, когда проходит посвящение, и старший в роду передаст мне силу рода, и его тайны мне станут известны. Так что всякое может быть, – закончила она с сомнением в голосе.

– И бабушке твоей тоже нет пятнадцати, раз она не в курсе? – хохотнула Катя. – Нет, что-то не так в твоей теории.

– Все сходится. Книга древняя, все картины в ней подлинные – как видели чудеса, так здесь и изобразили. Так что Макошь точно так выглядела. И ты на нее похожа!

Катя устало выдохнула и закрыла книгу, вернула ее на сундук.

– Ерунда это все! Совпадение! – укрылась одеялом и отвернулась, оставив Ярославу с ее световым шаром сидеть в задумчивости.

Каждая осталась при своем мнении.

А в голове у Ярославы созрел план.

Она осторожно отбросила в сторону одеяло. Над головой суетливо мелькнул и замер неяркий световой шар. Неотступно следуя за своей хозяйкой, он проплыл в сторону двери и скрылся на лестнице. Через мгновение стихли и осторожные шаги Ярославы.

Глава 10 Тайна Могини

Ярослава спустилась на один пролет вниз. Перед ней темнели три перехода, уводившие куда-то далеко. Она провела перед ними рукой, нарисовав в воздухе крест перед каждым из них. Тут же загорелись в ночи три алых знака, запечатавших проходы.

Девушка удовлетворенно хмыкнула и аккуратно ступила на следующий пролет. Бело-синий шарик над ее головой качнулся и величественно поплыл за хозяйкой.

Ярушка спустилась еще на один этаж и остановилась перед низенькой дверью, настолько низкой, что для того, чтобы пройти через нее, ей пришлось бы согнуться как минимум вдвое.

Она сделала земной поклон, широко коснувшись рукой теплого пола, а когда снова взглянула на дверь, та оказалась привычного размера, позволив ей без труда через нее пройти.

Ярослава на мгновение замерла. Острые кулачки сжались в нерешительности. Но в следующую секунду она толкнула дверь и проскользнула внутрь. Она оказалась в небольшой жарко натопленной комнатке, по периметру которой стройными рядами были развешаны пучки трав, венки из растений и нанизанные на толстую льняную нить лепестки цветов.

В глубине комнаты перед раскрытой книгой сидела Могиня и дремала, подперев голову кулаком. По комнате разносилось ее ровное дыхание, изредка прерывавшееся раскатистым храпом.

Ярушка осторожно подошла ближе, присела на лавку напротив бабушки. И стала ждать.

Она облокотилась на стол, удобнее подперла голову. Посидела так минут пять. Привстала, дотянулась до стопки плоских подушек, аккуратно уложенных на сундуке, подложила одну на жесткую лавку и села на нее.

Минуту помедлив, вздохнула.

Положила голову на стол, заглядывая в лицо бабушке.

Синий шар над ее головой подрагивал, скучая. И неожиданно издал тихий, но отчетливый в ночной тишине гудок.

– Ш-ш, – шикнула на него Ярушка.

– Что хотела-то? – отозвалась бабушка Могиня, оборвав очередную порцию храпа.

Ярушка выпрямилась, по-школярски сложив руки на столе.

– Бабу-у-уля, я тебя разбудила, прости, пожалуйста…

Могиня поправила съехавший на лоб платок, насупилась.

– Ничего не разбудила. Не спала я… Знаешь же, внучка, бессонница меня измотала вконец.

Ярушка мельком глянула на синий световой шар, внезапно покрывшийся трещинками. Торопливо продолжила:

– Ну все равно помешала ведь…

Бабушка кивнула, расправила книжную страницу, начала водить пальцем по ровным кумачовым строкам и проворчала:

– Шо верно, то верно. Занята я шибко. Так что не томи, говори, зачем пришла.

Ярослава набрала побольше воздуха в грудь и выпалила скороговоркой:

– Бабушка, ты давеча говорила, что прабабушка научила тебя, как приметки делать. Так я прошу тебя и меня тому научить. Как там ходы тайные заповедные прокладывать в коридоре том.

Световой шар приобрел розоватый оттенок, предательски пискнув.

Могиня медленно подняла глаза на внучку, отодвинула книгу в сторону.

Ярослава вздрогнула – взгляд у бабушки стал тяжелым, пронизывающим насквозь. В голове Могини, словно в раскрытой книге, картинками пронеслись Ярушкины чаяния о славе и могуществе великой ведьмы, владеющей древними знаниями своей семьи, помноженными на опыт и силу крови. Бабушка добродушно хмыкнула.

– А пошто не научить? – медленно растягивая слова, проговорила наконец она. Ярушка не поверила своим ушам, просияла. – Только верно ли поняла я тебя, дитятко: хочешь знания тайные получить?

Ярушка с готовностью кивнула.

– А знаешь ли, что за них плата полагается? Ярослава снова кивнула.

– И готова ли ты цену дорогую отдать за знания эти?

Голос Могини с каждым вопросом звучал все тише, все более пугающе. Ярослава едва дышала.

– Готова, бабушка, – прошептала она и сразу поняла, что не спросила, какую цену возьмет с нее бабушка. Сердце заколотилось сильнее в груди.

Могиня, не сводя пристального взгляда с внучки, между тем стала по часовой стрелке рисовать круги на столе. Она водила морщинистым крючковатым пальцем по темной поверхности, постепенно увеличивая их размер. Когда она вела рукой в сторону Ярушки, окружность подсвечивалась голубым светом, когда удалялась от нее – красным.

– Для меня и для тебя станет общей чаша сия, соль и хлеб – одни на двоих, тревоги твои – пусть услышу я их.

Ярослава не могла отвести глаз от этого искрящегося, разрастающегося между ними сине-красного вихря.

Голова становилась все тяжелее, а руки будто приросли к столу и вдруг покрылись сеточкой морщин. Девочке стоило бросить на них один короткий взгляд, чтобы понять страшное – она стареет. На глазах. Быстро и неуклонно.

Сердце замерло и оборвалось, с грохотом упав в пятки. Она подняла темные от ужаса глаза и встретилась со спокойно-равнодушным взглядом Могини.

– Бабушка, – вырвалось у нее из груди.

– Ты почто не спросила, какую цену следует заплатить за те знания? – глаза Могини становились все темнее, затягивая словно в омут, а голос звучал грозно, отчетливо чеканя каждое слово. – Почто согласилась на неведомое? По глупости, по недоумению?

– Бабушка, неужто такая цена? – шептала Ярушка, ощущая непосильным грузом на своих плечах год за годом. А лицо Могини, наоборот, разглаживалось и молодело: седые волосы набирались цвета, становясь темно-русыми, морщинки расправлялись, кожа разглаживалась, на щеках загорался девичий румянец.

– Каждая приметка – годочек, каждое словечко – минутка, каждый уголок – моя силушка.

– Бабушка, пощади, – взмолилась Ярушка под тяжестью лет и тут же смолкла, не узнав свой голос – сухой, скрипящий, как ветки на ветру.

Могиня внезапно прекратила раскручивать вихрь, с силой хлопнув раскрытыми ладонями по столу. Сине-красная воронка между ними замерла на миг, медленно раскручиваясь против часовой стрелки и тая.

– То-то же, – отрезала старушка, в одно мгновение вернув себе свои года, а Ярушке – молодость. – В другой раз думай, прежде чем просить. И запомни! Не проси ничего, покуда сами не подадут тебе!

Ярослава отдернула руки со стола и опрометью бросилась к выходу. Синий световой шар с треском мчался за ней и едва поспел проскользнуть в узкую щель, в которую нырнули Ярушкины пятки.

А Могиня невозмутимо приблизила к себе свою книгу, вновь углубившись в чтение.

Глава 11 Поганая проплешина

Серыми еще сумерками, как и велела Ирмина, Шкода, Афросий и Ключник прибыли в деревню Федулки. Машина радостно урчала. Антон Ключевский, а вернее Ключник, постарался, хоть и малолетка, а укатил из папиного гаража новенький «лексус», темно-синий, с хромированными ручками, папину любимую тачку. Пока Ключник вез их по широкому безлюдному в ранний час шоссе, Шкода и Афросий, а для многих знакомых – Илья Горбов, разомлели от автомобильного тепла и тихо похрапывали.

По сибирским меркам деревня Федулки – довольно большая, у нее даже центральная улица имеется, по которой когда-то давно, еще в советские годы, щедро сыпанули асфальт. С тех пор он поистаскался, стерся, смылся весенними дождями, превратив эту самую центральную улицу с предсказуемым наименованием Ленина в непроездные дебри.

«Лексусу» повезло. Сейчас зима. И глубокие промоины засыпало снегом.

Когда-то добротные дома, выстроившиеся стройными рядами вдоль дороги, сейчас выглядели уныло и заспанно. Жители затапливали печи, окуривая округу дымом.

– Антоха! Бабкин дом где-то на окраине, сворачивай, – не открывая глаз, скомандовал водителю Шкода.

Антон-Ключник с сомнением глянул в сторону, но перечить не стал.

«Все ж видит, гад, – неприязненно подумал про Шкоду. – Словно глаза у него на лбу. И голос такой мерзкий».

На улицу Ленина перпендикулярно выходило несколько улочек. И здесь картина менялась кардинально: чем дальше от центральной улицы, тем чаще попадались заброшенные, покосившиеся от времени избушки с выколотыми глазницами окон и тем неприглядней выглядели дворы через дырявые, давно не крашенные заборы.

– Да-а-а, – протянул с заднего сиденья, шумно зевая во весь рот, только что проснувшийся Афросий, – унылый пейзажик, ничё не скажешь. Бр-р-р-р…

Ключник хмыкнул в ответ.

Шкода внимательно разглядывал дома в поисках нужного. Особых ориентиров не было. Но отчего-то он точно представлял, что это за дом, который обходят стороной даже кошки. Ключник притормаживал то у одного покосившегося дома, то у другого. Но Шкода снова и снова заставлял ехать дальше, нервничал и ругался.

В конце концов Ключник смирился с ролью безвольного водителя и стал методично объезжать все дома на околице, пока Шкода не проговорил:

– Тормози! Вот он!!!

Перед ними стоял почерневший от старости, иссохший дом с заколоченными ставнями с вырубленными сердечками.

Несколько ступеней на крыльце провалились, дверь жалобно поскрипывала на ветру, пропуская внутрь безлюдного жилища ледяную стужу. Весь двор был завален каким-то мусором, выглядывавшим даже из-под метрового слоя снега. Тропинки к дому не было.

Здесь давно никто не жил.

– Ну что за халабуда? – Афросий вылез из машины, морщась от одного вида этого безрадостного жилища.

Порыв ледяного ветра немилосердно распахнул полы его короткой дубленки, заставив его, ворча проклятия и чертыхаясь, снова забраться на заднее сиденье, в теплое нутро автомобиля.

Шкода медлил.

Он сидел на переднем сиденье, уставившись на дом. Его холодный взгляд скользнул вдоль покосившегося забора в сторону черного леса. Туда между высоких, по пояс, сугробов уводила узкая, едва протоптанная в свежевыпавшем снегу тропинка и терялась где-то в глубине.

Зачем ему это все?

Молчавший всегда внутренний голос, который неженки зовут инстинктом самосохранения или предчувствием, кричал: «Остановись!»

«Стоит ли оно того, чтобы переться в мороз в лес, неизвестно куда, непонятно в поисках кого? – мелькали одна за другой мысли у него в голове. – Что там говорила старуха – параллельные миры? Бред какой-то! Как я умудрился вчера клюнуть на это?!» В этот момент зеркальце во внутреннем кармане зимнего пальто само передвинулось, больно кольнув его необработанным краем.

– Ч-черт! – вырвалось у него. Он полез во внутренний карман, там, где только что почувствовал странное движение, провел рукой – кровь…

– Э-э-э, Вань, – Ключник с водительского места покосился на испачканные красным пальцы, – ты что?

Шкода не ответил. Он понял, что хотело сказать ему бабкино зеркальце, – обратной дороги у него нет.

Он – в руках сумасшедшей старухи.

«Ну да ладно, – утешил он себя. – Это – последнее дельце, и ухожу на покой: не всю же жизнь скакать по лесам и болотам в поисках мифических сокровищ!»

С этой мыслью он решительно вылез из машины.

Ключник и Афросий – за ним.

– Бабка сказала в дом не заходить, – мрачно процедил сквозь зубы Шкода, вернулся в машину, достал из-под своего сиденья припрятанный сверток.

– Да не больно-то и охота, – хмыкнул Афросий.

– Тогда идем. – Шкода развернул сверток – в нем оказалось два пистолета, один из них он протянул Афросию, второй сунул себе куда-то за пояс и первым двинулся в сторону леса. Афросий гоготнул, привычным жестом поправил кобуру (Антоха-Ключник и не видел, что у него она есть), закрепленную ремнями на груди, плотнее закутался в дубленку и, надвинув на глаза пушистую шапку, последовал за Шкодой:

– Не отставай, салага!

Антон размашисто хлопнул водительской дверцей, щелкнул замком сигнализации: все-таки нехорошо бросать машину рядом с этой хибарой, но что поделаешь.

«Будем надеяться, что местные пацаны узнают о тачке позже, чем мы вернемся», – вздохнул он и поплелся за товарищами.

* * *

Шкода по-прежнему шел первым.

– Иван, – окликнул его Ключник, – ты, что ли, знаешь, куда идти? Чего молчишь тогда, нам тоже сказать не желаешь?

Шкода молчал. Он считал шаги.

Увязая по колено в снегу, он вывел компанию до кромки леса, прошел опушку и двинулся дальше, мимо почерневших стволов. Не доходя до криволапой ели, Шкода свернул с тропинки и двинулся напрямки по сугробам.

Афросий негромко матюгнулся, но полез за ним.

– Парни! Какого беса по бездорожью-то? – Антон постоял немного, глядя в удаляющиеся спины, и двинулся следом.

Он старался ступать в протоптанные Афросием следы, но тот был гораздо выше Антона ростом, и оттого шаг у него оказался шире – парень то и дело промахивался, ныряя в сугробы то по колено, то почти по пояс. Высокие ботинки с тугой шнуровкой не спасали, снег легко попадал внутрь, вскоре джинсы затвердели и встали колом, словно смазанные суперклеем.

– Черт-те что, – ворчал он себе под нос. – Какого с ними поперся, а? Надо было в машине оставаться ждать, и всё.

Еще подумалось о том, что отец прибьет его. И за тачку, и еще за деньги, которые он спер с его карты.

«Хотя, – с надеждой подумал Ключник, продолжая продираться через сугробы, – может, от такой прогулочки я подхвачу воспаление легких и, пока они будут меня лечить, батя отойдет и простит меня?» Путь становился все более тяжелым. Местами снег доходил до пояса. Они цеплялись за березки и еловые ветки, чтобы не утонуть и не увязнуть, исцарапали острыми сухими колючками все руки, изорвали рукава. Но продолжали лезть.

Пару раз Афросий попытался окликнуть Шкоду. Но тот, словно зачарованный, шел впереди, легко преодолевая сугробы.

В какой-то момент идти стало легче – снег подтаял, почернел и покрылся тонкой коркой льда, которая легко удерживала вес людей.

Кое-где сквозь широкие проталины проступала жирная черная мокрая земля.

Ботинки промокли от немыслимого количества влаги. Афросий, шедший на пару десятков метров впереди Антона, вдруг заорал и провалился в трясину.

– А-а-а! – орал он. – Помогите!

– Откуда болото-то в январе? – удивился Ключник и бросился на выручку. Болото оказалось небольшое, метра три в диаметре.

Шкода, шедший впереди, видимо, вовремя его заметил и обошел слева.

– Ты какого под ноги не смотришь? – заорал на Илюху Шкода. – Не видел, что ли, что я обошел это место?!

– Да иди на фиг! – огрызнулся Афросий, отплевываясь грязью. – Я уже вообще задолбался по кустам за тобой шастать! Руку дай!

Афросию просто лень было делать крюк и обходить топкое место. Он и пошел напрямую. И увяз.

Антон огляделся.

Не слушая визги Афросия, он вырвал с корнем молодую, с тонким, податливым еще стволом березу и бросил ее крону Илье.

Вместе со Шкодой они пытались вытянуть его на сушу. Тот хватался за дерево грязными руками, но оно все время выскальзывало.

– Да сделайте же что-нибудь! – верещал Афросий. Трясина забрала его уже по подбородок.

Тогда Антон быстро сбросил с себя куртку, свернув ее в комок, бросил ее в сухую траву и ползком полез к Афросию.

Грязная ледяная жижа чавкала под ним. Мгновенно промокли кашемировый свитер и новые джинсы.

– Быстрее, быстрее! – хрипел Афросий. Антон старался не смотреть ему в глаза – в них, словно отражение черной трясины, плескался ужас.

Он подполз к самому краю ямы, ухватил его за шиворот. Еще пара усилий – и он вытянул Илью на поверхность, где Шкода уже переволок пострадавшего на безопасное место.

– А-а-а!

Они лежали втроем, тяжело дыша, вокруг зимнего болотца, а у Ивана в ушах звенел бабкин голос:

«Смотрите, в трясине не завязните».

Тогда он не обратил внимания на эти слова. А зря. Не пришлось бы в грязи валяться и столько времени терять. Но кто мог подумать, что незамерзшее болото в тридцатиградусный мороз – реальность? Кстати, откуда бабка-то про него знала?..

– Подъем, – скомандовал Шкода, – замерзнем тут на болоте.

Промокшая до нитки одежда неприятно прилипала к телу, в ботинках хлюпала сырость, отчего пальцы на ногах начисто одеревенели.

– Надо двигаться дальше, – сказал главарь уже мягче, скорее себе, чем товарищам. – На месте просушимся.

И, не дожидаясь ответа, Шкода поднялся первым. Сколько же шагов он прошел, прежде чем Афросий начал тонуть?

– Подъем, я сказал! – рявкнул он.

Афросий послушно приподнялся на локтях, но дальше двинуться не мог – легкие передавило, словно железными обручами бочку.

«Сколько шагов?» – стучало у Шкоды в висках. Последнее, что он помнил, – это триста девяносто восемь шагов, но это было явно раньше. Где?

Он оглянулся. Стараясь двигаться точно по своим следам, чтобы снова не сбиться, он стал возвращаться назад, к тому месту, которое, он помнил, и было триста девяносто восьмым шагом.

Палка там валялась на земле, почему-то с почками. Он еще удивился – январь, а в лесу почки на деревьях появились. И это был триста девяносто восьмой шаг.

Он прошел еще несколько шагов. За ним наблюдали Афросий и Ключник.

Афросий все еще тяжело дышал, иногда сплевывая куски грязи со слюной. Антон пытался очистить одежду. Он вырвал пучок сухой травы и вытирал им свитер и джинсы. Конечно, дорогая одежда была безнадежно испорчена, но, по крайней мере, стала суше и уже не липла к телу.

Афросий повернулся к нему. Внимательно на него посмотрев, протянул руку.

– Спасибо…

– Да ладно, было б за что, – Антон закрыл глаза и подставил лицо слабым солнечным лучам.

– Не скажи, – Афросий был явно настроен пооткровенничать, – у нас многие ребята просто прошли бы мимо…

– «У вас» – это где? – говорить на эту тему не особо хотелось, но надо же было как-то поддержать разговор.

– Ну, в нашей партии…

– У вас что, и партия есть? – изумился Антон.

– Конечно, – Афросий даже порозовел от удовольствия, – наша цель – возродить рейх!

Антон невольно открыл глаза. Тусклые лучи пробивались сквозь черные ветки, воздух вонял болотом.

– Зачем?

– Как зачем?! – Афросий громко шмыгнул. – Пора кончать этот беспредел! Править должны лучшие!

Антон с издевкой глянул на него:

– Это ты, что ль?

– А хоть бы! – грязное лицо Ильи сияло. – Революция, война – это же такие бабки! Можно отжать у толстосумов их барыши, и тебе за это ничего не будет, прикинь! Потому как они – ничто, а ты – все! И заживешь нормально.

– А они как?

– Кто? – не понял Афросий, но почему-то перестал улыбаться.

– Ну, толстосумы эти? Они, небось, против будут?

– А-а, – Афросий криво усмехнулся, – кто против – тех к ногтю, как гниду поганую! Или пусть пашут, рабы…

Ключник пожал плечами.

– И меня тоже? – Антоха говорил серьезно, и Афросий замер. – Чего вылупился? Меня тоже – к ногтю?

– Тох, ты чего? Антон резко встал.

– Я ведь тоже в некоторой степени толстосум, в машине которого ты, правда, хоть и идейный революционер, но с удовольствием дрых на заднем сиденье. И сейчас я тебя вроде как из болота вытащил. А вот прикинь, меня бы не было, уже кто-нибудь до тебя меня к ногтю бы прижал. – Он сделал характерный щелчок и хрипло, шепотом добавил: – И утоп бы ты уже, сдох бы в вонючей жиже!

Афросий медленно встал, сплюнул под ноги.

– Если против пойдешь – к ногтю!

– Эй, парни! Вы там чего? – оглянулся наконец Шкода. – Прекратите базарить! – скомандовал он им. – За мной!

И он так же сосредоточенно двинулся дальше.

Ключник и Афросий тяжело двинулись за ним.

Афросий теперь старался идти след в след. Без утонувшей в болоте дубленки он ежился от холода, иногда подпрыгивая на месте, чтобы согреться. Только чем дальше в лес они уходили, тем больше зима переставала походить на зиму: то тут, то там на ветках зеленели набухшие почки, а через несколько десятков метров на некоторых деревцах показались первые нежно-смолистые ароматные листики. Воздух становился все более теплым, пахло весной: влажной землей, почками, подгнившими ветками, которыми, как ковром, была устлана вся земля.

Через несколько минут вся троица вышла, вернее вывалилась, на круглую, как блюдце, поляну, поросшую сухой травой и бурьяном.

Шкода прошел ровно в центр поляны и, задрав голову, посмотрел в голубое, по-весеннему яркое небо.

«Странно это все-таки. Как в сказке про двенадцать месяцев», – подумалось ему. Да и товарищи его примерно то же подмечали, да только помалкивали: Афросий все пыхтел, а Ключник вообще сегодня был какой-то молчаливый.

Афросий, лишь только вышли на поляну, рухнул на землю и, облокотившись спиной на одну из черных, будто обожженных сосен, росших по ее краю, стянул с себя грязные, насквозь промокшие сапоги.

– Сдохнуть можно, – сообщил он, тяжело дыша.

Ключник подошел к Шкоде и тоже посмотрел на небо.

– Тебя ничего не удивляет? – вдруг спросил главарь.

Ключник хмыкнул. Удивляет ли? Да у него уже крыша едет от всего происходящего. Но вместо ответа вежливо спросил:

– А что?

– Весна посреди зимы, почки набухают, листья прорезываются. А птиц нет…

И правда, Антон только сейчас заметил – вокруг ни одной птицы. Ни на поляне, ни около. И птичьего щебетания не слышно.

Видимо, Шкода думал о том же.

– Старуха приказала считать шаги. Тысяча сто семьдесят шесть шагов от того дома, шестьсот шестьдесят от тропинки. Птиц я слышал, пока шли по тропинке к лесу и еще шагов тридцать после… Белка попалась где-то там же. И все… Словно мертвый лес. Он помолчал, вглядываясь в высокую синеву небес. К ним подошел Афросий.

– А здесь – послушай, – Шкода перешел на шепот. – Тишина…

Афросий не был мистически настроен, он замерз, проголодался, натер ноги, потерял новую дубленку и теперь готов был убить на месте любого, кто будет мешать ему побыстрее расквитаться с мамашей и ее дурехой-дочкой, из-за которых он и попал во все эти неприятности.

– Ну и фиг с ними, с птицами! Мы на них, что ли, любоваться пришли? Чего тормозим, парни?

– Ты послушай, тишина какая, – остановил его Ключник.

– Да начхать! – заорал Афросий. – Давайте еще цветочки пособираем, подснежники или как их там!!! Начхать я хотел на вашу лирику. Забираем у девчонки посох и по домам!.. Хотя вы можете и дальше наслаждаться красотами природы, – язвительно добавил он. – Куда там дальше, Иван?

Тот достал из внутреннего кармана зеркальце. Афросий хотел было запротестовать, но сник под тяжелым взглядом Шкоды.

Он положил зеркальце на левую ладонь.

– Значит, так. Теперь мы должны одновременно посмотреть в это зеркальце.

– Да ё-моё, – утробно выдохнул Афросий, начиная звереть. – А губную помаду ты взял? Для всех?

Но Шкода не обратил на его слова никакого внимания.

– Ты заткнешься сегодня или нет? – вместо него отозвался Антон. – Не хочешь – не смотри.

Шкода прикрыл правой рукой поверхность зеркала, прошептал:

– Все трое пришли, трое и уйдем! Бабка так сказала. Так что на счет «три», если никто здесь сдохнуть не хочет. Раз… два… ТРИ!!!

Все трое бросили короткий взгляд в центр ладони, на которой лежало зеркальце с неровными краями. На миг они увидели светло-голубые, почти белесые, выцветшие глаза, потом поверхность зеркала помутнела, словно туманом подернулась.

Туман клубился, переливался, потом стал темнеть, пока совсем не почернел. Запахло тлеющим деревом или костром. А когда дым растаял, в зеркальце снова отразилось ясное небо.

Шкода взял правой рукой зеркальце – на левой, под зеркальцем, остался отпечаток сажи. И кровь из маленькой, но глубокой раны тонкой струйкой стекала на запястье.

– И чё это было? – не унимался Афросий.

Хотел было еще что-то сказать, но осекся: они стояли на той же круглой, как блюдце, поляне, только посреди залитого солнцем леса с яркой зеленой растительностью, буйной, как в середине лета. На краю поляны, там, где только что росли черные сосны, шумели на ветру кусты малины с яркими ароматными ягодами.

Щебетали птицы. Сорока перелетала с дерева на дерево, вереща что-то на своем сорочьем языке. Любопытная белка подбежала прямо к их ногам, посидела на задних лапках, принюхиваясь, да и была такова.

– Вот тебе и раз-два-три, – прошептал Ключник. Ему уже было жарко в теплом свитере, а от еще мокрой джинсы белыми струйками поднимался пар.

– Мы где это? – смог наконец выговорить Афросий, не обращаясь ни к кому конкретно.

Но Шкода, спроси он у него, и не ответил бы, так как и сам не знал.

– И куда нам теперь? – это уже Ключник захотел конкретики.

– Старуха сказала, что потом прямо девятьсот девяносто девять шагов до тропинки…

– А где оно, «прямо»? – не понял Афросий. – А что там за глаз в зеркальце был? Или вы не видели?

– Видели, видели, – отмахнулся Шкода, хотя он бы предпочел, чтобы это было неправдой. – Похоже на старуху Ирмину…

– О даешь! – Афросий вытаращил на него глаза и постучал пальцем себе по лбу. – Ты что, совсем тю-тю? Где старуха и где мы? Как бы она в зеркальце этом могла оказаться?

– Вот и я думаю – как… – задумчиво добавил Шкода.

Он оглянулся по сторонам, указал рукой на следы в траве:

– Глядите, а следы-то наши остались…

Афросий где стоял, там и сел.

– Если мы пришли отсюда, – Шкода указал на цепочку следов, – значит, прямо – это сюда, – он указал в противоположном направлении. – Итак, девятьсот девяносто девять шагов…

И двинулся к краю поляны, сосредоточенно продолжая вслух считать шаги.

Афросий, все еще оглядываясь по сторонам, потопал за ним. Его грязная рубашка источала неприятный запах смеси болота и человеческого пота. Ключник в недоумении молча шел следом.

Вскоре все трое исчезли за пределами круглой полянки.

Глава 12 Ярушка идет на риск

Ярослава вернулась в свою комнату, когда за окном стало затихать стрекотание сверчков и протяжное уханье совы. На еще темном небосводе одна за другой меркли звезды. Тавда притихла в ожидании чуда – нового дня. Над горизонтом медленно искрились первые лучи восходящего солнца.

Занималась заря.

Световой шар, потрескивая, в ожидании висел у Ярушкиного уха.

– Никогда ничего не проси, покудова сами не подадут, – повторила ему девочка слова бабушки. – Не проси. И не жди, выходит. Самой надо действовать.

Она присела на край лавки, подперла подбородок кулаком, начертила пальцем на столешнице крохотный, размером не больше пуговицы, круг. Посмотрела на Катину шкатулку: та темнела посреди стола.

– Так, может, и здесь не надо ждать, а? – она обернулась к световому шару, тот покрылся красноватыми трещинами: предупреждал. – Стар-то точно сейчас в Аркаиме, игры же.

И она, еще раз с сомнением посмотрев на Катину шкатулку, бросила взгляд на кровать, на которой мерно сопела ее новая знакомая. Светлые волосы растрепались, губы тревожно изогнулись, черты напряженные.

– Опять день вчерашний переживает, горемычная, – она присела на край кровати, легонько дотронулась до Катиного плеча, позвала: – Катя…

Девочка вздрогнула и распахнула глаза.

– Что? Кто здесь?

– Тише-тише, – Ярушка взяла ее за руку, успокаивающе погладила по плечу. – Я здесь, все хорошо.

Катя села на кровати, торопливо растирая щеки и прогоняя остатки сна.

– Случилось чего?

– Ничего не случилось. Собирайся, в Аркаим пойдем.

Катя замерла. Сон сразу как рукой сняло.

– Яруш, ты чего? Заругают же! Бабушка же сказала, что сами управимся…

– Я знаю, что делаю, – Ярослава порывисто встала. Бледно-синий световой шар метнулся в сторону, увернулся от столкновения с ее макушкой и снова завис, издавая отчетливый гул.

– Ты уверена? – Катя чуть наклонила голову, словно взвешивая мысли Ярушки.

Та снова села. Переставила оплавившуюся свечу с сундука на стол, книгу положила поверх одеяла. Сундук томно скрипнул, открываясь. Ярушка засунула в него руку, достала с самого дна два свертка. Один бросила Кате на колени, второй развернула сама: на дощатый пол упала плотная льняная рубашка, штаны на завязках из тонкой, мягко выделанной кожи. Она откашлялась, снова засунула руку внутрь сундука, вытянула из него две пары темно-коричневых сапог да кожаные двубортные куртки-кафтаны.

– Это что? – Катя пощупала жесткую подошву брошенных поверх одеяла сапог.

Ярослава, торопливо натягивая штаны, буркнула:

– Сапоги. Неужто не видно?

– Видно. Что ты задумала?

Ярушка, с силой затянув на тонкой талии шнур, зашипела:

– Ты собираешься тут отлеживаться или маму свою искать?!

– Так бабушка же Могиня велела дождаться ее, как с заимки вернется.

Ярослава замерла, уставилась на нее сурово.

– А еще она сказала не ждать и не просить, покуда сами не подадут тебе, и решать все самой!

– А когда она это сказала? – Катя замерла, прокручивая мысленно вечерний разговор.

– А вот только, когда я с ней беседовала. Ты сбираться будешь или мне одной идти?

– Буду, конечно, – Катя мигом спустила ноги с кровати, вставила их в штанины. Натянув до колен, встала, поправляя брючины.

– Ладно как все село, – отметила Ярослава, раскладывая тем временем на столе мешочки с травами и перевязывая их между собой. – Рубаху тоже надевай, а платье в мешок сунь.

Катя огляделась в его поисках – он оказался брошен на полу, около сундука.

– Ты что затеяла? Мы как до Аркаима доберемся? Это ж столько километров… то есть верст!

Ярослава сунула в свой мешок плоскую деревянную флягу, небольшой треногий котелок, подвязанные на единую веревку и скрученные между собой мешочки с травами, сверху положила платье и теплый кафтан.

– Доберемся! А к бабушкиному возвращению уже вернемся, еще и с новостями. Вот бабушке и помощь будет! – и она тихо добавила: – Нам бы только из Тавды выбраться.

Катя вздохнула. То, что делала Ярушка, ей не нравилось. Но и ждать несколько дней она тоже не могла.

– Волноваться мама твоя будет.

– Не будет, коли не узнает!

– Так ты думаешь, нас не хватятся, что ли? Вместо ответа Ярослава к ней повернулась, замерла.

– А вот это ты дело говоришь! Точно. Хватятся.

Она задумалась. За окном уже свистели соловьи, чирикали воробьи. По соседскому двору бегала, собирая птенцов, гусыня – то и дело раздавался ее раскатистый крик.

Ярослава распахнула ставни.

С березы, суетливо хлопая крылышками, на деревянный подоконник уселся воробей, принялся важно доклевывать вчерашние крошки.

– Проголодался, милый? – улыбнулась ему Ярушка. И тут же второй воробей, с большим белым пятном на правом крыле, слетел с ветки, тоже бросившись выклевывать крошки из щелочек. – А ну-ка давайте-ка на подмогу, мои милые!

С этими словами она наклонилась над птицами так низко, словно на ушко им нашептывала тайные словечки.

Воробьи взъерошили темные перышки, округлились, расправили крылья и разом шагнули в комнату, приземлившись на пол… уже не маленькими серыми птахами, а Катей и Ярославой, в исподних льняных платьях, с аккуратно вплетенными в косы лентами. Точь-в-точь, если не считать немного птичьей повадки то и дело поворачивать голову и моргать. Катя вытаращила глаза и, на всякий случай ощупав себя, посмотрела на свои руки. Ее копия, искоса глянув на оригинал, тоже посмотрела на руки.

– А ну-ка, друзья-воробушки, – «Катя» и «Ярушка» дружно приосанились. – Сослужите-ка мне службу верную, службу тайную. На три дня будьте мною и сестренкой моей. Только, чур, от кошек не бегать, между собой не драться! Усвоили ли?

– Усвоили, – пропищала «Катя».

Ярослава взмахнула рукой, и их двойники принялись за уборку комнаты.

– Потом к маменьке пойдете кухню чистить, слышали ли? А потом за рукоделие принимайтесь, без дела не сидите!

Недавние воробьи кивнули, а Ярушка, искоса на них глянув и критически оценив свою работу, подтолкнула Катю к выходу из комнаты.

– Яруш, ну ты даешь! Как это хоть называется?

– Обманкой и называется!

– Ох, Ярослава, влетит нам теперь…

Глава 13 Темный морок

– И как ты собираешься пройти незамеченной? – Катя, лишь приоткрыв дверь, впустила внутрь дома Могини уличную суету, хохот соседских ребятишек, перекрикивание хозяек, скрип колес и стук топора. Тавда начала свою обычную жизнь. Гусыня, услышав скрип открывающейся двери, вытянула шею, широко расправила крылья и зашипела.

Катя пискнула и захлопнула дверь.

– Да угомонись ты! – прикрикнула на гусыню Ярослава, провела ладонью над головой, словно капюшон на Катю надела, пробормотала: – Кто из тени идет, в тени и останется.

И смело шагнула на залитое солнцем крыльцо. Поправив заплечный мешок, она пересекла двор, вышла через калитку. Гусыня, поведя носатой головой, посмотрела мимо нее и отвернулась. Ярушка оглянулась на Катю.

– Ты идешь уже?!

Та, набрав в грудь побольше воздуха, шагнула к ней, боязливо поглядывая на гусыню, но та, казалось, потеряла к ней всяческий интерес и словно не замечала.

– Сколько копаться-то можно, – проворчала Ярослава, когда Катя наконец присоединилась к ней. – Будто у нас две телеги времени и еще возок. Они миновали главную, сегодня особенно многолюдную улицу.

– А чего сегодня народу-то так много? – Катя оглядывалась на снующих людей, перебегающих через дорогу ребятишек.

– Ярмарка сегодня. Оно-то и хорошо, ворота открыты, стражники особо не приглядываются.

– А ты не боишься, что нас увидят выходящими из города и в то же время мы там дома убираемся?!

Ярушка фыркнула.

– Я ж тень на нас набросила, не видит никто…

– Типа шапки-невидимки? Я думала, такие в сказках только бывают…

Ярушка посмотрела на нее, словно примеряясь, за какое место укусить, и отвернулась.

Катя же только сейчас заметила, что на них действительно никто не обращал внимания, ни вчерашний пастушок, ни соседки, ни ребятишки, которым, конечно, всегда есть с кем поболтать и к кому пристать с расспросами. Сейчас они даже не поднимали глаз на девочек. А если и встречались случайно с ними взглядом, то равнодушно отводили его в сторону. Только пушистая серая кошка, пригревшаяся на завалинке, лениво провожала их взглядом, пока они не скрылись за поворотом, потом зевнула и положила острую мордочку на передние лапы.

* * *

Ярмарочные ряды пришлось обходить с осторожностью, чтобы ни с кем не столкнуться.

Если бы не нынешние обстоятельства и непокидающее беспокойство, что она делает что-то не так и что-то не то, Катя бы не смогла пройти мимо заваленных тканями и мехами рядов, непременно остановилась бы около загона с жеребятами, а уж около пряничных лавок так вообще бы поселилась навсегда. Сейчас же, тоскливо поведя носом на ароматы корицы и мяты, она вздохнула, и ей вспомнились фирменные мамины булочки: с румяной хрустящей корочкой, покрытые мятной глазурью затейливые крендельки с маком и корицей.

Катя украдкой снова протяжно вздохнула. Вместе с группой торговцев, сопровождавших груженные тюками телеги, они вышли из города, миновав замерших у ворот стражников. На них только пугливо озирались лошади да лаяли дворняги, чувствуя чужих.

– Эй, вам охрана не нужна? – вдруг окликнул их стражник.

Катя посмотрела на Ярославу – та остолбенела.

Обе замерли, почти перестав дышать.

Стражник, громыхая тонкой кольчугой, подошел к одному из купцов – грузному мужчине с иссиня-черной бородой.

– Там, на первой переправе, наш отряд стоит, – продолжил стражник, придерживая привязанного к телеге жеребца и поглаживая его тонкую блестящую шею. – Ежели что, скажете, до второй переправы сопроводят. Там, далее, как обычно.

Купец кивнул:

– Здравия тебе, служивый. Мы только сплавляться будем. На первой переправе караван ждет… А за подсказку благодарствую!

Стражник понимающе кивнул:

– Докель товар везешь?

– В Новгород меха, да шелка чуток прикупил.

– Ну, бывай!

И слегка хлопнул широкой ладонью по начищенному до блеска лошадиному крупу.

Ярослава облегченно выдохнула:

– А я думала: все, споймали нас, – и вытерла вспотевший лоб.

– А что б нам было, если бы поймали?

Ярушка хмыкнула, помолчав, мрачно отозвалась:

– Да одними батогами^[41] бы не обошлось…

Они вышли за городские ворота, какое-то время еще шли вместе с обозом по дороге, а затем сошли с нее и направились через поле к лесной опушке. Катя восхищенно вздохнула полной грудью. Она редко бывала за городом. Было здорово оказаться на природе без толпы одноклассников, то и дело врубающих на полную громкость музыку, снующих с едой и напитками и скулящих от одного вида летающих насекомых.

Дурманяще пахли душица и мята, клевер и ромашка. Яркие васильки игриво клонили свои короны, поворачиваясь к деловитым пчелам. Пузатый шмель выглянул из цветка и, недовольно прожужжав, вернулся к своему занятию. Издалека доносились протяжные вздохи коров, которые не перекрывали трескотню кузнечиков, гудение пчел и назойливые нападки жирных откормленных мух.

Из-под ног то и дело выскакивали мелкие серые лягушки с коричневыми пятнышками на тощих спинах, испуганные мыши, беспокойно гомонили полевыежаворонки, потревоженные человеком.

– Ну, как тебе наш мир, сказывай! – Ярослава наконец успокоилась и расправила плечи. Кажется, сейчас она уже не опасалась быть замеченной и начала говорить в полный голос.

– Здорово, – Катя улыбнулась, подбирая слова так, чтоб не обидеть, – все-таки они очень разные с Ярушкой. – У нас так многие живут, в деревнях. Тоже строят деревянные дома, держат хозяйство, носят воду из колодца.

– За столько лет ничего не изменилось, что ль?

– Ну как не изменилось, – Катя уклончиво улыбнулась и пожалела, что не успела захватить телефон, вот бы сейчас Ярославе показать фотографии ее школы, дома. Да и города, конечно. – Города у нас большие теперь, каменные дома, в них много-много квартир. Вот у вас дороги в Тавде деревом уложены, а у нас сейчас смесь специальную делают, асфальт называется, – Катя улыбнулась, вспомнив здоровенную дыру, появляющуюся строго каждую весну напротив входа в ее подъезд. – Только, похоже, у вас все же лучше.

– А еще что? Ты про новое сказывай, чего у нас еще нету!

Катя отбилась от здоровой мухи, назойливо вертевшейся перед носом.

– Вот вы в телегах и верхом передвигаетесь, а у нас много уже всего понапридумано. Есть и автомобили – это такие телеги с механическим двигателем, в котором спрятана сила многих-многих лошадей, есть самолеты – они как птицы по воздуху летают. Есть поезда, они по специальным полозьям – рельсам передвигаются. А еще есть электричество – это такая штука, которую у вас еще не придумали, вроде твоего светового шара, только свет по проводам течет, как вода. И пользоваться им могут все подряд, не только волшебники…

– Чудно, – Ярушка задумчиво сорвала травинку.

– Ну да, наверное. Хотя чудес здесь больше будет, один дом бабушки Могини чего стоит, то расширяется, то уменьшается, то сам с собой разговаривает, словно живой, – она опасливо взглянула на спутницу. – Яруш, а как твой световой шар работает?

Ярушка рассмеялась.

– Это ж светлый морок! – воскликнула она. – Только самый-самый простой.

– А что за морок такой? Ярушка хохотнула.

– Вот у вас в будущем слово «заморочить» есть? Катя кивнула.

– Что означает?

– Ну, заморочить голову – означает запутать, смутить…

– Вот и здесь что-то похожее. Есть темный морок, есть светлый. Все, что ты вчера видела, – это все через темный морок делается. Он наш, живой, земной. Он с нами от рождения и до смерти. Он – друг нам. И его много-много. Это самая простая сила, она повсюду, и вызвать ее может, почитай, кто хошь. Темный морок вызывает сумрак – тушит свет, звуки и голоса. Нам надо было секретно поговорить, вот я его и призвала… Он подходит для всего тайного, скрытого. Его используют знахари при излечении тяжелобольных.

Она задумалась.

– А светозар – та самая сфера, про которую ты спрашиваешь, – она из светлого морока к нам приходит, только света особого, не жгучего, не жалящего.

Катя кивнула, но ничего особо не поняла. Ярослава глянула на нее, хмыкнула – догадалась.

– Катя, тебе иногда в голову приходят идеи?

– В каком смысле?

– Ну, будто сидишь-сидишь впотьмах, а потом р-раз, – она подпрыгнула, – и идея?

– Бывает, да…

– Так вот мой светозар – это такая идея, только не в голове, а рядом!

Катя искоса посмотрела на Ярославу. Вспомнив, как вчерашняя световая сфера любопытно вертелась вокруг них, она поняла, какие идеи приходят в голову ее новой знакомой.

Она улыбнулась.

– Получается, есть светлый и темный морок. Так? Ярослава кивнула, перепрыгнула через корягу – они уже вошли в лес, все дальше удаляясь от Тавды.

– Не только. Есть еще черный морок, он – чистая тьма. Со светлым мороком они находятся по ту сторону жизни. И даются не каждому. А кому даются, – Ярушка добавила совсем тихо, – не поймешь, дар это или проклятие.

– Это как?

– Больно многим жертвовать ради них приходится, вот как.

И она постаралась поменять тему разговора:

– Мне темный морок нравится! И мне думается, тебе, к примеру, не больно сложно ему выучиться.

Глаза у Кати округлились от удивления.

– Это с чего это тебе так думается?!

– А больно ты любопытная! – и она легко толкнула подругу в бок. Катя слетела с дороги, треснувшись о ветку черемухи. – Давай попробуем!

– А как? – у Кати уже руки зачесались от любопытства и желания попробовать что-то волшебное. Сама мысль, что у нее может выйти нечто похожее на вчерашние Ярушкины туманы, волновала…

Ярушка тем временем остановилась, огляделась по сторонам.

Они дошли до небольшой полянки, усыпанной, словно горохом, яркими ягодами спелой земляники, стыдливо выглядывавшей из-под лучистых листиков. Вокруг – молодые сосенки да елки, посреди – здоровенный пенек, на котором белки рассыпали объеденные шишки. Ярушка расчистила его и присела.

– Ну вот, погляди, – она показала на тень от высокой сосны, – видишь эту тень? Попробуй ее позвать да оживить. Ну, придумай, как она движется, представь.

Катя уставилась на длинное темное пятнышко на траве.

От натуги у нее вспотели ладони и засосало под ложечкой. Она очень старалась придумать, как этот маленький кусочек сумрака отделится от сосны и заживет своей собственной жизнью, заскользит к ней по земляничному ковру. Даже зажмурилась, чтобы легче представлялось.

«Допустим, заживет он как… как заяц! – подумалось ей. – Почему заяц?»

Наверно, потому, что, как и многие дети нашего времени, живущие в городах далеко от реальной природы, она с трудом представляла себе животных. Нет, она, конечно, знала, как выглядит лось или, скажем, медведь. Но в целом, так сказать. Примерно.

А вот зайца видела – познакомилась с ним в контактном зоопарке.

Задание, которое ей дала Ярушка, Катя поняла именно так – представить что-то живое, причем конкретное. И ей подумалось про зайца, которого она кормила капустой, пушистого, с нежной серой шерсткой, длинными смешными ушами и черным влажным любопытным носом.

Она зажмурилась и представила того милаху перед собой.

– Ого-го! – услышала Катя у себя за спиной и резко открыла глаза.

У корней высокой сосны промелькнули длинные серые ушки, показался носик-пуговка на маленькой пушистой мордочке. Носик нервно трепетал, изучая окружающие запахи, и, видимо, не найдя ничего опасного, выскочил из-под корней.

Это был обаятельный пушистый серый заяц со смешным куцым хвостом и длинными ушами, прижатыми к спине! Его шерстка серебрилась на солнце, окутываясь, словно дымом от костра, легким серым облаком.

Он еще раз огляделся по сторонам, внимательно посмотрел глазками-пуговками на Ярославу, потом на Катю, подошел к самым ее ногам, уселся на задние лапки и смешно приподнял передние.

– Как тебе удалось? – воскликнула Ярослава. – Это же самый что ни на есть настоящий темный морок! Это же дух темного морока!

Чтобы лучше разглядеть вызванного Катей духа темного морока, явившегося на зов подруги, Ярослава даже на корточки присела. Тот искоса, немного с опаской, на нее поглядывал, но не уходил, ждал.

– Ничего себе!!! – восхищалась Ярушка. Катя при этом рассеянно оглядывала загадочное существо, живое, но словно сотканное из клубящегося дыма.

– Это что – у меня что-то получилось? Ярослава захохотала.

– Что-то, – повторила она. – Да у тебя все получилось как надобно! Так и у меня иной раз не получается! Я думала: хорошо, если ты сможешь хотя бы отделить тень от дерева, чтобы она просто дымком погуляла. А ты-ы-ы! Целого духа приманила!

У Кати в груди запорхали бабочки, счастливая улыбка, хоть она ее и сдерживала, расплылась на лице.

– И ты этими духами умеешь управлять? – восхитилась Катя.

Ярослава помолчала. Конечно, было искушение похвастаться и приукрасить свои способности, особенно сейчас, когда Катя одним махом добилась того, чему сама Ярослава училась не один год, но…

– Нет, – честно призналась Ярушка. – Это все непросто. У каждого морока своя сила имеется, которую и хранят его духи. Самое сложное ведовство как раз этими духами делается. Поэтому одно дело призвать силу морока, ну то есть просто свет или просто сумрак, другое – заставить духов принять нужную форму, тебе подчиниться и исполнить твою волю.

Ярушка помолчала, Катя ждала продолжения, гладя зайца по призрачной шерстке. Рука будто касалась теплого пара, приятное и странное ощущение.

– Знаешь, бабушка – большая мастерица по темному мороку, уже много лет его духи верой и правдой ей служат. А я хочу больше, я хочу научиться управлять и светлыми, и темными, и, – она понизила голос до зловещего шепота, – даже черными.

При последних словах сумрачный зайка дернул ушами, неодобрительно глянув глазами-пуговками на Ярославу и прижавшись плотнее к Катиным ногам. Та напряглась:

– А зачем? Неужели тебе нужна такая власть?

– Нет, мне не власть нужна. Это желание злое и нечестное, кромешной власти нет, есть кромешная жестокость. – Она встала. – Я хочу научиться управлять силами, чтобы не допустить зла, понимаешь? Ведь нет добра и нет зла самих по себе, это просто сила. Но есть мы, которые это добро или зло творим. Катя пыталась осмыслить то, что только что услышала. Да не с первого раза такое дается.

Кате мысли о всеобщем добре или зле в ее почти пятнадцать лет не приходили. Она задумчиво смотрела на Ярушку и понимала, что та права: сила предусматривает ответственность. Ее новая подруга непременно выучится и будет могущественной ведуньей, и хорошо, если она уже сейчас знает, как применить эти знания и силу.

Катя хотела как раз это сказать, но ее внимание привлек шум, доносившийся из-за деревьев. По лесу, шумно разговаривая между собой, шли несколько человек. Голоса ей показались смутно знакомыми. Зайка напрягся вместе с ней и что есть силы прижался всеми четырьмя лапками к траве.

Катя оглянулась на шум: на полянку, на которой заболтались девочки, выходили трое.

Высокий и худощавый блондин в светлой, местами заляпанной зеленой грязью рубашке с закатанными выше локтя рукавами. За ним шел громила высоченного роста, больше похожий на медведя, чем на человека, ни цвета волос, ни одежды не было видно из-за слоя грязи и пыли. Последним на поляну вышел молодой темноволосый парень, взлохмаченный и немного смущенный. Та самая троица, что вчера ворвалась в квартиру Кати в Красноярске: Шкода, Афросий и Ключник.

– О-о-о, – воскликнул блондин, радушно разводя руками, но от его радушия у Кати мурашки по спине побежали, – а вот и наша старая знакомая!

– Ой, – жалобно пискнула она и замерла.

Глава 14 Бегство

– Это кто? – прошептала Ярослава.

– Это они, те трое…

У Ярославы глаза полезли на лоб:

– Как они здесь оказались?

Услышав ее вопрос, Афросий криво усмехнулся.

– О-о-о, это совершенно удивительная история, как мы здесь оказались, – медведеподобный Афросий ходил вокруг девочек кругами, постепенно приближаясь, как волк к своей добыче, – кстати, ты прикольно с подружкой вырядилась.

Катя ничего не понимала. Как они здесь оказались? И к чему это замечание про одежду. Они что же, не знают, в каком времени оказались? Катя пошла ва-банк:

– А чего такого? – приосанилась она. Ярушка встала так, чтобы в случае нападения прикрыть ее спину. – У нас тут карнавал. Наш краеведческий музей проводит тематический конкурс.

– Прико-ольно, – хмыкнул Афросий, разглядывая их костюмы.

«Точно, – догадалась Катя, – они не в курсе, где они находятся».

Тем временем Шкода выдвинулся вперед, оказавшись прямо перед ней.

– Ты так невежливо нас покинула в прошлый раз, – промурлыкал он и оскалился.

– Да дела были, торопилась, – Катя почувствовала, что входит в азарт. Ладони вспотели. В голове, словно листочки в картотеке, перелистывались идеи, одна сомнительнее другой. Надо было что-то срочно придумать.

Ярослава внимательно следила за движениями Шкоды и заметила, что Афросий тоже незаметно приближался. Оба наслаждались предстоящей легкой победой. Ключник тем временем стоял в стороне, вальяжно прислонившись к дереву, не участвуя в происходящем. Казалось, его это все мало интересует и вовсе не касается. Прикрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам, он явно наслаждался внезапно посреди зимы наступившим летом.

Ярослава понимала, что эти трое пришли за Катей, что им нужен посох, которого у подруги, очевидно, не было. Если, находясь там, в далеком будущем, они угрожали расправой, то что им мешает здесь, в лесу, завершить задуманное, когда они поймут, что никакого посоха у Кати нет? Думая об этом, Ярушка попробовала прикрыть собой Катю, встав между ней и Афросием. Этот маневр не ушел от внимания громилы.

– Глянь, Шкода, у нашей клуши спасительница завелась! – загоготал он.

Он сделал резкий выпад и попробовал схватить Ярославу за рукав. Но та ловко вывернулась, прокрутив свое предплечье. И в тот же момент, отступив на полшага назад, она размахнулась и со всей силы ударила его ногой в голень.

Афросий взвыл от боли и рухнул под ноги Ярославы.

Воспользовавшись эффектом неожиданности, Ярослава схватила оторопевшую Катю за рукав.

– Бегом! – крикнула она и потащила ее в сторону леса.

Шкода бросился им наперерез, неуклюже расставив руки. Но здесь уже Катя, спустив мешок с плеч, мастерски им размахнулась и со всей силы врезала бандиту в живот. Ей показалось, что в самый момент удара мешок стал существенно тяжелее, будто спрятанная на его дне шкатулка из деревянной на мгновение превратилась в каменную. Шкода ахнул и завалился на бок.

– Отвлеки их, делаю переход, – крикнула Ярослава, подбегая к ближайшим деревьям.

– Что?! – Катя растерялась. – Отвлечь? Как?! Услышав их крики, очнулся из блаженного забытья Ключник, явно собираясь броситься на помощь товарищам.

Да и Шкода с Афросием уже приходили в себя. Катя отступила на шаг ближе к Ярославе, так ничего и не предпринимая.

– Ты скоро? – прокричала она в панике. Ярушка схватила первый попавшийся булыжник и торопливо чертила им на траве корявый знак: окружность, в ней восьминогий паучок с вывернутыми по часовой стрелке ножками.

– Еще секунда, – прошептала Ярушка, добавляя наконец в центре еще одну окружность.

Оглянувшись на озверевших Шкоду и Афросия, поднимающихся с земли, Катя поняла, что нет у них этой секунды.

Эти трое сейчас будут рядом. И тут ее взгляд упал на несмело мявшегося неподалеку зайца. Он почему-то никуда не делся. Он все это время был здесь…

– Сюда, – услышала она Ярушкин голос. Шкода и Афросий, однако, ее тоже услышали и рывком бросились к ним.

Катя метнулась к подруге, одновременно скомандовав призрачному зайцу:

– Задержи!

Ярослава дернула Катю к себе, поместив в центр внутреннего круга, но та успела увидеть, как заяц прыгнул в сторону приближавшегося Шкоды. Дымчатая фигура, многократно увеличившись в размерах, поднялась метров на восемь над землей. Ничего себе… Фигура зайца продолжала разрастаться, окутывая нападавших каким-то маревом с головы до ног. Паучок под ногами дернулся темной дымкой, звуки смазались. Вокруг девочек сизым сумраком завертелся туман, унося их с собой, засасывая внутрь образовавшегося пространства.

– Что за дьявольщина! – орал Афросий.

Катя почувствовала, как воздух внутри начерченного Ярушкой круга сжался, ощутила давление, а потом неведомая сила куда-то выдернула их. Стало темно, сыро и холодно, словно они оказались промозглой осенью на сквозняке.

Последним, что слышали Ярослава и Катя, исчезая с поляны, были крики и шум борьбы.

Если бы они задержались еще на мгновение, они увидели бы, как с противоположной стороны поляны наперерез Афросию бросился незнакомый парень со светлыми волосами, а его темноволосый товарищ вступил в схватку со Шкодой, удачно сбив того с ног ударом в плечо. Ключник было растерялся, потом бросился на помощь Шкоде, но при первом же приближении к незнакомцу получил мощный апперкот^[42] в подбородок. Неведомая сила подбросила его вверх, и он отключился.

Два незнакомых парня, что вмешались в схватку, вступившись за Катю и Ярославу, сражались уверенно и с азартом. Первым оказался повержен Ключник, следом за ним – Шкода, последним, неуклюже поджав под себя ноги, упал лицом в землянику Афросий. Незнакомцы проверили у побежденных соперников пульс на сонной артерии.

– Живой? – спросил высокий светловолосый парень лет шестнадцати в льняной рубашке-косоворотке, подпоясанной длинной крученой тесьмой с многочисленными узелками.

– Живой, что со мной станется, – отозвался второй, темноволосый коренастый парень лет тринадцати в длинной рубахе без пояса – его сорвал Шкода, когда пытался перебросить его через плечо. Теперь он нашел свой пояс и сокрушенно вертел в руках его оборванные концы. – Вот поросятина, такой пояс хороший порвал.

– Хороший кушачок не порвался бы, – резонно заметил светловолосый, переворачивая Афросия на спину. Он осмотрел его челюсть, взял покрепче за шиворот и оттащил ближе к лесу, под тень разлапистого дуба. – Я ж тебе говорил не брать русалочьих поделок, а ты – «шо такого» да «шо такого». Вот и остался без пояса…

Так же они с другом переволокли Ключника и уложили его рядом с Афросием. Осмотрев свою работу и оставшись ею доволен, светловолосый направился к Шкоде. Вдвоем с товарищем они препроводили и Шкоду в тенек.

– Отдохните, ребятки! – и, отряхнув руки, светловолосый направился к месту, где исчезли девочки.

– А боевые девчонки-то! – восторженно проговорил темноволосый мальчишка. – Та, что с косой, уж не наша ли Ярушка? Не успел разглядеть?

– Да, похожа на нее, – отозвался светловолосый. Это был молчаливый парень, довольно высокий и плечистый, сильно отличавшийся от своего друга: тот везде находил над чем посмеяться и отчего повеселиться. Вот и сейчас он не умолкая перечислял причины, по которым девчонка с косой ну точно «их Ярушка». Зато вторая красавица ему была незнакома.

– А ты видел, как она духа напустила на этих троих? – отметил светловолосый и, присев в траву, рассмотрел начерченные на траве узоры. – В Аркаим девчонки махнули, точно тебе говорю.

Темноволосый, едва услышав это, смолк. Подошел ближе.

– Как ты узнал? Вот скажи, Олеб, как ты все узнаешь?! И этих, – он кивнул в сторону лежащих рядком Шкоды, Афросия и Ключника, – заприметил почти у самой Поганой проплешины…

Светловолосый поднял на товарища веселые, цвета весеннего неба глаза и улыбнулся:

– А оттого, что я – леший. У меня в лесу свои приметки!

Темноволосый расстроенно махнул рукой:

– Точно в Аркаим пошли?

– Точнее некуда…

– За ними пойдем?

Светловолосый кивнул и, пока начертанный Ярославой на траве знак не остыл, шагнул в него, ловко окружив себя и своего товарища сизым облаком.

Глава 15 Переход

Катя шла за Ярославой по сырому коридору – темной трубе с призрачно-сизыми стенами без звуков, запахов, с единственным доступным ощущением – холода. Казалось, она перемещается в холодильнике, который вытягивает из нее по крупице тепло.

– Яруш, – зубы с трудом разжимались, – давай оденемся, холодно тут, как в морге.

– Чего? – не поняла подруга. – Ступай скорее, – поторопила она ее, с тревогой оглядываясь и всматриваясь в Катино лицо.

И Катя послушно делала шаг за шагом, хотя идти становилось все труднее. Холод перехватывал обручем ребра, сковывая легкие. Ноги, ватные, словно чужие, с трудом отрывались от земли, волосы покрылись тонкой пылью инея, и Ярославе, чтобы не потерять подругу, пришлось снять с себя пояс и несколько раз обернуть его вокруг Катиного запястья, надежно привязав ее к себе.

– Потерпи, родненькая, еще чуточку осталось пройти, – шептала она.

Ярослава видела: переход Кате дается все труднее. Будь у нее опыт в подобных вещах, за эти несколько минут, что они находятся здесь, они бы уже легко добрались до конечной точки перехода – Аркаима.

Но Катя шла медленно, несмело и теряла гораздо больше сил, чем следовало.

– Ты ж темный морок оживила, ты духа его призвала, и явился тебе он в обличье живом, – исступленно бормотала Ярушка, практически волоча подругу по дымчатой трубе. – Это ж значит что? Что ты сильная! Ого-го-го какая сильная, – она приобняла Катю за талию, перекинула ее обмякшую руку через плечо, почти взвалив на себя тяжелеющее тело. – И негоже тебе так разнюниваться!

Стараясь не останавливаться, она выдохнула, взвалила Катю себе на плечи, потянула вперед, продолжая разговаривать, вытягивать подругу из забытья.

– Я ж как думала, – шептала она, задыхаясь от тяжести, – я ж думала добраться до Первого уступа, это всего-то в трех верстах от Тавды. А там у бабушки домик запрятан в чаще. Там бы мы ее ступу прихватили, на ней и махнули до Аркаима. А там дядюшка Стар. Он знаешь какой умный! Он бы что-нибудь подсказал тебе!

Катя не знала. Ярушкины слова до нее доходили медленно, продираясь сквозь темный туман и безвременье.

– А тут эти гаврики полоумные. Вот и пришлось планы-то менять! Но ты-то мороком управлять можешь. Что тебе крошечный переходик!

Ярослава повернула голову, заглянула в покрывшееся бледно-зелеными пятнами Катино лицо, всхлипнула:

– Эх, анчутка одноглазая дернула меня броситься в этот переход! Можно ж было тень на тебя набросить, они б тебя и потеряли из виду! Вот помрешь – я что делать буду?!

Они целиком находились во власти духов темного морока – владельцев и хранителей всех путей между мирами, и ослабленная душа могла навек заблудиться в устроенных ими лабиринтах, став одной из них. Катя резко побледнела, ахнула, хватаясь за горло и задыхаясь. Глаза закатились, и тело, мгновенно потяжелев, безвольной тряпкой свалилось к ногам Ярославы.

– Да ёк же ж макарёк! – не устояв на ногах, Ярушка с шумом рухнула на подругу.

Катя покрылась мелкими капельками пота, от лица, шеи, открытых рук исходил тонкий пар, глаза закатились, а дыхание стало тяжелым, хриплым.

– Ка-а-атя! – пробасила Ярослава, шлепнув ее по щекам. Но та не отозвалась. Тогда, решительно схватив ткань темного морока, из которого был соткан коридор, Ярослава потянула ее на себя, наматывая ее на кулак и локоть, словно пеньковую веревку, другой рукой по-прежнему сжимая конец пояса, к которому была привязана Катя.

Сизый сумрак струился атласом в ее руках, натягивался, пока ткань морока не истончилась настолько, что начала рваться, пропуская внутрь перехода солнечные лучи и тепло. Тогда она резко дернула «веревку» морока, обрывая ее. Стена напряглась, натянулась пузырем и… с треском лопнула. Через образовавшуюся дыру на девочек потоком хлынул летний воздух, пропитанный хвоей, ворвались голоса птиц и шелест зеленой листвы.

Девочек подхватило мощное течение, вынося за пределы коридора. Обе рухнули тут же, едва выйдя из перехода.

– Катя! – Ярушка пыталась растолкать подругу, но та не отзывалась. Приложив ухо к Катиной груди, она немного успокоилась – сердце билось, перевела дух. – Ох и наделали мы с тобой дел…

Девочки оказались в глухой тайге: вокруг, плотно смыкая кроны, упирались в небо вековые сосны, у стволов рядом росли разномастные елки, колючий можжевельник да тощие, корявенькие березы. Место Ярославе было незнакомо. Если верить лесным ориентирам, а Ярушка им верила, они оказались гораздо восточнее, чем следовало. Будто их отнесло совсем в другую сторону.

А вот это она, Ярушка, уже никак объяснить не могла.

Отгоняя от себя не к месту возникшие сомнения, она устроила Катю удобнее: подложила под голову мешок, укрыла сверху кафтаном, а сама принялась разводить костер.

– Ой, Катя-Катерина, – причитала она, поглядывая на бледное с синевой лицо. – Ты потерпи чуток, я сей же час тебе отвар из травок целебных дам! Она соорудила из веток небольшой костерок, первым делом бросила в него несколько шишек да веточек можжевельника. От костра медленно поднялся ароматный дымок, отогнавший прочь мелкий гнус, комаров и мошку. Порылась в мешке, достала из недр его трехногий глиняный горшок с крышкой и перевязанные тесемкой мешочки с травами, те самые, что собирала еще в Тавде. Между тлеющих веток его уместила, заполнила водой из деревянной фляжки до середины и, наконец, дождавшись, как от воды станет подниматься тонкий белый пар, достала из тканых мешочков и бросила в него несколько веток.

От глиняного горшка, перекрывая запахи тайги, потянуло терпким, горьковато-сладким. Словно полынью в карамели.

Ярушка заглянула под крышку, бросила в дымящееся варево еще несколько листьев, а в костер – еще парочку можжевеловых веток, посмотрела на Катю: та по-прежнему не приходила в себя, хоть испарина прошла и немного порозовели губы.

– Кать, давай-ка мыслишками пораскинем, – присаживаясь рядом с подругой и оглядываясь, завела беседу сама с собой Ярушка. – Переход я делала прямиком на Аркаим, да выскочили мы раньше. Ты шла, конечно, медленно, но сначала-то ты шустро бежала, значит, большую часть дороги мы проскочили, – она сосчитала минуты, проведенные в переходе. И нахмурилась: – Только, Кать, места что-то больно незнакомые.

Ярослава посмотрела на выглядывающее между вековых сосен голубое небо, поежилась:

– К Аркаиму ближе всё пролески да степь. А тут, вишь, лес какой… Пострашнее нашей Тавдинской тайги.

Она дотронулась до Катиной руки, холодной и бесчувственной.

– Ну ничего-ничего, – прошептала она, – что-нибудь да придумаем… Ты только очнись скорее, надо разобраться, где мы. Да ночлег найти – не оставаться же под открытым небом?

* * *

А Катя, вдохнув теплого таежного солнца, крепко заснула.

Она еще не осознала, что выбралась из перехода, поэтому во сне упорно продолжала идти по нему. Одно хорошо, что идти, ей так казалось, стало легче, теплее.

Ярославы во сне рядом не было.

Катя обратила внимание: коридор расширился и превратился в широкое, залитое солнечным светом помещение с высоким сводчатым потолком, узкими окнами и тонкими ажурными колоннами. За ними, прикрытая от посторонних глаз, ввысь устремлялась изящная, словно кружевная лестница, упиравшаяся в балюстраду.

Около широкого панорамного окна вполоборота к Кате стояла, знакомым жестом сложив руки под грудью, высокая женщина в длинном светлом платье простого кроя. Ворот, рукава, подол светло-молочного платья из тонкого шелка, похожего на рубаху, были расшиты замысловатым узором.

Поверх платья была надета туника из тонкого кружева, вышитого жемчугом, с широкими рукавами, из-под которых были видны расшитые зарукавья нижней рубахи. Тонкий пояс деликатно подчеркивал талию.

Ее голову и плечи покрывал белоснежный платок, схваченный на лбу тонким резным серебряным обручем и спадавший до пола.

Женщина о чем-то задумалась. Она не слышала, что Катя подошла ближе. Овал лица, плечи, тонкие руки, манера складывать их под грудью – все было так знакомо девочке. Но этого просто не могло быть. Сверху послышались торопливые шаги, и в то же мгновение из-за колонн появился приземистый мужчина в темной одежде. Женщина, словно ожидавшая его, очнулась.

– Ну что? – тревожно спросила, без приветствия.

Мужчина поклонился.

– Государыня! Вестей пока нет, – женщина с отчаянием выдохнула, – известно лишь, что через Ухо она не прошла. Грифон не потревожен.

Знакомая незнакомка сжала что есть силы пальцы в замок.

– Что ж я наделала! Ведь как лучше хотела!!! Ее собеседник почтительно промолчал.

– Куда? Куда она могла деться?

– Проход поврежден, – грустно отозвался мужчина. – В нем оказался заперт вурдалак.

При этих словах женщина шумно выдохнула:

– КАК?

– Чем больше вмешательство, тем сильнее ответ, государыня… Никто не знает, как он там оказался. Дайте нам срок, и…

– …Ее, может, уже и в живых НЕТ!

И она порывисто отошла от окна. Теперь Катя отчетливо увидела лицо женщины, которую называли «государыня», сомнений не осталось – она узнала знакомые черты.

Затаив дыхание, боясь развеять это наваждение, она шепотом позвала:

– Мама…

Женщина резко обернулась. Распахнутые от удивления глаза цвета байкальского льда вглядывались в темноту. Она не видела дочь.

Катя бросилась к матери, пытаясь дотянуться до нее, дотронуться. Но между ними стоял, как и там, в красноярской квартире, прозрачный кокон, не подпускавший ближе ни на сантиметр.

– Катя, – позвал ее тихо кто-то совсем рядом. – Катя, очнись…

Тоска схватила ее за горло тисками, не давая вдохнуть или позвать на помощь.

Сознание медленно возвращалось к ней запахами древнего леса, костра и горящей полыни. Солнце уже давно миновало середину дня, и косые тени красноватыми отблесками прорывались сквозь кроны деревьев.

Она приоткрыла глаза – рядом на коленях сидела Ярослава, из васильковых глаз бежали дорожки от слез, а взгляд был несчастный-несчастный.

– Ты никак не просыпалась, бормотала что-то во сне… Я боялась, темный морок тебя заберет, такое бывает иногда, – лепетала Ярушка, и тихие слезы катились по ее бледным щекам.

Глава 16 Новая сила

Шкода, Афросий и Ключник очнулись почти одновременно.

Антон не сразу открыл глаза, внимательно прислушиваясь к своему телу. Все кости ныли, голова, казалось, просто раскалывалась. В общем, состояние отвратительное. И хуже всего пострадало самолюбие – даже в схватку вступить не успел, а его уже из нее исключили, так сказать. И кто? Каких-то два ряженых парня-деревенщины да девчонки-малолетки!

«Я-то ладно, а вот Афросий с его самомнением и навязчивой идеей о превосходстве – тот, наверно, будет в бешенстве, как очухается».

Он сел. Искоса глянул на товарищей. Да, отделали их на славу. У Шкоды на красивом лице, которым он так гордился и за которым так тщательно ухаживал, виднелся здоровенный синяк под левым глазом, бордовый кровоподтек пересекал нижнюю, распухшую вареником губу. Афросий был еще краше: ухо отвисло, губа рассечена и распухла, оголив дыру в зубах, образовавшуюся на месте двух сломанных зубов. Вид у всех был весьма помятый и жалкий.

– Охотнички за драгоценностями, ё-мое. Антон встал.

«А девчонка-то боевая», – с какой-то непривычной его сердцу радостью и восхищением подумал он о Кате. И вспомнил, как красиво она вывела Шкоду из игры. Не каждый профессиональный боец так сможет. Он чуть улыбнулся.

В это время зашевелились Афросий и Шкода. Один застонал и резко стал осматривать свою челюсть, а второй первым делом схватился за глаз. Оба сложно и витиевато выругались. Антон криво усмехнулся.

– Се ито быо-то, а? – прошепелявил Афросий.

Шкода выругался.

– Опять упустили! – со злостью хлопнул он по своему колену. – Как она умудряется раз за разом от нас убегать…

– Да-а, чудеса какие-то, – задумчиво вставил Ключник. Шкода зло огрызнулся:

– Нет никаких чудес!

– Ну, то, что ты в них не веришь, еще не значит, что чудес нет, – стоял на своем Антон. – Во всяком случае, как еще объяснить исчезновение человека на глазах у изумленной публики, на наших с вами глазах то есть? А лесной заяц, который вырос до неба и превратился в дым?

– Да это не чудеса, а фокусы какие-то! – не унимался Шкода. С него хватит бабки с вечно меняющейся внешностью и странноватыми повадками. Антон пожал плечами и пошел в сторону того места, где исчезла Катя.

Он не успел отойти далеко, когда на поляну откуда-то сверху, приближаясь словно артиллерийский снаряд, обрушился душераздирающий вой, жуткой болью отозвавшийся в барабанных перепонках. Страшный звук, казалось, шел отовсюду. Все трое, скрючившись, прикрыли уши, но вой продолжался и продолжался.

– Упусти-и-и-и-ли-и-и-и! – слышалось сквозь боль в ушах и голове.

Вой из неизвестного источника то стихал, то накрывал их снова с утроенной силой.

Хуже всего эти странные звуки подействовали на Шкоду: он трясся мелкой дрожью, глаза закатились, изо рта пошла розовая пена. На груди появилось, разрастаясь, багровое пятно.

Терпеть ужасный вой у всех троих уже не хватало сил, к горлу подступила тошнота, но он стих так же внезапно, как начался. И тогда у каждого в голове раздался голос:

– Упустили! Опять упустили!

Антон и Афросий оглядывались по сторонам в поисках источника неприятного голоса.

И только Шкода понял все сразу – он узнал голос старухи Ирмины. Дрожащими пальцами он достал из окровавленного кармана рубашки круглое зеркальце и случайно выронил его. На ладони остался глубокий след от пореза, словно зеркальце само вырвалось у него из рук. Зеркальце при этом, не долетев до земли, повисло в воздухе. Поверхность его излучала сине-зеленый свет.

– Вам что было велено?! – зло шептал голос старухи из зеркальца. – Поймать девчонку и отобрать у нее посох! И то упустили…

Афросий непонимающе вытаращил глаза: «Велено?» Он-то думал, что организатором поисков является Шкода. А тут, оказывается, есть какой-то еще руководитель… И у него, небось, есть свой интерес…

– Что происходит вообще? – хрипло спросил Антон.

– А ты там не тявкай! – прикрикнула на него старуха и продолжила: – Значит, так, Ванюша. Последний шанс тебе даю, тебе и твоей компании… Девчонка путь держит в Аркаим. Посох у нее нужно забрать до того, как она ступит в город.

– Да какой Аркаим! – заругался Афросий. – Там же одни развалины… И вообще: где Красноярск, а где Аркаим? Она что, пару тысяч кэмэ пешочком пройдет?!

Но Шкода на него так глянул, что Афросий смолк в растерянности.

– Да нет у нее посоха никакого, мешок с собой малень… – начал было Шкода, но договорить не успел, его тут же перекосило от боли: он повалился спиной на траву и, выгнув дугой спину, схватился за горло, пытаясь стряхнуть невидимые руки, сомкнувшиеся на нем.

– Знай свое место, – шуршал голос. – Твое дело – прихлопнуть девчонку и ее подружку, если понадобится, а не думать и вопросы задавать, понял ли? Шкода хрипел, катался по траве, судорожно пытаясь разомкнуть невидимую удавку:

– Пусти-и-и…

Афросий и Ключник ошалело таращились на него.

Он внезапно обмяк, тяжело дыша, расслабился.

Голос продолжил уже спокойнее:

– У нее посох, чувствую я его. Когда схватите, проверьте все вещи… И вот еще что. Девка больно прыткая оказалась. Видать, не так проста, как кажется с первого взгляда. И помощнички у нее объявились. Так что придется вам еще немного подсобить.

И с этими словами из зеркальца вырвался черный, словно угольная крошка, дымок. Завис над их головами. А когда рассеялся, в воздухе осталось висеть несколько предметов: жутковатый, изогнутый дугой черный меч с украшенной темными опалами рукояткой, извивающийся змеей красно-бурый кнут и небольшой амулет на толстом кожаном шнуре, темный, с выжженными на нем изящными знаками.

Шкода протянул руку к мечу, и тот скользнул к нему. Хлыст схватил Афросий.

– Вот это знатная вещь! – восхитился он, рассекая воздух. Хлыст при этом издавал жутковатый рык, словно оживая в руках медведеподобного здоровяка. Антон протянул руку к амулету. Тот оказался холодным и тяжелым, несмотря на свои небольшие размеры. Он хотел отправить его в карман, но продолговатый камень выскользнул из рук, обвил шею и увесисто повис на ней. Грудную клетку сдавило – Антону на миг стало тяжело дышать.

– Это вам на случай следующей стычки, – раздался голос, – они сами знают, что делать. А чтоб Катьку эту найти, даю метку заветную, – из зеркальца вырвался с шипением, словно шаровая молния, зеленовато-синий огонек.

– Сейчас следуйте за меткой, она вас приведет к ночи до девчонки. Действуйте осторожно, чтобы подружка ее не заметила чего.

С этими словами зеркальце упало в траву и погасло.

Над поляной повисло тяжелое молчание. Все трое были ошеломлены случившимся. Шкода еще хрипел и тер свое горло, ощупывал рану на груди, которая удивительным образом совпадала по размеру и форме с зеркальцем. Афросий и Антон переглядывались.

– Ты ничего не хочешь нам рассказать? – скорее потребовал, чем попросил Антон.

Шкода молча оторвал от края рубашки длинный кусок и перебинтовывал им руку.

– Лично я, пока все не узнаю, не тронусь с места, так и знай, – Афросий тоже хотел знать, что происходит.

Шкода поднялся:

– Ну и сдохнешь тут в болотах.

Афросий хотел было уже броситься на него с кулаками, но на его здоровых ручищах повис Ключник.

– Погоди! – он едва утихомирил громилу: тот рычал, вырывался и все норовил запустить в Шкоду хоть палкой. В итоге он с силой пнул землю, выбросив в сторону обидчика кусок черной земли с травой. Шкоде пришлось рассказать все с самого начала.

– То есть, – решил уточнить Афросий, – мы здесь оказались, чтобы добыть посох этой старухе? Он гоготнул и, хлопнув в ладоши, резко поднялся:

– Ха, а оно мне надо – лезть черт-те куда, чтобы вся добыча досталась сумасшедшей старухе? Я под этим не подписывался, и я иду домой!..

Как только он сделал шаг в сторону, откуда они пришли, зеленовато-синий огонь оживился и перед Афросием с товарищами с угрожающим гулом возникла стена иссиня-темного пламени. Он сделал шаг в сторону, чтобы ее обойти, но не тут-то было: как бы он ни поворачивался, стена оказывалась строго перед ним, не пропуская его назад. Шкода равнодушно смотрел на его старания.

– Нет у нас дороги назад, – отрезал он наконец. – Сдается мне, попали мы сюда с помощью старухи Ирмины и выбраться отсюда сможем тоже только с ее помощью. И залогом ее сговорчивости станет посох, раз уж он ей так нужен.

Он направился в сторону леса, подальше от стены и парней. Мерцающий лучик, висевший над поляной, качнулся, легко его догнал и пристроился перед ним, услужливо показывая дорогу.

От побоев, Ирмининых ран и усталости Шкоду покачивало. Но он, не оглядываясь, шел вслед за мерцающим лучиком. Черный меч тяжело касался земли, оставляя за собой опаленную дотла дорожку. Афросий двинулся за ним следом, чертыхаясь.

– Я вас сейчас догоню! – крикнул Антон и всетаки доделал начатое – дошел до того места, откуда исчезла Катя с неизвестной ему подругой. Он присел на траву, как недавно это делали те два других парня, провел рукой по начерченному рисунку. Внутри равностороннего треугольника лежал небольшой обрывок плетеной тесемки бирюзового цвета. Антон поднял его, аккуратно положил в карман брюк, вздохнул и отправился за товарищами.

Глава 17 Древний град

Они шли по едва мелькавшей между кустов можжевельника тропе довольно бодро.

Катя думала о приснившемся разговоре: больно он походил на реальность. Только почему мама так странно одета? И это обращение – «государыня»… Но про грифона нетронутого и оборотня ведь все совпадало! И мама ее будто услышала.

Ярушка молчала, тревожно оглядываясь по сторонам.

– Кать, – тихо позвала она наконец.

– Чего? – голос получился сердитым, Катя мысленно винила подругу в том, что та не вовремя ее разбудила и не дала разузнать подробности странного, но, кажется, такого важного видения.

– Ты тише ступай…

– С чего бы вдруг?

– Медвежьей тропой идем…

– ЧТО? – Катя похолодела. Хоть и городской человек, но все ж в Сибири выросший, не раз слышала, как охотников или туристов медведь порвал. – Ты с чего так решила?!

– А вот смотри, – и Ярушка показала ей под ноги: в сырой, непросохшей глине отчетливо отпечатался след: словно кто прошел в надетых на ноги маленьких сковородках. От почти круглой сердцевины следа расходились пять остроконечных лучей. Медвежья лапа.

А Ярослава уже показывала Кате другие приметы: широкие, каждая в полтора-два сантиметра, царапины на коре начинались почти в трех метрах от земли, располосовывая стройные деревца.

– Это что?

– Задиры. На пихте ставит, она мягкая.

– А чего ж высоко-то так? – голос у Кати дрогнул.

– Чего ж высоко, нормально. Он же на задние лапы встает и царапает. Взрослый, видать. – Ярушка с сомнением пригляделась к окружавшим их деревцам. – И подлесок выломан, и тропа широкая, значит, частенько здесь хаживает косолапый. И нынче был, недавно прошел, чуешь, запах еще остался?

Катя принюхалась. И то верно: тайга в этом месте пахла по-особенному.

– Хлевом пахнет, только будто диким. Это и есть медвежий запах. Негоже с ним на его тропе встречаться.

– А что делать?

Ярушка пожала плечами:

– Смотри в оба. Увидишь – не беги. Там посмотрим…

Легко сказать – смотри в оба. Катя после таких слов, идя по плотно вытоптанной тропе, теперь только и могла, что выискивать новые приметы. Вот еще задиры на пихте, поменьше. И рядом на земле следы размером с Катину ногу.

– Это кто, тоже медведь? – ткнула в них пальцем. Ярушка покачала головой:

– Не, медвежонок. Махонький. Еще и годика, небось, нету…

Катя втянула шею и округлила глаза. Очень захотелось в туалет.

Внутри все дрожало мелкой дрожью, руки похолодели, по спине бежал тонкий противный холодок. И тут Ярушка схватила ее за руку мертвой хваткой, прошептала:

– Стой!

Катя посмотрела туда, куда указывала взглядом подруга: впереди них, метрах в сорока-пятидесяти, неуклюже косолапя, шла большая медведица, а за ней весело притопывал медвежонок.

Услышав девочек, медведица резко остановилась, отчего детеныш ткнулся ей в бок. Она медленно обернулась через плечо.

Катя увидела подвижный черный нос, темные глаза на острой морде. Сердце перестало биться, замерев в грудной клетке, горло тоскливо сжалось.

Медведица развернулась к ним.

Медвежонок, забыв об осторожности, любопытно повел носом и сделал несколько шагов в их сторону.

– У-у, – отчетливо рыкнула на него мать. Тот встал, обиженно поджал черные мягкие губы, облизнул гладкий нос. Но послушно вернулся к матери, встал за ее спиной, вытянув шею.

Медведица уставилась на Катю и Ярушку.

– Может, тень набросить? Как в Тавде? – одними губами прошептала Катя, едва дыша.

– Поздно, увидела она нас.

– А что делать?

Ярушка чуть наклонила голову вперед, уставилась не моргая на зверя, прошептала:

– Я – не твоя добыча. Меня мать хранит, меня род хранит, а с тобой мы – сестры.

Медведица фыркнула, повела могучими плечами, отряхнулась.

– Я – не твоя добыча. Меня мать хранит, меня род хранит, а с тобой мы – сестры, – повторила Ярушка чуть громче. И потом еще один раз, третий.

Медведица медленно развернулась и пошла прочь, подталкивая носом оборачивающегося медвежонка. Они скрылись за очередным поворотом тропы,перемахнув через поваленные сгнившие стволы.

Катя и Ярослава все еще стояли, боясь пошевелиться.

– Она вернется? – прошептала наконец Катя. Ярушка только головой качнула, медленно, отрывисто:

– Повезло…

– Повезло. Может, пусть подальше отойдет? Ярушка наконец отвела взгляд от поваленных сосен, за которыми только что скрылись хозяева тайги:

– Ты с ума, что ль, сошла? А если еще один придет, да не такой сговорчивый?! Пошли скорее, нам до сумерек ночлег себе найти надо.

И они торопливо двинулись вперед.

* * *

– Как нас вообще сюда занесло? – Катя нервно оглянулась.

Ярушка насупилась в ответ:

– А леший знает! Одно могу сказать: занесло нас гораздо севернее. Уж не знаю почему – ко мне эти места не привязаны. Может, ты с ним соединена… Катя пожала плечами. С какими местами она может быть связана? Нигде, кроме Красноярска, она и не была никогда.

Медвежья тропа еще раз вильнула влево и вывела их к подножию отвесных скал.

– Это что такое может быть? – Ярослава дотрагивалась до массивных, в два человеческих роста, плотно подогнанных друг к другу гранитных плит. А Катя уже начинала понимать, что происходит.

Вернее, нет. Она начала догадываться, хоть и ни капли не понимала, как такое возможно.

Она узнавала это величественное нагромождение камней. Этот каменный лес.

Она порывисто вздохнула.

– Ты чего? – Ярушка дотронулась до ее плеча.

– Яруш, я знаю это место. Это Красноярские столбы, природный заповедник. Только, – она подняла голову, цепляясь взглядом за ровные ряды гигантских кирпичей, – только в мое время от них почти ничего не осталось. Считается, что Столбы природой сделаны.

Прошедшей осенью они с классом ходили на экскурсию в национальный парк «Красноярские столбы». Помнится, дошли они до столба со смешным названием «Дед», парни из класса забрались на него повыше, а Катя прошла вдоль его основания. Вот тогда-то она и увидела эти странные камни: прямоугольной формы, больше нее в высоту, плотно примыкавшие друг к другу, созданные самой природой.

Так, во всяком случае, сказала их учительница истории.

Правда, она не объяснила, почему природа придала им такую правильную форму, хорошо их отшлифовала и сложила так аккуратно друг на друга, заботливо подобрав размеры…

– И отсюда до Аркаима добираться очень-очень далеко, – отметила Катя.

Ярослава тоже подняла глаза к вершине стены, с сомнением покачала головой:

– В какую сторону нам хоть идти?

Катя пожала плечами. Что-то ей подсказывало, что идти надо вправо.

Даже в свое время она в этой части заповедника не была, но внутреннее убеждение утверждало, что ей эти места знакомы.

– Откуда, интересно, – хмыкнула она. Но направилась вправо. Ярослава, опасливо поглядывая на нависшие камни, крутые уступы, на которых местами уже проросли березки, пошла следом.

Ярослава вздохнула задумчиво:

– Знаешь, это ведь древняя Александрия может быть.

– Александрия? Это ж в Греции город…

– Да здесь несколько Александрий старики вспоминают, – сообщила Ярушка. – Одна из них – может, это и есть вот эта самая крепость, – она любовно погладила шершавые стены. – Места там древние. В стародавние времена, сказывают, здесь царство огромное было, богатое. Храмы да города каменные. Я слыхала, что в наших краях, и севернее, и восточнее, во многих городах, овеянных ветром, когда-то жили Сварог, и сыновья, и внуки его. Я, правда, ничего такого не видывала. Но в книжках тайных в Аркаиме читала да бабушку Могиню порасспрашивала.

– И что бабушка тебе говорила? – Катя заглянула в обвал: между крупной мегалитической кладкой, словно крем в слоеном торте, проложен слой черного гранита.

– Говорит, в стародавние времена пришла беда: солнце не вставало полгода, земля дрожала. По небу телеги огненные летали. Голод наступил. Люди тогда и ушли на юг. А города каменные забрала тайга, – она боязливо покосилась на серые плиты. – Иной раз охотники находят что-то эдакое. Да все больше помалкивают.

– Что встречают охотники-то?

– Как что? – Ярослава удивленно посмотрела на Катю. – В местах, людьми позаброшенных, духи селятся. И никто не знает, кого ты там потревожишь за каменными стенами. Нам бы к реке выйти, – неожиданно сменила она тему разговора.

– Зачем? – Катя подняла вверх голову. Стена в этом месте поднималась метров на пятнадцать-двадцать, камни в основании были примерно с половину человеческого роста, те, что повыше, – около полуметра в диагонали. Пригнаны настолько плотно друг к другу, что представляли собой монолит.

– Дорога там хорошая, многолюдная, так что не пропадем. Надо искать ночлег, не на тропе же устраиваться. Отоспимся, ты сил наберешься, а наутро попробуем проложить новый переход, до Аркаима. Катю не отпускало смутное ощущение, что она почти дома. Что стоит ей пройти несколько метров и она окажется в безопасности. Эти камни как-то манили ее.

– Давай еще немного пройдем вперед, может, там будет проход.

Ярослава пожала плечами: смысл спорить? Все равно неясно, в какую сторону идти.

Они прошли еще некоторое время. Ярушка не смотрела по сторонам, глядя только себе под ноги. Катя же шла, не отрывая руку от стены. Ее тонкие взволнованные пальцы будто считывали древний, истершийся в веках текст, а перед глазами короткими яркими вспышками полыхали картины, в которых эти руины были городом.

Мозг подсказывал смотреть внимательнее. И еще внимательнее.

Сердце радостно сжалось: рука нащупала разрыв в монолитной кладке.

Присмотревшись, Катя поняла, что перед ними тайный ход, – чуть выше ее головы гигантские камни немного заходили один за другой, образовав подобие глубокой расщелины.

– Подожди! Я кое-что нашла! – Катя сбросила на землю заплечный мешок. Встала на цыпочки, подтянулась. Ноги неуклюже уперлись в шершавую стену, не находя опоры.

Руки соскользнули, и Катя со всего размаха упала на землю.

– Подсоби! – бросила она Ярушке и полезла снова на стену.

Как заправский скалолаз, она зацепилась за край и ловко подтянулась к основанию расщелины. Ярослава подхватила ее за колени, удерживая.

– Ты чего там увидала?!

Катя не ответила: тихонько аукнула внутрь расщелины. По звуку она поняла, что та глубокая и выходит куда-то еще. Она подтянулась еще сильнее, зацепилась носком за крошечный выступ и, встав на него, показала Ярушке на дыру в камнях:

– Смотри, что это, как ты думаешь?

– Может, проход? – предположила Ярушка.

Катя посмотрела чуть выше: если подняться еще на один уровень, то можно попробовать пролезть внутрь.

– Как думаешь, пролезем?

Ярослава посмотрела на нее с ужасом:

– С ума рехнулась? Это ж стена. Застрянем! Катя посмотрела на нее сверху вниз.

– Ты только не смейся. Но я уверена, что этот ход ведет внутрь, за стену. И там можно найти ночлег.

– Смеяться не буду, но и не пойду, – отрезала Ярослава и добавила, внушительно посмотрев на подругу: – И тебя не пущу!

Стоять на узком уступе было почти невозможно, дышалось тяжело. Таежная мошка, окончательно озверев, лезла в уши, нос. Говорить приходилось чуть открывая рот – кусачий народ пытался и туда залететь.

– Ярослава, мы в сотнях метров от дороги, от реки. Сейчас уже ночь скоро. Если не попробуем, нам придется оставаться здесь, на тропе. На радость медведям и волкам.

– Почему я тебе должна верить, интересно!

– А потому что это твоя была инициатива – идти без спроса в Аркаим!

Щеки Ярославы залились красными пятнами.

– Я ж для тебя старалась!

Катя кивнула, отгоняя очередную порцию гнуса:

– Исключительно ради меня ты свою спину под батоги решила подставить… По доброте душевной! – Ярослава при этих словах закусила губу. – Расскажешь об этом на привале. Поднимайся сюда! И Катя, зацепившись пальцами за острые камни, чуть наклонилась вперед, к Ярославе. Та, тяжело вздохнув, нацепила на себя Катин заплечный мешок, схватилась за руку, и уже через несколько мгновений они обе стояли, прижавшись спинами к холодному камню, на узком уступе. Девочки стали пробираться внутрь расщелины.

– Неправильно встали, надо было, чтоб я первой шла, – проворчала Катя. Ярослава только поморщилась и без дальнейших споров, прорвав липкую паутину, боком зашла внутрь. Катя последовала за ней.

* * *

Вначале проход был настолько узкий, что идти приходилось боком. Девочки шли на небольшом расстоянии – так, чтобы можно было дотянуться друг до друга и помочь, если подруга застрянет.

Но лаз вдруг стал шире – теперь по нему можно было идти рядом. Шли все время чуть в гору, то и дело наступая на скользкие ступени. Ярушка снова соорудила голубой светозар, и теперь им было видно, куда идти.

Вдруг у Кати все внутри похолодело.

– Стой! – крикнула она чуть громче, чем следовало в таком тесном пространстве, и звук раскатился далеко вперед. Ярослава замерла. – Здесь ловушка!

– Какая ловушка?

– Обыкновенная – наступишь на камень, а в тебя стрела, – и, словно в доказательство ее слов, камень, на который успела наступить Ярушка, отошел в сторону, и в нескольких сантиметрах над головой подруги, звонко ударившись наконечником о стену, просвистела стрела.

– А! – только и успела крикнуть Ярослава. Ловушка была рассчитана на взрослого человека, не на подростка, поэтому не задела девочку.

– Откуда ты знала?

Катя пожала плечами, мысленно благодаря свой внутренний голос, или убежденность, или еще что, что подсказало ей об опасности:

– Понятия не имею. Читала, может, о древних крепостях – в них часто такие ловушки использовались: или стрела прилетит, или меч выпадет, или в подземелье провалишься.

Ярушка застыла.

– Хоть назад возвращайся.

– Пойдем, – Катя пошла первой.

Она старалась идти как можно ближе к стене, ступая только на угловые, самые неудобные камни. Ярослава сопела следом.

Спустя еще минут двадцать девочки оказались во внутреннем дворе. Оказалось, что внешняя стена непосредственно примыкает к скале, в которой и был выдолблен город. Хотя, возможно, скала была искусственной – уж больно правильной формы были ее склоны.

По крайней мере, так это выглядело сейчас.

Расстояние между стеной и скалой – не больше полутора метров. Возможно, это тоже была своего рода ловушка. В Средневековье захватчики, окажись они в таком зазоре, становились легкой мишенью для защитников.

Вот и девочки почувствовали себя неуютно в этом каменном мешке.

– Может, метку здесь какую поставим, чтоб обратный путь найти? – тихонько предложила Ярослава. И Катя подняла с земли острый обломок и процарапала здоровую букву К на камне.

Они обошли скалу. Метрах в пятидесяти от выхода из тайного лаза обнаружили еще один проход, который крутой лестницей вел во внутренние помещения города.

Девочки переглянулись:

– Идем дальше? – и, не сговариваясь, шагнули на первую, темную от времени, мягкую ото мха ступень.

Коридор, выточенный в скале, спиралью поднимался вверх, часто пугая темными провалами боковых ходов и лестниц: одни шли вниз, спускаясь узкой лентой глубоко под землю, другие поднимались круто вверх.

– Надо забраться повыше – там и суше, и теплее, – подсказала Ярушка.

Катя по-прежнему шла впереди, уверенно сворачивая из одного прохода в другой, словно ей здесь все было знакомо. Сердце то и дело сжималось в предчувствии чего-то особенного, волшебного. Будто за очередным поворотом она встретит кого-то родного. Но им никто не попадался. Только звуки собственных шагов и сбивчивое дыхание разносились по пустынному городу.

Они оказались в одном из верхних помещений. Большой зал, снабженный ровными рядами низких полукруглых печей с несколькими отверстиями в каждой. Рядом еще можно было найти какое-то количество простой, незамысловатой глиняной посуды, хотя основная ее часть была разбита. Над каждым очагом была выдолблена в потолке узкая щель, очевидно служившая вытяжкой.

– Ой, да тут печи! И погреться, и поужинать получится! – обрадовалась Ярушка. – Правда, еды мы с тобой не захватили. Но отвара из травок попьем, все дело, верно?

И она принялась растапливать печь. Катя же обошла все помещение.

От укуса таежной мошки полыхало огнем ухо, а руки покрылись плотными красноватыми шишками-волдырями. Катя послюнявила палец, чтобы хоть как-то унять ноющую боль. Ее не отпускало ощущение, что она здесь когда-то была.

Будто вспомнить что-то не может. Что-то важное.

Ей все казалось, что она прежде видела эти стены, в ее памяти они всплывали, украшенные цветами и еловыми ветками. И еще за дальней стеной должно быть хранилище припасов – огромные горшки и кувшины с пшеницей, гречкой, ячменем, мукой. А еще дальше должен быть городской колодец.

Она заглянула в одно из углублений в стене – и ей предстало узкое многоступенчатое помещение, целиком уставленное гигантскими амфорами с крышками, запечатанными мягкой глиной.

Наугад вскрыв ближайший кувшин, Катя увидела в нем чечевицу. В соседнем – рис. На вид – вполне хороший, без следов порчи.

– Ага, вот и значки снаружи – содержимое подписано. – Катя подняла подол рубахи и в него, как в передник, насыпала немного крупы.

Пройдя по узкой лестнице в угловое помещение, она увидела, как и ожидала, колодец. Она умудрилась набрать в кувшин воды, хотя было не очень удобно поднимать ведро, удерживая крупу в подоле. Идти со своим богатством было и того хуже, но она представляла Ярушкин восторг, и предвкушение маленькой победы придавало ей ловкости.

Она не ошиблась.

– Смотри, что у меня есть! – и она гордо поставила кувшин на пол и показала Ярушке крупу.

Ярослава ахнула, прикрыв рот ладонью.

– Ты где это взяла?

– Пойдем, покажу, а то ж не поверишь!

Девчонки быстро сварили себе замечательную кашу, в которую побросали еще Ярушкину зелень – среди нее оказались мята и базилик, – и плотно поужинали.

– И чего я раньше эту травку не догадалась в кашу бросить? – удивлялась Ярушка. – Вкусно же!.. Наверное, потому, что я готовить не умею, – Ярушка очень печально вздохнула. – В Аркаиме я сдавала испытания по домоводству – надо было перемолоть крупу в муку, да так, чтобы мыши не проснулись. Так я вначале ухват уронила, потом ступку потеряла.

– И что, не сдала?

– Почему не сдала? Мыши не выскочили из норок, поэтому экзамен засчитали.

– Класс! Значит, тихо перемолола.

– Да прям, – Ярослава громко хохотнула, – просто мыши еще от грохота первого упавшего ухвата дружно попадали в обморок и остального уже не слышали.

Катя рассмеялась. Сытые, они улеглись у очага, укрылись кафтанами и еще долго болтали про леших и водяных, про домовых. Ярослава соорудила два светозара, которые уютно освещали их временное пристанище.

– А что, все они действительно есть? – удивлялась Катя про домовых и леших.

– А то! Скоро сама увидишь! – Ярослава понизила голос. – Мы с тобой как раз попадем на ежегодные игрища.

– А что за игрища? – Катя приподнялась на локте, втихаря снова послюнявив распухшую руку.

Ярослава треснула себя по лбу.

– И то верно, я ж тебе не сказывала! – она повернулась к подруге. – Каждый год у нас соревнования проходят меж учениками. Из разных стран и городов. Вот нынче у нас, в Аркаиме. В эти дни там ярмарка мастеров будет и вот еще и состязания. Наро-о-оду будет, – она мечтательно уложила голову на руки.

– Да что за соревнования-то?

– Так увидишь! Завтра и увидишь, – она понизила голос и погрустнела, – я ж и просила бабушку с матушкой отпустить меня, да только они ни в какую не соглашались. Глупостями это все называют. – Она вздохнула, горячо добавила: – А это вовсе не глупости. Меня и в команду хотели взять.

– Здорово было бы… Ярушка сморщила нос:

– Не то слово. Участников же специально Стар готовит. Специальное волхование с ними изучает… Боевое.

– Яруш, а расскажи, как вы учитесь вообще? Все вместе одно и то же мастерство осваиваете? – Катя подперла голову.

– Есть и такие. Но чаще у каждого своя специализация. Есть общие уроки, есть специальные, а есть и индивидуальные, но это в старших классах. Кто-то учится домашнему чародейству, кто-то изучает лес, звериные языки, травы и врачевания, это, значит, лешие будущие…

– А ты кто? Ведунья?

– Нет, такой специализации нет. Ведовство – это общая дисциплина. Я – яга. Я занимаюсь связями между мирами, наговорами, врачеванием, навеиванием погоды и…

– То есть как яга? – Катя удивленно подняла голову с импровизированной подушки. – Как баба-яга, что ли?

Ярослава обиделась:

– Чего сразу баба? Я ж еще не старая… Еще скажи «костяная нога»…

– Так ты что, – не дала ей договорить Катя, – яга Ярушка?

– Ну да…

Катя с хохотом рухнула опять на подушку. Ярослава вначале хотела кинуть в нее чем-нибудь тяжелым, но попался только сапог. Она со всей силы запустила его в хохочущую подругу и попала ей по выпуклости на нижней части спины. Катя подпрыгнула и захохотала еще громче, зачем-то прикрыв рот ладонью, отчего вместо хохота раздавалось вполне конкретное хрюканье.

Ярослава не выдержала и расхохоталась тоже. В самом деле, как она раньше не заметила, «яга Ярушка»… Как бы не прицепилось…

* * *

Из тайги, недалеко от того места, где несколько часов назад прошли две девочки, вспыхнуло сине-зеленое пламя, разливаясь на многие километры вокруг. Через темный уже лес по еле освещаемой зеленовато-синим огоньком тропе шли трое. Они достигли стены, огонек повернул налево, достиг большого проема – ворот древнего города – и юркнул внутрь. Три тени последовали за ним.

Глава 18 Знакомство

Кате не спалось. Ее беспокоили непонятные голоса, прозрачные тени, мелькавшие по стенам. Они пролетали по потолку и стенам, принимая причудливые формы зверей, птиц.

Вот промчался тонконогий олень – за ним гнался охотник на быстрой лошади, вот будто бы медведь вылез из берлоги и косолапо двинулся к колодцу, шумно пролетел филин. Катя тревожно ворочалась, разглядывая сменявшиеся один за другим сны, словно смотрела черно-белое кино.

В лунных всполохах появились двое мужчин. Один, судя по походке, был довольно стар, опирался на длинный посох, часто останавливался. Его спутник придерживал его за локоть, помогая передвигаться. Они появились словно из воздуха, со стороны недавно обнаруженного Катей колодца, и оживленно беседовали. Голоса их, приглушенные, словно пробирающиеся через плотно закрытые двери, разносились по пустынному помещению невнятным шелестом.

Катя вся превратилась во внимание.

И через мгновение к ним присоединился еще один мужчина: молодой и стремительный, с военной выправкой. Три тени проследовали мимо Кати к выходу из зала с очагами. Катя последовала за ними, но замерла на пороге: коридоры древнего города пугали темнотой.

– Эй, иди сюда, – позвала она один из задремавших и светивших теперь бледно-синим цветом светозаров. Тот встрепенулся. По неровной поверхности пробежали белые искры, словно он стряхивал с себя остатки сна или верещал что-то вроде «я не сплю!», потом он метнулся к Кате и любопытно заглянул через ее плечо. – Посвети мне.

Голубоватые искры пробежали волной по поверхности, светозар забрался выше, удобно устроившись над ее макушкой.

Катя сделала шаг в сторону удаляющихся голосов.

Мужчины шли тем же путем, что недавно они с Ярушкой, только в одном из коридоров, по которому девочки прошли прямо, резко повернули в боковые комнаты и пошли длинными галереями, ведущими к вершине скалы. Когда они дошли до одной из внутренних зал, старик присел в нишу отдохнуть. Молодые мужчины тоже остановились.

Теперь Катя могла услышать часть их разговора. Она остановилась чуть поодаль, вжавшись в неглубокую нишу. Светозар торопливо прильнул к ее уху и тоже замер.

– Вижу, не смогу переубедить тебя, сын мой Словен. Решил ты покинуть землю предков своих, благословенную отцами нашими, забираешь с собой дружину многолюдную, – тихо и печально говорил старик, – а что мне оставишь делать?

– Отец, – это заговорил тот, с военной выправкой, – земля не прокормит всех. Трижды царица Мара весной оставалась в землях наших, вея мороз и стужу на поля наши. Урожаи скудны. Запасы истощаются. Зверь уходит дальше. Еще год-два, и начнется голод, а за ним – смута. Уведу своих людей с женами и детьми… Пойдем искать новые земли. Найдем пристанище – пришлю весточку, поможем зерном и хлебом, – голос мужчины был тихим, но решительным.

Видно, он и вправду все решил, спорить бесполезно.

Старик вздохнул.

– Вон твоему примеру и брат твой Рус желает последовать, – с болью в голосе продолжил он.

– И то славно, брат, пойдем вместе, легче будет.

– Легче, – печально отозвался старик и откашлялся.

– Отец, – в разговор вступил третий мужчина, Рус, хранивший до этого молчание, – с тобой останется Скиф. Землям полуночным нужен царь, а тебе – наследник.

Старик встал, и голоса стали настолько тихими, что Катя уже не слышала продолжение разговора.

Кто это был? Катя осталась в догадках. Но одно точно – места эти древнее, чем о них пишется в книгах и учебниках.

* * *

Огонек провел следовавших за ним под темнеющие своды древнего города.

– Все, я больше не сделаю и шагу. Все равно ни черта не видно, – пробасил Афросий и рухнул тут же на пыльный пол. – Если она здесь, в темноте мы ее все равно не найдем, а до утра она никуда не денется.

– Согласен, – послышался голос Ключника. В полумраке прошелестели его шаги, он с облегчением опустился в дальнем углу на каменные плиты и вытянул ноги.

Огонек двигался вперед-назад в ожидании людей, потом повис над их головами и немного померк.

– И ведьминому огню требуется отдых, – отозвался Шкода, увидев, что огонек не настаивает на продолжении пути, и, облегченно вздохнув, главарь тоже опустился на пол.

Припасов у них с собой не было. Пока шли по лесу, успели поесть незрелую еще, белесую ягоду да расколупать несколько шишек, отчего голод подступил с утроенной силой. Все плотнее укутались в одежду и постарались скорее заснуть, мечтая лишь о том, чтобы скорее закончить эти скитания и оказаться дома.

Антон вначале тоже задремал, но он привык к городскому шуму, и лесная тишина, шорохи, отдаленные крики зверей и ночных птиц его сильно раздражали.

Промучившись около часа, он понял, что уже не сможет заснуть, и сел.

Рядом похрапывал Афросий, этому все нипочем, может спать даже стоя. Шкода тоже спал, но ему сегодня больше всех досталось, вообще неизвестно, как ему удалось дойти сюда. Руки замерзли. Засунув их глубже в карманы, он нащупал обрывок тесьмы, который подобрал несколько часов назад.

Мысли снова вернулись к той сероглазой беглянке. Перед глазами встал ее образ: удивленный и чуть потерянный взгляд, выбившаяся из косички прядь светлых волос. Нежная, ранимая и беззащитная.

Таких хочется опекать.

Антон встал. Бока болели, шея затекла. Теперь он точно не заснет. Он решил прогуляться, в конце концов, интересно, что это за замок или город. Зеленовато-синий огонек никак на него не отреагировал. Но это и хорошо – зачем ему лишние соглядатаи… Тем более у него в кармане лежал свой фонарик.

Антон пошел вглубь помещения.

Миновав его, вышел на круглую, словно блюдце, площадь между крепостной стеной и уходившей уступами в ночное небо внутренней стеной.

Отсюда он хорошо видел городские ворота, вернее, то, что от них осталось, – широкий проем, многочисленные выступы, за которые, вероятно, крепились когда-то ворота. Камни огромные, некоторые в человеческий рост, идеально друг к другу подогнаны. На площадь смотрели темные провалы узких стрельчатых окон, и ни единого прохода внутрь.

Скучно. Антон зевнул.

Луч фонарика скользнул и выхватил из темноты какое-то углубление. Подойдя ближе, Антон обнаружил проход – узкий, заваленный камнями, сухими ветками, заросший паутиной тоннель. Проход шел довольно круто вверх, под углом примерно в тридцать градусов к поверхности площади, и упирался в тяжелую каменную дверь. Вернее, это было больше похоже на тупик, если бы не затейливая ручка-кольцо с медвежьей лапой в основании.

– Ого! – только и воскликнул он.

Он уперся ногами в пол, с силой дернул ее на себя. Безрезультатно. Еще раз, уже сильнее. Снова молчание.

Он посветил фонариком: кольцо висело в медвежьих когтях, словно драгоценный трофей. Антон надавил на центр лапы. Хрустнул механизм, гулко разнеся по коридору скрип каменных шестеренок. Дверь дернулась внутрь, освободив узкое пространство по бокам, через которое можно было только протиснуться.

Ой! На Антона пахнуло спертым воздухом давно не проветриваемого помещения.

Он постоял, прислушиваясь. Мелькнула шальная мысль – а что, если он встретит здесь эту сероглазую девчонку? Ведь они тоже где-то рядом… Любопытство и едва уловимое желание снова ее увидеть заставило его идти вперед.

– Ну, на полпути мы не сворачиваем, – Антон включил фонарик на максимальную мощность и решительно сделал шаг вглубь помещения.

Толстый слой пыли, лежащий повсюду, заглушал шаги, поэтому Антон двигался в полной тишине, словно плыл под водой. Узкий пучок света освещал перед ним небольшой кружок пространства, однако благодаря ему можно было составить более или менее полное представление о том, где он находился. Направленная вверх галерея из семи или восьми небольших помещений с симметричными ответвлениями влево и вправо. Одинаковые стены из одинаковых монолитов метр или полтора по диагонали, без украшений, приспособлений для освещения или их следов. По потолку на равном расстоянии друг от друга Антон обнаружил небольшие углубления правильной ромбообразной формы. Для чего они были предназначены, определить сейчас было сложно – никаких следов, подсказок больше он не нашел.

Галерея вывела его к винтовой лестнице. Здесь он заметил следы цветной штукатурки – вероятно, эта часть здания уже была окрашена. Кроме того, примерно в метре от ступенек еще можно было обнаружить полосу растительного орнамента.

Узкая лестница сковывала движения, луч фонарика постоянно упирался в стену.

– Черт, идешь словно в склепе каком-то, – пробормотал Антон и, стараясь вырваться из неуютного пространства, резко рванул вверх. Он пробежал несколько пролетов, выскочив из очередного крутого поворота… и столкнулся лицом к лицу с Катей.

– А-а! – коротко пискнула она от ужаса и замерла, еле дыша. Потом сделала шаг назад.

– Тише, тише! – Антон примирительно развел руки. – Я не причиню тебе зла.

Он помолчал, ожидая, что Катя что-нибудь ответит. Но та молчала. Удивительный шар голубого света мерцал над ее головой, то покрываясь красными трещинами, то бледнея.

– Я, наверно, тебя напугал сильно, не бойся.

Я тебе друг, а не враг.

– С чего это? – Катя с вызовом подняла подбородок. – Еще вчера был готов меня убить, а сегодня в друзья набиваешься.

– Нет, – он мотнул головой, – ты все неправильно поняла. Я бы тебе никогда не причинил зла…

– Ну-ну, – Катя сделала еще один шаг назад и опасливо оглянулась, но так, чтоб не выпускать его из вида. – Как ты со своими дружками меня опять выследил?

– Тебя ведь Катя зовут? Девочка промолчала.

– Так вот, Катя, все гораздо сложнее. Моим друзьям нужен посох. Иван, ну, ты его помнишь, светловолосый, высокий такой, – Катя по-прежнему молчала, плотно сжав губы, – он у нас за главного. Так вот, его навела на твою квартиру одна бабка. Она заплатить обещала хорошо. Ей и нужен этот посох. Когда ты исчезла из своей квартиры, она отправила нас в лес рядом с деревней Федулки, где мы вас и встретили. Катя хмыкнула: ну точно, они сами так и не врубились, где они находятся. Деревня Федулки…

– Так ты считаешь, что вы в лесу близ какой-то там деревни?

– Ну да…

– А вы не заметили, что здесь лето? Антон слегка смутился:

– Нет, странно, конечно, но лично на меня большее впечатление произвело твое исчезновение из леса. Как у тебя это получилось?

– Щас, – усмехнулась Катя, – я прям так тебе все и рассказала, – она вся подобралась, светящийся над ее головой шар окрасился бордово-красным. – Слушайте, отвалите от меня – нет и не было у меня никакого посоха!

Антон помолчал.

– Знаешь, я примерно так и думал… Только это совсем плохо. Эта бабка, которая нас сюда отправила, готова тебя и твою подругу убить, если мы не найдем у вас посох… Афросий все сделает, он ни перед чем не остановится…

– Да что за бабка-то?!

– Не знаю, – Антон покачал головой, но был рад, что завязался разговор, пусть даже и в таком тоне. Он присел на каменный пол, устало прислонился к стене. Катя осталась стоять. – Я сам ее никогда не видел. Но тетка страшная. Она дала Ивану какое-то зеркальце – для связи, насколько я понимаю. Так оно его режет по живому каждый раз, как эта бабка нами недовольна.

Он поморщился:

– Когда вы сбежали с поляны, зеркальце всю грудь ему располосовало.

– Ишь ты, бедненький какой, зеркальцем поцарапался, – не преминула съязвить Катя. – Так эта бабка – она что, тоже здесь?

– Нет, Шкода, Иван то есть, говорит, что ей эта параллель недоступна. Но мы ее слышали, а когда Афросий заартачился, она его чуть не задушила, только, ты не поверишь, невидимой силой какой-то…

Отчего же. Катя теперь могла поверить во многое. Что-то эта история с невидимой бабкой ей не нравилась.

– А как вы сюда попали?

– Кать, она нам огонек какой-то дала, он нас сюда привел. Но ночью мы вас не нашли. Поиски на завтра, на утро перенесли, – он помолчал. Потом поднял на Катю виноватое лицо. – Слушай, Кать, уходите отсюда пораньше, а? Я парней задержу с утра, постараюсь, по крайней мере, а вы уходите отсюда. Бабка сказала, вы в Аркаим идете…

«Ого, ей и это известно!» – удивилась Катя.

– Вот и идите. Я, правда, хоть убей, не понимаю, как вы из Красноярска до Аркаима пёхом столько кэмэ прошли за сутки, но то не мое дело, верно? И там не высовывайтесь. Может, она и отстанет от тебя? А?

– Посмотрим. Иди к своим.

– Кать, ты это… – Он мялся, пытаясь подобрать слова. – Прости, что ль…

Девочка посмотрела на него очень внимательно.

Он выглядел довольно искренним.

Надо отметить, раскаяние делало его симпатичнее. Хотя, конечно, он и так был ничего: волосы темные, почти черные, прическа, правда, немного лохматая, но это его не портило. Даже наоборот… Глаза такие светлые, оказывается. Вроде и серые, цвета стали, а голову повернет, и они уже небесно-голубые… Или это голубой светозар делает их такими необычными. Может, он и вправду не хотел ей зла. Вот сейчас пришел предупредить об опасности.

– Иди, говорю, – сказала она уже мягче. И пояснила: – Не хочу, чтобы ты знал, где наш ночлег.

Антон встал.

– Меня, кстати, Антоном зовут, – уже развернувшись, чтобы уходить, пробормотал он. – Кать, а может, мы еще увидимся?

– Это каким образом? Или вы преследовать нас и дальше будете?

– А куда я денусь? – он остановился и посмотрел на Катю. – Как я отсюда домой попаду?

– Ой, только не надо на жалость давить! Нечего было с кем попало дружбу водить…

Антон вздохнул, но спорить не стал. «В общем-то, – подумалось ему, – она права». А Катя продолжала:

– Если будут новости, дай знать. Ухать как филин умеешь?

Антон кивнул.

– Ну вот, запоминай: три уханья – перерыв на счет раз, два, три – потом снова три уханья. И так три раза. Если буду рядом – приду. Если нет – значит, вы отстали и мне твои новости ни к чему. Понял? Антон кивнул. Потом, уже не оглядываясь, понуро побрел назад.

Катя еще долго в тишине переходов слышала его удаляющиеся шаги, потом медленно пошла в сторону зала с очагами.

– Что ему все-таки было надо?

Мысли то и дело возвращались к разговору со странным парнем, Антоном. Когда она думала, что он заодно с теми двумя ненормальными, все казалось просто и понятно: бандит – он везде бандит. Но сейчас…

Если он ее обманул – притворился добрым и заботливым, – то зачем? О том, что у нее нет посоха, она им говорила не раз, повторила только что, и повторила бы и без его признаний… Ей было настолько все непонятно, но в то же время так… приятно. Приятно, что кто-то о ней думает.

Поэтому она решила Ярославе о своей встрече ничего не говорить. Пока, по крайней мере.

Она вернулась к очагу, устроилась удобнее и почти сразу уснула: спокойно, глубоко, без сновидений. Так крепко, что не увидела и не почувствовала, как к ней приблизились две мужские тени, те самые, что недавно вели беседу в тайных переходах древнего города. Один из них, тот, что моложе, присел на одно колено.

– Она? – спросил.

Тень провела рукой над Катиным лицом, оно озарилось мерцающим светом.

– Сомнений нет, – отозвался Рус. – Это его дочь… И две могучие тени почтительно преклонили колени перед спящей крепким сном девочкой.

Глава 19 Встреча

Рано утром, когда еще не выпала роса на траву, место, где Катя и Ярослава, разорвав ткань темного морока, вывалились из перехода, осветилось бледно-синим светом: из образовавшегося провала на сухой ковер из прошлогодних иголок и листвы шагнули двое. Один из них, высокий светловолосый парень, наклонился над остатками остывшего костерка, дотронулся до обугленных камней.

– Вчера здесь были, – задумчиво вгляделся в темноту.

Второй, приземистый темноволосый паренек, присел рядом с ним, тоже дотронулся до остывшего очага.

– Переход здесь обрывается. Дальше шли сами.

– А костер чего разожгли?

Светловолосый поднялся, заправил руки за пояс:

– А кто ж знает…

– Может, что не так пошло?

– Верней всего…

Высокий потянулся в темноту между сосен, притянул к себе прозрачные серые тени, что столпились у корней векового дерева.

– А ну-ка сказывайте, чего видали? – обратился к ним.

Серой дымкой, сотканной из утренней сырости и неяркого еще света, колыхнулись тени, подвинулись, ширясь.

И вот перед двумя юношами стоят три полупрозрачных мужичка: шапки набок, короткие полушубки подпоясаны, сапоги потертые, исхоженные, а глаза острые, все подмечающие.

– Чавось не спится вам? – тот, что ближе, откашлялся в кулак и деловито подтянул пояс.

– Ведаете, кто я? – тихо спросил светловолосый. На что мужички, переглянувшись, кивнули:

– Знамо дело, ведаем. Ты – лесной хозяин, товарыш твой – речной. Ведаем и то, что коль позвали в час неурочный, значит, дело важное, нестерпимое.

– И то верно, – светловолосый кивнул, показал рукой на остывший костер, – давеча здесь двое стояли. Видали их?

Мужички медленно, с неохотой, кивнули:

– Видали. Девчонки две. Наследили много. Светловолосый переглянулся с товарищем:

– Какой тропой пошли?

– Знамо дело, медвежьей…

– Хозяин таежный встретился?

– Так-то и говорим – наследили ваши знакомицы: матушку-медведицу потревожили, с медвежонком.

– А потом?

Мужички молча принялись корябать землю носками сапог.

– Мы за то дар оставим, богатый, – светловолосый искоса глянул на товарища, тот порылся в мешке, достал краюху хлеба, положил на поваленный ствол рядом.

Дымчатые мужички зашевелились, деловито приосанились:

– Добро! Знакомицы ваши пошли к Старому граду, там, в ходах его тайных, и укрылись.

– Проведете?

Мужички переглянулись:

– Мы – хвоевики, до стен града проведем, а там – не наше владение, человечье. Там уж сами… Коль сговорились, то идемте, что ль.

И перед молодыми ребятами узкой лентой расстелился туман, уводя вглубь темной еще тайги. И ребята, не сговариваясь, побежали вперед.

* * *

Катя проснулась резко, словно вынырнула из накрывшей ее волны.

Села.

Посмотрела напротив: Ярушка еще крепко спала. Катя забеспокоилась: она чувствовала дрожание камней, еле уловимую вибрацию. И низкий утробный гул, исходивший от стен.

Хлопок, от которого уже и Ярослава подскочила:

– Это что это?!

Катя испуганно озиралась по сторонам.

– Понятия не имею, – но в голове мелькнуло предположение, что это проделки ведьмы, о которой предупреждал Антон.

– Вроде снизу откуда-то было? Да? – Ярослава наклонилась, торопливо собирая разложенные на ночлег вещи. Катя тоже сунула в мешок кафтан, которым укрывалась ночью, прислушалась: справа, со стороны колодца, отчетливо слышны были неспешные шаги, тихое, неторопливое пение.

И через мгновение из дальнего угла мелькнул огонек светозара, яркий, солнечный, и в ту же секунду в темном проеме показалась стройная девичья фигурка: темно-русые волосы, заплетенные в многочисленные тонкие косички, были собраны в высокий воинственный хвост, узкие брюки заправлены в высокие, до колен, сапоги-чулки со слегка загнутыми вверх носами, короткая рубашка без украшений, подпоясанная широким поясом, на бедрах – еще один пояс, больше похожий на набедренную повязку, с карманами, сумками и мешочками, привязанными к нему. Там же были закреплены кожаные ножны, из которых виднелась костяная рукоять короткого, сантиметров сорока или пятидесяти, узкого меча.

И это было не единственное оружие незнакомки: на правом бедре, в одном из карманов юбки-фартука, красовался короткий охотничий нож, а за спиной болтался красный колчан со стрелами и лук. В общем, вид у девушки был довольно воинственный, но вместе с тем не угрожающий.

Девушка, заметив постоялиц зала с очагами, оторопела, мгновенно выхватила узкий меч из ножен, замерла.

Ярушка и Катя тоже застыли: одна с мешком в руках, вторая – наклонившись над очагом.

Ярослава распрямилась:

– Коли с миром пожаловала – проходи.

– А коли нет? Что сделаешь?

Ярослава загородила собой Катю так, что той пришлось чуть вытянуть шею, чтобы видеть незнакомку.

– Заморю.

И, словно в доказательство серьезности своих слов, повернула ладони к незнакомке, выпустив из них темный, с красноватыми прожилками дымок. Тот взвился к потолку, замер, будто приглядываясь к жертве, и медленно рассеялся.

Катя почувствовала горьковатый привкус во рту, сердце колотилось с утроенной силой, руки вспотели.

– Добро, – кивнула незнакомка и, убрав в ножны узкий меч, двинулась в сторону девочек.

Приблизившись к ним, она протянула по-мужски руку ладонью вверх:

– Здравия вашему роду, – у нее был спокойный и уверенный голос, гулко разносившийся по пустынным коридорам заброшенного города.

Ярослава протянула руку ей в ответ:

– И тебе здравия. Я – Ярослава, из Тавды. А это – она кивнула в сторону Кати, – подруга моя из земель дальних, мы держим путь в Аркаим, к волхву Стару.

Девушка кивнула:

– Знаем такого. Меня Енисеей звать, тоже в Аркаим направляюсь.

И она собралась присесть было у очага, как со стороны темного коридора, из которого Катя с Ярославой вчера пришли, послышалось сопение и приглушенные мужские голоса.

– С вами еще, что ль, кто?

Девочки, округлив глаза, покачали головами:

– Одни мы…

Енисея опять вынула меч из ножен, встала чуть поодаль, чтобы вошедшие гости не сразу ее заметили. Они прислушались.

– Чего это девчонки так высоко забрались-то?

Может, это не их следы?

– Да их, их, – отозвался второй голос.

При этих словах Енисея опустила свой меч, а Ярослава облегченно выдохнула.

В следующее мгновение в проеме показались два молодых парня: светловолосый и его товарищ, оба подтянутые, собранные, за плечами видны резные рукояти мечей, лук и стрелы.

Парни, столкнувшись с тремя парами удивленных глаз, крякнули, а темноволосый, шедший вторым, с силой врезался в спину светловолосому, нечаянно протолкнув его внутрь помещения.

– Здравия вам, красавицы! – икнул тот. – А мы вас разыскиваем!

Енисея снова убрала меч в ножны и криво усмехнулась:

– Вот прямо-таки разыскиваете…

– Во всяком случае, Ярославу с ее подругой точно разыскиваем, – светловолосый не спускал глаз с Енисеи. Та, чуть наклонив голову, в упор на него глянула.

– А чего это вы нас разыскиваете? – насторожилась Ярушка.

Катя, все еще стоявшая за ее спиной, чуть выдвинулась вперед и шепнула ей на ухо:

– Это кто вообще? Ты их знаешь? Та вместо ответа чуть кивнула.

– Так чего вы нас разыскиваете?

И ребята рассказали о своей встрече в лесу, короткой схватке.

– Олеб сразу определил по кольцу входа, что вы в Аркаим направились, – тот, что помладше, темненький, кивнул на светловолосого, – мы за вами, только в Аркаиме вас не нашли.

– Не пришли вы в Аркаим то есть.

– Ну, это нам и так ведомо, – ухмыльнулась Ярушка и обернулась к Кате. – Знакомься, мои друзья Олеб и Истр. Олеб – леший, Истр – водяной.

Катя с любопытством на них уставилась: обыкновенные ребята, джинсы да рубашку или свитер на них надеть – не отличить от ее сверстников. Леший-то и водяной иначе в сказках выглядят.

– А как так – леший и водяной? Вы разве не старые должны быть? И, – она задумалась, подбирая слова, – мохнатые и водянистые. И водяные же духи бесплотные, и их нет…

– Это я не знаю, кого там у вас нет, – Истр поджал губы и скорчил смешную гримасу, – а у нас, как видишь, есть. Водяной – ремесло трудное, сложное и почитаемое. Вот как неурожай или засуха какая? Как думаешь, к кому крестьяне бегут? – он со значением поднял вверх указательный палец. – То-то же, к нам…

– Да уж потерпите малек, годков семьдесят, и станем мохнатые и водянистые.

Енисея шумно прыснула в ладошку, глянула на Олеба.

– Мохнатые, – сквозь хохот повторила. Истр насупился:

– «Водянистый» – это я, никак?

– Ну, коли я – мохнатый.

– Вы, ребят, не серчайте, – вступилась за нее Ярослава, – она из дальних-дальних стран к нам пожаловала… Оттого и говорит чудно, – а сама глянула на Катю строго, нахмурилась: – А ты тоже думай, что говоришь!

– Енисея, хорош уже, – окрикнул ее Олеб. Ярослава напряглась:

– А вы, чай, знакомы?

– И то верно, знакомы, можно и так сказать, – белозубо улыбнулась Енисея.

При этих словах ребята смутились, Олеб так и вообще покраснел.

– Хорош. Отыграемся еще, – пробурчал Истр.

– Ну-ну, за тем и идете в Аркаим? – поинтересовалась Енисея у парней и обернулась к Ярославе с Катей. – Други наши, леший и водяной, проиграли мне с подружками на прошлогодних играх.

И звонко рассмеялась.

В коридоре, за спинами погрустневших Олеба и Истра, послышался шорох.

Все резко примолкли, прислушиваясь.

– Да что ж сегодня за шалман такой! – в сердцах прошептала Енисея, неслышно достала меч из ножен (в который раз за это утро) и отошла дальше к стене.

* **

Блекло мерцая в темном проеме, в зал впорхнула сине-зеленая искра. Неяркая, как гнилушкин огонь в ночи, она любопытно замерла в метре от пола, не переставая издавать мерный шорох, похожий на треск.

– Это что? – прошептала Катя, уставившись на огонек. Несмотря на его крохотный и безобидный вид, от него веяло угрозой.

– Тш-ш-ш, – отозвался огонек и метнулся вверх, оставляя за собой длинный шлейф сине-зеленого фосфоресцирующего дыма.

Катя видела, что и ребята, и Енисея напряжены до предела, но ни один из них не уверен в природе странного огонька.

В этот момент она увидела мелькнувшее в темноте коридора пламя. Сине-зеленое бурлящее варево с неистовым воем хлынуло в зал с очагами.

– Истр! Уводи их! – в ту же секунду заорала Енисея.

Схватив за шиворот оторопевшую Катю, а следом за ней и Ярославу, она подтолкнула обеих в сторону дальней стены зала с очагами, откуда сама появилась всего несколько минут назад.

– Там выход? – крикнул Истр Енисее. Та автоматически кивнула.

Катя внезапно поняла: она тоже знает, о каком выходе идет речь. Из неведомых до этого момента глубин памяти перед глазами всплывала узкая винтовая лестница, уводящая круто вниз, в мутно освещаемую горящими факелами темноту, узкий коридор, похожий на пиратский лаз. И еще массивная каменная дверь.

Енисея выхватила меч из ножен и бросилась наперерез разрастающемуся пламени. Олеб встал рядом с ней.

Холодное клокочущее злобой варево, словно голодный хищник, изготовилось накинуться на них, но внезапно будто ослепло, беспомощно замерев над ними.

Сине-зеленые языки облизывали пространство вокруг, растерянно шипели, упираясь в невидимую стену.

– Ты это видел? – прошептала одними губами Енисея, боясь спугнуть внезапно возникшее наваждение.

Олеб в ответ покачал головой. Ядовито-зеленое пламя методично осматривало возникшее препятствие, напирало, выискивая брешь. От него исходил гул и потрескивание.

– Уходим? – голос Енисеи дрожал.

Юноша легко дотронулся до ее руки, уводя в дальний угол зала и стараясь не поворачиваться спиной к истерично всхлипывающему потоку.

Они догнали ребят на лестнице: те уже спустились на несколько уровней вниз.

– Что это было? – только и успела прошептать запыхавшаяся и напуганная Катя, сворачивая из основного, широкого коридора в узкий боковой проход.

– Не знаю… Быстрее! Катя кивнула.

– Сюда! – крикнула она ребятам. Она свернула в сторону, нырнув в темноту.

Енисея, бежавшая следом, замерла на мгновение. Олеб, Истр и Ярослава, бежавшие за ней, переспросили:

– Точно туда?

И Енисея медленно кивнула.

Катя легко бежала впереди вниз по узкой винтовой лестнице.

Несмотря на кромешную тьму, она точно знала, где находится, через сколько поворотов окажется выход и где провалилась ступенька.

Ребята осторожно спускались следом, сильно отставая.

– Сюда, скорее! – шептала Катя в темноту, уводя друзей от опасности.

Они выскочили на ровную площадку узкого, как пиратский лаз, прохода. Последней появилась Енисея, сдержанная, настороженно посматривающая на возбужденную Катю.

Мелькнул синий светозар – Ярушка рискнула и создала его.

Енисея, отодвинув в сторону ребят, подошла вплотную к Кате:

– Ты откуда про это место знаешь? Катя растерялась:

– Не знаю.

– Как так «не знаю»? И ход тайный, и лестница, людям неведомые. А ты по ним как кошка бежала, ни разу не споткнулась даже… Говори.

Катя закатила глаза к потолку, прошипела:

– Да сказала же: не знаю! Давайте убежим уже, а потом будем разбираться.

– И то верно, Енисея. Не время сейчас, – вступилась за подругу Ярушка. – Она и вчера тайный вход в город нашла, вела меня такой тропой, о которой лишь пауки да мыши летучие знают, сама воду нашла в колодце, хранилище с припасами.

– Нас слыхать там, наверху. Идти надо, – пробормотал Олеб тихо, Истр кивнул и, оглянувшись назад, в темноту винтовой лестницы, прислушался.

Енисея отступила от Кати на шаг:

– Куда дальше, сказывай!

Та с благодарностью глянула на Ярушку, показала вглубь коридора:

– Теперь прямо надо. Там дверь.

Ребята недоверчиво смотрели то на Катю, то на Енисею.

– Что происходит-то? – прошипела Ярослава, но, не дождавшись ответа, пожала плечами и пошла по коридору дальше. Через несколько мгновений послышался ее приглушенный шепот: – Тут стена, куда дальше-то?

Енисея в упор уставилась на Катю, прищурилась, будто экзаменатор.

– Ну что молчишь? – она сложила руки на груди, кивнула в темноту. – Сказывай, куда дальше? Олеб и Истр замерли рядом. Истр прошептал одними губами:

– Уходить надо. Мы здесь как в мешке каменном, не выберемся, коли что…

– Выберемся, – Енисея зло глянула Кате в глаза, – вон она нас выведет. Али нет?

Катя прикрыла веки, медленно выдохнула, по крупицам выпуская из легких вместе с воздухом волнение и тревогу. Перед глазами встала каменная плита: вертикальная полоса орнамента, словно разделяющая на «до» и «после», ведь там, за этой дверью, она знала, – то, после чего ты никогда уже не будешь прежним.

Еще бы вспомнить что. И как туда попасть.

Глава 20 Купель

Отмахиваясь от пристального взгляда Енисеи и ребят, она сосредоточилась.

– Левая рука на знак Сварога, правая – на Ладин крест, – прошептала.

– Говори, – Енисея наклонилась к ней вплотную, нависнув словно орлица. – Дальше!

– Осень плачет, летний дождь, как забудешь, так пройдешь, Лада – мать, отец – Сварог, не допустят в храм врагов.

У Кати были широко распахнуты глаза.

Енисея протянула к ней руки, ладонями прикоснувшись к синеватым в свете Ярушкиного светозара щекам, заглянула в глаза:

– Кто ты?

– Я – Катя, Катя Мирошкина, я говорила уже. Енисея покачала головой:

– КТО ТЫ?

В этот же момент со стороны удалившейся по коридору Ярушки послышался скрежет двигающегося камня, а наверху – шорох и торопливые шаги.

– Быстрее! – Истр бросился по коридору, увлекая за собой замершую, словно во сне, Катю.

Ярослава уже проскользнула внутрь, за разомкнувшиеся каменные плиты. Секундой позже туда же забежали Олеб и Енисея. Последняя, дотронувшись до знаков на стене, позволила каменным плитам сомкнуться.

Ребята оказались отрезаны от преследователей, окруженные густой, как смола, темнотой.

– Мы где? Что вообще происходит, а? – Ярушка все еще шептала, правда, из-за возмущения и непонимания ее шепот стал все больше походить на шипение.

– И я тоже хотел бы знать, – кивнул Истр, волосы которого в свете светозара приобрели синий отлив, сделав его похожим на водяного. – И где мы, и что происходит. Енисея, сдается мне, ты что-то знаешь…

Та обернулась к Кате:

– КАК? Скажи мне? Откуда ты знаешь это место?! Катя тревожно оглянулась на Ярославу:

– Ребята, я не скрываю ничего…

– ОТКУДА ты знаешь это место?!

– ДА НЕ ЗНАЮ Я! НЕ ЗНА-А-АЮ!

Ярослава подбежала к Кате, обняла за плечи:

– Ну что ты к ней пристала, в самом деле? Знает – не знает, какая разница-то?

Енисея невесело ухмыльнулась:

– О нет, как раз есть, – она широко развела руки, словно взывая к стенам этого странного и немного пугающего места. – Это тайное место. Не знает о нем никто из ныне живущих!

Олеб и Ярослава переглянулись, Истр уточнил:

– То есть как из ныне живущих?

– Город опустел тысячу лет назад, вот почему. Здесь места кругом непроходимые, только зверье и бродит! А она, – Енисея кивнула на Катю, – не только город знает как свой дом родной, но и слова тайные, чтоб попасть сюда.

– Случайность, – отозвалась было Ярослава, но тут же сообразила, что сморозила глупость, и примолкла, взяв Катю за руку для поддержки. Катя в это время отрешенно наблюдала за бликами светозара на стене, до боли закусив губу.

– То, что город древний, это ясно. А что ЭТО за место такое? – Олеб обвел взглядом погруженное во мрак помещение.

Енисея сделала движение руками, словно хотела взлететь, и из ее ладоней выпорхнули два шара-светозара. Ярко полыхнув молочно-белым, они поднялись высоко, под самые своды, где расширились и замерли.

Ребята ахнули как один: перед их взором предстал огромный зал со стенами из черного гранита, по периметру которого красовались шестнадцать сводчатых арок, украшенных кристаллами из голубого хрусталя разных оттенков. В каждой арке на невысоких постаментах стояли хрустальные макеты каких-то зданий и сооружений, выполненные настолько мастерски, что можно было сосчитать количество камней и бревен, ушедших на строительство. Строения были похожи, но чем-то отличались друг от друга: у одного, например, оказалась центральная башня в форме восьмиконечной звезды, а у другого в центре – огромный колодец, у третьего стены снабжены бойницами.

В глубине каждого из зданий бледно мерцал голубоватый свет.

– Вы понимаете, что это? – воскликнула Енисея, указывая на загадочные строения. – Это древние храмы! Это чертоги Сварожичей, вы узнали? Их шестнадцать, все расположены на одном расстоянии от стола отца Сварога!

Она подошла к ближайшему макету со сверкающей восьмиконечной звездой в центре:

– Смотрите, ведь это – Сварожград, а это, – она указала на строение в форме арки, – Аржанский храм, в верховьях Енисея стоит. Вот эти два, – она подошла к макетам, изображающим простое нагромождение камней и дольменов, – с Куликова поля да Епифании. Знаю, есть еще такие у остяков, еще в Триполье да в Скотии, только я там не бывала, не видела. По рассказам волхвов сужу только…

– То есть здесь собраны все самые древние храмы? – прошептала Ярослава, выпустив наконец Катину руку.

Енисея кивнула:

– Самые древние и самые сильные. И я не могу понять: откуда эта девочка о них знает?

Ярослава коротко взглянула на Катю: она по-прежнему задумчиво покусывала губу.

– Енисея! А откуда ТЫ о них знаешь? – разорвал напряженную тишину Катин голос.

Она отвела взгляд от стены и шагнула к Енисее.

– Ответь, пожалуйста. Ты сказала «никто из ныне живущих». Но ведь несколько минут назад, перед тем как встретить нас, ты отсюда поднималась, верно? И шла из Аржанского храма, вон синий огонь на нем ярче всех горит, словно живым теплом напитанный.

Енисея замолчала.

– А ведь верно, – Ярушка встала рядом с Катей. – Ты так говорила. И пришла ты, верно Катя говорит, с этой стороны, и все выпытывала у нее, словно проверяла… Ты обо всем этом больше нашего знаешь, да отмалчиваешься.

Енисея покраснела, сжала острые кулаки.

– Не отмалчиваюсь. И так рассказала вам все про место это. Чего еще хочешь?!

– А откуда ты знаешь про Аржанский храм? Он же запретный, – поинтересовалась Ярослава, бросив взгляд на макет этого самого Аржанского храма: на широком холме с плоской верхушкой возвышалась черная арка, испещренная загадочными письменами. От нее шли двенадцать дорог, каждая упиралась в черный дольмен^[43], вход в который был завален камнем с начерченным на нем петроглифом^[44]: оленем, медведем, тигром, грифоном. Получилась такая черная снежинка. В отличие от других макетов, синяя искра, освещавшая этот храм, расположилась аккурат над черным обелиском, призрачными нитями соединяя линии петроглифов.

– Почему «запретный»? – замерла Енисея.

– Потому что это храм Мары, хранительницы холода да проводницы смерти!

– Глупость какая! – передернула плечами Енисея и повторила: – Глупость и суеверия! Маара не более черна, чем другие Сварожичи.

– Маара?

– Ее так называть положено, с уважением, – отрезала Енисея.

– Не время спорить сейчас, – Олеб вышел вперед и замер между девочками. – До Аркаима доберемся, там и допрос учиняйте. Те трое, – он кивнул за каменные двери, – с Поганой проплешины идут за тобой. А место это тайное и заповедное не меньше храмов этих. И знают о нем лешие да волхвы только.

– А эти трое словно из-под земли выскочили, грязные, мокрые, в одежах зимних, – продолжил его мысль Истр. – Так что не факт еще, что и об этом заповедном храме этим разбойникам не известно. Идемте!

Но Енисея и Катя, по-прежнему сверля друг друга глазами, не шевелились.

– Сама скажешь? Или мне? – Енисея гордо вскинула голову.

– О чем?

– О том, что выхода отсюда нет.

– То есть как нет? – Олеб нахмурился.

– А так. Все эти храмы ведут только одной дорогой: сюда. А обратно – нет. Может, когда и могли, но сейчас не могут. И переходы отсюда никакие не работают, – она с горечью добавила: – Так что мы в западне.

Истр и Олеб, переглянувшись, двинулись по периметру зала, методично заглядывая в ниши, исследуя орнаменты на колоннах, рассматривая знаки на макетах зданий.

– Ну, хоть с жажды мы здесь не умрем, – бросил с противоположной стороны Истр и показал на каменную купель в центре. – Какое-то время можно выдержать осаду.

В центре помещения, под куполообразным сводом, расположилась огромная, метра два в диаметре, каменная купель. Вода в ней, чистая, прозрачная, слегка бурлила, и от нее поднимался тонкой струйкой пар.

– И что еще хорошо – это ключ! – добавил Истр, подходя назад к девочкам. – И не просто ключ, – с восторгом в голосе пояснил он, – а ключ с настоящей живой водой. Это я вам заявляю как водяной.

– Да ну? – вырвалось у Ярославы.

– Точно вам говорю, – повторил темноволосый парень и покраснел до корней волос. – Эта вода на самом деле лечить может. Вот, смотрите, силища-то какая!

И он поднял с пола небольшой пыльный камень, окунул один его бок в купель, и на камне тут же появились крупинки зеленого мха.

– Видали? – и он с сожалением покосился на бурлящую жидкость. – Эх, жаль, ни единой склянки с собой не взял…

Ярушка спохватилась, сунула руку в мешок, достала оттуда фляжку, протянула Кате и ребятам:

– Пить хотите?

Ребята по очереди отхлебнули по глотку, а Ярослава опустевшую фляжку протянула Истру:

– Набирай! Не каждый раз живую воду в пути встречаешь!

К ним подошел Олеб.

– Я выходов тоже не нашел, – сказал он, задумчиво поправив лук и колчан со стрелами.

– Потому что их здесь нет, – отрезала Енисея.

– Есть.

Катин голос, спокойный и уверенный, звонко подхватило эхо.

– Есть. Странно, что ты о нем, Енисея, не знаешь.

– Это ты о чем?

И Катя указала на высокий постамент в центре зала, на котором возвышалась купель:

– Через воду переход.

– А что, это идея, – оживился Истр. – Сразу на Аркаим и выйти.

– Боюсь, Катя не выдержит переход, – с сомнением покачала головой Ярушка.

– Выдержит, мы ее мороком окутаем…

– Она не справится, – отрезала Ярослава. – Мы были в переходе не более десятка минуточек, и я ее едва вытянула из морока. Что с ней будет, если она пробудет там больше, – одному Велесу – хранителю переходов известно.

Кате было неприятно, что о ней говорят как о посылке, которую надо доставить в срок.

Ребята зашумели: Олеб говорил что-то насчет темного морока, Истр просто возмущался, Ярушка упиралась, твердила, что, мол, это риск. Наконец Кате это все надоело:

– Если вы объясните наконец, что такое переход и как в нем надо себя вести, то, думаю, у меня будет больше шансов выйти из него живой и невредимой…

Друзья мигом замолчали.

– Мне удалось вызвать духа темного морока, Ярослава, подтверди, это раз, – Катя загнула один палец. – По моей команде этот дух принялся меня защищать, это два, Ярушка тоже это видела, – и она загнула второй палец, – и у него это получилось, это три. Наконец, может, хватит со мной нянькаться, как с маленькой девочкой, может, уже будем решать проблемы сообща? Это, кстати, четыре. – Она сложила руки на груди, совсем так, как делала ее мама, когда сердилась, и уставилась на своих друзей, переводя строгий взгляд с одного удивленного лица на другое.

Ребята в самом деле привыкли думать о ней как о человеке, о котором надо постоянно заботиться, за которого надо принимать решения, а она, выходит, все время позволяла это. Но что-то для нее открылось за последние несколько часов. Впервые в жизни она почувствовала силу и желание что-то решать самой и, что, наверное, самое главное, отвечать за свои действия. Может, вот так, за несколько часов, она стала взрослой?..

– Ты уверена?

– Абсолютно, – отрезала Катя.

– Что ж, хорошо, коли ты так настроена, – поддержала Енисея, в ее голосе чувствовалось облегчение, – на самом деле я тоже думаю, что ты справишься.

Она подошла к Кате, положила ей горячие ладони на плечи, заглянула в глаза.

– Значит, так, – сказала она, – переход – это лаз, соединяющий две точки в пространстве. Так как любой переход происходит под властью темного морока, то на него не действуют природные силы: время, расстояние и скорость изменяются – и ты оказываешься как бы вне настоящего. Когда мы это изучали в Аркаиме, нам подсказали сказку о Хаврошечке, которая проходила из одного уха волшебной коровы в другое. Поэтому часто переход называют Велесово ухо или игольное ушко.

– То есть мне надо пролезть в игольное ушко? – уточнила Катя.

– По сути – да.

– У нас это называют кротовья нора, – усмехнулась Катя, – но про игольное ушко мне больше нравится. Еще вспомнила: все равно что верблюду пролезть в игольное ушко. Так что мне надо делать, чтобы пройти через это ушко?

– Во-первых, – серьезно подхватила Ярослава, – надо научиться представлять пространство как лоскутное одеяло. Переход – иголка, ты – нитка. И ты должна две части этого одеяла прошить иголкой с ниткой. Как только у тебя это получится, ты сможешь мгновенно перемещаться. А живая вода в купели должна помочь, так что стоять надо где-то рядом с ней.

Катя призадумалась.

Образное мышление у нее было развито неплохо. Она живо представила себе карту России как огромное лоскутное одеяло, мысленно сложила вместе две точки – древний город Александрию (а он находился аккурат там, где стоят Красноярские столбы) и Аркаим. Исходя из того, что Александрия – это место, где они находятся в настоящем, а Аркаим – древний город, откопанный в Челябинской области,^[45] она мысленно взяла в руки толстую штопальную иглу и представила, как она будет сейчас эти две точки сшивать…

Раздался странный звук, похожий на бульканье.

Словно в воду бросили тяжелый булыжник.

Пространство вокруг дрогнуло и потемнело. Внезапно воздух стал тяжелым и давящим. Клубы темного дыма окружили ребят, проникая все глубже в легкие и застилая широко распахнутые от удивления глаза.

– Это что происходит-то? – в панике воскликнула Ярослава. Енисея и Олеб переглянулись, и тот мгновенно бросил Кате под ноги обломок щепки, которой несколько минут назад чертил на пыльном полу карту перехода. Пространство вокруг еще раз дрогнуло и замерло. Стихли звуки, исчезли цвета и запахи. Ребята оказались в центре широкого коридора.

– Что происходит? – недоумевали ребята.

– Это вы с Енисеей устроили? Хоть бы предупредили! – возмущался Истр, а Енисея, Ярослава и Олеб пристально следили за Катей.

Та все еще стояла с закрытыми глазами, слегка разведя в стороны руки, так, будто собиралась обнять кого-то невидимого. Она не двигалась, словно заснула в таком неудобном положении.

– Катя-я-я, – тихонько позвала Ярослава, – ты не уснула?

Катя открыла глаза.

– С чего это я должна спать? – она огляделась по сторонам и, казалось, немного смутилась. – А где это мы находимся?

– А вот и нам это хотелось бы знать, – съехидничал Истр, выражая, конечно, общее мнение.

– Ты нас куда затащила-то? – медленно чеканя слова, спросила Енисея тоном директора школы. – Ты хоть сама поняла, что произошло?

Катя покачала головой. Все на нее смотрели, будто ждали объяснений. А что она сделала не так, она никак не могла понять. Единственное, что было абсолютно очевидно, – она снова находилась в переходе. Только при чем тут она?

– А что случилось? – Катя шумно сглотнула. Истр хохотнул и с восклицанием: «Ах ты ж рыбий хвост!» – плюхнулся на пол.

– Этот переход сделала ты, – Енисея не спрашивала, она утверждала. Ярослава подошла ближе к подруге на случай, если за нее придется вступаться. – И я хотела бы знать, куда он приведет.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – покачала головой Катя, – я никаких переходов не делала. Это точно.

– Вот влипли… – сокрушенно пробормотал Олеб и плюхнулся рядом с товарищем. – И чего теперь делать будем? Есть идеи?

Вопрос повис в воздухе. Но постепенно до Кати начинал доходить смысл произошедшего.

Получалось, что ребята оказались в переходе, невольно ею выстроенном, без знания местности, законов построения перехода. Теперь при выходе из выстроенного ее неумелыми руками коридора они легко могли оказаться на другом конце света, или на дне океана, или в кратере вулкана, в общем, в любом самом неподходящем месте.

– Ты скажи, о чем ты думала, когда переход представляла, – Ярослава взяла Катю за обе руки и, развернув к себе, заглянула в ее испуганные глаза. Кажется, она осталась единственной, кто пытался сохранить спокойствие и самообладание.

– Да ничего такого не делала. Я представила карту России, поставила на ней две точки: Александрию и Аркаим, – взяла мысленно в руки иголку – и р-раз!

И тут же пространство вокруг опять дрогнуло. Ребята хором закричали, чтобы Катя замолчала, но было уже поздно: перед ними открылся широкий просвет, затянутый тонкой, но плотной пленкой, похожей на ртуть. Еще через мгновение пленка натянулась, как пузырь, и со свистом лопнула.

В пространство перехода хлынул поток свежего теплого воздуха, щедро приправленного ароматом горьких трав, и сероватая дымка морока мгновенно растаяла, оставив ребят стоять на краю скалы, на небольшом, метра три в диаметре, пятачке, заваленном камнями. Перед ними раскинулась бескрайняя долина.

– Уф, – с облегчением выдохнули одновременно Истр и Ярослава, – удачненько выскочили!

– А как мы отсюда спускаться будем? – поинтересовалась Катя, взглянув на отвесную скалу у них за спиной и довольно крутой склон в сторону долины. – Веревка, может, у кого-то есть?

– Веревка-то? – отозвался Олеб, но не успел ничего больше сказать: послышался шум крыльев. Все насторожились.

Катя подняла голову и замерла: с вершины скалы, издавая пронзительный визг, на них надвигались четыре огромные птицы. Или нет, не птицы – четыре летающих льва с птичьими головами.

– Грифоны, – в ужасе прошептала стоявшая рядом с Катей Ярослава.

Глава 21 Грифоны

При этом слове у Кати защемило под сердцем – она вспомнила, как мама ей сказала помнить о носе грифона. И там, в глубине жутковатого коридора внутри зачарованной шкатулки, ей бросилась в глаза дверь с роскошной инкрустацией в виде то ли орла со звериными лапами, то ли льва с расправленными крыльями и выпуклым носом-клювом. А она, мучительно вспоминая, как должен выглядеть грифон, прошла мимо.

И именно эти летающие зверюги сейчас готовились к нападению на них.

«Вот дура бестолковая, – отчаянно пронеслось в голове, – если бы открыла ту дверь, может, уже бы и маму нашла!»

Олеб и Истр, не сговариваясь, одновременно бросили сумки на землю и достали лук и стрелы.

Прицелившись, они выпустили несколько стрел в приближающихся хищников.

Тонкие лучики со стальными наконечниками со свистом рассекли воздух, ударились о плотное оперенье и отлетели в стороны, не причинив никакого вреда птицам.

Енисея выхватила узкий меч.

– Занять оборону! – послышался ее зычный голос, и ребята, без колебаний подчинившись ему, прислонились спина к спине. – Ярослава, в укрытие! Та и без дополнительных указаний уже заталкивала сопротивлявшуюся Катю в узкую расщелину между двумя огромными валунами, прикрыв собой вход.

– Не высовывайся, – коротко бросила она.

А на головы ребят уже пикировали гигантские хищники.

Прогремел душераздирающий крик. Одновременно с ним на ребят обрушился шум тяжелых крыльев, визг, лязганье клювов, скрежет когтей по камням. Катя, высунувшись из своего укрытия, в ужасе наблюдала за схваткой.

Кто бы мог сказать современному человеку, что такие чудовища водились на нашей земле каких-то триста-четыреста лет назад?

Туловище длиной полтора-два метра. Поистине устрашающие крылья – покрытые блестящими, плотными, похожими на чешую черными перьями, они достигали в размахе четырех или даже пяти метров и сейчас практически полностью закрывали собой небо.

Это были монстры с туловищем льва и головой орла: огромные тяжелые лапы с длинными изогнутыми когтями, львиная грудь и шея, гладкая черная шерсть-щетина, тонкий хвост с кисточкой на конце, голова при этом была орлиная, с сильным клювом, могущим разорвать жертву на части.

И эта махина в четырех экземплярах обрушилась на тройку подростков.

Олеб, Истр и Енисея заняли оборону, прислонившись друг к другу спинами и ощетинившись клинками. Стрелы не пробивают плотный покров хищников. Значит, вся надежда на ближний бой.

Небольшой уступ, на котором все они находились, с одной стороны, не позволял птицам окружить их, но, с другой, не давал большого пространства для маневра, и ребята каждую секунду рисковали упасть в пропасть.

Грифоны действовали организованно, четко распределяя функции: если один отвлекал людей, кричал, хлопал крыльями над их головами, то остальные в это время агрессивно атаковали, стараясь столкнуть людей со скалы в пропасть.

Действовали как спаянная бригада налетчиков. Или ими кто-то руководит?

Олеб первым вступил в схватку: размах, прыжок – и грифон с почти человеческим криком отпрянул, теряя равновесие, но, падая в пропасть, изловчился и ударил парня когтистой лапой в предплечье.

Треск. Звонкое эхо подхватило и многократно усилило звук разрывающейся ткани, а на поврежденной руке расплылось алое пятно. Олеб качнулся, опасно наклонился над пропастью, теряя равновесие.

Катя услышала короткий крик Ярушки рядом, и в следующее мгновение та уже оказалась около Олеба, успев подхватить раненого за край рубахи.

– Стой! Куда! – крикнула ей вслед Катя. – У тебя же и меча нет!

Но было поздно: стоило Ярушке отбежать от своего укрытия на несколько шагов, как черный грифон, широко раскинув лапы, тучей взвился над ней.

– Берегись!!! – это Истр бросился к ней на выручку и отбросил в сторону грифона. Ярушка взвизгнула и бросилась назад, к Кате.

Хищник, залетев сбоку, ухватил Ярославу за ворот. Рывок, и она окажется в пропасти.

Олеб, присев на одно колено, дотронулся до чахлой невзрачной травы, сочившейся между камней. И та словно ожила. Мощными нитями тянулась она к его руке, поднимаясь все выше, к предплечью. Юноша преобразился, будто даже вырос, стал шире в плечах. В светлых волосах заблестели ярко-зеленые травинки, глаза стали ярче, а по всему телу, словно ожившее тату, призрачно мерцали изумрудные линии.

Леший вырвал с корнями обвившую его руку траву и, орудуя ею как лассо, с силой полоснул по мощной шее грифона, тянувшего когтистые лапы к Ярославе.

Животное захрипело. Грифон с мерзким визгом взмыл вверх и бросился на ребят с новой силой. Раненый, он стал еще свирепее – он, кажется, перестал ощущать боль и приближался к людям настолько близко, что можно было разглядеть зрачки-щелочки его ярко-голубых глаз.

Оттолкнув юношу лапой к дальним камням, он вцепился в руку девушки. Ярушка вскрикнула и рухнула на камни, отбиваясь.

Другой грифон, вырвавшись из боя с Енисеей, словно желая отыграться на Ярушке за все свои неудачи, с пронзительным визгом присоединился к первому раненому и разъяренному животному.

Олеб, Истр и Енисея в одно мгновение оказались оттеснены от девушки. Та, прикрывая голову окровавленными руками, прижалась к камням.

– Олеб! – позвала она, но леший не мог даже приблизиться к птице, терзавшей ее.

Грифон немного приподнялся над каменным пятачком и с протяжным визгом спикировал вниз. Еще миг, и его жестокие когти схватят Ярушку и сбросят ее со скалы.

– Ярослава, держись! – кричала ей Енисея, пробиваясь сквозь шум крыльев.

Сама не ведая, что творит, Катя подняла камень, прицелилась из укрытия и со всей силы бросила его в сторону грифона. Удачно – камень угодил хищнику в глаз. Жуткий скрежещущий визг и шипение.

Катя радостно вскрикнула:

– Получай!

Птица отпрянула на мгновение.

Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Катя успела взять несколько камней побольше и прицелиться еще раз.

Она выскочила из укрытия и метко бросила их один за другим в оцепеневшего грифона.

– И еще получай! – кричала она, приближаясь шаг за шагом к хищной птице. И тут же на него посыпался уже град ударов: это на помощь Кате бросилась Енисея с мечом. Они с Истром сумели прорвать оборону хищников и оттеснить их к обрыву.

– Голова и лапы – его слабые места, – прокричала Енисея. Вместе девочки старались метить в открытые, не защищенные густыми перьями места, и им все чаще это удавалось.

Одним молниеносным движением Енисея выхватила длинную веревку и отстегнула нож, висевший на ее поясе. Вместо рукояти у него было сплющенное кольцо. Ловко, не глядя, что делает, она вставила веревку в кольцо и, раскрутив его над головой, словно лассо, запустила в голову ближайшего грифона, самого крупного из всей стаи.

Нож, острый как бритва и тонкий как шило, пронзил животному висок. Грифон взвизгнул, дернулся и безжизненной тушей полетел в пропасть.

Оставшиеся грифоны, изрядно потрепанные, еще несколько минут не могли взять в толк, куда исчез их предводитель, и, не найдя его, издали протяжный крик и стали отступать. Покружившись еще некоторое время высоко над головами ребят, они медленно скрылись за облаками.

– Простите меня, ребят, – едва не плача, прошептала Катя.

* * *

Взгляды всех ребят были устремлены на маленький скрюченный комочек.

Ярослава.

Она лежала, чуть завалившись на бок, плотно прижав колени к груди, и по-прежнему прикрывала голову окровавленными руками. Похоже, она была без сознания. Одежда на спине, плечах и руках была изодрана в клочья. Через широкие разрывы кровоточили рваные до кости раны, по тонкой ткани рубашки расплывалось жуткое алое пятно.

– Ярушенька, миленькая, – простонала Катя, опускаясь на колени перед окровавленной Ярославой. – Прости…

– Да не реви ты! – прикрикнула на нее Енисея и, довольно грубо оттолкнув ее, села на колени перед Ярославой.

Аккуратным и точным движением она нащупала пульс на ее запястье.

– Жива, – прошептала одними губами. Не оглядываясь, она бросила Олебу и Истру: – Скройтесь! Те отошли как можно дальше и поспешно спрятались за теми же валунами, где несколько минут назад прятались Катя и Ярушка.

Енисея с сомнением посмотрела на Катю, но сказала при этом утвердительно:

– А ты мне помогать будешь. Катя с готовностью закивала.

Енисея этого уже не видела, она достала из маленького неприметного кармана на поясе ожерелье из небольших мутно-голубых кристаллов, цепочкой сплетенных грубой волокнистой нитью, похожей на бечевку. Осторожно, чтобы не причинить боль Ярушке, она набросила его, как смогла, ей на голову, прямо поверх сомкнутых на затылке рук.

– Ой, – обронила Катя, услышав, будто камни издали легкий звон. Енисея нахмурилась в ответ.

Она достала из другого кармана короткий кинжал с искривленным полумесяцем лезвием, выточенным из такого же мутно-голубого камня. Посмотрела на Катю сурово и решительно.

У той от ее взгляда что-то оборвалось внутри, руки задрожали.

«Мне надо сейчас ей раны промыть? Перебинтовать? Швы наложить?» – в панике завертелись в мозгу лекции по ОБЖ*.

Чтобы как-то спрятать выплескивавшийся наружу страх, девочка закрыла глаза. Как двери переполненного лифта. Не помогло: волнение все нарастало. Еще чуть-чуть, и захочется в туалет. Она почувствовала легкое прикосновение.

– Сядь рядом.

* Основы безопасности жизнедеятельности – школьный учебный предмет, посвященный опасностям, угрожающим человеку, методам противодействия, оказанию первой помощи пострадавшим.

Катя подчинилась, с усилием открыв наконец глаза.

– Сейчас слушай внимательно. Возьми вот это. – Енисея протянула ей в холодные ладони кусок ткани, Катя его развернула: чистая рубашка с тонкой алой каймой по горловине и подолу. – Когда скажу – переоденешь ее. Поняла? И не бойся ничего.

Она плотнее придвинулась к лежащей Ярославе и затянула низким, шелестящим голосом:

– Маара день, Маара ночь, Маары сила словно дождь, соль степей и холод гор. Призываю тебя из безвременья. Силу лютую остуди, рану черную затяни семью нитями золотыми, безразрывными, бесприметными. Забери себе змия проклятого, сотвори с ним расправу десятую, чтоб не знал, не гадал, не ведал, где судьбу Ярославы иссечь.

Наговаривая так, она водила каменным ножом над Ярушкиными ранами, почти касаясь окровавленной плоти, движением руки повторяя то, как они были нанесены, только в противоположном направлении, как будто затягивая разорванные ткани.

Мутно-голубой кристалл издавал при этом один и тот же высокий утробный звук, а кристаллы ожерелья вторили ему легким перезвоном тысяч колокольчиков.

Забыв о страхе, Катя сидела как зачарованная. В тех местах, где лезвие соприкасалось с плотью, от ран поднимался бело-синий пар. На ее глазах кровь переставала сочиться сквозь широкие разрывы тканей, а раны, повинуясь движениям руки, медленно затягивались, оставляя лишь тонкие неровные беловатые шрамы. Но через какое-то время незаметно исчезали и они.

Единственное, что носило следы недавнего увечья, – разорванная в клочья и окровавленная рубаха. Да сама Ярослава, так и не пришедшая в себя.

Тогда Енисея перевернула нож, взяв его лезвие в руку, и с легким нажимом провела костяной рукоятью вдоль Ярушкиного позвоночника. Та встрепенулась, изогнула дугой спину, вздохнула и ослабла. Руки, все это время прикрывавшие голову, обмякли и безвольно опустились на камни. Плечи вздрогнули и замерли, а голова мягко запрокинулась.

Сквозь бледные губы прорвался единственный вздох, и Ярослава замерла. Словно уснула.

– Она жива? – решилась спросить Катя. Голос ее дрожал и, казалось, принадлежал кому-то другому.

Енисея устало взглянула на нее.

– Конечно, жива…

Потом она медленно, покачиваясь, отодвинулась от Ярушки.

– Теперь твоя работа, – и, не дожидаясь ответа, осторожно встала, нетвердыми шагами отошла к ближайшим камням, животом легла на них и тоже замерла.

Енисея странно себя вела – то ли от колдовства ее стало мутить, то ли она была ранена и скрывала это.

Катя поторопилась.

Дрожащими пальцами она нащупала узелок Ярушкиного пояса, потянула его, аккуратно развязала.

С рубашкой она решила не церемониться – спасать там, на ее взгляд, было нечего, – поэтому она просто разорвала ткань вдоль спины, вынув худенькие Ярушкины руки из рукавов.

Надевать предложенную Енисеей рубашку оказалось гораздо сложнее: она была узкая, из плотной неэластичной ткани. Но кое-как Катя справилась и с этим.

– Вот, – довольно пробормотала она, подвязывая Ярушке пояс.

Разорванную рубашку она сложила чистой стороной вверх так, чтобы из нее получилось что-то вроде валика, и подложила его подруге под голову.

Енисея не шевелилась.

Катя к ней подбежала: та была холодна и тяжело дышала. На лбу выступили крупные капли пота. Ее била мелкая дрожь.

– Енисея, – шепотом позвала Катя. Та не отозвалась.

Катя стремглав бросилась к камням, за которые ушли ребята.

Истр что-то вытачивал из мелкой деревяшки, найденной им, видимо, тут же. Олеб был бледен и не сводил глаз со входа. Так что стоило Кате появиться, он сразу подскочил.

– Как она? – с волнением спросил он. Катя немного смутилась.

– Нормально, спит еще, – растерялась она, – Енисея просто умница, она ей все раны заживила…

– Хорошо, но я о Енисее спрашивал – как она?

Катя смутилась еще больше. Вначале она подумала, что оказалась случайным свидетелем проявления симпатии этого светловолосого богатыря к своей подруге, но тут оказалось, что он имел в виду другую… Двойной конфуз.

– Не знаю… Я поэтому и пришла за вами. Помоему, ей плохо…

Оттолкнув ее, Олеб выскочил из-за камней и бросился к лежащей на камнях Енисее.

Он внимательно осмотрел ее, подхватил на руки и бережно перенес за камни, в укрытие. Катя и Истр вместе осторожно перенесли туда же Ярославу, уже начавшую немного приходить в себя. Олеб вытащил из сумки деревянную фляжку, поднес ее к губам Енисеи, влил несколько капель в полуоткрытый рот.

Девушка коротко вздохнула.

Он вылил несколько капель на свои пальцы, растер ее руки, помассировал тонкие пальцы. Щеки Енисеи покрылись тонким румянцем, она выдохнула, а через пару мгновений открыла глаза.

Глава 22 Привал

Прошло несколько часов.

Все немного отдохнули, Енисея совсем оправилась, а Ярушка уже вполне неплохо самостоятельно держалась на ногах. Правда, была молчалива и задумчива больше обычного.

– Какие идеи насчет спуска? – деловито осведомился Истр. – У нас два раненых бойца.

– Я не раненый, – огрызнулась Ярушка.

– Без геройства, лады? – строго отозвался Истр и внимательно сощурился, приглядываясь к Ярушке. – Нам еще долгий путь держать. Так что еще успеешь показать, какая ты воительница несгибаемая. Кстати, хорошо было бы узнать, где именно мы находимся.

– Я предлагаю спускаться тут, – отбросив последний вопрос, Енисея указала на ближайший более-менее пологий склон. У его подножия распростерлось черное тело грифона. – У этого в голове мой акинак^[46]. Забрать надо.

Катя заглянула в пропасть: почти отвесная скала, высота метров тридцать. Вроде и немного, но если упасть на острые камни внизу – мало точно не покажется.

Она искоса посмотрела на ребят: Истр с прищуром подтачивал нож, Олеб разложил перед собой три связки пеньковой веревки, примеряя, хватит ли их длины. Ярослава сидела в стороне с каменным лицом, видно, еще не пришла в себя. Енисея, кажется, забыла о своем ранении и думала только о том, чтобы вернуть свое оружие.

– Если хватит веревки, то Енисею и Ярушку можно спустить в люльке, – подала голос Катя. Все на нее посмотрели:

– Это как?

– Просто я знаю, что делают в таких случаях альпинисты, ну, скалолазы. Например, если кто-то из них в горах вывихнет ногу, то друзья спустят его вниз, сделав из веревки что-то вроде люльки, – на плоской поверхности скалы она начертила камнем конструкцию.

Олеб еще раз просчитал длину веревки, задумался, повел рукой по волокнам, и те словно вытянулись, добавив к длине еще несколько метров.

– Вроде хватит, – сказал он, распрямляясь. – Закрепляем один конец здесь, – он указал на тяжелый валун, – второй спускаем вниз. Я страхую здесь, наверху, ты, Истр, – внизу. Девочки спустятся, а там и я. Вначале идет Катя, потом Ярослава и Енисея – в люльке, как Катя дельно предложила. Все согласны?

Ребята закивали.

– А чего уж там, – деловито пробасил Истр, – ладный план.

Истр ловко соскользнул на несколько десятков метров вниз, закрепился на небольшой гладкой платформе, буквально в метре от земли.

– Давай! – крикнул остальным.

– Катя следующая, – скомандовала Енисея. – Если что – поможешь Истру.

Катя подошла к краю уступа. Порывистый ветер с силой бил по щекам. Дыхание резко перехватило. Слезы непроизвольно брызнули из глаз.

– Ой, – метнулась она в сторону. Согнулась пополам, отдышалась.

– Ты как? – спросил Олеб.

– Все хорошо, секундочку.

Олеб деликатно отвернулся, крикнул вниз Истру:

– Эй, ты готов?!

Истр махнул рукой, крепче обвязал вокруг себя веревку, натянул конец.

Катя собралась с духом. Олеб сделал ей на руки обмотку:

– Это чтоб ладошки не сожгла. Ты не цепляйся, ты скользи по веревке. Ногами ее обхвати и скользи руками. Поняла?

Катя кивнула. «Ни черта я не поняла». Но ждать было уже некогда.

Она схватилась за веревку, как ей показал Олеб, оттолкнулась ногами от камней и с визгом бросилась в пропасть.

Инерции ей хватило ровно на то, чтобы обхватить веревку ногами. Она вцепилась в нее со всей силы, ожидая, что оно как-то само сейчас начнет скользить. Но не тут-то было!

Ее качало из стороны в сторону, ветер трепал волосы, веревка больно врезалась под коленями.

– А-а-а! – истошно визжала она не своим голосом. – Не могу!!!

Перекрывая ее визг, продираясь к ее сознанию, которое, конечно, отключилось и болталось где-то в районе пупка, до нее донесся громоподобный крик Енисеи:

– Скользи! Руками!

А за ее спиной Ярушка показывала одно и то же движение: присев на корточки так, чтобы ноги оказались чуть скрещены, она будто перехватывала что-то перед собой. Так, кажется, Кате показывали на уроках физкультуры, как правильно лазить по канату. Катя, не спуская глаз с Ярушки, чуть ослабила хватку, тут же ветер и сила тяжести ее легко подхватили, со свистом увлекая вниз, в руки замершего Истра.

– И-и-и-хо! – с визгом полетела она вниз.

Руки и ноги болели, на ладонях – кровавые ссадины и мозоли, а это еще только малая часть пути.

– Я смогла! – кричала она ввысь и улыбнулась Истру: – Спасибо!

Тот аккуратно поставил ее на выступ скалы и покраснел:

– Да ладно, чего уж там…

И снова махнул рукой ребятам наверху.

Но ни Ярушка, ни Енисея не показались. Он обернулся к Кате, посмотрел ей прямо в глаза.

– Слушай, пока никто не слышит, – начал он, – скажу тебе: силища у тебя необыкновенная. Затащить пятерых взрослых людей в переход, вот так, на раз-два, без подготовки, чертежей и волховских трав, просто закрыв глаза и пожелав, – это дорогого стоит. Поверь мне!

Катя смутилась и покраснела еще больше самого Истра:

– Да только теперь отсюда выбираться приходится, и нами чуть грифоны не пообедали…

– Это все от неопытности, – белозубо улыбнулся Истр. Он одобряюще кивнул. – Ты была бы лучшей ученицей Стара!

Сверху показалась всклокоченная голова Олеба. Катя отошла в сторону, перехватила веревку чуть дальше от Истра, уперлась ногами в камни.

Следующей спускалась Ярослава. Она медленно плыла вниз по отвесной скале. Мальчики держали веревку, Олеб наверху, Истр – здесь, внизу. Енисея помогала Олебу, Катя – Истру, и так, сантиметр за сантиметром, им удалось спустить Ярушку вниз.

– Спасибо, – прошептала она,спокойно позволив себя спустить, и, не говоря ни слова, отошла в сторонку, освободив место для приземления Енисеи. После нее стала спускаться Енисея. Она ловко, словно в танце, перехватывала веревку и через мгновение уже стояла рядом с Катей и Истром.

Последним, закрепив веревку за широкий уступ скалы, к ребятам присоединился Олеб.

Вся группа наконец оказалась в долине.

* * *

День перевалил за полдень.

Солнце стояло высоко, стало по-летнему жарко, душно. Все устали.

Тем более пришлось сделать крюк, чтобы добраться до тела грифона. Енисея долго его рассматривала, прощупала раны.

– Странное животное, – только и проговорила она. – Кровь черная… Странно.

Потом выдернула из тела грифона свой нож. Катя вздрогнула.

Аккуратно, чтобы не задеть лезвие, Енисея вытерла его о траву, несколько раз воткнула по самое кольцо в рыхлую землю. И лишь после этого успокоилась, вставила нож в узкие ножны на своем поясе, а тонкий шнур опять скрутила на запястье.

Никто не был настроен на расследование, все торопились дальше, хотели узнать, как далеко их занесла Катина неопытность.

Да и перекусить тоже были не прочь. И последнее желание оказалось сильнее.

– Что, маленький привал? Как считаете? – под одобрительный гомон предложил Истр.

– Я здесь невдалеке ручей заметила, пока со скалы спускалась, – предложила Ярослава, показывая куда-то в сторону. – Я за водой схожу.

– Еще чего! – возмутился Истр. – Раненым никуда ходить не полагается! Я сам схожу.

Ярушка хотела было возмутиться, но парень уже скрылся за ближайшими деревьями.

– Как с маленькой, ей-богу, – обиженно пробормотала та и уселась на широкий нагретый на солнце камень. Енисея и Олеб принялись разжигать костер из имевшихся веток.

– А я пока веток, что ль, для костра наберу, – это Катя тоже решила не сидеть сложа руки и направилась собирать хворост для костра. Ей надо было побыть одной и подумать. Осознать, что она еще пропустила кроме двери с изображением грифона, о которой так настойчиво говорила мама.

* * *

Она отошла всего на несколько метров. Голоса ребят на небольшой поляне, которую они заняли, отсюда были уже не слышны. Скала давала хоть и совсем маленькую в полдень, но все-таки тень. Здесь было прохладно, пели птицы.

Катя в который раз пожалела, что плохо знает природу, вот что это за птичка такая сидит на пеньке, черненькая, грудка беленькая, хвостик длинненький, сидит себе, «фьють-фьють» поет. Увидела девочку, прыг-прыг, и улетела. Рядом с пеньком рос большой куст смородины. Катя была большая ее любительница. Набрав целую горсть, она с наслаждением положила ее в рот. Оказалось кисло. Не дозрела, видимо, ягода-то…

Филин прокричал три раза. Где-то совсем близко… Чуть помолчал и опять три раза крикнул. Раз-два-три, и снова…

Сердце у Кати оборвалось и рухнуло в пятки. Она огляделась. Звук шел откуда-то справа.

– Антон, – тихонько позвала она.

Треск ломающихся сучьев, кто-то продвигался в ее сторону. Катя замерла.

Через мгновение появился Антон, довольный и улыбающийся.

– Класс! Я и не думал, что так быстро увидеться удастся!!! Привет! – Он сделал быстрое движение, словно хотел поцеловать ее, но Катя ловко увернулась и метнулась на шаг в сторону. Теперь их разделял пенек, на котором недавно пела черно-белая птичка. Антон виновато улыбнулся, но приближаться больше не стал.

– Ты как здесь оказался?! – воскликнула она шелестящим шепотом, чтобы не было слышно на полянке.

– О-о! – Антон снова улыбнулся во весь рот, откинув с лица длинную челку. – Эта бабка нас все утро водила по заброшенному городу, извелась вся. Потом говорит: «Ушли они, чую я», – при этом Антон смешно изобразил старушечий голос. – И давай снова колдовать… Кстати! Я ж тебе не сказал, она, по ходу, ведьма, эта бабка…

– С чего это ты взял? – Катя сделала еще пару шагов влево, стараясь, чтобы пенек по-прежнему оставался строго между нею и Антоном.

– Ну, как она Шкоду невидимыми руками душила, это я тебе рассказывал уже, – Катя кивнула, – а тут она прям реально начала колдовать: напустила из этого зеркальца туман. Тот углем почернел, стал такой плотный, аж дышать тяжело. Потом из него вырвались четыре или пять теней каких-то зверюг, вроде львы, только с крыльями…

– Грифоны, – подсказала Катя.

– Не знаю, может, и грифоны, я в этом не разбираюсь, – отмахнулся Антон, – а мы оказались у подножия этой скалы.

Он махнул в сторону скалы, с которой только недавно слезли Катя с друзьями.

Все верно.

Катя случайно завела ребят в эту глушь, Ирмина наслала на них грифонов, чтобы задержать, и без помех и сложностей провела Антона с товарищами через игольное ушко. Теперь бандитам добраться до нее – пара пустяков. Хорошо, что Антон на ее стороне, они хоть предупреждены.

– А вы чего сюда забрались? Вы же вроде в Тюмень шли. Так она, бабка эта говорит, в другой стороне.

– Заблудились, – на всякий случай соврала Катя.

– Быва-ает…

Он засунул руки в карманы и покачивался с носка на пятку.

– Ты вообще чего тут делаешь?

– Вообще я за хворостом пришла…

– Ну давай тогда собирать! – предложил Антон и опять ослепительно улыбнулся.

И, не дожидаясь ее ответа, наклонился и поднял первую попавшуюся ветку. Катя тоже начала собирать сухие ветки.

– Ты такие бери, которые посуше и потолще, – посоветовал Антон, – они дольше горят, жарче. – Потом он помолчал и добавил тихо: – Хотя зря это вы с костром. Вам уходить отсюда надо…

Катя искоса на него глянула.

– Так что толку уходить, если эта ваша бабка-колдунья нас легко находит, – вздохнула она. – Я вот что думаю, может, пусть вы нас найдете, я с ней поговорю, объясню, что нет у меня никакого посоха, она и успокоится…

Антон молчал. Катя заглянула ему в лицо:

– Ты как думаешь?

Он криво усмехнулся в ответ.

От этого его лицо сделалось немного печальным.

– Не отстанет она. Говорю ж, она Афросию поручила убрать тебя, если посоха у тебя не окажется. Есть кто-нибудь, кто может тебя защитить?

– Ну, я и сама могу за себя постоять, – начала было Катя, но Антон так громко фыркнул, что она не стала продолжать в том же духе. – Я не одна, здесь Ярослава, Енисея, Олеб, Истр…

Антон поднял с земли толстую ветку, приладил к остальной охапке. Где-то в кустах торопливо пел соловей.

– Имена-то какие странные у твоих друзей, – пробурчал он.

– Ничего не странные, для их времени обычные, – Катя осеклась. Проболталась-таки.

Антон насторожился:

– То есть как «для их времени»? – Он в упор на нее посмотрел, словно сканируя. – Ты что-то знаешь и мне не говоришь, – он с силой бросил охапку хвороста и отвернулся. – Не доверяешь все-таки…

«Обиделся», – догадалась Катя. А он продолжил, не оборачиваясь:

– Я же на твоей стороне, как ты не понимаешь.

– Понимаю, – прошептала Катя, – но, знаешь, первое знакомство тебя не очень-то красит.

– Да сколько же можно говорить! – он резко к ней повернулся. На его побледневшем лице горел лихорадочный румянец. – Не причинил бы я тебе никакого вреда и парням не дал бы причинить! Что мне сделать, чтобы ты мне наконец поверила?!

Катя молчала. В самом деле, что? Ты либо веришь, либо – нет. Третьего не дано. Она посмотрела на него еще раз, внимательнее, чем прежде. Решительный взгляд – скажи сейчас, что не веришь, и уйдет. А Кате отчего-то не хотелось, чтобы он уходил. И она решила, что верит.

– Я верю, – сказала она больше себе, чем ему.

– А раз так, то какие могут быть между нами недоговорки? – ему было уже мало просто слов, он требовал доказательств. И Катя доказала:

– Вы думаете, что вы в две тысячи шестнадцатом году, но это не так. Вы в глубоком прошлом, в тысяча пятьсот девяносто седьмом. Сейчас в Москве правит царь Федор Иоаннович, сын Ивана Грозного.

Антон смотрел на нее не моргая. Прошла минута, другая. В его глазах мелькнуло недоверие, сменившееся разочарованием и обидой.

– Шутишь? – наконец проговорил он.

– Да нет, куда там… Сама была в шоке, как узнала. Я оказалась в коридоре, из которого вело много-много дверей. Я открыла одну из них, и теперь я здесь.

– А как мы сюда попали тогда?

– Видимо, с помощью вашей бабки-колдуньи, – вздохнула Катя.

– А твой коридор откуда взялся?

– Из-за одной шкатулки, – Катя не хотела продолжать, но что теперь делать, он задавал все больше вопросов, а ей приходилось все больше открываться.

– А зачем? – он все еще сомневался.

– У меня мама исчезла, растаяла на глазах. За несколько минут до того, как в квартиру ворвались вы, – Катя подняла собранную Антоном охапку хвороста в руки, слегка подбросив, удобнее перехватила. Рядом заливался соловей, отвлекая от серьезного разговора.

– Так вот почему ее в доме не было! – Антон прищурился, уставившись в кусты. – Афросий следил за ней, говорил, что как утром пришла, так из дома не выходила.

Катя кивнула:

– Она и не выходила, она заболела, отпросилась с работы. Вызвали врача, а она исчезла… Сказала, что ответ в той шкатулке, а там вместо ответа какое-то старье. Я толком ничего не успела сообразить, появились вы. Афросий, этот второй…

– Шкода, – подсказал Антон.

– …напугали меня сильно. Я подумала, что надо убегать, и оказалась в этой шкатулке, а потом здесь, в этом времени, оказалась в доме своей прапрабабушки.

Антон тряхнул головой:

– Это как – оказалась в шкатулке? Ты ж не мальчик-с-пальчик…

– Ой, не знаю я ничего! – воскликнула наконец Катя. – Мне маму надо найти. Бабушка обещала помочь. – Она резко повернулась в сторону своей полянки. – Мне идти надо. Пока!

И она, удобнее перехватив охапку сухих веток, пахнущих смолой и почками, бросилась в сторону.

– Стой! – Антон схватил ее за рукав. – Так ты не разыгрываешь меня? Это правда прошлое?

– Для нас с тобой – прошлое, для них, – она кивнула в сторону полянки и освободила рукав, – настоящее. Они хорошие ребята, не причиняйте им вреда.

– Да подожди ты! – снова остановил ее Антон. – Связь держим тем же способом?

Катя кивнула.

– Я постараюсь увести Шкоду и Афросия в другую сторону без вмешательства старухи. А вы уходите как можно быстрее и как можно дальше. По крайней мере выиграем время. И думай, как избавиться от старухи.

Катя кивнула в ответ, поглядывая на его руку с тонкими, длинными, как у скрипача, пальцами, которая все еще удерживала ее за рукав.

– Слушай, – он вдруг снова заулыбался, – а если вы оторветесь от нас и когда все это закончится, давай дружить будем? Ну, в нашем времени…

Катя ошеломленно молчала, а Антон, видимо, расценив это как согласие, продолжил:

– Ты прикольная…

Катю передернуло. «Прикольная». Странное предложение и странное объяснение… Если это вообще можно было назвать объяснением.

– Посмотрим, – уклонилась она от ответа и пошла в сторону привала.

На душе вначале остался неприятный осадок, но прошло всего несколько минут, и Катя решила, что она брюзга, что он современный молодой человек и не сказал ничего такого.

Она вздохнула, окончательно прогнав из головы и сердца все сомнения, и поспешила к друзьям. Тем более что оттуда стал доноситься аромат пшеничной каши, а голодный желудок не позавтракавшего до полудня подростка способен заглушить и более серьезные мысли и сомнения.

Глава 23 Карта

Выйдя на поляну, она сразу почувствовала царившее там оживление: по центру поляны, от края и до края, поблескивая серебристой росой, туманными склонами холмов и горными вершинами, раскинулась полупрозрачная, черно-белая, но при этом довольно подробная карта. Все ребята склонились над ней и жарко спорили.

– Нет, мы вот здесь! – настаивал Истр, указывая на какую-то темную точку на карте. – Вот, смотрите, это скала, с которой мы слезли только что, вот ручей… Енисея с ним не соглашалась, утверждала, что они находятся в другом месте. Катя подошла поближе.

Без сомнения, перед ней распростерлась немного напоминавшая голограмму карта России.

Цепь Уральских гор величественно клубилась черным туманом, Западно-Сибирская равнина, испещренная лучиками серебристых рек, поблескивала вершинами церквей. Повсеместно возвышались над равниной в излучинах и устьях рек, в местах их слияния с притоками многочисленные купола и башенки городов, большие и малые.

Темными линиями чернели нитки дорог и трактов. При этом карта была живая. Над городами струился тоненькой струйкой дымок от тысяч печей, по дорогам то тут, то там тянулись цепочки караванов и маленькие точки одиноких путников.

Вот эти-то точки и разглядывали ребята, пытаясь найти среди них самих себя. Спор еще осложнялся тем, что если следовать логике Истра, то они находились совсем рядом с Аркаимом, всего в нескольких часах ходьбы.

– А эта карта показывает все в настоящем времени, да? – на всякий случай уточнила Катя. Ребята ей хором утвердительно закивали. – А давайте тогда какой-нибудь знак подадим, и сразу будет понятно, где мы есть…

Ребята призадумались.

– Что именно? Какой знак? – не поняли они. Катя пожала плечами:

– Ну, если карта показывает эту местность так, как она выглядит с высоты, то можно ввысь пучок света пустить. Ярослава говорила, что есть светлый морок, то есть чистый свет. Наверно, его видно будет даже днем…

Она оглянулась на Ярославу. Та, в отличие от всех ребят, участия в споре не принимала, держалась в стороне. Когда Катя вышла на полянку, та еще ниже опустила лицо, старательно ковыряя тонкой веточкой землю, и вроде как спрятала лицо.

Катя вначале не придала этому особого значения, но сейчас отстраненность подруги ее озадачила. Своим чутким сердцем она сразу поняла – что-то случилось. Вот и сейчас Катя практически напрямую к ней обратилась, а Ярослава будто и не слышала, продолжая увлеченно ковырять веточкой землю.

– Это, конечно, можно было бы, – отозвался Олеб, почесывая подбородок и поглядывая на Енисею и Истра, будто ища их поддержки, – только беда в том, что никто из нас не овладел светлым мороком до такой степени. Он доступен только волхвам. Катя оторопела. Вот те раз!.. Только волхвам, значит…

– Я могу попробовать сделать звезду. Это, конечно, не светлый морок, но все-таки, – донесся голос Ярославы.

Ребята оживились.

Ярушка не стала дожидаться, пока ее начнут уговаривать. Поднялась. Катя удивилась, увидев, насколько бледна ее подруга. И глаза, прежде такие живые, сейчас потухли и обесцветились. Не ранение же так на нее подействовало? Катя своими собственными глазами видела, как затянулись все раны. Что тогда еще?

Подруга между тем вытянула вперед сомкнутые руки ладонями вверх так, будто собирала в них дождевую воду, закрыла глаза, а когда открыла их, то на ее ладонях лежал большой шар голубого света, необычайно яркий и в самом деле похожий на звезду. Она взмахнула руками, и яркий шар взлетел ввысь, озаряя все вокруг холодным синеватым светом. На сумеречной карте, в том самом месте, на которое указывал Истр, в это же мгновение загорелась крохотная синеватая точка.

– Ура! Вот они мы! – завопил он, приплясывая.

– Ты здорово придумала, Ярушка, – Олеб улыбался и, казалось, был счастлив.

Ярослава на миг подняла на него синие глаза, на миг в них промелькнула тень улыбки и… тут же погасла. Девушка снова вернулась к своему занятию – продолжила сосредоточенно ковырять землю.

Ребята были настолько счастливы, что их путешествие приходит к концу, что никто, казалось, не заметил этого. Одна Катя не спускала с нее обеспокоенного взгляда.

– Давайте это отметим поеданием каши! – предложил Истр. – А то у меня живот к спине прилип от голода. Я, конечно, парень бывалый, и не в такие переделки попадал! Но до сих пор прямо слабею, когда каша не еденная стоит и сохнет, ей-богу!

– А что, Истр, – подмигнул остальным Олеб, пока друг доставал из сумки ложку, – ты и когда с русалками хороводы водил, тоже, небось, кашу требовал?

Истр замер:

– Не напоминай мне про этих безмозглых русалок, я еще не простил им барахла, которое они мне, порядочному человеку, продали втридорога.

– Это ты опять про пояс свой? – хохотнул Олеб и шепотом добавил, повернувшись к девчонкам: – Вы ешьте, ешьте, он, пока болтает, не ест, глядишь, нам тогда больше достанется.

Истр встрепенулся:

– Подлые твари меня бесчестно обольстили, уговорили то есть, купить у них шикарный пояс, сказали, из водорослей реки Черной Смородины, взяли с меня цельных три золотых, а пояс оказался – позор один, порвался в первой же драке.

Катя улыбнулась. Настроение у всех, понятное дело, было замечательное.

* * *

С другой стороны горы Шкода и Афросий ругали Антона. Того отправили осмотреть окрестности, найти следы Кати и ее друзей, а тот мало того что ничего не нашел, так еще упал в овраг и вывихнул ногу. Идти теперь сам не может. Хорошо хоть бабка Ирмина куда-то пропала, а то сейчас бы такое устроила, даже страшно подумать.

– Кстати, довольно странно, что она куда-то делась, – отметил Афросий, смачно сплевывая травинку, – то не отставала ни на минуту, то нет уже с самого прибытия в эту глухомань. Где мы, кстати? Все трое были голодны и злы. Попадись им сейчас Катя, точно бы прибили. Афросий, пока они ждали Антона, поймал пару мелких птичек, с помощью зажигалки разжег костер и поджарил их прямо на углях. Этого было мало, но все равно хоть кое-что.

– Эй, Шкода! – окликнул Афросий.

Тот остановился, хмуро глянул через плечо:

– Чего тебе?

– Мне что, с этой штуковиной, – он взмахнул кнутом, данным ведьмой, – так и ходить наперевес? Далась она мне, ей-богу, у меня ж пистолет есть. Может, выбросить?

– Выброси, – Шкода равнодушно пожал плечами, – Ирмина спросит, так ей и скажешь: «Фигня вопрос, где-то выкинул за ненадобностью». Спасибо от нее услышишь.

Афросий нервно сплюнул в траву, пробубнил:

– На черта мы вообще с этой бабкой связались? Чё, народу мало, кого грабануть, что ли? Или тихо-мирно покопать могильники.

Шкода покосился на свой меч: он положил его рядом с собой на траву. Лишь только он выпустил его из рук, тот перестал истекать угольно-черным пеплом, стих, будто заснул.

– Спрячь кнут свой, из рук выпусти.

– Куда спрячь?! – дернулся Афросий.

Антон, делавший все это время вид, что спит, отозвался:

– Заколебал ныть, Афросий. Штанину оторви, в нее замотай и за пазуху убери.

– А ты не умничай, – взревел громила. – Я и по зубам могу дать.

И бросился к Ключнику.

– Не дергайся, Афросий! – Шкода недобро глянул на подельника. – Тоха дело говорит.

И сам снял с себя рубашку, оторвал от нее рукава и, аккуратно обмотав ими Ирминин меч, закрепил его на поясе.

Афросий прищурился и сделал то же самое со своим кнутом.

– Двинули, – тихо скомандовал Шкода.

– Давай его тут оставим? – крикнул Афросий, кивая на Ключника. – Будем возвращаться – заберем, или бабка эта пусть его вытаскивает.

– Нет, – отрезал Шкода, – втроем пришли, теперь либо втроем выберемся, либо пропадем здесь. Вместе надо держаться.

Афросий в ответ тяжко и витиевато ругнулся, но спорить больше не стал.

Напившись воды из ручья и соорудив нечто наподобие носилок, они посадили в них Антона и двинулись вслед за Катей.

* * *

Торопить никого не пришлось, ребята быстро поели, разобрали наполненные Истром фляжки с водой и двинулись в путь. Первым, мурлыкая какую-то залихватскую песню, пошел Истр – съеденная каша и победа в споре насчет их местонахождения сделали его веселым и жизнерадостным. Солнце палило не так сильно, тропинка, ведущая от поляны, была ровной и хорошо утоптанной. Щебетали в вышине птицы, переговариваясь о своих птичьих нуждах. Гудели комары.

За ним, тихо переговариваясь, шли Олеб и Енисея. Катя и Ярослава – последние. Катя специально отстала от остальных, чтобы поговорить с Ярушкой.

– Ярослава, – Катя придержала ее за рукав, чтобы быть уверенной, что их точно никто не услышит. – Что происходит?

– Ты о чем? – Ярослава постаралась изобразить на лице непонимание.

– Только не пытайся мне врать, – строго оборвала Катя все попытки скрыть от нее правду, – не позорься. Что произошло, пока меня не было?

Ярослава молчала.

Прошла минута, за ней другая, третья. Кате уже казалось, что подруга не собирается отвечать, и она заготовила гневную тираду про доверие и лучших друзей. Но она не понадобилась.

Катя внезапно услышала, что Ярослава всхлипывает.

– А ну не реви! – Катя встряхнула подругу за плечи. – Говори!

Но Ярослава не могла, она вся как-то осунулась, скривилась, беззвучно рыдая. Она хватала ртом воздух, как рыба, но вздохнуть не могла, крупные слезы заливали покрывшееся розовыми пятнами лицо, она подняла высоко к небу голову, словно стараясь, чтобы слезы затекали обратно. Но где уж там…

– Ярушка, милая моя, хорошая, родная!!! – шептала Катя, обнимая и целуя ее заплаканное лицо. – Не плачь, все хорошо будет, не знаю, что случилось, но это все ничего! Ты самая лучшая, самая талантливая, самая умная, ты мой самый лучший друг! Да что там! Ты мой единственный друг!

Ярослава виновато на нее посмотрела сквозь пелену слез и вдруг улыбнулась, глотая наконец застрявший комок горя.

– Ну что? Ты мне расскажешь?

Вместо ответа Ярослава тихонько кивнула, утерла краем рукава слезы:

– Вы разошлись все по делам, а мне велели отдыхать. Вот я и устроилась в теньке, на траве ноги вытянула, на камень большой и теплый прислонилась да задремала, видать. На минуточку. И слышу разговор тихий. Я встать хотела, показать, что не сплю, но не смогла, – она притихла, вспоминая что-то, нахмурилась.

– Что ты услышала? Не томи же!

– Олеб и… и Енисея… он ее любит… – с отчаянием выдавила из себя Ярослава. – Давно…

Катя немного отпрянула.

– И что с того? Я тоже видела, что он очень переживал из-за нее, когда ей плохо стало там, на скале…

Ярушка опустила голову:

– Я тоже… это видела… Но… думала… случайность…

До Кати постепенно стало доходить.

– Так вы не просто одноклассники, вы хорошо знакомы, что ли? – Катя судорожно искала, за что зацепиться, чем поддержать стремительно теряющую себя подругу.

– Конечно, Олеб же тоже в Аркаиме учится, тоже ученик Стара. – Подруга замолчала, подбирая слова. – Мне его так увидеть хотелось, не было никакой мочи ждать конца лета. А тут в Аркаиме состязания эти должны пройти, – Ярослава тяжело вздохнула. – Понимаешь, мне всегда казалось, что я ему нравлюсь. Олеб меня часто выручал, хвалил, говорил, что, мол, я молодец. Ну вот как недавно, со звездой. И я это расценивала по-своему… Я тешила себя надеждой, а он ко мне просто хорошо относился… оказывается. Глупо, конечно.

– Так ты из-за этого такая потерянная?

– Ну да, – вздохнула Ярослава и положила голову Кате на плечо, спрятав лицо. – Стыд-то какой! Он же, небось, догадывается, что я его… – она так и не произнесла это слово вслух.

– Да ну, брось, ничего он не догадывается, – успокаивала Катя. – Мне же со стороны виднее! Мальчишки, они вообще мало что замечают, они такие… – Катя с трудом подобрала нужное слово, – твердолобые!

– Вот что мне теперь делать?! – запричитала Ярушка, и в голосе опять послышались слезы.

– А ничего и не делай! Ничего не произошло: вы были друзьями? Друзьями и останетесь. Веди себя как всегда, и всё… Все забудется, понимаешь? Как говорит моя мама – «все перемелется, мука будет». Ярослава облегченно выдохнула, будто вес тяжелый с плеч сбросила.

Тут из-за кустов можжевельника появилась взволнованная, с горящими глазами Енисея:

– Девочки, вы чего отстали? Аркаим!

Глава 24 Аркаим

Солнце нагрело землю, наполнив воздух терпким ароматом полыни и степных трав, освещая необъятные просторы величественной степи.

Катя вздрагивала от возбуждения: Аркаим рядом.

Она его сейчас увидит.

Это все равно что увидеть легендарную Атлантиду.

Бросившись за Енисеей, Катя ожидала увидеть огромный залитый солнцем город, полный чудес. Но первое, на что натолкнулась, – бесконечная цепочка караванов.

Уже когда она подходила к краю пролеска, до нее донесся топот сотен ног, ржание лошадей, стук копыт, скрип груженых телег и подвод, визги и хохот. Казалось бы, шум старинного города. Но нет: они просто оказались на обочине широкого многолюдного тракта.

– Это что? – растерянно спросила Катя. Теперь, чтобы перекрыть весь этот гомон, приходилось почти кричать.

Енисея вздернула брови:

– Дорога. У вас не такие?

Катя промолчала, бросив недоуменный взгляд на Ярушку. Та, все еще сумрачная, задумчиво смотрела вдаль поверх лошадиных грив и тюков с товаром. Там, упираясь расписными красно-оранжевыми стенами в выжженное солнцем небо, могучей цитаделью высился Аркаим.

Несколько лет назад Кате попалась небольшая заметка в газете. В ней описывалась находка века – древний город-храм.

Археологи его назвали Аркаим, вернее, он был отмечен под таким названием на одной из древних географических карт, дошедших до наших дней. Его должны были затопить – уже вовсю строили оросительные каналы. Чудом удалось не допустить этого, и вот сейчас, спустя много лет запустения, писалось в статье, специалисты вернулись к уникальной находке.

Говорят, в окрестностях Аркаима было найдено еще несколько десятков аналогичных городов, разных по размеру и назначению. Как знать, может быть, Аркаим – это верное доказательство существования древней страны городов – Гардарики, которой так восхищались скандинавы при посещении Руси. Катя отчетливо помнила, что в газете еще был компьютерный план-схема города. Реконструкция, конечно. Два кольца хорошо укрепленных крепостных стен, к которым вплотную примыкали жилые и рабочие помещения с выходами на внутреннюю улицу. В центре внутреннего кольца – квадратная городская площадь.

В реальности – два кольца расписанных крепостных стен в окружении глубоководного рва.

– Ух ты! Будто перьями жар-птицы украшен! – прошептала Катя, любуясь.

Она оглянулась на ребят: такие разные и по духу, и по привычкам, они одинаково улыбались волшебному городу – восторженно и влюбленно.

– Па-а-аберегись! – отчаянно громыхая по деревянному настилу, мимо них промчалась тяжелая повозка, груженная кумачово-красными мешками, в сопровождении отряда вооруженных всадников.

– А это кто?

Ярослава проследила за Катиным удивленным взглядом:

– Говорила ж тебе – ярмарка. Телега с меховыми деньгами проехала, ясное дело. Оттого и под охраной.

У Кати вытянулось лицо:

– Как это – с меховыми деньгами? Шерстью, что ли, они покрытые?

Енисея, Ярушка и ребята переглянулись одновременно и в голос захохотали:

– Соболя это, Катя! Соболя! Оттого и меховые, – давилась смехом Ярушка, – ой, умора!

– А что, обычных денег у вас нет? – Катя уже была готова обидеться.

– Отчего нет? – Енисея все еще улыбалась, от этого ее ясно-голубые глаза стали еще светлее. – Только тебе ж сказали «ярмарка» – значит, купцы приедут, и с востока, и с запада, и с севера, и с юга. А им наши деньги без надобности, да и нам их – ни к чему.

А цена соболя да куницы всем ясна. Странная ты. Неужто у вас не так?

И Енисея подозрительно прищурилась. Катя покраснела. Ярушка перестала хохотать, деловито подтолкнув всю компанию по направлению к городу:

– Ну, хватит тут лясы точить! Будет время еще поболтать…

Они примкнули к каравану. Видимо, из Индии: от туго набитых и перевязанных бечевками тюков пахло корицей, имбирем и черным перцем. Да и сами купцы – важные, в белоснежных тюрбанах, зорко поглядывавшие свысока, – верхом на кораблях пустыни, верблюдах. Для Кати эти животные были в диковинку, а вот Истр, Олеб и Енисея с Ярушкой, похоже, им нисколько не удивлялись. Олеб что-то горячо объяснял Енисее, Ярушка смотрела на них пасмурно и немного отрешенно, Истр болтал о предстоящем соревновании.

Катя прислушалась.

– Яруш, представляешь, я три дня тренировался, – рассказывал Истр. – И так пробовал, и этак, и ничто не берет его…

– Что не берет? – машинально спросила Ярушка.

– Да Шорох…

– А что за Шорох? – удивилась Катя.

Ярослава отвлеклась от своих мыслей, повернулась к ней:

– Шорох – это игра такая, мы на нее и попадем завтра, – и, глянув искоса на Олеба и Енисею, добавила чуть тише: – Давайте обгоним этот караван.

И побежала вперед. Катя и Истр – за ней, пока вся компания не выскочила на торговую площадь у главных ворот Аркаима.

Перед ними, укрытые разноцветными шатрами, ровными рядами были установлены ларьки и прилавки. Многие из них (вдоль главных, самых многолюдных улиц ярмарки) оказались уже заняты.

У пестрого навеса с шелковыми коврами шумели два араба в широких, как паруса, шароварах, ожесточенно жестикулируя. Один из них, щуплый и невзрачный, то и дело показывал на пригорюнившуюся молодую женщину. Та устроилась на пузатых тюках с пожитками и тяжело поглядывала то на мужчину в здоровом тюрбане, то на более пожилого его оппонента.

– Чего это они, интересно? – Катя притормозила.

– Да ясное дело, – место не поделили, – отозвался Истр, – тут такое сплошь и рядом. Сейчас еще самоеды не приехали, они в этих же рядах обычно устраиваются с мехами да жемчугом. Вот тут дружине нашей придется смотреть в оба – и подпалить друг друга могут, и зашибить.

– Самоеды? Они ж вроде такие мирные, я читала. И гостеприимные.

Истр только хохотнул в ответ:

– Много вы знаете, видать…

Катя примолкла – побоялась ляпнуть еще чего – и занялась разглядыванием выставленных товаров. Чего тут только не было: и шелка, и ковры, и шерсть тончайшая. И янтарь с жемчугом, дивной красоты самоцветы, и пряности, деревянные поделки, посуда, оружие. С дальней окраины ярмарочной площади то и дело доносилось ржание лошадей, видимо, тоже привезенных на продажу.

– Богатая у вас ярмарка, – задумчиво протянула Катя. – И с Азии купцы, и с севера к вам приезжают…

– А то, – гордо ухмыльнулся Истр. – Ты еще не видела город аркаимских мастеров, он там, у ворот…

– И что, много здесь мастеров?

Истр посмотрел на нее как на инопланетянку:

– Да ты с этого ли мира? Ярушка, чего твоя подружка, и про мастеров наших не слыхивала?!

Ярослава бросила на Катю короткий осуждающий взор:

– Да, знамо дело, знает. Шутит она, верно? Катя торопливо добавила:

– Верно, верно. Как не знать.

Но Истр только недоверчиво пожал плечами.

– Ладно, некогда мне тут с вами болтать, пойду узнаю, что там на завтра решено…

И исчез за ближайшим поворотом, ловко нырнув в толпу зевак.

Катя и в самом деле замерла перед самыми широкими и яркими рядами, уставленными дорогой посудой, инкрустированной смальтой и эмалями, расшитыми золотом одеждами, оружием и ювелирными изделиями. Но были среди них и такие лавки, которые вызывали благоговейный трепет: в покрытых черными шелками шатрах были выставлены мерцающие магические шары, высокие колбы с дымящимися напитками, ароматные варева и толстые книги о тайных вековых знаниях.

– А что там? В этих шарах? – с любопытством спросила Катя.

Ярослава опасливо поежилась:

– О том иногда лучше и не знать, – и отвернулась.

Катя присела от удивления: Ярушка! И чего-то боится!

– Ярушка! Да ты ли это?!

Подруга остановилась посреди дороги, посмотрела на Катю сердито:

– А ты, как я посмотрю, на волшбу и волхование смотришь как на забавное приключение!

– Яруш, ты что? – Катя опешила.

– В шарах этих, – Ярослава понизила голос до зловещего шепота, – яды, болезни внутри заперты.

Катя замерла, открыв рот. Вокруг них, то и дело толкаясь, суетились люди, сторговывались, спорили о цене, а у нее внутри все похолодело:

– Да неужели вот так, среди бела дня, такими вещами торговать можно?

– А не надо лезть не в свои дела. Поняла? Не тот грех на себя берет, кто склянку запечатал. А тот, кто распечатал. Поняла ли?!

И, резко повернувшись, быстро, не останавливаясь более, зашагала к городским воротам.

* * *

У ворот их догнала Енисея, бодрая, раскрасневшаяся. Пошла рядом.

– Вы почто обе такие сумрачные?

– А тебя одной, счастливой, на нас всех хватит, – огрызнулась Ярослава.

Енисея обернулась к Кате:

– Чего это с ней?

Та в ответ пожала плечами: не говорить же, в самом деле. Енисея поняла это по-своему:

– Нелюдимая она, твоя подружка. А вот Олеб и Истр о ней иначе отзываются. Уж не подменили ли нашу Ярославу, – и хитро подмигнула: – А, Ярослава, тебя не подменили?

Но Ярушке, видно, было не смеху. Тяжело взглянув на соперницу, она отвернулась. Енисея только брови вздернула.

А Катя все с большим восторгом приглядывалась к Аркаиму: перед ней во всю свою мощь вставали его стены, высокие, метров пяти в высоту и ширину*, массивные, способные выдержать не один месяц осады.

Миновав глубокий обводной ров, девочки прошли через главные ворота, мимо дружины в блестящих чешуйчатых кольчугах и в полном вооружении.

* Здесь и далее описание Аркаима, его внешнего и внутреннего устройства дается исходя из данных реконструкции комплекса, основанных на археологических раскопках.

– Стоять, красавицы, – остановил их дюжий молодец. – Куда путь держите? Аркаим закрыт, ведомо ли?

– Ведомо, дяденька. Свои мы, – и Ярослава достала из-за пазухи монету, проколотую в центре и подвязанную на длинной веревочке. Показала стражнику, кивнула на Катю: – И она со мной, к Стару.

Тот кивнул, почесал курчавую бороду с сединой:

– А третья девица?

Енисея показала ладонь, на которой на мгновение возник, проявившись, красноватый знак: медвежья лапа в круге из перевитых стеблей. Стражник почтительно взглянул на девушку:

– Проходи, красавица…

Катя вытянула шею, разглядывая тающий знак:

– А что это?

– Метка, – просто пояснила Енисея, но уточнять не стала. – Ладно, мне тоже надо кой-кого сыскать здесь. Потом вас найду…

В толпе прохожих мелькнула ее прямая спина, красный колчан со стрелами.

Ярослава мрачно посмотрела ей вслед, но промолчала.

– А в Аркаим один вход?

Ярушка перевела дыхание и, кажется, посветлела.

– Входов на самом деле четыре: по одному на сторону света, – тихо пояснила она. – Все, конечно, под охраной. В Аркаиме хранятся дивные богатства, поэтому местный староста и призвал дружину.

Они проходили длинным, метров в пятьдесят, тоннелем, ведущим от главных ворот во внутренние улицы города. Катя осторожно дотронулась до гладких загрунтованных стен.

– Яруш, а как так сделали? Город же деревянный.

А стены гладкие, будто эмалью покрытые.

– Внутри стены земляная насыпь, ее деревом обшивают, а сверху покрывают кирпичом-сырцом, глиной. Она высыхает на солнышке, и ничто такую стену не берет, ни таран, ни ядра пушечные, ни огонь.

– А роспись?

– А это уже для красоты… Чаще крепости некрашеные.

А они тем временем выскочили на внутреннюю, метров пять шириной, улицу, по которой сновал народ: бородатые мужчины в коротких, до колен, льняных рубахах, важные женщины, ярко, по-праздничному одетые. Любопытные ребятишки всех возрастов босоного суетились, хохотали, лузгали семечки и смачно заедали медовыми пряниками, не обращая ни малейшего внимания на девочек.

Быстро ступая по деревянному настилу, почти такому же, как в Тавде, только добротнее, девочки пробирались сквозь эту гомонящую толпу к центру города.

Катя прислушалась: под бревенчатым настилом, судя по звуку, шумела вода, однако от мостовой не поднимался запах сырости и нечистот, значит, вода в канаве была постоянно свежая.

Катя топнула ногой, чтоб удостовериться:

– Там пусто, что ли?

– Там канава с водой, чтоб дождь и сырость уходили.

По сути, это была ливневая канализация! Очевидно, Аркаим строился по радиальному принципу – с одной стороны жилые помещения примыкали к внешней, глухой стене, а с другой – выходили на главную улицу. Сегодня, в самый разгар ярмарочного дня, многие из них оказались настежь распахнуты, из них тянуло дымом и едой, у ворот торопливо переговаривались хозяйки, суетились дети. Другие же дома оказались, наоборот, закрыты.

– А что это за помещения? – спросила Катя, указав на ровные ряды одинаковых дверей и занавешенных окон.

– Здесь ремесленники живут. Большие семьи. А в иных домах и по нескольку семей. Здесь же иной раз и ученики селятся, те, которые подмастерьями пришли, – пояснила Ярушка. Она показала Кате на дома-ячейки: – Здесь, во внешней стороне, тридцать пять домов.

– А какие они изнутри? – Катя любопытно вытянула шею.

Ярослава хохотнула:

– Увидишь… Да ты не пялься, как чужачка!

– А ты – ты тоже в доме как подмастерье живешь, когда учишься здесь?

Ярушка покачала головой:

– Не-е-ет. Там, внутри, в Большом Аркаиме, – она махнула вправо, за еще более высокую внутреннюю стену, – дома волхвов, библиотека, школа. Все ученики волхвов и ведунов живут в общих домах.

Один – для мальчиков, один – для девочек. Живем сами, хозяйство тоже ведем как положено, к нам приставлены матроны для порядка. Если кто на излечение приехал али за советом каким, те за воротами селятся.

– То есть здесь учеников мало? – удивилась Катя. – Я просто думала, что это большая школа, академия или вроде того.

– Ну, это не совсем школа, – улыбнулась Ярослава, – это… Ну, как стольный град, только по умениям всяким, понимаешь?

Катя кивнула:

– У нас бы сказали «культурный центр». Ярослава пожала острыми плечами:

– Наверно, можно и так. Тебе виднее.

И она подошла к одному из домов: квадратные оконца занавешены, дверь распахнута, а на низкой скамеечке, вытянув ноги на деревянную мостовую, сидит, подремывая, дородная женщина в красном платке и цветастом переднике.

– Здравия тебе, тетушка Марфа.

Женщина открыла глаза, широко и белозубо улыбнулась:

– И тебе здоровья, Ярослава. Никак на соревнования пришла?

– Да, пришла. Да вот подружку с собой привела. Женщина бросила короткий взгляд в сторону Кати.

– Здравствуйте, – та вежливо поприветствала тетушку.

Марфа снова улыбнулась:

– Ну и хорошо, заходите, устраивайтесь. Сейчас кормить вас буду тогда!

Ярослава поблагодарила и вошла внутрь, в полумрак и прохладу.

– А ты почему «ты» говоришь? Это же… невежливо как-то^[47].

– Так кто ж одному человеку выкает? Выкают или когда народу много, или врагам. А тетушка Марфа – не враг мне. Она матрона наша, – и она махнула Кате рукой. – Заходи. Заодно и поглядишь, как мы здесь живем.

И Катя, затаив дыхание, нырнула в мягкое, вкусно пахнущее гречневой кашей и сливочным маслом нутро общего дома для девочек.

Глава 25 Общий дом

Кате пришлось несколько минут подслеповато жмуриться, ждать, когда зрение наконец привыкнет к полумраку и даст оглядеться.

Она оказалась в длинном, почти прямоугольном помещении, чуть суженном у входа. Через узкие глазки вентиляции и продолговатые окна под потолком, перекрытые тяжелыми балками, проникало достаточно света, мягкого, рассеянного: на деревянном полу красовались красноватые прямоугольники. Справа от входа, на разномастных резных опорах, высился второй ярус с установленными на нем кроватями. Под ним – рабочая зона. В центре – массивный стол с лавками по обе стороны. По левой стороне от входа – длинный ряд полок с посудой, кухонным и рабочим инвентарем, небольшими деревянными емкостями для круп и совсем крохотными пузырьками – для специй.

На отдельной, крайней от входа полке горкой лежали толстые восковые свечи (видимо, далеко не все здесь умеют делать светозары, подумала Катя), высилась стопка бересты, тонко раскатанные глиняные пластинки, веером торчали остро заточенные палочки для письма и, как великая реликвия, стоял небольшой кованый сундук с навесным замком. Катя, как дочь искусствоведа, сообразила: в нем одна из самых больших ценностей тех лет – бумага.

По той же стороне, в дальнем углу слева, темнела низкая, Кате по колено, печь, рядом с которой удобно примостились здоровенная емкость.

– А там – что? – спросила она у уплетавшей черешню Ярушки.

– Печь.

– Нет, рядом?

– Колодец…

– У вас что, в каждом доме колодец?

Ярушка кивнула и отправила в рот очередную горсть спелой ягоды:

– А что?

– Здорово у вас…

Та самодовольно хмыкнула:

– А то! Аркаим! – Она стянула с плеч мешок и направилась в сторону приставной лестницы. – Пойдем тогда устраиваться!

Ловко забравшись на второй этаж, Ярушка бойко побежала вдоль рядов с кроватями.

– Идешь ли? – ее макушка выглянула из-за резной пилястрины.

Катя поправила мешок и осторожно вскарабкалась по приставной лестнице.

– Яруш, а чего у вас все подставки на кухне резные да разные, ни одна на другую не похожа?

Из противоположного конца галереи послышался Ярушкин смех:

– Да это мальчишки. Они мастерят поделки всякие по заданию мастеров, а что дереву просто так пропадать? Вот делают всякую нам утварь разную для хозяйства, украшения: шкатулки, бусики. Что корявенькое, что очень даже ничего. Потом тебе покажу… Ты проходи сюда! Тут места свободные есть, здесь и устроимся!

Катя направилась на голос, мимо ровных рядов простых деревянных кроватей, покрытых яркими лоскутными одеялами и отгороженных друг от друга легкими перегородками.

Ярослава ждала ее в самом конце, уже распаковывая свой мешок и укладывая нехитрые вещи частью в сундук у изголовья, частью – на небольшую полку.

– Вовремя мы с тобой появились! А то бы пришлось в другом месте устраиваться, а тут оно как-то сподручнее…

Катя устало опустилась на свободную кровать:

– Что, все на соревнования приехали?

– Ну да! Такое событие…

– А что пусто тогда?

– Так, небось, шатер пошли смотреть. Или на ярмарке. Такое событие, – по-стариковски повторила она.

– Так что за игра эта – Шорох? Расскажешь? Ярушка плюхнулась рядом с Катей.

– Расскажу. Но позже! А сейчас надо тебя покормить и…

– …спать уложить?

Ярушка широко улыбнулась:

– Не-е-е, и Стару показать! Ты ж еще не забыла, ради чего сюда спешила? Или тебе так у нас нравится, что ты теперь и домой не собираешься?

– Конечно, помню! Такое разве забудешь?

– А что именно «такое»? – за их спинами появилась Енисея, прямая словно жердь, сумрачная.

Катя покраснела, у Ярославы глаза загорелись гневом:

– Подслушивала?!

– Да вас слыхать на пол-Аркаима! – Енисея пожала плечами, бросила сумку на оставшуюся свободную кровать, следующую от Ярушки, колчан со стрелами и лук спрятала под подушку. – Так что у тебя за дело здесь, Катя? И что за упыри за тобой гоняются по лесам? А?

И, усевшись напротив и чуть наклонив голову к плечу, она уставилась на Катю. Та искоса взглянула на Ярославу.

– А наша Ярослава, видать, в курсе да покрывает тебя, – догадалась Енисея.

– Ничего она не покрывает. И с чего это я должна тебе доверять?!

Брови у воительницы взлетели вверх. Потерев мочку уха, она пробормотала:

– А действительно, чего это? Мне-то до вас и дела нет. Одну из Александрии вытащила, вторую с того света вынула на горе… Доверять мне, действительно, не надобно, – она встала, поправила пояс с ножнами. – Только помните о том, что сейчас сказывали, когда на вас опять какая дрянь нападет.

– Енисея, подожди! – уши у Кати полыхали. – Ты все не так поняла. Ты не поверишь, если я расскажу все как есть. А врать я не хочу. И не умею.

– А ты попробуй.

– Врать?

– Нет, рассказать.

Катя опустила голову в пол, собираясь с мыслями. Енисея с любопытством смотрела на нее в упор. Наконец Катя подняла пепельно-серые глаза с яркими голубыми прожилками.

– А ты тоже здесь учишься? – спросила она у Енисеи.

Та удивилась, но кивнула:

– Здесь, только во внутреннем городе.

– А где ты научилась так сражаться?

Енисея посмотрела вдаль, за продолговатое окно:

– Дома, конечно, у меня братья старшие есть, они и научили. Нам без того никуда.

– А ты откуда? – заинтересовалась Ярослава. – Я в Аркаиме с позапрошлой осени обучаюсь, но тебя раньше не встречала, а ты говоришь, будто ты здешняя.

Та покачала головой и медленно, словно слова ей давались с трудом, проговорила:

– Я здешняя. Только я с гор Алтайских. Я из семьи жрецов, служили на Аржанских холмах, в храме Маары. Только… – она осеклась, подбирая слова, – я живу за две тысячи лет до сегодняшнего дня.

– Ого! – вырвалось у Кати.

Ярослава же только удивленно вскинула бровь:

– И ты тоже? А как ты здесь оказалась?!

– Долгая история. Считай, случайно забрела и заблудилась, – она посмотрела на Ярославу. – А что значит «и ты тоже»? Кто-то еще так же затерялся во временах? – Енисея напряженно вглядывалась в их лица.

– Да не обращай внимания, – отмахнулась Ярослава, – мы вот уже ничему не удивляемся, вот Катя, например, из будущего, через четыреста лет жить будет. – Ярослава понизила голос до шепота: – Возможно, моя правнучка, да-да.

Глаза у Енисеи округлились.

– Вот это в самом деле «ого!» – прошептала она, переводя взгляд с одной девочки на другую и обратно.

Те, дружно переглянувшись, расхохотались. Катя, хоть и довольно сумбурно, рассказала свои недавние приключения, от которых Енисея, кажется, пришла в шок:

– Ну даешь… И духа темного морока смогла вызвать?!

Ярушка кивнула в знак подтверждения.

– И портрет Макоши в древней книге один в один – лицо ее мамы, – от себя добавила.

Катя закусила губу, стараясь не разреветься.

– Енисея, я сама толком ничего не понимаю. Как я сюда попала? Зачем? Как отсюда выбираться? Почему я древние развалины те знаю как свои пять пальцев?

– Эти древние развалины называются Александрия. Древний город, – поправила ее Енисея. – Это я тебе точно говорю. Я теми ходами да выходами, что в храме Подлунном, сколько лет пользуюсь, чтоб дорогу назад найти.

– Храм Подлунный?

– Это там, где купель стоит с живой водой. Раньше, до обвала, над ней окно было. В полнолуние на купель лунный свет сходил. Жрецы в том свете видения вещие читали, – пояснила Енисея. – А эти трое из леса, от которых вы до того сбежали, тоже за вами идут?

Катя ничего не ответила. О встрече с Антоном ей пока не хотелось говорить. Еще и в такой девчоночьей болтовне. Она жалобно сморщилась, сложила ладони, будто молиться собралась:

– Девочки, научите меня сражаться и по-настоящему владеть хоть чем-то, хоть какими-то знаниями, вот темным мороком например. Пожалуйста! Енисея и Ярослава переглянулись. Енисея с сомнением в голосе отозвалась:

– Можно прямо сейчас и начать… Только не жалуйся потом, если больно будет!

Катя с визгом «ура!» подскочила, сбросила с плеч мешок, кинула его на кровать и встала по стойке смирно, демонстрируя полную готовность к уроку.

Енисея же деловито сняла с себя широкий пояс с карманами и оружием, потом верхнюю рубашку, а затем аккуратно все сложила на краю кровати. За это время Ярослава быстро сбегала вниз, отсыпала из тарелки черешни и, вернувшись наверх, забралась снова на свою кровать, подобрала под себя ноги и приготовилась смотреть.

Енисея же поманила Катю пальцем за собой, заставив спуститься на первый этаж.

– Итак, урок первый, – начала она, встав напротив. – Думаю, для начала тебе необходимо научиться обороняться. Для этого есть много способов. Предположим, тебя схватили за запястье правой руки. Давай, пробуем! – Катя изобразила нападающего, схватившего Енисею за правое запястье. – Я фиксирую твою руку, вот так, свободной левой рукой, кисть правой поднимаю к плечу. Получается рычаг. Выворачиваю руку и тут же давлю на твой локоть. Видишь? – Катя промычала в ответ. – Одновременно наклоняю корпус в твою сторону и своим весом тебя же и опрокидываю.

Она медленно, фиксируя, показывала каждое движение, подсказывая, на что обратить внимание, а потом вернулась к первой позиции «схватить за правое запястье» и быстро провела весь прием.

– Р-раз, – в следующую секунду Катя с хрустом шлепнулась на пол, – ты повержена, можешь еще и по носу получить, – и Енисея, в подтверждение своих слов, легонько наклонилась и щелкнула Катю по кончику носа.

Дальше урок был больше похож на истязание. Енисея просила Катю захватить ее руки разными способами – и двумя руками, и одной левой, и одной правой, и спереди, и сзади нападать – и последовательно рассказывала, как провести контрприем.

И каждый раз Катя оказывалась повержена.

– Видишь, как все просто! – воскликнула она после очередного Катиного падения. – Ну, давай проверим, что ты запомнила!

Девочки поменялись местами. Теперь Енисея «нападала» на Катю.

Она падала, теряя устойчивость, висла на Енисеиных руках, словно тряпичная кукла, посвистывая от напряжения. После третьей попытки дело пошло на лад. Изрядно побив друг друга, девочки рухнули на пол. Сверху к ним свесилась Ярослава:

– А учиться наносить удары вы сегодня тоже будете? А то я думаю – ждать, пока вы друг друга поколотите, или все-таки пообедать. После этой кислятины, – она кивнула на зеленый абрикос, – уж очень есть захотелось…

– Пообедать, – отозвалась Енисея. Когда Ярушка ушла вниз, она продолжила: – А теперь слушай главное.

Она встала напротив Кати, упруго положив руки ей на плечи. Она была выше и сильнее Кати, собранная, всегда готовая отразить удар воительница-амазонка.

– Уворачиваться от ударов – не главное. Главное – контролировать свой страх. Вот я сейчас на тебя нападаю. Не всерьез, ты это знаешь. А в глазах твоих все одно страх плещется… Я это, как твой противник, вижу. Значит, я, считай, уже победила.

Она приподняла Катин подбородок, прошептала:

– Не отводи взгляд, держи его. Если тебе пришлось вступить в схватку, то твоим оружием может быть что угодно – меч, нож, палка, ветка, камень, как сегодня утром с грифонами. Любой из этих предметов, даже собственную руку или ногу нападающего, можно использовать как рычаг или как оружие. Любой рычаг многократно увеличивает твою силу, а значит, ты сможешь одержать победу даже над более сильным и подготовленным противником. Поняла? Но чтобы этим воспользоваться, надо держать голову, – она легко дотронулась до Катиного лба, – и сердце, – она положила вторую руку ей на грудь, – холодными…

Катя кивнула. Конечно, попробовать бы все это проделать на практике…

* * *

Девочки быстро собрали на стол.

Три глубокие миски с кашей, три ложки, по крынке козьего молока да по ломтю хлеба – вот и весь обед.

Катя покосилась на стоявшую перед ней миску с гречневой кашей, положенной пушистой горкой. На самом ее верху лежал желтый кубик масла и стекал аппетитными ручейками. На краю миски – здоровенный ломоть хлеба.

Она шумно сглотнула слюну. Желудок жалобно пискнул и с надеждой затаился.

Будь Катя дома, она непременно запричитала бы, что порция слишком большая, что она столько не съест. Но сейчас, после длинного перехода, стольких впечатлений от увиденного в Аркаиме и особенно после тренировки с Енисеей, от которой болело все тело, она оказалась настолько голодной, а хлеб и каша – такими ароматными, что она, мысленно кивнув своему желудку, без уговоров принялась за еду.

Сладковатое, нежное масло ласково связывало гречневые крупинки, и те послушно таяли во рту. Кусочек хлеба с румяной хрустящей корочкой оказался с орехами и семечками.

– Я ничего вкуснее в жизни не пробовала, – стараясь не подавиться, прошептала она. – Божественно, – мурлыкала она, прикрывая от удовольствия глаза.

Рядом размеренно постукивали деревянными ложками Енисея и Ярушка: первая задумчиво-молчаливо, вторая – с тревогой. Но Катя, хоть и улавливала настроение новых подруг, была слишком поглощена угощением. Единственное, что ее смутило за столом, – терпко пахнущая белая густая жидкость.

– Это что?

– Молоко, – Ярушка дернула плечом.

– Молоко?! – Катя подозрительно принюхалась, еще раз заглянула внутрь небольшой крынки, поставленной перед ней. – Молоко-то не так пахнет.

– Так козье, – Енисея отвлеклась от своих невеселых мыслей и посмотрела на новую знакомую. Катя криво, по-детски оттопырила нижнюю губу.

Замерла.

– Ты попробуй. Вкусно, – Енисея прищурилась. Катя бросила на нее сердитый взгляд, взяла обеими руками крынку, героически поднесла к губам.

Теплая, горьковато-сладкая жидкость коснулась ее губ, проникла внутрь, нежно легла на язык и застряла – но тут же горло перехватило, и Катя поняла, что проглотить не сможет. Она почувствовала желудочный спазм, ощутила острое желание умереть прямо сейчас, и… молоко брызнуло из ее рта.

– Катя! Ёк-макарёк! – ругнулась Енисея и бросила ей льняное полотенце. – Вытирай давай.

Та послушно вытерла лицо, руки, испачканную рубашку и стол, виновато покосилась на Марфу – та как раз руки в боки поставила.

– Извините. Я не пробовала никогда. А оно такое жирное, горько-сладкое…

– Горькое? – Марфа всплеснула руками и подошла к Катиной крынке, отпила глоток. – А ведь и то правда. Манька наша, видать, опять бузины объелась, недоглядел пастушок. Не огорчайся, водички испей…

Марфа деловито вышла, угрожающе размахивая полотенцем, но вернулась через несколько минут.

– Это ты, что ль, Катя? – заглянула она в комнату. – Тебя Стар к себе зовет!

Та замерла.

– Чего сидишь? – Ярушка толкнула ее в бок. – Идем, я тебе дорогу покажу!

Катя, метнувшись на второй этаж, схватила свой не разобранный еще рюкзак, быстро выложила из него лишнюю одежду на кровать, свалив все в несколько неопрятную кучу, покосилась на аккуратно сложенные Енисеей вещи, вздохнула и побежала за Ярославой.

Глава 26 Стар

Ярослава торопливо шагала по главной улице Аркаима, кольцом огибавшей внутренний город – высокие, метров семи высотой крепостные стены, и Катя едва за ней поспевала. Вокруг суетились горожане, возвращавшиеся с ярмарки. Мастера катили по домам телеги с непроданным товаром, покрикивали:

– Поберегись, красавицы! Не то ноги оттопчу, будешь лягушкой шлепать по мостовой!

И дружно гоготали.

Оказалось, все ворота выходили на главную улицу, но во внутренний, Большой Аркаим вел единственный проход. Девочки миновали улицу и проскользнули в длинный изогнутый змеей узкий тоннель на юго-востоке.

– Выходит, Аркаим – не таблетка круглая, а прямо гигантская улитка, – пробормотала Катя.

Идти было совсем неудобно: помимо то и дело встречающихся горожан (которые, к слову сказать, в этой части города были особенно медлительными и важными), приходилось еще и протискиваться между широкими выступами, которые располагались в шахматном порядке и полностью скрывали происходящее на центральной площади от посторонних глаз.

Оказавшись в Большом Аркаиме, Катя словно попала в другое измерение, будто под воду нырнула. Высокая и толстая стена защищала жителей центральной части Аркаима от всего внешнего, мирского и суетного: сюда не проникали прямые солнечные лучи, звуки, запахи города, порывы ветра.

Здесь все становилось неважным, кроме неба над головой и твоей собственной души, которая тревожно билась в груди.

Невольно Катя замедлила шаг, сердце просило гармонии с этим миром.

Она огляделась: дома, выходившие на квадратную площадь, были такими же, как на внешнем кольце, только двери под широкими, словно кустистые брови старика-волхва, навесами оказались гораздо шире. Да у каждой стоял кумир – высокое деревянное изваяние духа-хранителя.

– Эй, не отставай, – шепотом поторопила ее Ярослава. Ее голос подхватило гулкое эхо, многократно усилило, заставило вздрогнуть от неожиданности. Она подвела Катю к неприметной двери и остановилась у пологих ступеней.

– Я дальше не пойду, – выдохнула она, – Стар же только тебя звал…

– Заходи-заходи, Яруша, – послышалось из дома. Ярослава открыла дверь. Катя, затаив дыхание, вошла. Дерево, хранившее тепло зимой и защищавшее от полуденного зноя летом, пахло смолой и свежестью, к этим запахам примешивались острые ароматы степных трав.

Катины глаза, не привыкшие к полумраку, вылавливали из темноты лишь неясные блики. Они постепенно проявлялись, словно снимок на полароидной бумаге, и она наконец смогла разглядеть жилище волхва Стара.

Высокий потолок. Лампады в глубоких нишах по обе стороны от входа, источавшие тонкий аромат лаванды и мяты. Сказочные росписи на стенах: глубокий старец в тяжелом плаще стоит в чаще леса, опершись обеими руками на посох; над равниной плывет по облакам белый лебедь, запряженный в золотую колесницу, в которой сидит прекрасная золотоволосая дева. Большой белокаменный город возвышается на холме и как бы вырастает из него, защищенный двумя рядами могучей крепостной стены с многочисленными башнями, переходами и мостами.

С правой стороны от входа Катя увидела низкую арку и лестницу, ведшую вниз.

Какой-то совсем не старый мужчина с удивительно светлым и открытым взором, в простой холщовой рубашке, подпоясанной лохматой бечевкой, стоял на верхней ступеньке. Темно-русые волосы его красивыми волнами спадали на плечи. Он приветливо улыбнулся Кате и Ярославе, жестом позвал следовать за ним и нырнул в низкий проход.

Девочки оказались на узкой винтовой лестнице, круто убегающей вниз, под центральную площадь, метров на пять под землю.

Ярушка притихла. Катя слышала ее сопение у себя за спиной.

– Я здесь еще никогда не была, – восторженно прошептала та. – Есть большая библиотека, наверху, в нее хаживала часто. Я про здешние секреты только слыхала краешком уха…

Мужчина спустился с девочками вниз:

– Тут подождите, – и, оставив их у подножия лестницы, свернул налево, в сумрак пустынного коридора, неизвестно где и когда заканчивавшегося. Девочки оказались в огромном квадратном зале примерно двадцать пять на двадцать семь метров.

Несмотря на то, что помещение находилось глубоко под землей, в нем было естественное освещение – солнечный свет попадал из небольших расщелин под самым потолком, кроме того, по периметру зала светились гирлянды шаров голубого света – светозаров.

У Кати от восторга перехватило дыхание: вдоль стен зала бесконечными рядами высились широкие стеллажи с книгами, свитками, перевязанными лентой стопками дощечек различных форм и размеров. Некоторые были переплетены, другие лежали разрозненными. В углу, за широким письменным столом, напрочь заваленным бумагами, Катя заметила стеллаж с кристаллами в форме шаров, пирамид и конусов. Кристаллы преимущественно были голубого цвета, среди них выделялись три камня бурого цвета и один черного. На черном отчетливо выделялись белоснежные письмена.

Но библиотека оказалась пуста.

– А где дядюшка Стар? – Катя беспомощно обернулась к подруге, та странно на нее посмотрела, но ответить не успела: из-за стеллажа с кристаллами вышел все тот же довольно молодой мужчина, только теперь на его плече, деловито поглядывая на гостей то одним, то вторым желтым глазом, сидел сокол, а в руках он нес плоскую миску с водой.

– Ярослава, собери книги мои, будь добра…

– Конечно, дядюшка Стар.

Ярушка бросилась к столу, а Катя вытаращила глаза, рассматривая человека, которого представляла как умудренного жизнью старца с белой, как снег, бородой и величественной синевой глаз. А вместо этого перед ней оказалась его прямая противоположность.

– Так вы и есть Стар?..

Молодой мужчина аккуратно поставил на освобожденное Ярушкой место миску с водой, потом осторожно спустил птицу с плеча и посадил ее на край миски (птица тут же начала пить):

– Я и есть. Ты, никак, кого другого ждала? Ярушка улыбнулась.

Катя смутилась:

– Нет, не в том дело. Просто вас зовут Стар… и вроде как вы должны старым быть.

Волхв снисходительно улыбнулся:

– Ну, должен али нет, про то не ведаю, но уж изволь принять таким, каков есть, девица Катя свет Катерина, – и он подошел к ней ближе, положил руки на плечи, заглянул в глаза, разглядывая пристально.

Катя почувствовала, что краснеет. Жар от ушей полыхнул по щекам, спустился на шею. У Стара оказались синие-синие глаза в прозрачных серо-голубых прожилках, яркие и лучистые.

– Ну здравствуй, путешественница, – радушно проговорил он.

– Здравствуйте, – Катя тоже улыбнулась, очень несмело, и, кажется, еще сильнее покраснела.

– Сколько лет живу на этом свете, а чудес таких не видал, да, – продолжал улыбаться волхв.

Он подвел ее к скамейке, установленной между стеллажами, рядом со столом. Катя села, только в этот момент сообразив, что все это время, открыв рот, не могла отвести взгляд от его глаз. Так и шла, как загипнотизированная обезьянка. И где же Ярослава? Стар пододвинул вторую скамейку и сел прямо напротив Кати, откинулся на спинку и сложил руки.

– Ну, сказывай, что тебя привело в мою обитель? Катя нервно перебирала конец пояса, не зная, с чего начать: то ли издалека, то ли с главного. На помощь пришла Ярушка. Она устроилась рядом с ней, чуть наклонилась вперед и прошептала:

– Она во временах потерялась. Дядюшка Стар посмотрел на Катю:

– Так ли?

– Так.

– И как случилось это?

И Катя рассказала про то, как мама заболела, как в отражении появилась черная кошка и убежала в мамину комнату, как мама проснулась, говорила непонятные вещи, а потом исчезла – растаяла в воздухе.

– Словно зорька вечерняя, – шепотом добавила Ярушка, вставив бабушкино замечание. Стар кивнул.

– Дальше что?

– А потом в дом к нам ворвались бандиты, искали посох какой-то, которого у нас никогда не было, посох Велеса. А кошка в отражении мне подсказала, как бежать. Я нырнула в шкатулку и оказалась в коридоре, в котором много-много дверей. Там зверюга какая-то вырвалась, я испугалась и вышибла одну из дверей. Это оказался дом бабушки Могини.

Стар опять понимающе кивнул:

– А что, Ярослава, здорова ли бабушка твоя?

– Здорова, дядюшка, – пискнула Ярушка и опустила глаза.

– Дядюшка Стар! Мне мама сказала, что мне нужен нос грифона! Он там был, на одной двери, а я не сообразила! Понимаете? И как мне теперь назад вернуться? Как маму найти? У меня никого ближе и роднее ее нет! Понимаете, НЕТ!

И Катя, сама не ожидая от себя этого, зарыдала.

– Тише, тише, – попробовала утешить ее Ярушка, то и дело виновато поглядывая на Стара.

Сокол перестал пить воду, тревожно переставил когтистые лапы на кромке миски и спрыгнул на стол. Вытянув шею, он любопытно поглядывал то на Стара, то на плачущую девочку. Потом резко вспорхнул, с шумом расправив сильные крылья, и, издав резкий протяжный крик, перелетел на скамью волхва.

Тот костяшкой указательного пальца аккуратно погладил птицу по пестрой голове.

– А что, дитя, с собой ли шкатулка, оставленная мамой?

Катя шумно и порывисто выдохнула:

– Да, со мной…

– Ну так покажи, милая.

Девочка быстро сбросила с плеч рюкзак, достала из него шкатулку и протянула ее волхву. Тот, чуть наклонившись вперед, посмотрел на нее.

– Бабушка сказала, будто очень древняя вещица, – пояснила Ярослава.

Стар кивнул:

– Права твоя бабушка.

– И еще она сказала, что владеть такими ценностями великими только внутри одного рода можно и что матушка Катина, должно быть, большая мастерица по части волхования.

– И тут права бабушка Могиня. Пойди-ка сюда, Катя, – он подошел к столу, – положи-ка сюда да открой шкатулку со словами: «Открой свои тайны, матушкин ларец».

Катя послушно поставила шкатулку на стол, прошептала:

– Открой свои тайны, матушкин ларец.

К огромному удивлению девочек, по темному дереву волной промелькнула алая искра, из шкатулки пахнуло сыростью и замкнутым помещением.

– Открывай теперь.

Катя открыла шкатулку и заглянула внутрь: внутри было то самое помещение, с дверью в длинный коридор с чудовищем, только сильно уменьшенное.

– Этот проход? – волхв кивнул внутрь темнеющего пространства.

– Да-а-а, – Катя ошеломленно сглотнула.

Тогда он протянул ей одну руку, а второй коснулся крышки шкатулки со словами:

– Позволь, ларец, пройти до двери и верни назад. В это же мгновение дерево моргнуло красным, Катя почувствовала удушье и головокружение, сокол шумно отлетел в сторону, и она опять оказалась в темной прямоугольной комнате без окон, с единственной дверью. Только на этот раз за руку ее держал волхв Стар, а потолок отсутствовал: вместо него в комнату заглядывало огромное лицо Ярушки. И удивленный глаз любопытного сокола.

– Ну что там?! – голос Ярославы отразился от стен, с силой ударив по барабанным перепонкам.

Катя прикрыла уши ладонями:

– Тише, Ярослава, оглушишь…

– Извини… Так что там? – повторила она громоподобным шепотом.

– Пойдем посмотрим, – голос Стара был спокоен.

– А вдруг там этот зверь?

– Пока не откроем дверь, не узнаем, верно?

И Катя подошла к двери. Глубокие извилистые трещинки. Орнамент поверху. Ручка-кольцо.

Она толкнула от себя.

Дверь глухо скрипнула, но не поддалась. Девочка надавила сильнее, но снова безрезультатно.

Она обернулась к Стару, посмотрела на онемевшее лицо Ярушки:

– Не открывается.

– Ну что ж, и этому тоже найдем разгадку. Но, к сожалению, Катя, должен тебе сказать, что этим же путем к своей маме ты попасть не сможешь, – и добавил чуть громче: – Благодарю, ларец, мы увидели все, что хотели.

Снова удушье и головокружение – и они опять в библиотеке, в своем теле и размере.

– И что теперь? – Катя устало опустилась на пол. – Я застряла здесь и никогда не увижу маму? Ярушка закусила костяшку пальца, чтоб не разреветься, так ей жалко стало свою подругу.

Стар положил Кате руку на плечо:

– Мы найдем способ. Покажи, что еще было в шкатулке.

Катя снова открыла шкатулку, только теперь без заветных слов, и на дне увидела моток с нитками и полупрозрачный камень сочного василькового цвета. Она протянула руку, чтобы достать их, но волхв остановил ее:

– Погоди.

Он взял в руки шкатулку, чуть наклонил ее так, чтобы ее содержимое отразилось в миске с водой. По водной глади пробежала рябь, а когда она улеглась, Катя увидела в отражении преобразившийся ярко-алый вместо василькового, искрящийся самоцветными огнями камень. От него узкими серебристыми змейками к ее рукам тянулись лучи.

– Что это? – прошептала она.

– Алатырь. Камень, открывающий двери. Твоя бабушка, Ярушка, оказалась права и в том, что матушка нашей Кати большому ведовству открыта…

– А этого не может быть, – Катя упрямо мотнула головой. – Она искусствовед. Ученый.

Стар только покачал головой:

– Алатырь – царский камень. Его не у каждого волхва встретишь. А у матушки твоей он имеется.

– И в книге древней ее портрет имеется как Макоши, – опять встряла Ярушка. Сокол встрепенулся и едва не укусил ее за руку. – Ай!

Катя недоверчиво нахмурилась.

– Не веришь? – заметил ее сомнение Стар.

– Нет.

– А ну-ка, вода, покажи, кто чары сильные наложил на ларец этот. – Он взглянул на Катю: – Смотри! Сердце у нее подпрыгнуло и оборвалось: на нее смотрела ее мать, Мирослава Мирошкина. Катя всхлипнула и бросилась к Ярушке на грудь.

– Не может быть! Этого не может быть!

– Зато теперь мы точно найдем тебе дорогу домой, – тихо отметил Стар. – Дай только немного подумать.

Он задумчиво посмотрел на шкатулку и ее содержимое, дотронулся до темного потрескавшегося дерева.

– Ярослава, Кате надо отдохнуть, в себя прийти. Отведи ее в дом. А ларец этот здесь пока оставь. Мне подумать надо. Ступайте.

И он легонько подтолкнул их к лестнице наверх.

* * *

Шкода и Афросий, конечно, увидели дым от костра.

Но пока они делали носилки для Антона, Кати и ее друзей простыл и след.

– Вот же черт! – в очередной раз ругнулся Афросий и с неприязнью глянул на Антона. – Ведь рядом были. Если б не этот хлыщ, уже бы бабке сдали деваху да и дома в баньке парились.

– Умолкни, – прикрикнул на него Шкода, осматривая поляну. – Сказал: вместе пришли, вместе и уйдем. Вот следы их. По ним пойдем.

Пока Шкода и Афросий дотащили Антона до Аркаима, им уже было не до Кати. Мокрые от пота, грязные, голодные и злые, они почти не отреагировали на ряженых крестьян, странные караваны, орущих на них мужиков в высоких тюрбанах, встречавшихся им по дороге.

Увидев некое подобие дома – это был небольшой сарай с крытой соломой крышей, – они рванули к нему.

– Эй! Есть кто живой! – заорал озверевший Афросий. – Хозяева!

– Да не ори ты как оглашенный, – остановился мимо проходивший мужичок с окладистой бородой в потертом зипуне. Он ловко поправил повисшую за плечами котомку. – Заходи, коли надо. Вишь – ключ на стене висит, значится, свободен дом. Заходи да живи. Токмо убери за собой. Так дела и делаются… И, покачав неодобрительно головой, пошел своей дорогой в сторону горевшего на закате города. Афросий схватил ключ, дернул дверь и ворвался внутрь.

– Гляди, пацаны, – гоготнул он, выглянув наружу, – и салфеточки на столе льняные разложены! Заходи, хоть пожрем нормально да помоемся!

Антон, с тоской посмотрев на шагающих по дороге людей, вздохнул и направился, похрамывая, внутрь. Шкода плелся рядом, злой и напряженный.

– Как бы старуха нас тут не застукала, пока мы нормально жрем и моемся…

– Не дрейфь, прорвемся! – заверил его Афросий и в следующее мгновение уже скрылся в темноте. – Антох, ковыляй сюда, польешь мне, а то от меня разит тиной и чешется все, сил уже нет!

В доме действительно было все прибрано, как и сказал проходивший мимо дед.

– Гостиница это, что ли, у этих ряженых? – Афросий добыл кусок черствого хлеба и сейчас, орудуя мощными челюстями, пытался его разгрызть. – Косплей у них здесь, что ли?

– Это что за муть? Афросий гоготнул:

– Ну ты все-таки темная личность, Шкода. Косплей – это что-то вроде ролевой игры. Народ наряжается всякими гэндальфами или поттерами, во всяких известных персонажей, короче.

– И что делают?

– А что угодно. Что положено по роли, то и делают.

Антон, нарочито сильно прихрамывая, заглянул на полку, увидел небольшие холщовые мешочки. В одном из них была крупа.

– Парни, тут перловка есть. Давайте кашу сварим, что ль.

После бесконечного марш-броска и непривычно сытого ужина Шкоду разморило.

– Антох, давай эту деваху завтра искать, – Шкода то ли себя уговаривал, то ли с товарищем советовался. – Тут народу – тьма, черт ее знает, где она пристроилась… Завтра найдем. А сейчас давай спать? А?

– А давай! – Антон был не против.

Устроились на лавках. Твердо, но все равно лучше, чем на камнях.

Шкода заснул, наверное, даже раньше, чем лег. Только он вытянулся под небольшим стеганым одеялом, которое они нашли в сундуке за печкой, так сразу и захрапел, только иногда почесывая одну о другую босые ступни, не поместившиеся под короткое одеяло.

Антон еще подождал некоторое время – Афросий тоже храпел.

После этого потихоньку, стараясь не скрипеть половицами, взял ботинки и выскользнул из дома. Уже на крыльце, вдохнув полной грудью вечернюю прохладу, он обулся и по опустевшей к вечеру дороге торопливо пошел в сторону города.

* * *

Кате ничего не оставалось, как поплестись в общий дом для девочек: понимания, как попасть домой, после разговора с волхвом у нее не возникло, но тень надежды грела, не давая отчаяться.

Когда они вышли из дома Стара, был уже вечер.

От реки тянуло прохладой и свежестью, дымком вечерних костров и горьковато-приторным ароматом полыни и медуницы.

Аркаимцы ужинали в своих домах, открыв все двери и окна навстречу вечеру. Светловолосый мужчина сидел перед домом и вытачивал из дерева колыбель для младенца. Его беременная жена присела рядом, поглаживая рукой округлый живот, и они любовно поглядывали друг на друга и загадочно улыбались. Будто у них одна на двоих тайна. Никому не известная.

– Кать, пойдем посмотрим на шатры, которые к завтрашнему состязанию ставят, – предложила Ярушка, показывая куда-то в сторону западного входа. – Там, небось, и ребята тренируются, и Енисея. Посмотрим?

Катя обрадовалась: нет, не тому, что надо куда-то идти и что-то смотреть, впечатлений ей на сегодня хватило с лихвой. У нее, всегда нелюдимой и замкнутой, наконец появилась возможность оказаться одной и подумать. О том, что с ней произошло. Осознать это.

Она обернулась к подруге, кивнула:

– Яруш, ты иди. Я завтра все посмотрю.

– Тебе что же, неинтересно? – озадачилась Ярушка, и в ее глазах промелькнуло разочарование.

– Нет, что ты! Не в этом дело! Просто… Я никак не могу поверить в то, что со мной происходит, – она дотронулась до подсвеченной заходящим солнцем оранжево-алой стены Большого Аркаима. – Да и хотелось бы еще подумать о вчерашнем дне, вдруг я вспомню что-то еще важное.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Дорогу назад найдешь?

– Если за мной не станет гнаться вурдалак – найду, – Катя улыбнулась и, махнув подруге рукой, направилась в сторону общего дома для девочек. Она вышла на главную улицу, рассеянно поглядывая то на ребятишек, бегавших между домами, то на темнеющее небо. Какая-то женщина в красном платке ругалась с соседкой, мальчишка гнал козу, легонько тыкая ее в бок прутиком.

Катя лавировала между прохожими, стараясь никого не задеть, и тут с силой столкнулась со встречным прохожим. Подняла глаза, чтобы извиниться, и обомлела…

– И снова здрасьте! – радостно воскликнул Антон. – А я тебе давно машу-машу, а ты вся такая заду-умчивая…

– Привет! Вот удивляюсь, как вы нас все время находите?.. – пробурчала Катя, стараясь изобразить гнев.

– Привет, привет! – повторил Антон и криво усмехнулся. – Пойдем к речке? А то нас тут затолкают…

Катя очень обрадовалась, увидев Антона. Проходя мимо него, она даже тихонько потрогала свои щеки – горячие как огонь, значит, красные… Ох, неудобно-то как! Но от прогулки отказаться не смогла.

Глава 27 Антон

Они вышли за крепостную стену, воспользовавшись ближайшим выходом из города. Стражники, деловито беседовавшие у ворот, подозрительно посмотрели на Антона, бросили:

– Скоро ворота позакроем. Не мешкайте там… Катя кивнула.

– Ты как вообще в город прошел, они ж не пускают…

Антон уклончиво улыбнулся:

– А я понял, подождал. Семейство какое-то шло, я с ними и проскочил…

Прошли по узкому северному мосту (этот выход предназначался только для пешеходов, и мост, соответственно, был неширокий, с веревочными поручнями) и, миновав двухметровый ров, наполненный водой, направились в сторону реки.

Вначале шли молча. Катя чуть впереди, Антон на полшага отставал от нее.

– А чего ты не спрашиваешь, как мы сюда добрались? – нарушил неловкое молчание Антон.

– И как вы сюда добрались? – Катя сорвала травинку, внимательно начала ее изучать, будто ничего интереснее в жизни не видала.

– Я – верхом!

Катя удивленно на него посмотрела, для чего, правда, пришлось бросить свое интересное занятие.

– Я ж обещал, что задержу ребят, вот. Я, типа, ногу подвернул сильно. Правда, Афросий, гад, предлагал меня бросить там.

– Так подвернул или типа подвернул?

– Говорю ж – типа! – он обогнал Катю и теперь шел спиной вперед, на несколько шагов опережая ее.

– Все хотел рассмотреть твои глаза, – улыбнулся он. – Вот, знаешь, странное дело, лицо помню, а глаза – нет.

Он остановился и взял Катю за плечи:

– Дай посмотрю, пока светло, какого они у тебя цвета.

– Серые, – буркнула Катя и попробовала легонько отстраниться.

Антон только крепче сжал ее плечи. Заглянул в глаза. Кате было неловко оказаться рядом с ним, вот так близко, что слышно, как бьется в груди его сердце, чувствовать его запах – царапающий и дерзкий, как и весь он сам.

– Не, не серые, – он прищурился, подбирая слова. – Они цвета Темзы на рассвете.

Катя с силой повела плечами, высвобождаясь.

Обогнула его, снова пошла впереди.

– Не знаю, не бывала.

– А я в Лондоне много раз был, – задумчиво обронил Антон.

Они дошли до реки. По ее зеркальной глади скользило несколько припозднившихся рыбацких лодочек. Откуда-то издалека доносилась грустная песня про любовь да про разлуку.

– Красиво здесь, да? А что это за место такое? – снова прервал молчание Антон.

– Это Аркаим.

Глаза у него расширились и чуть не выпали из орбит:

– Реально? Тот самый?!! Катя кивнула.

– Ого! Жаль, в телефоне батарейка сдохла, фотки бы сделать! – с тоской в голосе проговорил он.

– Слушай, Антон, – она впервые назвала его по имени, и ему это понравилось. – Что дальше делать? Рано или поздно твои фокусы раскусят, Афросий и Шкода меня схватят, посоха у меня нет, бабка эта ваша меня прикончить велела… Что делать? Есть идеи?

Антон молчал. Он об этом не думал. Вообще, он редко принимал самостоятельные решения – чаще всего за него все решал отец. Если они и были, эти самостоятельные решения, то скорее не сами по себе, а вопреки желанию отца, назло ему. Вот и со Шкодой он связался назло.

А Катя сейчас спрашивала у него как у взрослого… Не хотелось выглядеть в ее глазах несерьезно.

– Ну, какое-то время можно и пофинтить, – не придумалось ничего более стоящего. – Вы сколько времени собираетесь быть в Аркаиме?

Катя повернулась к реке.

– Не знаю… Мне маму найти надо здесь.

– Она, что ли, тоже тут?! Это хуже, – Антон присел на траву, Катя устроилась чуть поодаль.

Теперь ему хорошо был виден ее профиль. Он невольно залюбовался, так она была хороша: большие и светлые глаза, такие открытые и наивные, мягкая полуулыбка, золото волос. И еще ей очень шла эта странная старомодная одежда.

– Ребята, кстати, до сих пор не поняли, что мы в прошлое попали, – Антон улыбнулся, но улыбка получилась какая-то безрадостная, – бабка эта, Ирмина, на связь не выходит…

– Да? – Катя оживилась. – А чего ж ты сразу не сказал?!

– Ну вот сейчас говорю, какая разница… Это тебе хорошо, что она на связь не выходит – нас не дергает, а я вот думаю – как мы без нее отсюда выбираться будем? Ну, то есть, если она и вправду поверит, что посоха у тебя нет, и это чертово зеркальце не заработает больше?

Катя передернула плечами:

– Выберемся как-нибудь.

– У тебя, того… шкатулка-то осталась?

– Ею все равно не воспользуешься, – она косо посмотрела на Антона, он замер в ожидании, – там что-то напутали, и… И там то ли медведь, то ли еще какой зверь выскочил, не знаю. Короче, этим проходом больше воспользоваться не получится.

– Плохо, – Антон замолчал.

– Знаешь, мне домой пора, – Катя встала.

– Подожди! – Антон схватил ее руку. – Куда ты все время от меня бежишь?

Катя покосилась на его пальцы, снова присела на траву. Антон, не выпуская ее руку, придвинулся ближе.

– Я хочу, чтобы ты знала, что я тебя никогда не оставлю здесь. Мы что-нибудь придумаем, – с жаром начал он, пальцы коснулись запястья, погладили вдоль ве́нки. – Я еще сейчас не знаю как, правда, но что-нибудь придумаю. Давай ты скажешь, что посох этот дома остался, что мы его просто не нашли? Тогда Ирмина вернет нас всех назад.

– А дальше что? – Катя посмотрела на него в упор. Разговор этот нравился ей все меньше. – Она выяснит, что посоха нет, что ее обманули. Вранье еще никого не доводило до добра.

– Да ну ее, эту старуху! – воскликнул Антон. – Главное, чтобы она нас отсюда вытащила, а там ее кинем, и все!

– Ты забыл еще одну деталь, – тихо произнесла Катя. – Я здесь, чтобы найти мою маму. Ее как, тоже «кинем», как ты выразился?

Она высвободила свою руку и встала.

– Кать! – попробовал ее остановить Антон.

– Знаешь, Антон. Ты не заморачивайся насчет меня, сам отсюда выбирайся. Хорошо?

– А ты?

– А со мной все будет в порядке. И друзей своих забирай, вот и поможешь.

– Так если ты здесь застрянешь?

– Думаю, не застряну, – хотя Катя в этом была совсем не уверена, но голос ее прозвучал иначе. Она собралась уходить.

– Кать, постой, – попросил в последний раз Антон. Она оглянулась. – Что у нас с тобой никак разговор не ладится? Вот и сейчас ты уходишь, а мы так и не поговорили…

– Не поговорили, – эхом отозвалась Катя.

– А я тебе о стольком хотел рассказать.

– О чем, например? Он криво усмехнулся:

– Ну, что ты мне нравишься, например…

– Ах да, я прикольная… Ты уже говорил, – тихо напомнила Катя и отвернулась.

Антон покраснел. Встал рядом. Несмело, одним пальцем погладил ее по плечу. Она покосилась на палец, но не отодвинулась.

– Что ты к словам цепляешься?.. Ты классная.

С тобой интересно… Он замолчал.

Чуть привлек ее к себе, обнял. Уткнулся губами в волосы. Щеки у Кати пылали огнем, хорошо, в надвигающихся сумерках не видно. Сердце неистово билось, отчего дышать становилось все тяжелее. Она часто читала в книгах, как происходит такое признание, и представляла себе как-то все иначе. А в реальности все даже лучше. Этот вечер, нарождающиеся звезды, тонкий серп луны, река, в которой отражается небо, аромат степных трав. Она чувствовала, что сама скоро загорится, как огонек.

– Может, завтра в это же время придешь сюда?

– Может, – только и смогла произнести Катя, вырвалась и бегом бросилась к Аркаиму.

– Я буду ждать тебя! – услышала она за спиной. Он еще посидел на берегу реки, думая о завтрашней встрече. Потом его мысли потекли еще дальше, представляя, как он вернется домой. Это его немного отрезвило, возвращение предстояло сложное, если вообще предстояло. Поэтому он встал и зашагал в сторону деревеньки, где они остановились на ночлег. Он тихонько снял ботинки на крыльце, осторожно, чтобы не скрипела, открыл дверь в сени. На пороге стоял, скрестив на груди руки, Афросий.

* * *

В это время Ирмина металась по своему душному, пропахшему благовониями кабинету. В дорогом шелковом халате с безумного размера драконами она походила на рассерженную ворону. На низеньком столике, стоявшем между двумя пухлыми глубокими креслами, было установлено большое старинное зеркало. Насколько оно хорошо сохранилось, сказать было сложно, так как в данный момент оно было покрыто белой, как молоко, пленкой.

Ведьма бросала на его поверхность траву и уголь, пепел и соль – в молочной пелене лишь иногда появлялись малюсенькие точки-просветы, но они тут же затягивались.

– Вот дурачье. Чего я с вами связалась только! – причитала Ирмина, устало бросаясь в глубокое кресло напротив зеркала, – вроде вышли где надо… Мелюзгу эту птичками задержала, бери-хватай. Так нет. Опять черт-те куда забрались. Да опять упустили, – она беззубо пошамкала губами. – Все самой делать приходится.

И она резво для своего преклонного возраста подскочила и зашаркала в дальнюю комнату. Как только за ней закрылась дверь, в кабинет осторожно заглянула секретарша Маруся, она хотела было пройти внутрь, но дверь дернулась, как живая, и с треском захлопнулась перед самым ее носом. Маруся услышала, как закрылся внутренний засов.

Через мгновение в комнате снова показалась Ирмина. В ее руках поблескивал голубым прозрачный флакон.

– Ну что, менеджер Ваня, за все надо платить. Как запечатала твою душу, так и распечатаю.

С этими словами она откупорила флакон и поднесла его к зеркалу.

* * *

Стар склонился над оставленной Катей шкатулкой. Рядом с ним, голова к голове, сидел сокол и любопытно заглядывал из-под руки волхва.

– Что скажешь, Рарог?

Птица недовольно фыркнула и отвернулась. Но тут же, покосившись желтым глазом на странную вещицу, клюнула ее.

– Тебе тоже интересно, что это за рисунок, верно? Птица щелкнула клювом в знак согласия.

– Вот и мне интересно. Смотри, Рарог, – Стар повернул шкатулку так, чтобы светозар осветил ее крышку насквозь, – видишь эти отверстия?

Действительно, через небольшие, едва заметные дырочки проникал яркий свет. Волхв оторвал от гусиного пера несколько ворсинок, вставил в одно из таких отверстий: оно оказалось значительно шире.

– М-м-м, не подходит, видишь, – он задумчиво погладил птицу по желтоватой головке. – Думаю, должно быть что-то еще.

И он заглянул в шкатулку, внимательно осмотрев ее содержимое – камень и моток ниток.

– Смотри, друг мой, Алатырь-камень, открывающий путь, еще нитка путеводная, – он взял в руки красный моток, чуть подбросил его на ладони и сжал в кулаке: внутри почувствовалось что-то колкое. Он аккуратно извлек из мотка длинную бронзовую иглу без ушка. – А вот это уже совсем интересно.

Переглянувшись с птицей, он вставил конец иглы в одно из отверстий: идеально, игла без сопротивления насквозь проткнула крышку шкатулки. Но никаких изменений не последовало: ларец безмолвствовал.

– Верно, слова заветные надобно знать, – предположил он. Сокол рядом пронзительно щелкнул в ответ и взлетел волхву на плечо. – Кто-то очень хотел, чтобы наша Катя попала точно в нужное место.

Вдалеке послышались громовые раскаты.

– Гроза будет, – задумчиво прошептал Стар и прислушался:по крыше ударила первая тяжелая капля.

* * *

Катя вернулась в город перед самым закрытием ворот, ужасно себя ругая, что не подумала об этом заранее, – ведь могла вообще на ночь остаться за крепостной стеной! Однако в то время, пока одна половина Кати себя ругала, другая ликовала. В ее голове никак не укладывалось, что вот оно! То, о чем пишут в романах! То, о чем слагают стихи! То, о чем мечтают все девчонки! Вот оно, сбылось! Ее ЛЮБЯТ! Хотя это слово и не звучало в сегодняшнем разговоре, оно витало в воздухе, и чуткая Катина душа уловила его, поймала его за хвост, как жар-птицу.

Она летела по улице, чуть не сбивая с ног прохожих. Но это ее нисколько не смущало. Ведь у нее в жизни случилась любовь! Она уже чувствовала ее нежные ростки в своем сердце, которое, мгновенно ошалев от упавшего с неба счастья, забыло все сомнения и тревоги.

– Ты где была? – резко вернула ее в реальность Ярушка. Она стояла посреди улицы, всматриваясь вдаль, и, конечно, уже давно видела Катю, бежавшую на всех парах по широкой пустеющей улице.

От неожиданности Катя едва не упала. Ярушка прищурилась. Катя покраснела – ее застали врасплох, она не успела придумать ни оправдания, ни легенды. Глаза предательски забегали, рот беспомощно хватал воздух.

– Я… я… я за городом была…

– Это я уже поняла, а зачем за городом была?

– Яруш, – Катя на мгновение зажмурилась, представив только, что сейчас скажет подруга, но еще вчера она решила не избегать ответственности, а это значило в том числе и не лгать. Тем более лгать другу – это вообще не по правилам. – Я знаю, что ты сейчас скажешь, потому что сама себе это говорила, и не раз.

Она набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:

– Я встречалась с Антоном, тем самым, который Ключник.

Ярослава потеряла дар речи.

– Как? Когда? Они что, здесь???

– Да, они идут за нами следом!

– Боже мой милосердный! – всплеснула руками Ярушка. – И ты так спокойно об этом говоришь?

– Антон на нашей стороне. Он меня нашел еще в Александрии…

– Да ты что! – ахнула Ярослава. – И ты молчала…

– Ну когда бы я тебе говорила! – призналась Катя. – Он искал меня, чтобы предупредить, что они рядом. Рассказал про то, что они сюда попали при помощи какой-то старухи-колдуньи, к которой обратился еще в Красноярске Шкода. Та им дала зеркальце, которое их сюда и привело. И сейчас она их ведет по нашему следу, какую-то искру им выдала…

– Какая колдунья? – Ярушка не верила своим ушам: она, конечно, поняла – что-то идет не так, но чтобы преследователи шли за ними буквально по пятам, да еще Катя об этом знала и ничего не сказала сразу… Это не укладывалось у нее в голове.

– Не знаю, Ирмина, кажется. Она в нашем времени живет, управляет оттуда с помощью зеркальца. Антон говорит, что она очень опасная. Правда, уже полдня на связь не выходит…

– Да зачем ты ей?! – не выдержала Ярослава.

– Посох, ей по-прежнему нужен посох Велеса…

– А с чего ты взяла, что этот Антон, или как там его, на нашей стороне?

Катя покраснела.

– Он… Он… Я ему нравлюсь. Он их специально даже задержал у горы, сказал, что у него нога вывихнута, чтобы дать нам время уйти подальше…

Ярослава беспомощно развела руками:

– А что, если так же, как дружков своих предал, он и тебя предаст? Зачем ему все это? С чего вдруг такая любовь?

Катя нахмурилась.

– Надо ребятам рассказать и Стару, – убежденно сказала Ярослава. – И выяснить, что там еще за колдунья Ирмина…

Она была, конечно, права. Ирмина могла оказаться очень опасна. То, что она не выходила полдня на связь, еще ничего не значит, может выйти в любой момент, и тогда какую команду даст Шкоде и Афросию? А что, если она уже объявилась и они могут появиться с минуты на минуту (хорошо, что ворота запираются на ночь!), а она, Катя, еще ни на шаг не приблизилась к поискам своей мамы. Да и ребята в опасности… Ярослава права. Только…

– Яруш, только давай не будем всем рассказывать, почему нам Антон помогает.

Ярослава фыркнула и пошла в дом.

Катя еще некоторое время посидела на хорошо прогретых дневным солнцем и поэтому еще теплых досках мостовой Аркаима. Несколько раз выглядывала Енисея, но ни о чем не спрашивала и снова исчезала за широкими ставнями.

Говорить ни с кем не хотелось.

Катя снова и снова вспоминала глаза Антона, длинные, до плеч, темные волосы, его прикосновение… Ему так хотелось верить! Но рядом с желанием верить тонкой змейкой скользило сомнение: Ярослава права, с чего вдруг такая привязанность? Антон не выглядел как человек, которому можно доверять. Вот Истр или Олеб, хотя она их знает едва ли больше Антона-Ключника, – другое дело. Им можно было доверить свою жизнь без оглядки. Эти скорее сами умрут, чем друга оставят в беде…

Она слышала, как ребята на завалинке шепотом обсуждали Ирмину. Другие девочки, обитательницы общего дома, иногда прислушивались к их разговору, но не вмешивались.

Уже стало совсем темно, когда мальчишки ушли в свой общий дом. Олеб и Истр, проходя мимо, попрощались, но в разговор вступать не стали. Видимо, поняли, что ей надо побыть одной.

Девчонки тоже улеглись. В доме была оставлена на столе одна-единственная свеча. Для Кати. Конечно, Ярушка позаботилась… Милая Ярушка.

Катя проскользнула наверх, посмотрела на спящих подруг. Енисея лежала поверх одеяла, как была, в одежде, сбросив только узкие сапоги. Из-под подушки торчал кончик кинжала. А на сундуке у изголовья приготовлены лук и стрелы. Лишь Катя подошла к ней чуть ближе, ее ресницы дрогнули, а пальцы скользнули к рукоятке ножа. Катя только сейчас поняла, до какой степени Енисея воительница. Настоящая амазонка. Всегда начеку.

Ярушка сладко посапывала, укрывшись до подбородка одеялом. В изголовье, на сундуке, ее личное «оружие» – толстая книга в переплете из войлока. Катя наклонилась. «Искусство врачевания. Светлый морок нам в помощь». Ну конечно! Что же еще… Катя присела на край кровати. Над Аркаимом разворачивалась гроза. По крыше ударили первые тяжелые капли. Через мгновение к ним присоединился следующий десяток. И вот уже дождь во всю силу забарабанил по деревянным крышам, стекая по отводным трубам на мостовую и потоком унося с собой грязь и дневную пыль древнего Аркаима.

Медленно пройдя мимо спящих подруг, она поднялась по узкой лестнице, ведущей на крышу девичьего общежития, приоткрыла люк, закрепив крышку в специальное медное кольцо, и бочком примостилась на верхней ступеньке. Вытянув руку, Катя ловила узкой ладонью прохладные капли и вытирала ими лицо.

– Ты чего? – услышала она из темноты взволнованный шепот Ярушки. – Чего тут мокнешь?

– Хорошо здесь, свежо, – неопределенно пробормотала Катя.

Она услышала, как вздохнула внизу Ярослава, и вот уже заскрипела первая ступенька лестницы.

Через несколько мгновений та уже устроилась на соседней ступеньке и тоже подставила ладонь под холодные струи.

– О нем думаешь? – спросила она наконец.

– Да нет, – Катя пожала плечами. К горлу подкатил колючий комок. – О чем тут думать…

– И в самом деле, о чем, – кивнула головой Ярушка. – Я знаешь что тебе сказать хочу?

Катя напряглась.

– Мама твоя, видать, большая кудесница.

Катя посмотрела в лицо подруге. Та говорила всерьез.

– Меня все время мучила та картинка в книге моей, ну, той, что я у бабушки читала. Там, где портрет твоей мамы… Книга написана задолго до нашего времени, несколько столетий назад. А на портрете она уже взрослая женщина… Выходит, что твоей маме либо несколько сотен лет и жила она в годы, когда книжку ту писали, либо она перемещается во времени, как ты или Енисея. В любом случае – она у тебя большая кудесница!

– Яруш, таких долгожителей не бывает, а мои перемещения во времени – проделки шкатулки. Как Енисея это делает, мы не знаем, но наверняка тоже нечто подобное. К волшебству это не имеет никакого отношения. Это какая-то технология.

– Что такое технология, мне неясно, а вот что это не волхование – я не согласна. Есть в этом какая-то загадка! И то, что у тебя есть такие интересные способности, доказывает мою правоту. Ты очень неплохо для новичка владеешь темным мороком, знаешь Александрию как свои пять пальцев, да еще с тайными ходами, переходами и выходами из лабиринтов! Насчет долгожительства ты вообще не права, легенды и не такое гласят.

– Так то легенды. Давай лучше спать, – вздохнув, предложила она. Ярушка кивнула, в глубине души довольная тем, что отвлекла Катю от мрачных мыслей.

Одна за другой они спустились вниз и устроились в кроватях. Катя сразу закрыла глаза: ей хотелось, чтобы Ярушка, убедившись в том, что она заснула, успокоилась и у Кати появилось еще несколько минут, чтобы пережить сегодняшний день.

Лишь она закрыла глаза, как тонкая Ярушкина ладонь тенью промелькнула над ее лицом, унося с собой в полуночную мглу все сомнения, переживания…

– Сон Сонович, утоли ее печали, забери их все с собой, – прошелестел девичий голос, – под тяжелым камнем припрячь в холодном море-окияне, забудь до него дорогу, ни ветрам, ни дождям не сказывай…

Катя в одно мгновение уснула. Ярушка улыбнулась.

– Так-то оно лучше, – прошептала она и юркнула под одеяло, напоследок еще раз бросив внимательный взгляд на спящую Катю.

Рядом пошевелилась Енисея, повернулась к Ярославе, тихо прошептала:

– Хочу, чтоб ты знала. Я ему сказала нет.

– Кому – ему? – голос у Ярушки дрогнул.

– Олебу.

– А-а. А зачем ты решила мне сказать? Мне-то что?

Енисея повела плечом.

– Просто. Хочу, чтоб знала ты.

Ярослава помолчала. Енисея тоже ничего не говорила, в темноте было слышно только ее ровное дыхание.

– А почему нет? Не люб он тебе?

– Люб. Только как понять ему, что не быть нам вместе?! – едва слышно прошептала Енисея и отвернулась. А Ярушка так и продолжала сидеть, поджав под себя ноги и прислушиваясь к удаляющейся грозе.

Глава 28 Игра

Они вышли через западные ворота. Стражники, оставленные сегодня на службе, сердито поглядывали с дозорной вышки на толпу мужчин, женщин, стариков и детей, спешившую из города.

– Ребята и Енисея уже там давно, наверно, – Ярушка, вытягивая шею, смотрела через головы прохожих, стараясь разглядеть товарищей. – Пока мы твою яишню варганили.

– Яруш, ну хватит меня пилить. Вкусно же было! – Катя зажмурилась, глядя на яркое, еще не палящее солнце.

От реки тянуло прохладой, пахло клевером. Радужные бабочки покачивались над длинными стеблями, улетая подальше от людей вглубь полей, деловито жужжали пчелы, а над головой вертелись назойливые оводы. В воздухе пахло радостью и ожиданием чего-то сверхъестественного.

«Или это мне только кажется?» – мелькнуло у Кати в голове. Дело в том, что люди, чинно и важно следовавшие с ней этим утром одной и той же дорогой, не были возбуждены. Скорее даже наоборот, они были спокойны и сосредоточенны.

– А коли места сейчас не хватит? – продолжала ворчать Ярослава. – Сама ж потом страдать будешь, что ничего не видать и ничего не понять.

– Так если ты мне не говоришь, что за состязания у вас такие и отчего народ серьезный смотреть на них идет, как мне что-то понять?!

Ярушка открыла было рот, чтобы ответить, но рядом с ней материализовался здоровенный детина с широкой кривоватой улыбкой и россыпью веснушек на лице. В него, как в океанский лайнер, врезалась толпа, недовольно рассекаясь и смыкаясь за ним вновь.

– Яросла-а-а-ва! – радостно пробасил он. – И ты здесь! А сказывала, не будет тебя!

Ярушка чертыхнулась себе под нос, схватила под руку Катю, прижала к себе, натянуто улыбнулась.

– Здорово, Микола, – деловито поздоровалась она, стараясь держаться от верзилы подальше. – Вот, случилось заглянуть. А ты чего здесь, не с командой? Неужто опять вышибли?

Рыжий Микола шумно втянул носом воздух, заправил ручищи за пояс, широко расставил локти, отчего их застрявшая посреди дороги компания стала уже не океанским лайнером, а атомным ледоколом. Прохожие недобро поглядывали на них, но связываться не решались.

– Ну, вроде того…

– Наш Микола очень скор на расправу, – обернувшись к Кате, пояснила Ярушка. – В том году его тоже выгнали за драку с ильменским служкой: тот пытался доказать, что летать умеет, как птица.

– И что? – Катя с опаской поглядывала на Ярушкиного знакомого.

– Полетал, – двусмысленно кивнул Микола и снова шмыгнул носом.

Ярослава прикрыла глаза:

– Он его в реку сбросил с высокого берега, служка едва не утоп.

– Да не утоп бы он, я ж рядом был! Яруш, я тебе гостинец припас, – и Микола достал из-за пазухи большой печатный пряник в прозрачно-молочной сахарной глазури. – На, прими!

Глаза Ярушки вспыхнули огнем.

– Не приму я, – отрезала.

Микола побледнел и замер, едва дыша.

Ярослава схватила Катю за локоть, рванула в толпу.

– Яруш, погоди! – верзила, и без того красный от конопушек, покраснел еще сильнее. – Я ж не про то! Я по дружбе! Просто так.

– Ага, – недоверчиво протянула Ярушка, не останавливаясь.

– Да правду говорю! Ей-богу! – он протянул ей поблескивающий на солнце пряник. – Возьми. Вкусный, медовый, с Тулы купец привез… Сама не хочешь, так подружку угости, не пробовала, чай… Вон какие глаза голодные.

Катя икнула от неожиданности и отвернулась. А Микола, разломав его пополам, торопливо всучил им в руки и бросился бежать, рассекая людской поток.

– С кем сегодня играем хоть? Ведаешь? – крикнула ему вслед Ярушка.

– Англяне будут! – и двинул дальше. Катя видела только его рыжую голову, возвышавшуюся над аркаимцами.

Ярушка вздохнула:

– Плохо, что англяне. Сильные они. Третий год кубок держат.

– Англяне – это кто? Англичане, что ли? Ярушка задумчиво кивнула и тут же поморщилась – мальчишка лет шести немилосердно наступил ей на ногу.

– Эй, малец, смотри, куда топаешь!

Тем временем они подошли к шатру, специально установленному для игры: высокие, в три-четыре яруса, помосты туго скреплены и обшиты коврами и войлоком. Слева и справа от каждого входа стояли девчушки в ярко-зеленых нарядах, с цветами, вплетенными в длинные косы. Они раздавали простенькие амулетики, на Катин взгляд, жутко неказистые. Простая деревянная бляха на кожаном шнурке. Ни тебе узора, ни картинки.

Проходя мимо, Катя презрительно отвернулась. Ярослава же, искоса взглянув на подругу, взяла один, намотала браслетом на запястье.

– Тебе такая ерунда нравится, что ли?

– Пригодится, – уклончиво отозвалась Ярушка и направилась в шатер.

Внутри было прохладно и темно: от единственного источника света – круглого оконца в центре купола – на овальную арену вертикально спускался яркий столб, в котором металась заблудившаяся мошкара.

Они направились налево, поднялись на третий, самый высокий в этой части конструкции уровень. Ярушка заняла свободное место, Катя тихо опустилась рядом.

– Народу-то сколько, – отметила она тихо и добавила: – Душно сейчас будет.

– Не будет. Не бойся! – Ярослава только хмыкнула. – Кабы не замерзнуть.

– Да я, собственно, и не боюсь, – дернула плечом Катя.

Катя видела, как зрители торжественно и важно рассаживались на свои места, стараясь не занимать правую часть трибун.

И вот, когда все желающие поместились в шатре, на середину арены вышел, легко опираясь на посох, старец в зеленой тунике-рубахе, поднял правую руку в знак всеобщего приветствия.

– Это главный судья, волхв Сытень, – шепотом пояснила Ярушка, слегка наклонившись к Кате.

– Здравия, дорогие гости! – крикнул волхв. Трибуны заголосили в ответ: «И тебе здравия!»

Старик между тем продолжал:

– Рад приветствовать вас на пятнадцатом состязании по игре «Шорох».

Как только старик произнес это слово, все присутствующие как один прошептали слово «шорох» и топнули левой ногой.

Получилось жутковато. Катя поежилась, покосилась на Ярушку, но та спокойно сидела и, улыбаясь, вместе со всеми топнула ногой. И, кажется, только Катя обратила внимание, что стены шатра всколыхнулись, будто от порыва ветра, по ним пробежал дымок, будто от тлеющей на углях ткани, взметнулся к потолку и, добежав до круглого отверстия, укутал его плотной непроницаемой пленкой.

Внутри сразу стало темно, тихо и холодно.

Катя уже хотела спросить у Ярушки, что происходит, как поняла сама: по стенам шатра, дымясь и извиваясь, полз серый сумеречный туман, местами светлый, местами – черный до синевы, с белесыми хлопьями-прожилками.

– Это что же, морок, что ли? – настороженно произнесла она, с опаской поглядывая на клубящееся за спиной марево.

Ярушка кивнула и показала подбородком на арену:

– Смотри, не то самое интересное пропустишь… В живой дымящейся темноте волхв Сытень громогласно объявил:

– Гости из туманной Англии!

По обе руки от него, напротив пустующей еще части трибун, воздух молнией рассекли две белоснежные искры. Узкие и длинные, как кошачьи зрачки, они установились параллельно друг другу, замерли на миг. С жутковато-утробным гулом искры расширились, образовав один широкий проход, из которого хлынул ослепительно-белый свет, свежий морской бриз и головокружительно-сладкий запах клевера. Протяжно вздохнула волынка, свирели выводили мелодию, которая лилась и укладывалась в замысловатые кружева.

Трибуны взорвались аплодисментами.

– Что это? – прошептала Катя, прикрывая, как и многие зрители, глаза.

– Англяне, болельщики их. Сейчас рассаживаться будут на свою сторону.

И в самом деле, привыкнув к яркому свечению, Катя заметила, что из тоннеля плотным потоком шли люди, подходили к трибунам, усаживаясь на свои места.

Широкий тоннель заискрился зеленым. Сытень возвестил:

– Встречаем команду Англии, Скотии и Вельса! Белоснежное кружево, повисшее над ареной, взмыло вверх. Из огненно-белого слепящего пространства вылетели несколько изумрудно-зеленых стрел и вонзились в прозрачную ткань, рассыпавшись сотнями кристаллов.

– Красотища-то какая!!! – воскликнула Катя, ничего подобного не ожидавшая. – А наши, наши где?!

– Смотри дальше.

Проход захлопнулся, оставив на арене десять фигур в зеленых одеждах: плотные плащи укрывали их с головы до ног, Катя смогла разглядеть в полутьме только высокие сапоги с загнутыми носками да узкие резные щиты, которые держали четверо из игроков. У остальных в руках оказались длинные и плоские деревянные биты.

– А что это за щиты у них в руках? И биты? Ярослава не успела ответить – Сытень раскатисто прорычал:

– Команда мастеров Аркаима! Встречайте! Открылся изумрудно-синий переход. Из него полились звуки гуслей и свирели, мерное дыхание кузнечного горна и звуки скрещивающихся мечей. Они тонкими малахитовыми нитями обвили уже сложенный англичанами узор, одни элементы от этого стали ярче, полнее, другие – нежнее и прозрачнее. Рисунок словно ожил.

С последней нотой проход закрылся, оставив на арене десять игроков, среди которых Катя без труда узнала Олеба, Истра и Енисею. В руках четверо участников также держали узкие щиты, а остальные – плоские деревянные биты.

Катя захлопала в ладоши и громко, с улюлюканьем крикнула:

– Ура!!!

Одна. На весь шатер.

На нее озирались, недоуменно поглядывали, кто-то крутил у виска.

Ярушка схватила ее за рукав, дернув к себе:

– Тише ты, чего ж ты орешь?!

– Так игра же! Игроков приветствую, поддерживаю свою команду, кричу «ура». У нас бы еще кричалку какую-то сочинили болельщики. Типа: «Аркаимцы, смело в бой, англичан сметем долой!»

– Тише ты! – она пригнула Катину голову, чтобы спрятать ее за спины других зрителей.

– Да что такое-то? – уже едва различимым шепотом шипела Катя. – Нельзя?

– Конечно, нельзя. Это же Шорох! Любой звук, брошенный со зла или в безудержной радости, против твоей команды идет, очки добавляет.

– Так здесь, что ли, сидеть смирнехонько надо? И смотреть только? Что за игра такая странная…

Ярушка вспылила:

– Хорошая игра! Смотри в оба и не отвлекайся. Орать, визжать и топать ногами можно, только пока волхв стучит в посох.

На арене обе команды выстроились рядом: в первом ряду восемь игроков со щитами, во втором – остальные. Затем они одновременно резко взмахнули руками, и тончайшее кружево, повисшее в воздухе над их головами, разорвалось на множество мельчайших фрагментов. Подхваченные легким порывом ветра, они белыми хлопьями взмыли под купол и опустились на ладони зрителям.

Катя тоже получила маленький, размером не больше ее ладони, цветок, тонкий, трогательный, пахнущий солнцем и летним отпуском. Она подняла восхищенный взгляд на Ярушку – та приложила легкую ажурную птичку, как брошь, к верхней рубахе-тунике. Девушка рядом с ней закрепила кружевного ужика в волосах, и тот выглядывал оттуда, поблескивая темными изумрудными глазками.

– Они держатся сами, – пояснила она шепотом. – А после игры развеются.

Катя поместила свой цветок на тыльной стороне ладони – давно хотела сделать татушку. Он словно приклеился к коже, впитался, став с ней одним целым.

– Как здорово! Волхв продолжил:

– Судить нынче станут волхвы Сытень и Брус, маг первой гильдии Макфелл и колдун Тор из Канимеда! Зрители взорвались овациями. Сытень снова поднял вверх правую руку, остановил движение в зале и возвестил:

– Да начнется игра!

Морок за спиной сгустился, темно-серые разводы покрылись инеем, словно пеплом. Резко похолодало, изо рта пошел пар, смешиваясь с густыми сумерками. Катя опять почувствовала, что задыхается. Грудь передавило, острые колкие комья темного тумана врывались в легкие, разрывая их. Катя шумно сглотнула, пытаясь восстановить дыхание.

– Да что ж это такое? Опять, что ли? – прохрипела она, хватаясь за горло.

Ярушка с жалостью на нее глянула, протянула простой деревянный амулет, тот самый, от которого несколько минут назад Катя презрительно отвернулась:

– На, надень это на шею, полегчает.

Та дрожащей рукой подцепила черную нитку, затянула на шее. Сразу стало легче. С груди будто камень сняли.

Между тем игроки и судьи заняли свои места на поле.

Четверо игроков каждой команды – те, что со щитами, – встали друг напротив друга по краю арены. Ярушка горячо прошептала на ухо: «Это шептуны, они заклятья нашептывают на морок».

Остальные игроки («ловцы») – в центре поля, каждый на расстоянии метра от другого. Напротив английских игроков со щитами встали наши, аркаимские. Судьи заняли четыре круглые площадки по углам, над ними загорелись золотые шары светозаров, ярко осветивших поле, а в центре, под куполом, появились две пустые хрустальные чаши.

– Ах, неудачно сели, – вздохнула рядом Ярослава. – Как раз под удары аглицких шептунов!

Катя замерла, почувствовав неладное:

– Шептуны? То есть как под удары? Они что, против нас играют, против зрителей?

Ярослава только отмахнулась от нее:

– Да что ты…

Игроки, те, что со щитами, низкими утробными голосами затянули медленную протяжную песню. И в этот момент Катя почувствовала, как ее накрывает с головой холодная волна, ледяные брызги иголками колют тело и открытые руки. Она посмотрела на них: синие, все в бугорках гусиной кожи.

– Это что?

– Сила. Защиту можешь поставить, – просто объяснила Ярушка. – Представь перед собой стену.

Катя попробовала.

Мысленно взяла в руки кирпич, поставила перед собой, на него сверху – следующий, потом еще и еще. Стало легче. Только плохо видно.

– Не так страшно. И хоть дышать можно, да? Ярушка не отозвалась: она тоже выстраивала защиту, изящную и прочную хрустальную стену. «И чего я не додумалась прозрачную представить», – с сожалением подумала Катя, посмотрев на соседей и их красивые и ровные невидимые ограждения.

При этом она обратила внимание, что волна силы, наколдованная шептунами (или как там их Ярослава назвала), действовала на всех по-разному. Наискосок от них с Ярославой в третьем ряду весело поглядывали на них два парня и, кажется, не замечали ледяного душа.

А другие, наоборот, были серьезны и сосредоточенны, будто не на игру пришли, а на экзамен, и внимательно следили за происходящим на арене.

Катя пожала плечами: за чем там следить, на поле пока ничего особенного не происходило – шептуны спрятались за своими щитами, только лохматые макушки видно. Ловцы распределились по полю в напряженном ожидании чего-то.

Катя нашла глазами своих друзей. Истр махнул им рукой.

Удар посоха.

Один из англичан неожиданно привстал из-за щита и, резко выбросив вперед руку, метнул в аркаимских ловцов шар, похожий на шаровую молнию, ослепительно яркий, искрящийся и угрожающе шипящий. Он несся прямиком на Енисею.

– Осторожнее! – воскликнула Катя, и звук ее голоса, превратившись в крохотный изумрудный кристалл, отправился в одну из подвешенных под потолком чаш.

– Ну вот, счет открыла, – Ярослава расстроилась. А Енисея ловко развернулась и одним ударом биты сбила огненный шар, тот с шумом врезался в траву, оставив глубокую черную воронку.

Белоснежный камень отскочил от Енисеи и отправился во вторую пустую чашу. Катя сообразила: это счет.

– Сравняли.

Игра напоминала бейсбол, лапту и крокет вместе взятые. Шептуны выбрасывали в центр поля огненные шары, ловцы противоположной команды должны были их отбить. Команда противника старалась этому всячески помешать: отвлекали, пытались перехватить мячи, отбить их сами или изменить их траекторию.

Истр даже умудрился броситься англичанину под ноги, лишь бы не дать ему отбить брошенный огненный шар, за что получил два штрафных камня, улетевших в чашу к гостям.

Енисея сражалась великолепно, она летала над полем, ловко отбивала все огненные мячи, и казалось, что она сроднилась с шаровыми молниями, словно заклинатель змей.

Олеб тоже играл хорошо, азартно, но часто отвлекался – все пытался прикрыть Енисею, в результате и ей мешал, и штрафные камни получал. Посреди игры та схватила его за рукав и что-то сердито ему сказала. Олеб понуро поплелся в дальний угол поля, сменив там другого игрока.

Но не все шаровые молнии разбивались, некоторые ускользали. В итоге их под куполом становилось все больше, они носились над полем, с грохотом врезаясь друг в друга, сбивая, рассыпаясь шипящими искрами. Причем не брезговали и на зрителей налетать: то и дело слышался визг, и в воздух взмывали то зеленые, то белые камешки.

Все больше игроков сражалось с красноватыми ожогами на лицах и руках.

Игра стала похожа на опасный праздничный фейерверк.

Катя привстала, чтобы лучше разглядеть происходящее, и в нее тут же помчалась шаровая молния.

– Ой! – взвизгнула она, снова отдав одно очко в пользу английской команды. Удар, ее стена дрогнула, на миг став голубовато-мутной, а шаровая молния рассыпалась огненным песком. – Так и пришибет ведь! – еще один зеленый камешек в копилку гостей.

Ярослава подмигнула:

– Не особо, парочка синяков да выбитые зубы не в счет. Смотри в оба.

И снова увлеклась игрой:

– Аглицкие шептуны уж больно сильны… Сейчас в атаку пойдут, видишь, что-то замышляют…

И точно: англичане под прикрытием своих ловцов протяжно затянули древнюю песню, словно заговор. На первых словах наши игроки припали к земле, выставив вперед руки. Трибуны стихли в напряжении. В воцарившейся тишине Катя слышала короткие команды, которые отдавал капитан аркаимских мастеров – рослый парень с бритой налысо головой и вихрастым чубом.

Воздух напитался силой до такой степени, что мелькавшие над головами игроков молнии, казалось, соединились в одну сеть, монотонно-гулкую, живую и огненно-белую. От рук аркаимских ловцов исходили мелкие серебристые разряды.

Зал замер, увлекшись игрой, а Катя в какой-то момент не почувствовала – увидела, как арена заполняется зловещей темной искрящейся массой, почти прозрачной, но тем не менее плотной и осязаемой. Вещество, возникшее из-за щитов англичан, постепенно укрыло плечи и головы игроков обеих команд, выплескиваясь наружу, на трибуны. Люди, увешанные простенькими и действенными магическими амулетами, испытывая ничем не объяснимый страх и, вероятно, боль, вскрикивали. На их лицах Катя видела смущение, удивление, которое сменялось почти животным ужасом. То и дело над головами болельщиков загорались белые или зеленые камни – игра не остановлена, счет продолжал идти, а эмоции сдерживать зрители уже не могли.

Защитные стены рушились одна за другой, оставляя прятавшихся за ними людей беззащитными. Темная масса поднималась все выше. Катя в панике оглянулась по сторонам: все по-прежнему увлеченно следили за игрой. Темную массу, заполняющую собой шатер, не видел никто.

Соседка ярусом ниже, уже укрытая с головой невидимым морем, лишь тревожно оглядывалась вверх и зябко потирала плечи. Даже те, кто, обвешанные защитными амулетами, до сих пор безмятежно наслаждались игрой, сникли.

– Смотри, они едва могут идти! – прошептала Катя: два человека, сгорбившись, попробовали встать и покинуть шатер. Но едва смогли сделать несколько шагов, как, окончательно обессилев, вынуждены были вернуться на свои места. Заплакали напуганные дети.

Катя с ужасом заметила, что ее собственная стена побелела, жалобно скрипнула. Гребни призрачных волн поднимались все выше, карабкались, переливаясь через край и спускаясь смолистыми струями под ноги. Поперек стены пролегла длинная косая трещина. Катя поняла – еще мгновение, и ее захлестнет ледяная, пугающая темная волна.

Инстинктивно она вскочила с места, выставила вперед руки, громко скомандовала:

– СТОЯТЬ!

Стена скрипнула еще раз, накренилась. Трибуны стихли, все уставились на девочку.

– НЕ СМЕЙ! – прокричала она еще строже. Темное море морока замерло, чуть приподнялось, вздыбилось в центре. Катина стена еще раз качнулась и завалилась вперед, обдав впереди сидящих зрителей серебристыми искрами. Одна за другой рушились защитные стены болельщиков. Белые и зеленые камешки в недоумении повисли над их головами. Счетчик очков растерянно моргнул и замер. Жуткая субстанция побледнела, потеряла плотность и, словно живая, мыслящая, сникла.

– Катя-я-я! – пискнула рядом Ярушка и потянула за рукав. – Ты что творишь… Наших же сейчас накажут…

– Ты что, это не видишь? – Катя тыкнула пальцем в медленно колыхавшееся море.

Ярушка непонимающе на нее уставилась, одними губами произнесла: «что?» и пожала плечами.

Судьи ударили посохами и остановили игру. Морок, сворачиваясь в клубок, уменьшался, стекая вновь в руки английских шептунов.

– Прошу подойти старших игроков, – возвестил Сытень.

От англичан отделилась тонкая высокая девушка и, мягко передвигаясь, подошла к судьям. От аркаимцев – высокий парень с бритой головой. Пока судьи тихо совещались, игроки ожесточенно жестикулировали, Енисея и Олеб мрачно поглядывали в зал. Один Истр не унывал, широко улыбался, поглядывая то на замерший счетчик, то на соперников.

– Эх, – простонала Ярушка, – сейчас или игры скажут пропустить, или еще как накажут… Опять кубок англянам достанется.

– У нас это называется дисквалификацией, – пробубнила Катя, садясь на свое место и оглядываясь по сторонам – все, кто не смотрел на арену, пялились на нее, кто волком, кто радостно хихикая.

– Хорошее слово. Длинное…

– Прости.

– Да чего уж там, – Ярушка расстроенно махнула рукой.

– Может, утопить ее, чтоб не мучилась? – донеслось до нее справа: это старик-аркаимец сверлил ее взглядом. – Умом, чай, девка тронулась.

Катя замерла.

– Да не тронулась она, дедушка, – вздохнула, впрочем не очень уверенно, Ярушка. – Не местная она.

– Шпиёнка?!

– Гостья…

Катя прошептала старику:

– Простите…

Вперед выдвинулся волхв Сытень:

– Решением судейского собрания игра не засчитывается, – гул недовольных голосов. – Новая игра состоится через два дня в аглицкой стороне, – радостные возгласы англичан подхватили голос волхва. – Виновницу сего бесчинства, – Катя затаила дыхание, вцепилась в Ярушкину руку, – решено наказать примерно, но после расспроса. Для чего отдать ее на суд верховному волхву.

При этих словах Катя побледнела, а Ярушка, наоборот, облегченно выдохнула:

– Повезло!

– То есть? Меня под суд, а я ж не виновата! А ты говоришь – повезло…

– Не голоси, – Ярушка встала и подтолкнула подругу в сторону выхода. – Повезло, потому что верховный волхв – это Стар.

* * *

По безлюдным улицам Аркаима Катя медленно плелась за Ярославой к Стару.

Предстояло объяснение, а она сама уже не была уверена в том, что видела:

– Понимаешь, словно море печали, густое, тягучее, людей поглощало. Неужели не видела?

Ярослава только мотнула головой:

– Не может же такого быть, чтобы никто не видел!

– Может! Если англяне чего специально понавыдумывали, – с сомнением отозвалась Катя. – Ты-то хоть мне веришь? – Она остановилась.

Подруга посмотрела на нее, отозвалась просто:

– Верю, – и направилась дальше, в сторону прохода во внутренний город. – И хочу, чтоб ты ошиблась.

– То есть как?

Ярослава снова остановилась:

– То, что ты описываешь, – может быть, очень темное колдовство. И коли ты его увидала, значит, с ним знакома. Значит, есть что-то еще. Что-то, чего мы не знаем. И это меня пугает.

Она провела Катю по узкой винтовой лестнице на крепостную стену Большого Аркаима, а сама отправилась искать Енисею, Олеба и Истра:

– Узнаю, что им известно.

День был ясный, близился к полудню, и, выскользнув из прохлады внутренних двориков Аркаима на солнцепек, девочка сразу почувствовала себя цыпленком на сковороде.

Стар стоял поодаль, всматриваясь в даль. Катя подошла к нему и стала рядом.

– Красиво, верно? – спросил мужчина, не оборачиваясь.

Вид был действительно волшебный. Палящее солнце обесцветило небо, сделав его безжизненно-голубым, почти белым. Серебряная прохлада речной глади отражала его пустоту и неопределенность. Ветер ласково и сонно поглаживал бледно-желтый ковыль.

Катя порывисто вздохнула.

– Что, тяжко было? – не отрывая взгляда от горизонта, отозвался волхв.

Катя кивнула:

– Угу. Меня накажут? Стар покосился на нее:

– За что? За то, что ты оказалась более зрячей, чем Сытень или Бут?

– Мне никто не верит, – Катя грустно посмотрела себе под ноги.

– Неправда. Ярушка тебе верит. И я. Этого разве мало? – он помолчал и протянул ей руку ладонью вверх: в ней тяжело перекатывалась хрустальная сфера, в которой, Катя видела это отчетливо, покачивалось точно такое же вещество, темное и тягучее, как на арене. Может быть, даже еще более темное и тягучее.

– Тебе это знакомо? – спросил волхв, кивнув на сферу.

Катя заволновалась:

– Да, оно выглядит так же, как то, на арене. Оно поглощало людей одного за другим… Что это?

– Нараат, довольно опасное существо, кстати, – Стар печально вздохнул. – Надо сообщить судьям. Придется им поработать и с прежними играми английской команды, разобраться, не использовали ли они его и раньше.

– А что это такое?

– Нараат? – Стар спрятал сферу в складках платья. – Слуга ночи. Он окутывает жертву, вызывая чувство страха и ужаса. Жертва в панике, команде – дополнительные очки.

Катя поежилась.

– Но они и своих болельщиков пугали тоже… Ужас какой-то.

Стар кивнул:

– Жестоко, да. Нараат – обитатель черного морока, его личный Хаос. Раз ты его увидела – у тебя большая судьба.

– Почему?

– Ты уже поняла, что такое Свет и Тьма? – вместо ответа спросил волхв.

Катя пожала плечами:

– Так это и так ясно. Свет – это день, добро и правда. Тьма – ночь, зло и ложь.

Стар хмыкнул:

– Как ты все хорошо разложила.

– А что, я не права?

– Права, конечно, – он улыбнулся, – но не совсем. Нет добра, нет зла. Есть сила.

– Мне Ярушка уже говорила.

– Ярушка – молодец. Много читает, много понимает. И она понимает главное – Свет в самом ярком его проявлении так же опасен, как и Тьма. По сути, это две стороны одной медали. Они всегда рядом, рука об руку. И нет ничего опаснее, чем перейти на ту или другую сторону. Особенно для такой молодой души, как твоя.

Он развернулся к ней и заглянул в глаза.

– Я ничего не поняла, – честно созналась Катя. – И светлый, и черный морок – это зло?

– Не так. И светлый, и черный морок одинаково опасны для тебя. Это абсолютная сила.

– А темный морок? Он меня слушается. Я переходы сегодня пробовала делать, у меня получается.

– Темный морок мудр. Он на границе Света и Тьмы. И нам того же желает. Потому и служит тебе исправно.

– А если придется выбирать – Свет или Тьма?

Что тогда делать?

Стар нахмурился.

– Я и сам не ответил для себя. Чего уж тебе ответить… Думается, и твоя мама пыталась подольше уберечь тебя от этого выбора.

Катя встрепенулась. На глазах выступили слезы, она их тайком смахнула:

– Вы что-то узнали?!

Стар кивнул и протянул ей знакомую шкатулку.

– Я узнал кое-что про твой ларец.

И Стар, открыв шкатулку, достал из мотка ниток иглу и проткнул ею крышку шкатулки. Катя ахнула.

– Твоя мама очень заботилась о тебе. Очень хотела, чтобы с тобой ничего не приключилось.

– Но зачем? Почему просто не взять было меня с собой? Исчезли бы вместе…

– Есть еще судьба, мойра, фатум… Ну и твоя невнимательность, конечно, – Стар снова улыбнулся. – И уж коль скоро судьба не дала себя обмануть и настаивает на своем, помни: даже когда ты примешь на себя силу, выбор, куда ее направить, на какие дела, всегда за тобой! Я прошу тебя помнить о времени, когда ты была слаба, и всегда не переставать быть Человеком.

Катя заплакала:

– Так я найду когда-нибудь свою маму?

– Конечно. Мне для этого надо некоторое время… Если снова не вмешается судьба. У нее на тебя свои планы…

* * *

Выскочив из дома волхва, Катя бросилась через площадь, помедлила у общего дома для девочек, на минуту забежала внутрь и, обогнув главную улицу, выскочила через западный вход из Аркаима. Солнечные часы на башне показывали пять часов вечера. Ворота закрывались в семь. У нее два часа. Она пробежала еще несколько сот метров в сторону реки, но потом сбавила шаг и оставшуюся часть пути прошла ровным шагом – не хотелось быть запыхавшейся. Дыхание все равно сбивалось от все нарастающего волнения, щеки полыхали огнем.

За десять-двенадцать метров до места вчерашней встречи Катя пошла совсем медленно. Она боялась, что Антон еще не пришел. А что ей тогда делать?

– Повернусь и уйду, – вслух сказала она.

Но боялась она напрасно. Антон был уже у реки. Из-под длинной челки, волной спускавшейся на лоб, на нее немного печально смотрели светло-стальные, словно ртуть, глаза. Подтянутый, высокий, какой-то непривычно смущенный.

Увидев Катю, он встал, виновато улыбнулся. Катя улыбнулась в ответ, сделала шаг ему навстречу, но тут же словно окаменела: за его спиной выросли два позавчерашних знакомца – от березы отделился Шкода, а из-за куста можжевельника показалась медвежья фигура Афросия.

Внутри у Кати все оборвалось. Афросий гоготнул:

– Ну здравствуй, красавица, шустрая ты наша. Но Катя не смотрела ни на него, ни на Ивана. Тоненькая ниточка надежды еще заставляла ее искать выход. Она не сводила взгляд с лица Антона, пытаясь понять, что же произошло, но не находила ответа. Он виновато опустил глаза, пробурчал:

– Извини. Так получилось: они узнали, что мы встречались, – и он дал себя оттеснить Ивану в сторону, отвернулся.

Тоненькая ниточка надежды оборвалась. Все.

Пропасть.

Глава 29 День рождения

Катя лежала ничком на пыльном полу уже более часа. Она не чувствовала боли, усталости или холода. Ей было все равно. Будто она умерла.

Невидящими глазами уставилась она в одну точку на стене, даже не пытаясь понять, где она находится и как здесь очутилась. Единственное, что она помнила, это глаза цвета ртути и темную давящую мглу, втянувшую ее в этот холодный и сырой подвал…

В какой-то момент над ней склонился Афросий.

– Может, все-таки треснуть ей хорошенько? – спросил он у кого-то стоявшего за его спиной.

– Ты обещал ее не трогать! – взвизгнул где-то далеко голос Антона. Катя вздрогнула.

– Не надо, – тихо пробормотал Шкода, – ПОКА не надо, – выразительно добавил он. – Успеешь еще. Катя отчетливо слышала какой-то постоянный свист, тоненький, сводящий с ума своей монотонностью. Он сильно раздражал даже ее помертвевшую душу и волей-неволей не давал отключиться.

Она почувствовала движение рядом: к ней кто-то приблизился.

– Ты всегда так внезапно исчезаешь, что нам с тобой никак не удается поговорить по-человечески, ты не находишь? – Шкода присел перед ней на одно колено. Уставшее лицо с мешками под глазами, потрескавшиеся губы, кровоподтек на скуле. В руках он держал что-то, то и дело размахивая им. Катя равнодушно уставилась на предмет, пытаясь разглядеть. Зеркальце. Интересно, то самое?

Шкода вкрадчиво улыбнулся:

– Ты нас очень задерживаешь, ты знаешь?

Кате не хотелось говорить. Она отвела взгляд и от зеркальца, и от склонившегося над ней лица.

Неожиданно сильные руки грубо ее подхватили, дернули за плечи, приподняв на несколько сантиметров над полом, и, резко отпустив, снова бросили на камни. Ворот рубахи жалобно затрещал.

Катя застонала.

– Не спать! – прорычал Афросий. – Отвечай быстро, когда с тобой взрослые дяденьки говорят вежливо!

Катя равнодушно отозвалась:

– Я же вам сказала еще там, в Красноярске, – нет у меня никакого посоха, не знаю я, где он находится…

– Она лже-ет! – злой скрипучий старушечий голос. – Она лжет! Она знает! Искать!

Катя села. Ирмина. Очевидно, это был ее голос. Оно посмотрела в глаза Шкоде:

– Я не знаю, в какие вы тут играете игры, – она постаралась, чтобы голос звучал как можно увереннее, – но я рассказала все как есть: посоха нет, где находится – не знаю.

То ли чувство опасности, то ли злость, а может, и то и другое заставило Катю собраться.

Она огляделась.

Высокий потолок, старые, даже древние каменные стены крупной кладкой, всюду пыль и запустение давно брошенного жилища. Единственное слабое освещение – лентой струящееся над головами сине-зеленое свечение, словно северное сияние. Крепость? Интересно, в какой части света. Судя по запаху пыли и сырости, отсутствию окон – это подвал.

Она совершенно не помнила, как она здесь оказалась. Глаза Антона, уплывающие в темноту, боль и удушье, словно ее затягиваетпылесос.

Голос снова злобно зашипел:

– Оставьте нас…

Шкода и Афросий быстренько ретировались, оставив зеркальце на пыльном полу. Громила подхватил Антона, как нашкодившего школьника, выкинул его в темный проход. Тот жалобно пискнул, но подчинился.

Поверхность зеркала помутнела.

Из него потекли, булькая и чавкая, тугие жирные струи черного маслянистого вещества, медленно растекаясь по полу. Катя инстинктивно подобрала под себя ноги и передвинулась в дальний угол зала. Маслянистая жидкость, похожая на Нараат, начала приобретать форму, поднимаясь, собираясь в более толстые струи, переплетаясь змеями и связываясь в плотные узлы, пока не стала красивой молодой женщиной с черными как смоль глазами, бледной русалочьей кожей, простоволосой^[48], в большом платке, спадающем с ее плеч. И хоть собрана она была из этой маслянистой жижи, сама казалась легкой, полупрозрачной, как призрак, покрытый тонким облаком черного морока.

– Катя, – заговорила она все тем же старушечьим голосом. При каждом движении облако черного морока вокруг нее вздрагивало маревом, делая призрачную фигуру еще более нереальной. – Я не хочу причинять тебе и твоим друзьям…

– Они-то здесь при чем? – воскликнула Катя, но ведьма продолжала:

– …вред, но вы мне не оставляете выбора: мне нужен Велесов посох, и я знаю, что последней, кто им владел, была Мирослава.

– Моя мама?

– Твоя мама… Да.

– Этого не может быть… А зачем вам вообще посох?

– О, это длинная и неинтересная для тебя история, может, Могиня тебе ее когда-нибудь расскажет.

– При чем здесь она? Вы ее знаете? Призрачная фигура колыхнулась:

– Знаю, как же не знать! Но хватит об этом.

– Нет, не хватит! Я хочу знать, за что вы меня преследуете, что это за посох такой, ради которого вы бросаете в прошлое этих головорезов!!! – она подозрительно прищурилась и добавила шепотом: – Кстати, а почему вы сами здесь в таком… странном обличии?

– ДА ВСЕ ИЗ-ЗА ЭТОЙ СТЕРВЫ МОГИНИ! – черная тень сорвалась и обрушилась с чавканьем на пол, забрызгав стены и Катю с головы до ног. Та брезгливо отерла лицо краем рукава.

Маслянистая жижа стала снова формироваться в человеческую фигуру:

– Это из-за нее я стала такой, из-за нее прозябаю в теле дряхлой старухи в чужом мире, где я – посмешище! – голос немного успокоился. – Она всегда мне завидовала, всегда пыталась от меня избавиться. Тесно нам с ней было в одном мире. Вот и выбросила она меня из моего настоящего в чужое, – Ирмина погрозила Кате пальцем. – Но ты мне сейчас все-е расскажешь и покажешь, и я верну себе свое настоящее! По залу начал распространяться неприятный, удушающий запах. Катя резко закашлялась. От едкого дыма слезились глаза, перехватывало дыхание, стало подташнивать.

– Покажешь, – повторяла красавица старушечьим голосом, – покажешь.

Катя схватилась за горло, натянула на подбородок воротник рубахи, закрывая себе нос и рот от едкого противного запаха, который проникал всюду. Голова закружилась. Перед глазами поплыли серо-бурые круги, переплетаясь в зеленоватое пламя.

Сделав один большой вдох, подавляя чувство дурноты и потери контроля над собой, Катя поняла, что теряет сознание.

* * *

За сотни километров от этого места, в глухой сибирской тайге, в трех днях пути от городка на реке Тавда, встрепенулась старая ведунья. По лицу ее, изборожденному морщинами, пробежало волной удивление и тревога. Бросив корзину с заботливо собранными травами, она повернулась на запад, вглядываясь в темноту сквозь лесную чащу. Коротко крикнула сова над ее головой. Ведунья медленно кивнула.

– Ирмина? Здесь?

Взмахнув руками, словно птица, она растаяла в сумеречном мраке, оставив на траве плетеное лукошко. И уже в следующий миг Могиня появилась на крыльце своего дома, растрепанная, встревоженная.

Дочь Ефросинья вышла ей навстречу – на плече полотенце, в руках ковш с водой, видать, стряпать собралась:

– Мам, ты чего?

– Ярослава где?

– Да вон, как ты ушла, всё по хозяйству: котлы перечистила, двор вымела, сорную траву повыдирала, воды наносила, все перестирала на неделю вперед, в доме вымела…

Могиня заглянула через ее плечо: Ярушка с Катей сидели на низкой скамеечке, чистили большой чугунный котел. Ведунья зачерпнула воды из ковшика да и брызнула на внучку водой:

– Пусть вода волшбу смоет!

И на месте молчаливо ссутулившихся за работой девочек оказались два нахохленных воробья. Ефросинья ахнула:

– А я все нарадоваться не могла!

– А вот и зря, – ведунья задумчиво перевела взгляд на реку. – Ох, Ярослава, ох и натворила ты делов.

Могиня устало опустилась на скамейку, взглянула на дочь:

– Неужто не заметила?

– Да и в мыслях не было…

Могиня тяжело вздохнула, покачала седой головой.

– Идем. Искать девок-то надо! – она исподлобья посмотрела на дочь, прошептала: – Ирмина объявилась…

Ефросинья окаменела.

– Да как же это? Я думала, сгинула она.

– Видать, нашла душу, с которой силу набрать можно, вот и прорвалась. Очень ей Катя нужна. Прям до смерти…

* * *

Вместо беспамятства Катя оказалась в длинном коридоре, заполненном черным дымом, который струился водопадом по стенам и клубился по полу. Она оказалась в переходе.

Осторожно ступая, Катя пошла вперед. Через несколько шагов дым рассеялся, и она оказалась посреди маминой спальни в своей красноярской квартире. Вот кровать. Рядом с ней – низкая тумбочка с подслеповатой лампой.

Она услышала, как открывается входная дверь, и увидела, как сама пробежала по коридору, в джинсах и вытянутом домашнем свитере, с куцыми хвостиками, наспех собранными с утра.

Бог мой, да ведь это – то самое утро, всего три дня назад!!!

Она подбежала к двери, щелкнула замком. В квартиру зашла мама. Сняла пальто, привычным, но немного тяжелым движением повесила его на вешалку, рядом небрежно бросила шапку. Мама выглядела усталой, нездоровой. Она ласково, но отстраненно поцеловала дочь в щеку и направилась в гардеробную. Сквозь пелену морока нынешняя Катя слышала свой разговор с мамой.

– А ты чего так рано? – спросила тогда Катя. Голос звучал встревоженно. Отпросилась, очень плохо себя чувствую, грипп, наверное, – отозвалась мама. – Доча, завари-ка чайку…

И Катя убежала в кухню. Нынешняя Катя зашла в гардеробную следом за мамой. Та плотно прикрыла дверь. Достала с полки шкатулку темного дерева, открыла ее. В ней уже лежал сверток из простой холщовой ткани. Затем она расстегнула замочек дамской сумочки, с которой только что пришла, и, достав из нее моток красных ниток, бережно положила его в шкатулку.

– Ну вот, теперь всё в сборе, – еле слышно прошептала она.

Только после этого стала переодеваться. Ага, вот и Катя заглянула в гардеробную:

– Чай заваривается, малина и мед на столе… Может, врача вызвать?

– Нет, Катюш, не надо, отлежусь, – поцеловала Катю в макушку. И обе, обнявшись, вышли из гардеробной.

Нынешняя Катя осталась в гардеробной одна. И тут она услышала злобное шипение старухи Ирмины у себя за спиной.

– Открой шкатулку, – скомандовала она девочке.

«Так вот в чем дело! – догадалась она. – Ирмина пытается использовать меня как куклу, увидеть все моими глазами. Ну нет, это уж – дудки!»

– Открой шкатулку! – требовательно повторила Ирмина.

– Ни за что, – отрезала Катя.

Старуха угрожающе замолчала. Катя только чувствовала ее злобное давящее дыхание у самого своего уха.

– Ну, пеняй на себя, девка, – прошипела ведьма. И в тот же миг мир вокруг рухнул.

Гардеробная с грохотом исчезла за черным глухим туманом, заполнившим ее. Катя осталась одна в пустом пространстве без стен, потолка и пола, словно подвешенная в чернильной мгле.

Опорой ее ногам служил маленький пятачок размером с ее ступни. Мгновение – исчез и он.

Жуткое, выворачивающее внутренности свободное падение. Ледяной ветер бил по барабанным перепонкам, разрывал легкие изнутри. Сердце бешено колотилось, выскакивало из грудной клетки. Тело мешало. Оно стало неимоверно тяжелым, неповоротливым, словно его положили в застывающую смолу. Именно в минуту осознания своей полной беспомощности Катю накрыл покрывалом настоящий ужас: никто не сможет ей помочь.

В безжизненном пространстве вокруг не было ни одной поверхности, за которую можно было бы ухватиться, чтобы прекратить это жуткое падение. Катя кричала? Да, наверно, но звук не выходил из ее гортани, она могла только беззвучно хватать ртом воздух.

Но голос Ирмины достал ее и здесь. Он разносился в бездонном черном колодце глухим шелестящим эхом:

– Ты мне покажешь… Покажешь… Когда увидишь мучения своих друзей…

Падение замедлилось. Перед глазами, словно кадры кинохроники, поплыли картины одна страшнее другой: чья-то невидимая беспощадная рука наносит удары по лицу Ярушки, оставляя на нем кровавые следы от когтей. Ярослава кричит, зовет на помощь, но ей некому помочь – рядом стоит, словно окаменевшая, Енисея. В ее широко распахнутых глазах плещутся безумие, нечеловеческие страдания и боль, обрушившиеся на нее.

В следующем кадре Ярослава, истекая кровью, упала. Над ней замер, зло смеясь, Афросий. Медленным движением он достал из ножен кривой нож и занес его над беспомощной Ярославой.

– БЕГИ! – Катя неистово закричала, надеясь предупредить, отвести беду.

И наваждение растаяло так же внезапно, как и началось.

Она снова оказалась в том же подвале, вжимаясь в каменный угол, балансируя на крохотном клочке каменного пола.

А перед ней стояли изрядно потрепанные, но живые и невредимые Ярушка и Енисея. На лбу у последней алел длинный уродливый кровоподтек. Олеб и Истр лежали вповалку, ничком и, кажется, оба без сознания, исцарапанные, с изрезанной и изорванной в клочья одеждой.

* * *

Ярушка, только увидев, что Катя пришла в себя, сразу бросилась к ней.

– Миленькая моя! Жива, жива!!! – исступленно шептала она, обнимая. – Все хорошо, мы здесь, мы рядом. Ты нас так напугала!

Она торопливо смахнула с лица слезы, улыбнулась:

– Смотрим, ты стоишь, глаза закатила, руками-ногами пошевелить не можешь, кричишь будто, а крика не слышно! Жуть такая!

Катя еще приходила в себя, она не верила, что снова оказалась в этом подвале, как-никак, все-таки под ногами была почва, рядом – друзья, и вместе они обязательно что-нибудь придумают. Она с облегчением выдохнула и порывисто обняла подругу.

– Да уж, напугала ты нас. Думали, может, отраву тебе какую дали, – Енисея подошла к Олебу и Истру, бегло осмотрела порезы, подложила под их головы рюкзаки.

– Что произошло-то? – спросила она у Кати. – Мы тебя ждем от Стара, а тебя нет как нет.

Катя отвела в сторону глаза, губу закусила. В мутно-желтом свете крохотного светозара мелькнул ее растерянный взгляд. Ярушка, внимательно следившая за ней, все поняла:

– Антон? Это он тебя сдал?

Катя нехотя кивнула. Она, кажется, только сейчас начала постигать смысл этого предательства.

Были красивые слова и обещания. Но они остались только красивыми словами, только обещаниями. Проверку на прочность они не прошли.

У него не было мук, угрызений совести… Нет – он просто сказал «извини», будто наступил ей на ногу в трамвае. Или съел ее завтрак. Словно то, что он сделал, – пустяк, ничего не значащая безделица. Предал, перешагнул и пошел по жизни дальше… Кто станет его винить? Ведь он же извинился! Значит, обиды на него никто не держит.

Да и какая обида?

Обидно, когда заходишь в магазин, видишь платье, а оно тебе мало.

А это… ЭТО не имеет названия.

Ярушка положила ее голову себе на плечо и молча обняла. Так и просидели они беззвучно и бесслезно… В углу зашевелился Истр. Приподняв голову, он радостно протянул:

– Девчо-онки! Живе-ехоньки…

Следом за ним начал приходить в себя Олеб.

– Как вы-то сюда попали? – Катя легонько отстранилась от Ярославы, однако не выпустила ее рук.

– Я к шатру ходила, там большой скандал, судьи дознание начали с английской командой, так как те запрещенное ведовство использовали. Которое ты и увидела. Я и прибежала домой тебе рассказать, а тебя нет: шкатулка твоя на кровати, вещи оставлены. Енисея и ребята подоспели… Бросились к Стару, а тот говорит – ушла ты от него давно. Тут мы и переполошились, – ребята переглянулись. – Начали тебя везде искать. Стражники сказали, что видели тебя выходящей из города около пяти вечера.

– Сказали, что ты пошла в сторону реки. Ну, мы туда, – продолжила Енисея. – Тебя, естественно, там нет. По следам определили, что всего несколько часов назад в этом месте были несколько человек, обувь не наша, у нас такую никто не носит, три пары, не считая твоих следов. Судя по размеру – мужские.

– Вот и смекнули, что тебя сцапали, – Истр, морщась, потер ушибленную скулу. – А у дороги, смотрим, знак запретный выжжен. Мы поближе подошли, чтоб распознать, кто поставил-то, а тут вдруг ветер налетел, вихрем нас к земле пригнул. Мы вырваться попробовали, да не тут-то было, нас – ХЛОП – в этот знак и втянуло…

Енисея хмыкнула от его красноречия, передала Кате небольшой мешок:

– Кстати! Катя, мы твои вещи на всякий случай захватили, мало ли.

– Ой, спасибо, – Катя положила его себе на колени и обхватила руками.

– Так ты посмотри, там кое-что есть для тебя, – подмигнула Енисея.

Катя заглянула внутрь: привычные уже вещи – сменная рубашка, кафтан, шкатулка, при виде которой больно сжалось сердце, небольшой сверток.

– А что это? Его тут раньше не было, – удивилась Катя.

Ярослава обняла ее:

– Катя, не знаю, как и когда это все закончится, но уверена, что очень скоро ты окажешься в своем доме, в своем времени, со своей мамой. Но я очень хочу, чтобы ты никогда о нас не забывала, чтобы память о нас тебя хранила от всех бед и невзгод, – и она развернула сверток, спрятанный в Катиной сумке. Длинный разноцветный пояс, сплетенный из мельчайшего бисера, змеей выскользнул из ее рук. – Я его сама плела.

Катя почувствовала, что сейчас расплачется.

– Ярушка! Красота-то какая!!! Когда ж ты успела?! Ярослава покраснела от удовольствия:

– Ну, темный морок можно не только для переходов использовать, я вот, когда к экзамену готовилась, научилась время замораживать. Вот пока мы спали в Александрии, я, значит, и плела… С днем рождения!

Катя рассмеялась:

– Так вот отчего ты дрыхла как сурок, не слышала ничего! – и девчонки расцеловались. Катя тут же, к большой радости Ярушки, надела пояс.

Истр достал из-за пазухи небольшой сверток, протянул его Кате и смущенно покраснел.

– Ну я тоже, того, – покраснел он еще больше, – присоединяюсь, в общем, к тому, что пожелала Ярослава.

Катя развернула грубую ткань, ей на руки выскользнули серо-голубые бусы. Она только ахнула: внутри каждой бусинки (а размером они были не больше горошины каждая) светилась махонькая звезда.

– Что это?! – Катя была поражена такой красотой, она восторженно посмотрела на водяного, отчего тот стал совсем свекольного цвета и говорить, видимо, уже не мог.

– Бусы, ничего особенного, – пробурчал Истр и отодвинулся подальше, но Катя взяла его за руку, притянула к себе и поцеловала в щеку:

– Спасибо! Это замечательные бусы! У меня нет ничего подобного. А что там внутри? – спросила Катя, надевая и его подарок.

– Капелька аркаимского солнышка… Я тоже думал, чтобы ты о нас не забывала…

– Это очень удачно получилось, – заулыбалась Енисея, – ты и наш с Олебом подарок сможешь надеть.

И они протянули Кате серебряное колечко с четырьмя камушками: зеленым, голубым, синим, бирюзовым.

– Серебро – это ты, ты нас всех, – она обвела рукой их с Олебом, Ярушкой и Истром, – подружила и объединила. Мы теперь никогда не перестанем дружить. Камни – это мы: Ярушка, умница и затейница, – бирюза, Истр, владетель водных пучин, – аквамарин, Олеб, защитник лесов и зверей, – изумруд, и я – лазурит.

Олеб кивнул и продолжил:

– Пока с нами все в порядке – камни будут такого цвета, как ты видишь, но если с нами что-то случится – ты об этом тут же узнаешь. Камни потеряют свой цвет, а когда нас уже не будет – станут и вовсе черными.

Катя все-таки заплакала, представив черные камни на пальце. Она вернется домой, и никого из них уже не будет на этом свете.

Она привлекла к себе ребят, обняла:

– У меня никогда не было таких друзей. Спасибо!

Ярослава чуть отстранилась от нее, заглянула в глаза:

– А отчего ты кричала не своим голосом, как, мол, мы здесь очутились?

Катя внимательно посмотрела на ребят: Ярослава, серьезная и собранная, Енисея и Олеб, готовые в любой момент принять удар, улыбчивый Истр – ее новые друзья, без которых она уже не представляла своей жизни. Которые стали уже ЕЕ родными и близкими. И вот они оказались здесь по ее вине.

Могли сейчас ужинать в Аркаиме, есть вкусные лепешки тетушки Марфы. А они здесь.

И надо как-то отсюда выбираться.

– Значит, так, – в голосе Кати послышалась твердость. – То, что вы здесь оказались, запретный знак – все это проделки ведьмы Ирмины. Той самой, что идет за мной из самого Красноярска…

– Откуда? – мальчишки переглянулись и посмотрели на Енисею и Ярославу.

– Катя будет жить через много-много лет в городе Красноярске, – кратко пояснила Енисея. – Мы не успели вам рассказать.

– Ну конечно, так собирались, что не успели, – скептически отозвался Истр и поправил пояс. Олеб с сомнением уставился на Катю.

Катя кивнула и продолжила:

– Не знаю как, но она смогла выйти из зеркала сегодня, я ее видела, говорила с ней. Здесь.

У Ярославы округлились глаза, Енисея и ребята оживились:

– Как – здесь?

– Она из своего зеркала вышла… Потом заставила посмотреть тот день, когда исчезла мама, – Катя снизила голос до шепота. – Я видела, как мама тем утром положила в шкатулку моток с нитками. Более того. В шкатулке или есть указатель, где находится посох, или вообще посох как-то спрятан там, в шкатулке.

– Да ну?

– Совершенно точно. Ирмина его чувствует. Енисея побледнела. Кажется, она первая поняла, что значат Катины слова:

– Так мы принесли сюда ее…

– Тс-с-с. Надо выбираться отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

Истр внимательнее огляделся:

– Не получится. Это мешок какой-то каменный. Ни выхода, ни входа… Можно, конечно, мечами прорубить стены каменные. Но это долго. И шумно.

– Переход сделаем, – с готовностью отозвалась Ярослава, но Олеб только головой покачал.

– Место заговоренное, – он кивнул в сторону повисшего над их головами чахлого светящегося шара. – Вон светозара и то едва сделали. Не знаю, как вы, а я совсем в нем силы не чую. Темным мороком не пройдем, точно вам говорю.

Ярослава хотела что-то возразить, но Катя остановила спор.

– Выход есть. Ирминины головорезы как-то отсюда вышли, и, – она огляделась по сторонам и понизила голос до едва различимого шепота, – раз уж вы принесли сюда шкатулку, не воспользоваться ли Алатырем?

Ребята переглянулись.

– Оно, конечно, здорово, – высказал общее мнение Олеб, – только как? Мы не знаем, как его открыть, чтобы он дорогу показал…

Катя выразительно посмотрела на друзей:

– Мне кажется, он сам подскажет как. Только покараульте, чтоб Ирмина не сцапала меня…

И она уселась на пыльный холодный пол, скрестив ноги в позе лотоса, и достала из шкатулки камень василькового цвета.

Ребята ее окружили. Достали и приготовили мечи. Катя закрыла глаза.

На груди у нее светились бусы Истра, на талии пестрой голубой лентой вился пояс, подаренный Ярушкой, на пальце – зачарованное кольцо, а вокруг нее по эллиптической орбите медленно, как во сне, с легким гулом проплывали искры всех цветов радуги. По темному подвалу, тускло освещенному светозаром, медленно расползался дымок январских морозов.

Глава 30 Алатырь

Ребята, увидев, как вращающиеся вокруг Кати разноцветные огоньки стали материализовываться, приобретая твердость, в полном недоумении придвинулись к ней ближе. Ярушка протянула руку к плавающим искрам и легонько, одним пальцем, толкнула одну из них.

Искра от прикосновения качнулась и вернулась на свою прежнюю орбиту.

– Да это же самоцветные камни! – воскликнула Ярослава. Она посмотрела на кольцо, подаренное Енисеей и Олебом, потом на ребят. – Это вы кольцо так настроили?

– Нет, – ребята одновременно покачали головой.

– А что это такое тогда? – вздохнул Истр.

– Ой, ребятки, – отозвалась Ярушка, – наша Катя все больше меня удивляет, – она понизила голос до шепота. – Сдается мне, у нее способностей к волхованию больше, чем у нас с вами вместе взятых.

А Катя тем временем погружалась во все более и более глубокий сон.

Только сон ли это был?

Вначале она видела ребят как бы сквозь пелену или если бы она смотрела кино на пленке плохого качества. Потом картинка сменилась. Сквозь угольно-черный пепел проявились фигуры Ирмины, Шкоды и Афросия с Антоном. Шкода нес ее, Катю, на руках, как тряпичную куклу. Громила Афросий за шиворот волок упирающегося и что-то кричащего Антона. Потом она увидела себя на каменном полу и рядом – склонившегося Афросия. Тот держал ее за запястье, проверял пульс. Шкода казался недовольным.

– Да жива она, сейчас очухается, – оправдывался Афросий.

Тут от стены отделилась тень. Антон. Сердце екнуло, оборвавшись и бросившись в ноги.

По-прежнему спокойный, слегка взъерошенный. Сердце опять предательски оборвалось: она все еще верила, что есть какие-то неизвестные ей обстоятельства, которые полностью объясняют его предательство.

Хотя… какие оправдания могут быть у предательства? В это время Антон, помявшись за спиной Афросия и, видимо, услышав, что она сейчас «очухается», молча вышел из зала, плотно прикрыв за собой низенькую полукруглую дверь.

Душа сжалась в маленький комочек и замерла, словно оледенела. Разум застыл на мгновение, но, потеряв последнюю надежду, больше доводов в защиту Антона не выдвигал. Разум вынес вердикт, окончательный и обжалованию не подлежащий: трус и предатель.

Все.

Точка.

Катя повела плечами, стараясь как можно быстрее избавиться от неприятного чувства брезгливости.

Душа глухо молчала.

А зал погрузился во мрак. Катя только успела запомнить, где находится дверь, через которую вышел Антон.

Вокруг нее медленно начали вращаться разноцветные огоньки.

Она их заинтересованно разглядывала, ведь смотреть больше было не на что – только пустота и темнота. В ладони камень из шкатулки, мерцающий разными цветами, он становился то алым, то васильково-синим, то изумрудно-зеленым, то белым.

Легкий толчок. Пространство вокруг дернулось и застыло на мгновение. Хлопок и сильный ветер, порывом ворвавшийся в подвал, на миг перехватил дыхание и стих.

В этот момент она почувствовала, что помещение изменилось, оно перестало быть пустым и заброшенным. А сама она словно потеряла тело. Оказалась бесплотным духом. Влекомая неведомой ей силой, Катя вырвалась из подвала, помчалась по широкому пустынному коридору, освещенному гранеными светозарами, проскользнула по узкой винтовой лестнице, вылетела на верхнюю анфиладу, открытую зимнему студеному ветру и холодному солнцу.

Странное ощущение возникло у нее. Будто вернулась она домой.

И узор на стене – знакомый. И выщербленные перила – родные. И ветер – любимый. Она выглянула в окно.

Серебряным покрывалом сковала зима всю округу, насколько хватало глаз. Сосны величаво поскрипывали заснеженными кронами, перешептываясь. У их корней боязливо жались пушистые елочки в богатых снежных шубках.

За небольшим сосновым бором вилась узкой лентой закованная в лед река. Дальше – насколько хватало глаз – бескрайняя равнина, уходящая в пепельно-синее небо.

Она знала это место. Этот изгиб реки. Этот лес. Это Александрия. И когда-то, когда время сметет последние краски жизни из этих стен, это место станет заповедником под Красноярском.

За спиной послышался детский заливистый смех.

Катя вздрогнула.

В анфиладе появилась девочка в длинной, до земли, бархатной шубке василькового цвета, подбитой белоснежным мехом, и такого же цвета шапочке. Светло-русые коротенькие косички растрепались и торчали пушистой бахромой. Девочка раскраснелась, заливисто хохотала, убегая от кого-то пока не видимого Кате, и ее бойкие ножки с шумом топали по замерзшему камню.

– Доченька, – услышала Катя знакомый голос и онемела, – не упади!

– Да что с ней станется, с егозой! – отозвалась девочка лет десяти, прямая как жердь, с длинной гладкой косой, шедшая рядом.

Катя как зачарованная смотрела на вышедшую из-за поворота молодую женщину. Светло-русые волосы, нежный овал лица, высокий лоб, нос прямой, чуть пухлые губы, большие ярко-синие глаза цвета байкальского льда, даже махонькая бежевая родинка над губой – все было знакомо.

Ее мама, Мирослава Мирошкина. А рядом… ее, Кати, сестра.

– Мама, скорей бы! – верещала девочка, маленькая Катя, подпрыгивая и крутясь на одном месте.

Молодая женщина подхватила ее и с наслаждением уткнулась в плечо ребенка.

– Ты ж моя кровинка, потерпи, скоро уже, – шептала женщина, обнимая и целуя дочь в пухлые румяные щечки. Не спуская с рук младшую дочь, Мирослава обняла за плечи старшую, прижала к себе.

Сердце у Кати бешено стучало.

Она уже знала, ЧТО будет дальше: этот сон преследовал ее, сколько она себя помнит.

Через мгновение из-за поворота появилась фигура высокого мужчины с рыжеватой бородой тонким клинышком. Уверенная, властная походка. Он быстро шагал, почти бежал к ним и широко улыбался. Пронзительно-синие глаза горели счастьем.

– Папа! Папа! – завизжала младшая и, высвободившись из материнских рук, бросилась к отцу.

Тот ее подхватил, поднял высоко-высоко и закружил.

– А вот и ваш папа приехал! – радовался мужчина.

Старшая порывисто обняла отца, прижалась к нему.

– Все хорошо? – с тревогой спросила Мирослава, подходя ближе.

Он обнял жену за плечи, ласково поцеловал в губы:

– А то как же.

Дочки ластились к нему и счастливо улыбались. Мама тоже положила голову на плечо рыжеволосому, облегченно вздохнула:

– Волновалась я. Девочки извелись совсем.

– А зря, – и он погладил ее по спине.

Катя, онемевшая, еле живая от потрясения, стояла и смотрела на эту счастливую семью. На ЕЕ семью. Она готова была поклясться, что помнит откуда-то и шубку, ее мягкий мех, а красивым узором, вышитым на рукавах, она частенько любовалась перед сном. Кольцо на руке больно сжалось, вернув ее к действительности. Одновременно она почувствовала до ломоты в костях мороз и студеный ветер. Дрожа как осиновый лист, Катя посмотрела на кольцо: камни стали бесцветными, почти серыми. От неожиданности она вскрикнула и готова была поклясться, что мама вздрогнула и на миг их глаза встретились.

Пространство вокруг Кати сжалось, выдавливая в настоящее. На прощание она последний раз взглянула на счастливую себя, на молодую маму, на почти забытого отца. В одно мгновение она снова оказалась в подвале, в ее руке мелькнул алый камень, который горел огнем, освещая ее обратный путь, и исчез.

Глава 31 Мирослава

Болезненно медленно Катя приходила в себя. Мозг уже ощущал боль и тяжесть, сковывавшую тело, но не мог что-то изменить: тело не слушалось. Словно джинн в тонкое горлышко лампы, ее сознание входило в тело, заново подчиняя себе мозг.

И лучше всего ей помогала в этом боль.

Гибкими стрелами проникала она в пальцы, заставляя сжиматься кулаки, содрогаться дыхание, переворачивая внутренности.

Именно боль ей помогла осознать, что вокруг ее тела, пока еще безвольного, словно неловко надетый скафандр, происходит нечто невообразимое. Гулким эхом разносились в мозгу крики и проклятия, лязг стали и грохот камней.

Вместе с осознанием происходящего до нее дошло, где она оставила свое тело и что это за странные звуки до нее долетают. Она сидела в той же позе лотоса все в том же подвале.

А звуки, доносившиеся до нее, – это шум драки. Она еще не успела открыть глаза, как почувствовала прикосновение, толчок – кто-то ее крепко обнял за плечи. Мягкий шелк волос, аромат трав. Ярослава.

– Ка-атя! – сквозь ватную пелену кричала подруга.

Катя не могла открыть глаза, отозваться, но видела все вокруг, словно находилась в нескольких сантиметрах над своим телом.

Ярослава, обхватив ее голову руками, закрывала собой. Ее лицо, зареванное, в ссадинах и порезах, искажалось от боли.

За ней высилась фигура разъяренного Афросия, больше похожего на зверя, чем на человека, в рубахе с оторванными рукавами. С неистовым усердием он раскручивал над головой тонкий хлыст, чтобы с силой обрушить его на Ярославу.

– Отойди! – орал он. – Зашибу!

Ярушка отчаянно трясла головой и лишь крепче обхватывала Катю.

Афросий рыкнул. Его ярость передалась хлысту: тот покрылся оранжево-черными искрами и будто вырос в длину.

Громила занес его над головой, медленно раскручивая, и резко обрушил рядом с Ярославой.

Каменные плиты со стоном треснули, взорвались сотней острых, как бритва, осколков. Ярушка взвизгнула и повалила Катино тело на землю.

Катя с трудом дышала. Огненные молнии и змеи от Афросиева кнута вреза́лись с грохотом в стены, вырывая из них куски и оставляя глубокие рваные раны, а Ярушка как-то умудрялась сама уворачиваться от них, да еще прикрывать Катю.

Шкода был вооружен мечом, дымившимся угольно-черным туманом, и все, чего он касался, в одно мгновение покрывалось сажей и сгорало. Неизвестно, откуда у них взялось такое вооружение. Вероятно, Ирмина постаралась.

Но дело даже не в нем. Енисея, Олеб и Истр, при всем их мастерстве, теперь оказались абсолютно беспомощны. Они методично отбрасывали в сторону шипящих змей, вырывавшихся из Афросиева хлыста, разрубали их пополам. Но от каждого такого удара их мечи истончались.

– Берегись! – бросила Енисея, отгораживая ребят от исходящего черным дымом меча. Легкий выпад – и голубоватая стена приняла на себя удар, с гулом отбросив Шкоду в угол.

Катя медленно приходила в себя.

Она отчетливо почувствовала запах гари, едкий дым, от которого едва не задохнулась в Ирминином мороке. Лязг мечей, шипение огненных змей и испаряющегося металла, град осыпающихся каменных искр – все это разом обрушилось на нее, словно кто-то на максимум поставил громкость приемника. Ярослава ахнула и обмякла: фрагмент стены, вырванный Афросиевым кнутом, ударил ее по голове, и она потеряла сознание.

Катя резко подскочила, подхватив Ярославу. Зло глянула на Афросия.

– Вот ты гад! – вырвалось у нее.

– О! А вот и наша юродивая проснулась, – мерзко гоготнул Афросий и, скалясь, направился к ней. Катя схватила Ярушку за плечи, потянула на себя и оттащила к стене, подальше от этого ненормального.

Тонкая огненная змея с шипением врезалась в каменную кладку, оставив на ней глубокий черный шрам.

– Куда ж ты от меня, красавица, – голос Афросия звучал неестественно хрипло.

Голубоватая искра метнулась между ними, окатив Катю с ног до головы прохладными брызгами пахнувшей тиной воды: это ей на помощь поспешил Истр. Он ловко орудовал струей озерной воды, словно лассо, намотанным на его кулак.

– А ну-ка со мной вначале поболтай!

У его ног копошились изумрудно-прозрачные человечки ростом не выше крупной собаки, толстенькие, с зеленоватыми бородками и длинными руками, в лаптях, перевязанных болотной травой. Они бесстрашно бросались наперерез огненным змеям, хватали их за самое горло и давили что было сил. Справившись с одной змеей, человечек победоносно кряхтел, деловито отряхивал широкие ладошки, оправлял зеленую рубашку и как ни в чем не бывало бросался на нового противника.

– Водяные? Тоже? – Катя удивленно уставилась на них, на мгновение забыв о схватке.

– Бродники мы, хозяюшка, – поправил ее один из спасителей.

И, ловко подпрыгнув, подцепил огненную змею и одним движением перерубил ее пополам. Багровая чешуя потемнела, уплотняясь, и рассыпалась каменной пылью на пол.

– От так, – довольно пробормотал бродник, спрыгнул на покрытый черной крошкой поверженных змей пол и побежал на помощь собратьям: те толпой висли на кнуте и руках Афросия.

– Разбойники эти гляди какими диковинками вооружились. Нам такие и не видывались! Я на стене сырость нашел, – Истр махнул в сторону дальнего угла. – От нее бродников и позвал, – подмигнул он ей. – Олеб ни одной травинки-былинки тут не сыскал, мечом орудует.

Олеб рьяно сражался со Шкодой, легко вращал мечом над головой, за спиной, обходя противника то слева, то справа, мастерски делал обманные выпады, так что Шкода едва поспевал за ним.

Но длинные струйки черного тумана, шедшего от зачарованного меча, словно гимнастические ленты, спиралями закручивались вокруг Олеба. Ловкий выпад, разворот, лязг стали о непрочную на вид ткань – и полотно черного тумана рассеивалось.

– Только не позволяй ей сомкнуться над головой, – крикнула ему Енисея.

Олеб улыбнулся:

– А я то и делаю…

– Ребята! Там, – Катя показала рукой туда, где, как она запомнила, должна оказаться дверь. – Там дверь!

Она поискала глазами третьего… Антон, ранее не принимавший в событиях никакого участия, выглядел сейчас растерянно. Он единственный из этой тройки знал, что попал в прошлое.

Вооруженный тяжелым мечом, он, очевидно, не знал, что с ним делать, неловко отбиваясь от противостоявшей ему Енисеи. Он часто отвлекался, с ужасом поглядывая в сторону адских змей, извергаемых Афросиевым кнутом, шарахаясь от черных призрачных лент.

– Эй, вояка! – то и дело окликала его Енисея. – Или дерись, или беги уже!

Выпад – и она выбила из его рук меч, клинок со звоном ударился о каменные плиты. Антон растерянно посмотрел на него, но поднимать не торопился.

– Вы не понимаете, – прошептал, – они обещали, что никто не пострадает. Так не должно было быть!

Енисея сурово на него посмотрела:

– А ты и поверил?

И, сделав крутой поворот вокруг своей оси, она ребром ладони ударила его. Катя зажмурилась.

Антон, взмахнув руками, рухнул на пол.

Даже в блеклом свете светозара и красноватых бликах адского оружия Кате потребовалось несколько секунд, чтобы все это увидеть.

В своей ярости злой до невменяемости Афросий был особенно опасен. Он уже почувствовал власть. Прельстился силой, которую давало ему его оружие.

И он, широко шагая, направился к Кате.

Сейчас он как раз развернулся спиной, чтобы отбиться от очередной ватаги бродников и запустить змею в Истра. Не дожидаясь, когда он развернется, Катя бросилась кубарем ему под ноги.

От неожиданности громила не устоял на ногах, тяжело рухнул на каменный пол.

Хлыст выпал из его рук, мгновенно рассыпавшись на миллионы черных угольков.

Катя запрыгнула на него верхом и с размаха ударила кулаком.

Афросий взвизгнул не то от боли, не то от досады, дернулся в сторону, ушел от следующего удара.

Молниеносным движением он приподнялся, сбросив Катю с себя. Но встать не успел.

Справа подскочил Истр и точным размеренным движением треснул Афросия рукоятью. Тело громилы обмякло.

– А вот и я! – Истр глянул на Катю и улыбнулся.

– Вот зараза! – Олеб на одно мгновение отвлекся на схватку Кати с Афросием, но Шкода воспользовался этим случаем: резкий выпад вперед, удар, толчок, и рукав рубахи лешего покрылся беловатым пеплом, истлел и рассыпался в тлен.

– Промазал, – прошептал Шкода и понял – второго шанса не представится.

– Промазал, – подтвердил Олеб, размахнулся и резким ударом по кисти выбил меч из рук Ивана.

С глухим звоном тот ударился о камень.

Черная дымка, сочившаяся из острия его лезвия, медленно истончилась и угасла, как потушенная сигарета.

Оставшись без оружия, Шкода сразу сник, поднял вверх руки, стараясь отступить от Олеба к стене:

– Все, я не буду ничего делать. Олеб направил на него острие меча:

– Стоять! Шкода замер.

Больше он ничего не успел сказать: с потолка бесшумными каплями полил черный, густой, как смола, дождь. Тяжелое, живое маслянистое вещество Катя сразу узнала – из такого же пару часов назад возникла Ирмина.

И она не ошиблась – еще через мгновение перед ребятами стояла призрачная тень ведьмы. Черные смоляные лепестки платья ниспадали до пола, прикрывая изящные ступни, темная полупрозрачная ткань платка прикрывала волосы цвета воронова крыла. Мягкая пугающая улыбка скользила по красивому лицу.

Тонкие белесые руки тянулись к Кате, стараясь дотронуться до нее, схватить.

Девочка отшатнулась. Сине-зеленое свечение с угрожающим гулом нависло над ней.

Олеб и Истр, не сговариваясь, дружным выпадом ударили мечами по призрачным ногам ведьмы, стараясь отсечь ее от пола. Но из-под лезвия клинков выскользнул лишь черный туман.

Сталь почернела и рассыпалась прахом. Ирмина проскрипела старушечьим голосом:

– Ах, дети, дети…

Ребята выхватили по второму мечу, уже замахнулись, но ведьма неуловимым движением сняла с головы свой платок, взмахнула им и набросила на них. Олеб и Истр сникли и осели бесчувственными куклами на пол. Лишившись части силы, бродники застыли, словно замерзли.

– Олеб! – крик Енисеи разорвал темноту. Взмах тонкой ведьминой руки – и узкий клинок пронзил ей правое предплечье. – Мама, – выдохнула Енисея и рухнула на пол.

Катя осталась одна.

– То-то, – Ирмина медленно повернулась к Кате. – Отда-ай посох! – прохрипела она.

Катя не шелохнулась. Ведьма бросила Шкоде:

– Возьми мешок! Ничего вам поручить нельзя. Огненный клинок потеряли, черное марево – тоже. А ведь вещички не дешевые, редкой силы вещички! – по-старушечьи заворчала ведьма. – Зря только с вами время потеряла…

Шкода – потерянный, подавленный, не имеющий ни тени недавнего воинственного воодушевления – подошел к Катиному мешку. Та ловко наклонилась, схватила его раньше парня и вцепилась что было силы. Шкода устало и обреченно посмотрел на нее и резко дернул вниз за лямки. Катины пальцы не выдержали и разомкнулись.

– Мадам, позвольте, – с издевкой процедил он и равнодушно протянул мешок Ирмине.

– Вытряхни все из него!!!

Он разорвал завязку и, перевернув мешок вверх дном, вытряс содержимое на пол. Мешочек с травами, самоцветный камень и бронзовая игла выскользнули из шкатулки, с глухим шелестом упали на рубаху. Шкода ногой разбросал вещи, чтобы Ирмине было лучше видно.

При виде Катиных вещей ведьма заволновалась, подслеповато приглядываясь, задрожала. Замерцало тяжелое марево.

– ВОТ ОН! – истошно завопила ведьма.

Глаза ее алчно загорелись, лицо исказилось до неузнаваемости. Она тянулась трясущимися руками к разбросанным по пыльному полу вещам.

Катя еще ничего не поняла. Затаив дыхание, она пыталась понять, куда тянутся призрачные руки Ирмины. Катя перевела взгляд на искаженное лицо ведьмы и изумилась: та потрясенно смотрела на… сломанную бронзовую иглу.

– Вот он, – торжествующе повторяла она, приближая мерцавшие в темноте руки к игле.

– Не сме-ей! – Катя бросилась наперерез, но наткнулась на кулак Шкоды.

– Остынь.

Ирмина уже почти дотронулась до иглы. Еще мгновение, и она будет у нее. Навсегда.

Вспышка, ослепительно яркая, словно молния, рассекла полумрак подвала, полыхнула белым пламенем, и Ирмина с визгом отскочила в сторону.

– Дьявол! – взвизгнула она.

Она попробовала дотронуться до иглы еще раз. Снова вспышка и злобный крик.

Катя торжествующе замерла. Ведьма обернулась к Шкоде:

– Возьми посох!

Тот с опаской глянул на разбросанные вещи. Игла с отломанным ушком воинственно светилась в полумраке, словно предупреждая о том, что ничего хорошего от нее ждать не нужно. Едва он попробовал взять иглу в руки – тоже получил сильнейший удар.

Его правая рука мгновенно опухла, и он ее прижал к груди, качая как младенца.

– Сопляк, – гаркнула Ирмина.

Она наклонилась к игле сама, но лишь прикоснулась к ней, как резко отдернула руку – из мертвенно-бледных пальцев сочилась и темными каплями падала в пыль кровь.

Игла же взлетела вверх и ловко вошла в хлопок воротника Катиной рубашки, словно показав, кто здесь ее настоящий хозяин.

– А-а! – нечеловеческим голосом завопила Ирмина. – Мой! Он мой! Отдай его МНЕ!

– И не подумаю. Ты проиграла, Ирмина.

* * *

Мир вокруг Кати вдруг изменился. Мрак, поземкой завертевшись у ног ведьмы, зловещими щупальцами стал расползаться по комнате, поглощая на своем пути одного за другим почти бездыханных людей и подбираясь все ближе к Кате.

– Отдай его мне, и я их не трону, – слышала она старушечий шепот ведьмы.

Тьма подползала все ближе, окружая девочку непроницаемым кольцом. Еще короткое мгновение, и Катя оказалась окружена им со всех сторон так плотно, что не видела ничего на расстоянии вытянутой руки.

– Отда-ай, и я отпущу вас всех-х! – змеиным шипением требовала Ирмина.

Кромешная тьма стеной встала перед Катей. Сквозь нее не проникали ни цвета, ни запахи, ни звуки. Единственный живой звук – это биение ее собственного сердца, да еще злобный шепот ведьмы, раздававшийся в голове:

– Отдай, а то пожалеешь! Их смерть останется на твоей совести. Ты все равно не сможешь жить с таким чувством вины. Ведь они все умрут по твоей вине!

Катя порывисто выдохнула. Червь страха вновь поднимал голову, беззубо скалясь, выворачивая внутренности. Сердце бешено колотилось, пульсируя в висках.

Маленький клочок света, светлый круг под ногами – это все, что осталось реальным. Все, за что можно удержаться, чтобы не сойти с ума. Тьма не могла приблизиться и поглотить ее. Угольно-черными змеями карабкалась она вверх, словно по стенкам прозрачной колбы, не в силах проникнуть внутрь. В чернильной темноте мелькнула синеватая тень.

Потом еще одна и еще… Катя судорожно сглотнула, внимательнее вглядываясь в пустоту.

– Только не бояться, – приказала себе.

На границе света и тьмы раздался тихий угрожающий рык.

Внезапно к стене «колбы» прислонилась худая изможденная человеческая ладонь.

Катя вздрогнула и отпрянула.

Тьма дрогнула навстречу, на мгновение приблизившись, но тут же замерла на прежнем расстоянии от Кати: «колба» в итоге не изменила своего размера.

Катя с облегчением выдохнула.

За пределами светового круга движение усилилось: мутный угольно-черный дым закручивался в спирали, слышалось злобное шипение и рык.

На границесвета и тьмы появилась еще одна ладонь. С силой надавливала она на прозрачную преграду, хранившую Катю, стенки гудели, подрагивая.

Катя перестала дышать.

Рядом с ладонью появилась другая. Потом третья.

Сумрачные синевато-серые тела приближались к ней, громоздясь и толкаясь. Звериные оскалы, пустые голодные глазницы, костлявые ключицы.

Кто-то находящийся там, в кромешной тьме, бился, стремясь попасть к ней, в ее крохотный оазис света и тепла.

Жутких существ по ту сторону тьмы становилось все больше.

Они карабкались друг по другу, обращаясь в подобие живой лестницы, сталкиваясь обнаженными худыми телами-скелетами, стараясь забраться все выше и выше и найти конец стены.

Своими невидящими глазницами обращались они к Кате, бесплотные рты открывались, шипя и изрыгая черный пепел.

– Где ты! – доносилось до нее. – Чуть ближ-же… Катя прижала руки к губам.

Сердце, казалось, слишком громко стучит. Ее могут услышать.

И тогда… Тогда – конец!

Она села на пол, плотно поджав под себя ноги, чтобы не коснуться стены, не разрушить ее спасительные чары, и зажмурилась. Она обняла голову руками, зажав уши от жуткого шипения.

– Духи черного морока! Мары кладбищенские! – кричала Ирмина, обращаясь к жутким существам. – Идите, идите!!! Убейте девчонку, достаньте мне посох! Световой круг раскачивался под натиском страшных существ. Они скреблись об него, царапали, оставляя на невидимой поверхности багровые шрамы.

«Мама! – не открывая глаз, шептала Катя. – Помоги! Дай знак, что мне делать, как избавиться от этого наваждения?!»

Неожиданно она почувствовала, что в руке у нее что-то появилось, что-то гладкое, теплое и тяжелое. Открыв глаза, она увидела в руках мерцающий всеми цветами радуги камень – Алатырь, открывающий двери.

Она сжала его в кулаке. И в этот же миг кромешная мгла рассеялась. Девочка оказалась все в том же помещении, только совершенно одна: ни Ирмины, ни духов, ни друзей. Только гулкая тишина.

Она встала. Сделала несколько шагов в сторону. Ничего не изменилось. Она одна. Подойдя к тому месту, где должна была находиться Ярослава, она ничего не увидела. Что это? Сон? Или сон как раз там, в кромешной тьме? Может, ее друзья в порядке?

– Я уже сама не знаю, во что верить, – обратилась она к искрящемуся в руках камню. – Где сон, где реальность?

Она взглянула на кольцо – недавний подарок Енисеи и Олеба: камни стали серыми, в них едва теплилась жизнь.

Справа послышался хруст, словно треск поленьев в камине.

Она тревожно оглянулась. Но опасаться было нечего и некого: здесь по-прежнему было пусто.

Треск исходил от стены. Катя подошла ближе. Серые плиты, словно покрытые испариной, дымились.

Камни ожили. Легкое марево дернулось синевой, и на камнях стал проступать человеческий образ, женское лицо: округлый подбородок, длинные волосы, украшение на лбу. Изображение проявлялось все четче. Катя могла уже различить высокий лоб, прямой нос, чуть пухлые губы, нежные завитки волос, богатый головной убор в виде усыпанного камнями обруча… Постепенно проступили покатые плечи, руки, длинное платье в затейливых узорах. Она уже ничему не удивлялась и боялась, что это опять наваждение. Но это лицо…

– Мама? – прошептала она, боясь спугнуть удачу. Женщина, лик которой проступил на камне, открыла глаза, улыбнулась, протянула к девочке каменные руки.

– Ну вот мы и свиделись, солнышко!

– МАМА!!! – Катя бросилась к холодному камню, обнимая его, целуя. Слезы текли у нее по щекам ручьем. – Мама, мамочка!!! Как ты?!! ГДЕ ты? – причитала она как заговоренная.

– Катенька, – пропела Мирослава. – Ты стала такая взрослая…

– Мамочка, о чем ты! – Катя прильнула к плечу каменного изваяния. – Мы всего три дня не виделись…

– О, эти три дня дорогого стоят, моя милая… С днем рождения тебя…

– Мама, что происходит, а? ГДЕ ты? – взмолилась Катя.

Каменное изваяние качнулось, на пол посыпалась мелкая, как мука, пыль.

– Это я у тебя хочу спросить: где ты? Я все продумала, все подготовила заранее: ты должна была дотронуться до носа грифона и оказаться рядом со мной. Алатырь провел бы тебя кратчайшей дорогой. А ты затерялась во временах, мы с ног сбились, разыскивая тебя!

Катя смутилась.

– Понимаешь, мам, я не сообразила, где этот нос грифона находится. Потом только поняла, как увидела их живьем, – при этих словах Мирослава порывисто ахнула, – но там уже поздно было, проход закрыт. В коридоре этом было столько дверей. И за одной из них – зверюга какая-то, она вырвалась. Я побежала – и вот оказалась тут. Потом мы отправились с Ярославой в Аркаим. А по дороге на нас напали бандиты, и мы оказались здесь, в этом подвале. И вроде это Александрия.

– Хотела тебя уберечь от бед и сама же навлекла их на твою голову, – покачала головой Мирослава. – Не так должно было все случиться.

Катя нетерпеливо вздохнула. Она хотела ответов, а не новых загадок.

– Мама, ЧТО должно было не так случиться? Мирослава прикрыла каменные веки, расправила плечи.

– Много лет назад, когда ты только родилась, тебе было предсказано, что тобой овладеет светлый морок в раннем возрасте, что станешь ты Вершителем.

– Кем?

– Вершителем, Катя, – мама открыла наконец глаза и печально на нее посмотрела, – великим правителем судеб.

– И что? Какая связь? – Катя начинала нервничать.

– Светлый морок – опасный дар…

– Да, мне уже говорили.

– …Овладение им в раннем возрасте – почти наверняка одержимость, Катя. Безумие. Юная неопытная душа, не знающая добра и зла, не умеющая любить и сострадать и наделенная такой властью, – лишена милосердия. Я не хотела для тебя такой судьбы.

– Выходит, у меня было прошлое? – В памяти оживали один за другим воспоминания, которые она считала навеянными мамиными рассказами и своими снами: высокий мужчина, что подбрасывал и кружил ее, маленькую, загадочные существа и узкое восковое лицо мужчины со шрамом, своего деда, кроду которого она вспомнила там, на опушке леса близ Тавды. Девочка перевела взгляд на маму: – И поэтому ты забрала меня из Александрии?

– Я украла тебя у совета. В другой мир, в другую, отколовшуюся от нашего мира много веков назад параллель, где морок почти безвластен. Отец, как мог, защищал нас. Но и его власть не безгранична. Три дня назад ты видела, что произошло, мне пришлось уйти. Я приготовила для нас с тобой другое место.

– Да, шкатулка, коридор, нос грифона, Алатырь… Ты хотела, чтобы я всю жизнь пряталась?

В каменных чертах Мирославы мелькнуло смятение:

– Ты говоришь как твой отец.

– Вот видишь.

– Катя, у меня нет выбора. Катя вспомнила слова Стара.

– Выбор есть всегда. Трусливое бегство – это не выбор. А эти трое разбойников с ножами, огненными змеями и дымящимися кинжалами, выскакивающая из зеркала ведьма – это все тоже было задумано заранее?

Мирослава отвела взгляд:

– Хочешь рассмешить богов – расскажи им о своих планах. Я не знаю, кто они, те трое, которые напали на тебя.

– Мама, там, в заброшенном подвале Александрии, в которой Ярушка и все мои друзья, Ирмина каких-то существ повызывала, тощих, страшных, от которых идет черный дым. И она требует от меня какой-то посох, вроде как посох Велеса. Я думала, она сумасшедшая, у меня же нет никакого посоха. А тут она обыскала меня, нашла все эти вещи из шкатулки – ну, которые ты мне оставила: камень, иголку и моток ниток, – и говорит, что иголка – это и есть посох Велеса. Хотела забрать иголку себе, но та не далась: обожгла ее и запрыгнула мне на воротник.

И Катя показала на обломок, прикрепившийся к вороту ее рубахи. Мирослава медленно качнула головой:

– Она не сумасшедшая… Катя перестала дышать.

– Так эта игла – и в самом деле посох? Посох Велеса? А почему она такая маленькая? Я просто думала, что Велес – это ведь бог, да? А он, выходит, крохотный совсем…

– Катя, как ты говоришь об отце, – Мирослава нахмурилась.

– Об отце? – Катя замерла. – Велес – он что, мой отец? Тот человек, которого я увидела, летая с искрящимся камнем в руках, – это Велес? – Катя в ужасе развела руками.

Мирослава рассмеялась, проговорила, отчетливо чеканя каждое слово:

– Это посох твоего отца, Катя. И это посох Велеса! Он – царь в том покинутом тобой мире, а ты – дочь его. Тебе необходимо открыть его силу. И тогда переходы всех миров подчинятся тебе, – Мирослава чуть наклонилась вперед, прошептала на ухо Кате: – Время не ждет, тебе надо отправляться домой. Камень, что хранился в шкатулке, Алатырь, покажет тебе дорогу. Только, пожалуйста, больше никуда не сворачивай.

Катя молчала.

– Мама, так, значит, у тебя все в порядке, ты вне опасности?

– Да, у нас все хорошо. Почему ты спрашиваешь?

– И я смогу попасть к тебе благодаря камню и посоху?

Мирослава кивнула:

– Теперь – в любое время, тебе стоит только сделать шаг.

Катя взглянула на кольцо – камни на нем начали тускнеть.

– Мои друзья, – она умоляюще посмотрела на мать, – они в беде. Я не могу их бросить… И это мой выбор. Я не могу бежать.

Мирослава медленно кивнула.

– Ну что ж, – наконец проговорила она. – Я не могу просить тебя оставить их там, во мраке, беззащитных, еле живых. – Катя с благодарностью улыбнулась. – Только прежде тебе надо знать еще одну вещь: Могиня и Ярослава потому появились в твоей жизни, что они – твоя родная кровь и плоть.

Катя хохотнула:

– Да, мы так и подумали, что Ярослава – моя бабушка.

Мирослава покачала головой:

– Нет, не так, она твоя прапраправнучка. Время здесь течет иначе. Позже ты поймешь это!

Катя рассмеялась:

– Так вот почему у меня так просто и легко получилось вызвать духа темного морока, сделать переход! – догадалась Катя. – Выходит, я древняя старушка, просто об этом не знаю!!!

Мирослава снова улыбнулась, но покачала головой:

– Не совсем так. Ты дочь Велеса и Макоши, а Ярушка – наша правнучка в седьмом примерно поколении, в нашем мире люди живут гораздо дольше, чем в этом. Поэтому силы владеть Светом и Тьмой тебе досталось больше. Вся сила – в тебе. Ты сможешь все, когда будешь точно знать свою цель. Какова твоя цель сейчас?

– Вернуться и помочь моим друзьям…

– Так иди к ней, – и Мирослава стала исчезать. Последнее, что услышала Катя, было:

– Когда ты будешь готова, только подумай обо мне, и посох тебя приведет.

И она исчезла. Катя подумала о ребятах, сжала в кулаке Алатырь, взглянула на кольцо:

– Хочу к ним.

Тени снова сгустились.

Глава 32 Давний спор

Она опять оказалась внутри светового круга, окруженная кромешной тьмой и громоздившимися друг на друга уродливыми духами черного морока. Но у Кати больше не было страха в душе.

Протянув вперед руку, в которой девочка сжимала горящий огнем Алатырь, Катя сделала шаг в ту сторону, где, как ей казалось, находилась Ярушка, – Алатырь давал ей защиту только на расстоянии вытянутой руки.

Темный морок отступил, живые скелеты с визгом рухнули на каменный пол и бросились от нее врассыпную.

Катя делала шаг за шагом, приближаясь к Ярославе. Лишь она останавливалась, духи снова наседали на нее, стараясь пробить защиту: с бешеным неистовством бросались они вперед, бились о свет, словно о стену, падали.

Ирмина истошно визжала:

– Убейте же ее!

Но Катя шла напролом.

Красноватые лучи Алатыря выхватили в темноте что-то ярко-синее: Ярушкин сапог с ярко-голубым узором.

Катя придвинулась еще на несколько шагов, охватив спасительными лучами сжавшееся тело своей внучки в седьмом поколении.

– Яруша! – позвала она. Бирюза на пальце вспыхнула живым огнем.

Катя положила Алатырь рядом с собой так, чтобы они обе оказались внутри защитного круга, потрясла подругу за плечи, не переставая звать:

– Ярушка, миленькая, очнись. Тут такие дела без тебя творятся! Очнись, все самое интересное пропустишь.

Ярослава качнулась и, с трудом открыв глаза, застонала. Она огляделась, увидев непроницаемую мглу вокруг, испуганно выдохнула, попробовала встать. Ее тошнило.

– Ярушечка, ты идти можешь? – торопилась Катя, она чувствовала, что черный морок, управляемый Ирминой, готовится к наступлению, времени у них совсем мало. Ярослава кивнула, стараясь ровнее дышать.

Катя потянула ее за рукав, постаралась подставить плечо. Световой круг чуть расширился, приняв под свое крыло второго человека.

– Вот так, потихоньку, – шептала Катя пересохшими губами, – на меня сильнее обопрись, Яруш, смелее, я выдержу.

Но Ярослава вдруг отстранилась, она тревожно заглянула в Катины глаза:

– Что случилось? Где все?

Катя показала глазами на потемневшее кольцо с единственным цветным камнем – бирюзой.

– Надо найти остальных, пока они живы! Ярослава кивнула, постепенно приходя в себя.

Пока она не могла самостоятельно передвигаться. Алатырь прокладывал им путь, разметая с дороги потерявшие человеческое обличье тела с пустыми глазницами, жадно открывающие темные беззубые пасти. Их худые серые тела с хрустом падали одно на другое.

В темноте мелькнул холодный блик.

– Туда! Там кто-то есть! – воскликнула Ярушка. И действительно, сделав пару шагов в его сторону, они натолкнулись на Енисею. Та лежала на спине, неудобно вывернув ноги, из правого предплечья торчала костяная рукоять клинка, вокруг девушки растекалась, смешиваясь с пылью и острыми каменными осколками, лужа крови. Енисея едва дышала.

Ярослава покопалась в своем мешке, вытащив из него фляжку с живой водой, той самой, из купели. Сжав зубы, рывком выдернула нож из плеча подруги, отбросила его в сторону.

– На море Окияне, на острове Буяне стоит бел горюч камень, как камень лежит, так и кровь твоя стоит^[49], - нашептывала Ярослава над раной, омывая ее живой водой. Кровь медленно сворачивалась, рана покрылась тонкой хрупкой коркой. На щеках Енисеи появился бледный румянец.

Катя огляделась. Она точно помнила, что мальчики должны быть совсем рядом с Енисеей – та бросилась к ним на помощь, когда Ирмина подсекла ее. Девочка тревожно взглянула на кольцо – изумруд и аквамарин стали одинаково серыми. Время пошло на минуты.

– Где же вы? – простонала она. Катя старалась не поддаваться панике, но нигде их не было видно – конечно, мешал темный платок Ирмины.

Она лихорадочно придумывала, что бы такое предпринять, но ничего не приходило на ум – хоть бы знать, в какой они стороне от Енисеи!.. И двинуться она не могла, ведь Енисея еще не пришла в себя.

– Яруш, смотри, духи черного морока больше не появляются, отступили, – прошептала она, чувствуя сердцем неладное.

Лазурит на Катиной руке полыхнул небесно-синим, Енисея всхлипнула, распахнула глаза. Попробовала приподняться. Ярушка ее придерживала за плечи, чтобы та не ударилась.

– Тише, тише, Енисея, – шептала она, – это мы с Катей, не вертись.

Енисея села, растирая виски онемевшими руками. Она смотрела по сторонам и, кажется, без слов поняла, что происходит.

– Слышите? – Катя вся обратилась в слух.

Там, в глубине черного морока, что клубился непроглядной тьмой за стенками их убежища, в кромешной тишине они все отчетливее слышали нарастающий гул, треск, резко повеяло холодом.

Бесшумной поступью крался к ним лютый мороз. Черная мгла на мгновение посветлела – иней, оседающий на камне, дал ту каплю света, которой оказалось достаточно, чтобы девочки увидели в нескольких метрах от себя темнеющее пятно Ирмининого платка и две фигуры под ним.

Не думая о последствиях и не сговариваясь, Ярушка и Катя бросились к ним, схватили за ноги и втянули внутрь светового круга. Ирминин платок слетел черной тучей с лиц ребят.

И Олеб, и Истр были смертельно бледны, еле дышали. Смочив их лица живой водой, девочки тревожно переглянулись.

По хрусткому инею к ним подошла Ирмина. Равнодушный взгляд, растрепанные темные волосы.

Встала перед светящейся сферой, зловеще улыбнулась. Она прикоснулась бескровными руками к стенкам колбы, и из-под ее пальцев потекли морозные узоры:

– Как вода огонь заливает, так мой снег твою жизнь забирает.

От ледяного порыва у Кати перехватило дыхание, волосы и ресницы мгновенно покрылись пушистым инеем. Она оглянулась на ребят: у Енисеи косы замерзли и ломкими прутиками кололи плечи. У Ярушки сильнее задрожали руки, губы посинели, она с отчаянием в глазах смотрела на распростертые тела Олеба и Истра.

– Что теперь?

Катя оглянулась в поисках двери, где-то же она должна быть. Она помнила, как в нее выходил Антон, но сейчас потеряла то место: везде лежала ровная каменная кладка.

В этот миг за спиной Ирмины возникла тусклая полоска света, из которой появилась преобразившаяся… Могиня. Она по-прежнему была стара, но, кажется, сбросила с плеч лет тридцать: плечи распрямились, голова высоко поднята, стан прямой, уверенная походка.

Ирмина резко обернулась, зашипела:

– Могиня…

Казалось, она меньше всего ожидала увидеть здесь ведунью.

С появлением Могини холод и мрак ослабли: уже можно было разглядеть стены огромного зала, высокий потолок, и дышать стало легче. Неизвестно, что лучше подействовало на мальчишек – то ли чародейство живой воды, то ли теплый воздух, но они один за другим очнулись.

– Ого! – Истр тряс головой, сбрасывая с плеч остатки черного наваждения.

– Это вообще как? – Олеб привстал.

В открывающейся серой мгле стало видно поле недавнего боя: Афросий навзничь лежал около дальней стены, Шкода, тоже бездыханный, калачиком свернулся на каменном полу, как-то смешно поджав под себя ноги. Уперся лицом в пыль и Антон.

Пол был усеян маленькими замерзшими телами бродников.

Истр шумно втянул носом холодный воздух, бросился к ним. Олеб перехватил его, бросил короткий взгляд на Ирмину и прижавшихся к каменным плитам мар:

– Погоди, не пройдем.

– Ну, здоровья тебе не желаю, Ирмина, – вместо приветствия проговорила Могиня. – Может, хватит с детками несмышлеными битву держать? Кличешь на бой, так зови равного супротивника.

Ирмина высокомерно хмыкнула:

– Кто тут мне равный противник? Ты, что ли, карга старая, в ровни мне метишь? Да ты посмотри на себя! Ты ж древнее сухого дуба!

– А ты как была тенью непрошеной, такой и осталась, – прищурилась Могиня. – Что, разомнем старые косточки?

Могиня взглянула через Ирминино плечо на ребят, приветливо улыбнулась.

– Ступайте, – мягко скомандовала она им, – нам с подружкой бывшей посудачить надобно. Она стукнула по каменным плитам посохом, и за спинами ребят начала вырисовываться дверь.

Олеб потянул Ярославу и Енисею за рукава к двери.

– Катя, пойдем, – Ярушка взяла ее за плечо, но та спокойно вывернула руку, по-прежнему не спуская глаз с Могини.

Она помнила, что ей только что сказала мама: Могиня и Ярослава – ее, Катина, плоть и кровь.

Увидев, что Катя не собирается никуда двигаться, ребята переглянулись и тоже замерли в ожидании.

Глава 33 Катя

– Так почто ты явилась сюда? – спросила Могиня. Они ходили по кругу, не приближаясь и не отдаляясь друг от друга, как две волчицы перед схваткой. – Что надобно тебе в МОЕМ мире?

Ирмина взвизгнула:

– Он такой же твой, как и МОЙ… Еще вопрос, кому здесь не место…

– Да нет никаких вопросов, – усмехнулась Могиня. – Твое время закончилось, когда ты черному мороку служить стала, когда людей стала до смерти морить для забавы своей, когда тело молодой дочки кузнеца украла, запечатав свою старость на дне морском.

– Да только ты нашла ее, старость мою, и наслала ее на меня злым мороком, – шипела Ирмина. Ей казалось, что она снова стоит на пепелище разоренного ею поселения, а время накрывает ее, словно гребнем волны. И она растворяется в нем, тонет, будто в омуте. Казалось, снова смотрит на руки свои и видит, как они становятся прозрачнее, рассыпаясь в прах и смешиваясь с поднимавшимся над обугленными остовами печей смогом, развеиваясь над долиной.

«Будь ты проклята!» – ее собственный крик зазвенел в ушах.

– Не злым мороком, а справедливым, не стоило тебе забирать у людей силу и молодость, не стоило деревни целые со свету сживать, – жестко поправила ее Могиня. Потом добавила: – Не место нам в одном мире, Ирмина, зря ты сюда вернулась…

– Зря или нет – не скажу пока, а вот то, что тесно мне рядом с тобой, – то правда. В том с тобой соглашусь, – прошипела Ирмина, – и сейчас мы это поправим, – и нанесла первый удар: сине-зеленые искры шаровой молнии рассыпались у ног Могини миллиардом цветных огней.

– Стареешь, – хохотнула та, – вот и меткость уже не та.

Вместо слов Ирмина запустила еще одну шаровую молнию, Могиня легко отбросила ее в сторону. Молния с грохотом врезалась в стену, вырвав из нее кусок камня, и с шипением рассыпалась.

Ирмина неистово заорала и бросила в Могиню несколько огненных змей. Духи черного морока материализовались – они выходили из стен, пауками сползали с потолка. Мары, бледные, злобные, осклабили свои безжизненные лица, выискивая новую жертву.

Могиня выставила вперед посох.

– А ну пошли вон! – Олеб, Енисея выскочили из-за Катиной спины, бросились на помощь Могине. Ирмина повела плечом, и ребята оказались отброшены к стене.

– Ишь, защитники выискались.

Мары схватили Олеба, подняли высоко над головами и с силой бросили на каменные плиты. За спиной у Кати взвизгнула Ярослава, Енисея устремилась было к нему, но ее перехватили, отшвырнули в угол. Истр зарычал, подняв меч, сделал шаг к ребятам.

В несколько прыжков он оказался в самой гуще мар. Схватив одну из них за тощую шею, приподнял над полом, запустил в других.

Завязалась драка.

– Не то, – Катя лихорадочно соображала, удерживая Ярославу, та рвалась к ребятам. – Силой их не взять.

Могиня, выбросив вперед руку с огненной шаровой молнией, крикнула:

– Уноси их отсюда!

Катя и Ярослава бросились к Истру. Пока мары были отброшены на несколько метров, вытянули Олеба и Енисею из-под удара.

Ирмина хохотала:

– Ну ты опять все испортила, Могиня. За твоими детками так приятно наблюдать… Как их мучают, ломают кости, рвут плоть… Вечно ты все веселье портишь!

Могиня запустила шаровую молнию в ведьму. Белоснежный снаряд пронесся через зал, с треском врезался в маслянистую фигуру. Ирмина заскрежетала зубами, злобно зашипела.

– Заходи справа! – скомандовала нежити. Темный туман жался к стене, окружая Могиню, оставляя ей все меньше места для маневра, все больше высасывая сил.

– Ну что, – издевалась ведьма, предчувствуя скорую победу, – где твои хваленые светлые силы? Могиня ребром ладони очертила вокруг себя круг, и из него появилась серая дымка. Она клубилась, искрилась серо-голубыми сполохами.

В призрачной дымке появилась фигура древнего седоволосого старца в длинном сером одеянии, с кривым посохом в руке. Старец вышел из созданного Могиней круга, стукнул об пол посохом, рассыпав множество дымчатых искр, каждая из которых, увеличившись, обернулась другим духом.

Так и стали друг напротив друга два воинства – Нави и Яви, черное и серое. И началась битва не на жизнь, а на смерть.

Духи темного морока бросились на мар, подбрасывали их бескровные тела к потолку. Те визжали, кривились, исступленно бросаясь вперед вновь и вновь. Катя наблюдала за битвой, словно смотрела замедленное кино. Вот Ирмина из-под руки бросила молнию, и та попала Могине в грудь. Ведунья ахнула и осела. В этот же миг, воспользовавшись ее слабостью, духи черного морока накинулись на нее, повисли угольными плетьми на ее руках, сделав легкой добычей для шаровых молний Ирмины.

И чем слабее становилась Могиня, тем больше потерь несли духи темного морока.

Бескровные демоны терзали их призрачные тела, разрывая тонкую дымчатую ткань одежд, обращая их в прах и пепел. Черная мгла стала вытеснять серую дымку, пока последние серо-голубые огоньки не утонули под жутким покрывалом.

На какое-то мгновение Катя ощутила себя над схваткой, так, будто она смотрит на сражающиеся тени сверху, с потолка. Она отчетливо видела, как духи темного морока, возглавляемые Могиней, терпели сокрушительное поражение, она видела растерянные лица друзей, которые, несмотря на многочисленные попытки, так и не смогли вступить в бой и помочь Могине, она видела черный туман, застилающий все вокруг.

– Отец! – прошептала Катя. Голос ее дрогнул, острый комок застрял в горле и не давал дышать. Этот черный туман вокруг был таким безнадежным, бескрайним, что Катя закрыла глаза, представив перед собой облако светлого морока – единственной силы, не задействованной в этой битве, призывая его вступить в бой и защитить правду, и прошептала:

– Я принимаю на себя силу рода моей матери, родившей меня, и силу рода своего отца… Принимаю и обязуюсь беречь ее и лелеять и использовать только во благо.

Острая боль пронзила все ее тело от ресниц до кончиков пальцев. Словно ее вывернули наизнанку. Горячие волны сменялись ледяным холодом, от которого взрывались легкие. Она открыла рот, чтобы крикнуть и облегчить боль. Но звук застрял в гортани, словно морской еж. Перед глазами, мерно раскачиваясь, проплывали образы отца, матери, давно ушедших предков, щуров и пращуров. И каждый образ острой иглой отзывался в онемевших от боли конечностях, в каждой клеточке мозга.

И эта пытка, кажется, тянулась бесконечно.

– Я не боюсь, – шептала она потрескавшимися губами, – все что угодно, только позволь им помочь…

Внезапно Кате показалось, что она умерла: такое облегчение наступило. Звуки и голоса вокруг стихли, теплые волны нежно гладили ее кожу. Неведомая сила подхватила ее, приподняла и словно впиталась в нее.

Катя почувствовала, что летит. Что за ее плечами, в ее руках столько неимоверной, неописуемой словами силы, что можно всю землю обнять.

В этот же миг всех присутствующих ослепил яркий голубовато-синий свет, возникший среди мглы черного морока. Тонкими змейками он струился сквозь Катины пальцы, закручиваясь в многочисленные спирали, пересекаясь параллелями, искрясь мириадами белых огней.

Игла, торчавшая в вороте ее рубашки, выскользнула. Падая, игла стала преображаться, расти в размерах, вокруг нее закрутились спиралями тонкие и толстые серебряные ленты, горящие белым пламенем символы, похожие на руны, заискрились вокруг него и осели на гладких боках, складываясь в замысловатые письмена.

Замерев в нескольких сантиметрах над полом, посох осветился множеством вращающихся световых нитей. Они обвивали его, Катю, окутывая ее тело плотнее, пока вся она не превратилась в свет, пока светом не стала ее одежда. Катя развела руки по сторонам, и сине-белое пламя стеной встало по сторонам от нее.

Могиня, осевшая было под тяжестью черного морока, замерла от удивления.

– Неужто это все-таки ты, Долюшка^[50] родная, как же мы тебя не признали-то?! – шептала она, глядя на Катю.

Из стены бело-синего пламени стали одна за другой выходить ослепительно белые фигуры с прозрачными светлыми лицами, в одеждах, целиком состоявших из солнечного света. Они стройными рядами стали по обе стороны от девочки, вооруженные мечами и огненными копьями. Повинуясь ее зову, грозно двинулись в сторону замерших черных и серых духов. Мары, завидев их, в панике стали жаться к стене.

Некоторые, особенно рьяные, бросились вперед, попытавшись вступить в бой. Над головами Могини и ребят мелькнули угольно-черные спирали и растаяли в воздухе, разорванные светом.

Нападавший дух истончился и с хрипом растаял.

Желающих занять их место не находилось.

Духи сжимались кольцом вокруг Ирмины.

– Прекратите! – к потолку возносился ее истошный вой, но ей некому было помочь, словно в черную дыру засасывало духов и ведьму вместе с ними. Постепенно угольный сгусток стал уменьшаться, пока не исчез вовсе, не оставив от себя даже тени. Духи темного морока почтительно расступились перед светлыми, стараясь, однако, слишком не приближаться. Из дымчатой стены выдвинулся один из серых духов, тот самый седой старец с непокрытой головой, что появился первым, и, поклонившись Кате, затем светлым духам, произнес:

– Мы вызваны для защиты. Мы верой и правдой служим Свету, хоть ему и не принадлежим. Просим не препятствовать нашему уходу.

– Намерены ли вы и далее следовать Свету? – спросил один из светлых духов, белоснежный старец с аквамариновыми глазами.

– Намерены, подтверждаем, – отозвались нестройным хором серые духи.

Светлые духи немного расступились, давая возможность Кате принять решение о судьбе духов темного морока.

Все духи повернули к ней свои призрачные лица с немигающими глазами, ожидая ее решения. Они не проявляли нетерпения, им некуда было спешить, но Катя чувствовала себя неловко.

Катя протянула руку к посоху, и он сам скользнул ей в руки, взглянула на пепельно-серое колышущееся марево с мелькающими в нем сумрачными фигурами:

– Я благодарю вас за помощь.

Дымчатый туман колыхнулся и начал таять. Последним исчез седовласый старец. Он отвесил Кате земной поклон и растаял вслед за своими собратьями.

Сине-голубое марево с колышущимися в нем фигурами духов светлого морока тоже начало таять, бесшумно поднимаясь белым туманом к потолку. Через мгновение исчезли и они.

В огромной зале, расположенной где-то в основании крепостной стены Александрии, остались только люди.

Могиня обняла ребят. Наконец можно расслабиться, наконец все позади.

Тихие слезы радости текли по их щекам. Ярушка спрятала лицо на груди у бабушки, обняла за талию.

– Прости меня, бабушка…

Та беззлобно потрепала ее по голове:

– Эх ты ж, егоза… Будешь у меня весь год котлы чистить да крапиву собирать.

Ведунья привлекла к себе Енисею, Олеба и Истра, крепко обняла. Катя смотрела на эту компанию дорогих и любимых людей, близких и родных, и улыбалась. Теперь все будет хорошо – она это знала.

Глава 34 До встречи!

– Они что же, все умерли? – в ужасе шептала Ярослава, обходя с Истром тела болотников: серо-зеленые, покрытые белесой изморозью.

Истр тяжело вздохнул:

– Нет, зимой их болота до дна, почитай, промерзают, и ничего, весной все семейство оттаивает. Морок, конечно, черный… Болеть будут, сердешные, долго…

И тут до них донесся глухой стон.

– Ох-хо-хонюшки-хо-хо, – вздыхал кто-то в самом низу.

– Скорее!!! – закричал радостно Истр, к нему на помощь бросились ребята.

Все вместе они быстро разобрали гору замороженных и обледеневших тел и обнаружили сильно помятого, покрытого толстым слоем копоти человечка. Тот болезненно зажмурился, когда его подняли на руки, и открыл глаза только тогда, когда его аккуратно положили на расчищенное место, заботливо положив под голову мешок.

– Что, други мои, неужто мы победили?

– Победили, дедушка, победили, – закивали ребята.

Тогда болотник сел. Огляделся по сторонам.

– Ох, беда-беда, сколько болотного люда померзло, – причитал он.

– Дедушка, – воскликнул Истр, помогая встать болотнику, – надо родню на помощь звать, лечить скорее от морока черного да от беды неминучей. Старик покряхтел, бросил на пыльный пол свой пояс, внутри которого тут же появилась зеленая лужица, шагнул в нее и исчез со словами:

– Ну, прощавайте, люди добрые!

И через мгновение стали исчезать замерзшие тела его собратьев.

– Это за ними родственники приходят и забирают. Не хотят, чтобы мы их видели, – пояснил Истр.

– Бедные, жалко-то их как! – тяжело вздохнула Ярушка.

* * *

Катя немного отделилась от остальных.

Она подошла к тому месту, где недавно лежало тело Антона: все трое исчезли вместе с Ирминой и черными духами. Неизвестно, что с ними стало, но ведьма никого не пожалела – в том лютом морозе, который она наслала на Катю и ее друзей, вряд ли кто-то выжил.

Катя не могла понять свои чувства. Разочарование. Грусть. Горечь. Непонимание. И… Все сплелось в один клубок.

К ней подошла Могиня:

– Прости, милая. Как я сразу не признала в тебе Долюшку! Это я, старая, все неправильно поняла и все запутала: и со зверем-оборотнем, и с сундуком. Теперь мы обязательно найдем твою маму.

Катя улыбнулась:

– Я ее уже нашла, все в порядке. А отчего вы меня долюшкой какой-то зовете?

– Да тут и сомнений быть не может – тебе сами правьи духи покорилися… Да и посох этот, и Алатырь опять же. Все одно к одному сходится – ты дочка Макоши и Велеса, великих наших заступников. А коли на поле боя удачу принесла – значит, их младшенькая, Долюшка. Старшенькая-то – та все больше к неудачам и бедам нам, людям, видится, оттого и зовем ее запросто – Недоля…

Ребята, привлеченные их разговором, стояли рядом, разинув рты. Ярослава не мигая смотрела на Катю, дыша через раз. Наконец она не выдержала:

– Как же так? Неужто такое может быть? Вот прям настоящая Доля?!. А я ей косы плела…

И она растерянно моргнула.

Могиня внучку погладила по голове:

– Мне думается, нашей Кате пора… Она довольно для нас всех сделала, теперь ей домой надо сбираться…

И отошла в сторону.

Ребята обступили Катю со всех сторон, но как-то засмущались, глаза потупили.

Ярушка всхлипнула:

– Так что же, ты уйдешь, и мы больше никогда-никогда не свидимся?

Катя убрала волосы с лица.

– Ребята, я сама толком еще ничего не понимаю. Алатырь провел меня к маме. Она наговорила мне много всего. Получается, что вроде как этот мир, – она показала пальцем себе под ноги, – существует с другим, в котором я когда-то жила, одновременно. В том мире у меня отец есть, сестра. Дом. И Александрия не разрушена, – Ярушка понимающе кивнула. – Выходит, я как бы не в будущем живу, а в прошлом… И как такое возможно, не знаю.

Ярослава порывисто обняла ее. Поцеловала в щеку, измазав солеными и горячими слезами.

– Ты нас вспоминай, ладно? – тихо прошептала Енисея и обняла их обеих.

– Мы о тебе всегда помнить будем, – вздохнул Истр.

– Да уж. Такое не забывается, – подтвердил Олеб и улыбнулся.

Катя быстро прошептала:

– Я уверена, что мы еще встретимся, только никому не говорите. На всякий случай оставляю вам Алатырь, – она протянула кулачок Ярушке и положила минерал ей в ладонь. В девичьих пальцах блеснул синевой прозрачный камень.

Ребята запротестовали.

– Нельзя, что ты! – горячо шептали они, а сами опускали любопытные и восторженные глаза на Ярушкину ладонь. – Кто-нибудь хватится… Да и не будет он нас слушать!

– А я его попрошу, и он станет. Короче, он вас выведет ко мне, если что. А я сама найду к вам дорогу, как только разберусь там, что да как…

С этими словами она еще раз порывисто всех обняла, подскочила и чмокнула Могиню в щеку, схватила свой мешок и, лихо взмахнув посохом, исчезла в ослепительно белой дымке.

Оставшиеся в тишине ребята и Могиня еще какое-то время слышали тяжелый гул, будто где-то рядом работают гигантские каменные жернова мельницы, но через пару мгновений стих и он. Их снова окружила полная тишина.

Только над головами поблескивали небольшие круги светозаров.

Тяжело вздохнув, Могиня обняла ребят и увлекла в переход. Когда сумеречное пространство за ними закрылось, вдоль стены проскользнули две мужские тени:

– Надобно проходы лучше запечатать. Боюсь, навьи духи сюда зачастят, место-то приметное…

– И то верно, – согласился с ним второй. Потом радостно хлопнул первого мужчину по плечу:

– Да не печалься, брат! Зато у него дочка нашлась! Ведь и не чаял уже свидеться-то.

– Что правда – то правда, – рассудительно проговорил первый, – дочка хороша. И толк из нее будет.

Мужчины помолчали.

– Как бы Алатырь молодежь не потеряла…

– А ты пригляди на всякий случай, лады?

Что ответил первый, уже не было слышно: тени сквозь стену прошли в другие помещения. Большой зал снова погрузился во мрак и тишину, ожидая наступления новых, не менее захватывающих событий, свидетелем которых он в скором времени станет.

Евгения Кретова Вершители. Кн. 2. Копьё Маары

© Кретова Е. В., текст, 2021

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2021

* * *

Пролог

Женщина поморщилась от резкого запаха жаренного с луком мяса, покосилась на каза́н, от которого растекался густой и насыщенный аромат. Мужчина напротив привстал на шелковых подушках, устроился удобнее, подобрав под себя ноги.

– А что я получу взамен? – спросил он резко, продолжая разглядывать незнакомку.

Она пришла в его шатер, миновав охрану, будто из-под земли появилась. В черном одеянии, она будто источала тьму, будто сама состояла из тьмы.

Услышав его вопрос, качнулась – силуэт подернуло пеленой. Прохрипела приглушенно в ответ:

– Золото. Шелка. Товары. Весь город.

Мужчина цокнул языком, выковыривая застрявшую между зубами мясную жилку, посмотрел с опаской.

– Целый город? Взамен на девчонку? – Темные раскосые глаза смотрели пристально, жалили любопытством.

Женщина поправила темное одеяние – он едва смог рассмотреть ее лицо под опущенным на глаза капюшоном, – а из-под руки вырвался длинный язык черного тумана и, спутавшись с отбрасываемыми от свечей тенями, растаял в ночи.

– Все так. Я проведу вас тайной тропой до города. Вы возьмете его богатства и его жителей и приведете мне девочку.

Мужчина смотрел недоверчиво:

– Она точно там будет?

– Если вы будете слушать, что я говорю, – да.

– Ровно в тот момент, когда ты скажешь?

Женщина повторила вновь:

– Если вы будете слушать, что я говорю, – да.

Мужчина посмотрел в глаза присутствовавшему при разговоре воину:

– Что скажешь ты, Сенге́?

Воин вздохнул:

– Застава близко. Обман может быть, Батур.

Мужчина перевел тяжелый взгляд на женщину, помолчал, изучая ее. Осанка, гордый разворот плеч выдавали молодость. Голос – старушечий, сухой и скрипучий, будто шелест мертвого дерева. Черное одеяние и этот туман, клубящийся из-под пальцев женщины. Не понять, по обычаю какого народа одета. Ткань струится словно марево. На хрупких запястьях, что то и дело показываются из-под широкого рукава, – кожаные зарукавья, какие носят славяне. Только письмена не разобрать. И не ест ничего.

– Зачем так делаешь? Зачем город отдаешь, родичей своих?

Женщина повела плечами, тень скользнула по ним, стекла дымкой по накидке.

– Каждый получит по делам своим.

– А девочка? – спросил строго.

– А это, Батур, не твое дело.

Мужчина усмехнулся:

– Было б не мое, ты бы ко мне не пришла, сама бы справилась.

Женщина с сомнением покосилась на присутствовавшего при разговоре воина, прошептала:

– У нее есть то, что я сама взять не могу.

– Что же это?

Женщина сбросила с головы капюшон, позволив рассмотреть себя. У мужчины округлились глаза, рот искривился в брезгливой гримасе.

– Ведьма… – прошептал он, отворачиваясь от покрытого язвами лица.

Женщина снова надела капюшон, проговорила, спокойно пожав плечами:

– Поживешь с мое – и не таким станешь.

Только сейчас Батур понял, чтó беспокоило его больше странного тумана, голоса и повадок пришедшей женщины. От нее на стены шатра не ложилась тень.

«Ведьма», – повторил про себя и дотронулся до ножен, словно до оберега.

* * *

– Вы все умом, что ли, тронулись?

Солнце ярко освещало просторное помещение: огромное круглое окно, через которое виднелись утопающая в зелени равнина, поблескивающая лазурью река, уносившая свои воды далеко за горизонт. Легкие облака, словно тонкая фата невесты, бросали невесомые тени на долину. Мягкие, изумрудно-золотистые портьеры отгораживали спокойное умиротворение панорамы от гневного голоса. А на ковре малахитового цвета, повинуясь солнечному свету, лившемуся из окна, медленно расцветал сказочный цветок. Перламутровые лепестки с нежно-персиковыми прожилками, острые хвостики на концах. Капли росы в углублениях. Стебель вился по центральной части ковра, укладываясь затейливым узором.

Как живой.

Глава 1 Снова в школу

За несколько дней до этого

Сон какой-то странный. Будто идет она по синему льду. Прозрачному. Гладкому как зеркало. Идет осторожно, неуверенно переставляя ноги в неудобных ботинках, синих, из грубой негнущейся кожи, с громоздкой и очень скользкой подошвой (в жизни у нее не было такой обуви). Где-то там, под многометровой толщей льда, величественно проплывают чужие тени. Одна, другая… У самой поверхности мелькнула и растаяла в глубине блестящая чешуйчатая спина… Бросило в холод, и липкий, противный страх перехватил дыхание. Единственное, что важно, – вернуться назад.

Трынь-тры-ы-ынь… Трынь-тры-ы-ынь…

Аякчаана вынырнула из тревожного сна, недобро поглядела на синий экран телефона: «Семь двадцать, подъем». За окном – сизые сумерки. Коричневые дома на сваях, будто избы сказочных ведьм. Потемневшая после первых заморозков зелень, прибитая за ночь хрустким и колким туманом. Сентябрь в Якутии уже гремит оковами наступающей зимы.

Шумно вздохнув, она спустила ноги с кровати, сразу удачно попала в теплые пушистые тапочки, которые мама привезла из командировки в Москву, улыбнулась приятному ощущению. Сладко потянулась и зевнула, сбрасывая с плеч остатки сна. Решительно встала и собралась вниз, на кухню, – чай заваривать, завтрак готовить.

Выходя из комнаты, сдернула одеяло со сладко похрапывающей младшей сестры.

– Оюна, вставай! Бутеры заканчиваются, – пошутила она над девочкой, которая была толстушкой.

Та в ответ сонно пробасила что-то вроде «Я не сплю», перевернулась на другой бок, плотнее заворачиваясь в теплое одеяло.

Ну и пусть поспит еще пять минут – будильник-то старшая сестра не выключила. Сейчас сработает повтор и будет звенеть, пока не нажмешь кнопку «отбой». Но для этого надо найти телефон! А для этого – открыть глаза и вылезти из-под одеяла!

Очень довольная собой и приготовленной для сестры шуткой, Аякчаана вышла в коридор.

Там еще царила сонная тишина. Все спали.

Так повелось с самого ее семилетия. Шесть лет назад, в день ее рождения, отец подарил ей большую коробку для рукоделия, в которую они с мамой положили нитки, иголки, кусочки ткани, ленты и кружева. Это означало, что Аякчаана выросла и стала полноправной маминой помощницей. На нее были возложены обязанности, которые она, как послушная дочь, должна была выполнять. Выходной ли, праздник ли, каникулы ли, она вставалараньше всех в доме и готовила завтрак для всей семьи. Она убирала в комнатах, стирала и гладила одежду, следила за тем, чтобы в доме были вода и дрова.

В этом году Оюне тоже исполнится семь, сегодня она первый раз идет в школу, и часть обязанностей она, Аякчаана, передаст младшей сестре. Что бы ей такое спихнуть? Этот вопрос мучил Аякчаану с начала лета. Пока она склонялась к тому, чтобы та мыла посуду и кормила козу Осу – очень противную особу, вечно бодающую Аякчаану и норовящую укусить за палец…

Сегодня, правда, возникла мысль передать утреннюю готовку, чтобы иметь возможность утром поспать на несколько минут дольше. Хотя… Пара лишних минут особой погоды не сделает. А завтрак неумеха Оюна будет портить регулярно.

С этими размышлениями девушка, стараясь не шуметь, спустилась по хлипкой лестнице на первый этаж, на цыпочках прошла мимо двери в дедушкину комнату, проскользнула в кухню и, только плотно закрыв за собой дверь, щелкнула выключателем.

Вчера она потратила весь вечер, чтобы навести здесь идеальный порядок (так сказать, на неделю вперед – очень уж не хотелось в первые дни после каникул торчать дома с тряпкой и ведром в руках вместо того, чтобы болтать с подружками), и теперь еще раз придирчиво оглядела результат своих трудов. Тесная, довольно потрепанная временем кухонька сияла чистотой. Стекла в маленьких оконцах до блеска вымыты, цветы на узких подоконниках расставлены по местам, а их листья блестели словно отполированные. Занавески аккуратно подвязаны, чисты и вкусно пахнут свежестью. Старенькие шкафы идеально вымыты, стол покрыт почти новой клеенкой, а белая электрическая плита выглядит, пожалуй, лучше, чем новая. Ковровые дорожки выстираны и натянуты так, что по ним парады можно проводить. Молодец!

Немного огорчало, конечно, что голубая краска на кухонных шкафчиках облупилась и сквозь некрасивые трещины видна прежняя, зеленая. Да и окна тоже требуют побелки. А весь дом – ремонта. Но это поправить она уж никак не может.

Она подошла к электрическому чайнику, примостившемуся на подоконнике рядом с чахлым кактусом, и включила его. Чайник весело заурчал, зашумел, приветствуя молодую хозяйку. Аякчаана зевнула. Надо молоко поставить для каши. Сегодня у нее по плану овсяная каша, праздничная, с яблоками и корицей. Дедушка такую любит.

Она достала с нижней полки холодильника литровую банку с козьим молоком, вылила его в большую пузатую кастрюлю, зажгла плиту, снова зевнула. Сонное настроение никак не проходило.

На узкой полке поправила махонькое зеркало с когда-то ярко-розовой пластмассовой оправой цветочком. Пока закипали вода в чайнике и молоко в кастрюле, Аякчаана прихорошилась: переплела косички, распушила челку, белозубо улыбнулась сама себе.

За дверью послышалось шуршание: в мутном дверном стекле мелькнула розовая пижама младшей сестры.

– Не шуми! – Аякчаана, не дожидаясь, пока Оюна всех разбудит, осторожно открыла скрипучую дверь.

– Ты чего будильник не выключила? – Оюна обиженно терла заспанные пухлые щеки. – Я пока его нашла, весь пол в комнате носом пропахала…

– На вот, карауль, чтобы молоко не убежало. – Вместо приветствия Аякчаана подтолкнула сестру к плите, а сама торопливо достала хлеб и принялась его нарезать.

Оюна послушно передвинулась, обреченно вглядываясь в молочную пену через стеклянную крышку.

– Ая, – жалобно позвала.

– Чего тебе?

– А в школе страшно?

– Очень, – хмыкнула Аякчаана.

Это была ее недавняя забава – дразнить сестру. Оюна шла в первый класс и очень волновалась, как у нее всё получится. На рассказы взрослых о том, какая у нее будет замечательная школа, добрая учительница, она с сомнением вздыхала, ведь «эксперт» и «непосредственный участник» событий, старшая сестра, говорила совсем другое. Предупреждала: порют розгами. Это тонкие гибкие веточки. Оюна как-то сорвала себе такую и для пробы ударила по ноге – эффект получился потрясающий: ревела полчаса, потом еще неделю рассматривала продолговатый синяк. Еще старшая сестра рассказывала: есть специальные темные комнаты с пауками и змеями, в которых запирают нерадивых учеников за двойки и плохое поведение. А еще между делом сообщила, что у ее, Оюниной, учительницы есть тайный дар – она умеет превращаться в большую прожорливую жабу с черными бородавками и съедает всех, кто окажется рядом с ней.

Конечно, Оюна смотрела фильмы про школу. Там ничего подобного не было. Но кто его знает, вдруг ее школа – исключение.

И сегодня как раз надо идти в первый класс. Первое сентября. Мама форму погладила. Банты приготовила, большие, белоснежные. И колготки белые. И туфли. И ранец достали – новый, нежно-розовый, с большеглазыми феями с блестящими крылышками за спиной. Вдруг она сегодня получит двойку или сделает что-то не так, и ее, такую нарядную, посадят в ту ужасную комнату с пауками и змеями…

– Да ты уснула, что ли! – Аякчаана сердито посмотрела на нее, ловко снимая с плиты кастрюлю, из которой выплескивалась на белоснежную плиту пушистая пена. – Ничего тебе доверить нельзя! Сказала же – следи, чтоб не убежало! – ругалась она, вытирая дымящиеся лужицы молока, но оно неумолимо темнело, оставляя на белом глянце неаппетитные разводы, а в кухне – едкий запах. – Открой окно!

Оюна подбежала к окну, дернула за раму, та с треском распахнулась, увлекая за собой несколько цветочных горшков. Старшая сестра даже подпрыгнула от неожиданности – конечно, мамины любимые фиалки и эти, как их там… орхидеи.

– Ой, – только и пропела жалобно первоклассница.

– Да ты вообще о чем думаешь? – в гневе крикнула Аякчаана, понимая, что ей сейчас вместо утреннего завтрака придется снова убираться в кухне, пока грязь не разнесли по всему дому.

Оюна горько заплакала.

Дверь скрипнула, пропуская внутрь кухни дедушку.

– Ну, ничего, ничего, – мгновенно оценив обстановку, покачал головой он. – Торопливость еще никому хорошую службу не сыграла.

Оюна шмыгнула носом и полезла в шкафчик под раковиной – за совком и веником, а Аякчаана, бросив оттирать плиту, поспешила взять кружку, сунула в нее пирамидку с чаем, залила кипятком и, заботливо прикрыв крышкой, подала дедушке:

– На, дедушка Учур, выпей, разбудили мы тебя.

– И тебе доброе утро, внученька. – Дедушка улыбнулся. Сухими, в глубоких морщинках пальцами взял кружку, с наслаждением вдохнул ароматный чай. – Что приключилось-то тут у вас?

– Да эта растяпа цветок разбила, – с раздражением буркнула Аякчаана. – Вернее, целых два.

– Не «эта растяпа», а Оюна, – мягко поправил дедушка. – А ты что скажешь, внучка моя младшая?

Оюна, виновато мявшаяся с совком у открытого окна, подняла на дедушку зареванное лицо.

– Я в школу боюсь идти, – прохныкала она, – там злая учительница и комната с пауками!

Дедушка медленно перевел потемневший взгляд, посмотрел на Аякчаану, да так, что дотянулся до самых потаенных уголков ее мыслей, прочитал, будто в открытой книге, как посмеивалась она, обманывая маленькую сестру и пугая.

С глухим стуком поставив чашку на стол, дед поманил к себе:

– Подойди ко мне, Аякчаана.

Она сразу съежилась. Ой, что сейчас буде-е-ет… Шагнула вперед и замерла напротив деда. Будто кол проглотила.

– Зачем сестру пугаешь? – прошептал Учур. – Зачем неправду говоришь? Зачем напраслину на хорошего человека возводишь?

Аякчаана молчала.

Зато Оюна покраснела до кончиков волос, виновато оглядываясь на посеревшее лицо сестры.

– Я ему ничего не говорила! – умоляюще прошептала она одними губами. – Я не знаю, как он узнал…

Учур и это услышал. Его морщинистое лицо стало еще более строгим, а глаза наполнились колючей темнотой, и она тонкими напряженными змеями повисла в воздухе.

– А мне и не надо ничего говорить. Сам все вижу… Оюна, встань ровно! – приказал.

Та замерла.

А дед велел:

– На меня посмотри…

Глаза у Оюны распахнулись, она перестала моргать и, кажется, забыла, как дышать. Руки безвольно повисли вдоль тела. И будто померкло все. Притихли звуки, притушились цвета. По тесной кухоньке в далеком эвенкийском селе растекался запах сырого, покрытого мхами камня. Аякчаана остро почувствовала его – он всегда появлялся, когда дедушка сердился. И это было самое страшное – рассердить дедушку, своего главного заступника и помощника во всех начинаниях и делах. Главного друга и опору. Стыдно-то как. И правда: что это она пристала к малявке?

– Прости! – крикнула Аякчаана и бросилась к нему в ноги.

Обхватив сухие колени, она со всей силой вжалась в них. Запах сырого камня стал медленно отступать, а темнота рассеялась. Оюна тяжело дышала за спиной. Тоже напугалась.

– Прости, дедушка, я же шутила просто, без злой мысли. – Аякчаана подняла голову и жалобно посмотрела на узкое морщинистое лицо.

– Не мне говори «прости», а вот ей. – Он мягко указал на Оюну.

– Оюна, прости, я шутила, когда говорила гадости про школу и про твою учительницу.

Та испуганно перевела взгляд со старшей сестры на дедушку и обратно, но промолчала.

– Не бойся, Оюна, – дедушка снова улыбался, – Аякчаана будет с тобой. Если тебя кто-то обидит или напугает, ей говори… – Он погладил младшую внучку по голове. – Она тебя в обиду не даст… И вот еще что, Аякчаана. – Его тон вдруг стал непривычно деловым. – Ты, как уроки закончатся, сразу домой беги, не задерживайся. К нам гости приедут. Хочу, чтобы ты дома была.

Аякчаана онемела: какие гости? Мама ничего не говорила. А дедушка тем временем медленно встал и, похлопав ее по плечу, добавил:

– Это ко мне гости, внучка. Твоя мама еще о них и не знает.

Он словно читал ее мысли.

Нет. Не так. Он ЧИТАЛ ее мысли.

Ее дедушка Учур был шаманом. Главой эвенкийской общины, одной из самых больших в Якутии. Несколько месяцев он проводил в тайге. Один. Без оружия. Говорят, его даже волки боятся, а медведи поклоняются как равному.

А еще говорят, он усмиряет ветры и властен над всеми водами, ее дедушка Учур.

Глава 2 Гости

Как только закончился классный час и было выдано расписание на первую четверть, Аякчаана выскочила из класса и поторопилась к выходу из здания школы.

– Аякчаана, ты куда мчишься как ужаленная? – захохотали подружки.

Девчонки из параллельного класса уже расположились во дворе школы, заняв удобные скамейки вокруг спортивной площадки. Праздничная линейка позади, поздравления – тоже. Можно посмотреть, как первоклассники резвятся, да обсудить каникулы. Аякчаане очень хотелось, да что там – смертельно хотелось! – с ними задержаться… Еще бы! Три месяца не виделись! Саргыла́на к родственникам уезжала, в Якутск, в зоопарк ходила, в Музей мамонта и в театр. А Кюнне́й вообще в Москве была! На самолете летала…

Аякчаана уже почти свернула к ним, но перед глазами встали темные дедовы глаза, и этого оказалось достаточно, чтобы она поспешила выловить вертлявую младшую сестру из стайки первоклассников. Надо бежать домой.

Оюна весь обратный путь без умолку болтала. Первые минуты три Аякчаана еще слушала ее восторженные возгласы, но после того как сестра в третий раз стала рассказывать, как именно их поприветствовала учительница, как она им улыбнулась, как рассадила, ее мысли сами собой перенеслись к утреннему разговору с дедом.

Что за гости такие? К ним в деревню мало кто приезжает. Дорога плохая, от столицы далеко. Когда-то здесь был большой порт на реке Лена, но его уже лет десять как закрыли, и теперь на неухоженном берегу тут и там валяются кверху днищами прогнившие лодки. Так что заглядывают к ним гости не часто – незачем. Здесь кругом царит запустение и бедность.

Особенно странно звучало то, что даже мама еще ничего не знала. Значит, новость про гостей – не вчерашняя.

Выходит, дедушке ночью видение было.

Аякчаана даже икнула от любопытства и замерла.

Они стояли на небольшом холме, с которого до дома было рукой подать.

– Смотри, – зачарованно прошептала Оюна.

Можно было и не говорить, Аякчаана именно этим и занималась – смотрела затаив дыхание. Перед их низеньким, давно не беленным домом на узкой пыльной дороге припарковалось три роскошных черных внедорожника.

– Это что, «крузёры»? – прошептала Оюна так, будто только что увидела волшебника Мерлина.

Аякчаана пожала плечами. Собственно, какая разница. Может, и «крузёры», как выразилась младшая сестра, может, и нет – сестра все внедорожники так называла. Но, признаться, таких машин Аякчаана в селе еще не видела: огромные, с отполированными боками (пусть сейчас и покрытыми изрядным количеством пыли), с изящными лентами хромированной стали, они величественно урчали у ворот их дома.

Девочки спустились с пригорка и подбежали к машинам. Оюна (есть все-таки определенные преимущества в таком юном возрасте!) беззастенчиво заглядывала внутрь прекрасных гигантов, восторженно озвучивая все увиденное:

– Ого! Смотри! Там телевизор внутри есть!

– Ну и что? – Аякчаана изо всех сил старалась вести себя как взрослая, то и дело одергивая любопытную сестру. – У дяди Эрчи́ ма тоже в машине есть телевизор…

– Так этот работает! Вон водитель на нем кино смотрит!

Аякчаана дернула сестру за рукав:

– Хватит уже туда заглядывать! Что про нас с тобой подумают? Будто мы дикие совсем, машин не видели…

Оюна покраснела. Она низко опустила голову, но оторвать любопытного взора от урчащих красавцев не могла, так и шла боком, косясь на них и вздыхая.

Пройдя по узкой деревянной дорожке к дому, сестры очутились перед лицом другой необычайности, которая вывела из равновесия не только первоклассницу Оюну, но и Аякчаану: на крыльце, перегородив проход в дом, стояли два амбала^[51] в черных костюмах.

– Куда? – прогрохотали они, лишь только девочки ступили на крыльцо.

– Домой, – пропищали сестры.

А Аякчаана добавила для верности:

– Мы живем здесь.

Один из амбалов сделал останавливающий жест, велев подождать, и кивнул второму. Тот проскользнул внутрь дома. Вернулся через пару минут и молча распахнул перед девочками дверь.

– Ой, что делается! – восторженно ахнула Оюна и, забыв закрыть рот от удивления, шагнула мимо громилы в похоронном костюме и остановилась.

Но сестра не позволила его разглядеть, подтолкнула в спину, чтобы не таращилась: передумают еще и домой пускать не станут… А на улице уже прохладно в тонких колготках и туфельках. Хоть и сентябрь, но в Якутии ночью уже подмораживало.

Аякчаана, возвращаясь к своим размышлениям, отметила: важные, значит, гости приехали к дедушке, раз на машинах таких, да еще и с охраной. Зайдя в тесную прихожую, ожидала услышать гомон голосов, смех, песни, праздничную суету. Но девочек встретили лишь настороженная тишина и еще один амбал внутри, у входа в гостиную.

Великан посмотрел на них и костяшкой указательного пальца легонько стукнул по матовому стеклу. Дверь тут же со скрипом отворилась, и в образовавшуюся щелочку выглянула встревоженная мамина голова, а затем рука. Рука вытянула вперед указательный палец и приложила его к губам.

– Тш-ш-ш, – для верности прошептала мама.

Девочки подобрались – они и так едва дышали от любопытства, теперь же, стараясь бесшумно передвигаться, высоко поднимали ноги и поэтому не спеша скользили наверх, в свою комнату. Аякчаана вовремя подхватила сестру за локоть – Оюна увлеклась и начала терять равновесие, явно готовая кубарем скатиться с лестницы.

За спиной скрипнула дверь гостиной. Аякчаана обернулась, посмотрела вниз. В коридор, с опаской покосившись на амбала, вышла мама, взглядом приказала Аякчаане спуститься и войти в гостиную. Оюна застонала:

– А я?

– А ты в комнату иди, сейчас молоко тебе принесу. Только тихо! – Мама предостерегающе подняла указательный палец и нахмурилась.

Оюне осталось только с завистью смотреть в спину старшей сестры и вздыхать – как ни замедляй шаг, ступеньки закончились, и ей пришлось зайти в свою комнату.

* * *

В гостиной было душно и тесно. Окна оказались плотно закрыты и задернуты занавесками. В нос девочке сразу ударил непривычный запах смеси дорогого табака и противно-сладких духов. На диване сидело двое довольно упитанных мужчин: высокий и низенький. Оба весьма уверенные в себе. Их было много не столько физически, сколько морально…

Так должны выглядеть большие начальники, подумалось Аякчаане. Рядом с высоким, на стуле, спиной к замершей у входа девочке, сидела тощая блондинка – источник приторного аромата. Склонившись над блокнотом, она что-то быстро-быстро записывала. Напротив «начальников», передвинув кресло с привычного места, тихо сидел еще один незнакомец, пожилой, в сильно потертой кожаной куртке. А где же дедушка?

Аякчаана пригляделась.

Дедушка сидел на полу, лицом ко входу, прямо посреди большого ковра. Он курил трубку и молчал. Тонкий дымок вился над его головой, укладываясь в замысловатые узоры.

– Что ж, – наконец сказал он, – а вот и тот, кто будет меня сопровождать, – и он указал… на вошедшую Аякчаану.

Мужчины, сидевшие на диване, повернули к ней свои удивленные лица. Бог мой! Аякчаана знала обоих, очень часто их по телевизору видела, большие начальники из столицы! Зачем они здесь?!

Она оторопела. Но, кажется, присутствующие гости удивились не меньше нее. Пожилой мужчина в кожаной куртке разочарованно выдохнул, а блондинка даже выронила карандаш.

– Дедушка Учур, – обиженно пробасил тот, что повыше, – зачем ты так? Мы бы тебе дали более надежного провожатого. Вон какие парни у тебя во дворе стоят – выбирай любого!

Низенький согласно закивал.

Дедушка медленно покачал головой:

– Нет, уважаемый. Мое слово сказано.

Мужчины не стали спорить, шумно поднялись с дивана, поклонились дедушке:

– Мы услышали тебя, Учур-хан. Твое слово для нас закон. Значит, на рассвете?

Дедушка кивнул. Тогда двое важно двинулись к выходу. Тот, что повыше, остановился перед Аякчааной, внимательно и с явным любопытством на нее посмотрел.

– Да, – задумчиво протянул он тому, который пониже, и все вместе вышли на крыльцо.

Мама суетилась, предлагала дорогим гостям чай, но мужчины, сердечно ее поблагодарив, отказались.

– В самом деле, нам еще до Якутска ухабы собирать! Вот дело сделаем, тогда и чаи гонять будем! – хохотнул высокий.

Мама только руками всплеснула.

И все уселись по машинам: двое мужчин начальственного вида – в одну, а блондинка с пожилым «потертым» незнакомцем – во вторую. В каждую протиснулись охранники, и кавалькада плавно поплыла по дороге.

Аякчаана не могла сойти с места от удивления.

– Дедушка, – позвала она, – о чем они говорили?

Дедушка Учур поднялся и пересел на диван, туда, где только что сидели два важных господина, и указал ей на место рядом с собой. Аякчаана осторожно присела на край.

– Это из Якутска люди. Очень важные господа…

– Да я поняла, я узнала их. По телевизору видела, – торопливо подхватила девочка.

Дедушка кивнул:

– Очень уважаемые люди… Да не в том дело. Они приехали ко мне с просьбой. – Он помолчал, будто подбирая слова. – Видишь ли, у них выборы этой осенью. Очень им надо победить…

– А ты здесь при чем, дедушка? Они что, хотят, чтобы ты за них свой голос отдал?

Дедушка усмехнулся:

– Они говорят, что без помощи предков им не обойтись.

Аякчаана хмыкнула:

– А разве так можно? Это же нечестно…

– Нынче, внучка, говорят: «На войне и в политике все средства хороши»! – дедушка задумался. – Я бы, конечно, им отказал, негоже духов предков по пустякам беспокоить, но, видишь ли, мне сон сегодня ночью был, что им помочь надо. Выходит, хорошее дело они задумали, раз духи помочь им через меня велели. Как им отказать?

– А зачем ты меня позвал? Я же не умею ничего, да и нельзя мне, маленькая я еще… Ты же мне сам говорил и дар еще мне не передавал. Чем я тебе помогать стану?

– Ты со мной пойдешь в одно место. В священное место… – Аякчаана затаила дыхание. – Пойдем с тобой на поклон к Каменным людям.

Девочка почти превратилась в соляной столб от удивления, даже сказать ничего не могла. Дедушка имел в виду Кигиляхи?^[52]

– Да, Кигиляхи… – Он снова будто услышал ее мысли. – На Большом Ляховском острове.

– Так это же далеко, – развела она руками. Она и представить себе не могла, что туда можно дойти пешком. – Тем более там же через пролив плыть?

– Поэтому мы не пойдем, а полетим, – поднял вверх указательный палец дедушка. – Завтра рано утром, на рассвете, за нами прилетит вертолет и доставит на остров, на полярную станцию. А оттуда рукой подать до мыса Кигилях… – дедушка наконец улыбнулся. – Оденься только поудобнее и потеплее.

Сказав так, дедушка встал и неторопливо пошел к двери, уже думая о чем-то своем.

Аякчаана очень хотела расспросить его о завтрашней поездке, о том, почему она – почему он выбрал ее, но… не решилась. Она почувствовала какой-то переполох в душе. Больно закусив губу, она схватила пульт от телевизора, повертела его в руках, словно припоминая, к чему вообще эта пластиковая штуковина применима, бросила его обратно на диван и рванула на крыльцо.

На ходу застегивая куртку, девочка добежала до ворот. Едва не растянувшись на покрывавшейся тонкой коркой льда луже, через которую была переброшена почерневшая доска, выскочила на дорогу.

Постояв так несколько минут, вдыхая сырой и одновременно пыльный воздух и немного придя в себя, Аякчаана побрела в сторону реки. Она любила это место. Мелкий, почти белый песок, камни, сухая, посеревшая от первых заморозков трава… Все это кажется незначительным и ненужным. Полноправной хозяйкой этих мест всегда была Лена: огромная, тягуче-всесильная и медлительная великанша, которая милостиво позволяла людям ловить рыбу в своих зеленоватых водах да наслаждаться своей красотой, пока она сама перемигивается с лазурным небом, отражая его свет.

Сейчас, ранней осенью, могучая река словно затаилась, вглядываясь в глубину своих бескрайних вод. Поверхность ее покрылась мелкой рябью, приобрела стальной оттенок. Словно пар от гигантского колдовского котла, поднимался над ней тонкий туман. Кто там обитает в этих холодных водах и варит свое зелье?

Аякчаана шагнула на большой плоский камень, на который то и дело набегали серо-зеленые волны.

Здесь, около валуна, рябь не коверкала прекрасный лик реки и вода была особенно прозрачной. Чуть наклонившись вперед, Аякчаана разглядывала мелкие камушки, разбросанные по песчаному дну.

Казалось, они под самой поверхностью, протяни руки – и поднимешь со дна. Но девочка знала: глубина здесь не менее полуметра. Близость камней – лишь оптический обман водяной линзы.

Но Лена ее успокоила. Вдыхая безмятежность ее вод, Аякчаана постепенно начала чувствовать себя ее частью. Казалось, она сама стала вечностью.

Воды тихо шумели, ветер прогонял вдаль дым человеческого жилья, голоса и песни. Она осталась одна наедине с Великой рекой. И та будто бы обняла ее своей прохладой.

Легко, как равная ей, Аякчаана обвела взглядом водную гладь. И она раздвинулась, расширилась, поглощая очарованную девочку. И вот она стоит уже на синем льду. Прозрачном. Гладком как зеркало. Делает один шаг, за ним второй, третий. Где-то там, под метровой толщей льда, неторопливо проплывают жутковатые силуэты. Она их почему-то видит… Под ногами, у самой поверхности, промелькнула и растаяла в глубине блестящая чешуйчатая спина… А на гладкой поверхности льда отразилась тень какой-то битвы. Вот черные призраки покрывают толщу льда, сковывая горстку испуганных людей. Мгла сгущается, приобретая чернильную плотность. Но тонкий и ослепительно яркий луч света разрезает мрак, отрывает от него огромные куски и растапливает, словно масло. Прекрасная голубоглазая девочка сжимает в руках длинный серебряный посох. Вместе они – и девочка, и посох – источники этого победоносного сияния.

Аякчаана качнулась, и наваждение растаяло. Она стояла на самом краю скользкого камня, почти касаясь носками туфель кромки ледяной воды, а вокруг нее опускались пушистым покрывалом сумерки.

Торопливо ступив на берег и не оглядываясь, девочка поспешила к дому. Она, признаться, продрогла до костей.

Едва она показалась из-за прибрежных зарослей, дедушка Учур, все это время стоявший на крыльце и всматривавшийся в полумрак, удовлетворенно кивнул и, не дожидаясь внучку, зашел в дом, плотно притворив за собой дверь.

Глава 3 Кигиляхи

Утром, еще не было и четырех часов, Аякчаану разбудила мама, нежно коснулась плеча, тревожно всматриваясь в лихорадочный румянец на щеках дочери.

– Ты не заболела?

Аякчаана только мотнула головой. У нее уже все было готово. Ловко натянув теплые шерстяные носки поверх хлопчатобумажных, заправив в них термобелье, она быстро запрыгнула в лыжный костюм, застегнула зимние ботинки, нахлобучила шапку и, уже выбегая из комнаты, подхватила пару мягких перчаток.

На миг она замерла перед открытой дверью. Ей хотелось запомнить этот момент. Ведь сегодня она придет к Каменным людям и, конечно, уже не вернется сюда прежней. Старики говорят, Кигиляхи меняют людей раз и навсегда. Поэтому и почитаются заветные места.

От ожидания перемен тревожно сосало под ложечкой, заставляло кровь быстрее мчаться по венам. Гордость, что дед выбрал ее, что доверился, что берет с собой, как большую, как наследницу своего дара, захлестывала с головой и оглушала. В теплом полумраке сонного дома малиновые блики разгорающегося дня бросали длинные любопытные тени на пол. Аякчаана перешагивала через них, торопливо спускаясь вниз.

Она ожидала, что дедушка уже готов и ждет ее внизу. Однако коридор оказался пуст.

Она постучала в его комнату. Тишина. Никто не ответил.

Из кухни выглянула мама и поманила ее пальцем. Аякчаана направилась к ней:

– А где дедушка?

Нос уловил пряный аромат запеченного козьего сыра и молока.

– Он еще в полночь ушел к реке и пока не вернулся. Сказал только перед уходом, чтобы я тебя разбудила и собрала.

– Да я уже собралась вроде, – пожала плечами Аякчаана.

– Шапку с курткой сними, поешь нормально. – Мама поставила перед ней дымящуюся тарелку с молочной кашей и придвинула легкий рюкзак. – Я вам чая налила в термос и немного еды собрала. Сыр – вот здесь. Дедушку покормишь, не забывай, что ты хозяйка…

Мама была встревожена их предстоящим путешествием, и Аякчаана попыталась ее успокоить. Она привстала с табурета, привлекла ее к себе и крепко обняла за талию, уткнувшись в теплый халат носом.

– Не бойся, мам, мы быстро: туда и обратно. Завтра утром уже дома будем, наверное. – Кстати, она только сейчас поняла, что не спросила у дедушки, как долго будет продолжаться их вылазка в заветное место. – Ты даже соскучиться не успеешь.

Мама тихо засмеялась:

– Я уже соскучилась… – и чмокнула дочь в макушку.

В окно постучали: дедушка.

– Пора! – Аякчаана еще раз порывисто прижалась к матери, чмокнула ее в щеку и, схватив рюкзак, заторопилась к выходу.

Медленно выдохнув, чтобы выровнять дыхание, Аякчаана открыла дверь и вышла на крыльцо. Вечерний туман за ночь осел на траву хрусткими ледяными иголками, припорошил глинистую землю. Полынь и бурьян, что росли у забора, склонили головы, словно в поклоне надвигающимся холодам. Их горбатые спины, переплетенные стебли, укутанные тонким покрывалом инея, походили теперь на кружево.

Кружево, из которого зима, как истинная царица этих мест, совсем скоро сошьет огромное белоснежное покрывало.

Дедушка стоял у калитки в унтах, оленьем тулупе и большой меховой шапке. Словно он не в однодневную поездку на вертолете собрался, а на зимовку в тайгу…

– Дедушка, – засомневалась Аякчаана, – а тебе удобно так будет?

Дедушка кивнул и, поманив ее рукой, повел к реке.

Из слабо освещенного окна маленькой кухни им вслед смотрела мама. Но Аякчаана уже не думала о доме. Все ее мысли поглотило предстоящее путешествие.

Девчонки в классе обзавидуются!

Никто из них не летал на вертолете.

Никто из них не видел океана!

Никто из них не видел Каменных людей!

Она хотела задать дедушке сотню вопросов, но смотрела в его спину и не решалась. Крутой спуск к реке, галька убегает из-под ног, ветер пробирается под куртку, щиплет щеки. Хрупкие льдинки пристали к берегу, затихли ледяной слюдой у кромки. Под ними – желтые камни и пропитанная сыростью хвоя. От воды поднимается тонкий пар, путается в лопастях красного вертолета.

Забравшись в его жарко натопленный салон, пахнущий соляркой и кофе (пилот с наслаждением потягивал густую ароматную жидкость из узкого термоса), Аякчаана заволновалась. Конструкция летательного аппарата ей показалась слишком хлипкой и ненадежной. Словно прочитав ее мысли, пилот – а им оказался молодой зеленоглазый парень с веснушками на курносом лице – широко улыбнулся и отчетливо, чтобы перекричать рев двигателей, проорал:

– Не бойся, красавица, машина – зверь! Домчит тебя с твоим дедушкой в один миг! – Потом подумал и добавил, растопырив пальцы: – В два мига! Максимум – в три! – и он задорно захохотал.

Рядом, кряхтя, уселся дедушка, с шумом задвинув за собой дверь вертолета, сразу отрезав от их воздушного дома промозглую речную сырость, и машина стала медленно набирать высоту.

В синеве наступающего утра земля, качаясь и подпрыгивая, стала стремительно удаляться. Аякчаана, прильнув щекой к толстому стеклу иллюминатора и затаив дыхание, смотрела, как тает в дымке родной поселок, как едва заметные звездочки уличных фонарей окончательно заволокло туманом, спрятав их от посторонних глаз.

Ее саму с оглушительным ревом увлекало в неведомую даль, сквозь туман, облака и тающие звезды.

– А долго нам лететь? – спросила она у задремавшего было деда.

Тот показал ей три пальца и снова закрыл глаза.

Она пересела ближе к пилоту, крикнула ему:

– А сколько конкретно нам лететь?

Парень кивнул, потом до Аякчааны донеслось:

– Сейчас, – перекрывая рев лопастей и двигателя, кричал белобрысый летчик, – минут сорок, и будем в Тикси…^[53] быстренько заберем там почту… груз кое-какой… и, – он махнул рукой вперед в неопределенном направлении, – через море Лаптевых двинем на Большой Ляховский!^[54]

Аякчаана взглянула на деда. Тот, плотно закутавшись в тулуп и надвинув лохматую шапку на глаза, крепко спал.

Девочка же не могла сомкнуть глаз. Она посмотрела вниз.

Перед ней без конца и без края простиралась дремучая тайга: высокие сосны и редкие ели поблекли, ожидая первых морозов, звериные тропы покрылись легким сентябрьским инеем, а невысокие сопки, словно спины задремавших великанов, покачивались в неверном утреннем свете. Природа будто забыла о своем многообразии и многоцветии в этот час, отдав предпочтение благородным серо-голубым тонам: небо, иней – все сливалось. И рядом со всем этим спокойным великолепием царицей цариц плыла бескрайняя Лена. Она огибала сопки, тонкими ручьями заглядывала в отдаленные уголки тайги, словно говоря пришлому человеку «Мое! Это все мое!» Да и не спорил никто. Здесь они с тайгой хозяйки. Ими – рекой да тайгой – кормятся, греются и спасаются.

Аякчаана пыталась запомнить каждый изгиб величественной реки, каждый ее рукав, вглядываясь в темноту под ногами. И увидела… синий лед. Прозрачный как слеза. Гладкий как зеркало. А где-то под многометровой его толщей важно проплывают чьи-то тени, блестящая чешуйчатая спина… Лед надламывается, и Аякчаана проваливается под него, в эту оглушительную тишину…

Тишину?..

Стоп!

Действительно, тишина! Путаясь в ней, будто в шелковом покрывале, она засучила ногами, взмахнула руками. И сквозь тонкую пелену услышала свое имя, почувствовала чье-то легкое прикосновение:

– Аякчаана, приехали!

Как приехали? Она распахнула глаза, смахивая с ресниц остатки дремоты. Как она могла заснуть! Неужели все пропустила?! А посадка в Тикси?

Молодой парень-пилот вытягивал из вертолета чью-то сумку грязно-вишневого цвета и улыбался, поглядывая на ее растерянное лицо:

– Ну, как долетела, красавица?

Аякчаана покраснела до кончиков волос и взглянула на деда:

– Мы что, уже на месте?

– Ну да, я ж тебе о том и говорю, – дедушка тоже улыбался, – прилетели мы, давай выбираться, нам еще пешком идти…

– И как я не заметила ни посадки, ни взлета? – Девочка с трудом выбиралась из-за необъятных тюков, все еще сомневаясь – не разыгрывают ли ее.

– Да я ж говорил, – широко улыбнулся пилот, – мы в Тикси только на минутку залетели, даже винты не останавливали, почту загрузили для станции – и вперед! Ты, красавица, посапывала как младенец.

Дедушка тем временем уже заметно сердился: дорога и в самом деле предстояла неблизкая, а внучкины расспросы задерживали их.

– Аякчаана! – насупил он брови. – Ты скоро?

Внучка заторопилась, быстро выскочила из вертолета, на ходу махнув пилоту рукой, поправила на плечах рюкзак и в несколько прыжков догнала деда.

– Не сердись! Мне все не верится, что мы уже здесь, – виновато улыбнулась она и, чтобы окончательно задобрить деда, спросила: – Ты мне расскажешь об этих местах?

Дедушка задумался. Казалось, он проговаривал про себя то, что собирался сказать внучке. И точно – заговорил он будто по писаному, тщательно выбирая слова, что, конечно, не ускользнуло от внимания Аякчааны.

– Это заповедные для нас места, – так начал Учур, – раньше сюда вообще только шаманы ходили, и то раз в год, на исходе зимы, чтобы призвать лето… Но потом в эти места пришла цивилизация, здесь открыли полярную станцию, и появились люди, далекие от наших традиций и обычаев. Они ходили, исследовали горы, делали снимки, карты и чертежи, пытаясь измерить то, что вычислению не подлежит…

– Что, например?

– Например, силу этих мест. – Дед Учур усмехнулся. – Вот можно измерить силу улыбки ребенка, увидевшего свою мать? А силу материнской любви можно свести к количеству паскалей или чего там еще? Килограммов? А, как думаешь, внучка?

– Нет, конечно…

– Ну, вот и силу этих мест измерить нельзя. Сколько ни пытайся.

Аякчаана прислушалась: океан ворчливо вторил деду, шептал, ударяясь волнами о камни. Здесь уже вовсю хозяйничала зима. Она явственно чувствовалась в притихших и побелевших от заморозков камнях, прибитом мхе, по которому, будто ледяной великан, уже ступил старик-мороз. Деревянные перила на спуске к вертолетной площадке покрылись прозрачной коркой, а океан, на сколько хватало взгляда, набух и потемнел.

– А что за сила здесь укрывается? – Аякчаана догнала дедушку, пошла рядом с ним.

Дедушка помолчал. Постепенно его шаги стали неторопливы и размеренны. Он шел, заметно наслаждаясь прогулкой, получая удовольствие от каждого шага, а движения его становились все увереннее и сильнее, словно он ежеминутно становился моложе.

– Отцы говорили, – начал он, – что в этих местах сокрыта большая тайна. Тайна не только нашей земли, но и многих народов. Что спрятана она где-то там, в недрах острова. И хранят ее Кигиляхи, Каменные люди. И открыта тайна может быть только единицам.

– Кому, например? Шаманам?

– Не обязательно, – покачал головой Учур. – Это могут быть совершенно разные люди. Кигиляхи сами решают, кто это будет и когда.

Сердце у нее вдруг заколотилось, часто-часто забилось в груди. Он сказал, тайна может открыться любому. Любому. Значит, и ей!

– А что именно это за тайна? О чем она? – Девочка придвинулась к деду, чтобы ненароком не прослушать главного.

Тот покачал головой:

– Мне это неизвестно… Хотя я не раз просил об этом предков, но… видно, не в их это власти.

Тем временем тропинка уводила их все дальше от вертолета. Редкая чахлая растительность вскоре вовсе исчезла. Тропа завершилась непродолжительным и некрутым подъемом, и вот перед Аякчааной показалась выстроившаяся на голой каменистой равнине гряда – цепь гранитных скал, начало которых утопало в океане.

– Кигиляхи, – прошептала Аякчаана, задыхаясь от волнения, от предвкушения чего-то необычайного.

– Дальше ты пойдешь сама, – донесся до нее голос деда.

– Что? – Девочка остановилась, будто сама окаменела.

Дед только покачал головой.

– Каменные люди выбрали тебя. – Он положил ей руки на плечи. – Я же говорил тебе, что Кигиляхи сами решают, кому и когда открыть свою тайну, показать свою силу. И они выбрали тебя.

– Дедушка, – Аякчаана убрала со лба так некстати вылезшую из-под шапки прядь волос, – ты что-то путаешь. Ты помнишь, мы приехали сюда, чтобы сделать обряд для тех людей из Якутска. У них выборы на носу. Им нужна помощь. Ты все-таки шаман. Нам дали вертолет. Я должна тебя сопроводить сюда… И все…

– Мне был сон, – задумчиво произнес Учур. – В нем Кигиляхи велели сегодня привезти тебя к ним. Я их спросил, как я успею, ведь мы живем далеко. На что они ответили, что будут люди, которые помогут. И они доставят тебя сюда в срок. И люди появились. Все как было предречено. Так что это я тебя сопровождаю, а не ты меня. – Он улыбнулся, но, заметив тень сомнения в глазах внучки, снова стал серьезен. – Слушай и запоминай. Ты пойдешь по этой дороге до Первого стража. Он укажет тебе путь дальше. А я тебя буду ждать здесь…

Аякчаана внимательно посмотрела на неровные зубчатые возвышенности вдали.

– И вот что, внучка. Будь осторожна и внимательна. Кигиляхи вызвали тебя, но им и в голову не придет позаботиться о твоей безопасности… Если я буду нужен, просто подумай обо мне. Представь, как я сижу здесь, на тропе, и пью горячий чай из термоса. – Он опустился на камни, сел по-турецки. Лукаво посмотрел на внучкин рюкзак.

Та ахнула, вспомнив про еду, сбросила поклажу с плеч и застыла в нерешительности.

– Зачем я им, дедушка? Ведь я ничего не умею…

Учур посмотрел вдаль, на мрачные гранитные силуэты великанов.

– Я тоже об этом спрашивал. Почему не я? Почему ребенок?

– И что тебе ответили?

Дедушка пожал плечами:

– Копьё Маары мне не подчинится, так сказали духи… – Он помедлил, словно решая, стоит ли продолжать. Положил ладони на плечи внучки, проговорил: – Аякчаана. Ты старшая в роду. Ты станешь наследницей моего дара, о том решил уже давно. Пусть это станет твоим первым уроком. И помни: все, что рядом с тобой, – живое. Все, чего касается солнечный свет, – дышит.

– Я знаю, дедушка Учур. – Аякчаана кивала испуганно, сердце заходилось от волнения, коленки подкашивались. А темные глаза деда все приближались, завораживая и отпечатываясь в памяти.

– Человек силен сознанием того, что он не один. Когда не знаешь, как поступить, – спрашивай у камня. У реки. У ветра. И найдешь ответ.

Аякчаана подняла глаза:

– Дедушка, а вдруг я не справлюсь?

– Справишься. Я верю в тебя, как в продолжение самого себя.

– А что это такое – копьё Маары? Оружие?

Учур задумчиво пожал плечами.

– Они сказали, что проведут тебя к нему. Может, это и есть их тайна? – Он помолчал и повелительно взмахнул рукой: – Все! Иди! Солнце уже высоко, ты можешь опоздать.

Аякчаана сделала несколько неуверенных шагов вперед по направлению к тающей в мутной дымке каменной гряде и обернулась:

– Дедушка, ты меня будешь ждать здесь?

Учур кивнул, указав пальцем в землю под своими ногами:

– Не сдвинусь с этого места, пока ты не вернешься.

Аякчаана кивнула, наблюдая, как дед устраивается, как привычно тянется за трубкой, торопливо придвинула рюкзак с продуктами поближе к деду.

– Тогда оставь это себе, – крикнула она, убегая, и быстро, чтобы не слышать его возражений, умчалась вниз по склону.

Голос шамана еще доносился до нее какое-то время, но по мере приближения к каменным великанам время словно останавливалось и она все глубже погружалась в молочно-белую синеву тумана.

Глава 4 Разрушенный храм

Аякчаана шла не оборачиваясь, и чем больше она приближалась к Кигиляхам, тем плотнее становился туман. Он поднимался с моря, карабкался по рябым камням, струился меж безжизненных стеблей.

Иногда казалось, что он поднимался словно великан – во весь рост, приглядываясь к девочке. И тогда – она готова была поклясться, что это так – она видела в его клубящейся глубине живые и настороженные глаза.

И вот уже она оказалась окутана туманом. Каждый шаг – будто по облакам, лишь хруст промерзшего мха под тонким снежным покровом напоминал, что она все еще на земле. Сизые языки любопытно касались сзади ее лодыжек, дотрагивались до локтей, обгоняли и заглядывали в глаза.

С каждым шагом становилось все тревожнее.

Аякчаана остановилась и посмотрела назад, надеясь увидеть тропу и сидящего на ней деда Учура. Но ее окружал только туман.

– Итак, – напомнила она себе, чтобы успокоиться, – дедушка сказал, что Первый страж укажет мне путь. Интересно, что он имел в виду… Вот этот здоровый истукан похож на стража, чего уж там говорить. Дрыхнет себе потихоньку не одну тысячу лет и в ус не дует. – Девочка поравнялась с первым Каменным человеком.

В самом деле, это было изваяние, напоминавшее уснувшего сидя человека. Будто устал он, продрог на своем посту. Присел на минутку, закутался плотным плащом, надвинул шапку на глаза и сам не заметил, как задремал.

Девочка осторожно поравнялась с великаном, пригляделась к нему с опаской и с облегчением выдохнула – ничего. Безмолвный холодный гранит. Для верности она ткнула его пальцем.

Где-то на берегу с шумом обвалились в океан куски земли. Глухой всплеск прокатился над долиной железным снарядом, напугал. Эхо живым раскатом пронеслось над головами истуканов, утробно прошелестело у ног, спугнув тянувшиеся из-под земли струйки тумана.

– А чего я ждала? – себе под нос бормотала Аякчаана. – Подойду к камням, а они оживут, и прямо со мной заговорят, и выложат все свои секреты? Знак дадут… Да уж, чудачка я, – вздохнула девочка и шагнула дальше.

Что-то изменилось вокруг. Туман съедал все звуки, плотно ложился на плечи, сжимаясь вокруг гостьи кольцом. Шелест простуженных камней, скрип снега, собственное дыхание… И что-то еще, шедшее из-под земли. Рокот. Вздохи. Раздраженные голоса.

Еще раз оглядевшись кругом, поеживаясь от жутковатых звуков, она обошла вокруг сидящего «стража».

Неожиданный шорох заставил ее вздрогнуть. Сотни мелких камней и гранитный песок посыпались ей на голову сверху, с каменной шапки великана, будто тот пошевелился. Ой! Аякчаана отпрыгнула в сторону и потерла затылок.

И только тут она увидела голубоватыйблик. Тонкий, едва заметный, он как солнечный зайчик метался в легком тумане у ног Каменного человека. Туман преломлял его свет, заставлял скользить с камня на камень. Он будто звал ее за собой.

Вглубь каменной гряды.

Аякчаана шагнула за ним.

Ее окружили обтесанные ветром и водой камни, гигантские – метров пятнадцать-двадцать в высоту – столбы, уложенные друг на друга массивные плиты. Она поймала себя на мысли, что идет между ними словно по улицам древнего разрушенного города, упираясь то тут, то там в многочисленные тупики, проходя по небольшим глухим площадям. И, как это обычно бывает в городах, она постоянно ощущала чье-то присутствие, чей-то внимательный и настороженный взгляд.

Аякчаана представила, как здесь кипела бы жизнь много-много веков назад, если бы это был действительно город, а не нагромождение камней. Она продолжала идти вперед, вовсю фантазируя и любуясь выдуманной красотой необычных «балконов», грубоватых «фронтонов» и массивных «колоннад», украшенных «рунами» – глубокими письменами, оставленными ледяным ветром… Когда-то массивная гряда сегодня почти рассыпалась до основания. Остались только выеденные временем столбы, напоминавшие замершие человеческие фигуры: вот мрачный мужчина опирается на посох, вот юная дева склонилась к ручью. И везде, словно солнечные блики на морской поверхности, ее сопровождали странные синеватые всполохи.

Продолжая чувствовать настороженные взгляды, Аякчаана дошла до центра загадочного места, провожаемая тихим рокотом обваливающихся камней, и оказалась на пятачке возле строения, напоминавшего своими высокими отвесными плитами, источенными соленым ветром, древний храм: шесть мегалитов смыкались вершинами. На них, словно нахлобученная шапка, – седьмой. Шершавая поверхность, красно-бурые вкрапления слюды. Вода, стекая веками по ним, оставила за собой ржавые неровные потеки, словно невидимый скульптор нанес причудливый узор.

Скользивший перед девочкой голубой блик прыгнул на каменную стену и рассыпался фейерверком огней. В одно мгновение строение осветилось миллионами золотых всполохов, а между теснившимися друг к другу мегалитами обнаружился проход. Аякчаана, помедлив, осторожно заглянула внутрь. Она увидела небольшое, примерно десяти метров в диаметре, почти круглое пространство. Все вокруг было залито ярким сине-голубым светом. Он струился по стенам, отражаясь в прозрачных, покрытых коркой тонкого льда лужах, и уходил куда-то вниз, в щель между камнями, в ункур^[55].

Здесь было тепло, дышалось намного легче, чем снаружи, не было неприятного чувства слежки, и вообще Аякчаане здесь нравилось. И было очень любопытно, что это за место такое и куда ведет эта непонятная щель.

Шаг за шагом она подошла к ункуру. Яркие огоньки сбежали со стен и теперь играли у ее ног. Они текли ручейком, то поднимаясь вверх и снова запрыгивая на стены, то скользя по дну неглубоких весенних луж, будто показывая гостье дорогу и забывая, что Аякчаана – человек и ей не стоит наступать в ледяную воду. Мелкие камешки струились и плясали возле щели. Вот куда они ее зовут? Пусть даже не надеются – ей хватит ума не лезть в этот ункур. Дедушка про него ничего не говорил. Да и кто знает, что там внизу: тоннель, ведущий неизвестно куда, пещера глубиной с Марианскую впадину или что похуже.

Но камешки не сдавались. Их серебристый шелест, похожий на песню, окружал Аякчаану. И вот она сама не заметила, как стала подпевать и кивать в такт и, забыв об осторожности, следовала за куда-то ведущими ее огоньками и камешками.

Голубые блики вдруг куда-то побежали. Аякчаана – за ними. Она успела подумать, что девчонки в классе обзавидуются, узнав, что она такое видела, как нога поскользнулась на льду, а сама Аякчаана, упав на спину, стремительно покатилась куда-то вниз – словно по склону горы.

Страх, перехвативший дыхание, боль в копчике и сорванных ладонях.

– Помогите! – крикнула девочка, когда наконец смогла кричать. Но падение уже прекратилось, а на помощь ей прийти никто не спешил.

Ярко-голубое свечение исчезло так же внезапно, как и появилось. Никаких камней рядом не было. Аякчаана с ужасом осознала, что она все-таки свалилась в ункур и теперь, похоже, находится в одной из подземных пещер, расположенных под Кигиляхами, окруженная кромешной тьмой и могильной тишиной. И не имеет ни малейшего представления, куда идти дальше.

Ее клокочущее дыхание, биение собственного сердца и скрип лыжного костюма – вот и все звуки, что доносились до нее.

Растопырив руки и стараясь не поворачиваться всем корпусом, чтобы хотя бы не перепутать направление, откуда она упала, девушка встала на колени и качнулась влево-вправо – пальцы не коснулись стен. Она прикинула длину собственных рук, добавила ширину грудной клетки и накинула по десятку сантиметров в каждую сторону. Ширина пещеры получилась примерно два метра. Тогда она осторожно встала и подняла руки вверх, попыталась приподняться на цыпочках – проверить, насколько высок свод. Так и есть – пальцы не нащупали камень.

В то же время, судя по акустике, она находилась не в огромном зале. Всё-таки это больше напоминало какой-то ход, лаз. Может быть, это тоннель? В темноте органы осязания работали с утроенной силой, Аякчаана чувствовала, что свободное пространство находится впереди нее и за ней. Но двинуться вперед, сделать хоть один маленький шаг было неимоверно страшно: вдруг она остановилась на краю пропасти и, сделав шаг, провалится в нее? Как там дедушка говорил: быть особенно осторожной, Каменным людям и в голову не придет заботиться о ее безопасности. Ну что ж… Аякчаана слушала советы деда, да, видно, не услышала вовремя…

«Фонарик бы…» – с сожалением подумала она.

Он был взят с собой в путешествие. Но остался в рюкзаке с продуктами. Эх, может, об этом кричал ей дедушка, но она была слишком занята собой, убегая навстречу Кигиляхам? Как теперь быть?

Вдруг она вспомнила о мобильном – там же есть маленький фонарик. Хотя, конечно, батарейки на много не хватит, но хоть оглядеться…

Она похлопала себя по карманам и почувствовала маленький прямоугольник в одном из них. Расстегнув дрожащими от волнения пальцами молнию на кармане, она достала телефон и нажала кнопку. Ярко-синий экран выхватил из темноты ее счастливое лицо: работает! Хоть связи и нет…

По-прежнему не меняя направление стоп, словно приклеенная к полу, Аякчаана быстро посветила экраном вокруг. Темные сырые стены. Два хода, ведущие влево и вправо. Получается, синее свечение оставило ее на перекрестке. Хорошо, что она все-таки умница и не вертелась в темноте! А то бы точно не сообразила, откуда пришла и куда надо держать путь дальше! Она посмотрела наверх – грубо обтесанный свод. Взгляд скользнул вниз, под ноги, и уперся в довольно ровный пол, без видимых ям и трещин. Все выглядело более-менее безопасно, если не считать того, что она не знает, как отсюда выбраться. Впрочем, самое простое – развернуться и пойти обратно. Хорошо, если там, позади, не было никаких ответвлений. Тогда можно быстро найти дорогу обратно.

Аякчаана уже собралась было повернуть назад, как то ли почувствовала, то ли услышала движение слева.

Показалось?

Аякчаана, затаив дыхание, замерла.

Нет, это не просто движение. Это тайфун какой-то! Грохот, топот, нарастающий шелест камней: что-то стремительно приближалось. Между тем в левом рукаве тоннеля мелькнул ярко-голубой огонек – не то солнечный блик, не то звериный глаз. Не успев сообразить, что делать и куда бежать, Аякчаана растерянно шагнула навстречу звуку, огонек мелькнул совсем рядом, и в тот же момент девочка оказалась сбита с ног.

Оглушительный грохот, стон. Аякчаану отбросило на камни. Тупая боль в плече и груди.

Мгновение она лежала на холодном камне, пытаясь унять колотящееся сердце и прислушиваясь: кто-то охал и копошился рядом. Девочка сообразила, что выронила сотовый, когда падала, пошарила поблизости, но чуда не случилось – телефона рядом не оказалось.

– Эй! Кто здесь? – наконец жалобно подала она голос.

Понятно, ей могли и не ответить, просто молча сожрать, и всё. Если, конечно, то, что в нее врезалось, питается костлявыми девочками в синтетических лыжных костюмах.

– Черт, – простонали из темноты.

Голос девчоночий. Значит, скорее всего, обедать ею не будут. Это была хорошая новость! Аякчаана осторожно села, придерживая голову, будто опасаясь ее потерять.

– Ты где? – позвала она.

– Ты кто? – ответил ей такой же испуганный голос.

Невидимая незнакомка тем временем, судя по звуку, тоже села: в паре метров от нее прошелестело. Осторожные скользящие касания по камням – незнакомка что-то искала. Аякчаана последовала ее примеру – попробовала нащупать мобильник. Он бы прояснил обстановку быстрее.

И почти одновременно вспыхнуло два голубых огонька – экран сотового телефона Аякчааны и яркий свет на конце длинного серебристого шеста, с которым, видимо, шла незнакомка.

– Ты кто такая? – спросила та требовательно.

Девочка была явно старше Аякчааны, но не намного. На вид ей было около пятнадцати лет. Пронзительный взгляд, светлые прямые волосы заплетены в короткие косички, льняная рубашка без ворота, простой заплечный мешок, в каком Аякчаана обычно носит сменную обувь в школу. Только здесь он был из грубой ткани.

– Я Аякчаана Тимофеева, – отозвалась внучка шамана.

Незнакомка оторопело подалась вперед, переспросила:

– Как? Как, говоришь, тебя зовут?

– Аякчаана Тимофеева. – Девочка постаралась повторить разборчивее. – Я не здесь живу, я из села Кюсюр…^[56] А ты кто?

Светловолосая окинула взглядом лыжный костюм Аякчааны, теплую меховую шапку, задумчиво отозвалась:

– Меня Катя зовут, Катя Мирошкина, я из Красноярска… А как ты здесь оказалась?

Катя выглядела озабоченной, даже расстроенной немного, и Аякчаана ее решила успокоить – возможно, ее новая знакомая приехала к кому-то в гости на полярную станцию, пошла гулять к Кигиляхам, да и заблудилась.

– Я сюда с дедушкой прилетела, на большом вертолете. Дедушка нам обязательно поможет. Он меня там остался ждать, около Кигиляхов…

Незнакомка прищурилась.

– Около чего? – опять не поняла.

– Кигиляхов, это Каменные люди по-нашему, священное место, особое, – гордо пояснила Аякчаана, но, посмотрев на почти испуганное лицо Кати, добавила: – Ты не бойся, мы сейчас найдем дорогу назад, все дедушке расскажем, и он что-нибудь придумает. Ты вообще здесь как оказалась? А может, тебе тоже Кигиляхи велели прийти?

– Мне? – Катя пожала плечами, удивленно огляделась по сторонам. – Нет. Я вообще-то думала, что сейчас дома окажусь.

Она неопределенно махнула рукой.

– Слушай, – Аякчаана чувствовала, что новой знакомой нужна поддержка, больно расстроенной она выглядела, – ты, наверно, к кому-нибудь с полярной станции приехала, да? Пошла посмотреть Кигиляхи и заблудилась, как и я! Да? И тоже, наверно, как и я, упала в щель между валунами, верно?

Катя посмотрела на нее внимательно, отрицательно мотнула головой. Потом указала подбородком на стены вокруг и спросила:

– А это что, пещера?

Разговор получался какой-то странный. Словно слепой и глухой встретились и пытаются представиться друг другу. Так, во всяком случае, подумала Аякчаана.

– Вроде того. – Грустно вздохнув, она кивнула через плечо: – Надо к дедушке возвращаться, заблудились мы.

Катя между тем начала приходить в себя. Она тщательно осмотрела одежду, в которую была одета Аякчаана, ее мобильник.

– Сейчас год какой? – спросила она, прищурившись.

– 2015, конечно. – У Аякчааны даже брови поднялись от удивления.

– А день?

– Второе сентября…

При этих словах у Кати брови поползли наверх.

– Как второе сентября? Ты ничего не путаешь?

– Я ж не сумасшедшая… – Аякчаана встала.

– А отчего на тебе одежда зимняя? – удивилась Катя.

– Так холодно же… сентябрь. Здесь все-таки север.

– Что значит «север»? – опять не поняла Катя.

– Север то и значит – север. – Аякчаана начала чувствовать себя сумасшедшей. – Якутия! Снег! Полюс хо́лода! Слыхала про такое?!

– Якутия?! – прошептала Катя и растерянно потерла переносицу. – Почему Якутия?.. Ничего не понимаю. Я должна была встретиться с мамой. Я же ее нашла…

Она покинула подвал в Александрии пару мгновений назад. Взмахнув посохом, оказалась в красивом зале с высокими сводами и клубящимся по стенам мороком – иссиня-черным и будто живым. Она была уверена, что это дом. Пошла по единственному коридору, выходившему из зала. Потом побежала, надеясь скорее встретиться с мамой.

«Встретилась», – с горечью отметила Катя.

Аякчаана ничего о надеждах Кати не знала, потому смотрела на нее с опаской и удивлением и уже не знала, что ответить.

– Якутия, Якутия. А ты что ожидала увидеть?

Катя потрогала ушибленный лоб, растерянно поправила волосы, повертела в руках свою серебристую палку. Все это она проделала, не проронив ни слова.

– Ну уж точно не Якутию и точно не второе сентября 2015 года, – наконец прошептала она. – И что мне теперь здесь делать?

«Ясно. Ненормальная!» – заключила Аякчаана, но вслух говорить не стала. Не хотелось расстраивать несчастного человека. Вместо этого она поторопила новую знакомую:

– Идём к выходу скорее, дедушка нам непременно поможет. Он знаешь какой умный! – И тут Аякчаана растерянно огляделась. – Вот только я сообразить не могу, откуда я пришла…

– Оттуда. – Катя уверенно показала ей рукой в направлении одного из проходов.

Аякчаана с сомнением посмотрела в темноту.

– С чего это ты взяла?

Катя пожала плечами:

– Это же очевидно. Я выбежала из того коридора. – Она махнула рукой в темнеющий провал рядом. – Ты говоришь, что пришла… упала… с поверхности, значит, тебе надо идти вверх. Вверх ведет только одна тропа. Эта.

– А с чего ты решила, что ты пришла именно с той стороны? – Самоуверенность незнакомой девочки начала выводить ее из себя.

– Я шла по коридору, сделанному человеком, там были обработанные стены, облицованные кирпичом. – Катя махнула рукой назад, на каменные стены тоннеля, из которого появилась. – А твой тоннель – дело рук природы или очень неумелого мастера. Здесь стены видишь какие – дикие совсем.

Аякчаана не поверила. Сделав пару шагов внутрь коридора, из которого, как утверждала незнакомка, та выбежала, она посветила телефоном на стены. В самом деле, выложены кирпичом. Причем каким-то диковинным, гладким и матовым, темно-зеленым. По сравнению с ним ее часть тоннеля выглядела действительно дико.

– Так что поворачивай и шагай к своему дедушке, – скомандовала Катя, вставая и направляясь к своему тоннелю.

– А ты? Здесь, что ли, останешься?

– С чего бы это? Я пойду туда, куда мне надо. Поняла? – и Катя, подхватив свою палку, бодро скрылась в продолжении своего коридора. За ней, подпрыгивая в такт ее походке, тающей змейкой струился голубовато-синий свет.

– Стой! – закричала Аякчаана.

Ей вдруг стало страшно остаться здесь, в темноте коридора, одной. Вдруг она сама не найдет дорогу назад?

И она бросилась догонять светловолосую девочку.

– Подожди!

– Чего тебе? – Катя встала, опираясь на свой серебристый посох, а над ее головой светился голубоватый шар, на который, как зачарованная, уставилась Аякчаана.

С трудом оторвала взгляд от диковинной сферы, выпалила:

– Давай вместе пойдем…

У Кати дар речи пропал.

– С чего бы это? Ты, кажется, к своему деду торопилась и каким-то киляхам…

– Кигиляхам, – автоматически поправила Аякчаана, не сводя восторженных глаз с чудесного шара, и честно созналась: – Я боюсь заблудиться тут.

Катя наклонилась ближе к попутчице, так, чтобы заглянуть в ее глаза.

– То есть ты намекаешь, чтобы я тебя проводила?..

Аякчаана шумно сглотнула.

– Ну, в общем, да… – И торопливо добавила: – Видишь ли, у тебя свет! А мой мобильник вот-вот отключится, и я точно не выберусь отсюда в темноте.

Катя с сомнением покачала головой, вздохнула.

– Вот же послал морок на мою шею, – проворчала она и направилась назад, к перекрестку, на котором они столкнулись.

Аякчаана поспешила за ней, заметно повеселев.

Сперва она шла молча, постоянно поглядывая то на свою провожатую, то на шар голубого света, парящий над ее головой, то на серебристый шест. Она даже не знала, что ее больше интересует и о чем, соответственно, задать вопрос в первую очередь.

Аякчаана уже было открыла рот, чтобы спросить про шар, но тут Катя остановилась на месте их недавнего столкновения и, повернувшись к стене, навершием посоха нанесла на ней знак: ромб, внутри него – крест, выходящий лучами за стороны ромба. Символ мгновенно засиял голубовато-синим, отделился от стены. Странная девчонка рукой подтолкнула его к проходу, откуда они только что вышли, – знак послушно повис под потолком.

Аякчаана восхищенно выдохнула:

– Это что?

– Это? – Катя взглянула на светящийся знак. – Это звезда Сварога. Оберег, указывающий путь. Он, как ты можешь догадаться, не позволит мне заблудиться и поможет найти дорогу назад.

– А-а, – протянула Аякчаана и присмотрелась к новой знакомой внимательнее. – Катя, слушай, а ты вообще кто?

Девушка нахмурилась и ничего не ответила. Они достигли очередной развилки, теперь обе дороги уходили вверх, и было совершенно не ясно, какой из них следовать. Катя потерла друг о друга ладони. В руках у нее появился махонький огненный шар, который она, словно волейбольный мяч, запустила в глубину одного из коридоров. Оставляя за собой дымчатый след, шар исчез во мраке.

– Ого! Так даже мой дедушка не умеет! – прошептала Аякчаана.

Катя рассеянно вздохнула, покосилась на нее снисходительно:

– Да? А кто твой дедушка? Он маг, волшебник, иллюзионист?

– Он эвенк, шаман. Учур-хан его зовут.

– Шаман, говоришь? – повторила Катя, все еще поглядывая в тоннель в ожидании своего огненного мяча. Не дождавшись его, развернулась к Аякчаане: – Мне вот всегда было интересно: что умеют шаманы?

– О, мой дедушка очень много чего умеет! Он может задобрить демонов, говорит с ветром, с землей, душами ушедших, и те ему рассказывают всё.

– Прямо-таки всё?

Аякчаана гордо вскинула голову:

– То, что можно знать человеку, – да.

Катя отчего-то подумала, что Енисее было бы особенно интересно пообщаться с этим дедушкойшаманом. Да и Ярослава, помнится, хотела научиться управлять стихиями, а шаманы, говорят, в этом большие мастера. Но подруг здесь, к сожалению, не было. А вот светящийся шар-светозар, дымясь и подпрыгивая, вернулся к Кате в руки. Значит, прохода там не было: шар долетел до преграды и вернулся назад. Получается, второй ход – верный, внучка шамана прошла по нему. Не задумываясь больше, Катя шагнула в левый рукав тоннеля.

Девочка в лыжном костюме – за ней.

– Так зачем вы приехали в эти места? – из вежливости спросила Катя.

– Меня Кигиляхи призвали, – гордо отозвалась Аякчаана.

Катя припоминала сейчас из уроков географии, что где-то в Якутии есть мыс Кигилях. Раз мыс, значит, побережье. А раз побережье, то океана, причем не какого-нибудь, а Северного Ледовитого. Плотность населения – ноль целых ноль с половинкой сотых. Или даже тысячных.

– Призвали – это как? – Катя шагала впереди, думая о своем, и спрашивала без особого интереса, скорее чтобы развеять скуку и поддержать разговор.

– Они приснились дедушке и велели ему привезти меня сюда, причем именно сегодня.

Аякчаана заметила – при этих словах девушка с серебряным посохом заинтересовалась ее словами не на шутку. Катя остановилась, пристально посмотрела в лицо девочки, словно желая удостовериться, что не ослышалась.

– Шутишь?

Аякчаана мотнула косичками:

– Да нет. Точно говорю. – Глаза круглые, испуганные, ни тени смешинки.

Катя выпрямилась, взгляд рассеянно скользнул по грубой кладке тоннеля.

– И зачем велели?

– Я толком сама не поняла… Понимаешь, об этом своем сне мне дедушка сказал уже здесь, на острове. Я не успела его толком расспросить. – Внучка шамана озадаченно закусила губу. Посмотрела виновато, будто урок не выучила. – Он сказал про сон, про то, что потребовали Кигиляхи. Я его спросила, мол, почему меня призвали, а не его. Он, я же говорила уже, шаман, знает тайны многие… – Она шумно выдохнула, сняла наконец свою шапку. Под ней Катя увидела мелкие бисеринки пота на лбу. – А я – что я? Я в седьмом классе учусь. Что с меня толку? А дедушка ответил, что Кигиляхи сказали, копьё Маары ему не подчинится. Вот.

Катю словно током ударило. Копьё Маары? Ясно, что девочка оговорилась – Мары. Но откуда якутский, или, вернее, эвенкийский шаман знает про царицу холода и смерти? Насколько она могла сообразить, у этого народа боги и духи носили совсем иные имена…

– А что за копьё Мары? – Катя решила проверить девочку – вдруг та оговорилась.

– Маары… – автоматически поправила девочка Катю и всплеснула руками: – Не знаю! Я вообще не знаю, кто она такая и что это за копьё. И зачем оно, кстати, тоже не знаю… И дедушка – тоже, – добавила она, предвосхитив следующий вопрос.

– Не знаешь, говоришь, – задумчиво прошептала Катя.

А задуматься было над чем. Пройдя по левому рукаву тоннеля, они уперлись в стену. Других ходов и проходов не было, Катя была уверена. Получается, что эта девочка…

– Скажи еще раз, как тебя зовут?

– Аякчаана…

– Хорошее имя, красивое, – все так же задумчиво произнесла Катя, – а что оно означает?

Она ощупывала стену, но видела только плотную, первозданную кладку. Сейчас она вспомнила, что и стены по дороге сюда становились все более унылыми и дикими, теряя последние следы обработки.

Аякчаана заулыбалась, отозвалась с готовностью:

– Хорошенькая…

– Хорошенькая, значит, – эхом повторила Катя, все еще поглаживая холодный гранит. – Слушай теперь меня внимательно. Чего хотят от тебя Каменные люди, как ты их называешь, пока до конца непонятно. Ясно одно – отпускать они тебя не желают… Поэтому сообщаю тебе, что обратной дороги у тебя нет. Выход из пещеры закрыт, как ты сама можешь видеть. По крайней мере пока. И это плохая новость.

Аякчаана стеклянными глазами смотрела на Катю и молчала, у той даже возникли подозрения – поняла ли девочка то, что она ей сообщила. Но не повторять же по нескольку раз одно и то же, поэтому Катя продолжила, но на всякий случай стала говорить медленнее:

– Но есть и хорошая. Если Кигиляхи велели привезти тебя именно сегодня и сейчас, могу предположить, что оказалась ты здесь и сейчас именно для того, чтобы встретиться со мной. Правда, пока не могу понять, почему так получилось. – Аякчаана молчала. Казалось, она окаменела. А Катя продолжила задумчиво: – Видишь ли, я была в Красноярске 18 декабря 2016 года плюс три дня, которые… Впрочем, не важно… Но сегодня по-любому должно быть 21 декабря. А ты говоришь, что сейчас 2 сентября 2015 года. То есть произошла какая-то временна́я путаница. С этим надо еще разобраться…

Она замолчала, ожидая от своей собеседницы уже хоть какой-то реакции: слез, обморока, паники, истерического хохота, битья головой о стену… Но та по-прежнему стояла как монумент. И хлопала глазами. Может, правда не поняла?..

Катя с сомнением уставилась на Аякчаану.

– Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю? – наконец поинтересовалась она.

Та неопределенно мотнула головой.

– Что это значит? Поняла? Или нет?

Аякчаана снова сделала то же неясное движение.

– Я тебе не верю, – прошептала она наконец пересохшими губами.

Катю это озадачило. В самом деле, как ей доказать все сказанное? Хотя девочка вроде из семьи шамана, должна быть морально готова ко всяким чудесам, мистике и перемещениям во времени. Но одно дело знать, другое – испытать это на себе. Она помолчала, разглядывая свою нежданную подопечную и легонько барабаня пальцами по граниту.

– Да пожалуйста, – пробормотала Катя. – Не верь сколько тебе влезет! Вот здесь, – она стукнула кулаком в камень, – выход к твоему дедушке… Можешь начинать биться головой – вдруг поможет!

И тут Катю осенило, даже дыхание сперло в груди от невероятности догадки. А может, и нет никакого выхода. Что, если ее новая знакомая попала в то время, из которого она, Катя, еще не успела выбраться? Тогда действительно не имеет значения, из какого дня эта Аякчаана сюда попала – из декабря или из сентября. А то, что попала она сюда по призыву неких Каменных людей через древний проход, только подтверждало эту догадку.

– Кстати, расскажи-ка подробнее, как именно ты попала в этот туннель. Про сон и дедушку можешь уже не повторять, это я поняла. Мне интересно, как именно ты оказалась внутри перехода.

Аякчаана, заикаясь, рассказала про Первого стража, про мегалиты, похожие на храм, ярко-синий огонь, манивший ее к себе, и про ункур, в который она свалилась.

Выслушав сбивчивый рассказ девочки, Катя поняла главное – та здесь оказалась действительно не просто так. Они должны были встретиться. И это организовали некие Каменные люди. Им, очевидно, до зарезу нужно это самое копьё Мары. Знать бы еще, что это такое…

– Ая, можно я тебя так буду называть? – спросила Катя. – Просто Аякчаана – очень непривычное имя для меня. – Девочка послушно кивнула. – Ну так вот, Ая. Выбраться отсюда самостоятельно ты не сможешь, пока не найдешь это копьё Мары. Что это за вещь такая, ты не знаешь, как и я. Но! Возможно, встретились мы с тобой тоже неслучайно, так как я знаю человека, который может пролить свет на твою загадку.

– И кто это? – с надеждой спросила Аякчаана.

Катя говорила о Енисее. Она вспомнила, как та однажды рассказывала, что ее семья служила при храме Маары. И сама она вроде как ее жрица. И – точно-точно – даже подчеркивала, что следует говорить «Маара» в знак почтения. Мара – богиня зимы и смерти, Аякчаана из Якутии, там полюс холода. Катя делала доклад в младших классах о традициях празднования Нового года и о волшебстве Деда Мороза. Так вот, повелитель холода в Якутии – Чысхаан. Она еще тогда заморочилась, выясняя, почему «хаан», а не «хан». И выходило, что традиционно удвоенная гласная в Якутии – признак особого уважения и значимости. Может ли быть Мара и Маара одним и тем же божеством? Вполне.

Забывшись, Катя часть своих размышлений проговорила вслух – внучка шамана уставилась на нее с удивлением и опаской.

– Если я все правильно понимаю, то Мара, или Маара, – это одно и то же божество, – пояснила ей Катя, – богиня холода и мороза. Холод и мороз для человека всегда означали смерть. И поэтому Мара повелевает и смертью. Так что упоминание ее Каменными людьми, живущими на краю света в вечной мерзлоте, вполне логично, как думаешь?

Аякчаана кивнула. Она все еще не до конца верила, что происходящее не сон. Поэтому тихонько, чтобы эта светловолосая девочка не видела, ущипнула себя за руку. Больно до слез… значит, не спит и это все – реальность. Между тем Катя продолжала:

– У меня есть подруга, которая знакома со всеми историями про Мару-Маару. Во всяком случае, должна быть знакома!

– Ты думаешь, пока я не найду ее копьё, проход домой, к дедушке, будет закрыт?

Катя кивнула:

– Скорее всего, да. Я не очень хорошо во всем этом разбираюсь – сама только недавно начала въезжать, но, если ты принялась исполнять задание бога, тебе придется его выполнить. И копьё Маары… или Мары… придется искать.

– А как мы узнаем, что это за копьё? Как оно выглядит, где его искать? – чуть не плача прошептала Аякчаана.

– Ну, раз Кигиляхи сказали, что тебе оно откроется, значит, так и будет. – Катя постаралась улыбнуться как можно более убедительно, хоть про себя и отметила: «Остается только на это и надеяться».

– Вдруг твоя подруга тоже про него ничего не знает?

Вот тут Катя засмеялась вполне искренне:

– Ты просто не знаешь мою подругу! Если нам повезет, то мы ее застанем в Александрии, и тогда, возможно, твое путешествие будет недолгим…

Катя уверенно пошла назад – в зал с высокими сводами, в который ее привел посох. Она не оглядывалась – новая знакомая с необычным именем, вот так свалившаяся ей на голову, конечно, следовала за ней: похрустывание и поскрипывание лыжного костюма не оставляло никаких сомнений. Да и куда ей деваться, если и ежу понятно, что вернуться домой она сможет только с помощью Кати. А вот почему она, Катя, все никак не может добраться до своего дома – вот это совсем непонятно.

Глава 5 Бессонная ночь

В то памятное утро Сергея Александровича Ключевского разбудила жена Магда.

Еще не открывая глаз, он немного удивился. Непривычное для нее дело: уже почти десять лет прошло, как она не выходила из своей комнаты, когда он собирался на работу. Она провожала его только в том случае, если он уезжал в командировку. И то – всегда молча, отстраненно, как чужого, словно исполняя не слишком приятную обязанность.

Чужой… Сейчас он с трудом, но вспоминал еще те времена, когда она не ужинала, дожидаясь его с работы. Когда он приходил за полночь в их малогабаритную двушку на окраине Красноярска и, стараясь не громыхать связкой ключей, едва приоткрыв дверь, уже видел ее счастливые глаза. Сейчас он совершенно не помнил, как она тогда выглядела: например, какая у нее была прическа, стройна ли она была или чуть полновата, какое платье было ее любимым. Но выражение глаз помнил до мелочей, до лучика…

И помнил, как постепенно менялись эти любимые глаза, становясь все отстраненнее и холоднее. И одновременно потихоньку растаяла теплота в отношениях с сыном, куда-то исчезло доверительное перешептывание с дочерью… Оказывается, весь его мир держался на тех счастливых глазах Магды. Когда же они стали чужими? Неужели когда все трудности остались позади? Когда они переехали в этот дом? Он строил его для семьи, втайне, готовил сюрприз к Новому году, отказывая и себе, и им во всем, – дом, похожий на средневековый замок (в те времена, когда она смотрела на него еще счастливыми глазами, помнится, они мечтали как раз о таком).

Да, чем больше он об этом думал, тем больше соглашался с тем, что причина, как ни странно, в этом доме. Казалось, что в его квадратных метрах, арках и балкончиках растворились их любовь и семейное счастье.

Теперь у них есть огромный особняк, дорогая машина, услужливый водитель, уютная дача, частые поездки за границу.

Но он готов отдать всё это, лишь бы снова хоть на миг отразиться в тех счастливых глазах…

– Сергей, вставай. – Магда снова нетерпеливо потрясла его за плечо. – Вставай, что-то произошло…

Сергей Александрович потер лицо, слегка надавил на переносицу – верный способ быстро прогнать сон – и для верности потряс головой.

– Что случилось?

– Не знаю, но что-то случилось, – отчего-то нервничала Магда. – Звони Торопову.

И протянула ему мобильный.

Сергей Александрович не пошевелился.

– То есть ты хочешь, чтобы я поднял начальника службы безопасности в шесть часов утра только из-за того, что тебе что-то приснилось?..

Он посмотрел на жену тяжело, будто увидел ее впервые. Она съежилась и будто усохла под его взглядом. Но тут же Магда взяла себя в руки и сжала кулаки. Ее бледное острое лицо, обрамленное светлыми, а в неверном свете тусклого ночника практически белыми волосами, выглядело еще более строгим, чем обычно.

– Не приснилось. У меня предчувствие, – отрезала она и добавила тихо, Сергей Александрович едва разобрал: – С Антоном беда…

Она кожей почувствовала, как разозлила своей просьбой мужа, как побелело от гнева его лицо, задрожали руки, представила, с каким злым, непримиримым видом он потянулся к мобильнику. Магда вздохнула: с таким лицом, наверное, убивают.

Взял только потому, что она сказала особое слово – «предчувствие».

Предчувствие Магды – это уже серьезно. Странно, но она с некоторых пор абсолютно перестала интересоваться детьми, иногда казалось, что она напрочь забывала об их существовании. Но при этом каким-то звериным волчьим чутьем угадывала, что с ними случилась беда. Сергей Александрович помнил утро, когда она вот точно так же подняла его и заставила набрать номер старшего смены охранников, чтобы проверить, добралась ли дочь до аэропорта. А дочь попала в аварию, водитель погиб на месте, и подоспевшие по звонку Сергея Александровича охранники едва успели вытащить ее из салона до того, как машина загорелась. Это потом они узнали, что авария была не случайной, что это было покушение. Но если бы не Магда и ее звериное чутье, если бы она не подняла на ноги мужа и охрану, дочь не успели бы спасти, она сгорела бы в той машине.

И вот сейчас она металась в полумраке спальни, до хруста в суставах сжимая тонкие руки. Муж поглядывал на нее, стараясь погасить раздражение.

– Алло, Степаныч, – Сергей Александрович поприветствовал человека на том конце провода, не сводя при этом внимательных глаз с фигуры жены, – извини, что в такую рань… Да… Подскажи: Антон находится в поле зрения твоих ребят? С ним все в порядке?

За этими несколькими фразами последовало молчание, которое Магде показалось вечностью. Она прекратила мерить шагами комнату, подошла вплотную к мужу, стараясь по выражению его глаз понять, предугадать, что ему докладывает начальник охраны. Понять, насколько неотвратимо горе, которое она внезапно почувствовала. Увидела. Черная, будто живая, тьма, злой и опасный свет. Девочка-подросток, обнимающая темноту. Ослепительный посох в ее руках. И распростертое на пыльном каменном полу тело сына.

Начальник охраны что-то говорил, она едва различала обрывки фраз.

– Хорошо, держи меня в курсе. Я выезжаю…

– Что? – прошептала она треснувшим голосом, когда Сергей нажал кнопку отбоя.

Он посмотрел на нее. Бледное острое лицо, почти белые волосы убраны в гладкую прическу, и ледяная тревога во взгляде…

– Возможно, ты права. – Он опустил глаза, чтобы и его не захлестнула та тревога, что полыхнула во взгляде жены, – ему еще понадобится холодная голова. – Антон, возможно, влип в историю… ВОЗМОЖНО! – добавил он, подняв вверх указательный палец. – Степаныч говорит, что примерно в три часа ночи он взял твой «лексус» и выехал из гаража. Маячок в данный момент показывает отсутствие движения, двигатель не работает. Машина припаркована в области, в деревне… – он наморщил лоб, – Федькино, что ли… не запомнил.

Магда присела на край кровати. Сцепила пальцы в замок. Прямая спина, плотно сомкнутые губы. О том, что она не статуя, напоминала только высоко вздымающаяся при дыхании грудь.

– Но это еще ничего не значит, – он несмело протянул руку и сжал ее похолодевшую ладонь, – может, просто взял покататься мне назло… Ты же знаешь, он последние месяцы частенько выкидывает подобные штуки, и все только ради одного – позлить меня… Ты его номер набирала?

– «Вне зоны доступа». Нет, что-то случилось, надо его искать.

– Да ребята уже выехали на место. Как будут, позвонят… Не нервничай раньше времени, – проговорил он мягко, – пошли лучше чайку выпьем.

Магда его будто не слышала. Она облизнула пересохшие губы и, повернув к нему бледное лицо, прошептала:

– Понимаешь, я его не чувствую в этом мире. Но он жив, это верно. Он в беде, но даже сам еще этого не понимает.

Не говоря больше ни слова, она встала и вышла из комнаты. Через мгновение Сергей Александрович услышал, как тихо закрылась дверь ее спальни.

* * *

Ночь – лучшая помощница. Она обостряет желания, притупляет страх, она шепчет о сокровенном, приоткрывая завесу тайны. Ночь позволяет совершать то, что не может быть совершено при свете дня. Она любила ночь. Вслушивалась в ее звуки – резкие, отрывистые, вдыхала горьковатый аромат.

Ночь – это ее время.

Между деревьев скользила, не оставляя тени, темная фигура. Свободное одеяние цеплялось за сухие ветки, темные волосы сплетались с ночными красками, серебрились лунным светом. Лес затихал при появлении человека, настороженно вслушивался в дыхание чужака.

– Тш-ш-ш… – Шум шагов подхватил ночной ветер, оплел им темные стволы.

Женщина вышла на опушку, замерла.

Здесь лунный свет осветил силуэт, белые руки с изящными запястьями, украшенными браслетами из грубой кожи.

Лесная гостья окинула взглядом поляну.

Носком изящного сапожка сделала ямку в рыхлой земле.

Поймав лунный свет, намотала его на руку, отвела в сторону и закрепила подобно веревке на ближайшей ветви. Теперь ее окружала плотная, осязаемая тьма, пропитанная настороженными звуками леса и чужой охоты. За ветвями мрачного кустарника мелькали чьи-то зеленые глаза, сверкали клыки, чувствовалось осторожное дыхание. Но ни один лесной обитатель не рискнул выйти на поляну, где начиналась – они безошибочно почувствовали это – черная волшба.

Женщина достала из котомки холщовый мешочек, высыпала из него в лунку золу, смешала с землей.

Склонившись, пошептала:

– Голос черный, захвати золу. Захвати золу, как я – лунный свет. Отвори врата злому мороку, принеси на плечах тихим шепотом.

От золы потянуло бедой. Едкий парок поднимался тонкой струйкой, щекотал ноздри. Женщина, опустившись на одно колено, всматривалась в него, будто выискивая в нем что-то. В серой дымке проявились тонкие угольно-черные прожилки.

Женщина достала из котомки другой мешочек, вынула из него склянку, доверху заполненную темной и густой жидкостью. Откупорив пробку, аккуратно вылила содержимое в ямку с золой. Дымок, поднимавшийся из ее сердцевины, вспыхнул бордово-красным, зола зашипела, взбугрилась, медленно поднимаясь над поверхностью. Со дна сочилась черная смолистая субстанция. Когда ямка до краев ею заполнилась, женщина достала из котомки нож, начертила вокруг ямки какой-то знак, а сам нож вонзила лезвием в середину.

– Призываю со дна Окияна из-под бел-горючкамня тяжелого, навьим миром охранного, холод лютый, могильный. Ты на зов мой отзовись, черным мороком обернись, семь цепей поломай, семь замков отвори, отрави кровью черной, иссуши до последней капельки, тоской жгучей бедовой сожги…

Призрачный дым все больше напоминал пламя, ворчал и ворочался над смолистой жижей, что бурлила в лунке, а из ямки поднялся едкий запах паленого мяса.

– Хорошо. – Женщина удовлетворенно вздохнула, втянула носом резкий аромат, наблюдая при этом, как темнеет нож.

Лезвие будто накалилось добела, покрылось тонкой «венозной» сеткой.

Аккуратно, держась двумя пальцами за рукоять, женщина вытянула его, дождалась, пока вся жижа впитается в металл, закалив его черной навьей волшбой на смерть.

– Хорошо, – еще раз повторила женщина, убирая нож в ножны. – Не проси у Неведомого, покуда и сама за себя постоять можешь…

Глава 6 Снова в Подлунном храме

Аякчаана едва поспевала за Катей: по оставленным меткам та шла уверенно и торопливо. Аякчаана же все время отвлекалась, удивлялясь снова и снова. Они вышли к развилке, на которой встретились, и свернули в коридор, из которого появилась Катя. Здесь в самом деле стены были обшиты гладкими, отполированными плитами, так плотно подогнанными друг к другу, что ноготь не пройдет – Аякчаана попробовала. Здесь было теплее, и внучке шамана пришлось расстегнуть куртку. Она перестала следить за многочисленными поворотами. Только удивлялась, что каждый отрезок дороги звучал по-особому, в своей тональности, будто сложно настроенный инструмент: вроде идешь в тишине, только шелест собственных шагов слышишь, а поворачиваешь – дзынь, будто настенные часы счет времени ведут. А за другим поворотом – словно ручеек весело журчит. И это было так удивительно, что Аякчаана всякий раз останавливалась и делала шаг назад, чтобы проверить, не показалось ли это ей.

Катя хмурилась, оборачивалась на замешкавшуюся знакомую:

– Ая, что там у тебя? Не отставай, пожалуйста.

Аякчаана с отчаяньем вздыхала и догоняла Катю.

Загадочный шар, послушно парящий над головой светловолосой знакомицы, не давал покоя, и еще ее шест, вернее посох – Катя на него иногда опиралась, перепрыгивая через широкие трещины в граните.

Конечно, Аякчаана была внучкой шамана, и ее было сложно удивить. Дедушка иногда брал ее с собой в тайгу. Когда собирал травы или ягоды, например. И это были незабываемые путешествия: вдвоем, на оленьей упряжке, вдоль каменистых берегов рек, по хрупкому таежному покрову они забирались туда, где веками не ступала нога человека (кто бы мог подумать, что такие места еще есть на Земле!). Они ставили старенькую, латаную-перелатаную брезентовую палатку, разводили жаркий костер, ели юколу и теплые, запеченные в золе лепешки^[57]. Однажды она даже пробовала жареное мясо мамонта.

Это было на весенних каникулах, когда дедушка взял ее с собой в тайгу и они встретились с охотниками из их же села. Охотники рассказывали, что земля эта непростая. И лишь редким смельчакам иногда открывает свои древние, сокрытые веками тайны.

Так ученые нашли много лет назад удивительное плато Диринг-Юрях^[58]. Аякчаана писала о нем статью для школьной стенгазеты, по крупицам собирала материал. О нем мало знают, еще меньше пишут, о нем нет ни слова в школьных учебниках, а ведь это одно из древнейших мест обитания человека на Земле.

Аякчаане тоже тогда, в той самой поездке, удалось соприкоснуться с этой тайной. Охотники из их села после ужина провели их с дедушкой к реке. Там, на месте обвалившегося при таянии снега берега, зияла широкая расщелина, заполненная льдом и снегом. В ней Аякчаана и увидела огромную тушу могучего гиганта с длинной темно-бурой слежавшейся шерстью, правда, бивни уже кто-то срезал – они в большой цене.

Еще она вспомнила, как дедушка тогда очень обрадовался находке – срезал прядь бурой шерсти, отрубил кусочек суховатого мяса, а вечером, когда звезды были особенно высоко, говорил с духами предков. Он курил трубку и задумчиво смотрел в костер, иногда напевая грустные гортанные песни и перебирая старые костяные четки.

Аякчаана как сейчас видела, как в тот вечер оживали языки пламени, как искрились угольки, вторя деду. Она смотрела на него и чувствовала, как ощущение тайны, сокрытой под толщей векового льда, проникает под кожу и будоражит кровь.

Долгое время она считала, что это было наваждение, сон. Сейчас же она убеждалась – магия существует.

Хотя то, что вытворяла у нее на глазах Катя, – огненные шары, голубые светящиеся сферы, тающие на стенах знаки – могло оказаться каким-то фокусом. И внучке шамана очень хотелось разгадать его секрет.

– Как ты это делаешь? – наконец спросила она.

– Что именно? – не оборачиваясь, отозвалась Катя.

– Ну, как ты, например, сделала тот огненный шар, который отправляла в тоннель, чтобы проверить, свободен ли проход?

– А! Это светозар, что-то вроде простой шаровой молнии, – отмахнулась Катя. – Вот Ярушка – это моя подруга – она умеет из таких шаров большую звезду делать, которую даже на облачной карте видно.

– А что такое облачная карта? – удивилась Аякчаана.

Катя промолчала. В самом деле, как можно объяснить случайному человеку то, что она сама еще не до конца поняла? Она, собственно, и шла за разъяснениями к своей маме, но тут на ее пути оказалась эта странная девочка. И с ней теперь приходится возиться. Хорошо, если Енисея еще в Александрии.

Наконец они вышли к переходу, который Катя покинула совсем недавно. Последний поворот, путевой знак, и вот они – высокие колонны и изящный ребристый свод, куда она попала из подвала Александрии, едва взмахнув посохом. Сейчас она надеялась, что, повторив шаг за шагом маршрут, сможет вернуться в подвал Александрии точно в тот момент, когда исчезла оттуда.

Стройные колонны смыкались над головой, образуя подобие каменного шатра. По зеркальным стенам струилось сине-зеленое свечение, и казалось, что стены прозрачные. Оптический обман, жутковатое чувство окружающей бездны. Да, это именно то место, в котором она оказалась, следуя за посохом.

Аякчаана почувствовала, как по спине пополз ледяной холод, и вздрогнула.

Катя остановилась, перевела дух.

Все. Тупик. Дальше хода нет. Посмотрела на притихшую внучку шамана: та, открыв рот и запрокинув голову, смотрела на потолок.

– Что это? Это под океаном? – Ая перевела взгляд, моргнула.

Катя покачала головой, хотела сказать «нет», но вдруг поняла, что и сама точно не знает, где находится этот зал, – может, и в самом деле на дне океана. Или на вершине горы. Она понятия не имела, где они сейчас, и боялась одного – что опять заблудилась.

– Ну что, готова? – вместо ответа спросила она у Аякчааны и взяла ее за руку. – Будет немного холодно и тяжело. Словно под воду с головой нырнешь. Но это ненадолго, быстро все пройдет, не бойся, – деловито предупредила она. – Воздуха побольше в легкие набери на всякий случай.

– На какой случай? – вздрогнула Аякчаана.

Катя сделала вид, что не слышит.

– На счет три, – скомандовала она, взяла ее за руку и потянула к себе.

«Вот бы вернуться в ту самую минуту, как я исчезла», – подумала с надеждой.

Она представила перед глазами подвал Александрии. Старинные стены, вековую пыль, мысленно притянула к себе холодную сырость. Легкое свечение, исходившее от посоха все это время, разрослось, дотянулось до сводов, яркими лентами окутало две фигуры. Пространство сжалось и тут же расширилось, подхватив тела девочек, оторвав их от земли. Мгновенная глухота и тяжесть, участившееся дыхание, застрявший в горле крик. И тут же их выбросило в пустоту, на сырой и пыльный пол, покрытый мелкой каменной крошкой.

Аякчаана испуганно, со свистом дышала.

– Ну-ну, – утешительно похлопала ее Катя по спине.

Она уже успела понять: подвал пуст, и путешествие придется продолжить. Она только еще не придумала, как именно это сообщить и без того перепуганной Аякчаане. Для начала подбодрить.

– Ничего страшного! Я же сказала тебе вдохнуть посильнее! Ты отчего не послушала?

– Я послушала, – хрипела Аякчаана, – только… оно как надавит… на грудь… Так страшно…

Только сейчас внучка шамана огляделась вокруг и поняла, что находится в совершенно ином месте. Сырость забиралась под распахнутые полы куртки, щекотала ноздри. Девочка подняла голову, но не увидела сводчатого потолка. Оглянулась назад: коридор, приведший ее сюда, исчез. Все было погружено в темноту, и голубая сфера над головой ее новой знакомой оказалась единственным освещением.

– Мы вообще где?

Катя посмотрела на нее с сомнением, встала и отряхнула испачканные пылью колени.

– Ты только без паники, хорошо? – строго предупредила. – Нам бы только выяснить, бабушка Могиня и ребята ушли уже отсюда или нет.

Аякчаана открыла было рот, чтобы спросить, кто эти люди, но горло пересохло от страха и вопрос застрял в гортани. Девочка встала следом за своей новой знакомой: та, подняв высоко над головой световую сферу, стала обходить помещение, вглядываясь в свежие следы на пыльном полу. Аякчаана, стоило ей сообразить, что Катя от нее удаляется, сразу догнала ее, стараясь больше не отставать ни на шаг.

– Ты что делаешь? Мы где находимся? Это не похоже на пещеры Кигиляхов…

– Потому что это не пещеры Кигиляхов, – сказала Катя и поняла, что настал момент для объяснений.

Ни Енисеи, ни Могини, ни ребят здесь не было. А значит, нужно либо продолжить путешествие по этому времени, либо возвращаться назад и искать другой выход – помогать этой странной девочке в лыжном костюме вернуться домой, к дедушке.

Катя повернулась к новой знакомой:

– Мы находимся в древнем городе Александрия, территориально это вблизи современного нам Красноярска…

У Аякчааны округлились глаза.

– Где? – Она мигнула. – То есть вблизи чего?

– Крас-но-яр-ска! – по слогам отчеканила Катя. – Город такой есть. Слыхала?

– Про город Красноярск я слышала, – смутилась Аякчаана, – только как мы здесь оказались, он же за тысячи километров от Кигиляхов?

– Это еще не все. – Катя многозначительно подняла палец к тонувшему во тьме потолку. – Ты находишься сейчас не в сентябре 2015 года, а в июне 1597‐го.

Удивление достигло того самого потолка, на который только что указывала Катя. Достигло того самого предела, когда Аякчаана уже никак не реагировала. Похлопав глазами с минуту, она поинтересовалась:

– Ты разыгрываешь меня, да?

– Не-а. – Катя покачала головой, нахмурилась.

Она вспомнила, как несколько дней назад сама чуть не упала от аналогичной новости. Но ей как-то легче поверилось в происходившее, какие-никакие доказательства перед глазами были: Ярушка в древней одежде, деревянный терем, Могиня… темный морок… Все это как-то способствовало тому, что Катя сразу поверила. А что ей предъявить этой девочке?

– Знаешь, это трудно понять, – она положила руки на посох, – я сама в это поверила с трудом… Но у меня мама – искусствовед, ученый человек, я вообще во все эти сказки не верила. Но ты-то, говоришь, внучка шамана. Значит, с потусторонним и сверхъестественным миром дело имела. Так что постарайся пока просто поверить, а доказательства я тебе потом покажу.

Аякчаана рассмеялась. Разве что пальцем у виска не покрутила, но посмотрела как на сумасшедшую:

– Во что поверить? Что мы попали в прошлое? Мне, может, еще в гадание по руке поверить?

Катя вздохнула:

– Нет, в гадание по руке вроде пока не надо. – Она прикинула, можно ли отнести к гаданиям фокусы Ярушки и Енисеи. Решила, что все-таки это другое. – Давай без истерик – ты все-таки внучка шамана. Сейчас мы в прошлом. Тебя вызвали эти ваши Каменные люди, поручили найти копьё, закрыли выход. Столкнули нас с тобой. Давай будем выбираться.

Она выжидательно посмотрела на свою новую знакомую, дождалась, пока та согласно кивнет.

– Вот и хорошо, – вздохнула Катя с облегчением. – И здесь всё не так, как мы привыкли думать. Это не дикие земли, здесь есть города, торговые пути. Эти места славятся своими оружейниками, купцы поставляют пушнину и зерно на Восток.

Аякчаана недоверчиво огляделась. Критически посмотрела на сырые стены, пыль и мелкую, словно драконья чешуя, каменную стружку.

Катя приподняла посох, двинулась к выходу.

– Пойдем, что ли, – махнула она рукой своей подопечной. – Я говорила тебе, что хотела познакомить тебя с одной девушкой, ее Енисея зовут. Она как-то рассказывала, что ее семья служила в храме Мары близ Аржана. Это Алтай, если я хоть что-то смыслю в географии, мама как-то упоминала эти раскопки. И я рассчитывала, что эта девушка окажется здесь. Но я ошиблась, как ты сама можешь убедиться, – мы с тобой в этом подвале одни. И чтобы найти мою знакомую, нам придется пойти еще в одно место… или в два. Я не знаю точно. – Катя резко остановилась. – Ты этого хочешь? Хочешь продолжить путешествие?

Она затаила дыхание, вглядываясь в настороженное лицо собеседницы.

Не сводя глаз с Катиного лица, Аякчаана еле заметно кивнула.

– Что? – не поняла Катя. – Ты хочешь идти домой?

Аякчаана покачала головой из стороны в сторону:

– Нет. Я пойду с тобой искать твою знакомую… Мне без копья Маары, Мары то есть, обратной дороги нет. Я дедушку не могу подвести.

Катя подавила вздох, махнула рукой.

– Тогда держись, – и, взмахнув посохом, сделала переход в дом Могини – вряд ли бабушка с Ярославой и ребятами переместились куда-то еще.

Глава 7 Джунгары

Как только Катя коснулась ногой пола в Ярушкиной комнате, она поняла, что случилась беда, – ее окружила могильная тишина. Ни песни за окном, ни птичьего гомона. Ни шума листвы. В носу щипало от сильного запаха гари, копоть осела толстым слоем на всех поверхностях. То тут, то там еще едко дымилось выгоревшее дотла и почерневшее от пожара дерево. Белые хлопья золы летали в воздухе словно снежинки, оседали на плечи и ресницы.

Сделав предостерегающий жест и заставив свою подопечную остаться на месте, Катя шагнула к двери. Вернее, к провалу, который теперь зиял на ее месте. Фактически от Ярушкиной комнаты осталась стена с сундуком, из которого всего три дня назад вывалилась Катя, кусок пола и угол, в котором стояла кровать. Все испорчено, посыпано пеплом и щепой. Сундук взломан и изрублен на куски. Грабитель явно с ним не церемонился, сбил металлическое крепление и, не найдя в сундуке ничего достойного внимания, со злостью изрубил его. – Что здесь произошло? – прошептала рядом Аякчаана. Катя и сама хотела бы знать, что случилось. Она осторожно подошла к краю и заглянула вниз, в глубину провала, из которого еще поднималась тонкой струйкой пыль и копоть пожарища, и прислушалась к тишине.

– Что это за место? – чуть громче прошептала Аякчаана.

Катя не успела шикнуть на нее: в это же мгновение внизу послышалось торопливое движение и из-за куска обвалившейся стены выглянуло широкое смуглое лицо. Катя ахнула и подалась назад.

Поздно.

Человек внизу выскочил из своего укрытия, уже заметил их и закричал что-то на непонятном языке. И хоть она не поняла ни слова, догадаться, что они в опасности, было несложно.

Внизу послышались шум и приближающийся топот.

Стены задрожали. Пол под ногами повело. И в то же мгновение чудом уцелевший угол дома Могини накренился, прогоревшие и разрушенные доски первого этажа оглушительно хрустнули, застонали, осыпаясь и увлекая за собой испуганную Катю и Аякчаану прямо на голову оторопевшего воина.

Грохот, пыль и копоть забили легкие, припорошили глаза. Катя откашливалась, одновременно пытаясь распознать в серой пыли свой посох. Ощупывала пустоту вокруг. Рядом, чуть правее, задыхаясь, кашляла Аякчаана.

Катя почувствовала, как к ним направились несколько людей – мужчин, пахнувших лошадиным потом и человеческой кровью. Их шаги, приглушенные пеплом, были совсем рядом. Катя прикрыла лицо рукавом, попробовала отползти за сломанные бревна. Не успела – один из подошедших грубо схватил ее за шиворот, выдернул из-под завала и несколько раз встряхнул в воздухе, как тряпичную куклу.

Судя по интонации, выругался и швырнул на землю.

Аякчаана пискнула рядом, бросилась было к Кате на выручку, но ее также подхватили, как нашкодившего котенка, приставили к горлу лезвие кривой сабли.

Мужчина, только что бесцеремонно бросивший Катю на грязную, пахнущую бедой землю, что-то предостерегающе крикнул остальным, указав на Катю и Аякчаану. К одному поднятому к небу указательному пальцу прибавился второй. Все, уставившись на руку воина, застыли.

– Сенге-хан, они это! – уверенно доложил он.

Главарь согласно кивнул, присел на одно колено, осторожно дотронулся до подбородка Аякчааны. В этот момент Катя в ужасе замерла – она решила, что их сейчас просто убьют. Ее подопечная, видимо, тоже так подумала, поэтому зашептала что-то на своем языке и зажмурилась. Воин вытянул из-за воротника Аи тонкий, искусно вышитый зелено-синими узорами шарфик. Катя онемела. Она и не заметила его за все время, а воин за считанные доли секунды успел обратить на него внимание.

Тихо и при этом властно незнакомец что-то спросил у Аякчааны, тыча ей в нос этот самый платок.

– Мамин подарок, – пропищала та испуганно.

Мужчина хмыкнул, порывисто встал и крикнул, указав на Катю. Второй воин, одетый чуть скромнее, чем незнакомец, видимо его помощник, о чем-то спросил его, жестом указав на Аякчаану. Незнакомец пристально на нее посмотрел и покачал головой.

За несколько минут, пока незнакомец и его помощник тихо переговаривались, Катя постаралась внимательнее их рассмотреть и запомнить, чтобы понять, кто они, эти воины.

Их было восемь. Восемь черноволосых мужчин с тяжелыми и острыми как бритва взглядами. Темно-коричневые халаты длиной чуть ниже колен с жесткими, прикрывающими шею воротниками. Поверх – словно панцири на черепахах – жилеты с небольшими почерневшими металлическими пластинами, скрепленными кожаными ремнями. На руках – кожаные наручи^[59] с металлическими накладками. Мягкие сапоги прикрывали щиколотки. У одного из мужчин, того, что был, видно, начальником, обувь была с цветной аппликацией – узор, который и в самом деле напоминал тот, что Катя успела разглядеть на платке Аякчааны.

На головах у каждого – шлем, собранный из четырех металлических треугольных пластин со срезанными вершинами, стыки которых оказались соединены между собой кожаными ремешками. В плоское круглое навершие вставлен прутик с прикрепленным к нему пучком конских волос. Небольшой треугольный козырек, который напоминал Кате козырек бейсбольной кепки, был прикреплен к передней лицевой пластине шлема.

Мужчины были вооружены как средневековые всадники: колчан со стрелами, лук, круглый деревянный щит с металлическими бляхами. На поясе – искривленная сабля.

– Это кто? – одними губами прошептала Аякчаана прежде, чем ее успели увести.

Катя пожала плечами и покачала головой. Она не знала, кто это мог быть. Кажется, в каком-то из маминых каталогов она встречала подобное одеяние воинов, но кому, какому народу оно принадлежало, она никак не могла вспомнить.

В любом случае она знала совершенно точно – они в беде, в большой беде: посох утерян; как отсюда выбираться, неясно. Эти люди в лучшем случае продадут их в рабство. В худшем – убьют за ненадобностью. Хотя это еще вопрос, какое из этих двух зол лучше.

Но безмолвный вопрос Аякчааны привлек к себе внимание. Мужчины прекратили обсуждение.

– По коням! – скомандовал главарь.

И тут же к Кате подбежал один из воинов, рывком поднял ее на ноги и завел руки за спину, крепко связал. Аякчаане же помогли встать, легонько подтолкнули к Кате, но связывать не стали. Ая подхватила свою новую знакомую под локоть, не позволив упасть, когда их, словно невольниц, толкнули вперед.

– Вперед иди! – проговорил воин.

Хлыст то и дело свистел, взбивая черную от сажи пыль.

– Кто эти люди, ты знаешь? – испуганно шептала Аякчаана Кате на ухо, когда они оказались рядом.

Катя только отрицательно покачала головой, оглянувшись на шедших рядом воинов. Те пристально наблюдали за ними.

– Не знаю, но, надеюсь, нам удастся сбежать от них, – пробормотала девушка. – А что ты им сказала?

– Они почему-то заинтересовались этим шарфом, который мне мама на день рождения подарила. – Ая незаметно дотронулась до шеи, того места, где недавно он красовался.

– А что в нем такого?

– Понятия не имею. Мама сама его вышивала. Там наши национальные узоры, традиционные. Они от злых духов оберегают… Вообще-то их обычно на шарфах не вышивают, – добавила она, подумав, – но дедушка маме разрешил. Даже подобрал узоры… От злого глаза, от злой стужи. От лютого зверя. От страха…

– Может, они им знакомы? – предположила Катя.

Тем временем их подвели к лошадям. Один из воинов сел в седло, Катю грубо подхватили и посадили в седло перед ним. Аякчаане выделили отдельную лошадь, которую под уздцы взял молодой воин.

Не мешкая более, все двинулись со двора в сторону ярмарочной площади.

Катя смотрела и не узнавала совсем еще недавно такую красивую и ухоженную Тавду. Не было ни одного целого дома. Та часть города, где стоял дом Могини, выгорела дотла, серый пепел осел на дороги и почерневшие заборы. Только коты, которые совсем недавно с любопытством наблюдали, как Катя с Ярушкой покидают бабушкин дом, все так же сидели на пепелище. Здесь было безлюдно, пусто и тихо. Только звуки лошадиных копыт гулко отдавались в груди, терялись за едко пахнувшей пеленой. Ближе к ярмарочной площади отдельные группы таких же темноволосых мужчин суетились на разоренных улицах, вынося из домов узлы с вещами, сундуки, домашнюю утварь, сбрасывая все добро в большие кучи посреди мостовой. Ругались и даже дрались, особенно у богатых домов и в лавках купцов.

Здесь же, на одной из площадей Тавды, Катя впервые увидела трупы. Истерзанные и изуродованные мужчины и женщины, старики, дети. Кровь пропитывала пыльную землю, стекала в сточные канавы, смешивалась с черной грязью и золой. И несла свои траурные воды дальше, прочь из города.

Не пощадили никого.

«Где же Могиня?.. Где ребята, Ярослава?» Не в силах сдержать слез, Катя с ужасом вглядывалась в лица погибших, боясь узнать знакомых.

Когда они вышли на улицу, которая вела на ярмарочную площадь, в воздухе еще отчетливее почувствовался едкий запах гари, страха и смерти. Отсюда были слышны крики людей. Кто-то еще звал на помощь. Сердце сжалось от страха: это на соседней улице кричала женщина с ребенком. Они находились на втором этаже горящего дома. Пламя уже почти дотянулось до них. В это время внизу, во дворе, стояло человек десять грабителей. Посмеиваясь, они наблюдали за погорельцами, даже не пытаясь их спасти. Один даже передразнивал несчастных.

Катя инстинктивно дернулась помочь, но всадник за спиной жестко осадил ее.

– Что же вы за люди такие, звери, а не люди, – прошептала девочка, не в силах слышать жалобный плач младенца и отчаянные крики его матери.

Воин недовольно цокнул языком, потянул на себя веревки на ее запястьях так, что те сильно впились, сдирая кожу.

Катя взвыла от боли.

– Молчать, – скомандовал всадник.

Изо рта резко пахнуло чесноком и луком, Катя поморщилась, подалась назад, чтобы ослабить узлы. Но, кажется, державший ее воин не преследовал цели долго мучить ее, просто хотел напугать и заставить сидеть смирно.

На центральной площади было многолюдно. Но что это? Там, где недавно стояли торговые ряды, весело хохотали покупатели, зазывали к своим товарам купцы, сейчас, огороженные телегами и охраняемые вооруженными всадниками, стояли, сидели, лежали женщины и дети. Все они были связаны, перепачканы грязью и кровью, избиты и очень подавлены. Внимательно вглядываясь в измученные лица, Катя боялась узнать знакомые черты. Но, к счастью, не находила. В душе теплилась надежда, что Могиня, Ярушка и ребята отправились в Аркаим и миновали этот ужас.

Как же ей отсюда выбираться? Да еще и с Аякчааной… Катя покосилась на свою новую знакомую: перепуганная, испачканная сажей девчонка, чуть не плача, круглыми, как блюдца, глазами смотрела на происходящее вокруг. И изредка жалобно всхлипывала. Сбежать? Катя украдкой огляделась – маловероятно, что получится: она не очень хорошо знала эти места. Выходит, надо делать переход. Но для этого надо как-то умудриться развязать руки и найти посох.

С этой задачей она сама вряд ли справится. Хорошо, если их поместят вместе с Аякчааной, а у нее руки останутся развязаны, – тогда, конечно, есть шанс освободиться.

Пока она продумывала план побега и пыталась осторожно проверить узел на крепость, всадники миновали ярмарочную площадь и свернули на дорогу, уводившую их из города. Совсем недавно они с Ярушкой тоже шли по ней. Кажется, это было в другой жизни: тогда Катя надеялась на помощь. Сейчас нужно выбираться самой и не позволить погибнуть этой смешной девчонке.

Катя с жалостью посмотрела на нее и подумала: «Лучше бы ты дедушку расстроила и не пошла к этим своим каменным людям – глядишь, сейчас цела была бы».

Выехав за пределы города, всадники остановились в нескольких километрах от него, среди широких цветных шатров. Катя поняла – это была их стоянка. Здесь пахло дымом и жареным бараньим салом, луком и специями. Остро, пряно, да так, что желудок скрутило и он жалобно заурчал, прося хоть кусок хлеба.

Воин, который вез Катю, спешился, стянул ее с седла и оставил сидеть на траве около одного из шатров. Рядом опустилась Аякчаана. Вытянув шею, она опасливо посмотрела по сторонам. Воин по-хозяйски вошел в шатер, громко крикнул что-то на своем языке; немыслимое сочетание согласных – это все, что смогла разобрать Катя. Ему ответил неприветливый голос, грубый, а через пару мгновений из шатра вышла старуха в грязном халате, вся в бородавках, с длинными пожелтевшими ногтями, такими длинными, что они скрутились в спирали, как рога у барана.

Старуха зло посмотрела на девочек, что-то прошептала беззубым ртом. Катя явно вызывала у нее отвращение, а вот Ая – наоборот, некоторый интерес. Особенно ее странная для средневекового человека одежда. Старуха бесцеремонно пощупала ткань, подняла Аякчаане руки, подняла на ноги и заставила покрутиться вокруг своей оси. Неодобрительно покачала головой.

Пока старуха была занята осмотром, Катя исподтишка поглядывала на расположение шатров, пыталась запомнить на тот случай, если удастся бежать. Старуха, заметив это, прикрикнула на нее, наградила звонкой затрещиной. Тяжелая рука припечатала так, что из глаз искры посыпались.

– Сиди! – прикрикнула старуха, устраиваясь у шатра и закуривая трубку. Над пыльной травой потянуло горьковато-кислым и приторным.

Подумав, старуха придвинула ногой толстую палку и оперлась на нее. Зло уставилась на Катю, буравя черными глазами.

А через пару минут прибежала стайка чумазых полуодетых детей. Они бегали вокруг девочек, стараясь, однако, не приближаться к старухе. И скоро стало понятно почему: лишь только одна неосторожная девочка приблизилась к Кате, чтобы потрогать ее светлые волосы, старуха со всей силы огрела ее толстой палкой по спине. Девочка отлетела на несколько метров в сторону, но не пискнула, не заплакала. Только зло шмыгнула носом и убежала в сторону леса. Остальные дети оказались осторожнее. Они забавлялись тем, что бросали в Катю куски грязи пополам с травой. Старуха молчала, только посмеивалась. Видимо, ее задача состояла в том, чтобы следить за пленницами. А их безопасность в ее обязанности вовсе не входила.

Катя, как могла, уворачивалась от тяжелых склизких комьев, но некоторые всё-таки настигали ее: то со шлепком обрушивались на руки, то задевали шею или щеку. Тогда Аякчаана, которую почему-то так и не связали, схватила толстую палку, которой старуха только что огрела незнакомую девочку, и, высоко подняв ее, заорала:

– А ну пошли вон отсюда! – и добавила что-то на своем родном языке.

И для верности бросила в толпу детворы палку. Та, пролетев несколько метров, зацепилась за стойку шатра и упала в пыль.

Малыши разбежались врассыпную. Зато старуха рассвирепела. Она подошла вплотную к Аякчаане и наотмашь ударила ее по лицу. Та вскрикнула, упала, закрывая руками горевшие огнем щеки. А старуха наклонилась над ней, словно хотела ее съесть. Катя закричала. Просто заорала во все легкие, чтобы привлечь к себе внимание. И одновременно поползла в сторону от старухи – она надеялась, что Аякчаане удастся сбежать. Старуха как раз отвернулась от Аи и направилась за Катей. Катя заорала, змеей уползая подальше:

– Беги!

Аякчаана, кажется, все поняла правильно. Юркнув под рукой старухи, она бросилась наутек, к лесу. Катя собрала все силы и, подбирая ноги и отталкиваясь пятками от травы, начала уползать от растерявшейся старухи.

– Я вернусь за тобой! – вдруг крикнула Аякчаана через плечо.

Может, если бы она смотрела перед собой, она бы вовремя заметила кочевника, приведшего их сюда, может быть, успела бы свернуть или увернуться от него. Но она отвернулась, чтобы посмотреть на Катю, всего на миг. Этого оказалось достаточно. Она столкнулась с ним нос к носу, словно в стену впечаталась.

– Далече ли собралась? – с издевкой спросил он.

Ловко подхватив за локоть падающую Аякчаану, он поставил ее на землю и, протащив те несколько метров, что ей удалось пробежать, поставил рядом со старухой.

Походя он носком сапога пнул в бок Катю, заставив вернуться на прежнее место, и презрительно сплюнул себе под ноги.

Старуха почтительно склонилась перед ним, сложила руки домиком.

– Простите, господин, – прошипела.

Мужчина погрозил пальцем, хохотнул и скрылся в ближайшем шатре. А через минуту вышел в сопровождении трех воинов. Катю подхватили и поволокли в сторону леса. Аякчаана кричала им вслед, просила отпустить и не разлучать их, но старуха, сторожившая их, схватила ее за косы и, дернув за них так, что Аякчаана заплакала, силой заставила девочку сесть на колени.

– А-а-а, отпустите, гады! – кричала в это время Катя во весь голос.

Двое мужчин бесцеремонно тащили ее за руки. Она упиралась ногами, брыкалась, стараясь зацепиться за любую корягу или корень, что торчал из земли. Третий воин шел сзади, посмеиваясь в тонкие, аккуратно закрученные кверху усы. Он пинал сапогом Катю в бок всякий раз, когда девушке удавалось хоть немного задержать воинов. Потом ему это, видимо, надоело, и, особо не церемонясь, он больно ударил Катю кулаком. А один из воинов, ее тащивший, нещадно встряхнул ее, да так сильно, что у нее голова закружилась. От боли Катя взвыла и, кажется, отключилась, чем вызвала еще больше радости у незнакомца. Очнулась она от ощущения резкого падения: ее, потерявшую сознание, связанную, бросили в глубокую узкую яму, напоминавшую колодец.

Падая, она со всей силы ударилась затылком и плечом о сырой земляной пол, а над головой с грохотом, осыпая комья грязи, опустилась решетка.

– Удобно устроилась, красавица? – с издевкой заглянул внутрь один из ее мучителей. – Ты там хорошо устраивайся, тебе там умирать долго надо будет…

Гогоча, он бросил ей в лицо ком земли.

И Катя осталась одна.

* * *

В шатер вошел посыльный от Батура:

– Хан выполнил свое слово. Девочка в лагере. – Он замялся, умолчав по приказу хана о том, что девочек в указанном ведьмой доме оказалось две.

Ирмина мстительно выпрямилась, кивнула. Ее одеяние колыхнулось черным маревом.

– Пускай травят ее, как цепного пса, – прошипела она, взмахнув рукой, – из-под пальцев показались клубы морока, через мгновение он вырвался наружу из-под полога и смешался с ветром.

У соседнего шатра заголосили дети.

– Ату ее, ату! – послышался шум, возбужденные окрики, которые перекрывались отрывистыми командами местного заводилы.

Ирмина удовлетворенно хмыкнула:

«Какие послушные дети. Пускай поиграют с девчонкой… А я полюбуюсь».

* * *

В яме было сыро и холодно, пахло плесенью и гнилью. Под ногами чавкала жидкая грязь, мгновенно пропитав обувь. Руки быстро затекли и теперь болели. Плечо ныло, голова гудела, словно в ней поселился рой диких пчел. И очень хотелось в туалет.

Как отсюда выбираться?

Катя огляделась. Яма узкая, примерно метр в основании, даже чуть меньше. Конечно, можно как-то подняться, упираясь ногами в стены, ближе к поверхности, но что толку – там решетка… И руки связаны…

– Надо переход сделать, – сама себе прошептала она.

Но как?

Для этого она должна хорошо представлять место, куда перейти. В лес? Может, на ту поляну, где три дня назад они встретились со Шкодой, Афросием и Антоном? Она хорошо ее запомнила.

А потом вернуться сюда, чтобы освободить Аякчаану.

Брезгливо поморщившись, Катя аккуратно опустилась на колени, села удобнее, закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и постаралась представить себе то место. Небольшая круглая поляна, покрытая ровным зеленым ковром. По периметру – низкие кусты, высокая ель. До нее стал доноситься даже аромат поляны, так близка она была к цели. Вывернутые назад суставы рук ныли, отдаваясь пульсирующей болью в плечо, рой пчел в голове не позволял сосредоточиться, раз за разом возвращая ее мысли в грязную яму.

По загривку будто кусочком льда провели. Катя распахнула глаза – по стенам сырой ямы спускался холод. Совсем так, как в подвале Александрии. Тогда.

Пальцы похолодели. Катя попробовала ослабить узел. Она как могла поворачивала кисть то по часовой стрелке, то против. Но, кажется, только затянула крепче. Кожу на запястьях, стертую веревкой, жгло.

Катя перевела дыхание, опасливо покосилась на странный ледяной туман, струйками спускавшийся вниз, словно палец смерти^[60].

– Надо успокоиться. Идея, как отсюда выбраться, должна сама прийти в голову, – уговаривала она себя, успокаивая волну паники, подступавшую к горлу. – Эй! – крикнула она вверх. – Есть кто живой?!

В решетчатое окно заглянуло широкое лицо, равнодушно уставилось на нее.

– Я пить хочу! Воды дайте!

Широкое лицо исчезло. Катя принялась ждать. Облокачиваясь о земляную стену, она медленно поднялась на ноги. Попрыгала. До решетки не достать, как ни старайся.

– Эй! Кто там есть? – крикнула она снова.

Но теперь ей никто не ответил. Тогда она стала кричать громче, пока в решетчатое окно не заглянуло пять детских чумазых мордашек.

Холод стал нестерпимым, у Кати дрожали губы и тряслись колени.

– Привет! – Она постаралась, чтобы голос прозвучал твердо и при этом дружелюбно, и даже улыбнулась. Помахать рукой, конечно, не смогла. – Я зову-зову. Пить хочу, воды дайте, пожалуйста.

Дети о чем-то стали переговариваться. Они спорили. Мальчик, который выглядел старше всех и, видимо, был главарем, дал в лоб мальчишке помладше, тот ответил, и наверху началась потасовка. Старший победил. Он заглянул в яму, и уже по выражению его глаз Катя поняла, что помощи ждать не придется, – ватага ребят исчезла, только топот босых ног было слышно.

Минут через пять в яму снова заглянули дети. Только теперь они были вооружены трубками для метания дротиков, острыми обломками глиняной посуды, сухими ветками.

– Вы чего задумали? – Катя с опаской посмотрела вверх, шагнула назад, но уперлась в холодную и сырую стену.

Окружив яму со всех сторон, в порядке строгой очередности, установленной главарем – он выкрикивал имена и прозвища, – дети стали метать все это «богатство» в связанную пленницу. Очевидно, главарь ставил перед своими «воинами» задачи, потому что иногда, особенно удачно и метко попав в Катю, ватага радостно взвизгивала, а успешный стрелок тут же награждался бонусным выстрелом.

– Эй, так нельзя! – Катя уворачивалась как могла, прижималась к стенам, пыталась найти слепую зону, но колодец был настолько узким, что большинство остро заточенных дротиков-веток больно впивались в ее плечи, царапали лицо и спину, а острые грани черепков в кровь изрезали кожу.

Катя сперва кричала, уговаривала прекратить, угрожала, ругалась, звала на помощь. Но скоро поняла, что это бесполезно – ее крики еще больше их забавили. Никто не останавливал травлю, дети поняли, что им можно все. Их никто не накажет, им никто не ответит, ведь жертва мало того что в яме – она связана.

Все, что безнаказанно и не находит отпора, обращается звериной жестокостью.

Вскоре к этой стайке присоединились другие дети. Они принесли с собой длинные ветки и, просунув их сквозь металлические прутья, тыкали Катю, целясь в глаза. Потом им и этого оказалось недостаточно. С шутками и улюлюканьем они стали поджигать дротики и метать огненные стрелы в Катю. Девочка опустила голову, защищая глаза, вжалась в стену.

– Мамочка, помоги, – шептала девушка, вжимая голову в плечи от улюлюканья кочевников.

Если в яме, на усыпанном теперь сухими ветками и листьями полу, вспыхнет пламя, она просто сгорит заживо. Катя передвинулась, схватила один из черепков, уперла в мягкую земляную стену и принялась подпиливать им веревку. Удавалось плохо: руки соскальзывали, острые края глиняного черепка резали кожу. Через несколько десятков попыток по рукам потекли горячие ручейки крови. Но, хоть Катя и не видела состояние веревки, она надеялась, что ее усилия не пропадут даром и рано или поздно она освободится.

От упавшего на ворох сухих хвойных иголок горящего дротика поднялся черный дымок – занялось пламя. Совсем рядом.

– Мамочки. – Катя ахнула, едва не выронив скребок, передвинулась и придавила огонь мокрым от сырости коленом.

Перехватив черепок наподобие ножа, девушка встала – так было удобнее тушить пропитанной грязью обувью дымящиеся ветки. Одновременно она пыталась перетереть веревку.

Внезапно все стихло. Катины мучители словно растаяли. Катя замерла, вытянула шею, прислушиваясь.

– Неужели еще что-то задумали? – Она насторожилась.

Но наверху было тихо. Не теряя ни минуты, она снова закрепила осколок в стене и стала интенсивнее перетирать путы, уже не обращая внимания на порезы, на кровь, стекающую по пальцам, прислушиваясь только к шуму голосов. Отдаленных и будто немного испуганных.

«Может, подмога Тавде подоспела?» – подумала пленница с надеждой.

И вдруг услышала над головой:

– Катя!

Девушка запрокинула голову, замерла, прислушиваясь. Аякчаана? Нет, не ее голос. И тут – совсем близко, прямо над головой, – снова:

– Катя! Жива?

Но над головой – только темнеющее небо.

Смутная догадка поразила ее.

– Ярушка? – У Кати перехватило дыхание. – Это ты?

– Кто же еще? – прошептали ей в ответ.

– Ты где? – Катя пыталась разглядеть хоть что-то сквозь решетку, но видела только пустоту.

– Да здесь я, сверху, – ответил ей Ярушкин голос. Послышалось кряхтение, тяжелая решетка немного сдвинулась, осыпав Катю грязью и травой. – Не сильно тебе досталось от этих волчат?

– Терпимо, – улыбнулась Катя, отметив про себя, что и холод отступил. – Я тебя не вижу!

– И хорошо! Значит, действует еще бабушкино заклятье. – Ярушка тяжело вздохнула. – Это она на меня тень навела. Она меня и спасла… А на себя не успела.

– Так она здесь?!

– Здесь, да, – отозвалась Ярушка, – слава Роду, жива… Пока тебя искала, и их нашла, только сторожат их крепко.

– Их?

– Истр с ней. И Аскольд, соседский сын, младше меня парень…

– Да, помню, – Катя была озадачена, – но как они попали в плен? Почему не удалось сбежать-то?

Ярушка тихо ворчала, сантиметр за сантиметром отодвигая тяжелую решетку.

– Да случилось все больно быстро. Но не знаю, отчего сейчас не сбегут от этих извергов. Сколько народу положили. Стариков, деток малых…

– А кто это? Кто напал на Тавду? – Катя почувствовала, что одна из веревок почти перетерлась, дернула руками, потеряла черепок.

Пришлось наклоняться и искать его в темноте, а потом, изловчишись, связанными руками поднимать с земли.

– Это джунгары, Катюш. Они такие набеги нет-нет да и совершают на наши земли. Грабят, убивают, людей в неволю продают. Тем и живут. Наши стену начали строить защитную, но эти, видать, обошли ее. – Ярушка шумно дышала. – Выбираться отсюда надо. Сейчас у них основное войско грабежом занято, а те, что не заняты, повели людей в сторону Самарканда, на рынок невольничий. Так что время терять нельзя.

Катя и не возражала.

– У меня руки связаны, сейчас, почти справилась. – Катя с силой надавила на черепок веревкой, резко дернула на себя, услышав, как с треском разошлись путы, ослабив узел. – Кстати, куда детки-то их подевались?

Ярушка снова принялась сдвигать решетку.

– Померещилось им. – Ярушка тихонько хохотнула, оттаскивая в сторону тяжелую решетку. – Будто стая волков из леса вышла.

Через пару мгновений решетки наверху уже не было, и Катя увидела толстую ветку, спускавшуюся сверху.

– Хватайся! – тихо скомандовала Ярушка и потянула на себя.

Катя вцепилась в колкую ветку обеими руками, подтянулась выше.

– Ну и тяжела ты, бабушка моя Катя Мирошкина, – едва дыша, бормотал Ярушкин срывающийся голос. – Вроде тощенькая такая, в чем душа держится, а на-кось посмотри, пупок надорвать можно, едва вытянула эту тяжесть.

Катя вцепилась за край ямы, оттолкнулась ногами от стены и встала коленом на твердую поверхность. Ярушки здесь в самом деле было не видно. Только слышно было, как она пыхтела совсем рядом. Катя отползла от ямы, легла на траву. Вечер уже окрасил багровым золотом верхушки деревьев. Там, внизу, казалось, что уже наступила ночь, но наверху оказалось – только сумерки. Справа послышались приглушенные шаги.

– Ой-ё, – причитал Ярушкин голос, – как ты себя изрезала-то всю… Кровушка так и течет по пальцам. – Невесомое прикосновение к запястьям. – Ну ничего, сейчас подлечим, подлатаем тебя. Уходить надо, боюсь, гаврики эти, джунгарские отпрыски, вернутся с подмогой…

– А как же бабушка? Ее что же, в яме оставлять?! – Катя перевела дыхание, краем рубахи вытерла кровь с рук, посмотрела в пустоту.

– Дуреха ты, – прошелестела Ярослава. – Тебя-то увести надо, тебя-то видать во всей красе… Или ты снова в яму желаешь? – Катя мотнула головой. – Вот то-то же. – И голос добавил: – А бабушку тоже сегодня вызволим… Тебя только спрячем, да и вызволим.

– А на меня ты не можешь такой же морок навести?

Ярослава не успела ответить – при этих словах со стороны стоянки послышался шорох.

– Бежим! – скомандовал Ярушкин голос.

И невидимая сила потянула к лесу.

Шорох за спиной усилился.

Девочки бежали без оглядки, спотыкались, падали, поднимались и вновь бежали. И остановились посреди темнеющего в сумерках леса, когда шум и звуки стоянки джунгар окончательно стихли. Катя оперлась ладонью на ствол, перевела дыхание. Рядом тяжело дышала Ярослава.

– Колени расшибла, когда упала, – причитала она. – Фух, сердце сейчас выпрыгнет… Думала, всё, споймают нас звери треклятые.

В сумеречном свете ее хрупкая фигурка стала проявляться отчетливее: Катя без труда могла найти взглядом ее очертание. Теперь она выглядела как собственная тень: серый силуэт, вроде темного морока, что еще не принял вызванную форму. Она стояла напротив Кати, согнувшись пополам и тяжело дышала, то распрямляясь, то складываясь снова пополам.

– Я… тоже думала, всё… пропали… – Катя тяжело повалилась на сырую траву, опустила голову на руки и, стараясь выровнять дыхание, делала ровные и глубокие вдохи-выдохи.

– Ну, идеи есть?

Ярушкина тень дрогнула и выпрямилась:

– Попробуем снова проскользнуть на их стоянку и освободить их так же, как тебя.

– Так себе идейка, скажу я. – Катя покачала головой. Ярушка замерла. – Они на ночь стражников выставят, охранять лагерь. Можно напороться в темноте. Тебя вон видно уже в сумерках. Нужен другой вариант…

– Утра ждать? – ужаснулась Ярушка, отпрянула. – Так они на заре снимутся с места, ищи потом по лесам. Сейчас идти надобно.

– А ты знаешь точно, где Могиня с Истром?

Ярослава кивнула:

– Я как тебя искала, их сперва увидела. Их повязали между собой, не вырваться. Сторожат крепко.

– Посох я у вашего дома посеяла, вот что плохо, – удрученно отозвалась Катя вместо ответа.

– Вот этот, что ль? – и Ярушка торжественно отколола от зарукавья изящную серебряную иглу и высоко подняла ее над своей головой, позволив последним солнечным лучам осветить ее.

От неожиданности и потрясения Катя даже взвизгнула.

– Как?! – запричитала она, обнимая подругу. – Как ты его нашла?!

– Да ладно, что ты, в самом деле, – застеснялась Ярушка, пытаясь высвободиться из Катиных объятий.

Серебряная игла в ее руке, словно живая, обладающая своей собственной волей, мягко выскользнула из ее пальцев и, пролетев по воздуху, опустилась на Катину ладонь. В ту же секунду она стала расти и увеличиваться в размерах, до тех пор пока не приобрела свой прежний вид – длинного серебряного посоха. Загадочные письмена на мгновение повисли вокруг него, блеснули ярким сине-голубым светом, озарив лица девочек, и погасли. Посох вернулся к своей хозяйке.

– Так как ты его нашла? – Катя любовно поглаживала ребристую поверхность посоха.

– Так когда ты в доме бабушки появилась и из моей комнаты повалилась, я внизу была…

– Так это ты шелестела?

– Ну, выходит, что я. – Ярослава пожала плечами. – Я же говорю: я внизу была. Услыхала грохот наверху, в светелке своей. Затаилась. А тут и джунгар выскочил. А смотрю – летит прямо на меня серебряный посох и на глазах уменьшается, превращаясь в иглу. Я руку вытянула и споймала. Тут-то я и смекнула, что и ты здесь, рядом. Зря, что ли, шум я слышала. И посох этот. Смотрю в щелку, и точно, ты у нас, и тебя эти джунгары схватили, поволокли. С тобой еще девочка какая-то была. Я за вами. Но вас на лошадей посадили, я и упустила. Джунгары со всем награбленным добром к стойбищу двигались, я за ними и пошла. Там я вас караулила, искала, думала, вас ко всем пленным посадят, но не тут-то было. Я на площади вас смотрела прежде, не нашла. Так бы я тебя раньше увидела.

Сейчас, в надвигающихся сумерках, она становилась все более и более видимой. Катя уже могла различить, что платье ее изодрано во многих местах, лицо и руки измазаны в саже, а кое-где багровыми язвами горели ожоги. Сколько же она натерпелась!

Катя осторожно дотронулась до руки подруги, сжала ладошку:

– Спасибо, что выручила. Милая моя, родная Ярушка! – По Катиным щекам вдруг ручьем потекли слезы, падая на пораненные запястья, из-за чего раны начало щипать. – Мы их обязательно найдем и спасем.

Ярушка сразу как-то обмякла, сникла. Ее худенькие плечи опустились, и Катя почувствовала, что подруга тоже заплакала. Вначале тихо и беззвучно, потом все сильнее, навзрыд. Все ее тело вздрагивало и стонало от боли и бессилия.

– Ну-ну, – шептала Катя и гладила Ярославу по голове, совсем как мама ее когда-то успокаивала, – тише-тише. Все хорошо будет. Мы вместе. И у нас посох есть. Мы вот прямо сейчас что-нибудь и придумаем. Ведь придумаем?

Ярушка беззвучно кивнула, всхлипнула.

– Где ты, говоришь, их видела? – уточнила Катя.

– Там, у опушки. – Ярушка неопределенно махнула рукой в сторону стоянки джунгар.

У Кати в голове начала тлеть, словно уголек, крохотная идейка, разгораясь во вполне определенный, но, правда, довольно дерзкий план.

– Местохорошо запомнила?

Ярушка кивнула.

– Тогда есть идея…

Глава 8 Магда

– Сколько дней она там? – спросил Сергей Александрович у замершей за его спиной домработницы.

Девушка неловко поправила передник, машинально скользнула рукой наверх и потрогала горловину блузки. Понятно: нервничает. Сергей Александрович обернулся, посмотрел сурово.

– Третий день, – пробормотала.

Сергей Александрович нахмурился.

– Почему мне не сказали?

– Не хотели вас беспокоить, Сергей Александрович, – пролепетала помощница по хозяйству. – Вы в поездке были. Я подходила к двери, стучала. Магда Тимофеевна отвечала, чтобы я уходила и не мешала ей.

Сергей Александрович вздохнул, жестом отправил ее и снова постучал в дверь.

– Магда, это я, Сергей, открой дверь, пожалуйста.

За дверью послышалось движение. Но никто не открыл.

Сергей Александрович постучал громче и требовательнее:

– Магда, если ты сейчас же не откроешь дверь, я ее выломаю! Предупреждаю тебя!

Снова – тишина.

– Вот что она задумала? – обратился он к мужчине, стоявшему все это время рядом.

Тот прищурился.

– Серег, надо ломать… – Обернувшись, он поманил ближе охранников, что нерешительно замерли у соседней комнаты.

Вместо ответа Сергей Александрович отошел в сторону, позволив двум крепким темноволосым ребятам подойти к двери вплотную. Те поднажали, вставили в нужное место нож, притопив его. Дверь хрустнула и распахнулась.

Сергей Александрович остановился в проеме. Темно. Стукнул из вежливости костяшкой пальца по косяку:

– Магда, я уже здесь. Я вхожу…

Ему никто не ответил. Он сделал один осторожный шаг в темноту комнаты. На полочке перед иконой горела маленькая свечка, но все равно толком ничего не было видно.

В нос ударил резкий запах валерьянки, медикаментов, свечей и ладана. У него внутри все похолодело. Первой возникла мысль, что случилось непоправимое.

– Магда? Где ты, я тебя не вижу. – Его голос предательски дрогнул.

Несмотря на все эти годы отчуждения, поселившегося между ними, оказывается, он ее любил.

В дальнем углу ему почудилось движение. Глаза едва успели привыкнуть к полумраку, он с трудом различал предметы, поэтому пробирался ощупью, то и дело наступая на какие-то вещи, натыкаясь на какие-то предметы, сметая их с пути. Бог мой! За все эти годы он забыл, как устроена ее комната. Это была ее обитель, где она добровольно затворничала.

– Магда, да отзовись же ты! – не выдержав, гаркнул он.

Вместо ответа он услышал ее дыхание. Нет, не стон. Тихий, тоскливый звук, большей похожий на вой подбитой волчицы.

Не боясь уже что-то сломать и разрушить, Сергей бросился на едва уловимый звук.

Магда лежала на полу под иконой, поджав колени к подбородку, обхватив их руками. Вокруг нее валялись смятые и использованные бумажные платочки, огарки церковных свечей, распахнутые альбомы с выпавшими веером фотографиями. Она не плакала. Слез не было.

Но тело Магды содрогалось, спазм перехватывал гортань, слетал с потрескавшихся губ сиплым, глухим скрипом. А слез у нее не было. Оказывается, они могут заканчиваться. Он не знал этого прежде.

От былой ухоженной, холодной и неприступной Магды, ставшей почти чужой, не осталось и следа. Та Магда растаяла. Исчезла вместе с тем морем слез, которые она выплакала за эти дни одна, в пустой темной комнате. Глаза ввалились в глазницы, лицо осунулось, иссохло, потеряло цвет. Она перестала походить на человека. Она скорее была похожа на тень.

Сергей Александрович сел перед ней на колени, подхватил измученное тело. Привлек к себе.

– Магда, – прошептал он, обнимая за плечи.

– Его нет, – обреченно отозвалась она, заглядывая в его лицо пустыми темными глазами.

– Мы еще ничего точно не знаем, – стал убеждать ее муж. – Я был на месте. Там стоит твой «лексус». Степаныч с ребятами проверили машину: там нет никаких особенных следов, никакого криминала… Ни крови, ни царапин, ни следов борьбы. Ты сама подумай: если б это был криминал, у нас бы уже хоть выкуп потребовали бы… В любом случае как-то вышли бы на связь.

– Его нет. – Она его словно не слышала.

– Не паникуй, Магда, ты всегда была разумной женщиной, – спокойно попросил Сергей Александрович.

– Его не-е-ет! – заорала она. От крика дрогнула свечка перед иконой. – Ты что, не понимаешь, что это уже все не важно – его просто нет! И мы никогда! Слышишь? Ни-ког-да! Его не увидим! – У нее началась истерика.

Магда била его кулаками по спине, рукам, голове. В ее маленьком, убитом горем теле откуда-то взялось столько силы, что Сергей Александрович не мог с ней справиться, не мог удержать.

– Да с чего ты взялась его хоронить! – в ответ ей проорал Сергей Александрович. Он перестал ее успокаивать, удерживать. – Не смей хоронить моего сына! Слышишь? – Он тряс ее за плечи, словно стараясь, чтобы эта непреложная истина впечаталась в ее несчастную голову.

Магда внезапно стихла. Посмотрела жалобно. Она сидела по-прежнему на полу, поджав под себя ноги и уставившись невидящими глазами в пол.

Потом она подняла на него бледное лицо с глазами затравленного охотниками зверька.

– Сережа, – прошептала она его имя совсем как ТОГДА, когда они не были друг другу чужими, – так ты считаешь, есть надежда? Хоть какая-то?

Сергей Александрович сел рядом с ней, устало прислонившись спиной к стене.

– Пока я не найду его тело, я не поверю, что его нет…

Магда молча смотрела на него. Потом слегка передвинулась так, чтобы оказаться рядом с ним, положила голову на плечо.

– Я тоже так думаю… И вот что… Я завтра с тобой поеду. Я не могу больше здесь одна… Можно? Я не буду тебе мешать.

Сергей Александрович с облегчением выдохнул и обнял жену за плечи, как тогда, в их маленькой двушке на окраине Красноярска.

– Конечно, можно. Так мы его найдем гораздо быстрее.

Глава 9 Побег

Узкая полоска света падала на пыльную площадь. Ветер чуть приподнимал полог шатра, из-за чего золотой луч внутри то расширялся, то почти исчезал. Катя и Ярушка по очереди осторожно заглядывали внутрь.

– Ну точно, – прошептала Катя, – Аякчаана здесь, со старухой.

Ярушка кивнула – тень за ее спиной, будто марево над свечой, качнулась и снова замерла.

Полупрозрачный сгусток скользнул змейкой по траве, прильнул к Ярушкиной ноге – это вернулся посланный на разведку морок.

– Бабушка на том же месте, их никуда не перевели, – прошептала подруга Кате.

Та кивнула в ответ.

Ярушка достала из-за пазухи слепленную из травы и глины куропатку, поставила ее на землю рядом с узкой полоской света, лежащей на траве.

Чучело, едва коснувшись земли, встрепенулось и… ожило.

В это же мгновение Катя тихонько стукнула посохом о землю и прошептала:

– Невидимы!

Их и без того едва заметные в темноте силуэты растаяли в воздухе.

Куропатка пискнула и сделала несколько неверных шагов по яркой полоске света. Но этого было достаточно, чтобы старуха, сторожившая Аякчаану, ее заметила. Куропатка истошно запищала и прыгнула в сторону от старухи, выманивая ее за собой. Старуха осторожно приоткрыла полог и выскользнула наружу.

Невидимая Катя сразу же приподняла ткань шатра, шагнула внутрь и практически нос к носу столкнулась с Аякчааной – та как раз рванула, надеясь сбежать.

– Ая! – застонала невидимая Катя, судя по звуку, потирая ушибленный нос. Девочка подпрыгнула от неожиданности и замерла, оглядываясь по сторонам. – Ая, это я, Катя.

– Ты где?

– Прямо напротив тебя, ты меня только что чуть с ног не сбила… У тебя, видимо, такая привычка дурацкая – врезаться в людей…

– Мне просто раньше не попадались невидимки, – в сердцах огрызнулась Ая.

– Иди уже на голос, только быстро. – Катя потянула ее за рукав, Аякчаана вскрикнула и едва не снесла медные горшки, стоявшие стопкой на земляном полу. – Да тихо, горе ты мое! – всплеснула невидимыми руками Катя.

Она вытащила из кармана заговоренный Ярушкой комочек грязи, оставшийся после лепки «куропатки». Он, словно сказочный колобок, сразу ожил и покатился к выходу.

– Иди за колобком, никуда не сворачивай! Жди нас там, где он остановится.

Аякчаана кивнула в пустоту, выскользнула из шатра прежде, чем появилась старуха, и, громко шурша своим лыжным костюмом, побежала к опушке. Катя поморщилась ей вслед. Насчет тихо, кажется, она погорячилась – эта опция у ее новой знакомой, видимо, отсутствовала. Даже отбежав на сто метров в сторону окраины стоянки, туда, где томились Могиня и ребята, Катя слышала в ночной тишине характерное скрып-скрып. А от того, что девочка торопилась и старалась не шуметь, выходило скрып-скры-ы-ып.

«Уж лучше бы не таилась!» – подумала Катя.

Словно прочитав ее мысли, Ярушка пробормотала:

– Так ее точно засекут…

– Надеюсь, она успеет, – вздохнула Катя.

План продуман, уж какой есть. И теперь оставалось ему следовать и надеяться, что удача не отвернется от них. Стоянка джунгар засыпа́ла, только стражники лениво прохаживались между шатрами и посматривали за периметром.

Девочки подкрались к стражникам, охранявшим бабушку, Истра и Аскольда. Джунгарские воины, устроившись у костра, переговаривались между собой и неспешно ужинали – перед каждым стоял котелок, от которого поднимался аромат жаренного с луком мяса. Иногда над их компанией разносился оглушительный хохот.

Катя и Ярушка крались к пленникам, но чем ближе они подбирались к Могине, тем меньше слушался их темный морок. Идти становилось все сложнее – ноги вязли в траве, как в зыбучих песках, на плечи давило с невероятной силой, при каждом новом шаге перехватывало дыхание.

– Я духов не могу вызвать, – жалобно призналась Ярушка.

Катя замерла. По плану Ярушка должна была вызвать духов темного морока, которые и убрали бы с дороги вооруженных до зубов стражников. А что теперь делать? И что с того, что они обе невидимы?

– Думаешь, здесь чары какие-то наложены? – Катя посмотрела на собственные руки – странным образом игнорируя заклятье, они то исчезали, то появлялись вновь.

Ярослава вздохнула:

– И сомневаться нечего! Ясно же, что тут какой-то черный маг замешан, не то бабушка Могиня высвободилась бы уже.

– Выходит, он знает, что Могиня волшбой владеет?

– Выходит, что так. – Ярослава с сомнением качнулась, тень от нее уплотнилась, проскользнув по траве.

Один из стражников насторожился, выпрямился, вглядываясь в полумрак. Девочки замерли.

Кочевник привстал неуклюже, задел свой котелок, тот перевернулся. Джунгар, что сидел рядом с ним, засмеялся, отпустил шуточку – все трое загоготали так, что спугнули с ближайших сосен сов. Вставший смутился, вернулся на свое место и махнул рукой на испорченный ужин.

– Что делать-то будем? – еще тише прошептала Катя, посматривая на джунгар.

– Ты ж богиня удачи, давай, наколдуй что-нибудь, что ли! Надо с этой чьей-то непонятной тайной волшбой что-то делать. Вдруг сработает, как раньше бывало?

Катя кивнула. Когда она впервые призвала светлый морок во время битвы в подвале Александрии, он ей повиновался, пришел на помощь. Она просто попросила его об этом, как сумела. Вот и сейчас, сосредоточившись, она приподняла над землей посох и ударила им о землю.

– Сними оковы! – скомандовала светлому мороку.

Из-под ее сомкнутых на посохе рук проскользнуло несколько сине-белых искр. Они проникли в него и будто растворились внутри. Но спустя мгновение снова появились на его поверхности, стали быстро стекать к основанию, затем спрыгнули в траву, растекаясь вокруг хозяйки по спирали и расширяясь вихрем. Сразу стало легче дышать и будто посветлело вокруг, сосны стали приветливее, а луна – ярче.

Воздух вокруг Кати и Ярушки подернулся рябью, словно отражение на озерной глади, и все вокруг замерло.

В этот же момент с Ярушкиных рук спрыгнуло четыре серых облака. Коснувшись земли, они подросли, превратившись в четырех богатырей. Они не выглядели как тени, скорее – как отражения. Только плотные, осязаемые духи темного морока.

Тени-богатыри скользнули к стражникам. Короткий бесшумный бой – джунгары и одуматься не успели, как их с невероятной силой оторвало от земли, встряхнуло. И уже вернуло на траву бесчувственными телами. Богатыри аккуратно уложили джунгар, будто те, наевшись, уснули у костра, а сами скользнули в тень сосен и растворились в сумерках.

– Класс! – восторженно прошептала Катя.

Ярушка за спиной что-то удовлетворенно хмыкнула. Не медля больше ни минуты, прислушиваясь к нарастающему шуму из шатра, из которого сбежала Аякчаана, девочки побежали искать Могиню. По словам Ярушки, пленников поместили в яму – такую же, в какой недавно сидела Катя.

Катя пробормотала:

– Когда они столько ям накопать успели?

Ям они встретили на поляне уже несколько.

– Да долгое ли дело? – откликнулась Ярослава. – Зато в такой яме пленника никто не сыщет. Уходя со стойбища, решетку дерном прикроют, а в яму нечистот нальют. И будут страдальца муравьи живьем есть.

Катя поежилась:

– Ужас какой…

Ярослава встала на четвереньки, пустила по земле змейку темного морока, заговорила ее, озираясь по сторонам, – казалось, голоса джунгар совсем рядом. Но нет, повернули злыдни в сторону, к лесу.

– Бабушка! – тихонько позвала Ярушка.

– Яруша! – Голос Могини слышен совсем рядом. – Неужто ты это?

– Я, бабушка, и Катя со мной! – Девочки бросились на голос.

Вот она, яма. И голос Могини снизу, удивленный до невозможности:

– Катя?! Да как же это? Отправили же мы тебя домой! Али ты опять в какую беду вляпалась?

– Можно и так сказать, – пробормотала Катя.

Они схватились вдвоем с Ярушкой за решетку, потянули на себя, но та и не думала поддаваться. Внизу заругался Истр, заворчал:

– Веткой какой приподнимите, мы поможем, только руки развяжем… Тут путы какие-то заговоренные: как ни тяни узел, только сильнее затягивается… А сейчас вроде сдвинулось дело!

Девочки понимающе переглянулись.

– Давай вот ту ветку, – предложила Ярослава и, схватив корягу, подсунула ее конец между прутьями решетки, надавила всем своим весом на другой конец. Катя сопела рядом.

– Давай на счет три, с раскачки.

Ярушка кивнула. Действуя корягой как рычагом, девочки чуть приподняли решетку и смогли сдвинуть ее.

– Ой, бабушка, Катя же прямо в нашем доме оказалась опять, только не одна, а с какой-то девочкой, а там джунгары их и схватили, – кряхтела Ярушка.

Решетка все равно не поддавалась. Снизу, наконец освободившись от пут и встав на плечи Истра, пришел девочкам на помощь Аскольд, еще один джунгарский узник. Бабушка тихо командовала, поторапливала:

– На раз!

И вот решетка приподнялась и откатилась в сторону.

Катя бросила взгляд на Ярушку и… увидела ее.

– Оковы возвращаются, наша волшба слабеет! – всплеснула она руками. – Быстрее!

Истр и Аскольд подсадили Могиню так, чтобы Катя и Ярушка смогли вытянуть ее на поверхность, следом выбрались сами. Истр, оказавшись на свободе, сжал кулаки:

– Врезать бы тем джунгарам, что нас повязали… – В темноте блеснули его глаза, лунный луч скользул по взъерошенным волосам, осветил коренастую фигуру водяного.

Аскольд – щуплый парнишка еще моложе Истра, живший по соседству с Ярославой, – согласно кивнул.

– Успеете еще! – отозвалась Ярушка. – Бежим!

И потянула всех в сторону леса.

Вдруг откуда-то слева, из-под земли, до них донесся приглушенный голос:

– Эй! Православные! Подсобите отсель выбраться!

Истр и Аскольд первыми бросились на голос. Катя схватила Истра за рукав, предупредила:

– Морок, что джунгар защищает, силу вновь набирает, торопиться надо. Поймают нас…

Тот кивнул, и тут же ребята исчезли в темноте. Послышались сопение, треск сухих веток, звон железа. Катя и Ярушка переглядывались: они были как на ладони, и даже странно, что их еще не увидели джунгары.

Могиня чертила защитные знаки на земле. Ярослава присела рядом:

– Бабушка, ты что делаешь?

Могиня сосредоточенно выводила круг за кругом так, чтобы они соприкасались, образовывая все вместе некое подобие кольчуги. Затейливый узор ложился ровно, отрезая их от стойбища.

– Силки ставлю. – Она пронзительно посмотрела на внучку, потом перевела взгляд на Катю. – Здесь колдун какой-то орудует, Истр верно догадался. Так я его силу колдовскую тут и споймаю. Авось так и проведаю, что задумал. Ведь, сдается мне, пришли джунгары в Тавду неспроста. Может, и за мной. От того и защиту такую поставили – черным мороком всю мою силушку выдавили да на нет свели, чтобы в плену найти меня никто не смог и чтобы я сбежать не смогла. – Она подняла глаза на Катю. – Так что, внучка, если б не ты и твой посох, не выбраться нам из ямы гнилой…

Девочки переглянулись. Из темноты, куда скрылись Истр и Аскольд, послышались тихие шаги.

– Благодарствуйте за освобождение, соседи. – Разминая затекшие запястья, к ним приблизился сухой и прямой как жердь старичок с узкой жиденькой бородкой, поклонился. За ним показались Истр и Аскольд.

При виде старичка Могиня всплеснула руками:

– Дед Белоус! Ты-то как здесь?!

– Да вот, сподобил Господь к сыну в гости заехать, – покряхтывал старичок, – а тут на тебе, разбойники эти… Они во мне знахаря и признали, значит… В полон взяли. С внуками, вот, повидаться не успел… Я бы, глядишь, и сам выбрался, да они трость мою наследную отобрали… а без нее я, сама ведаешь, как без рук.

Могиня только головой сочувственно покачала, снова вернувшись к своему диковинному узору.

Катя раз за разом ударяла посохом о землю, раз за разом приказывала: «Невидимы!» – и раз за разом становилась плотнее тень ее, четче проявлялись черты… Что за невидаль? Казалось, что каждая новая попытка только сильнее ослабляла наложенные чары и ускоряла их разрушение. Катя махнула рукой и перестала пытаться.

– Бабушка Могиня, – взмолилась она, видя, как проявляется на глазах, набираясь плотью, Ярушкина фигура. – Поторапливаться надо!

Старичок между тем, взглянув исподлобья на Катю, согласился:

– И то верно! Благодарствую за спасение… Так идите с миром. А мне внучат найти надобно да сынка мово… Да и трость найти надоть.

Белоус вздохнул, оправил рубаху.

Истр внимательно посмотрел на беззащитного старика и перевел взгляд на девочек:

– Ярослава, Катя, вы в лес идите, мы вас нагоним. Сами управитесь? – Те в ответ лишь кивнули.

Дед Белоус, Истр и Аскольд скрылись в темноте, Катя, Ярушка и бабушка Могиня двинулись в противоположном направлении, к лесу.

За ними из темноты будто кто-то следил. Лунный свет выхватил белую руку с зажатым кинжалом, узкое лезвие поймало голубоватый блик, пересекло опустевшую поляну. Пролетая над узором, оставленным на земле Могиней, будто замешкалось. В сумрачном свете было видно, как опутали лезвие и не пустили его дальше тонкие золотистые ветви, что тянулись от земли. Но с тихим шелестом они были рассечены и опали, а лезвие пролетело дальше и через мгновение вошло в горячую плоть. Катя ахнула, осела. Всплеснув руками, обернулась, но ничего, кроме сгущающейся черноты, не увидела. Или это потемнело у нее в глазах? Она покачнулась, схватилась за ветки и тут же рухнула на землю.

Глава 10 Загадка джунгарского колдуна

Аякчаана не спускала глаз с диковинного колобка.

Крохотный комочек грязи уверенно вел ее лесной тропой. Позади остались ржание лошадей, крики детей и треск костров.

– Может, хватит уже? – поинтересовалась она у глиняного колобка, с опаской озираясь по сторонам.

В лесу пахло сыростью, подгнившей хвоей и дымно, остро, знакомо – можжевельником. Здесь, под кронами деревьев, давно наступила ночь, и сейчас лишь редкие лунные лучи проникали сюда. Но колобок вел ее все дальше и дальше, пока едва заметная тропинка не уперлась в вековой дуб. Его тяжелые ветви спускались до земли, сонно поглаживая высокую траву. Колобок остановился и через мгновение замер и рассыпался, смешавшись с грязью. Ая тихонько ткнула пальцем. Ничего себе, обыкновенная глина… Пришли, что ли?

Девочка оглянулась. Высокие кроны покачивались, словно вздыхали во сне. То тут, то там через черную листву проглядывали страшноватые зеленоватые огоньки – то ли светлячки, то ли глаза лесных духов. Аякчаане стало не по себе. Дедушка Учур, помнится, рассказывал ей, что в чаще леса живет лесной народ – кто-то зовет его эльфами, кто-то феями. Он звал их духами леса. И очень не любили они, по его словам, чужаков и невежд.

Аякчаана, повинуясь инстинкту, поклонилась и вежливо произнесла:

– Доброй ночи, лесные духи. Я пришла с добром и уйду с миром, сразу, как найду своих друзей. Прошу вас, не гневайтесь на меня.

Зеленоватые огоньки неожиданно выстроились широкой лентой вокруг Аякчааны. Приглядевшись, она увидела, что ее окружили маленькие, с ее ладонь, человечки с факелами в руках – они и давали тот жутковатый зеленый свет, что напугал девочку.

– Здравствуйте, – зачарованно прошептала она.

Из чащи леса, со стороны лагеря джунгар, послышался шорох. Сотня огоньков мгновенно погасла, и Аякчаану окружила непроглядная мгла. Девочка, прислонившись спиной к стволу, словно растворилась во мраке.

На поляне перед вековым дубом появились две фигуры. Одна, насколько могла судить Аякчаана, молодая девушка в светлом старомодном платье до пола, вторая – пожилая женщина. Ая подумала, что они какие-то странные: обе идут, едва волоча ноги, постоянно оглядываются, наклоняются, что-то поправляя. Лишь когда они вышли на освещенное луной место, совсем рядом с Аякчааной, она поняла, что причина их странного поведения – тяжелая ноша.

Голубоватый свет на миг озарил ее и… выхватил неподвижный тонкий овал лица и светлые волосы.

– Катя? – вскрикнула Ая, совершенно забыв о безопасности.

Она не могла поверить своим глазам: незнакомая женщина вместе с девочкой действительно волокли по траве тело ее недавней знакомой. Как – тело?..

– Что с ней?!

Аякчаана выскочила из тени, желая помочь, спасти, отвести беду.

– Тише ты! – строго прикрикнула на нее пожилая женщина. – Лес в такую пору звонкий, любой шорох разносит на многие версты. Услышат.

Они донесли Катю до дуба, бережно уложили на траву. Девушка, спутница пожилой женщины, засуетилась с заплечным мешком, извлекая из него какие-то свертки.

– Сейчас-сейчас, – приговаривала она и с тревогой поглядывала на Катю. – Я же, помнится, брала с собой траву-кровохлебку.

Женщина же опустилась рядом с Катей на колени, перевернула ее на бок. Только сейчас Аякчаана увидела, как по рубашке девушки растеклось черное пятно, в центре которого, словно жало огромной пчелы, темнела рукоять средневекового клинка. Аякчаана ахнула, в ужасе прикрыла рот ладонью.

– Что случилось? Она ранена? Это серьезно?

Ей не ответили.

Пожилая женщина обернулась к девушке в светлом платье:

– Надо нож из раны вынуть, помоги.

Девушка оставила свой мешок, опустилась на колени, только с другой стороны от Кати, придержала ее плечо, а женщина одним быстрым движением вырвала клинок и зажала пальцами открытую рану, из которой, судя по расползающемуся черному пятну, кровь потекла быстрее.

Девушка коротко глянула на замершую Аякчаану и показала рукой на сверток, лежавший возле ее ног:

– Подай сюда!

Похолодевшими пальцами Ая бросила незнакомке льняную тряпицу, сложенную конвертиком. Девушка торопливо развернула ее. Внутри оказался клок сухой травы. Она быстро протянула его своей пожилой спутнице. Та, подложив к ране эту траву-кровохлебку, прижала ее как следует, обернула длинную тряпицу вокруг Катиного плеча и быстро зашептала:

– Как на море, окияне лежит камень Алатырь, на том камне Алатырь бьются-секутся два орла орловича, два брата родные, рубятся-секутся, да ни крови меж них, ни щепы, ни ломоты, так и кровь в ране Катеньки-Катюши замри, замолчи, камнем встань и не теки.

Кажется, кровь стала действительно идти медленнее. Может, заговор помог, может, трава, приложенная к ране…

– Бабушка Могиня, что же это? – прошептала девушка, глядя на серебрившийся в траве кинжал с узким, как жало, лезвием.

Аякчаана видела, как преломлялся лунный свет в тонком узоре, красивом и зловещем одновременно. Тех демонов, что изображены были на нем, девочка как-то раз видела на камнях – дедушка Учур наносил их и перечеркивал особыми знаками, запирая в том, другом, мире.

Пожилая тетушка, которую девушка назвала Могиней, покачала головой и вздохнула:

– Ежели бы знать. Одно видать – черная вещица.

– То есть как черная? – не поняла Аякчаана. – Что вообще происходит?

Поляна вокруг них снова осветилась зеленым – это вновь проявились крохотные лесные духи, приближаясь к раненой девушке и сторонясь окровав-ленного кинжала – он медленно тлел, постепенно смешиваясь с ночью, пока не растаял в ней полностью. Зеленых огоньков становилось больше и больше – лесные духи шли на голоса со всей округи.

Могиня внимательно посмотрела на Аякчаану.

– Что происходит… Видать, в наших краях появился черный колдун. И кинжал этот, брошенный им в спину Кати, зачарован, и непросто нам будет ее рану залечить.

Девушка, все еще сидевшая рядом с Катей на коленях, всхлипнула, закусила костяшку указательного пальца.

– Бабушка, что же делать?

Могиня вместо ответа стала чертить на земле круги, один за другим, так, чтобы окружность одного слегка касалась окружности другого, – рисунок, точь-в-точь такой же, как она чертила там, на поляне в лагере джунгар. Начертив последний круг, она провела над рисунком правой рукой, затем наклонилась над ним и выдохнула свое имя.

Произнесенное имя со свистом пронеслось над поляной, закружилось над ее рисунком, обретя над ним свет и плотность. Оно осело на нанесенные линии, отчего те засветились голубовато-синим цветом, ослепительно ярким в ночной мгле. Аякчаана пригляделась: там, внутри зачарованных линий и кругов, появилось тонкое черное облако. Оно подросло, превращаясь в человека.

– Так, глянем-поглянем, кто там прячется, – приободрилась Могиня.

Она обошла свой рисунок и запертое в нем изображение темного колдуна. Фигура внутри замерла, будто тоже почувствовала женщину. Из-под угольночерной накидки показалась тонкая рука и… показав Могине кукиш, взметнула рукавом и исчезла, оставив после себя тающее облако и ужасное зловоние.

Бабушка Могиня ахнула:

– Ирмина!

Девушка, сидевшая рядом с Катей, уставилась с удивлением:

– Как Ирмина? Она же исчезла с черным мороком! Там, в подвале Александрии!

Могиня прищурилась. В зеленоватом свете факелов лесных духов она выглядела зловеще – настоящая ведьма. Или Баба-яга из сказок. Аякчаана поежилась от страха, с опаской отодвинулась от нее.

Могиня продолжала смотреть вглубь горящих линий, разговаривая, по всей видимости, сама с собой.

– Только… да, видать, не только… Но энто многое объясняет… И то, что меня искала, и то, что застала врасплох.

– Да как же так, бабушка! Погибла же она!

Тут Могиня словно очнулась.

– Ну, выходит, не погибла, – сказала как отрезала, со вздохом.

– А кто такая эта Ирмина? – наконец решила вмешаться в разговор озадаченная Аякчаана.

Она не так давно удивлялась фокусам Кати, а здесь у нее на глазах вообще чудеса одно за другим происходят, попробуй разберись.

Пожилая пояснила:

– Ирмина – моя родная сестра. – Молодая девушка, ее спутница, ахнула. – Да, Ярослава, все так. Ирмина – твоя бабка. Только много-много годков назад она решила овладеть черным мороком. Возомнила себя равной древним богам. Стала она на люд простой порчу наводить, злые болезни да несчастья насылать. Сперва втихаря, а потом и вовсе в открытую, ради смеха и для забавы собственной. Коли кто недобро взглянул на нее, али дорогу перешел, али красивей ее оказался… А морок черный коварен. За каждое злое дело он ей силу дает, а молодость и красоту забирает. По крупице, по крошечке. А это для нее – хуже горькой редьки. Тщеславная она всегда была, сестра моя. И вот нашла она заговор древний, стала она у людей молодость и силу забирать. Идет путник запоздалый, она его заманит к себе, опоит, морок наведет и силу всю заберет. Зашел к ней молодец красный – наутро вышел старик седой. Но вскоре и того мало ей стало. И вот в ночь Ивана Купалы, пока девушки через костер прыгали, украла тело молодое одной из первых красавиц в городе, Рады, дочери кузнеца Илима, да вселилась в него. Старость свою запечатала да на дно морское спрятала. А тело свое развеяла над полями, чтоб не сыскать следов и не найти виноватых.

Пришел ко мне тогда кузнец Илим, прознав про беду эту, просить за дочь свою, чтобы тело ее отдали, хоть похоронить по-человечески. Я Ирмину нашла, душу ее темную из тела Рады выбила да тело дочки кузнеца забрала. Ирминина старость к ней, значится, и возвернулась. С той ночи стала Ирмина тенью меж времен: своего тела нет, одна черная злость. Много с тех пор лет прошло, да вот вернулась она – нашла, видать, лазейку. И опять бед натворила. А сколько еще натворит, мне неведомо.

– Так сейчас-то как вышло, что она здесь оказалась, а, бабушка? – Ярослава уже чуть не плакала.

– О том догадки у меня только, внучка. Думается мне, когда черный морок из подвала Александрии прогнали, она вместе с ним ушла и попала с духами черного морока в навий мир, да из него никак не могла воротиться – силенок ли не хватило, сама ли не захотела, найдя там пути для волхования черного. Сколько времени она в нем пробыла? Для нас – мгновение, для нее – может, и сто лет. – Могиня помолчала. – А теперь все изменилось. Может, сил набралась, может, волхованию черному научилась, может, союзника нашла. И Ирмина все верно рассчитала: уж не знаю, какой черной волшбой, да только сумела воротиться сюда из навьего мира в тот самый миг, когда, она точно ведала, меня в городе нет, и привела войско джунгарское…

– Конечно, мы же в Александрии были! – всплеснула руками Ярослава. – Ловко подстроила все.

Аякчаана только успевала переводить взгляд с Могини на Ярославу. Ей казалось, что она – участница съемок какого-то фильма про ведьм. Одно пугало – бесчувственное тело ее новой знакомой на траве.

– Вот оно и верно, – закивала Могиня. – Она хитрая, Ирмина… Ежели бы я успела воротиться домой до джунгарского нападения, то уж точно проверила бы, что с ней да как, – есть на это особая волшба. И прознала бы наверняка, что жива она. Тогда бы и к встрече с ней изготовилась. Али еще бы лучше – придумала бы, как ее в навьем мире навек запечатать, пока она там силу свою черную не потеряет всю. Вот она и изловчилась, обхитрила меня, привела войска джунгарские в Тавду аккурат до нашего возвращения. Из навьего мира можно возвернуться хоть в прошедшее, хоть в будущее, хоть в настоящее. И пока я сражалась с нею в подвалах Александрии, она супротив нас джунгар снарядила.

– А как такое возможно? – Ярушка смотрела на нее во все глаза. – Как за одно мгновение перенестись можно да еще столько дел успеть проделать?

Могиня посмотрела на внучку с опаской – заметила в ее глазах любопытство. Покачала головой.

– Энто из нашего мира в навий единой тропой попасть можно. Из навьего мира – сотни дорог проложены: какие – хранителями родов, какие – магами да волшебниками. И про каждый из них черный морок ведает. Ежели рискнуть и следовать за черным мороком, то и не такое подвластно окажется. – Помолчав, она вздохнула, добавила тихо: – Ведаю думки твои, Ярослава. Ведаю про жажду заветную, что горит в сердечке твоем. Да только нет ничего страшнее, чем пойти за черным мороком. Он был до нас, останется и после, как само Время.

Ярушка отвела взгляд.

– Так, значит, Ирмина теперь – вообще непобедимая? Раз она такое может…

Бабушка долго не отвечала, шевелила губами, задумчиво смотрела на огонь – как он теплится, как поднимаются от него тонкие дымные языки.

– Все тропы навьей стражей охраняются. Царица Мара крута на расправу, свое не упустит. На нее и надёжа.

Ярослава нахмурилась, покосилась на мечущуюся в бреду Катю.

– А коли мы раньше с Ирминой встретимся? Что тогда?

– А коли так, то несдобровать нам.

– А Катя? Что с ней будет?

Могиня перевела взгляд на внучку, погладила по растрепанной голове.

– Про то не ведаю, милая. Но думается мне, что не случайность и энто.

Она обернулась к Аякчаане.

– С тобой, что ли, Катя вновь в нашем мире появилась? – Та кивнула. – А что понадобилось вам здесь?

Пришлось Аякчаане снова все рассказать Могине и Ярославе: про Кигиляхи и Первого стража, про древний город, про ярко-синий огонь, манивший ее к себе, и про ункур, куда она упала, и про встречу внезапную в пещере, и про ход закрытый. Могиня слушала да все головой качала, а когда Ая замолчала, только вздохнула.

Девочка с надеждой посмотрела на «Бабу-ягу» – все-таки пожилой человек вызывал у нее больше доверия, чем девочка-сверстница, хоть та и обещала помочь.

– Только я понять не могу, что это за копьё такое, зачем оно Каменным людям понадобилось! – проговорила Аякчаана.

Могиня задумалась.

– Есть такая вещица. Слыхала я о ней. Ни разу не видала, но в книжках про нее немало сказано. Мара, иль Маара, как ты кличешь ее, – царица мороза, тьмы и холода. В глубине ее владений, во льдах Скифского окияна^[61], хранится, сказывают, дивный кристалл, из обломка которого и выточено то копьё. Сказывают еще, что оно возвращает к жизни, дарует силу и мощь небывалую… Коли я понимаю в сестрице моей хоть что-то, копьё энто ей крепче воздуха нужно.

– Молодость вернуть? – прошептала Ярослава.

– Договор с мороком черным разорвать, – покачала головой Могиня. – Так что может статься, что Каменные люди эти по своему почину тебя позвали. А может, и надоумил кто. Только, похоже, нам теперь тоже надобно это копьё Мары – Катю нашу спасать придется, я смогу только замедлить беду, а отвести теперь уже никак не смогу. Магия черная на нее наведена, приправлена проклятьем древним, над которым я не властна.

Катя вдруг будто очнулась, приподнялась на локтях и позвала в пустоту:

– Антон?

Могиня и Ярослава переглянулись. Могиня с беспокойством проследила за взглядом девочки, вгляделась в темноту. Внучка подсела к ней ближе, прошептала:

– А что, если…

– Тш-ш-ш. – Бабушка строго посмотрела на нее. – О том не стоит говорить.

– Но ведь он помер… Значит, забрали его там же, в подвале Александрийском, тени черного морока… – Ярушка с ужасом посмотрела на метавшуюся в бреду подругу. – Он же там, в навьем царстве, у Мары… Что, если через его призыв Катю очистить? Раз зовет его, значит, связь между ними есть, не разрушена!

– Да тихо ты! – прикрикнула Могиня и порывисто встала. – Треплешь языком в ночи, аки помелом!.. Это волшба еще темнее той, что на Катю наведена. Даже говорить о ней не желаю!

Она сердито прошлась по поляне, посмотрела на внучку с опаской:

– Откуда проведала ты о призыве? Неужто Стар надоумил?

Ярослава отвела взгляд, прбормотала:

– В книжке прочитала…

– Смотри у меня…

Молчание повисло на ветвях векового дуба. Бабушка Могиня думала о том, что Ирмина сейчас опасна и сильна как никогда, а она, Могиня, отстает от нее как минимум на несколько шагов.

Ярослава лихорадочно соображала, где и как можно найти Енисею: она жрица Мары, значит, должна знать про копьё. А также как вернуть здоровье Кате.

Аякчаана пыталась сообразить, что происходит и куда ей теперь деваться. Странная девушка Катя ранена, как ее спасти – неясно, но, совершенно очевидно, только она в этой странной компании может помочь ей, Аякчаане, вернуться домой.

А Катя… Катя лежала в забытьи, и ей виделся удивительный сон.

Глава 11 Золотой песок

Несколькими днями ранее

Тень огромного крыла скользнула по стене, замерла на потолке.

– Что за вести ты принес?

– Я знаю, как его добыть… Каменные люди готовы идти на риск, им нечего терять. Без копья они погибнут, их остров разрушается. – В ответ – молчание. Говоривший приблизился, его стало лучше слышно, даже его сбивчивое дыхание. – Решайся… Никто не узнает.

– Всегда кто-то узнаёт.

На этом моменте Ирмина, вспоминая, всегда вздрагивала – помнила, как глаза заволокло туманом, тьма подступила вплотную. В ее глубине лишь горели два зрачка, а шелестящий шепот, казалось, проникал под кожу. Она чувствовала, что столкнулась с чем-то огромным, могущественным, первородным, неподвластным никому.

– Всегда кто-то узнаёт, – словно эхо отозвалось уже в ее голове. – Кто ты?

– Ирмина. Ведьма…

– Ты не навья. – Она содрогнулась, отчетливо почувствовав, как ее кто-то по-звериному обнюхивает и едва касается языком ее кожи.

Ирмина шире распахнула глаза, отозвалась торопливо:

– Я проклята. Сестрой по крови.

– Проклята? За что же? – Тьма поглаживала ее кожу, заставляя содрогаться и сжиматься от ужаса.

– Молодость хотела сохранить. Сперва по крупице, по капельке забирала… Потом – будто мороком глаза застило – все забрала у дочки кузнеца, все до последней кровинушки. Древний заговор, на четыре стороны света и каплю крови…

– М-м-м, Сердце Тьмы. – Тот, кто прятался во мраке, понимающе кивнул. – И что же? Прознали?

– Да, сестра… Могиня… Узнала, прокляла, выбросив между мира́ми.

При этих словах она почувствовала жар у виска, будто тот, кто прятался во мраке, пробовал ее на вкус, проверял, не лжет ли. Ирмина дернулась в сторону, взвизгнула – горло перехватило железной хваткой. Кто-то прошептал из темноты:

– Как ты в навьем мире оказалась?

Ирмина сама лишь предполагала. Сглотнула испуганно, не отпуская взглядом два то приближающихся, от отдалаяющихся уголька в глубине темноты, прислушиваясь к шелесту крыльев.

– Вместе с черным мороком. Не опознал как живую… наверно. Да и живая ли я была… От меня лишь злость и осталась…

– Если мост через реку Огненную не пересекала, значит, жива. – Голос неизвестного стал задумчивым. – Живой стать хочешь? Вернуться к людям? И не просто ведьмой проклятой, а посланницей морока черного?

Ох, как Ирмина хотела – в глазах загорелась и тут же погасла алчная страсть. Да не проси ничего, не зная, чем расплачиваться придется.

От того мотнула головой.

Угольки в темноте запылали ярче, голос прошептал у виска, сладострастно растягивая слова:

– А сестре отомстить?

Женщина снова качнула головой – на этот раз вяло, – дернулась в сторону, надеясь высвободиться или ослабить хватку.

Тот, кто прятался в глубине, тихо засмеялся:

– Верно… Сама не проси, кому надо, те подадут тебе… Так слушай. Ты мне нравишься, проклятая ведьма. Я верну тебе молодость и жизнь среди людей. Здоровье… Если ты кое-что сделаешь для меня.

– Что? – Ирмина почувствовала, как на горле сомкнулись невидимые пальцы, острые когти впились в кожу.

– Ты принесешь мне одну вещицу. Если сделаешь, я исполню свое обещание. Три дня тебе даю в мире людей. Три дня, чтобы выполнить то, что велю.

– Что я должна сделать?

– Найдешь Каменных людей, заберешь у них копье, они хранят его много веков… Оно моё… Мрак к мраку…

Ирмина задыхалась от страха:

– Почему я? Почему сам не возьмешь у них… если оно твое?!

Душная темнота стала еще плотнее, глаза-угольки приблизились, изучая ее.

– Ты возьмешь… А ошибешься, Мара тебя в порошок сотрет, духам отдаст терзать, по кусочкам рвать тело белое… но тебя не жалко…

Ирмина всхлипнула.

– Я не справлюсь, у меня сил нет, чтобы выбраться из навьего мира, – прохрипела женщина. – Я пробовала много раз, да только глубже уходила от границы. Пока не упала… сюда.

– Я поделюсь с тобой своей.

Глаза-угольки почти погасли, а в женщину полилась, леденя кровь, сила – Ирмина чувствовала, как та наполняет ее, как крепнут руки, выпрямляется спина. Тьма отпрянула от нее. Ирмина осторожно посмотрела на свои – теперь молодые – руки. Коснулась лица – и с ужасом почувствовала под пальцами струпья на коже, глубокие морщинки и незаживающие раны. Тот, кто прятался в темноте, засмеялся:

– Это тебе напоминание, чтобы не забыла ты, кому теперь служишь и что с тобой будет, если ослушаешься. – Тень снова поглотила ее, глаза-угольки приблизились, опалив жаром. – Я позабочусь о твоих страданиях. Казнь Мары покажется приятной прелюдией. Умирать будешь долго… И на этот раз – навсегда.

Ирмина и сейчас думала, кто это мог быть. Одна-единственная догадка червоточиной разъедала душу. Но Ирмина помнила, что согласилась на его условия. Теперь обратной дороги нет и не будет.

* * *

Катя брела за неясным силуэтом. Высокий и худощавый юноша с темными волосами, спадающими на лоб. Она пыталась догнать, но все никак не могла – стоило приблизиться к нему, он оказывался укрыт туманом и вот уж мелькал далеко за деревьями.

– Антон!

Крик разорвал плотный туман, заполнив все вокруг и опустившись на низкие сухие ветки.

Дикий лес исчез как по мановению руки. Катя оказалась посреди просторного помещения, похожего на бальную залу: высокие, метров десяти, потолки, покрытые белоснежными росписями, массивные колонны причудливых, неправильных форм, будто застывшая смола, искрящиеся витражи. Она и не знала, что на свете бывает столько оттенков белого! Хрустальные полупрозрачные колонны сказочной формы светились изнутри, причем теплый желтоватый свет поднимался не от основания колонн, а струился сверху, стекал подобно водопаду.

Полы выложены из гигантских плит такого же полупрозрачного хрусталя, гладкого, до зеркального блеска отполированного, золотисто-белого, как и все вокруг.

И такая красота простиралась вокруг на сколько хватало глаз. Катя все шла и шла по этому дивному хрустальному замку, все больше удаляясь от входа. Кстати, он был вообще, вход-то? Как она здесь оказалась?

Катя огляделась. Прямо перед ней возникла одна из колонн, так близко, что девочка смогла разглядеть – внутри что-то есть. Она подошла ближе, дотронулась до поверхности – она была теплой и чуть подрагивала, будто от напряжения. Сквозь прозрачные вкрапления-прожилки Кате удалось рассмотреть, что прячется внутри. Она ахнула: этот золотой блеск и мерцание – не преломление света, как ей показалось сперва, а золотая крошка, сыплющаяся с потолка внутри хрустальной колонны. Словно предновогодний тихий снег, переливчатые крупинки медленно падали и тут же, подхваченные потоком, снова поднимались вверх. Катя перебежала к другой колонне – внутри нее происходило то же самое.

– Чудеса, –прошептала девочка.

Ее внезапно осенила догадка. Катя присела на корточки, чтобы посмотреть сквозь прозрачные, будто янтарные, плиты вниз, и обомлела: там, внизу, был как минимум еще один точно такой же этаж, с такими же колоннами, заполненными то ли золотым снегом, то ли просто пылью.

– Красота-то какая… Что же это за место такое? – прошептала она, оглядываясь вокруг. Но ни подсказки, ни ответа. Лишь бесконечный лес золотистых колонн с мерцающим золотым песком внутри.

– А есть идеи?

Катя вздрогнула от неожиданности: перед ней, едва касаясь пола, мерцала фигура человека. Сердце вначале подпрыгнуло к гортани, уловив в силуэте знакомые черты, но тут же упало, разбившись вдребезги от разочарования. Приглядевшись, девушка поняла, что это совсем другой человек: парень, на вид ее ровесник, светлые волосы чуть взъерошены, яркие глаза смотрят прямо, с чуть заметной усмешкой. Катя смотрела на него снизу вверх и не могла сообразить, откуда она его знает. Откуда ей знакомо это его покачивание с носка на пятку, эта лукавая усмешка и блеск во взгляде.

Знакомый, но не тот.

– Ты кто? Откуда здесь взялся?

Парень хмыкнул и улыбнулся еще шире:

– С тобой пришел…

– Не было тебя, – с сомнением отозвалась Катя. – А даже если и так, зачем за мной следишь?

Парень пожал плечами и отвернулся:

– Еще чего, следить за тобой, больно надо… – Он неторопливо отошел к соседней колонне, прислонился спиной.

Катя изучала его, не в силах избавиться от ощущения, что они знакомы.

– А что ты тогда тут делаешь?

– Ты не о том спрашиваешь. – Парень тоже, кажется, ее разглядывал с примесью удивления и любопытства.

Заметив это, девушка покраснела. Торопливо прикрыла румянец ладонями, будто сбивая пламя.

– А о чем мне надо спросить?

– О том, зачем ты здесь, например.

Катя нахмурилась:

– Ты тут не командуй! – Она решительно встала. – Что надо, то и спрошу, если захочу!

– Ну, как знаешь. – Парень пожал плечами и выпрямился, будто намереваясь уйти.

– Стой! – Катя преградила ему путь, но парень оказался проворнее – уже мерцал у соседней колонны. Оглянулся через плечо, усмехнулся. Катя вздохнула. – Не уходи… Так ты знаешь, что это за место?

– А то! – Снова полуулыбка, снова полунамек. – Но я предложил тебе узнать, зачем ты здесь.

И замолчал, как воды в рот набрал.

Катя подбоченилась:

– Ну и… зач… – Она поперхнулась, не договорив: ее отвлек звук, долетавший сверху. Вначале тихий, едва заметный, как писк комара, а потом все отчетливее и ближе.

– Катя! – лилось сверху вместе с золотым светом.

Парень тоже это услышал: улыбка его померкла, взгляд стал серьезным и потемнел от разочарования.

– Поздно уже. Иди, тебя зовут.

В самом деле, Катя все яснее слышала голос. Женский. Нет, девичий… Или женский? Ярушка!

– Катя, Катя, – чуть не плача звала подруга, – очнись, не уходи от нас!

Катя шагнула на голос, на мгновение потеряв из вида мерцающего призрака, а когда снова повернулась к нему, то никого уже не увидела. Но стоило ей подумать о парне, как его голос прошелестел у виска, обдав прохладой и хвойным ароматом.

– Место это запомни! – приказал он. И тихо добавил: – Когда надо будет, подумай о нем, и окажешься здесь.

– А когда, когда надо будет? – заторопилась узнать Катя, но ее все плотнее окружала тишина, стирая цвета и звуки.

– Катя, – откуда-то издалека, едва слышно, звала ее Ярушка.

И Катя пошла на голос. И тут же золотистая зала поблекла, стала меркнуть и отдаляться, а Катю тяжелой волной придавила острая боль. Она неотвратимо разливалась по телу, заполняя все собой: девушка почувствовала, что ей нечем дышать.

– А-а-а! – Терпеть больше не было сил, Катя чувствовала, как билась в чьих-то сильных и заботливых руках.

– Тише, сейчас все пройдет… – обещал еле слышный Ярушкин голос, но облегчение все не наступало.

Боль волна за волной настигала ее, казалось, навсегда топя в черных тягучих водах.

– Бабушка, что же делать? – Голос Ярушки стал плачущим и еще более тихим. – Есть хоть какой-то способ ей помочь?

Способ? Помочь? Кому? Снова яростная волна накрыла с головой, оглушив. Вывернула наизнанку. Сознание Кати оборвалось и помчалось прочь от тихого, но такого родного голоса Ярославы. Темно-стальные воды сковывали тело, перехватывали дыхание, проливались стремительным потоком в гортань, удушающе липко окутывали лицо. Страшно. Жутко. Больно.

Катя поняла, что почему-то видит себя со стороны. Вот ее изломанное болью тело, серое лицо с почерневшими губами и синими впадинами глазниц. Она мечется в бреду, цепляется непослушными пальцами за траву и хрипит. А над ней склонилась Ярушка. Рядом с ней – раскрытый мешок, какие-то свертки, непонятные склянки. В призрачном свете Катя видела, как вокруг них клубится морок.

Ее внимание привлек запах костра. Откуда он здесь? Вместе с дымным ароматом, с примесью горячих трав, темно-синюю пелену то тут, то там прорывали тонкие золотые нити. Катя легко протянула руку и дотронулась до одной из них. И тут же золотая нить обвила ее запястье, мощным вихрем подхватила, выдернула из вязкой темноты. И уже через мгновение, вырвавшись из черного океана, захлестнувшего ее, Катя почувствовала облегчение: боль медленно, рыча и оглядываясь, отступала. Приятное тепло обволакивало и баюкало, а искрящиеся золотые нити, опутав девочку с головы до ног, змейками проникли под кожу и растворились, принеся с собой легкость и умиротворение.

– И как кровь моя коснется неба, так черная лихорадка пусть отступит, боль под камень уйдет да на дне схоронится на века да на ве́ки вечные. Кровью своей защищаю, кровью своей запечатываю, кровью своей даю то, что украдено, – откуда-то издалека донесся до нее Ярушкин голос, и Катя окунулась в прохладу летней ночи и свежий аромат трав.

Заботливые руки чем-то укрыли ее и, слегка приподняв, подложили под голову что-то мягкое.

Катя с благодарностью улыбнулась и тут же заснула.

Глава 12 Освобождение

Дед Белоус, Истр и Аскольд так стремительно скрылись, что не успели заметить ни метнувшийся в темноте кинжал, ни ранение Кати.

Выскользнув за пределы джунгарского лагеря, они обогнули его кругом, скрытно зашли с другой стороны. Таясь, скользили между шатрами, пережидали в тени, пока мимо не пройдут караульные. Аскольд с сомнением поглядывал на старика, но тот передвигался так уверенно, будто доподлинно знал, где находится его посох.

– Дед Белоус, – позвал Аскольд.

Дед остановился, приник к земле:

– Чего тебе? Устал?

Парень мотнул головой:

– Да не, не то… Куда мы сейчас?

Дед Белоус бесшумно двинулся вперед, отозвался глухо:

– Посох мой наследный надобно добыть, сказывал уже.

– А ты почем знаешь, где он?

Дед Белоус усмехнулся.

– Вот ты, Аскольд, ведаешь, что твоя правая нога творит? – Паренек, улыбнувшись, кивнул. – Вот и я ведаю, где мой посох схоронен. Говорю ж тебе – наследный он.

Три едва различимых в ночи силуэта заскользили скрытно к окраине лагеря, остановились у одного из самых отдаленных шатров, подождали, когда мимо пройдут стражники.

Дед осторожно отодвинул полог, заглянул внутрь.

– Пусто… – выдохнул он с облегчением и кивком позвал за собой.

Все трое прошмыгнули внутрь.

В нос резко ударил запах жареного лука, конского пота и грязной, давно ношенной обуви.

– Фу, ну и вонища… Чего они тут делают? – Аскольд поморщился.

– Тш-ш-ш, – шикнул Белоус. – Видишь, сколько добра награбили, черти треклятые.

Истр сразу приметил справа от входа, поверх кучи разнообразного тряпья и черепков, небольшой заплечный мешок, показавшийся странно знакомым. Взял в руки и заглянул внутрь. Усмехнулся и нацепил мешок себе на плечи.

Белоус присел на корточки и так, не поднимаясь, стал продвигаться внутрь шатра, словно на ощупь. Истр и Аскольд – за ним. Дед передвигался уверенно, словно не только видел в темноте, но и точно знал, где спрятано то, за чем он сюда явился. Не наткнувшись ни на один предмет – в отличие от Аскольда, за которым шлейфом сыпались какие-то железки, прутья, фрагменты конской упряжи, – он достиг противоположного угла шатра. Там, заваленный седлами, стоял довольно объемный кованый сундук.

– Заперт, конечно, – вздохнул дед, ощупывая здоровый навесной замок.

Истр откашлялся и, схватив длинный металлический шест, валявшийся тут же, на земляном полу, вставил его поперек дужки, поднажал и вывернул ее. Через образовавшийся зазор замок легко снялся.

– От не зря тебя взял с собой, – одобрительно крякнул старик и заглянул внутрь сундука.

Аскольд, оставшийся у входа, чтобы предупредить об опасности, подался слегка вперед, услышав шум. И тут же полог резко колыхнулся, как от порыва ветра. Ребята и Белоус едва успели упасть на землю.

В шатер стремительно ворвался человек. Если судить по легкости походки и грациозным движениям, это была женщина, очевидно молодая. Хотя саму ее разглядеть было непросто под объемными одеждами, полностью укрывавшими фигуру. Будто свечное пламя, от нее тянулись длинные неясные тени, чем дальше от фигуры, тем темнее.

Женщина бормотала под нос проклятия.

– Никому верить нельзя! – бесновалась. – Что истуканы каменные, что эти вояки… Все напутали, все растеряли… Ничего не сделали как должно!

Она остановилась на мгновение, перестала метаться.

– Старая ведьма! Все твоя вина! – яростно прошипела. Несмотря на молодость походки, голос у нее оказался скрипучий и старческий. Схватив закрепленные на столбе уздечки, она сорвала их и швырнула в пыль. – Поплачешь у меня еще, змея подколодная, дай только срок… Хорошо хоть, внучку ее спровадила на тот свет!

Истр и дед Белоус переглянулись. А женщина все бесновалась – рвала, метала, переворачивала тюки.

Внезапно замерла, будто прислушиваясь. Насторожилась.

– Кто здесь? – огляделась по сторонам.

Притаившиеся старик с мальчишками еще больше вжались в землю. Но незнакомка смотрела по верхам, вглядывалась в черные тени, что скользили по стенам шатра, – дед Белоус успел отметить, что среди них нет ни одной женской тени.

Женщина затряслась, зашептала на незнакомом языке, Истр только слово «морок» и разобрал.

Развела руки, удерживаясь за невидимые обычному глазу путы, будто накручивая их и пытаясь вырваться, чуть наклонившись вперед. Покрутилась влево-вправо, завертелась юлой, бормоча проклятия, потом вдруг взвизгнула и, показав в темноту кукиш, захохотала. Когда она запрокинула голову, капюшон сполз с головы, оголив желтую, в сине-бурых струпьях кожу и иссушенное временем лицо. Это так странно, неестесственно выглядело – сильные и стремительные движения, неприкрытая ярость и дряхлое, изможденное тело, – что Истр зажмурился. Казалось, стоит избавиться от наваждения, и женщина или превратится в старуху, или окажется молодой и здоровой.

– Ну да посмотрим еще, кто кого! – с ненавистью прошипела женщина, поправляя капюшон. – Ишь чего удумала, на меня зала́тные силки́ ставить!

Подхватив многочисленные юбки и рассыпая проклятия, незнакомка вихрем выскочила из шатра. Длинные языки черного морока скользнули за ней, один за другим исчезая за неплотно прикрытым пологом.

Дед Белоус дал знак ребятам вставать и следовать за ним. Он поднял угол шатра, чтобы Истр и Аскольд протиснулись в образовавшийся просвет, и сам поспешил за ними.

Быстро, не оглядываясь, убежали они втроем прочь из лагеря джунгар.

– Кто это был, а? – спросил озадаченный Аскольд, когда они наконец остановились.

Дед Белоус пожал плечами:

– Да кто ж его ведает… Только чует мое сердце, не к добру это… Как бы с Могиней какая беда не приключилась.

– Дедушка, вы посох-то свой найти успели? – Истр, казалось, даже не запыхался.

Вместо ответа Белоус достал из-за пазухи небольшую костяную палку, на которой спиралью нанесено было множество знаков: круги, полукружья, полумесяцы. Дедушка любовно погладил посох.

– Теперь и я, считай, во всеоружии, – улыбнулся он. – Можно внуков своих искать.

– И то верно, я вон тоже кой-чего прихватил из того шатра, – ухмыльнулся Истр, покачивая в руке тяжелый двуручный меч и поправляя небольшую котомку за спиной.

Они выскользнули на поляну, передвигаясь ощупью, дожидаясь, пока луна спрячется в облаках, скользили, стараясь слиться с деревьями.

Белоус шел впереди, словно леший, вынюхивая безопасный путь, приглядываясь к травкам.

– Ох, беда, беда, – вздыхал то и дело.

– Что там, дедушка? – Аскольд не отставал от него, тоже приглядывался к траве, но ничего приметного не находил.

– Вот тут они прошли, сердешные.

– Кто?

– Внуки мои. Посох так говорит… В полон увели.

Дед присел на пенек, положил подбородок на сомкнутые поверх посоха руки.

– Невольников они соберут у Подольего камня, там развилка удобная, дорога скрытная. Груженые, с пленниками, идти будут дня три. А я до заставы за денек обернусь, да снарядим погоню. – Он посмотрел на ребят. – Ты, Аскольд, со мной останься, помощь твоя мне принадобится нынче. А ты, Истр, к Могине спеши да передай ей, что в шатре слыхали… Все в точности передай. Запомнил?

Истр кивнул. Белоус вздохнул и затих. Истр и Аскольд переглянулись:

– Уснул никак?

Истр пожал плечами.

– Да ну, вряд ли…

От посоха Белоуса по земле расходились яркие сине-серые тени. Они быстро расползались меж корней, опутывали траву и кустарник, подбирались к стопам старца и змейками поднимались по ногам. Истр взглянул на Аскольда и ахнул: парень будто подрос и возмужал в одно мгновение. А сам старец будто помолодел.

– Ого! – проговорил. – Много слыхал, ни разу не видал такого.

Белоус ударил посохом о землю. Та сразу потемнела, будто поглотив свет.

– Занял я у тебя, Аскольд, на время пару годков, для силы и выносливости, ты уж не взыщи, друже. Теперича можно и воевать с джунгарами. В путь, други.

Истр, проводив их взглядом, дотронулся до земли, прислушался к шелесту трав.

– Да, жаль, нет тебя рядом, Олеб, – подумал он о друге-лешем. – Быстро бы ты у лесного люда дорогу вызнал. Да мы своими связями обойдемся.

Паренек дождался, когда выпадет ночная роса, склонился к ней низко-низко, будто собираясь что-то высмотреть через крохотные капли. Голубой луч выскользнул из-за облаков, погладил мягкую росу. И в свете ее увидел Истр впереди полянку темную, дуб раскидистый, унюхал аромат травный.

Шагнул навстречу ему.

Лес притих, предупреждая об опасности, – почуял чужого. Истр замер, прислушался – вдалеке протяжно ухнула сова. Рядом был кто-то еще. Из-за облаков выглянула луна и бросила блик на незнакомца. Высокий воин стоял совсем близко от Истра, так близко, что тот отпрянул, заметив чужака. Рука сжала рукоять меча, взгляд обострился.

От земли, даря силу водяному, медленно поднималась сырость.

Чужак держался высокомерно, лениво шагнул к парню, постукивая рукоятью плети по сапогу. «Как долго он шел за нами?» – полыхнуло у Истра в мозгу. Что, если от самого стойбища? Что, если видел, куда ушли Белоус и Аскольд? А если отдаст приказ нагнать?

Истр выпрямился. Оплошал, понадеялся на старцазнахаря, а следы не замел. Вот и получай теперь.

Джунгарин холодно изучал парня, смотрел снисходительно – что ж, не ровня он ему ни по возрасту, ни по опыту, ни по положению. Только не привык он отпускать пленников. Беглец, подгоняемый опасностью и страхом, за себя или за близких, – опасный враг. Таких оставлять за спиной нельзя. Потому все города, что покорял джунгарин, он выжигал дотла. Вырезал всех, кого не мог увести на невольничий рынок.

– Пойдем со мной, я оставлю тебе жизнь, – пообещал джунгарин и усмехнулся.

Металлические накладки, которыми были обшиты его доспехи и наручи, были покрыты тонким узором и поблескивали в лунном свете.

Истр шагнул в сторону, очертив дугу.

Джунгарин присвистнул – ах вот оно что. Похоже, намечалась забава. Усмехнувшись, вытянул из ножен саблю, ловко покрутил кистью, рассекая со свистом влажный, пропитанный ночью воздух. Воин, перехватив рукоять свободной рукой и замахнувшись, прыгнул на Истра. Мощный бросок, удар, который мог перерубить парня надвое, от плеча до пояса. Водяной отскочил, приник к земле, поднырнул под локоть джунгарина и оказался у него за спиной.

– Что, сопляк? – процедил воин сквозь зубы, разворачиваясь. Его и без того широкое лицо расплылось в омерзительной гримасе. – Думаешь сразиться со мной как с равным?

Истр молчал. Рукоять тяжелого меча он сжал в руках, став с ним единым целым. Словно тигры перед схваткой, он и этот оскалившийся убийца кружили, не сводя друг с друга глаз, медленно и неуклонно сближаясь.

Выпад. Бросок. Удар по ногам саблей.

Истр развернулся вокруг своей оси, на миг повернувшись спиной к противнику. Воин с дерзким хохотом замахнулся. И замер. Тяжелый меч Истра рассек его снизу вверх, от незащищенного доспехами левого бока до правого плеча. Сабля с глухим стуком ударилась оземь.

Джунгарин мешком свалился на землю и замер.

– В точности так и думаю – как с равным, – отозвался наконец Истр, стараясь не смотреть на распростертое на траве тело.

Шагнул назад, укрываясь в полуночной тени. Сердце заходилось от напряжения, в душе клокотало. Он убил человека.

Роса поднялась плотным саваном, окутала фигуру воина, укрыла от посторонних глаз. Мох расступился под телом, обнял его, поглощая, будто трясина. Мгновение, и от тела врага не осталось и следа. Только окрашенный алым длинный конский волос со шлема джунгарина, зацепившийся за низкую ветку, трепетал на ветру.

Кто в дом с мечом придет, тот от меча и погибнет. Так говорит закон Рода.

Глава 13 Жертва

Катя очнулась внезапно, словно выпрыгнула из сна. Она лежала, прислушиваясь к происходящему вокруг. Вначале ей показалось, будто вокруг ни души. Но когда она уже была готова открыть глаза, до нее донеслось чье-то причитание.

– Что ж это делается-то! – причитал смутно знакомый голос. А! Это та девочка с труднопроизносимым именем, такая хорошенькая, помню-помню, в дурацком лыжном костюме. – Что ж ты кипяток разлила, обожглась вон как сильно… И без супа всех оставила вдобавок… Что с тобой, а? Ты прямо сама не своя. – В ответ послышался тяжелый девичий вздох. – Ну ладно, ладно, не плачь. Сейчас тебя перевяжу, как дедушка Учур учил, и все поправится.

– Не поправится. – Сухой, почти суровый голос Могини возник откуда-то справа.

Катя насторожилась. Не помнила она, чтобы бабушка так с Ярославой говорила, а то, что всхлипывала именно она, сомнений не было. А бабушка продолжала, еще суровее:

– Ей привыкать надобно. Теперь так всегда будет. Не огонь, так вода. Не вода, так пчела. Не пчела, так волки серые…

– Бабушка, хватит, – попросил Ярушкин голос. – Катя поправится, заговор растворится.

– Не растворится, Ярослава, не растворится.

Молчание и смятение, шорох листвы и неуверенные шаги.

– То есть как – не растворится? Как не растворится, ежели…

– Потому что на крови заговорила, огнем скрепила. Потому что кровь у вас одна… О том и говорю. Хоть бы совета спросила, дуреха.

– Да когда бы мы советовались, Катя бы и померла, – горестно поведала Ярушка, на этот раз тихо-тихо, будто не своим голосом.

У Кати внутри похолодело. Что-то такое Ярослава сделала, что спасло ее, Катю, а бабушка из-за этого очень сердилась. Что случилось-то? Она вся обратилась в слух.

– Да как ты смела кровью своей на огне клясться? – Бабушка говорила грустно и безнадежно. – Ты и себя погубила, и род свой. Ты об том подумала?!

Ярушка не отвечала.

Катя резко села. В одно мгновение все спохватились: Ярослава бросилась к костру, поднимая и заново укладывая какие-то ветки, Могиня низко наклонилась, перевязывая зачем-то охапку хвороста. Аякчаана виновато переводила взгляд с одной на другую.

– Привет, – проговорила она. – Как ты себя чувствуешь?

– О чем вы сейчас говорили? Что тут произошло? – Катя пристально смотрела то на Ярушку, то на Могиню. – Ярослава! Что здесь случилось?

Но ни Могиня, ни ее внучка, похоже, говорить не собирались – отвернулись в разные стороны и своими делами занялись. Одна травки раскладывала, другая суп в котелке помешивала бесконечно.

– Она отдала тебе всю свою удачу, – неожиданно отозвалась Аякчаана.

Ярослава на нее было шикнула. Бабушка сделала страшные глаза. Но было поздно: Катя услышала. Правда, все равно ничего не поняла.

– Разве такое возможно?

Бабушка Могиня распрямилась.

– Да, возможно, – отозвалась она. – Древний заговор, еще ассирийцами придуманный… На свече али на другом огне заговорить надобно каплю своей и твоей крови…

– Но зачем? – развела руками Катя.

– Ты помирала, вот зачем! – крикнула Ярослава. Катя только сейчас увидела, что у подруги на правом предплечье запеклась свежая рана, на руке алел ожог, а щеку пересекала широкая ссадина. – Тот нож, что в тебя попал, был заговоренный! Мы ничего не успевали сделать!

– Да не надо лезть, куда не просят, и все бы успели! – перебила ее раздосадованная Могиня, бросила в сердцах травы на землю, отвернулась сердито.

– Нож? – Кажется, только сейчас Катя начала вспоминать подробности прошедшей ночи: побег, освобождение Могини, старичок, которого они встретили, внезапная боль в предплечье, последовавший за ней холод, волнами разливавшийся по телу, и адская боль. Темно-синий мрак. Золотые жилки от костра, обвивавшие ее запястье. Значит, это была Ярушкина удача. Посмотрела на подругу, беспомощно развела руками: – Ярушка, как же это? Как же ты теперь без удачи, без надежды на лучшее?

Подруга перебросила косу через плечо, посмотрела с вызовом:

– Проживем и так, чай не хуже других!

– И что, сейчас уже ничего нельзя сделать? Как-то все поправить, чтобы у Ярушки все хорошо было? – Она с надеждой вглядывалась в морщинистое лицо Могини.

Та отвела расстроенный взгляд:

– Да что тут поделаешь. На крови клятва. Такая, видать, у нас теперь доля…

Яркой ослепляющей искрой пронеслось слово «доля» в мозгу. Как ее, Катю, бабушка Могиня назвала там, в подвале Александрии? «Долюшка наша»? Знать бы еще, что это значило… Был бы интернет, быстренько спросила бы. Может, это все как-то связано?

Катя прищурилась, еще внимательнее вглядываясь в лицо Могини. Но та упорно отводила глаза.

«Ну что ж… – подумала она. – Выясним и без этого!»

У самой кромки поляны, на которой они находились, звонко хрустнула ветка, от звука всполошились птицы, взлетели на ветки повыше, с любопытством уставились на кусты.

Могиня взяла палку покрепче, зашептала заговоры. От них, волна за волной, расходились тени, ложились на траву.

За деревьями мелькнула фигура, и тут же на поляну вышел парень – темные волосы взлохмачены, улыбка во весь рот.

– Недалече же вы ушли!

– Истр! – всплеснула руками Ярослава, зацепилась пальцами за нитку бус, и те с треском рассыпались ей под ноги. – Ты-то здесь как?

Могиня опустила посох, но свое заклятие от внезапного нашествия врагов снять не успела – стоило Истру шагнуть из-за кустов, как ноги его по колено увязли в траве, как в топком болоте, а к рукам откуда ни возьмись потянулись силки.

– Брысь! – повел плечом, стряхивая морок, парень, и засмеялся. – Эк вы ловко придумали, только то не от водяного защита.

– Да от водяного-то и не таились, – мрачно отозвалась Могиня и вернулась к своему занятию – зачистке веток. Ловко пользуясь камнем, она сбивала листья и сучки со стволов. Очищенные, гладкие ветки складывала к ногам. Действовала решительно, мрачно. – Что, Белоус посох-то свой нашел? – спросила.

Черноволосый парень внимательно смотрел на бледную Катю, на Могиню, растерянную и будто побитую Ярославу, задержался взглядом на Аякчаане – та, красная от жары, лохматая и вспотевшая, уже сняла с себя куртку, теплый свитер, оставшись в видавшей виды футболке, сбросила тяжелые ботинки, закатила зимние брюки почти до колен, поставила ноги в красных махровых носках на пенек.

Улыбка застыла у Истра на губах.

– Да нашел, конечно. На заставу отправился, за подмогой. А я к вам в помощь. Я только думал, что вы уж далече забрались, а вы вот они, как на ладони. Отчего на ночевку здесь стали?

– Катю Ирмина ранила, – объяснила Ярослава.

Слова разразились как гром.

– Как – Ирмина?! – отозвалась Катя, привстав.

Истр, однако, не повел и бровью. Наоборот, в глазах блеснула догадка. И чем больше Ярушка рассказывала, тем больше понимания было в глазах водяного.

Правда, о заклинании на крови она ему не рассказала.

– Вчера, когда мы искали наследный посох деда Белоуса, нам встретилась одна странноватая тетка – сама вроде как молодая, а голос старушечий, руки девичьи, а лицо – в морщинах, струпьях. Она сильно злилась, ругалась на какую-то старую ведьму да радовалась, что ее внучку-де зацепила да на тот свет отправила… А сама вся в черном, аки ворон, – пробормотал Истр. – Дед Белоус отчего-то сразу про вас подумал, забеспокоился, как бы у вас беды не приключилось, а тут вон оно как, значит… – Он окинул взглядом поляну. – Надо убираться отсюда, как бы эта ведьма нас здесь не сцапала.

– То-то и оно, – едва слышно отозвалась Могиня. Все оглянулись на ее голос. – Странно, что погони нет. Уж зная Ирмину, не отпустила бы нас.

Ребята переглянулись.

– Может, думает, что Катю насмерть убила? Да оттого и не торопится?

– Бабушка Могиня, уж не думаешь ли ты, что ловушка все это? – Ярослава смотрела виновато.

Та промолчала. Но зато вступила в разговор Аякчаана:

– Я тут в ваших разборках не участвую и, честно говоря, ничего не понимаю, что тут происходит. Но Катя обещала меня познакомить с кем-то, кто знает про копьё Маары, то есть Мары.

Все, кроме Кати, смотрели на нее, и ей еще раз пришлось рассказать о том, как она здесь очутилась, напомнив, что ее там, у Кигиляхов, ждет дедушка.

– Катя, это ты кого имела в виду? С кем познакомить обещала? – вытаращил глаза Истр, дослушав сбивчивый рассказ.

– Енисею, конечно, – отозвалась Катя. – Она же, помните, говорила, что ее семья служила в храме Мары…

Ярушка кивнула. Она помнила. Могиня покачала головой, поправила платок, посмотрела искоса на Ярославу. Та, поймав строгий взгляд бабушки, опустила глаза, вздохнула тяжко. Истр со свойственной ему горячностью предложил:

– Ежели мы понимаем, что в ловушку угодили, так стоит нам всем зорче следить. Отмотать время назад мы ведь не можем уже? – озадаченно уставился Истр на Катю. – Посох Велеса у тебя? – Катя кивнула, покосилась на Ярушку и улыбнулась ей. – Алатырь не потеряла? – это уже к Ярушке, та обиженно фыркнула, закатила глаза. – Тогда бери, Катя, колечко свое заветное, потри по лазурит-камню, выясним, где наша Енисея, и потопаем туда! Что непонятного?

Тут Катя погрустнела:

– Хорошая идея. Да только колечко в мешке заплечном осталось, а его джунгары отобрали еще в Тавде. Теоретически, наверное, можно как-то и без него… Но я не знаю как.

Истр усмехнулся:

– Да уж, печаль, конечно. Не знаю, что бы вы без меня делали… – И придвинул к Кате мешок, который притащил с собой на полянку. – Не твой ли?

Катя дернула за тесемки, заглянула внутрь:

– Мой! Но где ты его нашел?!

Истр неопределенно пожал плечами, деловито приосанился:

– Да вот шел-шел и нашел. Думаю, чего это он так похож на Катин мешок, вся пыль александрийская на ём, все потертости знакомые.

* * *

– Дураки меня всегда особо радовали. – Женщина улыбалась, разглядывая мутное отражение в обугленном кристалле.

За ее спиной темнели силуэты джунгарских шатров, дым от костров поднимался тонкими струйками и сливался со всполохами от факелов – джунгары недосчитались пленников, потеряли Батура и сейчас суетились у стойбища. Женщину они более не заботили, свое дело они сделали.

– Хотела одну девицу, заполучила обеих… Какое несчастье для моей дорогой сестрицы… Будет тебе, Могинюшка, своевольничать!

С головы ее почти сполз капюшон, оголив иссохшую, всю в струпьях кожу. Женщина не обращала на это внимания. Не спуская глаз с почерневшего и оплавленного кристалла, она положила его на землю, присыпала песком. Тревожно огляделась – ее привлек шелест, доносившийся от корней.

Она всматривалась в ночной мрак, пытаясь различить неясные звуки. Подождав, вернулась к своему занятию, зашептала:

– С-под земли зову силу черную, силу черную, немину́чую. Как хозяйка ты через ночь иди, по травинкам да по тропушкам, за зверьем да за птичьим перышком, донеси до сестры слово жесткое, слово жгучее, на чужом берегу сохраненное…

Из-под ее пальцев струилась потоком тьма.

Сливалась с ночными тенями, растворялась в них, набираясь силы и оживая, словно дикий зверь, ворочалась она у ног женщины, лизала полы длинного одеяния, поднималась по стройному стану и взвивалась над головой. Ждала того слова, которое должна отнести адресату, того послания, от которого не скроешься под покровом ночи. Потому что ночь – ее время, время мрака и глухой смерти.

Поймав мглу, словно гадюку, за горло, женщина взглянула на нее. И прошептала заветное слово:

– Сгинь!

И оно, словно отравленная птица, влетело в раззявленную пасть могильного мрака и понеслось от дерева к дереву, скользя по земле, будто приливная волна, и оставляя за собой глухую беззвездную про́клятую ночь. Полетело туда, куда отправила его ведьма, – к поляне посреди леса и группе девушек во главе с пожилой ведьмой.

Ирмина стояла, высокомерно наблюдая за тем, как послушно летит злое колдовство, в груди закипало злорадство и немного горечь – что не удалось самой увидеть, в каких мучениях будет умирать ее сестра Могиня. Вечная соперница и враг.

– Жаль, конечно, – прошептала она в пустоту и, подобрав полы длинного одеяния, направилась вдоль лесной опушки. – С малым делом справилась. Теперь копьё найти да о себе не забыть.

Она усмехнулась, представив свою уютную квартиру в большом и шумном городе – как вернет себе свое тело да красоту былую. Мир, в котором волшба считается выдумкой, – лакомое место для настоящей ведьмы.

Черная ночь клубилась за ней, смешиваясь с непроглядным мраком, путаясь, будто паутина в кустарнике. Ветер стихал, настороженно приникая к траве, а высокие звезды крошились и опадали серебристым дождем.

Женщина шла, собирая тьму на пальцы, накручивая, будто на веретено, тонкую нить тревожных снов, странных шорохов и гнилостных запахов. Шла, не замечая, как тьма поднялась от корней и полностью окружила ее. Ирмина остановилась лишь тогда, когда заметила силуэты внутри чернильной тьмы.

Став в одно мгновение живой и осязаемой, тьма подхватила женщину, увлекая за собой.

– Именем царицы Мары… – шелестело из темноты.

Ирмину охватила паника – навья стража! Ледяные руки цепляли ее, сковывая, ноги вязли в земле, а под деревьями, прячась от лунного света, открылся проход. Неведомая сила подхватила женщину, увлекая в него.

– Нет! – успела вскрикнуть она. – Я не виновата!

Ее визг рассек тишину, слился с уханьем совы и стрекотом сверчков. Мгновение, и полночная мгла развеялась.

Лес вздохнул с облегчением и будто просветлел.

А может, просто из-за облаков выглянула луна, устав от черных дел, что творились в ночи.

Лишь вдалеке все еще шуршала выпущенная из рук ведьмы беда. Роилась у корней, льнула к шершавым стволам, пугая лесной люд. Рвалась к небольшому лагерю, где возле березы прикорнула старая женщина с дремлющей внучкой, рядом с ними сопела черноглазая девица из далеких краев, а на траве лежала раненная черной волшбой, как проклятой меткой, девочка. Еще немного, всего несколько деревьев, и беда неминуемо настигнет их, скрутит в бараний рог, иссушит черной волшбой, отдав на растерзание черному мороку.

Гулко ухнула сова, будто предупреждая о несчастье. Ее удивленный крик подхватил ветер, вознес к высоким кронам и спрятал в листве.

И вдруг белые всполохи в лесу, за деревьями, сверкнули серебром, отсекая беду. Та, разъяренная, взвилась, коротко вскрикнула, как подстреленная птица, и рухнула с шелестом, смешавшись с прошлогодней листвой. В последний раз за эту беспокойную ночь мелькнули огненные молнии и стихли так же внезапно, как возникли, оставив за собой тишину.

Лес прислушался к крикам и наконец заснул до утра.

Глава 14 Енисея

Ярушка радовалась, глядя, как Катя ищет в мешке колечко, проверяет шкатулку, даже руками всплеснула:

– Ай да молодец наш Истр! Все добро нашей Кате сберег!

– Народ, – жалобно позвала Аякчаана. – Вы тут все, типа, такие волшебники, такие чародеи… Вон мешок откуда-то достали… Посохи у вас, алатыри и все такое. – Она вздохнула, низко опустив голову, и замолчала.

У нее над головой кружилась мошка, вился гнус, норовя укусить за разгоряченное тело. Как минимум пару раз, конечно, удачно – на щеке алели две продолговатые отметинки.

– Ну, чего ты хотела сказать? – решила подбодрить ее Катя.

Ей показалось, что ее новая знакомая вконец растерялась. Внучка шамана посмотрела на нее с укором.

– Наколдуйте мне хотя бы какую-нибудь одежду по сезону! – взмолилась она. И обратилась уже к Кате, добавив шепотом: – Я вся потная. Сил нет. Еще минута, и я растаю, как Снегурочка из сказки.

Ребята посмотрели на ее раскрасневшееся от жары лицо, прилипшие ко лбу волосы.

Могиня вскинула руку:

– Погоди. Тебе еще твоя одежа пригодится. – Она окинула взглядом ребят: – Аякчаану надобно домой отправить, негоже ей с нами во временах бродить. Тем более коли все задумано черной волшбой Ирмины.

– Мне без копья нельзя, – Аякчаана запротестовала.

Могиня покачала головой, посмотрела строго:

– А сгинуть можно?.. Не твое это место, не твое дело. Добудем копьё… найдем способ тебе отдать его. – Она повернулась к Кате: – Алатырь используем, девочку домой вернем. А уж как копьё достанем, назад возвернем заветный камень. Аякчаана, не потеряешь ведь его.

Девочка энергично качнула головой.

Могиня удовлетворенно кивнула, потянула девочку за рукав, поставила перед собой. Взяла Алатырь из Катиных рук, положила в ладонь внучки шамана. Хлопнув в ладоши, вызвала светозар – яркий голубой шар застыл между ее ладоней. Она подняла его над головой Аякчааны:

– Лунный свет заговорю, тайны тропы покажу. Проведи вслед за туманами, унеси до дома ро́дного. Шаг в шаг, след в след, минута в минуту.

Луч светозара полился на голову внучки шамана, та зажмурилась, затаила дыхание, уже представляя, как рассердится на нее дедушка Учур. Воздух вокруг нее сжался, пожилая женщина, Катя, Ярослава и парень замелькали, завертелись перед глазами, их образы быстро слились в серый водоворот. Аякчаана почувствовала – опора исчезла, она будто воспарила. В нос ударил запах соли и океана, мокрых камней и влажного мха. Сердце забилось часто-часто, готовое выпрыгнуть из груди. И вдруг – рывок назад. Воздух выбило из легких, в глазах потемнело. Все вокруг заволокло черным туманом. Едва различимое эхо прошелестело далеким: «Затумань тропу, отведи глаза, затеряй пути, чтоб вперед не пройти. Завяжи узлом все дороги темные, ослепи все камни путевые, чтоб ни врозь, ни порознь, ни вперед, ни назад, а только по моему велению».

А в следующее мгновение Аякчаана упала к ногам изумленной Могини. На ту же самую поляну. Алатырь выскользнул из вспотевших рук, покатился по земле.

Пожилая женщина уперла руки в бока:

– Энто никуда не годно.

Подхватив девочку, она снова поставила ее перед собой, снова заговорила, на этот раз – другие слова. И снова Аякчаана почувствовала запах океана, и снова вывалилась на поляну. Взмолилась:

– Нет, не надо, хватит. Не могу больше.

Она стояла на четвереньках, цеплялась ослабевшими пальцами за траву и тяжело дышала. Качнув головой, пробормотала:

– Я словно в стену со всей скорости врезаюсь.

Ярослава пересела к ней, погладила по спине:

– Заговорила все-таки Ирмина тебе дорогу назад…

Могиня покачала головой:

– Истр, с ней останешься. Здесь, три дня пути, заимка моя. Там схоронитесь. Как возвернемся, так вас и найду.

И отмахнулась, чтобы парень и не вздумал возражать.

Аякчаана посмотрела на Могиню:

– Возьмите с собой. Может, Кигиляхи правду сказали и без меня и в самом деле копьё не найдется.

Все смотрели на Могиню, та мрачно шамкала губами, будто проговаривая про себя заветные слова.

– Будь по-твоему, – прошептала наконец.

Катя придвинула к себе мешок – в нем должны были быть штаны, которые Ярушка сунула туда три дня назад, когда Катя еще сама ничего не знала об этом мире, о себе, о своих родителях. Подавила вздох. Всего несколько дней, а будто другая жизнь.

– Ну вот, хоть кому-то сгодился, – протянула она мешок Аякчаане.

– Отойду, чтоб не смущать. – Истр важно встал, намереваясь отойти за деревья.

Аякчаана всплеснула руками, вскочила.

– Нет-нет! Сидите все здесь, я быстро… Я сама! – Она схватила протянутый ей сверток и помчалась, шурша тканью лыжного костюма, на край поляны, за кусты. – Я скоро!

– Откуда она взялась? – глядя ей вслед, спросил Истр, устраиваясь на своем прежнем месте.

– Тебе ж сказывали уже. – Ярушка по-хозяйски взяла куртку Аякчааны, повертела ее в руках, потом вывернула наизнанку, застегнула молнию, одним концом веревки плотно перевязала горловину, а другой конец закрепила с помощью петли на внутреннем кармане. В итоге получилась крепкая сумка.

Улыбаясь своей поделке, Ярослава обернулась к Истру. Он поморщился:

– Странно это все: камни эти говорящие, огни, подземные ходы. Уж больно складно все получается…

Ярослава и Катя переглянулись.

– Думаешь, она подослана Ирминой?

Теперь все трое посмотрели на Могиню. Та сидела на поваленном дереве чуть в отдалении, подперев голову кулаком, разглядывая очищенные ветки и обдумывая что-то. Она не сразу почувствовала взгляды ребят, а заметив, вздохнула:

– Всяко может быть… Да, вернее всего, девочка эта сама не ведает, что да как. Ее домой надо вернуть, незнамо как здесь оказалась, не место это для нее.

Из-за деревьев появилась Аякчаана. Она переоделась, пригладила темные волосы, прямые, жесткие и черные, как вороново крыло. Из подручных материалов – березовой коры, ветоши и упругих ивовых веток – соорудила нечто наподобие башмаков, страшненьких, сделанных второпях, не очень аккуратных, но вполне удобных.

– Ого! – воскликнул Истр. – Шустрая какая! Ладные лапти соорудила!

– Она не «шустрая», она «хорошенькая», – поправила Катя.

Аякчаана улыбнулась.

– Вообще-то у меня имя есть… А обувь такую меня дедушка Учур научил плести. В тайге всякое может быть, да и не любит она чужаков, след в городской обуви долго стоит, зверье пугает да волков приманивает. А в такой обувке ничего не страшно. – Она усмехнулась. – Колется только. Дедушка как-то умело делал, удобно было. Но у меня так пока не получается.

– На вон, свою одежу упакуй, чтоб сподручней было. – Ярушка кивнула на самодельный мешок.

– Ну, коли все готовы, и я, пожалуй, соберусь. – Могиня встала во весь рост, расправила плечи, широко расставила руки.

Вокруг нее стали сгущаться сумерки, тучками дождливыми обступили ее со всех сторон полупрозрачные тени. А когда развеялись они, перед ребятами стояла, так же широко расставив руки, помолодевшая лет на сорок Могиня. Темно-русые волосы убраны в тугой узел, высокий лоб, гладкая, чуть загорелая кожа. Движения приобрели утраченную с годами мягкость и ловкость, а голос – певучесть.

– Вот это омоложение, – изумилась Аякчаана, едва переводя дух.

– Ба-а-абушка. – Ярослава смотрела на женщину с опаской. – Что за волшба такая…

Могиня покосилась на нее:

– Не гляди на меня так… Не Ирмина я, черной волшбой времечко не ворую. У себя заняла годки.

– Как так? – Ярослава наблюдала за ней.

Бабушка только отмахнулась:

– Ну, помру маленько раньше, не велика беда… Говорю ж – у себя заняла.

Могиня оправила платье, ставшее слишком свободным, подвязала его плотнее на талии поясом, погладила темно-фиолетовые чароитовые^[62] бусы:

– Коли Ирминка шалит, так и мы, чай, не лаптем щи хлебаем, тоже кой-чего умеем, правда, внучата? – И она смешно подмигнула подросткам. – А оно так-то сподручнее будет.

– Бабушка, да ты просто само совершенство, – восхищенно прошептала Катя.

– Совершенство? – Могиня подозрительно прищурилась. – Энто что?

Катя рассмеялась:

– У нас так самых что ни на есть красавиц зовут.

Могиня ухмыльнулась, деловито оправила одежду:

– Да энто все так, видимость одна. Но, чай, сгодится в дороге дальней больше, чем дряхлая старуха…

Она подняла с земли подготовленные палки, принялась расставлять вокруг их стоянки, приговаривая под нос:

– Один путь нашел, другой свой забыл, кто сюда придет, тот забудет зачем. Все следы силки заметаюти. На семи ветрах, до семи озер, во семи сундуках запираюти, темным мороком охраняюти от умысла черного.

Узор на земле, крест поверху, в центр его – палка острием в землю. И так на все четыре стороны. Удостоверившись, что стоят крепко-накрепко, обернулась к Кате:

– Ну, доставай, внучка, посох, три свое кольцо заветное, да в путь: коли знать будем, куда следовать, глядишь, и не заблудимся.

Катя достала колечко.

– Ну что, все готовы? – Катя потерла ярко-синий камень на кольце, посмотрела на Алатырь в Ярушкиной ладони: тонкая линия пролегла между ними, зацвела огнями, схватилась холодным пламенем, будто дымкой. А в ней уже скользил знакомый силуэт: стройный стан, смелая и плавная походка, будто кошачья поступь. Енисея стояла на вершине горы, смотрела в долину. Алатырь нашел ее и был готов провести их к цели.

Катя послушно достала из мешка и надела на палец серебряное колечко с четырьмя камушками: зеленым, голубым, синим и бирюзовым – подарок друзей ко дню рождения. И проговорила, как заклинание, слова Енисеи, сказанные всего несколько дней назад в подвале Александрии:

– Серебро – это я, бирюза – Ярослава, Истр, владетель водных пучин, – голубой аквамарин, Олеб, защитник лесов и зверей, – изумруд, Енисея – лазурит.

И подумала о Енисее, представила ее перед глазами, как смотрит строго, а на губах расцветает лукавая усмешка.

Стоило это только вообразить, как воздух вокруг сжался в точку, сомкнулся до размера лазурита. Камень при этом стал ярче и, кажется, еще синее. Золотистые прожилки внутри него раскалились, побагровев, и из центра лазурита брызнул луч, поднялся над головами людей. Катя схватила посох,ударила им о землю, и тут же пространство съежилось, сжалось, увлекая с собой всю компанию. Аякчаана от страха закричала, но Ярослава успела схватить ее за руку, не дав запаниковать и вывалиться из перехода.

Одно мгновение, равное вздоху, и вот на поляне не осталось и следа от компании, только лесные духи растерянно поглядывали по сторонам да складывались сами собой оставленные Могиней палкиобереги.

В это же мгновение воздух за спиной у Енисеи подернулся серой дымкой, завертелся, и из центра образовавшегося облака, растекаясь тонкими лучами, грянул ярко-голубой свет.

Енисея оглянулась, вскрикнула от неожиданности, а из образовавшегося прохода, практически ей на руки, вывалилась Ярослава, державшая за руку оглушительно визжащую черноволосую девочку. За ней ловко выскочили Истр, смутно знакомая молодая женщина и, наконец, Катя с серебристым посохом.

– Вы чего? – только и смогла воскликнуть Енисея.

– Здравствуй, Енисея! – выдохнула Могиня.

Девушка медленно кивнула, посмотрела на нее с подозрением. Могиня отошла к обрыву, поставила руки в бока, оглядываясь. Здесь было ветрено, пахло солнцем. Оно заполняло все – от тонкой щербины на камне до выросшего на камнях бурого неприметного цветка, покрытого плотным слоем шипов и колючек.

– Вы чего здесь все делаете? Катя, тебя же домой отправили! – Енисея непонимающе всплеснула руками. – Ярослава, ты кого притащила и чего она орет, будто режут ее? – Аякчаана при этих словах резко замолчала.

– Мы где? – спросила она охрипшим голосом.

– О, кстати, это вопрос! – подхватил Истр. – Так мы где, а, Енисея?

– У меня дома, – отозвалась та.

На утесе повисла тишина. Ребята переглянулись.

– То есть две тысячи лет назад, – уточнила Ярушка.

– Это для вас две тысячи лет назад, а для меня – здесь и сейчас, – Енисея встала, отряхнула штаны, поправила широкий пояс, проверила ножны.

– О-чу-меть, – прошептала Аякчаана, невольно оглядываясь. – Вы меня разыгрываете, да?

Все тоже с любопытством посмотрели вокруг.

Перед ними раскинулась широкая долина, окруженная со всех сторон цепью невысоких, но отвесных и неприступных на вид гор. Ребята как раз находились на вершине одной из них. По дну долины узкой зеленой змейкой лоснилась река, то тут, то там перехваченная мостами. По обоим берегам ее разместились небольшие деревни, над которыми клубился голубоватый дымок, а в поле, размежеванном на ровные квадраты и прямоугольники, работали люди, паслись стада.

– Очуметь, – повторила Аякчаана. – А где мы? Ну, территориально?

Девушка, которую все называли Енисеей, посмотрела на нее строго, но не ответила.

Истр щурился на солнце:

– А где именно ты живешь? В деревне?

К удивлению ребят, Енисея показала не в долину, а за их спины. Они и не заметили, что утес, на котором они так удобно расположились, – край обширного плато, на котором высилось загадочное строение: высокие, гладко отполированные стены из мегалитов сложены в форме гигантской арки.

– Ого, – восторженно прошептала Катя.

Аякчаана тоже хотела как-то выразить свое восхищение, но, кроме междометий и очередного «очуметь», ничего не приходило в голову.

– А это что? – спросила Ярушка.

– Храм Маары, конечно, – пожала плечами Енисея. – Я же рассказывала…

– Храм? – удивилась Аякчаана. – Это же просто арка каменная.

Енисея помрачнела:

– Сказала – храм, значит, храм. Я что, вам доказывать должна? Лучше говорите, зачем вы здесь.

Ребята переглянулись: Енисея была чем-то раздосадована, иначе объяснить ее несдержанность было нечем.

– Вообще-то мы к тебе, – строго сообщила Аякчаана.

Она помнила, что ей говорили про Енисею, и просто так болтаться здесь, на утесе, не собиралась: ее дедушка Учур ждет, замерз там, небось, совсем.

Катя и Ярослава переглянулись. Они знали подругу, и было совершенно очевидно, что сейчас она им не особо рада, а значит, у нее какие-то проблемы и нельзя сразу выкладывать ей все, да еще в таком тоне.

Ярослава шикнула на Аякчаану и поспешно отвела в сторону, Катя же стала отвлекать уже покрасневшую от гнева Енисею:

– Не обращай внимания, хорошо? Лучше расскажи нам, как вы здесь живете, у меня к тебе столько вопросов! Ты даже не представляешь!

– Катя, при чем тут я? Лучше скажи, что с тобой случилось? – устало посмотрела на нее Енисея. – Ты должна быть с мамой. И кто эта девочка и эта женщина, зачем ты их сюда привела? Что вы все здесь делаете? Не ради же развлечения вы пробирались сюда через почти две тысячи лет!

– Нет, конечно, но об этом потом. Девочка – это моя новая знакомая, ее Аякчаана зовут, что по-нашему означает «хорошенькая». – Енисея хмыкнула, с сомнением оглядев внучку шамана с головы до ног. – Мы только вчера познакомились, но уже успели побывать в Тавде, оказаться в плену у джунгар, – при этих словах глаза у Енисеи округлились, – спастись из него благодаря Ярославе и вот скакнуть на две тысячи лет к тебе.

– А женщина? Она мне кажется смутно знакомой, но я ее не знаю.

– Отлично знаешь! Это же Могиня!

– Да ты что?! – только и смогла воскликнуть девушка.

– Точно тебе говорю, на наших глазах обернулась! – Катя снизила голос до шепота. – Насколько я понимаю, это все из-за ее сестры, Ирмины, ну, той, что нас позавчера прикончить хотела… Да-да, не надо такие глаза делать. Оказалось, Могинина сестра Ирмина очень зла и что-то опять задумала…

– Сестра?

– Сестра, – тихо подтвердила Катя. – Мне Ярушка сказала, она от самой Могини это узнала.

– Енисея, ты медленно соображаешь, – хохотнул Истр, – не замечал прежде за тобой! – И добавил серьезным тоном: – Сказано же – сестра, что нам, тебе доказывать это, что ли?

Девушка закрыла на миг глаза – поняла, что ее грубость к ней же и вернулась. Выдохнула пару раз. И, когда снова открыла глаза, все увидели прежнюю Енисею – спокойную, рассудительную и уверенную в себе.

– Здравствуйте все, рада вас видеть. Могиня, тебе особенно рада, прости, что сразу не признала.

Могиня только рукой махнула – кажется, вместе с молодостью к ней вернулась некоторая беспечность.

Истр прищурился:

– Ты нам покажешь свой дом или мы тут на утесе будем все обсуждать?

Енисея помешкала, но потом все-таки кивнула и повела их в сторону арки.

Ребята, затаив дыхание, ждали, что она отведет их к храму. Но не тут-то было: пройдя десяток метров по каменистому склону, она свернула вправо и ступила на лестницу, ведущую вниз, внутрь скалы.

– Ого! Это город в скале, что ли?

Только сейчас, подобравшись ближе к центру плато, ребята поняли, что все это время они находились на крыше города. Гладко отполированная поверхность была покрыта несколькими глубокими бороздами, проходившими через все поселение от края до края параллельно друг другу. По обе стороны от этих желобов вглубь скалы уходили многочисленные лестницы. Странно выглядело то, что людей, кроме их небольшой компании, больше не наблюдалось – шаги гулко разносились по пустынным переходам.

– Енисея, – Истр на минуту остановился, отстал от остальных, чтобы оглядеться и вслушаться в тишину, – ты здесь одна, что ли, живешь?

Енисея как-то странно на него взглянула, но промолчала и пошла вниз.

Пришлось ее догонять. Ребята переглянулись – Могиня строго на них взглянула, запретив расспросы.

Скальный город чем-то напоминал Александрию. Помещения бесконечной анфиладой^[63] сменяли друг друга, и каждое находилось на пол-уровня ниже предыдущего. Словно ласточкины гнезда вились они в скале, переплетаясь причудливо и странно. Здесь пахло пылью и травами. Последнее в этих каменных коридорах казалось особенно странным.

Они миновали несколько пролетов каменных лестниц с сильно скошенными от времени ступенями, около десятка небольших полукруглых помещений – некоторые не имели даже окон, другие вели в следующие залы. Получалось, что они шли вглубь многоэтажного города.

Енисея впереди. За ней – Катя, Аякчаана и Ярослава. Могиня следом, и чуть поодаль Истр. Этаж за этажом, пролет за пролетом, пока Енисея не нырнула в коридор.

– А-а-ах! – Катя скорее почувствовала, чем увидела, как Ярушка, поскользнувшись на одной из ступенек, начала падать.

Она машинально схватила ее за локоть, но пальцы поймали пустоту: Ярослава выскользнула из рук и кубарем покатилась вниз, с визгом цепляясь за выступы в стене, служившие перилами. Пролетела мимо Енисеи, миновала целый пролет и с шумом вписалась в стену.

Могиня и Катя почти одновременно бросились ей на помощь.

– Цела? – поинтересовалась бабушка, мрачно наблюдая, как внучке помогает Катя.

Ярослава нетерпеливо отбросила ее руки.

– Все нормально, – буркнула она, встала и направилась догонять Енисею, чтобы дальше идти вместе. Поднялась с усилием на несколько ступенек вверх, заметно прихрамывая. Катя заметила на перилах капельки Ярушкиной крови, брызнувшей из ссадин на руках.

Могиня угрюмо выдохнула и пошла следом, стараясь идти теперь как можно ближе к внучке. Катя, помедлив еще пару мгновений, последовала за ней.

То ли от внезапного и такого неприятного Ярушкиного падения, то ли по другим причинам, но Катя отчего-то чувствовала здесь себя неуютно. Она не могла понять почему. Иногда на нее и Могиню оглядывались шедшие чуть впереди Аякчаана и Истр, и Катя на их лицах читала те же чувства – удивление и дискомфорт.

Сейчас, когда они сильно углубились в древний город, она поняла, что именно ее настораживает: следы запустения.

Будто это не просто необитаемые этажи большого скального города, а заброшенный город. Мертвый.

Енисея, подождав, пока Ярослава подойдет ближе, шагнула в коридор, неторопливо двинулась по нему. Все вместе они вышли на один из уровней, явно когда-то жилой: в глубине видно другое помещение, круглое, с гладко отполированными стенами, любовно расписанными ярко-голубыми и изумрудно-зелеными красками. Катя, отстав от друзей, заглянула внутрь: она увидела красивый выход на балкон, с каменными ажурными балясинами^[64], невысокий проем вел во внутренние комнаты. В проеме при этом видны углубления, возможно, служившие для дверных петель. В центре круглой комнаты валялась тряпичная кукла. Катя присмотрелась: нос-палочка, глазки-бусинки, соломенные волосы, голубенькое льняное платьице, на котором неумелой рукой нанесены узоры – кружочки и квадратики. Чья-то забытая любимица.

Катя огляделась, посмотрела на почерневшие камни вокруг очага – его давно не затапливали. Уже и зола выветрилась, а сам очаг осыпался.

Шаги на лестнице стали стихать, девушка поторопилась догнать ребят, но тревожные мысли уже роились в голове, а глаз подмечал все новые и новые доказательства своей догадки: скомканный платок, разбитая чашка, аккуратно сложенные у стены, покрытые толстым слоем пыли одеяла.

Она догнала Могиню и ребят тремя пролетами ниже – Енисея повела их еще на один уровень вниз. Все выглядели озадаченно, молчали, поглядывая в напряженную спину Енисеи. Девушка зажгла светозар – он разливал бледный свет вокруг. Прошли внутрь по широкому темному коридору. Казалось, что он должен был быть освещен. Катя подняла голову и уперлась взглядом в узкий канал, шедший по центру, в котором еще поблескивал металлический кабель. Каждые два метра, на сколько хватало глаз, висели небольшие, не больше пяти сантиметров в диаметре, шарики, изготовленные, очевидно, из такого же металла. Он реагировал на приближение светозара – наливался голубым светом, но тут же мерк, словно перегоревшая лампочка.

– А почему фонари, или что это такое, не работают? – решилась спросить она. Но ответа не услышала – Енисея шла, не оборачиваясь и не сбавляя шага, пока не уперлась в единственную в этом коридоре дверь и с силой не толкнула ее, пропуская ребят внутрь, в небольшое жарко натопленное помещение.

В центре круглой комнаты, почти такой же, как та, наверху, в которой Катя нашла тряпичную куклу, в аккуратно выложенном камнем углублении, горел огонь, над которым на корявой треноге грелся круглый, почерневший от копоти котелок.

Рядом с очагом на брошенной шкуре валялись толстые, потемневшие от времени книги, голубой полупрозрачный шар, колчан со стрелами, лук. В углу стояли ножны.

– Ты здесь живешь? – уточнила Ярушка и тут же вскрикнула, прищемив дверью пальцы.

Енисея вздрогнула, молча кивнула, прошла в глубину помещения, придвинула тяжелую стопку медвежьих шкур и бросила их рядом с очагом.

Открыла крышку котелка, помешала содержимое.

– Обедать сейчас будем, – сообщила сухо. – Только ложек у меня две, так что придется есть по очереди.

Она взглянула на друзей: все смотрели на нее с удивлением и опаской.

– Чего вы?.. Не кусаюсь я. Идите к огню…

Ребята придвинулись ближе, молча взяли шкуры и разложили их на каменном полу. Аякчаана хозяйственно скрутила свою шкуру в небольшой валик, оставив один свободный край. На валик удобно села, а ноги расположила на свободном куске – так делал дедушка Учур, когда они ночевали в тайге. Получилось мягко и удобно. Ярослава, покосившись на нее, устроилась так же.

Только Истр не торопился расположиться у огня. Он прошел вдоль стены, заглянул в нишу, из которой Енисея минуту назад принесла шкуры, – там оказалась еще одна крохотная комнатка, из которой тянуло сыростью. Прошелся вокруг, будто искал что.

– А где Олеб? – Он встал напротив Енисеи, нахмурился. – Я думал, вы вместе.

Енисея заметно помрачнела, пробурчала:

– С чего ты взял?

– Ну, из Александрии же вы вроде сюда вместе направились, разве не так?

Енисея снова помешала содержимое котелка, помолчала.

– Нет его тут. Ушел он, – бросила она наконец.

– Куда?

– На поиски Золотой Козы…

– Ко-го? – Истр вытаращил на нее глаза.

– Золотой Козы! – повторила Енисея. – Он сюда пришел просить моего отца… ну… – она покраснела, – отдать меня ему в жены…

– Добро. Что ж потом? – продолжал выяснять Истр.

Енисея начала раздражаться, снова превращаясь в фурию, с которой они встретились на вершине утеса.

– Отец оказался не слишком рад, но по древнему обычаю дал ему задание: найти Золотую Козу, а ее шкуру принести ему. Вот Олеб и ушел.

– Поня-а-атно, – протянул Истр, почесывая в затылке, – что ничего не понятно.

– Может, не коза, а овца? – встряла в разговор Аякчаана. – Знаете, в мифах Древней Греции аргонавты ходили за Золотым Руном, только это была овечья шкура…

– У аргонавтов был баран, – поправила ее Катя.

Ая пожала плечами, но спорить не стала, неуверенно покосившись на Могиню. Та по-прежнему стояла у стены, скрестив руки на груди. Енисея уставилась в котелок, отозвалась мрачно:

– Не знаю, что там за аргонавты, но Олебу нужна Золотая Коза. – Она вдруг беспомощно посмотрела на Могиню, перевела жалобный взгляд на Ярославу: – Я уже все книги перечитала, в шаре, вон, смотрела, ну нету нигде той козы… Сказка это! Выдумка! А отец все одно твердит: принеси шкуру той козы…

Она отошла к стене, уперлась ладонями в шершавые плиты и опустила голову, прижавшись к прохладному камню лбом. Простонала:

– Не знаю, что делать. Это он специально, чтобы избавиться от Олеба.

– Енисея, – вкрадчиво окликнула ее Могиня, – а где твоя семья?

Девушка сокрушенно вздохнула и покачала головой.

– Только отец, – тихо прошептала она и заплакала. – Нет больше никого, все сгинули.

Глава 15 Большой переход

Енисея снова уставилась в тлеющие угли. Она молчала.

– Енисея, ты можешь ничего не говорить, – наконец прошептала Могиня, поняв ее молчание по-своему. – Мы не для того сюда пришли, чтобы тебя мучить.

Енисея встрепенулась, словно забыла, что у нее гости, что она сама несколько мгновений назад собиралась поведать им какую-то историю.

– Все хорошо, – очнулась она. – Просто мне трудно найти то место, тот момент, с которого начать рассказ. Чтобы вы увидели всё моими глазами…

– Так покажи нам. – Могиня взяла ее за руку. – Позволь взглянуть твоими глазами.

Комната погрузилась в серый туман, совсем так же, как тогда, в Тавде, когда Ярослава призывала темный морок. Его капельки медленно оседали, складываясь в замысловатые узоры, открывая какую-то новую реальность, в которой мертвый город оживал вокруг ребят, наполнялся голосами своих жителей, запахами их жилищ, смехом. Заполнив все кругом, растворив границы Енисеиной светелки, морок стал медленно оседать, позволяя призвавшим его разглядеть подробности прошлого.

Катя увидела, как, подбирая подол длинного платья из плотной материи, какая-то девчонка мчалась по залитой солнцем улице – то и дело мелькали ее ноги в мягких замшевых туфлях. Вокруг сновали люди: что-то несли, что-то строили, мастерили. Высокие деревянные дома с крытыми соломой и глиной крышами возвышались по обе стороны от нее. Странные дома, вроде и каменные, но не из кирпича сложенные, а из окон то и дело доносился шум работы двигателей и механизмов.

С девицей здоровались, приветливо махали руками, кивали – она здесь, похоже, была своя. Ее окликнула худощавая женщина в высокой войлочной шапке, вышитой зеленым, желтым и красным бисером. В руках у нее была корзина с цветными тканями. Лоскутками или платками, не разберешь.

– Здравствуй, Зарина, – поприветствовала ее девочка, – я тороплюсь к батюшке.

Зарина кивнула с пониманием и отошла, а шустрая девица помчалась дальше.

Ясное небо над головой, колкий ветер в лицо. Катя глянула за угол дома – и сердце сделало крутое сальто: взгляд уперся в крутой обрыв, огороженный каменными плитами, и изумрудная долина была далеко внизу, так далеко, что деревья – словно травинки. Девчонка находилась на вершине горы! Как бы не свалилась ненароком.

Катя присмотрелась: это был скальный город. Дома, улицы, ступеньки и переходы – все выдолблено в камне. Стены обработаны гладко, почти любовно, в них можно было смотреться, как в зеркало, а некоторые даже были покрыты тонким слоем-какого-то вещества, похожего на смолу или стекло. Катя встречала такое: у мамы знакомая в Красноярске делала что-то подобное – кольца, бусы. В смоле застывшие цветы, травинки, жучки. Эффект аквариума – так, кажется, называется.

Вот и здесь словно эффект аквариума. Солнечные блики преломлялись в смоле, отражение скользило, подхватывая яркие цвета девичьего платья.

Ноги уверенно несли девицу вперед. Поворот за поворотом, спуск и бесконечные крутые лестницы – она едва не сбивала встречных с ног. Вот шустрая-то!

Девчонка выскочила из-за домов на главную улицу. Мимо по глубокому желобу, разгоняя толпы зевак, с шумом пронеслась огромная телега, груженная корзинами с яблоками и овощами.

– Енисея! Поберегись! – окрикнул девчонку босоногий мальчишка, сопровождавший телегу.

Он бежал рядом с ней, направляя в ее сторону короткий жезл, чтобы предупредить об опасности. Енисея (как Катя сразу не догадалась!) махнула мальчишке рукой вместо приветствия и свернула к одному из домов.

Она подбежала к широкому входу и, взлетев по лестницам, проскользнула внутрь, в прохладу и тень. И оказалась в небольшом, метров двадцати, помещении с маленькими окнами под потолком. В центре играли пятеро малышей: из круглых металлических прутьев они строили дом. Прутья, издавая монотонный звук, висели в воздухе, дети о чем-то спорили, подвешивали к ним разноцветные глиняные и деревянные колокольчики, кубики и веточки, выравнивали, проверяя баланс.

Енисея притормозила рядом с ними.

– Эй, – строго сказала она и ткнула пальцем в парящие в воздухе прутья, – откуда струны утащили? Кто разрешил?

Один из играющих, конопатый мальчишка лет четырех, отозвался:

– Мне отец дал, мы вернем.

– Смотрите у меня! – погрозила она пальцем, убегая дальше. – Не игрушки это!

Она проскользнула вправо, спустилась по узкой лестнице и оказалась на гладкой площадке. Каменный пол ее, ровно залитый прозрачным, как стекло, веществом, дрогнул, раздался ровный гул, площадка качнулась и стала опускаться отвесно вниз.

Енисея опускалась все глубже внутрь скалы – свет мелькал в небольших оконцах, проплывали мимо лестничные площадки с выходившими на них слабо освещенными коридорами.

Стоп.

Миновав пять или шесть таких этажей, ее «лифт» внезапно остановился. Она шагнула с платформы и нырнула в бесконечно длинный узкий коридор. Лишь ее нога ступила на площадку, свет в коридоре стал ярче.

По потолку тянулся толстый, с руку Енисеи, кабель, то ли из стекла, то ли из кристалла, – мутный, голубовато-синий. Он светился. А еще от него разливался тихий и монотонный гул, будто гигантская юла вертелась. Свет под потолком озарял дорогу на несколько метров вперед и гас за спиной.

В холодном сине-голубом свете, в покрытых то ли лаком, то ли стеклом стенах причудливо отражалась худенькая фигурка.

И вот Енисея остановилась в конце коридора перед массивной деревянной дверью и дотронулась до круглого медальона на груди, расправила тяжелые складки платья и только потом улыбнулась.

Протяжно скрипнула дверь, пропуская в коридор теплый солнечный луч. В проеме показались рыжая лохматая голова, веснушчатый нос и ярко-голубые глаза, совсем как у самой Енисеи. Мальчишка легко придерживал тяжелую дубовую дверь, в его руках покачивавшуюся, словно перышко:

– Заходи, чего ты там мнешься!

Та проскользнула внутрь. В центре комнаты – массивный стол, вокруг него – четыре лавки. За столом, упираясь взглядом в дверь, сидел высокий худощавый мужчина. Распущенные по плечам волосы перехвачены на лбу тонким серебряным обручем, ворот, плечи, рукава рубахи из тонкого белоснежного полотна расшиты серебром. На груди – массивный медальон с мутно-голубым камнем в серебряной оправе. Взгляд суровый.

Перед ним, по обе стороны от двери, с опущенными повинно головами стояли около десятка юношей разного возраста: самому старшему было примерно двадцать лет, а младшему – лет десять, он-то и открыл Енисее дверь. Она оказалась здесь единственной девушкой. Прошмыгнула за их спинами и встала в дальний угол, у самой стены, притаилась.

– Дети мои, – начал мужчина. – Сегодня, как только взойдет Луна, Енисея нас покинет.

Словно громом поразил новостью – все юноши ахнули как один. А громче всех, кажется, изумилась сама Енисея.

– Отец! – встрепенулась она испуганно, шагнула к столу.

Юноши зашептали-зашумели. Мужчина строго глянул на них, но шум не прекратился.

– Тихо! – прикрикнул он.

Все тут же смолкли. С потолка на стол опустился голубой луч. В нем показалась тонкая женская фигурка с длинной, до пола, косой. Катя и все ребята, наблюдавшие видение, узнали в нем Енисею. Мужчина же добавил тише и мягче:

– Маара выбрала ее, – и отвел взгляд.

Тишина, и без того осязаемая и липкая, теперь стала еще тяжелее.

Мужчина продолжал:

– Пророчество сбудется, сегодня Боги уйдут, вместе с ними уйдет Сила. Останутся лишь голые камни. Холод и мрак посетит наши души. Нам придется самим возделывать землю, растить урожай и пасти скот. Осиротеем в одночасье. Многие враги покусятся на земли наши, нам самим придется их оборонять. – Он замолчал. Медленно встал из-за стола, отошел к большому круглому окну. – Тяжелые времена грядут, дети мои, и не все из нас переживут их. Да сохранит Род в наших сердцах добро. И память о том, кто мы есть…

Он вернулся на прежнее место.

– Енисея покинет наш мир до того, как он лишится Силы. Она уйдет вслед за Богами и сохранит Силу. Вернувшись, она станет могущественной царицей Золотых гор^[65].

– Отец, нет, прошу тебя. – Енисея кусала костяшки пальцев, беззвучно плакала. – Пощади… Я боюсь…

– Нет, – отрезал он. – Все решено. Не нам с тобой выбирать наше будущее. – И добавил чуть мягче, взглянув на дочь с тоской: – Кто ведает, может, тебе уготовано великое. На тебя наша надежда; верю, что однажды ты вернешь милость Богов и они возвратят потерянную Силу.

Из толпы молодых людей вышел самый старший, поклонился с почтением:

– Отец, сохранят ли Боги жизнь нашей сестре?

Отец долго молчал.

– Мне то неведомо, – наконец прошептал он. Нахмурился и сурово приказал: – Ступайте! Ступайте все, кроме Енисеи.

Юноши с сомнением помялись, но подчинились, молча вышли. Тяжелая дверь давно закрылась за ними, а отец все молчал. Енисея не торопила его. Она вжалась в стену, словно пытаясь раствориться в ней, глотала слезы и пыталась унять дрожь.

Отец вздохнул и поманил ее к себе:

– Подойди ближе. – Он положил большие тяжелые ладони на ее плечи. Заглянул в глаза. – Сила, дарованная нам, останется с тобой. Ничего не бойся – страх делает нас слабыми. Когда взойдет Луна, ты увидишь, как Сила покидает долину. Врата храма Маары распахнутся, и ты окажешься за ними. Сила уйдет в навий мир, а ты, живая, останешься в храме. Я заберу тебя утром.

– Отец, я не хочу! Пусть это будет кто-то из братьев! Не я.

– Тш-ш-ш! Все решено. Сила, обретенная злом, им и становится… Сила, полученная при помощи любви, превратится в любовь. О том помни ежечасно… – Отец поцеловал дочь в лоб. – А сейчас ступай. Я объявлю народу, что надо спускаться в долину. В городе больше оставаться нельзя.

Дальше, словно во сне, побежала вереница чьих-то слов, рукопожатий, объятий и слез. Они слились в одно эхо, разносившееся по голубовато-синим коридорам скального города.

А ночью, когда луна поднялась высоко над долиной, Енисея вышла на вершину городской стены.

Одна. Пронизывающий ветер трепал волосы, глаза слезились, а руки закостенели от холода. Она смотрела вниз, в долину, и видела, как серебрится река, как собирается над ней тонкий дымок и поднимается к облакам. Искала взглядом искорки ночных костров тех жителей, которые послушались ее отца и спустились вниз, покинув жилища. На щеках замерзали слезы.

Внезапно стало тихо.

Девушка затаила дыхание, вглядываясь в ночь.

И вот, словно пенка на закипающем молоке, над долиной скользнула серебристая тень, сворачиваясь и разрываясь. В глубине образовавшихся разрывов чернела мгла. Тень стремительно приблизилась к Енисее, закружила, подхватила ее и понесла, увлекая в ослепительно сиявшие ворота храма Маары, те самые, которые ребята приняли за три гигантских булыжника, сложенных один на другой.

Оглядываясь назад, Енисея смогла только увидеть, как любимый город, где был ее родной дом, погружался в безжизненный мрак. Она видела, как его покидала Сила.

* * *

Легкие сдавило, и Катя вновь оказалась в полутемной конуре, служившей Енисее домом. Ярослава, Истр, Аякчаана и сама Могиня сидели на прежних местах, встревоженные и мрачные, а Енисея тихо плакала.

– Утром город проснулся, но все было уже кончено, Большой переход был завершен, – вытирая слезы, продолжала она. – Сила, питавшая город, исчезла вместе с Богами. В то утро люди не могли открыть тяжелые двери, метались во мраке темных коридоров. То, что раньше давалось легко и просто, стало неподъемной ношей.

– Я, честно говоря, так и не понял, в чем дело, – отозвался Истр. – Какая-то серебристая тень тебя подхватила, уволокла к камням, налетел ветер, холод… – Он пересказал в точности то, что видела и сама Катя. – Что произошло-то?

– Вот, смотри! – Енисея схватила с пола небольшой отрезок проволоки (так, во всяком случае, подумала Катя), плотно зажала его в кулаке. Кусок проволоки зазвенел, и тонкими синеватыми жилками по нему растекся свет. – Видишь, вот так Сила бежала по проводам, опутывая весь город. Здесь все держалось на Силе: подъемники для воды, зерна, фруктов и овощей. Сила давала свет и тепло в дома. Знания хранились в кристаллах, тоже питавшихся этой Силой. Боги ушли и забрали ее с собой. Все, все встало, смолкли кристаллы! Перестали работать все механизмы, машины, что служили нам многие века.

Она замолчала.

– Это что-то вроде нашего электричества, да? – легонько тронула Аякчаана Катин рукав. Катя кивнула.

Выходит, что так. Те опустевшие кабель-каналы, которые они все видели в коридорах, – это кристаллические провода, по которым загадочная Сила распространялась по всему городу, даря тепло, свет, выполняя или облегчая тяжелую работу. На них были «запитаны» подъемники, водяные и воздушные насосы, фильтры. С ее помощью открывались тяжелые двери, переносились многотонные глыбы на любые расстояния и высоту.

– А почему ушли Боги? – спросила Катя, когда молчать уже не было сил.

Енисея с жалостью посмотрела на нее:

– Они – Боги. Пришли однажды. И ушли, когда посчитали нужным.

– А отец? Он нашел тебя утром?

– Утром… Только спустя десять лет.

Катя уставилась на нее:

– Как?

Енисея пожала плечами:

– О том Боги ведают, но у них не спросишь. Я очнулась у подножия цветка – через него Маара проходила в свое царство. Вокруг – каменная пустыня. Я прошла через Врата и нашла заброшенный город, каким вы его видите сейчас. А вечером пришел отец. Он и сказал, что с ночи Большого перехода миновало десять лет.

– Енисея, у меня все равно не укладывается в голове то, о чем ты толкуешь. – Истр порывисто встал. – Вот ты говоришь – забрали Силу. У вас были отстроенные города, хлеб, скот. Почему нельзя было это как-то поддерживать, перестроить свою жизнь на новый лад?

Енисея печально на него посмотрела.

– Тех крупиц Силы, что остались со мной, едва хватило, чтобы коротенький прутик слегка подсветить на несколько мгновений, – тихо прошептала она. – Представь, сколько ее надо, чтобы поднять из долины тяжелую корзину с овощами или воду, чтобы осветить и обогреть целый город? Мой отец сильнее меня, но даже его Силы хватает ненадолго. Вначале жители перебрались в долину, но прокормить себя все равно не могли – привыкли к легкому труду. Обвиняли отца, считая, что он, как жрец, должен был уговорить Богов остаться, предложить им богатое подношение, а может быть, и принести жертву. – Она говорила тихо, в полумраке сверкали ее глаза, пугая какой-то отрешенностью и обреченностью. – Начались голодные бунты, грабежи. Столкновения внутри деревни и войны между нашей долиной и соседней: у них там топь – земли, непригодные для пастбищ и земледелия. За те десять лет, которые меня здесь не было, более или менее все утихло: люди живут в долине, как-то выживают, отец хранит те крупицы знаний, которые еще остались, учит детей, один-единственный сейчас живет в городе, служит в храме. Но тень былого величия еще не ушла, заставляя нас то и дело с горечью вспоминать золотые времена.

Все замолчали, примеряя на себя ту ситуацию, в которой оказались Енисея и ее город. Катя вспомнила, как несколько лет назад, зимой, в их красноярской квартире перегорела проводка и весь дом остался на трое суток без электричества. Но у них была вода в кране, работали магазины, кафе и столовые. Они лишились только части комфортного быта. А что было делать этим людям, которые в одночасье лишились всего?..

– А братья? – Могиня внимательно всматривалась в безжизненное лицо Енисеи. – Ты сказала, что все сгинули. Что с ними случилось?

Та долго не отвечала. И, кажется, все и так поняли почему:

– Так сложилось, что после того, как ушла Сила, они погибли почти сразу. Все по разным причинам. Фотий, самый младший из братьев, был с отцом дольше других. Он умер всего несколько месяцев назад в лесу, его задрал медведь. Он был очень хорошим охотником, отец говорит, что он кормил всю долину. Жениться собирался.

Истр метался вдоль стен жилища, перешагивая через валявшиеся сучки и камни, то и дело отбрасывая их ногой.

– Не понимаю, – ворчал он, сжимая и расжимая кулаки.

Могиня посмотрела на него:

– Чего именно?

– Если Боги ушли так давно, не оставив Силы, не показав, как жить без нее, то, выходит, они вас бросили? На погибель бросили! Вас и, выходит, нас.

Его вопрос повис в воздухе тяжелой и неприятной паузой.

– Сила всегда рядом, – неожиданно подала голос Аякчаана. Все это время она тихо сидела в сторонке, и о ней почти забыли. Все обернулись. – Сила всегда рядом, так говорит мой дедушка, – повторила она. – Она всегда была на Земле, на ней и осталась… Просто ее труднее стало добывать.

Она наклонилась, подняла с пола сухую травинку, то ли занесенную птицами, то ли оставленную прежними жителями.

– Мы вот найдем в лесу олененка, вырастим его, приучим щипать травку, пить воду из корыта, а потом отпустим на волю. Он будет голодать, будет скитаться и проситься назад к человеческому теплу, но рано или поздно он все равно найдет травку и воду и не умрет. Ведь и вода, и трава всегда были и будут, живи он на воле или в стойле. Так и Сила эта, как травинка, всегда была, всегда будет.

– Может, ты знаешь, почему Боги покинули город? – с издевкой, раздраженно бросил Истр.

– Может, и знаю. Мы с дедушкой Учуром много говорили об этом. О Богах, об их целях, – так же спокойно и певуче отозвалась внучка шамана. – Дедушка говорит, что мы – их любимые чада. Но любовь – это еще и строгость. Боги ушли, чтобы мы научились владеть Силой самостоятельно…

Истр фыркнул. Пнул камень – тот ударился о стену и вернулся к ногам юноши.

– А ведь наша девочка права, – неожиданно согласилась с Аякчааной Могиня, – мы смогли найти морок и использовать его. Морок – это та же Сила, сила земли. И мы ее берем, когда нужно, и возвращаем, когда пришла пора умирать. Так было, и так будет. Как тот камень, что ты сейчас отбросил к стене, – он отлетел и вернулся к тебе, к твоим ногам.

* * *

Катя во сне брела по коридорам древнего города. Искала. Ждала кого-то.

Взгляд скользил по каменной кладке.

Сердце билось лихорадочно, в груди будто ледяной кол шевелился. И вот еще один поворот. За ним – призрачный силуэт. Высокий и худощавый юноша с темными волосами, спадающими на лоб и прикрывающими ясные глаза. Он обернулся на звук ее шагов, пожал плечами и торопливо зашагал прочь. Она побежала за ним, надеясь догнать. Но стоило ей приблизиться к нему, как он оказывался за очередным поворотом и таял в темноте.

– Антон! – Имя беззвучно слетело с ее губ.

Катя порывисто села, сбрасывая с себя остатки тревожного сна. Стерла с лица тревогу. Когда же это закончится? Отчего же он не отпустит ее?

Память жестоко подсовывала воспоминания. Полуденная поляна, запах смородины и щебетанье птиц, его взгляд и улыбка. Это воспоминание сомкнулось с другим – его руки на плечах, какой-то особенный запах, сбивающее с ног ожидание счастья и первый поцелуй – такой неуклюжий, в волосы у виска и будто бы не всерьез, но засевший в памяти.

Как больно было падать! Антон предал ее, смалодушничал и бросил на расправу этим отморозкам, Шкоде и Афросию. Как может она еще думать о нем?!

За собственную слабость становилось стыдно, перед самой собой совестно.

Катя вздохнула, провела рукой по горлу, растерла кожу на ключицах, пытаясь избавиться от ледяного кома, который все еще жалил в груди. Привстала и осторожно, чтобы не разбудить друзей, вышла из светелки Енисеи.

Она приветливо помахала ладошкой лунному свету, заглядывавшему через узкое слуховое окно, и побрела за ним, вдыхая прохладу. Камни остывали быстро, принося с собой сквозняки и сырость.

На душе было гадко и холодно.

Все шло как-то не так.

Она снова не дома. Снова ищет то-не-знаю-что.

Что, если ей не повезет и она окажется ТАМ… Там, куда ушел Антон.

Она прошла по коридору, который вел в одинокое жилище подруги, достигла ровного колодца лунного света, струившегося с верхнего этажа. Пройдя еще немного, она добрела до чьего-то забытого и заброшенного дома. Пересекла круглую комнату, такую же, как та, что она видела сегодня днем, и выскользнула на балкон.

Перед ней раскинулась притихшая долина.

В свете молодой луны сине-изумрудной лазурью стелились богатые поля. Поблескивая алмазной крошкой, мерцала быстрая река, разделявшая немногочисленные деревеньки, окутанные первым ночным туманом.

– Антон, – выдохнула девочка, доверившись ночи и ветру, как верным наперсникам.

Вроде даже легче стало.

Что терзало ее? Тоска? Чувство вины? Обида? Бессилие? Или…

Вернее, не так – что из перечисленного терзало ее больше? Какая-то заноза в сердце осталась у нее с тех пор, как в ее жизни появился этот парень. Что-то коснулось ее, не дав чувствам раскрыться. Поманило, приоткрыв завесу, и тут же вытолкало взашей, оставив недоумение и неудовлетворенное любопытство. Антон говорил, что у нее глаза цвета воды в Темзе.

Катя провела пальцем по виску, в том месте, которого совсем недавно касались губы Антона.

«Он предал тебя!» – услужливо напомнил внутренний голос. И на душе стало темно и душно. Катя испугалась – будто в груди рассыпался горячей золой черный морок, подбираясь к самому сердцу и застилая глаза гневом. Девушка отшатнулась, вцепившись в каменную кладку и посмотрев на луну – скорбную и тоскливую.

«Он спас тебя», – будто лунный блик по тонувшей во мраке душе, скользнула надежда.

– Вот ты где! – услышала она неожиданно за спиной и вздрогнула.

Енисея.

– Захотелось подышать немного, – не оглядываясь, отозвалась Катя. Вытерла слезу и в растерянности схватилась за воротник, надеясь, что ночь скроет от подруги ее смятение. – Здесь так красиво.

Как ни странно, Катя оказалась рада, что появилась Енисея и помогла прогнать не только мысли об Антоне, но и страх – почти физическое ощущение черного морока в себе. Как такое возможно, Катя пока не понимала. «Это все черная волшба Ирмины, ее нож отравленный», – предположила она.

Енисея молчала. Катя слышала, как тревожно бьется в тишине ее сердце, как волнение поднимается в ее груди и сбивается дыхание.

– Пойдем! – Енисея вдруг схватила ее за руку и потянула назад, внутрь жилища. – Хочу показать тебе кое-что.

Она стремительно прошла через круглую комнату, проскользнула по узкой лестнице вниз на один уровень и оказалась в еще одной небольшой круглой комнатке.

Посреди нее на ярком ковре лежали тряпичная кукла, стеклянные палочки, кубик.

– Что это?

– Мои игрушки…

– Это твоя комната?!

– Когда-то была, – кивнула Енисея и присела на ковер. Взяла в руки куклу. – Это Феофана, моя любимица. А палочки когда-то были ее домом. Когда город жил, палочки летали и их можно было закреплять, как тебе вздумается…

Катя взяла их в руки. Небольшие, похожие на эбонитовые указки из кабинета физики. Они слабо засветились в ее руках. В неярком сиянии, исходившем от них, Катя внимательнее осмотрела комнату Енисеи, отошла к стене.

В глубине небольшой ниши, закрытой когда-то наверняка красивым занавесом, было устроено простое спальное место. Рядом, в такой же нише, выдолбленной в камне, устроились многочисленные книги, кристаллы различных форм и цветов, свитки папирусов. На стенах красовались рисунки углем коз, овец, речки, разлапистого старого дуба – явно Енисеино творчество. А вот на рисунке мужчина держит за руку девочку в красивом платье. Это она сама с папой. Рядом – братья и мама.

Катя вернулась к центру комнаты. Ковер – круглый со спиралевидным рисунком – казался ей смутно знакомым. Она наклонилась ниже, разглядывая картинки: цветок, палочка, кружок, человеческий профиль, стрелка… Рисунки расположились один за другим, по спирали. Некоторые были сгруппированы по два, три или четыре. Она видела такое однажды на… Фестском диске!^[66] Но как такое возможно?! Катя подняла палочки выше, чтобы разглядеть рисунок лучше, и…

Палочки издали глухой звук, похожий на электрический, и ярко вспыхнули.

Енисея отпрянула, зажмурилась:

– Как ты смогла?!

Катя тоже растерялась:

– Да никак, просто в руки взяла. А что?

– Они раньше так светились! – Енисея прикрыла рот рукой и смотрела так, будто увидела Катю впервые, – с удивлением и настороженностью. Ее руки дрожали. Собравшись, Енисея выдохнула, призналась: – Я думала, там, в подвале Александрии, произошло чудо, думала, что ты вовсе никакая не дочь Велеса… Но, видно, я ошиблась… А Могиня права.

Она растерянно смотрела по сторонам.

– Я ничего не могу сделать. Отец так надеялся на меня, так рассчитывал, что я найду способ вернуть Силу, что с моим возвращением все изменится… И я вижу разочарование в его глазах. Он упирается, чего-то ждет. Но того нет во мне.

Она села на колени и прижала к груди лохматую, потемневшую от времени кукольную головку. Катя подошла ближе, ласково погладила подругу по плечу.

Та вдруг встрепенулась.

– Что случилось? – Енисея резко посмотрела на Катю, лунные блики играли лихорадочным блеском в глазах.

– Ты о чем?

– Что случилось за то время, пока я вас не видела? Что случилось с Ярославой? Она сама не своя: три раза упала на лестнице, пока сюда шла, порезала пальцы. Когда укладывалась спать, чудом не подпалила себя у очага – у нее загорелся подол. И вообще, я чувствую, с ней что-то не так. Словно это не Ярослава вовсе. Оттого и спрашиваю.

Катя вздохнула.

– Она и есть не своя. Я даже не знаю, как тебе это объяснить…

– Говори как знаешь, я пойму.

Катя положила на пол палочки, проговорила:

– Когда мы бежали от джунгар, меня ранили. Нож заговоренный оказался, попал вот сюда. – Катя провела рукой по правому предплечью. – Ерунда вроде бы, царапина, только очень больно. Через несколько минут я потеряла сознание и даже не помню, как оказалась на поляне. Помню только нестерпимую боль и холод. – Катя на мгновение замолчала, решая, говорить или нет о парне в золотой зале. Решила, что не стоит. – Потом в бреду этом я увидела золотую теплую жилку и ухватилась за нее. Оказалось, что это Ярушкина удача.

– Как? – У Енисеи от ужаса округлились глаза.

Катя покачала головой.

– Когда я пришла в себя, Могиня страшно ругала ее, сказала что-то про древний заговор на огне и крови, ассирийский.

– М-м-м, вот оно как, – выдохнула Енисея. – Тогда понятно.

– Ума не приложу, как все исправить…

Енисея посмотрела на нее, задумчиво отвела взгляд. Все окончательно запуталось.

– Ты сама-то как?

– Да я-то хорошо, что обо мне говорить, – удивилась Катя. – Могиня считает, что беду только отсрочила, а по мне, так я здорова как никогда. А вот с Ярославой беда.

– Это от того, что заговор тот с согласия делается и отдать ты должна была что-то взамен. Ну, вроде как купить ее удачу. А раз ты ничего не дала взамен, то ее удача как пришла, так от тебя и уйдет. Это не по правилам получилось, поэтому не навсегда. Можно поправить. Нужен другой заговор. Правда, ты сызнова почувствуешь страшную боль и холод.

– Ничего! А удача? Она снова к ней вернется? – обрадовалась Катя.

Но Енисея покачала головой, посмотрела строго, совсемкак ее отец в том воспоминании:

– Нет, полностью не вернется. За то Могиня и ругала… Заговоры на крови и огне самые опасные, Катя. С ними шутки плохи.

Она вздохнула.

Катя удрученно кивнула.

– То есть все зря? – Она потерла подбородок. Плечи в задумчивости опустились. – Могиня этого не говорила, может, пугать не стала. Говорила, что нам нужно копьё Мары, или, как говорит эта девочка, Аякчаана, Маары, – собственно, из-за него мы к тебе и пришли.

Енисея нахмурилась.

Катя прикрыла глаза, устало выдохнула:

– Стоило мне от вас уйти, я столкнулась с этой девочкой Аякчааной. Она из моего времени… Ну, почти. Ее призвали Каменные люди-истуканы, потребовали добыть им это копьё. И пока она его им не принесет, проход в ее время закрыт. Мы пробовали вернуть ее домой, но она снова возвращалась.

– Копьё Маары, говоришь? – Енисея прищурилась.

В голове, медленно вырисовываясь, будто проявляясь из тумана, загорался план. Енисея прищурилась, стремительно встала.

– Утро вечера мудренее, идём спать! – скомандовала она и потянула Катю назад, в свою душную каморку. – Надо непременно повидаться с моим отцом. Если кто и знает о копье, так это он.

* * *

Ярушка видела, как встала и тихо вышла из светелки Катя, как следом за ней поднялась и исчезла в темноте коридора Енисея. Хотела пойти за ними, но с тоской выдохнула, представила, сколько шума наделает своей неуклюжестью и невезучестью, перевернулась на спину и уставилась в потолок: на нем играли темные тени. То ли блики от затухающего очага, то ли лунный свет из крохотного оконца под потолком.

Рядом почувствовала движение – это сел Истр, уперся локтями в колени.

– Чего вам всем не спится, а? – хрипло проворчал он.

– Ну вот не спится, и все тут. – Ярушка отвернула лицо к стене, не хотела говорить.

На душе было гадко, будто сотня диких кошек скреблась. Девушка спрашивала себя и никак не могла понять – рада ли она тому, что Олеба здесь не оказалось, что она оказалась избавлена от необходимости видеть, как он любезничает с Енисеей. Спрашивала себя и понимала: рада его отсутствию. Очень рада! Чувство облегчения прорастало в груди весенней почкой, пробивалось сквозь страх и пепел. «Они собираются пожениться», – тут же запульсировало в висках, вырвало тяжкий вздох из груди.

Истр придвинулся к ней, дотронулся до плеча:

– Ярослава!

Девушка не откликнулась, сделала вид, что уснула. Водяной устроился удобнее, словно и не собирался от нее отходить. Прошептал задумчиво, покосившись на спящую Могиню:

– Не переживай, вернем мы тебе твою удачу.

– Я не переживаю, – отозвалась все же Ярослава. – Спи уже!

И отвернулась к стене, укрылась плотнее шкурой, хоть и жарко под ней, но будто в домике, тихо и покойно.

Истр молчал. И Ярославе, как назло, не спалось. Чувствовала – он сидит рядом.

– Яруш, я сказать хотел… – Снова молчание. Ярослава изобразила, что спит, нарочно выровняла дыхание и засопела. – Спишь… Это хорошо, что ты спишь, не спала бы, не признался бы никогда. Ни за что на свете. Я… – Он замолчал, подбирая слова. – Лю́ ба ты мне.

Сердце забилось часто-часто, так гулко, что, казалось, Истр никак не может не услышать его. Ярослава забыла, что притворялась спящей, перестала сопеть и широко распахнула глаза. Что делать? Повернуться, сказать, что слышала? Сделать вид, что ничего не произошло? В голове весенней бурей мчались самые разные мысли.

Но, пока она пыталась поймать хоть одну, Истр тихонько отодвинулся и вернулся на свое место. Ярослава слышала, как прошелестели шкуры, как он вздохнул, устраиваясь поудобнее.

Скрипнула дверь, вернулись Енисея с Катей, а Ярушка все лежала без сна, распахнув глаза, и прислушивалась к себе.

Знала ли она, что Истр в нее влюблен? Нет. Но, конечно, должна была заметить. Как смотрел, как пытался помочь и за руку взять. Как всегда первым бросался на помощь.

Она тихонько развернулась и посмотрела на него сквозь прикрытые ресницы. Невысокий, коренастый и ладный – прямая противоположность Олебу. Волосы взъерошены. На вид еще совсем ребенок, оттого она никогда и не смотрела на него всерьез. Хоть и ровесник Олебу почти, Истр вошел в ту самую пору стремительного мужания, когда крепчает рука, смелеет взгляд и грубеет голос. Еще одна зима, и его будет совсем не узнать.

Девушка приподнялась на локте, посмотрела на него изучающе, с прищуром. Вздохнув, покачала головой и опустила голову на меховой валик.

Глава 16 Старый жрец

Енисея всех разбудила с рассветом. Колкий ветер проникал в пустынные помещения, свистел на лестницах и глухо вздыхал в переходах. Как живой.

Вчерашнее ощущение неловкости, пока они шли по заброшенному скальному городу, сегодня только усилилось – теперь все понимали, что город не просто пуст, потому что люди его покинули, найдя другое, более удобное место. Теперь все понимали, что эти стены стали символом одиночества и разорения. То, что вчера воспринималось немного грустным приключением, просто разрушенной временем стеной, брошенной игрушкой или выломанной дверью, теперь предстало в ином свете, и от могильного ужаса мурашки бежали по коже. «Просто» ничего не происходит, за каждой обычной с виду вещью стояла чья-то жизнь, так внезапно оборвавшаяся, чье-то разрушенное счастье и надежды, ставшие пустыми.

Катя отстала от остальных, снова заглянула во вчерашнее уютное жилище. На том же месте валялась тряпичная кукла: соломенного цвета волосы, выгоревшее голубое платьице, на котором неумелой детской рукой нанесены узоры – кружочки и квадратики. Чья-то любимица.

Девушка подняла ее и бережно положила в углубление в стене. Еще раз оглядела заброшенное гнездышко, с тоской подумала о своей собственной красноярской квартире, такой же разоренной и пустой сейчас, как этот дом. Сбросив оцепенение, стремглав бросилась догонять своих.

Ребята уже выходили на верхнее плато. День предстоял пасмурный, на сероватом небе тяжело ворочались серые тучи. Холодный, пронизывающий до костей ветер со свистом метался между развалин. Ярослава поскользнулась на влажном от утренней росы камне, почувствовала, как ее подхватили под локоть и поставили на ноги. Оглянулась – Истр. Отвел взгляд и пошел дальше.

Енисея, не оглядываясь, шла впереди.

– Неужто твой отец уже в храме? – поинтересовалась Могиня.

Енисея мрачно отозвалась:

– Он всегда в храме. Надеется умолить Маару и вернуть Силу в долину.

Ребята переглянулись: они вчера видели этот самый храм – три мегалита уложены один на другой в виде гигантской арки. Катя представляла, что храм – это что-то вроде английского Стоунхенджа: каменные плиты, расставленные в особом порядке, место для богослужения. То, что отец Енисеи всегда находится в храме, показалось странным: где там жить, на открытом всем ветрам пятачке?

Тем временем Енисея довела их до арки. Подождала, пока все не подтянутся. Опустилась на колени, прижав к холодным камням ладони. Аякчаана с опаской поглядывала на гигантские камни, словно ожидая от них какой-то беды. Вблизи они выглядели еще более старыми. Невысокая платформа, выдолбленные ступени. Две вертикально установленные плиты гигантского, с девятиэтажный дом, размера. На них – еще одна, установленная горизонтально. Катя невольно подумала: не могут ли эти камни завалиться? Быть погребенной под ними – последнее, чего можно желать этим утром.

С любопытством заглянула внутрь – ничего и никого не увидела.

На нее упали первые капли. Ветер подхватывал их, грубо срывал, отбрасывая прочь. Но вот еще несколько мгновений – и начался сильный дождь.

Катя покосилась на распростертую у подножия мегалитов Енисею. Ветер уносил тихие слова ее молитвы вдаль. Ледяной дождь нещадно рвал нехитрую одежду на непрошеных гостях, но Енисее было все нипочем: она продолжала что-то шептать, не обращая внимания на то, что и она уже промокла до нитки. Катя прислушалась – отметила незнакомый ей язык, часто повторяющиеся слова, видимо, фрагмент древнего заговора. Вздохнула и посмотрела вверх на расположенную горизонтально плиту: с нее вода стекала нескончаемыми потоками.

Аякчаана ахнула – от внезапного порыва ледяного ветра, едва не сбившего ее с ног, у нее перехватило дыхание. Все как один опустили головы, припали к земле, прикрыв лица руками. Порывы становились сильнее, то и дело выскакивая из арки ледяным дыханием. В какой-то момент Кате показалось, что всех их сейчас просто унесет в долину, они разобьются о скалы и ее родители даже не найдут ее тело – никому же и в голову не придет искать ее две тысячи лет назад.

И только Ярославу ветер и в самом деле подхватил, приподнял над камнями и, похоже, собрался унести в далекие дали. Ярослава в отчаянии закричала.

Могиня ахнула, схватила ее за руку, рывком притянула к себе, прижала к земле что есть силы.

…Ветер стих так же внезапно, как и начался. Тонкие косые лучи цвета ванили спускались с неприветливо-серых небес, освещая испуганные лица людей. Енисея по-прежнему лежала, распростершись на камнях, руки ее подрагивали. Она уже не шептала молитву, не смотрела по сторонам, она прижималась щекой к каменным плитам, обнимала их, словно родных.

– Смотрите! – прошептала Аякчаана.

Все подняли головы, проследили за ее взглядом – внучка шамана смотрела на арку.

Та сияла. На могучих каменных глыбах синеватыми огнями зажглись древние письмена, совсем как те, что Катя видела на шкатулке темного дерева, той самой, с которой еще несколько дней назад начались ее приключения.

Но это еще не все. Свет стекал по вертикальным каменным плитам, струился по письменам, словно по желобам, лился из арки мощным потоком. Енисея медленно встала, поправила одежду.

– Врата храма Маары открыты, – напряженно произнесла она. – Не будем заставлять отца долго ждать.

И, не оглядываясь, направилась навстречу свету. Могиня и ребята, переглянувшись, направились за ней.

– Я думал, это и есть храм, а то врата только, – пробормотал Истр, запрокинув голову и поглядывая с опаской на мегалиты.

Им открылась зеркальная копия вершины холма, на котором они находились, но без останков некогда большого города: каменное пустынное плато, с которого открывался унылый вид на долину, лишь кое-где украшенную скудной и невзрачной зеленью.

В центре плато высилось величественное строение в греческом стиле: массивный постамент, колоннада, на которой покоилась хрустальная крыша. Узкие лестницы, будто припорошенные снегом, вели вверх, под ее призрачную сень. Там свет струился с потолка, причудливо рассеивался и преломлялся, бросая косые тени на каменные плиты.

– Н-да! – вырвалось у Истра. Он стоял, глупо и одновременно восторженно разглядывая сверкающую кровлю. – Надо же… Светится. Чудеса…

Стоило переступить невидимую черту, как Катя почувствовала острую боль в плече – рука потяжелела, ее стало неистово ломить. Девочка, незаметно оглянувшись на друзей, тихонько перехватила ее у локтя, баюкая, словно куклу. Она взглянула на пальцы – правая рука заметно потемнела и слушалась с трудом. Катя поспешно спрятала ее в карман. Рядом вздохнула Ярослава, прошептала:

– Холод какой… Я до костей уже продрогла.

До храма оставалось всего несколько метров.

– Пойдемте, что ли? – оглянулась Енисея на друзей. В ее глазах мелькнуло сомнение. – Батюшка Велимудр нас не ждет, так что большого радушия не обещаю, заранее прошу прощения, если что-то пойдет не так.

Могиня и ребята кивнули, двинулись за ней по узкой тропе, проложенной между камнями. Ноги ступали по гладким камням, но так, словно по мху: все звуки исчезали, бесшумно растекались.

Катя поежилась и с опаской огляделась по сторонам, прогоняя знакомое ощущение, словно она оказалась опять в той шкатулке, через которую попала в Тавду. Обернулась назад – свет под аркой потух, из нее сочилась тьма.

– Енисея, – позвала Катя и придвинулась ближе к подруге, – а что это за место? Ведь на скале, там, где твой город, видна только арка. А тут будто в отражении все.

Енисея ответила не сразу.

– Знаете, так всегда было. Я даже точно не знаю, отчего так. Другие храмы видны, они на поверхности. Может быть, спрятаны в скалах, в горах, ограждены морем или неприступными порогами, но они есть, их можно увидеть из человеческого мира. А храм Маары всегда находился здесь, между миром людей и миром духов. Как ворота в иной мир. Так устроила сама Маара, сказывают. Его не видно из мира яви, не видно из мира Нави.

Могиня вздохнула, прищурившись, посмотрела вверх – они подошли ближе и уже могли рассмотреть храм вблизи, увидеть странные, будто живые тени, спускавшиеся сверху, скользившие по каменным плитам.

– Да оно много ума не надо, чтобы догадаться, – задумчиво, с грустью проговорила она. – Мара – повелительница мрака и холода, царица навьего мира^[67], хранительница его тайн. Только благодаря ей духи навьего мира не беспокоят нас ежечасно, да и мы не досаждаем им своими просьбами. А будь ее храм на земле, на виду у честного люда, как бы оно было? Что мёртво, должно быть в покое.

Она запрокинула голову, пытаясь разглядеть крышу: оттуда улавливались едва заметный шелест и мелодичный звон, будто покачивались на ветру невидимые хрустальные подвески.

– А храмы Прави на земле видны? – спросила Катя.

– Да с чего бы энто? – Могиня покачала головой. – Может, в самые древние времена, когда людям дозволялось быть рядом с Богами, но ныне нет, не видать…

Енисея оглянулась и добавила:

– Кроме одного. Храма Подлунного. Мы были в нем в Александрии.

Могиня споткнулась и едва не упала, посмотрев на нее с удивлением:

– Вы были в Александрийском храме?! Как найти-то его сумела, заповедное же место!

– Да нас Катя провела, – отозвалась Ярослава, отвлеклась, поскользнулась и рухнула на камни. Истр помог ей встать.

– Ничего, ничего, – бормотала она себе под нос, виновато улыбаясь.

Катя тихо вздохнула, покосилась на Могиню.

– Ох, секретники, – проворчала женщина. – Что еще таите, не сказываете?

– Да ничего, бабушка, честно. – Ярослава растерла ушибленное колено, прихрамывая, пошла следом.

Они уже подходили к лестнице, ведущей в храм. При ближайшем рассмотрении она оказалась довольно крутая, скользкая от синеватого мха. Почти неприступная. Страшная: держаться было не за что…

Енисея дотронулась до нижней ступени, и тут же вырос тонкий столб света. За ним второй, выше на пару ступенек, за ними еще один и еще. Лишь только выросла последняя опора, как узкая лента скользнула по ним, соединив первый и последний и образовав перила.

– Ну, так подниматься-то сподручней будет, – обрадовалась Могиня.

– А кто-то, помнится, вчера говорил, что вся Сила ушла, – проворчал Истр, берясь за мерцающую ленту. – Не то пришлось бы нам карабкаться словно черепахам заморским.

Они легко поднялись наверх друг за другом: Енисея, Могиня, Аякчаана. Ярушку подстраховывала Катя. Последним поднимался Истр.

Наверху их уже поджидал отец Енисеи – заметил, как они приближались по тропинке к храму. Он был очень похож на себя самого из вчерашнего воспоминания: тот же суровый взгляд, плотно сомкнутые губы и непримиримость в лице. Время и горе лишь усугубили эти черты. На рисунке он был молодым и полным сил, а сейчас перед ними стоял сгорбленный старик, с трудом опирающийся на посох. Лицо его, покрытое глубокими морщинами, было обращено вдаль. Казалось, он не замечал гостей. Но только казалось.

– Кто такие? Зачем пожаловали? – неприветливо бросил хозяин, стоило им ступить на верхнюю ступеньку.

Енисея поклонилась ему:

– Батюшка, это гости наши…

– Зачем ты их сюда привела? – сердито буркнул старик, не позволив дочери договорить.

Ребята притихли. Енисея тоже молчала. В волнении теребила поясок на платье, явно не зная, что ответить, с чего начать.

Могиня выступила вперед, легко отодвинув девушку в сторону.

Она сама кого угодно могла запугать, так что гневный старик не произвел на нее впечатления. Однако она была сейчас в образе молодой красивой женщины и с заметным удовольствием пользовалась этим.

– Прости нас, Великий Жрец, – вкрадчиво начала она с обворожительной улыбкой, – что мы вторглись в пределы твои без приглашения. Да только пришли мы к тебе с дарами несметными.

Аякчаана, Катя и Истр непонимающе переглянулись. Какие еще дары? Ярослава не сводила насто-роженного взгляда с бабушки. На губах Енисеи расцвела улыбка, она лукаво поглядывала то на отца, то на ведунью.

На слова молодой женщины старик отреагировал нарочито равнодушно, но замер на мгновение, искоса посмотрев на пришедших. В синих глазах мелькнуло любопытство.

– Что за дары? – мрачно посмотрел он на Могиню.

Та всплеснула руками, удивленно изогнув тонкие брови домиком:

– Да неужто ты с порога дары наши принимать будешь?! Где ж это видано!

Старик с сомнением постоял, опираясь на посох, с опаской, не ускользнувшей от внимательных глаз Могини, оглянулся на парящий в центре храма цветок, источавший бледный полупрозрачный свет и тот самый звон, что слышали они у подножия лестницы, и отошел в сторону, освобождая гостям дорогу.

Катя и Ярослава переглянулись, пожали плечами – что за дары пообещала Могиня, они не знали.

А та между тем неторопливо и даже важно прошла внутрь храма, оглядываясь по сторонам.

– А что, отче, один ты здесь служишь? – деловито поинтересовалась.

– Да неужто ты вопрошаешь меня, не одарив дарами несметными? Виданное ли дело так поступать? – Велимудр-то еще тот хитрец оказался.

Но Могиня ему яростно подыгрывала.

– И то правда, отче! Принимай наши дары!

Она взмахнула руками, и на кончиках ее пальцев возникли мелкие звездочки. Она стряхнула их, и они со звоном рассыпались у ее ног. Из каждой звездочки тонкой полупрозрачной струйкой поднимался к хрустальному потолку ароматный дымок – запах лесной травы, покоса, реки – и, достигнув его, разливался по залу великолепным пейзажем: вот неглубокая речка омывает прозрачными водами каменистый берег, ребятишки играют, дети постарше ловят в заводи рыбу. Чуть поодаль женщины полощут белье, бьют его о камни, весело переговариваясь и подпевая друг другу. Вдалеке, из-за пригорка, выходят несколько лошадей, а за ними лохматый пастушок играет на свирели, да так, что ноги сами пускаются в пляс.

Енисея, Ярушка и Катя удивленно переглянулись. Велимудр вцепился в посох. Качнулся. Сухая морщинистая ладонь уперлась в колонну.

– Откуда? – прохрипел хозяин.

Старческая рука бессильно дернулась. Енисея бросилась к нему, но он отбросил ее руку.

– Откуда узнала ты?

Могиня взглянула ему в глаза, усмехнулась:

– Чай, узнал ты кого, отче?

Старик поднял дрожащую руку и указал на пастушка:

– Сей отрок – я…

Могиня взмахнула руками, картинка сменилась другой. Теперь их окружил пряный вечер, молодой месяц скользил по шелковому небосклону, зажигая по пути звезды. Юноша шел рука об руку с молодой девушкой. В полумраке не отличить, кто они, да Велимудр узнал их.

– Это снова я с матушкой твоей, Енисея, – прошептал он.

Губы дрогнули, и его морщинистое лицо озарило счастье, в глазах засияли слезы.

– Не плачь, батюшка, – шептала Енисея, обнимая отца за плечи.

Он погладил ее по волосам, заглянул в глаза:

– У тебя ее глаза… Как я мог забыть об этом? – Он прижал голову дочери к своей груди и долго стоял так, едва дыша.

А Могиня продолжала. Взмахнув еще раз руками, она словно перелистнула страницу книги: перед ними снова оказалась та самая комната, в которой десять лет назад молодой отец семейства давал наказ своим девятерым сыновьям и дочери. Вот ее заплаканное лицо мелькнуло в последний раз и исчезло за тяжелой дубовой дверью. Волхв на картинке хмуро смотрел на долину. Из соседней комнаты, держа в руках рукоделие, вышла женщина, очень похожая на нынешнюю Енисею: тот же пронзительный взгляд, те же соломенного цвета волосы, тот же овал лица, поворот головы, изгиб губ…

– Мама! – ахнула Енисея.

Женщина подошла к Велимудру, положила голову ему на плечо:

– Ведь Маара же ничего тебе не говорила, так? – прошептала она.

Жрец в видении простонал:

– Я видел, что уходит Сила. Она пропала у дальнего предела, у порогов. Теперь настал черед и нашей долины. Енисея встанет перед воротами, и Сила, уходя, унесет ее с собой в храм, где она укроется от беды.

Женщина тяжело вздохнула:

– А если она умрет в том мире? Что, если об этом узнают Боги? Что, если они накажут тебя за обман?

Велимудр качнул головой:

– Я все продумал… Она останется жива…

Женщина заглянула ему в глаза, проговорила с горечью:

– Ты хочешь обмануть Маару.

Жрец – и тот, что стоял у окна полупрозрачной фигурой, и его постаревший оригинал – низко опустил голову.

Но тут же очнулся, словно вспомнив о гостях.

– Велики дары твои, волшебница, – улыбнулся он Могине. – Я уж и забывать стал, что человеком был, что ведал любовь и счастье…

Могиня удовлетворенно улыбнулась.

– Так зачем пришли вы? Какой прок вам от обезумевшего от горя старца? – отозвался Велимудр.

– Мы поведаем тебе, отче, все как есть, а ты сам решай, поможешь али напрасно мы явились, – и Могиня удобно устроилась на полу, приготовившись к долгому разговору.

Глава 17 Молитва

– Останови!

Магда выскочила из машины, даже не дождавшись, пока водитель припаркует неповоротливый автомобиль. Рядом завизжали тормоза.

– Да куда ты прешь! – ругнулся в открытое окно водитель.

Но Магда его не слышала.

– Прости, командир, – извинился Сергей Александрович перед водителем, – она, наверно, тебя не увидела…

– Ненормальные, – примирительно пробурчал водитель, трогаясь с места, – напокупают себе корабли на колесах, не видят ни черта, а ты за них отвечай…

Не слушая, Сергей Александрович быстро хлопнул дверцей и побежал за женой. Та уверено прошла через стоянку, проскользнула мимо разномастной толпы туристов.

– Ты чего? – Он перехватил ее за локоть у кованых ворот.

Она резко повернула узкое встревоженное лицо.

– Сережа, давай пойдем вместе.

Он помялся, с сомнением поглядывая во дворик сквозь вензеля на воротах, поморщился.

– Не верю я в это все, ты же знаешь… – но последовал за ней.

Она долго крестилась и кланялась на ступеньках. Он ежился на ветру, уже открыв для нее дверь. Терпеливо ждал, стараясь не замечать удивленных взглядов.

Наконец, накинув на голову шарф, Магда проскользнула внутрь.

Сергея Александровича накрыла с головой жаркая волна тысяч свечей, золота и человеческих молитв. Он сразу растерялся в этой странной толпе шепчущих людей, их усердных поклонов, величественных песнопений и голосов. Вытянув шею, он едва успевал следить за знакомым бирюзовым шарфом. Вон тот мелькнул около свечной лавки с церковной утварью и проскользнул дальше, окончательно смешавшись с толпой.

Церковная служба только закончилась, и верующие медленно покидали храм. Кто-то важно и чинно переговаривался, кто-то суетливо крестился, кто-то с любопытством рассматривал витрину церковной лавки.

Сергей Александрович решил подождать, пока толпа схлынет, прижался к колонне и из своего укрытия наблюдал за женой.

Магда подошла к иконам. Потемневшие лики словно невзначай подглядывали за ней.

Свечи догорали в больших круглых подсвечниках. Церковный служка вынимал огарки, тут же очищая от капель мягкого воска позолоту.

Магда растерялась.

Последний раз она была в храме лет пять назад, подавала записку за здравие новорожденной племянницы – просто пришла в церковную лавку, протянула купюру, положила в специальный ящичек листок с написанным именем малышки. Ни к иконам не подходила, ни на людей не смотрела.

А сейчас захотелось побыть здесь. И она была поражена и даже немного подавлена мощью позолоты, гулом голосов, звонкостью песнопений.

Словно маленькая девочка, она растерянно прижала к груди длинную свечу и замерла.

– Ты чего, дочка? – услышала она за спиной.

Низенькая сгорбленная старушка со светлым взором на спокойном, умном лице замерла у икон.

– Бабушка, я свечу хотела поставить.

Старушка понимающе кивнула, охотно уточнила:

– За здравие али за упокой?

Магда вздрогнула:

– За здравие… Чтобы сын дорогу домой нашел…

Седая старушка бросила на нее полный сочувствия взгляд.

– К Богоматери Пресветлой обращайся. Ее моли, заступницу нашу… Вот сюда ставь, на круглый подсвечник, дочка. Все будет хорошо, милая! Помогай тебе Господь!

Храм опустел. Магда медленно прошла вдоль икон, вглядываясь в задумчивые лики святых. Ее гулкие шаги отражались от стен. Мелко подрагивали огни свечей перед иконостасом. Батюшка в сторонке тихо говорил с молодой женщиной, что-то советовал ей, а та смиренно кивала и тайком вытирала уголком платка слезы.

И вот она нашла Ее.

Мягкий овал лица, легкая полуулыбка, смиренно опущенные ресницы. Неимоверная сила и нежность материнских рук, прижимающих к себе свое Дитя, загораживая от Него до поры все людские беды.

Магда медленно опустилась на колени. Всмотрелась в изображение.

Светлый образ затуманился, очертания пространства растаяли, звуки стихли. Остались только они во всем мире: коленопреклоненная земная женщина с тоской о своем ребенке и Богоматерь, прижимающая к груди Младенца.

– Пресвятая Заступница! – горячо шептала Магда. – Пощады прошу! Знаю, гневаешься на меня. Знаю, я многого не сделала, что должна была. Знаю, виновата я, во всем одна виновата – не уберегла, упустила сокровище мое, семью разрушила. Любви не имела. Жалела себя слишком, что одна все время, что все хлопоты о детях на мои плечи легли, что в жизни ничего и не вижу, кроме забот о доме, о детях, о муже. Подруги уже всего добились, а я все в пеленках да с борщами. О себе захотелось подумать. И упустила я что-то главное: с мужем живем как чужие, у дочери своя жизнь, виделись последний раз год назад, хоть живем на соседних улицах, а сын неделями дома не появляется, не знаю даже, чем живет. А сейчас и вовсе пропал. Помоги, Милостивая! Упроси Господа вернуть мне сына. Ты ведь тоже Мать. Как тяжко терять дитя свое! Ты, только Ты понимаешь меня! Ты, Пресвятая, знаешь эту боль, когда нечем дышать, потому что дитя твое в беде. Пресвятая Богородица! Заступись! Помоги! Упроси Сына своего. Умоляю, помоги!

В какой-то момент ей показалось, что она не в храме, а каком-то другом месте, среди янтарных колонн, внутри которых перекатывалось чужое счастье. Откуда она знала? Знала. Как знала и то, что ее колонна – вон та, почти пустая, на дно которой безвольно опустились жалкие золотые крохи, теряясь в водовороте угольно-черной пыли.

…Она все молилась и плакала, пока чьи-то руки не подняли ее с колен, мягко не обняли за плечи, не прижали к себе.

Они так и стояли перед иконой, мать и отец, разделив на двоих одно общее горе, а немигающие лики с жалостью смотрели на них, людей, упустивших то, ради чего только и следовало жить.

Глава 18 Каменный цветок

Велимудр сидел, оперевшись на белоснежный посох, и молчал. Холодный ветер врывался под своды храма, трепал седую бороду старца. Рассказ, поведанный Могиней, привел его в замешательство.

Но думал он не о Мааре, своей владычице. Не о копье и не о странном поручении неизвестного каменного народа. Эти люди, которых привела его дочь, пришли не из сегодняшнего дня, а из их рассказа выходило, что странные времена, наставшие для его народа, окажутся еще более странными, – вот что озадачило его. Он исподлобья взглянул на своих гостей: немыслимая магия окружает их – и эту бледную девочку, и парнишку, и саму кудесницу. Выходит, и дочь его, Енисея, долго среди них жившая, владеет тем же даром, а он-то не верил словам ее. Как не верил доводам ее жениха Олеба. Так, может, сама судьба послала ему этих гостей, чтобы он увидел в дочери не неразумное дитя, а хранительницу своего народа?

– А что, дочь, – обратился он к Енисее, – ты тоже владеешь таким же даром, что Могиня? Тоже можешь прошлое призывать да грядущее созерцать?

Могиня рассмеялась:

– Что ты, отче, Енисея у нас одна из первейших учениц. Владеет многими умениями, и темным мороком тоже, конечно…

– Значит, Сила с нами? Она не покинула мир людей? – Старик с надеждой взглянул на них.

Могиня покачала головой.

– Она просто стала иной. Твой народ научится жить с ней.

Старец задумался.

Ярослава в это время, облокотившись на колонну, внимательно наблюдала за Катей. Та бледнела все больше, лоб покрылся испариной, мелкие капельки блестели на висках хрусталиками, волосы прилипли к лицу, а руки подрагивали. Подруга то и дело сжимала и разжимала пальцы, с удивлением поглядывала на них, временами покачиваясь из стороны в сторону, будто баюкая невидимого ребенка. Ярушка сама ничего особо не чувствовала, разве что под сердцем растекалось беспокойство да как-то странно клокотало в груди. Она сперва это вчерашнему разговору с Истром приписала. Но все больше склонялась к тому, что причина совсем другая – попадание в храм Маары.

Теперь Ярослава мучительно ощущала надвигающуюся опасность. Даже оглядывалась по сторонам, ловя на себе чьи-то чужие и навязчивые взгляды, откуда ни возьмись прилипчивое дыхание у виска, невесомые касания. Это тем более казалось странным, что место это было словно неживое – гулкое, пустынное, без запахов и с приглушенными цветами.

Ярушка не могла не заметить, что бабушка Могиня не сказала Велимудру, что Катя – дочь Велеса. «Тоже что-то чувствует?» – догадалась девочка и внимательнее посмотрела на помолодевшую бабушку: та, ожидая решения Велимудра, тайком поглядывала по сторонам да все больше – на каменный цветок в центре.

Поземка пробежала по каменным плитам. Старик насторожился, обернулся к горевшему синеватым пламенем цветку, посмотрел тревожно в его глубину. Лепестки каменного цветка приоткрылись, пропуская голубоглазую, смешливую девочку лет одиннадцати с длинной косой, в короткой кружевной шубке и пушистой шапке. Она ловко выпрыгнула из цветка, поправила шапку.

– Здравствуй, дедушка Велимудр, – сказала девчушка звонким как льдинка голоском. – А я и не знала, что у тебя гости. Что же меня не приглашаешь? Я, может, тоже с твоими друзьями поболтать хочу.

Вроде ласковый голосок, да холодом могильным от него пробрало до костей. Могиня и ребята переглянулись. Велимудр же весь, наоборот, сжался, будто по спине его ударил кто невидимый:

– Да я и сам не знал, госпожа.

Госпожа?! Острая догадка молнией промелькнула в головах пришедших. Могиня, Истр, Ярослава, Енисея молча преклонили колени, Аякчаана, приоткрыв рот от удивления, с любопытством подошла ближе. Незнакомка глянула на нее, та и замерла, где была.

А Катя, все еще держась за холодный мрамор, медленно сползла на пол. Нет, не на колени, она уже не очень понимала, где она и что происходит. Жизнь еле теплилась в ней. В странном мутно-голубом свете, сквозь узоры морозного стекла, растекающиеся поверх каменных плит, видела она девочку в шубке, шедшую прямо к ней. Та ей приветливо улыбалась, звала за собой, да только идти к ней почему-то очень не хотелось. Катя хотела отмахнуться, но внезапно потяжелевшие руки не послушались ее, и она прикрыла глаза от усталости.

– О, да тут целая компания, – все так же улыбалась девочка. – И дочка твоя, Велимудр, пришла… Надо же… И друзей своих привела… – В голосе все больше звучала холодная угроза. – Так что же вы здесь стоите, что ко мне не заходите? Я и врата в царство свое приоткрыла. – Она кивнула на горящий за ее спиной цветок.

Царственно оглядела присутствующих, уставилась на Катю.

Глаза Велимудра расширились от ужаса.

– Не губи! – распростерся он перед девочкой. – Сыновей ты уже забрала в навье царство, прошу, хоть дочь оставь…

Глаза девочки стали холодны как лед.

– Сыновей ты сам не уберег, про то мне не пеняй. А дочь твоя моей волшбой отмечена, я про нее и прежде спрашивала – хотела сделать помощницей своей, да ты сказал, померла… Я ищу-ищу ее среди своих подданных, а ты обманул, выходит, – тихо и зло прошипела она, мстительно прищурившись.

Велимудр растерялся, морщинистое лицо посерело, потускнел взгляд:

– Но ведь… она живая! Помилуй, государыня, виданное ли дело – живой в навьем мире служить!

Старик попытался почтительно коснуться старческими пальцами белоснежных сапожек. Девочка презрительно отступила, не позволив коснуться себя.

– За обман накажу строго, – она повысила голос, – заберу свое, что мне причитается. Да с лихвой, чтобы впредь неповадно было!

Она повела рукой, и цветок разросся до размеров храмовой залы, в один миг поглотив всех присутствующих.

А когда вернулся к своему прежнему размеру, в храме остался только Велимудр.

– Доченька-а-а! – в светящуюся пустоту закричал старик, но Енисея его уже не слышала, растворяясь в мутно-голубом и злом свете.

Едва владея собой, он подполз к хрустальному цветку, равнодушно парящему над мраморным полом, простонал:

– Доченька, Енисея, слышишь ли ты меня? Прости…

В дальнем конце зала, между высоких мраморных колонн, кто-то вздохнул. Старик с надеждой обернулся:

– Енисея?

Тяжело ступая, из-за колонны вышла старуха: седые волосы выбились из-под молодецки подвязанного платка, платье было измято.

Велимудр отшатнулся:

– Кто ты?

Старуха устало прислонилась к колонне, покосилась на него с грустной ухмылкой:

– Та, кого ты недавно называл чаровницей… Могиня я. Не ведаю, что за счеты у тебя с твоей владычицей, но вместе с твоей дочерью Мара увела и мою внучку, Ярославу, и мою прабабку, Катерину, дочь Велеса, между прочим. – Старик ахнул, услышав это, беспомощно оглянулся на цветок. А Могиня задумчиво продолжала: – А значит, мое прошлое и мое будущее оказалось в руках царицы смерти. Так что ежели ты, жрец, не скажешь, как мне их оттуда вызволить, видит Род, я превращу тебя в тень и развею по лесам!

И она тяжело припечатала старика взглядом.

* * *

Лишь ослепительно-белый свет растаял, ребята поняли, что оказались будто в зазеркалье: в такой же зале, как та, храмовая, видели такой же белоснежный узорчатый мрамор вокруг, такой же хрусталь на крыше, такой же каменный цветок. Но сам храм теперь был окружен на многие километры белоснежной пустыней. Холодный ветер с подвыванием летал над острыми торосами^[68], цепляясь за колонны и обвивая их. Чернильная беззвездная ночь покрывала все вокруг, отражалась в покрытых льдом лепестках каменного цветка.

Место оказалось неуютное, мрачное. Еще более неживое, чем сам храм. Ни звезд, ни луны. Только ветер, снег и непроглядная мгла.

– Все целы? – проговорил Истр, оглядываясь. – Что это было, а?

Девчонки отряхивали колени и локти, неловко поднимались.

Ярослава мрачно пробормотала:

– Что-что… Мара в свое царство забрала – вот для чего цветок нужен был в храме! – Она вскинула голову. – А где Енисея? – Ярослава огляделась вокруг – дочери Велимудра с ними не оказалось.

– И Аякчааны тоже нет, – удивилась Катя, которая немного пришла в себя и помнила, что, когда они вываливались из цветка, внучка шамана была рядом.

– Может, они там остались? – предположил Истр, кивнув на цветок.

Девочки открыли было рты, чтобы поспорить, но услышали:

– Ну что, огляделись, гости дорогие? – медоволедяным голосом спросила все та же незнакомая девочка. Она вышла из-за ближайшей колонны. Только на ней теперь была не короткая, до колен, шубка, а длинное кружевное платье, от которого при каждом ее движении исходил белый полупрозрачный дымок, серебрившийся в темноте.

– Ты кто? – Катя подалась немного вперед.

Несмотря на показушно доброжелательный вид, незнакомая девочка вызывала у нее тревогу и опасение.

– Тш-ш-ш, – хохотнула та и приложила указательный палец к губам. – Ишь ты, какая смелая, вся в отца…

Катя осеклась.

– Ты знала моего отца?

– Отчего ж знала, – холодно улыбнулась девочка. – Я и нынче знаю… Вот он обрадуется, узнав, что я утащила его Долю в навий мир. – На тонких губах расцвела холодная улыбка, в глазах мелькнул мстительный огонь. – Уж он берег тебя, берег, от всех скрывал. Да не уберег-таки.

– Ничего не понимаю. – Катя беспомощно озиралась. – Ты кто? О чем ты говоришь?

Незнакомка сделала шаг в сторону, от ее платья завихрился, поднимаясь, поток живого кружева, будто инея. Потянуло холодом. Глаза Кати расширились – конечно, она уже знала ответ, но он никак не укладывался в голове: перед ней в самом деле царица холода и смерти Мара?

Между тем незнакомка вскинула голову, изогнула царственно бровь:

– А что друзья твои молчат? Али они меня не признали?

Она обвела ледяным взглядом группку ребят. Истр загородил собой Ярославу. Движение не утаилось от хозяйки этого странного места. Склонив голову к плечу, она ядовито усмехнулась:

– Ишь ты, защитник какой выискался!

В это же мгновение Ярушка почувствовала, как чья-то невидимая ледяная рука змеей обвилась вокруг горла. Девочка захрипела, осела на колени, беспомощно размахивая руками, словно крыльями. Схватилась за горло, царапая кожу до крови, пыталась высвободиться.

– Ты-то мне и нужна, – все так же холодно улыбаясь, проговорила хозяйка, – нечего прятаться за спинами.

Одним махом она выдернула Ярушку из-за спины Истра, бросив ее на мрамор к своим ногам. Катя и Истр бросились к ней на выручку, но были отброшены невидимой силой к колоннам.

– Не лезьте! – гаркнула девочка. – Надобно мне потолковать с этой весьма симпатичной особой.

Катю будто под стеклянный купол поместили, она билась о невидимую стену, но не могла пробиться через нее. Она видела все происходящее в зале будто через мутную пленку – изображение растекалось и двоилось, а звук доносился глухо и неразборчиво. Истр неистово бился о такую же преграду, метался внутри своего хрустального кокона.

Ярослава пыталась подняться, упрямо уперлась руками в холодный камень. Катя видела, что тяжело ей, рвано, подруга дышит будто через силу, то и дело поправляет рукой что-то невидимое на шее, словно пытаясь ослабить удавку. Падая, они рассекла бровь, и теперь тонкая струйка алой крови стекала по ее лицу, от виска наискосок, медленно впитываясь в воротник.

Мара в образе девочки в кружевном платье обошла ее вокруг, за ней тянулся белый полупрозрачный шлейф из тумана. В тех местах, где нежное на вид полотно касалось Ярушкиных рук, те мгновенно белели и покрываясь тонким слоем инея.

– Хороша, нечего сказать, – заключила Мара то ли с радостью, то ли с завистью в голосе. Она присела перед Ярославой так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Как же додумалась ты своей судьбой поделиться? Да с кем? С самой Долей… Вот смеху-то! Что ты ей предложить можешь, человек-червяк!

– Не смей так называть ее! – крикнула Катя, безуспешно пытаясь преодолеть силу, удерживавшую их с Истром на расстоянии от царицы.

Но та, казалось, не слышала ее. Дотронулась до Ярушкиного подбородка, и девушка зашипела от боли.

– Какая занятная безделушка, – прошептала Мара. – И какой занятной волшбой владеешь… Может, и тебя в услужение к себе взять, а?

– Не трогай ее! – орала Катя, бросаясь на невидимую стену. – Что тебе от нас надо?

Девочка поднялась и громко расхохоталась.

– Да это не мне от вас что-то надо! А вам от меня! – выдавливала она сквозь хохот, хватаясь за живот. – Не я к вам в дом пришла, а вы ко мне, не спросясь, пожаловали!

Мара пристально смотрела на Катю, преображаясь и взрослея на глазах. Сейчас она была ровесницей ребят.

– Где мы? Это же не… – не смогла договорить Катя.

Царица снова расхохоталась.

– Бе… Ме… – передразнила она Катю. – У Велеса дочка-то – дура полоумная! Ох и умора!.. Не зря он тебя ото всех прятал, выходит!

– Где Енисея? Где Ая?

– Где надо, там и Енисея с Аей. В подвале пока посидят, покуда не решу, что с ними делать, – холодно отрезала Мара, продолжая с издевкой наблюдать над стараниями Кати выбраться из-под невидимого колпака.

Девушка перестала царапать стену, оставила попытки выбраться. Выпрямилась. И посмотрела в глаза Мары.

Представив в своих ладонях аркаимское солнце, Катя с силой ударила по невидимой преграде. И шагнула в сторону царицы, уверенная в том, что теперь преграда разрушится. Так и вышло – стена дрогнула и осыпалась миллионами льдинок. Царица делано ахнула, отпрянула на несколько шагов.

– Ох, не гневайся на меня, дочь Велеса, не смотри на меня так! – паясничая, произнесла она и тут же в голос расхохоталась, до слез. – Я ж прямо вся дрожу от страха! Такой взгляд… – Настроение ее снова переменилось, в глазах появились холодная ненависть и презрение. – Соплячка.

Она перестала смеяться. Встав перед Катей так близко, что девочка чувствовала ее холодное дыхание, она с интересом рассматривала дочь Велеса.

– Хотя-а-а… Из тебя, может, и выйдет толк. – Глаза Мары лихорадочно загорелись. Она решительно кивнула. Улыбнулась широко, приветливо, как старой знакомой: – Оставайся у меня! Я тебя в свои ученицы возьму.

– Что вообще происходит? – Катя не верила ни одному ее слову. – Зачем ты нас сюда затащила? Отпусти нас.

Мара будто ее не слышала.

– Не хочешь у меня жить? – Делано вздохнула. – Ну что ж, воля твоя, насильно мил не будешь, как говорят старики. Раз так, не держу тебя, ступай! Привет отцу передавай да матушке. В гости не зову, и так видимся.

Она отступила назад, пропуская Катю к цветку.

– Что значит «ступай»? Я уйду отсюда только со своими друзьями.

Мара фыркнула:

– Не сговоримся мы так с тобой. Твои друзья мне самой нужны. Енисея за обман отца откупаться будет. Вот эта, почитай, моя поданная, – она ткнула пальцем в скрюченную и лежавшую неподвижно на холодном полу Ярославу, – отсюда не выберется, она уже не жилец, а тот, – она кивнула в сторону Истра, безуспешно пытавшегося по примеру Кати разбить невидимую стену, – без нее не уйдет никуда. Он, видишь ли, изволит ее любить… Смешно, правда? А, да! – Она зловеще сузила синие глаза. – Там в подвале с Енисеей еще эта девочка, из людей. Так у меня к ней разговор особый будет, до-о-олгий: откуда про копьё заветное узнала, как в края заповедные попала, отчего всех взбаламутила. В общем, ступай себе с миром. Дорогу, чай, сама найдешь, не маленькая.

И, крутанувшись на каблуках, она отвернулась от Кати.

Порывом ледяного ветра подхватило Ярушку, потянуло за царицей. Истр с силой ударился в невидимую преграду, взвыл отбессилия. Ярослава цеплялась за черные плиты, разбивая в кровь руки.

Катя бросилась наперерез.

Ловко извернувшись, ухватила Мару за рукав. Невесомая ткань будто ледяной наст на мартовской реке хрустнула, рассыпавшись в снежную пыль. Платье царицы мгновенно изменилось – второй рукав тоже осыпался, шлейф уменьшился, морозный рисунок дрогнул и улегся новыми замысловатыми линиями. Мара оглянулась, смерила девушку взглядом, прошептала:

– Коли так о своих друзьях печешься, так с ними и оставайся…

И тут же Катю, Ярушку и Истра острыми, как ножи, пальцами подхватил ледяной ветер и в одно мгновение увлек вглубь залы. Там, за каменным цветком, оказался спуск во внутренние помещения дворца, словно изломанное чьим-то воображением пространство, отражение самого себя и всего подземного мира. Ребята не успели и глазом моргнуть, как оказались глубоко под покрытым инеем мраморным полом и окаменевшей от вечного льда поверхностью.

Глава 19 Кровь от крови

– Да будешь ты шевелиться али нет, бес треклятый?! – Могиня практически волоком тащила Велимудра вперед. Тот плелся за ней безвольной куклой, то и дело падая, разбивая колени и причитая: – Это все бесполезно, зачем мы туда идем? Из навьего мира никто не возвращался, это мир усопших. Цветок погас, проход закрыт и откроется вновь только тогда, когда Маара сама того захочет… О, моя дочь! Моя Енисея! Я никогда не увижу глаз твоих ясных…

– Не каркай. – Могиня то и дело мрачно прикрикивала на него, переводила дыхание и снова дергала за рукав и тащила дальше. Упрямо бормотала: – Всегда можно оттуда вернуться, из энтого навьего мира, ежели не в означенный час туда попали.

А про себя отметила: «Коли сестрица моя смогла, так и я найду способ».

Старик был прав в том, что после исчезновения детей цветок в самом деле будто умер. Он потускнел и погас. И это беспокоило Могиню. На земле она многое могла, да только, чтобы вызволить ребят из царства Мары, мало быть просто ведьмой, тут нужна волшба посильнее.

Перед вратами, ведущими к опустевшему городу, она остановилась – арка не пропускала в мир людей. В ее легкой пелене виднелось лишь отражение Могини.

– Жертву какую надобно отдавать? – окликнула она жреца.

Она знала древнее правило волховства: камень, открывающий людям дорогу в навий мир, должен был получить что-то за свою работу, а если путник забывался, то камень мог забрать то, что посчитает нужным, – молодость, здоровье, красоту. И лучше знать, что потребует камень, прежде чем он заберет то, что ему заблагорассудится.

Старик заохал и запричитал прежнее «нету возврата, нету надежды».

– Да замолкни ты, – Могиня в сердцах топнула ногой, – там моя кровинушка погибает, а ты мямлишь невесть что! Говори живо!

Велимудр протянул дрожащую руку и указал на бледно сиявшие письмена на камне.

– «Дар особый и чужой не останется с тобой», – прочел старик надпись и слабо закивал: – Да, нужна жертва… твой дар, чародейка…

И посмотрел с вызовом.

Могиня озадаченно пошамкала губами:

– Еще чего! Дар мой мне еще самой сгодится! А ну-тка, подь сюда!

Она крепко схватила старика за запястья, дернула на себя, поднимая на ноги, и приложила его ладони к камню. Белоснежные письмена запылали, от ладоней Велимудра потекли тонкие лучи, словно вены, постепенно исчезая в камне. Когда последняя искра с ладоней старика впиталась в камень, пространство внутри арки осветилось и в нем показалась знакомая площадка на утесе. Могиня, не теряя времени, подхватила Велимудра под локоть и проскользнула с ним через ворота.

– Что ты сделала, чародейка?

Могиня, не оборачиваясь и не останавливаясь ни на минуту, пробормотала:

– Я не чародейка. Я ведьма! И отдала я, жрец, твои страдания. Каменюке они в диковинку. Вполне особый, истинный дар и, конечно, чужой – я ж ему не свои страдания подарила, а твои… Сказывай теперь, что делать, чтобы детей вызволить. Про то, что нельзя да не получится, слыхала уже. Давай про другое думай-вспоминай.

Старец прислонился к подножию врат, огляделся по сторонам беспомощно.

– Коли есть такая сила, то о ней лишь в преданиях старинных может быть начертано. Да только прочесть их некому – моей силы не хватит, чтобы раскрыть письмена.

Могиня кивнула:

– Не испробовав, не узнаешь. Веди, жрец.

Они вернулись в заброшенный город, спустились несколькими уровнями ниже, поворачивая всякий раз там, где показывал отец Енисеи, пока не оказались в центре большого зала, умело вытесанного в скале. Узкий свод уходил ввысь, поднимаясь почти к вершине. По стенам, уложенные аккуратными стопками, покрытые многолетним слоем пыли, лежали книги, свитки и полупрозрачные кристаллы. Велимудр устало опустился на лавку, дышал тяжело.

Могиня пристально посмотрела на старика, окинула взглядом полки:

– Ну, жрец, говори, что искать да где.

– Здесь надобно искать, только я не представляю как, – прошелестел старик, беспомощно разводя руками. – Раньше я мог лишь подумать о том, что мне надобно, и нужная книга сама освещалась мне, приоткрывая завесу тайны. Но после Большого перехода Сила ушла, книги более не отзываются.

Могиня подбоченилась, придвинулась к полкам.

– Отче, мы же договорились, сила не ушла, она изменилась, – примирительно отозвалась она, внимательно оглядывая библиотеку. – Значится, говоришь, чуть подумал, и тебе тайны и открывались? – Отец Енисеи кивнул. – Так и мы попробуем для начала.

Старушка встала ровно в центре зала, под сводчатым куполом. В полной тишине слышно было, как сверху капает дождевая вода. Могиня развела руки, глубоко вздохнула, словно впитывая вязкую тишину.

– Как живого из царства мертвых возвернуть, – прошептала. – Сказывай способ. Открой секрет.

Ее фигуру медленно окутал темный дым. Серые клубы его поднимались, неуверенно ласкали ноги женщины, растекались серебристыми огнями. Будто тихий пожар, без гари, без огня, без страха.

Старик, увидев, что помещение стало поглощаться серыми тенями, отпрянул к проему, в ужасе оглядываясь по сторонам, не зная, куда бежать и где спасаться. Он такого прежде не видел. Серый туман скользнул и к нему, поднялся до уровня груди, легко коснулся амулета – тот зазвенел и заискрился, как в давние времена. Туман не причинял ему вреда, тени сновали от одной книжной полки к другой, заглатывая по очереди фолиант за фолиантом, кристалл за кристаллом, пока не вернулись к Могине.

В тот же момент у нее в руках оказался небольшой камень, похожий на малахит, только светлые прожилки его светились в темноте голубовато-синим.

– Шепчет что вроде, – пробормотала удивленно.

Могиня накрыла кристалл ладонью, поднесла к уху, будто прислушиваясь к его шелестящему голосу, спросила:

– Где помощь сыскать мне?

– Тебе поможет твоя кровь, – звонким колокольчиком ответил камень и смолк.

Велимудр подкрался ближе, склонил седую голову, ожидая еще хоть что-то услышать. Но их оракул погас и больше ничего не говорил.

– Что поведал он тебе, чародейка?

Та озадаченно смотрела мимо старика.

– Нам надобно в храм Подлунный идти, что в Александрии спрятан, – только оттуда можно дорогу в навье царство найти и врата во дворец Мары в царстве усопших открыть. – Она нахмурилась. – Переход к Александрии я проложу, бывала там. А вот о храме Подлунном только слыхивала. Не открылся мне путь в него. А ты? Дорогу ведаешь? – Она с надеждой взглянула на старика. Тот кивнул и заплакал:

– Это я во всем виноват. Я ведь спрятать ее хотел, кровинку мою, доченьку мою младшую.

Могиня смотрела на него с грустью и пониманием, похлопала по плечу:

– Ладно, будет… Не кручи́ нься, сделанного все одно не воро́тишь, жалей не жалей… Токмо нам с тобой еще в одно местечко заглянуть надобно, камень твой чудодейственный подсказку оставил, проверить надобно.

* * *

– Что делать будем?

С этого риторического вопроса началась очередная стадия совещания, проходившего в каменном подвале дворца Мары в царстве усопших. Царица выполнила обещание, посадила всех вместе в один подвал.

Ярослава медленно, словно в полудреме, терла ладони, стараясь согреть их дыханием. Енисея сосредоточенно ковыряла ножом стену – надеялась расчистить щель, чтобы выяснить, что за стеной. Впрочем, за все это время ей удалось сделать всего лишь сантиметровой глубины царапину – подкоп явно не получался.

Истр ходил взад-вперед за спиной у Ярославы, ворчал и время от времени бормотал под нос проклятия.

Спокойнее всех была, как ни странно, Аякчаана – оказавшись запертой в подвале царицы смерти и холода, единственное, на что она надеялась, – это на помощь деда. Все-таки он шаман и обещал прийти на помощь, если она позовет его. Сейчас она сидела в позе лотоса на каменном полу, закрыв глаза и напевая утробным голосом монотонно и грустно мотив, который напевал Учур, призывая духов. Звала деда.

– Что это она? – Истр недовольно поглядывал на нее, явно выходя из себя от однообразного и навязчивого пения.

Катя пожала плечами:

– Не знаю. Я так понимаю, она вызывает духов, как учил ее дедушка. И, возможно, это единственно правильная идея здесь, в мире духов и усопших.

Истр покосился на нее, пробормотал:

– О том и речь, что мир духов… Мало ли кого тут можно приманить.

Он вздохнул и опасливо посмотрел на потолок, рукоятью меча постучав по стенам, – глухой звон ударил по барабанным перепонкам. Енисея поморщилась, тряхнула головой, избавляясь от навязчивого звона в ушах.

– Чем, интересно, они помогут, – равнодушно прошептала девушка, с еще большим старанием вгрызаясь в камень. – Они подданные Маары, никогда не посмеют против нее пойти. Не то отдаст духам черного морока, а эта казнь пострашнее всех земных будет.

Катя снова пожала плечами, с опаской покосилась на Аякчаану. Магия здесь не работала: Алатырь тускло светился в темноте и не отзывался, посох, снова обернувшись иглой, безвольно парил над поверхностью заиндевевшего пола – вздохнув, Катя заколола его у ворота. Даже темный морок не вызывался. Очень странно. Как будто все ее помощники враз потеряли свою силу.

Будто угадав ее мысли, Аякчаана словно очнулась, внимательно посмотрела на Катю:

– Сила кругом. В камнях, в траве, в ветре. Ее нельзя просто взять и отнять.

Катя уставилась на нее с удивлением – фраза, хоть и сказанная внучкой эвенкийского шамана ее голосом, будто ей не принадлежала. «Ее точно никто не подослал?» – снова мелькнула мысль в голове, тут же рассыпавшись чувством стыда – они же все вместе здесь пленники.

Опять, словно услышав ее мысли, девочка грустно покачала головой:

– Нет, никто.

И отвела взгляд.

Катя удивилась: что это она? Откуда у Аякчааны такие способности? Но думать ни о чем не хотелось – рука у нее снова сильно заболела и перестала слушаться. Настроение было никакое. Ей казалось, что удушающий холод медленно подбирался к самому сердцу, будто Енисея ковыряла не каменную кладку, а ее, Катину, грудь. Видно, права была Енисея – яд силу набирает.

Истр присел рядом.

– Если мы не выберемся отсюда, мы тут точно околеем. – Он бросил взгляд на Ярушку. – Вон, Ярослава едва дышит. Да и ты, Кать, выглядишь не того…

– Чего «не того»? – Катя отвела взгляд.

– Как не шибко здоровая! – выпалил Истр. Енисея сердито ударила его по колену. – Чего вы, девицы, на меня зыркаете сердито? Что, неправду говорю? Ярушка вся зеленая сидит, того и гляди в обморок свалится, Катя такая же, а Аякчаана – он бросил взгляд на внучку шамана, монотонно тянущую «а» уже вторую минуту, – вообще не пойми что вытворяет, толку никакого нет.

– Один ты у нас деятельный и полезный, – с издевкой закончила Енисея.

Ярушка хмыкнула.

– Да хоть бы и так! – Истр вскочил, сжав кулаки. – А вы сдулись! Чуть вас пугнули, и вы сразу лапки кверху: «Сдаемся!»

– Ну, допустим, никто лапки кверху не вскидывал, – отозвалась Ярослава, – а кричать и топать ножками, Истр, много ума не надобно. – Парень покраснел. – Ты ежели предлагаешь чего, то говори, самое время…

Истр придвинулся ближе, прошептал горячо:

– Переход предлагаю сделать, вытащить туда Катю, тебя, Ярослава, и эту певицу. А нам с Енисеей, если понадобится, бой принять.

Енисея прекратила долбить стену, уставилась на него исподлобья:

– Эк все просто у тебя. Это ты, что ли, хочешь принять бой с Маарой? – На девичьих губах загорелась презрительная усмешка. – А по плечу ли задачка, милок?

Истр покраснел еще больше.

– Вот я и говорю, лапки кверху, – пробурчал он, усаживаясь рядом с Ярославой и укладывая подбородок на круглое навершие меча.

– Да какой переход, коли волшба здесь не действует? – Катя вздохнула. – Ни посох Велеса, ни Алатырь не отзываются. Что спорить-то о пустом.

Внучка шамана внезапно прекратила петь, чуть подалась вперед и наклонила голову набок, прислушиваясь:

– Тише. Нас Маара слушает…

– Ты-то с чего… – начал было Истр, но смолк, едва увидев, как с потолка медленно начала сыпаться снежная крупа, оседая прозрачным настом на каменном полу.

– Пирожки у бабушки очень вкусные, это точно, – мечтательно закатила глаза Ярослава. Ребята вытаращили на нее глаза, решили, что бредит. А та подмигнула им и продолжила: – Вот я с тобой согласна, Енисея, больше всего хочется сейчас бабушкиного пирога с клюквой…

– Кисленький такой, – зажмурилась Енисея, подыгрывая. – С корочкой!

– Хорош про еду болтать! – оборвал их Истр. – Тут, интересно, когда кормят?

Девочки захохотали, а прозрачный дымок с потолка исчез.

– Ты как узнала-то, что нас подслушивает эта царица ледяная? – шепотом, наклонившись к уху девочки, спросил Истр.

Аякчаана взглянула на потолок:

– Меня дедушка предупредил.

В тесном каменном мешке повисла озадаченная тишина. Ребята переглянулись.

– Я не поняла что-то. Кто тебя предупредил? – переспросила Енисея. – Как?

– Дедушка, – повторила девочка и закинула за спину косичку. – Я спросила его, как нам отсюда выбраться. Он сказал, что если прямо сейчас не замолчим, то, верно, никогда. Я вас и предупредила.

– Так вроде дедушка у тебя там, на земле, остался, – напомнила Катя. – Как ты с ним разговаривала вот так запросто?

Ребята снова переглянулись. Аякчаана пожала в ответ плечами:

– Получилось как-то. Мне дедушка часто рассказывал, что делать, чтобы с духами разговаривать. Я пробовала. Не получалось никогда. А тут – удалось. Правда, дедушка и не дух, он живой и у Кигиляхов по-прежнему сидит, обо мне думает. Но, наверно, я, оказавшись в царстве духов, почти им стала.

Она по-прежнему сидела в позе лотоса, невозмутимо поглядывая на своих знакомых.

– А о том, как отсюда выбраться, тоже сказал? – прищурился Истр.

Аякчаана кивнула:

– Нам наверх надо.

Истр фыркнул:

– Тоже мне, ценная подсказка… Это и ежику понятно.

– …Здесь есть другой дух, он поможет, – закончила Аякчаана, словно не слыша его. – Он на мой зов пришел.

Енисея прекратила упаковывать нож в ножны, взглянула на девочку. Катя и Ярослава замерли:

– Какой такой другой дух? Это тебе тоже дедушка твой сказал?

Аякчаана снова кивнула:

– Я его всегда чувствую, моего дедушку. Поэтому у него и спросила. Он сказал, да я и сама вижу… – Внучка шамана посмотрела мимо Кати. – Он рядом с Катей стоит, за ее спиной…

Катя отшатнулась, будто ее кипятком ошпарили. С опаской посмотрела через плечо, на каменную кладку. Конечно, никого там не обнаружила. Облегченный вздох вырвался у нее из груди. Истр присвистнул, с сожалением посмотрел на темноволосую девочку и выразительно покрутил пальцем у виска. Но та продолжала смотреть на пустое место за Катиной спиной.

Ярослава сочувственно дотронулась до ее руки:

– Аякчаана! Очнись! Ты, верно, малость не в себе… Столько переживаний… Какой дух? Нет здесь никого.

Но та не обратила на нее никакого внимания.

– Это парень… – прошептала внучка шамана. – Он говорит, что он не может ничем помочь, пока Катя его не вспомнит. – Ее взгляд стал тяжелым, будто прожигал темнотой. – Не вспомнит и не простит.

Внучка шамана говорила очень убежденно.

– Говорит, он ее ждет здесь уже целую вечность. – Аякчаана застыла, не мигая.

– Да ты выдумываешь все, – неуверенно пробормотала Катя, на всякий случай отползая к противоположной стене.

Аякчаана упрямо мотнула головой.

– Ему на вид столько же лет, сколько нашей Енисее. Темненький такой, симпатичный. Волосы не очень короткие и не очень длинные. Немного вьются. Челка длинная. Глаза серые, светлые… Непримиримые.

– А как зовут его? – Катины глаза округлились от ужаса, потому что она заранее знала ответ.

– Антон…

* * *

Ирмина ежилась от холода – она снова чувствовала его; тело, возвращенное Тенью, предательски дрожало. Рядом, всего в паре шагов, замерли три стражника – сгустки мрака с горящими глазами. Их ледяные доспехи поблескивали в свете факелов. На любое движение пленницы они оглядывались на нее, и тогда женщина чувствовала, как ее прожигает насквозь, сжималась и забивалась дальше в угол.

Она никогда не подумала бы, что те истуканы… такие истуканы! О, она все еще изнывала от бессилия, вспоминая, как в сотый раз пыталась объяснить им то, что от них требовалось, – вбить в их каменные головы, что их остров умирает, а копьё, которое они хранят, может их спасти.

– Только отдайте его мне, – шептала она каменному стражу. – И я спасу вас. Я знаю как.

Ирмина надеялась, что истукан не заметит фальши в ее голосе. Тот, нахлобучив каменную шапку, сверкал потускневшими от старости глазами. И молчал.

– Мне… Мне… Мне… – подхватило эхо, а истукан сощурился и вздохнул, будто не мог разобрать ни единого слова.

Ирмина уже готова была потерять терпение, когда Каменные люди один за другим прошептали:

– Знаем… Знаем… Знаем. Мрак к мраку.

Это немного успокоило ведьму.

– Так отдайте. – Она властно протянула руки, отметила, как подрагивают от нетерпения кончики пальцев.

– Девочка… Девочка… Девочка… принесет, – прошелестели они. – Жди.

Три дня – слишком мало, чтобы все успеть. И ждать она не могла. Ирмина почувствовала это:

– Отдадите копьё, приведете, куда я скажу. – Она сняла с головы платок, подбросила в воздух. Тонкая ткань, подхваченная ветром, медленно опустилась к основанию истукана. – Где я буду, туда и приведете, по платку приведете. Поняли ли? А не то…

Она коснулась земли, отправив вглубь свою разрастающуюся злобу. Земля застонала, затрещала, крошась от ведьминого гнева. Где-то вдали, на побережье, с протяжным гулом ушли под воду огромные валуны – собратья оживших по ее велению истуканов. Остров в самом деле умирал.

– Поняли… Поняли… Поняли… – торопливо шелестели камни, тускнея.

Ведьмин платок – тонкое кружево мрака и черной волшбы – растаял на камнях, словно впитался в них.

Ирмина удовлетворенно кивнула – сама Судьба дала ей шанс одним ударом поквитаться с сестрой и заполучить желаемое. Захочет ли тень из навьего мира выполнить свое обещание, нет ли – уже не важно, она получит то, что ей нужно.

Прильнув к камням, ведьма приложила к ним ладони, почувствовав, как содрогнулась порода под пальцами, как оплавилась, подобно теплому воску.

– Затумань тропу, отведи глаза, затеряй пути, чтоб вперед не пройти. Завяжи узлом все дороги темные, ослепи все камни путевы́е, чтоб ни врозь, ни порознь, ни вперед, ни назад, а только по моему велению. Приведи ко мне под белы рученьки, где бы я ни была.

Она и сейчас помнила то чувство, когда сила, оставленная Тенью, полилась в камни. Голова чуть закружилась от слабости – она отдала почти всю ее.

И сейчас, спустя всего пару земных дней после этого, жалела: сейчас бы ей та сила пригодилась куда больше, чем каменным истуканам, запутавшим все подряд, – у девчонки копья не оказалось.

И сейчас ей придется спасаться самой.

Ирмина посмотрела на навьего стражника.

– Я хочу видеть Мару, отведите меня к ней, – прошептала. – Я ей все объясню.

– Пойдешь, когда позовут…

– Что со мной будет? – Она привстала, поправляя одеяние.

Стражник не ответил.

«Ничего хорошего», – понимала Ирмина. Мара такое не прощает. Недаром Тень отправила ее к каменным людям, предупреждала, что в случае чего ее, Ирмину, не жалко. «Не жалко», – отозвалось горечью.

Вернее всего, Мара отдаст ее на растерзание духам. А это хуже, чем смерть. Женщина содрогнулась.

Ей нужна эта девчонка, Катя, ее посох. Раз уж копье она добыть не смогла.

Ведьма представила себе ее лицо, эти тощие косички и растерянный взгляд. «Где ты?» – позвала беззвучно.

В навьем мире своя магия. Здесь свои законы. Морок – единственно главный здесь. И морок не простой. Черный.

И он вел ее. Темные коридоры. Лестница. Группа подростков.

«Не верь ему… Он уже навий сын».

«…Я проведу вас…»

«Ты меня простишь когда-нибудь?»

Она узнала голоса. Усмехнулась.

Ведьма покосилась на застывшего стражника, перевела взгляд себе под ноги и уставилась на собственную тень на полу, представила, как растворяется в ней, как ныряет, словно в озеро. Темное, глубокое, маняще-знакомое.

Холод отступил. Ирмина почувствовала легкость. Оглянулась: стражник по-прежнему стоял рядом с ней, остальные – чуть поодаль. Она видела собственное тело, прильнувшее к стене: глаза полуприкрыты, губы сомкнуты. Тело, подаренное Тенью на несколько дней. Они на исходе, так что не жаль. Она добудет себе свое, вернет с лихвой.

Немного терпения. Все так удачно сложилось…

Она получит то, что в первый раз ускользнуло от нее, от про́клятой ведьмы, – посох Велеса – и вернет себе настоящую жизнь. Она заберет силу этих детей, чтобы выбраться из навьего мира. И никакие заклятья ей, прошедшей самые темные уголки навьего мира, не страшны.

Она вернется.

Оживет.

Она получит плоть, здоровье и молодость. И она приготовила особый «подарок» для своей сестрицы – проклятье Могини обернется против нее самой, обернется на кровь ее, на бесценную внучку ее, Ярославу. И теперь уж девчонке от него не уйти.

Глава 20 Неожиданная встреча

Катя забыла, как дышать. Вцепившись в край рубашки, машинально терла мягкую ткань и смотрела в пустоту. Туда, где, если верить внучке шамана, стоит Антон-Ключник.

Его призрак.

Его тень.

Воспоминание о нем.

– Где ты его видишь? – прошептала Катя, сама не ожидая, что голос предательски сорвется. Мысли путались. – В смысле, где именно он стоит?

Аякчаана показала рукой:

– Сейчас – ровно за твоей спиной, на тебя смотрит. Улыбается.

Катя оглянулась назад, посмотрела туда, где должно быть лицо Антона. Вгляделась в пустоту.

– Так он, – она выдохнула, – привидение?

Аякчаана осуждающе посмотрела на нее, отозвалась словами, сказанными дедушкой Учуром при расставании:

– Все, что рядом с тобой, – живое. Все, чего касается солнечный свет, – дышит. Привидений не бывает. Он – дух. – Она замолчала, глядя в темноту. – Говорит, тебя искал.

Ярослава, с округлившимися от удивления глазами, слушала их разговор.

– А как он проведал?

Вместо ответа Аякчаана закрыла глаза:

– Дух хочет говорить.

Она замолчала. И сидела так какое-то время, поджав под себя ноги, спокойная и даже немного величественная.

– Катя, не отворачивайся от меня, выслушай, прошу тебя, – заговорила Ая наконец.

Ее девический голос изменил тембр, в нем Катя услышала такую знакомую интонацию… Она нахмурилась и опустила низко голову. Сердце билось часто-часто, и совсем даже не от холода.

Ярушка поежилась, сбрасывая неприятный холодок, что забрался под рубаху. Истр настороженно всматривался в темноту, оглядывался по сторонам. Всем стало не по себе – вроде та же девочка с тугими черными косичками, тот же голос, а интонация не ее, манера речи другая… Будто они подслушивали чужой разговор, да только уйти некуда – каменный мешок не отпускал.

Внучка шамана, не открывая глаз, повернула лицо к Кате, на губах скользнула знакомая грустная полуулыбка.

– Я ошибся. Тогда, как и много раз до этого в последнее время. Не та компания. Не те цели. Не те принципы. Мне хотелось кому-то доказать, что я особенный. Да только в итоге я оказался самым заурядным трусом. – Аякчаана замолчала. – Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь… Наверно, нет. Я бы и сам себя не простил. А если даже ты и простишь – никогда не забудешь мой поступок. Такое не забывается. Я понимаю. Но я хотел бы сказать тебе, как сильно я сожалею о своем малодушии. Это мысль держит меня здесь, больно жжет.

– Ты там что-то болтал про наше освобождение, – глядя на Аякчаану, неприветливо пробурчал Истр.

Аякчаана чуть повернулась к водяному, кивнула:

– Да, я проведу вас…

При этих словах Аякчаана неестественно резко, одним движением, встала и направилась к дальнему углу комнаты. У самой стены обернулась.

– Ну, вы идете? – спросила она уже своим голосом.

Истр, Ярослава и Енисея переглянулись. Катя сидела, все также низко опустив голову. Ярушка присела рядом с ней, взяла за руку:

– Ты как?

Катя молчала, еще ниже спрятав лицо.

– Кать? Ты чего?

Горячая слеза упала на Ярушкину ладонь, засеребрила руку.

– Я не могу, – прошептала Катя, вытирая слезы. – Я не могу ему поверить. Особенно сейчас.

– О! – радостно воскликнул Истр. – И я о том же! Нельзя ему верить, может, он нас черт-те куда заведет и мы там враз сгинем.

Он покрутил в руке меч, демонстративно рассекая им воздух.

Аякчаана осторожно добавила:

– Он говорит, что у вас… у нас то есть… нет выбора. Маара отсюда выпускать никого не собирается.

– С чего ты взял? – вспылил Истр и обернулся к Енисее. – Вот с чего он это взял?

Катя умоляюще вскинула руку. Истр на полуслове поперхнулся, замолчал.

– Пусть он покажется, – велела Катя духу, глядя на Аякчаану. – Я хочу знать, что это точно он!

Она бросила свирепый взгляд за спину и почувствовала, как прохладный воздух коснулся кончиков пальцев, легко сдавил, пробрав до костей. Такое же прикосновение выше, у локтя. По плечу, едва касаясь волос. Вдруг ей стало невозможно дышать: она почувствовала, как кто-то невидимый стоит за ее спиной, склонившись к ней и почти касаясь мочки уха. Она отпрянула.

– Я. Хочу. Тебя. Видеть, – отрезала упрямо.

– Как скажешь, – услышала она у самого уха ласковый шепот.

Перед ней стал проявляться образ, будто рождаясь из холодного тумана. Бледное лицо, темные волосы прикрывают лоб и светлые голубые глаза. В них – лукавая усмешка.

– Ты хотела меня видеть? – прошептал дух, замирая перед ней.

– Так ты можешь сам говорить со мной? – удивилась Катя. – Зачем тогда весь этот мистический маскарад с вещанием через Аякчаану?

Антон невесело улыбнулся, пожал плечами:

– А ты представь, какое было бы у тебя лицо, если бы я с тобой начал беседы вести – вот так, без предупреждения! Твоя банда бы тебя сразу куда следует и сдала!

– Почто ты ее преследуешь? – Ярушка выступила вперед, воинственно сжав кулаки. – Ты ее предал уже единожды, зачем снова явился? Покоя ни себе, ни ей не даешь… Нет пути у тебя назад. – Ярослава повернулась к Кате: – Не слушай его! Не иди на сделку с покойником, всю жизнь из тебя вытянет.

Антон, не отрываясь, смотрел на Катю. С надеждой.

– Хорошие у тебя друзья. Настоящие. – Он посмотрел на Катю, нахмурился. – А я точно покойник? Просто мне непокойно на душе, будто забыл я что-то. В груди болит… Вот здесь. – Он указал на грудь. – Да и в нижние миры не могу войти, дальше порога навий мир меня не пускает, так и брожу здесь по дворцовым коридорам. – Он искоса бросил взгляд на сердитое лицо Ярушки. Проговорил отчетливо: – Без меня вам все равно не выбраться.

Катя смотрела на него. Что это с ней происходит? Что заставляет ее ему верить? Почему что-то сжимается в груди, трепещет и вот она уже тянется к его холодным рукам, радуется его ласковой улыбке? Она помнила тот день в лесу, когда он, веселый и беззаботный, этакий баловень судьбы, посмеивался над своими товарищами, шутил и – может, ей это только показалось? – все норовил поцеловать ее. И потом, когда они встретились в Аркаиме… И чем больше она вспоминала его глаза, его улыбку, тем больше хотелось ему верить. Какой ужас.

Ярослава прошипела:

– Не верь ему. По мне, так брешет он. Мы его мертвым в подвале Александрии видели. Он уже навий сын.

Катя еще подумала.

– Да не проверяли мы. Может, в самом деле жив где-то, без памяти?

– А проверить как?

Катя вздохнула. Мрачно кивнула Антону:

– Хорошо, показывай дорогу.

Ярослава неодобрительно цокнула языком.

– Катя, Ярушка дело говорит, – уверенно сказал Истр. – Даже если не помер он…

– Тут попробуй разберись. – Аякчаана сердито покосилась на Истра.

Катя посмотрела на парня – сомнения клокотали внутри, он мог быть подосланным Марой, но, с другой стороны, – зачем? Она и без этих хитростей все вызнала.

– Может, я схожу проверю?

Истр тут же запротестовал:

– Может, Маре только того и надобно! Мы же не ведаем, что на уме у нее!

Антон изогнул бровь, поднял вверх указательный палец:

– Юноша прав, кстати. Надо идти вместе… – И добавил мягче: – Я обещаю, что не обману…

Истр поморщился:

– Толку от твоих обещаний-то! – махнул рукой. – Да делать нечего. Выбор невелик. Ладно, идём! – и он резко обернулся к Антону. – Если обманешь, так и знай, я покоя не найду, пока тебя на том свете не отыщу и не зашибу. Понял ли?

Антон снисходительно покосился на меч подростка, улыбнулся, но кивнул. Качнулся, взял Катю за руку – кости у нее свело от нестерпимого холода – и подвел к стене. Склонившись к уху, прошептал:

– Этот каменный мешок когда-то был дворцовым погребом, здесь вино хранили.

Енисея недоверчиво хмыкнула:

– Не знала, что у Маары были винные погреба.

– О! Ты еще много чего о ней не знаешь! – Он снова повернулся к Кате. Почувствовав интерес, заговорил быстрее: – Так вот. Погреб этот имел свой выход в дворцовые покои. Всего лишь надо подняться по лестнице и пройти через кухню и зимний сад… – Он поймал удивленный взгляд Енисеи, кивнул: – О да, зимний сад у нее тоже был! И шикарная спальня, и залы для балов и приемов. Вот все, что должно быть в царском дворце, в вашем понимании, у нее было… Еще вопросы у страждущих имеются?

– А это все сейчас где? – подала голос Аякчаана.

Антон ей улыбнулся особенно мягко, будто в благодарность, что она его первая услышала.

– Да все здесь. Почти сотня комнат, да еще полсотни залов, да несколько десятков хозяйственных помещений. Покрыты толстым слоем инея. Цветы замерзли с раскрытыми бутонами, ковры заледенели и рассыпались снежной крошкой, промерзли до основания… Здесь ведь вечная зима. Сказку про Снежную королеву читали? Здесь что-то вроде ее чертогов. Но, знаете, хозяйка здесь – самая нормальная. Тут помимо нее есть такие типы…

Заметив, что Аякчаана собралась задать новый вопрос, Истр одернул ее:

– Так, не отвлекаемся. Здесь был погреб, который вел в царские покои, запомнили. Что дальше и чем это нам поможет?

– Здесь нет стены, – лукаво улыбнулся Антон. – Смотрите!

Он взял Катину руку, чуть сильнее надавил ею на каменную кладку. И та дрогнула под девичьими пальцами, осыпалась серебряным песком к ногам.

Истр отпрыгнул в сторону.

– Я думал, только у нас так ремонты делают! – хохотнул Антон, заметив его удивление. – Ан нет! Наверно, это какой-то особый строительный кайф – кинуть заказчика. У меня с такими мастерами отец воевал всю дорогу, пока нам дом строили. – Он потянул Катю за руку в образовавшийся проем. – Пойдем, я покажу дорогу из замка!

Призрак скользнул в синеву темного подземелья. Катя – за ним. Следом – все остальные.

– Ну что, как живешь, Катюша? – услышала она у виска такой родной голос.

Сердце сжалось в комочек. Но она взяла себя в руки.

– Ты, кажется, обещал дорогу показывать, – строго сказала Катя и решительно отстранилась.

– А что там показывать, – отмахнулся он небрежно, – одна лестница всего, иди себе и поднимайся до самого последнего пролета… Потом кухня и зимний сад… Но ты не ответила. Как живешь?

– Честно говоря, еще не поняла… Всего несколько дней прошло.

– Да? – Антон был удивлен. – Здесь время не замечаешь, будто и нет его вовсе. Мне казалось, что прошла целая вечность… Скользишь по бесконечным залам, касаешься ледяных бутонов, надеясь почувствовать их запах, но ощущаешь лишь холод и одиночество. Пустота…

Он помолчал, паря рядом с ней. Катя хотела спросить его о том, кто еще живет в замке, но не решалась – ей почему-то казалось это в данный момент бестактностью. Антон неожиданно сам заговорил об этом:

– А отчего ты меня не спрашиваешь, как я тут живу? Неужели не интересно?

– Интересно, – призналась Катя и опустила голову, – просто как-то неловко.

– Ловко-неловко, – невесело пошутил он. – Это потусторонний мир. Слоеный, как бабушкин пирог с яблоками… У тебя бабушка пекла пирог с яблоками? Из слоеного теста и сверху такие дольки лесенкой? – Он неожиданно обогнал ее, пошел спиной вперед, заглядывая в ее лицо.

Катя покачала головой – у нее не было бабушки, а мама не дружила с тестом.

Антон продолжал скользить перед ней. Здесь, в темноте лестницы, его черты стали ясней. Такими, какими запомнила их Катя. Ярослава, которая шла совсем рядом, поймала ее взгляд и, будто услышав ее мысли, напомнила:

– Он ровно такой, каким ты его помнишь. Его облик – твое воспоминание. Он навий сын…

Антон коротко посмотрел на нее. Катя уловила досаду в его глазах и грусть. Сердце словно иглой пронзило, девушка опасливо огляделась: винтовая лестица, чуть скошенные ступени, темная, покрытая инеем кладка на стенах. Внизу, откуда они поднимались, – гулкая тьма. Наверху – если взглянуть через голову оказавшихся впереди Енисеи и Истра – серебрился тонкий лунный свет. Или не лунный, но холодный и будто неживой. Как и все здесь. А если это снова ловушка?..

Катя еще раз посмотрела на Антона – тот как ни в чем не бывало продолжал болтать:

– Я, честно говоря, не знаю, чей я сын. Местные меня не видят вроде. Зато я их – вижу. Вы только не пугайтесь, ладно? Короче, здесь находится ад. Вот это, – он ткнул пальцем в пол, – верхний уровень, пограничный, здесь жуть как холодно, но зато болееменее спокойно. Тут обитают призраки, неприкаянные души, умершие родственники, хранящие покой своих родов и семей. Заглядывают всякие маги и экстрасенсы из нашего мира, человеческого. Но в целом приличное общество. На среднем уровне весьма неспокойный люд обитает, там вечные интриги, перевороты, грабежи. Этакий Дикий Запад, знаешь. Война всех против всех. Ну а нижний уровень – там вообще жесть. Там только тени, джинны, духи всевозможные, упыри и прочая нечисть. Там Вий верховодит да кое-кто еще похлеще, и туда лучше не соваться. Кстати, – он снова поднял вверх указательный палец, – туда, я слышал, наша бабка угодила, та, что из зеркальца. Неприветливое местечко, но туда ей и дорога, старой карге.

У Кати сжалось сердце. Опять Ирмина…

– Знаешь, она мне родственницей оказалась, – сказала Катя.

– Кто? Бабка эта? – удивился Антон. Катя кивнула. – Обалдеть… А она в курсе была? Ну, я просто почему спрашиваю – ей-то по барабану было, родня ты ей или нет, когда она тебя прикончить хотела. Так что ты особо угрызениями совести не мучайся.

– А Мара?

– Что «Мара»? Она царица всего этого мира, всей Нави. Ее даже Вий побаивается, если так можно сказать о нем.

Они дошли до самого верха, до последней ступеньки. Скрипнула дверь, ребята скрылись за ней и оказались внутри небольшого помещения, служившего когда-то для хранения кухонной утвари, терпеливо ждали Катю, которая сейчас шла последней в сопровождении их необычного провожатого.

Не доходя до верха, Антон взял ее за руку, заглянул в глаза:

– Ты меня простишь когда-нибудь?

Катя задумалась. Еще несколько дней назад ей казалось, что из-за его предательства жизнь оборвалась. Казалось, в ней что-то умерло вместе с его равнодушно брошенным в тот день в лицо «извини». Сейчас, заметив его глаза, полные страдания, увидев эти безрадостные покои, бесконечные ледяные коридоры, в которых он одиноко кружил, как ему показалось, целую вечность, а на самом деле всего несколько дней, она почувствовала сожаление. Сожаление о том, что уже ничего не исправить, ничего не вернуть.

Сожаление, припорошенное, словно инеем, сомнение – а вдруг он здесь случайно? Вдруг у него есть шанс и ему тоже надо наверх? Где его наверняка кто-то ждет?

Антон понял ее молчание по-своему. Он поблек. Глаза потускнели, улыбка стерлась с лица.

– Не говори сразу «нет», хорошо? – прошептал он, заставляя себя выпустить ее руки из своих. – «Нет» – это всегда так безнадежно… Знаешь, если ты когда-нибудь окажешься снова в Красноярске, пожалуйста, найди Магду Ключевскую… Это моя мама… Скажи ей, что я ее очень люблю, – он осекся, – очень любил… Хотя… не надо ее тревожить. Может, ей так легче будет. Прости…

Он шагнул к стене, а в следующее мгновение растворился в ней.

– Антон! – не выдержав, крикнула ему вслед Катя.

– Он уже не слышит тебя, он ушел, – тихо проговорила Аякчаана.

* * *

Вспышка рассекла полночь надвое, выпустила из своего нутра двоих.

– Да что ж ты на юбку мне всю дорогу наступаешь, фанфарон ты этакий! – ворчала Могиня, подбирая сердито подол.

Волхв цеплялся за нее, дышал тяжело и часто:

– Не так быстро! Стар я стал для этой суеты.

Могиня скептически хмыкнула:

– Мару за нос обвести не стар был, а дочь спасать – сразу стар.

Велимудр распрямился, сварливо проворчал:

– Не тебе судить меня…

– Да уж куда мне, – рассеянно махнула рукой Могиня, отошла к деревьям, прислушиваясь.

Волхв приблизился к ней, прошептал:

– Зачем мы сюда пожаловали? Зачем с пути свернули, не дойдя александрийских стен?

– Тш-ш-ш! – Могиня вскинула руку.

Показала вправо: там, в ночной тишине, всего через несколько деревьев от них, слышались голоса.

– Бабушка, что же делать, – девичий голос, плач, – есть хоть какой-то способ ей помочь?

Короткий вскрик и стон, приглушенный, измученный. Неразборчивое бормотание.

– Кто там? – испугался Велимудр.

– Мы это: я, внучка моя Ярослава, Катя и ее подруга кареглазая.

Волхв посмотрел на нее, будто впервые увидел.

Гулко ухнула сова. Ее удивленный крик подхватил ветер, вознес к высоким кронам и спрятал в листве.

– Ох, не к добру это, – прошептал волхв.

– Не к добру будет, если беду упустим…

– Что?

Могиня не ответила, и Велимудр хотел переспросить, но не успел – заметил, как метнулись тени за деревьями, как они оскалились голодными пастями, прошелестели прошлогодней листвой.

– Смотри! – указал своей спутнице рукой.

– А ну-тко, подсоби! – обратилась непонятно к кому Могиня.

По-прежнему не обращая на Велимудра внимания, она внимательно посмотрела в сторону поляны, на которой прятались она сама с внучкой, Катей и черненькой девочкой, набросила на нее темный морок – тот мягко осел на ветви, укутал плотным саваном звуки и голоса. Пробормотала:

– Клинок заговоренный не отвести, не загубив Ярославу, так хоть с этой бедой подсоблю.

Подобное лечится подобным, так говорили древние книги. Черную волшбу можно отменить только еще более черной волшбой, а сделку с черным мороком – еще более жестокой сделкой. Могиня никогда не рискнула бы пойти на это, имей она хоть один шанс спасти внучку. И пока этот шанс был.

Она бросилась наперерез приближающимся к поляне черным теням.

Хлопнула в ладоши, выпуская сноп ярко-белых искр.

– Ох и предсказуема ты, сестрица, – прошептала Могиня, плетя кружева из белого огня, вплетая в него ярко-оранжевые светозары и пытаясь набросить получившуюся сеть на метавшиеся у корней тени. Те по-змеиному шипели, отскакивая.

Белые всполохи в лесу, за деревьями, полыхали серебром, отсекая беду. Она взвилась, коротко вскрикнула последний раз, как подстреленная птица, и обрушилась с шелестом на траву.

* * *

– Ушел, – отозвалась Катя, будто эхо.

На душе стало пусто, но тут же заскреблись сомнения, она уже корила себя за ту заминку в ответе. «Что мне стоило соврать? – ругала она себя. – Он дух, у него и так никакой радости, еще и это теперь».

Она встретилась взглядом с Ярославой – та смотрела на нее в упор и неодобрительно качала головой:

– Не думай даже о том.

«А может, она и права», – подумала Катя с тоской.

Рука ныла нещадно, по венам будто крученую проволоку пустили – все ломило и рвалось изнутри. Стало жарко. Стараясь вернуть самообладание и отвлечься, Катя огляделась.

Промерзшие словно насквозь полки, покрытые толстым слоем инея кастрюли.

Комнатка, в которой они оказались, была маленькая и круглая, с крохотным квадратным оконцем под самым потолком, в которое почему-то было вставлено яркое оранжевое стекло. Неожиданное открытие заставило еще раз вглядеться в него.

– Как, наверно, здесь было хорошо, когда в это окно светило солнце, – мечтательно вздохнула Аякчаана.

– Ты думаешь, в этом мире хоть иногда светит солнце? – Енисея с сомнением обошла крохотное помещение, погладила заиндевевшие стены. – Мне кажется, здесь все промерзло до самого сердца… – Она задумчиво замерла, закусила губу. – Куда нам теперь?

Из комнаты вела только одна дверь. Ярослава дотронулась до ручки.

– Насколько я понимаю, это должна быть кухня. Открываем?

– Давай-ка лучше я. – Улыбнувшись, Истр бережно отодвинул ее и решительно надавил на ручку.

Дверь открылась тяжело, со скрипом, оставив белое полукружье на промерзшем полу. Высокий потолок, остывший очаг, перевернутые лавки и разбросанная по полу кухонная утварь.

Все выглядело так, будто кухню покинули в спешке и больше в нее не возвращались. Что это могло означать? Что здесь произошло?

– Да-а-а, – сокрушенно пробормотала Ярослава и взглянула на Енисею: та рассматривала облепленные инеем подвешенные травы.

Сбросив оцепенение, Енисея скомандовала:

– Двигаемся дальше. Теперь надо найти зимний сад, а потом в покоях Маары отыскать тот самый зал, где был цветок, и выбираться отсюда к отцу… навий мир – не место для живых.

Стараясь ступать как можно тише, они прошли кухню и вышли в коридор.

– Кухню вижу, зимний сад – нет, – сообщил Истр, оглядываясь.

Они шли чуть медленнее, озираясь по сторонам в поисках подсказки – где может быть зимний сад Маары?

За следующим поворотом они оказались в просторной галерее,оттуда вели две лестницы вниз.

– Антон не говорил про другие лестницы… – Ярослава неуверенно посмотрела на ребят. – Может, из кухни как-то иначе выбираться надо было?

– Да не было там других выходов. – Истр шагнул вперед. Пробормотал в сердцах: – Вот что б этому Антону не провести до выхода, раз уж вызвался!

– А я и говорю, нет ему веры, навьему сыну. – Ярослава заглянула вниз. – Вроде свет там. Может, это и есть зимний сад?

– Пойдемте по той, что правее, – предложила Енисея. – В крайнем случае вернемся.

– Нет, надо идти сюда, левее, – настаивала Аякчаана. – Дедушка говорит, там выход.

– Выход куда? Вот в чем вопрос, – шмыгнул покрасневшим от холода носом Истр.

Катя только сейчас почувствовала, как замерзла. Руки не слушались, пальцы совсем одеревенели. Ярослава, чтобы согреться, подпрыгивала на месте, одновременно растирая озябшие плечи.

– Яруш, – предостерегла ее Енисея, – ты тут сильно-то не прыгай, еще упа…

Она договорить не успела, как Ярослава взвизгнула и покатилась вниз по скользким оледеневшим ступенькам, быстро исчезнув за крутым поворотом.

– Опять? Да елки-палки, зачем ты ей напомнила? Только вроде все выправилось! – Истр стремглав бросился за ней.

Аякчаана покачала головой и стала осторожно спускаться за ними. Енисея и Катя заторопились следом.

Истр сумел подхватить Ярушку на последней ступеньке.

– Чувствую себя превосходно, – поспешила успокоить водяного девушка, тайком потирая ушибленный локоть. Покосилась на Истра и, мягко высвободив руку, отошла к стене.

Все замерли на ступеньках, оглядывались. Кажется, они ошиблись. Никакого зимнего сада и в помине не было. Они оказались в большом, просто огромном помещении, которое, казалось, не имеет ни начала, ни конца. «Оптический обман», – догадалась Катя: стены, пол и сводчатый потолок – из черного камня, плотного, будто отлитого из металла, с полупрозрачными вкраплениями лилового и темно-зеленого цвета. Гладко отполированные поверхности отражали друг друга, ломая пространство. Оттого и казалось, будто зал огромный. Купол держали бесконечные колонны из такого же черного камня, замысловато украшенного белоснежным цветочным орнаментом. Посреди этого глянцевого мрака возвышался белоснежный трон.

Аякчаана, осторожно наклонившись, присела на корточки и дотронулась до каменных плит.

– Похоже на нефрит. Очень редкий, черный.

– Откуда знаешь? – Енисея присела рядом, тоже погладила гладкую отполированную поверхность.

– У дедушки четки такие есть, с их помощью он с духами разговаривает.

Енисея перевела взгляд на массивный трон из молочно-белого мрамора – он притягивал взоры, был единственным светлым пятном в этом черном зале. Массивный, неудобный на вид, с прямой спинкой и квадратными подлокотниками, жесткий и величественный, он возвышался на высоком пьедестале. Мрачный, опасный, холодный. У его подножия темнели, многократно усиливая и преломляя свет, заостренные иссиня-черные кристаллы. Будто приготовленные для грешников дыбы.

Катя почувствовала, как по спине пробежала ледяная волна, ощущение неотвратимой опасности усиливалось. Сердце билось часто, молило бежать.

Боль в плече затихла – Катя поняла, что рука совсем перестала ее слушаться, отнялась. Прибрала ее к себе, обхватила, чтобы не болталась и никого не испугала.

– Тронный зал, – выдохнула Енисея, и ее едва уловимый шепот, многократно усилившись, разнесся по нефритовой зале, подлетел к сводам и затерялся там.

Но следом за ним шорох, словно дуновение ветерка, поземкой прокатился по залу, петляя между стройных колонн. Ребята переглянулись и отступили к лестнице.

От нефритовых плит стал подниматься угольно-черный туман. Длинные и узкие языки его в шелестящей тишине тянулись к сводчатому потолку, скользили вдоль белоснежного убранства колонн.

Темный туман не имел запаха, но становился плотнее, заполняя собой тронный зал и медленно подкрадываясь к пришедшим.

– Это что? – У Аякчааны округлились от ужаса глаза.

Катя инстинктивно придвинулась к Енисее, закрыв собой Аякчаану и Ярушку – они единственные в их компании не могли за себя постоять, – нащупала рукой иглу-посох у ворота, поймала его дрожь. Истр выставил вперед меч, Енисея вооружилась своими короткими клинками. Голубоватое лезвие одного из них поймало черный блик и помрачнело…

Катя вспомнила про лестницу: что мешает им подняться так же, как они спустились сюда, в это ужасное место?

Она махнула здоровой рукой остальным, позвала за собой и схватилась за перила. Ребята поняли жест правильно и шагнули было по лестнице вверх…

– Назад! – неожиданно громко крикнул Истр.

Катя остановилась, проследила за его взглядом и в ужасе подняла голову – струйки такого же черного дыма, стекавшие сверху… Дернулась в сторону. Но поздно. Что бы это ни было, оно окружило их, отрезало пути к спасению. Им не найти зимний сад, а значит, не выбраться на волю…

Нечто, появившееся в тронном зале, явно забавлялось производимым на подростков эффектом. Оно уплотнилось, неторопливо приблизилось к ребятам, пока наконец не взяло их в плотное кольцо.

Катя вглядывалась в чернильную мглу, стараясь понять, что происходит. Внезапно ей показалось, что она увидела там, внутри черного тумана, человеческую фигуру – сгусток в дымчатой взвеси, неопределенное скопление в развевающихся одеждах, идущее прямо на них. Женский силуэт.

– Какая удивительно приятная неожиданность, – пропел знакомый голос у виска.

Казалось, это сам туман говорит с ней. Но голос спутать было невозможно.

– Ирмина, – выдохнула Катя.

Рука скользнула к посоху, прикрыла его ладонью. Ребята оглянулись, но мгла уже скрыла ее от них.

– Катя! – Ярослава шарила в чернеющем тумане, хватала руками пустоту.

– Стой! – остановила ее Енисея. – Держимся друг за друга, ни шагу в сторону! – прокричала она.

Глава 21 Наваждение

Ярослава почувствовала: что-то изменилось. Угольно-черная взвесь немного осела, оставив сумеречные струйки парить в воздухе.

– Катя, – с надеждой позвала она в пустоту, и ее голос утонул в тишине. Она огляделась. – Енисея, Истр…

Никто не отзывался. Ярославу окружал пепельно-серый туман. Под ногами сиротливо шелестела опавшая, давно пожухшая листва, побитая первыми заморозками. Оголившиеся стволы почерневших деревьев печально качались в сумеречной синеве без запахов и звуков.

Ярушка остановилась. Она точно помнила, что только что они находились в тронном зале Мары и там не было никаких деревьев и сухой листвы под ногами. «Куда я теперь-то попала?» – устало подумала она.

Послышался протяжный металлический скрип совсем рядом – в ватной тишине он резанул по нервам, став пока единственным звуком. Ярослава оглянулась. За первой линией деревьев показался почерневший забор: кривые заостренные пики, соединенные затейливыми грустными вензелями. Девочка подошла ближе. Толкнула калитку. Та нехотя поддалась.

– Эй, есть кто-нибудь? – позвала она, но в ответ услышала лишь жалобное поскуливание ветра.

Ярослава прошла чуть дальше. Сердце судорожно сжалось и заколотилось в несколько раз сильнее: из сизого тумана бесконечными рядами на нее выплывали почерневшие кресты, какие видела она на греческих погостах дома, в родной Тавде.

Ярослава на мгновение остановилась. Бежать! Назад! Мысль дарила было надежду на спасение, но, оглянувшись, Ярослава поняла, что бежать некуда – тропинка исчезла, как и калитка, приведшая ее в это скорбное место, а сама она оказалась внутри кладбищенской оградки. У ее ног сидела сгорбленная старушка в синем, давно выцветшем платке, застиранной и полинялой шали.

– Бабушка! – вежливо позвала она. – Здравствуйте!

Но старушка не оглянулась, будто и не слышала ее. Она сидела на коленях, припав к могильному холмику.

– Бабушка! – снова позвала Ярушка.

Молчит. Странно. Девочка бросила взгляд на надгробие с именем усопшего.

И сердце перестало биться.

На табличке значилось: «Ефросинья Степановна Никитина». Мама. И даты жизни. Последняя, дата смерти – у Ярушки упало сердце, – день, когда на Тавду напали джунгары, а она сама, Ярослава, была в подвалах Александрии, билась с Ирминой и духами черного морока.

Холодок пробежал по спине.

Рядом еще одно надгробие, такое же. «Николай Азарович Никитин». Отец. Ярославу бросило в дрожь. Уже знала она, что написано на двух надгробиях поменьше. Взгляд скользнул по потемневшему дереву: «Руслан Николаевич Никитин» и «Марья Николаевна Никитина».

Вся семья тут. И матушка с батюшкой, и брат с сестренкой. И дата смерти у всех одинаковая. Никого не пожалели.

Сухой комок подкатил к горлу. Ярослава качнулась и опустилась на колени рядом со сгорбленной старушкой. Та, не видя ее, встала, отряхнула темную юбку от опавшей листвы, медленно повернулась и пошла прочь. Ярослава не останавливала ее. Слезы застилали глаза, горячим потоком стекали по щекам. Она была уверена, что с ними все в порядке. Она точно знала, что их не было в Тавде в день нападения. Выходит, ошибалась? Вся семья здесь, на погосте, никого не осталось. Ярослава всхлипнула и заревела в голос, разрывая холодный туман в клочья.

Старушка тем временем отошла подальше, к другой оградке, вошла, ссутулившись. Присела у надгробия. Ярослава вздрогнула. Там кто-то еще из родных? Но кто?

Она подошла ближе. Крупными почерневшими буквами было высечено имя «Могиня». Бабушка. Но с другой датой смерти – сегодня. Сейчас!

– Да что же это! – закричала она. – Бабушка! Как же так? Этого же не может быть! – и безумным взором уставилась она на сгорбленную спину. – Кто ты?

Голос ее дрогнул. Глаза высохли.

Старушка посидела у могилки, тяжело поднялась, распрямилась.

Девочка заглянула ей в лицо и… отпрянула, медленно оседая по металлическим прутьям оградки. Ярко-синими невидящими глазами, не выражавшими ничего, кроме одиночества и обреченности, на Ярушку смотрела… она сама, Ярослава.

Тяжело дыша, смотрела она вслед самой себе, сгорбленной, несчастной, безрадостно бредущей в одиночестве.

Это видение, этот морок – он показал ей будущее, ее будущее. В сегодняшнем настоящем она осиротела.

Воздух вокруг потемнел и сжался, давя на грудь, забивая ноздри и глаза сухим сизым туманом.

* * *

– Стой! Держимся друг за друга, ни шагу прочь!

Енисея оглянулась.

И поняла, что осталась одна. Темные плиты нефритового зала, покрытые мраморным кружевом колонны, белоснежный трон.

Рядом с ним, распластавшись ниц, шептал заклинания отец. Жив! Снова с ней! Традиционные для таких случаев серебристые одежды тяжелыми волнами окружали его. Посох покоился тут же, у его ног.

– Батюшка! – тихо позвала она его.

Голос подхватило гулкое эхо, вознеся к вершине сводчатого потолка. Велимудр вздрогнул, обернулся.

– Енисея! Ты жива! – Отец бросился к дочери, обнимал ее, целовал. – Как хорошо, так отрадно на душе, радость моя! Я снова вижу твои глаза!

Торопливые шаги нарушили идиллию.

– Енисея!

Девушка удивленно обернулась на встревоженный и очень знакомый голос: из-за колонн выбежал Олеб.

– Прочь, навий дух! – Отец схватил посох, бросился юноше наперерез.

Юноша, словно обезумевший, выхватил меч и приготовился принять удар.

Енисея не сразу поняла, что происходит. Словно окаменевшая, смотрела она на отца и на любимого: как здесь, во дворце Маары, мог оказаться Олеб? Он же не знает, где она. Да и не мог он найти дороги сюда. Что вообще происходит?

– Остановитесь! – Девушка выхватила из ножен кинжалы и встала рядом с отцом.

Олеб остановился и побледнел. Занесенный для удара меч дрогнул и остановился, на губах появилась грустная улыбка.

– Енисея, здорова ли ты? – опешил он. – И ты ли это? Ты хочешь убить меня? Ведь это я, твой Олеб…

Велимудр не дал ему договорить.

– Нет, не верь ему! – задыхаясь, шептал он. – Это демон, это навий дух! Убей его, Енисея!

Енисея прищурилась и решительно выставила вперед кинжалы, направив узкие лезвия на юношу. Тот сделал шаг вперед, закричал отчаянно:

– Енисея!

– Не подходи…

– Убей его! – шептал Велимудр, бледнея и хватаясь за горло.

Олеб бросил меч к ногам Енисеи:

– Ты не ведаешь, что творишь, но я не стану причиной твоей погибели. Хочешь смерти моей – ты получишь ее.

Не опуская кинжалов, Енисея осторожно шагнула к нему, Велимудр – в противоположном направлении, стараясь обойти Олеба со спины. Юноша не сдвинулся с места, пристально наблюдая за передвижениями девушки.

– Енисея, не делай того, о чем потом станешь жалеть всю жизнь, – как можно спокойнее проговорил он. – Это я, твой суженый Олеб. Мы договорились о том у ручья близ Аркаима, после битвы с грифонами. – Енисея остановилась. – Ты сказала, что не хочешь ничего обо мне знать, так как без позволения батюшки твоего ни руку свою, ни сердце обещать не можешь. На что мы сговорились отправиться к нему. – Девушка замерла: Олеб говорил то, что знали только он и она, ни один призрак не мог бы повторить в точности то, что говорилось тогда между ними. – Батюшка твой принял меня гневной речью, назвав бесполезным дураком, но вмешалась ты, просила, чтобы он испытал меня…

– Говори еще. – Енисея опустила кинжалы и закусила губу от волнения.

– Он отправил меня на поиски шкуры Золотой Козы.

– Ты смог ее найти?!

Олеб медленно, продолжая внимательно следить за девушкой, вытащил из-за пазухи сверток.

Жуткий крик разорвал нависшую над ними тишину – это старик Велимудр, добравшись до брошенного Олебом меча, схватил его рукоять дрожащими руками и, с трудом подняв, направил на юношу. Собрав все свои силы, он замахнулся и бросился на него:

– Убью!

Енисея, забыв про свои кинжалы, бросилась к отцу.

Одно ее стремительное движение, тяжелый звон стали. Но что это?

Старик вдруг прижал к груди руки. Между пальцами, пульсируя, пробивалась кровь. Горячими струйками стекала по рукам, пропитывала серебристое одеяние волхва. Ранен? Убит? И кем?..

– Батюшка… Что? Кто? Неужели это я тебя убила… – От страшной догадки Енисея похолодела.

Она перевела взгляд на Олеба. Его бледное лицо со впавшими почерневшими глазницами уже ничего не выражало. Под сердцем – рукоять меча, а кровавое пятно быстро растекалось по груди. Тяжелый сверток безвольно упал из рук на нефритовый пол: золотая шелковистая шерсть роскошными волнами застыла на черных плитах. Олеб качнулся и рухнул Енисее под ноги.

Енисея словно оцепенела.

– Демоны, – успел прошептать отец, невидящим взором уставившись в потолок, медленно осел и упал недвижимо.

– Батюшка! – бросилась к нему девушка. Она все еще не понимала, что произошло, и главное – как. – Батюшка! Не уходи, не оставляй меня! – Она подхватила иссушенное годами тело волхва, приподняла голову. Заглянула в помертвевшее лицо. Горе крепким обручем перехватило грудь, не давая дышать. – Убила… Прости! Прости меня… Как так получилось? Не понимаю… Простите оба, это все я… Святые боги! Помогите!

Под высокие своды черного тронного зала холодный ветер еще долго уносил ее плач, не в силах помочь человеческому горю и тем более что-то исправить.

* * *

По снежной равнине шла, сердито размахивая руками, черноволосая девочка лет тринадцати, сурово перебиралась через ледяные торосы, обходила трещины и опасные на вид расселины.

– Вот же, волшебники-колдуны-маги-чародеи! – причитала она. – Дались мне ваши секреты и тайны «дружу – не дружу»! Черт-те куда затащили, мозг своей чепухой вынесли, и еще в довершение всего исчезли куда-то!

Она торопливо преодолевала торосы, то и дело падала в глубокие сугробы, проваливаясь в расселины по колено. С трудом поднималась и шла снова вперед. Плотный наст вокруг серебрился, отражая яркое и холодное арктическое солнце.

– Хоть бы людей найти, честное слово, – бурчала девочка. – Только нормальных! С одеждой, едой, нормальными человеческими разговорами… А то про этих и в школе рассказать стыдно. За больную примут, в больничку посоветуют прилечь. – Она снова замолчала, с трудом выбираясь из сугроба. – Да я и сама туда пойду… Там хорошо. Добрые тетеньки в белых халатах. Ни тебе тумана черного, ни дымящихся дамочек.

Внезапно она замолчала.

Возмущаясь своей незавидной долей, девочка не заметила, как ступила на лед. Гладкий, словно отполированный.

Изумрудно-синий.

Где-то там, под толщей льда, важно проплывали чьи-то безмолвные тени, показывали серебристые спины и исчезали в глубине. Потом мелькнула еще тень. Под ногами, у самой поверхности, блеснула чешуей и скрылась в толще воды большая рыба…

Она вдруг поняла, что не может больше сделать ни шагу. Липкий, противный страх подкрался к горлу, перехватил, как жесткий ошейник собачью шею. Внезапно сделавшаяся такой неудобной обувь из веток и листьев не защищала от холода, да и оказалась очень скользкой.

Будто ледяной водой окатило с головы до ног – куда она идет?

Аякчаана сделала несколько неуверенных шагов назад. Единственное, что важно, – вернуться.

В ослепительном свете, пробивая толщу голубого льда, всего в сотне метров от девочки из океанской глубины вырвался гигантский кит.

Сделав грациозное сальто в воздухе, животное с грохотом плюхнулось в океан.

Лед с оглушительным треском разошелся, распался на тысячи фрагментов. Скользких, пропитанных морской водой и оттого особенно опасных.

Волны поднялись такие, что лед заходил ходуном и Аякчаана едва удержалась на ногах. Она легла на мокрую гладкую поверхность, прильнула к ней животом, стараясь не соскользнуть в морскую пучину и молясь, чтобы кит не захотел сделать еще такое же сальто.

– А-а! – протяжно вопила она. – Помогите!

– Расслабься и закрой глаза. – Спокойный голос деда заставил ее вздрогнуть. Голос раздавался у самого уха, слышался отчетливо и ясно.

– Дедушка Учур, ты где? – в голос ревела испуганная Аякчаана.

– Я здесь, рядом, – услышала она в ответ и, приглядевшись, увидела полупрозрачный силуэт деда. Он сидел все так же, как она запомнила его, – у подножия города Каменных людей. – Я все время рядом с тобой, ты же знаешь.

– Я потерялась! Я не могу вернуться! Дедушка, помоги!

Дедушка Учур улыбнулся.

– Где ты сейчас только что была? – Голос такой спокойный, будто просит чай с мятой приготовить на их маленькой, вымытой до блеска кухне.

– Во дворце Маары, – ответила Аякчаана.

Дед Учур кивнул:

– Вот о том и думай. Тебе это все кажется: и лед, и кит, и солнце это. Ты грезишь тем, чего боишься или опасаешься в глубине души. Чтобы избавиться от наваждения, лишь подумай о том, что это – сон, и вспомни, что было перед тем, как ты сюда попала. Шутят над тобой духи, внученька. Проверяют.

Аякчаана представила перед глазами тронный зал с черными нефритовыми колоннами, и наваждение растаяло: она действительно стояла посреди той же тронной залы, рядом с ней у стены качалась из стороны в сторону Енисея, причитая и бормоча что-то не своим голосом, чуть поодаль, облокотившись спиной на колонну и уставившись в потолок невидящими глазами, сидела Ярослава. Между ними суетился Истр.

– Ярослава, да что с тобой! Енисея, очнись! – в бессилии орал он, тормоша подруг за плечи. – Да что ж это за напасть такая, а? – оглянулся он на Аякчаану. – О, хоть ты ожила!

Но Аякчаана только отмахнулась от него, поискала глазами Катю. Если верить словам дедушки Учура, ее новым знакомым ничего не угрожало – каждому из них сейчас видится то, чего они больше всего в жизни боятся. А вот и Катя… Отчего-то Аякчаане подумалось, что привела ее в этот мир Катя и увести тоже должна именно она.

Девочка нашла ее у трона. Катя стояла, не плакала, в отличие от Енисеи, не выглядела сумасшедшей, как Ярослава. Она сосредоточенно что-то слушала, хмурилась.

Аякчаана боязливо покосилась на трон: мало ли, что хозяйке тронного зала придет в голову, узнай она, что за компания тут у нее собралась.

Она подошла к Кате, легонько дотронулась до ее руки, потянув к себе запястье. Но Катя даже не пошевелилась. Лишь на мгновение ее холодные пальцы сжались, словно цепляясь за тающую надежду, и тут же безвольно упали.

* * *

Потеряв чувство реальности, не ощущая рядом друзей, Катя сделала шаг навстречу манящему образу.

– Ирмина, это ты?

Черная струящаяся дымка дрогнула и отодвинулась вглубь пространства. Катя никогда не думала, что у черного цвета может быть столько оттенков и полутонов. Воздух вокруг томился под синеватой изморозью плотного темного серо-зеленого цвета. Помнится, она смотрела фильм про Марианскую впадину. На океаническое дно самого неисследованного участка земли опускался глубоководный батискаф, а команда специалистов фиксировала все на пленку, кружась над многокилометровой толщей океанической воды как раз такого, жутковато-таинственного цвета. Говорят, на дне Марианской впадины могут обитать неизвестные науке монстры.

Интересно, кто обитает здесь.

– Ирмина, стой! Мне надо тебе кое-что сказать…

Еще одна тщетная попытка. Тень, мелькавшая впереди, опять ускользнула.

– Я дальше не двинусь! Не сделаю больше ни одного шага! – крикнула Катя в жутковатую глубину.

И, желая показать серьезность своих намерений, остановилась.

Серо-зеленая мгла молчаливо клубилась вокруг. Тогда, в подвале Александрии, когда Катя впервые столкнулась лицом к лицу с ведьмой Ирминой, чернильная мгла таила в себе многочисленных духов черного морока – отвратительных полулюдейполуживотных, вечно голодных, жадных до человеческого тепла и самой жизни. Сейчас ей казалось, что она совершенно одна.

Внезапно перед ней мелькнули черные как смоль глаза, искрящиеся ненавистью и любопытством.

Бледное вытянутое лицо, безусловно, даже красивое, если бы не было искажено злобной гримасой, длинные темные волосы были распущены и развевались во мраке, сливаясь с ним, переходя в него. Тонкое полупрозрачное платье почти не скрывало наготу прекрасного молодого тела. Женственные руки грациозно перебрасывали из ладони в ладонь искрящийся бело-голубой шар, источавший характерный электрический звук.

Ирмина парила над поверхностью, то сливаясь с царившей вокруг мглой и растворяясь в ней, то появляясь вновь. Словно сама была частью этого морока.

– Вот мы и снова встретились, Катя Мирошкина, – улыбнулась ведьма. – Времени прошло мало, а сколько воды утекло, не находишь?

– Не нахожу, – буркнула Катя. – Куда ты дела моих друзей? Не смей причинять им вред!

Ирмина хохотнула в кулачок:

– Я их отправила подумать о дне завтрашнем. Они сейчас видят свои самые жуткие кошмары. Знаешь ли, весьма полезный опыт – многих он спас от массы непоправимых ошибок.

Катя задумалась:

– А я? Вернее, ты – ты мне тоже только снишься?

Ирмина опять растаяла в серо-синем тумане и появилась у Кати за спиной.

– Как знать, как знать, – промурлыкала она, изучая девочку. – Да и не думай ты о своих попутчиках – подумаешь, знакомы без году неделя, а ты за них как за родных впрягаешься.

Катя резко обернулась к ней:

– Они мои друзья!

Ирмина хмыкнула, снова отлетела чуть дальше.

– Ну-ну, – задумчиво согласилась она, хотя во взгляде чувствовалась настороженность. – Так о чем ты хотела поговорить со мной? – неожиданно напомнила она.

Катя спохватилась – да, было нечто, что ее беспокоило. Нечто, что могла она спросить лишь у этой опасной женщины.

– Правда ли, что вы с Могиней сестры? – собравшись с духом, выпалила она.

Глаза Ирмины сузились, превратившись в две маленькие злобные щелочки, узкое лицо побледнело, став еще более мраморным.

– Что ж, – пропела она, – не думала, что Могиня помнит об этом… Не знаю, зачем она тебе это открыла, но скажу, о чем ты просишь: да, мы с ней сестры.

Она взмахнула рукой, и перед Катей раскинулась тень зеленой лужайки, на которой веселились и играли две маленькие девочки, похожие как две капли воды, одна только рыженькая, а вторая – темноволосая.

У Кати перехватило дыхание:

– Так вы еще и близнецы?!

Ирмина невесело хохотнула:

– Видать, Могиня тебе не все рассказала. Все, да не все! Я ее на две минуты младше. – И добавила злобно: – Вроде бы ничтожная разница, а смотри, как оно все получилось. Ей все всегда доставалось легко: она старшая! Первый пирожок – ей, лучшая шаль на ярмарке – ей. Она умница, она красавица, она матушкина и батюшкина любимица. А меня словно и нет вовсе!

Катя ужаснулась:

– Так вы из-за пирожков и шалей рассорились, что ли? Ревность обычная?

– Да при чем здесь шали эти! – Ирмина крикнула так, что Катя вздрогнула. А Ирмина побледнела еще больше. Помолчав и собравшись с мыслями, совсем тихо, внезапно охрипшим голосом, она добавила: – Тесно нам с ней стало в одном доме, в одном мире. Что бы я ни сделала, меня сравнивали с ней… Я сделала то, что нас расставило с ней по разные стороны.

Катя выдохнула и задала следующий мучивший ее вопрос:

– Знала ли ты, когда отдавала приказ убить меня, что ты родня мне?

Ирмина, не мигая, уставилась на нее. Катя терпеливо ждала… Ирмина запахнула свое одеяние и ответила:

– Ты, наверное, внучка Могини?.. Конечно, забавно получилось, ничего не скажешь. – Она поправила темные волосы, убрав тяжелую прядь со лба. – Но нет, не знала…

– А знала бы – изменило бы это что-то? – с сомнением в голосе спросила Катя.

Ирмина, смотря ей в глаза, медленно качнула головой:

– Нет…

Катя сглотнула, выдержав взгляд черных холодных глаз.

– Понятно. Только не я ее внучка.

Черная бровь взметнулась дугой вверх. Пространство вокруг заметно напряглось и потемнело – ведьма занервничала. И заискрилась от любопытства. А девочка продолжала нарочито медленно, будто испытывая ее терпение на прочность:

– Это она моя внучка. И теперь выходит, что и ты… Не станет меня, не будет и тебя.

Ирмина минуту постояла, беспомощно оглядываясь по сторонам, и разразилась хохотом. То и дело мелькавшие в руках шаровые молнии выпали из ее рук и с шипением ударились о нефритовые плиты, оставив в них неглубокие выжженные ямки. Видно, слова светловолосой девочки изрядно развеселили ведьму. Она от души смеялась, запрокинув голову и похохатывая совсем по-девчоночьи.

– Ой, порадовала ты меня, Катя Мирошкина, – выдавила она сквозь слезы. – Там, в твоем времени, тебе либо сказки писать надо, либо к врачевателям обратиться.

– То время, которое ты имеешь в виду, – Катя решила завершить начатое, – такое же мое, как и твое. И Могиня, а значит и ты, действительно мне далекой внучкой приходится, так как я жила за две тысячи лет до нее, жила и, кажется, живу.

Ирмина приблизилась к Кате, заглянув в ее серо-голубые глаза и лукаво прищурившись. Девочка слышала дыхание ведьмы, видела ее сомнение и интерес, ее недоверие и страх.

И тогда Катя выдохнула в ее лицо:

– Я Доля, дочь Велеса и Макоши.

Глава 22 Черный. Светлый

В Александрии гулко разорвалась тишина. Хлопок, тихий треск и шелест шагов – будто звук появившихся гостей опередил их появление вживую.

– Ты, волхв, сызнова посохом своим ударяй, ибо опять мимо, небось, – приближался ворчливый женский голос.

– Уймись, чародейка, – запыхавшийся старческий в ответ. – Оглянись да проверь… – И добавил удовлетворенно: – На сей раз точно.

– Пф-ф-ф, с третьего раза… Верно говорила, надо было отобрать у тебя камень-путевик…

На лестнице медленно проявлялись фигуры Могини и Велимудра. Волхв с трудом передвигал ноги, с усилием опирался на посох.

– Я не чувствую уж ничего, – признался. – Ты все соки из меня высосала ворчанием да недовольством своим, поперешница расщеколдистая…^[69] Еще путевой камень отобрать пыталась…

Он с осуждением посмотрел в прямую и напряженную спину женщины. Та повела плечом.

– Так и попали бы в Александрию с первого раза. У меня глаз вострый, как у сокола. А у тебя ручонки дрожат, сомнения, видать, гложут.

– Потому как последнюю Силу расплескиваем.

– Новую нарастишь… – пробормотала женщина и неожиданно повернулась к нему: – А́ ли не убедился ты еще, что Сила сызнова на земле обитает?!

Старец отвел взгляд, нахмурился – не верил. Могиня раздраженно вздохнула, махнула рукой:

– Что с тобой спорить…

Они поднялись на верхний этаж, вышли на крепостную стену. Ветер зло дунул в лица, пробрал до костей.

– Ну, сказывай, старец, куда дальше идти, чтобы в храм Подлунный попасть?

Велимудр вскинул бровь:

– Отдышаться дай, безумная.

Могиня посмотрела на него сердито.

– Зачем взяла тебя с собой, не пойму. Одна морока с тобой. У тебя дочь у Мары, не позабыл ты еще, старец?

– Не позабыл…

– А тогда отчего ж рвения помочь не наблюдаю? – подбоченилась Могиня.

Ветер грубо трепал ее одежды, завывал у виска. Волхв приставил руки к груди, прошептал:

– Правду говорю, не ведаю! Думал, вспомню дорогу. Да только еще больше запутался.

Могиня посмотрела на него с опаской.

Немного подумала.

Протянула руку ладонью вверх.

– Камень говорящий давай, – потребовала.

Велимудр вздохнул, насупился, но полез в сумку за голубовато-синим кристаллом. Достав его, осторожно вложил в руку чародейке. Смотрел ревниво, как та, прислонившись к стене и накрыв камень свободной рукой, сомкнула веки. Замерла. Волхв переступал с ноги на ногу, вздыхал и поглядывал тревожно на потяжелевшие тучи, которые, будто почувствовав волшбу, потянулись с долины, зависли над серо-синей лентой реки.

Могиня шептала непонятные заговоры, гладила камень. И волхв видел, как тот синеет от ее слов, как загораются в глубине его яркие прожилки, будто реки. Приоткрыв глаза, женщина проговорила сурово:

– Жертва нужна, без нее дорогу не найдем.

Велимудр испугался:

– Какая жертва?

– Человеческая, – пряча улыбку, ответила Могиня и сделала страшное лицо.

А потом приблизилась к волхву и потянула скрюченные руки к шее, медленно нависая над поникшим старцем.

– О боги мои, вот и мой час настал умереть на чужбине, – простонал волхв и на всякий случай закрыл глаза.

Могиня отпрянула от него и расхохоталась, по-девичьи прикрыв рот ладошкой.

– Ой, умора… – покачала она головой, спустилась пролетом ниже и свернула во внутренние помещения Александрии. Вызвав светозар, осветила обоим дорогу.

И продолжала посмеиваться.

Велимудр следовал за ней по каменным коридорам, смотрел сердито по сторонам. Но молчал.

– Нам сюда. – За очередным поворотом она подошла к неприметной внешне стене.

– Зачем еще? – Подавляя раздражение, Велимудр подошел ближе, наклонился и… увидел на стене какие-то знаки.

Неужели это и есть вход в Подлунный храм?.. А Могиня тем временем положила обе руки на странную надпись и прошептала:

– Левая рука на знак Сварога, правая – на Ладин крест. Осень плачет, летний дождь, как забудешь, так пройдешь, Лада – мать, отец – Сварог, не допустят в храм врагов.

Надпись ярко осветилась синим, будто на нее упал лунный свет, и Велимудр изумился, увидев, что знаки Старших богов – Даждьбога, Святовида, Велеса, Лады, Перуна, Хорса, Стрибога – сформировали огромную светящуюся арку. Когда загорелся последний знак – знак Рода, – пространство под образовавшейся аркой куда-то провалилось, словно растаяло, пропуская Могиню и Велимудра внутрь.

Могиня шагнула, поторопила старца.

– Ох, не мешкай ты уже.

Им открылся огромный зал со стенами из черного гранита, по периметру которого красовались шестнадцать сводчатых арок, украшенных кристаллами из голубого хрусталя. В каждой арке стояли уменьшенные копии храмов, выполненные настолько искусно, что можно было сосчитать количество камней и бревен, ушедших на строительство. Строения были похожи, но чем-то отличались друг от друга: у одного, например, была центральная башня в форме восьмиконечной звезды, а у другого в центре – огромный колодец, у третьего стены снабжены бойницами.

В глубине каждого из зданий бледно мерцал голубоватый свет.

– Чертоги Сварожичей… – прошептал Велимудр, и взгляд его упал на один из макетов – строение в форме арки из наложенных друг на друга мегалитов, врата и символ храма, в котором он сам служил столько лет. Храм Маары на Аржане. Место, в котором он знал каждый уголок.

Здесь тоже мерцал синеватый огонек.

Могиня встала напротив копии храма, вглядываясь в него. Потом взглянула внутрь арки через кристалл.

– Глянь-ка, жрец. Никак, отсюда, из Подлунного храма, есть проход прямиком в навье царство.

Она передала кристалл в руки Велимудра, заставила тоже посмотреть через него на копию.

– Вижу стены храма. Вижу путеводный цветок… Дочь моя, Енисея, где ты!

– Погоди голосить. Близко мы уж к девонькам нашим. Светится цветок, верно же говорю?

– Светится, – подтвердил жрец.

– А коли так, то читай заклинание, давай туда сбираться. Только прежде…

Она развернулась и замерла у центрального постамента, пустого. Велимудр подошел ближе, спросил с тревогой:

– Что ты еще задумала, чародейка?

Могиня вздохнула:

– То добре, что мы с тобой в энтот храм Подлунный пришли. Хорошо и что цветок в навьем мире еще светится, путь нам указывает. Да только энто еще не все. Ну придем мы в храм царицы смерти. И что? Как с Марой-то нам справиться, как убедить ее вернуть детей наших?

– Уговорим.

Могиня покосилась на старца, в глазах мелькнуло сомнение:

– Так уж и уговорим… Думаю, надо другого уговорщика звать, понадежнее. – Она с волнением закусила губу, поправила платок на голове, затянув крепче узел под подбородком. – Камень твой сказал, что нужна капля крови моей. – И с этими словами, уколов палец об острие кристалла, выдавила на него каплю своей крови в углубление на пустующем постаменте.

– Мать Ма́кошь, услышь мольбу мою. Дети твои сы́ знова в беде, в темнице царицы ночи, Мары, сестры твоей по божественной силе, в чертогах ее каменных, без вины и без судилища томятся. Коли слышишь меня, отзовись, владычица, сподмогни вызволить дочь твою Долюшку, внучку мою Ярославу с отроками Енисеей и Истром, а также девочкой, чье имя никак не запомню, но пришедшей в наш мир через обман.

Держа в руках камень, она всматривалась в него. Кристалл горел, переливаясь изнутри. В один миг ей показалось, что в нем отразилось с внутренней стороны незнакомое лицо – округлое, светлое, в обнизях жемчугов.

– Удалось ли? – прошептал Велимудр, когда камень погас.

– Почем знать, может и удалось. – Могиня с сомнением посмотрела на кристалл: он помутнел, не отражая в себе ни свет, ни незнакомые лики. – Пошли, старец, кабы время не упустить.

Они, сомкнув руки в замок, обступили макет храма Мары, и Велимудр прошептал заговор, открывающий его врата. Грудь сдавило, зашумело холодным ветром в ушах. Мгновение – и они снова оказались на вершине холма, внутри светящейся каменной арки. По левую руку – заброшенный город, по правую – истертые ступени храма и каменный цветок в его сердцевине, который горел теперь ясным светом и медленно расширялся.

– Поторопись, жрец! Покуда врата открыты! – крикнула Велимудру и, подобрав юбки, побежала по тропинке к храму.

– Могиня! – позвал молодой голос слева, от подножия арки.

Могиня повернула голову – Олеб! Она ничего не успела сказать, а он не раздумывая в один прыжок вскочил в еще светившиеся врата, оказавшись внутри прежде, чем те успели затвориться.

– Я уж сутки тут брожу. Пусто все. Нет в городе никого. В светелке Енисеи очаг, вижу, погас полдня назад, наверное. А следов ее нет нигде.

Велимудр мрачно смотрел на лешего:

– Зачем явился?

Могиня одернула волхва:

– Ты, старик, от ревности совсем умом тронулся? Мы к Макоше за помощью обратились, а тут молодец ждет нас у самых врат. Вдруг сие и есть помощь владычицы? – Она бросила на Велимудра суровый взгляд. – Вдруг сей молодец и поможет нам Ярушку с Катей и твою Енисею от Мары вызволить?

– Что? – Олеб в тревоге сжал рукоять короткого меча.

– Что слышал, – отрезала Могиня. – Все, нет времени речи лить с пустого в порожнее. Али тут оба оставайтесь.

И она, сердито оттолкнув волхва, направилась в храм.

Олеб и Велимудр молча пошли за ней.

* * *

– Я – дочь Велеса и Макоши, Доля.

Глаза ведьмы на мгновение округлились. Недоверие в них сменилось страхом, а страх – ужасом. Ирмина дрогнула и вдруг в тот же момент растаяла, обернувшись лилово-черным пеплом…

Катя осталась одна в тронной зале храма Маары: черный нефрит, белый мрамор, хрусталь. Она постояла так некоторое время, переминаясь с ноги на ногу. В самом деле, чего она хотела… Родственных объятий? Причитаний? Извинений? Посыпания головы пеплом? Пепел есть. Посыпания своей головы – нет.

Это же Ирмина. С ней все ясно. Могиня рассказывала, из-за чего они, собственно, повздорили. И уже не суть важно – родные они были сестры, лучшие подруги, соседки… Были друзьями – стали врагами. И в этом «стали» может быть миллиард причин, тонны обид, миллион ожиданий…

И действительно, могло ли иметь значение в этом случае то, что Катя приходится этой самой Ирмине родственницей? Так, десятая вода на киселе. Может быть, всего одна капля родственной крови за две-то тысячи лет.

Но все же…

Ощущение досады не покидало сердце девочки. Она уже думала, что зря рассказала все Ирмине. Той, похоже, все равно, кто она, а ей, Кате, это будет мешать с ней бороться. Отсюда надо как-то выбираться, и еще не ясно, какова Ирминина роль в этой истории с дочерью эвенкийского шамана. Вдруг это все и в самом деле она подстроила.

Так размышляла Катя, медленно прохаживаясь вдоль тронного зала во дворце Маары от одной нефритовой колонны к другой.

Внезапно что-то ее насторожило. Девочка остановилась, прислушалась. Она подняла глаза на сводчатый потолок, из центра которого величественно спускалась многослойная хрустальная люстра в виде гигантской медузы.

То ли шорох. То ли шепот. Не поймешь. Но звук нарастал.

Катя с ужасом поняла, что он идет не с потолка, а из-под пола. Черные нефритовые колонны начали источать темный туман, легким шлейфом спадавший на каменные плиты.

Девочка не успела что-то понять или предпринять, как дымящиеся колонны словно все разом взорвались копившимся в них дымом, в одно мгновение заполнив им все пространство тронного зала. Катя задыхалась, отгоняя от себя угольно-черную взвесь.

– Ирмина, прекрати! – что было сил заорала она, даже ногой топнула.

Злорадный хохот громовыми раскатами пролетел по зале, ударяясь о колонны и утопая в тумане.

– Напугалась, родня? – ехидно поинтересовалась Ирмина.

Она парила почти под самым потолком, так высоко, что Кате приходилось высоко задирать голову, чтобы видеть ее. Угольно-черная взвесь, словно продолжение ее полупрозрачного платья, струилась по ногам ведьмы, нежно обволакивала их и растекалась туманом по нефритовому полу.

– Чего мне бояться-то, – проворчала себе под нос Катя, отряхивая с одежды осевший черный песок. – К чему все эти эффектные выходы, а, Ирмина?

Та распростерла руки над ее головой. Взгляд стал пронизывающий и злой. Бледные губы шептали:

– Черным ветром светлую косу удержу, черной мглою схороню. Волки злые унесут твою душу черному мороку на съедение.

Ядовитыми змеями выползали из-под ее пальцев тени, одна страшнее другой. Сталкиваясь друг с другом и сливаясь в одно непроглядное облако, они медленно оседали, окружая Катю.

Катя отшатнулась, но ноги будто приклеились к полу – не пошевелиться. Рот искривился от страха:

– Ирмина, что ты делаешь, мы же с тобой одна кровь, опомнись! – кричала она.

Черной стеной мгла копилась вокруг нее, все еще сгущаясь (будто черное может быть еще чернее!). Кате приходилось вытягиваться в струнку, чтобы отодвинуться от нее и оттянуть неизбежное. Собрав последние силы, уже задыхаясь от страха, она закричала:

– Помоги-и-ите!

В памяти всплыл по-взрослому серьезный взгляд Аякчааны и шепот:

– Сила кругом. В камнях, в траве, в ветре…

И тут же звонкий голос рассек мглу, прорвал душный морок, впустив к Кате свежий ветер. Он осел соленой водой на губах, прошелестел спокойным голосом:

– Снег не помеха, солнце и ветер, злые туманы, ты помощь не жди! – услышала она знакомые слова совсем рядом, будто даже в своей собственной голове. Катя вздрогнула: неужели черный морок проник в ее сознание? Неужели она сошла с ума?! Только странно: если она сошла с ума, то почему внутренний голос у нее стал мужской? А голос в ее голове продолжал: – Кто не отрекся от прожитого, верность Роду проявит пусть…

Катя огляделась по сторонам: черные тени алчно протягивали к ней руки, их глаза горели, будто угольки. Они медленно приближались, замыкая вокруг нее кольцо. Под сводчатым куполом парила Ирмина, сливаясь с черным мороком, перетекая в него. Дождавшись, когда круг вокруг Кати сомкнется, ведьма завершила заговор:

– Дочь Велеса, Доля, принявшая на себя силу своего Рода! Я, твоя плоть и кровь, забираю ее!.. Да служит Свет силам Тьмы!

Невидимая сила подхватила Катю, вырвав из круга духов черного морока, заставив замереть над черным нефритовым полом.

Время остановилось.

Мама, исчезающая в предрассветном солнце. Тающий облик кошки в отражении. Ярушка. Строгий профиль Могини. И снова мама, проступающая сквозь камни и мрамор.

Темно-синий океан вокруг, мерцающий и бескрайний, как в ту ночь, когда она оказалась отравлена заговоренным кинжалом. Сейчас ее тело приобрело небывалую легкость, будто она сама стала окружавшим ее туманом, смешалась с ним. Тоненькие струйки молочно-белого света безвольно текли из-под ее пальцев, притягиваясь чернильной мглой, сливаясь с ней, пропадая в ее глубинах и убегая в руки Ирмины.

Это было так красиво, что Катя не могла оторвать взгляд.

Голос внутри настойчиво повторял:

– Кто не отрекся от прожитого, верность Роду проявит пусть. Снег не помеха, солнце и ветер, злые туманы, ты помощь не жди… Понимаешь ли ты, о чем эти слова?

«Дальше ничего не будет, – словно разряды молнии пульсировало в висках. – Если Ирмина заберет силу, то я не смогу вернуться домой. Не увижу маму. Никогда».

И это «никогда» – будто удар под дых.

– Катя, не поддавайся… Держись…

Катя зажмурилась и постаралась сосредоточиться на голосе, цепляясь за него как за путеводную нить. Чтобы не сбиться с пути, она даже представила его, как он вьется вокруг. Протянула руку, схватилась за золотистую нить.

«Понимаю, – мысленно ответила ему, все еще любуясь на золотыенити, исходившие от ее рук, – это слова из письма, хранившегося в шкатулке Темного дерева. Там еще есть слова „ввысь вознесется Велесов посох, не усомнись, его силу прими“. Но я уже это сделала, я приняла силу, и посох стал посохом. Но этого мало. Он не действует здесь».

«Я приняла Силу светлого морока, он изгнал Тьму там, в подвале Александрии», – торопилась Катя, чувствуя, как слабеет, как в груди разливается паника, а золотистая нить чужого голоса истончается.

И тут она поняла. Стар говорил, что Сила не имеет цвета. Только два начала важны для всего сущего: Белого не бывает без Черного, а Черного – без Белого. Это две стороны одной и той же медали.

Плавно вращаясь в чернильно-мутном коконе, поддерживаемая невидимой силой и руками духов черного морока, Катя поняла суть тайного разговора, который слышала прежде, но понимала буквально. В голове всплыла их беседа с волхвом Старом: «Нет Света, нет Тьмы, есть Сила – и наша воля, как ее употребить: во зло или в добрых целях…»

И ее прежний страх, что, приняв силу черного морока, она не сможет ему противиться и сама станет такой же, как Ирмина.

Это невозможно. Вот о чем ей говорили все вокруг!

– Сила – это всегда только Сила. «Не усомнись, его силу прими», – будто услышав ее мысли, повторил, исчезая, голос.

«Никто не говорил – прими Силу Света. Это я сама так решила, отделив одно от другого, не поняв главного».

Золотая нить растаяла в руках девочки. Катя встрепенулась, словно пробуждаясь.

Светлые лучи, исходившие от ее тела, медленно поглощались черным мороком. Тени, алчно протягивавшие к ней руки, упивались ее силой, словно кровью.

– Ну хватит! – громко выкрикнула Катя, все еще позволяя невидимой силе нести ее над морем теней. – Обед закончен!

С этими словами она, ловко прокрутив запястья, ухватилась за свет, лившийся из ее рук, как за канат, и резко дернула его на себя. Тонкие молочно-белые нити мгновенно выдернулись из черноты, зависнув в воздухе всего в нескольких сантиметрах от тянувшихся к ним рук духов черного морока. Их устрашающее море заволновалось, изможденные руки устремлялись ввысь, стараясь заполучить хоть лучик.

– Снег не помеха, солнце и ветер, злые туманы, ты помощь не жди, ввысь вознесется Велесов посох, не усомнись, его силу прими, – повторила Катя вслух услышанную древнюю формулу.

Дотронулась до иглы, вколотой в ворот рубахи, и выдернула ее. Едва оказавшись в светлых лучах, исходивших от Катиного тела, игла превратилась в посох.

Девочка перехватила его раньше, чем посох успел дотронуться до каменного пола, и замахнулась в чернильное месиво, которым отгородилась от нее Ирмина. Ослепительные ленты вонзились в него, разрывая в клочья.

А Катя, раскрасневшись, в упор глядя на растерявшуюся Ирмину, прокричала:

– Я принимаю ВСЮ силу Рода моего отца и ВСЮ силу Рода моей матери! – уже произнесенная недавно фраза, которая сейчас значила гораздо больше, помогая принять и Свет, и Тьму, две силы, как два крыла одной птицы. Подумав, Катя добавила: – Всю до последней капельки и крошки. Принимаю и клянусь употреблять ее на благо! Да не обратится она в черный морок в моих руках! Только во Благо!

Сияющие огненно-белым лучи с ровным гулом заполняли собой тронную залу во дворце Маары. Они подхватывали Тени, подбрасывали ввысь и врезались в их призрачные тела, поглощая навек.

Когда больше не осталось ни одного черного облака, слепящий свет достиг своей высшей точки яркости, сжался, с шумом схлопываясь у Кати в руках. Тело будто огнем опалило – да Катя и сама видела, как почернела кожа, покрываясь плотным угольночерным узором, который медленно, прожигая в коже дорожки, растворялся в ней.

Она кричала, задыхалась. Глаза болели, готовые вывалиться из орбит, глазницы горели. Все, что видела она, – это плывущий перед глазами тронный зал Маары, испуганные лица друзей и удивление в темных глазах Ирмины. Ведьма стояла на каменных плитах, босая и простоволосая, с ужасом озираясь по сторонам. Потом ахнула, схватилась за грудь и, пошатнувшись, упала на каменный пол, распростершись перед троном Маары. Словно пелена спала с нефритовых стен, воздух очистился, приобрел ясность и четкость, снова появились звуки, а в пространстве медленно проявлялись фигуры людей, в которых Катя без труда узнала Ярославу, Енисею, Истра, Аякчаану.

Время будто остановилось, растянувшись в немыслимую ленту, в которой Катя перестала понимать, что есть сон, а что – реальность. События, произошедшие в этой зале пару минут назад, и настоящее наслаивались друг на друга, будто чешуйки. И в одном из времен из-за колонны, ведшей во внутренние покои дворца, выскочил Олеб и огляделся. Бросился к застывшей посреди залы Енисее.

В это же мгновение с противоположного конца зала, величественно и неспешно, появилась сама царица тьмы Мара. Теперь ей было чуть больше двадцати на вид. Молодая, сильная, уверенная в себе – со злой саркастической усмешкой на губах.

Кажется, кроме боли и страха перед царицей у Кати не осталось ничего. Тело горело.

Катя лихорадочно соображала, что делать, но не могла ничего придумать. Горло перехватило – позвать на помощь она не могла, только сипло дышала. И, кажется, они не видели того, что видит она, – Олеба и появившуюся вместе с ним Маару. Единственная мысль, мелькнувшая в голове ослепительной молнией, показалась спасительным кругом. Ухватившись за нее, Катя мысленно привлекла к себе своих друзей и вырвала их из навьего мира Маары.

Уже исчезая из тронного зала, Катя заметила, что следом за Маарой и Олебом в нефритовом зале оказались еще двое: Могиня и Велимудр.

«Да что же это такое! Да зачем же вы вернулись?!» – простонала она.

Мара, обойдя вокруг распростертой на полу Ирмины, торжественно взошла на пьедестал и опустилась на трон.

– Итак, что здесь произошло?

Глава 23 Велесов посох

Катя сидела, упершись руками в пол, стараясь выровнять дыхание: делала глубокие вдохи и выдохи, закатывала глаза. Боль медленно отпускала и казалась навязчивым бредом. Одно радовало: все друзья были спасены, всех удалось вырвать из навьего мира, все были здесь. Вместе. – Енисея! – Откуда-то взявшийся Олеб бросился к любимой, которая, по всей видимости, была без сознания. Ярослава, словно в забытьи, стояла рядом с Катей. Ого! А Катя и не заметила. Вот только побледневшее, вмиг потерявшее краски лицо подруги выглядело теперь восковой маской.

Истр растерянно на нее посмотрел.

– Ярушка, – несмело позвал он.

Но та взглянула на него невидящим взором и отошла в сторону.

– А где это мы? – подала голос Аякчаана.

Вокруг них бесконечным лесом возвышались янтарные колонны. Внутри них восходящими и нисходящими потоками передвигались золотые частицы, в некоторых, будто оттеняя золото, струились черно-угольные крупинки. Пол и потолок были сделаны из янтарных плит, через которые было видно, что колонны продолжаются и уровнем выше, и уровнем ниже.

– Енисея! – снова крикнул Олеб.

Он безуспешно пытался привести ее в чувство – растирал запястья, прикладывал ухо к груди, прислушиваясь к ее неровному дыханию. Окинув всех взглядом, он остановился на Истре:

– Что у вас вообще произошло? Что с ней, кто-нибудь знает?

Катя тоже посмотрела на Истра. Тот опешил, возмутился:

– А вы почто оба на меня смотрите? Я даже знать ничего не знаю и понять толком ничего не успел: черный туман с потолка, все заволокло, не продохнуть. Катя в сторону куда-то побежала, Енисея – в другую, металась там, как ослепленная, кричала и звала то отца, то тебя…

Олеб переспросил:

– Меня?!

– Ну да. Потом рухнула без чувств, Ярушка тоже упала. Я сперва за ней. А она запричитала, заплакала и так больше в себя и не приходила, покуда… – Он снова посмотрел на Катю, теперь с опаской.

– Что – покуда?

– Ты под сводами летала, не своим голосом кричала.

Катя насторожилась:

– Я? И что кричала?

Истр отвел взгляд, посмотрел на бледную Енисею.

– Да я особо не разобрал… Не до того было. – Он по-прежнему с беспокойством поглядывал на Ярославу: та медленно опустилась на пол, прислонилась спиной к янтарным колоннам.

В это же время Олеб встряхнул дочь волхва за плечи:

– Енисея, да очнись же!

Веки девушки дрогнули. Еще не понимая, где она и что делает, она обвела ребят долгим туманным взглядом, остановилась на лице Олеба и, словно не веря тому, что видит, молча дотронулась до него рукой.

– Енисея, ты меня слышишь?

Та кивнула. Прозрачная слеза медленно стекла по ее щеке:

– Я рада, что мы снова вместе, жаль, что для этого нам пришлось умереть.

Олеб улыбнулся:

– Нет, что ты такое говоришь? Я еще собираюсь прожить с тобой лет триста, не меньше.

Енисея поднесла руку к его губам:

– Тш-ш-ш, не спорь. Ты, наверное, еще сам не понял, что ты умер. Такое бывает.

– Енисея, – Олеб, улыбнувшись, показал на ребят, – посмотри, Катя, Истр с нами. Живые! Ярушка тоже. Не могли же мы все в один момент умереть. Что ты такое говоришь?

Енисея печально потупила взор и хотела что-то возразить, но вмешалась Катя:

– Енисея, никто не умер. Сюда привела вас я сама. Это никакой не навий мир, это… Я сама еще толком не поняла, что это, но это совсем другое место. Я побоялась, что Мара нас прикончит, поэтому не стала рисковать и притащила всех сюда, благо это единственное место, о котором стоит лишь подумать, как окажешься здесь.

– А что это за место?

Енисея недоверчиво привстала, дотронулась до теплых янтарных плит. В ее глазах появилась надежда.

– Неужто привиделось мне все? Я своими собственными глазами видела, как мой отец пронзил твою грудь мечом, а я по неосторожности убила батюшку моего. – Она переводила взгляд с одного лица на другое. – Я кровь под пальцами чувствовала.

Олеб пожал плечами, посмотрел на Енисею:

– Выходит, что морок это все был. Я жив, гляди, батюшку твоего видел вот только что, тоже был в здравии. Не скажу, что в настроении хорошем, – Олеб лукаво усмехнулся, – но жив…

– Мне тоже такое примерещилось, – вздохнула Ярушка. – Могилы матушки, батюшки, сестры, братика да Могини. Морок, выходит?

– Сон или нет, но что-то во мне изменилось, – неожиданно прошептала Катя, внимательно разглядывая свои руки. – Смотрите!

Она закатала рукав, показала ладони – по ним, словно по мановению невидимой кисти, растекались загадочные знаки. От кончиков пальцев к запястью тянулись то ли узоры, то ли письмена: хитросплетения точек, тире, завитков и пунктиров.

– Это что? – завороженно переговаривались ребята.

Катя растерянно вглядывалась в ладони – узор медленно поднимался к локтю. В груди стало тесно и холодно. Сердце билось лихорадочно и часто, а в голове роились предположения одно другого невероятнее.

– Не знаю…

Сказала, а сама поняла, что знает.

– Это Сила, принятая Катей на себя, – словно прочитав ее самые сокровенные мысли, вслух проговорил едва знакомый голос.

Она подняла глаза и встретилась взглядом с тем, кого уже давно ждала здесь увидеть: высокий светловолосый парень с ясными глазами и доброй, хоть и чуточку лукавой улыбкой смотрел на ее ладони.

– О чем это ты толкуешь? – Енисея выдвинулась вперед, будто желая схватить незнакомца за шиворот, но тот лишь качнулся в сторону.

– Ты кто? – удивилась Аякчаана. – Ведь тебя здесь не было!

Парень обезоруживающе улыбнулся.

– Представишь меня своим друзьям? – спросил он у Кати.

Девочка смутилась. Она бы, конечно, представила его, если бы сама знала, кто он. А то и в прошлый раз от него ответа не добилась, а сейчас и того подавно. Но краснеть из-за него она не собиралась, поэтому посмотрела с вызовом:

– Понятия не имею, кто это такой! Гнать его надо взашей.

Парень заложил руки за пояс.

– Ну-ну, попробуйте, – усмехнулся.

Катя одернула рукава, спрятала изрисованные ладони. Ее потянула за рукав Ярушка:

– А ты глянь, поясок у него какой приметный.

Катя пригляделась. Поясок и вправду приметный: тонкие серебряные нити переплелись в затейливый узор, на концах – красивые набалдашники.

– Ничего тебе не напоминает?

Катя перестала дышать. Неужели такое бывает? Придвинулась к нему.

– Ты – Посох? – то ли спрашивала, то ли утверждала она, почувствовав себя пациентом лечебного учреждения.

При ее словах друзья замерли, вытаращились на парня. Тот между тем продолжал широко улыбаться. С ответом не торопился.

– Как это? – Ярушка обернулась к Енисее, как к старшей и самой сведущей в такой магии. Но та в ответ лишь пожала плечами.

Катя продолжала наступать на парня:

– А какое отношение ты к Велесу имеешь? Как ты в посох вселился?

Парень повел плечом, отозвался раздраженно:

– Никуда я не вселялся. Что за глупости…

Кажется, только Аякчаана ничему не удивлялась.

– Ты дух этого посоха, да? – спросила она с любопытством. – У нас верят, что душа есть у всего. И у камня, и у травы.

Парень усмехнулся:

– Нет, я и есть этот посох. Вся его магия – это я, и служу я только тем, кому считаю нужным, мы – свободный народ!

– Народ? – Ребята переглянулись.

– Ни разу не слыхала о таком, – пробормотала Енисея.

Аякчаана ахнула и закрыла рот руками.

– Ты – тоже Каменный человек! – с восторгом пролепетала она. – В нашем мире вы просто камни! Так?

Парень нахмурился:

– Ну да, можно и так сказать… Только мы никогда не бываем «просто камнями». Если вы нас не видите и не слышите, это еще не значит, что мы ничего не видим и ничего не говорим. – И он повернулся к Кате: – Ты сюда зачем пришла, помнишь?

Катя растерялась, но быстро нашлась:

– Ты говорил, что я здесь могу оказаться, если подумаю об этом зале, вот я и вспомнила об этом, когда нас Ирмина чуть не прикончила своим мороком. Думала, отсюда потом и выбираться будем… как-нибудь.

Парень хмыкнул.

Аякчаана придвинулась к нему, легонько толкнула в плечо:

– Каменный человек. Тебя как зовут?

Парень мрачно покосился на ее руку:

– Берендей, а что?

– Берендей, твои братья сказали мне копьё Маары найти. Сказали, что оно только мне и подчинится. Я ищу-ищу, нет его нигде. Чуть не померли здесь все уже, а я его найти никак не могу. Поможешь?

Парень косо усмехнулся.

– Копьё Маары – хитрая штука, – начал он. – Никто точно не знает, как оно выглядит и где находится. Знаешь почему? – Аякчаана отрицательно покачала головой. – Потому что копьё само выбирает свое тело и своего владельца.

– Так копьё – это тоже Каменный человек? – догадалась Аякчаана.

– Это-то понятно. Но как его тогда искать? – вмешалась Енисея. – Как узнать, чем копьё является на этот раз? Нам это очень нужно…

Берендей усмехнулся, посмотрел неодобрительно:

– Неужели тоже жаждете вечной славы, богатства и победы над всеми врагами?

Ребята снова переглянулись. Катя вспыхнула. Всем в этом мире нужна то вечная слава, то огромная сила. Она не хотела ни того ни другого. Может, поэтому ей все еще казалось, что происходящее – тоже морок. Как тот, что наслала на нее Ирмина. Может, проснется и окажется, что все – сон? Будут тикать часы на стене, вздыхать чайник, а по кухне, отражаясь в ночных окнах, будет ходить мама. Вот было бы здорово!..

– К чему спрашиваешь? Сам ведь знаешь – не для этого оно нам нужно, – пробормотала Катя.

Берендей усмехнулся:

– Ну же, Катя, ты же взрослая, начитанная девочка. Неужто напрасно мама тебе истории рассказывала, которые ты небылицами считала? И о копье Маары ты слышала, оно имеет и другое название.

Катя рассеянно огляделась по сторонам, будто в поисках подсказки.

– Не знаю я. Видимо, я не слишком начитанная и не очень взрослая, мне твои намеки ни о чем не говорят.

Стоило это сказать, у нее как будто лампочку в голове включили. Ее тут же осенило.

– Копьё, дающее удачу и власть? Ты что же, о копье судьбы^[70] говоришь? Том самом?

Берендей многозначительно изогнул бровь.

– На земле не так много таких вещиц, о которых ходят легенды. За многие века кто только не пытался его добыть. – Парень стал очень серьезен. – Понимаете, в чем штука: считается, что оно дает своему обладателю невиданную силу управлять людьми, богатство и, соответственно, власть. Очень заманчиво, не так ли?

Ребята пожали плечами. А Берендей продолжал:

– Из-за него пролилось немало крови, так что его нужно было бы назвать «Копьё, приносящее несчастья»… Поэтому и прячется оно от людского глаза… – Он окинул ребят взглядом. – А вам оно зачем, ты так и не ответила?

Катя нахмурилась, соображая, с чего начать, но ее опередила Енисея:

– У Кати рана заговоренная, она умереть может. Ярослава, – она кивнула в сторону подруги, – чтобы ей помочь, день назад отдала всю свою удачу, которая ей за всю жизнь причитается. Бабушка Могиня считает, что копьё это исправит. И вот девочка Аякчаана – ее беду ты уже знаешь – домой без этого копья вернуться не может. А славы, денег и власти нам не надобно.

Берендей внимательно на них смотрел. И думал. Веселая улыбочка опять заиграла на его губах, заставив Аякчаану печально вздохнуть.

– Тем более странно… Что ты чувствуешь? – спросил он у Кати. – Как рана сейчас?

Удивительно, но Катя больше не испытывала тяжести и боли – рука слушалась, хоть еще и не так хорошо, как прежде, но определенно лучше, чем было в храме Маары.

Берендей смотрел исподлобья:

– Что, не болит уже?

Катя отрицательно покачала головой. Берендей будто прочитал ее мысли и опять широко улыбнулся.

– Нет, я вам поражаюсь, никакой склонности к анализу! – закатил он глаза к потолку. – Катя, ты черный морок на себя приняла?

Та, подавив вздох, кивнула. Ребята ахнули.

– А заговор на ране какой был? – уточнил Берендей.

Вопрос повис в тишине.

– Когда Ирмина морок наслала на нас, я оказалась с ней нос к носу. Призналась, что мы с ней родня. И тогда она попробовала украсть у меня силу.

– А ты? – Енисея пристально следила за ней.

– Я чувствовала, как Сила выливается из меня, перехватила ее и вырвала у ведьмы всю. И, кажется, захватила что-то и от самой Ирмины. – Катя тревожно окинула взглядом ребят.

– Ну конечно! – воскликнула Ярушка. – Морок, что ты захватила от Ирмины, был черный, нож заговорен тоже черным мороком. Его яд тебя же и исцелил: ты приняла силу черного морока, подчинила его себе, он смешался с твоей кровью и перестал быть проклятьем! Ты приняла силу черного морока, но не стала его прислужницей – не захотела. Стар много раз о таком говорил.

Берендей хмыкнул:

– Сообразительная у тебя подруга… Прямо даже расхотелось вам дальше загадки загадывать.

– Да уж, хватит, – пробурчал Истр. – Одни загадки да тайны, аж желудок сводит. А что с копьём?

Берендей, коротко глянув на него, продолжал:

– Копьё Ярославе совершенно не нужно. – Поймав недоумение в глазах присутствующих, он опять засмеялся. – Как вы думаете, где вы находитесь?

Он театрально раскинул руки. Катя покосилась на ребят. Судя по сощуренным глазам Олеба и покрасневшему лицу Истра, дурацкая болтовня Берендея выводила их из себя не меньше, чем саму Катю. Енисея крест-накрест сложила руки на груди, уставившись на парня. Ярослава облокотилась на золотистую колонну и равнодушно разглядывала царапины и порезы на своих пальцах. Одна Аякчаана как завороженная следила за каждым его шагом. Похоже, парень нашел хоть одного благодарного зрителя.

– Ну же!

Ярослава вздохнула и нехотя ответила за всех:

– Не имеем ни малейшего понятия.

– Ну, Ярослава, от тебя я этого не ожидал, – картинно всплеснул руками Берендей. – Неужто не поняла еще? Куда еще Доля может привести гостей, стоит ей только об этом подумать?

– Слушай, Берендей, хорош кривляться! – не выдержала Катя. – Если есть что – говори, нет – оборачивайся назад посохом, в таком виде ты мне больше нравишься, хоть и молчишь все время.

Он глянул на Катю, перевел взгляд на ее друзей, помолчал.

– Ладно, я понял, – наконец примирительно проговорил он. – Мне достались крайне равнодушные к загадкам гости. Ярушке можно помочь и без копья, потому что у вас в распоряжении есть та, которая распределяет весь успех и всю удачу мира. – Он посмотрел на Катю. – Мне жаль, что ты до такой степени не веришь в свои силы и в происходящее, что даже не попробовала волховать. – Он снова помолчал. – Ты – дочь Макоши и Велеса, Доля, о том тебе уже известно. И вы находитесь в храме Доли, это же очевидно.

Глава 24 Храм Доли

Катя распрямилась.

– То есть? – запротестовала она. – То есть как – храм Доли? Мой, что ли, храм?

– А он есть разве? – Енисея переглянулась с Ярославой. – Ни разу не слыхивала.

Берендей задумчиво кивнул и добавил:

– Это место твоей Силы, здесь распределяется удача. Если хочешь, это твоя фабрика удачи…

Ярослава придвинулась к Кате, прошептала:

– О чем это он вообще?

Катя начинала понимать. Янтарные колонны с медленно перемещавшимся в них золотым песком выглядели теперь гигантской лабораторией, фабрикой счастья. Затаив дыхание, она припала к прозрачной смоле, наблюдая за движением чудесного песка.

– А как, как это все работает? – заикаясь от волнения, спросила она.

Берендей, все так же широко улыбаясь и определенно наслаждаясь эффектом, который произвели его слова, пожал плечами.

– Не уверен, что это я тебе должен рассказывать. Думается, твои матушка с батюшкой, наделившие тебя таким редким даром, поведают это тебе в разы лучше.

– Ну пожалуйста! – Катя схватила его за рукав.

Берендей аккуратно, почти ласково освободился от Катиных рук и кивнул вглубь зала.

– Все здесь, – проговорил он, – сотни, тысячи и миллионы судеб. Это место есть, и в то же время его никогда не было. А если тебе очень надо что-то узнать о человеке, тебе надо всего лишь найти его колонну. Для этого тебе придется хорошенько об этом человеке подумать, представить его себе. Но повторюсь, я всего лишь посох. Я не знаю всего об этом месте…

– Но как? – Катя растерялась. – Здесь столько колонн… Как найти нужную?

– Я не знаю. – Берендей протестующе поднял вверх руки. – Я не Доля!

Катя заглянула в Ярушкины глаза, васильковосиние, испуганные. По залу пробежал сквозняк. Порывистый ветер с шелестом скользил между янтарных колонн. Катя пригляделась. Нет, это не ветер. Это колонны, словно гигантский конвейер, медленно проплывают мимо нее, перестраиваясь и перемещаясь по определенной, заданной один раз и навсегда траектории.

Когда все стихло, они оказались в центре небольшого круга, ограниченного лесом янтарных колонн.

В глаза бросилась одна. С ней явно было что-то не так: золотые песчинки, крупные, размером почти с виноградину, почти не перемещались. Они будто бы замерли в прозрачном растворе. Со дна медленно, будто ил на потревоженном озерном дне, поднимался черный песок, постепенно заполняя все внутреннее пространство колонны.

Ярушка обреченно потупила взгляд, как-то поняла, что эта колонна – ее судьба.

– Но золотой песок у нее еще есть. – Енисея пригляделась.

Берендей печально покачал головой:

– Что толку от этого? Его слишком мало… – Он с интересом прищурился.

Катя подошла вплотную к янтарному столбу, постучала по нему кулаком, словно проверяя на прочность, внимательно осмотрела все стыки между плитами.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Берендей, наблюдая за ней.

– Это как-нибудь открывается?

Каменный человек улыбнулся одними глазами:

– Тебе зачем?

– Хочу добавить сюда золотого песка.

Берендей, все так же улыбаясь одними глазами, отрицательно покачал головой:

– Это категорически запрещено! Переносить песок из одной колонны в другую нельзя. Ты можешь нарушить равновесие в мире.

Катя резко к нему обернулась:

– Послушай, это мой храм, верно? И здесь я устанавливаю правила!

Берендей внимательно посмотрел на девочку:

– Как знаешь. Но помни, что у всего есть свои законы. Законы Судьбы не ты устанавливала, не тебе их и нарушать, – и он дотронулся до аккуратного завитка чуть ниже середины колонны.

Янтарные плиты скрипнули и раскрылись.

– Катя, погоди! – Ее руку перехватила Ярослава. Она необычайно серьезно смотрела в Катины глаза. – Не надо! Я не хочу этого, да и ты можешь сделать еще хуже.

Катя покачала головой:

– Я не только Доля, я еще и человек – я не стану отдавать чью-то удачу, но могу поделиться своей, и это мое право!

С этими словами она взмахнула руками, и перед ней оказались небольшие песочные часы. Ярослава прижала руки к груди, зажмурилась.

– Катя, бо́язно. Как бы хуже не было… – прошептала Ярушка.

Мелкий золотой песок тоненькой струйкой стекал из верхней чаши в нижнюю. Катя с усилием открыла верхнюю крышку и высыпала в ладонь добрую половину золотой пыли. Затем она аккуратно вытряхнула песок внутрь Ярушкиной янтарной колонны. Восходящий поток подхватил его и вознес вверх, легко смешавшись с угольно-черной пылью. Тонкая золотая струйка отчетливо проступала, но особенно не повлияла на цвет внутри колонны.

Катя нахмурилась, приготовилась отсыпать еще песка. Енисея остановила ее:

– Погоди. Ярушка, ты мой лучший друг, ты мне как сестра, которой у меня никогда не было, прими и от меня небольшой дар.

Она сделала такое же движение, что и Катя несколько мгновений назад. Перед Катей возникли еще одни песочные часы с золотым порошком, из которых Енисея достала пригоршню песка и высыпала его внутрь колонны. Еще одна золотая струйка закрутилась в угольно-черном пространстве, завертелась водоворотом.

Следом Истр и Олеб сделали так же, и вот уже четыре золотых потока возносились ввысь, размешивая и разбавляя черную пыль.

– Ребята, что вы делаете? – Ярослава заплакала. – Теперь у вас все изменится в ваших судьбах, все может сложиться совсем не так, как вы хотели и мечтали.

Катя следила за медленно закручивающимся в тугую спираль золотым песком:

– Что от сердца дано, то вернется сторицей! Так мне всегда мама говорила. И, думаю, теперь я знаю, что она имела в виду.

Наполовину заполненные песочные часы Енисеи, Олеба и Истра, да и ее собственные, с шелестом заново заполнились золотым песком.

– Как?! – воскликнула Ярослава. – Это что же, все к вам вернулось?

– Если хочешь – твори добро, и оно к тебе вернется, – задумчиво улыбался Берендей. – Катя, ты отличная ученица, я тобой гор…

Он не договорил.

Черный вихрь вырвался из незакрытой колонны, яростно подхватил Ярославу и с силой повалил ее на янтарные плиты пола, рывком увлекая ее внутрь золотой колонны.

– Ярослава! Держись! – закричала Катя и бросилась на помощь.

Ярослава пыталась зацепиться хоть за что-то, но идеально гладкие янтарные плиты, искусно соединенные между собой, не имели ни малейшего шва, ни единой, даже самой крохотной щелочки. Девочка схватилась за основание колонны, но руки скользили, а вихрь тянул рывками, безжалостно.

Ярославу стремительно затягивало внутрь колонны.

Ребята схватили ее за руки, пытались перетянуть ее в свою сторону. Но черный вихрь, словно щупальца гигантского кальмара, обвил Ярушкины ноги, не позволяя ей встать, мешая упереться во что-нибудь, хоть в основание колонны.

– Его надо отрезать! – закричала Катя.

Енисея стремглав выхватила из небольших ножен короткий кинжал с сильно искривленным лезвием, сделанный из мутно-голубого кристалла. Катя уже однажды видела его в руках подруги. В тот день, когда черные грифоны напали на них, смертельно ранив Ярушку, Енисея спасла ее этим самым ножом. Сейчас не было времени его разглядывать, но Катя точно знала, что это то же самое оружие.

Енисея уверенно полоснула лезвием по черному вихрю, толстой веревкой опутавшему Ярушкину ногу. Тот, взвизгнув, словно живой, вполз обратно в колонну и послушно осел на дне. Золотой песок, закрутившись красивой спиралью, занял все внутреннее пространство колонны.

– О, – выдохнул Олеб, помогая Ярушке подняться, – думал, не сдюжим.

Катя устало прислонилась к янтарной колонне, улыбаясь друзьям.

– Фу, – вздохнула. – Я уж решила, что открыла на нашу голову ящик Пандоры^[71], нас всех засосет, ищи-свищи…

Ярослава любовно поглядывала на свой золотой песок, красиво мерцающий внутри янтарной колонны:

– Ребят, я вам так благодарна, словами не передать!

– Мы же друзья!

Берендей, привычно улыбаясь, поглядывал то на одного подростка, то на другого. Он с любопытством наблюдал, как Енисея на свет проверяла сохранность лезвия и степень заточки – аккуратно проводила подушечкой большого пальца по клинку, вглядываясь придирчиво во все сколы. Протянул руку ладонью вверх:

– Можно взглянуть?

Енисея недоверчиво посмотрела на него, но кинжал протянула.

Холодное лезвие, полупрозрачное, с тонко нанесенным на нем витиеватым узором из точек и тире, вдавленных внутрь и выпуклых. Енисея смотрела настороженно, готовая в любой момент подхватить оружие, если Берендей вдруг выпустит его из рук.

– Удивительно… Он всегда у тебя? – Берендей положил тяжелый клинок себе на ладонь.

Енисея кивнула. И тогда Каменный человек торжественно произнес:

– Прошу любить и жаловать! Перед вами копьё Маары, или Мары, как ни назови – одно и то же.

* * *

– Что? – Аякчаана подошла ближе.

Кинжал блестел в руках Берендея. Переливался, будто внутри него плескался лунный свет.

– Это копьё? Это же нож. – Девочка с удивлением посмотрела в глаза Посоху.

Тот закатил глаза:

– Ну говорил же – никто не знает точно, как оно выглядит. Говорил же? – Все кивнули. – Вот. Кто его копьём видел, кто кинжалом. К слову сказать, может, одно другому и не мешает. Сказывают, что иной раз кинжал к древку привязывали крепконакрепко. Получался наконечник копья.

– А ты уверен? – Катя с сомнением разглядела ритуальный нож, перевела взгляд на Енисею.

Та забрала кинжал у Берендея и пожала плечами:

– Не может быть. Этот нож у меня с детства. Сколько помню себя. Ни разу не звучало, что у него какая-то особенная сила.

– А и не должно было, если он того не желал.

– А сейчас что на это указывает?

– Он перерезал нити Судьбы. – Берендей опять многозначительно изогнул бровь.

Катя посмотрела на ребят:

– Надо его вернуть Маре. Тогда она отпустит Могиню и Велимудра.

Берендей отрицательно покачал головой:

– Нет. Нельзя. Вам возвращаться нельзя. Мара вас просто прикончит.

– Но мы ведь ничего не нарушили?! Почему?

Берендей усмехнулся:

– Она вас прикончит, потом будет разбираться. Это же Мара. К тому же вы без приглашения ворвались в ее чертог.

Катя озадаченно растерла переносицу.

– Я дочь Макоши и Велеса, она мне ничего не сделает. Я сама справлюсь, а вы тут побудьте.

– Но там мой отец. – Енисея упрямо выпрямилась.

– И моя бабушка, – подала голос Ярослава и сделала шаг вперед.

– И я не останусь здесь, – сообщила Аякчаана. – Если вас убьют, я не знаю, как отсюда выбираться. – Она виновато огляделась по сторонам. – А что? Я правду говорю. Пусть лучше там помру.

Истр дотронулся до плеча Кати:

– Мы пойдем все вместе.

Катя благодарно улыбнулась и закрыла глаза, намереваясь перенести всех в тронный зал во дворец Маары.

– Погоди ты! – крикнул вдруг Берендей, дергая ее за рукав и протягивая песочные часы. – Возьми вот это.

– Часы? Чем они мне помогут?

– Да не часы. Песок возьми. Он навью магию ослабит, посох снова работать будет, над головами вашими защиту создаст, словно купол небесный. И вот еще что.

Он с сомнением посмотрел на них, достал из-за пазухи свой меч и вручил его Енисее. Вздохнул:

– Ох и влетит мне за это…

Енисея поблагодарила Берендея за подарок, обрадовавшись новому оружию в своем арсенале.

Катя решительно раскрыла песочные часы, высыпала содержимое на ладонь. Ярослава оторвала от подола платья кусок, подставила под руки подруги. Переглянувшись, девочки ссыпали весь песок на ткань. Ярослава крепко перевязала его по краям и стянула наподобие холщового мешочка.

– Ну, готовы? – Катя кивнула ребятам.

Глава 25 Суд

Мара жестким немигающим взглядом обвела всех присутствующих.

Черный нефритовый зал был полон. Около черных колонн толпилась разномастная публика: были здесь и ремесленники в старых одеждах, и крестьяне, и хорошо одетые дворяне в красивых костюмах с золотыми бляхами на туфлях, и бояре в длинных, богато убранных одеяниях. Кто-то выглядел весьма респектабельно, кто-то – жалко и потерто, кто-то смотрел гордо и с вызовом, но были и те, что едва отрывали от пола взгляд. Всевозможные колдуны и маги, черпавшие в навьем мире силу и вдохновение, а также информацию о клиентах.

Мара усмехнулась: продажные твари. Набегают каждый раз, как пахнет скандалом.

По периметру, за колоннами, многочисленным воинством стояли духи. Черные плотные существа с поблескивавшими голодными глазами, готовые в любой момент напасть на любого провинившегося. Они с завистью поглядывали на живых, заглянувших в покои царицы ночи из любопытства.

Между группой людей и духами серыми призрачными облаками мерцали Тени усопших, хранители родов. Мужчины и женщины, взрослые и совсем молодые, гордо стояли на страже мира яви и мира Нави.

Царица ночи распрямилась. Длинный шлейф парчового плаща, подбитого горностаем, тяжелыми складками ниспадал на нефритовые ступени. Шитые жемчугом зарукавья, роскошное ожерелье и отделанный серебром кокошник торжественно поблескивали в лучах холодного сине-белого света, лившегося из-под сводчатого потолка.

Мара окинула взглядом присутствующих.

– Жители навьего мира, – обратилась она к духам и теням усопших и добавила, коротко глянув на толпу людей: – И гости его. Нас настигла беда. – Она выдержала театральную паузу, чтобы все присутствующие успели почувствовать, как над каждым из них сгущаются тучи. – В нашем доме обнаружился предатель.

Толпа ахнула, отшатнулась от трона. Черные духи, напротив, жадно подались вперед, будто рассчитывая, что им разрешит разорвать любого, на кого падет гнев царицы.

Та жестом остановила их.

– Среди нас есть тот, кто раскрыл древний секрет чужакам. Более того, он позволил им спуститься в наш мир, потревожив его святыни.

По залу пронесся рокот.

– Кто это? Царица, укажи! – шипели навьи люди, подкрадываясь ближе к трону. От них веяло безумием.

Мара брезгливо повела плечом.

Тени умерших легко оттеснили их назад, заставив не пересекать границы миров.

Царица подала знак, и в тронную залу ввели троих: Могиня спокойно вышагивала первой, за ней, оглядываясь, выискивая кого-то взглядом в толпе, – Велимудр. Опустившая голову Ирмина, спотыкаясь, шла последней: ни жива, ни мертва, ни тень, ни человек – плотное облако, источавшее черный дым.

Все трое замерли напротив царицы.

– Что скажете?

Могиня косо взглянула на Велимудра: тот, кажется, ничего не слышал. Он уставился в одну точку, пристально разглядывая кого-то в толпе. Ирмина под взглядом Маары сжалась еще больше.

– Ну что, – начала Могиня, – коли никто сказать ничего не желает, то я начну. – Она деликатно кашлянула. – Я пришла в твое царство с миром, без всякого злого помысла. Я пришла вызволять своих внучек, оказавшихся у тебя не по своей воле. Преступление то али нет – тебе решать. Только внучек моих отпусти, у них еще жизнь долгая, им еще расти и расти. Коли надо, меня возьми, я противиться не стану, у тебя останусь, хоть в тюрьме, хоть в заточении. Как велишь.

Царица привстала:

– Зачем врата отворили? Говори!

Могиня спокойно расправила плечи:

– На вратах твоих, царица, охранного знака не начертано – неужто дочь отца своего наведывать не может? Пришла Енисея к Велимудру. Что ж? Неужто и друзей она с собой привести не вправе? Помнится, раньше ты, царица, не была такой затворницей.

– Молчи, дура! – оборвала ее Мара.

Могиня смолкла. От греха подальше. Царица между тем перевела взгляд на Велимудра.

– А ты, волхв, – бросила она зло, – что ты скажешь мне в свое оправдание? Как мог ты обмануть меня?

Старик потупил взор.

– Матушка-царица, и в мыслях такого не было! Дочка на обучении была, вот и Могиня подтвердит, что училась моя кровинушка в Аркаиме, у волхвов лучших.

– Зачем же ты сказал, что мертва она? – мстительно прищурилась Мара.

Велимудр шумно выдохнул.

– Как можно, царица! – воскликнул он в сердцах. – Тот раз я сказал тебе лишь, что нет ее с нами. Так то правда была.

Мара прищурилась, усмехнулась:

– То есть сама виновата?.. Хм… Что ж, ловко. А про копьё мое откуда проведали?

В зале стало так тихо, что было слышно шептание ветра под сводами. Могиня протестующе вскинула руки:

– Это ты нас уволь, царица! Легенды о нем ходят в нашем мире, то не скрою, но ничего точно мы не ведаем. Девочке, знакомице нашей новой, о нем Каменные люди сказали, что живут на островах дальних. Уж что за люди, что за острова – то не ведаю: как слыха́ла от девочки, так и тебе, царица, говорю.

Мара встала, в гробовой тишине по залу пронесся мягкий шелест ее жемчугов и дорогой парчи.

Медленно, растягивая каждое движение, спустилась она с пьедестала, на котором был установлен трон. Могиню, Велимудра и Ирмину обдало ледяным дыханием. Ирмина, и так державшаяся за спинами сестры и волхва, замерла.

Мара остановилась прямо напротив нее: величественная, беспощадная, ледяная.

– Что скажешь ты? – тихо спросила она у ведьмы. – Как проведала ты про тайну людей Каменных?

Ирмина вздрогнула, как от пощечины.

– Госпожа, я не… – пролепетала.

Лихорадочно соображала: говорить ли о сделке с Тенью, нашедшей ее там, в нижних пределах навьего мира? Сказать – навлечь на себя гнев неведомого врага. Промолчать – быть растерзанной духами черного морока.

«Молчи», – прошелестело в голове.

– Говори! – рявкнула Мара так, что из-под сводчатого потолка мелким дождем осыпалась роса.

Ирмина опустила голову. На нее стало жалко смотреть. Черные волосы, тяжелыми маслянистыми прядями ниспадая почти до земли, закрывали лицо, плечи и руки. Тонкое, разорванное во многих местах черное шелковое платье не давало ни тепла, ни уюта. То ли человек, то ли тень. Ирмина вздрагивала от каждого звука, с опаской поглядывая на духов черного морока, грозно охранявших зал. От былой гордыни не осталось и следа.

Не дождавшись ответа, Мара вскинула голову.

– Ну что ж, – холодно проговорила она, – коли ты не желаешь ничего говорить, думаю, умельцы Вия тебя разговорят.

Ирмина ахнула и бросилась в ноги царицы.

– Пощади! Прошу тебя, пощади! – кричала ведьма с надрывом, но черные руки палачей уже тянулись к ней, хватая за длинные волосы и скручивая руки. – Я не виновата… Это…

Мара с презрением отшвырнула ее ногой, прошипела:

– Ишь ты! О пощаде заговорила… Не виновата она.

Черные духи нависли над Ирминой и, подхватив с пола, поволокли прочь. Женщина с неистовой силой отбивалась.

– Это не я! Это Тень! – Голос сорвался на визг.

Ее оглушительные вопли черной ртутью рассыпались о каменные плиты. Она цеплялась за каждый выступ, каждую неровность или стык в полу. Над головами волнами разливался плач Ирмины.

В кровь она разбила голые колени о плиты, но все равно палачи тянули ее все дальше и дальше, предвкушая предстоящее развлечение.

Мара смотрела на происходящее исподлобья, презрительно скривив губы. И вдруг:

– Не смей! – звонко разнеслось над толпой.

И тут же легкий свист ворвался в зал суда. Что-то серебристое рассекло воздух, пролетело над головами придворных зевак, разорвав черное одеяние духа, державшего Ирмину.

Духи черного морока, яростно взвизгнув, отпрянули и отбросили в сторону свою жертву. Ирмина поспешно отползла к стене и исчезла за нефритовой колонной. Синеватое в тусклом свете тронной залы лезвие, подобно бумерангу, описав крутую дугу, вернулось туда, откуда было запущено.

По залу пробежала волна удивления. Могиня с ужасом и нескрываемым отвращением наблюдала за сестрой, но, почувствовав вдруг необъяснимую тревогу, резко повернулась и увидела голубоватый свет в глубине зала.

– Енисея! – ахнула она.

При этом Велимудр, побледнев, схватился за сердце.

В легком золотистом облаке неспешно проявлялись фигуры: две мальчишеские, с оружием наизготовку, а над их чуть согнутыми, готовыми к атаке фигурами возвышалась натянутая, словно струна, девичья фигурка. Рядом с ней, почти одного роста, – две светловолосые девочки: одна в длинном прямом платье, с вышитым воротом и рукавами, и длинной косой, перевязанной яркой синей лентой, другая в узких брюках и мальчишеского кроя рубахе. Чуть поодаль от них, с любопытством озираясь, – темноволосая девочка, младше других на вид, с короткими лохматыми косичками, смуглая и широколицая.

Золотистое облако неторопливо таяло, пропуская в зал тепло и чуточку света.

– Кто-то что-то сказал? – Мара холодно уставилась на группу подростков.

– Не смей ее трогать! – отчетливо повторила Катя в зловещей тишине.

Мара, прищурившись, мгновение ее разглядывала. Их взгляды встретились: искрящийся лед и серо-голубое море. Катя с трудом выравнивала дыхание, пытаясь обуздать страх. Понимание, что она сейчас идет против самой могущественной богини древнего мира, да еще и в присутствии ее подданных, да на ее территории, лишало ее всякой решимости… От страха у нее перехватило дыхание.

Одна надежда грела – возможность в любой момент сбежать в храм Доли. Если, конечно, этот фокус пройдет во второй раз.

– Не смей трогать Ирмину, она имеет право на честный суд, – проговорила Катя, из последних сил надеясь, что поступает правильно.

Души умерших согласно закивали, кто-то даже прошелестел:

– Девочка права, любой имеет право на честный суд.

Катя, воодушевившись, добавила:

– Мы принесли тебе то, что ты обронила в нашем мире, то, что искала в нем эта ведьма. На, возьми его.

Она кивнула стоявшей рядом с ней Енисее, та раскрыла ладони. На них, величественно поблескивая, покоился каменный ритуальный кинжал с сильно изогнутым лезвием. Оно искрилось в полумраке, темные блики играли на затейливых завитках гравировки. Черные письмена на гладко отполированной поверхности мерцали таинственно. Кинжал приобрел необыкновенную яркость, словно осветившись изнутри, и медленно растаял в руках Енисеи. В то же мгновение он проявился на открытой ладони царицы ночи.

Мара аккуратно взяла копьё в руки. Удовлетворенно хмыкнула. Небрежно взглянув на Катю и ее друзей, короткоприказала:

– Уничтожить!

Матово-черное море духов всколыхнулось и, взвившись к сводчатому потолку, острым клином бросилось на них. С глухими хлопками из зала спешно исчезали многочисленные колдуны и маги. Тени умерших стремительно таяли, не желая становиться свидетелями жестокой расправы. Но были среди них и те, что встали стеной на пути духов.

Со змеиным шипением духи отпрянули на миг, рассыпались по каменным плитам поземкой, но взмыли к потолку и свились в новый клубок. Они яростно обрушились на ребят сверху, из-под потолка.

Катя и ее друзья не шелохнулись. Каждый раз, когда черная лавина падала, над их головами появлялся ярко-голубой купол, который защищал их от черного морока.

Все новые и новые духи прибывали в тронный зал, просачивались сквозь нефритовые плиты, проступали из-за колонн. Угольная волна набирала силу.

С каждым новым ударом сиявший над головами подростков купол вздрагивал все громче, а сами они переглядывались все тревожнее. Местами по его прозрачной поверхности пролегли косые трещины. Кое-где голубая сфера с гулом разрывалась, пропуская внутрь тонкие струйки черного пепла. Он безжизненной пылью оседал на одежды людей.

Олеб, Истр и Енисея, переглянувшись, приготовились к схватке. Аякчаана, зажав уши, с визгом упала на колени и, съежившись, замерла, то и дело испуганно поглядывая на потолок.

Катя, все это время державшая посох Велеса перед собой, крепче взяла его в руки. Под защитным куполом их волшба работала отлично. Что случится, когда он падет, никто не знал.

Но в случае чего у них с собой есть и секретное оружие.

Ярослава достала из-за рукава узелок с золотым песком, отогнула уголок и высыпала из него на ладонь пригоршню. Посмотрела наверх, примеряясь. Словно черные вороны, кружили над ними духи, то опускаясь низко и шелестя темными одеждами, то взмывая вверх.

Купол гудел, серебрился… и со звоном растаял. Черное море, взревев, ринулось на них.

– К бою! – крикнул Олеб.

В плотной мгле, окутавшей подростков, мелькала голубоватая сталь их мечей. Истр, Олеб и Енисея едва успевали отражать удары – духи падали на них, дразнили, выматывая и заставляя нервничать. Катя, вооружившись своим посохом, размахивала им, отбрасывая черных духов одного за другим.

Ярослава, не выпуская из виду Аякчаану, временами подкидывала в воздух золотую пыль, от которой духи с визгом разлетались врассыпную. Аякчаана, все так же сидя на коленках, суматошно собирала с каменных плит и подбрасывала в приближающихся духов крупицы золотой пыльцы, выскользнувшие из рук Ярославы. Духи, повизгивая, отпрыгивали в сторону.

– И о чем мы только думали? – отрывисто спросил Истр, уставая раздавать удары налево и направо. – Надо было сразу хватать Могиню и Велимудра и тика́ть отсюда.

К ним как раз прорывались Велимудр и Могиня, разбрасывая светозары и молнии, от которых черные духи с шипением разлетались в стороны. Катя с удивлением заметила, что рядом с ними, плечом к плечу, отбрасывая духов прочь, в схватке участвовали десять молодых мужчин, схожих лицом и повадками с Велимудром.

– Это же братья мои! – оглянувшись на них, воскликнула Енисея.

Катя тоже видела их.

Енисея радостно улыбнулась, шумно выдохнула и тут же пропустила удар – рука потемнела от соприкосновения с черным мороком, безвольно повисла, не в силах больше держать рукоять меча.

Девушка быстро взяла меч в другую руку и продолжила борьбу.

– Катя! – крикнула подруге Енисея. – Нас так надолго не хватит, надобно торопиться!

Катя коротко кивнула и тайком покосилась на еще одно существо, что изо всех сил пыталось им помочь, а сейчас металось у стены, выглядывая из-за груды черных тел злобных духов. Она посмотрела на него внимательнее. Сердце колотилось, ноздри хватали воздух.

Духи в это время собрались в один гигантский кулак, готовый обрушиться на них в любую минуту.

Ярослава рядом выдохнула.

Существо у стены – не тень и не человек – бросилось к ним и, перехватив отброшенный духом светозар, снова запустило его в черную колышущуюся навью толпу. И еще раз, и еще, молча подхватывая искрящиеся, как шаровые молнии, солнечные огни и упрямо загораживая собой Катю.

Это был Антон. Плотный сгусток, источающий туман.

Но вот черный дух подкрался к нему и завис совсем рядом. Катя успела отбросить его к стене, выпустив из посоха ярко-синий луч. Существо обернулось, улыбнулось лукаво и церемонно поклонилось наподобие средневекового рыцаря.

Сердце у Кати рухнуло вниз.

Антон всего на мгновенье отвлекся, и тут мерзкий дух, мелькнув перед его лицом, вошел в его грудь, будто в масло. Прошил насквозь.

– Антон! – в ужасе выдохнула Катя, шагнув к нему ближе.

В следующее мгновенье Антон осел, будто растворяясь в распахнувшейся за его спиной тьме.

– Берегись! – Неистовый, заглушающий все прочие звуки крик заставил замереть и духов черного морока, и подростков.

А из-за черных нефритовых колонн метнулась огненная лента. Рассекла напряженный воздух, разрослась, раскручиваясь огненным лассо под куполом. С утробным стоном набрала обороты, а вместе с тем и силу, и яркость. Повинуясь чьей-то невидимой руке, лента метнулась к нависшим над ребятами жутким черным силуэтам и, резко затерявшись в их толпе, принялась рассекать духов надвое.

Словно испуганные кошки, духи бросились по нефритовым стенам ввысь, теряясь где-то в сводах. Оставшаяся часть, будто озверев, неистово взвыла и обрушилась на головы подростков.

– Кажись… помирать… сегодня-таки… придется, – с трудом выговаривая слова, обронил измученный борьбой Истр.

Олеб хотел пристыдить друга, да, подумав, согласился с ним.

Он слышал, как рядом с ним сражается Енисея, покосился на ее раскрасневшееся лицо: девушка, плотно сомкнув губы, крошила черные силуэты, те опадали к ее ногам угольной пылью.

– Убейте же их! – крикнула Мара: все это время она с раздражением наблюдала за стычкой.

Ярослава бросила взгляд на пол и обмерла. Между каменных плит просачивалась густая, словно ртуть, субстанция. Живая, она вздыбливалась, пульсировала и, поднимаясь, собиралась в некое подобие человека.

– Нараат, – одновременно прошептали Ярослава и Истр, вспоминая жуткое создание, слугу ночи, которого вызвали из бездны англяне во время недавней игры в Шорохи. От одного вида на густую бурлящую жижу пробирало до костей.

Могиня и Велимудр наконец достигли ребят.

– Бегите! – кричал им все тот же голос из-за колонн.

– Ирмина, – прошептала ошеломленная Могиня.

Но воспользоваться советом сестры уже не могла – Нараат бросился на нее подобно голодному зверю, обхватил сзади за плечи и потянул к себе. Могиня бросала в него – туда, где должно было быть лицо жуткого создания, – всполохи темного морока, серые языки трепетали под ее пальцами. Нараат уворачивался от них, смыкая на горле Могини склизкие пальцы.

– Вы никуда не уйдете отсюда, – заливалась Мара злорадным хохотом, – вы теперь все здесь сгинете!

Посох в руках Кати дернулся, словно собирался убежать, – девочка крепче перехватила его, и он замер.

Разрывая плотное покрывало окружившей подростков ночи, откуда-то сверху заструился мягкий голубоватый свет. Скользнув по маслянисто-черным бокам Нараата, ужалил его. Тот в одно мгновение сжался и растекся грязной лужицей у ног Могини. Женщина, упершись руками в колени, тяжело дышала. Ее подхватил Велимудр, отвел дальше от того, что осталось от Нараата.

– Ну, полноте, Мара, – донеслось из глубины посоха. Приятный мелодичный женский голос.

Ребята переглянулись. Тяжело дыша, Енисея опустила меч, оперлась на него, стараясь использовать возникшую передышку, чтобы восстановить силы. Ее примеру последовали Олеб и Истр.

– Неужто Берендей что придумал? – шепотом спросила Ярушка, наклонившись к Катиному уху.

Та только пожала плечами. Самой бы хотелось знать, что происходит.

Голос, лившийся из посоха, продолжал:

– Почто ты гостей своих неволишь? Почто закон нарушаешь?

В тонком лунном свете, исходившем из посоха, словно в проекторе, появилась стройная женская фигура, источавшая тепло и ароматы весны. Осторожно ступая по тонкому лучу, неторопливо спустилась по нему, замерла у основания трона.

Катя застыла.

– Мама?

Женщина оглянулась и подмигнула ей.

Глава 26 Макошь

– Какие нежданные гости! – воскликнула Мара. – Такое впечатление, что у меня не неприступный дворец, а проходной двор какой-то! То дети прибегают, то их бешеные родственнички. Теперь вот и ты, царица, пожаловала. Зачем, кстати?

Мирослава улыбнулась:

– И я рада тебя видеть.

Мара с шумом опустилась на трон. Нежно-голубой кинжал бережно положила себе на колени. Залюбовалась темными бликами на каменном ноже.

Черные духи, зависшие было над ребятами, Могиней и Велимудром, постепенно осели, расступившись. Медленно отошли к колоннам, растворившись в их нефритовой черноте.

– Ну, полно тебе дуться, – снова примирительно улыбнулась Мирослава. – Я к тебе, собственно говоря, по делу.

Мара фыркнула, закатила глаза. Жемчужно-белый наряд покрылся прозрачной пеленой серебра, по вороту появилась мягкая опушка.

– Кто бы сомневался, – пробормотала, нахмурившись. Однако, взглянув на Макошь, язвительно добавила: – Я вся внимание.

Мирослава, источавшая мягкое и теплое сияние, подхватила лившийся из посоха луч, словно кисею, и подбросила в воздухе. В одно мгновение сияние приобрело плотность, став осязаемым полупрозрачным креслом. А в следующую секунду оно стало плотнее, превратившись в настоящий трон. Неспешно опустившись на него, Мирослава расправила складки роскошного жемчужно-белого платья.

Мара поежилась.

– Да нет, Мара, – спокойно проговорила Макошь, – это я вся внимание, это я тебя слушаю.

Мара замерла. Ее светлые глаза, то холоднонадменные, то гневно искрящиеся, светились любопытством. Легкая улыбка скользнула по ее губам, на миг оживив лицо, сделав его привлекательным.

Она чуть подалась вперед, приглядываясь к Мирославе.

– Я вот все думаю, царица, здорова ли ты, – поинтересовалась она, – на вид ты как-то бледна. Вот и глупости говоришь… Так здорова ли ты, голубушка?

Макошь всплеснула руками:

– Да, воистину, ты добра и великодушна, так интересуешься мной. Право слово, тронута. – Катя и ребята, замершие за ее троном, переглянулись. – Твоими молитвами я здорова, царица.

Макошь замолчала. Игривая улыбка медленно таяла на ее лице, глаза приобрели жесткость, а в голосе появились металлические нотки, от которых даже у Кати пробежали мурашки по спине.

– Да только не надоело ли тебе, царица, дурака валять? – поинтересовалась Макошь. – Негоже тебе примерять на себя шутовской наряд.

– С тебя пример беру, – в том же тоне парировала Мара. Она распрямила плечи, гордо вскинула голову: – Чего явилась, сказывай!

Мирослава рассеянно постучала пальцами по резному подлокотнику, выбив из него сноп ярко-синих искр.

– Ты созвала судилище, я и явилась… – сдержанно отозвалась она.

Катя взглянула на Ярушку. Васильково-синие глаза подруги горели, на щеках алел румянец. Она словно губка впитывала каждое движение, каждый взгляд Макоши; приоткрыв рот, следила за каждым ее движением.

Мара откинулась на спинку трона. Посмотрела холодно на притихших подростков.

– Созвала, – кивнула она, сверкнув глазами. – Право имею.

– …А еще расправу учинить решила без суда и следствия. – Голос Мирославы стал тише и жестче одновременно.

– Не пойму, тебе-то какое до того дело? – Мара поморщилась, погладила лежавший на коленях клинок.

– А такое, – громоподобно разразилась Макошь, – что под твое судилище незаконное подпала моя кровь и моя плоть.

Мара отмахнулась:

– Твою дочь я давно отпустила. Я думала, она уже на пути домой. Ан нет, сама ко мне в гости пожаловала, да еще и друзей притащила. Шум тут у меня подняли… Прислужников моих побеспокоили. По покоям моим шастали… Тревожусь, не украли ли чего, кроме ножика вот этого…

Катя вспыхнула:

– Да как ты смеешь!

– Ничего мы не трогали, – отчетливо проговорил Истр, – а нож ты сама непонятно где обронила, царица.

Мара даже бровью не повела, будто и не услышала его, и продолжила язвительно:

– …Так что кровинушку твою никто не обижает.

Мара выглядела очень довольной собой: удачно получилось, в самом деле, что эта глупая девчонка сбежала из подвала. Сейчас бы конфуз вышел: мамаша за ней явилась, а та в подвале замерзла.

Мирослава устало вздохнула, расправила еще раз складки платья и медленно поднялась. Трон в одно мгновение снова приобрел прозрачность, растаяв в лунном сиянии, сопровождавшем царицу.

– Ну, раз все так хорошо разрешилось, – проговорила Макошь, – тогда на том и порешим, родных своих я забираю.

Бело-голубые лучи, исходившие из Катиного посоха, гигантскими щупальцами взмыли к сводчатому потолку, подхватив Катю, Аякчаану, Могиню, Ярославу, Енисею с отцом и Олеба с Истром. Один луч скользнул над головами Теней, выхватив из-за колонны Ирмину, подбросил ее и стал также затягивать внутрь посоха, как в огромный портал.

– Стой! – завопила вдруг Мара. Макошь остановилась, полуобернувшись к ней. – Ты сказала, что забираешь дочь, и я не была против, но все эти люди должны остаться! Особенно она. – Царица ткнула пальцем в Ирмину. – Она преступница!

Мирослава мельком взглянула на ведьму:

– К моей дочери и ее друзьям у тебя вопросов нет? Надеюсь, ты понимаешь, что в Кате, Ярославе и Могине течет моя кровь, а значит, они не могут остаться у тебя. Остальные тоже уйдут – они поступили в соответствии с Законом. Они ведь вернули тебе то, что ты искала? Копьё у тебя? – Мара медленно кивнула в ответ, дотронувшись еще раз до мутноголубого каменного лезвия. – Что насчет ведьмы Ирмины, она нарушила законы рода, родом будет и судима, и наказана. Таков Закон. Или ты забыла, царица?

– Каким родом? – не поняла Мара.

Мирослава смотрела строго.

– Моим родом. В ведьме Ирмине тоже течет моя кровь. Закон велит ее забрать, чтобы предать суду. Тебе придется подчиниться, Мара. Я и так иду навстречу тебе и закрываю глаза, что в мире людей ты «забываешь» такие опасные вещицы, как копьё.

У Мары округлились глаза, рот приоткрылся от растерянности и смятения.

– Ты оправдываться меня заставляешь?! Оно потерялось в день Большого перехода…

Она замолчала, не зная, что еще возразить. Макошь кивнула:

– Значит, договорились…

Голос Мирославы вновь стал холодно-металлическим, а пространство тронного зала наполнилось электрическим гулом. Взмахнув руками, она в одно мгновение скрутила длинные лунно-белые щупальца, удерживавшие Ирмину, Могиню, Велимудра и ребят, нити с шумом втянулись внутрь посоха, увлекая за собой всю компанию.

Десять полупрозрачных Теней, могучих и прекрасных, подались вперед, взмахнули руками на прощание. Велимудр до последней секунды не спускал глаз с сыновей.

– Простите, дети мои, что не смог защитить вас! Не уберег, – стонал он.

Тени, подлетев к нему, прошептали:

– Прости, что оставили тебя, отче…

Катя, исчезая из тронной залы, тоже искала глазами Антона – что стало с ним? Догадка… Нет, призрак надежды и невероятная возможность, стечение обстоятельств. Антон был неподвластен Маре и потому пришел на помощь. Он отличался от сыновей Велимудра. Он упоминал, что все еще испытывает боль и не может спуститься в те слои навьего мира, в которых обитают души усопших.

До нее донеся чей-то плач и горестные слова: «Сын неделями дома не появляется, не знаю даже, чем живет. А сейчас и вовсе пропал. Помоги, Милостивая! Упроси Господа вернуть мне сына…»

Мольба, волей случая оказавшаяся в ее, Катиных, руках. Голос блуждал между колонн, словно искал выхода. Катя поняла, что это голос женщины по имени Магда (Антон ей рассказал, что так зовут его маму), представила ее светлые глаза (отчего-то ей казалось, что у нее непременно должны быть именно светлые, чуть удивленные глаза) и большие солнечные часы рядом с ней, доверху наполненные золотым песком.

Она не может возвращать к жизни усопших, но, если Антон все-таки жив, она исполнит мольбу его матери и вернет его. Во имя того, как он сейчас сражался за них.

Золотые лучи, окутавшие Катю, согрели ее, почти забрав чувство обиды и горечь.

А самая младшая из присутствующих, Аякчаана, даже исчезая вслед за Катей, с сожалением смотрела на заветное копьё, лежавшее на белоснежном бархате Мариного платья, с замиранием сердца представляя, что будет, если она навсегда застрянет в этом странном мире. Мире, в котором ей не место.

Золотые лучи, собравшись в упругую спираль, с гулом втянулись внутрь посоха.

В последнем его луче растаяла и сама Мирослава.

– Волхва оставь! – крикнула ей вдогонку Мара, но та ее уже не слышала.

Царица ночи в сердцах порывисто встала и всплеснула руками.

Кинжал, покоившийся на ее коленях, полыхнул ярким, бело-лунным узором, заискрился, ловя каменным лезвием исчезающий свет посоха, соскользнул с колен и, не долетев до пола, растаял в воздухе.

* * *

– Вы умом тронулись? – не унималась царица Макошь.

Солнце яркими лучами освещало просторное помещение, в котором они все вместе оказались по возвращении из тронного зала Мары.

Изумрудно-зеленые ковры со сложным и ярким узором украшали стены и пол. Через огромное круглое окно виднелась утопающая в зелени равнина, а за ней – поблескивающая лазурью река, уносившая свои воды за горизонт. Легкие облака в небе, словно тонкая фата невесты, бросали невесомые тени на долину.

Ребята, Могиня, волхв Велимудр стояли перед ней, виновато опустив глаза и разглядывая диковинный орнамент на круглом шелковом ковре: медленно, повинуясь солнечному свету, лившемуся из окна, на нем расцветал бутон сказочного цветка. Перламутровые лепестки с нежно-персиковыми прожилками, острые «хвостики» на концах. Капли росы в углублениях. Стебель вился по центральной части ковра, укладывался затейливым узором. Ярослава и Катя тайком переглянулись. Ярушка изогнула бровь и указала взглядом на распускающийся у них на глазах бутон.

За их спинами, заложив руки за спину, прохаживался Берендей. Мирослава глянула на него, встала напротив:

– Тебя, кстати, это тоже касается!

Берендей застыл, нарочито обиженно вытаращил глаза:

– Меня? Кто бы вам сказал, где Доля, если б не я?

Мирослава смотрела сердито:

– Ты виноват в первую очередь! – Она выставила вперед указательный палец. – Ты как мог допустить их возвращение к Маре?

Парень нахмурился.

– Как будто я что-то мог сделать? – пробурчал он, встав рядом с Катей.

Та радостно смотрела на маму.

Ей очень шло длинное платье из белоснежной парчи простого прямого кроя. Золотистые волосы были убраны в сложную прическу. В ушах поблескивали крупные жемчужины.

Настоящая царица.

Кажется, все это время Катя не верила, что ее мама на самом деле не обычный человек. Магия и волшба, с которой она сталкивалась последние дни, древние проклятия и артефакты, оживающие ножи и говорящие камни, Сила и новые знания, с нею связанные, казались ей сном, игрой. Реальность происходящего осознавалась только сейчас: когда до матери, облаченной в царское платье, – руку протянуть, когда за окном – невиданный пейзаж, а ковер под ногами расцветает узорами, будто живой.

И вместе с реальностью происходящего неотвратимо наваливалось понимание, что никогда уже не будет тихих вечеров с мамой, ароматного чая на крохотной кухне в Красноярске, болтовни ни о чем. Все, к чему она привыкла, растаяло как мираж. Как предрассветный туман – так, кажется, говорила Могиня. Исчезло в одночасье и не вернется никогда.

Хоть и давно поняла это Катя Мирошкина, но сполна почувствовала это только что. Вот прямо сейчас.

Гнев царей так же опасен, как гнев богов. Тем более когда речь идет об одном и том же лице. Катя втянула шею под пристальным взглядом матери, подавила тяжелый вздох, отвела глаза.

Ярушка, красная от волнения, низко опустила голову и, закусив губу, виновато слушала упреки царицы. Временами она глубоко вздыхала, поглядывая на бабушку.

Могиня согласно кивала. Будто это она их всех ругает, а Мирослава лишь озвучивает ее мысли.

Олеб и Енисея одинаково хмурились, поглядывая то на почтительно замершего Велимудра, то на царицу. Енисея оправила пояс, погладила тайком рукоять меча.

Аякчаана с любопытством и восхищением поглядывала то на Мирославу, то на ребят. Катя с завистью подумала: «Вот уж для кого происходящее – только красочное приключение!»

Многочисленные перемещения во времени и в пространстве окончательно запутали внучку шамана, но Аякчаана помнила о своем главном желании и прикидывала, как попросить эту красивую, царственно нарядную женщину вернуть ее домой в обход требования Каменных людей. Внучка шамана уже поняла, что копьём она никогда не завладеет. А как возвращаться без древнего артефакта – неясно. Девочка тяжело вздохнула.

Истр, в отличие от остальных, не особо мучился угрызениями совести, все больше поглядывая по сторонам, то и дело подмечая удивительные чудеса в покоях Макоши. Расцветающий живыми цветами ковер, конечно, он заметил в первую очередь. Обратил внимание и на узоры на стенах, которые сами собой то и дело менялись. Увидел, что в углах кабинета, вторя настроению царицы, собирались плотные серые тени, клубились туманом. Каждый раз, когда такое случалось, он исподтишка дергал за рукав то Олеба, то Ярославу, стоявших рядом с ним, и, интенсивно двигая бровями, указывал направление, в котором смотреть.

Конечно, его жесты не остались незамеченными. Макошь остановилась прямо напротив него, сурово сдвинув брови:

– Вы, как я погляжу, все забавляетесь, сударь.

Истр покраснел как мак, даже уши стали пунцовокрасными, он поперхнулся и низко опустил голову, спрятав смятение.

Царица подошла к большому дубовому столу, стоявшему у окна, устало опустилась в высокое кресло, откинулась на спинку, подперев щеку.

– Не знаю я прямо, что с вами делать, – вздохнула она.

Катя, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, решила принять удар на себя.

– Мам, мы были очень осторожны, правда, – начала она. Мирослава закатила глаза к потолку. – Нас Берендей проинструктировал… – Она почувствовала легкий тычок в спину и сообразила, что выдала кое-кого. – В смысле, мы все продумали… Понимаешь, мы знали, что бабушка Могиня и папа Енисеи пришли к Маре нас выручать. Они ж не знали, что мы оттуда как раз только что сбежали. Когда мы обнаружили, что копьё все это время было у нас, мы и придумали, что вернем ей его и вызволим всех. Но Мара сжульничала: копьё приняла, а нас всех убить велела.

– О чем я их и предупреждал, – кивнул Берендей.

– Да, поэтому снабдил нас своим оружием и золотым песком.

– Откуда взял, кстати? – поинтересовалась Макошь. – Меч, спрашиваю, откуда?

Берендей моргнул и сделал вид, что не слышит вопроса. Мирослава с подозрением на него посмотрела, догадалась:

– Из арсенала царского, верно? Ох, Берендей… По острию Велесова гнева ходишь… Доложу ему все, так и знай.

Катя снова продолжила:

– Берендей показал нам, как вернуться в тронный зал. – Катя посмотрела на друзей в поисках поддержки. Те охотно закивали. – А когда мы там оказались, Мара на пытку Ирмину отдавала. – Катя опустила глаза. – Она хоть и много чего плохого сделала, но нельзя же вот так с живым человеком… Она ведь живая в навье царство попала, мам…

Мирослава вскинула голову:

– Кстати, где она?

Из темноты в углу кабинета медленно вышла Ирмина. Былая красота и молодость таяли на глазах, руки и тело покрывались морщинами, дряблели, а на щеках появлялись струпья, как от ожогов. Гладкие волосы, чернее воронова крыла, истончились и поседели и торчали теперь в разные стороны безжизненной паклей. Пожелтевшие ногти цеплялись за лохмотья полуистлевшего шелка. Макошь повелительно махнула ей рукой:

– Подойди ближе.

Та подчинилась.

– Ты подговорила Каменных людей вызвать внучку шамана?

Ирмина замялась. Сглотнув, выдохнула:

– Я…

– Что хотела ты?

– Вернуть себе жизнь. Молодость. Силу. Эти истуканы призвали девочку, внучку шамана. Решила заставить Катю вернуться в Тавду и принести посох и копьё. Хотела и сестре отомстить, и силу вернуть, и жизнь себе. По оставленной метке – платку моему – привели ко мне Аякчаану. Говорили, принесет копьё…

– Так копьё у Енисеи было! – встряла Катя и тут же осеклась под материнским взглядом.

Ирмина кивнула:

– Истуканы… Они и есть истуканы.

Макошь нахмурилась:

– Откуда узнала о копье? Что у Каменных людей оно – кто поведал тебе?

Ирмина запнулась, огляделась воровато. Макошь поняла, что юлит ведьма, предупредила:

– Говори честно, на волосок ты от гнева моего. Ты дочь мою едва не убила, силу едва не украла ее… Верну Маре, коли молчать будешь! Откуда о копье узнала, как из навьего царства выбралась?!

Ирмина прикрыла глаза, вспоминая тот день, когда все началось… или продолжилось.

– Тень подсказала. – Она вызвала в памяти странное, жутковатое создание, исчадие самых нижних слоев навьего мира, в который она провалилась, пытаясь выбраться. – Но копья у Каменных людей не оказалось…

– Что за тень? Усопший? Дух черного морока? Кто?

Ирмина подняла на нее взгляд:

– Сам черный морок. – Она увидела страх и удивление, мелькнувшее в глазах царицы. Кивнула. – Он предстал предо мной тенью черной, соблазнил речами сладкими. Отомстить сестре, силу вернуть и жизнь. Он помог из навьего мира вернуться в мир людей. И тело дал на три дня.

Мирослава удивилась:

– Черный морок сказал, что копьё у Каменных людей? И отправил тебя к ним?

– Да, велел забрать его у них, сказал, что, если ошибусь и буду схвачена Марой и навьей стражей, меня не жалко.

Могиня, слушая сестру, простонала:

– Зачем ты это сделала?

Ирмина сердито посмотрела на нее:

– Только взгляни на меня. Я истлела живьем. Морок обещал, что копьё вернет мне здоровье, посох проложил бы путь в мир людей, в котором – я уже знаю – могла бы жить в богатстве и достатке. Я смогла вернуться из навьего мира, потребовала у Кигиляхов копьё. А они уперлись, что передадут с девочкой. Тогда и я задумала решить все одним махом. Велела истуканам девочку с копьём привести ко мне, для верности запечатала проходы и для нее, и для Кати. Подговорила джунгарского хана напасть на Тавду в тот момент, когда Могиня с внучкой явятся в город после победы надо мной в подвалах Александрии. – Она посмотрела на сестру. – Хотела, чтобы ты помучилась, наблюдая, как угасает твоя внучка, кинжал на смерть заговорила, да промахнулась, Катю ранила. Радовалась еще, что тебе вдвойне достанется. Да только насладиться победой не успела – была схвачена навьей стражей и отправлена на суд Мары.

– Ох и дрянь же ты, – в сердцах проговорила Могиня, отвернувшись.

– За то и поплатилась. Я была обманута черным мороком, – прошептала она. – Он обещал мне безграничную власть, а забрал все. Молодость, здоровье, красоту, мое время… Жизнь. Я хотела вернуть отнятое. – Ирмина выдохнула. – Когда я узнала, что есть такой народ, Каменные люди, который может мне даровать свободу, свободу от обета, данного черному мороку, я вцепилась в эту надежду. Когда я узнала о копье судьбы – главном сокровище царицы Мары, вещице своевольной, не подчиняющейся никому, но хранителями которой являются Каменные люди, – я бросилась исполнять желание черного морока. Кигиляхи навечно связаны с островом, который медленно разрушается. Вот тогда я и внушила им, что их может освободить это копьё, может разорвать связь с островом. – Она кивнула на Аякчаану. – Я смогла поместить внучку шамана в тот момент, когда твоя дочь оказалась в переходе по пути домой. Остальное уже вы знаете…

Катя, опасливо оглядываясь на ведьму, достала из-за рукава каменный клинок. Серебристый узор сверкнул бликом солнечного света и будто вздохнул. Катя виновато посмотрела на Мирославу:

– Копьё почему-то появилось в моих руках сразу, как только мы исчезли из тронного зала.

– Значит, не захотело больше служить Маре, – догадался Берендей.

Катя осторожно шагнула вперед и положила кинжал на стол рядом с матерью.

Мирослава, взглянув на нож, покачала головой:

– Хорошо, что хоть показался, а не как прежде… Ведьма Ирмина, – строго проговорила царица. – Ты нарушила Закон. Ради достижения своих целей ты привлекла в мир богов живого человека, ребенка, обманула и заморочила голову Каменным людям, хранителям Путевого камня. Ты нарушила равновесие всех наших миров: мира богов, мира живых людей и мира усопших, впустив в мир людей черный морок и ранив им мою дочь. Тебе должно быть известно, что все Переходы между нашими мирами закрыты не просто так и могут быть распечатаны только особой волшбой?

Ирмина кивнула.

– А также ты не могла не знать, что Каменные люди являются стражниками царицы Мары и попытка их освобождения могла стоить жизни этой девочке и ее деду. Ведала ли это?

Ирмина опять кивнула. Последние краски молодости сошли с ее лица и тела. Перед Макошью теперь стояла сгорбленная старуха.

– Ведьма Ирмина, – царица выпрямилась, облокотилась на стол, – за все твои злодеяния ты будешь наказана. Также и за то, что едва не убила мою дочь.

Ирмина нахмурилась.

– Сначала я была ослеплена жаждой мести, царица, – проговорила она, – я хотела, чтобы Могиня страдала, потеряв все… Потом просто хотела выжить, выбраться из навьего царства, я не смогла отказаться от мечты быть молодой и богатой… Поэтому и пошла на все эти злодеяния. Это моя ошибка, царица… – Она коротко взглянула на Катю, прошелестела: – Но, поверь, для меня никто столько не делал, сколько сделала за одно мгновение твоя дочь. Я готова понести наказание, какое прикажешь.

Макошь встала, дотягиваясь до хрустальной сферы:

– Совет рода решит, какое наказание тебе назначить. – Она тронула сферу. Над ней появился светозар, блеснул сине-желтыми огнями. – Вызови стражников, пусть заберут у меня узницу. Нужно назначить слушание по ее делу.

Вокруг Ирмины образовался серебристый кокон, она стала таять на глазах, но успела прошептать:

– Спасибо, Катя Мирошкина, дочь Макоши и Велеса. Я буду тебя помнить всегда.

И исчезла без следа. Могиня с грустью глядела вслед исчезающей тени сестры.

Макошь первой прервала молчание:

– Волхв Велимудр, Енисея, каково ваше решение – желаете ли вы вернуться к своим прежним жизням?

Енисея взяла за руку Олеба:

– Мы готовы вернуться в любой мир, в котором мы нужны и в котором можем быть вместе. – Она бросила счастливый взгляд на возлюбленного, а он сильнее сжал ее руку.

– А ты, волхв, что молчишь?

– Прошу отправить нас с дочерью домой – без нас пропадет наш народ, нам надо возвращаться. Только… – Он запнулся.

Мирослава выжидающе смотрела на него.

– Ответь, царица, отчего вы нас покинули?

Мирослава встала, подошла к окну.

– Любое чадо рано или поздно вырастает, – начала она, – и его надо отпустить. Так делают птицы, отпуская своих птенцов в большой мир, так поступают звери, рыбы. – Она посмотрела в глаза старика. – Мы слишком долго были рядом с вами. Теперь пришло ваше время найти свой путь.

– А если мы ошибемся?

Мирослава улыбнулась:

– Это уже неважно, волхв. Мы всегда с вами, стоит вам подумать о нас… Даже путь, наполненный ошибками, – это путь. И вы достойно пройдете по нему… – Она взмахнула рукой. – А сейчас ступай!

– Подождите! – Это Олеб выскочил вперед. – Батюшка Велимудр дал мне поручение найти шкуру Золотой Козы, так вот она, – и он протянул волхву небольшой сверток.

Тот принял его дрогнувшей рукой, медленно развязал бечевку. В руки ему скользнула тонкая золотая ткань. Велимудр удивленно рассматривал ее. К нему бросились остальные. Даже Макошь вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть.

– Что это?

– Шкура Золотой Козы!

Макошь, рассмотрев вещицу, расхохоталась:

– Ай да леший, ай да хитрец… Сообразительный тебе зятек попался, волхв, – смеялась она от души.

Катя потрогала ткань, посмотрела на Олеба и тоже засмеялась – в руках волхва лежала роскошная поделка: из прекрасно выделанной кожи были сшиты широкие штаны-шаровары, каждый миллиметр которых оказался расшит золотыми нитями.

Работа была проделана настолько тонкая, что даже у волхва не хватило сил обвинить Олеба в жульничестве.

Старик повернулся к Олебу:

– Подарок твой, воистину, стоит целого состояния. – Он нахмурился. – Ты выполнил условия уговора, и мне придется выполнить свое – отдать за тебя мою Енисею.

Голос старика дрогнул, и прозрачная слеза медленно скатилась по морщинистой щеке. Дочь бросилась к нему на грудь:

– Батюшка!

Олеб тоже подошел ближе:

– Я знаю, что никто не сможет заменить тебе погибших сыновей. Но сейчас, перед лицом своих друзей, моей возлюбленной, перед лицом матери Макоши, я клянусь тебе, Велимудр, что буду тебе верным сыном.

Старик привлек его к себе. Прижал голову Олеба к себе и шумно выдохнул.

– Я потерял своих сыновей, боялся, что потеряю и дочь. Но вместо этого обрел и дочь, и сына. Рад, что ты станешь мне сыном, Олеб!

Енисея улыбнулась:

– А я уже боялась, не сговоритесь.

Мирослава усмехнулась:

– Ну, хвала Сварогу, все утряслось. А я уж думала, волхв, придется просить тебя о великодушии!

– Да неужто я от такого молодца откажусь! – воскликнул волхв, утирая непрошеную слезу. – Прости нас, матушка, да пора нам домой! Врата в чертоги Мары негоже оставлять без присмотра…

Енисея взяла за руку Олеба, улыбнулась друзьям, посмотрела на Аякчаану, кивнув ей:

– Внучка шамана, я рада, что встретилась с тобой. Прощай!

Все трое – она, Олеб и Велимудр – как один начали медленно таять, уносясь в тот мир и то время, из которого были выхвачены.

Мирослава обернулась к дочери, посмотрела на Ярушку:

– Прощайтесь. Ярославе и ее бабушке пора тоже возвращаться домой.

Девочки обнялись.

– Алатырь, – напомнила Катя Ярушке.

– Колечко, – кивнула в ответ та.

И, оторвавшись от подруги, Ярослава отбежала к Могине, крикнула напоследок:

– Аякчаана, удачи тебе!

– До встречи! – Катя махнула рукой, наблюдая, как тает на глазах Ярушка.

Как Могиня говорила? Утренней зорькой? Катя шмыгнула носом, уткнулась в материнское плечо и заплакала:

– Мам, все закончилось? Ты больше не отпускай меня от себя ни на шаг.

– Ну, будет, будет. Наконец-то ты дома. – Мирослава поцеловала ее в макушку и отчего-то вздохнула. – Только знакомую твою домой препроводим.

Свободной рукой она взяла в руки копьё Мары, посмотрела на внучку шамана:

– Пойдем. Твой дедушка совсем заждался тебя.

Катя чувствовала, как мама обнимала ее за плечи, и от этого становилось тепло на душе и спокойно. Только сорвавшийся с губ Мирославы тяжелый вздох вселил тревогу – неужели ее ждут еще какие-то тайны и непонятные события?..

Эпилог

В бархатистой синеве темнеющего неба тонкими искрящимися лентами скользили радужные сполохи. Они поднимались все выше, с мерным гулом рассыпаясь и собираясь вновь. И не было этой светомузыке конца или края. Заканчивался один узор, тут же начинался другой, исходивший из глубины каменных глыб.

Переливаясь золотом и пурпуром, крохотные огоньки зарождались в глубинах полуразрушенных каменных тел и неспешно покидали их. Они стремились к новой жизни и новым воплощениям. Перед тем как оторваться от своего каменного тела, огоньки на миг замирали и лишь затем стремительно рассыпались разноцветными искрами.

На берегу холодного, лениво ворчащего океана стояла группа людей. Все они как один, запрокинув головы, наблюдали за северным сиянием и растворяющимися в нем душами Каменных людей, а шаман Учур пел свою гортанную песню, танцевал ритуальный танец. Заветный клинок поблескивал в его руках, на лезвии отражались синевато-зеленые всполохи, разрезали сверкающее полотно северной ночи.

Катя много раз в Красноярске видела салют: тоже море огней, только сопровождающееся морем шума. Здесь же все было иначе.

Роскошный фейерверк огней не спеша, торжественно проплывал перед глазами. В тишине, царившей вокруг, под сонное дыхание океана, казалось, что ты сам становишься частью мира, скрытого от посторонних глаз, – мира волшебства, недоступного людям.

– Дедушка, ты завершил обряд, – донесся до Кати шепот Аякчааны, – Каменные люди покидают свои тела. Это значит, что теперь эти места лишились Силы?

– Нет, внучка, – отозвался старый шаман, – Сила никуда не уходит и никуда не приходит, она всегда с нами. И лишь мы решаем, когда и как нам ее использовать.

Он повернулся к Кате и передал ей копьё.

– Бабушка Могиня тоже так говорила, и волхв Стар, дедушка Учур, – задумчиво сказала Катя и улыбнулась.

Она вспомнила голос, что прозвучал в голове, когда Ирмина почти победила там, в чертогах Мары, голос, подаривший ей спасение, надежду и свободу. Голос, напомнивший ей, что нет на земле абсолютной силы, есть только наша воля, в добро обернуть ее или во зло. Это был голос шамана.

Они переглянулись, и их глаза встретились: черные как смоль глаза старого шамана и серо-голубые глаза девочки-богини. И Катино лицо озарилось улыбкой: теперь она знает, какова цена Силы.

* * *

В это самое время из чащи леса близ деревни Федулки, покачиваясь, вышел парень. Замер, прислонившись к дереву.

Непонимающе огляделся вокруг. Широко шагая, почти падая и не разбирая дороги, перебирался он через сугробы, чертыхаясь, медленно продвигаясь к деревне.

Синеватый вечер стремительно опускался на заснеженные улицы. В домах затопили печи, от чего воздух стал ароматно-пряным, острым. Парень глубоко вздохнул и поежился – он был одет по-летнему, грубоватая льняная рубаха на морозе задубела, встала колом.

Парень обхватил себя за плечи, ускорил шаг. Неуверенно остановился около крайнего дома. Вытянув худую шею, заглянул в окно: синеватый экран работающего телевизора подсказывал, что хозяева дома. Парень толкнул калитку, несмело шагнул внутрь. Огромный пес, лохматый и свирепый, гремя цепью и оглушительно лая, бросился на него.

– Фу! – инстинктивно прикрикнул парень, и пес, тихо зарычав, остановился. – Эй, хозяева, есть кто живой?

В доме замелькали тени. Широко распахнув дверь, на пороге появился небритый мужик, торопливо натягивая тулуп поверх вытянутой майки.

– Чего тебе? – неприветливо поинтересовался он у странного парня из леса.

– У вас телефон есть?

– Ну есть, – неохотно отозвался мужик.

– Наберите номер, пожалуйста! Сейчас продиктую… Скажите, пусть меня отсюда заберут поскорее…

Евгения Кретова Вершители. Книга 3. Тень Чернобога

© Кретова Е. В., текст, 2023

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2023

Предисловие

История – сложное полотно. Мы смотрим на него через призму своего настоящего, через зеркало своих знаний и привычек, через корпус первоисточников, дошедших до нас и свидетельствующих каждый о своем времени. Окунувшись сегодня в ту седую древность, о которой достоверно известно очень мало, мы соприкоснемся с артефактом, ставшим предметом заговоров и мистификаций.

Книга Велеса. До недавнего времени она считалась оригинальным текстом, вырезанным на деревянных дощечках славянскими волхвами-кудесниками, дошедшим до наших дней и хранящим тайны обрядов и традиций наших предков. В прошлом столетии рукопись стала предметом исследований и даже охоты. Но чем больше изучают ее ученые, тем больше сомнений вызывает этот документ.

Я расскажу вам свою, быть может, несколько фантастическую версию существования текста Велесовой книги. Но, чтобы понять все от начала до конца, нам придется пройти неспокойными дорогами средневековой Европы, наполненными разбойниками и колдунами, столкнуться с древнейшим на земле злом и увидеть предвестников того, что спустя несколько веков войдет в историю человечества под названием инквизиция.

Пролог

Он нервничал.

В назначенный час, едва лунный диск поднялся над горизонтом и вошел в зенит, он вышел на верхнюю балюстраду. Ветер дул с севера, обещая, но не принося измученной засухой почве прохладу. Оглянувшись через плечо, человек плотнее закутался в накидку и опустил капюшон на глаза. Только тогда спустился по каменной лестнице, тянувшейся вдоль башни к узкому плато, граничившему с обрывом. Внизу огромные черные волнорезы рассекали беспокойные волны, и соленые брызги оседали вуалью на лице и руках. Здесь всегда было пасмурно и влажно. Мужчина поежился. Коснулся переносицы и поправил капюшон.

– Я здесь, – проговорил в темноту.

От стены башни отделилась крылатая тень.

– Слушаю тебя, – низкий, почти утробный голос говорил тихо и снисходительно. Даже лениво. Мужчина под накидкой съежился, поправил защитный амулет на груди, повторив про себя молитву.

Тень, будто почувствовав это, усмехнулась. Вальяжно присела на камень и скрестила руки на груди.

– Я надеюсь, ты не собираешься молчать до утра?.. Мое время – полночь. Как только взойдет солнце, рассеется и твой вызов…

– Я готов пойти на сделку! – прошептал мужчина не дослушав. И повторил, силясь спрятать дрожь в голосе: – Я готов.

Тень кивнула:

– Хорошо. Понимаешь ли ты, что сделка предполагает оплату?

– Да, я готов на все, – мужчина нервно сглотнул. – Я… могу заложить свою душу.

– М-м-м, какая приятная неожиданность, правитель заранее готов даже на это, – тень явно забавлялась. Внимательно взглянув на собеседника, снисходительно кивнула: – Слушаю. Чего именно ты хочешь от меня?

Мужчина забеспокоился:

– А какова цена?

Тень задрожала от смеха:

– Ну ты же сам предложил свою душу…

Мужчина отшатнулся, порыв ветра ударил в лицо, сорвав капюшон – он едва успел поймать его рукой.

– Но я хочу знать… Оставишь ли ты мне после этого жизнь?

Тень задрожала:

– Не-е-ет, так дело не пойдет… Сперва говоришь ты, потом я… А впрочем… Да, жизнь я тебе сохраню.

Мужчина тяжело вздохнул:

– Дождь. Прошу об окончании засухи…

Тень усмехнулась.

– Как благородно… Неужели советник Флавий больше всего в жизни радеет о благополучии своих подданных?

При упоминании своего имени мужчина зашипел, боязливо огляделся:

– Тс-с-с… Я ведь просил: на условиях полной секретности…

– Да кто услышит насздесь? Хотя ты прав, советник… Прости. Очень забавно наблюдать, как ты трусишь. Ладно, всё, больше ни слова.

– Так ты сделаешь?

Тень поймала несколько пенных брызг, растерла в ладонях.

– Почему бы и нет?.. Ты действуешь во благо народа, но на самом деле руководствуешься личными мотивами, надеясь получить большинство в Сенате и стать наконец императором, – тень плотоядно облизнулась. – Вкусное сочетание. Платить тоже будешь лично. Одной душой тут не обойдешься.

– Ч-ч-чем-то еще? Мы же договорились.

– Твоя просьба хлопотна, мне придется просить у кое-кого… Так что да, ты сделаешь еще кое-что. Мне нужен ключ от Раграда.

Флавий задумался: Раград – одна из резиденций русского царя. Оправив полы накидки, он плотнее запахнулся, пытаясь отгородиться от пронизывающего ветра.

– Могу ли я спросить, зачем тебе это?

– Можешь, но не факт, что я сочту возможным ответить…

– У тебя с Велесом личные счеты. – Флавий не спрашивал – он констатировал факт. – У меня, знаешь ли, тоже.

Советник замолчал. Тень бросила взгляд на его лицо и, о чем-то догадавшись, довольно хмыкнула:

– Заранее предупрежу: два желания от одного смертного – верная дорога к вечному рабству твоей души и вечным мукам…

Флавий засомневался, но тень вдруг спохватилась:

– А знаешь, мне нравится эта идея: я забираю твою душу и взамен насылаю дождь; ты показываешь проход в резиденцию Велеса и за это наблюдаешь за его проблемами.

– Я скажу тебе, как пройти в Раград, – сказал советник, пристально разглядывая волны. – Много лет назад он рассказывал мне об этом, когда мы еще были дружны. У его жены есть несколько вещиц, сделанных из одного куска Древа жизни, свадебный подарок. Каждая стала путевой отметкой. Одна из них – в кабинете царицы; через нее, если найдешь, попадешь в Раград незамеченным.

Тень смотрела на него с удивлением:

– Воистину, нет коварнее врага, чем бывший друг… Хорошо же. – Тень притворно вздохнула. – Я выполню твою просьбу, пошлю дождь твоим землям.

Она расправила крылья, развернулась.

– Стой! – Флавий, забыв об осторожности, шагнул за ней, попытался удержать – пальцы обожгло, будто он схватился за горячие угли, а в руках осталось только распадающееся облако. Тень остановилась. – Вот что… – вздохнула фигура в плаще. – Когда будешь в Раграде, забери у Велеса одну безделицу… Я скажу, как найти ее.

– Зачем она мне?

– Если ты действительно хочешь его уничтожить, то нужна.

Тень снова развернулась и замерла в ожидании:

– Надо же, как интересно. Слушаю!

Мужчина в накидке говорил быстро, часто сбивался и возвращался вновь к сказанному. Крылатая тень терпеливо слушала, молчала, разглядывая собеседника так, будто только что увидела впервые, и кривая ухмылка медленно расцветала у нее на губах.

– Ты принесешь эту вещь мне, – подытожил Флавий, – и тогда получишь от Велеса то, что тебе нужно.

– Как я понимаю, мы оба хотим, чтобы от русского царя не осталось и воспоминания. Что ж. Мне нравится твое предложение, оно даже лучше того, что мог придумать я.

* * *

Пустая неприбранная квартира. Запах несвежей посуды из раковины. Общий вид покинутости. Он легко нашел это место: шел по следам угловатого парня со странной кличкой Шкода, как-то связанного с самой черной волшбой. По стенам медленно проплывали блики фар проезжавших мимо машин. Ночь уже расстилалась над городом и открыла ему двери. Не сказать, что она была ему рада здесь, в мире людей, но впустила в свои владения. Терпеливо замерла, пристально следя за тем, что он делает. А он спрыгнул с подоконника – если бы кто-то из живых находился рядом, то заметил бы лишь тень, плотную, будто заполненную самой ночью, призрачную, живую. То, что он искал, находилось в центре кухонного стола. Незнакомец усмехнулся, все еще не веря в свою счастливую звезду.

– Не обманул!

Удивление и предвкушение удачи переполняли его. Он так долго этого ждал, так долго искал. И определенно этого заслужил. Он провел рукой над столом, заставив проявиться то, что когда-то стояло на нем. В бело-лунном свете проступили очертания небольшой деревянной шкатулки. Геометрический узор на крышке, черточки, точки и скромный замок. Крышка откинута, словно приглашая шагнуть внутрь.

– Сегодня удача на моей стороне, – пробормотал он.

Взглянув на круглый лунный диск, не раздумывая больше ни минуты, нырнул внутрь шкатулки. Гладкие деревянные стены. Он поднял голову, запоминая, как он сюда попал, и поманил пальцем крышку – он не допустит такой оплошности, как наивная девчонка, поэтому, только дождавшись, когда щелкнет магический замок шкатулки, направился к двери и толкнул ее от себя.

Здесь было темно и сыро. Стоило ему сделать несколько шагов, как из глубины послышался звериный рев, мелькнули в темноте чьи-то голодные глаза. Тяжелая поступь и зловонное дыхание оказались совсем близко.

– Сгинь, – спокойно приказал зверю.

И тут же выбросил руку вперед, выпустив с кончиков пальцев, будто цепного пса, черный морок – тот стремительно заполнил коридор, затопил его до потолка. Зверь, учуяв опасность, отступил. Заскулил, забившись в дальний угол. Мужчина удовлетворенно кивнул, подобрал струившийся морок и намотал на руку, будто аркан. Лишь тонкий хвост змеей волочился по каменному полу, оставляя за собой выжженный след.

Несколько шагов по коридору. Он шел скорее интуитивно, ожидая увидеть и считать нужные знаки. За ним, отрываясь от фигуры черными призрачными языками, струилась тьма. И вот дверь с вырезанным грифоном.

Мужчина презрительно фыркнул:

– Определенно, мне сюда, – легко толкнул ее и оказался в залитой лунным светом комнате.

Все идет по плану: через дверцу шкафа он проник во дворец русского царя, а вернее, в кабинет его жены. Осмотревшись, он заметил светлую мебель, легкую и изящную, изумрудные портьеры. В центре ковер – незнакомец осторожно обошел его, стараясь не наступить на яркий и будто живой узор: он расцветал у него на глазах, цветы поворачивали упругие головки и шевелили лепестками, словно призрачными руками. Чужая для него волшба. Ее лучше не касаться.

Мужчина прошел вдоль стены, толкнул дверь кабинета и выскользнул наружу. Лунный свет бродил здесь по стенам, освещал ярко длинный коридор, даря четкие и глубокие тени. Непрошеный гость усмехнулся. Полночь – его время. Тени на стенах – его слуги.

В руку метнулся невесть откуда взявшийся крошечный лилово-черный шар. Спрыгнув под ноги гостю, он бойко отскочил от стены, покатился вперед, оставляя за собой аметистовый след и едва уловимый серный запах. Мужчина воровато огляделся, шагнул за шаром и почти сразу оказался в изумрудно-зеленой галерее: бархатные, будто покрытые зеленым мхом стены, шелковистая гладь ковра. Еще шаг, и вот он уже оказался в дремучем лесу.

Человек победно улыбнулся. Тихое уханье совы, шелест ночного зверья наполняли всё вокруг, а прямо перед ним выросла древняя лестница, стоило лишь упомянуть имя владельца кабинета. Лилово-черный шар остановился у нижней ступени и прыгнул в ладонь мужчине – одним движением тот сунул его во внутренний карман. Оглянулся на лунный диск – тот спрятался за надвигающимися тучами. Оставалось совсем мало времени, чтобы завершить начатое.

Мужчина бросил под ноги дорожку из черного морока, осторожно ступил на лестницу. Поднявшись по ступеням, огляделся по сторонам: никого. Полночь провела его в самое сердце дома давнего соперника. Беспечность – глупость королей. За нее во все времена приходится расплачиваться коронами и головами. Он толкнул темную дубовую дверь – заперто.

Хвост змеи из черного морока проскользнул в замочную скважину. Мгновение, и незнакомец услышал, как пал засов.

– Я разочарован, – с презрительной улыбкой он проскользнул через распахнувшуюся дверь. Но отказать себе в удовольствии посмотреть на «самый охраняемый» кабинет не смог – окинул взглядом темное массивное убранство, хмыкнул: всё как он и ожидал – пафосно, уныло и безлико.

В углах шевелился темный морок – последний бастион защиты ощерился, почувствовав непрошеного гостя. По периметру кабинета заклубилась, поднимаясь в полный рост, серая тьма, но чужак легко бросил в нее черный аркан, который все еще держал наготове. И тут же черный морок сплелся клубком с окутывающей кабинет тьмой.

Опасение, что хозяин кабинета может почувствовать вторжение, зашевелилось в груди. Мужчина посмотрел в окно – тучи все еще скрывали луну, даря ему дополнительные мгновения кромешной тьмы.

«Я успею быстрее». Он торопливо прошел к большому глобусу, положил на него руку. Короткое заклинание заставило тайник резко распасться на две части. Ночной гость потянулся за тем, что находилось внутри, но тут же отдернул руку – на запястье осталась выжженная метка в форме медвежьей лапы. Незнакомец провел над ней ладонью левой руки, присыпая рану, будто солью, черным мороком.

Подхватив с кресла оставленную хозяином кабинета рыжую замшевую сумку, человек небрежно вытряхнул ее содержимое на пол и, надев на руки перчатки из черного морока, выгреб из чрева глобуса все, что там было, и сунул в пустую сумку. Окинув взглядом кабинет, он торопливо направился к выходу. Черный морок спешил за ним, скручиваясь ковром и слизывая следы своего владельца в этом чудном дворце.

Снова светлый кабинет с живым цветочным ковром и дверца платяного шкафа. Тягучая тишина струилась за ним, словно раскрываясь под взмахами черных крыльев. Одно движение, и неизвестный снова оказался в неприбранной кухоньке. Взмахнув черным мороком, он растаял за мгновение до того, как плоских крыш города коснулся розовый солнечный луч, возвестив о наступлении утра.

Глава 1 Раград

Несколькими неделями позднее

Русское царство, Раград, летняя резиденция Велеса

Тишина. Ее снова окружает та самая тягучая тишина. Душный переход внутри темного морока. Высокие, но давящие своды. По стенам бесшумно стекает многоликий поток тумана, клубясь у основания и сворачиваясь в замысловатые фигуры. Она неспешно шагает по этому бескрайнему дымчатому морю, ведомая одной лишь мыслью, что надо шагать вперед – и там встретит она свою судьбу и предназначение. Но идти с каждым шагом становится все труднее: сизый туман проникает в каждую клеточку ее уставшего и напряженного тела, забивается в легкие, из-за чего дышать становится всё тяжелее, липкая испарина выступает на лбу. Немного подташнивает. Преследует мысль, что она упускает что-то важное. Что этот кошмар не закончится никогда, до тех пор пока она это важное не обнаружит и не усвоит.

Прореха в плотном тумане. Сквозь нее видна четко очерченная дорожная разметка. Остановилась и прислушалась, как и всегда в этом месте. Только еле слышный шелест вязкого тумана. И вдруг тихий шорох сменился торжественными песнопениями, едва слышным смехом людей, потом голосами, уже более отчетливо звучащими. Их гул нарастает, тембр и тональность меняются, и вот становится ясно, что это крики и ругань толпы, взрывы, гул моторов, стрельба, мольбы о помощи тысяч и тысяч человек.

Гул нарастает, бьет по грудной клетке, давит и оглушает. Не в силах больше терпеть, она закрывает уши руками, падает на колени и кричит. И тут происходит что-то из ряда вон выходящее: вместе с сотнями голосов до нее начинают доходить запахи. Ароматы горькой полыни и придорожной ромашки тонким шлейфом окутывают ее. Их сменяет запах дождя, в узком коридоре от него становится свежо и прохладно.

Она распрямляет плечи, готовая улыбнуться приятному ветерку, но к нежному аромату свежести примешивается что-то еще – противное и липкое, тяжелое и въедливое. Это зловоние подкрадывается, постепенно окружает ее, проникает под кожу, все сильнее сдавливая горло. И вот ей уже нечем дышать. Бессильными руками пытается она сбросить наваждение, разгоняя мутную мглу вокруг, царапает кожу, пытаясь освободить горло от тяжелых тисков.

– Не надо! – кричит она не своим голосом.

Тишина. Ужасные запахи отступают, позволяя распрямить плечи. И тут – оглушительный взрыв. Где-то совсем рядом, ударяя по барабанным перепонкам. Скрежет металла, крики людей. Она падает, всем телом ощущая, как на нее сыплется тяжелыми комьями сырая земля. Беззвучно хватает воздух, но вдыхает лишь запах смерти и смрад. И этот запах, впечатывающийся в ее мозг, – сладковато-приторный, с мерзким железным привкусом, оседающим на языке. Запах крови. Она поняла это внезапно. Ахнув, прикрыла рот, чтобы сдержать рвотные позывы, дернулась в сторону, ударилась плечом о стену и…

Очнулась.

Приятный полумрак спальни. Мягкая бархатистая простыня, пушистое одеяло, ворох подушек разбросан по темному ковру. Комната большая, со стенами, обитыми серо-голубым шелком с трогательными цветами черемухи. У противоположной от кровати стены – широкий письменный стол, придвинутый к нему вплотную стул и могучее кресло с высокой спинкой, на котором аккуратно разложено ученическое платье: синий бархат с ярко-алой отделкой темнеет в лунном свете. В узкий отложной воротничок из византийского кружева вставлена тонкая серебряная игла – такой вид отцовский посох приобрел не так давно и наотрез отказывался выглядеть иначе. Большое круглое окно слегка приоткрыто, впуская внутрь комнаты аромат ночных трав и свежесть ветров. Где-то вдалеке началась гроза: небо над горизонтом окрасилось огненными всполохами, и через занавески врывался приглушенный расстоянием гром.

– Раз, два, три, четыре, пять… двенадцать, – Катя посчитала секунды между всполохами и раскатами грома. Четыре километра^[72]. Значит, гроза началась за рекой.

Она села, еще не окончательно придя в себя после ночного кошмара, с силой обняла колени, уперлась в них острым подбородком. Глянула на часы: четыре пятнадцать. Как обычно. Ее еще слегка мутило, руки дрожали, волосы прилипли к вспотевшему лбу. Она неловко мотнула головой, сбрасывая прядь с лица, и, ежась, передернула плечами.

Это видение преследует ее во сне с того самого дня, когда она, оставив позади Аякчаану с ее дедом-шаманом и Каменных людей, взмахнула отцовским посохом и открыла переход.

Катя была уверена, что уж в этот раз дойдет до конца и никто не собьет ее с маршрута. Поэтому она решила идти нарочито уверенно и не торопиться, предвкушая, как совсем скоро обнимет свою маму, познакомится с отцом и домом. Ей казалось, что, оказавшись среди родных, она быстрее вспомнит всё. Подумав об этом, она не выдержала и помчалась по сумрачному коридору. И не сразу заметила, что что-то пошло опять не так. Это не привычный для нее переход: он был узок, как кроличья нора, темен, как ночной город, по стенам его струились белый, серый и черный дымы, смешиваясь и ослабевая от этого. Звуки и запахи сюда не проникали. Только сизый туман.

Катя остановилась, не зная, попала ли она в очередную ловушку. Так она стояла, прислушиваясь к тишине. Тут-то и стали происходить с ней загадочные вещи: внутри этого лаза – иначе его и не назовешь – Катя услышала шорохи, до нее стали доноситься оттенки незнакомых ароматов, фрагменты слов на неизвестном языке, обрывки неразборчивых фраз. То ближе, то совсем далеко. Будто кто-то невидимый, огромный и опасный почему-то отдалялся от нее, а потом приближался, да так близко, что касался кончиков волос. Катя почему-то вспомнила о чудище, что пряталось в сундуке Могини, и настолько испугалась, что с диким криком бросилась вперед. Через мгновение она вырвалась из серой пелены и буквально вывалилась на руки встревоженной матери.

Все тогда кончилось хорошо. И все бы ничего – показалось, померещилось, темным мороком навеяло, – но каждый раз, стоило ей сомкнуть глаза, она оказывалась в том самом переходе, снова и снова переживая случившийся кошмар. Только каждый раз – с новыми, неведомыми подробностями. Будто кто-то специально показал ей это место, чтобы раз за разом приводить в него вновь и раскрывать его тайны.

Однажды ей удалось рассмотреть туман, и она поняла, что он не сизый, а состоит из разных, довольно узких языков белой, темной и черной хмари. Потом она смогла разглядеть пол: ровные квадратики черных, будто обсидиановых плит. Постепенно – разобрать голоса и запахи. Выделить в общей какофонии что-то знакомое. И наконец ей стало ясно, что в том коридоре не было никого, кроме нее, никакого чудовища. Катя была одна вместе со своим страхом. И еще крохотный лучик света мерцал впереди.

Всякий раз во сне достичь его представлялось наивысшей наградой. Но… Как она ни старалась, не могла до него дотянуться. И оттого каждый раз девочка просыпалась в холодном поту из-за ощущения физического, неотвратимого страха. Как-то мама застала ее утром – всклокоченную, испуганную и растерянную. Она зашла, чтобы передать ей книгу.

– Что с тобой? – спросила, потрогав ее лоб. – Не заболела?

Вздохнув, Катя рассказала все по порядку. Мама хмурилась, слушая, но не перебивала.

– Похоже на коридор времен, – сообщила Мирослава. – Посох хочет тебе что-то рассказать, научить чему-то.

– Но чему? Что это за коридор такой? – Катя никак не могла понять. Ничего, кроме страха и отвращения, она не испытывала.

– Место, где смыкаются времена, конечно, – улыбнулась мама. Ласково дотронувшись до щеки дочери, она посоветовала: – Просто смотри внимательнее и запоминай. Когда наступит время, ты поймешь, о чем предупреждает посох.

И Катя которую ночь подряд следовала этому совету, пока сегодня не случился прорыв: в прежнее воспоминание ворвалось то, что она наконец смогла распознать! Это были звуки, запахи и ощущения, не отдаленные и призрачные, а разборчивые, те, которые уже можно было оценить и понять. Еще в сегодняшнем сне Катя явно слышала звуки битв, каких-то сражений. Появилось ощущение – девочка не знала пока, насколько оно верное, – что она шла сквозь времена, мирные и не очень, сквозь войны, голод, страдания и лишения тысяч людей. Конечно, это в самом деле могло быть коридором времен.

Тогда становилось понятно, чему хочет научить ее посох: слышать, чувствовать, наблюдать. Но более всего ее беспокоил финал сегодняшнего кошмара, этот сладковато-горький дух, запах крови, человеческих страданий и лишений, такой тяжелый и липкий. Казалось, он навсегда запомнился ей, этот странный запах – и острое желание дойти до светлого огонька впереди.

Катя вздохнула, спустила ноги с кровати, почесала босые ступни о мягкий шелковистый ворс ковра и встала. Спать больше не хотелось. Сегодня она опять весь день будет клевать носом и зевать, раздражая своей рассеянностью волхва, приставленного к ней в учителя.

– Ну и пусть, – кивнула она сама себе и хлопнула в ладоши – над ее головой загорелся полупрозрачный голубой шар.

Он почти не добавил света в эти предрассветные часы, но его оказалось достаточно, чтобы найти то, ради чего он и был зажжен, – овальное колечко с четырьмя камушками. «Мы теперь никогда не перестанем дружить, – словно услышала она голос Енисеи. – Камни – это мы: Ярушка, умница и затейница, – бирюза; Истр, владетель водных пучин, – аквамарин; Олеб, защитник лесов и зверей, – изумруд; и я – лазурит… Пока с нами все в порядке – камни будут такого цвета». При неверном огне светозара камни казались живыми потусторонними существами. В глубине их Катя научилась видеть образы своих друзей. Вот Истр куда-то торопится, Ярушка хмурится, взирая на Луну. Енисея светится радостью. Рядом с ней Олеб. Жизнь друзей идет своим чередом, хоть время и разделило их.

– Так оно и должно быть, так и правильно, – снова сама себе пробормотала Катя, задумчиво погладила кольцо, вглядываясь в мерцание камней, и надела на указательный палец.

Шар над головой медленно потух. Девочка подошла к окну и открыла его. На нее хлынул поток прохладного воздуха, заполняя легкие, словно проникая в мысли и выгоняя из них воспоминания о недавнем кошмаре. Тяжело вздохнув, Катя залезла на широкий подоконник, подобрала под себя ноги, устраиваясь поудобнее, и стала разглядывать спящий город у подножия каменной гряды: над ним лениво поблескивали огни неведомых Кате механизмов.

Родительская резиденция, Раград, была выточена в скале. Бесконечные улочки, переходы и подвесные мосты. Заостренные шпили пяти внешних бастионов подпирали ярко-синий шелк небесного свода. Вершины башен, сейчас освещенные луной и уже загорающимся за горизонтом рассветом, словно парили над долиной, а их массивные основания тонули в чернильной мгле, и казалось, что они родились прямо из глубин черного морока, хоть и стремятся к чистоте звезд.

Кате представлялось, что и она, и остроносые башни плывут по звездному небу и нет ничего во всей Вселенной, кроме нее и этих башен, которые древнее самого времени. Она вздохнула и взглянула дальше, за городскую стену. За ней, на склоне горы, темнела равнина. Вдалеке искрились огни не засыпающего ни на минуту Московского тракта – неведомые Кате аппараты мчались по нему, рассекая утреннюю прохладу.

Катя опять вздохнула: она еще так мало знает об этом мире. Девочка покосилась на свое ученическое платье. Кажется, прошлая жизнь тоже стала сном. Много лет назад, еще ребенком, она жила в этом мире, он был тогда ей родным и понятным. Тогда был, да. Как сделать его своим сейчас, когда она не представляет себя без городского шума за окном, без супермаркета на перекрестке, в котором продаются вкусные, но невыносимо вредные вафли? Однажды она купила пару пачек – впрок, – но мама задерживалась на работе, и она со скуки съела обе пачки. А потом у нее всю ночь болел живот. И мама хотела везти ее в больницу и делать промывание желудка.

А сейчас она никак не могла избавиться от ощущения, что она здесь чужая, что приехала она в далекую страну на каникулы и вот-вот ей надо собирать чемоданы и возвращаться. Огромные залы, коридоры, переходы и балюстрады пугали Катю. Она терялась в них, чувствовала себя ничтожным червяком.

Иногда часами бродила в поисках нужной двери или лестницы, прислушиваясь к работающим механизмам и надеясь встретить хоть одно человеческое лицо – словно пряча от всего света, ее поселили в самой безлюдной части здания. Катя с горечью отметила, что долго не могла запомнить дорогу в мамину комнату, хотя, казалось бы, что может быть проще, ведь они расположены на одном этаже…

Она любила бывать в библиотеке – здесь все выглядело привычно: тысячи книг с потемневшими от времени корешками, стеклянные шары, кристаллы, смысла которых она пока не знала, но с интересом наблюдала, как свет преломляется в их глубине, открывая тайны, которые она пока не могла прочесть.

При этом высоченные потолки уставленной бесконечными полками и стеллажами с книгами, кристаллами, папирусами и дощечками библиотеки, где у нее проходили уроки, вызывали чувство непреодолимой тоски: было ужасно горько от мысли, что она никогда не перечитает и сотой доли того, что тут хранится, даже если перестанет есть и пить до конца своих дней и будет все время проводить здесь.

Волхв Митр – практически единственный человек, с которым Кате удавалось поговорить. Хотя насчет «поговорить» он был не очень подходящим и совсем не таким доброжелательным, как, например, Стар. Митр всегда сухо приветствовал свою ученицу, строго спрашивал урок. Если она плохо отвечала, задавал его повторно, и так до тех пор, пока Катя не отвечала блестяще. Только тогда он рассказывал что-то еще. Снимал с полки еще один толстый фолиант, от одного вида которого у Кати захватывало дух, отмечал нужные места для заучивания. На этом урок заканчивался, а старец, холодно попрощавшись, удалялся.

История, география, родной язык, математика, химия, физика, естествознание и биология – все смешалось в один бесконечный цикл: зубрежка – ответ – новая зубрежка. И так без конца. День за днем. Неделя за неделей. Хоть Катя и радовалась книгам, но не о том она мечтала, надеясь на встречу с родными.

– Да уж, – мысль о близких вогнала ее в еще большую тоску: она по-прежнему почти не видела маму, едва ли несколькими словами перемолвилась с отцом. О сестре упоминалось с каким-то смятением, что она «где-то в другом месте». Вот и вся родня. Катя изнывала от тоски и скуки. Встав с подоконника, она подошла к столу, на котором лежала невзрачная книга в переплете из толстой, грубо обработанной кожи, открытая посередине. Листы фолианта были придавлены статуэткой из лунного камня: русалка на утесе, волны плещутся у рыбьего хвоста. Вид у морской красавицы был величественный и задумчивый.

Катя провела пальцем по темным строкам, рассеянно погладила рисунок. Сегодня ей предстояло отвечать наиболее длинный отрывок из «Истории» Геродота. Пожелтевшие страницы открыты на нужном месте: скифы, сарматы, сколоты… Зачем учить все наизусть, если главную мысль отца-основателя науки истории можно сформулировать в одно предложение: «Скифы, сколоты, сарматы, венды, венеды… все суть один народ, и имя ему славяне»? Она же уже третий день учит, как племена воевали друг с другом, изощренно убивая соседей и неся о соперниках полную околесицу. В тактике ведения войн, судя по всему, за тысячи лет ничего не изменилось.

И в человеческих отношениях тоже.

– Я ее уже целую неделю вижу только мельком за завтраком, – простонала Катя вслух, думая о маме, конечно.

Они действительно стали очень мало видеться, а разговаривать и того меньше. При встрече в дворцовых коридорах ей иногда удавалось поймать ее улыбку, но рядом всегда был кто-то чужой, и не получалось даже обняться по-человечески. И Катя неистово тосковала. И ревновала к отцу. Хотя, конечно, даже под страхом смерти не призналась бы себе в этом. Отец в туманных детских воспоминаниях представлялся ей неким героем-небожителем: сильным, высоким, со звучным бархатистым голосом и ярко-голубыми глазами, в которых всегда искрились лукавые лучики, лишь стоило ему на нее взглянуть. Она помнила, что он ее очень любит.

Помнила, да… И не уставала себе это повторять изо дня в день. Он ее любит… Любит?

Но сколько себе ни повторяй как молитву одно и то же, глаза видят, уши слышат, душа чувствует… отчуждение. За все время, что она находилась в Раграде, Велес ни разу не посмотрел на нее так, как тогда, в детстве. Катя ни разу не поймала на себе даже тень той далекой улыбки. Даже в момент встречи он обнял ее, едва похлопав по плечу. Как чужую…

Чужая. Точно, это именно то слово, которое она все стеснялась себе сказать, прогоняя прочь даже его тень. Оказавшись здесь, она лишилась всего, к чему привыкла, чем дорожила и что составляло ее мир, но, похоже, так ничего и не приобрела взамен. И мама не та. У нее масса дел помимо нее, Кати. Больше нет вечерних посиделок, чаепитий, нет болтовни обо всем на свете. Они больше не лучшие друзья. А ведь она, Катя, еще ждет объяснений, что произошло тогда, в далеком детстве. Почему ее, двухлетнего несмышленыша, вырвали из привычной жизни, из родного дома, и заперли в другом мире, внушив, что у нее никого, кроме мамы, нет? Отчего все эти годы никто из близких с ней не связывался, не оставлял весточку?

Катя посмотрела на часы – это было нечто среднее между песочными часами и пробиркой для опытов: светящийся песок струился из верхней чаши в нижнюю, заполняя ее, а на боку стеклянной колбы серебрились отметки, указывающие на время. Сейчас магический песок застыл, едва не добравшись до цифры 7. Время, когда мама уже вставала и готова была выйти, чтобы провести первые совещания с министрами.

Решение пришло внезапно. Вот прямо сейчас, пока та не покинула свою половину, Катя пойдет к ней, поговорит, расскажет о грызущей тоске, об одиночестве, о том, что ей плохо здесь и она ничего не понимает. Они обнимутся, и все будет так, как прежде. Ведь мама всегда учила, что проблему нельзя откладывать, ее надо решать.

Катя на ходу накинула халат и, уже выскакивая из комнаты, схватила туфельки а-ля Шахерезада, прижала к груди, чтобы надеть на пороге маминой спальни и не шуметь каблучками по гулким коридорам пустынного дворца. Стоило ей дернуть ручку двери, как над головой мгновенно засиял бледно-голубой шар, ярко освещая погруженный в ночной мрак коридор.

– Чуть-чуть свети, – приказала Катя. Чтобы никому не попасться на глаза, она специально сделала его как можно более незаметным. Девочка выскользнула из комнаты, пробежала до поворота, нырнула направо, под низкую арку, которая вела в «царскую» часть дворца, выскочила в широкий коридор, обрамленный нефритовой колоннадой. Замерла: теперь надо быть внимательнее – вход в мамину спальню после двадцать седьмой колонны, налево.

Катя осторожно прошла вперед, дотрагиваясь рукой до колонн, чтобы не сбиться со счета.

– Двадцать семь! – сердце забилось сильнее.

Она свернула за нужную колонну. Едва переведя дыхание, приоткрыла дверь и оказалась в еще одном коридоре. Через небольшие круглые окна проникал бледный утренний свет, оттого картины в строгих рамах казались мрачными. С портретов смотрели хмурые лица, которые, казалось, не одобряли опрометчивости девочки.

– Ну и пусть, – пробормотала она, бросив на них суровый взгляд.

Босые ноги ступили на мягкий красно-золотой ковер, на котором солнце и луна плели бесконечное кружево затейливого узора. Катя прошла еще несколько метров и остановилась напротив занавешенной тяжелыми золотыми портьерами двери. Сердце неистово билось, будто в ожидании неимоверного счастья. Или строгого приговора.

Только сейчас, дойдя до финальной точки своего смелого путешествия, она поняла, что встреча с мамой для нее – как проверка на прочность, проверка их прежней дружбы. Как она ее сейчас встретит? Отругает или обнимет? Закусив губу, Катя протянула руку к золотому вензелю ручки и решительно толкнула ее от себя. Та поддалась с трудом, приоткрыв лишь узкую щель и выпустив часть разговора, происходившего внутри.

Два голоса. Женский – мамин, встревоженный, хоть и сдержанный. И мужской. Катя не сразу его узнала.

– Посланник верховного вече теперь требует объяснений, – говорил мужчина. Отец. – Они почувствовали подвижки, история начала меняться. И всё из-за нас: такую сильную вещь оставили без присмотра, в руках ребенка неразумного… А она и есть неразумная – она же ничего про наш мир не знает, вон Митр докладывает об ее успехах на поприще изучения обычных наук…

– Лушенька, был ли выход у нас? – вздыхала Мирослава. И добавила совсем севшим голосом: – Хотя нет, не о том я. С нас никто оправданий не спросит, с нас за ошибку спросят. Тут ты прав.

Шелест шелка то приближался, то отдалялся: кто-то из них ходил взад и вперед по комнате.

– Ты подумай, свет мой, подумай только, что произошло из-за этого недосмотра и каковы теперь будут последствия, – продолжал отец. – В прошлое попала реликвия, которая может поменять, да что там – уже меняет! – настоящее. – Он подошел совсем близко к двери, Кате было слышно, как отец вздохнул и продолжил: – Вот говоришь ты, что дочь спасали. Хорошо, спасли. Да только незнанием своим она нас скорее погубила.

Катя насторожилась, вслушиваясь. Кажется, говорили о ней?

Мать порывисто вздохнула, но спорить не стала; у Кати снова упало сердце. Отец говорил сурово. Шелест шелка, приглушенный звук шагов – это он ходил по комнате, метался, будто загнанный зверь.

– Это мы не обучили ее осторожности, не вложили в голову знания. – Отец продолжал еще более сурово, будто приговор произносил. – И получается, что дочь нечаянно оставила открытым переход, в который теперь проник неизвестный и похитил мои дневники… И ладно бы это были просто дневники, государевы думки-задумки, стишки-потешки… Случился бы скандал, да и всё. А здесь, Мирослава, ты же сама знаешь, что я вносил в них. Окажись они в неправильных руках – камня на камне не останется ни в нашем мире, ни в иных.

– Ты имеешь в виду звенигор?

Катя задумалась. Может, родители говорили о ее сестре Недоле? Скорее всего, она тоже где-то воспитывалась и в чем-то накуролесила.

На мамин вопрос отец промолчал. «Что за звенигор, интересно?» – отметила про себя Катя, решив, что непременно узнает об этом в библиотеке.

– Сколько у тебя вещиц из Древа жизни осталось?

– Шкатулка – раз, осталась в Красноярске. – Катя нахмурилась: о какой шкатулке речь? Если о шкатулке темного дерева, то она здесь, в Раграде, в комнате. Какая же тогда, интересно, осталась в Красноярске? Мама между тем продолжала: – Сундук – два, у Могини был, изрублен джунгарами. Шкаф – три, вот он стоит. Да еще кулон. Но ты сам знаешь, у кого он… – Мама заговорила тише: – Лушенька, друг мой, ты точно уверен, что дневники похищены?

– Да что ты в самом деле, Мирослава! Какие уж тут шутки.

– Ну хорошо, хорошо, не смотри на меня так… Допустим! Допустим, что так! А с чего мы взяли, что причина – переход, оставленный Катей?

Катя вздрогнула. Сердце сжалось. Кажется, она даже слышала, как оно разбилось на осколки, словно стеклянный елочный шарик, упавший на пол. Выходит, все-таки речь о ней? Это она что-то натворила?! Девочка затаила дыхание, вслушиваясь в разговор.

– Древнее волхвование оставляет приметный след, ты знаешь, – продолжил отец после минутной паузы, показавшейся Кате вечностью, – и его ни с чем не спутаешь… А шкатулка – это вообще особый предмет. Нет, волшба здесь ни при чем. Вор проник через шкатулку, оставленную там, в Красноярске. Это совершенно точно. Он откуда-то знал о ней, знал, что связана она с твоими покоями здесь, в Раграде, и стремился именно сюда.

Катя ничего не понимала – шкатулку она держала у себя в комнате, здесь, во дворце. Ни в каком Красноярске она не оставалась. Она забрала ее с собой еще тогда, когда убегала от Шкоды, Афросия и Антона.

– Надо найти вора и вернуть дневники, – пробормотала Мирослава, – по крайней мере ту их часть, которая представляет наибольшую опасность для нас… Про звенигор.

– Я буду снова думать, как нам это лучше сделать, свет мой, – за дверью послышалось движение, Катя отпрянула от нее и бросилась назад по коридору, между колонн, стремглав – в свою комнату.

Лишь только за ней захлопнулась дверь, она выронила из дрожавших рук так и не понадобившиеся туфельки, которые со стуком упали на ковер. Сердце, кажется, перестало биться, а в голове, мгновение назад мучившейся от безделья и активно плодившей мысли о покинутости и одиночестве, прояснилось до прозрачности.

Все стало на свои места.

Она не чужая. Она неразумная. Причина отчуждения отца и занятости мамы – не этот мир сам по себе, не новые обстоятельства, а ее, Катина, ошибка. Ошибка, совершенная случайно, по незнанию, – ее никто и не обвиняет в этом, ее берегут от чувства вины. Но все же ошибка страшная, с самыми ужасными последствиями – Катя уже рисовала в мыслях глобальный апокалипсис. Ее родители – правители в этом мире, и теперь что-то явно меняется не в лучшую сторону, если они сказали, что вече обнаружило изменение истории. Тонкая серебряная игла в воротнике ослепительно полыхнула и погасла, словно подтверждая верность Катиных мыслей. Но как? Как шкатулка темного дерева могла оказаться одновременно и здесь и там?

Глава 2 Пропажа

Оставшееся утро Катя металась по комнате. Около девяти к ней заглянула горничная Фотина – смешливая девчонка с россыпью больших веснушек на носу и щеках, копной вьющихся мелким бесом волос, которые она старательно приглаживала и заплетала в тугие косы, стараясь выглядеть старше и серьезнее. Хотя больше всего она напоминала солнечный зайчик – собственно, Катя ее так и звала, про себя, конечно.

Увидев, что царевна не спит, Фотина решительно распахнула двери и прошествовала мимо Кати с круглым подносом, на котором опасно покачивались стеклянная бутылочка с молоком и белая фарфоровая кружка. Рядом с ними, прикрытые накрахмаленной салфеткой, лежали ломтики свежего хлеба с хрусткой и румяной корочкой и небольшая, с кулак, головка желтого как янтарь сыра. Придавливая угол салфетки, посреди подноса красовалось большое, словно из сказки о Спящей красавице, румяное яблоко, а возле него – серебряный ножичек с ручкой из костяного фарфора.

– Доброе утро, ваше высочество, – важно произнесла Фотина голосом первой статс-дамы. – Ваш завтрак прибыл. Расписание на сегодня наставник Митр передаст после трапезы. Ваш урок назначен на полдень. После него вам дозволено поработать в библиотеке до вечерней зари…

Катю рассмешило это «дозволено поработать»: смешно и само по себе, а в исполнении нарочито серьезной рыжей и непоседливой девчонки – так вообще умереть со смеху. Катя дождалась, пока горничная поставит поднос на маленький столик и развернется к выходу, и ловко оказалась прямо перед ней.

– Еще раз скажешь «высочество» – дам в нос, – и для верности покрутила кулачком у ее лица.

Фотина вытаращила глаза, похлопала пушистыми ресницами, прошептала:

– Ой, боязно. Заругают меня… А как звать прикажете тогда?

– Не «прикажете», а «прикажешь», – Катя легко позволила поймать себя в ловушку, нахмурилась и тут же исправилась: – «Скажешь»… Короче, я тебе не хозяйка и не госпожа, поняла?

Яркая девчушка подобрала широкую юбку, юркнув под Катиным локтем к двери.

– Ну, скажем, ни хозяйкой, ни госпожой ты мне и вправду не являешься, – резонно ответила она, оказавшись на середине комнаты, – я же не рабыня какая восточная. Я здесь работаю, служу, так сказать… К тебе приставлена, помогать во всем должна: советом ли, делом ли. Кушанья вон приношу-уношу. Стараюсь как могу. Только больно ты строптивая, – покачала она рыжей головой, взглянув на Катю с осуждением, – невозможно прям работать. Жуть как сложно.

Царевна взяла с подноса яблоко и с хрустом отгрызла кусок. Пока жевала – думала, а Фотина за ней наблюдала. Она так и стояла в паре метров от дверей, застыв вполоборота.

– Не строптивая я, – проговорила наконец Катя, – но непривычно мне здесь, понимаешь? – Она сделала шаг к рыжеволосой собеседнице и в упор на нее взглянула. – Словом перемолвиться не с кем.

Девица покачала головой, закатила глаза. Расправив юбки, аккуратно опустилась на пол, прямо на ковер:

– Так бы сразу и сказала!.. Спрашивай, что там тебе узнать надо. Или про кого… – девчонка лукаво усмехнулась.

Катя не ожидала, конечно, что ей так легко удастся сломить оборону своей помощницы, и чуть было не растерялась, но постаралась поскорее сформулировать хотя бы первый вопрос, чтобы та не успела передумать. Недолго думая, дочь Макоши плюхнулась рядом с ней на ковер, бросив надкусанное яблоко на поднос. До подслушанного родительского разговора она бы стала расспрашивать Фотину о правилах и обычаях Раграда, о том, почему здесь так пустынно, что за технологии стоят за привычными вроде бы вещами. Но сейчас все ее мысли оказались захвачены странным происшествием, о котором она только что узнала, – кражей отцовских дневников.

Но не признаваться же, что она подслушала разговор… Как спросить-то?

– Что у вас тут на днях произошло интересного? – решила она начать с простого вопроса.

Девчонка насторожилась, искоса поглядев на пытливую подопечную.

– А чего произошло? – ответила горничная вопросом на вопрос и прищурилась.

Катя поняла, что краснеет. Но отступать уже некуда, пришлось фантазировать и додумывать.

– А шум чего такой был и ратников во дворец, наверное, целая сотня набежала? – Катя незаметно скрестила пальцы, чтобы не проколоться.

Фотина вздохнула.

– Да не было никакой сотни ратников. И шуму не было. Врать мне не надо, хорошо?

Катя покраснела еще больше, ее бросило в жар, даже ладони вспотели. Она пробормотала неразборчиво: «Не вру я», – и опустила глаза.

– Вот-вот. И краснеть тогда не придется.

Она замолчала. Катя изучала занятный завиток на ковре и ругала себя за то, что так опрометчиво испортила отношения с горничной и потеряла единственный источник информации. Можно же было поделикатнее, поосторожнее. А она напролом, черный морок ее словно попутал.

– Вор пробрался в государевы покои, – вдруг тихо проговорила Фотина.

Катя встрепенулась:

– Как – вор? Здесь же охраны тьма-тьмущая… – она придвинулась ближе.

– А не простой вор, не из смертных, – в рыжих косичках полыхнуло солнце, – но и не сильно, видать, опытный, наследил много.

– Рассказывай, Фотина, что ты знаешь! – взмолилась Катя, для верности схватив собеседницу за запястье. – Мне очень-очень надо знать все подробности!

Та руку освободила, проговорила строго:

– Зачем тебе это, не знаю. – Расправила еще раз и без того красиво лежащие юбки: – Вообще-то тебе говорить не велено, не желают государь с государыней тебя волновать, – начала она противным голосом всезнайки, но посмотрела на несчастное лицо Кати и вздохнула, – но ты, видать, уже и так что-то знаешь, одним словом больше, одним словом меньше – беды не будет… Слушай!

Она придвинулась к Кате так, что их головы соприкасались, а дыхание сливалось в одно.

– Неделю тому назад, в прошлую пятницу, значит, Рослава, царёва горничная, убирала в его кабинете, естественно, в присутствии главного стражника. Вот, значит, вытирает она пыль с глобуса, большого такого, древней работы, не волхвовской, но все равно государь его бережет.

Катя насупилась, посмотрела на часы:

– Не отвлекайся, о главном говори.

– Ну вот, тут смотрит, а глобус-то открыт! – Фотина выразительно округлила глаза. – Он, оказывается, внутри полый был, а в нем государь бумаги секретные хранил. Рослава, конечно, не знала, что это тайник его, и спугалась сильно, как крышка-то отвалилась в сторону, позвала стражника в свидетели. Тут государь-то и зашел в кабинет. И увидел, что глобус пуст. А как увидел, стал белее снега. Рославу прогнал. Сказывают, вдвоем с государыней темным мороком окутали кабинет и узнали, кто глобус тот открывал. Оказался колдун сиамский.

– Сиамский?

– Ну, с личиной, значит, ложной… Подробнее не скажу, ибо не ведаю. Они весь его путь проследили, по следам, пока те не остыли, и выяснили, что вышел он из тайного хода, из шкафа в кабинете государыни. Шкаф, видать, у нее тоже чародейный, волхвовской…

– А дальше? Куда колдун делся? – Катя поглядывала на часы – вот-вот придется бежать на урок к Митру.

– Дальше не ведаю, – покачала головой Фотина. – В погоню за ним семь стражников отправились, да вернулись ни с чем…

Катя задумалась.

– А что похищено? Что говорят?

– Откуда ж я знаю?! – всплеснула она руками. И тут же придвинулась, чтобы прошептать: – Говорят, личные дневники государя, с тайными волхвовски́ми секретами… Которые он собирал по всем городам и весям да которые от батюшки ему достались. – Она вздохнула, тревожно закусила губу. – Ой, беды не миновать,когда вече о том проведает…

– А что это такое – вече? Совет какой?

– Да, в него входят главы всех родов земель подлунных.

Катя кивнула, но ничего не поняла и решила, что надо будет обо всем этом разузнать на уроке подробнее, волхв Митр будет только рад, если она про государственное устройство начнет допытываться. И тут ей в голову пришла мысль, от которой сердце рухнуло в пятки.

– А что эти главы сделают, если… – Катя сглотнула, – если узнают про пропажу?

Фотина посмотрела на нее строго:

– Я, конечно, ничего не знаю, я в государевы бумаги не смотрела… Но Рослава успела услышать, что в дневниках тех – ключи от всех миров. Если вора того найти не удастся и пропажу не вернуть, то дело плохо. Старшие в родах будут отсекать ту параллель временную, в которой оказались бумаги, и смыкать ее…

– Это как?

Горничная хлопнула в ладоши:

– Схлопывать. Чтобы уничтожить всё, что в ней.

Катя округлила глаза, почувствовав, как по спине побежал ледяными иглами страх.

– Уничтожить? Всех, кто там живет?

Фотина вздохнула, посмотрела на нее с опаской:

– Миры наши вроде слоеного пирога: плотно-плотно смыкаются, да не вливаются в один. Если не вернуть такую опасную вещь, как государевы дневники, из мира людей, то вече, вернее всего, решит отсечь его, будто кусочек подгнившего яблока.

Но это все одно плохо, потому что через дневники эти тот мир, даже отсеченный, связан с государем. А потому его, вернее всего, силы лишат да прогонят, чтобы сила дневников навеки пропала и до нашего мира не добралась.

– А что с миром людей тогда станется? – Катя с замиранием сердца ждала ответ.

– Ничего не случится, но вече может сделать временной карман, петлю, внутри которой прошлое станет будущим и наоборот.

– Что-то вроде кольца? Без начала и конца?

Фотина кивнула:

– Именно так. Все, кто окажется внутри, будут забыты, а значит, и выбраться оттуда не смогут. Ведь главная нить, что связывает миры, – общая память. Отсеченный мир постепенно истончится и рассыплется в прах.

Катя слушала и вспоминала все, что ей было так дорого, все, чем она недавно жила: набережная Енисея, золотистые плафоны фонарей над каменной мостовой, широкие, промороженные студеным ветром улицы и хмурые, нахохленные дома, приземистые, добротные, будто вросшие в сибирскую землю. Ничего этого не будет? И ее одноклассников? И даже Тани Рогаткиной, с которой они подрались в первом классе и с тех пор сидели вместе за одной партой и делили все школьные горести и радости? Она забудет о них в один миг, а они перестанут существовать.

На указательном пальце у Фотины зазвенело колечко, камень осветился красным. Девочка сразу подскочила:

– Ой, зовут! – испуганно прикрыла рот ладошкой. – А я тебя еще не заплела и к выходу не приготовила.

Катя засмеялась:

– Да ладно, я сама причешусь.

– Точно? – Фотина посмотрела на нее с опаской, но колечко на пальце зазвенело с новой силой, и, подхватив юбки, словно огненный вихрь она бросилась к двери. – Я к тебе потом забегу, как освобожусь.

И умчалась. Только слышались ее удаляющиеся по пустынным коридорам шаги. Будто бусы рассыпались.

Катя вновь осталась одна и задумалась. Получалось, что шкатулка – или какая-то ее магическая часть – каким-то образом осталась в Красноярске. Через нее, значит, вор прошел в коридор, нашел дверь с грифоном, дотронулся до его носа и проник в шкаф, который находился в кабинете мамы. Знал? Или просто так совпало?

Почти наверняка знал и даже специально все подстроил.

Украв то, за чем он сюда пришел, вернулся тем же способом в Красноярск, в мир людей. Дальше – или бродит в том времени, или шагнул куда-то еще, наверняка есть какие-то способы.

Только если вор свободно перемещается между мирами, этими слоями пирога, то где гарантия, что, «схлопывая» один мир, старшие родов не ошибутся? Что, если отцовские дневники уже в каком-то другом мире, в иной параллели, сколько бы их ни было?

Шкаф, глобус в кабинете отца, колдун, дневник, погоня… Больше всего ей не давал покоя факт погони, которая ничем не завершилась, – куда делся этот вор? И как он мог пробраться в кабинет отца, причем, судя по всему, не тот, что для официальных встреч и переговоров, а личный, о котором во дворце-то не все знают? Она вот, например, не знает! И еще: столь серьезная книга, ключ ко всем мирам и какой-то звенигор, о котором говорили родители, – неужели отец хранил их просто так, без охраны и защиты?

От количества информации кружилась голова. Что там, в этих дневниках, такого?

Предположения роились в ней подобно диким пчелам и жалили в самое сердце.

Руку обожгло – это накалилось кольцо-напоминание об уроке, который Катя едва не пропустила. А она так и не повторила отрывок из Геродота, и, видимо, надо приготовиться к хорошей головомойке и осуждающему взгляду, к отповеди об отсутствии усердия, к предупреждению о недовольстве родителей… и наказанию, которое часто упоминалось, но пока Митр не слишком с ним усердствовал. Катя вздохнула – кажется, сегодня она получит хорошую взбучку.

Она торопливо переоделась в синее ученическое платье, подобрала волосы и кое-как заплела их в косички – те получились куцые, неаккуратные, с торчащими ёжиком кончиками. Фотина бы собрала как надо. Более-менее приличный вид прическе придала алая ленточка, перехватившая лоб.

Посмотревшись в зеркало, Катя придирчиво одернула платье, оправила все складки. На голове получилось не пойми что, так хоть платье пусть сидит как надо. Еще раз горько вздохнув, с лицом вдовствующей королевы она направилась в библиотеку – принимать положенное наказание.

* * *

В этот раз она прошла до конца галереи, поглядывая на развешанные по стенам карты – они только выглядели как старинные, пожелтевшие от времени и с архаичными знаками. На самом деле – она узнавала об этом у Митра – на них изображали сегодняшний день. В буквальном смысле. На них можно видеть разливы рек, землетрясения, очаги пожаров. На одной на город опускалась ночь, на другой жителей обжигало полуденное солнце.

Вот и сейчас, даже торопясь на урок, Катя не могла отвести взгляд от стены, наблюдая, как словно невидимая рука поднималась над землями, сбрасывая широкие рукава ночной мантии, как гасли в городе огни и разгоралось утро. Увлеченная этим, она не сразу услышала приближающиеся шаги.

Катя оглянулась.

С ней поравнялся, приветливо кивнув, высокий и статный седовласый мужчина в плотном черном пальто, немного похожем на офицерскую шинель начала XX века. В руках он нес совершенно не шедший его щеголеватому виду старый-престарый кожаный портфель, почерневшая застежка которого не доставала до крепления. Чтобы не распахнуться и не рассыпать содержимое, его черное пузатое брюхо оказалось перетянуто толстой бечевкой. Для верности незнакомец придерживал портфель свободной рукой.

При этом сверток, который он зажал под мышкой, то и дело выскальзывал. Мужчине приходилось останавливаться, пристраивать портфель у ног, перехватывать сверток.

– Я могу вам помочь? – Катя не ожидала, что в этих гулких и пустынных залах ее голос может так звенеть, рассыпаясь на миллионы осколков, словно разбившийся хрустальный шар.

Незнакомец остановился, посмотрел на нее внимательно. И протянул сверток:

– Извольте, царевна, буду очень признателен.

Он знал, кто она.

Взяв в руки сверток – он оказался плотным и довольно тяжелым, – Катя направилась следом за незнакомцем.

– Вот, иду на доклад к твоему батюшке, – тот кивнул в сторону выхода из галереи, туда, где начиналась основная часть дворца.

Кате туда не разрешалось ходить, а за тот единственный раз, когда она нарушила запрет и отправилась изучать дивные галереи, ей пришлось просидеть всю ночь в крохотной каморке – ее задержала охрана и не отпускала, пока не разрешит его величество. Государь не спешил принимать решение, а заглянув утром в каморку, не удостоив ее и взгляда, отстраненно, так что у Кати похолодело под сердцем, приказал возвращаться в свою комнату.

Поэтому сейчас, услышав, что незнакомец торопится на встречу с отцом, она вежливо кивнула и стушевалась. Мужчина обернулся и неожиданно подмигнул. Катя на мгновение потеряла способность говорить: такой важный человек, а ведет себя словно подросток. Любопытство взяло верх над вежливостью и осторожностью:

– Простите, а вы кто?

– Я? – мужчина еле заметно улыбнулся.

У него оказались ярко-голубые, как небо ранней весной, глаза, и при этом совсем молодые, хотя лицо – Катя видела это теперь совершенно отчетливо – было покрыто сеткой мелких морщин. Услышав Катин вопрос, он остановился, поставил на пол портфель – тот с шорохом завалился набок – и протянул Кате узкую ладонь:

– В самом деле, невежливо получилось. Олег Велидарь, посол его величества в Византии…

Он снова подмигнул Кате, подобрал с пола развалившийся словно студень портфель и направился дальше. Катя поторопилась за ним.

– А отчество у вас какое?

– Богуславичи мы…

– Олег Богуславович, – Катя с любопытством поглядывала на пузатый портфель, – а как дела в Византии?

Вопрос был задан скорее чтобы поддержать разговор, так Катя представляла себе светскую беседу: следует задать вопрос о погоде, о месте, откуда прибыл гость, выслушать о том, как человек добрался, все ли здоровы… Придворному этикету в красноярской школе не учили, но в книжках герои вели себя именно так.

Посол, услышав вопрос Кати, внезапно остановился, посмотрел внимательнее, чем прежде, и покачал головой:

– Тебе надо в курс дела входить быстрее, царевна, не то впросак попадешь: дочь царская, а простых вещей не ведаешь. – Катя почувствовала, как краснеет. Некстати вспомнила кривенькие косички и собственный унылый вид. Олег пришел ей на помощь. – Тебе учителя назначили. Отчего у него не спросишь, что в мире творится, как живем мы, чем дышим, о чем мечтаем, к чему стремимся?

Катя опустила глаза, вздохнула.

– Митр меня только лекциями по истории да по географии мучает, – пожаловалась она, – как раз иду доклад делать по Геродоту…

Олег Богуславович помолчал.

– Знать труды отца истории, конечно, похвально, а отчего иных летописей не читаешь?

– Каких?! – у Кати на глазах навернулись слезы. – Не знаю я здесь ничего! И мне никто ничего не рассказывает, даже мама…

Она осеклась – меньше всего стоило этому незнакомому человеку, который через пять минут увидит ее отца, говорить о том, что у нее здесь не всё в порядке. Да еще на маму жаловаться. Если бы не сверток, который она сжимала в руке, сорвалась бы и умчалась в библиотеку к Митру. Не пришлось бы сгорать от стыда.

Посол посмотрел на дверь в основную часть дворца, с сожалением опустил на пол портфель, тот опять завалился набок. Чтобы тот стоял ровно, Олег Богуславович подпер его ногой. Посмотрел на Катю строго:

– Ты – дочь русского царя. Владения твои велики и обширны, народ твой многочислен и разнообразен… Ты не можешь не интересоваться им. Ты находишься здесь уже… сколько? Три?.. – Катя неохотно кивнула. – Три недели, а знания твои ограничиваются парой-тройкой легенд и сказок, пусть и весьма примечательных. И ты ждешь, что тебе доложат, расскажут, положат в твою голову все, что тебе пригодится… Так нет же, не так это делается. – Он вздохнул и добавил уже мягче: – В твоем распоряжении лучшие библиотеки мира, все знания, какие люди накопили за тысячи лет. Ты сама, слышишь, сама должна искать их и добиваться, чтобы тебе предоставили возможность знать то, что другим не дано… Поговори со своим наставником. Спроси совета, с какого раздела начать.

– А с какого бы начали вы? – Катя все еще не смела поднять на него взгляд и стояла, прижав к груди тяжелый сверток.

– Я бы начал с геополитики и новейшей истории.

Он решительно подобрал свой портфель и, взяв из рук Кати сверток, коротко попрощался с ней и пожелал удачи, после чего быстрым шагом продолжил свой путь. Катя осталась стоять, словно ее пригвоздили к полу. В сердце росла обида: даже этот чужой и незнакомый человек и то недоволен ею… А что она, собственно, такого сделала? Из вежливости спросила, как там дела в Византии – не в той, которая пала под натиском турок-османов, а в этой. В Византии мира Велеса и Макоши…

Словно услышав ее мысли, посол остановился у самого выхода из галереи, развернулся на пятках и тихо и оттого, вероятно, очень четко произнес:

– А с Византией мы, царевна, накануне войны…

Глава 3 Государь

Катя бы, возможно, восприняла эти слова как шутку, если бы не серьезный тон посла, с которым эта фраза оказалась произнесена.

Да. Она ничего не смыслила в этом мире. Колечко-напоминание горело огнем, но, прежде чем свернуть к библиотеке, она все-таки остановилась у карты Европы. Пригляделась к обозначениям на берегах Средиземного моря. Великое море – так оно значилось на этой карте. Золотая звезда над Гибралтарским проливом – Константинополь. Катя проследила взглядом, нашла красно-бурый пунктир границы. До Ла-Манша и Балтийского моря на севере. Нынешняя Византия включала территории знакомых Кате Франции, Испании, Португалии, Германии и Польши и непосредственно граничила с Русским царством по Днепру. И вот сейчас, в этой диковинной реальности – они накануне войны.

Катя дотронулась до теплой, будто живой и дышащей поверхности карты, погладила выпуклую восьмиконечную звезду-Константинополь. Нашла на карте отметку чуть меньше – Москва. Столица. Поискала глазами Уральский хребет, обозначенный здесь как Рифейские горы^[73], и на его южной оконечности нашла небольшую пульсирующую точку – летнюю резиденцию царя, где она сейчас и находилась. Рядом, у подножия горной гряды, – торговые пути и крупный город, обозначенный как Мирград. Его она видела на какой-то из карт, если идти в другую сторону галереи, к маминой спальне. Но сейчас проверить времени нет – колечко обожгло нетерпеливым огнем. И это значило только одно: волхв Митр явился на урок раньше своей ученицы.

– Ой, мамочки! – воскликнула Катя в ужасе и рванула к узкой винтовой лестнице.

* * *

Когда Катя влетела в библиотеку, волхв в самом деле ее уже ждал. Он недовольно взглянул на часы, отчего его тонкие губы еще плотнее сжались, а брови сомкнулись в одну сердитую линию.

– Простите, учитель, я опоздала, – пролепетала Катя, замерев у двери.

Втянула носом воздух, чтобы немного успокоиться и перевести дыхание. С виска, отделившись от кромки волос, стекла тонкая струйка пота. Катя тайком стерла ее пальцем.

– Определенно да, – процедил Митр сквозь зубы, усаживаясь за широкий дубовый стол.

Катя вздохнула и устроилась в торце стола.

– Нуте-с, – холодно произнес волхв, – не изволите ли вы повторить, что вам было задано на сегодня?

– Три главы «Истории» Геродота о скифских войнах, – с готовностью отозвалась Катя.

– И готовы ли вы порадовать меня хорошим ответом?

Начав фразу, Катя еще не успела продумать, чем она ее завершит. Решение пришло внезапно.

– К сожалению, нет, учитель, не готова. – В глазах Митра появились недобрые огоньки, его фигуру словно окутала темная дымка, но Катя, не обращая внимания на разгорающийся гнев учителя, продолжила: – Я очень сожалею об этом и обещаю показать лучшие знания древней истории на ближайших уроках, – она перевела дыхание, заметив, в какую ехидную полоску сложились губы учителя. – Сейчас же я прошу вас рассказать мне о том, что происходит в мире в настоящий момент… Например, о возможной войне с Византией.

Митр замер. Ледяным взглядом он рассматривал свою ученицу, но вместо смятения и страха видел в ней стойкую решимость добиться своего. На его лице промелькнула тень улыбки.

– Что ж, – сказал он неожиданно, – надеюсь, так и будет, так как не может быть мудрого государя без мудрых знаний.

– И не менее мудрых советников, – невозмутимо продолжила Катя.

Она сложила руки перед собой, сцепив похолодевшие от волнения пальцы замком. Она, конечно, боялась, что Митр разгневается и прогонит ее. Еще и отцу пожалуется. Но…

– Я рад, что наконец вижу перед собой царевну, – он впервые за это время назвал ее так. – Что именно вы желаете узнать, дорогая моя?

От резкой перемены в поведении наставника Катя опешила. Но любопытная улыбка волхва помогла найти решение.

– Я прошу вас рассказать мне об истоках конфликта.

Митр помолчал, очевидно, прикидывая, с чего начать. Оправив рукава мантии, он рассеянно покосился на золотой перстень-печатку на указательном пальце левой руки. Катя прежде не замечала его. Сокол, пикирующий на добычу. Или готовый разбиться. Знак Рюриковичей. Символ доблести и воинской чести.

Катя пригляделась к учителю: неужели он был когда-то воином? Или принадлежит к древнему роду ратоборцев? От возможности соприкоснуться с тайной сердце забилось часто-часто.

– Приятно слышать, когда твой ученик задает правильные вопросы… Я был бы разочарован, если бы вы, царевна, спросили у меня, словно у гадалки, будет ли война…

Он густо кашлянул. Встал из-за стола, важно расправив складки темной мантии, поместил в центре дубовой столешницы плоский мутно-голубой камень. И от него поверхность стола пришла в движение, потеряла материальную осязаемость, становясь мягкой и полупрозрачной. Из крохотных разрядов над камнем образовалась проекция короны. Серебристо-голубые блики скользили по ней, бросали длинные угловатые тени на лицо старца. Катя пригляделась, поймав себя на том, что очертания внутри этого зарева становятся всё более понятными. Неровная береговая линия, широкие, словно реки, каналы по сторонам света, большой остров, будто магический глаз, в центре. Катя перевела недоумевающий взгляд на волхва: перед ней открылась проекция мифической земли, существовавшей, насколько она знала, только в гипотезах ученых и на древних картах.

Ошибиться невозможно: она много раз проходила мимо карты Герарда Меркатора с этим изображением.

– Гиперборея?

Волхв не ответил, жестом пригласив смотреть внимательнее.

Серебристый луч пробивал небывалую толщу океана. Под его поверхностью серая и безжизненная равнина оказалась обитаемой. На дне выделялся ярко освещенный город под куполом: высокие, тянувшиеся к поверхности трубы, полупрозрачные переходы, широкие прорези воздуховодов и систем очистки, от которых поднимались к поверхности пузырьки воздуха… От подводного города, как щупальца гигантского осьминога, расходились многочисленные тракты, по которым сновали устройства необычной формы – покрытые слоем света пузыри. А над поверхностью океана в это время парили небольшие устройства, узкие и тупоносые, словно сапожки. Катя видела их неясные тени на волнах.

– Ого! – только и вырвалось у нее.

Волхв повернул голубой камень, и проекция Гипербореи превратилась в карту. На ней стали появляться желтые, красные, оранжевые и черные светящиеся значки, треугольники и прямоугольники, кружки и звездочки.

– Это золото, – указал Мирт на желтые круги. – Вольфрам, – его палец скользнул по большому скоплению красных отметок, – иридий, марганец, слюда, олово, алюминий… А это, – волхв указал на единственное на карте скопление голубовато-белого цвета, – лунанит, уникальный минерал, предназначенный для хранения и передачи магической силы.

Он снова дотронулся до мутно-голубого камня.

– На Земле его практически нет, известно единственное месторождение, но оно истощено и выработано века назад. Гиперборея стала доступна человечеству благодаря магии твоих родителей.

– То есть в этом мире мы нашли мифическую Гиперборею и добываем с ее поверхности минералы и чародейские камни?

Митр кивнул, дотронулся до карты:

– А теперь смотри.

Проекция подводного города изменилась. По поверхности материка поползла ломкая алая змейка, которая в какой-то момент схватила сама себя за хвост и замерла. Катя увидела, что практически все минералы, показанные на карте, включая редкий лунанит, оказались внутри образовавшегося овала. Над ним проступили очертания золотого грифона – герба Русского царства. Катя поняла: все, что внутри, – это наше. Рядом, за красной чертой, хищно расправил крылья алый двуглавый орел… Герб Византии…

Катя остолбенела.

– Теперь тебе понятно, моя царевна, в чем причина конфликта? Византия провоцирует Русское царство на конфликт. На открытое противостояние она пока не решается, но всячески мешает нашему взаимодействию с соседями и сеет раздор: то груз задержит, то пошлину провозную поднимет, то откажет в транспортировке или запретит конкретным лицам посещать подведомственные ей территории, то просто сталкивает интересы разных государств. В ход идут откровенный шантаж, подкуп и вымогательство. Но за всем этим стоят сложнейшие переговоры, торги, если хочешь знать, цена которым – владение месторождениями лунанита. Верховное вече поставило перед царем задачу – вопрос решить мирно, обеспечить безопасность как наших дальних и ближних рубежей, так и соседей. А прежде всего стоозерцев как хранителей древней святыни – Белой искры, давшей жизнь всему сущему на Земле.

Все просто. Ресурсы. Редкие, приносящие немыслимые капиталы и неограниченную власть. В мире Кати так тоже было. И мир богов это не миновало.

В горле стало сухо, как в пустыне. Она покашляла.

– И что? Как идут переговоры? Известно ли это вам?

Волхв взял в руки мутно-голубой лунанит, проекция тут же рассеялась.

– Насколько мне известно, они зашли в тупик. Убит наш посланник в Константинополе. Византия пока воздержалась от официальных заявлений. В любую минуту она может заявить о начале расследования, и тогда это станет сигналом к старту нового раунда переговоров. Или сочтет посланника шпионом и объявит о начале военных действий. Так что теперь уже и не важно, что именно станет поводом для развязывания войны, – мрачно закончил волхв. – Обе стороны только его и ждут.

– А зачем эта война нужна нам?

Волхв указал на висевшую на стене карту мира:

– Стоозерье. Оно окружено землями византийских вассалов. Если удастся соединить Стоозерье с Русским царством, то нам будет проще организовать его защиту…

– Да-да, Белая искра, я помню, – пробормотала Катя, разглядывая карту Русского царства, в отдельной выноске которой темнели загадочные земли Стоозерья, страны на краю света. – А этот лунанит, он что, так важен для нас?

– Конечно!

Митр чуть наклонился вперед и, дотронувшись до Катиной шеи, потянул за тонкий шнурок, на котором бесполезно болтался Катин экземпляр часомера – трубочка с насечками, которую ей выдали в первый же день в Раграде. Местные использовали его как часы – ячейки в форме крохотных лун и солнц показывали время. Но Катя так и не поняла, как им пользоваться, поэтому определяла время с помощью обычных часов, наподобие песочных, и Фотина постоянно над ней из-за этого подтрунивала. Кулон же Катя носила, потому что красивый. Волхв снял его с Катиной шеи и, дотронувшись до основания трубочки указательным пальцем, подождал мгновение. Внутри кулона загорелся ярко-голубой свет. Митр положил трубочку на одну ладонь, другую приставил к ней ребром. Получилось что-то вроде уголка или лодочки.

Ясный голубой свет, проходя через лунки-отверстия в корпусе, оседал на ладони волхва диковинными знаками. Они кружились, будто в танце. При этом одни загорались ярче, другие, наоборот, гасли. Катя с любопытством вытянула шею.

– Так вот как он рабо… – она не договорила: рисунок на ладони наставника изменился, теперь на ней в обратном порядке пролетали все события последних дней, которые происходили с Катей: сам волхв и его рассказ, винтовая лестница в библиотеку и торопливая беготня по коридорам, короткая встреча с послом… Катина комната. Девочка, затаив дыхание, приоткрыла рот, в ужасе ожидая, что через пару мгновений, после разговора с Фотиной, Митр увидит подслушанный разговор родителей…

От стыда сердце ушло в пятки. Волхв, однако, заметив фрагменты покоев царицы, понял, что попал в сугубо личное пространство, мгновенно убрал ладонь, а саму трубочку передал Кате в руки.

– Он что же, следит за мной? – она с опаской уставилась на устройство, не торопясь снова надевать его на шею.

Волхв покачал головой.

– Нет, конечно. Лунанит, что спрятан в сердце-вине твоего часомера, царевна, просто фиксирует твою память. Архивирует все твои мысли и наблюдения. Он может пригодиться и для других вещей, но ты ему пока никаких заданий не давала.

– А чем он может быть полезен?

– Ты могла бы у него узнать все то, что хотела бы спросить у меня или родителей, например. Он может показать тебе города. Поможет узнать природу таких сложных явлений или устройств, как луноскоп или светозар.

– А светозар – это тоже устройство?! – у Кати округлились глаза, все это время она была уверена, что это магический шар.

– Не совсем. Слово, скрепленное силой и ставшее материей, – это и есть волшба. – Поймав удивление в глазах Кати, волхв усмехнулся, довольный уроком. – Попробуй. И границы сегодняшнего дня раздвинутся безмерно. Все, что тебя ограничивает, сидит вот здесь, – и он легко дотронулся до Катиной головы.

* * *

Выйдя из библиотеки, Катя сперва направилась к себе – приближалось время обеда, должна была прийти Фотина. Но что ей делать сейчас, когда в голове не умещается все, что она только что услышала от волхва и чуть раньше – от посла Велидаря?

Услышанное накладывалось на подслушанный разговор родителей и на известие о похищении отцовских дневников. Все это выглядело как заранее спланированная акция. Как и смерть посланника в Константинополе.

«Что, если там, в столице Византии, тянут не из-за смерти посланника, а из-за того, что отцовские дневники еще не в их руках? – подумала девочка, застыв посреди коридора. – Что, если дневники станут способом давления на отца, его ахиллесовой пятой?»

Какой может быть война в этом мире? В мире, наделенном магией и устройствами, ею пропитанными? В памяти всплывали страшные легенды, которые она когда-то читала, увлекшись мистификациями и ушедшими мирами. Мама только посмеивалась, когда Катя с восторгом рассказывала ей о Махабхарате и о шумерском эпосе.

Как отразится война на мире, в котором Катя выросла? Ведь они связаны, как близнецы, у них общее прошлое, общее пространство в настоящем. Что, если волнение здесь обернется катастрофой в том мире?

Медленно, еще не до конца осознав, куда держит путь, Катя прошла мимо золотисто-коричневых карт по галерее. Остановившись перед своей комнатой, решительно развернулась и направилась ко входу в официальную часть дворца. «Все, что ограничивает тебя, – в твоей голове», – так сказал волхв.

Катя вплотную подошла к полупрозрачным дверям – те распахнулись, показав то, что скрывалось за ними: призрачно-туманный коридор и завеса, будто из тягучего облака.

Катя протянула руку и коснулась ее.

Прохладная.

Она надавила чуть сильнее. Пальцы свободно прошли сквозь плотную пелену.

Не чувствуя преграды, шумно выдохнув, Катя шагнула вперед.

На мгновение ее окутало моросью, мелкой, словно сноп брызг от разбившегося о пирс прибоя. И вот она уже стоит в длинной и широкой галерее: белый мрамор, нежно-голубая бирюза с золотыми прожилками, стройные ряды белоснежных колонн. В центре галереи в воздухе медленно вращается гигантский бело-голубой хрустальный глобус.

Казалось, что она выпала из реальности. Катя несмело коснулась ближайшей колонны, покрытой тонким кружевом серебристого узора. Та оказалась немного шершавой на ощупь, матовой, а узоры, наоборот, были выполнены из блестящего материала. Словно ледяной узор на зимнем стекле… Но нет, они были не ледяные. Они были теплые, как живые.

Вдалеке послышались приглушенные голоса, которые вернули ее к действительности. Катя затаила дыхание, сразу вспомнилось, что она явилась без приглашения, а значит, ее отсюда могут с легкостью «попросить», и тогда она не исполнит задуманного.

Прильнув к колонне, Катя ждала. Шаги неторопливо удалялись, забирая с собой и голоса.

Все стихло.

Катя шагнула вперед. Торопливо пробежала до центра зала, невольно запрокинув голову, чтобы посмотреть на гигантский земной шар – от него исходил утробный гул, а ось, казалось, была смещена, совсем как на реальном глобусе.

Стараясь двигаться максимально бесшумно, Катя свернула за угол и оказалась в следующей галерее, изумрудно-зеленой. Что-то подсказывало: здесь ее путешествие должно завершиться.

Пройдя чуть дальше по зеленому ковру, Катя остановилась и огляделась.

Чудеса, да и только.

Она стояла в глухом лесу.

Нет, не в галерее, убранство которой задекорировано в таком стиле. У нее под ногами – не напольное покрытие, а самый настоящий мох, ковром устилавший пни и корни деревьев. Да, деревьев, не колонн. Катя для верности сковырнула ногтем кусочек коры – на пальцах осталась мягкая шелуха.

Высоко, над кронами, шатром смыкавшимися над головой, светило яркое летнее солнце. Его лучи тонкими оранжево-желтыми струйками пробивались сквозь обильную зелень. Щебетанье, стук дятла по стволу березы, треск сучьев и орлиный клекот – Катя не спутала бы эти «недворцовые» звуки ни с чем. Взгляд зацепился за лестницу со стесанными от древности ступенями, укрытую внизу мхом. Ее верхняя ступенька терялась где-то высоко в листве дерева, к стволу которого лестница была кем-то прислонена.

Затаив дыхание и стараясь не поскользнуться, Катя потихоньку поднялась по лестнице и оказалась перед грубо отесанной дубовой дверью.

Слегка приоткрыв ее (на большее у нее, к удивлению, сил не хватило), она тихонько позвала:

– Отец…

Ее голос, похожий на писк комара, подхватила чернильная мгла за приоткрытой дверью и унесла куда-то вглубь. Там что-то заворчало-заворочалось, дверь широко распахнулась, впуская Катю внутрь, и сразу со скрежетом захлопнулась, стоило лишь ей переступить порог берлоги – девочка иначе не могла назвать это место. Да и предположение напрашивалось само: Велес изображался медведем, жил в лесу, считался скотьим богом, то есть покровительствовал охотникам. Конечно, это не вязалось со статусом царя, но… она уже ничего не понимала в этом мире и была морально готова даже к медвежьему образу отца.

– Катерина.

Солнечный свет вспышкой озарил все вокруг, на мгновение ослепив почти привыкшие к темноте глаза девочки.

Одного произнесенного вслух имени оказалось достаточно, чтобы морок слетел в одно мгновение – Катя оказалась посреди неожиданно цивилизованного кабинета: огромное круглое окно с видом на равнину, темно-зеленый бархат на стенах, багряно-красная обивка немногочисленной громоздкой мебели, большой, в половину Катиного роста, глобус (очевидно, тот самый, с тайником), напротив двери – широкий стол темного дерева, заваленный бумагами. За ним, спиной к окну, сидел Велес, с изумлением рассматривая свою гостью.

Она поймала себя на том, что стоит открыв рот.

– Ты здесь как оказалась?

Катя сглотнула. Пожалела, что не продумала хотя бы начало разговора, хотя бы первую фразу, тогда бы не пришлось сейчас растерянно мямлить и потеть. Тем временем отец отложил в сторону папирус, который читал в момент непрошеного вторжения, – тот с шорохом скрутился в трубочку. Велес, покосившись на него, небрежно положил перед собой руки. Сильные, с тонкими длинными пальцами. Катя отчего-то вспомнила:

Рукою, полною перстней,

И кудри дев ласкать – и гривы

Своих коней^[74].

Ярко-синие глаза отца спокойно разглядывали ее, не без любопытства, но при этом без нежности и хоть какого-то намека на привязанность или симпатию.

Катя вздохнула.

– Отец. Прости, я, наверно, не вовремя… – Она посмотрела на него, надеясь, что хоть эта дежурная фраза заставит его очнуться и как-то проявить себя.

Он расстроен? Раздражен? Зол? Ему все равно? За каменной вежливостью ничего не прочитать. Начиная паниковать, Катя заговорила быстро и сбивчиво.

– Я тут шла… – она шумно выдохнула. – Подумала, что… Мне показалось… Вернее, я хотела…

На языке вертелось: «Шла тут мимо, смотрю, твой кабинет, дай, думаю, загляну», – но ничего из этого не подходило… Как ни крути, отец не оценит шутки. Катя смолкла и закусила губу, с удивлением уставившись на ковер: узор неторопливо расцветал алыми огоньками, будто каплями крови, – сильнее и ярче у ее ног, постепенно угасая у отцовского стола.

– Ты шла, чтобы поговорить со мной? – он неожиданно пришел ей на помощь.

В голосе, кажется, не было раздражения. Скорее любопытство. Мягкий низкий голос, от которого упало сердце – вспомнилось, в каком тоне он говорил о ней утром, думая, что никто, кроме жены, его не слышит.

– Ну-у-у, – протянула Катя, еще не сообразив, стоит ли сразу сознаваться.

– Просто если бы ты шла не ко мне, то ты бы никогда не нашла это место. В принципе, я надеялся, что спрятал его достаточно хорошо…

– Очень, очень хорошо! – заторопилась Катя. – Я думала даже, что попала в лес, только никак не могла понять как. Шла по коридору, остановилась, оглянулась – и в лесу стою. Моргнула – лестница. За ней – тяжелая дубовая дверь… Никогда бы не подумала, что ты так умеешь, – добавила она и осеклась.

Отец улыбнулся. Вернее, его глаза улыбнулись, пустив по лицу теплые лучики, как в прежних, еще детских, снах. И снова каменная маска.

– Так зачем ты меня искала?

– Можно я присяду? – спросила Катя и тут же подумала, что получилось невежливо.

Но отец учтиво указал ей на высокий стул у стены, слева от своего стола.

Катя присела на него, аккуратно расправив платье и пригладив косички.

– Отец, – начала она, решив быть честной и последовательной. – Во-первых, должна сознаться. Сегодня утром я хотела переговорить с мамой, пошла к ней в комнату и случайно услышала ваш с ней разговор, – Катя бросила на Велеса жалобный взгляд. – СЛУЧАЙНО, клянусь! Я проснулась рано, думала, может, мама тоже не спит, пошла к ней… Потому что я… очень скучаю. А там… Вы разговаривали.

Она замолчала, ожидая реакции отца. Тот посуровел, глаза чуть прищурились, потемнели, но Велес промолчал.

– Так что теперь я тоже знаю про исчезновение твоего дневника, и это второе, что я хотела тебе сказать.

Она подняла на него глаза. Отец словно превратился в камень. А Катя решила побыстрее закончить, чтобы, если уж ее прогонят, не пришлось сожалеть, что она что-то не доделала.

– Я знаю также, что ты меня винишь в том, что произошло. И, подумав, я поняла, что, с твоей точки зрения, ты, конечно, прав. Но поверь, я не знаю, о чем ты говоришь. Моя шкатулка сейчас стоит в моей комнате здесь, в Раграде. Она была со мной все эти дни. Как она может быть и у меня в руках, и там, в Красноярске, я не знаю. Но в свое оправдание скажу, что у меня и мысли не было, что это какая-то ценная, особенная вещь, а если бы и была, я понятия не имела, как и сейчас, впрочем, не имею, как мне следовало поступить, чтобы сбежать из квартиры и при этом сохранить шкатулку.

– Надо было просто закрыть крышку, – сухо отозвался Велес. – Это ведь так очевидно, когда входишь в помещение.

Он посмотрел на дверь своего кабинета – сейчас Катя не забыла ее за собой притворить.

Катя нахмурилась, вспоминая детали своего побега из квартиры… Афросий, готовивший веревку, чтобы ее придушить… Холодный и вкрадчивый голос Шкоды… Кошка, мелькнувшая в отражении…

– Я об этом даже не подумала, у меня руки были заняты – я перед этим посох, алатырь, моток разложила, думала, что с ними делать, и тут в дверь позвонили. Я пошла открывать. Ко мне ворвались трое, они искали посох, пригрозили, что убьют меня, – Катя помолчала. Отец все это время внимательно за ней наблюдал. – Я испугалась очень, подумала о бегстве, – продолжила она рассказ о том дне. – И только подумала об этом, как в окне мелькнула кошка, которая и показала, что делать. Она нырнула в открытую шкатулку, словно в бассейн… Я успела схватить все эти вещицы и оказалась внутри шкатулки. Получается, у меня руки были заняты, как за крышку взяться?

– Это, конечно, многое объясняет, – голос Велеса был все еще суровым. – Но уже поздно что-то менять, дело сделано. Не кори себя…

– Вот это как раз третье и, пожалуй, главное, о чем я хотела с тобой поговорить.

– Ну что ж, тогда слушаю, – Велес вздохнул, удобно откинулся на спинку рабочего кресла и сложил руки на груди.

Катя ловила на себе его изучающий и удивленный взгляд и готова была поспорить, что он смотрит на нее и не узнаёт в этой неказистой девчонке с куцыми косичками двухлетнего карапуза. Усмехнулась про себя. Да, детям свойственно меняться. И расти. «Я тоже помню тебя другим», – будто в отместку отметила она про себя.

Она перевела дыхание и наконец заговорила:

– Отец! Я осознаю свою вину – хоть и невольную, но тем не менее вину. И угрозу, которая возникла из-за этого. И то, что тебе заниматься этим нет никакой возможности, у тебя есть дела и поважнее…

– Это какие, например? – Онс интересом вздернул бровь.

Катя растерялась: насколько откровенной можно быть с отцом? Проговорила осторожно, взвешивая каждое слово:

– Я говорила с послом из Византии, Олегом Велидарем, он сказал, что мы на пороге войны. И теперь, после смерти посланника…

– Надо же, какая осведомленность, – иронично отозвался Велес и зачем-то посмотрел в угол кабинета, за спину Кати.

Девочка проследила за его взглядом, но ничего примечательного не обнаружила.

– И поэтому я прошу тебя дать мне возможность вернуть твои записки.

Опасаясь, что он захочет от нее отмахнуться, сказав что-то вроде дежурного «это слишком опасно» или «тебе не стоит в это вмешиваться», Катя выложила решающий аргумент:

– Ты предполагаешь, что вор проник сюда, использовав эту шкатулку, оставленную открытой в Красноярске, и у тебя, вероятно, есть основания так полагать. Но если догадка твоя верна, то никто из живущих здесь не знает тот мир лучше меня. Я там все-таки выросла и отлично знаю законы, правила и порядки. Твои люди будут там словно белые вороны! А я останусь незамеченной. Только ты скажи, что именно нужно искать – как эти твои дневники выглядели: тетрадки или альбомы, какого они цвета, толщины…

Велес улыбнулся.

– Тетрадки, альбомы… Забавно… – проговорил задумчиво. Все-таки его дочь еще совсем ребенок. Но ее довод и предложение помощи заставили всерьез задуматься: он не мог не признать, что ее идея нравилась ему все больше. – И ты хочешь справиться с опытным магом в одиночку?

Катя покосилась на разложенные на его столе документы и призналась:

– Я надеюсь привлечь для этого своих друзей.

– Каких именно?

– Ярославу, Енисею, Олеба и Истра… Я ручаюсь за них.

– Этого не требуется, я знаю, что они верные друзья. Но их участие исключено. Как ты себе это представляешь: столько людей будут то и дело шататься из прошлого в будущее и обратно? Это невозможно.

Он раздраженно смолк. Эта идея ему и нравилась, и не нравилась одновременно. У него не было никакой информации о воре – он мог оказаться опаснее, чем предполагалось. Более того, неясно, по чьему заказу и чьей наводке он оказался во дворце, подозрения не считаются. С другой стороны, Катя права: без нее он, пожалуй, не справится. Но как ее привлечь и обеспечить безопасность одновременно? Вот дилемма… Конечно, можно выдать дочери что-то из своего арсенала, что-то универсальное, мощное… Ну да, вообще-то у нее это уже есть – его посох, который отказался возвращаться в его руки. Велес вздохнул:

– Знаешь, дочь, в твоих словах есть зерно истины. Мне надо обдумать твое предложение и, – добавил он улыбнувшись, – посоветоваться с мамой.

– Хорошо, – Катя порывисто встала и дернулась к выходу. Уже у самой двери обернулась, и Велес наконец увидел ее улыбку: – Я буду ждать твоего решения!

И выскользнула из кабинета.

Велес так и остался сидеть за своим письменным столом. В огромном круглом окне за его спиной по-прежнему плескалось солнце, открывая великолепный вид на бескрайние зеленые луга, роскошные леса, широкую серебристую гладь реки. Высоко в небе проплывала едва заметная цепочка кораблей, мелькая огнями, – торговые суда. Правая рука царя в задумчивости поглаживала край толстого свитка папируса, над которым он работал, когда в кабинет зашла дочь.

– И что ты на это скажешь? – спросил он в темноту, обратившись в тот самый угол за стулом дочери, куда поглядывал во время разговора с ней.

Из сгустившегося полумрака медленно проступил силуэт недавнего Катиного знакомца, посла в Византии Олега Богуславовича Велидаря. Он проявлялся словно из ниоткуда: вот в темной пустоте засветлели лицо, шея, за ними – серебристые волосы, плечи… Через пару мгновений посол стоял во весь рост, скрестив руки на груди и в задумчивости барабаня указательным пальцем по кончику собственного носа. Пузатый портфель стоял возле его ног. Он легко сбросил пальто с плеч, аккуратно повесил на спинку стула.

– У тебя очень умная дочь.

Велес улыбнулся. Конечно, льстец тянет время, и все же… Приятно. Дочь действительно умна не по годам. И улыбка хороша. Мирославина улыбка!

– И все-таки?..

Олег устроился в кресле напротив, изящно положив одну ногу на другую.

– Она может оказаться права.

– Но она же не знает, на что идет.

– И это к лучшему, – посол слегка наклонил голову, – иногда, ты знаешь, неведение – большая сила.

Велес молчал. Его всё еще мучили сомнения.

– Как она до этого додумалась? Что ты ей еще сказал?

Олег захохотал.

– Что я мог сказать? Ей просто очень хочется снова быть в эпицентре событий, она соскучилась по своим друзьям! – Видя непонимание в глазах царя, посол хитро добавил: – Тебе надо было чаще общаться с дочерью, государь. Тогда ты бы вовремя заметил, как тоскует она по прежней жизни. Ей здесь все дико и непонятно. После таких захватывающих приключений – если я правильно осведомлен, переход, старуха-ведьма, грифоны, Аркаим, первые опыты с мороком, – здесь в ее понимании, извини, болото… – Велес хотел что-то возразить, но Олег не дал. Подняв вверх указательный палец, он заключил: – Хотя, конечно, и желание помочь, безусловно, ее тоже посетило.

Велес недоверчиво покосился на Олега.

– Может, ей хотя бы маячок дать? Чтобы знать, что у нее все в порядке? – Велес хрустнул костяшками пальцев и прищурился, глядя куда-то вдаль, мимо собеседника.

– Дай. Только, государь, она не возьмет.

– Я и спрашивать особо не буду…

– Ну дай ей поворотную карту, заодно отметишьто, что смогли установить твои стражники. Да и по меткам сможешь видеть, где она, куда перемещается.

Велес кивнул, задумчиво развернулся к окну.

– Честно говоря, я бы лучше сам…

Посол покачал головой.

– Ты здесь больше нужен. Византийцы настроены весьма решительно, ты же сам видишь.

Тон Олега Богуславовича перестал быть шутливым, а глаза превратились в узкие щелочки. Царь вернулся к папирусу, который изучал в момент вторжения дочери:

– Сколько кораблей в остановленном ими караване?

– Больше сотни.

– А что в трюмах наших судов?

– Преимущественно зерно для Антарктиды, точнее для Стоозерья, топливо, а еще, – он выдержал секундную паузу, – Перуновы щиты… – При этих словах Велес насторожился, собрался в кулак, готовый к молниеносному удару. Увидев это, посол поспешно добавил: – Но о последнем византийцы пока не знают, команда не пускает их представителей на борт, сославшись на заразную болезнь, все переговоры ведутся через посланника в представительстве и посольстве, – он изящно поклонился, изобразив, что переговоры идут при его непосредственном участии.

Велес нахмурился.

– А щиты там как оказались?

– Стоозерцы договорились с Перуном для защиты дальних рубежей. Они тоже готовятся… Понимают, что более уязвимы, чем мы. А пройти туда, ты же знаешь, могут только наши корабли.

– Почему меня-то не предупредили?

Олег промолчал. Он не знал, отчего Перун не сообщил царю о поставках вооружения на Южный полюс в трюмах флотилии Велеса. Может, решил, что тот будет возражать, а крайние южные рубежи действительно надо было срочно принимать под защиту и снабжать необходимым.

– Что у тебя еще? – Велес, похоже, начинал злиться.

Посол понял, что время для дружеских бесед окончено.

– Герцис, византийский наместник в Кале, пишет, что у них готово около сотни установок в Саксонии, нацеленных в сторону нашего Мирграда. Копия письма у вас, мой государь. По моим данным, такие установки имеются также в Галлии и Дании. Они готовятся к войне, государь. Нам придется или вступить в нее, или…

Он замолчал, не решаясь сказать того, что вертелось на языке.

Велес повернулся к окну.

– Ты хотел сказать, или вступить в битву, или передать им Залог власти?.. – Он медленно развернулся. – Сирийцы заверили нас в поддержке. Бхарат^[75] тоже на нашей стороне. Персы, скорее всего, будут наблюдать. Они не могут нам простить свое поражение у Тихого мыса, будут ждать, кто кого. Эх, нам бы время выиграть… – он подался к собеседнику. – Как думаешь, удастся?

– Я сделаю все возможное. Но слова твои говорят о том, что дочь отдавать императору ты не намерен. Тем более сейчас ее лучше отослать в мир людей. – Олег Велидарь встал. – Что с нашими кораблями делать, государь?

– Задержку каравана судов считать недоразумением. – Посол кивнул в ответ. – До разрешения ситуации арестовываем византийские активы на стоимость кораблей и груза согласно декларациям. Но в целом заверяем императора в нашей искренней дружбе.

Посол усмехнулся и согласно кивнул, поднял портфель, взял пальто и направился к выходу.

– Олег! – остановил его Велес. Тот замер. – Осторожнее будь! Твоя голова на вес золота!

Посол хмыкнул:

– Моя голова, государь, не стоит больше всех остальных частей тела, хотя лично мне, безусловно, дорога безмерно…

Глава 4 Тот самый день

Красноярск, день исчезновения Кати Мирошкиной и ее мамы

Рауль Моисеевич Улаев сидел в тесной темнушке, служившей врачам отделения скорой медицинской помощи комнатой отдыха. Сейчас уже можно расслабиться: на сегодня череда нескончаемых вызовов, темных коридоров, мутных лампочек, запаха корвалола и душных, пропахших кошками квартир позади. Он устало прикрыл глаза, запрокинул голову на подголовник старого, еще советского, доперестроечного времени продавленного кресла с обивкой из коричневого, давно потрескавшегося кожзаменителя. Над чашкой чая с ромашкой, что он держал в руках, тонкой струйкой поднимался ароматный пар – любимый атрибут и символ окончания рабочей смены пожилого врача.

Блаженную тишину нарушало лишь назойливое щебетание медсестры, кокетничавшей по телефону уже добрых пятнадцать минут. С другой стороны, начавшаяся утренняя суета в отделении вгоняла в блаженное оцепенение – его все это не касалось. Бегали лаборантки, нянечки и медсестры, гулко и басовито командовал Михалыч, вернее, его сменщик Валерий Михайлович – врач пожилой и поэтому очень требовательный. Как-то так получилось, что они будто из одного теста сделаны: оба старой, советской выучки, оба с сумасшедшим стажем в неотложке, оба одинокие. Даже сердечными каплями в случае чего пользуются одинаковыми.

Михалыч сейчас, судя по всему, крепко вошел в образ земского врача и распекал Танечку, молоденькую акушерку.

– Ну, голубушка, – басил он, – нельзя же так относиться к своей работе! Ее надо делать либо хорошо, либо никак! И если совсем никак, то вон из медицины!

Танечка что-то тихонько и неразборчиво сказала в свое оправдание, Рауль Моисеевич не расслышал.

– И тем более! Она же беременная! А не глухая! А ты на нее орешь из-за несчастного контейнера с анализами…

Рауль Моисеевич отстраненно вздохнул. Как хорошо, что Танечка проштрафилась не в его смену. Теперь можно сидеть в старом продавленном кресле и пить чай с ромашкой, не думая, как исправлять ошибки малоопытного персонала… Его уже здесь практически нет. Вот еще глоток чайку – и домой! В пустую холостяцкую берлогу. Спать!

Он открыл глаза. Михалыч наконец-то стих, Танечка убежала провожать женщину в родильное отделение, в коридоре воцарилась долгожданная тишина. Так хорошо, что пожилой врач даже подумал: а не завалиться ли спать прямо тут, на низеньком диванчике в углу? А потом уже потихоньку двигать до дома, где его все равно никто не ждет, кроме старого фикуса на подоконнике.

К действительности доктора вернул звонок. Мобильник противно тренькнул и утробно завибрировал. Рауль Моисеевич сонно взглянул на голубоватый экран: «Маруся вызывает», – светилась подпись над фотографией улыбающейся старшей дочери. Он нажал на зеленую кнопочку.

– Деда! – заверещал голосок в трубке. Сердце радостно прыгнуло: внучок! – Деда! Ты уже всех сегодня спас?

– Всех, Митенька, всех…

– Ты когда к нам?

– Вечером жди…

– Ве-ечером? – разочарованно повторил мальчик и расстроенно засопел. Рауль Моисеевич улыбнулся.

– Вечером, будем с тобой железную дорогу достраивать.

На другом конце Красноярска раздался тяжелый вздох. Слышно было, как к телефону подбежала дочь:

– Пап, а чего вечером-то? Я тебя сейчас ждала, чай уже заварила, зеленый, как ты любишь…

– Дочь, я с ночной, поспать хотел, умыться…

– Вот у нас и умоешься, и поспишь, мы с Митькой тебе мешать не будем, мы сейчас гулять пойдем. Да, сынок? – на заднем фоне внук затараторил что-то согласительное.

Рауль Моисеевич терпеть не мог, когда его начинали уговаривать, его это почему-то всегда раздражало. Он уже хотел ответить дочери что-то резкое, но осекся: в самом деле, отчего не поехать сразу к ней и внуку. У них дом большой, уютный, живой… После смерти супруги три года назад его квартира так и не стала снова родной. В ней он чувствовал себя нежеланным гостем, старался не шуметь, не пачкать и не мусорить. Все напоминало ему о жене. Они вместе прожили тридцать девять лет, и вот она от него ушла, оставив вместо себя кружевные салфетки, накрахмаленные занавески, фарфоровых слоников на полке в серванте да старый фикус на подоконнике. Но это всё не то… Он остался один. Младшая дочь, Рита, училась в Питере. Старшая, Маруся, давно замужем. Митька вон растет. С зятем в целом хорошие отношения, но… и у них дома он чувствовал себя не дома. Получается, он уже три года как бездомный. От этого, наверно, и полюбил Рауль спать на продавленном диванчике в больнице – всё среди людей.

– Пап, ты меня слышишь? – вернул его к действительности голос в трубке.

– Слышу, Марусь, отвлекся просто… Минут через двадцать буду, если в пробку не попаду.

В трубке послышалось отдаленное «ура!» – это Митька заверещал и радостно затопал.

– Рауль Моисеевич! Хорошо, что вы еще не ушли! – в комнату отдыха заглянула гладко причесанная голова Арины Самойловны, дежурной сестры. – Вы ж в журнале не расписались! А сегодня заведующий проверять будет…

Худенькая фигурка в белоснежном халате проскользнула в комнату. Арина Самойловна разложила перед ним журнал, открытый на нужной странице, и показала галочки в тех графах, в которых нужно было оставить подпись. Рауль Моисеевич послушно изобразил в нужных местах свою закорючку.

Взгляд невольно зацепился за строки внизу листка: «15 часов 35 минут. Вызов на улицу Калинина, 12, квартира 15, женщина 25.10.1975 года рождения, Мирослава Олеговна Мирошкина, причина вызова – жалобы на боли в области сердца, высокая температура, потеря сознания, вызывала дочь». Перед глазами всплыли бледное лицо молодой женщины, худые руки, безвольно лежащие поверх одеяла. И испуганные глаза дочери. Девочке на вид лет тринадцать. Худенькая такая, жалкая. В сердце неприятно зашевелилось беспокойство. Надо позвонить, узнать, как себя чувствует женщина с таким необычным именем – Мирослава. Он мельком взглянул на часы: стрелки замерли на отметке 8 часов 31 минута. Рановато, конечно, но зато, если женщине стало хуже, можно заехать, посмотреть еще раз…

Он достал сотовый, набрал номер.

Длинные гудки в трубке. По домашнему никто не отвечал. Пожилому врачу это показалось странным…

Рауль Моисеевич поставил последнюю подпись, дождался, когда за Ариной Самойловной закрылась дверь, и набрал еще раз. Снова длинные гудки.

Врач решил, что спят. Возможно, девочка с испуганными серыми глазами отключила звук на телефоне, чтобы не разбудил маму.

«Перезвоню позже», – подумал Рауль Моисеевич и решительно встал: надо уже ехать домой, внук ждет!

Он быстро оделся и вышел из душной комнатки.

На всякий случай он набрал номер Михалыча – тот уже уехал на вызов.

– Михалыч, здорово еще раз! Да, как видишь, никак не уеду… – Он послушал, улыбаясь, дежурную тираду старинного товарища о вреде чрезмерной работы. – Я тебя прошу, будешь мимо Калинина, 12 проезжать, пометь себе заглянуть в пятнадцатую квартиру. В пятнадцатую, говорю… Там, видишь, у женщины температура высокая, за ней присматривает дочь-подросток… Я им звонил сейчас, трубку не взяли. Ну, надо бы посмотреть, как там они. Сердце как-то не на месте. – Он толкнул дверь и вышел на улицу, вдохнул легкий, как перышко, морозный воздух. – Если что, может, в больницу мамашу-то забрать… Заедешь? Ну, отлично! Бывай!

И уже через несколько минут все его мысли были заняты только дочерью и внуком. Предвкушение встречи всецело завладело им: еще полчаса, и он уткнется в мягкую и шелковистую, пахнущую молоком и детством Митькину щеку, пожмет его маленькую и такую крепкую ладошку, попьет ароматный чай и – черт с ним, со сном – пойдет собирать железную дорогу. Маруся пусть сама идет в свои магазины или куда там ей надо. А потом они с Митькой вместе завалятся спать: он, уставший после ночного дежурства, и внук, переполненный восторгом от большой железной дороги и гудящих паровозов.

Ближе к вечеру, уже собираясь к себе домой, Рауль Моисеевич вспомнил о женщине с Калинина, 12. Отчего-то перед глазами опять встала жалкая, как промокший котенок, потерянная девочка… Он позвонил Михалычу.

– Алло, здорово, Михалыч, как смена? Тихо? Хм… Видать, мне достанется. Ну да ладно. Ты скажи: на Калинина, 12 заезжал?

Оказалось, Михалыч был там сегодня. Но ему никто не открыл. В квартире, похоже, никого не было.

– Может, уехали к родственникам каким? – протянул Михалыч из трубки.

– Да нет, – Рауль Моисеевич с сомнением покачал седой головой, – дочь говорила, что нет у них никого, одни они тут, оттого и беспокоюсь по-стариковски. Ну ладно, Михалыч! Бывай! Спасибо в любом случае.

Чтобы подстраховаться, он позвонил на пульт дежурной – узнать, не было ли повторного вызова с этого адреса. Но нет, не было.

Тогда он решил ехать сам.

Пришлось сделать лишний крюк, чтобы маршрут к дому прошел мимо девятиэтажки на улице Калинина. Вот он, этот невеселый подъезд с противными темно-зелеными панелями (и кто придумал красить стены таким оттенком?). Рауль Моисеевич поднял голову, пытаясь предугадать, куда выходят окна пятнадцатой квартиры. Насколько он запомнил, Мирошкины жили на четвертом. Первый подъезд. Квартира угловая.

В окнах угловой квартиры на четвертом этаже горел свет. Может, это чужая квартира? Он поднялся на нужный этаж, стараясь не шуметь, тихо подошел к двери, прислушался. Там, в глубине закрытой квартиры, явно шла какая-то жизнь. Он отчетливо слышал скрип половиц, медленные осторожные шаги. Рука потянулась к кнопке звонка, но Рауль Моисеевич передумал звонить – что, если бедная девочка на цыпочках передвигается по квартире, чтобы не будить уснувшую мать?

Он осторожно постучал. Звуки за дверью стихли. Квартира настороженно замерла. Пожилой доктор еще прислушался: действительно, тот, кто находился в квартире, не хотел открывать дверь. Странное ощущение прокралось за воротник, пробрало до костей и пересчитало позвонки. Беспокойство, к которому примешалось чувство опасности.

Рауль Моисеевич постоял еще некоторое время у закрытой двери. Потом решительно пересек лестничную клетку и нажал на черный пупырышек звонка у обитой дерматином соседской двери. За ней тут же послышалось торопливое шарканье, покашливание.

– Кто там? – отчетливо спросил пожилой голос.

– Добрый день, это доктор со скорой, я к вашим соседям приходил, – громко произнес он. – Не могли бы вы открыть дверь…

Скрипнул замок, и через узкую щель, оставленную дверной цепочкой, показалось вытянутое от удивления и любопытства лицо пожилой женщины в очках-половинках, а из глубины квартиры на лестничную площадку ринулся насыщенный аромат борща и гренок с чесноком.

– Извините, пожалуйста, – вежливо проговорил Рауль Моисеевич, стараясь отвлечься от восхитительного аромата, – я доктор Улаев из отделения скорой помощи горбольницы. Вчера примерно в это же время, чуть раньше, я приезжал к вашим соседям из пятнадцатой квартиры. – Соседка кивнула и поправила очки, а Рауль Моисеевич продолжал: – Сейчас приехал справиться, все ли у них нормально, а никто не открывает. Не знаете, они уехали?

Старушка подозрительно его оглядела – доктор поежился, почувствовав себя преступником.

– А с каких это пор врачи скорой так пекутся о своих пациентах? Я вон давеча сердцем маялась, вызывала бригаду. Приехали, укол поставили и уехали. К терапевту на участок велели идти, как оклемаюсь. И никто потом не справлялся, что со мной да как я себя чувствую, – она подозрительно вглядывалась в лицо доктора, будто намереваясь запомнить его для фоторобота. – Или знакомая какая? Так звони ей на мобильник, чего ко мне ломишься?

– Да нет, не знакомая, – Рауль Моисеевич поперхнулся, – просто за больной только дочка приглядывала. Подросток… Мало ли что? Телефон, оставленный для связи, не отвечает, дверь не открывают. Беспокоюсь, не стало ли женщине хуже…

Старушка поежилась, плотнее запахивая пуховый платок на покатых плечах.

– Ну не знаю… Куда они могли деться? – ворчливо бросила она.

– Может, уехали куда? – повторил свою догадку доктор.

– Да некуда им, – старушка воодушевилась, – нет у них никого. Сроду не слыхала про их родню. Да вы не беспокойтесь, – добавила она, – Мирославе наверняка лучше стало. Вчера вечером, аккурат программа «Вести» началась, к ним гости привалили, шумели, что-то там передвигали даже. Допоздна не ложились и спать вон Тамаре Федоровне, она под ними как раз живет, всю ночь не давали.

– А про Тамару Федоровну вы откуда знаете?

– Так жаловалась она, утром сегодня виделись, – женщина снова неодобрительно окинула его взглядом. Для большей убедительности добавила: – Милиция к ним даже вчера приезжала, тоже у меня спрашивала, дома ли Мирослава… Так что наверняка полегчало мамаше-то…

Рауль Моисеевич кивнул, поблагодарил словоохотливую соседку и пошел вниз. Странная мысль не давала ему покоя: дочь Мирославы не выглядела как девочка, которая способна позвать в гости шумную компанию, пока ее мать нездорова. А то, что Мирошкиной не могло стать лучше за пару часов настолько, чтобы звать толпу гостей, он был совершенно уверен. Что-то здесь было не так.

От слов соседки про стражей порядка тоже скребло на душе, доктор жалел, что не уточнил сразу: с какой стати полиция, которую старушка-соседка по старинке называла милицией, приезжала в квартиру Мирошкиных? Может, это из-за жалоб на шум соседки снизу, Тамары Федоровны? Да нет, соседка бы мне об этом точно рассказала. Зря не узнал!

Следующим утром врач отделения скорой помощи городской клинической больницы Рауль Моисеевич Улаев возобновил звонки в квартиру Мирошкиных. Однако его попытки опять не увенчались успехом – никто по-прежнему не брал трубку. Квартира словно вымерла.

В листке вызова было указано место работы Мирошкиной – местный краеведческий музей. Узнать его номер не составило труда. Но то, что он выяснил, дозвонившись туда, потрясло доктора до глубины души.

Секретарь директора музея, по голосу милая молодая девушка, узнав, что звонит доктор со станции скорой помощи, охотно поведала ему последние музейные сплетни. Оказалось, что Мирослава Мирошкина позавчера днем почувствовала себя плохо. Доктор подумал, что это было как раз перед тем, как она вызвала неотложку. Пожаловавшись на сильную головную боль, Мирошкина, по словам секретаря, обратилась к директору с просьбой отпустить ее домой «отлежаться». Рауль Моисеевич про себя чертыхнулся от этой вечной реакции работающего человека на недомогание – отлежаться или выпить чего-нибудь такого разрекламированного, лишь бы не идти на прием к врачу. Очевидно, менеджер среднего звена или инженер на заводе гораздо лучше разбирается в медицине в целом и в своих соплях в частности, чем врач, которого этому учат несколько лет в институте. Что там дальше? Директор – «она у нас вообще тетка мировая», – разумеется, поддержала ценного работника в стремлении «отлежаться» и отпустила домой. Было это, со слов секретаря, примерно в полдень. А после закрытия музея, часов около восьми вечера, всех подняли по тревоге – были взлом и проникновение в кабинет Мирошкиной. Понаехала полиция, какие-то граждане в штатском, «у нас ведь, знаете, ценнейшие экспонаты хранятся!» – отметила секретарь с придыханием, – начали всех спрашивать, всё узнавать, копировать, распечатывать.

Но экспозиция оказалась не потревожена. Взломали замок только в кабинете Мирошкиной.

– Ой, ужас, – вздыхала девушка, – там, оказалось, все перевернули, сейф вскрыли. Мы стали звонить Мирославе, чтобы она срочно приехала: следователь должен был проверить, всё ли на месте, и, если нет, описать то, что похищено. Но она трубку не взяла. Группа выехала к ней на дом – тоже ничего, представляете?! Дома никого не оказалось. А днем на работе жаловалась, что плохо себя чувствует.

– То есть как «никого не оказалось»? – удивился доктор. Он помнил, соседка говорила, что как раз в тот день вечером, после вызова скорой помощи, у них было шумно.

– Ну как, никого дома не было. Во всяком случае, никто дверь не открыл.

Мысли у доктора путались. Так. Днем Мирослава отпросилась с работы. Потом вызвала скорую помощь. Вечером, часов в восемь, злоумышленники проникли в помещение музея. Соседка сообщала, что между восемью и девятью часами вечера дома у Мирошкиных было шумно, даже мебель передвигали. А что, если это были те же люди, которые перед этим взломали кабинет Мирославы? При этом все стихло ровно к тому моменту, когда приехала полиция… Руки у Рауля Моисеевича похолодели. В голове стали возникать самые страшные картины.

Вчерашние подозрения усилились, и он решил, что его показания могут быть нужны следствию или для поимки преступников, или для того, чтобы восстановить доброе имя Мирославы, которая в самом деле была больна и отпрашивалась домой неспроста.

– А кто был старшим следственной группы? – спросил он севшим голосом. – Возможно, вам оставили телефон…

– Конечно! – девушка с воодушевлением пошелестела бумагой. – Записывайте: следователь Лесков Виктор Геннадьевич.

И продиктовала его рабочий номер.

* * *

Следователь Виктор Геннадьевич Лесков медленно и с чувством тер глаза, отодвинувшись подальше от монитора компьютера. Зевнув, нажал на иконку «Печать». Сразу загудел во всю ивановскую и зашумел принтер, выпуская в свет его опусы. Следователь вздохнул. Адская у него все-таки работа: всю ночь пашешь на выездах, опрашиваешь, ищешь, успокаиваешь, обещаешь, а потом целый день Львом Толстым трудишься – сочиняешь изо всех сил рапорты, справки, отчеты, запросы, описи, постановления… Кто придумал столько бумажек – вот вопрос, мучивший его уже который год с начала службы в органах. Вот сидел какой-то человек, чесал от скуки в затылке и придумывал названия документов. А другой, не менее умный, обкладывал ими и без того трудную работу сотрудников правоохранительных органов во всевозможных инструкциях, рекомендациях, правилах и бюллетенях. А третий человек – тоже, конечно, не менее умный – придумал внести это все в Уголовно-процессуальный кодекс. И теперь, даже если захочешь, не пройдешь мимо: заполнишь, запротоколируешь, упакуешь, отправишь.

Он поежился. Кофейку бы. Одна чашка стопроцентно спасла бы от усталости. Но и тут фигушки. Старшие товарищи по оружию в беспрестанной борьбе с организованной и не очень преступностью выпили за ночь весь запас кофе. В тумбочке остался только сахар. Лесков достал из сахарницы белый искрящийся кусочек, отправил его в рот и, откинувшись на спинку кресла и забросив руки за голову, вытянул затекшие ноги под столом. Принтер еще минуту-другую будет работать, можно и подремать…

Брякнул рабочий телефон на столе. Кого это принесла нелегкая в такое время? Виктор Геннадьевич открыл один глаз и посмотрел на аппарат как на предателя. Не помогло. Телефон настойчиво тренькнул еще раз. Виктор Геннадьевич тяжко вздохнул, схватил зеленую трубку и недовольно буркнул:

– Лесков у телефона.

– Добрый день, – отозвался спокойный мужской голос, – мне ваш номер дала секретарь директора краеведческого музея, в котором позавчера ночью был взлом. – Лесков вместо ответа молча кивнул, будто собеседник мог это видеть, а на другом конце провода продолжали: – Меня Рауль Моисеевич зовут, я врач скорой помощи. Это я приезжал на вызов к Мирославе Мирошкиной. Она действительно была больна, дочь вызывала бригаду. Я сделал укол, сказал, чем лечиться, и дал рекомендацию показаться терапевту.

Следователь окончательно проснулся, тряхнул головой, героически припоминая, кто такая Мирошкина; через некоторое время события по уголовному делу не спеша выстроились в голове в надлежащей последовательности. Получается, в день ограбления искусствовед Мирошкина, почувствовав себя плохо, вернулась домой с работы еще до обеда, после двенадцати часов. Затем ей стало хуже, и ближе к вечеру, около четырех часов, к ней вызвали скорую. Дома с больной оставалась только дочь-подросток. Ближе к восьми вечера, перед тем как смотреть «Вести», соседка слышала из их квартиры шум. Около девяти в квартиру приехала следственная группа, чтобы опросить хозяйку по поводу музейной кражи, но дома никого не было. И, судя по информации от оперативников и участкового, так никто и не появился за эти два дня. Вопрос: что все это значит? Куда могли деться дочь и ее мать?

Надо опросить соседку и этого врача подробнее. Да и квартиру Мирошкиных, похоже, придется вскрывать.

Договорившись о встрече с врачом и забыв про свои распечатанные бумаги, Лесков схватил видавшую виды куртку и выскочил из кабинета.

Глава 5 Царевна

Почти неделя прошла после разговора с отцом и ее предложения помочь. Катя маялась в неведении. Бродила по дворцу в надежде встретиться с ним или матерью, чтобы узнать, что происходит. Прислушивалась к каждому шороху в глубине бесконечных коридоров – ждала, что отец вызовет ее к себе. Но вечер сменяла ночь, затем наступало утро, тянулся очередной день, а новостей все не было.

Незаметно напряжение спало, разговор с отцом для нее отошел на второй план, а сама Катя увлеклась другими проблемами.

Во-первых, к большому ее изумлению, разговор с волхвом Митром не прошел впустую. Он перестал мучить ее заучиванием древних текстов, ограничиваясь теперь лишь общим ознакомлением с трудами великих мыслителей прошлого и разбором отдельных, ключевых, по его мнению, фрагментов. Основное же время он уделял современным делам, в подробностях и красках рассказывая, «кто, с кем и против кого дружит».

«Вот бы сразу так», – думала она, округлив глаза, когда на уроке волхв в очередной раз предложил ей подумать над задачками.

В условии: государство А, государство Б и их пересекающиеся интересы по транспортному пути. К этому добавляется энергетический кризис как осложняющее решение проблемы обстоятельство. Ресурсы и физические возможности в связке с геополитикой и отношениями с соседями. Кажется, все просто. Ага, есть решение! Катя предложила отличный вариант. Только волхв притворно вздыхает и тычет ей в нос то, мимо чего она пробежала, – а это тяжелая болезнь правителя и женитьба его конкурента на влиятельной особе из соседнего царства.

Катя взвыла, словно от зубной боли, из-за перспективы заново вычерчивать схему решения «казуса», как подобные задачки называл Митр. Волхв только посмеивался.

– Правитель хоть сам заболел или ему помогли? – Катя с сомнением посмотрела на неправильно решенный «казус».

Учитель усмехнулся, притянул к себе мелко исписанный листок:

– Сам-сам… Вроде бы. Но ход твоих мыслей, царевна, мне нравится.

Митр показывал Кате карты местности, обращая внимание на особенности ландшафта и его стратегическое значение. Он рассказывал ей, какие народы в приграничных регионах готовы поддержать Русское царство, а какие в случае обострения конфликта станут поддерживать Византию. У Кати начинала болеть голова и слезиться глаза, а волхв все говорил и говорил, показывал и требовал объяснений и доводов.

– Смотри, царевна, и запоминай, – все время повторял он.

Новая информация, услышанная от волхва, роилась в ее мозгу, путалась, смешиваясь в причудливый коктейль из новых и прежних знаний.

Вечером, устроившись на широком подоконнике и положив перед собой светящуюся трубочку-луноскоп, Катя вызывала из его недр список библиотек. Они высвечивались на поднесенной к светящимся лункам ладони, Катя находила одну из них и в каталоге выбирала нужную книгу. Полупрозрачные листки разворачивались перед нею, чуть подсвеченные изнутри. Будто в электронной книге, страницу можно было увеличить или уменьшить, сделать пометки на полях или перевести, если текст был на незнакомом языке.

Заниматься так оказалось удобнее: можно было сразу получить объяснение, только выделив нужное слово или выражение.

Лишь изредка, отвлекаясь от текста, Катя смотрела на гаснувшие над равниной огни и снова тосковала по дому и себе прежней.

В один из таких вечеров Катя, вернувшись с занятий, сняла с шеи луноскоп и, задумавшись, смотрела в окно, наблюдая, как неторопливо уходят за горизонт какие-то небольшие сине-голубые шары, которые она прежде не замечала. В наступающих сумерках толком было не разобрать, что это, – может, транспорт какой, может, что-то еще. Прильнув к окну, посмотрела ввысь: шары выскальзывали из круглых отверстий в стенах дворца. «Донесения?» – предположила Катя и снова вздохнула: сколько ей еще предстояло узнать об этом мире.

Луноскоп в ее руках моргнул, привлекая внимание. В выброшенном им голубом луче показалась закутанная в плащ фигура. Она стремительно двигалась по галерее – изображение то и дело выхватывало знакомые карты и очертания колонн. Сердце подпрыгнуло в груди, упало в ноги: отец? Человек в луноскопе посмотрел на Катю в упор – и сомнений не осталось.

– Подойди в мамину комнату, – сказал Велес, исчезая в светлой дымке.

Катя быстро спрыгнула с подоконника, оправила синее ученическое платье и выскочила из комнаты, на ходу приводя его в порядок. Крепче завязала узелок на пояске, поправила манжеты. Пригладила растрепавшиеся за день косички. Уже подбегая к нефритовой галерее, застегнула верхнюю пуговицу.

Запыхавшись не столько от бега, сколько от волнения, остановилась перед дверью в покои матери.

Шумно выдохнув, постучала.

Дверь легко подалась, распахнулась от прикосновения, будто и не была заперта. Катя, помедлив, шагнула внутрь.

Мамина спальня была вся перламутрово-золотая, светлая и воздушная. Огромные круглые окна занавешены бежево-золотистыми шторами, сейчас плотно задернутыми; по стенам, будто предрассветные лучи, расползлись блики от большого напольного зеркала. Катя была уверена, что мама вышла из него.

– Солнышко, я думала, ты уже спишь, – Мирослава протянула к ней руки, крепко сжала ее пальцы и притянула дочь к себе. Посмотрела пристально. – Выглядишь уставшей. Скажу Митру, чтобы не мучил тебя так.

– Нет, что ты, – Катя мотнула головой, быстро обняла маму, вдохнула знакомое тепло. – Не надо ничего говорить, все хорошо.

О, какое счастье: она будто с головой под теплый душ встала, так спокойно и радостно стало на душе. Она уткнулась, как котенок, в плечо матери и замерла. Мама все так же пахла фиалками и корицей. Ее мягкие и нежные руки медленно скользнули по Катиным волосам, плотнее сомкнувшись за спиной. Время остановилось.

Катя с удовольствием отметила: нет, ничего не изменилось, мама всё та же.

За спиной послышался шум приближающихся шагов, скрипнула дверь, вздрогнула от небрежного толчка и распахнулась. В комнату вошел отец. Катя не без сожаления оторвала лицо от маминой груди, оправила платье.

Мама тревожно вздохнула, опустилась в кресло. Перевела взгляд на Велеса.

– Что скажешь? – спросила отца.

Тот устроился в кресле напротив, откинулся на спинку. Он выглядел суровым и расстроенным.

– У нас двадцать четыре часа до официального ультиматума. Византийский император потребовал Залог власти.

При этих словах Мирослава ахнула, быстро посмотрела на Катю.

– По какому праву?

– Они перехватили Перуновы щиты, – он озадаченно посмотрел на жену. – Либо мы ответим на ультиматум Залогом власти, либо начнется война.

Они перевели взгляды на Катю – та до сих пор стояла посреди комнаты и, силясь понять, о чем говорили родители, неловко скручивала конец пояска. Велес посмотрел на нее придирчиво и цепко.

– Что ж, дочь, видно, придется воспользоваться твоим предложением. У нас крайне мало времени и еще меньше ресурсов, но нам нужны мои записки. Если еще и они попадут в руки Флавия, то, считай… Наша битва проиграна не начавшись.

Мирослава покачала головой:

– Лушенька, ты торопишься. Перуновы щиты можно попробовать истребовать, возобновим переговоры, немного потянем время. Нет нужды вмешивать Катю.

Отец посмотрел на нее строго:

– Олег Велидарь передал мне кое-какие бумаги. Сиамский вор подослан Флавием. И войну нам не объявили только потому, что мои дневники еще не попали в руки греков.

– Хочешь сказать…

– Да. Вор где-то потерялся, это очевидно. Возможно, его спугнули посланные мною стражники. Или он потерял способ вернуться. Не исключено, что у него изначально были свои планы и своя игра, о которой и Флавий не ведает. Может, есть еще какие-то причины. Мы не знаем наверняка, но, скорее всего, вор во что бы то ни стало будет пытаться попасть к императору Флавию, чтобы передать украденное. – Сказав это, он снова перевел взгляд на Катю: – Тебе придется пройти его путем и вернуть мне дневники. Наш давний спор с Византией обострился.

– А о чем спор?

– Территории…

– И лунанит? – Катя была рада, что успела поговорить с Митром, без его пояснений она вряд ли бы поняла, что именно стоит за противостоянием Русского царства и Византии.

Велес кивнул.

– Это один из основных пунктов переговоров. Чем более уязвимыми мы в них окажемся, тем на более невыгодных условиях придется сотрудничать с Византией.

– Я… Хорошо, я готова, – Катя поспешно кивнула.

Отец задумался.

– У тебя останется посох, он верен тебе. И алатырь, – при упоминании отцом магического камня сердце Кати в ужасе кубарем полетело вниз. – Он нужен тебе, чтобы передвигаться. Только посох и алатырь. Иную магию использовать нельзя.

Катя закусила губу, почувствовав, как вспотели волосы на затылке и горячая волна страха предательски окатила с ног до головы. Важный артефакт она передала подруге. Но лучше признаться сейчас, чем врать.

– Но… у меня его нет. Я оставила алатырь Ярославе, чтобы суметь найти ее, – Катя посмотрела на маму в поиске поддержки и заступничества.

Отец вздохнул:

– Тебе придется его вернуть, я расскажу как.

Мирослава привстала, передвинулась на край кресла, ближе к Велесу. Протянув руку, положила ее поверх ладони мужа.

– Лушенька, расскажи ей всё. Всё, что ей нужно знать, – она подавила вздох. – И мне не нравится идея отправлять ее одну – дух посоха не в счет, Берендей себе на уме, что хочет, то и творит.

Отец кивнул.

– С ней пойдет Данияр. Он видел мои дневники, знает, что искать. Кроме того, его магия… – он замолчал, будто подбирая нужное слово, – …поможет скрыть присутствие Кати в мире людей, даже если кто-то его отслеживает. Я уже ввел его в курс дела. А Берендей сможет отличить бумаги от фальшивки.

– Думаешь, может быть и подделка? – Мирослава сцепила пальцы в замок, занервничала.

Велес кивнул.

– Все может быть, душа моя… – он посмотрел на Катю. – Что, дочь, готова?

Катя кивнула.

Отец встал, подошел к столу. Достал из внутреннего кармана аккуратно сложенный вчетверо лист и, развернув его, положил на стол. Поманил рукой Катю.

– Вот это карта переходов, которую я для тебя подготовил. В ней основные переходы и вспомогательные. И еще метки путевых камней, – он ткнул указательным пальцем в отмеченную звездой точку. – Данияр знает подробнее. Из шкафа ты попадешь в красноярскую квартиру, далее призовешь алатырь. Его можно использовать как линзу. При наведении на отмеченную точку камень будет показывать тебе переход. Твоя задача – двигаться неприметно, скрытно. Чтобы вор, если он еще жив, не смог тебя обнаружить раньше времени. У тебя будет три дня.

– Ты сказал, двадцать четыре часа до ультиматума, – Катя с удивлением посмотрела на отца.

– У тебя будет три дня: завтра нам предъявят права на Залог власти, пару дней я смогу потянуть с ответом, это стандартная дипломатическая практика. Но это всё. Больше тебе дать не могу. Не успеешь – карта переходов сгорит… Тогда просто возвращайся. – Он странно посмотрел на Мирославу, Катя успела поймать его взгляд.

Отец нахмурился:

– Итак, несколько дней назад во дворец пробрался вор. Он вышел из шкафа, расположенного в кабинете твоей матери. Шкаф является в некотором роде родным братом той самой шкатулки и сундука, с которыми ты успела познакомиться. Той же породы, того же мастера и тех же свойств. Вор был осведомлен, что искать и где. Он смог проникнуть во дворец, пройти в мой личный кабинет и добыть то, за чем он сюда пришел.

– Твои дневники, в котором есть секретные записи о звенигоре?

– И не только.

Отец достал из-за ворота рубашки свой луноскоп, оказавшийся раза в три толще и длиннее Катиного, вызвал изображение. Перед Катиными глазами повисло полупрозрачное облако, в котором она увидела книгу в твердом переплете с закладкой, на конце которой поблескивал кристалл, и скрепленные толстой нитью десять дощечек размером не больше ее ладони с впаянными в их поверхность бело-голубыми кристаллами.

Отец указал пальцем на книгу.

– Вот это меня интересует более всего, – он открыл призрачную копию. На возникшей странице уверенной рукой были нанесены чертежи. – Именно здесь хранятся результаты моих опытов по построению пространственно-временных переходов и управлению материями; в тетрадях – техническая часть, на гранулах, – он показал вплавленные в дощечки камни, – физические результаты.

– Это и есть звенигор? – Катя с удивлением смотрела на чертежи.

Отец кивнул:

– Да. Он должен обезопасить наши границы.

– Это какое-то оружие?

– Не совсем. Оно защищает и обращает силу нападающего против него же.

– Допустим, Катя найдет дневники, – Мирослава оперлась на стол, – что она сможет противопоставить черному магу?

– Мне темный морок служит, – тихо призналась Катя.

Мирослава покачала головой:

– Этого мало.

– Тогда я не буду вступать в схватку с сиамским вором, а попробую забрать дневники тайно, – предложила Катя, хотя сама не очень верила в то, что именно так она и поступит.

Узнать, разведать и вернуться – это то, что можно было бы точно сделать безопасно. Но маму, похоже, это не устраивало: она напряженно о чем-то думала, машинально постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

Отец тихо вздохнул:

– Мирослава, ты знаешь, что все равно нет выхода. С ней будет Данияр. – Он перевел взгляд на дочь, в нем мелькнула прежняя теплота, какую помнила Катя еще из детства и по которой так скучала в своих снах. – Отбываешь на рассвете.

Глава 6 Поводырь

Велес дождался полуночи. Вглядывался в горизонт, будто надеясь на его линии заметить нечто важное. Из-за туч появилась луна, осветила серебром долину, отразилась в спокойных водах ручья. Мужчина приманил ее луч, подхватив, намотал вокруг запястья. Отойдя от окна, прочертил лунным светом окружность, сам встал в ее центр.

Достал из ножен кинжал, бросил отвесно себе под ноги. Лезвие вошло кончиком острия в деревянный пол и застыло.

От рукояти поднялся едва заметный дымок, окутал лезвие, уплотнился. Постепенно, будто заговоренная змея из сказки про Шахерезаду, поднялся до уровня глаз царя. В нем угадывался мужчина неопределенного возраста – и не юнец, и не старец: лицо молодое, взгляд опытного воина, строгий, с лукавой усмешкой, тщательно прикрытой уважительной покорностью к воле владыки. Безусый, со светлым и ясным взглядом, нос с горбинкой.

– Я слушаю, государь, – проговорил гость.

– Выступаете по первой росе. Из переходов не выходить. Следовать строго отмеченным путевым камням. Пока здесь не будет безопасно, не возвращаться. Твоя задача – удержать ее там.

В глазах молодого человека полыхнуло сомнение.

– Государь, можно вопрос? Раз уж вы назначили меня соглядатаем…

– Помощником! Я доверяю тебе самое ценное, чем владею! – Велес повысил голос, и лунное кольцо на полу содрогнулось, подернулось синевой. Он почувствовал острый укол сожаления из-за некстати вырвавшегося «владею», словно речь шла не о дочери, царевне, а о вещи. Его собеседник тоже поймал это слово – взгляд стал строже, а скулы заострились. Он словно стал старше, мрачнее, чем обычно, и выжидающе замер.

Царь выдохнул, взял себя в руки:

– Говори.

– Дневники. Они похищены на самом деле? Или это повод, чтобы выпроводить Катерину?

Царь снисходительно усмехнулся, смерил юношу взглядом:

– В самом деле. И похищены не мной и не по моему приказу – отвечу сам, предвосхищая твой следующий вопрос.

– То есть угроза реальная?

– Более чем, Данияр. Более чем. Вор, очевидно большой маг, сумел пробраться в самое сердце Ра-града и вынести дневники… Он действовал не один, кто-то предоставил ему ключи от Раграда, которыми он воспользовался.

– Ключи? Такие есть? – юноша изогнул в недоумении бровь.

– Способ попасть сюда, минуя охрану и заговоренные пределы… До тех пор пока не будет ясно, в каких целях похищены дневники, волшбу руками Катерины творить запрещаю. – Он поймал вопрос в глазах юноши. – Волшба у нее приметная, кем бы ни был вор, он легко может обнаружить ее.

Правитель мрачно прошелся внутри лунного круга, а когда снова повернул лицо к светящемуся лучу-юноше, то во взгляде его читалось отчаяние:

– Катерина – Залог власти, друг мой.

У юноши округлились глаза, он выпрямился:

– Давно?

– Почти с рождения… Я, думаю, ты помнишь историю с Гореславой, – он запнулся, отвел взгляд. – Флавий тогда был младшим консулом Византийской империи, грезил миром и благоденствием. Мы были дружны и очарованы идеями будущего без войн. Я надеялся, что, после того как мы породнимся, это чаяние в его сердце укрепится. Но сейчас, став императором, ни о каком мире он больше не помышляет. Катерина – носительница магии удачи; можно только догадываться, как ее использует Флавий.

Велес замолчал. Казалось, что он рассказал не всё. Не дождавшись пояснений, юноша произнес задумчиво:

– Мой государь, вы знаете, ее не удастся прятать вечно… Она скована вашим словом.

– Да. Мы с царицей ищем пути, чтобы обойти предначертанное, но… Нам нужно время. Кому, как не тебе, Данияр, властителю времен и первородному, помочь мне.

Царь смолк.

– Я понял, государь.

Велес кивнул. Заложив руки за спину, напомнил:

– Я доверяю тебе самое ценное – ее судьбу. И чистоту ее души. Готов ли ты хранить их?

– Даю вам обет, государь.

Данияр протянул руку, оголил запястье. Призрачнопрозрачная кожа искрилась в лунном свете. Велес провел пальцами над ней, на запястье юноши загорелась призрачная печать – пятипалая медвежья лапа.

– Да будет так, – проговорил Велес, вглядываясь в черты юноши.

* * *

Катя вернулась к себе. Часы показывали десять вечера. Отец просил быть готовой к четырем утра. Зайдя в комнату, она остановилась: на ковре, чинно разложив свои юбки, освещаемая ярким светом луны, сидела Фотина и дожевывала зеленое яблоко, вероятно невкусное, так как девочка временами морщилась, а лицо ее при этом даже передергивало.

– Кислятина какая! – пробормотала она, еще не заметив вошедшую Катю. – О! Ты где была? Я уже почти час тут тебя жду!

– Привет! Гуляла, – уклончиво ответила Катя и устроилась не рядом, на ковре, а на стуле.

Рыжеволосая помощница заглянула не вовремя. Кате хотелось побыть одной, еще раз продумать и пережить разговор с родителями. Кажется, Фотина тоже это почувствовала, но уходить не собиралась. Наоборот, она устроилась поудобнее, основательно расположившись на синем ковре.

– И что видала? – спросила горничная и лукавоусмехнулась.

– Отца и маму, – призналась Катя. Она мельком взглянула на собеседницу, но у той ее слова не вызвали ни капли удивления. – Мы разговаривали о той пропаже. Знаешь, я предложила найти эти дневники… И завтра рано утром отправляюсь на их поиски.

– А я знаю уже, за тем и пришла.

Катя насторожилась:

– Как знаешь, откуда?

– Данияр – брат мой старший, – улыбнулась Фотина. Оглянувшись на дверь и будто бы решаясь на что-то, она закусила губу. Придвинулась к Кате и, перехватив ее руки, горячо прошептала: – Пойдете тропами темными, нехожеными. В том защита ваша. Если заметишь, будто побывал там кто до вас, говори брату. Поняла?

– Вы всё загадками говорите. И мама с отцом, и ты…

Фотина покачала головой:

– Сказывают, сиамский вор по повелению византийского императора действует. А еще болтают, что этот разбойник метки черные оставляет, запирая путевые камни черным мороком. Попадешь в такую западню – не выберешься. Поняла, что говорю?

Катя кивнула. Фотина отодвинулась от нее, неохотно отпустила руки.

– Что-то скрывается важное, – пробормотала. – Всё так спешно, что и вызнать ничего не могу.

– Не надо ничего вызнавать, что мне нужно, то отец сам сказал, – Катя неожиданно почувствовала раздражение от этого горячего шепота, от прилипчивой заботы и недоверия одновременно.

Фотина посмотрела на нее исподлобья, усмехнулась. Усмешка получилась по-взрослому злой. У Кати на душе стало тяжело, неловко, будто не разглядела она в этой девочке что-то важное. Точно так же, в секунду превращаясь из девочки во взрослую женщину, ее морочила Мара. Неужто и эта рыжеволосая девчонка – не та, за кого себя выдает?

«Кто же ты, Фотина, сестра Данияра, моего сопровождающего?» – подумала Катя, посмотрела на девчонку строго и собралась попросить ее уйти, когда горничная, приблизившись, прошептала:

– Но кое-что я вызнала и тебе скажу. – Она оглянулась на дверь, приблизила лицо и понизила голос до шепота: – Все сказывают о том, что ты не должна оказаться в руках византийского императора. Сказывают, заложница ты его. От рождения.

Катя знала, что такое заложник, но вроде бы свободу ее до сих пор никто не ограничивал, да и императора она ни разу не видела даже, поэтому сказанное показалось ей какой-то дурацкой шуткой.

– О чем ты? Какая заложница? Вот она я, не украдена, не похищена. Даром никому не нужна, а византийскому императору и подавно.

Фотина покачала головой, будто дремоту сбрасывая с плеч:

– Заложница – это как покойник заложенный. О таком-то хоть слыхала? Особая магия, не всем доступная…

Горничная сердито сдвинула брови к переносице. Катя опешила. В таком сочетании она слышала слово «заложенный» всего пару раз в жизни: вспомнила, что заложенными покойниками в старину на Руси называли умерших неестественной смертью, самоубийц. Их и хоронили отдельно: не в земле, а закладывали могилу камнями, да еще и на перекрестьях дорог, чтобы запутать такого мертвеца и обратного пути не позволить ему отыскать, потому как считалось, что нечистый он, злой.

– К-к-какое это отношение ко мне имеет? – Катя почувствовала холод, пробирающий ее до костей.

Фотина раздраженно выдохнула:

– Не знаю, как оно было. Но обещана ты отцом с матерью императору, против воли иль силою. От того и говорят – заложенная ты.

Катя стояла словно оглушенная. Как-то разом стало нечем дышать. Она в изнеможении хватала ртом воздух, цеплялась ледяными пальцами за пустоту, надеясь найти какую-то опору. Отец? Мать? Обещана? Как возможно это?

– Ты лжешь, – прохрипела она наконец.

Горничная пожала плечами, встала, поправила подол.

– Хвала роду, если так… Но скажу тебе вот что: берегись. Если то, что говорю, правда – жди ловушек.

– Каких? Где? В моем мире?

Фотина подняла с пола потемневший огрызок яблока, качнула головой:

– Везде. Недаром Велес сам тропу для вас с братом прокладывал.

С сомнением, совсем по-взрослому, девушка покачала головой и стремительно вышла из комнаты, оставив Катю одну.

* * *

Ровно в четыре утра Катя стояла у дверей в царскую половину дворца. Сквозь серебристый туман просвечивал белоснежный зал, гигантский хрустальный глобус. В груди клубилась тревога, вилась ядовитой змеей под сердцем. Что за тайны, о которых говорила Фотина? Можно ли ей доверять? А ее брату? Что, если всё вокруг – ложь?

Катя пошла дальше. Она неторопливо брела по пустынному коридору, равнодушно поглядывала себе под ноги. Поворот – снова она в лесу; обернулась через правое плечо – оказалась у кабинета мамы: широкие дубовые двери с золотыми колосьями. Колечко на пальце чуть потеплело, звало ее к родителям, чтобы начать путешествие, к которому она так стремилась. И которое теперь тяготило ее.

У дверей спальни Катя замерла, чтобы привести в порядок мысли и спрятать сомнение. Пальцы, сомкнутые в кулачок, всего на мгновение застыли над поверхностью.

– Неужто передумала, царевна? – насмешливый голос за спиной заставил вздрогнуть.

Она резко отдернула руку и обернулась, снова чувствуя себя преступницей.

– Кто? Я?.. – спросила в недоумении и… осеклась.

Перед ней стоял юноша лет шестнадцати. Темные волосы убраны с лица, на губах – лукавая улыбка. Нос с горбинкой. И одет по-современному. Джинсы, ботинки, теплая куртка распахнута на груди, под ней видны край светлой футболки и черное худи с белым принтом. Откашлявшись, парень протянул ей руку:

– Данияр, твой рыцарь и защитник на ближайшие семьдесят два часа.

Катя автоматически вложила пальцы в его ладонь. Горячее, уверенное рукопожатие, чуть шершавые подушечки пальцев и натруженные мозоли на ладони. Парень кивнул на дверь:

– Так что ты задумалась? Решение изменила?

– Н-н-нет. – Катя мотнула головой. – Так мы вместе идем?

– Так и есть.

Катя придирчиво оглядела его с ног до головы:

– А откуда у тебя… такая одежда?

Он пожал плечами:

– Я поводырь. Слыхала о таких? – Катя неуверенно покачала головой, с удивлением разглядывая странные, призрачно-светлые и совсем взрослые глаза. – Узнаешь еще тогда… Так что, идешь со мной или нет?

Катя смутилась, с трудом отвела взгляд от необычных глаз, решительно подошла к спальне и постучала.

Дверь распахнулась.

– Вижу, вы уж познакомились, – отец мрачно приветствовал Данияра, еще более сумрачно – саму Катю. Она хотела спросить об услышанном от Фотины, но осеклась, молча кивнула. – Как окажешься в мире людей, Катерина, призовешь алатырь. Про личину не забудь. И слова такие скажи: что потрачено, пусть воротится. Этого достаточно. Данияр поможет, – Велес передал юноше начерченную карту.

– Отец, с домом Ярушки ведь одна связь была – через сундук, так тот разрублен джунгарами. Как вернется алатырь ко мне от нее? – не поняла Катя.

– Вы его заберете не из дома Могини, а из того места, где он будет находиться сейчас, в вашем времени. В котором Ярослава уже сотни лет как умерла. Это может быть музей, частная коллекция, могила…

Сердце у Кати упало: она всегда гнала эту мысль от себя, но отец так спокойно и обыденно говорил о смерти Ярославы…

– И поэтому я не смогу с ней увидеться? И… – ее голос дрогнул. Катя опустила глаза и закусила губу, чтобы не расплакаться.

Отец нахмурился, разглядывая макушку дочери, отрезал:

– Нет, это исключено.

Мирослава дотронулась до плеча Кати.

– Не получится встретиться с ней сейчас. Нельзя ей в твое время, сейчас очень непросто все складывается, давай не будем усложнять? На этот раз не забудем об осторожности, – проговорила она ласково.

Катя неохотно кивнула. Стоит ли говорить, что всю ночь после ухода Фотины она только и думала о том, как встретиться с Ярушкой да посоветоваться? Отец будто мысли ее прочитал:

– Не смей. – Он перевел взгляд на Данияра: – Проследи. Все передвижения строго по переходам.

Парень кивнул, исподлобья посмотрел на Катю. Протянув руку, забрал лист с начерченной картой. Катя заметила темное кольцо на большом пальце парня – оно хищно блеснуло и будто бы покрылось бурыми пятнами. Она пробормотала:

– Я вообще-то думала, что он просто для охраны…

Велес посмотрел на нее строго:

– Нет, он не просто для охраны. Он часть плана. При этом важная часть. Ты нужна как моя кровь, чтобы путевые точки выводили вас к вору и моим дневникам, а Данияр владеет особой… – Велес осекся, добавил рассеянно: – …магией. Если вопросов больше нет, то в путь, – он положил руку на плечо Данияра.

Парень подошел к шкафу. Дверцы тихо скрипнули, раскрываясь, Катя отчетливо услышала приглушенный шум города, почувствовала явный запах гари, выхлопных газов и бензина.

Данияр обернулся к ней, протянул руку ладонью вверх и улыбнулся. У него была открытая, но вместе с тем лукавая улыбка. Будто он приглашает в приключение.

Собственно, так оно и было на этот раз.

Катя вложила пальцы в его руку и словно окунулась в темноту.

Узкий и тесный коридор, Темный морок струится по стенам. Ее пальцы удерживает крепкая и горячая рука, которая ведет, тянет вперед. Катя смотрит прямо перед собой и видит только спину Данияра, а когда он оглядывается – его необычно-светлые глаза, яркие, будто подсвеченные фосфором. И странную, блуждающую улыбку. Опасную.

Сердце сжалось от тоски и предчувствия чего-то неизбежного, что надвигалось на нее.

Мгновение. Вдох. Выдох.

В легких закончился воздух. Катя шумно вздохнула…

…и вывалилась в темноту красноярской квартиры.

Глава 7 Дома

Слышно было, как в подъезде хлопнули створки лифта. Входная дверь на этаже лязгнула замком – соседи напротив, видимо, домой вернулись. В квартире оказалось прохладно, по полу тянуло сквозняком – это первое, что Катя почувствовала, когда вывалилась из шкатулки. Краем глаза она успела заметить, как Данияр сложил вчетверо отцовский чертеж, убрал в карман джинсов. Она готова была поклясться в том, что на первой отметке появилась капля крови. И ясно чьей – Данияр прижал указательный палец к губам, останавливая кровь.

– Стандартная плата, – рассеянно сообщил он, слизнув красную каплю. Заметив непонимание в глазах спутницы, лукаво добавил: – Ничего страшного, где-то палец прищемил. Это твоя квартира? – выглянул в коридор.

Катя кивнула, поднялась на ноги, растирая ушибленные колени.

– Моя. Наша с мамой. Была.

Он оглянулся на нее через плечо, посмотрел с любопытством. И исчез в темноте коридора.

Катя пожала плечами, распрямилась.

За окном темнел Красноярск. По проспекту тянулись в пробке автомобили, мигали фарами, гудели. На перекрестке мигнул светофор, переключился на зеленый, пропустив несколько машин. Часы показывали шесть вечера. Катя вздохнула, потянулась к стене, чтобы включить свет.

– Не надо. – Данияр вырос из темноты, будто мысли ее прочитал. Перехватил руку.

– Чего не надо?

– Свет не включай. Дай осмотреться.

Катя фыркнула, но руку опустила. Он снова исчез в коридоре, Катя проводила его взглядом.

– А ты откуда знаешь? Что я свет хотела включить – откуда узнал? – В ответ молчание и шелест в ванной. Катя решила уточнить: – Я про то, откуда ты знаешь, что вот эта пластмассовая штука на стене свет включает?

Данияр снова появился из темноты, сбросил с плеч куртку, пристроил ее в коридоре на вешалку, рядом с маминым пальто. Уверенно, будто делал это сто раз прежде. Катя подозрительно прищурилась.

Он пожал плечами:

– Я поводырь, говорил же.

– И что? Ты бывал в моем времени?

Он уклончиво хмыкнул. Поправил перевернутый пуфик – тот самый, на который усадил ее Афросий, когда бандиты ворвались в квартиру, – удобно устроился и стянул ботинки. Аккуратно поставил у стены.

– Бывал. Я много где бывал. Оттого твой отец меня и вызвал.

Катя обратила внимание, что он и говорит совсем так же, как любой из ее одноклассников, – без старомодных словечек, непривычных оборотов. Даже сказал «отец» вместо «батюшка». Катя разглядывала его со всё нарастающим подозрением.

– Фотина, моя горничная в Раграде, сказала, что она твоя сестра.

Парень кивнул:

– Так и есть. Что она тебе еще наплела?

– Ничего особенного… Свет включать можно? Прибраться надо, поесть.

– Поешь. Но свет включать не надо, дом под наблюдением.

Так и сказал: «под наблюдением», – как в шпионском кино. Катя опешила:

– В каком смысле?

– В прямом. Под окнами полицейский уазик стоит. Как думаешь, просто так или по твою душу? – он лукаво прищурился.

Катя недоверчиво подошла к окну.

– Занавеску не трогай только, – снова угадав ее мысли, остановил Данияр и тихо рассмеялся.

Катя, вытянув шею, посмотрела через щелку между занавесками во двор. В торце дома, у детской площадки, действительно стояла бело-синяя полицейская машина. Маячки выключены, но в салоне определенно кто-то сидел: мелькнула светоотражающая лента на форме, загорелся и погас голубой свет экрана сотового.

– Может, просто припарковались? – предположила она.

– Может, и так. А может, и нет. Так что сиди и не высовывайся, пока ясно не станет.

Катя отошла от окна, села на табуретку и сунула руки между коленей. Задумалась. Данияр тем временем прошел на кухню, набрал воду в их эмалированный чайник, хозяйственно перед этим сполоснув его и вылив застоявшуюся воду. Умело включил газ и поставил чайник на огонь. Катя с удивлением за ним наблюдала, но пока решила оставить свои мысли при себе.

– Что нам делать? Ты знаешь, где искать вора?

– Первым делом надо вернуть алатырь. Этим займемся в полночь. Далее, как и велел Велес, будем проверять все точки, отмеченные на карте, и искать вора.

– Как мы узнаем, на какой точке вор?

– Узнаем, – пообещал Данияр, но подробности рассказывать не стал.

Он открыл холодильник, достал оттуда испорченные продукты. Выгрузил в пакет, плотно его завязав, отправил в мусорное ведро. Заглянул в морозилку – нашел пачку крабовых палочек.

– Н-да, не густо, – пробормотал растерянно. – Я почему-то думал, что ты запасливая.

– Пельмени были, хлеб, сыр…

Катя оглядела полки, но холодильник оказался действительно пуст.

– Странно.

Она окинула взглядом кухню, заметила на столе грязную кастрюлю. Приоткрыв, поморщилась, сунула в раковину, под воду.

– Фу… Тут кто-то хозяйничал. Наверно, эти трое. Когда я сбежала.

Данияр кивнул:

– Они обыскали каждый уголок, в комнате даже ковер поднимали и отодвигали шкафы.

Катя снова опустилась на стул. Хоть и понимала, что этого следовало ожидать, но гадливое ощущение, что кто-то чужой трогал ее вещи, одежду, шарил в холодильнике, перехватило горло, сдавило легкие, провоцируя желудочный спазм. Данияр, кажется, не был так сентиментален и переживал о другом.

– И всю еду сожрали, – печально вздохнул он. – Как так можно?

– Мы можем сходить в магазин. Если, конечно, Шкода с Афросием не нашли нашу заначку.

Парень вскинул голову:

– А где вы ее прятали?

– В гардеробной комнате.

Она встала, прошла в кладовку; в свете уличных фонарей взгляд невольно выхватил в зале силуэты как попало перевернутых стульев, в спальне развороченное нутро шкафа. Она отвернулась и вздохнула. Щелкнула выключателем, вошла в гардеробную: все вещи оказались сброшены с вешалок. Катя подняла ворох одежды, что смогла ухватить, вынесла в коридор и положила на пуф. Осторожно перешагивая через другие разбросанные вещи, привстала на цыпочках. Схватившись за края полок, подпрыгнула, встала ногами на нижнюю и заглянула на антресоли. Данияр с сомнением наблюдал из коридора за девушкой и, когда та поскользнулась и, тихо взвизгнув, едва не упала, решительно подошел и придержал за талию.

От неожиданного прикосновения Катя замерла.

– Я не упаду, – на всякий случай запротестовала она.

Данияр угукнул, но рук не убрал.

Это было очень неловко – вот так стоять, когда на талии горячие и чужие ладони, а светло-лукавые глаза так близко, что наверняка видят, как пульсирует от волнения венка на шее. Катя, закусив губу, потянулась к стене, послышался треск отклеиваемой поверхности – в ее руках оказалась неприметная коробочка. Зажав ее в руках, девушка спрыгнула на пол. С облегчением выскользнула из рук Данияра, чувствуя, что краснеет.

– Вот, – достала из коробочки несколько купюр. – Это мы с мамой на отпуск откладывали, специально так сделали, чтобы сложно было доставать. Чтобы не потратить… – Она посмотрела на Данияра. – Я схожу в магазин, тут рядом, на углу.

Парень покачал головой:

– Очень смешно…

– Что я сказала не так?

Он уже направился к вешалке, усмехнулся:

– Ничего. Вместе пойдем.

Катя хотела что-то возразить, но Данияр освободил пуф от одежды и сел на него, чтобы обуться.

Она вздохнула, прошла в комнату – переодеться, с тоской оглядела разгром в квартире и следы грязной обуви на ковре. Из горы одежды на полу вытянула свои любимые джинсы и свитер, быстро натянула. Когда вышла в коридор, Данияр уже стоял в куртке. Сунув руки в карманы, разглядывал стены. Заметив Катю, сообщил:

– Я чай заварил. Придем, как раз готов будет.

Дождавшись, пока Катя оденется, аккуратно повернул ключ, стараясь не греметь и не скрипеть дверью, вышел на лестничную площадку и направился пешком на первый этаж. Катя закрыла дверь и тоже спустилась.

На улице было холодно, промозгло и неприятно.

– Капюшон надень, пожалуйста, – тихо попросил ее спутник.

Катя вздохнула, чувствуя себя шпионом. Или звездой телеэкранов, сбегающей от папарацци. Такая секретность и предосторожности: свет не включать, в окно не выглядывать, дверью не скрипеть, ключами не шуметь, спускаться пешком, на улице прятать лицо под капюшоном. Словно догадавшись, о чем она думает, Данияр пробормотал:

– Ну, можешь не надевать, если не хочешь домой возвращаться.

Катя молча натянула на голову капюшон, шагнула на улицу.

Ветер пронизывал до костей, будто иголками прокалывая насквозь. Катя тут же поскользнулась на обледенелых ступенях – каменная плитка, присыпанная снежной крошкой, оказалась скользкой, будто лед. Данияр успел ловко подхватить ее, притянул за локоть к себе для устойчивости.

Так они и дошли до угла, под руку, как старые знакомые. Катя, забыв о ветре, который бил в лицо, и о продрогших коленях, чувствовала только железную хватку на локте и тайком поглядывала на поводыря.

Они добежали до магазина и увидели, что он закрыт.

– Такое впечатление, что удача отвернулась от меня, – он усмехнулся своей шутке, спросил улыбаясь: – И что теперь?

– На проспекте еще один есть, – Катя неуверенно показала в сторону шоссе.

Данияр вздохнул:

– Ну пошли на проспект.

* * *

Небольшой магазин на первом этаже многоэтажки гордо именовался супермаркетом, хотя таковым и не являлся: всего два ряда стеллажей, прилавок с мороженым и рядом с ним второй, с полуфабрикатами. Блеклые упаковки с заморозкой, покрытые серебристым инеем, со смерзшимся в ком содержимым не вызывали ни аппетита, ни желания чего-то купить в качестве еды.

Данияр достал со дна упаковку с овощами, вздохнул.

– Собачьи потроха и то приятнее на вид, – он бросил пакет на место и уныло огляделся.

Катя деловито переложила верхние упаковки в сторону нашла в недрах морозильной камеры запаянный пакет с пельменями. Потрясла им, удовлетворенно сунула в корзину, передала ее Данияру. Прошла дальше, выбрала несколько банок с фасолью и кабачковой икрой, упаковку гречки и риса. Задумчиво задержалась у стеллажа с макаронами:

– Мы сколько времени здесь пробудем?

Парень пожал плечами:

– Кто ж знает.

Катя уверенно сгребла несколько пачек спагетти, вернулась к консервам, выбрала тушенку, взяла еще сыр и масло.

Данияр наблюдал за ней, усмехался:

– Ты будто на неделю решила закупиться.

– Как я понимаю, квартира станет чем-то вроде перевалочного пункта. Хорошо, если будут какие-то запасы, разве нет?

– Разве да, – парень кивнул и направился к кассе.

Катя по пути захватила батон хлеба, пакет сухого молока и несколько упаковок сухарей.

Данияр деловито складывал покупки в полиэтиленовые пакеты-майки, так, будто делал это всю жизнь. Откуда такое знание современных реалий, если он всю жизнь прожил в Раграде? Что вообще происходит?.. Но как-то так получалось, что все, за что ни брался, он делал очень деловито, толково и ловко. Катя с трудом могла отвести глаза от его уверенных и неторопливых движений. Смутилась, когда встретилась с ним взглядом. Засуетилась, расплачиваясь, и… рассыпала сдачу. Данияр поднял монеты, без тени упрека протянул Кате.

– Ты нервничаешь, – сообщил, будто диагноз поставил. – Ты мне, похоже, не доверяешь. А это неправильно. У нас впереди длинная дорога. – Они вышли на крыльцо, он придержал дверь, галантно пропустил Катю вперед и, удобнее перехватив пакеты, сбежал по ступеням следом за ней. – Знаешь, я готов ответить на все вопросы, которые тебя мучают больше всего. Так будет и мне, и тебе спокойнее. Давай.

Катя спрятала нос в воротнике пуховика.

– Еще бы знать, что именно меня мучает больше всего, – пробормотала она, но задумалась.

Они неторопливо двигались к Катиному дому: Данияр чуть впереди, Катя на полшага отставала. Он улыбался и подставлял ветру лицо, она хмурилась и ежилась от холода.

– Ты любишь мороз? – спросила наконец.

– Я люблю ветер. Потому что только ветер свободен по-настоящему. Ему неподвластны ни смерть, ни само время. Помнишь, в «Сказке о мертвой царевне» у Пушкина именно ветер сказал царевичу Елисею, где царевна? Это отличная метафора, на мой взгляд.

Катя опешила, остановилась. Пришлось догонять его:

– Что-что? В какой сказке? Откуда ты Пушкина знаешь? Читал?

Он снова, уже привычно, спокойно пожал плечами:

– А почему бы и нет. Я поводырь. Мне полезно знать то, что объединяет наши миры.

– А их что-то объединяет?

Он покосился на нее снисходительно, усмехнулся:

– Многое. Память, например. Ее не вычеркнешь. Она прорастает в мифах, легендах и преданиях, она в книгах современных авторов – потому что память живет рядом с каждым из нас.

– Это все очень поэтично. А конкретнее? Например, что, кроме шкатулки, объединяет наши миры?

– Ах вот ты о чем, – кажется или в его голосе появилось разочарование? Он какое-то время шагал молча. – Представь стеганое одеяло. Представила? – Катя с удивлением кивнула. – Ну вот. Есть верхнее полотно, красивое, с разноцветными лоскутками и вышивкой. Есть внутреннее полотно, мягкое, уютное. Есть наполнитель для тепла. Так?

– Так.

– Что делает эти слои одеялом – одним целым – и не позволяет сбиться в комок?

– Что?

– Крохотные стежки, которые соединяют все три слоя. Одеяло-то стеганое! Наши миры связаны такими стежками, их сотни. Моя работа – знать их и видеть. Это тропы. Некоторые находятся на одном месте веками, другие появляются раз в год в определенные дни, третьи – как путники в пустыне: то возникают, то исчезают на долгие столетия… А есть такие, которые нужно создавать.

– И ты все это умеешь делать? – Катя отметила про себя, что его объяснение картины мира оказалось намного понятнее, чем описание Фотины со слоеным пирогом.

– Умею. Это часть моей магии. Я, как и ветер, живу и здесь, и вчера, и завтра. И в этом мире, и в ином. Почти как твоя шкатулка, которая одновременно была в твоей комнате в Раграде и здесь, в мире людей.

Катя задумалась.

– Ты сказал, три слоя. Я знаю эту параллель, красноярскую, и ту, в которой мама и папа. Есть еще мир, о котором мне не известно?

– Думаю, он тебе известен. Третий мир – это мир усопших, он общий и для нашей параллели, и для этой. Собственно, это самое слабое место мироздания…

Катя остановилась:

– Если мир усопших – общий для наших миров, им владеют Мара и черный морок, то…

Она замолчала. Предположения одно другого страшнее роились в голове. Но, кажется, Данияр их не разделял – продолжал неторопливо идти навстречу ветру. Заметив смятение Кати, остановился:

– Что тебя так озадачило? Говори, я же обещал ответить тебе на все вопросы.

– То есть сиамский вор мог проникнуть во дворец через мир усопших? Это может быть кто-то… кто умер?

Парень покачал головой:

– Мир усопших – это тот самый утеплитель, который лежит между мирами, если мы опять вспомним о стеганом одеяле. Чтобы перейти, нужен путевой камень, проводник или поводырь. Поводыря вор не использовал – зафиксировано, что переход сделан одним человеком. Путевой камень во дворец не приведет. Остается проводник – тот, кто связан с обоими мирами.

– Ты сказал «тот». То есть это живой человек?

– Вполне возможно, – Данияр усмехнулся. Подумав, добавил: – Это ты, Катя. Ты проводник, который объединяет все миры. Будто главная пуговка, на которой все держится.

– Я?

Они свернули с шоссе в проулок. Здесь ветер был особенно колким, сбрасывал с веток снежные иглы, бросал в прохожих, норовя попасть прямо в лицо. Данияр покосился на Катю, засмеялся:

– Брось. Знание, что ты проводник, вовсе не стоит того, чтобы умереть на морозе, пойдем в тепло.

– Но ты только что сказал, что из-за меня вор пробрался во дворец.

– Сказал. Тебе о том и отец, говорил, верно? Да ты ведь это и сама поняла, когда стояла под дверью и слушала разговор Велеса и Мирославы.

Катя вспыхнула:

– Откуда ты знаешь?

Он засмеялся еще громче.

– «Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч!» – начал он декламировать страшным голосом.

– Прекрати! Подслушивать нехорошо.

Он фыркнул:

– Кто бы говорил.

– Но они не сказали, что это из-за меня… Это из-за шкатулки, которую я оставила открытой.

Данияр вмиг посерьезнел:

– Каждый верит в то, что ему кажется наиболее безопасным…

– Ты хотел сказать: каждый верит в то, что его меньше всего обвиняет? – пробормотала Катя.

Данияр оглянулся на нее через плечо, но промолчал.

Они подошли к пешеходному переходу – красный человечек зябко замер на диске светофора. Мигнул, сменившись идущим зеленым. Катя первой шагнула на зебру, стараясь еще раз вспомнить и мысленно проговорить то, что услышала из родительского разговора. Отец винил ее, это было очевидно. Более того, сейчас, после разговора с Данияром, Катя поняла, что и суровость отца могла быть вызвана разочарованием. Тем, что она стала проводником и из-за родства находилась во дворце. Как сквозняк, который запустили в дом и не знали, как от него избавиться.

«Может, поэтому меня и держали в летней резиденции, в отдельном крыле? Чтобы не навлекла проблем?» – догадалась она.

На душе стало темно, чувство обманутости скреблось под сердцем – неприятно, льдисто, ядовито.

Она почти пересекла дорогу, уже шагнула на тротуар, когда совсем рядом, всего через несколько застывших на светофоре машин, хлопнула дверца автомобиля:

– Катя!

Окрик заставил ее вздрогнуть.

Она оглянулась: из черного внедорожника, распахнув водительскую дверь, выглядывал… Антон. Ветер трепал его темную челку, вынуждая щуриться, светлые глаза смотрели на нее с удивлением. Растерянная улыбка расцветала на губах.

– Катя! – радостно повторил он и вздохнул.

Красный свет для машин сменился зеленым, водители нетерпеливо сигналили черному внедорожнику, Антон вернулся на свое место и рывком двинулся вперед. Катя успела заметить, что вместе с ним в машине было двое: немолодой мужчина с пасмурным и усталым взглядом и женщина с узким лицом.

Антон Ключевский. Здесь, в Красноярске. В пяти минутах ходьбы от ее дома.

Данияр внимательно проводил взглядом черный автомобиль. Спросил немного встревоженно:

– Ты его знаешь?

– Вроде того. – Катя посмотрела вслед черному внедорожнику, который промчался мимо, мелькнул хищно-красными огнями и вдруг свернул за поворот. Она догадалась – в ближайший парковочный карман – и поторопилась шагнуть в тень стоявшего рядом дома. Потянула Данияра за рукав. Сказала, стараясь сохранять спокойствие: – Не обращай внимания. Так… Случайный знакомый.

* * *

Машины не двигались. Пробка, похоже, надолго. Антон заглушил мотор, откинулся в кресле.

– Я уверен, все уладится, – Сергей Александрович Ключевский старался говорить размеренно, не давить. – Игорь Артемьевич – прекрасный специалист. Никаких физиологических проблем он не видит, повреждения головного мозга МРТ не выявила. Значит, просто нервы. Со временем пройдет.

Антон не перечил, понимал: отец это говорит скорее для себя. Еще частично для мамы. Цепляться за возможное «все хорошо» – это часть их личной терапии. Все хорошо, пока не становится очевидным иное.

Ему, Антону, это иное было очевидным.

Он ничего не помнил о трех днях своей жизни. Практически ничего.

Помнил, как с дружками Шкодой и Афросием отправился в деревню Федулки, еще помнил, как зашли в лес, брели по заснеженной тропе. И всё. Дальше – пустота. Тела Шкоды и Афросия нашли в лесу. Они были без верхней одежды, вещи нашли чуть в стороне, в нескольких десятках метров, на опушке круглой поляны, на которой туристы летом устраивали игрища с кострами и языческими обрядами.

И теперь в его сны периодически врывались запахи болота, какие-то непонятные голоса. И образ девушки. Совсем юной, уже не девочки, но еще не женщины. Светло-серые глаза, взгляд изумленный и немного рассеянный. Почему-то ему постоянно снился один и тот же момент: эти изумленные и чуть отстраненные глаза заполняются отчуждением и разочарованием.

Он не помнил имени девушки, не знал, кто она и как связана с этими тремя днями черной дыры в памяти, которые жгли и тянули на дно. Но ее образ преследовал его, отдавался в груди тоской и… мучительным чувством вины. Будто этот разочарованный взгляд, который снился ему, обращен именно к нему и взывает к его памяти. Как будто он что-то когда-то сделал не так. Только что? И когда?.. Память не возвращалась, а тревожные сны не давали жить спокойно.

– Ты чего молчишь, сын? – вырвал его из раздумий отец.

– Я не молчу, я соглашаюсь. Все будет хорошо, – Антон посмотрел в зеркало заднего вида на притихшую мать, постарался улыбнуться, заметив, что та с тревогой смотрит на него.

Поток тронулся. Антон взялся за руль, мигнул поворотником, чтобы его впустили правее, ловко перестроился.

– Ты так молчишь, что мне иногда хочется встряхнуть тебя за шиворот, – честно признался Сергей Анатольевич.

– Сереж, – прошелестел, будто прошлогодняя листва, мамин голос, – не начинай, пожалуйста.

Отец замолк, мгновенно сник. Антон видел, что эти три дня, пока его не было, очень изменили родителей, почти вернули теплоту в их отношения. Не могло не удивлять одно то, что мать теперь почти везде сопровождала отца.

Сейчас они все вместе возвращались с очередного визита к очередному светилу медицины. К содержимому маминой сумки прибавился еще один диск с исследованиями и результатами анализов, еще толще стала папка распечаток врачебных осмотров. Антон позволял делать все, что родителям казалось важным, однако понимал, что они идут неправильной дорогой. Так он никогда ничего не вспомнит. Но переубеждать родителей у него не хватало сил.

Вот и сейчас Антон просто молча соглашался, рассеянно слушая, понимая, что родители по-настоящему очень переживают за него, а потому не желая спорить. «Дворники» сипло поскрипывали по стеклу, разгоняя мелкую ершистую взвесь, что сыпалась с неба второй день.

Он свернул с шоссе, следуя указаниям навигатора и пытаясь обойти очередную вечернюю пробку. Бросил взгляд в зеркало. Отец смотрел в окно, раздраженно поглаживая экран мобильного. Мама сосредоточенно исследовала его, Антона, затылок.

Это почему-то нервировало. Внедорожник встал на красном, и Антон уже хотел попросить прекратить буравить его взглядом, когда на переходе, в промежутке между автомобилями, мелькнула девичья фигурка. Темный пуховик, опущенный на глаза капюшон с опушкой. Что-то в походке показалось знакомым. Антон пригляделся.

Девчонка миновала ту часть пешеходного перехода, которая пересекалась со встречным потоком, и исчезла за корпусом впереди стоящего автомобиля. Антон вдруг почувствовал, как сердце начинает учащенно биться в ожидании, когда незнакомка войдет в освещенный фарами круг.

– Просто мы тут бисер перед ним мечем, а он помалкивает. Может, он водит нас с тобой за нос, говоря, что ничего не помнит, а сам просто своих дружков выгораживает, – проворчал отец, обернувшись к матери.

Антон не слушал – ждал, пристально вглядываясь в дорогу через лобовое стекло.

Да. Вот. Темный рукав пуховика, неуверенная походка, низко опущенный капюшон. Девушка повернула голову, чтобы посмотреть на застывший у стоп-линии автомобиль, ветер сдернул с головы капюшон, на мгновение показал острый подбородок и отчужденный, будто расстроенный чем-то взгляд.

Действуя на автомате, Антон дернул ручку, распахнул дверцу и выскочил из машины.

– Катя!

Крикнул и понял: она услышала. Вздрогнула и, замедлив шаг, оглянулась, ища глазами окликнувшего ее.

– Куда! – окрик отца смешался с клаксонами возмущенных водителей.

– Катя!

Она увидела его. Он был готов поклясться: она его узнала. Вот только… Зачем он вообще ее окликнул? Кто она такая, с чего он взял, что ее зовут Катя?

– Да что происходит?! – отец рычал на пассажирском кресле, водители ругались, вразнобой гудели клаксоны, поскольку свет светофора давно сменился на зеленый. Антон, чертыхнувшись, вернулся за руль. Краем зрения, выворачивая руль и спешно перестраиваясь в крайний правый ряд, он еще пытался запомнить, куда свернула эта знакомая незнакомка, с которой – он был уверен – как-то связаны эти три дня, начисто исчезнувшие из его памяти.

– Антон, что происходит? – мама положила свою легкую ладонь на его плечо. – Господи. Ты пугаешь меня… То бормочешь странное, то заговариваешься. Что за Катя? Знакомая?

– Да, – отрезал Антон и насупился.

Свернул в проулок, припарковался в кармане и выскочил из машины. В несколько шагов добрался до перекрестка, на котором только что видел Катю, замер у светофора.

Прохожие мрачно кутались в шарфы, прятали лица от сухого и колкого ветра, косились на его распахнутую грудь с раздражением и опаской. Антон смотрел через головы, внимательно вглядывался в силуэты, пробежал несколько метров в сторону, вдоль дороги.

Кати нигде не было.

Он посмотрел вверх, на сыплющее ледяными хлопьями небо, огляделся по сторонам. На этот раз не в поисках девушки, а чтобы запомнить место, где произошла встреча: если не считать тех злополучных дней, на память он по-прежнему не жаловался.

Глава 8 Алатырь

Катя торопилась домой. Данияр отметил, как она нервничает, как тайком оглядывается по сторонам. Но повторно спрашивать, что это за человек, который окликнул ее и выскочил из джипа, больше не стал: непреложное правило поводыря – не лезть в тайны, которые его не касаются, и сосредоточиться на задании, которое предстояло выполнить. Похоже, это тайна. По крайней мере, именно так это выглядело сейчас.

Они обошли Катин дом с другой стороны, чтобы не проходить мимо примостившегося у бордюра полицейского уазика, нырнули в подъезд.

Чтобы не привлекать внимания, поднялись на свой этаж пешком, заранее приготовив ключи, и тихо, стараясь не греметь ими, проскользнули внутрь. Также, не включая свет, прошли на кухню.

– Ох, нам все время теперь так, в потемках сидеть? – Катя раздраженно сбросила пуховик, пристроила его на вешалке.

Данияр покосился на нее:

– Ты скорую вызывала? Вызывала. Бандиты в дом врывались? Врывались. Они и в рабочий кабинет твоей матери врывались. Готов поспорить, что за твоей квартирой наблюдают. Даже, возможно, следователь подозревает твою мать в совершении преступления.

– С чего вдруг?

– С того, что она исчезла, на работе не появляется, на звонки не отвечает…

Словно в подтверждение его слов, на лестничной площадке послышались шаги и в коридоре раздался оглушительный звонок – Катя даже присела от неожиданности. Данияр приложил палец к губам и жестом велел замереть.

За дверью прислушивались к тишине в квартире.

Потом раздались шаги, приглушенный звонок, скрип открывающейся соседской двери.

– Что, так и не появлялись Мирошкины? – хриплый, будто простуженный и уставший мужской голос.

– Нанималась я, что ли, за квартирой их смотреть?!

– Ну а все-таки? Слышали?

– Нет, не слышала, – ответили резко и захлопнули дверь.

Мужчина постоял за дверью еще немного, вызвал лифт и уехал.

Данияр многозначительно кивнул:

– Вопросы еще есть?

Вопросов не было. Стараясь бесшумно ступать, Катя приготовила ужин – варить пельмени она научилась еще в первом классе. С тех времен они ей успели порядком надоесть, но это была идеальная еда «на всякий пожарный случай». Данияр смотрел на слипшиеся кусочки теста с сомнением, отправлял в рот с опаской. Но ел молча и ни на что не жаловался. Покончив с трапезой, безмолвно собрал со стола тарелки и аккуратно вымыл всю посуду, двигаясь так же бесшумно, как, например, привидение.

Катя, вздохнув, выскользнула из кухни, отправилась в спальню. Надо было наконец убраться. Подняла с пола разбросанные вещи, повесила в шкаф, застелила постель. Ощущение, что ее жизнь стала точно такой же, как эта самая перевернутая вверх дном комната, не покидало ее. И больше всего хотелось вернуть те времена, когда они были вдвоем с мамой, чтобы можно было сидеть вечерами на кухне за чашкой чая, прислушиваясь к подвыванию пурги и поглядывая, как зимний вечер не спеша забирается во дворы.

Скрипнула половица за дверью, раздался короткий стук:

– Можно?

В комнату заглянул Данияр:

– Катя, через полчаса полночь, можно будет вернуть алатырь.

– В полночь все кареты превращаются в тыквы, – пробормотала Катя.

– Твоя вернется в руки хозяйки. Пойдем. Ты мне нужна.

И, развернувшись, вышел из комнаты.

Катя сложила вчетверо плед, которым любила укрываться мама, повесила его на спинку кресла и вышла за поводырем.

Он ждал ее на кухне, у стола. Шкатулка темного дерева стояла перед ним. Катя даже не удивилась этому обстоятельству, хотя отлично помнила, что не брала ее с собой из Раграда. Данияр склонился над ней, начертил в воздухе заклинания, будто сплел паутину. Катя встала рядом. Она готова была поклясться, что созданные им узоры из слов светились. Тонкой серебряной линией проходили над деревом, опускались на него медленно, будто прозрачные кусочки сладкой ваты.

Она прислушалась к еле различимому шепоту:

– Я взываю к вам, боги ночи, что владеете вечером, ночью и утром. Мой приказ, как тенёта, вяжет крепко-накрепко, солью в камень въедается намертво, не развязать, не распутать, не обойти. Покажи камень алатырь, что принадлежит Доле.

Широко расставив руки, Данияр опёрся на столешницу, склонился к шкатулке. Катя покосилась на его пальцы, нетерпеливо отбивавшие барабанную дробь по поверхности стола.

Она, затаив дыхание, увидела внутри шкатулки круглый и плоский, как речная галька, камень. Серый, неприметный. Размером чуть больше грецкого ореха. На его поверхности, обращенной к Данияру, был нанесен рисунок – грубо выполненный и по-детски наивный овал, в нем два полумесяца, над ними – еще один круг, палка и еще две точки. Больше всего это напоминало смешную маску, нарисованную ребенком.

– Что это такое? Что ты делаешь? – прошептала, придвигаясь ближе.

Теперь они почти касались лбами, и Катя могла видеть, как нанесенный Данияром узор из слов начал оживать – линии колыхались, покачивались, будто бензиновые пятна на воде.

– Это один из петроглифов, путевых камней, мы говорили с тобой о них по дороге из магазина… С его помощью я приманиваю время Ярославы, чтобы проследить судьбу алатыря. Поэтому мы и выбираем для ритуала полночь – момент, когда миры и времена смыкаются, почти касаясь друг друга. Время снов.

Катя понимающе кивнула:

– Поэтому в это время самые красивые сны.

Данияр кивнул:

– Это отголоски… – он чуть отстранился от Кати, дотронулся до ее волос, заставив вздрогнуть от неожиданности. В его руках мелькнул небольшой нож, но Катя не успела испугаться – Данияр срезал прядь и бросил на дно шкатулки: – Смотри.

Едва Катины волосы коснулись камня, он будто бы ожил – линии качнулись, точки то увеличивались, то уменьшались.

– Это личина, – пояснил Данияр, заметив удивление на Катином лице. – Петроглифы – изображения животных, сцен охоты, жизни, церемониальные рисунки, нанесенные на камни, а личины – то же самое, но изображения лиц. Они разбросаны по всему свету, оставлены в разных временах и часто спрятаны от посторонних глаз. Знать их расположение – моя работа как поводыря.

Он кивнул на камень внутри шкатулки – личина ожила и теперь с любопытством моргала, поглядывала на них. А в следующее мгновение стала раскручиваться, вначале медленно, едва поворачиваясь, потом все быстрее, оборачивая вокруг себя липкую паутину заговора.

– Что потрачено, пусть воротится, – произнес Данияр и замолчал.

Катя отчетливо услышала со дна шкатулки обрывки фраз, почувствовала запахи трав и дорожной пыли, будто в образовавшуюся воронку просачивалось само время.

– Думай об алатыре, – прошептал Данияр. – Представь его перед собой, вспомни, как лежал на твоей ладони. Ну же… Сейчас!

Катя вспомнила, как передавала его Ярославе, как дала зарок, что он поможет им встретиться. Да вот только алатырь нужно забрать, а увидеться с подругой никак нельзя.

«Получается, что обманула, хоть сама того и не желала», – мелькнула в голове неожиданная мысль.

Из шкатулки донесся тоненький, как комариный писк, крик. Пронзительный. На одной ноте.

И он приближался.

– Что…

Данияр только и успел, что оттолкнуть Катю от стола, как из шкатулки пробкой вылетела одетая в ночную сорочку девица, с грохотом опрокинула стол и приземлилась тут же, на кафельном полу.

– Ой.

– Ярушка! Дорогая! – прошептала Катя. – Но как это у меня так вышло?

Она беспомощно посмотрела на Данияра.

Ярослава подобрала под себя ноги, моргнула. В руках у нее горел искрящийся всеми огнями радуги камень.

Алатырь.

* * *

Вместо того чтобы выяснять, что произошло и как Ярослава оказалась на их кухне, Данияр строго шикнул на девчонок и прошел в коридор. Чуть наклонившись, бесшумно коснулся двери и посмотрел в глазок на лестничную площадку – под дверью, приставив ухо к замочной скважине, стояла пожилая соседка. Повертевшись на лестничной площадке, она ушла в свою квартиру, а Данияр вернулся на кухню, где Катя и Ярославаперешептывались, обнявшись.

– Ты о чем подумала над личиной? – строго спросил он Катю. – Отец строго настрого сказал, что вам нельзя встречаться…

Девушка моргнула, покраснела и виновато покосилась на подругу:

– Вспомнила, как Ярушке камень отдавала, как обещала, что встретимся… Прости, я не хотела.

Она закусила губу, снизу вверх уставилась на поводыря.

Тот упер руки в бока, сказал строго:

– Мне кажется, твой отец тебе объяснил, почему Ярославе сюда нельзя. Ты должна была думать о камне, а не о Ярославе, – он бросил суровый взгляд на растрепанную Ярушку. – Забирать алатырь надо было из настоящего, когда Ярославы уже нет в живых… Почему ты представила ее живой? И что мне теперь с ней делать?

Ярослава сглотнула, нахмурилась.

– Как можно требовать, чтобы живого человека под плитой могильной представлять? – она покачала головой, сжала руку Кати. – Не надо со мной ничего делать. Коли уж здесь оказалась, так, значит, на что и сгожусь, – Ярослава поправила ночную сорочку, с опаской посмотрела на парня. Перевела взгляд на Катю и прошептала: – А он кто?

– Поводырь.

– Кто?! – Ярослава скривилась.

Данияр, подумав, сообщил:

– Так, девицы. Нам придется отсюда убираться прямо сейчас. Соседка сообщит в полицию, что в запертой квартире подозрительный шум, и готов отдать голову на отсечение, что через полчаса эту квартиру будут вскрывать и осматривать. Поэтому выдвигаемся.

Девчонки послушно поднялись.

– Куда?

– Пока к Берендею. Там сориентируемся.

Он прошел к окну, заглянул за занавеску, отметил, что в примостившейся у подъезда полицейской машине загорелся свет в салоне, а в следующее мгновение распахнулись обе дверцы, выпустив на припорошенный мелким снегом асфальт двух мужчин в форме. Оба вразвалочку направились к Катиному подъезду.

– Все. Время пошло, – он поманил к себе девчонок.

Катя подошла к нему:

– Шкатулку забирать?

Данияр покачал головой:

– Нет. Пока пусть здесь будет, они ее все равно не увидят. Переждем у Берендея и вернемся. – Ей показалось или он заметно нервничает?

Катя не стала спорить. Бросив взгляд на растрепанную и заспанную Ярославу, метнулась в свою комнату и достала из шкафа свитер и джинсы, надеясь, что все сойдется. Вбежав в кухню, бросила одежду подруге.

Та юркнула за дверь, быстро вернулась уже в одежде.

– Что происходит-то? – проворчала, разглядывая джинсы-скинни. Вздохнула: – Ой, срамные-то какие.

– Уж какие есть, зато ткань стрейч хорошо тянется, это удобно…

Ярослава прекратила рассматривать джинсы, посмотрела исподлобья:

– Чегой-то ткань?

Хлопнула дверь лифта, послышались приглушенные голоса. Поводырь посмотрел в глазок: соседка шепотом докладывала полицейским, что весь день слышит шорохи из квартиры.

– И будто кто дверь открывал часов в восемь вечера…

Суровый мужской голос уточнил:

– Будто или открывал?

– Не видела, но по звуку похоже… – с готовностью рассказывала соседка. – А тут как бахнет там что-то. Уж не знаю что… Вот жила я, горюшка не знала, думала, нормальные соседи, а оно вон как вышло… Варю я, значит, суп, а тут слышу, что…

Данияр посмотрел на Катю, прошептал:

– Вынимай скорее посох.

Катя вытащила из-под воротника серебряную иглу, зажала в пальцах. Поводырь легко прикоснулся к девчонкам, будто невидимыми крыльями обнял.

Катя почувствовала прохладу, темнота обступила со всех сторон, стало тихо, слышно только дыхание Ярушки да вздох Данияра.

Когда она распахнула глаза, они уже стояли в золотисто-прозрачной зале храма Доли, а на них, лукаво улыбаясь, пялился Берендей.

– Что, не сдюжил? – первым делом спросил он у Данияра как у старого знакомого.

Катя открыла рот от удивления.

Данияр добродушно хлопнул Берендея по плечу.

– Отстань, – и отошел от Кати с Ярославой, прислонился спиной к янтарной колонне, по которой поднимался золотистый песок, опустился по ней на пол и вытянул ноги. – Черт-те что, – пробормотал. Посмотрев на Ярославу, поморщился: – Откуда ты взялась на мою голову?

– А я не бралась и не напрашивалась. Сами меня сорвали, притащили… Что происходит?

Данияр только махнул рукой, упёрся локтями в колени. Берендей тихо посмеивался, глядя на него:

– Великий поводырь обмишулился аки младенчик, вот что… А я, между прочим, предупреждал. И даже предлагал помочь.

Поводырь беззлобно одернул его:

– Замолчи уже…

Берендей засмеялся в голос.

Ярослава повернулась к Кате:

– Ты-то хоть скажи. Или на тебя тоже морока-экивока напала? О чем они толкуют?

– Я должна была забрать алатырь, чтобы суметь вернуться домой после того, как выполню поручение отца. Но вместе с ним появилась ты… А это было не запланировано.

– Потому что он гудеть начал, поднял меня посреди ночи. Я тряпицу развернула, вижу, горит весь. Залюбовалась. А он приподнялся так и будто бы сам ко мне в руки прыгнул. А потом как рванет. Меня сдавило всю, словно сквозь игольное ушко протянуло, – призналась Ярослава. – А что за поручение?

– У отца дневники пропали, а там кое-что тайное и секретное записано. – Она посмотрела на Данияра – тот снисходительно покосился на нее, усмехнулся. – Надо вернуть до того, как о пропаже прознает вече. Но тут все непросто. И вот…

Катя растерялась, не зная, что дальше говорить, и от растерянности тоже опустилась на пол рядом с Данияром.

– Что делать-то теперь?

– Ждем. Думаем… – парень неопределенно повел плечом. – Подругу твою пока вернуть домой не могу. Новый путевой камень в дом Ярославы только в новолуние загорится.

– И я не могу тебя домой вернуть, как раньше, – вздохнула Катя. – Я тут по важному делу, и волшбой своей пользоваться мне почему-то нельзя.

– А и не надо, я с вами… Можно мне с вами же? – Ярослава умоляюще посмотрела на Данияра, перевела взгляд на Катю. – Я правда вам сгожусь, хоть для волшбы, хоть для чего.

Данияр усмехнулся снисходительно:

– Для волшбы… Если б этим делу помочь можно было, неужели Велес с Макошью не наволхвовали бы? – он бросил взгляд на Берендея. – Катя верно говорит: нам соваться туда с волшбой вообще нельзя, император византийский тут же все узнает.

– И что? – Катя чувствовала, что Данияр что-то недоговаривает, но тот сам промолчал и Берендею не позволил говорить – взглядом припечатал.

Помолчав, добавил:

– Пока ты в спальне вещи в шкаф складывала, я проверил все лазы – нет вора в дне сегодняшнем, во временах схоронился.

– И что теперь? – Берендей присел на корточки перед ними.

– Теперь надо думать.

– Интернет нужен, – вздохнула Катя. Поймав удивленные взгляды ребят, уточнила: – Это такая штука, в которой можно все про всех узнать, со всеми связаться, по типу твоих путевых камней, но только к нему подключены все-все жители Земли… Ну, или почти все.

– И что ты там найти хочешь? Адрес вора?

Катя покачала головой:

– Информацию о дневниках Велеса… Это не иголка все-таки. Если вор схоронился в веках, значит, наследил в прошлом. С помощью интернета мы могли бы узнать, где именно.

* * *

Черная крылатая тень неторопливо скользила над землей – круглым шариком, опутанным сетью дорог, надежд и несбывшихся желаний. Обогнув горную гряду, существо снизилось и замерло над уединенной плавучей лачугой в центре озера. Неслышно ступила на дощатый настил.

– Ну? Удалось?! – похоже, ее здесь ждали: Флавий сразу вскочил навстречу.

– Как торопишься ты с расплатой.

Флавий замер, отшатнулся:

– Ты возьмешь плату прямо сейчас?

– Отчего бы и нет… Смертные коварны и изворотливы, хитрее иных богов, знаешь ли. Отпадет у тебя надобность во мне, глядишь, и забудешь ты наши договоренности.

– Нет. Я никогда…

– Никогда не говори «никогда», это самое бесполезное слово. Я хочу быть уверенным, что получу свое.

– Я гарантирую.

– Этого недостаточно, – тень осклабилась и приблизилась к мужчине вплотную. – Не бойся, ты ничего не почувствуешь.

Она обхватила его за плечи, притянула к себе. Опутала мглой, будто саваном, отгородила непроглядными крыльями от мира, забирая в жадные объятия и неуклонно приближаясь. Флавий пытался увернуться, но черное лицо с пронзительными горящими глазами, черты которого никогда не удавалось разглядеть, все время оказывалось совсем рядом. Прохладная тьма коснулась щек, завораживая, парализуя от страха.

– Это всего лишь душа, самая бесполезная вещь из всего, придуманного для вас временем, – тихо шептала, уговаривая человека, черная тень.

Прохладные губы коснулись губ хозяина, вытягивая из груди и вбирая невесомое золотое свечение.

– Ты не заметишь разницы, – усмехнулась тень, приблизившись снова, и вдохнула в приоткрытый рот Флавия угольно-черную пыль.

И только тогда отпустила мужчину, наблюдая пристально, ревниво, как тот, опустившись на колени, захлебывается кашлем.

– Что ты… сделал… – хрипел Флавий. – Ты… обещал, что… я буду жить.

Тень усмехнулась – по лицу скользнул бледный блик:

– Так и есть. Ты все еще жив.

– Мы… так не договаривались… Что ты… вдохнул в меня?

– Ну, что-то забирая, всегда лучше что-то оставлять взамен. Не вздумай жаловаться, скоро ты поймешь все преимущества дружбы со мной.

Мучаясь безудержным приступом кашля, Флавий упал на колени. Схватившись за ворот своей богато вышитой рубашки, он пытался разорвать застежку, чтобы вздохнуть полной грудью. И не мог – хватал ртом воздух: влажный, пропитанный предутренней сыростью, тяжелый.

– Что… ты… сделал со мной?!

– Я подарил тебе частичку себя. Не благодари, император. Будем считать, что это дар на начало твоего царствования. Теперь я буду знать, что ты делаешь, буду видеть твоими глазами, слышать твоими ушами…

Мужчина хрипел, задыхаясь. Тень следила за ним пристально, словно ожидая чего-то.

– Велес обманул тебя, Флавий. Он обещал тебе в жены свою дочь, облеченную немыслимой властью. Вы ведь даже подписали Залог власти, скрепили его печатями… Помнишь? А он взял и скрыл от тебя дочь. Раз – и нет ее.

Флавий, кажется, уже не понимал, что происходит, он смотрел в пустоту безумными глазами, изо рта его показалась розовая пена.

Брезгливо поморщившись, тень выхватила из-за рукава Флавия платок, небрежно бросила его в лицо императору. Тот неловко подобрал его, вытер уголок рта. С удивлением посмотрел на испачканную красным ткань.

Но, кажется, понемногу начал приходить в себя. Тень с удовлетворением отметила, как распрямились плечи императора, потемнел взгляд, на губах заиграла надменная улыбка.

А за плечами мужчины расцвела темная крылатая тень.

– Выходит, Велес нарушил Залог власти? – прорычал император.

Глава 9 Интернет знает все

Рауль Моисеевич после встречи со следователем почти забыл о Мирошкиной. До сегодняшнего дня, когда поступил вызов в тот же подъезд на последний этаж. Пожилая одинокая дама. Давление. Ей сделали укол, дождались улучшения состояния и вышли на лестницу. Медсестра вызвала лифт.

– Я пешочком, Танечка, кости размять. А то остеохондроз совсем замучил…

– Рауль Мои… – хотела возразить девушка.

Но он не слушал, уже торопливо спускался вниз, к той самой квартире.

Прислушался – показалось, что голоса. Приглушенные.

Позвонил.

Тихо.

Позвонил соседке – та только отругала его.

– Замучили уже! Ходят и ходят! Консьержка я вам, что ли, за квартирой их приглядывать?! – возмущенно крикнула женщина и захлопнула дверь перед носом врача.

«Показалось», – вздохнул он и направился к лифту.

Уже в машине, устроившись рядом с водителем, нашел в кармане сотовый следователя. Набрал, сам не зная, что ему дался этот вызов и эта девочка с косичками.

– Алло, это Рауль Моисеевич Улаев, на днях мы с вами встречались по делу Мирошкиной… Да, врач со скорой. Хотел узнать, нет ли новостей. – Он наблюдал, как водитель выруливает со двора, мигая поворотниками, встраивается в крайний левый ряд. – Как – прекращаете производство по делу?

Он не сразу понял, о чем речь. Следователь говорил отрывисто, раздраженно:

– Так. Нет состава. В кабинете ничего не исчезло.

– Асама Мирошкина?

– А что Мирошкина? Будет заявление от родственников, тогда и будем искать. А вы что так волнуетесь? Работы своей нет?

– Да есть, почему же…

– Ну вот и работайте! И мне, пожалуйста, не мешайте. У меня семь уголовных дел. И Львом Толстым опять до утра работать. Не буду я поднимать людей из-за ваших подозрений. Будут сведения – пишите-звоните, раз вам больше всех надо.

И бросил трубку.

– Каким Львом Толстым? – недоумевая, пожал плечами врач.

Водитель покосился на доктора:

– Чего ты?

– Да больная одна из головы не выходит… Вернее, дочка ее, несмышленыш совсем. Болела женщина и в тот же день вдруг съехала куда-то, с тех пор и самой нет, и девчонки тоже.

– Значит, полегчало.

– Значит, полегчало, – эхом отозвался Рауль Моисеевич, ни капли не веря в сказанное.

Но что он мог поделать, если даже следователь не видит оснований? В самом деле, у него, уважаемого доктора, своих дел, что ли, нет? Эпидемия в разгаре. Сейчас завалят вызовами, вздохнуть некогда будет.

Рауль Моисевич нажал кнопку отбоя, убрал сотовый в карман. Но под сердцем скреблась тревога.

Старческая, назойливая, как панкреатит. И живучая, как все предрассудки мира.

* * *

Велес достал луноскоп, активировал проекцию отданной Данияру карты, увидел, что по-прежнему «сгорела» только одна точка, самая первая, по которой они ушли в мир, взрастивший Катю. Велес побарабанил пальцами по столешнице, перевел луноскоп в режим приема сообщений. Почти сразу – депеша от Велидаря.

За спиной посла мелькнули стены каюты посольского фрегата, мягкий шелк портьер и серебристые блики разгорающейся луны.

– Приветствую, государь, – поздоровался посол, у него был усталый вид. – Дурные новости. Византийцы обнаружили Перуновы щиты, словно нашептал кто или сквозь обшивку корабля смотрел. Я вызван в посольство для разъяснений. Будет нота^[76].

– Мне нужно время. Затребуй консультацию, попробуй отрицать, что обнаруженное – действительно Перуновы щиты.

Велидарь задумался. Уточнил:

– Государь, ваша дочь…

– Да, она уже в пути. Мне нужны хотя бы сутки. Лучше больше.

Посол кивнул:

– Сутки будут. Больше – вряд ли.

* * *

Несколько раз Данияр отходил от них, вытянув шею и будто вглядываясь вдаль, прислушивался. Ярослава смотрела на него как на сумасшедшего.

– Что он делает? – спрашивала, склонившись к уху Кати.

Та пожимала плечами, но смотрела тоже с любопытством. Берендей, заметив, как они перешептываются, устроился рядом.

– Вы чего, заговор плетете против нашего поводыря? – поинтересовался он и спрятал озорную улыбку.

Катя шмыгнула носом:

– Мы не понимаем, что он делает.

– Что тут не понимать, – Берендей пожал плечами, – слушает твою квартиру. – Усевшись на пол, он упёрся локтями в колени, усмехнулся.

– Как? – Ярослава придвинулась к нему, с силой натянула свитер на обтянутые эластичной джинсой колени – стеснялась.

Парень лукаво покосился на нее:

– Он как кошка: одновременно везде, видит и слышит всё. Отходит, потому что мы своей болтовней его отвлекаем.

– Скажите, пожалуйста, – Катя обиженно отвернулась.

Приглядевшись, она обратила внимание, что Данияр выставил перед собой ладони и смотрит меж них, будто держит какой-то предмет. Поводырь то приближал, то отодвигал руки, поворачивал их так и сяк. В определенный момент Катя заметила, что между его ладоней клубится темнота. Как окно в ночь, небольшая искрящаяся сфера. Вращая ее словно линзу, Данияр определенно что-то в ней разглядывал. Черное око, темное как сам черный морок, – в груди девушки зашевелилось подозрение.

Когда он подошел ближе, она спросила, едва сдерживая раздражение:

– Ну что, можно возвращаться?

Поводырь серьезно посмотрел на нее и кивнул:

– Можно.

Катя уточнила:

– А что это у тебя меж ладоней было?

Он внимательно взглянул на нее, будто сомневаясь, стоит ли отвечать.

– Глаз всевидящий… Что-то вроде твоего интернета, только подключается ко всему, что мне нужно.

– Ужас какой, – Катя заметно успокоилась, вздохнув, поднялась: – Это, между прочим, вмешательство в частную жизнь…

– Ой, не начинай, – Данияр поморщился.

Катя тут же восхищенно поинтересовалась:

– А меня так научишь?

Уже было протянувший руки, чтобы снова положить их на плечи Кате и Ярославе, Данияр замер на мгновение, так и не коснувшись их, и уклончиво отозвался:

– Посмотрим.

– Уже уходите? – Берендей лукаво посмотрел на Данияра.

Данияр перехватил вопрос Берендея, отозвался строго:

– Нет, ты останешься здесь. План тот же.

Едва он коснулся руки Кати, она снова почувствовала прохладу, но на этот раз прорвались какие-то звуки. Она не успела их разобрать: это были голоса соседей с верхнего этажа. А в следующее мгновение они оказались в красноярской квартире. Поводырь тут же отошел от них, мрачно окинул взглядом кухню, увидев следы грязной обуви на полу.

– А наследили-то, – проворчала Ярослава.

– Не удивлюсь, если и квартиру опечатали, – предположила Катя.

Данияр подошел к окну, скрестил руки на груди.

– Может быть. Но нам сейчас не в город ходить надо, а дневники царя искать, – отозвался он, вглядываясь в силуэты в полицейском уазике. Повернулся к Кате: – Давай, доставай свой интернет.

Девушка фыркнула, отправилась в свою комнату.

Подошла к письменному столу, включила ноутбук: индикатор зарядки батареи мигал красным. Катя взяла его под мышку, нашла зарядку и вернулась со всем необходимым на кухню. Там уже вовсю хозяйничала Ярослава:

– А я говорю, морок надо навести, чего впотьмах-то сидеть? Ни свечи у вас тут нет, ни лучины…

– Да зачем тебе?

Ярослава возмутилась:

– Я есть хочу!

– Хм, как будто, чтобы поесть, непременно свет нужен, – Данияр, все так же стоявший у окна, невозмутимо пожал плечами.

Катя вспомнила, как Ярослава в доме Могини морок наводила, чтобы ни одна живая душа не услышала их голоса, обрадовалась:

– А вот верно же Ярослава говорит. Может, для ужина он и не нужен, зато она умеет так морок навести, что ни один шорох за дверь не проскочит. Если мне нельзя ворожить, то Ярушка-то тут при чем?

Ярослава тоже обрадовалась. Закатав рукава объемного Катиного свитера, она поставила руки в боки:

– Так и я о том.

Поводырь махнул на них рукой.

– А и делайте что хотите. – Он отошел от окна, сел за стол, с любопытством поглядывая, как Катя подключает ноутбук к сети, активирует экран. Как зачарованный смотрел на анимацию при загрузке: – Ишь ты… А что это такое?

– Ты вроде такой знающий, неужели ноутбук ни разу не видел?

– Не приходилось. – Он бесцеремонно придвинулся ближе, заглянул через плечо.

Катя ловко опустила крышку ноутбука, не позволив ему рассмотреть:

– Глазу всевидящему научишь?

Парень хмыкнул:

– Станешь такой, как я, – сама научишься…

Ярослава, оторвавшись от наведения морока, нахмурилась, посмотрела на него сердито:

– Ишь какой…

Придвинув табурет к подоконнику, она встала на него, зашептала уже знакомые Кате слова, призывая темный морок:

– Приди, морок темный, приходи на помощь в час вечерний, закрой-занавесь окна туманом, затвори ставни полуночью, унеси прочь голоса да звуки да спрячь до поры до времени под тяжел камень на дне моря-окияна.

Пространство вокруг уплотнилось и ожило. Очертания стали смазываться и таять, а звуки, еще доносившиеся с улицы, потеряли четкость. Из-под пальцев Ярославы тек тонкими струйками серый дымок и застилал окно, словно занавесом, медленно полз по стенам кухни, карабкался к потолку и устилал ковром пол.

– Ого, полезная вещь, – прошептал Данияр. И звук его голоса застрял будто в вате. Парень откашлялся и снова произнес изумленно: – Как погляжу, Стар придумал что-то новенькое с темным мороком. Или ты сама?

Ярослава спустилась с табурета, удовлетворенно оглядела свою работу и впечатление, которое произвела на поводыря:

– Кой-чему от Стара научилась, кой-чего сама додумала. Неужто не видал прежде?

Стены кухни окутала мгла, укрыла собой незатейливый узор на стенах, шкафчики – от всего поднимался пар, будто от горячей воды на морозе. Туман клубился, переливался всеми оттенками серого, искрясь то угольно-черным, то белоснежно-белым.

– Видать-то видал, не знал, что смертные так умеют.

– Ну вот теперь знаешь, – Ярослава села напротив Данияра, подперла кулаком голову, вздохнула: – А еда у вас какая-нибудь есть?

– Прямо сейчас есть только хлеб. Что-нибудь придумаем, Яруш, подожди.

Пока Катя суетилась у плиты, вздыхая, что все-таки мало взяли продуктов про запас, Ярушка и Данияр пересели ближе к ноутбуку и, почти касаясь головами, изучали заставку на мониторе. На экране была фотография мыльных пузырей. Ярушка пару раз тайком ткнула пальцем в монитор, но пузырь не лопнул.

– Ишь, волшба какая затейливая…

– Это не волшба, это такое устройство, – Катя не выдержала, засмеялась. – Ноутбук называется.

Это все цифровые технологии, коды, которые формируют для нас это изображение.

Данияр смотрел на Ярославу со снисходительным удивлением, хотя и на монитор поглядывал с интересом.

– Забавная вещица.

– Ишь ты, чудеса, – все так же завороженно поглядывая на монитор, прошептала Ярослава. Катя села между ними, придвинула к себе ноутбук и разблокировала экран. Проверив подключение к сети, кликнула на иконку браузера. Привычно открыла окно поисковика и вбила слова «Книга Велеса». Присвистнула от количества подгруженных ссылок.

– Что? – Ярушка недоверчиво поглядывала на белоснежный экран, разноцветную анимацию на полях и окошки контекстной рекламы, в которых все мигало, подпрыгивало, улыбалось и приглашало купить.

– Смотрите, упоминаний книги Велеса – сотни…

– Значит, вор в самом деле ушел в прошлое, раз столько упоминаний о книге, – нахмурился Данияр.

– Если ушедшая в прошлое вещица меняет настоящее и оставляет в нем след, то да, – согласилась Катя. – Более того, есть свидетельства, что у нее есть обладатели. Вернее, были. Велесова книга упоминается в составе библиотеки дочери Ярослава Мудрого Анны, отправившейся к своему жениху, королю Франции Генриху Первому… – Катя зачитала фрагмент статьи: – «До короля дошла слава о прелестях принцессы, а именно Анны, дочери Георгия, короля Руссии, ныне Московии, и он был очарован рассказом о ее совершенствах». Пишут, что образованная была, знала не только русскую грамоту, но еще греческий и латынь. Несколько обозов с книгами с ней было, но одну она берегла пуще всех остальных, везла с собой и не расставалась.

– И это книга Велеса?

Катя пожала плечами, чуть высвободившись из тисков – Данияр и Ярушка так плотно сжали ее с обеих сторон, разглядывая экран, что она чуть не задохнулась.

– А тут не говорят. Но могу предположить, что да, все-таки выглядит диковинно. Можно предположить, что и в древности она сошла за особо ценный фолиант.

Данияр хмыкнул. Катя между тем открыла другую ссылку, пробежала глазами статью:

– Вот здесь, помимо какого-то восторженного бреда, упоминается, что книга Велеса – это 144 дощечки, которые полковник Изенбек нашел в разграбленной библиотеке кого-то из эмигрировавших в Гражданскую войну русских князей…

– Дощечки? – Данияр нахмурился.

– Да, здесь так и написано. Дощечки. Примерно одинаковой формы, деревянные, с отверстиями для крепления…

– Но это не книга Велеса.

Катя замолчала, продолжая исследовать статью, предположила:

– Может, это ее копия? Ну а если вор намеренно отправился в прошлое, избегая преследования, то мало ли кто видел книгу, кому он ее показывал. И главное – зачем.

Поводырь тер подбородок, молчал.

– Это плохо… – проговорил наконец. – Ладно. Читай дальше.

– «Была найдена полковником русской армии Федором Изенбеком в 1919 году и вывезена им в Швейцарию, где с ней познакомился Юрий Миролюбов. И даже сделал копии».

– Это совсем плохо.

– «…Он впервые опубликовал свои исследования в 1950-х годах». – Она посмотрела на Данияра, отметила, что у него стали карие глаза, а в их глубине золотым огнем что-то трепещет и лучится. – «Сами дощечки исчезли после смерти Изенбека. Но специалисты считают, что это подделка».

Катя открыла картинки, показала поводырю:

– Что скажешь? Вот эти копии. Похоже на нашу книгу?.. Ну то есть текст может быть копией?

Она увеличила черно-белую фотографию одной из дощечек. Данияр прищурился, разглядывая.

– Вот эти, – он провел пальцем по экрану, – скорее ловкая подделка под старославянский. Отдельные фрагменты, – он показал на строки, – выглядят как абракадабра, но на самом деле это вербальная формула расщепления временного полотна… подделать ее невозможно, это можно только списать, если видел оригинал.

Он выпрямился. Катя резюмировала:

– То есть изготовитель этой копии как минимум видел настоящие дощечки. – Она вздохнула. Пробежав взглядом текст статьи до конца, отодвинулась от экрана. – Тут сложность в том, что это уже наше время, послевоенное, и за книгой Велеса охотились все секретные организации и службы тех лет – представляете, даже Аненербе^[77]. Вот, смотрите, – Катя навела мышку на нужное место. – Здесь говорится, что нацисты полагали, что знания из старинных письменных источников помогут им научиться управлять сверхъестественными силами природы. Поэтому и стремились ее заполучить. Но в первую очередь дощечки стали предметом интереса НКВД. Сам Изенбек был под постоянным наблюдением из-за этого раритета. Поэтому не думаю, что нам удастся к нему подобраться достаточно близко, чтобы расспросить.

– Ну, не в квартире же его эти секретные службы сидят… Но я считаю, что нам нужно забрать дневники ранее, – Данияр решительно встал.

Катя кивнула.

– Согласна. Но где тогда? Мы ведь не можем установить время, в которое сбежал вор, если я правильно понимаю?

– У Анны. Она в пути. Воровать в дороге проще, нет никого уязвимее, чем путник, это я как поводырь тебе говорю. С Изенбеком вообще неясно, что у него оказалось на руках, а библиотека Ивана Грозного охраняется так, что непрошеный комар не проскочит, не то что мы. Кроме того, все это было существенно позднее замужества Анны. Если верно то, что книга Велеса у нее, то, изъяв книгу из ее времени, мы изымем ее из всех последующих одновременно… Помни, нам дали всего три дня. А сколько уже прошло? То-то же.

Он помолчал, посмотрел на Катю с сомнением.

– И напоминаю: своей волшбой не пользоваться.

– Кстати, может, уже объяснишь почему? – Катя ожидала, что ей начнут говорить про то, что она неумеха, приготовилась переубеждать.

– Приметная она. Ну вот как птица на снегу оставляет следы. Так и ты…

– А Ярушкина следы не оставляет? – Катя кивнула на окружавшие их призрачные стены.

Данияр отвел взгляд:

– Оставляет. Но твои приметнее.

Катя почувствовала досаду, но тут же прохладная Ярушкина рука легла поверх ее ладони.

– Ты не горячись. Правду он говорит. Одно дело я – такой волшбой что ни ведьма, то владеет. А Доля одна. Магия у тебя приметная. Сразу вор спознает, что ты по следу его идешь. – Она посмотрела на Данияра: – Верно я говорю?

– Верно.

Катя воинственно прищурилась:

– Так, может, я вообще тут тихо посижу, а ты все сам без меня сделаешь?

Поводырь не понял иронии, покачал головой так серьезно, что Катя закатила глаза к потолку.

– Нет. Ты нужна. Поворотные точки настроены так, чтобы найти вещь Велеса в прошлом. Вещь, как мы знаем, непростая, заговоренная, а значит, просто так нам не откроется. В тебе же его кровь. Значит, ты его часть. Ты должна привести нас к дневникам, почувствовать их.

– Черт-те что… Отец, между прочим, ничего такого не говорил.

– Это тебе не говорил…

– И как она их почувствует, дневники эти его? – Ярослава переводила взгляд с одного на другого.

Данияр смотрел на Катю внимательно.

– Как-то почувствует, – он обезоруживающе улыбнулся.

Девушка уставилась на него. На языке вертелась очередная колкость, но что толку – чем больше у него спрашиваешь, тем больше он ее путает. Будто специально. Единственное, что она испытывает сейчас, – полная беспомощность: ходи за ним как кукла и прислушивайся к себе – почувствуешь или нет отцовские дневники.

– Бред… – проговорила Катя вслух. Встала, оправила джинсы. – Как нам тогда в одиннадцатый век попасть?

– По поворотным точкам, конечно.

Глава 10 Дряговичи

– А плату опять надо вносить? – прошептала Катя, когда все встали в круг.

Она покосилась на кольцо поводыря, поблескивавшее серебром на его большом пальце. Данияр покачал головой:

– Нас проведет алатырь, для того и брали.

Они навели луч, проходивший через алатырь, на одну из точек на отцовской карте – та ожила, затрепетала, окутанная темным мороком. Тогда Данияр взял Катю и Ярославу за руки, в одно мгновение вырвав из красноярской квартиры.

Грудь сдавило, перед глазами все еще плыли круги и начерченные на столе символы: личины улыбающиеся и хмурые, рыбы, лоси и орлы, лодьи, кривые линии волн и кружево ветров. Катя выдохнула, почувствовав почву под ногами. Но перевести дыхание Данияр не позволил: под ногами оказался новый поворотный камень – гладкий булыжник в глухом лесу среди звериных троп. И снова – тяжесть в груди и искры из глаз.

И так несколько раз. Деревья мелькали перед глазами, темнели и просыпались небеса, солнце слепило, и сбивал с ног ветер.

– Не могу больше, – Катя выскользнула из рук Данияра, упала на четвереньки и вцепилась в мокрую от дождя землю, холодную еще после зимы, голую и неприветливую. Прислушалась к шуму деревьев.

– А больше и не надо. Мы на месте. – В отличие от Кати, Данияр даже не запыхался.

Катя шумно выдохнула и поднялась с колен. Рядом очищала колени от мелкой прошлогодней листвы и бурых сосновых иголок Ярослава, смотрела по сторонам деловито и настороженно.

– Мы где?

– Конец марта 1051 года.

Катя нахмурилась.

– Свадьба Анны с Генрихом в середине мая же должна быть, – вспомнила она то, что нашла в Сети.

– Это свадьба, а из Киева-то она выдвинулась раньше.

– И едет сейчас, по весеннему бездорожью? – Катя посмотрела под ноги, на черную, едва просохшую после сошедшего снега почву.

Данияр кивнул:

– А почему нет? Весной ехать тоже есть резон: пока деревья без листвы, лес просматривается на версту вокруг… Анна ведь не столько книги везет, сколько богатое приданое. А это лакомый кусок для всех разбойников округи.

– Как мы тогда к ее обозу подберемся? – Ярослава закончила очищать джинсы, поежилась от сырости. – Нам одежу местную надо, узнать, кто сопровождает невесту, на каком наречии говорят… Думается, лучше бы нам действовать скрытно, ночью…

– Мы не знаем, где именно хранит Анна книгу. Волей-неволей нам придется познакомиться с ней лично.

Катя предложила:

– А давай обманку сделаем, как ты для бабушки Могини делала? Ну, когда воробьев в нас превратила и велела им в избе прибираться да рукоделием заниматься.

Ярослава вздохнула:

– То мои воробьи были, прикормленные. Обо мне всё знали…

– А это отличная идея, между прочим, – Данияр пристально разглядывал Ярославу. – Ты правда такое умеешь?

Та кивнула небрежно:

– Умею, сказала же… Это морок просто. Только нужны птицы непривередливые да ручные…

– Нам птицы ни к чему. Сделай так, чтобы мы не отличались от местных.

Ярослава уставилась на него с опаской:

– Ты это о чем толкуешь?

Данияр поискал вокруг. Чуть в стороне от поляны, на которой они приземлились, нашел углубление, заполненное талой водой. Провел над ним рукой и поманил Ярославу к себе. Катя тоже подошла ближе: на поверхности лужи, словно на экране в кинотеатре, передвигались какие-то фигуры.

– Это что, обоз Анны Ярославны? – удивилась Ярушка.

– Нет, это ближайшее селение Дряговичи. Наведи морок, чтобы все думали, что мы оттуда. И речь нашу понимали. А мы – их.

Ярослава растерялась.

– Да я не делала никогда такого… Это ж почти черная волшба, – она вновь с опаской посмотрела на Данияра.

Тот лукаво улыбался.

– Черная, да не черная… Так что, сделаешь?

Ярослава еще раз посмотрела на темную поверхность лужи, в глазах сверкнули интерес и любопытство. Катя знала этот блеск – он возникал всякий раз, как подруга вспоминала о том, что знаменитая ведунья, которой она хотела быть, должна владеть всеми силами и ни одной из них не подчиняться. Она дотронулась до плеча подруги:

– Ярушка, не надо. Опасно.

– Да погоди, – Ярославу уже было не остановить.

Катя сердито посмотрела на Данияра:

– Зачем ты ее подначиваешь?

– Я поводырь. Я открываю путь, Ярослава сама принимает решение, идти ли им.

Та выпрямилась, проговорила глухо:

– Бабушка Могиня учит никогда ничего не просить, покудова сами не подадут. Помнишь? Так вот и не отказывайся, Катерина, когда что-то само идет к тебе в руки.

Катя отшатнулась:

– Яруша, мало ли что в руки идет, может, это и вовсе знания черные. Злые это слова. Не твои будто.

Подруга покачала головой.

– Я ведаю, что творю, Катя. – Она посмотрела на Данияра: – Нужны три камня-оберега, на них морок наведу. Покуда они с нами будут, морок не падет и нас никто не узнает.

Поводырь поднял с земли три плоских камня, отряхнул от прилипшей листвы и вытер о штаны досуха. Протянул Ярушке:

– Такие сгодятся?

– Вы не слышите меня оба, – вспылила Катя. – Ты сам сказал, что по волхвованию нас легко обнаружить могут. Разве эта Ярушкина волшба не приметная?

– Да просто искать некому. Кому в голову взбредет? – он обезоруживающе улыбнулся. – Мы же быстро… Р-р-раз – и все, снова к себе прошмыгнули.

Катя покраснела от злости и бессилия – Ярослава, проигнорировав ее замечания, уже взяла камни с его ладони, отошла в сторону.

Встала под сосну с северной, покрытой темным мхом стороны, присела на корточки, нашептывая слова тайные. Катя прислушалась:

– Как по темному по мороку, до степной реки, до Смородины, обернусь орлом, воспарю да над речкой Огненной, отнесу да за речку образ истинный да припрячу его в сердце каменном. Не сломать оков, не провёдати. Да не пусть Змей охранный образ мой да друзей моих бережет-стережет, не покажет злому ворогу. На челе печать, на устах печать, да глаза мои обмана не выдати.

Катя обернулась на Данияра, и сердце уколола заноза: юноша пристально следил за Ярославой, вслушивался в шепот ее, будто что страшное узнавал. Взгляд удивленный, если не сказать испуганный.

Когда Ярослава встала, она сразу обернулась к ним. И первым делом посмотрела на Данияра. Усмехнулась с вызовом, еще больше испугав Катю.

– Ну, Ярослава… удивила, – прошептал Данияр. – Какая сметливая у тебя подруга, царевна.

Ярушка подошла ближе, показала руку. На открытой ладони лежали черные, будто обугленные огнем камни. Протянула друзьям.

– Теперь мы три брата, для всех, кто нам встретится, мы послушники монастыря в Клюни^[78], идем в Париж.

Поводырь брать камень не торопился, пристально рассматривая Ярушку.

– Давно узнала? – вдруг спросил.

– Дасразу поняла, чай не дура…

И они принялись молча буравить друг друга взглядами.

– Вы о чем вообще? Что происходит? – Катя переводила взгляд с одного на другую и понимала, что творится нечто невероятное, будто бы Ярушка какую-то тайну о поводыре вызнала.

Ярушка моргнула, сбрасывая в одно мгновение возникшее напряжение, усмехнулась:

– Да ничего. Показалось тебе.

Катя не поверила:

– Что ты «сразу поняла»?

– Ничего.

Катя готова была поклясться, что подруга при этих словах снова бросила взгляд на поводыря, а тот будто вздохнул с облегчением.

– Не спрашивай там, где ответов нет… Оберег-то бери. Да пристрой так, чтобы ближе к телу был.

Выпустив из своего свитера нитку, Ярослава ловко обмотала ее вокруг камня, сделала петлю и повесила себе на шею.

Данияр положил камень во внутренний карман. Катя, последовав его примеру, – тоже.

– Ну и где нам теперь обоз княжны Анны искать? – Ярослава огляделась по сторонам.

Поводырь кивнул вправо:

– Ясное дело, на дороге.

* * *

Солнце стояло уже высоко, небрежно касаясь макушек вековых сосен, когда они вышли на дорогу.

Ну, как – дорогу: скорее широкую просеку. Прошлогодняя листва плотным ковром устилала землю, скрывала корни деревьев. Идти по ним было приятно, хоть и опасно – Катя несколько раз едва не провалилась по колено: опавшие ветви скрадывали неровности дороги, но канавы, укрытые сверху бурым ковром листвы, становились западней для зазевавшегося путника. Сухие ветки не выдерживали вес человека, и он с треском проваливался. И хорошо, если яма оказывалась не очень глубока.

– В таких лесах полно ловушек, – предупредил Данияр, в очередной раз поймав Катю за локоть. – Может попасться и яма в несколько метров глубиной, вырытая разбойниками.

– Да оно ладно, если на человека вырыта. А вот ежели на зверя, то… – Ярослава мрачно прищурилась: – На дне колья будут понатыканы, острые, с зазубринами, чтобы не сорвался зверь, не выкарабкался… Вот из такой почитай что и не выбраться. Особенно ежели на медведя яма.

Она вздохнула.

Катя с опаской шагнула следом за ней.

– А как идти-то тогда?

– Глазами примечать… Ухом слышать.

Данияр усмехнулся:

– Не бойся, таких ловушек на нашем пути нет. Я не веду подопечных опасными тропами, берегу репутацию.

– Скажите, пожалуйста, – Ярослава скептически хмыкнула. – А вот почем я знаю, что проверил ты все вокруг?

– Знать можешь и не знать, остается только верить.

– Верить… Ишь чего захотел.

Катю снова укололо подозрение, что эти двое знают друг о друге больше, чем следовало. Но откуда?

Ярослава – это Катя знала совершенно точно – видела Данияра впервые. Да и он с ней был не знаком. Тогда что? Выходит, есть что-то, что ускользает от ее взгляда, что-то, лежащее на поверхности, что Ярослава увидела, а Данияр особо и не отрицает, но и прямо не говорит.

Она с сомнением посмотрела на поводыря, выискивая в том немногом, что он успел о себе рассказать, белые пятна, словно грубые заплаты на кружевном полотне. Парень поймал на себе ее изучающий взгляд, коротко хохотнул и широко зашагал вперед, бросив спутницам:

– След в след идите, раз сомневаетесь!

Его темный силуэт скользил впереди, то скрываясь за стволами, то появляясь вновь. Девушкам пришлось торопиться, чтобы не отстать.

– Вот зараза, – ворчала Ярослава, стирая со лба пот.

– Здравствуйте, бабушка!

Голос Данияра подхватили вороны, бросившись врассыпную. Катя с Ярославой переглянулись, ускорили шаг. У дороги на большом валуне сидела, опираясь на клюку, старая женщина: грязные волосы прибраны под неопрятный чепец, шерстяная накидка изъедена молью, порвана в нескольких местах, подол старой изношенной юбки впитал черную вешнюю грязь. Старуха посмотрела на Данияра враждебно, но ничего не ответила. Заметив приближающихся Катю и Ярославу, ткнула в них клюкой:

– А это кто?

– Братья мои.

– Совсем несмышленыши, – старуха покачала головой.

Катя выдохнула с облегчением: действуют Ирушкины камушки, не видят люди в них гостей из будущего, да и язык их понимают. Данияр, весело подмигнув девушкам, продолжил разговор со старушкой:

– Так что, бабушка, верно ли мы идем?

Та перевела на него суровый взгляд:

– А у самого у тебя глаза где? Разве не видишь?

– Нет, не вижу, заблудились мы. С дороги сбились, потом вернулись. В какую сторону идти и та ли дорога – не знаем. Поможешь? Вчера надеялись попасть в Дряговичи^[79].

– Эк вас закинуло-то, – старуха с сомнением смотрела на Данияра. Указала вправо: – Там оно… К вечеру доберетесь. Только зря вы туда собираетесь.

– Отчего же?

– Солдат там полно, вельможу какого ждут… – она отвела взгляд. – Вот и мне не с руки там показываться, и вам, чую, не стоит туда идти.

Катя улыбнулась:

– Спасибо за заботу, но нам как раз туда и надо.

Старуха взглянула на нее – как огнем обожгла, да быстро спрятала взгляд, отвела. У Кати стало нехорошо под сердцем, она с опаской оглянулась на Данияра и Ярославу, но те, кажется, ничего не заметили.

– Особливо ей не стоит там быть, – дополнила старуха, указав острым подбородком на Ярославу.

У Кати оборвалось сердце: неужели не оговорилась старушка, неужели видит она истинное лицо Ярославы?

Старуха перевела взгляд на Данияра:

– Кто бы вы ни были, не место вам в Дряговичах ни сегодня, ни завтра.

Данияр провел рукой перед глазами старухи – у той мгновенно помутнел взгляд, осоловел. Она тяжело опустила подбородок на скрещенные руки, уперлась в изогнутое навершие клюки и прикрыла глаза, задремав.

– Пойдем!

Данияр решительно направился в сторону деревни. Катя почувствовала тревогу – еще сильнее, чем прежде.

– О чем она говорила? Она Ярославу увидела? Ты слышал, что она сказала? – Катя запыхалась, пытаясь догнать поводыря, засыпала его вопросами. – Она сказала «ей», а должна была видеть твоего брата!

Ярослава молча шла рядом. Остановилась резко, всплеснула руками:

– Да не может такого быть! Плотный морок, не прорваться. Личина крепкая. У Кати же не заметно…

– Заметно, – бросил Данияр не оборачиваясь.

Катя тоже остановилась.

– Как?

– С чего взял ты?

Поводырь тоже остановился, обернувшись, посмотрел на оторопевших спутниц: видел, как напугана Катя, как задето самолюбие Ярославы. Подошел ближе.

– Я же говорил, волшбу видно. Опытному глазу видно, во всяком случае.

Ярослава недоверчиво обернулась на дремавшую за поворотом старуху. Данияр пояснил:

– Она, видать, ведьма. Оттого и прячется в лесу, пока вельможа не покинет деревню, чтобы местные не выдали ее и не отправили на костер.

Он повернулся. Неторопливо направился по дороге. Катя догнала его:

– Погоди. Почему на костер? Сейчас же середина XI века, инквизиция придет в эти земли на два столетия позже… Я помню по урокам истории.

Она силилась вспомнить точнее, что было в книге, которую когда-то читала мама: багрово-красная «Инквизиция» Иосифа Григулевича^[80]. Она тайком утащилаее с тумбочки, прочитала. В память врезались описания изощренных пыток, единственной целью которых было причинение страданий. Тогда ее успокаивало только одно – что это все в прошлом. Сейчас же от мысли, что она оказалась так близко к тем ужасам, которые услужливо подбрасывали память и воображение, похолодело внутри, а ноги подкосились.

Данияр пробормотал:

– Предвестники страшной бури иногда не менее опасны, чем сама буря… Инквизиция была удобным оружием в руках королей. Карл Великий обязывал епископов следить за правильным исповеданием веры в их епархиях и жестко искоренять языческие обычаи. Так что не обольщайся.

Они шли молча. Ярослава бормотала про себя тот же заговор, проверяла, в чем ошиблась, почему ее увидела эта старая ведьма.

– Анна точно проедет этой дорогой? – после того как морок, наведенный Ярушкой, дал слабину, Кате было тревожно. – Не хотелось бы здесь задерживаться…

Данияр кивнул:

– Камни привели сюда. – Посмотрев на Ярославу, добавил: – На всякий случай при встрече с местными глаза прячь, через них истинное твое лицо видно. Мало ли какие еще колдуны и чародеи в Дряговичи пожаловали да кого привезли на потеху горожанам. И на глаза никому не попадайся, сиди тихо на постоялом дворе. Встанем на ночлег на окраине, узнаем, что за вельможа. Если это Анна, то хорошо. Если нет, дождемся ее. Царевна права: чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.

* * *

В нежно-голубых мраморных плитах отражалось полуденное солнце.

Мягкий бриз тянулся с моря, волновал роскошные одежды вельмож. Красный с золотом пурпур, белоснежные тоги и россыпь жемчугов – в императорском дворце собралась вся придворная знать Византии: новый государь принимал верительные грамоты иностранных послов. Двор гудел, обсуждая последние сплетни – ноту протеста, врученную русскому послу Велидарю.

– Вы слышали, он отрицал…

– Неслыханно… А в чем обвинили русских?

– Караван… Его задержали для проверки документов на прошлой неделе, отконвоировали в порт, – пожилой вельможа со знанием дела окинул заполненный людьми зал. – На его борту обнаружили кое-что запрещенное.

– Но как? – дама в ядовито-малиновом хитоне придвинулась к нему, пожирая сановника любопытным взглядом. И добавила драматическим шепотом: – И что там такое нашли?

Вельможа понизил голос и округлил глаза.

– Оружие. Секретное.

– О господи! Какой кошмар, – и она с восхищением посмотрела на русского посла в дальнем углу зала.

Господин Велидарь держался особняком. Новый, с иголочки, костюм подчеркивал независимый вид и образ бунтаря и похитителя женских сердец. Дама вздохнула и заодно тайком покосилась на вельможу в красном, который молча сидел неподалеку, – видно было, что он тоже потихоньку изучал русского посла.

По залу прошла волна. Распахнулись двери, глашатай возвестил о начале аудиенции.

Император замер на троне, посматривал на подходивших то одних, то других послов, но взглядом, впрочем, то и дело цеплялся за Велидаря.

Послы вереницей приближались к нему, озвучивали заранее заученные речи и передавали верительные грамоты – хрусткие свитки. И отходили вправо в ожидании итоговой речи императора.

В числе последних подошел и Велидарь. Зал замер.

– Ваше высочество, светлейший император Русского царства заверяет вас в дружбе и вечной симпатии, подтверждает действительность заключенных ранее договоров и почтительно просит принять скромные дары в знак дружбы и почтения…

– …Неужели вы решили отдать Перуновы щиты?

Велидарь засмеялся, продемонстрировав белоснежные зубы:

– Не представляю даже, о чем вы говорите, государь!

Он осекся, заметив, как от гнева потемнели глаза императора, как на знакомом лице отразилась неприятная гримаса, будто маска, а от ступней Флавия скользнула к Велидарю тень, мгновенно взобралась на плечо и коснулась виска.

В памяти русского посланника Олега Богуславовича тотчас же вспыхнула недавняя встреча в Раграде: испуганная и встревоженная девушка, почти ребенок, в синем ученическом платье, отороченном кружевами, и с неприбранными косичками. Олег нахмурился, попытался прогнать внезапно нахлынувшее воспоминание, голос царевны, ее взгляд. И тонкий силуэт на фоне окна в отцовском кабинете. И тревогу в голосе.

Он встретился взглядом с императором – темные глаза злорадно прищурились, словно прочитав все мысли посла.

Велидарь внезапно понял главное: неизвестно каким образом, но Флавий теперь точно знает о существовании Кати.

«Как? Что происходит?», – озадачился он, прогоняя с плеча темную крылатую тень.

Рука императора, принимавшая свиток русского посла, дрогнула.

Свиток полетел вниз, к ногам Флавия.

– Русскому царю передай, посол: даю ровно сутки, чтобы предоставить Залог власти. Иначе… Пеняйте на себя.

Дряговичи оказались небольшим поселением, не имевшим даже крепостной стены, а единственным каменным зданием здесь был замок графа Дабижива Вавры. В нем-то и остановились вельможи, что прибыли в Дряговичи. Городок лихорадило, торговки вытащили на рыночную площадь все свое рукоделие, все ткани из закромов – в надежде продать подороже важным господам. Подступы к городку были сплошь усеяны обозами.

Данияр, Катя и Ярослава дождались сумерек и теперь тихонько передвигались через расположившихся на ночлег путников, прислушиваясь к их разговорам. Из обрывков фраз стало понятно, что в гостях у графа – новый епископ, знакомившийся со своей паствой.

Прибывшие с обозами приехали на предстоящее аутодафе^[81], которое непременно сопровождало прибытие епископа: узники графской тюрьмы уже не один месяц ждали этого дня, надеясь на помилование. Они ведь не знали содержания вынесенного им приговора, надеялись, что «отпущение на волю»^[82] означало буквально свободу и снятие всех обвинений. Крестьяне, ремесленники истово верили в справедливость предстоящего судилища, смаковали подробности событий. Кто-то претендовал на имущество приговоренного, кто-то хотел удовлетворить любопытство или получить реванш, наблюдая за страданиями давнего врага.

– Зачем Анна поедет сюда? – недоумевала Катя. – Можно же объехать городишко.

Данияр качал головой:

– С ней ведь тоже священник едет, епископ Роже, помнишь? Анна станет королевой католической Франции, почему бы не проверить крепость ее веры прямо сейчас? – Он сорвал травинку, растер между пальцами: – Не исключаю, что и гость графа прибыл сюда не случайно, эта встреча может быть заранее запланирована, как большая остановка. Дать отдохнуть княжне, сменить лошадей. – Он посмотрел на Ярославу и Катю. – А тогда церемония будет большой и затянется на несколько дней.

– И, скорее всего, к Анне будет не пробраться.

Данияр притормозил, склонился к девушкам и прошептал:

– Предлагаю новый план: обойти Дряговичи и выдвинуться Анне навстречу.

В этот момент среди людей возле обозов послышались взволнованные возгласы. В отсветах костров замелькали тревожные тени. Длинные. Черные. Пугающие.

– Что происходит? – Катя вытянула шею, вглядываясь в темноту.

Будто приливной волной, стоянку всколыхнуло, затопило паникой. Люди рядом вскочили и побежали врассыпную. Ярослава успела схватить мальчонку за локоть:

– Что там?

– Стража. Ведьму ищут! – у мальчишки горели глаза, рот искривился от смеси ужаса и волнения.

Вырвав локоть, он помчался вперед, выкрикивая:

– Ведьму! Ведьму ловите!

– Не нравится мне всё это, – Данияр нахмурился, привлек к себе девчонок, чтобы в возникшей суматохе не потерять их. – Уходим к Берендею.

Катя потянулась за иглой, вколотой в воротник рубашки, Данияр уже привычно положил руки на плечи девушек, царевна приготовилась снова испытать тяжесть и головокружение, закрыла глаза, понимая, что сейчас наступит тьма и ей опять больно сдавит легкие. Набрала воздух и затаила дыхание.

Но ничего не произошло. Катя снова и снова касалась прохладного металла, но они по-прежнему оставались на заполненном людьми поле. Посох бездействовал.

Только этого еще не хватало… В чем дело? Вдруг Катя догадалась: это путы мешают работать посоху – чье-то магическое заклинание повязало всю их волшбу. И что теперь делать? Данияр схватил девушек за руки, потянул в сторону, стараясь смешаться с толпой. Вот впереди блеснули серебром бляхи на доспехах стражников, в красных отсветах костров ощетинились мечи и копья – стражники взяли народ в кольцо и методично его сжимали.

– Без паники, христиане! – крикнул старший отряда. – Истинным верующим нечего опасаться. Вам надлежит подойти ко мне и назваться.

При этом он неуловимо покосился на светловолосого мужчину в черном одеянии, будто в поиске его одобрения. Сколько Катя ни вглядывалась, она не могла разглядеть черты светловолосого и запомнить их, они ускользали подобно морской медузе, когда ее схватишь. Совсем так же, как у Ирмины, когда Катя столкнулась с ней в чертогах Мары. И этого было достаточно, чтобы догадаться: перед ними – слуга черного морока.

Катя взглянула на Данияра – он тоже смотрел на мага.

Тот, окинув взглядом сбившуюся в кучу людей, отошел в тень. Или тень поглотила его, оставив лишь неясный силуэт, – так, пожалуй, будет точнее. Худые плечи, светлые, почти белые волосы до плеч, подобранные тонким обручем с инкрустацией из черного камня… Странный незнакомец.

Люди, поглядывая на него, один за другим подходили к стражникам, назывались.

– Они ищут нас, – прошептал Данияр.

– Как снять путы? – Ярослава потянула его за рукав, заставив склониться к ее губам.

– Нужна чужая земля, – прошептал поводырь. – Что-то, что было на земле, но не принадлежит этому месту.

Ярослава подняла на него глаза, проговорила беззвучно – в красных отсветах горящих костров ее черты обострились, глаза сверкали темнотой.

– Камни. Которые я заговорила в лесу.

И бросила взгляд на карман, в который Данияр убрал оберег-обманку, подтолкнула к нему Катю, сама встала с другой стороны.

Их очередь почти подошла: всего два крестьянина, и они окажутся у старшего стражника рядом с темным магом. Все трое понимали: одного взгляда ему хватит для того, чтобы вычислить их обман. И тогда… Тогда выбраться из этого времени будет практически невозможно. Поводырь покосился на солдат, встал к ним полубоком, прикрыв собой Катю и Ярославу. Неприметно сунул руку в карман. Катя повторила за ним, рассеянно и без интереса разглядывая наряд впереди стоящего мужчины. Почувствовала, как Ярослава подняла вверх руку, просунула ее сквозь ворот рубахи и потянула за нитку, на которой болтался камень-личина.

– На счет три, – предупредил Данияр. – Раз… Два…

– Ведьма!

– …Три!

Последние слова прозвучали одновременно, практически оглушив Катю. В глазах потемнело, в нос ударил запах земли и подгнивших веток, ноги утонули в сырости – они снова оказались на той поляне, на которой нашли камни, ставшие оберегом.

– Фух, успели, – Данияр шумно выдохнул. – Думал, точно поймают…

– А где Ярушка?

Глава 11 Тревожные вести

Она сама не поняла, как это произошло.

Они стояли совсем рядом друг с другом, Ярушка чувствовала плечо Кати, видела руку, протянутую Данияром. Единственное, что запомнила, – когда тянулась за камнем, посмотрела на того темного мага: хотела еще раз взглянуть, чтобы запомнить его черты. Его глаза выглядели непривычно, были очень светлыми, почти как у мертвеца, но все-таки живыми.

И в этот момент встретилась с ним взглядом. И будто пелену сорвали: ее оглушило странными, чужими звуками, въедливыми запахами – гари, подкисших щей и немытых тел. А ее саму словно парализовало.

Глаза мага светились из темноты, а губы искривились в страшном крике:

– Ведьма!

И это слово сразу подхватил десяток голосов.

Она не успела вздохнуть, почувствовала, как ее тянет влево, как теряется, тает в переходе плечо Кати, но в то же мгновение ее тянет к земле.

– Ведьма, ведьма, мы поймали ведьму! – кричали вокруг.

Ей скрутили руки за спиной, во рту и носу оказалась земля, она скрипела на зубах, глаза застилало от пыли и слез. Ярослава пыталась вырваться, но кто-то уже сел на ее ноги, прижимая к земле, на запястьях уже накрутилась веревка. Кто-то потянул ее за волосы, приподнимая голову над землей, – Ярослава попыталась сплюнуть землю, вздохнуть и оглядеться. На рот положили грязную тряпицу, до тошноты пропахшую лошадиным потом, затянули узлом на затылке.

Черный, будто живой плащ – ткань струится мороком, извивается – оказался у лица.

Ярослава замерла.

Медленно скользя взглядом по матовой ткани, она подняла глаза. Взгляд с недоумением зацепился за тяжелый крест на груди и кольцо-печатку с именным вензелем на пальце, какие обычно носят католические церковники.

Темный маг уставился в нее бельмами, надменная улыбка скользнула по губам, будто присыпанным высохшей кровью. Он наклонился к притихшей Ярославе, подцепил ногтем ниточку, державшую камень-личину. Скользнул пальцами по шершавому волокну.

– Не думал, что будет так просто, – прошептал светловолосый.

И дернул веревку вниз, резанув кожу.

– В замок ведьму! – крикнул стражникам.

Ярослава закричала. Но тугая тряпка на лице не позволила выйти наружу ни одному звуку.

Когда ее рывком подняли, она успела заметить, что Кати и поводыря рядом нет. Догадалась: успели сбежать.

А вот ей не повезло.

«Не думал, что будет так просто» – слова темного мага сами всплыли в ее памяти.

Выходит, их здесь ждали? Неужели это была ловушка?

* * *

Он торопился, почти бежал по широким галереям.

Винтовая лестница, вниз – два поворота, с балкона уже видна голубая линия прибоя. Он выдохнул с облегчением.

После аудиенции у императора Флавия, после странного, пугающего прикосновения черной тени к самым сокровенным мыслям, фрагментам разговора и тщательно скрываемым образам русский посол Велидарь спешил покинуть дворец, чтобы скорее предупредить Велеса об опасности.

Потемневшие глаза императора Флавия, крылатая тень – это говорило о многом. О том, что за Флавием стоит кое-кто более могущественный, чем Велес мог себе представить. А это означало, что началась совсем другая партия. Партия, к которой русский царь не готов.

Олег Богуславович выскользнул на балкон – сейчас надо миновать анфиладу пустых комнат, пересечь холл и спуститься по парадной лестнице. Внизу, за широкими золочеными дверями, его уже ждала повозка, чтобы спешно доставить в здание посольства. А потом – он чувствовал это – нужно будет срочно покинуть пределы Византии.

Он почти достиг холла, когда от ближайшей колонны бесшумно отделилась тень.

Черный крылатый силуэт с белыми глазницами.

Велидарь заметил его. Не замедляя шага, обогнул, не позволив преградить себе дорогу. И прибавил скорости.

Это была его ошибка – он позволил тени оказаться у себя за спиной.

Через мгновение Велидарь почувствовал, как стало тяжело дышать, как легкие заполнились чем-то тяжелым, вязким, а тело, перестав его слушаться, стало заваливаться назад. Перед глазами потемнело – это мелькнули обнявшие его крылья.

Еще пытаясь высвободиться, Велидарь потянулся к наружному карману, достал из него щепотку соли – древний способ избавиться от черной волшбы – и бросил ее себе за спину.

В ответ – злое шипение и глухие, будто из пустой бочки, проклятия.

Велидарь шагнул вперед. Но тень, набравшись силы и потемнев, преградила ему дорогу.

– Ты больше не нужен, – прошептала, бросаясь на него.

Короткая схватка, призрачные черные пальцы на горле и толчок к парапету.

Велидарь, задыхаясь, смотрел в белесые глаза, пытался сбросить цепкие пальцы со своего горла, да только проще было сдвинуть каменную глыбу.

Но в какой-то момент ему показалось, что хватка ослабла, тень, будто одумавшись, отстранилась от него. Покачиваясь, посол схватился за парапет, оперся на гладкую, нагретую солнцем мраморную поверхность.

Вдруг мир перевернулся. Опора будто выскользнула из-под пальцев, превратилась в туман. Перед глазами опрокинулось небо, а изогнутая линия прибоя стремительно приближалась. Ощущение полета, головокружение и боль в груди – он даже не успел испугаться.

Велес сказал беречь свою голову.

«Что-то я сплоховал, государь», – подумал Велидарь перед тем, как удар рассыпался в непроглядной темноте.

* * *

Нет, ее не везли в замок, ее волокли по всем улицам небольшого затхлого городка. Первое время она пыталась подниматься и идти – тогда веревку, которой были связаны руки, дергали специально, и она падала, расшибая колени. Снова пыталась подняться и идти, ее снова дергали, заставляя упасть. Колени быстро оказались сбиты, грубая веревка до крови перетерла руки, тело болело от ударов. Но страх не позволял мозгу отключиться, с утроенной силой фиксируя все, что попадалось на пути.

Грязные, заполненные отходами канавы. Пыль, едва прибитая сошедшим снегом. Одержимые злостью лица, с губ которых слетали проклятья и брань, и, хоть Ярослава теперь не понимала ни слова без камня-оберега, который остался у мага, сердце у нее замирало от страха.

Рядом, верхом на лошади, неспешно передвигался темный маг, пристально наблюдая за ней. Он спешился у ворот замка, проследил, чтобы девушку утащили вниз, в подземелье.

Несколько пролетов вниз, запах сырости и человеческих экскрементов вперемешку с кровью и паленой плотью – они пробивались даже через провонявший лошадиным потом кляп, который был вставлен в рот Ярославы. На стенах шипели масляные факелы, бросая горящие искры на пол. Жирная сажа оседала на потолке.

– Пошевеливайся, ведьма! – зло повторяли стражники, подталкивая ее дальше по коридору, мимо железных клеток, в которых в этот момент – Ярослава была уверена – на тощих подстилках из соломы замерли узники.

Ярушка уже ничего не чувствовала, когда ее завели в дальнее помещение подземелья: цепи вколочены в стены, несколько железных стульев с утыканными гвоздями сиденьями, спинками и подлокотниками, приготовленная дыба. Многие орудия пыток не выглядели устрашающе, скорее казались непонятным нагромождением железа и дерева – если бы не веревки и кожаные ремни для фиксации жертв. Ярослава их не рассматривала – зажмурилась: острый запах крови и страха, которым пропитались стены этого помещения, проскользнул и под кляп.

Вывернув запястья за спиной, ее зафиксировали так, чтобы она не упала. Сорвали кляп – Ярослава закашлялась, облизала пересохшие губы.

– Открой глаза.

Властный голос. И слова, которые она внезапно поняла: темный маг или владел ее языком, или мастерски использовал морок. Девушка медленно открыла глаза. Мужчина приблизился к ней, поглаживая большим пальцем заговоренный ею камень. Он обошел ее слева, справа, внимательно разглядывая, будто прицениваясь. Удивительно, но его фигура не отбрасывала тень.

– Назови свое имя, – велел колдун.

– Ярослава…

Недоумение в почти прозрачном взгляде. Он чуть отвернулся, будто собираясь уйти, как вдруг с размаху ударил ее по лицу:

– Не лги мне!

У девушки перехватило дыхание. Ярослава онемела от боли, взгляд едва фокусировался, она безвольно хватала ртом воздух. Стражник зачерпнул воды из бочки, равнодушно плеснул ей в лицо. Девушка коротко ахнула. Осела на руках тюремщиков.

– Я правду говорю…

Маг обошел ее кругом. Сунул под нос камень:

– Ты наколдовала?

– Я.

– Что еще умеешь?

Ярослава молчала: признается в колдовстве – отправят на костер в честь приезда епископа, промолчит – начнут допрос с пристрастием. Словно угадав ее мысли, маг подошел к столу, откинул угол кожаного фартука, которым были прикрыты пыточные инструменты, чисто вымытые, с маниакальной тщательностью и аккуратностью разложенные на поверхности. Несколько видов щипцов, иглы, расширители, воронка, ножи и скребки. От их вида у Ярославы округлились глаза, свело желудок и подкосились ноги: забыв о боли в суставах, девушка повисла на руках стражников.

Холодно наблюдая за ней, маг повторил:

– Что еще умеешь? Раны заговариваешь? – Ярослава с ужасом смотрела на него. Кивнула. – Порчу наводила?

Она качнула головой:

– Нет.

– В связи с дьяволом состоишь?

– Не знаю такого зверя.

Маг подошел вплотную:

– Это легко проверить… – он коснулся указательным пальцем подбородка девушки, заставив ее посмотреть ему в глаза.

Взгляд его стал совсем прозрачным, парализовал. Не осталось ничего, кроме него.

«Я знаю, кто ты, – прошелестел у нее в голове голос мага. – Ты из снежной Московии, из времени, которого нет в манускриптах. На тебе бесовская одежда, постыдная. Мужеская. Послана же ты демоном в медвежьем обличье, тварью, чудовищем, оборачивающимся медведем и пожирающим младенцев».

Послана из Московии? Время, которого нет в манускриптах? Медведем? Это он про Велеса говорит?.. Ярослава нахмурилась: то, о чем он говорил, не укладывалось в голове. Он считал, что она послана Велесом сюда. Но это было неправдой: Велес направил сюда Катю, если только… Если только он не думает, что она – Катя?!

У девушки расшились зрачки, приоткрылся рот от страшной догадки. Маг удовлетворенно кивнул, приняв это за знак. Ярослава усмехнулась:

– Я не она…

Он уже повернулся к ней спиной, намереваясь уйти, но внезапно остановился. Резко обернулся.

– Что ты сказала?

– Я не она. Ты ошибся, маг. Я из снежной Московии, все так. Я ведьма, и это тоже верно. Но я не дочь Велеса, демона, как ты выразился, в медвежьем обличье…

Он молчал.

– Ты прибыла из ненаписанного времени.

– И это так.

– Но ты была там, на поляне. Старуха указала на тебя.

– Какая еще старуха?

Не ответив на ее вопрос, маг отошел к стене, сел на стул с высокой спинкой, явно озадаченный услышанным. До Ярославы донеслось всхлипывание в углу – только сейчас она заметила несчастного, прикованного к стене. По безумному взгляду и бормотанию было ясно: он уже давно сошел с ума.

– Прекрасная Regina^[83], - шептал он, разглядывая Ярославу.

Маг покосился на него, крикнул прислужникам:

– Уберите его!.. – И, взглянув на Ярославу, проговорил отчетливо: – Приведите сюда старуху.

Ярослава сразу ее узнала: по патлатым волосам, все так же торчавшим в разные стороны из-под грязного чепца. Та самая старуха, которую они встретили в лесу. Но теперь у нее оказалось разбито лицо, рваная и опухшая губа едва шевелилась, по подбородку текли слюни вперемешку с кровью, глаз оплыл, платье разорвалось, показывая морщинистую грудь.

Старуху приволокли, видимо, из ближайшей камеры и бросили к ногам мага. Женщина кинулась целовать его сапоги. Но добилась только того, что мужчина брезгливо оттолкнул ее, наградив еще одним ударом по лицу.

– Это ее ты видела в лесу? – кивнул он на Ярославу.

Женщина подслеповато сощурилась, взгляд единственного уцелевшего глаза задержался на Ярославе. Старуха виновато кивнула и отвела взгляд. Маг посмотрел победно:

– И ты будешь отпираться?

– Нет. Я встретила несчастную в лесу, спросила дорогу, чтобы найти ночлег.

– Зачем ты шла сюда? Какие козни готовила?

Ярослава поморщилась:

– Не готовила я никакие козни. Я путешествую.

Маг долго смотрел на нее. Прошипел:

– Врешь…

– С ней еще двое было, – прошепелявила старуха.

Ярушка уставилась на нее, прошептала еле слышно:

– Зачем?..

– Повтори!

– В лесу-то, ваша милость, их трое было. Два монаха и она. Но один, точно говорю, девка ряженая.

Ярослава упрямо покачала головой:

– Неправда, она врет!

Маг встал. Посмотрел на нее презрительно:

– Это легко проверить.

– Я ничего больше не скажу, – сказала Ярушка, чувствуя усталость и боль во всем теле. – Лучше язык проглочу… – Она осеклась, поймав на себе страшный взгляд, увидев, как заклубилась за спиной мага мгла, медленно проявляясь звериной мордой с яркими, будто угольки, глазами. Девушка отшатнулась, ударившись об холодные доспехи стражника.

Маг рассмеялся, открыл ладонь, показав ей камень-личину.

– Он скажет, – пообещал ее мучитель и приказал стражникам: – В клетку ее!

Ярушку толкнули в угол к железной клетке, больше похожей на птичью. Высокая конструкция, в человеческий рост, с крошечным основанием – человеку в ней можно было только стоять или сидеть, поджав под себя ноги. Девушку развязали и, не позволив опомниться, втолкнули внутрь.

* * *

Мирослава нашла его в кабинете – он не выходил оттуда с той самой минуты, как Катя покинула Раград.

– Лушенька… – она едва различила его силуэт в темноте.

Мирослава вздохнула. Включила свет – над головой Велеса загорелось несколько светозаров, в одно мгновение осветив мрачный кабинет. Письменный стол мужа был завален депешами. Велес сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел прямо перед собой. В руках он держал свиток с красной печатью.

Мирослава села в кресло напротив него. Локти положила на подлокотники и замерла на какое-то время – надеялась, что Велес сам начнет говорить. Но тот молчал. Тогда она стала докладывать новости, делиться дневными заботами и хлопотами, как обычно делали они по вечерам.

– Алевтина Серышева письмо прислала, говорит, урожай нынче богатый будет. Тревожится, успеют ли собрать, – сказала Мирослава как бы между прочим. Велес не пошевелился. Она сменила тему: – Мстислав Ильменский докладывает: большие войска у западной границы стягиваются. Датчане и илийцы. Но есть промеж них и византийские стяги…

Она замолчала.

– Лушенька, что? Не молчи.

– Олега больше нет. Он упал с верхней анфилады дворцового комплекса и разбился. – Мирослава ахнула, прикрыла рот рукой. Велес продолжил: – Сразу после аудиенции и вручения верительной грамоты.

– Флавий принял ее?

– Да, с требованием предоставить Залог власти в течение суток.

Мирослава прикрыла лицо руками:

– Но как узнал он? Ведь ни одна живая душа не знала…

Велес положил депешу с красной печатью на стол, отозвался горько:

– Теперь мы о том не узнаем. Велидарь, который присутствовал на аудиенции, мертв. Флавий выражает соболезнования – Велес небрежно кивнул на депешу.

Мирослава в ужасе покачала головой, тревожно заломила руки.

– Лушенька, раз так, ей нельзя возвращаться сюда, – сказала она решительно. – Под любым предлогом. Если можно, я побуду с ней.

Глава 12 Владыка

– А где Ярушка? – Катя беспомощно оглядывалась по сторонам. Посмотрела на Данияра: – Мы ее там оставили? На поляне той?

Она шагнула к поводырю, схватила его за рукав, заставив развернуться и посмотреть ей в лицо.

Данияр отвел взгляд:

– Я не смогу вернуться туда… Не смогу ее забрать.

Катя отпрянула, пальцы разжались, руки безвольно упали.

– То есть как – не сможешь? Ты же понимаешь, что они с ней там сделают?

Данияр поднял на нее взгляд – злой, холодный:

– Понимаю. Потому не позволю тебе туда соваться. Я за тебя головой отвечаю.

– А я – за нее!

– Я. Не. Могу. Ее. Оттуда. Вытащить! – проорал Данияр и шагнул к дереву.

Она видела, как его пальцы барабанят по шершавой поверхности. Плечи поднимаются тяжело, обреченно.

– Я не могу ее оттуда вытащить, – повторил он шепотом.

– Значит, я это сделаю без тебя.

Катя развернулась и направилась к селению, возвращаясь на дорогу, по которой они прошли днем. В темноте поскользнулась, чуть не упала – успела схватиться за ветку, ахнула.

– И сгоришь на том же костре, – Данияр даже не пошевелился. Он стоял у того же дерева и говорил ей в спину. Катя поежилась под его взглядом, словно прожигающим кожу между лопаток.

Катя пошла дальше по дороге. На этот раз осторожнее.

Подняв с земли корявую ветку, наступила на ее конец ногой, потянула на себя другой. Ветка хрустнула. Катя очистила ее от мелкой сухой листвы, оперлась на нее, будто на посох. В груди разрасталась досада – как они так могли ошибиться, взять и потерять под носом стражников Ярославу.

– Надо Анну найти, – отчетливо проговорил Данияр. – Ее нет в Дряговичах. Следовательно, казни до ее приезда не будет. Значит, у нас есть время. А у нее, как у невесты короля, есть право помилования. Мы расскажем ей всю правду и попросим заступничества.

Катя замерла. Медленно обернулась и посмотрела через плечо:

– Как много времени это займет?

Он стоял, скрестив руки на груди, мрачный и злой, смотрел мимо Кати, будто не желая встретиться с ней взглядом.

– Сколько бы ни заняло, начинать надо прямо сейчас.

Катя неохотно шагнула назад, на поляну.

– Что надо делать, говори.

Данияр огляделся:

– Сейчас – устраиваться на ночлег. – Он остановил жестом протест Кати, повторил более жестко: – Сейчас – спать… На заре двинемся. – Он посмотрел вдаль, проговорил тихо, будто озвучивая собственные мысли: – Утренний туман свяжет все пути, по нему словно по ковру дойдем. Он растает к утру, проглотив все наши следы.

Катя стояла перед ним, опустив руки. В голове ворочались мысли: одна цеплялась за то, что он прав, что все равно не удастся ворваться в город и отбить Ярославу, но вместо нее тут же приходила другая, ковыряла ржавым гвоздем под сердцем:

– А если мы опоздаем?

Данияр перевел на нее взгляд. Девочка вспомнила, что Ярослава знала о поводыре что-то еще, чего он не рассказал Кате. Сейчас он больше всего походил на хищную птицу, опасную и жестокую. Ее должно было успокаивать, что отец не приставил бы Данияра к ней, если бы он мог быть опасен. Да и только что он говорил, что за нее отвечает головой. Что же тогда в его облике пугало до дрожи в коленках? Даже не до дрожи. До икоты.

– Что, если мы опоздаем? – повторила она с нажимом.

Он покачал головой:

– Мы узнаем об этом…

– Как? – Катя преградила ему путь.

– Не забывай, у вас общая кровь. Ты почувствуешь… А сейчас пошли.

И, словно опасаясь новых расспросов, направился в сторону, противоположную селению. Сумерки быстро сомкнулась за его спиной, будто приняв за своего. Надо было догонять поводыря. Катя немного помедлила, прислушиваясь к протяжным стонам, поднимавшимся из низин. В них чудились голоса неживых. Злой шорох крался, окружая, тревожил прошлогоднюю листву. Кате померещились болотно-зеленые огоньки, будто они, подрагивая, загорались то справа, то слева, то сзади. Совсем близко.

Хрустнула ветка за спиной, спугнув притаившуюся сову. Катя вскрикнула и что было сил побежала за Данияром, буквально свалившись на его руки за ближайшим деревом.

– Ты чего?

– Там кто-то есть!

Он снисходительно усмехнулся. Подхватив лунный блик, застывший на черной луже, поднял его и бросил в кусты. Белый луч пролетел над поляной, упал в листву с противоположной стороны, спугнув молоденького, не сбросившего до конца зимнюю шубку зайца.

Поводырь засмеялся. Катя отодвинулась от него, вздернула подбородок.

– Ничего смешного, – пробормотала.

– Да нет, смешно… – Он посмотрел на нее с любопытством: – Ты, выходит, совсем не умеешь пользоваться настоящей волшбой – в смысле, не знаешь ни заговоров, ни обрядов?

– А как бы я, интересно, научилась? Особенно когда никто не учит. – Она направилась прямо, уводя Данияра с поляны. – Только-только начала разбираться в Аркаиме – и всё. Только-только стала разбираться дома – так вот… ввязалась в историю.

Катя осеклась, вспомнив, что она сама напросилась, сама предложила искать сиамского вора.

– А если вора уже нашли? И мы зря сюда забрались? – незаметно для себя она озвучила собственные мысли.

– Не нашли. У меня метка загорелась бы.

Катя обернулась:

– Что за метка?

Данияр молча закатил рукав, подставил лунному свету небольшую отметку: круглая печать с вензелем посередине и знаком Велеса.

– Она же сожжет меня, если с тобой что-то случится, – спокойно сказал он и спрятал отметку.

– Зачем ты согласился?

Данияр грустно улыбнулся и ничего не ответил. Рассказать об обете, данном Велесу, он пока не мог. А может, и никогда не сможет.

Они вышли к ручью – он бежал в глубокой расселине, бормотал, наполненный талой водой. Пена взбивалась на камнях, тянулась белым шлейфом. Данияр спрыгнул вниз, прошел вдоль ручья к раскидистому дубу, чьи корни свисали над водой. Заглянул под дерево и, поманив Катю к себе, помог спуститься.

– Давай сюда, вниз.

Та засомневалась:

– Под дерево?! Зачем?

– Иди-иди, сейчас дождь будет, гроза.

И подтолкнул Катю внутрь.

Удивительно, но под корнями дуба оказалась будто бы небольшая пещера, довольно тесная, но неожиданно сухая, пахнущая лесом и травами. Катя с удивлением посмотрела на Данияра – парень шагнул вслед за ней, провел рукой со стороны ручья, будто темный полог опустил: звуки леса, сырость и прохлада остались там, за пологом, а тепло – внутри. Наклонив голову, прошел к Кате, опустился рядом. Едва дотронулся до своей куртки, как та потяжелела, уплотнилась. По ней густо поднялся ворс, теплый, мягкий. Сбросив куртку с плеч, положил ее на землю и присел, как на ковре.

– Устраивайся. Я тут с краешка примощусь. Но царевнам полагается почивать под теплым одеялом.

Он бросил ее куртку вниз – и возле Кати оказалось теплое верблюжье одеяло. В довершение всего поводырь вытащил из кармана сухую шишку, сжал ее в ладони. А когда раскрыл, у него в руке оказалась лепешка ржаного хлеба.

– Бери, ешь. И спать. – Он разломил лепешку надвое.

– Как? – Катя недоверчиво взяла из его рук половину лепешки.

Данияр прожевал кусок, посмотрел на нее:

– Что «как»?

– Как ты все это сделал?

Он с недоумением напомнил:

– Я поводырь, я говорил ведь.

– При чем тут это?

Он засмеялся:

– При том. Все это, – он показал на стены пещеры, корни, мех, – есть где-то в других местах, но нужно сейчас мне и тебе. И оно стало нашим.

– А шишка?

– Ничего не появляется из ниоткуда. Ничто не пропадает насовсем. Это основной принцип, по которому мы живем. Шишку подобрал на поляне за мгновение до того, как ты испугалась зайца.

Катя опустила глаза, вспомнив о своем испуге, отозвалась:

– Закон сохранения энергии.

Данияр усмехнулся с пониманием:

– Верно.

– Так я все-таки сейчас шишку ем или хлеб?

– Ты? Хлеб, конечно.

– А шишка тогда где?

– А шишка на лбу у любопытной Варвары вырастает. – Он лег на спину. Скрестив руки на груди, сунул пальцы под мышки и отвернулся. – Спи.

Катя поправила одеяло.

– Данияр, как мы узнаем, что с Ярушкой беда? Ты сказал, что я почувствую. Как?

Парень молчал, Катя даже подумала, что он уснул и не слышит ее. Вздохнула.

– Тебе плохо будет… Она в твоей одежде как в твоей коже. Она твоя родня. Ты почувствуешь.

Катя выпрямилась, прислушиваясь к себе. Вроде пока все как обычно.

Аккуратно, чтобы не задеть Данияра, легла на бок, подсунула под голову руку и уставилась в темный угол, прислушиваясь к прорывающимся через завесу приглушенным лесным шорохам и засыпая.

* * *

Велес покачал головой – слова Мирославы о том, что она будет сопровождать Катю, его не обрадовали:

– Не стоит привлекать внимание своим отсутствием.

Он достал из верхнего ящика стола копию карты – точно такую же, что отдал Данияру. Вздохнул: из двенадцати переходов сожжены только два. Слишком медленно.

Велес дотронулся пальцем до второй сожженной отметки, снял со шнурка луноскоп и поставил сверху. В бледном луче мелькнуло отражение. Что-то, напоминающее пещеру или иное укрытие, послышались шум воды и запах сырости. Из полумрака приблизилось лицо Данияра.

Будто опасаясь быть услышанным, поводырь обернулся через плечо, прикрыл губы мороком.

– Слушаю тебя, государь, – из-за морока голос его звучал приглушенно и будто на пару тонов ниже.

Велес проговорил:

– Я предупреждал, что о возвращении сообщу дополнительно. – Данияр кивнул, взгляд поводыря стал сосредоточенным, на переносице пролегла глубокая морщина. – Сюда не возвращаться. Слышишь ли?

Молодой человек кивнул. Подумав, уточнил:

– Не возвращаться совсем?

По лицу Велеса скользнула тень.

– Совсем.

– Если она будет настаивать?

Велес нахмурился, повторил строго:

– Сюда. Не. Возвращаться… Случилось то, чего я более всего опасался в нашем последнем разговоре, поводырь. Мы получили официальную ноту Византии. Надеюсь, ты услышал меня.

Отключив луноскоп, перевел взгляд на Мирославу – жена сидела с прямой спиной, вцепившись зубами в костяшку указательного пальца.

– Лушенька… – выдохнула. – Как же так?

Велес отвел от нее взгляд:

– Что смотришь на меня как на врага? Или хочешь, чтобы Доля в руки Флавия попала?.. А может, и все тайны раскрыть перед Катериной надо? – он нервно тер виски. – Если она это узнает, она нас не простит. А здесь она узнает об этом непременно.

Мирослава ахнула, будто ей в сердце нож вонзили. Отшатнулась.

Велес подошел, положил руку на плечо. Проговорил мягче:

– Смирись. И надейся, что все разрешится в лучшую сторону. Когда-нибудь…

– Что разрешится? – она подняла к нему заплаканное лицо.

– Что Флавий откажется от нее, что Катя вернет дневники и тогда мы получим явное преимущество в переговорах с Флавием.

– Как много «если», – Мирослава тяжело поднялась. – При любом раскладе я бы предпочла оказаться рядом с дочерью.

Качнув головой, она медленно, не оборачиваясь, вышла из кабинета мужа. Когда дверь плотно притворилась за ней, а стены снова покрылись тонким покрывалом из мха вместо морока, Велес опустился в кресло.

– Что же я наделал, – проговорил он, в отчаянии сжав руками голову.

Он не сказал Мирославе – не смог, – что, прежде чем покинуть зал аудиенции, Олег Велидарь успел отправить сообщение ему на луноскоп. Короткое, но объясняющее многое слово: «Темновит».

* * *

Антон не находил себе места. Вечером заперся в своей комнате, вспоминая странную встречу с незнакомкой.

Откуда он знает ее имя?

Откуда ему знакомы ее профиль и отчужденный, будто инопланетный взгляд?

И она его тоже узнала, он был готов поклясться. Узнала, но не захотела остановиться и поговорить, а наоборот, постаралась быстрее смешаться с толпой. Что происходит? Что связывает его с нею?

Когда он засыпал, ему чудился степной запах: луговые травы, разгоряченные полуденным солнцем. Оранжево-красное, оно золотило долину. И изящный девичий профиль.

Недлинные, чуть ниже плеч волосы. Светлые. Вздернутый нос и блуждающая, настороженная улыбка. Ему хотелось рассмотреть ее ближе.

Будто повинуясь его желанию, девушка развернулась, оказалась прямо перед ним.

«Все хотел рассмотреть твои глаза, – его голос звучал будто со стороны. – Вот, знаешь, странное дело, лицо помню, а глаза – нет. Дай посмотрю, пока светло, какого они у тебя цвета».

«Серые», – почему-то вздохнула девушка и попробовала отстраниться.

Он крепче сжал ее плечи. Заглянул в глаза, поймал ее неловкость и смущение – она прятала, отводила от него взгляд, краснела до кончиков ушей. Его забавляло это. Там, в этом воспоминании. «Нет, они не серые. Они цвета Темзы на рассвете».

Черт, придумал же такое. Девушке тоже это не понравилось, она с усилием повела плечами, высвобождаясь. «Не знаю, не бывала».

Это Катя. Это их разговор. Судя по погоде и запахам – летом.

Когда? Какого года?

Утром он решил вернуться на перекресток и попробовать вспомнить, бывал ли он там раньше.

* * *

Она готова была выть: за ночь ноги затекли, болели ступни и щиколотки, ушибленные колени распухли, горели ссадины, ныла спина и шея. Вот бы вытянуть ноги, полежать хоть минуточку. Да только в этой тесной клетке и посидеть нормально не получится. На карликов они, что ли, рассчитаны? Она пыталась встать так, чтобы упереться спиной в прутья и перенести вес с уставших ног, дать им хоть несколько минут покоя и отдыха. Но стоило ей это сделать, как надсмотрщик подходил к клетке и что есть силы бил палкой по прутьям.

Ярослава опустилась на дно клетки, села поджав ноги, вцепилась руками в прутья и повисла на них, положив на несколько минут голову.

За стеной, из коридора, слышались стоны и плач. Кто-то безумным голосом бредил, кто-то звал на помощь. Просили воду. Ярослава первое время вздрагивала от каждого шороха – боялась, что идут за ней, – но через несколько часов мучений наступила та самая стадия отупения, когда казалось, что уж лучше бы скорее к ней пришли и закончились бы все ее страдания.

Здравый смысл устало повторял: ты не выживешь.

Взгляд блуждал по комнате, выхватывал орудия пыток, назначения которых Ярослава не очень понимала, но могла догадаться, что ничего хорошего узнику они не обещают.

– Красавица… – услышала она в который раз.

На этот раз подняла голову и открыла глаза – тот несчастный в углу, с безумными глазами, которого после ухода мага вновь бросили в эти застенки, иногда приходил в себя и его взгляд приобретал ясность. Но даже в этом случае Ярослава не могла понять, что он говорил. Что-то сбивчивое, она даже не уверена, что его бред можно было как-то расшифровать.

– …Княжна, – ворвалось в ее сознание, заставив вздрогнуть.

Какая здесь еще могла быть княжна, кроме Анны? К тому же сказано это было так неразборчиво, что могло оказаться чем угодно. Девушка переспросила:

– Княжна?

Парень обрадовался, завертел головой.

– Княжна… – Он снова что-то говорил, быстробыстро, Ярослава силилась понять хоть слово, но все было тщетно.

Устав вслушиваться в неразборчивый бред, она снова положила голову на руки, устало выдохнула.

– Что ж, ты оказалась права, – услышала она вкрадчивый шепот у самого уха.

Ярослава вздрогнула: задремав, она не заметила, как стих несчастный в углу пыточной, как в подвал вернулся маг и застыл возле ее клетки. Тяжелый крест поблескивал в складках мантии, а на пальце горело кольцо.

Теперь он мрачно улыбался, разглядывая ее.

– Что ж… Я ошибся, свои промахи тоже надо признавать.

– Вы отпустите меня?

Он улыбнулся еще шире, только от его улыбки мороз побежал по коже.

– Да, конечно. Если ты скажешь, где она.

– Кто?

– Не стоит делать вид, будто ты не понимаешь, – он говорил медленно, чуть растягивая слова, а взгляд становился все холоднее и жестче. Ярослава ежилась под ним. – У тебя есть капля ее крови. Вы пришли одной тропой, у вас общие замыслы и устремления… – Он раскрыл ладонь и показал Ярославе ее изъеденный, исцарапанный камушек. Девушка не знала, что делал он с ним,но ей стало почему-то жутко, будто изуродовали что-то живое, дышащее. Не в силах заставить себя отвернуться, она смотрела на камень и глотала слезы. – Да, красавица, он все рассказал.

Маг отошел от клетки, взглянул на Ярославу с брезгливой ненавистью.

– С твоих губ слетело заклятье, обманувшее нас, – заговорил громче. – Но не ты главная. Ты лишь тень.

Он помолчал, обдумывая что-то.

– У всех есть тень. И у нее. И у меня, – будто желая удостовериться в сказанном, он посмотрел себе под ноги. – Но ирония в том, что, как бы ни была слаба тень, у нее прочная связь с телом… – Маг посмотрел на Ярославу, глаза его стали прозрачными и чужими, словно принадлежащими другому лицу, а за спиной темными крыльями качнулась какая-то тень. – Мне нужна она. Другая.

– Я не знаю, где она, – прошептала девушка, цепляясь окоченевшими пальцами за прутья решетки.

Маг кивнул.

– Хорошо. Значит, я сделаю так, чтобы она пришла за тобой.

– Не надо, пожалуйста.

Он посмотрел с издевкой:

– Не проси ни о чем, покуда сами не подадут тебе…

Ярослава отшатнулась, узнав слова бабушки Мо-гини:

– Откуда вы…

– О, я многое теперь о тебе знаю… О твоих мечтах, о горящем в сердце желании стать известной, о робких попытках ступить на ту, запретную сторону… Но долг сдерживает тебя. Слова сковывают сильнее, чем самые хитрые путы. Ты потерялась в них. – Маг решительно придвинулся: – Но знаешь, я готов помочь тебе. Ты очень талантлива, об этом мне сказал твой заговоренный камень, – он вновь продемонстрировал его побитые края. – Видишь, как он пострадал? Он долго хранил твои секреты, мне пришлось применить к нему самую темную и жестокую магию. И я предлагаю тебе то, что никто не предложит. То, что я тебе больше никогда не предложу.

Ярослава настороженно слушала его, смотрела в странные белесые глаза, следила за губами. Слова мага будто тонкими пальцами касались ее сознания, прокрадывались в самое сердце, цепляясь там и царапая в груди.

– Я предлагаю тебе стать моей ученицей.

Он отодвинулся, чтобы насладиться тем, какое впечатление произвели на узницу его слова. Посмотрел победно.

Ярослава растерялась:

– Вы же… вы же казните ведьм за колдовство.

– Мир нужно очищать от бездарностей, – рассудительно протянул мужчина. – Не сумели скрыть свои таланты – вам дорога на костер. Магия – искусство для избранных. Для таких, как ты… – Он придвинулся ближе, проговорил, почти касаясь губами железа: – Ты ведь не хочешь быть вечно ее тенью?

Ярослава молчала.

Она смотрела исподлобья, вглядывалась в черты своего собеседника. Теперь она хорошо видела его. Тонкие губы, заостренный хищный нос, чуть раскосые глаза. Он был почти красив, но не естественной, а будто бы девичьей красотой, хищной и опасной. А еще – сильная черная магия, отсутствие тени от его фигуры, странные крылья за спиной с угольками пугающих глаз и крест на груди… Ясная улыбка расцветала на губах девушки: теперь она отчетливо поняла, с кем имеет дело.

– Какая честь была бы, – прошептала отчетливо, – стать ученицей Черного жреца, епископа, присягнувшего самому дьяволу.

Белесые глаза прищурились, посмотрели зло, настороженно.

– Но я не верю в тебя, потому что грош цена твоему слову, оно с потрохами принадлежит твоему хозяину, и нет числа твоим лживым личинам, «святой» отец.

Маг выпрямился.

– Ты пожалеешь… Такие предложения дважды не делаются. То, что мне нужно, я и так получу. Жак! – крикнул он в коридор.

Из темноты донеся шорох шагов, тихий, как приближение самой смерти. Рядом с ним, будто ворох подхваченных осенним ветром листьев, кружились страх заключенных и их невольные стоны.

– Жак!

– Я здесь, владыка. – В подвал зашел человек. Небольшой рост, темные прямые волосы перехвачены кожаным ремешком, щуплый и неприметный на вид. Если бы не страшный, пронзительный взгляд – медленный, тяжелый и испытующий, от которого пробирало до костей.

Маг кивнул на Ярославу:

– Эту ведьму на кресло.

Вошедший придирчиво и оценивающе посмотрел на Ярославу, смерил взглядом, уточнил:

– Жаровню разжигать?

Маг посмотрел на Ярославу как на кусок мяса. Пожал плечами.

– Разожги… – И едко добавил: – Посмотрим, можно ли еще спасти душу ведьмы.

Глава 13 Княжна Анна

Катя металась во сне, бормотала обрывки фраз. Данияр давно проснулся и сейчас сидел рядом с ней и слушал. И уже понимал, что ей снится, – этот же сон разбудил и его. Но он проснулся слишком рано, не посмотрев, чем все закончится. Поэтому ждал, когда его досмотрит Катя.

По бледному лицу девочки скользили тени, ресницы подрагивали. На лбу, по линии роста волос, собрались капельки пота.

Что привлекло Данияра, так это знаки, в которые складывались тени на лице и руках дочери Велеса.

Перевернутый крест, пентакль^[84], бесконечные перечеркнутые круги и решетки.

Поводырь знал, что это означает: кто-то пытается вскрыть заклинание камня-личины. Значит, его нашел кто-то чужой. Данияр протянул руку – хотел дотронуться до одного из знаков, – но в последний момент отдернул ладонь.

Катя громко застонала, распахнула глаза и резко села.

– Открыл? – Данияр скользнул по ней взглядом.

– Да…

Она ответила раньше, чем сообразила. Растерянно посмотрела на юношу, поправила воротник рубашки.

– Откуда ты знаешь?.. Мне плохо. Жарко, сердце колотится, сейчас выскочит из груди.

Данияр понимающе кивнул:

– Дай руку, – попросил, протянув ладонь.

Катя опасливо посмотрела на него, поежилась: он был странный в таком свете, похожий на сумеречную птицу. Но руку протянула. Щелкнув пальцами, Поводырь зажег над головой светозар размером с горошину, но яркий – Катя даже зажмурилась. Данияр тем временем отодвинул край рукава ее рубашки, закатил выше и посмотрел на запястье и предплечье с внутренней стороны. Катя сама опешила – в центре ладони ее правой руки, на запястье и ближе к локтю шла дорожка небольших квадратных в сечении отметин, будто застарелых шрамов.

Данияр вздохнул, отпустил руку Кати. Нахмурившись, приподнял край одной из ее брючин, посмотрел на кожу на щиколотке – там у царевны оказались точно такие же отметки, неизвестно откуда появившиеся.

– Черт, кресло ведьмы… – прошептал он в тревоге.

У Кати упало сердце.

– Что это? – спросила, хотя догадывалась. – Данияр, что происходит? Что означают эти отметки на коже?

Поводырь посмотрел на нее – в свете светозара его глаза блестели мрачно, будто с того света:

– Это пыточное кресло. Вся поверхность покрыта железными шипами. Твои отметки, – он кивнул на раскрытые ладони девушки и на ноги, – на местах фиксации рук и ног жертвы.

Катя раскрыла ладонь, вгляделась внимательнее.

– Ярославы? Откуда это у меня?

– Могу только догадываться. Черный маг, который был на поляне, поймал Ярославу. Вероятно, увидел в толпе и успел схватить как раз в тот момент, когда мы разрубали путы и убегали с поляны. Нашел ее камень-личину и теперь пытает, чтобы выяснить, где ты.

– Но Ярослава не знает, где мы, – Катя почувствовала, как по телу пробежала горячая волна от щиколоток по ногам вверх, к пояснице, теряясь между лопатками. Волосы зашевелились на макушке. Она ахнула, схватила руку Данияра, едва не сломав ему пальцы. – Как… как ты об этом узнал?

Поводырь достал свой камень-личину, показал Кате: он был исцарапанный, с оплавленными и будто обугленными краями, с щербинами по всей поверхности.

– С твоим то же самое, проверь…

Катя усилием воли заставила себя сесть, достала из кармана свой камень – он выглядел точно таким же потрепанным и изуродованным, будто побывавшим в мясорубке.

– Любая магия оставляет след, – пояснил юноша. – У нее всегда два конца… Поэтому я и запрещал тебе пользоваться волшбой.

До Кати медленно доходили его слова.

– Данияр. Эти отметки значат, что Ярослава прямо сейчас на этом пыточном кресле?

Она посмотрела на поводыря, надеясь, что он скажет, что вовсе нет, что это морок, часть злого заклятия, оставленного неизвестным черным магом, что-то еще, но Данияр отвел взгляд и неохотно кивнул.

– Нам надо торопиться. Светает, – он встал.

Катя медлила, напряженно смотрела на него:

– Мы ведь не оставим ее там?

– В Дряговичах ждут Анну. Крестьяне говорили вчера, что уже приготовлена площадь и украшен город. Она на подъезде. Возможно, она и свита заночевали где-то поблизости. Если мы поторопимся, то до рассвета сможем попробовать и задание Велеса выполнить, и спасти Ярославу… – Он с грустной улыбкой посмотрел на раскрасневшуюся Катю. – Время работает на нас. Маг уверен, что ты чувствуешь опасность, нависшую над Ярославой, поэтому не убьет ее, чтобы не разорвать вашу связь. Не допустит, чтобы увечье было таким тяжелым, чтобы она потеряла сознание… Он будет держать ее между жизнью и смертью так долго, как только сможет.

– Пока я не приду?

Данияр кивнул.

– Мне все больше кажется, что затея с похищением дневников твоего отца придумана лишь для того, чтобы выманить тебя из его резиденции.

Для Кати это теперь не имело никакого значения. Если нужно будет прийти и занять это ведьмино кресло вместо Ярославы, Катя сделает это.

Девушка поднялась. Голова кружилась, ее отчаянно мутило. В нос то и дело ударял липкий, зловонный запах, она с трудом могла расшифровать его. Но сердцем понимала: так пахнет смерть.

* * *

Он уже несколько часов неприкаянно бродил по неприметным улочкам.

Продуктовый магазин. Аптека. Сувенирная лавка.

Оставив машину на том перекрестке, где он видел Катю, он снова прошел до светофора, пытаясь понять, куда она могла пойти. Так быстро, стремительно исчезнуть из поля зрения.

Скорее всего, во дворы. Там в вечернее время фонари работают через один, укрыться – пара пустяков.

Он неторопливо шагнул за угол.

Колкий ветер подхватил полы дубленки, пробрался за воротник – Антон выше поднял его, спрятал подбородок, прошел до следующего дома.

В памяти встал такой же морозный и сумеречный день. Он сидит в машине, кого-то ждет. Вот на той парковке у дома наблюдает, как дворник очищает от снега тротуар. Кого он ждал здесь? Может быть, Катю? Или это была случайность?

Антон поднял глаза, посмотрел на дом. Обычный, панельный, типовой. Таких в Красноярске сотня. Или даже две.

Свернул во двор и неторопливо прошел вдоль подъездов.

Сунув руки в карманы дубленки, продолжал стоять, пытался примерить на себя локацию, будто старый разношенный свитер. Прислушивался, отзовется или нет. Врач сказал, что ему нужен триггер, толчок.

Катя – он чувствовал это – ключ к его воспоминаниям.

Он упустил ее вчера.

Ему надо найти ее сегодня.

Дверь подъезда пискнула, выпустив даму с немолодым шарпеем. Собака деловито сопела, вздыхала и изображала недовольство, что ее вывели на прогулку в такую погоду. Антон придержал дверь, зашел внутрь.

Обычный, ничем не примечательный подъезд.

Почтовые ящики, лифт, лестничная клетка.

Парень медленно направился вверх, вглядываясь в кнопки звонков, двери.

Второй этаж.

Третий.

Четвертый.

Взгляд упал на угловую квартиру, темный дерматин двери. Над глазком – золотая цифра «15».

Да! Он был здесь!

Он отлично помнит эту потертую дверь, эту табличку «15» над глазком. Знаком ему и этот пластиковый пупырышек звонка.

Подумав, он надавил на него.

В глубине квартиры отозвалось переливчато и звонко. Сердце сделало кульбит, оглушив простым вопросом: что ему сказать. Вот откроют сейчас дверь – и что? «Здравствуйте, меня зовут Антон Ключевский, и мне кажется, что я бывал в вашей квартире».

Бред.

Антон отпрянул от двери, готовый, как мальчишка, быстро спуститься по лестнице и спрятаться этажом ниже, если кто-то начнет открывать замок с обратной стороны. Но в квартире было тихо.

Зато отворила соседка из квартиры напротив:

– Вы тоже к Мирошкиным?

Антон неопределенно кивнул.

– Всем они нужны. То жили себе, никому не нужные, то валом к ним повалили. И милиция, и врачи… А ты к кому, к Катерине, что ли?

Антон сглотнул:

– К Кате, да. Ее нет дома?

– Да шут ее знает, где ее носит. Несколько дней как нет ее. И милиция ее спрашивает, и врач.

– А почему милиция?

– Да вроде кража у ее матери на работе… Ты коли к Катьке, так набери ей на сотовый. Сотовый-то, небось, знаешь?

Антон покачал головой:

– Потерял. Потому и пришел сам… А у вас нет? Ее номера, я имею в виду.

– Нет, откуда ж у меня! – старушка всплеснула руками. – Но коли хочешь, могу тебе набрать, как она появится.

Антон покачал головой.

– Нет, спасибо, я лучше потом еще зайду.

Итак, Катя Мирошкина.

И он знает, где она живет.

Осталось узнать, откуда он ее знает.

* * *

– Не переусердствуй, – тихо приказал темный маг палачу в кожаном фартуке, наблюдая, как, стараясь не дышать и не двигаться, замерла девчонка. – Запрещаю калечить… Пока.

– Что с ней делать?

– Она должна визжать от страха. Делай так, чтобы страх сводил ее с ума, но не позволь ей умереть. Ты отвечаешь за то, чтобы она жила.

Палач кивнул.

– Слушаюсь, Владыка. – Наклонившись, он высыпал в квадратную жаровню раскаленные докрасна угли из очага.

Придвинул к Ярославе.

– Это тебе, красавица, чтоб не замерзла этим ранним утром.

И мелко захихикал.

Тюремщик особенно любил этот момент: когда жертва в сознании, когда оно до предела обострено страхом и уже рисует самые страшные картины. И вот взгляд ловит то, что уготовано, а в глазах крохотной черной точкой в центре зрачка разгорается ужас, выплескиваясь криком. Он с наслаждением наблюдал, как человек цепляется за жизнь, как изо всех сил надеется на спасение, на милость, каждый раз, даже зная, что из этих подвалов только одна дорога – на эшафот.

Жертва была ему интересна ровно до того момента, пока в ее глазах теплилась надежда и клокотал ужас. И он терял к ней интерес, стоило страху выгореть дотла, оставив безразличие.

Эта ведьма обещала ему долгое наслаждение.

Палач поправил кочергой угли. Из жаровни во все стороны брызнули искры.

Синие глаза уставились на угли, с удивлением поднялись на мужчину в фартуке.

«Слишком неопытна», – догадался палач.

Не спуская с нее взгляда, он обошел кресло с жертвой, отодвинул задвижку и медленно, позволяя ведьме осознать, что он делает, поместил жаровню под кресло.

Распрямился.

Ждал, когда первый жар коснется железных шипов и нагреет их и ведьма почувствует весь его замысел.

Синие глаза смотрели, все еще не понимая, с удивлением.

Палач наклонился – вот сейчас.

…Он зародился в темной глубине зрачка, там, где трепетали отсветы факелов. Полыхнул белым маревом, острой, как лезвие клинка, догадкой. Закружил водоворотом, заполняя синеву бездонных омутов, будто ядом.

Страх.

Палач облизал пересохшие губы, наблюдая, как он выплескивается на лицо, искривляя красивые черты.

Рот ведьмы приоткрылся, испуская выдох, – он поймал его, будто выпорхнувшую птицу.

– Все зависит от мастера, – прошептал он, поправляя фартук и надеясь, что ведьма понимает его. – Можно избавиться от мук очень быстро, стоит только забыть вытащить жаровню из-под ведьминого кресла…

* * *

Данияр взял Катю за руку прежде, чем они вышли из укрытия. Отметил про себя, что у подопечной влажная и холодная кожа, а взгляд – блуждающий, почти безумный. Словно опасаясь, что девушка начнет сопротивляться, перехватил локоть крепче. Предупредил:

– Старайся не отставать от меня. Поняла?

Катя кивнула.

Поводырь отодвинул полог, в одно мгновение впустив в их укрытие прохладу и сырость. День только-только занимался, окрасив осколками ночи стволы в темный цвет, а небо – в малиновый. Ручей наполнился, бурлил, играючи перекатываясь через булыжники и закручивая вокруг них водовороты.

По земле белесыми языками поднимался пар. Собирался в излучинах, плотным ковром клубился у корней, приглушая шаги и отсрочивая наступление утра.

– Время снов, наше время, – прошептал Данияр.

Потянув Катю за собой, сделал первый шаг.

Казалось, он не касался земли, двигался легко, будто летел. Каждый шаг – несколько метров, стволы мелькали, постепенно сливаясь сплошной стеной.

– Посмотри на меня, – попросил Данияр, привлекая ее к себе.

Катя чувствовала, как кружится голова: мелькание черных веток только усугубило то муторное, едкое, что поднималось в груди, застилало глаза. Тепло руки – почти единственное, за что цеплялась память. И страх опоздать. Руки немели, спину и поясницу жгло. Она подняла глаза, постаралась сфокусировать взгляд. Вокруг замельтешило с утроенной силой. Она – будто в центре водоворота; птичий крик пронзил муть, рассыпался, будто разбитое стекло.

Светлые глаза поводыря, надежность рук, тепло. Разгорающееся свечение от образа. Странное ощущение, что нужно следовать за ним. Несмотря на недоверие. Несмотря на то что он так похож на кого-то, так смутно знакомого. Неуловимо. Невнятно.

«Кто же ты, Данияр?» – подумала Катя.

Взгляд Данияра зажегся на мгновение, и Катя провалилась в пустоту, упав на руки поводыря.

Краешком сознания успела понять, что лес уже не вращается, а Данияр перестал светиться. А еще – его руки на плечах. Держат всё еще крепко и надежно. Она прильнула к его груди, вдохнула аромат: полынь горчила, но тут же сменилась запахом зеленого чая и тмина. Катя посмотрела на поводыря, отметив, что тот, хоть и придерживал ее за плечи, смотрел в сторону – она видела лишь его освещенный рассветом профиль.

– Прибыли.

Это последнее, что она услышала, забываясь.

Данияр подхватил ее на руки и вышел на опушку к стоявшему на ночлеге обозу.

– Куда! – его тут же окрикнул сонный голос караульного. – Рано еще!

– К княжне, помощь нужна…

Караульный покосился на метавшуюся в бреду Катю, сердито поджал губы:

– Княжна еще почивать изволит… Ходют тут…

– Дело большой важности.

Караульный не выдержал и прикрикнул:

– А ну, пшел отсюда!

– Что там, Трифон?

Из-за ближайшего обоза вышел юноша, кафтан, несмотря на утреннюю прохладу был распахнут, в руках – кружка с водой и горбушка хлеба. Юноша шагнул ближе, с интересом посмотрев на бесчувственную девушку на руках Данияра. Поводырь, прищурившись, пригляделся. Мягкие, чуть скованные движения, узкие плечи, изящные запястья. Подошедший только издали походил на юношу. Вблизи же оказался девчонкой – к Данияру в мальчишеском одеянии подошла девушка, почти ровесница Кати. Ясные глаза, взгляд прямой и властный, плотно сомкнутые губы. На скуле – отпечаток узора подушки.

– Княжна, к тебе мы… – по глазам понял, что угадал. – За помощью христианской, за заступничеством… В Дряговичах в честь приезда твоего костры готовят…

Княжна бросила строгий взгляд на караульного:

– Пропусти. Да Варавву зови.

Она поманила Данияра за собой, увела вглубь лагеря на небольшой пятачок, на котором раскинулся шатер, окруженный со всех сторон обозами. Анна вошла внутрь. Служанка, спохватившись, бросилась к ней – княжна сердито отмахнулась от нее:

– Воды принеси, завтрак подай. И лекаря позови… Хоть какой-то с него прок будет. – Она кивнула на ложе: – Сюда подругу свою клади. Что с ней?

Данияр понял, что объяснять долго. И не факт, что поймет княжна. Да и как отнесется – она в христианской вере выросла, к язычникам как к еретикам относится наверняка. Уложив Катю на подушки, распрямился. Хлопнул в ладоши, в одно мгновение погрузив шатер в полумрак, заполненный темным клубящимся туманом.

Анна посмотрела на него тяжело, медленно пристроила кружку на сундук.

– Волхв?

– Поводырь. Хранитель дорог и путевых камней…

Княжна изучающе скользила взглядом по лицу, шее, плечам.

– Ладный, – в голосе почему-то промелькнула горечь. Перевела взгляд на Катю: – Что с ней?

– Ее сестра в руках епископа, он прибыл к графу Дабиживу Вавре, чтобы встретить тебя. Готовится аутодафе. В подвалах замка десятки узников. Ее сестра там, но епископу нужна она, – он кивнул на Катю. – Они волхвы. Сестру там пытают, так и она здесь мучается. Связаны они как нитка с иголкой.

– Раз волхвы, значит, на костер вашу девицу из подвала отправят. Не я законы здешние писывала, не мне и исправлять их, – отрезала Анна, помрачнев.

– Заступись! – Данияр повернулся к ней и посмотрел умоляюще. – Избавь от мучений.

Анна отшатнулась:

– Да в своем ли ты уме? За ведьму заступиться да вместе с ней на костер взойти?

В этот момент Данияр отчетливо понял, что они все вместе угодили в ловушку, умело подстроенную сиамским вором и византийским императором: в этом времени сгинут и Катя, дочь Велеса, и Ярослава, и Анна, навеки изменив ход истории.

Катя пошевелилась, приподнялась на локтях.

Мутный блуждающий взгляд остановился на лице Анны, считывая незнакомые черты. Она перевела глаза на Данияра, прошептала:

– Сил нет терпеть.

Данияр посмотрел на княжну.

– Мы к тебе прибыли из веков, которые еще не наступили. У тебя есть вещь, украденная из дома отца Кати, – он кивнул на девушку.

Анна молчала, хмурилась.

У шатра послышались шаги, грубоватый простуженный голос позвал:

– Анна, войду?

Княжна посмотрела на поводыря, в глазах – вопрос и издевка:

– Это Варавва, старший дружины батюшкиной. Не отзовусь – изрубит всех вас на куски.

Данияр пожал плечами:

– Пусть входит, не держу…

– Варавва, входи.

– Звала, матушка?.. Ой, начадили-то…

На пороге в мутном просвете показался воин: косая сажень в плечах, седая борода вьется на груди. Посмотрев на княжну, настороженно взглянул на парня, перевел взгляд на Катю.

И снова – с вопросом – на Анну.

– Вот, Варавва, волхвы пожаловали.

– Вижу, госпожа. А почто одеты так диковинно, как дикари какие? Али волхвам положено в такие тряпки рядиться?

– Не ругайся, брат Варавва, – улыбнулась Анна. – Говорят, что к нам прибыли из веков, которые еще не наступили, потому и платье такое. Да то неважно. Уверяют, что граф из любви и от почтения к моей особе костры жечь собирается да еретиков казнить.

Варавва смотрел мрачно: на Данияра – с настороженным любопытством, на Катю – с удивлением, но пасмурно.

– Вестовые о том же толкуют. К Дряговичам обозы тянутся. О том говорил тебе давеча, княжна.

– Помню, – Анна кивнула, отошла вглубь шатра, села на лавку.

– Ну так что удивляешься тогда? – Варавва говорил размеренно, деловито, поглядывая из-под кустистых бровей на Катю.

Анна кивнула на Данияра:

– Заступничества просят. Сказывают, будто сестра девицы этой в руках епископа по обвинению в волшбе.

– То плохо.

Анна согласилась:

– Плохо.

Катя открыла глаза, попробовала сесть.

– Батюшка твой многих волхвов спас, не позволяя на Руси разгореться распрям духовным и ослабить власть княжескую, – вдруг сказала Катя. – Помоги узников вызволить, – она умоляюще посмотрела на Анну: – Негоже царствие начинать с крови невинно убиенных…

Княжна подошла к ней. Осторожно приподняла руку, перевернула запястьем вверх.

– Откуда у тебя раны сии?

– Это следы пыток, которыми мою сестру мучают.

Анна обернулась на Варавву:

– Возможно ли это? Что скажешь?

Варавва подошел ближе, присел на одно колено. Дотронулся грубоватыми пальцами до воспаленной девичьей кожи.

– Позволишь? – взглянул на Катю. Задрал рукав выше, до локтя.

Не дожидаясь разрешения, потянул край ее джинсов вверх, оголив лодыжку. Приподняв ногу за щиколотку, кивнул на аналогичные раны, покрасневшую кожу.

– Знаю я такие раны… Лекаря надо бы.

– Я сама излечусь, сестру спасите. – Катя схватила Анну за руку, заставила наклониться к губам: – У тебя книга есть ведовская. Найдут – отправят на костер, даже если королевой будешь. Отдай ее мне… Я взамен открою тебе твое будущее.

Анна отшатнулась, выдернула руку. Посмотрела строго.

– Ишь как заговорила… Речи сладкие, да опасные. Коли пытать станут – не удержусь, выболтаю. Уж тогда точно костра не избежать…

Варавва встал, склонился к Анне:

– Раны волхвовские, княжна…

Та прикрыла глаза, раздраженно выдохнула.

Посмотрев на Катю, спросила:

– Раны сии не сама получила ты?

Данияр, видя, что Катя снова погружается в бессознательное состояние, ответил вместо нее:

– Епископ – черный маг, княжна. Свои раны Катя получает из-за этих камней, – он достал из кармана два камня.

Анна посмотрела на Варавву, проговорила тихо:

– Епископ и черная волшба… Хм… Вели коней седлать, Варавва. Посмотрим, как глубока христианская добродетель графа.

Глава 14 Anna Regina^[85]

– Мне пришлось разбудить владыку, – Варавва лукаво усмехнулся в усы, поправляя сбрую у лошади Анны.

Княжна кивнула: выдвигаться в Дряговичи без сопровождавшего ее из Киева отца Роже было никак нельзя. Посмотрела свысока на полную фигуру епископа:

– Ваше преосвященство! Вы обещали меня сопровождать, а сами изволите почивать до обеда.

– Так утро еще, госпожа, – священнослужитель растерянно посмотрел на утреннюю росу.

– Полно вам! – княжна нарочито весело засмеялась, запрокинув голову и оголив кромку белоснежных зубов. – Погода располагает отправиться в путь, обогнать этот скучный обоз и отобедать уже у графа Вавры. Как вам такой план?

Епископ растерялся.

– Но, Анна, негоже невесте короля, будто простолюдинке, верхом скакать.

– Где ж вы таких простолюдинок видали, владыка? Чтоб верхом? – Анна снова звонко рассмеялась. – Давайте с нами, не то уеду одна с Вараввой да вызнаю у графа все новости…

Епископ насупился. К нему подвели коня, он покачал головой:

– По сану не положено…

Казалось, Анна только этого и ждала. Ударив шпорами в бока лошади, она махнула рукой:

– Ну тогда поторапливайтесь! Моя карета в вашем распоряжении!

И рванула вперед. За ней поскакали Варавва и несколько воинов.

Доехав до излучины, небольшой отряд сбавил темп, приостановился на опушке. От деревьев, будто материализовавшись из тени, вышел Данияр и с сомнением окинул взглядом кавалькаду.

– Катя где?

– Как и сговорились, с обозом приедет. Я ее укутала, служанку предупредила. Она надежная… Садись на лошадь к Варавве, – скомандовала Анна.

Лукаво усмехнулась и, пришпорив своего коня, помчалась галопом вперед.

Варавва помог Данияру вскочить на коня, и они тронулись в путь. Впереди показались городские ворота. Данияр смотрел на них настороженно, поглаживая в кармане горсть лесной земли с места ночлега княжны, которую он успел утром взять на поляне, – верный способ вернуться назад, к Кате, если что-то пойдет не так.

У главных ворот замка их уже ожидал граф Дабижив Вавра со свитой. Он был немолод, мрачен, на гостью поглядывал несколько настороженно. Поводырь окинул взглядом стоявшую за его спиной свиту и, не заметив черного мага, заволновался.

Анна ловко спешилась, поклонилась:

– Дорогой граф, не в силах сдержаться от удовольствия лицезреть вашу светлость, примчалась, едва дождавшись наступления утра.

– Здоровы ли вы, госпожа? – граф поклонился в ответ, и, ловко подхватив кончики пальцев княжны, поцеловал их.

Анна покосилась на его прикрытую бархатной шапочкой лысину, точеные плечи и тяжелый живот, при наклоне коснувшийся коленей, вздохнула: не таков ли и ее жених, все-таки почти старик, хоть и помладше здешнего графа будет, но все же… насколько верна присланная епископом Роже гравюра? Смахнув тревогу, улыбнулась:

– Здорова. Устала с дороги. Должна признаться, что от чистой воды, знаменитого дряговичского хлеба и сыра не отказалась бы… Да вы, верно, знаете мои вкусы, должно быть, моя служанка, которую я выслала вперед, обо всем позаботилась…

Граф озадаченно покосился на вельможу справа от него. Тот торопливо отозвался:

– Госпожа королевская невеста, верно, шутит, ибо не появлялась здесь ее служанка.

– Ваша служанка, госпожа, не изволила посетить нас. Верно, заблудилась в здешних лесах, велю послать стражников на ее поиски, – вежливо улыбнулся граф гостье, кивнув вельможе, стоявшему рядом.

Анна не пошевелилась, смотрела строго:

– Не пугайте меня так. Ярослава – моя любимая служанка. Мой челядинец, – она кивнула на Данияра, – отвел ее до городских ворот и…

– Ах, ну верно, она прикорнула на кухне. Не извольте беспокоиться, моя госпожа, найдем непременно, – чистосердечно пообещал хозяин замка. – Непременно найдем. А вы пока отдохнете с дороги…

Анна позволила увлечь себя в замок. Шла величественно, принимая поклоны крестьян, столпившихся у ворот, и сдержанно кивая в ответ. Они миновали крепостную стену и внутренний двор.

Данияр отметил, с каким подобострастным рвением слуги графа выбегают на улицу, кланяются, тянут руки, чтобы дотронуться до платья будущей королевы.

– А это что? – Анна кивнула на заготовленные к аутодафе стяги.

– Для сегодняшнего праздника в вашу честь.

Анна остановилась рядом с ребенком – заспанной девочкой лет девяти, что примостилась у стены замка. Присела перед ней на колени:

– Милая, скажи, не видела ли ты мою служанку? Светлая коса, глаза ясные, синие, и одежда странная, диковинная…

– Так в подвале она, среди других еретиков, – бросила девочка, охотно принимая горсть сухариков из рук княжны. И тут же с опаской взглянула на графа, осеклась, перейдя на шепот: – Но та, верно, не ваша служанка, та ведьма…

Княжна выпрямилась, сверкнула гневно глазами и обернулась на Дабижива Вавру:

– А ну-ка проведите меня к ней.

– В этом нет никакой необходимости, моя госпожа, – граф нахмурился. – Это не женское дело. Одно слово ведьмы может пасть на вас темным пятном…

– Да не заболели ли вы, часом? – Анна полоснула его взглядом. – Это моя служанка, что ли, ведьма? Моя Ярослава – колдунья! Что вы еще выдумали? Вы отдаете себе отчет в своих речах? А ну-ка, сейчас же ведите меня к ней!

Ее взгляд упал на вход в подвал, возле которого на солнышке сох чей-то кожаный фартук – с него еще стекали розоватые капли, собирались в лужи, приманивая к себе мух…

Анна решительно шагнула к двери.

– Госпожа!

Дабижив Вавра семенил рядом, едва поспевая за ней.

Данияр и Варавва оказались рядом, незаметно оттеснили его. Винтовая лестница.

Когда Анна ступила на нижнюю ступень, то ахнула, прикрыв нос рукавом. Где-то за спиной суетился граф, но Анна не думала о нем. Она шагнула вперед, вытащила из креплений факел и, высоко подняв его над головой, направилась в подземелье.

Она стремительно шла по коридору, освещая тесные, пропитанные кровью и сыростью камеры. Она видела крохотное оконце под потолком, тощие соломенные матрасы, вколоченные в стену острые железные крюки. И испуганных узников.

– Ярослава! – громко крикнула княжна.

Ей никто не ответил.

В конце коридора мелькнула тень. Бросив на Данияра быстрый взгляд, Анна стремительно направилась туда, буквально ворвавшись в жарко натопленное помещение. У стены она увидела прикованную к утыканному железными кольями креслу девушку: синие штаны разорваны до колен, ноги сжаты в тиски, руки зафиксированы на подлокотниках и расслаблены. Несчастная сидела, запрокинув голову, – она была без сознания. Крепкий низкорослый мужчина в таком же кожаном фартуке, который она видела у входа в подвал, похоже, уже который раз окатывал девушку водой из деревянного бочонка. Но та никак не реагировала.

– Что здесь происходит?

Мужчина растерянно поправил фартук, медленно обернулся, нерешительно посмотрел за спину Анны. Она проследила за его взглядом, обнаружив дремавшего в кресле темноволосого мужчину в темной епископской мантии.

– Что здесь происходит, я вас спрашиваю?! – повысила голос Анна.

Епископ проснулся, нахмурился, взглянув с недовольством на графа.

– Что забыла ты в сем неподобающем месте? – недовольно произнес он и жестом пригласил Анну подойти.

Та не сдвинулась с места, только выпрямилась и поджала губы.

– Ты говоришь с невестой короля Франции, владыка, – строго сообщила она своему собеседнику. Епископ бросил недоумевающий взгляд на графа, тот виновато кивнул. Княжна показала на бесчувственное тело Ярославы: – Что делает моя служанка в этих подвалах, да еще и прикованная к пыточному креслу?

Она услышала движение за спиной, скрежет отодвинутой от пленницы квадратной жаровни, скрип засовов, все это время сковывавших девушку, а теперь открытых и брошенных на пол.

– Сия еретичка уличена в ведьмовстве… – скорбно сообщил епископ.

– Кем уличена? – казалось, будто Анна полыхала гневом.

– Мною.

– Вот как? При каких же обстоятельствах?

Епископ смерил ее полным презрения взглядом:

– Она была поймана у ворот замка…

Княжна надменно выпрямилась:

– У ворот замка? Действительно, верный признак того, что она колдунья. Что вы еще мне можете сказать? На нее указал кто-то как на ведьму? С ней были особые предметы, указывающие на то, что она ведьма?

– Нет…

– Тогда в чем же дело? – Анна холодно взглянула на графа: – Ваше сиятельство! Как могли вы допустить, чтобы в доме вашем творилось беззаконие, прикрытое именем Христа? Это ли не подлинная ересь?

Последнюю фразу она прошептала уже в гневе, вперив холодный взгляд в лицо епископа. Данияр высвободил Ярославу из оков, осторожно уложил в плащ Вараввы и, закутав, поднял на руки. Епископ с досадой проводил взглядом удаляющегося из подвала Данияра с его драгоценной ношей.

– Осторожнее, – прошипел епископ, не в силах справиться с подступающей яростью. – Заступаться за ведьму, пусть даже она и является личной служанкой, – опасное начинание на чужой земле.

– Ваше преосвященство! Как вам удалось понять, что она ведьма, если она не говорит на вашем языке? Или вы сами владеете магией, дорогой владыка?

Усмехнувшись, она ждала его ответа, но по выражению глаз догадалась, что его не последует.

– Осторожнее, княжна, – прошептал он снова, еле сдерживая гнев. Анна была уверена, что за его спиной шевельнулась тень, будто окутав фигуру епископа темным маревом. – Нельзя забывать, милостивая государыня, что княжна – это еще не королева… Да и короли не избегали гнева папского престола, прошу заметить.

Анна кивнула:

– Я буду помнить о том. А поступок ваш будет освещен в моем письме папе римскому… Не думаю, что он будет рад, когда узнает, что духовное лицо в епископском сане прикрывается его именем и творит злодеяния.

Епископ проговорил ядовито:

– Письмо папе римскому! Неужели русская княжна владеет грамотой? Неслыханная дерзость… Зачем она вам, моя дорогая? Святые тексты лучше слушать в церкви… Тогда они глубже проникают в душу и защищают ее от ереси.

– Иногда следует доверять и своим глазам, владыка, – гневно произнесла Анна. – И вот еще что. Всех несчастных, что томятся в этих клетках, я прошу отпустить… Воля невесты короля!

Граф Дабижив Вавра, сцепив руки в замок и неуверенно переминаясь с ноги на ногу, вопросительно посмотрел на епископа. Тот зло кивнул. Анна обворожительно улыбнулась обоим и пошла к выходу.

* * *

Данияр торопился.

Когда он выскочил из подвала с Ярославой на руках, к нему сразу подбежал один из воинов Анны, помог забраться на лошадь и усадить Ярославу. Тело девушки горело огнем. Мокрые волосы прилипли ко лбу, почти скрывая лицо, Данияр видел только искусанные в кровь губы. Раны на руках и щиколотках кровоточили. На лодыжках алели ожоги. Что было под одеждой – еще предстояло понять. Он надеялся, что ее спасла плотная ткань. Но главное сейчас – уйти из Дряговичей, раствориться в полях.

Выехав за ворота замка, он припустил коня – стремился быстрее добраться до опушки и укрыться от преследователей. То, что за ним будут гнаться по пятам, он не сомневался.

И почувствовал их почти сразу.

Темные тени, что поднимались от высокой травы, вились ядовитыми змеями, пугали коня.

Данияр раскрыл ладонь – в середине искрился туман. Он собрал его сегодня утром. Немного, но должно хватить.

Опустив руку вниз, он позволил туману стекать с руки, будто тонкому водопаду. Едва коснувшись дорожной пыли, он смешался с ней, окутав копыта лошади и забрав звук следов. Плотная серебристая стена поднималась все выше, заслонив путников от посторонних глаз, сбивая со следа почерневшие тени. Поводырь слышал, как шепчут они, переговариваясь, как зовут к себе. Он улыбнулся: утренние сумерки – его время, время неверного света и призрачных, неясных теней.

Данияр крепче перехватил бесчувственное тело Ярославы, чуть склонился вперед и дунул перед собой. Словно порывом ветра туман перед носом лошади расступился, пропуская их вперед и смыкаясь сразу за крупом животного. Поводырь сжал бока лошади каблуками, подстегнув перейти на легкий галоп, и помчался вперед. Серебристая стена тумана расступалась перед ними, в ее глубине, за ее пеленой метались тени, вставали в полный рост – Данияр мог рассмотреть многих из них. В основном – плотные сероватые создания с чешуйчатой кожей и тощими длинными конечностями. Звериные морды, торчащие на макушке уши. В них было что-то от вервольфов^[86], а что-то – от кладбищенских мар. И это многое говорило о лице, их пославшем.

Черный маг, питающийся магией мертвых, собирающейся, будто гниль, на границах миров.

Неожиданно прямо перед ним, заставив резко свернуть, встала черная тень, крыльями заслонив горизонт. В провалах глаз искрилась темнота, а от каменных рук исходил мертвенный холод. Тень подслеповато принюхивалась и скользила, пытаясь очертить круг, не пропуская Данияра с его ношей и несколько раз приблизившись так сильно, что поводырь почувствовал кисловато-горький запах, исходивший от нее. Запах серы.

И это была совсем иная Тень.

И ее присутствие здесь меняло все планы.

Обхватив Ярославу за плечи и пригнувшись к седлу, поводырь дернул коня в сторону и стремительно вырвался вперед, оставив крылатую тень принюхиваться к остывающим следам.

Сейчас Данияр понимал, что время пошло не на часы, а на минуты. После полудня, когда сгустившиеся тени лягут на землю, покрыв своей сетью все дороги, выбраться будет практически невозможно.

Глава 15 Побег

Обоз Анны, еще только направляющийся в Дряговичи, видимо, только недавно снялся с ночлега: лошади двигались лениво, неохотно передвигая ноги. Повозки поскрипывали, с трудом переваливаясь через коряги и дорожные ямы. Нескоро же они доберутся таким образом до замка графа Вавры.

Поводырь старался не попадаться на глаза епископу Роже, поэтому, пустив лошадь шагом, его карету обошел стороной, поравнявшись с повозкой, возле которой шла уже знакомая ему служанка Анны. Та, взглянув на него, молча кивнула и указала на прикрытые коврами тюки.

– Катя, ты здесь? – позвал он тихо.

Из-под края ковра показалась девичья рука. Приподняв угол так, чтобы видеть происходящее, высунулась и сама Катя. Заметив бесчувственную Ярославу поперек седла, ахнула.

– Тш-ш-ш, – Данияр опасливо оглянулся. – Надо выбираться отсюда. Домой.

Катя высунулась сильнее:

– Но как, мы же еще ничего не знаем про дневники…

– Боюсь, что это уже не важно. Здесь дела потемнее водятся, и с раненой Ярушкой мы далеко не уйдем.

Катя смотрела на него с удивлением и опаской:

– Данияр, что происходит?

Тот покачал головой, всем видом показав, что пояснять ничего не намерен. По крайней мере сейчас.

– И что ты предлагаешь? Мне уже лучше, так что на меня не смотри… Я вообще не знаю, что за черная волшба заставила меня чувствовать все то, что чувствовала Ярослава.

– Зеркало Семибога…

Катя задумалась.

– Не слышала о таком, – и тут же покраснела: а о чем она вообще слышала? – Это заклинание? Или артефакт?

– Это заклинание, одно из самых черных из доступных людям. На артефакте. Камни-личины заговорены одним обрядом, одним словом, которое сотворила Ярушка, поэтому то, что действует на владелицу одного, действует и на другую.

– А почему на тебя тогда не действует? – удивилась Катя.

Данияр отвел взгляд:

– Ну еще бы оно на меня действовало… И не надо забывать: Ярушкин камень все еще у черного мага.

– Вот ведь. – Катя огляделась по сторонам, высунулась еще сильнее, прошептала: – То есть он нас может отследить?

– Тише-тише, – погладил отчего-то заволновавшегося коня по шее Данияр и кивнул Кате, хотя сам точно не знал, что именно может этот неизвестный маг: если верить крылатой тени, очень многое. И поводырь был не уверен, что готов с ним столкнуться один на один. – Надо успеть уйти до полудня.

Катя кивнула, аккуратно приподняла угол ковра и соскользнула на пыльную дорогу, под ноги коню Данияра. Служанка Анны помогла спустить Ярославу и предупредила:

– Княжна велела дождаться ее.

Данияр спрыгнул с лошади и покачал головой:

– Нельзя. Беда будет.

Служанка понимающе кивнула, взяла коня под уздцы, тихонько повела в конец обоза. Данияр подхватил Ярославу, скользнул за деревья. Катя едва успела шагнуть за ним, как серебристый полог закрыл их от людей, спрятав от любопытных глаз.

– Как ты это делаешь? – вздохнула Катя. – И чего раньше мы так не прятались?

– Раньше нельзя было. Сейчас все равно.

Он достал карту Велеса, разложил ее на земле.

– Ты слышишь это? – Катя встрепенулась, вытянула шею, вглядываясь в кусты.

Данияр не оглядывался – спиной чувствовал уже знакомый каменный холод и серный запах.

– Ко мне, быстрее! – поманил ее к себе.

Катя увидела, что он начертил несколько пентаграмм вразброс. Дотронулся ладонью до центра каждой, бросил пригоршню прошлогодней листвы. Девушка послушно придвинулась ближе.

Катя все больше чувствовала тревогу – кто-то приближался, невидимый в созданном Данияром мороке. Он клубился вокруг, плотным облаком цеплялся за нижние ветки деревьев, щекотал прохладой ноздри. В нем четко угадывались духи темного морока – лесной люд, с любопытством и опаской глядевший на приготовления поводыря.

Катя всматривалась в клубящийся полумрак, ловила удлиняющиеся тени, неестественно темные и будто бы живые.

По привычке она потянулась к воротнику, хотела вызвать Посох, попросить его помочь им быстрее выбраться из странного опасного места. Данияр, заметив это, прикрикнул:

– Не смей!

Поймав за руку, потянул ее к себе и увлек в центр одной из пентаграмм. Подхватив Ярославу, прижал ее одной рукой, другой – Катю, положив локотьна ее плечо. Девушка покосилась на обнимавшую ее руку: в ней была зажата отцовская карта. Одна из точек горела изнутри, оплавлялась черным огнем.

– Подержи карту, – попросил молодой человек торопливо.

Двумя пальцами правой руки Данияр коснулся кольца, которое носил на левой, одновременно повернув его по часовой стрелке. Катя успела заметить блеснувшую серебром иглу. Уколов указательный палец, Поводырь приложил его к горящей отметке на карте.

Туман вокруг подернулся синевой.

Катя смотрела на поводыря, улавливая, как заостряются его черты. Его профиль четко очертился, а пронзительный взгляд смотрел мимо нее. У Кати начала кружиться голова. Она на всякий случай схватилась за горячую и влажную руку Ярославы. Вот пентаграмма качнулась под ними, повернулась на несколько градусов.

И Катя смогла наконец увидеть то, что так пристально разглядывал за нею Данияр: существо в два раза выше ее ростом, широкие плечи, непропорционально длинные руки и черные крылья, расправляющиеся за спиной в попытке обнять Катю, Данияра и Ярославу. То место, где они еще стоят.

Он был близко, так близко, что Катя почувствовала его нечеловеческую силу и мощь, ощутила холод, который исходил от него, и едкий зловонный запах. Мгновение, и острые крылья сомкнулись бы вокруг них…

Данияр смотрел на крылатого пристально, не сводя взгляда. Только вот рука у поводыря потяжелела, дернулась, вцепившись в куртку. Катя опять увидела каплю крови на кольце Данияра и белые глаза чудовища, близко-близко.

Туман схлопнулся вокруг – Кате показалось, что это все-таки сомкнулись черные крылья, – ватная тишина и прохлада окружили их.

Данияр убрал руку с Катиного плеча, приложил к губам указательный палец, слизнув каплю крови, небрежно сложил карту и убрал ее в карман.

Подхватив Ярушку на руки, он шагнул назад, отодвинувшись от Кати.

* * *

В это время в покои княжны Анны в замке Дабижива Вавры в Дряговичах ворвались стражники.

– Куда! – служанка подхватилась, широко расставив руки, загородила собой Анну. От толпы стражников отделился епископ. Черный шелк одежд струился по нему, шелестел, собираясь в тяжелые складки.

Войдя в покои, он огляделся.

При его появлении княжна поднялась со стула, положив недописанное письмо на окно. Поклонившись учтиво, сложила руки на животе.

– Чему обязана, владыка, столь неожиданным визитом в столь раннее время?

Епископ молчал. Зорко оглядев Анну с ног до головы, взглядом потребовал стражника отдернуть полог кровати и заглянуть под нее.

Анна гневно сверкнула глазами, едва сдерживая гнев:

– Владыка, по действиям вашим и по молчанию тревожусь, в себе ли вы?!

Стражник растерянно отступил за спину епископа. Тот выдернул из толпы сопливого поваренка, который опасливо озирался по сторонам, цепляясь за юбку полной горничной. Паренек шмыгнул носом, задержавшись взглядом на Анне.

Епископ схватил его за шиворот, встряхнул:

– Говори!

– Владыка, вы рискуете вытрясти из него мозги…

Мужчина бросил на Анну свирепый взгляд и прошипел на поваренка:

– Повтори, что ты слышал?

– Молодой рыцарь и женщина, обвиненная в колдовстве… Когда он выносил ее из темницы, чужестранный воин помог ему забраться в седло.

– Он позволил ему бежать?

– Он помог ему, да… И лошадь ударил по крупу, чтобы бежала быстрее.

Епископ кивнул, отпустив наконец руку мальчугана, – тот сразу ретировался и спрятался за полной горничной, очевидно матерью.

– Где они, княжна?..

– Всех, кто здесь есть, вы изволите наблюдать лично. Кого еще вы искали под моей кроватью, затруднюсь даже предположить.

– Эти двое. Молодой маг и ведьма… Вы мало того, что воспрепятствовали процессу дознания, вы еще и позволили им бежать.

Анна покачала головой:

– В нашей стране тот, чья вина не доказана, невиновен. Это закон. Неужели в вашей стране к этому относятся иначе?

Епископ приблизился к ней, уставился в лицо, прожигая кожу взглядом:

– Какое опасное заблуждение… Ведьма виновата уже одним лишь своим существованием на белом свете. Так где же они?

– Надеюсь, что на пути домой.

Епископ был взбешен. Смерив княжну колким взглядом, зло прошелестел:

– Вы горько пожалеете, что встали у меня на пути.

Анна была готова поклясться, что в этот момент лицо епископа стало будто восковым, подернутым дымной личиной, а взгляд – остановившимся. Темные глаза безвольно закатились, обратившись к ней бельмами, а изо рта остро потянуло серным запахом. Анна отшатнулась.

Подобрав полы рясы, епископ стремительно вышел из ее покоев. Стражники покинули помещение вслед за ним, плотно прикрыв за собой створки дубовых дверей.

Вдруг княжне почудились шум и суета где-то в коридоре.

– Проверь, что там еще! – велела она служанке.

Та, выскользнув за дверь, ахнула. Анна, не выдержав, вышла следом за ней.

Стражники растерянно прильнули к стенам коридора, буквально вжавшись спинами в каменную кладку. Округлив глаза, они смотрели вниз, туда, где кончалась узкая винтовая лестница, шептали молитвы и крестились.

– Расступитесь! – крикнула Анна, предчувствуя недоброе.

В самом низу на полу в неудобной позе замер епископ. Бледный, с потемневшей от напряжения кожей, покрывшейся тонкой багровой сеткой лопнувших капилляров, со словно окаменевшим телом, он лишь хватал ртом воздух в попытке вздохнуть.

– Лекаря! – крикнула Анна. Подхватив епископа за плечи, попыталась усадить. Нашла глазами служанку, приказала: – Воды принеси.

Мужчина смотрел на нее безумными глазами, едва ли узнавая, шепча молитвы на латыни.

– Pater noster, qui es in caelis^[87], - исступленно пробормотал он, захлебываясь хрипом.

Изо рта, из глаз тянулся иссиня-черный дым, густой, едкий. Собираясь под сводчатым потолком, он формировался в массивную фигуру – или Анне это только показалось?

Но даже потом, вспоминая этот момент и захлебывающегося зловонным дымом епископа, она видела перед глазами расцветающую черным цветком крылатую фигуру. И стоило этому призраку, смешавшись с факельными тенями, растаять, как епископ обмяк, повис тряпичной куклой на руках Анны. Губы продолжали шептать молитвы – Анна с уверенностью распознала первые строчки Credo in unum Deum^[88], - а взгляд больного между тем подергивался туманом и мерк: епископ явно проваливался в забытье.

– Отнесите его в покои, – приказала Анна, убедившись, что припадок владыки закончился.

Это странное утро они оба предпочли более никогда не вспоминать.

Катя и Данияр снова оказались в красноярской квартире. Едва выйдя из сумрачного круга, он направился из кухни в спальню.

Катя побежала за ним – он уже укладывал Ярославу на мамину кровать.

– Ее надо перевернуть на живот, – велел он. – Надо посмотреть, что с ожогами.

Дав распоряжение, он стянул с себя куртку, бросил ее в угол, на кресло, а сам вышел.

Катя слышала, как шумела в ванной вода, слышала его голос – он шептал заклинания, девушка едва могла различить слова. Она осторожно перевернула Ярославу, как сказал поводырь, растерянно посмотрела на дверь.

Данияр появился почти сразу. В руках тазик с водой – от нее поднимался сизый пар – и губка.

– Свитер снимай, только осторожно, – велел он снова.

Катя послушно стянула свитер с Ярославы, отметив жуткие кровоточащие проколы на спине. Данияр наклонился, чтобы посмотреть ближе.

– Хорошо, – пробормотал.

– Что хорошего-то?

– Хорошо, что у них была задача не Ярославу покалечить, а добраться до тебя, и они не торопились, в жаровне угли редко меняли. Хорошо, что не раздели, а джинсы оказались достаточно плотными… Иначе обварилось бы все вокруг ран.

Он намочил губку, осторожно провел по ткани брючин там, где кровь запеклась и прилипла, тщательно намочив ее. Пока джинса пропитывалась, потянулся к столу и достал из подставки ножницы, аккуратно разрезал материю от щиколоток до талии. Приподняв девушку за бедра, скомандовал:

– А сейчас медленно-медленно снимай. Но не тяни, чтобы кожу не сорвать. Поняла?

Катя кивнула, закусила губу. Они действовали очень осторожно. Катя видела, как джинса пропиталась кровью, как потемнела и обуглилась ткань. Ярослава стонала, но не приходила в сознание.

Едва раздев ее, Катя ловко прикрыла бедра подруги простыней и отбросила джинсы в сторону.

Посмотрела на Данияра:

– Тут раны тяжелые и ожоги. Я не знаю, чем такие лечить… Нужен врач.

Тот кивнул.

– Разберемся, – он опустился на колени, взял в руки свою куртку, осматривая внутренние карманы, вытаскивая какие-то свертки и снова убирая их.

– Данияр, а кто это был? Там, в лесу?

Он удивленно замер, обернулся через плечо:

– Ты тоже видела?

– Да. Черный. Демон или что-то вроде того…

– Что-то похлеще… Кто-то похлеще, вернее сказать.

В одном из карманов он обнаружил сверток и нож с каменным лезвием и темной деревянной ручкой.

– Воды надо, чистой. Принеси, пожалуйста.

Пока Кати не было, Данияр разложил на ковре нехитрые инструменты. Она поставила тазик с водой рядом, опустилась на колени, чувствуя себя абсолютно беспомощной, – не знала, чем заняться, и потому была рада активности поводыря.

– Что мне делать?

– Пока – молчать, – Данияр встал на колени у кровати, зачерпнул воды из тазика и, чуть отодвинув простыню, сбрызнул кровавые волдыри, стал водить над ними лезвием, аккуратно, не касаясь поврежденной кожи. – Возьми на себя зло жгучее, боли болючие, унеси за собой в чисто поле, собери в туман, подхвати дождем да смешай эту хворь да с морской водой…

Он шептал и водил лезвием над ранами, Катя смотрела через его плечо, затаив дыхание, – ждала, что раны начнут прямо на глазах затягиваться. Но ничего такого не наблюдалось.

– Кто так раны заговаривает? – невнятно пробормотала Ярослава, с трудом приподнимаясь над подушкой.

Катя взвизгнула:

– Ярушка, милая, жива!

Посмотрев через плечо, Ярослава прикрикнула на поводыря:

– Куда смотришь?! – натянула на себя простыню повыше и тут же застонала. – Ой, как мне худо…

– Я уж думала, не очнешься… Как ты? Как помочь тебе?

Данияр сел на пол, опустил руки, озадаченно уставился на Ярославу:

– Что значит «кто так раны заговаривает»? Я…

– Брехня это все, а не заговор… Ты еще подорожник приложи.

Данияр смутился:

– Ну не знаю, лекарь из меня, конечно, тот еще, но зверью помогает.

– Так то животные, другое дело, – Ярослава с трудом повернулась на бок, огляделась. – Чего ж, воротились назад? Это сколько я почивала? Ой, как болит все… как больно-то везде.

Она перевернула ладонь, с удивлением изучила цепочку глубоких проколов, тянувшихся от запястья до локтя.

Катя суетилась рядом: то доставала мамину аптечку, то проверяла пузырьки и бинты, то присаживалась на край кровати, то опускалась рядом на колени с промоченным антисептиком тампоном, то гладила Ярославу по голове. Ярушка поморщилась.

– Водички хочешь?

– Хочу…

Катя сиганула в коридор. Пока ее не было, Ярослава спросила:

– Что, не нашли дневники?

– Нет…

Быстро взглянув на дверь, прошептала:

– Это была ловушка. Он знал, что Катя придет и откуда. Знал, что она – дочь Велеса.

Глядя девушке в глаза, поводырь в свою очередь признался:

– Да. Я видел тень Чернобога.

Глава 16 Владея рассветами

Ярослава приподнялась на локтях, посмотрела сердито:

– Точно?

– Не спутать ни с чем, – Данияр покачал головой.

Она снова опустилась на подушку, подставила под подбородок кулак:

– Значит, через епископа в мир вошел. Я по теням заметила, странные отбрасывает, будто не свои… И крылатые такие. Что с дневниками делать?

Катя вернулась, протянула стакан с водой. Ярослава сделала несколько жадных глотков, последний проглатывала медленно, позволяя прохладной воде по капле стекать в горло.

– Мы ведь теперь знаем, где находится Анна. Надо вернуться к ней, но только сразу в шатер ее, – проговорила, сглотнув. – И узнать о дневниках.

– Но ведь ход событий изменится, – Катя недоумевала. – Считаю, нужно вернуться в Дряговичи.

Ярослава покачала головой:

– Там черный маг вас уже ждет. Путы расставил… – Она перевела взгляд на Данияра: – Верно я говорю, поводырь?

– Ярослава права. В Дряговичи возвращаться нельзя: мы не знаем расположения комнат внутри замка, не знаем, где разместилась Анна. И есть риск, что нас там заблокируют. Но мы точно знаем день, час и место, где была Анна утром. Туда и надо заглянуть. – Он нахмурился, закусил губу: – Но проблема в другом. Карта, данная Велесом, вряд ли даст возможность второй раз пройти по одной и той же вехе – обычно использованная для перехода метка выгорает дотла.

– А посох? Все еще нельзя? – Катя смотрела с надеждой.

Поводырь покачал головой:

– Нельзя. Себе же хуже сделаем. Черный маг будет точно знать, где искать дочь Велеса.

– А если во сне? Можно же через сновидение пройти к княжне? – Ярослава хитро посмотрела на Данияра.

– А как из сна книгу забрать? – Данияр покачал головой. – Нет. Придется самим идти, скрытно…

Катя посмотрела на Ярославу:

– Тебя бы к врачу. Раны сложные, а у меня из лекарств только обезболивающее и антисептик.

Ярослава поморщилась, отмахнулась.

– Вы дневниками займитесь, а меня оставьте в покое. Я знаю и без вас, что делать.

Данияр встал, поманил Катю к себе. Вышел в коридор:

– Вот что. Попробуем прямо сейчас пройти по старой метке на карте, пока след не совсем остыл и точка окончательно не выгорела. Иначе нам потом ходов не хватит.

Катя кивнула:

– Идем.

Когда они вернулись, Ярослава торопливо укладывалась в постель. По стенам еще вился, растворяясь в приглушенном свете ночной лампы, темный морок. У Ярушки подрагивали пальцы.

– Ты чего?

Девушка отвела взгляд. Устроившись на боку, отвернулась к стене.

– Идите уже, – пробормотала.

– Тебе хуже?

Ярослава не отозвалась.

Закусив губу, Катя вышла в коридор, посмотрела на Данияра:

– Что делать? Как ее одну оставлять?

Тот вытянул шею, взглянул через голову Кати на Ярославу.

– Вызывай Берендея… – На вопрос в глазах Кати уточнил: – Оставим на него твою подругу.

Игла тут же была вытащена из-за воротника и брошена на пол.

Берендей замер в серебристом свечении, медленно вобрал в себя свет. Заморгал, оглядываясь.

– Да, хоромы-то не царские, – вздохнул, иронично морщась и оглядывая квартиру с пола до потолка.

– Ты в курсе наших дел? – Данияр кивнул на комнату с Ярославой.

– А она меня таскает на воротнике, чтобы я уши закрывал и ничего не слушал? Не бойтесь, все будет хорошо. Она уже поколдовала над ранами, к утру лучше станет, а к вашему возвращению уже хороводы станет водить. Это ж Ярослава! – он беззаботно улыбнулся.

Катя не разделяла его уверенности – вид подруги ее очень пугал.

– Смотри за ней получше, – попросила она.

Берендей кивнул. Опустился на пол тут же, в коридоре. Так, чтобы в приоткрытую щель видеть лицо спящей Ярославы.

– Хорошо все будет, – пообещал, провожая взглядом Катю и Данияра.

Поводырь и царевна кивнули и плотнее прикрыли за собой дверь кухни.

Данияр внимательно вглядывался в карту. Нашел краешек метки, не тронутой огнем, дотронулся пальцем.

– По ней пойдем.

Катя подошла ближе, достала из кармана алатырь.

– Скажи, – спросила она, разглядывая камень, – когда обратно уходили, ты увел нас с Ярушкой и алатырь не понадобился. Почему?

Он пожал плечами:

– Когда из Раграда вел тебя – тоже, если ты помнишь. – Но, увидев, как Катя насторожилась, неохотно добавил: – Чтобы загорелась метка, нужен алатырь и луч, через него пропущенный. Под Дряговичами было утро и туман, как ты помнишь, а потому пришлось бы создавать луч, например, светозаром. Но за нами кое-кто гнался. Мне пришлось внести плату за проход… Но благодаря этому у нас почти сохранилась метка и мы сможем вернуться в Дряговичи скрытно. Согласна?

Она кивнула, вспомнив, как Данияр слизывал кровь с пальца в тот раз, когда они оказались в красноярской квартире. Он тогда, кажется, тоже сказал, что это стандартная плата.

– Мы окажемся в шатре Анны? Чуть раньше того момента, когда мы же сами придем в лагерь княжны и столкнемся с караульным?

– Хотелось бы.

Берендей из комнаты слышал их приглушенные голоса, видел, как за стеклянной дверью кухни полыхнуло синевой. Догадался: они вернулись во время Анны.

* * *

А ночью Ярославе стало плохо. Лоб покрылся испариной, руки цеплялись за простыни. Раненая отчаянно металась в бреду.

– Ох, нехорошо, – шептал Берендей.

В дверь позвонили. Парень встрепенулся, крадучись подошел к двери, посмотрел в глазок: пожилой мужчина в синей куртке. Он долго давил на звонок, долго ждал, прислушивался. Пожав плечами, направился к лифту. Нажав кнопку вызова, задумался.

Автоматические двери распахнулись со скрипом мгновение спустя.

– Простите, – из лифта выскочил темноволосый парень, едва не сбив с ног мужчину в синем.

Тот кивнул понимающе, собрался зайти в кабину. Парень остановил его:

– Вы не скажете, здесь ли живет Катя?

– Всем нужна Катя, – пробормотал мужчина, попробовав отодвинуть молодого человека. – Не знаю, живет или нет, сам хочу ее увидеть… Зачем-то. И сам не знаю зачем.

– А вы ее раньше видели?

Мужчина в синем посмотрел на парня с удивлением:

– Ты сам-то зачем к ней пришел?

Парень смутился:

– Долго говорить… В общем, у меня потеря памяти, но я увидел Катю на улице и вспомнил ее. И дом этот помню. И подъезд. Я был здесь несколько дней назад. – Он указал на дверь, за которой прятался Берендей. – Вот в этой квартире. Я помню этот звонок… Отлично помню!

Мужчина в синем мрачно кивнул:

– Нет там никого, уже несколько дней хожу, никого нет. Может, уехали куда… А тебе с твоими воспоминаниями к врачу надо. Это я тебе как доктор говорю.

Берендей закусил губу, покосился на комнату, где металась Ярослава. И решительно распахнул входную дверь:

– Вы доктор? Мне нужна ваша помощь!

* * *

Грудь сдавило, стало снова тяжело дышать, воздух вокруг закрутился. Шум в ушах и отголоски времен.

Они приземлились в центре того самого шатра, в котором утром говорили с княжной Анной. Та же утварь, тот же сундук в углу и лавки, покрытые красными коврами. На одной из них, укрывшись стеганым одеялом, спала уже знакомая Кате и Данияру служанка. Конечно, спит, уже довольно поздно. Кто здесь еще? Тонкий свет от подслеповатой свечи и склонившийся над книгой девичий профиль. Вот сюрприз! Княжна еще не ложилась. А что это за книга у нее в руках?

Катя сразу шагнула к Анне.

– Княжна! Помощи прошу!

Одновременно с ней Данияр хлопнул в ладоши, выпуская из рук серый туман. Он быстро заструился по земле, окутывая их фигуры и отгораживая от спящей на лавке служанки. В шатре стало тихо-тихо.

– Анна, в твоих руках книга, которая может разрушить судьбы многих людей, – прошептала Катя. Княжна с недоумением покосилась на шершавые страницы, прикрыла книгу. – Прошу, отдай ее нам.

– Это всего лишь сказки… – не поверила княжна. – А вы вообще кто?

– Ты встретишь нас несколькими часами позднее, на заре, – попытался объяснить ситуацию Данияр, – Это будет на поляне. Ты позовешь Варавву. Мы будем говорить о кострах, которые заготовили в Дряговичах к твоему приезду, и просить заступничества за нашу сестру, попавшую в руки епископа и обвиненную в колдовстве.

Княжна смотрела с недоверием.

– Ты не сказал, кто вы.

– Я Доля, дочь Велеса. Данияр меня сопровождает.

В глазах княжны снова мелькнули недоверие и лукавая усмешка.

– Я не планировала останавливаться в Дряговичах. Хоть епископ Роже сильно настаивает на ночевке в замке Дабижива Вавры…

– Мы говорим правду.

Княжна встала. Дотронулась рукой до морока – тот увернулся от нее, отступил и снова встал стеной.

– Значит, вы волхвы…

Катя и Данияр переглянулись. Катя, вздохнув, кивнула.

– Княжна, нам очень нужна твоя книга.

– Вы тоже любите сказки? Впрочем, я уже ее прочла, отчего же не поделиться? Пожалуйста! – Закрыв книгу, она протянула ее Кате.

Катя, как зачарованная, сначала прижала книгу к груди, а потом только сообразила раскрыть, чтобы рассмотреть получше. Ярко-красная, с золотым тиснением обложка, плотные страницы и узорный темно-бордовый шрифт с заглавными буквами на полстраницы и рисунками диковинных птиц и дальних земель.

И название на обложке: «Сказы земли Русской».

Катя беспомощно оглянулась:

– Это не отцовские дневники… Но, может… Говорят, у тебя с собой целая библиотека…

Княжна покачала головой:

– Только эта.

Она смотрела настороженно, взяла возвращенную книгу и положила на стол.

– Выходит, все зря… – прошептала Катя упавшим голосом.

– Зато мы знаем, что ее здесь нет, – Данияр кивнул, потянул Катю к выходу.

– Постойте! – княжна остановила их, поправила русую косу. – Неужто правда это все? Про книгу заветную, про верования обережные, про богов древних? Про что толкуют волхвы на древних капищах?

– Правда. Сегодня на заре, когда нас увидишь, ты убедишься в этом. Как и в том, что в нашу магию и волшбу здесь верят гораздо сильнее, чем говорят.

Княжна с сомнением покачала головой.

– Запретные ты слова говоришь, буду считать, что сказки все это, – она покосилась на свою книгу. – Но, встретив вас в назначенный час, помощь окажу.

Катя порывисто обняла ее, прошептала:

– Благодарю! Ты выйдешь замуж за короля. Ты будешь скрывать свои знания, но все равно прослывешь одной из самых образованных женщин Европы. Ты родишь Генриху троих детей, один из них станет королем Франции. Ты переживешь своего супруга и встретишь свою истинную любовь. И тогда ты будешь счастлива. Хоть и вдалеке от двора.

Анна высвободилась из объятий, но не позволила Кате отстраниться. Посмотрела на нее недоверчиво:

– Пусть твои слова будут правдой. Тебе взамен пожелаю удачи. Пусть она будет всегда на твоей стороне! Ступай!

Она продолжала смотреть на них, пока за ними не сомкнулся сизый морок.

Служанка пошевелилась.

Заметив госпожу не в постели, подскочила, растерла сонные глаза.

– Что, княжна, не почиваешь ни свет ни заря, али нездорова?

– Здорова. Воды дай.

Она взглянула в просвет между стеной шатра и пологом – за ними полыхнул первый, пока еще бледный и невзрачный луч восходящего солнца.

* * *

Врач осмотрел раны на руках, спине и ногах Ярославы, сделал укол. Написав на листке бумаги название лекарства, оставил его на столе:

– Это чем лечить будете.

– Где это взять? – Берендей нахмурился.

– В аптеке это взять, – врач сурово посмотрел на парня. – На углу дежурная есть.

Парень заметно растерялся, посмотрел на темноволосого, того, что из лифта, будто надеясь на поддержку.

– Так я не знаю, где это – на углу…

Врач встал, теряя терпение:

– Ну спросишь, чего уж. Завтра утром врача участкового вызовешь ей… – он шагнул к двери. – И вот что… Откуда у нее такие страшные раны и ожоги?

– Да она в ведьмином кресле побывала, – доложил Берендей и озадаченно почесал затылок.

Врач нахмурился еще сильнее.

– Это что, сатанисты какие появились?

Берендей растерянно пожал плечами.

– Это в Средневековье такое пыточное устройство было, – встрял темноволосый из лифта. – На ютьюбе видел ролик.

Берендей дотронулся до локтя доктора, догадавшись о его мыслях:

– Не надо в полицию. Катя скоро будет, все расскажет. Я просто посох.

– Ты тоже бредишь, что ли? – врач начал злиться. – Я просто бригаду психиатрички сейчас вызову, и дело́в-то.

И он в самом деле потянулся в карман за сотовым. Берендей шумно выдохнул.

На его месте вспыхнул свет – острый, будто клинок, луч. Он пронизал темноту ночи, резанул по глазам. А над полом, примерно на уровне глаз врача, серебрилась игла. Вращалась медленно, не падая и не взмывая вверх.

– Чудеса…

Врач прислонился спиной к косяку, забыл, как дышать. Словно зачарованный, протянул руку – дотронуться до свечения и иглы.

Новая вспышка вернула в комнату светловолосого парня.

– Ну вот. Видите, все хорошо. Я Берендей, дух посоха.

Темноволосый парень смотрел на него раскрыв рот:

– Я знаю тебя. Мы виделись там, в подвале… не знаю чего… Подвале… Ты был у Кати в руках, сначала иглой, а потом посохом. Серебристым, с непонятными, тонко-тонко начертанными письменами.

Берендей кивнул в знак согласия.

– Не надо полицию, – еще раз попросил он. – Сейчас Катя и Данияр вернутся, всё объяснят.

Врач с сомнением посмотрел на Ярославу.

– Что бы это ни значило, девушке нужны лекарства.

– Я схожу, я знаю, где аптека, – темноволосый с готовностью забрал со стола бумажку. – Это без рецепта?

– Без, – врач вздохнул. Подумав, забрал листик и дописал еще несколько наименований. – И вот эти тогда возьми… Деньги есть?

Темноволосый кивнул.

– Я быстро.

Глава 17 Дощьки

В ожидании возвращения своего нежданного помощника из аптеки Берендей решил по совету Рауля Моисеевича сделать влажную повязку на лоб Ярославы, когда на кухне что-то упало. Ярушка встрепенулась, открыла глаза и мутно посмотрела кругом.

Берендей выпрямился, покачал головой:

– Спи-спи. Это наши шастают туда-сюда… – Он шагнул за дверь: – Надеюсь, хоть не с пустыми руками.

Прошел по коридору, стряхивая с пальцев остатки прохладной уксусной воды.

Катя выскочила ему навстречу, он перехватил ее и аккуратно, хоть и настойчиво, вернул в кухню:

– Ну, рассказывайте. Достали?

Катя рвалась в спальню:

– Уксусом пахнет… Ей плохо? Температура?

Данияр ответил Берендею вместо нее:

– У княжны нет книги Велеса…

Берендей понуро опустил плечи, вздохнул:

– Плохо.

Катя поднырнула под локоть Берендея, выскочила в коридор. Парень прошипел ей в спину:

– Не буди. Жар у нее! Только спадать начал… – махнул рукой, услышав скрип открываемой двери в спальню. – Вот холера…

Берендей шагнул к столу, вытянул из-под него табурет и уселся.

– Что думаешь делать? – спросил у Поводыря.

Тот нахмурился, отошел к окну. Присев на подоконник, скрестил руки на груди:

– Не знаю. Буду думать. Были еще упоминания. Но…

Он не договорил – из спальни вернулась Катя, прислонившись к косяку, замерла у входа.

– Она горячая такая. Хорошо, что ты про уксус догадался, – она подозрительно пригляделась к парню: как сообразил-то?

– Это еще что, жар уже спадает, – Берендей деловито приосанился. – Если б не укол…

– Какой укол? – Катя еще больше насторожилась. – Ты откуда про это все знаешь?

Данияр посмотрел на Берендея с тревогой.

– Ну, рассказывай, чего молчишь?

Тот вспылил:

– А что? Смотреть, как она сгорает, по-вашему? Я вашей волшбе не обучен. У меня своих дел по горло.

– Что за укол? – Данияр смотрел на него тяжело и пристально.

Парень сник, виновато закусил губу, пробормотал:

– Врач приходил… Осмотрел, дал рецепт и укол сделал…

Катя и Данияр переглянулись:

– Что за врач, откуда? Ты врача вызвал?

– Что за рецепт?

Берендей виновато ссутулился, шумно выдохнул. Порывисто встал.

– Она ж горит вся, бредит… Во-о-от, – он воровато огляделся, понимая, что сейчас придется рассказывать, как он на глазах врача в иглу превращался. И как на это отреагирует Данияр, Берендей мог только догадываться.

В этот момент тренькнул звонок над входной дверью. Берендей просиял:

– Вот! Лекарства пришли!

И, обогнув Катю, приоткрывшую от изумления рот, направился к двери. Распахнул ее, даже не взглянув в глазок. Данияр буравил взглядом его спину. Прошептал:

– Вот зараза, – и выдвинулся к середине кухни: то ли Катю хотел прикрыть от неизвестного визитера, то ли Берендея стукнуть по голове.

В коридоре – возня, шелест пакета и чужой голос, от которого у Кати душа упала в пятки. Она беспомощно посмотрела на Данияра. Плечи опустились. Она растерянно моргала, прислушиваясь к разговору.

– Ну чего, как она? – мягкий, приглушенный голос. В нем – тревога и, казалось бы, неподдельная забота.

Катя поморщилась, не понимая, что происходит.

Пришедший зашел в квартиру и аккуратно прикрыл за собой дверь. Сунул белый пакет-майку в руки Берендея, по-хозяйски уверенно расстегнул дубленку и сбросил ее с плеч.

Катя не выдержала: обогнув застывшего в проходе Данияра, вышла в коридор.

– Антон? Ты что здесь делаешь? – Катя оторопело уставилась на него.

Как такое возможно? Почему он здесь? Как нашел ее – выследил? Или запомнил адрес с прошлого раза, когда с дружками ворвался в ее квартиру?

Юноша развернулся, растерянно пожал плечами.

– Привет, рад, что ты уже вернулась…

– Ты какого черта сюда явился, а?! – Катя шагнула вперед. В пару шагов настигнув замешкавшегося Ключника, толкнула его ладонями в грудь, оттесняя к выходу. – Кто звал тебя сюда, а?!

– Катя…

– Что тебе надо от меня?!

Она схватила его дубленку, всучила в руки. Открыв настежь дверь, вытолкнула парня на лестничную клетку.

– Катя! – он попробовал высвободиться, шагнул к ней.

Но она захлопнула дверь перед его носом, успев крикнуть:

– Убирайся!

Берендей и Данияр переглянулись. Катя, полоснув их взглядом, схватила белый пакет с лекарствами, достала первое попавшееся. Раскрыв, вынула инструкцию, делая вид, что увлеченно читает.

Шумно шмыгнула носом:

– Черт-те что… – пробормотала и стремительно прошла по коридору в спальню, к Ярославе.

Жалобно звякнув стеклом, за ней захлопнулась дверь.

– Ты понял что-нибудь? – Данияр смотрел вслед девушке и хмурился.

– Что-то я точно понял, – Берендей растерянно почесывал ключицу. – Но не уверен, что именно.

Оба не сговариваясь направились к спальне, Данияр осторожно надавил на рычаг ручки, приоткрыв дверь.

– Вон! – прошипела Катя из комнаты.

Данияр послушно отошел. Аккуратно прикрыл за собой дверь, пробормотав:

– Ведьма…

– Фурия… – подхватил Берендей.

Парни переглянулись, поплелись в кухню.

– Кто это был вообще? – Данияр ничего не понимал.

– Кое-какой ее старый знакомый, – уклончиво отозвался Берендей. Вытянув шею, он прислушивался к происходящему в спальне: приглушенному шепоту, скрипу кровати и потянувшемуся из-под двери запаху медикаментов. – Они с доктором на лестничной клетке столкнулись, его, видать, Антоном зовут. И он потерял память. Но Катю знает. Пришел сюда по памяти…

– Он ее не знает, но адрес знает. А она его выставляет за дверь? – поводырь подозрительно прищурился.

Берендей бросил на него злой взгляд, пробормотал с раздражением:

– Слушай, ты меня в свидетели не зови, я слышу, конечно, немало, но тебе рассказывать не обязан. Интересно – сам и спрашивай у Катерины.

– И спрошу.

– Вот и спроси.

Они помолчали.

– А врач?

– А врач Мирославу осматривал в день перехода, – они понимающе переглянулись. – Хороший врач. И ходил сюда эти дни… Беспокоился. Я просто подумал, что удача на нашей стороне, раз врач пришел прямо под дверь и позвонил в нее тогда, когда особенно был нужен.

Берендей сел за стол, подпер голову кулаком. В дверях показалась Катя, строго посмотрела на них, но промолчала. Оба догадались: слышала.

Девушка молча подошла к чайнику, налила в кружку воды и так же молча удалилась.

– Чего делать будем? – Берендей проводил ее взглядом, когда она скрылась за поворотом, повернулся к Данияру – тот уже занял свое привычное место у окна.

Он видел, что поводыря что-то беспокоит: тот отводил взгляд, смотрел мрачно, а на Катю – Берендей не мог не заметить – виновато.

Данияр скрестил руки на груди, посмотрел рассеянно в окно.

– Надо смотреть эти «дощьки Изенбека»… Другого выхода не вижу, – проговорил. – У нас полтора дня. Потом карта Велеса сгорит. И…

Он хотел сказать про предупреждение и приказ Велеса не возвращаться, но осекся: стоит ли? Посмотрел на Берендея, опустил глаза. Главное – найти дневники Велеса; что делать потом Кате, он подумает позднее.

Берендей бесшумно встал, прошел к выходу, чтобы убедиться, что Кати нет и дверь в спальню плотно заперта, прикрыл за собой дверь в кухню:

– Как думаешь, опасность миновала? Ну, Флавий на нее не претендует?

Данияр, вспомнив слова Велеса, медленно покачал головой.

– Византия направила официальное требование… Не знаю, как ей об этом сказать.

– Может, словами? – Берендей встал напротив, скрестил руки на груди. – Она должна знать.

Данияр отвел взгляд.

– Для нее отец с матерью – единственная опора. Представь, что будет с Долей, узнай она о таком?

– Представь, что будет с ней, когда она узнает, что даже ты…

– Прекрати… Я птица подневольная, права голоса в делах государевых не имею. А в дела семейные тем более не могу соваться.

Берендей сверкнул глазами, усмехнулся зло:

– Ты ж поводырь и рожден Первозданным хаосом. Ты всё можешь. Если захочешь, конечно.

– Ослушаться не могу… – Данияр мрачно добавил: – Я слово дал.

Берендей вздохнул:

– Не тот путь ты избрал, дружище. Жалеть будешь… Потому что выбор, на чьей ты стороне, – он всегда за тобой.

Данияр усмехнулся. Посмотрел на Берендея искоса:

– А ты? Ты на чьей стороне?

Парень прищурился, улыбнулся белозубо, но неприветливо:

– Я уже свое слово сказал. Я с ней… Если надо, то и против тебя.

Данияр привстал:

– Ты берега не путай! – его взгляд стал темным, а в облике проступило что-то птичье, хищное.

Берендей смотрел на него, упрямо выставив вперед подбородок. Он был чуть ниже ростом, уже в плечах, но сейчас, когда привычная веселость сошла на нет, выглядел почти угрожающе.

В этот момент Катя толкнула дверь и зашла на кухню. Заметив напряжение между парнями, замерла.

– Вы чего?

Катя озадаченно переводила взгляд с одного на второго, пытаясь понять, что здесь только что произошло. Берендей повернулся к ней, спросил:

– Как Ярослава? – и, не дожидаясь ответа, сообщил беззаботно: – Пойду к ней, у меня важная миссия менять почаще повязку на лбу.

– Берендей, знаешь… – окликнул его Данияр. Тот остановился, посмотрел через плечо. – Я ведь тоже не противнее…

Парень понимающе кивнул и вышел из кухни, плотно притворив за собой дверь.

– О чем это вы? – Катя так и стояла у входа, держа в руках пустую кружку.

– Ярославе лучше?

– Да, жар спал… Я таблетки дала, мазью обработала спину и ноги. Надеюсь, к утру станет еще лучше… Так о чем вы спорили?

– Тебе показалось, – Данияр решительно подошел к столу, сел и положил перед собой руки. – Я обдумывал, что будем делать дальше, как забрать дневники твоего отца.

Вот таким – резким и собранным, чуть мрачным и немногословным – он ее особенно настораживал.

Она опустилась на стул напротив.

– Нужно идти за книгой, которая упоминалась в связи с Изенбеком, – проговорила она. – Возможно, это упоминание окажется действительным и приведет нас к бумагам. Или, как ты предполагаешь, к их копиям.

Данияр кивнул.

– Мы ведь знаем, где его искать.

– Но, если верить статье, – вспомнила Катя, – он был очень нелюдим и дощечки эти никому не показывал…

Данияр усмехнулся:

– Ну, готов поспорить, что нам он их покажет.

Катя посмотрела на него с сомнением:

– И как будем действовать?

– Воспользуемся картой, начертанной Велесом. Встретимся с Федором Изенбеком и взглянем на его «дощьки», если они вообще существуют.

Слушая поводыря, Катя незаметно изучала его профиль: высокие, четко очерченные скулы, решительно сомкнутые губы.

– Ты же понимаешь, что он под наблюдением? – возразила она. – Что бы у него ни было в руках – дневники отца, копии или просто их имитация, – он преподнес это как реликвию. За ним приглядывали секретные службы и институты всех европейских стран, даже Аненербе. И опять же, если мы сомневаемся, что книга у Изенбека, стоит ли тратить на нее время и один из переходов, за который ты должен заплатить кровью?

Данияр посмотрел на нее с усмешкой, встал, поправил футболку.

– Никто не знает наверняка. Если книга у Федора Изенбека, это самая легкая добыча. Если ее у него нет, то нам останется только один путь… Но мне он не нравится, поэтому я даже озвучивать его не хочу.

Катя посмотрела на шкатулку.

– Единственный путь – это перехватить вора сразу, едва он вошел в переход. И не позволить ему украсть дневники.

Данияр покачал головой:

– Наша цель – поймать его с поличным, чтобы представить твоему отцу оружие и доводы в споре с Византией. Не забывай о том, что вор появился не сам по себе.

Катя перевела на него взгляд, чутко уловив фальшь в обычной фразе. Нахмурилась.

– Я следую за тобой. Но мне все больше кажется, что ты ведешь меня не к цели, а от нее, – она встала и вложила руку в его ладонь, посмотрела с вызовом.

Данияр долго держал ее руку в своей, поглаживая костяшки девичьих пальцев. Когда он поднял на нее глаза, она прочла в них тепло и решимость.

– Я не подведу тебя, царевна, – прошептал он.

И, подумав, поднес ее руку к своим губам и поцеловал, будто присягая на верность.

* * *

Их снова обнял водоворот, сдавил легкие, наградив шумом в ушах и головокружением. Но в этот раз Данияр почему-то не сводил с нее глаз, а Катя отводила их и, досадуя, чувствовала, что краснеет и ничего с этим не может поделать. Поглядывала тайком, но тут же встречалась с ним взглядом. Он не отпускал ее рук и кажется, окаменел под тяжестью одному ему известного решения.

Катя сгорала от любопытства и… страха. «Я не подведу тебя, царевна», – пообещал он ей. А еще: «Я тоже не против нее», – сказал вчера Данияр на кухне Берендею. Это все о ней? Спор, едва не переросший в драку, – она чувствовала это по напряжению между поводырем и духом посоха – он был из-за нее?

И что знала о Данияре Ярослава, о чем говорили они там, в лесу близ Дряговичей?

Катя подняла на поводыря глаза, посмотрела в упор, пытаясь понять, верит ли она ему. Но память услужливо подбрасывала обещания, сказанные ей другим дорогим человеком. Она тоже доверилась ему. И он тоже обещал помочь, а потом просто привел на встречу бандитов, сказав равнодушно: «Прости».

Вот и все обещания.

Катя не знала, чему верить. Ясность и правда – это то, чего она больше всего хотела и чего очень страшилась. Потому что правда сорвет пелену надежды. И Катя понимала это лучше, чем когда бы то ни было. «Блажен, кто верует», – много раз слышала она. Кате хотелось быть блаженной, жить всегда с теплым лучиком надежды в груди.

Почувствовав, что действует необдуманно, вернее, поступает очертя голову, она придвинулась к Данияру и несмело прислонилась лбом к его груди, наполнив легкие запахом полыни, зеленого чая и – отдаленно – тмина. А Данияр, она почувствовала, улыбнулся и обнял ее крепче.

Мгновение, крохотный миг между мирами и временами, в котором она пыталась удержать трепещущий в груди лучик. Мгновение, которое она при возможности хотела бы превратить в вечность.

…Они так и вышли из водоворота прямо на лестницу небольшого особнячка, укутанного ароматом цветов.

– Какая замечательная пара, – раздался мужской голос откуда-то справа. – Вы, верно, мои новые соседи сверху?

Катя отстранилась от юноши, смущенно улыбнулась. Почувствовала, как Данияр уже окутал и ее, и незнакомца мороком: он видит ее другой – старше и в соответствии со временем одетой, слышит ее голос и понимает, о чем она говорит. Незнакомцу на вид не дашь больше пятидесяти: худощавый, жилистый мужчина с ярким, пронзительным и настороженным взглядом. И испачканными краской кончиками пальцев.

Мужчина улыбнулся им. Криво, будто через силу. Кивнул на этаж – Данияр и Катя загородили лестницу, а он определенно намеревался подняться. Молодне люди торопливо отодвинулись к стене, пропустив пожилого мужчину. Тот, опираясь на поручень, поднялся, неловко придерживая свободной рукой бумажный сверток, от которого тянуло ароматом свежеиспеченного хлеба.

Катя с удивлением заметила, как тонкие струйки морока коснулись его плеч, с недоумением посмотрела на Данияра. Тот пристально наблюдал за пожилым незнакомцем.

Поравнявшись с Данияром и Катей, незнакомец посмотрел на них с опаской, помедлил, будто не решаясь уйти, и проговорил, будто продолжая начатый разговор, только неуверенно, будто бы через силу:

– Надеюсь, вам здесь понравится. Тихий район. А на углу – отличная булочная, – он кивнул на сверток.

– Спасибо, будем знать. Если вам будет нужна помощь, непременно говорите – покупки или свежие цветы в вашу комнату, я с удовольствием помогу, – Катя улыбалась, неловко переминалась с ноги на ногу и поглядывала снизу вверх на Данияра.

Незнакомец грустно улыбнулся им.

– Очень любезно с вашей стороны, – он вдруг поморщился, как от зубной боли, в глазах мелькнуло смятение. Но струйки темного морока коснулись его волос, пробрались за ворот пальто. – А знаете, я воспользуюсь вашим любезным предложением! – внезапно воскликнул он. – Все-таки молодость вдохновляет.

– Вы художник? – Катя скользнула взглядом по его испачканным краской пальцам.

Мужчина улыбнулся с достоинством:

– Я рисовальщик тканей. Сейчас в моде восточный колорит, и, помимо орнаментов на фабрике ковров Le Tapis, я пишу дома натюрморты, портреты танцовщиц, персидские пейзажи и при этом безбожно пользуюсь своим прозвищем, чтобы увеличить продажи^[89].

Катя засмеялась:

– Прозвищем?

Он отмахнулся:

– Да ну, ерунда времен буйной молодости. Заглядывайте ко мне, когда будет скучно, я покажу вам свои наброски… Вторая квартира справа от входа. Заглянете?

– С удовольствием! Когда-нибудь… – Катя улыбалась.

Мужчина медлил.

– Меня всегда пугало это «когда-нибудь». Оно почти всегда обращалось в «никогда»… Знаете что?

Заглядывайте прямо сейчас! Если, конечно, вы никуда не спешите.

Катя с недоумением посмотрела на Данияра и оторопела: поводырь пристально следил за мужчиной, взгляд стал цепким и настороженным. А губы едва заметно бормотали… заклинание.

Она не могла разобрать слов, какое-то нагромождение «бродов», «вод», «нитей» и «воли». Коснувшись Катиной спины между лопаток, Данияр легонько подтолкнул ее к художнику. Тот поднимался по лестнице и говорил про свои картины, про годы службы в Первом Туркестанском стрелковом артиллерийском дивизионе и работу вархеологических экспедициях в Бухаре и Тегеране.

– Я восхищен Востоком, – сообщил их новый знакомый, доставая ключи из кармана брюк.

Катя бросила взгляд на Данияра. Тот молча кивнул на табличку на двери: «Али Изим-бек».

Катя округлила глаза.

– Как?

Данияр приложил указательный палец к губам, пропустив девушку внутрь, в апартаменты художника, представившегося им Федором Артуровичем Изенбеком.

Это была небольшая светлая студия под крышей. Стол посреди гостиной, накрахмаленная белая скатерть и букет сухих цветов. Круглые окна оставляли светлые овалы на ковре. Дверь на крохотный балкончик оказалась приоткрыта, несмотря на прохладу, поэтому в комнате было свежо и немного зябко.

Изенбек стремительно пересек комнату, закрыл балкон.

– Снимайте пальто. Я буду поить вас настоящим туркменским чаем!

Катя позволила Данияру снять со своих плеч куртку – благодаря мороку та, видимо, в глазах хозяина выглядела изящным длинным пальто – и прошла вглубь квартиры. По стенам – небольшие, размером с ладонь, и побольше, с обеденную тарелку, картины вперемежку с фрагментами графических портретов. Яркие, чувственные и колоритные образы восточных женщин и мужчин, гравюры, пейзажи, пропитанные знойным среднеазиатским солнцем.

– Это всё ваши работы? – Катя была удивлена.

– Конечно мои, чьи же еще? – Федор Артурович хлопотал на кухоньке, звенела посуда, закипал чайник.

Он иногда поглядывал на гостей, в глазах мелькало недоумение, словно он спрашивал себя, зачем они здесь, но темные лепестки морока снова касались его, разглаживая морщины и стирая недоверие.

Художник подошел ближе, встал у Кати и Данияра за спиной.

– Вот эти орнаменты, – он указал пальцем на изумрудно-зеленую вязь, – стали самыми популярными в позапрошлом сезоне… Сейчас, конечно, это всё никому не нужно. Сейчас дамы убрали в гардеробы свои нарядные платья – война. – Он печально вздохнул.

– А вы только азиатскими мотивами увлекаетесь? Или этническими в целом? – Данияр повернулся к нему, посмотрел внимательно.

Волоски темного морока клубились вокруг них, смешиваясь с узорами на стенах, закручиваясь вокруг манящего аромата зеленого чая. У Изенбека забегали глаза, Данияр смотрел прямо, не позволяя напряжению развеяться.

– Рисую восточные. Но мне интересно многое, молодой человек, – улыбнулся наконец хозяин. – Я все-таки из России. А она хранит секреты многих цивилизаций и народов…

Он задумался. Потом, будто спохватившись, прошел в соседнюю комнату, а уже через минуту вернулся с небольшим свертком. Положил его на стол.

– Давно, еще в Гражданскую, я нашел это в одной разрушенной усадьбе в Малороссии, – он развернул сверток, поместив в центр стола деревянную дощечку, мелко исписанную выжженными письменами. – Видите, рубленые символы на горизонтальной линии на манер санскритского письма. Я не знаю, с чем имею дело, и уже больше двадцати лет пытаюсь понять, что это и какому народу принадлежало… Но почему-то эта находка невероятно вдохновляет меня.

Он окинул взглядом свои картины – Катя теперь видела в них элементы загадочных надписей: и в незатейливой зелени, на фоне которой замерла остроглазая красавица, и в рисунке на халате почтенного аксакала^[90].

– Вы позволите? – она протянула руку, чтобы поднести дощечку ближе к свету и рассмотреть получше.

Изенбек неожиданно запаниковал – темные глаза забегали, забеспокоились. Данияру пришлось незаметно бросить к ногам художника еще щепоть темного морока – тот разом охватил фигуру мужчины, будто костер тело еретика. Изенбек сразу сник, с его губ слетело сухое:

– Да, конечно…

Катя едва дотронулась до дощечки, как почувствовала идущий от нее могильный холод.

Она успела ахнуть, посмотрела на Данияра и увидела удивление в его глазах. Дощечки растаяли, укрытые плотным черным туманом с бело-серыми прожилками, будто всполохами.

– Я не ошибся в тебе, – низкий голос, который, как Кате показалось, лился отовсюду.

Кроме этого удушливого голоса – ничего, плотная тягучая тишина вокруг. Ни Изенбека, ни Данияра, ни чистенькой гостиной в центре Европы.

Сердце прыгнуло в грудной клетке, оборвалось – перед ней какой-то коридор.

По стенам с мягким шипением стекает многоликий поток туманов, клубясь у основания и сворачиваясь в неразборчивые фигуры. От стен, разрастаясь, приближается гул. Нарастает волнами, расслаиваясь сотнями голосов, звуками стрельбы, криками и зовом о помощи. А вместе с ними – противный липкий запах, тяжелый и въедливый. Он подкрадывается, постепенно окружая ее, проникая под кожу, все сильнее сдавливая горло.

Но взгляд ее прикован к сумрачным фигурам, что, отделившись от стен, приближаются к ней. Из плотного тумана выступает то чье-то исхудалое плечо, то крючковатые длинные пальцы.

А в дальнем конце коридора шевелится что-то огромное и тяжелое. Определенно мужчина. Раза в два раза выше ее ростом, широкие плечи, непропорционально длинные руки и черные крылья, расправляющиеся у него за спиной и мешающиеся со струящимся по стенам мороком. Чудовище, которое она видела в лесу у стоянки Анны Ярославны.

– Не бойся, – тот же утробный голос эхом отзывается со всех сторон. – Я не причиню тебе зла… По крайней мере сейчас.

Глава 18 Огненный змей

Берендей напряженно вслушивался в шорохи на кухне, осторожные шаги и голоса.

Внезапно все стихло.

Он прислонил затылок к дверце шкафа, прикрыл глаза, чувствуя кожей, как теряется связь с Катей и он перестает слышать биение ее сердца. Непривычно.

Он сидел на полу, положив локти на колени и сцепив пальцы в замок. Желтая лампа торшера освещала нехитрую обстановку спальни Мирославы. Кровать.

Кресло. Книжные полки. Рабочий стол с аккуратными стопками книг в твердых обложках. Он потянулся за верхней, придвинул к себе корешок, чтобы прочитать название. «Эстетика славянского мифа». Хмыкнул.

В храме Доли время течет незаметно. Века сменяются веками, поколения уходят, им на смену приходят новые. Он привык наблюдать за жизнью смертных со стороны, считывать их желания, потребности: интерес, страсть, страх, голод. Так четко, явственно, словно это его собственные чувства. Словно он сам – смертный. Вот сейчас он бы не отказался чего-нибудь съесть. Что-нибудь острое, пряное и желательно сытное.

Он привстал, собираясь пройти на кухню и поискать что-нибудь подходящее.

– Куда собрался?

Ярослава смотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

Берендей снова сел, занял прежнюю позу.

– Есть хочу, – признался.

– И я… – Ярослава мечтательно вздохнула, пошевелилась, прислушиваясь к себе. И вздохнула еще раз.

Берендей сочувственно посмотрел на нее:

– Болит?

– Уже меньше… Так что ты там насчет еды обещал? – она привстала на локте, поморщилась от боли.

Берендей фыркнул, поднялся:

– Я еще ничего не обещал. Может, эти двое уже съели всё до нас…

Ярослава насторожилась – прислушалась:

– А где они?

– Пошли проверять второе упоминание о Велесовой книге. Не вставай пока, я принесу.

Ярослава кивнула, снова опустилась на подушку и прикрыла глаза.

Берендей вышел из комнаты, прошел по коридору на кухню. На столе по-прежнему лежала шкатулка, у раковины сохла вымытая кастрюля. Он заглянул в холодильник, нашел хлеб в пакете, колбасу, сыр и масло, немного овощей.

Дверь скрипнула, на пороге появилась укутанная в простыню на манер плащ-палатки Ярослава.

– Ну что, какие успехи? – она окинула взглядом приготовленные продукты. – Да, негусто у тебя. И какое-то всё… несъедобное.

– Ты приковыляла быстрее, чем я что-то нашел.

– Так скорее надо накормить больного человека, который изо всех сил выздоравливает.

Крепче подвязав углы простыни, она прошла к шкафчикам, нашла крупу.

– Вот это на гречку похоже. Это можно сделать быстро. – Она вытащила прозрачный пакет с крупой, весело подкинула его на ладони. И тут же вскрикнула, поморщившись от боли. Осторожно положила упаковку на стол.

Берендей прикинул, что это не быстро, и с сомнением, но все-таки кивнул.

– Только я не умею этой печкой пользоваться, – сообщила Ярослава и прищурилась, критически оглядывая черные вентили и конфорки.

– Я умею… Теоретически.

Он наполнил кастрюлю водой, поставил на плиту. Вынул из холодильника хлеб, сыр и масло. Ярослава с интересом наблюдала за ним.

– Откуда ты все это знаешь?.. И вообще, дух посоха – это что?

Берендей достал из сушилки крышки, прикинул, какая подойдет по диаметру, накрыл кастрюлю. Посмотрел на девушку строго и поправил:

– Не «что», а «кто».

– Ой, неужто обиделся? – Ярослава лукаво прищурилась, прислонилась бедром к столу и скрестила руки на груди.

Берендей в поисках соли распахивал дверцы шкафчика, двигал пакеты, жестяные и стеклянные банки. Наконец нашел в большом, закрепленном канцелярской скрепкой пакете. Посолил воду.

– Хочешь сказку? – спросил вместо ответа.

– Сказывай!

Она аккуратно, боком присела на краешек стула. Облокотилась на столешницу, продолжая изучать Берендея и наблюдать, как тот кашеварит, режет хлеб, мажет его маслом и укладывает сверху тонкие пластинки золотистого сыра. И на правах повара отправляет в рот то неформатный кусочек сыра, то отвалившуюся от буханки корочку хлеба. Не выдержав, Ярослава приподнялась. Стянула у него из-под руки бутерброд. Скептически осмотрев его, откусила.

– Вкусно!

Берендей вздохнул и принялся сооружать еще один.

– Сотни лет назад жили маги времени. Они не знали ни волшбы, ни заговоров, им не подчинялись слова или стихии. Единственным их богатством было время.

– Так-то немало…

– Немало, согласен… – Юноша промыл крупу, высыпал в закипевшую воду. – Время – не полотно, что твоя простыня, это нить, которая легко путается и рвется. Маги связывали нить, распутывали ее. Но то и дело возникали узелки. В них рождались небо и твердь, свет и его спутница – тьма. Именно там, в узелках, родился первый артефакт. И был он прекрасен. Так прекрасен, что все маги захотели обладать им. Они стали спорить, кто из них более достоин, но этим породили лишь Хаос. Тогда они стали кружить вокруг артефакта, склоняя его каждый на свою сторону, соблазняя и обещая в награду все новые и новые дары леса и моря, скот, величественные горы и бескрайние пустыни, богатые урожаи, ткани, украшения, оружие и дома… И узел стал так велик, а маги времени так близко подобрались к своему артефакту, что рухнули вниз, в одночасье лишившись своего единственного дара – управления временем. С тех пор они и населяют свои творения, время не поддается контролю и бежит одному ему известным путем, а артефакт живет своей собственной жизнью.

Ярослава дожевала бутерброд, вздохнула.

– Славная сказка… Что же за артефакт такой?

Берендей удивленно посмотрел на нее:

– Человек.

Ярушка опешила.

– А маги времени? Ты сказал, что они живут теперь среди нас.

– Живут. Время по-прежнему не властно над ними.

Ярослава задумалась.

– Ты – один из таких магов?

Берендей повернулся к ней, лукаво усмехнулся и кивнул. Ярослава помрачнела.

– Посох – это твое творение? Твой дар человеку?

Берендей поставил перед ней тарелку с кашей, достал из ящика ложку и положил рядом. Но на вопрос не ответил.

– Вот эту штуку откроем? – он повертел в руках запаянную упаковку варено-копченой колбасы. – Не знаю, насколько она съедобная и в каких целях ее Катя припасла.

Ярослава кивнула.

– То есть ты не стареешь, не знаешь болезней, а за жизнью людей наблюдаешь со стороны? – она прищурилась, продолжая докапываться до правды.

– Есть некоторые артефакты, которые маги времени создали первыми, еще до рождения Хаоса. Это Меч. Копье. Камень. Кольцо. Чаша. Горн. Посох. Всего семь. В них сокрыта сила, еще не коснувшаяся земли, и в этой силе прячется само время.

– Поэтому ты открываешь переходы?

– Поэтому я выбрал служение Доле. – Берендей уткнулся в тарелку поковырялся в ней без аппетита и, отодвинув от себя кашу уставился на Ярославу.

Та смотрела на него во все глаза, будто впервые увидела.

– А почему ты выглядишь так?

Он вскинул на нее глаза, посмотрел лукаво:

– Как «так»?

Ярослава смутилась:

– Ну, парень, а не девчонка, например. Молодой, а не старый. Почему у тебя волосы такие, а не этакие, глаза…

Он пожал плечами и пробормотал:

– Таким родился.

Девушка изогнула бровь:

– То есть вы рождаетесь? Но не умираете?.. Или родились и теперь живете вечно?

Берендей решительно снова придвинул себе тарелку и, отправив ложку каши в рот, посмотрел на Ярославу лукаво.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – проговорил наконец.

Ярослава пожала плечами.

– Знамо дело состарюсь, я же смертная… – девушка подхватила его настроение, его игру «Спроси-я-может-быть-отвечу»: – А Данияр? Он ведь не просто поводырь – он Змей охранный, к Огненной реке приставленный.

Берендей поперхнулся и закашлялся. Стремительно вскочив, схватил кружку и, набрав из-под крана холодной воды, выпил залпом. Посмотрел настороженно:

– Ты когда догадалась?

Ярослава проигнорировала его вопрос, невозмутимо продолжала.

– Он тоже, как ты, маг времени – или все-таки слуга морока?

Берендей налил себе еще воды, снова выпил. Отставил кружку в сторону.

– Он рожден Хаосом и даже может передвигаться между мирами без всяких карт. Данияр находится сразу везде: и здесь, и там, потому что он проводник в мир усопших. Но он порождение Хаоса. С ним и умрет…

– Это значит, что тоже будет жить вечно, – Ярослава опустила глаза. – А вообще, грустно мне стало от сказки твоей.

– Отчегож?

Ярослава помолчала, доела кашу. Взяла в руки полупрозрачный кружок колбасы, принюхалась. С опаской откусила и изогнула бровь – вкусно.

– Оттого что больно ладный ты.

– Неужто понравился? – Берендей заулыбался, все еще не понимая, шутит Ярослава или нет.

Девушка задумчиво побарабанила пальцами по столешнице. Не отвечала. Берендей приосанился, скрестил руки на груди.

– А хочешь еще одну сказку? – предложил, лукаво усмехнувшись.

Девушка поморщилась:

– Да уж хватит сказок-то. – Встала, не дослушав. – Пойду я. Спасибо за хлеб-соль.

Берендей ласково взял ее за руку. Почувствовав его дыхание у виска, Ярушка остановилась, строго покосилась на его пальцы:

– Ты поосторожней с руками-то. Я таки ведьма, могу, если что, и порчу наслать, – она смерила юношу гневным взглядом, осторожно высвободила локоть. – Не скажу, что насмерть пришибу, – как-никак ты дух посоха, маг первородный, – но животом маяться будешь.

Юноша усмехнулся, попросил:

– Закрой глаза. Я все-таки кое-что да умею.

Ярослава вздохнула, покачала головой с сомнением, останавливая его.

– Не надо… – Она развернулась, посмотрела в упор: – Я тоже слышала сказку о первородных. Бабушка сказывала. Давно… И волхв Стар. Хороши дела ваши, да только плату вы больно большую берете. – Берендей отвел взгляд. Ярослава понимающе кивнула: – То-то же… Могли б мы с тобой поладить, коли бы не это.

Она вышла, притворив за собой дверь. Берендей слышал, как прошелестели ее шаги по коридору, как хлопнула дверь спальни и закрылась на щеколду, лишив его возможности объясниться.

Он подошел к двери, постучал:

– Ярослава, ты что-то не то надумала.

– Все то. Я знаю. За помощь мага времени потом никогда не расплатишься, – отрезала девушка.

В памяти Ярославы ожили сине-красный водоворот на темной столешнице и молодеющие на глазах руки бабушки Могини. «Бабушка, неужто такая цена?» И ее шепот застыл в памяти. Если уж тут Ярушке пришлось расплатиться своей молодостью за запретные знания, которые она выпросила у Могини, то что придется отдать Берендею за помощь – одному времени известно.

* * *

– Не бойся, – слышала Катя ужасный утробный голос со всех сторон. – Я не причиню тебе зла… По крайней мере сейчас.

Фигура зависла над Катей. Та похолодела.

Сейчас она могла разглядеть ее в мельчайших подробностях: струившийся по крыльям туман, перетекавший в морок на стенах, сквозь который проступали сцены баталий и костры инквизиции, чумные города и силуэты забытых кладбищ с покосившимися надгробиями.

– Кто ты? – прошептала. – Что тебе надо от меня?

– Я пришел спасти тебя, – сказал гость утробным шепотом, от которого у Кати затряслись поджилки и она в ужасе отшатнулась.

Она заметила, что, когда он говорил, сквозь открывающуюся пасть проступали стены коридора. Катя поняла: это тень или призрак. Подняла взгляд, пытаясь разгадать черты, но они ускользали, как и у всех слуг черного морока.

– Я видела тебя в лесу под Дряговичами. Ты не выглядел как тот, кто хочет спасти.

Тень качнулась.

– Я искал тебя. Но я не причиню зла… В тебе моя кровь.

У Кати часто-часто забилось сердце в груди.

– Кто ты?

– Главное – кто ты. Ты – дочь Велеса. Как и мне, Велесом тебе уготована незавидная участь.

– Какая?

– Стать проклятой тенью, изгоем…

– Ты лжешь! Почему я должна тебе верить?

Белесые призрачные глаза тени сузились. Голос прошептал:

– Нас тоже было двое. Одному досталось подлунное царство. Другому – кладбищенский мрак.

Катя почувствовала, будто большой палец на руке опалило огнем. Посмотрела на него – кровь. Небольшой алый сгусток сорвался вниз и стал медленно падать на каменный пол, растворяясь в мороке. Боль в руке разрасталась, неуклонно поднимаясь к локтю. На запястье отчетливо проступили углубления в форме пальцев.

И отчетливый голос Данияра у виска:

– …Три.

Рывок, боль во всем теле. Гул в голове и нарастающее чувство тошноты.

– Скорее воды, господин Изенбек!

Торопливые шаги, тревога в голосе. Чьи-то руки на запястье – проверяют пульс. Холодные брызги упали на лицо и шею. Кто-то коснулся ее подбородка и чуть повернул голову влево. Светлые, будто льдистые глаза. Солнце касается цветных занавесок, ласкает круглый стол и разбросанные по нему предметы: дощечку, испещренную письменами, плотную коричневую бумагу, растекающуюся по ней воду из перевернутого графина.

– Что произошло? – прошептала Катя, пытаясь подняться.

Данияр пришел на помощь, подхватил девушку за плечи, потянул на себя. Усадил в кресло.

– Вам, душенька, дурно стало. Такие всё погоды гадкие, никак весна не наступит, – и Изенбек протянул ей стакан с водой.

Катя сделала несколько жадных глотков, посмотрела вопросительно на Данияра – тот не спускал взгляд с одной из дощечек. Кивнул рассеянно.

Он с самого начала понял, что что-то пошло не так. Сразу, как только Катя коснулась дощечки, ее дыхание сорвалось, он услышал ее протяжный вздох и увидел дрогнувшие пальцы. А когда она стала шарить руками в воздухе и перевернула графин, он спас ее автоматически – уколол кольцом: капля крови запечатывает любую волшбу, стоит ей коснуться земли и смешаться с пылью. И вот теперь Катя упала ему на руки.

– Нам, наверно, лучше уйти, – пробормотал поводырь.

Катя неуверенно поднялась. Качнулась. В голове помутилось, на коже выступила испарина. Сорвавшимся голосом девушка прошептала:

– И то верно, засиделись мы у вас… Вещица занятная. Ее бы в музей.

Изенбек отмахнулся:

– Знать бы в какой. Многие интересуются, да только непонятно, какая им в этом надобность. Посему у меня ей надежнее.

Данияр бросил взгляд на Катю, провел рукой над табличкой – из-под пальцев полилась тьма. Тонкие, едва заметные струйки коснулись поверхности дощечки, навсегда изменив и перепутав письмена. А на уголке, в том месте, которого коснулась рука Кати, проступил символ – опущенная вниз трехпалая птичья лапа.

Выпущенный Данияром морок поглотил знак, и тот медленно растворился, будто впитался в поверхность дощечки.

Обернувшись, поводырь поймал взгляд Кати, потянул ее к выходу и, оказавшись за дверью, сразу увлек в водоворот, который выбросил их на кухню в Красноярске.

* * *

– Что это было?! – Катю трясло. Стоило ей только почувствовать пол под ногами, она отстранилась от Данияра, отскочила к стене, потерла виски. – Я как тебя сейчас видела то чудовище, которое преследовало нас в лесу под Дряговичами. Оно говорило со мной!

– Это ловушка, – объяснил Данияр. – Он знал, что мы пойдем по его следу, и ждал нас в Дряговичах, но мы ускользнули. Он догнал нас у Изенбека…

Девушка застыла.

– Что ты такое говоришь? Зачем я ему? – она растерянно оглядывалась. Когда снова подняла глаза на поводыря, в них плескалась тревога: – «Ждал»? «Догнал»? Ты хочешь сказать, что он специально за мной охотится?

Поводырь молчал.

Катя выпрямилась, спросила строго:

– Кто он?

Данияр неторопливо пересек кухню, выдвинул стул и опустился на него.

– Темновит. Только не он сам, а его тень.

Катя ждала этих слов. Собственно, знание имени не сильно прояснило ситуацию.

– Что ему от меня надо? Он какие-то гадости говорил про отца… Я ничего не поняла, но…

Она испуганно осеклась, не в силах признаться, что в тот момент готова была поверить всему, что скажет ей монстр. Прикрыла рот ладонью и отвернулась к стене. Чувствовала, что Данияр исподлобья наблюдает за ней. Пристальный взгляд жег у основания шеи и раздражал.

Она повернулась, с сомнением посмотрела на Данияра, по взгляду поняла, что у него бесполезно спрашивать – не ответит.

– Что с книгой? Ты оставил ее там…

Поводырь покачал головой:

– Это не дневники твоего отца. И не копии с них.

– Зачем же ты изменил текст? Я видела, как морок перемешал буквы.

– На всякий случай. Так спокойнее. Хоть эта вещь и не принадлежит Велесу, но тем не менее слова на дощечках заветные, для чужого глаза не предназначенные.

Катя поморщилась.

– Данияр, я чувствую ложь в твоих словах. И мне это не нравится. Я уже не знаю, могу ли тебе доверять, – большой палец зудел, от ранки тянулись саднящие темные прожилки.

Он криво усмехнулся, пожал плечами:

– Больше все равно некому…

Она ждала чего угодно, только не этого, не молчаливого признания обмана. От ужаса Катя стояла у стены, не в силах двинуться, будто ее пригвоздили к этому месту, к этой квадратной плитке. Сердце неистово стучало в груди, не желая мириться с происходящим: выходит, все ложь… Ею опутано все кругом, и она, сама того не ведая, погрязла в ней, позволила себя ею спеленать так плотно, что теперь не вырваться, не вздохнуть.

Данияр поманил ее к себе.

– Покажи руку. Мне пришлось вернуть тебя с помощью кольца и карты Велеса, – в его голосе ей послышалось сожаление. – Мы потеряли еще одну метку, но другого выхода не было.

Но Катя не сдвинулась с места.

– Мы оказались в доме Изенбека ровно в тот момент, когда он поднимался по лестнице. Это не может быть совпадением. Как ты узнал? Ты ведь специально все рассчитал так, чтобы он оказался рядом с тобой, чтобы ты смог коснуться его мороком.

Данияр явно не собирался пояснять – он протянул руку, чтобы посмотреть Катину ладонь, но его рука так и повисла в воздухе. Он устало вздохнул, встал и шагнул к девушке. Но та отшатнулась к стене, не позволив к себе прикоснуться. За дверью раздалось покашливание – Берендей намеревался войти и деликатно предупреждал об этом. Катя проскользнула к двери и заблокировала ее, потянув ручку на себя.

Посмотрела на Данияра с вызовом.

Юноша неохотно признался:

– Яне хотел бы объяснять, потому что тогда мне придется объяснять слишком много…

– Я не двинусь с места, пока не пойму, что происходит, пока не узнаю, что именно ты скрываешь от меня!

Поводырь примирительно выдохнул, кивнул:

– Хорошо. Я был там, в том доме. Не так давно. Катя опешила.

– Как? Зачем?

Юноша отступил назад, устало повел плечом. Проговорил тихо:

– Катя, я поводырь, – он сделал ударение на последнем слове, выразительно приподняв бровь, словно надеялся, что это название ей прояснит что-то само собой.

И снова уловил недоумение в глазах девушки.

– Он психопомп^[91], - донеслось из-за двери, за которой продолжал стоять Берендей.

– Кто? – Катя распахнула дверь, уставилась на парня.

Берендей выглянул из-за ее плеча, окинул взглядом помрачневшего Данияра, раздраженным жестом пригласившего его самого всё рассказать.

– Поводырь, проводник душ усопших, обеспечивающий их безопасный переход через Огненную реку из мира живых в мир мертвых. Помощник Мары. Охранник врат на Блаженный остров^[92], - дух посоха смотрел на Данияра с сожалением. Добавил: – А я говорил, надо было сразу сказать.

Катя слушала и не верила.

– Ты тоже знал… Проводник душ – это как греческий Харон?

– Ну да… Он тоже психопомп, – отозвался Данияр. Его взгляд стал пронзительным, совсем светлым, льдисто-прозрачным и острым.

– То есть ты не человек?

Поводырь криво усмехнулся, выдохнул, будто принимая пощечину.

– В привычном тебе понимании – нет.

– Ну, если говорить про привычное понимание, тогда и я не человек, – встрял Берендей.

Данияр поморщился:

– Ты-то тут при чем? – Он сунул руки в карманы, отошел к окну и присел на подоконник.

Берендей пожал плечами:

– Мне просто суть вопроса не ясна. Если тебе ясна, то я, конечно, рад… Если речь идет о человеке, то есть смертном существе, то и она, – он указал на Катю, – не он… К чему все эти сложности про сущности, про магию времени, про первородных и плату за… – Заметив, что он уже говорит о своем, махнул рукой и направился в коридор: – А ну вас, разбирайтесь сами…

На выходе он притормозил, порывисто обернулся и спросил без интереса, словно уже зная ответ:

– Книгу-то нашли?

– Нет! – хором отозвались Катя и Данияр.

Берендей кивнул:

– Тогда все ясно, чего злые такие… – и вышел, с шумом притворив за собой дверь – стекло опять жалобно звякнуло.

После его ухода на кухне повисла тишина. Данияр смотрел себе под ноги, с видимым интересом изучая узор на напольной плитке. Катя не сводила с поводыря глаз.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказал наконец юноша. – Тебе тепло человеческое нужно, ты к нему тянешься. Хочешь опору найти взамен той, что утрачена… И ко мне тянешься, думая, что я такой же, как ты. Но…

Она не дала ему договорить:

– Объясни, кто ты. Морок? Дух? Маг? – Он отрицательно качал головой, упрямо не поднимая глаз от пола. Катя вспомнила слова Берендея про Огненную реку. – Огненную реку в сказках Змей охраняет, Горыныч. Ты – Змей?

Поводырь на этот раз поднял на нее глаза, снисходительно хмыкнул и засмеялся:

– Змей оттого и Горыныч, что в горах живет.

– Хорошо, пусть так, я не знала, что в сказаниях речь идет о разных змеях. Но это о тебе говорят «Змей о двенадцати головах»?

– Обо мне. Потому что двенадцать обличий могу принимать…

– Но ты Змей, мифический, тот самый? То есть ты создан самим темным мороком?

– Я создан Первозданным хаосом. И это означает, что я сам по себе.

Катя буравила его взглядом, чувствуя, что потянула за нужную ниточку и что сейчас, возможно, распутает хоть один клубок лжи.

– Я встречаю души усопших, которые отходят от оболочки в мире людей, и провожаю их в царство Мары, – пояснил Данияр. – Огненная река очищает их помыслы, Калинов мост защищает от лжи. И я знал, где искать Изенбека, потому что был в квартире его соседа, провожая его душу, он умер пару недель назад. Оттого и знал, когда Изенбек в булочную ходит. Его дом под наблюдением – слишком много и слишком многим он рассказал о ценном артефакте. Лестница, на которую мы приземлились, – удачное место, которое не заметно с улицы.

– Ты все подстроил? Признаёшь это?

Данияр поправил:

– Я все продумал.

– То есть ты знал, что книги Велеса у него нет? – Катя опешила от этой догадки.

Юноша посмотрел на нее в упор, напомнил:

– Я предполагал. И предупреждал тебя об этом, ты помнишь?

– Тогда зачем мы туда приходили? – она придвинулась к нему, схватила за грудки. – Данияр. Не молчи, прошу. Ты сказал, что кроме тебя мне верить некому. Но я не могу так… Я как слепой котенок.

– Ты и есть слепой котенок… – он аккуратно высвободил ткань, отцепил Катины пальцы и отстранился. – Прости.

Катя поджала губы, замолчала. Данияр тайком изучал ее лицо: опущенные уголки упрямых губ, чуть вздернутый нос и собравшиеся под ресницами тревожные тени. Он думал. Если он заговорит – нарушит ли слово или, наоборот, сдержит его?

«Ей нельзя возвращаться», – повторил он себе.

Задачка для волхвов.

А он поводырь. Ему надо просто идти – это все, что он умеет. Перебирать в памяти путевые камни, касаться поворотных точек, плутать коридорами в лабиринтах морока.

Морок пропитал его до основания. Он надышался им, забыв, как пахнет чистый воздух. А он пахнет ею, этой девушкой, что стоит сейчас перед ним с опущенными плечами и горькими думами. «Твоя задача – удержать ее там», – вспоминал он голос Велеса и его главное поручение. «Я доверяю тебе самое ценное – ее судьбу. И чистоту души». Что ж, ему не дали четких инструкций, как исполнить это поручение. Значит, будем импровизировать.

– Давай я попробую тебе объяснить, почему не могу тебе объяснить. – Он закатил глаза, удивляясь нелепости произнесенной фразы. – Берендей все хорошо объяснил, я поводырь душ. В этом смысле я помощник Мары, но не служу никому из богов. Я связан с твоим отцом данным ему словом. Но есть и еще кое-что. И это – сама ты. Твоя неопытность и магия, которая сокрыта в тебе. Она настолько необычна, что привлекает многих. Как сладкая пыльца манит пчел и бабочек на лугу, так и ты – своих друзей и недругов. – Он поднял указательный палец: – Еще даже неизвестно, какому мороку принадлежит твоя сила, что стоит за ней и можно ли ее освоить, приручить. Или она сведет тебя с ума… Как уже сводила многих. Поэтому я прошу не волхвовать – не открывать ящик Пандоры, не провоцировать магию, которой ты толком не умеешь управлять. Поэтому я прошу всегда быть рядом – кроме меня никто не сможет тебе помочь, если твоя магия все же начнет прорываться. Поэтому я прошу доверять мне – это удержит нас обоих от ошибок.

– Ты просишь слишком многого, Данияр: минуту назад ты утверждал, что, как создание Хаоса, ты сам по себе, а сейчас выясняется, что с отцом ты связан словом, с Марой – призванием. Твое признание похоже на… попытку манипулировать. Мной. Фактами. Правдой. Все выглядит так, будто мы не ищем отцовский дневник, а тянем время. И вор как будто играет на нашей стороне – он тоже тянет время. И все крутится не столько вокруг дневников, сколько вокруг меня, моей души, которую ты ведешь, и моей магии, которую должен проконтролировать. Для чего? Чтобы что? Ответ очевиден: чтобы я не сделала чего-то. Или не узнала о чем-то. И это касается лично каждого из вас. – Она подошла вплотную к юноше, заговорила пылко: – Отец и мама пытались пробудить во мне силу, они бросили меня здесь, заставив действовать и решать самой. Они внушили мне, что вся сила – во мне, и убедили не бояться ее. А теперь ты говоришь, что никто не знает, что сокрыто во мне. – Она покачала головой. – Нет, Данияр, так не бывает. Или ты обманываешь, или же сам был обманут.

Она говорила, пристально вглядываясь в его глаза, считывая в их глубине настороженную растерянность. Юноша покачал головой. На этот раз не отвел взгляд.

– Не чтобы ты не сделала, а чтобы не сделали с тобой. Ты всё опять неправильно поняла: не все то, что сокрыто, – ложь. Часто правда на поверхности, она ясна, но ее невозможно объяснить словами, только увидеть… – он с сожалением покачал головой. – Похоже, слова Темновита все-таки упали в благодатную почву и пустили ростки. Но я тебе не лгу.

Катя молчала.

– Я не верю тебе.

Она развернулась и, помедлив на пороге, вышла.

Данияр прислушивался к ее шагам. Устало посмотрел за окно: этот город никогда не спал и всегда куда-то спешил. Это было в тягость.

Но еще больше тревожило то, что он должен был сделать.

Сжечь мосты – кажется, так это называется у смертных?

Он бы предпочел, чтобы это произошло не сейчас, но вмешавшийся Темновит не оставил ему выбора. Что ж, пора делать то, что он умеет лучше всего, – отрезать пути назад. Пути, которых на самом деле нет – ведь Кате нельзя возвращаться в Раград.

Он медленно достал из кармана карту, оставленную Велесом. Из двенадцати путевых точек они использовали шесть. Одна, по которой прошли дважды, прогорела дотла. На остальных магические знаки стерлись, потемнели. Шесть оставались нетронутыми. Одна нужна, чтобы вернуть Ярославу. Еще пять…

Данияр разложил карту на столе, снял с большого пальца кольцо и положил поверх карты.

– Темный морок, слуга вечного Хаоса, хранитель миров и страж путевых врат. Возвращаю метки твои нетронутыми.

Она надавил кольцом на первый из пяти знаков, которые собирался стереть. Знаки на поверхности карты внутри шинки^[93] задымились. От них потянуло сыростью и лесной прохладой, а в глубине промелькнула и растаяла тень призрачного зайца.

Он повторял это раз за разом, пока не стер последнюю из пяти меток.

– Да будет так, – проговорил тихо.

Упершись кулаками в стол, смотрел на карту – испорченные метки чуть дымились, источая едкий запах полыни и пережженного сахара. По лицу поводыря скользили тени: сомнение, обида, отчаяние. Неуверенность в своей правоте – что, если он поторопился, что, если путевые метки окажутся нужны? Он тряхнул головой, прогоняя сомнения.

Страстная уверенность постепенно оттеснила все иные чувства.

Он – обитатель темного морока, порождение Хаоса, первородный. Кому, как не ему, стоит сохранить для всех миров Залог власти, саму удачу?

Он опустил голову, медленно вздохнул.

Сложив карту, убрал ее в карман куртки.

Обратной дороги больше нет. Он выполнил просьбу Велеса, а значит, теперь может действовать так, как считает нужным.

Глава 19 Узнать нельзя понять

Катя ушла в ванную, чтобы уйти хоть куда-то. Побыть одной и понять, что с ней происходит, откуда внутри разрастается это ощущение – горькое, темное, вытесняющее все другие чувства и цвета. Что это? В висках будто молоточком отбивались слова Данияра, а в груди, как от укола, болела и разрасталась обида.

Она смотрела на свое отражение в зеркале: растрепанные волосы, чуть вздернутый нос, круги под глазами и впалые щеки, вид нездоровый и… потерянный. Она в самом деле себя потеряла. Когда?

Когда шагнула за черной кошкой? Или когда приняла силу? В развалинах Александрии или во дворце Мары – уже не важно. Что-то иное, незнакомое теплилось внутри. Оно развивалось, врастало под кожу, пропитывало ее, становясь ее частью. Что это было? Есть ли ему название? Она не знала.

Но был человек, который знал.

Который готов поделиться своими знаниями.

Катя приоткрыла дверь ванной осторожно, чтобы она не скрипнула, ловко выскользнула в коридор. Прислушалась.

– Так надо его споймать раньше, как только к шкатулке подберется, – взволнованный шепот Ярославы из спальни.

– «Споймать», – Берендей фыркнул, передразнил ее. – Его ж еще и с поличным «споймать» надо, чтобы вывел на заказчика.

Ярослава простонала:

– Род мой, какие сложности. Споймать, он и расскажет. Может, и нет никакого заказчика.

– Есть, – тихий голос Данияра. – Царь предполагает, что это византийский император Флавий. Если так, то вор нужен с дневниками в руках. Тогда это можно выносить на заседание веча.

Ярослава вздохнула.

– И как тогда быть?

Данияр отозвался:

– Я думал его встретить сразу, как он окажется в переходе внутри шкатулки, возле двери с изображением грифона, которая ведет к покоям царицы… То есть перехватить его, как он появится с дневниками. Но…

– Что «но»?

Катя прислушалась, затаила дыхание: Данияр говорил тихо, а она боялась упустить самое важное.

– Мы все знаем, что вор – это Темновит. И это не то, с чем можно справиться даже нам двоим с Берендеем.

– Почему двоим? Я тоже чего-то стою. И Катя…

– Даже четверым… Ярослава, это один из высших богов, он есть Чернобог. Как с ним тягаться? Ты, при всех твоих талантах, смертная. Катя… Я не уверен, что ей вообще стоит рядом с ним появляться.

– Почему?

– Есть причины…

В комнате повисла тягостная тишина.

Катя скользнула по коридору мимо спальни в свою комнату и не услышала продолжения разговора.

– Кате нельзя с ним встречаться, – настаивал Данияр, – и чем больше он строит козни, чтобы увидеться с ней, тем больше я понимаю, что он задумал недоброе…

– Да чего ж от него еще ждать? – спросила Ярослава.

Данияр покачал головой, поделился тем, что давно гложет:

– Нет, он ударит Велеса по самому больному. Дневник – это всего лишь повод, чтобы выманить Катю из дворца.

– Так, может, надо вернуть ее во дворец? Велес сможет защитить ее, – предположила Ярослава.

Берендей посмотрел на Данияра с иронией, усмехнулся мрачно. Тот поймал его взгляд, на скулах выступили желваки.

– Нам нельзя во дворец, – отозвался он. – По крайней мере сейчас.

– Да почему нельзя-то? Все одними загадками говоришь, Данияр!

– Потому что она заложная невеста.

Ярослава озадачилась:

– Заложного покойника знаю…

Данияр отвел взгляд, пояснил:

– Невеста то же. Вопрос даже не в браке, а в заложенной вместе с Катериной магии… А она у царевны непростая.

– Ох, могу представить, – Ярослава выдохнула. – А что же делать теперь?

Данияр отозвался мрачно:

– Не знаю пока. У нас еще один день, потом карта Велеса сгорит, и уже ничего не исправишь. На карте остался один переход. Есть мысли, на что его истратить, но это надо решить всем вместе.

– Данияр, а Катя-то знает про заложную невесту? – Ярослава пристально смотрела на поводыря, ахнула, когда тот отрицательно качнул головой. – Так что решать, коли она не знает о главном?

– Велес не хочет, чтобы она знала. Мне приказано молчать…

– И это неправильно, – в разговор встрял Берендей. – Не знаешь правды – ты безоружен.

Данияр вспылил:

– А что изменит ее знание?! Она-то ничего поправить не может, только на отца обиду затаит. Значит, против крови своей пойдет…

– И на черную сторону станет, – вместо него завершила Ярослава и посмотрела внимательно на ребят: – Знаете, как кровь от обиды в венах стынет… И такого натворишь, что потом ввек не отмоешься… Как ни крути, все одно плохо.

* * *

Катя направилась в комнату, но, не успев сделать и шага, остановилась в коридоре – в дверь позвонили.

Девушка затаилась, намереваясь сделать вид, что никого нет дома или никто не слышит. Покосилась на часы: девять вечера. Уже и спать могли лечь!

Шаги по лестничной площадке – и настойчивый стук в дверь.

– Катя! Открой!

– Что ж такое, он еще соседей всех перебудит…

Она распахнула дверь. Молча прислонилась к косяку, уставилась на онемевшего Антона – парень сразу растерял всю смелость, стоило ей появиться на пороге.

– Привет…

– Здоровались уже… Чего хотел?

Она скрестила руки на груди, встала так, чтобы он не прошел внутрь. Он понял, опустил глаза.

– Поговорить. Откуда я тебя знаю?

У Кати округлились глаза:

– Ты в своем уме?

Антон, приняв правила ее игры, тоже прислонился к косяку и скрестил руки на груди:

– Мне знакомо твое лицо. Я видел тебя. Я был здесь – узнал этот подъезд. И ты тоже меня знаешь, это очевидно. Но я не помню откуда.

– Я тебе не гугл.

– Если ты не ответишь на мои вопросы, я буду орать под дверью до тех пор, пока не прибегут твои соседи. Ты этого хочешь? – Он неожиданно схватил ее руку, привлек к себе. Прикрыв глаза, вдохнул запах от ее ладони. – Я даже этот запах помню.

– Это мыло, которое продается в любом магазине, – она выдернула руку.

Где-то рядом лязгнул открывающийся дверной замок.

Катя посторонилась:

– Ладно, входи, задавай свои вопросы и проваливай.

Антон с готовностью шагнул внутрь. Катя не успела закрыть дверь на задвижку, как он уже сбросил с плеч дубленку и пристроил ее на пуфе.

– Итак, главный вопрос: когда и при каких обстоятельствах мы с тобой познакомились?

Его взгляд лихорадочно блестел, на губах играла безумная и решительная улыбка. Катя устало покачала головой:

– Мы с тобой не знакомились.

– Откуда тогда я тебя знаю? Ты мне снишься в странном, старомодном наряде, типа историческом… Еще мне видится какое-то городище расписанное. Тоже похоже на реконструкцию. Это кино? Мы вместе участвовали в съемках?

Катя хмыкнула:

– То есть ты думаешь, что я – этакая киношная знаменитость?

Антон пожал плечами.

– Ну, я этого не говорил… Просто в историческую реконструкцию я не играю, мне это нафиг не сдалось… Но откуда-то же есть эти образы у меня в голове.

– Остается только кино, в самом деле, – Катя отвела от него взгляд. – Но нет. Кино здесь ни при чем. – Совсем недавно он казался ей таким романтично красивым с этой своей длинной челкой и хрустально-серыми глазами с томной поволокой. Она готова была им любоваться просто так. Совсем недавно. Но не теперь.

– О чем я вообще с тобой говорю? – пробормотала она устало и вздохнула. – Уходи, Антон.

– Кать…

– Ты ворвался в мою квартиру вместе с дружками, Афросием и Шкодой, вы наперебой требовали отдать вам посох. А расписанное городище – это Аркаим. Всё, это все ответы на твои вопросы. А теперь уходи, да поскорее!

Он растерянно смотрел на нее, моргал. Катя раздраженно поджала губы, вспылила:

– Да что ж это такое!

Схватив его за локоть, резко развернула и подтолкнула к двери. Решительно ее распахнув, выпихнула Антона на лестничную клетку и захлопнула дверь перед носом.

Шумно выдохнула и подбоченилась. Взгляд упал на его дубленку пристроенную на пуфе.

Звонок в дверь.

– Да что ж тебе надо от меня, – пробормотала она чуть не плача.

Катя решительно дернула ручку двери, на этот раз приоткрыв лишь небольшую щель, и, особо не разбираясь, выбросила дубленку на лестничную площадку.

– Не ходи сюда больше! – крикнула, захлопывая дверь.

Только сейчас она заметила на пороге кухни Данияра – он прислонился плечом к косяку и с интересом наблюдал за сценой. Поймав его взгляд, Катя покраснела. Парень в ответ понимающе улыбался.

– Бесишься? – спросил неожиданно. И тут же сам ответил с мстительным удовлетворением: – Бе-е-есишься. Значит, любишь.

Катя полоснула его взглядом:

– Давай без психоанализа. Твое дело – быть поводырем и изо всех сил заботиться о моей душе.

Данияр усмехнулся. Скрестил руки на груди. И подытожил:

– Я и говорю, бесишься.

Девушка решительно прошла мимо него.

Но, оказавшись одна, задалась вопросом: а не прав ли Данияр? Что она взъелась на Антона? По сути, их ничего не связывает, он ей ничем не обязан, как и она ему. Да, понятие порядочности никто не отменял, но… «Тем более что он даже не знает, в чем виноват», – напомнила она себе.

Катя легла на кровать, обняла подушку. По потолку бродили продолговатые тени, свет фар скользил по стенам. Она прикрыла глаза, представила свою прежнюю жизнь: спокойные вечера за книгой, уютный плед, запах готовящегося ужина, болтовня с мамой, планы на будущее, страх поступления в университет. Все осталось в прошлом. Но что она получила взамен?

Ярославу. У нее никогда не было сестры или такой близкой подруги.

Антона. Первый поцелуй – это же много, верно? Это навсегда. Хоть он и не настоящий, и вообще… Антон, конечно, был теперь словно перевернутой страницей в давно прочитанной книге. В том мире, из которого она ушла безвозвратно, где навсегда остались мама и уютный плед.

Берендея. С ним тепло и надежно. И он сказал, что выбрал ее. И правда, выручал не раз.

Данияра. Из-за него неспокойно на душе, болит и ноет, и хочется в подушку уткнуться и плакать. И представлять, что это его грудь. Его образ – самый яркий, укутанный тайной. Непонятно, на какую сторону и на какую чашу весов его поместить, поэтому он и остается в центре, занимая все воображение. Силуэт в окне. Немного мрачный, наполненный невероятной стихийной силой. Будто ветер на вершине утеса. Или прибой на каменистом берегу. Или…

Она осеклась.

«Ты влюбилась?» – усмехнулась она про себя.

Кажется, прозвенел звонок. Кто-то пришел. Мужской голос. И Ярушка что-то говорила.

Катя не слышала. Уткнув лицо в подушку, она спала.

* * *

Рауль Моисеевич медленно шел к автобусной остановке. Увиденное сегодня, конечно, не могло быть фокусом. Но и в реальность, в которой живые люди превращаются в иглы и обратно, его жизненный и врачебный опыт тоже отказывался верить. Раны на теле юной особы, которые он только что осмотрел, – не часть ли какого-то сатанинского обряда? Рука в нерешительности потянулась в карман – за клочком бумаги с телефоном Виктора Геннадьевича Лескова, недавнего знакомого следователя. Но с другой стороны – что он ему скажет? Что донимает граждан своим беспокойством, что ходит в эту подозрительную квартиру? А раны и ожоги – да мало ли где человек мог так обвариться? Не смертельно, хоть и неприятно. И заживать, скорее всего, будет долго.

Он убрал листочек обратно в карман.

Доктор шел и шел вперед, чуть опустив голову и спрятав ее от ветра. Вечер разгорался желтыми огнями, а он давно прошел мимо нужной автобусной остановки.

Так, сам не заметив этого, Рауль Моисеевич обнаружил себя у подъезда Катиного дома. Оглянулся в недоумении.

– Как это я так?

Растерянно огляделся – точно, этот же дом. Эта же улица. Пожал плечами.

– Ну, зайду тогда, простит молодежь мое старческое беспокойство, надеюсь, – он решительно дернул дверь подъезда.

Поднявшись на четвертый этаж, позвонил и на всякий случай проговорил в замочную скважину:

– Это доктор, я был у вас сегодня.

Он едва успел договорить, как дверь распахнулась: на пороге оказался незнакомый юноша, темноволосый, решительный.

– Добрый вечер. Хочу взглянуть еще раз на больную. – Ему отчего-то стало неловко, что солгал, поэтому добавил: – На самом деле шел домой, а ноги сами привели сюда. Чудеса сегодня происходят…

– Да, чудеса, – юноша странно повел плечом, посторонился, пропуская его внутрь. – Ярослава как раз проснулась. Будете чаю? Вы замерзли.

Рауль Моисеевич кивнул. Сбросив куртку и разувшись, прошел в ванную – помыл руки. И только тогда заглянул в комнату: его пациентка морщилась от боли, переворачиваясь на бок. Заметив доктора, удивилась:

– Ой, вы? А чего это?

– Дай-ка раны твои посмотрю.

– Лучше уже, честно.

Она снова перевернулась на живот, поправила сорочку.

– Где ж тебя так угораздило-то? – пробормотал доктор, а про себя отметил, что ранки и порезы выглядят так, будто их уже неделю успешно лечили. Почти сошли на нет небольшие порезы.

– Не повезло просто, – уклончиво отозвалась больная.

Рауль Моисеевич прищурился:

– А этот, который светловолосый, только в иглу умеет превращаться?

Девушка замерла. Изумленно посмотрела на доктора:

– Только.

– Хорошо.

– Что хорошего-то? Он зачем вам открылся-то? – девушка начинала злиться, от этого раны становились ярче и проступали на белой коже.

Доктор дружески похлопал ее по руке:

– Ну-ну, не злись, пожалуйста… Ишь какая сердитая. Ничего ж страшного не случилось, я никому ничего не рассказал, да и не собираюсь. Или вам, как в фильмах, говорить посторонним запрещается и теперь у вас всю магию заберут?

Ярослава уткнулась в подушку, засмеялась:

– Да уж прям… Только, ежели кому проболтаетесь, того уж придется в жабу превращать.

– А ты умеешь?

Ярослава обернулась, кивнула утвердительно:

– Умею. И в жабу, и щуку. И в собаку подворотную… Рауль Моисеевич пожал плечами:

– Ишь ты какая. Настоящая волшебница, выходит? – девушка опасливо кивнула. – И где ж вас таких учат?

– В Аркаиме… Не верите мне, да?

Доктор уже не знал, чему верить. Конечно, не в магию, но все-таки. Девушка хлопнула в ладоши – между ними загорелся светлый голубой шар, будто электрический.

– Это светозар.

Она сделала руками что-то вроде водоворота, будто размешивая невидимую кашу в котелке, – из-под пальцев выскользнуло серое, будто сигаретный дым, облако.

– Это темный морок. Он нам служит.

Будто в подтверждение ее слов внутри облака мелькнули острые ушки, выглянула любопытная мордочка и выскользнула из глубины призрачным зайцем. Чуть увеличившись в размере, зверь подпрыгнул. Поймав светозар, стал с ним играть – перекатывать между передними лапами.

– Чудеса, – прошептал Рауль Моисеевич.

– Вы добрый. По глазам вижу, – девочка аккуратно присела. – Только вы… одинокий больно.

– У меня дочка, внуки… – доктор улыбнулся. Улыбка получилась странная, потерянная.

– А в сердце тоска. Холод чувствую.

Рауль Моисеевич вздохнул, но промолчал.

– Поэтому вы сюда и вернулись. Потому что дома холодно и пусто.

– Ты просто цыганка, – он скептически хмыкнул. Но отрицать не стал.

Девушка качнула головой, заправила за ухо пушистую прядь.

– Нет. Это морок вместо вас говорит. Он вокруг вас кружится. Он вам всю жизнь помогает людей врачевать. Вы, правда, думаете, что это опыт, везение, интуиция…

– Ну-ну, так уж морок этот твой помогает, – доктор обиделся. – Я все-таки в институте учился, у меня практика… Чутье…

– Так и я о том: только истинному мастеру своего дела морок служить станет. Из всего этого складывается призвание.

Рауль Моисеевич молчал.

– Ишь ты, призвание… Интересно ты говоришь, красавица. – Он поднялся. – Выздоравливай. Завтра еще, может, загляну… Если заскучаю.

Подмигнув, он вышел в коридор. Его вроде бы еще чаем напоить обещали.

* * *

Она пробудилась внезапно.

Город за окном наконец стих. Три часа ночи. Прислушавшись, не услышала ни голосов, ни шорохов. Села на кровати и огляделась. Укутавшись в ее плед и вытянув ноги до середины комнаты, в кресле спал Данияр.

Кате стало неловко: она не подумала, что ребят надо куда-то уложить, безответственно уснула. Хозяйка, называется.

Осторожно опустила ноги с кровати, встала.

Дверь в коридор оказалась приоткрыта, из ванной доносился храп – это прямо в ванне, закинув руки за голову, спал Берендей. Испугавшись собственного храпа, он сонно подскочил, пробормотал что-то себе под нос, устроился удобнее. На этот раз – тихо посапывая.

Ярослава спала в маминой комнате.

Катя прошла на кухню и притворила за собой дверь, будто отгораживаясь от сонного царства. Огляделась.

Итак, тень, что видела она в морочном коридоре, – тень Темновита, Чернобога. Он бог. Он равен Велесу. Он говорил, что хочет ей помочь. Зачем? Зачем ему помогать дочери Велеса? Да еще вот так, тайком? Значит, или он лжет, или его помощь направлена против Велеса. Он сказал, что в ней его кровь, что отец приготовил для нее участь стать изгоем и проклятой тенью. Он сравнивал себя с нею, говорил про схожесть судьбы и что вина – на отце, на Велесе.

Догадки роились одна другой страшнее и нелепее.

Если он в самом деле Чернобог, то мог уничтожить ее и в Дряговичах, и у Изенбека, это было очевидно. Значит ли это, что ему можно доверять? «Он сказал, что не причинит мне зла», – напомнила себе Катя. Это важно, но насколько?

Она мучительно соображала, что делать. Паника нарастала, застилая глаза: карта сгорит, и она ни отцовские дневники не вернет, ни узнает, что происходит.

Взгляд упал на брошенную на подоконник Данияром куртку – из внутреннего кармана торчал желтоватый уголок начертанной Велесом карты. Катя подошла ближе.

Щеки горели, в висках пульсировала кровь. Оглянувшись на дверь, Катя осторожно потянула за уголок и вытащила карту, с помощью которой они так замечательно скрытно передвигались. Небольшой, сложенный вчетверо плотный лист, шероховатый, с мягкой поверхностью. Девушка дрожащими руками развернула его: шесть отмеченных точек выгорели, оставив после себя потемневшие очертания, одна из них – та, по которой ходили дважды, – обуглилась и потемнела. Осталась еще одна точка.

Катя вгляделась в нее – аккуратный узорный оттиск. Внутри размашисто начертаны буквы В и С, оплетенные завитком, будто вьюном. Девушка догадалась: это подпись отца.

Вот только Катя точно помнила, что в начале путевых точек было больше. Она вызывала в памяти карту, которую видела в руках Велеса. Больше десяти, определенно больше десяти точек. Сейчас же их было лишь семь. И только одна – по которой еще можно пройти.

Она дотронулась пальцем до нетронутого перехода, будто к горячему углю прикоснулась. Отдернула руку. Внимательно посмотрела на палец. Удивилась: ожога не было. Естественно: Данияр использовал особое кольцо с небольшим шипом, которое прокалывало кожу на его пальце. «Стандартная плата», – так он говорил.

Она выдвинула ящик с приборами, достала нож для чистки овощей – неудобный, оттого почти нетронутый. Катя постоянно об него колола пальцы. Что ж, отличная замена загадочному кольцу Данияра.

Разложила карту на столе. Достала из кармана алатырь, приложила к карте так, чтобы луч света от уличного фонаря, проходя через него, фокусировался на путевой точке. Представила тот коридор, что снился ей последние месяцы и в который утянул ее Темновит из апартаментов Изенбека, занесла руку над картой и уколола палец. Надавив на ранку, она дождалась, пока капля крови упадет на последнюю путевую точку. Сжалась, улавливая, как дернулось пространство вокруг, как повело стены, а в легкие будто залили горячий воск. И тут же ее будто ветром подхватило, утягивая в воспоминание. Душный, тяжелый сумрак перехода. Широкие своды. И звук одиноких шагов.

– Я знал, что ты вернешься, царевна…

Глава 20 Метаморфозы

Его шепот пробирал до костей. Вокруг – темнота; коридор, который прежде, в Раграде, снился ей, изменился, будто наполнился тьмой. Стало душно, жутко. Катя озиралась в поисках хоть какой-то опоры, но взгляд натыкался лишь на угольно-черные каменные стены и струившийся по ним мрак. Он стекал, клубился густым туманом над аккуратными квадратами черных плит.

Собравшись с духом, крикнула в пустоту:

– Я пришла. Говори что хотел! Теперь нас никто не прервет.

– Ты торопишься? – вкрадчивый голос подбирался все ближе. Из темноты проступил силуэт: высокий худощавый мужчина, очень широкий в плечах. Темная одежда, вышивка серебром, светлая кожа и янтарно-золотые глаза.

Катя вздрогнула и отшатнулась, с силой врезалась в стену, развеяв шипящий мрак: это не тень, которую она ожидала увидеть. Это ее отец.

Вернее, этот человек похож на него как две капли воды. Катя вглядывалась, находя едва различимые отличия, а мужчина посмеивался.

– Что, удивлена? – спросил наконец.

– Кто вы? – Катя едва могла говорить: в горле першило, слезились глаза.

Мужчина повел плечом, рядом с ним появился трон из темного дерева, а рядом с Катей – маленькая скамеечка.

Девушка покосилась на него:

– Мы здесь что, светскую беседу будем вести?

– А почему бы и нет? Хотя ты права, обстановка не располагает. – Катя и моргнуть не успела, как морок развеялся и они оказались на высоком утесе, а до горизонта расстилалось изумрудно-синее море, освещенное заходящим солнцем. – Так, я думаю, будет комфортнее… Устраивайся!

Он бросил на Катю взгляд, от которого внутри сжалось и оборвалось сердце, а на плечи будто тонна проблем навалилась, заставив принять предложение незнакомца и сесть на скамеечку.

Мужчина удовлетворенно кивнул:

– Что ж, так лучше…

– Вы не ответили, кто вы.

– Ты уже знаешь, меня заочно представили твои новые друзья, Берендей и Данияр. Меня зовут Темновит, и я Черный бог. – Он рассеянно окинул взглядом горизонт, усмехнулся. – Я так долго ждал с тобой встречи. Велес и Мирослава так тщательно прятали тебя ото всех нас…

– Зачем?

– Зачем прятали или зачем хотел встретиться? – он лукаво улыбнулся. – Пожалуй, второе… Тебя это больше интересует. И еще то, почему я так похож на твоего отца. Верно?

Катя заставила себя кивнуть. Он пугал ее, парализовал исходившей от него силой, казалось, она будто ударяет в грудь и оглушает, а голос словно звучал прямо в ее голове. Неуютно, страшно. Росло ощущение, что он читает ее мысли, что от него теперь не укрыться. И как теперь возвращаться…

Темновит наблюдал за ней и улыбался.

– Не бойся, я не намерен причинить тебе вред. Ты здесь только для того, чтобы слушать. И иногда кивать, что слышишь меня. Хорошо?

Катя почувствовала невидимую ладонь на затылке, с усилием надавившую, заставившую кивнуть. Она дернулась.

– Вы мне так шею сломаете.

– Хм… Прости, – Темновит примирительно развел руками. – Итак. Отвечу на второй вопрос, хотя ты могла бы уже и догадаться. Мы с Велесом братья. Близнецы. Как близнецы и разделили трон. Ему подлунный мир, а мне достался мир загробный.

– «Достался»? Будто вы против…

– А знаешь, против! – Темновит холодно засмеялся. – Пресловутая свобода выбора есть только у людей, у нас ее нет. При рождении Совет определил: вот этот царевич будет таким, а этот – другим. Этому столько отмерим, а этому – столько. Этому – одно. А этому – другое. – Он подался вперед, прошипел: – И ничего не изменишь! Меня просто отдали черному мороку.

– Ясно, вы недовольны своим троном… А я вам зачем? Хотите отца шантажировать?

Темновит поморщился:

– Слишком примитивно. Но тебе простительно, ты выросла среди смертных. И ты еще, в сущности, ребенок.

– Тогда что? Тень, которая вытащила меня из квартиры Изенбека, – это ведь ваша тень? Она говорила какие-то гадости об отце.

– Это не гадости, это правда. Ты ведь знаешь легенду о дочерях Макоши? О Доле и Недоле? – он пристально изучал Катю, будто перебирал ее по косточкам. Катя кивнула. – Если слышала об этом и знала то, что ты – Доля, отчего не интересовалась, где твоя сестра?

Катя нахмурилась:

– Мне говорили, что она где-то в другом месте.

– И ты удовольствовалась этим? Поверила?

– У меня нет оснований не верить родителям.

Темновит выпрямился, тонкие пальцы обняли угол подлокотника, а взгляд стал холодным и злым.

– И это напрасно. Воля государей нечасто совпадает с родительской. Тебя уже выдернули из привычного мира и лишили места, которое ты могла занимать все это время по праву, лишили возможности впитать в себя традиции и нравы своего народа, отправив на чужбину… Но сестре твоей повезло еще меньше. Тебе сказали, что она где-то в другом месте? Забавная версия. Учитывая, что все это время она находится в темнице.

Катя замерла:

– То есть как – в темнице?

– Ну вот так. Как обладательницу темной магии, ее могли отдать мне, но Велес с Макошью предпочли запереть ее и спрятать от всех. Чтобы не пришлось делить трон и не допустить споров о правах на него.

Катя почувствовала, как голова налилась свинцом, стала тяжелой, от душного голоса в ней мутило.

Она покачала головой, уже понимая: еще немного, и она потеряет сознание.

– Зачем вы мне всё это говорите? Вы украли дневники отца, чтобы сказать мне это?

Темновит усмехнулся:

– Нет, конечно. Ведь это только часть правды. А главная правда – в том, что ты оказалась не нужна отцу. Поэтому он снова выпроводил тебя сюда, в этот мир. И закроет тебя здесь. Карта сгорит, и ты не сможешь вернуться. Останешься одна. А это именно то, чего хочет Велес.

Катя почувствовала, как пошевелилась игла в воротнике, сразу стало легче дышать. Сознание, что Берендей, дух посоха, где-то рядом, приободрило. Девушка посмотрела на Темновита:

– Я понимаю, вы хотите поссорить меня с отцом, настроить против него. Зачем?

Темновит покачал головой:

– Я все еще надеюсь тебя уберечь. Долю заложили, как жертвенное животное, и ведут на казнь. В конце которой ты именем отца и ради спасения своего царства лишишься собственной магии и будешь выброшена на съедение мороку.

– Вы лжете.

Она слышала про заложную невесту от Фотины, но не верила, не понимала, что это может означать на самом деле. Губы мужчины дрогнули в снисходительной улыбке. Он покачал головой, уловив смятение в глазах племянницы.

– Они запутались с Мирославой, заблудились в собственных сетях. И сегодня ты и твоя магия принадлежат Византии и ее императору. Находясь в мире людей, вы просто теряете время.

– Что вы хотите? Вернее… Что вы предлагаете? Вы говорили, что хотите помочь, но пока только оговорили отца и запугали меня. Я хотела бы уйти отсюда…

Темновит пожал плечами. Небрежно взмахнул рукой, рассеял пейзаж и вернул их обоих в коридор.

– Как видишь, я не держу тебя.

Катя встала.

– Дневники… Вы вернете их?

Она смотрела исподтишка, изучала его. Он и правда был очень похож на отца. Он в самом деле может быть его братом: те же черты, манеры. У отца, правда, более резкие повадки, более размашистые движения. Темновит же будто лесная кошка: обманчиво плавный, ласковый. И оттого еще более опасный. Вот и сейчас, вернув ее в одно мгновение назад, он продолжает удерживать ее взглядом. А ее мучает – правда ли то, что он сказал о Недоле, об отце и о Византии?

Словно угадав Катины мысли, он усмехнулся. Мимолетно, она бы даже не заметила, если бы не смотрела на него в упор.

– Мне они не нужны. – Черный морок у его ног расступился, в нем проявилась сумка.

– Отец говорил, что сиамский вор, то есть вы, по чьему-то заказу действовал. Это так?

– Мой брат любит фантазировать и приписывать мне новые демонические качества. Между тем мне хватает и моих собственных, – он рассмеялся.

От его смеха ей стало совсем дурно. Катя сглотнула, тайком дотронулась до серебряной иглы – вроде отпустило. Взгляд цеплялся за сумку у ног Темновита, справа, у ножки его трона. Чтобы взять ее, придется подойти вплотную и наклониться. Мужчина тоже понимал это, смотрел выжидающе и настороженно улыбался.

Катя откашлялась.

– Я могу забрать сумку?

Он безразлично пожал плечами:

– Бери… – и снова взгляд в упор.

Катя сделала неуверенный шаг вперед – черный морок заколыхался вокруг, будто потревоженный зверь. Тень за спиной Темновита обострилась, оголив клыки и широко расставив крылья. Еще несколько шагов – сумка так близко, наклониться и забрать.

Девушка не сводила взгляд с Темновита и тени за его спиной, наклонялась медленно, надеясь, что удастся захватить пряжку и потянуть за нее. Она выдохнула с облегчением, когда пальцы сомкнулись на мягкой шелковистой замше. Рывком дернула к себе.

И тут же ледяная хватка на затылке и золотисто-янтарные глаза совсем близко – Катя могла рассмотреть, как в них плещется ненависть. Темновит схватил ее за волосы левой рукой, притянул к себе, да так, что она рухнула на колени, не выпуская сумки.

– Ты не спросила главного: где же заточена твоя родная сестра? – прошептал он в лицо, и черный морок вокруг них угрожающе зарычал, как голодный зверь, подкрался ближе, облизывая Катины ступни, касаясь одежды.

Свободной рукой девушка вцепилась в руку Темновита, удерживавшую ее за волосы:

– Пусти! Ты обещал не трогать меня!

– Не стоит верить всему, что говорит Черный бог, – он снова усмехнулся.

Катя с ужасом заметила, как правой рукой он вытащил из черного морока длинный и узкий серебряный меч – она видела такие на древних гравюрах. Мгновение – и, развернувшись, острие оказалось приставлено к ее горлу, уперлось в яремную впадину.

– Нет, пожалуйста, – Катя схватилась свободной рукой за лезвие в попытке отодвинуть его от себя, но тут же отдернула руку – горячая кровь брызнула на пол. Морок скользнул к ней, обнюхивая и пробуя на вкус, будто хищный зверь.

Темновит медленно поднялся, из Катиных глаз брызнули слезы, казалось, что волосы вот-вот будут вырваны из луковиц. Девушка даже слышала, как они скрипят от натяжения. Темновит удовлетворенно прошептал:

– Правильно, не стоит касаться моего меча, он слишком любит живую плоть… И давно не лакомился свежатинкой.

Левая рука Черного бога по-прежнему не отпускала зажатые в кулаке волосы Кати, не позволяя отстраниться, а меч Темновит держал почти вертикально над ней, острием царапая кожу шеи.

– Что тебе надо? – Катя старалась не шевелиться, стояла перед ним на коленях, к груди по-прежнему прижимала сумку с дневниками отца, а раненую ладонь притиснула к замше, надеясь хоть немного унять кровотечение. Дышала с трудом – любое неосторожное движение, и тонкая кожа на шее не выдержит под натиском лезвия, за этим, видимо, наступит смерть.

– Только вернуть свое, принадлежащее мне по праву, – торжественно произнес Темновит. – Я освобожу твою сестру, откуплюсь ее силой от черного морока, а саму ее предъявлю Совету как доказательство лжи, обмана и преступления, совершенного моим братом. Я не хочу тебя убивать. Ты мне нужна живой, дочь Велеса. Ты и твоя сестра.

Желтые глаза смотрели пристально, изучая ее, считывая страх и недоверие.

– Ты сказал, она в темнице… Освободи ее, если так, – прохрипела девушка.

Острие меча медленно прокололо кожу, по груди – Катя чувствовала это – потекла струйка крови. Морок неторопливо поднялся по струйке вверх, к основанию ранки. Будто ледяной язык лизнул тело, и сразу после этого – жжение, словно тысяча иголок вгрызается в кожу и разрывает плоть изнутри. Катя захрипела от боли, с удивлением уставилась на своего мучителя, давясь слезами.

Темновит улыбался.

– Ты так ничего и не поняла… – прошептал он отчетливо, и морок вокруг него будто ожил, затрепетал. – Предлагаешь освободить сестру? Но тогда мне придется убить тебя… Ведь темница Недоли – ты…

У Кати распахнулись глаза.

– Ты бредишь, да?

– Велес и Макошь решили обдурить всех, спрятав одну дочь в другой, будто матрешку, наделив магией одну. Скрыли, чтобы не отдавать обещанное. – Черный бог будто не слышал ее, продолжал шептать всё более исступленно и жарко, желтые глаза горели огнем. – Стоит надавить на это место, и Недоля выльется из тебя угольным туманом, соединится с черным мороком. Неистовая. Злая. Взбешенная. У которой ты украла не только свободу и жизнь, но саму возможность мечтать и думать о них… Как думаешь, что сделает она с тобой и с твоими родителями?

Катя почувствовала, как меч стал сильнее давить на горло, а морок, лизнув пальцы, скользнул по плечам вниз, к запястьям, накрепко сковав их. Медленно, словно погружаясь в ледяную трясину, она погружалась в черный морок. Его узкие языки уже тянулись к горлу, пытаясь сомкнуться вокруг небольшой ранки и через нее проникнуть внутрь.

Ничего не осталось.

Только голос Черного бога.

Только тьма, разрастающаяся внутри, первобытная и дикая, как необъезженный скакун. Сила всех несчастий мира.

«Велес и Макошь решили обдурить всех, спрятав одну дочь в другой, будто матрешку, наделив магией одну», – пульсировало в висках, разъедая смертельным ядом.

«Скрыли, чтобы не отдавать обещанное», – убивало изнутри.

Это не может быть правдой.

Это так жутко, что к этому не могут иметь отношения ее родные.

Мама.

Только не это.

Даже если настоял отец, а она молча согласилась, позволила… Это слишком страшно, чтобы быть ложью.

Катя задыхалась.

И готова была принять смерть, лишь бы не чувствовать эту боль и холод в груди.

Лишь бы перестать понимать, что это сделали отец и мать.

* * *

Берендею снился песок. Бескрайняя пустыня, дрожание воздуха и горячий ветер. Место, в котором время останавливалось. Место, где он становился равным ему, времени.

Темно-синее небо без облаков и широкая линия Млечного пути поперек него.

Юноша вздохнул, внезапно почувствовав себя очень старым. Будто тысячи лет, которые он был духом посоха, в один момент навалились ему на плечи.

Время знало всё.

Время знало его желание стать иным.

Как и те, за которыми он наблюдал столько лет.

Как и те, которые рождались, стремились к небу, чтобы обжечься и умереть.

Его беспокоило несбывшееся видение. Когда-то его подопечная окажется в сумрачном коридоре. Коридор времен однажды подчинится ей как равной. Времени тоже нужна удача. Что приготовлено для подопечной Берендея?

– Что ты задумал?! – прокричал он в темноту.

И тут же отчетливо услышал шаги. Легкие, девичьи. Осторожные.

Он оглянулся. Но его окружали только горячая пустыня и тишина. Липкая и склизкая. К ней добавился запах сырости и – отдаленно – серы.

– Вот холера…

Он поторопился назад, вынырнул из сна, почувствовав, как затекла спина. Приподнявшись в ванне, прислушался: вроде все тихо.

Он вылез из импровизированной кровати, уперев кулаки в бока, замер в коридоре.

Увиденное не отпускало. Пустыня. Мертвенная тишина. И запах серы.

Пройдя по коридору, он заглянул в комнату Ярославы – та безмятежно спала. На цыпочках прошел до комнаты Кати – Данияр посапывал в кресле. Кровать Катерины оказалась пуста.

Берендей торопливо развернулся, прошел по коридору до кухни, надеясь, что Катя пошла попить чаю. Распахнув дверь и не обнаружив девушку, тихо выругался. Заметив на столе кухонный нож со следами крови на лезвии, бросился назад. Ворвавшись в комнату к Данияру, растолкал его:

– Вставай, поводырь. Она ушла!

Данияр подскочил. Бестолково захлопал сонными глазами.

– Что? – он посмотрел на опустевшую постель Кати. – Что случилось, где она?

– Я надеюсь, что она ушла не к Темновиту, – Берендей сказал «надеюсь», хотя понимал наверняка: его подопечная у Чернобога. Он спросил у времени в недавнем видении, что оно задумало. И оно ответило тишиной, запахами сырости и серы – верными спутниками Темновита.

Данияр рванул на кухню.

Обратил внимание, что куртка лежит иначе. Потянулся к внутреннему карману и, не обнаружив карты, прошептал:

– Она пошла на встречу с ним.

– Вы чего шумите? – на звуки пришла сонная Ярушка. – Чего приключилось у вас?

Берендей обернулся к ней:

– Катя ушла к Темновиту… Данияр, что делать?

Вместо ответа поводырь отчаянно замотал головой подобно псу, отряхивающему воду с шерсти. От волос, разлетаясь брызгами во все стороны, летели стрелы темного морока. Данияр стал выше и шире в плечах, набираясь силы. От одежды его темными клубами поднимался дым, окутывая фигуру и заполняя собой крохотную кухню.

– Ой, мамочки, – Ярослава отшатнулась, прикрыла рот ладошкой.

«Так вот как он выглядит на самом деле?» – мелькнуло в ее голове.

Морок собрался вокруг Данияра живым плащом. В его волшебном узоре открылись реки и долины, озера со всей их живностью, а перед ним распахнулось пространство.

Сквозь расстилающийся темный морок Ярослава увидела сводчатый потолок, по которому струился черный морок, искрился белыми всполохами.

Данияр повернулся к Берендею, бросил:

– Не дай ему убить Долю. – Берендей кивнул. – Если не останется выбора, убей сам.

Ярослава ошалело смотрела на них. Услышав последнюю фразу, увидев, как Берендей согласно кивнул, закричала:

– Да вы сбрендили?!

Данияр сделал шаг в коридор, бросил ей через плечо:

– Ты остаешься здесь.

– Еще чего!

Стараясь не отставать и идти след в след, она смело шагнула за поводырем, в одно мгновение будто провалившись в непривычно сырой холод, тяжелый и плотный.

* * *

Пронзительный птичий визг рассек темноту и оглушил на мгновение. Катя зажмурилась и затаила дыхание. Нет, не ожидая спасения. Встречая смерть.

Порывом ветра в одно мгновение сдуло морок, оголив серые неприглядные камни, покрытие тонким ковром мха. В нос ударил отчетливый запах серы и сырости. Тень за спиной Темновита зарычала, оскалившись на кого-то, выросшего за спиной Кати.

В темноте мелькнуло что-то серое, пролетев у нее над головой. Черный бог отшатнулся, будто его оттолкнула неведомая сила, и машинально отставил меч от горла Кати. Но волосы не отпустил, потащив девушку за собой. Вырвавшись из тисков черного морока, она смогла перехватить его руку и немного ослабить хватку.

Тело яростно хотело жить. Катя дернулась вперед и в сторону. Но меч Темновита преградил дорогу, опустился прямо перед ней.

Ошалело оглядываясь, Катя пыталась понять, что происходит. Дышать было нечем. Казалось, морок заполнил легкие и готов вырваться изнутри. Перед глазами все плыло, а руки – Катя видела это отчетливо – покрылись черными язвами, будто тело тлело на огне. Крохотные горящие крупицы отделялись от кожи и тянулись вверх, как испаряется вода с поверхности земли.

Из глубины коридора к ним приближался человек. Разглядеть его в полумраке не получалось: фигуру надежно скрывала плотная накидка с капюшоном, будто сотканная из морока, – мягкая клубящаяся ткань бесшумно струилась вдоль тела, укутывая с ног до головы.

– Как смеешь ты? – гневно крикнул ему Темновит.

В отличие от Кати он, очевидно, узнал неожиданного гостя.

– Оспорить хочешь? – спокойно ответил низкий голос со знакомыми интонациями. Катя не узнала его, но чувствовала, что уже где-то слышала его, и поэтому смотрела во все глаза. – Это мой удел, моя ноша.

Першило в горле, будто от начинающейся простуды, хотелось откашляться. То, о чем говорил Темновит с незнакомцем, было похоже на абракадабру: оспорить, удел, моя ноша. Что здесь вообще происходит?

Неизвестный встал в нескольких метрах от них, замер. Рука выскользнула из-под накидки, мелькнули длинные пальцы и кольцо – простой ободок с серебряным шипом. У Кати округлились глаза, а рот приоткрылся в немом крике: это что, Данияр? Но как?

«Мой удел, моя ноша»… Смысл слов терялся в мутной тревоге. Это ведь он не об убийстве, верно?

Игла в воротнике пошевелилась, словно напоминая: Берендей здесь. Катя потянулась к игле, неловко дотронулась кончиками пальцев – и укололась.

За спиной Данияра появились еще две тени – в них она узнала Берендея и Ярославу.

– Не один пожаловал, с защитничками, – мрачно усмехнулся Темновит. – Смертную-то зачем с собой взяли, неужто решили свежатинкой порадовать воды Смороды?^[94]

– Отпусти ее, – Ярослава решительно вышла из-за плеча Данияра.

Темновит рассмеялся.

Кате показалось, что хватка на ее волосах ослабла. Собрав все силы, она рванулась в сторону, но тут же пожалела об этом: Темновит безжалостно осадил ее и дернул к себе. Меч преградил ей дорогу, вонзившись острием в каменные плиты. Ярослава где-то рядом закричала.

Катя тяжело дышала, смотрела снизу вверх на Чернобога.

Она увидела свое отражение, на мгновение пойманное лезвием меча: блуждающий взгляд, испарина, рот искривлен в попытке схватить побольше воздуха, с потемневших губ срывались, будто смог, струйки черного дыма. А на шее, в месте укола мечом, растекалось черное пятно.

Катя схватилась за горло, посмотрела на пальцы – на них осталась черная, будто смола, кровь. Язвы на коже увеличились, тлея, будто бумага.

– Напрасно ты явился сюда, поводырь, – Чернобог явно злился.

– Я ответственен за нее, ты знаешь. – Данияр говорил спокойно, из-под капюшона сверкнули его глаза и странная улыбка.

– Знаю, оттого и говорю: напрасно. – Темновит сделал шаг назад, увлекая за собой Катю.

– Не смей, – прошептал Данияр, в голосе отчетливо проступила угроза, так, словно юноша говорил с равным себе по силе.

Катя насторожилась: что позволяет себе простой проводник через Огненную реку? А может, Данияр – не только провожатый? И Катя вспомнила, как он говорил, что он сам по себе, что он порождение Хаоса, создавшего морок, и, по сути, равен ему… Она затаила дыхание.

– А если смею? Что ты сделаешь, поводырь?

Пока Черный бог отвлекся на парня, Катя сделала крошечный шаг в сторону, но тут же ее смело неведомой силой, придавило к каменным плитам, увлекая к ногам Темновита.

– Данияр… – прохрипела она, потому что кричать уже не могла.

Темная кровь потекла из открывшихся у нее язв, выплескиваясь на каменный пол, смешиваясь с черным мороком. Неожиданно, но это было не больно. Катя будто наблюдала за этим со стороны.

Вот потемнели и наполнились влагой язвы.

Вот они лопнули, будто папулы при бубонной чуме.

А вместе с этим пришли легкость и огромная, всепоглощающая ненависть. Она затопила сознание, ослепила глаза, она срывала дыхание и горела факелом изнутри, в груди булькало.

Черный бог наконец отпустил ее. Она видела, каким самодовольным взглядом он смотрел на нее, распластавшуюся на полу.

– Поздно, поводырь. Я победил.

Глава 21 Недоля

– Данияр…

Он услышал ее голос, но не узнал его. Звуки будто доносились из глубины колодца: гулкие, неживые.

– Что это с ней? – Ярослава вцепилась в его рукав. – Сделай что-нибудь.

– Ох ты ж беда… – вздохнул Берендей, с ужасом вглядываясь в Катю. – Неужели опоздали?

Девушка подняла глаза, упершись взглядом в сводчатый потолок. Из уголка ее рта медленно вытекала смолистая жидкость, а открытые раны на руках набухли. Мгновение – и кровь из них хлынула на каменные плиты, смешиваясь с черным мороком, окутывая худенькую девичью фигуру.

Темновит оглядел всех презрительно и победно:

– Поздно, поводырь. Я победил.

– Катя, борись! – Ярослава бросилась было к подруге, но зацепилась за внезапно выставленный локоть Данияра.

Поводырь резко отбросил ее назад к стене и загородил собой.

В его руках мелькнул меч, а из-под плаща высунулась острая чешуйчатая морда.

– Ой мамочки, – Ярослава вжалась в каменную кладку, округлив от ужаса глаза. Она видела немало боев, в том числе и магических. Но битва богов разворачивалась перед ее глазами впервые.

Следом за чешуйчатой мордой из-под плаща Данияра выглянула и вышла чуть вперед собака, за ней выскользнула кошка. Усмехнувшись, Темновит покачал головой:

– Тебе не поможет ни одно из твоих двенадцати обличий, поводырь. Взгляни на нее. Присмотрись повнимательнее.

Катя – вернее то, что от нее осталось, – медленно вставала. Бледная кожа, чернильные пятна на ней – от них поднималась, полыхая, тьма. Угольночерная, глухая. Девушка бессмысленно озиралась вокруг, явно не осознавая, где находится.

– Род всемогущий… Неужто она сошла с ума? – прошептала Ярушка.

Темновит, услышав ее, усмехнулся:

– Почему – с ума сошла? Нет. Но это не я с ней сделал. На это обрекли ее Велес и Макошь… Я просто поменял их местами… Верно, Гореслава?

Катя медленно повернула голову на его голос, приподнялась. Ярушка смотрела на нее с жалостью. Руки плетьми висели по бокам, взгляд блуждал по стенам, то закатываясь, то безуспешно пытаясь сфокусироваться на лицах друзей. Заметив Данияра, она мелкомелко задрожала.

– Ну, это мы еще посмотрим, – пробормотал Данияр, не спуская с нее глаз.

Коротко кивнув Берендею, он сделал шаг назад, позволив ему занять место впереди. Положил руки на плечи юноши. Тот ослепляюще ярко засветился. А в следующее мгновение серебряная вспышка иглы полыхнула у шеи Кати. Девушка снова рухнула на колени, спина изогнулась дугой. Она вновь стала тяжело дышать, царапать ногтями каменные плиты.

Темновит раздраженно поморщился.

– Ну зачем ты так, поводырь, – простонал он устало, будто отмахиваясь от надоевшей зубной боли.

– На счет три, – тихо напомнил Данияр.

Ярослава кивнула. Чуть наклонилась вперед.

Он толкнул Берендея вперед и сам бросился за ним. Дух посоха, стоило ему отделиться от земли, пронесся по коридору к Кате, соединившись с иглой, выскользнул из ткани и уколол девушку в сочащуюся чернотой ранку, упал вниз, но, не долетев до каменных плит, завис над ними вертикально. Катя тупо уставилась на острие, беззвучно выдохнув угольно-черный морок из груди. Серебряная игла, в одно мгновение помутнев, стала покрываться черной и жирной сажей.

Темный плащ распахнулся на груди Данияра, выскользнувшие из-под него змея, собака и кошка ринулись вперед. Серые покровы темного морока светились за его спиной, будоражили черный морок. Ярослава заметила, как в одно мгновение его руки удлинились, стали крепче, мускулистее и толще, грудная клетка выдалась вперед, раздалась в ширину, а лицо превратилось в оскалившуюся звериную морду. И вот вместо Данияра, рассекая клубы угольно-черного дыма, полетел в прыжке огромный серебристый лев.

Девушка ахнула – вот они, двенадцать обликов охранного Змея: летучая мышь, сокол, человек, собака, кошка, ворон, лев, скорпион, черный конь, мотылек, сова и, собственно, змей – все те, кто так или иначе связан со смертью, несет ее на своих плечах или служит ее предвестником.

В два огромных прыжка лев настиг Темновита и ударил его в грудь, опрокинув на спину.

– Уводи ее! – вырвался из серебристой пасти громкий рык.

И кому он это крикнул? Мгновение замешательства. Тень Темновита успела лишь качнуться, когда игла вонзилась в грудь девушки, уколола чуть ниже оставленной мечом ранки и со звоном упала на каменные плиты, в одно мгновение почернев.

– А-а-а! – крик разорвал покровы черного морока.

Но это был не крик Кати. Это, оттолкнувшись от стены, к ней бросилась Ярослава.

Катя стояла на коленях, запрокинув голову. Черные язвы стерлись с поверхности кожи, смолистая кровь испарилась с камней. А изо рта девушки, словно дым от погасшей свечи, тонкой струйкой поднималась угольно-черная тьма. Постепенно расширяясь и набирая силу, она вилась над головой девушки, собираясь в женский силуэт: длинные нескладные руки, сутулая спина, черные волосы неопрятно рассыпались по плечам, как у опустившейся старухи.

– Сгинь! – орал Темновит, пытаясь сбросить с себя серебристого льва.

Но стоило ему на мгновение избавиться от него и оттолкнуть, как тот, взвившись, обращался в сокола и отвесно падал на Черного бога. Как только он избавился от сокола, в свечении, исходившем от птицы, сформировалась летучая мышь, набросилась на крылатую тень Темновита, выклевывая ей глаза, царапая призрачно-черную кожу и отрывая от крыльев куски морока. К ней на помощь спешил такой же серебристо-прозрачный ворон. Сотня мотыльков, то собираясь тучей, то распадаясь, атаковала черный морок, заставляя его крутиться юлой и медленно отступать вглубь коридора.

Ярослава видела, что морок вокруг Кати почти рассеялся, подбежала к ней и что было силы потянула на себя.

– Пойдем, пойдем со мной, – шептала она.

Но увести подругу не могла. Катя бессмысленно смотрела на нее и не двигалась с места.

Подняв голову, Катя уставилась на парящую над ее головой угольно-черную фигуру, еще неплотную, но уже узнаваемую. Тонкий нос, чуть пухлые губы, высокие скулы и длинная нескладная шея. От соткавшейся в воздухе фигуры к Кате тянулись сотни тонких нитей. По ним струились ярко-голубые огни. Они наполняли Недолю, делая ее всё более осязаемой, всё более живой.

– Уводи ее! – услышала Катя отчаянный окрик. Он прозвучал глухо, как будто из-под ватного одеяла.

Она снова не узнала голос. И не узнала создание, которому он принадлежал: то ли это был ворон, то ли разъяренная кошка, то ли огромная змея, то ли хищный сокол – образы смешались в плотный клубок, из центра которого доносились визг, шипения и проклятия.

Ярушка продолжала тянуть ее в сторону.

– Быстрее!

Черная тень камнем метнулась над головой сокола, схватила его за горло и отбросила к стене.

Кажется, время остановилось. Иначе как может так медленно падать несчастная призрачная птица? Так неторопливо обращаться в человека? Так плавно опускаться на полотно черного морока, клубящегося по полу?

Над головой Ярославы стаей диких пчел закружились черные всполохи, они жестоко жалили, кусали, тянули ее за волосы, пытаясь забраться за воротник, норовили попасть прямо в глаза. Ярослава кричала, пробовала отбиваться. На руках, щеках и шее уже алели десятки красных ожогов, которые тут же темнели, покрывались болезненными язвами.

Бесчувственное тело Данияра лежало у стены, над ним так же клубился морок, не решаясь ужалить, но при этом неуклонно медленно снижался и приближался.

Темновит порывисто встал, отряхнул одежду и медленно направился к Кате.

Он с любопытством поглядывал на ставшую почти осязаемой фигуру Недоли.

– Видишь, как все просто, – сообщил он, улыбаясь.

Затем подхватил несколько нитей, все еще связывавших Катю и ее сестру, потянул на себя. Катя почувствовала острую боль. Она обожгла запястья, проникла по венам глубоко под кожу и разлилась изнутри.

– Не подходи, – прошептала она пересохшими губами.

Глазами нашла посох – он так и остался висеть над каменными плитами обугленной иглой. «Что случилось с Берендеем?» – подумала Катя, но как-то отстраненно.

Сил встать не было. Как уйти, она не знала. Как прекратить черное ведовство Черного бога – тем более.

«Я не хочу тебя убивать, – вспомнилось. – Ты мне нужна живой, дочь Велеса».

Темновит наматывал нити, связывавшие ее с Недолей, будто аркан, на локоть. Они натягивались все сильнее, причиняя нестерпимую боль. Вены горели. Сухожилия рвались. Он с любопытством наблюдал за Катей, специально дергая посильнее. Словно подчиняясь его воле и смиряясь с ней, Катя сделала шаг ему навстречу.

Темновит победно улыбнулся:

– Вот и славная Доля… Я отдам тебя императору Флавию и даже выполню уговор… Сам не ожидал,что все так получится. Но такое тоже иногда бывает.

Он рассмеялся. Катя с трудом разлепила губы, проговорила вяло:

– Это вряд ли.

Собрав остатки своих сил, царевна наклонилась и подняла брошенный в схватке с Данияром меч.

– Ты хочешь сразиться со мной?! – Темновит рассмеялся – так громко, что крылатая тень за его спиной задрожала.

Катя упрямо уставилась перед собой, наблюдая, как черные нити крутятся вокруг нее, как собирается образ Недоли.

– Иногда гораздо полезнее сражаться с собой, – прошептала она.

И не раздумывая перевернула меч острием вверх, а рукоять уперла в щель между каменными плитами. Она видела, как медленно тает веселье на лице противника, усмехнулась зло, уже падая на клинок, одним движением обрубая все нити, связывающие ее с Темновитом.

Чернота в мгновение ока облепила ее, отгородив от крика могущественного злодея, от свиста сокола и голоса Ярославы, накрыла с головой, в следующий миг рассыпавшись ослепительно белыми искрами.

* * *

Берендея будто опалило огнем.

Дождавшись очередного нападения Данияра на Темновита, он ринулся вперед. Обернувшись иглой, уколол Катю ровно в то место, от которого вокруг разливалась тьма.

– Да разбавит свет темень темную, – прокричал, падая.

И почему-то тут же оказался дома, в храме, который когда-то выбрал сам, назвав своей госпожой юную царевну. Золотые колонны с угольно-черными каплями, приглушенные голоса отдаленной драки. Он метался по храму Доли, пытаясь найти выход – крохотную воронку, что должна была вернуть его обратно. И она мельтешила перед глазами, в паре метров от него. Но стоило ему приблизиться, воронка смыкалась и разгоралась чуть дальше – не нагнать. Ускользала от него, будто льдинка в стакане воды.

Он протянул в очередной раз руки, чтобы ухватиться за полупрозрачный шлейф, когда сообразил, в чем дело: его руки были черны по локоть. И чернота поднималась все выше и выше.

– Вот зараза…

Он озадаченно замер, рассматривая расползающуюся по коже черноту. Воронка в воздухе съежилась до размера горошины и растаяла.

Берендей опустился на пол, обхватил колени, вслушиваясь в происходящее там, в коридоре времен.

– Одна у меня надежда – что не зря водил Катерину по нему столько ночей. Авось не забудет главного…

Он тяжело вздохнул. Покосился на будто испачканные сажей руки, поежился – вместе с чернотой под кожу пробирался ледяной холод. Он все понял. «Ну, посмотрим, кто кого», – усмехнулся Берендей и, устроившись на полу, скрестил руки на груди и прикрыл глаза.

Как и в давние времена, за вмешательство в дела людей приходится платить.

Прежде ему удавалось обойтись малой жертвой – оказаться запертым в теле посоха на пару лет. Чем обойдется вмешательство в битву против Чернобога? Берендей чувствовал, как леденеет.

«Только бы не насовсем», – вздохнул он про себя, а говорить уже не мог.

Глава 22 Огненная река

Под босыми ногами хрустели сухие ветки. Идти было колко и неудобно, оттого она то и дело останавливалась, поджимала то одну, то другую ногу, стряхивала со ступней мелкие острые камешки.

Над головой – серое, словно беременное грозой небо. Вокруг голый, будто выжженный, лес да шелковая гладь черных луж, в которых отражалась парящая белая птица – ее душа.

Никакой растительности, кроме корявых, будто изломанных кустов вдоль дороги, на голых ветках – только гроздья ярко-красных ягод, будто капельки застывшей крови. Цветоножки нежные, светло-зеленые с красными прожилками, будто вены. Калина?

Зеленые всполохи у корней – как любопытные глаза лесных духов – загорались то здесь, то там.

Она шла не оглядываясь. Откуда-то знала: оглянешься – заблудишься навсегда. Поэтому только вперед. Хотелось бы понять, где оказалась, но пока никаких мыслей на этот счет не было.

Но чем дальше шла, тем темнее становились тучи и тем более звонким получался хруст под ногами. Страшная догадка мелькнула в голове. Она пригляделась к хворосту – к горлу подступил противный комок едкой слюны: да это же кости… Высохшие, как скорлупа, истлевшие кости – вместо веток, камней, песка или глины.

– Ay! – позвала она тихо.

Голос вырвался старушечьим скрипом, разнесся на сотни метров.

– Ау… Ау… Ау… – эхом скрипело вокруг, будто передразнивая ее.

Еще несколько шагов вперед.

Деревья нехотя расступились, выпустив ее на опушку мертвого леса.

Тучи над головой стали совсем черными, сливались за горизонтом с такой же черной землей и непроглядным туманом.

Здесь было жарко, ужасно пахло серой и горячей смолой, а вдоль леса несся, заманивая вперед, ее же собственный окрик.

– Ау!..

Катя двинулась по тропинке вдоль леса, обогнула его и вышла на открытое место.

Хрусткий покров обрывался у Огненной реки – от нее поднимались красные всполохи и шел непривычный жар. Но стоило подойти к ней чуть ближе, как проявился накаленный докрасна железный мост, уходивший другим концом далеко за горизонт, на другой берег.

Сердце у Кати ухнуло в пятки. Она вспомнила. Огненная река отделяет мир живых от мира мертвых. У мамы в книге об этом всё подробно написано. Над рекой стоит Калинов мост, соединяющий два мира. А она Катя, где сейчас? Между живыми и мертвыми? Или…

Катя в нерешительности замерла. Идти ли на ту сторону?

Схватившись за поручень моста и вытянув шею, она заглянула вниз, в бурлящую пропасть.

– Ты же не хочешь в нее прыгнуть? – испугал ее голос, из-за которого Катя вздрогнула и едва не упала в реку от неожиданности.

С той стороны Огненной реки приближался человек. У Кати быстро-быстро забилось от ужаса сердце. Сумрачный плащ клубился вокруг фигуры незнакомца, в шлейфе проявлялись звериные и птичьи морды, крылья и лапы. Тонкие струйки морока, словно ледяной пар, тлели, рассыпаясь серебристыми мотыльками.

– Данияр, – она узнала его, со вздохом облегчения шагнула навстречу.

Смрадная река, дышащая лавой, мертвые кустарники с кровавыми гроздьями: было бы удивительно не встретить здесь его, проводника.

Поводырь подошел, встал рядом и облокотился на поручень, тоже заглянул вниз.

– Не думал, что мы с тобой вот так встретимся и ты увидишь меня таким…

Катя изумленно разглядывала отделившегося от его плаща щенка, подставившего ей лобастую голову и блаженно зажмурившегося от ласки. Крошечный мотылек вспорхнул с плеча Данияра и опустился на его руку, все еще сжимающую железный парапет.

– Я умерла? – спросила она наконец.

– А ты бы этого хотела?

Он перехватил ее руку, привлек к себе и поцеловал костяшку указательного пальца. Второй рукой обняв девушку за талию, будто намереваясь закружить ее в вальсе, укрыл от жара Огненной реки плащом. По телу разлилась приятная прохлада, в затылке стало легко и будто бабочки затрепетали – это Данияр погладил ее по голове.

– Мне хорошо здесь. Спокойно… – призналась девушка вместо ответа.

Она прикрыла глаза, почувствовала, как его губы коснулись ее лба.

– В тебе говорит обида, – прошептал он тихонько ей в висок. Перевернул ее ладонь и коснулся губами тонкой кожи над венами. – Только она плохой советчик и опасный союзник. Она ослепляет, делает глухим и напрочь закрывает все двери. Ну, пожалуй, кроме той, в которую ты зашла и оказалась здесь, в моих печальных владениях.

Катя ужаснулась, распахнула глаза еще шире:

– Как можно смириться? Они такое сделали…

– Если ты о родителях, то не спеши судить. Воля богов не может быть постигнута людьми, а ты мыслишь именно так, даже пришла как смертная к Огненной реке, очевидно, чтобы отдать мне мою жатву…

– Я не придумала другого выхода, чтобы сорвать планы Чернобога.

– Это было смелое решение, – он обнял ее и замер, вздохнув.

– А Ярослава?

– Ей все еще нужна твоя помощь.

Она взглянула на Огненную реку свозь полупрозрачный морок его плаща: над пропастью клубился пар, а на другом берегу, насколько хватало глаз, тянулась бесконечная горная гряда.

– Ты знаешь, почему они так сделали? – спросила она, подавив страх узнать очевидный ответ.

Данияр кивнул, но говорить не спешил. Катя сказала:

– Скажи, прошу.

– Я не уверен, что мне стоит в это лезть. – Он уткнулся носом в кромку ее волос. – Тебе стоит поговорить об этом с ними. Это будет честно.

– Им я не поверю, – она отстранилась и посмотрела в глаза юноше. – Скажи, что знаешь и как знаешь. Прошу.

Лобастый щенок устроился у ее ног. Свернувшись клубком, задремал.

Данияр вздохнул.

– У Макоши было две дочери, Доля и Недоля, названные в миру Катерина и Гореслава. Гореслава умерла, а тебя еще до рождения обещали в качестве невесты византийскому императору. Обрядом обещали…

Катя с ужасом вспомнила, что то же самое говорила Фотина в Раграде; тогда она решила, что это бред, и не поверила ни слову. Про заложницу, обещанную императору…

– Заложная невеста… – прошептала, с ужасом уставившись на Данияра, будто еще надеясь, что он станет отрицать.

Но он кивнул:

– Да, так… Когда-то думали – другу, оказалось – врагу. Связали себя словом, опутали волшбой древней.

– И ничего не сделать?

– Чтобы исправить беду, Макошь и Велес пошли на подлог: скрыли смерть Гореславы, а ее магию поместили внутрь тебя, как в сосуд, запечатав до поры до времени.

– Как в тюрьму…

Данияр покачал головой:

– Ты не слышишь меня… Почему – в тюрьму? Она умерла, твое тело стало сосудом только для ее души и ее силы.

– Что было бы, если бы ей просто дали уйти?

– Ее сила очутилась бы в руках Темновита. Как и все, что оказывается по ту сторону Огненной реки.

– Он сказал, что, освободив ее, хочет поквитаться с отцом… У них давний спор из-за власти?

– Да, давний. Власть – странная штука. Как только она оказывается в руках, ее сразу становится мало…

Катя молчала. Уткнувшись носом в плечо Данияра, пыталась уловить знакомый аромат полыни и зеленого чая, но чувствовала только зловонный дым, поднимающийся над рекой. Словно почувствовав это, поводырь подхватил ее на руки и отнес ближе к лесу, усадив под калиновым кустом. Сам опустился рядом.

– Но ты ведь всё знал. Ты проводник через Огненную реку. Если Гореслава умерла, а ее душа осталась во мне, тебе пришлось согласиться на подлог, солгать, что ты проводил ее на ту сторону. Или как совершается такой переход?

Спросила и закусила губу, ожидая ответа: ей было важно, чтобы он сейчас сказал правду. Она знала: сразу почувствует его фальшь.

– Моего свидетельства вече не запрашивало… Тогда, во всяком случае.

– А сейчас?

– А сейчас меня отослали с поручением Велеса искать его дневники, – он посмотрел на Катю и лукаво улыбнулся.

Девушка устало выдохнула:

– Уловки. Кругом одни уловки…

Он пожал плечами:

– А лучше отдать обеих дочерей врагу, по-твоему? Зато честно, чего уж…

– Не надо было обещать. Что я, вещь безвольная?!

Данияр нахмурился, посмотрел на нее:

– Ты Анну Ярославну видела? Ей пятнадцать лет, образованная девица, знающая несколько языков, едет в жены к мужчине, который на двадцать пять лет ее старше и который, будучи неграмотным, в брачном договоре поставит рядом со своим именем крестик, а ее все время будет попрекать умением читать и станет натравливать на нее епископа и угрожать костром…

Катя поперхнулась возражениями, отвела взгляд.

Данияр проговорил жестко:

– То-то же… Ты царевна, Катерина. С тебя и спрос иной.

Девушка закрыла глаза. Запах серы не давал дышать. Хотелось убраться отсюда еще дальше. Но разговор еще не закончен.

– Что было дальше?

– Насколько я могу судить, какое-то время все шло удачно, – усмехнулся получившемуся каламбуру, – ты росла в отдаленном дворце, в Раграде, под охраной мамок и нянек. Пока о тебе не проведал брат Велеса Темновит, почувствовав за официальным семейным ужином следы магии Недоли внутри тебя. Стал проверять, интересоваться. Ты была совсем крохой, когда обман едва не раскрылся. Тогда и спрятали тебя подальше от него – в мире людей, в котором ты выросла. И мама все эти годы была с тобой.

Он рассказывал буднично, будто о ком-то постороннем, но у Кати в груди с каждым словом становилось так горячо, как будто внутри бушевал пожар, который был готов в любую секунду выплеснуться наружу.

– Выходит, Темновит был прав: я стала темницей для сестры.

Поводырь прищурился, посмотрел на нее с укором:

– Я же говорю: ты сохранила в себе ее душу и ее силу – а значит, и ее жизнь. Странную, неполноценную, призрачную, но все-таки жизнь. Ты сохранила в роду магию, что еще важнее. И не допустила, чтобы эта магия оказалась не в тех руках.

Катя помолчала.

– Что дальше? Ты проведешь меня через мост или мне самой идти?

Он снова пожал плечами:

– Зачем тебе? Темновит тебя в гости не звал, как я слышал. Дела свои ты еще в этом мире не завершила… Твой Антон, – он странно скривился, произнеся это имя, – бьется в дверь, надеясь завоевать тебя… Кстати, чего это он второй раз приходил?

Вопрос был задан нарочито беспечно, но голос все равно дрогнул. Катя с удивлением уставилась на Данияра. Улыбнулась. Отозвалась уклончиво:

– Он не мой.

Данияр не стал спорить, продолжал снисходительно улыбаться и смотреть прямо перед собой, пряча взгляд.

– Но я же не просто так здесь оказалась? – запах серы становился нестерпимым, Катя прикрыла нос рукавом рубашки.

– Не просто. Это место – перепутье всех дорог. Значит, тебе было нужно именно это место именно в это время.

– И я могу вернуться обратно в мир людей и снова жить?

Он порывисто встал, подал ей руку и потянул на себя, помог подняться:

– Можешь. Но предупреждаю, будет больно!

Она нечаянно ткнулась носом в его плечо. В нос ударил желанный запах полыни и зеленого чая, путаясь с нотками тмина и перебивая зловоние Огненной реки…

* * *

Ослепительный свет и острая боль в груди – это острие меча Темновита коснулось ее груди, легко прорезав кожу.

Она задыхалась. Словно безумная оглядывалась по сторонам, не в силах сфокусироваться хоть на каком-то объекте: крик Ярославы застыл бабочкой в смоле, бесчувственное тело Данияра у стены, обугленная черной волшбой игла у ног. Черный бог с искаженным злобой лицом склонился к ней. За ним вилась крылатая тень. Все двигалось словно при замедленной съемке.

Это было мгновения назад. Ровно тогда, когда она пронзила себя мечом.

Время будто остановилось.

«Время», – щелкнуло в голове.

Память услужливо подбросила: «Тебе нужно было именно это время». И еще. Раньше. Когда-то давно, когда она еще чувствовала себя маленькой и беззащитной, когда обижалась на занятость мамы и нехватку ее внимания. Когда она бродила по точно таким же коридорам, слушая сотни голосов, прислушиваясь к прошедшим битвам. «Коридоры времен». Так назвала их мама, когда она рассказала ей свои странные, пугающие сны. И еще сказала, что посох ей этим хочет что-то сказать.

Берендей пытался предупредить.

Взгляд скользнул по обуглившейся игле, лежащей на каменных плитах.

Берендей пожертвовал собой. Но он дал ей подсказку, что делать. Осталось только понять, какую именно.

Катя отстранилась от меча, выдохнула и, перебивая все остальные звуки, закричала, выплескивая остатки угольной пыли из груди и обрывая последние черные нити, связывающие ее с Гореславой, – темная тень сестры стала почти реальной и сейчас неуверенно парила под сводами.

Катя медленно отстранилась от меча – он со звоном ударился о плиты.

Вслушалась в голоса – они окружали ее.

Чей-то крик. Детский плач. Свист ветра и шум волн, разбивающихся о берег.

Она подняла глаза и посмотрела на темный призрак сестры.

– Гореслава! – позвала. – Ты меня слышишь? Узнаёшь?

Та с удивлением уставилась на нее, губы тронула улыбка – неужели узнала?

– Я не хочу быть твоей темницей, – прошептала Катя. – Но я хочу защитить тебя…

Катя протянула руку, раскрыла ладонь – на кончиках пальцев заискрились всполохи темного морока, дымкой стекли вниз, к ногам девушки.

Катя покосилась на застывшего Темновита. Помедлила всего мгновение и приманила сорвавшиеся с ладони искры темного морока к себе. Морок всколыхнулся, окружил ее фигуру, заиграл в складках платья.

– Я изменить ничего не могу, – прошептала Катя, но тут же уточнила: – По крайней мере сейчас не знаю как. Что будешь делать ты?

Сестра плавно опустилась, скользнула ближе, ответ спорхнул с губ, будто мотылек:

– У меня свой путь.

Катя кивнула – Гореслава будто озвучила ее собственные мысли.

На душе стало светло, словно внутри загорелся, покрываясь тонкой серебристой сеткой, светозар.

Гореслава подняла с пола меч, перехватила сцепленными пальцами рукоять и оперлась на него. Темные волосы ниспадали на плечи, а угольно-черное платье искрилось серебром, по его поверхности морок рисовал невиданные узоры.

– Мы обязательно еще встретимся, – прошептала Гореслава, смешиваясь с темным мороком. Уже исчезая в нем, она лукаво усмехнулась, покосившись на Темновита, и исчезла, забрав с собой его оружие.

Катя вздохнула с облегчением. Решение родилось в груди, заполнив пустоту, оставленную словами Темновита.

Девушка посмотрела исподлобья на Черного бога, подобралась.

Воздух вокруг него покрылся сетью бурых молний, они гудели и угрожающе трещали, готовые взорваться, – остановившееся время должно было продолжить свой бег.

– Торопиться надо, – сообразила Катя.

Она подхватила с каменных плит иглу, приколола к воротнику и шагнула назад.

Ярослава застыла с поднятыми к лицу руками – прикрывалась от укусов жестоких пчел. Те кружили у нее над головой, медленно снижаясь. Места укусов покрылись темной коркой. Катя отодвинула подругу в сторону. Взгляд упал на сумку. Темновит сказал, что в ней дневники отца. Катя нагнулась за ней, заглянула внутрь, чтобы проверить. Он не солгал: на дне действительно лежали тетради и несколько кристаллов. Катя перекинула длинную ручку через голову.

Теперь надо сообразить, как отсюда выбраться. В коридоре, который показывал во снах Берендей, была светлая точка. Вот что он хотел ей подсказать! К этой точке еще тогда стремилась ее душа. Катя искала ее и сейчас. Оглядывалась по сторонам, но натыкалась лишь на плотный бело-серо-черный туман.

Еще шаг назад, почти след в след тому, как она сюда попала. Она наклонилась к Данияру, толкнула в плечо.

– Данияр! – окликнула.

И тут же пожалела об этом – все вокруг ожило: тень Темновита схлопнулась на том месте, где недавно стояла Катя, неистово завизжала в поисках своей жертвы, а сам Черный бог разразился наконец страшным криком. Осознав, что всё изменилось, осекся и жестом остановил крылатую тварь.

– Где Гореслава? – спросил.

Взгляд его блуждал по стенам в поисках ответа. Катя отозвалась:

– Она ушла.

Темновит мрачно скривился.

– Ты еще пожалеешь, что ввязалась в это.

– Это вы меня в это втянули, помните? – Она искала глазами белый огонек. – Ваша война с моим отцом – не моя.

Черные языки скользили по полу, незаметно приближаясь к ней и окружая. У Кати бешено стучало сердце: что будет, если она опоздает и не сможет найти выход? Что будет, если она ошиблась и Берендей показывал совсем не его?

Она снова и снова прокручивала в голове сны из Раграда, снова и снова узнавала место, в котором сейчас оказалась.

Данияр наконец пошевелился. Стряхивая с головы остатки морока, словно лохматый пес – озерную воду, он привстал с пола и вопросительно посмотрел на Катю. Переведя дух, осторожно поднялся.

Катя продолжала отступать, прикрывая собой Ярославу:

– Вы сами хотели со мной встретиться. Обещали не убивать, потом передумали… – Она похлопала рукой по окровавленной сумке. – Дневники отцовские я, кстати, забрала. Так что теперь сами разбирайтесь со своим заказчиком… Кто это, кстати? Флавий?

Темновит поморщился:

– Да дела мне нет до него и обещаний ему… Неужели отцу потащишь тетрадочки эти? – Он презрительно прищурился. – Будешь словно собачка его поручения выполнять… Вот, поводырь уже записался к нему в служки… Теперь и ты, Доля…

Катя покачала головой, запретив Данияру спорить. Она незаметно отступала дальше, осторожно обходя островки черного морока, пробивающегося из-под плит.

– Это дела семейные, мы сами разберемся.

Взгляд ее зацепился за блеснувший вдалеке луч, оставленный Берендеем.

Но, похоже, его заметила не только она, но и Темновит – взглядом он приказал черной тени броситься наперерез. Катя успела схватить за руку Данияра и притянуть к себе Ярославу, прошептав: «Домой».

«Интересно, куда отнесет Берендеева метка?» – подумала машинально, зажмурившись от ослепительного света, сама толком не понимая, что для нее является домом.

Глава 23 «Я не вернусь!»

Коридор времен расступился, пропустив их, будто через игольное ушко, в красноярскую квартиру. Катя успела порадоваться, что он подвластен и ее волшбе, и карте Велеса с путевыми точками, и Данияру как магу времени, и даже милому Берендею с его светящейся меткой-подсказкой.

За окном, неторопливо перепрыгивая по заснеженным крышам, на город наступала ночь. Заглядывала в окна, проверяла, все ли хорошо в сияющих золотом абажуров квартирах, зажигала огни иллюминаций на улицах.

Заглянув в квартиру Кати и встретившись с ней взглядом, смутилась, потупила взор и убралась этажом ниже.

Девушка решительно включила свет.

– Катя…

Данияр хотел перехватить ее руку, но поймал лишь воздух – Катя стремительно вышла в коридор.

Щелкнул выключатель в ванной, через минуту потекла вода.

– У меня руки в крови, – Ярушка поморщилась, рассматривая свои язвы. – Оно хоть залечится или заговоренное? Зудит…

Данияр скользнул взглядом, рассеянно отозвался:

– Заговоренное… Сейчас, погоди. – Он направился за Катей, постучал в дверь: – Ты в порядке?

Девушка не ответила. Он постоял еще какое-то время, вернулся на кухню. Оперся кулаками о столешницу и посмотрел в окно.

В дверь позвонили. И почти сразу настойчиво постучали:

– Катя, я знаю, ты дома, у тебя свет горит!

– Этот Антон, что ль? Что ему неймется? – Ярослава с досадой поморщилась. – Ведь сказано же всё.

– Сказано, да не всё, – Данияр раздраженно замер в дверях, раздумывая, открывать или нет.

Распахнув дверь, из ванной вышла Катя. Сердито взглянув на поводыря, пробормотала:

– Кого там еще черти принесли? – и, не спрашивая, кто за дверью, распахнула ее. Выдохнула: – Ты.

На пороге стоял Антон. Дубленка молодцевато распахнута на груди, у воротника на меху образовались снежные комочки. Покрасневшее лицо говорило лучше слов, что он давно караулил ее на улице. Катя вспомнила, каку Огненной реки Данияр сказал, что Антон «бьется в дверь, надеясь завоевать тебя». Отступила назад, позволив пройти.

– Мне казалось, что мы уже всё обсудили, – проговорила она подчеркнуто отстраненно.

– Как можно обсудить, если один обвиняет, а второй даже не понимает, в чем он виноват! Кать, я не помню ничего! Ни-че-го из того, что ты говоришь. Что за посохи, волхвы и Аркаим? Я погуглил. Это историческая реконструкция, да? Мы познакомились в каком-то историческом обществе? – Он закрыл за собой дверь, но дубленку сбросить с плеч не рискнул – опасался, что Катя опять выставит его из дома.

Девушка фыркнула, пожала плечами. Прошла в кухню.

На полу остались розовые капли крови, стекающей с ее руки. Катя прошла к шкафчику, достала из аптечки бинт. Разорвав упаковку, стянула рану.

– Не знаешь, что с Берендеем? – спросила она у Данияра. – Игла почернела.

Другой рукой она вытащила иглу и положила на стол. Поводырь не спускал с нее глаз, улавливал взвинченность и нервозность. И еще – решимость и… злость. Гнев бурлил в груди девушки, отражался беспокойным огнем на дне глаз. У Данияра екнуло сердце: в кого превратится Доля, отравленная злостью и недоверием?

Он покачал головой.

– Не знаю, там всё мороком запечатано… Ярославу бы к нему, он бы помог, а не то язвы ее так и будут кровью сочиться, незаживляемые они после укусов черных пчел.

Катя кивнула, покосилась на замершего в проеме Антона – парень вслушивался в их разговор, открыв рот.

– Хорошо. Что делать надо, говори.

– Нужны талая вода, чистый воск и капля твоей крови.

– Ну, с кровью у нас вообще проблем нет, – пробормотала Катя, начиная снова разматывать перевязку.

Данияр остановил ее:

– У тебя рана с точки зрения волшбы тоже нечистая, заговоренным мечом нанесенная, так что не подойдет.

– Новая нужна?! – Катя растерялась. – Ну бери, раз надо… Талая вода в холодильнике, там кубики льда. Растопи их, и будет тебе талая вода. В спальне, в тумбочке – свечи… Церковный же воск достаточно чистый?

Данияр поморщился:

– Лучше, конечно, из другого источника, ну да ладно. Будем надеяться, что сработает.

Ярослава вздохнула, яростно поскребла кожу вокруг язвочки.

– Не чеши! – одновременно крикнули Данияр с Катей, заставив Ярушку вздрогнуть, и переглянулись.

Поводырь ловко снял с полки глубокую тарелку и стал бросать в нее ледяные кубики для коктейля, ловко вынимая их из формочки. Закончив с этим, пошел в спальню за свечками.

– Ярушка! – вдруг вспомнила Катя. – А как ты догадалась, что он не простой проводник?

– А тут много догадок не надобно, – пожала плечами Ярослава. – Волшба у него больно приметная. Уж сколько я колдовских секретов знаю, чему меня только Могиня ни научила, а так, как он, – не умею.

Вернувшись, Данияр зажег газ и в алюминиевую кружку покрошил мягкие церковные свечки. На соседнюю конфорку поставил греться воду из-под крана и водрузил на водяную баню тарелку со льдом.

Антон молча следил за приготовлениями. Вздрогнул, когда Данияр, взяв Катю за руку, уколол ее палец своим кольцом и стряхнул несколько капель в тарелку со льдом.

Когда воск в кружке затрещал, растапливаясь и превращаясь в ярко-оранжевую жижу, а ледяная крошка тоже почти растаяла, Данияр переставил тарелку на середину стола, подозвал к себе Катю. Ярослава придвинулась сама:

– И чего делать?

Кивнул Ярославе.

– Тебе – сесть ко мне спиной, – он ногой придвинул табурет к порогу, потеснив все еще стоявшего там Антона. Кате вручил тарелку с талой водой, предупредил строго: – Держать над головой Ярославы ровно. Стоять. Молчать. Ни о чем не спрашивать.

Та кивнула.

Взяла тарелку и, держа ее на вытянутых руках над головой Ярушки, замерла. Данияр встал за спиной Ярославы, занес кружку и стал медленно лить горячий воск в воду. Первая же капля, упавшая в ледяную воду, окрасилась черным.

– Именем Жива, нравом крута, истины владычица, правды госпожа. Еси даже до крови пострадала волхва твоя Ярослава, всяких вредов набрала, всяких козней злых насекла, всего ради истины радея.

И, пока он говорил, за каждым произнесенным словом, будто запечатывая его, по капле лился в холодную воду воск, растекаясь на поверхности, собираясь в один темный образ: Темновит и крылатая тень за его спиной – Катя сразу узнала. Если бы Данияр заранее не предупредил, чтобы молчала, – не сдержалась бы, ахнула. Но, покосившись на сосредоточенный профиль поводыря, прикусила язык.

Воск будто жил своей жизнью: образ корежило, он то дрожал и корчился, то скручивался, будто уклоняясь от падающих на него капель. А от черных язв на теле Ярославы поднимался едкий зловонный пар, собирался черным облаком над их головами.

– Как избавила мир от зимы лютой, так избави волхву Ярославу от личины страшной, очисти раны ея от волшбы черной, колдования страшного, смертного, на беду призванного. Защити от сего часу и сей минуты на век ее вечный, на всю ее жизнь. Да будет сила твоя крепка и нерушима!

При этих словах он вдохнул черное облако, сформировавшееся над головой Ярославы, – Катя опять едва успела сдержать возглас. Прикрыл глаза, будто намереваясь проглотить его. Но на самом деле выдохнул тут же на мягкий, еще не застывший воск. Черный туман из его рта застыл на поверхности, будто железные опилки в магнитном поле.

Ярушка качнулась на стуле. Данияр, отбросив железную кружку, успел подхватить ее.

– Помоги, – велел Антону, тот с круглыми от удивления глазами следил за ними все это время. Подскочил к Ярославе, придержал.

Катя убрала тарелку с плававшим на поверхности восковым образом, чтобы ее не перевернули. Поставила на стол. Данияр тем временем удобнее перехватил Ярославу. Кате посоветовал:

– Посох через воск пропусти, от острия до ушка.

И вынес Ярославу из кухни.

Катя кивнула ему в спину. Послушно вытащила почерневшую иглу из-за воротника, прошила ею воск. С каждым «стежком» игла светлела, оставляя в мягком воске черные кружки-отметины, пока не стала привычно серебристой. Катя отложила ее в сторону, на стол – ждать, когда появится Берендей.

– Катя, что происходит? Это фокусы какие-то, да? – Антон подошел к ней, встал за спиной.

– Фокусы? – Катя хотела повернуться к нему, но передумала: если вернется Данияр, то ему покажется, что они с Антоном обнимались, так близко он к ней подошел. А ей этого не хотелось. Вернее, хотелось… Но не хотелось, чтобы… Тьфу ты…

Не хотелось, чтобы Данияр видел ее рядом с Антоном. И, наверное, самой не хотелось быть рядом с ним.

Она сделала шаг в сторону.

Но поводырь не возвращался. И это еще больше беспокоило Катю: неужели он решил оставить ее с Антоном так надолго наедине?

– Это не фокусы, это волшба.

– Я не верю в волшбу, – он положил руки ей на плечи.

– Твои проблемы. – Катя решительно высвободилась. – Антон, ты зачем пришел?

– Кать… Я не могу уйти. Ты – шанс вспомнить то, о чем я накрепко забыл.

Она прищурилась:

– Не проблема. Могу напомнить. Лучше всего прочего ты умеешь использовать окружающих в своих целях.

Антон от удивления открыл рот.

– Кать…

– Что «Кать»? Оно тебе вообще надо – вспоминать? – Катя отошла еще дальше от него, обогнула стол и встала напротив. – Иногда плохая память помогает продолжать себя уважать.

Антон нахмурился, посмотрел на иглу – на ее острие мелькнула искра. Катя была уверена, что успела заметить взъерошенную шевелюру Берендея.

Догадалась и невольно улыбнулась. Хвала богам, Антон в этот момент смотрел на стол и не видел ее улыбки, а то бы решил, что она кокетничает с ним.

– Я совершил что-то плохое? По отношению к тебе? Поэтому ты меня гонишь? – Он поднял на нее глаза. – Что я сделал?

Катя покачала головой:

– Зачем тебе это, правда? Ну забыл и забыл, значит, не суть важно. Значит, так должно.

– А если я буду продолжать так поступать?

– Уверена, воспоминания это никак не поправят. Да и не поверишь ты мне.

– Я. Хочу. Знать.

Катя устало выдохнула, и, приняв решение, проговорила скороговоркой:

– Ты едва не убил меня вместе со своими дружками тут, в этой самой квартире. А когда я сбежала, погнался за мной. Ты к этому относился легко, позволив мне думать, что ты на моей стороне. Я поверила тебе, подпустив слишком близко. Но стоило им чуть припугнуть тебя, ты привел их ко мне. И мы все – Ярослава, Истр, Олеб и Енисея – едва не погибли из-за этого. А не помнишь ты всю эту историю из-за того, что… ты умер тогда. – Она кивнула на застывшие на воске крупицы черного морока. – Тебя съел черный морок.

– Черный морок? – он схватился за последнюю сказанную фразу.

– Именно. Потому что всё это вы проделывали по наущению ведьмы Ирмины, служившей ему.

Антон недоверчиво уставился девушку, она покачала головой:

– Как я и предупреждала, ты мне не веришь…

Антон задумался. Он отлично помнил свои странные, беспокойные сны. Древний, украшенный жар-птицами город, залитую солнцем равнину и реку в серебристых бликах. Помнил Катю в длинном платье-рубахе. Там, во сне, она улыбалась ему. Настороженно, с опаской, но улыбалась. Ему снились жуткие черные птицы с львиными ногами и черными смертоносными перьями. Он нашел их название в поисковике – мифические грифоны.

Значит, то, что он видел только что, могло быть правдой? Стоит лишь в это поверить…

Но он не мог, уже жалея, что начал этот разговор.

– Как же я ожил тогда? Я ведь сейчас живу, или мне это тоже снится?

Катя вздохнула.

– Тебя вымолила у удачи мать. Ее благодари.

– У удачи?

– Да, ее имя Доля, – Катя решила не объяснять подробности. – Я все объяснила тебе, больше мне добавить нечего. Теперь уходи.

Но он не сдвинулся с места.

– Я не помню ничего из того, что ты говоришь. И не знаю, вспомню ли когда-нибудь или это так и останется подслеповатым пятном в моей памяти… Но, – он придвинулся к Кате, постарался поймать ее руку, она ловко отстранилась, – Катя, как я могу отвечать за то, чего я даже не помню? Может, я в этом не участвовал, в том, что ты говоришь, может, это тень была, морок, галлюцинация, сон… Я не знаю!

– Антон.

– Ты гонишь меня, как преступника, но я не могу отвечать за то, чего даже не помню, – он порывисто схватил ее за руку.

Катя снова сердито ее выдернула.

– А я не могу забыть и перестать помнить… – горько прошептала она. – Тебе правда лучше уйти.

Он постоял, помялся с ноги на ногу.

– Черт знает что такое! Прощай! – Антон решительно махнул рукой и выскочил в коридор.

С шумом захлопнулась дверь.

Катя вздрогнула и тяжело вздохнула.

* * *

С уходом Антона на душе, казалось, стало спокойнее, светлее.

Будто с ним ушла ее злость. Обхватив себя за плечи, она тут же подошла к окну.

Стекла задребезжали – с такой силой хлопнула дверь подъезда. По снегу скользнула темная расхристанная тень. Стремительно дошла до припаркованного у соседнего дома темного внедорожника.

«Я испытываю облегчение или досаду?» – спросила Катя у себя, но не знала ответа.

Он ушел.

«Значит, все правильно», – решила Катя и разозлилась, потому что на душе отчего-то скребли кошки.

В глубине души у нее теплилась надежда, что Антон станет убеждать ее, доказывать, что она не права, что все было не совсем так, что она чего-то не знает… Но он просто ушел.

Скрипнули половицы за спиной. Данияр.

– Он ушел?

– Да, – Катя кивнула. – Как Ярослава?

Скрестив руки на груди, она смотрела в окно, незаметно наблюдая за отражением поводыря.

Он почесал затылок, рассеянно огляделся, откашлялся.

– Спит, все получилось… Надо вернуть дневники. Карта сегодня сгорит.

Катя закусила губу.

– Там не осталось путевых точек. Я использовала последнюю…

– Можно попробовать пройти повторно по той, по которой мы пришли из Раграда в Красноярск. Вдруг получится? Я тогда платил кровью…

Она кивнула. Какая-никакая, но надежда. Хотя ей это уже было не нужно.

– Ты можешь передать дневники сам? – она спросила главное. Закусила губу, ожидая ответа.

Данияр посмотрел на нее с удивлением.

– Теоретически могу, но… Ты ведь тогда не вернешься.

Ей показалось или в его голосе мелькнуло облегчение? Она обернулась, посмотрела пристально.

– Именно. Не говори, что ты этому не рад.

– Я должен тебе сказать, – Данияр отвел взгляд.

Катя, ничего не говоря, смотрела на него, ожидая продолжения.

– У меня приказ Велеса оставить тебя здесь. Поэтому я уничтожил точки перехода.

Он замолчал, боясь поднять на нее глаза.

– Не переживай. Я догадалась… – прошептала она и усмехнулась. – Как раз когда увидела, что в отцовской карте осталась всего одна путевая точка – определенно для Ярославы, чтобы вернуть ее домой. Я прекрасно помнила, что их было гораздо больше.

– Прости, что не сказал сразу, как узнал… Не придумал, какими словами объяснить.

Катя молчала, пытаясь понять, что происходит у нее в душе. Но распознавала лишь горечь.

– Я помню наш разговор там, у Огненной реки, – призналась она. – Я не хочу возвращаться в Раград… Поэтому считай, что ты выполнил приказ отца. Отдай ему дневники.

Она отвернулась к окну.

Данияр видел ее прямую спину, напряженные плечи, в отражении – плотно сомкнутые губы и упрямый взгляд, устремленный в никуда, сквозь темноту ночного окна.

Он подошел и встал за ее спиной. Поймав в отражении ее взгляд, проговорил уверенно:

– Так нельзя. Это неправильно. Ты отнесешь дневники и сама скажешь Велесу, что остаешься…

– Зачем?

– Вы должны взглянуть друг другу в глаза. И у него должно быть право объясниться.

– Он что-то не торопился с объяснениями, пока я там была. Зачем они вообще меня выдернули отсюда?

– О тебе узнало вече. Тебя требовали предъявить.

Катя вспомнила обрывок разговора в тот вечер, когда все началось, – в таком же ночном окне появилась кошка, а мама исчезла. Тогда она говорила о том, что «они узнали» и «так рано».

– А что они сейчас скажут этому вече? – она смотрела исподлобья.

– После обвинения Флавия в проникновении во дворец и похищении документов в сговоре с Темновитом вече будет заинтересовано не отдавать тебя ему и пойдет на уступки.

Катя саркастично хмыкнула:

– Как вовремя…

Данияр понимал: расстроилась и теперь рубит сплеча. Покачал головой.

– Обида – плохой советчик, Катерина, – напомнил он. – Я согласен с тем, что тебе лучше остаться здесь. Не для того, чтобы уйти от Велеса, а чтобы остыть и все взвесить. Но только после того, как ты встретишься с отцом. – Поводырь протянул руку: – И вот что. Верни мне карту.

Катя достала карту, подняла с пола сумку с дневниками отца. С сомнением оглянулась, будто прощаясь с кухней и домом. Пока единственным для нее.

Взглянула на Данияра.

– Я не уверена, что ты прав. Но я готова следовать за тобой.

Поводырь постучал по столу:

– Эй, Берендей, хорош отсиживаться. Ты за главного.

В ответ острие иглы согласно блеснуло и погасло.

Данияр подошел к Кате ближе. Взяв карту из рук девушки, уколол свой палец и приложил его к темной точке, той самой, с которой началось их путешествие. Рукой коснулся Катиного локтя. Мир снова сомкнулся вокруг них, сжимаясь до размера игольного ушка.

– Ничего не бойся, – прошептал Данияр у виска. – Я буду с тобой.

* * *

Тот же кабинет. Светлая мебель. Алые с золотом портьеры и «живой» ковер.

С их появлением отец с матерью встрепенулись – они сидели, склонившись над столом и разбирая бумаги. Катя успела заметить, как отец нанес несколько флажков на карту. Он сильно осунулся. Глаза будто потеряли яркость и потускнели. При появлении дочери он поджал губы, нахмурился. Взглянул на Данияра строго.

– Мы нашли твои дневники, – Катя пересекла кабинет и положила сумку на стол, поверх разложенных бумаг. – И знаем имя вора. Дневники он украл с помощью Флавия, я могу свидетельствовать об этом перед вече. Вор затеял это только ради того, чтобы добраться до меня… и Гореславы. Которую вы спрятали во мне.

Последняя фраза далась ей особенно тяжело. Слова словно встали стеной между ней и родителями.

– Ты знаешь, – выдохнул Велес.

Катя кивнула:

– Темновит рассказал мне об этом. Он освободил Гореславу, вернее ее душу и ее силу, из меня, хотя и не смог их заполучить. Она ушла. А Темновит остался ни с чем.

Родители переглянулись.

Катя поняла: им нужны подробности. Вздохнув, пояснила:

– Ее укрыл темный морок. И она обещала вернуться.

– Катя… – мама подошла к ней, посмотрела с мольбой: – У нас не было иного способа, чтобы спасти ее, она умерла, а ее сила осталась.

Катя устало кивнула:

– Да, наверное, так и есть, – ее взгляд говорил, что она не верит ни одному их слову.

И еще – что ее это больше не трогает. Она посмотрела на отца.

– Это правда? Что ты обещал меня Флавию в жены?

Велес задумчиво кивнул:

– Правда, дочь. Мы были дружны. Я хотел для тебя лучшего. Надеялся, что ты станешь символом примирения двух соперников, Руси и Византии. Но, став советником и консулом, Флавий, наоборот, умудрился окончательно испортить отношения с Русским царством.

Она решительно отступила от родителей.

– Я сюда вернулась только затем, чтобы отдать дневники и сообщить, что не намерена оставаться в Раграде… И вообще здесь, в этом мире.

Мирослава растерялась. Оглянулась на мужа, поймала его пасмурный взгляд и нахмурилась:

– Но как же, Катя. Это невозможно. Ты ведь знаешь, что в том мире девушка твоего возраста не может быть одна, без присмотра кого-то из взрослых. А я…

– Я не подросток, я богиня Доля.

– Да, но…

– Там есть человек, который обо мне позаботится. Сделайте так, чтобы у него была такая возможность.

– Кто же это?

– Тот, кто все это время беспокоился обо мне, хотя я для него никто. Кто выходил Ярославу. Он знает о нашем мире больше, чем положено.

Мирослава сжалась:

– Я боюсь оставлять тебя одну…

– Я останусь с ней, – Данияр встал за спиной Кати. – Я дал обещание охранять ее и не намерен отступаться от своего слова.

– Что ж, – Мирослава вздохнула. – Кажется, ты не оставила нам выбора. Ты помнишь, как вернуться? Шкатулка, сумрачный переход, дверь с грифоном…

Катя кивнула.

– Хорошо, да будет так.

Мирослава горестно всплеснула руками, наблюдая, как дочь тает на ее глазах. Медленно. Словно утренний туман.

– Правильно ли мы поступили? – прошептала она.

– Время покажет, – отозвался Велес. – У нас не по годам мудрая дочь.

* * *

Катя устало опустилась на стул возле холодильника. В груди было пусто. Все, за что она держалась, – мама, воспоминания об отце, сны, в которых он мчался к ней и кружил ее, подхватив на руки, – все это осыпалось пеплом.

Из коридора выглянула Ярослава, за ней – Берендей. Оба, переглянувшись, вошли в кухню. Молча замерли у двери.

Данияр подошел к Кате, присел на корточки и заглянул в глаза:

– Что думаешь делать дальше?

Она посмотрела на него:

– Искать способ избавиться от клейма заложенной невесты. Как думаешь, это возможно?

– Когда за дело берется сама удача, даже боги смолкают, – Данияр усмехнулся, нежно взял ее руки в свои. – Позволишь ли ты мне остаться с тобой?

Катя посмотрела на него, на глазах выступили слезы. Девушка громко шмыгнула носом:

– Ты отцу сказал, что останешься со мной… Зачем меня спрашиваешь?

– Сказал. Но я могу оставаться с тобой незримо, приглядывать издалека, а могу… вот как сейчас. – Его пальцы гладили кожу на девичьем запястье. – Если только ты захочешь.

Катя помолчала.

– А ты… Ты знаешь хоть какой-то способ, чтобы разрушить клятву, данную отцом? И освободить меня? – Она с тревогой заглянула в его светлые глаза.

– Есть одна задумка. Не знаю, правда, хватит ли тебе смелости ее реализовать.

Катя с готовностью закивала, вытерла под носом тыльной стороной ладони:

– Я готова… Честно!

Евгения Кретова Вершители Меч Тамерлана Книга 4

Любые совпадения – часть художественного замысла автора.

Моя самая сердечная благодарность Джамиле Абдуллаевне Магомедовой из селения Чикрей Буйнакского района Дагестана и ее семье, ставшими моими консультантами в мире обычаев и традиций Дагестана. Когда несколько лет назад я познакомилась с Джамилей, я поняла, что рассказ о загадках Кавказа и неизвестных страницах его истории обязательно будет написан.

* * *

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «КомпасГид».

© Кретова Е. В., текст, 2023

© ООО «Издательский дом „КомпасГид“», 2023

Пролог Недоля

Милана терпеть не могла деревню и приезжала к бабушке, только если отец с матерью начинали сильно досаждать. Как вчера, например.

– Ты совсем не уделяешь внимания бабушке, – говорил отец.

– Она очень скучает, – вторила ему мать.

– У тебя ведь каникулы! – заводился отец.

И Милана сдалась: собрала в рюкзак зарядки для сотового и планшета, сунула в карманы конфеты и пакетик жевательного мармелада. Выехали вечером, как только отец вернулся с работы. Простояли в пробках на выезде из города, в деревню приехали затемно.

Шумно припарковались во дворе, шумно разобрали сумки с продуктами, шумно поужинали. Бабушка им очень обрадовалась, засуетилась на кухне, собирая на стол.

Улучив минутку, Милана схватила сотовый и выскользнула во двор. Присела на нижнюю ступеньку крыльца, активировала экран – связи здесь почти не было, в верхнем правом углу экрана едва горел самый маленький прямоугольник выдачи.

– Черт знает что такое, – пробормотала Милана и направилась к забору, надеясь, что там будет ловить чуть лучше.

Она гипнотизировала взглядом экран в ожидании, пока колесико загрузки сменится значком активности сети, нетерпеливо барабаня носком кроссовки по заборной перекладине и мысленно считая до десяти.

Деревня уже погрузилась в сон. На соседней улице лаяла собака, вдалеке противно мяукнул кот и резко смолк, будто его выключили. От реки тянуло сыростью и долгожданной прохладой. Милана посмотрела на небо: луна стояла высоко над крышами, освещала их ярко, щедро поливая серебром.

Внезапно все затихло и на дороге показался темный силуэт.

Милана безразлично пригляделась: девочка, пожалуй, ее ровесница, может, чуть старше. Худая и невзрачная. Одета странно: в какой-то темный балахон из тонкой ткани. Она шла, неуверенно ступая по пыльной дороге, будто потерялась и толком не знала, куда направляется. Потом, подойдя ближе к ограде их участка, положила бледную до прозрачности и худую кисть на забор. Оперлась на треугольные набалдашники, слепо оглядываясь по сторонам, будто не видя перед собой ничего.

«Может, ей плохо?» – предположила Милана, продолжая наблюдать за странной незнакомкой.

Рядом отчаянно и зло залаяла собака.

Незнакомка вжала голову в плечи и оглянулась на громкий, с подвыванием, звук.

Милана пожала плечами: ей какое дело. Мало ли кто ходит поздним вечером по деревенским улицам? Повернулась, намереваясь вернуться в дом, – сети все равно не было.

– Сейчас лето? – раздался тихий, пронизывающий до костей шепот с той стороны забора.

Милана вздрогнула от неожиданности и едва не выронила сотовый. Чертыхнулась – эта девочка прильнула к забору, обхватила худыми пальцами перекладину и смотрела не мигая прямо на нее. Милану будто ледяной водой окатило: взгляд у девочки казался безумным, глаза выглядели неестественно огромными на узком фарфоровом личике. В довершение всего еще и губы, испачканные чем-то черным, то ли смолой, то ли углем, кривились странно, растягиваясь в натужной улыбке.

Милана сглотнула:

– Д-да, лето.

– А как тебя зовут? Давай дружить?

М-милана, – она поняла, что заикается. Одернула себя – зачем вообще ответила этой ненормальной, – инстинктивно шагнула назад, к дому.

Незнакомка между тем с любопытством оглядела двор, отцовскую машину и, округлив глаза, уставилась на сотовый в руках Миланы.

– Что это? Можно посмотреть? – она протянула руку через забор, и Милана была готова поклясться, что из-под пальцев незнакомки что-то посыпалось. Что-то непроглядно темное и очень страшное.

Милана до такой степени перепугалась, что побежала к дому не оглядываясь.

Уже на крыльце столкнулась с бабушкой – та как раз открывала дверь и едва не ударила ею внучку по лбу.

– Что ты, Миланушка, на тебе лица нет?

Да я… – Милана затравленно обернулась, но у забора никого не было, только какая-то собака злобно рычала, обнюхивая землю. Девочка вытянула шею, вглядываясь в темноту. – Да тут…

– Брысь, брысь! – крикнула с крыльца бабушка. Собаку испугалась? Так она за забором, к нам во двор и не переберется. Чего ее бояться?

Милана отмахнулась:

– Да нет, не в этом дело… Девочка мимо проходила. Странная такая, будто немного ненормальная… Может, приехала к кому?

Бабушка нахмурилась, проговорила озадаченно:

– Да к кому она могла приехать? Ночь на дворе уже… Вот что, Милан, иди в дом.

Милана взялась за ручку, приоткрыла дверь. Оказавшись внутри прямоугольника электрического света, она почувствовала себя увереннее:

– Вдоль дороги шла, оглядывалась, будто потерялась. Потом я отвлеклась на телефон, а она к забору подошла и спрашивает, лето ли сейчас… Я и подумала, что ненормальная… Глупый вопрос, правда?

Бабушка удивленно кивнула, спустилась с крыльца, пересекла двор и вышла за калитку. Подол длинной юбки коснулся травы, сбив с листьев то ли пыль, то ли пыльцу. Запахнув на груди шаль, вгляделась в темноту, рассеянно прислушиваясь к голосу внучки.

– Взгляд не фокусируется и губы черные… – объясняла девочка.

– Черные?

– Ну да, будто сажей измазанные! Говорю ж, странная какая-то.

Бабушка пожала плечами, вошла во двор и закрыла калитку на щеколду. Уже входя в дом, она заметила, что юбка испачкана чем-то черным, жирным. Наклонилась, чтобы стряхнуть, – диковинная пыль черным облаком поднялась вверх, испачкав руки женщины. Милана, увидев это, округлила глаза.

– Когда она попросила мой мобильник, у нее из-под пальцев что-то черное посыпалось, – пробормотала она, вспоминая странную незнакомку. – Как раз на траву, где ты сейчас стояла… Бабуль, что это такое?

Та лишь вздохнула:

– Да кто ж его знает. Может, сажа какая. Или уголь.

Она осторожно, чтобы не испачкать все вокруг, прошла в кухню. Милана слышала, как забренчала вода в рукомойнике.

Из комнаты выглянула мама:

– Вы чего?

Милана отмахнулась:

– Да ничего. Бабушка руки моет.

На сердце было неспокойно. Бабушка долго терла руки, вздыхала с недоумением: сажа не оттиралась. Выйдя с кухни, она сменила юбку, испачканную бросила в корзину с бельем. Милана с тревогой наблюдала за ней, но молчала.

– Запомни, Миланушка, как солнце сядет, никогда не отходи от дома, не отвечай незнакомцам. Мало ли какое лихо за околицей ходит, человеческое тепло ищет…

– Бабуль, да глупости это всё, суеверия, – пробормотала Милана и неуверенно посмотрела в окно.

– Суеверия… Может, и суеверия. Только не просто так калитку на засов закрывают.

Не сговариваясь, они с Миланой заперли входную дверь на замок и плотно задернули занавески.

Глава 1 Где она?

В вязкой тишине особенно гулко стучит собственное сердце. Оно бухает, будто ты оказался внутри шаманского барабана, стучит, сотрясая внутренности. Мысли застилало тревогой. Липкой карамелью она путала разум, чтобы довести до одной-единственной точки. Яркой, словно разряд молнии. И безжалостной. Но Велес старательно прогонял волнение, пытаясь смириться с сотрясанием грудной клетки и выворачивающим внутренности чувством тягостного ожидания. Всё ради мгновения, в котором ему покажется она.

Его дочь. Короткое, но ослепительно яркое и болезненное видение: на дне глубокой ямы или расщелины – не разобрать – гладкие черные валуны, над которыми неясным маревом клубится морок. Узкие языки его, извиваясь, хватают пустоту, тянутся вверх. Катя медленно падает на них спиной. Так медленно, что между ударами сердца он успевает увидеть, как распахиваются ее глаза, как их заполняет сперва недоумение, а следом ужас. Еще один удар – ресницы дочери дрогнули, а с губ сорвалось беззвучное «папа». Этот момент ранил больше всего. Отвлекал и не позволял увидеть главное – когда и где это происходит.

Вот и сейчас он опять отвлекся на неумолимое падение дочери и беззвучное «папа». Сердце зашлось, когда голодный язык черного морока сомкнулся на худых лодыжках дочери, утягивая вниз, а эхо подхватило его беспомощный крик: «Катя!»

«Эхо, – отметил, выбираясь из забытья. – В этом месте есть камни, есть эхо».

Стряхнув оцепенение, Велес пытался оценить его характер и звучание. Не гулкое, какое бывает в пустых замкнутых помещениях, не раскатистое, какое можно услышать в горах. Протяжное, вытянувшееся тоскливой нитью и потерявшееся за горизонтом.

«Такое бывает над водой», – предположил.

Место действительно походило на высокий морской берег.

«Но откуда там столько черного морока?»

Сбрасывая с плеч остатки задумчивости, посмотрел в окно: его фаэтон свернул в проулок и остановился у здания русского посольства. На крыльце мелькнула красная ливрея дворецкого, а в следующую секунду дверца кареты распахнулась.

– Ваше величество, – учтиво поклонился дворецкий.

Велес ступил на мостовую, вздохнул. Сегодняшний день – не для официальных визитов и душной церемониальной атмосферы; сегодня надо мчаться над волнами, ловить золотые брызги и мечтать о чуде.

– Брат мой! Как скоро ты добрался! – Велеса повело от сладости голоса появившегося на крыльце ослепительного красавца. Золотые кудри, завитые волосок к волоску, аккуратная бородка-эспаньолка, на губах застыла подчеркнуто-благостная улыбка, а в глазах плескался настороженный интерес. – Здоров ли?

Велес кивнул, пробормотал уклончиво:

– Да, добрался.

Взбежав на крыльцо, он тут же попал в раскрытые объятия младшего брата, проворчал:

– Ты так хорош, будто решил сдать пост бога войны и заменить леля на ниве наслаждений и плотских утех. – Велес не преминул подколоть брата, но тут же пожалел о сказанном: сегодня день поиска союзников, а не воскрешения старых обид, поэтому тут же примирительно похлопал брата по плечу, сводя свои слова к безобидной шутке. – Не сердись, Яромир, – добавил тихо он, намеренно обращаясь к брату домашним именем.

– Ты делаешь комплименты с медвежьей учтивостью, – тот усмехнулся, довольный получившимся каламбуром. – Так и не научился…

Велес мрачно отозвался:

– Это я просто привыкнуть не могу, что ты слишком хорош для бога войны Перуна.

Яромир снова усмехнулся и сделал приглашающий жест:

– Я думал, возглавить русское посольство ты направил меня именно поэтому, ладно, пойдем уже.

Они поднялись по лестнице, вошли внутрь здания посольства Русского царства в Византии.

– Встречу перенесли, – сообщил Яромир. – Флавий ждет нас к трем часам.

Велес остановился посреди холла:

– Так рано? Почему изменилось время?

Яромир пожал плечами:

– С величайшим почтением и нижайшей просьбой…

– То есть если бы я задержался в Семиозерье, то встреча прошла бы без меня? – Велес пристально взглянул на брата.

Тот прищурился, ничего не ответил, но взгляд не отвел.

После смерти Велидаря четыре года назад представители посольской службы Русского царства в Византии сменялись один за другим: то отравление, то душевное расстройство, то болезнь близкого родственника, препятствовавшая несению службы, – никто не задерживался здесь больше чем на полгода. Пока это место не занял самый неподходящий для дипломатической работы человек – Яромир Святовидович, а вернее, бог войны и повелитель молний и огненных стихий Перун. Выставив охрану в посольском замке, он перестал являться на аудиенции к императору, немало растревожив тем самым придворную знать: все решили, что Русское царство готовится к объявлению войны.

А Перун выжидал.

Доведя византийский двор до истерики своим молчанием, он явился на прием и в нарушение протокола вручил Флавию верительную грамоту всем видом демонстрируя, что не рожден для дипломатии. Он ослепительно улыбался и поигрывал бицепсами, подмигивал придворным дамам и поглаживал идеально подстриженную эспаньолку, свысока рассматривая византийскую знать.

Как потом донесли Велесу, император позеленел от злости, но грамоту принял.

Велес не поверил в сговорчивость Флавия, но версию младшего брата не оспаривал – его безмятежная веселость на какое-то время отвлекла византийцев от Перуновых щитов, найденных в том самом караване, и спрятанного от них же Залога власти.

– Что думаешь, будет сегодня сказано? – Велес посмотрел на брата, не в силах скрыть тревоги.

Тот улыбнулся и тут же помрачнел.

– Я толмача^[95] разговорил, – Перун почесал кончик носа и отвел взгляд. – Говорит, Флавий будет беседу с тобой наедине вести. Для чего, собственно, и задуман этот неофициальный ужин.

– И для этого перенес встречу, чтобы я на нее не попал?

Перун выразительно изогнул бровь:

– Это очевидно. Опоздав на встречу, ты бы запросил повторную…

– Думаешь, предложит условия мира?

Брат покосился на него, криво усмехнулся:

– Ты знаешь, я лопатками чувствую будущую войну… Ее не миновать. Понял ли?

Велес медленно кивнул:

– Понял. Выходит, ждем ультиматума.

* * *

За четыре года с момента возвращения Катерины в мир людей, Велес привык жить словно на пороховой бочке. Вече, прознав о жизни царевны в Красноярске, требовало объяснений и не уставало слать запросы на участие Кати в официальных мероприятиях как наследницы Русского царства. Он отнекивался, тянул с ответом, изо всех сил выполняя уговор с дочерью. В конце концов, она в безопасности, и это главное. Чем дальше она от этого мира, тем слабее с ним связь. И тем сложнее ее найти шпионам Флавия. А уж заметать следы и наводить морок они с Мирославой научились за эти годы отменно: любой кто бы ни смотрел на Катю в упор, за руку бы ни держал, а не увидел бы, что она – это она.

Хотя Мирослава все чаще заговаривала о том, что так они постепенно теряют свою дочь.

Белеса сильно настораживало, что после того, как ее тело покинула душа Гореславы, Флавий будто бы потерял интерес к своей несостоявшейся невесте. На пирах поговаривал даже, что готов вернуть русскому царю заветное слово и освободить от обета.

Слова, слова… Велес не верил ни единому обещанию императора: усилить род такой магией, которой обладала Катя, – слишком большой соблазн.

Но случившуюся передышку он использовал с умом. Укреплял границы, договаривался с соседями, находил новых союзников, ссорил их с Византией. И готовился к войне: запасы лунанита на небольших приисках, принадлежавших Византии, продолжали истощаться, а следом за ними и власть теряла свои позиции. Стоимость сырья на бирже за последние два месяца возросла втрое. Поэтому поводом для столкновения могло стать что угодно.

«Быть войне», – с тоской и обреченностью думал Велес, поднимаясь по широкому крыльцу домашней резиденции императора. Высокие мраморные колонны, обрамлявшие вход, небесно-голубое кружево росписей, золото и хрусталь. Здесь, на этой самой анфиладе, стало плохо Велидарю. Но даже тогда он думал об отечестве, прислав царю предупреждение на луноскоп. «Темновит». Что оно означало? Что узнал Велидарь тогда, что увидел? Обстоятельства смерти посла так и остались нераскрытыми.

Одно было ясным: в том деле уже тогда был замешан Темновит.

Велес поднялся на верхнюю ступень; личная гвардия императора и слуги почтительно склонились в поклоне.

Их с братом проводили в покои Флавия, где уже собрался ближний круг императорских друзей. На появление Белеса Флавий отреагировал нарочито бурно, подскочил с бархатного ложа, бросился навстречу.

– Дорогой друг, – раскрыл он объятия, – какая честь для меня лицезреть тебя и твоего дорогого брата в моем скромном жилище…

Велес озадаченно замешкался. Обниматься с Флавием, будто с давним приятелем? Или ограничиться рукопожатием?

Яромир шумно шмыгнул носом за спиной, хмыкнул, пробормотав едва слышно:

– У меня сейчас несварение будет…

Велес сделал шаг навстречу императору, позволил себя обнять:

– Невероятно рад приглашению. Узнав о встрече, бросил все дела, примчался к тебе, – он сделал вид, что не услышал тихого покашливания младшего брата. – Как ты, Флавий, здоров ли?

Император все еще широко улыбался, но если внимательно присмотреться, то взгляд его при этом оставался ледяным.

– О здоровье моем печешься? – проговорил, растягивая слова. – Что ж, здоров… Твоими молитвами.

Он жестом пригласил их присесть.

– Ежечасными, – не преминул дополнить Велес с серьезнейшим видом, удобно устраиваясь в глубоком кресле.

Перун коротко взглянул на предложенное ему кресло, расположенное у стены, подошел к креслу Белеса, изящно облокотился на спинку и оглядел зал.

В этом небольшом круглом помещении в сердце дворцового комплекса бывать еще не приходилось. По периметру располагались полукруглые диваны и кресла, частью занятые придворными, частью свободные. Яромир узнал среди присутствующих первого государственного советника, казначея с супругой, главу Форума и нескольких послов: Гишпáнии, островной Англии и Фландрии. «Действительно, узкий круг: восемь лисиц на одного медведя», – он усмехнулся и посмотрел на широкую террасу с видом на залив и белоснежные ротонды в окружении стройных как атланты кипарисов.

Флавий удобно развалился в соседнем с Белесом кресле, лениво потягивая нектар из узкого бокала, который постоянно наполнял рядом стоящий слуга.

– В такую жару совершенно не хочется думать о делах, мой дорогой, – притворно вздохнул император.

Велес вздрогнул – его собеседник словно подслушал их недавний разговор с Яромиром. Он пристально посмотрел на Флавия. Отломив веточку винограда, тот по одной подхватывал губами ягоды, отрывал и неторопливо раздавливал зубами, щурясь от наслаждения и неги.

«Показалось», – отмахнулся Велес, но ощущение, что хозяин виллы знает больше, чем ему следовало, теперь не отпускало его.

Обратив внимание, что Велес не притронулся к еде и напиткам, Флавий снисходительно отметил:

– Думаешь, я хочу тебя отравить?.. Брось, я бы давно придумал, как это сделать, если бы хотел…

– И как же?

Император воодушевился:

– Предлагаешь пофантазировать? Изволь! Я бы пропитал какую-то из ценных тебе вещей ядом. – Он с сомнением покачал головой: – Хотя нет, это же бесполезно, ты ведь бессмертен, как все боги… Но, с другой стороны, вы ведь рождаетесь, значит, должны как-то и умирать. Наверняка есть какие-то способы, – он театрально рассмеялся. – Видел бы ты сейчас свое лицо!

– Смешно, да… Яд на меня в самом деле не подействует, не трудись. Но поболеть могу, если тебе от этого легче, – русский царь невозмутимо закинул ногу на ногу и разглядывал носок сапога, наблюдая, как в начищенной до блеска поверхности отражается физиономия младшего брата.

Флавий усмехнулся, будто услышал отличную шутку.

– Легче, скажешь тоже… – пробормотал. И, внезапно вскинув голову, полоснул взглядом: – Ты только что признал, что уязвим.

Велес насторожился, в груди терпким ядом стало разрастаться тяжелое предчувствие.

Флавий вздохнул, запрокинул голову и положил на спинку кресла, прикрыл глаза. Пробормотал рассеянно:

– Мы всегда уязвимы, боги ли мы, цари или владыки. Наши слабости заставляют нас чувствовать себя уязвимыми… – он распахнул глаза, резко выпрямился. – Знаешь, я поэтому и не хочу жениться! Вдруг я полюблю свою суженую, стану мягок сердцем и нежен душой, а? Возможно ли такое? – император теперь пристально смотрел на русского царя. – Скажи, твоя дочь и правда так хороша, как о ней говорят?

– Кто говорит? Не уверен, что ее кто-то видел, – Велес повернулся к Флавию, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Но мне нравится твоя мысль об отказе от брака, я бы поддержал ее.

Император скептически хмыкнул:

– Да, как же, так я и поверил… Ты связал меня узами не просто так, я ведь понимаю: ты подсунул мне свою доченьку, чтобы я не заключил союз с кем-то еще… Вон хоть с английской принцессой: и мила, и скромна, и родня посговорчивей, – он окинул Белеса недружелюбным взглядом.

– Надо же, не думал, что ты видишь ситуацию под таким углом… – задумчиво произнес русский царь. – Но если так, то давай освободим друг друга от клятвы.

Затаив дыхание, он ждал ответа. Флавий долго смотрел на него, будто решаясь на важный шаг. Сердце Белеса замерло в ожидании, даже билось настороженно и тихо. Выждав драматическую паузу, император громко расхохотался.

– О, видел бы ты себя! – заливался он, и следом за ним засмеялись присутствующие придворные. – Ты, кажется, даже дышать перестал… Надо же, как ты хочешь от меня избавиться. – Он вмиг посерьезнел: – Чем же я тебе так не угодил, друг? Раньше-то ты, помнится, не был против.

Велес уклончиво отозвался:

– Раньше не был, это верно. Мы меняемся, времена меняются…

Флавий не дослушал:

– Да ну, брось… Я знал, какой магией будет одарена твоя дочь… – он глотнул нектара. Встал, поманил за собой Белеса, велев всем остальным остаться на местах. Вышел на террасу. Ожидая, пока царь выйдет из зала и встанет рядом с ним, он вдыхал пряный запах, доносившийся с залива. Ноздри жадно втягивали воздух, грудь поднималась высоко. – Я не буду требовать выдачи Катерины как Залога власти.

Велес молчал – ждал продолжения. Флавий, не обращая на него внимания, проговорил:

– В конце концов, я соблюдаю закон и не практикую многоженство… Мне достаточно одной из твоих дочерей.

Велес остолбенел.

– Что?

Флавий смотрел на него хоть и снизу вверх, но свысока, надменно улыбаясь:

– Я хотел обладать Долей, скрасить с ней свое одиночество, но ты спрятал ее от меня… Что ж, значит, не судьба, – он трагически поджал губы. И тут же добавил с показным воодушевлением, притянув Белеса за локоть, будто опасался, что тот прослушает самое важное: – Тогда я стану хозяином всех несчастий на земле.

– Ты бредишь, – Велес постарался отстраниться, сердце в его груди бешено заколотилось.

Флавий фыркнул, но промолчал. И это молчание насторожило Белеса еще больше. В памяти снова всплыло отправленное послом Велидарем перед смертью короткое сообщение «Темновит». Ему так ничего и не удалось тогда доказать, смерть посла списали на несчастный случай. Сомнения, словно червоточина, кололи в груди.

– Ты сказал, что хочешь избавиться от обета. Раз так, проведем обряд, вернешь мое слово, и дело с концом, – проговорил Велес.

Император приблизил к Велесу лицо, прошептал, многозначительно округлив глаза:

– Глупец, неужели ты в это поверил? Ящик Пандоры открыт^[96], мой дорогой друг, твое слово все еще в моих руках! И я сделал свой выбор.

* * *

«Ящик Пандоры открыт».

«Я не буду требовать выдачи Катерины».

«Я стану хозяином всех несчастий на земле».

«Мне достаточно одной из твоих дочерей».

Велес возвращался в посольство и раз за разом повторял слова византийского императора – не мог решить, шутил ли тот, угрожал ли или говорил правду. «Это совсем не похоже на шутку или розыгрыш, Флавий – слишком опытный манипулятор, чтобы играть в такое», – рассуждал он про себя, чувствуя, как тревога из-за последней из фраз – про ящик Пандоры – развеивает надежду на то, что Флавий намерен отказаться от своих планов на руку Катерины.

«Он мог отказаться от планов на Долю только в том случае, если смог заполучить что-то или кого-то более существенного и полезного в достижении своих целей, – размышлял царь. – Душа Недоли вполне подходит для этой роли».

Но мог ли император найти ее, если даже сам Велес оказался не в силах? Флавий не маг, всего лишь смертный, наделенный богами властью и возведенный на трон.

Да, четыре года назад император призвал в помощники Темновита, но Чернобог вряд ли согласился бы помогать ему еще раз без должной оплаты. Отсюда вывод: или это была разовая сделка, или в этот раз Флавий смог расплатиться чем-то особенным. Особенное…

Сердце упало: в этот раз Флавий мог предложить Темновиту слово Белеса, данное много лет назад. То самое, что сделало Долю Залогом власти.

В груди стало тесно. Если так, то Катерина окажется связанной его, Белеса, словом уже не с Флавием, а с Чернобогом.

Конечно, Катерина Темновиту не нужна как жена, они связаны кровным родством, но ему нужна ее сила, ее уникальная магия.

Или Флавий говорил о другом?

«Я стану хозяином всех несчастий на земле», – снова всплыли в памяти слова. Несчастья… И сердце оборвалось – Велес со всей ясностью понял: Флавий знает, где Гореслава. Возможно, она уже в его руках.

Царь даже застонал от этой мысли.

Яромир, сидевший все это время в фаэтоне рядом, молчал и, отвернувшись, мрачно смотрел на проплывавшие мимо огни византийской столицы. По лицу старшего брата он понял, что Флавий уже сказал то, ради чего вызвал их. И это «что-то» имело эффект разорвавшейся бомбы – с такой стремительностью они с Белесом покинули дворец императора. И сейчас, по дороге в здание посольства, он только изредка поглядывал на брата, качал головой, но помалкивал – знал, что расспрашивать бесполезно, все равно не ответит.

Вернувшись в посольство, Велес в самом деле стремглав бросился наверх, в кабинет.

Ворвавшись в него, разложил на огромном столе карту, вперился в нее взглядом. Ноздри нервно хватали воздух, в глазах полыхала ярость.

Яромир встал в дверях, протянул:

– Э-э, брат. Что бы тебе ни сказал Флавий, оно не стоит того, чтобы в сердце селить морок черный.

Велес полоснул по нему взглядом, но не проронил ни слова.

– Что сказал Флавий? – Перун решил, что сейчас самое время выяснить, что произошло.

– Он сказал, что завладел Недолей.

Яромир отвел взгляд – эта странная история в семье хоть и была известна, но не обсуждалась: никто не хотел примерять на свои плечи решение, принятое Белесом и Мирославой в ту ночь. Тем более – оценивать степень темноты примененной ими волшбы.

– Откуда он узнал? – праздный вопрос, предназначенный, чтобы оттянуть время для озвучивания своего мнения о происходящем.

Велес шумно выдохнул:

– Ты считаешь, четыре года назад он с Темновитом в лáдушки играл? У них был контракт. Что там по тому контракту отдавалось, мы толком не знаем.

– Ну отчего ж «толком»… Флавий подтвердил под присягой во время заседания вече по твоим похищенным дневникам: услуга за услугу – досадить тебе и заполучить твои личные секреты.

Велес усмехнулся:

– Не смеши меня. Темновит не стал бы размениваться на такую мелочь, как позлить меня… – Он отвернулся к окну, скрестив руки на груди, задумался. – Думаю, Флавий сказал только малую толику правды, скрыв самое главное. Не исключено, что это «главное» стало известно Велидарю во время той аудиенции… Поэтому его и убили.

– Разве это не был несчастный случай? – Яромир понимал, что его доводы выглядят жалко, что сейчас он пытается напомнить брату официальную позицию, которая устроила четыре года назад все стороны, – позицию, которая на время оттянула конфликт с Византией. Тогда никто не хотел скандала, и голос Велеса утонул в замалчивании и демонстративном непонимании произошедшего.

Велес обернулся к брату, посмотрел снисходительно, но промолчал. Яромир подошел к столу.

– Хорошо-хорошо, не смотри на меня так… Я прекрасно знаю, чтó ты по этому поводу думаешь. Но не напомнить не могу. Однако скажи мне: с чего ты решил, что Флавий не блефует? Он прямо так и сказал – «Гореслава у меня»?

Велес покачал головой:

– Он сказал, что собирается стать хозяином всех несчастий на земле. По-моему, более чем прозрачное намерение. Гореслава – Недоля, именно в ее руках все несчастья на земле. Или в руках того, кто ее захватил.

– Ты пробовал ослабить тот старый обет? Например, снять его как данный без согласия дочери?

Велес качал головой все яростнее:

– Яромир, я кровью запечатал собственное слово. Катерина – моя дочь, в ее венах течет моя кровь, значит, с точки зрения Силы, обет дан ею самой…

Перун молча слушал. Велес добавил, с усилием выдавливая из себя слова:

– Только смерть одного из нас разорвет слово. А я, как ты знаешь, умру, лишь истратив всю отведенную мне силу.

Перун простонал:

– Ну как же ты… – Он махнул рукой, тяжело опустился в кресло. – Что делать думаешь?

– Перво-наперво надо понять, где Гореслава, действительно ли она у Флавия или у Темновита… Здесь ты прав, Флавий мог блефовать.

Перун кивнул.

– А дальше?

– А дальше ее нужно найти.

Яромир посмотрел с тревогой:

– Ты же не хочешь снова упрятать ее в темницу? Ты, брат, немало ошибок совершил, не повторяй их.

Велес промолчал, вернулся к изучению карты. Долго разглядывал ее, упершись кулаками в края: поля, озера, реки, горные цепи огромного царства. Яромир все это время наблюдал за братом и, не выдержав молчания, спросил:

– Где ты ее искать собираешься? Она потерянная душа. Не дух, не человек, не бог. В этом мире умерла, в иной – не попала, не обрела покой.

Велес тяжело вздохнул.

Яромир понял, о чем тот думает: Недоля застряла между мирами. Стала тенью, воспоминанием. А это значит только одно: она везде, как туман, как сумрак, как сам темный морок. Искать ее не проще, чем иголку в стоге сена. И найти можно, только если случайно столкнуться.

– Самая тесная связь у нее – с Катериной, – осторожно напомнил Яромир. – Все-таки сестры…

Велес вскинул голову, прищурился зло:

– Дочь вычеркнула меня из жизни, не связывается со мной, не отвечает на письма. Я узнаю о ней от Данияра и Берендея. Как нищий побираюсь, вымаливая хоть крупинку информации.

Яромир вздохнул.

– Ты хочешь, чтобы я тебе еще раз напомнил, что ты в этом сам виноват? Или ты сам себе напомнишь? Катерина – единственная надежная ниточка, ведущая к Гореславе. Они вместе, в одном теле столько лет провели. Гореслава думала ее мыслями, чувствовала ее сердцем, дышала ее воздухом. Она где-то поблизости от Катерины, уверен.

– И Темновит, похоже, тоже так думает, – Велес пристально посмотрел на брата. – Но хочешь, я скажу, чего опасаюсь? – Перун медленно кивнул. – Я боюсь за Катерину еще больше, чем за Гореславу. Флавий сказал, что ящик Пандоры открыт. Спрячь в него вместо Недоли Долю – и у живущих не останется даже надежды, чтобы выжить^[97].

Перун уточнил:

– Ящик Пандоры в данном случае – сама Катерина: в ее теле обитала Недоля, то есть все несчастья земли. Я прав? Но сила Катерины – при ней… Если только… – Велес поднял бровь, подталкивая брата проговорить фразу до конца. – Если только Темновит не решит заменить в теле Катерины Долю на Недолю… – Он вскинул голову, нахмурился: – А это возможно?

– Они были в одном теле очень много лет, Яромир. Сейчас Катерина спрятана от всех, она обижена на меня и в отместку почти не использует силу… Я боюсь, что своими действиями приведу Темновита к Катерине. Что, если Флавий этого и добивается?

– У тебя все равно нет других шансов…

– Кроме как рискнуть своей дочерью? Еще раз? – Велес тяжело опустился в кресло, тяжело облокотился на спинку. После долгой паузы попросил:

– Мирославе не говори.

Глава 2 Катя

Будильник настойчиво жужжал на тумбочке, постепенно наращивая громкость поднадоевшей мелодии. Катя открыла глаза, уставилась в потолок. Сегодня суббота. Не надо идти ни в колледж, ни на работу – зачем она вообще включила будильник? Можно было бы выспаться.

Будильник смолк, переключившись в режим ожидания. Катя знала: включится снова через пять минут и будет играть на нервах еще какое-то время.

– Надо вставать, – посоветовала сама себе.

Потянувшись, села на кровати.

– Алиса, включи бодрую музыку!

Серебристая колонка мигнула зеленым, сообщила:

– Включаю музыку по вашему вкусу.

Заиграли бодрые биты, их сменила плотная барабанная сбивка и заводной гитарный рифф. Катя зевнула:

– Вот так-то лучше.

Снова завибрировал сотовый, на этот раз сообщая о входящем звонке. Катя покосилась на аппарат: «Дядя Рауль звонит», – сообщал экран.

Доктора, так внезапно вошедшего в ее жизнь в ночь исчезновения мамы, приглядывавшего за ней эти годы, она звала дядей Раулем, хотя, конечно, никакой он ей не дядя.

Посмотрев на высветившийся номер, девушка сразу вспомнила, зачем поставила будильник в выходной на 6:30 утра – обещала поехать с Раулем Моисеевичем в магазин, помочь выбрать обои. На самом деле он просто искал повод встретиться с подопечной и удостовериться, что с ней все в порядке. Катя это прекрасно понимала, но была не против повидаться.

– Доброе утро, дядя Рауль, я уже встала и скоро приеду к вам, – отрапортовала она в трубку. В ответ услышала надсадный кашель. – Да вы, кажется, простудились?

– Оно самое…

– Температура? Горло? Что еще болит?

Рауль Моисеевич усмехнулся:

– Сразу видно, внучка доктора…

Он называл ее внучкой. Тогда, четыре года назад, она даже какое-то время жила у него. Всем сообщили, что мама уехала в длительную командировку, а Катя осталась на попечении дальнего родственника. Катя переехала к нему, перешла учиться в школу рядом с его домом. Изначально планировалось – до конца 11-го класса. Но Катя после 9-го решила поступать в колледж – надеялась, что ее, как взрослую, отпустят и она сможет жить отдельно в родной квартире.

Но не тут-то было. Рауль Моисеевич строго придерживался взятого перед Катиными родителями обязательства – приглядывать до «пока не вырастет», а этот момент он связывал исключительно с совершеннолетием.

– 18 лет исполнится – топай куда хочешь, слова не скажу, – ворчал он и сразу мрачнел. Катя понимающе вздыхала – дядя Рауль боялся, что снова останется один в квартире, пропитанной воспоминаниями.

И она смирилась.

В день ее 18-летия он символично положил на стол ключи от маминой квартиры:

– Держи. Но я был бы рад, если бы ты решила остаться.

Катя поцеловала его в щеку, пообещала навещать почаще. И все-таки переехала.

– Может, лекарства привезти? – спросила, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы смотаться до дежурной аптеки и доехать до названого деда.

– Что я, онлайн-приложением не умею пользоваться, по-твоему? Все, что надо, уже заказал.

– Не занимайся самолечением, вызывай врача! Мало ли…

Слушая его надсадный кашель, она все больше волновалась: как бы не что-то серьезное.

Рауль Моисеевич снова закашлялся, усмехнулся:

– Вызван-вызван врач… Я чего звоню… – он помолчал. – От матери твоей весточка пришла.

У Кати оборвалось сердце.

«Весточками» дядя Рауль называл письма, которые приходили ему от Мирославы: они обменивались посланиями через шкатулку темного дерева, ту самую. Он клал письмо внутрь, из нее же через пару дней получал ответ – исписанный плотным почерком лист.

Мама считала, что так понятнее для него: «Чем меньше волшбы, тем лучше».

С ней самой мама говорила напрямую – появлялась по утрам, с зарей, когда миры почти соприкасались. Приходила, усаживалась на край кровати, гладила по голове. Кате нравилось, что мама о ней беспокоится, – она снова чувствовала себя любимой здесь, вдали от родителей.

– Может, вернешься домой? – как-то обреченно спрашивала мама почти каждый раз.

Катя упрямо качала головой; мама тайком вздыхала – не то с горечью, не то с облегчением. Но Катя не хотела снова дворцовых тайн, снова терпеть отчуждение и чувствовать свою ненужность.

– Здесь я знаю, кто я, – объясняла снова и снова.

– Так не пройдя пути, не узнаешь, чего ты стоишь. Нельзя же вечно прятаться.

После таких слов Катя уходила в глухую оборону; мама еще раз вздыхала и медленно таяла вместе с рассветом.

И вот сейчас, видимо, в ход пошла тяжелая артиллерия – Рауль Моисеевич, которому Катя просто не может отказать – слишком долго объяснять причины, проще согласиться. О чем мама решила попросить в этот раз? Катя насупилась:

– И чего она хотела?

Рауль Моисеевич откашлялся, вздохнул:

– Попросила переговорить с тобой, чтобы ты выслушала отца. Там у них что-то важное к тебе.

– Ну естественно, – Катя возмущенно закатила глаза.

Разговоров с отцом все эти годы Катя старательно избегала.

– Слушай, Катерина, я не знаю, что там у вас произошло, никогда не спрашивал и не вдавался в подробности, кто я, в самом деле, тебе такой… – Снова приступ тяжелого кашля. – Но именно это обстоятельство позволяет мне смотреть на твои отношения с родителями со стороны. А со стороны это все выглядит ребячеством…

– Дядя Рауль…

– Ребячеством! – он повысил голос и снова закашлялся. – Которое можно простить девочке-подростку, но никак не стоит прощать взрослой девушке, какой ты, собственно, уже давно являешься…

Катя простонала:

– Ну вы же не знаете ничего. Как вы можете так говорить?!

– Могу. Потому что я старый и больной. И жизнь повидал. И знаю, что семья и ее целостность – главное достояние в жизни человека. Нет этого достояния, и всё – нет человека.

– Так уж и нет…

– Нет… Я помню тебя в тот день, когда заболела твоя мама. Ты была семейным ребенком, если понимаешь, о чем я говорю. – Он снова замолчал. Катя услышала, как он выпил воды, перевел дыхание. – Хотел я это с тобой обсудить, когда увидимся, чтобы глаза твои видеть. Но не судьба, так скажу…

При словах «не судьба» Катю полоснуло будто раскаленным докрасна ножом: как там сестра, Недоля, успокоилась ли или так и бродит по коридору времен?

– Что значит «не судьба»? – встрепенулась девушка. – Вы что-то от меня скрываете?

Рауль Моисеевич отмахнулся:

– Да ничего не скрываю, к слову пришлось… – Он продолжал: – Ты пойми, наша сила – в корнях. В семье, значит. Даже если отец в чем-то не прав был, поговорить с ним стоит, выслушать. Понять… Нельзя всю жизнь вспоминать прошлые обиды. Понимаешь?

Катя кивнула:

– Понимаю.

– А если так, то пообещай отца выслушать. Да не в штыки все принимать, а с мыслью, что вы – родные. Невзирая на прошлое. Обещаешь?

Катя вздохнула:

– Обещаю, хорошо.

– Ну вот и славно, – голос Рауля Моисеевича потеплел. – Пойду я, прилягу.

Он отключился, а Катя почувствовала, как ее заполняет паника: что, если отец хочет заставить ее вернуться, чтобы стать женой Флавия? С момента своего совершеннолетия она думала об этом всё чаще. Что мешало теперь исполнить договор? Может, уже помирились они за четыре прошедших года – у нее не было никакой информации. Однажды она спросила об этом у мамы, так та начала рассказывать о необходимости налаживания отношений с соседними государствами, династических браках и ответственности государей. Единственное, что она поняла из тирады, так это то, что в случае чего ей не отвертеться.

* * *

Весь день после разговора с Раулем Моисеевичем она маялась и нервничала, ожидая появления отца. На нервах убралась в квартире, выстирала белье. Порядком взбудораженная, пошла в магазин за хлебом. Купила печенье, сыр, но про хлеб забыла и вспомнила, только открывая дверь квартиры. Чтобы снова не идти в магазин, решила нажарить блинов – и руки заняты, и голова свободна. Словно желая ее довести до белого каления, примерно в половину шестого в дверь позвонили.

Катя отставила сковороду на холодную конфорку, пошла открывать. На пороге стоял Данияр с пакетом из продуктового. В руке он держал надломленный батон хлеба.

– Чего явился? – Катя была особенно раздражена сегодня, и появление исчезнувшего несколько недель назад Поводыря только добавило масла в огонь.

Он словно ожидал такой встречи: улыбнулся широко и, протискиваясь мимо девушки, чмокнул ее в щеку – с губ Поводыря слетел мягкий аромат свежеиспеченного хлеба. Он вошел в коридор.

– Я тоже тебе очень рад. Как вижу, ты по мне скучала, – он сбросил с плеч куртку, пристроил на вешалку, затем отнес пакет на кухню.

Катя посмотрела ему вслед, нахмурилась.

– С чего ты это решил?

– Ну как же, ты злишься, значит, заметила мое отсутствие и тебе не все равно, есть я рядом или нет, – распахивая дверцу холодильника, он подмигнул девушке.

– Мне все равно. Потому что, как видишь, в твое отсутствие я себя неплохо чувствую…

Данияр ее словно не слышал.

– … О, блины! Прямо к моему возвращению! – Поводырь просиял и схватил с тарелки самый верхний, еще дымящийся паром, но тут же бросил его назад. Отдергивая пальцы и обжигаясь, свернул трубочкой, подул: – Ох, горячий… Сгущенка есть? Да и так отлично! Вкуснотища!

Катя решительно прошла мимо него, отодвинула тарелку подальше. Демонстративно развернулась и скрестила руки на груди. Данияр доел блин, внимательно разглядывая девушку.

– Ты ждешь кого-то? Я не вовремя? Мне уйти?

Катя вспыхнула:

– Да, жду. Нет, не не вовремя. И нет, остаться.

– Ничего не понял, но мне уже интересно, – он уселся за стол, приготовился слушать.

Катя порывисто выдохнула, посмотрела на тарелку, пробормотала:

– Отец сегодня придет.

Данияр схватил со стола яблоко и с хрустом откусил.

– М-м.

Но по его неопределенному «м-м», по той поспешности, с которой он вцепился в яблоко, Катя отчетливо поняла, что он в курсе. Более того: он точно знал, что отец появится сегодня. И, вероятнее всего, знает, в связи с чем. И поэтому прервал свои скитания между мирами и явился. Именно сегодня.

Катя повернулась к плите. Налив теста на сковороду, развернулась обратно и воинственно выставила вперед нож, которым переворачивала блинчики:

– Если ты что-то знаешь, самое время в этом признаться!

– Э, не, меня в свои разборки с родителями не вмешивай. Я Поводырь. Я в игры богов не играю.

– А в какие играешь? – она уставилась на парня. – Помнится, ты обещал избавить меня от Залога власти…

Тот деловито прищурился, отвел взгляд.

– Ты же знаешь, что все оказалось сложнее, – он нахмурился и посмотрел с осуждением. – Но ячестно прячу тебя здесь так, что ни одному мороку не сыскать. Что касается Велеса… Скажем так: я догадываюсь, в чем причина такого спешного визита, но рассказывать ничего не буду. Даже не проси.

Но Катя уже сама догадалась:

– Что-то с Гореславой? Ее нашли?

Забыв о блинах, она опустилась на табурет напротив Данияра. Поводырь посмотрел на нее серьезно:

– Ты чувствуешь ее?

– Нет… Вернее, мне кажется, что нет… Не знаю. А что?

– Хорошо бы понять, где она, в каком мире, что с ней…

Поводырь отвернулся к окну – верный признак смятения и задумчивости. По кухне потянулся запах подгоревшего теста. Катя спохватилась, сняла почерневший блин со сковороды.

– Мне не нравится то, что происходит, – проговорил наконец Данияр. Катя насторожилась и обратилась в слух. – Словно на головы людей разом обрушились все беды и несчастья. Так душно в мире…

Девушка медленно обернулась:

– Разве это возможно? Темный морок хранит людей.

Данияр покачал головой:

– Если в серую краску бесконечно добавлять черноту, она рано или поздно превратится в эту черноту.

Катя медленно опустилась на стул:

– Все беды обрушились на головы, говоришь? Не хочешь ли ты сказать, что Темновит заполучил Гореславу? Что еще могло ослабить темный морок?

– Как свет – противоположная сторона тьмы, так и вы с Гореславой – две стороны одной силы. Перейди одна из вас на службу какому-то из мороков – мир изменится до неузнаваемости.

Мама говорила ей об этом давно, когда пыталась объяснить, зачем Катю оторвали от дома, спрятали в мире людей.

– Отец будет просить найти Гореславу?

Данияр задумчиво кивнул.

– Кажется, ты единственная, кто сможет это сделать.

* * *

Милану не отпускало чувство беспокойства. Даже оказавшись в своей комнате, она озиралась по сторонам, будто эта странная девочка могла и здесь выскочить из темноты со своими странными вопросами и безумными глазами. Устроившись на кровати, Милана с опаской поглядывала в окно: ей всё мерещилось, что за ним кто-то стоит и смотрит на нее из темноты. Она так и заснула – сидя, с включенной настольной лампой. Ее разбудил шум в коридоре. Были слышны торопливые шаги, а из кухни потянулся приторный запах лекарств.

Девочка встала, приоткрыла дверь: мама суетилась на тесной кухоньке – что-то торопливо искала, роясь в ящике. Рядом с ней на стуле стояла спортивная сумка, заполненная нехитрыми вещами: махровое полотенце, тапочки в полиэтиленовом пакете, цветастый халат и ночная сорочка с незабудками.

– Мам, ты что?

– Бабушке плохо, – не оборачиваясь, прошептала и всхлипнула. – Скорую вызвали.

– А сумка для чего? – Милана знала, конечно, ответ, но он не укладывался в голове – с бабушкой они виделись всего несколько часов назад, она была здорова и ни на что не жаловалась.

Мама оглянулась через плечо:

– Если скажут, что госпитализировать надо… Милана, принеси ее зубную пасту и щетку, положи в сумку.

Милана побежала к умывальнику, схватила зубную щетку и пасту и рванула назад. На обратном пути заглянула в комнату бабушки – та лежала, положив натруженные руки поверх одеяла, дышала тяжело, прерывисто, выпуская из груди тонкий и протяжный свист.

Девочка проскользнула в комнату.

– Бабуль, – тихо позвала Милана.

Бабушка приоткрыла глаза, посмотрела мутно прямо перед собой, будто и не увидев девочку. Та подошла еще ближе, коснулась руки женщины – кожа оказалась холодной и липкой от пота.

– Бабуль, ты как? – она легонько сжала пальцы бабушки, надеясь, что та почувствует ее присутствие.

Рука соскользнула с одеяла, перевернулась ладонью вверх. Милана ахнула и отпрянула, невольно отдернув руку, – подушечки пальцев потемнели и покрылись тонкой сеткой воспалившихся капилляров. Ладонь отекла, став будто восковой.

– Милан, ну ты что? – зашла в комнату мама. Ее голос и вывел девочку из оцепенения.

Она обернулась через плечо, спросила:

– Что это с ней?

– Не знаю. Стала задыхаться, отекла. Я сделал укол и вызвала скорую. Папа греет машину, чтобы тоже ехать в больницу… Ты поедешь с нами или останешься? Я попрошу соседку тетю Галю присмотреть за тобой.

Милана представила, как будет изводить себя тяжелыми мыслями в опустевшем доме, торопливо отозвалась:

– Нет. Я с вами!

Глава з Отец

Отец появился внезапно, едва сумерки коснулись плоских крыш города. Проявился из длинной тени на подоконнике, шагнул полупрозрачным духом в комнату. Катя и Данияр едва закончили ужинать, включили новый сериал на ноутбуке. Заметив тень отца, Поводырь отстранился от девушки, откашлявшись и пробормотав приветствие, извинился и вышел.

Катя смотрела на отца. Высокий, сильный, стремительный. Так хотелось поймать его улыбку, удостоиться ласкового взгляда. Девушка медленно встала из-за стола, закрыла ноутбук. Отец пересек комнату – его тень медленно материализовалась, и он сел напротив.

– Данияр часто бывает здесь? – спросил вместо приветствия.

Катя пожала плечами:

– Заходит иногда… Между нами ничего такого нет, если ты об этом.

Сказала – и сама почувствовала, как сердце забилось тревожнее, а щеки залила краска. Как раз в том самом месте, которого недавно коснулись губы Данияра. Отец был сильно увлечен своими мыслями – не заметил, согласно кивнул, удовлетворившись объяснением дочери:

– Этот лис твердил мне, что не знает, как ты себя чувствуешь.

Слова о том, что Данияр не стал шпионить за ней и докладывать отцу, отозвались в груди – стало горячо и… колко.

– А почему он должен знать? Я ему не докладываю, он не спрашивает без надобности… – Катя почувствовала раздражение. – Ты за этим пришел? Поговорить о Данияре? Так, может, нам его позвать? Что мы его обсуждаем за спиной? Нехорошо как-то.

За дверью где-то в глубине коридора что-то загрохотало и будто бы рассыпалось. Послышалось недовольное бормотание Поводыря.

– Я не за этим. Присядь, – Велес царственно указал на стул. – Мне нужно знать, виделась ли ты с Гореславой. И если да, то как давно.

– Четыре года назад в коридоре времен. О том я тебе подробно рассказывала.

– И больше вы не встречались?

Катя покачала головой. Отец нахмурился. Пальцы нервно барабанили по столу.

– Ты ее чувствуешь? В том смысле, что знаешь, где она?

Катя снова покачала головой.

– Что происходит, отец?

– Флавий намекает, что захватил ее. У него по-прежнему в руках мое слово и Залог власти… Он намекает, что она исполнит обет и станет его невестой.

Катя опешила, посмотрела на отца, будто желая увериться, что он здоров.

– Она же умерла, что за бред? Она дух. О каком браке может идти речь? – Катя не могла понять, чего так боится отец, откуда в нем эта неподдельная тревога. – И зачем ему это? Зачем ему мертвая царевна? Ради силы?

Отец перевел на нее тяжелый взгляд, проговорил строго, чуть повысив голос:

– Катя, речь о моем обете, обещании отдать в жены свою дочь и скрепить власть человека и богов. Обещании, данном на крови, которое не разорвать до самой смерти. Это слово может быть предметом торга само по себе, предметом сделки между Флавием и Темновитом – император может уступить его моему брату. Если это произойдет и Гореслава окажется во власти Чернобога, то он сможет обрушить все несчастья мира на наши головы. Болезни, катастрофы, войны… – Он пристально посмотрел на дочь, умолчав о том, что, вернее всего, Гореслава – лишь способ захватить силу Катерины и лишить мир последней надежды, самой возможности спасения. – Нужно узнать наверняка, где она. Только зная точно, что она не в его руках, я смогу действовать…

Катя молчала, смотрела на отца и начинала понимать, что именно он от нее хочет.

– Почему я?

– Вы так долго были вместе, что ты должна ее ощущать.

Он говорил с таким нажимом, что Катя почувствовала себя виноватой. Качнула головой:

– Нояне…

Царевна растерялась. Катя в самом деле Гореславу не ощущала. Более того, находясь в мире людей, девушка все реже использовала морок, все больше забывала то, чему учили ее Стар и Ярослава. После восемнадцатилетия ей даже показалось, что сила покинула ее – дочь Макоши и Белеса с трудом призывала даже темный морок, призрачный заяц становился все более нечетким и рассеивался туманом, едва сформировавшись.

– Данияр! Зайди! – отец встал. Сосредоточенный взгляд, плотно сжатые губы – казалось, к нему возвращается самообладание.

Молодой человек открыл дверь, застыл на пороге.

Велес заговорил с ним так, будто продолжал давно начатый разговор, будто ожидая, что не присутствовавший при разговоре с Катей Поводырь должен быть в курсе его содержания. Получалось, Данияр в самом деле знал, о чем Велес планировал говорить с Катей.

– Нужно найти способ, чтобы Катерина смогла увидеть Гореславу. Думай, что можно сделать… Я не вижу ее в мире богов. Могу предположить, что Темновит не найдет ее и в мире усопших. Значит, она может быть здесь, в мире людей. С Катериной у нее самая тесная связь из всех возможных, они сестры… К тому же, как известно, у них было одно тело долгие годы. Если кто и сможет ее найти, так это только она. – Велес окинул взглядом дочь, словно убеждая самого себя в верности сказанного. – Катя, Данияр, я прошу вас быть очень осторожными и не демонстрировать силу Доли; но я полностью развязываю вам руки, вы можете использовать любую доступную вам волшбу, кроме этой. Чем быстрее вы всё выясните, тем лучше… – Он встал. Глубоко вздохнув, повернулся к дочери, сообщив ей главное: – Мы на пороге войны, царевна, и, если все беды и болезни земли в руках врага – это слишком опасное оружие.

* * *

Велес исчез так же стремительно, как и появился.

Катя с разочарованием смотрела на место, где он только что стоял, наблюдала, как тают очертания его тени на подоконнике.

– Что скажешь? – спросила у Данияра, замершего за ее спиной. – Для тебя ведь все это не было новостью.

– Если ты сказала правду, что не чувствуешь Гореславу, то мне ответить нечего. Я озадачен.

– Я сказала правду, – Катя резко обернулась и посмотрела на Поводыря с вызовом. – Я вообще почти ничего ТАКОГО не чувствую.

Она поманила рукой тень из угла комнаты. Та сформировалась в небольшой комочек с едва различимыми очертаниями: длинные ушки еле заметно трепетали, любопытная мордочка настороженно замерла, подвижный нос хватал воздух. Призрачный заяц сделал неуверенный шаг к призвавшей его девушке и, выйдя на освещенный пятачок, тут же растаял.

Катя с раздражением перевела взгляд на Данияра:

– Видишь?

Он пожал плечами, отошел к стене:

– Это потому что ты не практикуешь.

– Это потому что я не хочу туда возвращаться. Нет желания снова слушать про богов и чужие войны.

Девушка порывисто села, скрестила руки на груди и положила ногу на ногу, всем своим видом демонстрируя досаду. Данияр наблюдал за ней.

– А если эта война не чужая? – уточнил он. – Если она уже началась и идет за твоим окном? Идет прямо по любимому тобой городу людей?

Катя насторожилась, взгляд стал растерянным:

– Ни к чему эти твои аллегории. Я в них ничего не понимаю.

– Да уж какие аллегории… – он взял пульт от телевизора, включил его.

Ведущий на новостном канале рассказывал о росте заболевших во время пандемии.

– Власти готовы ввести очередной локдаун, если ситуация не улучшится. Первыми будут закрыты предприятия общественного питания, торговые центры и развлекательные учреждения. За ними…

Данияр переключил канал. Мутные бушующие воды, крик женщины за кадром – грязевой поток, ударившись об угол дома, потянул его за собой. Беленная известью стена подалась вперед, выбивая опору красной черепичной крыши. Дом повело, а в следующее мгновение, под оглушительные крики ужаса за кадром, он обрушился и поплыл вдоль обрыва, увлекаемый потоком.

Поводырь снова переключил канал. По проселочной дороге живым ковром передвигалась саранча. Среди паузы, взятой корреспондентом, поскрипывали миллионы крыльев, шелестели цепкие лапки.

– Ну? Ты все еще считаешь, что война идет где-то там? – он посмотрел на девушку, ожидая ответа.

Та устало прикрыла глаза, отмахнулась:

– Данияр, какая война? Это природные бедствия, пандемия… Ну что ты как маленький. У нас довольно беспокойная планета. Вам, как ее создателям, это должно быть известно.

Но он не ответил, не сводя с нее пристального взгляда.

– Бедствия. Это правильное слово, – прошептал Данияр наконец.

Катя в шоке распахнула глаза.

– Ты ведь не хочешь сказать, что… – Она подняла на него взгляд. – Ты думаешь, Флавий сказал правду:

Гореслава находится в его руках и теперь все болезни и несчастья мира обрушились на наши головы?

Данияр решительно выключил телевизор, пробормотал:

– Я ничего не хочу сказать. Но меня удивляет, что ты не замечаешь очевидного.

Катя закусила губу, нахмурилась. За окном шумел проспект, громко выла сирена скорой.

– Если Флавий уже поймал ее в свои сети, то что я могу сделать?

Поводырь пожал плечами:

– Поймал, не поймал… Можно сто лет гадать и наблюдать, как появляются новые надгробия на кладбищах, а можно сделать то, о чем просит Велес, и спасти тысячи жизней. Ты все-таки не простая девушка, ты царевна и богиня Доля. И, – он строго посмотрел на Катю, – обязанности свои выполняешь спустя рукава.

Он кивнул на выключенный телевизор.

Катя вспыхнула.

– Я не просила будить во мне силу. Я не хотела быть Долей.

Данияр пожал плечами:

– Выбор при рождении есть только у Хаоса… Если говорить нелюбимыми тобой аллегориями. Но ты не он…

Катя долго молчала. Данияр не торопил ее – отойдя к окну, смотрел на крыши домов. В медленно темнеющем отражении были видны небольшая уютная кухня, стол и ссутулившаяся за ним девушка. Она сильно изменилась за годы, что Поводырь провел рядом с ней. Из растерянной девчонки превратилась в ершистого подростка. Из ершистого подростка – в юную девушку с затаенной обидой на отца и мать.

Он много раз говорил ей, что обида – плохой советчик. Но всякий раз Катя замыкалась, даже отталкивала его, не желая обсуждать очевидное. Тогда он уходил, продолжая жить между мирами, балансируя на тонкой грани, где живое превращается в мертвое, а мертвое – в вечное. Уходил, чтобы наблюдать за ней вот так же, как сейчас – через синее полотно темнеющего окна. Уходил, чтобы снова вернуться – он дал слово защищать ее здесь. Скрывать от посторонних, путать следы. Его подопечная и представить не могла, каким плотным коконом она окружена.

Увидела бы, если бы захотела… Но она не хотела.

– Я правда ее не чувствую, – неожиданно заговорила Катя, но совсем иным тоном, без раздражения и досады в голосе. – Совсем… Я думала об этом. Но решила, что так и должно быть.

Данияр продолжал рассматривать ее в отражении.

– Так не может быть. Она была внутри тебя столько лет. У вас одна кровь…

Катя упрямо мотнула головой:

– Но ведь отец тоже ее не чувствует, как он сказал. А он Велес! Если даже он ее не видит, то что могу я? Ты же знаешь, во мне почти не осталось силы…

Данияр словно ждал этого вопроса.

– А это уже совсем другой разговор… – Развернувшись к девушке, он скрестил руки на груди, подался чуть вперед и бросил на нее лукавый взгляд. – Слушай… Ты ведь хорошо помнишь тот день, когда вы столкнулись с Темновитом?

Катя неохотно кивнула, глядя на Поводыря с опаской. Тот говорил негромко, задумчиво, проговаривая то, что считал важным:

– Когда мы с Берендеем появились в коридоре времен, он держал острие своего меча у твоего горла. Берендей, уколов тебя, отравился черным мороком, которым оказалась пропитана твоя рана…

Он замолчал. Катя решила, что он ждет от нее каких-то выводов, качнула головой:

– Я все равно не понимаю.

– Гореслава, исчезая, забрала этот меч с собой, помнишь? – прошептал Поводырь.

Катя с усилием кивнула:

– Помню. Только при чем тут это?

– Я думаю, не попробовать ли нам найти Гореславу по этому мечу. Вернее, даже не по нему самому, а по твоей крови, которая осталась на его клинке. Это была последняя кровь, которая его коснулась, понимаешь?

Девушка округлила глаза, призналась:

– Не очень…

Данияр, казалось, не услышал ее ответа и заговорил увереннее:

– Это отличная идея! Ты сможешь почувствовать свою кровь, это несложно. Она приведет тебя к мечу. А меч – к Гореславе.

– А с чего ты взял, что он все еще с ней? Может, она его бросила где-нибудь… Или он вернулся к Чернобогу.

Данияр пожал плечами:

– Ну, пока не проверим, не узнаем. Это во-первых. Во-вторых, я уверен, что он с ней… Или она к нему периодически возвращается. Совершенным с ней обрядом освобождения Гореслава застряла между мирами, она не жива и не мертва, не дух и не морок. Меч для нее – что-то вроде краеугольного камня: с помощью него ее освободили из твоего тела, он – единственное, что она ассоциирует с жизнью… и с тобой. Она ведь тоже чувствует твою кровь на нем.

– Почувствовать кровь? Я не упырь какой-нибудь. Как я это сделаю?

Данияр поморщился:

– Это что-то вроде субъективного ощущения существования конечности после ее ампутации, фантомная конечность, если слыхала такой термин когда-нибудь. – Теперь настала очередь Кати поморщиться будто от зубной боли. Поводырь мрачно усмехнулся: – В человеческой медицине этот синдром изучен не до конца, но это потому, что обычные врачи не знают о мороке. И силе крови.

– Бог мой, это звучит так по-идиотски, что почти наверняка окажется правдой, – Катя картинно закатила глаза, положила голову на скрещенные руки. – И как ты думаешь это сделать? У нас нет ни волшебной карты, ни поворотных камней, которые бы привели нас к мечу. Ничего, кроме просьбы отца и его намерения развязать нам руки.

Данияр усмехнулся:

– Этого достаточно. Но нам нужно, чтобы ты могла одновременно видеть все три мира: людей, богов и усопших.

Катя насторожилась:

– Да это невозможно. Три мира – это как стеганое одеяло, соединенное поворотными точками. Я помню. И как это увидеть одновременно?

Данияр задумчиво потер лоб, посмотрел на Катю с ухмылкой:

– Есть одна вещица, которая нам поможет.

* * *

Искусанные, потрескавшиеся губы кровоточили. Здесь было больно – как всегда в мире людей, – но тепло. Чуть теплее, чем там, в призрачной тени скал. И это тепло тянуло ее к себе, словно она была голодна.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – позвала, подслеповато вглядываясь в полумрак.

Усталость накатывала с новой силой – она приходила вместе с болью, стоило ей приблизиться к человеческому жилью, чтобы согреться.

Гореслава остановилась, чтобы перевести дыхание, тяжело оперлась на забор.

Где-то вдалеке залаяла собака. Она боялась этих хвостатых и лохматых – от их лая становилось неспокойно где-то внутри, будто там закипало что-то неживое, тоскливое. Поэтому сейчас, услышав призывное «гав» с подвыванием, она оглянулась и не сразу заметила, как к ограде подошла девочка. Скорее всего, она уже давно стояла здесь и наблюдала за ней.

Гореслава постаралась улыбнуться, прошептала приветливо:

– Сейчас лето?

Странно, но девочка вздрогнула, отшатнулась. В глазах мелькнули презрение и страх. Она едва не выронила блестящую коробочку. У Гореславы такой никогда не было.

Но, кажется, такая была у Кати, ее сестры. Недоля прильнула к забору, обхватила худыми пальцами перекладину, чтобы рассмотреть диковинную вещицу получше. Это окончательно испугало девочку за забором. Она с трудом сглотнула, перевела дыхание и сделала шаг назад, к дому – Гореслава видела теперь его отчетливо: он проступал в непроглядной тьме, будто освещенный сверху.

– Д-да, лето, – проговорила девочка, а у самой дрожали руки.

Гореслава хотела ее успокоить. Обрадовавшись тому, что с ней заговорили, ей ответили, она улыбнулась еще шире и протянула к ней руку:

– А как тебя зовут? Давай дружить?

– М-милана, – девочка сделала еще один шаг назад.

Гореслава теперь видела не только ее и ее дом, но и лужайку, поблескивающую округлыми боками машину. Но взгляд снова вернулся к блестящей коробочке в руках Миланы:

– Что это? Можно посмотреть? – она протянула руку через забор, не заметив сперва, как из-под пальцев посыпалась угольно-черная беда.

А Милана сразу увидела: ахнув, она стремглав бросилась к дому.

Гореслава отдернула руку, спрятала за спиной. Поздно: черная пыль въедалась в землю у ворот, с чавканьем прорастала по периметру забора и тянулась к человеческому жилью. Недоля, присев на колени, изловчилась, просунула пальцы сквозь щели в ограде, сковырнула и зажала в кулак отравленную бедой почву. Но та уже пустила ростки.

Совсем рядом Гореслава услышала шелест. Подхватив юбки, нырнула в холодный сумрак, уже из укрытия наблюдая, как собака, подбежав к тому месту, где она стояла, зло зарычала.

– Брысь, брысь! – с крыльца прогнала ее пожилая женщина, уже обнимавшая перепуганную Милану. – Собаку испугалась? Так она за забором, к нам во двор и не переберется. Чего ее бояться?

Девочка всматривалась в темноту – в какое-то мгновение Гореславе показалось, что та видит ее, но девочка, что-то ответив бабушке, отвернулась и открыла дверь.

Старушка, будто встревожившись от сказанного внучкой, спустилась с крыльца, пересекла двор и остановилась у калитки.

Гореслава закусила губу, уставившись на землю, по которой черными змеями ползла беда. Заметив приблизившегося человека, потянулась к ней.

«Уходи, уходи в дом», – исступленно шептала хозяйке Гореслава.

Но женщина, запахнув шаль на груди, вглядывалась в темноту, рассеянно прислушиваясь к голосу внучки.

– Взгляд не фокусируется и губы черные… – донеслось до Недоли.

Бабушка оглянулась на внучку, уточнила с удивлением:

– Черные?

– Ну да, будто сажей измазанные! Говорю ж, странная какая-то.

«Уходи!» – молила старушку Гореслава из своего укрытия.

Пожилая женщина пожала плечами и повернулась к дому. Подол юбки коснулся травы, сбив с длинных листьев пыль.

Гореслава застонала.

Обернувшись в холодную темноту, побрела прочь от человеческого жилья. Всякий раз, когда она пыталась выйти к людям, согреться и хоть немного поговорить, происходило одно и то же: из-под ее пальцев сыпалась черная пыль. Она ничем не пахла, не ощущалась на губах. Но оживала, стоило ей коснуться земли, прорастала мгновенно и приносила им горе и боль. Не стоило много ума, чтобы понять: то, что сыпется из-под ее пальцев, – беда.

Она старалась обходить жилье и обитаемые земли, когда выбиралась погреться. Потому что постоянно находиться в тени и холодном мраке не было никаких сил. Она околевала до состояния, когда голова переставала работать, а сознание – сопротивляться неистовому желанию выйти к людям и утолить голод, что сопровождал ее с тех пор, как она рассталась с Катей.

Глава 4 Первый шаг

Белый мрамор, нежно-голубая бирюза с золотыми прожилками и ряды стройных белоснежных колонн – Катя, затаив дыхание, шла по галерее, ведущей к отцовскому кабинету в Раграде. Впереди уверенно шагал Данияр, Катя же передвигалась опасливо озираясь, как нашкодившая школьница.

– Когда ты говорил о вещице, я думала, ты имеешь в виду что-то иное, – прошептала девушка со стоном в голосе.

Поводырь обернулся через плечо, подмигнул:

– И ни капли не соврал, заметь.

Рассеянно слушая, Катя с ужасом представляла, что их поймают как наистрашнейших воров и они с Данияром с позором предстанут пред отцовы очи. Можно представить его удивленный взгляд: он дал им полный карт-бланш, а они по резиденции тайком шастают.

– Зачем мы сюда притащились, а?

– Нужная нам вещица именно здесь.

– Но это отцовская половина! Сейчас стража набежит! Уверена, отец не это имел в виду, когда говорил, что развязывает нам руки.

Данияр кивнул.

– Угу. Но именно здесь находится самый точный и самый верный глобус – Земное яблоко^[98], - он снисходительно усмехнулся. – Надеюсь, тебе о нем уже рассказывали.

Катя опустила глаза – даже если и рассказывали, она пропустила это мимо ушей. Потому что зачем ей эта магия в Красноярске, где обычные люди живут обычной жизнью?

– Зачем он нам вообще? Ты что, глобуса не видел?

Поводырь покосился на нее через плечо, еще раз усмехнулся:

– Сейчас сама все поймешь.

В центре галереи в воздухе медленно вращался уже знакомый Кате гигантский бело-голубой хрустальный шар – точная копия Земли. Молочно-белые колонны, покрытые тонким кружевом серебристого узора, отражались в его глубине, преломлялись причудливо и загадочно. И от этого казалось, будто поверхность глобуса расслаивается, будто под ней – другая земля.

А от самогó шара исходил низкий утробный гул.

Данияр замер рядом с ним, упер руки в бока и запрокинул голову.

– Видишь? – спросил, указывая куда-то вверх.

Катя прищурилась:

– Что я должна видеть?! Ну, глобус хрустальный, красивый, тонкая работа, наверняка какие-то магические свойства, раз он здесь… и что?

– Ты карту не видишь, что ли?!

Катя хотела съязвить, что карта – это изображение на плоскости, но пригляделась: поверхность глобуса действительно была покрыта тонкой сетью кривых линий. Она икнула.

– Это границы стран, да?

Данияр кивнул:

– Знаешь, почему я вспомнил об этом глобусе? – Катя закатила глаза – именно об этом она спрашивала его уже битый час, пока они собирались и Данияр делал точку перехода – точно в тесное пространство между флигелем, в котором обитала Катя, пока жила в Раграде, и половиной родителей. Катя помнила эти две двери, одну из стекла и вторую – из плотного тумана. Не дожидаясь ее ответа, Данияр проговорил: – Это хрустальный глобус. Как и любой хрусталь, он находится сразу во всех мирах.

– Так вот почему предсказательницы гадают на хрустальных шарах?! Погоди, а как же стеганое одеяло…

Поводырь снова кивнул:

– Ну ты же в самом деле не думала, что Земля плоская?

В его руках мелькнула сфера – уже знакомый Кате Глаз всевидящий, – темное облако между ладоней юноши искрилось молниями.

– Иди сюда, – он позвал Катю, кивнул на образовавшееся между ладонями облако. – Смотри внимательно.

Катя, затаив дыхание, приблизилась и принялась разглядывать клубящийся мрак. Иссиня-черный, как сама тень Чернобога. Девушка с удивлением подняла взгляд и посмотрела на Поводыря – что за волшба такая, не черная ли? – но тот покачал головой, велел:

– Не отвлекайся!

В глубине облака сформировалась точка. Яркая, слепящая, будто полуденное солнце. Она разрасталась, вращаясь и медленно заполняя собой пространство между ладонями, пока не стала размером с очень крупное яблоко. Тогда ее вращение замедлилось, а свет чуть померк. Катя поняла, что в руках Данияра оказалась уменьшенная копия глобуса Земное яблоко, под которым они сейчас стояли.

– Ого, – выдохнула девушка.

– Смотри! Что ты видишь?

Катя не видела ничего, кроме хрустального шара. Линии границ государств мира богов наслаивались на границы государств в мире людей, словно выкройки на полупрозрачной кальке, реки казались трудно различимыми черточками, озера выглядели как дефекты на поверхности. Девушка хотела признаться, что ничего особенного не замечает, когда увидела тонкую черную нить, повисшую внутри шара. Будто застывший в хрустале волосок. Склонившись ниже, Катя вгляделась в него. Он формировался в глубине шара, петлял вдоль экватора, теряясь где-то за Северным полярным кругом.

– Ты что-то видишь? Рассказывай.

– Нить… Смотри, в глубине шара. Будто застыла в нем. Ты видишь?

Она подняла глаза на юношу. Тот покачал головой:

– Нет, это видишь только ты. Гореслава не моя сестра. В ней нет ни капли моей крови.

Катя зацепилась за фразу:

– Слушай, но ведь тогда отец должен видеть. Глобус у него под рукой. Почему он не воспользовался этим или другим способом? Я не понимаю.

Данияр понимал, что у Кати оставались сомнения – в прошлый раз ей дали задание, отослав из дворца, чтобы иметь возможность закрыть двери перед ее носом. И сейчас она опасалась, что происходит нечто подобное. И не верила.

– Он не может видеть, он прямо сказал тебе об этом. Я думаю, что причина в том, что он отрекся от нее, когда скрыл факт ее рождения и подселил ее силу к тебе… Поэтому так важно, что видишь ты.

Катя опустила глаза, снова стала изучать хрустальную сферу в облаке Всевидящего глаза.

– Да я, собственно, ничего и не вижу… Может, и нить эта – просто преломление вот этого черного… что это – субстанция, туман, морок?..

Данияр нетерпеливо прервал ее, напомнив:

– Я не знаю, я не вижу. Продолжай описывать, что за нить.

Катя пожала плечами:

– Просто нить, Данияр. Ничего больше. – Она с раздражением посмотрела в глубь хрусталя и осеклась: глобус в руках Данияра чуть развернулся, изменился угол обзора, и перед глазами девушки оказалась уже не нить, а полотно. Живое, колышущееся, будто шелк в толще озерной воды. – Ой.

– Что «ой»? Катя, не буди во мне зверя.

Усмехнувшись, Катя описала, что видит.

– Но это, наверное, просто свет преломляется? – она с надеждой посмотрела на Данияра. Тот отрицательно мотнул головой. – И что теперь?

– Разгляди это полотно получше. Запомни в мелочах… Атеперь медленно поднимай глаза и смотри на настоящий глобус.

– Это вроде переноса. Да? – Катя таращилась изо всех сил.

– Вроде… Что ты видишь?

Катя послушно выполнила все, что требовал Данияр, посмотрела на огромный глобус. Внутри него плескалась тьма. Переливалась тончайшим покрывалом. Как дым над горящим лесом. Как настоящая беда.

– Черное полотно, разделяющее шар… Это след Недоли? – догадалась Катя.

– Скорее всего, это ее сила, которая расплескалась.

Катя с трудом представляла, как это все умещалось внутри нее.

– Так много? – пробормотала рассеянно.

Данияр кивнул:

– А будет еще больше. Вас потому и двое, что вы должны сдерживать друг друга, как два полюса, как плюс и минус… – Он дотронулся до плеча девушки, выводя из оцепенения. – Думай о мече Темновита, вспоминай его, как он выглядел. Представляй в своих руках. Задавай вопрос: «Где ты?» И ищи на глобусе место, где при этом полотно окажется ближе всего к поверхности. Там должен быть сейчас меч.

– А если их будет больше одной, этих точек? Или окажется непонятно?

– Значит, Недоля с ним перемещается. Или мы вообще ошиблись. Но ты смотри, смотри, – поторопил он, оглядевшись: в самом деле, дворец будто просыпался, стали слышны шорохи, отдаленные голоса. Что-то грохнуло, и прокричала птица. – Внимательно смотри.

Катя смотрела изо всех сил, так внимательно, что начали болеть глаза. Чем пристальнее она разглядывала глобус, тем больше рассыпалось полотно внутри хрустального шара, будто издеваясь над ней. Тонкие волоски, из которых оно состояло, тянулись к поверхности глобуса и обрывались, не доходя до нее, а само полотно колыхалось, рвалось на мелкие лоскутки и собиралось вновь. Шар вращался.

«Где же ты?» – позвала Катя, уже думая о сестре.

Одно из волокон метнулось к поверхности, проросло через нее, оставив на гладком хрустале черное пятно-кляксу.

– Вот она, – она подняла руку.

Данияр подсунул ей под нос созданную между ладоней копию сферы:

– Здесь покажешь?

Катя ткнула пальцем в возвышенность посреди Евразии:

– Здесь.

– Катя, точнее покажи. Нам это место потом в реальности найти нужно… – Он помрачнел и добавил: – В горах, что ли? Это похлеще, чем иголку в стоге сена искать.

Девушка прищурилась, еще раз посмотрела на хрустальный глобус, сверилась с прорисованным на нем рельефом местности.

– Вот здесь. Излучина реки, от нее выше и до вот этого плато… Точнее не скажу… Данияр, то есть меч находится где-то в мире людей?

Данияр направился назад, к выходу из галереи.

– Это объясняет, почему меч не видит Чернобог: он стал материальным, скорее всего, слился со своей реальной сущностью.

Катя помедлила всего пару мгновений, еще раз взглянув на хрустальный глобус – черное полотно внутри медленно таяло. Догнав Данияра, девушка спросила:

– Меч Чернобога существует на Земле, в реальности?

Юноша неохотно кивнул:

– Оказавшись в мире людей, он, вернее всего, соединился с каким-то другим оружием. Нам осталось его только найти… Только сперва в одно место загляну… Тебя могу домой отправить.

Он вопросительно посмотрел на спутницу. Девушка хмуро отмахнулась:

– Пошли уж.

* * *

«Одно место» Катя прекрасно знала – бывала в нем. И воспоминания сохранила самые тревожные.

Если бы Данияр был обычным человеком, то это место можно было бы назвать местом его службы. Но Данияр был магом времени, стражником мира усопших и Поводырем душ. И сейчас прямиком из резиденции Белеса вытянул Катю к Огненной реке, от которой поднимался тяжелый смрадный запах, и мосту, раскаленному до красноты. Мифическая река Смородина и Калинов мост.

Катя поморщилась и с опаской поглядела на реку: над ней поднималось алое марево, длинными языками касаясь темнеющего неба.

– Здесь всегда так?

Данияр повернулся к ней, хмыкнул неопределенно:

– «Так» – это как?

– Мрачно, жарко и воняет…

– А тут не курорт, тут врата Преисподней, в некотором роде… Тебе, если помнишь, вообще предложено было отправиться домой… Налила бы ванну с солевыми бомбочками, блаженствовала бы…

Данияр безмятежно шагал, поглядывая то себе под ноги, то на Катю.

Услышав про бомбочки, девушка насторожилась:

– Откуда ты знаешь про солевые бомбочки? – Она в самом деле пристрастилась к ним в последние месяцы, когда стала наконец жить одна. Добиралась до дома, набирала ванну, ставила на край огромную «новогоднюю» кружку с чаем – смешную, с текстильным принтом и мишкой на ручке. Бросала в воду ароматный шарик и наблюдала, как он, пенясь, растворяется, окрашивая воду то в бледно-голубой, то в розовый цвет.

Сейчас девушка с подозрением разглядывала прямую спину Поводыря. Фантазия уже рисовала картины, в которых тот подглядывает за ней через морок или еще как-нибудь – пойди разберись, что он умеет, это порождение Хаоса?

Данияр покосился на нее и самодовольно рассмеялся, догадавшись, о чем девушка подумала:

– Про бомбочки? Я, пока ждал завершения твоего разговора с Белесом, нашел целую коробку в шкафчике. Предполагаю, это не игрушки на ёлку и не конфеты.

Катя покраснела, пробормотала:

– Приличные люди по шкафчикам в ванной не лазят…

– Так то приличные… А я неуч и порождение Хаоса, – Поводырь рассмеялся.

Катя покраснела еще ярче – Данияр словно подслушал ее мысли. Поежившись от того, что так до сих пор до конца и не знает всё, на что способен Поводырь, она зашагала дальше.

Посерьезнев, Данияр признался:

– Не дуйся. Я наткнулся на самом деле случайно, когда прятался в ванной во время вашего разговора с Белесом. Ванная – единственное место, откуда было по-честному не слышно. И я шумел шкафчиками, чтобы не прислушиваться… Открывал и закрывал, хлопал дверцами. Твои запасы и вывалились. Так что можно сказать, что я почти не виноват.

Катя посмотрела на него: светлые глаза улыбались, на губах играла снисходительная усмешка. Его манера смеясь, как бы промежду прочим говорить о важном выводила ее из себя. Она молчала. Под ногами хрустели сухие ветки, бурый от старости мох шелестел под подошвами кроссовок, поглощал все звуки, из-за чего казалось, что они идут по совершенно мертвому лесу.

«На самом деле мертвому», – Катя снова оглянулась на всполохи над Огненной рекой.

– Зачем мы сюда вернулись?

– Нам нужен проводник.

Катя опешила:

– Еще один? А ты?

– Я – это я. Нужен другой, – уклончиво отозвался юноша и, отвернувшись от Кати, зашагал быстрее, словно не желая отвечать на ее вопросы.

Катя тоже прибавила шаг. Но расспрашивать дальше не стала, хмуро поглядывала по сторонам.

– А здесь кто-то живет? Или это мертвое место?

– Почти никого. Все, кто здесь оказывается, уже завершили свой путь и стремятся перебраться на ту сторону.

– А что там?

Данияр помолчал.

– Новая жизнь. Путь к ней лежит через Огненную реку, а огонь, как тебе известно, несет перерождение.

Катя вытянула шею. Посмотрела в просветы между потемневшими от копоти сухими ветками на другой берег, но ничего не увидела: марево и серый дым плотно укрывали его, казалось, что сумрак поднимался до облаков и тянулся насколько хватало взгляда.

– Если что, я ничего не поняла. И если что, меня бесит, когда ты начинаешь говорить метафорами.

Девушка повела плечами. Данияр примирительно кивнул – он не был настроен ссориться. Остановившись, спросил прямо:

– Слышала выражение «сжечь все мосты»? – Катя кивнула в ответ. – Что оно означает?

– Отрезать все пути к отступлению, решительно двигаться только вперед.

– Верно. Чтобы начать что-то новое, нужно, чтобы прошлое отпустило. Калинов мост – как раз дорога забвения прошедшего.

– То есть там, по другую сторону…

Данияр хитро прищурился, повернулся к девушке и, склонившись к ее виску, прошептал заговорщицки:

– Там точно такой же мир… – Он сделал неопределенный жест, пояснил: – Предки людей много рассказывали об этом месте, складывали легенды. Вот ты уже знаешь, кто я. Значит, должна помнить, что богатырь в сказках сражался со змеем или чудовищем каким, тот переносил его через мост и убивал. И дальше богатырь продолжал свой путь, обновленный и получивший какие-то плюшки в виде бессмертия, чтения по губам или молодильного яблочка… Довольно странно, верно, если не признать, что он перерождался в нового человека, в духа или хранителя рода – тут уж как повезет.

– Как у индусов колесо Сансары?

С тех пор как волхв Митр приступил к ее обучению, Катя много раз замечала родство языческих традиций с одной из старейших мировых религий – буддизмом. «Возможно, миф о Вавилонской башне^[99] не так уж далек от реальности, – думала она частенько после его уроков, – и когда-то люди действительно верили в одно и то же и говорили на одном языке».

– Вроде того… – Данияр кивнул. – Но я тебе этого не говорил, учти. Это тайна первородных, и знать ее тебе не положено, если что. – Он какое-то время шел молча. Прислушивался, как под ногами хрустят сухие ветки. – Человек, оказавшись у Огненной реки, может освободиться от своего прошлого, отпустить его и, шагнув на мост, обрести второе рождение. А если не решится, то будет метаться по берегу Огненной реки, пока не развеется как дым.

– Развеется?

Данияр пожал плечами:

– Человек жив до тех пор, пока о нем помнят. И развеивается, когда гаснет последнее воспоминание о нем.

Они вышли к опушке. Миновали тот самый куст калины, у которого разговаривали тогда, четыре года назад.

Подошли к мосту.

Катя протянула руку к поручню, коснулась его, почувствовав жар под пальцами. Марево колыхнулось, стена зловонного пара чуть рассеялась, и Катя на мгновение потеряла дар речи: словно в зеркале она увидела точно такой же лес, точно такой же мост и куст калины. Увидела Данияра, стоящего рядом, и… себя – с округлившимися от ужаса глазами, опаленными огненным ветром волосами. И рука точно так же лежит на поручне моста.

– Что это?

Она повернулась к Данияру.

Данияр взмахнул рукой, прикрыв Кате глаза, – из-за рукава полился сумрак, словно пола широкого дорожного плаща.

– Учитывая, что ты Доля и умирать прямо сейчас не собираешься, то – неслучившееся. Оно будет меняться в зависимости от того, какое решение ты примешь.

В то же мгновение от поверхности Огненной реки взметнулся яркий всполох, рассыпался снопом искр. Поводырь выпустил из рукава сокола. Тот стремительно вырвался ввысь, за самым ярким огоньком. Подлетев, проглотил его и, сделав круг над головами девушки и Поводыря, лениво опустился на его плечо. Данияр подставил открытую ладонь, настойчиво покачал ею перед клювом птицы.

– Добычей делятся, помнишь?

Сокол недовольно покосился на него, несколько раз взмахнул крыльями, рассекая вокруг себя морок – тот заискрился, заструился под крыльями, смешиваясь с одеянием Поводыря. Склонился к руке и, широко раскрыв клюв, фыркнул и выплюнул искру. Та загорелась на ладони Данияра.

– Привет, – поздоровался он с ней как с живой.

Кате стало любопытно. Придвинувшись ближе, она пристально разглядывала ее. Крохотный уголек, объятый огнем. Черный лисий носик, ушки домиком.

– Кто это?

– Это Агния, она же огневица… Эта крошка проведет нас под самым носом у Смерти, а та ничего не заметит. – Он перевел взгляд на Катю: – И это та волшба, которой больше никто не владеет.

С этими словами он подул на уголек, остудил его – тот, забавно зевнув, потемнел и скукожился, зажмурил глазки, а острый нос прикрыл крошечными ладошками. Тогда Данияр сунул огневицу за пазуху:

– Совсем скоро она нам пригодится.

* * *

Катя в очередной раз сверилась с картой, нарисованной Данияром.

– Ты уверен?

Они стояли в ее комнате, у письменного стола. Рядом гудел, остывая, старенький принтер, а перед ними лежали несколько распечаток карт из интернета, потрепанный географический атлас России, который Катя покупала еще в 7 классе, и исчирканные карандашом листы. Данияр как раз завершал штриховку одного из них – выделил горную цепь.

– Есть повод сомневаться? – Поводырь хмыкнул.

– Ты же все-таки по памяти рисуешь. Мало ли… – Катя вздохнула и придвинула к себе только что завершенный рисунок, придирчиво прищурилась.

Данияр почесал над бровью, невозмутимо пробормотал:

– Ты так говоришь, как будто я прежде ошибался…

Катя сверилась с открытой картой из школьного атласа, снова вздохнула.

– Прежде мы передвигались по прошлому, и мне ничего не оставалось, как довериться твоим магическим способностям. Какими бы они ни были. А сейчас нам придется путешествовать здесь, в реальности. За вполне реальные деньги и по вполне реальным маршрутам… Одна ошибка, и выбираться придется ох как непросто. Я бы предпочла воспользоваться посохом, путевыми камнями или чем-то еще и сделать переход.

Молодой человек вскинул голову, треснул себя по лбу. С грохотом отодвинул стул и плюхнулся на него:

– Отличная идея! Давай. Будет шлейф волшбы, все заинтересованные стороны вмиг узнают, куда мы направились и где нашли след твоей сестры. И если она еще не в руках Флавия, она непременно там окажется задолго до того, как ты успеешь сказать «ах», – он посмотрел с вызовом. – Такчто валяй. Ты ведь у нас главная, командуй.

Катя отвела взгляд, нахмурилась.

– С каких это пор я стала главной? Всё больше за тобой слепым котенком плетусь.

Она порывисто встала, отошла к окну. Резко щелкнула задвижкой и распахнула форточку.

Данияр, прищурившись, наблюдал за ней:

– Ты сама так решила, помнишь?

Девушка фыркнула:

– Ой, только не начинай!

– Просто выглядит так, будто это я виноват в том, что ты слепым котенком… плетешься… Хотя ты сама…

Катя резко обернулась, полоснула взглядом.

Данияр поперхнулся, замолчал. Этот спор длился долгих четыре года. И ничем не заканчивался: Поводырь настаивал на том, чтобы Катя практиковалась и работала с силой, приручала морок; она же всячески уклонялась и от одного, и от другого. «Я не вернусь к родителям», – повторяла каждый раз.

Вот и сейчас Данияр смолк, плотно сжал губы – скулы обострились, а взгляд стал холодным и колким, будто ледяные торосы в чертогах Мары.

Молодой человек спокойно выдержал ее взгляд, глубоко втянул носом воздух.

– Выдвигаемся завтра, – он решительно встал. Протянул руку ладонью вверх: – И еще кое-что… Посох отдай мне, пожалуйста.

Катя опешила, машинально схватилась за воротник – серебряная игла по-прежнему поблескивала на отвороте рубашки.

– Это зачем еще? Я поняла, что никакие заговоры и обряды не применяем, кроме тех, что разрешил отец.

Данияр покачал головой:

– Ты, может, и поняла, а Берендей – не факт… Отдавай, у меня надежнее будет.

Катя с сомнением уставилась на него, упрямо поджала губы. Ладонь Данияра по-прежнему лежала перед ней открытой. Неохотно вытащила иглу из ткани и протянула юноше. Проследила за тем, как Данияр, пряча иглу, поправил воротник, – на мгновение ей почудилось, что пальцы его провалились в морок, словно он оказался в своем призрачном плаще, от которого с голубоватым маревом отрывались мотыльки. Отведя взгляд, вытерла вспотевшие ладони о джинсы, огляделась по сторонам, откашлялась.

Данияр наблюдал за ней.

– Вот так-то лучше. Теперь только ты и я… Не волнуйся, я отдам тебе его. Как только будет безопасно.

Катя открыла рот – не потерял бы, – но, уловив иронию в глазах Поводыря, осеклась.

– Что делать будешь? – оставшись без иглы, она опять почувствовала собственную беззащитность и зависимость от Данияра. Будто с этой самой минуты вверила ему в руки собственную жизнь.

«Хотя чего уж там… Я давно в его руках», – отозвалось в висках.

И Катя покраснела. Дотронулась до горящих щек, словно проверяя, не полыхает ли на них пламя в самом деле, потупила взгляд.

– Нам нужны деньги на билеты… В этом мире просто так никуда не поедешь, – проговорила.

Поводырь посмотрел строго:

– Не переживай, это моя проблема. А ты продолжай плестись слепым котенком, пока не решишь, что готова к чему-то бóльшему.

Не дожидаясь, пока она ответит, он развернулся и вышел в коридор, а уже в следующее мгновение за ним тихо захлопнулась входная дверь.

Катя прислушалась к тишине – в ней оглушительно, по нервам хлопнули створки лифта, на котором уехал Данияр. Проскрипел механизм, увлекая его за собой. Кажется, девушка слышала, как стукнула дверь подъезда, но это уже, вернее всего, не Поводырь – он уходил в свой мир, едва ступал в кабинку; Катя пару раз наблюдала, как он входил в лифт и не выходил из него, как не выходил и из подъезда. «Всегда в пути», – усмехался, когда она пыталась узнать у него, как так получается.

Сейчас она тоже была уверена, что он просто исчез из мира людей. Как обычно. Здесь он просто наблюдатель. От этой мысли стало горько, хотя Катя за все четыре года никогда не позволяла ему стать кем-то еще. Но иногда ловила на себе задумчивый взгляд юноши, удивлялась, если объятия становились чуть дольше обычного, и всячески отталкивала, сама не понимая зачем. Он остался в мире людей, чтобы быть с ней, чтобы она не осталась одна. Но память о другом, которого когда-то по детской наивности подпустила так близко в свое сердце, не отпускала, колола в груди, то и дело рассыпаясь под сердцем мучительно горячим пеплом.

Отбросив странные мысли, которые цеплялись за образ Данияра, Катя отправилась собираться. Им предстояли перелет, а потом пешее путешествие в горы. Удобная обувь, теплая одежда, куртка, запасная футболка, средства гигиены – Катя методично собирала вещи, укладывала в небольшой рюкзак.

А беспокойство нарастало.

Катя выпрямилась, прислушиваясь к царившему в груди смятению, достала из круглой плетеной шкатулки серебряное колечко. Бирюза, аквамарин, изумруд и лазурит – Ярушка, Истр, Олеб и Енисея. Колечко давно стало ей мало, нужно было бы отнести ювелиру, чтобы увеличить размер, но Катя боялась, что, вмешавшись, разрушит тонкую связь – единственное, что она берегла и боялась потерять в мире волхвов и мороков. Погладив гладкие камни и посмотрев, как они сияют, наливаясь силой, немного успокоилась: друзья живы, и с ними все в порядке.

Енисея и Олеб растят малышку Алтаю – смешную, ясноглазую – и ждут второго ребеночка. Ярушке уже за двадцать, большая мастерица по части волшбы, Стар хвалит ее, зовет в Аркаим, только Ярослава все больше с Могиней по дальним лесам и заимкам хаживает. Истр ушел на обучение к северным народам.

Обо всем этом Катя знала из редких разговоров с Ярославой – та нашептывала новости Алатырю, Катя слышала их, будто подруга ей на ушко шептала. Ответить не могла – не знала как. Но весточкам была рада, хоть и скреблось иной раз тоскливое: не сплоховала ли она, перебравшись в Красноярск, может, нужно было к Могине, Стару, рука об руку с Ярушкой и Истром? Что бы умела она сейчас?

«А Данияр тебе об этом четыре года твердит», – услужливо напомнил внутренний голос.

«Я все равно не могла поступить иначе», – вздохнула она, имея в виду, конечно, ту ночь в коридоре времен, когда она освободила Недолю и позволила ей уйти, подарив свободу. С тех пор она всякий раз вздрагивала, когда слышала новости о больших авариях и катастрофах. Несколько раз ей казалось, что она видела в толпе зевак или участников событий девушку с прямыми темными волосами, смотревшую исподлобья на окружающих, а в руках сжимавшую длинный и узкий меч. У Кати всякий раз падало сердце. Но, сколько потом она бы ни вглядывалась в экран, кадр за кадром просматривая повторы роликов, больше той девушки не видела.

Это было похоже на сумасшествие.

– Просто в тебе говорит нечистая совесть, – со свойственной ему прямотой и бестактностью отметил Данияр, когда она неосторожно поделилась с ним одним из таких видений.

Катя тогда вспылила.

И поняла, что он прав: чем больше она прокручивала в памяти ту ночь в коридоре времен, тем меньше оставалось уверенности, что она поступила правильно. «Не стоило Гореславу отпускать», – вот к какому выводу подталкивала ее интуиция.

Сейчас внутренний голос об этом громко кричал.

Сжав в кулаке футболку, Катя медленно опустилась на кровать.

– Что же делать? – в которой раз спросила себя. – Что, если я опоздала и сестра уже оказалась в руках Флавия? Что, если все эти болезни и катастрофы в мире – только начало всех бед?

За окном скользил вечер. Все громче шумел город, погружаясь в праздное безделье накануне выходного дня.

Отложив футболку Катя открыла жестяную коробку из-под печенья, посчитала нехитрые сбережения. Сунула в карман куртки, которую планировала завтра надеть.

Достала из кармана сотовый, набрала Рауля Моисеевича. Тот откашлялся, прежде чем ответить:

– Внучка, я хорошо, – не дожидаясь вопроса, отозвался.

– Врач приходил?

– Да. Таблеток прописал… Других… Кхе-кхе… Послезавтра еще придет, сказал.

– Тебе в больницу надо, дядя Рауль. – Она с тоской подумала, что уезжает сейчас так не вовремя. Что может понадобиться ему. Словно угадав ее мысли, Рауль Моисеевич проговорил:

– Дочка приезжала, наготовила у меня тут. Так что не волнуйся.

Дочка. В самом деле, кто она, Катя Мирошкина, ему? Катя закусила губу, почувствовав укол ревности, но тут же прогнала с горечью.

– С отцом-то переговорила? – спросил дядя Рауль.

– Да… Мне уехать надо будет ненадолго.

Рауль Моисеевич закашлялся, на этот раз особенно долго. Катя отчетливо поняла, что ему становится хуже, посмотрела через отражение в стекле на настенные часы – полседьмого вечера; если вырваться прямо сейчас, то около восьми она уже будет у него.

Сердце упало и, подскочив, забилось часто-часто: в отражавшейся в стекле узкой полосе света из коридора проступил яркий узор на стене, а следом за ним в просвете промелькнул темный силуэт. Девичий. Темные волосы рассыпались по плечам тяжелыми змеями, взгляд мутный, будто безумный. На искусанных в кровь губах застыла растерянная улыбка. Катя резко обернулась и посмотрела в коридор.

– Гореслава! – позвала в пустоту.

– Чего, Кать? – Рауль Моисеевич тяжело сглотнул из динамика, прохрипел.

Не выпуская телефон из рук, Катя выскочила в коридор – пусто. Вернулась, снова посмотрела в отражение – и увидела только свое растерянное лицо.

– Ничего, дядя Рауль…

– Голос у тебя какой-то…

Девушка отмахнулась:

– Да нормально все. Показалось.

– Показалось, – рассеянно повторил пожилой врач. – А далеко ли поедешь?

– На Кавказ, – она не могла отвести взгляд от темного стекла – ждала, что видение возникнет снова и ей удастся рассмотреть его.

– Хм, неблизко. Зачем собралась – не спрашиваю, все равно не скажешь. Или как?

– Не скажу, – Катя рассмеялась.

– Так и думал. Деньги-то у тебя есть?

– Есть. Я, как доберусь, сразу вам напишу или позвоню. Не волнуйтесь. Я буду… с Данияром.

Это должно было успокоить старика, к Поводырю он испытывал какое-то доверие.

Попрощавшись, она сбросила вызов и продолжала смотреть на улицу, поглаживая экран сотового. В стекле сейчас привычно отражались приоткрытая дверь в ванную и лившаяся из нее полоска желтого света.

– Это была Гореслава, – прошептала она уверенно.

Память дорисовала то, что она упустила в первый момент: яркий красно-желто-черный узор – это, скорее всего, ковер за спиной сестры. А еще ей запомнилась окрашенная голубой краской стена, не вся, а чуть выше середины. Как в школе или в больнице. В коридоре у Кати светло-серые обои, то есть это чье-то чужое жилье. И ковра у них с мамой никогда не было.

Но больше всего ее испугал затравленный взгляд Гореславы. Что с ней? Где она?

Одно было ясно: увиденный фрагмент ковра и окрашенной стены говорили, что сестра на свободе. Не в руках Флавия.

«С чего ты так уверена, интересно?» – в очередной раз сама с собой завела беседу.

Ответить на этот раз не могла: уверенность, ничем не подкрепленная и не мотивированная, что это небогатое человеческое жилье, нарастала с каждой минутой. Возможно, это деревенский дом – ни у кого из знакомых она не помнила окрашенных краской стен.

Мигнул экран сотового, сообщив о поступлении денег на карту. Катя нахмурилась, открывая уведомление, – от Рауля Моисеевича. В сообщении значилось: «На всякий случай».

Глава 5 Ильяс

Катя веселилась, наблюдая за Данияром. Пока они взлетали из аэропорта Красноярска, Поводырь сидел с каменным лицом. Когда садились в Москве, скрежетал зубами. Когда взлетали через несколько часов ожидания в аэропорту – бледнел и тихо ругался. Сейчас, когда приятно-вежливый голос бортпроводника сообщил, что самолет готов совершить посадку в аэропорту Махачкалы, вцепился в подлокотники и уставился в подголовник впереди стоявшего кресла. Катя прежде летала всего несколько раз, в детстве. Впечатления сохранились удручающие – у нее закладывало уши и весь полет тошнило. Но Данияру было определенно хуже. Сосед через проход даже предложил ему что-то заговорщицким шепотом, кивнув на карман пиджака. Поводырь жалко улыбнулся, но отказался.

– Если я умру, то хочу помнить свои последние мгновения, чтобы успеть вспомнить всех, кто виноват в моей гибели, – пробормотал он.

Катя не преминула съязвить:

– Ты же порождение Хаоса, такие не умирают.

Поводырь мрачно покосился на нее:

– Я уже ни в чем не уверен на борту этой железной посудины… Если бы не опасения, что у нас на хвосте Темновит, лучше бы воспользовался путевыми камнями… Честное слово.

Катя засмеялась, оглянулась в просвет между их сиденьями – там пожилая дама будила внука, который во сне положил голову на плечо блондинки, сидевшей на соседнем кресле, и недовольно бурчал, когда бабушка пыталась его усадить прямо.

– А я говорила… – начала она, но, поймав осуждающий взгляд Данияра, перевела тему. – Кстати, что ты делал дома, перед выходом?

Она прищурилась.

Перед тем как ехать в аэропорт, Данияр заставил ее «присесть на дорожку».

– Что за суеверия? – она тогда возмутилась, но все-таки села.

Воспользовавшись моментом, прикинула, все ли уложила в сумку, не забыла ли документы, зарядку для сотового. Поводырь в это время достал из кармана уголек, который они забрали накануне у Огненной реки, снова подул на него, разжигая. Подбросил к потолку и прошептал одно-единственное слово:

– Тьма.

Уголек, не успев коснуться побелки, растаял в воздухе. Данияр отряхнул руки и встал. На удивленный возглас Кати отмахнулся:

– Теперь нас днем с огнем не сыскать.

Но от пояснения подробностей наотрез отказался.

Сейчас Катя решила снова узнать, что же он сделал. Данияр снова пожал плечами, уклончиво усмехнулся:

– Следы замел.

– А что за следы, что за тьма? Надеюсь, это не морок?

Поводырь посмотрел на нее с укором.

– Тьма – это много^[100]. Просто много.

– А чего много-то?

Он отрезал, сделав ударение на первом слове:

– Тебя слишком много…

Катя продемонстрировала подошедшей стюардессе закрепленный ремень безопасности, а Данияру сказала сердито:

– Это ты специально говоришь загадками, чтобы позлить меня, да?.. Вообще не понимаю, что тебя не устраивает: билеты не ты бронировал, с туроператором не ты договаривался, отель не ты искал… Никаких хлопот, одни удовольствия…

– … В самом деле. Чего это я… – он икнул и отвернулся к окну: самолет готовился заходить на посадку, гудели двигатели, а корпус то и дело потряхивало.

– Еще и изволишь ворчать…

Данияр засмеялся:

– Да, я неблагодарная скотина. Ты это хотела услышать? – Самолет пошел на посадку, нырнул в воздушную яму, и Данияр, тяжело выдохнув, схватил Катю за руку, но, заметив, как у нее вытянулось лицо, ослабил хватку. А в следующее мгновение вообще отпустил руку и потянулся к бумажному пакету, закрепленному в кармане впереди стоящего кресла.

Катя смотрела за окно. Каспийское море – идеально гладкое, словно зеркало, молочно-зеленое, словно малахит, укрывалось пеной облаков на горизонте и упиралось в пологий берег. Самолет стремительно приближался к поверхности – Катя могла разглядеть рассыпанные горохом строения с красными черепичными крышами, ровные квадратики приусадебных участков. По узкой ленте автодороги тянулись автомобили, а вдалеке, будто морщинки на лбу аксакала, темнели предгорья Кавказа. Девушка пыталась заглянуть туда, за каменные уступы, окинуть взглядом таинственные, покрытые легендами места, но самолет снизился, и горизонт быстро скрылся за наземными постройками.

Катя вздохнула: сердце колотилось в груди от ожидания, тревоги и вдруг нахлынувших прошлых обид: она снова идет на поводу у отца, снова не имея всей информации, почти вслепую, снова будто игрушка в руках богов.

«Ты сама так решила, помнишь?» – в памяти всплыл вкрадчивый голос Поводыря. Девушка покосилась на него и неожиданно встретилась с ним взглядом.

Данияр положил свою руку поверх девичьих пальцев, прошептал:

– Ты все правильно делаешь. Может быть, впервые за эти четыре года, что я твой Поводырь…

Самолет мягко коснулся взлетно-посадочной полосы, чуть подпрыгнул, чтобы снова прижаться к земле – теперь уже плотно, до мурашек и утробного гула двигателя. Данияр пробормотал что-то злое и обреченно прикрыл глаза, на этот раз продолжая удерживать Катю за руку.

Открыл глаза только тогда, когда скорость стала ощутимо снижаться, а в салоне загорелся свет.

– Уважаемые пассажиры, наш авиалайнер совершил посадку в аэропорту Уйташ города Махачкала…

– Ну наконец-то, – юноша с облегчением выдохнул и заметно повеселел. – Обратно точно буду я составлять маршрут, – подмигнул он Кате.

Едва она включила сотовую связь, как телефон разразился серией поступивших сообщений и уведомлений о пропущенных звонках. Раулю Моисеевичу она позвонила первым.

– Да, добрались. Всё хорошо… Да, встречают. Как вы?.. – она с беспокойством закусила губу. – Может, все-таки в больницу?.. Хорошо-хорошо. Я не начинаю.

Она нажала отбой. Тут же приняла входящий от представителя туроператора:

– Ильяс, мы приземлились…

– Жду вас в зоне прилета, – голос неожиданно молодой, высокий, с сильным акцентом – не столько в произношении, сколько в интонации: молодой человек будто с горы скатывался, начиная предложение с высокой ноты и «съезжая» интонационно к его завершению. – Вещей у вас много?

– Нет, только ручная кладь. Всё с собой.

Удивленное молчание.

– Хм, хорошо.

Пассажиры неторопливо покидали салон. Данияр встал, снял с полки их с Катей сумки. Мгновение они смотрели друг на друга, не решаясь двинуться с места. Катя тайком вдыхала аромат полыни, зеленого чая с тмином – от него казалось, что расширились легкие, а под ложечкой шевелилось что-то большое и горячее, она проваливалась в это ощущение всякий раз, когда вот так оказывалась рядом с Данияром. Данияр смотрел на нее и пытался запомнить ее такой – наивной, нарочито деловой, с ясными, наполненными робкой надеждой глазами. Что-то с ней станет, когда это путешествие завершится?..

– Молодые люди, вы проходите? – пожилая дама с ребенком тоже встала, намереваясь выйти из салона, на их переглядывание посмотрела неодобрительно. – Или идите уже к выходу, или освободите проход!

– Идем? – Данияр будто не обратил на нее внимания, доверительно дотронулся до Катиной руки, с удивлением отметив, что царевна густо покраснела. – Бессмысленно оттягивать.

Катя встала, хотела забрать свою сумку, но юноша покачал головой и, пропустив девушку вперед, направился за ней вдоль прохода.

Солнце ударило по глазам, ослепив на мгновение, – белой россыпью оно отражалось от водной глади Каспийского моря, от умытой дождем листвы, от собравшихся на ребристых черепичных крышах лужиц, будто распахивая огненные руки навстречу прилетевшим.

– О, как здесь пахнет! – Катя замерла, вдыхая странный аромат: причудливая смесь природы и цивилизации, камней и моря – запахи трав, авиационного керосина, соленой воды, хвои и – тонкий, пряный – горячего меда и пахлавы.

Воздух казался легким как перышко и мягким, но в то же время насыщенным, острым, дразнящим.

Катя поймала дыханием ветер, вобрала его в себя, наполнив легкие до отказа и почувствовав, что сама словно приблизилась к ярко-голубому небу. Посмотрела на горы, вспомнила увиденное в хрустальном Земном яблоке – судя по всему, именно там, за частоколом каменных пиков, на острие заговоренного меча, пряталась Гореслава, а вместе с ней – все несчастья мира.

Катя вцепилась в поручень трапа, ногти до боли впились в ладонь.

– Я не готова, – прошептала Катя подошедшему Данияру. Обернувшись к нему, заглянула в глаза: – Я не смогу…

На дне его глаз шевельнулся темный морок, рассыпался сотней призрачных мотыльков. Поводырь покачал головой:

– Это уже не имеет значения, ты сделала первый шаг.

* * *

Родители не показывались. Мама ждала доктора в приемном отделении, отец уехал за лекарствами. Милану оставили в небольшом вестибюле, на красном диване. Справа темнели окошки гардероба, слева – пост охраны. Она смотрела прямо, за стеклянные двери, за которыми скрылась мама, ждала, что будет хоть какое-то движение за ними, но всякий раз, когда мелькала чья-то прическа и девочка вскакивала, в вестибюль проходил кто-то другой. Понуро шел к гардеробу, протягивал номерок. И, не поднимая взгляд, забирал одежду и шел на крыльцо. Почти никто не одевался здесь, все старались как можно скорее покинуть здание.

Только она сидела, маялась в неизвестности.

Прошла к кулеру, набрала в хлипкий пластиковый стаканчик воды. Не потому что хотела пить, а потому что кулер стоял около двери в приемное отделение и был шанс увидеть чуть больше.

– Ты под дверью-то не стой, – строго предостерегла гардеробщица.

Милана послушно вернулась на свое место. «Что могло произойти с бабушкой?» – снова задалась вопросом.

Конечно, возраст, конечно, жаловалась то на давление, то на почки. Родители возили ее в санаторий, показывали врачам. Но вчера вечером бабушка ни на что не жаловалась, была весела. Ничто не предвещало беды. Да еще такой.

Девочка еще раз с тоской посмотрела на дверь.

Стаканчик едва не выпал из рук – мама толкнула дверь, прошла из приемного отделения.

– Папа еще не приехал? – спросила, подходя ближе.

Милана качнула головой:

– Что врач говорит?

– Непонятно пока, Милана. Доктор говорит, что, вероятнее всего, обострилась мочекаменная болезнь, к ней добавилась аллергическая реакция… Бабушка какой-то препарат непроверенный начала пить, на травах… Соседка тетя Галя посоветовала, – мама грустно вздохнула, погладила дочь по голове.

– И что? Она здесь еще побудет? – Милана заглядывала в глаза, пыталась по ним прочитать то, что мама скрывала или не хотела ей говорить, думая, что она еще маленькая.

Мама кивнула, опустила глаза:

– Да, пока еще здесь… Пока не прояснится. Ты вот что, ты папу бери и домой с ним езжайте…

– Мам!

– Не спорь, Милана, – мама посмотрела строго, как на взрослую: – Папе сейчас особенно тяжело, он ничем помочь не может. И тут сидеть тоже смысла сейчас нет.

Милана всхлипнула:

– Мам, можно я с тобой?

– Ну посуди сама, какая в этом необходимость? Лучше кому-то одному… Ты мне очень поможешь, если присмотришь за папой, – она прижала дочь к груди, поцеловала в макушку.

В вестибюль как раз зашел папа:

– Ну что? – Милана отметила, каким серым стало его лицо.

Мама покачала головой:

– Пока ничего не ясно, она под капельницей. Сейчас повезут на томографию. Анализы взяли… Результаты еще не пришли.

Папа рассеянно сунул жене в руки пакет с лекарствами, которые обычно принимала бабушка, но в суете их забыли дома.

– Я договорилась с врачом, до утра с ней побуду, заодно узнаю, что и как. А вы пока домой езжайте, – она похлопала его по плечу, подтолкнула к выходу. – Идите!

Милана взяла отца под руку. Оглянувшись на мать – та махнула ей рукой, – повела его к выходу.

Уже в машине, пристегнувшись, она вспомнила, что та девочка у ворот что-то рассы́пала. А бабушка этого коснулась сначала юбкой, а потом пальцами, когда стала эту странную грязь отряхивать, – Милана видела, как та смывала что-то черное с рук.

* * *

Представитель туроператора действительно ожидал их в аэропорту: Катя и Данияр увидели его, едва вышли из зоны прилета. Высокий худощавый юноша в темных джинсах и застегнутой на все пуговицы клетчатой рубашке держал в руках распечатанный на черно-белом принтере лист с фамилией «Мирошкина».

– Это за нами, – Катя направилась к нему. – Добрый день. Ильяс?

Она с удивлением рассматривала парня: светлые ярко-голубые глаза смотрелись диковинно на смуглом, по-девичьи миловидном и безусом лице. Не брюнет, скорее шатен, гладко выбрит.

– Екатерина Мирошкина? Доброго дня. Как долетели? – парень довольно равнодушно окинул ее взглядом, протянул руку Данияру. – Маршрут без изменения? Тогда предлагаю небольшую обзорную экскурсию по Махачкале, забросим вещи в гостевой дом, там пообедаете, после предлагаю отвезти вас на смотровую площадку и в торговый центр…

Он говорил небыстро, но без пауз, будто проговаривая заранее заготовленную фразу, и вставить свое слово в нее никак не удавалось, Катя только открывала и снова закрывала рот.

Ребята переглянулись.

– На самом деле мы бы хотели выдвинуться прямо сейчас, – Данияр поправил сумку на плече.

Хоть Ильяс и был довольно высок, он едва доставал Данияру до плеча, оттого тот смотрел будто немного свысока.

Катя заметила, как Поводырь щурится, недоверчиво приглядываясь к новому знакомому.

– Ты чего? – она дернула его за рукав. Не обращая внимания, Данияр продолжал пристально изучать юношу.

Ильяс скользнул взглядом по ее руке, замершей на локте Данияра, пожал плечами:

– Как скажете, можно и так. Но я не рекомендую: чтобы добраться до места ночевки сегодня вечером, придется сократить маршрут, не останавливаться на водопадах… Сейчас еще рано темнеет, вы пропустите половину красот Кавказа. И надо предупредить всех по маршруту, что мы будем раньше.

Данияр кивнул:

– Предупредите, пожалуйста.

Ильяс снова пожал плечами – на этот раз более раздраженно, – но спорить больше не стал, жестом позвал следовать за собой, к машине.

– Ты чего? – Катя снова потянула Поводыря за рукав. – Мы же планировали завтра с утра выдвигаться…

– Не знаю, – прошептал он, рассеянно оглянувшись по сторонам. – Я чувствую, что надо сделать так… Или по крайней мере надолго не останавливаться на одном месте. Что-то меняется… Хочу быстрее найти этот меч.

Катя недоверчиво отстранилась от него, спрятала руки в карманах.

– Что меняется? Ты опять фокусничаешь!

Поводырь сверлил взглядом затылок шедшего впереди Ильяса – молодой человек говорил по телефону.

– Странный он. Ты заметила?

– Нет. Что не так? Парень как парень. – Она спохватилась: – Ты что, ревнуешь?!

Данияр посмотрел на нее, изогнул бровь и автоматически почесал ее:

– Глупости не говори… Просто он какой-то странный.

Катя присмотрелась, пожала плечами:

– Не вижу ничего особенного. – Запрокинув голову, снова посмотрела в небо: ярко-голубое, высокое и прозрачное – ни облачка.

– А я вижу, – тихо протянул Поводырь. – Что-то в нем есть неестественное, фальшивое, что ли…

– С чего ты взял?! – опешила Катя. Она даже растерялась: Данияр говорил непонятные вещи, которые не укладывались у нее в голове. Думать об этом совсем не хотелось. Пожав плечами, она пошла через парковку, вдыхая пропитанный весной воздух.

Они подошли к машине, Ильяс отпер ее ключом, распахнул багажник и сделал приглашающий жест. Сам же отошел в сторону, завершая очередной телефонный разговор. С кем и что он говорил, Катя не понимала – он общался не по-русски, но, очевидно, договаривался об их ночлеге, машине и экскурсоводе.

Катя села на заднее сиденье за водителем. Откинувшись на спинку, положила голову на подголовник и прикрыла глаза – не от усталости, а пытаясь переварить то, что сказал минуту назад Данияр.

Поводырь бросил их сумки в багажник и уселся на заднее сиденье рядом с Катей, исподтишка наблюдая за юношей, все еще говорившим снаружи.

– Точно тебе говорю. Посмотри на манеру говорить… Черты лица… Запястья опять же тонкие. И кожа тонкая, нежная на щеках… Она бритвы не знает. У мусульман в священных текстах записано: отпускайте бороду, чтобы отличаться от огнепоклонников, от язычников то есть.

Катю слегка укололо под сердцем то, как он обсуждал белизну кожи нового знакомого.

– М-м, да ты знаток… – Она поймала на себе его удивленный взгляд, опустила глаза: – Ну, может, он моложе, чем выглядит. Или местные обычаи знает хуже, чем ты… Или просто не собирается выполнять правила. Все-таки сейчас начало двадцать первого века, а не средневековье какое-то. Зачем ему притворяться?

Данияр примирительно вздохнул.

– Вот и думаю: зачем?.. Хотя, может, ты и права. Может, я просто параноик и вижу опасность там, где ее нет… А может, нас уже обнаружили и это посланник Темновита. Оттого и выглядит странно – не из нашего мира, на мелочах прокалывается.

Катя вздрогнула, придвинулась к нему, прошептала:

– Ты что-то чувствуешь?

Поводырь с усилием кивнул:

– Будто слышу, как перемещаются жернова времени. И звенит натянутая для выстрела тетива…

Катя, затаив дыхание, прошептала:

– И что это означает?

Данияр не успел ответить – водительская дверь распахнулась, Ильяс шумно забрался в салон, сунул ключи в замок зажигания и резко повернул их, машина задрожала, двигатель громко загудел.

– Я договорился, нас будут ждать здесь, в Каспийске. Отдохнете, пообедаете. Про ночлег договорился, заедем к моим друзьям. Все хорошо будет… Махачкалу, Дербент вам покажу тогда, – юноша мечтательно улыбнулся, светло-голубые глаза стали прозрачными, словно аквамарин. – Дербент – один из самых древних городов России^[101]. У нас говорят: Дербента не видал – на Кавказе не бывал!

Ильяс многозначительно цокнул языком. Катя, с сомнением покосившись на Данияра, уточнила:

– А мы не слишком рискуем, отправляясь на ночь в горы?

Ильяс усмехнулся:

– Риск, он как горы – везде; кто думает, что не рискует, на самом деле рискует всем.

* * *

Где-то там, в другой реальности, черный от гнева человек разглядывал разложенную перед ним карту. Глубокие рвы и обрывы, заполненные тревожным туманом, рассекали равнины. Их укрытые тощей бледно-желтой травой полотна морщились и корежились под ними, будто приговоренный под ударами плети. Вереница дорог серебрилась от края до края, нанизывая на свою кривую нить, словно бусины, города и поселки. Золотистые огни пролетающих по дорогам машин – горячая кровь этого мира – струились от города к городу.

Мир, над которым он пока не властен. Мир, охраняемый богами.

Он пригляделся: сквозь карту, будто сквозь вдовью вуаль, проступал мир людей – нагромождение мегаполисов, дымящие трубы заводов.

Мир, который уже его, просто не знает об этом.

На окраине полотна пульсировала точка. Он пристально следил за ней уже не первый день – она то металась над горами, то исчезала. Но снова появлялась с завидным постоянством в одном и том же месте. За эти дни он неплохо успел изучить ее пристрастия: она определенно тяготилась своим одиночеством, то и дело вырываясь к человеческому жилью. И тогда Тьма прожигала полотно этого мира насквозь.

– Дурочка…

Черный от гнева человек снисходительно улыбнулся. Он мог бы помочь ей, но зачем – она стала его оружием, проводником его воли, его силы… Он уже чувствовал ее, знал, где она сегодня завершит свой день, поэтому следил не столько за ней, сколько за тем, что творилось вокруг нее. А вокруг нее клубились страх и ненависть, дождем лились, пропитывая собой камни. И ни одной светлой искры.

Черный человек присмотрелся внимательнее, проверяя свои наблюдения. Но над горами тлела только беда.

Выходит, он опередил его, своего брата – Велес еще не знает, где она.

Выходит, он успеет нанести удар первым.

Тьма соскользнула с плеча черного человека, его черты прояснились. Глубоко вздохнув, он наклонился и опустил лицо в черное облако, как в пузырь. Тьма расширилась, в одно мгновение окутав фигуру мужчины и поглотив Черного бога.

* * *

Над обрывом замерла одинокая фигура. Пожилая женщина, совсем старуха – сгорбившаяся и черная от прожитых лет, – внимательно вглядывалась вниз, в дно ущелья. Выше, за ее спиной, высились руины древней крепости. Остовы каменных домов карабкались на плечах друг друга вверх, к вершине, которая острой свечкой возвышалась над горами.

«Что там?» – старая женщина прищурилась, вглядываясь в будто оживший полумрак ущелья. Тьма копилась там уже много дней, то и дело выплескиваясь из ущелья подобно штормовому морю. Из глубины слышались голоса, разобрать которые старая женщина не могла.

– Уходи! – крикнула вниз. Тьма, услышав ее, приподнялась и расправила плечи, показав того, кто прятался за ней. Старуха заметила силуэт, горячие угольки глаз и необъятные крылья, раскинувшиеся от склона до склона. Существо, бывшее самой тьмой, запрокинуло голову и уставилось на старуху. Оскалив бездонную пасть, приподнялось над деревьями, приблизилось к старухе. И чем выше оказывалось существо, тем сильнее ущелье заполнялось тьмой.

Когда существо оказалось на одном уровне со старухой, та долго на него смотрела, все пытаясь разгадать, чтó перед ней.

– Имя мое Рохдулáй, – сказала она наконец. – Это мои горы. Чем бы ты ни было, уходи!

Существо тихо рассмеялось, из пасти клубами повалил черный туман, оседая искрящимися кристаллами на камнях у ног старухи.

– Ты хоть понимаешь, кто стоит перед тобой?

– Кто бы ты ни был, тебя плохо воспитали, – нахмурилась старуха. – И маленький молоток разбивает большой камень, так что не хвались силою. Я же на своей земле стою, своим небом дышу, свой дом сторожу.

Черное лицо приблизилось к старухе.

– Свой дом, говоришь? – тьма посмотрела на развалины древнего селения. – Не слишком-то богатый.

– Бедность не позор, богатство не доблесть, – хмыкнула Рохдулай.

Тьма рассмеялась – словно сухая гроза разразилась над скалами, воздух стал злым и колким. Рохдулай поежилась, с опаской огляделась по сторонам.

– Раз так, то я к тебе по делу, – тьма уплотнилась, собравшись в мужскую фигуру. Незнакомец шагнул к старой женщине, встал над пропастью. – В твоих землях потерялся кое-кто. Я хочу, чтобы ты ее нашла и отдала мне.

– С чего бы это вдруг? Кто в горах гостем, а не ворогом, тому будет укрытие.

Незнакомец поморщился, угольки глаз стали ярче.

– Видимо, я плохо объясняю… – незнакомец взмахнул рукой – черная тень скользнула по склону, взмыла в небо крылатой змеей. Птица, летевшая над пропастью, коротко вскрикнув, превратилась в прах.

Рохдулай видела, как оседает серый пепел на дно ущелья.

– Кто ты? Черный бог?

Незнакомец усмехнулся.

– Ты все правильно угадала, – Темновит надменно улыбнулся. – Ты приведешь мне ту, что блуждает в твоих горах, и я закрою врата. А до тех пор, как напоминание тебе, зверье и птицы будут обращаться в пепел.

Рохдулай посмотрела на облако блуждающей тьмы, которое роем накрывало вершины гор, и вздохнула.

– Как я узнаю ее?

– Она ищет пристанище, потому сама тебя найдет, если ты зажжешь очаг.

* * *

Вынырнув из черного облака и оказавшись снова в своем кабинете, Темновит выпрямился, расправил плечи и улыбнулся: наконец-то он сможет стать тем, кем хотел с рождения.

Тьма коснулась его плеча, похолодила руку, напоминая о себе. Темновит скосил на нее глаза, кивнул сдержанно:

– Я помню об уговоре.

А про себя отметил: «Когда я заполучу ее, я стану равен самой Тьме». Но мороку, что скользил змеей по руке, об этом говорить не стоило.

Ему осталось сделать один-единственный шаг – заполучить меч. По странному стечению обстоятельств в этом символе войны сосредоточились все надежды человечества – кровь Доли и боль Недоли.

И когда меч окажется снова в его руках, тогда все три мира поглотит Хаос. Все три мира сомкнутся в одном порыве – самом черном из всех, что припасли боги, – порыве ненависти. И он, Чернобог, возглавит его.

Три мира станут как один.

Три мира – в его власти.

И Удача будет на его стороне, он не оставит ей иного выбора.

Темновит рассмеялся: какая ирония. Та, что должна нести свет, будет служить тьме.

Потому что даже всесильной и вездесущей Тьме нужна Удача, чтобы победить.

Глава 6 Дорога на кахиб

Они заехали на заправку, Ильяс задержался в магазине, купил воды. Данияр – шоколадные батончики и соленый сыр в плотной вакуумной упаковке. Отказавшись от пакета, сунул обе покупки в карман.

Катя тем временем вышла из машины, размяла ноги. Поглядывая по сторонам, с удивлением вдыхала солоноватый пряный воздух, пропитанный весной.

Поводырь подошел к ней, оперся локтем о крышу автомобиля и шумно выдохнул: что-то тревожило его. Он вглядывался в полупрозрачные тени, то и дело ловил в них движение. Слежка?

– Что думаешь, Темновит не засек нас еще? – спросила она, словно угадав его мысли.

Данияр достал из кармана батончик, протянул Кате и пожал плечами:

– Мы осторожны… В любом случае, о его присутствии мы узнаем сразу.

Катя уловила в его голосе неуверенность, посмотрела пристально, но промолчала, не стала спорить и вызнавать. Она чувствовала то же самое: тишина вокруг вселяла тревогу, заставляя озираться, прислушиваться.

Она огляделась. Мимо мчались автомобили. С одной стороны трассы синел Кавказ, настороженный и опасный, с другой – даже через шум десятков колес – доносились плеск волн и особый запах моря, солоноватый, дразнящий, приглашающий к безделью и неге. И Катя замерла между ними, словно на перепутье между испытанием и отдыхом.

Как будто ей оставался последний шаг, который надо сделать. Прыжок в неизвестность: собираешься прыгнуть – приглядись внимательней к той пропасти, в которую упадешь. И Катя послушно взглянула на горы – они манили ее.

Лопатками почувствовав на себе чужой взгляд, девушка обернулась: на заправку въехал пыльный внедорожник с почти стертым рисунком протекторов и заляпанными грязью бампером и номерами. Машина остановилась рядом с ближайшей к магазину колонкой. Из приоткрытого окна с пассажирского сиденья на нее в упор смотрел бородатый мужчина. Он что-то лениво бросил водителю, тот рассмеялся, выбрался из салона, вставил в бак пистолет и пошел оплачивать бензин. Поравнявшись с Катей, бросил на нее оценивающий взгляд и криво ухмыльнулся. Прежде чем он напоролся на острый как лезвие взгляд Данияра, Катя успела почувствовать раздражение и злобу в глазах водителя, покосилась на пассажира внедорожника – тот продолжал беззастенчиво ее рассматривать. Она поежилась и придвинулась ближе к Поводырю.

В это время из магазина вышел Ильяс, подошел к ним.

– Готовы? – заметив в руках Кати обертку от шоколадного батончика, широко улыбнулся: – А вот аппетит перебивать не рекомендую, бабушка Маринэ уже накрывает на стол.

Катя покосилась на водителя джипа у колонки АЗС. Мужчина убирал на место заправочный пистолет и определенно прислушивался к их разговору. Что ему надо?

– Да мы не голодные, – отозвалась девушка. – Давайте сразу поедем, никуда не заглядывая, а?

Ильяс неодобрительно покачал головой, цокнул языком.

– Это вы сейчас не голодные, а когда увидите чуду, которые приготовила бабушка Маринэ, захлебнетесь слюной… – парень весело подмигнул, распахивая перед Катей дверцу автомобиля и направляясь к водительскому месту.

Та промямлила:

– Да как-то неудобно…

Ильяс покачал головой, посмотрел с упреком:

– Э-э, у нас старики говорят так: «Куда не заглянет гость, туда не заглянет и добро»… Зачем обижать? Зачем отказываться? Покушаете, отдохнете. Как люди поедем.

Катя нырнула в салон, в последний раз оглянувшись на подозрительных типов в неопрятном внедорожнике – бородатый пассажир неожиданно подмигнул девушке и нагловато рассмеялся.

У Кати мурашки побежали по спине: что, если Данияр прав и Ильяс – пособник Темновита? Что, если эти двое на внедорожнике знают, кто она и зачем здесь? Отвернувшись, она уставилась на дорогу, прокручивая в голове эту странную встречу, примеряя к своей жизни и прикидывая, не связана ли она с тем тревожным предчувствием, что копошилось внутри и истекало ядовитой кислотой.

– Все в порядке? – поинтересовался Данияр, склонившись к ней.

– Да, все хорошо…

Может, стоило Данияру рассказать? Но, с другой стороны, мало ли совпадений? Она положила голову на подголовник, прикрыла глаза, намереваясь таким образом отмести возможность обсуждения ее настроения.

Меньше чем через час внедорожник Ильяса остановился у ворот большого дома с резным крыльцом: светло-бежевые стены, такого же цвета плитка на лестнице, высокие окна. Ильяс толкнул дверь, позвал их в дом, крикнув с порога:

– Бабушка Маринэ! Мы приехали…

К нему навстречу выбежали трое ребят шести-восьми лет на вид, почти погодки: две девочки и мальчишка помладше. Старшая, заметив Данияра, засмущалась.

– А, и вы тут? Бабушке помогаете? – Ильяс потрепал детей по волосам, по-свойски обнял старшую девочку за плечи.

– Помогаем, – девочка покосилась на Данияра, отвернулась. – Тебя отец искал.

Ильяс заметно помрачнел.

– Проводи гостей в дом, за стол усади, хозяйкой будь, – сказал он ей, а сам двинулся вглубь дома. Катя видела, как юноша прошел по длинному коридору и скрылся в одной из дальних комнат, плотно притворив за собой дверь.

Катя покосилась на Данияра, рядом с которым суетились дети, – он, будто фокусник, вынул из кармана по леденцу, раздал детям, пробормотал рассеянно:

– Жаль, гостинцев у меня нет, не предупредил ваш брат…

Дети, переглянувшись, засмеялись:

– Кто брат?.. Не брат он нам, что ты!

В коридоре показалась пожилая женщина в темном платье до пят.

– Руслан, Джамиля, Салимат! – Она шла, на ходу вытирая руки полотенцем и вглядываясь в гостей. На ее окрик ребятня притихла и, подхватившись, побежала навстречу. – Вот шалопаи несносные… Только бабушка Маринэ отвернулась, они уже заболтали дорогих гостей?! – Заметив леденцы в руках, всплеснула руками: – И сладостями уже разжились, разбойники! Только посмотрите на них!

– Вы простите, если нельзя было, – извиняющеся улыбнулся Данияр.

Женщина отмахнулась:

– Да ладно… И так все зубы вылетели уже, одним больше, одним меньше!.. – Она подошла ближе, кивнула на заставленный блюдами стол: – А вы садитесь скорее, пока все не остыло. Ильяса не видели? Опять прячется…

– Вроде бы с отцом говорить пошел, – Катя показала рукой в дальнюю комнату, за которой скрылся юноша.

Бабушка Маринэ нахмурилась, повернулась к Кате:

– С каким отцом?

– Ну, девочка сказала, что отец искал его…

Женщина цокнула языком, покачала головой:

– Вай, это она о своем отце говорила. Мансур – наш сосед, я за его детьми приглядываю, пока он на работе… – Она заторопилась вглубь дома: – Вы устраивайтесь, к столу проходите. Я сейчас.

И скрылась в коридоре.

Катя и Данияр неловко переглянулись.

– Пахнет вкусно, – Данияр принюхался и шагнул ближе к столу. – Может, поедим все-таки?.. Вот это что за штучки, интересно?

– На пельмени похожи, – Катя с тревогой прислушивалась к тому, что происходило в глубине дома: голоса стали громче, к ним присоединился голос Маринэ. Говорившие будто спорили или даже ругались. Катя не понимала ни слова – говорили не на русском, но пару раз, кажется, прозвучало «Ильяс».

– Руки быпомыть, – обратилась она к прижавшимся друг к другу детям – те с любопытством толпились у входа и то и дело толкались, отвоевывая себе место для обзора гостей поудобнее.

Старшая из девочек поспешно кивнула, поманила за собой. Выскочив в коридор, указала дверь в ванную. Катя прошла по коридору мимо той двери, за которой, очевидно, скрылись Ильяс и бабушка Маринэ, – оттуда доносились возбужденные голоса. Катя скользнула в ванную, быстро вымыла руки и, чтобы ненароком не столкнуться с хозяевами – еще подумают, что гостья подслушивает, – поторопилась назад, в гостиную. Но миновать коридор в тишине не удалось.

– Так ты этого ждешь? Чтобы я отступил?! – незнакомый голос из-за притворенной двери звучал угрожающе. Катя невольно притормозила: это был не голос Ильяса или Маринэ, скорее, он должен был принадлежать мужчине в возрасте.

Ответ Катя не услышала – он прозвучал невероятно тихо.

– Ни слова больше! – даже здесь, в коридоре, чувствовалось, что голос Ильяса звенит от напряжения. Катя услышала, как с той стороны кто-то шагнул к двери, и, не дослушав окончание фразы, побежала в гостиную, где Данияр с аппетитом уплетал обед.

«О чем они спорили? Неужели Ильясу угрожают?» – мысли в голове путались. Но ясно было одно: Данияр, вероятно, прав и их провожатый что-то скрывает, а значит, может быть опасен. «Нужно быть особенно внимательными!»

Девушка постаралась нацепить на лицо безмятежную улыбку, села за стол, окинула взглядом сервировку. Плотно поставленные друг к другу плоские блюда с хлебом, тушеным мясом, зеленью, салатами. Все пахло до головокружения пряно, остро. Букет тонких ароматов выпечки, творога, свежей зелени и тушеного мяса. От такого изобилия слюнки сами начинали течь. Катя невольно сглотнула и покосилась на освоившегося за столом Данияра: он хватал специальной деревянной ложкой большие, размером с половину Катиной ладони пельмени, поливал их чесночно-сметанным соусом и друг за другом ловко отправлял в рот. Расправившись с очередным, он зажмурился от удовольствия:

– М-м, это невероятно. Ни разу не пробовал ничего подобного… Ты такого в своем супермаркете не найдешь. Только попробуй!

Катя посмотрела на него укоризненно:

– Такое впечатление, что ты первый раз пельмени ешь…

Она недоверчиво ткнула вилкой в один из них, пробормотала:

– Еще и здоровые такие, ужас…

Счастливый Поводырь покачал головой:

– Это что угодно, только не просто пельмени… А у меня сейчас правда сомнения зародились, ел ли я вообще когда-нибудь прежде. Во всяком случае, твоя стряпня все больше теперь мне напоминает отраву.

Он хитро засмеялся.

Катя обиженно нахмурилась:

– Дурак…

Из кухни появились дети, принесли огромные блюда с фруктами. Пыхтя и отдуваясь, поставили на угол стола.

– Джамиля? – Данияр обратился к старшей. – Тебя ведь Джамиля зовут?

Посмотрев исподлобья, девочка кивнула.

– Скажи, вот эти штуки с фаршем и зеленью, в тесте, они как называются?

Девочка тихо засмеялась, прикрыв рот ладошкой.

– Курзе…^[102] – сверкнула она темными глазами. – Бабушка Маринэ лучше всех в округе их готовит.

На свадьбы специально ее просят, чтобы приготовила. Вон то еще попробуйте, – девочка указала подбородком в большое блюдо с разрезанной на сектора лепешкой, сверху намазанной ароматной медовой пастой. – Чуду^[103]. Я сама готовила.

Последнее она сказала с некоторой гордостью, покосилась на Катю и вышла из комнаты следом за братом и сестрой.

– Ты вечно одно говоришь! – услышала Катя незнакомый мужской голос.

– Мансур! Остынь! – останавливал его голос Маринэ, спокойный и в то же время резкий, предостерегающий.

Катя с тревогой посмотрела на Данияра.

В это время распахнулась дверь и в комнату стремительно зашел мужчина. Посмотрев на гостей, пасмурно улыбнулся:

– Доброго дня!

Катя взглянула на него. Это был высокий, худощавый человек. Просто одетый: джинсы, рубашка из того же материала с закатанными до локтей рукавами. Руки натруженные, жилистые. Он казался сильно старше Ильяса. Подошел к Данияру, протянул руку для приветствия. Поводырь торопливо вытер пальцы накрахмаленным полотенцем, оставленным на столе вместо бумажных салфеток, пожал протянутую руку, вежливо привстал.

– Я Мансур, сосед Маринэ Джамаловны. – Кивнув Кате, он сел за стол напротив. Следом за ним в комнату вошел Ильяс – раскрасневшийся, взбешенный. Сел за стол. Мансур демонстративно отвернулся к окну. Помедлив, спросил у гостей уже совсем другим, приветливым и подчеркнуто вежливым, заинтересованным голосом: – Как долетели?.. Говорят, в горы собрались?

– Да, – ответил Данияр, – запланировали небольшое путешествие по вашим древностям.

Мансур отозвался удовлетворенно:

– Есть что посмотреть. И сезон хороший, туристов почти нет… Хотя их сейчас нигде нет, – он покачал головой. – И жара стоит, словно в пустыне. Да и… Неспокойно нынче в горах.

Он мрачно посмотрел на Ильяса.

Парень насупился:

– Сейчас жара, завтра дождь пойдет. На все воля Всевышнего.

Сосед промолчал, снова перевел взгляд на гостей:

– На обратном пути в Дербент не собираетесь? Могу довезти.

Данияр и Катя переглянулись. Поводырь пожал плечами:

– Хотелось бы…

– Мы через Гамсутль^[104] поедем, так что в Дербенте раньше тебя окажемся, – Ильяс усмехнулся, отодвинул от себя нетронутую тарелку.

Мансур встретился с парнем взглядом, да так долго на него смотрел, что Катя и Данияр почувствовали неловкость – что между ними происходит?

– Бог да выпрямит для вас дорогу, – Мансур встал, кивнул детям: – Пошли домой.

* * *

После плотного обеда Катю клонило в сон. Машина ехала по шоссе, дорога была ровной и почти не виляла. Горизонт казался совсем близко – это море, слившись с облаками, подобралось к самому берегу, растеклось небольшими озерцами, отражая небо. От этого казалось, что они буквально плывут по морю.

Шум волн оставался все дальше, ветер сглатывал его, ударял в приоткрытое окно внедорожника. Катя, устроившись на заднем сиденье автомобиля, откинулась на спинку, вытянула ноги, насколько позволял салон, и лениво прислушалась к завязавшемуся между Данияром и их проводником разговору.

– Сейчас хорошо: днем еще не жарко, ночью уже не слишком холодно, – говорил Ильяс. – Туристов мало, фоточки сделаете что надо…

– Да мы не за фоточками.

– А зачем тогда? Медовый месяц? – он лукаво подмигнул.

Катя покраснела и зажмурилась, сделала вид, что спит.

Данияр откашлялся – тоже определенно смутился:

– Мы не женаты. Вместе путешествуем… Просто по работе.

– А-а, – в голосе Ильяса послышалось разочарование и осуждение. – Такая красивая девушка…

Данияр, сидевший рядом с водителем, пошевелился, Катя догадалась по звуку – оглянулся на нее, убедиться, что спит и его не слышит.

– Она мне нравится. И я правда хочу, чтобы она стала моей невестой, – услышала она и тайком улыбнулась.

Ильяс усмехнулся:

– Тогда ты правильно выбрал. Горы – лучшее место, чтобы джигиту себя показать.

– Скажи, а почему Мансур говорил, что неспокойно в горах?

Катя, чуть приоткрыв глаза, прислушалась.

Ильяс отмахнулся – слишком небрежно, чтобы этому поверить:

– В горах всегда неспокойно… Это земля древних духов. А они людей не любят. Так что… В горах всякое может быть, но вы со мной. А я эти горы знаю как свои пять пальцев. – И мрачно добавил после паузы: – Мансур, как всегда, преувеличивает.

Машина снизила скорость, перестроилась в соседний ряд и свернула с шоссе – дорога стала не такой ровной, под колесами зашуршал гравий, а Катю стало сильнее тошнить. Уже не вслушиваясь в разговор молодых людей, она постаралась глубже дышать, а когда не помогло и это – достала из кармана упаковку таблеток от укачивания и, стараясь не привлекать к себе внимания и не шуршать громко оберткой, отправила лекарство под язык.

На всякий случай достала из кармана пакет, переложила ближе небольшую дорожную упаковку с влажными салфетками и приоткрыла окно. И только после этого позволила себе задремать. Серая дымка сна тянула ее вдаль, за облака. Она карабкалась все выше, чувствуя, как влажный воздух из окна автомобиля, пробираясь в легкие, оседает на языке. Мысли рвались, становились тяжелее и отстраненнее.

Перед глазами уже плыли только что увиденные облака, а она бежала по ним, перепрыгивая с одного на другое, – пока ее не оглушил визг тормозов. Автомобиль пошел юзом, Катю повело в сторону.

От внезапной остановки выдернуло вперед, девушка стукнулась запястьем о подголовник переднего кресла. Ее выбросило из дремоты – Катя бессмысленно хлопала глазами, оглядывалась. Их машина стояла, прижавшись к обочине.

– Вот шайтан, – сердито выругался водитель, вышел и открыл капот.

Катя вытянула шею:

– Что? Что случилось? Колеса проткнули?

И, не дожидаясь ответа, еще не до конца проснувшись, девушка дернула ручку пассажирской дверцы, собираясь выбраться из салона. Данияр и Ильяс одновременно крикнули «Нет!». Но их голоса заглушил ее собственный душераздирающий визг: едва Катя приоткрыла дверь, в узкий зазор между порожком и уплотнителем дверцы проникло сразу несколько насекомых – крупных, золотисто-коричневых, с тупыми мордочками и короткими подвижными усиками. Они ловко запрыгнули на ногу Кате. Собственно, поэтому она и заорала от неожиданности, замахала руками, сгоняя монстров с себя.

– Дверь закрой! – хором закричали парни, а Данияр, отстегнув ремень безопасности, привстал на переднем пассажирском сиденье и, изловчившись, захлопнул Катину дверь самостоятельно. Подхватив проникших в салон насекомых, выбросил их одного за другим наружу, чуть опустив свое стекло.

– Что это?! – Катя все еще одергивала джинсы, проверяла, суматошно оглядываясь, не заскочила ли еще какая тварь в машину. Зубы у нее стучали.

– Саранча, – отозвался Ильяс, вернувшись на водительское место.

Катя опешила:

– Так рано? – девушка заставила себя посмотреть в окно – от края до края поля шевелились и ворочались тяжело, наподобие штормовых волн, сквозь гул двигателя слышался странный скрип сотен и сотен крыльев, будто громыхало грозовое небо. По капоту скреблись десятки крохотных ножек, стучали, ударяясь о дверцы автомобиля, тонкие хитиновые крылья. Катя передернула плечами в надежде сбросить с них ощущение, будто эти твари по ней ползут, поморщилась. Нашествие саранчи в самом деле обычно происходит на исходе весны и даже чаще – летом.

– Так зима теплая была… – Ильяс посмотрел на солнце. – Это она еще на крыло не встала… А та-ам, – он протянул и махнул рукой. – Тучей с поля на поле перелетает, ничего не оставляет. Поедает всё: кукурузу, пшеницу, траву… Вот беда.

Данияр обернулся к Кате. Услышав слово «беда», они подумали одновременно об одном и том же.

А Ильяс надавил на педаль газа и вернулся на дорогу, автомобиль тихо двинулся вперед.

– Аллах гневается на нас, – бормотал юноша. – Пандемия вот эта, лесные пожары… Слышал, на севере такие морозы, что птицы умирают в полете. Дельфины на берег выбрасываются… Всем плохо. А человеку еще хуже. Работы нет. Я зимой, пока болел, новую профессию и освоил – экскурсовод. Всё про эти горы знаю! – Он взмахнул рукой, будто охватывая их все. – Столько прочитал этих… монографий! Это такие труды ученых, про археологию, этимологию, историю.

Катя придвинулась ближе:

– Так вы недавно работаете гидом?

– Почему недавно? Давно! Но раньше я туда-сюда, привез-увез. А сейчас ВСЁ расскажу про горы. Вот вы утром с Мансуром говорили, про Гамсутль упоминали.

О нем все знают. А тут таких аулов – сотни в горах. Никто о них не знает! Монастыри есть в скалах, как Вардзиа^[105], слышали о таком? – Катя отрицательно покачала головой, но водитель продолжал говорить о своем. – Во-от. Только древнéе. Заброшены, конечно, обветшали. Туда никто не заходит, потому что добраться сложно, дороги нет, пешком идти далеко. А туристы сегодня комфорт любят… – Он помолчал всего пару мгновений. – Из православных здесь только Датунский храм более-менее сохранился, и то благодаря тому, что во время Кавказских войн были прихожане из казаков. – Он замолчал. Машина сделала еще один резкий поворот, стала подниматься в горы. – Там, выше в горах, есть несколько селений такой древности, что там и язычники жили. И все сохранилось. Знаки, руны на стенах, капища… В Кахибе^[106] крест нашли – вроде как старая церковь там была, православная. Нательные кресты находят, кадила.

– Если много таких аулов, отчего о них так мало известно? – Катя покосилась на Данияра.

Ильяс рассмеялся.

– Как раньше строили? Чтобы враг не нашел! Чтобы укрыться можно было. Здесь горы… Можно город спрятать, не найдет никто, – он цокнул языком. – Но предположить, что таких аулов были сотни, можно… Сторожевые башни для чего строились? Чтобы Великий шелковый путь охранять, от набегов врагов защищаться. Значит, башня от башни должна быть на таком расстоянии, чтобы разложенный на плоской крыше такой башни костер увидели другие. И предупредить их о нападении, подмогу вызвать… Как Великая китайская стена, слышали ведь? Башни – каждые 500 метров. И тоже по гребням гор.

– Думаешь, это всё звенья одной цепи? – Данияр усмехнулся.

Ильяс не заметил иронии, пожал плечами:

– Это пусть ученые думают. А по мне, так это очевидно. Если можно что-то спрятать, то оно непременно будет спрятано. Известно же, по каким широтам проходил Великий шелковый путь. Зная горы, можно понять, где древние могли строить свои города. И искать их. И денег для этого не надо много: ходи по горам, води туристов. А найдешь – станешь таким же знаменитым, как Шлиман!^[107] А если повезет, то, может, и гробницу царскую удастся найти. Ведь хоронили же в горах в древности.

Дорога взяла круто вверх и повернула влево. Впереди показался лихо закрученный серпантин, преодолеть который под силу не каждому опытному водителю. Катя на всякий случай зажмурилась. Ветки стегали по стеклам, скрежетали, будто когтистая нечисть. Ильяс привычно зашептал молитву.

Внезапно стало темно – Данияру показалось, будто ему на глаза шапку нахлобучили или ночь наступила. Водитель снизил скорость, огляделся в недоумении, на короткое мгновение скользнув взглядом по дорожному полотну.

В этот момент фары выхватили из темноты чей-то силуэт. Тоненькая девушка стояла полубоком к их машине, прямо посреди дороги, на разделительной полосе. Волосы распущены и спутались, одежда развевалась на ветру, взгляд мутный, безумный. Рядом с ней лежал меч. Заметив путников, незнакомка качнулась навстречу. Ильяс ударил по тормозам, вывернул руль вправо, к обочине. Машина, свистя тормозами, развернулась и, сломав ограждение, скатилась с дороги. Хруст веток, смягчивших падение, крики пассажиров. Стон металла.

Кувырок.

Удар по капоту.

Еще кувырок.

Мир перевернулся.

Удар по крыше.

Треск и оглушительный скрежет.

И затем – тишина.

* * *

Старуха плотно притворила за собой дверь, отгородившись от черного облака, разраставшегося с каждым днем все сильнее и поглощавшего горы. Оглядела просто обставленную, чисто прибранную кухню. Страх сковал горы, окутал хребты, полз гадюкой по ущельям, путал тропы. И с каждым днем узел тьмы становился все крепче.

«Что делать мне?» – спрашивала она сама себя, замерев посреди дома.

«Мне нужна гостья, что бродит по горам, – так сказал чужой Черный бог. – Она придет сама, если ты зажжешь очаг».

Очаг в ее доме давно не горел.

Сердце гор молчало.

Рыжая кошка, примостившаяся на подушках, наблюдала за старой женщиной, лениво дергая ухом.

Рохдулай устроилась у холодного очага, взяла пару хворостин.

– Ты все-таки решилась? – спросила кошка.

Старуха не удостоила ее взглядом, чиркнула огнивом – оранжевая искра тронула пучок старой травы, коснулась сухих веток, запылала тонко и жарко.

– Заяц принадлежит не тому, кто увидел, а тому, кто поймал, – пробормотала старуха, вглядываясь в дым: в сером языке увидела самолет, светловолосую девушку на трапе, но тут же ее заслонила темная тень. Будто кто-то защищал незнакомку.

Рохдулай вздохнула и задумалась.

– Ты вот что… В долину ступай.

Кошка встрепенулась, подняла голову:

– Как уйду я отсюда? Сама же знаешь, что и шагу ступить не могу.

Старуха посмотрела на нее:

– Я помогу. Только зарок дай, что вернешься с ношей.

Рохдулай потянулась к пузатому кувшину, в котором когда-то люди носили воду, – с высоким горлышком и вытянутым носиком. Потерла медный бок.

– Эй. Выходи-ка!

Спустя несколько мгновений, наблюдая, как в дыму угольком исчезает рыжая кошка с пузатым кувшином в зубах, она пробормотала:

– Посмотрим, что задумал чужой Черный бог.

Глава 7 Незнакомец

Катя не сразу поняла, что произошло. Помнила, как хрустнули позвонки, как резкая боль вспыхнула в мышцах шеи, как дернулась голова, будто от удара, как в виске стало горячо, а из глаз посыпались искры. Ей показалось, что пыль, камни, листва и клочья потемневшего неба – все завертелось, словно она оказалась внутри центрифуги. Мир рывками крутился вокруг нее со скоростью мысли и грохотал. При этом ее собственное время будто бы замерло – она могла наблюдать, отчетливо замечать мельчайшие детали: крохотные ворсинки на ножках нежно-голубой бабочки на стекле, причудливый рисунок на камнях и наивное «Варя + Глеб = любовь», выхваченное из темноты светом фар.

А потом ее обступила со всех сторон тишина. Такая чуткая, что Кате было слышно, как шелестит опускающаяся на капот дорожная пыль и как свистит зажатый в ущелье ветер.

Словно мир, летевший секунду назад со скоростью ракеты, внезапно замер, оставив после себя только ветер. Только собственное прерывистое дыхание. И сладковато-кислый запах крови на губах.

– А-а, – она остро почувствовала свое тело – тяжелое, неповоротливое, будто принадлежавшее тряпичной кукле.

Рядом послышался еще один стон.

– Эй, вы целы? Данияр? Екатерина? – их проводник едва ворочал языком, через слово переходил на местное наречие, но, спохватившись, повторял по-русски. – Если слышите меня, скажите «раз». Если можете пошевелиться, поднимите руку.

– Раз, – Катя с трудом разлепила губы, одновременно чуть подняла вверх левую руку. Кончик языка поцарапался об острый край переднего зуба, который, очевидно, она сломала при падении.

Она лежала на боку, забившись в щель между дверцей и сиденьем. Нога при этом неудобно повернулась, от напряжения кололо под коленной чашечкой, щиколотки свело.

– Два, – мрачно отозвался Данияр с переднего сиденья. Катя почувствовала, как качнулась лежащая на боку машина, когда Поводырь пошевелился, видимо, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. – Что это было, а?

– Это был человек на дороге, девушка, – Ильяс поморщился от боли, растер ушибленное плечо и тоже отстегнулся. Подхватил сотовый, упавший во время аварии ему на грудь, с облегчением вздохнул: телефон работал. – А связи тут нет… Может, наверху есть…

Данияр уточнил:

– Девушка? Я не видел никого…

– Никогда не знаешь, когда из-за поворота выскочит очередной турист… Прямо под колеса… Люди, попав в горы, думают, что правила дорожного движения на серпантинах соблюдают только трусы.

Катя попробовала привстать.

– А где она? – она огляделась. – Мы ведь не сбили ее? Может, ей помощь нужна.

– Похоже, это нам нужна помощь… – проворчал Ильяс, безуспешно пытаясь открыть свою дверцу. В этот момент днище простонало, под ним что-то заскрежетало, а сама машина накренилась так сильно, что Кате из ее окна стало видно черное дно ущелья. Страх стальной хваткой вцепился ей в горло, под рубашкой ледяной волной пробежали мурашки. Ладони вспотели.

Девушка с опаской покосилась за окно и, осторожно дотянувшись до защелки ремня безопасности, надавила на пластиковую кнопку, но та не поддалась: заело.

– Почему так темно? Еще день? – она попыталась сконцентрироваться на чем-то незначительном, простом. Например, на том, почему внезапно так потемнело.

– День… – кивнул Ильяс, аккуратно покрутил рычаг и, открыв окно со своей стороны, вылез через него наружу, вывалившись из салона подобно мешку с картошкой.

Катя видела его ноги, слышала, как он присвистнул. Видела, как обошел машину со всех сторон.

Данияр с трудом выполз из машины с той же стороны и тем же путем, что и Ильяс.

Катя еще раз надавила на кнопку. Руки вспотели, пальцы соскальзывали, ногти застревали в разъеме.

– Я не могу выбраться! – прошептала девушка, надеясь, что ее услышат: горло перехватило от страха, что она осталась в салоне одна и, если машину сейчас утянет в ущелье, она просто не успеет ее покинуть.

Девушка пошевелилась, почувствовала, как онемела спина, как затекли плечи, а на губах запеклась, стягивая кожу, кровь.

– Уже иду! – Данияр поторопился к другой задней двери, распахнул ее и, забравшись в салон, ножом подцепил крепление, чтобы высвободить девушку. Плотная ткань ремня безопасности заскрипела, прежде чем поддаться, и с силой ударила по оголенным рукам девушки. Данияр протянул Кате руку.

– Выходи, – он вытянул ее наружу.

Катя с облегчением размяла руки и ноги. И только сейчас увидела, что машина остановилась на небольшом уступе. Еще пара метров, один кувырок – и их кости можно было бы собирать на сыром дне ущелья, на глубине пяти-шести метров, где чернела вода.

Девушка, сглотнув липкую кисловато-металлическую слюну, подошла к Ильясу:

– Мы едва не погибли…

– Повезло, – думая о чем-то своем, отозвался юноша и посмотрел вверх, на дорогу, с которой они свалились.

Там столбом стояла потревоженная пыль, ощетинился поломанный кустарник, поблескивали на камнях осколки фар, боковых зеркал и бело-красных катафотов^[108] разбитого дорожного ограждения.

Ильяс ухватился за нижние ветки кустарника, подтянулся, чтобы забраться выше по склону:

– Надо посмотреть, что с ней.

Карабкаясь по камням и хватаясь за ветки, все трое вернулись на дорогу Здесь было отчетливо видно, что произошло: изогнутый тормозной след чернел на асфальте, пролом в ограждении – их машина пролетела более трех метров по склону, задержавшись на небольшом уступе всего в нескольких метрах от более глубокой части ущелья.

Девушка, которая бросилась им под колеса, исчезла.

– Скверно, – пробормотал Ильяс, прохаживаясь по дороге. Подбоченясь, он изучал пустынную дорогу, с опаской поглядывая на небо. Прошел на середину дороги, показал пальцем себе под ноги. – Вот здесь точно была, здесь стояла.

Катя пригляделась. Так, скорее всего, и было – тормозной след в этом месте резко брал вправо и терялся за ограждением.

– Может, убежала? – предположил Данияр.

Из-за ближайшей горы тянуло сыростью, мокрыми камнями, а над дорогой, будто лапа невиданного зверя, нависла грозовая туча.

– Нехорошо… – Ильяс прошелся по дороге, достал сотовый, проверил связь: соединения не было.

«По крайней мере ясно, отчего так внезапно потемнело. Гроза надвигается», – подумала Катя и успокоилась.

Данияр продолжал разглядывать дорогу, с интересом посматривая на их проводника: тот карабкался по склону.

– Ты куда? – крикнул ему.

– Связь хочу найти. Помощь нужна.

Проводник забрался на уступ, снова достал сотовый. Катя видела, как он разблокировал экран. Подняв руку над головой, покрутился в поисках волны. Но, видимо, ничего не получилось – юноша, тяжело вздохнув, сунул сотовый обратно в карман джинсов, спустился на дорогу.

– Придется идти пешком, до ближайшего аула километра три по прямой, – он с сомнением посмотрел на Катю, видимо, сообразив, что с девушкой через горы идти не получится. – Если по дороге – километров шесть. Надо торопиться, может, успеем до грозы.

Он снова посмотрел на тучу над головой. И прислушался к чему-то. Потом встрепенулся, отошел на обочину.

– Кто-то едет, – сообщил Данияру и Кате с заметным облегчением.

Прислушавшись, Катя тоже разобрала приближающийся шелест автомобильных шин. А в следующий момент из-за поворота показался пыльный внедорожник. Заметив людей, тут же прижался к обочине у разбитого ограждения.

– Салам алейкум^[109], - из черного джипа вышел пассажир – молодой мужчина в ветровке. Его лицо показалось Кате знакомым.

Она присмотрелась внимательнее к машине: черный цвет, почти стертый рисунок протекторов и покрытый пылью бампер. У девушки оборвалось сердце – похоже, это тот самый незнакомец, что нагло разглядывал ее на заправке. Она невольно шагнула ближе к Данияру, поймала его пальцы и вцепилась в них. Поводырь с удивлением покосился на нее, но взял за руку.

Незнакомец пожал руку Ильясу и Данияру.

– Что случилось, брат?

– Алейкум салам, – Ильяс почтительно кивнул, – вас, наверно, послал сам Аллах. – Он красноречиво махнул рукой в сторону своего автомобиля.

Из внедорожника выбрался водитель, тоже подошел к ним, скользнув по Кате мерзким взглядом.

– Ну, поднять твою машину не сможем сейчас, – почесав озадаченно затылок, сообщил он. – Да и гроза надвигается.

– Завтра вернемся и заберем ее, – предложил его пассажир. – Переночуете у меня дома, это совсем недалеко.

Катя и Данияр переглянулись.

– Нам в горы надо… – прошептала девушка. – У нас планы.

Мужчины посмотрели на нее и от души рассмеялись.

– Зачем тебе в горы, красавица? – поинтересовался водитель. – Слышишь, гром вдалеке гремит? Гроза в горах – верная дорога к праотцам.

На эти слова его спутник лишь холодно улыбнулся.

Ильяс повернулся к Данияру:

– Верно братья говорят. Забирайте самое необходимое из машины, завтра вернемся. Я позвоню Мансуру продолжим путешествие на его машине. Ничего страшного.

Но Катя в этом была не уверена.

Вцепившись в пальцы Данияра, она их сжимала изо всех сил, намекая, что нужно какое-то другое решение. Но, покосившись на нее, Данияр кивнул Ильясу, почему-то согласился ехать неизвестно куда:

– Хорошо, давайте так и сделаем.

Высвободив руку, шагнул к обрыву – спуститься и забрать их с Катей сумки. Ильяс и водитель внедорожника пошли ему помочь.

– Туристы? – спросил пассажир джипа у Кати, когда они остались одни. Девушка молча кивнула. Мужчина добавил мечтательно: – Здесь красивые места. Есть что посмотреть… Хочешь, я покажу тебе горы, которые никто никогда не видел?

Катя обернулась к нему, посмотрела испуганно. Мужчина улыбался.

– Н-нет, не надо, что вы, – девушка невольно схватилась за воротник ветровки, но на привычном месте иглы-посоха не оказалось, и она почувствовала себя особенно одинокой и беззащитной. С тревогой покосилась вниз, на спину Данияра, который доставал вещи из покореженной машины.

Мужчина между тем продолжал:

– Сегодня все туристы ходят одной и той же тропой. Махачкала, водопад, Каменная чаша, Гунниб, Чох, Гамсутль…

– Мы в Кахиб едем.

Мужчина кивнул, развивая свою мысль дальше:

– … Кахиб. А горы хранят такие секреты, которые знают лишь посвященные. Думаю, тебе было бы интересно. Вижу, ты особый путь ищешь, – он подмигнул.

Его слова выглядели так двусмысленно, что Катя сжалась, не понимая, как себя вести, – быть такого не может, но неужели этот бородатый незнакомец с пронзительно-темными глазами что-то знает о ней? Он что, послан Темновитом? Или в ней говорит параноидальное чувство опасности, а человек просто хочет показаться гостеприимным? Но что-то в его голосе и внешнем виде смущало, пугало, тревожило… И Катя отрицательно помотала головой.

– Нет, спасибо… Нам надо в Кахиб.

– Надо? – мужчина вопросительно поднял бровь.

От необходимости изъясняться Катю освободил подошедший Данияр. Незнакомец ловко перевел разговор на другую тему:

– Нам минут двадцать ехать, хозяйка уже ждет нас.

«Откуда же она о нас знает?» – екнуло у Кати сердце. Она прекрасно знала, что за все это время мужчина никому не звонил. Да и связи здесь нет – Ильяс проверял, когда пытался позвать людей на помощь.

Словно поторапливая их, над головой прогрохотало. С уступа, на котором Ильяс недавно ловил связь, посыпались камни и мелкая галька.

– Надо спешить! – крикнул водитель и сел в машину.

Катя забралась на середину заднего сиденья, справа от нее устроился Данияр, слева – Ильяс. Катя не могла не заметить, что оба очень встревожены и напряжены. Поймав ее взгляд, Ильяс проговорил едва слышно:

– Это лучше, чем оказаться в грозу в ущелье. Поверьте мне.

Едва они тронулись, по лобовому стеклу ударили первые капли дождя, а за бортом машины потемнело еще сильнее.

– Вот так погодка, – пробормотал Ильяс, с сожалением и беспокойством проводив взглядом свою покалеченную машину.

Дождь усилился, по крыше барабанило так, будто сыпало градом или кто-то отплясывал чечетку. В сине-голубых вспышках молнии прорисовывались очертания гор – будто задремавших великанов – и придорожного кустарника. Шелестя шинами, внедорожник свернул с асфальта и направился выше по грунтовке – узкой однополосной дороге, на которой вряд ли могли разъехаться две машины. Слева – отвесная скала, справа – обрыв. Катя не видела его за пеленой дождя, скорее, чувствовала сердцем эту пустоту рядом.

Страх так близко подкрался к горлу, что перехватывало дыхание. Забыв о ссадинах и порезах на руках, она вцепилась в подголовник переднего кресла, раз за разом сглатывала едкую слюну – их машина поднималась все выше и выше, почти в нулевой видимости, пробираясь сквозь дождь, туман и плотно нависшую саваном темноту Угол наклона автомобиля становился все круче с каждым поворотом по горному серпантину, она то и дело вопросительно поглядывала на Ильяса, но тот сидел с каменным лицом и явно думал о чем-то своем.

Заметив ее отчаянные попытки удержаться на своем месте, Данияр перехватил ее руку, привлек к себе и поддерживал за локоть, чтобы девушку не мотало так сильно. Холодные отблески надвигающейся грозы очерчивали его профиль – строгий и четкий, высокие скулы и нос горбинкой. Простой и такой очевидный поступок Данияра заставил ее покраснеть. Но отстраниться она не смогла – Поводырь слишком крепко удерживал ее.

– Не бойся, красавица, – в зеркале заднего вида она встретилась с взглядом водителя. – Еще пара минут, и мы на месте.

– А это не опасно – по такой дороге ехать? – Катя понимала, что, наверное, ее вопрос выглядит нелепо и наивно. Поэтому не удивилась, когда мужчины на передних сиденьях снова рассмеялись. А пассажир к тому же усмехнулся:

– Не опаснее, чем все остальное.

Дорога выровнялась, и машина вскоре притормозила у зеленых ворот, прижавшись к каменной кладке низкого забора.

– Ну вот мы и добрались! – сообщил бородатый незнакомец.

Первым выскочил Ильяс. За ним под дождь отправился и бородач.

– Эй, быстрее! Ливень такой! – позвал он остальных и припустил вперед, прикрываясь рукой от дождя.

Стоило Кате высунуться из машины, как над головой снова прогремел удар грома, молния чиркнула совсем рядом, осветив убогое строение с покосившейся крышей, сложенными из мелких камней стенами, по которым ручьем стекала дождевая вода. Крошечные окна пропускали бледный желтоватый свет – очевидно, даже не электрический. Спрыгнув на землю – поврежденная нога при этом остро заныла, – Катя успела заметить засыпанный мелкой галькой двор, приткнувшийся к стене темно-красный эмалированный тазик с проломленным и проржавевшим днищем. У крыльца – перевернутое на бок цинковое ведро, по которому сейчас барабанил дождь.

Прихрамывая, Катя проскользнула следом за Ильясом по тропинке во двор, успев при этом вдохнуть холодный, пропитанный горькими травами воздух. Столкнувшись возле крыльца с бородачом, она внезапно почувствовала запах дыма и еще какой-то, едкий. Сера? С удивлением она вскинула взгляд.

– Заходи, красавица, – прошептал мужчина и усмехнулся уголками губ.

Ей показалось или в его черных глазах блеснул оранжево-красный огонь, словно отразилось яркое пламя?

Обдумывать увиденное не оставалось времени: Кате наступал на пятки торопившийся следом Данияр, а за ним – весь мокрый водитель внедорожника, поэтому, не обращая внимания на больную ногу, она почти вбежала по скользкому от льющейся воды крылечку в дом.

* * *

На закате, когда красное солнце окутало вершины теплым ковром, в низину спустилась старая женщина. Развалины селения, которое она хранила, еще парили в розовой дымке облаков. Но всё вокруг потихоньку поглощала ночь – синяя, как море, звездная, как глаза влюбленной красавицы.

Женщина осторожно вышла за пределы селения, опустилась у дороги, поджав под себя усталые ноги. Из-под фартука достала глиняный горшок с крышкой, поставила его перед собой. Посмотрев, как надвигается ночь, согласно кивнула ей, как верной заговорщице.

Дождавшись, когда последний розовый луч замрет на вершине самой высокой башни аула, открыла крышку горшка – внутри тлели угольки. Теплое сияние рассыпалось в ночи, коснулось тощих кустов, легло покрывалом на придорожные камни и утонуло в пыли.

– Та, что бродит здесь, приходи на мой огонек, – прошептала старуха и посмотрела на дорогу.

Та петляла вдоль обрыва: слева скалы, справа пропасть.

Когда-то по ней ловко ступали ножки юных горянок, жительниц аула, – они спускались в долину, к ручью, чтобы набрать воду. Старая женщина и сейчас слышала, казалось, их смех – он рассыпался по камням, подхваченный вечным эхо.

– Тихо вы, неумехи, – посмеялась старуха и продолжила вглядываться в темноту.

Она почти сразу заметила ее.

Стройный девичий силуэт, походка неуверенная, словно потерянная. Девушка брела по дороге, то и дело оступаясь и оскальзываясь. За ней тянулся мерный металлический звон. Заметив старуху, девушка замерла и спросила без стеснения:

– Кто ты?

– Имя мое Рохдулай. Это я тебя звала, девочка… – Она встала.

Юная незнакомка озадаченно склонила голову к плечу:

– Звала? Я не слышала твой зов…

– Но вышла именно на мой голос. – Старуха подобрала длинные юбки, взяла в руки горшок, но накрывать его крышкой не стала, посмотрела на девушку через плечо: – Я зажгла огонь…

– Здесь тепло. Я шла на тепло, – девушка кивнула.

Старуха помолчала, словно решаясь на что-то.

Повернувшись в сторону аула, пробормотала:

– Пойдем в дом…

Девушка послушно пошла за ней. Протяжный звук, теперь больше похожий на скрежет, потянулся за ней. Рохдулай в недоумении оглянулась: незнакомка тянула за собой меч, древний, с инкрустированной камнями ручкой. Меч шкрябал лезвием по камням, высекая оранжевые искры.

– Зачем меч носишь? – старуха неодобрительно качнула головой.

Девушка остановилась, прижав к себе меч.

– Это мое…

– Никто и не забирает, – изумилась Рохдулай. – Да только беда от него может быть.

Она имела в виду искры, что сыпались на придорожный сухостой. Но, видно, девушка поняла ее иначе. Понизив голос, она прошептала:

– Я сама – беда…

– Тем более почто беду множишь? – не удивилась ее ответу Рохдулай, отворила дверь, пригласила девушку войти и кивнула. – Присядь, отдохни.

Маленький мальчик подбежал к гостье, помог омыть руки, усадил на подушки – девушка с интересом уставилась на диковинный ковер с ярким геометрическим орнаментом. Рохдулай подала ей лепешки и домашний сыр.

– Ешь…

– Я не голодна, – проговорила девушка, бросив взгляд на еду. – Где я?

– Важно не то, где ты, а зачем ты здесь.

– Я не знаю, – прошептала гостья. – Я заблудилась. – Она задумчиво опустила голову, но тут же вскинула ее, в глазах загорелся огонь: – Я ищу сестру!.. Но никак не могу найти.

– Вот что… Нельзя тебе здесь ходить, – строго проговорила Рохдулай. – Знаешь ли ты место, где может появиться твоя сестра?

Девушка неуверенно кивнула, но вслух сказала:

– Знала бы, там и ждала.

– Терпение – ключ от Рая. Вот что скажу тебе, будто ты дочь моя… – Старуха понизила голос: – Найди место, где тихо. И там жди. Не броди между мирами, не путай судьбу. Наберись терпения и жди!

– Но… – у девушки дрогнули губы: – Что, если меня не найдут…

– То и счастье, скажу тебе так, – отрезала Рохдулай. – Не пытай судьбу, страх от судьбы не спасет. Говорю тебе: найди тихое место, сиди в нем тихо-тихо и слушай, пока голос не услышишь.

– Чей голос?

– Той, кого ищешь!

* * *

Катя подумала, что домом это строение можно было назвать с большой натяжкой: ее взору предстали мазанные глиной и побеленные неровные стены, земляной пол, от которого тянуло холодом и сыростью. Тут же были открытые полочки, на которых невпопад стояла разная домашняя утварь: простые керамические горшки разных размеров и форм, древняя каменная ступка с деревянным пестиком. По углам висели пучки сухих трав, от которых тянулся пряный и сладковатый аромат. Это, наверное, кухня.

Две двери вели в комнаты. Катя озадаченно остановилась. Куда дальше? Данияр подошел и встал рядом. У одной из дверей, в прямоугольнике блеклого света, стояла древняя старуха в черном одеянии, в черном же, плотно повязанном на голове платке. Покосившись на гостей, она цокнула языком и покачала головой. Бросила что-то вошедшему следом бородатому. Катя не поняла ни слова – она говорила на незнакомом языке: из всего сказанного девушка догадалась лишь, что Джафар – имя незнакомца.

Тот отвечал небрежно, посмеиваясь. Протиснувшись мимо женщины, повесил ключи от машины на крючок у входа и вошел в освещенную комнату. Старуха сразу смолкла, смерив Катю пронзительным взглядом. Девушка поежилась, обняла себя руками.

– Простите, что потревожили, – пробормотала она, смутившись. – И спасибо, что приютили нас…

Джафар выглянул из комнаты, как будто только что вспомнил про гостей.

– Вай, что говоришь? Это закон гор – помогать путнику!.. – он покосился на старуху, строго и с предостережением, а затем, белозубо улыбнувшись, обратился к Кате и Данияру: – Проходите в комнату, кушайте, отдыхайте. Сейчас затопим печь пожарче, вы согреетесь, обсохнете…

– Да здесь и так тепло, – Катя несмело шагнула следом за ним в жарко натопленную комнату, посреди которой стоял большой стол, покрытый белоснежной скатертью. Плотно приставленные друг к другу, на нем стояло множество блюд с самыми разными яствами – как знакомыми Кате и Данияру по дому бабушки Маринэ, так и совершенно новыми. За столом уже сидели Ильяс и водитель. Горячее чуть дымилось, еда источала тонкий молочно-сливочный аромат с примесью тмина, базилика и чеснока. Богатство стола и роскошь блюд заметно бросались в глаза. «Может, они каких важных гостей ждали?» – подумала девушка и почувствовала, что очень голодна.

Данияр за ее спиной молча приставил к столу табурет, усадил на него Катю. Сам устроился рядом. Тихо поблагодарил за гостеприимство, выглядел довольным и расслабленным, но Катя чувствовала напряжение Поводыря, кожей ощущая, что его тоже что-то смущает в этой компании.

Джафар между тем расхваливал угощенья, подкладывал Кате то одно, то другое. Девушка смущенно улыбалась:

– Спасибо большое, я столько не съем.

И поймала на себе неодобрительный взгляд хозяина:

– Вай, обидишь хозяйку, – он покосился на старуху, добавил шепотом: – Не надо кушать все! У нас так принято, чтобы гости могли полакомиться тем, что им по вкусу. Ешь потихоньку, никто не торопит… Ночь длинная, а горячая еда и душевная компания ее скрашивают и приближают рассвет.

При этих словах – Катя была уверена – он еле заметно переглянулся со своим напарником. Это открытие заставило насторожиться.

Но Данияр держался спокойно и уверенно. Это немного успокоило Катю. «Похоже, я схожу с ума», – сказала себе девушка и постаралась сосредоточиться на ужине и улыбаться: еще не хватало обидеть пожилую хозяйку очевидно, что она старательно готовилась к их приезду Наверняка еще и весь поселок на ушах стоял, не могла же она одна столько наготовить. Тем временем хозяйка присела на край скамьи, прислонилась спиной к стене и, прикрыв глаза, задремала.

– Это ваша мама? – задала вопрос бородачу Катя.

– Да, – улыбнулся Джафар и добавил печально: – Совсем стара стала.

– Отчего не заберешь в город, брат? – Ильяс ел медленно, будто в самом деле настраивался на длительную ночную беседу. – Здесь, в ауле, жизнь непростая, наверное.

– Да, все так, брат, пока воду наносишь из ручья, сто потóв сойдет, – он странно осекся.

Ильяс вскинул голову:

– Воду из ручья? Здесь нет водопровода? – Юноша с удивлением посмотрел на блюда: сладкую, с тонким запахом меда и орехов пахлаву, жареное и тонко нарезанное вяленое мясо, инжир, гранаты, горками уложенные орехи и фрукты – названия многих Катя даже не знала.

Признаться, она поняла, какая мысль возникла в голове их проводника: как могла пожилая женщина столько приготовить, если в поселке даже за водой надо куда-то ходить? Какого же труда ей это стоило!

В комнату, скрипнув дверью, вошел рыжий кот, устроился у ног хозяйки – та, не размыкая глаз, опустила руку, лениво погладила его по спине.

Джафар будто не заметил вопроса гостя. Ильяс, подождав немного, пожал плечами.

– Хотелось бы завтра пораньше к машине вернуться, попробовать ее поднять, – напомнил он о своей беде.

Джафар кивнул водителю внедорожника:

– Ахмет, когда выезжаем?

Водитель посмотрел в окно:

– Как скажешь. Хоть на рассвете: дождь часа через два закончится.

Джафар кивнул:

– Договорились.

Когда пришло время позаботиться о ночлеге, мать Джафара поманила Катю за собой, в соседнюю комнату: там уже была приготовлена постель – невысокий топчан, покрытый ворохом цветных одеял, несколько круглых подушек. Все довольно старое, с поблекшими от времени красками, пропахшее этим домом, но чисто выстиранное. Пытаясь отвлечься от ноющей во всем теле боли и стараясь поскорее заснуть, Катя смотрела, как за крошечным оконцем идет бесконечный дождь, а всполохи молний освещают уступы гор и фрагменты полуразрушенных временем стен.

«Интересно будет посмотреть на этот поселок утром», – отметила Катя, проваливаясь в дремоту.

Она слышала тихие мужские голоса – Данияр и Ильяс разместились в гостиной вместе с Джафаром и Ахметом. Они планировали завтрашний день. Ильяс упомянул, что связи здесь тоже нет и он хотел бы созвониться сМансуром, чтобы тот подъехал и забрал их. Джафар пообещал, что завтра утром связь будет.

«Хорошо бы», – вздохнула Катя, чувствуя, как засыпает.

Тело стало легким, а голова – ясной, будто внутри светозар загорелся. Мысли текли не задерживаясь, серебрясь, будто горный ручей.

Спокойно.

Не спеша.

Гипнотизируя.

Скрипнула кровать рядом – это устроилась мать Джафара. Катя сквозь сон пожелала ей спокойной ночи и еще раз поблагодарила за гостеприимство – только потом сообразив, что, очевидно, хозяйка не говорит по-русски.

«Отчего Джафар не заберет ее в город? Ей ведь тяжело в таком доме. Да и если заболеет, вряд ли до этих мест скорая быстро доедет», – думала она сквозь сон.

Ей снилась горная дорога. Она тянулась вверх, к остроносой вершине, через туманы и облака, спускавшиеся по склону подобно лавине. Мысли вновь и вновь возвращались к Недоле: где она? Правильный ли они выбрали путь, чтобы найти ее?

Скрипнула дверь. Катя почувствовала, как ноги придавило чем-то тяжелым. С трудом разлепила веки: рыжий кот забрался на топчан, уставился на нее, устраиваясь поудобнее на одеяле. Он оказался тяжелее, чем она думала. Лунный свет освещал пушистую шерстку, плотно прижатые ушки и… безусую морду. Катя даже сквозь сон удивилась – она впервые видела безусого кота.

«Интересно, что с ним приключилось?» – подумала, решив, что обязательно спросит об этом утром.

Тут же отметила, что Ахмет оказался прав: дождь уже закончился.

Она хотела уже встать, но облака, спустившись с гор, приподняли Катю, понесли. Гром грохотал где-то далеко, то и дело виднелись разлетающиеся снопы молний и электрических искр где-то на линии горизонта. Девушка увидела звездное небо, будто полог над ложем, – яркие, непривычно огромные звезды будто сами прыгали к ней на ладони.

Сон был такой осязаемый, что Катя невольно засомневалась, спит ли она, хотела подняться. Но голова оказалась тяжелой, руки – неповоротливыми, а одеяла – такими мягкими и теплыми, что шевелиться расхотелось. Да и сколько там ей оставалось спать, если мужчины рано утром собирались в дорогу. За окном уже занимался рассвет – девушка чувствовала его тепло и красновато-оранжевые блики, что прорывались сквозь полуопущенные ресницы.

– Спи, красавица, – донеслось до нее у виска.

В груди тревожно отозвалось запахом серы и дыма.

Глава 8 Невидима

Гореслава подошла к саркофагу и устроилась у ног высокого изваяния. Величественная мраморная статуя изображала женщину в царском облачении: богато украшенная корона, тяжелые обнизи, закованная в доспехи грудь. При всей воинственности она была нежна и хрупка, Гореслава не могла перестать любоваться ею – ее длинными и гибкими пальцами, сжимавшими рукоять меча, мягким, чуть приоткрытым ртом, словно изваяние дышало, жило. Тонкая ткань юбок подчеркивала округлые бедра. И меч, на который опиралась эта царственная особа, – не простой, бутафорский, а настоящий, боевой, – и то, как крепко держала она его, напоминало, что красавица была создана для мира, но вынуждена воевать.

Запрокинув голову, Гореслава вглядывалась в черты незнакомки, имя которой не могла прочитать. Ей казалось, что грозная воительница прожила непростую жизнь. И у нее было немало врагов, раз ее гробницу спрятали так далеко от людей. А может, она приносила несчастья так же, как сама Гореслава, и поэтому нашла покой вдалеке от людских троп и деревень.

– Тебе здесь одиноко? – спросила она женщину с мечом. Сухой, надтреснутый девичий голос рассыпался под каменными сводами, утонул в тишине. Изваяние не отвечало.

Вздохнув, Гореслава посмотрела на меч, что таскала с собой. Единственное напоминание, что она – это она, что-то материальное, что не позволяло уйти в ледяной холод и удерживало здесь, на границе миров: шаг влево – мир людей, шаг вправо – мир богов, и тонкая полоска мира тех, кого уж нет, – под ногами. Но эта тонкая полоска – словно бездна.

Меч был тяжелым, рукоять, инкрустированная опалами и диковинным агатом, похожим на чешую дракона, удобно ложилась в ладонь. Блуждая между камней, она слышала, как лезвие скребет их поверхность – отвратительный звук, от которого бежали мурашки по коже и шевелились волосы на макушке. Но именно этот звук подсказывал ей, куда ступать, – он становился глухим и тусклым в мире богов и особенно резким, нетерпимым в мире людей. Гореслава держалась середины… И ждала, когда снова встретится с сестрой.

На его лезвии сохранились черно-бурые подтеки крови Кати – Гореслава не стирала их. И ей казалось – благодаря им она нет-нет да видела, как в глубине металла мелькал профиль сестры. Катя была в каком-то странном месте: высокие коробки домов с десятками светящихся квадратиков окон, шумные дороги и опасно стремительный транспорт. Всякий раз, когда, разглядывая лезвие, Гореславе удавалось увидеть сестру, она радовалась и, подобрав призрачно-темную ткань платья, бежала к ней.

Но всякий раз, стоило изображению погаснуть, теряла ее из виду.

«Где же ты?» – шептала она тогда, возвращаясь в темную пещеру с величественной статуей царицы и ее саркофагом.

Но каждая такая попытка становилась все страшнее – переходя из мира в мир, Гореслава больше слышала. И звуки ей совсем не нравились. Стоны, проклятия невинно погубленных жертв, смех злодеев, шипящие ненавистью заговоры и льющаяся сладкой рекой ложь. Каждый раз звуки становились ближе, осязаемее.

И вот она уже могла различить того, кто ими управляет, – темный силуэт крылатого монстра, темного и жуткого, как сама мгла. Красные глаза-угольки искрились яростью.

Он не видел ее, этот монстр. Но ощущал ее присутствие – Гореслава поняла это по сбившемуся дыханию непроглядной темноты, нетерпеливой дрожи, что сдерживала она из последних сил.

– Ты вся печаль земли, ты горе и беды этих несчастных, – вкрадчиво шептал голос, то приближаясь к Гореславе, то отдаляясь от нее, становясь то громче, то тише. – Посмотри, что ты наделала. Только ты можешь облегчить их страдания…

«Я не виновата», – хотела она оправдаться в ответ, но вместо этого притаилась, вглядываясь в колышущееся неизведанное, и сделала шаг назад. Что-то внутри подсказывало ей держаться подальше от этой черноты. Что-то близкое, болезненное, чего она не помнила.

Меч, что она сжимала в руке, поймал отражение саркофага. Белый мрамор в нем казался воском, прозрачным и теплым.

Из недр памяти всплыло воспоминание: тепло деткой кроватки, бордово-красный полог и свеча, что таяла на столе, едва освещая незнакомый профиль. Острый крючковатый нос и тяжелый подбородок. Надменный изгиб губ.

Мужчина.

Он повернул голову и подошел ближе, загородив собой свечу. Теперь Гореслава могла видеть лишь его силуэт, чувствовать, как пальцы коснулись полога и чуть отодвинули его. Как рука скользнула к кроватке, но не коснулась ее, а замерла над головой девочки, остановившись на мгновение. Хриплый голос, будто шелест ломанных на ветру мертвых веток, произносил заклинание. И тут же пальцы сомкнулись в кулак, резко взмыли вверх, будто отрывая что-то невидимое.

Боль захлестнула Гореславу – она помнила ее сейчас так же отчетливо, так же ясно. Она заполнила ее от пяток до макушки, выплескиваясь зловонной рвотой. Внутренности скрутило, холодный пот пробил насквозь, не позволяя дышать. Она помнила, как сменялись перед ней взволнованные родные лица. Как знакомые губы шептали молитвы и заклинания. Помнила острый травяной запах. Но тьма, живая и тяжелая, все сильнее заполняла ее.

В узком просвете балдахина оставалась только тающая восковая свеча на столе.

Пока не померкла и она.

Гореслава вспомнила человека, что оказался у ее кроватки, – он был виновником ее смерти.

* * *

Пока отец суетился на кухне, Милана вышла во двор. Сейчас, при свете солнца, появление странной незнакомки казалось чем-то невероятным, призрачным. Подойдя к забору, девочка посмотрела на то место, откуда появилась та девушка. Будто из пустоты: вроде не было никого, а потом – раз, и она. Оглянувшись на отца и убедившись, что тот занят на кухне и на нее внимания не обращает, осторожно выскользнула через калитку и подошла к тому месту поближе.

Взгляд привлекла черная дуга, будто чей-то след. Ни до него, ни после не было ничего подобного. Девочка прошла вдоль забора к тому месту, которого коснулась незнакомка, – снова черные следы, будто сажа. Милана хотела дотронуться до нее, но вовремя отдернула руку – только ей еще не хватало заболеть. Оглянувшись, оторвала с куста листик и собрала им черную краску – лист сразу потемнел и съежился.

«Вот это да… Кто же она такая?» Милана озадаченно посмотрела по сторонам – во что бы завернуть отравленный листик. Не придумав ничего лучше, юркнула во двор, взяла с крыльца приготовленную для молочного магазина стеклянную банку и сунула туда листик, а саму банку припрятала в углубление между стеной дома и поленницей: «Потом решу, что с ней делать!»

Пообедав, Милана укуталась в одеяло, устроилась на скамеечке у ног задремавшего в кресле отца – он так и заснул на веранде, ожидая звонка из больницы. Телефон лежал у него на коленях, а рука замерла в паре сантиметров от аппарата. Милана тихонько вздохнула, достала из кармана свой сотовый, написала маме еще одно сообщение, проверила предыдущие – получены, но не прочитаны.

Покосившись на отца, вышла из мессенджера и открыла браузер. В поисковой строке набрала: «Черная пыль мистика», перебрала все ссылки – никаких прямых упоминаний. Ну, пыль и грязь приманивают в дом несчастья. Это понятно. Но у нее в банке была спрятана какая-то особенная грязь, которая отравила бабушку.

Милана ввела новый запрос: «Черная пыль болезнь». Поисковик предложил ей несколько статей, одна страшнее другой, но ни в одной из них не было ничего, что бы походило на симптомы бабушкиной болезни.

Милана спрашивала и так и этак, совмещала запросы, пока не набрала кусочек своей истории и не наткнулась на сайт с таким текстом: «Девушка красивая лицом в черном одеянии появилась из ниоткуда, рассыпала золу или что-то вроде того. Наутро все заболели». Это сильно напоминало вчерашнюю встречу. Вот только… на сайте значилось, что речь о старинном воспоминании выживших после чумных эпидемий… почти сто пятьдесят лет назад.

«Может, это одно и то же?» – Милана осторожно встала, спустилась с крыльца. Прошмыгнула к поленнице и вытащила из банки отравленный неизвестным веществом листик – он ссохся и будто бы состарился, за пару часов превратившись в труху. Но едва яркий солнечный луч коснулся останков листка, как от них пошел тонкий серый дымок, в пару мгновений испарив все без остатка.

– Ничего себе…

От голоса девочки проснулся чутко спавший отец, пробормотал, резко садясь:

– Что? Мама звонила? – Заметив в руках дочери пустую банку с какой-то мутной взвесью внутри, удивился: – Что это у тебя?

Милана смутилась, ловко спрятала банку за спину, шагнула к поленнице, но тут нога у нее подвернулась, и девочка на мгновение потеряла равновесие, взмахнула по-птичьи руками, ахнула. Больно ударившись плечом, Милана поморщилась. Банка, сверкнув округлым боком, взвилась вверх, с грохотом стукнулась о поленницу и разбилась на несколько крупных частей. Утробный визг, подобный предсмертному вздоху гиганта, вырвался из нее и рассеялся в солнечных лучах вместе с серой взвесью, оставшейся после зараженной листвы.

Милана в оцепенении смотрела на вырвавшееся на свободу нечто, пытаясь понять: этот истошный крик – она его точно слышала? Девочка подняла глаза на отца – тот смотрел на нее с осуждением:

– Я тебя спрашиваю… Ты кого-то посадила в эту банку?

– Нет…

– А откуда этот крик?.. – отец сел на скамейку, устало потер шею, вздохнул: – Дочь, издеваться над животными нельзя, это жестоко, это мерзко, наконец…

– Это было не животное! – крикнула Милана, рванула в дом, стремглав поднялась в мансарду и заперлась в своей комнате – ей нужно было выяснить, с чем столкнулись она и, по ее недосмотру, бабушка.

* * *

Разложив на столе карту, Велес напряженно вглядывался в призрачные очертания городов, рек, гор. Все три мира – Явь, Правь и Навь – как на ладони, наложенные один на другой, будто тонкая многослойная вуаль.

– Где же ты, – выдохнул, распрямляясь и протирая уставшие глаза.

Уже несколько часов он провел над картой в поисках Кати, в одночасье будто растворившейся в мире людей: вот горела огнем красная точка – и вдруг рассыпалась, обернувшись снопом искр. Крохотные огоньки, набрав силу, загорались то здесь, то там: то под Челябинском, то в Якутске, то в Калининграде. Но Велес понимал: каждая из них – не более чем обманка. Понимал и радовался: если он не может найти Катерину, Флавий с Темновитом тоже не смогут сделать этого. Переговорив с Перуном накануне, удовлетворенно усмехался – византийский император ходит чернее тучи. Конечно, может, у него и другие проблемы завелись, может, казна прохудилась или засуха опустошила закрома, но интуиция подсказывала: причина в том, что он потерял Катерину. Упустил единственный оставшийся козырь и способ давления на него, Белеса.

И Гореславы на самом деле у него нет. Слова в императорских покоях – не более чем бравада. Вот только…

«Загнанный зверь становится еще опаснее», – предостерегающе напомнил себе.

Предчувствие легло на сердце черной тенью.

Охрана рудников лунанита усилена вдвое, выставлены щиты, но… Велес понимал, что они не устоят перед новым греческим огнем – брат рассказывал ему о нем, видел покореженные пламенем скалы: камни текли, будто свечной воск, оставляя жирный след черной волшбы. И если Белеса не удастся усадить за стол переговоров и принудить идти на попятную, Флавий его точно применит.

Византия не смирится с тем, что проиграла.

«Что ж, надо быть готовым и к этому, – царь провел ладонью над картой, дождался, пока она погаснет и скрутится в рулон. Порыв ветра подхватил сверток, отнес в шкаф. – Катерина выиграла для меня время. Время – бесценный дар. И я не буду им пренебрегать».

Он с силой сжал ладони, выпустив из них огненный шар-светозар. Проговорил ему:

– Буди вяжущие путы.

Светозар, мигнув ярко-зеленым, медленно погас, будто остыл, покрывшись тонкой коркой ледяных кристалликов. И осыпался к ногам царя. Мелкий песок растаял, не успев долететь до ковра.

Мир богов покрыла, прорастая из земли, тончайшая паутина – невесомые пылинки, подвешенные в воздухе, смешавшиеся с росинками или дождевыми каплями с одной только целью – уловить недобрые мысли, направленные на того, кто разбудил их. Уловив – полыхнет огнем и обратит их против обидчика.

Волшба древняя, вездесущая, потому что исконная, как сам ветер и воздух, им гонимый. Но, как любая волшба, недолговечная. Минует три дня, как от пут не останется и следа, а чтобы собрать новые, потребуется немало времени и сил.

Три дня, которые он попросил у дочери.

Три дня, которые он выпросил у магов времени и самого Хаоса.

Три дня, чтобы предотвратить войну, которая может разрушить все три мира – Явь, Навь и Правь.

Глава 9 Странный турист

Первое, что он почувствовал, – это головная боль: она сжимала виски, опутывала плечи и спускалась от затылка вниз по позвоночнику, к крестцу. С трудом пошевелившись, понял, что последнее, вероятнее всего, из-за затекшего и замерзшего тела – поясницу свело от холода, что-то острое безжалостно упиралось в колено.

Данияр с трудом разлепил веки, приподнялся и… онемел.

Он лежал на камнях. Возле него, словно зубы в акульей пасти, громоздились битый кирпич, крупная галька и булыжники разных размеров, но одинаково пыльные. Данияр нахмурился: он точно помнил, что заснул накануне в постели. Помнил простое деревенское убранство дома, вкусную еду. Помнил пожилую хозяйку, словоохотливого Джафара, ее сына… Сейчас он находился в полуразрушенном строении, в котором почти не осталось никакой мебели, кроме разломанных стульев, грудой сваленных в углу, да старого, в труху изъеденного временем и дождями перевернутого стола без ножек. Фактически это было даже не строение, а его угол – две стены. От остальной части дома остались только провалы, открывавшие вид на ущелье и синевшие за ним острые шпили Кавказа, и несколько булыжников.

Данияр посмотрел вверх и вместо крыши увидел ясно-голубое небо.

Вот это фокус, конечно. Подобрав ноги, он сел.

В метре от него, точно в том месте, где ночью находилась кушетка, ставшая ему постелью, спал Ильяс. Подложив под голову локоть и поджав ноги к груди в попытке согреться, он тихо посапывал. Тревожно подрагивали длинные пушистые ресницы, губы бормотали что-то неразборчивое.

Данияр осторожно толкнул парня:

– Эй. Ты что-нибудь понимаешь?

Их проводник протер глаза, тоже сел. Машинально отряхнул от белой извести джинсы.

– Как мы здесь оказались? Что происходит? – Он встал.

Данияр тоже поднялся, прошел к другой стороне дома:

– Я надеялся, что у тебя будут хоть какие-то предположения.

Перешагнув через кучи битого кирпича и камней, между которыми тощими пучками пробивалась трава, Данияр шагнул к провалу.

Поскользнувшись, Ильяс качнулся, едва не упал. Но успел схватиться за стену – старая штукатурка посыпалась из-под пальцев. Данияр отметил, что кладка настолько старая, что камни практически превратились в песок и осыпаются от легкого прикосновения.

Он растерянно выглянул наружу, прошел чуть дальше от разрушенного дома.

Едва заметная, заросшая травой тропинка, петляя между камней вдоль обрыва, вела к забору – тому самому, у которого они вчера припарковались:

Данияр был готов поклясться, что ночью, в свете молний, он выглядел более свежим. Да и дом определенно был домом, а не развалинами. Ильяс подошел справа, вытянул шею, разглядывая обрыв – ниже начинался отвесный спуск, уходивший в глубину ущелья, – и тропу, по которой они ночью приехали: она то пропадала между валунами, то появлялась вновь, настолько узкая, что по ней вряд ли могли безопасно пробраться двое пеших путников, не то что джип.

Но они по этой дороге вчера проехали на внедорожнике. Как? Это было просто невероятно, невозможно.

Юноша обернулся к Данияру, пробормотал:

– Нас перенесли сюда ночью?

Эта была первая мысль, которая пришла в голову и Данияру: на самом деле это не тот поселок, в который они приехали ночью; по всей вероятности, здесь они с Ильясом оказались, уже уснув. Но сейчас, приглядевшись, Поводырь понял, что это не может быть правдой, – вчера они приехали в этот самый дом: у него закрепилась в памяти выложенная в шахматном порядке мелкая плитка на кухне, и сейчас он узнал ее фрагменты на уцелевшей стене. Запомнил и вон тот стул в комнате – по сколу на спинке. И стол тоже был приметным, с восточным орнаментом на столешнице. Но не мог же дом за ночь опустеть и состариться на сотню лет?

Поводырь вернулся в дом, осторожно прошел туда, где была вторая комната, в которой должна спать Катя. Сердце забилось тревожно, пропуская один за другим удары и срываясь. Тихо позвал из-за повисшей на последней петле трухлявой двери:

– Катя…

Не услышав ответа, осторожно толкнул дверь. Эта комната сохранилась чуть лучше. Здесь оказалось три стены, небольшое оконце, через которое сейчас заглядывало ослепительно белое горное солнце. Но пол был так же усеян битым кирпичом, мусором и пылью. И Кати в ней не оказалось.

Сердце упало, перед глазами – будто темная поволока: «Где она?» Данияр попробовал успокоиться, осадить захлестнувшую его панику: «Должно быть, она проснулась раньше и пошла проверять окрестности».

Хватаясь за эту спасительную идею, Данияр выскочил через провал в стене наружу:

– Катя!

Эхо подхватило имя, рассыпало мелким крошевом по камням, перебрасывая с крыши на крышу до самых небес: Катя-Ка-тя-К-а-т-я…

Никто не откликался, а горное эхо, утащив ее имя, смолкло.

Данияр лихорадочно прокручивал в памяти вчерашний вечер. Авария. Внезапно появившиеся на той же дороге Джафар и Ахмет. Ливень. Гроза. Путь по темной, едва различимой грунтовке вверх по склону. Этот дом и его молчаливая хозяйка… и рыжий кот у ее ног.

– Морок тебя забери… – простонал Поводырь, уткнувшись лбом в рыхлую кладку – та при малейшем движении осыпалась к ногам, а мелкая пыль попала в легкие, заставив откашляться.

Ильяс возник рядом.

– Что? Ты понял что-то, брат? Потому что я…

– Безусый кот, Ильяс… Ты ведь его тоже видел? – парень озадаченно кивнул в ответ, но в его глазах все еще плескалось непонимание. – Это кав, Ильяс. Оборотень, обитающий в развалинах, прихвостень джиннов и духов…

Ильяс смотрел на него с недоверием и ужасом и даже сделал шаг назад.

– Ты бредишь, брат. Это из-за того, что исчезла твоя девушка, верно? Но это не повод сходить с ума. Мы сейчас свяжемся с Мансуром, он заберет нас. Мы спустимся до ближайшего аула, подключим людей… Найдется твоя пропажа, клянусь, уверен, она проснулась раньше нас, пошла прогуляться, – он говорил быстро-быстро, торопясь и будто уговаривая своего клиента.

Но Данияр лишь мрачно качал головой и смотрел на него с осуждением.

– Это кав, Ильяс, – повторил он с нажимом. – И нам надо его найти, иначе мы не выберемся отсюда никогда…

Он присел на колени, вглядываясь в серый полумрак у основания развалин.

Вышел на открытую площадку – солнце стояло еще невысоко, тени ложились длинные и светлые, будто седые.

Перешагнув через остатки стены, вышел на ровный двор уровнем выше. Через него тянулась узкая тропа, по которой можно было пройти через весь небольшой аул, петляя от дома к дому и постепенно взбираясь к самой высокой точке – сторожевой башне.

Сейчас – тоже развалинам, по которым сложно было представить, какой она была высоты: по виду метров двадцать, не меньше. Джафар, вспомнилось, вчера упоминал, что в горах полно заброшенных аулов, предлагал Кате показать их все.

Данияр внезапно остановился. От догадки стало горячо в груди: они приехали сюда на машине. Насколько Данияр понимал сейчас, сделать это в реальности никак нельзя: по обрыву не пройдет машина, да и никаких домов с заботливыми хозяйками в этом заброшенном ауле сто лет уже нет как нет. Выходит, всё увиденное вчера вечером – морок, обман зрения? Тогда получалось, что Джафар и его водитель, вернее всего, тоже не люди, не обычные смертные.

Тогда кто?

«Вот влипли», – он корил себя за невнимательность. Надо было начинать бить тревогу, когда Ильяс упомянул внезапно появившуюся на дороге женщину, бросившуюся под колеса; сейчас становилось очевидным, что ее появление – часть заранее продуманного плана.

Ильяс наблюдал со стороны, как его пассажир карабкается от дома к дому, рыщет между камней, бормочет что-то под нос, ругается и, разговаривая сам с собой, качает головой. Юноше казалось, что гость сошел с ума от горя. Несколько раз Ильяс хотел вмешаться, указать на тропу, по которой можно спуститься вниз пешком, цепляясь за уступы и траву.

Будто прочитав его мысли, гость обернулся, посмотрел строго.

– Чего ты стоишь? – крикнул ему.

Ильяс пожал плечами:

– А что делать?

– Кава ищи!

Ильяс всплеснул руками:

– Совсем с ума сошел?! Как я тебе его найду?.. Вот же послал Всевышний туриста.

Данияр указал на длинные еще тени, пересекавшие заброшенный аул:

– Тень его ищи…

И снова принялся бродить между камней, раз за разом поднимаясь к самой высокой точке селения. Ильяс вздохнул, достал сотовый. Экран показывал одно-единственное деление, да и то отчаянно мигало. Батарейка оказалась заряжена на тридцать процентов. Тогда юноша направился к Данияру, чтобы выйти к сторожевой башне или даже забраться на ее вершину и по возможности попробовать связаться с Мансуром.

* * *

Игнорируя острые как бритва и недовольные взгляды туриста, Ильяс прошел мимо него к центру села. Скорее всего, он предполагал, это был какой-то сторожевой аул, судя по всему, давно заброшенный – может, сорок лет назад, а может, шестьдесят. Таких в горах десятки, если не сотни. Когда-то, еще во времена Великого шелкового пути или во времена Кавказской войны, в нем, скорее всего, жил небольшой гарнизон: несколько десятков мужчин и их семьи – Ильяс насчитал двенадцать дворов, упиравшихся одной стороной в отвесный склон горы, а остальными тремя смотревших в ущелье. Юноша прищурился: все бы хорошо, но его настораживало, что очертания гор в этом месте казались ему совершенно незнакомыми. Все явственнее ощущалось, что он в этих местах никогда не бывал. Но в это верилось с трудом – он сто раз проезжал по этой дороге и прекрасно помнил: в момент аварии они едва свернули с трассы в сторону Аркаса, он еще хотел предложить гостям остановиться в нем и посмотреть остатки средневековой крепости^[110]. Как раз подумал об этом, когда на дорогу выскочила та сумасшедшая. То есть места-то должны быть хоженые-перехоженые. Но то, что видел юноша сейчас, тот рельеф местности, который был перед ним, говорил, что они находятся гораздо выше предгорий Кавказа.

Пожав плечами на свои размышления, он прошел по тропе до высшей точки селения, поглядывая, как его чокнутый турист ныряет от стены к стене, будто прячась от кого-то или играя в кошки-мышки. Ильяс скривился.

Добравшись до основания башни, снова достал сотовый, разблокировал и неторопливо обошел башню со всех сторон – одинокий «кубик» все равно только мигал, не обещая устойчивой связи. Ильяс был готов отступить и уже начал оглядываться, чтобы найти возможность забраться на вершину башни в поисках сигнала, когда сотовый вдруг разразился вереницей принятых сообщений и следом – входящим звонком. От неожиданности Ильяс едва не выронил телефон.

– Алло! Мансур! – закричал, с легкостью узнав входящий номер.

– Ты где? – услышал он глухой вопрос из динамика вместо приветствия.

Ильяс засуетился, соображая, как точно описать место, да еще и быстро, пока есть связь, и тут догадался:

– Сейчас геолокацию сброшу.

Нажав несколько кнопок, отправил файл с координатами. Мансур отодвинулся от динамика, спросил хрипло:

– Тебя как туда занесло?! Твою машину нашли в ущелье на повороте на Аркас. А ты в нескольких километрах от Чóха!

Ильяс решил, что безумие его пассажира, видимо, передается воздушно-капельным путем и он тоже сошел с ума. Или у него слуховые галлюцинации.

– Что? – переспросил.

Мансур выдохнул:

– Два дня. Я тебя ищу по горам два дня! Почему Чох? С кем ты там?

Ильяс покосился на Данияра.

– Два дня?

Они попали в аварию вчера. Вчера! Потом по ночной дороге проехали всего немного, и получаса не прошло. Уж точно до Чоха, до которого больше 70 километров, добраться бы не смогли. Но геолокация почему-то показывает Чох… Бредовая идея туриста о горном демоне-оборотне в таком случае выглядела куда более правдоподобной. Ильяс окинул взглядом горы, которые, казалось, знал как свои пять пальцев, но которые сегодня совершенно не узнавал, и проговорил:

– Просто забери нас отсюда…

Связь снова пропала, и юноша не услышал ответ Мансура, но надеялся, что это было «да».

Спустившись с вершины, где стояли руины сторожевой башни, он прищурился. Если турист прав и вчерашний (или позавчерашний на самом деле) безусый кот – оборотень-кав, то он знает, как его приманить.

Прислонившись к стене, Ильяс затянул песню. Высокий и чистый, как горный ручей, голос разливался между камней, а за ним, будто по мановению волшебной палочки, опускалась прохлада. Белесый туман струился по теневой стороне улицы, поднимался, будто роса, разогретая солнцем. Данияр выпрямился и обернулся на голос: туман сформировался в приплюснутую кошачью мордочку и постепенно – в призрачного кота. Его шёрстка поплотнела, покрылась рыжими пятнышками, заискрилась. Преисполненный любопытства, кот шагнул к Ильясу, стараясь держаться в тени.

Юноша продолжать петь, а Данияр – с удивлением рассматривать животное.

Кот приблизился к Ильясу, устроился в паре метров от него, запрокинул голову. Коротко мяукнув, потерся безусой мордой о каменную кладку.

Ильяс рухнул на землю, покатился кубарем по пыльной тропинке, подминая под себя кота, схватил его за шкирку и приподнял над землей:

– А ну, шайтан, говори, зачем нас сюда заманил!

* * *

Несмелый луч солнца скользил по лицу, прядь волос упала на лоб – ею играл легкий ветерок, проникший откуда-то сверху и щекотавший кожу. Тишина и щебет птиц, шум воды в отдалении – Катя поймала себя на мысли, что она будто в раю. Сладко потянулась. И тут же подскочила, резко села и огляделась: серые нештукатуреные стены, круглое оконце без стекол, сама она находится на ложе, покрытом десятком цветастых одеял, в ворохе разномастных подушек, часть которых упала на пол. Катя скользнула по нему взглядом – простой земляной, покрытый домоткаными половиками в красно-желтую полоску.

Из мебели в комнате был только крашенный голубой краской табурет, служивший, по-видимому, одновременно и столом, и стулом, и прикроватной тумбочкой. Во всяком случае, на нем сейчас стояли потухший огарок восковой свечи и кружка молока, прикрытая щедрым ломтем черного хлеба с тмином и изюмом. Тонкий аромат дразнил ноздри, девушка невольно сглотнула слюну. Подтянувшись, взяла хлеб и осторожно откусила небольшой сладковато-пряный кусочек. В желудке заурчало от голода.

Катя спустила ноги с кровати, прислушалась к непривычной тишине. Сунув ноги в кроссовки, поднялась и прошла к двери. Толкнула ее – небольшое помещение встретило сумрачной прохладой и темнотой.

– Эй, есть кто? – эхо глухо подхватило ее голос, отнесло в глубину помещения.

Не дождавшись оттуда ни звука, девушка, оставив распахнутой свою дверь, чтобы хоть как-то осветить дорогу, двинулась в темноту. Сделав несколько шагов, огляделась. Это было помещение странной, неправильной формы, без углов, с низким потолком – она ощущала давление сверху. Здесь пахло землей, сыростью и мхом. Катя искала глазами выход или окно. Но, похоже, единственным выходом из этого каменного мешка была ее собственная комната с крохотным окном.

«Как я сюда попала?» – девушка озадаченно топталась на месте.

– Тебе стоило просто закрыть дверь…

Катя вскрикнула от неожиданности.

– Кто здесь?!

Дверь в ее комнату скрипнула, стала медленно закрываться.

– Нет! – Катя бросилась назад: самое страшное, что сейчас могло случиться, – это оказаться запертой в этой могиле, заживо в ней сгнить.

И вот же невезение: когда пробиралась к центру этой клетушки, не наткнулась ни на один камень, но стоило только побежать назад, как нога зацепилась за что-то на полу, а узкая полоска света сокращалась, уже почти отрезав девушку от внешнего мира.

Вытянув вперед руки, Катя, прыгнула к двери, надеясь успеть и не позволить ей закрыться.

Пальцы ударились о плохо струганные доски, ногти зацепились за угол, но дверь словно ожила – дернулась в сторону и будто вырвалась из-под пальцев девушки. Катя вскрикнула от досады и боли – под ногтями остались занозы. Ударила кулаком по дереву.

Но стоило щелкнуть замку, как помещение посветлело. Ярко-оранжевые краски, будто лучи просыпающегося солнца, осветили стены, чисто подметенный пол, плотно покрытый цветными восточными коврами. У стены, удобно устроившись на шелковых подушках перед низким столиком с кривыми позолоченными ножками, плотно уставленным фруктами, медовыми лепешками, пахлавой и орехами на больших серебряных подносах, полулежал мужчина в золотисто-оранжевом одеянии.

В руке незнакомец держал пиалу, наполненную ароматным чаем. Он улыбнулся гостье, сделал приветственный жест и, наклонившись над пиалой, шумно отпил напиток.

– Только когда закрываются одни двери, открываются другие, – философски произнес он. – Угощайся, моя дорогая.

Катя с удивлением разглядывала его. Черная борода, волосы средней длины, которые чуть вились и падали на лоб, подведенные черным углем глаза, улыбавшиеся лукаво. Такое чувство, что она его уже где-то видела.

– Кто ты?

– Джафар. Мы с тобой уже немного знакомы.

Точно! Это же тот самый пассажир внедорожника, что пялился на нее на автозаправке, с которым они встретились позднее на дороге после аварии. Тот самый, кто гостеприимно пригласил их переночевать к себе домой. Но… это был не тот дом.

– Где я?

Джафар усмехнулся:

– Это по-прежнему мой дом.

Катя прошла к столу, медленно опустилась на подушки напротив Джафара.

– Кто ты?..

Мужчина чуть склонил голову, будто в церемониальном поклоне, представился:

– Джафар Абдуллах Мухаммад ибн Баттута.

Катя моргнула.

– Очень приятно… Но я имела в виду совсем другое. Кто ты такой, что за существо? Ты волшебник? Как оказалось, что твой дом – совсем не тот, что был раньше… и выглядит так… необычно?

Дом в самом деле был странным, даже учитывая, что он внезапно расцвел красками: у него по-прежнему не было окон и дверей, стены оказались гладкими, будто отполированными, а само помещение – круглым.

– Я не волшебник. Я дух. Таких, как я, называют джиннами.

Катя приоткрыла рот и снова захлопнула его. Окинула взглядом все вокруг.

– Ты ведь не хочешь сказать, что мы сейчас… внутри некоего сосуда? – Сказка о волшебной лампе Аладдина тут же подбросила парочку вариантов развития событий, включая тот, в котором ей придется провести здесь тысячу лет, пока какой-нибудь несчастный не найдет ее, вызволив из заточения.

Джафар покачал головой, оторвал от грозди виноградинку и закинул в рот.

– Зачем лампа? Нет. – Катя с облегчением вздохнула. – Мы в кувшине.

Час от часу не легче.

– Зачем ты привел меня сюда?

Джафар пожал плечами, взял с тарелки инжир, протянул девушке и сказал строго:

– Угощайся! Ты ничего не кушаешь, нарушая тем самым законы гостеприимства.

– Законы гостеприимства не предполагают похищения и насильственного удержания, – сердито парировала Катя, но угощение приняла.

– В самом деле?! – неподдельное удивление джинна заставило Катю вздрогнуть. Он белозубо засмеялся: – Вай, такая серьезная, совсем шуток не понимаешь…

– Да уж какие тут шутки, – Катя выпрямилась. – Я хочу, чтобы ты меня отпустил. Верни туда, откуда взял. Иначе тебе не поздоровится!

От банальности угроз у девушки опустилось сердце: чем она, в самом деле, может его припугнуть? Папе нажаловаться? Так она специально сделала так, чтобы отец ее не нашел, поводырь даже какие-то искры разбросал, наверняка следы замел. Так что папа не поможет. Данияр? Как он найдет ее, интересно, внутри кувшина? Девушка нахмурилась, из-за чего Джафар делано расстроился, покачал головой:

– Вай, зачем так говоришь? Почему угрожаешь? Джафар работу свою исполняет…

– Какую работу?

– Три желания. Ты, – он ткнул в девушку указательным пальцем, – третье желание, последнее. Потом Джафар и брат его Ахмет свободны, как ветер пустыни! – Он придвинул девушке угощение – сладкие и румяные лепешки, от аромата которых у Кати свело желудок. – Кушай, красавица, не порть работу.

– Ты вообще в своем уме? Какая работа, какое желание?! Я дочь бога Белеса, между прочим! Ты понимаешь, что он сделает с тобой и твоей богадельней, когда узнает?!

Джафар безмятежно зевнул:

– Узнает, не узнает – какая разница. Джафар – раб кувшина, хозяин дал задание: найди невесту, молодую, красивую – Джафар нашел. Кто виноват, что невеста – дочка важного господина? Джафар? Нет, конечно. Кто заказал, тот и виноват…

Он жуликовато улыбнулся. Потом заговорил снова, ссылался на какие-то положения закона джиннов, правила, даже какие-то случаи вспоминал из своей многотысячелетней практики. Катя не слушала. Она лихорадочно разглядывала стены и потолок. Теперь, точно понимая, где она оказалась, она догадалась, что странный потолок – это крышка кувшина. Как до нее допрыгнуть – непонятно. Но как-то же джинн оттуда выбирается.

Не обращая внимания на речь Джафара, девушка разбежалась и попробовала заскочить на стену. Джафар сразу смолк, уставился на нее с интересом. Допрыгнув до середины стены, Катя соскользнула по гладкой поверхности вниз.

И новая попытка.

И еще одна.

И еще.

Джафар азартно цокнул языком:

– Предположим, ты допрыгнешь. Как крышку откроешь?

Катя запыхалась.

– Толкну вверх, – прошептала, едва переводя дыхание.

Джинн фыркнул и театрально закатил глаза. Поднялся с подушек и легко воспарил вверх, к потолку. Дотронулся рукой до крышки и толкнул ее. Та не поддалась.

– Видишь? Все не так просто. Тут магия особая. – Он снова вернулся на свое ложе, устроился удобно и оторвал гроздь винограда. – Успокойся. Наслаждайся путешествием, приятной компанией… в моем лице… Кав донесет нас до места назначения очень скоро.

Катя зло посмотрела на него.

– Кто такой кав?.. А впрочем, не важно. – Она отряхнула ладони, приготавливаясь к очередному прыжку. И, разбежавшись, с силой ударила по стене. Развернулась – и снова, с такой же силой. Внутри кувшина грохотало так, будто в него горох сухой насыпают. Джафар сперва смотрел снисходительно, но, когда кувшин качнулся, бородач встрепенулся.

– Эй! Ты что творишь?

Но Катя не обращала на него внимания, раз за разом разбегаясь и ударяя по стене кувшина, заставляя его раскачиваться.

– Эй, ты разобьешь его!

– Этого… я… и добиваюсь!

Кувшин качнулся, пол под их ногами дрогнул и накренился.

– Открывай крышку! Не то переверну эту посудину! – Катя сдунула со вспотевшего лба волосы.

Джафар развел руками:

– Не могу! Кав должен! Поте…

Последнюю фразу Катя уже не дослушала – кувшин накренился на бок и покатился по поверхности. Оглушительно загрохотал, заглушая как крик самой Кати, так и возгласы Джафара.

– Сумасшедшая! – последнее, что она успела разобрать, перед тем как ее припечатало к стене, а потом отбросило кубарем к противоположной – кувшин определенно куда-то падал.

Глава 10 Кав андали́б

– А ну, шайтан, говори, зачем нас сюда заманил!

Данияр увидел, как Ильяс встряхнул рыжего кота, тот фыркнул, дернул плечом в попытке высвободиться, оскалил розовую пасть – острые как бритва клыки сверкнули на солнце. Кот ловко изогнулся, ударил когтистой лапой по руке парня, но тот успел увернуться. Вытянув руку, выставил кота на солнцепек. Животное жалобно ахнуло и притихло – от рыжей шерстки отлетал и поднимался вверх пепельно-серый дымок. Ильяс засмеялся, перехватил кота за передние лапы и крикнул:

– Клянусь Аллахом, я сброшу тебя в ущелье, если ты прямо сейчас не заговоришь!

Кот еще раз брезгливо дернул плечом, Данияр отчетливо услышал «Бррр», а в следующее мгновение рыжий безусый кот в руках проводника оттолкнулся от воздуха, в немыслимом танце, будто желая обнять всех разом, дернул лапами и… превратился в щуплую остроглазую девушку: черные косы ниже пояса взвились змеями, цветное восточное платье блеснуло серебряной вышивкой, темный мех заискрился по воротнику и проймам сотканного из разноцветных нитокжилета. На ногах – пыльные сапожки из мягкой черно-бурой замши. Она стояла, исподлобья разглядывая Ильяса, – правой рукой он все еще держал ее за шиворот, точно так же, как только что держал за загривок кота.

– Еще будешь пялиться – глаза выцарапаю, – прошипела незнакомка.

Ильяс моргнул.

– Так ты девушка?! – проводник отпустил ее платье, но крепче схватил за руки и, ловко разведя их в стороны, притянул к себе, вглядываясь в непримиримые черные глаза оборотня.

– Кав Андалиб^[111], - независимо представилась девушка, сверкнув глазами, – а твое имя, козья какашка, даже спрашивать не желаю! И поёшь ты мерзко, ни в одну ноту не попадаешь!

– Это оттого ты вышла из своего укрытия?

– Хотела пасть твою поганую заткнуть… И рожу исцарапать… – она попробовала выдернуть запястья, прошипела: – Ш-шайтан лживый, с-собачий потрох… Червяк гнилой…

Ильяс цокнул языком:

– Тебе прокляли и обратили в кава за сквернословие, верно?

Девушка в ярости предприняла еще одну попытку вырваться, но Ильяс успел ловко ее поймать – дернув на себя, выбил опору, заставил осесть. И, не позволив опомниться, развернул к солнцу, снова второй рукой схватил за шиворот. Девушка извернулась, спрятала лицо, но Данияр успел заметить красноватые ожоги на белоснежной коже. С недоумением посмотрел на Ильяса.

Тот тем временем продолжал допрос:

– Андалиб, говоришь, тебя зовут… Скажи, дорогая, зачем ты нас сюда заманила? Как оказались мы здесь? Куда спутницу гостя моего дела?

Девушка поморщилась, скривившись, передразнила юношу:

– Ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды… Сыплешь словами, а я простая деревенская девушка, наукам не обученная, память у меня девичья, я уже первый вопрос позабыла, – она лукаво сощурилась, настороженно взглянула исподлобья на руки Ильяса, будто опасаясь, что в них мелькнет что-то действительно опасное для нее.

Парень покачал головой, проговорил медленно и с угрозой:

– Именем Аллаха заклинаю тебя. Не то наложу проклятье, будешь еще столько же лет в образе кава безусого по развалинам блуждать, надеясь, что человеческое жилище хоть ненадолго прогонит холод, который поселился в прóклятой душе твоей… Ну! – он снова встряхнул ее.

Девушка смотрела на него с сомнением. Проговорила, презрительно скривив тонкие губы:

– Лжец… Не знаешь ты таких проклятий…

Юноша наклонился к ее уху так, чтобы видеть лицо пленницы:

– Проверим?

Андалиб отвернулась, скрестила руки на груди и незаметно сделала полшага в сторону тени.

– Ай, не трепи мне нервы, демоница проклятая, будешь говорить? – Ильяс заметил хитрый маневр, жестко толкнул на солнце.

Девушка извивалась в его руках, пряча от ярких солнечных лучей открытую кожу Взвыла, снова извергая проклятья, от которых Данияр не знал, плакать ему или смеяться. Наблюдая за этой сценой, он встал так, чтобы девушка могла укрыться в отбрасываемой им тени, – Ильяс не заметил, что тень значительно шире и выше туриста, не видел расправившийся, словно темные крылья, плащ за его плечами. Но зато заметила Андалиб. У нее округлились глаза – она замерла, медленно подняла взгляд, всматриваясь в лицо молодого мужчины. Прошептала с восторгом:

– Малакуль Маут…^[112] Ты все-таки пришел за мной, недостойной… – выдохнула она, будто узнавая в нем старого знакомого, которого меньше всего ожидала здесь увидеть. Взгляд ее посветлел, на губах появилась блаженная улыбка. Прекратив сопротивление, она осела на колени – Ильяс дернул ее за шиворотвверх, заставив подняться.

Данияр обратился к девушке:

– Я буду признателен, если ты пояснишь, что происходит…

Девушка перестала кривляться и гримасничать. Выпрямилась, разглядывая Данияра с опаской и благоговением.

– Не думала уже, что когда-нибудь встречусь с тобой… – Она закусила губу, будто решаясь. Выпалила: – Я не виновата, я просто отрабатываю свой долг, живу здесь, на развалинах, никого не трогаю. А вас привели в этот заброшенный аул джинны.

– Кто? – Ильяс и Данияр изумленно переглянулись.

Девушка вздохнула, цокнула языком и отвела взгляд, пробормотав в сторону Ильяса новую порцию проклятий:

– Чтоб волосы твои в змей превратились и жалили тебя ядом до скончания века твоего. И не было противоядия и исцеления от укусов их… Лживая собака.

Ильяс рассмеялся:

– Ты опять за старое?! Воистину старцы говорят: девушка без должного воспитания – как блюдо без соли^[113].

Андалиб горделиво приосанилась, учитывая, что ей все равно приходилось чуть наклонять вперед голову – юноша по-прежнему держал ее за шиворот, – и выглядело это неуклюже. Она поджала губы, бросила Ильясу с презрением:

– Джафар и Ахмет видят таких, как ты, насквозь! Они не просто так служат судьями у самого Абдурахмана ибн Саида, да святится имя его, да пребудет с ним сила Всевышнего и милость Его…

Ильяс остановил ее, встряхнул:

– Эй-эй, притормози! Ты можешь прямо сказать, зачем Джафар и Ахмет нас сюда приволокли и бросили?!

Девушка прошипела:

– Они видели тебя еще на подступах к человеческому городу, там, где ты заправлял свою железную повозку, управляемую демонами, противниками Всевышнего… Видели тайну твою, ибо ничто не укроется от острого глаза Джафара…

– О чем она говорит? – усмехнулся Данияр и уставился на Ильяса. – И при чем здесь девушка, которая была со мной?

Андалиб перевела на него взгляд, снова благоговейно склонилась:

– Джафар никогда не ошибается, господин. Он спас ее от этой лживой змеи, – она кивнула на Ильяса; Данияр заметил, как тот при этом побледнел. – Ей уготована счастливая судьба, она станет самой счастливой женщиной, будет жить в богатстве и роскоши, любви и достатке… Носить жемчужные бусы, спать на шелке и бархате…

Данияр поморщился, посмотрел на нее строго:

– Джафар и Ахмет привели нас сюда, потому что узнали в нашем водителе преступника и лжеца? Так, что ли? При чем здесь тогда похищение моей спутницы?.. Где она?

Девушка кивнула с почтением:

– Она в безопасности, господин, саблегрудый ждет ее… Я отнесу ее ему и отработаю свой долг. И ты заберешь меня, господин…

– Саблегрудый? – не понял Данияр и посмотрел на Ильяса, но тот лишь пожал плечами. – Кто это?

Кав поджала губы, оскорбилась:

– Лучший охотник, Лесной человек, самый уважаемый джинн из всех, что я знаю!

– А саблегрудый отчего? – Данияр представил какого-то демона, утыканного острыми, как бритвы, лезвиями.

Вместо нее ответил Ильяс:

– Оттого что саблю на груди носит по старинному обычаю, верно? Лесной дух, такой же нечестивый, как и этот оборотень.

Девушка презрительно фыркнула, отвечать не стала, скрестила руки на груди.

Данияр заглянул ей в глаза:

– Скажи, куда ты должна перенести Катю?

Девушка округлила глаза, втянула голову в шею и пролепетала, повторив, словно мантру:

– Саблегрудый ждет ее…

Данияр поморщился.

Девушка посмотрела на него восхищенно:

– Освободи меня, и я помогу тебе…

– Хорошо. Говори, где она.

Девушка показала глазами на то место, из которого появилась, – там, у основания каменной кладки ограды, сперва сумеречный, будто сотканный из дыма, а потом все более четкий и материальный, показался медный кувшин, в какие горцы обычно набирали воду: высокий, с широким горлышком и по-утиному коротким носиком, с крупной изогнутой ручкой и крышкой-колокольчиком.

Данияр выдохнул с облегчением, шагнул к нему и наклонился, чтобы поднять с земли. Но в этот момент молодого человека отбросило назад. Яркое солнце, уже разогревшее камни, померкло.

В этот же момент кувшин качнулся, завалился на бок и покатился вниз по склону. Данияр, пытаясь одной рукой придержать распахивающуюся полу плаща, неуклюже оттолкнулся от стены и бросился к кувшину, ловко преодолев те несколько метров, которые их теперь разделяли. Но его скорости оказалось недостаточно: посудина откатилась по склону ниже, сделала кувырок, подскочила на камне и, пролетев всего в паре сантиметров от растопыренных пальцев Данияра, соскользнула в пропасть.

– Да Хаос вас поглоти! – простонал Поводырь, наблюдая, как кувшин летит вниз.

– Это не я! – на всякий случай закричала в спину Данияру девушка-оборотень. – Я не виновата, что он упал и разбился! Ай, какое горе. Теперь ваша подруга никогда оттуда не выберется! И все из-за этой лживой собаки! – она проворно вывернулась из рук растерявшегося Ильяса, отскочила в сторону, в тот же момент обернулась кошкой и спряталась в тени. – Мяу…

Любопытная мордочка мелькнула за камнями и скрылась.

* * *

Лежа на каталке в машине скорой, Рауль Моисеевич прислушивался к сирене – по-рабочему равнодушной, словно этот пронзительный звук относился не к нему, а к какому-то другому пациенту От слова «пациент» в привязке к себе, усмехнулся, – непривычно. Еще было жаль, что госпитализируют не в свою больницу, в которой он проработал столько лет и знает каждый кирпич и каждый слой краски, а в другую, незнакомую, с незнакомыми докторами… Не то чтоб он «своим» доверял больше, но у «своих» он даже по интонации знал, когда дело труба. А тут…

Он вздохнул, настороженно прислушался к хрипу, вырвавшемуся из гортани вместо вздоха. В груди стало тяжело. Снова почувствовал, как болезнь с каждым новым вздохом, будто невидимый спрут, пробирается глубже в легкие. От начавшегося жестокого приступа кашля потемнело в глазах.

Рауль Моисеевич потянулся к внутреннему карману, достал сотовый и набрал номер старшей дочери. Сбросил, вспомнив, что та сейчас на работе, все равно ничем не поможет. Отправленное сорок минут назад, пока ждал приезда скорой, сообщение еще не прочитала – значит, занята. Отдышавшись – никогда не думал, что простой набор номера стоит такого количества усилий, – набрал другой номер. Не потому, что надо сообщить о госпитализации, а потому, что надо узнать, все ли в порядке, – кто его знает, когда он еще сможет выйти на связь. Номер отозвался:

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

«Черт возьми», – подумал он об этом абоненте. Катерина уже несколько дней не выходила на связь. Прислала короткое голосовое сообщение из аэропорта, что долетели хорошо и их встретили, и на этом все. Потом – только тишина и «аппарат абонента выключен».

Болезнь случилась не вовремя. Он всегда посмеивался над пациентами, которые в скорой доделывали какие-то дела, что-то сообщали, писали, тревожились, сетуя, что заболели «не вовремя». Болезнь никогда не бывает вовремя, если это не нагулянный на морозе насморк перед контрольной.

Вот и у него сейчас – не вовремя.

Сквозь ватную пелену пробивался надоедливый сигнал сирены, перед глазами качались белый потолок и синие блики маячка. По тому, как машина резко взяла влево и притормозила, догадался: почти на месте; сейчас будет приемное отделение, усталый врач, решение о госпитализации, возможно, реанимационные мероприятия. А с ними не забалуешь. Времени все меньше.

Открыв книгу контактов, с трудом нашел старый номер, по которому сам никогда не звонил. Выбрал команду «Написать сообщение».

«Катерина ругаться будет», – отметил про себя, торопливо набирая текст – голос все равно сорван кашлем и пропал полностью.

Попадая мимо виртуальных клавиш и надеясь, что эту абракадабру адресат сможет расшифровать, написал: «Антон, это Уваров. Опекун Катерины. Я в больнице. Надолго. Катя улетела в Махачкалу и не выходит на связь. В семь вечера приходи ко мне, дождись дочь, она приедет забрать кота. Скажи, что я велел тебе забрать шкатулку. Ту самую, с которой все началось. Там внутри инструкция от Катиного отца. Вызывай Ярославу. Она наверняка знает, что делать». Отправил.

Выдохнул с облегчением. С шорохом распахнулись дверцы скорой, санитар дернул на себя каталку.

Рауля Моисеевича бросило в пот – ага, «приезжай». А куда – Антон не знает. Торопливо, подстраиваясь к ритму санитара, разворачивающего его каталку на пандусе, он написал второе сообщение, указав адрес.

* * *

Антон притворил за собой дверь квартиры – он купил ее пару месяцев назад, затеял ремонт и бросил. В последнее время он все бросал на полпути: вуз, работу, едва успевшие начаться отношения с девушкой. Оставил внутри неприбранную постель, недоеденную пиццу на журнальном столике, разбросанные на сером каменном полу банки из-под колы, покачивающиеся в углу провода роутера – он провел интернет в первую очередь. Всемирная паутина помогала справиться с одиночеством. Он никогда не выключал умную колонку – боялся, что, как только смолкнут музыка или бесконечные подкасты, он сойдет с ума от тишины. Оставил колонку и сейчас включенной – на лестничную площадку выплескивались приглушенные биты модной композиции.

Как ни странно, в голой, неуютной и необставленной квартире с дурацкой полиэтиленовой занавеской в душевой и разложенным диваном посреди голых оштукатуренных стен он чувствовал себя на своем месте. Вернее, без места. Он такой же расхлябанный, неуютный и необжитой, как эта его квартира.

И как с этим справиться – он не знал. И главное – надо ли справляться.

Неожиданное сообщение Рауля Моисеевича заставило его выбраться из постели и отправиться на другой конец города. Нет, не потому что ему это было важно, но потому что он не смог отказать – сотовый старого врача оказался отключен.

Вздохнув, он натянул свитер, куртку, взял ключи от машины и поехал.

Дочь Рауля Моисеевича уже подошла, как раз открывала квартиру, когда Антон вышел из лифта. Он, хмуро улыбаясь, показал сообщение ее отца. Бегло взглянув на парня, она махнула рукой и позвала вглубь квартиры:

– Бери, раз надо, – и ушла поливать цветы, прибирать кровать, проветривать.

Пока она громыхала кастрюлями на кухне, кормила голодного кота, который путался под ногами и отчаянно мурлыкал, Антон нашел шкатулку темного дерева – она пылилась на комоде. Помедлил перед тем, как взять ее в руки, – все еще не уверенный, нужно ли это ему.

Они почти не виделись с Катей с тех пор. Всего пару раз пересеклись, оба раза она смотрела на него не столько враждебно, сколько отчужденно. Он понял: не простит. Принял это и, наверное, переболел. Он по-прежнему смутно помнил то, что происходило с ним, – скорее, воссоздал картинку по скупым и эмоциональным репликам. Не до конца осознал, что произошло и из-за чего Катя его возненавидела, но ему до сих пор снилось, как гаснет ее улыбка. Вот только что алела на губах, освещала глаза, и тут же – растерянность, недоумение и будто смерть.

Он понял: именно в тот момент умерло то неведомое, что между ними возникло. Или не возникло, но проникало в его сны запахами полевых трав, степного солнца и плеска воды в Темзе. Этот цвет напоминал Антону цвет Катиных глаз.

Он пытался жить дальше. Как мог и умел. Пытался наладить отношения с родителями, иногда ему даже удавалось не навлечь гнев отца при встрече. Он пытался жить без нее, с ворохом воспоминаний, которые ложились косыми тенями в памяти.

Сообщение и просьба ей помочь будто резанули по старой ране.

Он смотрел на шкатулку, переминался с ноги на ногу и кусал губы. Пальцы играли ключами – мерное позвякивание смешивалось с грохотом моющейся в кухне посуды.

Оставить все как есть, сказать, что не нашел шкатулку? Или сделать вид, что не понял сообщения Рауля Моисеевича?

«И струсить, как тогда», – сам себя пристыдил.

Вздохнув, взял шкатулку с комода и приоткрыл крышку: внутри лежал неразборчиво исписанный тетрадный лист, изрядно потрепанный по углам и потертый на сгибах. Развернув записку, Антон пробежал ее глазами.

Бред. Он этим точно здесь заниматься не будет.

Сунув записку в карман и схватив шкатулку, торопливо попрощался с дочерью Рауля Моисеевича. Сел в машину. Сердце колотилось, будто перед прыжком с тарзанки. Шкатулка лежала рядом с ним на пассажирском сиденье, он поглядывал на нее с опаской. Казалось, по неприметным рисункам-черточкам на поверхности то и дело пробегали синеватые электрические блики, словно отсветы далекого пламени.

– Бред, – повторил он, убирая шкатулку в бардачок.

Повторно открыл ее уже дома, перечитал записку. Аккуратным, почти ученическим почерком в ней был написан заговор: у Антона вспотел лоб от напряжения, пока он с трудом разбирал знакомые буквы, которые укладывались в незнакомые слова.

– … До седого камня, поверну ключом, оберну-поверну три раза, три раза, в три силушки… – пробормотал он вслух.

Пол под ногами завибрировал, мелкая пыль поднялась над бетонной кладкой, замерла, будто в невесомости, и на глазах Антона стала сворачиваться в тугую спираль, уплотняясь. Антон наблюдал, приоткрыв от удивления рот, и невольно воровато оглянулся, когда пустота в его квартире отозвалась шелестом чужих голосов и россыпью искр, волной пронесшихся по поверхности ожившей пыли.

– Черт, – он скомкал лист бумаги и отбросил его в сторону, словно отравленный. Шумно выдохнул.

Пыльная взвесь тут же осела на пол, шаги и посторонние звуки стихли так же внезапно, как появились.

– Чертовщина какая-то, – Антон вытер со лба липкий холодный пот, убрал волосы с лица. – Не может быть…

Он поднял с пола бумагу, расправил, осмотрел записку: обычный лист, вырван из середины простой школьной тетради в клетку. На каждой стороне – отдельный заговор. На первой странице подписано: «На Белеса». Антон начал читать и снова почувствовал что-то странное, будто сквозняк. Оглянулся на окно – закрыто на задвижку. Откуда холодок? Ворвавшись в комнату, он будто растаял, стоило Антону только прервать чтение: не то померещилось, не то и вправду что было.

Любопытство толкало его действовать. Подспудная мысль, что в его руках наконец оказался ключ к потерянным воспоминаниям, загоралась все отчетливее, все ярче освещая желание добраться до истины.

Антон решительно перевернул страницу, прочитал: «Для догляду».

На соседней: «В безлунную ночь, от черного морока».

На последней: «На крайний случай». Внизу, под заговором, значилась пометка другим почерком, кривым и неразборчивым, с вытянутыми в линейку буквами, – очевидно, это была рука пожилого врача:

«Не пользоваться без необходимости, связывает все миры». И большой восклицательный знак, обведенный в кружок.

Этот знак поселился и в мозгу Антона, как зажегшаяся лампочка. Как загоревшийся маячок.

Ярослава там тоже была… В тех полубредовых снах.

Он снова и снова возвращался к записке: какой из этих заговоров должен вызвать Ярославу?

Антон с усилием представил себе бойкую светловолосую девчонку, яркую и остроглазую. «Она выросла, наверное, может, и замуж вышла», – строго сказал себе.

Еще раз пробежал взглядом заговоры. Первый отбросил – четко написано, что он связан с Белесом. «В безлунную ночь» выглядело как защитное заклинание: «Путы белые, пути светлые», – тоже не то. Оставалось два – «Для догляду» и «На крайний случай».

Антон поморщился. Погуглил, что догляд – это присмотр, а какой ему присмотр нужен? Он только пожал плечами и развернул заговор «на крайний случай» – в конце концов, сейчас определенно именно такой.

Молодой человек прочитал про себя первые несколько предложений, запинаясь, – почерк здесь стал неразборчивым, видно, человек, писавший строки, сильно торопился. Некоторые строки, попавшие на сгиб, оказались сильно повреждены. Тогда Антон оторвал кусок от стоявшего в углу рулона обоев, нашел на подоконнике простой карандаш и переписал текст своей рукой.

«Именем Света, именем Рода, именем Силы, радея за ней, насылающей благость призывающим ея, – Антон шумно выдохнул, заметив, как загорелись прочитанные им буквы. Моргнул, сбрасывая наваждение; буквы снова приобрели обычные очертания. Осторожно продолжил: – Силу и славу дарует Род Всемогущий в бою ради правды сражатися. Громом явленный, будь вдохновленным, волю свою яви́».

Здесь Антон окончательно убедился – это тот самый заговор, который ему нужен: после слова «яви» в скобках значилось «назвать что требуется». Ему, Антону, требовалась Ярослава. Он представил ее себе – в расчете на то, что, когда начнет читать заговор вслух, вспомнит девушку более точно. Заговор завершался словами: «Ныне, и присно, и от круга до круга! Тако быть, тако еси, тако буди».

Антон быстро проговорил это про себя и отложил лист:

– Нет, нафиг мне это надо.

Нет, он не сомневался, что это все работает, но зачем ему надо в это лезть – не знал. Ну уехала куда-то Катерина, не отвечает на звонки опекуна – так это их дела, его, Антона Ключевского, не касающиеся.

«Ты просто трусишь», – вкрадчиво подсказал внутренний голос, и Антон сразу сник.

– Бред…

Клочок обоев на столике подернулся заревом, будто по нему скользнул предрассветный луч. Молодой человек напрягся, уставился на него – на разрастающееся над листком бумаги свечение.

– Да ла-адно, – протянул он, когда бумага полыхнула ярким пламенем, выпустив сноп искр, подпрыгнула и словно растворилась в полумраке комнаты.

А вместо нее, собирая отблески, стала проявляться женская фигура. Она будто спускалась сверху, легко ступая. В сине-розовом огне Антон видел, как развевается ее одеяние – длинное простое платье с красно-желтым узором по подолу. Из-под него виднелась более темная юбка и мягкие сапоги.

– Ярослава?

Силуэт девушки увеличивался, она спускалась, пока не замерла напротив Антона. Огляделась с удивлением, бросив неприветливый взгляд на него, сидевшего на краю неприбранной постели с приоткрытым ртом. От нее пахло костром и сушеными ягодами – остро, маняще. Протянув руку, он осторожно ткнул в нее пальцем, чтобы проверить реальность ее существования. Девушка отшатнулась, треснула по руке:

– Лапищи убери… Ты, что ль, звал?

Антон сглотнул, кивнул и уставился круглыми как блюдца глазами на гостью.

– Очуметь, – единственное, что он смог выдавить.

Вскочил, бросился в сторону, замер у стены, все еще силясь прийти в себя.

Она была старше той Ярушки, которую он помнил. Но та же коса до пояса, тот же ярко-васильковый взгляд и огонь в глазах.

– Ты Ярослава?

– Ну а ты кого ждал? Кого звал? – Она прищурилась, будто пытаясь вспомнить. И тут же ее лицо в одно мгновение просветлело и помрачнело: – Антон? Ты что задумал?

Парень растерялся.

– Я? Я – ничего…

– Зачем вызвал тогда? – Ярослава воинственно сверлила его взглядом.

Антон торопливо полез в карман за сотовым, достал его, активировал экран. Найдя последнее сообщение от врача, сунул его Ярославе:

– Вот. Мне сказали тебя найти. Я думал… – он перевел дыхание, шумно сглотнул: – Я думал, ты в курсе.

Девушка смерила его недоверчивым взглядом, покосилась на ярко-голубой экран:

– Это что?

Антон сообразил, что ей надо помочь. Порывисто убрал с лица прядь волос.

– Здесь написано… Рауль Моисеевич, опекун Катерины… Помнишь его, он тебя спас? – Девушка кивнула. – Он заболел, вызвал меня, так как Катя не выходит с ним на связь.

– А должна?

– Видимо. Раз он волнуется… Я ничего не знаю. Я понял так, что ты в курсе… Я вызову тебя, и всё.

Девушка оглянулась по сторонам. Подбоченившись, пробормотала:

– Да с чего бы это, интересно… Это где я сейчас?

– Это… мой дом… В нашем времени прошло четыре года с момента, когда… – он не нашелся, как обозначить их прошлую встречу.

Ярослава хмыкнула:

– Дом, скажешь тоже… Боле на пещеру похоже.

Антон засмущался, покраснел:

– Да просто ремонт никак не могу доделать, стены бетонные, вот и…

Ярослава вскинула руку, прерывая его:

– Не в том суть. В каком дому жить, каждому самому решать надобно, значит; а что пусто у тебя, так то, видать в душе тоже пустота. За то не извиняйся… Надо Катю найти. Давно виделись с ней? – она повернулась к нему, так же подбоченившись, уставилась в переносицу, будто прожигая в ней дыру. Антон почувствовал, как загорелись щеки, а по спине пробежала жаркая волна. Потупив взгляд, пробормотал:

– Да не виделись почти. Не нужен я ей, выставила… И всякий раз прогоняла…

Ярослава смотрела, как он хмурится, как изучает серую неприглядную стену и то и дело кусает нижнюю губу.

– Все о себе говоришь, а мне о ней надобно.

– Да не знаю я о ней ничего!

Ярослава выдохнула.

– Ну ладно. Значит, сама узнаю…

– Ну вот так бы сразу и узнавала, что меня допрашивать… – Антон отошел к дивану, сел на подлокотник.

Ярослава глянула на него строго, призадумалась. Из небольшой холщовой сумки на бедре – Антон даже не заметил, что у нее она есть, – достала камень. Поймала им свет, посмотрела через него.

Обрисовала ребром ладони вокруг себя круг – тот сразу загорелся. Положив камень в центр круга, сама опустилась на колени. Сложив руки вместе, будто крышу над камнем соорудив, проговорила тихо:

– Вечный маг-чародей, житель каменный, отзовись…

Антон видел, как над камнем занялось пламя – тонкое и жаркое, будто над восковой свечкой. В нем отчетливо проступил мужской силуэт: до колен рубашка, простые холщовые брюки.

– Ты с ней? – спросила Ярослава, склонившись к нему. Юноша покачал головой. Приложил обе руки к горлу, поморщился. – Поняла, не пускают тебя к ней. Жива она? – Юноша в огненном пламени сделал неопределенный жест, будто приготовившись пространно изъясняться, но, спохватившись, кивнул. Развел руки, и огненная дымка за его спиной сформировалась в горную цепь. – В горах? Хм… Как мне к ней перебраться?

Юноша в огне поманил ее к себе. Ярослава выпрямилась:

– Не, к тебе не пойду. Раз тебя не пускают, значит, и я с тобой просиживаться буду, а мне это не с руки, сам понимаешь. Меня к ней перенести надобно. – Юноша кивнул еще энергичнее, поманил снова. Ярослава с сомнением вздохнула: – Ну смотри у меня, обманешь – всё Кате скажу, пусть тебя снова батюшке отдаст в услужение.

Юноша беззвучно захохотал.

Ярослава встала, отряхнула колени от налипшей на них извести и пыли, обернулась к Антону:

– Скажешь доктору, что я к Катерине ушла…

Антон спохватился:

– А возьми меня с собой.

Девушка посмотрела на него строго:

– С чего вдруг?

– Шанс дай прощенье выпросить… Нет мне покоя без нее.

Девушка покачала головой:

– Ты смертный, волшбе не обученный, с тобой всякое может случиться… Да и не с руки мне с тобой нянчиться.

– Я уже почти умер однажды. Возьми меня с собой… Прошу тебя! Я знаю этот мир… могу что-то узнать, помочь. – Вспомнив что-то, он будто просветлел: – Я… Я знаю, где сейчас Катя! Это Кавказ, я узнал место, которое показывало это существо из огненного пламени…

Ярослава продолжала смотреть на него, взгляд по-прежнему излучал недоверие.

– Слушай, Антон… Тебя это не касается. Попросили позвать меня, я и пойду.

– Касается. Уже коснулось… – он отвел взгляд, добавил горячо: – Мне нужно понять, что у нас там произошло!

По девичьему лицу промелькнула тень, взгляд стал теплее:

– Неужто так и не вспомнил?

Антон покачал головой:

– Знаю только о том, что сама Катя рассказала. Три дня будто ножом из памяти вырезаны. Как в лес вошел с Афросием и Шкодой – помню. Как вышел потом – тоже. Что было в лесу – не знаю. Уже и к врачам ходил, и на гипноз, и на тренинги… Ничего не помогает. Но сейчас чую: шанс есть. Не отказывай. Прошу тебя!

Ярослава вздохнула:

– Ладно уж, пошли. Только не ной потом. Да не жди, что Катя тебя с распростертыми объятиями встретит, – может и заругаться.

Антон кивнул. Схватил со стола сотовый, отправил короткое сообщение родителям. Шагнул к девушке.

Та протянула ему руку ладонью вверх, взяла крепко, словно железные оковы надела. Потянула за собой, внутрь огненного круга.

– Взгляд не отводи, – велела строго.

Антон кивнул. Стараясь не моргать, уставился на Ярушку. В одно мгновение звуки притупились, будто стена огненная вокруг уплотнилась. И следом стены неприбранной квартирки поплыли вверх. Периферийным зрением Антон видел, как увеличился в размере и навис над ним диван, каким огромным стал рулон обоев, от которого он оторвал кусок.

Черная магия, наверное.

Ярко-синие глаза Ярославы оказались совсем рядом, будто поглотили его, а в голове прозвучал смех девушки: «Дурью башку свою не забивай».

За спиной Ярославы вырос световой круг, внутри него темнел мужской силуэт.

– Сюда! – крикнул и поманил к себе.

– Иди, – Ярослава первой отвела взгляд и подтолкнула Антона к световому кругу.

Парень озирался по сторонам, медлил. Квартира превратилась в огромные хоромы с высоченными, метров в пять, потолками, необъятным диваном…

– Мы что, стали размером с горох? – удивился.

Девушка повысила голос:

– Иди уже, коли не передумал. А если передумал, так и возвращайся, самое время.

– Нет, я иду…

Антон смело шагнул внутрь круга, успел заметить, что девушка последовала за ним, подобрав с пола камень. Только ее пальцы коснулись его поверхности, как проход в его холостяцкую квартиру и прежнюю жизнь схлопнулся, а самого Антона окружил ослепительный белый свет. Застилая глаза, брызнули слезы.

Парень замер. Заморгал часто-часто. Почувствовал, как Ярушка проскользнула мимо него, услышал, как радостно взвизгнула совсем рядом, справа:

– Здравствуй, лю́бый мой.

Антон был готов поклясться, что за этим последовал чмок, и поморщился.

– Эй, чего происходит? Не вижу ничего… – из глаз лились слезы, из-за яркого света голова будто взрывалась.

– Это ты с кем? – мужской голос, не старый, скорее молодой.

– Антон. Не узнал его, что ли?

– Анто-он? – изумленно пропел голос.

Антон крутил головой, шарил руками вокруг:

– Ничего не вижу…

И тут же почувствовал, как его потянули за рукав.

– Так сюда иди, не то ослепнешь. Что ж ты встал на краю перехода…

Сделав шаг вперед, Антон в самом деле прозрел. Медленно к нему возвращалось зрение, а с ним – любопытство. Он огляделся: бескрайнее помещение с бесконечными рядами янтарных колонн, внутри которых, словно в лампе из магазина ИКЕЯ, что-то булькало и вращалось.

– Где мы?

Ярослава стояла, все еще обнимая незнакомого Антону парня за талию, и лукаво улыбалась.

– Ты ж сказывал, что знаешь?! Про Кавказ толковал… Неужто соврал?

Девушка звонко рассмеялась.

Она стояла, обнявшись с молодым светловолосым парнем – тот положил руку ей на плечо, улыбался рассеянно и влюбленно. Антон засмущался, будто подсмотрел что-то запретное, чего ему видеть не полагалось. Ярослава же, хохотнув, отвернулась от его взгляда, уткнулась носом в плечо юноши.

Собравшись с мыслями, Антон проговорил:

– Да нет, не соврал: то, что я видел в огне, действительно похоже на очертания одного из известных аулов Дагестана. Помню, в одном из буклетов мне в турфирме его показывали. Значит, Кавказ.

Юноша подошел ближе, прищурился:

– Не узнаешь меня? Берендей. В квартире Кати встречались, тогда, когда ты за лекарствами для Ярушки бегал в аптеку, помнишь?

Антон кивнул, улыбнулся с благодарностью:

– Да, помню, ты мне дверь открывал, когда Катюха закрывала ее перед носом.

Берендей засмеялся, светлые волосы будто налились золотом, заискрились. Антон поймал взгляд Ярославы – как она зачарованно смотрела на светловолосого паренька и улыбалась загадочно. И от этих переглядываний у Антона неприятно засосало под ложечкой, будто он в замочную скважину наблюдает за тем, что ему видеть не дозволено.

Берендей обернулся к Ярославе:

– Как хорошо, что ты обо мне вспомнила, не то просидел бы здесь сотню лет, прежде чем Данияр меня высвободил…

– А за что он тебя сюда… так? – вмиг посерьезнев, девушка прищурилась: – Что происходит?

Берендей заговорил размеренно, подбирая каждое слово.

– Катя по поручению Белеса разыскивает свою сестру, Гореславу, – многозначительная пауза, во время которой Антон заметил, как у девушки округлились глаза. – Та между мирами затерялась, а за ней – настоящая охота: и Темновит, и Флавий, и все их соглядатаи ее ищут, землю носом роют на все три мира.

Антон нахмурился, вслушиваясь в непривычные для уха современного человека имена и упоминание о трех мирах. Втихаря огляделся: что за место странное?

– Зачем? – Ярушка, кажется, была удивлена.

Берендей изогнул бровь:

– Ну что непонятного? Кто ее заполучит, всеми бедами мира завладеет, а с ними – миром людей, а вслед за ним – мирами богов и усопших… Велес, к слову, тоже не видит, где она затерялась… От того Катя с Белесом сговорились искать ее в мире людей.

– …Велес не видит, а Катя увидит? Это потому что она в себе столько лет силу Гореславы хранила?

Берендей кивнул:

– Не только силу, но и саму душу… Таков план, каким знаю его я.

Ярослава отошла от него, прошлась взад-вперед, в задумчивости жестикулируя:

– То есть и Темновит, и император ваш Флавий – все знают, что через Катю Гореславу сыскать можно?

Берендей кивнул:

– Можно и так сказать…

Ярослава продолжала:

– Вот и выходит, что Кате надо раньше всех Гореславу найти. А коли Темновит Катю-то споймает? Неужто по следу не идет?

Ярослава с сожалением осознала, что не подумала об опасности раньше и поисками своими могла привести врага к Кате. Посмотрела на Берендея с ужасом. Тот покачал головой – успокоил как мог:

– Данияр огневушку рассыпал, след замел, а меня запер внутри этого храма, внутри иглы, а иглу в заподкладку плаща своего припрятал. – Ярослава кивнула. – Да только времени все одно мало, в беде Катя-то, точно тебе говорю: ее след в тумане начал теряться, не слышу я ее… Вот уже который час пошел, как не слышу.

Антон заметил, как Ярослава подобралась, насторожилась, хоть и продолжила спрашивать с беспечностью в голосе:

– Так ты для того меня к себе позвал? Чтобы я замочек с заклятия Поводыря сняла и тебя освободила? – Берендей в ответ на ее слова обезоруживающе широко улыбнулся. – Так не умею я… – сообщила Ярушка. – Я ведунья смертная, а он – маг из числа первородных, силой Велесу равный…

Светловолосый юноша воровато огляделся, посмотрел на Антона, но, видимо, не приняв его за серьезного свидетеля, прошептал:

– Вот за что люблю тебя, так за смышленость твою, Ярослава, за ум твой и глаз наметанный… Говоришь – и как в воду глядишь: замочек-то на меня поставлен. А ты ведунья, смертная… Чуешь разницу?

Ярослава лукаво усмехнулась:

– Чую. Теперь чую. – Что-то в ее взгляде заставило Антона насторожиться. Берендей же, не заметив подвоха, просиял. – Говори, как отпереть.

– Говорю же: он в заподкладку плаща своего меня воткнул, а ты с алатырем. Он путь откроет и проведет. Как сюда провел, так и отсюда.

Ярослава хмыкнула, снова достала из сумки камень – Антон теперь смотрел на него во все глаза: что такое алатырь-камень, он слышал, и не раз… в сказках.

– А он что… настоящий? – прошептал, рассматривая поблескивающий кристалл на ладони девушки.

Ярослава глянула на него коротко, фыркнула, но отвечать не стала. Снова очертила круг в воздухе, встала в его середину.

– Значит, мы сейчас внутри плаща Поводыря, так? – уточнила. Берендей с готовностью кивнул. – Ну, добре…

Склонившись над камнем, девушка прошептала:

– Одна тропка, две калитки. Троекратно помолюсь, на четыре сторонки поклонюсь, а на пятую – провалюсь до чертогов навьих, до моста Калёного^[114], до реки Огненной, что живой водой полна по правому берегу да мертвой – по левому. Пройду, прошагаю, зарею обернусь, в землю поклонюсь. Отворяй врата мне, верный бел-горюч камень!

И верно: камень в ее руках раскалился добела, заискрился красными всполохами, осветил лицо Ярославы. А в лучах его Антон успел разглядеть земли мрачные, сырым пеплом засыпанные да огненной рекой, будто лавой, освещенные. Открыв рот, смотрел, как марево, мелькнув, сменилось знакомым, человеческим пейзажем: белые скалы, руины средневекового поселения, тощие, не укрытые листвой ветви и неестественно синее небо. Ярослава поймала его взгляд, поманила к себе. Позволив рассмотреть видение, спросила строго:

– Куст видишь? Вот тот, тощий, у тропинки. – Антон кивнул. – Иди на него, да не мешкай, в междумирье не останавливайся!

Ярослава опустила камень, положила его под ноги. Видение тут же разрослось в полный рост Антона. Молодой человек, помедлив мгновение, подошел к самому его краю, застыл, словно у зеркальной рамы, заглянул внутрь: вот под ногами пол каменный, плиты ровные, золотистые. Тонкая полоска огненной дымки, а за ней – песок серый, пепел вперемешку с костями и мертвой листвой. А за ним – еще одна огненная рамка, и за ней тропа горная, у которой покачивал ветвями тот самый тощий куст.

– Глаз не закрывай, – услышал за спиной голос Ярославы и почувствовал, как она легонько подтолкнула его вперед.

Антон послушно вытаращил глаза, потому что хотелось зажмуриться от страха, и шагнул вперед. В нос ударил горячий серный запах, а следом – уже знакомый, чистый и легкий, как перышко, горный, пропитанный солнцем и вешними травами. Тело будто на плотную пелену нарвалось, Антон почувствовал, как невидимая преграда сопротивляется, не пуская к кусту. Он смотрел на него безотрывно, как и советовала Ярослава, тянулся к нему руками. Ветки ближе. Еще, еще… Пальцы уже почти смыкаются над набухшими почками, липкими от смолы. Еще одно усилие, последний рывок.

Антон вывалился на острые камни горной тропы, ударился плечом об угол старого дома – штукатурка осыпалась мелким крошевом. Не успев сообразить и оглядеться, он кубарем полетел вниз, успев вцепиться в тощие ветки того самого куста, к которому направила его Ярослава. А ноги болтались над пропастью.

– Катя-я! – отчего-то слетело с его губ.

В это время Ярослава важно двинулась следом за ним из Храма Доли. Уже шагнув за его пределы, ступив на покрытую мертвой листвой землю Нави, девушка обернулась к Берендею, выставила вперед свободную руку, не позволив ему ступить за собой следом, – на ладони другой уже горел подхваченный с пола алатырь, – проговорила строго:

– А ты, любый мой, здесь побудь… – и толкнула его от себя.

– Ярослава! – опешил Берендей.

– Прав Поводырь, тебя отыскать проще простого, только ступи на землю людскую, – деловито объяснила Ярушка. – А по тебе и Катю найдет Темновит. Посему посиди-ка ты здесь да не буди лихо, пока оно тихо.

У Берендея глаза загорелись, лицо побагровело от гнева:

– Ярослава!

Но девушка непреклонно покачала головой. Взмахнув рукой, она закрыла за собой проход, шагнула в мир людей… и тут же провалилась в бездну. Успев коротко взвизгнуть, она зацепилась за протянутую руку Антона, почувствовала, как кто-то более сильный тащит ее за шиворот вверх. Тесьма на горловине больно впилась в шею, ноги путались в поисках опоры, а глаза видели только невероятно синее небо, нагромождение гор и пыльный кувшин, шатко застывший на уступе.

– Да Хаос вас поглоти! – услышала она стон Данияра над головой.

А в следующее мгновение наконец спина почувствовала опору, руки вцепились в крепкие корни замершего над пропастью куста. Горло чуть отпустило, стало возможно дышать. Ярослава, перевернувшись, встала на колени. Пальцы инстинктивно ослабляли ворот, рот хватал воздух, пропитанный пылью и терпкими травами.

– Живы?! – раздался требовательный окрик Данияра. Ярослава неуверенно кивнула, покосившись на Антона: парень с ошалелым лицом и круглыми от ужаса глазами пялился в пропасть, из которой только что их вытянул Данияр.

– Живы… – просипел он, сглатывая липкую слюну.

– Какого лешего вы?!. – Данияр хотел выругаться, но вместо этого махнул рукой и нетерпеливо опустился на колено на краю обрыва, выглядывая что-то внизу. Правой рукой он схватился за голову, шумно выдохнул: – Вот же принесла вас нелегкая…

Ярослава, не в силах подняться, на четвереньках подползла к нему и заглянула через его плечо. Данияр смотрел на пыльный кувшин – медный, с высоким горлышком и острым носиком, – который зацепился за небольшой уступ далеко внизу Кувшин, похоже, был самый обычный. Что его разглядывать? Ярослава не раз видела такие на ярмарке, на лотках восточных купцов.

Перевела взгляд на Данияра:

– Чего там?

– Катя…

– Что?! – Ярослава не поверила. – Что тут произошло?

Девушка огляделась. Чуть выше по склону, у основания разрушенной сторожевой башни, стоял юноша. Судя по застывшему на безусом лице удивлению, человек неподготовленный и к магии не привыкший. При этом он держал за шиворот юную красавицу в старинном восточном костюме: платье-туника ниже колен, свободные брюки, широкие нарукавники, вышитые бисером, и яркий платок с налобником-полумесяцем. В похожих дочери богатых купцов из Персии хаживали в родной Тавде.

Округлившимися от удивления глазами незнакомка в восточных одеждах посмотрела на растянувшегося на камнях поводыря, Антона и саму Ярославу. В ее темных глазах мелькнула лукавая усмешка.

– Это не я! – крикнула она в спину Данияру – Я не виновата, что он упал и разбился! – Полоснув Ярославу взглядом, жестом профессиональной плакальщицы схватилась за голову – медные украшения на голове тихо звякнули – и запричитала: – Ай, какое горе. Теперь ваша подруга никогда оттуда не выберется! И все из-за этой лживой собаки! – Она кольнула взглядом державшего ее юношу и тут же, ловко вывернувшись из его рук, отскочила в тень – и будто растаяла в сумраке. – Мяу! – раздалось из темного угла: из полумрака на Ярославу уставилась рыжая кошачья морда.

Глава 11 Совет рода

Зал заседаний гудел, словно пчелиный улей. Под купольным потолком старинного здания с торжественными колоннами и мраморными барельефами бурлили, сливаясь в один, десятки голосов, пугая прижившихся здесь воробьев. Золото портьер полыхало в вечерних лучах, рассыпаясь огненными искрами в наполненных до краев хрустальных кубках гостей. Главы родов с представителями земель собрались вокруг стола-циферблата с шестнадцатью^[115] отметками по окружности. Две золотые стрелки медленно совершали свой ход, отражая на лицах людей их заботы и тревоги.

Велес наблюдал за маленькой пузатой стрелкой. Она скользила по круглому диску стола и вот-вот должна была достигнуть высшей точки. И тогда, в первое мгновение наступивших сумерек, силы морока сравняются.

И время остановится здесь.

Встал старейший – седовласый Родомир, глава совета – и поднял руку. Голоса смолкли, все глаза устремились к нему, и птицы наконец перестали галдеть, прислушиваясь к торжественному приветствию.

– Мира и благоденствия! – его голос вознесся под купол, ударился о расписанные своды и обрушился на членов совета.

Старик окинул зал суровым взглядом, заглянул в лицо каждого пришедшего, словно желая считать, с чем пожаловал тот в священное здание.

Велес выдержал его взгляд спокойно и с достоинством, знал: ему нечего скрывать. Склонил голову в приветствии, заметив, как за дальней колонной мелькнул силуэт опоздавшего. Он прошел мимо представителей земель, занявших лавки вокруг стола с циферблатом, и направился к единственному пустовавшему до этой минуты креслу. Прямая спина, вздернутый с вызовом подбородок и крючковатый нос – Велес из тысячи силуэтов узнал бы Темновита.

Родомир, глава совета родов, неторопливо проговорил:

– Братья и сестры! Вас собрали здесь долг и нависшая над каждым из нас и наших детей и подданных опасность. Думаю, каждый из вас уже столкнулся с ней или заметил предвестников наступающей бури. Кто-то из вас, возможно, гнал от себя пугающие мысли. Напрасно: промедление сегодня смерти подобно.

Зал зароптал. Словно ветер над беспокойным морем, над ним пронеслась тревога, но тут же стихла, натолкнувшись на непоколебимое спокойствие Родомира. Дождавшись воцарения тишины в зале, он продолжил:

– Равновесие нарушено! – Эти слова вызвали новую волну тревоги. Члены совета с удивлением переглядывались. – Наши земли пропитались Тьмой. Каждый из нас чувствует ее опасную близость. Кто-то, – он коротко посмотрел на Белеса, – предвидя будущую битву, уже начал выстраивать защитные барьеры. Кто-то обвинил соседа в разжигании паники и провоцировании Тьмы. Мы разделились. А значит, позволили себя ослабить… Тьма же никогда не дремлет. Она всегда рядом…

Родомир задумался, опустил голову на грудь.

– Равновесие нарушено, – прошептал он. И, снова обратившись к членам совета, проговорил громко: – От каждого из нас сейчас зависит, на какой чаше весов окажутся наши жизни.

Из зала раздался голос:

– Родомир, ты говоришь о мороке. Значит ли это, что наши силы должны быть направлены против него?

Велес вгляделся в говорившего: это был серебровласый Лифан, глава одного из южных родов. Он сидел наискосок, между царицей азиатских пустынь Азирой и Темновитом. Велес успел заметить улыбку, скользнувшую по лицу брата при этих словах и тут же старательно скрытую благоговейным почтением.

«Двуличная крыса», – подумал Велес и отвернулся.

– Сила каждого из нас состоит из морока, – с достоинством отозвался Родомир. – Он течет в наших жилах и питает наши корни. Мы не можем действовать против него…

Велес выдохнул, резко поднялся:

– Родомир, речи твои опасны! Слепое поклонение мороку лишает нас возможности защищаться. Между тем Лифан прав: нас ждет битва с самим Мороком… И о том я говорил тебе неоднократно и представлял доказательства: иссушенные колодцы, вытравленные селения, мор и голод в землях моих. Как и говорил о том, кто из нашего мира стоит за этими злодеяниями…

– Велес! – Родомир предостерегающе поднял руку, посмотрел сурово.

Русский царь лишь покачал головой, напомнив:

– Избегая правды, мы лишь ослабляем себя. Нам грозит опасность оказаться неготовыми к главной битве! И я просил созвать совет не для того, чтобы пофилософствовать о падении прежнего мира. – Зал загудел, и Велесу пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум: – Сегодня стоит задаться вопросом не о том, сможем ли мы избежать битвы, а о том, что останется после нее!

Члены совета в одно мгновение стихли; казалось, даже воробьи под куполом внимательно прислушались кпроисходящему внизу. Велес задержался взглядом на лице брата – снисходительная усмешка скользнула по губам Чернобога и тут же погасла, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: Темновит знает больше, чем говорит. Поглядывая на брата, Велес продолжил:

– Я призываю отбросить все распри и объединиться… Ради того, чтобы завтра наступило. Пусть не для всех, но для многих из наших народов.

Получилось, что он сказал это лично брату – он так и не отвел от него взгляд. Зал насторожился, наблюдая за их внезапной словесной дуэлью. Темновит лениво пошевелился, повел плечом:

– Кто же должен объединить нас? Позволь угадаю… – Он криво усмехнулся: – Это сделаешь ты, мой брат…

– Ты говоришь так, будто видишь во мне алчущего власти. Это не так… Я готов передать бразды правления любому из вас.

– И даже мне? – усмехнулся Темновит, медленно поднявшись и упершись кулаками в золотистую поверхность стола-циферблата. Взгляд его жалил.

Велес выпрямился:

– А ты уверен, что готов выступить за каждого из нас? И если потребуется, пожертвовать своей жизнью?

Темновит рассмеялся; от его голоса разбуженные воробьи снова засуетились и взмыли под свод здания.

– Да куда уж мне… Геройствовать и жертвовать – это по твоей части… брат, – Темновит скривился. – Справедливости ради стоит сказать, что жертвуешь ты обычно не собой, а кем-то еще: своим братом или… собственной дочерью…

Он не успел договорить: его голос утонул в возмущенных возгласах, Родомир прикрикнул, чтобы остановить перебранку. Но громче всех, перекрывая всеобщий гвалт, прозвучал грозный голос самого Белеса:

– Да как ты смеешь?!

– Смею, – Темновит смотрел с холодной ненавистью. – Именно я и смею. Потому что, в отличие от всех присутствующих, знаю о тебе гораздо больше, чем ты говоришь…

– О чем это он? – зашептались вокруг.

– … например, о двух девочках, судьбу которых ты решил в одночасье… Одну из них звали Гореслава, ты еще помнишь о ней? А о другой…

– Замолчи! Ты не смеешь! – Велес побелел от гнева, а руки сами собой потянулись к мечу.

Родомир успел предостерегающе окликнуть его.

Темновит хмыкнул. Окинув взглядом притихших членов совета, проговорил:

– Вы можете отдать моему брату свои жизни и не получить ничего взамен. Более того, вам даже ничего не пообещают, чтобы подсластить вашу бесславную гибель. Родомир сказал правду: наш мир рухнул. Его больше нет. С этого момента каждый сам за себя. И, Морок призываю в свидетели, нет силы, способной изменить ход событий.

Темновит решительно развернулся и в полной тишине направился к выходу. Звук его тяжелых шагов поднимался к куполу. Плотная тень крыльями гигантской птицы скользила за ним по стенам. Велес, игнорируя десятки обращенных на себя глаз, наблюдал за братом – тот вышел не обернувшись. Дверь зала совета гулко ударилась о каменные плиты, отсекая все звуки, кроме дыхания собравшихся и настороженного биения сердец.

– О чем говорил Темновит? – поинтересовался Родомир. – О каких девочках он упомянул?

– Не знаю. Я думаю, что он бредил…

Велес стремительно вышел на крыльцо. Небо все еще серебрилось синевой наступающих сумерек; все стихии притихли, оказавшись предоставленными самим себе на время заседания. И только ветер, подвластный одному лишь Хаосу, продолжал трепать стяги и разгонять облака.

«Я проиграл», – признал Велес со всей отчетливостью.

Это было очевидно. Но что-то еще не отпускало его, мучило, жгло изнутри. Что-то, что он упустил. Только что? Он остановился на крыльце, пропуская вперед других членов совета. Кто-то кланялся ему, кто-то дотрагивался до плеча, прощаясь. Не в силах сдвинуться с места, Велес рассеянно кивал, вспоминая сегодняшний вечер. Слова Родомира, Лифана, фигуру Темновита, что уверенно, по-хозяйски двигалась между присутствовавшими. Брат по обыкновению был одет в черные брюки и военного покроя рубашку до колен, но… Сердце пропустило удар: на нем не было плаща, однако тень вилась за ним – широкая, летящая. В памяти всплыло последнее донесение Велидаря. Велес, прищурившись, смотрел прямо перед собой. «Неужели все так и есть?» – пораженный своим открытием, русский царь вцепился в поручень так, что дерево захрустело под пальцами.

Если так, то Катерину он отправил на верную смерть.

* * *

В ту ночь он так и не смог сомкнуть глаз, ходил в кабинете в Раграде из угла в угол, как загнанный медведь. Прислушивался к шелесту ветра за окном и поглядывал на разложенную поверх бумаг карту мира людей, опасаясь даже приблизиться к ней. Зачарованная, она должна показать ему, где сейчас находится дочь. Но Велес боялся не найти эту крохотную точку. Боялся, что уже опоздал.

Он просил ее выполнить то, что должен был сделать сам.

В дверь тихо постучали, а в следующее мгновение, не дожидаясь позволения войти, на пороге появилась Мирослава в мягком домашнем платье.

– Ты не спишь, – не спросила, а констатировала. – Как прошел совет?

Она уселась напротив, положила руки на колени и посмотрела на мужа: тот по-прежнему стоял, отвернувшись к окну. Она не стала его торопить, терпеливо ждала.

– Я не знаю, как тебе рассказать.

– Говори как есть. Начни с того, что с Катей и почему не отвечает Рауль Моисеевич.

Велес упрямо опустил голову:

– У него не осталось средств связи с нами.

В воцарившемся в кабинете молчании он слышал дыхание супруги. Она продолжала молчать – ждала ответа, не удовлетворившись полунамеками и полутонами. Велес развернулся к ней, посмотрел в глаза:

– Он отдал шкатулку Антону Ключевскому, чтобы тот смог вызвать Ярославу… Ты помнишь Антона?

Мирослава кивнула:

– Тот юноша, который едва не умер в руках Мары… Я ничего не понимаю, Велуша. Ты мне объясни получше…

Он вздохнул, прислонился спиной к круглому окну, почувствовав успокаивающую прохладу, шедшую от стекла:

– Катя и Данияр выполняют мое поручение, ищут Гореславу. Рауль Моисеевич запаниковал и отправил за ней Антона и Ярославу. Поэтому шкатулки у него нет, связь с ним сейчас прервана.

Мирослава долго молчала; Велес уже почти забыл о том, что она сидит напротив, углубился в свои мысли, прокручивая снова и снова слова Темновита, цепляясь за образ тени, что скользила за ним по стене: он допустил ошибку, думая, что на стороне Флавия – Темновит.

Потому что на стороне Флавия – сам Черный морок.

И выходило, что, отправив Катерину на поиски Гореславы, он отправил ее на верную смерть – она никогда не справится с исконной Тьмой.

– Ее надо отзывать, – пробормотал, забывшись.

Мирослава вскинула голову:

– О ком ты говоришь? О Кате?.. Я по-прежнему не знаю главного? – Она встала и, уперев ладони в стол, потребовала: – Говори!

Глава 12 Джинн, оборотень и демон

Милана снова и снова возвращалась к той исторической справке, оставленной свидетелями чумной эпидемии.

В интернете нашла ссылку на монографию, в которой упоминались эти сказания.

«Мифологическая основа данных суеверий понятна. В регионе, не знакомом с плодами цивилизации, практиковались древние обряды, а болезни отмаливались, – прочитала девочка в монографии. – Суеверия в такой обстановке переходили из уст в уста, всякий раз оживая, когда общество сталкивалось с новой неизвестной угрозой. Примечательно, что в разных селениях описания хоть и практически совпадают, но отличаются в мелочах. Это говорит о вымышленных деталях, которые добавляет каждый рассказчик к своему повествованию. Так, в ауле А. значилось, что перед эпидемией в нем появилась неопрятная простоволосая старуха в грязной одежде. Она будто бы присела на камни и попросила дать испить ей воды. Девочка, которая подошла к ней с кувшином, клялась, что чувствовала странный смрадный запах, будто от сотни гниющих тел. На кувшине при этом остались следы сажи, которые, по свидетельствам односельчан, никак не смывались. Наутро именно эта милосердная девочка заболела первой…»

Милана пробежала глазами текст, нашла место, где говорилось о других свидетельствах, – искала в них описания странной гостьи, несущей беду. Ей-то привиделась девушка, постарше ее самой, но однозначно не старуха.

«Жители аула Б. при этом уверяют, что по дороге к их селению они заметили молодую женщину. Ожидая, что это могла быть Мать всех бед, как это случилось в ауле Α., жители собрались, изжарили мясо барашка, а из костей сварили густой бульон с травами. Они оставили кушанье у входа в селение, а сами ушли из него, заперев все дома и скотину. Из своего укрытия они видели, как незнакомка приняла угощение и растворилась в сгущающихся сумерках. Селение Б. оказалось единственным в районе, жители которого не пострадали от страшной эпидемии».

Милана застыла. Мать всех бед.

Пролистала монографию, поискала глазами это имя. Оно встречалось довольно часто и всякий раз описывало бедствия, которые приключались с людьми, с ней столкнувшимися.

Мать всех бед появлялась в образе то страшной старухи, то молодой девушки; она просила то еды, то питья, но всякий раз оставляла за собой беды и болезни. Автор монографии замечал, что их можно было отвести, только если задобрить старуху заранее. Но что делать, если беда уже коснулась твоего дома, – об этом в тексте не было ни слова.

Милана нахмурилась.

Та девушка, что она видела прошлой ночью, выглядела всеми забытой, какой-то потерянной. И просила поговорить с ней. «Она очень одинока, – поняла Милана. – И это немудрено, если от тебя шарахаются все подряд».

Страх и сочувствие сплелись в плотный узел: она помнила, чтó в научной работе говорилось о той девочке, что подала Матери всех бед воды, – она заболела первой. Или эта старуха до такой степени вероломна, или не контролирует зло, которое распространяет. В любом случае лист с этой ужасной чернотой испарился с солнечными лучами. Значит, солнце должно подействовать и на бабушку.

Бросив сотовый в рюкзачок, Милана обулась и направилась вниз. На ее решительные шаги по лестнице обернулся отец, нахмурился.

– Поехали к бабушке! – предложила дочь.

– Нас мама выпроводила, помнишь?

Милана схитрила:

– Мама не отвечает на звонки и сообщения, я волнуюсь. Поехали, узнаем всё на месте!

Второй раз предлагать не пришлось – отец взял ключи от машины и направился к воротам.

* * *

Данияр резко встал, развернулся – тень, отброшенная им на стену, колыхнулась львиной пастью, руки взмыли, будто два грозных крыла. Глаза юноши сверкали, губы сжались в тонкую линию, скулы обострились. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, будто вот-вот закипит. Ярослава встала следом, протянула руку, словно надеясь забрать часть гнева:

– Данияр…

– Вы откуда здесь взялись?! – он оттолкнул ее руку, поднял за шиворот Антона, все еще ошалело оглядывавшегося по сторонам. – Этот что здесь делает?!

– Данияр, я сейчас всё объясню…

– Хаос тебя поглоти! – он махнул рукой, снова опустился на колени, вглядываясь вниз, на уступ. – И как ее теперь оттуда достать? Веревка есть?

– Кого ЕЕ?

Данияр обернулся, посмотрел с горечью:

– В кувшине Катя…

Ярослава решила, что ей послышалось.

– В каком смысле? – Голос Антона дрогнул. Он растерянно оглянулся по сторонам, но встретился только со взглядом юноши, только что упустившего девушку-оборотня.

– Так и есть, она в кувшине. – Данияр встал, нашел глазами кошку, поманил к себе: – Андалиб, иди сюда. – Кошка чуть придвинулась, но при этом независимо отвернулась. Данияр прищурился от солнца: – Я обещал, что освобожу тебя, но имел в виду не освобождение из рук Ильяса, а освобождение от проклятия… И ты знаешь, что это в моей власти.

Кошка повела плечом, хвост нервно ударил по пыли, не потревожив при этом ни одного камешка.

Поводырь кивнул на появившихся из-под его невидимого людям плаща Ярославу и Антона, добавил:

– Ты должна помочь мне и освободить мою подругу Не только из кувшина, но и из заточения. И ответить на некоторые мои вопросы.

Он говорил спокойно, не давил – знал, что оборотень и так согласится, потому что нет для нее ничего желаннее, чем свобода.

Кошка дернула ушами. Мяукнула:

– Многие обещали, никто не выполнил сказанного. Я не верю тебе, странник в обличье самого ангела Смерти… Если только ты не оставишь зарок…

Данияр посмотрел на нее с иронией. Усмехнулся:

– Что ты хочешь в качестве зарока?

– Капли твоей человеческой крови будет вполне достаточно… – Заметив, что юноша улыбается, она оскалилась и прошипела мстительно: – Я знаю, что ничего не могу сделать тебе, но если ты обманешь, то я буду преследовать тебя и мешать во всех начинаниях, стоит только тебе ступить на эту землю! Что бы ты ни задумал.

Данияр поднял руку. Ярослава вцепилась в его локоть:

– Не надо… Кровь – слишком высокая плата, тем более ты даешь ее в руки темного духа, оборотня, утратившего свою личину. Мы сами достанем кувшин, уступ недалеко, я спущусь, а вы поможете мне выбраться.

Андалиб снисходительно засмеялась:

– Занятное предложение. И бесполезное. Печать вы все равно без меня не снимете.

Ярослава фыркнула, кивнула на Данияра:

– Ты хоть знаешь, кто он? Он…

Кошка перевела взгляд на Данияра. Посмотрела холодно.

– Тсс. Тише, если не хочешь все испортить: горное эхо любопытно, что ни услышит, то всем разнесет… – она перевела взгляд на Данияра. – Я знаю больше, чем тебе думается, красавица из прошедшего. Например, то, что только что ты кое-кого обманула, оставив на полпути сюда. – Ярослава смутилась, отвела взгляд. Кошка усмехнулась, мяукнула удовлетворенно: – То-то же. Так что, посланник, договорились? – обратилась она вновь к Данияру. – Даешь зарок?

– Даю.

Данияр взмахнул рукой – привычная куртка словно подернулась дымкой, оседая за его фигурой длинными полами плаща, – достал серебряную иглу, проколол палец и тут же снова спрятал ее под невидимый полог. Небольшая алая капля показалась на поверхности кожи, собралась в полусферу. Данияр сбросил ее – капля отделилась от кожи, замерла, будто в невесомости. Протянув над ней руку, поводырь проговорил:

– Эта кровь человека – зарок того, что я не откажусь от своего обещания и освобожу от проклятия оборотня по имени Андалиб после того, как она поможет мне. Да будут солнце, ветер и камни свидетелями моей клятвы, да сохранит Хаос этот зарок до момента исполнения клятвы и передаст оборотню Андалиб, если я отступлю.

Из центра его ладони стекало серебристое пламя. Захватив каплю крови, словно мошку, в следующее мгновение растаяло. Кошка удовлетворенно мяукнула, выйдя из тени, уплотнилась – пушистая шерстка снова стала золотистой и яркой. Подошла к обрыву:

– Я принесу кувшин.

Ярослава сердито всплеснула руками:

– Так что и я предлагала. Безо всяких клятв и зароков.

Кошка фыркнула. Проходя мимо Ярославы, толкнула ее бедром и наступила на ногу – девушка почувствовала тяжесть, будто на ногу мешок с мукой упал, и громко вскрикнула.

Кав ловко спрыгнула на камни, спустилась к обрыву и, пройдя буквально над пропастью, подцепила зубами ручку кувшина.

Данияр пристально следил за ее уверенными и грациозными движениями.

Ильяс тем временем подошел к стоявшему в отдалении растерянному Антону. Дотронувшись до его рукава, спросил на ухо:

– Вы кто? Демоны?

Антон усмехнулся, пожал плечами:

– Говори о них, я вообще в этом деле ничего не смыслю. А они, – он кивнул на Ярославу и Данияра, – вроде волшебники. Только Ярослава – такая же смертная, как мы с тобой, а он… Я даже не знаю, кто он… Но, по ходу, сама Смерть…

Ильяс перевел взгляд на увлеченно наблюдавших за кошкой-оборотнем Данияром и Ярушкой, сделал несколько неуверенных шагов в их сторону Губы беззвучно шептали заклинание. Данияр тут же выпрямился, оглянулся через плечо и посмотрел строго.

– Не надо… Я не причиню тебе зла.

Этого оказалось достаточно, чтобы Ильяс смолк, но при этом попятился еще на несколько шагов и, достигнув тропы, развернулся и побежал вниз по склону. Ноги скользили, камни крошились под ними, рассыпаясь в белесую пыль. Данияр хотел остановить его, но Ярослава перехватила его руку:

– Пусть бежит. Меньше знает – лучше спать будет.

Данияр озадаченно прищурился, вслушиваясь через морок в то, что произносил Ильяс.

– Он защитное заклинание бормочет. Как бы не привлек внимания кого не следует…

Взгляд Ярославы метнулся в удаляющуюся спину, потяжелел.

– Не привлечет, – прошептала она и щелкнула пальцами.

В этот же момент Ильяс словно поперхнулся словами. Горло перехватило, приступ кашля заставил остановиться и согнуться вдвое. Сделав еще несколько шагов, захлебываясь в надсадном кашле и пытаясь одной рукой ослабить ворот одежды, юноша оглянулся. На лбу выступила волна испарины, испуганный взгляд остановился на лице светловолосой девушки.

– Ведьма, – вырвалось у него.

Ильяс безвольно прислонился плечом к каменной стене, земля ушла из-под ног. Юноша скользнул по стене и замер, прислонившись к ней и вытянув ноги.

– Сплю. Мне некуда торопиться, – едва шевеля губами, прошелестел юноша, закрыл глаза и замер.

Кошка забралась на уступ с противоположной стороны от Данияра, и, прищурившись от солнца, взглянула на уснувшего Ильяса.

– Мур-р, – фыркнула она презрительно.

– Отдавай кувшин, – Данияр шагнул ей навстречу.

Кошка фыркнула и не двинулась с места.

– Мы же договорились, – Поводырь заметил, как за острыми ушами кошки собрался темный морок.

На дне зеленых кошачьих глаз промелькнула лукавая усмешка, он не успел на нее среагировать – лишь протянул руки, как безусая демоница, будто по щелчку, растаяла в воздухе. Пальцы сомкнулись над пустотой.

– Хватай ее! – Ярослава тоже рванулась вперед, но опоздала. Девушка взвыла: – Почему ты не схватил ее, ты же Змей, маг времени! Тебе все пути подвластны!

Данияр выпрямился.

– Хитрый кав, – усмехнулся он. – Она поняла, что я здесь тайком и свою магию применять не могу… Или у нее есть веские причины не исполнять свое обещание.

– Ты даже не бросишься в погоню? – Ярослава от удивления развела руками.

Поводырь снова усмехнулся, посмотрел на вершины гор – пепельно-розовые, в дымке золотистых облаков, словно стражи у ворот.

– Дадим ей небольшую фору, пусть доберется до своего Лесного человека, кем бы он ни оказался.

* * *

Катя едва успела прийти в себя – темнота внутри кувшина не позволяла определить, сколько времени она провела без сознания. Но когда снова очнулась, обнаружила себя спящей на подушках, под ворохом шелковых одеял, а на ковре, скрестив ноги и установив домиком руки, сидел джинн и наблюдал за ней.

Заметив, что девушка открыла глаза, он ослепительно улыбнулся:

– Вай, красавица, хвала Всевышнему, ты жива! А то я уже думаю, будить, не будить тебя…

Катя приподнялась на локте, протерла глаза:

– Сколько времени я была без сознания?

– Совсем недолго, сахарная моя, – Джафар льстиво улыбнулся.

Катя села и огляделась по сторонам: те же медные искривленные стены. Она все еще внутри кувшина.

– Что произошло?

Джинн продолжал улыбаться.

– Ты, драгоценная моя, изволила пошуметь и по недоразумению перевернула наш сосуд. Но, хвала небесам и наложенной печати, – он возвел открытые ладони к небу, – его магия осталась нетронутой…

Катя неожиданно отчетливо поняла, что она парит – кувшин двигался. Вскинув руку она прервала речь джинна.

– … Мы куда-то движемся! – она вопросительно посмотрела на Джафара – тот охотно закивал.

– Восхищаюсь твоей наблюдательностью, госпожа… Мы действительно, как ты изволила заметить, движемся.

И хоть речь джинна была витиевата и наполнена почтительными интонациями, Катя не могла не заметить лукавую усмешку, то и дело загоравшуюся на его губах. Она посмотрела на него исподлобья:

– Ты издеваешься, да?

Джафар засмеялся в голос:

– Как смею я…

Катя поморщилась:

– Прекрати, не то снова начну биться о стены.

Улыбка тут же слетела с лица джинна:

– Не стоит. Иначе мне придется применить защитную магию, госпожа. Ты все-таки на моей территории, я был бы очень огорчен, если бы мне пришлось нарушить правила гостеприимства и обездвижить тебя.

– А ты разве этого уже не сделал? Там, в домике твоей матери? Когда сперва накормил, а потом спать уложил, а посреди ночи похитил меня. Как я еще не почувствовала ничего… – Пораженная внезапной догадкой, Катя ахнула, уставившись на джинна: – Ты что-то подсыпал в еду?!

Джафар протестующе вскинул руки:

– Даже в мыслях не было!

Катя, изловчившись, резко наклонилась и схватила джинна за грудки, притянула к себе:

– Не ври мне!

Джафар снисходительно фыркнул и… растворился. В Катиных руках остался только пахнущий серой зеленовато-синий дымок. Но стоило на него взглянуть, как развеялся и он. А над головой Кати, в паутине тишины, сквозь покачивание донесся его вкрадчивый голос:

– Слово джинна – закон. Я его дал, я и сдержу.

Девичья рука взметнулась верх, пальцы скользнули по вороту рубашки, но не коснулись привычной прохлады волшебной иглы-посоха. В который раз Катя пожалела, что послушно отдала посох Данияру, – сейчас бы он оказался особенно кстати. Катя легко бы нырнула в Храм Доли, а из него – в любое безопасное место.

Но посоха под рукой не было.

Катя в бессильной ярости отметила, что Ярушка бы точно придумала, что делать и как разрушить оковы древней магии.

Но сейчас она была одна и, под одобрительный возглас джинна, вынуждена была опуститься на подушки.

Невесомая прохлада снова коснулась ее лица:

– Отдохни, моя славная госпожа…

В голове роились предположения, кто же такой этот Лесной человек, которому служат джинны, и что ему от нее надо. Мысли баюкал голос Джафара и его странная, непонятная песня – голос ломался и летел горным эхом, струился серебряным дождем и шелестел каменной осыпью.

– Спи, царевна, – донеслось до нее, и стало клонить в сон.

«Бежать! – решила она внезапно. – Как только выберусь отсюда!»

Кем бы ни был этот Лесной человек, не будет же он держать ее внутри кувшина вечно?!

Глава 13 Мать всех бед

– Фору? – Ярослава удивилась: – Ты с чего вдруг таким добрым стал, страж Огненной реки?

– Я хочу, чтобы Андалиб добралась до места, уверенная, что смогла перехитрить меня. Тогда мы узнаем больше о тех, кто за ней стоит… – Он посмотрел на девушку: – А вы-то здесь зачем оказались? Кто тебя из твоего времени вызвал?

Ярослава кивнула на стоявшего все это время за ее спиной Антона:

– Его попросил врач, передал шкатулку с заклинанием…

– И тебе не хватило разума не вмешиваться в это дело? – Данияр посмотрел на нее сердито.

Ярушка вспыхнула:

– А у меня прямо-таки время было на раздумья?!

Поводырь отвернулся, пробормотал:

– Хорошо хоть, Берендея сюда не притащили.

Девушка покраснела. Закусив губу придвинулась к нему потянула за рукав, чтобы наклонился:

– Что думаешь, Темновит подослал этого оборотня?

Данияр покосился на Ярушку, отозвался уклончиво:

– Вполне возможно.

– Так нам тогда надобно поторапливаться, может, кошка эта сразу Катю к Темновиту и приведет?!

– Не приведет. Она выполняет обет перед каким-то Лесным человеком. Значит, как минимум есть посредник. И Темновит раньше наступления полуночи не появится…

– Потому что полночь – время открытия миров? – спросил подошедший к ним Антон.

Данияр мрачно окинул его взглядом:

– Потому что полночь – это время, которое ему подвластно. Темновит… То есть Темный витязь. Улавливаешь суть?

Антон кивнул. Вспомнив о заснувшем Ильясе, перевел взгляд на него – юноша по-прежнему сидел, прислонившись спиной к камням. Данияр тоже вспомнил о своем провожатом.

– Ты там его не прикончила? – уточнил у Ярославы. Та отмахнулась. – Тогда буди, нельзя оставлять его в таком состоянии.

Ярослава направилась к камням.

– А куда его?

– С собой придется брать…

Ярослава остановилась на полпути, хотела спросить – куда «с собой», как «с собой»? – но Данияр сунул руку под рукав куртки, вытянул из него струйку серого морока, ловко расстелил ее перед собой – по камням, минуя ущелья и обрывы, побежала дорога.

Ярослава тем временем приблизилась к Ильясу. Склонившись к виску, нашептала заклятие:

– Сон прогоняй. – Парень пошевелился. Чтобы поторопить, девушка потормошила его. Тонкая шея парня высунулась из-за воротника – Ярославу удивило, что кожа чистая, белая, явно не знавшая бритвы. С сомнением перевела взгляд на юношу – пуговица на груди расстегнулась. Под ней оказалась плотно перемотанная бинтами грудная клетка. – Эй, парень, – Ярослава потормошила еще сильнее.

Ильяс резко подскочил, первым делом проверяя, как плотно застегнута рубашка.

Ярушка выпрямилась:

– Тебе есть что скрывать, верно?

Ильяс, не поднимаясь, перевернулся на колени и отполз от Ярославы.

– Ведьма, – прошептал.

– Она самая. И если ты скрываешь что-то, что опасно для моих друзей, я не задумываясь превращу тебя в жабу… – Она присела на корточки перед ним, заглянула в глаза: – Тебе нравятся жабы?

Парень затравленно качнул головой, в круглых от удивления и страха глазах отражалось лицо Ярославы.

– Я не…

Где-то рядом, у камней, послышался шелест. Ярослава встрепенулась. Данияр, стоявший у обрыва, оглянулся. Подувший из-за камней ветер донес тонкий, едва заметный запах, который, впрочем, ни с чем не спутаешь, – запах серы.

А в следующее мгновение из-за камней скользнули слишком черные для такого времени суток тени… Только они были сами по себе, их не отбрасывали ни человек, ни животное…

Схватив Ильяса за шиворот, Ярослава с силой дернула его на себя, заставив подняться. И прежде чем он успел закричать, потянула к обрыву, у которого стоял Данияр.

– Быстро! – выдохнула девушка.

Ильяс не оглядываясь помчался за ней.

Данияр толкнул на раскинутую им тропу Антона:

– Вперед и не оглядываться.

Тот медлил, не решаясь ступить на прозрачно-серое полотно, поблескивающее над пропастью – на ее дне темнела река, прорываясь между острых уступов. Но дольше раздумывать ему не позволили – словно вихрь, рассыпая камни и поднимая пыль, на тропу влетела Ярослава, увлекая за собой уже обоих парней – Антона и ошалевшего от страха Ильяса. Их отход прикрывал Данияр.

Если бы Антон или Ильяс обернулись, то они бы увидели, как юноша стал прозрачным, слившись с пылью, как сумеречное облако захлопнулось, обернувшись стаей призрачных мотыльков, которые тут же растаяли, оставив вместо себя струйки искрящейся влаги.

А тени, выскользнувшие из-за камней, перетекли в нечто многорукое, многоглазое. Помедлив, оно материализовалось группой вооруженных людей. В их ничего не выражающих глазах плескалась тьма.

Один из них подошел к обрыву, попробовал ухватить испаряющегося мотылька. Тщетно – тот растаял на солнце, как утренняя роса.

Взгляд мужчины блуждал над пропастью так, будто он видел кого-то парящего над ней.

– Ну что ж, карты открыты, Поводырь… – прошептал он сипло. Изо рта вырвался черный, будто смог, дымок, взвился к облакам.

Мужчина махнул рукой своим людям, приказав двигаться за ним следом.

Вместе они вернулись на тропу, ловко спустились по ней, чтобы, перекинув веревочный мост над пропастью, перебраться на соседнюю гору. А после скрылись за камнями, следуя одним им известной дорогой, проложенной века назад через горы.

* * *

– Что мне делать, бабушка Маринэ? Люблю ее… – Мансур пришел, сел у стола, опустил голову на руки.

Пожилая женщина с сочувствием покачала головой, присела рядом:

– И из кривой трубы дым прямо идёт. Всегда есть второй шанс… Время надо.

Мужчина ее будто бы не слышал, продолжал о своем:

– … Вот тут болит, – положил руку на грудь. – От обиды болит.

Маринэ ласково дотронулась до его плеча, похлопала примирительно:

– Ну-ну, обида в таких делах – плохой советчик. Знал, на что шел. Говорила тебе: беги от нее, бедовая она… с таким-то прошлым, – женщина вздохнула и тяжело посмотрела вдаль, на укрытые синим покрывалом горы, бескрайние, непокорные. – Такие, как она, пугливей лани, Мансур. Тут силой и нажимом нельзя… Никак нельзя. – Она понизила голос, словно боялась, что их может кто-то услышать. – Ты вот что. Как закончится всё, снова приходи. Скажи, что мне сейчас сказал. Что обещаешь не стать таким, как ее отец, – ни для нее, ни для ваших детей.

Мансур посмотрел в глаза, качнул головой:

– Думаете, поверит?

– Поживем – увидим… От тебя зависит – как скажешь, так и поверит.

* * *

Бабушку перевели в палату.

Милана оглянулась на дверь, за которой тихо говорили с врачом родители, проскользнула к больничной койке. Ей казалось, что бабушка похудела и потускнела. Кожа на лице и руках, лежавших поверх одеяла, пожелтела и сморщилась, ногтевые пластины потемнели. Грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе. Зеленая головка катетера торчала из вены, закрепленная бабочкой-пластырем, от нее тянулся длинный прозрачный провод к капельнице. На запястьях и чуть выше локтя – браслеты-крепления медицинского оборудования: датчики постоянно обновляли цифры, графики медленно ползли вдоль экрана, иногда гудел, включаясь, тонометр. Тогда экраны замирали, мигая электронным сердечком, но запускались вновь, стоило только сдуться широкому «рукаву» на предплечье бабушки.

– Бабуль, ты меня слышишь? – она посмотрела на экраны, надеясь, что график по-киношному подпрыгнет, подсказав, что бабушка на самом деле ее слышит. Но крохотная точка, словно запущенный мячик, мерно подпрыгивала и тут же падала вниз, подчиняясь привычному ритму и биению уставшего сердца.

Милана вздохнула. Осторожно дотронулась до руки бабушки, легонько сжала пальцы. Но график по-прежнему не реагировал.

Девочка, еще раз оглянувшись на дверь, аккуратно, чтобы не повредить закрепленное оборудование, перевернула бабушкину ладонь, пригляделась к кончикам пальцев – в порах застряла не то сажа, не то что-то другое. Но именно этим бабушка испачкалась вечером, именно это Милана нашла на дороге, на месте, где стояла странная незнакомка.

Милана тяжело и порывисто вздохнула, достала из кармана знакомый футлярчик, вынула бабушкины очки. Еще раз прислушавшись к голосам за дверью, решилась – приноровила толстую линзу так, чтобы та ловила солнечный свет, падавший из окна. И лучик, распадающийся на хрупкую полупрозрачную радугу, направила на испачканные пальцы бабушки.

Оранжево-желтый солнечный зайчик прыгнул по одеялу, задержался на коже.

Чернота в порах будто ожила и взбугрилась. Милана видела, как та стала съеживаться, а кожа бабушки – светлеть. Перед глазами Миланы возник листок, который она прятала в банке, – точно так же неведомая болезнь иссушила его, но солнечный луч, попав на листочек, превратил его в прах.

Девочка с ужасом посмотрела в лицо бабушки: «А вдруг бабушка тоже исчезнет?!»

Тонкий пар поднимался от бабушкиной руки. Милана отдернула линзу, отшатнулась.

И вовремя – в палату вернулись родители. Заметив дочь у постели больной с очками в руках, мама удивилась:

– Ты зачем очки принесла?

Милана сбросила оцепенение, пролепетала:

– Вдруг бабушка очнется и захочет почитать?

Она осторожно вернула очки в чехол, положила его на тумбочку рядом с кроватью. Родители сочувственно переглянулись. Мама вздохнула:

– Ох, хорошо бы так и было.

«Должен быть другой выход», – решила Милана, выходя из палаты.

* * *

Через тревожные мысли проникал манящий аромат: сдобное тесто, пережженный сахар, пряности вперемешку со сливочно-терпким вкусом топленого молока и домашнего сыра. Катя поняла, что она зверски голодна.

Когда открыла глаза, увидела рядом с собой ярко расписанное плоское блюдо, доверху наполненное ягодами, ароматными булочками и плоскими сдобными лепешками с изюмом, покрытыми красно-коричневой карамелью. Девушка сглотнула и огляделась.

Она лежала на таком же топчане, с которого была похищена той ночью после аварии: простое основание, ворох одеял и цветных подушек. Из небольшого окна, закрытого цветными стеклышками незатейливого витража, лилось оранжево-красное солнце. Определенно, она была не внутри медного кувшина.

В ногах спала уже знакомая ей безусая кошка.

Приоткрыв глаз, она посмотрела лениво на девушку, подобрала под себя передние лапки и тихо мяукнула.

– Привет, – Катя протянула руку, погладила по шерстке – та была мягкой, шелковистой, с густым подшерстком.

Кошка оказалась не слишком довольна лаской: брезгливо повела плечом и спрыгнула на пол. Толкнув скрипучую дверь, вышла из комнаты, впустив в нее шум льющейся воды и странное монотонное шуршание.

Пару мгновений Катя боролась с любопытством, но голод победил. Съев горсть черешни, Катя оживилась и, стянув с блюда маленькую булочку про запас, соскользнула с кровати и направилась к двери.

Шуршащий звук доносился слева, и Катя шагнула ему навстречу.

Дальше была небольшая кухонька, будто застрявшая между времен: каменный очаг у стены, покрытые кружевными салфетками открытые полки, уставленные разнообразной утварью – глиняными кувшинами всех форм и размеров, стопками тарелок, баночками для специй. По углам висели пучки сушеных трав, источая ненавязчивый аромат. У большого стола спиной к Кате стояла, сгорбившись, пожилая женщина. По ее активным монотонным движениям Катя сразу поняла: она замешивала тесто. Девушка огляделась по сторонам в поисках странного шелестящего звука и тут же обнаружила его: в углу, за очагом, сидел паренек лет десяти, остроглазый, черноволосый, с перепачканным оранжевым песком носом, скобливший этим песком огромный, почти с него ростом, чугунный казан. Заметив вошедшую девушку, он застыл, приоткрыв беззубый рот и настороженно разглядывая гостью.

Внезапная тишина привлекла внимание женщины – та оглянулась на парнишку. Проследив за его взглядом, также уставилась на Катю.

Это была та самая пожилая хозяйка, что приютила их накануне и которую Джафар представил своей матерью.

– Здравствуйте, – поздоровалась Катя, опустив плечи: что теперь делать, она не понимала.

– И тебе здравствовать, – неожиданно заговорила женщина, хоть и с большим акцентом, но по-русски. Глянув на Катю, она вернулась к замесу теста: – Голодна?

Катя открыла ладонь с зажатой в ней булочкой:

– У вас всё очень вкусно… Спасибо за заботу!

Поскольку хозяйка отвернулась от нее и занялась готовкой, а парнишка снова зашуршал песком, счищая нагар с казана, Катя тайком огляделась: в кухню заглядывало солнце, по-весеннему яркое и настойчивое. В приоткрытое окно залетали шум сада и птичье щебетание. Стены дома были сложены из самодельного кирпича, неумело, но с любовью оштукатурены и окрашены голубой масляной краской. Вполне современная газовая печь с баллоном говорила о том, что Катя находится в настоящем, но где именно – вопрос.

– Где я? – решила она задать его хозяйке.

Та, не оборачиваясь, неопределенно кивнула в сторону сада:

– Меглéр пахруя́б…^[116] Так зовется.

И снова замолчала. Казалось, она была не слишком рада гостье. Катя подошла ближе.

– Как вас зовут?

– Рохдулай, – ответила женщина, не отвлекаясь от своего занятия.

– А я Катя… Что я здесь делаю, вы, случайно, не знаете?

– Почему же… Знаю. К свадьбе готовишься, Катя, что же еще… Сейчас Халимат придет, поможет умыться, нарядиться… Самой красивой сегодня будешь.

Чего-чего? Все было сказано таким бесцветным голосом, словно хозяйка отвечала давно выученный урок. Катя сдержалась, не стала возмущаться, что ее мнения о свадьбе никто не спросил. Вместо этого уточнила:

– А жених кто? Или я узнаю об этом только на свадьбе?

Женщина пожала плечами:

– Отчего же… Известно кто. Сын мой жених.

– Джафар? Что за ерунда…

Женщина покачала головой:

– Они все мне сыновья. Ты иди, поешь, ночь длинная будет, гостей много придет…

Катя прошла на середину кухоньки, обошла стол и встала напротив женщины так, чтобы видеть ее лицо – желтое, с глубокими морщинами на щеках и лбу.

– Я не собираюсь выходить замуж за вашего сына, кем бы он ни был. То, что вы затеяли… – Катя постаралась подобрать слово, – это преступление.

Она подумала, что ее похитители ездят на машине, живут в доме с газовой плитой и, даже если они водят какие-то дела с джиннами, они, очевидно, люди. И не захотят оказаться в тюрьме за похищение человека. Она окинула взглядом кухню, притихшего за работой парнишку, с уверенностью повторила:

– Да. Это преступление.

Женщина посмотрела на нее с едва заметной усмешкой, протянула испачканную мукой руку, чтобы погладить по щеке, но Катя отстранилась. Хозяйка цокнула языком, покачала головой:

– Непокорная, как горная лань… Хорошая жена для моего сына.

Катя вспылила:

– Вы в своем уме? Вы меня слышите или нет? Я требую, чтобы меня отпустили!

Женщина равнодушно пожала плечами:

– А тебя никто и не держит. Иди.

– Что значит – иди? Вы меня в горы затащили, а теперь говорите «иди»? Как я отсюда выберусь?!

– Ты требуешь – я говорю: иди с Богом, – женщина взмахнула рукой, словно муху отгоняла.

Выложила тесто на стол, присыпала мукой и принялась раскатывать его тонкой и длинной скалкой. Женщина работала с тестом, словно танцевала: легко, грациозно, невозмутимо. Раскатав пласт, взяла в руки нож, разрезала тесто на аккуратные ромбики, присыпала мукой, сложила на противень и протерла стол. Взглянув на девушку, коротко кивнула на печь:

– Дорогая, раз ты все равно тут стоишь, огонь убавь на плите, пожалуйста.

Катя оглянулась: на огне стояла поистине гигантская кастрюля, в которой томились мелко нашинкованные овощи; крышка чуть подпрыгивала, выпуская наружу пряный аромат трав, помидоров и лука. Девушка уставилась на плиту – при ее современном виде у нее не оказалось никаких рычагов, чтобы отрегулировать пламя конфорки.

– А как? – она посмотрела на хозяйку, та звонко засмеялась, взмахнула рукой, будто в воздухе написала заклинанье, – огонь под кастрюлей уменьшился.

Но это было не единственное чудо, которое ожидало Катю. На пустом только что столе перед хозяйкой появились блюда с кушаньями.

– Откуда? – Катя моргнула, надеясь, что наваждение пройдет.

Но нет – уперев пальцы в край стола, перед ней стояла хозяйка и улыбалась:

– Говорю же – свадьба у нас, люди придут, угощать надо.

Катя отшатнулась, шагнула назад. Хозяйка не сводила с нее взгляда, а девушка шаг за шагом приближалась к двери. Почувствовав ее лопатками, нащупала пальцами ручку, развернувшись, распахнула ее и стремглав бросилась наружу, навстречу ослепительному солнцу. Пусть горы, которых она не знает, но это свобода. К тому же ей нужно найти Данияра.

Перешагнув порог и оказавшись во дворе, Катя бросилась к изгороди. За спиной скрипнула дверь. Катя знала: на крыльцо вышла хозяйка. Именно вышла, а не выбежала. Бежала только Катя. И чем сильнее она старалась добраться до калитки, тем дальше та от нее оказывалась. Что за ерунда? Выбившись из сил, девушка тяжело выдохнула. Из-под своего локтя взглянула на хозяйку: та усмехнулась, отодвинулась от стены, к которой прислонилась плечом, и вернулась в дом, оставив при этом дверь открытой.

Катя тихо выругалась, сдула со вспотевшего лица мокрые волосы и наконец смогла распрямиться. Калитка, казалось, была совсем рядом – протяни руку и коснись. Но при этом недостижима.

– Вот влипла, – пробормотала она.

Присев на корточки, она посмотрела за калитку: прямо возле забора крутой уступ резко обрывался пропастью. Вдалеке, укрытые голубым туманом, темнели горы – бесконечная череда пиков. Что делать, Катя не знала. Вздохнув, она поднялась и понуро поплелась обратно к дому.

Глава 14 Признание

Они остановились для отдыха. Серая туманная тропа, что расстелил над горами Данияр, привела их к удобному утесу. Чуть выше по склону виднелись руины неизвестного забытого селения: небольшие прямоугольные провалы выбитых окон, рассыпавшаяся черепица, обветшавшие стены, совсем такие же, как и в недавно покинутом ими ауле. Словно тень ушедших времен, отразившаяся на скалах.

Пока Ярослава, вытянув ноги и прикрыв глаза, сквозь ресницы наблюдала за Антоном, распластавшимся на камнях, Ильяс отошел в сторону, спустился на несколько ярусов. Данияр последовал за ним.

– Почему она назвала тебя лживой собакой? – спросил он проводника.

Ильяс пожал плечами.

– Это удивительное место, – вместо ответа отозвался он. – Не думал, что когда-нибудь окажусь здесь.

Он опустился на камни, свесил ноги с обрыва. Данияр подошел ближе. Из небольшого углубления в скале просачивалась влага, собиралась в небольшое озерцо и тонкой струйкой стекала вниз. Восходящие порывы ветра иногда поднимали несмелый поток, и тогда получалось, что вода лилась вспять, от подножия к вершине.

– Были времена, когда облака касались земли, – тихо проговорил Ильяс. – В одном далеком селе, высоко в горах, жила девушка. Ее звали Росинка – так же прекрасна и нежна она была. Шла кровопролитная война, многие уходили на нее, не многие возвращались. Как не возвращался и возлюбленный прекрасной Росинки. Она ждала. Каждое утро поднималась на уступ, чтобы осмотреть долину, простиравшуюся между гор. И тихо пела, надеясь, что ее голос облака донесут до любимого и он воротится скорее. Отец же понял, что жених дочери уже не вернется. Поэтому решил выдать ее замуж за богатого соседа. Долго молила его дочь отказаться от решения, уверяла, что любимый ее жив, что он скоро вернется. Но отец был неумолим. А слово отца – закон. Назначили день свадьбы. Росинка надеялась, что жених услышит ее песни, и стала петь их не только по утрам, но и по вечерам. Отец рассердился, что дочь позорит его, вызывая умершего любимого и пренебрегая подготовкой к свадьбе. И запретил дочери подходить к обрыву, велев матери и старшим сестрам следить за ней. Но в день свадьбы Росинка сбежала к обрыву. Долго плакала она, а когда мать и сестры пришли, чтобы забрать ее и отдать в чужую семью, шагнула в пропасть и разбилась о камни. С тех пор из горы, просачиваясь сквозь породу, пробивается вода. – Ильяс зачерпнул немного кристально прозрачной воды, поднес к губам: – Она даже чуть солоноватая на вкус… Как слезы.

Данияр присел на корточки, тоже зачерпнул воды,тоже попробовал: вода действительно оказалась соленой.

– Она собирается в небольшое озерцо на уступе и тихо, капля за каплей, падает вниз с обрыва, – проговорил Ильяс. – Легенда говорит, что по утрам и вечерам все сельчане в те времена слышали тихую песню. Ее подхватывали облака и разносили далеко-далеко по округе. Многие слышат ее до сих пор, хоть давно нет ни той девушки, ни того селения. А еще утверждают, что нет-нет да и ответит песне мужской голос. «Росинка!» – кричит он и рассыпается по скалам. А водопад люди прозвали Девичьи слезы… Красивая легенда, правда?

– Правда… – Данияр опустился на камни рядом с Ильясом, так же, как и он, спустил ноги с обрыва. У него было странное ощущение: будто находишься на краю мира, а пропасть затягивает. – Только зачем ты мне ее сейчас рассказал?

– Кав Андалиб в каком-то смысле права, – задумчиво сказал юноша.

– Про лживую собаку? – уточнил Данияр. – А почему только в каком-то?

– Ну… – замялся Ильяс. – Это обман, но как бы не такой, чтобы совсем обман.

Данияр хмыкнул:

– Но это определенно что-то более серьезное, чем сказать бабушке Маринэ, что ты пообедал, верно?

Ильяс пробормотал:

– Да, определенно…

Они шли по узкой тропе: слева туман, справа туман, впереди сизые сумерки. Солнечные лучи в этом странном месте пахли тревогой.

– Ты слышал о бача-пош? – спросил Ильяс тихо.

Данияр чуть замедлил шаг, посмотрел через плечо. Подумав, признался:

– Нет, пожалуй…

Ильяс мрачно кивнул:

– Кто бы сомневался. Оно означает «заменитель сына». Так в нашем народе называют девочку, которую растят как сына, чтобы не навлечь на семью гнев родни.

Данияр нахмурился:

– «В нашем народе»? Это в каком? И зачем девочку растить как мальчика?

– Я родилась в провинции Тахáр… Это на северо-востоке Афганистана.

Данияр остановился. Туман вокруг него сгустился, в нем проступили серо-малиновые жилки, будто молнии. Где же Катя?

– Родилась? – спокойно переспросил Данияр. – То есть ты все-таки девушка?

Проводник поднял на него удивленный взгляд:

– Мое настоящее имя Ильяса… Как давно ты догадался?

Данияр не стал передавать свой разговор с Катей, случившийся в аэропорту Махачкалы, свои подозрения, которые Катя подняла на смех. Он внимательно наблюдал за Ильясой. В самом деле, как он мог не заметить слишком нежную для мужчины его возраста кожу на подбородке, явно не знавшую бритвы, слишком тонкую шею и мягкие, плавные движения, хоть и старательно огрубленные, но между тем не слишком сдержанные.

– Какая разница… Расскажи подробнее.

– Да нечего особенно рассказывать… Прошли сотни лет, но в моем мире ничего не изменилось – я тоже в какой-то мере Росинка, которая зависела от воли отца… Женщина в моей стране достойна лучшей жизни только в том случае, если родит сына. Если не получается, она может быть изгнана родней мужа. Ценится только мальчик, сын. Когда на свет появилась я, у мамы уже были две «неудачные» попытки, две мои старшие сестры. Узнав, что родилась я, отец сказал, что их в селе забьют камнями, если они принесут еще одну девочку в общину… У нас… не очень хорошо быть девочкой. Мы – обуза и лишний рот… Сыновья – добытчики, воины, весь мир принадлежит им… И тогда меня переодели в мальчика и дали мужское имя. Я росла с другими мальчиками, ходила в школу… Я видела, как живется моим сестрам, – Ильяса перевела взгляд на Данияра, шумно вздохнула, сдувая с щек катившиеся слезы. – Женщина в моей стране – почти животное. Она не может сама выйти из дома, не должна учиться, не имеет права наследовать имущество отца, работать. Ее главная и единственная задача – родить сына.

– И ты стала играть роль сына?

Девушка кивнула:

– Да. У меня даже волосы были короткие, и я ходила без хиджаба!

– И все верили в то, что ты мальчик?

Ильяса усмехнулась:

– Нет, конечно. Таких, как я, много. Все понимают, что мы как бы не настоящие мальчики, но молчат… Даже к врачу нас водят отдельно от других детей. – Она надолго замолчала, разглядывая прозрачные облака, которые медленно окутывали горизонт. – Мою сестру муж избил палками за то, что она не понесла в первую же брачную ночь… Я радовалась, что смогу избежать такой участи, мне казалось, что мое детство будет длиться вечно… Пока однажды мама не принесла в мою комнату женскую одежду и хиджаб, сказав, что с этого дня я не смогу ходить в школу наравне с другими сыновьями. И я поняла, что это конец…

Она снова надолго замолчала. Данияр слышал, как неподалеку от них Ярослава и Антон спорили о том, что они уже здесь были, на этой тропе. Поводырь задумчиво осмотрел развалины, скользнул взглядом по очертаниям гор – все они казались ему одинаковыми, но если Ярушка права и разрушенное селение выше по склону – то самое, в котором они с Ильясой проснулись сегодня утром, то это означало, что они ходят по кругу. Значит, кав Андалиб запутала следы так, что даже он, Поводырь, сбился с пути… Или Катя на самом деле не похищена, а все это время находилась там же, в месте ночлега? Ярослава окликнула его, но, заметив, что он говорит с проводником, отошла от уступа, успев бросить на них подозрительный и любопытный взгляд.

– И что ты сделала? – Данияр вернулся к разговору с Ильясой, мысленно прокручивая тем временем приметы, которые могли бы подсказать, где они оказались.

– Сбежала… Ночью, снова переодевшись в мужской костюм, выбралась на улицу через окно. Я взяла немного лепешек и воды, спряталась в горах… Передвигалась ночами. Потом наткнулась на беженцев, примкнула к ним… Я солгала, что сирота, назвалась Ильясом. Так и добралась сюда…

– А бабушка Маринэ? Она знает?

Ильяса гордо вскинула голову:

– Да. Конечно, с первого дня. И Мансур. И его дети… Все близкие знают… – На этой фразе девушка запнулась, смутившись оттого, что назвала Мансура близким человеком, хотя не очень была в этом уверена. – Кав права, я завралась как последняя лживая собака. И нет мне прощения.

Данияр не стал с ней спорить – он вспомнил, как нервничал и злился Мансур там, в доме бабушки Маринэ.

– Мансур не очень рад тому, что ты выдаешь себя за парня?

Ильяса вскинула голову, удивленно изогнула бровь:

– С чего ты взял?

– Я почувствовал напряжение, которое было между вами перед отъездом. Я думаю, вы спорили.

Какое-то время они шли молча. Девушка вспомнила, как Мансур смотрел на нее в тот вечер, когда она привезла в дом этих гостей; в памяти встал их последний разговор.

– Я задал вопрос, помнишь? Жду, что ответишь… – твердо сказал он.

Ильяса опустила глаза:

– Ты получил ответ – мне нужно время.

– Еще? Я два года жду! – Мансур тяжело перевел дыхание и повторил тихо: – Два года жду.

– У меня нет ответа… Я не могу.

Мансур опешил, прошептал с горечью:

– Почему? Если я тебе не нужен, так и скажи… Зачем меня мучаешь, себя мучаешь, детей мучаешь, бабушку Маринэ мучаешь?! Ответь и живи как человек, слова не скажу!

– Ни слова больше! Не хочешь ждать – живи как знаешь. Найди послушную жену, которая будет тебя достойна, станет хорошей матерью Руслану, Джамиле и Салимат. Видимо, мне ей стать не суждено, Мансур. Прощай.

Сейчас, вспоминая тот разговор, ей снова стало больно: Мансур тогда посмотрел на нее, будто она его ударила.

– Все так, – наконец призналась Ильяса. – Он хочет, чтобы я покрыла голову и стала его женой, матерью для его детей. В тот день мы спорили, потому что я снова не смогла дать ему ответ…

– Ты знаешь, мы нередко уходим от судьбы, – вздохнул Данияр. – Я это часто вижу: человек отказывается от своего настоящего, но не может сбросить его окончательно, и оно тянется за ним тяжкой ношей. Некоторые и на смертном одре не могут с ним расстаться, страх или гордыня не позволяют… признать ошибки, отступить.

Девушка посмотрела на него с опаской:

– А ты… ты много видел таких… которые умирают?

– Это моя работа.

– Кав права? Ты правда ангел Смерти и покараешь меня?

Данияр не ответил, пробормотав:

– Каждый видит во мне то, что дóлжно…

Девушка не сводила с него пристального взгляда:

– А твои друзья – кого видят они в тебе?

– Надеюсь, прежде всего друга.

Глава 15 Свадьба джиннов

В доме словно жили невидимки: пока Кати не было во время ее неудавшейся попытки побега, стол в кухоньке, помимо блюд с кушаньями, оказался заставлен множеством кастрюлек. Стопки чистых тарелок, приготовленных для сервировки, приборы аккуратно разложены и приготовлены к тому, чтобы оказаться на праздничном столе. На табурете лежала стопка накрахмаленных салфеток. А на соседнем столе, который девушка не заметила прежде (а может, его здесь и не было), сама собой нарезáлась румяная пахлава. Нож методично разделял кусочки, а послушная кому-то невидимому льняная салфетка тут же прикрывала липкую кожицу выпечки от пыли.

– Вы ведьма, да? – спросила Катя, оценив происходящее.

Женщина отмахнулась:

– Не оскверняй уста свои такими словами… Говорю же, Фатимат пришла, помогла.

– Это не осквернение, – Катя даже обиделась, вспомнив мечту Ярославы стать настоящей ведьмой и владеть знаниями всех стихий. – Когда пришла эта ваша Фатимат? Меня, может, минуту не было.

– У нас так не говорят, колдовство – грех.

Катя прищурилась:

– У нас – это у кого?

– У горных жителей, – женщина посмотрела строго. – В твоей комнате тебя уже ждет чистая вода, иди умойся. Переоденься, скоро гости пожалуют.

Ярко-розовый луч скользнул по кухоньке, погладил накрахмаленные полотенца, круглые бока кастрюлек.

Катя удивилась: неужели закат?

Оглянувшись через плечо, заметила, как стремительно меняется небо. Только что прозрачно-голубое и высокое, оно стало ванильно-перламутровым, с подкрашенным малиновым облаками. Но из-за ближайших пиков уже надвигалась сине-розовая тьма, неся на своих плечах прохладу и странные звуки далеких, всеми забытых песен, сохраненных горами.

Двор преобразился, будто бы расширился; поперек его вырос из ниоткуда длинный низкий стол. На белой скатерти одно за другим возникали угощения: многочисленные хлеба, нарезанное тонкими ломтиками вяленое мясо и сыры, горячая шурпа в пузатых супницах. За калиткой послышались приближающиеся голоса.

Катя оглянулась:

– Кто это? – сердце билось настороженно.

– Гости, – удивилась хозяйка. – На свадьбу моего сына пожаловали! – и она хлопнула в ладоши.

Мир изменился.

Жалкая лачуга, на пороге которой стояла Катя, маленькая, с облупившей на рамах и подоконниках краской, превратилась в украшенный красно-золотой краской шатер. На полу, стенах – богатые шелковые ковры, по углам – десятки круглых подушек с бархатными кисточками. Сама Катя оказалась одета в тонкий жемчужно-розовый наряд с шальварами и искусно расписанной туникой, подпоясанной широким поясом. От него вниз тянулись золотые цепочки с нанизанными на них бусинами. Браслеты тяжелели на запястьях. На висках позвякивали монисты, лицо прикрывала тончайшая вуаль, а на ногах вместо привычных кроссовок – розовые сафьяновые туфельки с загнутыми носками. Как в сказках Шахерезады.

Не успев удивиться своему одеянию, Катя обнаружила себя стоящей посреди большой круглой комнаты, в центре стремительного девичьего танца. Шлейфы тончайшей туали, мерный звон монист, аплодисменты гостей в такт барабанному бою обволакивали, сбивали с толку.

У Кати закружилась голова.

В поисках опоры она окинула взглядом гостей, заметила счастливого джинна Джафара из кувшина, но ее взгляд задержался не на нем, а на мрачной, поистине исполинской фигуре. За низким столиком на подушках прямо напротив нее сидел мужчина. Темно-синие глаза, прямой нос и четко очерченные скулы. Лицо, будто повторяющее очертания гор Кавказа, – такое же острое.

Рассеянно растирая между пальцами виноградинку, он смотрел не на танцующую Катю, а куда-то мимо нее. Девушка проследила за ним взглядом – с удивлением обнаружила, что смотрел он на рыжую безусую кошку, примостившуюся на желтой бархатной подушке. Та нервно подергивала хвостом.

Заметив, что за ним наблюдают, мужчина отвернулся. Но на короткое мгновение их с Катей взгляды пересеклись, и девушка успела поймать тень раздражения на дне черных, как сам морок, глаз незнакомца.

Рядом с ней, пританцовывая и прихлопывая в такт танцующим, оказалась Рохдулай.

– Кто это? – тихонько спросила Катя про мрачного гостя с виноградинкой.

– Так это же сын мой, Авар! – бросила она Кате и засмеялась, пустившись снова в пляс. – Жених твой!

Мелко перешагивая, Рохдулай хлопала в ладоши то справа от лица, то слева. Покружившись, снова начинала, мелко-мелко вышагивая, двигаться и прихлопывать. Обойдя в танце всех гостей – а гости, надо отметить, тоже оказались престранные: рогатые, с изумрудно-зелеными горящими глазами, с чешуйчатой или отливающей бронзой кожей, – Рохдулай подняла поднос с фруктами и стала предлагать их присутствующим. Те, принимая угощение, оставляли что-то взамен: горсть драгоценных камней, мотки тончайших ниток, жемчуга и перстни, мешочки с монетами и изящные склянки с какими-то мерцающими жидкостями внутри.

– Ай да красавица-невеста, – причитала Рохдулай. – Ай да удача всему нашему роду, да благословит Аллах его предков до десятого колена и потомков до двадцатого и так сто раз по сто раз.

Гости в ответ так же витиевато поздравляли ее.

Когда она подошла к Авару, то ловко его обогнула и оказалась с другой стороны шатра. Кате даже показалось, что она побаивалась приближаться к сыну.

Между тем вместо одних танцующих девушек пришли другие, ритм сменился на более медленный и завораживающе-томный. Катю подхватили под локти и повели к Авару, за его стол. При приближении Кати мужчина встал так резко, что девушке показалось, сейчас набросится на нее и точно убьет. Но он опустился на подушки и отвернулся от Кати.

– Зачем вы это делаете? – ей пришлось приподняться, чтобы он услышал и обратил на нее внимание. – Зачем этот маскарад? Я за вас замуж не пойду.

– Так предписано Аллахом, – рассеянно пробормотал горец и снова принялся мучить виноградину.

Катя придвинулась к нему, игнорируя нарастающее вокруг веселье.

– При чем здесь это? Я же вижу, вы тоже не рады, так зачем это? Вроде бы взрослый мужчина, а ведете себя так по-детски… Так не поступают… – Авар молчал. – Неужели Аллах может предписать брать себе невесту силой? Может, мне вообще другой человек нравится?

Авар покосился на нее:

– Может или нравится?

Катя осеклась. Помолчав, кивнула:

– Нравится… – И покраснела, добавив: – Я люблю другого…

Сказанное слово, словно стрела, укололо сердце – услышав собственный голос, собственное признание, Катя не почувствовала лжи или неловкости. Потому что давно понимала: это правда.

Авар отмахнулся:

– Это не имеет никакого значения.

Рохдулай затеяла новый танец – хоть лицом она была стара, движения ее были резки и порывисты, словно у молодой девушки, а тело не знало усталости. Девушки по ее требованию разнесли гостям вино и щербет.

– Чтобы жизнь твоя была так же сладка, как этот щербет! – провозгласила старуха тост, обернувшись к Кате.

Заметив, что сын с ней разговаривает, замерла на мгновение, пристально наблюдая за беседой. Катя взяла со столика виноградину и отправила ее в рот. Увлеченная разговором с Аваром, она не заметила, как Рохдулай выскользнула из шатра.

– Авар, давайте это обсудим. Я сюда прибыла по делу, я сестру разыскиваю. А вы меня задерживаете… Мне к моим друзьям нужно вернуться, понимаете? – она доверительно дотронулась до его локтя.

Мужчина уставился на ее руку, лежавшую поверх его. Равнодушно скользнул взглядом по украшенному браслетами запястью. Глянул в угол, где на желтой бархатной подушке по-прежнему восседала рыжая безусая кошка и неотрывно смотрела на них.

Почувствовав, что Авар задумался, Катя пошла в наступление:

– Авар, отпустите меня. Я верю, вы благородный человек…

Сказав это, она сразу поняла, что ошиблась, – мужчина посмотрел на нее с печальной ухмылкой и отрезал:

– Ты ошибаешься, девушка. Я демон, Лесной человек, саблегрудый охотник. Это мои горы! Но беда поселилась в них. И мне нужна большая удача, чтобы отвести беду от горных жителей, духов, что населяют эти вечные скалы. И если мне для этого нужно будет убить, я убью. Если украсть – украду. Если заставить…

– Вы заставите, я поняла, – закончила его фразу Катя. Закусив губу, она думала всего мгновение. – Но, возможно, я вам действительно смогу помочь… Видите ли, Авар, моя сестра и есть та беда, что поселилась у вас в горах. Если вы мне поможете ее найти, я смогу убедить ее вернуться и… Благодать и спокойствие, я уверена, снова вернутся в ваши владения.

Она подняла на мужчину глаза – он смотрел на нее и словно не видел.

– Авар, поверьте, я могу вам помочь, но несколько в другом качестве. Вы должны довериться мне и отпустить.

– Довериться? Тебе? – мужчина усмехнулся. – Скажи, я похож на простака?

Катя покраснела – именно на это она и рассчитывала, но вслух, конечно, в таком не признаешься.

– Н-нет, что вы… Просто я…

– Я не простак, девушка… И я знаю, кто ты.

Катя опешила:

– Правда?

Мужчина вскинул голову, кивнул:

– Ты будущая мать моего сына. Мы завершим обряд, и к утру зло рассеется. Оно не терпит счастья. А в этом доме будет много счастья, я об этом позабочусь.

Он взял руку Кати и привлек к себе, поднес к губам кончики девичьих пальцев, чтобы поцеловать.

Краешком глаза девушка успела заметить, как рыжая кошка в углу зашипела. Обернувшись вокруг своей оси, она встала с подушки миловидной остроглазой девицей в ярком одеянии. Громко вскрикнув – от ее голоса глаза Авара потемнели, а хватка на Катином запястье стала железной, – она присоединилась к общему танцу.

Катя покачала головой.

– Нельзя заставить испытывать счастье, – она резко встала. В одно мгновение гости замолчали, в шатре повисла тишина. – Я хотела найти в тебе союзника, ведь я вижу, что тебе этот брак тоже в тягость. Но если ты продолжаешь упорствовать, то это уже без меня. С твоей помощью или нет, но я продолжу свой путь. Чего бы мне это ни стоило!

* * *

Когда Данияр вернулся к Ярославе, та, перестав спорить с Антоном, что-то искала в траве.

– Чем занимаетесь?

Ярослава распрямила спину, уперла руки в бока:

– Антон считает, что мы здесь уже были.

Сердце у Данияра упало.

– С чего вдруг такие мысли?

Антон вытянул руку, указал не на селение, а на возвышавшийся за ним пик:

– Розовое дерево, посмотри…

– Да таких деревьев тут сотни на каждой горе, – пожал плечами Данияр.

Антон покачал головой:

– Нет, я запомнил эту гору… Но тут проще проверить, чем спорить…

– … чем мы и занимаемся, – подытожила Ярушка и принялась снова что-то искать в траве.

Антон пояснил:

– Если я прав, то где-то здесь должны быть разбросаны монеты, они выпали у меня из кармана, когда мы с Ярославой пришли сюда… Я видел, как они блеснули на солнце где-то здесь.

Увидев, что Ильяса молча присоединилась к поискам, Данияр вглядывался в силуэт развалин. Он был готов поклясться, что это именно те руины, с которых началось их сегодняшнее утро. «Но зачем это каву?»

Ильяса, перестав искать монеты, присела на траву, вытянула ноги и, прищурившись, посмотрела на Данияра:

– Вообще, если верить тому, что эта острая на язык чертовка – кав, то логично, что мы ходим вокруг одних и тех же развалин.

– В каком смысле?

Ильяса окинула взглядом пики, протянула задумчиво:

– Кав привязан к местам, в которых жил… Ни одно заклятье не может заставить его покинуть развалины, хранителем которых он является.

Данияр шумно вздохнул:

– Почему ты раньше молчала?

Ярослава и Антон переглянулись. Ярушка перестала рыскать в траве и уставилась на Данияра. Ильяса пожала плечами:

– Во-первых, меня никто не спрашивал. Во-вторых, если бы вы не начали об этом говорить сейчас, я бы и не подумал… подумала.

– Вы сейчас ничего не хотите сказать? – Ярослава перевела взгляд на сидевшую на траве Ильясу.

Та склонила голову, словно в поклоне:

– Все, кто считал, что я что-то скрываю, были правы. Я скрываю. Скрывала то, что я девушка. Не хочу вдаваться в подробности, но у меня на это были причины. Ваш друг, – она кивнула на Данияра, – в курсе всех событий.

– С вами умом тронешься, – Ярослава округлила глаза, но продолжать расспросы не стала – времени на них не было.

Данияр перевел взгляд на почти отвесный склон: сюда они добрались по выложенной им тропе, рассчитывая, что она достаточно далеко от Кати. Хорошо бы, чтобы эта маленькая магия не привлекла внимание Темновита.

* * *

Гости шумели за столом, танцы становились всё веселее.

Безусая кошка соскользнула с желтой подушки, вышла из комнаты в коридор, прошла мимо цветастого ковра на стене, подумав, запрыгнула на подоконник и спрыгнула во двор.

Прижавшись рыжей шерсткой к окрашенной известью стене, замерла.

Она охраняет эти скалы, эти руины. Она связана с ними кровью предков и – что еще важнее – наложенным на нее проклятьем. Мать всех бед обещала, что освободит ее от него, если она выполнит просьбу Авара и привезет в дом девушку. Приведет не просто так, а тропой джиннов, самой невидимой из всех, потому что джинны появились раньше этих гор.

Андалиб напрасно не спросила, зачем им нужна девушка.

Спросила бы – не пришлось бы сейчас горевать. Ведь она сама привела в дом соперницу, ту, что стала нужнее Авару, чем кто-то другой. Пусть и не сама девушка ему понадобилась, а заключенная в ней магия, но все равно обидно.

Вот сейчас эта девица сидит на подушках рядом с Аваром, пьет с ним из одной чаши и ест с ним одни кушанья, а она, кав Андалиб, слоняется по развалинам, которых нет ни на одной карте.

– Ты проклята, Андалиб, – напомнила она сама себе.

Вздохнув, кошка шагнула к обрыву: в конце концов, она выполнила просьбу Авара и теперь не связана с ним словом.

Но есть тот, кто несет избавление.

И она пойдет к нему, чтобы раз и навсегда прекратить свои мучения.

Шаг вперед – и уютный домик Авара за спиной превратился в жалкие развалины. Солнце опалило рыжую шерстку оборотня, заставило прижаться к камням и прятаться в тени. Если прислушаться, то отсюда еще слышны голоса Рохдулай и Авара. Но еще один только шаг – и звуки мира джиннов окончательно затухают за спиной Андалиб, растворяются в людском дне тонким сизым дымком.

А на бедного оборотня накатывает одиночество.

Глава 16 Возвращение андалиб

Девушка-оборотень смотрела на суетящихся у склона людей, на замершую посреди уступа фигуру, но вместо нее видела грозного ангела, на крыльях которого спускается Смерть. Для кого-то – как избавление, для кого-то – как вечная мука. Сердце билось часто-часто, едва не выскакивая из груди, страх боролся с желанием сохранить свою жизнь – пусть жалкую, пусть никчемную жизнь оборотня, но все-таки иногда даже она лучше, чем то, что ищут Маляк аль-маут и его друзья.

Девушка прикрыла глаза, вспоминая черное бушующее варево из мглы и ледяного ужаса, которое распахнулось не так давно в ущелье.

Самое подходящее место для зла – где когда-то расцветали надежды, рушились цивилизации, а по склонам гор струилась, дымясь, пролитая здесь кровь.

Лесной человек просил ее, чтобы уходила. Наверняка даже эту идею со свадьбой придумал, чтобы заставить ее бросить все и уйти.

А она оставалась, потому что винила его мать Рохдулай в том, что врата открылись. «Точно, такая напасть – ее рук дело!» – твердила она, но Лесной человек ее не слушал, только качал головой:

– Даже ей такое не под силу, это древнее зло.

Однажды Андалиб видела, как Тьма, вырвавшаяся из ущелья, словно плеть пастуха ударила по стенам древнего храма, что стоял, забытый всеми, на противоположном склоне. Он мог быть объектом паломничества разных религий: сначала это был греческий храм на месте древнего капища, потом скромная мечеть на месте греческого храма, а теперь пустота на месте мечети… Они все рассы́пались черным песком, унеся в пропасть следы живших когда-то людей, веривших во что-то важное.

Птицы, попав в ущелье, переставали петь и медленно угасали, лишаясь разума, – они порхали над бездной до тех пор, пока силы не покидали их и они не падали камнем на дно. И Тьма чавкала, как невоспитанный ребенок, проглатывая их еще теплые тела.

Андалиб знала: когда Тьма расширится и поглотит горы, ничего не останется – ни развалин, бывших когда-то домом, ни самой Андалиб. Она слышала, как причитала Рохдулай, предчувствуя то же самое, когда Тьма подобралась совсем близко к порогу ее хижины. Слышала, как старуха не пустила своего сына, Лесного человека, саблегрудого охотника, прогнать Тьму.

– Она сильнее тебя, и она пришла не за тобой, – выла она и попросила ее, Андалиб: – Помоги. Тьма, что пришла, может уйти, если мы отдадим ей то, что она ищет… Ей нужна всего лишь девчонка!

Андалиб знала: Тьма лжет. Когда она заполучит то, что ей нужно, – чем бы это ни оказалось, – ее уже не остановить. Мать всех бед слишком стара и доверчива, чтобы понять это.

Девушка-оборотень присела за камнями, вгляделась в лица людей. Она любила смотреть, как люди живут, ей нравилось подкрадываться к ним во сне, чтобы снимать с губ обрывки снов и трепет, ими вызванный, подслушивать тайные мысли – ее всегда это успокаивало.

Под сердцем – или тем, что осталось у девушки-оборотня, проклятой сто лет назад, – скреблась тоска, скручивала внутренности и шептала: «А что, если ты ошибаешься? Ты обманула самого ангела Смерти. С чего ты взяла, что он подарит тебе быструю смерть?» Она гнала от себя сомнения – чем больше думаешь, тем больше мучаешься. В конце концов, если отчаянье приперло к стене, о какой разумности можно говорить?!

Прозрачный бело-лунный мотылек сел перед ней на травинку, даже не потревожив ее.

Его крылья трепетно взмахнули, оставив за собой серебряный след, стоило безусой кошке выйти из своего укрытия. Она замерла, уставившись на бабочку – символ недолговечности всего сущего, символ увядания и… смерти.

– Я знал, что найду тебя здесь, – услышала она мягкий голос Маляк аль-маута и увидела прямо перед собой его невероятные светло-серебристые глаза.

Девушка ахнула, рванула в сторону, но едва не сорвалась с уступа – в последний момент Данияр успел ее подхватить и поставить на тропинку.

* * *

– Я знал, что ты вернешься, – строго смотрел на нее Данияр. – Зачем сбежала?

Девушка-оборотень смотрела и с вызовом, и со смирением одновременно, понимая свою вину, но и не жалея о сделанном:

– Потому что еще прежде тебя я обещала найти ту, что поможет усмирить Тьму.

У Данияра потемнело в глазах. Андалиб, заметив то, что клубилось в его взгляде, в ужасе отшатнулась. Но Данияр, похоже, совладал с раздражением, и его взгляд снова стал прежним.

– Кто это? Для кого ты похитила Катю? – видя замешательство во взгляде девушки-оборотня, он предостерегающе вздернул руки: – Даже не думай мне лгать.

Андалиб почувствовала невидимые путы, которые сковали ее и пригвоздили к тропинке. За плечами Данияра раскрывались два огромных крыла… Или это все-таки полы плаща? Андалиб силилась разглядеть, но призрачный образ растаял так же внезапно, как и возник.

– Я живу на его развалинах! С ним я связана словом!.. И тебе лучше меня известно, что, не исполнив его волю, я в одно мгновение стала бы недостойна легкой смерти и освободила бы тебя от обета… – Она с обидой посмотрела на него и цокнула языком. – Ты хотел обмануть меня, Маляк аль-маут.

Данияр покачал головой:

– И в мыслях не было.

Андалиб изогнула бровь. Высвободив руку отвернулась и пожала плечами:

– Выходит, я ошиблась… Я не выполнила твою просьбу, значит, не получу желанную свободу. Что ж, сто лет была кошкой, еще сто лет проживу так же.

Она пришла, чтобы помочь, но что-то противоречивое внутри нее противилось этому. Что, если, желая помочь, она только сделает хуже, как уже было не раз?

Из головы не выходила темнота, что бурлила в глазах Данияра, когда он сердился.

Андалиб опустилась на камни. Крепко обхватив колени, замерла. Взгляд девушки упрямо цеплялся за алую полоску рассвета над горизонтом, словно подсчитывая, сколько дней она еще переживет, наблюдая, как рядом рушатся миры и пустеют аулы, как уходит из гор человеческое тепло, запах свежеиспеченного хлеба, козьего молока, крики пастухов и долгие песни.

Кто поможет ей сохранить их?

Данияр, наблюдая за ней, чувствовал: Темновит опережает их, он рядом и, в отличие от него, Кати и их друзей, точно знает, что ему нужно и как этого добыть. И он не постесняется в средствах.

– Я выполню данное тебе слово, Андалиб, и освобожу от проклятья. Но мне все еще нужна твоя помощь. – Данияр посмотрел вниз и вдохнул необъятную бездну. – Здесь, в этих местах, я чувствую, есть особое место, отмеченное черной магией… Оно появилось недавно, но ты должна о нем знать.

Андалиб продолжала сидеть молча. Поводырь опустился рядом с ней, вытянул ноги.

– Я прошу тебя провести нас к этому месту, – Данияр потянул на себя травинку, оторвав от корня.

– Зачем тебе туда надо, Маляк аль-маут?.. Это нехорошее место, неподобающее для тебя… Врата между мирами, злые врата. Совсем черные. – Она с сомнением покосилась на его руки с зажатой между пальцев травинкой. – Твоя… Катя… Она ведь не просто девушка, я чувствую в ней особую силу, но не могу распознать ее.

Она наблюдала, как юноша медленно, будто через силу, кивнул:

– Все так. Но я не могу раскрыть тебе ее секрета.

– И при этом просишь, чтобы я тебе открыла свой?

– Это не твоя тайна, Андалиб. Ты хранительница гор. Не тебе пачкать душу о грязную магию и черную волшбу, цель которой одна – разрушить твой мир. Мне нужно, чтобы ты показала мне это место, где открылись врата, и помогла вернуть мою подругу, Катю.

Андалиб горько усмехнулась.

– Ты не слишком о ней печешься, раз просишь сперва о вратах…

Данияр опустил глаза: «Может, только о ней я и пекусь, ослепнув?»

– Так ты мне поможешь? – вместо ответа спросил он.

Девушка-оборотень вздохнула:

– На всё воля Всевышнего, и оставил Он меня здесь, возможно, не просто так. – Она посмотрела на Данияра. – Страшные времена наступают, я вижу их в тени сумерек. Вижу, как они прорываются из черных врат, о которых ты спрашиваешь, тонкими змеями, как оседают на широкую грудь Кавказа, путают следы и осыпают тропы. Как въедаются в кожу людей, лишая их покоя и сна. Грядет что-то жуткое. После которого не останется кошки-оборотня.

– Все верно говоришь. Но еще можно все изменить… Я здесь для этого… Если мы не остановим демонов, что рвутся из черных врат, то не останется никого… – Он задержал взгляд на тощем, едва живом кусте, замершем на краю обрыва. Кав Андалиб тоже посмотрела на него. Его ветки уже набухли смолистыми почками. Липкая бурая оболочка на некоторых приоткрылась, пропуская на свет росток новой жизни. Ярко-зеленые листочки, еще сморщенные, влажные и наполненные надеждой, шевельнулись, пробив оболочку. Андалиб думала о доме, которого у нее столько лет нет, потому что ее домом стали горы. И еще о том, что она – как этот куст на краю пропасти: один неверный шаг – и сорвется.

Данияр протянул ей сплетенный из травы браслетик:

– Возьми, это твое избавление.

Девушка-оборотень недоверчиво смотрела на украшение. Но вот она протянула руку, пальцы на мгновение в нерешительности замерли над ладонью Поводыря.

– Я верю тебе, – прошептала Андалиб, принимая дар и затягивая браслет на запястье. – И проведу к вратам.

– Без обмана?

– Без обмана… Уж коль скоро ты встретился на моем пути, значит, на то воля Всевышнего. Я верю тебе, Маляк аль-маут, и пойду за тобой…

Девушка чуть опустила голову, скрыв от собеседника скатившуюся по щеке слезу, – она знала, что для нее новый день уже не наступит.

Глава 17 Гробница

Флавий метался по каменным покоям.

Император кусал губы и бормотал себе под нос, то и дело останавливаясь перед зеркалом и разговаривая с отражением:

– Я доверился тебе! Я отдал самое ценное, что у меня было, – будущее моего народа!

– Как это пафосно звучит! – отражение, казалось, жило своей жизнью. Флавий на нем выглядел моложе, наглее. Но этого заметить никто не мог – император в покоях находился один.

Флавий вновь остановился перед зеркалом:

– Ты еще издеваешься?! Залог русского царя – он дорого бы заплатил за него, чтобы откупиться, это раз. И потом, я лишился возможности жениться и оставить наследника, мой род угаснет…

Никто не предупредил его, что залог невесты – это обоюдоопасное заклинание. Как невеста была накрепко связана с ним путами, так и он. Продав право требования залога Темновиту, он, Флавий, потерял и возможность завести законного наследника. Правда, узнал об этом только что.

– Ты обманул меня, – прошептал император.

Флавий в отражении засмеялся:

– Обманывают того, кто хочет быть обманутым… Ты знал, чтó связывает тебя и русского царя. Это много – заручиться поддержкой богов. Но ты захотел большего. Ты захотел сам владеть его землями и его богатствами… Так что тебя обманула твоя собственная алчность. Я же тебе отдаю ровно то, что обещал, – вселенскую власть.

– Где? Где она? – Флавий распростер руки и словно в доказательство своего возмущения потопал босой ногой по мрамору.

Из-под зеркальной рамы заструился черный дымок. Подобравшись ближе к императору, он осторожно лизнул его голые ступни, скользнул выше.

– Щекотно! – предупредил император.

Дымок забрался выше, заставив мужчину мелко засмеяться. Дымок холодил кожу, пока не забрался достаточно высоко. Пока не коснулся своими языками горла.

Тогда в одно мгновение дымок уплотнился, став тяжелым, душным и жарким.

У императора округлились глаза, крик застрял в гортани. Руки беспомощно взмыли вверх. Черный дым, словно пламя, объял его фигуру – всего на одно мгновение: едкий серный запах и густая чернота вокруг Флавия.

Его предсмертный хрип растаял под расписанными сводами дворца, а черная тень, просочившись сквозь плиты, ушла под землю, унося с собой зарок не только русского царя, но и его носителя.

Теперь никто не встанет на пути…

* * *

Переглянувшись, Велес и Мирослава одновременно укололи пальцы, выдавили по капельке крови в бокал, наполненный прозрачной и густой, как смола, жидкостью. Едва кровь коснулась поверхности, кубок засветился изнутри, окрасился золотым. Окунув кончики пальцев в кубок, они растерли жидкость в ладонях и, встав друг напротив друга, раздвинули их, натягивая между пальцами тонкое золотое полотно. Оно, словно фата, накрыло небольшой глобус, плотно окутало его.

Велес и Мирослава склонились к поверхности глобуса, вглядываясь в нее.

– Что-то видишь? – прошептала Мирослава.

Золотое полотно помутнело, рассеиваясь. По глобусу рассыпались огненно-красные искры, а кабинет заполнил едкий серный запах. Мирослава поморщилась, помахала ладонью перед лицом, прогоняя смрад. Шагнув к круглому окну, распахнула его, избавляясь от остатков вони.

Велес покачал головой и спустя еще несколько секунд напряженного разглядывания ускользающих образов отошел к столу Скрестив руки на груди, проговорил:

– Я предупреждал, что так и будет.

– По крайней мере, мы знаем, что Данияр постарался на славу Это ведь его защитная волшба, – царица тяжело опустилась в кресло, потерла виски.

Это была ее идея – искать дочь с помощью сварлока: соединенный кровью родителей небесный свет должен был показать место, где искать дочь, позволить связаться с ней и предупредить об опасности. Но древнее ведовство оказалось бесполезным перед волшбой Данияра, рассыпавшего по свету обманки-огневицы, собранные с берега Огненной реки.

– Это может также означать, что ее уже нет среди живых, – пробормотал Велес.

– Тогда мы бы уже знали об этом от Флавия и Темновита, эти двое не преминули бы представить нам доказательства гибели царевны… Нет, она жива…

– Но недоступна солнечным лучам, – завершил за нее Велес. – Это можно означать что угодно, ты знаешь.

Мирослава посмотрела на мужа, покачала головой:

– Ты просил ее найти Гореславу, Катя делает все возможное, уверена… А нам с тобой надо сделать так, чтобы ее усилия не оказались напрасными. Ты же не рассчитываешь на то, что Флавий отступит?

– Стоит нам начать приготовления, мы окончательно нарушим равновесие и черный морок начнет наступать, – Велес прошелся по кабинету, от стены к стене и обратно. Мирослава наблюдала за ним, понимая, о чем он думает. Встав, подошла ближе и обняла со спины:

– Лушенька, я боюсь, что мы упустим момент…

Ее пальцы сцепились в замок на его груди. Велес укрыл их своей ладонью:

– Я тоже… боюсь… Мы всю жизнь старались избавить ее от страданий, а вместо этого навлекли на нее такие испытания… Воистину, хочешь уйти от судьбы – ее и встретишь.

Мирослава уткнулась носом в его плечо, вобрала в себя запах трав и дикого леса. Долго молчала, прежде чем сказать:

– Лушенька, ты не виноват… Не было другого пути, ни тогда, ни сейчас…

«Кого она уговаривает: меня или себя?» – Мирослава так точно угадала его мысли, что перехватило дыхание. Велес тяжело вздохнул, опустил голову.

– Виноват. Что не уберег Гореславу. Все началось с этого…

– Не кори себя… – супруга легко похлопала его по руке. – Давай попробуем найти Данияра? Может, это что-то даст?

Велес раскрыл ладонь, в ней зажглась мутно-белая сфера:

– Как видишь, я постоянно пытаюсь это сделать…

Мирослава, кажется, обрадовалась:

– Вот, я же тебе говорила. Раз и Данияра не найти, значит, вместе они…

Велес не стал спорить. Если ни Катерину, ни Данияра не сыскать, а Гореславу по-прежнему не видно, это говорит только об одном: все они могут быть в одном месте, на границе миров, под носом у черного морока. Одно неверное движение – и он ударит по ним. А дальше что ни делай, всё уже поздно. Опять забыв, что он не один, русский царь пробормотал:

– Значит, надо действовать иначе…

* * *

В тот день Гореслава шла долго. Выйдя из дома Рохдулай, неторопливо побрела назад, все еще обдумывая ее совет.

Затаиться и ждать Катю – в этом был смысл. Они могли кружить по горам, то и дело натыкаясь на следы друг друга и не встречаясь. Гореслава брела, придерживая меч. Горы окончательно спрятала ночь – синяя, ясная. Звезды здесь казались такими близкими, что можно рукой коснуться, схватить одну и закрепить на платье. Гореслава подошла поближе к обрыву, заметив внизу что-то странное. Оно текло по дну ущелья, ворочалось и бормотало что-то невнятное. Но, словно почувствовав приближение Гореславы, Оно приподнялось, подслеповато ощерилось. Гореслава отпрянула, невольно загородившись тяжелым мечом, – темнота внизу затаилась, будто успокоилась, растеклась по долине.

«Меня ищет ОН», – догадалась девушка.

«Укрыться», – шептала она, двигаясь спиной вперед и все дальше отступая от края обрыва. Вокруг меча клубилось серебристое свечение, оно рассекало мрак. Стало душно, темно. Гореслава бежала быстрее ветра. Оглядевшись, она обнаружила себя в знакомой пещере. Строгий силуэт царицы, саркофаг, разбросанные по полу осколки мрамора.

Меч, все еще источая сияние, стонал, будто раненый.

Девушка сжала его крепче, опустилась перед ним на колени, вглядываясь в серебристую сталь. В ней, словно в зеркале, отразилось прошедшее: схватка лучников, горячий бой. Тела несчастных падали будто подкошенные. На мгновение отражение поймало лицо владельца меча – светловолосого мужчины, за спиной которого развевался алый стяг с изображением трех золотых корон, – и тут же лезвие потемнело, вонзившись в тело очередной жертвы.

Гореславу подташнивало: она продолжала смотреть битвы, в которых участвовал меч, видела сотни смертей, причиной которых он стал, реки крови, что текли по его вине…

– Что же ты такое? – девушка с удивлением смотрела на него, как на живого, и покачивала головой.

Подняла взгляд, посмотрев в лицо мраморной царицы – она знает ответ. Знала. И Гореславе этот меч достался не случайно.

Осталось разгадать головоломку, чтобы понять.

С опаской взглянув на темнеющее в глубине гробницы черное облако – где-то далеко мелькали красные угольки злобных глаз и слышался истошный крик старухи, – Гореслава приблизилась к саркофагу, погладила холодную мраморную плиту. По ее краям было искусно выбито кружево слов на неизвестном девушке языке. Одно сочетание символов повторялось чаще других. «Может быть, это твое имя?» – девушка обернулась к мраморной царице, но та, конечно, не ответила.

Гореслава подняла с пола камушек, аккуратно вывела повторяющиеся знаки на стене. Получились округлые завитки, будто кошачьи лапки. Но как она ни пыталась их расшифровать, вскоре поняла, что не может прочитать ни буквы.

– Если ты мне не поможешь, я не справлюсь, – она снова посмотрела на мраморную царицу, но та лишь надменно глядела прямо перед собой, а за ее спиной расправляла крылья тьма.

Глава 18 Братья

Андалиб с недоумением смотрела, как Данияр вынимает из внутреннего кармана куртки сизый туман и укрывает им Ярославу. Антону и Ильясе при этом велено было остаться здесь, на утесе.

– Не двигайтесь отсюда, ясно? – сказал он строго.

– Почему нам нельзя с вами? – не унимался Антон.

Ярослава возмущенно поджала губы.

– Можно, если готов прямо сейчас отправиться к праотцам.

Антон замер:

– Вы что, хотите бросить нас здесь?!

Ярослава закатила глаза:

– Просто посиди тут и не будь обузой другим людям.

Антон хотел продолжить спор, но его остановил Данияр:

– Вы оба останетесь здесь. Вам с нами идти опасно. И это не шутки. Просто побудьте здесь…

Антон, насупившись, опустился на камни рядом с Ильясой и отвернулся:

– Ну и пожалуйста.

Данияр повернулся к Андалиб, кивнул ей:

– Мы готовы.

Девушка-оборотень пожала плечами, пошла вверх по тропе.

– А нам далеко идти? – спросила Ярослава.

– Мы почти на месте…

Данияр и Ярушка переглянулись, Ярослава потянулась за ножом, припрятанным в поясной сумке. Данияр, словно фокусник, вытащил из сумрака серебряную иглу, тайком передал Ярославе:

– Спрячь у себя.

Данияр видел, что Ярушка удивилась, но не стал ничего пояснять, шагнув вперед.

* * *

Едва Ярослава,Данияр и девушка-оборотень скрылись за камнями, Ильяса поднялась и направилась в противоположную сторону.

– Ты куда? – не понял Антон.

– Сейчас приду, – отмахнулась девушка.

Антон, не раздумывая, подскочил и направился за ней:

– Можно с тобой?

– С чего вдруг? – Ильяса остановилась. – Боишься, что ли?

Антон смутился:

– Да нет… Просто… вдруг ты сбежать хочешь?

– А ты ко мне в охранники приставлен?

– Нет… Но Данияр сказал ждать, значит, нужно ждать… И не лезть с самодеятельностью.

Ильяса фыркнула, направилась выше по тропе:

– Тебя забыла спросить…

Юноша перехватил ее локоть:

– Погоди… Ты ведь правда не понимаешь, что происходит… Они, – он кивнул на ушедших, – они ведь правда волшебники или что-то вроде того… И сейчас они спасают наш мир. Как бы странно это ни звучало.

Он закусил губу, смолкнув и не решаясь взглянуть на переодетую мужчиной девушку, – знал, с каким выражением лица она его слушает. Девушка засмеялась, как и следовало ожидать:

– Они волшебники? А я английская королева.

И направилась дальше. Антон догнал ее:

– Нет, в самом деле. Ты же помнишь, как мы появились здесь? Как вывалились из ниоткуда? Как Андалиб превратилась в оборотня и называла Данияра ангелом Смерти? Ты не можешь не знать, что это означает.

Ильяса, по-стариковски крякнув, забралась на валун и, уже стоя на нем, полезла в карман за сотовым.

– Ага-ага, не могу, – она надавила кнопку включения, надеясь, что сотовый оживет. Но нет. Тогда она посмотрела на топтавшегося у валуна Антона: – Телефон есть?

– Да…

– Дай на минутку.

Схватив аппарат, она активировала его и по памяти набрала номер:

– Мансур, это я! Сейчас сброшу геолокацию! Надеюсь, ты уже в дороге…

Она хотела спрыгнуть с валуна, когда ее внимание привлекло движение выше по склону. Посыпалась мелкая галька, осев под ногами. Антон вздрогнул. Ильяса подняла голову и, прикрыв глаза ладонью, посмотрела наверх.

– Мне кажется или сюда кто-то приближается? – Ее голос глухо ударился о камни.

– Пойдем отсюда, – прошептал Антон, на всякий случай потянул девушку за рукав и шагнул назад, освободив ей место для спуска.

Та ловко спрыгнула, спугнув небольшое животное, которое выскочило из-за кустов и, скользя копытцами, устремилось выше по склону. Ильяса тихо рассмеялась, посмотрела на Антона с укором:

– Ты козы испугался?

Однако в следующее мгновение случилось невозможное: воздух со свистом рассекла стальная молния, срезав мелкую листву и вонзившись острием клинка в животное. Коза, замерев в прыжке, покатилась вниз. Вместе с камнями и мелкой галькой упала к ногам Антона – из ее тощей шеи торчала рукоять армейского ножа с грубой загнутой рукоятью, Антон видел такие у Афросия, своего давнего подельника и знакомца, сгинувшего где-то в лесах Красноярска тогда, четыре года назад.

Ильяса побледнела.

Схватив онемевшего Антона за руку, прошептала:

– Бежим!

И потянула его назад по тропинке.

Они быстро достигли того места, где их оставили Данияр и Ярослава, но вместо того, чтобы спрятаться за камнями, Ильяса зачем-то побежала дальше, той же тропой, которой ушли ребята чуть раньше. Антону хотелось остаться здесь, но не оставлять же девушку одну – и он припустил за ней.

* * *

Андалиб почти довела их до места. Было понятно, что врата закрыты: черный туман, что обычно клубился над ними, стелился как дым от затушенного костра, странные, пугающие звуки тоже не доносились.

Девушка-оборотень растерянно замерла. И тут услышала за спиной топот – к ним бежали те двое, которых оставили внизу, на уступе. Вцепившись друг в друга, переодетая в парня девушка и юноша мчали по камням, рассыпая вокруг гальку и поднимая клубы пыли.

– Бежим! – крикнул тот нечестивец, который признался, что он женщина.

Андалиб фыркнула, приготовилась спорить, но, заметив реакцию Данияра – тот принял окрик пролетевших мимо него молодых людей всерьез, осеклась.

Там, откуда прибежали Ильяса и Антон, появились трое.

Раздвинув кусты и вразвалочку выйдя на чистое место, один из них склонился над оброненным Ильясой сотовым – его экран еще не погас, а звонок прорывался современными битами. Двое других подошли к нему, но почти сразу увидели не успевшую осесть пыль на тропинке.

Спокойное, размеренное движение плеч, обтянутых в камуфляж, – и вот на Данияра и остальных оказались направлены сразу три автоматных ствола.

Ильяса, схватив стоявших ближе к ней Ярославу и Антона за руки, потянула их в сторону, в укрытие.

– Присядьте хотя бы! – прошипела она, резко утягивая остальных к траве.

Антон уставился на незнакомцев – будто впервые увидел вооруженных людей.

– Кто это? – пробормотал он, нехотя подчиняясь Ильясе и присаживаясь на корточки.

– Эй, вы чего там стоите? – крикнул один из мужчин сквозь смех. – Идите к нам!

Данияр быстро оценил обстановку. За спиной обрыв. Трое вооруженных людей, и никакое волшебство применить он не может – совсем рядом врата. Пользоваться магией – это мгновенно раскрыть себя. Чуть выше по склону, в укрытии джиннов, Катя – выдержит ли она? Не вырвется ли на шум, выскочив буквально в руки Темновита?

Секунды тянулись, отдаляя принятие решения.

Не дождавшись ответа, один из мужчин пустил автоматную очередь перед Данияром. Стрекот пуль разбудил эхо, переполошив обитателей горных склонов – вспорхнули птицы, где-то поблизости зашевелились кусты, выпустив тонконогую косулю. Эхо зашевелилось в глубине ущелья, потянулось, словно гигантский зверь. Осколки камней, острые как иглы, разлетелись в разные стороны, полоснули по одежде, обнаженным рукам юноши.

Андалиб, подавив крик, сделала неуверенный шаг назад, ближе к краю пропасти. Пошатнулась. Черная мгла внизу ожила, почувствовав близкую добычу, забурлила, поднимаясь к краям ущелья, как молочная пенка – к краям кастрюли.

– Надо полицию вызвать, – пробормотал Антон, приподнимаясь.

Ильяса дернула его вниз, окончательно припечатав к камням:

– Ты совсем дурак?! Какая полиция, мы в горах!

Они спрятались на самом краю обрыва, за группой валунов, прижавшись к острым и пыльным камням.

– Но это вооруженные люди! – прошипел Антон, наблюдая, как незнакомцы медленно приближаются к Данияру. – Как они здесь оказались вообще?!

Ильяса прижала руки к груди, пробормотала:

– Здесь полно тайных троп. В горах часто укрываются… преступники.

Она не рискнула высказать догадку – они наткнулись на прятавшихся в горах боевиков: еще с детских лет она безошибочно отличала в толпе людей, привыкших носить оружие.

Данияр по-прежнему стоял, закрывая собой людей. Медленно подняв руку, крикнул:

– Не приближайся!

Антон и Ярослава переглянулись:

– Он их что, знает?

– Откуда?

Но выглядело так, будто Поводырь в самом деле знал, с кем имеет дело. Он не двигался, держался спокойно, хоть и настороженно. Он не шелохнулся, даже когда у его ног прозвенела еще одна автоматная очередь.

– Мы рассчитывали тебя найти здесь, брат, – проговорил один из них, худощавый, с побитым оспой лицом.

Антон и Ярослава переглянулись снова.

– Брат? Я ничего не понимаю, – прошипела Ярослава, вытянув шею и вслушиваясь в странный разговор.

Незнакомцы, не опуская автоматов и чуть рассредоточившись, продолжали приближаться к Данияру. Тот не шевелился и молчал.

– Мы искали тебя, брат… – у второго, который шел по центру, оказался тихий, скрипучий и злой голос. У Антона пробежали мурашки по спине – так сильно это напомнило ему ведьму Ирмину.

Третий, низкорослый и щуплый, словно подросток, вооруженный мужчина криво улыбался:

– Но ты так ловко схоронился, что нам пришлось обратиться к кое-кому…

– Я не прятался, – проговорил Данияр.

Андалиб тревожно посматривала на его спину, заглядывала на дно ущелья – черное варево уже вытягивало тонкие и длинные языки, а плотный дым окутывал уступы скалы. Из глубины, приглушенный пока, но уже отчетливый, словно визг разъяренного вепря, растягивался крик, рассыпаясь сотнями голосов и снова сливаясь в один, жуткий, протяжный. Но, кажется, его пока никто, кроме девушки-оборотня, не слышал.

– Маляк аль-маут, – тихо позвала она Данияра, желая предупредить. – Врата открываются. Людям опасно…

«Хотя отчего же только людям?» Она помнила, что происходит с птицами, если они попадали в эту голодную черноту.

– Гм, – хмыкнул один из автоматчиков, – да ты не прятался, смотрю, ты обзавелся подружкой…

– Что? – Андалиб поймала на себе злой взгляд того незнакомца, что шел в центре. – Это он обо мне? Я-то тут при чем?

– Не на ту девушку смотришь… Не трогайте их. Они для вас слишком легкая добыча…

Все трое громко расхохотались – будто камни посыпались по склону. Злой смех, стократ подхваченный горным эхом, ударил по барабанным перепонкам.

Антон, Ильяса и Ярослава прижали ладони к ушам.

– Наш брат уже утолил свой голод, – тот, что шел в центре, указал на мужчину, лицо которого было изъедено оспой. – А для меня они – как стрельба по воробьям, я люблю добычу позначительней… Тем более, как мы видим, они – твоя жатва…

– Я здесь не за этим…

Данияр не отступал, продолжал настороженно стоять.

Их разговор не объяснял ровным счетом ничего. Антон и Ярослава переглядывались и пожимали плечами, не обращая внимания, что черные языки уже подкрадываются к их ступням, поднимаясь из ущелья.

Андалиб простонала – времени совсем не осталось. С тревогой посмотрела она вверх, на соседний склон, на котором темнел силуэт родных развалин: людей ведь надо как-то предупредить. Она могла обернуться кошкой и броситься наутек. Но любая, даже самая незначительная магия в одно мгновение распахнет врата, и Тьма поглотит всех, кто находится рядом. И тогда остановить ее уже будет некому.

Трое незнакомцев подошли к Данияру так близко, что можно было разглядеть их странные, будто сделанные из воска лица, на которых живыми были только глаза – злые, быстрые, голодные. Черный туман поднялся достаточно высоко, Андалиб уже смотрела сквозь него, как через линзу.

Все вокруг преобразилось. Ярослава светилась золотым огнем, привлекая Тьму. Но удивительнее всего были те трое, что появились из-за камней.

В сумрачном мареве они казались похожими, словно братья. Волшебный морок обнажил их истинные лица – застывшие маски вне времени. Изуродованное болезнью лицо того, что стоял слева от Данияра. Окровавленное, в шрамах – воина со скрипучим голосом, замершего по центру Маленький и щуплый, такой худой, что вот-вот свалится с ног, – третий. Вместо камуфляжной одежды на них – темные плащи до пят, полностью укрывавшие фигуры. В поднимавшемся со дна ущелья тумане Андалиб увидела, как точно такой же плащ оказался и на Маляк аль-мауте!

«Он с ними, он один из них!» – ахнула Андалиб от своего открытия.

Четыре воина, четыре злых духа: Чума, Голод, Раздор и… Смерть.

– Уходите, – приказал Данияр, и полы его плаща шевельнулись, выпустив стайку сине-прозрачных мотыльков.

– Ведь ты не прогонишь братьев?!

– Вы забыли о нашем братстве, когда встали на службу Мороку, – напомнил Данияр.

Одно движение – и тот, что с оспинами, резко шагнул вперед, намереваясь опрокинуть Данияра в пропасть. Выставив вперед руки, Поводырь отбросил его. Тьма забеспокоилась, поднимаясь уже над головами людей, совсем близко.

«Так нельзя», – шептала Андалиб. Ярослава только сейчас заметила обступающую их со всех сторон тьму и прижалась ближе к камням, отшатнувшись от края пропасти. Тьма нависала перед ней, словно кобра. Из ее глубины слышался крик голодного вепря, от которого, казалось, переворачиваются внутренности. Наклонившись, Андалиб подняла с земли камушек и бросила его в темную фигуру, протянувшую к Ярославе руки.

– Бегите! – крикнула она, хотя понимала, что деваться им некуда, они не взберутся по почти отвесному склону наверх, не смогут перебраться на соседний, а значит, не выберутся на тропу. Они в ловушке, из которой только один выход – вперед.

Это понял и Данияр. Невзирая на бушевавшую за спиной Тьму, он раз за разом отбрасывал братьев от края пропасти.

Тьма в ущелье бесновалась.

Она стала еще плотнее. Андалиб была уверена, что там появился кто-то во плоти, огромный, злой. Его глаза горели красным, изо рта валил смрадный дым, а руки, как плети, взмывали над ущельем, пытаясь утянуть вниз хоть кого-то.

Ильяса взвизгнула: черная рука, вырвавшись из черного тумана, схватила ее за щиколотку и, сбив с ног, поволокла к обрыву. Антон вцепился в девушку, пытаясь удержать ее на склоне; Ярослава успела схватить его за куртку. Андалиб, подняв с земли еще один камень, бросила его в черноту.

– Уважай гостей дома моего! – она обращалась к камням, надеясь, что те защитят их всех от беды.

Тьма, захрипев, отступила, но только для того, чтобы через мгновенье подобраться еще ближе.

Ильяса растирала ногу – та на глазах покрылась язвами и почернела.

Андалиб сняла с головы платок и бросила девушке:

– Возьми, это поможет!

А сама подошла к самому краю обрыва.

– Так надо… – прошептала девушка-оборотень.

– Осторожнее! – успела крикнуть Ярослава и потянулась, чтобы подхватить девушку. Но та повернулась к ней лицом, шагнула спиной вперед и, оттолкнувшись от края обрыва, опрокинулась в жерло бурлящей тьмы. – Нет! – крик Ярославы рассыпался по камням.

Падая, Андалиб видела ярко-синее небо, очертания любимого аула, в котором провела столько веков. Почему-то мелькнуло побелевшее лицо Авара – она так хотела быть с ним. Девушка грустно махнула ему рукой, прощаясь.

Сплетенный из травинок браслет полыхнул серебром – Маляк аль-маут сдержал свое слово, подарив ей прощение и легкую смерть.

Крик вепря превратился в песню, она окружила девушку-оборотня, отгораживая от черноты.

– Я прошу у неба милости: защити, – шептала девушка, падая. – Ты всё видишь, ты обнимаешь Кавказ. Не допусти зла…

Ее слеза сорвалась со щеки, взмыла к небу, подхваченная печальной песней, донесшейся издалека, из-за гор.

– Андалиб! – голос Авара, подхваченный горным эхом, улетел ввысь, разбился и осыпался на дно ущелья.

Услышав его, девушка-оборотень улыбнулась. Едва коснувшись морока, ее тело обратилось в прах и рассыпалось, смешавшись с прошлогодней листвой, сорванной с веток порывом ледяного ветра. Но улыбка девушки, любовь, горевшая в ее сердце, яркой искрой полыхнули во мраке.

Тьма ошалело замерла… и обрушилась на дно ущелья.

Глава 19 Нечто

Стоило Кате встать из-за стола, как силуэты гостей померкли и сами они растаяли, будто их и не было. Разноцветные подушки сиротливо лежали по сторонам, чаши с вином так и остались недопитыми, а сладкие кушанья – нетронутыми. На Кате снова оказалась ее одежда.

Перед царевной возникла Рохдулай:

– Зачем упорствуешь?

– Послушайте, вы же понимаете, что за вашего сына я замуж не пойду. Я понимаю, что вы и ваш сын – не простые смертные, за вами стоит какая-то магия: не у каждого человека есть договор с настоящим джинном. Но и я не просто девушка, приехавшая в Дагестан в гости…

Женщина подняла на нее удивленные глаза – они оказались изумрудно-синими, нечеловечески яркими и молодыми.

– Я знаю, кто ты, – тихо призналась старуха. – Тебя сам Аллах послал нам после всего, что было.

Она отвернулась к стене, сдержанно смахнула слезу.

– А что у вас было? – Катя чувствовала, что теряет терпение, но и прервать разговор не могла – она искала информацию, можно ли отсюда выбраться и если да, то как. А потому тянула время и провоцировала собеседницу на откровения. – И простите, я не верю, что вы знаете, кто я… Авар вон тоже какими-то намеками говорит.

Рохдулай, морщась, покачала головой:

– Вай, сколько говоришь, всё лишнее… Глубокая вода течет без шума^[117].

Авар, все это время молча сидевший на своем месте, тихо попросил:

– Покажи ей.

Рохдулай кивнула:

– Не сомневайся, дочка, знаю. Ты – Та, что несет благодать… Мы ждали тебя. Искали… Долго искали.

Катя насторожилась:

– Откуда вы знали, что я появлюсь?

Женщина с сомнением посмотрела на нее, будто решая, стоит ли открываться. Бросив строгий взгляд на опять затихшего мальчика, поманила за собой:

– Пойдем…

Они вышли в коридор, но не свернули к комнате, в которой проснулась Катя, а прошли дальше. Оказалось, что дом примыкает к скале – или даже выточен в ней. Во всяком случае, коридор уперся в окрашенную краской дверь. Хозяйка открыла ее, прошла первой и снова поманила за собой Катю. Девушка чувствовала нарастающее беспокойство, страх – стоит ли верить этой женщине, которая так или иначе причастна к ее похищению? Но любопытство и желание узнать правду вели за собой. Катя ступила на каменный пол, покрытый мелкой пылью и песком, дотронулась до стены, холодной и сухой, – из-под пальцев посыпалась, словно труха, каменная крошка.

– Куда вы меня ведете?

Женщина обернулась и снова поманила за собой – в темноте ее глаза блеснули мертвенно-зеленым светом. У Кати задрожали колени. Она тайком оглянулась: коридор казался бесконечным. Дверь в дом проступала бледно-белым контуром.

– Ступени здесь, – негромко предупредила хозяйка. И вовремя – Катя едва не оступилась. Ладонь уперлась в каменную кладку, нащупала грубую обработку стен.

Осторожно, ощупью, они продвигались вниз.

– А свет или фонарь нельзя зажечь? – Катя едва различала в темноте полоски ступеней и струящийся перед ней силуэт женщины. Подумала: вот бы сейчас вызвать хлопком в ладоши светозар. Но страх, что этим она себя выдаст Темновиту, сдерживал. А может, она просто боялась, что даже такая волшба теперь ей не под силу.

– Почти пришли.

Еще несколько ступеней вниз – и Катя почувствовала ровную поверхность под ногами.

– Сюда иди, – скомандовала женщина.

Катя не видела ее. Оглядываясь по сторонам, силилась запомнить, где лестница. Сейчас она отчетливо понимала, что оказалась в ловушке, – если ее здесь оставят, она ни за что не выберется из этого каменного лабиринта. С ужасом она вспомнила, как их замуровала в своих ледяных подвалах Маара. Тогда ее спас призрак Антона. Сейчас ее вызволять некому. Даже Данияр не придет на помощь – если смог бы, уже давно был бы здесь. И посох не с ней.

– Я не вижу вас, – прошептала она, борясь с бьющей волнами дрожью.

– На голос иди.

И хозяйка тихо запела. Неторопливая песня лилась ручейком, высокий голос рассыпался, ударяясь о стены, тянул за собой, будто прочная нить. Катя шагнула на него. Руки уперлись во что-то холодное, гладкое. От него тянуло сыростью, дымом и… бедой. Совсем так, как пах для Кати много лет назад коридор времен. Едкий серный запах, предвестник появления Темновита.

«Мы ждали тебя», – слова старухи теперь понимались в новом свете.

Катя отшатнулась.

– Нет… – сорвалось с губ.

– Смотри.

Перед Катей загорелась россыпь зеленых огней, осветив то холодное, чего она касалась, – котел, наполненный до краев густой и упругой, как смола, черной водой. Глаза старухи светились здесь гнилушечно-блекло, страшно, напоминая скорее бельма, – они смотрели пристально, завораживая и не позволяя отвернуться. Черная поверхность котла подернулась синевой, но сияние осыпалось хлопьями, словно пепел. Странное варево внутри, источавшее острый серный запах, пришло в движение.

– Свет и Тьма, уйдите прочь, дайте дочери помочь! – крикнула старуха. И поверхность воды в котле осветилась изнутри. Катя увидела города – современные, определенно принадлежавшие разным культурам и странам. Высокие шпили католических костелов, золотые купола православных соборов, небесно-голубые шатры минаретов… Сотни и тысячи людей. И вот перед глазами Кати – прозрачная сфера, насквозь пробитая и кровоточащая чернотой.

– Земное яблоко! – Катя не могла не узнать того, что показал ей заветный глобус в Раграде. – Но…

«Как Рохдулай может знать, что я видела в отцовском глобусе?»

– Смотри!

Черная нить скользила по поверхности, оставляя за собой разрушения и вереницу кладбищ, и снова ныряла на глубину земного шара. Совсем так же, как черной нитью прошивало хрустальную поверхность волшебного глобуса в Раграде.

– Гореслава! – догадалась Катя.

Склонившись к поверхности, она вглядывалась в очертания местности, чтобы понять, узнать, что происходит… Как вдруг поверхность воды качнулась: крупным планом Катя увидела перепуганное лицо сестры – с черными от усталости кругами под глазами, с искусанными в кровь губами. За ее спиной – ковер и окрашенная масляной краской стена. То самое видение, что отразилось в ночном окне в Красноярске.

Да это тот самый ковер, что висит в доме Рохдулай! Катя отлично помнила его.

«Гореслава была здесь!» – догадалась Катя. Она прижала руки к груди, не мигая уставившись в пугающе-хищное лицо старухи.

– Ты знаешь ее? – спросила Рохдулай.

«Можно ли ей говорить? – Катя закусила губу. – Что, если она подослана Темновитом?»

И не сказала ни слова.

Старуха выпрямилась, изумрудно-зеленые огоньки в глазах потемнели.

– Я помогу тебе ее найти, а ты станешь верной женой моему сыну.

– Я не могу, – вырвалось у нее прежде, чем здравый смысл подсказал, чтó надо ответить.

– Почему? Твое сердце принадлежит другому? – старуха не сводила с нее колючих глаз.

Катя неуверенно качнула головой, соглашаясь, а перед глазами проплыл образ Данияра.

Взгляд Кати постепенно привык к темноте. Отбрасываемый от поверхности воды свет позволял рассмотреть помещение, в которое привела ее старуха: это была пещера, скорее напоминавшая логово. По стенам – полки, на которых стояли небольшие кувшины с крышками, совершенно одинаковые, с оплавленными черными боками.

– Кто вы? Откуда знаете эту магию? Кто ваш сын?.. В смысле, что вы за существа?

– Рохдулай мое имя. Та, что несет беду… – Женщина посмотрела строго, с вызовом. Катю поразило то, что в этом мире древних духов, обитающих на земле, в мире людей, тоже есть своя Недоля: очевидно, старуха была именно ею. – Сотни лет я оберегаю эти горы. Сотни лет среди людей идет обо мне молва. Но с тем, с чем столкнулась сейчас, я не имела дела. И я хочу, чтобы все стало как прежде: небо, солнце, горы и беды, строго отмеренные и разложенные по кувшинам.

План созрел мгновенно. Катя прошептала:

– Помогите найти сестру. Я заберу ее, и все станет как прежде. Для этого не нужно, чтобы я оставалась здесь, в горах.

– Нужно, – не согласилась старуха. – Расулу нужна мать, – увидев непонимание в глазах девушки, она пояснила: – Внук…

Катя поняла: речь о мальчишке, которого она видела на кухне.

– А где его мать?

– Умерла. Она была смертной женщиной, которую мой сын нашел в горах… Я дарила ей здоровье и долголетие, забирая старость и болезни, сколько могла. Но однажды она не проснулась… Ты породнишься с джиннами и демонами гор, принесешь им благоденствие. Так решено, – женщина кивнула собственным размышлениям.

Катя почувствовала, как по щекам текут слезы.

– Рохдулай… Помилуйте, – она упала на колени. – Ваш сын тоже не рад этой сделке, он любит другую… Я видела ее на свадьбе, это девушка-оборотень, она на моих глазах обернулась из рыжей кошки.

Рохдулай нетерпеливо вскинула руку:

- Α-a, глупости говоришь!

– Позвольте мне найти сестру, и беды отойдут… Не нужна эта дурацкая сделка! Даю слово, что уведу отсюда беду. – Катя сложила руки, словно в молитве. – В вашем котле я видела свою сестру, здесь, в этом самом доме. Помогите мне найти ее!

Старуха долго смотрела на нее, качала головой, а потом проговорила неохотно:

– Я вижу твою силу, с моей она не сравнится. Потому не смогу удержать тебя, даже если буду настаивать.

Катя почувствовала облегчение от ее слов, тихонько выдохнула:

– Спасибо!

Рохдулай направилась к лестнице:

– Пойдем в дом. Утром, только взойдет солнце, я покажу тебе дорогу отсюда.

Катя оглянулась на клубящийся над поверхностью котла черный пар:

– А сестру? Поможете найти?

– Она такая же, как я, – странно отозвалась Рохдулай. Подобрав тяжелые юбки, она поднималась по ступеням наверх.

Подумав, Катя уклончиво согласилась:

– Вероятно, так и есть…

Старуха ее будто не слышала, говорила медленно, будто рассуждая вслух:

– Только сила в ней спрятана больше всей ненависти на земле. Первозданная, как сама мгла, что теснится на дне ущелья… Ее сложно обуздать, ох как сложно… И лучшее, что можно сделать, – убрать ее отсюда навсегда, да…

«На дне ущелья?» Катя старалась запомнить слова старухи, уверенная, что они помогут в поисках сестры.

Они поднялись наверх. Расул, подбежав к бабушке, спросил у нее что-то на родном языке – Катя не поняла ни слова. Ясно было только, что вопрос касался ее самой – мальчик торопливо скользнул по ней взглядом, пока говорил, и отвел его, когда Рохдулай, похлопав его по плечу, ответила. Катя хотела вернуться в коридор, который вел к кухне, и убедиться, что ковер и стена из видения находятся именно здесь. Взгляд зацепился за ярко-оранжевый геометричный узор: прямоугольники один в другом, контрастная рамка с будто бы танцующими человечками, ромбы, линии, треугольники собрались в яркую и причудливую картинку, немного наивную в своей простоте. Ковер висел на окрашенной голубой краской стене.

У Кати перехватило дыхание: все верно, именно на фоне этого ковра она видела Гореславу, когда та мелькнула в отражении окна. Это тот самый ковер, что она видела в глубине волшебного котла Рохдулай! Та, что несет беду… Как она сразу не догадалась, увидев ковер еще днем?

Где-то совсем рядом прогремел выстрел. Подхваченный горным эхо, он, словно гигантский скакун, прогромыхал по кровле. Катя остановилась:

– Что это?

Она бросилась к двери. Рохдулай остановила ее – обхватив за плечи, отбросила назад, к стене, на которой висел ковер.

Авар, наблюдавший за их разговором, тоже услышал стрельбу, резко встал.

– Не выпускай ее, – приказал матери и направился к выходу.

В открывшемся проеме Катя успела увидеть клубящуюся темноту за порогом.

«Темновит», – догадалась она.

– Вы солгали, вы не собирались мне помогать, – прошептала Катя, теряясь и не понимая, что теперь делать. – Она была здесь, моя сестра. Но вы скрыли это. Зачем?

Старуха наступала на нее, оттесняя к стене.

– Я несу беды^[118]. Каждому – свою. Твоя беда – это он. И я привела тебя к нему, – проговорила старуха. – Тогда он уйдет и оставит наш мир нетронутым.

– Но он уничтожит весь остальной мир. Неужели вы не понимаете этого?

Рохдулай покачала головой, прошептала с горечью и обидой:

– Этот мир забыл нас, отверг. Мы джинны – демоны, которых прокляли, осквернив наше имя досужими выдумками. Нас заставили служить новым богам, забыв нашу силу, уничтожив память о нас…

Не слушая, Катя развернулась и побежала по коридору. Теперь она понимала – той самой дорогой, что недавно бежала отсюда сестра.

«Она была здесь», – горело в мозгу.

Тьма уже заглядывала во все окна.

– Андалиб! – голос Авара рассек нависшую над ущельем темноту, подружился с горным эхом, улетая ввысь.

В нем сквозило отчаяние.

* * *

Черный невесомый дымок скользнул в открытую дверь, словно сквозняк в осиротевший дом. Катя не могла отвести от него взгляд.

Юркий как змея, он пробирался всё дальше, облизывая стены, нехитрую утварь. В его полупрозрачных волокнах Катя видела, что всё, до чего он касался, покрывалось плотным слоем сажи и беззвучно рассыпалось в прах, не оставляя после себя даже кучки пепла или осколков. Словно там и не было никогда ничего.

Катя наморщила лоб: все, что она знала о Темновите, противоречило тому, что она видела, – в дом заползало Нечто.

Сделав несколько шагов назад, Катя уперлась в стену.

Откуда-то снаружи послышался крик Авара – Нечто тут же застыло, приподнялось над половицами, словно прислушиваясь. Катя забыла, как дышать, вжавшись в стену.

Черная змея, зарычав, взвилась к потолку. Сноп зеленых искр разлетелся по сторонам, осел на стенах – на краске остались темные следы, будто от звериных когтей. Катя прикрыла лицо и глаза рукавом куртки – в ткани прожгло дыры, и поврежденный рукав продолжал тлеть. Стянув с плеч куртку, Катя бросила ее в змею. Та ощерилась, зашипела – но в следующее мгновение сжалась и стремительно уползла за дверь. Катя выбежала из дома и, завороженная, замерла на пороге.

В черном мареве она увидела широкоплечую фигуру Авара. Он стоял на краю утеса, у его ног многоголовой гидрой бурлила Тьма, но отступала после каждого его удара. Кривой саблей он крушил черноту, как гигантского зверя, дробя и разрывая ее.

– Это! Мои! Горы! – кричал Авар, с каждым словом обрушиваясь на змею.

Рядом с сыном суетилась мать – она голыми руками, словно горящие головешки, сбрасывала обрубки Тьмы назад, в пропасть. Ее руки до локтей покрылись черной сажей, подол испачкался и тлел совсем так же, как тлела куртка Кати, которой коснулись смертоносные искры.

Катя в ужасе замерла: то, что корчилось у ног Авара, не могло быть человеком, не было Темновитом – она видела его и знала его силу. То, что заполнило собой ущелье, было чернее, страшнее. Оно было живой, напитанной ненавистью массой. Вот против кого сражались джинн и его престарелая Мать всех бед.

Яркая вспышка озарила ущелье. Тьма замерла на мгновение и схлопнулась, будто разорвавшийся воздушный шар, осела на дно.

В горах повисла тишина. И тут же крупные капли начинающегося дождя зашумели над ущельем.

* * *

Катя шагнула под дождь. Впитав крупицы влаги, камни на тропе сразу стали скользкими. Авар сидел на краю, ссутулившись. Его правая рука почернела и не могла удержать саблю, на щеке темнела рана. Склонившись над матерью, он тихо говорил с ней.

Катя тоже склонилась к Рохдулай – та безумными глазами смотрела в небо, дышала тяжело. Воздух с трудом прорывался через приоткрытые губы, поднимался темным облаком над несчастной. Катя перевела взгляд на Авара:

– Прости, я ничем не могу помочь… Я не умею.

Никогда она еще не чувствовала себя такой беспомощной. Никогда еще так остро не ощущала, что отказ от учебы у Митра – это не просто досадное неповиновение отцу, а лишение себя и других чего-то большего. Возможно, будущего.

Авар покачал головой. Слезы стекали по его перепачканным щекам и, оставляя дорожки, терялись в густой бороде.

– Никто не может.

– Что это было, Авар? То, что поднималось из ущелья? Та беда, о которой вы говорили?

Авар вздохнул.

– Она пришла вместе с туманом несколько месяцев назад и с тех пор сильно разрослась, отравив колодцы, иссушив реки и отодвинув весну… Вместе с ней пришли болезни.

«Гореслава?» Катя не верила тому, что слышит. Неужели это из-за сестры? Потому что если так, то как ее остановить?

– Вместе с ней пришли злые звери, они стали нападать на скот и людей… Аулы пустели один за другим. Их облюбовали те, в сердце которых осталась лишь Тьма. Горы пропитались ею. Не только здесь. Везде. Мои горы…

– Я по-прежнему хочу помочь, Авар. Эта Тьма, скорее всего, – Катя старательно подбирала слова, – принесена сюда моей сестрой. Она не совсем здорова. И мне нужно найти ее, чтобы забрать туда, где она не сможет причинить вам зло…

Ава качал головой:

– Твоя сестра была в моем доме. Это не она принесла Тьму. Тьма преследует ее… И вот что… – он поднял на Катю тяжелый взгляд. – Тьма заставила мою мать заманить тебя в эти горы, пообещав, что заберет отсюда зло и болезни… Мать, узнав, кто ты, решила перехитрить Черного бога, пришедшего с Тьмой, хотела оставить тебя в горах. Сделать их твоим домом.

– Так вот для чего нужна была эта свадьба…

Авар кивнул.

– Все так… Но знай: Тьме нужны вы обе.

Катя опешила:

– Мы обе? – Это в корне меняло всё. К тому же отец не предупреждал ее об этом. – Ты точно ничего не путаешь?

Авар покачал головой и горько засмеялся:

– Ты не веришь мне. Ты можешь вершить судьбы, а сидишь сложа руки, словно маленькая девочка, и твердишь о том, что я что-то путаю… Это не я путаю, а ты не хочешь знать.

Рохдулай неожиданно привстала на локте, взглянула на Катю.

– Беги! – это стало ее последним вздохом.

Авар вдруг изменился в лице и кивнул на дно ущелья:

– Моя любимая Андалиб отдала свою жизнь, чтобы подарить нам короткий миг для спасения. Шанс… Ее жертва не должна быть напрасной… Тьма хочет вас обеих, тебя и твою сестру. Живых или мертвых. И тогда у нас будет шанс. При условии, что вы умрете здесь, в горах, на этом самом месте.

Катя в панике взглянула на Авара и всё поняла: его сабля оказалась в здоровой руке, а взгляд стал темным от принятого решения.

– Авар, нет!

Она подскочила, кинулась к дому, но тут же поняла, что для Авара он не станет преградой, и бросилась вниз по почти отвесной тропинке. Поскальзываясь на мокрых камнях, перехватываясь за ветки придорожного кустарника и то и дело падая, съезжая по камням как по горке, она слышала шум за спиной и тяжелое дыхание Авара.

Спустившись на небольшое плато, она замерла, чтобы перевести дыхание и оглядеться. Мгновенного замешательства хватило, чтобы Авар нагнал ее и набросился с саблей – лезвие просвистело у виска, рассекая струи усиливающегося дождя.

Авар сухо откашлялся, удобнее перехватил рукоять сабли и взглянул на Катю:

– Не зря говорят: сапожник без сапог. Ты не принесла удачу. Только горе. Потому что твоя душа отравлена обидой.

– Ты пытаешься оправдать свою попытку убить меня?

Новый выпад. Поврежденная рука не слушалась джинна, лезвие сабли полоснуло по волосам девушки, срезав прядь светлой челки.

Катя отпрыгнула, поскользнулась на мокрых камнях и упала на одно колено. Авар ударил сверху, наотмашь. Девушка, вжав голову в плечи и сгруппировавшись, скатилась ниже по склону. Слишком крутой спуск, скользкая трава – Катя кубарем слетела с дороги. Сорвав кожу на локтях и ладонях, попробовала задержать падение, не успела.

Вцепившись одной рукой в острые камни на уступе, другой – в тощий и ненадежный куст, попыталась найти опору ногам.

Листва выскальзывала из рук, больно резала кожу, но пронзительный крик откуда-то снизу заставил отвлечься.

Ярослава! Бог мой, Антон – он-то здесь как?

За эту крошечную секунду она успела заметить, как Ярослава, Антон и Ильяс отбиваются от тучи не то мух, не то ос, кружащих над их головами. Антон, сбросив куртку, размахивал ею над головой, пытаясь сбить насекомых. Но те жалили его. Он что-то прокричал Ильясу, тот побежал к водопаду.

Но и это было не все. За ними, смеясь, наблюдал странный мужчина в камуфляже. Двое других держали вырывающегося Данияра – повалив его на колени и придавив к камням, они глумились, наблюдая над попытками Катиных друзей спастись.

Все это взгляду удалось выхватить за одно мгновение, но и его оказалось достаточно, чтобы подпустить Авара слишком близко – новый удар пришелся по касательной, меч ударил в скалу. Отлетевшие осколки рассекли кожу на руке Авара и лишь немного оцарапали девушку.

– Зачем ты это делаешь?! – закричала она.

– Ты умрешь, Тьма заберет твою силу и уйдет из гор. Больше никто не умрет, – Авар наскочил на камень, поскользнулся и упал.

Поврежденная рука висела плетью вдоль туловища, дождевые капли смешивались со слезами. От них промокла и прилипла к могучему телу льняная рубашка джинна. Сквозь мокрую ткань проступили татуировки. Катя не могла оторвать от них взгляд – этого совершенно точно не могло быть: она видела прежде этот рисунок – на карте, которую четыре года назад держал в руках Данияр. А еще – на родовом перстне.

Как эти знаки оказались нанесены на тело джинна – она не знала, да и времени выяснять не было. Девушка изловчилась, уперлась ногами в уступ, надеясь, что кроссовки не подведут и она не сорвется. Протянула руку Авару:

– Помоги! Ты не справишься без меня!

В темных глазах джинна мелькнуло сомнение: он видел людей ниже по склону, видел, что они вооружены.

Он с трудом перевел и сфокусировал взгляд на протянутой руке, нахмурился от вида капающей с мокрой руки девушки крови.

– Надеюсь, я не пожалею об этом, – пробормотал Авар, оперся на рукоять сабли, схватил девушку за запястье и потянул к себе, выдернув из пропасти.

Едва колени коснулись твердой почвы, Катя кинулась к Авару, надеясь, что не ошиблась. Испачканной кровью рукой она обхватила джинна за плечи, притянула к себе и надавила на татуировку на груди – небольшой круг со звездой Сварога в центре. И зажмурилась.

Мощный порыв ветра ударил в лицо, выбивая из легких воздух. Горячая рука джинна легла на спину девушки, защищая от неведомой опасности.

За спиной Авара раздался щелчок, следом за ним – яркая вспышка. Высокая мужская фигура показалась внутри светового вихря. Она двигалась легко, словно плыла по облакам. Хотя, может, так и было. Мощная волна ударила в спину Авара, он оттолкнул Катю, загородив ее собой, – но слишком сильно. Качнувшись, девушка обрушилась в пропасть. Падая, кончиками пальцев она тянулась к траве, пытаясь зацепиться и спастись.

– Катя! – раздался голос отца из солнечного вихря.

Катя подняла голову, щурясь от слепящего света за спиной мужчины, с трудом узнала в нем Белеса.

Отец. Катя почувствовала облегчение.

– Держи мою руку!

Катя послушно оторвала пальцы от камней, подтянулась насколько смогла, чтобы вцепиться в протянутую руку Белеса.

– Она моя! – зловещий шепот, словно кокон, окружил ее, закрутил пылевым смерчем, срывая дыхание, обсыпая с ног до головы песком. – Ты обещал ее мне!

От неожиданности девушка опять сорвалась, хватаясь за траву, чтобы задержать падение, ломая ногти, обдирая локти и живот. Ахнув, вцепилась в тощий кустик, торчавший между камней, уперлась носками кроссовок в каменный выступ. И старалась не дышать.

Она знала – Велес тоже слышит этот голос, – поняла это по тому, как плотнее сомкнулись губы отца, как непримиримее обострились скулы.

– Катя! – отец протягивал руку, склонился ниже над пропастью, чтобы дочери было безопаснее ухватиться за него.

Девушка чуть подтянулась и осторожно оторвала правую руку от камней, вытянула ее вверх. Шепот бередил старые раны.

– Ты заложил ее. Ее будущее, ее судьбу, ее силу, – вкрадчиво шептала тьма вокруг. Катя заметила совсем рядом с собой два красных уголька-глаза. – Ты предал ее, мой брат.

Брат? Темновит, что ли? Катя решила, что ослышалась: она думала, что Тьму привела Гореслава, а получается, ошиблась? Но как она может оказаться Темновитом? Это возможно только в одном случае: если Темновит и Тьма – это одно и то же. Но разве такое может быть? Ответ очевиден – Темновита поглотил Черный морок.

– Катя, руку! – Велес не обращал внимания на Темновита и призывал дочь делать так же.

Катя встретилась с ним взглядом, но руку подавать медлила…

Отец предал ее, пообещав ее судьбу другому. Не по незнанию, не по заблуждению. Точно зная, что распоряжается ею, тогда еще несмышленышем. «Истинный государь помышляет о благе многих»^[119], - вспомнилась фраза, прочитанная много лет назад. В ее жилах – его кровь. «Царевна», – веселый голос посла Велидаря позволил вынырнуть из небытия. «Твоя душа отравлена обидой», – говорили и Рауль Моисеевич, и Авар, и оба оказались правы.

От обиды, горевшей все эти годы в груди, остался лишь горький пепел: отец знал, на что шел. И действовал так не потому, что хотел угодить старому приятелю Флавию. Обетом он связал не только свою дочь, но и самого Флавия. А вместе с ним – будущее страны-конкурента и возможного противника. Ведь обет имеет одинаковую силу – как для Белеса, так и для Флавия.

Она, Катя, должна была стать козырем.

Но со смертью сестры и соединением в ее теле Доли и Недоли оказалась слишком ценна.

И ее пришлось прятать, спасать и охранять.

«Сила – в тебе!» – много раз услышанная фраза, которая сейчас открыла наконец свое истинное значение: не морок, не волшба, а вся удача мира и все его беды – в теле человека, девушки, по-детски затаившей обиду на отца и отказавшейся ценить то, что скрыто в ней.

У нее всегда было всё, чтобы противостоять злу, но сейчас, когда столкнулась с ним нос к носу, она осталась ребенком.

Отец не понимал, почему дочь медлит. И не отпускал ее взглядом.

– Катя! Скорее!

Вся сила – в ней. А она – Доля. И еще Удача – сила, способная изменить мир. А Черному мороку, Тьме, нужны они с Гореславой обе, так признался джинн. Черный морок нашел ее в мире людей, найдет и в мире богов. Но есть место, где он не властен. Она уже была там однажды, несколько лет назад.

Тогда ее это спасло.

И, кажется, Катя знала, где найти Гореславу.

Рука отца тянулась к ней, сильные пальцы уже касались края рубашки, но не могли уцепиться достаточно крепко и надежно, чтобы вытянуть из пропасти. В глазах блестели слезы и отчаянье – Катя не знала, что отец много раз проживал эту ситуацию во снах: мокрые скалы, тьма внизу и падающая в нее дочь Катя.

От тьмы, окружавшей Катю, веяло холодом.

– Катя! – в голосе Белеса сквозило неприкрытое отчаяние.

Катя улыбнулась, но, вместо того чтобы вложить пальцы в ладонь отца, оттолкнулась от камней, опрокидываясь спиной в пропасть – совсем так же, как это сделала недавно Андалиб.

Лицо отца всё дальше. Удивительно медленно. Так медленно, что Катя успела увидеть недоумение в его взгляде и сменивший его ужас.

– Папа… – сорвалось с ее губ.

Стоило ей разорвать контакт с отцом, как распахнувшееся окно схлопнулось, утянув Белеса назад, в мир богов.

Катя закрыла глаза, почувствовала удар; боль стиснула ее в своих объятиях на мгновение, чтобы отпустить в мягкое, парящее небытие, в котором не осталось ни отца, ни Темновита, ни сражавшихся с тремя незнакомцами Ярославы и Данияра. Тонкий серный запах, ядовитая река где-то рядом, укутанная серным облаком. Граница миров, разделенных Смертью.

Старый, высушенный временем лес с хрустящими от старости листьями. Раскаленный докрасна мост над пышущей жаром рекой.

– Гореслава! Это я, Катя! Ты меня слышишь? – закричала девушка.

Кровь из рассеченной брови тонкой розовой струйкой стекала по мокрому от слез и дождя лицу капала на грудь и в пыль, под ноги. Она будоражила сумрак этого места, тревожила неясные тени на противоположном берегу Огненной реки. Сквозь дым Катя могла видеть саму себя – испуганную, почти сломленную и надеющуюся на чудо. Она-на-том-берегу качнулась. Чутьиначе, чем Катя, плачущая на этом берегу… и шагнула навстречу.

Прищурившись, Катя увидела темные волосы, тонкое черное платье.

– Гореслава… – прошептала она.

Глава 20 Меч

Ее время тянулось медленно. Вернее, оно не тянулось вовсе. Это она сама так придумала после того, как едва не попала в лапы Тьмы. Здесь, на границе миров, где жизнь и смерть отделены друг от друга лишь формально, она была единственным обитателем. Хотя заглядывали и другие, странные тени. Иногда Гореслава шла за ними, за их едва заметным теплом, но неизменно оказывалась у их постели, в окружении плачущих родственников и мерно пикающей аппаратуры.

Она научилась их узнавать и не реагировать на них, постепенно изучая место, в котором оказалась.

Отсюда можно было попасть куда угодно.

Здесь можно было услышать голоса из разных миров.

Гореслава бродила вдоль реки, прислушиваясь к шелесту собственных шагов, иногда возвращалась в свое укрытие – потерянную в горах гробницу, к которой ее привел меч.

Казалось, здесь солнце не поднималось из-за горизонта, чуть окрашивая небо пурпурно-золотым и так и забыв о пробуждении. Тени ложились длинными языками на тропинки, кусты причудливо темнели по их обочинам.

«Может быть, время замерло?» – гадала девушка, вглядываясь в изменяющийся рисунок облаков.

Что, если она не чувствует течения времени, потому что оно остановилось?

Что, если мир давно поглотила Тьма, а ей только и осталось, что смотреть за его предсмертными судорогами?

В своем расследовании Гореслава не продвинулась ни на шаг: записи в гробнице по-прежнему были для нее тайной за семью печатями. Единственное, что оставалось, – наблюдение за мечом. Он будто бы оживал в ее руках: сталь серебрилась, от нее поднималось светло-голубое свечение. А в последние дни от меча исходил низкий гул, будто кто-то неведомый ударяет по лезвию, вытягивая из него монотонный и печальный звук, похожий на песню.

Это внушало надежду, что что-то в мире меняется, а значит, он не умер. Значит, потерялась только она. И тогда есть шанс найти дорогу.

Гореслава прислушивалась к голосу клинка, но разобрать пока ничего не могла.

Как-то раз, присмотревшись, она увидела в отполированных гранях меча меняющуюся реальность: толпы людей, мутные волны, смыкавшиеся над чьими-то головами, облака пепла и желтой, будто янтарной, пыли, россыпь пожаров. Потом долго не могла прийти в себя и дрожала, боясь подойти к мечу. А он, словно голодная собака, щерился и тянул из нее остатки тепла.

«Злая, злая вещица», – прошептала она, оттолкнув клинок.

Скользнув по каменным плитам, он со звоном упал и затих. Текст, нацарапанный Гореславой, на мгновение отразился на металлических гранях и будто ожил – затейливое кружево букв пришло в движение, складываясь в понятные символы. Но меч двигался слишком быстро – возникший рисунок, словно слова заколдованного мальчика из сказки «Снежная королева», сложенные льдинками на ледяном полу, рассыпался, едва собравшись. Не поднимаясь с колен, Гореслава подползла ближе. Легла на каменные плиты, пытаясь настроить отражение – чтобы нацарапанные буквы снова преобразились, но на этот раз на такое время, чтобы она успела прочитать текст.

«Мепе» – выхватила она взглядом несколько букв.

Девушка озадаченно села, оправила длинные юбки и, запрокинув голову, посмотрела в лицо статуи. Не раздумывая, девушка подтянула меч к саркофагу и поймала отражение еще одного фрагмента текста. «Шахиня Ширвана и шахиншахиня». О чем это может быть? Слово за словом Гореслава разбирала написанное на саркофаге воинственной царицы. «Царица Царей и Цариц, мепе абхазов, картвелов, ранов, кахов и армян, шахиня Ширвана и шахиншахиня, суверен Востока и Запада, король от Понта до Гургана и от Спер до Дербента, Хазаретии и Скифии».

– Да это же титул! – догадалась Гореслава.

Обойдя саркофаг, она пальцем погладила округлые буквы незнакомого шрифта.

«Но как ты связана с этим мечом?» – простонала она, не в силах дальше бороться с неизвестностью.

Где-то рядом послышались приглушенные голоса.

– Сейчас хорошо: днем еще не жарко, ночью уже не слишком холодно, – говорил молодой голос. – Туристов мало, фоточки сделаете что надо…

Ему отозвался женский:

– Да мы не за фоточками.

Горелава встрепенулась: «Катя!» Этот голос принадлежал ее сестре! В пещеру врывался легкий ветер, принося с собой аромат полевых цветов и – солоноватый – моря.

– А зачем тогда? – снова первый голос, только с лукавыми нотками. – Медовый месяц?

Вмешался еще один голос – уверенный, хоть и тоже молодой. Гореслава слышала его прежде.

– Мы не женаты. Вместе путешествуем… Просто по работе.

- Α-a. Такая красивая девушка…

Голоса отдалились, будто их что закрыло от Гореславы, стали глуше и почти неразличимы. Девушка, забыв о гробнице, которую изучала, подошла ближе к выходу. Все силы и мысли ее были направлены на то, чтобы услышать еще раз девичий голос и убедиться, что он принадлежит Кате. И словно боги услышали ее:

– Скажи, а почему Мансур говорил, что неспокойно в горах?

Гореслава затаила дыхание, почувствовав биение сердца сестры, меч нагрелся и дернулся в руках, девушка перехватила его, замотав руку подолом платья.

– В горах всегда неспокойно… Это земля древних духов.

Она где-то рядом, сестра, родная кровь, родная душа… Гореслава, забыв об осторожности, шагнула к выходу из пещеры.

Слева и справа – высокие горы. Совсем другой воздух: плотный, напитанный жизнью. Совсем не такой, каким дышала Гореслава последние дни. И грохот грома – предвестник приближающейся бури. Или это она принесла ее на своих плечах?

Гореслава озадаченно посмотрела под ноги: вместо камней – утрамбованная дорога, широкая. По левую руку – обрыв, по правую – плотная стена низкорослого кустарника.

Ветер донес отдаленное:

– Как раньше строили? Чтобы враг не нашел! Чтобы укрыться можно было. Здесь горы… Можно город спрятать, не найдет никто.

Гореслава вышла из пещеры посмотреть, куда делась Катя. Неужели совсем ушла? Рядом никого не было. Гореслава вздохнула и пошла по дороге.

…Звук мотора возник так внезапно, что она не успела сориентироваться: машина неслась прямо на нее. Гореслава вздрогнула. Водитель ударил по тормозам, вывернул руль к обочине. Машина, свистя тормозами, развернулась прямо перед Гореславой и, сломав ограждение, рухнула с дороги.

Треск и оглушительный скрежет. Стон металла и женский крик.

И затем – тишина.

Внедорожник, пролетев несколько метров вниз, замер на краю пропасти.

– Это я… – пролепетала Гореслава. – Это моя вина.

Меч раскалился докрасна.

Метнувшись к обрыву, девушка тенью скользнула по камням, скатилась вниз – через стекло машины увидела двоих молодых мужчин на передних сиденьях и девичий силуэт на заднем. Зависла над ним – темные волосы спутались с лохмотьями одеяния.

«Катя!» – мгновенно узнала.

Прислушалась к биению сердца: удар, еще один и еще.

«Жива!»

– Уходи! – скомандовала себе, вцепившись в окровавленный меч – он словно вспомнил, как принял и впитал в себя кровь сестры, и, не насытившись, жаждал сейчас напиться ею.

Гореслава запрокинула голову – из-за гор поднималась иссиня-черная туча.

Машина, в которой ехала Катя, осталась на уступе чудом – еще пара сантиметров, и ее утянуло бы на глубину обрыва. И тогда – смерть? Если она может умереть в этом мире, то да.

Меч нагревался все сильнее и темнел.

Гореслава озадаченно смотрела на него: что, если он опасен для Кати?

С усилием оттащила его в сторону, забралась выше по склону. Меч стонал и тянулся к жертвам аварии, словно чувствовал их горящую кровь.

Рывками, шаг за шагом, Гореслава оттащила его дальше, направилась назад.

Сталь гудела в руках как живая, стонала и рвалась обратно.

– Заклинаю всеми бедами земли, успокойся! – взмолилась девушка, когда сил совсем не осталось.

Она рухнула на землю, прислонившись спиной к камням у входа в гробницу.

Мимо нее, почти лишившейся от усталости чувств, потерявшейся между реальностями, прошли призрачно-прозрачные фигуры. Восемь мужчин внесли с почтением гроб, покрытый алым бархатом. Поставили его на каменные плиты.

Стянув ткань, преклонили колени, затем осторожно подняли свою ношу и опустили в гробницу Алый бархат снова лег на крышку. Поверх него положили инкрустированные жемчугом и бирюзой ножны. Все вместе оказалось сокрыто крышкой саркофага. А дальше произошло нечто невообразимое: мужчины, встав друг напротив друга, выставили перед собой мечи и пронзили ими друг друга. Они со стоном схватились за раны и упали замертво у саркофага. Гореслава тяжело дышала. Рука опиралась на горячий, подрагивающий от жажды меч.

В полумраке гробницы медленно тлели останки восьмерых воинов: их одежда сперва потемнела, затем рассыпалась на волокна. Кожа взбугрилась и сморщилась, оголив пожелтевшие кости. Какое-то время они хранили очертания скелетов, но вскоре обрушились и рассыпались в пыль. Почерневшие клинки, которыми они были пронзены, покоробились, стали ломкими. Богатая инкрустация и эмаль на рукоятях осыпались.

И в тот момент, когда от них не осталось даже памяти, в гробницу попал луч света. Сперва тонкий, пробивающий пропитанную смертью пыль, он расширился, образовав тот самый вход, через который проходила сейчас сама Гореслава.

В гробницу ворвались вооруженные люди. И тут же остановились, уставившись в изумлении на каменное изваяние царицы.

Последним вошел невысокий мужчина со статью, равной мраморному изваянию. Это было еще более удивительно, поскольку он был хром на правую ногу Его тяжелые шаги отдавались в груди Гореславы; меч застонал в руках и задрожал мелко-мелко, словно готовый рассыпаться в труху Девушка придвинула его к себе и укрыла краем рукава, продолжая наблюдать за тем, что происходило.

По знаку вошедшего властелина крышку саркофага поддернули ножами и сдвинули в сторону, оголив содержимое.

Протянув руку, властелин достал из саркофага инкрустированные ножны – Гореслава заметила, что действовал он левой рукой. А правая, сухая и безжизненная, при этом оставалась лежать на поясе, словно закрепленная. Победно вскрикнув, он вытянул из ножен меч – холодная сталь блеснула, поймав солнечный свет, и словно ожила.

Гореслава затаила дыхание: это был тот самый меч, который она держала сейчас в руках, укрывая одеянием в надежде усмирить.

Меч, который она забрала у Темновита.

* * *

В каждой деревне есть странноватые жители. В той, где жила бабушка Миланы, такой была старушка Рафа^[120]. Никто точно не знал, сколько ей лет, – в этих местах она появилась еще девчонкой в конце 1940-х, но те, кто был тому свидетелем, или уехали в город, или давно умерли, а Рафа осталась. Жила она на окраине, крохотная, сгорбленная, с прямым и строгим взглядом. Милана ее побаивалась.

Тем более что в деревне шушукались – мол, ведьма она: то травки какие-то из леса принесет и не выходит неделями из домика своего, то пропадает на несколько дней в горах и возвращается оттуда будто помолодевшей. Ни дать ни взять колдунья.

Родители Миланы сильно сердились, когда слышали такое:

– Нехорошо наговаривать на пожилого человека.

Возвращаясь после больницы в деревню, Милана обратила внимание: несмотря на позднее время, в доме бабушки Рафы светилось окно.

– А что, наша соседка не заболела ли? – спросила Милана за ужином. – Давно не вижу, чтобы она выходила из дома…

Отец улыбнулся.

– Молодец, доча. Надо бы проведать ее, – сочувственно проговорила мама. – Одна она, и помочь некому…

– Я сходить могу. Пирожков отнесу, лепешек, что ты напекла, – Милана с готовностью посмотрела на родителей.

План у нее возник спонтанно: если бабушка Рафа и незнакома с колдовством, она – самая старшая в деревне, уж точно знает, как справиться с бедой, оброненной Матерью всех бед.

Бабушка Рафа сидела на скамейке у крыльца, будто ждала ее. Милана встала как вкопанная, прижав к груди бумажный сверток с угощением.

– Заходи, что на пороге жмешься? – бабушка Рафа махнула рукой, тяжело поднялась и направилась в дом.

Девочка, опасливо оглядываясь, шагнула следом.

– Да ты пошибче иди-то, не вагон времени у нас, – Рафа уже стояла на крыльце, смотрела на Милану через приоткрытую дверь.

– А почему… не вагон? – Милана икнула.

– Да потому что бабушку твою до полуночи успеть спасти надо… – Она зашла в дом, направилась в кухню. Там, погремев кастрюльками, достала с верхней полки жестяную банку, наполненную доверху сухой серо-зеленой травой. – Уж думала, не догадаешься ты, самой к тебе идти придется…

Милана наблюдала за ней во все глаза: бабушка Рафа, которой, как думала девочка, лет сто – такой старой и больной она казалась со стороны, – порхала по кухне, суетилась, ловко переставляя посуду, доставая с верхних полок склянки и смешивая какие-то травы.

– Тут магия особая, с ней по-особому надо справляться.

– Магия? – Милана решила, что ей послышалось.

Бабушка Рафа посмотрела на нее с укоризной, качнула головой:

– Бабушка твоя приходила ночью, показывала руки свои.

Милана присела на табурет у стены, опустила руки на колени. Чего-чего? Как это – бабушка приходила ночью к Рафе, показывала руки свои? И если так и было, то зачем?

– Оттого что сразу поняла: не простая это сажа… – ответила хозяйка на непроизнесенный вопрос гостьи. – Хуже чумы она. Хуже всех болезней…

– Потому что ее Рохдулай оставила? Мать всех бед?

Бабушка Рафа замерла, в руках застыл флакончик с ароматным маслом лаванды. Посмотрев на гостью, она покачала головой:

– Понимаешь, девочка… Если бы это была Мать всех бед, да вошла в село, да увидела, что не уважили ее, подаяние не оставили, то плохо было бы… Всем плохо. Если бы это была Рохдулай, все бы селение полегло, вот что скажу тебе.

– Тогда кто это был?

Бабушка Рафа, оставив на мгновение свои приготовления, присела у стола, подперла щеку кулаком:

– Да ведь это у тебя надо спрашивать. А что же, стара она была? Та, которая приходила?

Милана в подробностях вспомнила вчерашнюю незнакомку:

– Да нет. Молодая. Красивая… Имя мое спрашивала…

– Ну это, допустим, все они спрашивают, имя человеческое – это как карта, как привязка. Знаешь имя – можно любое колдовство сотворить.

Милана, закусив губу, молчала.

– Я сказала ей свое имя… Но заболела почему-то бабушка.

Рафига пожала плечами:

– Такое бывает. Кровь-то в ваших венах одна. Твоя беда – ее беда. Вот оно так и получилось… От того и спасать бабушку тебе, моя милая!.. – Она внимательно посмотрела на девочку: – Готова ли ты?

Милана с готовностью кивнула.

– Готова! – сердце заколотилось в бешеном ритме, выпрыгивая из груди. Руки задрожали. Принесенное угощение едва не выскользнуло из онемевших пальцев на пол. Опомнившись, Милана положила сверток на угол стола, еще раз кивнула. – Я готова. Что надо делать?

Поблагодарив за гостинцы, бабушка Рафа взяла в руки склянку, доверху наполненную травами, землей и крупной солью, протянула девочке:

– Собери всю землю с того места, где стояла незнакомка, всю траву. До последней крупинки всю беду собери, пересыпь ее этой смесью. И сожги на рассвете. – Милана вспомнила, с каким истошным криком вырвался прах истлевших листьев из банки, подавила вздох, представив, какой звук издаст эта беда при ритуальном сожжении. Но склянку взяла.

Бабушка Рафа взяла ее за руку, заглянула в глаза:

– Всё ли ты запомнила?

– Всё. – И повторила для верности: – Собрать, пересыпать. Сжечь… Это точно поможет?

– Будем молить Всевышнего, – Рафига удовлетворенно кивнула. – Ступай, и поторопись.

Милана встала, прижала к груди склянку. В дверях становилась:

– А кто она, Мать всех бед? Мне просто… показалось… будто она очень одинока, поэтому тянется к человеку…

– Как и все неупокоенные души… Нет им покоя в чертогах ледяных, вот и тянутся к человеческому жилью, воруют тепло по капельке…

Бабушка Рафа безапелляционно поджала губы. Милана не стала спорить, хоть в груди и расцветало сомнение: глаза помнили другое, и оно никак не совпадало с тем, что говорила старушка.

Но обдумывать времени не было.

Глава 21 Встреча

Разрушенная анфилада почти не укрывала от пронизывающего ветра. Мелкие и острые как лезвие сколы гранита шелестели под ногами. Бесконечно долгая вереница комнат и коридоров, перетекающих одна в другую галерей, переходов и лестниц. Он спускался все ниже, пока не почувствовал над собой всю мощь скальной породы и сырость никогда не просыхающих камней. Юркая ящерка, испугавшись яркого огня светозара, вильнула хвостом и спряталась в щели.

Вот это место.

Прямоугольный подвал, служивший когда-то складом. Стены сильно повреждены и местами оплавлены случившейся здесь несколько лет назад битвой. На местах гибели болотников – небольшие лужицы невесть как прижившегося здесь зеленого мха. Из-за него воздух в подземелье стал более легким и вроде бы не таким затхлым.

Велес прошел на середину зала, по рисунку на камнях, по цепочке переплетенных окружностей понял: здесь столкнулись Ирмина и Могиня. Отошел в сторону, ближе к стене и второму выходу из подземелья. Подняв выше светозар, присел на одно колено, вглядываясь в оплавленные фрагменты пыли и осколков камней. Взгляд упал на небольшой, размером с пятак, светлый овал, от которого исходили, подобно солнечной короне во время затмения, лучи. «Здесь упал и преобразился посох», – догадался он. Взгляд скользнул правее, заметив едва видные следы: пыль и мелкие камешки, потревоженные порывом силы, легли ровно, словно прочерченные по линеечке, образовав подобие перекрестия. «А вот тут стояла Катерина».

Велес занял ее место, развел руки по сторонам и затих, прислушиваясь к густой, словно бархат, тишине. Где-то наверху, в галереях, постанывал ветер. Шуршали, передвигаясь, камни.

Велес прикрыл глаза, почувствовав, как проваливается еще глубже во мрак. Тени вокруг ожили, заскользили по стенам, привлеченные любопытством и ощущением силы.

Ладони царя потяжелели, он развернул их к потолку.

По венам потекла прохлада, собираясь на кончиках пальцев и спускаясь с них множеством серебристых потоков, словно мелкий речной песок. Шелест усилился, пыль у ног Белеса пришла в движение, собравшись в фигуру старца. Низенький, с длинной и тощей бородой, он поглядывал на пришедшего с любопытством, разглядывая даже не самого гостя, а того, кто формировался у него за спиной из потоков силы.

Медленно, будто спросонья, за Белесом поднимался, расправляя могучие плечи, медведь. Тяжелые передние лапы легли на плечи царя, круглые глаза уставились на старца с прищуром, буравя насквозь.

Старец усмехнулся, переложил посох из одной руки в другую, чуть склонил голову в приветствии:

– Здрав будь. Зачем пожаловал?

– Ты знаешь, кто я? – спросил Велес.

Старец снова лукаво усмехнулся, кивнул.

– Помощи ищу.

– А ране-то не спрашивал, все боле повелевал, – проворчал старец и, сложив руки на вершине посоха, устало вздохнул.

– Возможно, в том моя ошибка…

– Возможно? – старец перебил его, посмотрел с укором. Взгляд из-под лохматых бровей стал строгим.

Велес поправил себя:

– В том моя ошибка… Немало мною сделано, чтобы мир воцарился во всех трех мирах, о том тебе ведомо. Немало сил положено, чтобы сегодняшние беды не произошли, а мороки Черный и Светлый были надежно разделены тобой, Темный морок.

Старец кивнул:

– Хорошая речь, добрая… Чего просишь сейчас?

– На границе миров находится моя дочь, ты знаком с ней…

Старец кивнул:

– Она призвала силу рода и отдала ее, чтобы спасти друзей от Черного морока. Ты мог проиграть еще тогда, если бы не она.

Велес понимал это и не спорил:

– Если бы ты и Светлый морок не пришли к ней на помощь… Я прошу сейчас сделать то же самое, но уже для меня.

Старец с удивлением поднял на него взгляд. Велес почувствовал, насколько плотным стало кольцо морока вокруг него.

– Моя дочь на границе миров ищет душу своей сестры. Об этом я попросил ее. Но я не знал, что их обеих ищет сам Черный морок. Мне нужно отвлечь его, чтобы предупредить Катерину и забрать ее оттуда.

Велес умолчал о том, что Катя, возможно, уже мертва, – перед глазами стояла картина его ожившего сна, кошмара, в котором дочь падает с обрыва.

Старец молчал.

– Не говори, что ты не знаешь о нарушенном равновесии. – Велес начал нервничать: время утекало.

Темный морок подернулся синевой, потеряв немного четкости, тихо засмеялся. Серебристый смех рассыпался туманом, оседая прохладой к сапогам Белеса.

– Ты хочешь поиграть в кошки-мышки с самой Тьмой? А почему не просишь выступить вместе с тобой против нее?

Велес опешил – он думал, он был уверен, что это естественно: Темный морок всегда на стороне людей, на страже равновесия. У русского царя даже в мыслях не было, что Темный морок может поступить иначе. Хотя… почему, собственно, не может? Белеса бросило в холодный пот.

Старец между тем продолжал буравить его взглядом.

– Я знаю, что Черный морок набирает силу… Он смог сделать невозможное – получить силу человека и силу бога. – При этих словах Велес подумал о Флавии и Темновите – не о них ли говорит старец? – Натиск его так силен, что сила Темного морока иссякает быстрее, чем ты думаешь, русский царь. Мир людей остается без защиты, и бéды его множатся.

«И присутствие в мире людей Гореславы не упрощает задачу, а скорее даже наоборот», – подумал Велес, но вслух ничего не сказал.

Старец задумчиво продолжал:

– И если помощь изменит такой ход событий, я тебе помогу.

Он ударил посохом по каменным плитам, заставив пыль подняться вверх и закрутиться крохотными смерчами, прежде чем осесть.

Старец поманил Белеса за собой, вывел из зала и повел наверх, на круглую и гладкую вершину. Мужчина замер, широко расставив руки для равновесия. Ветер неистово рвал полы его плаща, заставляя их взмывать подобно крыльям гигантской птицы. Дымчато-серые струи тянулись от посоха Темного морока, завивались вокруг Белеса в тугую и плотную спираль.

– Зло привлекает Тьму. И чем оно абсолютнее, тем охотнее она придет на него посмотреть, – проговорил старец.

Велес не успел понять, к чему это все, когда порыв ветра оттолкнул его к краю ненадежной платформы и, прежде чем царь успел что-то сделать, опрокинул его вниз. Черная мгла распахнулась перед его глазами. Тысячи холодных рук потянулись к нему во время бесконечного падения. Совсем рядом, будто хищный зверь, на шум оглянулась Тьма, повернув к нему свою клыкастую морду с красными угольками глаз.

В этот момент он увидел, как где-то в другой реальности, в другом времени, объединенном велением Темного морока, его дочь Катя выпрыгивала из укрытия, готовая броситься в пропасть, в лапы Черного морока.

– Катя! – успел крикнуть Велес, чтобы остановить ее, проваливаясь в чернильную пустоту всё глубже и глубже.

Пока не услышал голос старца:

– Домой иди…

И перед глазами встали стройные башни Раграда, вереница почтовых огней и милое лицо Мирославы. Оно оказалось так близко, что он ощутил ее дыхание на своих щеках и невесомый поцелуй. Ладони нежно обхватили лицо, губы разомкнулись в ласковой улыбке:

– Проснись, Лушенька!

* * *

– Бог мой, я так долго тебя искала, – шептала Катя, обнимая сестру. – Я искала тебя по следам, которые ты оставляла, а ты все это время была здесь…

– Я боялась уйти далеко, – Гореслава оторвала кусок ткани от подола, смочила его водой из Огненной реки, приложила к рассеченной брови Кати. – Это живая вода. На том берегу – мертвая, как в сказках. Смешно, правда?

Гореслава засмеялась тихо и несмело, словно считая, что ей это запрещено.

– Нас ищет Черный морок. Он завладел Темновитом, – поделилась своим открытием Катя.

– Темновит давно носит морок под сердцем. С той ночи, когда меня не стало… – откликнулась Гореслава.

– О чем ты?

– Я вспомнила. В ту ночь, когда меня не стало в мире живых, это он забрал мою жизнь.

Катя растерялась:

– Все считают, что ты сама умерла – несчастный случай, болезнь… Ты должна рассказать об этом отцу. Это же…

– Ты расскажи, когда все закончится. – Она еще раз смочила раны сестры и намотала обрывок ткани на свою руку. – Черный морок ищет не нас, а то, к чему мы можем привести, – меч. Я знаю о нем кое-что важное.

Она увлекла Катю за собой, закружила, смеясь. Темные ткани касались Катиной кожи, холодили ее и немного щекотали. Стало легко под сердцем, словно все мирские волнения улетучились, словно… она уже не живая. Катя, поймав эту мысль, запнулась, запуталась в темных тканях одеяния сестры. Та улыбнулась.

– Ты живая, – возразила Гореслава. – Просто сейчас ты там, где времени нет. Это мое укрытие. Я его придумала сама… мне подсказали… чтобы спрятаться от холода и согреться. И чтобы не слышать голоса.

– Какие голоса?

– Твой голос. А еще – тех, кого уже нет… Смотри, куда привел меня меч.

Взмахнув прозрачным рукавом, словно пологом, она тихо провела сестру внутрь пещеры, а в ней – к возвышению, на котором стоял мраморный саркофаг.

– Что это? Чья это гробница? – Катя присела на корточки, вглядываясь в квадратики барельефов, в странный, замысловатый, словно кружево, шрифт.

Недоля покачала головой:

– Я не знаю. Это место в мире людей, где-то там, где ты есть… Смотри, меч показывает вот это.

Она приставила лезвие к высеченному тексту – тот привычно преобразился.

– Царица Царей и Цариц, мепе абхазов, картвелов, ранов, кахов и армян, шахиня Ширвана и шахиншахиня, суверен Востока и Запада, король от Понта до Гургана и от Спер до Дербента, Хазаретии и Скифии, – прочитала Катя и подняла взгляд на сестру. – Мепе абхазов и картвелов…

– Тебе это о чем-то говорит? – с надеждой посмотрела на нее Гореслава.

– Сакартвела – так называют грузины свою страну, – вспомнила Катя старенький потрепанный топик по истории древнего мира, стоявший в маминой библиотеке. – Страна картвелов. – Она озадаченно склонилась к саркофагу: – Но мы находимся не на территории Грузии… Ничего не понимаю.

Она перевела взгляд на величественное изваяние из белого мрамора. Снова посмотрела на меч, протянула было руку, чтобы взять его, но тут же отдернула – вдруг ее прикосновение как-то почувствует Темновит? Пусть он лучше еще какое-то время думает, что Катя мертва. Ей это время нужно, чтобы понять ситуацию.

– Не знаю, возможно, тебе это чем-то поможет, – подала голос Гореслава, – но однажды меч показал мне, как сюда принесли гроб этой царицы. Его внесли восемь воинов в древней одежде. Поместив гроб внутрь саркофага, накрыв его алым бархатом и положив на крышку меч, они запечатали саркофаг, а сами убили друг друга…

Катя вскинула голову:

– Что? Убили друг друга? Ты уверена?

– Да, их тела истлели у меня на глазах, будто в какой-то временной гонке.

– Этого не может быть… – поразилась Катя. – Но другого объяснения у меня нет. Это гробница легендарной царицы Тамары. Она начала править в стране картвелов в XII веке, объединила разрозненные племена и завоевала разные земли. У нее было немало врагов, и, чтобы не разорили и не осквернили ее память и ее останки, гроб с телом царицы тайно вывезли в горы. Никто из тех, кто участвовал в этой процессии, не вернулся к своим семьям. Считается, что последние воины, которые спрятали тело царицы, убили себя, чтобы не достаться врагам и не сознаться под пытками, где хранится тело Тамары… Невероятно. Говорят, что ее тело спрятано где-то в лабиринтах Вардзии. Это православный монастырь в скалах. Но… тайные тропы в горах могли привести ее защитников именно сюда…

– Это еще не всё, Катя… Потом, когда тела воинов исчезли, гробницу вскрыли, сделав вот этот проход, – Гореслава показала дыру в скале, через которую они сами прошли внутрь. – Это были тоже воины, только совсем другие. И один из них, самый главный… он хромал на правую ногу, и у него была повреждена правая рука, как мне показалось, она не сгибалась в локте… Так вот, он забрал меч из саркофага.

Катя нахмурилась.

– Тела истлели, говоришь? Значит, меч забрали из гробницы спустя какое-то время, – Катя прикинула, сколько времени могло пройти, чтобы не похороненные в земле человеческие останки могли истлеть до состояния праха. Годы, десятилетия или… Девушка встрепенулась, вспомнив кое-что из статьи в интернете, которую нашла, пока готовила материал для доклада о Золотой Орде. – А как были одеты воины? Как выглядели?

Гореслава описала:

– Среднего роста, широколицые и темноглазые. На них были островерхие шлемы и металлические бляхи на доспехах… Знаешь, такие длинные горизонтальные полосы, плотно-плотно скрепленные между собой.

«Ламинары», – мысленно подтвердила Катя, судорожно вспоминая уроки истории и мамины монографии, которые девушка иногда раскрывала во время уборки.

– Хромой воин… Правая рука не гнется… – Катя потерла переносицу, пытаясь сопоставить данные. И тут ее осенило – дыхание девушки сбилось, лицо просияло. – Я знаю, кто это был! Гореслава, я знаю, кто забрал меч из гробницы царицы Тамары!^[121] Тамерлан!^[122] Спустя двести лет после ее правления он совершил восемь – восемь, Гореслава, – разрушительных набегов на Кавказ. Он был здесь, на территории сегодняшнего Дагестана. Он был хром, и у него была повреждена рука – еще в молодости он получил ранение стрелой и едва выжил, если верить преданию… И я понимаю, почему твой меч гудит и словно просит крови. По преданию, он проклят. Он должен был находиться в гробнице Тамерлана, потому что, как только меч увидит свет, мир снова погрязнет в войнах. Останки Тамерлана советские ученые извлекли в начале сороковых из гробницы в Самарканде. И считается, что меч – тоже. А потом он бесследно пропал!

– Ты хочешь сказать, что его украл Темновит? – Гореслава внимательно следила за сестрой, одновременно поглядывая, как бугрится тьма в глубине гробницы.

– Да! Именно это я и хочу сказать, – девушка тревожно прошлась из угла в угол. – Говорят, когда вскрывали гробницу в Самарканде, к рабочим пришел какой-то древний старик, предупредил: не трогайте, мол, меч, война будет. Ему не поверили, конечно… Ачерез два дня началась Великая Отечественная война… – Девушка присела на корточки, прислонилась спиной к холодным камням, прикрыла глаза. – Конечно, это просто легенда, археологическая байка…

– Нужно вернуть меч в его гробницу, – Голос Гореславы прозвучал твердо.

Катя открыла глаза, посмотрела на сестру с удивлением:

– Это просто легенда, Гореслава…

– Мы с тобой тоже не более чем легенда, верно? Мы вернем меч на место – в гробницу Тамерлана, – и Черный морок потеряет силу.

Катя нахмурилась.

– С чего ты взяла? Морок не исчезнет. И еще останется Темновит. – Катя помнила, какая сила оказалась у Ирмины, лишь чуть коснувшейся Черного морока. А какова сила Темновита, если он впустил Черный морок в сердце столько лет назад, если на его руках – гибель Недоли? Она упрямо покачала головой. – Нет, это может не сработать. Там Данияр, Ярушка… Им нужна моя помощь прямо сейчас… Я должна вернуться к ним. Ты ведь знаешь, как отсюда попасть туда?

Гореслава рассеянно кивнула:

– Просто надо идти на голос, только… А если ты попадешь в руки Темновита? – Гореслава с ужасом посмотрела на нее. – Он расправится с тобой так же, как тогда со мной!

– Нет, потому что у меня есть ты… – Катя задумалась. – И Данияр, и все остальные. Я не одна… Но вопрос в том, согласишься ли ты снова стать мной?

Их взгляды встретились, рука Гореславы легла на плечо Кати.

Глава 22 Всадники

– Катя! – Данияр успел увидеть, как Катя сорвалась со скалы и полетела вниз, в пропасть, прямо в извивающуюся многоголовой гидрой Тьму.

Братья рассмеялись, на мгновение ослабили хватку Данияр вырвался, одновременно выпустив всех своих слуг.

Ярослава присела, укрываясь от порыва ветра, едва не опрокинувшего ее в пропасть. Успела ухватить за шиворот зазевавшуюся Ильясу. Обе припали к земле и спрятались за валуном, наблюдая, как растет фигура Поводыря, занимая чуть ли не все небо, как из-под его призрачного плаща вырвались один за другим черный конь, лев, черная змея и бросились навстречу трем братьям. Они рвали их одежды, топтали копытами, оттесняя к пропасти. Тут же выпорхнули из-под плаща Данияра и взмыли ввысь сокол и черный ворон, царапая недругов и выклевывая им глаза.

Мужчины тоже перестали выглядеть привычно: увеличившись в росте, все трое приобрели нечеловеческие черты; глаза горели, словно угольки, из-под пальцев сыпались искры.

Ярослава с удивлением и ужасом переводила взгляд с одного на другого и вглядывалась в их черты. Испещренное кровоточащими язвами лицо одного…

– Чума…

Полыхающее огнем одеяние другого…

– Раздор…

Изможденное, потемневшее тело третьего…

– Голод…

Она перевела взгляд на Данияра.

Серебристой тучей парила над его головой стая мотыльков, пронзительно верещали летучие мыши. В его руках, словно серебряная молния, – тонкий посох. Яркая вспышка соскользнула с него и метнулась к людям.

Сомнений нет. Он четвертый.

– Смерть…

Четыре всадника Апокалипсиса?

Ярослава сжала пальцы ослабевшего после нападения всадников Берендея, посмотрела с тревогой.

– Идти можешь? – спросила.

Вместо ответа тот кивнул на разъяренного Данияра:

– Ты догадалась?

Ярослава кивнула:

– Надо бы куда подальше отсюда подаваться…

Он отвернулся, посмотрел на свои ладони, сжал их в кулак.

– Уходить надобно, – настаивала Ярослава.

Она привстала, потянула за собой Ильясу – у девушки оказалась сильно повреждена правая сторона лица, глаз заплыл. Затем нашла взглядом и поманила за собой Антона, которому тоже досталось: рука, которой коснулась плеть Голода, иссохла и не слушалась.

Парень растерянно смотрел на магов и их битву и баюкал руку, словно грудного ребенка.

– А как же…

Он не успел договорить – на его голос пришли в движение выпущенные Раздором стрелы. Словно дикие пчелы, ринулись они на людей. Ярослава взвизгнула. Подобрав подол свободной рукой, рванула к краю уступа, туда, где можно было укрыться за валуном, где начиналась тропа, соединившая эту гору с соседним склоном. Стрелы жужжали совсем рядом. Сова метнулась с руки Данияра, широко расставив крылья, закрыла собой людей. Стрелы, попав в нее, зашипели и испарились.

– Прочь! – голос Данияра ревел над ущельем.

В пылу потасовки он не заметил, как со дна поднялась черная фигура. От нее тянулся угольно-черный пар, собирался в широкие крылья, закрывшие собой соседний склон. Огненные глаза-угольки смотрели на Данияра и его братьев, Ярославу, Антона и Ильяса.

– Поводырь… – позвала Тьма. – Ты нарушил договор.

Данияр резко развернулся и замер. Братья – Чума, Голод и Раздор – тут же подступили к нему, вырвали из рук серебряный посох, бросили на камни.

– Договор гласит – держать равновесие! – Данияр дернул плечом, сбросил с него ненароком положенную Раздором руку. – Ты его держишь, Морок?

Морок вздохнул – черный туман смешался с облаками. Те потяжелели, налились свинцом. Потянуло холодом и грозой.

– А как бы я здесь оказался? – Морок засмеялся. Злой громоподобный смех оборвался вопросом: – Где она?

– Если ты ее не видишь, значит, она в надежном месте.

Рука Тьмы поднялась, замерла над горсткой людей – для них померк свет, погасли звуки. Ярослава прикрыла собой раненых. Берендей – ее. Ярко-серебряная вспышка рассекла темноту, но погасла слишком быстро, чтобы причинить вред Мороку. Берендей выскочил вперед, загородив собой Ярославу.

Тьма усмехнулась. Поймав Берендея в воздухе, сжала его в кулаке, словно куклу.

Ярослава закричала, только рассмешив Тьму – та раскрыла угольно-черную ладонь, показав девушке то, что осталось от Берендея: скорчившееся обугленное тело. Морок небрежно сбросил его под ноги Ярославе. Девушка, закусив кулак, медленно опустилась на колени рядом с любимым.

– Поводырь, я не могу больше ждать! – взревела Тьма.

– Мне нечего тебе сказать, – отозвался Данияр. – Я не знаю, где она… Кстати, а мы о ком говорим?

Тьма разочарованно вздохнула, над ущельем разнесся ее хрип:

– М-м, шутить со мной решил?.. Мне есть чем тебя убедить.

Движением пальца Морок подцепил Ярославу, намотал ее косу на указательный палец и подвесил девушку над пропастью. Ярослава болтала ногами, хваталась руками за основание косы.

– Отпусти ее! – потребовал Данияр.

– Ты уверен? – Морок, издеваясь, чуть отпустил косу Ярославы. Засмеялся, наблюдая, как она дрыгает ногами в поисках опоры. Потом девушка рухнула вниз и снова замерла в воздухе, подхваченная ловкой рукой Морока.

Девичий голос рассыпался над ущельем, заставив всех замереть и оглядеться:

– Меня ищешь?

Катя появилась внезапно, словно проявилась из скалы.

– Уходи! – закричал Данияр. Братья скрутили его, отбросили к камням с такой силой, что те осыпались мелким крошевом, а сам Поводырь не смог сразу подняться. С трудом перевернулся на живот, пополз к Кате. – Уходи…

Ярослава извернулась, достала из-за пояса нож и полоснула им по своим волосам. Коса осталась намотанной на палец Морока, а Ярослава, падая, успела зацепиться за камни.

– Быстрее! – Ильяса и Антон втянули ее на уступ и затащили подальше от края, к валуну. Девушка тяжело дышала, волосы, будто охваченные невидимым пламенем, продолжали тлеть.

– Он же бессмертный, – стонала Ярослава, то и дело выглядывая из-за камней на неподвижно лежавшего Берендея.

Катя встала на краю пропасти, прямо напротив красных угольков глаз Морока.

– Ты думаешь, что всех обманул, верно? – спросила спокойно.

* * *

Милана дождалась, пока родители уснут, бесшумно спустилась и отворила дверь на веранду. Несколько мгновений прислушивалась к пению сверчков, отдаленному лаю собак на другой стороне деревни. Осторожно сошла с крыльца и шагнула к ограде – к тому самому месту, где накануне увидела незнакомку в черном.

Сейчас дорога пустовала: ни прохожих, ни животных; даже ветер, казалось, обходил теперь их дом стороной. Милана была современным подростком, который не верит во всякие бабкины суеверия, и, скажи ей кто-то вчера, что она будет в ночи выполнять поручение полоумной соседки-ведьмы, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Еще вчера бы хохотала, держась за живот. А сегодня – уже нет. Поэтому, вытянув из-за поленницы заранее приготовленные мешок для мусора и лопату, она направилась к ограде.

Посветив себе фонариком, нашла то место на заборе, за которое бралась рука вчерашней незнакомки. Прямо под ним – выжженный пятачок лужайки: то самое место, которое днем осветили солнечные лучи. Вместо густой, ярко-зеленой весенней травы – черная земля, будто проплешина. У самого забора, в вечном теньке, могла спрятаться еще беда. Для этого-то Милана и приготовила мамину садовую лопатку, легкую и крепкую.

Надев резиновые перчатки, девочка принялась за работу. Аккуратно собрала всю траву и землю, где могла оказаться страшная беда. Сперва – за воротами, где незнакомка появилась. Потом – пройдя по ее пути и подсвечивая фонариком дорогу до своего забора. И, наконец, – на лужайке.

Луч фонарика выхватил на черной земле что-то еще. Оно блеснуло и погасло. Милана приблизила фонарик к тому месту, которое сегодня днем осветили солнечные лучи, оставив голую проплешину. В земле отчетливо проступили золотые крупицы.

– Что это?

Милана поправила перчатку, подхватила небольшой кусок земли с золотой крупой и поднесла к глазам, дотронулась до нее пальцами – твердые, будто зерна риса, ярко-желтые, с перламутром. Не бусины – отверстие отсутствовало. Разной формы: чуть продолговатой, круглой, неправильной.

– Словно самородки…

Оно недавно смотрела старый фильм про золотую лихорадку. Там показывали, как моют золото в реках, как убивают из-за него. Внимательно посветив вокруг, поняла: золотой песок на поверхности искрился только здесь, на месте оставленной незнакомкой беды.

Милана подбежала к поленнице – там утром разбилась банка с листьями, которых тоже коснулась беда: несколько золотистых зерен золотились и там. А из земли пробивался несмелый росток.

Не раздумывая, девочка схватила мешок, поплотнее завязала его и бросила в железную бочку, в которой они обычно сжигали осенние листья и мусор. Чиркнув спичкой, подожгла его. Пламя быстро занялось, из бочки потянуло едким дымом и гарью. Милана вспомнила – бабушка застирывала юбку. Девочка бросилась в дом, юркнула в ванную, в корзине с грязным бельем нашла вчерашнюю бабушкину юбку. Схватив ее, выскочила наружу – пламя уже поднялось высоко, дышало жаром – и бросила одежду в огонь.

Пламя застонало, взвилось к небу черным смогом.

– Милана, что ты делаешь? – из дома выскочили перепуганные родители. Мама торопливо запахивала шаль на груди, отец бросился к ведру с водой, чтобы затушить огонь.

– Не надо! – дочь едва успела остановить его. – Бабушка Рафа сказала, что оно должно догореть.

Подумав, девочка вытащила склянку, оставленную бабушкой Рафой, и тоже бросила ее в огонь. Будто солнечный свет, над бочкой распахнулось пламя и в одно мгновение поглотило огонь. Девочка прижалась к родителям, спрятала лицо в складках маминой шали. «Только бы помогло!» – шептала про себя.

Над домами загорелись первые лучи восходящего солнца, подхватили черный дым от их костра, смешали с утренним ветром.

Глава 23 Царевна

– Проснись, Лушенька, – Мирослава звала его, целовала в губы.

Он порывисто сел. Единственная мысль – о Кате. Темный морок показал ущелье, фигуру Черного морока и Катю, мчавшуюся к нему.

– Мирослава! Катерина… Морок ожил.

Царица перевела дыхание, похолодевшими пальцами взяла его за руку:

– Лушенька… началось.

За окном кабинета Белеса было темно. Велес не сразу сообразил, что это не ночь, а вставшая стеной Тьма.

– Перун уже здесь. Сообщает, что Флавий бесследно исчез из своих покоев. Византия в огне… – Она посмотрела на мужа с отчаяньем. – Мы готовились к битве, но не учли, что сражаться придется с самим Черным мороком, да еще и в одиночку.

Велес встал, положил руку на ее плечо:

– Рано убиваешься…Есть ли новости от Темновита?

Мирослава покачала головой:

– А должны быть?

Велес рассеянно кивнул:

– Где Перун?

– В башне, включает щиты… Но…

Велес схватил лежащий рядом с ним китель, на ходу его надевая, направился к выходу:

– Катерина в мире людей уже приняла бой, неужто мы оплошаем!

Он мчался по коридорам, на ходу отправляя депеши – луноскоп разогрелся от принимаемых донесений и отдаваемых команд. Мирослава торопилась рядом с ним. У входа в башню Велес остановился, повернулся к жене:

– Мирослава… Я думаю, не наведаться ли тебе к Маре… Морок обрел тело – я видел это в мире людей, куда меня вызвала Катерина. Это объясняет, куда делся Флавий.

Мирослава кивнула:

– Что сказать ей?

– Скажи, что медлить нельзя: если Черный морок нарушит равновесие, мир снова обратится в Хаос, не останется ни ее царства, ни нашего. Действовать надо сейчас – или завтра уже не наступит.

Мирослава снова кивнула, достала луноскоп, настроила его, хлопнула в ладоши и, охваченная голубоватым пламенем, исчезла.

Велес, не медля больше ни мгновения, взбежал по лестнице на верхнюю площадку башни, где уже ждали его Перун, военачальники и маги.

– Не устоим, – прошептал Перун, дотронувшись до локтя Белеса.

Они наблюдали, как Тьма формируется единым фронтом, просачиваясь прямо из земли. В черном мареве были видны тени, которые заряжали огнеметы – гигантские каменные машины, что были установлены вдоль границы Русского царства, – на волшебной карте, расстеленной здесь же, на столе, они обозначались единой огненной линией. В мире людей и знать не будут, почему пылают их леса и чернеет небо, отчего сгорает урожай. Мир усопших в одно мгновение соприкоснется с миром людей, пополнится сотнями и тысячами жертв.

Черный морок пронизал все три мира и выбрался в мир людей, готовясь напитаться их страхом и ненавистью, чтобы перекроить вселенную.

Велес чувствовал черную магию греческого огня – стоило ему прикрыть веки, как вместо огненных слитков виделась тяжелая полыхающая магма. Она утробно гудела, задыхалась от ярости, но не трогалась с места.

Чего он ждет? Велес видел, как истекает его время, как рушатся, тая, брошенные три дня назад путы. Но Морок все еще стоял.

Велес догадался: он ждет главного козыря в своих руках – силы его, Белеса, дочерей.

Главная битва – там, в мире людей, и ее ведет его смелая Катерина.

– Я тебя не подведу, – прошептал он.

Растаяли последние путы – золотистая пыльца с легким звоном поднялась к небесам.

Черная огненная лавина взмыла ввысь. Дикий вой разрезал тишину, оглушил, насквозь пробивая легкие.

– Щиты наизготовку! – зычный голос Перуна за спиной и раскрывшийся цветком бело-лунный защитный купол. – Огонь!

И небеса содрогнулись.

Белоснежная стена вставала по границе Русского царства. Сперва из земли выстреливала белая искра, распускалась подобно лилии. Ее белоснежные лепестки разрастались, соединяясь с такими же лилиями в единое полотно. Все новые и новые цветы распускались на границе. Тонкие огненные веточки прорывали полотно тьмы, выжигая себе дорогу. Неистовая яростная сила рванула вперед. Соприкоснувшись, две силы зашипели, словно вода, вылитая на раскаленную сковороду. Заискрились.

А у основания купола началась другая битва – черные руки теней, словно языки мертвого пламени, тянулись к свету, истончая его. В хрупких бликах мелькали бело-лунные лики, сверкали мечи. Безмолвная, бесшумная битва, будто яростная пантомима. Велес понимал: эти две силы, схлестнувшись, сотрут все на своем пути, выжгут до состояния первобытного Хаоса. Им-то что – они и новый мир построят. Для них века – короткий миг, дыхание ветра. А вот мира людей не останется.

Подумав, Велес вызвал духа Темного морока. Невысокий старец с лукавым взглядом появился мгновенно, осмотрел огненный сад и бушующее под ним море.

– Видишь? – Велес кивнул на все плотнее закручивающийся клубок черного и светлого мороков.

– Вижу… Хочешь, чтобы вмешался? – старик прищурился, с сомнением вгляделся в хрустящий под натиском двух противоборствующих сил купол, раскрытый над землями Русского царства. – Токмо людской мир тогда и подхватить некому будет…

Велес знал это. Но здесь – основа черного морока. Подкосить его здесь – облегчить битву Катерине.

– Если здесь все полыхнет, им не выжить…

Старик кивнул.

– И то верно. – Он взмахнул руками, будто крыльями: в этом месте частоколом встали серые воины, бестелесные, прозрачные, словно дым над костром. Собравшись в одно огромное войско, они направились к границе. – Ну, авось дочка твоя не будет мешкать.

* * *

Катя вспомнила: «Нужно идти на голос». Это была отличная находка Гореславы! Она так пошла на голос ее, Кати, и вышла на дорогу в мире людей как раз в тот момент, когда они ехали по ней. Та девушка, что напугала Ильяса и отвлекла его на дороге, – это была Гореслава, водителю не померещилось. Катя сейчас искала голос Ярославы, думала о нем. Последнее, что она видела, – как на ребят напали дикие пчелы и Ярослава отчаянно кричала.

Катя прислушалась: сквозь шум Огненной реки и в самом деле доносился голос Ярушки – тонкий визг и череда заговоров, которыми она пыталась отбиться, а еще – острый запах соли. Очевидно, подруга пыталась сбросить морок. Голос становился всё ярче, всё отчетливее. И Катя, сосредоточившись, пошла на него. Тяжелый меч, который теперь был у нее, гудел и вибрировал, предвкушая скорую битву. Стоило взять его в руки – он будто ожил.

Серый туман расступился, выпустив ее на уступ каменной гряды. Длинный и острый, словно язык, он тянулся над пропастью. Чуть ниже было небольшое плато, заваленное валунами. От него вилась вверх узкая горная тропа, по которой можно было перебраться на склон соседней горы – той, на которой находился дом Авара.

То самое место.

Трое гигантов удерживали Данияра.

Морок, поднимаясь со дна ущелья, держал Ярославу за волосы, подвесив ее над пропастью, – забавлялся. Черная звероподобная фигура, совсем не призрачная, а плотная, словно живая. Катя поискала глазами Берендея, Антона – не нашла.

– Где она? – прорычал Морок как раз в тот момент, когда появилась Катя.

– Меня ищешь?

– Уходи! – закричал Данияр, а братья скрутили его, отбросили к камням с такой силой, что Поводырь не смог подняться. С трудом перевернулся на живот, пополз к Кате. – Уходи…

Воспользовавшись тем, что Морок отвлекся, Ярослава ловко вытянула из-за пояса нож и полоснула им по волосам. Коса осталась намотанной на палец Морока. Потом – падение в пропасть…

– Быстрее! – Ильяса и Антон втянули ее на уступ и увлекли подальше от края, к валуну. Там и спрятались.

Все произошло мгновенно, Катя едва успела заметить, где скрылись друзья. Она не видела, с каким беспокойством смотрела Ильяса на волосы Ярославы – они продолжали тлеть. Заставив себя оторвать взгляд от тела Берендея, Ярослава достала из холщовой сумки, все еще болтавшейся на ее бедре, щепотку крупной соли, обсыпала ею ладони. Антон и Ильяса переглянулись – руки девушки дрожали, она дышала порывисто и рвано, едва сдерживая слезы.

– Пречиста у вод стояла, в чисто поле смотрела, чистым гребнем беду вычищала, – шептала Ярослава, едва касаясь подушечками пальцев волос. – Соль земли, защити, ныне защити, заступись за меня, схвати злую волю, волю лютую, до беды донесенную.

Ильяса видела, как чернеет соль в руках Ярославы. Девушка собирала пыль с дороги, смешивала ее с солью, умывала этой смесью волосы, натирала кончики, раз за разом повторяя слова заговора, пока не упала, обессиленная, на руки Антона. Пододвинув ему кучку почерневшей земли, которую вычесала из волос, прошептала:

– Сожги…

Антон и Ильяса растерянно переглянулись. Ильяса то и дело выглядывала из-за валуна – видела, чтó разворачивается на уступе, хмурилась. Но не спорила. Антон, осторожно переложив голову Ярушки на колени Ильясы, достал из кармана зажигалку. Чиркнул и поднес желтоватое пламя к отравленной земле. Она вспыхнула ярко-зелеными огнями. В пламени отчетливо проступил образ клыкастого зверя с крыльями – Морока.

Ничего этого Катя не видела, только надеялась, что подруга осталась жива. Сердце болезненно сжалось: она успела заметить и скрюченную, почерневшую фигуру Берендея.

Царевна встала на краю пропасти, прямо напротив красных угольков глаз Морока. Его гигантское тело тонуло на дне ущелья, крылья раскрывались от склона до склона, затмевая собой свет.

– Ты всех обманул, верно? – спросила.

Трое, что прежде удерживали Данияра, подобрались к ней ближе, но держались поодаль. Они преобразились. Из дыхания Морока к ним вырвались три коня, они взобрались на них и взмыли по угольному туману на плечи Черного морока.

– Мои друзья, четыре всадника Апокалипсиса, искали твою сестру, – прохрипел тот. – Видишь ли, один из них не захотел перейти на мою сторону, – Морок кивнул на Данияра. – Нужна замена, Недоля – отличный вариант… Внезапно открывшаяся вакансия… Но ты тоже подойдешь, у тебя и оружие есть, как я погляжу.

Красные угольки глаз скользнули по лицу Доли.

– Я не нуждаюсь в работе, Морок, – сообщила Тьме Катя.

– Не имеет значения, – Морок приблизил свое лицо к девушке, на нее приторно-сладко пахнуло подгнившей плотью, гарью.

Девушка поморщилась.

Морок засмеялся:

– Ты боишься меня? Напрасно! Я не хочу тебя убивать…

– У меня другая информация.

– Ложь, меня оговорили, – засмеялся сумрачный собеседник. – Я буду рад обнаружить Долю в своих рядах. Как и твою сестру… Если встретишь ее, передай: от меня не нужно прятаться.

Он потянулся, чтобы коснуться щеки Кати, но та отшатнулась – бледное марево растаяло рядом с ее кожей. Морок прищурился.

– Тебе стоит задуматься над моими словами. Я не хочу причинять тебе зла, это правда, – вкрадчиво начал он. Катя чувствовала, как трое всадников подбираются к ней все ближе и ближе, и сцепила руки в замок. – У тебя очень полезная магия… Уникальная. А вместе с твоей сестрой в одном теле…

У Кати оборвалось сердце: он догадался! Догадался, что они с Гореславой нашли друг друга!

Морок мечтательно причмокнул, будто пробуя сладкое кушанье.

– Не слушай его, – прохрипел Данияр.

Звериная морда оскалилась:

– Ты надоел мне, Поводырь! – Морок прихлопнул Данияра кулаком, словно тот был жалкой мошкой.

Катя ахнула, бросилась к Данияру. У него оказался холодный лоб. По лицу текла кровь.

Катя перевернула его на спину, стянула с плеч куртку и, скрутив ее, заботливо подложила Данияру под голову. Коснулась гладко выбритой щеки, пахнувшей полынью.

– Тебе его жаль, верно? – усмехнулся Морок. – И твоих никчемных друзей, наверно, тоже жаль, смотри, как легко мне расправиться с ними… – черная туча отделилась от его тела, зависла над головами ребят, медленно опускаясь.

– Не трогай их, они не опасны для тебя, они люди, смертные.

Катя заплакала. Она думала, что все пойдет не так. Что ей удастся завершить задуманное быстро.

Но сейчас ей казалось, что время упущено – она не сможет поднять меч даже на это чудовище, что скалится и радуется ее горю.

– Они делают тебя слабой и уязвимой, но мне это только на руку. Мне без разницы, с каким чувством ты встанешь под мои знамена – из страха или убеждения. Важно, что тебя не будет на их стороне…

Катя заметила, что Данияр что-то беззвучно повторяет. Склонилась к нему.

– Меч… Его убьет твой меч, – его пальцы разжались, на Катиной ладони оказался небольшой сумрачно-серый сверток с синеватым мотыльком, запутавшимся внутри.

Катя догадалась: это плащ Данияра.

Сам он сипло дышал. А отдав свой плащ, стал совсем плох: бледные губы, зеленоватая кожа, круги под глазами, жуткие ссадины на лице и шее, сквозь разорванный рукав куртки видны ожоги на предплечье.

– Тебе стоит поторопиться… Слышишь? – прохрипел Морок. – Слышишь звон? Это рушится твой мир.

Катю в самом деле окружил звон бьющегося стекла: хлопок, удар по барабанным перепонкам и шелест осыпающихся осколков.

Девушка огляделась: повсюду, словно крылья призрачного мотылька – предвестника скорой смерти, с неба летели острые клинья, едва заметные, будто отражения из иного мира или фотографии Морока.

Медленно вращаясь, они неуклонно приближались к поверхности. И Катя видела в них застывшие лица, искореженные болью, с перекошенными криком ртами и вылезшими из орбит глазами. Видела тысячи и тысячи тел, фрагменты пожарищ, разрушенные города и башни. Толпы людей, стада животных, сорванные общей бедой с родного места.

Катя не знала, не могла знать, чтó в этот момент, когда Черный морок ступил в мир людей, в нем происходит. Цунами? Землетрясения? Жуткие эпидемии или войны?

Что происходит в мире ее родителей? Может, там тоже никого не осталось?

Она видела лишь безмолвное, запечатленное в мгновении горе.

И пепел, пепел, пепел.

Только сейчас она поняла, какая оглушительная тишина ее окружает. Словно мира, который может кричать, шутить, смеяться и плакать, уже не стало. Осталась только ее никому теперь не нужная вечность. Бессмертие, готовое обернуться проклятием. Время, кажется, замерло. Листва не покачивалась от ветра, пыль не поднималась от кружения трех всадников, облака остановились. Ярослава замерла, так и не успев добраться до потемневшего тела Берендея. Антон, бледный, едва живой, баюкал раненую руку. Ильяс, их водитель и экскурсовод, который вообще ни при чем и мог этот день провести с близкими – бабушкой Маринэ, Мансуром и его детьми, с кем-то из своих друзей, – тоже погибает здесь.

– Я приняла всю силу рода. Я – его последняя надежда, – она набросила на плечи плащ Данияра. Если он сможет ей в чем-то помочь, она не откажется от помощи. Меч в руке застонал призывно – будто цепной пес, готовый сорваться.

Три всадника медленно кружили рядом, опустив мечи. И в стали их клинков – пустота, первозданный Хаос. Россыпь угольно-черной пыли, что сыпалась с лезвий вместо крови, поземкой стелилась по камням.

От ее собственного меча, безвольно зажатого в руке и упирающегося острием в камни, потянуло силой.

– Ты все еще хочешь бороться со мной? – голос Морока струился, отражаясь от осыпающихся осколков, шептал у виска. – Посмотри, ты осталась одна.

Катя перевела взгляд на всадников: сейчас это были три отвратительных чудовища на черных жеребцах.

– Иди ко мне, – позвал Черный морок. – Я бросил ктвоим ногам весь мир… Я знаю, тебе его жаль. Но мы вместе построим новый – только ты и я. Представь, какой это будет мир! Старый не жалей, он уже никуда не годился… Прогнил насквозь фальшивыми иллюзиями да ложью.

Краешком глаза Катя почувствовала какое-то движение. Наверху, почти у дома джиннов, блеснуло лезвие клинка. Изогнутое, словно месяц.

Авар?

Это был действительно джинн, саблегрудый охотник, на которого, похоже, сила Морока не действовала так, как на остальных. Подкравшись к краю обрыва, он наблюдал за происходящим из-за камней. Время для Лесного человека не остановилось.

Осторожно подкрадываясь, Авар спускался по склону, то замирая и припадая к камням, то перекатываясь между ними, то бесшумно спрыгивая вниз.

– Так что я выиграл, милая, – звериная морда наклонилась над Катей, красные глаза-угольки горели, словно факелы.

– Я тебе не милая, – огрызнулась Катя.

Авар оказался с противоположной стороны ущелья, прямо за спиной зверя. Катя сцепила пальцы, сжала их до боли – чтобы не закричать и не выдать себя, чтобы не смотреть на крадущуюся тень Авара и не надеяться на него.

«Я приняла силу рода, всю, без остатка. Я – его последняя надежда», – слова древнего заклинания приобрели тот самый смысл, фатальный.

Сердце подскочило к гортани, страх пульсировал в висках, паника перехватывала дыхание, связывая по рукам и ногам. Катя удобнее перехватила меч и неловко ударила им. В отличие от мастерского владения саблей Авара, Катя держала оружие впервые и, как им пользоваться, представляла с трудом. Однако, к своему удивлению, стоило только пустить его в ход, как меч стал легче, маневреннее. Он словно сросся с Катиной рукой, став ее продолжением.

Авар размахнулся своей кривой саблей, успев нанести Мороку несколько ударов. Половина крыла оказалась отсечена, но тут же отросла вновь. Когтистая лапа схватила Авара за горло и подняла к своему лицу. У джинна глаза вылезли из орбит. Воздух со свистом выходил из гортани, но он все равно сделал еще один выпад, проткнув саблей тень в области шеи.

– Глупый джинн!

Катя бросилась вперед.

Слишком поздно: Морок, распахнув широкую пасть, забросил в нее джинна и проглотил.

Меч в Катиных руках горел, став легким подобно перышку, он со свистом рассекал ветер. Выпад – стремительная дуга, отсекшая мчавшихся за ней всадников. И еще один, в прыжке, разрубая зверя от плеча до пояса. В пылу битвы Катя отскочила на склон, с которого только что атаковал Авар. Действительно удобная площадка: хоть и узкая, но прямо напротив морды Морока. Получив увечье, Морок взвился, резко развернулся, разыскивая Катю. Глаза-угольки горели и подслеповато щурились.

– Убью! – прорычал он.

Когтистая лапа мелькнула у самого носа царевны, она успела перескочить на соседний валун, пригнулась к камням, чтобы тут же подпрыгнуть. Воздух опалило жаром, один из пальцев Морока рассыпался угольно-черной пылью. Здоровой лапой он попытался схватить Катю, та ловко отскочила снова.

Никогда особо не отличавшаяся спортивными достижениями, сейчас она откуда-то знала, где ждать следующей атаки, мыслила так, словно провела сотни подобных сражений. Она чувствовала противника, слышала его. И более того, она владела мечом.

Не зная ударов, не ведая тактики ведения боя, она срослась с оружием, став его частью. Меч, будто заговоренный, нашептывал ей решения, управлял ею, вел ее, вдохновлял.

Края ущелья отодвинулись. Отсюда, со своего уступа, Катя видела на дне сотни духов и хранителей родов царства Мары. Они сражались ожесточенно, безжалостно сминая ряды теней и прислужников Черного морока.

Совсем рядом Катя видела бескрайние луга и серебристо-голубое свечение, распадающееся яркими огненными лилиями. Духи Темного морока – бок о бок с духами Светлого. И они тоже выдавливали Черный морок, разбивая его и оттесняя от границ, загоняя снова под землю, на самое дно миров.

А где-то очень далеко отсюда Макошь, облаченная в красные одежды, остановилась, посмотрела наверх, туда, где Черный морок перетекал в небо, все еще загораживая солнце. Серебряное поле из огненных лилий поистрепалось. В белоснежном щите то и дело появлялись прорехи, которые тут же заполнялись чернотой.

– Катя! Смотри, Лушенька…

Велес тяжело посмотрел вверх.

Тучи расступились, показав истинное лицо врага – крылатого зверя с когтистыми руками-лапами, ноги которого уходили далеко под землю. Перед ним, словно древняя воительница, – царевна. Светлые волосы растрепал ветер, губы сомкнуты решительно, взгляд устремлен вперед, ни тени страха.

– Это моя дочь, – прошептал Велес. И закричал, срывая глотку: – Это моя дочь!

Оттолкнувшись от камней, она взмыла вверх, будто птица. Плащ первородного развевался за ее спиной, искрясь сотнями сине-голубых мотыльков. Выпад и еще один удар – на этот раз в центр туловища Морока, следом – серия уколов в область сердца, если у этого чудовища оно вообще есть.

Велес, удобнее перехватив свой меч, ринулся вперед. Он точно знал, что нужно делать. Врезаясь в черную мглу, в которой было ничего не видно, он рассекал ее огненно-светлым мечом, и та крошилась, осыпаясь к его ногам. Не разбирая дороги, не опасаясь гибели, он наносил один за другим удары туда, где было основание Морока, уходившее, словно корни гигантского дерева, глубоко под землю.

Один из его ударов совпал с ударом дочери там, в мире людей, – он услышал это по яростному реву зверя, которым стал Черный морок. Тот покачнулся, потерял свою плотность, уменьшился в размерах и будто осел. От него поднимались тонкие угольно-черные языки. Он медленно таял, оставляя вместо себя два тела. Велес узнал их обоих: Флавий с бледным, фарфоровым лицом – и Темновит. Там, где у него должно было быть сердце, зияла пустота.

Подхваченные тающим черным облаком, они медленно падали в пустоту, обращаясь в прах.

Данияр, проваливаясь в небытие, видел Катю со стороны и не узнавал: она ли это, его несмелая и неловкая царевна, богиня Удачи? Катя предпринимала атаку за атакой, крутилась разъяренной пчелой и жалила, жалила, жалила. И после каждого удара от Морока отделялась тень и таяла в надвигающихся сумерках.

Но Морок все еще злился. Оседая в ущелье, пытался схватить царевну, но оказывался всегда на полшага позади нее – пока от него не остался лишь небольшой, размером с кулак сгусток, который, увернувшись от очередного удара Кати, взмыл вверх и растаял.

В мире богов воцарилась тишина. Черные тени, поднимавшиеся до неба, застыли и начали медленно таять, растворяясь.

– Удалось. Ей это удалось, – Мирослава бросилась на шею мужа и заплакала.

Велес прижал к себе жену, но не мог отвести глаз от собственной дочери, продолжал шептать:

– Это моя дочь…

Катя без сил стояла на краю уступа, опираясь рукой на средневековый меч.

Над ее головой полыхали звезды, утопая в малиново-розовом рассвете.

Теперь ей едва удавалось перевести дыхание. Меч снова стал тяжел – он сослужил свою службу и теперь жаждал покоя.

* * *

В восемь пятнадцать утра, когда Милана с родителями только принялись завтракать, зазвонил мамин сотовый. Глянув на номер, она торопливо вытерла руки полотенцем, посмотрела на отца.

– Это врач! – Приняв вызов, поздоровалась: – Добрый день!.. Да, это я. – Глаза заблестели, на губах, расцветая, загорелась улыбка. – Да, я поняла, сейчас приедем.

– Что он сказал? – Милана и отец спросили одновременно.

Мама расплакалась:

– Она очнулась! Ей лучше…

* * *

Родители собирались в больницу и, то и дело сталкиваясь в тесном коридоре, подшучивали друг над другом и смеялись. Милана выскользнула во двор, подошла к бочке. Трава и собранная земля выгорели, почернели. А на поверхности, словно зерна, в ярких солнечных лучах блестели золотые крупинки.

Глава 24 Вода живая и мертвая

Они стояли на мосту. Слева – Морок, справа – Морок. Под ними – горящая вода.

Место, в котором смыкаются не только прошлое и будущее, не только мертвые и живые и их судьбы, но и прошлое и будущее всех миров.

Это место называется Настоящее.

Крошечный миг на острие меча.

Мгновение, застывшее в смоле, словно бабочка.

Две сестры. Прошлое и Будущее. Недоля и Доля. Две стороны одной медали, две нити одной судьбы.

Похожие, словно две капли воды. Разные, словно рожденные в разные эпохи.

Стояли, обнявшись, и молчали.

Недоля отстранилась первой.

– Я так рада, что у тебя все получилось.

– У нас. Без тебя бы я не справилась.

Гореслава качнула головой:

– Хорошо, что мы нашлись.

– Теперь мы всегда будем вместе.

Гореслава опять качнула головой.

– Нет, я не о том. Я не могла уйти, не попрощавшись с тобой. И не отдав тебе то, что должна.

Катя шмыгнула носом, растерла кулаком слезы по щекам, оставив грязные разводы.

– … Ты хочешь уйти?

Гореслава вытащила из-за ворота закрепленный на шнурке пузырек с черной жидкостью. Она не была однородной, скорее напоминая песок.

– Возьми, – сняв с шеи, вложила в Катину ладонь.

– Что это?

– Все беды мира, конечно, – Гореслава улыбнулась.

Катя упрямо качнула головой:

– Так не должно быть, я найду способ, чтоб ты жила… И сама несла свою магию.

– Нет… Я ведь уже поняла, что умерла. Меня уже нет. Но это неважно, потому что есть ты. Всякий раз, когда ты будешь отворачиваться от человека, от него будет отворачиваться Удача. То есть я и моя магия вступим в права. И баланс сохранится. Мы потому и нужны были Темновиту – любая из нас, – что магия у нас с тобой одна. И сила одна на двоих. И кровь. Будущее только разное…

Помолчав, она напомнила:

– Не забудь вернуть меч в ножны, пока он не захотел новой крови!

Катя очнулась: меч все еще был с ней, стоял, прислоненный к основанию моста.

– Гореслава! – она протянула руки, чтобы обнять сестру.

Та привлекла ее к себе, поцеловала в щеку. Прижала сильно, до хруста в суставах, а отпуская, прошептала:

– Не забудь пузырек вылить в одну из чаш в Храме Доли… Остальное сделает наша магия.

– Гореслава, неужели нет никакой возможности остаться? Я готова снова стать твоим сосудом…

Недоля покачала головой:

– Нам всем надо уходить, чтобы возвращаться снова.

– Так ты вернешься?

– Когда у тебя появится дочь, знай: она будет нести все несчастья на свете… Ты еще с ней намучаешься, обещаю!

И она засмеялась, совсем как смеялась Катя, и сама удивилась своему смеху – и той легкости, которая появлялась вместе с ним.

Отвернувшись от Кати и махнув ей рукой, Гореслава направилась на другой берег.

Ее силуэт окутался дымкой и растворился во мраке. Но в глубине его – Катя видела это совершенно отчетливо – продолжала гореть яркая звезда, все сильнее разрастаясь и освещая сумрачный мир усопших.

Катя застыла. Огненная вода у разных берегов текла в разные стороны. Катя вспомнила, как однажды Данияр сказал ей, что мир усопших – это зеркальная копия мира живых. А в зеркале всё наоборот.

Сунув оставленную Гореславой склянку за пазуху, Катя схватила один из кувшинов, надетых вверх дном на колья ограды у моста.

Перебежав по мосту на тот берег, на который ушла сестра, зачерпнула в него воды. «Мертвая вода исцелит все раны, живая вода оживит», – так говорили сказки.

Она вернулась на свой берег, взяла еще один кувшин и зачерпнула воды с этого берега.

Собралась возвращаться. Меч тускло поблескивал рядом, отражая в глубине серебристого лезвия огненные всполохи от реки.

«Тебя надо вернуть владельцу», – вспомнила Катя.

Поставив кувшины с мертвой и живой водой на землю, она подняла меч.

– Я знаю, что с тобой делать.

Катя развернулась и направилась той дорогой, которой недавно ее вела Гореслава, чтобы показать свое укрытие.

Прошла внутрь гробницы.

Может, оттого меч и принес столько войн, что хотел вернуться к своей законной владелице?

Катя смотрела на величественную статую царицы Тамары, на каменный меч, который та сжимала в руках.

Все верно. Меч должен быть возвращен в ножны. И принадлежит он вовсе не Тамерлану. Катя уперлась ногами в каменные плиты, сдвинула мраморную крышку саркофага, расширив щель до такого размера, чтобы в нее прошел клинок.

Она подняла холодный меч, ставший тяжелым и неудобным, краем рубашки вытерла с него пыль. Заметила несколько свежих сколов – следы недавней битвы. И положила его внутрь, на гроб царицы.

Когда поправляла крышку саркофага, обратила внимание, что каменный меч в руках изваяния изменился. На нем появились точно такие же сколы, как на мече, что Катя поместила внутрь саркофага.

– Покойся с миром, – попрощалась она с ним, как с живым. – Прощай.

Она стремительно вышла из гробницы, завалила вход в нее валунами и замела носком кроссовка примятую пыль, чтобы скрыть собственные следы.

Вернувшись к реке, подхватив кувшины с живой и мертвой водой, она стянула с плеч плащ Данияра и снова оказалась на уступе.

У ее ног, словно обугленная статуя, лежал Берендей – не дышал, не говорил, будто обращенный в камень. Девушка склонилась над ним.

Что за магия перед ней, она не знала, но чутье подсказывало, чтó нужно делать. Достав из-за пазухи флакончик со всеми бедами мира, оставленный Гореславой, она приоткрыла его и поднесла к губам Берендея:

– Беды мира, принимайте к себе еще одну сестру, имя которой – гибель безвременная.

Она ни на что не надеялась. Но, заметив, как с губ Берендея слетела черная змейка и заползла в склянку, быстро ее захлопнула. С Берендея чешуей спадала угольно-черная копоть, словно корка, а лицо приобретало привычный цвет, волосы снова стали золотисто-рыжими. Открыв глаза, парень настороженно огляделся – на небо, на ущелье, посмотрел на Катю:

– Я все пропустил, да? – Он порывисто сел, брезгливо стряхивая с ладоней остатки черной пыли.

– Я надеюсь, ты мне поможешь спасти остальных, – Катя перевела взгляд на Ярославу.

Та лежала неподалеку, все еще без чувств. Ее голову поддерживала Ильяса, беспомощно озиралась по сторонам и плакала. Губы шептали молитвы, но даже они не действовали против следов морока. Катя поторопилась к ним. Одежда на Ярославе почти истлела. Кожа девушки почернела и взбугрилась, будто от страшных ожогов. Плоть, серая, неживая, отмирала и, обращаясь в прах, медленно исчезала. На кончиках волос темнели почерневшие язычки.

– Ярушка! – тихо позвал Берендей и сел рядом с ней. Дотронулся до плеча, погладил тлеющие волосы – прядь осыпалась в его руках, оставив на кончиках пальцев угольно-черные пятна. Он простонал: – Ну как же так, я же всё на себя взял…

Шумно шмыгнул носом и спрятал лицо, вытерев скатившиеся по щекам слезы плечом.

«Ярушка – смертная», – повторяла себе Катя, надеясь, что сможет помочь подруге.

Затаив дыхание, плеснула мертвой воды на почерневшие раны, омыла лицо и лоб Ярушки. Прошептала:

– Мертвое оберни.

Тление прекратилось. Короткий, словно последний, вздох. Ярослава замерла. Ресницы дрогнули.

Катя зачерпнула воды из другого кувшина, поднесла к губам Ярушки:

– Живое возверни.

«„Возверни“, – так сказала бы Могиня», – подумала Катя и улыбнулась.

Она застыла в ожидании, но ничего не происходило. Ильяса дотронулась до шеи девушки, пытаясь нащупать пульс. Не найдя, посмотрела на Катю и покачала головой.

– Она мертва.

Берендей, взяв руку Ярославы, обхватил ее своими ладонями. Склонив голову над телом любимой, тихо запел:

– Словно ветер голос мой, он отправится с тобой, унесет за россыпь гор, стану я живым с тех пор.

Его голос, высокий и сильный, переливался в утренних лучах, искрился и будто становился живым: вокруг него клубился золотистый туман, собираясь тонкими и хрупкими ручейками, окутывая переплетенные пальцы Ярославы и Берендея.

Катя смотрела на посох во все глаза: теперь он говорил на незнакомом ей языке, слова слетали с губ золотыми нитями, укладывались узором на лоб и губы Ярославы, на шею и грудь. Когда Берендей замолчал, Ярушка оказалась покрыта этим золотым узором, словно коконом.

Юноша перевел взгляд на Катю:

– Твое слово, Доля… Отпустишь ли дух своего посоха в мирскую жизнь?

Катя уже давно поняла, что Берендей отдает Ярославе свое бессмертие, как когда-то сама Ярушка отдала Кате всю свою удачу, лишь бы спасти.

– Да будет так!

Золотые нити, опутавшие Ярославу, медленно легли на кожу девушки. На Ярушкиных щеках загорелся румянец. Мгновение, и в глазах подруги снова появилась жизнь.

Девушка села, оправила платье.

– Мне приснилось, будто я к бабушке Могине пришла, а та сперва обрадовалась, а потом прогнала меня, да еще и метлой огрела по хребтине, – пожаловалась она и пошевелила руками, проверяя, цел ли позвоночник, повертела шеей. – Ой, косы все-таки нет, то не приснилось. Вот незадача!

Она посмотрела на Катю. Та крепко обняла ее, заплакала, чувствуя под ладонями теплое, живое тело подруги.

– Как хорошо, – прошептала.

– А меня обнимешь? – Берендей улыбался, исподлобья наблюдая за девушками.

Ярослава привлекла его к себе, засмеялась звонко:

– Хорошо, когда ты бессмертный. Хоть я успела все равно испугаться малехо, как ты в каменного истукана обернулся…

Катя и Берендей переглянулись. Юноша качнул головой, прошептал беззвучно: «Потом». Катя кивнула, оторвала рукав своей рубашки, намочила его живой водой и передала Ильясу и Антону, чтобы они омыли свои раны.

Девушка перевела взгляд на Данияра. Она боялась к нему подойти. Медлила.

Он по-прежнему лежал, прислонившись спиной к скале, засыпанный мелкими камнями и пылью, обрушившейся на него при падении. «Ты должен жить, ты первородный маг, порождение Хаоса».

Но чем ближе она к нему подходила, тем сильнее разгорался страх: он мертв, и она не сможет его оживить. Она встала над его телом – он так и застыл, как она его оставила. Голова неловко повернута, руки бессильно раскрыты. Под головой – ее куртка.

Присев рядом, она снова достала склянку Гореславы, раскрыла ее, прошептав заветные слова, – с губ Данияра ничего не слетело. Тогда Катя умыла его мертвой водой. Поднесла к губам кувшин с живой – несколько капель коснулись его губ, стекли по подбородку.

Данияр не пошевелился. Не помня себя от тревоги, Катя опустила руки на его грудь, позвала:

– Данияр, ты мне нужен… Я не смогу без тебя, Поводырь, слышишь?! Ты обещал, что не оставишь меня, что будешь со мной до конца…

Слезы выскальзывали из-под ресниц, скатывались горячими дорожками к подбородку и капали на одежду. Поводырь не подавал признаков жизни. Отчаявшись, Катя упала на грудь Данияра и заплакала в голос.

– Ему надо вернуть его плащ, иначе он так и будет… не то мертвый, не то живой, – стеснительно подсказал Берендей.

– Что? – Катя перестала плакать, приподняла голову.

Берендей стоял за ее спиной, обнимая за плечи Ярушку.

– Я говорю, он отдал тебе свой плащ. Надо вернуть, иначе он не вернется…

– Он жив?! – Катя встала на колени, пытаясь нащупать пульс.

Берендей смущенно усмехнулся:

– Он Змей Огненной реки, хранитель врат, он четвертый всадник Апокалипсиса, Смерть. Кто за ним придет, сама подумай?

Катя поискала глазами плащ – тот лежал на камнях, в том месте, где Катя нашла Ярославу. Утренний ветер шевелил призрачную ткань, поглаживал с любопытством. Сине-голубые бабочки легко порхали над ней. Берендей подхватил плащ, передал Кате.

Та набросила его на Поводыря.

Едва тончайшая ткань коснулась его плеч, Данияр открыл глаза, поднялся и огляделся:

– Видел, как ты эпично сражалась с моими братьями по Хаосу, – проговорил он. – Жаль, пропустил концовку…

Катя продолжала сидеть на камнях. Сложив руки на коленях, она смотрела на него снизу вверх, на щеках еще блестели дорожки слез.

– Голод, Чума и Раздор исчезли вместе с Мороком… Мне помог меч, – прошептала.

Поводырь предостерегающе поднял руку:

– Не говори мне, куда его дела. Пусть ты будешь единственной из богов, кто хранит эту тайну.

Он протянул ей открытую ладонь:

– И знаешь что… Я слышал твои слова. Я никогда не нарушаю обещаний, я с тобой, пока ты сама меня не прогонишь, – и он улыбнулся.

– Я никогда не прогоню!

Катя вскочила на ноги, обвила его шею руками и поцеловала. Поцелуй вышел неловким и торопливым, и Катя готова была отпрянуть, но Данияр не позволил – обнял чуть крепче и заглянул в глаза: в светло-серой глубине затаилось лукавое любопыство.

– У-у будем считать, что мы этого не видели, – засмеялись Ярослава и Берендей.

Антон, наблюдавший за возвращением Данияра, поднял вверх голову, заметив мальчонку, выглядывающего из-за утеса.

– Это Расул, сын Авара, – узнала Катя. – Бог мой, он ведь совсем один остался… Он наполовину джинн, наполовину человек. Рохдулай сказала, что его мать была смертная женщина…

Мальчик вытянул шею. Заметив, что его увидели, крикнул:

– За вами приехала машина. Внизу стоит, на платó. Если поторопитесь и пойдете навстречу, то уже к вечеру будете дома!

Эпилог

Ключ повернулся в замке, последовал тихий щелчок. Мгновение перед тем, как открыть дверь, Антон помедлил, будто собираясь с мыслями и подводя черту Ручка выскользнула из вспотевших пальцев, распахнув нежилое нутро его холостяцкой квартиры-студии. Он шагнул внутрь и притворил за собой дверь.

Подперев ее спиной, опустился прямо на бетонный пол. В квадраты окон заглядывал рассвет, окрашивая серые стены оранжево-желтыми бликами и будто разгораясь на них. Антон окинул взглядом квартиру – от стены до стены: крохотную кухню, в которой он не собирался готовить, диван, который он ленился расстилать, хромированные перекладины кронштейна, который он использовал вместо шкафа.

В кармане зазвонил сотовый. Антон потянулся за ним, пальцы наткнулись на круглый мутно-прозрачный камень с отверстием в центре. Куриный бог, подаренный Катей на берегу Каспия перед прощанием.

Она сказала, что не держит зла, потому что той Кати, доверчивой и несмелой, больше нет. И ему не стоит винить себя в этом.

– Детство кончается, – сказала она.

Парень сжал камушек между пальцами, погладил по шершавой, вытравленной солью поверхности. Поднес к глазу и посмотрел на свет через отверстие.

Оранжевое солнце заполнило его целиком, прицельно блеснув в глаза. Антон зажмурился, подождал, пока растают круги на внутренней стороне век, приоткрыл осторожно, по капле впуская в себя солнечный свет, который растекался по венам. В груди – будто осиновый кол, больно и остро. Но солнечный луч падал на него, заставляя тлеть и осыпаться. Антон втянул носом воздух, до боли расправив легкие – черное месиво внутри прояснялось, как прояснялись ночные тени от разгорающегося рассвета. И так же ярко и оранжево становилось в груди, как на стенах его квартиры.

Сотовый по-прежнему разрывался в кармане, Антон наконец снял трубку, но опоздал: абонент не дождался и сам прервал вызов. Парень посмотрел на иконку – мама. Хотел набрать, но мама уже вызывала вновь.

– Да, мам, я дома.

Магда почувствовала по голосу: сын улыбается. От души отлегло, она сглотнула слезу:

– Ты как? – спросила совсем не то, что хотела.

Антон пожал плечами, посмотрел на огненную точку в камне.

– Нормально…

– Что делаешь? – она хотела, чтобы он приехал, но не решалась предложить – боялась отказа.

Антон резко встал, подошел к стопке купленных для ремонта обоев, носком ботинка толкнул один из рулонов. Тот гулко упал, покатился по полу, раскручиваясь.

Антон прижал носком ботинка угол, чтобы не закрутился снова. Посмотрел на узор.

– Ремонт думаю делать. Обои сейчас резать буду – он в самом деле поискал глазами строительный нож. Обнаружил на подоконнике, рядом со шпателем и строительным скотчем.

– Хочешь, приеду, поклеим вместе, – Магда закусила губу. – Помнится, мы с отцом когда-то всё делали сами.

Антон зажал в кулаке горячий от тепла его рук каспийский камень, улыбнулся:

– Буду рад.

Он глубоко и ровно дышал – полной грудью, как никогда прежде. Утреннее солнце заливало квартиру, проникало под кожу, разжигая желание жить и идти дальше. Сбросив с плеч куртку, Антон засучил рукава, опустился на колено и отмерил длину обойного отреза. Ловко зафиксировал линейкой и отрезал. Нож сместился, срез получился кривой, пришлось поправлять ножницами. Он справился уже с тремя рулонами, когда в дверь зазвонили.

– Открыто! – крикнул не оборачиваясь.

– Строительную бригаду вызывали? – прогремело за спиной голосом отца.

Антон повернулся: на пороге стояли родители, улыбались настороженно.

– Пап? Мам? Вы…

Отец решительно вошел, стягивая через голову свитер. Оставшись в цветастой футболке, бросил Магде:

– Ты посмотри, тут работы на пару вечеров, стены ровные, не то что наши в хрущевке были, помнишь?

– Это когда дыры на улицу выходили? – Магда засмеялась. – Такое не забудешь. Я их и ватой, и замазкой… Это сейчас стройматериалов на все случаи жизни, а тогда… – она махнула рукой. – Еще и ты весь день на работе.

Отец уже устроился на полу напротив сына, посмотрел на Антона:

– Ну что, командуй, сын…

Антон улыбался, ощущая, как оранжевое солнце поселилось в груди.

* * *

Бабушка Маринэ заканчивала месить тесто, когда услышала, что во двор въехала машина. Она еще вытирала руки полотенцем, когда в кухню проскользнула Ильяса. Села у стены, на стуле.

– Вай мэ, поздно как… – бабушка Маринэ посмотрела неодобрительно, покачала головой. – И грязная вся… Свозила?

Ильяса поняла: Мансур не говорил бабушке об ее исчезновении и аварии, поберег. Улыбнулась.

– Свозила.

– А чего грустная такая? Денег мало заплатили? А, не переживай, главное – горы показала, работу свою выполнила…

Бабушка Маринэ говорила и говорила, а Ильяса слушала и не слышала. Устало смотрела прямо перед собой. Потом встала, вымыла руки, сбросила с плеч куртку и сняла с крючка фартук. Повязала вокруг талии.

– Дай я, – отодвинув бабушку, сама принялась месить тесто.

Мягкое и податливое, гладкое, словно кожа младенца.

Бабушка Маринэ только руками всплеснула, рухнула на стул, не веря своим глазам.

– Ильяса! Ты ли это? – прошептала она. – Ты же всегда сторонилась женской работы, словно оскорбляла она тебя.

Ильяса рассеянно кивнула и улыбнулась.

– Спой мне… Помнишь песню о девушке, которая любила парня, а отец решил выдать ее за другого?

– О Росинке?

Ильяса снова улыбнулась, пробормотала:

– На самом деле ее звали Андалиб… И она любила могучего воина Авара. Но им не суждено было быть вместе – ни в этом мире, ни в другом…

Ильяса тихо заплакала. Маринэ подошла к девушке со спины, обняла за плечи:

– Что случилось, милая?

Ильяса перестала месить тесто, выпрямилась:

– Знаешь, бабушка Маринэ, давно ли Мансур моей руки просил?

Бабушка растерялась:

– Да последний раз – аккурат перед поездкой этой твоей… Ты его прогнала, вот это и был последний раз. А что?

– Скажи ему… пусть снова приходит. Со сватами… Я «да» скажу. И всех четверых его заберу, матерью им хорошей стану.

Бабушка Маринэ посмотрела на девушку с подозрением, дотронулась до девичьего лба:

– Здорова ли ты? Трое детей у Мансура, трое… Совсем уработалась.

Ильяса засмеялась и покачала головой:

– Четверо. Пойди проверь. Руслан, Джамиля, Салимат и Расул.

* * *

Лето уже добралось и до Красноярска, когда Катя встречала Рауля Моисеевича из больницы. Он похудел, осунулся.

– Зачем приехали, сказал же, не встречать, – проворчал пожилой доктор.

Катя привстала на цыпочки, поцеловала его в щеку. Рауль Моисеевич растаял, заговорил ласковее:

– Ну ты бы хоть на нее повлиял, Данияр.

Юноша улыбнулся:

– Я и сам хотел вас повидать.

Они добрались до дома Рауля Моисеевича. Тот всю дорогу молчал, хотя то и дело поглядывал на Катю и Данияра: оба загадочно улыбались и переглядывались, а когда случайно касались друг друга, загорались, словно огоньки на новогодней елке. Доктор, заметив перемену в девушке и ее отношениях с Данияром, вздохнул: совсем выросла его названаявнучка.

Забрав его вещи из такси, они помогли ему подняться по лестнице, придержали дверь подъезда.

– Ой, сколько хлопот… – вздыхал врач и устало прикрывал глаза – слабость после болезни еще давала себя знать.

– Добро пожаловать домой! – Катя широко распахнула дверь.

– Ура! Дедушка приехал!

Крики и гвалт как тайфун вывалились на лестничную клетку Рауль Моисеевич сперва растерялся. Потом покраснел от удовольствия: внук Митька, теперь второклассник, прыгал вокруг него и верещал. Обе дочки – Маруся и Рита, с мужьями; запах вкусного обеда, цветов и радостного ожидания. Рауль Моисеевич только улыбался и ахал. Прощаясь с Катей и Данияром, взглянул с укором:

– А вы мне так и не рассказали, как съездили…

– Потом, еще будет время! – улыбнувшись, Катя, потянулась к ручке двери, чтобы закрыть ее.

Из кухни выглянула Маруся:

– Катя, Данияр, спасибо, что помогли организовать сюрприз для папы. Может быть, вы все-таки останетесь?

– Простите! В другой раз!

Они вышли из подъезда, задержались на мгновение – Данияр, воспользовавшись моментом, привлек Катю к себе и коснулся губами виска. Задержав девушку в объятиях, поцеловал в губы – торопливо и жадно, зная, что времени на ласки и признания совсем нет. Катя, почувствовав это, приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками, прижалась крепче:

– Как хорошо, что ты у меня есть!..

– Надеюсь, это означает «да»? – уточнил Данияр, имея в виду сделанное предложение быть вместе навсегда.

Катя лукаво усмехнулась:

– Это означает, что я хочу еще капельку тебя помучить.

Сбежали со ступенек, взявшись за руки. Из-за угла к ним присоединились двое.

– Ну что, все получилось? – спросила девушка.

– Конечно. У него теперь все будет хорошо, – Катя улыбалась. – Он в надежных руках дочерей, зятьев и внуков. Как всегда и мечтал.

Они дошли до сквера, направились к озеру. Пройдя немного в сторону, нашли свободную скамейку и заняли ее: Катя и Данияр с одной стороны, Ярослава и Берендей – с другой.

– Енисея и Олеб сказали, что присоединятся, но позднее.

Катя вскинула голову:

– А Истр?

Берендей закатил глаза:

– У него чистка русалочьего брода. Как управится – сразу сюда.

Катя остановилась:

– Так что, получается, все в сборе?

– Выходит, так, – светловолосый парень лукаво улыбнулся. – Жаль только, что у нас теперь только один первородный.

– Зато удача на нашей стороне!

Данияр усмехнулся, довольный получившимся каламбуром, достал из кармана свернутый вчетверо листок, испещренный сложным узором из символов и черт, разложил его на скамейке между друзьями. Посмотрел на ребят:

– Ну что, готовы?.. Велес любезно разрешил воспользоваться своей библиотекой, где Катя нашла вот это, – он кивнул на карту.

– Эта точная? – Ярослава с сомнением поморщилась. – Как в прошлый раз, в болоти́ну нас не заведет?

– Не заведет, я уже одним глазком проверил. Идем прежним порядком: Катя, бери Ярославу. Я – Берендея. Сразу после завершения перехода уходим в тень дворца Абдурахмана ибн Сайда… Местность все помните?

– Да, помним, – хором проговорили ребята.

Данияр привлек Катю за талию. Молодые люди переглянулись – каждый загадал важное: если им наконец повезет, то на ближайшем совете рода царевна представит доказательства существования еще одной параллели, еще одного мира, не соединенного с существующими и наполненного иной, древнейшей магией, не связанной мороками и неподвластной им. Мира, в котором живут джинны.

Махавкин Анатолий Звери у двери

Часть 1 У двери

— Уже придумал, что мы подарим Маринке на днюху? — осведомился Илья, оживлённо орудуя зубочисткой во рту.

— Мы? — изумился я, разглядывая товарища так, словно видел его в первый раз.

— Ах, ну да, — он вынул острую щепку изо рта и повертел в пальцах, — наш, пылко влюблённый, решил растопить холодное сердце эксклюзивом. И это будет, ну чисто его собственный дар.

— Илья, — проникновенно сказал я и показал товарищу средний палец, — не пошёл бы ты в задницу? Причём, пожалуйста, выбери самую тёмную и глубокую.

Мой собеседник довольно захохотал и отшвырнул зубочистку прочь. Какое-то мгновение я размышлял: не испортить ли ему настроение, напомнив про Ольгу, но не стал — слишком подлый приём. Хорошо этому здоровенному балбесу, который все вещи в мире (кроме одной) воспринимает так легко, а каково мне? Понять мои чувства мог бы, разве что Витёк, если бы мы оказались способны поговорить, не испытывая взаимного желания вцепиться друг другу в горло. А спрашивается, зачем? Оба в одинаковом положении.

— Ну и ладно, — Илюха махнул рукой и похлопал ладонями по шероховатому срезу пенька, на котором сидел, — сами с усами. Если не сумею придумать, спрошу у Оленёнка, подскажет…

— Ты и её надумал взять? — испугался я, представив, какой дурдом может получиться, — Марина ничего не говорила…

— Галька звонила, — Илья достал из кармана джинсов телефон и показал мне, словно это как-то подтверждало его слова, — уточнила список гостей и место проведения торжеств. Похоже, очень веселилась.

— Дурному радоваться — что с горы катиться, — пробормотал я и вдруг изумился, — каких таких торжеств? Планов громадье?

— Ого-го! — мой друг вскочил на ноги и дёрнул головой, сбрасывая с глаз чёрные кудри, — план Барбаросса, мон шер. С утра едем к речке и умеренно потребляем слабоалкогольные отравляющие вещества. Умеренно, заметь. Потом отправляемся в резиденцию виновницы, где состоится торжественная часть с вручением подарков, задуванием свечей и прочей водкой. Уцелевшие ползком перемещаются в Фараон и гуляют на последние…Как тебе диспозиция?

— Шикарно, — я поморщился, — печень уже радуется. Кстати, — я замялся, — список гостей…Нельзя-ли подробнее?

Илья сунул руки в карманы и замер, покачиваясь с носка на пятку. На смуглом лице появилось досадливое выражение.

— Дружище, — негромко пробормотал он, наконец, — ну ты же не думал, что Мариша продинамит его? В конце концов — это же её день рождения.

— Давай, давай, — угрюмо буркнул я и опёрся спиной о ствол корявой акации, — сыпь соль на мои раны.

Илья только плечами пожал.

— Паша и Наташа, — сказал он, загибая пальцы, — Витёк, смотрите, не поубивайте друг друга; Галя, есессно; мы с Олей, прошу любить и жаловать; один мой поэтичный дружбан, ты его должен знать; дама его сердца, и некто Валентин. Полегчало?

Стало так тоскливо, словно солнце разом перекрасили в чёрный цвет. Опять получится черти что! Я оторвался от акации и завалившись на лавку, закрыл глаза, представляя. Сначала Маришка будет всех развлекать, перемигиваясь со своим Валиком. Ей будет казаться, будто она делает это незаметно, а её говнюк начнёт подкалывать меня или Витьку. Понятное дело, придётся избегать общества счастливого избранника — не портить же праздник. Поэтому мы, рано или поздно, сцепимся друг с другом. Галчонок целый день мило прощебечет в телефон, а когда мы направимся в клуб, растворится в ночи. К тому времени Ольге надоест медвежья галантность Ильи и если я буду ещё не слишком пьян (а я буду!) начнёт приставать ко мне. Илюха разобидится на весь белый свет и упьётся вусмерть. Пашка с Наташкой, почти муж и жена, мирно отправятся спать, а именинница исчезнет в компании Валика. В результате, в клуб пойдут три абсолютно синих тела, которые, скорее всего, начнут задираться ко всем подряд и обязательно отхватят порцию тумаков. Как я могу так точно предсказывать будущее? Ха! Это не будущее — это прошлое.

— Почитай, из своего. Свеженькое, — попросил Илья, пересаживаясь на спинку лавочки.

Я открыл один глаз и покосился на него.

— Ты хоть представляешь, какой минор я тебе сейчас задвину? — он согласно кивнул, — ну, слушай, сам попросил:

В убежища тайном, глухой тишине,

Огнями расцвеченной, сумрачной тьме,

Зачем ты колдуешь, как будто во сне?

Зачем призываешь ты духов ко мне?

Зачем?

В котёл ты бросаешь пригоршню травы

И волос, что сорван с моей головы.

Зачем мою душу терзаешь в ночи?

Зачем в моё сердце втыкаешь мечи?

Зачем?

Ты в варево кровь добавляешь свою,

В то время, когда я давно уже сплю.

Зачем ты мою вызываешь любовь?

Зачем будоражишь потухшую кровь?

Зачем?

Заклятий любовных бормочешь слова,

Над книгой склонилась твоя голова.

Зачем пробуждаешь меня ты в ночи?

Зачем ты добыла от сердца ключи?

Зачем?

Зачем ты поймала меня на крючок?

Зачем струн души твой коснулся смычок?

Зачем, ведь не любишь меня ты совсем?

Зачем, расскажи, объясни мне, зачем?

Зачем?

— Жесть! — выдохнул Илья, — подари мне. Я его Оленёнку прочитаю, у неё сердечко растает, и она будет вся моя!

— Ну, ну, — неопределённо протянул я, — забирай. Может хотя бы тебе поможет. Мне не помогло.

Листья, над головой, шелестели так умиротворяюще, что меня тянуло закрыть глаза и задремать. На некоторое время забыть обо всех проблемах: о хвостах, которые никак не желали подтягиваться перед сессией; о вечной ругани с родаками; о постоянной нехватке денег; ну и о самом главном…Что же ты делаешь, девочка с морским именем? Почему у меня нет сил бросить это безнадёжное дело и заняться кем-нибудь другим? Илья, в шутку, называет меня сорокалетним девственником, хоть сам, точно так же, нарезает круги вокруг своего драгоценного Оленёнка. Знал бы он…Нет, нет, пусть лучше не знает!

— Пошли, по пиву, — предложил я, принимая сидячее положение, — подготовим, так сказать, организм к завтрашним испытаниям.

— Не-а, — с грустинкой в голосе откликнулся Илья и отряхнул рубашку, — мне, вечером, предстоит променад, посему не могу я прованиваться этими вашими пивами. Сам знаешь, она этого терпеть не может.

Угу, если бы дела обстояли так просто. Настроение окончательно испортилось. Естественно, в одиночку я пить не буду.

Тогда: у меня нога, мне — домой, — сказал я и пожал протянутую руку, — ну, желаю тебе удачи и здоровья, в личной жизни. Трахнешь Ольгу, позвони — порадуемся вместе.

Илья подозрительно покосился, но промолчал. Иногда мне казалось будто он подозревает некую нездоровую фигню, но помалкивает, опасаясь ещё больше усложнить ситуацию. Хоть, куда уж…Тут и так, сплошная Санта-Барбара.

Просто, наверное, только Пашке с Натахой: любовь-морковь, с первого класса школы. Сколько лет, а они всё вместе. Жениться вот собираются. Хорошие ребята, во всех отношениях.

Пашка весь рыжий и конопатый, вечно с ворохом смешных анекдотов, которые в моём изложении почему-то превращаются в унылое говно. Менталитет, должно быть.

Ната выше своего парня на полголовы — эдакая нордическая красавица, с тёмным каре, обрамляющим широкоскулое лицо. Кажется, неприступной льдинкой, а на самом деле — хохотушка, каких свет не видывал.

Следующей в нашем списке идёт Галя — сестра Марины: крохотная девчонка и очень большое динамо, исхитряющееся одновременно крутить шашни с полусотней парней. Подарки, приглашения в рестораны и клубы приветствуются, но на этом — финиш. Девственность, дескать, исключительно для законного супруга. Как ей это удаётся — хрен его знает. Скуластое смуглое лицо и длинные чёрные волосы, постоянно накрученные на указательный палец.

Угу, Витёк, одного роста со мной — плотный бутуз, продолжающий расширяться, пока лет через десять не превратится в соломенноголового толстячка. Как и я безнадежно влюблён в…Чёрт! А ведь когда-то мы были друзьями.

Ну, с Ильёй всё ясно — высокий красивый парень с греческими корнями. От далёких предков получил в наследство кудрявую голову и классический профиль. Нетрудно догадаться, что объектом бесполезного приложения сил данного индивидуума является некая Ольга.

А вот и она — девушка, имеющая все внешние данные для модельного бизнеса: длинные ноги, идеальные пропорции и слегка стервозный характер. Зелёные глаза на бледном лице всегда горят огоньком превосходства, а рыжие волосы никогда ничего не слышали о причёсках. Как ни странно, но все её парни имели некие изъяны. Очевидно, для контраста с её совершенством. Когда девушка первый раз начала флиртовать со мной, я решил, что у меня крыша едет. Как же я ошибался! Теперь вот стыдно перед товарищем и кажется, будто я предал свою настоящую любовь. Но как же хочется опять обладать этим прекрасным телом! Всё-таки я в чём-то ошибся. Понять бы ещё в чём.

Ну и наконец, гвоздь программы: любимица особо ударенных пациентов — Марина. Прошу любить и жаловать. По странной прихоти матушки-природы абсолютно не похожа на свою младшую сестру. Когда я пытаюсь её описать, мысли путаются в голове. Это как…Похожа на…А лицо…Ну, в общем, вы меня поняли. Наверное.

— Ты уснул? — поинтересовался Илья и дёрнул меня за рукав, — жениться вам надобно, барин. А то, всё козы да коровы…

— Сам дурак, — огрызнулся я, — я думал, ты уже свалил. Может передумаешь? Пиво такое холодное…

— А водка ещё вкуснее, — протянул товарищ и продемонстрировал вселенскую скорбь, — ну, не могу! Пойди к Витьку, сделайте вид, что вы не хотите друг друга прикончить.

— Как скажешь.

Мы прошли по аллее, между акаций разного возраста и роста, после чего, обминув полузаброшенную детскую площадку, где полтора карапуза резвились под присмотром строгих бабушек, вышли в переулок, упирающийся в Илюхин дом. Подул холодный ветер, и я поёжился. Вот ведь жизнь: то — погода скверная; то — на душе дерьмово. Хочется чего-то хорошего.

— Едем в Турцию? — внезапно спросил Илья и закурил, скосив на меня хитрый карий глаз.

— Приглашаешь? — осведомился я, с подозрением, — или так, очередной прикол.

— А вид у тебя такой, — пояснил товарищ, — как будто сейчас обернёшься простынёй и заорёшь: на волю! В пампасы!

— Хочу в пампасы, — грустно подтвердил я, — хочу на волю. В Турцию не хочу, там — турки.

— Странно, — согласился Илья, — русских там, правда, больше. Ну и куда же ты желаешь, расистская морда?

Я задумался. А, действительно, куда? Куда-нибудь, подальше от самого себя. Чтобы не болело в груди. Чтобы тепло, светло и мухи не кусали. Я уже как-то сделал попытку удрать в том направлении. Был, правда, весьма пьян и друзья успели затащить обратно. Хорошие у меня друзья.

— Домой хочу, — решил я, — давай-ка я ещё раз пожму твою трудовую ладошку.

— Тебе понравилось, — констатировал Илюха и обвиняя, ткнул меня пальцем в грудь, — я знаю: ты — лицо нетрадиционной ориентации и притворяешься влюблённым в Марину, дабы быть ближе ко мне. Поцелуемся?

— Ты меня раскусил, — устало буркнул я, — но ещё слишком рано, для серьёзных отношений. Нужно, как следует, подумать. До завтра.

Маршрутка довезла почти до самого дома и пройтись оставалось всего ничего. Единственный поворот — в супермаркет. Возьму пива и хрен с ним, с Ильёй. Меня сегодня никто не ожидает, кроме мамки, которая устроит очередной нагоняй — за пиво, за вчерашний поздний приход, да мало ли ещё за какие прегрешения!

В лифте я перекинулся парой слов с соседом — он недавно вернулся из рейса и щеголял добротным загаром на счастливой физиономии. Расчувствовавшись собеседник пригласил попить абсента и покататься на новеньком Форде. Я только не понял, в каком порядке предполагалось проводить мероприятие. В одном случае это было бы законнее, в другом — интереснее.

Я попытался незаметно прошмыгнуть в комнату и естественно мне это не удалось. Граница оказалась на замке и пограничник, в цветастом халате, преградил дорогу.

— Что хочешь сказать? — поинтересовалась мать, сведя брови воедино. Видимо, это должно было символизировать крайнюю степень раздражения, но на деле никак не вязалось с добродушной круглой физиономией.

— Ничего, — кротко ответствовал я, — устал и хочу спать.

— В обнимку с бутылками! — съязвила мама, — сопьёшься. Вон, посмотри на соседа — дядю Сашу. Глянь, во что он превратился! А ведь кем был…

— Я обязательно посмотрю, — пообещал я, с тоской разглядывая портрет Вахтанга Кикабидзе, висящий на стене. Портрет готовился качать головой и грозить мне пальцем, — мам, поговорим зав… Нет, послезавтра. Завтра я иду на день рождения.

Мама упёрлась кулаками в бёдра и набычилась. Ну всё, сейчас выдаст.

— И когда ты уже приведёшь свою девушку? Мы хотим видеть её не только на фотографиях.

О, чёрт!

— Мама, — тоскливо сказал я и начал протискиваться вперёд, — ну сколько раз можно повторять: Марина — не моя девушка. Она просто мой друг.

— Вот и приведи к нам своего друга! — крикнула мама вслед и продолжила, уже через закрытую дверь, — водишь же ты сюда этих, своих — Илью, Витю и Рому.

До свидания, подумал я, выставляя бутылки на стол и одновременно включая компьютер. Если до этого настроение было ниже плинтуса, то теперь оно и вовсе просочилось в подвал. Видимо, способа сделать всё ещё хуже просто не существовало.

О, я ошибся!

Зазвонил телефон. Марина. Я даже не знал: радоваться мне или идти за мылом и верёвкой.

— Привет, — сказал я и опёрся рукой о стол, — как дела?

— Лучше всех, — голос звонкий, с приятной хрипотцой, как послевкусие шоколада, — подарок уже приготовил? Жду от своего верного рыцаря истинный дар, идущий от сердца.

— Иначе и быть не может, — я непроизвольно коснулся маленькой коробочки, перевязанной красным бантом, — не хочешь сегодня прогуляться? Я — абсолютно свободен.

— Ха, какое счастье, — в голосе прорезалась нотка сарказма, — ещё один, абсолютно свободный. А я, вот — нет. У меня, представляешь, завтра — день рождения и я должна немного приготовиться.

— Помочь? Всегда готов.

— Кто бы сомневался…Нет, спасибо, не нужно. Я, собственно, звоню с официальным приглашением. Извещаю вас, милостивый сэр, что вы приглашены на торжественный вечер имени меня. Это — огромная честь, доступная лишь избранным. Цени.

— Ценю, — серьёзно сказал я и переложил трубку в другую ладонь, — а почему — вечер? Как же утро?

— А, эта засранка успела уже открыть все карты, — в Маришкином голосе прорезалась нервозность, — ну и утро, конечно. Вы только не наберитесь, до вечера. Угу?

— Постараемся. Слушай…

— Да?

Я замялся. Один раз я уже говорил, но тогда Марина свела всё к шутке. А у меня, честно говоря, ноги подкашивались.

— Я тебя люблю, — горло перехватило и липкий пот по всему телу.

В трубке слышалось хриплое дыхание. Потом, несколько отдалившийся голос неуверенно произнёс:

— Давай, пока не будем об этом. Не нужно. В другой раз. Не надо портить мне праздник. Хорошо?

— Хорошо, — послушно сказал я и опустился на стул, ноги меня больше не держали, — больше не буду.

— Хороший мальчик, — в голосе звучало облегчение, — и вот ещё что… Ты прости меня. Ни о чём не спрашивай. Просто, извини и всё. Я знаю, как ты ко мне относишься, поэтому верю: сердиться не станешь. По крайней мере, долго. Не хотелось бы потерять хорошего друга. До завтра.

Я не успел ответить, а в трубке уже вовсю хозяйничали гудки. Отключённый телефон улетел в угол дивана, а я, дрожащими руками, откупорил бутылку и сделал длинный-предлинный глоток. Какого хрена это было? Я признался в любви, а мне зарядили какую-то непонятную фигню. Простить? За что?

Я посмотрел в глаза Миле Йовович, но старушка только пожала плечами с плаката и отморозилась, будто ничего и не было. Хм, и когда это бутылка успела опустеть?

Я думал погонять в Батлу, но понял: в таком состоянии это просто не имеет смысла. Тупо глядя в экран монитора, я допил вторую бутылку и выключил комп. Странно, но за окном уже успело стемнеть. Время, похоже, ускользнуло в какую-то норку и спряталось там, затаившись.

Я взял мятый кусок бумаги и старательно его разгладил. Потом нацелился в сероватую поверхность так, словно собирался её прикончить. В каком-то смысле так и было. Словно рухнув в прорубь, быстро набросал несколько строк и принялся их изучать, будто это накалякал кто-то другой.

Воронам мой труп отдайте,

Ночью тёмной, без просвета

И над трупом не рыдайте,

Мне плевать уже на это.

В этой жизни только лихо,

Я покинул ваше стадо.

Надо мной скажите тихо:

Умер. Так ему и надо.

В написанном присутствовало нечто, до боли, знакомое. Поразмыслив я сообразил, что это — Реквием Стивенсона, только вывернутый наизнанку.

— Ни хрена не можешь своего написать! — с ненавистью, выдохнул я и скомкав несчастный листок, запустил им в угол комнаты, где уже отдыхали его многочисленные собратья.

В голове шумело. Поднявшись, я несколько секунд размышлял: раздеваться мне или нет. Нет — это слишком большая роскошь. Махнув рукой, я рухнул на неразобранный диван.

Снилась всякая фигня. Похоже на универ, но с пустыми коридорами и готичными потолками. Я пытался кого-то отыскать, но всё время оказывался в подвале, где мы сдавали лабы. В конце концов я понял, кого пытаюсь поймать. Себя. И тотчас проснулся.

Перед носом перебирал длинными лапками паук, спустившийся с потолка на золотящейся, в сиянии солнца, паутинке. Я взмахнул ладонью и проклятое создание шустро удрало вверх, дёрнув ножкой, на прощание. Хорошо, мать не видела: она этой фигни терпеть не может.

Попытавшись подняться, я оказался вынужден слушать объяснения собственного тела. Конкретно, о том, как нужно правильно спать, дабы не болели бока, а шею не сворачивало в сторону. В башке зудело и деловито побулькивал мочевой пузырь. Утро начиналось крайне бодро.

По дороге к двери меня перехватил телефон. Звонил Илюха. Пришлось выполнять необходимые процедуры, используя одну руку, а второй нажимая необходимые кнопки.

— Ты в курсе, сколько времени? — осведомился мой друг, с хорошо различимой угрозой в голосе.

Я посмотрел.

— Теперь в курсе, — даже как-то неловко, — я быстро. Где вы?

— Под твоим подъездом, мля! Уже двадцать минут! У тебя телефон, от старости, должно быть глуховат стал. Поменять не желаешь?

— Обязательно, — мой несостоявшийся смартфон лежал на столе в коробочке, с красивым бантиком, — чуть раньше, чем скоро. Сейчас, побреюсь и…

— Офигел?! На приём собрался? Вечером наведёшь марафет. Пулей сюда.

Ну да, в его словах присутствовала суровая сермяжная правда. Какого чёрта? Всё равно меня никто не станет разглядывать. Там же будет Валик! Твою мать.

Я натянул потёртые джинсы, не менее потёртый джемпер и пулей выжужжал наружу. Дома, кроме меня, никого не было. Оно и к лучшему. Завтра огребу, за свои прегрешения, ото всех и по всем больным местам. А голова-то будет бо-бо! Охо-хо…Из всех пьяниц и дураков бог почему-то не любит именно меня.

Пашина девятка скучала около трансформаторной будки. Илья показывал мне кулак, а на веснушчатой физии Паши цвела широкая улыбка. Одновременно он пускал разнокалиберные дымные колечки. Никогда не видел его в дурном настроении. Классный пацан! Таких нужно носить с собой. На счастье.

Натаха стояла, опёршись локтями о спину своего грядущего супруга и помахивала мне ладошкой. Спокойная и доброжелательная, как всегда. К ним замечательно ходить, если у тебя скверное настроение — лучше всякого психолога.

Ольга была рядом с Ильёй, но слегка отстранясь. На её лице цвела загадочная улыбка и предназначалась она именно мне. Оля, Оля, чего ты хочешь? Я же, явно не тот, кто нужен тебе: не богат, не красив…Отвалила бы ты, а?

— Засранец! — поприветствовал меня мой лучший друг и ткнул в пузо кулаком, — а ну, дыхни, говнюк. Пиво пил? Пил, я тебя спрашиваю? Говори!

— Пил, — сознался я, — и буду пить.

— Россию пропили, — сокрушённо произнес Илья и одобрительно похлопал по плечу, — молодец, продолжай в том же духе.

— Рада видеть, — Наташа чмокнула меня в губы и дёрнула за нос, — ты бы появился, хотя бы на лабах, Семёныч лютует.

— Отвяжись от человека, — Паша крепко пожал мою ладонь, и его солнечная шевелюра вспыхнула в лучах утреннего светила, — занят он, слышишь? Пиво пьёт. Если учёба мешает пить пиво — к чёртовой матери такую учёбу!

— Тоже очень рада, — поцелуй Ольги был почти таким же, как у Наташи. С нюансами, — почему не звонишь?

— Прости, — я перехватил Илюхин ревнивый взгляд, — ну, поехали?

— Угу, — Паша выстрелил сигаретой, под неодобрительным взглядом какой-то бабули и полез за руль, — занимайте места, согласно купленным билетам.

Наташка тотчас заняла кресло рядом с водителем, а мы полезли назад. Чёрт его знает, как, но я, почему-то, оказался посредине. Кроме меня, этим нюансом оказался удивлён только один человек. Угадайте, кто? А эта чертовка только довольно ухмылялась.

Ощущая, как наманикюренные ноготки пробираются в мой карман, я достал телефон и попробовал позвонить имениннице. Оператор радостно известил: дескать абонент временно недоступен, чем вогнал меня в ступор.

— Я уже пытался, — в голосе Ильи появилась нотка напряжённости.

Ещё бы! Я в подобной ситуации начинаю сходить с ума.

— И не только я. Вот уже часа полтора, как у неё телефон не принимает. И домашний молчит.

Барометр моего настроения начал стремительно опускаться. А вот Ольгу это только веселило: её рука уже полностью пролезла в мой карман и там…О-ох! Зараза!

— А Галя с Витьком? — быстро спросил я.

— Виктор доставит даму на своей карете, — чопорно ответствовала Натаха, — ему там, на скутере, пять минут по просёлочной. Сказал, что пиво будет обязательно.

— Дец, как мала, — проворчал я, — убьётся дурень.

— И я хочу пива, — жалобно проскулил Паша и покосился на подругу.

— Хоти, солнышко, — она погладила его по рыжим кудрям, — хоти. Хотеть, говорят, не вредно.

— Поворот! — завопил Илья и девятка, клюнув носом, проскрипела нечто неприятное о своём водителе.

— Тшорт побьери! — Паша крутил баранку, одновременно уворачиваясь от затрещин, отпускаемых Наташей, — я всё понял, прекрати!

Воспользовавшись суматохой, Ольга склонилась к моему уху и прошептала:

— А если ты сегодня не напьёшься — получишь бонус. Приятный.

Не знаю, хотел ли я этот подарок. И тем более, не был уверен в том, что не нажрусь, как скотина. Скорее, присутствовала уверенность в обратном.

Машина, глухо ворча, преодолела небольшой пригорок и поскрёбывая днищем по густой траве, вползла в лесополосу. Здесь был один небольшой секрет, обнаруженный нами прошлым летом. С виду строй деревьев казался монолитным, но вблизи различался узкий проезд. Если проследовать по нему, то миновав несколько хитрых поворотов, попадёшь на обрыв, под которым медленно бежала наша местная речечка.

Секретное место находилось чересчур далеко для пешеходов и было слишком скрыто от глаз, быстро едущих автомобилистов. Посему, кроме нас, других туристов здесь никогда не наблюдалось. Чисто, пустынно и комфортно.

— Приехали! — каркнул Пашка и вывалился из автомобиля, — кр-расота!

— Засранец, — откомментировала Наташа и отправилась догонять благоверного, — стой, тебе говорю!

— Я пока не буду выходить, — Оля утомлённо откинулась на спинку, — голова разболелась, просто ужасно.

— Наверное укачало, — Илья выглядел встревоженным.

— Не обращай внимания, — девушка выглядела умирающим лебедем, — иди к остальным. Веселись. Я позже подойду.

Не в силах смотреть на этот фарс, я вышел наружу и отправился к нашей сладкой парочке. Чем хороша Марина, так это тем, что никогда не откалывает подобных стервозных номеров. Если не хочет тебя видеть — так и скажет.

Вот так, обычно и говорит.

Пашка с Натахой стояли на обрыве и смотрели вниз. Там, на середине склона росла мощная ива, чей ствол нависал над водой, подобно необычному мостику. Можно было влезть на дерево и наблюдать за медленно скользящим потоком. Можно было прыгнуть в реку под укоряющий визг девчонок. Можно…

— Гляди-ка, берег ещё больше подмыло, — пробормотал Паша и сделал вид, будто пытается спихнуть Нату вниз.

— Ай, дурак! — девушка пнула его под зад, и парень сбежал вниз, расставив руки, словно крошечный рыжий самолёт, — осторожнее, балбес!

— Ещё немного и дерево упадёт, — зачарованно глядя на бурый поток, прошептал я, — что-то, тогда закончится…

— Всё в порядке? — спросила Натаха и повернула мою голову к себе, — ты мне совсем не нравишься, последнее время. Идиотских мыслей больше нет?

— Нет, — грустно ответил я, — только идиотские стихи.

— Читай, — приказала Наташа, — давай, давай.

Я пожал плечами.

На берег набежит волна

Стерев следы с песка,

Свой бросит, сверху, взор луна

Пробудится тоска.

Тоска по той, чей след волна

Затёрла на песке,

По той, что странно холодна

Исчезла вдалеке.

Тоска источит сердце мне

Оставив пустоту

След, на песке исчез в волне

Разбив мою мечту.

Мечту о той, чей слабый след

Унёс вечерний бриз

О как же много тяжких бед

Принёс её каприз.

Мечта моя умчится вдаль,

Исчезнет под водой

Уйдёт она, придёт печаль

С холодною луной,

Печаль о той, чей милый взгляд

Растаял в тишине

И, словно самый сильный яд

Печаль сейчас во мне.

Тоска пройдёт, уйдёт печаль,

Растает след мечты.

И одного мне только жаль:

Что вдаль уходишь ты…

— Ага, значит меня спихнула вниз, а сама тут стишочки слушает, — пропыхтел Паша, выкарабкиваясь наружу. Его нос оказался измазан жёлтой глиной, — подлая изменщица!

Наташка нацелила на него палец с длинным ногтем, окрашенным в чёрный цвет:

— А почему ты мне не сочиняешь стихов? Бесчувственная скотина!

— Да, я такой, — гордо сказал Пашка и выпятил грудь, — во-первых, не умею, а во-вторых, ну подумай: я же — счастливый человек, зачем мне писать стихи? А вот это, — он указал на меня, — несчастный влюблённый, ему так положено.

— Нет, ну точно — скотина бесчувственная! — девушка подошла ко мне и обняла, — вот уйду к нему, будешь знать! А он мне будет стихи писать.

Пашка не выглядел смущённым или растерянным. Он потёр нос и внимательно изучил грязные пальцы. Потом ткнул пальцем вниз.

— Я там одну штуку странную нашёл. Похоже, водой вымыло. Тяжеленная фиговина, сам даже поднять не смог. Пошли, помо…

Затарахтело и мы оглянулись. Из лесочка вылетел красный скутер о двух головах и в клубах пыли, затормозил рядом с девяткой. Илья сумел уговорить Ольгу выбраться наружу и теперь девушка строго выговаривала Витьку, снимающему шлем. Его пассажирка, не став дожидаться окончания гневной тирады, успела чмокнуть Илью в щёку и теперь, пританцовывая, мчалась к нам. Эдакий чертёнок, с блестящими глазами и румянцем, на высоких скулах. Если бы не любил Маришку, наверное, влюбился бы в её сестру.

Угу, угу, хмыкнул внутренний голос, хрен редьки не слаще! Пополнил бы когорту поклонников, не имеющих доступа к телу.

Галя дотанцевала до нашей группы и начала раздавать поцелуи, не особо жмотясь, при этом. Свои блестящие глазки она, почему-то прятала, словно нашкодивший котёнок. К чему бы это? К дождю, ехидно отозвался внутренний голос.

— Я тебе вчера сообщение скинула, — известила девушка и кончик её курносика порозовел, — читал?

— Я почту не проверял, — ещё интереснее, какого хрена вообще происходит?

— Ну и ладно.

— Всё ещё не определилась, ветреница? — Наталья не одобряла Галькину эскападу, шпыняя при всякой встрече, — допрыгаешься, стрекоза!

— Уже допрыгалась, — сообщил подошедший Витёк и громко зевнул, — сегодня, в полчетвёртого, ко мне домой. Пряталась от каких-то козлов.

— В Максиме познакомились, — ничуть не смущаясь, пояснила героиня обсуждения, — обещались домой отвезти, ну и, в общем, обещания не сдержали. Пришлось очень быстро сваливать в первое попавшееся место.

— Этим местом оказалась моя квартира. Думаю, папик будет завтра шкуру снимать. Опять двухчасовое вливание про пораужевзятьсязаум.

— Знакомо. Знакомо.

Подошёл Илья, едва ли не силой буксируя Ольгу, источающую виртуальные аналоги галлонов лимонного сока. По крайней мере, физиономия у девушки была такая, словно она объелась кислятины. Илюхины глаза, в этот момент, напоминали такие же, но у больного пса. Последнее время частенько вижу такие. В зеркале.

— Ну что, по пивку? — жизнерадостно предложил Паша и получил, от Натахи локтем в бок, — о-ох, дык я же про вас беспокоюсь! Наташа, как ты могла подумать? Я же ни-ни, до вечера.

— Очень на это надеюсь, — в голосе его подруги лязгнул металл, — и попробуй мне вечером перебрать! Заставлю курсовик с утра делать. Мой.

— Может, всё-таки дождёмся виновницу торжества, — предложил я, — вроде как день рождения готовились отмечать.

— А давайте будем пока начинать без неё, — как-то уж совсем бодро предложила Галя и уши у неё стали пунцовыми, — пока то, да сё…

Все умолкли и повернулись к ней. Теперь девушка стала красной с ног до головы. Это, конечно, придавало ей определённый шарм, но мне сейчас было не до того.

Витёк стряхнул со лба соломенную прядь и негромко сказал:

— А ну, колись, ночная гостья. Это имеет какое-то отношение к твоему утреннему разговору? О чём ты там трепалась с сестрой и почему её телефон молчит?

— Ну и чего вы на меня уставились? Я-то тут при чём? Позвонила, сказала, дескать к речке они не придут, попросила извиниться, ждёт всех вечером. Всё.

— Твою мать, — сказал я и сел на краю обрыва. Ощущение было такое, словно врезали по пузу. Понятно, чем она сейчас занимается, — надо было взять водки.

— Я взял, — буркнул Витёк и сел рядом, — как жопой чуял. Позвонила вчера, извинилась. Ещё думал: какого хрена?

— Тебе тоже? — спросил я, — понятно. Тяни водку сюда.

Витя встал и вдруг его нога поехала на жёлтом потёке глины. Не удержавшись, товарищ едва не кубарем съехал вниз.

— Вот чёрт! — выдохнул Илья над моей головой, и мы бросились на помощь.

— Витёк стоял на четвереньках около самого берега и громко матерился. Его джинсы оказались грязны чуть менее, чем полностью, а вся левая половина лица измазана жёлтым. Хоть сейчас на съёмки «Храброго сердца 2». Однако, при этом, судя по всему, он не получил ни единого ушиба.

— Улыбочку! — попросил Паша и несколько раз щёлкнул неудачника телефоном, — прелестно, прелестно!

— Говнюк ты, Паша, — Витька сплюнул глиной и наклонился над рекой, — красавец, мля…

— А, кстати, — Пашка повертел головой, — где эта хрень…Ага, вот. Помогите вытащить, а то тяжёлая, зараза.

Тяжёлая зараза оказалась чем-то, вроде прямоугольного ящика, обросшего каменным панцирем. Весила эта ерунда килограммов сто, не меньше. И ни единой ручки. В общем-то каменную хрень можно было запросто принять за обычный булыжник, если бы не пара нюансов. Во-первых, форма — идеальный параллелепипед, без малейшего изъяна. Ну и главное, у штуковины имелась совершенно чёткая разделительная щель, поэтому ларчик был обязан открываться.

Тяжело пыхтя и ежесекундно поскальзываясь, мы-таки смогли выпереть проклятущую штуковину наверх. Всё это время, за нашими спинами слышался громкий плеск и не прекращались издевательские комментарии. Витёк развлекался. Надо будет его ещё раз мордой извозить!

— Что там? — брезгливо осведомилась Ольга и ткнула ящик носком туфли. Обалдеть, я только сейчас обратил внимание на её шпильки. На пикнике!

— Ща узнаем, — Паша достал из кармана нож и разложил его, целясь в щель на боку находки, — ща…

— Балда, а если это — взрывчатка? — совершенно спокойно осведомилась Натаха, — узнаешь тогда, есть жизнь после смерти, или нет.

Ольга и Галя, на всякий случай, отступили назад. Мне, честно говоря, было всё равно. Да и не походила эта штука на вместилище боеприпасов. Странным казался лишь её вес, при относительно небольших габаритах.

— Фигня, не может быть, — Паша воткнул лезвие ножа в чёрную полоску, — да и в воде оно лежало: отсырело бы. Блин!

Нож жалобно лязгнул и сломался.

— Может, кнопка какая-нибудь? — предположила Галька и приблизилась на один шаг. Ольга осталась на месте и прикусила нижнюю губу.

Я молча отодвинул Павла, горюющего над сломанным ножом и стал ощупывать гладкую холодную поверхность. Ни выступов, ни впадин — ничего. Когда пальцы коснулись узкой полоски щели я, повинуясь внезапному импульсу, потянул вверх. Внутри очень тихо щёлкнуло и тяжеленая крышка, с лёгкостью, откинулась.

— Очередная победа опытного медвежатника, — Илья похлопал меня по плечу, — поделись секретами мастерства.

— Переходи на тёмную сторону силы, Люк, — пропыхтел я, — ещё и не такому научим. Кроме того, у нас имеются печеньки.

— Ух-ты! — протянула Галя и облизнула губы острым язычком, — а потрогать можно?

Теперь стало ясно, откуда эта неподъёмная тяжесть. Ящик не обрастал камнем — он и был каменным. Целиком. За исключением крохотного пространства в середине. Именно здесь, в небольшой прямоугольной выемке, устланной чем-то, напоминающим чёрный бархат, лежало то, что Галя хотела потрогать.

Пять медальонов, по виду сделанных из золота. Четыре — сантиметров пять, в диаметре; пятый — чуть крупнее. На самом большом и одном маленьком — львиные головы, на оставшихся — головы львиц. Изображения даны в профиль, причём гравировка настолько реалистична, что львы казались живыми: тронешь пальцем — укусят.

— Прям-таки прайд, — задумчиво сказал Илья, — интересно, откуда всё это?

— Что такое прайд? — спросила Галька и высунув, от избытка чувств, язык прикоснулась пальцем к одному из медальонов, — ух! Холодный. А надеть можно?

— Прайд — это семейство львов, — пояснила подошедшая Ольга и присела на корточки рядом с распахнутым ящиком, — эх, молодо-зелено. А, вот этот — самый большой похоже, для предводителя прайда.

Она подняла голову и прищурившись, посмотрела на меня. В зелёных глазах плеснулось дьявольское пламя. Не к добру. Внезапно девушка протянула руку и вытащила самый большой медальон из углубления, где он покоился. Её пальцы как будто миновали некую прозрачную плёнку, но это могло и просто почудиться.

Ольга встала, подбрасывая медальон на ладони и сам не зная почему, я тоже поднялся. Илья встревоженно глядел на нас, и я вновь заметил отсвет подозрения в его глазах. Идиотская ситуация.

— И главный приз вручается, — Ольга недобро ухмыльнулась, — вручается…

Я и опомниться не успел, а она протянула руки и одела медальон на мою шею. При этом её лицо оказалось совсем рядом с моим. Губы — тоже. Ледяной ожог там, где пятак опустился на грудь и огненный — там, где её губы коснулись моих.

— Какого? — это Илья, — Оля?..

— Уже двадцать два года, как Оля! — зло отрезала девушка, — отвали!

На лице Илюхи проступило недоверие. Потом он посмотрел на меня и прищурился. Начало доходить. Прощай, друг. И спрашивается, зачем оно мне нужно?

— Ваш ответный ход, — улыбнулась Ольга и показала на ящик.

Словно в трансе, я наклонился и вытащил медальон с изображением львицы. Что за фигня? На бархатной подушке, чуть выше блестящих кругляков, обнаружился ещё один предмет: браслет из такого же жёлтого металла. Пожав плечами, я поднялся и осторожно одел кулон на длинную шею Оли. Ещё один поцелуй не заставил себя ждать. В этот раз он оказался дольше первого — явно в пику Илье. Очень жестоко, чёрт побери!

Натаха только головой покачала, наблюдая за всем этим издевательством. Похоже, лишь жизнерадостному Паше в голову не пришло, что происходит весьма нехорошая хрень. Он тихо пробормотал под нос, какую-то считалочку и подхватив ещё одно украшение, неуклюже нацепил его на свою девушку.

— Всё, для тебя, — начал петь он и Наташа, тотчас заткнула его немузыкальный рот, закрыв ладонью.

С каким-то угрюмым остервенением, Илья протянул руку и надел предпоследний медальон. Потом вызывающе взглянул на Ольгу. Однако той было не до него: она, сосредоточенно разглядывала новый аксессуар и хмурила лобик, легко поглаживая пальчиком голову львицы.

— Эй, эй! — обиженно крикнула Галька и вцепилась в последний кулон, — я же первая попросила! У-ух, какой же он, всё-таки, холодный!

— Р-р, — негромко рыкнул я и Паша оглушительно расхохотался, — ну всё, теперь мы настоящий прайд.

— А, что это вы тут делаете, а? — над обрывом появилось лунообразная физиономия Витька, кое-где не до конца вымытое.

— Иди, мальчик, погуляй, — Наташа гладила золотой медальон на груди и почему-то морщилась, — всю малину упустил.

— Тут была раздача слонов, без перерыва, — Илья сплюнул и достал пачку сигарет, — твою мать, попили пивка!

Не в силах сдержать его бешеный взгляд, я вновь присел и тронул сиротливо лежащий браслет. И тут случилась какая-то, совершенно непонятная, чертовщина: штуковина словно подпрыгнула и во мгновение ока оседлала моё запястье. Вот именно так: только лежала на чёрной подушке, а через секунду холодит кожу. Я отпрянул назад и хлопнулся на задницу, испуганно глядя на нежданное украшение.

— Ты чего? — осведомился Паша и уставился на мою руку, — а это, откуда взялось?

— Да что у вас происходит? — Витя решительно ничего не мог понять, — вы уже бухать начали? Оп-па, Галюха, откуда у тебя эта фиговина? И у Оли, тоже… Илья, чёрт! А мне?

— Рука, не в том повидле, — Илья закурил, сделал пару затяжек и отбросил сигарету, — кто на поезд не успел — тот и не уехал.

— Бешеный какой, — Витя пожал плечами.

Всё это время, я пытался стянуть излишне самостоятельную железяку, но она, казалось, приросла ко мне, отказываясь двинуться даже на миллиметр. К счастью, никакой боли я не испытывал. Напротив, где-то внутри, родилось и начало распространяться ощущение странной эйфории. Этот, ничем не обоснованный восторг, уничтожал все неприятные мысли и наполнял тело силой и желанием двигаться. Кажется, подобное испытывал не только я.

— Хорошо то как, — почти пропела Галька и запрыгала на одной ноге, — хорошо, хорошо, очень хорошо!

— Странно, — Ольга потянулась и на её лице расцвела широкая улыбка, — давно себя так не чувствовала.

Наташа продолжала ощупывать медальон, но теперь её движения обрели некую плавность, словно она ласкала необычное приобретение. Потом девушка склонила голову, будто прислушивалась к чему-то внутрии улыбнулась. Даже Илья, казалось, удерживал хмурую мину на лице, лишь через силу.

— Эй, я тоже хочу попробовать! Галчонок, дай поносить.

— Руки! — строго сказала Галька и сильно стукнула по протянутым пальцам, — мыли? Иди, погуляй.

— Илья, — Витя обернулся, — ну хоть ты, будь человеком.

— Потом, попозже…

Я вдруг совершенно чётко осознал одну простую вещь: попроси меня сейчас кто-нибудь отдать медальон — я бы отказал. Не могу понять почему, но эта штуковина так хорошо заняла своё место, словно превратилась в часть моего тела.

А, если бы попросила Марина? — ехидно осведомился внутренний голос, вынудив глубоко задуматься. Странное дело, попроси она меня раньше, и я бы жизнь за неё отдал! А вот медальон — нет.

Поднявшись, я дёрнул рукой, пытаясь избавиться от злосчастной железки. Это, скорее, был жест отчаяния, но он сработал! Браслет сорвался с запястья, где так прочно обосновался и пролетев метра полтора, повис в воздухе. Чудеса продолжались.

— М-мать! — выдохнул Паша, — а чего это он не падает? Как это ты его?..

— Ха, если бы я ещё сам знал! — я подошёл ближе и обнаружил, что колечко стало заметно больше. Теперь в него запросто пролезла бы даже голова, — какого хрена…

— Там, внутри, как-то не так, — прошептала подошедшая Ольга и положила голову на моё плечо, — от тебя так пахнет, я с ума сойду!

Наверное, мы все начали сходить с ума: внутри висящего колечка наблюдался совершенно незнакомый пейзаж. Я изумлённо рассматривал огромное иссиня-чёрное озеро с небольшим зелёным островком посредине. Вокруг водоёма поднимались стройные белокорые деревья с широкими пятнистыми листьями на густых ветвях. В безоблачном небе вовсю палило солнце, жар лучей которого ощущался даже здесь.

— А, увеличить экранчик можно? — поинтересовалась Галька, — эй, а там — красиво! Хочу туда.

— Действительно, — согласилась Оля, но в её голосе ощущалась снисходительность, — осталось найти бутылочку с надписью: «Выпей меня» и уменьшиться.

Все, словно зачарованные, разглядывали золотистый обруч, повисший в воздухе. Картинка, внутри, выглядела настолько реальной и казалось: протяни руку…Илья поднял руку и сунул её внутрь дырки. Я глухо заворчал, но он только пренебрежительно дёрнул бровью.

Галя покрутила головой рассматривая браслет с ребра и захихикала. — Илюшка, а у тебя ручечки то и нету!

— Дура, не накаркай! — шикнула на неё Наташа, — Илья, немедленно вытаскивай! Не дай бог, закроется, что тогда будет?

— Сделаем ему крюк, — предложила Ольга, — будет сниматься в пиратских фильмах.

Продолжая пребывать в некотором ступоре, я обошёл странный обруч наблюдая, как он превращается в жёлтую полоску (у Ильи словно заканчивалась рука), а потом — в расплывающееся пятно неопределённой формы. Я попытался ткнуть пальцем в аморфное нечто и упёрся в упруго-несокрушимую субстанцию, словно покрытую жирной смазкой. Стало противно, и я нервно отёр пальцы об одежду.

— Ну так туда можно как-нибудь залезть? — Галя обращалась ко мне и в ответ на недоумённый взгляд, пояснила, — так это же ты запустил эту фиговину!

— Думаешь, я — специально? Да она такая же самостоятельная, как ты — сама на руку налезла, сама слетела.

— А, мне бабочка на палец села, — блаженно улыбаясь, сообщил Илья, — щекотится. Самая настоящая бабочка. О, улетела…

И тут Витьку, который, всё это время, разглядывал нас с некоторым недоверием, пополам с удивлением, наконец прорвало. Он поднял сжатые кулаки вверх и возмущённо заорал:

— Да у вас что, крыши у всех посрывало? — парень схватил Илью за одежду и оттащил прочь от дырки в пространстве, — вы, наверное, каждый день видите такие штуки? Или в инете прочитали, как ими пользоваться? Это же какая-то совершенно непонятная фигня! Может инопланетная, может — военные придумали. А если эта дрянь вообще радиоактивная? Давайте позвоним, ну, я не знаю…Журналистам, что ли, или властям каким сообщим.

— Остынь, — я положил руку на его плечо, — Витя, перед нами самое настоящее чудо и пока оно принадлежит только нам. Приедут, заберут, а ты дашь маленькое интервью какому-нибудь задрипанному каналу. И на этом чудо закончится.

— А, ты, что предлагаешь? Положить в карман? Сунуть под кровать?

— Ну зачем же, — повинуясь некой, неясной и самому мысли, я положил ладони на тонкие твёрдые стенки отверстия и попытался их раздвинуть, — как бы так ощутить себя Петром и окошечко…Чёрт!

Отверстие начало расширяться, но я ощутил жуткую, почти невыносимую боль в ладонях. Казалось, я держу два раскалённых стержня, и они сжигают мою кожу. Ощущение ожога ползло всё дальше, распространяясь от кистей к предплечьям и ещё выше. Не выдержав боли, я начал кричать, но почему-то продолжал раздвигать золотой обруч. Оглушительный хлопок отшвырнул меня прочь, и я оказался сидящим на траве и удивлённо разглядывающим совершенно нетронутые ладони. Ни ожога, ни царапинки, вообще ничего.

Сидящая рядом Наташа хлопнула меня ладонью по физиономии, и я недовольно зашипел.

— О, живой! — в голосе Ильи слышалось облегчение, — Ну ты и вопил! И нафига ты это сделал?

Если бы я ещё сам мог объяснить!

— Девочки просили, — тупо ответил я и поднял голову, разглядывая широкое, больше метра в диаметре, кольцо, повисшее в воздухе, — теперь можно зайти, погулять.

— Зайти, погулять, — как-то неопределённо протянул Илья и провёл рукой по груди, — если человек — идиот, то это — надолго. Мы, вообще-то, испугались.

— Точно, — сообщила ухмыляющаяся Галькина физиономия и чмокнула меня в нос, — спасибо, ты — лапа!

— Нет, он — дубина! — Витёк был мрачен, как туча, — не хотите меня слушать, а тут хрень какая-то творится. Ещё раз говорю…

— Не слушай его, — он — дурачок, — Оля шептала мне в ухо и поддерживая под локоть, помогала подняться, — пошли, проводишь меня в эту дырочку.

Я покосился на неё: уж больно двусмысленно произносилось последнее слово. Получил, в ответ, столь же двусмысленную улыбку и поднялся на ноги.

Паша с Ильёй уже стояли около загадочного кольца и заглядывали внутрь, обмениваясь короткими репликами. Потом Павел несколько раз сфотографировал незнакомый пейзаж и полез внутрь. Ничего не произошло — никаких вспышек, искр, дыма т прочей мистики. Парень просто перелез на другую сторону, словно преодолел дыру в невидимой ограде. Впрочем, возможно так оно и было.

Илья, помедлив пару секунд, отправился следом. И снова — ничего. Похоже у режиссёра, снимавшего эту сцену, недоставало денег на спецэффекты.

— А, здесь — жара! — крикнул Паша и начал сбрасывать ветровку, — наверное и купаться уже можно. Ща проверю!

— А, в озере — крокодилы, — угрюмо заметил нахохлившийся Витя, — например. Жопы вам всем пооткусывают.

Зря он это сказал. Побледневшая Натаха, одним прыжком преодолела барьер и оказавшись по ту сторону, побежала следом за своим парнем, успевшим добраться до песчаного пляжа. Паша пытался сбросить джинсы, а Ната бешено грозила ему кулаком.

— Мы же ненадолго, — бормотала Галя, с видом нашкодившего котёнка, — я даже звонить не буду. Пол часика — и мы назад.

Выдав ещё пару фраз, в том же духе, маленькая засранка опёрлась о плечо угрюмого Вити и с жизнерадостным визгом, перепрыгнула золотистый обруч. Потом, продолжая верещать, пулей рванула к остальной компании, выясняющей отношения на берегу водоёма.

— Мы отстаём, — прошептала Оля и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала меня. Да так, что отдыхают любые французы, с их извращениями. Слаб человек. Тем более, страдающий от неразделённого чувства.

— Ну вы, блин, даёте! — выдохнул Витька, который в конце концов обратил внимание на мелодраму за спиной, — вы бы хоть при Илюхе таким не занимались. Ему и без того хреново.

— А, кому сейчас легко, — отозвалась Ольга и рассмеялась, — учить тебя ещё надо: навык целования абсолютно не прокачан. Идём.

Чёрт. Совершено странное ощущение. Я продолжал любить Марину, и моя душа рвалась на части, при мысли о том, чем она сейчас, скорее всего занимается, но с другой стороны…Рядом была красивая девушка, которая желала быть со мной. И я, чёрт меня побери, почти любил её. Но, при этом, совесть неутомимым хомяком грызла меня, напоминая кто именно безответно влюблён в Ольгу. Мой лучший друг. Пока ещё…

А тут ещё и диковинные дырки в пространстве, ведущие непонятно куда. И на всё это накладывается неустанно усиливающаяся эйфория. Когда мы, взявшись за руки, перебрались через золотой барьер, у меня возникло странное ощущение. Казалось, достаточно посильнее оттолкнуться ногами от земли, и я полечу к высокому фиолетовому небу. Кстати, немного странная окраска, для небосвода. Куда это мы попали?

Около озера продолжалось черти что. Паша, в одних семейных трусах, понурив голову, выслушивал всевозможные эпитеты в свой адрес, мгновенно соглашаясь с каждым. В это же время, Галя, закатив штаны до колена, бегала по мелководью, поднимая фонтаны брызг и разрывая воздух воплями восторженного поросёнка. Илья, с угрюмо-сосредоточенным видом, сидел на буром валуне, торчащем из воды и блинчиками запускал маленькие плоские камешки.

Я оглянулся: Витёк стоял за светящимся ободом и смотрел на него так, словно тот был злобной собакой, оскалившей зубы. Потом поднял голову и уставился на нас, с Олей. Девушка легко сжала пальцы, напоминая о своём существовании. Это — возбуждало. Марина так никогда не делала.

— Иди, — сказал я, — скажи, пусть ведут себя по-человечески; мало ли, куда нас занесло.

— Ну, если ты так говоришь, — насмешливо прошелестела Ольга и её тонкие пальчики, неуловимой водой вытекли наружу, — не задерживайся, пропустишь всё веселье.

Я подошёл к пространственной дыре и вопросительно взглянул на своего товарища, по другую сторону. Странный у него был вид. Странный и смешной, как у нахохлившегося воробья. Я рассмеялся, и Витька недовольно дёрнул щекой.

— Вы все рехнулись, — нервно бросил он, — такое ощущение, будто вам досталась атомная бомба, а вы, на радостях, бросились её разбирать. Ах, как весело! Ах, как забавно! А, давайте ещё парочку проводков перережем — вдруг бабахнет!

— Может хватит? — поинтересовался я, — это — не бомба, всего-навсего прокол в пространстве. Телепортация, слышал такое?

— Чего уж там, — Витька и не думал сдаваться, — конечно слышал. Каждый день, мля, только и вижу, что дырки в воздухе. Я же говорю: с ума посходили. А если эта фигня возьмёт и захлопнется, что тогда?

— Делов то, — я махнул рукой, — откроем снова. Больно, конечно, но не смертельно.

— Выбирайтесь-ка вы оттуда, попьём пивка и пойдём на днюху.

— Сдаётся мне, — медленно протянул я и непроизвольно коснулся кулона на груди, — никто нас там не ждёт. По крайней мере, сейчас. Поэтому, уж лучше вы — к нам. Идёшь? Или: жим-жим?

В глазах у Вити появилось тоскливое выражение. Словно он понимал: всё будет плохо, очень плохо, но не мог повернуть назад. Парень медленно опёрся обеими руками о золотистый обод и попробовал на податливость. Тот, естественно, никак не отреагировал. Похоже, мы проделали постоянный лаз в лето. Класс! Будем продавать билеты. Тем временем, Витёк опасливо перенёс одну ногу, потом — другую и осторожно спрыгнул рядом со мной.

— Бабах! — рявкнул я, заставив его вздрогнуть и обернуться.

Дыра оставалась неизменной, демонстрируя весенний пейзаж с полуголыми деревьями и ослепительно-зелёной травой. Забавный контраст: здесь — жара, а из отверстия веет прохладой.

— Идиот психованный! — взревел Витя, — я чуть не обосрался от твоих бабахов!

— Ну, прости, — миролюбиво сказал я, — в качестве компенсации на сегодняшнем торжестве оставляю именинницу в твоём полном распоряжении.

— Ха, ещё раз, ха! — он наклонился и набрал в ладонь серебристый песок, — запах странный…Шутки он шутит. Смотри, чтобы тебе Илюха физию не начистил. Ох, чую будет сегодня ещё та веселуха!

— Вы идёте? — крикнула Галька, продолжая взметать фонтаны брызг, — водичка тёпленькая! Будем купаться!

Я рассмеялся: давешняя эйфория не торопилась меня покидать, отчего окружающий мир казался позолоченным и гладким. О-очень странное ощущение, но мне нравилось. Я медленно сбросил обувь с носками и пошёл к озеру, загребая песок пальцами. Ух ты, как хорошо!

Паша, продолжая внимательно слушать Наташкины нотации, умудрился мелкими шажочками забрести по пояс в искрящуюся воду. Его подруга преследовала беглеца, подворачивая полы юбки по ходу погони. Похоже, вода понравилась и ей, потому как накал проповедей мало-помалу сходил на нет.

Галя, в конце концов, тоже угомонилась и села на камень, рядом с Илюхой. Видимо решив развеселить парня, девушка брызгала водой на его мрачную физиономию. Илья морщился, но не всерьёз и исподтишка плескал на обидчицу. Ну ладно, может его и попустит, со временем. Не хватало ещё одного клина во всех наших отношениях.

Источник раздора расположилась на песке у самой воды и загорала, подставляя солнцу аппетитный животик. Единственная не расстёгнутая пуговица блузки, кокетливо прикрывала часть бюстгальтера, позволяя беспрепятственно любоваться всем остальным. Закрытый глаз приоткрылся, подмигнул мне и вновь захлопнулся. Потом изящная ладошка несколько раз хлопнула, взметая песчинки. Хм, намёк понят.

Я сбросил рубашку, раздумывая, не последовать ли примеру Паши, но решил воздержаться. Всё же у меня нет таких роскошных труселей!

— Хорошо, — пробормотала Оля, дождавшись того момента, когда я лёг рядом и положила голову на мой живот, — а так — ещё лучше. Как думаешь: где мы сейчас?

— Не могу знать, — отрапортовал я, роняя голову на колючее ложе и прищурившись, уставился в бездонное небо, — но определённо южнее родных пенат. Тут, вроде как лето.

— И воздух, воздух, — сонно причмокнула Оля, — словно всё вокруг из гладкого золота.

— Хм, — задумался я, в некотором замешательстве, — думаешь, всё дело в воздухе?

Ольга мурлыкнула и провернулась ужом, разместив голову на моей груди. Волосы рассыпались, и я неторопливо пропустил их сквозь пальцы. Слепящий свет здорово пошутил с окраской, превратив девушку в блондинку.

— От тебя здорово пахнет, — сказал я и она рассмеялась.

— Чудо, а не комплимент! Скажи ещё: ты такая приятная на ощупь!

— Ты — такая приятная, на ощупь, — я провёл пальцем по её шее, против своей воли размышляя о Марине. Как она сейчас…Болело, но уже совсем не сильно. Словно костёр, пылавший внутри, начал гаснуть, превращаясь в угли, а те, мало-помалу покрывались сизой плёнкой золы. Пусть так и будет. Я слишком устал от этой непрерывной тупой боли в груди, — хочется тебя облизать, а ещё лучше — укусить!

— Ух ты, — она подняла голову и сверкнула глазами, — мой лев!

Рядом, со всей удалью, не по возрасту располневшего тела, обрушилась мокрая туша, обдав нас настоящим фонтаном песочно-водяных брызг. Ольга поморщилась, но промолчала, видимо, идиллическое настроение, охватившее её, не допускало скандальных начинаний. Впрочем, нашлось кому объявить выговор расшалившемуся бегемоту.

— Паша, ты — настоящее животное! — юбка Наташи была подоткнута почти до пояса и ничто не мешало оценить чуть полные, но тем не менее, весьма красивые ноги, — и ты вторгаешься в личное пространство. А ну, пошёл вон!

— Гы-гы, — откликнулся наш интеллектуал и лениво перевернулся на спину, явив свету пузо, облепленное мокрым песком, — а мы собирались к туркам ехать. Ещё бы пивка…

— А, что, если отпраздновать здесь? — Галчонок тут как тут, сбросила джинсы и демонстрирует всем белоснежные стринги, — тут — прикольно! Да и вообще, прикиньте: мы пролезли через дырку в воздухе и попали в лето. Сеструха офигеет!

— То самое слово, — Илья подбрасывал на ладони медальон, но смотрел только на нас, с Олей, — надо пользоваться этой штуковиной, пока её у нас не отобрали. Идея, насчёт дня рождения, не так уж хренова.

— А я, по-прежнему, считаю, что это может быть опасно, — о, Витёк здесь, — дырка может захлопнуться в любой момент.

— Пойдём пешком, — Наташа села рядом с благоверным и пихнула его пяткой в бок, — Пашунтий, мотнись кабанчиком за пивком. Только подштанники натянуть не забудь, будь любезен. Чай не лето, за окном. А, ну — живо, я сказала!

Похоже, она дрессировала своего парня по методике спецназа: не прошло и десяти секунд, а Павел уже прыгал на одной ноге, к пылающему кольцу, пытаясь одновременно ускорить темп и натянуть, хотя бы одну, холошу джинсов. Универсал, одним словом.

— У кого-нибудь есть идеи, куда нас занесло? — осведомился я, не открывая глаз и пытаясь разобраться в странном чувстве, возникшем внизу живота. Словно там объявился крохотный ледяной червячок, ползущий вверх.

— Жарко, — отозвался Илья, — и деревья какие-то непонятные. У нас таких не видел.

— Кажется, я видела похожие в Крыму, около Судака, — с некоторым сомнением, сказала Ната, — или в районе Ялты. Но я не уверена.

— Да нет, ни хрена это не Крым, — возразил Илья, — да и сама подумай; всё-таки курортная зона, а здесь такое офигенское место и нет ни единого признака человека.

— Турция? — предположила Галя, совершенно беспечным тоном. Похоже, ей было глубоко пофигу, куда нас занесло, — Египет?

На этом перечень курортов, знакомых ей, видимо закончился и она умолкла. Никто даже не пытался комментировать.

Странно, червячок куда-то исчез, оставив взамен давление на барабанные перепонки, словно меня забросило на дно океана. Я приложил пальцы к ушам и открыл глаза. Все остальные, кроме Вити, делали то же самое: ощупывали ушные раковины.

— Вы это чего? — поинтересовался ошарашенный Витёк, оглядывая нас.

— А, а! — взвизгнула Галя и бешено затрясла головой.

Я услышал дикий свист, окончившийся громогласным хлопком. Ната и Ольга, прижимая побелевшие пальцы к вискам, повалились на песок, а Илья присел, скорчив такую гримасу, словно его ударили по затылку. Да я и сам чувствовал себя не лучше: попытавшись встать, получил удар световой плетью по глазам и разрывающую боль внутри черепа.

— Ч-чёрт! — встать всё-таки удалось, хоть земля и пыталась убежать из-под ног. Однако какие-то туманные клочья продолжали застилать глаза, — что это за фигня была?

— О чём ты? — почти кричал Витя, пытаясь поднять сопротивляющихся девчонок, — какого хрена с вами происходит?!

— Такое ощущение, — Наташа едва ворочала языком, — будто резко скакнуло давление. У водолазов есть такое…

Я, прищурившись, глядел на Илью, неподвижно сидящего на песке, и он посылал, в ответ, такой же нервный взгляд.

— Скажи мне, — медленно произнёс я, не решаясь повернуть голову, — это не то, о чём я думаю?

— Ха! — каркнул он, — легче станет?

Пришлось посмотреть. Ну, вроде бы ничего не изменилось: фиолетовое небо, ослепительный шар светила, низкий горизонт с щетиной деревьев, Паша, нелепо раскорячившийся посреди пейзажа…Всё? Ничего не забыл? Ах да, куда-то исчезло золотистое колёсико, впустившее нас сюда: наша тропинка в родные места.

— Похоже, у нас появились небольшие проблемы, — медленно, ещё медленнее, почти в рапиде, сказал я, — Витя, если тебе станет легче, я могу сказать: ты — молодец и всё правильно говорил. Видимо, мы в жопе.

Выдав эту тираду, я положил руку на медальон и мгновенно успокоился. Ух, ты. Классная штука! Секунду назад у меня поджилки тряслись, а теперь я собран и готов к любым неприятностям. Как ни странно, но все остальные повторили мой жест и кажется, наши чудесные украшения помогли и им. Девочки даже начали улыбаться.

— Прорвёмся, — сказал я, — ещё не всё потеряно.

— Эт-то точно, — откликнулся Илья, без малейшей дрожи, в голосе.

Витя ничего не мог сказать, только открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Наконец, не выдержал и взорвался:

— Да вы все обкурились чего или колёс наглотались?! Мы — хрен пойми где, без еды и питья! А связь? Кто-нибудь из вас, блаженных идиотов, проверил свой телефон, после того, как мы попали сюда? Мой, например, сдох.

— Дерьмо, твой телефон, — неуверенно заметил Илья и полез в карман, — вот чёрт! Не работает.

Видимо светящийся бублик как-то подействовал на тонкую электронику наших карманных друзей напрочь отключив их. Ни один так и не заработал. Однако, никого, кроме Витька, это не обеспокоило. Галя вообще начала хихикать.

— Сестрице придётся нас поискать, сегодня! Будет знать, как забывать про меня. В прошлый раз, со своим…Неважно.

Подошёл Паша и с совершенно опущенным видом протянул мне безвольно обвисший браслет. Казалось, из золотистой цепочки ушла та странная одушевлённость, позволившая ей проделать дыру в пространстве. Теперь она лишь бессильно покачивалась на толстом пальце, с обгрызенным ногтем.

— Я же только руку поставил, — виновато пояснил Павел и зачем-то ткнул большим пальцем за спину, — а оно, как жахнет! Я аж на жопу хлопнулся, если бы не песок — точно бы отбил. Башку подымаю, а дыры то и нету!

— А ну, дай, — я протянул руку, — попробую ещё раз.

Проклятая штуковина внезапно снова выкинула фортель, доказывая, насколько я был неправ, считая её обессиленной. Я, вроде бы, даже коснуться её не успел, а цепочка ужом скользнула по ладони вверх и плотно охватила запястье. Да так цепко, что казалась частью кожи. Попытавшись сорвать ногтем блестящую змейку, я ощутил резкую боль и поморщился.

— Встряхни рукой, — посоветовал Илья, пристально наблюдавший за моими манипуляциями, — прошлый раз, вроде бы так подействовало.

Да хрена лысого! Кости пытались вылететь из суставов, а браслет прочно сидел на своём месте и не двигался даже на миллиметр. Такое ощущение, будто исчерпав энергию, он начал подпитываться…От меня?! О чёрт! Только паразитов мне и не хватало. С удвоенной силой я начал снимать проклятое украшение. Только кожу исцарапал.

— Может ему нужно время, для перезарядки? — похоже, у Натахи мысли двигались в том же направлении, — ты уж потерпи, пока мы будем решать, как поступать дальше.

— Подождём, пока зарядится? — предложила беспечная Галя, — а пока, позагораем. Хочу — голенькой, только, чур не подглядывать! А то я буду стесняться.

— Нам бы твои проблемы, — хихикнула Оля и положила подбородок на моё плечо, полностью игнорируя ревнивые взгляды Ильи, — а ты, что думаешь, мой лев?

— Прогуляемся, — спокойно ответил я, оставив в покое браслет и переключаясь на медальон, — место здесь безлюдное, но если пройдёмся дальше, то может набредём на дорогу или посёлок.

Возражать никто не стал. Витька недовольно пыхтел, но ничего другого предложить не мог, поэтому просто злобно поминал каких-то идиотских дебилов. Паша, тот полностью подчинялся Наташе, а она, как и все остальные, поддержала мою идею.

В общем-то я не ошибся.

Мы прошли через маленький лесок, усыпанный жухлыми листьями и поросший низкорослым густым кустарником, с голубыми ягодами, облепившими шипастые ветки. Плоды выглядели весьма аппетитно, но рискнуть так никто и не решился, несмотря на подначивания Гальки, которой видимо очень хотелось попробовать сочные бусинки. А ещё нам встретился странный колючий зверёк с длинными ушами. Илья классифицировал создание, как ушастого ежа, но так и не смог вспомнить, где водится подобное чудо. Чудо долго сопело длинным носом, но стоило Ольге протянуть руку, шустро удрало под трухлявый пень.

Лес быстро закончился, и мы оказались на краю поля, поросшего высокой серо-зелёной травой, волновавшейся словно взаправдашнее море. Ветер, гнавший волны по этому безводному водоёму, налетел на нас, растрепав волосы и выжав слёзы из глаз.

Местность оказалась холмистой и наш лесок, заняв место на одной возвышенности, перемигивался со своим соседом, на похожей горке. А в ложбине, между холмами петляла полоска дороги.

— Ведёт дорога в дальний путь, — торжественно продекламировал Илья и тяжело вздохнул, — было бы здорово, если бы ещё привела в нужное место. Поработаем ножками.

— Не все, правда, готовы к такому, — пискнула Галя, добавив в голос изрядную порцию яда, — ах вы шпилечки мои!

Все дружно посмотрели на стройные ноги Ольги, обутые в столь неподходящую, для предстоящего марш-броска, обувь. Девушка тоже внимательно изучила туфельки, потом медленно сняла лодочки и решительно обломала оба тонких каблучка. Вручив обломки мне, она насмешливо заметила:

— Будешь должен мне пару. Или больше.

— Издержки производства, старик, — съязвил Илья, но в глубине его глаз плеснулось страдание, — берёшь её и горе — злосчастье, в придачу. Инструкция, по использованию, поставляется внутри упаковки.

— Мели, Емеля, — откликнулась Оля, обувая изуродованные туфли, — ну и долго я вас буду ждать?

— Ого. — с ноткой изумления отозвалась Ната, — как, двигаемся?

Почему-то Галя, Оля, Ната и Илюха ожидающе уставились на меня, словно ожидали команды, которую должен был отдать именно я. Интересно девки пляшут. С какого перепугу я стал возглавлять нашу группу? Впрочем, Паше всё было пофиг, а вот у Вити даже брови дыбом поднялись.

— Пошли, — скомандовал я, рассеивая непонятную ситуацию и первым двинулся в направлении тёмной полоски.

Мягкая трава, повинуясь порывам дерзкого ветра, пыталась хватать за ноги, путала щиколотки и щекотала ладони. Наташа тихо хихикала, когда пушистые стебли, задевали её обнажённые ноги, а Илья, сорвав серебристую травинку, сосредоточенно нюхал её. Ольга молча шагала рядом, время от времени прикасаясь ладонью к моей руке. Вроде бы ничего особенного, но всё же какая-то магия присутствовала в этих касаниях.

Галя устремилась вперёд и распевая какую-то дикую полуприличную песню, танцевала среди серо-зелёных волн. Я ощущал в себе похожую потребность и с некоторым трудом, сдерживал странный порыв.

— Интересный запах, — сказал Илья, — даже мозги прочищает.

— А мне, вот, жрать охота, — пожаловался Паша и тоскливо потёр своё пузо, — солнце вышло из-за ели, время срать, а мы не ели.

— Прорва ушастая, — прокомментировала Натаха и ущипнула парня за бок, — худеть давно пора, вон, сколько сала нарастил. Придём в город, отведу тебя в кафешку.

— Когда это ещё будет! — заныл Павел и понизив голос, проникновенно сказал, — а у тебя, в сумочке, имеется шоколадка. Я знаю.

Ната тяжело вздохнула и открыв замок, достала шоколадный батончик. Парень торжествующе выхватил вожделенное и пробормотав нечто, напоминающее: «Моё сокровище!», впился в конфету зубами. С такой жадностью! Мне даже стало немного неприятно. По лицу Наташи прошла смутная тень, словно она испытала нечто похожее.

— Какое свинство, — коротко шепнула Ольга, но, похоже и сама удивилась собственной реакции.

— А, я бы тоже перекусил, — сказал Витька, с изрядной долей зависти и тяжело вздохнул, — со вчерашнего дня ни хрена не жрал. Да ещё и подняли, ни свет, ни заря.

— Терпи, мой друг, — Илья похлопал его по плечу, — жрать, это вообще-то — свинское дело.

— Дорога! — во всю глотку завопила Галя и начала прыгать, размахивая руками, — дорога, дорога! Ур-ра!

— Ура, — согласился я и раздвинув непокорные заросли, ступил на потрескавшиеся плиты, — это ж надо, в какую глухомань нас занесло. Асфальт, до этой Тмутаракани так и не добрался.

— Хорошая дорога, — не согласился Илья, — толку с твоего асфальта, если он весь в колдобинах? А тут, посмотри, какая прелесть: ровнёхонько и гладенько! Хоть на Феррари катайся.

— Так давай, прокатимся, — Галя обняла его за плечи, — когда ты меня, уже, на Феррари покатаешь?

— После дождичка, — Витя угрюмо стукнул каблуком по гладкой твёрдой поверхности, — странная какая-то дорога. Это ж сколько нужно было труда вбухать? Камень к камню и ни единой щёлочки! Наши так не могут.

Здесь действительно присутствовала некая странность, но вот сути её я не понимал. Впрочем, сейчас было не до того. Я посмотрел в одну сторону: каменная змея прятала хвост за дальний лесок; в другую — исчезала, поднявшись на вершину холма. Никаких знаков, указателей, стрелок или чего-то похожего. Впрочем…Я присмотрелся: недалеко от верхушки пригорка, в траве наблюдалось нечто прямоугольное. Возможно — указатель.

— Идём туда, — я указал пальцем.

— Это же вверх! — простонал Паша, — ноги, мои ноги!

— Почему туда? — подозрительно осведомился Витя, — какого ты раскомандовался? Может, я хочу в обратную сторону?

— Иди, — отрезал я, — никто не командует, я просто указываю направление.

Парень вызывающе уставился на меня, и я спокойно принял вызов. Впрочем, игра в гляделки продолжалась недолго: мой товарищ заморгал, словно ему мошка в глаз попала и отвернулся.

— Хрен с тобой, — буркнул он, — пусть будет так.

Больше спорить никто не пытался. Галя тотчас удрала вперёд, стоило мне сказать, куда мы идём; Ната молча пихнула своего парня в спину, а Оля, загадочно улыбаясь, погладила мою ладонь.

Илья, прищурившись, посмотрел сначала на Витю, потом — на меня, открыл рот и закрыл. Немая сцена, занавес. Улыбаемся и машем.

До холма пришлось идти немного дольше, чем я предполагал, но и шагать стало намного легче. Гладкая ровная поверхность шлифованного камня, кое-где проросшего чахлыми травинками, так и ложилась под ноги. Вот только жара насела на нас изо всех сил. Немилосердно палило солнце, как бы стараясь показать, какой иногда бывает весна. Даже насекомые спрятались в дебрях травяных зарослей, издавая глухое ленивое жужжание и лишь огромные бабочки, совершенно фантастической окраски, безмятежно порхали над синими островками цветов, в окружении серебристого океана.

Разговор совершенно не клеился, то ли от зноя, то ли по какой другой причине. Паша несколько раз пытался пересказать недавно увиденный сериал, но тут же сбивался на последнее посещение ночного клуба и мгновенно огребал люлей от своей подруги, напоминавшей ему о какой-то Свете.

Прискакала Галя, с венком из голубых цветов в волосах и возбуждённо сообщила, про увиденный в траве череп огромного рогатого животного. Илья назвал погибшее животное трицератопсом, встретив вежливое недоумение общественности. Галчонок натянула свой венок на его голову и пояснила, что это — от солнечных лучей, которые могут напечь затылок, вплоть до всяких цератопсов.

Оля, то ли действительно устала, то ли старательно делала вид, но мне пришлось придерживать девушку под острый локоток. Её кожа, невзирая на палящий жар светила, оказалась холодна, словно лёд. Я подумал, как было бы приятно прижаться к этому прохладному телу и… И, чёрт побери! Образ Маринки укоризненно взглянул на меня из подсознания, и я послал его куда подальше. Ты, сказал я ему, далека и недоступна, а Оля — здесь и прикасаться к ней приятно, как… Как поглаживать медальон, висящий на груди. Он был, точно так же, гладок и космически холоден.

Оказывается, всё это время, я непроизвольно нащупывал пальцами гривастую фигурку на его круглой поверхности.

— Эй, — воскликнула Наташа и нетерпеливо освободилась из Пашиных объятий. Точнее, парень практически повис на ней, — смотрите, там — в траве…

— Именно поэтому, мы и двинули сюда, — проворчал я, ощущая себя непризнанным пророком, — будь вы немного повнимательнее, уже давным-давно заметили бы эту штуковину.

— Глазастый ты, наш, — ядовито пропыхтел Витя и остановился, переводя дух. С него градом лил пот, — вы это чего, такой темп задали? Я, сейчас, с копыт свалюсь!

— Нет, ну реально, — Пашка тоже выглядел выжатым, как лимон, — пусик, ты бы ещё побежала!

Странно, а я и не заметил. Вроде, и не особенно торопились. Натаха только раздражённо пожала плечами, а Илья недоумённо обернулся назад и вдруг нахмурился. Пританцевала Галька, успевшая соорудить ещё парочку новых венков и разведать обстановку.

— Там, непонятно, — сообщила она и нахлобучила пахучее украшение на мою голову, — надпись очень старая и потёртая. Про лис, кажется.

— Осторожно, опасные лисы, — предположил Илья.

— Тебе, к Пелевину. А, хули! — хихикнул я, — пойду, сам посмотрю.

Трава, на склоне, не могла похвастаться такой же высотой, как на равнине, но здорово скользила под ногами. С трудом удерживая равновесие, я подошёл к лежащей пластине. Ею оказался старый деревянный знак, закреплённый на трухлявом бревне, обломанном у основания. На дряхлом дереве, выцветшей краской были намалёваны покосившиеся буквы, напоминающие готическое письмо. Хм, несколько претенциозно, для здешнего Крыжополя. Впрочем, с названием я погорячился. Галя оказалась права, и оно начиналось с Лиси. Дальше краска поплыла и окончание оставалось угадывать.

— Лисичанск, — сообщил я, вернувшись, — а может — Лисицыно. Властям руки оторвать, Надпись, сто лет никто не обновлял.

— Значит, всё-таки: Россия, — на встревоженной физиономии Ильи я заметил явное облегчение, — честно говоря, дружище, ты меня очень обрадовал. Была у меня нездоровая мыслишка, насчёт параллельной реальности.

— Читай поменьше всякой зауми, — недобро поддёрнула его Ольга, — Толкинов, всяких, Перумовых.

— Ну, кое-кого, даже ты запомнила.

— Куда деваться, когда ты только о них и говоришь!

— Хорош, завязывайте! — я повысил голос, прерывая их дружескую беседу, — Россия, или Белоруссия, неважно. Главное — добраться до этого самого Лисичанска. Свяжемся с кем-нибудь, наплетём всякой фигни, лишь бы помогли.

— Сеструха натурально офигеет, — Галя расхохоталась и ускакала к вершине.

— Да уж, кто-то точно офигеет, — подтвердил Витёк и сплюнул, — это надо же было угодить в такую жопу! Сходили на днюху, называется. Теперь вообще неизвестно, когда домой попадём. Хрень твоя, так и не работает?

— Никак нет, — сообщил я и потряс рукой, — словно прилипла, гадость.

— А, жрать-то, как охота, — вновь завёл старое Паша и внимательно изучил наручные часы, потом поднёс их к уху, — зараза! И когда это они успели остановиться?

— Как только мы сюда попали, — пояснила Оля и цокнула ногтём о стекло своих часиков, — я сразу обратила внимание. Похоже всё, что сложнее булавки, перестало работать.

— Твой браслетик не любит мудрёных девайсов? — задумчиво пробормотал Илья, — телефоны, часы…Избавляется от конкуренции? Однако, сколько же времени прошло? Я совсем потерялся…

— Судя, по пустоте, в желудке — порядочно, — буркнул Витёк, и Паша жалобно кивнул круглой головой.

Мне есть не хотелось совершенно. Кроме того, я ощущал то же, что и Илья: время будто струилось сквозь пальцы. Казалось, минуту назад мы проходили через светящийся бублик, а светило уже успело достичь зенита и начало медленный спуск.

Чей-то крик донёсся до наших ушей, отвлекая от странноватых вопросов. Галя, стоявшая на вершине холма, высоко подпрыгивала и размахивала руками, словно пыталась превратиться в ветряную мельницу. Получалось похоже.

Но я, честно говоря, слегка испугался: мало-ли какая фигня может приключиться с бестолковой девицей в незнакомом месте. А вдруг её змея укусила? А тут, ни связи с городом, ни даже завалящей зелёнки. В несколько прыжков, я добрался до скачущей девчонки и схватил за плечи.

— Что?! — почти выкрикнул я и её глаза полезли на лоб.

— Взбесился? — осведомилась она и сверкнула глазищами, совершенно, как дикая кошка. Однако, из моей хватки освобождаться совсем не торопилась. Да и мне оказалось так приятно сжимать в ладонях её худенькие плечики. Хотелось…Что за чёрт! Почти испуганно, я разжал пальцы и развёл руки. Продолжая сверкать глазами, Галя начала тихо хихикать.

— Недостаточно взбесился, — укоризненно пробормотала она и повернулась, указывая пальцем вниз, — смотри.

Но я, некоторое время, мог смотреть только на неё, словно увидел в первый раз: высокие скулы на смуглом лице, внезапно показались необыкновенно привлекательными. Ничего не понимаю; я же никогда ничего не испытывал к этой милой чертовке. Что, чёрт побери, происходит? Что со мной происходит? Что, вообще, происходит, со всеми нами? Через непонятную дыру занесло, к чёрту на кулички и теперь неизвестно, когда вернёмся домой, а голова занята чем-то эфемерным. Всё это время мне казалось будто через моё тело бьют мощные лучи света и сам я, вот-вот, превращусь в один из этих лучей. Прикосновение к львиной морде вывело меня из непонятного транса.

— Похоже на кладбище, — сказал я, — очень большое и очень старое. Странно, обычно подобное местечко находится недалеко от города.

Города не было. А вот дорога раздваивалась. Один путь следовал вдоль погоста, а второй, спускался с холма и начинал петлять среди тусклых надгробий. Место упокоения усопших простиралось до следующего холма, занимая территорию, где мог запросто разместиться небольшой городишко. Воистину — Некрополис.

— Это и есть, твой Лисичанск? — осведомился Паша, громко хекая, после подъёма, — вряд ли нам здесь помогут.

— Всему — своё время, — философски заметила Ната, на которую крутой подъём никак не повлиял, — когда-нибудь, здесь помогут всем и каждому. Правда, чем позже — тем лучше.

Видимо, пока я спешил наверх и любовался Галей, Ольга с Ильёй опять повздорили. Выбравшись наверх, они сохраняли гордое молчание, демонстративно не глядя друг на друга. Хотелось отшлёпать обоих и поставить в угол. Последним, пыхтя, словно дряхлый паровоз, появился Витька. Он тяжело сглотнул и ткнул в меня пальцем. Первые его слова, прерываемые вздохами, я так и не разобрал.

— Как ты это сделал?! — это оказалось первой членораздельной фразой, которую парень смог выдавить из себя, — это же метров двадцать — тридцать!

— Это он о чём? — за разъяснением я повернулся к враждующей парочке. Остальные, проигнорировав боковое ответвление, уже начали спуск вниз.

— Скачешь, словно молодой олень, — угрюмо пояснил Илья, — не замечал у тебя, раньше, склонности к лёгкой атлетике. Два десятка метров за четыре или пять прыжков. Как в кино, честное слово. Выделываешься?

— Не олень — лев, — замурлыкала Оля и погладила моё плечо узкой ладошкой, — а вот спешил бы этот лев, если бы это я кричала, изображая вентилятор? Или ты решил окучить сестричку?

В её голосе мелькнула странная интонация. Ревность? Угроза? Только этого мне ещё не хватало.

— Просто испугался, — честно признался я. Ну, почти честно, — наверное поэтому так и скакал. Может, тут змеюки какие водятся или пауки.

— Спасибо, порадовал, — Оля нахмурилась, глядя под ноги, а на лице Ильи появилась злорадная ухмылка, — терпеть не могу эту гадость! Проклятые насекомые.

— Пауки — не насекомые, — с апломбом заявил Илья, — это — паукообразные.

— Да хоть рептилии! Лишь бы их было поменьше.

— Там — дым, — внезапно вмешался, пришедший в себя, Витёк и ткнул пальцем в узкую тёмную полоску, поднимающуюся к небу с окраины кладбища, — пожар?

— Нет, похоже, там какое-то строение и дым валит из трубы, — возразил Илья и Ольга непроизвольно кивнула, соглашаясь, — значит, нам туда и нужно. Думаю, там живёт смотритель, ну или кто тут следит за порядком.

— Неважно, — я махнул рукой, — главное — у него должен быть телефон. Ну или по крайней мере, хоть объяснит, куда нас занесло.

— Идти среди могил, бр-р! — девушку передёрнуло и я положил руку на её плечо, заработав луч ненависти от Илюхи, — ну что за прогулка: то — пауки, то — мертвяки.

— Романтика! — не удержался Илья и хохотнул, — вот тебе и приключение, о котором ты так мечтала. Наслаждайся.

— И буду, — злорадно улыбнувшись, она прижалась ко мне, обняв за талию, — ты тоже получай удовольствие. Романтика, а?

Это никогда не закончится.

Мы начали спуск. Потрескавшиеся плиты сменились чем-то, напоминающим булыжную мостовую, состоящую из блестящих, на солнце, округлых камней. Точно, чьи-то лысые коричневые черепа, торчащие из серой почвы. Подошвы здорово скользили по этим лысинам, вынуждая всех громко ругаться, в попытке удержать равновесие. Похоже не очень-то много людей посещало погост по этой дороге. Да и то, ни единого встреченного человека, за полдня. Глухомань, в кубе. Мелькнула мысль, вернуться, избрав другое направление, но подниматься было лень. Может, потом?

Галька веселилась. Она вслух читала имена и фамилии на потёртых глыбах надгробий и потешалась над их звучанием. Сочетание: Юдифь Недолина, доводило её до экстаза. Наташа смущённо одёргивала девчонку, пытаясь остановить неуместное хохмачество. У Паши, при этом, вид был совершенно обалдевший. Он изумлённо разглядывал эпитафию, после чего слушал очередную Галину шутку и начинал остервенело тереть глаза. Странная пантомима. Однако, в чём-то наш чертёнок был прав: большинство имён и фамилий выглядели странновато. И ладно бы на древних, поросших мхом и погрузившихся в землю, плитах, но читать на сравнительно новых камнях нечто, вроде: Земень Хладоструй или Врань Закобылный! И смех, и грех. И ещё, почему-то не было видно ни единого креста. Странное кладбище.

— Почему здесь никого нет? — отрешённо спросил Илья, вращая головой, — ни единого человека…Машин, тоже не видать. Как повымерли все.

— Ты хоть сам понял, что ляпнул? — хихикнул я и повёл рукой вокруг, — ты не поверишь, но они здесь, действительно, все повымерли. И откуда тебе знать, может вон за теми деревьями вовсю кого-то поминают. Кладбище-то здоровое, большей части отсюда не увидишь.

— Может пойдём? — угрюмо осведомился Витя, ковыряя носком кроссовка рыхлую землю около дорожки. По сторонам он пытался не смотреть, — не люблю я такие места. Фигово мне здесь, как на грудину давит.

Натаха сумела-таки урезонить Гальку и теперь строго выговаривала ей около огромного колючего куста, почти скрывшего каменную коленопреклонённую фигуру. Галчонок, из всех сил изображала раскаяние, дёргая шипастую ветку, поросшую белым цветом. Раскаяние выходило весьма неубедительное. Пашка стоял рядом и сосредоточенно водил пальцем по надписи на ближайшей каменной плите, периодически встряхивая головой. На пухлой физиономии было такое выражение, словно парня замучила зубная боль.

Оля, стоявшая за спиной, щекотала моё ухо длинной травинкой. Второй конец щекоталки, как я понимал, находился в её зубах. Илья глядел на нас, но словно не видел. Лицо его, казалось, осунулось, а глаза странно выцвели. Похоже, товарища терзала некая мысль, не имеющая никакого отношения к Ольгиной забаве.

— Пошли, — сказал я и к моему удивлению, все тотчас сорвались с места, будто всё это время ожидали исключительно моей команды.

— Что-то тут не так, — бормотал Илья и пинал камешки, оказавшиеся на булыжниках тропинки, — всё-таки это кладбище какое-то неправильное. Фотографий, опять же, нет.

— Да оно, может и не такое уж новое, — заметила Наташа, прекращая пощипывать Пашины бока, — мало ли, почему могилки выглядят такими свеженькими,может им уже по сотне лет. А, то и больше.

— И дат нигде не видно! — осенило Илью, — смотри, везде только возраст: умер тридцатилетним, ушёл из жизни на пятидесятом.

— И надписи все какие-то неразборчивые, мать бы их так! — буркнул Паша и хлопнул по ладони Нату, вернувшуюся к прежнему развлечению, — ни хрена не разобрать. Старое тут всё, как пить дать.

— Илья, ну какого чёрта ты хочешь от меня услышать? — я страдальчески поднял руки над головой, — что мы попали в другой мир? Хорошо, попали. Доволен? Блин, да хрен его знает, какие порядки в этом самом, долбаном Лисичанске? Ну и в натуре, не факт, что здесь кого-то хоронили последние полтораста лет. Можно подумать, это — самый важный вопрос, который нас должен волновать. Давай, ещё про политику поговорим! Надо думать, как выбираться.

— И чего бы пожрать, — эхом откликнулся Павел, — и попить. Пивка бы сейчас, холодненького…

— Воды, хотя бы, — поддакнул Витя, — а перекусить и я бы не отказался.

Поскольку никто не торопился поддержать парочку голодающих, разговор на эту тему очень быстро заглох. Тем не менее, я ощутил давешнее чувство опустошённости, только, на этот раз, гораздо сильнее. Это не было голодом или жаждой, в привычном понимании. Скорее и то, и другое, плюс некие сексуальные вожделения, помноженные на страх очутиться в непроглядном мраке. Пока я пытался сообразить, чего же мне, конкретно, хочется, ощущение пропало, как и не бывало.

За это время мы успели забраться в область кладбища, заросшую склепами и гигантскими погребальными комплексами. Целые здания, пригодные для проживания, угрюмо возвышались за оградами и лишь отсутствие окон намекало на предназначение построек. Тёмные фигуры, с крыльями, следили за каждым нашим шагом слепыми мёртвыми глазами и честно говоря, в этот момент я был готов согласиться с Ильёй. Ощущение некой параллельной реальности становилось невыносимым. В определённом смысле так оно и было: мы угодили в чужой мир — вселенную мёртвых, терпеливо ожидающих пополнения.

Витёк совсем загрустил и старательно разглядывал камни под ногами, игнорируя окружающее. Натаха и Ольга, наоборот, оживились, скооперировались и теперь дружно восхищались архитектурой некрополиса, вворачивая в свою беседу абсолютно непроизносимые и трудно запоминаемые термины. Паша только изумлённо вертел головой, силясь понять о чём же таком, только что, рассказывала его подруга.

— Похоже, ты был прав, — сказал Илья, подбрасывая на ладони свой медальон, — погост этот, как пить дать, старый. У нас я такие фиговины видел только на старом кладбище. Ну — том, которое уже лет двадцать как закрыто.

— Очень интересная тема. Вот только я совсем не поклонник этих вещей, как некоторые, — я мотнул головой в сторону увлечённых девчонок, — да и на гота, вроде не похож. Придумай другую тему, для обсуждения, пока меня мурашки не затоптали.

Илья помолчал, потом сунул руки в карманы и негромко, но твёрдо, спросил:

— Что у тебя с Ольгой?

— О-хо-хо, умеешь ты выбирать приятные вещи, для разговора. Ничего у меня, с Ольгой. Это у неё — со мной, а у меня что-то с Мариной. А вот уже у Марины — ничего со мной. Ясно?

Илья не удержался и хихикнул.

— Силён ты чётко излагать свои мысли. Ну точно, как задницу почесать правой рукой через левое плечо, — он посерьёзнел, — может, всё-таки отойдёшь в сторону и позволишь нам самим разобраться? Я думаю, у нас должно получиться.

Я попытался спокойно обдумать его слова. Конечно, разумное зерно в них присутствовало и где-то он был прав. Но какое право имеет кто-то указывать мне, что я должен делать? Почему я вообще должен кого-то слушать? Ведь это — неправильно! Пытаясь удержать разгорающийся внутри огонь, я вцепился в медальон и процедил, сквозь зубы:

— Поверь, я не нуждаюсь в посторонних советах. Не сумел сам — дай дорогу другим.

Слабый голос внутри пискнул, дескать ещё минуту назад я собирался сказать совсем другое, но ревущее пламя ярости тотчас пожрало ничтожный писк.

Илья недовольно покосился на меня и вдруг, в одно мгновение, его физиономия обратилась маской бешеного животного, одержимого жаждой крови. Вцепившись в медальон, он прохрипел:

— А, я тебе и не советую! Или ты убираешься, к чёртовой матери или я сам тебя уберу! Понял?!

И я ему врезал.

Ударил так, словно собирался убить. Удар оказался неожиданно сильным, не только для Илюхи, отлетевшего на несколько метров, но и для меня самого. Взглянув на поверженного товарища, который неуклюже барахтался в облаке пыли, я ошеломлённо уставился на сжатый кулак, силясь понять, как же такое могло произойти. Потом повернулся и встретил взгляды спутников. Разные они были.

Паша выглядел испуганным, Витька — изумлённым, а девочки…Девочки с интересом следили за происходящим. У Гали, на её загорелой физиономии, вовсю светилось ожидание.

— Я! Тебя! Убью!

Илья уже успел встать на четвереньки и сплёвывая кровью, исподлобья сверкал жёлтыми (жёлтыми?!) глазами. Стоило ему выплюнуть последнее слово давешняя ярость вновь накрыла меня неудержимой волной. Несколько мгновений я вообще ничего не видел и не соображал, что делаю.

Когда багровый туман несколько рассеялся, я обнаружил себя, лупящим Илью головой, о ближайшее надгробие. Камень трещал и разлетался мелкими осколками, а товарищ яростно шипел, пытаясь сомкнуть пальцы на моём горле.

Кто-то вцепился в спину и попытался оттащить назад. Даже не поворачиваясь, я дёрнул плечом и неизвестный перестал донимать меня всякими глупостями. Илья, последний раз, царапнул ногтями по коже шеи и обмяк. Глаза его помутнели, а на губах начали лопаться алые пузырьки.

— Всё! — прохрипел он, — больше не надо… Я больше не буду. Пусти…

Я встряхнул его, словно это была какая-то кукла и отшвырнул в сторону от треснувшей плиты.

— Не смей мне указывать! — рявкнул я и поднялся на ноги, — в следующий раз — убью!

Слова, вылетающие из рта, казались какими-то чужими, словно кто-то, сидящий внутри, выкрикивал эти угрозы, используя меня, как рупор. Странное ощущение, надо сказать. Казалось — должно быть неприятно, но мне, почему-то понравилось.

Мягкие ароматные губы коснулись моего уха, и я медленно обернулся, встретившись взглядом с ухмыляющейся Ольгой. Рядом замерла Галя и в её глазах…Восхищение? Вожделение?

— Мой лев, — прошептала Оля, — здорово ты его поставил на место.

— Как это было возбуждающе! — почти простонала Галя, — никогда раньше не замечала, насколько это может быть красиво.

Мимо прошествовала Наталья, мимоходом мазнув взглядом, полным интереса. Склонившись над Ильёй, девушка помогла принять ему сидячее положение и начала негромко, но строго выговаривать. Понурив голову, товарищ послушно кивал, вытирая окровавленную губу тыльной стороной ладони. При этом, вид у него был крайне виноватый.

Я оглянулся на странный шум и обнаружил Пашу, пытающегося привести в чувство Витю, напоминающего боксёра, после нокаута. Похоже, именно он пытался оттащить меня от Ильи. Мой тычок отбросил его метров на пять назад и судя по пыльной одежде, нехило прокатил по земле. С горем пополам, его привели в чувство и Витя, пошатываясь, поднялся на ноги. Измятая физиономия отражала откровенное изумление и ничего больше. У Паши, к удивлению, примешивался искренний ужас. Чёрт, похоже пугалом являлся ваш покорный слуга. Очаровательно!

Пришло время понять, какая херь происходит. За каким-то дьяволом я едва не прикончил своего лучшего друга. Причём, из-за девушки, совсем мне не нужной (не нужной? — хихикнул голос, внутри меня). Но самое жуткое — я ощущал себя полностью правым. То есть, умом я ещё понимал всю глупость и несправедливость собственных поступков, но чувства противоречили этому, подтверждая полное право вышибить дух из любого, кто осмелится мне возразить. Чертовщина, одним словом.

Подошёл Илья, за спиной которого тенью маячила Наталья и потирая затылок, негромко проворчал:

— Ты это, извини, — он протянул руку, — похоже, я слегка погорячился. Ляпнул, не подумавши. Мир?

— С кем не бывает, — я пожал протянутую ладонь и улыбнулся, — сам, бывает, как завернёшь, аж стыдно становится.

Случайно я поймал взгляд Вити, который собирался что-то сказать, да так и замер, с открытым ртом. Глаза у него были огромные, точно плошки.

В целях профилактики грядущих недоразумений, Наталья ухватила Илью в охапку и взяв под руку, повела вперёд. Оля и Галя, повторили аналогичный фокус, но со мной. Теперь я получил возможность наслаждаться своего рода стерео. С одной стороны, динамик вещал о том, как это здорово, когда парни лупят друг друга о землю, да и вообще пытаются выбить дух из противника. С другой стороны передачи были определённо спокойнее и с явным эротическим оттенком.

Сзади медленно плелись Паша и Витя, горячо обсуждая произошедшее. Они старались говорить вполголоса, сдерживая чувства. Но даже сквозь свою увлекательную программу, я слышал каждое слово. Паша тихо сетовал на поведение всех нас, точно слетевших с катушек и даже Ната, с его слов, вела себя, как неродная. Витёк оказался более категоричен и резок.

— Слушай, это же охренеть можно! — бормотал он, сквозь плотно сжатые зубы, — этот его лупит башкой о камень, никто из девчонок даже не пытается помешать, а Галька так та вообще, в полном экстазе. А ты, кстати, чего мне не помогал?

— Прости, на меня как ступор нашёл. Думал, он его сейчас прикончит. Куски камня так в стороны и летели!

— Вот-вот. Камень треснул, а Илюхиной башке — хоть бы что! А этот, — похоже, Витя здорово на меня разозлился, если по имени перестал величать, — совсем обезумел. Да и силищи в нём, откуда и взялось, мать бы его так! Меня, как лошадь копытом лягнула!

— Да, летел ты, будь здоров!

— Так смотри, а хрень то продолжается. Илюху отлупцевали, а он ещё и прощения просит! И девчонки, смотри, считают всё это правильным.

— Так может Илья гадость какую сказал? Ты сам слышал, как он объяснял: ляпнул, дескать, не подумавши. Да и чего особо заводиться? Драка закончилась, все помирились.

— Да я понять хочу, что происходит! — почти прокричал Витька и судя по отдаляющемуся голосу, остановился, — с ними, всеми, какое-то дерьмо произошло, после прибытия сюда. Может — место подействовало, а может — эти чёртовы медальоны. Ты же сам посмотри: они их постоянно ощупывают!

Эх, похоже у Вити совсем крышу снесло. Плетёт всякую фигню. Это надо же, медальоны на нас действуют! Ухмыльнувшись, я провёл пальцем по физиономии льва и насторожился: Ната и её спутник остановились у огромного чёрного монолита, напряжённо заглядывая за тёмную шершавую колонну.

— Место назначения, — спокойно пояснила девушка в ответ на мой вопросительный взгляд и указала пальцем, — но это больше похоже на обычный дом, чем на сторожку смотрителя.

Так оно и было. Мы собрались вместе, рассматривая большой приземистый дом с соломенной (именно так!) крышей и узкими оконцами в ослепительно белых стенах. Домик прятался за плетёной, из веток, оградой и вообще, выглядел, как типичная иллюстрация к произведениям Гоголя или Шевченко. Стало быть, нас занесло не так уж далеко от родных пенат. И это — хорошо.

— Все пойдём? — поинтересовался Илья и почему-то, покосился в мою сторону.

— Дом на отшибе, — медленно сказала Наташа, — и других рядом не видать. Стало быть, радостный хозяин, увидев нашу ораву, может, от переизбытка чувств и из ружья угостить.

— Правильно, — согласился я, — пойду один. Подождите здесь. Дело то простое: узнаю дорогу и попрошу телефон, позвонить. Может, получится вызвать такси.

— Я — с тобой, — внезапно вызвалась Галька и клещом вцепилась в мою руку, — не спорь. Парень, с девушкой, выглядит безопаснее, чем в одиночку.

— Хорошо, — я не стал возражать, — пошли.

Краем глаза я заметил, как Паша наклонился к уху Витька и начал оживлённо размахивать руками, видимо живоописуя рассказ. Опять какие-то секреты. Ладно, это сейчас не главное. Получив ироничный поцелуй от Ольги, напряжённый взгляд от Ильи и ободряющий кивок от Наты, я направился к домику, буксируя маленький, но очень цепкий, прицеп.

Приближаясь к воротам, я отметил несколько вещей: двор казался большим, но весьма запущенным, словно хозяину было некогда (или неохота) заниматься хозяйством; гараж не наблюдался и это на корню убивало надежду на скорую доставку в город; на соломенной крыше присутствовала труба — и только, никаких признаков антенн. Впрочем, мобильную связь никто не отменял. Около ограды чернели две огромные, небрежно сколоченные будки, похоже, для собак. Самих четвероногих стражей я не наблюдал и хм, меня это почему-то совсем не беспокоило.

Неожиданно чертёнок, висевший на моей правой руке, сорвался с насеста и отворив скрипнувшую калитку, влетел во двор. Я даже рта не успел открыть, а девушка уже стояла около дома и барабанила в ставни окна.

— Хозяин! — кричала она, — выходи!

Кто-то глухо заворчал в одной из будок, и я тотчас ворвался во двор. Собачье жильё содрогнулось, словно кто-то большой и тяжёлый ударился о заднюю стену своего домика. Рычание мгновенно прекратилось. Галька обернулась, подмигнула мне и продолжила мелкое хулиганство.

Внезапно покосившаяся, сбитая из неровных нешлифованных досок дверь распахнулась, выпустив на порог низкорослого плешивого мужчину с окладистой бородой. Неопрятная спутанная растительность неуклюже прикрывала огурцеподобный живот. Одет хозяин был в какую-то коричневую хламиду, напоминающую старый халат, подвязанный жёлтой верёвкой чуть ниже талии. Ну, или того места, где она должна была находиться.

Галька легко отпрыгнула назад, не выказывая ни малейшего признака испуга. А ведь мужик корчил злобно-угрожающую гримасу и прятал за спиной какую-то палку. Я сделал несколько шагов вперёд и прикрыл девушку плечом. Страха не было. Совсем. Этот нереально водевильный бородач, казался смешным и не более.

— Чонада, — прожевал и выплюнул мужичок, — ктотаки.

Странно он как-то произносил слова. Вроде бы и понятно, но голос звучал приглушённо, будто из-за плотного покрывала, причём половина слов терялась в грязной бороде, а остатки сливались в одно сплошное — неразборчивое. Впрочем, разобрать смысл можно было и так.

— Чонада, — повторил хозяин и покосился на собачью будку, не торопясь отходить от двери. На его морщинистом лице отразилось недоумение, пополам со странной обидой, — чомолчишь.

— Добрый день, — вежливо сказал я, — нам надо бы как-то связаться с городом. Лисичанск, если не ошибаюсь?

— Лисьчанск, — подтвердил бородач и сделал шаг вперёд, продолжая коситься в сторону будок, — связачо?

— Телефон у вас есть? — поинтересовался я, — мы бы такси вызвали.

В руке у хозяина была не палка — топор. И теперь он прижимал его к груди, недоумённо разглядывая нас, с Галей.

— Нету, — выпалил он, наконец, — связьнет, ничонет. Вонпшёл.

М-да. Не очень гостеприимно. Сплошной облом. Да и подумать, на что мы надеялись? Какое-то заброшенное кладбище на отшибе от местного Мухосранска и одинокий дом. Человек, поселившийся в подобной глуши, вряд ли станет искать общества других. Были у меня такие знакомые, с радостью уезжавшие за город, на дачу, пропадая там месяцами. Люди преимущественно немолодые, так и этому кадру, меньше полтинника не выпишешь.

— Спроси, далеко до этого самого Лисичанска? — прошипела за спиной Галя, яростно щипая меня за бока, — говор у него, оборжаться!

— До Лисичанска то, далеко? — устало поинтересовался я, уже и не надеясь на обнадёживающий ответ. И да, предчувствия его не обманули.

— Дозавтраобедук, — прочвакал бородатый лесоруб и любовно погладил топорище, — идитеидите.

— Клёво! — хрюкнула Галя, — а ночевать то где? В поле? Офигеть можно! Да уж, совсем не так весело, как мне казалось.

— А, у вас можно остановиться? — спросил я, пытаясь вспомнить, сколько бумажек завалялось в моём кошельке, — мы заплатим, вы не думайте.

— ВдоваСлезеньподорогетам, — выплюнул хозяин, переминаясь с ноги на ногу, — местанет!

Послышалось тихое: цок, цок и мужичок умолк, поворачивая голову. Из-за угла выбрело натуральное чудовище. Вероятно, именно таких монстров продавал Гашековский Швейк: собака оказалась настолько же уродлива, насколько и велика. Поджарое коричневое тело, покрытое разноцветными пятнами, с одной стороны заканчивалось длинным голым хвостом, ползущим в пыли, а с другой — натуральной головой крокодила, лишённой всяких признаков шеи. Уши частично потерялись: видимо их кто-то пытался сжевать, но передумал на полдороге. В общем, увидев такое, мог запросто уписаться и питбуль.

На физиономии гостеприимного хозяина появилось довольное выражение, и он стукнул обухом топора о ладонь. Похоже, долгожданное подкрепление прибыло. Только вот, чего он испугался? Парня с девушкой? Бред.

И тут произошло нечто непонятное: собака открыла было пасть, собираясь гавкнуть, закрыла её и начала быстро пятиться назад, забросив крысиный хвост под пузо. Тихое цоканье сменилось скрежетом когтей и за углом послышался удаляющийся лай, напоминающий далёкие раскаты грома.

Стукнуло. Топор, упавший на крыльцо перед закрытой дверью. Изнутри бешено лязгнул задвигаемый засов и знакомый голос визгливо прокричал:

— Убирайтесьвон! Стрельнубу! Отсюдавонстрельнубу!

— Что это было? — по лицу Галчонка плыла растерянная улыбка, — он чего, совсем крышу потерял?

— Не знаю, — задумчиво сказал я и потянул за собой, — однако, угрожает стрелять. Вообще-то не верится, будто имея ружьё, он бы выперся к нам с топором, но проверять не будем. Идём.

Покидали двор мы несколько быстрее, и я постоянно ощущал давление чужого и недружелюбного взгляда на своей беззащитной спине. Наверное, моя спутница ощущала нечто похожее, иначе зачем всё время оглядывалась, сводя брови к переносице.

Сидящая в будке животина прибрехнула было, но тут же заткнулась, громыхая чем- то металлическим. Её товарка продолжала разрываться от лая, где-то за домом, причём явно не просто так. Возможно из-за этого пятнистое чудовище и не стало размениваться на нас, посчитав ниже своего достоинства. Да и вообще, вероятно близость такого количества покойников способна свести с ума не только человека, но и его подопечных. Не даром рассказывают о сходстве собак и их хозяев. Посему, тут присутствовали целых три психопата: один — двуногий и два — четвероногих.

— Дураки, какие-то, — озвучила Галя мои мысли, — только огорчили. Это ж сколько ещё ноги бить?

— Это — ерунда, — махнул я рукой, — надо думать, где будем ночевать.

— Только не здесь! — ужаснулась девушка, — хоть в чистом поле, только не на кладбище.

От группы, которая осталась нас ждать, почему-то откололся и пропал значительный кусок. Кто остался? Наташа с Ильёй оживлённо спорили, тыкая пальцами в косо стоящую плиту, верхушку которой оседлал чёрный ангел с отбитым носом. Ольга сидела на некоем подобии каменной лавки, медленно враставшей в рыхлый грунт и казалось, дремала, откинувшись на спинку. Кого нет? Ну, естественно! Паши с Витей нигде не было видно. Не знаю, почему, но мне вдруг вспомнился лай за домом. Возможно здесь имелась определённая связь.

— И где эти два кадра? — спросил я, — украли пришельцы? Или пошли по большому?

Ольга хихикнула, не открывая глаз, а Натаха только плечами пожала.

— Пашка сказал, типа нашёл какую-то шнягу, — пояснил Илья, — звал и меня, но я не захотел оставлять девочек одних в таком месте. Как там у вас дела?

— Хреново, — буркнул я и вкратце передал все обстоятельства нашего общения с аборигеном. Понятное дело, никто не обрадовался, но к моей радости и духом никто не пал. Позитивный настрой — половина дела. Жаль, в сердечных делах этот принцип не действует. Воспоминание о том, сколько раз моё хорошее настроение билось о неприступный камень Маришкиного равнодушия, кольнуло сердце. Правда, не так, как раньше. Словно у иглы сломался кончик. Я выздоравливаю? Давно пора.

Внезапный топот за спиной прервал мои терапевтические рассуждения и возвестил о воссоединении с пропавшими членами нашей группы. Наташка громко прыснула, а Илюхины брови устремились к заоблачным вершинам. Стоит посмотреть.

Действительно, стоило. Пропавшая парочка выглядела, по меньшей мере, забавно. Похоже, обоих неслабо выкачали в пыли, тщательно разорвали штаны и отпустили, похвастаться. Кроме того, Паша старательно и умело косплеил Деда Мороза, вцепившись обеими руками в полупустой мешок ярко-красного цвета. На лицах обоих оборванцев расцветали широкие улыбки.

— Жрачка! — выдохнул Павел и потряс своей добычей, — много!

— Совершенно отбился от рук и одичал, — хихикнула его подруга, — способен изъясняться лишь короткими простейшими словами. Вероятно, очень скоро, сможет только рычать и производить несложные движения верхними конечностями. Горе моё, где тебя носило?

Объект её интереса опустил мешок на землю и деловито полез внутрь, игнорируя все попытки как-то связаться с ним. Витёк оказался более разговорчивым. Если бы во время своего рассказа он ещё и не жевал…

— Пашка усёк сарай, за домом, — пояснил он, отвратительно причмокивая, — сказал, там двери открыты и рыбасик сушится.

— Угу, — деловито подтвердил его подельник, не покидая мешка.

— Ну, мы и подумали: пока ты, с Галчонком, отвлекаешь хозяина, посмотрим, чем там можно поживиться. А там — настоящее раздолье: и рыба, и мясо вяленое и фрукты. Если бы не долбанная собака! Здоровая, как Годзилла!

— Видел, — коротко ответил я, разглядывая продукты, появляющиеся из мешка. Есть не хотелось. Абсолютно, — ворьё.

— Да ладно! Ты нам ещё спасибо скажешь.

— Надо сваливать, пока щедрый хозяин не спустил на нас своих Годзилл, — озабоченно заметил Илья и покачал головой, — ну и видок у вас! Добытчики хреновы.

Совет казался разумным. Посему все продукты водрузили на место и ускоряя шаг двинулись прочь. Да и место не слишком подходило, для трапезы. Чай не упыри какие, трапезничать среди могилок.

Максимальную скорость мы набрали, минуя злополучный домик. Вслед нам, в два голоса, выстрелили хозяйские волкодавы: один — не покидая будки, а второй — из-за угла дома. Да, пацанам явно повезло, сохранить свои филейные части в относительной неприкосновенности. Для таких монстров, работы — на один укус.

Некоторое время мы мелкой трусцой неслись вдоль поваленного заборчика, за которым обрастал сизой паутиной полузаброшенный сад. Могилок, с другой стороны дорожки, становилось всё меньше, пока они не исчезли вовсе. Похоже, мы наконец-то покинули гостеприимное кладбище и его тихих обитателей.

— Сбавим темп, — выдохнул Паша и шлёпнулся на замшелый булыжник, угрюмо промолчавший, в ответ на такое хамство, — надо перекурить.

— Заткнись, — оборвал его Витёк, — ни единой долбаной сигареты! Уши, как у слона.

На физиономии Илюхи, который тоже баловался куревом, появилось озадаченное выражение.

— Вот и хорошо, — сказала Наташка и потрепала Пашу по голове, — не было бы счастья…Так может и совсем бросишь.

— Ага, может ещё и пить бросить?

— Ка-акой подвиг! Смотри, не надорвись.

Витя начал вынимать из мешка экспроприированные продукты и предлагать желающим заморить червячка. Желающих оказалось немного: он, да Паша. Ольга только презрительно поморщилась, упомянув фигуру (Илья закатил глаза). Наташка погладила Павла по голове:

— Кушай, кушай, маленький, — ласково прошептала она, — а то ещё похудеешь. Штанишки новые покупать придётся. Куда это годится?

Галя взяла абрикос, повертела в руках, понюхала и отдала мне. Я, несколько озадаченно, поднёс его ко рту, попытался откусить и задумался.

— Абрикос, — медленно сказал я, — в мае?

— Из Турции, наверное, — предположил Илья, — чего удивляешься? Прям, как моя мамка. Та вечно в шоке, когда покупает виноград зимой.

— Ну, да, — я подбросил абрикос на ладони и протянул Илье, — ты ж знаешь, я турецкое не очень. Будешь?

— Змей, предлагающий абрикос Адаму, — прокомментировала Наташа, — новая интерпретация. Скорее бы нас уже вышибли, из этого Парадиза.

Впрочем, грехопадение не состоялось: Илья вернул фрукт Витьке и тот его немедленно прикончил, сопроводив чавканье укоризненной тирадой, в адрес снобов, которые останутся голодными. То ли от жары, то ли от подкрадывающейся усталости, но я вдруг ощутил тошноту и отошёл в сторону, повернувшись спиной к жующим ребятам. Полегчало. Заодно оценил грядущий путь.

Дорога, бегущая к далёкому Лисичанску, перестала скакать по холмам и ровной стрелой унеслась вперёд. Степь, по обе стороны тёмной полосы, напоминала бильярдный стол, как своим цветом, так и безупречно ровной поверхностью. Ни единой зацепки для скучающего глаза. И лишь очень далеко, почти касаясь медленно плывущих белых облаков, виднелось нечто тёмное и бесформенное, словно выцветшая клякса. Однако, дрожащий над степью раскалённый воздух, не позволял разглядеть ни единой подробности. Это мог быть город, а ещё — лес или летающая тарелка.

— Скоро вечер, — заметил подошедший Илья и кивнул головой в сторону солнечного диска, неуклонно опускающегося к линии горизонта, — как поступим? Не хотелось бы оставлять девочек посреди поля. Ночью будет прохладно, а нам даже прикрыться нечем.

— Этот придурок, с кладбища, упомянул какую-то вдову, живущую дальше, по дороге. Вроде бы — Селезень. Может, хоть она окажется подружелюбнее.

— Думаю, она будет намного дружелюбнее, если мы припрёмся к ней засветло. Предполагаю, ночная беседа может и не получиться.

— Илья, — тихо сказал я, не поворачивая головы, — там, на кладбище…

— Ладно, проехали.

— Да нет, послушай, — я повернулся, — всё как-то неправильно. Я же с тобой никогда в жизни даже не ругался, а тут мне натурально хотелось тебя прибить! Наваждение, какое-то.

— Из-за девчонок, люди и не такое творят.

— Но это же — Ольга!

— Я так понимаю, ты готов мне уступить право ухаживать за ней?

Попытавшись ответить, я с ужасом ощутил, как внутри всплеснулось то самое, тёмное и агрессивное. Попытка загнать злобу обратно отняла массу усилий и должно быть, это отразилось на моей физиономии. Илья, пристально наблюдавший за мной, кивнул и невесело ухмыльнулся.

— То-то же, — пробормотал он, — пошли, поторопим наших желудков.

Он отошёл, а я остался, прислушиваясь к своим внутренним демонам. О, они были полностью удовлетворены окончанием разговора и одобрительно кивали тяжёлыми гривастыми головами, обмахивая острые клыки шершавыми языками.

Всё было неправильно. И этот чёртов браслет, пиявкой впившийся в моё запястье. И это местечко, с его погодой, так подозрительно напоминающей середину лета. А самое главное — моё собственное поведение. Честно признаюсь — никогда прежде не грешил повадками классического альфа-самца, с неуёмным желанием поставить на место зарвавшегося конкурента. А тут…Ладно, вернёмся домой, к привычной жизни (А стоит ли? — вкрадчиво поинтересовался тихий голос из сумрака внутри) и всё вернётся на круги своя.

Желудки, как назвал их Илья, дожёвывали на ходу, вызывая шквал шпилек от Натахи и Гали. Оля молчала, поджав губы и весь её вид выражал крайнюю степень неодобрения. Твою мать, я и сам был поражён полным отсутствием культуры питания. Как животные, честное слово!

И отвлечься невозможно: вперёд убегала ровная гладкая и пыльная дорога, в окружении однообразных полей, где гнал травяные волны крепчающий, к вечеру, ветер. Ни, какого-нибудь деревца, ни даже кустика. Жуткое однообразие, мешающее оценить пройденное расстояние. Да и ход времени можно оценить лишь по опускающемуся светилу.

Разговоры, мало-помалу превратились. Даже Галька, похоже, начала утомляться и бесконечный поток благоглупостей из пухлых губок иссяк до ничтожного ручейка. Паша, время от времени, выразительно вздыхал, бросая жалобные взгляды на свою боевую подругу. Витёк и вовсе брёл вперёд, точно зомби — тяжело передвигая ноги и глядя в землю. Как ни странно, но девушки держались намного бодрее, а Наташа, чуть не волоком, тащила благоверного в светлое будущее.

Когда светило коснулось созревшим боком земли, Оля молча сжала пальцами моё плечо и указала вперёд. Присмотревшись, я разглядел длинное приземистое здание, окружённое высокой оградой.

— Алилуйя, — тихо сказал Илья, — очень даже вовремя.

— Ты это о чём? — не понял Паша, — машина?

— Губку закатай, — ласково попросила Ната, — всего-навсего, карамельный домик местной ведьмы. Вдова Селезень, гм, это же надо! Почему не утка?

— Да хоть — ворона, — угрюмо буркнул Витя, — мне бы упасть на мягкую бетонную плиту и уснуть. Ну вот, нафига мы ушли с кладбища? Такое тихое место!

— Угу, — кивнул я, — зелёная зона, тихие соседи. Сам же говорил, что боишься.

— Передумал, — он безнадёжно махнул рукой, — пошли уже. У меня сил осталось только на последний бросок, потом — помру.

— Лишь бы у этой вашей гусыни собачек не было, — сморщив нос, Пашка попытался приладить оторванный кусок штанов на место, — не одежда, а хрен пойми, что!

Собачек у вдовы, вроде бы, не было, но попасть внутрь оказалось сложнее, чем на территорию секретной военной базы. Высокий, в два моих роста, забор из плотно пригнанных одно к другому, брёвен, венчала неприятная колючая поросль, с шипами подлиннее указательного пальца. Ворота так и вовсе поражали своей монументальностью, вызывая желание сходить за мощным тараном или тонной взрывчатки.

— Это — атомное бомбоубежище? — ошарашенно поинтересовался Витя и благоговейно коснулся неохватного ствола, служащего центральной балкой сооружения, — экая первобытная мощь! Ну и как нам добраться до этой самой вдовы? Перелететь?

— Башкой подумать, — фыркнула Ольга и дёрнула за длинную верёвку, спрятанную в узком желобе, рядом с воротами, — а насчёт первобытного… Пожалуй, ты — прав, телефона мы тут не найдём, как пить дать. Они тут, по ходу, какие-то старорежимные. Думаю…

— Ктот? — такой голос вполне мог быть у Иерихонской трубы, — чтонать?

У невидимой, пока, вдовы оказался такой же невнятный говор, как и у предыдущего собеседника. Она сглатывала окончания слов, словно зажёвывала их. Галя хихикнула, а на лице Наташи появилась неловкая улыбка. Витёк, тот вообще был, само недоумение.

— Нам бы переночевать, — сказал я, как можно громче, — мы можем заплатить.

— Этсамсобе, — взревела сирена и кусок бревна, в воротах, исчез, сменившись частью загорелого морщинистого лица, с прищуренным чёрным глазом, — ктотаки? Откуть?

— Заблудились мы, — пояснил я, краем глаза наблюдая, как недоумение на физиономии Вити сменяется откровенным непониманием, — думали, до города засветло добраться, но видимо уже не успеем.

— Дгорода? Нет, — задумчиво прогудел глаз и вдруг резко увеличился в размерах, — спогостаить? Отеть?

— Ну, да, — обескураженно подтвердил я, — с той стороны. Нет, ну если у вас есть телефон, то дайте позвонить и…

Похоже, меня уже никто не слушал: часть бревна, с грохотом, стала на место, потом оглушительно громыхнуло и одна створка медленно отползла назад, оставив узкую щель. Несложно догадаться — нас приглашали внутрь.

Вдова Селезень оказалась огромной бабищей, неопределённого возраста. Чёрный платок скрывал её волосы и лоб, а тёмно-коричневый балахон, отдалённо напоминающий платье, позволял оценивать лишь исполинские размеры брюха и лежащего на нём бюстища.

Сложив большие узловатые ладони на бочкообразном животе, хозяйка пристально осмотрела всех нас и медленно отступила на пару шагов. Лицо её, вроде бы невозмутимое, тем не менее скрывало…Испуг?! Да быть того не может! Она же с лёгкостью могла уделать любого из нас. Да кому я вру — всех сразу!

— Вдомнипущ, — строго сказала Селезниха и ткнула толстым пальцем в покосившийся и почерневший, от времени, сарай, — тсеновал. Спатьтам. Денегненать.

— А, умыться, где-нибудь можно? — осторожно поинтересовалась Оля, обращаясь скорее к спине хозяйки, закрывавшей ворота, — мы весь день на ногах.

— Усараябочка дождьводы, — прогудела вдова и громыхнула исполинским куском дерева, выполнявшим роль засова, — попреджаю среброимется. Домосвящён.

Как-то боком, словно опасалась надолго поворачиваться к нам спиной, хозяйка шмыгнула к дому и мгновенно исчезла внутри, захлопнув за собой дверь. Илья тихо похохатывал.

— Эт чего было? — я ни черта не понимал, — весь этот финальный твист с серебром и освящением. Какого хрена?

— Тётка похоже слегка, а может и не слегка, не в своём уме, — продолжая хихикать, пояснил товарищ, — мы пришли со стороны кладбища, и она приняла нас за нечистую силу. Вампиров.

— Скорее — упырей или вурдалаков, — поправила Оля и хмыкнула, — пустяки. Вот я, как-то была у двоюродной бабки, так та чудила ещё похлеще, чем эта. Ночью с домовым разговаривала, самогон ему наливала.

— Я — вурдалак! — Наташка оскалила зубы и сделала попытку укусить Пашку. Тот вяло отмахивался.

— Стоп, стоп, — Витя поднял руки вверх, — погодите. Не знаю, какие там упыри или вурдалаки, но, ради бога, поясните: на каком языке она тарахтела? Я не понял ни единого слова.

— Ну, неразборчиво бормочет, — заступился я за хозяйку, я и сам путаюсь в её дурацком диалекте, но…

— Да, к чёрту! — яростно завопил Витёк, — какого хера ты городишь! Она вообще не по-русски говорила. На немецкий больше похоже.

— Мальчик перегрелся от усталости, — фыркнула Галя, — иди, поспи чуток. Может, попустит.

— Сама — дура, — огрызнулся парень и повернулся к Наташе, — а ты, что скажешь?

— Витя, её совет не лишён определённой ценности, — осторожно заметила девушка, — день был весьма необычным и утомительным. Похоже ты действительно слегка подустал.

— Да идите вы все к чёрту! — выдохнул Витя и почти побежал к сараю, отведённому нам для отдыха.

— Немецкий? — недоумённо пожал плечами Илья, — э-э…Пошёл ка я переговорю с ним. Уже такое было как-то раз, — он многозначительно зыркнул на меня, намекая, с чем именно «такое» было связано, — я его тогда водкой отпаивал. А, сейчас даже не знаю.

— Водой отлей, — угрюмо бросила Галька, — психопат, припадочный. Меня утром ненормальной называл, а сам чудит, без баяна.

Илья ушёл, а спустя несколько минут, я махнул рукой и отправился за ним, к сараю. Следом потянулись и остальные, обсуждая выходку товарища. В целом все оказались солидарны, упирая на тяжёлый день и жару, которые вполне могли спровоцировать подобную вспышку.

Тем временем, светило успело спрятаться не только за высокой оградой, но и за невидимым горизонтом. Небо окрасилось в тёмно-фиолетовый оттенок и прозрело тысячами золотистых глаз, испуганно подмигивающими нам с высоты. Облачка, прежде безупречно белые, напитались алым цветом заходящего солнца и теперь, подобно уставшим языкам пламени, медленно растворялись во тьме, освобождая небосвод.

Бочка, упомянутая вдовой, оказалась огромным деревянным коробом с массивной крышкой, которую мы, с Пашей, едва сумели поднять и положить в траву. Тёмная вода, словно живое зеркало, отразила очи неба, превратив их подмигивание в дикий танец сверкающих точек. Посреди этого золотистого безумия меланхолично скучал деревянный ковшик с длинной резной рукоятью.

Девчонки немедленно затеяли водное сражение, обрушив на нас, с Пашкой, целый водопад холодной чистой влаги. Товарищ, сразу же трусливо ретировался в сарай, из глубин которого доносился нервный голос Вити, изредка прерываемый спокойными репликами Ильи. Я попытался оказать достойное сопротивление, но меня тотчас назвали бесчувственным тупым животным и погнали прочь, дабы я не мог помешать нежным кошечкам наводить марафет.

В каждой шутке имеется доля шутки и я мгновенно сообразил, насколько сейчас эта доля невелика. Посему, больше не споря, пошёл внутрь сарая, перехватив пару откровенных взглядов. И если первый меня нисколько не удивил, то второй — поставил в тупик. Чего-то в женщинах я не понимаю. Может быть, ничего не понимаю.

Строение оказалось двухэтажным, если это можно так назвать. Нижний ярус, почти полностью заполняло свежее сено, издающее резковатый, но всё же приятный аромат, от которого я почему-то ощутил возбуждение. Или запах тут не при чём?

Голоса парней доносились из дальнего угла, там, где огромная куча скошенной травы сходила на нет. Желания кого-то успокаивать или вести задушевные беседы я не ощущал, поэтому полез по скрипящим ступеням ненадёжной лестницы наверх.

Сено было и здесь, но гораздо меньше, причём именно это местечко кто-то использовал для ночлега. На душистой подстилке лежал смятый кусок грязной тряпки, и я брезгливо отшвырнул его прочь. Ого! А здесь имелись окна. В скате крыши чернели четыре квадратных отверстия, освобождённые от крышек, сложенных у стены.

Красота! Я повалился в покалывающую, сквозь одежду, пушистую массу и уставился на мерцающие огоньки звёзд, пытаясь отыскать знакомые созвездия. Естественно, не нашёл: мне и медведей то удавалось найти, если кто-то показывал. Вот такой я хреновый астроном.

Только сейчас стал слышен оглушительный хор многочисленных насекомых, словно обезумевших с наступлением темноты. Темноты? Странно, но я продолжал видеть достаточно чётко, словно рядом присутствовал источник рассеянного света. Видимо, особенность местных ночей.

Сквозь гвалт насекомых донеслись осторожные шаги и тихое потрескивание ступеней. Кто-то медленно поднимался наверх и ощущая знакомый аромат, я мог точно сказать — кто. Потом, этот кто опустился рядом и осторожно укусил за ухо. Холодные пальчики едва ощутимо скользнули по груди, легко справившись с пуговицами рубашки и пощекотали живот. Желание было почти нестерпимым и я, прижав нахальную конечность, повернул голову, касаясь губами упругой кожи щеки. Оля тихо засмеялась и отодвинулась.

— Нет, мой лев, — прошептала она, — сначала я хочу романтики. Посмотри, как сказочно красиво вокруг. Сама обстановка требует, так что давай, вдохнови меня.

Во мне бурлило, словно адское варево в колдовском котле и желанное тело было близко, до головокружения, но я хорошо понимал, насколько серьёзно настроена Ольга. Она собиралась получить всё, до последней капли.

До сих пор я не посвящал свои стихи никому, кроме Марины, изливая в них свою безответную любовь и отчаяние. Сейчас, глядя на совсем другую девушку, я ощущал нечто иное и строки, приходящие в голову, не имели ничего общего с прежними сочинениями.

Гладкое тело, в свете луны

Зелёные очи, как полночь темны

И груди твои, как холмы высоки

А губы твои, так маняще близки.

Пальцы твои, словно лёд холодны

Ты веки прикрыла — глаза не видны,

А губы твои, как огонь горячи

И слышу, как сердце безумно стучит.

Под кожей твоей — жаркий пламень и лёд

Целуешь меня, губы — перец и мёд

А очи твои, то светлы, то темны

И близость твоя, то — реальность, то — сны…

— Ну и? — Оля, практически обнажённая, легла на меня, обжигая пылающей кожей, — скажи: хочу…

— Хочу тебя! — прохрипел я и всё заверте…

Нет, это очень отличалось от предыдущего раза: я словно угодил в жерло пылающего вулкана и пламя поглотило меня, обратив в часть себя. Языки огня, ласкали тело, сжигали его и проникали внутрь, становясь мной. Казалось Оля была везде и нигде, одновременно. Её запах и вкус…Это было нечто неописуемое. Словно я заблудился в пустыне и умирая от жажды, обнаружил живительный источник, которым никак не мог насытиться.

Сколько всё это продолжалось — не знаю. Казалось энергия, бушующая внутри, не даст остановиться никогда, однако в один миг мир затрепетал, и волна экстаза прокатилась по всей вселенной, сшибая звёзды и взрывая их. Я даже видел эти разноцветные огоньки, плавно опускающиеся во мрак.

А потом вдруг не осталось ничего, кроме самого мрака. Впереди бледно светилась распахнутая дверь и мне нужно было пройти в неё. Неудержимо тянуло вперёд, но я твёрдо знал: с другой стороны, притаился некто могущественный и враждебный всей моей сущности. Страх сковывал тело, но я продолжал приближаться ко входу…Куда? Не знаю. Внезапно я ощутил, как тварь, с той стороны, устремилась навстречу, наращивая скорость с каждым мгновением. В самый последний момент, мне удалось разорвать незримые путы, и я рванулся прочь, исходя беззвучным воплем…

И проснулся.

Казалось, в ушах затихают отзвуки далёкого вопля, но понять, мой ли это крик, вызванный жутким сновидением или чей-то ещё, я не мог. Впрочем, звук вполне мог быть, всего-навсего, частью кошмара.

Ночь продолжалась. Всё так же загадочно перемигивались звёзды, под громогласный хор неутомимых насекомых. Еле слышно посапывала спящая Оля — её то определённо ничего не беспокоило. Лицо девушки, в рассеянном свете, казалось совершенно незнакомым: оно стало ещё краше и приобрело ангельские черты. Полюбовавшись великолепной грудью и стройными ногами, я неторопливо оделся и очень тихо спустился вниз.

Почти у самой лестницы, наполовину зарывшись в траву, лежал на боку Витёк. Физиономия у парня казалась такой несчастной, словно у маленького мальчика отняли любимую игрушку. Хихикая, я искренне пожалел о неработающем фотоаппарате, после чего прокрался к выходу и окунулся в бесконечный простор летней ночи.

Снаружи оказалось совсем светло: огромная луна тяжело тащила по звёздному небу своё опухшее тело, окрашивая серебристой краской деревья в саду. Казалось, кто-то заменил растения платиновыми муляжами, не жалея драгоценного металла. На мгновение у меня мелькнула мысль, пойти разбудить Олю и показать ей всё это чародейство, но сделав несколько шагов я передумал.

Чуть дальше, среди низкорослых деревьев, напоминающих ивы, на толстом бревне, превращённом в лавочку, сидел кто-то, понуривший голову. И этот «кто-то», подозрительно походил на Наташу. Кажется, девушка пребывала не в самом лучшем настроении. Лучше всего было просто уйти, и я намеревался так и сделать.

— Иди сюда, — сказала Ната и её шёпот странным образом перекрыл весь ночной гомон.

Я медленно подошёл и сел рядом. Её светлые (Что за?..) волосы скрывали лицо, но я словно видел выражение непонимания и боли, написанное на нём.

— Какая луна! — почти простонала девушка и повернулась ко мне, — она так не похожа на обычную, правда? Знаешь, у меня ощущение нереальности, будто мы попали на совсем другую планету, с другими законами и правилами и теперь прошлое постепенно превращается в дым, туман, — она помолчала, а потом медленно убралаволосы с лица. Странно, но её черты почему-то напоминали Ольгу, как это бывает у близких родственников, — я пыталась заняться любовью с Пашей, но он начал кричать, словно мои прикосновения жгли его. И я ушла. А теперь мне тоже больно! Больно, вот здесь.

Она коснулась груди и её глаза, отражая лунный свет, вспыхнули жёлтым. На несколько безумных мгновений, мне казалось, будто свет этот, вовсе не отражённый, но я тут же отбросил нелепую мысль прочь, уж слишком она повышала градус сумасшествия, которого и так хватало в последнее время. Да и вообще, голова оказалась полна совершенно иными мыслями, препятствующими размышлениям на иные темы.

Короче я, с некоторым испугом осознал, как сильно хочу Наташу и неизвестно откуда, почувствовал встречное влечение. Возможно в этом безумии была повинна фантастическая луна, лишавшая последних остатков разума; возможно — откровенный взгляд, пойманный мною у бочки с водой.

Голова Наты опустилась и её волосы (Да нет, они совершенно очевидно стали гораздо светлее!) полностью скрыли лицо. Наружу проникали только слова, которые летучими мышами кружились надо мной и лишь спустя некоторое время, позволяли уловить их и осознать значение.

— Со мной что-то происходит, — она потрясла головой, будто пыталась избавиться от некоего наваждения, — весь день меня словно несли вперёд какие-то невидимые крылья. Эта, — девушка пошевелила тонкими пальцами, подбирая подходящее слово, — эйфория — прежде я никогда не испытывала ничего подобного — она, как оргазм, который всё никак не желает заканчиваться, — Ната подняла голову, и я различил блеск глаз, сквозь светлые пряди волос, — а потом я вдруг осознала, что хочу тебя. Безумие, да? Как будто всё, происходящее с нами: этот светящийся круг, непонятное место и невидимые крылья, было лишь прелюдией к чему-то большему, главному. И это главное — ты. Мне должно быть стыдно, да?

Голоса ночных насекомых отодвигались всё дальше, точно кто-то сдвигал ползунок громкости на минимум, а свет луны становился всё ярче, проникая в самые дальние участки души, открывая там истины, неожиданные для меня. А затем ослепительная вспышка возвестила о единении наших губ.

Нет, зря мне показалось будто между Олей и Наташей имелось какое-то сходство, разве некоторые черты, в занятии любовью девушки оказались совершенно непохожими. Первая была ярким огнём, испепеляющим пламенем страсти, а теперь я оказался во власти неудержимого потока раскалённой лавы: тебя словно сковывают по рукам и ногам, и ты способен лишь повторять движения, пленившего тебя. Но стоит расслабиться, позволить потоку управлять собой, и ты получишь немыслимое наслаждение.

Ната несомненно любила и умела доминировать в сексе. Её сильные руки ласкали моё тело, в то время как упругие губы то касались моих, то ныряли вниз, оказываясь внезапно в самых неожиданных местах. Красивые мускулистые ноги обвивали поясницу, регулируя ритм и почему-то это вовсе меня не раздражало. Оставалось только раствориться в океане удовольствия, стать его частью и утратить собственное я.

Время от времени, я вновь становился собой и тогда часть меня, отстранённая от вязкого жара, фиксировала звёздное небо, с ухмыляющимся ликом луны, тёмные силуэты деревьев, тихо шелестящие в потоках слабого ветерка, чью-то фигуру, на лавочке, где мы сидели прежде…Какого чёрта?!

— Как интересно, — задумчиво сказала Галька, посеребрённая призрачным сиянием, — вы уж извините, но я устала сидеть в кустах. Не слишком помешала?

— Ты — засранка! — только и смог выдохнуть я, пытаясь не глядеть в глаза поднимающейся партнёрши, — другого места, кроме кустов и лавочки, вокруг, естественно, нет.

— Настолько интересных? Не-а.

Наташа ничего не говорила. Впрочем, она не выглядела смущённой или пристыженной — скорее задумчивой. Девушка неторопливо поцеловала меня, после чего медленно оделась, дав в полной мере оценить великолепно развитое тело и отправилась к сараю, покачивая крутыми бёдрами. Проходя мимо Гали, она едва слышно фыркнула, и та тотчас фыркнула, в ответ. Что за?.. Только теперь я сообразил — наша полуночная гостья совершенно обнажена!

Да они все рехнулись!

Впрочем, а я-то чем лучше? Отбил девушку у лучшего друга и только что переспал с девушкой другого. Да, всё произошло по взаимному влечению, но легче от этого не становится. Как бы на такое отреагировал старина Фрейд? Лечиться вам всем надо и чем быстрее — тем лучше.

— Забавно получилось? — хихикнул голый чертёнок, изогнувшись в лунном свете и дав тому жадно облизать все выпуклости худощавого тела, — ну и ночь сегодня, а? Просто прелесть! Давно мне не было так хорошо.

Я сидел, опёршись рукой о скомканную рубашку и разглядывал собеседницу, поражаясь тому, как пронизанная лунным сиянием темнота может изменять черты лица и абрис тела. Ночное светило определённо решило подшутить над всеми тремя девушками, одарив их одинаково светлыми волосами и кукольными физиономиями супермоделей. А фигуры всех выглядели намного аппетитней, чем обычно.

Впрочем, о чём это я? Когда это у меня была возможность подробно изучать Галю, в обнажённом виде? Прошлым летом, на пляже? Когда над ней, точно коршун, нависал её очередной мачо, готовый набить морду всякому, задержавшему взор на девушке дольше, чем на полсекунды?

Про Наташку я вообще молчу. У меня, прежде, и мыслей то таких не было. А сейчас, вспоминая, как мы занимались любовью, я не смог удержать довольной улыбки. Хорошо.

— Ну, как было? — поинтересовалась Галя и подмигнула. А когда это она успела опуститься на землю и расположиться рядом? И почему в её глазах прыгают бесенята? Однако же, может быть достаточно задавать самому себе идиотские вопросы, особенно когда красивая девушка в звенящей ночи, пронизанной лунными лучами, касается твоего тела своими тонкими пальчиками.

— А ты это с какой целью интересуешься? — я перехватил шаловливую ручку и поцеловал её, — не слишком ли много неожиданностей, для одной ночи?

— Да уж! — она, со смехом, вырвалась и вдруг, одним плавным движением, оседлала меня, — не шевелись, а то — укушу. Честно говоря, от Наташки я такого не ожидала. Такая вся, приличная… Вот тебе, я же предупреждала!

— Больно, — пожаловался, потирая укушенное место, — у тебя зубы острые, как у кошки!

— Ты ещё не видел, какие я могу оставить следы на спине! Лучше лежать спокойно. Вот так, хороший мальчик. А за послушание, я буду тебя целовать. Вот сюда. И сюда. Ага, попался!

У меня и близко не было мыслей об усталости, но эта чертовка, по всей видимости, могла бы пробудить желание и у мёртвого. Похоже, ко мне соблаговолила явиться третья стихия. На этот раз — вода — игривая, плещущая свежей энергией и норовящая захлестнуть с головой, перехватив дыхание.

Полчаса, а то и больше, мы просто невинно развлекались, кусая, царапая и щипая друг друга, а потом этот бесёнок взялся за меня в полную силу, и я понял, насколько мои предыдущие партнёрши были любителями, по сравнению с этим, узконаправленным профессионалом сексуальных утех. За один единственный раз я узнал раз в десять больше, чем за все предыдущие годы.

Иногда, в моём совершенно одуревшем сознании, всплывал идиотский вопрос; обе ли сестры столь искусны в мастерстве любви, но образ Марины испарялся под мощным напором сексуального урагана, который кто-то по ошибке поместил в тело девушки Галины. Её скуластое лицо превращалось в ослепительный лик луны, светлые волосы скользили по моей коже, а груди соблазнительно ускользали от пальцев, неожиданно и волнующе касаясь сосками моих.

Небо начало сереть, а звёзды бледнеть, испаряясь, когда Галя, продолжая хихикать, остановилась и впилась в мои губы долгим страстным поцелуем.

— А я-то думал, ты ещё девочка, — сказал я улыбаясь, когда она оторвалась от меня и немедленно получил щелчок по губам, — прекрати.

— Почти, — хмыкнула она и поднялась, — главное — не количество, а качество. Как тебе качество?

— Очуманеть, — совершенно искренне признался я и получил, в подарок, ещё один поцелуй.

Галя качнулась в сторону, словно собиралась уходить и вдруг замерла, внимательно глядя на меня.

— Знаешь, — пробормотала она, покусывая нижнюю губу, — странно всё как-то…В общем, обычно, я ничего к тебе не чувствовала — ну, ходишь к сеструхе и ходи себе. Не обижайся, но Витька мне всегда гораздо больше нравился. А сегодня, ну точнее, ещё вчера, как удар: смотрю на тебя и чувствую — хочу. И не просто хочу, а как кошка — готова спинку изогнуть и голову подставить. Не вздумай смеяться, а то покусаю!

— Да я и не думал, — совершенно искренне сказал я, — хорошо мне, вот и всё.

— Ладно, днём. Ночью вдруг поняла: если вот прямо сейчас не пойду и не трахну тебя — умру. Словно опоили чем-то. Сознайся: хотел приворожить сеструху, а налил мне?

— Точно, — согласился я, — никому не говори, но я — великий сексуальный маг и чародей. Все вы: ты, Ольга и Наташа в моей власти. Скажи лучше, сейчас то хоть попустило?

— Нет, — тихо прошелестела девушка и растаяла в серебристом сумраке.

Некоторое время я вообще не мог связно размышлять: в голове каталось разноцветное нечто и оставалось расслабленно наблюдать, как оно переливается мягкими красками. Даже не знаю, сколько продолжалось это единение с нирваной, но кончилось всё, как обычно, не слишком хорошо.

Внезапно внутри возникла бездонная чёрная воронка и меня тотчас втянуло внутрь, погрузив буйство расслабляющих тёплых красок во тьму, наполненную леденящими ветрами. Пальцы окоченели, превратившись в неподвижные сосульки, а грудь наполнилась хрустящими кристалликами льда. Это напоминало голод в его крайней стадии. Наверное, именно так ощущают себя люди, умирающие от истощения. Вот только я не был голоден, и бездонная мёртвая дыра находилась не в желудке, а снаружи. Она вообще существовала, как бы отдельно от всего реального мира.

Окончился странный приступ так же внезапно, как и начался: меня просто вышвырнуло из ледяной чёрной преисподней обратно, в тёплую летнюю ночь, мало-помалу трансформирующуюся в прохладное утро.

Тёмные силуэты деревьев обретали цвет и объём, а утративший волшебное очарование шар луны, стыдливо прятался за высокий забор. Ветер усилился, посвистывая в листьях и подали голос первые птахи, легко затмив звонкими голосами, усталых певцов ночи.

Я медленно и неохотно облачался, когда услышал чьи-то осторожные шаги. Хм. От сарая ко мне приближался Илья. Честно говоря, я даже немного испугался. Уходящая ночь оказалась такой необычной, а я мог и перестараться накануне, приложив его головой о камень. Промелькнувшие мысли, привели меня в ужас.

Товарищ остановился и приложив палец к губам, поманил меня. И манит, и манит… Экая хрень в голову то лезет!

— К нашей вдове приехали сыновья, — прошептал Илюха, стоило мне подойти, — странные такие парни, все трое. И очень большие. Пошли, послушаешь, о чём они говорят.

Ф-фу, от сердца отлегло. Однако окаменевшая физиономия друга говорила о его серьёзной обеспокоенности. А Илья никогда не пытался наводить панику на пустом месте — слишком умён, для такого. А вот в лице его нечто странное… И в причёске! И в цвете волос! Фигня какая-то. Ладно, потом разберусь.

Мы тихо подкрались к углу строения и товарищ, ещё раз прижав палец к губам, махнул рукой. Я осторожно выглянул из-за угла и тотчас невнятное бормотание, сливавшееся до того с пронзительным пением птиц, превратилось в осмысленную речь.

Сквозь серый сумрак подступающего дня, дом вдовы напоминал огромную чёрную глыбу, вросшую в землю. Три булыжника поменьше, замершие у входа, вели тихую беседу. Странное дело, в принципе на таком расстоянии, я не должен был расслышать их разговор, но благодаря непонятному эффекту, чётко различал каждое слово.

Хозяйка, с заметной нервинкой в голосе, возражала двум молодым (если судить по голосам) парням. И то, в чём они пытались её убедить, мне совсем не понравилось.

— Дылда сказал, что если ещё какой мытарь сгинет в окрестности — шкуру с нас спустит, — злобно басила вдова, упирая ладони в необъятные бёдра, — а у этих то и взять неча.

— Угу, то они — ламии, то взять неча, — похохатывал молодой басок, — мамаша, признайся, стара ты слишком стала. Девки, ты грила, у них дуже файные, вот девок и возьмём.

— Тощие.

— Ничё, возьмём тощих. А там, гляшь, и золотишко какое на них, в голом то виде, обнаружится. А Дылде откель про них знать, сама грила — со старого погоста пруть. Оттеда ж никто не шастаить.

— Вот и грю — ламии то! — странное дело, сегодня вдова не так проглатывала окончания слов, да и вообще, её речь стала намного внятнее, — ты ж дурень знашь, я трохи ворожея. Могу по виду души, расписать, кака у тя болячка.

— Ну? — это другой, чуть постарше.

— Так вот, у двух пацанов усё у поряде, а вот у трёх девок и двох других — души то и нету. Вовсе. Пусто у их там. Грю: ламии то, упыри, как есть, со своим помощниками. И с погоста старого пришли, потому как свежей кровушки захотели. Я их чо и пустила, сам знашь: коли упыря пригласишь по доброй воле, тебя он сосать не будет.

— Ламии, упыри, — протянул старший и достал из-за пазухи длинный предмет, — Гусак, топай за топором и попередь Селезня, чтоб от ворот ни на шаг. И вилы от себя пущай не отпускает. Супротив упыря, сталь — самое то! А упыриху то я ещё не трахал.

Так — трое. Один у ворот, а двое других сейчас пойдут убивать нас и насиловать наших девочек. Я повернулся к Илье, который тоже слушал всю эту милую беседу и теперь мотнул головой: дескать, как будем выкручиваться. Страха я, почему-то не испытывал, только сосредоточенность и холодную ярость. Упырями здесь были вовсе не мы, а вот эти четверо нелюдей, регулярно убивавшие своих постояльцев.

— Собирай всех, — тихо сказал я и обняв товарища, за плечо, потащил прочь, — ворота охраняются, а оружия у нас нет. Да и здоровые эти утки-селезни, хрен из пушки пробьёшь! Поэтому, идите вглубь сада, а я поищу какое-нибудь дерево около забора, может получиться перелезть. Всё понял?

Илья кивнул и опрометью бросился внутрь сарая.

Стараясь держать себя в руках и не ускорять шаг, я направился к ограде. Первый раз в жизни меня намеревались убить! И не какие-нибудь гопники, в подворотне, поигрывающие выкидным ножичком, нет. Люди, которым уже приходилось это делать. Да они и обсуждали предстоящее, словно привычное и несложное дело. Несложное, ха! Если мы не сумеем удрать, двое громил с топорами нашинкуют нас, словно капусту. Ночь, воистину, переставала быть томной.

Да и ночью, тоже. Верхушки деревьев начали вспыхивать, улавливая первые лучи поднимающегося солнца. Я обернулся: не появился ли кто-нибудь из гостеприимных хозяев? Нет, пока всё спокойно. Однако же, в этой полосе, около ограды, я, как на ладони. Полосе? Твою мать!

— Твою мать! — негромко выругался и ускорил шаг.

Все деревья, на расстоянии метров трёх от стены, оказались аккуратно вырублены, а ветви оставшихся подрезаны. Похоже, эти психопаты специально приготовили ловушку для таких беспечных придурков, как мы. Я уже почти бежал вдоль толстых брёвен ограды и паника, мало-помалу, овладевала мной. Стать друг другу на плечи? Чёртовы колючки на верхушках деревянных кольев выглядели весьма неаппетитно и очень прочно. Попробовать прыгнуть с высокой ветки? Высота порядка пяти-шести метров — верный перелом или вывих.

Стена повернула под прямым углом, и я побежал, продолжая вертеть головой в поисках малейшей зацепки на спасение. Хоть единственный шанс!

Что это? Я остановился, не веря своим глазам: небольшая дверца, куда можно пролезть, если немного пригнуть голову. Единственной проблемой казался толстый деревянный засов, закреплённый в металлических кольцах, чем-то, отдалённо напоминающим ржавый амбарный замок. Неужели нам повезло?

Я пригляделся и этот второй взгляд оказался не столь оптимистичным. Мало того, мне совсем не понравились глубокие царапины на засове. Такие вполне могли оставить ногти человека, теряющего рассудок, от ужаса. Земля, под ногами, пропиталась чем-то коричневым и выглядела утоптанной, словно…Место казни? Эти ублюдочные садисты вполне могли развлекаться, позволяя жертве почувствовать надежду на спасение.

Уроды! Страх уступил место бешенству. Я опять представил, как после моей смерти наших девочек станут насиловать эти отвратительные скоты. В глаза плеснуло багровым и я, изо всех сил, ударил кулаком в проклятую дверь, преградившую путь к спасению. Оглушительно хрустнуло и я, по инерции, ударил другим кулаком. Ещё раз затрещало и гулко хлопнуло.

С некоторой оторопью я уставился на дело рук своих. Видимо, за состоянием калитки никто не следил и дерево основательно прогнило. Толстенный засов сломался пополам, а сама дверца слетела с петель и лежала на земле. Поднятая ударом пыль, вместе с крохотными опилками, медленно опускалась вниз.

— Ты какого тут шумишь? Ого!

Я обернулся.

Илья вёл наших, удивлённо покачивая головой, при виде всего этого безобразия. Товарищ, как и девочки, выглядел весьма бодро, а вот Витя и Паша весьма напоминали зомби, недавно покинувших уютные могилки и если Витёк лишь непрерывно зевал, потирая заспанные глаза, то Павел шатался, словно ноги отказывались нести его. Похоже, заболел. А девочки — хороши! Как на подбор. Теперь, когда они были вместе, странное сходство проявилось ещё заметнее. Хм, да и волосы стали светлее и длиннее.

— Тараном воспользовался? — ехидно осведомился Илья, пиная половинку засова, — головой, очевидно, поработал?

— Угу, она у меня знаешь, какая умная, — парировал я и кивнул в сторону дома, — как там, тихо?

— Вроде, да, — он пожал плечами, — вот, суки! Раньше, только в новостях, про таких говнюков, слышал, а теперь вот столкнулся. Кто бы мог подумать!

— Пошли быстрее, — сказал я, вглядываясь в тонкие пряди утреннего тумана, плывущего между стволами деревьев, — а то, как бы действительно не пришлось столкнуться.

Накаркал.

В глубине сада, едва не превратившегося в смертоносную ловушку, наметилось некое движение, как если бы двое огромных мужиков, с чем-то длинным в руках, со всех ног бежали в нашу сторону.

— Чёрт! — выругался я и посторонился, пропуская девушек, — Витёк! Да проснись ты, мать твою! Это же не шутки!

Проходивший мимо Паша, споткнулся и несомненно упал бы, если бы Наташка не поддержала парня под руку. Вид у девушки был несколько виноватый и взгляд она не отрывала от земли. Но это не делало её менее красивой. И желанной? Проклятье, о чём я думаю?

На открытое пространство, тяжело пыхтя, выбежал огромный бородатый толстяк, в бесформенной коричневой хламиде, напоминающей обтрёпанную и грязную рясу. В окорокоподобных лапах этот монстр сжимал наточенную до блеска здоровенную секиру. Топорище зловещего инструмента покрывали коричневые пятна и это определённо не были следы от древесного сока. Громила резко остановился и на его одутловатой морде отразилось недоумение. Маленькие тупые глазки ощупали цепким взглядом остатки засова, лежащую в пыли дверцу, а потом остановились на мне. Убийца поудобнее взялся за рукоять и совершенно неожиданно его физиономия расплылась в широкой ухмылке.

— Я вас, ламиев, не боюся, — проскрипел он, я — не мамка и не стану шарахаться от всякой, грёбаной, нечисти.

— Напрасно, — ощущая внутри ледяное спокойствие, отчеканил я и отступил на пару шагов, — нечисть, она и вернуться может.

Из-за спины первого «лесоруба» вынырнул ещё один, копия братца, но чуть меньше ростом. У этого имелся не топор, а какая-то хрень, типа косы с короткой ручкой. Второго упыря тоже застопорило, при виде сломанной двери, и он испуганно схватил брата за плечо ладонью, поросшей густым чёрным волосом. Я сделал им «козу» и нырнул за ограду.

К сожалению, здесь дела обстояли не так хорошо, как я надеялся. В принципе, мы могли бы запросто удрать от двух кровожадных бурдюков с дерьмом, если бы не одно — но. Паше стало совсем плохо, и он почти висел на Вите и Наташе, бессильно мотая головой. Естественно, бросать товарища, спасая собственную шкуру, никто не собирался.

Ольга подняла на меня свои жёлтые (да, какого?!) глаза, в которых светилась мольба и надежда на спасение.

— Ладно, — сказал Илья и поднял длинную палку, — дадим им просраться!

Явно не выход. Я огляделся. Здесь туман казался гуще, чем в саду, но сквозь серые космы, можно было различить нечто определённо четырёхколёсное, чуть дальше, на дороге.

— Туда, — показал я пальцем, — кажется, там машина этих ублюдков. Попробуем позаимствовать.

Сзади затрещало. Я обернулся. Ух ты. Похоже, наши гостеприимные хозяева так давно использовали потайную дверцу, что перестали соответствовать её размерам. Большенький братец пыхтя протискивался в крохотный проём, напоминая злобную версию Винни Пуха. Это было бы даже смешно, если бы не топор, с застарелыми следами крови предыдущих жертв.

Скрипнув зубами, от бессильной злости, я бросился следом за остальными.

— Машина? — язвительно встретил меня Илья и потряс своим дрыном, — тогда это — пулемёт!

М-да, похоже я и не представлял, в какую глушь нас занесло.

Лошадь, впряжённая в дощатую платформу, опирающуюся на две деревянные колёсные пары, испуганно косилась на нас тёмным блестящим глазом и нервно переступала грязными ногами. Это не было то красивое грациозное животное, которое любят показывать в кино. По сравнению с подобным недоразумением, даже неказистый конёк, на котором ездил мой знакомый цыган, показался бы арабским скакуном. Да и воняло от лошади, будь здоров!

— Ну и кто умеет заводить этот автомобиль? — угрюмо поинтересовался я, косясь на дорогу за спиной, — лично я даже не знаю, с какой стороны к нему приближаться.

— Я немного умею, — внезапно откликнулся Витёк. Вот от кого бы не ожидал, — чего уставились? Я, три года подряд, дядьке в селе помогал яблоки возить. Скажите спасибо, что хоть кто-то умеет это делать.

— Спасибо, — совершенно серьёзно сказал я, — грузите Пашу на эту хрень и будем делать ноги. Копыта, то есть.

В тумане, за нашими спинами, оглушительно затрещало, хрустнуло и донёсся звук падения тяжёлой туши, сопровождаемый злобными ругательствами. Витя хотел задать какой-то вопрос, но я нетерпеливо пихнул парня к телеге и начал помогать Наташке устраивать Пашу на грубых досках. Хоть бы сена какого накидали! Павла совсем рубило: он едва ворочал руками и бормотал, как ему холодно. Высокой температуры я не наблюдал, но это ничего не означало. Вот ведь засада!

Стоило Гале с Олей вспорхнуть на наше средство перемещения, лошадь затряслась мелкой дрожью, и Витьку пришлось натянуть грязные волосатые верёвки, служившие поводьями. Когда я посадил Наташу и обменялся с ней быстрыми взглядами, обнаружилось отсутствие свободных мест. А сзади уже доносился оглушительный топот двух злобных великанов.

— Гони! — крикнул я Вите и махнул Илье: ножками, мол, ножками.

Уродливое создание не стало упрямиться и набрало с места вполне приличную скорость, которой я не ожидал от подобной, коротконогой животины. Тем не менее, мы с товарищем, сумели удерживать тот же темп, ухватившись за криво сколоченные борта.

На бегу я оглянулся и увидел, как из тумана появился один из братьев-убийц. Похоже — младшенький, потому как в руках у него блестел серп. Тяжело дышащий толстяк попытался изобразить преследование, яростно проклиная мерзких воров. Но тут мы были вне конкуренции, оставив толстозадых маньяков далеко позади.

Внезапно испуганно вскрикнула Оля. Немудрено: из-за поворота выскочил ещё один телепузик, с вилами наперевес. Очевидно, нам встретился третий поросёнок, охраняющий ворота. И он казался удивлённым не менее нас.

Пока я прикидывал, успею ли добежать до него, прежде чем он поднимет оружие, произошла странная вещь. Галя вдруг громко рассмеялась и пнула растерянного ублюдка пяткой в грудь. Казалось, для сокрушения подобной туши потребуется, по меньшей мере, термоядерный заряд, но похоже нам начало везти. Видимо толстопуз очень неустойчиво стоял на своих коротких ножка и лёгкий тычок смеющейся девушки отбросил тушу к самому забору, впечатав в брёвна. Продолжая хохотать, Галя послала сокрушённому колоссу воздушный поцелуй, сопроводив его непристойным жестом.

— Бесёнок, — пробормотал бегущий рядом Илья и хихикнул, — я тебе кое-что расскажу, не поверишь.

У меня тоже имелось несколько интересных фактов, но я ещё не знал, хочу ли я с кем-нибудь делиться событиями прошлой ночи. По крайней мере, пока.

— Нашёл время, — хмыкнул я, — мог бы начинать ещё в саду. Глядишь, наши убийцы остановились бы, послушать.

— Хватит ёрничать, — странное дело, похоже ни мне ни Илюхе ничуть не мешал вести разговор бешеный галоп, которым мы неслись вперёд, — ты только никому не говори, но ко мне, сегодня ночью приходила Галька. И мы с ней…

Я едва не упал. Ну, по крайней мере, споткнулся. Нет, честно, такого я просто не ожидал.

— Вот, вот, — самодовольно надулся Илья, — не только тебе чужих девиц соблазнять. Ладно, не злись, это я так, к слову. И прикинь, эта засранка — совсем не девочка! А ведь даже я, дурень, так думал.

Я мог бы ответить, что уже осведомлён об этом интереснейшем факте, но сдержался, попытавшись прикинуть, когда Галя посетила Илюху: до меня или после. По времени выходило — до. А по ней и не скажешь! Внутренний голос ехидно намекнул на собственные ночные эскапады, никак не отразившиеся на бодром состоянии. По ходу сеновал состоял из какой-то местной виагры и все мы нанюхались, по самое не балуй. Другого объяснения, всей этой активности, у меня просто не было.

— Может, хватит гнать? — нервно поинтересовалась Наташа, бережно удерживающая голову Паши на своих коленях, — мы уже уехали достаточно далеко. Думаю, эти ублюдки нас не догонят. А трясёт на такой скорости — только держись.

— Витя, останови пока, — крикнул я, — надо Пашку посмотреть.

Разгорячённое животное, наотрез отказывалось останавливаться и ещё метров сто телега неслась на прежней скорости, прежде чем её удалось затормозить.

Уехали мы уже действительно далеко и злополучного домика долбанутого семейства след простыл. Утреннее солнце успело разогнать серый туман, обнажив бескрайние поля и тёмную щёточку леса, на горизонте. Дорога, по которой неслась наша кляча, вела вперёд, не сворачивая и где-то впереди тускло темнела какая-то бесформенная масса.

На всякий случай, я попробовал стянуть с руки приросший браслет, но проклятое украшение продолжало притворяться частью запястья. Придётся по старинке: кому — раз, два, три, четыре; кому — раз, два.

Паша немного очухался и даже смог самостоятельно принять сидячее положение, однако цвет его физиономии всё ещё отличался от того, который можно наблюдать у здорового человека. Наташка всё это время продолжала хлопотать над ним, точно наседка и вид у неё был донельзя виноватый, словно это она оказалась виновата в болезни парня.

Галя с Ольгой переместились на один борт телеги и покачивая ногами, о чём-то оживлённо шептались, поглядывая в нашу, с Ильёй, сторону. Периодически, то одна, то другая, начинала хихикать. Оставалось надеяться, что это никак не касается событий прошедшей ночи. Гале было о чём рассказать.

Витя, оставив поводья, подошёл к взбудораженной коняге и поглаживал её между ушами, пришёптывая нечто успокаивающее в дёргающееся ухо. Лошадка, мало-помалу, приходила в себя и её хвост перестал вертеться, точно взбесившаяся метла. Водитель же кобылы, напротив, выглядел весьма встревоженным и чем-то, очень озадаченным. Взгляды, которые он бросал на всех нас, походили на выстрелы снайпера, такие же короткие и хлёсткие: выстрел — Илья, выстрел — Ольга.

— Мне кажется или девочки какие-то не такие? — задумчиво произнёс Илья, опёршись локтём о край телеги, — точно изменились, — он пошевелил пальцами, пытаясь подобрать подходяще сравнение, — словно им всем сразу сделали пластическую операцию. Я, например, раньше никогда не обращал внимания на Наташку, а сегодня, — он понизил голос и наклонился ко мне, — прикинь, сегодня понял — хочу её и всё! Во дела! А тут ещё и Галя…Крыша едет.

— Да, — коротко ответил я.

Девчонки? Хм. Он своего лица не видел. Или меня попросту слегка глючит от усталости, недосыпания и голода? Тогда почему я — бодр, свеж и абсолютно не хочу есть? А по поводу желания…Тут никаких сомнений не было: я хотел всех троих, и горячую, словно пламя, Олю, и тягуче-медовую Натку, и освежающе-смешливую Галку. Все такие разные и такие желанные.

— Не бери дурного в голову и тяжёлого в руки, — посоветовал я, — доберёмся до родных мест, а там уже будем определяться, кто и как поменялся и кого хочет. Нат, как там Пашунтий? Уже можно дальше ехать или пусть ещё немного полежит?

— А моё мнение, стало быть, уже никого не интересует? — слабым голосом откликнулся болезный и потёр бледный лоб, — вот дерьмо! Словно целое стадо вампиров надо мной поработало, высосали досуха, мерзавцы. Витёк, говорил же тебе…Эта последняя рыбина точно неправильно пахла.

— Но у меня всё в порядке, — слегка виновато, отозвался тот, не прекращая гладить лошадку, — я же не виноват, что у кого-то пузо слабое.

— Негодяй, накормил моего мальчика всякой бякой, — проворковала Наташа, — самому — ничего, а мой карапуз весь исстрадался.

Витёк бросил на неё косой взгляд и ничего не ответил. Хм. Недобро глядел наш товарищ. Я подошёл ближе и осмотрел Павла. М-да. Бывали дни, когда он с похмелюги выглядел поприличнее. Но, похоже, его болячка, действительно, начинала отступать. Не знаю, случайно ли или сработало подсознание, но опёршись о край повозки, а накрыл ладонью пальцы Наташи, за спиной Паши. Девушка вздрогнула, но ничего не сказала. И не сделала. А искра, в её взгляде, сказала мне о многом.

— Поехали, — пискнула Галя, едва отдышавшись от очередного смешка, — быстрее приедем — быстрее покажем хворого весёлому доктору.

— Да, тронули, — Пашка деловито махнул рукой, — чего стоять?

Оля повернулась и подмигнув, показала мне длинный язык. Галя обернулась через другое плечо и проделала то же самое. Издеваются. Ладно.

— О-ох, — внезапно вздохнул Илья и схватился за меня. Его, необычайно светлые глаза, вдруг наполнила непроглядная тьма. Как у демонов, в сериале «Сверхъестественное». Аж жутко стало!

— Какого чёрта? — встревоженно спросил я, придержав его под локоть, — ты чего, тоже?..

— Нет, нет, — он потряс головой, — уже всё в порядке. Хрень какая-то непонятная. Как будто внутри меня появилась бездна и я в неё рухнул. А там — только холод и мрак. Жрать, наверное, хочу. Последний раз, позавчера разговлялся.

Вот дерьмо. У Илюхи, похоже, такой же приступ, как и у меня сегодняшним утром. Может и голод…Однако, раньше подобного никогда не было. Нужно поторопиться. Может быть проклятущее колёсико, пустившее нас сюда, было радиоактивным и все мы облучились. Ещё этого не хватало!

— Садимся, поехали, — скомандовал я, — похоже, теперь места хватит для всех.

И действительно, после того, как наш лежачий принял вертикальное положение, освободилось пространство и для нас с Ильёй. Как ни странно, но я разместился между Олей и Галей, а товарищ остался по другому борту.

Витя легко запрыгнул на водительское сидение и хлопнул верёвками, вынудив несчастное животное взбрыкнуть задней ногой. Со второго поворота ключа тачка завелась и медленно двинулась вперёд.

Тотчас острый локоть вонзился мне под левое ребро и шелестящий шёпот настойчиво проник в ухо, на той же стороне:

— А, не желает ли герой-любовник рассказать, куда он исчез, после того, как проснулся? Видимо, полюбоваться видом звёздного неба?

— Э-э, — весьма чётко и вразумительно пояснил я, — угу.

— Ну а звёздное небо лучше всего смотрится, когда под тобой нечто тёплое и упругое? — прожурчало в другое ухо и локоть, ещё острее первого, едва не сломал правое ребро, — звёзды становятся такими яркими, правда?

— Как? — я был, само красноречие.

Обе мои соседки одновременно захихикали.

Происходила настоящая чертовщина. Если обе в курсе моих ночных эскапад, то почему ведут себя именно так? Сбылась заветная мечта любого идиота мужского пола — группа девушек, готовая уступить парня одна другой? Но ведь так не бывает!

— Это ещё чё за фигня? — озадаченно пробормотал Илья и все повернулись к нему, — меня, наверное, кроет?

— Похоже, на виселицы, — заметила Ната и нервно хихикнула, — чего только не привидится!

Привиделось, правда, почти всем. Тёмные, цаплеобразные силуэты, далеко в поле, действительно весьма напоминали ряд постаментов с болтающимися висельниками. Витька недовольно упомянул галлюцинирующих придурков и отвернулся. Паша пожаловался на боль в глазах и головокружение, после чего облокотился на свою подругу.

— Чепуха! — уверенно отрезала Галька и больно ущипнула меня за ляжку, — это — столбы, с проводами. За городом таких полным-полно. ТЭС называются.

— ЛЭП, — машинально поправил я, — но сходство с виселицами просто потрясающее.

— Жуткое сходство! — Олю передёрнуло, и она прижалась ко мне, — видимо, подсознание балует. Сначала эти отвратительные типы, с утра, а потом начинаешь видеть всякую чертовщину.

— Посмотрим? — предложил Илюха и даже привстал, — тут не больше пары километров.

— Я, вообще-то жрать хочу, — заметил Витя, не поворачиваясь, — и Пашу в больницу надо как можно скорее, а тебе бы только хернёй маяться!

— Он прав, — я положил ладонь на плечо вздрогнувшего Ильи, — хватит, пока, искать приключений на жопу. Они нас и сами неплохо находят.

Возражений не последовало и около часа мы медленно плелись по ровной дороге, лицезрея весьма однообразные пейзажи заброшенных полей, поросших густой серо-зелёной травой, почти в рост человека. Тёмная фиговина на горизонте, наотрез отказывалась увеличиваться в размерах и это раздражало не меньше, чем отвратительное бурчание в животе нашего извозчика.

Всё это время девочки настойчиво требовали развлечений, в виде стихов и историй собственного сочинения. Причём Ольга настаивала на романтических легендах и балладах, а Галя убедительно требовала анекдоты и байки. Как ни странно, но обоих устроили рассказы о безуспешных ухаживаниях за Мариной.

Обхохотаться, блин!

К счастью, за истёкшие сутки, я научился относиться к своей несчастной любви с философским спокойствием и мог, без особой боли, в груди, вспоминать, как два часа напролёт мок под холодным дождём, пока Мариша убеждала по телефону в вызванном такси и преодолённой полдороге. В тот вечер она так и не пришла. Галчонок, со смехом, рассказала, как они пили чай и сеструхе было в лом выходить под негламурную жидкость. Понятно. Действительно — смешно.

— Речка, — возвестил великий кормчий, — и мостик.

— Винтажный, — заметила Наташа, — веет пасторалью.

— Это как? — тотчас осведомилась Галина.

— Будь проще, — посоветовал Наташке Витёк, — видишь: народ не готов к такому резкому культурному скачку, начни с: «Мама мыла раму».

— Поумничай мне! — прикрикнула Галя, — нашёлся, умник ещё!

— Укуси его, — посоветовал я, — говорят, помогает.

Мостик, над тихо журчащей речушкой, действительно выглядел выходцем из далёкого прошлого: целиком деревянный, он коричневой дугой соединял крутые берега, больше напоминая нечто игрушечное, чем нестоящую постройку. Глядя на тонкие опоры, поросшие пушистым тёмным мхом, я, честно говоря, начинал сомневаться в их возможности выдержать нашу повозку. Видимо лошадка полностью поддерживала моё мнение и не решилась проверить его правильность, остановившись перед грубо сколоченными брёвнами настила. Замерев, животное начало мотать уродливой головой.

— Давай-ка слезем, от греха подальше, — негромко сказал я и спрыгнул, подавая пример, — Витёк, ты бы тоже, рядышком прошёлся, а то, хрен его знает, какая тут глубина.

— Похоже — большая, — известила Галька, успевшая протанцевать к верхней точке деревянной радуги, — вода тёмная-претёмная. И булькает.

Поток, действительно, просто поражал своей чернотой, то ли от большой глубины, то ли от илистого дна. Смутная тень чего-то, напоминающего огромную корягу, медленно поворачивалась под опорами, но рассмотреть предмет подробнее было решительно невозможно.

— О, рыбачки! — пробормотал медленно ковыляющий Пашка и в ответ на мой недоумевающий взгляд, пояснил, — вон, смотри, чуть дальше — на берегу рогатины торчат: значит кто-то рыбку ловит.

— Но уже давно не приходил, — вздохнул Илья и в его голосе я ощутил тревогу, — да и вся местность какая-то заброшенная. Глухомань, самая настоящая. Ой, чую, будет этот Лисичанск такой дырой — мама не горюй!

Лошадка, хоть и выглядела настоящим чучелом, оказалась поумнее иного человека: стоило всем покинуть телегу, и животина тотчас начала перебирать кривыми ногами, преодолевая мостик. Витя шёл рядом и медленно поглаживал скотинку по спутанной гриве. Изредка парень посматривал назад и его брови приобретали тенденцию выстраиваться домиком. Странно.

— Какой-то лесок начинается, — заметила Ната и похлопала Пашу по плечу, — как ты, доходяга?

— На букву Х, но не хорошо, — с кислой ухмылкой откликнулся тот, — всё то же дерьмовое ощущение пустоты внутри. Словно меня высосали огромные комары.

— А потом инопланетяне захавали моск, — заметила Галя, — будете знать, как запихиваться всякой дрянью. Вот, посмотри на меня: сутки не кушаю, бодра и свежа, как персик!

— Угу, а кто жаловался на приступ опустошения? — хмыкнула Оля и отпустила болтунье лёгкий щелбан, — или как ты это назвала: единение с пустотой.

— Загадочно, — согласилась Наташа и нахмурилась.

Мы, с Ильёй, переглянулись: похоже непонятная фиговина произошла с каждым, из нас. Может, всё-таки, дело не в еде? Какой-нибудь вирус? Нужно быстрее попасть в людные места.

Лесок, действительно, начинался почти сразу же за речушкой. Чахлые невысокие деревца постепенно сменялись рослыми великанами с мощной морщинистой корой, напоминающей броню тяжёлых рыцарей. Откровенно говоря, я даже затруднялся в идентификации встреченных растений. Впрочем, из меня такой биолог…

— А чего это мы раньше не наблюдали всего этого безобразия? — осведомилась Галька, запрыгивая на повозку, — нехилый, такой, лесочек! Прям красной шапочкой себя ощущаю.

— Потому как он в ложбине находится, — не поворачиваясь, пояснил Витя, занявший водительское место, — тут имеется небольшой спуск, его издалека не видно. А…

— Ух ты, какая штука! — перебила его девушка, — красиво.

Мы уставились на покосившийся указатель, с большими квадратными буквами, слагающимися в название: «Лисичанск» и рисунком лисы опирающейся передними лапами на букву Л. Чернобурка, обнажившая клыки в злобном оскале, была нарисована действительно великолепно. Особенно впечатляла человеческая голова, которую животное держало зубами за волосы. Наверное, сюда занесло каких-то местных художников-хулиганов.

— Злобная такая лисичка, — Оля передёрнула плечами, — прям в дрожь бросает!

— Готично, — ни к селу, ни к городу, добавил Витя, — это ж надо: посреди леса всякой херью страдать.

Все уже заняли свои места, кроме меня. Вдруг, раздвинув ветки ближайших кустов, к дороге бесшумно вышел невероятно высокий и такой же, необычайно худой, человек, в зелёном костюме и высоких, до колена, сапогах. На поясе висел широкий нож в кожаных ножнах, а над плечом торчал деревянный приклад. Длинные седые волосы, собранные в неряшливый хвост, болтались за спиной, а костистое лицо покрывала сизая щетина.

Незнакомец, с интересом, но без враждебности, оглядел нашу компанию, а потом тихо осведомился, ткнув пальцем в повозку:

— Вдовы Селезень?

— Как бы это объяснить, — начал я и застопорился.

Пока в голове вертелись варианты объяснения, человек махнул рукой: езжай, мол. Ощущая облегчение, я запрыгнул на телегу и вдруг услышал за спиной странные звуки — незнакомец тихо смеялся, прикрывая тонкие губы огромной ладонью. Продолжая посмеиваться, он повернулся и растворился среди ветвей.

Все переглянулись. На лицах большинства было написано откровенное недоумение. В этот момент, из кустов донёсся удаляющийся взрыв сдавленного хохота: очевидно зелёный человек знал какую-то смешную шутку, понятную лишь ему.

— Это чего было-то? — спросила Галя и хихикнула, — местные наркоманы?

— Не знаю, — угрюмо бросил Витёк, — и не собираюсь выяснять. Поехали быстрее, пока он не вернулся и не привёл своих дружков. Полиглоты, херовы!

Последние замечания нашего товарища вызывали у меня неосознанную тревогу: казалось они не имели никакого отношения к происходящему. Может у парня начала слегка протекать крыша? В принципе, немудрено, после такого то утра! Однако, в одном он был прав — задерживаться здесь не стоило.

К счастью, это оказалось нашей единственной встречей и весь последующий путь по лесу мы лицезрели только кусты, деревья и кое-какую местную фауну. Любопытные белки, став на задние лапки, наблюдали за нами с высоких веток; некто серый и колючий сопел длинным носом из густой травы и пару раз небольшие олени перебегали через дорогу, встряхивая тонкими рожками.

Девчонки пребывали в экстазе. Все утренние опасности и неприятности отступили на второй план, оставив лишь восхищение непуганой природой. Действительно непуганой…Абстрагируясь от всех местных красот, я начинал тревожиться о расстоянии до означенного Лисичанска и его величине. Не может же крупный город находиться в непосредственной близости от подобного звериного рая.

— Может где-то в Припяти? — вполголоса предположил Илья, выслушав мои сомнения, — город рядом, просто никто далеко не ходит? Как бы ещё радиации не нахвататься.

— Ладно, всё равно этот долбаный Лисичанск должен быть совсем рядом.

Так оно и было.

Но радости этот факт никому не доставил.

Разве может кого-то обрадовать удар дубиной по голове?

Лесная дорога резко устремилась вверх, взбираясь на высокий холм, а наш одр начал путаться в ногах и натужно хрипеть, выразительно косясь на пассажиров тоскливой сливой глаза. Намёк оказался понятен даже самым тупым, и мы тотчас ссыпались на землю.

Паша, наконец-то, полностью оправился от своей хвори и даже отыскал силы рассказать весьма пошлый анекдот про помещицу-балерину. Один он, из нашей компании, мог рассказать даже совершенно несмешной анекдот так, что можно было задохнуться от хохота. Пока все изводились от смеха, а пунцовая Наташа, пеняла своему личному поручику Ржевскому, телега с Витьком достигла вершины холма и остановилась.

Я хорошо различилнеопределённое восклицание, которое издал Витя — нечто среднее между ругательством и воплем отчаяния. Все тотчас уставились на парня и смех, мало-помалу, прекратился.

— Что там? — окрикнул я нашего кучера, но он молчал, уставившись куда-то вдаль, — Витя, какого чёрта?!

— У меня сердце не на месте. — шепнула на ухо Оля и крепко сжала мои пальцы, — не уходи далеко. Мне страшно!

— Пошли, — тихо сказал я и поцеловал девушку в щёку, — ничего не бойся.

Сбившись в компактную группу, словно это могло каким-то образом защитить от неведомой опасности, мы добрались до повозки. Да, теперь стало понятно, почему Витька так закоротило.

На вершине холма, лес резко обрывался, словно кто-то провёл черту, отделяющую пустынное пространство от зарослей. Спустившись вниз, наша дорога вливалась в другую, намного шире и устремлялась прямиком к воротам города. Да, да, именно к воротам. К огромным воротам в высокой стене, опоясывающей большой город, весьма напоминающий типаж, излюбленный кинематографистами, снимающими средневековые боевики. Множество церквей, двух-трёхэтажные особняки ближе к центру, масса крошечных убогих халуп и огромный замок-дворец посредине селения. С нашего наблюдательного пункта все подробности были как на ладони.

Тракт, упирающийся в ворота, кишел пешими людьми и немногочисленными повозками. Большая часть направлялась в сторону города. Люди стояли, шагали, сидели у обочины и лежали там же. Недалеко от ворот мрачными зарослями чернели виселицы и это были именно орудия казни, а не какие-то ЛЭП. По крайней мере, вороны, облепившие мертвецов, в этом не сомневались. Ещё одна юдоль смерти располагалась чуть ближе к нам: огромное кладбище, переполненное весьма свежими захоронениями. Простые могилки, без тех архитектурных излишеств, которые мы наблюдали вчера. Судя по отсутствию табличек с именами и величине, погребения относились к братским.

— Что это? — прохрипел Илья и его заметно шатнуло, — где это мы, чёрт побери, находимся?

— Эт — Лисичанск, столиза, сталбыть, — донёсся до нас чей-то скрипучий дискант, — а вот вы кто такие?

Оля до боли вцепилась в мою руку, но я не торопился вытаскивать ладонь, да и вообще, воспринимал боль словно часть сновидения, к которому относился город у подножия холма. Шок, поразивший всех, добрался и до меня, напустив густой туман в звенящий череп. Медленно, словно под водой, я повернулся и уставился на обладателя скрипучего голоса.

На противоположном берегу огромной коричневой лужи, сидел невообразимо грязный старикан, потряхивающий седой клочковатой бородой. Лысина старика блестела под ярким солнцем, а тщедушное тело скрывалось под задубевшей зловонной шкурой, одетой на манер пончо. Дедуган цепко сжимал в чёрной высохшей ладони верёвку, второй конец которой обвивал шею козла, такого же старого грязного и вонючего, как его хозяин.

— Дивные какие, — бормотал этот колоритный персонаж, — чёрти во шо одеты…

Я очень медленно разжал пальцы Ольги и так же медленно направился к незнакомцу. Краем глаза я увидел, как Витёк спрыгнул с телеги и пошёл следом. Больше никто за мной не увязался.

— Это — Лисичанск? — недоверчиво осведомился я, указав пальцем на средневековый мираж.

— А то! — самодовольно гмыкнул старик и дёрнул за верёвку, вынудив козла недоумённо взмекнуть, — Лисичанск, он и есть. Мой пра-пра-прадед, служил, сталбыть, Медведку четвёртому, опосля того, как его величность выкупил его у Орляна пятого и строил левое крыло королевского замка. Ну то, где при Медведке пятом ишшо пожар приключился.

Уже понимая, в какой глубокой заднице все мы оказались и ощущая, как сердце камнем ухнуло в бездонную пропасть, я всё-таки решился задать ещё один, уточняющий, вопрос. На чудо я надеялся или на какой-то невероятный, чудовищный розыгрыш — не знаю.

— Как называется это государство? — на физиономии старика отразилось явное непонимание, — страна какая? Лисичанск ваш, столица чего?

— А, тю на тебе! — дедуган хихикнул и махнул грязной ладошкой, — госарсво какое измыслил. Во Власи мы живём. Ранеш-то, при Медведке шестом эт ещё часть Кории была, а потом, опосля второй Напасти, Орляну до нас недосуг было, вот Медведка и отделился. Влась определил со столицей в Лисичанске.

Масса полезной информации. И полное отсутствие всякой надежды на возвращение. Я с ненавистью уставился на левую руку, проклиная чёртово колечко, занёсшее нас в эту дыру.

— О чём он говорит?! — внезапно заорал Витёк и дёрнул меня за лацканы рубашки, поворачивая к себе, — о чём вы с ним вообще говорите, мать вашу! И на каком, чёрт вас всех дери, языке? Что за херня творится?

Как только Витя начал орать, старикан испуганно подскочил и ухватив верёвку обеими руками, потащил козла вниз. Не прошло и минуты, а неразлучная парочка уже неслась у подножия холма.

Проводив беглецов взглядом, я тяжело вздохнул и крепко взяв товарища за руки, отбросил их в стороны. Однако, он и не думал уступать, яростно сверкая налитыми кровью глазами.

— Ты белены обожрался или обкурился? — сдерживая прорывающуюся ярость, спросил я, — и так, в дерьме по уши, а тут ещё и ты со своими истериками.

— Истерики? — он нервно хмыкнул, — мы хер пойми где, в какой-то чёртовой жопе, параллельном мире. Неизвестно, выберемся отсюда или нет. Ладно бы только это, так ещё с вами всеми какая-то хрень происходит.

С нами? Это он ещё о чём?

— Насчёт места — согласен, — я потёр пальцем медальон, ощущая, как спокойствие, мало-помалу, возвращается ко мне, — но мы постараемся разобраться. А может ещё заработает этот долбанутый браслет. А с нами-то чего? Я, сейчас тебя корова, толком не пойму.

Витька нервно рассмеялся и отступил на пару шагов, потирая лоб. Я оглянулся: парни и девушки продолжали рассматривать Лисичанск, но Илья отвлёкся и вопросительно кивнул головой — не нуждаюсь ли в помощи. Я только безнадёжно отмахнулся; стой, мол.

— На каком языке ты разговаривал с этим пердуном? — губы Вити плясали в нервной ухмылке, — и с этими ублюдками, которые нас грохнуть хотели?

— На нашем, на русском, — я пожал плечами, — странные ты вопросы задаёшь. Я…

— Не-ет! — товарищ бешено помотал перед моим носом указательным пальцем, — мы в школе проходили немецкий, так вот, он очень сильно напоминает всю их трескотню. Я, даже, отдельные слова узнавал. А вообще, знаешь, как дико: ты ему по-нашему, а он тебе — своё чириканье и оба друг друга великолепно понимаете, только я один дурак-дураком. Что уставился? И тот, зелёный, в лесу, тоже шпрехал не по-нашему.

— Бред, — я помотал головой.

— Бред? — Витя оскалил зубы и потащил меня к луже, — вот это — бред! Смотри! Узнаёшь?

Дьявол. Видимо, мне не показалось. Похоже, не только в обличье Ильи и девочек произошли некоторые изменения. Я тоже изменился. Причём, очень сильно. Кожа заметно посветлела и стала более гладкой. Волосы отросли и побелели, превратив меня почти в блондина. Глаза пожелтели, а зрачок изменил форму, став овальным. Я перевёл взгляд на оскаленного Витю. М-да, а я ведь теперь на голову выше товарища. Вот така фигня, малята.

— Ну и ещё, на закуску, — продолжал вбивать гвозди разбушевавшийся Витёк, — вы не жрёте уже больше суток и судя по всему, ни фига не проголодались. Не устаёте, хоть и можете носиться точно лошади. Ну и самая мякотка: сегодня ночью, я хренел от ваших сексуальных похождений. Вся ваша славная пятёрка только и трахалась друг с другом, ночь напролёт. Ладно, вы с Ильёй перераспределили Ольгу — дело ваше. Но когда ты спал с Натой, я хотел выйти и вломить тебе люлей, говнюк ты сраный! Не захотел шум поднимать, Пашке и без того хреново было. Молчишь, герой-любовник?

Какого ответа он ждал? Я лишь крепко сжал в ладони медальон и заметив этот жест, Витя злорадно кивнул.

— Вот, вот, думаю именно эти финтифлюшки всему виной, — каркнул парень и приблизился ко мне, — как только вы их напялили, так дерьмо и понеслось по трубам. Но я знаю, как нужно поступить. А ну снимай, эту дрянь!

Он протянул руку, а я внезапно ощутил дикий ужас от одной мысли о расставании с медальоном. Прикрыв ладонью украшение, я выбросил вторую вперёд. Витёк отпрянул назад, испуганно уставившись на мои пальцы. В глазах товарища застыл настоящий ужас, когда он, продолжая пятиться, встретился взглядом со мной.

— Вот дерьмо! — угрюмо прохрипел парень и сплюнул, — похоже, я уже опоздал.

Он повернулся и едва не бегом, отправился к повозке, а я поднёс ладонь к лицу и осмотрел её.

— Чёрт, — тихо пробормотал я, — вот это да!

Потом склонился над грязной водой и очень долго рассматривал своё отражение. Внутри возникло странное ощущение, какое обычно бывает при быстром скольжении вниз, с горы. Дух захватывало. Только я никак не мог понять: от ужаса или любопытства. Скорее и того, и другого было ровно поровну.

Над моим подрагивающим отражением возникло ещё одно — Ольги. Оно положило ладонь на голову моего, и я ощутил касание холодных пальцев.

— Нарциссируешь? — поинтересовалась девушка и тяжело вздохнула, — что делать то будем? Похоже, отсюда не то что дозвониться, добраться до родных мест — невозможно.

— И это — далеко не единственная проблема, — угрюмо буркнул я и поднял руку вверх, демонстрируя собеседнице увиденное ранее Витей, — каково?

Голову больно кольнуло и я, с тихим возгласом, дёрнулся в сторону. Оля осталась на месте и на длинных пальцах безвольно опущенной руки блеснули острые коготки. Такие же, как и у меня. Проклятые штуковины непонятно как выскакивали из-под ногтей и тут же становились их неотъемлемой частью. При желании их можно было спрятать и тогда рука принимала совершенно обычный вид. И ещё, в тот момент, когда когти выдвигались наружу, в кончиках пальцев возникал необычный, но довольно приятный зуд.

— Сегодня ночью, — с виноватой улыбкой сказала Оля, — когда ты ушёл, я так и не смогла уснуть. Сидела, смотрела на небо, на звёзды, на луну. Потом поднялась на крышу и стала рассматривать всё подряд: поля, деревья, сад…

— А там…

— Ну да, а там — ты с Наташкой, — Оля стрельнула в меня колючим взглядом, — ух, как я разозлилась! Ну, думаю, придёшь ты, зараза, а я тебя — по физиономии, да так, чтобы царапины остались, на память. Чувствую, что-то не то. Посмотрела на руки, а на пальцах — это…

Я поднялся и подошёл к Ольге. Девушка, словно ждала этого и тотчас прижалась ко мне. Я ощутил сильную дрожь, словно у Оли был приступ лихорадки. Обнимая её, я поднял голову и увидел Илью, замершего на полдороге к нам. Вид у парня был потерянный, точно он никак не мог решить: продолжать ли ему движение или вернуться обратно. Я отрицательно покачал головой. Не сейчас.

— Знаешь, как мне стало страшно, — внезапно всхлипнула Оля и ещё крепче прижалась ко мне, — как в фильме про чудовищ. Мы превращаемся в оборотней? Или вампиров?

— Нет, ты совсем не похожа на чудовище, — я поцеловал её в щёку, — и вроде бы никто из наших ещё не начал пить кровь и выть на луну. Выбрось эти глупые мысли.

— Тогда, откуда это? — отстранившись, девушка подняла руку, демонстрируя острые, словно бритва, когти, — а приятно…Нет, скажи: откуда? И не только это, я же не слепая — вижу, как сильно изменились девчонки.

— Ты тоже, стала ещё красивее.

Она отпихнула меня, и я увидел слёзы, блеснувшие в её глазах.

— Но почему? Может я не хочу меняться!

— Пошли, — тихо сказал я и взяв за руку, повёл к остальным.

Тут оказалось очень шумно. Все кричали, задавали множество вопросов и вообще, хотели странного. По крайней мере, немедленного возвращения домой. Закрывая именно эту тему, я показал всем проклятый браслет, по-прежнему притворяющийся недвижимостью. Приходилось терпеливо дожидаться того момента, когда это ему надоест.

— Как поступим? — нервно спросил Илья, спрятав руки за спиной. Хм, — вернёмся или двинем дальше?

Витёк, ставший на отшибе от всех остальных, смотрел в землю и зло ухмылялся. Я перехватил брошенный им исподлобья взгляд, и он мне совсем не понравился. Как на врагов глядел на нас, товарищ, словно мы уже обратились в персонажей ужастика — вампиров или зомби. О-ох! Ещё одна проблема. И этот галдёж.

— Стоп, стоп, стоп, — сказал я, поднимая руки вверх. Как ни странно, но все тотчас умолкли, — выражаясь колдунским языком наших чиновников, на повестке дня у нас два вопроса. Две проблемы.

— Дураки и дороги¸- буркнул Паша и был тотчас пристыжен Натахой.

— Удивительно, но он — прав, — вздохнул я, — сначала о дорогах: нас, каким-то хреном, занесло в типично средневековое государство — Влась, прямиком к его столице, Лисичанску. Умоляю, не спрашивайте; как. Я не знаю. В фильмах и книгах, последнее время, такие штуки тупо игнорируют.

— Это — не фильм, — заметила Галька, насупившись.

— Да ну? А я и не заметил. В общем, попали мы, по полной программе. Придётся как-то с этим жить.

— Офигеть! — выдохнула Галя.

Оля взяла меня за руку — поддерживала морально. Моя ты девочка! Мы переглянулись и даже как-то легче стало.

— Так вот, нужно где- то жить и чем- то питаться. Если пойдём назад, то кроме стаи злобных селезней не найдём ничего хорошего. А в городе людей намного больше. Не все же такие говнюки.

— Тем более, говорят по-нашему, — кивнула Ната, — уже легче.

Легче? Куда там!

— И тут мы плавно переходим ко второму вопросу: собственно, к дуракам, — так, сейчас станет потяжелее, — как выяснилось, совсем недавно, по-нашему здесь никто не говорит.

Если бы концентрированный взгляд мог материализоваться, меня бы натурально завалило вопросительными знаками. Я терпеливо ожидал, пока все переварят новую странность.

— Чего? — нахмурившись, бросила Галя, — ты чё, бредишь? Я же своими ушами…

— А тот тип, на кладбище? А вдова? — Илья замотал головой, — да, хотя бы, этот старикан. Не мысли же он транслировал?

— Дело не в них, — ох, как же это тяжело выжимать, — дело в нас. С нами что-то происходит — мы изменяемся. Илья, да не прячь ты руки! Если кто-то ещё не умеет выпускать когти, то наверняка научится, в самое ближайшее время.

На физиономии парня появилось заметное облегчение: конечно, гораздо легче, когда странности не только у тебя. Наташа лишь кивнула головой, словно я подтвердил уже известную ей вещь, а Галя вдруг звонко расхохоталась и выбросила обе ладони перед собой. Ого, а коготки у девчонки намного длиннее моих! Совершенно офигевший Паша, покосился на свою подругу и медленно отступил в сторону. Витька негромко, но витиевато выругался и отвернулся.

— Мы меняемся, — тихо повторил я, — изменяется внешность и появляются новые способности. Нетрудно догадаться, почему всё это происходит.

— Медальоны, — выдохнула Ната и взяла свой в ладонь.

Все так синхронно повторили её движение, словно уловили чей-то безмолвный приказ. Это было необъяснимо приятно — касаться гладкого металла, нащупывая изображение льва. Потом мы начали переглядываться, пряча смущённые улыбки, словно группа заговорщиков.

— Снимите эту дрянь, — не оборачиваясь, буркнул Витя, — может быть ещё не поздно.

Паша испуганно взглянул на него, потом, с надеждой, на подругу. Я же ощутил дикую злобу на придурка, с его идиотскими советами. Зависть, обычная мелочная зависть, заставила его, так сказать.

— Да пошёл ты! — презрительно бросила Галя, — несёшь всякую фигню.

— Виктор, — ну действительно, — мягко прожурчала Наташа и притянула Пашку, — иди сюда, бука. Виктор, сам подумай, мы попали в иной мир и только благодаря нашим новым способностям способны как-то разобраться в происходящем.

— Чего ты боишься? — это Илья, — мы — всё такие же, как раньше. Или ты думаешь, что с наступлением ночи, мы превратимся в волков — людоедов.

— Во львов, — хмыкнул я, — станем страшными львами, — которые питаются человечинкой. Ну а я буду самым главным и страшным львом в стае.

— В прайде, — напомнила Оля, — у львов — прайды.

Витёк повернулся и внимательно посмотрел на нас. Его лицо больше не было злым.

— Не знаю, кем вы там станете, — грустно сказал он, — но вы, определённо, перестанете быть теми, кого я знаю. Уже сейчас никто из вас не способен снять этот долбаный кружок. А что будет завтра? Вы ведь не пьёте и не едите. Но чем-то питаться, всё равно, нужно. Так чем вы станете питаться? Или кем?..

Наташа недовольно поморщилась, будто получила болезненный укол и покрепче прижала Пашу, словно тот был якорем, способным удержать её. Илья задумчиво почёсывал затылок и почему-то косился на меня. Галька вдруг высунула язык и показала его, досадливо поморщившемуся, Вите. Мне оставалось лишь пожать плечами и повернуться к Ольге. Улыбка девушки казалось одновременно растерянной и ободряющей. Потом она поцеловала меня. Это вдохновляло ещё больше.

— Нужно спускаться, — сказал я, — и найти место, для ночлега. Постараемся держаться вместе и особо не отсвечивать, пока эта хреновина, на моей руке, не заработает.

— Скорее бы, — вздохнула Ната, — это же надо так попасть! Помочили ножки, называется…

— Родители с ума сойдут, — с внезапным ожесточением заметила Галя и потрясла головой.

Вот хрень! А я как-то совсем про это забыл. И все остальные, похоже, тоже. А вот теперь нам стало совсем невесело. Илья охнул и вцепился в медальон. Оля пробормотала глухое ругательство и её тонкие пальчики скользнули по мордочке металлической львицы.

— Всё, пошли, — скомандовал я, — девочки, запрыгивайте на эту, на это…В общем, вы — едете. Паша, ты как? Идти можешь?

— Куда я денусь? — угрюмо буркнул он, — было бы куда…

Стоило нам спуститься и вокруг тотчас стало многолюдно: множество повозок, тележек и каких-то, вовсе бесколёсных, волокуш. И я грешил на красоту нашего конька? Ха! Да он выглядел писаным красавцем, на фоне зверья, которое тащило весь этот транспорт.

А люди…Они были ещё хуже. Одетые в какие-то коричневые тряпки, некоторые в одних набедренных повязках, обутые в деревянные сандалии или вовсе босые. Заросшие, точно медведи, грубо стриженные под горшок и выскобленные налысо. И все, как один, воняли сильнее старой кучи нечистот. Всё-таки в пустом желудке есть своя выгода — его не вывернет от всего этого зловония.

Вопреки моим представлениям о средневековье (или какие тут были времена), оружия ни у кого не было. Я не заметил ни единого меча. Да какое там, никто не мог похвастаться даже захудалым ножичком.

Правда, у многих имелись длинные палки, но для чего они предназначались — для обороны или управления скотом — не знаю.

Повсюду носились какие-то ободранные псы, гадили прямо под ноги и повизгивая, выпрыгивали из-под скрипящих колёс. Похоже удавалось подобное далеко не каждой псине и общего аромата это не улучшало.

Теперь стало понятно, кто именно стоял и сидел у обочины. Нищие. Сотни их. Сидели те, у кого не было ног, остальные протягивали перед собой серые мешочки и негромко заунывно бормотали. Никто не подавал. Совсем. Кроме того, между едущими и идущими путниками, метались дети, от совсем крошечных, до подростков. Все были абсолютно голыми и очень грязными. Эти истошно вопили и требовали хоть какой-нибудь еды. Судя по выпирающим рёбрам, это бы им действительно не помешало. Детям тоже не подавали.

И вообще, крики нищих оказались единственным видом разговоров, при въезде в Лисичанск. Остальные передвигались в абсолютном молчании. Даже ехавшие на одной телеге. Какие там разговоры, никто друг на друга не смотрел!

Мы, во всех отношениях, являлись неким исключением. Количество косых взглядов (прямо на нас, всё-таки, никто не смотрел) просто-таки зашкаливало. Ну ещё бы! Такой разительный контраст. Особенно доставалось нашим девочкам: у большинства косящихся разве что слюна не капала. И это мне совсем не нравилось. С наступлением темноты нужно будет куда-нибудь спрятаться.

— Почему-то мне уже не кажется, что поездка в город будет хорошей идеей, — проворчал Илья, обминая кучу нечистот, — как-то я себе совсем не так представлял всё это…

— Угу, — буркнул я, — рыцари, в сверкающих доспехах, светлые паладины и прекрасные принцессы. Проснись, это всё по-настоящему.

— У меня плохое предчувствие, — сообщил Паша, стряхивая какую-то фигню с кроссовка, — жопа, просто-таки ноет.

— Кому сейчас легко? — чумазый мальчуган, лет семи, выскочил из толпы к нам и тотчас остолбенел, — чувствую себя персонажем какой-то долбаной выставки.

Пацан сложил руки крестом и метнулся обратно. Так здесь защищаются от нечистой силы? Уже второй раз за сегодняшний день. Похоже, чистота и опрятность присущи лишь местным чертям. Печально.

Жирный громила, в смрадной шкуре, сделал шаг к нашей телеге, жадно разглядывая. Кого? Галю или Олю? Твою мать! Я стал у него на пути и когда великан презрительно усмехнулся, показал ему руку с выпущенными когтями. По-моему, он обделался. По крайней мере, удирал очень быстро. Девчонки начали громко хохотать, а Илья только головой покачал.

— Ну ты даёшь, — пробормотал он.

— Даже не думал, насколько быстро всё это пригодится, — ухмыльнулся я, — вот такой я — злой и страшный серый волк!

— Лев, — подсказала Ольга, — злой и страшный жёлтый лев.

— Угу, — согласился я, — можно и так.

— Скажи спасибо, — что больше никто, кроме этого засранца, ничего не заметил, — проворчал Илья, озираясь, — вообще-то, в средние века, существовал позитивный и распространённый обычай, сжигать нечистую силу на костре. А перед этим — пытать.

Хм, а я как-то над этим не задумывался. Почему-то, даже в толпе этих вонючих оборванцев, под стенами старого города, очень трудно отделаться от ощущения нереальности происходящего, словно кто-то продолжает разыгрывать всех нас. Так можно и доиграться. Ладно, на ночлег мы остановились по незнанию, но ведь теперь можно и башкой поработать.

Не знаю, обратил ещё кто-то внимание на мои фокусы, или нет, но пространство, вокруг нас, оставалось свободным. А ведь чем ближе были серые щербатые стены, тем плотнее становилась толпа. Пошли в ход, замеченные ранее палки, но использовали их совсем не для управления животными.

Никто уже не молчал. Все шипели, ругались и даже плевали друг в друга. Какой-то бедолага оступился и тотчас исчез под запылёнными ногами путников. Не знаю, удалось ему подняться или нет. Остановиться и оглядеться было совершенно невозможно, оставалось лишь двигаться вперёд.

Девочки поутихли. Никто уже не пытался хихикать, саркастически комментируя соседей. Все трое прижались друг к другу, как маленькие котята и в ужасе смотрели по сторонам. Галя, широко открыв глаза, тихо бормотала себе под нос, а Оля успокаивающе поглаживала её по спине. На лице же Наташи застыло странное сосредоточение, будто она пыталась и никак не могла решить некую сложную задачу.

— Странно, — вдруг сказал Илья, чем привлёк внимание, моё и Паши, — почему такое огромное количество людей ломится в город?

— Долго думал? — спросил я, не понимая, в чём заключается странность, — ну идут, и дальше?

— Сам подумай: если бы такое происходило каждый день, они бы уже начали переваливаться наружу через стену. И это, между прочим, не единственная странная вещь.

— Любишь задавать вопросы, на которые нет ответов? — я покачал головой, — ну, валяй!

— Кладбище, которое мы, только что проехали. Оно — совсем новое, и там практически нет одиночных могил, а вот общих захоронений — пруд пруди. Тут произошла какая-то фигня, причём совсем недавно. А может и продолжает происходить.

— Какая фигня? — спросил Паша. Парень успел основательно выдохнуться и его вспотевшее лицо покрылось серой пылью. А чёрная щетина на щеках и вовсе сделала товарища совершенно неприятным.

В отличие от него, Илья выглядел молодцом: гладкая чистая кожа, матового оттенка, длинные, до плеч, светлые волосы и оранжевые глаза с поперечным зрачком…Чёрт! От прежнего Илья оставалось не так уж и много. То-то Паша так поглядывает на него и на…Меня? Отросшие волосы щекотали шею. Не было нужды использовать зеркало для определения цветовых метаморфоз — светлые пряди то и дело падали в глаза.

Я посмотрел на телегу, убедившись в том, что зрение меня не подводит. Да, все трое, сохранив некоторые индивидуальные черты, стали похожи, словно сёстры. Да у них и рост-то стал почти одинаковым. А ведь ещё двое суток назад, Ната была на целую голову выше Гали.

Слишком быстро. Всё происходило слишком быстро. Чёртово средневековье. Наши изменения. Голова просто не успевала адекватно реагировать на всё это. Вот и сейчас, пришлось поднапрячься и сосредоточиться, въезжая в ответ Илюхи.

— Какая? — задумчиво переспросил он, — может — война, а может — эпидемия. Их тогда, ну то есть, сейчас, было хоть жопой жри. Чума, холера, оспа, всего и не упомнишь.

— Не было печали, — прохрипел Паша и временно выдохся.

В этот момент мы, невзирая на общий черепаший темп, умудрились добраться до распахнутых ворот. Движение, и без того медленное, совсем остановилось. С высоты теперешнего роста (а я, больше чем на голову, превосходил местных недомерков) я разглядел группу вооружённых людей, охранявших въезд.

И это — солдаты? Кошмар! Те раздолбаи, которых я имел честь наблюдать в ролевой инсценировке, выглядели в сотню раз убедительнее, чем это сборище разномастных оборванцев. На пятерых, у них имелось три помятых шлема, напоминающих котелки нерадивого кашевара, две кирасы и один щит. Мечи, висящие на поясе, походили на мясницкие тесаки, а топоры оказались насажены на длинные, но не очень ровные, палки.

Тем не менее, люди, пытавшиеся пройти внутрь, послушно выполняли все указания этих голодранцев. Путники покорно останавливались и позволяли охранникам рыться в их скарбе. Некоторые, получив отказ, с воем плюхались на колени и отползали в сторону. Перечить никто не пытался. Произвол властей, нечего сказать. Телевидения на них нет.

Пока глаза фиксировали все подробности местной пропускной системы, ноги незаметно приближали меня к воротам. Казалось, совсем недавно, мы топтались чёрт знает где, а вот, уже совсем рядом, тяжёлые деревянные створки, обитые металлической полосой. Огромная толпа воющих непропускных замерла у щербатой стены и злобно косилась на счастливчиков, получивших заветное разрешение.

И тут приключилась небольшая заминка. При виде нашей группы, у стражников произошёл натуральный разрыв шаблона. Солдаты не пытались опрашивать нас, да они даже не подошли! Все пятеро просто стояли и молча нас разглядывали. Старшим у них, насколько я понял, был тощий тип в побитом молью берете, который непрерывно кашлял, сплёвывая кровавыми сгустками. Именно на него бросали вопросительные взгляды остальные четверо.

И сколько это будет продолжаться? Я оглянулся: толпа спрессовалась так, что кое-кто истошно вопил от боли, но приближаться никто не решался.

Тяжело вздохнув, я медленно подошёл к чахоточному, наблюдая на его костлявом лице оттенки недоумения, испуга и ещё чего-то. Взгляды, брошенные в мою сторону, могли сшибать столбы и электризовать воздух.

— Мы можем проехать? — поинтересовался я, — какие-нибудь проблемы?

Мужчина неторопливо осмотрел меня с ног до головы и недоумение на его физиономии достигло апогея. Внезапный приступ кашля переломил пополам изглоданное тело и содрогаясь в конвульсиях, стражник взмахнул длинной рукой. Значение этого жеста я понял, когда тип в мятом жёлтом колпаке проорал, почти в самое ухо:

— Проезжайте! Не задерживайтесь!

И это они нам говорят? Раз так, мы не стали задерживаться и миновали ворота с максимальной скоростью, доступной нашему одру.

— Чёрт! — выругался Паша, вытирая лоб, — у меня аж ладони вспотели. Неприятные парни.

Неприятные? Скорее — жалкие. Да и воняло от них очень нехорошо. Впрочем, как и от всех остальных. Вот и Пашка, видимо, успел о какого-то местного отереться и смердит почти так же.

— Ну, и куда дальше? — угрюмо поинтересовался Витя и не думая оборачиваться, — GPS, похоже, не пашет. И киосков, с картами, я тоже не наблюдаю.

— Остряк, мля, — откликнулась Галя, — умное сказать — слабо?

— Надо отловить какого-нибудь местного, — задумчиво протянул я¸ озираясь по сторонам, — а для начала, свалим подальше от ворот. Давай, прямо. Там какая-то фигня, типа рынка.

Нас окружали крошечные домики, с узенькими оконцами и плоскими деревянными крышами. Окна плотно закрывали ставни из нестроганых досок или вообще — грязные куски материи. Понять, живёт там кто или нет, было невозможно. Проходы, между этими конурками могли пропустить кота средней упитанности и то — не факт. Как там люди то протискиваются? Впрочем, никто там и не пытался ходить — только по центральной дороге, ведущей от ворот, медленно шагали гости города. Некоторые, как мы, вертели головами, другие, понурив головы, угрюмо ехали вперёд.

Чуть дальше, действительно, наметилось оживление: большая группа людей активно общалась между собой, кто-то настойчиво предлагал, другой, так же настойчиво, отказывался; большинство же, уложив непонятные предметы прямо в дорожную пыль, тыкали в них пальцами и орали. Иначе, как рынком и не назовёшь.

Возле этой группы сидел на корточках пожилой полный бородач в тёмно-зелёном балахоне и постукивал древком копья о булыжник мостовой. По сторонам он не смотрел.

— Как всё это странно, — пробормотала Ната, — просто учебник истории…

— Скорее всего, это — не наша история, — заметил Илья, — считай окружающее романом-фэнтези, куда мы угодили.

— Можешь радоваться, — тут же отозвалась Ольга, — сбылась твоя сокровенная мечта. А я ведь всегда тебе говорила: такие вещи пахнут не слишком хорошо.

— Плохо здесь, — поддержала её Галя, — ни деревьев, ни травы, хотя бы, какой-то. Одни эти коробки и люди, люди… Воняет!

Пока они трепали языками, я обратил внимание на тщедушного паренька в коротких рваных штанах и кожаном жилете. Он стоял чуть поодаль, сторонясь бредущих мимо людей и вроде бы рассматривал ворота города. Однако я успел перехватить несколько быстрых взглядов, брошенных в нашу сторону. Так, терять нам, всё равно нечего, ибо жопа, куда мы угодили, выглядела бездонной.

Я взмахнул рукой, привлекая внимание наблюдателя, и он так рванул к нам, словно всё время ожидал этого знака.

— Это ещё кто? — недоумённо проворчал Илья, а Паша вопросительно посмотрел на меня.

— Благородный господин звал? — выдохнул абориген, выкатывая глаза, словно хотел в туалет.

Хм. Так меня ещё никто не обзывал. Галя хихикнула, а Оля покачала головой. В глазах Ильи появился насмешливый блеск. Ну всё. Я попался.

— Я — Шпенька, — пояснил паренёк, тыкая в голую грудь грязным обгрызенным ногтем, — эт-та, меня тут каждая крыса знает. Могу провести, куда надо; могу продать, чего изволите. Или купить.

— Где тут можно переночевать? — спросил я, обратив внимание на то, как Паша закатывает глаза, — и вообще, остановиться на некоторое время. Скажем, на неделю.

Вытянутая физиономия Шпеньки стала такой хитрой, словно он намеревался превратиться в лису. Ясное дело, мы были лохами и нас собирались разводить. Даже понимая этот факт, я ничего не мог поделать: вокруг был мир, живущий по законам, которых мы не знали. Шарман, блин!

— Эт-та, всё зависит от того, сколько у вас денег, — он, прищурившись, взглянул на меня, и я сделал морду кирпичом, — ежели у благородного господина полон кошель, он может заночевать в центре. Там имеется постоялый двор Королевский Лис. Но я туда — ни ногой! Там… В общем — нельзя. Ну, а коли средствов поменьше, имеются два трактира с ночлежными дворами: Охота и Затворник. Эт- та рядом.

Деньги, угу. Чёрт! И где я их наковыряю? Не принимают же здесь кредитные карточки или наши бумажки! Будем помалкивать, надеясь на то, что в болтовне выплывет вариант подходящий нам. По-своему истолковав моё молчание, Шпенька продолжил:

— Есть ещё несколько ночлежных мест, но благородным господам, да ещё и с мадамами, там делать нечего — эт-та, уж для совсем нищих.

В общем, для таких, как мы. Вот дерьмо!

— Но ежели благородные, по каким-то причинам, желают скрыться от посторонних глаз, я могу предложить шикарный вариант, — парень понизил голос и подошёл ближе, — ну ес-сно, коли вы не из пугливых.

Я кивнул: продолжай, мол. Мы не из пугливых: у нас выбора нет.

— Когда приключилась Напасть, — почти шептал Шпенька, — несколько районов, вдоль Реки, вымерли подчистую. Говорят, от крыс — их там кишмя кишело. Но врать не буду, попы сказали: от грешников, их там кишело не меньше. Эт — да. Так вот, жмуриков всех пособирали, пожгли и закопали, а пустых то домов осталось — ого-го! В некоторых даже мебли целые! Значитца, коли не боитесь, то за десять медяков покажу самый наилучший домик. По рукам?

— Подожди, — сказал я и паренёк оттрусил в сторону.

Девочки немедленно спрыгнули на землю и подошли ближе. Даже угрюмый Витька, взяв поводья лошадки в руку, сократил расстояние между своей злобной физиономией и нами. Ещё бы, ему то и вовсе было невдомёк, о чём идёт речь. Дождавшись общего сбора, я начал оперативное совещание.

— В общем так, — сказал я, добросердечно ухмыляясь, — коммунизм здесь тоже не задался, поэтому схему: деньги — товар, никто и не думал отменять. Где находится ближайший банкомат медяков, паренёк не в курсе.

— Хорош хохмить! — рявкнул Витька, — давай по делу.

— По делу? Давай, — похоже мы начали грызться даже больше, чем раньше из-за Маринки, — можно занять шикарные апартаменты, освободившиеся после какой-то Напасти.

— Фу, отвратительно! — протянула Галя и Оля согласно кивнула.

— Крысы, Напасть, — задумчиво почесал затылок Илья, — очень похоже на чуму. Или всё-таки оспа?

— Неважно, — я махнул рукой, — выбора, всё равно, нет. Проблема в другом — даже этот вариант требует десять медяков, а у нас их нет. Предложения?

— У нас есть золото, — заметила Ната, — кольца, серьги.

— Их лучше спрятать, — поморщился Илья, — пока нас тут всех не порезали. Эй ты, Шпенька, иди сюда.

Паренёк тут же оказался рядом, заглядывая в наши рты. Илья ткнул пальцем в телегу.

— Транспорт нам больше ни к чему, поэтому можешь забирать его в качестве оплаты, — у Шпеньки глаза на лоб полезли, и я тут же пнул своего, чересчур щедрого, товарища по лодыжке, — угу, понял. Да, и принесёшь нам чего-нибудь из еды. Побольше. На неделю, скажем. Устраивает?

— Вполне, — мгновенно согласился удачливый бизнесмен, расцветая улыбкой, — сейчас же вас и отведу.

— Лошадь получишь, после того, как принесёшь еду, — негромко заметил я и счастья, в лице парня, поубавилось. Вот же говнюк!

— Пошли?

Пожав плечами, Шпенька похлопал себя по впалому животу и выдал нечто непонятное. Как ни быстр был его взгляд, но я успел уловить направление. На противоположной стороне улицы, зябко прятал ладони за пазухой, ещё один паренёк. Длинные, исполосованные штаны волочились в пыли, а охарактеризовать верхнюю часть одежды я и вовсе затруднился. Эта бесформенная штуковина, казалось состояла из тысяч узелков. Кивнув нестриженной головой, наблюдатель растворился в одном из бесчисленных переходов. Ох, не нравилось мне всё это.

До рынка, или чем ещё было это сборище орущих голодранцев, мы так и не добрались. Шпенька указал пальцем, и Витька повернул телегу в проезд, оказавшийся чуть шире остальных. Здесь даже могли разминуться две толстые крысы. Ну, или впритирку к дряхлым стенам проехать наша повозка.

Наш проводник, сунув руки в карманы жилета, шёл впереди и засыпал Витю бесконечным потоком вопросов. Напрасное занятие. Наш кучер не понимал ни единого слова и лишь с каменной физиономией косился на собеседника. Правда того, молчание нашего товарища нисколько не смущало и фонтан вопросов продолжал извергаться. Я не всё различал, но кое-что, из услышанного, заставило насторожиться. Надоеда, несколько раз подряд, упомянул благородных дам, готовых расстаться с украшениями в сложных жизненных ситуациях. Дескать, только он не обманет и даст хорошую цену.

— Этот засранец заметил ваши серьги, — раздражённо буркнул я, обращаясь к девочкам, — вот же скотина! И похоже, их тут целая шайка.

— Я предупреждал, — пожал плечами Илья, — и продолжаю настаивать: золото необходимо спрятать. Не то это место, где женщины щеголяют благородными металлами.

— Думаю, они и о нижнем то белье, слыхом не слыхивали, — проворчала Наташа, косясь на толстуху в переулке, — выглядят просто омерзительно! Ой!

Под ногами мелькнуло нечто коричневое и с пронзительным визгом спряталось в щель стены. Честно говоря, я и рассмотреть не успел, какая фигня шныряет под ногами, а девочки мгновенно поджали ноги под себя. И смех, и грех.

— Заберите его от меня! — рявкнул Витя и Шпенька недоумённо уставился на собеседника, — уши просто опухли, да и не понимаю я ни хрена о чём он тарахтит.

— Эт-та, ваш слуга — чужестранец? — осведомился проводник, покачивая головой, — а я думал — местный. Вот вы, эт-та, все такие, — он замялся, подыскивая нужные слова, — ну в общем, очень похожи на ламий, как их в сказках изображают.

Нас, уже второй раз, сравнивали с упырями, и я даже не знал, испытывать ли раздражение по этому поводу или радоваться страху, который мы внушаем местным.

— Это ещё почему? — поинтересовался Илья, — клыков у нас нет, да и света мы не боимся.

— При чём тут свет? — удивился Шпенька и принялся яростно чесаться, — а клыки, они и вырасти могут. А так, эт-та, смотрите, я конечно шибко извиняюсь за дерзость, но у вас, у всех, белые волосы, как у ламий, высокий рост, бледная кожа и жёлтые глаза. Всё, как в старых историях. Ну там, про Бледную Госпожу или Призраков Проклятого Погоста.

— Про Бледную Госпожу? — откликнулась Галя и заёрзала, — расскажи, очень интересно. Она страшная, эта история?

— Да нет, — паренёк перестал чесаться и дёрнул плечом, — скорее — грустная. Мамка, пока живая была, сеструхам рассказывала. А они плакали всегда.

— Рассказывай, — приказала Оля.

Тем временем, мы повернули за угол и оказались на берегу широкой реки, похоже рассекавшей город на две половины. Множество старых мостов соединяли берега, отражаясь в грязной смрадной воде. Выше по течению, я заметил огромный каменный мост. Здесь дома были побольше, попадались и двухэтажные почтиособняки, однако на всём, как и прежде, лежала печать запустения и опустошения. Прохожих практически не было и только несколько печальных оборванцев пытались чинить ветхую лодку на замусоренном берегу.

— Ну, в общем так, — Шпенька указал направление, — жила-была одна семья и детей там было пруд-пруди. Жрать есессно хотели все, а жрачки было мало. А опосля батьку забрали на войну и насмерть убили и хавки сосем не стало. Ну, мамка продавала барахлишко, пока было чё, ну а там скумекала — всем не выжить. Ну, никак! Сталбыть надо от лишних ртов избавляться. Почесала затылок и решила средненькую дочу ночью придушить: проку мало — работать, как старшие не могет, а жрёт много. Да только, грех это — попы так говорят. Ломала голову, ломала, а тут соседка возьми и посоветуй: отведи, дескать, малявку в Сырой Район и оставь, на ночь. Там её Бледная Госпожа и подберёт. Мамка сопли подтёрла, взяла средненькую и повела, куда сказано. Посадила в переулке и наказала ждать, покуда вернётся. А сама бежать. Да только не сдержалась, сердце защемило, жалко стало. Ну, она обратно. В переулок забегает, а там доча лежит, совсем неподвижная. А над телом стоит прекрасная дама с длинными белыми волосами и бледной кожей. Красивая такая! Подняла дама голову, посмотрела на мать и по белой щеке слезинка побежала. А потом, раз — и нет никого. Только девочка мёртвая осталась. Так говорят и бродит до сих по Сырому Району Бледная госпожа, забирает ненужных детей.

— Да уж, — буркнул я, — весело, нечего сказать…

— Бледная Госпожа, — как-то неопределённо протянула Оля и тряхнула головой, будто отгоняла неведомое наваждение, — страшная история.

— И часто у вас так, — поинтересовался Илья, — ну, от детей избавляются, когда есть нечего?

— Да так же все делают, — пожал плечами Шпенька и вдруг оскалился, — а, ну да! У вас же, благородных господ, всегда денег на жратву хватает! А у меня, опосля мамкиной смерти, батя собственными руками сестёр передушил. Потому как меня, с братом, кормить нечем было! Кто мог знать, что братан потом от Напасти загнётся! Да, да, часто делают!

— Шпенька, успокойся, — сказал я и положил руку на тощее плечо. Мать моя! Как током долбануло! Парень тоже, так и присел, испуганно глядя на меня.

— Ты это чего? — спросил Илья, недоумённо взирая на разыгранную пантомиму, — может?..

Он, незаметно для проводника, показал мне выпущенный коготь.

— Да вроде, нет. А там, хрен его знает.

Тем не менее, цель оказалась достигнута: Шпенька успокоился и только слегка морщился, потирая загорелую кожу. Ещё больше его утешил настоящий водопад сочувствия, обрушившийся с телеги. Девочки всегда рады пожалеть обиженного котёнка.

— О чём это он каркал? — осведомился Витёк, — чего это вы разжалелись?

— Тяжёлое детство, чугунные игрушки, — пробормотал я и тут же заработал обвинение в бесчувственности. Может и так. Слишком много всего нового и даже история задушенных сестёр не могла прошибить подступающей апатии. Внутри возникло давешнее ощущение ледяной пустоты и пустило щупальца в руки и ноги. Хотелось забраться в глубокую уютную нору и развалиться на чём-нибудь мягком.

К счастью, путешествие почти закончилось. Оттаявший проводник нырнул под каменную арку с фигурой безносого ангела и показал нам большой каменный дом за высокой оградой из толстых брёвен. Решётки на окнах и мощные стены намекали на безопасность.

— Тут раньше жил начальник артели рыбаков, — пояснил Шпенька, хозяйским жестом распахивая скрипящие ворота, — никого не боялся, бывало даже сборщиков налогов посылал куда подальше. А от Напасти не уберёгся, хоть и все двери позакрывал. Никто про него месяц слыхом не слыхивал, покуда солдаты не вломились. Пришлось через кухню, входные двери так и не одолели. А кухонные опосля заложили. Ну так вот, прошерстили всё — никого! Чудеса. А в подвал заглянули — вот она, пропажа! Все чёрненькие, распухшие. Жмуров, понятное дело, сожги, но в подвал лучше не соваться — смердит там.

— Не очень-то и хотелось, — проворчал я, — в доме то хоть не воняет?

— В доме? Не-а.

Мы миновали несколько огромных собачьих будок с обрывками верёвок. Как пояснил гид, когда хозяева перестали выходить, животных никто не кормил, пока отощавшие псы не перегрызли привязь и не удрали в неизвестном направлении. Одной из собак не удалось справиться с прочной верёвкой, и она навеки упокоилась в своём жилище, распространяя удушливое зловоние.

Вокруг огромного дома главы артели росли невысокие чахлые деревья. Учитывая отсутствие хоть чего-то подобного в остальном Лисичанске (не считать же таковым жухлые кустики и вытоптанную траву вдоль дороги) это можно было назвать садом. Кажется, некоторые напоминали фруктовые, но плодов на ветках, понятное дело, не наблюдалось.

— Что с конём делать? — заорал, позабытый всеми, Витёк.

— Шпенька, слушай сюда, — сказал я, заметив намерение нашего назойливого спутника отправиться внутрь дома, — дуй-ка ты за продуктами, забирай коняку и до новых встреч.

— У? — его крысиная физиономия выражала недоумение.

— Угу, — ответил я и ткнул пальцем в небо, — гляди: вечереет, а благородные господа и дамы малость подустали, желают отдохнуть и расслабиться. Давай, мухой.

Видимо аналог подобного выражения существовал и здесь, потому как парень пожал тощими плечами и трусцой метнулся за ворота.

— Зачем ты с ним так, — укоризненно заметила Оля, — пацану и так в жизни не повезло. Столько всего…

— Знаешь, Олечка, — утомлённо ответил Илья, — думаю, здесь можно выходить на улицу, ловить первого встречного и слушать историю жизни. Будет такое же, а то и хуже. Время здесь такое, хреновое. Рождаются, как кролики и мрут, как мухи.

— Циник, — бросила Ольга и покосилась на меня. Я был полностью согласен с товарищем, кроме того пронырливый крысёныш не понравился мне с первого же взгляда, однако не собирался устраивать прения и ссоры внутри группы. Поэтому просто неопределённо пожал плечами.

— Да что мне с этой конягой делать, мать её?! — ещё раз подал голос Витёк.

— Подожди, пока вернётся этот тип, с продуктами. Пусть забирает её и проваливает.

— Да вы охренели! Я вам сторож или слуга? Да и чё, я тут сам сидеть буду? Мало ли…

— Паша, милый, — Наташа чмокнула своего парня в щёку, — побудь с Витей. Будь пусей.

Павел пожал плечами и послушно затопал к воротам, где пускал искры Витя. Оба парня стали похожи друг на друга, одинаково небритые, запылённые и угрюмые. Неприятные на вид. Или мне так просто кажется?

— Пошли внутрь, — сказал я и толкнул массивную дверь, обитую металлическими полосами со следами ударов чем-то острым, — тяжёлая, скотина.

«Скотина», как выяснилось, была не только тяжёлой, но ещё и закрытой. И я сломал замок. Нечаянно. Просто нажав посильнее, я услышал громкое: «Кр-рак!» и дверь распахнулась. А остатки запора ссыпались на пол.

— Силён, — только и сказал Илья, поднимая изогнутый металлический штырь, сломанный у основания, — головой надо было.

Галя хихикнула и ткнула мне пальцев в бок, а Оля одарила поцелуем. Одна Наташа повела себя как-то странно: она забрала у Ильи остаток запора и крепко сжав в побелевших кулачках, внезапно переломила пополам.

— Чёрт! — только и сказал потрясённый Илья, — эти слабые женские ручки!

— Так что не одни вы, мальчики, теперь можете двери вышибать, — самодовольно заметила разрушительница, презрительно отшвырнув куски металла, — видимо, это — ещё один дар. И он мне очень нравится.

— Сейчас и я чего-нибудь сломаю! — кровожадно потирая ладошки, зловеще пробормотала Галя.

— Спасайся, кто может! — прошептал я, — Илья, берегись! Их — трое, а нас — только двое. Будем мы биты изящными женскими ножками.

— Только, если начнёте гулять налево и…Налево, — изогнув бровь, как бы в сторону, бросила Оля, а Наташа, внезапно, стала пунцовой, — впрочем, мне кажется, сегодня всем будет не до того. Честно говоря, ощущаю себя спущенным шариком.

— Ну так идём и глянем, где может прилечь спущенный шарик.

Илья, который после замечания Ольги, заметил смущение Наты, внезапно посмотрел на меня и его глаза тотчас увеличились на порядок. Вот так Штирлиц оказался на грани провала. Какого чёрта! У Ольки язык чешется? Не пойму я девчонок, такое ощущение, словно они признали меня своей общей собственностью.

От всего этого хотелось забраться куда подальше, чтобы никто не нашёл. Однако мы все и так забрались, дальше некуда. Тяжело вздохнув, я пошёл вперёд, рассматривая помещение, где нам предстояло жить.

С первого взгляда мне показалось, что дом состоит из одной огромной комнаты, высокий потолок которой теряется во мраке. Да и вообще, внутри оказалось не очень светло: крошечные оконца (О чудо! Они оказались закрыты толстым желтоватым стеклом) пропускали ничтожные лучики света, которых явно недоставало для такого большого помещения.

Но стоило сделать попытку присмотреться и в голове точно сработал переключатель: сумрак испарился, а очертания предметов обрели чёткость, как под лучами прожектора. Правда, одновременно, появилось странное ощущение — казалось, всё вокруг непрерывно выцветает и сереет. Тем не менее, к этому можно было привыкнуть.

— У тебя глаза светятся, — встревоженно заметила Оля, — всё в порядке?

— Попробуй присмотреться повнимательнее, — посоветовал я и уже для других, добавил, — у нас появился новый прикол: похоже, мы способны видеть в темноте.

— Видон у тебя, — пробормотала Галя и вдруг её, широко распахнутые глаза, вспыхнули жёлтым, — ух ты! Круто! А как я выгляжу?

— Ух ты! Круто! — передразнила Ольга, — не слишком ли мы быстро превращаемся в непойми кого? Страшновато становится…

— Что предлагаешь? — быстро спросила Галя.

— Предлагаю осмотреть дом, — спокойно сказала Наташа и зажгла два огонька на своём лице, — лично я, пока не вижу во всём этом ничего плохого. Мы получили крупные проблемы и одновременно — инструмент, помогающий с ними справиться.

— Ох, не нравится мне, как этот инструмент с ними справляется. Самостоятельный он, какой-то, — проворчал Илья и последним, из всех, включил ночное зрение, — хм, на инфракрасные очки не похоже вообще. Гораздо лучше.

Пока они препирались, я медленно двигался вперёд, осторожно ступая по скрипящему дощатому полу. Ни мусора, ни грязи здесь не было, лишь немного пыли. Сказалось наличие прочного замка на двери. Кстати. Надо бы его восстановить. Дабы не искушать местных жителей.

Большую часть помещения занимал исполинский камин — настоящий монстр, внутри которого мог поместиться целый бык. Хм, там действительно был вертел. Похоже, для быка. В камине лежали загодя заготовленные дрова и целая поленница — рядом. Это хорошо.

Огромные деревянные кресла сбежались к очагу, погреться, да так и уснули, не дождавшись огня. Ещё парочка осталась у длинного стола, водружённого на толстые тумбы, напоминающие пни. Впрочем, о чём это я? Это же и есть пни.

На этом описание интерьера можно было завершать. Голые деревянные стены, без украшений, ни малейших признаков ковра или чего-то подобного, закопченный потолок, без люстры — если так обстояли дела у местных богатеев, боюсь представлять дома бедняков. Мама дорогая!

Ещё имелись три двери, но меня заинтересовала та, что у камина, и я направился именно туда. Кто-то легко коснулся моего локтя.

— Не возражаешь? — поинтересовалась Оля, — как-то мне неуютно. То ли дело в этом месте, где совсем недавно умерли люди, а может просто всё так навалилось, не знаю. Так удивительно и непривычно, будто колокольчики звенят в голове.

— Не бойся, я с тобой, — кожа у девушки оказалась холодной, словно лёд, — тебе не холодно?

— Нет, — пробормотала она, но тут же прижалась ко мне покрепче, — просто, понимаешь…Не могу объяснить. Скажем, пытаюсь думать о родителях, как они переживают, волнуются и ничего не чувствую. Даже лиц их не могу вспомнить. А ты?

— Не знаю. Не до этого, сейчас, — с каким-то отстранённым ужасом я сообразил, что вся моя жизнь, двумя днями ранее, превратилась в серый туман, разметаемый ветром, — вот когда всё устаканится, тогда спокойно сядем и подумаем. Хорошо?

— Это — спальня, — вместо ответа, констатировала Оля, — какая огромная кровать! Да мы тут все поместимся.

— Намечается групповуха? — поинтересовался я и девушка негромко рассмеялась.

Ложе действительно оказалось здоровенной штуковиной, спрятавшейся под балдахином из тяжёлой тусклой ткани. Похоже траходром прильнул к той стене, где находился камин. Весьма предусмотрительно для дома, где отсутствует иное отопление. Хорошо, хоть весна. Ну, или лето.

Кровать оказалась застелена бархатным зелёным покрывалом и я, отбросив тонкую ткань, бережно усадил Олю, глубоко утонувшую в мягкой перине. Девушка несколько секунд смотрела на меня своими огненными глазами, а потом упала на спину, разбросав руки в стороны.

— Хочется странного, — она зажмурилась, — не пойму. Как будто чего-то не хватает и на этом месте — пустота, которую нужно срочно заполнить. И плакать хочется…

— Ещё чего не хватало! — я лёг рядом и поцеловал гладкую кожу щеки. Кожа издавала нежный цветочный аромат. Свежо и приятно, — не переживай: скоро всё наладится. Эта проклятущая штуковина на руке заработает, и мы вернёмся домой.

Ольга повернула ко мне лицо, и я увидел серебристый след, оставленный одинокой слезинкой. Странно всё это выглядело в выцветающем фото окружающего мира. И совсем удивительная вещь: кожа девушки источала слабое сияние, словно она была фильтром, удерживающим часть света, притаившегося внутри.

— Ты в это веришь? Ну, в то, что мы действительно сможем вернуться домой?

— Конечно! — быстро ответил я, стараясь не вдумываться, верю ли в это, на самом деле.

Оля покачала головой и печально улыбнулась. Свет в её глазах потускнел и умер.

— А мне кажется, мы навсегда останемся здесь. Наверное, должно быть страшно — чужой мир, чужие люди и мы сами превращаемся в кого-то другого, — Ольга перевернулась и ткнулась лицом в мою грудь, — но самое ужасное, что мне ни капельки не страшно. Словно всё так и должно быть. Только холод, пустота и ожидание чего-то непонятного. Наверное, так чувствует себя гусеница, в коконе, перед превращением в бабочку.

Я погладил её по голове.

— Ты будешь самой красивой бабочкой на свете. Так тебя и вижу: длинные, ослепительно белые волосы, гладкая бледная кожа и огромные глаза на прекрасном лице.

Чёрт, да мне и представлять не требовалось, просто смотреть.

— Ну, ты просто Бледную Госпожу, из сказки, описываешь.

— А, зацепило!

Оля подняла голову и её глаза вновь наполнились светом.

— Очень жалко бедных детей. Представляешь, как им одиноко и страшно бродить по тёмным холодным улицам. А там — бандиты, убийцы и прочие мерзавцы. Уж лучше…

— Что?

— Уж лучше эта самая Бледная Госпожа. Вечный сон в облике красивой женщины куда лучше грязного насильника, смердящего смертью.

— Какой кошмар, — я легко коснулся её губ, — достаточно ужасов на сегодня, пора возвращаться к нашим, пока они не начали паниковать.

Но гора не успела добраться до Магомета, тот её обнаружил первым.

— Ага, — Галя просто излучала концентрированный сарказм, — мы, значит, натыкаемся на открытый подвал, из которого смердит, мама не горюй; на кухню, с протухшим окороком, а эти два везунчика находят кровать. Пока мы волнуемся и переживаем — не случилось ли с ними чего, они валяются на мягкой перине. А ну, подвиньтесь!

И девушка бесцеремонно плюхнулась между нами, после чего, не секунды не колеблясь, положила согнутую в колене ногу на мой живот. Глаза её, при этом, сияли, словно два прожектора. Галя собиралась что-то сказать, но не успела: в тёмном проёме двери появилась ещё одна фигура со светящимися глазами.

— Ну, в общем, как я и предполагала, — в голосе Наташи звучало лёгкое самодовольство, — Илья, где ты там? Я же тебе говорила, спальня должна быть именно здесь. Вот это кроватка!

— А в шкафу уже посмотрели? — деловито осведомился Илюха, являясь следом за девушкой, — дом стоял закрытый, может остались какие-нибудь ценности? Не хотелось бы начинать продавать золото. Людишки тут больно ненадёжные.

— Кстати, о птичках, — я приподнялся, осторожно убрав колено, ничуть не смутившейся Галины, — замок я сломал и теперь нужно посмотреть, как можно запереть входную дверь. Дабы не смущать нашего общего знакомого любителя грустной мистики.

— Кто сломал — тот и чинит, — жизнерадостно откликнулась Галя, — а я тут поваляюсь. Устала я, вся полностью.

— Это да, — Илья потёр лоб и опёрся рукой о стену, — вымотался за сегодня, как скотина. Такое ощущение, будто всего набили ледяной крошкой, а внутренности высасывают через трубочку.

— Есть немного, — поддержала его Наташа и присела на край кровати, — но спать неохота.

Я поднялся на ноги и вдруг мир, перед глазами, пошёл мелкой рябью. Огромный двустворчатый шкаф, стоящий в углу, медленно пополз в сторону и только некоторым усилием воли, я смог вернуть ему неподвижность.

— Девочки, поройтесь в сундучке, — сказал я и хлопнул товарища по спине, — пошли, шер ами. Полюбопытствуем, как можно устранить последствия моего хулиганства. И ещё, нужно как-то обеспечить свет. Если товарищи узреют наши прожектора — запросто обосрутся.

— Я там, из кухни, притащила два канделябра, со свечками, — крикнула нам вслед Ната, — да и камин можно растопить.

К огромному счастью, в Галкиной сумочке нашлось несколько зажигалок, которые девушка, по старой привычке, отбирала у своих парней. Нет, возле камина висела какая-то хрень, с камешками и промасленной верёвочкой, но как этим воспользоваться не знали ни я, ни Илья.

Чёртовы свечки в массивных подставках упорно не желали загораться, а только распространяли удушливый смрад какого-то протухшего жира. Илья громко чихал и непрерывно ругался, называя дом, самым смердящим зданием на своей памяти.

Никто не побеспокоился закрыть люк в подвал, где нашли своё упоение прежние жильцы и в кладовой воняло, как в заднице скунса. Люк захлопнули, но очень скоро вновь открыли, чтобы швырнуть вниз злосчастный окорок, найденный в кухонном шкафу. Кусок мяса тщательно упаковали в промасленную ткань, но это не помешало ему вонять, словно стадо дохлых свиней.

— Знаешь, — выдохнул товарищ, которому удалось выжать чахлый огонёк из толстого цилиндра свечи, — как подумаю про жратву, так аж комок к горлу подступает! Этот долбанный окорок надолго мне аппетит отбил.

— А он у тебя был, этот аппетит? — задумчиво осведомился я и повторил подвиг товарища, — ладно, продолжай их насиловать, а я займусь камином.

В общем, не прошло и полгода, а в гостиной появилось какое-никакое освещение. Свечи мы водрузили на стол, где они тускло тлели, распространяя удушливое зловоние, а сами перебазировались ближе к весёлому пламени, пляшущему на толстых сухих деревяшках. Только теперь стало понятно, насколько прохладно внутри, невзирая на время года. От этого присутствие камина казалось приятным бонусом.

— О, гляди, как они нехило устроились! — голос Паши застал меня врасплох и оборачиваясь, я едва успел выключить ночное зрение, — камин, все дела. Ну, класс! Смотрите, чем мы разжились!

Витёк, угрюмо зыркнув в нашу сторону, молча протопал к столу и шмякнул на толстую столешницу объемистый мешок. Второй, такой же, стоял у ног Шпеньки. Сам паренёк замер около взломанной двери и трогал пальцем замок, задумчиво поглядывая то на сломанный запор, то на меня.

Тем временем, светящийся довольством Паша, залез в недра мешка и выкладывал на стол содержимое, оживлённо комментируя каждый предмет:

— Хлебушек, ещё один, слегка твердоват, но ничего — погрызём, — две большие буханки, отличающиеся друг от друга размером и формой, — вяленое мяско, ничего себе так, — он понюхал кусок, делая вид, будто собирается укусить, — ладно, ладно, подождём. О, колбаски, обожаю! — два лоснящихся круга в неровной глиняной миске, — сыр, слегка пованивает, но можно и нос закрыть. И гвоздь программы, да-ба-да! Местное вино, — два, неряшливо сделанных, кувшина, с тщательно закупоренными горлышками, — Шпенька, дружище, иди сюда! Поцелую тебя в дёсны.

«Дружище», видимо разобрал лишь своё имя, да ещё интонацию, но прекратил заниматься ерундой и поставил второй мешок рядом с первым. Его крысиное личико не покидало странное выражение.

— Мы в расчёте? — негромко поинтересовался Илья.

— В общем, да, — Шпенька часто покивал головой и покосился на дверь, — и если благородные господа больше ни в чём не нуждаются…

— Не нуждаются, — тихо сказал я, — можешь идти.

Его точно ветром сдуло. Ну наконец-то, только свои. Вот правда, один из своих, похоже, крайне зол. Осталось только узнать причину.

— Витя, какого чёрта? — утомлённо поинтересовался я, — у нас, вроде бы, и так достаточно проблем, без того, чтобы бросаться друг на друга. Или дуться втихомолку. Хочешь высказаться — валяй.

— Да мне, просто интересно, — Витя качался с носка на пятку, — этот самый Шпенька, как-то странно нас разделяет. Вам, чуть обувь не лижет, а к нам, с Пашей, обращается, словно мы слуги. Или — собаки.

— Да прекрати ты гнать волну, — спина Павла стала напряжённой, — тебе просто показалось. Ты же не бельмеса не понимаешь в его бульканье.

— Да нет, кое-что уразумел. Всё же их язык похож на немецкий. И он нас, Паша, спокойненько так назвал слугами. У этих, стало быть, хозяев. Да и то, посмотри на них: чистенькие, беленькие, как под копирку сделаны, не то что мы — быдло быдлом. Да?

— Ну может и промелькнуло какое-то упоминание, — неохотно признал я, — просто не успел объяснить, что мы — одна компания.

— Угу, — Витёк кивнул, исходя ядовитой яростью, — подумаешь, какое-то чмо в разговоре назвало твоего товарища слугой, ну а ты, вместо того чтобы сунуть ему в рыло, не успел объяснить. Да и то, разговор то коротюсенький был — минут сорок — пятьдесят! Какой же ты мудак, приятель!

— Витя, — Илья положил парню руку на плечо, но тот нервно отбросил её в сторону, — остынь.

— Пошёл ты! Пошли вы все! Знаешь, все эти изменения, в первую очередь, происходят у вас в башке. И это всего два дня прошло! А дальше? Прикончите нас, с Пашкой, если мы слово поперёк скажем? Чего там церемонится со всякими слугами!

Как же он достал со всеми своими истериками! Появилось непреодолимое желание отвесить наглому засранцу чувствительную оплеуху. Пришлось долго отговаривать самого себя; дескать, в чём-то Витя, может и прав. А если и не прав, то нужно быть умнее этого тупого, вонючего, поросшего омерзительной щетиной куска человеческого мяса…

И тут меня словно током ударило: я сообразил, ЧТО именно пришло в мою голову. Как будто я отделил себя от Вити и всех остальных людей. Точно я, Илья и девочки находились по одну сторону невидимой границы, а Паша, Витя и прочие человеки — по другую. Ехидный голосок внутри тоненько пропищал: «Но ведь так оно и есть!» и пропал. Стало страшно.

— Ладно, ладно, — сказал я, — ты абсолютно прав. Я — мудак и поступил нехорошо. Предлагаешь догнать этого козла и начать убеждать, дескать вы — не слуги? Скорее всего он испугается и попишет меня ножичком. А я буду лежать в луже крови и тяжело дыша, спрашивать: «Витя, ты простил меня?»

Витёк хрюкнул раз, другой. Потом хмыкнул и протянул руку.

— Ладно, мир. Честно говоря, вы со своими закидонами и так пугаете, до усрачки. Очень хотелось бы верить, что люди, спящие рядом, не поднимутся ночью, попить твоей кровушки.

— Я всегда готова к этому! — с утробным возгласом, из-за камина выпорхнула Галя, — дайте, дайте мне попить кровушки!

— Тебе ещё недостаточно? — невинно осведомился Илья, — думаю все твои парни могли бы охотно поспорить на эту тему. И, кстати, что это ещё на твоей голове?

— Это — шляпка, бескультурная бестолочь! — гордо возвестила кровопийца, демонстрируя неведомую фигню, больше всего похожую на голову чупакабры, — в шкафу оказались шляпки, много шляпок.

— И больше ничего, — добавила Оля, — как я вам?

— Кошмар! — вырвалось у меня, — нет, ну если тебе нравится…

— Нисколько, — она сдёрнула с макушки замысловатую конструкцию и водрузила её на голову Ильи, — держи — подарок.

— Ну, мы есть сегодня будем? — жалобно осведомился Паша, чахнущий над своим съедобным златом, — первый раз, за два дня, нормально пожрать то можно?

— Ну, троглодит-троглодитом, — Ната вплыла в комнату, бережно удерживая на голове нечто напоминающее парусный фрегат, — похоже, пассия прежнего владельца, была помешана на головных уборах. И это было совсем не лёгкое помешательство.

Илья, сдёрнув с головы Ольгин подарок, некоторое время рассматривал его, а потом, с ожесточением, запустил в пылающий камин. Оля, увидев столь непочтительное отношение к своему презенту, всплеснула ладонями.

— Мой дар! Как ты мог…Ты, ты разбил моё сердце!

Илья, вскинулся было в попытке выдать нечто резкое, но перехватив мой предостерегающий взгляд, опал, махнул рукой и направился к Паше с Витей, которые сортировали продукты и пытались сервировать стол. Наташа, отправив свою бригантину в дальнее плавание, окончившееся в углу гостиной, как-то неуверенно топталась на дальних подступах к столу. Словно ей что-то мешало.

Сделав пару шагов, я понял и попытался озвучить. Но не успел.

— Э-э, а вы уверены, что оно не пропало? — поинтересовался Илья, морща нос и указывая пальцем на продукты, — несёт от всего этого…Прям, как от того окорока, на кухне.

Паша поднял лоснящееся кольцо колбасы и деловито обнюхал. Потом откусил кусок и на его физиономии расплылась широкая ухмылка. Почему-то, в этот момент, я ощутил сильнейший приступ тошноты. Наташа отступила на шаг назад и помотала головой.

— Я кушать не хочу! — негромко, но твёрдо, заявила за моей спиной Галя и одобрительное мурлыканье Ольги послужило аккомпанементом этой декларации.

— Думаю, вам всё-таки нужно поесть, — заметил Витёк, исподлобья наблюдая за нами, — два дня без еды — это явный перебор. Да вы и воду не пьёте.

— Не очень-то и хотелось! — фыркнула Галя и легко подвинув тяжёлое кресло, запрыгнула в него, — и вообще — я, как всякая порядочная кошечка, буду дремать у огня. Меня не трогать!

В последней фразе отчётливо прозвучали истерические нотки. Оля присела на подлокотник кресла и склонила голову, позволив волосам закрыть пол лица. Лишь один глаз вопросительно взирал на меня.

— Кому-то из нас стоит попробовать хотя бы кусочек, — очень тихо сказал попятившийся Илья, — ведь реально — какая-то хрень происходит: все должны жрать. Закон сохранения энергии никто не отменял: мы тратим силы — значит должны их пополнять.

— И естественно, этим дегустатором должен быть я, — боюсь, раздражение вырвалось наружу, — огромное спасибо, за доверие!

— Когда дегустировал другое, не так возмущался? — ещё тише спросил Илюха, — назвался груздём — полезай в кузов, даже если назвался не сам.

Нет, эта идея мне совершенно не понравилась!

На деревянных ногах я подошёл к столу и ненавидяще уставился на пищевое изобилие. Всё — воняло! Омерзительно! Хотелось закрыть нос и убежать прочь. Обернувшись, я заметил Галин носик, показавшийся над высокой спинкой кресла. Дремлет, значит. Засранка! Как всем интересно!

— Приятного аппетита, — пожелал Витя, внимательно наблюдающий за мной. Паша, продолжающий кусать колбасу, подмигнул.

Это походило на прыжок с вышки в холодную воду. Я взял в одну руку, какой-то овощ, напоминающий огурец, а в другую — тонкий ломоть вяленого мяса и отправил всю эту дрянь в рот. Пришлось чуть ли не пропихивать пищу внутрь, и Паша подсунул один из кувшинов. Сделав глоток, я понял — больше не могу. Отшвырнув недоеденные куски я шатаясь, подошёл к ближайшему креслу и едва не упал на его деревянную поверхность. Внутри начали работу лесопилы-трудоголики, оживлённо перестраивающие моё нутро, а в голове бешено порхали вертолёты-мутанты.

— Ты — весь зелёный, — деловито сообщил Илья и его голос громом раскатился в моих ушах, — похоже, обычная пища нам не подходит.

— Какая ценная информация, — квакнул я, — никто и не предполагал…

— Да он весь горит! — в голосе Оли слышалась тревога, — идиотский был эксперимент. Витя, ты просто говнюк! Что, решил отомстить?

— Откуда я мог знать, как оно получится, — голос Вити не был ни виноватым, ни смущённым, — по виду вы — обычные люди. По крайней мере, были раньше.

Один из вертолётов столкнулся со стенкой моего черепа и в оглушительном грохоте взрыва, меня согнуло пополам в пароксизме тошноты. Возникло ощущение, будто стая бешеных дикобразов неудержимо рвётся наружу, разрывая тело на куски. Слишком поздно я обнаружил таящееся за сумасшедшими зверушками. Коварный мрак стремительно вырвался из-за колючих спин и пожрал вселенную.

Но кое-что всё-таки уцелело.

Я осторожно двигался в кромешной тьме, пытаясь понять, где нахожусь и куда нужно идти. Вроде бы, вперёд. Там висела странная штуковина, напоминающая дверь, вырубленную в абсолютной пустоте. Дверь оказалась приоткрыта и в щель медленно вливался леденящий холод, обжигающий моё невидимое тело. И ещё. За дверью кто-то притаился. Кто-то, смертельно опасный, для меня и полностью чужеродный всему моему миру. Внезапно неизвестная тварь начала приближаться.

Нужно было бежать, спасаться от неведомого врага. Однако, нечто внутри, удерживало от бегства, вынуждая шаг за шагом, приближаться к источнику холода и смертельной опасности.

Дрожа, то ли от мороза, то ли от ужаса, я приблизился и толкнул дверь.

В тот же миг тот, кто притаился с другой стороны, вырвался наружу и пожрал меня.

И я проснулся.

О-ох, то же кресло, где я отключился. Ну и сон! Ощущение смерти в клыках неведомой твари было таким реальным…

Я осмотрелся: видимо, камин полностью выгорел, а свечи погасили, потому как не было видно ни зги. Даже не задумываясь, я переключился на благоприобретённое ночное зрение и оценил плоский серый мир, притаившийся за пеленой мрака.

Рядом с моим креслом дремал ещё один подобный уродливый предмет, где свернувшись калачиком, тонко посапывала Оля. Её правая рука протянулась ко мне, словно девушка желала знать, здесь ли я ещё. Погладив тонкие пальчики, я бережно убрал ладонь и поднялся.

Около потухшего камина теснились ещё три пыточных приспособления, почему-то названных креслами. Там уже не посапывали — там громко храпели две глотки: Витя и Паша. Илья спал абсолютно беззвучно и его тело как-то странно рябило, словно телевизионное изображение с помехами. Скорее всего — шалости моего прибора.

Я посмотрел по сторонам: Наты и Гальки нигде не наблюдалось. Стало быть, девчонки решили расположиться на кровати. Молодцы. Но места там хватало и на четверых, значит Оля добровольно осталась со мной. Моя ты девочка! Я с нежностью посмотрел на её умиротворённое лицо и обнаружил на нём такую же рябь, как и у Ильи. Какого хрена?

И только тут до меня дошло, почему я проснулся. Меня разбудил очень тихий щелчок. Однако он так резко выделялся на фоне сопения и храпа, словно прозвучал мощный взрыв. Щёлкнуло ещё раз. И совсем не от входной двери. Похоже, из кладовой. Там, где нашли упокоение предыдущие владельцы нашего дома. Воображение тотчас нарисовало картинку распухших тел, медленно выползающих наружу.

Ухмыляясь, я двинулся навстречу тихим щелчкам и лишь сейчас осознал, что мерзопакостные ощущения, появившиеся после злосчастного ужина, полностью исчезли. Осталась лишь неприятная слабость и чувство дикого опустошения, словно я обратился в запаянную колбу с абсолютным вакуумом внутри. Неприятно, конечно, но не смертельно.

Короткий коридорчик вывел меня в помещение с голыми стенами и уродливыми массивными крюками, торчащими из них. Это — всё. Ничего удивительного. Похоже, после смерти хозяев, из дома вымели всё, мало-мальски ценное, оставив только никому не нужную коллекцию безумных шляпок.

В земляном полу отчётливо выделялась квадратная крышка, грубо сбитая из толстых, почти необработанных досок. Сейчас она мелко подрагивала и вообще, делала попытки приподняться. Гадая, нет ли в этом мире мистических сил, способных оживлять мертвецов, я осторожно отступил к стене, наблюдая за судорогами люка.

Послышался ещё один щелчок, чуть громче предыдущих, потом тихий треск и вдруг деревянный квадрат почти беззвучно откинулся назад, открывая бездонную черноту отверстия. Мрак шевельнулся и наружу выбрался цепкий паучок тонкой ладони. Потом — ещё один и наконец показалась взъерошенная голова. Незнакомец тихо фыркнул и вдруг, одним прыжком, оказался внутри.

Я узнал пришельца сразу же, как только увидел его лохматую голову и теперь, с интересом, наблюдал за дальнейшими действиями Шпеньки. Мелкий жулик беззвучно покачнулся и в его пальцах показался длинный блестящий стержень. Парень сделал шаг вперёд и тогда я негромко спросил:

— Может не станем мешать спокойному сну?

Он подпрыгнул на месте, а после, демонстрируя хорошую реакцию, повернулся в мою сторону, выбросив перед собой тонкий нож. И тут его застопорило. Я слишком поздно сообразил, как может отреагировать человек, увидев два светящихся глаза во тьме. Парень всхлипнул и отпрянул назад, угодив ногой в открытый люк. В самый последний момент я успел поймать пришельца, схватив за обнажённое запястье.

Утро застало меня, сидящим на пороге дома и угрюмо наблюдающим за тускло сереющими облаками и звёздами, растворяющимися в светлеющем небе. За последние несколько часов мимо нашего дома прошли всего трое. Все похожи на оборванные привидения, которые давно потеряли надежду попасть в рай или хотя бы ад.

Кстати, по поводу ада. У меня возникло ощущение крайней близости к этому негостеприимному месту. Все мы оказались так близко к преисподней. И я — ближе всех. Но, чёрт побери, кроме дикой депрессии, я испытывал диаметрально противоположные ощущения. И это разрывало меня на куски.

Об этом нужно было с кем-нибудь поговорить. Срочно.

Однако, когда на пороге появилась Оля, я понял: с ней я это обсуждать не стану. По крайней мере — сейчас.

Девушка медленно опустилась рядом и положила голову на моё плечо. Наши волосы перемешались так, словно росли на одной голове. Никакой разницы в цвете. Точно так же и бледная гладкая кожа Ольги ничем не отличалась от моей. Всё это было частью секрета, известного лишь мне. Очень страшного секрета. Я боялся рассказать его, даже думать о нём боялся и не представлял, как жить дальше.

Мы перестали быть людьми.

Возможно и существовал какой-то шанс повернуть всё вспять, но для этого требовалось снять медальон с изображением льва. А я так и не смог этого сделать, хоть и пытался. Тут не было никого, перед кем я мог бы кривить душой — всеми остатками своей человеческой сущности я желал вернуть всё обратно.

И проиграл.

Витя вновь оказался прав, но не думаю, что это его обрадует.

— С добрым утром, — негромко сказала Оля и потёрлась щекой о плечо, — сон мне снился, такой странный.

— Расскажи, — попросил я, не решаясь взглянуть в её глаза.

— Мне снилось, будто я иду по яркому лугу и собираю цветы. А навстречу кто-то идёт, но солнце бьёт в глаза, и я никак не могу понять — кто. Я прижимаю букет к груди, а он внезапно становится таким холодным, словно я держу ком снега. И вдруг я вижу саму себя, с букетом цветов в руках. Только это — не настоящая я, а как бы фотография, освещённая ярким светом. И она всё выцветает, выцветает. И больше не остаётся ничего: только я, лёд и крохотная тёмная комнатушка с маленьким окошком. Из него видно солнце, синее небо и цветочный луг. Я делаю шаг и просыпаюсь. Странно, да?

— Угу, — кивнул я и погладил её по голове, — вообще, столько странного происходит.

— Ты даже не представляешь, — девушка как-то странно хихикнула и взяв мою ладонь, провела ею по ткани своей одежды, — что чувствуешь?

Я оказался сбит с толку. Она думает я смогу угадать, какая это материя? Так это — дохлый номер! И своя то одежда всё утро вызывала ощущение смирительной рубашки, а тут ещё и Оля со своими непонятными загадками.

— Гладкое, — промычал я, — ну, не знаю…

— Похоже на настоящую ткань?

— Э-э? — вероятно у меня было очень глупое выражение лица, потому как девушка расхохоталась и поднявшись, потянула за руку.

— Пойдём. Покажу тебе одну забавную штуковину.

Я и сопротивляться не стал. Просто закрыл дверь и поставил на место засов, блокирующий замок. Очевидно, кто-то из ребят нашёл эту полезную вещь, пока я валялся без сознания.

Через крохотные окошки вливался микроскопический квант света, но его оказалось вполне достаточно, и я смог различить белое пятно, плывущее впереди. Оля направлялась…У-ух! Нет. У меня камень свалился с души, когда я понял, куда она идёт. На кухню. Там я, кстати, ещё не был.

Храп Вити и Паши стал ещё громче, причём кто-то из двоих начал причмокивать и тихо бормотать. Краем глаза я заметил жёлтую искру, вспыхнувшую и тут же погасшую в кресле Ильи. Подсматривает, засранец?

Кухня оказалась куда больше, чем кладовая или спальня. Тому было логическое объяснение в виде исполинской печи, занимавшей почти половину помещения. Наверное, предыдущий хозяин был совсем не дурак на пожрать. Кроме того, здесь имелся разделочный стол, покрытый бурыми пятнами и стеллаж с кухонными принадлежностями, больше напоминающими изощрённые орудия пыток.

Чуть дальше, у заложенного камнями дверного проёма, лежала поленница дров для печи, а около стены…Ну, даже не знаю.

— Похоже, здесь ночевала прислуга, — пояснила Оля и протиснулась между двумя кусками плотной ткани, — заходи.

Внутри оказалось абсолютно темно, и я сразу же включил ночное зрение, обнаружив полностью обнажённую Ольгу, замершую между двух низких топчанов. Чёрт! Когда она успела? Девушка, лукаво ухмыляясь, подошла ближе, и я ощутил свежий аромат душистых яблок. Это возбуждало. Очень. А во мне ещё и продолжало бурлить ночное…

Не в силах сдерживаться, я сделал шаг вперёд и ощутил болезненный укол между ключиц. Выпущенный коготь медленно пополз вниз.

— Какой ты горячий! — ухмыльнулась девушка, — ну, в этом никто и не сомневался. Но, пока я собираюсь показать нечто иное.

Её рука резко опустилась вниз, и моя одежда оказалась рассечена, точно угодила под острую бритву. Прежде, чем я успел опомниться, Оля ещё несколько раз провела когтем, оставив меня полностью обнажённым. Таким же, как она. Удивительно, но я ощутил странное облегчение, словно змея, избавившаяся от старой шкуры. Тем не менее…

— А дальше? — поинтересовался я, сдерживая смех, — разденься — выйди на улицу голым?

— Дурень! Смотри.

По её телу прошла рябь, вроде той, которую я видел ночью и вдруг, во мгновение ока, Оля оказалась полностью одета. Правда, теперь на ней было очень короткое облегающее платье, подчёркивающее очертания совершенного тела. Я помотал головой, отгоняя наваждение, а когда снова посмотрел на девушку, платье сменилось мини юбкой и топиком.

— Но как?!

Оля громко рассмеялась.

— Представь себя полностью одетым, — сказала она, сквозь смех, — во что хочешь. Ну давай же, пробуй. Или ты хочешь остаться в этом? Боюсь, костюм Адама давным-давно не актуален.

Я решил было закрыть глаза, получше представляя обновление гардероба, но не успел. Ольга вновь расхохоталась, а я почувствовал прикосновение ткани к коже. Ощущение оказалось настолько полным, что я не выдержал и пощупал. Хм, материя, как материя. Во, блин!

— Ты точно уверен, что костюм-тройка и рубашка с галстуком — то самое? — поинтересовалась Оля, — но мне нравится, как ты выглядишь.

Я немного подумал, и девушка отступила на шаг назад, оценивая. Потом, подняла вверх большой палец. Теперь на мне были чёрные узкие джинсы и приталенная белая рубашка, открывающая грудь. Видел в каком-то журнале. Даже и не думал употребить до сегодняшнего дня.

— Странно, — сказала Оля, внезапно посерьёзнев, — слишком всё легко и быстро получается. Как по взмаху волшебной палочки: раз — идеальная внешность; раз — ночное зрение; раз — оружие, которое всегда с тобой. А теперь ещё и мобильный гардероб с неограниченными запасами. Спасибо тебе, медальончик!

Она подняла своё украшение к губам и поцеловала его.

А меня словно застопорило. Спасибо тебе, медальончик!

Сегодня ночью, я час стоял на коленях посреди безмолвной тьмы и лил слёзы, умоляя кого угодно дать мне силы снять это проклятущее украшение. Никто не откликнулся, никто не помог. Руки не могли сделать простейшую вещь и снять цепочку с шеи. Проще, казалось, отрезать саму голову. Потребовался целый час, прежде чем я понял, что проиграл.

Мы все проиграли.

Материя раздвинулась и в щель сунулась мордочка Гали. Физиономия у девушки оказалась заспанной и забавной, точно у котёнка. В жёлтых глазах чернел вертикальный зрачок, а белые пряди норовили лечь на бледное лицо. Почти полная копия Оли с некоторыми индивидуальными отличиями, позволяющими опознать прежнюю Галину.

— А я думала, вы тут трахаетесь, — задумчиво пробормотала она и оценила нашу одежду. На гладком лице не мелькнуло и тени удивления, — неплохо, неплохо, но видели бы вы, какие чудеса творит Натаха. Версаче в гробу ворочается, Дольче с Габаной поминает.

— Видишь, — наставительно заявила Оля, — нам, хрупким и разумным созданиям, дано проникать в тонкую материю вещей. А вам, грубым мужланам, всё нужно разжёвывать и показывать.

— Показывать — это хорошо, — заметил я и протянув руку, подтянул Галю ближе, — а слабо, вам двоим, мне показать…

Ну, мне и показали. Где раки зимуют. Девушки, дикими кошками, набросились на меня и сорвав занавеску, мы покатились по полу. Сначала я попытался сопротивляться, но очень быстро понял — это бесполезно. Урчало, рычало, шипело, щипало, колотило и покусывало. Казалось, их не двое, а целый десяток.

— Сдаюсь! — крикнул я, — больше не буду! Только меньше.

— Что это вы тут творите? — осведомился сонный голос Витька, — ну ни фига себе бардак! Чё это за кокон?

Коконом был я, обёрнутый в остатки исполосованной занавеси. На мне сидели, словно я был бревном и весело насвистывали бодрый мотивчик.

— Это — я, — смиренно пробубнил я, — а мы тут плюшками балуемся.

Витёк молчал и его молчание как-то нехорошо затягивалось. Я осторожно проковырял когтём дырочку в ветхой ткани и выглянул наружу: товарищ стоял у входа в кухню и рассматривал девушек, оседлавших меня. В его изумлённой физиономии сна не было ни в едином глазу — только недоумение.

— Вить, ты чего? — осведомилась Оля и в её голосе прозвучало искреннее участие, — ты словно привидение увидел.

— Два привидения, — уточнила Галя и заёрзала, устраиваясь поудобнее. По комнате вовсю плыли цветочно-ягодные ароматы, источником которых были мои наездницы.

— Привидения? Ну, типа того, — Витя покачал головой, — вам бы на себя в зеркало посмотреть. И где вы эту одежду нашли? На средневековые прикиды она не слишком похожа, а чемоданов со сменкой я при вас не замечал. Вот блин! Как ты это сделала? Опять эти ваши фокусы?

— Галя! — укоризненный голос Оли, — зачем?

— А пусть знает!

Кажется, пора вмешаться: Витька и так на взводе, а эти чертовки ещё выделываются.

— А ну, вставайте, — скомандовал я, — выпускайте меня отсюда.

Они даже не пошевелились. Вот засранки! И это начинало бесить. С трудом удерживая пробуждающуюся ярость, я рявкнул:

— ВСТАЛИ! — голос прозвучал как-то необычно, глухо, точно я изо всех сил кричал в подушку.

Тем не менее груз исчез, и я торопливо срезал с себя осточертевшие лоскуты, после чего поднялся на ноги. Дела обстояли несколько хуже, чем я думал. Глаза у Вити и вовсе залезли на лоб, а девушки, мелко дрожа, прижимались к стене и смотрели на меня с откровенным испугом. Вот хрень. Я что-то пропустил?

— З-зачем? — выдавила Галя и в уголках её глаз блеснули слёзки.

— Как ты это сделал? — звенящим голосом спросила Оля и провела пальцами по лицу, будто снимала невидимую паутину, — это было так…

— О чём вы? — похоже от девчонок мало толку. Я повернулся к Вите и наткнулся на его откровенно враждебный взгляд, — и ты тоже? Какого хрена ты вылупился? Хочешь ещё покормить, вчерашнего мало?

— Да нет, вполне достаточно, — он криво ухмыльнулся, — цирк был ещё тот. Прям, как сейчас: «Встали!» и их словно молнией шандарахнуло.

— Скорее, как иголками изнутри накололи, — уточнила Галя, — очень больно. Зачем ты так, с нами?

— Я не хотел — мне стало неловко, — даже не знал про такую штуку. Простите, пожалуйста. Больше не буду, чес слово!

— А я в этом очень сомневаюсь, — Витя неприятно хихикнул и уже повернувшись, добавил, — интересно, в вас человеческое то хоть осталось?

Я пожал плечами и вернулся к девочкам. Похоже, обе успели очухаться. Оля укоризненно погрозила мне пальчиком, а Галька, сжав маленький кулачок, энергично взмахивала им и повторяла с разной интонацией:

— Лечь, лечь, лечь. Да лечь же, чёрт побери! Как это у тебя получилось?

— Не знаю, — я развёл руками, — просто очень разозлился и мне захотелось, чтобы вы обязательно выполнили мой приказ. Вот и всё. А там всё само вышло.

— Думаю, у нас не получится, — задумчиво сказала Оля и погладила свой медальон, — у наших украшений, кажется, имеется неприятный сексистский шовинистический пунктик.

— Всё правильно, — похоже напряжение спало, — вы обе уже на кухне, поэтому, марш — варить борщ!

— Ишь, чего удумал, — пробормотала Галя, но покосилась на меня с явной опаской, — борщи ему вари. Я — натура вольная, испытываю тягу к свободным развлечениям: сексу, танцам и, и охоте, скажем.

Как-то странно у неё получилось с последним развлечением, словно слово «охота» вырвалось против собственной воли. Забавная оговорка. Оля тоже заметила, но промолчала.

— Пошли отсюда, — спокойно сказала она и взяла меня под руку, — займёмся сексом, танцами и охотой, скажем.

— Всем сразу, — согласился я и поцеловал её в ушко, — на кого охотиться будем?

Собственный вопрос вызвал неприятный холодок в груди: уж я-то знал, на кого нам нужно охотиться. Но это, почему-то, уже не казалось таким ужасным, как раньше.

В гостиной не оказалось никого, кроме Ильи, который задумчиво загребал пепел в камине замысловатой кочергой, напоминающей клюшку для гольфа, изготовленную сюрреалистом. Похоже парень был глубоко погружён в своё увлекательное занятие, поэтому наше появление заметил далеко не сразу.

— С добрым утром, — сказал я, — бог в помощь.

— Гадаешь по золе? — осведомилась Галя и забралась в кресло, поджав ноги, — новый метод предсказания, будущего: все мы обратимся в прах.

— Ух ты! — восхитилась Оля, — чёрный юмор в исполнении Гали — только у нас! Единственное представление! У тебя озарение? Или приснилось чего?

— Угу, — подтвердила та и прижала колени к подбородку, — фигня какая-то, про то, как я превращаюсь в айсберг. Причём так реально, хоть иди и Титаник топи.

— Где остальные? — поинтересовался я, — ты там язык непроглотил?

— Да нет, — вяло отмахнулся товарищ и раздражённо отбросил кочергу, угодив в кучку пепла, — слабость такая, будто и не отдыхал совсем. Витя в поисках местного МЭ и ЖО, а Паша пошёл в спальню, общаться с Натой. У них — кризис отношений и в этом нет ничего удивительного.

— Да уж, — Ольга покачала головой и медленно опустилась в кресло, по соседству с тем, где сворачивалась клубком Галина, — все эти вещи… Чем дальше — тем больше.

— А может, всё к лучшему, — проворковала Галя, не меняя позы, — Натка, она сейчас такая прикольная, прям как я, — Илья покосился в её сторону, приподняв одну бровь, но возражать не стал, — а Паша, ну, он остался такой, как раньше. Как все обычные люди.

— А мы, стало быть — необычные, — констатировал Илья.

Комментариев не последовало, да этого и не требовалось — всё было ясно и без возражений. Вот только слово «люди» звучало явно не к месту. Оля саркастически ухмыльнулась, а Галя, казалось, так и вовсе задремала.

— Илюха, — неуверенно сказал я, размышляя о кредите доверия, — кое-что нужно обсудить. Вдвоём.

— Мальчики решили уединиться, — почти пропела, не открывая глаз, Галя и тихо хихикнула, — посекретничать.

— Значит им это нужно, — в голосе Оли мелькнула нотка тревоги. Девушка определённо оказалась проницательнее подруги. Чёрт, да почему я её раньше игнорировал? Это же — настоящий бриллиант, не чета подзабытой Марине.

— Спальня занята, — хмыкнул Илья, — если вы об этом.

— Можно и в кладовой, — подыграл я ему, — там есть, где уединиться.

Так мы и сделали, и товарищ тут же с изумлением уставился на один из стенных крюков, который я использовал в качестве клина, вколотив в щель люка.

— Так вот, зачем ты ночью вставал, — понимающе кивнул Илья, — испытывал силушку богатырскую? Крюки из стен рвал и в пол вбивал? Креативно, ничего не скажешь. Так ты меня похвастаться привёл?

Я медленно вытащил взвизгнувшую железяку и бросил на пол, после чего долго отирал измазанные коричневым ладони. Мне очень не хотелось поднимать крышку и показывать скрытое внизу.

— У нас был гость, — пояснил я, присев на корточки, — наш пронырливый друг. Видимо решил самостоятельно взять то, что мы забыли ему отдать. Я услышал какой-то звук среди ночи и пришёл сюда. Похоже, подвал имеет выход наружу, по которому он и явился к нам.

— И?

Ну всё, больше оттягивать не имело никакого смысла. Я потянул крышку и отбросил её в сторону. Потом глубоко вздохнул и посмотрел вниз: чуда не произошло, маленькое тощее тело продолжало лежать там, куда я его бросил, после… В общем, после.

Илья наклонился и очень долго смотрел в распахнутый люк. На его лице не было ни удивления, ни отвращения. Скорее — грусть. Потом мой товарищ повернулся ко мне.

— В общем, ты его убил. Ну что же, думаю он вполне мог прикончить всех нас во сне, если бы ты его не остановил. Большое спасибо. Нет, честно, ты — молодец, как бы скверно это не звучало.

— Стой! — почти простонал я, — ты так ни хрена и не понял! Дело не в том, почему и зачем, а — как.

— По-моему, я не хочу это слушать, — вздохнул Илья, — но думаю — придётся. Надеюсь, ты не пил его кровь?

— Почти.

Как бы я не старался всё забыть, воспоминания ещё оставались слишком свежими.

Шпенька оступился и попал одной ногой в распахнутый люк. В тот момент, когда маленький вор начал падать, я протянул руку и удержал его, схватив за обнажённое запястье. В ту же секунду произошла странная штука: плоская, серая во мраке, фигурка внезапно превратилась в пышущий пламенем силуэт, пульсирующий, подобно бьющемуся сердцу. И это зрелище показалось мне самым приятным, из того, что я видел последнее время. Это походило… Даже не знаю. На запотевший бокал пива, после жаркого дня; горячий шоколад, в зимнюю стужу; бифштекс, после голодовки.

Я попытался сбросить наваждение, однако, вместо этого, обнаружил ещё одну удивительную вещь: пальцы на руке, удерживающей Шпеньку, словно обратились пятью тонкими трубочками, опущенными в бокал с желанным напитком. Оставалось лишь начать пить.

— А-а, — всхлипнул Шпенька и легко дёрнулся.

Именно это и послужило катализатором. Я словно впал в транс: живительная энергия неудержимым потоком хлынула в меня через пальцы и большего удовольствия я не испытывал никогда в жизни. Возможно именно так выглядит оргазм, продолжающийся тысячелетия. Огонь бушевал во мне, вокруг меня, и я сам превратился в безумное пламя во вселенной, где не было ничего, кроме сладкого сияющего вихря.

А потом, Шпенька погас и перестал дышать, обратившись тем самым, серым плоским силуэтом во тьме. Я разжал пальцы и тщедушное тело почти беззвучно кануло во мрак подвала. И только услышав глухой звук падения я понял, что произошло. Что я сотворил.

Я убил человека. Непонятно как, но я досуха выпил всю его жизненную энергию. И мне это понравилось. Мало того — исчезла слабость, терзавшая последние сутки, а ледяная бездна внутри оказалась заполнена.

И тут до меня, наконец, дошло: это и была та самая пища, которую мы должны были потреблять.

— Нет, — прошептал я и в ужасе рухнул на колени, — Нет! Только не это…

Невольное предсказание Вити сбылось: я, действительно, превратился в вампира. И пусть пил не кровь, а жизненную силу, суть от этого не менялась и выпитый человек, в любом случае, умирал. И всё это сотворил чёртов медальон, висящий на моей шее. Сейчас я его сниму и навсегда распрощаюсь с этим кошмаром! Сейчас…

Мои руки даже не шелохнулись.

Да какого хрена! Это же так просто: взяться за цепочку и сдёрнуть её к такой-то матери! Вот, сейчас…

Ничего, никакой реакции. С ужасающей отчётливостью я понял — ничто не в силах заставить меня снять проклятое украшение. Какая там рука или нога, оно было дороже головы.

И вот именно тогда я разрыдался.

Я оплакивал несчастного Шпеньку, себя и всех нас, превратившихся в чудовищ.

Передать всё это словами я, конечно же, не смог, но сами события описал весьма подробно. Товарищ, выслушав рассказ, очень долго молчал, продолжая рассматривать неподвижное тело на земляном полу. Потом открыл рот, но смог выдавить лишь протяжное сипение. Помотал головой и предпринял вторую попытку. На этот раз ему удалось.

— И что теперь? — спросил он, по-прежнему не пытаясь встретиться взглядом со мной. Его пальцы крепко сжимали медальон, но было неясно: собирается он сорвать украшение, или намеревается защитить его.

— Нужно как-то сказать девочкам, — неуверенно сказал я и закрыл крышку люка.

И тут Илью натурально прорвало: сначала он едва слышно хихикал, а потом заржал, словно обезумевшая лошадь. Хохоча, как сумасшедший, он попятился и наткнувшись на стену, медленно опустился, закрыв лицо ладонями. Было непонятно, продолжает он смеяться или смех сменился рыданиями.

— Сказать девочкам? — парень поднял голову, и я увидел слёзы в его глазах, — как? Эй, девчонки, у меня, для вас, имеется одна весьма забавная новость: теперь все мы будем питаться людьми. Наташа, можешь употребить Пашу, по старой памяти, ну а вам, двоим, достанется Витя, поделитесь. Так? Или, вот: пойдите — наловите кого-нибудь, на улице. Да вон того мальчугана, например. Лучше?

Он был и прав, и не прав, одновременно. Звучало и выглядело всё это, действительно, ужасно, если бы не одно, но.

— Илья, — сумрачно поинтересовался я, — как ты себя чувствуешь?

Он молчал и не мигая, смотрел мне в глаза.

— Думаю — хреново. Твоя усталость, ледяные кристаллы внутри и ещё ощущение растущей пустоты внутри. Правда? Молчишь…А знаешь, что я думаю? Будет ещё хуже. Это — голод.

— Ты меня совсем за дурака держишь? Я это ещё вчера понял, — Илья медленно поднялся и вдруг яростно пнул стену, отчего дерево затрещало и пустило сеть трещин, — когда тебя начало колбасить, от еды, я ещё надеялся на некую индивидуальную реакцию организма. Ну мало ли, аллергия, невпитываемость какая-нибудь. Надеялся, пока сам не попытался впихнуть в себя хотя бы кусочек. Нет, так фигово мне не было, но ощущения — бр-р! Нетрудно оказалось сложить два и два и сообразить: обычная еда для нас неприемлема.

— Ну и какие появились идеи, аналитик? — вообще-то я даже завидовал чёткости его рассуждений. У меня лучше получалось изучать происходящее на собственных ошибках.

— Воздух и солнечные лучи никого не насытили, стало быть, питаться, подобно растениям, нам было не суждено, тем более воду тоже никто не пил. Тепло — опять нет. Даже столь безумный вариант, как кровь, не проканал: среди припасов нашлась палка кровянки и она выглядела столь же мерзко, как и все остальные продукты. У меня имелся ещё один вариант, и он казался весьма разумным…

Илья замолчал, покачивая головой.

— Ну и? — мне стало интересно, — может твой вариант и будет подходящей альтернативой этому кошмару.

— Ни хрена это не альтернатива! Электричество, где ты его здесь раздобудешь, в сраном то средневековье? А выглядело так логично, даже сдохшие телефоны объясняло.

— Понятно. Ну а ты, так и будешь медленно сдыхать от голода?

— Буду, — набычился Илья, — а ты, значит, предлагаешь спокойненько убивать людей, для собственного пропитания и выживания? Мало ужастиков смотрел, про таких вот ушлёпков?

Ага, а мне значит ничего такого и в голову не приходило? Я стало быть согласился без сопротивления? Однако, почему-то, именно сейчас, возможность выживания, питаясь энергией людей, перестала казаться чем-то невероятно ужасным. Люди, они такие…Неприятные. От них дурно пахнет, да и выглядят они совсем неэстетично.

— Хорошо, — нервно бросил я, — сам, значит, готов сдохнуть, во имя человеколюбия, — я не удержался от короткого смешка, — а ты готов смотреть, как будут умирать девочки? Представь, как они будут лежать и корчиться от боли.

— Пошёл ты.

— Пошёл ты! Когда раньше жрал свинину и курятину, тебя не слишком заботило, что это — живые существа и они тоже хотели жить и радоваться солнышку?

— Но это — люди!

— А это — мы!

Он так отшатнулся, словно получил мощный удар в лицо. Внезапно Илья, оскалившись, бросился ко мне и вцепившись в рубашку (странно, её ведь вроде бы на самом деле и не существовало!) ударил меня спиной о стену. Потом ещё и ещё. В глазах товарища бушевала настоящая буря — они пылали яростным жёлтым светом, в котором практически терялся поперечный кошачий зрачок. Я не пытался его остановить, тем более, мне и больно то почти не было.

— Я — человек! — шипел Илья, уперев меня в стену, — понимаешь? Такой же человек, как и все остальные! Чёрт побери, перестань ухмыляться!

— Это похоже на аутотренинг, — я осторожно освободился от его хватки, — Илья, ты видишь в темноте, у тебя есть когти, и ты неспособен есть пищу обычных людей. Кто ты?

— Иди в жопу!

— Едва ли это можно принять за ответ.

— Другого не дождёшься. Делайте, что хотите, препятствовать не стану, но сам, лучше сдохну. Понятно?

— Да уж. Спасибо и на этом.

Теперь, когда бешенство оставило парня, стало ясно, насколько мало сил осталось в его теле. Илья опять прижался к стене и охватил плечи ладонями, пытаясь сдержать мелкую дрожь. Получалось не очень хорошо.

— Я пока тут побуду, — глухо буркнул он, — не беспокойся, умирать в ближайшее время не собираюсь, — видя мои колебания, он прикрикнул, — да вали уже! Хочешь ещё мне нервы потрепать?

В гостиной царила абсолютная тишина. Витьки, по-прежнему не было, а Галя с Олей, кажется дремали в креслах. Потоптавшись в нерешительности, я решил не будить девушек, а обратиться к Наташе, как к самой рациональной. Но, вообще-то, я отлично понимал, что просто пытаюсь оттянуть нелёгкий момент объяснения. Особенно, после фиаско с Ильёй.

Поэтому я очень тихо прокрался мимо двух посапывающих кресел в сторону спальной комнаты. Хм, а здесь, похоже, я буду очень незваным гостем: Ната и Паша продолжали выяснять отношения и делали это весьма эмоционально. Особенно — Паша.

— Да мне посрать! — едва не орал он, — можешь пойти и рассказать это кому угодно! Я ещё раз повторяю, что не вижу никаких особых изменений. Такое ощущение, будто у тебя появился другой, и ты боишься, признаться.

— Хватит нести всякую чушь, — в голосе Наты звучала холодная ярость, — у каждого в жизни есть переходный период. У меня сейчас именно такой, если ты не соблаговолил заметить. Я даже не прошу о понимании — это же, чёрт возьми, такая роскошь, но ты мог бы, хоть немного, подождать.

— И что?

— И всё, — теперь голос Наташи выдавал смертельную усталость, — Па, ну действительно, я себя неважно чувствую. Всю ночь снились кошмары, а сейчас и вовсе, как льдинок наелась. А тут ещё и ты, со своими претензиями.

Я стоял за дверью и не знал, как поступить. Попробовать вмешаться? Но это, вроде бы, их личное дело. А с другой стороны, Наташка — одна из нас, а Паша… А Паша — нет. Тем временем разговор продолжился.

— Знаешь, — с каким-то надрывом вдруг выдохнул Павел, — Витя сказал, будто вы — уже не люди. Говорит, в вас вселилась какая-то штуковина, превратившая в других существ.

— А у самого, голова на плечах есть? Веришь в эту глупость?

— Я не знаю! Тогда, ночью, когда ты прикоснулась ко мне, стало так больно, будто кожу жгли огнём. А ещё начало казаться, типа жизнь выходит наружу тонкими струйками. Так страшно… Это ведь не из-за тебя? Не потому, что ты стала такой?

Я остолбенел, открыв рот. Вот это да! Похоже Ната едва не проделала со своим парнем тот же фокус, который вышел у меня со Шпенькой. Весело, ничего не скажешь.

— Нет, дурачок, конечно же, нет. Ну, иди сюда, дай твоя девочка немного утешит своего мальчугана.

За дверью зашелестело и до меня донёсся звук поцелуя. Нет, сейчас явно неподходящее время, для обсуждения проблемы нашего питания. Немного позже.

Я повернулся и тихо ступая по скрипящему полу, вернулся в кладовую. Илья продолжал сидеть около стенки и медленно потирал ладонями плечи, глядя на закрытый люк. Услышав мои шаги, он поднял голову.

— Мысль одна появилась, — смущённо пояснил я, в ответ на его вопросительный взгляд.

— Угу, — понимающе кивнул он, — то есть ты, так никому ничего и не рассказал.

— Ну, Галя с Олей спят, а Натка с Пашей немного повздорили, а теперь мирятся. Похоже, им не до того.

— Кстати, — на физиономии Илюхи появилась кривая ухмылка, — если не секрет, то как монстр — монстру. Ты тогда, ночью, кроме Ольги и Наташку зацепил?

— Как монстр — монстру? — я немного смущённо пожал плечами, — и Гальку, тоже. Только ты ничего не подумай, они первые начали. Я и сам такого не ожидал!

Илья хмыкнул, однако тотчас о чём-то задумался и посерьёзнел.

— Знаешь, — вдруг сказал он, — мне кажется, всё это — звенья одной цепи. Девчонки, как будто проходили некий обряд инициации, избавляясь не только от своей прежней внешности, но и от старых привычек и привязанностей. Возможно, это было совсем не специально, скорее — на уровне подсознания.

— А почему, со мной, а не с тобой? Нет, мне всё нравится, просто интересно.

— У тебя пиписька больше, — саркастично бросил Илья, — видишь ли, тут размер, действительно, имеет значение. Не обращал внимание на то, что твой кулончик побольше остальных? Скорее всего, это — важно. Возможно, даёт ещё какие-нибудь привилегии, кроме права первой ночи.

— Даёт, — медленно произнёс я, вспоминая утро, — слушай…

Я рассказал Илье, как гаркнул на девчонок, и он тотчас пришёл в восторг, непонятный для меня.

— Дурень ты, — пояснил он, — в общем, всё это подтверждает мои мысли. Наборчик то был не так прост, как можно подумать. Он формирует группу, с определённым составом и иерархией. Три самки и два самца, один из которых получает рычаги, для управления остальными.

— Очень интересно, — заметил я, — и какая нам польза от всего этого?

— А никакая! Просто я теперь знаю куда попал. В группу хищников, копирующую типичный львиный прайд. Причём занял почётное место подчинённого бета-самца. Офигенно! Всю жизнь мечтал о такой карьере.

— Ну и сколько ты будешь ныть? Наверное, могло быть и хуже.

— Ха, интересно, что должно произойти для ухудшения?

Мы просверлили друг во друге несколько глубоких отверстий, после чего мой глазной бур несколько затупился.

— Ладно, — махнул я рукой, — всё очень плохо. Всё — пропало. Я, собственно, чего хотел? Прогуляться по Шпенькиному маршруту и посмотреть, куда он выводит. Не желаешь составить мне компанию и совершить утренний променад?

— Ну, даже не знаю — ведь всё так заманчиво: опуститься в подвал, с трупом, где раньше умерло от чумы целое семейство и прогуляться по тоннелю, ведущему хрен знает куда. Умеешь ты уговаривать. Ты и Маринку так приглашал на прогулки?

— Кого? — не понял я.

Илья открыл рот и молча хлопал ресницами, с каким-то суеверным ужасом глядя на меня. Похоже, я сказал какую-то глупость. И тут до меня дошло, ЧТО я собственно сказал. Это было не глупо, это было чудовищно.

— Э-э, вот чёрт, — я потёр лоб, — ляпнул, не подумавши. Да, да, конечно, Маришка…Столько всего, понимаешь.

Почти слово в слово объяснение Наты Паше. Интересно, а какая фигня сорвалась с её языка? Ёлки-палки, да я действительно не помнил никакой Марины, минуту назад! Прошлое очень быстро погружалось в серый туман и события прежней жизни всё труднее всплывали из этой непроглядной мути.

Илья уже не ужасался, он казался просто испуганным.

— Иди, — сказал он и махнул рукой, — да иди же! Помнишь, я спрашивал, что может быть хуже? Вот она, эта толстая северная лисичка! У нас уже нет прежнего облика, а теперь мы ещё и начинаем терять человеческие воспоминания.

— Может быть это и не так уж плохо, — тихо пробормотал я и спрыгнул в подвал, не потрудившись воспользоваться лестницей, — было бы за что цепляться в этом человеческом прошлом.

Я был почти уверен в этом.

Мёртвые глаза Шпеньки укоризненно наблюдали за мной, поэтому, первым делом, я взял покойника за ногу и поволок к стене. Воняло здесь просто ужасно: запах наверху и на четверть не передавал смрада, царящего в подполе. Впрочем, это оказалось лишь на руку: свежий поток воздуха тотчас указал на расположение секретного лаза.

Пол оказался земляной, но абсолютно сухой. Около стен, врытые в землю, стояли четыре огромных сундука, распахнутые настежь и абсолютно пустые. Подумав немного, я забросил труп в один из них и захлопнул массивную крышку. Покойся с миром.

Больше ничего интересного здесь не наблюдалось, поэтому я потянул полуоткрытую дверцу потайного люка и нырнул в низкий, заросший густой паутиной, проход. Какое облегчение! Освежители здесь не работали, но аромат гниющих водорослей куда лучше застарелого мертвецкого духа.

Приходилось напрягать даже своё новое зрение, настолько плотный мрак стоял вокруг. Мало этого, так ещё и под ноги постоянно попадали толстые корни, напоминающие окаменевших удавов, а извилистый ход, пару раз сделал весьма крутые повороты. В общем, все удовольствия для того, кто рискнул бы сунуться сюда без фонарика, или чем они здесь пользуются. Ну и ещё вездесущая паутина, как же без неё!

Это же сколько усилий потребовалось копателям, рывшим этот тоннель под Ла-Маншем? И куда может вести ход такой длины? На вопрос — зачем я и не искал ответа.

Впереди мелькнула светлая звёздочка и я ощутил некоторое облегчение. Всё-таки лучше, когда вокруг светло и близкие стены не напоминают внутренность гроба. Прохладный ветерок окреп и запах водорослей заметно усилился. Стало быть — водоём.

Через пару минут, я узнал, какой именно. Река или канал, мимо которого мы ехали вчера. Круглое отверстие с остатками деревянной решётки, небрежно выломанной у стен, выводило на крошечную каменную площадку, нависающую над тёмной зловонной водой. Видимо здесь, в своё время, могли швартоваться лодки. Вот, как раз за эти деревянные столбики и верёвку можно привязать.

Я осторожно выбрался наружу и огляделся: утро уже заканчивалось, но солнце не торопилось выбираться на небо, продолжая нежиться в плотной пелене серых туч. Посему вся немалая грязь окружающего мира на порядок усугублялась пасмурной погодой. Просто-таки радость сердца для депрессивного самоубийцы.

На противоположной стороне канала сидели три оборванных мальчугана и пытались удить рыбу какими-то корявыми палками. Моё появление их ничуть не удивило, они лишь молча переглянулись и продолжили своё безнадёжное занятие. Чуть выше, по течению, дрейфовала некая конструкция, явно собранная по эскизам Пикассо. На этой фантасмагории восседал седой дедуган, в шляпе Гэндальфа и лениво теребил драную сеть. Похоже, с тем же результатом, что и пацаны, напротив.

Внезапное ощущение постороннего пристального взгляда заставило меня поднять голову и посмотреть вверх. У замшелой каменной стены стоял неровный деревянный шест с поперечными перекладинами — какой-то аналог лестницы, а на самом верху торчала взъерошенная голова пятнадцати-шестнадцатилетнего парня, который сумрачно смотрел вниз. На меня. Да так, словно я был его злейшим врагом.

— Привет, — сказал я и сделал попытку улыбнуться.

Видимо напрасно. Продолжая угрюмо кривить губы на рябом загорелом лице, паренёк выставил перед собой руку, в которой блеснул металл. Откуда-то донёсся вопросительный возглас и наблюдатель, мяукнув нечто отрицательное, запустил мне в лицо коротким клинком.

— Какой-то ты задумчивый, — заметил Илья, когда я начал подниматься наверх, — ничего не случилось? А, ты встретил Дракулу, и он предложил обменяться опытом?

— Шутник. Ну, кое кто мне встретился, — буркнул я и протянул товарищу два треугольных, остро заточенных куска металла, — бери, бери, мне не жалко.

— Похоже на хреново сделанные метательные ножи, — констатировал он, после недолгого изучения, — и где ты их нарыл?

— Подарили, — угрюмо пояснил я, — просили показать тебе один хитрый фокус. Погоди, дай я немного отойду, вот так. Теперь бросай.

Илья, подбрасывающий на ладони, полученные клинки, остановился и выпучил глаза. Потом поднял руку и медленно покрутил пальцем у виска. Я скорчил страдальческую мину и покивал головой.

— Да, да, я сошёл с ума. Именно поэтому я прошу тебя запустить в меня этим, колюще-режущим предметом. Дружище, невзирая на то, что у меня совершенно изменилась морда и появились когти, суицидальных наклонностей я не проявляю.

— Тогда чем вызвана твоя бредовая просьба? Думаешь, твои новые способности позволят уклониться или отбить ножи грудью? Ты забыл принять красную пилюлю.

— Всё будет намного круче, — тяжело вздохнул я, — давай, бросай.

— Антибиотиков тут нет, — заметил Илья, — и я не знаю, живёт ли здесь аналог Грегори Хауса. Штопать тебя будет какой-нибудь грязный коновал.

— Да знаю я всё! — нет, ну сколько можно испытывать моё терпение? — БРОСАЙ!

А ведь только утром обещал девочкам…Глаза у Ильи остекленели и он, словно в трансе, запустил в меня ножом. Потом — вторым. У-ух! Я конечно сам настоял на этом, но острые куски металла, летящие в физиономию, вызывали не менее острое желание пригнуться. А внутри просто леденело. К счастью, результат оказался таким же, как и в прошлый раз.

— Чёрт! — выдохнул Илья и провёл ладонью по лицу, словно избавляясь от наваждения, — какого?.. Твою мать! С тобой всё в порядке?

— Нет, мля, — угрюмо буркнул я, — ты меня, только что убил. Иди, посмотри.

Илюха подошёл и некоторое время непонимающе рассматривал метательные ножи, вонзившиеся в деревянную стену. Бросок оказался настолько мощным, что снаружи остались одни короткие рукоятки.

— Но я же не промахнулся, — товарищ определённо оказался в замешательстве, — хоть, блин, и не хотел этого делать. Как ты…А, то самое, про которое ты рассказывал? Круто, ничего не скажешь! Через меня, как молния прошла.

— Нефиг было выделываться, — я вытащил один клинок, потом — второй, — но должен сообщить тебе преприятнейшее известие: похоже мы все стали неуязвимыми. По крайней мере, ножики нас не берут.

Ножики, ха! И Ножики, тоже.

Мне эта информация досталась не так легко, как Илье. Честно говоря, сначала я даже не понял, в чём дело: высверк металла и звон под ногами. Я посмотрел вниз и увидел лежащий на камне тёмный треугольник. Сверху донёсся изумлённый возглас, и я опять поднял голову: теперь на физиономии парнишки читалась не только злоба, но и недоумение.

— Какого хрена? — осведомился я и парень швырнул второй нож.

Результат оказался тем же самым: клинок громко звякнул, ударившись о камни. Вот только теперь до меня дошло: при таком броске нож просто не мог лететь мимо — он летел сквозь меня. Однако, прежде чем я успел в полной мере переварить эту невероятную мысль, меня охватила дикая ярость: этот мелкий говнюк пытался меня прикончить!

Высота была не меньше трёх метров, но я преодолел её в один прыжок, разом оказавшись около тощей фигурки в одних латаных штанах, непонятного цвета. Мальчишка тотчас отпрыгнул назад и в его грязной ладони материализовался длинный тонкий нож. Кажется, такие зовутся стилетами. На физиономии засранца испуг медленно стирал удивление и злобу.

Парень нервно обернулся: около ближайшего домика ещё парочка, подобных ему, напряжённо смотрела в нашу сторону. Как выяснилось мгновением позже, нервный взгляд был всего-навсего отвлекающим манёвром: стоило мне отвести взгляд, и говнюк тут же оказался рядом, всадив стилет мне под ребро.

Попытался всадить. От удара, нанесённого в пустоту, паренька развернуло вокруг оси, а оружие вылетело из пальцев и запрыгало по земле. Однако, мальчуган оказался проворным, точно обезьяна и мгновенно восстановил равновесие, попытавшись схватить нож. И у него бы получилось, если бы я не успел поставить ногу на лежащий клинок. Простым совпадением оказалось присутствие длинных грязных пальцев злобного парнишки на рукояти. Громкий вопль возвестил о временном перемирии. Между нами, двоими. Потому как парочка наблюдателей определённо имела намерение вмешаться. Пришлось принять некоторые превентивные меры.

Я наклонился и подняв обронённое оружие, приставил лезвие к горлу пленника. Нет, пока ему ничего не угрожало (хоть очень хотелось сделать нечто членовредительское), но, со стороны, всё выглядело весьма угрожающе.

— Прикажи своим, проваливать, — тихо шепнул я, — иначе тебе — конец.

— Как Шпеньке? — процедил, сквозь сжатые зубы, парнишка и пустил в меня луч ненависти, — чёртов упырь!

Ну, теперь-то хоть понятно, откуда такая сильная любовь. Должно быть это коллега мёртвого засранца, которому тот вчера посылал сигналы, во время нашей совместной прогулки.

— Пока я никого убивать не собираюсь, — ох, сказал бы мне три дня назад кто-то эдакое пафосное — засмеял бы, — но, если твои дружки немедленно не отвалят, придётся передумать. Давай, просто поговорим.

Паренёк свистнул сквозь щербатые зубы и взмахнул свободной рукой. Однако его друзья продолжали неуверенно топтаться на месте, пряча руки под лохмотьями одежды. Я нажал на стилет и второй свист оказался громче, а жест — гораздо энергичнее. На этот раз возражений не было, даже безмолвных. Оборванцы исчезли в малозаметных переулках, а мы остались один на один. Я поднял ногу и позволил пленнику растереть повреждённую конечность.

— Прежде всего, — сказал я, наблюдая за каждым движением собеседника. Его быстроту и ловкость я уже успел оценить, — хотелось бы знать имя того, кто так настойчиво пытался меня прикончить.

— Никак нельзя ламиям имя говорить, — угрюмо буркнул пацан и его лицо перекосилось нервной гримасой, — Шпенька, дурень, язык распустил и что с ним? Спёкся Шпенька!

М-да, встроенный переводчик выдавал те ещё варианты!

— Поверь мне, — доверительно сказал я, — твой Шпенька спёкся совсем по другой причине. Сам знаешь, как бывает: не то время, не то место…Проще говоря: нехрен лазить ночью по чужим домам.

Ну да, кому я это говорю? Это же — местная гопота и на жизнь они зарабатывают именно этим.

— Он никого не собирался убивать, — парень насупился, — просто тихонечко бы снял рыжьё и отвалил. А я ему, балбесу, говорил: никак нельзя к ламиям поночи шастать! Сегодня с утра пошёл за ним, а он уже холодный. Всё равно, не прощу тебя!

— Ты разбиваешь моё сердце, — мне было плевать, — но всё-таки, как тебя зовут, неуловимый мститель?

— Ножиком кличут, — он вытер нос, — потому как я ножики без промаха бросаю. Точнее, всегда бросал…А сегодня, непонятное приключилось.

— Сильно переживаешь из-за этого? — ох, ну у него и взгляд: пришьёт почище ножика, — ладно, признаю: нехорошо с твоим другом получилось. Честно говоря, случайно всё вышло, не хотел я этого.

У меня в голове появилась совершенно безумная мысль, отголосок разговора с Ильёй. Передо мной стоял местный житель, в совершенстве знавший все закоулки города и жителей, их населявших.

— Но я готов загладить свою вину, — он изумлённо вытаращился на меня, — слушай, Ножик, думаю, мы могли бы очень помочь друг другу. У тебя, наверняка, имеются знакомые, которых ты недолюбливаешь; коллеги по ремеслу, мешающие работать; ну, в общем те, от кого бы ты хотел избавиться. Ведь есть?

Он молча кивнул и прищурился. Кажется, до него начало доходить, к чему я веду. Ушлый паренёк. А у меня, если честно, от собственных мыслей холодело внутри. Очень сильно холодело. Потому как — нечеловеческие это были мысли.

— Значит вы, упыри, будете жрать моих врагов, — медленно произнёс Ножик и на его губах появилась странная усмешка, — если про ентот фортель дознаются попы, меня запросто вздёрнут. Даже судить не станут. А может я лучше сам им сообщу, про нечисть поганую?

— И что это тебе даст? В рай, вне очереди? — он гыгыкнул, — а так, и тебе — хорошо и нам.

— Ладно, упырь, — он стукнул кулаком о колено, — добазарились. Когда начинаем?

— Чем скорее — тем лучше. Сегодня, — холод внутри усиливался с каждым мгновением, — можешь уговорить кого-нибудь зайти в наш дом? Остальное — не твоего ума дело.

— Проще простого! Тут, опосля Напасти, по району дохтур шастает, с тремя монашками, вроде как за хворыми следит, гнида толстая! Так эта скотина, уже несколько раз сдавала меня стражникам. Я ему сболтну, дескать больные опять у Водомера объявились, а ты уж не плошай, как обещался, так и сделай.

Подумать только: я, с каким-то средневековым бандитом, пубертатного возраста, договариваюсь прикончить доктора, помогающего людям. А ведь раньше всегда представлял себя в роли защитника слабых от таких вот… «Каких? — осведомился внутренний голос, — таких, как ты? И что тебе до людей?» Возразить оказалось просто нечего. Поэтому я только кивнул головой и подошёл к щербатому мшистому бордюру, проходящему по краю набережной.

— Очень скоро сюда возвернутся большие банды, — сказал, за моей спиной, Ножик, — из тех, которые успели отвалить перед Напастью. Самим нам не справиться, но ты обещался помочь.

— Обещал — значит помогу, — не оборачиваясь, бросил я.

— Но Шпеньку я тебе никогда не прощу. Он был мне, как брат.

— Твоё дело, — я пожал плечами и спрыгнул вниз.

Илья, в очередной раз, давил клинком на мою грудь. Получалось забавно: до определённого момента кожа (чем бы она не являлась) сопротивлялась нажатию, а потом нож словно проваливался, оказываясь сразу за моей спиной. При этом рука Ильи упиралась в грудь.

— Какие мысли, мыслитель? — поинтересовался я.

— Больше напоминает какое-то поле, — сообщил исследователь и метнул нож в мою голову, — прикольно. Ну, я к тому, что материя себя так не ведёт. Это, кстати, объясняет и фокус с одеждой: для энергии нет разницы между человеческим телом или его искусственной оболочкой. Способ питания — оттуда же. И ещё, всё-таки электричество было бы очень кстати.

— А ты не передумал? — жадно поинтересовался я.

— Нет, — он покачал головой, — и ты не сможешь меня заставить, даже этим своим голосом. Смирись.

— Так умрёшь же! Не страшно?

Илья пристально смотрел на меня, и я в очередной раз поразился: как же в нём мало осталось от прежнего человека. Разве некоторые черты лица. Передо мной стоял высокий, атлетически сложенный, беловолосый, желтоглазый…Кто? А хрен его знает. Самое удивительное заключалось в другом — я тоже стал таким же, но никак не мог осознать это в полной мере. А если подумать, то человеческого в нас оставалось гораздо меньше, чем казалось. Даже наши тела состояли из непонятной фигни со странными свойствами. И вот мой друг, похоже, пытался зацепиться за ничтожные остатки человеческого, внутри себя. Удастся ли ему это? Не знаю.

— Страшно, — очень тихо ответил Илья и провёл ладонью по лицу, — знаешь, как всё это похоже на те кошмары, которые снятся мне последние две ночи? Прежняя жизнь, вот она — рукой подать! Какие-то два дня прошло, а ни хрена не осталось: ни товарищей, ни девушки, ни самого меня. Да и мира родного, тоже нет. А ведь как я мечтал раньше попасть то ли в Средиземье, то ли ещё куда, в другой мир, как обрету сверхспособности…Никогда не думал, что моя мечта сбудется.

— Радуйся, — сказал я и заработал, в ответ, оплеуху тяжёлым взглядом, — у некоторых мечты вообще никогда не сбываются, а такие — и подавно.

— Это — не мечты, — Илья тяжело вздохнул, — я уже сказал, это — кошмар. И да, я собираюсь лучше сдохнуть, чем питаться человеческими жизнями. Тема закрыта.

Я так не думал, но спорить, именно сейчас, не собирался. Подожду более подходящего момента. Думаю, он наступит очень скоро. А вот компания Ильи, действительно, становилась небольшой обузой.

— Хорошо, — согласился я, — хочешь — помирай, а я всё-таки попытаюсь поговорить с девочками. Поэтому, присутствие кое-кого, может мне слегка помешать. Витьке совсем ни к чему слушать именно эту беседу. Так вот, бери-ка ты наших друзей и веди их на осмотр местных достопримечательностей. Языком ты владеешь, заступиться за них сумеешь — вперёд! Возражения есть?

— Нет, — ответил Илья с видимым облегчением: похоже товарищ ожидал второго раунда уговоров, — а, забыл тебе сказать; девчонки собрали всё своё золото, носить они его, вроде бы, больше не могут. Можно будет попробовать продать.

— Погоди с этим, — проворчал я, — тебя то грохнуть не сумеют, а пацанам в момент глотки перережут.

Честно говоря, мне было глубоко наплевать на их злосчастные глотки, но озвучь я эту мысль и товарищ, в очередной раз, пришёл бы в ужас. А толку? Ледяной спуск, по которому мы неслись в неизвестность, не позволял задержаться, для жалости или озабоченности судьбой посторонних. Даже события минувшей ночи успели порасти ледяным мхом, а собственные переживания начинали казаться смешными и нелепыми.

Тем временем, обстановка в гостиной начинала напитываться нервической прохладцей. Девушки успели покинуть свою утреннюю дремоту и теперь их поведение разительно отличалось. Оля осталась в кресле и сидела, поджав колени к груди и положив на них подбородок. При этом взгляд девушки остановился на кокой-то, одной ей видимой точке, словно там она пыталась обнаружить ответ, на терзающий её вопрос.

Галя, напротив, вела себя словно обезумевшая кошка и металась от стены к стене, злобным шипом реагируя на любые попытки общения. И вот парадокс, обе девчонки, словно сговорившись, изобразили на себе крайний минимум одежды, состоящей из короткой юбки и крошечного топика, едва прикрывающего пышное содержимое. Поневоле почувствуешь себя персонажем японского мультфильма, благо и пропорции героинь вполне соответствуют.

Витёк сидел на пороге дома и медленно пережёвывал кусок колбасы, кольцо которой блестело в его ладони. Физиономию парня покрывала чёрная щетина и это, в совокупности с мятой пыльной одеждой делало его похожим на аборигенов. Мимикрия, почище нашей. Разговаривать он ни с кем не пытался и вообще делал вид, будто в доме, кроме него, никого и нет.

Паша, наоборот, изо всех сил пытался разговорить Галю, объясниться с ней, но всякий раз натыкался на злобное шипение и выпущенные когти. Выглядел он несколько приличнее Вити, однако бледное лицо и чёрные круги под глазами ещё никого не делали краше. Стоило нам, с Ильёй, войти в гостиную, и Паша радостно заулыбался.

— Хоть кто-то нормальный, — сказал он, слегка запнувшись на слове: «нормальный». В глаза нам он пытался не смотреть, — а то все остальные как с ума посходили. Наташка, та вообще наорала, ни с того ни с чего и прогнала. Что дальше делать будем?

Смешной он был, честное слово! Ещё одна крайность, если брать Витю. Но тот то, хоть сразу понял: прежних друзей уже нет и постарался отмежеваться, а этот продолжал делать вид, будто ничего особенного не произошло. Ну, подумаешь, любимая девушка превратилась в какую-то снежную королеву, как и обе её подруги, а друзья стали хрен пойми кем, это — неважно. Главное, сделать вид, будто всё осталось, как раньше.

— Пойдём, прогуляемся, — вздохнул Илья и похлопал Пашу по плечу. На лице товарища проступало сочувствие, — посмотрим, куда нас черти занесли. Надо же как-то обустраиваться.

— Вот и я говорю, — тут до Паши дошло, и он оглянулся, — а мы как, не все?..

— Девочки не в духе, как видишь, — Илья мягко нажал на плечо Павла и тот сделал несколько шагов в сторону двери, — да и незачем им светиться в этом ужасе. Мало ли…Пусть посидят внутри, придут в себя, а мы и втроём погуляем. Витёк, ты ведь идёшь?

— М? — парень поднял на него глаза и проглотил кусок колбасы, — наверное. Как-то меня мутить начало, от этих четырёх стен.

Тошнило его определённо не от стен, о чём ясно говорил его злобный взгляд, направленный на меня. Ох и нарывается наш Витя! Моё терпение совсем не безгранично.

Пытаясь удержать себя в руках, я отвернулся и подошёл к Оле. Девушка с трудом вышла из своего транса и подняла на меня глаза полные муки и безысходности. Казалось, открылись две дорожки, ведущие в бездонную пропасть, полную тьмы.

— Мне холодно, — прошептала Ольга и протянула мне ладони, — холодно и больно…Пожалуйста, согрей меня.

Я сел рядом и обнял за плечи, отлично понимая, какое лечение поможет ей снять боль. Вот ещё бы найти способ объяснить. Как сказать своей девушке, что единственный способ выжить — это убить человека? Причём, сделать это должна она сама. У меня просто язык не поворачивался. Но если бы это была не Оля, а…Галя?

Та, кстати, прекратила своё бессмысленное метание и замерла у стены, пристально рассматривая меня. У неё было такое выражение лица, словно она меня в чём-то подозревала.

— Подожди, милая, — сказал я Оле и поцеловал её в щёчку, — скоро вернусь.

Кажется, когда я поднялся, она начала тихо плакать.

— Так, — нервно облизнулась Галя, стоило мне подойти к ней, — похоже, пришло время для признаний. Всем нам, включая Илью, с утра весьма хреново, а ты — словно огурчик. Рассказывай, какая тут фигня творилась ночью. Мне казалось, я слышу какие-то стуки через стену.

— Вам нужно питаться, — пояснил я, со вздохом, — тогда станет получше.

— Как тебе, вчера вечером, ха! — она нервно топнула ногой, — иди в зад!

— Не так, — я закрыл глаза и досчитал до десяти, прежде чем собрался с духом, — мы, Галечка — вампиры. Наша пища — люди, точнее, их жизненная сила.

Мгновение мне казалось, будто она начнёт смеяться, а потом понял, насколько оказался прав с объектом признания.

— Кроме шуток? — на губах девушки появилась странная ухмылка, — так это же — круто!

Нет, всё замечательно, но я всё-таки оказался несколько удивлён её почти животным восторгом, ведь это так отличалось от полного отрицания Ильи. Неужели мы настолько разные? Ну да ладно, в данном случае это только к лучшему.

— Ну и когда начнём? — деловито осведомилась Галя и её язычок несколько раз прошёлся по пухлым губам, — если моё фиговое состояние — действительно голод, знай: жрать хочется просто неимоверно. Внутри всё просто окоченело.

— Потерпи немного, — успокоил я её, — мне потребуется, от тебя, определённая помощь.

Я объяснил девушке, какая именно.

— А теперь побудьте немного без меня. Нужно проведать Натаху, а то она как-то совсем затихла.

Причина выяснилась сразу же, как только я вошёл в спальню. Похоже, Нату скрутило сильнее всех остальных, и она неподвижно сидела на кровати, привалившись спиной к стойке балдахина. По бледной щеке медленно скользила блестящая капля. Девушка попыталась заговорить, но смогла выдавить лишь слабый сип. Я прикоснулся к бессильно лежащей руке и ощутил мертвенный холод.

— Чёрт! — выдохнул я и погладил ледяную кожу, — сейчас я попытаюсь помочь, спасти тебя. Слушай! — тусклые глаза с трудом сконцентрировались на мне, — сюда придёт человек, врач. Когда твои пальцы коснутся его кожи, представь себе пять соломинок, опущенных в бокал с напитком. Твои пальцы, это и есть — соломинки. Просто пей и всё. Не будешь пить — умрёшь. Поняла?

Веки сомкнулись. Раз. Другой. Хорошо. Но времени почти не оставалось: Наташа умирала, и Оля стремительно приближалась к смертельной черте. Ножик обещал поторопиться с монашками и доктором. Если маленький мерзавец обманет, клянусь, я сниму с него шкуру! Кроме шуток — так и сделаю. Но сначала — спасти девочек!

Галя, присевшая рядом с Ольгой, вопросительно посмотрела на меня, и я покачал головой:

— Совсем хреново. Ждите, я сейчас.

Казалось, будто в голове тикает беззвучный метроном, отсчитывая последние мгновения. Быстрее. Ещё быстрее.

Я выскочил наружу и огляделся: чёрные тучи затянули всё небо мрачной пеленой, не оставив ни единого просвета. Холодный ветер гнал клубы серой пыли и какие-то чёрные ошмётки. Сажа? Где-то глухо взвыла собака и тут же смолкла, словно испугавшись собственного воя. Неужели это знак?

Из-за ограды выкатился оборванный свёрток и заковылял ко мне, опираясь на взлохмаченные рукава. Мальчуган, лет десяти, абсолютно безногий и с пустой глазницей на костлявой физиономии. Калека уставился на меня единственным карим глазом и проскрипел:

— Ножик повелел скать, чё костоправ ужо рядом. Монетку хош дать?

— Жить хочешь? — спокойно осведомился я, — катись отсюда, обрубок.

Слова летели изо рта, словно их произносил кто-то другой. Как я мог так назвать бедного искалеченного ребёнка? Но мне было плевать.

Безногий глухо хихикнул и необычайно проворно выскользнул наружу, тотчас исчезнув из виду.

Возникло, усиливаясь с каждой секундой, ощущение нереальности происходящего. Как это могло быть настоящим? Я поднёс ладони к лицу и когти послушно выскользнули из кончиков пальцев. Это — реальность? Вокруг ограды столпились крошечные серые домики чужого города из хрен пойми какого времени. Это — сон!! Просто я всё ещё сплю, но скоро проснусь и пойду на день рождения Марины. На месте имени оказалась холодная пустота. Я не мог вспомнить даже лица. Родители? Смутныесилуэты растворяются в тумане и исчезают. Кто-то, внутри меня, осторожно ступал мягкими лапами по островкам воспоминаний в бесконечном болоте забвения, и они послушно погружались в трясину, где уже и останутся. Навсегда.

Разбудите меня! Немедленно!!! Пока осталось хоть что-то…

Оставалось. Девушки в доме, за спиной, ждали моей помощи. И если в ближайшие минуты я ничего не сделаю — они умрут. Промелькнула совершенно безумная мысль — пойти и самому наловить прохожих. Кстати, а почему — безумная?

Где чёртов Ножик?

Помяни чёрта…

Из ближайшей подворотни вынырнула странная процессия: впереди бодро семенил мой утренний визави и активно жестикулировал длинными жилистыми руками, указывая на ворота во двор. Чуть отставая, за ним топал, переваливаясь с одной короткой ноги на другую, плотный мужчина с длинными висячими усами на одутловатом жёлтом лице. Одет незнакомец был в мятый красный балахон со множеством карманов, по виду — не пустых, а его голову венчала абсолютно нелепая оранжевая тюбетейка.

На плече медика, если это только был он, болтался на длинном ремне продолговатый ящик, напоминающий карликовый сундук. Боковую поверхность сундучка украшала жёлтая эмблема: птица, распростёршая крылья. Вообще-то довольно странный герб, для медика, а там — хрен их знает. Может он — ветеринар.

Следом за сладкой парочкой плелись три молодых женщины в красных рясах (надо же как-то называть подобные балахоны) и оранжевых платках, надвинутых едва ли не по нос. На груди у каждой тускло блестела та же птица, плюс висели массивные восьмиконечные звёзды, напоминающие нож для мясорубки. Стало быть, вот какой он здесь — символ веры. Похоже, местных мучеников крутили на фарш.

Монашки, с видимым усилием, тащили двухколёсную повозку, полную серых свёртков. Мелкий нерогатый скот. Люди. Меня и самого покоробило от презрения, прозвучавшего в этой мысли.

Ножик последний раз ткнул пальцем в сторону нашего дома и подмигнув, нырнул в узкий захламлённый проход между соседних домов. Чья-то лохматая голова осторожно высунулась из крошечного окошка и тут же испуганно скрылась обратно. Больше — никого. Замечательно.

Толстяк, с ящиком, некоторое время рассматривал меня, причём на его обрюзгшем лице читалось определённое сомнение. Потом, всё же решился и медленно заковылял в ворота. Монашки, пыхтя и сопя, затащили телегу во двор и остановились, вытирая обильный пот со лба. Я поймал их любопытные взгляды, направленные на меня. Одна даже была симпатичной…О чём я думаю в такой момент?

— Вроде бы, по виду, культурный, разумный человек, — проворчал медик, останавливаясь около меня, — должны понимать, насколько опасно занимать жилища жителей, пострадавших от Напасти. О-ох, ну и название, для подобной пандемии.

— У нас не было выбора, — коротко парировал я.

— Выбор есть всегда, молодой человек, — он прищурившись разглядывал моё лицо, — какие странные глаза…Будь я подвержен суевериям, как большинство, назвал бы вас демоном, ха-ха! Удивительная аномалия. Ладно, к делу, где больные?

— В доме.

— Должен предупредить сразу, дабы отмести беспочвенные надежды: лишь в том случае, когда болезнь находится на ранней стадии, имеется определённый шанс на спасение. Меча, Жера, со мной. Черда, охраняй медикаменты. И я тебя умоляю, не повторяй вчерашнего, или я буду вынужден пожаловаться настоятельнице. Пойдёмте.

Я, в сопровождении доктора и монашек, бросавших на меня короткие косые взгляды, прошёл внутрь. Надеюсь Галя в точности исполнит все мои указания. Чёрт, да ведь это — совсем не шутки! Если всё получится, мы сможем жить дальше. О судьбе пухлощёкого лекаря и молоденьких монашек лучше не думать. Или — нет, нужно понять: рядом со мной шагает еда. Просто — пища. Главное не вслушиваться в её болтовню, забыть о её желании жить, сосредоточиться на собственном выживании.

— Именно я предложил способ лечения, основанный, в большей степени, на естественных науках, а не религиозных догматах. В моём понимании, Напасть передаётся мельчайшими насекомыми, невидимыми человеческому глазу.

При нашем появлении, Галя поднялась из кресла и глаза доктора немедленно поползли на лоб. Ещё бы, после балахонов, скрывающих всё и вся — короткие шорты и топ. Ну и конечно безупречная фигура, и кукольное лицо.

— Это как, кхм, м, — очень содержательная речь. Монашки переглянулись и их физиономии выразили крайнюю степень неодобрения. Кроме того, одна взяла в руку свой оберег и приложила ко лбу. Защищалась, стало быть, от нечистого.

— Доктор, — тихо сказал я и несильно подтолкнул его в спину, — нам немного дальше. А ваши помощницы, пока, пусть помогут моим, хм, сёстрам.

— Да, да, конечно, — толстяк всё ещё не мог прийти в себя, оторвав глаза от соблазнительного абриса, — пойдёмте. Меча, осмотр подмышек и ротовой полости. Будьте осторожны.

— Постараемся, — в голосе монашки звучал неприкрытый сарказм, — вы уж тоже, падре.

— Глаза поберегите, — подключилась вторая, — они у вас слабые.

— Отродья нечистого, — бормотал лекарь, шагая по коридорчику, ведущему в спальню, — не языки, а источник яда! Однако они — единственные, кто может, а главное — хочет, мне помогать. Кстати, а эти, э-э девушки, действительно ваши сёстры? Внешнее сходство определённо указывает на…

Силы, видимо, окончательно покинули Нату, и она неподвижно лежала на кровати, уставившись на дверь тускнеющими глазами. Нет! Я не позволю тебе умереть!

— Позвольте, — начал толстяк, но я оборвал его фразу, пнув в сторону кровати.

Пока он ворочался на полу, издавая глухие стоны, я оказался рядом, срывая красный плащ с жирного тела. Потом взял ледяную ладонь девушки и приложил к сальной пористой коже, моля всех богов о помощи.

— Давай же, давай! Пей!!!

— Что вы себе позволяете? Я а-аграух…

Ладонь Наташи внезапно озарилась багровым пламенем, а между пальцев заскользили синие искорки. Толстяк же умолк и только слегка вздрагивал, уставившись на меня широко распахнутыми глазами.

— Будь ты подвержен суевериям, — буркнул я, — возможно, остался бы жив. Спасибо и прощай.

— Нет — едва слышно просипел доктор, — нет, не на-а…

Внезапно, вторя ему, отозвалась Наташа:

— Нет, — шептала она, пытаясь отдёрнуть руку, — нет, не надо. Не убивай, пожалуйста.

Пришлось, едва ли не силой, удерживать сопротивляющуюся девушку. Проклятье, неужели она не понимает, как близко была к смерти? Если не допить человека, то очень скоро придётся всё повторить, а толстяк уже всё равно — не жилец. Вот уже и глаза закатились, а дрожь в теле почти прекратилась. Ещё чуть-чуть и…И всё. Тело дёрнулось последний раз и замерло, а глаза, точно густой паутиной затянуло.

Я отпустил ладонь Наташи, и она прижала её к своей груди, а потом медленно поднялась на кровати, глядя на меня сквозь слёзы, которые ручьями бежали по бледным щекам. Девушка осталась жива и это было самым главным.

— Зачем ты так? — с мягкой укоризной спросила она, — это же — человек, живой человек! Я ведь почти не понимала, что происходит, но ты…Зачем?

Я стал на колени и взял её ладони в свои. Кожа вновь стала тёплой и пахла какими-то цветами, вызывая воспоминания о далёкой (или, не такой уж далёкой?) весне.

— Потому что ты — должна жить, — сказал я и поцеловал руку Наты, — ты и остальные девушки и кроме того, мы — так питаемся и другого способа выжить не существует. Да и положа руку на сердце, скажи: разве тебе не понравилось?

Наташа молчала и её жёлтые глаза, казалось, смотрели сквозь меня. Потом она зажмурилась.

— И это я пыталась тогда сделать с Пашей, — она помотала головой, словно отгоняла кошмарное сновидение, — какой ужас! Я ведь могла его убить.

— Но не убила, — возразил я, — и теперь, когда ты всё понимаешь, сможешь лучше контролировать себя.

— Значит, придётся убивать снова, — в её голосе прозвучала усталость и сомнение, — и снова…Как нас называли — ламии? Упыри, питающиеся людьми, вот мы кто. Лучше бы ты дал мне умереть, чем жить такой жизнью.

— Не стоит благодарности, — хмуро бросил я, поднимаясь на ноги, — прости, но вы мне гораздо дороже, чем те, кого я вижу первый и последний раз, в жизни.

Когда я покидал спальню, ушей коснулось едва ощутимое: «Спасибо».

В гостиной меня ожидали два неподвижных тела, лежащих на полу, у камина и две, очень даже подвижных, девушки. Одна нервно металась около мёртвых монашек, запустив пальцы в длинные белые волосы, а вторая — пританцовывала, напевая какую-то песенку.

— Всё прошло, как по маслу! — прервала свои певческие эксперименты Галина, изобразив на себе длинное облегающее чёрное платье с блёстками, — одной я врезала в челюсть, а вторую схватила за руку, как ты и говорил. Какой это был кайф!

— Мы убили этих девушек! — выкрикнула Оля, бросаясь ко мне, — я не смогла остановиться и убила её!

— Это начинает утомлять, но повторю ещё раз: это — единственный способ выживания для нас, потому как питаться по-другому мы, видимо, не можем.

— Боже! — Оля вновь схватилась за голову, — эти наши медальоны, это они превратили нас в монстров!

— А мне нравится! — вставила Галя и полюбовалась выпущенными когтями, — это — сила! Я чувствую себя…Даже не знаю — классно себя чувствую!

— Да заткнись, идиотка! Ты не понимаешь? Мы же убили людей!

— Оля, успокойся, — я взял её за руку, но она, со всхлипом, вырвалась, — Оля, я прошу тебя! Когда ты раньше ела говядину, тебя это не слишком смущало?

— Я собиралась стать вегетарианкой.

Как в детском саду, честное слово.

— Тут такие номера не проходят, — на этот раз она не стала вырываться и позволила обнять себя, — или ты подчиняешься новым правилам, или — умираешь. Прости, но ты слишком дорога мне, и я не могу позволить тебе умереть.

Оля вдруг разрыдалась. Галя сделала большие глаза и тяжело вздохнув, ускользнула в спальню. Умница. Я погладил Ольгу по щеке и поцеловал неподатливые губы.

— Олечка, пойми: мы перестали быть людьми. Не знаю, произошло ли это сразу, после того, как мы одели медальоны или позже, но всё уже случилось и вернуть ничего нельзя.

— Нет, нет, — она качала головой, — нет, не говори так!

— Но дела обстоят именно так. Мы — не люди, а люди — наша пища. Успокойся и постарайся принять эту мысль. Ты мне очень нужна, понимаешь? Я не желаю терять тебя, хочу, чтобы ты жила и всё сделаю, для этого!

Оля перестала вырываться, но я продолжал ощущать напряжение внутри неё, словно вся она была — сжатая пружина. Чёрт, как я её понимал! Шутки закончились, некому было взять за руку и отвести обратно, в детский сад. У ног Оли лежали два трупа, один из которых был делом её рук. Чем быстрее девушка сумеет перебороть себя и смириться с новой жизнью — тем лучше для всех и для неё, в первую очередь.

— Она пыталась вырываться, — прошептала Оля и ткнулась лицом в мою грудь, — и я хотела её отпустить. У неё были такие глаза, понимаешь?!

— Понимаю, — тихо сказал я, — хорошо понимаю.

— Но Галя, она уже, к тому времени, убила свою…В общем, не дала отпустить! Никогда не прощу! И себя не прощу! Они же — живые!

— Они — люди, — в который раз повторил я, — а мы — нет. Если ты примешь этот факт и станешь воспринимать их, как пищу, будет намного легче.

— Но так нельзя, — Оля уже почти не сопротивлялась, — боже, в кого мы все превратились! Может, ещё можно всё изменить? Снять эти кулоны, в конце концов.

Как я и думал, дальше слов дело не пошло. Девушка даже попытки не сделала.

Похоже, наши украшения очень продуманные штуковины, с каким-то механизмом самозащиты. Ведь, с самой первой секунды, никому и в голову не приходило их снять. А теперь это и вовсе стало физически невозможно. Откуда же они взялись, и кто из спрятал? Узнаю ли я когда-нибудь ответ? И самое главное — есть ли ещё такие, как мы?

Ольга вдруг опала, словно из неё вытащили какой-то жёсткий стержень и отступив назад, присела на подлокотник кресла. Она шмыгнула носом и её прекрасное новое лицо отразило замешательство.

— Это — стыдно, — вдруг сказала девушка и нахмурившись, взглянула на мёртвых монашек, — кажется, вроде бы должно быть мерзко и отвратительно…

— Но? — я почти догадывался, о чём она хочет сказать.

— Когда я и эта женщина…Ну, когда я её…

— Когда ты питалась, — подсказал я, — или — пила, как тебя больше устроит.

Похоже, ей были отвратны оба варианта и Оля поморщилась.

— Мне понравилось, — угрюмо сказала она, — стараясь не смотреть мне в глаза, — тут Галка была права, ничего лучшего я никогда в жизни не ощущала. Чувствуешь себя по-настоящему живой. Но это же неправильно!

Внезапно она повернулась в сторону входной двери. Услышав приближающиеся голоса, я несколько запоздало вспомнил о единственной уцелевшей монахине. А если она заглянула внутрь в тот момент, когда девушки питались? К нам вполне могла наведаться местная инквизиция, если только здесь существовала подобная организация.

Сделав пару шагов навстречу нарастающему шуму, я остановился, прислушиваясь — голоса оказались вполне знакомыми. О чём-то встревоженно переговаривались Паша с Витьком и при этом пыхтели словно два паровоза, как будто им приходилось тащить нечто неподъёмное.

— Твою мать! — выдохнул Витя, вваливаясь внутрь, — погуляли, мля! Какой же он тяжёлый!

— И холодный, как лягушка, — добавил, появившийся Паша, — это же надо — и пары кварталов не прошли. А чё там за девчонка в красном балахоне? Прикинь, она какую-то шнягу из бутылки пила, пока нас не увидела! И глазками так, хлоп, хлоп.

Повиснув на них, безжизненно поник головой Илья. Похоже, тело ещё получало некие сигналы от мозга, вынуждая ноги сгибаться, но это больше напоминало последние судороги умирающего. Парни сумели затащить Илюху внутрь и положили на пол. Видимо, после улицы, они не слишком хорошо различали окружающее, потому как беспомощно моргали, вытирая пот. И тут до меня дошло, как это здорово. Пара трупов у камина, несомненно вызвала бы вопросы, ответы на которые им бы определённо не понравились. Следовало придумать некий финт ушами, послать куда подальше, в конце концов.

Того недолгого времени, которое понадобилось мне на обдумывание решения проблемы, хватило, чтобы ситуация успела скатиться в сраную жопу. Напевая весёленький мотивчик, в комнату впорхнула Галя. Ладно бы она появилась просто так, нет же — девчонка тащила за ногу жмурика из спальни!

— Какого хрена? — Витя ошарашенно уставился на неё, а потом его взгляд натолкнулся на кучу-малу у очага, — какого хрена?! Что за дерьмо тут происходит?

— У-упс! — сказала Галя, ничуть не смутившись и отпустила ногу покойника, — спалились.

— Это — трупы? — спросил Паша, с ноткой недоверия в голосе, — где вы их нашли?

— Нашли?! — Витя повернулся к нему, сжимая кулаки, — да они одеты, как та девка, во дворе! Они пришли сюда и эти их убили!

— Да это — бред! — Паша отступил на шаг, недоверчиво посмотрев на меня, на Олю, на Галю, — Витёк, да брось ты! Какого хрена ты мелешь? Это же — наши друзья, я их хорошо знаю, и они всегда были наполовину ботанами, как и ты, кстати. Да они и муху не в состоянии…

— Ты совсем дебил? — в голосе Вити звучала холодная ярость, — где ты видишь наших друзей? Посмотри на них, много у них осталось от прежнего?

— Может ты заткнёшься? — осведомился я, — пока…

— Пока, что? — лицо у парня дёргалось, точно его тянули за ниточки в разные стороны, — пока ты и меня не прикончил? Ну, давай! Я тебя не боюсь!

— Напрасно, — тихо сказала Галя из-за моей спины.

Эта негромкая реплика отрезвила Витю, почище сильной оплеухи. Он прищурился, а потом его глаза широко распахнулись. Видимо только сейчас, до него начало доходить, как всё это выглядит не через призму ярости: сумрачная комната, на полу которой лежат три трупа, а на него, с угрозой, смотрят существа, лишь внешне напоминающие людей. Причём, угрозу эту они способны осуществить в любую секунду.

— Чёрт, — он отступил к стене и опёрся о доски, — а ведь я не до конца понимал, насколько всё далеко зашло…Не игры, да?

— Не игры, Витя, — с ноткой горечи, подтвердила Оля, — прости, но мы так питаемся и уже ничего не изменить.

— И Наташа? — в голосе Паши звучало отчаяние, пополам с ужасом.

— Да, Паша, и я — тоже, — о, а я и не заметил, когда нас стало больше, — и если Илья не поест, то умрёт.

Витьку начало трясти, как ни странно, от смеха.

— С кого начнёте? — сквозь нервный хохот, выкрикнул он, — было бы забавно, если бы Наташа прикончила тебя, Пашок. Полноценный статус чёрной вдовы, ха! Ну, приятного аппетита, упыри долбанные!

В воздухе повисло такое напряжение, казалось — вот-вот полетят разноцветные искры. Витя продолжал давиться смехом, а Паша, во все глаза, смотрел на приближающуюся Наташу, но не делал никаких попыток убежать или защититься. Оля недоверчиво наблюдала за подругой, а Галя кровожадно ухмылялась. Я же ощущал лишь пустоту внутри и ничего более.

Ната подошла к Павлу и обняв, крепко поцеловала в губы. Кажется, Ольга облегчённо вздохнула.

— Мы не станем вас убивать, — устало сказал я, — как бы ты там не думал, — но мы не так уж сильно изменились, — «Врёшь, врёшь!» кричал голос внутри меня, — мы, по-прежнему, считаем вас своими друзьями. Хотите — можете оставаться с нами.

— Тогда вам придётся принять нас такими, какие мы есть, — проворковала Наташа, лаская своего парня, — в этом есть и хорошее, правда, милый?

— Не хотите — можете уходить, удерживать не станем, — я указал на открытую дверь, — но помните: это — другой мир, живущий по своим законам. Долго вы протянете, без знания языка и обычаев? Без защиты?

Витя перестал смеяться и оторвался от стены. Лицо его, при этом, выражало решительность.

— Знаешь, — с вызовом, сказал он, — я, пожалуй, рискну. Паша, пошли со мной. Вдвоём будет намного легче.

— Останься со мной, — мурлыкала Наташа, целуя парня и запустив руки под его одежду, — а я стану заботиться о тебе. Защищать, любить, оберегать…

По виноватой физиономии Павла было хорошо видно, какое он принял решение, но стыдится озвучить. Галя тихо хихикнула и показала Вите язык. Тот криво ухмыльнулся и кивнул. Уже будучи в дверях, он обернулся и зло бросил:

— Но помни: когда-нибудь у неё под рукой не окажется никого другого…Прощай, Паша.

Некоторое время все молчали. Наташа продолжала обнимать Пашу, покусывая его за ухо. Лицо парня, совершенно одуревшего от такого напора, шло багровыми пятнами. Оля склонилась над Ильёй, пощупала его руку, а потом встревоженно посмотрела на меня. Ещё один вопрос прожурчал в ухе:

— Тела то куда девать? — осведомилась Галя, — вонять же будут.

— Сбрось в подвал, — скомандовал я, — потом избавимся. Да, Оля, знаю — его нужно срочно накормить. Наташа, может потом? У нас тут серьёзная проблема.

— Никаких проблем, — она взасос поцеловала партнёра и томным голосом проворковала, — Паша, солнышко, нам очень нужна твоя помощь. Котёнок, будь пусей, выйди на крылечко и пригласи монашку. Знаю, милый, она тебя не поймёт, но ты ей ручкой помаши.

Вторя её нежному голосу, колокольчиком разливался серебристый смех Галя, утаскивающей трупы в кладовую.

Этой ночью я спал последний раз.

Мне приснился один короткий сон.

В абсолютном мраке, наполненном ледяными ветрами, тоскливо завывающими надо мной, висела полуоткрытая дверь. Я видел крошечный лучик света, пробивающийся наружу и ощущал присутствие кого-то, по ту сторону. Неизвестный приближался, и я ощущал весь его страх и ненависть, направленные на меня. Однако, он не останавливался, словно его кто-то принуждал. Я ждал. Терпеливо ожидал пришельца. Для чего? Не знаю.

И лишь в тот момент, когда дверь распахнулась, я понял.

А потом набросился на гостя и сожрал его.

Испуганное его лицо навсегда запечатлелось во мне.

Это был я.

Часть 2 За дверью

ОЛЬГА. СНЕГ

К утру начинается снег. Низкие тучи, уже четвёртые сутки, не пропускающие ни единого лучика солнца, наконец то выпускают на свободу мириады белых точек, которые медленно плывут в ледяном воздухе, постепенно превращаясь в огромные пушистые снежинки, скрывающие под белым великолепием всю омерзительную грязь мира.

Как это всегда и бывает, с началом снегопада, город преображается, заметно светлея, точно серо-чёрные стены зданий наконец-то покрасили, а улицы отмыли от десятилетних наслоений мусора. Снегопад настолько плотный, что даже тучи, породившие его, исчезают из виду, да и сам посвежевший город мало-помалу пропадает, растворяясь в ослепительной белой пелене. Словно это не крошечные капельки замёрзшей влаги опускаются на землю, а какая-то мощная кислота, постепенно разъедает ткань мира, не оставляя ничего, кроме множества, суетливых белоснежных точек.

За пологом снегопада даже звуки кажутся неизмеримо далёкими, доносясь откуда то с противоположной стороны местного плоского мира. Где-то, в другой вселенной, глухо ржут лошади, едва слышно лают собаки и совсем уж беззвучно пищат человеческие голоса. Блаженная тишина, столь редкая для здешних мест, подступает всё ближе, укутывая в плотное одеяло и убаюкивая, словно заботливая мать. Лишь резкие выкрики чёрных падальщиков диссонируют с близящимся безмолвием, но этот контраст лишь ещё больше усиливает общее впечатление покоя.

И даже ветер, постоянный гость здешних переулков и домов, изобилующих щелями, куда-то спрятался, изредка давая знать о себе резкими порывами, взметающими снежные облака и несущими их по земле. А после, устыдившись собственной наглости, ветер вновь прячется в потаённые норы, смущённо виляя длинным хвостом. И снег вновь неспешно опускается вниз, с чувством собственного достоинства, игнорируя дерзкие выходки наглого шалуна.

Открытое окно в каменной стене источает ледяной холод зимы, пропуская внутрь особо любопытствующие снежинки. Некоторое время они беззаботно порхают в воздухе, а потом, утратив интерес, опускаются на пол, уже успев образовать там небольшой сугроб. Камин не работает давным-давно и кажется, никакое тепло уже не сможет растопить крошечный белый бархан. Здесь было так же, как снаружи: холод, покой и снег.

Я поставил старое деревянное кресло около окна и всю ночь читал потрёпанный том любовной лирики, поглядывая то в тёмное, без просвета, небо, то в строчки, наполненные столь же чёрной непроглядной тоской. Почему-то у местных сочинителей, любовные стихи ассоциировались только со смертью, болезнями и прочими негативными вещами. Симптоматика, однако, но мне нравилось. Разве не прелесть, сидя в тёмном помещении, наполненном свежим морозным воздухом, читать балладу о несчастных сердцах, обречённых на вечное скитание в беспросветных водах загробного океана.

Когда тучи озаряются первыми лучиками света, а с неба прилетают разведчики грядущего снегопада, я откладываю пахнущий мышами том на высокий столик о единственной резной ножке и начинаю просто смотреть за окно. Мыслей нет. Никаких. Хочется просто смотреть на пушистые снежинки, медленно порхающие в прозрачном воздухе, сравнивая узоры, размер и прочие мелочи, не интересные никому, кроме меня.

Ольга появляется в тот момент, когда одинокие снежинки сменяются сплошным потоком белого, скрывающего от взгляда башни замка и приземистые строения, льнущие к закопчённой ограде. Сначала возникает ощущение чьего-то присутствия, но проём двери остаётся тёмен и пуст. А потом, как смутное видение, в нём проступает зыбкий силуэт, неподвижно застывший во мраке. Девушка безмолвно наблюдает за мной, но глаз я не вижу: только тьму под низко опущенным капюшоном плаща. Прямые, ослепительно белые волосы, истекают наружу двумя потоками и это — единственное светлое пятно в предутренних сумерках комнаты.

— Снег, — едва слышно шепчет Оля, не двигаясь с места.

— Да, — соглашаюсь я, откидываясь на спинку кресла, — красиво. Иди ко мне.

— Почему ты не растопил камин? — спрашивает она, оставаясь в дверях, — здесь так холодно. На улице тоже холодно и нигде нет спасения от льда и мороза.

Я не отвечаю. К чему отвечать? Холод не снаружи. Холод притаился внутри неё. В том самом месте, которое люди обожают называть душой. Думаю, у нас её нет, но это вовсе не повод считать, будто мы напрочь лишены способности чувствовать и сопереживать. Кто-то больше, кто-то — меньше. Иногда у меня возникает ощущение, будто Оля пытается впитать всю боль этого мира и пережить её. Этот холод не способен согреть не один камин.

Тем не менее, я встаю и начинаю разжигать пламя. Мёрзлые деревяшки, со стуком, падали в тёмную глубину каминного жерла, навевая сонм недобрых воспоминаний. С таким же звуком, падали тела мертвецов, застигнутых непогодой на улицах славной столицы. Ночью никто не решался открывать двери на стук, справедливо опасаясь бандитов, рыскающих в темноте переулков и несчастные просто замерзали, обращаясь в большие мёрзлые колоды, уже ничем не похожие на живых существ. Утром их собирали и везли в загодя отрытые карьеры, которые зароют лишь с наступлением весны. Как-то, поддавшись уговорам Наташи, принимавшей активное участие во всём, что ей казалось интересным, я отправился на утренний сброс. Та ночь выдалась особо холодной, и мы очень долго смотрели, как обындевевшие туши стучат о мёрзлую землю, скатываясь вниз. Ната спросила: могу ли я написать поэму, об увиденном. Я просто назвал её психопаткой и ушёл.

Я оборачиваюсь. Ольга переместилась от двери к окну и теперь стоит, прислонившись головой к стене, глядя на падающий снег. Возможно мне кажется, но по белой щеке медленно скользит капля влаги. Скорее всего, одна из снежинок растаяла.

— Такая длинная зима, — шелестит тихий голос, и узкая ладошка отбрасывает капюшон, — такая длинная и холодная зима. Так много одиноких брошенных детей на этих заледеневших улицах.

Да. И так каждую зиму. Когда зима переваливает за середину, голод становится настоящим палачом для простых людей, живущих в Приканалье, Сыром районе и Слободке. Проблема в нежелании думать головой, когда люди хотят трахаться и естественно, каждая семья переполнена ордой малолетних спиногрызов. Половина из них мрёт ещё в младенчестве, от целого вороха непонятных болезней, но и тех, которые выжили, вполне достаточно, чтобы озадачить мамашу, созерцающую пустые мешки и лари. По доброй традиции здешних мест, с наступлением зимних голодов, лишних детей вышвыривают на мороз. Результат вполне очевиден: здешние температуры отправляют в карьер и людей покрепче. Как ни странно, но население Лисичанска продолжает увеличиваться.

Я достаю из промасленного мешочка трут, щёлкаю огнивом и принимаюсь разжигать непослушное пламя. Сухие соломинки, специально припасённые для такого случая, легко вспыхивают, но также быстро сгорают. В конце концов, мне-таки удаётся вызвать дух крошечного огонька, и он нехотя штурмует мёрзлую деревяшку.

Дрова разгораются медленно и неохотно. Хорошо хоть дворцовый печник знал своё дело, иначе вся комната оказалась бы заполнена удушливым дымом. Но всё имеет свой конец. В том числе и попытки добыть огонь Жёлтые язычки пламени торжествующе седлают сдавшиеся поленья, и каминная решётка отбрасывает чёрную тень на пол комнаты.

Я поднимаюсь на ноги и обнаруживаю Олю, стоящую рядом. Она тянется ко мне и обнимает, прижимаясь щекой к моей спине. Так мы и стоим, неизвестно сколько. Долго. Дерево в очаге успевает основательно прогореть и требуется добавить поленья, не дав пламени угаснуть.

— Хорошо, — говорит Оля и трётся носом о меня, — так спокойно и не хочется, чтобы всё это заканчивалось.

— Подожди, — я осторожно освобождаюсь из её объятий и кормлю ненасытное пламя. Потом беру кресло и ставлю его рядом с камином. Похоже, температура хоть и немного, но поднялась: маленький сугроб у окна превратился в крошечную лужицу.

Мы садимся в кресло и прижимаемся друг к другу. Я знаю: Оля любит так делать, и мы можем часами сидеть рядом, глядя на что угодно. Важно лишь ощущение тёплого тела и умиротворение, вызванное этой близостью.

Дрова в камине жизнерадостно потрескивают, пожираемые хищными язычками и весёлые тени пляшут на стенах, напоминая театр теней, в котором мы как-то побывали. Кажется, нас туда затащила Галька, которую всегда тянет сунуть нос в каждую неизвестную щель. Вывеска: «Театр теней, с ужасающими монстрами и соблазнительными картинками непристойного характера» просто не могла оставить её равнодушной.

Означенный театр оказался жалкой комнатушкой, половина которой скрывалась за полупрозрачной ширмой. Зрителей-людей почти не было: трое подростков, длинноволосый дедуган, да парочка, скрывающая под тёмными плащами добротную одежду: невесть откуда взявшиеся в этом районе дворяне. Мы не стали снимать капюшоны, демонстрируя обличье, ибо наша внешность уже успела стать притчей во языцех.

Я бросил пару монет полуслепой старухе, сидящей у входа, и мы отошли в угол, пытаясь не привлекать внимание. Представление, то ли уже началось, то ли вообще не прекращалось. На сером экране ширмы скользили странные картинки, то — чёткие и мелкие, то — крупные и расплывчатые. Иногда они вообще ни на что не походили; иногда начинали напоминать настоящих людей, идущих, дерущихся, занимающихся любовью.

Девчонки увлеклись, а мне очень быстро стало скучно от всего этого однообразия. Я начал было рассматривать парочку дворян, вспоминая, не видел ли их в королевском дворце, но тут Галя ткнула меня локтём под рёбра.

— Смотри! — прошипела она, с каким-то истинно первобытным восторгом.

Это действительно впечатляло: по грязной поверхности ширмы бежала тень льва, точнее — львицы. Она замирала, поднимая голову, потом опускала морду к земле, словно выслеживала добычу, а потом вновь начинала стремительный бег. Само зрелище завораживало, но окончание и вовсе сбило меня с ног. Зверь бежал и вдруг, на бегу, внезапно превратился в силуэт длинноногой девушки с распущенными волосами.

Галя так бешено зааплодировала, что остальные зрители тотчас удивлённо уставились на неё. Один из дворян прищурился, видимо узнал и тут же принялся шептать на ухо другому.

— Это меня показали! — пояснила Галька, — точно, меня.

— Достойная замена телевизору, — проворчал я, пытаясь скрыть замешательство.

— Чему? — девушка изумлённо уставилась на меня, — ты это сейчас о чём?

Мы, с Ольгой, переглянулись. Она явно не шутила. Похоже, пока мы продолжали тащить за собой багаж ненужных воспоминаний, сомневаясь, оставить его или нет, Галя решительно распорядилась старой рухлядью, отправив на помойку.

Галя…

ГАЛЯ

— Мне здесь до смерти надоело! — заявила девушка, яростно пиная ни в чём не повинное кресло, вынудив его жалобно скрипеть, — этот чёртов тёмный пыльный дом! Мне здесь тесно. Хочется чего-то большого просторного шикарного.

— Королевский дворец, например, — подсказала Наташа, даже не улыбнувшись.

Галя, нахмурившись, посмотрела на неё и задумалась. О боги! Она восприняла шутку вполне серьёзно.

— Вообще-то, — заметил я, решив вмешаться, — это — очень даже удобная постройка. Район всё ещё остаётся незаселённым, поэтому мы не слишком привлекаем внимание, кроме того есть возможность незаметно избавляться от мусора. От трупов, например.

— Трупов? Фи! — поморщилась Наташа, рассматривая выпущенный коготь, — тела, мон шер…

— И я бы не называл дом тесным. По сравнению с остальными, это — настоящий стадион.

Галина, обиженно надув губки, смотрела в стену за моей спиной. По всему было видно, все мои слова она старательно игнорирует. Если девушке пришла в голову какая-то фигня — пиши пропало. Остановить её безумства был способен лишь я, но применять ГОЛОС ещё и в таких ситуациях…

Мы располагались в гостиной. Обстановка здесь немного изменилась за те несколько месяцев, которые мы провели в Лисичанске, причём, в лучшую сторону. В основном постарались девочки. Именно они отыскали мебель, больше имеющую право называться таковой, по сравнению с тем уродством, которое присутствовало в доме прежде.

Пять, почти одинаковых, глубоких кресла, три небольших столика, шлифованного дерева, на резных ножках, яркие гобелены, с изображениями фантастических птиц и драконов, и множество кованых канделябров со свечами. Теперь здесь, как бы не возмущалась Галя, было постоянно светло. На досках пола обосновались пушистые ковры, приятно щекотавшие пятки длинным ворсом. В общем, домик стал очень даже уютным, и я никак не мог понять, какого дьявола нужно нашей скандалистке.

— Это она комплексует не из-за дома, — вполголоса пояснила Оля, расположившаяся в кресле рядом со мной, сопроводив фразу лёгким смешком, — сегодня, когда мы прогуливались по центру, какая-то дрянь едва не наехала на нас каретой, а потом ещё осмелилась помянуть быдло, шляющееся где попало.

— Это была карета барона Орляты, — Галя запрыгнула в кресло и охватила ладонями колени, прижав их к груди, — на ней обычно катается его очередная пассия. Тупые шлюхи!

— Иди в любовницы к барону, — хмыкнул Илья, стоявший у камина, спиной ко всем нам, — покатает и тебя.

Галя даже не поняла в чём суть насмешки.

— Я хочу собственную карету! — сверкнула она глазами, — большой дом и кучу слуг. Понятно?

— Ух ты, — Наташа изобразила на себе пышное великолепие в стиле обычного летнего променада у дворца Медведки и медленно прошлась по гостиной, — а теперь выступает пресветлая баронесса Галина и её компаньонки. Слуги — вон! Быдло простолюдное!

— Ну, как-то так, — нет, Галя определённо не воспринимала сарказм, — даже если бы мы решили забрать себе королевский дворец, кто бы смог нас остановить?

— Забавный будет прецедент, — пробормотал Илья и поворошил затухающие угли, — революционная бригада, имени Влада Цепеша экспроприирует дворцы аристократов в свою пользу.

Я уставился на него. Потом медленно перевёл взгляд на приумолкших девушек. А ведь действительно: чего нам бояться? Почему мы продолжаем вести себя так, словно, как прежде, остаёмся людьми, с их огромными слабостями и ничтожными потребностями?

Это — как наш первый выход по наводке Ножика. Мелкий гангстер попросил нас устранить банду Подкидыша — здоровенного головореза, который умудрился переждать Напасть в пригороде Лисичанска. Бандит, одним из первых, вернулся в столицу и тут же потребовал от Ножика убираться прочь, вместе с его молокососами. Силы были явно неравны: полсотни закоренелых убийц, против полутора десятка подростков.

Мы, с Ножиком, сидели полночи, пытаясь определить, как лучше проникнуть в трактир «Под звездой», чтобы нас никто не заметил и не поднял на ноги всю банду. Наташа некоторое время внимательно слушала нас и рассматривала карты, которые мы чертили на стене: я — когтем, а мой подопечный — угольком. Потом девушка снисходительно назвала нас болванами и провела одну жирную линию, прямо в главные двери.

Так мы и поступили.

Я выломал толстенные ворота одним ударом ноги, и мы вошли внутрь, все четверо. Было забавно! Огромные полуобнажённые мужики носились в дымном сумраке, натыкались друг на друга, поднимались, хватались за оружие, некоторые даже пытались сопротивляться.

И сдыхали, один за другим.

Подкидыш забаррикадировался на втором этаже и потребовалось несколько хороших ударов, чтобы переломать все брёвна и доски, закрывающие путь к цели. Галя и Натка слегка повздорили, выясняя, кому именно достанется истошно вопящий великан, с двумя длинными саблями в татуированных руках. Мы, с Ольгой, не вмешивались: мне хватило развлечений и без того, а Оля не очень жаловала подобные аттракционы.

В конце концов, девушки пришли к общему мнению и сообща исполосовали когтями мощного бандита, а потом, истекающего кровью, но ещё живого, выбросили в окно, постаравшись непременно насадить тело на колья ограды.

Галя радовалась, как ребёнок, а Наташа возбуждённо облизывала губы и требовала немедленного секса именно здесь, среди огня, крови и смерти. Это действительно было возбуждающе.

Потом, когда мы вернулись домой и Галя начала, смеясь, рассказывать Илье о наших подвигах, он ужаснулся и назвал нас кровожадными тварями. Наташа, в ответ, спокойно заметила, дескать крови никто не жаждал и вообще, ей не нравится, как это звучит. Дав словесный отпор, она отвесила парню оплеуху, от которой он отлетел к стене.

Это бесполезное морализаторство утомляло не меньше, чем постоянное Пашино нытьё. Тот вечно скулил, что рано или поздно ловчие Церкви доберутся до нас и сожгут. Особенно проникновенно эта песня звучала, когда его заставляли транспортировать опустошённые тела к каналу.

Кажется, я отвлёкся.

— Ты знаешь, — медленно сказал я и переглянулся с Олей, — хоть этот дом и нравится мне, но стоит попробовать нечто большее. Тем более, я просто не могу позволить шлюхам какого-то Орляты безнаказанно обижать моих девочек.

Илья отбросил кочергу и обернулся, уставившись на меня. В его жёлтых глазах, как обычно, горел огонёк голодного возбуждения.

— Ты спятил, — едва ли не испуганно пробормотал он, — однозначно. Как ты себе это представляешь? Одно дело громить бандитские малины и вырезать ночлежки, а совсем другое — потрошить местную знать.

— На вкус все одинаковы, — демонстративно зевнула Наташа и выпустив когти, полюбовалась их блеском, — это они думают, будто у дворян кровь белого цвета, а на самом деле, нет никакой разницы.

— Ловчие, — начал было Илья, сделав пару шагов в нашу сторону, но я лишь махнул рукой.

— Остынь, это на тебя так голод действует. Будешь упорствовать — покормим раньше времени.

Парня просто передёрнуло, а вот Галина сразу же оживилась: она обожала эти процедуры. Обессилевший от голода Илья не мог сопротивляться и девушки легко прижимали его пальцы к жертве, бьющейся в моих объятиях. Кричали оба — и пища, и едок. Сначала. Потом оба умолкали. Великое дело — инстинкты! Именно они вынуждали Илюху питаться, хоть он и пытался, изо всех сил, сопротивляться этому. После каждого сеанса он долго рыдал и просил прощения у человека, которого сам же и отправил в страну вечной охоты.

— Хорошо, молчу, — Илью даже передёрнуло, — но принимать участие в этом не буду.

— Да и на кой нам такой груз? — презрительно фыркнула Наташа, — опять станет рыдать над дохлятиной и просить прощения. Ха! Паша, пусик, иди ко мне. Иди к мамочке, мой бутузик.

Тут она немного преувеличила: за последние месяцы Паша здорово похудел. И дело тут не в питании: Наташа доставала парню всё самое лучшее, из имеющегося. Видимо нервное это дело, жить в доме с пятёркой вампиров, убирать трупы после их трапезы и знать, что твоя бывшая девушка чаще спит с кем-то другим. Трахалась Ната, кстати, чаще всего со мной, очень редко — с Ильёй и уж совсем по большим праздникам, с обросшим рыжей бородой, Пашей. Как ни странно, но чаще всего с ним спала Галя, то ли из жалости, то ли по какой другой причине.

Паша угрюмо приблизился к своей повелительнице, и она позволила ему присесть на подлокотник кресла. Старая одежда на парне успела износиться и теперь он щеголял добротной кожей хорошей выделки, напоминая тщательный косплей Робин Гуда. На шипастом поясе висел широкий нож, вообще то запрещённый простолюдинам, не находящимся на королевской службе. Однако, первый же стражник, попытавшийся арестовать нарушителя, мучительно умер на глазах испуганных товарищей. Ната, похохатывая, открутила придурку голову, пока Галя удерживала дрожащие руки. Паша, после этого, недели полторы опасался даже коснуться своей подружки, пока я не приказал ему перестать валять дурака. Меня он, почему-то, боялся больше, чем всех остальных, вместе взятых.

— Паш, котик, хочешь жить в большом светлом дворце? — Ната запустила пальцы под его куртку, — огромные кровати, везде ковры, хрусталь, слуги, по первому зову, а? И мы все, словно господа…

— Почему же, словно? — Галя сорвалась с места и прошлась колесом по комнате, — когда пойдём?

— Да хоть сейчас, — меня крайне забавляла мысль о веселящемся Орляте, даже не представляющем, как его судьбу может изменить прихоть взбалмошной девицы, — пойдём все. Все, я сказал! Илья, слышал? Я не стану тебя ни к чему принуждать, но присутствовать ты будешь.

— Я понял, — он угрюмо кивнул, бросив на меня недобрый взгляд, — только, на кой хрен тебе это нужно?

— Боюсь, заскучаешь, в одиночестве. Пошли, — сказал я и поднялся.

Никто не возражал. Девочки, хоть и стали излишне самостоятельны и даже крайне самоуверенны (так мне казалось), почти всегда выполняли мои приказы без лишних споров. Если я и применял ту странную интонацию, которая вынуждала их беспрекословно подчиняться, то происходило подобное нечасто.

— Идём, идём, мой бородатый пусик, — Наташа игриво щекотала бороду угрюмого Паши, который вцепился в свой кинжал, будто тот был способен спасти его от неведомой опасности, — сейчас твоя девочка устроит небольшой бада бум!

— Это обязательно? — негромко поинтересовалась Ольга, — до сих пор мы не очень то афишировали своё присутствие. Может стоит оставить всё, как есть?

— Думаю, твои подруги с тобой не согласятся, — на слове: «Подруги» она презрительно фыркнула, — ладно, ладно. Тем не менее, я с ними согласен: пришло время выйти из тени.

— Не боишься?

Я задумался. Боюсь? Последнее время само это понятие, незаметно покинуло сознание, оставив лишь бесконечную эйфорию от собственной силы и неуязвимости. Ольга просто не знала, как часто мы с Галей и Наташей просто, без всякого повода, нападали на стражников, любуясь их бесполезными попытками насадить нас на свои железяки. Зрелище воистину уморительное, поэтому мы совсем не торопились убивать несчастных придурков. Иногда мы их даже отпускали.

Нет, мы не боялись ничего.

— Кого? — спросил я, — Оль, перестань, мы уже давно возвысились над этим стадом, осталось лишь показать баранам, кто мы есть и чего заслуживаем.

Галя, прислушивавшаяся к нашей беседе, показала мне большой палец, а Оля озадаченно нахмурилась. Похоже, у неё возникли определённые возражения, но девушка решила оставить их при себе. Разумно. Почему-то, последнее время, любое противодействие вызывало у меня дикое бешенство и желание немедленно прикончить оппонента.

Мы покинули дом и смрадный ветер поздней весны хлестнул по лицам, взъерошив волосы. Весна в Лисичанске оказалась немного лучше зимы и значительно хуже лета. Когда толстая корка снега и льда начала медленно сползать в канал мириадами грязных ручейков, помимо чахлой травы и раздолбаной мостовой на белый светпоявилось и ещё кое-что.

Трупы. Много трупов. Чертовски много мёрзлых мешков с костями, оставшихся незамеченными зимними сборщиками падали. Тепло сменило холод очень быстро, поэтому вонять начало сразу же. Если к омерзительному запаху людей мы уже успели привыкнуть и приспособиться, то этот смрад преследовал нас повсюду. Вроде бы, прошлым летом, так не воняло. Остаётся надеяться.

Мы остановились у канала. Галя с Наташей тут же устроили пикировку, обсуждая, как лучше добираться до места назначения. Если прислушаться к спору, станет ясно: кто и где чаще гуляет. Галина предпочитала аристократический район с ровными ухоженными улочками, красивыми палисадниками и садами, а главное — с патрулями, отлавливающими голодранцев, осмелившихся проникнуть на глаза элите. Наташу же, обычно носило по каким-то тёмным углам, притонам речных пиратов и прочим злачным местам. То ли слабый аромат риска волновал её, то ли просто нравилось ставить на место зарвавшихся мужланов.

— Думаю, пойдём по Галиному маршруту, — сказал я, поразмыслив (Галчонок тут же показала язык оппонентке), — коль мы собираемся вливаться в местную аристократию, ни к чему красться по всяким помойкам.

Пока девочки препирались, Илья и Паша взошли на каменный мостик, переброшенный через канал и теперь рассматривали тёмную воду неспешно несущую всякий мусор: обломки дерева, нечистоты, гнилые листья и трупы животных. Вода канала была зловонной и грязной, точно местные подворотни и горожане не рисковали купаться в её смрадных волнах. Однако рыбу ловили и ели. Думаю, большая часть болезней была связана именно с этим.

— Такое ощущение, — Илья потёр лоб и с тоской взглянул в низкое хмурое небо, — словно всё было по-другому. Никакой грязи, никаких трупов на каждом шагу и люди другие — чистые, светлые…Словно пытаюсь ухватить, а оно ускользает, просачивается через пальцы…

— Не получается, значит? — с угрюмой иронией осведомился Паша и покосился в нашу сторону.

— Иногда получается, — грустно пробормотал Илья, — как будто я в кинотеатре, а там показывают фильм про меня.

— Угу, кинотеатр, — покивал Паша, криво ухмыляясь, — гляди-ка, ещё чего-то помнишь. Я недавно Наташе попытался пересказать одно кино, так она долго морщила лоб, а потом посоветовала меньше в кабаках всякой сивухи глотать.

Забавная беседа. Фильм, кинотеатр — слова показались мне смутно знакомыми, но смысл их был непонятен, хоть я и видел некую связь между ними.

Канал разделял весь Лисичанск, пересекая, как Мокрый район, так и Район Роз. Другое дело, аристократическая часть была ограждена от остального города высокими воротами, тщательно охраняемыми стражей. Воришки, желавшие попасть в закрытую часть, проникали внутрь по воде. Туда же бросали их изуродованные тела, после того, как палачи завершали свой нелёгкий труд.

Но мы же не какие-то отчаянные ребята из подчинения Ножика или его ближайшего конкурента — Святоши. Нам ни к чему прятаться в тени и нырять в зловонную воду.

В ближайших кварталах нас уже успели хорошо запомнить. Кому-то мы были известны, как компаньоны Ножика и некоторые оборванцы, босяцкого вида, при встрече, подмигивали и закладывали кулак правой руки под мышку левой. Большинство видело группу дворян, скрывающихся от гнева Медведки в здешней глуши и торопилось сорвать шляпы с голов. Гале это чрезвычайно нравилось, а Наташу и Ольгу лишь веселило. И наконец, существовала ещё одна группа жителей, которые всерьёз подозревали нас в связи с нечистой силой. Священник местной общины, напрямую звал нас упырями и слугами дьявола, призывая святого орла изгнать демонов обратно в преисподнюю.

Этот святоша, отец Дубосклон, плотный человечек небольшого роста, обычно ходил в окружении оборванных психопатов, заглядывающих ему в рот, в надежде отыскать истину между редких чёрных зубов.

Вот и сейчас, когда мы проходили мимо покосившегося деревянного домика, с облезлым орлом на верхушке гнилой маковки, Дубосклон стоял у дряхлых ворот и угрюмо следил за нашей группой из-под широкополой плоской шляпы. Ходили слухи, дескать попик когда-то принадлежал к ордену Ловчих — охотников за ересью, до сих пор поддерживая связь с настоятелем. Посему нетрудно было предположить, определённые навыки у человечка сохранились и его регулярные появления около нас — результат слежки опытных шпионов. Ну и пусть.

Дубосклон схватил обеими руками священную звезду и выставил её перед собой. Прихожане, обступившие своего гуру, дружно скрестили руки — попытка отогнать нечистую силу. Наташа улыбнулась и помахала им рукой, а Галя приставила пальцы к голове, изображая рожки.

— Ну и зачем вы дразните этих несчастных? — глухо поинтересовался Илья, — допрыгаетесь.

— И как поступит отец Дубосклон? — легкомысленно осведомилась Галя и старательно высунула язык, — наложит на меня проклятие? От его болтовни у меня даже аппетит не пропадает.

Священник сделал знак пастве оставаться на месте и решительно потопал к нам, продолжая выставлять звезду перед собой. Я прикрыл лицо руками и отступил назад, словно защищался от слепящего света. Поддерживая мою игру, девочки принялись щуриться и заслоняться ладонями. Галя жалобно закричала:

— Я таю! Таю…

— О святой отец, — я посмотрел на него сквозь скрещенные пальцы, — ты победил! Мы уходим в преисподнюю, к нашему повелителю…Нет, ну какого хрена, падре? Неужели нам нельзя пройти мимо вашего балагана без всех этих приколов?

Дубосклон опустил звезду и тяжело вздохнул. Слаб человек: глаза святоши то и дело обращались к великолепным формам моих спутниц, едва прикрытых одеждой. Боюсь, сейчас основной проблемой священника была борьба с обильным слюноотделением.

— Не понимаю, — проворчал он, потупив взор, — почему мои запросы остаются без ответа? Настолько явных слуг нечистого мне ещё встречать не приходилось. Ваши деяния…

— Да брось ты, — перебил я его, — наши деяния в подмётки не годятся обычным развлечениям знати. Тем не менее ты и твоя лживая церковь преспокойно закрываете на это глаза, хоть готовы наложить сложнейшую епитимью на бедняка, укравшего краюху хлеба.

— Вы — не бедняки, ворующие пищу! Ваши злодеяния отягощены многочисленными смертями моих верных прихожан. Думаю…

— Думай, — меня разбирал смех и желание выбить дурь из тупого болвана, — думай, насколько человеческая жизнь дешевле того же куска хлеба, а ещё точнее, она вообще не стоит ни гроша.

— Жизнь человека — священна! — провозгласил Дубосклон и подняв взгляд на Галю, тяжело сглотнул.

В этот раз смеялись все, даже Паша. Уж он то отлично знал эту цену, каждую ночь сбрасывая тела в канал. Смех у него был, правда, несколько нервный.

Я наклонился к попятившемуся попу и прошептал ему в ухо:

— Падре, не говорите никому. Это — такая смешная шутка, что я собираюсь сам использовать её.

Видимо, почуяв неладное, паства начала мало-помалу приближаться к нам. Уроды, проклятые уроды! Кожа в оспинах, бельма на глазах, струпья, от незаживающих ран, язвы, отсутствующие куски тела…Люди в Лисичанске и без того не блещут красотой, из-за чего, кстати, у Паши нет отбоя от местных «красоток», но это уж вообще за гранью!

— Пошли, — сказал я, поморщившись, — видеть не могу этот паноптикум.

— Чего? — не поняла Галя и я молча ткнул пальцем в цирк уродцев на марше. Галя и Наташа громко расхохотались, а Ольга укоризненно погрозила мне пальцем. Илья сделал большие глаза и покачал головой.

— Господь покарает вас! — Дубосклон почти кричал, — как только мои слова достигнут его ушей. Или кардинал прислушается к моим посланиям.

Вероятно, звания в церковной иерархии местной церкви звучат по-другому, но встроенный переводчик настаивает на старых значениях. Может оно и к лучшему: хоть какая-то часть прежней рухляди пригодилась в новой жизни.

Все уже ушли, а я задержался, дослушивая возгласы разошедшегося святоши. Потом двумя пальцами приподнял шляпу священника и сочувствующе посмотрел в слезящиеся глаза.

— Никто вас не будет слушать, — сказал я и запустил шляпой в попятившихся людей, — кардинал, как пить дать, считает вас спятившим дурачком. А бог…Ну, нет его! А так, он конечно бы послушал.

Дубосклон оскалился и присел, воздев очи гору. Хм, он действительно ожидает молнии, которая поразит меня? Это же надо, как всё запущено!

— Удачи вам, падре, в вашем нелёгком и бесполезном труде, — пожелал я и похлопал его по небритой щеке, — когда мы будем в королевском дворце, я обязательно замолвлю за вас словечко. Говорят, Медведко обожает смотреть на дурачков.

Посмеиваясь, я пошёл дальше, неторопливо догоняя нашу группу. Очень занятное место этот Лисичанск. Главное, не погружаться в пучину уныния, как мой рефлексирующий товарищ. Если посмотреть по сторонам, можно увидеть массу интересных вещей.

Вот тощая, словно скелет, женщина в коричневом рваном балахоне, яростно лупит нетрезвого муженька, вернувшегося домой. Судя по её истошным воплям, благоверный оставил в кабаке последние деньки. Громко орут дети, цепляясь за одежду матери, вопит избиваемый пьянчуга и весело подбадривает толпа соседей.

Или вот: четыре пьяных стражника, чью профессию можно определить лишь по наличию оружия, пытаются обыскать какого-то оборванца. Один, время от времени, пинает оборвыша в живот, а второй, схватив за волосы, запрокидывает голову. Насколько я знаю этих парней, простым избиением дело не ограничится. Однако, покрытый кровоподтёками и ссадинами, паренёк бормочет магическое словно: «Ножик» и я решаю вмешаться.

— Ты из банды Ножика? — поинтересовался я, игнорируя дышащих омерзительным перегаром здоровяков, — не припомню.

Заплывающий глаз уставился на меня, точно увидел последний проблеск надежды. М-да, по такой физиономии вообще-то сложно кого-то опознать. Стражник, щеголяющий ржавой кирасой, попытался зафиксировать на мне плывущий взгляд. Его соратник тоже заинтересовался новым персонажем. Ещё бы: прежней жертве осталась пара-тройка ударов до полного упокоения, а тут — свеженький, ни разу не бытый!

— Ты идёшь? — окликнула меня Галя, — помочь?

Я махнул рукой: идите, мол. Чего не хватало: просить помощи в такой ерунде!

— Я — новенький, — прошамкал паренёк разбитыми губами, — на прошлой неделе взяли.

А Ножик, гляди, штаты расширяет. Растёт парень, прямо на глазах.

— Чо за образина! — осведомился обладатель кирасы и сделал неуверенный шаг ко мне, — подельник, шоль? А ну, хватай его, робяты!

Я огляделся: свидетелей — пруд пруди. Нехорошо это. А, впрочем, какого хрена.

— Мож он из благородных? — тип, с перебитым носом, проявил зачатки здравомыслия, — зырь, какой чистый, ну прям фон барон какой.

— А хоть из самих герцогьёв! — похоже, шагающий ко мне человек, уже допился до того состояния, когда море можно пересекать вброд, — бей его…

Свидетели начали спешно прятаться в щели. Разумно.

Когда самый активный добрался до меня, я сломал ему ногу и отбросил в сторону. Пусть полежит до лучших времён. Под аккомпанемент хриплого воя, оставшаяся троица набросилась на меня. Тупые олухи даже оружие не удосужились достать! Это оскорбляло. Есть всю эту пьяную нечисть я не стал. Было омерзительно даже касаться вонючих жирных тел, поэтому я очень быстро сломал им шеи. Одному за другим.

Три трупа неподвижно лежали в грязной луже, а я вдруг понял: лучшие времена настали. Склонившись над воющим человеком, я заметил признаки отрезвления на рябой физиономии. Видимо нашёлся весьма эффективный способ срочного выведения алкоголя из человеческого организма. Непременно запатентую. Позже. В широко открытых коровьих глазах плескался страх и ненависть.

— Да кто ты? — прохрипел стражник, но я прижал палец к своим губам, призывая его к молчанию.

— Нехорошо обижать незнакомцев, тем более, таких, как я, — он вытаращил глаза, а я поставил ногу на кирасу, — надеюсь, ты запомнил этот урок?

Он торопливо закивал.

— Молодец. А теперь — забудь, — я нажал ногой, ощущая, как хрустит ржавый металл и грудная клетка.

После этого, вернулся к незадачливому бандиту. Парень не выглядел испуганным, скорее — задумчивым. Глаза на фиолетовой физиономии заплыли, оставив две узкие щелочки.

— Спасибо, — сипло поблагодарил спасённый, — так вы — один из ангелов?

— Кого? — мне хотелось смеяться.

Парень заметно смутился.

— Ангелов-хранителей. Говорят, Ножик заручился подмогой у высших сил, и они прислали ангелов-хранителей. Все такие красивые и чистые, а убить их невозможно. Я и сам сегодня видел, когда меня лупцевали, как вы шли…

— В общем, так, — сказал я, ухмыляясь, — ангелы не всегда могут оказаться рядом, поэтому старайся больше не попадаться. Ножику привет передавай. От Ангела.

Девочек здорово повеселил этот пассаж. Галя тут же изобразила пальцами крылья за спиной Наташи, а та молитвенно сложила руки и склонила голову. В этот момент, платье на ней преобразилось в ослепительно белый балахон. Какая-то старуха, ковылявшая вдоль стены, уставилась на девушку и начла остервенело тереть глаза. Потом скрестила руки и ускорив шаг, нырнула в переулок.

— То — демоны, — проворчал я, — то — ангелы. Пусть уж определятся.

— А тебе то, как больше нравится? — осведомилась Оля.

Я лишь пожал плечами: мне было всё равно.

— Почти пришли, — сообщила Глая, — вон ворота. Там у меня есть один знакомый солдатик…

Определённые вещи не меняются никогда. Галька, как была ветреной девчонкой, с кучей ухажёров, так ей и осталась, даже перестав быть человеком. Однако, прежняя застенчивость (если она вообще была) исчезла и теперь девушка пыталась трахнуть каждого, более или менее симпатичного, самца, в пределах досягаемости. При этом секс, очень часто, совмещался с питанием, и нерадивый любовник рисковал не дожить до завершения акта.

Поначалу, конечно, девчонки осторожничали, опасаясь подхватить какую-нибудь заразу или залететь, ибо с презервативами тут имелась огромная проблема, но позже выяснилось: мы неуязвимы во всех отношениях и тут всё заверте…Единственным ограничивающим фактором оставалась человеческая вонь. Даже самые чистые люди смердели мама не горюй! Однако Галя обнаружила интересный метод, позволяющий временно блокировать обоняние. Этот оказалось очень кстати, ибо я уже успел присмотреть пару-тройку симпатичных самочек, но всякий раз, приблизившись к ним, ощущал приступ дурноты. Теперь же всё изменилось.

Даже Илья несколько раз использовал аборигенок и как мне было известно, парочка молоденьких горожанок буквально сохла за симпатичным упырём.

О Паше мы тоже позаботились, пока его не наградили чем-то экзотическим, те женщины, которые так настойчиво предлагали парню свою близость. Наташа потребовала у Ножика пару девственниц и подарила их Павлу, вызвав у того настоящую оторопь. Тем не менее, ослушаться он побоялся и послушно навещал обоих. Вид у него, при этом, был крайне виноватый. Похоже, его больше расстраивала собственная неверность, чем Наташкин секс на стороне. Человек, одним словом…

Возле невысокой кованой ограды, в тени полуоткрытых деревянных ворот, сидели нищие, в разной степени профессионального разложения и с безнадёжной тоской разглядывали пустые деревянные коробочки. В проёме дверей стоял высокий черноволосый парень, в чистой серой униформе и сосредоточенно бросал камешки в попрошаек. Каждое попадание комментировал его напарник — плотный здоровяк в такой же одежде. Аристократы позаботились, дабы местный гламур коснулся даже охраны, поэтому раскошелились на порядочную форму, чего не позволил себе даже Медведко, из-за чего регулярная армия выглядела намного, намного хуже.

— Привет, Пятачок! — радостно пропищала Галя, приблизившись к воротам, — как делишки, как детишки?

Охранник растерянно выронил неизрасходованные боеприпасы и открыл рот. Нищие заметно оживились и принялись было канючить милостыню, но плотный крепыш строго прикрикнул, пристально наблюдая за нашей группой.

— Пятачок, — Галя обвила парня словно лиана и пощекотала ему подбородок, — мы, с друзьями, немного прогуляемся по вашему розовому цветнику, а ты сделаешь вид, будто никого не видел.

Очумевший от подобного напора, сторож растерянно оглянулся на своего напарника, но тот решительно покачал головой. Будь моя воля, я бы даже разговаривать не стал, однако кое-кто очень хорошо знал ход моих мыслей, и они ему совсем не нравились. Илья пихнул Пашу локтем и яростно зашептал в подставленное ухо.

Тот согласно кивнул и направился к воротам, снимая с пояса небольшой увесистый кожаный мешочек — местный аналог кошелька. За истекшие месяцы, Паша успел немного выучить язык аборигенов, но старался не демонстрировать кошмарный акцент. Поэтому он просто поманил несговорчивого солдата и показал ему горку разнокалиберных кругляков с оскаленной лисицей.

Охранник окинул взглядом добротную кожаную одежду, крепкие сапоги и берет с пером, особенно задержавшись на оружии. Потом ещё раз посмотрел на нас: Наташа послала ему воздушный поцелуй, а я помахал рукой. Горка монет испарилась, как и не бывало.

— Давай, Пятаков, — пробормотал взяточник и демонстративно повернулся спиной к воротам, — я вообще, считай, отлить отошёл.

— У-ух, Пятачок! — Галя чмокнула парня в щёку и тот, словно в трансе, потянул скрипящие створки, освобождая проход, — загляну, на днях, в твою конурку. Смотри, застукаю с какой-нибудь шлюхой — выброшу обоих в окно.

— Вы там того, этого, — проворчал охранник, когда мы проходили мимо, — потише. У барона сегодня приём.

— Это у Орляты? — поинтересовалась Наташа.

Пятаков потерянно переводил взгляд с неё на Ольгу, потом на Галю и обратно. Это бывает. Многим, с непривычки, девочки кажутся одинаковыми, словно близнецы. Да и все три, в одном месте — просто концентрированный удар красоты и цветочного очарования.

— Д-да, — выдавил парень, в конце концов, — будут даже гости из королевской семьи.

Мы переглянулись: такое совпадение! Грех упускать.

— Ну, это мы удачно выбрались, — пробормотала Наташа и кровожадно ухмыльнулась, — есть шанс близко познакомиться с особами королевской крови.

Я хихикнул, и мы глубоко поцеловались под неодобрительным взглядом Паши и недоумевающим — Пятакова.

— Вы это чегой? — потерянно спросил он.

— Всё хорошо, милый, — Галя весело помахала ему рукой, — расслабься. Держи границу на замке.

— Ты совсем сдурел? — спокойно спросил Илья, как только мы удалились от ворот, — вы собираетесь устроить бойню в дому, полном местных аристократов, причём некоторые из них будут королевской крови? Медведко офигеет, от такого прикола.

— И что? — Наташа презрительно зевнула ему в лицо, — чего ты боишься? Илюша, пойми, прошли те времена, когда мы бежали от мерзких жирных уродов с топорами, — они с Галей многозначительно переглянулись, — наступает наш час и теперь люди будут бояться нас! Бояться нас, преклоняться нам и обслуживать нас!

— Как рабы? — он прищурился.

— Нет, не как рабы. Как животные. Животные, которых мы употребляем в пищу.

— И с которыми совокупляетесь? Зоофилия какая-то получается…

— Дурак! — Галя надулась, а Ната только рассмеялась.

— Илюша, милый, всё это — человеческие понятия и предрассудки. Они — это они, а мы — это мы. Оставь человеческую мораль животным.

— К сожалению, не могу, — Илья покачал головой и посмотрел по сторонам, видимо пытаясь отыскать хоть какую-то поддержку. Я широко ухмыльнулся и показал ему неприличный жест, подсмотренный у Ножика. Оля только плечами пожала: она хоть и считала, будто Галю с Натой периодически заносит, но в целом была с ними согласна. Паша охотно поддержал бы моего товарища, но в его помощи никто не нуждался.

— Меня, временами, от тебя просто тошнит, — топнула ногой Галя, — сколько можно страдать всякой хренью! Возьмись за ум, в конце концов! Или мы будем вечность кормить тебя?

— Пошли, — скомандовал я, — философские диспуты станем вести позже. У горящего камина, в мягких креслах, с бокалом вкусного…Человека.

Все три девчонки расхохотались, и я заработал сразу три поцелуя. Тем временем, мы успели миновать своеобразную буферную зону, где располагались домики обслуги: небольшие аккуратные здания, не чета полуразрушенным халупам Приканалья. Я бывал здесь, но не так часто, как Галя, поэтому девушка решительно шагала впереди, указывая дорогу.

К домам слуг примыкали подворья мелких дворян и их участки казались столь же незначительными, как и статус владельцев: двух и одноэтажные домики, небольших размеров. Некоторые проигрывали даже тому, где проживали мы. Другое дело, здешний район был намного престижнее, чем грязное Приканалье.

По чистым просторным улицам неторопливо шагали люди в пёстрых и пышных, точно декоративные цветы, костюмах. Дамы горделиво носили на головах психоделические конструкции, напоминающие те, которые мы некогда обнаружили в шкафу нашей спальной, а их кавалеры щеголяли коническими беретами, с кисточкой на верхушке. Похоже, чем пышнее и выше был головной убор, тем больший ранг был у его обладателя. Это к тому, что владельцы самых огромных катили в открытых колясках, влекомых гладкошерстными скакунами каурой масти.

Дабы не выделяться на фоне остальных, мы соорудили похожие костюмы. Естественно, без купюр не обошлось. Декольте наших дам обнажало гораздо больше, нежели скрывало, а пышные юбки обнаружили неожиданную тенденцию становиться полупрозрачными. Я выбрал костюм, который местные дворяне одевали на охоту, отлично понимая, какой подтекст вкладываю.

Впрочем, на это мало кто обращал внимание: всё оно, без остатка, принадлежало девочкам. При их ослепительной красоте, столь провоцирующая одежда, вынуждала каждого встреченного самца истекать потоками слюны. Некоторые даже тормозили коляски, едва не выпадая наружу. Дамы тоже жадно пожирали глазами моих спутниц, но явно с другими мыслями.

— Похоже, вы стали законодателями новой моды, — сказал я и послал воздушный поцелуй зардевшейся девице, скучавшей на лавочке рядом с пухлощёким парнем.

— То ли ещё будет, когда мы въедем в королевский дворец, — заметила Галя, игнорируя настойчивое подмигивание бравого усача, — я ещё им всем покажу, что такое мини!

— Для начала, им необходимо показать, как заниматься интимной гигиеной, — фыркнула Наташа и скромно похлопала ресницами в ответ на глубокий поклон рослого офицера, — и носить нижнее бельё. А не то из-под мини такое увидишь…

Мы громко расхохотались. Девушки, при этом, прикрывались пёстрыми веерами (когда только успели соорудить?). А вот уже это сразило дворянок наповал. Многие, забыв про приличия, тыкали пальцами в удивительный девайс и оживлённо шептали в уши своим кавалерам.

— Янки при дворе короля Медведко, — вздохнул Илья, — паровозы строить будем?

— Нет, Илюха, — я похлопал его по плечу и поправил кортик, висящий на поясе, — будем развлекаться: танцевать, трахаться и…

— И охотиться! — хором закончили хихикающие девочки.

Тем временем аристократическая нищета закончилась и бульвар, по которому мы шагали, заметно раздался вширь. Ограды стали намного выше и крашеные металлические прутья теперь перемежались скульптурными группами, напоминающими те, которые мы наблюдали на Проклятом Погосте.

По другую сторону вычурных решёток росли деревья и кусты — непозволительная роскошь для бедных районов. Однако поторопить процесс цветения не способен даже приказ самого короля, поэтому растения нахально щеголяли голыми ветками среди едва проклюнувшейся травы. Чуть дальше просматривались дворцы баронов и князей, покамест ещё не скрытые густой листвой. Денег на постройки потратили, по всей видимости, целую прорву, а вот порядочных архитекторов, похоже, не завезли.

Наташа и Оля презрительно отзывались о колоннах, атлантах и кариатидах, украшавших огромные здания. С их слов, архитектурные излишества, таковыми и являлись. Ко всему прочему, даже я заметил, как недавний кризис коснулся богатейших людей Лисичанска: большинство построек требовали срочного ремонта. Те, кому удалось сберечь деньги во время последней войны и последующей Напасти, сумели подлатать осыпающиеся стены, а вот дворцы не столь удачливых аристократов выглядели воистину устрашающе.

— Вон тот, дворец барона, — сообщила Галя, жизнерадостно тыкая пальцем в белую постройку о трёх этажах, — там ещё целая куча карет у входа.

Ну да, по слухам, барон Орлята приходился каким-то дальним родственником самому императору Орляну. То, что император, за какую-то провинность, вышвырнул нерадивого родственника во владения Медведки, не мешало, время от времени, отсылать денежную помощь проштрафившемуся родичу. К чему это я? Всё очень просто: дворец барона выглядел намного пристойнее остальных построек.

От широких ворот, где я насчитал не менее тридцати шикарных экипажей, шла широкая аллея, усаженная стройными вечнозелёными деревьями. Аккуратно стриженые кусты вокруг изящных ажурных беседок и огромный фонтан перед входом в особняк могли усладить взгляд даже искушённого зрителя. В отличии от большинства, управляющий барона сумел отыскать порядочного архитектора, и постройка вышла на славу: ослепительно белое здание, со множеством широких окон, просторных балконов и небольших мансард. На плоской крыше я разглядел нечто, весьма напоминающее зимний сад.

— Мне здесь нравится, — сообщила Галя и безапелляционно добавила, — пожалуй, я согласна здесь жить.

— Хм, — задумчиво протянул я, разглядывая четырёх привратников в пышных костюмах. Двое стояли снаружи, а двое — внутри, но выглядели все абсолютно одинаково: высокие, широкоплечие, с бочкообразной грудью и короткими русыми волосами, — просто наваждение какое-то…

— Ты это о чём? — нехотя поинтересовался Илья и вдруг оживился, — кого только не увидишь на Бульваре Роз! Это же — Драненький.

— Точно, — согласился я, — в том то всё и дело. Какого чёрта здесь делает правая рука Ножика?

Тот, кого мы обсуждали, подобно другим стражам, выпячивал грудь в малиновом мундире, сжимая в правой руке древко длинного позолоченного копья. То ли он услышал знакомые голоса, то ли сработало воровское чутьё, но Драный скосил глаза, которые тотчас полезли на лоб. Он то нас очень хорошо знал: как выглядим, чем занимаемся и на что способны. На рябом лице отразилось смятение.

— Привет, Драненький, — поприветствовала его Галя, щёлкнув по носу, — как поживаешь?

Казалось, будто парень язык проглотил. Однако наше появление не осталось без внимания: из какой-то крошечной постройки, чуть крупнее собачьей конуры, вынырнул коротышка в одежде, казалось, состоящей из одних кружев. Даже пирамида на его голове, и та была вся в рюшках. В кукольных ручках недоразумение сжимало лист плотной бумаги, свёрнутый в рулон.

Человечек бегло ощупал нас цепким взглядом, и его физиономия отразила недоумение: похоже, он не мог сообразить, кто пожаловал на вечеринку. Однако ощущался значительный опыт по встрече сомнительных гостей. По крайней мере, главного он выбрал безошибочно, направившись прямиком ко мне.

— Прошу прощения, благородный, э-э, господин, — он развернул лист и в крошечных пальчиках блеснуло золочёное перо, — не сочтите за дерзость, если я попрошу представиться вас и представить ваших спутников. Боюсь, его сиятельство готов принять сегодня лишь заранее приглашённых, а они уже прибыли все. Возможно, в другой…

— Надоел, — Галя взяла его за горло и улыбаясь, выпила до дна, — никакого другого раза!

Со стороны это выглядело следующим образом: благородная дама поправила коротышке воротник, а тот вдруг оступился и выронив перо с бумагой, растянулся у ворот. Видимо перебрал. Дырявый беззвучно выругался и побледнел. Кто-то из слуг, общавшихся у хозяйских карет, ткнул пальцем в лежащего малыша, и все принялись хохотать.

Стражник, стоявший в паре с нашим знакомым, поправил золотистый шлем и выпучив глаза, сделал шаг вперёд, рассматривая неподвижное тело. Потом поднял взгляд на Галю. Та послала ему воздушный поцелуй, но её мордашка в этот момент выражала лишь жажду охоты, а глаза полыхали жёлтым пламенем. Человек побелел, словно мел и попятился, едва не споткнувшись о древко собственного копья. Рука в бархатной перчатке потянулась к изящному костяному свистку.

— Всё можно сделать по-хорошему, — спокойно сказала Наташа и сорвала свисток с шеи охранника, — или по-плохому. Меня устраивают оба варианта. Мы пройдём?

— Колчан, пущай проходят, — глухо бросил Драный, положив руку на плечо напарника, — нам их не стопорнуть, поверь, — он отчаянно оскалился, повернувшись ко мне, — я отворяю, не чепайте его!

— Правильный выбор, — одобрила Галя и потрепала по щеке дёрнувшегося человека, — не дёргайся, киса, я пока не голодна. Ха!

Драный, дрожащими руками, вставил ключ в массивный замок, больше напоминающий скворечник и торопливо потянул створку на себя. Те охранники, которые были внутри, выглядели несколько озадаченными, но не стали препятствовать нашей группе. Никто даже вопросов не задал: правильное воспитание — это сила.

Я остановился, пропуская товарищей вперёд и поманил нашего невольного помощника. Тот был темнее тучи, но послушно приблизился.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — осведомился я, — только не заливай, будто решил выйти из банды, я в это никогда не поверю.

Драный покосился на своих коллег и склонившись к моему уху, торопливо зашептал, обдавая меня волнами зловония:

— Ножик порешал, типа ему нужон кой кто у богатеев. Ну там, мал чо…Ну, нам прошлый недельник получилось заломать дурня одного, с документой. Рекомендаций, типа того. Типа из городской стражи. Дурня мы в расход, а Ножик гля и грит: Ты ж одна морда с ним! Бери, грит, Драный, этот рекомендаций и вали к барону. А тут вы…

— Не боись, Драненький, — я похлопал его по плечу и осклабился, — теперь всё будет по-другому. Забудь про барона, как про дурной сон. Видел этих очаровательных мамзелей? Теперь они — твои хозяева, а Ножику передай: мне очень срочно нужно с ним переговорить. Понял? Да и ещё одно, своим объясни: скоро в доме начнут громко орать и просить помощи. Хотите жить — оставайтесь на местах, несите службу.

Драный посерел и судорожно кивнул. Похлопав секретного агента по плечу, я подмигнул его напарнику и взяв Галю с Наташей за талии, неторопливо пошёл в сторону входа. У дверей два лакея в ярко синих ливреях старательно изображали декор, внимательно изучая параллельные пространства. Однако, стоило нам приблизиться и тяжёлая деревянная дверь, украшенная металлическим щитом, с гербом барона, тут же распахнулась. Слуги, выполнив работу, согнулись в подобострастном поклоне, продолжая делать вид, будто кроме них здесь никого нет. Класс! Обязательно оставлю этих послушных болванчиков.

— Ух ты! — Галя потрогала лакея пальцем и прикусила губку, — а они вообще, живые? Так прикольно, раз, раз…

— Идём, уже, — Наташе явно не терпелось начать веселье, — потом поиграешься.

Ещё парочка безмолвных привратников встретила нас у входа в холл — круглый зальчик, с широкой лестницей на второй этаж. Ковры, высокие стулья у стен и повсюду тяжёлые портьеры с гербом. О, как мы себя любим: огромный портрет над лестницей изображал надутого важностью индюка. Профессиональный художник изо всех сил старался облагородить уродливую физиономию, убрав угри, прыщи и родинки. Не вышло: урод — он урод и есть.

Вдоль малиновой дорожки замерли в молчаливой неподвижности два ряда синих лакеев, изображающих букву г. Интересно, сколько они смогут простоять в такой позе? Проверить? Чёрт с ними, пойдём навстречу усиливающимся звукам тягучей мелодии.

— А это что ещё за хрен? — проворчал Илья.

Хреном оказался высокий стройный парень в пышной одежде, похожей на одеяние покойного коротышки. Лицо человека отражало недоумение, но он пытался его скрыть за приветливой улыбкой.

— Видимо нас забыли предупредить об изменениях в расписании, — он почтительно склонил голову, — приношу глубочайшие извинения. Разрешите приветствовать вас и проводить к месту проведения торжеств. Как прикажете представить?

— Никак, — он оторопело уставился на меня, — мы сами представимся. Думаю, барон просто обезумеет от радости, когда увидит нас. Это именно то, чего он ожидал всю свою жизнь.

Парень обозначил пожатие плечами, но спорить не стал: нос у него не дорос возражать благородным.

Я поманил Пашу, и парень послушно приблизился, старательно скрывая страх. Такое ощущение, будто он постоянно опасался неожиданного удара или чего похуже. Когда его, как-то раз, случайно разбудили ночью, Павел вопил от ужаса, пока ему не надавали оплеух.

— Паша, — очень тихо сказал я, — отправляйся-ка ты наружу и постой там, с дрессированными человечками. Когда остальные полотёры начнут ломиться наружу, подрежь парочку, пусть успокоятся и сидят молча. Не хочешь — не убивай, дело твоё, но если кто-то сумеет выбраться, я буду очень расстроен. Усёк?

Он кивнул и не говоря ни слова, отправился к выходу. Кажется, парень испустил вздох облегчения. Ну да, ему не слишком нравилось лицезреть бывшую девушку, полосующую когтями очередную жертву. Уж лучше пустить кровь барану в синей униформе. Тем более, дело для Паши уже привычное.

Наташа позаботилась о своём подопечном, подготовив его к местным реалиям. Подготовка выглядела следующим образом: девушка вела парня в какой-нибудь кабак и провоцировала ссору, после чего ускользала в сторону. Нрав у местных был весьма простой, посему на белый свет тотчас появлялось нечто, колюще-режущее, категорически запрещённое королевским указом. Первый раз Ната позволила противнику Паши рассечь грудь парня, дабы тот понял, насколько это неприятно. Боль — лучший стимул. В следующей потасовке Пашунтий орудовал ножом намного активнее, от страха отправив оппонента на небеса. Насколько мне было известно, количество жмуриков ещё не перевалило за десяток, но, в случае чего, Павел сумел бы постоять за себя.

— Ваш спутник? — осведомился парень, встретивший нас.

— Слуга, — пояснила Ната, легкомысленно помахивая веером, — но очень близкий. Сами понимаете, как трудно удержаться и не завести себе любимчика.

Она прикрылась веером и стрельнула хитрым глазом в распорядителя.

— Довольно разговоров, — не вечность же стоять около этой лестницы, — дамам не терпится поучаствовать в общем веселье. Внести, так сказать, посильную лепту.

Илья неопределённо хрюкнул, а Галя звонко рассмеялась.

— Да, да, прошу прощения. Я, видимо, настолько очарован великолепием гостей, что совершенно позабыл о своих обязанностях. Надеюсь, его сиятельство, не будет информирован об этом упущении. Постараюсь не допускать впредь подобных ошибок. Готов загладить вину всеми возможными способами.

Наташа, прищурившись, оценила стройную фигуру, гладкое лицо и переглянулась с Галей, плотоядно облизнувшись. Затейницы.

— Загладишь, позже, — промурлыкала Наташа и подтолкнула парня, хлопнув его веером по ягодицам, — обожаю таких должников.

Плотные мягкие ковры скрывали звук шагов и мы, почти беззвучно, всплыли на второй этаж особняка. Просторный проход с массивными колоннами цвета небесной сини, вёл прямиком к огромным дверям, откуда собственно и доносилась музыка. Между колонн прятались мягкие диваны, захваченные воинством пушистых подушек и небольшие изящные столики, охраняемые лакеями. Никого из гостей я не увидел: значит празднество жизни находилось в своей начальной стадии, когда ещё никто не желает отдохнуть и освежиться. Тем лучше.

Наш провожатый, несколько осмелев от напористого внимания девушек, объяснил причину гуляний. Оказывается, Орлята получил очередное вливание от щедрого родственника и закончил ремонт бального зала. Естественно — это требовалось отметить с шиком и блеском. Пригласили всю верхушку местного дворянства и лишь королевское семейство прислало какого-то троюродного брата принца. Всё ещё не могут простить барону нечто, известное лишь им.

Растекаясь по древу, парень пару раз попытался осторожно выяснить, какое собственно семейство представляем мы. Естественно, у него ни черта не получилось. Ольга шепнула на ухо, дескать кое кого, из персонала, можно бы и оставить, после чего выразительно стрельнула глазами в проводника. Ничего против не имею: парень умный, такой может пригодиться не только для девичьих утех.

Один Илья не принимал участия в общей беседе, изучая огромные полотна, висящие на стенах. Скукотища. Портреты, портреты, портреты…Ни одного батального или хотя бы пейзажа. Какой интерес разглядывать нарисованную женщину, если есть возможность прикоснуться к ней вживую? Обязательно прикажу выбросить эту дрянь.

Двери, почти беззвучно, поползли в стороны и музыка, выпрыгнув наружу, тотчас окутала нас плотной пеленой. Музыкальные инструменты здесь не очень отличались он наших, поэтому переводчик, не мудрствуя лукаво, окрестил их скрипками, флейтами, клавесинами и так далее. Как ни странно, но я открыл у себя способность к игре практически на всём, что представлял местный музыкальный паноптикум. Девчонкам очень нравилось, когда вечером, после еды, я играл им на восьмиструнной гитаре, напевая какую-нибудь вещь, собственного сочинения.

На Ольгу, в такие моменты, нападал романтический настрой, и она прижималась ко мне, мурлыча нечто мило-неразборчивое. Галя, выслушав пяток баллад, возбуждалась и начинала искать партнёра для сексуальных утех. Наташа же, терпеливо вымолчав всю программу, обязательно изрекала нечто мудрое и не до конца понятное.

Итак, огромный зал, высокий купол которого украшен искусной лепкой, изображающей рай в местном его понимании: пушистые облачка, диск светила и множество разнокалиберных птичек. И повсюду — летящие, пикирующие и сидящие на тучках, ангелочки. От их приторных физиономий начинало воротить почти мгновенно, а пухлые тела вызывали патологическое отвращение.

Мебели здесь почти не было, только кресло самого барона, на возвышении в дальнем конце бального зала. Поговаривали, будто дизайн помещения вообще и тронного кресла, в частности, архитектор скопировал, взяв за основу апартаменты императора Орляна. Не был — не знаю.

За небольшой решетчатой оградой, испускал звуки оркестр о паре десятков голов — вполне достойное количество неплохих профессионалов. Плюс десяток монахинь, слаженно воющих неразборчивую лабуду — так здесь принято. Кстати, оркестром и хором управлял тоже монах. Все вещи, связанные с искусством, здесь подмяла под себя церковь, дабы не.

Остальное пространство занимали кружащиеся пары: мужчины в обтягивающих камзолах и пышных, гм, шароварах? Дамы напоминали бокалы, ножкой вверх, но тенденция к увеличению декольте мне понравилась. Ну и головные уборы, куда же без этих изделий безумного шляпника, изображающих всё на свете: от карет, до кораблей, под всеми парусами.

Однако мой взгляд задержался не на этом аристократическом паноптикуме, а на человеке, скучающем в стороне от общего веселья. Тёмный костюм напоминал френч, застёгнутый на два ряда золотых пуговиц, а головной убор отсутствовал вовсе. Бледное, гладко выбритое лицо носило следы царственной усталости, а два мордоворота, за спиной, как бы намекали на высокий статус охраняемого. Похоже, именно тот троюродный брат. Хм, а мне нравится его стиль.

— Ольга, Илья, — тихо сказал я, — останьтесь у двери. Когда начнётся заварушка никого не выпускайте.

— Ха! — Илья криво ухмыльнулся, но послушно привалился к стене у входа, — убивать никого не буду.

— Олечка, — я поцеловал её в щёчку, — будь хорошей девочкой.

— Конечно, милый, — она чмокнула меня в губы, — всё сделаю, можешь не волноваться.

Наш провожатый уже успел отыскать кавалеров для Гали с Наташей и теперь вопросительно смотрел на нас.

— Пошли, пошли, — я кивнул ему, — оставим эту парочку. У них есть важная тема, для обсуждения. Видишь ли — это долгая и печальная история о разбитом сердце. Когда-то они были весьма близки, но один мерзавец сумел разрушить сей достойный союз.

Оля беззвучно смеялась, а Илья, отвернувшись, издал то ли всхлип, то ли смешок. Парень, выкатив глаза, посмотрел на странную парочку, потом на меня, но приняв сказанное за шутку, покачал головой.

Возникла небольшая проблемка: когда меня представили рыжеволосой пухлощёкой виконтессе, желание танцевать нового гостя настойчиво высказали ещё две дворянки. Ничего удивительного: помимо того, что я красив и приятно пахну, имеется один крошечный секрет. Совсем недавно я обнаружил странную штуку: если в присутствии человеческой самки, особым образом пустить рассеянный заряд энергии, как бы в никуда, то женщина тотчас возжелает близости. Чем мощнее импульс — тем сильнее желание. Впрочем, сейчас я не особо напрягался.

Выбрав высокую блондинку с огромным бюстом, я оставил прочих соискательниц выяснять отношения между собой. Кажется, они собирались драть волосы друг другу.

— Моё имя — Милята, — любезно сообщила новая знакомая, прижимаясь ко мне своими достоинствами, — баронесса Шумейска. Должна признать, я совершенно не понимаю, каким образом столь эффектный мужчина сумел избежать моего внимания. Это весьма досадный промах, ибо мне казалось, что я знаю всех красавцев Света. Можно ли узнать имя прекрасного незнакомца?

— Прекрасный незнакомец желал бы сохранить инкогнито, — сообщил я и осторожно укусил женщину за мочку уха, — некоторое время. Баронесса свободна сегодняшним вечером? Думаю, мы могли познакомиться поближе, устранив досадные пробелы в ваших познаниях.

Как для человека, она была ничего себе, а запах исходящий от тела, я блокировал. Милята запрокинула голову, игриво стрельнув в меня зелёным глазом и лукаво усмехнулась:

— К сожалению, барон сегодняшним вечером никуда не собирался, но завтрашним утром я потребую свежей дичи, и он уедет на охоту. Это — сутки, не меньше и времени, для знакомства будет хоть отбавляй. В нашем особняке имеется потайная дверь, через которую служанка проведёт прекрасного инкогнито внутрь. Сейчас я объясню…

— Вот эта сучка!

Оглушительный Галин взвизг перекрыл все остальные звуки и даже оркестр умолк, потрясённый этим акустическим ударом. Пары остановили движение и центр зала начал быстро пустеть, когда танцующие подались к стенам. Немудрено.

Галя выволокла за волосы блондинку в пышном бело-розовом платье и швырнула на пол. Моядевочка отбросила все местные условности, оставшись в мини-юбке, короткой куртке и полусапожках на высоком каблуке. Кажется, большинство присутствующих оказалось шокировано не самим инцидентом, а внешним видом Галины.

— Никто не смеет называть меня быдлом! — каждое слово сопровождалось ударом курчавой головы о паркет, — никто не смеет давить меня каретой! Поняла, стерва?

— Что тут происходит? — взбешённый барон попытался ухватить разгорячённую Галю за плечо. Лучше бы он оставался простым зрителем.

— Сюрприз! — Наташа взяла голову нахала и развернула её на сто восемьдесят градусов, — ку-ку!

Рослый усатый мужчина, в чём-то, напоминающем мундир, протянул огромную ладонь, словно намеревался ухватить девушку за грудь и Ната, с мелодичным смехом, ткнула его пальцем в лоб. Едва заметный сполох и наглец распростёрся рядом с хозяином особняка.

Люди — интересные существа. Только — глупые. Потребовалось убить второго, для начала паники, словно гибели Орляты недоставало, для полного хаоса.

Моя партнёрша, у которой глаза увеличились ровно вдвое, начала вопить. Пришлось дать ей оплеуху.

— Заткнись, дура! — рявкнул я, — хочешь жить — стань к стене и жди, пока всё закончится. Я всё ещё хочу с тобой переспать, только это тебя и спасает.

Остальным повезло гораздо меньше.

Как-то Ната открыла забавный приём поглощения энергии: в одно касание. Подпитки почти не было, но человек во мгновение ока опустошался и умирал. Куда исчезало остальное, мы так и не разобрались. Для полноценного питания такая методика не годилась, а вот для развлечения в орущей толпе — самое то.

Пока Галя продолжала теребить обидчицу, а я прятал баронессу в небольшой нише, Наташа спокойно бродила между вопящими аристократами, время от времени касаясь кого-нибудь. Падающее тело и новый взрыв истерических воплей. Кажется, у некоторых оказались стилеты, но герои издохли самыми первыми.

Настоящее безумие происходило у дверей. Потребовалось больше десятка трупов, прежде чем дворяне сообразили: здесь выхода нет. Как обычно, испуганное стадо рвануло обратно, окружив осиротевшее кресло. Кто-то попытался вскарабкаться по портьерам и выбраться в окно, но Галя, завершив развлекаться с обидчицей, неспешно сбросила озорников вниз.

Итак, что мы имели? Огромную толпу визжащих дворян, обоего пола, оркестрантов, прячущихся под лавками, три десятка неподвижных тел на блестящем паркете и…Вот это любопытно. Троюродный брат принца продолжал оставаться на месте и лишь выражение царственной усталости сменилось глубокой задумчивостью. Ах да, мордовороты пытались закрыть хозяина телами, выставив перед собой длинные кинжалы. Как дети, честное слово!

Кто-то осторожно коснулся моего плеча. А, баронесса, чуть не забыл.

— Вы меня не убьёте? — жалобно спросила она и шлёпнулась на колени, сминая роскошную юбку, — умоляю…

— Наташа! — крикнул я, заставив вопли поутихнуть, — эту — не трогать. Моё!

Галя расхохоталась, сбрасывая очередного беглеца, а Натка только плечами пожала. Девушка оказалась занята очень важным делом: отбирала парней посимпатичнее и отделяла их от остального стада. Стоило одному возмутиться, дескать он представитель какого-то там древнего рода Волкунских и его тело тотчас упокоилось на полу. Больше возражений не возникало. Подумать только: сценарий один к одному повторял произошедшее в ночлежке, даром что декорации и костюмы значительно улучшились. А ещё кичатся какой-то белой кровью! Тьфу! Все люди — одинаковы.

Ольга послала мне воздушный поцелуй, после чего игриво потрепала Илюху за мочку уха. Тот никак не отреагировал, тупо разглядывая холмик из тел у своих ног. Оля действовала без энтузиазма, присущего остальным девицам, но мои просьбы выполняла в точности.

Тела, распростёртые на полу, в самых живописных позах, казались спящими. Впрочем, имелось одно исключение: девица, насолившая Гале. На ту, без слёз, смотреть оказалось невозможно. Не стоило ей распускать язык. В общем — поделом.

Давно я уже так не вдохновлялся охотничьим проделками девушек, но сейчас, ступая между неподвижных тел, ощутил желание выпустить наружу нечто, притаившееся внутри. По ощущениям, словно снежинки падали в непроглядный мрак.

Земля приходит навсегда, в наш одинокий дом.

А я задумаюсь тогда: зачем мы все умрём?

Зачем умрём и ляжем в снег, смотреть чудные сны?

А может, это — лишь побег, от золотой весны…

Побег, сквозь лёд; побег сквозь тьму, тоску и тишину.

Там нет пути, бездонен мрак и нет конца ему.

Ну что ж, приветствуйте зиму, и тьму, и смерть, и снег!

И я так, так рад тому, что кончен этот бег.

— Впечатляет, — сказал родственник принца, когда я остановился перед его телохранителями, — это, я так понимаю, обозначает презрение к бойне, которую устроили ваши две дьяволицы?

— Тс — с, — я прижал палец к губам и опасливо обернулся, — если девочки услышат, как вы их назвали, то даже я уже ничем не смогу помочь. И — нет. Просто у меня очень хорошее настроение.

Один из амбалов: звероподобное существо, истекающее зловонным потом, тяжело сглотнул и дёрнул рукой, словно собирался ткнуть в меня кинжалом.

— Чамп, — одёрнул его хозяин, — не занимайся глупостями. Я так понимаю, оружие применять бесполезно?

— И даже — вредно, — я поднял палец вверх и оба громилы послушно уставились в потолок, — ведь это может меня рассердить. А в вашем положении крайне не рекомендуется злить того, от кого зависит жизнь.

— Я так понимаю, — парень прищурился, — вы не планируете истреблять всех присутствующих, до единого?

— В общем то, нет, — я указал пальцем, — это — Наташа; она отбирает себе любовников и, естественно, оставит всех живыми. Пока…Это — Галя; её больше интересует особняк покойного, в качестве жилища, удовлетворяющего её амбициям. А вот это — Илья и Оля, они тут, вообще, за компанию. Не демоны же мы, в самом деле, которые отправляют всех людишек в преисподнюю. Так, поразвлечься…

Мой собеседник задумался, почёсывая подбородок. Телохранители нервно переминались с ноги на ногу, обливались потом и не знали, куда им деть оружие. Пока продолжалась эта немая сцена, кто-то положил подбородок на моё плечо. Я неплохо различал девушек по запаху, а этот так не перепутал бы ни с каким другим: сандал и ландыш.

— Что дальше? — поинтересовалась Оля и обняла меня, — я не склонна к такому необузданному насилию, как Ната, но должна признать: в чем-то она права. Не желаешь поискать свободную кровать? Думаю, у барона обязательно сыщется отличная спальная. Или ты собираешься трахнуть ту самку?

— Не сейчас, — я поцеловал гладкую холодную щёку, — пойди, поразведай. Можешь прихватить с собой Илью — разомнёшься, в ожидании.

— Да ты шутишь? — она чмокнула меня в затылок и отошла, тихо смеясь, — он, сейчас, в полном ступоре. Не заставляй меня ждать — исцарапаю.

Брат принца проводил девушку соловым взглядом и вернулся в реальную жизнь.

— Я так понимаю, на телах не остаётся видимых следов насилия? — пробормотал он, постукивая пальцами по подбородку, — такое ощущение, будто они скончались естественным образом. И если человек будет спать, когда вы его…Хм.

— Нужна помощь? — осведомился я, — легко. Небольшой обмен, бартер, так сказать. Этот дом, с настоящего времени, принадлежит нам, однако хотелось бы, чтобы произошло вселение на законных основаниях. В общем, весь пакет документов, плюс дворянские титулы, они тоже не помешают. Не затруднит?

Он покосился на меня и едва слышно хмыкнул.

— Руководителя Тайной Канцелярии? Нисколько. Кстати, думаю, пришло время представиться и решить, как будем поступать дальше. Моё имя: Симон, граф Кларентийский.

Я рассеянно улыбнулся, в ответ, и мой новый знакомый понятливо кивнул головой.

— Всё ясно, — он деловито щёлкнул пальцами, — итак, как мне кажется, имело место дерзкое нападение банды из Приканалья. Скажем, — он задумался и прищурил правый глаз, — группировка Щербатого Базила проникла на приём и устроила ужасную бойню.

— Но законопослушный горожанин Ножик известил графа, — подхватил я, — и лишь благодаря этому люди Тайной Канцелярии успели спасти хотя бы часть гостей.

— Ножик? — Симон непонимающе сморщил нос и вдруг просиял, — Подкидыш…Теперь всё ясно. Хорошо, законопослушный горожанин Ножик будет отмечен и представлен к награде. Остаётся определить, кто именно из гостей барона уцелел в этой кошмарной резне. Вы позволите моему помощнику привести специалистов, необходимых для решения этой непростой задачи?

— Галя, — позвал я и девушка немедленно явилась, демонстрируя обнажённые ноги и огромный бюст в треугольном вырезе короткой куртки. Графа, кажется, слегка закоротило, — милая, проведи вот этого зверюгу к воротам и прикажи Драненькому пустить всех, кто вернётся с бугаем. Угу?

— Угу, — она прищурилась и приблизилась к остолбеневшему Симону, — а кто это у нас такой напряжённый? Такой пусик…

— Галя, — терпеливо сказал я, — развлечения потом. У нас есть дела, не терпящие проволочек.

— Уже лечу, — она чмокнула меня в щёку и взъерошив графу волосы, ускользнула к дверям, подталкивая неуклюжего голема.

— Граф, — окликнул я, — с вами всё в порядке?

— А? — он словно вынырнул из-под воды и ошарашенно хлопал веками, — она — настоящий ангел! Такая…

— Ну вот, — укоризненно сказал я, — а вы её дьяволицей обозвали. Очаровательная девушка, с небольшими странностями, а у кого их нет? Не каждый же день она чудит, как сегодня. Да и то: любовница барона сама была виновата, а ему и вовсе не стоило участвовать в перепалке двух женщин. Вы согласны?

— Да, да, вы абсолютно правы, — Симон, не отрываясь, смотрел вслед Гале, и девушка не обманула его ожиданий, послав воздушный поцелуй, — а, как бы я мог поближе познакомиться с…Галя, так ведь зовут вашу, э-э…

— Да, мою. А свести близкое знакомство очень легко, если только вы ей понравитесь. Только рекомендую, ничем её не раздражать. Потом она, может быть, пожалеет о вашей загубленной жизни, но вам это уже не поможет. Кстати, о загубленных жизнях: не пора ли нам отделить зёрна от плевел? — видя, как собеседник начал теряться в догадках, я пояснил, — вы говорили: необходимо решить, кто именно уцелел, из присутствующих гостей, во время налёта.

— Да, думаю вы абсолютно правы, — Симон поднял вверх пальцы, сложив их особым образом и его подопечный, дёрнувшийся было следом, остался на месте, — к тому времени, как мы завершим отбор, вернутся мои люди и торжество можно будет завершать.

Мы переглянулись, весело улыбнувшись друг другу. Похоже, мой собеседник не видел ничего дурного в происходящем и даже обнаружил некую выгоду для себя. Здоровый цинизм — что может быть лучше?

Наташа, неторопливо фланировавшая вдоль толпы поскуливающих дворян, прищурившись осмотрела моего спутника. Пухлые губки раздвинула плотоядная ухмылка.

— Но, но! — одёрнул я её, — Галя уже успела застолбить этот участок. Граф, это — Наташа, ещё одна моя…Моя!

— Симон, — граф поклонился, пожирая сияющими глазами девушку. Похоже у него сегодня есть риск захлебнуться слюной, — рад знакомству со столь очаровательной…

— Граф, — тихо посоветовал я, — Галя чрезвычайно не любит, когда у неё уводят добычу. Девушки то между собой разберутся. Потом. После вашей смерти. Если до вас ещё не дошло, объясню предельно ясно: это — не те девицы, с которыми вы привыкли иметь дело. Все обиды, полученные от людей, они решают единственным способом — устраняя причину.

— От людей? — граф прищурился, — то есть…

— Ну да, — я развёл руками, — называя их ангелами или дьяволами вы были правы. В какой-то степени.

— Церкви это не понравится.

— А мы им не расскажем.

Отсмеявшись, мы подошли к нашей добыче. Кто-то громко молился, опустившись на колени; кто-то испуганно держал перед собой многолучевую звезду; кто-то пытался угрожать, поминая каких-то высокопоставленных родственников, а кто-то, узнав графа, молил о помощи. Помалкивали только парни, отобранные Натой в свой временный гарем. Девушка уже успела распустить перед ними хвост и все девять восхищённо следили за ней, приоткрыв рты в пароксизме преклонения. Начни она их убивать, никто бы и возражать не стал.

— Нат, — сказал я, ухмыляясь, — убери-ка своих баранов к моей баронессе и возвращайся. Поиграем в чёт- нечет.

— Мальчики, — Наташа поцеловала одного, взъерошила волосы другому, запустила пальцы под камзол третьему, — Видите ту курицу? Ваша задача — оберегать её, пока ваша повелительница не найдёт немного времени для вас. Кыш, кыш, кыш! — она обняла меня за талию, — итак, милый. В чём суть игры?

— Это — очень жизненная игра, — граф приподнял одну бровь, — одни — живут, другие — умирают. Только у нас всё будет по справедливости, без участия слепого рока. В этот раз выбирать проигравших станет вот этот милый человек.

Подошёл чёрный, словно туча, Илья и остановился, угрюмо уставившись на меня с Наташей. Охо-хо, какой у него тяжёлый взгляд, сваи впору забивать.

— Какое ещё дерьмо у вас на уме? — тихо поинтересовался он, — мало вам трупов?

— Ой, мало, Илюша, — Ната хихикнула и взяла меня зубами за мочку уха, — ты же знаешь: от жизни нужно брать, как можно больше. Желательно — всё.

— Итак, — Симон прищурился и указал пальцем, — виконт Кронский, не в меру болтлив, даже если пообещает, может невольно проговориться.

— Наташа, — я подмигнул, — твой выход.

Усатый коротышка даже не успел понять в чём дело, а палец, с выпущенным когтем, уже коснулся напудренного лба. Когда обмякшее тело мешком повалилось на пол, толпа взволновалась, но я погрозил озорникам, и они тотчас успокоились, уставившись на Симона, как кролики на удава.

— Баронет Либизов, очень жаль, но королевское семейство сильно задолжало вам, а вы столь принципиально отказались простить этот долг. Надеюсь, ваши наследники окажутся посговорчивее. Виконтесса Марийска, не стоило делиться тайнами, которые вам так легкомысленно доверил принц. Герцогиня Лимина.

Он спокойно называл человека, перечисляя его прегрешения, и Наташа тотчас устраняла досадное недоразумение. Это была не просто зачистка, но и предупреждение остальным. Думаю, они навсегда запомнят торжество у Орляты. Кажется, мыслей перечить невысокому спокойному парню, не возникнет ни у кого и никогда.

Всё шло без сучка и задоринки, пока палец графа не остановился на молоденькой миловидной брюнетке.

— Хм, не знаю. Совсем недавно приехала из провинции. Покровителей нет, мелкая сошка, только место занимает. И так полон двор дармоедов.

Внезапно девица, уклонившись от указующего перста Наты, метнулась вперёд и упала на колени перед Ильёй. Тот вздрогнул, словно его вывели из глубокого транса и ошеломлённо опустил взгляд.

— Господин! Вы один не принимаете участия в этом кошмаре — спасите меня! — забормотала шустрая беглянка, протягивая вверх молитвенно сложенные ладони, — прошу, уповаю на вас! Спасителем клянусь: я — абсолютно невинна и не заслуживаю смерти! Я так молода и хочу жить!

— Быстрая какая, — Наташа хихикнула, — такое ощущение, будто саму смерть решила обогнать.

— Стой! — Илья сделал шаг вперёд и заслонил дрожащую девицу, — я не позволю!

— Ух ты! — прелестные губки изогнулись в кривой ухмылке, — и как долго ты сможешь её защищать! Помнишь я…

— Брэк, — я поднял руку вверх: ещё не хватало устраивать здесь междоусобицы. Кроме того, мне в голову пришла любопытнейшая мысль, — Илья, я позволю тебе спасти самку, но с одним условием. Сразу предупреждаю: нарушишь уговор, и я лично прикончу этого человека.

— Какое условие? — парень косился на меня и не выпускал Нату из поля зрения, — говори.

— Мне до смерти надоело твоё упрямство, а цирк с кормлением веселил лишь первые пятьдесят раз. Итак, с этого момента ты начинаешь питаться, как взрослый мальчик, значит — сам. Мне всё равно, кого и как ты будешь пить, но если раз в неделю кормления не произойдёт — девица сдохнет.

Интересно, сама спасаемая понимала, какой ценой покупается её жизнь? Илья приобретал себе своеобразный фетиш, божка, на алтарь которого каждую неделю будет приноситься человеческая жертва. Он то понимал и отчаянный взгляд, направленный на девицу, говорил о многом.

— Господин! — она начала рыдать, обнимая ноги защитника, — спасите, господин!

— Да, да! Я согласен!

Наташа восхищённо поджала губы и показала большой палец. Симон только плечами пожал: одной — меньше, одной — больше. Илья, дрожащими руками, помог девице встать на ноги. Кажется, их обоих здорово трясло. Потом, прижавшись к друг другу, они неторопливо покинули зал, полный трупов.

Почти сразу же, двери вновь распахнулись, пропуская внутрь пару десятков звероподобных здоровяков. У каждого, на поясе, висел огромный широкий тесак и кажется, новые гости умели и любили ими пользоваться. Следом бабочкой впорхнула Галина и тут же послала мне воздушный поцелуй. Второй, несколько небрежнее, предназначался её сегодняшнему избраннику.

— Я смогу пригласить даму в гости? — осведомился граф у меня, пожирая глазами длинноволосое создание, скользящее в нашу сторону, — клянусь, буду предельно обходителен и осторожен.

— Ещё бы, — ухмыльнулся я, — от этого, в первую очередь, зависит ваша собственная жизнь. Ну и куда вы собираетесь пригласить этого очаровательного котёнка? Надеюсь место окажется не хуже, чем особняк барона?

— Мне кажется, королевский дворец её не должен разочаровать. Прошу прощения, но мне необходимо раздать кое какие указания.

Галя была крайне возбуждена, издавая целую смесь фруктовых ароматов. Она прыгнула на меня и впилась в губы, охватив талию ногами.

— Встретила Ольгу, — тихо сказала она, — тебя, вроде как, собираются больно искусать, если не прибудешь в самое ближайшее время. Поучаствовать?

— В покусании? — я пощекотал у неё за ушком, — нет, милая, тебя ожидает поездка в королевский дворец. Похоже, сегодняшний джек-пот весь твой.

— Ух ты! — она отпустила меня и едва не прыжками настигла графа. Тот, в этот момент, инструктировал своих головорезов, как лучше полосовать тела, чтобы это больше походило на бандитское нападение, — Симон, пуся, поехали немедленно! Я надеюсь, у тебя хорошая кровать?

Граф, сглотнув слюну, быстро закивал головой. А мы с Наташей, переглянулись и расхохотались. Это же надо — такая первобытная непосредственность! Тем не менее следовало немедленно проведать Олю. Кусались девушки очень больно.

Поцеловав, на прощание, понурую баронессу, я выскользнул наружу, оставив восхищённые взвизгивания Гали за спиной.

Теперь у нас имелся роскошный особняк, а скоро появятся дворянские титулы и официальный ход во дворец. Прямо, хоть пиши руководство: «Из грязи в князи, за полдня». А всё из-за одной маленькой сумасбродки.

Усмехаясь этим мыслям, я потянул носом, нащупывая аромат злящейся Ольги. Судя по насыщенности, нескольких укусов мне не избежать. Видимо я их заслужил.

Оля…

ОЛЬГА. СНЕГ

Солнечные лучи не могут пробить облачную кольчугу, однако рассвет неумолимо вступает в свои права: стены замка постепенно теряют ночную прозрачность и тёмными силуэтами врастают в реальность снежного дня. Назойливые человеческие голоса острыми ножами вспарывают глухую подушку снегопада и кажется немыслимым искать смысл в гортанных выкриках, истеричном повизгивании и грубом гоготе.

Волшебство снегопада мало-помалу развеивается, как и любое другое чародейство этого мира. Его обитатели уповают на мифических магов и волшебников, не понимая причину их отсутствия. Ответ прост: кто захочет творить чудеса в здешней грязи и уродстве? Даже спаситель, в которого они веруют, не решился явиться в человеческом облике, прислав огромного орла. Птица проповедовала отречься от пороков и воспарить на обретённых крыльях к небесам. Ха! Её сожгли, как и всё остальное, отличное от здешней серости.

Даже тень маги — снегопад, скрывающий раны Лисичанска, рассеивается под перепалкой двух молочниц или пьяной склокой конюхов.

— О чём думаешь? — едва слышно спрашивает Оля. Она не торопится преобразовывать свой плащ в другую одежду: знает, как мне нравится именно эта её ипостась.

— О магии, — я целую её в щёку, — о её отсутствии. Я имею в виду настоящее волшебство, а не тех шарлатанов на площади Победы.

Девушка тихо хихикает. Всё лучше, чем утренняя меланхолия.

— Вспомнила, — говорит она и кладёт голову на моё плечо, — как мы смотрели представление, а Илью хотели обчистить.

Я тоже улыбаюсь. Забавное воспоминание. Карманник казался обескураженным, не обнаружив карманов, а его подельник, сдуру, рванул к нам с кинжалом в руке. Глупо, учитывая, сколько патрулей шастает по площади в дневное время. И совсем нелепо, учитывая, кого он собирался резать.

Страже мы отдали неудачливого воришку с переломанными конечностями, а труп его напарника так и остался лежать в грязной луже.

— Нас называют магами, — в голосе девушки звучит нотка сомнения, — говорят, мы можем творить чудеса.

— Нас называют демонами короля и думают, будто мы заберём его душу после смерти. Дескать, его величество продал сей эфемерный предмет за покровительство преисподней, — уж я-то лучше знал, о чём шепчутся за нашими спинами, — но в одном, я тебя поддерживаю: ты — настоящее чудо.

Мы, некоторое время, целуемся и я начинаю думать, будто приступ печали миновал, но тут Оля вновь грустнеет.

— Чудо? Да, — она закрывает глаза, — страшное чудо, из детских страшилок. Бледная Госпожа, во плоти.

Это верно. Так её и называют, во дворце и во всём городе. Поначалу я намеревался вырвать болтунам языки, но заметил: Оля совсем не против странного прозвища. Постепенно оно настолько срослось с девушкой, что никому бы и в голову не пришло, назвать её по-другому. Даже Галя, иногда, то ли подкалывая, то ли вполне серьёзно, именовала подругу Бледной Госпожой.

Да, наши прозвища…Наташу, без тени иронии, именовали Ферзём или Королевой, при том, что имелась и настоящая. Но к той обращались по правилам этикета — Ваше Величество, а эта была истинной Королевой двора. Была…Чёрт!

Галю называли Кошкой (или Весенней Кошкой — особо отважные), но только, за глаза. Общаясь с ней, и дворяне и чернь употребляли имя — Леди. Леди-Кошка звал я её, вызывая бешенное шипение и обещания исцарапать.

Прозвище Ильи носило непонятный оттенок презрения — Тень, но он сам заработал подобное отношение, игнорируя жизнь двора и почти не появляясь на людях. Обращаясь к нему, все использовали нейтральное — Господин.

Когда я узнал, как окрестили меня, то ли с подачи какой-то любовницы, то ли по бандитским байкам, то очень долго хохотал. Впрочем, мне понравилось.

Ангел, так они звали меня. Ангел.

Наташа, утаскивая меня в постель, требовала явления чудес, а Галя всё время интересовалась, куда я спрятал крылья, Оля просто хитро улыбалась и подмигивала жёлтым глазом.

Кардинал Ревень пытался запретить богохульство, но я пригрозил попросить короля поставить на его место отца Дубосклона, подвизавшегося исповедником его величества. Попик просто боготворил меня и безоговорочно исполнял каждый мой приказ. Скажи я ему, он бы и Ревеня придушил голыми руками.

— Как там Наташа? — шелестит Оля, — без изменений?

— Да, — я недовольно морщусь, — это надо же, как скверно получилось. Вроде и сама виновата, но язык не поворачивается такое произнести. И как помочь — не знаю. Илья всё время с ней, а я ушёл — не могу смотреть.

— Я — тоже. Думала развлечься, пройти по зимнему городу, а вышло ещё хуже…

Да, хуже. С каждым годом я всё реже вижу улыбку на прекрасном лице и всё чаще слышу предложение покинуть дворец. Но куда? Лисичанск — самый крупный город этого, с позволения сказать, государства. И в других не лучше: та же грязь, смрад и мерзость. Кроме того, во многих странах бушевали эпидемии, а вонь, заживо гниющих тел, в совокупности с видом почерневших трупов — не лучшее зрелище.

Успели мы побывать и на далёком юге: та же хрень, только вид сбоку. Кроме того, очень скоро, после нашего прибытия, в город Пири Ардокль началось вторжение восточных варваров — приземистых чернокожих человечков на маленьких лохматых лошадках. Та ещё резня была!

Существовал ещё один вариант, но я приберёг его на самый крайний случай. Уже десяток лет, браслет, с моего запястья, послушно изображал светящиеся бублики, обрамляющие картинки других миров. Тревожило смутное воспоминание о том, как при первом переходе нарушилась работа…Каких-то штук, уж не помню, каких. А вдруг наши медальоны тоже заглючит? Подождём.

Оля целует меня в щёку и гладит по затылку. Всё-таки интересно, насколько разные мои девочки. Наташа, с каждым годом, становилась всё безумнее, будто пыталась что-то доказать своими сумасшедшими выходками. Могла запросто убить собеседника, а потом, смеясь, пояснить, дескать ей не понравилась бородавка на его носу; могла спокойно идти голышом по дворцу или в таком же виде, занимать королевский трон. Королева, как она есть.

Галя окончательно утратила интерес к чему бы то ни было, кроме секса. Кажется, за все эти десятилетия, девушка успела опробовать всех симпатичных самцов на трёх континентах. Попутно, правда умудрилась сделать и несколько полезных вещей: интимная гигиена и приличное нижнее бельё — исключительно её заслуга. А попробуй лечь в постель в грязных штопаных панталонах, да ещё и с заросшими подмышками — рискуешь не дожить до начала акта. Кроме того, Галчонок безжалостно выпиливала носителей всякой венерической дряни — профилактика, стало быть.

И только Оля, с каждым годом, становилась всё печальнее, активно вникая в жизнь людей вообще и черни — в частности. В этом она здорово сблизилась с Илюхой. До того, как стать той самой Бледной Госпожой — ожившей городской легендой, девушка попыталась организовать приют для сирот и детей, изгнанных из дома. Благородное начинание. Как и остальные благие намерения, в этом мире, оно отправилось по известной дороге. Наведавшись в приют после некоторого отсутствия, Оля обнаружила, что все деньги разворованы, половина детей болеет пузанкой — смертельной желудочной инфекцией, а большинство воспитанников успели пострадать от воспитателей-педофилов. Взбесившись, Оля уничтожила всех обитателей приюта, обратившегося в филиал преисподней. Тогда-то в Приканалье и Мокром Районе появилась Бледная Госпожа, дарующая ненужным детям последний сладкий сон.

— Симон просил зайти, — шепчет Оля, — говорил, дело срочное.

Мы — единственные, кого начальник Тайной Канцелярии просит. Эта контора, уже давным-давно подмяла под себя остальные службы королевского аппарата, а граф фактически управляет Власью. Да, ещё прислушиваясь к рекомендациям Лилии.

— Ну хорошо, навестим старого приятеля.

Так я сказал и тогда.

Почему я вспоминаю тот день именно сейчас? Не знаю. Тоскливо. Больно. Вилена…

Симон, как всегда, приветствовал нас, стоя посреди небольшой сумрачной комнатёнки, освещённой лишь парой масляных ламп. Шикарное кресло, ничем не уступающее королевскому трону, огромный стол с письменными принадлежностями, да неуклюжий табурет для посетителей — вот и вся обстановка. Как ни странно, в личной жизни самый влиятельный человек королевства исповедовал тот же суровый аскетизм, утверждая, будто государственные дела важнее удобств отдельно взятого человека. Может и не лукавил.

Граф заметно погрузнел, за последнее десятилетие и отпустил небольшую бородку, клинышком. Тёмно-коричневый френч, который кстати, именно я посоветовал Симону, скрадывал недостатки человеческой фигуры, омолаживая и делая стройнее.

— У нас имеется неотложная проблема, — хозяин кабинета сделал ударение на слове: «Нас», — Лепень, веди.

Из-за ширмы, сливающейся со стенами, выступил небольшой, гибкий, как змея, парень и скользнул к дверям. Со временем, граф отказался от огромных неуклюжих мордоворотов, набирая исключительно вот таких — незаметных и непримечательных.

Я оглянулся и нахмурился: Оля оставалась на месте и не думая следовать за нами. В ответ на мой, незаданный вопрос, она печально улыбнулась и пожала плечами.

— Подожду тебя здесь, — она присела на край стола, смахнув на пол пару важных государственных вердиктов, — у меня дурное предчувствие.

Ладно. У меня никаких предчувствий не было. А жаль…

— В чём дело то? — поинтересовался я, пока мы петляли извилистым коридором, предназначенным для слуг, — и почему такое срочное?

— Во дворец прибыл герцог Солнцев, — пояснил Симон так, будто это всё объясняло, но увидев моё недоумение, со вздохом продолжил, — на неделе ты соблазнил его жену и дочь. Герцогиня вздёрнулась — замучили муки совести, а девица утопилась от неразделённой любви. Герцог приехал за сатисфакцией, а мои люди не успели его перехватить. Кроме того, какая-то бестолочь ошиблась и направила дурака к Тени.

— Ну и в чём проблема? — я расхохотался, — требовать возмещения у Илюхи! Вот это номер!

— Сам увидишь. Лепень?

— Уже пришли, — человечек перемигнулся со своим клоном, подпирающим угол, — сюда.

Ага, студия Ильи. Небольшая деревянная дверь, обитая тонкой кожей, резко контрастировала с остальными: пышными, украшенными золотыми птицами и зверями. Ну, Тень и есть — тень. В этом заповеднике скромности тусовались местные книжники, захаживал лейб-медик и постоянно присутствовали психованные фрейлины, считавшие, что: «Тень — он такой загадочный!»

Я решительно толкнул дверь и Симон неслышно скользнул следом, яростно втолковывая своему шпиону некую важную мысль. Явственно различалась повторяющаяся фраза: «Пущу на дыбу». Обещает — значит пустит.

О, а тут картина маслом! Ошеломлённый лакей превратился в рыбу, безмолвно открывая слюнявый рот: видимо тренируется перед возвращением в морскую стихию. Две испуганных девицы, в одеждах цветов королевы и младший летописец, испуганно прижались к вращающейся книжной полке, напоминая лис во время травли. Вилена пыталась оттянуть тучного здоровяка от своего покровителя, а тот лишь молча получал оплеухи, которые ему отвешивал разъярённый Солнцев.

— Что же ты, мерзавец! — рычал тот и хлестал Илью по физиономии, — язык проглотил? Когда соблазнял моих девочек, наверное, распускал его, как петух хвост, а теперь молчишь? Отвечай!

— Да выслушайте вы его! — рыдала Вилена, не в силах справиться с высоким Солнцевым, — он не при чём!

— Естественно, — подтвердил я и поймав изумлённый взгляд обернувшегося герцога, свернул ему шею, — а ты чего молчишь, дубина? Сказал бы, так и так: Ангел постарался. Стало быть, всё в порядке, невинные души отправились на небеса.

— Граф, — Симон многозначительно покашлял, привлекая моё внимание, — в этой ситуации имеется один щекотливый нюанс.

— Труп? — недоумённо спросил я, приблизившись к нему, — с каких пор это стало…

Он покачал головой.

— Если распространятся слухи, как одного из вас безнаказанно били по лицу — это может несколько подмочить репутацию двора вообще и вашу, в частности. Боюсь…Лепень!

Лакей последний раз открыл рот и захрипев, повалился на пол. Незаметный человечек ловко отёр стилет о бело-розовый сюртук и спрятал за пазуху.

— Желательно, больше следов не оставлять, — многозначительно пробормотал Симон и подмигнул мне.

— Что ты творишь! — закричала Вилена, когда гости, не успев понять в чём дело, повалились на пол, — зачем? За что?!

Наши взгляды встретились. Я смотрел на человека, но видел иное: лесные заросли и молодая красивая женщина, со смехом бросающая в меня шишкой; маленькая комнатка в охотничьем домике и свет камина, падающий на наши тела; широко открытые глаза и губы, шепчущие: «Люблю». Я до сих пор всё помнил. Вилена вдруг прищурилась. Поняла.

Я легко коснулся её лба, как научила Наташа и женщина безмолвно рухнула на пол. Странно, но в её чертах я никак не мог отыскать ту лесную фею, клявшуюся укротить безжалостного зверя. Осталась только человеческая самка среднего возраста, изо всех сил пытающаяся сдержать подступающую старость.

— Не-ет! — Илья наконец вышел из своего ступора и оттолкнул меня от неподвижного тела, — зачем? Она бы никому ничего не сказала!

Я знал это. Никогда. Их привязанность оказалась настолько прочной, что даже мне не удалось её разорвать.

— Ты сделал это специально! — его всего трясло.

Да. Потому что никто из нас не должен иметь никаких привязанностей. Я — тоже. Так будет правильно. Но почему-то ощущалось странное горькое послевкусие. Может от этих слёз на лице Ильи? Или от тех, которые мог бы пролить я…

— Она не была верна тебе, — вот и всё, что я нашёлся сказать.

— Знаю! — он исступлённо целовал мёртвые губы, — но это — твоя заслуга, а не её вина. Убирайся! Проваливай! Ненавижу тебя, ублюдок!

В горле у меня сжалось, и я молча покинул помещение.

Ощущение правоты исчезло.

Илья…

ИЛЬЯ

— Это ничего, что я должен задирать голову? — язвительно осведомился Илья, — может тебе неудобно сгибать шею?

— Потерплю, — хихикнул я, положив локти на дверцу кареты, — прости, внутрь не приглашаю, тут тесновато, а вас — двое.

Странно, никогда бы не подумал, насколько наш странноватый товарищ может привязаться к спасённой самке. Ну — неделя, ну — месяц, но прошло уже больше года, а они всё ещё вместе. Как там её?..Ве…Во…Вилена! У девицы, повисшей на руке Ильи, вид всё такой же перепуганный, как и во время нашей первой встречи. Лицо такого типа, про который святоши любят говорить: сама невинность. Широко распахнутые глаза как будто готовы спасти весь мир, а пухлые губки приоткрыты в постоянном удивлении. Фигура неплоха, но вокруг шастает куча аристократок получше. Вот, скажем, как моя соседка по карете.

— Сам мог бы выйти.

— Не царское это дело, — хмыкнул я, услыхав сдавленный смешок за спиной, — ты лучше объясни: почему на коронацию не пришли? Я же просил.

— Вилене не прислали приглашение во внутренний круг, а я без неё никуда, сам знаешь.

Знаю. И знаю, почему. Илья опасается, как бы его старый друг не наведался в птичник, пока сторож отсутствует. Ну, в общем, всё правильно делает.

— Симон, видимо замотался, — я с досадой щёлкнул пальцами, — просил же его. Ладно, впрочем, скучнейшая была церемония, одних речей — на полдня. Если бы не Милята, с ума сошёл бы. Баронесса такая проказница…

Меня ткнули в спину чем-то острым и невольно забубнили.

— Кто там, с тобой? — удивился Илья и вдруг, насупившись, отступил на один шаг, разглядывая герб на дверце, — и какого хрена ты вообще делаешь в королевской карете? Король то где?

Обнажённое тело прижалось ко мне сзади, касаясь сосками кожи, а кудряшки волос рассыпались по спине. У-ух! Похоже, я опять возбудился.

— Его величество отправился на всенощную, вместе с кардиналом. Предстоит ему дело нелёгкое, но благородное: вымаливать у боженьки прощение за всю гадость, которую предстоит совершить, управляя Власью.

— Я кажется сообразил, — Илья покачал головой и покрутил пальцем у виска, — кем вы все себя считаете? Богами?

— На колени, перед всемогущим, — я расхохотался, — не забудь: завтра — торжества, по случаю восхождения на престол. Настоятельно рекомендую прийти. Будем веселиться. Трогай!

Это я уже кучеру.

— Когда вы толкуете про веселье, — мой товарищ хмыкнул, — меня в дрожь бросает. Хорошо, мы будем.

Карета уже двигалась. Я махнул Илье и ввалился внутрь, опустив занавесь. В салоне царил приятный полумрак, скрадывающий немногочисленные изъяны обнажённого тела моей компаньонки. Раздеваться ей пришлось самостоятельно и это оказалось нетривиальной задачей для той, кого всю жизнь экипировали фрейлины. Поэтому, некоторые вещи пришли в негодность. Ничего — купит новые, у королевы есть для этого всё необходимое.

— Я хочу ещё! — Лилия обняла меня и поцеловала в шею.

— В чём проблема? — хорошая всё-таки штука — королевская карета. Здесь даже есть кровать, где можно трахать королеву, пока её супруг ползёт на коленях по сырому полу монастыря и бубнит тысячу и одну молитву.

Честно говоря, в мои планы не входило столь быстрое интимное знакомство с членами королевской семьи. Не Наташа же я, в самом деле. Девушка без комплексов, что сказать! Стоило нам переехать в королевский дворец, и она тотчас залезла в опочивальню его величества, несколько ошалевшего от подобной непосредственности. Правда, нынешний король, в то время, ещё был наследным принцем и лишь готовился к женитьбе.

Ну а после, всё завертелось. Старый король как-то неожиданно отдал концы, умерев во сне, а во дворец прибыла Лилия — невеста принца. Наташи в тот момент в Лисичанске не было: они с Ольгой отправились к Проклятому погосту, делать зарисовки надгробий. Поэтому девушка весьма удивилась, когда вернувшись, обнаружила в постели любовника законную супругу.

В ту ночь я спокойно сочинял стихи, сидя на балконе своих апартаментов и размышлял о превратностях судьбы. Ну, скажем, как поступить с баронессой, после того, как она мне надоест. Галю так раздражал этот неловкий момент, что она предпочитала выпивать надоевших любовников во время секса. Кажется, девушка считала, будто поступает весьма оригинально, пока я не разочаровал её, сравнив с Лукрецией Борджиа. Впрочем, ей это ничего не сказало, да я и сам не мог вспомнить, откуда знаю это имя.

Нет, Милята мне надоест весьма нескоро. Баронесса оказалась настолько неутомима в развлечениях, насколько и разнообразна в постели. А после того, как я приучил её к горячей ванне и бритью определённых мест, стала и вовсе неотразима. Муж её, после краткого знакомства со мной, прятался в каком-то охотничьем домике в глухих лесах Междуречья. Семейная идиллия!

Я добрался до середины, сражаясь с непослушной рифмой и вдруг услышал оглушительный визг, стремительно приближающийся к дверям моих комнат. Откровенно говоря, звукоизоляция в королевском дворце — ни к чёрту, но это уж переходило все допустимые границы. Отложив свиток пергамента в сторону, я отправился полюбопытствовать.

Мои апартаменты прежде принадлежали старому королю, поэтому оказались самым приличным местом во всём дворце. Новый монарх пытался было возражать, когда я занимал их, но Симон доступно объяснил мальчишке, кто тут на самом деле главный. Чуть дольше мы разбирались с Наташей, и она наотрез отказалась принимать во внимание доводы рассудка. Пришлось рявкнуть на неё. Кажется, я немного перестарался: девушка полдня провалялась на полу и после не общалась со мной целых два дня. Потом я её хорошенько оттрахал, и мы помирились. Тем более, комнаты главной фрейлины, на мой взгляд, ничем не хуже.

Галина вообще, ночевала где захочет и с кем вздумается, предпочитая всё же Симона. Оля осталась в особняке графа, утверждая, будто ей там гораздо комфортнее. Тем не менее, девушка частенько навещала меня, и мы долго гуляли по интересным, с её точки зрения, местам.

Распахнув тяжёлую позолоченную дверь, я обнаружил Наташу, сосредоточенно пинающую бешено визжащую девицу в шёлковой рубашке до пят. Ната выглядела разъярённой, а троица лакеев, следовавших за ней — перепуганными до смерти.

— Ты, вообще, в курсе, сколько времени? — поинтересовался я, привалившись плечом к полуоткрытой двери, — кстати, с приездом. Могла бы и заглянуть.

— Привет, — бросила девушка, наматывая светлые кудри орущей жертвы на кулак, — хотела расслабиться, после дороги. Думала, для затравки, трахнуть Роберта, а уж потом к тебе, на всю ночь.

— Можно было и Пашу порадовать, — я наконец сообразил, кто именно пострадал сегодняшней ночью и с трудом сдерживал смех.

— Его нет, — сообщила Ната, — оставил записку, дескать рванул к шлюхам, в бордель. Пусть повеселится. Так вот, захожу я к нашему будущему величеству, а у него в постели лежит вот эта сучка. Кто такая, не знаешь?

— Знаю, — я всё-таки не выдержал и хихикнул, — Лилия, супруга короля. Первый раз вижу, как любовница вышвыривает законную жену, да ещё и так возмущается, при этом. Отпусти девушку, пока у неё голова не отлетела.

— А, жена, — Ната ухмыльнулась и поцеловала меня, — ладно, пусть живёт. Так как, заглянуть к тебе, после Роберта?

— Пожалуй, не надо, — я оценил формы рыдающей королевы, — думаю, остаток ночи я буду занят.

Наташка, посвистывая, удалилась, отпустив щелбан ошарашенному лакею. Похоже, слуга никак не мог прийти в себя, после просмотра столь занимательного шоу. А вот это — уже небольшая проблема. Совсем ни к чему выпускать на свободу слухи, которые к утру могут облететь весь дворец.

— Секундочку, — пробормотал я, погладив голову рыдающей девушки и направился к лакеям, которые уставились на меня, словно троица кроликов на удава. Впрочем, так оно и было.

— Друзья, — как можно дружелюбнее, сказал я и положил пальцы на вспотевшие лбы, — думаю, вам стоит вздремнуть.

Нет, всё-таки человек — животное. Тупое, покорное судьбе и своим повелителям. Пока я пил его товарищей, третий слуга испугано пучил глаза и судорожно сглатывал, дёргая кадыком. Даже когда бездыханные тела рухнули на ковёр, он и попытки не сделал избежать неминуемой смерти. Есть больше не хотелось, поэтому я просто свернул дурачку шею.

За спиной послышался сдавленный вопль и обернувшись, я обнаружил королеву, прижимающую ладонь ко рту. Хм, иногда забываю про женскую впечатлительность. Мои то девочки намного спокойнее. Особенно, гм, Наташа.

— Ваше величество, — я протянул руку, и девушка попятилась, испуганно хлопая ресницами, — прошу вас, не беспокойтесь. Ваши неприятности, на сегодня, подошли к завершению и уверяю: остаток ночи подарит вам массу лишь приятных впечатлений.

Во завернул! Когда я так обращаюсь к Гале, она бормочет, чтобы я прекратил выделываться, а Наташа советует быть проще, с примитивными натурами.

— А что с ними? — испуганно пробормотала королева, — они…Мертвы?

— Какая глупость, — я махнул рукой, сдерживая искренний смех, — просто спят. Да утром вы их увидите вновь.

Можно подумать, кто-то из дворян запоминает физиономии лакеев! Да и те все на одно лицо: лощёные, с надутыми важностью щеками.

— Да кто вы такие?! — испуг, мало-помалу, сменялся благородным негодованием, — что вы себе позволяете? И почему Роберт разрешил этой…Этой…

— Тсс, — я помог ей подняться, — не нужно привлекать лишнего внимания. Да и негоже королеве быть здесь, в подобном виде. Прошу сюда, да, да, вэту дверь.

Королева ещё пыталась возражать, но я просто взял её на руки и занёс внутрь, захлопнув дверь ногой. Пока на бледном, от гнева, лице сражались испуг и возмущение, я внимательно рассматривал свою ночную добычу. Конечно я уже видел невесту короля, но — издали, да и не приглядывался особо. Зачем? Двор велик и мне пока вполне хватало молоденьких фрейлин, да и большинство служанок — ничего себе. Ну и плюс — баронесса, которой, временами, было даже слишком много. Про девочек я вообще молчу: Галя, та вообще могла вломиться в любое время дня и ночи, выгнать соперницу из моей кровати и потребовать, чтобы я трахнул её по-настоящему, а не «как эти слабаки».

Илья даже смеялся, утверждая, будто в моей жизни не осталось ничего, кроме секса. Странно, а чем же тут ещё заниматься? Развлечений раз, два и обчёлся. Большой Королевский Театр, где за всё это время прошло аж целых две, с половиной, постановки, наполненные тупым религиозным пафосом; несколько передвижных балаганов, демонстрирующих народные сочинения с блудливыми священниками и тупыми дворянами, здесь репертуар тоже не блещет разнообразием. Ну и весьма редкий гость: Большой Скомороший, с клоунами, акробатами и дрессированными зверями. Вот и всё!

Одно время я, с Наташей и Галей, развлекался по ночам, охотясь на загулявших горожан, но быстро потерял интерес к однообразной игре. Тут же без вариантов: сопротивления никакого, да и ловля заканчивается, до смешного, быстро. Слушать мольбы о пощаде и наблюдать за человеком, ползающим в пыли надоело очень быстро. Скучно.

Еда нам не нужна, любую вещь, будь то украшение, здание или понравившийся человек мы берём без возражений. Ибо кто рискнёт возразить неуязвимому существу, обитающему в королевском дворце? Благо были прецеденты, прослужившие остальным хорошим уроком. А за некоторые нам даже спасибо сказали.

Сам Дылда — королевский шериф, которого мы как-то встретили, на пути в Лисичанск — совершенно серьёзно поблагодарил Галю и Наташу, навестивших семейство Селезней, тех самых, которые так охотно пускали гостей переночевать. Головы мамаши и сыновей долго торчали на кольях ограды, снабжая провиантом благодарных ворон. В опустевшем доме, с выбитыми дверями, так никто и не поселился. Наташка долго хохотала, рассказывая, какие физиономии были у людоедов, когда Галя ударом ноги выломала ворота и сказала: «Ку-ку!»

В общем, вот и все развлечения. Что остаётся? Правильно — трахать всех, более или менее симпатичных. Вот, скажем, как это разгневанное создание.

Я положил королеву на кровать, и она тотчас села, уперев кулаки в бёдра. Игнорируя гневные взоры, я подошёл к бару и налил вино в высокий бокал. Всё самое лучшее: и напиток, и стекло. Мне, понятное дело, без разницы, но гостьи попадаются весьма капризные.

— Да кто вы такой? Почему вы принесли меня в, — она огляделась, — это же — королевские апартаменты! Роберт показывал дверь, но сказал, дескать сюда заходить нельзя. Мне, королеве!

— Королеве — можно, — = я подал ей бокал, — в любое время. А касательно твоего вопроса…Кто мы такие, кто вы такие? Богословы уже долгое время пытаются разгадать эту тайну, но тема, пока, не раскрыта.

Она глотнула, опустошив половину бокала и вдруг сообразила, какую ей чушь подсунули, вместо ответа. Однако, не успела порозовевшая, от злости, девушка даже слово сказать, как я присел рядом и обняв за талию, поцеловал. Дурманить голову не стал, ни к чему: вполне достаточно дурочек, свернувшихся калачиком у моих дверей — малость перестарался.

— Да что!..Да как!..

Ещё один поцелуй. Сопротивление оказалось вполовину меньше и единение губ — почти взаимным. Ну и ещё раз. Совсем другое дело.

— А теперь, от прозы жизни, к поэзии, — сказал я, отпустив тяжело дышащую королеву, — сочинил, перед твоим визитом. Прости, вещь неотшлифованная.

Небесная кошка глаз жёлтый явила,

Во мраке крадётся и смотрит лениво,

Во взгляде её только скука застыла,

О, жизнь! Ты — уныла.

Отобрав опустевший бокал, я поставил его на стеклянный столик и целуя приоткрытые губы, начал медленно расстёгивать металлические скрепки на рубашке девушки. Да сколько их тут? Вот же идиотская привычка сношаться в дурацких балахонах!

— Что вы делаете? — пролепетала она, — я — королева!

— Несомненно. Но — тсс, стихотворение не закончено:

И когти, как звёзды, во мраке сверкают,

И хвост, словно тьма, небеса застилает,

И лапы, как ветер, неслышно ступают,

И ночь наступает…

Рубашка улетела прочь и мои пальцы прошлись по отвердевшим соскам. Хорошее тело. Осталось лишь привести его в порядок, и я буду всегда рад использовать его в своей кровати.

— Но ты, — она прикрыла глаза и застонала, когда я коснулся губами её живота, — где твоя одежда? Ты же…

— А теперь — окончание:

О, хищник, ты видишь земли дальний край,

О, кошка, стремишься в свой собственный рай,

О, львица, я твой навсегда, так и знай!

Прощай…

Когда ночная тьма за окном подалась под напором наглых лучей зевающего светила, а звёзды начали торопливо прятаться в остатках взлохмаченного мрака, в дверь осторожно постучали. Стук был условным, но условность эта…Кто мог набраться безумной смелости и стучаться в мою дверь, кроме одного-единственного человека? Илья и девочки входили просто так.

— Входи, — негромко позволил я и отложил толстый том «Меланхолий», — не спится?

Симон только тяжело вздохнул, закрывая дверь и бросил косой взгляд на вход в спальную комнату. Отсюда можно было разглядеть босую пятку, торчащую из-под одеяла и расслышать тихое сопение. Утомилась, бедная девочка.

— Где выпивка ты и сам знаешь, — буркнул я, изучая набрякшие веки и небритый подбородок графа, — обслуживать не буду, чай не девица.

Симон молча кивнул, налил себе из тёмной гранёной бутылки и обессиленно опустился в кресло, напротив. Отхлебнул, а потом ещё раз тяжело вздохнул. Жалобно так.

— Посочувствовать? — осведомился я, — ну давай, рассказывай, как тяжела работа Серого Короля. Кажется, я ничего не напутал, с прозвищем?

— Моя работа была бы намного проще, если бы твои подопечные не вышвыривали королев из законного ложа, а ты бы после не трахал их ночь напролёт!

— Ух ты! — я хихикнул, — так ты ожидал, пока всё закончится? А насчёт подопечных…Раз уж ты готов принимать их в своей кровати, будь готов к определённым неудобствам. Время от времени.

Симон сделал большой глоток и отставив стакан, откинулся на спинку кресла. Потом принялся ожесточённо массировать виски с набухшими венами.

— Безумие, — бормотал он, — я даже не представлял, какую огромную проблему создаю, приглашая вас сюда.

— А у тебя был выбор? — я тихо рассмеялся, — кроме того, заметь, нынешний король…Ну, почти король, полностью подконтролен тебе. То есть, после коронации, некий Симон, станет первым человеком в королевстве. Безумие, как ты это называешь. А всё остальное…Ну, спит Наташа с королём, а я — с королевой, что с того? Двор и прежде, как мне кажется, не отличался строгостью нравов.

— Там было ещё два лакея, которых ты не заметил, — буркнул граф, стараясь не встречаться взглядом со мной, — хорошо, мои люди успели оперативно отреагировать на шум. Мы их по-быстрому допросили и устранили. Никто ничего не узнает.

— Вот и чудненько, — я хлопнул в ладоши и подошёл к окну, — инцидент исчерпан?

Он кивнул, а потом решительно допил напиток, но подниматься не торопился. Кажется, мой гость хотел чего-то ещё. Так же граф мялся, когда просил устранить старого короля. Галя тогда пожала плечами и сказала: «Какие пустяки! Для тебя, лапа, всегда пожалуйста». Той же ночью сюзерен увидел свой последний сон, где присутствовала очаровательная девушка с длинными белыми волосами.

— Коронация, — пробормотал граф и похрустел пальцами, — есть одна проблема. Кардинал Люсень настаивает на расследовании обстоятельств смерти короля и отказывается короновать Роберта до окончания следствия. Это — минимум полгода. Слишком долго. Могут возникнуть огромные проблемы в международных отношениях, да и народ способен взбунтоваться. Война, Напасть, а теперь ещё и полгода без короля.

— Кажется, Люсень очень старый, дряхлый и болезненный человечек? — я следил за вспыхнувшей полоской крепостной стены, — такой может и скончаться. Внезапно.

Симон полез за пазуху и достал небольшой свиток, который тотчас бросил мне.

— Это — список священников, которые должны внезапно умереть одновременно с кардиналом.

— Ух ты, двадцать пять имён! Массовый мор, не иначе, — я ухмыльнулся, — значит, внезапная смерть короля подозрительна, а двадцать шесть дохлых святош никого не заинтересуют?

— Нет. На их места тотчас сядут мои люди. Уж они-то шум поднимать не станут. Скажем: Напасть проявила себя и Всевышний забрал верных слуг, — Симон встал и подошёл ко мне. Его глаза горели безумной энергией из-под красных век, — есть небольшой нюанс: кардинал и его свита ни на мгновение не покидают Монастырь Сияющего Орла, а это — чисто мужская обитель. Не следует девушкам появляться среди монахов. Вот тогда точно пойдут пересуды.

Я подумал. От лишних глаз, естественно, можно избавиться…Чёрт, Ната завалит монастырь трупами свидетелей!

— Всё сам, всё сам, хорошо, — я ещё раз пробежался по списку, — сделаю в лучшем виде.

У меня возникла одна забавная идея и я даже хихикнул, представив, как всё будет реализовано.

— О чём ты думаешь? — Лилия едва успела перевести дух и теперь лежала на мне, сплетая наши волосы в одну белую косичку, — опять про эту свою баронессу? Проклятая сучка так и вертится вокруг тебя. Клянусь, я прикажу её отравить!

— Стало быть мне пора прикончить Симона? — я ухмыльнулся, разглядывая пунцовую мордашку королевы, — всё забываю спросить, когда это вы успели так близко познакомиться?

— Так…Получилось, — она закрыла красное лицо ладонями, — я просматривала приказы, которые Роберту принесли на подпись. Большинство — всякая чепуха: налоги, строительство и армия, но вот назначение нового камергера…Я же специально несколько раз повторила имя баронета Листвяцкого: Герберт, Герберт, Герберт, чёрт побери! Нет, Роб поставил дурака из рода Жествяных, терпеть их не могу! Я сразу поняла, откуда дует ветер и тотчас пошла к нашему Серому Королю. Мы с ним крепко повздорили, а потом…

— А потом?

— А потом — потрахались, — Лилия приоткрыла один глаз и лукаво взглянула из-под трясущихся кудряшек, — потом, ещё несколько раз, но этом всё и закончилось. И во всём виноват только ты! — она легко стукнула меня кулаком по груди, — ни с кем не могу получить и половины такого удовольствия. В общем, мы решили остаться друзьями.

Я перевернул её на спину и поцеловал.

— Насколько мне помнится, первым камергером назначили Герберта Листвяцкого? А семейство Жествяных внезапно отправилось в какой-то Мухосранск с очень важной и продолжительной миссией?

Лилия изогнулась, обвивая мою поясницу ногами.

— Да! Да! Теперь Симон обсуждает все назначения только со мной. Да! Мы с ним и есть истинные король и королева. Ещё!

Но в этот момент я думал совсем не о стонущей королеве, не о её незадавшемся романе с Симоном и даже не короле, стирающем колени на влажных плитах тёмного зала.

— Да ты совсем сдурел! — в голосе Ильи звучало холодное недоумение, — какое, нахрен, развлечение? Ввалиться в монастырь и прикончить три десятка, ни в чём не повинных, монахов — это и есть развлечение, в твоём понимании?

— Тсс, — я прижал палец к губам и выразительно повёл глазами на Вилену, сидящую у окна, — секретная информация. Симон взял с меня подписку о неразглашении. Боюсь мне придётся покончить с собой, если всё вырвется наружу.

— Веселишься? — угрюмо ухмыльнулся Илья, — никак не могу привыкнуть к тому, во что вы все превратились. И я, тоже хорош…

— Ты, Илюша, делаешь очень хорошее дело, — я откинулся на спинку кресла, задумчиво разглядывая пассию товарища, — королевский палач боготворит тебя, а приговорённые возносят молитвы и выстраиваются в очередь. Не поверишь, Симон рассказывал: право попасть к тебе, разыгрывают в карты. Сам же видел: топор старый, голову отрубает с пятого-шестого раза, а ты — совсем другое дело.

Мы общались в небольшом домике, на окраине Района Роз. Симон, в своё время, предложил неплохие апартаменты рядом с королевским дворцом, но Илья наотрез отказался, заявив, что вполне счастлив видеть нас раз в неделю. Или — месяц. А лучше — год. Говнюк неблагодарный, в общем.

Но, должен признать, маленький его домик оказался превосходно приспособлен для проживания парочки влюблённых и троицы слуг. Уютно здесь было, просто-таки невыносимо хотелось навестить хозяйку, в отсутствие хозяина и проверить, насколько она талантлива в постели. Чем-то же она приворожила Илюху!

— Учитывая невиновность большинства этих бедолаг, — Илья махнул рукой, — а ещё и выслушивать их благодарности перед…

Вилена тихо поднялась и подойдя к нему, осторожно погладила по плечу. Успокаивала, стало быть. На меня девушка старательно не глядела. Даже интересно, каких жутких сказок успел ей наплести мой товарищ, о страшном чудовище, посетившем их гнёздышко? Ой не меня ей стоит бояться! Вот Натаха та да, всё больше с катушек слетает. Уже с десяток раз мне приходилось применять ГОЛОС во время её, особо изощрённых, выходок. Последний раз я не удержался и гаркнул так, что девушку полдня колотило в судорогах. Зрелище сыплющей искрами, корчащейся Наты отпугнуло всех, кроме Паши, терпеливо дежурившего рядом. Когда девицу отпустило, она немедленно ввалилась ко мне и предложила потрахаться. Исполосовала всю спину и удрала в окно.

— Короче, — буркнул товарищ, — представь, будто у меня депрессия и я не желаю при…

— Илья, — я поморщился и забросил ногу за ногу, — как бы тебе объяснить подоступнее. Я не прошу, я — извещаю о весёлом приключении, в котором ты участвуешь сегодняшней ночью.

— Возьми кого-нибудь, из своих психопаток, — он почти умолял, — Галю или Наташу. Они же всегда рады устроить очередную бойню.

Ольгу, стало быть, не упомянул. Симон рассказывал, как часто, самая спокойная, из моих девушек, наведывается к молодожёнам-отшельникам. Похоже, у графа имелся шпион в доме и кажется, я догадывался, кто именно. Вон та, неприметная девица, подносящая чай хозяйке.

— Нет Илья, это же — мальчишник! О чём ты говоришь? Какие девушки? — я щёлкнул пальцами, — ты только представь, какая романтика: глубокая ночь, тёмный монастырь, чёрные провалы окон и зловещие фигуры, крадущиеся во мраке…Ну же! Неужели ты перестал быть романтиком?

Я поднялся и приняв эффектную позу, продекламировал, обращаясь к потупившейся девушке:

Ты разве не была тем вечером со мной?

Не трогала рукой мой раскалённый лоб?

И не вела во тьму, под пьяною луной?

Постой…

Я помню ночь, и звёзды, и луну,

И бледный силуэт, и пальцы на руке,

И чувств безумных бурную волну,

И тишину.

Но блекнет силуэт и тает в темноте,

Сквозь пальцы ускользает пряный аромат,

И лишь луна скользит в изодранной фате,

И пустоте…

Вилена уставилась на меня широко открытыми, от изумления, глазами. Именно так! Даже если я не применяю любовную магию, другие методы никто не отменял. Илья не уступает мне в красоте и пахнет так же хорошо, в отличие от остальных кавалеров Лисичанска, но ведь я же ещё и талантливый!

— Это похоже на «Меланхолии» Гриневицкого, — пролепетала девушка, разглядывая меня так, словно видела в первый раз, — но я не помню там ничего, подобного.

— Это — его собственное, — буркнул Илья и вдруг нахмурился, — а ну, выйдем.

— Ты это чего, гад, надумал? — поинтересовался он, когда мы вышли на крохотную веранду, открытую в цветущий сад, — думаешь забыл, как ты отбил у меня Ольгу? Опять принялся за старое? Мало остальных? У тебя, сволочь, и так весь дворец успел в постели побывать!

Отбил? Ольгу? Какого чёрта? Оля у нас девочка свободная — спит с кем пожелает. Если я у неё стою первым в списке, разве это означает, будто я у кого-то её отбил? Бред.

— Ты говори, говори, да не заговаривайся, — буркнул я, испытывая когти на резных периллах, — так как, идёшь на охоту или я возвращаюсь, и мы устаиваем поэтический вечер? Твоя Вилена, похоже, не против.

— Иду! — Илюха сверкнул глазами. — а теперь — убирайся!

Лилия, совершенно обессилев, лежала на спине и следила за мной, сквозь густую бахрому чёрных ресниц. Но я уже успел хорошо выучить её привычки и знал: королева просто ожидает, пока силы вернутся в её молодое тело, а после вновь набросится на меня. И лишь после следующего раза, усталость погрузит её в короткий сон. Тогда девушка тихо засопит, изредка смешно похрюкивая и морща тонкий носик.

— Иногда я думаю, каково это, быть любовницей существа, которое простые люди считают ламией, а церковь — демоном, — едва слышно пробормотала она, — ты же питаешься людьми и за тобой — столько мертвецов, сколько я не видела за всю свою жизнь. Не будь я королевой, возможно давно отправилась бы в могилу.

— Боишься? — спросил я и лёг рядом, положив ладонь на тёплый живот.

— Нет, — она прижала мою руку своей и улыбнулась, — просто интересно, смогла бы я сама так, если бы вдруг ты превратил меня в одну из вас. Ведь твои девушки, наверное, тоже были иными до того, как превратились в прекрасных чудовищ?

Я задумался. Были ли? Кажется, целую вечность Галя перемещается из кровати в кровать, отвлекаясь лишь на балы и охоту; Наташа бешено трахает и убивает всё живое, а Оля лениво развлекается в своём особняке, то закатывая шикарные приёмы, то неделями не покидая будуара. Не помню иного. Илья утверждает, будто мы все изменились, но это же — Илья!

— Во славу создателя! — я коснулся пальцами лба и опустил ладонь на свой медальон, — приветствую тебя, брат.

Монах, охранявший ворота, оказался не столь любезен, как завещал его верховный. Его перекошенная физиономия несла чёткий отпечаток свёрнутого каната, а вонь перегара едва не сбивала с ног. Охранник небрежно провёл грязным пальцем по грязному же лбу и сделал попытку проморгаться.

— Какого? — прохрипел он и распахнул рот в омерзительном зевке, — полночная давно закончилась, а вы шляетесь по улицам. Соскучились по порке?

— Заткнись, придурок! — Паша был, как обычно, навеселе, благоухая дорогим коньяком и острыми пряностями, — и отпирай ворота без проволочек: королевская служба.

На кой чёрт он вообще увязался за нами — ума не приложу. Похоже, безумие Наташи начало, последнее время, передаваться и её любимчику: Паша непрерывно пил, ходил по борделям и дрался на дуэлях с такими же аристократическими полудурками. Фактически, он — герцог, какой-то там и обладатель огромного особняка, но кажется так и не посетил собственное владение ни разу. Костлявое лицо парня выражало лишь две эмоции: безумную ярость или столь же сумасшедшее веселье. Как-то Наташа, то ли в шутку, то ли всерьёз, назвала Павла своим сторожевым псом.

— А, так бы и сразу, — монах оценил дорогой костюм злобного пришельца и торопливо распахнул дверцу, — чего ж непонятного? Королевская служба, сразу видать! Благодетель озари.

Пока происходила вся эта пантомима, Илья молча прятал лицо во тьме капюшона. Мы с ним изображали монахов Ордена Сияющего Орла, в чей монастырь явились этой поздней ночью.

Паша грубо отпихнул привратника и ввалился внутрь. Следом смиренно, как и полагается истинно верующим, вошли мы.

— Паша, — тихо позвал я и он недовольно обернулся, — побудь здесь. Дальше — мы сами.

Парень прищурился, точно какое-то острое слово жгло ему язык, но промолчал. Понимает: убивать я его не стану, но избить могу. Сильно. Как месяц назад. Иногда он забывается, представляя, будто резать глотки тупым баранам и дерзить мне, это — одно и то же.

Симон снабдил нас точной картой обители, поэтому колебаться в выборе направления не приходилось. Длинный приземистый барак слева — хозяйственная постройка, совмещённая с загоном для скота. Справа — тоже стойла, но для скота двуногого: кельи монахов. Прямо по курсу — собственно монастырь, самая крупная постройка Лисичанска: величественное здание о семи куполах, символизирующих неделю воскрешения.

Но нам нужно совсем не туда. Кардинал Люсень сотоварищи укрылся в специальном убежище, построенном на случай войны. Кто-то успел предупредить святош о намерениях Серого Короля и теперь они почти не покидают своего блиндажа. К счастью, во избежание паники, большинство простых монахов в известность не поставлены. Лишь по этой причине нам удалось спокойно проникнуть внутрь. В противном случае пришлось бы штурмовать стену.

— На кой дьявол ты вообще помогаешь этому твоему Симону? — проворчал Илья, обминая смердящую кучу нечистот, — типичный средневековый манипулятор, который больше заботится о себе, чем о процветании страны. Ты, со своими психопатками, и так вознёс его на самый верх. Ещё немного, и он станет фактическим правителем Власи.

— Обсуди это с Виленой, — я рассеянно огляделся, — ага. Нам — туда. Видишь ли, дружище, мне глубоко фиолетово, кто у них управляет народом и какие методы он при этом использует. Самки, которых можно трахать всегда найдутся, вот и всё, что меня интересует. Ну а Симон — хороший собеседник и вообще: очень умный и приятный, в общении, человек.

— Твой приятный человек смотрит на других, как на инструменты или — стадо.

— А можно по-другому?

— Об этом я и говорю. Посмотри, с кем ты общаешься и дружишь, если это можно так назвать, — Илья догнал меня и отбросил капюшон, так что я мог видеть его, светящиеся возбуждением, глаза, — Симон — хладнокровный циник и манипулятор, подминающий Влась под себя и Ножик — кровожадный бандит, с твоей помощью, отвоевавший почти весь Лисичанск.

— Видишь, — наставительно заявил я, — мои друзья — самые влиятельные люди здешнего мира. А с кем общаешься ты? Какие-то графоманы, непризнанные художники и прочие музыканты, которым медведь на ухо наступил. Ах да, и ещё этот твой философ-психопат, с его рассказами о круглой планете. Кстати, если бы не вмешательство того самого хладнокровного циника, твой просветитель уже давно закончил бы карьеру в подвалах дознавателей.

— Спасибо, — проворчал Илья, — поспособствовал развитию…

— Какое к чертям собачьим развитие…Единственный естественнонаучный университет закрывают по подозрению в связи ректора с нечистой силой. Между прочим, документы об этом, приготовил тот самый кардинал, которого мы идём навестить. Выходит, этой ночью мы будем бороться с тёмными силами мракобесия. Кстати, уже пришли и можем начинать бороться.

Явно нецерковная постройка. Такую штукенцию могли соорудить, опасаясь ядерного удара: ни единого окна, и маленькая металлическая дверь с поперечной щелью, забранной толстой решёткой. Куполообразная каменная крыша врастала в землю, да и вообще, постройка напоминала черепаху, приоткрывшую спросонья один-единственный глаз. Охраны не видать, так оно и понятно: взломать дверь возможно лишь взрывчаткой, которую здесь ещё не придумали.

— Как же попадём внутрь? — протянул я.

— Дай угадаю, — Илья казался воплощением сарказма, — ты стукнешь в дверь ногой, но перед этим будешь долго и тупо шутить.

— Не угадал, — отрезал я, — шутить не буду.

Дверь оказалась очень прочной. От первого удара её лишь вогнуло внутрь и только пнув непослушную железяку третий раз, я добился желаемого результата. Даже пятку слегка отбил. И какого-то монаха, караулившего вход — тоже. Упавшей дверью. Не дышит, бедолага. Ладно, мне кажется, местный бог обязан принимать служителей церкви без очереди. Блат есть блат.

— Интересно, мы не привлекли ненужного внимания? — поинтересовался мой товарищ, наклоняя голову, — этот грохот так легко спутать с криком ночных сов или трелью сверчка. Для карликов они тут строят?

— Склони голову пред гневом божьим, — хихикнул я, — безбожное создание. О, святой отец, доброй ночи. Спокойного сна.

— Блин, — только и сказал Илья, глядя на распростертое тело в красной сутане, — ты уверен, что он вообще был в списке?

— Предлагаешь допрашивать каждого, кого встретим? — уточнил я, выхватывая из ниши пухлощёкого бородача, — ладно, попробуем…Вот ты скажи, в чём сила, брат? Тьфу…Как тебя зовут, брат? Молчишь? Тогда, давай, до свидания. Илья, ну не стой ты столбом! Их тут, как тараканов! Давай, давай, вот так, пальчики на шею и…Молодца! Ну прикольно же, согласись.

— Я тебя ненавижу! — сообщил Илья, когда мы полностью преодолели лабиринт тесных коридоров и узких келий. Встретились нам и кладовые, где запасов хватило бы на год сытой жизни. Вот только жить уже было некому.

— Я насчитал сорок три, — задумчиво сообщил я, игнорируя гневное восклицание, — перебор. Если есть желание, можешь лишних воскресить. Не умеешь? Это — печально. Кстати, кардинала я всё ещё не наблюдаю.

Однако, наблюдалась ещё одна укреплённая дверь в самом конце длинного узкого прохода. Над массивной деревянной плитой, обитой металлическими полосами, висела многолучевая позолоченная звезда и краснела надпись: «В свете и со светом». Как же, со светом! В этих то тёмных вонючих норах, больше подобающим серым крысам-падальщикам.

А дверь хороша. Похоже, святоши не слишком надеялись на покровительство небесного заступника. Правильно делали. Это их ещё Медведко второй уму-разуму научил, когда вздёрнул ораву болтливых попиков на дверях церкви. Каждого, перед повешением, просил явить чудо господне и обещал помиловать. Но, то ли бог в тот день отвлёкся, то ли святые отцы не заслужили милости…Чудес король так и не дождался.

— Хочешь попробовать? — поинтересовался я, кивая на дверь, — энергии в тебе, как никогда, под завязку. Покажи-ка силушку богатырскую. Придёшь, похвастаешься Вилене: я, дескать, двери вышибаю, кардинала — мизинцем левой ноги — раз и всё!

— Ты рехнулся? Думаешь я стану ей рассказывать про эту кошмарную бойню? — угрюмо осведомился Илья, — я постараюсь забыть здешний кошмар, как можно быстрее. И ещё раз повторю: мне крайне не нравится твой интерес к Вилене. Она — очень хорошая девушка, таких здесь больше нет.

— В том то и дело, — пробормотал я, вполголоса, отвернувшись.

Когда мы вошли внутрь, кардинал сидел за массивным двутумбовым столом и торопливо писал на листе огромной книги в массивном кожаном переплёте. Люсень тихо шипел, сквозь зубы, когда капли чернил срывались с пера и падали на плотную желтоватую поверхность. На нас он даже не взглянул.

Кроме верховного святоши, в комнате оказался тощий взъерошенный старичок в жёлто-красном балахоне и серебряном обруче поверх седых кудрей. Этого я знал: святой отец Передр Прасконьин — Глава медицинской службы Ордена Сияющего Орла. В списке он следовал за кардиналом.

— Добрый вечер, отче, — поприветствовал я его, отряхивая мусор с плеча, — или — ночь; какая разница для того, кто несёт доброе слово и дело.

— Господь покарает вас, отродья нечистого! — угрюмо бросил Передр, прижимая звезду к сердцу, — жаль, мы так долго игнорировали слова брата Дубосклона и позволили демонам возвыситься. Но, как луч светила пронзает чёрные тучи, как чистый родник пробивает путь в грязи, так и мельницы гнева божь…

— Ф-фу, надоел! — я ткнул его пальцем в морщинистый лоб, — понятно, почему их паства дуреет на проповедях. А ну, выслушай эдакое час — другой.

Люсень приподнял голову, взглянув на неподвижное тело Передра и продолжил писать. Только теперь он ещё больше ускорил темп и начал бормотать под нос какую-то хрень. Присев на край стола, я прислушался, разглядывая наскоро сколоченные полки для книг. Здесь были интересные экземпляры, которые я уже давно хотел полистать. Нужно будет забрать — кардиналу они уже ни к чему. Так, что он там бредит?

— И когда враг человеческий погрузит путь мой во мрак, свет господень осияет путь в небеса, и сила его откроет крылья орлиные за плечами моими и клюв духа его поразит исчадия ада и когти лап его вырвут грешную душу из тьмы и беспамятства. Господь, на тебя уповаю в чёрную годину и тебе одному…

Люсень выпустил перо из тонких длинных пальцев и его лысая голова, со стуком, обрушилась на стол, сшибив чернильницу. Фиолетовая жидкость хлынула на недописанный текст, уничтожая плод кропотливого труда. Всё тщетно…

— Когда-то, давным-давно, — с кривой ухмылкой пробормотал Илюха, стоящий в дверях, — я много раз встречался с такой ситуацией в книгах и фильмах.

Второе слово я не понял, но переспрашивать не стал. Память вообще, такая странная штука; то из серой мути вплывёт нечто, непонятное, то вновь погружается обратно. Кажется, Илья и Оля помнят несколько больше, чем я, ну и пусть. Зато я — сильнее.

— Какой-нибудь монах или обычный человек молится, видя приближающееся чудовище, но мольба не помогает и тварь убивает невинного. Никогда не представлял себя в роли именно монстра.

— Радуйся, — я пожал плечами, — они мертвы, а мы — монстры, сделав своё дело, уходим.

И монстры ушли.

Паша, видимо, прихватил с собой бутылку чего-то, весьма крепкого, потому как вёл обстоятельную беседу с трупом монаха. Глотка сторожа оказалась перерезана и небрежно отёртый клинок в ножнах Павла, как бы намекал на виновника.

— Вот сам подумай, — парень ткнул пальцем в окровавленную сутану, — я — самый обычный, нормальный человек. Должен был доучиться в универе и устроиться в какую-нибудь фирму. Так? И что? Почему я здесь, в этом сраном средневековье? В кого я превратился? В кого превратилась моя девочка? — он начал плакать, — я же — долбанный убийца, но мне хоть жаль их…Вас всех! А Ната…Она же хохочет, когда убивает и мне страшно! Я просто хочу домой, хочу вернуться обратно…

Илья сумрачно смотрел на меня и молчал.

— Забирай эту пьянь и проваливаем, — бросил я, ощущая некий, непонятный и самому дискомфорт.

Королева дремала, опустив голову на моё плечо и её дыхание волновало светлые кудряшки волос, упавшие на лицо. Карета давно перестала вздрагивать, но никто не осмеливался потревожить наш покой, наглым стуком или окликом.

Уже нет нужды устранять болтливых лакеев и Лилия, ни от кого не скрываясь, в сопровождении парочки хихикающих фрейлин, почти каждую ночь посещает мои апартаменты. Не знаю, что думает её супруг, но Ната, посмеиваясь, рассказала о лёгкой дрожи, которая появляется в голосе Роберта, когда кто-то поминает меня. Король ненавидит любовника жены? Плевать! Он — никто, пустое место. Именно по этой причине колени монарха стонут о пощаде, в тот момент, когда его супруга тоже стонет и молит о пощаде. А потом, совершенно обессиленная, засыпает.

Никогда не думал, насколько может быть упоительно ощущение вседозволенности. Илья прав: чувствуешь себя богом. Но всё же необходимо хотя бы самому держать себя в каких-то рамках и не превратиться в подобие Натки. Это — явный перебор!

Королева плямкнула губами и приоткрыла затуманенный глаз. Её постоянно удивляет наша вечная бессонница, но как-то она упомянула о той радости, которую ей при пробуждении доставляет вид красивого беловолосого демона, делящего ложе с ней. Почему бы и не порадовать девочку?

— Приехали, — прошептал я и поцеловал кончик носика, — пора выходить.

— Не хочу, — она потянулась, — отнеси меня. Одеваться не стану, буду делать, что захочу, как ты. Я ведь теперь полноправная королева!

— Как пожелает ваше величество, — я пожал плечами и взял её на руки.

— Ай, дурак! — вскрикнула Лилия, — я же пошутила!

— А я — нет, — толкнув ногой дверь кареты, я выбрался наружу, — ну и в общем ты права: королева имеет право делать всё, что пожелает.

Король, с самого утра, успел перехватить пару бокалов вина и к началу торжеств в честь собственной персоны сумел нализаться по самое небалуй. Похоже, кто-то из доброхотов-наушников постарался и доложил его величеству, как я нёс королеву через весь дворец, а она громко хохотала и пинала меня пятками. Симон ничего не сказал, но смотрел так выразительно, как это умеет только он.

Роберт приподнялся на троне и попытался зафиксировать взгляд на мне, но зрение подвело, как и ноги, подломившиеся в самый неподходящий момент. Лилия презрительно поджала губы и сделала крошечный глоток из высокого бокала. В нарушение всех традиций и церемоний, королева сидела по левую руку супруга, потому как положенное ей место облюбовала Наташа. Лорд-распорядитель только за голову схватился, но возражать не пытался, отлично понимая, чем рискует.

Галя расположилась на руках Симона и ошалевший граф, похоже, не совсем понимал, как ему поступить с этим подарком судьбы. Мы, с Олей и баронессой, скромно сидели чуть ниже королевского павильона и девушки оживлённо обсуждали бал в особняке покойного Орляты. Прошла целая неделя, но впечатления от трёхдневного танцевального марафона никак не могли утратить прежние краски. Бал несомненно удался, особенно учитывая тот факт, что обе мои соседки то по одиночке, то вдвоём увлекали меня в спальню, отрываясь по полной.

Сейчас Милята рассказывала Ольге о парочке своих любовников, которые постоянно дрались на дуэли, добиваясь благосклонности баронессы, совсем ещё девочки, тогда.

— А потом пришёл барон и убил обоих, — с ноткой горечи завершила она, — тупая жирная свинья. Хорошо, когда его нет рядом. А ещё лучше, если рядом кто-то другой.

Девушка подмигнула мне, а Оля тихо прыснула.

Илья и Вилена располагались ещё ниже, там, где отвели место мелким дворянам и прочей беспородной шушере, отличившейся перед королевским семейством. Мне было видно, как влюблённые непрерывно общаются, перемежая речи поцелуями. Оба выглядели счастливыми и полностью игнорировали происходящее на торжественной арене. И боевые инсценировки, и акробатические трюки, и карнавальное шествие, всё оставило их равнодушными.

Остальные зрители реагировали намного живее. И высшее дворянство, и денежные мешки равно гоготали, свистели, орали и вовсю поглощали спиртное, не забывая возвещать здравицы новоявленному Медведке Восьмому. Тот иногда реагировал на недружные крики слабым взмахом руки, а чаще просто тупо смотрел вниз.

На арене заканчивали представление огнеглотатели, пускающие струи пламени в визжащих шутов. Галя восторженно вопила в ухо Симона, а Оля с Милятой приумолкли, разглядывая удирающего паяца, который с воплями хлопал себя по дымящейся заднице.

Кто-то тихо кашлянул у нашего навеса, и знакомая физиономия смущённо вынырнула из-под трепещущей, на ветру, ткани. Драненький, помощник Ножика. По моей протекции его назначили заместителем начальника дворцовой охраны. Именно через него я держал связь с Ножиком.

— Девочки, — я поцеловал каждую и поднялся, перехватив призывный взгляд Лилии, — кажется, случилась какая-то фигня.

И действительно.

— Чернь валит сюдой, ко дворцу, — торопливо сообщил, проглатывая от волнения окончания слов, Драный, — многие прихватывают дубьё и булыги. В основном — Слободка, но с ними ещё и Каменщики с Кожевниками. Уже успели пустить в расход несколько патрулей.

— Какого хрена им нужно? — изумился я, — насколько мне известно, им должны были выставить сотню бочек с пойлом и раздавать бесплатную жратву.

— Кажись, ктойто слегасика проворовался, — бандит хихикнул, — бочек прибыло только десятка три, а хавки так и вовсе почти не было. Таперича быдло валит сюдой, хотять справедливости и щедрости от нового короля. Только вот, такое дело, — он замялся, — в толпе какие-то ханурики подзуживают, типа его величество трон занял не по закону.

— А царь то не настоящий, — пробормотал я и оглянулся.

Стремительно приблизился Симон, чёрный, словно грозовая туча и такой же опасный. Драненький мгновенно нырнул в первую попавшуюся дверь, а Серый Король остановился рядом, сжимая-разжимая кулаки.

— Из интенданта лично сердце вытащу! — прошипел он и скрипнул зубами, — давно подозревал эту тварь, но доказательств не было. Эту суку купил с потрохами герцог Валнайский, тот, который метит на трон. Мои люди уже поймали одного из подстрекателей и доставили в допросную. Узнаем, откуда ветер дует.

— И это спасёт ситуацию? — иронично осведомился я, — насколько я понимаю, дело — дрянь.

— Угу, — Симон скорчил болезненную гримасу и потёр лицо, — сотня солдат не удержат эту волну, а у меня здесь всего полтора десятка бойцов. Остальных я послал к казармам, но пока там почешутся и прибудут, всех пошинкуют в салат. Сейчас, я очень тихо уведу короля с королевой и…

— Ничего не надо, — я ухмыльнулся, — убери шутов с арены и открой черни проход. Пусть топают прямиком на глаза своему сюзерену и те, которые выживут, расскажут остальным, что их король — действительно ставленник бога, на стороне которого сверхъестественные силы.

— Иногда я задумываюсь, — почти прошептал граф, — был ли день, когда я повстречал тебя, подарком судьбы или — началом проклятия.

— Ну и?

— Равно и того, и другого. Я добился всего, чего хотел и даже больше. Со мной спит женщина такой невероятной красоты, какой я не видел за двадцать девять лет жизни и вот сейчас ты спасаешь абсолютно безнадёжную ситуацию.

— Но?..

— Но сознание того, что прекраснейшая женщина способна, в любой момент, отправить меня на тот свет, как она отправила туда два десятка надоевших любовников…А когда я сплю с Наташей, меня и вовсе не покидает ощущение падения в бездонную яму. И ещё ты — неуязвимый бессмертный герой-любовник…Временами я начинаю опасаться, как бы ты не разочаровался в сексуальных утехах и не стал заниматься политикой. Тогда мне попросту придётся уйти в отставку.

— Симон, — я расхохотался, — думаю, на твой век симпатичных девиц в Лисичанске не убудет. Иди и спокойно занимайся своим делом.

Жонглёры черепами не успели довести своё представление до кульминации, когда костяные шарики, с горящими внутри свечами, начнут перелетать от одного артиста к другому. Я видел репетицию и мне очень понравилось. Даже жаль, что остальные не увидят.

Распорядитель остановил представление и начал выяснять отношения с разъярённым руководителем группы. Тем временем на арену начали просачиваться солдаты из наружной охраны, присоединяясь к тем стражникам, которые стояли на постах вдоль барьера, ограждающего зону представления. На трибунах начали проявлять недовольство, поначалу тихое, а после, всё более активное. Задремавший было король встрепенулся, недоумённо глядя по сторонам.

— Симон сказал, что ты хотел нас всех видеть, — Наташа казалась спокойной, но в её огромных глазах нарастал жёлтый блеск.

— Это так редко происходит, последнее время, — Галя поцеловалась с Олей и Милятой, — девочки, когда следующая вечеринка? У меня такие идеи, закачаетесь! Симон, пусик, обещал отпустить из тюрьмы десяток бандитов, устроим гладиаторские бои!

— А сама принять участие не желаешь? — я запустил пальцы в декольте баронессы и она тотчас прижалась ко мне — поможешь пусику и заодно, развлечёшь эти мешки с дерьмом, по-настоящему.

— Что-то намечается? — вот теперь глаза Наташи вспыхнули боевым задором, — а то эти дурацкие скучные развлечения вгоняют меня в депрессию.

Я описал ситуацию и обе девочки, переглянувшись, облизнулись. Оля поморщилась и вежливо отказалась.

— Побуду зрительницей, — пояснила она и кивнула на мурлыкающую баронессу, — вот в этом я охотно приму участие. Ты же остаёшься?

— Не царское это дело: хулиганов гонять, — важно заметил я и получил парочку чувствительных щипков от Гали и Наташи, — но без поддержки я вас не оставлю.

Тем временем все солдаты заняли свои посты, напряжённо глядя в сторону ворот арены, ведущих наружу. Все вояки заметно нервничали, судорожно отирая ладони о парадную униформу. Всё громче становился шум приближающейся толпы. Между рядами взволнованных зрителей тенями метались лакеи, успокаивающие аристократическую пьянь.

Когда я заглянул в сектор Ильи, мой товарищ коротко кивнул и прищурился. Вилена пролепетала нечто приветственное и прижалась к Илюхе. Сейчас девушка была необыкновенно хороша, невзирая на относительно скромное, по сравнению с туалетами других дам, платье. Лёгкий румянец на гладких щеках и длинные ресницы, скрывающие тёмные глаза, приковывали взор, а густые тёмные волосы, свободно стекавшие по худеньким плечикам, вызывали желание зарыться в них лицом. Небольшая аккуратная грудь взволнованно вздымалась под тонкой тканью платья. Нет, ну разве не эгоизм держать эдакое сокровище для единоличного пользования?

— Твои проделки? — товарищ кивнул на арену, — ну и какая хренотень пришла в твою больную голову?

Я поманил его пальцем, и парень неохотно оставил тёпленькое местечко. Девушка встревоженно посмотрела на нас и я, ласково улыбнувшись, подмигнул ей. Краски на щеках тотчас прибавилось.

— Видишь ли, мон ами, — весело сказал я, — в программу праздника были внесены незапланированные коррективы, посему следующим номером нашей программы станет истребление взбунтовавшейся черни. Крайне забавный аттракцион. А рулить сим захватывающим действом будут Галя, Наташа и… Ты, мой боевой товарищ!

Илья отшатнулся и его красивое лицо оказалось испорчено гримасой ужаса и отвращения.

— Да пошёл ты! Я ещё от прошлого раза не отошёл! Никогда!

— Тсс, — я поднял вверх указательный палец и присел рядом с Виленой, положив ладонь недалеко от её пальцев, — ты же знаешь: никогда не говори никогда.

И выпустил один коготь. Девушка смотрела лишь на любимого, поэтому ничего не заметила. А он увидел и сделал шаг вперёд.

— Неа, — я выпустил второй коготь, и он почти коснулся тонкой гладкой кожи. Следующий непременно рассёк бы кисть девушки, — а я посижу здесь, послежу, чтобы Вилена не скучала, пока её покровитель добросовестно, добросовестно, повторяю, исполняет свой долг по защите сюзерена.

— Ты — ублюдок! — прошипел Илья, — мерзкая кровожадная тварь!

— Да, — согласился я, — но ты, всё равно, отправишься на арену.

Даже не предполагал, что получу столь мощный инструмент воздействия, когда позволил Илье спасти Вилену. Куда там Голосу! Парня просто корёжило от ярости, но он уже сдался: я видел это по его полыхающим глазам.

На площадь хлынула чёрная волна оборванцев. Многие размахивали палками, а у некоторых я заметил ножи и мечи — похоже разжились у патрульных. Незваные гости вовсю свистели и улюлюкали, но ступив на белоснежный песок всё же поутихли. Солдаты подались назад, выставив пики перед собой. Последние минуты затишья перед бурей. Сейчас кто-нибудь обязательно заорёт нечто провокационное и стадо бросится рвать и топтать.

— Пора, — сказал я и накрыл пальцы девушки своими, — удачи в охоте.

— Чтоб ты сдох!

Оборванцы несколько ошалели, когда увидели улыбающихся девушек, спрыгнувших на песок перед ними. Концентрированное очарование: ослепительно белые волосы, развеваемые ветром, стройные длинные ноги, узкая талия и большая красивая грудь — такое великолепие животные видели первый раз в жизни.

И последний.

Два ангела, продолжая улыбаться, касались руками ошеломлённых бунтовщиков и те падали без движения. Сначала — единицы, потом — десятки. Илья подоспел много позже и всё-таки, невзирая на мою настойчивую просьбу, филонил, когда-никогда выпивая одного — другого.

Как обычно, сначала никто не понял, в чём дело и лишь, когда счёт неподвижных тел подкрался к сотне, голодранцы принялись вопить и размахивать своим оружием. Напрасно. Никто уже и не пытался требовать королевской милости: все мечтали лишь о спасении. Люди, утратившие остатки разума, рвались наружу, а навстречу им валили новые гости, ещё не понимающие, какая участь их ожидает.

Галя и Наташа, окружённые багровой аурой, резали вопящую амебу толпы, рассекая на корчащиеся обрывки. А Илья то, гляди, во вкус вошёл: тоже носится по всему полю за визжащими животными! И зачем возмущался?

Я огляделся: большинство зрителей, безмолвствуя, наблюдали за бойней и лишь дамы тихо повизгивали, прикрываясь веерами. Король сидел, подавшись вперёд и приоткрыв рот, а потом издал жалобный стон и коротко сблевал на мантию, разрыдавшись. Лилия…О, моя красавица пожирала взглядом творящиеся безумие и упивалась им. Она стояла, крепко сжимая пальцами позолоченный поручень ограды королевского павильона и в её, широко открытых глазах, сияло возбуждение. Симон внимательно слушал своего шпиона и делал пометки в крошечном блокнотике. На арену он смотрел крайне редко и безо всякого интереса. Ольга с баронессой и вовсе погрузились в оживлённое обсуждение какой-то забавной темы и дружно смеялись.

Вилена неподвижно сидела, закрыв лицо руками и её худенькие плечи вздрагивали.

— Какой ужас! — пробормотала она, — там же живые люди! Илья, как он мог…Люди!

Я осторожно убрал её ладони от лица, одновременно посылая слабый импульс. Так, совсем чуть-чуть.

— Зачем ты заставил его? — прошептала девушка, — ты же хороший, я чувствую это. Такая красота не может скрывать зло. Илья…Ты…

Очень медленно и нежно я коснулся её губ своими. Вилена не сопротивлялась. Прекрасно. Ещё раз.

Прервав глубокий поцелуй, я ощутил чей-то пристальный взгляд. Ольга, прищурившись, смотрела на меня и больше не улыбалась.

Ольга…

ОЛЬГА. СНЕГ

Когда мы проходим мимо окна, Оля останавливается и втягивает носом воздух. Потом оборачивается.

— Чувствуешь?

И действительно, некая омерзительная вонь перекрывает свежий морозный аромат. Чем-то напоминает зловоние, исходящее из местного подобия канализации, но гораздо насыщеннее и плотнее.

— Да. Очередная отрыжка здешнего мира.

— Я устала от всех этих отрыжек, — Ольга прижимается ко мне и мотает головой, — всё это — зловоние, грязь, насилие и смерть. Мы настолько пропитались смертью, что люди путают нас с ней. Посмотри, в кого мы превратились!

— Перестань, — я глажу её по гладкой щеке, — у тебя — обычная зимняя меланхолия. Придёт весна, тепло, солнце и…

— И ничего не изменится! Лишь уйдёт кто-то из тех, кого мы знали так долго. Вокруг слишком много новых лиц, и я устала их запоминать. Они летят, как песок сквозь пальцы.

Оля права. Я и сам не могу вспомнить, когда последний раз видел Миляту. И вдруг меня словно поражает молния: баронесса мертва, вот уже как три года. В ящике стола лежит её предсмертное письмо, которое я прочитал и тут же позабыл.

«Милый, — пишет она чётким каллиграфическим почерком, — ты уже третий месяц игнорируешь меня и мои послания. Я не сержусь, причина вполне очевидна. Она смотрит на меня из каждого распроклятого зеркала. К сожалению, ты так и не смог (или не захотел) обратить меня в одну из вас. Не знаю, решилась бы я, но теперь это не имеет ни малейшего значения. Я постарела, и ты забыл страшную морщинистую ведьму. Я не держу зла, но правда в том, что старая морщинистая ведьма, как и прежде, любит своего беловолосого ангела и не может жить без него. Жалею лишь об одном: я так и не смогла родить твоего ребёнка. Прошу тебя, сохрани хотя бы маленькое воспоминание о любящей тебя Миляте. С любовью, Милята, баронесса Шумейска».

Очень жаль свою старую подругу, но последние годы её облик действительно стал мне неприятен. Даже хорошо, что она сама решилась принять яд. Перед смертью, Милята заколола мужа ножом, а своё имущество переписала на моё имя. Только зачем всё это?

Коридоры дворца пустынны: большинство придворных, вместе с королём, покинули огромное здание, переместившись в Охотничью Резиденцию Медведко. Это, за Проклятым погостом, недалеко от Хрустального озера. Там, вдалеке от людей, король намеревается охотиться на кабанов и оленей. Думаю, вся охота сведётся к беспробудному пьянству, ничем иным, последние пять лет, благородный Роберт просто не интересуется. Даже иностранных послов принимает его супруга, изредка обращаясь за советом к Симону. Лилия почти ни с кем не общается. Если она не занята государственными делами, то просто сидит у окна и смотрит в небо. Иногда я ловлю её взгляды на себе, но стоит их перехватить, и королева тотчас отворачивается.

Ольга скользит по пустынным помещениям, словно призрак и тёмный плащ до пола усиливает это впечатление. Призрак чего ты моя красавица?

Илья, то ли в шутку, то ли всерьёз, называет девушку совестью нашей группы, как бы намекая на отсутствие оной у остальных. У меня, в частности. Возможно он и прав.

Тогда я увёз Вилену в маленький охотничий домик, посреди леса, и мы безмятежно жили там целое лето. Девушка оказалась очень непосредственной и весёлой, и я получил огромное удовольствие от ежедневных бесед с ней, на самые разные темы. Мы обсуждали философов, поэтов, художников, потом переходили к политике и наконец, завершали беседу поцелуями на лохматой шкуре, перед огромным камином. Вилена вполне серьёзно поклялась превратить меня из безжалостного зверя в настоящего человека. Может быть у неё и получилось бы, не знаю…

Одна Ольга знала, где именно мы скрываемся ото всех. На третий месяц нашего безмятежного отпуска, во дворе застучали копыта, и кто-то решительно отворил двери. Оля выглядела пасмурной, точно небо перед грозой. Она внимательно осмотрела убранство маленького домика, неторопливо пройдясь вдоль акварелей Вилены и наконец остановилась, разглядывая нас.

Мы лежали на роскошном широком диване, и я медленно скармливал девушке маленькие красные ягоды, которые мы вчера целый день собирали в глубине леса, попутно играя в прятки между огромных дуплистых деревьев, поросших серо-зелёным мхом. Было весело и свободно, как никогда. Тогда я ещё подумал, что готов прожить так целую вечность.

Оля пристально изучила наши счастливые физиономии и со вздохом, села в свободное кресло. На гостье поблёскивала изумрудная кожа охотничьего костюма и видимо, ощутив себя гадким утёнком, Вилена покрепче прижалась ко мне. Девушка словно ощутила приближение конца всей этой идиллии.

Илья перестал питаться. Уже третий месяц. Сразу, после исчезновения своей возлюбленной. Не знаю, какие мысли блуждали в его голове, но за всё это время он не выпил ни единого человека, а последнюю неделю сидел, неподвижно уставившись в пространство широко открытыми жёлтыми глазами.

Вилена жалобно посмотрела на меня и разрыдалась. Всё было понятно, и я не стал возражать. Всё же Илья мне был дороже этого человека, как бы хорошо я к ней не относился. В тот же день девушка вернулась в свой домик Района Роз, а я — во дворец.

Однако, после этого мы встречались ещё пару лет. Виленой владело настоящее отчаяние: она одновременно любила нас обоих и не знала, как разорвать дурацкий треугольник. Последние полгода наших свиданий в её взгляде проступало безумие, а секс напоминал какое-то самоистязание.

И вновь Ольга вполне резонно объяснила мне, что если девица свихнётся или умрёт, я утрачу тот инструмент воздействия на Илью, который случайно попал в мои руки. Ну и ладно, у меня же оставались Лилия, Милята, мои девушки и ещё, сотня-другая, симпатичных горожанок.

Вилена рыдала, при расставании, но, как мне показалось, немалая часть этих слёз выражала облегчение. После, мы ещё начинали встречаться несколько раз, но повторно войти в ту же счастливую реку так и не смогли. Я так и остался безжалостным зверем, совесть которого живёт отдельно.

Мы входим в кабинет Симона и обнаруживаем там Галину, сидящую на рабочем столе графа. Девушка, в шикарной меховой шубе, однако под ней нет ничего, кроме нижнего белья. Кажется, это здорово нервирует хозяина кабинета, потому как он угрюмо рассматривает пальцы, сложенные в замок, подрагивающие на толстой папке. Симон стар. Волос его, хоть и не утратил густоты, но стал абсолютно белым, а морщины на бледном лице напоминают глубокие раны. Галя уже давным-давно не посещала старого любовника, поэтому вид полуобнажённого молодого тела вызывает у графа явную депрессию. Мне на это плевать.

Я спокойно сажусь в специальное кресло, и Оля занимает место на подлокотнике. Галя небрежно кивает нам и продолжает помахивать длинной стройной ножкой. Девушка совсем недавно вернулась из заграничной поездки и всю прошлую неделю не слезала с моих ушей, рассказывая о ступенчатых башнях посреди пустыни, о черепах в песке и огромных ящерицах с ядовитыми клыками. Она успела забыть, что я уже был в Ченнистане семью годами ранее и именно я посоветовал ей туда прокатиться. Галя поднимает со стола пачку смутно знакомых мне рисунков и небрежно отбрасывает прочь. Симон следит за их полётом и на его физиономии проступает странное выражение.

— Дети свободы, — наконец Симон открывает рот, — Район Приканалья. Мои агенты сообщают о большой, хорошо вооружённой банде. Похоже, планируют нападение сразу после возвращения короля во дворец.

Дети свободы. Непонятная дрянь, появившаяся в последний год. Сеть небольших организаций, планирующих покушение на Роберта. Мы уже успели истребить шесть подобных банд, причём каждый раз негодяи испытывали оружие, предназначенное для короля, на нас. Это были и стрелы, и кислота, и даже нечто, напоминающее взрывчатку. Все молодые, и парни, и девушки. Я искренне жалел о гибели материала, более пригодного для других развлечений. Откуда они явились и чем им так насолил Роберт — непонятно. Симон просто извещал нас, где находится очередная штаб-квартира и мы истребляли всех, кого там находили.

Галя лениво зевает. Ей это абсолютно неинтересно. Ольга накрывает мою ладонь своей и склоняясь, шепчет в ухо:

— Ты не замечаешь ничего странного в этих заговорщиках?

Странного? Да в них всё странное, начиная от целей и кончая средствами.

— Ни одного покушения так и не произошло, — продолжает шептать Оля, — откуда Симон вообще узнал об их существовании?

— Что сама думаешь? — тихо отвечаю я, продолжая наблюдать за Серым Королём. Кажется, его гнетёт какая-то мысль: время от времени человек вскидывается и точно пересчитывает нас, словно боится потерять.

— Не знаю, — Оля пожимает плечами, — возможно, вся эта суета вообще не имеет к Роберту никакого отношения.

— Хорошо, — я киваю, — сегодня я обязательно оставлю парочку и как следует, их допрошу.

— В живых никого не оставлять, — граф словно засыпает, и его голова клонится всё ниже, — все они — опасные фанатики, способные распространять еретические идеи. Убейте всех и возвращайтесь, нужно обсудить очень серьёзные вещи.

— Чем тут у вас так воняет? — вдруг спрашивает Галя и спрыгивает на пол, трансформируя одежду в короткий полушубок, шорты с меховой оторочкой и лохматые унты, — весь дворец провонял!

Графа словно пружиной подбрасывает и в его тусклых глазах мелькает странное выражение. На мгновение мне кажется, будто неустрашимый Симон испуган.

— Выгребные ямы переполнились, — скрипит он и протирает лицо морщинистой ладонью, — вовремя не уследили и теперь приходится устранять последствия. Виновные понесли наказание.

Он…Оправдывается? Нет, с ним определённо не всё в порядке. Не в силах терпеть этот фарс, я поднимаюсь. Последние годы чувство неловкости в общении с людьми становится привычным, но сегодняшнее поведение графа переходит все границы. Точно так же, после Вронского побоища, невнятно бормотал Роберт, ошеломлённо взирая на груды трупов вражеского войска.

Последний случай войны с Власью. После этого, правители соседних государств предпочитали отдавать всё по доброй воле, будь то спорная территория, или выгодный контракт на торговлю. На радостях, наш сюзерен ухватил столько, что оказался не в силах удержать. Семь последних лет Влась лихорадит: на окраинах — бунты, среди аристократов — недовольство, а теперь ещё и Дети свободы. Страна летит ко всем чертям.

— Уходим, — тихо говорю я, направляясь к дверям, — навестим Наташу.

Девочки следуют за мной, не потрудившись попрощаться с хозяином кабинета и Симон остаётся один: седовласый морщинистый старик за огромным столом. На пороге я оборачиваюсь и встречаю тусклый взгляд, наполненный…Чем? Страхом? Ненавистью? Не понимаю. Мы дали графу всё, о чём он мечтал и даже много больше. Почему он ненавидит нас?

И вновь пустынные коридоры. Слуги совершенно распустились, позволив пыли посеребрить высокие стулья, изящные шкафчики и огромные зеркала. Кроме того, вездесущая вонь буквально выедает глаза. Королевский дворец в таком же упадке, как сам король и его страна.

Я распахиваю тяжёлую дверь и останавливаюсь на пороге, не спеша входить. Непроницаемые занавеси опущены и в огромном помещении нет ни единого лучика света. Мрак и холод.

Наташа неподвижно лежит на своей кровати и её широко распахнутые глаза изучают запределье. Девушка ни на что не реагирует. И так уже третий день. Хорошо, хоть перестала кричать. От её жалобных воплей мне хотелось бежать, куда глаза глядят. Как же всё глупо вышло…

Илья, сидевший у изголовья, поднимается и подходит к нам. Парень выглядит утомлённым. Оно и не удивительно: с самого происшествия он ни на шаг не отходит от Наташки. Молодец. Я бы так не смог.

— Никаких изменений, — Илья морщится, — я пытался с ней говорить, но это — бессмысленно. Такое ощущение, будто в теле вообще никого нет. Пустая оболочка.

— Может именно так мы и умираем? — спрашивает Галя и в её голосе звучит тень ужаса, — она же холодная, как ледышка и не шевелится!

Илья только пожимает плечами. Его явно не тревожит предположение Галины. Я прислушиваюсь к себе. Боюсь ли я смерти? Нет. Жизнь — прекрасна и умирать нет никакого желания, но страха нет. Что ж, если это действительно наша смерть, встретим её спокойно и с достоинством.

— Королева вернулась? — вдруг спрашивает Илья и в ответ на моё недоумение, поясняет, — видел её карету у входа. Кажется, там ещё был Витя.

Виктор?

ВИТЯ

Королевская библиотека — самое тихое и безлюдное место во всём дворце. Мало кого, из дворян, интересуют покрытые пылью тяжёлые тома, устало развалившиеся на стеллажах и вращающихся полках. Здесь можно отыскать всё, что угодно: новые издания, щеголяющие печатным шрифтом и цветными гравюрами; древние фолианты, с рукописным текстом и примитивными рисунками, и даже, абсолютно дряхлые, свитки с выцветшими буквами, на языках, неведомых подавляющему большинству.

Когда я ощущаю усталость от всего и всех, я всегда иду сюда. Приятно сидеть в уютном полумраке, неторопливо вкушая описания дальних стран и городов, сравнивая их с собственными впечатлениями. Почти всегда чтение напоминает выслушивание смешных анекдотов, особенно в сочетании с дурацкими картами, щеголяющими надписями типа: «Здесь никто не живёт» или «Здесь обитают монстры» и даже «Здесь кончается божья суша и океан».

Сегодня мне попалась историческо-богословская ерунда, под кратким наименованием: «Основы». Какой-то, из давно умерших, священников, раздуваясь от собственной важности, пытался давать пояснения к канонической книге местных святош: «Беседы с Господом». Автор то съезжал на резкую критику своих коллег, то принимался истерически обвинять еретиков и язычников, временами сваливая всех в одну, общую кучу. К середине опуса становилось понятно: во всём мире существует лишь один, истинно верующий — автор этой книги.

Дверь в библиотеку тихо скрипнула, и я поднял голову, уставившись на бледного, от страха, лакея, мнущегося около входа. Дьявол, ведь специально же поставил болвана снаружи, чтобы никто не смог мне помешать! Так какого чёрта? Впрочем, только очень важная причина могла вынудить слугу преодолеть ужас перед гневом сверхъестественного существа. Перед моим, то есть.

Тяжело вздохнув, я поманил пальцем, заметив, как просияла от радости, белая потная физиономия.

— Господин, — слуга согнулся, едва не воткнувшись лбом в дощатый пол, — прошу прощения, за беспокойство, но вас спрашивает какой-то человек. По виду: из простолюдинов.

— Ну и на кой он мне сдался? — прошедшее раздражение очень быстро возвратилось, — как он вообще сумел пройти во дворец? Как там у вас принято — всыпьте ему плетей и гоните прочь. А если ты ещё раз помешаешь — убью.

Лакей тяжело сглотнул, обретая цвет безупречного алебастра. Уж кто — кто, а обитатели королевских апартаментов хорошо знали, как легко мы отправляли людей на встречу с их богом. Наташа утверждает, что это мобилизует и дисциплинирует.

— Г-господин, — о, начал заикаться, — человек сказал, будто он ваш знакомый. Вроде бы, когда-то вы его хорошо знали.

Может кто-то из людей Ножика? Последнее время он нечасто просит меня о помощи, да и немудрено: ведь под его крылышком оказалась вся преступная рать Лисичанска. Впрочем, до меня дошли слухи о крупных разногласиях между бандитами и лидерами строительной гильдии.

— Хорошо, — я раздражённо махнул рукой, — веди. Сам останешься снаружи и не вздумай никого пускать, пусть тебя хоть режут на куски.

Гостя не было достаточно долго, и я успел перелистать пару десятков страниц, веселясь всё больше. Под конец «Основ» автор окончательно сбрендил, объявив скорый конец света и принялся подробно и живо описывать все его этапы. Именно здесь я ощутил пробуждение интереса к постной писанине. Обязательно порекомендую Наташке — пусть обзавидуется бурной фантазии автора: до некоторых способов умерщвления человеков не додумалась даже она.

— Ну, привет.

Я опустил книгу, несколько офигев от подобного приветствия. Такие вольности позволяли себе лишь девочки да Илья. Человек, осторожно закрывавший дверь, с первого взгляда, показался мне абсолютно незнакомым: невысокого роста плотный бородач с коротко стриженым светлым волосом на круглой голове. Одно ухо чуть надорвано и неровно приросло, а из-под клиновидной бороды ползёт по щеке к глазу тонкий шрам.

Одежда простая, но хорошего качества, обычный житель столицы себе такую вряд ли позволит: коричневые штаны с кожаными вставками заправлены в добротные башмаки, а зелёная куртка изобилует множеством кармашков. Лохматый берет крепко зажат в четырёхпалой руке.

Человек закрыл дверь и криво ухмыляясь, уставился на меня. Я прищурился и нечто смутное начало всплывать из серых глубин.

— Хм, почти уж два десятка годков миновало, а ты ни капли не изменился, — неизвестный покачал головой и ткнул пальцем в свободное кресло, — не станешь возражать, если я присяду?

Серая муть наконец-то прорвалась, выпустив наружу изрядно потрёпанное воспоминание. Ну и ну, кто бы мог подумать!

— Витя, — это я скорее самому себе, — ладно, присаживайся.

— О, вспомнил! Какая честь, — человек с явной нерешительностью оглядел стульчак, обшитый розовым бархатом и присел на самый краешек, — так долго вспоминал, потому что я сильно изменился? Или недосуг запоминать пришельцев из прошлой жизни?

— Не трынди, — я отложил книгу и забросил ногу на ногу, разглядывая непрошенного гостя, — изменился и очень сильно. Нехило так тебя местная жизнь потрепала. Чего раньше не приходил? Могли бы чем-нибудь помочь. Пашка у нас, вон, в дворянах ходит, собственный особняк имеет, глядишь и тебе бы чего сунули.

Витя криво усмехнулся и обвёл взглядом высокие потолки, золочённые канделябры и роскошную мебель. Потом посмотрел мне прямо в глаза и покачал головой.

— Я виделся с Павлом. Прости, но все ваши титулы и прочее у него поперёк горла стоят. А я и сам немалого добился. Если интересно, могу рассказать.

Было ли мне интересно? Скорее — нет. Однако, почему бы и не послушать. Заодно попытаюсь припомнить, откуда я знаю этого персонажа. Витю я помнил весьма смутно. Кажется, давным-давно мы вместе шли в Лисичанск от Хрустального озера, где была какая-то золотая дыра. А вот до этого — серый туман. Почему этот человек сопровождал нас, кто он, почему ушёл? Ни хрена не помню.

И разве это так важно?

Человек заёрзал, устраиваясь поудобнее. Видно было, как окружение давит на него, принуждая ощущать не в своей тарелке.

— Давай, — я ободряюще кивнул, — да ты устраивайся поудобнее. Не бойся, если кто-то сделает замечание, я ему голову оторву. Серьёзно.

Он замер.

— Наслышан о ваших подвигах. Честно говоря, вами детей пугают.

Я засмеялся. Лично слышал, как служанка, укладывая спать малолетнюю дочку, угрожала её приходом Королевы. Ну и пусть. Приятно, когда тебя считают неотъемлемой частью городского фольклора. Правда, Наташа здесь вне конкуренции.

— Да брось ты, рассказывай.

— Сначала было очень тяжело. Почти ничего не понимал, не мог даже милостыню просить, а о работе и речи не было. Наверное, если бы была зима — сдох бы в первый же день. Месяц просто загибался от голода, учился крыс ловить, жил с какими-то оборванцами под мостом. Пытался понять их трескотню, кстати, оказалось действительно очень похоже на немецкий. Как язык начал понимать — стало намного легче.

Осенью устроился с другими, такими же нищими, работать на одного фермера, урожай собирать. Хозяйство у него было — дикий примитив, так я подсказал, как полив организовать и укрывать овощи. Потом ещё какую-ту фигню сделал, уже и не помню, но хозяину понравилось. В общем, оставил он меня. Пять лет я работал на него, как проклятый и копил деньги. А как накопил — вступил в артель строителей, — на физиономии Вити появилась самодовольная улыбка, — а там за десять лет вырос от подмастерья до соглавы Гильдии. Ну и вот, совсем недавно, объединились мы с гильдией лесорубов, а я организовал нечто, наподобие профсоюза. Если бы ещё не местные бандиты, вообще бы горя не знали.

Ага, так вот с кем Ножик кусок не поделил. Ну что же, весьма поучительная история. Можно записать в книжку и читать ленивым детишкам: вот, дескать, если будете работать, то станете такими же успешными, как этот пузан.

— Очень рад за тебя, — равнодушно бросил я, — к нам то, каким ветром занесло? Похвастаться зашёл? Или тебе с Ножиком поспособствовать?

При упоминании местного авторитета, Витя прищурился. Потом отрицательно покачал головой.

— Да нет, сами с усами. На самый худой конец — откупимся, деньги есть, просто неохота их дарить всяким недоноскам. Есть проблема посерьёзнее и деньгами она не решается.

Странно. Как мне казалось, через маленькие металлические кружочки здесь решается практически всё. Ах нет, иногда проблема решается через устранение источника проблемы. Витя заёрзал, вскочил на ноги и начал метаться между стеллажей, нервно комкая берет в ладонях.

— Я собираюсь жениться, — он провёл беретом по лбу, — она — хорошая девушка и мы любим друг друга.

— Так ты приглашение на свадьбу принёс? — я рассмеялся, а человек дико уставился на меня, — да шучу я, шучу! Поздравляю, плодитесь и размножайтесь.

— Так вот, есть проблема, огромная проблема, — Витя вновь сел и в сердцах бросил берет на стол, — моя невеста, Марьяна, она из крепостных графа Усинского. Знаешь такого?

— Естественно. При дворе бывает нечасто, но запоминается. Воняет от него, как от козла, а одевается, точно долбаное пугало. Лилия, ну королева, от него в полном восторге. Говорит: когда граф рядом, шута можно отпускать.

Витя выглядел несколько ошарашенным.

— Королева, — потерянно пробормотал он, — ах да, прости, я забыл, где ты обретаешься. Так вот, для нас граф тоже пугало, но совершенно иного рода. У старого урода есть правило: если кто-то, из принадлежащих ему девушек, выходит замуж, правило первой ночи вступает в силу. А эта самая первая ночь иногда продолжается несколько недель. Я предлагал большие деньги, но граф только посмеялся и приказал выгнать меня взашей.

— Ну и пусть, — я не мог понять сути проблемы. Если бы я переживал всякий раз, когда мои девушки спят с кем-то другим, никаких нервов бы не хватило, — получишь потом свою Марьяну, целую и почти невредимую.

Глаза у мужчины поползли на лоб.

— Но я не хочу, чтобы старый козёл трахал мою невесту! — Витя помотал головой, отчего редкие соломенные волосы на круглой голове встали дыбом, — не знаю, какие у вас здесь, при дворе, обычаи, но мы любим друг друга, и я не готов делить свою любовь с кем-то ещё!

— Ладно, ладно, — я поднял ладонь, останавливая его вопли, — понятно. Прекрати. Ты не хочешь отдавать свою … Марьяну во временное пользование Усинскому и поэтому пришел сюда.

— Угу, — он вновь вцепился в злосчастный берет, — когда я узнал, насколько вы все близки к королю, то подумал: чем чёрт не шутит! Может кто-то из вас, по старой дружбе, согласится помочь, переговорит с королём и тот прикажет графу. Это же не сложно?

Поговорить с Робертом? Бесполезная затея. Даже если он будет трезв, то просто мутно посмотрит сквозь меня и вяло пообещает постараться. Тут же забудет о моей просьбе и напьётся до беспамятства. Лилия? Симон? Эти двое могут, но вот вопрос: хочу ли я решить Витькину проблему именно так?

Это же скучно!

Я улыбнулся своим мыслям. Пора покинуть это пыльное душное помещение и нанести визит графу-затейнику.

Ну и ещё пара нюансов. Оля уехала куда-то, на побережье и отсутствовала вот уже месяц. Это — совсем неудивительно, учитывая скорости перемещения здешних экспрессов. Например, когда мы с Наташей полгода плыли к соседнему континенту и столько же, обратно, я проклял и чёртов парусник, и всех его беззубых матросов.

Итак, Оли нет, а Галя уже пару недель докучает мне требованием повеселить заскучавшую девушку. Значит, Симон опять вовсю погрузился в государственные дела и ему недосуг выгуливать требовательную любовницу. Может, поссорились, такое у них тоже приключается. Стало быть, беру с собой Галю, но не только.

Надо бы чем-то занять Наташу, которая, вот уже третьи сутки подозрительно тиха. Обычно такие периоды затишья заканчиваются вспышкой кровавой вакханалии, когда люди Тайной Канцелярии с ног сбиваются, пытаясь скрыть следы веселья Королевы. Симон тогда приходит ко мне и молча пьёт коллекционный коньяк из моих запасов. Глаза у графа в такие моменты печальные, как у больного пса.

Взять Илью? Последние три месяца мы вновь тайно встречаемся с Виленой и кажется, мой товарищ начал подозревать неладное, потому как разговаривает сквозь зубы и старается не покидать обжитого гнёздышка. Ладно уж, дам ему передышку, пусть насладится простым счастьем влюблённого идиота, лишённого дурацких подозрений.

Ясно, поедем втроём. Однако же, я задумался и совершенно позабыл о госте, который, высказав просьбу, терпеливо ожидал ответа. Тем не менее, по круглой физиономии хорошо заметно, как ему неприятно обращаться ко мне. Чем же мы были связаны? Добивались взаимности одной девицы? Экая фигня в голову приходит. Не помню. Ну и ладно.

— Поможешь? — в голосе прозвучали умоляющие нотки, — совершенно дурацкая ситуация: если бы не артель, бросил бы всё к чёртовой матери и увёз Марьяну, куда подальше! Впрочем, ещё и родственники её…Все у графа в крепостных, куда такую ораву девать?

— Помогу, Витюша, как не помочь старому, гм, знакомому, — я отшвырнул книгу прочь и щёлкнул пальцами. Тотчас в приоткрывшейся щели возник бледный нос лакея, — Королева и Кошка во дворце?

— Королева в тронном зале, — лакей принялся запинаться, а после дрожащим голосом, продолжил, — насчёт Ко…Где Леди, я не знаю. Узнать?

— Естественно, — я поднялся на ноги, и Витя тотчас со стула, — найдёшь меня в тронном и доложишь. Чем быстрее найдёшь — тем лучше, для тебя. Заставишь ждать — пожалеешь.

Как ветром сдуло. Я подмигнул своему гостю и похлопал по плечу: пошли, мол.

Пока мы добирались из дальнего крыла в центральные области, я имел возможность наблюдать за реакцией спутника на все эти подзатёртые ковры, поистёршуюся позолоту и подъеденные жуками резные панели.

Хоть бери и пиши книгу: «Сто оттенков благолепия». А когда навстречу попадался какой-нибудь мелкий виконт, Витя и вовсе прятался за мою спину, сгибаясь в низком поклоне, даром что дворянчик и сам норовил удрать, куда подальше, нервно бормоча слова приветствия.

О, какие люди! Впрочем, не все и не совсем.

— Привет, Илюха, — физиономия у кореша преисполнилась желчью, — здравствуй, красавица.

Вилена испуганно покосилась на спутника, но позволила поцеловать пальчики на руке. Витя, как ты кстати! Недовольство на лице Ильи сменилось искренним изумлением, когда он уставился на соломенноголового толстячка. Тот ответил ему не менее удивлённым взглядом.

— Илья? Пресвятые…Вы так похожи!

— Вот и пообщайтесь, — я потянул Вилену за руку, и она испуганно отошла к окну, откуда открывался отличный вид на какой-то покосившийся замшелый лабаз. Королевское подворье, ха! — на сегодня всё отменяется, моё солнышко.

— Почему? — пробормотала она, мышкой косясь на Илью, — я уже придумала историю про монастырь Сияющего Крыла и договорилась с настоятельницей. Мы же не виделись уже целую неделю!

— Знаю, милая, — я поцеловал её. Увидит Илья? Плевать! — срочное дело. Видишь того пузана? Клоун Усинский задумал трахнуть его невесту, перед свадьбой. Граф такой затейник! Но придётся испортить ему всю малину и позволить свадьбе свершиться без лишних купюр.

— Это так благородно, — девушка провела ладонью по моей щеке, позволив ощутить дрожь её тела. Чёртов Витя, обломал такой кайф! — я всегда говорила: ты — хороший, просто скрываешь доброту под звериной маской.

Подошёл Илья и высверлив во мне пару глубоких отверстий своими жёлтыми гляделками, притянул Вилену к себе. Кажется, дрожь в теле девушки стала ещё сильнее.

— Ты поможешь Витьку? — подозрительно, словно ощущая некий подвох, осведомился товарищ, — зная тебя…

— Не слушай его, Витюша, — я широко ухмыльнулся щурящемуся человечку, — все его слова — беспардонная ложь и навет. Я — самый белый и пушистый при дворе короля Медведки. Недаром знающие люди называют меня Ангелом.

— Ты — Ангел?! — Витю словно отклонило назад, — так это про тебя…Впрочем, неважно.

— Держи с ним ухо востро, — буркнул Илья и кивнул головой, — а ну, отойдём.

Мы проследовали в небольшой круглый кабинет-студию, где за расстроенным клавесином меланхолично музицировала Жанна — компаньонка Лилии и, одновременно, её личная секретарша, симпатичная брюнетка, уделяющая чересчур много внимания крепким винам. Вот и сейчас девушка сделала перерыв для глубокого поцелуя с высоким бокалом. Похоже музыкантша уже успела принять столько, что даже не заметила нашего появления.

— Знаешь, — нервно выплюнул Илья, — иногда я очень сильно жалею об отсутствии оружия, способного нас убивать.

— У тебя вновь появились суицидальные мысли? — осведомился я и сделав пару шагов вперёд, подхватил падающую Жанну, — зайчик, ну нельзя же так издеваться над собой! Вот так, давай сюда, на кушеточку.

— Ты отлично знаешь, о чём я говорю, — товарищ набычился, но попыток схватить меня за одежду или сунуть в рыло не предпринимал. В прошлый раз, когда мы выясняли отношения, ему пришло в голову отхлестать меня по физиономии, и я тотчас впечатал его в стену, — какого дьявола ты никак не оставишь нас в покое? Неужели мало других женщин и девушек? Слушая истории о похождениях Ангела, создаётся впечатление, будто ты умудрился перетрахать всю Влась и половину остального мира, в придачу.

— Ну почему же, половину, — скромничая, промурлыкал я и уложил посапывающую девушку, — Илья, да перестань ты! Мы с Виленой не встречаемся вот уже два года. Успокойся.

— Угу, именно поэтому она хранит в своём потайном ящичке портреты, письма и прочую ерунду, связанную с тобой, а мне рассказывает странные истории о внезапно захворавших монашках, которых необходимо срочно посетить.

Так, Вилену немедленно отправить на курсы по вранью, уж больно никудышная она лгунья.

— Это дерьмо продолжается уже больше десяти лет, — Илья отвернулся и прижался лбом к стене, — и при всём, при этом, я же знаю: она любит меня, но и тебя оставить не может. Как ей объяснить, что ты не благородный рыцарь под маской зверя, а тот самый зверь.

— Женское сердце не обманешь, — я развёл руками, — уж оно то понимает, кто есть, кто. Думаю, именно женщина, рано или поздно, поможет мне в трудный период, пробудит во мне человека, заставит чувствовать и сопереживать. Ну а потом я влюблюсь и…

— Балабол, — Илья махнул рукой, — когда в мои руки попадёт оружие, способное прикончить тебя, то одной дыркой дело не обойдётся.

— Как, — я смеялся, — и в момент смертельной опасности ты не подставишь свою грудь, защищая меня? Не отдашь свою жизнь за меня? Ужас, поверить в подобное не могу!

— С тобой бесполезно разговаривать. Ладно, слушай: сделай хоть одно доброе дело, спаси Витькину невесту и при этом не наломай дров, как обычно. Хорошо?

— Слушаюсь! — я приложил ладонь ко лбу и свёл брови воедино, — разрешите выполнять?

Илья только рукой махнул и тяжело вздохнув, ухватил Вилену под руку, не позволив девушке даже приблизиться ко мне. Смешной! Парочка удалилась так быстро, словно их преследовали черти. Впрочем, как говорят в Лисичанске, иногда чёрта немудрено спутать с Ангелом. Витя, открыв рот, смотрел на это представление, явно не понимая его сути.

— Пошли, — я хлопнул его по плечу, вынудив закрыть рот, — так, когда, говоришь, у тебя свадьба?

— Послезавтра, — Витя, морщась, потёр ушибленное место, — всё уже готово к торжествам и если бы не…

— Тянул до последнего, — задумчиво пробормотал я, — значит успел перепробовать все другие варианты и лишь после отправился ко мне. Не доверяешь, значит?

Человек остановился и насупившись, уставился в пол у своих ног. На загорелой коже лба выступили бисеринки пота. Ну ка, ну ка, думаю сейчас меня одарят некой правдой-маткой. Обожаю такие моменты, ведь они случаются так нечасто: в глаза вообще не говорят, да и за спиной всё реже шушукаются.

— Ты хоть представляешь, какие о вас рассказы ходят среди людей? Одна коронация чего стоит! Хоть батюшка и говорит, будто в тот день Всемогущий, — Витя достал из-под камзола звезду и прижал к губам. Хм, — явил всеблагую милость, но мы то знаем: гора трупов не есть признак божьего милосердия.

— Но ты всё же пришёл, — спокойно констатировал я. Витя заблуждался: истории о демонах короля были мне известны даже лучше, чем ему. Симон собирал и хранил в архивах все, в том числе и те, за которые можно было запросто угодить в подвалы Тайной Канцелярии, — ладно, проехали. Обещал помочь — значит помогу. Сейчас только встретимся с Королевой и Кошкой.

— Это те, о ком я думаю? — человек выглядел испуганно-настороженным, словно ожидал нападения, — и зачем собирать так много участников?

— Это, Витюша, Галя и Наташа, — я неторопливо шествовал вперёд, по спешно пустеющим коридорам дворца, — просто хочу свозить девочек в глубинку. Пусть прикоснутся к источнику народного духа, напитаются пасторалью, а то их последнее время всё по заграницам носит. Космополитки чёртовы, как их ещё назвать.

Честно говоря, я почти не вдумывался в собственные слова, точно так же, как и не обращал внимания на человечка, семенящего рядом. Память упорно отказывалась открывать те воспоминания, которые относились ко времени нашего прибытия в Лисичанск. И если прежде это не особо волновало меня, то сейчас я ощущал нарастающее бешенство. Можно было, конечно, поинтересоваться у спутника, откуда, чёрт побери, я его знаю, но выказывать слабость перед человеком? Никогда!

Лакеи, синхронно прогнувшись, распахнули двери в тронный зал и так слаженно, захлопнули их за нашими спинами. За последнее десятилетие помещение заметно улучшилось, прибавив, как в пышности, так и во вкусе. Убранством занимались Лилия и Наташа, выколачивая из Роберта все необходимые им средства. К дьяволу дурацких ангелочков и херувимов — чистый голубой свод и белоснежные стволы тонких колонн вдоль стен.

Система зеркал, разработанная лучшим физиком Власи, позволила обойтись без громоздких люстр, обеспечив зал великолепным освещением, напоминающим дневной свет. Фокус его сходился на двойном троне, как бы заключая его в ослепительный водопад сияния. Когда видишь первый раз, просто мурашки бегут по коже. Люди так говорят.

Сейчас королевский трон был полностью занят. Но если одна из половинок оказалась занята по праву, то вторая…В общем, Лилия и Наташа вели обстоятельную беседу, игнорируя присутствующих лакеев, фрейлин и охрану, словно их и не было. Лилия лениво общипывала огромную кисть винограда, а Наташа, положив ножки на пунцовый пуфик, позволила мускулистому слуге делать ей массаж ступней. Насколько я знал, если массажист окажется хорошим профессионалом, его может ожидать неожиданное вознаграждение. Или — нет. Мысли в голове Наташи блуждали по весьма непредсказуемым траекториям и понять их ход не мог никто.

Даже я.

Охрана было встрепенулась, но увидев, кто пожаловал, постаралась, как можно тщательнее, изобразить скульптурную группу. А если подумать: кто может угрожать Лилии в присутствии Наташи? Кроме самой Наташи, разумеется. Но тут уж ничего не поделаешь.

— Эй! — крикнул я, приближаясь и насладился эхом, шустро удравшим за колонны. Акустика тут воистину божественная: когда группа смазливых монашек поёт, а капелла, я просто растворяюсь в океане наслаждения, — разрешите поучаствовать?

Ната приподняла бровь и ухмыльнулась. Потом её вторая бровь уподобилась соседке. Девушка уставилась за мою спину.

— Ты завёл себе личного шута? — она взялась пальчиками за подбородок, — где-то я его уже видела…Очень давно.

— Здравствуй, мой ангел, — Лилия встала с трона, чтобы поцеловать меня, — и действительно, какую такую мышку приволок наш котик?

Ната пихнула массажиста и тот плюхнулся на задницу, недоумённо уставившись на девушку. Но та уже забыла про него и насупив брови, двинулась в сторону коленопреклонённого Вити, ткнувшегося лбом в бликующий пол.

— Вреда не причинять, — тихо сказал я, когда Наташа проходила мимо, и она согласно кивнула, — интересно, вспомнишь или нет.

У самого то, кроме имени так ничего и не всплыло.

— Ха, — выдохнула девушка и остановившись рядом с человеком, медленно приподняла его голову, взявшись за подбородок. Некоторое время она пристально вглядывалась в напряжённое лицо, — вроде бы похож на местного, но нет — черты лица скорее присущи жителям архипелага. Хоть откуда здесь островитяне? Тем более, простолюдин, — она прищурилась, — чёрт возьми, вот это встреча! Здравствуй, Витя и прекращай изображать зародыш.

Я медленно хлопнул в ладоши, и Наташа очень важно поклонилась, после чего рассыпала вокруг звонкие колокольчики смешков. Витя изумлённо уставился на неё, а потом, повинуясь настойчивому жесту, поднялся с колен.

— Привет из прошлой жизни, — совершено спокойно заметила Наташа и вернулась ко мне, — иногда очень даже полезно вспомнить, кем была бабочка, перед тем, как покинула кокон.

— И кем же? — саркастически осведомился я, но вместо ответа получил лишь поцелуй, благоухающий цветами.

Теперь Лилия и Наташа стояли по обе стороны от меня и внимательно разглядывали Витю, нерешительно мнущего берет. Кажется, в данный момент, человек больше всего желал провалиться сквозь землю.

— Итак, прошу любить и жаловать, — обратился я к королеве, — наш старый знакомый — Виктор, насколько я понимаю, он занимает важный пост в Гильдии Строителей, — Лилия заинтересованно взглянула на нервничающего посетителя: последнее время она всё больше вникала в государственные дела, практически задвинув непрерывно пьющего Роберта в свою тень, — однако здесь он по личному вопросу.

Продолжая представление, я подошёл к трону и занял половину, предназначенную королю. Девушки переглянулись, и Наташа кивком дала разрешение. Лилия тотчас плюхнулась на мои колени и охватив изящной ручкой за шею, пощекотала за ушком. Ната успела облачиться в строгий костюм приглушённых тонов и сделала заинтересованное лицо. Тем не менее, я хорошо знал: весь её интерес — обычная маска. Витя ошеломлённо взирал на это действо, но он оказался единственным удивлённым; свита ничем не выдавала чувств: воспитание. Да и успели уже привыкнуть.

— А вот и я! Всем чмоки! — ну вот, теперь наша дружная компания в сборе, — пуся, почему не заглядываешь? Лилечка, моё ты солнышко, я такой фасончик для тебя присмотрела: закачаешься! А это ещё что за чучело?

«Чучело» и Галя уставились друг на друга, потом по лицу Кошки прошла некая рябь, но тут же исчезла. Девушка, продолжая щебетать, протанцевала к трону, успевая раздавать поцелуи, щекотать охранников и менять костюмы, демонстрируя «фасончики» королеве. Наташа тяжело вздохнула и откинулась на спинку трона, вопросительно глядя на меня.

— Девочки, — Галя умолкла и присела на подлокотник королевского насеста, — позвольте закончить. Итак, как я уже говорил, у Вити имеется просьба личного характера.

— Вити? — вскинулась Галя, но под строгим взглядом Наты, взмахнула руками, — всё, всё, молчу!

— Так вот, нашгость намеревается жениться, но некий, знакомый нам всем, граф Усинский, на правах владельца посёлка, имеет желание первым испробовать невесту этого человека.

— В чём проблема то? — тихо проворчала Наташа, — пусть его…

— Кажется, есть такой дурацкий закон, — Лилия задумалась, — надо бы его отменить: глупость чистейшей воды. Но это потребует определённого времени. Когда состоится свадьба?

— Послезавтра, — я поцеловал её в щёку, — так что, твой вариант — не вариант. Предлагаю навестить графа-проказника и убедить его отказаться от дурацких притязаний. Мы же сможем быть весьма убедительны, если пожелаем.

Галя хихикнула и принялась накручивать мой локон на свой пальчик, а Лилия помрачнела и нахмурилась. Некоторые наши методы убеждения королева открыто критиковала, обвиняя нас в излишней кровожадности.

— Я могла бы написать письмо графу, — неуверенно пробормотала Лилия, — этого вполне достаточно. Ни один из дворян…

— Ни один из дворян, моя милая, не сознается в ослушании и ни один из черни не рискнёт выдать своего хозяина. Поэтому Усинский спокойно сожжёт твоё послание и тут же забудет о его существовании, — королева лишь пожала плечами: она знала своих вассалов не хуже, чем я, — а вот визит двух очаровательных девушек и твоего покорного слуги — совсем другое дело.

— Что от меня требуется?

— Комфортабельный экипаж и лошади порезвее. Насколько мне известно, Усиновка находится в пятнадцати лигах севернее Лисичанска и дороги там не блещут особой ухоженностью.

— Ты клевещешь на королевскую власть! — Лилия ущипнула меня за бок, — ещё скажи, будто деньги, предназначенные для ремонта дорог, разворовали и потратили на увеселения.

— Можно подумать, не так, — меня ущипнули ещё сильнее, а Наташа громко расхохоталась.

Витя наблюдал за нами со странным выражением на лице, точно у него зверски болел зуб, но он опасался притронуться к щеке. Симон, как-то, то ли в шутку, то ли всерьёз, укорил меня: дескать наши вольности с представителями королевского семейства вводят непривычных зрителей в настоящий ступор. Во дворе то все уже давным-давно привыкли.

— Велимир, — не успела королева произнести имя, а небольшого роста чернявый парень уже заглядывал ей в рот, сжимая в длинных пальцах крошечный блокнот и перо, — распорядись: пусть запрягают мою выездную карету и подберут рысаков поприличнее. Последнее поступление — просто ужас какой-то, сплошные одры! Да и ещё, когда закончишь на конюшне, метнись в баню, пусть как следует прогреют воду и добавят розовых лепестков. Свободен.

Парень исчез, как его и не было.

Королева надумала принимать ванну. А ведь как брыкалась и визжала, когда я первый раз опустил её обнажённое тело в исходящую паром лохань! Идиотские поверья о потусторонних демонах, входящих исключительно в чистое тело, искоренялись, но, к сожалению, слишком медленно. Впрочем, для дворян, особенно молодых, существовал мощнейший стимул, подстёгивающий тягу к личной гигиене. Каждый хорошо знал: чтобы попасть в постель ко мне, или к моим девочкам, недостаточно одной природной красоты и обаяния. Как говаривала Наташа, вышвыривая назойливого грязнулю из окна: «Чистота и гигиена — залог продолжительной жизни».

— Хотела наведаться в одно место, — задумчиво пробормотала Наташа, выбираясь из уютных объятий трона, — ну да ладно, скажу Паше, он и сам позаботится.

— Собачку не берёшь? — хихикнула Галя и шлёпнул излишне болтливую девицу по губам. Она зашипела, — да ладно тебе! Все же знают, как его Натка зовёт.

— Что дозволено Юпитеру, от того бык получает по губам, — в целях компенсации урона я поцеловал её, — дуй-ка ты на конюшню, вместе с Витьком. Заодно покажешь ему все злачные места королевской обители, а он расскажет тебе историю своего успеха. Может и научишься чему…

— Ха, — она вздёрнула носик, — ещё раз, ха! Какой-то человек меня будет учить.

После того, как мы остались одни, насколько это было возможно в толпе слуг и фрейлин, я ссадил королеву на соседнее седалище и повернулся к ней, склонив голову, чтобы нас никто не подслушал.

— Теперь можешь говорить, — прошептал я, — весь разговор тебя просто разрывало, от желания вмешаться, но ты сумела сдержаться. Или ты стеснялась именно меня?

— Нет, — она помотала головой, — не тебя и не твоих друзей. Я даже не знаю, как это высказать…Твоё отношение к людям, ко всем людям, даже к тем, кто вроде бы дорог тебе. Я, Милята, Вилена, даже про нас ты забываешь во имя азарта, развлечений или своих амбиций. Все мы периодически страдаем, когда тебя начинает заносить, хоть стараемся этого и не показывать. Но хуже всего, во всём этом, что ты не ощущаешь никакого чувства вины, когда причиняешь нам боль!

— Постараюсь следить за своими поступками, — серьёзно сказал я, не ощущая внутри ничего, кроме спокойной пустоты, — но к чему весь этот пафос?

— Мне ничуть не жаль Усинского, — Лилия вновь покачала головой, — но если твои увлечёшься, могут пострадать люди. Много абсолютно невинных людей. Пообещай держать себя в руках.

— Обещаю, — улыбнулся я и в мыслях не имея намерения сдержать слово.

— В общем то, никто толком не знает, — Наташа опёрлась локтём о дверцу экипажа и подставила гладкое лицо порывам ветра, — скорее всего, эпидемия чего-то, вроде Напасти, но вполне могло быть и нападение кочевников, в то время их ещё не отогнали далеко в степи. Мы с Олей довольно долго изучали развалины, но так и не смогли понять. Есть следы пожара, но его причины…

— Кладбище выглядит намного лучше самого города, — хмыкнул я и пощекотал животик Галины. Именно она, кстати, и начала разговор о Проклятом Погосте, — поэтому большинство кладоискателей рыскает именно там, а в остатки Лунного стараются не соваться.

— Теперь то проще, — ухмыльнулась Наташа и подмигнула Гале, — а раньше никто не мог понять, почему люди, возвращающиеся с Проклятого, иногда бесследно исчезают. Дылда то знал, но помалкивал, до поры, до времени.

Карету тряхнуло и Витёк, сидевший в самом углу экипажа, громко щёлкнул зубами. Галина хихикнула и ткнула меня пальцем в бок. Для неё эта поездка была обычным путешествием, коих она уже успела перенести огромное множество. Какая разница, куда катить: на север, к огромным белым чудовищам, роющим норы в исполинских сугробах или на юг, в бесконечные чёрные пустыни, среди которых изредка попадаются островки ярких деревьев и бездонных ледяных озёр. Поначалу всё это завораживало, но после накатывала скука и мы вновь возвращались в Лисичанск, проклиная его грязь и вонь. Вот такая ностальгия.

В отличии от подруги, Наташа хорошо осознавала, наша поездка — не совсем то, чем кажется. Именно поэтому и оставила Пашу во дворце, отправив с каким-то пустяковым заданием в казначейство. Временами девушка задумчиво посматривала в мою сторону, меняя золото глаз на бездонный мрак непроглядного омута.

— Есть байка, про то, как вы прикончили Селезней, — подал голос Витя и физиономия Гали тотчас расплылась в широкой улыбке, — рассказывают, как вампиры гостили у этих людоедов и заключили с ними сделку, но после передумали и убили всех говнюков. Даже странно вспоминать, что я сам участвовал во всём этом.

— Давайте я лучше расскажу историю про призраков Проклятого кладбища, — с улыбкой перебила его Наташа, — она гораздо интереснее. Мы с Олей составили пару томов городского фольклора и там попадаются весьма занятные сказочки, — она подмигнула, как бы намекая, кто именно является персонажем означенных историй.

— Кажется, я уже слышала её, — задумчиво пробормотала Галя, но, обняв меня за шею, махнула рукой, — давай, всё равно не помню.

Наташа откинулась на спинку мягкого кресла и задёрнула шторку на окне, отчего цокот копыт отдалился, раздаваясь где-то, на границе слышимости. Внутренности кареты заполнил мягкий коричневый полумрак и если бы не лёгкое покачивание, можно было бы представить себя в будуаре придворной дамы: небольшие удобные диваны и кресла, маленький изящный столик и пара светильников на стене.

— Давно это было, — Ната на мгновение полыхнула глазами, отчего Витя зябко поёжился, но тут же приглушила их свет, — отчаянные парни, промышлявшие на дорогах, поймали одинокого путника, которого, невесть как, занесло на тракт в полночь. Денег у бедолаги не оказалось, точно так же, как и других ценностей. Бесполезный улов. Таких удальцы обычно бросали в канаву у дороги, чтобы они не вывели на их след городскую стражу. В последний момент бродяга предложил отвести молодцов к себе домой, посулив круглую сумму, спрятанную в погребе.

Поразмыслив, атаман согласился, но предупредил: малейшая попытка оповестить стражу и глотка неудачника тотчас окажется перерезанной. Человек согласно кивнул, но при этом, как-то странно ухмыльнулся.

Жил путник на окраине Лунного и пообещал провести разбойников кружной дорогой, обминающей посты стражи. Молодцы, скрыв лица под капюшонами плащей, отправились следом за проводником, грезя о золоте и грядущих кутежах.

Ночь та оказалась тёмной, точно в преисподней: луна убывала, а небо затянули тучи. Поднялся сильный ветер и ветви деревьев качались во мраке, словно лапы неведомых чудовищ, угрожающих путникам. Может кто, более трусливый, счёл бы это за предупреждение и повернул назад, но молодцы давным-давно позабыли про страх, как, впрочем, и про жалость к своим жертвам.

Наконец лес закончился, и горожанин повёл разбойников по улицам Лунного. Наступила полная тишина и только тёмные глыбы домов возвышались вокруг. Ни единого проблеска света, точно весь город вымер. Странным это показалось атаману и предчувствуя подвох, он достал оружие.

— Пришли, — глухо сказал их пленник, не торопясь оборачиваться и указал на домик, кажущийся необычайно крохотным.

— Так неси золото, — атаман ткнул его ножом.

— Погоди, — человек, по-прежнему, стоял спиной к удальцам, — помнишь, месяц назад вы поймали на тракте мужчину, женщину и маленькую девочку? Вы их ограбили, а после — убили.

— Может и помню, — криво ухмыляясь, бросил атаман, — тебе то какое дело?

В следующее мгновение яркая вспышка ослепила бандитов и долгое время они ничего не видели. А когда зрение вернулось, то парни обнаружили, что вокруг нет никакого города, а лишь покосившиеся плиты кладбища. Прямо перед молодцами стояло недавнее надгробие, на котором было три имени: мужское и два женских.

Страх сковал людские сердца, и разбойники бросились прочь, но кусты хватали их цепкими ветками, колючки рвали одежду, а деревья заступали дорогу. Когда парни совершенно выбились из сил и упали на землю, то обнаружили перед собой всё ту же плиту с тремя именами. Паника подняла их на ноги и погнала прочь, но в какую бы сторону они не бежали, проклятое надгробие не отпускало разбойников от себя.

С тех пор удальцов никто не видел, но говорят: если в самую тёмную ночь месяца остановиться у Проклятого кладбища, то можно услышать крики о помощи и различить светящиеся фигуры, блуждающие среди могил.

— Прикольно, — сказала Галя, — а помнишь ты ещё рассказывала сказочку про демона-проказника и похотливую кошку, сбежавшую от него прямо из кровати?

— Ты рассказывала ей эту историю? — изумился я, а Наташа хрюкнула и спрятала лицо в ладонях, — и она тебя даже не поцарапала?

Галя внимательно посмотрела на меня, потом на Натку и нахмурилась.

— Она даже не поняла, в чём соль! — плечи Наташи тряслись.

— То-то я думаю, почему Оля так хохотала, — Галька больно ущипнула меня, — похотливая кошка, ха! Ничего подобного со мной вообще никогда не происходило! Вот так. И вообще, дурацкая, абсолютно несмешная сказочка для дебильных детей.

— В Усиновке её все знают, — подал голос Витёк, на физиономии которого появилась неожиданная улыбка, — обычно её рассказывают сразу после той, где Ангел совращает жену посла, пока тот трапезничает с королём.

— Это ещё кто растрепал? — изумился я и покосился на совершенно пунцовую Галю, — понятно. В чёртовом дворце ни хрена нельзя сделать, чтобы за тобой не следило полсотни глаз! Надо будет почитать твою книгу, последить за своими похождениями.

— О, для тебя там выделена целая часть, — Наташа лукаво ухмыльнулась, — такой персонаж…Влюбиться можно.

— Или испугаться, — очень тихо проворчал Витя.

Карета остановилась, и грум в лазоревой ливрее повис на подножке, осторожно сунув веснушчатое лицо в окно. Смазливая мордашка, такие обычно нравятся Гале. Вот и сейчас слуга, точно преданная собачка, внимательно смотрел в глаза девушке, расположившейся на моих коленях.

— Прошу прощения, — грум сверкнул крепкими белыми зубами, довольно редкими, как для здешних мест, — кучер, сталбыть, пребывает в недоумениях. Дорога, её растудыть, расходится. Прямо, эт — в Усиновку, а влево, сталбыть, в именье его светлости. Так, кудыть?

Судя по речи, при дворе ещё не слишком долго. Где Галя раскопала сей лохматый подарок судьбы? Впрочем, это — её дело. Касательно вопроса…Прямо сейчас я к графу не собирался: навестим его светлость вечерком. Наташа вопросительно мотнула головой, а Витя сжал в руке многолучевой оберег, точно решалась сама его судьба.

— Давай прямо, — я поцеловал Галю в шейку, заработав ревнивый взгляд слуги, — окунёмся в пастораль, хочется почувствовать себя героем буколики, опроститься…

— Начни со смены лексикона, — Ната скорчила недовольную физиономию, — сталбыть, растудыть…Убивала и за меньшее!

— Но, но, — Галя нахмурилась, — пока даже не вздумай! Я ещё не наигралась. Что я, зря его отмывала и приводила в порядок?

Значит я угадал.

— Научи этот кусок дерьма выражаться по-человечески или, по крайней мере, молчать в моём присутствии, — Наташа преодолела приступ раздражения и вновь подставила лицо свежему ветерку, несущему аромат цветущих деревьев, вперемешку с вонью дерьма. Как всегда, на полбочки мёда — полбочки дёгтя. Здесь и повсеместно. Пропорции иногда меняются, но почему-то всегда в худшую сторону.

Полоса деревьев поредела, открывая поля, уходящие далеко, к самому горизонту, где лениво плыла кавалькада пухлых облаков. В глаза сразу же бросались ухоженные участки с золотистыми колосьями, устремившими к небесам остистые верхушки. Тёмные фигуры крестьян активно орудовали длинными предметами. Какого чёрта они там делали — не знаю, сельское хозяйство меня никогда не интересовало.

Кое где взгляд натыкался на рослого детину с увесистой дубиной в мускулистых руках. Дружинники графа, как и другие надзиратели, имели двойное задание: охранять работающих крестьян от разбойников и следить, чтобы опекаемые не отлынивали от работы.

Поля вновь сменились деревьями, но теперь — фруктовыми. Судя по всему, Усиновка успешно процветала, как и большая часть мелких поселений Власи. Стоило Лилии и Симону установить жёсткий контроль над денежными потоками королевства, позволив Роберту пить в своё удовольствие и дела пошли на лад. Если бы ещё не постоянное нытьё Ильи: дескать экономический подъём соседствует с нарастающим мракобесием. Но тут уж следует выбирать что-то одно: или университеты, или сытые горожане.

Карета замедлила ход и чей-то пронзительный голос принялся повизгивая требовать какие-то «грамоты али ишшо какие дохументы». Оглушительный хлопок кнута и жалобное повизгивание возвестило о том, что кучер вполне профессионально справился с возникшей проблемой. Да и то, каким нужно быть идиотом, чтобы остановить экипаж с королевским гербом на дверцах?

Витёк, при звуках пронзительного голоса, рванувший было к выходу, осел и широко ухмыльнулся.

— Пёс Усинского, — пояснил он, — ночью, когда действительно опасно, они удирают в трактир и щупают там местных девок, а днём выползают к воротам, показать, кто тут хозяин.

Я выглянул наружу. Около распахнутых ворот сидел в пыли долговязый бородач и растерянно смотрел на карету, пытаясь зажать ладонью кровоточащую рану на щеке. Ещё один верзила, в такой же зелёной одежде, удрал на другую сторону дороги и хлопал беззубой пастью, испуганно уставившись на герб Медведко.

— Простонародное быдло, — фыркнула Галя, прижимаясь ко мне, — надо было его переехать.

Эти её слова вызвали у меня некие полузабытые ассоциации, но смех Наташи спутал все мысли. К чёрту. Не люблю ворошить прошлое, да и зачем?

— Мой дом в самом краю деревенского тракта, — подал голос Витёк, — если пожелаете, то приглашаю в гости. Познакомлю вас с Марьяной, моей невестой.

— Почему бы и нет, — я пожал плечами, а неугомонная Галина, высунув голову в окно, озвучила направление.

— Весьма приличное поселение, даже на фоне всеобщего подъёма, — заметила Наташа, которая частенько шастала по задворкам Власи, то ли в поисках приключений, то ли, действительно, изучая древние постройки, — похоже, Усинский неплохо следит за свей собственностью.

— Какое там! — Витя махнул рукой, — больше вредит. Если бы не сельская община, да наша гильдия, посёлок давно превратился бы в пепелище. В своё время, люди графа просто обожали, заложив за воротник, швырять факела в крыши домов. Развлекались.

Если он пытался пробудить сочувствие в ком-то, из присутствующих, то его усилия пропали втуне. Ольга да Илья, вот кто бы его внимательно выслушал и пожалел, а Натка с Галей…Для первой, человек являлся не более, чем абстрактным символом, смерть которого ничего не меняла в системе её личных ценностей и приоритетов, а для второй существовали лишь привлекательные особи мужского пола. Впрочем, большинство из них, очень быстро надоедали ветренице, смещаясь в область пищевого интереса. Про себя я и вовсе молчу. Илья постоянно называет меня бесчувственной скотиной, забывая, на какие уступки я пошёл, ради него. В общем, если я — бесчувственная скотина, то он — неблагодарная.

Маленькие ухоженные домики, крытые свежей соломой, сменились более крупными зданиями, с блестящими черепичными крышами. Сразу ощущается дистанция между местной беднотой и деревенской элитой. В городах, правда, эта пропасть гораздо шире.

— Мой дом — следующий, — подсказал Витя и Галя приказала кучеру сбавить ход, — вон тот, с красным фасадом.

Хм, а наш подзащитный действительно неплохо устроился: этот домик оказался самым большим и представительным. Двухэтажное здание, с чем-то, подобным башенке и колоннами у входа. Такие постройки могли позволить себе не самые бедные, из дворян Лисичанска, а тут — даже не дворянин.

— Добро пожаловать, — с плохо скрываемой гордостью, возвестил Витя и полез наружу, — прикажу подавать на стол.

— Витя, — очень мягко сказала Наташа, выскальзывая из кареты, — мы не питаемся вашей пищей. И не любим смотреть, как жрут люди.

Человека точно молнией ударило. Он остановился и уставился на нас приоткрыв рот. Похоже, спутник успел привыкнуть к облику спутников и позабыл, кого собственно попросил о помощи. Обстановку разрядила Галя.

— Ничего себе хоромы отгрохал! — пробормотала она и повертела головой, — получше остальных. Прям, как тогда у виконта…Как там его?

Обычное дело, имена знакомых сыпались из памяти, по мере того, как их обладатели покидали круг нашего общения. И хорошо, если при этом они, хотя бы, оставались живы. Как-то Симон подсунул мне рукопись какого-то Люсеня и спросил моё мнение. Неплохой труд, с любопытными допущениями, возвышающими его над уровнем общей серой массы. К сожалению, книга обрывалась в том месте, где автор пытался свести воедино концепцию бесконечной вселенной и некоего общего разума, который он именовал богом. Я посетовал на незавершённость труда и Симон очень долго и очень странно смотрел на меня. Кажется, я когда-то встречался с автором. Не помню.

Грумы спрыгнули на землю и принялись отряхивать друг другу ливреи, запылившиеся за время путешествия. Кучер, опёршись о крышу экипажа, чистил пёрышком трубку, а его помощник деловито осматривал скакунов, особое внимание уделяя копытам. Деревенский люд, мало-помалу, начинал проявлять любопытство, пока ещё достаточно робкое. Старики и совсем крохотные детёныши выползали из дворов, настороженно глядя в нашу сторону. Бьюсь об заклад, такие гости — дело для них весьма редкое.

— Пойдём внутрь, — пригласил Витя. Я распоряжусь, чтобы коней распрягли и разместили в самых лучших стойлах.

Похоже он уже успел оклематься от ледяного душа, которым его окатила Ната. Молодец. Многие людишки, зная, кто мы есть и чем питаемся, в разговоре с нами не могли и слова произнести, а лишь бледнели и обливались потом.

— Идём, — согласился я и лакеи тотчас рванули вперёд, соревнуясь в скорости открывания дверей.

Произошла секундная заминка, когда Витина прислуга выясняла отношения с нашей свитой, но вид королевского герба на ливреях и холёных физиономий, поставил деревенских на место и они подчинились командным окрикам наших павлинов.

— Если пожелаете, то можно отдохнуть в саду, — хозяин начал суетиться, указывая рукой в глубь ухоженных насаждений, где уже начинал облетать цвет, — там есть уютная беседка.

— Позже, — Наташа, с непонятной улыбкой, обвела взглядом двор, — ты обещал познакомить нас со своей невестой, Марьяна, если я не ошибаюсь?

— Да, да, конечно, — хозяин сердито сверкнул глазами на парня с ножницами в руках и тот деловито склонился над кустом, росшим вдоль дороги, однако продолжил пожирать глазами благородных дам, пожаловавших во двор. Галя остановилась и пихнув Наташу локтем в бок, кивнула в сторону садовника. Та внимательно осмотрела атлетическую фигуру, русые кудри, падающие на юное лицо и согласно кивнула. Всё, попался.

Тяжёлые деревянные двери, пахнущие чем-то терпким, отворились, издав лёгкий скрип и пропустили нас внутрь. Здесь не был огромного приёмного зала, как это принято в городских строениях знати: небольшое помещение с тремя арками, уводящими в разные стороны и двумя окнами, впускающими потоки солнечного света.

У входа, явно ожидая нашего прихода, стояла группа молоденьких девушек, скромно, как и полагается по местным обычаям рассматривающих то ли кончики туфель, торчащих из-под тяжёлых юбок, то ли янтарные плиты пола. На всех троих — белые передники без какого-либо узора, а тяжёлые косы, переброшенные через правые плечи, толстыми змеями истекали из-под белых же кокошников. Стало быть, все — незамужние. Идиотские условности за городом были гораздо сильнее, вынуждая соблюдать их даже в мелочах.

Лицо средней девушки показалось мне смутно знакомым, но абсолютно не впечатлило: слишком выдающиеся скулы и широко посаженные глаза. Не мой тип, в отличие от блондиночки справа, которая периодически постреливала зелёными искорками из-под пушистых ресниц и старательно прятала лукавую улыбку, плотно сжимая пухлые губки.

— Хм, — задумчиво протянула Ната и сделав пару шагов, остановилась перед встречающими, — насколько я понимаю, это и есть пресловутая Марьяна? Очень интересно, — она повернулась ко мне, — никого не напоминает?

— Напоминает, — я пожал плечами, — не помню. Ты, собственно, зачем спрашиваешь? Может когда-то спал с кем- то похожим.

— Вряд ли, — Ната хмыкнула и поинтересовалась у Вити, — долго искал, невестушку то? Ты, как я погляжу, во всём стараешься идти до конца.

— Это точно, — он кивнул тяжёлой головой, — во всём.

Я, тем временем, сумел поймать одну из зелёных искорок в глазах белянки и удержал её, внимательно изучая чуть вздёрнутый носик, румянец на щеках и непослушную прядь, упавшую на гладкий лоб. Кажется, я обеспечил себя досугом на сегодняшнюю ночь.

— Добро пожаловать, гости дорогие, — голос Марьяны дрожал и срывался, словно девушка была взволнованна или испуганна, — позвольте пригласить вас в горницу, где вы сможете разделить с нами…

— Обед отменяется, — прервал её Витя и подойдя ближе, приобнял за плечо. Девушка вздрогнула и в широко распахнутых глазах мелькнул страх. Забавно, — просто посидим, поговорим.

— Лада, Мира, — Марьяна взяла себя в руки, — уберите приборы и накройте на двоих. Ужинать будем позже. Никуда не уходите, можете потребоваться.

Когда блондиночка, судя по всему — Лада, проходила мимо я придержал её, взяв за руку и повернул к себе. Румянец, украшавший тугие щёчки, тотчас залил всё лицо, а зелёные глаза поднялись на меня и тотчас спрятались за ресницами. Я ощутил возбуждение. Такой, прежде, была Вилена.

— Господин? — Марьяна встревоженно сделала шаг вперёд, — прошу прощения, но Лада засватана. У неё свадьба аккурат на огнеколесье.

Я покосился на неё и усмехнулся, продолжая сжимать тонкие пальчики, с по-детски обкусанными ногтями. Свадьба, стало быть? И если не случится нечто, отменяющее местные обычаи, Усинский первым отведает этот цветок? У меня имеется встречное предложение.

— Лада.

— Да, господин. — она робко взглянула на меня и в этот раз я цепко удержал её взор. Вот так. И ещё так.

Наташа хихикнула, а Галя показала мне язык. Им то было великолепно видно, чем я занимаюсь, а вот для остальных сценка выглядела банальным перемигиванием. Правда девушка начала тяжело дышать и непроизвольно потянулась ко мне. Я осторожно отпустил дрожащую ладошку и улыбнулся.

— Иди, милая, занимайся своими делами.

Насупившаяся Марьяна попыталась выдать какую-то гневную тираду, но Витя положил руку на её плечо, сопроводив жест экспрессивным шёпотом, в котором различались лишь отдельные слова: «Ангел», «Остынь», «Уйдут». Тем временем, служанки выскользнули из прихожей, причём Лада всё время оборачивалась, прижимая руки к вздымающейся груди, а Мира испуганно взвизгнула и подпрыгнула, когда Галя ущипнула её за попку.

— Пройдёмте, — принял я приглашение хозяев и взял под руки хихикающих Галю и Наташу, — хвастайтесь.

— Ну, после королевских палат то, — протянул Виктор, увлекая невесту за собой, — особо хвастаться нечем.

— Эх, Виктор, — протянула Ната, выговаривая имя с забавным прононсом, — чёртова постройка неуютна, точно скотский хлев и полна уродливых помещений с пошлым декором и дурацкой мебелью. Самый лучший домик, который я могу вспомнить в Лисичанске, это — жильё Ильи.

— Очень уютный, — согласился я и поймал насмешливый Наткин взор, — особенно, когда хозяйка тоскует в одиночестве.

Марьяна забубнила в ухо жениха, но тот отрицательно покачал головой. Я хорошо различил: «Не нравится». Ха! Я много кому не нравлюсь, пока меня не узнают поближе. Потом начинают бояться. Или любить. Бывает — одновременно.

На стенах коридорчика висели аляповатые картины, которые Наташа тотчас обозвала лубочной прелестью, стоящей того, чтобы повесить в тронном зале, вместо имеющейся пафосной ерунды. Ну, не знаю, меня карикатурные поселяне, среди гипертрофированных овощей совсем не впечатлили.

Горница оказалась обычной гостиной, где за плотным покрывалом скрывалась исполинская печь, а центр помещения занимал массивный круглый стол, откуда, уже знакомые, девицы спешно убирали тарелки, миски и уже принесённую снедь. При нашем появлении Мира пихнула Ладу и тихо захихикала. Лица Лады я не видел, но её уши пылали.

— Присаживайтесь, — предложила Марьяна, указывая на крепкие стулья с высокими спинками, — гости дорогие, чувствуйте себя, как дома.

На последних словах её натурально закоротило, и девушка испуганно уставилась на меня, видимо пытаясь представить, как такой страшный демон ведёт себя в естественных условиях. Глупая, я же — сама кротость.

— Если никто не против, — взгляд в мою сторону, — то я пройдусь по саду, полюбуюсь деревьями, кустиками, — Галчонок улыбалась так невинно, как это умела лишь она, — сами знаете, как я люблю природу.

Наташа глухо хрюкнула, а я мотнул головой: вали, мол. И действительно, подобные посиделки лишь утомляли девицу, после чего она долго жаловалась: дескать, я и Наташа выставляли её полной дурой, а Оле лишь бы похихикать. Дальше — нервы, выпущенные когти, исцарапанные физиономии и прочая истерика. А так, займётся садовником, отвлечётся.

— Госпожа, я могу сама показать вам, — Марьяна, стоявшая рядом с кресло, сделала шаг вперёд. Солнечный луч, пронизав мутное стекло, упал на её лицо, вновь вызвав у меня смутное чувство узнавания, и я досадливо поморщился: чертовщина, не мог я её нигде видеть, — за усадьбой сад становится довольно запутанным и гостям немудрено заблудиться с непривычки.

— Не стоит, — я откинулся на спинку, пытаясь обустроиться в чёртовом приспособлении, — наша Галя даст фору любому навигатору, если пожелает что-то отыскать. Или — кого-то.

— Лучше расскажите, как вы познакомились с женихом, — лучезарно улыбаясь, проворковала Наташа и забросила ногу за ногу. Тонкая материя платья старательно очертила идеальные формы и хозяин дома, не удержавшись, уставился на гостью, заработав ревнивый взгляд от Марьяны. Было бы забавно разыграть нашу обычную сценку, которая завершится в двух разных кроватях, но я уже настроился на блондиночку, изредка мелькавшую в проёме двери, поэтому не стал поддерживать Наташкины шалости.

— Мои родители работают в замке его светлости, — под выразительным взглядом девушки, Витя принялся внимательно изучать доски пола, — Я помогала матушке работать на замковой кухне, сначала — по мелочам, потом — всё больше и больше. Как-то серьёзно захворал наш поставщик продуктов и не смог отправиться в Усиновку. Если бы его светлость узнали, могла бы приключиться крупная конфузия, поэтому маменька решилась послать меня. Грамоте и счёту меня обучили, лет уже исполнилось полных четырнадцать и в грамотах разбиралась получше старого Базила.

— Она у меня вообще, умница, — поддакнул Витя и тяжело вздохнул, невольно косясь на декольте Наты, заметно увеличившееся с момента прибытия, — и красавица.

— Так вот, — Марьяна повысила голос, вынудив женишка отвернуться, — мы, с возчиком, отправились в Усиновку, но в дороге у нас приключилась беда: слетело колесо. Пришлось остановится посреди леса. Колесо тяжёлое, а от меня помощи — как от мыши писку.

— Просто ужасно, — голос Наты приобрёл бархатную глубину.

— Так вот, — Марьяна робко улыбнулась и щёки её заалели, — сидим мы, горюем и вдруг мимо едет конник. Весь такой видный, из себя. Спешился, спрашивает: «Пошто рыдаешь, девица?» Опосля помог колесо починить, а заодно и имя выспросил. Уж больно, говорит, похожа ты на одну зазнобу.

В Наташином развлечении я не участвовал, содержание разговора меня абсолютно не интересовало, поэтому я просто блуждал взором по лепным ангелочкам на потолке, по пёстрой вышивке занавески, скрывающей печь, по высоким окнам, откуда падали, рассеянные лучи света, приглушённые шторами. Однако, когда Марьяна упомянула некую зазнобу, я ощутил на себе любопытствующий взгляд. И даже два: Натахин и Витька. Какого дьявола они на меня уставились?

Ната загадочно улыбнулась и небрежно одёрнула длинный разрез, внезапно возникший на юбке. Стройная нога, почти целиком, явилась на белый свет, заслужив неодобрительный взор хозяйки, которая, тем не менее, продолжила рассказ:

— Так мы и познакомились. Витя проехался с нами до Усиновки и помог погрузить провиант. Смешной он, правда, — девица прыснула, — жаль, что ты ещё мала, говорит. Это я то, в свои четырнадцать! Да у меня подруга, на год младше, уже на сносях, а другая, как раз, обручилась. Мала! Экий, думаю, телок. Так и уведёт какая разбитная вдовушка, на кой оно мне надо? Мамку выспросила, а она, выясняется, Виктора Ивановича хорошо знает, — Марьяна погладила жениха по ладони и тот ошалело уставился на подругу, с трудом отвлекаясь от соблазнительной ножки, — сурьёзный, сказала, мужчина, да к тому ж ещё и неженатый. Ага, понятно. Ну а потом, как кто в Усиновку, так и я, хвостиком. То там встретимся, то там. Ну чисто тебе случайно. Разговоры за жизнь ведём, уму разуму прошу поучить, малую то. А там и на чай пригласила в гости. Потом так закрутилась, что и вовсе голову потеряла!

Лада замерла в дверях, выразительно глядя на хозяйку и та, оторвавшись от рассказа, обратила внимание на служанку. Извинившись, Марьяна отошла.

— Интереснейшие обычаи наблюдаются в столь патриархальных селениях, — задумчиво протянула Наташа и вытянула обнажённую ногу перед собой, позволив хозяину оценить её во всей красе, — отсутствие секса до замужества, должно пробуждать невероятное сексуальное влечение у будущего супруга. Не правда ли, любезный Виктор? Думаю, последние дни перед таинством, могут превратиться в истинную пытку, — она подняла голову и пухлые губки сложились в улыбку, — можно сходить налево, однако, столь крошечные поселения мгновенно разносят любую сплетню, как ты не пытайся её утаить. Другое дело, если присутствует неучтённый фактор. Скажем, — она задумалась, — приезд гостей издалека, из столицы, скажем.

С трудом сдержав вырывающийся смешок, я подмигнул затейнице и поднявшись на ноги, направился к хозяйке. Марьяна не могла слышать беседу, но вид жениха, багрового и потного, точно после бани, определённо беспокоил её.

— Хотел попросить вашу помощницу слегка изменить круг её обязанностей, — девушка потупилась и её ушки порозовели, — провести для меня небольшую экскурсию по Усиновке. Показать все местные достопримечательности.

— Если хозяйка позволит, — Лада просительно взглянула на Марьяну, но та решительно покачала головой.

— У тебя полным-полно дел м если ты хочешь пойти вечером на гуляния, то советую приниматься за них немедленно. А достопримечательности, — девушка посмотрела на беседующую парочку: Наташа успела распустить волосы, и они белоснежным водопадом опустились к полу, — возможно Виктор Иванович найдёт время? У меня его, к сожалению, почти нет: нужно подогнать платье и удостовериться, что мои раззявы ничего не упустили.

— Поверьте, любезная Марьяна, — я осторожно увлёк её прочь, и девушка не успела заметить, как Ната потянулась вперёд и взяла Витю за руку, — я не отниму у вас много времени. Буквально, чуть-чуть.

Экскурсия, естественно, не задалась. Моя спутница оказалась погружена в свои мысли, отвечала невпопад, а начиная рассказывать, сбивалась, забывая о чём шла речь. Да, собственно, я ни на что и не надеялся: какие, к чёрту, достопримечательности в забытой богом деревушке? Хоть резной медведь, задирающий мужика на горе репы мне понравился. Надо будет найти резчика и забрать в Лисичанск.

Древние старики успели расположиться на крошечных бордюрчиках около домов и теперь подслеповато всматривались в нас, сквозь плетёную ограду. Кто-то здоровался с Марьяной и даже вспоминал её имя, кто-то просто кивал, но отвечала девушка всем.

Зато истинное паломничество среди местной детворы, превратило нашу прогулку в своего рода торжественное шествие, с длинным хвостом детёнышей в рваных рубахах из-под которых торчали босые и грязные ноги. Малышня внимательно рассматривала меня и, по большей части, безмолвствовала.

— Я была против вашего приезда, — вдруг быстро сказала Марьяна, старательно пряча свой взгляд, — Усиновка не так уж далеко от столицы и нам хорошо известны истории о демонах его величества. О Королеве, способной убить одним взглядом; о Тени, таящемся во мраке и об Ангеле, пожирающем сердца своих любовниц.

— Как страшно, — я хохотнул, — ну и? Всё действительно так плохо?

— Пойдёмте обратно, — девушка сделала попытку повернуться, но я придержал её за локоток.

— Экскурсия не окончена, — я уже откровенно ухмылялся, — итак, насколько жуткий Ангел, трапезничающий разбитыми сердцами, соответствует байкам испуганных крестьян?

Тонкая рука в моих пальцах ходила ходуном: Марьяну изрядно трясло, а на глазах наворачивались крупные бусины слёз.

— Мне кажется, — едва слышно шептала моя спутница, глядя в серую пыль деревенского тракта, — вы все намного хуже, чем кажется и даже хуже тех баек, которые я слышала. Не знаю, как там обстоят дела с сердцами, но внутри вас — холодная пустота. Думаю, это должно быть очень больно, поэтому вы всё время стараетесь её заполнить. А заполнить ледяную пропасть можно лишь чем-то тёплым: чувствами, желаниями, жизнями других людей, у которых всё это есть. Вот только, когда вы забираете это, вокруг остаётся та же ледяная пустыня, которая мучает вас изнутри.

Некоторое время я размышлял. Маленькая отважная птичка очень здорово чирикала на тему, которую иногда поднимал Илья и вскользь затрагивала Оля. Даже с большим талантом, чем мои товарищи. Я остановился, внимательно всматриваясь в её глаза: два зелёных озерца пылали непонятным мне пламенем. И вновь смутное чувство узнавания: точно слабый лучик света во тьме тесной каморки, заполненной плывущими клочьями тьмы.

— А ты не желала бы попытаться помочь? — негромко поинтересовался я и медленно провёл пальцем по щеке, мокрой от слёз, — постараться заполнить холодную бездну и унять боль, которая мучает меня?

— Это — невозможно, — Марьяна помотала головой, — сейчас вы даже наслаждаетесь этим страданием, смакуете его, как вино, поэтому ещё одно сердце просто бесследно растворится во мраке и холоде. Не знаю, кто или что вообще способно пробудить в вас человека, но я уж точно не смогу. Пойдёмте, пожалуйста, назад, у меня, почему-то сердце не на месте.

Я ещё раз оглядел скуластое лицо, усыпанное тёмными крапинками веснушек, тонкий вздёрнутый нос, зелёные глаза, размытые паволокой слёз и провёл пальцами по тёмно-русым волосам. Что-то внутри меня пыталось прорваться наружу. Та самая хрень, которая, под настроение, позволяла сочинять стихи и песни и временами могла доставить определённый дискомфорт. Это ощущение вполне можно было назвать той самой болью, которую упомянула Марьяна. Именно поэтому я никогда не позволю странному чувству возобладать надо мной.

— Хорошо, — я дал Наташе достаточно времени, для веселья, — пойдём обратно. Однако, поясни мне: ты не желала нашего приезда, даже зная, что лишь оно способно избавить тебя от Усинского. Или граф кажется тебе достаточно привлекательным?

— Нет, — она помотала головой, отчего слёзы дождём рассыпались вокруг, — граф противен мне, и сама мысль о близости со смрадным уродливым стариком не вызывает ничего, кроме ужаса. Но его светлость, он…

Она запнулась.

— Ну же, — с кривой ухмылкой подзадорил я, — режь правду-матку, раз уж начала. Люблю отважных маленьких мышек, которые пищат в глаза кошкам всё, что думают о них.

— Его светлость — меньшее зло.

Выпалив это, Марьяна повернулась и решительно направилась назад. Я остался один, задумчиво рассматривая плетни, на кольях которых болтались горшки и котелки; деревья, усыпанные розовым и жёлтым цветом и разбитый тракт, петляющий между дворами. Мерное жужжание блестящих мух над коровьими лепёшками и басовитое гудение чего-то, жёлто-полосатого, над цветами, успокаивало, погружало в некое подобие транса.

Да, нечасто мне высказывают подобное. Да и кто рискнул бы? Илья давно понял, насколько это бессмысленно и зарёкся: Вилена и Оля попрекают, настолько мягко, что их нравоучения весьма напоминают завуалированную похвалу, а Симон просто выплёскивает сарказм, предназначенный для других.

На мгновение мелькнула дурацкая мысль забрать Марьяну с собой, но я тут же отбросил её. Попади девушка во дворец и от былой откровенной непосредственности тут же не останется и следа. Двор за полгода превратит очаровательную селянку в стандартную даму со стандартным же набором фраз, а я, пресытившись ею, через пару недель напрочь выброшу из головы. Как и десятки до неё.

Наташу я встретил у входа в Витин двор. Девушка стояла, опершись спиной о каменную плиту ограды и задумчиво рассматривала семейство свиней, размеренно бороздящих пятачками глубокую лужу на противоположной стороне тракта. Облегающие штаны и короткая блузка с глубоким овальным декольте, настолько контрастировали с местной пасторалью, что старухи, шмыгающие мимо то и дело складывали руки крестом. Защищались от сглаза.

— Размышляешь о человеческой природе? — ухмыльнулся я, проследив за направлением Натахиного взгляда, — как всё прошло?

— Скорее о нашей, — она пристально посмотрела мне в глаза, и я не смог отыскать зрачка в бешеном бурлении огня, — никак. Даже забавно получилось, — в её улыбке не было и капли веселья, — отбился, точно девственница от насильника. Пойдём к графу прямо сейчас. Я так хочу.

— Как пожелаешь, — я пожал плечами, — в общем-то время не имеет ни малейшего значения. Так что там, касательно нашей природы? Порадуй меня ещё одной философской беседой.

Наташа даже не стала уточнять, кто вёл предыдущую.

— Никогда не задумывался, почему мы стараемся причинить людям так много бед и страданий? — поинтересовалась она, — ведь для питания достаточно убивать одного-двух в неделю, а не поставлять трупы пачками.

— Просвети меня, — скромно попросил я, постаравшись не вспоминать, кто из нас является основным «поставщиком».

— Всё дело в чувствах, — похоже, отказ Витька погрузил Нату в такие глубины метафизики, что я вряд ли смогу их постичь, — каждый нуждается в откровенных, истинных чувствах и мы, при всех наших различия с людьми, вовсе не исключение. Ожидание любви исключено априори…

— Эй, эй, стоп, — обиженно возразил я, — тут ты явно перегибаешь палку. Мои девушки меня очень даже любят. Некоторые так и вовсе, с ума сходят.

— Ты путаешь внушённую страсть с истинными чувствами, — Ната отмахнулась, обозначив кривую ухмылку, — ну а те, которых ты не подталкивал, любят не тебя, а лишь прекрасный облик. Думаю, та же Вилена, рассмотрев твоё нутро, тотчас бежала бы без оглядки. Страсть, вожделение, похоть, всё это — наносное и не способно насытить потребность в откровенном.

— Ладно, допустим. Однако, как же всё это связано с нашей жестокостью? — похоже, меня ждало очередное откровение, на какие Ната была горазда, если не штабелировала трупы.

— Есть лишь два истинных чувства, способных насытить любую душу, — глаза, сияющие желтизной, разом погасли, превратившись в два чёрных провала, — и если первое, как я уже говорила, мы не получим никогда, то второе — всегда пожалуйста.

— Это какое же?

— Ненависть.

Граф нервно суетился, точно домохозяйка, застигнутая врасплох внезапным появлением незваных гостей. Бедные слуги, не успевшие спрятаться куда подальше, обречённо выслушивали противоречивые приказы, бежали их выполнять, тут же возвращались обратно и получали ворох невнятных дополнительных указаний.

Огромное Количество этих чумазых оборвышей, да и весь обветшавший замок, больше напоминающий ухоженную помойку, вызывали у меня чувство брезгливой отрешённости,а девочки так и вовсе осторожно касались пыльной засаленной мебели, в хаотичном беспорядке замершей посреди тусклых, заросших паутиной, комнат. Решительно непонятно, как можно до такой степени запустить жилище, где ты постоянно обретаешься?

Впрочем, Усинский в своей домашней ипостаси оказался подстать собственной руине: серое привидение, с торчащими в разные стороны лохмами пегих волос, обряженное в пятнистый халат и бесформенные тапки. Девочки уже раз пятьдесят интересовались у графа, где он нашёл столь изысканного кутюрье, а хозяин продолжал растерянно улыбаться, не в силах сообразить, в чём заключается соль шутки.

Пока нам искали подходящие кресла, куда можно было сесть, не опасаясь услышать крысиный писк, Ната внимательно изучала картины, косо и криво развешанные на стенах, делая издевательские замечания по поводу жемчужин в навозной куче, а Галя измывалась над молоденьким лакеем, то вынуждая его принести стакан ненужной ей воды, то интересуясь, когда у пятнадцатилетнего мальчишки последний раз был секс. Судя по её отличному настроению, общение с садовником прошло весьма продуктивно.

Я молча стоял у окна, рассматривая через тусклое желтоватое стекло, огромный дикий сад, вольготно раскинувшийся за графским замком. Насколько было видно отсюда, более или менее культурные насаждения успели побрататься с сумрачными деревьями леса, сплошным зелёным покрывалом, стекавшими с пологого холма, поодаль. Ограда замка, которая могла остановить это воссоединение, давным-давно превратилась в трухлявую фикцию и лишь металлические ворота, через которые мы въехали внутрь, щеголяли начищенным гербом графа: двумя усатыми сомами, повисшими над копной сена.

Супруги у графа не было, а многочисленные бастарды никоим образом не могли претендовать на имущество Усинского. Имелся, правда, некий троюродный дядя, подвизавшийся при дворе Орляна, но едва ли ему могло потребоваться всё это недоразумение. Надо будет посоветовать Симону переместить сюда тренировочную базу, после того как Усинский благополучно отдаст концы.

— Вот, прошу, гости дорогие, — граф запыхался так, словно сам тащил эти тяжеленые уродливые штуковины, — присаживайтесь. Лично проследил, чтобы клопов не было.

Наташа, сосредоточенно царапавшая когтем угол тёмного, до неразборчивости, полотна, глухо хрюкнула, а Галя, весело расхохотавшись, щёлкнула по носу совершенно пунцового юношу, у которого уже успела расстегнуть несколько верхних пуговиц камзола.

— Премного благодарен, — поразмыслив, я выбрал самое удобное седалище, щеголявшее нетронутой кожей на подлокотниках, — приятно посмотреть на хозяина, столь внимательно относящегося к потребностям гостей. Самостоятельно следит за клопами, надо же!

На этот раз смешок Наташи оказался много громче, а Галя, наконец, отпустила свою жертву и расположилась на моих коленях. Усинский, скромно присевший на край колченого табурета, уставился слезящимися глазами на стройные ножки девицы и тяжело сглотнул. Старый греховодец. Как говорит исповедник Медведки, отец Дубосклон, в таком возрасте, самое время думать о вечном, отбросив мирские мысли. Люблю слушать недалёкого попика: успокаивает. А ещё обожаю, когда он начинает чесать про божьих посланников, осеняющих двор благодатью. Галя, в такие моменты, просто млеет.

Усинский, продолжая пожирать взглядом соблазнительные формы, мотнул длинной седой бородой, весьма напоминающей козлиную и нервно поправил рукав засаленного халата. Характерно, что даже парадная одежда сидела на графе, точно обноски на пугале и Лилия, во время торжественных приёмов, старалась спрятать дорогого гостя куда подальше, а то и вовсе не приглашать, если это было возможно.

— Так, чем обязан? — проблеял хозяин, ёрзая на своём неустойчивом скакуне, — такая честь! Никогда не ожидал в нашей глуши особ подобного статуса.

— Ламенский второго века, — задумчиво пробормотала Наташа, брезгливо отряхивая паутину с изучаемой картины и напрочь игнорируя вопрос графа, — экое свинство, держать подобные полотна в эдаком то хлеву! Скажу Симону, пусть напишет вердикт об изъятии.

— Наследство, понимаете ли, — застенчиво хихикнул Усинский, не до конца сообразив, в чём смысл претензий гостьи, — сам то я весьма далёк от сих экзерсисов. Дела хозяйственные всё больше отягощают мой разум.

Я почти не вслушивался в его блеяние и размышлял, стоит ли мне просто приказать графу оставить его сексуальные игрища в прошлом или придумать нечто заковыристое. Как обычно, пока я думал, одна из девушек высказала мысль, подтолкнувшую в нужном направлении.

— Скучно, — пробормотала Галя мне в ухо и прижалась к груди, вызвав у графа сдавленный хрип, — хочу развеяться. Давай поохотимся.

Почему бы и нет? Совместим, так сказать, полезное с приятным.

— Натали, — вполголоса окликнул я и Наташа, успевшая перейти к изучению странных кривобоких кувшинов, повернулась ко мне, — как ты относишься к предложению Гали поохотиться? Бедная девочка просто-таки умирает от скуки.

— Поохотиться? — она задумалась, взявшись тонкими пальчиками за подбородок и жёлтый свет в её глазах начал постепенно нарастать, — в данный момент я не голодна, но чего не сделаешь, ради развлечения бедной девочки.

— О да! — Усинский вскочил на ноги и прижал руки ко впалой груди, — в моём парке можно отлично поохотиться! Только давеча, на прошлой неделе, нам удалось затравить трёх косуль и одного волка. Матёрый волчище, надо сказать. Могу предоставить в ваше распоряжение десяток загонщиков, пять стременных и…

— Думаю, мы сами определимся, на кого охотиться, — остановил я его, ссаживая Галю на пол и поднимаясь, — только вот такое дело, граф, мы с девочками охотимся лишь на то, что можем сами употребить.

Граф продолжал недоумённо смотреть на меня, пока обе девушки с лукавыми улыбками на лицах, неторопливо приближались к нему.

К вечеру всё было готово. Огромное пространство за Усиновкой освободили от мусора, успевшего накопиться после предыдущего раза, и галдящие мальчишки принялись торопливо сооружать исполинские пирамиды из веток, окружая ими площадку, предназначенную для грядущего веселья.

Кто-то, тяжело отдуваясь, тащил громоздкие неуклюжие лавки и ставил их прямо в траву, кто-то катил бочонки с медовухой, а сыплющие остротами девицы, свивали разноцветными лентами два чучела, изображавшие жизнь молодых до свадьбы. Кузнец, мощный пузатый детина, ударами огромного деревянного молота, поправлял покосившиеся арки с призами.

Парни несли бадьи с водой, мешки с землёй и прочие причиндалы грядущих соревнований. Сегодня никто особо не заморачивался с одеждой, поэтому юноши одели лишь длинные, до колен, рубахи, а девушки — свободные сарафаны, перехваченные белыми поясками.

Замужние и женатые собирались чуть поодаль, где им уже успели поставить столы с выпивкой и закусками. Для некоторых, особо усердных выпивох, нынешняя ночь плавно перейдёт в день свадьбы и продлится ещё три дня, как здесь заведено.

Обо всём этом поведала Галя, расположившаяся на траве, рядом со мной. Девушка изобразила на себе сарафан, подобный тому, в которых щеголяли незамужние девицы и украсила длинные волосы венком из белых цветов, что означало, как понял, свободу от любых обязательств.

Наташа стояла немного в стороне и беседовала с двумя рослыми юношами, напоминающими молодых бычков, как мощным телосложением, так и тупым выражением гладких розовых физиономий. Игнорируя местные обычаи, девушка выбрала костюм амазонки с кожаной курткой и облегающими штанами, заправленными в высокие сапоги. Впрочем, Галина идея с венком пришлась ей по вкусу и слушая бахвальство ухажёров, Ната лениво ощипывала белые лепестки, насмешливо косясь в мою сторону.

Начинало сереть и самые нетерпеливые, из подростков, начали колдовать с кипами хвороста, пытаясь добиться достаточной искры из кусков огненного камня. Естественно, ценное огниво никто молодым остолопам выдавать и не собирался. От столующихся доносился нестройный гул, и кто-то уже пытался затягивать неразборчивую песню. Потянуло свежим запахом дыма, а вскоре и он сам, лениво постелился по траве, пытаясь доползти до близкой лесополосы.

Когда на стремительно темнеющем небе блеснули первые звёзды, Галя поцеловала меня в щёку и растаяла среди суетящейся молодёжи. Очевидно, явился тот, кого она поджидала. Наташа уже давным-давно утащила своих ухажёров прочь, со смехом, подначивая обоих, отчего парни то и дело пытались устроить потасовку.

Я продолжал сидеть на низком пеньке, покусывая длинную травинку и разглядывал толпу деревенской молодёжи. Молодые не прибыли, поэтому основная часть мероприятий ещё не началась, но это не препятствовало присутствующим развлекаться самостоятельно. Кто-то звонким голоском выводил протяжную песню про озёра и долины, кто-то мерялся величиной бицепса, а девицы, сбившись компактными группками, деловито рассматривали парней, подталкивая друг-дружку локотками.

Несколько представительниц слабого пола уже успели неторопливо прошествовать мимо меня, изо всех сил делая вид, будто их интересует исключительно кряжистое дерево поодаль, но косясь в мою сторону так, что я испытывал искреннее опасение, за состояние их глаз. Кто-то, остановившись неподалёку, поправлял грудь, а другая целомудренно почёсывала лодыжку, позволив оценить конечность повыше колена.

Эти наивные уловки! Те, кто говорит про народную простоту и непосредственность, имея в виду распущенность, просто не знают ничего о нравах аристократов, вообще, и о их поведении при дворе, в частности. С одной стороны, это — несомненно облегчает путь в спальню, а с другой, хочется чего-то невинного и свежего. Как Вилена, до встречи со мной, например.

Я приветливо улыбался каждой проказнице, не пытаясь даже переговорить с ней или начать флирт, которого они так желали. Не было никаких сомнений, в том, что крючок, заброшенный ещё утром, вернётся с добычей. Как всегда, я оказался прав.

Когда серп молодой луны, любопытствуя, выглянул из-за ближайшего леса, громкие приветственные крики возвестили о появлении виновников торжества.

Десяток балалаечников шагали впереди, распихивая толпу встречающих и вовсе не стесняясь, если требовалось пнуть кого-то зазевавшегося. Следом шагали двое здоровенных мужиков и тащили на цепи помятого медведя в полосатых штанах, который делал попытки присесть и укусить своих поводырей. Визжащие девушки прыснули в стороны, точно испуганные рыбки, а парни, демонстрируя глупую отвагу, рвались обняться с рычащим зверем.

В самом центре этого гремящего безумия медленно шагали Витя и Марьяна. Молодые крепко держали друг друга за руки и улыбались. На головах обоих желтели деревянные короны: парочка явилась сюда сразу после венчания. Фактически, это и было заключением брака, посему сегодняшние гуляния и являлись истинной свадьбой, а завтрашнее благословение родителей (внутри слабо трепыхнулось), речь деревенского головы и попойка с угощением, лишь пришедшее из города, необязательное.

Под короной невесты блестело свадебное покрывало, концы которого за спиной молодки поддерживали несколько девушек. Они старательно рассматривали землю, но одна всё же вскинула голову и пробежалась взглядом по толпе, точно отыскивала что-то, или кого-то. Я поймал этот взор и улыбнулся. Лада, пряча улыбку, вновь опустила глаза.

Витя, важничая, выступил вперёд, и толпа гуляющих подалась назад, стихая и замирая. Даже медведь присел и перестал взрыкивать, сосредоточенно похрустывая лакомством.

— Здравствуйте, гости дорогие, — молодожён поднял руки, точно намеревался всех обнять, — очень рад видеть сегодня столь много знакомых лиц, очень рад, что вы пришли разделить со мной последние беззаботные часы моей свободы.

Из толпы вынырнул светловолосы мальчуган с блестящей цепочкой в руках и воровато оглядываясь, начал приближаться к парочке молодожёнов. Все старательно делали вид, будто не замечают его. Марьяна сделала пару шагов, остановившись впереди суженого.

— Ох, девоньки-подруженьки, — она покачала головой, изображая скорбь на сияющем лице, — чегой же таковое приключается? Меня, голубоньку белую, свободную и вольную, как ветер, пытаются изловить и посадить в клетку! Горенько какое!

— Ой, горе, горе! — заголосили девушки и кто-то, не удержавшись, расхохотался.

Эх, а меня, молодца сильного и бесстрашного посадят за женскую юбку и велят делать, как баба укажет. Горе мне!

— Ой, беда, беда, огорчение! — парни откровенно веселились.

Девушки расступились и на свободное место выступила крошечная девчушка, переодетая старухой. Подперев подбородок кулачком, она принялась напевать, переступая с ноги на ногу в энергичной пляске:

Ой, то не тучи небо застили,

Ой, то не волки свои морды явили,

Не деревья от ветра косятся,

А молодка на волю просится!

Рядом с певуньей стал мальчуган в надвинутом на уши треухе и опираясь на клюку, заголосил, что есть мочи:

Ой, то не ночь на землю садится,

Ой, то не коршун к добыче стремится,

Ой, не болото за пятки хватает,

А сокол в неволе тоскует, страдает!

Хохот стоял настолько оглушительный, что над леском поднялась стая птиц и хлопая крыльями понеслась прочь. От столиков у деревни доносились громкие крики одобрения. Под шумок, крадущийся мальчик успел приблизиться к Вите с Марьяной и вдруг, движением опытного щипача, соединил их запястья блестящей цепью.

Кто-то, из девушек, сдёрнул короны с голов жениха и невесты, и подруги тотчас убрали покров, позволив волосам рассыпаться по плечам Марьяны. Гости подались назад, образовав круг, в центре которого жених жадно целовал свою избранницу. Наступило полное молчание, где слышалось лишь потрескивание множества костров. Пламя поднималось всё выше, устремившись к тёмно-фиолетовому небу, а тень засуетились под ногами, уподобившись шустрым зверькам, отыскивающим добычу.

Надо сказать, что эта деревенская свадьба понравилась мне намного больше, чем аналогичные торжества, виденные ранее. Влась, Кория, Медир и Узногис практиковали постные, чисто религиозные обряды, от которых тянуло в сон; южные халифаты предлагали пышные зрелища, но их недельная продолжительность рано или поздно утомляла, а от буйства красок пестрило в глазах. Дикари западных континентов уж слишком упростили процедуру, позволив жениху овладеть невестой сразу после объединения, а дурацкие пляски оленеводов севера не вызывали ничего, кроме смеха.

Вот здесь, всё в меру, как и полагается. День складывался весьма неплохо: удачная охота, радующее глаз зрелище, а теперь ещё и…

Вот и она, кстати.

Волосы были распущены и истекали по оголённым плечам, а босые ноги медленно ступали по упругой траве. Свободный сарафан, в общем то, скрывал очертания тела, позволяя строить любые предположения, но порывы озорного ветра заставляли лёгкую ткань трепетать, на мгновения прижимаясь и очерчивая все изгибы и выпуклости. Глаза лукаво поблёскивали из-под колышущейся чёлки, а в тонких пальцах я заметил небольшой полевой цветок с белыми лепестками. Девушка стыдливо прятала растение в ладони, точно опасалась, что её сегодняшний выбор, может стать объектом осуждения окружающих.

— Найдётся место для соседки? — цветок, как бы невзначай, выпал из сжатых пальцев и повис на длинном стебле, для бедной девицы, утомившейся от венчального стояния?

— Для столь очаровательной соседки? — я улыбался, разглядывая слегка смущённую физиономию, на щеках которой проступали алые пятна румянца, — всегда пожалуйста. Но неужели девушка настолько утомлена, что у неё недостанет сил для чего-то ещё, кроме посиделок на пне?

Лада неторопливо опустилась рядом, тщательно оправляя складки, которых я, хоть убей, никак не мог разглядеть. Одна из «вольных охотниц» прогуливающаяся чуть поодаль, презрительно фыркнула и демонстративно поправив бюст, отправилась восвояси. Я покосился на соседку и встретил её взгляд, искрящийся лукавством.

— Хозяйка предупреждала, — Лада протянула сцепленные в замок пальцы, положив их на колени и поиграла цветком, — сказала: злой ты, недоброе замышляешь и вообще, на ламия похож. Правда?

— А сама, как думаешь? — я подвинулся, и девица не стала отпрыгивать, когда наши тела прижались друг к другу.

— Красивый ты, — теперь она, уже не скрываясь, рассматривала меня, — но иногда прям в дрожь бросает, будто холодом веешь. И на ламия точно похож, прям, как из сказки. Только кто ж в ламиев верит то, акромя детей малых? Не, не думаю, будто злой ты, скорее, как все благородные, побаловать сюда приехал.

— Это ещё как?

— А вон, как в прошлом то годе, в Ксавники граф один наведался. Тож красивый был, хоть и не такой, как ты. И в возрасте. Лизавету тамошнюю обрюхатил за лето и съехал, развратник. Но, правда, опосля родов деньжат прислал и немало. На воспитание, значится, байстрюка. Да и Лизавету из крепости выкупил.

— Так ты потому и пришла? — я тихо смеялся, — за деньгами?

— Дурень! — она хлопнула меня цветком по лбу, — жоних у меня есть и не из простых, скоро главным кузнецом будет. Де-еньги! А пришла, — она задумалась, прищурившись, — интересно мне стало: правду хозяйка грит али нет. На ламия пришла поглядеть.

Вот это и есть самое интересное. Я давным-давно перестал практиковать мощные импульсы, вынуждающие женщин едва ли не силой добиваться близости. Какой интерес получить обезумевшую, от страсти, самку, готовую самостоятельно тащить тебя в постель? Куда забавнее, почти незаметным импульсом вызвать интерес к себе, а потом участвовать в лёгком флирте, постепенно переходящем во всё более серьёзные отношения.

— Жениха прогневать не боишься? — поинтересовался я и положил руку на талию собеседницы. Тут же получил шутливый хлопок по пальцам, — сейчас, как увидит свою невесту с другим парнем и пойдёт рукоприкладство.

Девушка хихикнула, и я ещё крепче прижал её к себе, наслаждаясь ароматом молодого чистого тела. Как ни странно, но деревенские жители, в отличие от «просвещённых» горожан, знали толк в гигиене, регулярно посещая баню и купаясь в ближайших водоёмах. Лада заёрзала, но освобождаться совсем не торопилась.

— Боишься? — насмешливо спросила она, — он у меня такой, бугай здоровый. Но спокойный, поэтому до смертоубийства дело не дойдёт, — она прищурилась, — а ты, как я погляжу, не из пужливых. Али знал, что его сёдни нет в Усиновке? Сказал кто?

— А может, если мне кто нравится, так и плевать на бугаев и прочие смертоубийства? — девица замерла, я провёл свободной рукой по розовой коже щеки, — как считаешь красавица, стоишь ты риска? Думаю — стоишь.

— Глупости какие, — Лада прикрыла глаза, — все вы, городские, мастера на словеса красивые, а самим только одно и подавай. Вот скажу сейчас, что ничего не будет и как поступишь? Пойдёшь другую искать, подоступнее?

— Скажи, — я легко коснулся губами её ушка, и девушка задрожала, — скажи, что ничего не будет.

Когда я попытался поцеловать её в губы, Лада резко отвернулась и сделала попытку подняться. Я придержал её, не ощущая особого сопротивления. Тяжело дыша, соседка опустила голову и провела ладонью по лбу.

— Ламий, как есть, ламий, — прошептала она, — задурманил ум! Так сладко…

Пронзительная трескотня балалаек внезапно прервала гул голосов и хохот гостей, мало-помалу, начал стихать. Здоровяк, пытавшийся свалить медведя на землю, отступил, потирая окровавленное плечо, а малолетки, пытавшиеся достать призы со скользких арок, ссыпались вниз рванули со всех ног, пытаясь отыскать свободное место в образовавшемся кругу.

— Пошли, — сказал я и поднял пунцовую девушку, обняв её за талию. Лада сверкнула глазами, а потом воткнула цветок, который продолжала держать в руке, мне в волосы. Насколько я знал: весьма решительный шаг, фактически — выбор, — спасибо.

Девушка рассмеялась и уже сама потащила меня в толпу, окружившую самый большой костёр, где устроили пляски, то приседая, то взлетая в воздух, виртуозные балалаечники. Шустрый парнишка в красной рубахе и полосатых штанах крутил свой инструмент так, что тот временами превращался в неразличимое пятно и вытанцовывал около парочки молодожёнов.

— Красивая у меня хозяйка? — выдохнула на ухо спутница, — вон ты как на неё уставился…

— Пытаюсь вспомнить, — я покачал головой, — а самая красивая здесь — ты.

— Врунишка!

Тот самый, шустрый танцор, внезапно остановился и выдав пронзительную трель, начал петь высоким чистым голосом, звенящем в прозрачном ночном воздухе:

По тёмной дороге бреду я домой

Усталый,

Но шалый!

И весь из себя я счастливый такой.

С чужою женой веселился всю ночь

Потеха,

Утеха!

Ведь муж у неё укатил вчера прочь.

Уста у молодки, как жар горячи

Ласкаю,

Желаю!

А сердце в груди точно молот стучит.

В волнении сильном я вижу свой дом

Гляжу,

Подхожу,

Но только не так что-то в нём…

Из окон доносятся странные звуки

И охи,

И вздохи.

Ой, чую, о морду чесать нужно руки!

Да ладно, в кустах обожду, не беда,

Пущай завершают,

И дело кончают!

А морду набить я успею всегда.

Люди оглушительно расхохотались, а Марьяна принялась выговаривать музыканту, грозя ему пальцем. Тот делал большие глаза, изображая раскаяние и вдруг кубарем ушёл в расступившуюся толпу.

Я потащил Ладу прочь. Тени от множества костров плясали вокруг, превращая ночь в настоящее шоу, полное магии. Спрятавшись под деревом, которое предусмотрительно опустило ветки до самой земли, мы целовались так неистово, точно собирались проглотить друг друга. Лада оказалась очень страстной, но совершенно неопытной и пока мы добирались до сеновала, я успел научить её паре трюков с языком.

Солнечный лучик лениво скользил между золотящимися соломинами, вынуждая их вспыхивать яростным огнём и тут же гаснуть, когда посланник светила осторожно нырял дальше. Вот он коснулся спутанных светлых волос и перепрыгнул на розовую щёчку, превращая мягкий пушок в подобие позолоты. Продолжая баловать, шутник прошёлся по ресницам и Лада, недовольно плямкнув губами, перевернулась на бок, укрывшись мятым сарафаном.

Я осторожно поднялся на ноги и приводя себя в порядок, рассматривал спящую девицу. Воспоминания о проведённой ночи, приятно возбуждали, но о продолжении я даже не думал, поэтому намеревался уйти, пока девушка продолжает смотреть свои сладкие сны. Лада забылась под самое утро, когда тёмно-фиолетовые щели в стенах сарая, где мы развлекались, начали наполняться мягким розовым сиянием.

Слушая стоны партнёрши и её шёпот, где она звала меня: «милёнком», «любым» и даже «единственным», я иногда вспоминал слова Наташи и размышлял, насколько сейчас искренна моя любовница, которая забыв своего жениха, бросилась в пучину этой первобытной страсти. Нет, это нисколько не отвлекало, но некий червячок продолжал грызть изнутри.

Распахнув дверь, я остановился, глубоко вдыхая свежий ветер деревенского рассвета. Никаких отталкивающих ароматов: лёгкая влага от близкой речки, смутный намёк на дневное цветение и капельки росы, медленно падающие с перекладины ворот. Солнечный шар, важничая, возлежал на верхушках деревьев и щурился мне в глаза.

— Козьма, — пробормотала Лада за спиной и пожав плечами, я пошёл в сторону Усиновки.

Карета оказалась почти готова. Притопывая высоким серебряным каблучком, Наташа рассеянно кивнула мне и поставила носок сапога на ступеньку. Галя дёргала своего лохматого визави за уши и обещала выдрать волосы, если тот продолжит ревновать. Судя по сияющей физиономии Галины, для подобного чувства имелись все основания.

— Хорошо было, — точно обращаясь не ко мне, а в пространство, пробормотала Ната и лениво потянулась.

— Стойте! — донёсся до меня истошный вопль, — стойте, негодяи!

Я обернулся.

Витя. Весь покрытый толстым слоем серо-коричневой пыли, какими-то омерзительными ошмётками и клочьями бумаги. Волосы взъерошены, а в серых коржах, закрывающих щёки, слёзы проплавили две глубокие борозды. Человек казался убитым неким горем и лишь в глазах полыхал огонь безумной ненависти.

Витя подбежал вплотную и обессилев, рухнул на колени. Грум, с которым играла Галя, испуганно спрятался за карету, а кучер, наоборот, приблизился, похлопывая рукоятью плети по бедру. Вторая рука извозчика лежала на рукояти походного арбалета, а длинные усы воинственно топорщились. Похвальная, но абсолютно бесполезная решимость.

— Ублюдки, негодяи, — бормотал Витя и мотал головой, отчего капли слёз летели во все стороны, — кровожадные твари!

Наташа, передумав садиться в карету, медленно приблизилась к Виктору и остановилась. Её красивое лицо внезапно изуродовала кривая ухмылка. Галя старательно делала вид, будто ничего не понимает. А может и действительно не понимала.

Вдалеке ударил набат и звуки тревожно гудящих колоколов начали подниматься к обретающим глубину небесам. Светило испуганно набросило на свой лик сизую вуаль облаков, подсматривая одним слепящим глазом.

— Это и есть твоя благодарность? — поинтересовался я, присоединяясь к девочкам, — ты просил решить проблему с невестой? Проблема решена: Усинский уже больше никогда не посягнёт на её невинность.

— Вы же убили всех, кто только был в замке! — с глухой ненавистью Витя сжал кулаки, уставившись на меня, — всех! До единого! Даже подростков!

— Охота такое дело, — глубокомысленно протянула Наташа, с лица которой так и не сошла странная усмешка, — можно и увлечься, пытаясь позабыть о превратностях судьбы. О неудачах, скажем, в любовных приключениях…Отказы так угнетающи!

— Так это была месть? — собеседник отступил на шаг и прищурился, — вы — точно злые дети! Вам не дали поиграть игрушкой и в отместку вы сотворили это чудовищное злодеяние? Убили родителей и братьев Марьяны накануне её свадьбы? Твари, твари!

В конце улицы появилась группа людей и остановилась, увидев нас. Большая толпа и вооружённая. У кого — оглобли, у кого — топоры и колья. Набат гремел не переставая и количество селюков всё увеличивалось.

Наташа внезапно пнула Виктора и когда тот растянулся в пыли, принялась громко хохотать. Селяне глухо зароптали и приблизились на пару десятков шагов. Кучер сунул плеть за пояс и свистнув помощнику, взвёл арбалет. Выражение решительности на его лице осталось прежним, но кожа приобрела серый окрас.

— На место, — приказал я ему и водитель, с большой готовностью, исполнил указание, — девочки, уходим. Пусть их.

— Ты испугался? — бросила Наташа, не поворачиваясь.

— Сделаем молодожёнам подарок на торжество, — ухмыляясь, я взял её за плечо, ощущая злые искры, жалящие ладонь, — оставим в живых. Может когда и оценят.

— Уже, оценил, — Витя шипел, не делая и попытки подняться на ноги, — не знаю, как, но я отомщу. Пусть не завтра и не в следующем году, но я найду возможность добраться до вас.

— Желаю удачи, — я пропустил девушек внутрь, — будет хоть какое-то разнообразие.

Толпа успела приблизиться почти вплотную и когда карета рванула вперёд, вслед полетели не только проклятия, но и увесистые камни. Жалобно завопили слуги и громко ругаясь, кучер вовсю настёгивал лошадей.

Я же молча слушал Наташин рассказ о грядущей Вронской кампании, которую задумал Симон и где она намеревалась участвовать в качестве полководицы. Однако, думал вовсе не об этом. Я размышлял, под каким соусом передам всю историю Оле.

В конце концов я решил, что Оле совсем не обязательно знать об этих событиях вообще.

Оля…

ОЛЬГА. СНЕГ

Снег громко скрипит под ногами, взлетая при каждом шаге и повисая в воздухе, подобно мелкой мучной пыли. Галя, сунув руки в карманы полушубка, шагает впереди и насвистывает Свистиреллу — мотивчик, явно подслушанный ею у Лохматых бродяг: полулегальной группы музыкантов, которую курировала Наташа, пока…К дьяволу! Почему мысли постоянно пытаются свернуть на скользкую дорожку?

Можно было взять карету, пересаженную с колёс на полозья, но мне захотелось пройтись пешком, осмотрев и вспомнив изрядно забытый Лисичанск. Сожалеть о своём опрометчивом желании я начинаю весьма скоро. От экономического ренессанса двадцатилетней давности не осталось и следа: многие здания не успели достроить, оставив на различных стадиях незавершённости, а старые пришли в совершенный упадок.

Последние годы на правителей точно напала некая концентрированная апатия и они полностью выпустили поводья управления, позволив Власи медленно дрейфовать под давлением обстоятельств. Такая политика ещё никогда не приводила к хорошим результатам, поэтому ничего особого удивительного я не вижу.

Люди торопливо перемещаются между чёрными угрюмыми коробками зданий и густые белые облака пара над их головами напоминают души, стремящиеся покинуть уродливые мешки с костями, послужившие временным пристанищем. Очень редко я замечаю экипаж знати, проносящийся по пустынным улицам, оставляя после себя настоящий ураган из белых колючих пылинок. Большинство аристократов на время холодов предусмотрительно переселились в Лазурный — второй по величине город Власи, раскинувшийся на побережье Прозрачного, неглубокого тёплого моря, много южнее здешних мест.

Именно там, среди множества белоколонных вилл и журчащих в старом камне ручьев, устремившихся к морю, зреет самый масштабный антиправительственный заговор, из тех, которые мне довелось уничтожать. Симону известен, как полный список заговорщиков, куда входит больше половины аристократических семей Власи, так и то, о чём они договорились с Орляном, в случае успеха. Почти половина королевства отойдёт императору, так и не простившему Вронского поражения и смерти своего папаши.

Вот чем нужно заниматься, а не гонять несчастных детей, от которых король так и не получил пока ни единой царапины. Однако всеобщий пофигизм затронул буквально всех: Галя, точно по инерции, колесит по дальним странам, откровенно скучая и жалуясь мне на однообразие виденного; Илья, после смерти Вилены, стал настоящим затворником, погрузившись в изучение древних книг. Со мной парень наотрез отказался общаться, но хоть внял просьбам Оли и продолжил питаться. Олечка поселилась на берегу Хрустального озера и в обитаемые места наведывается крайне редко. Если бы не последние события, думаю, пообщался бы с обоими ещё не скоро. Наташа…Ч-чёрт!

Безжалостный зимний ветер оглушительно свистит между крыш, сбрасывая снежные шапки вниз и раскручивая скрипучие флюгера, закреплённые на островерхих крышах. Вихрь с разбойничьим воплем вырывается из подворотен, зарывается в сугробы и с назойливым любопытством сборщика налогов заглядывает в щели домов. Дым из труб покорно стелется по земле, вынуждая девушек морщиться и чихать, недовольно мотая головами.

— Уеду, — бормочет Галя и проводит рукой по волосам, сбрасывая наметённый снег, — до смерти надоел этот, богом проклятый, городишко!

— Куда? — насмешливо интересуется Оля, опираясь на мою руку, — помнишь, как ты, вернувшись из Колбира, твердила, будто везде одно и то же? Могу подписаться под каждым словом. Отличаются только цвета кожи да некоторые обычаи, а так…Люди повсюду одинаковы.

— Куда-нибудь подальше, — Галька топает ножкой и потревоженный снег недовольно взмывает в воздух, — можно ведь найти место, без всей этой грязи и мерзости!

— То есть, без людей? — уточняет Оля, уже откровенно забавляясь, — ну и чем же ты займёшься в таком великолепном месте? Будешь медленно умирать от голода?

Галя насупившись умолкает и разговор на некоторое время прекращается. Очевидно девушка размышляет над словами спутницы. Всех нас время от времени заносит в критике человеческой природы, осуждении дурных привычек, внешнего вида и прочих недостатков. Тем не менее во всём этом упускается из виду один весьма внушительный момент. Все мы зависим от людей. Они — наша единственная пища, без которой нам не жить.

Пока Галя размышляет, угрюмо пиная носком сапога снежные наносы, Оля склоняется ко мне и потёршись носом о щёку, негромко говорит:

— Ты подумал о моих словах? — я недоумённо кошусь на неё, и девушка терпеливо поясняет, — о той странности, которую я упомянула в кабинете Симона. Может вам здесь, на месте, и не заметно, но я очень долго размышляла, когда Ната рассказала мне о Детях.

— Когда это вы встречались?

— В самом начале осени она приезжала ко мне в гости, — Оля мрачнеет, — и мне очень не понравилось её настроение уже тогда. Такое ощущение, будто она предчувствовала нечто недоброе и пыталась понять, откуда ждать беду. В общем в разговоре всплыли эти ваши спецоперации и Натка заметила, дескать неплохо бы накрыть центр, а не гоняться за отдельными группами.

— Была у неё такая мысль, — подтверждаю я, — но Симон утверждал, будто у него нет никакой информации о руководстве заговорщиков.

— Позволь мне в этом усомниться. Это у Симона то, у нашего Серого Короля, который весь Лисичанск способен спрятать в ящике письменного стола?

— Хорошо. Я же сказал: сегодня оставлю кого-нибудь живым…

— Не того ты собираешься допрашивать, — Оля отрицательно качает головой, — потряси Симона и посмотри, что вывалится из него.

Допросить нашего Серенького? Мысль кажется мне очень забавной и некоторое время я молча улыбаюсь. Спутницы напротив кажутся сосредоточенными и погружёнными в себя. Чёртова окружающая действительность мало-помалу превратила даже Галин безмятежный оптимизм в меланхоличную депрессию с постоянным брюзжанием по любому поводу. Вокруг не осталось никого и ничего способного зацепить за живое, взволновать. Даже по себе замечаю: выбирая любовниц, стараюсь подогнать их под определённый тип.

Впрочем, зачем обманывать, заметил это вовсе не я.

Миранда, гостья из далёкого западного Архипелага, которую я увёл у тамошнего хранителя печати и привёз, в качестве трофея, в Лисичанск. Было это лет пять или семь назад, уж не помню: годы действительно начали мелькать чересчур быстро. Но не в этом суть.

Путешествие вышло не из лёгких. И если плавание по океану с последующим заходом в крупнейшую судоходную реку материка — Линь, обошлось без эксцессов, то путь, который мы проделали по суше, достал даже меня. Дорожная карета несколько раз основательно ломалась, причём последний раз посреди глухого леса, и я едва не прикончил испуганного кучера, пощадив лишь после настойчивого рассказа о быстром ремонте. Ещё сутки мы потеряли из-за жадности таможенников, но три трупа выброшенные из окна пограничного поста, запросто устранили все препоны. Ну и разбойники, куда же без этих смрадных, поросших нечёсаным волосом, санитаров дорог. Недалеко от границ Кории мы потеряли почти весь эскорт, и я совершенно взбесился, уничтожив всю банду из полусотни тупых голов.

К чему это я? Миранда оказалась настолько вымотанной путешествием, что целую неделю не покидала моих комнат, перемещаясь из кровати в ванную и обратно. Слуги не бельмеса не понимали из её речи и первые пару дней я терпеливо переводил, а потом посоветовал угадывать желания гостьи, если они желают остаться в живых.

Спустя десяток дней мы первый раз вышли в люди. Девушка шла рядом со мной и стыдливо прикрывалась веером, глубоко приседая при встрече с местными дворянами, как это принято у них, на островах Архипелага. Лилия холодно приняла приветствие островитянки и презрительно ухмыльнувшись, отвернулась. Со мной она даже разговаривать не стала.

Когда мы вырвались из толпы любопытствующих придворных, к нам подошёл Илья и очень долго рассматривал мою спутницу. Казалось товарищ не пропускает ничего: ни густых тёмных волос, ни чёрных глаз под пушистыми ресницами, ни гибкой изящной фигурки с небольшой грудью. Потом парень перевёл на меня отяжелевший взгляд и с кривой ухмылкой назвал мудаком.

Центральная часть Лисичанска относительно чиста. Во всех отношениях. Прохожих почти нет, а мусор сметён к стенам домов или в узкие переулки. Более или менее оживлённо лишь у Королевского Лиса, где слышен громкий гвалт и полтора десятка подогретых выпивкой приезжих купцов выясняют отношения возле помпезного портала, более подобающего какому-нибудь храму.

Стоит удалиться от центра, переместившись в район Слободки и картина тут же меняется. Груды оледеневшего мусора и нечистот, напоминающие творчество безумного скульптора и множество прохожих, похожих на ожившие чучела. Каждый одет во что горазд, лишь бы жуткий мороз позволил выдержать нужное время. Нужное — для добычи хоть какой-нибудь суммы или просто еды.

Обитатели Слободки злобно косятся на нас, но приблизиться не решаются даже самые отчаянные из бандитов. Сумрачные личности, относительно неплохо одетые, угрюмо следят за нашей группой, а некоторые лениво суют кулак под мышку. Всем известно: Ножик перестал работать с нами уже давным-давно, укрывшись в самом центре подземного лабиринта, раскинувшегося под всем Лисичанском.

Старый разбойник неизлечимо и тяжело болен какой-то лёгочной хворью, поэтому тёплый влажный воздух подземелья — единственное, что позволило ему дотянуть до этого времени. Шпионы Симона утверждают, будто лишь сила воли удерживает бандита на этом свете, точно есть некая цель, вынуждающая его цепляться за жизнь, некая задача, которая поддерживает Ножика вот время жутчайших приступов кашля, выворачивающих его наизнанку.

Однако и здешнее болезненное оживление сходит на нет, когда мы приближаемся к указанному адресу. Улочки становятся узкими, точно щели, а на стенах домов, посеревших от постоянной сырости, проступает ядовитая чёрная плесень. Крошечные окошки, забитые деревом и тряпками угрюмо следят за нами тёмными провалами глаз и такие же, только человеческие недобро провожают нашу группу, когда кто-то из приканальцев торопливо ковыляет мимо, проваливаясь в глубокие сугробы.

— Помнишь, — внезапно говорит Галя, останавливаясь напротив развалин старой церквушки с провалившейся внутрь крышей. Священный орёл слетел с маковки и воткнувшись крылом в снег, наблюдает за нами равнодушным деревянным взглядом, — помнишь, как ты показывал тот фокус с колёсиком? Ну, ты ещё повесил его в воздухе, а внутри был такой прикольный вид с горами и синим озером.

— Может быть, — я осторожничаю, не до конца понимаю, к чему клонит девушка.

— А если взять и залезть туда, внутрь? — в голосе Галины чувствуется воодушевление, — может быть там всё станет по-другому? Лучше, чем здесь.

Странно, только сегодня я сам размышлял над тем же самым. То ли у всех нас головы работаю в унисон, то ли окружающая действительность настолько депрессивна, что вынуждает приходить к одинаковым выводам. Сама идея неплоха, но почему же я помню, как прошлый переход не принёс ничего хорошего? Или мёртвый Лисичанск, заваленный снегом и пропитанный ненавистью — это и есть то, чего мы все заслуживаем?

Оледеневший город и люди, ненавидящие нас.

А если подумать, то и внутри то же самое: лёд и смерть.

— Кто-то плачет, — Оля замирает, прислушиваясь, — там…

— Ну и что? — Галя пожимает плечами, явно не намереваясь отвлекаться на посторонние жалобы, — пошлите уже, быстро прикончим всех этих засранцев, да займёмся чем-нибудь, повеселее.

Теперь и я слышу тонкие всхлипывания, доносящиеся из глубин извилистого переулка, поросшего кольями разнокалиберных сосулек. В глубоком снегу продавлены крошечные отверстия, но даже не глядя на них можно определить: плачет ребёнок. Скорее всего — девочка.

— Пойдём? — в голосе Оли звучит странная мольба.

— Я никуда не пойду! — Галя надувается, — опять станешь заниматься всякими глупостями. Тоже мне — Бледная Леди!

Я внимательно всматриваюсь в осунувшееся лицо Ольги, наполненное непонятным напряжением. Все попытки понять, какую цель преследует самая странная из моих девочек разбиваются вдребезги, вызывая лишь непонятное тянущее чувство внутри. От этого, почему-то, становится не по себе, поэтому я молча киваю. Знаю, то что мы увидим, не доставит никакой радости ни мне, ни моей спутнице, но отказать тоже не могу.

Мы медленно пробираемся между грязных стен, и я вдруг слышу тихую медленную песню, знакомую мне. Оля, шагая чуть впереди, напевает колыбельную и её голос дрожит так, словно вот-вот сорвётся в рыдание. Плач, как ни странно, становится всё тише, точно ребёнок, услыхав песенку начал успокаиваться.

Ещё несколько шагов и повернув за поворот, мы видим источник жалобных звуков. Девчушка, лет шести-семи, в одной длинной рубахе, едва ли защищающей крошечное тело от ветра и мороза. В тонких ручках зажат непонятный предмет, напоминающий кусок деревяшки, а коленки прижаты к груди в тщетной попытке спастись от холода.

Я останавливаюсь, пытаясь преодолеть неприятный дискомфорт внутри, а Оля, продолжая напевать колыбельную, идёт вперёд и склоняется над девчушкой, прикрывая её полой шубы. Всё это бессмысленно. Нам некуда деть брошенных детей: даже отданные под страхом смерти в какую-нибудь семью, они через пару дней оказываются на улице. Когда выбор стоит между своей кровиночкой и чужим подкидышем, он вполне очевиден. Люди, живущие в Лисичанске, не более жестоки, чем где-либо. Просто они…Люди.

Ольга что-то говорит. Очень тихо, но эта фраза определённо адресуется мне. Я приближаюсь и тогда девушка, продолжая укрывать брошенного ребёнка, поднимает голову и сквозь пелену ослепительно белых волос я вижу прекрасное лицо, залитое слезами.

— Её зовут Шкода, — повторяет Оля и на мгновение зажмуривается, точно пытается удержать рыдание.

— Кого, девочку? — непонимающе переспрашиваю я.

— Нет, — точно стон вырывается из груди Ольги, — её куклу. Она — это всё, что у неё осталось. Её самая близкая подруга.

Девчушка не плачет, а лишь издаёт слабое поскуливание, будто сбитый колесом кареты щенок. Оля продолжает укутывать её в свою одежду, словно это способно спасти несчастную и рассказывает… Нет, не мне, а просто глядя в пространство, заваленное безжалостно красивым снегом. Её слова — это обвинение всему миру втом, что он именно таков, каков есть.

— Сегодня ночью её отец сошёл с ума. Сивуха из Приканалья, ты и сам знаешь, как от неё дуреют бедняки. Задушил мать и убил палкой обоих братьев. Старший успел вытолкнуть её на улицу, и она спряталась за углом соседнего дома. Видела, как отец поджёг себя и сгорел вместе с их хибарой. Пыталась найти какую-то тётку, но заблудилась. Сидела здесь, плакала и разговаривали со Шкодой.

— Так отведи её к тётке, — дело не стоило выеденного яйца.

— У неё обморожены руки и ноги, — почти стонет Оля, — а здесь таких не лечат. Ненавижу этот проклятый мир! Ненавижу…Давай уйдём отсюда, здесь всё пропитано смертью, и мы сами обратились в смерть…

— Чего ты хочешь? — устало спрашиваю я, не в силах понять, как поступить дальше.

— Уходи, — девушка качает головой и белые волосы рассыпаются по плечам, — а я сделаю то, что у нас получается лучше всего. Просто уходи.

И я ушёл.

Галя принялась ворчать, дескать меня слишком долго не было, и я приказал её заткнуться. Внутри возникло и начало разрастаться ощущение неправильности происходящего. Точно все мы, намереваясь выступать на театральной сцене, заблудились и оказались за кулисами. Здесь вроде бы всё то, что и должно быть, но только стоит мёртвым грузом, демонстрируя бесполезную изнанку.

Мы больше не разговариваем и через пару кварталов обнаруживается нужная нам улица. Некоторое время мы пытаемся разобраться в нумерации домов, проклиная власти столицы. Район совершенно заброшен и покинут. Даже минувшие после Напасти десятилетия не вернули жителей в сгоревшие и разрушенные постройки. В общем то подходящее местечко для сбора заговорщиков.

Искомое здание расположено в низине, заваленной снегом так, что мы вынуждены брести по пояс в белой пушистой субстанции. Внезапно Галя останавливается и сосредоточенно тянет носом, после чего поворачивается ко мне.

— Ощущаешь? — интересуется девушка, — точно так же, как во дворце.

И точно. Непонятная вонь, поначалу едва ощутимая, становится всё сильнее, по мере того, как мы приближаемся к двухэтажному покосившемуся сараю, где, судя по вывеске, некогда располагался трактир: «Три леща». И ещё странность: непонятные глубокие борозды, которые так и не сумел полностью засыпать весь выпавший снег. Все они ведут к нашей цели, словно в здание совсем недавно завозили нечто очень тяжёлое. Дети Свободы к чему-то готовятся?

Странная гнетущая тишина опустилась вокруг и даже все наши супер чувствительные органы не в состоянии различить малейший шорох.

— Это — ловушка, — уверенно говорит Галя и широко ухмыляется, — такая же, как и прошлые разы.

Похоже. Вот так и прежде, стоило нам приблизиться к логову бунтовщиков и оттуда немедленно летели камни, стрелы и взрывчатка. Похоже Симону нужно тщательно проверить своих подчинённых. Среди них определённо имеется предатель.

— Побудь здесь, — говорю я Гале и начинаю двигаться вперёд, — поймаешь кого-нибудь, если я упущу. Постарайся сразу не убивать, я ещё хочу задать пару вопросов.

— Я же пропущу самое веселье, — недовольно бормочет девушка, но послушно остаётся на месте.

Вывеска, прежде щеголявшая рисунком чего-то, отдалённо напоминающего рыбу, теперь лениво покачивается на гнилой верёвке, издавая тоскливые звуки трущихся друг о друга деревяшек. Под это монотонное повизгивание, которому аккомпанирует хруст снега под ногами, я медленно приближаюсь ко входу в трактир и берусь за ручку обындевевшей двери, на которой проступают свежие маслянистые пятна.

Звук приходит вовсе не изнутри, как я ожидал, а снаружи: откуда-то из приземистых почерневших домишек, окруживших некогда злачное место. Какое-то глухое шипение, сменяющееся протяжным гулом. На мгновение я замираю, продолжая удерживать потрескавшуюся ручку двери и размышляю об источнике загадочного звука. В ту же секунду Галя издаёт некий неразборчивый возглас, и я вижу удивительное зрелище: снег озаряется жёлтым сиянием, идущим, как мне кажется, изнутри и тут же проседает парой десятков чёрных полос.

Трактир, куда я так и не вошёл, превращается в огненную бездну, точно светило спустилось на землю, намереваясь вступить с зимой в рукопашную схватку. Меня натурально отшвыривает прочь, и я кубарем качусь по тающему снегу, задыхаясь от огненного жара и невыносимой вони, заполнившей весь мир. Рядом барахтается в чёрно-серой жиже, ещё недавно бывшей снегом, Галя и яростно кричит, пытаясь пересилить вопли обезумевшего пламени.

Спустя некоторое время языки огня оседают и на месте, где раньше было двухэтажное здание, остаётся только глубокий котлован, наполненный тлеющими углями и чёрной сажей. Снег вокруг исчез, истаяв от невероятного жара и многочисленные ручьи торопятся к зловонной дыре, изображая весенний паводок.

Галя молча поднимается на ноги и приводит себя в порядок, восстанавливая уничтоженную одежду. Теперь становится окончательно ясно: к королю эта западня не имеет ни малейшего отношения. А когда жаркий ветер бросает к моим ногам стопку обугленных листов, исчезают последние сомнения. Я уже видел эти бумажки, причём совсем недавно.

Наклонившись, медленно перебираю картинки, исполненные лучшим портретистом Симона по его приказу.

Я.

Галя.

Оля.

Наташа.

НАТАША

— Почитай мне что-нибудь своё, из свежего, — Наташа расположилась в самом углу, около огромного камина, которому умелые руки печника придали форму сторожевых псов преисподней, рвущихся наружу. Вид у собачек правда, получился достаточно жалкий, точно в преисподней их почти не кормили и в наш мир они вырвались в поисках еды.

Я сидел в кресле-качалке и лениво перебирал струны инструмента, искоса поглядывая на гостью. Она не стала трансформировать дорожный плащ в другую одежду и даже не сбросила капюшон, надвинутый до самого носа. Глаза не горели и как я ни старался, так и не смог разглядеть выражение лица. Никакой привычной вальяжности в позе: девушка сидела слегка, сгорбившись и склонив голову, точно глубокого капюшона было недостаточно для всех этих непонятных пряток.

Что-нибудь из нового? Я перебрал в памяти стихи и песни, которые читал и напевал придворным озорницам и обычным девушкам, встреченным на улице. Когда я приглашал последних погулять, приходилось изображать на голове замысловатые уборы, скрывающие цвет волос, чтобы хотя бы первое время оставаться неузнанным. Некоторых привлекал Ангел из демонов Медведко, но большинство, особенно поначалу, испытывали суеверный ужас.

Итак, судя по настроению моей сегодняшней посетительницы, ради которой мне пришлось отправить восвояси семнадцатилетнюю гостью из южного Вишезала, ей вряд ли подойдут весёлые куплеты, обожаемые завсегдатаями Королевского Лиса, да и эротические баллады казались весьма несвоевременным выбором. Сейчас подошло бы некое подобие «Меланхолий» либо «Нисхождения в любовь» утопленного астронома Джумы. Есть и такое.

Кифара, переносной вариант стационарного инструмента, изготовленный по моему заказу, удобно расположился в руках и прикрыв глаза, я принялся перебирать позолоченные струны, извлекая из памяти сочинённые строки.

Когда-нибудь ты позабудешь это

Рукой коснувшись лба не вспомнишь ничего,

Что крылья сброшены и песня не допета

А на немой укор ответишь: Что с того?

Наверное, когда-нибудь утратишь волю к жизни

И пламенный костёр в груди подёрнется золой,

И флаг на башне снов твоих безжизненно повиснет,

И рухнет в бездну мост меж мню и тобой.

Наверное, когда-нибудь уснёшь средь серых дней,

Обняв руками камень умершей души,

Но нет, постой, не слушай, всё преодолей!

И в серый сумрак падать не спеши.

Наташа молчала, а я не пытался нарушить её безмолвие, силясь понять, в чём смысл сегодняшнего визита. Честно говоря, последние годы абсолютно все поступки девушки перестали поддаваться хоть какому-нибудь логическому объяснению. Последний раз, когда мы с ней более или менее нормально общались, приключился во время путешествия по западному полушарию. У меня вызвала интерес идея о поисках загадочного сквозного прохода трёх континентов, связанных между собой длинными перешейками. Зачем с нами увязалась Королева не знал никто. Кажется, этого не понимала, и она сама.

Корабль лёг на бок, и тёмная высокая волна, увенчанная грязной бурлящей пеной, хлынула на палубу, перехлёстывая через борт и вливаясь через ряд квадратных отверстий. Какой-то матрос в коротких драных штанах пробежал мимо меня и вцепился в скобу на мачте, второй рукой пытаясь выщипать клочковатую полуседую бороду. Вид у моряка был безумным, как и большинства уцелевшей команды. Шторм не прекращался вторую неделю и судно лавировало на самом краю гряды рифов, успев пару раз проскрести днищем по острым подводным скалам.

Капитан повисший на лохматой верёвке совсем не походил на того морского волка, которых так любят описывать в прибрежных трактирах, а скорее напоминал пропойцу, вошедшего в глубокий запой: серая физиономия, мешки под глазами и сизый нос. Впрочем, отвратительная вонь перегара соответствовала. Сейчас командир даже не пытался отдавать каких-либо указаний: уцелевшие паруса подвязали пару дней назад и корабль повиновался лишь поворотам штурвала, на котором повисло не менее десятка матросов. Уж они то знали, ради чего стараются.

— Разве это не прекрасно? — поинтересовалась Наташа, легко касаясь рукой борта, но в её утомлённом голосе не ощущалось ничего, кроме скуки, — тёмные небеса, прорезаемые мечами молний, лютый ураган, вздымающий яростные буруны и люди, сошедшиеся в смертельной схватке со стихией.

— Кажется стихи здесь сочиняю я, — очень сложно оказалось удержаться от смешка, — или у меня появился конкурент?

— Не моё, — она небрежно отмахнулась, — сочинение какого-то из моих любовников. Самое забавное, что парень ни разу в жизни не покидал Лисичанск и в глаза не видел не то что океана, но и самого захудалого моря.

— Взяла бы с собой, — рассмеялся я, — если бы умудрился дожить до сегодняшнего дня, то получил бы наглядную картинку истинной смертельной борьбы со стихией.

— Не дожил бы, она убила его два года назад, — каркнул Паша, пристёгнутый кожаным ремнём к покосившейся тумбе лебёдки, — его звали Леонидом и перед смертью он назвал Наташу тупой бессердечной сукой.

— Как он посмел назвать тебя тупой! — возмутился я и Ната расхохоталась, — выходит, поделом досталось.

Взгляд Паши, который он вперял в хозяйку, как обычно, отражал два чувства: некий застарелый укор, точно он надеялся рано или поздно услышать слова раскаяния из этих алых чувственных губ и исступлённая преданность, успевшая стать притчей во языцех. Словосочетание: Пёс Королевы всегда соседствовало с объявлением Герцога Триморийского и Павел никак не реагировал, слыша его, однако первый же баронет, позволивший себе дурацкую шутку о «собачке» тотчас умер от несовместимости живого сердца и трёхгранного клинка.

Корабль накренило на другой борт и насквозь мокрый капитан проворчал нелепую фразу о разъярённых богах. Делал это человек очень тихо, ибо Наташа крайне критически относилась ко всем поминаниям женщины на палубе. Я тоже отметал любые суеверия, по которым присутствие девушки на борту должно было принести неудачу именно этому походу. Глухо ворчащие матросы просто успели забыть об обстоятельствах предыдущих путешествий. В родную гавань из дальних плаваний в самом лучшем случае возвращалась лишь половина команды. Остальные, зашитые в парусину или же абсолютно обнажённые, что зависело от жадности интенданта, покоились на дне океана либо в желудках многочисленной морской живности, так и рыскавшей вокруг.

Уж мне то это было хорошо известно. Для меня это было уже девятое плавание, да и Ната третий раз бороздила бескрайние просторы водной глади. Причинами смертей становились не столь экзотические варианты, как нападения пиратов или атака глубоководных монстров. Многомесячная болтанка вдалеке от берега ослабляла несовершенные организмы людей, после чего дурацкий насморк отправлял их на тот свет. Это, да ещё несоблюдение элементарных правил безопасности. Только за этот шторм четверо матросов успели расколотить свои черепа и заняться дайвингом из-за того, что не удосужились примотать себя верёвкой, понадеявшись на реакцию.

— Чего ты вообще ждёшь от этого рейса? — можно было и повысить голос, но наш слух позволял слышать друг друга даже сквозь оглушающий рёв урагана, — насколько мне известно, сначала ты собиралась плыть на Святой Изабелле к Островам Красной Волны. Ведь сказочное же место, золотой песок и куча очаровательных аборигенов. Да и много ближе.

— Я уже была там, — Ната повернула голову, и я смог лицезреть её идеальный профиль на фоне разряда молнии, вонзающегося в угрюмые валы волн, — да, ты прав, всё очень мило: поклонение богам луны, танцы при звёздах и секс с мускулистыми мальчиками.

Паша покачал головой, словно у него затекла шея. Должно быть вспоминал. Я сам присутствовал при том странном инциденте, когда Наталья едва не силой отправила его с раскосой очаровательной аборигенкой, бормочущей: «Хэла, хэла». Удивительно, но в лице Королевы я уловил едва не мольбу. Странно, как и другие её поступки последнее время.

Павел некоторое время стоял столбом, исподлобья глядя на хозяйку и лишь потом позволил девице в юбке из пальмовых листьев увести себя прочь. Наташа провожала их взглядом, пока они не скрылись в зарослях благоухающего кустарника, а после издала вопль взбешённой львицы и набросилась на коричневого гиганта с выпуклой грудью.

— Ну и? — я опёрся о пропитанный влагой борт и тотчас мутная волна лизнула пальцы коричневым прохладным языком, — или секс в гамаках успел тебе наскучить? Помнишь, как первый раз ты и оба твоих ухажёра ссыпались вниз? Барабанщик даже с ритма сбился.

— Да, тот ещё идиотизм, — Наташа даже не улыбнулась, хоть воспоминание и было достаточно смешным, — сама не знаю, но последнее время все эти слащавые развлечения не вызывают ничего, кроме раздражения.

— А если учитывать тот момент, что ты ими никогда особо не интересовалась, — я присмотрелся, напрягая зрение: кажется, на самом краю горизонта мелькнула светлая полоска неба свободного от туч. Неужели буря подходит к концу? — однако и твоих прежних воскресных «литургий» я тоже не наблюдаю. Стало быть, обитатели крысиных нор могут вздохнуть с облегчением?

— Они установили ей памятник, — прохрипел Павел и достав из кармана плоскую флягу, сделал маленький глоток, — Королева, вымаливающая грехи собственноручно убитого щипача. Трогательно, до слёз.

— Заткнись, — беззлобно прикрикнула девушка на него, — да, действительно, год назад я видела эту статую.

— Битый час стояла, глядя на себя, а потом ушла и больше в норы ни ногой.

— Пашунтий, я ведь могу и рассердиться, если ты не закроешь рот.

Парень только криво ухмыльнулся.

Парень? Чёрт возьми, почему я его до сих пор так называю? Не один десяток лет этот странный человек остаётся всё в том же непонятном возрасте «не мальчика, но мужа» как это назвала Ольга. За этот срок многие из нашего окружения успели пройти путь от молодых красавцев и красавиц до уродливых седых стариков с отвисшей кожей и кучей болезней, а этот почти не изменился.

Даже Илья никак не смог объяснить загадочный факт и лишь развёл руками. А после угрюмо усмехнулся и назвал «силой любви». Возможно, очередной камень в мой огород с его стороны. Последние пару лет его вроде бы попустило, но поначалу он даже кидался на меня с ножом и стрелял из собственноручно сделанного ружья. Бесполезная затея и вдвойне бессмысленная, если учесть, что я сам очень жалел о смерти Вилены. Может и не так, как мой товарищ, но всё же…

Полоса на горизонте стремительно расширялась, точно чьи-то невидимые руки сдвигали полог туч, намереваясь спрятать его до лучших времён. Ветер тоже начал стихать и тут же уменьшилась высота волн, а их атаки утратили прежнюю ярость. Вот мутно-коричневый холм приподнялся на цыпочках, заглянул на палубу и опал, уже не в силах перевалить через борт. Шторм, вымотавший и корабль, и его команду, наконец то завершался.

Изменения в погоде заметил не только я: капитан пробормотал несколько благодарственных слов богам моря, официально запрещённых церковью Святого Орла и принялся выпутываться из страхующих верёвок. Со стороны рулевого колеса донеслись радостные вопли, да и сам корабль, казалось, отряхивается от пропитавшей его влаги, точно мокрый пёс после дождя.

— И в этот раз мы выстояли, — пробормотала Наташа и я различил в её голосе странные нотки, точно она вовсе не радовалась победе над бурей.

— Сожалеешь? — я подошёл ближе, вглядываясь в тёмные провалы глаз, — предпочла бы отправиться на дно?

Ответа я не дождался. Девушка схватила за рукав сырого бушлата испуганного капитана и ткнув пальцем в далёкую полоску материка, сказала:

— Степан Феодосиевич, похоже вы выиграли главный приз, — когда тот, недоумевая, достал зрительную трубку, Ната пояснила, — пролив.

— Давай ещё, — почти потребовала Наташа и откинулась на спинку кресла. Тем не менее, капюшон продолжал скрывать её лицо в тени, позволяя видеть лишь подбородок и губы. Кажется, они кривились, словно пытались сдержать усмешку.

Молоденькая служанка испуганной мышкой прокралась вдоль стены и умело набросала в камин свежих дров. Пламя урча набросилось на добычу, а девчушка остановилась рядом с нами, ожидая приказов. Я лишь лениво отмахнулся и взял кифару наизготовку. Вы хотите песен, их есть у меня.

Алая капля скользит по руке

То ли сок, то ли кровь, не понять,

Твой фантом, не прощаясь, исчез вдалеке

Мне, похоже, его не догнать.

И тоскливую боль не унять…

— На смерть Вилены? — поинтересовалась Ната и её губы вновь задрожали. Странно, обычно она старается не касаться этой темы, непонятным образом выживающей среди мутного тумана исчезающих воспоминаний.

— Нет, — сухо отрезал я, подёргивая струну, до её жалобного повизгивания, — с чего это ты вдруг решила покопаться в могилах десятилетней давности? Илью встретила?

— Не встречала. Не поэтому, — она покачала головой, — просто думаю: каково это, потерять человека, который был тебе настолько дорог? Смогла бы я пережить подобную потерю?

Ну что тут скажешь? Остаётся сдерживать саркастические замечания, так и рвущиеся наружу. Ты то, как переживёшь? Думаю, тебе, моя разлюбезная Наталья, удастся благополучно пережить гибель всего нашего мира. И его исчезновение ты заметишь года через три — четыре, не раньше. Стоит только взглянуть на портреты девушки, чтобы осознать сию нехитрую истину. Как не пытались живописцы, но ни одному из них так и не удалось вдохнуть жизнь в маску холодного безразличия, написанного на лице Наташи. Впрочем, нет, было и другое выражение, но художники старались не общаться с девушкой, когда она превращалась в неистовую фурию, сеющую смерть вокруг себя.

Вспомнив о портретах Наты, я невольно посмотрел на стену, где висело полотно, изображающее финал Вронского побоища. Лучи солнца концентрированным потоком озаряли центральную часть, выделяя сияющим ореолом фигуры Наташи и Роберта. Девушка в белоснежных доспехах, с мечом в руке, стояла чуть впереди монарха, блистающего регалиями, словно защищала сюзерена, а фактически превращалась в главную фигуру экспозиции.

Точно выброшенные из райского сада перволюди, погружённые в сумрак забвения, военачальники Кории, коленопреклонённо предлагали победителям своё оружие, абсолютно теряясь на фоне сияющей Натальи.

— Но ведь было совсем не так, — неожиданно мягко сказала Наташа, уловив направление моего взгляда, — совсем не так.

Да. Совсем не так.

Посвистывая и сбивая прутиком верхушки цветов, я неторопливо поднимался на холм, где располагалась военная ставка Медведко. О приближении к месту дислокации царственной особы говорило резкое увеличение количества гвардейцев, обряженных в более или менее приличную одежду, напоминающую единую форму. Солдаты, тысячами лёгшие у подножия холма, не могли похвастаться подобными одеяниями, да и с оружием у них было много хуже.

Перед бруствером, окружающим ставку со всех сторон я заметил восемь уродливых чёрных орудий, смердящих зловонным дымом — подарок Илюхи доброму монарху. Предложение соорудить повозки без лошадей вызвало вежливое недоумение и отказ, а вот от нового оружия Симон отказываться не стал. Впрочем, роль секретного оружия сегодня оказалась вовсе не так велика, как рассчитывали полководцы, потому как имелось и другое. Гораздо мощнее.

Серый король не стал принимать участия в батальных развлечениях, а укатил с королевой в пригород Лазурного, предоставив всю стратегическую и тактическую славу исключительно монарху. Насколько я знал Симона, глупостями на побережье он заниматься не станет, а посвятит большую часть времени полировке грядущего мирного соглашения, по которому Влась оттяпает у Кории немаленький участок плодородных земель. Ну, может и трахнет пару раз Лилию.

Несколько надутых важностью генералов степенно поглядывали через земляную насыпь и обменивались специфическими фразами, понятными лишь тому, кто не одну собаку сожрал в военном деле. Меня они старались демонстративно не замечать, но косые взгляды, тем не менее, я ловил. Да и то, стоило ли обращать внимание на эпизодическую персону, когда прямо перед их глазами блистала сегодняшняя прима.

Долина у подножия холма, ещё пару дней назад напоминавшая изумрудное корытце с редкими столбиками деревьев, кардинально изменилась, превратившись в грязную лохань, наполненную рваным разноцветным тряпьём с превалирующим алым цветом.

Тряпьём были издохшие во имя Медведко и Орляна людишки, а красным — их кровь, пролитая за милосердных монархов. Если вдуматься: какой глупостью было вообще сводить две огромные армии, если была возможность договориться без боя. Но Симон сказал: победа в масштабном сражении прибавит Власи международного авторитета и вынудит остальных соседей считаться с ней.

Если у самого подножия холма движения почти не наблюдалось: так, шевелился кто-то недобитый, да ковыляла лошадь с переломанной ногой, то дальше веселье продолжалось во всю мочь. Солдаты Роберта с громкими криками теснили противника, совершенно озверев от запаха крови и смерти. Даже тех, кто сдавался и пытался вымолить пощаду немилосердно втаптывали в землю, израненную тысячами подошв.

Я покинул немногословных генералов и приблизился к венценосной особе, внимательно изучающей поле боя через окуляр зрительной трубки. Стена здесь казалась самой толстой, а количество охраны — наибольшим. Стража безмолвно расступилась, позволив мне лицезреть монарха, сидящего на переносном стульчике и сжимающего обеими руками длинную медную трубу, закреплённую на треноге. Рядом с Робертом лежал опрокинутый бокал с остатками вина и стояло ведро, плотно закрытое крышкой: у короля был слабый желудок и в критические моменты его зачастую выворачивало наизнанку.

Видимо услышав шаги, Медведко оторвался от увлекательного зрелища и повернул ко мне серое лицо, покрытое бисеринками пота. Губы у монарха прыгали, не позволяя ему вымолвить ни слова. Да, это не его пра, пра, который лично ходил на кочевников и разбил орду каганата за Лунным, сражаясь в первых рядах небольшого войска.

— Т-трупы! — пробормотал Роберт и серый цвет его физиономии сменился зелёным. Слуга, приставленный к монаршему ведру, сделал шаг вперёд, но король раздражённо махнул рукой, — так много! Я ведь даже не думал, как всё это может закончиться. Мы же договорились с Карлом: вступаем в бой, расходимся и заключаем мир. Почему всё пошло не так?

Я ухмыльнулся. Потому, недалёкий ты человечек, считающий себя нашим правителем, что пока ты общался с Козлобородым Карлом, Симон и Лилия договорились с Наташей, а уж её, если она вступила в бой, уже не остановить.

— Государь, всё складывается просто великолепно! — маршал Дровин с трудом скрывал ликующую улыбку, так контрастирующую с кислой физиономией монарха, — враг разбит и панически отступает, а наши потери — минимальны. Думаю, не ошибусь, если назову это сражение величайшим стратегическим гением, из тех, что описаны в анналах, после падения Первой Империи. Даже не знаю, какие можно использовать эпитеты, для выражения моих чувств!

О, эпитетов после придумали великое множество, но как ни пытались назвать сражение, за ним всё равно закрепилось имя Вронской Бойни. Трупы, которые так никто и не удосужился собрать, не позволяли приблизиться к проклятущей котловине ещё очень долго и лишь радостное галденье воронья указывало на место последнего упокоения тысяч воинов.

А стратегический гений…Вот им то там и не пахло.

Оба войска долгое время на расстоянии, непреодолимом пущенной стреле, ожидая сигнала к выступлению. Вот только он так и не прозвучал. Вместо протяжного звука горна, с трёх холмов громыхнули раскаты пушечных залпов, и солдаты Кории принялись истошно вопить, когда ядра пущенные, в основном наобум, разметали их нестройные ряды.

Но это оказалось скорее отвлекающим манёвром. Пока воины пятились, пытаясь сообразить, откуда прилетел гостинец, крошечный отряд, возглавляемый очаровательной девушкой в белоснежных доспехах, преодолел дистанцию, разделяющую оба войска, вонзившись в толпу корийских военных.

И начался ад.

Ещё раз бабахнули орудия, но в этом уже не было никакого смыслы. Наташа шла впереди, изображая сверкающий наконечник человеческого клина и бойцы, ставшие на её пути, падали без движения. Расчёт оказался верен на все сто процентов: солдаты пытались поразить красавицу, кажущуюся такой маленькой и беззащитной, но это не приносило ни малейшего результата. А закованные с ног до головы в сталь головорезы Симона довершали начатое их предводительницей, безжалостно кромсая испуганных и дезорганизованных врагов.

Центральная часть корийской армии дрогнула и провалилась внутрь, оставив фланги в недоумении. Однако паника заразительна и когда штандарт авангарда со вздыбленным драконом Орляна рухнул в грязь, вся армия начала нерешительно пятиться. В ту же секунду взревели трубы и войско Власи двинулось вперёд. Оно было в половину меньше противника, но это уже не имело ни малейшего значения: какая разница, сколько тех, кого ты жалишь в беззащитную спину?

Сражение уже докипало у едва заметного отсюда Лысого Холма, где прежде размещалась ставка императора Орляна. Огромный стяг и прочие отличительные знаки со стилизованным орлом в обрамлении листьев успели исчезнуть, значит Карл со своим штабом сделал ноги, оставив неудачников бесславно подыхать.

Роберт-таки не удержался, но расторопный прислужник успел подхватить следы слабости монарха, мгновенно закрыв сосуд плотной крышкой. И ни единой эмоции на каменной физиономии. Недаром этому дерьмоносу присвоено звание старшего офицера и какой-то мелкий дворянский титул.

— Почему всё складывается не так, как я хочу? — Роберт принялся размазывать слёзы по опухшему лицу, протирая их куском надушенной ткани с золотой эмблемой Медведко, — почему меня никто не слушает? Едва Лилия откроет рот и весь двор с ног сбивается, выполняя её прихоть, хоть каждый знает, какая она шлюха! А меня — законного монарха, все игнорируют! — король повернулся ко мне и только сейчас я осознал, насколько он пьян, — это — ты! Ты во всём виноват. Ты и твои дьяволицы! Все шепчутся, дескать я продал душу дьяволу, и он послал вас, чтобы вы выполняли мои приказы, — Роберт коротко всхлипнул и щёлкнул белыми изнеженными пальцами. Тотчас ещё один слуга отстранил прежнего и подал сюзерену бокал с вином, — но ведь вы же плевать хотели и не только на меня, но и на Симона с Лилией! А душу…Душу мою продали, но продал её вовсе не я. Меня даже никто не удосужился спросить, хочу ли я её продавать!!!

Медведко сделал глубокий продолжительный глоток и всхрапнув повалился на руки рослых молодцов, точно ждавших этого момента. Маршал, брезгливо поджав губы, пытался делать вид будто он ничего не замечает, но вся его лощёная физиономия, от напомаженной бороды, до глубоко посажёной треугольной шляпы, отражала искреннее презрение.

— Будет лучше, если эта пьянь проспится, — заметил я и Дровин непроизвольно кивнул, — очень скоро ему предстоит подписывать акт капитуляции. Кажется, королева уже подготовила все необходимые документы. Лучше всего, если король хотя бы поймёт, о чём там идёт речь.

Маршал издал неразборчивый, но одобрительный возглас и тут же ретировался. Следом потянулись осиротевшие слуги, а я остался в полном одиночестве. От нечего делать заглянул в окуляр трубки: остатки корийского войска так и не успели достигнуть холма, попав в полное окружение и теперь их безжалостно уничтожали. Горе побеждённым!

Ухмыльнувшись, я перепрыгнул насыпь, неторопливо шагая в ту сторону, откуда ещё доносился звон оружия, боевые возгласы победителей и уж совсем нечеловеческие крики жертв.

Стоило спуститься с холма и пройти сотню шагов, как передвигаться стало весьма проблематично. Земля полностью исчезла под покровом изрубленных тел, истекающих зловонной красной жидкостью. Некоторые ещё шевелились, кто-то глухо стонал, а те, которые могли перемещаться, пытались выползти на место, свободное от трупов. Да, большинству этих парней крайне недоставало милосердной Ольги, способной избавить их от смертной боли.

По ходу я любопытствовал, рассматривая одежду и вооружение убитых, которые могли дать хорошую иллюстрацию обеспечения армии Власи. Оно значительно возросло. Ещё десяток лет назад солдаты королевского войска напоминали оборванцев Карла, но Симон здорово подтянул эту статью бюджета и лично следил за хищениями, наказывая излишне рьяных мздоимцев. Да, отряды по-прежнему, больше напоминали сброд удальцов с большой дороги, но теперь у них появилось приличное оружие и даже, какая-никакая, защита.

Увлёкшись изучением покойников, я не сразу заметил приближение небольшого отряда живых, который двигался мне навстречу. Привлёк моё внимание громкий оклик, в котором звучала некая надрывная усталость, успевшая несколько надоесть за прошедшие месяцы.

— Привет, — Наташа казалась великолепной в своих белоснежных матовых доспехах без единого тёмного пятнышка. Вопреки официальному штандарту с рычащим медведем, на груди девушки сияла тёмным золотом голова львицы — копия с её медальона. Такие же, но проще, украшали забрызганные кровью доспехи десятка угрюмых головорезов за её спиной. С утра их насчитывалось более сотни, значит остальные полегли во время атаки. Тем не менее, сквозь маску усталости, проступала готовность хоть сейчас вступить в новый бой. Совсем не удивительно: ничего другого эти парни не умели, да и не желали.

— Справились? — спросил я, пиная разрубленный шлем я остатками пузырчатой субстанции внутри, — выглядело впечатляюще. Так генералы говорят.

— Выглядело мерзко, — отмахнулась Наташа и не оборачиваясь, махнула рукой, — гоните их в ставку, да смотрите, не сломайте больше никого.

Здоровяки в грязной броне тащили за собой связанных людей, одного из которых я незамедлительно опознал, как герцога Ринштейна, гофмаршала Карла, главного советника Козлобородого. Та ещё лиса! Когда мы с ним играли в штосс, старый лис всё пытался мухлевать, для чего пригласил прислуживать парочку очаровательных барышень в декольтированных платьях.

Остальную братию я тоже видел при дворе Орляна, но имён не запомнил. Военная элита. Сейчас элита молча передвигала разутыми ногами и шмыгала разбитыми носами, косясь в нашу сторону подбитыми глазами. Один, в отличие от остальных, одетый в боевые доспехи Ордена Свиньи, казался совсем плохим и его тащили под руки.

— Куда ты их? — поинтересовался я, — менять будем? Там у Карла есть сногсшибательная скрипачка. Я уже два раза предлагал её купить, а старый козёл всё упирается. Допросится.

— Уже, — коротко ответила Ната, — не успела уследить и удержать своих дуболомов, когда они вломились на Лысый. Вошли в раж, засранцы. Вот это — все, кого я успела спасти. Карла едва опознали по перстню, — она швырнула мне символ Кориии я задумчиво подбросил на ладони тяжёлый перстень с рубином, где проступал рисунок орла, — так что договор будет подписывать кто-то, из этих.

— Просто замечательно, — я швырнул перстень обратно, — Симон будет в экстазе. Надо будет срочно сообщить.

— Не стоит беспокойства, — Ната подошла ближе и печать усталости на её лице стала гораздо заметнее, — Серый мышь предвидел такой расклад, уж он то своих головорезов знает лучше остальных. Я уже послала голубя в Ланр, там его агенты пару лет, как готовят переворот. Теперь — самое время.

— Ох уж эта политика, — я покачал головой, — вся эта закулисная возня. Правда напрягает? То ли дело ворваться с отрядом головорезов в толпу пищащих крестьян и устроить безумное побоище?

Наташа молча взглянула на меня, а потом посмотрела по сторонам и медленно провела ладонью по лицу.

Знаешь, — она закрыла глаза, — упомянутая тобой закулисная возня и сегодняшняя кровавая бойня, по сути своей, ничем друг от друга не отличаются. После них остаются трупы ни в чём не повинных людей, послуживших пешками в игре, которая им самим и на хрен не сдалась.

— И тебе их жаль? — я ощутил некоторое изумление: это точно Наташа говорит? — хочешь, я отведу тебя к Илье, и вы создадите при дворе либеральную партию защиты невинных. Нелепо, но смешно. Или иди, объединяйся с Ольгой, а потом — вперёд, на поиск брошенных детей.

Мы стояли посреди поля, усыпанного неподвижными телами и чёрные пятна ворон, кружащих в небе, становились всё заметнее, а их пронзительные крики — всё громче. Звуки боя затихали и вопли падальщиков превращались в единственное, что слышали мои уши. Наташа смотрела мне прямо в глаза и казалось, будто её облик пульсирует, истончается, словно силится пропустить наружу нечто иное.

— А тебе, значит, их нисколько не жаль? — в заданном вопросе не было самого вопроса, а лишь изумлённая констатация непонятного факта, — то есть все твои слова и поступки, это — не маска, а действительно твои мысли? Все эти годы?..

О чём она? Какая, к дьяволу, маска?

— Ты просто устала, — я взял её холодные пальцы и поцеловав, прижал девушку к себе, но ощутил лишь прикосновение безжизненного манекена, — всё наладится. Я увезу тебя в горы, и мы будем отдыхать на берегу замёрзшего озера, под лапами огромных кедров. Ты забудешь про свои сомнения и всё станет, как прежде.

— Ты обещаешь? — в голосе внезапно прорезалась неистовая надежда, — как раньше, до того, как я стала такой?

Наши взгляды встретились. Две жёлтые точки в тени капюшона сверлили меня яростным укором. Я не сдержал обещания. Да и как я мог исполнить то, о чём не имел ни малейшего понятия?

Пока мы отдыхали в крошечном уютном шале, Наташа казалась умиротворённой, точно все дьяволы, терзавшие девушку, навсегда покинули её прелестную головку. Мы катались на коньках, спускались с гор на уродливых широких лыжах и построили шикарный снежный замок на берегу блестящего круглого озера. А потом, в одну из ночей, девушка исчезла, оставив меня в полном одиночестве.

Куда она исчезла, зачем? Думаю, на эти вопросы не смогла бы ответить и сама Наташ. Да и ни к чему. Всё равно эти ответы не нужны никому.

Кифара в моих руках начала исторгать звуки, напоминающие стоны живого существа и некоторое время я прислушивался к горьким стенаниям музыкального инструмента, полностью игнорируя присутствие гостьи. Наташа не пыталась меня отвлечь или как-то прервать дурацкое музицирование.

Пока листья жухлые падают в пыль,

Я спутать могу, где неправда, где быль,

Там ветры танцую и пляшет ковыль.

Пока звёзды гаснут и рушатся в прах,

Я успел позабыть, где отвага, где страх,

Там горы хранят тишину на устах.

Пока океаны стоят без капли воды,

Я путь потерял от добра до беды,

Там в свете луны расцветаю сады.

Сквозь мрака завесу отправимся прочь,

Пока я способен рубеж превозмочь,

Там жаркие дни и прохладная ночь,

Там…

— Последний год я пыталась экспериментировать, — Наташа прервала мою песню, что в общем-то было для неё несвойственно, — мне было интересно, способно ли хоть что-то нам навредить. Сделать маленькую царапинку или убить насовсем.

Я опустил инструмент и очень долго и очень пристально смотрел на девушку. Она вновь откинулась на спинку кресла, скрыв лицо во мраке капюшона. Огоньков не видать, значит глаза закрыты или вновь напитались могильной тьмой.

А вообще…Забавно девки пляшут.

— Подскажи-ка, — я побарабанил по золотой инкрустации кифары и нахмурился, — когда тебе вручали учёную степень В Академии Естествознания, какую именно тему ты защищала? Суицидальные наклонности в среде бессмертных неуязвимых существ?

— Тебе совсем не интересно, какие результаты у меня получились? — Наташа даже не пыталась возражать или по-другому реагировать на мою шутку. Чёрт, да шутку ли?

— Валяй, — я забросил ногу на ногу, — какую дрянь ты успела на себе испытать?

— Почти всё, что можно, — теперь девушка говорила так тихо, что мне приходилось напрягать слух, — стрелы, падающие камни, утопление, погребение заживо, взрывчатку…

— Яд? — я развлекался, — впрочем, для нас ничем не отличается от обычной человеческой пищи. Можешь даже не упоминать, сами с усами.

— Мне помогал один парнишка, которого я встретила в Академии, когда получала степень. Хороший мальчуган, лет восемнадцати, очень умный и очень красивый. Его зовут, — она запнулась, — звали: Теодор. Тео долго не хотел помогать, говорил, дескать неправильно подвергать такого ангела жестоким испытаниям. А потом мы вместе несколько месяцев развлекались, испытывая всё более мощные штуки. Единственная вещь, которую мы не успели опробовать, это — длительный и мощный жар. Собирались ехать на север, там вроде бы пробудился небольшой вулкан.

Кажется, я догадывался, как закончилась история столь странного любовного приключения.

— Тео вёл подробные записи, типа лабораторного журнала, куда вносил испробованные метода и результаты их применения. Однажды, когда его не было рядом, я решила полистать эти бумаги. И обнаружила в них кое-что, — голос Наты дрогнул, — копию записей с комментариями. Этот второй отчёт, должен был отправиться к Симону, на кого, собственно, Тео и работал. Сукин сын не просто так помогал мне, а делал это по приказу Серого Мыша.

— Ух ты, Симона интересует возможность убить нас? — я даже привстал, — вот это номер! Ну и что было дальше? Впрочем, не важно. Расскажи лучше, как он оправдывался. У парня болеет мать и его заставили? Или ты кончила кого-то из его родни? Собачку, например?

— Не знаю, — девушка помотала головой, — даже не стала интересоваться. Мне было очень больно, и я просто убила его. Отчёт он так и не отправил, поэтому Серый остался без этой информации.

— Угу, понятно. А здесь то ты зачем? Исповедаться пришла, раз убить себя не получилось? Дело это хорошее, но бесполезное. По крайней мере, у меня так и не получилось. Да ты и сама знаешь.

— Смутно припоминается, — Наташа провела рукой по невидимому лицу, — да ты тогда в общем то и не пытался исповедаться.

— А ты, кажется, пыталась?

Когда я первый аз услышал новость о новом настоятеле кафедрального собора, то посчитал её страной изощрённой шуткой. Честно говоря, так иногда бывает со старыми знакомыми: за последние годы некоторые из них потерялись из виду, а про других я и сам позабыл, оставив в памяти лишь пустые серые дыры, точно провалы трясины посреди поросшего седым камышом болота.

Новость принесла на хвостике Галина и это сделало известие вдвойне недостоверным. Я ещё не забыл то удовольствие и веселье, которое получил, изучая толстый том географического атласа «Южных Земель, писаного со слов опытной путешественницы и первооткрывательницы Галины Великолепной» Насколько я знал, единственной вещью, которую достоверно открыла «опытная путешественница» были двери нескольких сералей дальнего юга, где она успела побывать в качестве почётной гостьи.

Тем не менее слова ветреницы настолько заинтересовали меня, что я не поленился прогуляться к Лилии, всё ещё дующейся на меня, за какаю-то подзабытую мелочь. В данный момент королева вместе с министрами финансов и налогов изучала бюджет Власи на следующий год, мало-помалу приходя в состояние лютого бешенства. Оба чиновника стояли навытяжку, напоминая две тучные потные статуи, а Лилия прохаживалась перед ними и хлестала по обрюзгшим физиономиям пачкой бумаг.

— Не помешаю? — я плюхнулся в кресло, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценкой. Лилия, невзирая на возраст, выглядела достаточно неплохо, хоть такой результат могла дать и маскирующая косметика, плюс дорогой корсет. Не знаю, в спальне бывшей любовницы я не был уже очень давно.

— Тебя ещё какого дьявола принесло?! — королева в сердцах швырнула бумаги на пол и младшие клерки с огромными чернильницами на поясе, стоявшие до этого момента у стен, бросились подбирать разлетевшиеся листы, — проблемы и неприятности наседают, точно блохи на шелудивого пса, а ты, как обычно, не вовремя! Нужны деньги на развлечение очередной потаскухи? Так вот, казна абсолютно пуста, но если тебе от этого станет легче, можешь прикончить эту парочку дегенератов!

— Серьёзно? — министры, как по команде, рухнули на колени, ткнувшись головами в ковёр. Клерки, собиравшие разбросанные бумаги остановились, злорадно уставившись на своих начальников.

— Да нет, — Лилия махнула рукой и пуская искры раздражения, заняла огромное кожаное кресло за письменным столом. Золотой медведь над её головой глядел так злобно, точно выбирал, кого из проштрафившихся министров сожрать. Я бы порекомендовал низенького, который поплотнее, — из всех остолопов, при дворе, эти двое — наиболее вменяемые. По крайней мере, пишут без ошибок и способны свести расчёты к правильной цифре.

— Значит у ниххорошие помощники, — я кивнул на бледного парня в жёлтом камзоле, который с поклоном положил на стол королевы собранные листы, — уже не думаешь ли ты, что они лично написали всю эту пропасть букв?

— Естественно, нет, — королева хмыкнула и откинулась на высокую спинку. Кажется, её немного отпустило, — это тот подвиг, на который мои министры определённо не способны. Но подобрать хороших подчинённы и воровать в меру может далеко не каждый.

— Убедила, пусть живут, — мы пикировались прямо, как в старые добрые времена. Министры, протирающие плешью ковёр, дружно забубнили слова благодарности, — но я, в общем-то, не за деньгами. Даже сам могу подкинуть в казну из личных сбережений, — Лилия презрительно фыркнула, — не хочешь — как хочешь. Так вот, мне тут мышка-норушка одна нашептала чудную новость, и я хочу знать, правда это или нет.

Собеседница долго рассматривала меня, а потом подтвердила, не забыв добавить: дескать назначение прошло не без её участия. Теперь настала моя очередь пристально изучать королеву. Нет, до меня доходили определённые толки, но я не относился к ним достаточно серьёзно и сразу же забывал. А тут всё начало складываться в единую картинку.

— Тебя то это каким боком касается? — спросила Лилия, но потупившись под моим взглядом, начала катать по столешнице золотое перо, — дела религии вроде бы всегда обминали Ангела стороной.

— Как мне известно, настоятель кафедрального — первая кандидатура на должность кардинала? — Лилия, не поднимая головы, кивнула, но как-то неопределённо, — да ещё и такая карьера! Никогда бы не подумал, что дело в твоей протекции.

— Не только, — она криво ухмыльнулась, — я просто убрала несколько незначительных преград и дала пару советов. Если у тебя всё, то я продолжу заниматься делом.

— Пожалуй, всё, — я пожал плечами и поднялся, — ну, до встречи.

— Баронесса Шумейска очень просила тебя зайти к ней, — кажется сквозь плотно сжатые губы до меня донёсся лёгкий всхлип, — очень просила.

— Милята? — а я совершенно забыл про неё, — посмотрим.

Впрочем, о старой подруге я забыл тотчас, стоило мне покинуть кабинет королевы. Баронесса, точно так же, как и Лилия пыталась удержать следы былой молодости, используя все возможные здесь методы, начиная от каких-то смрадных притирок и кончая уж совсем экзотическими колдовскими ритуалами. Результат, впрочем, был одинаков. Пару раз Милята очень осторожно намекала на желание присоединиться к нашей группе. Ольга, которая беседовала с ней, точно так же, избегая подводных камней, увела беседу в сторону, но глядела на собеседницу с откровенной жалостью.

Как бы там не было, но внешний вид баронессы, чем дальше, тем больше, раздражал меня, вынуждая игнорировать её приглашения.

— Далеко собрался? — насмешливый голос Наташи застал меня врасплох и я недоумённо обернулся, встретившись взглядом с девушкой, оседлавшей белогривого рысака, — вид у тебя такой целеустремлённый, точно на войну направляешься.

— Ну, тут я с тобой вне конкуренции, — она поморщилась и встряхнув поводьями, заставила коня приблизиться ко мне, торжественно поднимая каждую ногу, — где нашла такого красавца? Давно я не видел подобной красоты.

— Ченнистанский, — подтвердила Ната и легко спешилась, потрепав животное по холке, — подарок одного шейха. Мы с ним полгода носились по горным перевалам, ловили всякую шушеру и отправляли к их милосердному богу-солнце. Колоритный был персонаж: шейх Мали, жаль погиб в банальнейшей поножовщине. Перед смертью подарил своего личного скакуна, сказал: как раз для такой пэри.

— Не соврал, — я обнял и поцеловал девушку, — так вот, где ты пропадала всё это время, гоняла колоритных шейхов по горам. А я уж было скучать начал.

— Не ври, — она хлопнула меня по губам, — но ты так и не ответил: куда держишь путь?

Я пояснил и Наташа, которая на протяжении всего рассказа всё выше поднимала брови, глубоко задумалась. Потом щёлкнула пальцами и два мальчугана в пёстрых костюмах шутов, со всех ног бросились к хозяйке, заглядывая ей в рот так, словно там притаилось нечто невероятное.

— Поставить в стойло, прочистить и накормить, — негромко приказала девушка и вдруг схватила одного из паяцев за кудри, да так, что тот взвыл от боли, — ещё раз отсыплешь корм — убью на месте.

— Хозяйка, богом клянусь, такое больше не повторится! — из глаз мальчика ручьём хлынули слёзы и дёрнув ещё раз, Наташа отбросила его в сторону.

— Мелкое ворьё, — пояснила она, пока мы преодолевали задний двор, густо поросший роскошным сорняком, — интендант просто поражался: в один прекрасный момент Мали начал потреблять фуража в два раза больше, чем раньше. Думала, может паразитов каких подхватил, так нет, по виду ни единого следа болезни. Хорошо напарник этого говнюка успокоил: рассказал, как его товарищ корм отсыпает да продаёт.

— Почему не убила? — равнодушно поинтересовался я, — думаешь исправится? Веришь в человеческую породу?

Девушка рассмеялась и прижалась ко мне, благоухая весенним садом и ещё чем-то тонким, едва различимым.

— Нет, конечно, — её пальцы переплелись с моими, — маленькое дерьмо из семейства потомственных конокрадов и десяток поколений его предков выжило исключительно на воровстве. Думаю, это у него в крови, но он лучше кого бы то ни было разбирается в лошадях и, если его периодически лупить, постарается сдерживать инстинкты.

Солдаты у ворот отдали нам честь и поспешили освободить проход. Тут идти совсем недалеко, даже в город выходить не нужно. Кафедральный возводился при Медведко Первом, изначально планируясь, как резиденция Корийского наместника и лишь после отделения от империи и строительства королевского дворца, превратился в собственно кафедральный собор.

Каменные орлы с уродливыми шипастыми головами, обсевшие ребристые колонны, слепо взирали вниз своими тусклыми глазами, а монстры, поддерживающие купол крыши, раскрывали клыкастые пасти и напрягали мускулистые лапы, точно крыша должна была вот-вот рухнуть вниз. Сейчас такой красоты уже не возводят, считая украшения дорогостоящим излишеством. А мне, наоборот, очень импонировал подобный стиль архитектуры.

— Слышал историю про горбуна, живущего на чердаке кафедрального? — поинтересовалась Ната, кивнув вверх, где самое большое и уродливое чудовище пыталось раскрыть каменные крылья.

— Как он влюбился в бродяжку-танцовщицу, а кардинал Люсень приревновал и замучил бедняжку до смерти, — я кивнул, — очень трогательно, особенно та часть, где горбун прикончил святошу и подох от любви. Кстати, а что на самом деле приключилось с этим Люсенем? Забавно, но нигде нет даже упоминания о том, куда исчез попик.

— Ты прикончил старого пердуна. По просьбе Симона, — я удивлённо прихрюкнул, — угу. А историю про горбуна придумала много позже Оля. Сказала: красиво.

— Красиво, — согласился я и огляделся, — а ну, давай-ка замаскируемся, у меня есть одна идея.

Двор перед порталом оказался относительно пуст, если не считать пары горожан под раскидистыми деревьями. Преклонив колени, посетители прижимались лбами к изваяниям орлов, специально установленным для уличных молитв. Они, да ещё монашка у ворот, которая подрёмывала над крошечным лотком с церковными атрибутами, вот и всё. Никто из них не обращал на нас внимания.

Преобразовав одежду в длинные серые плащи с большими капюшонами, в каких обычно ходят путешественники, мы проследовали через колоннаду портала. Наташа, не задерживаясь, прошла внутрь, канув в сумрак собора, а я остановился, подозвав неприметного человечка в коричневом балахоне послушника. Отсыпав в протянутую ладонь загодя заготовленные монеты (глаза у монашка округлились) я прошептал ему в ухо пару фраз и пошёл следом за спутницей.

Когда-то я уже был здесь, но очень давно. Правда все воспоминания ещё не успели выветриться до последнего, поэтому я мог с уверенностью сказать: внутри произошли значительные перемены. Стало заметно чище, убрали рассохшиеся скамьи, где по примеру Корийской Церкви прихожане слушали молитвы, заменив их огромной светлой площадкой из свежего леса. Повсюду горели свечи, наполняя собор странным дрожащим сиянием, в котором лики святых с образов сочувственно взирали на посетителей.

Здесь тоже почти никого не было: пара женщин в платках да однорукий мужчина стояли на коленях перед иконами и тихо бубнили себе под нос. Десяток служек перемещались вдоль стен, заменяя сгоревшие свечи и протирая пыль. И ни малейшего признака бесчисленной рати зловонных калек, путавшихся прежде под ногами. Не знаю, куда их убрали, но их отсутствие не могло не радовать.

Наташа повернула ко мне странно осунувшееся лицо.

— Здесь, — она помолчала, а потом закончила, — спокойно.

Я только пожал плечами и направился в сторону исповедальных кабинок, где уже несмело махал рукой купленный мною служка. Исповедальни — единственная вещь, которую Церковь Власи оставила, отделившись от Корийского Патриархата. Ну, нравится людям, когда им прощают грехи.

Внутри оказалось совершенно темно и лишь слабо светилось крошечное окошко, закрытое плотной шторкой. Именно за ней исповедник ожидал порцию любопытных историй от гостя, заглянувшего на святой огонёк.

— Во имя господа, — донёсся до меня знакомый голос, — я слушаю тебя, брат мой.

— Я грешен, святой отец, — пробормотал я, с трудом удерживаясь от ухмылки, — в своей жизни я совершил много преступлений: убивал, уводил чужих жён и вёл беспутный образ жизни.

— Бог видит всё, — должно быть исповедник не сумел опознать тихий голос, — есть ли вещи, которых бы ты стыдился более остальных? Расскажи и я подумаю, хватит ли у господа милости вернуть тебя в свет.

— Однажды мой старый знакомый обратился ко мне за помощью, — чёрт, да в тесной кабинке даже присесть негде! — он собирался жениться, а его невеста находилась в крепости у графа, уж не помню, как того и звали. Так вот, граф намеревался трахнуть девчонку перед свадьбой…

Полог, закрывающий вход, отлетел в сторону, и тёмная фигура стала на пороге исповедальни. Витя смотрел прямо на меня и его кулаки сжимались и разжимались. Нервничал наш святой отец.

— Подними капюшон, — скомандовал он и я послушно растворил материю, позволив настоятелю увидеть лицо, — странно, как я сразу не ощутил, какого из слуг нечистого занесло в святую обитель. Убирайся!

— А если нет? — я вышел наружу, вынудив его попятиться, — заставишь силой? Позовёшь братьев на помощь? Может сразу потребуешь у патрона поразить меня молнией?

— Зачем ты пришёл? — Виктор успел успокоиться, по крайней мере внешне и лишь глаза яростно сверкали на бледном лице, изрезанном глубокими морщинами, — тебе недостаточно уже сотворённого? Моей сломанной жизни и ещё сотни, если не тысячи таких же несчастных, лишённых твоей милостью любви, счастья, да и жизни самой?! Кто ты такой, возомнивший себя наместником самого рока, наделённым правом решать чужие судьбы?

— Ух, ух, — я заслонился руками, — какая экспрессия! Святой отец, я просто заглянул проведать старого знакомого, поговорить о том, о сём…

— Мне не о чём говорить с отродьем нечистого, — Витя приложил ко лбу массивное изображение орла, висящее у него на груди, — а тебе нечего делать в святом месте. И тебе тоже, дочь греха.

Подошедшая Наташа очень странно посмотрела на священника и вдруг медленно опустилась на колени перед ним. Голова её опустилась, коснувшись пола и белые волосы рассыпались по тёмным доскам. Думая, что это какая-то шутка, я хотел отпустить остроту, но не успел.

— Я грешна, святой отец, — голос Наташи дрогнул, — и мои грехи не заслуживают прощения, но может быть, даже для такой, как я, найдётся толика божьего благословения. Прошу вас о милости и снисхождении.

Виктор, открывший было рот для гневной отповеди, остановился, всматриваясь в коленопреклонённую девушку и вдруг по его морщинистому лицу прошла судорога. Священник всхлипнул и медленно возложил ладонь на склонённую голову. Потом посмотрел на меня.

— Если в тебе осталось хоть что-то человеческое — уходи, — тихо сказал он, — пожалуйста, не мешай.

Я угрюмо смотрел на эту картину: прекрасная девушка продолжала неподвижно стоять на коленях у ног седого священника. В дрожащем свете свечей их фигуры казались призрачными, точно я смотрел на парочку призраков. А луч солнца, прошедший через витражные стёкла крыши, прыгал по белоснежным волосам Наташи, превращая их в нимб святого.

Не зная, что сказать, я развернулся и ушёл.

— Ну и? Ты обрела спасение? — не глядя на девушку, я перебирал струны, оценивая тоскливые звуки, расползающиеся по тёмным углам комнаты, — святому отцу удалось вырвать твою душу из лап нечистого? Должно быть, он простил тебе все твои прегрешения и отпустил грешить дальше. Святые отцы они такие.

— Я попросила тебя спеть или сыграть какую-нибудь новую вещь, — Наташа напрочь проигнорировала мою ироничную риторику, — но всё это я уже слышала раньше, причём, не один раз. Похоже за последние несколько лет тебе не удалось сочинить ничего. Не задумывался, почему?

Да, это оказалось весьма болезненным ударом по самолюбию. Я попытался припомнить какую-нибудь песню, сочинённую недавно, пусть даже пошлую, из кабацких куплетов.

— Ты не появляешься несколько лет, — вскипая выдохнул я, — а потом тебя приносит посреди ночи и я вынужден выпроваживать девчонку, с которой намеревался хорошо перепихнуться. Ты ломаешь мне планы, а теперь ещё и упрекаешь в творческом застое? Какого ты знаешь о сочинительстве?! Наташа, не пошла бы ты к дьяволу!

— Вот я и пришла, — она пожала плечами и поднялась, — не продолжай. Не стоит посылать меня в ад, он и так постоянно со мной. Внутри.

Пытаясь сообразить, в чём смысл сказанного, я вдруг вспомнил.

— Постой. Слушай. Ольга недавно попросила сочинить колыбельную для детей, которых она находит на улицах.

Краешек тьмы украдёт небосвод,

В месяц положит и прочь унесёт,

Бережно в лапках качая.

Солнышко в гневе притопнет ногой:

Эй ты, ворюга, а ну ка постой!

Тебя непременно поймаю.

Матушка-ночка возьмёт небеса,

Скажет: Спасибо, вот это краса!

На звёзды её покромсаю.

В небе ночном засверкают огни,

Спи моя радость, скорее усни,

Доброго сна пожелаю.

Уже приоткрыв входную дверь, Наташа остановилась и пристально уставилась на меня слабо светящимися огоньками глаз.

— Ты написал колыбельную для умирающих одиноких детей, которую станет петь им Ольга, перед тем, как убить, — глаза девушки ослепительно вспыхнули, — ну и что же чувствовал, когда сочинял ЭТУ песню?

Больше я её не видел до того самого дня, когда Галя с глазами, напоминающими по размеру плошки, ворвалась в мою комнату и схватив за руку, потащила наружу. Пока мы неслись по коридорам дворца, я пытался добиться вразумительного ответа, но на все мои удивлённые вопросы девушка хлопала ресницами и невнятно бормотала о несчастье, приключившемся с Натой. Что-то случилось, вот и всё.

Нет, я мог догадываться. До меня уже успели дойти настойчивые слухи о последних странностях Королевы. Ната пыталась завязать с употреблением людей или хотя бы ограничить себя. Уменьшала рацион, не допивая до конца, но человек всё равно умирал, причём испытывая мучения, несопоставимые с обычным питанием. Ната не сдавалась и вместе с Ильёй ловила молнии, привязывая проволоку к воздушным змеям. Мощные стихийные заряды не приносили ей вреда, но и не насыщали, как надеялся Илюха.

Итак, всё оказалось тщетно и в отчаянии девушка напрочь отказалась от пищи, хоть и знала, что её ожидает. Длительное голодание превращало наше тело в мешок, точно наполненный кусками стекла или битого льда. Я пробовал и могу точно сказать: мучения голода воистину непереносимы. Тем не менее Ната не сдавалась. Обо всём этом меня информировала Галя, которую причуды подруги скорее забавляли. По её словам, последние несколько дней Наташа почти не шевелилась, свернувшись клубком в своём любимом кресле. Илья и Паша не покидали чокнутую девицу, день и ночь оставаясь с ней.

И вот утро. Взлохмаченная Галя бежала впереди меня и время от времени запускала пальцы в волосы, завывая о несчастье. Впрочем, уже даже слепой сообразил бы, происходит нечто неладное: навстречу бежали испуганные слуги, из тех, кто ещё оставался вол дворце, а истошный вопль, наполняющий коридоры, становился всё громче.

Я не узнавал голос, поэтому даже представить себе не мог, что источником крика является Наташа. Она сидела посреди своей гостиной на роскошном ченнистанском ковре, сдвинутом так, словно здесь недавно закончилась яростная потасовка. Любимое кресло девушки лежало на полу, а в высоком витражном окне зияла огромная дыра, как будто в него запустили каким-то предметом. Пламя пары свечей, стоявших на столе, судорожно содрогалось под порывами ледяного ветра, завывающего в пробитом отверстии. Но и того ничтожного света, который оно давало, оказалось вполне достаточно для понимания происходящего.

Илья, привалившийся к стене, даже не обратил на нас внимания, неотрывно глядя на неподвижное тело Паши, распростёртое перед воющей Наташей. Девушка кричала, не переставая и дёргала мертвеца, словно это могло ему как-то помочь.

— Как это случилось? — быстро спросил я у Ильи и дёрнул его за лацканы рубашки, — отвечай! Ты же был здесь всё это время!

— Я отлучился. По делам, — он повернулся ко мне, и я поразился ледяной безнадёжности в глубине его глаз, — застал только самый конец. Паша положил руку Наташи на свою грудь и…Она даже не поняла в чём дело и начала пить, а потом…

— Потом было слишком поздно, — закончил я и стукнул кулаком по стене, — доигрались, идиоты?!

Крик внезапно сменился глухим бормотанием, и я обернулся. Наташа, упав на грудь Павла, целовала его небритые щёки и водила пальцами по седым волосам.

— Милый, — шептала девушка, — всё будет хорошо и мы будем вместе долго-долго. Сейчас соберёмся и пойдём на Маришкин день рождения, и ты будешь паинькой. А потом вернёмся домой и ляжем в постель. Скоро у нас свадьба, мы же почти всё приготовили, да любимый? А потом я рожу тебе ребёночка, я знаю, мой хороший, как ты любишь детей.

— Смотри! — выдохнула Галя и дёрнула меня за рукав, — она…

Наташа менялась. Облик беловолосой красавицы сползал с неё и образ, смутно знакомый по каким-то далёким воспоминаниям, проявлялся в тусклом свете танцующих огоньков. Короткое каре из тёмных густых волос и широкоскулое лицо, залитое слезами. Ничего общего с обычной Наташей. Откуда это? Как?..

— Мы можем менять облик, — прошептала Галя, — прикольно…

Илья и я уставились на неё, как на нечто непонятное, а потом вернулись к рыдающей незнакомке, только что бывшей Наташей.

— Просыпайся, любимый, — она мотала головой, — поднимайся, пойдём домой. Посмотри только на себя: ты зарос, прям, как настоящий бука. Твоя девочка тебе поможет, только вставай…

Внезапно она вскинула голову и пронзительный вопль вновь ударил по ушам. Облик девушки сменился на хорошо знакомый и белые волосы засверкали в полумраке холодной гостиной.

— Это — начало конца, — донёсся до моих ушей тихий вздох и Оля прижалась ко мне, — начало конца и спасения нет.

Илья криво ухмыльнулся и согласно кивнул.

\ Тогда мне казалось, что они ошибаются.

Теперь — нет.

Я

— Как поступишь? — поинтересовалась Галя, которая вихрем мчалась следом за мной, — прикончишь старого идиота?

— Вероятно, — честно говоря я и сам пока не мог понять, как поступать дальше. Да, за все эти годы я успел ощутить ту ненависть, которую окружающие изливают на нас и мог чувствовать, как она усиливается, со временем. Но чтобы наши прежние друзья потратили столько усилий, пытаясь нас прикончить, нет, этого я понять не мог, — хотелось бы, для начала, получить пару-тройку вразумительных ответов.

— Этот взрыв, — Галя почесала нос и покосилась на меня, — ощущался весьма неприятно. Как думаешь, если бы ты успел войти внутрь, он бы тебя прикончил?

Ха! Это была как раз та вещь, которую Наташа со своим помощником так и не успели испытать. Теперь то, понимая всё, я мог сообразить: не получив желаемого отчёта от своего агента, Симон принялся поочерёдно испытывать на нас все те методы, которые казались ему наиболее эффективными. Остался бы я жив, если бы находился внутри взорванного здания? Честно говоря, не знаю, но мне кажется, что именно сегодня наш Серый Король был, как никогда близок к свершению своих планов.

Но, всё-таки, зачем?

Должно быть я произнёс свой вопрос вслух, потому как Оля, безмолвно следовавшая за мной, чуть отстав от Гали, издала глухой смешок. Девушка присоединилась к нам, когда мы покидали район Приканалья и до сих пор я не слышал от неё ни слова. Она не пыталась ничего рассказывать, а мы не спрашивали. Всё было понятно без слов.

Тучи, нависшие над Лисичанском, расползались в разные стороны, снег прекратился и тусклое зимнее солнце открыло в бледном выцветшем небе своё багровое око, уставившееся на нас с пристальным вниманием прожорливой змеи. Улицы оживились и люди бодро хрустели снегом, обмениваясь гортанными репликами, скрытыми в белых облачках пара.

Но мне было не до них. Ярость полыхала гораздо ярче тусклого светила и жгла меня почище огне на уничтоженном трактире. Чёртов Симон пытался нас прикончить, а я, как последний дурак, повёлся на его ложь, послушно укладывая шею, на тщательно приготовленную плаху. Даже не знаю, что бесило больше: предательство старого знакомого или собственная непроходимая тупость.

— Кажется я начинаю понимать, — вдруг сказала Оля и когда я обернулся, непонимающе уставившись на неё, пояснила, — касательно твоего вопроса о причине покушений.

— Да все они просто идиоты, которые завидуют нам! — выкрикнула Галя и бешено пнула ни в чём не повинный сугроб, — а этот старый козёл, как пить дать, мстит за то, что я престала с ним трахаться. Смотрит вечно, смотрит, только вот слюной не исходит!

— У тебя одно на уме, — раздражённо рявкнул я и группа мужчин в дорогих долгополых шубах испуганно юркнула в ближайшую подворотню.

— Зря изводишься, — спокойно одёрнула меня Ольга, — между прочим, в её словах тоже есть часть правды. Ты просто не представляешь, на какие гадости способны отвергнутые поклонники. А вообще, Лисичанск просто переполнен влиятельными людьми, которым мы так или иначе успели насолить. Не думаю, будто Симон действовал в одиночку, а уж помощников ему и искать не пришлось.

— И это всё?! — я остановился и обменялся взглядом с покосившимся ангелом без правой руки. Точно так же, как и это испорченное изваяние, я ощущал себя лишь бледной тенью прежнего Ангела, — всё дело в обычной человеческой зависти и мстительности?

— Не только, если разговор идёт о Симоне. Серый Мыш по-прежнему радеет о Власи и не желает оставлять сменщику столь непредсказуемый и неуправляемый козырь, как наша группа. Проще, да и правильнее навсегда закрыть неприятную тему.

— Угу, государственные интересы, — я сжал кулаки, — ну ладно, он будет не первым и не последним, кто отдал жизнь за свою страну. Пошли.

— Погоди, — Оля покачала головой и вдруг прильнула ко мне, вглядываясь прямо в глаза. Её собственные, в этот момент, почти не отличались от человеческих и лишь лёгкая позолота посвёркивала в зелени колдовского омута, — подумай, нам всем до смерти надоел это проклятый город. Да что город — весь мир, переполненный злобой, ненавистью и смертью! Подумай, возможно настало подходящее время, чтобы отбросить прошлое, со всей его тьмой и уйти прочь?

— И ты надеешься на изменения к лучшему? — я усмехнулся и поцеловал её, — ну и чем же ты тогда лучше людишек, мечтающих о райских садах после смерти? Нет спасения, ни для них, ни для нас. По ту сторону будет то же самое: убийства и ненависть.

— Но попробовать то стоит, — подала голос Галя, всё это время лишь слушавшая наш разговор.

— Хорошо, — я тяжело вздохнул, — вы меня почти убедили, и мы обязательно вернёмся к вашей идее. Но сначала я хочу попасть во дворец и получить ответы.

— Ты хоть себе то не ври: они известны и без вопросов, — Оля хотела было что-то добавить, но передумала, — а, впрочем, пойдём. Всё равно, нужно будет забрать Илью и…Наташу.

Мы переглянулись. Галя криво ухмыльнулась и отвернулась. Понятно. Интересно, кроме Оли кто-нибудь ещё верит в возвращение Наты? Даже Илья, ни на шаг не покидавший неподвижное тело, будто исполнял некий обет, данный самому себе. Словно пытался оправдаться за то, что оставил умирающую от голода Нату наедине с Павлом.

Приближение ко дворцу ознаменовалось всё усиливающимися миазмами, успевшими надоесть за утро и столкновением с огромной грязной бочкой, на двух брёвнах, исполнявших роль полозьев, которую тяжело тащили по снегу две надрывающиеся коротконогие лошадки. Около повозки вонь стала совершенно нестерпимой: видимо в бочке перевозили те самые нечистоты, которые упоминал Симон, оправдываясь за дурной запах.

— Где-то я уже ощущала похожую вонь, — Оля приложила ладонь ко лбу и помотала головой, — не могу сосредоточиться…Все эти события, да ещё и запах!

— Дерьмо — оно дерьмо и есть, — зажав нос, Галя побежала вперёд, — нечего разбираться в его сортах. Оставь людям.

Подворье точно вымерло. Ни единого человека, а некогда белый снег превратился в грязную кашу, изрытую полозьями саней, лошадиными копытами и глубокими отпечатками человеческих ног. Повсюду маслянистые смердящие пятна и обломки каких-то деревяшек. Королевский двор, называется!

— Не видно даже охраны, — я оглянулся, услышав смутный шум и мне показалось, будто за конюшней мелькнула быстрая тень, словно исчезнувшая под землёй, — чертовщина какая-то.

Странности продолжились, стоило нам войти внутрь царской резиденции. Те немногочисленные лакеи, которые ещё встречались мне утром, точно растворились в воздухе, не оставив ни единого следа своего существования. Сейчас дворец напоминал тот покинутый замок, который я обнаружил на одном их островов Архипелага: ни малейшего следа человеческой ауры. Но там то всё было понятно с самого начала: кровавые лужи и полосы недвусмысленно намекали на вторжение врага. Морских разбойников, как выяснилось позже, которые спрятали трупы обитателей замка в его подвалах.

Здесь же не было ничего: только опустевшие комнаты, заполненные душной пылью и холодным зловонным воздухом. Кто-то открыл большую часть окон и одинокие снежинки, подхваченные сквозняком, порхали в пыльном пространстве, медленно оседая на давно не чищенные ковры.

— Точно мы попали в царство призраков, — вдруг пробормотала Галя, — я видела такую постановку.

— Там, где главный герой, в конце концов, тоже оказывается неупокоенной душой? — я ухмыльнулся, — мы её вместе смотрели, в Большом Императорском, лет пятнадцать назад. Не думал, будто тебе такое могло понравиться.

— А мне и не понравилось, — Галя встревоженно озиралась, — но запомнилось. Да где же они все?

— Я слышу голоса, — Оля прервала нас и указала рукой, — кажется, это — из кабинета Лилии. Она, Симон и ещё кто-то, не разберу.

— Значит нам туда, — я пожал плечами, — заодно поинтересуемся, куда и зачем они отправили всю прислугу.

— Как же воняет! — Галя закашлялась, — не удаётся блокировать.

Это — да. Вонь прорывалась через все фильтры, которые мне удалось поставить. Представляю, как смердело всё это для обычного человека. Дворец, ха!

Теперь уже и мне удавалось расслышать голос Лилии и негромкие ответные реплики Серого. Вот вклинился ещё кто-то и тут же зашёлся глухим кашлем, напоминающим клёкот водоворота. А это… Илья? Какого дьявола?

У входа в кабинет нам, наконец-то встретились первые живые души: личный телохранитель королевы — мулат Федерико, привезённый мной из западной окраины Чибиса и пара коленопреклонённых монашек, бормочущих тихую молитву. Федерико бросил на нас быстрый взгляд и криво ухмыльнувшись, продолжил размеренно править блестящий металл даги. Монашки, кажется и вовсе не заметили появления новых действующих лиц.

Зато в кабинете заметили. Тотчас. Говорившие умолкли, а те, которые молчали до этого времени, просто повернулись в нашу сторону. Вот это компания! Я, честно говоря, оказался поражён до глубины души.

Лилия замерла у открытого окна и в её руке, оказавшейся снаружи, трепетал большой белый платок. Симон сидел за письменным столом королевы и осторожно цедил из пузатого стакана золотистый напиток. Судя по знакомой гранёной бутылке, это было коллекционное Леми, которую Мыш приберегал для особо торжественного случая уже десять лет. Ножик скрючился в углу, на утлом табурете, невесть как оказавшемся посреди королевской роскоши и вытирал впалый рот окровавленной тряпицей. Подпирающий стену Илья, смотрел на меня с загадочной улыбкой ченнистанских истуканов. Наташа, сидевшая в глубоком кресле, подавала признаки жизни больше, чем коленопреклонённый Витя, в пышной хламиде кардинала. Он единственный не повернулся в нашу сторону.

— Да это заговор! — нарочито весёлым голосом сказал я, остановившись в дверях, — все на одного, да?

— Ни шагу дальше! — в голосе Лилии лязгнул металл, — или я тотчас подам сигнал. Я знаю, как ты можешь быть быстр, но меня ты остановить не успеешь.

— Подашь сигнал и?

— Я вспомнила, откуда знаю этот запах, — Оля стояла рядом и с недоверчивой улыбкой смотрела на Илья, — при переработке древесины можно получить горючую смесь, легко воспламеняющуюся и весьма зловонную. Илья показывал, когда открыл процесс.

Илья? Вот это поворот!

— Все подвалы дворца и катакомбы вокруг наполнены жидким огнём, — голос королевы дрогнул, но она тут же взяла себя в руки, — стоит мне подать сигнал и его тотчас подожгут. Постройка, двор и даже площадь вокруг охватит пламя. Мы думаем, даже вам не удастся выжить в таком аду.

— Какие усилия! — я прикинул, успею ли допрыгнуть до бунтарки, если ускорюсь. Выходило — нет, — так вы сговорились прикончить нас и героически погибнуть? Во имя чего? Кстати, Симон, дружище, огромное тебе спасибо за аттракцион с Детьми Свободы, — Мыш поднял стакан, салютуя мне, — было весело.

— Никто не погибнет, если только в тебе осталась толика здравого смысла, — Лилия привалилась плечом к оконной раме, точно ноги отказывались поддерживать слабое тело, — Илья рассказал нам о картинках других миров, которые ты способен делать в воздухе. Сказал: вы можете пройти в эти врата. Так уходите немедленно и никто не пострадает!

Витя поднялся на ноги и повернулся, перебирая чётки тонкими бледными пальцами. Наташа глухо всхлипнула и вцепилась в край пышного одеяния, а кардинал опустил свободную ладонь на голову девушки. Ну — жива и то хорошо.

— Илья, — я всё ещё не мог до конца поверить и осознать, — а ты тут каким боком?

— Думаю мы уже достаточно навредили этому миру, — товарищ казался отрешённым, — кроме того, если я останусь, мне всё продолжит напоминать о…

— Угу, понятно. Значит, если уйдёшь, то всё моментально выветрится из памяти? Идиот. Ладно, пойдём дальше. Ножик, тебе то какого чёрта от меня нужно? Одной ногой на том свете, а туда же.

Старый бандит поднял на меня полыхающие ненавистью глаза, кажущиеся живыми точками на высохшей физиономии мумии. Он хотел что-то сказать, но приступ кашля вновь скрутил его.

— Наш нынешний союзник дал согласие распустить свои преступные легионы, частью отдав под контроль Тайной Канцелярии, — Симон сделал длинный глоток и поднял стакан, любуясь приятным цветом. В первый раз, за последние годы, Серый Король казался спокойным и даже расслабленным, — в обмен на возможность увидеть вашу смерть. Ну, или изгнание, как там дело обернётся. Насколько я понял, он так и не простил вам смерть некоего Шпеньки, уж и не знаю, кто это.

— Я тоже, если что, — Ножик хрюкнул и безнадёжно взмахнул рукой, — мало ли кто попадал под горячую руку. Витя, понятно…

— Вовсе нет, — кардинал покачал головой, — я уже давно простил вам тот грех и многие прочие. Девочка, — он погладил голову Наташи, и та глухо зарыдала, — отмолила. Честно говоря, несколько последних дней я упрашивал её величество отказаться от столь радикальной затеи, ограничившись обычной беседой, без угроз и претензий. Всё же бог не до конца покинул ваши сердца, у меня есть замечательный пример этого и спокойный разговор…

— С ним такие вещи не проходят, — Лилия выпрямилась и в её глазах полыхнуло пламя, — они или уйдут, или умрут. Но в судьбах государства их выбор уже ничего не изменит.

— Да ну! — я покачал головой, — то есть вы обвиняете нас в той заднице, куда скатилась Влась, но собираетесь отдать рычаги управления дегенеративному пьянице, который развалит ещё уцелевшее? Шикарный план! А если ещё учитывать заговор…

— Нет никакого заговора, — королева торжествующе улыбнулась, — в данный момент, посланные мной дворяне, в Лазурном подписывают с послом Вильгельма договор о переделе территории. Влась возвращается в свои исконные границы, а Кория обязуется выплачивать крупную денежную компенсацию. Думаю, этих денег вполне достанет для закрытия всех дыр бюджета. Роберту же, в этот час поставлен ультиматум: он, или подписывает отречение в пользу церкви, или будет без промедления отравлен.

— Церкви? — я недоверчиво покосился в сторону Вити, — этот хомяк возьмёт всю власть в свои руки? Да, пожалуй, из этого дурдома пора валить.

— Ну, ты же сам позаботился, чтобы я не оставила наследников, — Лилия провела по лицу свободной рукой, — а моё время заканчивается. Думаю, именно церковь сумеет, при поддержке тайной канцелярии, победить тот хаос, в который мы все превратили королевство.

«Мы все», ну хоть не пытается свалить вину на меня одного.

— Итак, — Симон допил стакан и осторожно поставил его на стол, — пришла пора делать выбор. Или мы все живём, или — умираем. Решай.

Я оглядел всю эту компанию. Лилия замерла у окна, полная решимости умереть, но не отступить. Симон насмешливо глядел на меня, постукивая пальцами по краю стакана. Ножик прекратил перхать и вытерев рот, сворачивал грязную тряпицу трясущимися руками. Илья казался готовым к любому исходу и даже начал насвистывать. Наташа уже не рыдала, но в её взгляде продолжало дрожать испуганное безумие, готовое в любой момент выскользнуть наружу. Витя был абсолютно спокоен и его губы шептали слова, которых я не мог ни различить, ни понять.

— Уйдём, — почти выкрикнула Галя и дёрнула меня за руку, — чёрт с ними, этими идиотами! Давай уйдём.

— Ты хорошо знаешь моё мнение, — прошелестела Оля, — и поверь, напрасно противишься. Брось, это — не проигрыш, прими всё просто, как отступление. Скажи себе: вернусь потом и всем отомщу. Можешь даже сказать вслух. Рявкнуть, как следует.

Она то знала меня лучше всех остальных. Не очень-то и самому хотелось барахтаться в смрадной грязи, но уходить под давлением каких-то людей!

Я молча выбросил руку перед собой и браслет тут же слетел с запястья, повиснув в воздухе парой шагов дальше. Теперь немного страданий: вцепившись в края жёлтого обруча, я потянул их в сторону, ощущая яростную боль, сжигающую ладони. Стоило невероятных усилий сдержать громкий вопль, но я не собирался доставлять этим людям ещё и такое удовольствие. С них вполне достаточно моего унижения.

В открывшемся окошке шелестели тяжёлые колосья пшеницы и багровый шар светила изумлённо выглядывал из чёрной полоски далёкого леса. Где-то, у самого горизонта, угадывались призрачные громады гор, нежащихся в пышной перине пушистых облаков. Свежий воздух ворвался к нам, сметая вонь королевского дворца, а пара крошечных птах, испуганно выпорхнула из жёлтых колосьев и унеслась прочь. Как обычно: не то, что прежде. Всякий раз — другой вид.

Я отошёл в сторону и посмотрел на Лилию. Королева и не думала расслабляться. Почему-то именно на неё я не мог злиться. Просто ощущал нечто, подобное печали.

— Даже не обнимемся, на прощание? — насмешливо поинтересовался я, — не поцелуемся, как прежде?

— Просто уходи, — на её щеках сверкали слёзы, — уходите все и оставьте нас самим себе.

Первыми покинули этот мир Илья и Наташа, которую подвёл к порталу Витя, шепчущий в ухо девушки слова напутствия. Возникло желание прикончить хотя бы святошу, но смысл? Вызвать истерический припадок у королевы, перечёркивающий все наши мирные договорённости? Пусть живёт.

Галя на мгновение задержалась и поджав губы, посмотрела на Симона. Бывшие любовники, как мне показалось, обменялись неким посланием, после которого человек опустил голову, а девушка перемахнула на другую сторону пылающего кольца.

— Прощай, — сказала Оля, обращаясь исключительно к Вите.

— Удачи тебе, дитя моё, — отозвался тот, поднимая кардинальского орла, — постарайтесь не забывать, что вы тоже люди. Пусть это и сокрыто где-то, глубоко внутри.

Я остался наедине с четвёркой людей, протянувших ко мне четыре взгляда. Ох и разные они были: ненавидящий, слегка насмешливый, доброжелательно-спокойный и…Лилия отвернулась.

— Я вернусь, — начал я, собираясь напоследок высказаться по полной, но Витя остановил меня, подняв руку вверх.

— Не стоит этого делать, — он улыбнулся, — здесь не осталось, да и не было ничего, за чем тебе стоило бы возвращаться. Ступай с миром.

Чёрт побери, он был абсолютно прав!

И я покинул мир, в котором не оставалось ничего моего.

Навсегда.

Анатолий Махавкин Прайд Книга 1 — 6

Книга 1 Пассы во тьме

Я пробежался пальцами по струнам, и они издали странный дребезжащий звук, подхваченный и унесённый прочь озорным ветром. Звучание показалось довольно приятным, и я попробовал повторить его ещё пару раз, поднявшись к самому высокому тону, едва ощутимому ухом. Однако однообразие утомляет, поэтому я взял банджо в руки. Конечно же — это было не банджо, но инструмент весьма его напоминал, и я не стал изощряться, выдумывая собственное название. Банджо — так банджо, но звук, надо сказать, намного проникновеннее.

Теперь щипок и струны исторгли протяжный горестный стон, запетлявший среди густой травы, где все мы лежали. Не знаю, откуда пришло умение, но пальцы легко ласкали тонкие нити, похоже, сделанные из серебра. Мелодия, тягучая и печальная, повисла над нашей небольшой группой, и я почти мог рассмотреть полупрозрачные крылья, на которых она кружила над головой. Откуда-то, изнутри, пришли слова, и я немедленно выпустил их наружу:

Пусть свет и тень растают — что с того?

Пусть солнца шар рассыплется во мраке,

Нет ни добра, ни зла — нет ничего.

А мир — лишь поле бесполезной драки…

Илья приподнял голову, позволив разглядеть его, отливающие желтизной, глаза и внимательно посмотрел на меня. Одной рукой он упирался в подушку свежесорванной травы, а другой, абсолютно механическими движениями, ласкал обнаженную грудь Гали, отдыхавшей рядом. Та бесстрастно воспринимала ласку и отстранённо смотрела в высокое небо, по которому медленно плыли белые, с оранжевым отливом, облака. Длинными тонкими пальцами она перебирала локоны Ильи, причём, было похоже, что эти изящные пальчики вот-вот выдерут порядочный клок волос.

Ольга перевернулась на бок и бросила на меня равнодушный взгляд своих кошачьих глаз. На смуглом лице не отразилось ни единой искры, какого-либо чувства, и оно казалось прекрасной маской, вырезанной из тёмного дерева. Пальчики, с неправдоподобно острыми коготками, унизанные целой гирляндой золотых колец, плавно поднялись к голове и взъерошили копну чёрных, словно уголь, волос. Так же медленно рука опустилась вниз, и Ольга вновь легла на спину. Таким образом, мне давали понять, насколько в данный момент её ничего не интересует.

Видимость, конечно же. Я отлично понимал, какие жуткие демоны мщения притаились под маской бесстрастного покоя, но точно знал: там они и останутся, если только… Нет — останутся навсегда, вместе с воспоминаниями.

Наташа, единственная из девушек, выглядела живым существом, при этом не делая ни единого движения. Лицо её лучилось, непонятной мне, энергией, а зелёные волосы летели по ветру, временами открывая обнажённое, по пояс, тело. Огромные тяжёлые груди, с небольшими сосками, казалось, стали ещё больше, но — странное дело, её это совершенно не портило. Что происходило с Наташкиной грудью, оставалось для меня загадкой, но какой-то смысл в этом определённо присутствовал.

Чёрные бездонные глаза насмешливо посмотрели на меня и алые чувственные губы изогнулись в усмешке:

— Откуда у хлопца испанская грусть?

Ирония. Уже хорошо. По крайней мере, никто не упрекает нас в прежних проступках и не желает мгновенной смерти.

Я надломил левую бровь, стараясь изобразить недоумение и провёл длинным ногтем мизинца по самой тонкой струне, вынудив инструмент рыдать от горя. Когда стон стал невыносимым, я оборвал его.

— Нет, в самом деле, какого чёрта ты изображаешь сосуд скорби? — жёлтый отблеск в глазах Ильи стал ещё сильнее и он, едва заметным движением, сжал Галин сосок, — можно подумать, ты ещё способен интересоваться окружающим или как-то адекватно реагировать на происходящее. Сдаётся мне, ты вполне удовлетворён самим собой.

— Как Нарцисс, — едва слышно проворчала Ольга.

Галя вонзила когти в пальцы, сжимающие её сосок, одновременно изо всех сил дёрнув обидчика за волосы. Намёк был понят и безобразие прекратилось.

— Ты хочешь сказать, тебе есть дело до окружающих? — я обескураженно посмотрел на Илью, — но они же все, просто ходячие мертвецы. Если не сегодня — значит завтра, но им всем придёт конец.

— А ты, значит — вечен? — Илья рассмеялся и поднялся на ноги, — с тобой, стало быть, никогда ничего не сможет произойти?

Это был вопрос, над которым стоило подумать, и я добросовестно его обдумал, машинально перебирая пальцами струны. Известно: любое живое существо бессмертно, в данный конкретный момент времени, а уж какая фигня произойдёт через мгновение…Впрочем, у некоторых означенное мгновение растягивается до бесконечности. Ухмыляясь невысказанным мыслям, я заиграл быструю мелодию, резко отличающуюся от предыдущего сочинения. Слова летели наружу, одно за другим, складываясь в бодрыймотивчик:

Я вечен, вечен, вечен,

Я буду навсегда,

Пусть этот мир конечен,

А годы, как вода.

Пусть жизни смысл не встречен

И не горит звезда,

Я вечен, вечен, вечен,

Я буду навсегда!

— Интересная концепция, — заметил Илья и посмотрел мне за спину, — это ещё что такое?

Я отшвырнул банджо в траву, и оно жалобно вскрикнуло, видимо ударившись о какой-то, невидимый камень. Серебряный плач лопнувших струн ещё долгое время висел в воздухе, перемежаясь лишь всхлипыванием ветра.

Все внимательно смотрели на какую-то хрень за моей спиной, и я неторопливо обернулся, отыскивая объект их напряжённого интереса. Взгляд пробежался по бескрайнему полю серо-зелёных трав, чьи камышевидные верхушки запросто могли достичь подбородка; по рядам полуразрушенных строений, превращённых временем в пологие холмы; по жирной полосе чёрного дыма, который поднимался откуда-то из-за горизонта и упирался…

— Что это? — ещё раз повторил Илья и все повернулись ко мне, будто я превратился в средоточие истины.

— Лапута, — я пожал плечами, — как это ещё можно назвать?

По небу величаво плыл самый настоящий остров — идеально круглая плита, способная накрыть небольшой город. Это впечатляло. Плоское дно, на первый взгляд, показалось серо-зелёным и лишь несколько позже я сообразил, это — отражение земли в гладкой зеркальной поверхности основания острова. Точнее не острова, нет. Замок, воздушный замок — вот что это было!

На плоской плите основания возвышались изящные белые башни, чьи шпили, казалось, стремились пронзить купол неба. Башни соединялись ажурной паутиной переходов, сплетавшихся в причудливые арабески. Деревья, заполнявшие всё свободное место, обрамляли постройки яркой зеленью, довершая прелестную картину, как изящная рамка дополняет шедевр живописца. Это было всё, что я сумел рассмотреть.

— Что такое Лапута? — спросила Ольга и вопрошающий взгляд безмолвной Гали, показал то, что она пребывает в таком же недоумении.

Наташа коротко хихикнула, а Илья насупился. Странный комплекс вины за промахи наших спутниц. Удивительное поведение, особенно если учитывать его собственные провалы в памяти. Меня, во всяком случае, это не очень беспокоило — всё шло своим чередом: на место старых знаний и умений приходили новые. Более того, сам Илья постепенно изменялся, словно адаптируясь к новым условиям и это, в отличии от странных метаморфоз Наташи, мне очень нравилось.

— Это — совсем не важно, — как можно мягче, произнёс я, — проблема не в этом. Необходимо срочно решить, как поступим.

— Никак, — безапелляционно заявила Галька и рассеянно зевнула, — всё в полном порядке и суету устраивать незачем.

Я машинально провёл рукой по груди и перевёл взор на медальон, расположившийся на Галиной груди. Крайне любопытно — я не слишком часто задумываюсь над этим, но как же сильно изменился характер каждого из нас с тех пор, как… В общем, за последнее время. Та же Галя, раньше была совершенно иной. Или нет? Чёрт, я уже и сам не уверен в этом. А то, что присущее ей любопытство исчезало могло быть, всего-навсего, признаком взросления.

— Боюсь, суету устроим вовсе не мы, — заметил я, продолжая разглядывать приближающийся замок, — если я что-то понимаю в этой жизни, то это НЛО появилось здесь совсем неспроста.

— Дым, — ровным голосом сказала Наташа, — как только задымило селение — сразу же прилетела Лапута.

— Значит, кому-то следовало быть осторожнее. — резонно, но с некоторым запозданием, проворчал Илья, не уточняя, кто именно должен был проявить осторожность.

Но, в чей огород швырнули булыжник, было ясно и так. Реакция последовала незамедлительно: Ольга повернула к нему лицо и в её жёлтых глазах сверкнула молния. Губы разошлись, обнажая ровные белые зубы с острыми клыками и выпустили наружу едва слышное шипение. Не стоило парню провоцировать нашу кошечку. После смерти…В общем, после известных событий, девушка легко слетала с катушек и чем оканчиваются подобные разговоры я уже знал, поэтому поднял вверх сжатый кулак.

— Всем заткнуться! — они немедленно заткнулись, — ещё раз — и я не буду ограничиваться словами.

— Мы ещё не решили, что будем делать, — как ни в чём не бывало, заметила Наташа и ткнула пальцем вверх, — а у нас, между прочим, гости.

Точно. От летающей хрени отделилась тонкая белая чёрточка и неторопливо спускалась вниз, оставляя за собой едва различимый дымный след.

Я, всё ещё пребывал в раздумьях, но внутреннее знание, которое всегда было со мной, подало свой голос. Можно было ничего не бояться. Небольшая подготовка, чтобы всё не закончилось раньше времени и можно начинать веселье.

— Значит так, — сказал я, глядя, как чёрточка стремительно превращается в ослепительно белое полено, с круглым стеклянным колпаком впереди, — мы — странники, наша летательная машина сломалась вчера, и мы шли наугад, пока, сегодня утром, не заметили столб дыма.

— Я — пас, — отрезала Наташа и в ответ на мой вопросительный взгляд, пояснила, — я остаюсь здесь и участвовать в ваших играх не собираюсь. Хватит с меня вчерашнего.

Её лицо омрачила тень, а глаза ещё больше потемнели. Ну и ладно, хорошо хоть без надоевших проповедей.

— И как же мы объясним твоё нежелание лететь с нами? — я произносил слова медленно, стараясь не давать волю ярости, зародившейся в ответ на этот неожиданный демарш, — думаю, что наши гости этого просто не поймут.

— Пусть тебя это не слишком беспокоит, — озорная улыбка стёрла тень с её лица, и Наташа вскочила на ноги, позволив изумрудным волосам дождём обрушились на землю, — я сама решу эту проблему.

Как бы она не собиралась поступить — ей следовало поторопиться: летательный аппарат приблизился к нам, повиснув над травой, и я мог рассмотреть силуэты людей за прозрачным колпаком. Обернувшись, я увидел, как Наташкины глаза затянуло серебристой изморозью, а лицо утратило обычный золотистый отблеск и словно выцвело. Ещё мгновение и я, с некоторым удивлением, обнаружил, что могу видеть колышущиеся стебли травы сквозь тело девушки. Минула ещё секунда.

— Она исчезла, — констатировал непреложный факт Илья и поинтересовался у меня, — как это у неё получилось?

— Нет времени выяснять, — я лихорадочно приводил себя в порядок, — а вы какого стоите? Так и собираетесь идти?

Три пары раздражённых глаз сверкнули на меня. Что делать, за последние время все здорово расслабились и необходимость входить в какие-то определённые рамки могла рассердить кого угодно, даже не столь раздражительных персон, как мои спутники. Тем не менее они постарались и очень скоро передо мной стояли три совершенно других человека. Впрочем, мне, хорошо знающему их внутреннее содержание, было всё равно — я по-прежнему видел перед собой членов своего прайда — льва и двух молоденьких львиц.

— Доволен? — злобно поинтересовалась Ольга и я кивнул головой, никак не отреагировав на её тон.

Но я его не забыл. Тем не менее у неё, по-прежнему, был лимит на поступки, за которые остальные уже получили бы трёпку. Но однажды моё терпение лопнет или же поутихнет чувство вины за совершённое.

Летающий корабль, издав тонкий свист, опустился среди высоких стеблей травы и замер. Илья сделал было шаг вперёд, но я подал ему едва заметный знак, и он остановился. Девушки невозмутимо ожидали развития событий. Что в них было хорошо — так это спокойствие в критических обстоятельствах. Иногда я им даже завидовал.

Совершенно беззвучно в бортах аппарата отворилось не менее десятка отверстий, откуда, как чёртики из коробки, вынырнули люди в блестящих на солнце, доспехах. У каждого за спиной виднелась рукоять меча, а в руках они сжимали нечто, весьма напоминающее арбалеты. Оружие было недвусмысленно направленно в нашу сторону.

В этот момент я в очередной раз убедился, насколько быстрее в случае опасности соображают именно львицы. Илья напряжённо размышлял, как ему поступить, я просто наслаждался глупостью происходящего, а девушки синхронно взвизгнули и спрятались за наши спины. Естественно — нам ничего другого не оставалось, как мужественно шагнуть вперёд, защищая их.

Защитить их!

Эти слабые, беззащитные создания!

Солдаты стояли неподвижно, обступив нас полукругом и не опускали оружия. Глаза каждого решительно блестели в прорези шлема, но никто ничего не предпринимал. Все, определённо, чего-то ждали: приказа? Гласа с небес? Второго пришествия? Ага, вот.

Из недр летающей посудины выбрался пожилой мужчина огромного роста и богатырского сложения. Густые седые волосы были собраны в длинную косу, а седые же усы, свисали ниже подбородка. Жуткий, но уже давно заживший шрам, пересекал левую щёку, начинаясь от надбровной дуги и уходя на шею. В руках великан сжимал странное приспособление, состоящее из длинной трубы, с утолщением на конце и небольшого ящичка.

— Странный у него пылесос, — пробормотал Илья, — и что он им собирается делать?

— Почистить пыль с твоей задницы, — я чувствовал, как ярость захлёстывает меня, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на этих идиотов с арбалетами, — у них не положено ходить с пыльными задницами.

Галя хихикнула.

Мужчина подошёл к краю цепи арбалетчиков и поднял дуло своего агрегата, направив его в нашу сторону. Ноги мои напряглись для прыжка, но чувство, предупреждающее об опасности, по-прежнему, безмолвствовало. Стало быть — это не оружие. Приспособление загудело, исторгнув из сопла сноп разноцветных лучей.

— Может они измеряют радиацию? — голос Ольги был едва различим.

— Не знаю, — ответил я, с трудом убирая раздражение из голоса, — вообще-то не очень похоже.

Строгое выражение сползало с лица мужчины, все его шрамы и морщины расслабились, а на губах появилась слегка растерянная улыбка. Он дал отмашку арбалетчикам, и солдаты опустили оружие. Каждый закрепил арбалет на бедре и отставил ногу в сторону, приняв некое подобие стойки вольно. В то же время, было заметно, каждый из них остаётся напряжённым, словно натянутая струна. Однако, судя по всему, конфликтной ситуации нам удалось избежать.

— Приветствую вас, неизвестные мне странники, — пророкотал исполин приветственную фразу, — на земле Окраинного княжества. Прошу простить за вынужденные меры безопасности: вы и сами должны знать, насколько они необходимы, в наше сложное время.

— Мы, в свою очередь, приветствуем вас, — чертыхаясь про себя, таким же высокопарным штилем, откликнулся я, — и нисколько не обижены на подобный приём. К сожалению неисправность нашего аппарата помешала нам своевременно прибыть на территорию княжества, вынудив передвигаться подобным образом.

— Неисправность? — нахмурился мужчина и его шрам побелел, — уж не демоны ли имели отношение к этому событию?

Демоны?! А это ещё кто? Я ощутил острый дефицит информации. Галя подошла ближе и словно обессилев, опёрлась на мою руку. Желание, владевшее ею, обожгло мою кожу, но, к сожалению, пока я ничем не мог ей помочь. Может быть, после. Скорее всего, после.

— Почему вы так решили? — изобразил я удивление, проклиная старого придурка с его велеречивостью, — у вас есть основания предполагать подобное?

— Вы не могли не заметить этот столб дыма, — великан махнул рукой в сторону чёрного колышущегося столба, подпирающего небеса, — наши разведчики доложили, одно из пограничных селений полностью уничтожено. Причём характер смертей говорит о том, что имела место очередная вылазка демонов.

— И насколько часто это происходит в ваших местах? — с тревогой в голосе, поинтересовалась Ольга.

По лицу мужчины скользнула угрюмая тень.

— К моему сожалению, достаточно часто, дабы держать нас в постоянной тревоге, — он потёр свой шрам, отчего тот приобрёл фиолетовый оттенок, — последнее время они прорываются всё чаще и чаще, а их действия носят всё более наглый характер. Однако уничтожить целый форпост, где проживало не менее полусотни опытных бойцов…

Он смолк, покачивая головой.

Ну это же надо — целый форпост! Пятьдесят опытных бойцов! Галя бросила на меня мгновенный взгляд и облизнула губы острым язычком. Одновременно я перехватил осуждение на физиономии Ильи.

Вдруг гигант спохватился и резко дёрнул головой, точно пытался рассмотреть что-то под своими ногами.

— Я приношу свои глубокие извинения, — было похоже, говорил он от чистого сердца, — что не представился странникам при встрече. Моё имя — Сарж и я состою в должности начальника службы разведки, при дворе князя.

Я представился сам и назвал своих спутников, не забыв прибавить каждому дворянский титул. В подобных примитивных обществах отношение к знати всегда даёт тебе абсолютную свободу для любых действий. Вид у нас вполне соответствующий, вот только документы…Надеюсь никто не станет требовать от уставших путников каких-то верительных грамот. Впрочем, всегда можно сослаться на аварию.

Ну, в общем, как я и ожидал: услышав наши титулы, Сарж преисполнился почтения и подобострастно пригласил нас на борт летуна, как он его называл.

Пока солдаты грузились на борт летательного аппарата, я успел обдумать полученную информацию и сделать определённые выводы. Сарж явно не был дворянином, иначе не стал бы так лебезить перед нашей компанией. А ведь пост начальника разведки не был какой-то проходной должностью и занимать его должен был какой-нибудь баронет. Стало быть, дворян здесь было не слишком много или же они чурались подобных обязанностей. Ну хорошо, поживём — увидим.

— С какой целью высокородные господа направлялись к князю? — в глазах Саржа мелькнуло хорошо скрываемое любопытство, — или это конфиденциальная информация?

— Какие могут быть секреты от начальника разведки? — я делал, на редкость, широкий жест, делясь сверхсекретной, только выдуманной, информацией, — наш город подвергся массированной атаке демонов, и мы летели с просьбой о помощи.

— Как, Калверстоун атакован?! — лицо Саржа отражало изумление пополам с недоверием, — простите моё сомнение, господин, однако атака на город — это же немыслимо!

— Да, — подтвердил я, с печалью глядя ему в глаза, — нападение оказалось столь неожиданным и собственных сил оказалось недостаточно, поэтому пришлось отправиться за помощью.

Сарж угрюмо молчал, сведя воедино кустистые брови, а я переварил ещё один байт информации: городов всего два, иначе я мог угодить впросак, спроси мой собеседник, какой собственно город нуждается в помощи. Пока мы оба безмолвствовали, люки летуна захлопнулись и пол под нашими ногами начал вибрировать.

Лишь теперь я нашёл время оглядеться вокруг и оценить внутреннее убранство корабля. Всё выглядело предельно просто, даже аскетично: серые стены с горизонтальными узкими щелями, больше пригодными для стрельбы, чем для обзора. Сейчас щели были закрыты, видимо до того момента, когда через них потребуется пускать стрелы. Вдоль стен тянулись грубые скамьи, где неподвижно, точно истуканы, сидели солдаты. Дисциплина — на высоте: за всё прошедшее со взлёта время никто из них даже головой не шевельнул, не то чтобы осмелиться разглядывать незнакомцев.

Нас усадили в конце салона, если его так можно было назвать, на жутко неудобных креслах, больше напоминающих орудия пыток. Но если мы сидели в самом хвосте, то что же получается? Где у этой чёртовой штуки двигатель и запасы топлива? Мы летели в приспособлении, начисто лишённом признаков ходовой системы — и всё-таки летели, причём в полной тишине! Судя по насупленной физиономии Ильи, который внимательно изучал салон, тот же вопрос тревожил и его.

— Уважаемый господин, — Сарж вновь обратился ко мне, признавая моё главенство в нашей компании, — приношу глубокие извинения за беспокойство, но не разрешите ли вы один мой вопрос.

Я приподнял бровь, обозначив лёгкое недовольство.

— Где же ваша свита, уважаемый господин? Высокородные господа, подобные вам, редко путешествуют без свиты и охранников. Я понимаю, экстренные обстоятельства не позволили вам брать большое количество слуг, но отсутствие охраны, в данной ситуации — это сущее безумие!

Да, этот засранец недаром ел свой хлеб. Где наши солдаты? Чёрт возьми, откуда я знаю? Я глянул на Илью, ожидая от него поддержки, но он сделал вид, будто его это не касается и демонстративно отвернулся.

Совершенно неожиданно, из-за моей спины донёсся спокойный голос Ольги, которая наклонилась вперёд, опёршись на моё плечо. Локон её чёрных волос, подрагивая в воздухе, щекотал моё ухо.

— Мы не стали брать с собой большое количество воинов, сами понимаете — в городе они были нужнее, — искоса поглядывая на Ольгу, я увидел, как она мило улыбается старому придурку, а тот, в ответ, цветёт и пахнет, — а потом, всё было так ужасно! — она приложила ладонь к лицу, — они пытались спасти нас и все погибли. Все, до единого. Такой ужас…

По её гладкой, оливкового цвета, щеке скатилась, похожая на бриллиант, слеза. Бриллиант был насквозь фальшивым, но Сарж не работал профессиональным ювелиром и принял его за настоящий. Глядя на его посуровевшее лицо, я печально кивнул головой и добавил:

— Как видите, несчастья, одно за другим, преследуют нас. А теперь вот ещё грустные известия и от вас. Выходит, и здесь происходят нападения этих тварей!

Сарж, в этот момент, весьма напоминал старую, потрёпанную временем, обезьяну. За моей спиной, едва слышно, хрюкнула Галя. Видимо она, с огромным трудом, сдерживала смех. Один Илья, похоже, не желал принимать участия в общем веселье. Его окаменевшее лицо исполнилось холодным презрением, но в общем-то не портило картины. Именно так и должен был выглядеть истинный благородный индюк. Поэтому пусть дуется, сколько влезет.

— Еще раз, прошу меня извинить, — Сарж приложил ладонь к груди и оторвал зад от кресла, — однако я должен проследить за посадкой летуна, поэтому вынужден вас покинуть.

— Дело есть дело, — глубокомысленно покивал я, желая ему провалиться в преисподнюю, со всеми его делами, расспросами и средневековыми фразами, засевшими в моей печени. Ещё с Лисичанска сыт ими по горло, — мы на вас не держим ни капли обиды.

Сарж ещё раз дёрнул головой и пытаясь сохранить достоинство, почти бегом направился в пилотскую кабину. Когда он скрылся за массивной дверью, я повернул голову, изучая насупленного Илью. Тот решительно встретил мой взгляд, точно его детское упрямство могло что-то изменить.

— Возможно я чего-то не понимаю, — едва слышно сказал я, — ты сколько ещё собираешься вести себя как дурак? Решил покинуть группу? Скатертью дорога! Надо было оставаться вместе с Наташкой, трахать её, в конце концов, а не сидеть здесь, дурак-дураком.

— Я не желаю принимать в этом участия, но и оставить вас не в состоянии, — словно в отчаянии, пробормотал Илья и скрипнул зубами, — Но меня тошнит от тебя, от вчерашнего и вообще… И я не желаю участвовать в этой отвратительной игре!

— А мне нравится, — промурлыкала Галя и потёрлась щекой о мою спину, — так весело! И предстоит ещё больше веселья.

— Сука, — равнодушно и чётко произнёс Илья, добавив какой-то эпитет. Вроде бы — кровожадная, но я мог и ослышаться. Раздалось тихое шипение и острые когти впились в моё плечо. Ещё мгновение — и внутри летуна начнётся яростная потасовка. Этого я никак не мог допустить. Вид двух сцепившихся котов полностью разрушил бы наш имидж благородных дворян, если в местном высшем свете, не принято выяснять отношения, катаясь по полу и выдирая друг у друга клочья шевелюры.

— Всем заткнуться и успокоиться, — приказал я используя ГОЛОС старшего в Прайде, — сидеть тихо.

Их точно ледяным душем окатило: Галя отпрянула назад и прижалась к Ольге, которая сидела отстраняясь от наших разборок. Правда глаза её тотчас обратились в две льдинки. Илья оскалил зубы и отвернулся. Все заткнулись, успокоились и сидели тихо. Настоящая идиллия.

Я бросил осторожный взгляд на возможных свидетелей нашей перепалки. Серебристые истуканы смотрели прямо перед собой, ничем не показывая, что они заметили истерику Ильи. Тем лучше. Для всех.

Летун тряхнуло раз, другой и затрясло, будто у него началась, неведомая людям, летунная лихорадка. Судя по тому, что никто не вопил дурным голосом и не бегал в панике по салону, похоже, ничего особенного не происходило. Скорее всего, мы совершали посадку. Солдаты продолжали сидеть по стойке смирно, если конечно такое понятие, как сидячая стойка, вообще существует. Но, глядя на них я убеждался: да, таки существует. Оставалось, в очередной раз поразиться их вымуштрованности, как я и поступил, после чего неторопливо поднялся на ноги.

— Кушать подано, — едва слышно, пробормотала Галя и хихикнула.

Илья сердито глянул на неё, но в этот раз смолчал. Девчонка очень быстро прощала обиды, словно пропускала их мимо себя, но какой-то неприятный осадок, должно быть, оставался, потому как, рано или поздно, когти выпускались, и обидчик отхватывал по полной программе.

— Что будем делать? — прошелестел у самого уха голос Ольги, — ты ведь не станешь слишком всё затягивать? Любое веселье, рано или поздно, начинает тяготить.

— Я подам знак, когда мне надоест, — сказал я, слегка повернув голову в её сторону, — неужели тебе самой не интересно, как развернутся события?

— Вообще-то, нет, — она хмыкнула, — я ещё могу понять Галину, с её первобытным энтузиазмом, но тебе то это зачем?

— Мне и самому не совсем понятно, — абсолютно честно признался я, — но так интересно.

— Так вот, как мы теряем человеческий облик, — грустно констатировал Илья, — неужели и меня, рано или поздно, ожидает нечто подобное? Это — пугает.

Я, с лёгкой ухмылкой, постучал его по медальону, с изображением льва. — А ты сними его, — посоветовал я, — сними и проваливай. На этом всё закончится.

— Не могу, — проворчал он, отпрянув назад и тень страха плеснула жёлтым в глазах, — уже не могу. Эта проклятая штуковина словно часть меня самого, снять её — как вырвать сердце из груди.

— А ведь когда-то ты был готов отдать мне своё сердце, — без тени усмешки, произнесла Ольга и протянула руку, ладонью вверх, — я уже не требую таких подвигов — можешь ограничиться медальоном.

— Я собирался подарить сердце совсем другой девушке, — ещё более грустно пробормотал Илья и вид у него был такой, словно он, вот-вот заплачет, — а не той стерве, в которую она превратилась. А моя истинная любовь…Ублюдки вы все!

Возможно просьба Ольги выглядела, как издевательская шутка, но, с учётом недавних событий, я считал её чем-то большим. Очень ласково и нежно я взял протянутую ладонь и впился в неё когтями. Кошка охнула от боли и побледнела.

— Ты что же это, дрянь? — ещё более нежно я ухватил её волосы и потянул к себе, так что ухо оказалось у моего рта, — ты что такое задумала? У меня не хочешь ничего попросить? Может быть тебе МОЙ медальон отдать?

— Отпусти! — прошипела она, но вырываться не пыталась — мы же уже всё решили! Это просто неудачная шутка. Я так больше не буду!

Я медленно втянул когти, и Ольга отдёрнула голову, испепеляя меня ненавидящим взором прищуренных глаз. Со стороны, конечно, всё выглядело несколько иначе — благородный лорд взял спутницу за руку и поцеловал в ушко. Может, сказал какой-нибудь комплимент. И очень здорово, что спутница так благосклонно восприняла ласку, а то ведь благородный лорд мог бы и голову ей оторвать.

— Как я вас всех люблю, — сказал я, улыбаясь.

И что вы думаете — они переглянулись и едва не хором ответили:

— И мы тебя тоже!

В общем Сарж, покинув кабину, стал свидетелем всеобщего изъявления любви. Если бы здесь снимали мыльные сериалы, то за кадром слышались бы бурные аплодисменты. А так нам, попросту объявили, дескать путешествие завершилось, и мы прибыли в столицу Окраинного княжества. Вопрос был в том, как именно называется эта самая столица. Ведь путешественники из славного города, как там его — Калверстоуна, должны были знать, куда именно они держат путь. К счастью Сарж мимоходом заметил, упомянутая столица носит название Силверстоун.

— Должен, к моему глубокому сожалению напомнить, — начальник разведки замер у разверстых дверей летуна, — немедленная аудиенция невозможна, невзирая, даже на столь серьёзные обстоятельства.

— Я понимаю, — нет, должен же быть предел всему этому соплежуйству, — формальности.

— Ничего не меняется, — Сарж, казалось, был в отчаянии, — хорошо, вы так это воспринимаете. Сначала я обязан известить первого стража о прибытии посланцев. Затем он…

— Да, да, я хорошо ознакомлен с процессуальным кодексом, — мысль о том, что мне придётся выслушать все выдумки местных бюрократов, приводила в ужас. Тем более, что я никуда не торопился, пусть этот самый Калверстоун погибает на самом деле, — надеюсь только, место для ожидания, будет соответствовать нашему статусу.

— Несомненно, вас незамедлительно сопроводят в покои для гостей. Думаю, десяти солдат будет вполне достаточно, для вашей охраны?

Для нашей охраны? В каком смысле — охранять нас, или охранять от нас? Оба варианта выглядели одинаково нелепо! Десять, сверкающих доспехами, болванов будут повсюду таскаться за нами, привлекая ненужное внимание. Нет уж, увольте!

Моя улыбка источала максимум дружелюбия:

— Думаю, охрана будет излишней, — на лице собеседника отразилось некоторое замешательство, и я постарался пояснить, — неужели нам здесь может угрожать некая опасность? Достаточно одного человека — проводника, который покажет нам путь. Да и зачем отвлекать солдат от их обязанностей — пусть нас сопровождает какой-нибудь слуга.

— Ну хорошо, — Сарж довольно осклабился, видимо ему тоже не улыбалось отрывать своих подчинённых от серьёзных дел, ради такой ерунды, — быть посему.

Он щёлкнул пальцами и невесть откуда, вынырнул молодой парень, почти мальчик, в пёстром трико, облегающем худощавое тело. От изобилия столь ярких цветов рябило в глазах и было совершенно непонятно, как он мог оставаться незамеченным до этого момента. В целом, паренёк напоминал ёлочную игрушку. Во всём этом буйстве красок, глаз совершенно не задерживался на лице мальчугана. На его огромных ушах, как будто предназначенных для подслушивания и цепких глазах, подмечающих малейший жест. Короче, Сарж наградил нас одним из своих подчинённых — шпионом.

— Шпик, — тотчас проворчал Илья и паренёк мгновенно шевельнул ушами, прислушиваясь.

Я сделал предупреждающий жест, постаравшись сделать его заметным, только Илье и девушкам.

Мальчуган переливаясь, словно мобильная радуга, подошёл к нам и низко поклонился. Теперь я заметил ещё одну его черту — вытянутый приплюснутый нос. Забавное сочетание. Похоже шпионов здесь выращивают. Интересно, как выглядит селекция?

— Высокородные господа, — произнёс парень тонким голоском, лишенным каких-либо интонаций, — для меня будет огромной честью проводить вас к вашим палатам.

— Ну ладно, — теперь я уже сомневался, действительно ли десять солдат — большее зло, по сравнении с этой ищейкой, — веди.

Осточертевшие объятия летуна остались позади, и мы глотнули свежий воздух Силверстоуна. Я сделал пару шагов и замер, оценивая открывшийся вид. Нас высадили у шпиля одной из самых высоких башен, поэтому панорама летающего города оказалась доступна для полного обзора.

Из сплошной изумрудной массы деревьев вырастали исполинские спиральные башни, казалось заполненные жидким пламенем. Ажурные мостики и переходы сплетались в запутанную паутину, повисшую над зелёной бездной. Впрочем, зелёная поросль оказалась не сплошной — в прорехах я мог разглядеть крохотные, одно- и двухэтажные домики. Нетрудно было догадаться, кто именно живёт в башнях, а кто — в домиках. И, как я понимаю, вряд ли в одной башне могло проживать более одного дворянского рода. Я подсчитал: тело летающего острова пронзало пятнадцать шпилей. Негусто. Понятно, почему некоторые должности занимают простолюдины. И наверняка имеются недовольные таким положением вещей. Замечательно.

Наша башня оказалась шестнадцатой и выглядела роскошнее остальных. Состояло строение из полупрозрачных башенок, различного калибра, стеклянных эстакад, позолоченных арок и прочих прибамбасов, родившихся в голове обезумевшего архитектора, совершенно не стеснённого в средствах. Держалось всё это на узеньком стебле, противореча всем законам физики. Как, впрочем, и само существование всего этого острова.

Я ещё раз осмотрелся. Где-то там, внизу, за пределами круга, очерченного границей города, медленно уплывала назад поверхность земли. Там застыла среди трав Наташа и ветер играет её изумрудными прядями. Там догорает небольшая пограничная деревушка и дым медленно рассеивается в голубом небе.

Внезапно, сквозь изрядно побледневший столб дыма, я заметил совершенно непонятную вещь: небольшое пятно, кроваво-красного цвета, выглядевшее словно рана в теле неба.

Какой-то определённой формы пятно не имело, всё время пульсируя и выбрасывая протуберанцы. Амёбу — вот кого оно мне напоминало.

Изучая странное явления, я несколько отвлёкся от всего остального. И пришёл в себя, лишь услышав голос Ильи.

— Красиво, чёрт побери, — сказал он, с лёгким звоном в голосе.

Его горящие глаза буквально пожирали открывшийся перед нами вид. Я посмотрел на девушек. На их лицах замерла скука и хорошо скрываемое нетерпение. Встретившись со мной взглядом обе недоумённо пожали плечами. Честно говоря, я тоже не понимал, в чём, собственно заключается красота, поэтому пожал плечами в ответ.

— А в Калверстоуне вид, с главной башни, не столь красив? — поинтересовался наш проводник, неотрывно глядя на наши лица широко открытыми глазами.

Я изобразил на лице королеву всех ледяных улыбок и повернулся к нашему соглядатаю.

— Если даже и так, — угрожающе прошипел я сквозь зубы, — то не тебе об этом спрашивать. Делай своё дело и помалкивай.

— Прошу милостивых господ простить дерзость ничтожного слуги, забывшего, кто он есть, — на физиономии этого засранца я не видел ни капли стыда, а лишь выражение человека, выполняющего, до чёртиков надоевшую, работу, — но если господа уже насладились видами, прошу их следовать за жалким слугой.

Говнюк.

— Господа насладились, — сказал я, специально для Ильи, двинувшись следом за нашим Сусаниным, — впредь будешь открывать рот, если кто-то тебя о чём-то спросит. Уразумел?

Шпион остановился, обернулся и отвесил такой низкий поклон, что он выглядел бы, как издевательство (чем он собственно и являлся) если бы не серьёзное выражение лица. Вот засранец!

— Понял, господин.

Мы прошлись по мостику, прозрачному до такой степени, что казалось, будто мы идём по воздуху. Далеко внизу, под нашими ногами, качались верхушки исполинских деревьев, видимо каких-то местных секвой. От этого я чувствовал себя не в своей тарелке.

Мостик привёл к высокой створчатой двери куда, немногим ранее, прошёл Сарж со своими людьми. У ворот стояли солдаты: ещё два истукана, на этот раз чёрного цвета. В руках они сжимали огромные обоюдоострые топоры, насаженные на длинное древко.

При нашем приближении стражи даже не пошевелились, но двери, тем не менее, распахнулись настежь. Видимо, за входом присматривал кто-то ещё. Створки распахнулись абсолютно беззвучно, открывая длинный коридор, озарённый неясным голубым светом. Он упирался в дверь, напоминающую вход в лифт. Ясное дело; не станут же князья карабкаться на эти небоскрёбы, сбивая свои драгоценные ноги.

Мягкий ворсистый ковёр поглотил звук шагов и коридорчик мы преодолели в полной тишине. Двери лифта (если это, всё-таки, был лифт) разошлись и наш проводник сделал приглашающий жест.

— Говорят, в Калверстоуне подъёмники выходят из строя, — заметил он, низко опустив голову.

— Я вырву тебе твой болтливый язык, — отрезал я и добавил, замедляя шаг, — ступай вперёд.

Шутки в сторону — этот маленький негодяй вывел меня из себя. Его прямолинейные попытки выудить у нас информацию взбесили бы кого угодно.

В кабинке дела обстояли приблизительно так, как я и ожидал — то есть никаких признаков кнопок и рычагов — просто небольшая коробка, со стенами, драпированными золотистой тканью, похожей на бархат. Прелестный минимализм. Двери сошлись за нашими спинами, а внутри родилось ощущение движения, хотя ни единого звука я, по-прежнему, не слышал. Да, техника здесь была отлажена так, как не снилось бы и более технологическому обществу. А, впрочем, с чего я назвал здешний мир нетехнологичным? Привычка, выработанная за время долгих путешествий среди примитива и разрухи? Летающие города мне ещё не встречались.

Спустя некоторое время, неприятное сосание в животе исчезло и двери лифта разъехались, открыв нашим взглядам ещё один коридор, на этот раз в жёлтом освещении.

Вереница дверей, украшенных странными узорами, намекала на то, что это — не просто технический ход. Развеивая последние сомнения, одна из дверей открылась и в коридор вышла парочка местных обитателей. На этом остановимся подробнее.

Молоденькой девушке было лет восемнадцать, а то и меньше, и вся она казалась наполненной ослепительным светом, который стремился выйти наружу. Впрочем, в её возрасте — обычное дело. На ней было длинное платье из какой-то гладкой пурпурной ткани. До пояса оно плотно облегало неплохую фигурку, а ниже спадало свободными складками.

Сопровождал девушку парень, такой же молодой, как и она. Его длинные волосы были аккуратно уложены и заплетены в множество тонких косичек. Сверху на эти дреды (как их ещё называть?) натянули инкрустированный блёстками серебристый обруч. Хм-м…Я думал, наш проводник похож на ёлочное украшение — я заблуждался. Вся одежда парня оказалась прошита золотыми и серебряными нитями, а на воротнике блестели голубые кристаллы. На широком поясе, отягощенном массивными золотыми бляшками, висел длинный узкий кинжал, в серебряных ножнах. Рукоять кинжала украшали камни такие же по величине, как и те, которые были вставлены в многочисленные перстни на его руках. В глазах рябило, при взгляде на эту ходячую драгоценность.

— Ему бы сейф натянуть на себя, — достаточно громко сказал я, полуобернувшись, — чтобы не утащили.

Илья лишь усмехнулся, а девушки вызывающе громко захихикали, в упор глядя на объект моей шутки. Их всегда притягивали конфликтные ситуации, доведённые до предела. И если конфликт начинал затихать, то они с радостью подливали свежее топливо в его пламя. Помимо своей выгоды, которую кошки преследовали, зрелище взбешённых людей приводило их в настоящий экстаз.

Казалось, моя реплика прошла мимо цели, потому как парень продолжал смотреть перед собой, сжимая локоток спутницы. Однако его вторая рука стиснула рукоять оружия, а лицо побледнело, исказившись, словно от зубной боли. Оставалось лишь высечь небольшую искру, и он вспыхнул бы, точно порох. Ха! Легче лёгкого. Девушки подались вперёд, в ожидании. Всё испортил чёртов проводник. Ощутив напряжение, он тотчас метнулся вперёд и, поклонившись, тихо забубнил в ухо разряженному придурку. Тот, выпятив челюсть, внимал, продолжая яростно грызть нижнюю губу.

Но ещё не всё потеряно — я повернулся к Илье, намереваясь произнести эдакое, иронично-насмешливое и обнаружил, его поглощённым изучением незнакомки, замершей посреди коридора. При виде умиротворённой физиономии спутника, подготовленная реплика замерла у меня на языке. Похоже, нам вновь встретилась девушка мечты и всей жизни, в придачу. Это было не очень хорошо. В этот раз я не собирался устраивать бесконечные мелодраматические сериалы. Хватило и одного раза…

— Тебе не надоело? — устало спросил я, — опять? Всё равно ни черта не получится. Ты будешь разочарован, вспомнишь Вилену и примешься меня проклинать.

— Я и не переставал это делать! — с неожиданной яростью отрезал Илья и сверкнул глазами, — а Вилену я не забывал никогда. И вообще, дай мне право оставаться собой!

— Странно противиться своей природе. Рано или поздно ты поймёшь это.

— Зачем?! Стать таким, как ты? Или как они?

Дрожащим, от ярости, пальцем он ткнул в ухмыляющихся кошек, игнорирующих нашу перепалку. Вот уж где образец выдержки. Временами.

Наш проводник закончил убеждать разноцветного щёголя и тот, холодно кивнув в нашу сторону, вновь взял спутницу под локоть. Я улыбнулся ему самой сердечной из своих улыбок, изобразив тот издевательский поклон, который отвесил мне наш проводник. Девушка рассмеялась и увлекла, задыхающегося от ярости, балбеса за собой.

Как только они скрылись за дверью, в конце коридора, наш проводник рысью метнулся к нам. Забавно он выглядел: на посеревшем от ужаса лице высыпали бисеринки пота. В бегающих глазках стоял страх и странное уважение, а в голосе звенело недоумение.

— Господин, вы выбрали неудачный объект, для шуток, — пробормотал он, задыхаясь, — вы, сей час, восстановили против себя Нарита Чаруки.

— Этот красавчик? — легкомысленно поинтересовалась Галя, обмахиваясь каким-то странным сооружением из перьев, отдалённо напоминающим веер, — кто он?

— Командир дворцовой гвардии, — пояснил проводник и наморщил лоб, уставившись на Галин веер. Видимо пытался понять, откуда она его достала, — первая шпага Силверстоуна. Сам я не имел чести видеть, но говорят, будто манера его фехтования безупречна.

— Я вот одного не пойму, — сфокусировать на нём взгляд оказалось для меня непосильной задачей, — я почему-то не припомню, чтобы о чём-то тебя спрашивал или разрешил открывать рот.

Его голова дёрнулась, словно от удара по лицу, а в глазах мелькнуло безумное выражение зверя, загнанного в ловушку. Вялый рот открывался и закрывался, обнажая ряды жёлтых зубов. Я терпеливо ожидал окончания этой пантомимы, гадая, чем она закончится. Но проводник оказался крепким орешком и быстро взял себя в руки. Буркнув нечто непонятное, он двинулся вперёд.

Нас ожидала новая дверь — массивное сооружение из тёмного дерева, лишённое каких-либо признаков ручки.

Провожатый порылся в своей попугайской одежде и достал плоский золотистый ключ, замысловатой формы. Ключик с лязгом вошёл в незаметную щель, которую я принимал за часть орнамента.

— Похоже этой комнатой последний раз пользовались довольно давно, — заметил я, наблюдая за усилиями, которые прилагал мальчишка, пытаясь совладать с замком.

— У нас не очень часто бывают гости столь высокого положения, — прошипел он, налегая на ключ и точно вспомнив, добавил сквозь зубы, — господин.

Замок громко щёлкнул и дверь отъехала в сторону, утопая в стене. Перед нами оказалось небольшое помещение овальной формы, с огромным окном, во всю стену. Казалось, сделай шаг за невидимую черту — и полетишь вниз, с огромной высоты. Впрочем — это не пугало, а скорее возбуждало.

— А здесь миленько, — сказала Ольга, переступая порог и утопая в невероятно пушистом ковре, — даже уютно.

— Комната специально подготовлена для того, чтобы высокородные гости могли, не испытывая затруднений, ожидать аудиенции у князя. Стоит подать сигнал и к вашим услугам будут лучшие напитки и яства.

Ну, с яствами мы обождём.

Я опустился в кресло и оценил его удобство: сидеть здесь можно практически бесконечно. Рядом располагался невысокий круглый столик, на полированной столешнице которого лежал музыкальный инструмент, напоминающий оставленный мною в траве. Я взял его в руки и сдул лёгкий налёт пыли, покрывающей лакированную поверхность.

Галя плюхнулась в соседнее кресло, где изогнулась по кошачьи, опустив милую головку на моё плечо. Ольга величаво опустилась на софу около прозрачной стены, откинувшись на гору подушек. На ногах оставались только наш провожатый и Илья.

Но, если первому так полагалось, по статусу, то второй видимо решил выказать нам своё глубокое фи. Он подошёл к окну и упёрся в него лбом. У каждого свой способ сходить с ума — препятствовать не стану. Пока всё это не помеха веселью. Тем более наш Тень и раньше не очень стремился к общению со своими ближайшими друзьями. Ха! Вспомнилась Лисичанская кличка, видимо роскошью навеяло.

Проводник замер у двери и ожидал наших приказов. На его крысиной физиономии можно было прочитать целую гамму чувств — от лёгкого опасения, до жгучего интереса.

Я пробежался по струнам, пробуя звучание на вкус. Нет, всё же — это были разные инструменты. У этого звук оказался чище и глубже. В общем, разница как между простолюдином и дворянином. Дерево одно и то же, а обработка — другая.

Когти легко скользнули по серебристым нитям и по воздуху поплыла едва слышимая мелодия. Проводник встрепенулся и уставился на меня, словно видел в первый раз.

— Господин умеет играть на жальде? — изумился он, — это весьма трудное искусство.

Я приложил палец к губам, призывая к тишине, и он заткнулся, всё ещё ошарашено глядя на меня. Мои глаза закрылись, и я разрешил пальцам делать с инструментом всё, что они захотят. Изнутри, из глубоких пропастей, покрытых тьмой выплывала мелодия, сплетённая с меланхоличным текстом. Я знал, чьи это слова, но мне было на это наплевать.

Тайна, покрытая мраком,

Движенье ладоней, во тьме,

Загадка, сокрытая знаком,

Тёмным, таинственным знаком,

Что где-то таится во мне.

Я сам, лишь движение ночи,

Частица её темноты,

Живу, как она напророчит

Дышу, как она лишь захочет

И нет во мне света звезды.

Во мне не ищи искупленья,

Тебе я защиты не дам,

И нет никому здесь спасенья

В последнее это мгновенье

Швырну свою душу ветрам.

Осталось открыть глаза о оценить впечатление, произведённое на аудиторию. Ну, в общем так, как я и думал. Галя продолжала лежать, положив на меня голову и похоже, задремала, как это иногда происходит с кошками, когда они сыты. Ольга, не поворачиваясь, трижды хлопнула в ладоши. Та часть её лица, которую я мог видеть, отражала скуку и лёгкое презрение. Презрение относилось не к моим музыкальным экспериментам, которые Ольга, прежде, воспринимала весьма положительно, а скорее к моей скромной персоне. А жаль, раньше мне очень нравилось слушать её комментарии. Впрочем, на кого жаловаться? На себя?

Илья, прищурившись, в упор смотрел на меня и в его глазах застыл немой вопрос, обращённый к существу, переставшему существовать. Впрочем, Илья это хорошо знал, поэтому вопрос являлся не вопросом, а отчаянной беспочвенной надеждой. Проводник…О! Вот где я нашёл достойногопочитателя своего гения. На сморщенном личике хорошо читался самый настоящий восторг. Неприязнь к нам, которая прежде сочилась у него изо всех щелей, сменилась неким подобием преклонения.

— Господин, — выдохнул он, — это было просто великолепно! Разрешите мне рассказать князю о вашем таланте!

— Почему бы и нет, — я лениво повёл плечами. Всё равно этот засранец изложит в докладе обо всём увиденном, так пусть этот доклад окажется со всех сторон положительным, а мы — такие муси-пуси.

— А ты, случайно, не знаешь, сколько ещё придётся просиживать диваны? У нас, всё-таки, срочное дело.

Задай я этот вопрос чуть раньше и паренёк, наверняка, отделался бы каким-нибудь неопределённо-дерзким замечанием. Но теперь, наш лучший друг и почитатель был обязан предоставить полную информацию.

— Не менее двух циклов, — он приложил ладонь к сердцу, — поверьте — таков стандартный протокол, и он не зависит от обстоятельств и личности гостя.

Два цикла? — то, что доктор прописал. Лучше и не придумаешь! Я отложил жальд в сторону, с некоторым трудом удержавшись от попытки запустить им в стену.

— Мой друг, — я указал на Илью, — чуть раньше высказал желание посетить княжескую библиотеку, о которой так много наслышан. Исторические хроники — его конёк.

Мой друг, высказавший это желание, недоуменно взглянул на меня, приподняв одну бровь, но спорить не стал. Илья ещё не растерял остатки любопытства, а нам не помешала бы толика информации о местной истории и нравах. А то ещё ляпнешь какую-нибудь фигню в разговоре с князем и всю оставшуюся жизнь будешь умирать от стыда.

— К этому нет никаких препятствий, — шпик низко поклонился и обращаясь к свежеиспечённому любителю исторических хроник, с уважением произнёс, — благородный господин, следуйте за мной. Княжеская библиотека находится совсем рядом и путь к ней не отнимет много времени.

— Я скоро вернусь, — Илья ухмыльнулся. — не скучайте.

Они исчезли за дверью, а я откинулся на спинку кресла, не скрывая довольной улыбки. Пока всё шло чрезвычайно хорошо — так бы и дальше.

Ощутив волны удовлетворения, исходящие от меня, Галя приоткрыла один глаз, а следом и второй. Не успел я опомниться, как она уже перетекла из своего кресла в моё. Да ещё и как! Непонятно как, она умудрилась зарыться в мои объятия, таким образом, что её ноги охватывали мои бёдра, а обнажённая грудь устроилась в моей ладони, подобно некому экзотическому плоду.

Глаза Гали, ставшие в этот момент, абсолютно кошачьими, превратились в две узкие щёлки. Губы же распахнулись, обнажая острые зубки с алым язычком и вплотную приблизились к моим. Удержаться от соблазна, ощущая бьющееся сердце под набухающим соском, оказалось просто невозможно. Я и пытаться не стал. Жажда вырвалась наружу, сметая последние остатки разума, и я впился в горячие упругие губы, исторгающие хриплое дыхание.

Мне было наплевать, увидит нас кто-то, или нет. Волны жара накрывали меня с головой, оставляя лишь разрозненные фрагменты впечатлений. Мы терзали друг друга, оглашая воздух резкими возгласами, впивались когтями в кожу, запускали клыки друг в друга и делили боль пополам с удовольствием. Так продолжалось целую вечность, пока она не завершилась вспышкой сверхновой.

Когда всё закончилось, кресло под нами легко покачиваясь, уплывало за горизонт по бескрайней реке наслаждения. Мысли едва ворочались в ватной голове, а по коже бежали огненные мураши. Сколько прошло времени? Плевать…Но, наверное, очень много.

Галя успела привести себя в порядок и свернувшись клубочком, посапывала в своём кресле. Глядя на неё никто бы сейчас и не подумал, на какую бешеную страсть способен этот котёнок. Саркастический смешок прервал плавное течение моих мыслей, и я вспомнил, что мы, вроде бы, не одни.

На лице Ольги застыло странное выражение, которое последнее время появлялось у неё, если она оказывалась свидетелем наших сексуальных эскапад. Брезгливость и высокомерную снисходительность я читал на её точёных чертах, но был убеждён, под этой маской скрывается нечто иное. Нечто, которое она не желает демонстрировать.

Особенно это стало заметно именно последнее время, когда наши былые чувства и отношения сошли на нет, сменившись рациональным сексом в рамках: кошка — вожак прайда.

— Вы трахались, как животные! — с отвращением выплюнула она, приподнимаясь на подушках софы. Пальцы её крепко вцепились в ткань лежака, и та начала протестующе потрескивать, — как животные в период случки! А ты был настоящим безмозглым животным!

Ну вот — я опять оказался прав. Истинные чувства Ольги прорвали усиленную оборону и захлестнули её бурлящим потоком. Продолжить? Может ещё сумею всё исправить…Впрочем, кого я обманываю? В самом лучшем случае дело сведётся к ещё одному совокуплению.

— Да, я могу быть диким животным, ты же знаешь, — вкрадчиво произнёс я и поднялся на ноги, — неужели тебе самой не хочется обратиться в такое же животное? — я сделал шаг в её сторону, и она привстала, — кричащее и рычащее животное, не чувствующее ничего, кроме удовольствия, — её лицо напряглось и отчётливо выступили высокие скулы, — ты ведь не забыла, как мы лежали в траве? Впрочем, разве мы просто лежали? Ты была истинным пламенем! Следы от твоих когтей не зажили, до сих пор.

Она успела вскочить на ноги и почти приблизилась ко мне. На красивом лице появилось умоляющее выражение, а ладони прижались к вздымающейся груди. Интересно, в этот момент она была способна вспомнить нечто иное, то, что клялась забыть навсегда?

— Животное, какое же ты животное! — она издала, то ли всхлип, то ли стон, — прекрати, прекрати, прекрати!

Мне показалось, я услышал смешок в соседнем кресле, но поклясться бы в этом не мог: Галя выглядела спокойно дремлющей.

— Животное, животное, — шептала Ольга, приближаясь, — возьми меня, животное!

Она подошла вплотную и наши губы были всё ближе. И ещё ближе. И ещё.

Глаза кошки покрывала мутная поволока, а её запах буквально сводил с ума.

Послышался скрип открывшейся двери и голос мальчишки-проводника. Ольга оскалила зубы и зашипела. В следующий миг она уже сидела на своей софе, оставив мне дурманящий аромат желания и вкус мёда на губах. Чёрт! Когда она успела меня лизнуть?

Представляю, какая буря сейчас бушует у неё внутри и не дай бог вырвется наружу. Жаль, чем больше простого секса в её теперешней жизни — тем лучше для всех нас.

Покачав головой, я посмотрел на свою соседку. Галя сосредоточенно рассматривала золотистые ноготки. Почувствовав мой взгляд, она подняла голову и невинно улыбнулась. Ну просто ангелочек!

Илья первым вошёл внутрь и остановился, внимательно разглядывая нас. Очевидно, увиденное полностью соответствовало его предположениям, потому как он широко ухмыльнулся. После этого подмигнул мне и развалился в кресле, напротив.

Проводник мялся в дверях, словно ему срочно захотелось в туалет. Может так оно и было. Настроение у меня было самое благодушное, поэтому я решил помочь:

— Ну, давай, сыпь соль на наши раны.

— Я приношу извинения высокородным господам, — мальчуган оказался доволен полученной помощью, — но мне придётся их покинуть. В случае, если кто-то из господ изволит чего-то пожелать, ему достаточно позвать прислугу, — он указал на шнурок, свисающий с подлокотника каждого кресла, — достаточно его потянуть и тотчас явится слуга. Теперь, с вашего разрешения…

— Иди уже, — любезно позволил я.

Дверь захлопнулась, а мы остались вчетвером.

Я взял в руку шнурок вызова слуг и посмотрел на него, представляя, как дёргаю в порыве страсти. И прислуга…Я хихикнул.

— Ну как, не скучали без меня? — поинтересовался Илья, — вижу, не скучали. И я без вас, не скучал. Библиотека здесь богатейшая, а эти болваны её совершенно не используют. Наш разноцветный друг, запарился искать библиотекаря, который, наверное, успел забыть, как выглядит живой читатель. И вообще этот говнюк был больше похож на молочного поросёнка, чем на библиотекаря.

— Так надо было его съесть, — буркнул я, — теряешься вечно.

Галя хихикнула, а Илья бросил на меня утомлённый взгляд.

— Впрочем, своё дело он знает, как следует. За несколько минут я смог отыскать все необходимые сведения. Отличные иллюстрированные издания, с предельно упрощённым изложением. Поймёт даже дебил.

— В общем, ты понял, — бросила Ольга, ехидно ухмыляясь. Почему-то, последнее время, кот вызывал у неё даже большую неприязнь, чем я или Галя. Причин я не понимал, а спрашивать казалось нелепым.

Илья не счёл нужным комментировать обидное замечание. На его лице расцветала мечтательная улыбка.

— Помнишь ту девушку, которую мы видели в коридоре? — спросил он у меня, — я опять её встретил. И теперь смог её хорошо разглядеть. Чёрт побери, как же она хороша! Свежа, словно юная роза.

— Тебе, что, других женщин недостаточно? — удивился я, — ну ладно, допускаю, кошки успели тебе надоесть, — Галя сердито фыркнула, — вокруг можно отыскать массу красивых самок, готовых тебя удовлетворить. Стоит ли поднимать шум из-за одной, пусть она напоминает гладиолус?

— А ведь когда-то ты меня понимал, — грустно протянул наш романтик, — пусть даже это понимание свелось к похищению моей любимой. А теперь нет ничего, кроме холодного прагматизма. Ну и пусть, лично я сегодня ощутил, как моя душа начала оттаивать.

Галя вопросительно взглянула на меня и её, ничем не замутнённый взор, отразил непонимание произнесённой тирады. Умничка моя, она просто не понимала, не могла понять этих терзаний. Насколько ей было легче.

Ольга улыбалась, но в этой улыбке не было ничего живого, лишь ледяной ветер космической бездны. Она, в отличие от Галины, всё прекрасно понимала, но не могла допустить, хотя бы частичного возвращения утраченных чувств. Воспоминания — боль — смерть. Я тоже не мог этого допустить.

— Душа оттаяла и ожила, — неопределённо протянула девушка, — стало быть — это любовь?

— Да — любовь, — запальчиво подтвердил Илья, привстав с кресла, — но разве вам об этом судить! Вы же даже не понимаете о чём идёт речь!

— Ну почему же, — я почувствовал обиду, не такой же я бесчувственный чурбан, — я хорошо помню, как это было — давление такое, в груди. Или животе? Чёрт…А, при поцелуях голова кружится!

На побледневшем лице Ильи отразился откровенный ужас.

— Давление, — пробормотал он, — в животе…Видишь, какая между нами разница — ты помнишь давление в животе, а я ощущаю, как моё сердце выпрыгивает из груди!

— Любовь, — хрюкнул я. — любовь, любовь…

Я протянул руку к столу и подёргал жальд за струны, отчего по комнате разбежалась стайка разномастных звуков.

— Любовь — не больше, чем иллюзия, — провозгласил я, подобрав подходящую мелодию.

Любовь — иллюзия и не стремись душой,

Поймать её неуловимый свет,

Схватив её — утратишь свой покой,

Она же, с лёгкостью, убьёт тебя, в ответ.

— Вот, вот, — Илья энергично закивал, — это и всё, оставшееся от тебя прежнего. Почти убитое существо, глубоко внутри, ещё способно создавать стихи, но пустота, на месте души, выхолащивает любое чувство, превращая в банальные рифмованные строки.

— А мне нравится, — Галя потёрлась головой о мою руку и я, в ответ, ласково потрепал её шевелюру.

— С моей точки зрения, — процедила Ольга, поморщившись, — чувств здесь даже с избытком. Если бы очиститься от этой шелухи, может получилось бы приличное исследование на тему лживого убийцы, прикрывающего чувство вины за пустым трёпом!

Она повысила голос и в её взгляде, брошенном в мою сторону, сверкнула ненависть. Я прищурился и Оля, скрипнув зубами, отвернулась. Спокойно, спокойно…

Илья приложил ладонь ко лбу и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Его состояние тревожило меня всё больше, вынуждая искать какое-то решение. Чёрт! А ведь это настоящая угроза! Вон, как Ольга завелась. Даже Наташа, живущая своей, отличной от нашей, жизнью, никогда не шла дальше ехидных подколок. Возможно, её и не устраивали некоторые вещи (по крайней мере, больше не желает нам всем смерти!), но она предпочитала сохранять статус кво, понимая, к чему может привести нарушение тонкого баланса. Хоть, надо сказать, я иногда скучал о той обезбашенной психопатке, которая бесшабашно шалила в Лисичанске.

— Посмотрите, во что вы превратились, — едва слышно пробормотал Илья, не открывая глаз, — нами пытается управлять холодный циник, скрывающий пустоту, под тонким флёром былых чувств. За ним следует ледяная кукла, одержимая жаждой мести и позабывшая о прежней жалости и милосердии. Кто ещё? А — остался симпатичный футлярчик, заполненный элементарными желаниями — голод, развлечения и секс…

— Ты забыл ещё одного персонажа нашего паноптикума, — лицо Ольги покинуло даже то подобие улыбки, которое она пыталась изображать и сменилось жутким оскалом, — самого жалкого и ничтожного. Безвольного хлюпика, не способного даже прокормить себя!

Кажется, я понял. Олю возмущал не мой поступок, который она всё же могла понять, если не оправдать, а отстранённое бездействие Ильи, позволившего свершиться произошедшему. Два конца одной палки. Если её не сломать — прайд обречён.

Илья молчал, нахохлившись.

Не знаю, чем бы всё это закончилось — обе девушки выглядели достаточно сердито (Галя, хоть и не поняла, в чём собственно дело, но сообразила, что один из выпадов был в её адрес), а я не собирался их останавливать. Возможно (хоть и сомнительно) Илья мог одолеть кого-то поодиночке, но управиться с обеими сразу…

— Я прочитал одну интересную вещь, — негромко сказал Илья, сохраняя неподвижность.

А, чёрт! Обломал весь кайф. Я совершенно забыл о том, зачем посылал его в библиотеку. Девушки, изготовившиеся к драке, посмотрели на меня, ожидая разрешения. Вообще-то информация сейчас, была гораздо важнее потасовки, которая могла продлиться достаточно долго. А вдруг ещё кого чёрт принесёт — то-то весело будет.

Я дал отмашку, и Оля с Галей, недовольно шипя, отошли к своим редутам. Опустившись в кресло, Галина немедленно запустила когти в мою руку. Всё понятно, она очень разочарована и крайне сердита на меня. Ничего. Через мгновение придёт в норму. Я кивнул Илье:

— Надеюсь твоя информация стоит того. Выкладывай.

— Нечто любопытное, способное объяснить те странности, которые бросаются в глаза, — Илья сосредоточился, и личина последнего романтика сползла с него, сменившись обликом академика в аудитории, — надо сказать, мир этот стар — гораздо старше предыдущих. Но местные так и не нашли заменителей природным ресурсам. Точнее начали искать слишком поздно, когда их промышленность успела сожрать все полезные ископаемые, до которых можно было дотянуться.

— А как там с атомной энергией? — поинтересовался я, — не срослось?

— Нет, они открыли расщепление, синтез и даже успели построить пару — тройку электростанций. Люди они мирные и никому не пришло в голову использовать энергию атома, для жонглирования бомбами.

— Мирный атом, — я понимающе кивнул, — мечта идиотов. Ну-ну…

— Они получили хорошее предостережение, — пояснил Илья, — станции очень быстро начали взрываться, одна за другой. Как я уже сказал, их не успели построить в большом количестве, поэтому жертв оказалось немного. Однако желание продолжать резко отпало. Изучение атома прекратилось раз и навсегда. Что там ещё — рек на планете всегда было не слишком много, а те, которые имеются — мелководны до безобразия.

— Тупик. — резюмировал я, — так откуда же всё это?

Я покрутил рукой над головой, имея в виду летающие города и прочие чудеса в решете. Помнится, атомная энергия никому не дала возможности строить города, порхающие в небесах и самолёты, состоящие из одного полого корпуса. Илья понимающе кивнул и продолжил.

— Когда всё закончилось, произошло неизбежное — анархия и безвластие. Новое средневековье, вот к чему всё пришло. Государства дробились на княжества, а те, в свою очередь, рассыпались на обособленные города. Но не все потеряли голову и посреди этой каши, кое-кто продолжал искать какой-нибудь выход.

— Я уже придумал! — торжественно возвестил я, — батарейки из воздуха. Производятся посредством пропускания воздуха через мясорубку. Качайте меня — я спаситель этого мира!

— Ты опоздал на пару тысяч лет, но почти угадал, — ухмыльнулся Илья и ткнул пальцем в кровавую кляксу, пульсирующую в небе, — видишь эту штуковину? Повнимательнее присмотрись к ней.

Я внимательно рассмотрел эту фиговину, однако ничего нового не обнаружил. Я, по его мнению — телескоп? И тут до меня дошло, о чём говорил Илья и я посмотрел ВНИМАТЕЛЬНО. Это действительно оказалось очень странной штуковиной. Пятно не было пятном — это была дыра в небе, которая вела в никуда. Из этого провала исходили тонкие алые нити, опутавшие небо густой сетью. Большинство исчезали за горизонтом, но некоторые упирались в башни Силверстоуна. Интересно, какого хрена всё это означает?

— Странные верёвочки, — явно пересиливая себя, констатировала Ольга, — на них подвешен здешний мир?

— Да, — кивнул Илья, — это и есть спасение аборигенов. И их же проклятие.

Мы все молча разглядывали красные нити за окном.

— Один местный учёный, — продолжил Илья, — его имя вымарано из всех книг, сумел проковырять дыру в самой плоти мира. Куда именно ведёт дыра так никто и не выяснил, потому как она оказалась дорогой с односторонним движением. Однако из дырки хлынула прорва энергии и чем крупнее было отверстие, тем больше энергии из неё можно было получить.

Вроде бы дела наладились и за несколько столетий аборигены вновь взобрались к вершинам цивилизации. Да какое там, их нынешние успехи оказались гораздо больше — имея такую пропасть энергетических ресурсов они начали по-хорошему извращаться. Вот эти самые города — они настроили их целую кучу и среди них были настоящие мегаполисы — не чета Силверстоуну.

— И куда же все они, на хрен, подевались? Что с ними случилось?

— Демоны. Отвратительные уродливые твари, которые появились одновременно во всех городах. Могущество тварей могло сравниться только с их ненавистью к людям. Чудовищ можно было убить — тогда они делали большой бада-бум, но для этого нужно было очень постараться. Тварь запросто переносила отсечение конечностей и кучу дырок в своей прочной шкуре.

В первую ночь нападения сгинуло сорок шесть городов — демоны добрались до машин, управляющих полётом и перебили весь обслуживающий персонал. Огромные летающие штуковины, одна за одной, падали на землю, уничтожая не только своих обитателей, но и тех, кого угораздило оказаться внизу. Эта печальная дата получила своё название — ночь сорока шести. Уцелело лишь четыре города, жители которых сумели организовать достойную защиту армии вторжения. Однако, не прошло и месяца, как ещё два города рухнули вниз, не без помощи извне. К счастью уцелевших, за это время учёные сумели определить, что демоны пришли из тех самых дыр, откуда люди черпают энергию. Заткнуть дыры было уже невозможно, но каким-то образом, в книге не говорится — каким, массовые набеги удалось прекратить.

— В общем — хэппи-энд, — я зевнул и хлопнул в ладоши, — всем шампанского.

— Нет, — Илья покачал головой, — это оказалась Пиррова победа. Людей оставалось слишком мало, чтобы обеспечить прирост населения и теперь аборигенов становится всё меньше. Плюс продолжаются мелкие наскоки демонов, уменьшающие и без того мизерное количество людей. Местная цивилизация на грани полного исчезновения. Я не думаю, что князь рискнёт послать часть своих людей на помощь Калверстоуну.

— Ужасная трагедия! — я смахнул несуществующую слезу, — мои бедные соотечественники! Остаётся только оплакать ваш героический конец. О горе мне!

Я склонил голову. Галя громко захихикала. А Ольга, едва слышно, назвала меня бездарным паяцем. Нет, ну почему бездарным?

Ну ладно, теперь, когда я знал, как обстоят дела, уже ничто не могло остановить предстоящее веселье. Конкретного плана действий я не имел, полагаясь исключительно на верную интуицию и везение. Они меня ещё ни разу не подводили. Ну, почти никогда. С Ножиком и Симоном я всё же налажал.

И только я успел прогнать неприятное воспоминание, как дверь открылась, пропустив внутрь любопытнейшую парочку. Одним оказался наш старый знакомый, в должности местного шпиона. Вслед за ним неторопливо вошёл человек, выглядевший, на фоне блистающего мальчугана, натуральной тенью. Тёмный однотонный балахон, без каких-либо украшений и знаков отличия, опускался до самых пят, а ладони незнакомца терялись в складках его сумрачной одежды. Лицо пришельца оказалось под стать его монашескому одеянию — настоящая физиономия мученика: бледная, с мелкими чертами, в обрамлении тёмных волос, ниспадающих за спину. На этой блеклой маске выделялись угольно чёрные глаза фанатика. Или маньяка. Как вам будет угодно.

— Лорд Пат Черич, — почти прокричал проводник, скорчившийся у двери, — секретарь светлого князя и его личный герольд.

Личный герольд и секретарь вытащил из глубин своего балахона небольшой свиток и медленно развернул его тонкими бледными пальцами шулера. Бросив на нас пристальный взгляд поверх свитка, он начал читать. Насколько я мог понять — это было официальное приглашение на аудиенцию.

— Светлый князь Син Силвер, всемерно озабоченный делами и безопасностью княжества, соизволил прервать свой тяжкий труд управления столицей и княжеством, дабы принять посланцев дружественного Калверстоуна, прибывших с просьбой о помощи.

Свиток свернулся в тонкую трубку и молниеносно исчез. Не-ет, этот парень — точно шулер, в карты я с ним играть не буду.

Галя, наморщив свой прекрасный лобик, непонимающе смотрела на меня: похоже смысл всей этой высокопарной галиматьи, остался для неё полностью недоступен. Немудрено. Илья, с трудом, сдерживал усмешку, а вот реакция Ольги оказалась весьма примечательна. Похоже, она и не слушала весь этот бред, разглядывая говорящего. Видимо, намеревалась пополнить свою коллекцию диковинок. Черич перехватил её взгляд и плотоядно улыбнулся тонкими губами. Ну-ну. Всем успехов.

Я откашлялся и приняв позу поэффектнее, нанёс ответный удар:

— Мы, посланцы Калверстоуна, взывающего о помощи, благодарим светлого князя за предоставленную возможность высказать свою нижайшую просьбу.

Всё. Я временно выдохся.

К счастью, этого оказалось вполне достаточно — герольд едва заметно кивнул и повернулся к нам спиной. Хм-м. Волосы у него опускались до самой задницы — должно быть местная мода. Пат неторопливо уплыл за дверь, оставив нам проводника.

— Высокие лорды, — произнёс тот проникновенно, — позвольте мне проводить вас в рабочий кабинет князя. Там вы сможете пообщаться с его светлостью.

Кошки лениво покидали насиженные места и только Илья мгновенно оказался на ногах, весь в предвкушении…Кстати, а куда это он так торопится?

— Ну так — веди, — приказал я, оставив последнее слово за собой.

На этот раз не было никаких лифтов; ножками и ещё раз ножками. Огромные разъехавшиеся двери пропустили нас в небольшой круглый зал, напрочь лишенный какой бы то ни было обстановки. Белые колонны и сводчатый потолок делали его похожим на беседку. Назначение этого помещения осталось для меня полной загадкой.

Дальше мы попали в зал, копию первого, но раз в пять больше. Вот только стены, за колоннами, оказались прозрачными и можно было рассмотреть движение земли под городом.

У одной из стен располагалось возвышение, устланное яркими коврами. Венчало его роскошное кресло с неправдоподобно высокой спинкой, на которой сверкал круглый металлический знак, очевидно — герб. На голубом фоне четыре алых молнии били в землю, откуда прорастало золотое дерево с круглыми плодами. Даже не имея семь пядей во лбу, можно догадаться — передо мной трон Сина Силвера, местного князя и его же герб.

Престол полукругом окружали широкие прямоугольные столы, устланные, ткаными золотом, скатертями. Вдоль стен располагалось множество кресел и диванов. Большая часть помещения оставалась пустой.

— Видимо здесь они устраивают вечеринки, — пробормотал Илья, остановившись около меня, — под надзором старшего брата.

— Балы, Илья, балы, — заметил я, улыбаясь, — не вечеринки, а балы.

— Суть то от этого не меняется, — парировал он, — дрыгоножество и рукомашество.

В одном из кресел располагался человек, которого я сперва и не заметил. Впрочем, и не мудрено — он так глубоко утонул в подушках, что снаружи осталась одна голова. Лишь, когда он наклонился за бокалом, стоявшим на полу, я обратил на него внимание. Рослый мужчина в кожаной куртке, плотно облегающей мускулистое тело. Светлые волосы космами падали на лицо не позволяя, как следует, разглядеть черты. Рядом с креслом стояла длинная рапира в потёртых ножнах. Незнакомец успел дойти до того состояния, когда уже глубоко безразлично, какие события происходят вокруг, поэтому нас он не заметил.

Однако наш проводник, увидев его, ускорил свой шаг и поспешил покинуть зал, нервно подёргивая ушами. Потянув за руку оживившуюся Галину, я последовал за ним. Всё интересное и забавное я уже успел увидеть.

За следующими дверями притаилось маленькое помещение, под завязку набитое солдатами в полном боевом облачении, с оружием наизготовку. Они угрожающе сверкали глазами в прорезях шлемов, но ничего не предпринимали. Никто даже не спросил, какого чёрта мы здесь делаем. Интересно, местные вояки могут делать ещё какие-нибудь вещи, кроме того, чтобы помалкивать, принимая угрожающие позы? Впрочем, их наверняка предупредили о нашем приходе.

Ещё одна комната, чуть побольше. Может быть так показалось, потому как здесь было всего два солдата, с оружием, скорее декоративным, чем боевым. Зато их одежды, по пестроте могли соперничать (а то и превосходили) с одеждой нашего провожатого. Ощутив нездоровую конкуренцию, тот остановился и отошёл в сторонку.

— Посланники из Калверстоуна, — объявил он.

Охранник важно кинул и распахнув тяжёлую резную дверь, торжественно провозгласил:

— Посланники из Калверстоуна. К светлому князю.

За его широкой спиной ни черта не было видно — кусок ворсистого ковра, да часть стены.

— Пусть войдут, — донёсся из кабинета, уже знакомый мне голос Черича, — князь ждёт.

Широкая спина убралась, двери распахнулись во всю ширину, и мы вошли в кабинет князя.

После всех этих колоннад и тронов я, честно говоря, не ожидал увидеть то, что увидел. А чего я ожидал? Ещё один престол с кучей писцов у подножия, готовых уловить первый же приказ, чтобы изложить его на бумаге. Ну, как-то так.

Ничего подобного. Обычный рабочий кабинет. Стены из потемневшего дерева, увешанные тусклыми портретами в золотых рамах. Два книжных шкафа, под потолок, массивный стол посредине и два, чуть поменьше, буквой П. Все три стола завалены рулонами бумаги. За маленькими столами, напротив друг друга, сидели Пат Черич и его клон, перекрашенный в блондина. За центральным столом разместился Син Силвер — князь Силверстоуна.

Это был огромный кряжистый мужчина, возраст которого перевалил через середину жизни, находясь ближе к концу, чем к началу. Однако сила, по-прежнему, переполняла могучее тело, а стальные глаза жёстко сверкали на загорелом лице, изрезанном морщинами. Небольшая, пронизанная нитями седины, борода была аккуратно подстрижена и уложена волосок к волоску. Столь же ухоженной выглядела и шевелюра, ещё больше пробитая сединой. Свободная красная рубаха оторочена золотом, а на груди сверкал массивный серебристый медальон с гербом княжества.

Я отвесил лёгкий поклон, продолжая поглядывать на своих спутников. В Илье я не сомневался, но кошки могли заартачиться. Я и сам не знал, на что они способны, когда им вожжа попадала под хвост. К счастью никто не стал выкидывать никаких коленец. Похоже, все настроены поиграть. Великолепно!

Силвер ответил нам таким же лёгким кивком и указал лопатообразной ладонью на кресла, посреди кабинета. Ровно четыре, как и нас. Видимо время нужно было не только для соблюдения протокола, но и для подготовки таких мелочей.

— В представлении нет нужды, — густым басом прогудел князь, покосившись на Пата Черича, избавившего нас от этой процедуры, — мне уже доложили информацию в полном объёме. В том числе и причину, которая вынудила вас совершить это опасное путешествие. Крайне жаль, что два последних оплота человечества практически прекратили общаться и единственной причиной, которая смогла подвигнуть на визит — оказалась беда.

Я печально покивал, да: беда — беда. Обрыдаться.

Князь, сделав небольшую паузу, продолжил монолог:

— А ведь князь Калвер и я были весьма близки, в своё время. Не знаю, упоминает он об этом сейчас или нет. Как он, кстати?

— Князь не любит рассказывать о своей молодости, — заметил, вполголоса Илья, а я бросил на него предостерегающий взгляд, — но он просил передать привет своему давнему товарищу и передать, что чувствует себя вполне достойно. С учётом возраста, естественно.

Что он такое мелет? Старый пердун может ставить нам ловушки! Я Илье голову отверну!

Но всё обошлось. Силвер коротко хохотнул и погладил бороду, после чего наклонил тяжёлую голову.

— Узнаю старину Шена, — проворчал он, — всегда старался удержать чувства под контролем. Да и самолюбив был, чертяка. Нужно было воистину сверхъестественное, чтобы он решился попросить о помощи. Обычно полагался исключительно на свои силы. Обычная атака демонов его бы не испугала.

Нет? Вот чёрт!

— Не одна атака — две. Причём одна за другой, — осторожно сказал я, ощущая себя канатоходцем, — мы не способны понять причину, и князь опасается третьего нападения, которое мы не сможем отразить. Калверстоун может пасть.

Я внимательно изучал лицо Силвера, приготовившись менять стратегию, на лету. Но нет, вроде бы прошло.

— Если один из городов падёт — другому придётся несладко, — печально заметил князь, — оказание помощи — необходимость, а не прихоть, — последнее относилось секретарям, — Насколько срочно необходима помощь?

— Должен, всё-таки заметить, — вполголоса прошелестел Черич, — наши собственные силы распылены и ослаблены. Столица может оказаться незащищённой в решающий момент.

— И нельзя забывать про недавнее нападение на пограничный форт, — эхом отозвался его клон, — совершенно неожиданное нападение, пропущенное разведкой.

Тяжёлый кулак грохнул о столешницу и все немедленно заткнулись.

— Я не желаю этого слушать, — в голосе Силвера лязгнул металл, — к нам взывают наши братья и мы обязаны протянуть руку помощи. Вопросы о том, хватит ли нам солдат, решайте между собой, для этого вы тут и поставлены.

Нужно было вмешаться.

— Собственно, с помощью можно и обождать, — я заработал одобрительный взгляд Черича, — обе атаки, покамест, отбиты и положение нормализовано. Это скорее…

— Нападение может повториться в любой момент? — жёстко спросил князь и не дожидаясь ответа, отрезал, — солдаты будут посланы завтра. Не менее двух подразделений, со всем необходимым снаряжением.

Лица обоих секретарей выражали категорическое несогласие.

— Так может быть и вечерний бал отменить? — с ноткой язвительного сарказма в голосе, поинтересовался Черич, — дабы настроить дворян подобающим образом. Негоже ведь устраивать увеселения, когда наши братья терпят бедствия и просят о помощи.

Сивер набычился и его густые брови сошлись воедино, предвещая громы и молнии. Похоже, только присутствие посторонних не позволяло ему выдать порцию отборного княжеского мата. А жаль, может услышал бы чего нового. Спровоцировать князя на взрыв было легче лёгкого, но это казалось несколько преждевременным. Да и не хотелось настраивать секретарей против себя — они могли ещё пригодиться. Скорее следовало их слегка поддержать.

— Зачем же идти на такие жертвы? — мягко поинтересовался я, — в этом нет никакой необходимости. Мы и сами, с удовольствием, отвлечёмся от горестей произошедшего. Думаю — это может придать всем сил.

— Бал — это великолепно, — мечтательно протянула Ольга и стрельнула глазами в Черича, — Мы так давно не были на балу…

— Все проблемы могут обождать до завтра, — Илья как будто только сейчас сообразил, что на самом деле проблем-то и нет, и решил вставить свои пять копеек, — делу время, а потехе — час.

Видимо здесь бытовал некий аналог этой поговорки и Силвер согласно кивнул, а в его глазах я увидел решимость.

— Бал состоится, — твёрдо сказал он, — и никто и словом не обмолвится о предстоящем.

— А? Как? — Черич прекратил играть в гляделки с Ольгой и казался сомнамбулой, которого внезапно разбудили. Ха, похоже он крепко сидит на крючке и уже не сорвётся. Есть у него жена, любовница или кто-то ещё — не имеет значения — на сегодняшнем балу он будет вместе с Ольгой, раз она этого захотела. Это замечательно — пусть позабавится, может отвлечётся от… Неважно.

А вот с кем буду я?

У меня имелись свои соображения на этот счёт. И они, пока, останутся при мне.

— Стало быть, завтра Калверстоуну будет отправлена помощь, — сказал князь, не замечая поведения своего советника, — надеюсь вы удовлетворены моим решением?

— Более чем, — заверил я, прижимая руку к сердцу, — это гораздо больше того, на что мог рассчитывать мой город, в сложившихся обстоятельствах.

Чистая правда! Калверстоун не то, что не рассчитывал на эту помощь, он в ней даже не нуждался. Видимо наша аудиенция подошла к завершению, и князь подвинул к себе один из свитков, взяв в руки огромное перо. Но, перед уходом, мне нужно было прояснить один момент.

— Прошу прощения, — осторожно отвлёк я его, — мы слышали о нападении на пограничный форпост. Не окажете ли нам любезность пояснив, как это произошло. Возможно, инцидент как-то связан с атакой на Калверстоун.

— Кроме того, вы упомянули, дескать атака стала неожиданностью для вашей разведки, — уточнил Илья, подключаясь к моей игре.

Князь молча кивнул Черичу, дав разрешение и тот ловко выудил из вороха бумаг на столе небольшой серебристый листок. Пробежав по нему глазами, секретарь ровным голосом зачитал сводку новостей:

— Сегодня, ранним утром, наблюдатели зафиксировали густой столб дыма, похожий на сигнал тревоги. По карте, источником дыма являлось одно из пограничных поселений. Немедленно в направлении сигнала отправили группу солдат с разведывательной миссией. Операцией руководил лично начальник разведки — Сарж.

— Хороший работник, — одобрительно прогудел князь, а оба советника презрительно сжали губы.

— При подлёте не было обнаружено следов разрушений, обычных при нападениях демонов. — Черич продолжил доклад, будто не заметив, что его прервали, но я видел, как его бледная щека нервно задрожала, — однако не разведчики не заметили и обитателей. Одна створка ворот оказалась выломанной, словно в неё ударили мощным тараном, а внутренняя часть другой створки была утыкана множеством стрел.

— Охранники стреляли по входящим, — не то спросила, не то пояснила Галя, впервые открывая рот.

— Похоже, дела обстояли именно так, — Черич почесал за ухом, — вот только не было никаких следов демонической крови, словно все промахнулись.

— А это маловероятно, — подхватил его блондинистый близнец, — учитывая уровень подготовки наших пограничников.

— Дальше — больше, каждое строение внутри оказалось истыкано стрелами, словно их пускали во все стороны.

— Они были испуганы, сильно испуганы, — я пристально посмотрел на Галю и она, улыбаясь улыбкой голодного котёнка, спросила, — ведь так?

— Другого объяснения у нас нет. Хоть я не могу понять, какая вещь могла, до такой степени, напугать солдат, которые славятся своим бесстрашием и хладнокровием. Похоже, они увидели нечто, настолько жуткое, что утратили свое самообладание и отвагу. Нечто, сломавшее двери в каждом доме, какими бы крепкими не были засовы. Нечто, согнавшее всех жителей, все сто десять человек в дом наместника и там убило каждого, не оставив следов на теле. Если бы не сигнал одного из пограничников, мы могли бы и не узнать о нападении.

— Что он рассказал о демонах? — жадно спросил я, — откуда они появились? Как выглядели?

Черич переглянулся со своим двойником и сумрачно, проворчал:

— Ничего он не рассказал — когда разведчики его обнаружили, он уже остывал. И такая же картина, как и с остальными — ни единого следа насилия.

— Это ужасно, — равнодушно заметила Ольга, дав понять насколько ей плевать на всех убитых в этом, богом забытом, городке, — Надеюсь сегодняшний бал, поможет мне позабыть обо всех этих ужасах.

— Я буду рад приложить все усилия, постаравшись изгнать все кошмарные воспоминания из вашей прелестной головки!

Черич был сама предупредительность, а в его глазах горело неистовое желание завалить Ольгу на пол княжеского кабинета и приложить все усилия, чтобы она забыла обо всём. Кажется, кошка слегка переборщила — ещё немного и животные инстинкты окончательно сметут остатки разума, ещё теплящиеся за этим бледным лбом. Возможно — это своего рода месть всем мужчинам за тот единственный случай, когда она сама потеряла контроль над чувствами.

— Комплиментам место на балу, — охладил секретаря князь, обратив внимание на его странное поведение, — а сейчас гостям не помешало бы сменить дорожную одежду и привести себя в порядок, дабы они могли получить удовольствие в полной мере. Времени до бала осталось не так уж и много.

Аудиенция явно завершилась. Мы поднялись и отвесив князю прощальные поклоны, покинули кабинет. Наш проводник тотчас бросился вперёд, распахивая дверь и распихивая зазевавшихся солдат. Я было хотел высказать пару мыслей по поводу встречи с князем, но не успел.

Мы вошли в тронный зал, захваченный толпами прислуги. Лакеи, точно тени, метались взад-вперёд, с ловкостью профессиональных иллюзионистов манипулируя огромными подносами, содержимое которых они оставляли на столах. Но вся эта суета не смогла бы меня заинтересовать, если бы не кое кто другой.

Чуть в стороне от оживлённого движения, стояла крайне интересная парочка. Одним был тот изукрашенный молодчик, встреченный нами ранее в коридоре. Нарит Чаруки, вспомнил я его имя. Лицом к лицу с ним стоял крепкий парень, в кожаной куртке, сидевший прежде, в кресле. Он был в стельку пьян и на его физиономии застыло выражение, почти детского, упрямства. Руки пьяницы приподнялись, словно он намеревался ухватить командира дворцовой гвардии за грудки. Наш проводник попятился, неотрывно глядя на эту парочку и оказался рядом со мной.

— Эти клоуны не поделили зоны влияния? — поинтересовался я, — будет драка?

— Как бы не дуэль! — испуганно прошептал шпион, — тот, который в коже — командир охотников за демонами, Сирил Дроз. Раньше они были близкими друзьями, но теперь — настоящие враги. Малейший повод и один из них — труп.

Нетрудно было сложить два и два.

— Дело ведь в женщине? — уточнил я, — та девушка, которую мы видели с Чаруки?

— Точно, — проводник удивлённо взглянул на меня, будто я невесть какое открытие сделал, — это — Силия Гладь, первая красавица Силверстоуна. Эти трое — друзья детства. Когда подросли, Силия стала всё больше оставаться с Чаруки. Дроз принялся много пить и вообще, постоянно ищет себе на голову неприятностей. Часто от этого страдают окружающие. Поэтому, лучше держаться от него подальше.

Тем временем взрывоопасная ситуация разрядилась. Чаруки отвёл руки Дроза от своей одежды и шептал ему в ухо некую успокаивающую фигню. Тот потупился и казался пристыженным. В общем примирение казалось неизбежным. Трогательное зрелище.

— Тут ты абсолютно прав: прекрасная женщина стоит жизни, — как будто продолжая начатый разговор, громко сказал я, обращаясь к несколько оторопевшему Илье, — любой, кто без боя уступает её сопернику — настоящее ничтожество, недостойное зваться мужчиной.

Казалось, всё в зале замерло. Проводник хрюкнул, отпрянув от меня, а Илья неодобрительно покачал головой. Чаруки и Дроз синхронно повернулись, уставившись на меня. Второй кажется, даже протрезвел. На физиономии Нарита вспыхнула откровенная досада. Сверля меня недовольным взглядом, он отчеканил:

— Вы не могли бы оставить нас в покое?

Можно было и заткнуть глотку наглому щенку, но сейчас в этом не было никакой нужды, поэтому я лишь невинно пожал плечами:

— В общем-то я к вам и не обращался. Да я и понятия не имел, насколько охладели чувства в Силверстоуне.

Дроз отбросил руки Нарита и толкнул его в грудь.

— Не смей затыкать всем рот! Вот истинная правда, и я не намерен уступать тебе Силию в обмен на твою фальшивую дружбу! Только поединок может разрешить наш спор. Силия достанется самому достойному.

Вероятно, ещё была возможность повернуть конфликт в мирное русло, однако Галя поспешила добавить недостающую каплю. Понятия не имею, откуда она знает, как нужно поступить, но если прелестный носик кошечки ощущает аромат грядущего кровопролития, её интуиция не допускает ошибок.

— Как это романтично! — она вцепилась в моё плечо, восхищённо взирая на Дроза, — мужчины дерутся за любовь! Настоящие смелые мужчины!

Дело было сделано. Оставалось наблюдать.

Дроз отступил назад и вытащив из-за пояса перчатку, швырнул к ногам Нарита. Чаруки, с сожалением, поглядел на бывшего друга и негромко щёлкнул пальцами. Тотчас из толпы суетящихся лакеев вынырнул неприметный человечек, в одеждах мышиной окраски.

Да он и сам был похож на какого-то грызуна своей вытянутой мордашкой и глазами — бусинками. Человек — крыса вопросительно глянул на Чаруки и тот отрывисто приказал:

— Мою рапиру. Немедленно.

Мгновение и человечка словно ветром сдуло. Сирил Дроз пьяно хохотнул и, пошатываясь, двинулся к выходу из зала. Не останавливаясь, он вытащил из ножен свой клинок и взмахнул им, распугав лакеев. После этого ножны полетели на пол. Нарит Чаруки идущий следом, задумчиво пнул их ногой.

— Ну и на кой чёрт тебе это нужно? — поинтересовался Илья, — хочешь посмотреть, как они будут дырявить друг друга? На редкость интересное зрелище.

— Очень, — согласился я и подмигнул Галине, — пойдём, посмотрим?

Как я и думал, девушек не потребовалось упрашивать: они, едва не бегом, заторопились вслед за дуэлянтами, опередив нас на добрый десяток шагов. Нас? Я обернулся — Илья продолжал стоять, печально глядя нам вслед.

— Вы — кровожадные ублюдки, с лицами моих старых друзей, — меланхолично произнёсон, — это так грустно.

— Я сейчас заплачу, — его нытьё, как и раньше, действовало мне на нервы, — ты идёшь? Или поможешь лакеям накрывать на стол? Может тебе это понравится больше.

Проводник, раскрыв рот, наблюдал за нашей перепалкой. Пришлось привести его в чувство.

— Ты так и будешь ловить мух? — поинтересовался я и потянул его за ухо, — а ну, вперёд, будешь отвечать на мои вопросы.

Мы вошли в маленький зал и остановились около двери, рядом с кошками, напряжённо глядящими в центр помещения. Там, напротив друг друга, замерли Нарит Чаруки и Сирил Дроз. Оба крепко сжимали обнажённые клинки, внимательно наблюдая за противником.

— Я понимаю, примирение невозможно, — негромко заметил Чаруки, — но, может быть, отложим поединок до более подходящего момента?

— Он, очевидно, считает, противника слишком пьяным, — очень громким шёпотом прошептал я на ухо Ольге, — думает, тот не окажет достойного сопротивления.

— Нет, — отрезал Дроз, покачнувшись и скрипнув зубами, — всё, накопившееся за эти годы, между нами, мы решим немедленно, раз и навсегда! Один из нас останется здесь, а второму достанется рука и сердце Силии.

— Ну хорошо, изволь…

Оба отступили на два шага назад и замерли, выставив рапиры перед собой. Какое-то мгновение мы могли лицезреть два неподвижных манекена, а потом клинки с лязгом встретились, чтобы отскочить и вновь устремиться навстречу друг другу. Не знаю, насколько был пьян Дроз перед дуэлью, но с началом боя хмель слетел с него, будто он и не пил вовсе. Его движения стали плавными и осторожными — сказывался большой опыт в фехтовании.

Дуэлянты медленно перемещались по залу, то замирая на пару секунд, отражая атаку, то — бросаясь вперёд, в попытке пробить защиту противника. Казалось, они не сражаются, а неторопливо вальсируют с оружием в руках.

Зрелище возможно было красивым, но мне-то нужен был результат, а не эти танцульки. Я в сердцах, глянул на девушек и обнаружил их откровенно скучающими. Ещё бы! Ни один из бойцов, до сих пор, не был даже оцарапан. О более серьёзных ранах и речь не шла: какое уж тут веселье!

Мало того, стоило мне присмотреться повнимательнее, и я увидел настоящее жульничество. Чаруки избрал такую тактику боя, которая определённо вела к патовой ситуации. Бойцы лишь с первого взгляда казались равными. На самом деле, командир гвардейцев был на голову выше своего противника, но мастерски скрывал своё превосходство. Поэтому он, без особого напряжения парировал атаки соперника, время от времени изображая смертоносные выпады, которые тот, так же легко, отражал.

Учитывая нежелание Нарита вообще начинать схватку, можно было сообразить, что он поставил перед собой вполне выполнимую задачу — вымотать Дроза, бьющегося в полную силу, до изнеможения, дабы уберечь того от гибели. Посмотрим, посмотрим…

Я прошептал кое-что Ольге на ушко, потом повторил манёвр с Галей. Обе повернули ко мне свои невинные личики и согласно кивнули, широко улыбаясь. Для Ильи не остались незамеченными мои действия, и он с тревогой оглядел нашу троицу заговорщиков. Я подмигнул ему и ткнул пальцем в дуэлянтов, не отвлекайся, мол. Только наш проводник ничего не заметил, всецело поглощённый зрелищем поединка.

— По-моему, Сирил побеждает! — восторженно выкрикнула Галя и взмахнула рукой, где белело нечто, похожее на платок, — давай же лапуся, давай!

— А мне кажется Нарит ему просто поддаётся, — громко возразила Оля, — да он играет с Сирилом и в любой момент может его приколоть его к стене.

— Да, да, мне тоже так показалось! — в возбуждении вскрикнул проводник, невольно подыграв нам, — Чаруки ведь более опытный боец.

Я услышал короткое ругательство, сорвавшееся с губ Ильи и перехватил его враждебный взгляд. А ты как хотел, дорогуша! Ещё один душераздирающий взор мы получили от Чаруки. Просто праздник какой-то! Дроз же взревел, будто бешеный медведь и бросился в атаку, орудуя рапирой, словно мясник топором. Его глаза налились кровью, едва не выскакивая из орбит. Какие там приёмы фехтования, сейчас он хотел вцепиться зубами в глотку врага и перегрызть её. Теперь Чаруки не изображал глухую защиту, а на самом деле с трудом отражал натиск безумца, жаждущего крови. Конечно, такого темпа Дроз бы долго не выдержал, но за это время он вполне мог изрубить противника на куски. И Чаруки это отлично понимал.

Сирил, продолжая наступать, прижал противника к стене и пытался мощными ударами разрушить хитросплетённую защиту, которую соткал вокруг себя командир гвардии. А у того осталось лишь два выхода: либо умереть самому, либо взяться за ум и продырявить своего товарища.

— Люди остаются людьми, — грустно сказал я Ольге, и она согласно кивнула, — своя рубашка ближе к телу.

Увидев, как Нарит чуть опустил клинок, Сирил издал торжествующий возглас и воткнул в него рапиру. Нет, не воткнул. Это оказалось уловкой — на этот раз последней. Уклонившись от удара Чаруки сделал едва заметное движение кистью и словно прижался к сопернику. Мы увидели, как из широкой спины Дроза, прорвав кожу куртки, выросло трёхгранное острие и тотчас же скрылось обратно.

Дроз покачнулся и с трудом удерживаясь на ногах, повернулся к нам. Лицо его побледнело, а глаза пытались закатиться. Рапира, со звоном, упала на пол и полетела прочь от своего хозяина. Белые губы пробормотали какое-то слово. Судя по всему — имя. Как трогательно.

— Селия, — прошептал этот болван, перед тем как рухнуть на колени.

Я и глазом не успел моргнуть, а кошки уже оказались рядом с ним. Можно было разрыдаться от умиления, глядя как они его нежно обнимали, укладывая на пол. Нарит Чаруки столбом замер рядом, оторопело рассматривая своё оружие, словно не мог поверить в то, что это именно он проковырял шкурку друга.

— Умер, — деловито объявила Ольга, поднимаясь на ноги.

Следом встала Галя, с некоторым сожалением поглядывая на уже бесполезное для неё, тело. Чаруки ещё более потеряно посмотрел на них.

— Но ведь рана не должна была быть смертельной, — тупо возразил он, — я же знаю…

— Человеческий организм — загадочная штука, — с видом знатока заметил я, подойдя поближе, — очевидно рапира задела какой-то внутренний орган. Тогда смерть неизбежна.

— Да уж, вы сделали всё, чтобы она стала неизбежной, — с горечью, констатировал Нарит и побрёл к выходу.

— Нет, ну какое лицемерие! — возмутился я, — сам пришил своего товарища, а вину пытается свалить на кого-то другого.

В зале, точно из-под земли, появились люди в тёмной одежде. Лица их скрывались за непроницаемыми вуалями, а в руках каждый сжимал рулон чёрной ткани с алой окантовкой. Они стали около трупа и опустив головы, терпеливо ожидали. Увидев их, проводник немедленно заторопился:

— Пойдёмте, господа, пойдёмте.

— Ну да, всё интересное уже закончилось, — констатировала Ольга.

Галя, видимо, думала точно так же, поэтому не оглядываясь пошла к выходу, следом за Олей. Илья, стоявший над телом Дроза, поднял голову и сумрачно глянул на меня. Я только пожал плечами; дескать, о чём тут говорить и кивнул ему на двери. На этот раз никаких возражений не последовало. На пороге я всё-таки, обернулся, постаравшись удовлетворить своё любопытство. Люди в чёрном, с профессиональной ловкостью, пеленали мертвеца, превращая его в подобие мумии. Только бледное лицо осталось открытым, выражая странное удивление, будто покойник, перед смертью, узнал некий странный секрет. Впрочем, возможно так оно и было. Хмыкнув, я вышел вон.

Так. Новые люди, новые лица. Нас ожидали четверо — два парня и две девушки. Девушки были миловидными, но не более того, отведать и забыть. Парни…Судя по пренебрежительным взглядам кошек, тоже не первый сорт. Прислугу видать за версту. Проводник подсуетился, позволив узнать, с кем имеем дело.

— Это Жарт и Дарж, — протарахтел он, указав на парней, — они помогут господам подобрать одежду, подходящую для бала. А это — Клива и Фира, они будут в полном распоряжении дам.

Мы переглянулись. В полном распоряжении, звучит довольно забавно. А вот насчёт подобрать одежду…Даже не знаю. Я пожал плечами — пусть всё идёт, как идёт.

— Меня всегда интересовало, почему девушки помогают дамам? — я подмигнул служанкам, — а не господам. Ведь наоборот было бы гораздо интереснее. Не правда ли, девушки?

Любопытно, насколько быстро человеческая кожа способна менять свой цвет, с бледно розового до ярко пунцового. Парни тоже слегка изменились в окраске, но не так, как служанки. Девчонки, похоже готовы провалиться сквозь землю.

— Но так не принято! — едва не кричал проводник, вцепившись в пуговицу своих штанов, — так никогда не делалось!

— Расслабься, — сухо сказал я, — это была шутка.

— Шутка? — мальчуган дико посмотрел на меня и безумно хихикнул, — а, шутка!

Слуги тоже захихикали, мало-помалу приобретая нормальный цвет кожи.

— Проводите господ в их комнаты, — скомандовал наш провожатый, прекратив своё дурацкое хихиканье, — и позаботьтесь, чтобы им не пришлось ощутить неловкость на празднике.

После этого мы разделились на две группы и мальчики пошли направо, а девочки — налево. Впрочем, путешествие оказалось совсем недолгим; спустившись по небольшой винтовой лестнице, мы оказались перед небольшой дверкой, украшенной бутафорским солнцем. За дверью нашлась маленькая комнатушка, без малейшего признака окон. Потолок равномерно освещал три кресла, крошечный диван и множество высоких шкафов. Одна из стен оказалась полностью зеркальной. Видимо — это была гардеробная, туалетная, или чёрт знает, как ещё она могла называться.

Илья подошёл к одному из шкафов и распахнул дверцы.

— Ну и как мы должны нарядиться? — раздражённо пробормотал он, изучая содержимое, — какие вещи популярны у вас сейчас, на этих ваших маскарадах?

— Это будет не костюмированный бал, господин, — осторожно поправил его Жарт, выкладывая на диван пёстрые тряпки, — рекомендую вам вот это, это и ещё вот это. Думаю, в таком одеянии вы будете неотразимы. С вашей красотой, господин, вы произведёте настоящий фурор.

А как у нас с ориентацией? — размышлял я, поглядывая на чересчур угодливого служку. Второй выглядел намного скромнее и скованнее своего партнёра.

— Ну и как ты предлагаешь поступить в этой ситуации? — спросил Илья, обращаясь, в этот раз, исключительно ко мне.

— Я думаю, эти вещи нам подойдут. И мой товарищ, вне всякого сомнения, произведёт фурор, — сказал я, усмехаясь, — но теперь, мне кажется, вам стоит оставить нас, и мы сможем спокойно облачиться.

— Простите, господин! — в голосе Жарта слышался ужас, будто я совершал святотатство, — благородным господам не пристало утруждать себя примеркой одежды. Для этого нас и прислали.

— Мы с товарищем не привыкли, демонстрировать своё обнажённое тело посторонним, — рявкнул я, — если только они не симпатичные девушки. Думаю, на этом препирательства окончены!

Жарт всё же, хотел ещё возразить, но Дарж едва не силой выволок его из комнаты, яростно бормоча в ухо какие-то ругательства.

— Ну и? — ещё раз спросил Илья, — подцепив когтем какую-то тряпку, — всё, как обычно?

— А что изменилось? — проворчал я, хватая костюмы и запихивая их в шкаф, — да не стой ты столбом! Помоги спрятать эту дрянь.

Полностью экипировавшись, мы позвали слуг. Увидев нас, Жарт даже руками всплеснул, от восхищения и полез наводить окончательный лоск. Стоило огромных трудов удержать его на расстоянии. Дарж определённо ощущал себя не в своей тарелке, переминаясь с ноги на ногу, и я подумал: уж не замена ли это нашему предыдущему соглядатаю. Впрочем, меня это не особенно волновало — хотят держать нас под наблюдением — пусть их.

Когда Жарт налюбовался нами и авторитетно заявил, дескать наша внешность безупречна, Дарж полез в карман своей жилетки и вытащил небольшой матовый диск на тонкой цепочке. Должно быть — это были часы, потому как, посмотрев на них, слуга почтительно предупредил.

— Господа, должен вам сказать, что торжество начнётся в самоё ближайшее время. Церемониймейстер крайне расстроится, если кто-то опоздает к началу. Боюсь, мы получим заслуженное наказание.

— Да, да, нас могут жестоко наказать, — пожаловался Жарт, присоединяясь к своему партнёру.

— Это будет ужасная неприятность, — пробормотал Илья, с ненавистью глядя на него. По какой-то странной прихоти Жарт выбрал именно его объектом своего повышенного внимания, чем довёл до белого каления.

Мне было плевать, накажут эту парочку или нет, просто пребывание в гардеробной успело порядком надоесть, поэтому я без сопротивления позволил себя увести.

— Идём веселиться, — манерно вздохнул я, — кружиться в вальсе, отплясывать мазурку с менуэтом. В общем — оттянемся, по полной программе.

— Ты думаешь, здесь такое танцуют? — с лёгкой тревогой в голосе, спросил Илья, — сомневаюсь я. Во всяком случае, мазурку я танцевать не умею.

— Успокойся, я — тоже.

Слуги, ставшие свидетелем нашего диалога, с трудом скрывали изумление, делая вид, будто такие разговоры для них неудивительны. А что им ещё оставалось? Попросить у нас объяснений?

Ольга и Галя уже ожидали нас. Служанок с ними не было. Увидев, как наши сопровождающие начали вертеть головами, я решил первым задать вопрос:

— А где ваши помощницы? — словно невзначай поинтересовался я, — вижу они неплохо постарались.

— Фире внезапно стало дурно и Клива повела её в комнату отдыха, — равнодушно пояснила Оля, обмахиваясь веером, — поскольку мы больше не нуждались в их услугах, то решили отпустить обоих.

Жарт с Даржем тотчас успокоились, но я то знал своих кошек, поэтому решил уточнить:

— Плохо себя почувствовали?

— Они не хотели оставить нас одних, — едва слышно прошелестела Галя, — никак не хотели. Олька не стала их долго уговаривать.

— Ясно, — хмыкнул я: нервозность кошки, последнее время, могла излиться на кого угодно и может быть девушкам ещё повезло.

— Господа, пир — вот-вот начнётся, — взволновался Дарж, ломая пальцы, — давайте поторопимся.

Пир? Хм…Все остановились. Ольга покосилась на слуг, а потом перевела взгляд на меня. Ох и нехорошо она смотрела.

— Пир? — переспросила она, — речь, вроде бы, шла о танцах. Про пир никто не заикался.

— Э-э, насчёт пира? — я внимательно взглянул на Жарта, — о каком таком пире вы толкуете?

— Началу всякого бала предшествует пиршество, — пробормотал тот, испуганно, отступая назад, — таковы правила. Так всегда было. А разве у вас не так?

НЕТ, У НАС НЕ ТАК!

Проклятье! Как я мог выпустить это из вида? Я же видел, как лакеи накрывают на стол. Да и весь предыдущий опыт подсказывал, всякому аристократическому веселью предшествует пожирание пищи. Видимо, предстоящая дуэль отвлекла меня настолько, что я просто не задумался об этом.

Пир. Напитки. Еда.

Все смотрели на меня с явным намерением прикончить на месте. Теперь им придётся идти на этот долбанный пикник и всё из-за моей прихоти. Ой — ёй, до чего же плохо смотрит Ольга. Почти так же плохо, как тогда, на берегу…

— Мы идём, — как можно твёрже сказал я, — никаких разговоров и возражений. Просто идём.

Оля злобно зашипела и повернувшись ко мне спиной, зашагала вперёд. Возражать она не станет, но потом припомнит всё. Галина наградила меня таким взглядом, от которого я должен был превратиться в яркий факел, а Илья издал негромкий смешок. Их счастье, что они промолчали, ибо я и сам был не в восторге от предстоящего мероприятия. Может быть стоит прекратить наши игры? Зачем нужны развлечения, доставляющие столько неприятностей? Ведь не мазохист же я, в конце концов.

Но нет. Немного остыв, я понял: полчаса или сколько там, неприятных ощущений, не могут перевесить грядущего удовольствия. От этого оно, пожалуй, станет ещё слаще. Кроме того, впервые за последнее время, Оля сердится на меня за другое, хоть на краткий миг позабыв свою неизбывную боль.

Мы шли к бальному залу, то и дело раскланиваясь с пышно одетыми людьми, с любопытством изучающими нашу группу. Впрочем, их интерес не переходил пределов допустимого — высший свет, как никак.

Жарт галопом нёсся впереди, представляя нас и называя встречных. Дарж держался позади, полностью уступив инициативу своему напарнику.

Кошки шли, разъярённые донельзя и холодно отвечали на приветственные поклоны, но это, кстати, только добавляло им очарования. Илья выглядел более приветливо и время от времени, пытался улыбаться. Мне приходилось отдуваться за всех, ежесекундно демонстрируя безупречную белизну зубов. Недоставало лишь рекламного плаката какой-нибудь зубной пасты на груди. Впрочем — это не мешало заниматься классификацией физиономий местных красоток, которые щедро одаривали меня своим улыбками. Каждая пыталась казаться загадочной незнакомкой, даже не представляя, какой открытой книгой является на самом деле.

Вон та блондиночка, с широким чувственным ртом, без ума от своего мужа, однако совсем не прочь заняться лёгким флиртом. А вот эта брюнетка, грудь которой распирает декольте, по горло сыта партнёром и наставляет ему рога, при малейшей возможности. И так далее и тому подобное. У всех, без исключения, дам местного высшего света был на уме большой или малый разврат. Я не стал бы их обвинять — однообразная жизнь способна достать самого благодетельного.

Впрочем, вышесказанное касалось не только дам, но и их спутников. Мужчин — даже в большей степени, судя по взглядам, которыми они провожали Галину и Ольгу. Некоторые из этих вожделеющих взглядов, скрывались под маской вежливого любопытства, другие горели откровенной похотью. Я мог только усмехаться, наблюдая за попытками этих бедолаг привлечь внимание кошек к себе. Пусть привлекают. На свою голову.

Глубокий звон раздался под потолком зала, разом оборвав все разговоры. Видимо, это было приглашение к трапезе, поскольку гуляющие устремились к пиршественным столам. Забавнее всего выглядели пышно одетые толстяки, едва не бегом, направляющиеся к кормушкам. Огромные животы, обтянутые пёстрой материей неслись вперёд, подобно торпедам. Вот для кого наступало настоящее веселье. Остальные вели себя в рамках приличий, пропуская дам вперёд.

Илья, стоявший чуть впереди, внезапно напрягся, уставившись куда-то в глубину толпы. Проследив за его взглядом, я увидел уже знакомую нам парочку — Силию Гладь и Нарит Чаруки. Оба шли, склонив головы друг к другу и обменивались короткими фразами. На происходящее вокруг они не обращали внимания. Хм, вот кто казался исключением из всех. Их желание было направлено исключительно друг на друга. Посмотрим, что мы можем сделать…Я наклонился к Илье и едва слышно, прошептал ему на ухо:

— По-моему, тебе здесь ничего не обломится, — я кивнул в сторону влюблённых, — видишь — как два голубка.

— Вот и замечательно, — печально улыбнулся он, — значит я просто полюбуюсь влюблёнными людьми.

— Приложишься, так сказать, к источнику чистой любви, — кивнул я и горячо прошептал, — но я могу дать её тебе! Хочешь? Такую чистую, такую красивую… Я же виноват перед тобой? Вот и заглажу, так сказать, свою вину. Но не обессудь, если я первый отведаю воду из этого родника. Право первой ночи, сам понимаешь.

Ух, как он вскинулся! Глаза горят, когти выпущены, вот-вот вцепится мне в глотку. Подумать только: те же грабли, на которые он вновь наступает с тем же первобытным энтузиазмом! А может в этом и смысл?

— Спокойнее, спокойнее, — осадил я его, — подумай, чем это для тебя может кончиться.

— Ты, ты! — он не мог ничего сказать от ярости, клокотавшей в глотке, — оставь её в покое! Если бы я мог…Если я только увижу, что ты опять творишь эти свои штуки, как тогда, с Виленой. Я не посмотрю, кто у нас главный!

Я рассмеялся и щелчком сбил с его плеча несуществующую пылинку.

— А над моим предложением подумай, — сказал я, посмеиваясь, — ты же знаешь, я в этом отношении всегда честен. Если чего пообещал — исполню.

Ответа не последовало, но моя спина просто пылала от его ненавидящего взгляда. Пусть упражняется. Ему полезно. Лекарство часто горчит.

За то время, пока мы обновляли свой гардероб, зал успел заметно преобразиться. Теперь он был залит ослепительным светом, а по потолку бежали разноцветные огни, придавая действу подобие какого-то ночного клуба. Столы ломились от всевозможных яств, при одном взгляде на которые я ощутил невероятный дискомфорт. Поэтому в сторону пищи старался смотреть как можно меньше, уделяя львиную долю внимания окружающим людям. Большинство их уже заняли свои места за столом и вытянув шеи, изучали блюда.

Син Силвер воссел на княжеский трон и теперь сосредоточенно разглядывал содержимое персонального столика, установленного перед ним. Два лакея, замершие по обе руки князя терпеливо ожидали того момента, когда они смогут блеснуть мастерством, услужив хозяину. В общем — всё готово к началу трапезы.

А я остановился, пребывая в некотором замешательстве. Куда нам идти? Остальным, то ли предварительно выдавали билеты с номерами мест, то ли все и так знали, куда прислонить свой зад. Где этот чёртов церемониймейстер? Девушки подошли ко мне, и Ольга вопросительно вздёрнула бровь. Я лишь раздражённо пожал плечами.

— Куда хотите — туда и садитесь. Можете высадить князя из его башни.

— А ведь мы можем это сделать, — промурлыкала Ольга, полыхая злобой, — с огромным удовольствием.

Я не успел ей ничего сказать, потому что из-за наших спин вылетел запыхавшийся Жарт и низко поклонившись, пробормотал.

— Приношу свои глубочайшие извинения за эту недостойную заминку. Прошу пройти следом за мной, — он уже пятился в сторону стола, — распорядитель указал места, предназначенные для вас. Это очень почётные — гостевые места.

— Почётные, говоришь? — пробормотал я. Интересно, чем гостевые места отличаются от обычных?

Основное отличие выяснилось тотчас же. Оно заключалось в присутствии Пата Черича, широко улыбающегося Ольге. Теперь ясно, кто именно подобрал эти места и с какой целью. Как я и предполагал стул рядом с собой он зарезервировал для нашей кошечки. Ну и ладно — этот человек так настойчиво напрашивался на неприятности, что вопрос их получения казался лишь вопросом времени. И время это наступит очень скоро.

Ольга мило улыбнулась своему ухажёру и позволила усадить себя за стол. Рядом опустился я, подав руку Гале. Она удивленно посмотрела на меня, но как я мог поступить, если здесь принято ухаживать за дамами? Последним садился Илья. На его физиономии была написана упрямая злоба и на меня он принципиально не глядел. Как же меня всё это огорчило — просто до слёз! Чёртов дурень: надо будет как следует избить его. Или нет — натравлю на него кошек. Главное, пусть не увлекаются и оставят дурака в живых.

Лакеи, задвинув стулья, заняли места за нашими спинами. У каждого, на холёной морде читалось невозмутимое достоинство. Некоторые выглядели поприличнее своих хозяев. Особенно этих жиртрестов, нервно ёрзающих за столом, в ожидании начала приёма пищи. На их потных лицах проступала истинная мука. Ха! На месте князя я бы как можно дольше не начинал кормление, вдоволь насладившись этим зрелищем.

Ого! Оказывается, я слишком увлёкся всякой ерундой. Как говорится, слона то я и не…В общем, далее — по тексту. Прямо напротив меня оказалась Силия Гладь, с неизменным Чаруки, по правую руку. Девушка сидела неподвижно, потупив взгляд, а её прелестный ротик изрядно портила горестная гримаса. Видимо она была чем-то расстроена. Ах да, ведь совсем недавно, один её близкий друг отправил в страну счастливой охоты другого близкого друга и теперь, мерзавец, будет есть, пить и веселиться. Никакого уважения к смерти.

Итак — на ловца и зверь бежит. Если удача лезет вам в штаны, не стоит с криком убегать прочь. Главное сейчас — поймать её взгляд и дело в шляпе.

Князь закончил исследование своего персонального меню и лениво взмахнул рукой подавая столь ожидаемый, некоторыми, сигнал. Кому конкретно он предназначался, я не заметил, но под сводами зала неторопливо раскатился протяжный хрустальный звон.

Силия вздрогнула и подняла голову, оторвав взгляд от стола.

Есть!

Я постарался вложить в свой взгляд энергию орбитального лазера. Приходилось только следить, чтобы моя цель лишь задымилась, а не исчезла в яркой вспышке.

Усилия оказались вознаграждены в полной мере. Встретившись взглядом со мной, Силия вздрогнула и часто заморгала, будто увидела полуденное солнце. На пухлых губках появилась неуверенная улыбка, а тонкие пальцы скользнули по лбу. Она пока ещё не могла понять, что с ней происходит, но мои глаза она уже не забудет. Мало того, теперь она сама будет стремиться снова увидеть их.

— Развлекаешься?

Галя лениво изучила объект моего внимания и перевела взор на меня. Я только ухмыльнулся, погладив её бедро, и она закрыла глаза, облизнувшись.

— Но ты же знаешь, — прошептал я ей на ушко, — ты — единственная моя любовь.

Галя рассмеялась и осторожно сняла мою руку. Кошки всегда способны оценить удачную шутку.

— Казанова, — сказала она, насмешливо, — не распыляйся. За меня можешь не волноваться, скучать тут будет некогда.

— Я переживаю не за тебя, — хриплый обольщающий шёпот сменился деловым тоном, и я внимательно посмотрел на Илью, угрюмо изучающего вино в своём бокале, — кое-кто вызывает у меня гораздо больше опасений.

— Оставь его в покое, — коготь девушки прогулялся по моей ладони, — думаю ему потребуется совсем немного, для понимания — дальше вести себя так нельзя. Его бы как-нибудь подтолкнуть…

— Господа предпочитают белое или красное вино? — физиономия лакея отражала истинное беспокойство и такое же искреннее желание услужить.

У меня возникло непреодолимое желание сказать, какую именно штуку предпочитают господа вместо вина. Но опасения в том, что наши вкусы могут остаться неоценёнными вынуждали промолчать. Собственно, мне было плевать какого цвета жидкостью придётся себя травить, поэтому я только угрюмо буркнул:

— Давай, красное.

Пока я общался с Галей, тарелка, передо мной успела наполниться какими-то салатами от одного запаха которых меня начало мутить. Кошки и Илья, обретя нездоровый оттенок кожи, злобно косились в мою сторону. Провалитесь вы все к чёртовой матери! Я сделал вид, будто отхлебнул из бокала, из последних сил удерживая рвотные позывы. Необходимо было срочно отвлечься.

Ольга так и сделала: как можно дальше отодвинулась от стола и начала внимать Пату Черичу, изображая искренний интерес. Тот, с умным видом, размахивал пузатым бокалом и вдохновенно молол отчаянную чушь.

Лишь немногие оказались, подобно ему, увлечены беседой. Большинство гостей сосредоточенно опустошали тарелки, которые немедленно наполнялись предупредительными лакеями. Особенно усердствовали обладатели огромных животов, вовсе не поднимавшие голов, очевидно опасаясь, как бы часть пищи не прошла мимо непрерывно жующих ртов. Всё сожранное запивалось невероятным количеством разнообразной жидкости. От этого отвратительного зрелища можно было рехнуться!

Хотелось их всех убить.

Немедленно!

Я зажмурился, а когда открыл глаза, то встретился взглядом с Силией. Девушка приветливо улыбнулась и кокетливо потупилась. Как я заметил, к своей еде она едва прикоснулась. Бокал, рядом с изящной ручкой тоже выглядел нетронутым.

Откуда-то сверху начала доноситься негромкая музыка. Видимо где-то существовал невидимый, для нас, оркестр. Правильно, не в тишине же они танцуют на своих балах. А сейчас музыкальное сопровождение должно было способствовать лучшему пищеварению благородных господ. Или придавать аппетит тем, кто был его лишен. Как, например, это милое создание, играющее со мной в гляделки.

Её кавалер наконец-то обратил внимание на странное поведение своей спутницы и оторвался от тарелки. Чаруки, начал сердито шептать в ухо соседки, но та сделала вид, будто не слышит его. С растерянной физиономией Нарит положил ладонь на тонкие пальчики, однако Силия раздражённо сбросила наглое насекомое. Парень потерянно посмотрел на свою руку, потом на девушку и лишь затем догадался глянуть, к кому же прикован взор его подруги.

Это была любовь с первого взгляда — он естественно, сразу же узнал своего ближайшего товарища. Глаза Нарита сощурились, словно он пытался прицелиться в меня, а лицо выражало самую сильную неприязнь, которую только можно себе представить. Я же, напротив — был само добродушие. Широко улыбнувшись, я кивнул ему, словно встретил своего закадычного друга. Почему-то он расстроился ещё больше и уголок перекошенного рта задёргался в нервной гримасе.

Чаруки принялся, со всей своей горячностью, втолковывать Силии, периодически кивая головой в мою сторону. Сколько же гадостей мог придумать этот мелкий ничтожный человек! Он мог обливать меня помоями лживых слов, расписывая, как я спровоцировал дуэль с ближайшим другом, заставил прикончить товарища и вообще, вёл себя крайне отрицательно.

Видимо это он и говорил, потому что на красивом лице Силии отразилось недоумение, перешедшее в откровенное недоверие. Девушка посмотрела на меня, пытаясь отыскать какие-нибудь признаки, свидетельствующие о том, что я и есть тот самый коварный негодяй, которого представил ей Нарит. Ведь со слов лживого мерзавца, исчадие ада скрывало окровавленные клыки, вцепившись ими в кость злосчастного Сирила. Я же, в этот момент, рассеянно вертел в пальцах бокал с вином и лишь печально улыбнулся в ответ на её вопросительный взгляд. Возможно я, с болью в сердце, вспоминал увиденную дуэль или беспокоился о судьбе родного Калверстоуна? Кто знает…

Несомненно, мой задумчивый и печальный вид противоречил словам Чаруки и Силия раздражённо оборвала его словоблудие, в свою очередь выдав пару сердитых фраз, помахивая указательным пальцем. Нарит попытался схватить её за руку, немедленно получил шлепок по ладони и ещё более строгий выговор. Жаль, я не мог расслышать, как чехвостили этого засранца. Так тебе — получай! Не смей оговаривать достойных личностей.

Дело было сделано — парочка влюблённых, ещё недавно казавшаяся единым целым, крепко повздорила. И поссорились из-за того, что у одного из них появился новый объект интереса. Для укрепления нашей визуальной связи, я послал Силии нежную улыбку, и она тотчас расцвела, улыбнувшись мне, в ответ. Вконец ошалев от всего этого, Чаруки прекратил общаться с возлюбленной, заинтересовавшись содержимым бокала. Но бросать злобные взгляды в мою сторону не прекратил. Ну и пусть, одним обиженным больше.

Ольга, всё это время внимательно слушавшая болтовню Черича, посмеиваясь его шуткам и поддакивая в нужные моменты, повернулась ко мне и прошептала:

— Какой невероятный идиот. Не знаю, что мне больше противно — еда на столе или его трёп.

— Вы — женщины, сами делаете мужчин такими, — прошептал я уголком рта, — а если мужчина и не был особенно умён…

— То-то и оно.

Оля вернулась к своему оратору, мгновенно приняв заинтересованный вид. Похоже её внимание придало Черичу новые силы и шлюзы красноречия разверзлись ещё шире.

Галина успела состроить глазки доброй дюжине самых разнообразных самцов и теперь купалась в океане внимания. То ли ещё будет, когда мы покинем стол.

Один Илья тупо ковырял вилкой в тарелке, полностью игнорируя заигрывание соседки. Ею оказалась весьма эффектная дама, с парочкой весьма выдающихся достоинств. Эти самые достоинства стремились покинуть декольте, куда были заключены, чрезвычайно напоминая пленённые арбузы. Больше всего даму интересовали блюда, находящиеся перед Ильёй, поэтому она постоянно склонялась к ним, задевая соседа пышным бюстом. Всякий раз после этого, она пунцовела и горячо извинялась, прижимая ладонь к сердцу отчего всё, ещё скрытое, едва не вываливалось наружу. Спутник дамы, изрядно захмелевший боров, среднего возраста, пустил события на самотёк, лениво рассказывая своему бокалу предания минувших дней.

Я ощутил постороннее присутствие за спиной, прежде чем знакомый голос прошептал мне в ухо:

— Князь обеспокоен вашим аппетитом. Его светлости показалось или вы действительно почти не прикоснулись к еде и питью. С вами всё в порядке?

Забавно, сам начальник княжеской разведки передавал мне обеспокоенность князя нашим аппетитом. Это как — повышение или понижение в должности? Эдак если Саржа ещё немного повысят, он начнёт подливать вино в бокалы пирующих. Какого хрена дурень лезет не в своё дело? Сцепив зубы, в попытке не наговорить дерзостей, я повернулся и негромко ответил:

— Боюсь дорожные хлопоты лишили нас желания употреблять пищу. Это — временное явление. Кроме того, дамы стараются следить за своими фигурами.

— Однако, я всё же порекомендовал бы вам хотя бы немного поесть. В противном случае, это может показаться всем, как презрение нашим гостеприимством. Дело ведь не в этом?

Я повернул голову и посмотрел в ту сторону, где на своём насесте восседал Силвер. Чем бы я сейчас действительно закусил — так это сердцем старого придурка, самостоятельно вырвав из груди! Встретив мой взгляд, Син величественно кивнул.

Хоть бы крошки стряхнул с бороды.

— Передай князю, у нас и в мыслях ничего подобного не было, — продолжая улыбаться, процедил я, — мы очень благодарны ему за его внимание и несомненно опробуем эти яства.

— Не стоит благодарить, — Сарж улыбался, но его улыбка выглядела насквозь фальшивой, — князь старается обращать внимание на любую мелочь. Приятного аппетита.

Отвесив лёгкий поклон, он исчез за спинами терпеливо ожидающих лакеев и очень скоро появился у княжеского трона. Не нравилось мне всё это; появилось ощущение того, будто нас в чём-то подозревают. Иначе на кой чёрт им следить за такой вещью, как аппетит гостей? Да ещё информировать об этом через начальника разведки. Ладно. Очень скоро я разберусь со всем этим, тогда и откроются причины происходящего. А пока, пора принять меры, пока нас не стали насильно пичкать едой.

Сцепив зубы, я сообщил подопечным порцию хороших новостей, заработав от них концентрированный луч ненависти. Теперь предстояло самое приятное — я осторожно поворошил вилкой содержимое тарелки. Отвратительно! А при мысли о том, что это должно оказаться внутри меня, становилось действительно плохо. Кроме того, я заметил, как мои кошки внимательно наблюдают за мной, ожидая того момента, когда я начну есть. Почему-то у меня возникло ощущение, будто похожая ситуация уже доставляла мне неприятности.

— Давай, давай, подавай нам пример, — съязвила Ольга, — ты же так настаивал на этом. Просто рвался сюда.

Ну ладно, обратной дороги нет. Я не могу доставить им удовольствие увидеть мои слабости. А ещё, я ощущал ищущий взор Силии, обеспокоенной отсутствием моего внимания. Поэтому, прилепив к губам счастливую усмешку, я начал своё неприятное занятие.

Самое главное в данных обстоятельствах — это концентрация и самоконтроль. Как с запахами сексуальных партнёров, только несколько сильнее. Иначе реакция наступит сразу же. Злосчастная кровянка из Лисичанска вспоминалась до сих пор, а ведь сколько лет миновало!

К счастью, полностью очищать тарелку не требовалось, поэтому я прошёлся верхами, влив в себя небольшое количество вина из бокала. Как бы плохо мне не было сейчас, я отлично понимал: настоящие муки ждут впереди. Желание прикончить всех вокруг стало, в этот момент, совершенно непереносимым.

Всех! Всех, без исключения!

Так и не дождавшись от меня гримасы недовольства, кошки принялись за еду. Тихое шипение, доносившееся со всех сторон, не предвещало моей персоне ничего хорошего. Злопамятные львицы надолго отпечатают в памяти этот пир и особенно, его последствия. Илья поглощал пищу абсолютно безучастно, погружённый в какие-то свои мысли.

Дьявол! Да когда же закончится эта пытка?

В каждом мире есть боги, прислушивающиеся к самым сокровенным мольбам. Этот не был исключением. Об этом я подумал, обратив внимание на то, как наиболее прожорливые личности внезапно ускорили процесс пожирания продуктов, нервно поглядывая в сторону княжеского трона. Среди лакеев тоже наметилось оживление.

Силвер медленно вытирал рот огромным цветастым платком. Так же неторопливо он выбрал крошки из бороды и внимательно осмотрел пиршественный стол. Удовлетворив своё любопытство, князь взмахнул платком и тяжело откинулся на спинку трона, сложив ладони на заметно округлившемся животе.

Через мгновение в воздухе раскатился глухой звон, возвещавший окончание пира и, следовательно, наших мучений.

Я немедленно отодвинулся от стола и позволил слугам проявить своё мастерство. Вот где работали настоящие профессионалы: не успел я оглянуться, как стол оказался девственно чист. Наконец-то это зловонное дерьмо исчезло с глаз моих.

— Начинается дискотека, — с непередаваемым выражением, заметил Илья, поднимаясь, — будем безумно веселиться.

Его соседка полностью поддерживала эту мысль. Не успел Илья встать, как она уже прижалась к нему своим исполинским бюстом и горячо зашептала в ухо. Очевидно наш товарищ махнул на всё рукой, не стал сопротивляться и был незамедлительно утащен к центру зала. Пат Черич клещом вцепился в Ольгу, также увлекая её к месту скопления насытившихся парочек. То есть, это ему казалось, будто он ведёт девушку, а на самом деле кошка волокла его прочь от стола. Несколько, пёстро наряженных дворян, пропихивались к нам и определённо не я являлся их целью. Но у меня, пока, были другие планы. Я взял Галю за локоть и привлёк к себе.

— Ты мне ещё нужна, — прошептал я ей в ухо, — но обещаю — пару танцев и можешь отправляться на охоту.

— Ну надо же, — Галина обольстительно улыбнулась и прижалась ко мне, — то есть — поматросишь и бросишь?

— Всё, как обычно.

Незадачливые ухажёры обнаружили, объект их вожделения всё ещё не свободен и остановились в замешательстве. Пусть, пока выпячивают грудь и окидывают друг друга вызывающими взглядами. Ха! Добрая дюжина девушек, надув губы, возвращались к своим кавалерам. Вам сегодня не светит — я нацелился на эксклюзивное блюдо и не намерен размениваться на всякие закуски.

Я присмотрелся и почти сразу обнаружил Силию, которая о чём-то яростно спорила с Чаруки. Время от времени девушка начинала вертеть головой, словно искала кого-то в толпе. Кого же это она ищет? Пусть их, не будем торопить события.

Музыка, прервавшись, заиграла опять. Но теперь она стала более плавной и чувственной. Парочки начали медленно передвигаться по залу, плотно прижимаясь друг к другу.

— Ну и как мы будем танцевать? — поинтересовалась Галя, поглядывая по сторонам, — давай, хотя бы подражать…

— По-моему, они просто топчутся на месте, — обескуражено констатировал я, — очень оригинальный способ танца, присущий лишь самым высокоорганизованным обществам. Весьма напоминает брачные игры бабуина.

— Точно! — захихикала Галя, — смотри, как тот толстяк трётся о свою партнёршу. Сейчас он ей руки в задницу запихнёт. Или ещё куда-нибудь.

— Да нет, похоже они начинают переходить к чему-то, поприличнее, — я с облегчением вздохнул, — наверное, просто утрясали съеденную пищу.

— Да, кстати о пище, — Галя, продолжая улыбаться, пребольно вцепилась в моё ухо, едва не откусив его, — огромное тебе спасибо от моего пуза, за всю эту дрянь, которую я запихнула в него. Мне кажется, будто я напоминаю мешок с отходами.

Второй укус оказался сильнее первого и заставил меня поморщиться от боли. Зубы у кошек острее бритвы, и я мог, запросто остаться без уха вообще. Легче от этого не становилось. Боль оказалась очень сильной.

— Прекрати! — прошипел я, — можно подумать, я сам не жрал это дерьмо. Если ещё раз укусишь — вышибу тебе зубы. Здесь и сейчас.

— О, как я боюсь, — она повела плечиками, но кусаться перестала.

Музыка прибавила в динамике, превращая медвежье топтание в бодрое подпрыгивание. При этом произошла массовая смена партнёров, причём не всегда это происходило по доброй воле. Забавно было наблюдать, как партнёршу Ильи, едва не за волосы, оттащила от него другая, не менее фигуристая дамочка. После победы счастливица, с довольной ухмылкой, прижалась к объекту вожделения.

Черич, в ответ на поползновения прочих соискателей большой и чистой любви, улыбался улыбкой, больше напоминающей звериный оскал, после чего пространство вокруг Ольги освобождалось. Нас вообще обходили десятой дорогой и это давало мне возможность особо не напрягаться.

— О-очень сексуальные танцы! — шипела Галя, с угрюмой миной на физиономии, что делало её симпатичную мордашку весьма забавной. При этом она подпрыгивала, кружась вокруг меня, как, впрочем, делали и все остальные особи женского пола, — почему бы нам не начать хлопать в ладоши? Слушай, на какую летающую психушку ты нас затащил?

— Какая тебе разница, — рассеянно пробормотал я, прыгая вокруг неё, — пользуйся имеющимся. Будь они самыми распоследними психами — всё равно остаются людьми.

Я был слегка рассеян, пытаясь разглядеть Силию. В конце концов, я сумел обнаружить её, стоящую около стола в полном одиночестве. Смотрела она на нас с Галей. Порыскав взглядом, я увидел Чаруки, танцевавшего с какой-то девицей. На его лице застыло выражение дикого бешенства. Хм, не похоже на удовольствие от танца. Видимо, он был недоволен своей новой партнёршей. Или расстроен возможностью утратить прежнюю?

— Ну и когда ты уже отпустишь меня на охоту? — поинтересовалась Галина, перестав подражать танцующим и лишь для вида, перебирая ногами, — очень хочется утащить свою жертву подальше отсюда. Чувствую, мне надолго запомнится и этот стол и эти, так называемые, танцы.

— Ха, почему-то я в этом сомневаюсь! — возразил я, — стоит добраться до двери — и ты напрочь позабудешь о всех перенесённых неприятностях. Поэтому расслабься и получи максимум удовольствия.

К счастью, для моей мученицы, местный ди-джей решил, что всё съеденное утряслось и прыжки стоит прекратить. Как только бодрые ритмы сменились чувственными мотивами, я укусил Галю в мочку уха и прошептал:

— Ну всё, моя прелесть, отпускаю тебя на вольные хлеба. Думаю, ближайшее время мы с тобой, не увидимся. Ничему не удивляйся и не беспокойся — веселись.

Укусив её на прощание ещё разок, я быстрым шагом отошёл в сторону, заметив, как несколько соискателей, со всех ног, рванули к гибкой фигурке, затянутой в облегающее платье. Не дожидаясь начала свалки, я подошёл к столу, где повернувшись спиной к танцующим, стояла Силия Гладь. Не знаю, какие картины она видела на гладкой поверхности стола, должно быть крайне интересные, если никак не отреагировала на моёприсутствие. Хотя нет — отреагировала! Не поворачиваясь, девушка раздражённо бросила:

— Сколько тебе можно повторять — оставь меня в покое!

С трудом скрывая улыбку, я изобразил лёгкое замешательство и непонимание.

— Прошу прощения, — с лёгкой хрипотцой в голосе, сказал я, — боюсь, в первый раз слышу эту просьбу. Но желание дамы, для меня — закон и хоть я очень огорчён подобным приказом, мне ничего не остаётся, как исполнить его.

С какой быстротой она повернулась!

— Ты! — пробормотала она и смешавшись, исправилась, — это вы…Простите, я не могла знать…Я просто не поняла, кто это. Извините, я похоже не совсем понимаю, о чём говорю. Если совсем откровенно — мои чувства в смятении…

О! То ли ещё будет.

— Мне крайне жаль, если я каким-то образом привёл ваши чувства в смятение. Позвольте загладить свою вину, — я протянул ей руку, — прошу у вас один единственный танец.

— О, конечно же!

Её узкая изящная ладонь легла в мою, и я постарался как можно нежнее сжать её своими пальцами. Отвечая на улыбку девушки я краем глаза перехватил изучающий взгляд Сина Силвера, направленный на нас. Привалившись плечом к княжескому трону, стоял Сарж и столь же внимательно глядел в нашу сторону. Спустя мгновение два старых пердуна переглянулись и одновременно кивнули. Не-ет — эти двое определённо замышляли какую-то дрянь. С некоторых пор зрелище людей, замышляющих некую пакость, вызывало у меня раздражение, если не сказать — бешенство. А ведь всем этим уродам: и Ножику, и Симону мы желали лишь добра!

Ну и пошли все к чёртовой матери! Я не позволю испортить развлечение и без того омрачённое парой мелочей. Взяв Силию под руку я неторопливо увлёк её за собой, лавируя между танцующими и не забывая поглаживать пальцы спутницы. Мне было нужно пространство, на котором я бы смог развернуться и блеснуть талантами. А вот и подходящий плацдарм — свободный пятачок около окна, откуда открывался необычайно романтический вид. Край Силверстоуна слегка заслонял закатное солнце, погружённое, до середины, в мерцающий туман. Поросшая травой равнина, медленно уплывающая назад, была раскрашена всеми цветами радуги, начиная от серо-зелёного и заканчивая ярким пурпуром. Настоящая услада для взгляда влюбляющейся девушки.

— Полюбуйтесь, какая красота! — прошептал я.

Однако Силию не увлекло это зрелище — повернувшись к ней я встретился с бездонно чёрными глазами красавицы-дворянки. В них смешались любопытство, страх и лёгкая толика смущения. Но я прошёл дальше и глубоко-глубоко обнаружил искомое. Погребённое, под ворохом условностей и ханжеских табу, в девушке ослепительно пылало неистовое пламя сексуального желания. Мне был хорошо известен этот огонь, способный сжечь всё дотла, стоит лишь подбросить правильное топливо. И тогда человек позабудет обо всём, кроме голоса тела, жаждущего наслаждений.

Хм, девчушка поссорилась со своим парнем и решила отомстить ему поиграв в лёгкий флирт с незнакомцем. Вот только она не могла знать, какие правила в этой игре, а меня лёгкий флирт (да и флирт вообще) не интересовал. Я то знаю, какое именно топливо желает получить сексуальный огонь и постараюсь, заготовить его в достаточном количестве.

— Но ваша красота несомненно способна затмить всё на свете, — я смущённо улыбнулся, продолжая сжимать её руку, — и я способен любоваться вами вечность, но боюсь оказаться непонятым.

— Вас тревожит мнение окружающих?

А эта чертовка тоже не лыком шита! Девушка лукаво усмехнулась и кивнула в ту сторону, где Галя позволила какому-то здоровяку обнять себя за узкую талию.

— Или вы опасаетесь, обидеть вашу даму? Уж я то заметила, насколько вы с ней близки…

О! Что у нас здесь — тень ревности? Хорошо. Я нежно привлёк Силию к себе и взял за вторую руку. На мгновение она напряглась, словно раздумывая, вырываться ей или нет, но тотчас сдалась. Сложно сопротивляться собственным желаниям.

— Мне плевать на мнение окружающих, — прошептал я, вглядываясь в её тёмные глаза и погружаясь в них глубоко, ещё глубже, до самого дна, — когда мы рядом — я не боюсь ничего, даже смерти.

Черные глаза полыхнули, как будто последние остатки благоразумия пытались разорвать нашу визуальную связь, порвать канат, которым я подтягивал девушку всё ближе. А может быть — это сопротивлялось её прежнее чувство или инстинкт самосохранения, кто знает? В любом случае, шансов на отпор не было никаких.

Силия положила ладони мне на грудь, будто пыталась оттолкнуть, но пальцы, предав хозяйку, ласкали меня нежными прикосновениями.

— Ваша девушка, — начала она.

— Она — не моя девушка, — я накрыл её ладони своими, ощутив какие они холодные, — она — моя двоюродная сестра, кузина. Её мать просила присматривать за ней, но она уже взрослая девочка и как все взрослые девочки, вполне самостоятельна. А я…

— А ты? — она подняла голову.

О, мы уже на ты? Прелестно.

— А я, — мои слова были пропитаны горечью и печалью, — не смог найти ту, которая украдёт моё сердце. До сегодняшнего дня не мог…

Грудь девушки, прелестно очерченная тканью декольте, вздымалась так, словно её владелица примчалась с противоположного края вселенной. Но ведь это не предел — и сегодня ночью я постараюсь, сделать твоё дыхание ещё глубже. А румянец щёк пусть покроет всё тело, и я тогда смогу согреть эти ледяные ладони.

Видимо картины, нарисованные воображением, как-то отразились в моих глазах и Силия, точно зачарованная, смотрела в них. Потом осторожно освободила свои ладони из моих и смущённо опустила глаза.

— И всё-таки мы должны танцевать, — произнесла она, с ноткой упрямства в голосе, хоть к чему именно относилось её упрямство: к моим попыткам очаровать её или к своим попыткам сопротивляться, было неясно.

— Танцевать? — переспросил я, улыбаясь, — мы будем танцевать, — какая-то интонация в моём тоне вызвало на её лице тень беспокойства, — это будет необычный танец. Просто не сбейся с ритма и оставайся со мной.

— Остаться. С. Тобой? — так это прозвучало, — но ты же будешь рядом и удержишь меня?

Сплошные двусмысленности. Силия похоже, не видит их, как не замечает нашего перехода на ты. Так бывает, когда отношения преступают определённую грань и дальше будет только взлёт. Или падение — всё лишь в точке зрения.

Я обвил талию Силии своей рукой и прижав партнёршу к себе, закрыл глаза, прислушиваясь. Самое главное — ощутить внутренний ритм музыки, увидеть волны, струящиеся в пространстве и слиться с ними. Ты уподобляешься сёрферу, скользящему внутри водяной трубы. Стоит допустить малейшую ошибку и выпадешь из ритма, собьёшься, убьёшь движение.

Мы начали танцевать. Силия оказалась изумительной партнёршей — лишь пару раз, в самом начале, она запнулась — всё же такая манера танца была для неё непривычна, а потом плотно прижалась ко мне, и мы превратились в одно существо. И мы не плясали, нет. У нас и ног-то не было! Мы плыли по воздуху, перебирая незримые струны, натянутые в эфире. Можно сравнить подобное состояние с интимной близостью, и я знал, многие женщины были на грани оргазма во время подобных танцулек. Это заметно, если посмотреть партнёрше в глаза.

Так я и сделал. Веки Силии трепетали, точно она засыпала, а в уголках глаз трепетали жемчужинки слезинок. Ну вот, её ожидало волшебное сновидение, наполненное негой и наслаждениями, от которых захватывает дух. Когда она погрузится в это чарующее волшебство, то навсегда останется там, в царстве благоухающих цветочной свежестью полян, с травой мягкой, словно перина и пение птиц послужит аккомпанементом к непрекращающимся наслаждениям.

Девушка уже спала и видела этот сон, о котором я тихо шептал ей на ушко во время нашего танца. Слова, срывающиеся с моего языка были гладкими точно морские окатыши и легко скользили в прелестные ушки слушательницы. Ещё бы им не быть такими — я повторял их несчётное количество раз, роняя в другие, но такие же прекрасные уши. И всякий раз эти семена давали обильные всходы, прорастая невероятными деревьями надежды, усыпанными ярким цветами ожидания. Я пел песню сирены, предназначенную душам, уставшим от плавания по океанам одиночества. И эта песня звала их разбиться об острые рифы желания. Я плёл из своих слов паутину, которая путала мысли девушки, лишая её возможности здраво оценивать мир. Она точно блуждала по бесконечному лабиринту зеркал, но вместо отражений на неё смотрел человек, ждущий её у выхода. И этим, нежно улыбающимся человеком, был я.

Это был не танец, а настоящая песня — ода страсти. Я видел это по лицам окружающих и их действиям. Никто не танцевал. Вокруг нас образовался широкий круг, и мы плавно скользили внутри него. Никто не осмеливался не то что заговорить, но даже пошевелиться. Ай да я!

Танцы танцами, но как там мои подопечные?

Илья угрюмо сверкал глазами, отстраняясь от общей толпы. На его руке повисла какая-то совершенно зелёная девчушка, но он, похоже, совершенно не замечал её. В его глазах, я видел это даже отсюда, плескалось чёрное море мрака. Ненависть — вот что это было. Я ощущал, как она просачивается в его сердце, чтобы дать там обильные всходы. Он думал обратить их против меня. Ну это мы ещё посмотрим, здесь я решаю: кто кого ненавидит и зачем это вообще нужно.

Около Гали я увидел давешнего здоровяка, с физиономией, напоминающей кирпич. Видимо этот огр с грудью, похожей на бочку, сумел распугать остальных претендентов, да так что никого и близко не было. В связи с этим, лицо гиганта цвело самодовольством жизнерадостного поросёнка. Однако мой танец оказался способен пронять и подобное животное. Поглядывая на нас, с Силией, он преисполнялся нежности и пытался притянуть Галину поближе. Кошка, в ответ на эти поползновения, легко ускользала в сторону, сохраняя дистанцию постоянной.

Ольга, напротив прижималась к Черичу так, словно ей срочно нужно было согреться, а он оказался камином. Будто невзначай, её пальчики прошлись по животу секретаря, соскользнув чуть ниже. Неудивительно, что у того глаза едва на лоб не лезли и горели, как два прожектора. Его ладонь, по-хозяйски расположилась на бедре кошки, с явной целью изучить эту часть тела до самого колена. Просто поразительно, как девушки, действуя столь разными способами, одинаково доводят мужчин до исступления.

Очередной поворот в танце и ещё одни горящие глаза. Я думал, у Ильи глаза пылают ненавистью? Я заблуждался — это было лишь лёгкое недовольство. Вот, то меня ненавидит по-настоящему. Нарит Чаруки, бледный, как мертвец, стоял в первом ряду наблюдающих и пожирал меня крайне недружелюбным взглядом. Руки он сложил на груди, сцепив пальцы с такой силой, что они стали фиолетовыми. Мальчик переживает. Впрочем — это меня не удивило, всегда обидно, когда чужак отнимает любимую игрушку, а мамочка далеко и не может заступиться.

Кстати, насчёт мамочки. За спиной Чаруки возвышалась массивная фигура Саржа, который посреди толпы разряженных дворян выглядел настоящей белой вороной. Наклонившись, этот вездесущий разведчик, настойчиво втолковывал молодому человеку какие-то мудрости. Напрасно. Тот, раздражённо подёргивал плечиком, не отрывая взгляда от нашей пары. И всё же, какие вещи там ему пытался объяснить Сарж?

Но музыка всё продолжалась и продолжалась, словно никто не решался прервать танец, который произвёл подобный фурор. Или всё обстоит не так хорошо? Может кому-то потребовалось проверить пределы моей выносливости и основательно вымотать меня? Идиоты — я могу не останавливаться сутки напролёт. Но я танцевал не один, а моя партнёрша не имела резерва сил, подобного моему. Силия споткнулась раз, другой, выбилась из ритма и едва не повалилась на меня. Моя магия не давала ей остановиться, и девушка могла совершенно обессилеть, а это меня не устраивало. Я замер, прижимая её к себе. Волшебство рассеялось и Силия жалобно посмотрела на меня.

— Извини, я больше не могу, — она устало усмехнулась, — это было нечто невообразимое. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного, но мои силы на исходе. Ты же не допустишь, чтобы удовольствие превратилось в муку.

— Конечно же нет, повелительница моего сердца, — я прикоснулся губами к её пальцам, — мучение и наслаждение ходят рука об руку, но смешивать их, действительно, не стоит.

Музыка замерла, но её завершающие аккорды ещё порхали под сводами зала, словно дикая птица в поисках выхода.

Однако пернатое недолго трепало свои перья, перепуганное настоящей бурей оваций, в которой нас утопили благодарные зрители. Со всех сторон слышались возгласы восхищения, с явственным оттенком зависти. Склонив голову, я прижал ладонь к груди, отвечая на эти знаки внимания, после чего медленно увлёк Силию сквозь толпу. Имитировав случайность, я проложил наш маршрут, около Чаруки и партнёрша потешила моё самолюбие, ни единым жестом не показав, что она заметила своего любимого. Ну а я, подлая скотина, не смог удержаться от некоторых знаков внимания.

Минуя, кипящего от злости парня, я подмигнул ему и покровительственно улыбнулся — дескать учись, как это нужно делать. Если до этого он был просто бледным, то сейчас стал белее мела. Нарит яростно вцепился зубами в нижнюю губу и дёрнулся в мою сторону. Давай, подзадоривал я его, почувствуй тёмную силу…А чёрт! Массивные лапы Саржа легли на юношеские плечи и нажали на них, не дав парню сделать ни шагу.

В общем, мы спокойно прошествовали через расступающуюся толпу к мягким креслам около дальней стенки. Силия, которая на последних шагах почти висела на моей руке, со стоном опустилась в свободное, ещё не занятое пухлыми обжорами, кресло. Эти толстые, напоминающие обожравшихся жаб, личности, располагались на многочисленных креслах и диванах, с тупым равнодушием взирая перед собой. Наше появлении не стало для них неожиданностью — они его просто не заметили. Даже наш танец, способный оживить мертвеца, оказался не в состоянии вывести животных из их жвачной нирваны. Всякий раз встречаясь с подобными существами, я задавал себе вопрос — какова их ценность для нашей вселенной? Способен ли принести пользу этот багровый кусок жира, судорожно расстёгивающий пуговицу жилета? Лишить жизни подобную тварь — значит оказать благодеяние, избавить отару овец от больной особи, мешающей передвижению вперёд.

— Я выжата до последней капли, — сказала Силия и достала из пышных складок юбки пылающий яркими красками веер, — но не беспокойся, стоит немного отдохнуть, и я смогу продолжить.

— Со мной, — я нежно улыбнулся и опустился на колено, — исключительно со мной.

Пусть кто-то другой только попробует!

— Конечно. Ни с кем другим.

Я провёл пальцем по её щеке и почувствовал, как девушка вздрогнула, словно получила электрический разряд. Проклятье! Совершенно забыл, в каком состоянии и не подумал о последствиях. К счастью, Силия только растерянно улыбнулась и обмякла, погрузившись в сон. Похоже, у меня есть тайм-аут. Я поднялся с колен и огляделся.

Музыка продолжала безмолвствовать и люди начали покидать центр зала, рассаживаясь в кресла, которых становилось всё больше. Нет, всё-таки прислуга здесь — это самые лучшие из людей. Все, как будто освобождали место в центре, для кого-то или чего-то. Что бы это значило? Силия пока бесполезна, в качестве источника информации, значит мне нужны…Я повертел головой и обнаружил кошек недалеко от себя. Удивительно, как это они ещё не уволокли свои жертвы куда-подальше! Но мне это только на руку. Думаю, они уже успели выведать всю подноготную своих подопечных, вплоть до цвета нижнего белья, если только оно у них есть.

Я поманил пальцем Ольгу, и она змеёй вывернулась из объятий Черича. Тот даже не сразу понял, что обнимает пустоту. Бросившись вслед, Пат спросил кошку о чём-то, но она лишь мило ему улыбнулась и погрозила пальцем. Больше вопросов не последовало, и Ольга беспрепятственно подошла ко мне. Заинтересованная Галина не менее решительно избавилась от своего кавалера, присоединившись к нам.

— Как делишки? — поинтересовался я у них, — охота идёт успешно?

— Лучше не придумаешь! — восторженно заявила Галя, — более тупых мужиков я сроду не видывала. Главная их проблема — это уже пора доставать член из штанов или стоит ещё немного подождать. Пока их голова занята решением этой проблемы, из них можно верёвки вить.

— А ты нам мешаешь, — проворчала Оля и послала воздушный поцелуй Черичу, от которого тот расцвел словно цветок, — мешаешь, между прочим, НАШЕЙ охоте.

— Ну прости, — миролюбиво улыбнулся я, — больше не буду, клянусь. Просто мне нужно знать, какая хрень здесь затевается, а моя добыча временно неактивна.

— Аккуратнее надо быть, — буркнула Ольга, бросив взгляд через моё плечо, — ладно уж, танцор, слушай. Танцевальная программа временно прерывается вокальной.

— Это как?

— Это так — сейчас любой дворянин, который умеет бренчать на музыкальном инструменте имеет возможность терзать наши уши своим искусством. Приветствуются групповые забеги: ну если кто-то умеет петь, а играть не сподобился — такой выбирает аккомпаниатора. Доступно излагаю?

Вот оно! Именно тот момент, который позволит поставить эффектную точку в процессе обольщения.

— Вполне, умничка моя. Теперь все свободны.

— Огромное тебе спасибо, умничка моя, — язвительно поблагодарила Ольга и покачивая бёдрами, удалилась к Черичу, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу.

Галя задержалась у кресла, где сидела Силия и деловито приподняла голову девушки за подбородок. Покрутив её так и сяк, спросила:

— Дела у тебя, как я погляжу, продвигаются очень неплохо?

— Не хуже, чем у тебя, — парировал я, — иди уже, иначе твой ухажёр не выдержит разлуки с милой и прискачет сюда.

Галина самодовольно ухмыльнулась и неторопливо погрузилась в толпу, оставляя за собой шлейф восторженных и завистливых взглядов.

Обернувшись, я обнаружил, что пока кошка отвлеклась, одна из мышек чересчур разыгралась. Нарит Чаруки стоял около кресла со своей (пока ещё) девушкой и пытался разговорить. К его огромному несчастью, Силия не имела для этого ни сил, ни желания. Получив очередную вялую отмашку, Нарит поднял искажённое злобой лицо и с ненавистью уставился на меня. Я в ответ, улыбнулся и приветливо помахал ему ладонью. Интересно, смогу я довести его до белого каления или нет? Я же так стараюсь…Вообще-то похоже, всё-таки смогу. Чаруки набычился и стоял, сжимая и разжимая пальцы рук. По всему было заметно, он намеревается подойти ко мне и поинтересоваться: как пройти в библиотеку.

Тем временем по толпе прокатилась лёгкая волна беспокойства и я отвлёкся. На середину зала выбрался какой-то парень в сопровождении двух слуг, волокущих огромный жальд. Длинные волосы музыканта украшал обруч белого металла, инкрустированный множеством алых камней. Парень кутался в длинный чёрный плащ, время от времени наступая на него.

У публики, на его появление, проявилась вполне характерная реакция, как на нечто безмерно надоевшее, но неизбежное. Кто-то закатил глаза, другие демонстративно поворачивались к соседям, но расходиться никто не собирался. А это у нас кто — местные фанатки? Оказывается, они существуют и на небесах. Группа девушек, не смущённых общим прохладным приёмом, активно приветствовали своего фаворита. Они радостно улыбаясь размахивали руками, подпрыгивали и пытались прикоснуться к плащу кумира.

Парень сел на специально принесённое кресло и некоторое время тщательно настраивал музыкальный инструмент. Нет, всё-таки — это был не жальд, потому как я заметил у него второй гриф. Сосредоточенность спадала с музыканта лишь тогда, когда одна из его поклонниц начинала уж слишком усердствовать. Тогда он поднимал голову и посылал отличившейся воздушный поцелуй. Наконец чудовищный агрегат был настроен, и музыкант взял первые аккорды.

У меня имелся довольно богатый опыт прослушивания полупьяных (и в стельку пьяных) бардов, обитающих в древних замках, поросших вековым мхом. Обычно их репертуар составляли нескончаемые баллады, собственного сочинения, под которые дворяне, в той или иной степени опьянения, пускали скупые мужские и обильные женские слёзы. Короче, исполнитель лабал в традиционной манере, не лучше, но и не хуже остальных, и я поначалу не мог сообразить, в чём причина столь холодного приёма. Тем паче, парень обладал неплохим бархатным баритоном, а это весьма нравится чувствительным девушкам.

Однако время шло, певец пел, а до меня мало-помалу начало доходить. Перед слушателями разворачивалась трагическая судьба погибших городов, рухнувших на землю под натиском демонов. Это была печальная история, изобилующая аллегорическими картинами, метафорическими сравнениями и гиперболической апокалиптикой. И это, чёрт побери, была очень длинная песня! Исполнитель не забыл ни единого из сорока восьми городов, уделив каждому десяток-другой куплетов. Выглядело это приблизительно так:

Баддерстоун свалился на твердь,

Жутким пламенем всё охватило,

Там царила владычица смерть,

А в руках её пламени плеть,

А в руках её дымная сеть,

И затем всё навеки застыло.

И так далее, и тому подобное. В общем — идеальная колыбельная для человека, который плотно отобедал, потом немного потряс своими телесами и теперь вольготно расположился в мягком кресле. О чём я говорю — большинство толстяков уже сладко похрапывали с блаженными улыбками на лоснящихся физиономиях. Для более активных слушателей подобное сочинение могло стать настоящим мучением. А при регулярном прослушивании подобной жвачки вполне могла образоваться именно та реакция, которую я наблюдал перед концертом.

Песня и не думала завершаться, а певец стоически довёл счёт до тридцать какого-то города. Его практически перестали слушать, оживлённо переговариваясь между собой. Я уподобился большинству и начал исследовать неблагодарную публику. Первым делом обратил внимание на исчезновение моих кошек и их кавалеров. Сомневаюсь в их появлении здесь ближайшее время. Или, в их появлении вообще.

Спутница Ильи всё-таки сумела увлечь его разговором, и они оживлённо беседовали сидя на крохотном диванчике у дальней стенки. Колено девицы предательски выглядывало наружу и её собеседник, как настоящий кавалер, накрыл его ладонью, пытаясь избежать кривотолков. В качестве благодарности девушка поглаживала бедро джентльмена. Массировала, стало быть. В облике девчушки присутствовала некая неуловимая схожесть с молодой Виленой. Понятно, почему Илья заинтересовался.

Так, что у нас ещё интересного? Нарит, надувшись как индюк, сверлит меня бешеным взглядом? Неинтересно. Пусть сверлит — от меня не убудет.

Так, а это стоит пристального внимания. Син Силвер оживлённо общается с Саржем, причём тот держит за руку нашего попугаистого шпиона-проводника. Начальник разведки, размахивая своими ручищами, горячо доказывает князю и надо же, тыкает пальцем в мою сторону. Князь хмурит брови, поглаживает бороду; в общем всем своим видом изображает недовольство. Но Сарж настойчив. И в конце концов, получает разрешение — князь неохотно кивает и откидывается на спинку трона.

В этот момент последний город благополучно шлёпнулся на землю и песня, которую я начал считать бесконечной, всё-таки завершилась. Исполнитель встал, тщательно вытер платком взопревшее чело и поклонился, пережидая восторженные вопли поклонниц и облегчённые вздохи остальных.

Однако, момент триумфа оказался несколько смазан. Син Силвер тяжело поднялся на ноги и поднял над головой лопатообразную ладонь. Все разговоры, вплоть до шёпота, немедленно смолкли. Казалось, даже спящие, сбавили в громкости храпа.

— Мне стало известно, — тихо, но с протяжным рокотом, слышимым во всём зале, произнёс князь, — один из наших сегодняшних гостей хорошо управляется с музыкальным инструментом и так же неплохо поёт. Думаю, все согласятся с тем, насколько новые голоса могут заинтересовать каждого обитателя Силверстоуна. Выступление гостя послужило бы своеобразной платой за наше гостеприимство.

Он ещё продолжал молоть свою высокопарную чушь, а Сарж подобно бульдозеру, уже рассекал плотную толпу дворян, направляясь ко мне. Похоже, парень твёрдо решил меня достать. Ну хорошо, запасы моего терпения велики, но не безграничны. А когда они закончатся — пусть пеняет на себя. Однако, чем же он ещё собирается меня порадовать?

— Князь интересуется, умеете ли вы управляться с бальдиразом? — поинтересовался Сарж, указывая на струнное чудовище, брошенное певцом в кресле, — или заменить его на более вам привычное?

— Не стоит беспокойства, — я криво ухмыльнулся, отвесив издевательский поклон в сторону трона, — можешь передать князю, я ОЧЕНЬ охотно исполню его просьбу, ведь она совпадает с моими собственными желаниями.

Физиономия Саржа отразила тревогу, точно до него дошло, что его игра оказалась вовсе не его. Пока он скрипел извилинами, я покровительственно похлопал его по плечу, ощутив судорогу отвращения, пронзившую великана. Доставив себе это маленькое удовольствие, я неторопливо направился к креслу, где лежал осиротевший бальдираз.

Люди расступались, освобождая дорогу, и я ощущал их жадные взгляды на своей спине. Их любопытство было несравнимо с той вялой реакцией, которую вызвал предыдущий исполнитель. Оживлённый шёпот волнами блуждал по залу, и я шёл озарённый светом всеобщего внимания. Ну вот, теперь я просто не имею права разочаровать это стадо.

Я поднял музыкальный инструмент, оказавшийся на удивление лёгким и пробежался пальцами по его струнам. Бог ты мой! Да парень, выступавший передо мной, не использовал и трети возможностей, заключённых в изящном гладком корпусе. Да это, как обладая женщиной, использовать её исключительно для мытья посуды. Я не буду повторять этих ошибок и выжму бальдираз досуха, до последней музыкальной капли. Осталось только подобрать подходящие слова к музыке, которая уже рвалась из-под пальцев.

Тот, кто таился глубоко внутри меня, не стал ожидать более настойчивого приглашения, воспользовавшись возможностью выйти наружу. Однако я немного придержал его, развлекая себя и слушателей краткой речью.

— Хотелось бы посвятить моё недостойное сочинение самой прекрасной девушке Силверстоуна, — сказал я, как бы невзначай тронув одну из струн, заставив её тихо зазвенеть в унисон словам, — и очень хотелось бы, дабы её чувства оказались столь же глубоки и искренни, как и мои.

О, как они начали перешёптываться между собой! Как завертели головами в поисках той самой прекрасной, которой чужак дарит свою песню. А я её вижу. Она уже пришла в себя и сияя счастливой улыбкой, ожидает мой подарок. Ага, а Чаруки совсем не рад — бледный, до мертвецкой синевы, он прижался к стене и скользит пальцами по поясу, должно быть ищет свою шпагу.

Я пробежался пальцами по струнам, поэкспериментировал с клапанами и бальдираз зарыдал, словно живое существо, у которого разрывается сердце от душевных мук. Всякое движение в зале прекратилось — теперь все слушали исключительно меня.

Я начинал едва слышно, постепенно поднимаясь всё выше, чтобы в конце строфы, обрывать слова музыкальным проигрышем, от которого у слушателей должны были ползти мураши по коже.

Тысяча комнат в замке небесном

Комнат, заполненных солнечным светом,

В этом воздушном, мире чудесном,

Ярко сияющем, перед рассветом.

Светлые залы в пространстве подлунном,

В медленном танце пары кружатся

И в поцелуе горячем, безумном,

Губы танцоров слиться стремятся.

В облачном замке слепо блуждая,

Среди туманных и призрачных стен,

Вдруг неожиданно встретил тебя я

И угодил в этот сказочный плен.

Звёзды и солнца шар, в небе парящий,

Я променял на огонь твоих глаз,

Ты полюби меня — я настоящий,

Среди туманов и призрачных страз.

Жаль, что взаимный огонь наш не вечен,

Ты растворилась в ночной темноте,

Бег облаков, как всегда, быстротечен,

И не даёт моей сбыться мечте.

Замок воздушный, замок небесный,

Ныне утратил прелесть свою,

И лишь милый твой образ чудесный

Несокрушимо я в сердце храню…

Я оторвал пальцы от струн и поднял голову, чтобы в упор посмотреть на безмолвствующих дворян. Они уже приготовились угостить меня волной аплодисментов, но я вновь прикоснулся к струнам и продолжил. Но теперь играл очень тихо, а пел — ещё тише. Впрочем, в абсолютной тишине даже шёпот слышался по всему залу.

В облачном замке сотни подвалов,

Тысячи комнат, заполненных тьмой,

Где-то, в одном из сумрачных залов,

Мы разлучились с тобой.

Потрясающе! Всегда удивлялся, как подобная публика реагирует на мои сочинения — они ведь не самого лучшего качества, но восторг слушателей обеспечен. Этих, например, я сразил наповал и крики одобрения мужчин сменялись восторженными взвизгами женщин. Многие из них устремились ко мне, с явным намерением облобызать с ног до головы. В другое время я бы (как обычно) воспользовался моментом, но сейчас меня интересовало восхищение лишь одного человека, иначе весь этот балаган я затеял совершенно напрасно.

Нет — не напрасно. Вот и она: Силия, сияя бледным, от волнения лицом, уже летела ко мне, прошивая толпу, словно пущенная стрела. Как там говорится: о женщины, неверность ваше имя, или что-то наподобие? Нет, ну правда — ещё совсем недавно она шла под руку со своим возлюбленным Наритом и шептала искреннюю ерунду вроде: люблю тебя, милый. И чем всё закончилось? Теперь она торопится к незнакомцу, которого впервые увидела сегодняшним утром и с которым успела перемолвиться буквально парой фраз.

Я осторожно положил бальдираз на кресло и постарался изобразить самую совершенную имитацию улыбки влюблённого идиота. Получилось неплохо. Так мы и встретились, излучая в пространство счастье, любовь и готовность к немедленному единению. Вообще-то, первые два чувства принадлежали Силии, а последнее — мне. Девушка распихала поклонниц моего таланта и почти что запрыгнула на меня, обвив шею руками. Объятия оказались весьма крепкими и горячими, поэтому я почти ничего не предпринимал, чтобы наши губы соединились — всё было проделано за меня. Ну вот, так бывает. А ещё, иногда девушки незаметно, для самих себя, вдруг оказываются в постели с незнакомцем. Но это чуть позже.

А сейчас я наслаждался терпким вкусом упругих губ. Обожаю цивилизованные места, где девушки ознакомлены с принципами личной гигиены и знают, как использовать зубную щётку. А то бывало, встретишь очаровательное создание, а у неё изо рта разит, как из помойки. Чёртов Лисичанск! Ладно, не сейчас. В данном случае всё оказалось в полном порядке, поэтому я не торопился прерывать наш случайный поцелуй. Мало того, я слегка выдвинул вперёд свой язык, дабы и он сумел поучаствовать в процессе.

— У? — Силия распахнула закрытые до этого, глаза и не прерывая поцелуя, вопросительно глянула на меня.

Я был — сама невинность: неужели я — хозяин этому непослушному органу? Впрочем, хорошего понемногу. С некоторым сожалением я прервал процесс.

— Мне так понравилась твоя песня! — Силия прищурила глаза, заново переживая полученное удовольствие, — и я бы хотела…

К сожалению, она не успела закончить многообещающей фразы. Я уже видел, как окружающие нас люди поутихли и попятились, увидев нечто за моей спиной. Теперь это узрела и Силия, испуганно укрываясь за мной. Ну хорошо, я встречу опасность лицом к лицу. Да какая это опасность? Это же мой старый друг — Нарит Чаруки! Только вот с лицом у него произошла какая-то неприятность. Честное слово, я был обеспокоен. То он бледный, как смерть, а теперь — багровый, словно зимнее солнце. И глаза, почему-то навыкате, отчего парень слегка напоминает бешеного быка.

Чаруки сделал шаг вперёд и попытался пронзить меня указательным пальцем. К счастью для моего здоровья, смертоносный палец замер, едва не вонзившись в мою грудь. Ух, я буду жить! Цедя слова сквозь плотно сжатые зубы, Нарит начал гневную тираду:

— Я считаю, ваше поведение недостойным. Прибыв к нам с важной миссией, вы позабыли про неё! Вместо этого вы соблазняете чужих невест!

Удержаться от хохота оказалось куда труднее, чем я представлял. Но я собрался с силами и выдержал это испытание. Сохраняя серьёзное выражение лица, участливо поинтересовался:

— Это каких же невест я соблазняю?

— Эта девушка, — он попытался указать на Силию, спрятавшуюся за моей спиной, — принадлежит мне!

Ой, дурак! Я и надеяться не мог, на такой подарок.

— А мне казалось, будто Силия — свободная девушка, которая не может быть чьей-то собственностью. Напротив — её достоин лишь тот, кого она сама выберет. А это будет, не сомневаюсь — самый достойный.

То есть — я. Просто не стал уточнять очевидные вещи.

Чаруки, тем временем, совершенно потерял голову и потянулся к моему горлу. Последние остатки здравого смысла удерживали его от попытки прикончить меня голыми руками, но это можно было легко исправить.

Я же, в этот момент, испытывал забавное ощущение дежавю: сегодня, в этом же зале, из-за этой же девицы, другой человек точно также сходил с ума. И в обоих случаях в разжигании безумия был повинен я. Вот какой затейник. Осталось лишь снова довести дело до смертоубийства.

— Вы хотите сказать назвать меня недостойным человеком?!

— Ну вообще-то — это должна определять девушка, но должен сказать: подобное поведение не делает вам чести. Эта сцена оскорбительна не только для меня, но и для всего общества. Я уже не говорю о представительницах слабого пола, представляете: как это ранит их тонкие чувства?

Мой язык молол эту белиберду, практически без участия мозга, оценивающего в этот момент, какое впечатление я оказал на окружающих. Самое, что ни на есть лучшее. Ещё бы! В отличие от психованного Чаруки, я был спокоен, собран и крайне корректен. Поэтому на стороне Нарита осталась лишь небольшая группка молодых людей; то ли его друзей, то ли — подчинённых. Один из них осторожно положил руку на плечо психопата, видимо намереваясь успокоить, но молодой человек судорожным движением сбросил её. После этого вперил в моё лицо пылающий взор и проскрипел:

— Я думаю, в соседнем зале мы могли бы окончательно решить вопрос о том, кто является более достойным. Вы же не против?

Силия испуганно охнула, а толпа оживленно зашелестела. Но все шёпоты смолкли, когда массивная фигура Сина Силвера несокрушимым айсбергом раздвинула волны человеческого моря. Князь был мрачен, зол и судя по всему, собирался испортить мою игру.

— Я предлагаю участникам этого нелепого инцидента пройти в мой кабинет, — прогудел Силвер, крайне неприязненно поглядывая на меня, — думаю мы сможем обсудить причину ссоры в спокойной обстановке и найти разумное решение. Не стоит омрачать веселье кровавым финалом.

Видимо, авторитет князя был абсолютным, поскольку лишь его слова смогли прорваться в поражённый бешенством мозг Чаруки.

— Да, да, — он потерянно кивнул, — надо подумать…

— Очень верное решение, — согласился я, отвешивая князю вежливый поклон, — нельзя допустить продолжения этого безумия. Достаточно одного кровавого убийства, ужасного в своей циничности. Подумать только: друг убил друга!

Чаруки уставился на меня, словно увидел призрак Дроза, восставшего из мёртвых. Напоминание о собственноручно убитом товарище отбросило его обратно, в пучину бешенства.

— Князь! — Чаруки пошатывался словно пьяный, — мне хорошо известны Законы Силверстоуна. Я, как дворянин, имею право защитить свою честь, и никто не может мне помешать в этом действе. Даже вы, князь.

Я развёл руками, сокрушённо покачивая головой. Я же был готов подчиниться княжескому приказу, а тут эдакая оказия! Ох уж эта молодёжь.

— Хотелось бы получить оружие, взамен утерянного, — вежливо попросил я, — если только со мной не начнут дуэль прежде.

— Дайте ему оружие! — исступлённо завопил Нарит и помчался к выходу, — дайте мне оружие, немедленно!

Вокруг стояла такая тишина, словно все умерли. Да и бледные лица окружающих наводили на ту же мысль. Лишь глаза блестели, жадно изучая мою скромную персону. Ещё бы, ведь этому благородному персонажу в скором времени предстояло пасть от руки бешеного ревнивца. Похоже, только князь не был в этом убеждён — его взгляд из неприязненного превратился в откровенно враждебный. Буркнув нечто, неразборчиво-неприятное, он повернулся и утопал в сторону своего кабинета.

Остальные, будто им кто-то подал сигнал, устремились в противоположном направлении — никто не хотел пропускать интересный аттракцион. Даже жиртресты, крепко спавшие в креслах, пробудились ото сна и семенили к выходу, бросая на меня оценивающие взгляды.

Учитывая количество зрителей, в небольшом зале останется совсем немного места для, собственно, дуэлянтов. Впрочем, меня это не слишком заботило.

Очень скоро в бальном зале остались только мы с Силией. Девушка продолжала прижиматься к моей спине, словно пряталась от какой-то опасности. Потом я ощутил её дыхание на своей шее и печальный голос прошелестел:

— Он ведь убьёт тебя! Ты не знаешь его, а Нарит — самый сильный боец Силверстоуна. Дуэли для него — детская забава и он ещё ни разу не потерпел поражения. Он говорил, будто клинок для него, как продолжение руки, — Силия обвила меня руками, — постой здесь, а я схожу к нему и попрошу забыть обо всём. Он любит меня и послушается. А я буду счастлива только тем, что ты останешься жив!

Этого ещё не хватало!

— Радость моя, — я повернулся к ней и нежно поцеловал заледеневшие губы, — но разве ты могла бы полюбить человека, который будет прятаться от опасности за хрупкой девушкой и позволять ей жертвовать своей любовью? Не бойся — твои чувства действительно помогут мне, помогут одержать победу. Я в это верю, так же как верю в твою любовь. А теперь, извини, но настал час встретиться с судьбой. Жди меня.

Я бережно отстранил её и твёрдым шагом направился к выходу. Как и ожидалось, она тихо заплакала, но я оставил рыдания за закрытой дверью.

Да, здесь действительно оказалось немного тесновато. Правда не так, как я думал: зрители отступили к стенам, освободив вполне приличный участок для кровопускания.

Нарит нетерпеливо ожидал меня, нервно притопывая ногой и сжимая в руке, уже знакомую рапиру. Его окружал десяток молодых людей — всё та же группа поддержки, замеченная прежде. Очевидно, они давали ему наставления, которые он выслушивал, подергивая уголком рта на бледном лице. Один из Наритовых прихвостней небрежно держал в руках истрёпанные ножны, видимо предназначенные для моей скромной персоны.

Так оно и оказалось. Стоило выйти на открытое место и хранитель оружейной рухляди, исподлобья глядя на меня, сделал пару неуверенных шагов, пробормотав нечто невнятное.

— Чего изволите, любезный? — поинтересовался я и вынул из дрогнувших ладоней дряхлый футляр, — премного благодарен. Дедушкино? В подвалах хранилось?

Посланец немедленно удрал к Нариту, присоединившись к своре товарищей.

— Раритетная видимо вещь, — громко произнёс я, осматривая ножны, тронутые налётом плесени, — какая отделка! А инкрустация! О, какой клинок! Давно мечтал о таком!

С некоторым трудом я вытащил из потрескавшихся ножен слегка погнутую рапиру с бархатными пятнами ржавчины. Злосчастное оружие, видимо, долгие годы лежало в каком-то сыром углу и уже не чаяло увидеть белый свет. Но нет, злые люди нашли его и принесли сюда, стремясь не дать мне ни единого шанса. Ко всему прочему, даже в свои лучшие годы, клинок обладал никудышным балансом и годился лишь для шинковки овощей. А теперь…Я попытался ухватиться за лопнувшую рукоять поудобнее — напрасное занятие.

Похоже, Нарит сотоварищи твёрдо решили не выпускать меня отсюда живым. Я отсалютовал ему своей хлеборезкой, позволив зрителям, как следует рассмотреть предмет в моих руках. Похоже, особо тупых здесь не водилось и по толпе прокатилось глухое возмущение. Какой-то великан в багровом плаще решительно приблизился и бросив негодующий взгляд на группу моих врагов, сказал:

— Прошу прощения, но честь не позволяет спокойно смотреть на эту подлость! Позвольте предложить вам мой клинок. Он, возможно, уступает оружию вашего противника, но по крайней мере, это — оружие, — он покачал головой, — предложить вам дрянной кусок металла — какая низость! Поступок недостойный дворянина!

— Огромное спасибо, — я отвесил ему низкий поклон, — но убеждён, справедливость на моей стороне, и она направит праведную руку. Благородство — мой щит, а честь — меч.

Мужчина посмотрел на меня с восхищением, но в его словах слышалось сомнение.

— Достойные дворянина слова! Редко встретишь столь благородного и бесстрашного человека. К сожалению, мой опыт говорит, что одного благородства и бесстрашия бывает недостаточно, особенно коль вершится такая подлость, как сейчас. Однако знайте — сердца зрителей принадлежат вам.

Выдав это благословение, большой человек оставил меня наедине с погнутым куском ржавого металлолома. Приятели Чаруки тоже отошли от своего патрона и теперь тот злобно сверлил меня ненавидящим взглядом, словно собирался пробуравить во мне дыру именно таким способом. Впрочем, про оружие парень тоже не забывал, направляя острие клинка в мою сторону.

— Ну как, приступим? — поинтересовался я, постаравшись вложить в речь максимум беспечности, словно…Словно мы намеревались устроить дружескую перепалку за ужином.

Произнося эту фразу, я отлично понимал, мой соперник готов ринуться в бой. Естественно, я не сделал никаких попыток защититься, как будто ожидал некоего сигнала к началу дуэли. Вот такой я наивный.

Злобный Нарит ничего не ответил, мгновенно атаковав, чем заработал ещё несколько возмущённых возгласов из толпы. Но ему было уже плевать на мнение зрителей: видимо он решил побыстрее прикончить зарвавшегося чужака и отправиться утешать Силию. Подумать только: этот гад собирался целовать несчастную девочку в тот момент, когда мой хладный труп, истекая кровью, будет лежать на полу! Коварный негодяй!

Кстати, о трупах. В два шага Чаруки приблизился ко мне и холодно улыбнувшись, вонзил свою рапиру в беззащитную грудь. Точнее, должен был вонзить, поскольку я не успел принять более-менее защитную стойку и стоялабсолютно открытый. Вот только, в самое последнее мгновение я немного повернулся и клинок прошёл мимо. Не ожидая подобного исхода, Чаруки провалился в освободившееся пространство. Да ещё так неловко, что зацепился каблуком за носок моего сапога. Впрочем, может быть я и специально выставил ногу вперёд.

Со стороны вся эта пантомима выглядела следующим образом — Нарит в упор бьёт меня в грудь, почему-то промахивается и падает на пол. По залу прокатился единый вздох удивления и растерянности. Кто-то сдавленно хихикнул. Я изумлённо оглянулся на лежащего врага и неторопливо повернулся к нему. Чаруки быстро пришёл в себя и уже поднимался на ноги, выставив рапиру перед собой. Злобная ухмылка на его физиономии искажала черты до неузнаваемости. В отличие от зрителей он великолепно понимал, какая фигня произошла и это ему не понравилось.

Однако он всё ещё рвался в атаку, надеясь завершить эту схватку одним единственным ударом. Остриё его клинка рыскало из стороны в сторону, когда Нарит подкрадывался ко мне, словно кот, старающийся не спугнуть одинокую мышку. Пусть его, мышка терпеливо подождёт котика и разъяснит, кто здесь, на самом деле, является добычей.

Рапира Чаруки превратилась в слабо различимое серебристое сияние, когда он направил её в моё горло. Парировать такой удар, особенно если его наносит опытный фехтовальщик, практически невозможно. Поэтому я и не стал. Просто убрался в сторону и сделал шаг вперёд. Пока глаза Нарита искали меня в точке приложения удара, я стукнул его в челюсть гардой своего оружия. Каюсь — сделал это, не жалея сил.

Раздался громкий треск, и парень отлетел назад, прокатившись по полу на пятой точке опоры. Вылетевшая из его ладони рапира кувыркнулась в воздухе и воткнулась аккурат между ногами Нарита. Смешков, в этот раз, оказалось намного больше, причём некоторые хихикали, не пытаясь скрыть веселья. Я отсалютовал зрителям (в особенности зрительницам) своим кривым клинком, послал несколько воздушных поцелуев и повернулся к ошеломлённому противнику. Тот продолжал мотать головой, пытаясь свести воедино рассорившиеся глаза. Наконец Чаруки сумел сфокусироваться на мне и тотчас оскалился, словно бешеная собака.

— Продолжим? — любезно поинтересовался я, — или вы уже сумели понять, насколько ваше поведение не имеет ничего общего с поведением мужчины и дворянина? В таком случае, я готов выслушать ваши извинения…

— Не дождёшься! — прошипел он и с некоторым трудом поднялся на ноги, — лучше приготовься к смерти!

— Всегда готов, — известил я его, — а вы?

Он зарычал и дёрнул рапиру, едва не обломав остриё. Нет, его упрямство заслуживало достойного вознаграждения, и он был весьма близок к получению награды, в полном объёме.

Одного у него не отнимешь: Нарит был сообразительным парнем. Он уже сообразил, что не сумеет быстро прикончить своего врага и начал знакомый танец, который в прошлый раз окончился гибелью Дроза. Вот только для меня это не имело никакого значения. Самым лучшим было бы сдаться, когда я это предложил. А теперь он мог сколько угодно прыгать по залу или неподвижно стоять, подставляя грудь под удар — результат будет один и тот же.

Если Чаруки надеялся, будто я приму правила его дурацкой игры и начну ответные пляски — он глубоко заблуждался. Силы нужны были мне совершенно для другого, поэтому я стоял на месте, ожидая пока противник прискачет поближе. Стоило придурку приблизиться на нужное расстояние, как я мощным ударом выбил рапиру из его рук. Парень вскрикнул от боли и прижал повреждённую конечность к груди. На его лице выражение боли сменялось испуганным удивлением.

— Подними оружие, — негромко сказал я, — и защищайся.

Очевидно я серьёзно повредил кисть, потому как подобрав рапиру, он взял её в левую руку. Теперь не было никаких танцев и игр в кошки-мышки. Нарит стоял, выставив клинок перед собой и следил за каждым моим движением.

Ну а мне этот фарс уже успел порядком надоесть, поэтому я решил задёргивать занавес и идти получать главный приз. Тщательно изучив тело противника, я выделил на нём точки, попадание в которые приведёт к смерти, но не мгновенной, а медленной и мучительной.

Вот интересно, я часто слышал выражение: посмотреть смерти в глаза; которое используется, для описания опасной ситуации. Однако бывают случаи, когда эту идиому следует понимать буквально. Я улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Нариту. Клянусь, парень тотчас понял, что его ожидает и попятился назад, с выражением дикого ужаса на бледном лице. Он ещё пытался отразить мой удар, но его движения, парализованные смертельным страхом, походили на танец водолаза.

С лёгким хрустом рапира вонзилась в грудь, войдя совсем неглубоко — на мизинец, а то и меньше. Чаруки застонал и пошатнувшись, сделал шаг назад. Я тотчас выдернул оружие, и парень пластом рухнул на землю. На его одежде проступило небольшое тёмное пятно. И всё.

Со всех сторон слышались возгласы удивления. Несколько человек бросились к упавшему, приподнимая ему голову и похлопывая по щекам. Одним из них был человек в странной фиолетовой одежде со множеством глубоких карманов. Насколько я понял — это был врач или кто-то вроде. Он освободил рану и умело наложил повязку, после чего приподнял веко раненого и закончил действия прощупыванием пульса.

Зеваки, столпившиеся вокруг, терпеливо ожидали окончания осмотра, негромко переговариваясь и поглядывая на меня. Я изо всех сил делал вид будто меня тоже интересует состояние подранка. Наконец фиолетовый тип поднялся с колен и протирая измазанные кровью руки, возвестил:

— Могу сообщить хорошие известия: жизнь благородного дворянина вне опасности. Сейчас он без сознания, но рана неглубока и неопасна. Сама судьба направила руку нашего гостя и его удар не задел ни единого внутреннего органа.

Пришлось раскланиваться, в ответ на восторженные вопли зрителей, изображая крайнюю степень благородства. Впрочем, среди восхищённых лиц я заметил несколько откровенно перепуганных. Однако все эти болваны и радостные, и напуганные, не могли знать одного маленького секрета, известного мне, да ещё, пожалуй, Илье, стоящему около поверженного Нарита. Он сумрачно изучил распростёртое тело, а потом угрюмо уставился на меня — стало быть заметил эту небольшую хитрость. Я улыбнулся и развёл руками: дескать, что сделано — то сделано. Моя маленькая тайна заключалась в том, что клинок действительно не задел ни единого важного органа и тем не менее, рана была смертельной. Очень скоро Чаруки очухается и у него начнётся жуткий кашель, сопровождающийся судорогами и конвульсиями. Так будет продолжаться достаточно долго, после чего раненого парализует. А там уже и смерть недалеко.

Но всё это — дело ближайшего будущего, а сейчас я принимал поздравления и прочие знаки восхищения, в виде множества записочек от дам, самого разного калибра. Купаться в лучах славы можно бесконечно, но у меня были другие дела и не стоило оттягивать их исполнение. Поэтому я начал мало-помалу пропихиваться сквозь возбуждённую толпу, а это оказалось не таким уж простым занятием. В основном из-за отправительниц посланий, наполнивших мои ладони. Каждая норовила шепнуть пару слов на ухо, потереться бюстом и непременно коснуться пальчиками.

Короче, когда я сумел вырваться наружу, то благоухал словно парфюмерная лавка и был натёрт до блеска, как медный котелок. Ускорившись. чтобы за мной никто не увязался, я вывалился в бальный зал.

— Не понял, — пробормотал я, ощущая себя обманутым болваном.

Силии здесь не было и в помине. Ну и на кой чёрт, спрашивается, я затевал весь это сыр-бор и дырявил вполне приличную шкурку?

— Господин. — прошелестел неуверенный голос, — я здесь.

Я обернулся и увидел крохотную девушку, прижавшуюся спиной к стене. С неё можно было запросто писать портрет самой скромности — руки, сцепленные в замок, прижаты к животу, плечи опущены, а голова наклонена. Серая одежда, пошитая мешком не могла скрыть приятных округлостей, а отсутствие косметики вовсе не портило приятные черты лица. Но в общем и целом она выглядела, как служанка, каковой очевидно и являлась.

Обратив на себя внимание, девушка засеменила ко мне и смущённо опустив глаза, пробормотала:

— Госпожа велела передать вам, господин, она ожидает вас в своих покоях. Госпожа велела привести вас, господин, к ней.

— Ну хорошо, веди.

Вот так номер! Выходит, Силия была настолько уверена в моей победе? Или она решила ожидать ЛЮБОГО победителя? Неужели девушка оказалась настолько прагматичной стервой? Быть того не может! Ещё никогда я не ошибался в людях…До такой степени. И вообще, Симон — не в счёт.

— Похоже, госпожа знала о результатах дуэли? — небрежно бросил я, ныряя вслед за служанкой в узкий проход за троном князя.

— Госпожа наблюдала за поединком через щёлочку в двери, — пояснила девушка и отперла ключом крохотную дверцу, которую я принял за истертый гобелен, — после того, как ваш противник упал, госпожа приказала мне ожидать вас и ушла в свои покои. Уж слишком она переволновалась, у неё и мигрень началась от волнения.

Значит мои сомнения оказались напрасны. Птичка сидит в клетке и ждёт птицелова.

Во время движения постоянно приходилось нагибаться — чёртовы коридорчики оказались рассчитаны на карликов. Кроме того, здесь явно экономили на светильниках: мы шли в сером сумраке и я, время от времени, натыкался на служанку, вынуждая её вздрагивать. Коридор вывел нас в странный восьмигранный зал, в каждой стене которого было ровно по одной двери. Окна отсутствовали, но в прозрачном потолке медленно проплывали закатные облака.

Служанка уверенно нырнула в одну из дверей, и я устремился за ней, пытаясь не потерять проводника в этом небесном лабиринте. Ещё несколько крысиных нор мы преодолели почти бегом, не встретив ни единой живой души. Похоже этими переходами пользовались очень редко и с вполне определённой целью. Лишний раз я убедился в этом, когда мы вывалились в небольшое помещение, украшенное роскошной шкурой, неизвестного мне животного. Голубой мех серебрился от стены до стены, скрываясь лишь под маленьким, но чертовски уютным диванчиком. Беспорядочно разбросанные подушки позволяли подозревать предмет мебели в частом использовании, а неяркое освещение четырёх изящных светильников намекало, как именно нужно им пользоваться. Кроме той двери, через которую мы вошли, здесь была ещё одна, запертая на засов. Служанка быстрым шагом направилась к ней, положив руки на засов.

— Стой, — негромко сказал я и она замерла, не оборачиваясь, — подойди ко мне.

Девушка отпустила засов и повернулась, но осталась на месте. Ну и ладно, поступим, как Магомет Я подошёл ближе и обнаружил: всё небольшое тело служанки сотрясает мелкая дрожь. Кроме того, убедился в том, что заметил ещё в бальном зале. Один маленький штрих. Я освободил чёрные волосы, собранные в уродливый хвост, и они водопадом рассыпались по округлым плечам. Нет — служанка не уступала в красоте своей госпоже, почему и ходила в дерьмовой одежде, без всяких украшений. Дабы не затмевать.

— И как же тебя зовут? — поинтересовался я, положив руки ей на плечи, пытаясь успокоить нервную дрожь, — думаю у тебя должно быть прекрасное имя. Под стать твоей красоте.

— Это неправда! — пискнула она, испуганно вскинув взгляд и замерла, — это госпожа красивая…

Последнюю фразу она говорила еле слышно, не отрывая своих изумрудных глаз от меня. Грудь её тяжело вздымалась под серой тканью уродливого платья, а руки беспокойно поднимались и опускались. Пришлось взять их и положить себе на плечи.

— Так всё-таки, — я наклонился к её лицу, — как твоё имя, красавица?

— Меня зовут Сариа, господин. — зелёные глаза покрылись влажной пеленой, — госпожа…Госпожа приказала…Как можно быстрее…

— Думаю, госпожа не рассердится, — я начал опускать платье с её плеч, — если ей придётся немного подождать. Совсем немного…

Губы служанки оказались столь же приятны на вкус, как и губы её хозяйки. Кроме того, она не стала мычать, ощутив мой язык у себя во рту. А потом остатки сдержанности покинули это скромное создание, и я ощутил себя садовником, открывающим бутон распускающейся розы. В общем, пришлось слегка задержаться.

Прошло достаточно много времени, прежде чем я отодвинул засов и оказался в коридорчике, драпированном тёмной бархатистой тканью. Странно, но он оканчивался тупиком, где я обнаружил только небольшой золотистый шнурок, свисающий со стены. Пожав плечами, я дёрнул за верёвочку, размышляя, не подаю ли сигнал злому серому волку.

Где-то за стеной, глухо звякнуло и потайная дверца, которую я не заметил, распахнулась, издав приятный звон. А за дверью…Нет — это был не серый волк, а кое-кто намного лучше.

Силия укоризненно смотрела на меня, поправляя копну волос, уложенных в изящном беспорядке. Она успела сменить платье на длинный, до пола, халат, который будучи непрозрачным, странным образом открывал всё то, что был обязан скрывать. Да я и прежде не сомневался: жители Силверстоуна далеко не пуритане. Тем лучше, для всех.

— Ну где же ты был так долго? — Силия изогнулась и тусклый свет обрисовал все её округлости, — я же сказала этой бестолковой, чтобы она поторопилась. Впрочем, девица слегка глуповата, поэтому легко могла напутать.

Я прижал палец к её губам, вынудив замолчать и сделал шаг вперёд. Девушка инстинктивно подалась назад, но я остановил её положив руку на талию. Силия стояла, слегка отстранившись и на её губах блуждала загадочная улыбка. Я знал наилучший способ разрешить секрет этой усмешки. Это был лёгкий поцелуй — нечто, подобное аперитиву — ни к чему не обязывающее прикосновение губ. Закрыв глаза, девушка пробормотала:

— Ты сошёл с ума и хочешь свести меня? Давай закроем двери: сам знаешь, для чего служит этот коридорчик. Ещё не хватало давать слугам повод к сплетням, уверена, после сегодняшнего дня их и так будет предостаточно.

— Жалеешь? — поинтересовался я, отпустив Гладь из объятий.

— Нисколько, — она тихо рассмеялась и коснулась ладонью маленького пейзажика на стене, — мне всё равно, какие сплетни они станут распускать, главное — ты со мной.

Дверь зазвенев, стала на место, отрезав нас от посторонних глаз и сплетен, на которые нам было плевать. Теперь мы оказались один на один и я немедленно перешёл от аперитива к более крепким напиткам. После этого поцелуя девушка покачнулась, а глаза её помутнели, будто она в самом деле отхлебнула алкоголь. Её рука, в поисках опоры, скользнула по мне и я придержал изогнувшееся тело, рассматривая, как колышутся под тонким халатом тяжёлые груди. Их стоячие соски чертили в полупрозрачной ткани две бороздки, словно плавники рыб, разрезающие спокойную гладь океана.

Силия смотрела мне в глаза, склонив голову, позволив распущенным волосам касаться пола, устланного невероятно косматой шкурой. Свободной рукой я провёл по изгибу бедра, неторопливо прошёлся ладонью по слегка выпуклому животику и начал медленное восхождение туда, где два высоких холма распирали податливую ткань. Около цели узкая ладошка остановила моё наступление, а девушка лукаво усмехнулась мне сквозь занавесь волос, упавших ей на глаза:

— Ты такой нетерпеливый, — укорила она меня, — неужели ты не желаешь оценить убранство моего будуара?

— Единственная вещь, которая, по-настоящему, интересует меня, это — твоя красота, — признался я, касаясь губами тонкой жилки на её шее, — но я готов сделать всё, лишь бы доставить тебе удовольствие.

Продолжая держать руку на талии девушки (ну может быть чуть-чуть ниже) я проследовал за ней через анфиладу комнат, почти не отличавшихся одна от другой. Одни и те же зальчики, устланные разноцветными коврами, уставленные мягкой мебелью и низенькими столиками, предназначенными то ли для каких-то игр, то ли для чего-то ещё. Огромные окна, пропускающие последние лучи заката и мириады мягких игрушек повсюду. Тем не менее приходилось непрерывно восхищаться обстановкой и изысканным вкусом хозяйки всего этого аристократического бардака.

А вот что поистине произвело на меня впечатлении, так это собственно спальная комната. Окон здесь не было вовсе, а помещение выдержано строго в тёмных тонах, с преобладающим чёрным цветом. Светильники, едва разгоняющие тягучий сумрак, тусклыми светляками проступали сквозь ворс густого ковра, устилающего пол. Стены и потолок оказались зеркальными, и я мог наблюдать два, едва освещённых призрака, прижавшихся друг к другу.

Но более всего поражала исполинская кровать, занимающая львиную долю всей комнаты. Ложе слегка выступало из ковра, покрывавшего пол, откровенно провоцируя на рискованные эксперименты, где можно было творить любые глупости, не опасаясь падения с большой высоты. Покрывало, устилающее кровать, по цвету и виду, больше всего напоминало небольшое плотное облако.

Всё это вызывало желание немедленно испытать инвентарь в деле, и я рассматривал спальное великолепие, с трудом скрывая нетерпение. Видимо нечто эдакое отразилось на моём лице и Силия улыбнувшись, чмокнула меня в нос, слегка потянув за неприметный шнурок. Плотная занавесь немедленно отрезала нас от последних лучей заката, проникающих из соседней комнаты. Мы оказались в полной тишине и сером сумраке, против которого были бессильны напольные светильники. Я слышал только тяжёлое дыхание, стоящей передо мной девушки и видел лишь её нечёткий силуэт.

— Ну и? — едва слышно произнесла она. — где твоя смелость? Ты так и будешь стоять без движения?

Она, вроде бы, не делала никаких движений, но её халат, с лёгким шелестом соскользнул с плеч и послушно лёг к ногам. Теперь девушка оказалась абсолютно обнажена и её нагое тело слабо отсвечивало в темноте. Я, с удовольствием оценил точёные ноги, плавно переходящие в крутые бёдра и делающие головокружительный изгиб в районе талии. Ещё выше приятно волновала грудь идеальной формы, соски которой определённо намеревались пронзить мрак помещения. Вся эта красота обрамлялась водопадом волос.

О нет, никто не собирался стоять без движения! Я шагнул к девушке и опустившись на колени, обнял её ноги, прикоснувшись губами к внутренней части бёдер. Силия слегка напряглась издав какой-то неопределённый звук. Я продолжил движение губами вверх и усиливающийся трепет девушки подсказал, что я нахожусь на верном пути. Тонкие пальцы опустились на мою голову и запутались в волосах. Не прерываясь ни на секунду, я продолжал поцелуи, лаская пальцами ноги, ягодицы и спину партнёрши. Когда мои губы добрались до тяжело вздымающейся груди, Силия дрожала, словно лист на ветру, а из её губ доносились хриплые вздохи.

Время пришло. Я взял девушку на руки и неслышно ступая по коврам, отнёс в кровать, где она утонула, будто погрузилась в настоящее облако. Склонившись над красавицей, я поцеловал её в губы. На этот раз не было никаких ограничений и наши языки смогли, как следует изучить друг друга. Изогнувшись дугой, Силия обняла меня руками и на её лице отразилось недоумение. Она даже открыла глаза, дабы убедиться в том, что ощущения её не обманывают.

— Но, — пробормотала она, возбуждённо сверкая глазами, — когда ты успел раздеться?

— Не думаешь же ты, будто милые фокусы с раздеванием доступны только вам? — усмехнулся я продолжая её ласкать, — или я больше нравился тебе одетым?

— Ты великолепен, — прошептала она, поглаживая мою спину, — продолжай, прошу тебя.

Я покусывал за шею, ощущая тонкую до прозрачности, кожу, покрытую мелкими пупырышками. Не останавливаясь, я занял место на кровати, почувствовав, какая она невероятно мягкая и воздушная. Но это отметила ничтожная рациональная часть, в то время, как всё остальное было поглощено изучением молодого упругого тела, содрогающегося подо мной. Я блуждал по нему вверх и вниз, вынуждая Силию издавать неразборчивые возгласы наслаждения. Она дрожала так, словно её одолел приступ лихорадки, а голова подёргивалась, то и дело поднимаясь, чтобы девушка могла впиться своими губами в мои.

— Я больше не выдержу! — простонала Силия, — я хочу тебя! Ты как демон! Демон…

Мы соединились в крепком объятии и её ноги охватили меня, будто я угодил в невероятный капкан. После этого разум окончательно покинул мою голову оставив там пламя и ураганный ветер.

Чёрт, связи с кошками — это конечно хорошо, но привыкнув трахаться с ними, достаточно трудно переключаться на что-либо иное. Поэтому я совершенно обезумел, ощущая только волны удовольствия и неистовые крики Силии, бьющейся подо мной. Она то просила пощадить её, то требовала продолжать и через некоторое время я вообще перестал обращать внимание на эти просьбы.

А потом была кульминация. Бешеная волна энергии поглотила меня, и я купался в ней, словно погружённый в огненное озеро. Эта купель питала мои жизненные силы, поднимала ввысь, наделяла крыльями. И это было неимоверное, растянутое до бесконечности мгновение, которое, начавшись, забыло завершиться.

Но, к сожалению, всё заканчивается, закончилась и пережитая вечность. Я лежал на кровати и остатки райского наслаждения продолжали гулять по телу, отзываясь приятной истомой. Хотелось вцепится когтями в воздушное покрывало и драть его на части, превращая в мелкие лоскуты.

Если до этого я испытывал райское удовольствие, то изгнание из рая оказалось не менее жестоким, чем у Адама. Боль родилась глубоко внутри и очень быстро переросла из глухого спазма в острую резь, вынудив меня скрючиться в позе зародыша. Я и сам не заметил, как волна страдания смела тело с кровати на пол. Мне было всё равно — боль переполняла до краёв, как будто во вселенной не осталось больше ничего, кроме этой клокочущей огненной бездны.

В животе начала рождаться сверхновая, выжигая несчастные внутренности, превращая их в пепел и пыль; кожа, пробитая безжалостными лучами, чернела, обугливаясь и отваливалась от хрустящих костей. Остался только мозг, пульсирующий в беспредельном океане хаоса, в поисках ничтожной частицы пространства, свободной от боли. Но такой не было…

В редкие моменты, когда сознание возвращалось, я с удивлением констатировал, что тело цело и невредимо, а я всё ещё жив. Мало того, некие неведомые инстинкты вынуждали меня ползти по полу, прочь из спальни. Все комнаты, которые мы прежде проходили с Силией, мелькали перед затуманенными глазами, как тень кошмарного сновидения. Я даже не мог ручаться, вижу ли их на самом деле, или брежу, лёжа около кровати.

Минула ещё одна вечность, и я пришёл в себя посреди какого-то коридора, стены которого были увешаны старинными портретами. Люди на них перешёптывались и уходили, скрываясь в тумане. Лица их казались знакомыми, но я не мог вспомнить ни одного. Я попытался встать и только теперь моё измученное нутро исторгнуло наружу всю ту мерзость, которую я запихнул в него во время торжественного обеда. После того, как спазмы перестали рвать внутренности на части, я полностью обессилел и рухнул на пол, едва не угодив лицом в омерзительную лужу.

К счастью — это было всё, и я лежал на полу, ощущая себя лёгким облаком, безмятежно плывущим по небу. Боль полностью оставила тело, так что я мог спокойно размышлять об её истоках и величине. Я знал, какие меня ожидают неприятности, но не предполагал, насколько плохо всё окажется в этот раз. Мало того, с каждым разом дела обстояли всё хуже и хуже. Следовало сделать определённые выводы.

Пока я лёгким облаком плыл по небу, размышляя о своей судьбе, уши уловили посторонний звук, нарушивший прежнюю тишину. Звук шагов. Кто-то медленно, но уверенно шагал в мою сторону. Великолепно понимая, насколько нелепо и беззащитно выгляжу, я тем не менее, ничего не мог изменить. Тело напрочь отказывалось слушаться приказов и единственное, что я смог сделать — слегка повернуть голову.

Как я и думал. Ольга неторопливо приблизилась и стала надо мной, широко расставив ноги. С кривой ухмылкой она рассматривала моё беспомощное тело и кое что ещё, беспомощное, в данный момент. Кошка успела сменить одежду на охотничий наряд. Высокие сапоги с ботфортами облегали длинные стройные ноги, закрывая их до середины бедра. Крошечные шорты кое-кто, пуритански настроенный, вполне мог назвать трусиками, если бы не переливающийся поясок, поддерживающий их. Тонкая полоска топика только и годилась для подчёркивания размеров того, что должна была скрывать.

— Мальчику плохо, — сочувственно цокнула Ольга языком, но в её голосе слышалось всё, кроме сочувствия, — наш мальчик так страдал, так страдал…А теперь вот отдыхает, после тяжёлой болезни.

Сохраняя издевательски-сочувствующую мину на лице она, изо всех сил, ударила меня носком сапога в живот, вынудив, от души, приложиться спиной о стену. Когда я обрушился на пол, Ольга подошла ближе и наступила подошвой сапога на моё горло. Я захрипел под аккомпанемент торжествующего хохота.

— А ты как думал, одному тебе плохо? — оскалилась кошка, — Ублюдок, ты нас всех вынудил пройти через этот ад! И всё потому что у тебя свербело поиграть в свою дурацкую игру!

Она сняла сапог с горла и схватила меня за волосы, потянув к своему лицу. Это была маска взбесившейся фурии, глаза, которой горели адским огнём.

— Знаешь, какая штука, — прошептала она, — мне ведь глубоко наплевать на то, как извивались червяками Илья и Галя. Ты виноват в том, что мне было плохо! МНЕ! БЫЛО! ПЛОХО!

С каждым словом она била меня головой о стену, причём сил абсолютно не жалела. Ещё немного, и стена могла не выдержать, она даже начала хрустеть. Или это хрустел мой череп? Внезапно Ольга ослабила хватку и негромко рассмеялась.

— А впрочем — это было даже забавно, — хихикала она, — всё началось, когда я трахалась с Черичем. Меня вывернуло прямо на его удивлённую физиономию. Готова поклясться, такое с ним ещё никто не делал.

Продолжая смеяться, она ещё раз пнула меня, но уже не так сильно, как в начале, потом наклонилась и лизнула в щёку.

— Считай это залогом нашего будущего примирения, — дружелюбно промурлыкала она, — но я всё-таки удалюсь, пока к тебе не вернулись силы. Видишь ли, твоя манера мириться уж больно, как бы это сказать, жестковата, для меня, — она помолчала и вдруг задумчиво пробормотала, — а знаешь, я даже благодарна тебе за это небольшое приключение. Думаю, мучения тела как-то перечёркивают воспоминания о… Ладно, увидимся.

Её язык вновь принёс залог будущего примирения: на этот раз она лизнула меня в губы. После этого Ольга, мурлыча какую-то песенку удалилась, покачивая крутыми бёдрами. Я попытался приподняться, но не смог: ноги и руки словно наполнились ватой. Ха! Львица думает, будто мои действия имели какой-то смысл или подтекст? Тогда я и сам не подозревал об этом. Мне, конечно жаль, что так получилось, но это не отменяло одного непреложного факта: если бы я сумел сейчас добраться до неё, стерве бы пришёл конец. А потом…Нет — Ольга действительно была очень умной кошкой. Даже чересчур.

Я сделал ещё одну попытку встать и на этот раз у меня получилось. Мало того, стоило подняться на ноги и силы скачком вернулись в тело, заставив ощущать себя по настоящему живым. Внезапно я усмехнулся, вспомнив рассказанное Ольгой. Действительно, забавно было бы увидеть физиономию Черича в тот момент.

Ухмыляясь, я сделал несколько шагов и нос к носу столкнулся с Ильёй, который ошалело посмотрел на меня. Забавно: я едва не заблудился в этом лабиринте, даже следуя за служанкой, а мои товарищи шастают взад-вперёд, словно на стенах висят указатели.

— Что новенького? — как ни в чём не бывало, поинтересовался я.

— Я знаю, откуда город получает энергию, — выпалил Илья, несколько оторопев от моего вопроса, — постой…

— Потом, потом, — махнул я рукой, — объясни, откуда?

— Механизмы, на вершине этой башни, — видимо я окончательно ошарашил его, — помнишь те лучи, которые мы видели? Механизмы берут энергию из мира демонов и фильтруют её, чтобы демоны не смогли проникнуть в город.

— Ценная информация, — я задумался, в чём же состоит её ценность, — видимо пришло время заняться научными изысканиями.

Я попытался пройти мимо Ильи, но он уже успел очухаться и схватил меня за плечо.

— Стой! — прошипел он, — что ты сделал с ней? Отвечай, ублюдок! Я же тебя предупреждал!

Илье просто не повезло: злость, предназначавшаяся для Ольги, выплеснулась не по адресу. Я ухватил его руку и швырнул прочь, заставив парня мешком прокатиться по полу. Товарищ попытался вскочить, но я одним прыжком оказался около него и вцепившись в горло, поднял над землёй.

— Ты меня предупреждал?! — я почти кричал, — теперь послушай одну умную вещь: ты совершенно напрасно ломал копья — та, за которую ты рвал задницу, потому как определённая группа гормонов взяла верх над другой группой, не стоит и волоса на твоей голове. Когда я убивал её любимого, она торопилась в спальню, ожидая там его убийцу. А чуть позже, когда Чаруки подыхал, извиваясь от боли, она тоже извивалась, но совсем по другой причине. Она всё ещё там, — я указал свободной рукой на дверь, — думаю она будет не против продолжения банкета. Подумаешь — ещё один партнёр! Потрахается и с тобой.

Я отпустил Илью и кот медленно сполз по стене, тоскливо глядя на меня. Он был раздавлен и даже не пытался оказать сопротивление, а я продолжал вколачивать гвозди в гроб его неудавшейся любви.

— Проснись! Пойми, наконец, кто ты такой и что должен делать. Бери пример с кошек, в конце концов. Они циничны и похотливы, но по-своему, честны перед собой. А ведь даже твоя Вилена, которой ты меня попрекаешь до сих пор, постоянно изменяла тебе со мной. Согласен, не совсем по своей вине, но факта это не отменяет.

— Я. Просто. Пытался. Остаться. Прежним, — Илья выталкивал из себя слова так, словно каждое весило по меньшей мере тонну.

— Глупо: сам знаешь это — невозможно, — я с некоторым сочувствием посмотрел на него, — да и какой в этом смысл? В мире нет ничего неизменного, так на кой тебе то это нужно?

Я похлопал его по плечу и пошёл прочь.

— Стой, — почти просипел Илья и я замер, не оборачиваясь, — скажи, пожалуйста: когда ты убил Ольгиного волка, как ты поступил со своими волчицами? Тоже прикончил?

Я помолчал, постукивая пальцами по стене. Воспоминания, которые никак не желали выцветать. Сияющее кольцо в ночи и жалобный плач, навсегда растворяющийся в неизвестности.

— Зачем тебе это? — глухо спросил я.

— Пытаюсь понять, зачем ты тогда так поступил. Если бы ты не разлучил Ольгу с её волком, она бы не превратилась в бездушную суку.

— Если бы я не убил его, Оля ушла бы из прайда. Насовсем. А я не могу позволить себе потерять кого-либо из вас. Сохранность нашей маленькой общины — прежде всего и нет приоритетов выше. Ради неё я готов пожертвовать любыми интересами, в том числе и своими.

— Понятно, — Илья помолчал, — это многое меняет. Похоже, я был несколько не прав. Прости, я постараюсь измениться.

— Хорошо. Увидишь Ольгу — дай ей в челюсть.

После этого я покинул изрядно надоевший коридорчик, с которым успел связать столько неприятнейших воспоминаний. Неторопливо прогуливаясь по крохотным комнаткам и огромным залам я несколько неожиданно для самого себя, оказался в знакомых местах. Начав ориентироваться в пространстве, я не преминул заглянуть в пиршественный зал. Он оказался совершенно пуст, видимо по причине позднего времени. Только оглушительный храп какого-то забытого толстяка, развалившегося на диване, нарушал абсолютную тишину.

Я не удержался и подошёл к огромному окну, демонстрирующему панораму ночного Силверстоуна. Картина впечатляла. В особенности контрастом между тёмной, без единого просвета, землёй и ярко освещённым городом, плывущим над ней. Казалось мы летим в океане первозданного мрака, готового поглотить нас в любой момент.

А город выглядел изумительно. Он переливался мерцающими огнями, как будто неведомый шутник запустил праздничное украшение в небеса. Башни дворян горели ослепительным холодным светом, напоминая исполинские сталагмиты, а огоньки в домах простолюдинов посверкивали у их подножия светлячками, пришедшими полюбоваться на королевское великолепие хозяев. Чёрт! Я загнал своего внутреннего поэта поглубже, со всеми его эпитетами и сравнениями и поднял глаза к небу.

Пятно в ночных небесах, откуда тянулись энергетические нити, сейчас напоминало догоревший костёр, в глубине которого продолжают тлеть упрямые уголья. С другой стороны, всё это походило на полуприкрытый вход в преисподнюю. А если подумать, то и не просто походило.

Направляясь к выходу, я задумался о легионах демонов, ожидающих своего часа, упакованные в энергетических струнах. Как же они должны были ненавидеть жалких людишек, которые заставляют их служить им. Стоит кому-то ошибиться, допустить малейшую оплошность и чудовища ринутся на спящих жителей Силверстоуна.

Свет в коридорах горел едва ли вполсилы, поэтому к подъемнику я пробирался в полумраке, с трудом припоминая проделанный прежде путь.

Стоило углубиться в паутину сумрачных переходов и мне тотчас почудилось некое смутное оживление позади. Я слышал крадущиеся шаги за спиной и оглянувшись, успел увидеть неясные силуэты, сразу же скрывшиеся в тени. Потом донеслось металлическое позвякивание. Кто-то преследовал меня, причём намерения этого кого-то были явно недобрыми, иначе на кой чёрт ему прятаться? И этот кто-то определённо был не один.

Всё это скорее веселило. Приключения! Тёмные фигуры за спиной, замышляющие кровавое злодейство! И беспомощный путник, не подозревающий о зловещей опасности. Я действительно продолжил путь, сделав вид, будто ничего не заметил. Это придало преследователям уверенности. Шаги стали быстрее и увереннее, а бросив взгляд через плечо, я заметил, как тёмные силуэты заметно приблизились. Кроме того, я успел увидеть блеск металла. Хм. Так могла бы выглядеть рапира, которую собираются вонзить в беспечную и беззащитную спину.

Допустить это? И вынудить благородных людей всю оставшуюся жизнь страдать от угрызений совести? Этого нельзя было допустить! Я прибавил шаг и преодолел следующий коридорчик в несколько прыжков. Впереди мелькнули двери подъёмника, а за спиной послышался громкий топот. Преследовали, совершенно не скрываясь, пытались настигнуть жертву и свершить своё чёрное дело. На ходу они обменивались коротким репликами, прояснившими всю картину.

Стало быть, Чаруки отбросил копыта, и его прихлебатели решили восстановить справедливость. То есть выпустить кишки обидчику. При этом никого не смущало то, как они собирались это сделать: напасть на меня группой и со спины. Действительно — пустяки какие, никто ведь не узнает, как было дело. Дворяне, мать их…Интересно, как они сумели так быстро сесть мне на хвост? Видимо, здесь имеется система наблюдения. Спросить про это у моих преследователей? Похоже, они не склонны к беседе. Тогда — в следующий раз.

Двери подъёмника разъехались, и я проворно нырнул внутрь, уже знакомой мне, коробки. Повернувшись к выходу, я смог отчётливо разглядеть своих обидчиков, замерших на противоположном конце коридорчика. Всего пятеро. А одеты в полном соответствии со всеми штампами зловещих заговоров: каждый замотан в чёрный плащ, а физиономия спрятана под непроницаемой маской. Все держали длинные кинжалы. Куда мне столько?

Злодеи смотрели на меня, а я на них. Потом один, громким и зловещим шёпотом проскрипел:

— Он уходит!

Хм…Я и рад был бы уйти, точнее уехать, если бы знал, как это делается. В чёртовой коробке не было ничего, хотя бы отдалённо напоминающего механизм управления. Не мыслями же эта зараза управляется!

Сообразив, что произошла какая-то заминка, убийцы опомнились и начали, крадучись, перемещаться в направлении лифта. Кинжалы они, зачем-то спрятали за спины. Видимо, пытались не спугнуть. Так, наш проводник стоял в этом углу. Внимательно оглядимся. Две металлические пластины, вмонтированные в пол. Поскольку ничего другого не оставалось, я нажал ногой на одну из них.

Получилось. Дверь начала закрываться и сквозь уменьшающуюся щель, я увидел заговорщиков, бегущих к подъёмнику. Лица злодеев выражали самое настоящее отчаяние. Надо же — горе какое; не сумели продырявить ближнего своего! Один из них, с громким воплем, ударил клинком, угодив между створок закрывающейся двери. Лязгнув, лезвие обломалось и упало к моим ногам.

Интересно, пластина на которую я нажал, служит для подъёма или спуска? Ощутив, как внутренности устремились к пяткам, я сообразил, что угадал и в этот раз. Идиотская система! Как я узнаю, когда будет нужный мне уровень?

Впрочем, подъём продолжался недолго; пластина мягко, но решительно выпихнула мою ногу, а двери открылись, намекая на то, как неплохо был бы прогуляться. Из проёма хлынул ослепительный свет, словно я вышел посреди полдня. Ну ладно, следует разобраться, куда именно меня занесло и есть ли здесь какая-нибудь вещь, стоящая моего внимания.

Одно я мог сказать сразу — помещение, куда доставил меня подъёмник, имело поистине исполинские размеры, или создавало такое впечатление. Свет шёл со всех сторон, так что выделить какой-то конкретный источник ослепительного сияния я не мог. В слепящем свечении угадывались очертания каких-то циклопических аппаратов, издающих монотонный гул. Ряды загадочных механизмов уходили куда-то в пылающую бесконечность, к невидимым стенам помещения, если они, конечно, имелись.

На фоне исполинских машин совершенно терялись крохотные фигурки людей. Я не сразу заметил человечков в доспехах, сидящих одной компактной группой. Рядом с ними, сложенные пирамидой, стояли необычные массивные арбалеты, снаряжённые короткими толстыми болтами. Хозяева оружия сидели на лавках, вокруг овального столика и сосредоточенно передвигали разноцветные шарики внутри прозрачного куба. Казалось, это занятие полностью поглотило их внимание, и они попросту не заметили моего появления. Но нет, один из стражей оторвался от хитроумного приспособления и посмотрел на меня. Никакого интереса моя скромная персона у него не вызвала. Скользнув взглядом, словно я был пустым местом, он что-то пробормотал, но так тихо, чтобы я не услышал. Остальные глянули в мою сторону и рассмеялись, стало быть шутка касалась именно гостя. После этого игроки вернулись к своему занятию.

Из всего этого эпизода я сделал вывод: охрана не имела целью проверять документы или как-то реагировать на тех, кто прибывал на подъёмнике. Воспользуемся предоставленной свободой.

Так и сделал. Неторопливо шагая между огромными аппаратами, я рассматривал, как по ним скачут голубые искры, напоминающие огни святого Эльма. Иногда искорки достигали размеров молнии и с оглушительным треском ветвились между полупрозрачных вращающихся сфер.

Всё это было несомненно прекрасно и загадочно, но блуждая между всеми этими змеевиками, кружащимися тарелками и прочими ёлочными игрушками, я ощутил приступ скуки. К счастью он не продлился слишком долго. Проход между двумя клокочущими колбами вывел меня на крохотную площадку, где я обнаружил стеклянный колпак. Внутри купола, в огромном кресле, располагался некто с длинной седой бородой и такими же длинными белыми волосами. В руках неизвестный сжимал небольшую чёрную коробку и что-то сосредоточенно в ней подкручивал и нажимал.

Обойдя купол, я обнаружил дверь, куда немедленно и вошёл. Старикан издал громкий писк и едва не выронил коробку.

— Эй, эй. Спокойно, — я постарался говорить, как можно дружелюбнее, пытаясь не испугать седобородого. А то ещё сердечко прихватит, — я просто пришёл побеседовать.

Некоторое время старик изучающее разглядывал меня, прищурив один глаз. Не знаю, что он хотел увидеть, но видимо осмотр его удовлетворил. Кивнув головой, дедуган заговорил неожиданно глубоким и сильным басом:

— Беседа подразумевает предварительное знакомство с собеседником. Моё имя Чадр Навит. Хм-м, хоть я и стар — пожалуй старше всех в этом городе, но память ещё не подводила меня. До сего дня я думал, будто знаю всех жителей Силверстоуна в лицо. Однако ваше мне незнакомо.

— Я прибыл лишь сегодня, — поторопился я с пояснением, чтобы его недоумение не превратилось в недоверие, — специальная миссия из Калверстоуна. Особое послание для князя.

Навит покивал головой, напоминая старого, битого жизнью, козла. В подтверждение сходства, старик взблеял и отвлёкся от разговора, вновь занявшись своей коробкой.

— Только чужаки сюда и заходят, — с внезапной горечью пробормотал он, не поднимая головы, — местных дворянчиков наверх и палкой не загнать. Ещё бы! Скукота какая, ни тебе балов с танцами, ни тебе кровопускания на дуэли. А невдомёк им, не будь меня не было бы никаких развлечений. Никто не хочет изучать принципы управления, а я-то — не вечен! Что будет, когда я умру?

— Каа, совсем нет замены? — с участием поинтересовался я, — но ведь это может скверно закончиться, насколько я понимаю.

Старик казался полностью погружённым в своё занятие: поворачивал рукоятки, щёлкал клавишами, я даже не был уверен, слышал ли он мою последнюю фразу. Так дело не пойдёт. Если он будет меня игнорировать, я потрясу его за длинную бороду. Впрочем, радикальных мер не потребовалось: подняв голову Чадр, сверкнул глазами.

— Скверно? — переспросил он, — нет, верное слово — катастрофа! — из его рта полетели хлопья слюны, — намного, намного хуже. Силверстоун погибнет, а вслед за ним сгинет и второй город, ведь демоны, вырвавшиеся на свободу, найдут способ преодолеть вашу защиту. Цивилизация погибнет навеки!

— Ужас какой, — мне хотелось зевнуть, — надо же предупредить князя, — открыть ему глаза, пусть узнает об опасности.

Старик опять склонился над приспособлением, глухо бормоча себе под нос. На этот раз разговор прервался надолго, а я заметил, как гул за стенами купола начал стихать. Это несомненно было связано с манипуляциями Навита. Значит штуковина в его руках являлась пультом управления машинами.

— Всё он знает! — внезапно каркнул Навит и язвительно продолжил, — однако он говорит, будто не в его силах вынудить благородного человека заниматься столь низменной работой, если у него не лежит к этому душа. Какая жалость, мой Речед погиб так рано и даже внуков мне не оставил!

По его щеке пробежала мутная слеза, отыскала путь в густой сетке морщин и исчезла в обширных зарослях косматой бороды. Старик даже не заметил этого проявления собственной сентиментальности, погрузившись в управление коробкой. На мой взгляд Чадр вполне созрел для того, чтобы выложить информацию, интересующую меня. Я всегда был мастером сочувственных и проникновенных мин, поэтому скорчить очереднуюоказалось делом пустяшным.

— Действительно, очень жаль. Такая потеря! — я покачал головой, — однако не может ли случиться вторжение демонов даже сейчас, когда вы управляете машинами? — в моём голосе звучала плохо скрываемая тревога, — не пытаюсь поставить под сомнение ваше мастерство, но знаете — всякое бывает…

— Это невозможно! — старый пердун гордо вскинул голову и выпятил узкую грудь, — я сам придумал систему и разбираюсь в ней лучше кого бы то ни было. Специальный фильтр делит поток энергии на отдельные пакеты, каждый из которых отличается от остальных по размеру. Именно это не даёт демонам собираться в единое целое.

Слюна потекла из уголка старческого рта и Навит машинально стряхнул мерзкую каплю, едва не угодив на мою руку. Ощутив дрожь омерзения, я огромным усилием воли сдержал порыв выругаться во весь голос.

— Значит, ваша машина надёжно защищена от поломок? — поинтересовался я, взяв себя в руки, — или скажем от постороннего нападения? Ну, если бы какой-нибудь сумасшедший решил её сломать.

Похоже я немного перегнул палку. Не знаю, какие тараканы бегали по иссохшим извилинам в голове Навита, но сейчас они вынудили хозяина замолчать. Он подозрительно косился в мою сторону и подёргивал бороду. Чёрт, пытаясь получить интересующий меня ответ, придётся импровизировать. Ну да не привыкать. Словно не заметив подозрительных взглядов, я безмятежно пояснил.

— Думаю — это очень интересное занятие, и я собираюсь посвятить ему себя, как только вернусь в Калверстоун. Он столь же нуждается в защите, как и ваш город, но наша система защиты кажется мне не столь эффективной. Приходится перенимать опыт и вникать во все нюансы.

Похоже я сорвал джек-пот: старика затрясло, и он пару раз хрюкнул от радости, едва не уронив на пол свою коробку. Мутные глазки ещё больше помутнели, от выступивших слёз и Чадр хлюпнул носом.

— Спасибо, спасибо, — пробормотал он, неизвестно к кому обращаясь и потёр кулаком глаза, — мне сразу показалось, будто вы напоминаете моего покойного сына, а теперь я в этом окончательно убедился. Должно быть дух Речеда нашептал вам это желание.

Я едва не врезал старому пердуну ногой под зад, для ускорения процесса получения информации. Впрочем, сырость он разводил не очень долго, профессионализм взял верх над сентиментальностью, и дедуля начал пояснять.

— Машина практически неуязвима — в ней нет движущихся частей, и она не подвержена износу, а от наружного воздействия её защищает прочная оболочка. Броню возможно пробить, но это потребует долгого времени и мощного оружия, а охрана, хоть и поставлена здесь для защиты от демонов, но способна удержать и другого агрессора, — старик хихикнул, — поэтому, единственный способ остановить машину — это просто отключить её. Но, как это сделать, знаю один я. А я ни под какими пытками не расскажу этот секрет! Что бы со мной не делали!

Последнее утверждение вызывало у меня определённые сомнения. По пути к выходу я размышлял над ним и пришёл к выводу, что всё же есть некоторые вещи, которые не выдержит ни один человек.

Охранники прекратили свою непонятную игру и принялись за другую, не менее азартную. Они ссорились, то и дело хватая друг друга за грудки и тыкая кулаки под нос сослуживцам. Естественно все были слишком заняты и не смогли хоть как-то отметить мой уход. Впрочем, на салют я и не рассчитывал. Под оглушительный рёв, перекрывающий даже гул машин, я вошёл в кабину подъёмника. Оставалось сообразить, как же опуститься на нужный этаж.

Ничего не придумав, я наступил на пластину, которую не использовал в прошлый раз, предположив, что она должна отвечать за спуск. Так и вышло. То ли подъёмник запоминал последнюю остановку, то ли просто останавливался на всех уровнях, но я оказался на том же этаже, откуда недавно очень удачно сбежал.

Очень знакомый коридорчик и очень знакомые личности в тёмных плащах. Заговорщики стояли лицом к лицу и негромко переговаривались. Оружие мои преследователи прятать не торопились, в том числе и тот, который сдуру сломал свой кинжал. Похоже парни обсуждали нечто, очень важное и на открытые двери подъёмника никто не обратил никакого внимания. Я поддел носком сапога кусок обломанного кинжала и пнул его, в направлении заговорщиков, заставив со звоном покатиться по полу. Должен же я был пробудить к своей скромной персоне хотя бы каплю интереса.

О! Это оказалась совсем даже не капля. Все синхронно подпрыгнули и ринулись в мою сторону, выставив клинки перед собой. Тот, с обломком, тоже.

Это впечатляло!

Однако, какую бы вещь они бы не хотели мне сказать, им следовало сказать всё это чуть раньше. За спинами заговорщиков послышался, сначала тихий, а потом всё более громкий топот множества ног, движущихся в едином ритме. Так мог бы идти, минуточку, отряд солдат. Похоже, это сообразили и мои преследователи, потому как замерли в полном замешательстве. Я вышел из кабины и прислонился плечом к стене, ожидая развития событий.

Шаги стали намного громче и теперь к топоту множества ног прибавились и другие звуки — звон доспехов и отрывистые команды. Через пару мгновений длинная, сверкающая бронёй змея, вынырнула из-за поворота и устремилась к нам. В отличие от обычных пресмыкающихся, эта могла действовать и каждым отдельным сегментом, поскольку состояла из тяжеловооруженных солдат, выстроенных в ряд по трое. Таким образом, весь коридор оказался занят. Как и положено, голова змеюки оказалась относительно маленькой и смертоносной.

Сарж, возглавивший отряд, напялил на себя чешуйчатые доспехи, закрывающие тело, до самих колен и глухой шлем, в узких прорезях которого, сверкали знакомые глаза. В руках вояка сжимал угрожающе-огромный арбалет, из тупого рыла которого торчали аж четыре наконечника. Подумать только, у кого-то в шкуре проделают четыре новых дырки. Жуть берёт!

Заговорщики испуганно прижались к стене коридора, спрятав свои зубочистки за спины. Вид у них при этом был, как у нашкодивших котят. Я задумчиво почёсывал нос, рассматривая всю эту военщину и размышляя, как эдакая орава будет орудовать в узеньком коридорчике. Сядут друг другу на плечи?

Сарж блестел глазами, словно установил в глазницах по лазеру и мне стало решительно непонятно, зачем ему ещё и оружие. И так вот-вот дырку во мне просверлит.

Один из заговорщиков издал булькающий звук, после чего попытался объясниться.

— Мы здесь…Совершенно случайно…Гуляли в общем, — получалось плохо и он это сам понимал, — в общем, мы…

— Убирайтесь! — бросил Сарж. сопровождая приказ коротким энергичным жестом, — с вами князь потом разберётся.

По команде солдаты расступились, освободив узкий проход и дворяне, испуганными мышами, шмыгнули прочь. Остался только я — одинокий, беззащитный, пребывающий в недоумении по поводу всей этой суеты. Быть того не может, чтобы все эти грозные солдаты, в блистающей броне и с жутким оружием прибыли сюда исключительно из-за меня? Как ни печально это было признавать, но дела обстояли именно так, потому как пропустив заговорщиков, отряд преградил путь к бегству. А чудовищное оружие в руках Саржа смотрело прямиком на меня.

В мою грудь, не защищенную даже лёгкой бронёй!

Такую беззащитную и крайне уязвимую!

Без всякого предисловия, Сарж начал говорить и его слова вылетали из-под шлема так, словно это были смертоносные стрелы.

— Произошли странные, но крайне нехорошие, события, — гулко чеканил вояка, — Мы обнаружили, врага, проникшего на территорию Силверстоуна. Должен признать, я был беспечен и неосторожен, сам пустив его в город. В оправдание могу сказать: прежде я никогда не сталкивался ни с чем подобным.

— Это ты про меня толкуешь? — уточнил я, на всякий случай и этот металлический болван качнул шлемом, звякнув им об кольчугу.

— Меня, правда, ещё при первой встрече поразила одна вещь. В тот момент, когда я проверял вас на скрытую демоническую сущность, стрелка повела себя весьма удивительно. Она не ушла в плюс, как это бывает с демонами и не осталась на нуле, как у обычных людей. Она опустилась в глубокий минус, чего прежде никогда не случалось.

— Видимо странное поведение стрелки — преступление? — невинно поинтересовался я.

— Нет, но это заставило меня быть настороже. И очень скоро мои подозрения начали оправдываться. В вашем присутствии был убит Сирил Дроз и лично вами, на дуэли, убит Нарит Чаруки.

— Значит всё-таки умер? Какая жалость! — я сочувственно поцокал языком, — сами понимаете — так оно и бывает на дуэли. А к первому вообще не имею никакого отношения — сами перегрызлись и один прикончил другого. Не надо на меня вешать лишних жмуриков!

Однако, к моим словам, видимо, не собирались прислушиваться — полицейский произвол. Сейчас начну требовать один звонок по телефону. Какие у них тарифы для междугорода?

— Дальше — больше, мы обнаружили тела двух служанок, посланных вам в помощь. Они лежали в туалетной комнате без каких-либо следов насилия.

— Может быть сердечный приступ? — размышлял я вслух, — скорее всего.

— Это нас обеспокоило, но по-настоящему, мы начали волноваться стоило обнаружить тела Пата Черича и Вила Хибера, которые удалились с вашими дамами. Те же признаки, что и у мёртвых служанок.

— Нет, ну эти просто затрахались до смерти, — отмахнулся я, — наши, гм, дамы, они такие любвеобильные!

— Обнаружив мёртвой служанку Силии Гладь, мы были вынуждены войти в покои её госпожи. Она тоже оказалась мертва.

— Очень жаль, — я тяжело вздохнул и покачал головой, — должен сказать, трахалась она намного лучше служанки. Аристократка всё-таки, воспитание, то-сё.

Этого он уже выдержать не смог: глаза Саржа налились кровью, а руки так и тряслись от желания всадить в меня стрелу. Все четыре.

— Взять его! — рявкнул он, взмахнув стальной рукавицей, — будьте осторожны, не обманывайтесь его видом — он смертельно опасен!

— Это я-то? Невинный, как ягнёнок!

Нет, всё-таки коридор был слишком узок для такой оравы: когда солдаты двинулись вперёд, то немедленно начали мешать друг другу, цепляясь оружием и доспехами. Далеко, впрочем. они не ушли; стоило им сделать пару шагов, как откуда-то сверху донёсся леденящий душу вой. Казалось этот жуткий звук доносится из соседнего помещения, но в то же время, чувствовалось, его источник находится достаточно далеко. Бравые вояки замерли на месте и вертели головами, пытаясь определить источник рёва.

— Что это? — пробормотал один из них, а я не смог удержаться и не сообщить народу, интересующие его сведения.

— По-моему — это вырвались демоны, — улыбаясь, сказал я, — ужасная неприятность.

— Что?! Что ты сказал? — завопил Сарж, распихивая своих людей, — этого не может быть!

Я хотел завернуть ему какую-нибудь мудрёную фразу, например, про Горацио и мудрецов, но не успел. По воздуху пошла рябь, какая бывает на воде от брошенного в неё камня и раздался отчётливый треск, словно рвалась прочная ткань. Солдаты было загалдели, но услыхав окрик командира, заткнулись и начали отступать к выходу. Поздно.

Одна из стен вздулась багровым пузырём и лопнув, породила массивную угольно-чёрную фигуру, мягко спрыгнувшую на пол. Демон оказался огромной тварью, лишенной волосяного покрова. Мускулистое тело могло бы служить моделью для скульптора, если бы не верхние конечности, свисающие до колен. Каждый палец оканчивался когтем, напоминающим короткую саблю. А вот голова подкачала: похоже весь запал неведомого скульптора ушёл на тело и на остальное сил уже не осталось — это был бесформенный ком, посредине которого алым пламенем сверкал единственный глаз.

Даже на таком расстоянии я ощущал огненную энергию, исходящую от твари, а солдаты и вовсе пятились назад, заслоняясь руками от палящего жара. Однако в планы чудовища не входило расставание с добычей; утробно заурчав, оно бросилось в самую гущу отступающих воинов.

Началась жуткая бойня. Паникующие солдаты не могли оказать достойного сопротивления бесчинствующей твари, а команды заглушались диким рёвом и жалобными криками. Узкий коридор и большое количество обезумевших людей — всё это сыграло скверную шутку с отрядом. Удары оружия и выстрелы арбалетов чаще всего не достигали цели, увязая в телах соратников. Демон, кстати, оказался крепким парнем: с десяток болтов плюс ещё пара тройка обломанных клинков, торчали из выпуклой груди. Всё это нисколько не мешало ему оглушительно реветь и метаться в толпе воинов, разрывая их в клочья.

В тесном коридоре звучала истинная симфония смерти: оглушительный лязг доспехов, щёлканье арбалетов, истошные вопли умирающих и торжествующий рёв атакующего демона. Всему этому несколько диссонировал голос Саржа, который упрямо пытался восстановить порядок и организовать своих людей.

Я не стал дожидаться окончания славной сцены и неторопливо двинулся прочь, осторожно переступая лужи крови и куски человеческих тел. Да, демон поработал на совесть. Он не оставил ни единого целого тела, а только жалкие их остатки: ноги, руки и оторванные головы. Убитым не помогли даже прочные доспехи, разорванные с такой лёгкостью, словно они были сделаны из фольги. Оружие же, которым пытались прикончить тварь почернело, изменив форму будто угодило в кузнечный горн.

Добравшись до поворота я остановился, чтобы последить за ходом сражения. В этот момент всё и произошло.

Сарж, ревя бешеным слоном, сумел-таки организовать своих подопечных Солдаты построились в несколько рядов, осыпая монстра градом стрел и болтов. Пока один ряд делал залп, другой перезаряжал оружие, третий подавал боеприпасы, ну и так далее. Впрочем, в имеющихся условиях выполнять подобное упражнение оказалось не так-то просто, поэтому бойцам приходилось принимать позы, которые не могли бы присниться даже самому изощрённому эротоману. Тем не менее цель оказалась достигнута: чудовище замерло на месте и только вяло помахивало лапами. О нападении демон уже не помышлял и лишь глухо ворчал, досадуя на злодейку-судьбу.

Внезапно тварь рухнула на пол и начала пухнуть, наливаясь зловещим багровым светом. Солдаты тотчас прекратили стрельбу и подались назад. Очевидно ожидалось нечто крайне интересное. Так и вышло. Громыхнул треск электрического разряда, и демон превратился в сгусток ослепительного пламени, разлетевшегося в стороны бесформенными ошметками. Парочке солдат не повезло: куски огня задели их, превратив в обугленные головешки.

Понятие Пиррова победа здесь было не в ходу — невзирая на то, что весь пол оказался завален кусками человеческих тел и залит пузырящейся кровью, победители радостно вопили и улюлюкали. Заинтересовавшись причиной радостных воплей, откуда-то сверху спрыгнули ещё два демона. Один, ярко зелёный, обладал парой длинных клешней, а второй — синий, яростно клацал крокодильими челюстями.

Крики радости поутихли, а демоны неторопливо двинулись вперёд.

Оставив тёплую компанию выяснять отношения, я решил удалиться по-английски и нырнул в ближайшую боковую дверь. За спиной раздался оглушительный рёв нечеловеческих глоток и крик отчаяния, уже чисто человеческий. Нелегко, наверное, придётся солдатикам, полетят их буйные головушки.

Посвистывая, я пробирался по каким-то подсобным помещениям, пытаясь сообразить, куда это меня занесло. Мысли мои были прерваны самым бесцеремонным образом. Позади послышался громкий топот и до боли знакомый голос удавлено прокричал:

— Стой, негодяй!

Оборачиваться не требовалось, голос наглеца был легко узнаваем, но я, соблюдая правила вежливости, остановился и взглянул на преследователя. М-да, выглядел Сарж намного хуже, чем в предыдущий раз. Шикарный блестящий шлем исчез, позволяя оценить весьма неприятный кровавый шрам, пересекающий правую щёку от подбородка до переносицы. Одной рукавицы не было, а вторая превратилась в жалкие лохмотья, едва прикрывающие руку. Кольчуга выглядела так, словно её долго и упорно грызла металлоядная моль. Да и вообще, похоже Саржа топтало стадо слонов средней озверелости. Тем не менее, вояка был настроен самым решительным образом, чему свидетельствовал арбалет, который он не дрогнув, направил на меня.

— И не стыдно тебе? — мягко пожурил я его, — там погибают твои бойцы, до конца исполняя свой долг, а ты — начальник, предаёшь их доверие, покинув в этот решительный и грозный час, для дружеской беседы со мной. Хоть, надо признаться, мне это льстит.

— Я не стану с тобой разговаривать, мерзавец! — пробормотал Сарж и попытался плечом вытереть кровь, сочащуюся из раны на щеке. При этом он совершенно забыл про доспехи и ещё сильнее разодрал кожу, — не знаю, кто ты и откуда вылез, но твёрдо убеждён: во всех наших теперешних несчастьях ты повинен в первую очередь!

— Перекладывание личной ответственности на другого — это есть подсознательное желание избавиться от комплекса вины. Тревожный симптом, — озабоченно пояснил я ему, — поскольку мы с тобой близкие знакомые, почти друзья, я не стану распространяться об этом разговоре, а тебе посоветую хорошего психоаналитика. Берёт он не дорого, а пара сеансов изменит твоё мироощущение…Эй, какого хрена ты делаешь?

Вместо ответа этот невежда вскинул арбалет и выпустил в меня смертоносный заряд. Я представил, как он разрывает моё беззащитное тело, проникает в грудь и пробивает горячее сердце, открытое всем несчастьям мира.

— Агрессия — это не выход, — я протянул Саржу дружескую руку, — мир — вот ответ. Если тебя стукнут по печени — подставь пузо, ну и так далее. А теперь пожми мою руку, и ты почувствуешь, как у тебя в груди просыпаются свет и красота.

Сарж ошалело уставился на меня, потом на своё оружие и снова на меня. Скрипнув зубами, он пустил ещё одну стрелу. На этот раз целил ниже, справедливо предполагая, будто все беды человека происходят от пищеварения.

— Нет, ну сколько можно! — возмутился я, — да и нечестно это. У тебя вон какая штука, я может быть с детства о такой мечтал. Я, может быть, тоже так хочу: вжик, вжик! Дай один разок стрельнуть — я потом отдам, честное слово!

— Проклятье! — взревел Сарж, обращаясь скорее к самому себе, — почему я не попадаю?

— Всё дело в прицеле, — с видом знатока пояснил я, не теряя надежды вызвать его на разговор, — он сбился — это же и ежу понятно. Попробуй подойти поближе.

Разговаривать он не стал, однако совета послушался: подошёл почти вплотную и пустил сразу две стрелы — всё, что у него ещё оставалось. Промахнуться с такого расстояния было совершенно невозможно и никакой супервоин не сумел бы поймать даже одной стрелы. Я поймал обе.

Похоже даже такой твердолобый болван сообразил: оружие не повинно в промахах. Сарж угрюмо отбросил бесполезный арбалет в сторону и потянул из наплечных ножен изогнутый клинок. В отличие от аристократических зубочисток, пригодных только дырявить друг друга на дуэлях — это было серьёзное оружие. Такой меч в руках опытного бойца настоящее орудие смерти. И Сарж немедленно воспользовался им, нанеся совершенно неотразимый удар. Я поймал клинок рукой и переломал его у основания.

— Прекрати заниматься ерундой, — строго попенял я, — это бесполезно, ты ничего не сможешь мне сделать.

Сарж отступил назад и тупо рассматривал обломок, оставшийся от грозного оружия. Потом поднял прищуренный взгляд на меня и некоторое время молчал. Казалось, его осенило некое прозрение.

— Теперь я понял, — медленно и тихо пробормотал он, — старый дурень, я просто не мог поверить, что две девушки и два парня способны истребить целое пограничное селение. Форпост, населённый прекрасно вооружёнными и отлично обученными воинами. Теперь-то всё ясно…

Я только усмехнулся его словам; кое чего он так и не понял.

— Ты не поверишь, — проникновенно сказал я, — но твой обученный и вооружённый форпост уничтожили только две девушки.

Пока он стоял, изумлённо открыв рот и переваривал информацию, я позволил всплыть части воспоминаний, успевших изрядно выцвести и поблёкнуть, подобно сотням, до них. Поселенцы даже не успели открыть ворота перед путниками, взывающими о помощи, ибо прекрасная девушка выломала их одним ударом изящной ножки. А потом милые дамы и вовсе превратились в кошмарных фурий, убивающих направо и налево. Да, пограничники действительно неплохо владели оружием, но это просто не могло им помочь. Какой смысл в стрелах, если они летят мимо? Какая польза от мечей и топоров, если они ломаются в слабых девичьих руках? А дальше, как обычно, паника и бегство. Уцелевшие прячутся в своих домах, благо те специально приспособлены для долговременной осады. Крепкие, толстостенные строения с узким окнами-бойницами и мощными воротами, запирающимися на брёвна-запоры. Двери слетали с петель и засовы ломались от единственного удара маленьких кулачков. Страх наполнял души обитателей, и я заходил внутрь, пытаясь помочь. Я убирал страх, выпивал ужас и оставлял покой и мир. Илья правда, как обычно, всё опошлил, окрестив происходящее жуткой бойней.

Откровенно говоря — это была идея Ольги, прежде чуравшейся подобных развлечений. Похоже, таким образом, она пыталась смыть налёт чёрных воспоминаний, заменив их азартом бешеной охоты. Галя, впрочем, не сильно сопротивлялась. Наташа, улыбаясь странной улыбкой, следовала по пятам за мной и комментировала каждую смерть, то ли осуждая, то ли просто констатируя факт. Я вообще не мог понять её. Ступор, охвативший кошку после Пашиной смерти прошёл, а вот что пришло ему на замену?

Кошки ураганом прошли по селению, оставляя лишь трупы и дрожащих от ужаса людей, которым я спешил оказать помощь. Только наш чистоплюй стоял в сторонке, но веселья он не испортил. Не знаю, как смог уцелеть человек, подавший сигнал. Должно быть кто-то не допил до дна.

— Беги, — прошептал я Саржу, — беги, пока я не передумал…

Он переступил с ноги на ногу, ненавидяще глядя на меня, словно остатки гордости толкали его вперёд, а здравый смысл — в нужном направлении. Разум победил и Сарж попятился назад, скрывшись за дверью. Хотелось верить в моё белое и пушистое благородство, но это не отменяло одного важного момента: в городе, битком набитом демонами, шанс на выживание у одинокого человека приближается к нулю.

В знакомых переходах царил настоящий хаос. Население Силверстоуна, поднятое с кроватей, напоминало стадо баранов, мечущихся по бойне. Толпы полуодетых личностей обоего пола истошно вопя выбегали из дверей и мчались неизвестно куда. Периодически в эту беснующуюся толпу спрыгивал какой-нибудь демон и начинал быстро сокращать количество обезумевших, от ужаса, придворных. Большинство этого мелкого нерогатого скота даже не пыталось воспользоваться оружием и покорно погибали под когтями монстров. Крики отчаяния, рёв чудовищ и возгласы о помощи создавали неповторимый шумовой амбиент, под который я неторопливо шествовал вперёд.

Величию Силверстоуна пришёл конец: ковры превратились в залитые кровью ошмётки, стены покрылись копотью, а безжалостно сорванные картины, растоптали ноги толпы. Кроме того, повсюду лежали тела погибших в той или иной степени сохранности. Предаваясь мыслям о тщетности всего сущего, я медленно шёл по одному из таких осквернённых коридоров. Кроме меня, да ещё парочки разорванных трупов, больше здесь никого не было.

Внезапно, пространство уже привычно загустело и пошло рябью, предвещая появление очередного гостя. И точно: воздух хлопнул оружейным выстрелом и породил на свет божий настоящего исполина — ростом под потолок и плечами на ширину коридора. Не иначе этот демон принимал анаболики, когда наращивал мышцы, и его мускулатура оказалась перекачена до безобразия. Кроме того, ему не мешало бы почаще чистить клыки, изрядно пожелтевшие от нездорового образа жизни. Зато за когтями он тщательно следил, позволив им отрасти до величины, позволяющей занести наросты в демоническую книгу рекордов.

Увидев мою одинокую беззащитную фигуру, демон оглушительно заворчал и пару раз стукнул себя в грудь. Теперь я должен был кричать от страха. Не дождавшись этого, монстр распахнул пасть, похваляясь тремя рядами жёлтых клыков и прыгнул вперёд. Из его пасти вывалился змеиный язык напоминающий фиолетовую плеть. Однако на полдороге прыть чудовища поутихла: тварь остановилась, изобразив недоумение картофелеподобной физиономией и бешено вращая единственным глазом.

— Ну и? — поинтересовался я, — будем кусаться или как?

Демоны только кажутся средоточием тупой, не рассуждающей силы. На самом деле они способны проникать во внутреннюю сущность любого предмета и существа. Может быть не все, но этот точно мог. Издав пронзительный визг, чудище повернулось и резвым галопом удрало прочь, врубившись на полном ходу в стену так, словно та была сделана из папиросной бумаги.

— Демон — истеричка, — прокомментировал я уход зверушки.

Оставалось, пожав плечами, идти дальше. Переходя по стеклянной галерее я остановился, любуясь видами погибающего города. Сильверстоун был красив и раньше, но теперь он стал по-настоящему превосходен, благодаря многочисленным пожарам и вспышкам от взрывов. Почти все деревья пылали, как и дома простолюдинов, и возникало ощущение, будто я стою над огненным озером. Башни дворян раскрасились огоньками вспышек и цветами вырывающегося пламени. Особенно прелестно выглядело падение одной из построек, величественно исчезающей в беснующихся волнах огромного костра.

Несколько летунов пытались удрать от всего этого великолепия, но большая их часть сразу же после взлёта падала вниз, а некоторые взрывались в воздухе. Одна из таких машин-беглянок, пьяно раскачиваясь, проплыла совсем рядом. Я мог видеть, как из открытого люка высунулся беззвучно вопящий солдат, однако лапа демона тотчас втащила его обратно. Летун остановился и дрожа мелкой дрожью, накренился. Так продолжалось совсем недолго, после чего аппарат исчез в ослепительной вспышке. Осколок летуна угодил в галерею рядом со мной и превратил стеклянную стену в мириад блестящих осколков, осыпавших меня с ног до головы. Сбитый на пол взрывной волной, я с оглушительным хохотом покатился к выходу. Продолжая смеяться, поднялся на ноги и прошёл в дуэльный зал.

Здесь оказалось совершенно тихо и пусто, если не считать троицу солдат, нанизанных на копьё, подобно шашлыку и пришпиленных к стене. Кажется, один из них был ещё жив, потому как я слышал слабый стон. Впрочем, очень скоро всё затихло. В общем — ничего интересного. Не стоило задерживаться.

В пиршественном зале оказалось гораздо многолюднее, даже если не учитывать трупы, разбросанные там и сям. В дальнем конце помещения испуганно повизгивали два десятка молодых дворян обоего пола. Они топтались около стены, не решаясь переступить определённую незримую черту. На этой невидимой границе стояла Галя, одетая во всё чёрное и облегающее. Она улыбалась усмешкой, не предвещающей ничего хорошего. Илья и Ольга трапезничали. Несколько безжизненных тел, сваленных в кучу неподалёку подсказали мне: процесс продолжается достаточно долго.

Илья оказался настолько поглощён, что даже не заметил моего появления, а Ольга оторвалась от своей жертвы и настороженно посмотрела на меня. Я только улыбнулся и помахал ей рукой. Неужели, в конце концов, в прайд пришло полное взаимопонимание?

— Приятного аппетита, — пожелал я и минуя Галю, потрепал её волосы.

Еда, стоящая у стенки, при моём появлении воспряла было духом, но теперь вновь поникла. Ничего, ничего — уже недолго осталось дрожать от страха.

Я поднялся на княжеский трон и удобно устроился на мягких подушках, положив руки на подлокотники. Ха, а князь был совсем не дурак: с этой высоты, сидящие за столом придворные походили на трапезничающих букашек. Теперь же отсюда открывался и вовсе божественный вид. Море огня за окном заливало всё ослепительным светом, из-за чего всё было видно лучше, чем днём. В этом сиянии фигуры моего прайда казались отлитыми из металла и даже пища приобретала благородные очертания.

Сидящий внутри меня, своеобразно отреагировал на открывающийся вид. Устремив глаза на огонь, я начал декламировать:

Весь ад поднялся этой ночью,

Восстал, чтобы достичь небес.

И рай был порван адом в клочья

Разорван на куски, исчез.

Страдали ангелы ужасно,

Ведь сбылся их кошмарный сон.

Увы, стенанье их напрасно:

Никто не слышал этот стон.

И души праведников хилых

Пожрала грешника душа,

Их взяли демоны на вилы,

Кромсая на куски, кроша.

И бога заменив собою

Воссел владыкой сатана,

Немощной жалкою слезою

Исчезла навсегда весна.

Над миром мрак повис стеною

И жизни человек не рад,

А вместо рая, над землёю

Повис огромный страшный ад.

— Неужели появилось желание ощутить себя Нероном? — поинтересовался Илья, на миг оторвавшись от еды, — горящий Рим и всё такое прочее.

— В любом случае, отстраивать его никто не станет.

Сравнение мне не понравилось: чем это я похож на того психа и неврастеника?

Двери зала распахнулись, пропуская внутрь одинокую фигуру, с огромным мечом в руках. На мгновение человек замер, оценивая ситуацию, а потом решительно двинулся вперёд. Когда огонь пожарища озарил лицо, я убедился, это — именно тот, кого я опознал по фигуре.

Князь остановился перед троном и воткнув меч в пол, опёрся на него. Теперь я мог хорошо разглядеть следы той жестокой схватки, из которой он вышел. Богатая одежда свисала жалкими клочьями, могучие руки кровоточили множеством порезов, а мрачное лицо покрывал толстый слой чёрной копоти.

Илья с кошками прекратили есть и начали двигаться в сторону незваного гостя, окружая его. Однако я жестом остановил начавшуюся атаку. Прайд замер, ожидая указаний.

— Илья, забирай кошек и ступай — найди свободный летун. Вечеринку пора прекращать, — я указал на десяток ещё живых дворян, — пищу забирайте с собой. Может в дороге кто захочет перекусить.

На этот раз никто не пытался со мной спорить, щерить клыки и выпускать когти, в знак протеста. Они просто развернулись и подгоняя пищу, вышли вон. Двери закрылись, оставляя меня наедине с князем.

Только теперь Син Силвер очнулся от своего странного оцепенения. Устало опираясь на гарду меча и устремив взгляд в пол, он начал говорить, выхаркивая слова, точно они норовили стать у него поперёк горла.

— Сегодня я видел самое страшное в своей жизни, — глухо басил он, — а она была совсем немаленькой. Я прожил более ста лет и ещё застал те времена, когда все города летали в небесах. Я видел пришествие демонов, я видел, как горели и рушились на землю города. Я участвовал в первой и второй демонических войнах, видел все их ужасы и думал: ничто не способно удивить меня или напугать. Кто мог подумать, что самый ужасный кошмар мне предстоит здесь и сейчас?

Он помолчал. Я тоже молчал, ожидая продолжения.

— Я знаю демонов, — сказал он и в его голосе я услышал нечто, похожее на страдание, — знаю, они полны ярости и напрочь лишены какого бы то ни было страха. Демон будет нападать, даже если его противник превосходит силой и числом. Он будет атаковать до самой своей смерти. И это не потому, что демоны лишены разума, я-то знаю, как они способны организовываться и применять тактические приёмы. Просто, видимо, такова их природа. Однако сегодня я видел, как демон бежал, испуганный, словно маленький ребёнок и даже не пытался вступить в схватку! Что же это за существо, от которого демон бежит со всех ног?

Вопрос повис в воздухе. Князь поднял голову и ненавидяще посмотрел на меня. Я не собирался играть с ним в гляделки и продолжил любоваться видами горящего Силверстоуна. Не дождавшись ответа, Силвер продолжил свой монолог.

— Подумать только, я сам дал разрешение пустить вас в мой город! Не знаю почему — просто какое-то помрачение нашло. Наверное, хотел хоть как-то развеять подступающую скуку. До смерти надоели все эти однообразные балы, пьяные дуэли и нелепые адюльтеры, — он горько усмехнулся, — развеял, ничего не скажешь! Больше всего меня поражало то, что я никак не мог понять ваших намерений, они, — он помолчал мучительно подбирая сравнения, и это было хорошо заметно по его гримасничающей физиономии, — напоминали движения рук в темноте, которые производит человек, стоящий перед тобой. Ты знаешь о них, ты чувствуешь движение воздуха, но не способен увидеть их и, следовательно, догадаться, какой в них смысл. Хоть сейчас ты можешь мне сказать, зачем всё это? Я заслуживаю ответа!

Я встал и посмотрел на него сверху вниз. Он казался мне невыносимо крохотным существом — тенью прежнего властителя.

— Нет, не заслуживаешь, — равнодушно сообщил ему я, — но я тебе всё-таки объясню. Это была моя блажь, не более. Твоя мать, наверное, говорила тебе, в детстве, чтобы ты не играл с едой? Но ты, наверняка, был непослушным мальчиком, как и я. Все эти твои пассы во тьме — всего лишь перетаскивание котлеты из одного угла тарелки в другой. Игра с едой.

— Игра с едой? — он, похоже, никак не мог поверить, — мы — всего лишь еда?! Да кто вы такие?

— Мы — высшие существа, — отрезал я, — поэтому вы и не способны понять смысл наших действий.

— Высшие существа? — князь пребывал в ужасе, — высшие существа, которые используют нас в качестве пищи? И судя по бегству демона, не только нас. Да вы же просто банда каннибалов, со сверхвозможностями!

Не имело никакого смысла объяснять еде почему она должна быть съедена. Так должно быть, потому что я должен быть сыт, а единственный способ этого добиться — съесть пищу. Чёрт, что-то всё равно заставляло меня возвращаться к сказанным словам. Даже тогда, когда летун отваливал от причала заполненного обезумевшей толпой, я продолжал размышлять.

Через стекло кабины я видел огромный костёр, величаво плывущий в небесах. От него отделялись пылающие части и рушились на покрытую мраком землю, раскрашивая её красивыми цветами. И вдруг невероятный взрыв потряс весь мир и летающий город превратился в подобие солнца. Но сияло это светило очень недолго, почти тотчас обрушившись вниз. Силверстоун соединился с землёй, обозначив место своего упокоения морем мерцающих огней. Все вопросы князя оказались погребены вместе с ним.

А я думал: если они не низшие существа, то почему ведут себя подобно свиньям покорно идущим под нож? И слюнявый Чадр, верещавший на пороге смерти и Сариа, со слезами умолявшая не убивать её и прочие, прочие. Пища может говорить что угодно, но сущность её от этого не меняется. Она, по-прежнему, остаётся едой.

Вопрос был совсем в другом. Эти движения рук в темноте — пассы во тьме, похоже, они были таковыми не только для князя. Двигаясь извилистыми путями, сам не понимая, что делаю, я умудрился наставить на путь истинный своих непокорных подопечных. Как это получилось? Случайно, или всё же нет? Вот это было, по-настоящему, интересным. К сожалению, ответа у меня не было.

Первые лучи светила выглянули из-за горизонта, и летун стремился к ним, чтобы мы, окунувшись в золотое сияние, смыли чёрные пятна ночных кошмаров и приобрели ослепительную радость зарождающегося дня.

Книга 2 Пыль под ногами

Я умираю. Ледяная крошка хрустит внутри каждой клеточки моего тела, а раны, источающие слабую синюю дымку, совершенно перестали регенерировать. Почти две сотни дней я сопротивляюсь смерти, надеясь на невероятную удачу, которая позволит мне вырваться из клетки и расправиться с ненавистным врагом.

Нет. Удача не придёт. Мне не спастись. Я чётко понимаю это, как и тот непреложный факт, что моя смерть близка. Но страха нет. Мы не боимся смерти. Теперь, когда она так близко, я понимаю это совершенно отчётливо.

Двести дней…Я не подсчитывал их, просто мои тюремщики, перед ежедневной пыткой, сообщают, сколько мне удалось протянуть. Двести дней, бормочут охотники и в их голосах начинает звучать страх. Столько ещё никто не выдерживал. Но это ничего не изменит: помощь не придёт, чудо не случится, и я умру.

Я поднимаю голову, ломая ледяной стержень, поселившийся внутри моей шеи и гляжу на женщину, стоящую по ту сторону ядовитых прутьев клетки. Каждый день она приходит и разговаривает со мной. Зачем это нужно ей? Не знаю.

— Ты о чём-нибудь жалеешь? — спрашивает она, — есть ли какая-то вещь, которую ты хотел бы изменить? Поступок, которого ты бы не совершал?

Мысли путаются. Зачем ей это? Маленькая девочка у ног женщины смотрит на меня с жалостью. Она опять принесла мне сухое печенье. Единственное существо, на свете, жалеющее пленного умирающего льва. Я вновь отвлёкся. О чём я могу жалеть?

— Человек, — хриплю я, — оставь меня в покое. Дай сдохнуть спокойно.

— Ответь, — она настойчива, — это — важно, поверь.

Я пытаюсь подняться, погружая ладони в текучую серую пыль и застываю, рассматривая мерзкую мягкую субстанцию. Да, есть. Ведь она недаром, каждую ночь приходит ко мне. Моя умершая совесть, убитая мною дважды. Ольга.

— Слушай, — слова с трудом покидают оледеневшую глотку, — ты никогда не думала, как прекрасна тишина?

Задолго до того, как над Сен-Сенали поплывёт звук утреннего гонга, пробуждая жителей столицы к ежедневной суете, на улицах города царит ночная тишина. Небо уже начинает светлеть, освобождаясь от чернильной синевы, пробитой золотыми гвоздиками звёзд, а тишина продолжает нежиться между маленькими хибарами Нижнего города, распустив волосы среди минаретов Святой стороны и сонно разбросав руки в колоннадах дворцов Верхнего города. Тишина великолепно знает — до гонга её покой могут потревожить лишь случайные кратковременные звуки.

Вот едва слышно треснула ветвь огромного дерева, под которым обычно находят приют паломники Храма Льва, но испугавшись собственной наглости, замерла неподвижно, сопротивляясь слабым, пока, порывам утреннего ветерка. Вот из-за высокой стены, скрывающей аляповатую лепку неуклюжего купеческого дома донеслось слабое позвякивание, но цепной леопард высоко ценит блаженство безмолвия и свернувшись клубком, вновь погружается в тревожный сон стража хозяйских сокровищ.

Но эту неглубокую дрёму может потревожить смутная фигура, крадущаяся сквозь утренний сумрак. Впрочем, это — союзник тишины: ночной вор, пытающийся поживиться в подвалах купеческого дома. Для него вопрос соблюдения безмолвия — вопрос жизни или смерти. Цепь леопарда достаточно длинна, чтобы наглый пришелец смог, в полной мере, оценить остроту звериных клыков. И не спасёт воришку острый стилет, спрятанный за отворотом мягкого сапога: реакции человека недостаточно, чтобы соревноваться с леопардом.

А рядом с осторожно ступающим романтиком полумрака, крадётся его собрат — огромная чёрная крыса. Она, как и человек, может оказаться жертвой леопарда, поэтому короткие лапки неслышно ступают в пыли купеческого двора, а тёмные глаза-бусины настороженно косятся в сторону посапывающего зверя.

Нет, сегодня леопард пропустит вторжение незваных гостей, а значит тишина не нарушится громким рёвом и воплем умирающей жертвы. Только намного позже, уже после утреннего гонга, многоголосицу пробуждающегося города разорвёт пронзительный крик обворованного торговца, трясущего свои телеса перед взломанными кладовыми.

Тишина сонно потягивается и приоткрыв один глаз, смотрит: сколько ей ещё осталось нежиться в мягкой пыли. Огромные Факельные часы на вершине Астрономического минарета, пылая ослепительным огнём показывают — до официального наступления рассвета остаётся чуть больше часа. Значит ещё час пылать ярким огням в предрассветных сумерках, дожидаясь того момента, когда служки с опухшими физиономиями, провернут рычаги утренней перемены и Факельные часы погаснут, уступая место Солнечным, ловящим первые лучи восходящего светила. Именно в тот момент, когда луч вспыхнет на гигантском зеркале Солнечных часов, сутулый Ключник Рассвета навалится всем своим костлявым телом на подопечное ему колесо и над городом прозвучит Утренний гонг.

До рассвета остаётся ровно час. Тишина точно знает, этот час уже не будет таким спокойным, как предыдущие.

Где-то громко фыркают кони и позвякивает сбруя. Цокот копыт приближается и можно различить негромкие голоса, ведущие спокойную беседу. Но пусть никто не обманывается их притворным благодушием и не менее притворной неторопливостью; Предрассветная стража хорошо знает своё дело и ни один нарушитель комендантского часа, не уйдёт от зоркого глаза опытных солдат. Хорошо, если преступник добровольно сдаётся в руки хранителей порядка — тогда его ожидает сырой зиндан или десяток — другой ударов палками по пяткам. Некоторые неблагодарные, правда, не выдерживают и этого милосердного наказания, но тем хуже для них. Горе тем безумцам, которые пытаются убежать от стражи или того хуже — оказать вооружённое сопротивление! Их судьба таинственна и ужасна. Даже ближайшим родственникам неведома судьба пленников. Изредка, в качестве величайшей милости, родным выдают голову преступника, на лице которого написано такое выражение, что даже у самых бывалых волосы встают дыбом. Такова участь тех, кто пытается нарушить спокойный сон жителей Сен-Сенали.

Так поступают с теми, кто тревожит покой тишины.

Но топот лошадиных копыт постепенно удаляется всё дальше и остаётся только слабое эхо, ещё долгое время, блуждающее по улицам, отражаясь от серых глухих стен и пугая возможных нарушителей порядка. Стоит ему стихнуть, и тишина нарушается посвистыванием утреннего ветра, который весело дёргает за ветки приземистые деревца и гонит клубы лёгкой, словно мука пыли. Ветер бешеной собакой треплет двери домов, пытаясь сорвать их с петель и танцует замысловатый танец на плоских крышах. Пробуждённые его хулиганским посвистом, начинают выглядывать из гнёзд ранние птицы и некоторые из них пытаются подавать голос, ещё немного сиплый после ночного покоя.

Тишина недовольно ворочается, затыкая уши длинными пальцами, но былой сон не вернуть. А звуков становится всё больше. Ветер, ворвавшись в порт, бесчинствует пуще прежнего: разбрасывает тюки с грузом, рассыпает крупы и раскачивается на мачтах небольших пузатых лодок, отчего те пытаются зачерпнуть бортом тёмную ночную воду. Волны тоже просыпаются ото сна и взбешённые бесцеремонным пробуждением, ядовито зеленеют. Их изумрудные валы начинают набрасываться на ни в чём не повинный причал и разбиваются вдребезги, поднимая столбы брызг, искрящихся в зарождающемся свете дня.

Мне хорошо известен этот город и посколькуя пребывал в поэтическом настроении, то рисовал картину его пробуждения именно так. Нет — здесь хватает места и для тёмных мазков, но лучше оставить их на потом. Когда у меня будет плохое настроение, я напишу совершенно другую картину. Это будет угрюмое полотно, лишённое светлых красок и напоенное страданием.

Там будет присутствовать частокол перед Дворцом Правосудия, на кольях которого застыли, разинув рот в немом крике, головы обезглавленных правонарушителей. Уж они-то стерегут тишину, как никто другой.

А парой кварталов южнее, за высокой массивной стеной, блестят позолотой стены Дворца Чудесных Сновидений старца Хаима. Весьма интересное место, если ты не собираешь провести там ночь. Ночь во дворце Хаима стоит очень дорого или очень дёшево — всё зависит от того, во сколько ты оцениваешь собственную душу. Женщины из Дворца Чудесных Сновидений отправляются прямиком в гаремы старых сластолюбцев, а мужчин, с радостью, забирают в услужение повелители Святой Стороны. Они обожают нерассуждающих слуг, готовых отдать свои жизни за их дряхлые тела.

Что я ещё могу вписать в своё грядущее тёмное полотно? Дом терпимости старухи Саруф? Нет — это скорее светлое, чем тёмное. Многие семьи отправляют туда своих дочерей, искренне веря в то, что хотя бы этот ребёнок избежит голодной смерти или нищенской жизни.

Арена змей? А вот это — славное место! Отличнейший аттракцион. Люди просто обожают смотреть на очередную партию рабов или просто безумцев, пытающихся переиграть судьбу. Кости, проигравших белеют в жёлтом песке арены, отражая свет восходящего солнца, а провалившиеся глазницы черепов бесстрастно глядят на бледнеющее небо. Змеи, огромные упитанные твари, нисколько не смущаются подобным соседством. Они подставляют лоснящиеся бока светилу, равнодушно поглядывая на массивные ворота, откуда обычно прибывает пища, в виде очередной порции двуногих существ, вооружённых лишь деревянной палкой, с рядами проделанных в ней отверстий. Человек, вошедший на арену, должен выбрать себе определённую змею и подчинить её игрой на флейте. Обмана здесь нет никакого: каждый чешуйчатый монстр слушается определённого инструмента. Если ты из трёх десятков змей выберешь нужную, то тебя ожидает щедрый приз. Раб получит свободу, а нищий — мешок золота, равный его весу.

Иногда в смертельной игре принимают участие пресыщенные жизненными удовольствиями богачи. Костей на Арене много…По виду и не различить, какие принадлежат богатому сановнику, а какие — безродному рабу. Змеи в этом вопросе весьма демократичны, умерщвляя всех, без каких-либо льгот.

В общем — Арена, скорее забавное место. Весело наблюдать за человеком, начинающим понимать, насколько выбранная им тварь, чихать хотела на тоскливые звуки, которые он усердно выдувал из своего инструмента. Начинается суетливая беготня по песку, стук в двери и попытки взобраться на отвесные стены. Зрители обычно приветствуют подобное зрелище дружным свистом и подбадривающими криками. Подбадривают, естественно, змею.

Я улыбнулся забавному воспоминанию и подобрал шерандон с покрытой пылью булыжной мостовой. Хитрый инструмент, к струнам которого прикреплены маленькие хрустальные шарики, чья полая сердцевина заполнена их меньшими собратьями. Стоит нажать на любую клавишу и шерандон издаст приятный протяжный звон, не воспроизводимый никаким другим музыкальным инструментом.

Правда, дабы извлечь из этой бренчалки нечто поконкретнее рассеянного звона, требуется изрядное мастерство. Искусство владения шерандоном передаётся от мастера к ученику, причём таковых не очень то и много. Музыкант, согласившийся учить меня, сопротивлялся этому достаточно долго и сдался только тогда, когда я пригрозил прикончить единственного ученика на глазах учителя. Лишь тогда открылись шлюзы красноречия, и я получил свою толику мудрости.

Ученика, впрочем, я всё равно убил, точно так же, как и старого строптивца, после того, как он выложил всё, что знал.

Маленький ковёр, где я разместил свою задницу, лежал в зарослях невысокого кустарника, распространяющего вокруг терпкий специфический аромат. Из ягод именно этого растения, в народе именуемого дурман-травой, старец Хаим изготавливает своё знаменитое зелье, отведав которое люди погружаются в сладостный сон, навсегда лишающий их памяти. В период цветения, аромат дурмана может привести к такому же результату. Но это произойдёт через полторы луны, а сейчас я просто, с удовольствием, вдыхал приятное амбре, слегка кружившее голову.

Но если я испытывал лишь лёгкое головокружение, то у девушки, привалившейся ко мне, имелись огромные проблемы с координацией. Её красивое круглое лицо, обрамлённое иссиня-чёрными волосами, словно поблёкло. Тёмные глаза скрылись за плотно закрытыми веками и длинные пушистые ресницы почти касались побледневших щёк. Пухлые губы ещё подрагивали, но дыхание настолько ослабело, что я не мог его уловить даже в чуткой предрассветной тишине.

Обнажённые руки, украшенные тонкой вязью татуировки, безвольно повисли, а ноги, согнутые в коленях, казались расслабленными. Кстати, татуировка на голых бёдрах была зеркальным отображением рисунка на предплечьях и поясняла: эта девушка является личной собственностью купца Салима и предназначена ему в наложницы. Для подтверждения этого идиот-купец поставил клеймо на прекрасную грудь пятнадцатилетней красавицы, но так и не смог испортить превосходное создание.

Не было нужды изучать все эти извилистые линии на смуглом теле лежащей рядом девицы. Я и без того знал, кому она принадлежала до сегодняшней полуночи, когда вышиб двери купеческого гарема и насадил главного евнуха на колья хозяйской ограды. Жирный ублюдок даже пикнуть не успел, когда металлические прутья вошли в его дряблую плоть. Женщины, поначалу слегка испугались, однако к тому моменту, когда я собрался уходить, ещё способные дышать, наперебой уговаривали забрать их с собой. Но я уже насытился и испытывал исключительно эстетический голод. Поэтому, выбрал именно этот прелестный цветок, блистающий среди полузасохших растений купеческого гарема, владелец которого славился своей неразборчивостью и безвкусицей.

Я положил голову девушки на свои колени и приласкал ладонью её волосы. Шаловливый ветерок, передразнивая меня, повторил ласку, взъерошив тёмные пряди и прикрыв бледное лицо естественной вуалью. Усмехнувшись, я исправил ошибку ветра, сдув волосы с закрытых глаз. Голос, внутри меня, пытался что-то сказать, но большую часть я не смог понять, а меньшую — не захотел, поэтому выпустил наружу только лежащее на поверхности.

А это требовало музыкального сопровождения. Взяв шерандон в обе руки, я осторожно прижал чуткие клавиши и тонкий звенящий звук поплыл в безмолвии утреннего воздуха. Когда пальцы вспомнили инструмент, я подобрал мелодию к словам, звучащим внутри и соединив их в единое целое, негромко зашептал песню, обращаясь к лежащей на моих коленях девушке.

Черты лица уж не видать;

Угас питавший свет,

И никогда мне не узнать

На мой вопрос ответ.

Не разглядеть сиянье глаз

И блеск манящих губ,

Мой страстный чувственный рассказ

Тебе не будет люб.

А ведь, когда тот свет сиял

Ты озаряла ночь,

И свет души твой отгонял

Тоску, печали прочь.

Но тает свет лица в ночи,

Вот нет уж ничего…

Мерцанье плачущей свечи

Не пробудит его.

Как обычно, завершив песню, я обнаружил в ней множество тайных и явных пороков, благополучно приписав несовершенству своего внутреннего я, слабоватому по части стихосложения. Так или иначе, песня завершилась, поэтическое настроение прошло, а девушка, на моих коленях, широко распахнула тёмные глаза и попыталась приподняться, жадно хватая ртом воздух. Её обнажённая грудь тяжело вздымалась в тщетных попытках удержать последнюю искру жизни, ещё таящуюся в этом прекрасном теле.

Как и следовало ожидать, ничего у неё не получилось. Девица рухнула на землю, уставившись в светлеющее небо глазами, на которые медленно наползала смертельная поволока. Последний раз я перебирал её чёрные волосы, как обычно слегка сожалея о содеянном. Ничего не поделаешь — за всё приходится платить. Лучше всего, когда платит кто-то другой.

— Жаль, жизнь так коротка, — констатировал я, поднимаясь на ноги и закрывая крышку шерандона, — а удовольствия, чёрт побери, ещё короче.

— Ты сочиняешь песни? — брови женщины ползут вверх, — первый раз слышу.

— Уже — нет, — хочется встать на ноги, но я опасаюсь рухнуть физиономией в пыль, — когда-то умел. Точнее, не я, а как бы живущее во мне другое существо.

Девочка обходит клетку и садится в пыль рядом с узилищем. На её личике застыло отчаяние и маленькие пальчики продолжают сжимать раскрошенный крекер. Охранник презрительно косится на малышку, но не делает попытки прогнать моих посетителей.

— Кто-то, внутри? — женщина пристально вглядывается в меня, — забавно. Прости, я прервала твой рассказ, на том месте, где ты убил молодую девушку и вспомнил про убийства ещё нескольких людей.

— Ха, — я откашливаю ледяные кристаллы, забившие глотку, — опять эти твои душеспасительные беседы? Человек, я — лев и вы — моя пища. Хочешь слушать, слушай…

Повесив музыкальный инструмент на пояс, я сошёл с ковра, переступил неподвижное тело и неторопливо направился к проходу между двумя приземистыми зданиями. В этом направлении, кварталом севернее, располагалась торговая площадь, куда я и направлялся. Было самое время. Если верить факельным часам, до рассвета оставались считанные минуты и на верхней площадке Астрономического минарета уже показались согбенные фигуры, производящие некие хитроумные телодвижения.

На следующем перекрёстке застыл огромный конь, скалящий белоснежные зубы. Верхом сидел капитан Предрассветной стражи и угрюмо смотрел на меня. Рука в перчатке тончайшей кожи лежала на эфесе длинной сабли, в богато инкрустированных ножнах. Да и вообще, капитан нацепил на себя множество дорогостоящих побрякушек, каждая из которых стоила целого гарема, полного девушек, подобных той, которая осталась лежать за моей спиной.

Пылающий взгляд капитана ожёг меня, а губы под пышными усами изогнулись в угрюмой ухмылке. Интересно, узнал ли этот страж порядка меня в новом обличье или я, подобно Ал Рашиду, вновь шастаю неузнаваемым? Скорее — последнее, ибо конь, ленивой иноходью, двинулся ко мне, а сабля беззвучно поползла из ножен. Видимо капитан собирался опробовать на мне свой коронный удар, которым он рассекал человека до пояса.

— Эй, ты! — прикрикнул он, — а ну, стой!

— Стою, — согласился я, и не думая останавливаться.

Совершенно ошеломлённый подобной дерзостью, капитан придержал коня и его кустистые брови изумлённо встали шалашиком. Пока вояка приходил в себя, я продолжил своё неспешное перемещение в сторону площади и повернув за угол, скрылся с его глаз. Это конечно не помешало бы солдафону быстро догнать наглеца, но в эту самую секунду грянул звук утреннего гонга.

Тотчас утренние улицы, мгновение назад неподвижные и мёртвые, словно иссохшее русло, превратились в бурную реку. Самое лучшее сравнение, пришедшее в голову, это — тёмный подвал, кишащий крысами, где вспыхнул яркий факел. Я не успевал разглядеть, откуда именно выпрыгивают жилистые невысокие фигурки, обряженные в живописные лохмотья — то, чем хозяева не пожалели наделить верных слуг. Возраст всех, несущихся по улице в сторону торговой площади был приблизительно одинаков: пятнадцать — шестнадцать лет. Каждый имел при себе короткую палку и не стеснялся пускать её в ход, если требовалось очистить дорогу. То и дело раздавался смачный стук с последующим воплем. Вот на углу приключился крупный затор и звуки ударов, смешиваясь с криками боли, перекрыли шелест босых ног.

Вся эта суета и спешка имела целью одно — занять торговое место на площади для своего хозяина, подобрав самое удобное. Когда-то власти попытались привести этот хаос к порядку и начали распределять торговые места и это едва не привело к открытому бунту. Пара десятков голов была отрублена, пара десятков взяток получена и всё вернулось на круги своя. Схема осталась без изменений: едва заслышав удар гонга, слуги купцов, со всех ног, спешат на площадь, где столбят выбранный участок, растягивая полотнище с эмблемой своего торгового дома. Успел занять выгодное место — молодец, готовься к завтрашнему дню. Не успел…Каждый вечер из-за высоких стен купеческих усадеб раздаются хлопающие звуки ударов плетей и жалобные стоны бичуемых. Это получают вознаграждение нерадивые слуги, не сумевшие выполнить свой долг.

Невзирая на всеобщую толчею и неразбериху, гонцы осторожно обтекали меня со всех сторон, не решаясь даже прикоснуться, что естественно позволяло им избежать дополнительных неприятностей. Правда, некоторые из юношей, задерживали свой стремительный бег, поворачивая вытянутые, как у гончих смуглые лица и любопытствуя: что за странный тип, шляется в такую рань, не пытаясь заняться важными делами. Видимо я достаточно красноречиво отвечал на их взгляды, потому как они, утратив остатки ненужного любопытства мчались дальше, помахивая дубинками и тяжело выдыхая свежий утренний воздух.

Ощутив пристальный взгляд на своей спине, я обернулся и увидел знакомого капитана, замершего на противоположном берегу людской реки. Он вперился в толпу, словно кого-то разыскивал в её бурном потоке. Интересно, каковы шансы, что бравый вояка пытается найти не меня, а кого-то другого? Справедливо рассудив, насколько эти шансы стремятся к нулю, я решил помочь человеку и подняв руку, помахал капитану, надеясь на ответную реакцию.

Хм, честно говоря, капитан не оправдал моих надежд. Он лишь уставился на меня горящими глазами и натянул поводья лошади, вынудив ту оскалиться в фальшивой ухмылке. Махнув офицеру, на прощание, я отправился дальше, омываемый волнами отставших гонцов.

Лица этих аутсайдеров выражали отчаяние, а щуплые плечи, едва прикрытые остатками халата, щеголяли отметинами предыдущих неудачных забегов. Один из неудачников, пошатываясь, споткнулся и растянулся в пыли, истоптанной сотнями ног. Воробьиные плечики содрогались, то ли от рыданий, то ли от прерывистого дыхания. Когда я подошёл ближе, дрожь в теле прекратилась, и парень неподвижно замер на камнях, повернув ко мне ничего не выражающее лицо с тусклыми стекляшками глаз. Из полуоткрытого рта вытекала тонкая струйка крови. Всё, отбегался. Ничего не поделаешь — это жестокий мир и покойнику возможно ещё повезло, дожить хотя бы до такого возраста.

Точно дождавшись нужного момента, из переулка показалась поскрипывающая телега, запряжённая парой горбатых тварей со спиленным рогом посреди вогнутого лба. Телегой управлял тщедушный старикашка в чёрном латаном-перелатаном халате. Рядом восседали два огромных парня, обнажённых до пояса. Великаны походили друг на друга, как две капли воды и при этом, сохраняли фамильное сходство с папашей, дрожащей рукой направляющим своих скакунов.

Папаша Цезират и сыновья за работой. Когда благородные купцы неспешно двинутся со своим товаром к рыночной площади, их взгляд не должны обременять всякие неприятные предметы, подобные истекающему кровью на мостовой.

Братья спрыгнули с повозки и склонились над мертвецом, преодолевая сопротивление непомерно раздутых бурдюков, ошибочно именуемых животами. Раз-два и тело гонца отправилось в повозку, где им занялся Папаша.

— Удачного дня, Папаша Цезират, — поздоровался я, наблюдая за слаженной семейной работой, — слышал, вы удачно пристроили свою дочь?

Братья синхронно уставились на меня своими тусклыми бусинами и повернулись к отцу. Кроме богатырской силы, Цезират не смог наделить сыновей ничем более, поэтому был вынужден на старости лет направлять их, подобно тому, как он погонял горбатых уродов, везущих повозку. Пожалуй, те всё-же, были несколько сообразительнее.

— Удачного дня и тебе, добрый человек, — прошамкал Папаша, демонстрируя жалкие остатки зубного запаса, — действительно, Создатель оказался благосклонен к моим просьбам и мне удалоь определить Фалину в гарем глубокоуважаемого градоначальника. Правда, весьма огорчает тот факт, что доблестный Эфеам до сих пор не оказал чести оросить прекрасный сосуд своим семенем. Государственные заботы снедают сего благородного мужа.

Ага — государственные заботы, плюс запущенная гонорея, да ещё прогрессирующая импотенция на почве алкоголизма. Бедная девочка останется нетронутой до тех пор, пока доблестный Эфеам не отбросит копыта от пожирающей его венерической болячки.

— Как работа? — поинтересовался я, кивая на повозку, — генерал Амалат горячо расхваливал старого Цезирата и его добросовестный труд. Он до сих пор вспоминает, как вы справились с приказом падишаха после Молниеносной войны.

Старый пердун искренне удивился, когда я упомянул имя главнокомандующего армией падишаха, но на морщинистой физиономии одновременно расплылась самодовольная ухмылка. А как же — старый развратник всё ещё помнит его. Высохшая рука, испещрённая алыми точками погладила желтоватую бородку, а сморщенное личико цвело и попахивало.

— Было время, было, — проскрипело это древнее нечто и тяжело вздохнуло, — а вот нынешняя работа не приносит мне никакого удовлетворения, добрый человек. Какое удовольствие подбирать дохлятину на улицах столицы, даже если за это платят хорошие деньги? — он расплылся в недоброй усмешке и его кривые пальцы алчно зашевелились, напоминая лапы жадного паука, — Нет в этом никакой романтики. Впрочем, за каждого мертвеца платят сотую долю, от его веса. Причём, в последнее время умерших становится всё больше и больше.

Ну это, как раз, совсем неудивительно. Аппетит приходит во время еды.

— А в чём дело? — спросил я, на всякий случай, — до меня доходили слухи, как нищие кончают счёты с жизнью, вспарывая свои животы.

— Ложь, — махнул рукой Цезират, — я тоже слышал эти бредни. Плюс ещё чепуху о каких-то разбойниках, таящихся под землёй и вырезающих целые семейства. Поверь мне, добрый человек, ни в одном слове этой ерунды нет ни капли правды. Те тела, которые мы находим, не похожи на бедняков и на их коже нет и следа от царапин или порезов. Я готов поверить в руку Всевышнего, поражающую грешников, о чём любят рассказывать муллы, но сколько могли нагрешить молодые люди, не достигшие восемнадцати? Сомневаешься в моих словах? Взгляни сам, добрый человек.

Он повернулся и отбросил покрывало со своей повозки, похваляясь мрачным содержимым. Я подошёл ближе, чтобы лучше рассмотреть груз и сыновья Цезирата протопали к другому борту, стремясь не упустить самое интересное. Я заметил, как один из братьев нервно вытер лысину огромным платком, а другой плотоядно облизнулся. Интересно: он их насилует или только ест? О сыновьях Папаши ходили о-очень разнообразные слухи. Как, впрочем, и о самом Папаше. Амалат вспоминал не только о том, как они жгли тела павших солдат, но и кое-что ещё. Но об этом он вспоминал только тогда, когда упивался в стельку.

Тела укладывали на дно повозки весьма умелые и опытные руки — сразу видно профессионалов. Каждое тело аккуратно обернули куском ткани положив, предварительно руки на грудь, как и полагалось, по обычаю. Папаша Цезират не даром поедал свой кусок хлеба, или чем он там ещё испытывал свои гнилые зубы, прежде чем промыть их кувшином вина.

— Мертвецы, они мертвецы и есть, — сказал я и равнодушно пожал плечами, — обычное мясо — не вижу ничего интересного. Вечера на площади Правосудия впечатляют намного больше.

— Дело не в том, — сучковатый палец поднялся вверх и нервно затрясся, сверкая камнем в массивном перстне, — просто непонятно, какова причина смерти. Лица у всех спокойны, не искажены страхом или страданием. Почти все, это — красивые молодые люди. Особенно внимательно я изучил девушек: у большинства клейма весьма богатых и влиятельных домов. А юноши одеты так, что я, с трудом, удерживаюсь от искушения присвоить часть их облачения.

Я бросил косой взгляд на старого хитреца и перехватил такой же быстрый ответ с его стороны. Когда это старина Цезират удерживался от возможности взять плохо лежащее? Насколько я знаю, его профессиональным лозунгом всегда был слоган мародёров: мертвецу — нагота к лицу.

По мере того, как Папаша перечислял все странности, подмеченные им, худые руки труповоза, торчащие из широких рукавов халата, подобно двум палкам, сноровисто откидывали покрывала с лиц умерших, демонстрируя спокойные молодые лица, тихими улыбками приветствующие лучи солнца, которое им уже не увидеть никогда.

Девушки, естественно, были мне знакомы все, до единой, а вот физиономии жмуриков мужского пола стали настоящим открытием. Впрочем, если судить по телосложению, чертам лица и прочим приметам, становилось ясно, преобладал определённый тип парней. И я хорошо знал, кому именно нравится этот тип. Галина предпочитала не столь высохших, как головешка, мужчин. Понимаю, какую жажду пыталась утолить Ольга у этих жилистых крепких юношей. Недаром она, с таким постоянством уводила в ночь молодых аристократов, выгоревших под палящими лучами светила. Юным балбесам, оголодавшим в своих сторожевых лагерях, льстило внимание знойной красавицы, и они без разговоров уходили за ней во мрак. А потом, всё, как обычно — разочарование, воспоминания и ярость. А ни в чём не повинные парни, наутро возвращаются домой в тележке Папаши Цезирата.

Другое дело — изнеженная Галя, чьей вотчиной был весьма продолжительный флирт с опытными ловеласами Сен-Сенали. Простые отношения, без какого-либо подтекста. Игра могла продолжаться неделями, поэтому количество мертвецов обременённых, до знакомства с Папашей, массой золотых украшений, оказалось ничтожным.

Повинуясь внезапному импульсу, каковые временами накатывали на меня, словно волны на берег, я открыл футляр шерандона и тронул клавиши инструмента. Услыхав звон, Папаша Цезират замер, прекратив открывать очередное умиротворённое лицо и энергично зашевелил полупрозрачными ушами, с торчащими пучками длинных рыжих волос. Его сыновья тупо уставились на меня, причём тот, который пониже, продолжал гладить обнажённую женскую ногу, замершую в трупном оцепенении. С лица идиота не сходила счастливая ухмылка и сгусток слюны медленно полз по подбородку. Изумительное зрелище. Постаравшись не отложить его в памяти, я закрыл глаза и медленно пробежался пальцами по клавишам шерандона.

Мелодия, исторгаемая из инструмента, предназначалась ушам, которые уже не могли её оценить, а слова напрасно стучались в остановившиеся холодные сердца. О чём это я? Это была моя песня и покойникам она была не нужна. И уж тем более в ней не нуждалось семейство дегенератов, изумлённо взирающих на меня. Я пел её исключительно для себя, для того, кто был глубоко погребён внутри и лишь изредка, печально смотрел на мир, досадуя о своей потере. Впрочем, не только…Кошка, с разметавшимися волосами, яростно сверкала глазами, стоя на коленях над неподвижным телом. Не открывая глаз, я пел всем ушедшим:

Их лица молодые,

Унёс ночной туман.

Их чувства золотые,

Разрушил злой обман.

И никогда их руки

Не тронут женский стан,

И не спасёт от муки

Священный талисман.

А я гляжу тоскливо,

В укрывшую их тьму.

И волны лет лениво

Плетут свою тесьму.

— Грустное зрелище, — сказал я, отобразив в голосе подобие тоски и глубоко вздохнул, избавляясь от остатков печали, застрявших внутри, — душераздирающее. Просто кошмар.

— Я слышал истории о молодом господине с шерандоном в руках, — прошамкал Папаша Цезират и в его выцветших глазах мелькнуло нечто, похожее на ужас, — я слышал, он многолик, словно сам Царь Зла и его мириады джиннов. Говорят, он всегда там, где царит смерть. Я слышал…

— А ты никогда ничего не слышал о пользе молчания? — я осторожно закрыл футляр инструмента и улыбнулся старику широкой улыбкой от которой он шарахнулся назад, невзирая на всё тепло моей усмешки, — забирай свою мертвечину и продолжай путь. Только прошу тебя, послушай доброго совета и прекрати распространяться о странностях своего груза.

— Я понял, всё понял! — Папаша лихорадочно паковал тела, косясь в мою сторону, — больше никаких разговоров, буду нем словно рыба.

— Погоди, — я схватил край покрывала и отбросил его, открывая лицо совсем молоденькой девушки, — посмотри на неё — разве она не прекрасна? Разве она не похожа на юный цветок, растущий в цветнике, превосходя своей красотой остальные цветы?

Старый труповоз, выпучив глаза, кивнул головой. По-моему, он даже не взглянул на покойницу. Волны печали катились через меня, вызывая приятное томление в груди и желание пустить слезу. Иллюзия — да, но какая! Весьма похожая на настоящие чувства.

— Они будут говорить — как жаль, она умерла! — я наклонился и поцеловал холодные губы, — как жаль, придётся забросать её жирной грязной землёй, дабы это прекрасное лицо пожрали черви вдали от солнечных лучей, некогда ласкавших его. Но они глубоко заблуждаются, не понимая высшего благодеяния. Ты следишь за моей мыслью?

Похоже, переход оказался слишком внезапным, для высохших мозгов Папаши Цезирата, и он только распахнул свой зловонный рот и хлопнул впалыми веками. Его сыновья, видимо начали понимать, что над ними смеются, потому как издали слаженное мычание, подобное тому, которое издают волы, везущие арбу.

— Я вот о чём толкую — они говорят, дескать им жаль умершей девушки, как жаль сорванного цветка. Но если его не сорвать, то со временем он отцветёт и засохнет, сознавая уходящую навсегда красоту. А сорванный, он будет услаждать чей-то взор и обоняние, навсегда оставшись в памяти прекрасной мечтой. Так зачем же красавице становится жертвой безжалостного времени, превращаясь в отвратительную старческую оболочку? Уж лучше остановить старение и сохранить в памяти этот изумительный облик, который уже никогда не изменится.

— А сами-то вы не желаете, чтобы вас тоже остановили и запомнили? — нашёлся осмелевший Цезират.

— Дурень, — я расхохотался, — спрячь свою глупость и никому не показывай. У меня нет необходимости умирать, останавливая старение — я и так живу вечно.

Я продолжил смеяться и вся троица, с исказившимися лицами, попятилась назад. Вероятно, они приняли меня за безумца — эти тупые, ограниченные в своём невежестве скоты. Я мог бы пожалеть их, если бы не презирал так сильно.

— Люди не живут вечно, — смог, наконец, прошамкать старик и его рука нырнула под халат, где видимо висел какой-то амулет, — только Создатель, да ещё нечистые духи, созданные Царём Зла для испытания человека. И ты не похож на Создателя, скорее ты напоминаешь одного из посланников преисподней!

— А ты напоминаешь мне старый кусок говорящего дерьма! — огрызнулся я, снисходя до банальной уличной брани и полностью теряя интерес к разговору, — забирай дохлятину и проваливай отсюда. Забудешь мои предупреждения — пеняй на себя.

— Папа, — пропищал один из братьев неожиданно тонким голоском, — разреши нам поиграть с ним. Потом мы положим его к остальным, а голову я поставлю рядом с кроватью.

— Ты гляди, оно ещё и разговаривать умеет! — изумился я, глядя на громилу, который вытащил из-под настила повозки кривой ятаган, покрытый бурыми пятнами, — я сейчас исправлю это досадное упущение, а заодно проверю, насколько твой язык длиннее твоего члена.

— В повозку! — коротко скомандовал Папаша, подталкивая упирающихся и оборачивающихся сыновей, — у меня дурное предчувствие. Слухи не всегда лживы и у меня нет желания убеждаться в том, что именно этот окажется правдой. Тем более — из всех остальных он самый мрачный.

— Удачной охоты, — пожелал я вслед удаляющейся повозке и не в силах удержаться, расхохотался, — обильного урожая, добрый человек!

— Презрение к людям и показная бравада, — женщина кажется задумчивой, — но ты постоянно поминаешь своё внутреннее я, а в твоих песнях звучит совершенно человеческая печаль.

— Иллюзия, — хриплю я, — всего-навсего — маскировка….

— И только? Но зачем? Почему гордый лев, искренне презирающий людей копирует их чувства? И Ольга, кто это? Какую неприятность ты ей доставил?

— Неприятность? Она бы так это не назвала, — я опускаю голову и закрываю глаза, — потом, всё потом…

Телега скрылась за поворотом на скорости, раза в два превышающей ту, с которой передвигалась перед встречей со мной. Какая то толстуха замерла на противоположной стороне улицы, придерживая огромными ладонями огромный кувшин, повторяющий своими формами фигуру хозяйки. Плотная ткань чадры не давала, как следует рассмотреть, но кажется она уставилась на меня. Пребывая в странной смеси благодушного и язвительного настроений я показал ей козу, что считалось насыланием порчи. Бабища истерически взвизгнула и едва не расколотив собственность, со всех ног бросилась прочь, оставив меня в гордом одиночестве.

Нет, всё-таки не в таком полном, как мне казалось. Из-за угла, тяжело топая копытами, неторопливо вышел уже знакомый мне жеребец, неся на спине не менее знакомого седока. Капитан задумчиво крутил ус и пристально смотрел на меня. Я повторил жест, до смерти перепугавший горожанку, но всадник лишь приподнял одну бровь и отпустил ус. То ли был не суеверен, то ли и это более вероятно, полагался на защиту могучих амулетов.

Мне доводилось слышать, старые вояки используют с этой целью части тел убитых врагов: глаза, уши и тому подобное. Это конечно, не всегда носит настолько извращённый характер, как скажем у Амалата, бережно хранящего в золотой шкатулочке высохший фаллос коменданта разграбленной крепости Архун, но всё-таки неприятно дышать вонью разлагающихся глаз или носа, стоя рядом с дряхлым ветераном. Особенно, если он надумает похвалиться трофеями, бережно перебирая гниющие куски плоти.

Капитан медленно ехал в мою сторону, и я пожав плечами, продолжил своё паломничество в сторону Рыночной площади. Оттуда уже доносились оживлённые крики — то ли гонцы сражались между собой за выгодные места, то ли успели добраться хозяева, со своим товаром. Меня опередил высохший словно мумия, мужчина, невозмутимо восседавший на низкорослом животном, похожим на длинноухую свинью. Позади, похрюкивая от напряжения, трусили ещё двое подобных тварей, гружёные объёмистыми тюками. Свинокроликов палкой подгонял угрюмый парень, прихрамывающий на правую ногу. Не отвлекаясь от своего занятия, он сверлил взглядом спину хозяина. Судя по накалу взора, имей погонщик малейший выбор, он бы предпочёл использовать палку на спине худосочного купца.

Следом за этой группой единомышленников громыхала двухэтажная телега, которую важно тащили вперёд тигры — альбиносы. Помимо выполнения непосредственных обязанностей, зверушки подрабатывали сторожами, рыская по сторонам голодными хищными глазами. На пирамиде мешков восседал их повелитель: купец, настолько заплывший жиром, что я пожалел несчастных тварей, вынужденных перевозить неподъёмные тяжести.

Остальных, обгоняющих меня, я уже не рассматривал, не забивая голову многообразием лиц, телосложений и средств доставки. Вполне достаточно того, что при каждом посещении Рынка вся эта братия набрасывается на тебя, пытясь привлечь хоть какое-нибудь внимание к своему товару.

Вход на площадь преграждали (если можно так сказать) распахнутые ворота, охраняемые парочкой жирных бездельников, обряженных каким-то шутником в доспехи городской стражи. Два толстых лентяя, с важным видом, принимали оплату за проезд, причём тот, который с разорванным ухом складывал деньги в коробку с эмблемой городского казначейства, а тот, которому наступили на нос, не менее деловито, прятал в расшитый кошель подношения от благодарных купцов. Коррупция в действии. А мне оно надо?

У самой ограды, постелив вытертый коврик, сидел тощий старик с длинной седой бородой и запрокинув голову, пронзительным голосом декламировал молитвы. Глаза его незряче смотрели в никуда. Перед собой дедуган бросил перевёрнутую чалму, где уже поблёскивало множество монет. Считалось хорошей приметой подать нищему в начале торгового дня и большинство купцов добросовестно соблюдали традицию. Стража имела с этого свой интерес и приглядывала за бедолагой, поэтому дела у того шли весьма неплохо, кроме всего прочего, позволяя несчастному юродивому содержать три гарема в различных районах столицы.

Подойдя к старику, я присел рядом, привалившись спиной к скрипнувшей ограде. Слепой повёл щекой, отгоняя невидимую муху, слегка сбился, но тут же продолжил пронзительное нытьё, обращённое к всевышнему. Стражники тоже обратили внимание на меня, но решили пока не вмешиваться.

— Привет, Хамид, — сказал я и подвинул ногой его чалму, — ого! Рабочий день только начался, а у тебя уже хватает на целую ночь веселья.

— Господь всемилостив, — со вздохом, сказал нищий, прерывая молитву, чтобы внимательно изучить слепыми глазами моё лицо. На мгновение тусклые пятаки остановились на шерандоне и ещё раз вздохнув, старик закончил, — но видимо не настолько всеблаг, дабы избавить меня от твоих посещений.

— А, узнал! — обрадовался я, — очевидно, по голосу. Я слышал, слепцы, ну я имею в виду настоящих слепых, а не тех жалких жуликов, которые дурачат честных людей на Рыночной площади, способны узнавать человека по одному-единственному слову.

— Твои слова, как ветер, а обличье — туман, — прокряхтел нищий, принимая очередную подачку, — благослови твою торговлю Господь. Однако даже у ветра есть направление, а туман не бывает настолько густым, дабы скрыть всё на свете.

— Это точно, — согласился я, — кому, как не вам — слепым знать, как выглядит туман и каким он бывает.

— Если ты пожелаешь, чтобы я тебя хоть раз не узнал, тебе следовало бы оставлять дома свой шерандон, цепочку на руке и медальон на шее, — заметил Хамид, проигнорировав выпад, — они тебя сразу выдают. Впрочем, можешь этого не делать, ибо среди всех остальных слепцов один слепой Хамид обладает истинным зрением, ниспосланным ему всевышним.

— Ну брякалка ещё куда ни шло, но, — я поднял руку и посмотрел на браслет перехода. Медальон я ощущал и так, как постоянную пульсацию в груди, — всё остальное…

— Эге-ге, даже у джиннов бывают свои привязанности, — пожал плечами старик, — боюсь только, от этой информации мне не будет никакого проку — одни неприятности.

— Совершенно верно, — согласился я, усмехаясь.

— Ну, тогда будем считать, что я ничего и не знаю. Предпочитаю быть нем, как могила, вместо того, чтобы на самом деле отправиться в неё из-за лишнего словца, — в чалму вновь низвергся медный дождь, — да благословит ваши товары Господь. Ну и зачем же всемогущий джинн отыскал нищее ничтожество, оскверняющее своим задом место рядом с важными торговыми людьми?

— Может быть мне не с кем побеседовать? — предположил я.

— Ха, я видел джинна с такими пэри, при взгляде на которых блекли мои самые необузданные фантазии. И я даже не буду вспоминать джиний, — сказал Хамид, помолчав, — а если джиний две, то и джиннов видимо, двое. Неужели джинн предпочтёт старого глупого нищего, общению с равными себе?

— Ну вообще-то, джиний, как ты их называешь — три, — уточнил я, — но это тебя, как ты понимаешь, не касается. И я даже не буду вспоминать, что твои слепые глаза и так видели чересчур много.

— Виноват, — отозвался слепец и по его губам проскользнула едва заметная самодовольная ухмылка, — но смею напомнить: многие, в том числе и почтенный джинн, ценят меня именно за это. Даже высокочтимый начальник королевской полиции оказывает честь, уточняя информацию, полученную от его осведомителей.

Один из стражников оставил своё занятие и сунув плотно набитый кошель своему напарнику, направился в нашу сторону. Видимо, решил защитить божьего человека от приставаний праздного бездельника, препятствующего творению молитв. Однако, когда жирная туша преодолела половину расстояния Хамид, словно невзначай, приподнял правую руку и взмахнул перед лицом, будто отгонял назойливое насекомое. Мне были знакомы все эти условные знаки, поэтому я с удовольствием проследил за гаммой чувств, промелькнувших на плоской физиономии рваноухого стража — решительность сменилась удивлением, плавно перешедшим в понимание и покорность судьбе. Да, нечасто его отсылали прочь, словно он был не важной (с его точки зрения) персоной, а каким-то жалким привратником. Пожав грузными плечами, стражник отправился восвояси.

— Вот ты признаёшь себя ценным источником информации, — продолжил я, едва не прерванную беседу, — почему же тебя так удивляют мои появления? Сам знаешь, я всегда прихожу, о чём-то расспросить.

— И при этом никогда не платишь несчастному слепцу даже жалкого медяка, — вздохнул Хамид. Причём, на этот раз, совершенно искренне, — как я смогу пережить подобное огорчение — знает один всевышний. Очевидно, на такой низкий поступок способны лишь джинны. Да и честно говоря, я не совсем понимаю, зачем тебе сплетни, о которых ты меня расспрашиваешь. Вот положим, славный купец Сарид — тот всегда интересуется, когда банда Фараха появится на горных перевалах. Это я понимаю: через горы купцу доставляют тонкотканые ковры и ему нужно знать, стоит посылать караван или обождать благословения Господа. Или доблестный господин начальник королевской полиции, генерал Морулан, которого интересуют перемещения повстанческих войск. Часть информации он сплавляет храброму Амалату, естественно гораздо дороже, чем заплатил мне, а частью пользуется сам, дабы предсказать вспышки грабежей и мародёрства. А вот зачем почтенному джинну знать, где рушатся под землю старые постройки в Первом городе? Или как протекает лечение гнойной язвы у копателя могил, одноухого Филама?

— Как, кстати, оно протекает? — поинтересовался я, словно невзначай, — этот проходимец ещё жив?

— Ему вчера отняли вторую ступню, и лекарь опасается: больной не дотянет до священного Восхваления. Болезнь пожирает его, как пустынный волк убитую овцу — отхватывая кусок за куском. Хвала Господу, никто из близких так и не заразился этой хворью. Хотя — это очень странно.

— Ничего странного нет, — усмехнулся я, — они же не шляются по заброшенным кладбищам и не ворошат древние могилы. Ладно, сменим тему. Лучше почитай мне подслушанное, из новенького.

— Вечер ещё не наступил, — недовольно проворчал Хамид, — а меня принуждают начинать дозволенные речи. Чьи стихи желает послушать нетерпеливый джинн? У меня есть новые творения сладкоголосого Халтафа.

— Оставим сладкого Халтафа для одуревших, от похоти, старух и прочих любителей мужской красоты, — поморщился я, — ты же и так знаешь, что именно я люблю слушать.

— Джинну нравится пьяница и дебошир Назири, — пожал плечами нищий, — не вылезающий из винного подвала своей жены и читающий свои стихи каждому, кто нальёт ему лишний стакан. Ну вот, пожалуйста:

Коль бокалу ты рад

И красавице томной,

Так воспой виноград

Своей ночью бессонной.

Гонишь радости прочь,

Не желая напиться;

Лучше спи в эту ночь —

Не мешай веселиться!

Хамид читал стихи вполголоса, не привлекая постороннего внимания. Слушая тихий хрипловатый голос, я легко мог представить себе и самого Назири, сочинившего массу стихотворений, посвящённых женщинам, вину и всему остальному, окружающему его в красноватом сумраке винного подвала. Постоянно пьяный, поэт тем не менее, всегда был вежлив и корректен, независимо от того, с кем общался. Клочковатая борода, слипшаяся от постоянного макания в чашу с вином, обрамляла бледное одутловатое лицо, где выделялись пылающие внутренним пламенем глаза. И этот огонь выплёскивался в сбивчивой речи Назири, выплёвывающего слова так, будто они жгли ему язык.

Падишах, не чуравшийся поэзии, прослушав несколько стихотворений пьяного поэта, пригласил того во дворец. Естественно, упрямец отказался, сославшись на неотёсанность и хроническую болезнь, мешающую ему передвигаться. Подозреваю, главную роль тут сыграла боязнь покинуть свой привычный мирок, пропитанный парами вина и клубами табачного дыма.

Хамид закончил чтение и покосился на меня. Я сложил ладони крестом, что служило здесь выражением крайнего одобрения.

— Давай ещё, — поощрил я его старания.

— Хорошо, но на этом остановимся, — уточнил старик, — если ненасытный джинн жаждет оценить жалкие потуги слепца, то ему стоит прийти вечером. А сейчас…

Стан красотки обнимая,

Будь и весел и беспечен,

На мгновенье забывая,

То, как век наш быстротечен.

Кто лелеет неизбежность,

Не желая позабыться,

Тот не чтит свою промежность,

И для женщин не годится.

— Что говорят о ночных убийствах? — быстро спросил я Хамида, не дав ему возможности задуматься над вопросом.

— Люди связывают их с появлением во дворце падишаха таинственных незнакомцев, — выпалил Хамид и поперхнулся, выпучив глаза, — пусть сгинет царь зла, который иногда управляет моими устами, не позволяя удержать их на замке!

— Продолжай.

— Говорят, время, от полуночи до рассвета, принадлежит теням, преследующим молодых девушек и юношей. Утверждают, будто от них не спасают ни высокие стены, ни крепкие запоры, — Хамида начала бить сильная дрожь и его длинные пальцы побелев, вцепились в край коврика, где он сидел, — люди уже не боятся Предрассветной стражи и не выходят на улицы лишь потому, что там бродят Тёмные Львы.

Меня словно током ударило. Я изумлённо посмотрел на старого нищего, раскачивающегося из стороны в сторону. Он даже перестал благословлять подающих милостыню, поглощённый своим занятием. Первый раз я видел Хамида в таком состоянии. Должно быть его весьма и весьма задело, если он пришёл в такой экстаз.

— Старый Хамид чего-то опасается? — насмешливо спросил я, — или он начал быстро молодеть? Ты же сам говорил, Тёмные Львы охотятся лишь за молодыми.

— Мой сын третьи сутки не возвращается домой, — продолжая раскачиваться, простонал нищий, — мой единственный сын! А кроме него у меня есть пять любимыхдочерей, ещё не выданных замуж. Я боюсь! Боюсь, Лев заберёт и их, — его голос стал умоляющим, — господин, не забирай моих дочерей!

— Смешной ты, старик, — усмехнулся я, — подумай сам, будь я тем самым, полуночным львом, о котором ты говорил, стал бы я прислушиваться к твоим мольбам? Лев на то и лев, чтобы брать всё, чего пожелает.

Наш разговор был окончен; всё необходимое я узнал. Поэтому легко вскочил на ноги и с удовольствием потянулся, ощущая приятную истому. Нищий продолжал раскачиваться из стороны в сторону, уставившись в небеса, но я успел перехватить его короткий взгляд в мою сторону. Взор старого Хамида переполняла жгучая ненависть и страх. Если бы нищий посмел, то сегодня же парочка наёмных убийц, из числа полусумасшедших, верных старцу Хаиму, проникла в мои покои, намереваясь перерезать горло моей скромной персоны и совершить самоубийство. Но всем известно — джинна убить невозможно, а Хамид знает это лучше всех остальных.

Я похлопал слепца по плечу и оставил собирать подаяние.

Улицы Сен-Сенали бурлили той утренней жизнью, которую я всегда ненавидел. Грязные людишки в потрёпанных халатах оживлённо сновали взад-вперёд по каким-то своим, незначительным делишкам. Босые ноги хлопали по пыльным камням, отчего в воздухе стояла непроницаемая пелена. Это, да ещё вонь давно немытых тел, вынуждала меня ежесекундно морщить нос. Такая глупость: настоящему правоверному, за месяц до Священного Восхваления полагается прекратить доступ воды к своему телу, избегая влияния злых духов. Уже две с половиной недели правоверные грязнули пренебрегали гигиеной, а некоторые ортодоксы не мыли даже руки, щеголяя чёрными кистями, как символом своей непоколебимой веры.

Впереди меня гарцевал на белом жеребце богато одетый юноша. Когда он повернулся, я успел увидеть на широкой груди знак Синей волны. Не иначе, сегодняшним утром в порт зашёл какой-то военный корабль. Откуда бы в городе ещё мог появиться этот молоденький морячок, с презрением глядящий на толпу простолюдинов. Надо взять на заметку. Видимо повстанцы очень сильно достали Амалата, если он решил усилить регулярные войска ещё и флотом. В другом случае старик не стал бы снимать корабли с Изумрудного пролива, где они пытаются сдержать натиск армады восточных варваров.

Мимо тяжело протопали двое здоровенных детин, вяло машущих тяжёлыми дубинками, очищая дорогу своему хозяину. Сам босс — огромная жирная туша, болтался, подобно бесформенному мешку между горбов карликового создания, поросшего клочковатой серой шерстью. Глаза толстяка, заплывшие жиром сверкали, рыская из стороны в сторону.

Если я не ошибаюсь, мне выпала честь лицезреть заместителя главного казначея, толстозадого Улафа — действительно самую большую задницу в городе. В его обязанности входило изучение благосостояния жителей Сен-Сенали, то бишь вынюхивание, где ещё можно поживиться сборщикам налогов. Очевидно, именно с этой благородной целью он жертвовал личным задом, подпрыгивая на своём иноходце и проклиная начальника, падишаха и всех остальных, не желающих добровольно расставаться с деньгами.

На противоположной стороне улицы я заметил сутулую фигуру, обряжённую в невероятные лохмотья. Косматые седые пряди волос свешивались до пояса и было абсолютно непонятно, где именно заканчиваются волосы головы и начинается борода. Лица я вообще не мог разглядеть, но глаза сверкали сквозь серые заросли, точно два огромных алмаза.

Человек непрерывно подёргивался, точно кто-то дёргал его за невидимые нити и постоянно бормотал нечто, отдалённо напоминающее стихи. Скорее всего это был ангельский язык, недоступный пониманию смертных. Я, впрочем, его тоже не понимал.

Прохожие старались держаться подальше от безумца, а когда он пытался к кому-нибудь приблизиться, вытягивая перед собой покрытые струпьями ладони, шарахались в стороны, с выражением ужаса на лицах. Одержимого Сида все считали если не прокажённым, то уж точно приносящим несчастья. Когда-то, насколько мне было известно, безумец учил гробокопателя Филама. Вместе они осквернили не одну сотню склепов и древних могил, отыскивая забытые клады и сокровищницы. И вот, после очередной находки у Сида напрочь съехала крыша, забыв попрощаться со своим хозяином. Теперь он тщетно разыскивал пропажу на улицах Сен-Сенали, распугивая прохожих своим видом и речами.

Безумец остановился, воздел руки к небу и тяжело рухнул на колени, упёршись лбом в пыльный камень. Итак, представление начинается. Подняв заросшее лицо Сид завопил:

— Они идут! Я слышу их тяжёлые шаги, под которыми содрогаются каменные плиты! Их лик сокрыт мраком, но они пришли за вашими душами и возьмут столько, сколько им заблагорассудится!

Небольшая группка слушателей собралась перед психопатом, вслушиваясь в его пророчества. Кто-то негромко хихикал, тыкая соседа кулаком; какой-то толстяк громко возмущался, понося полицию, не следящую за порядком; кто-то готовил милостыню. Сид, тем временем, продолжал исходить криком:

— Они приходят в ночи, и никто не властен остановить их! Их называют Тёмными Львами и тяжело прикосновение лапы льва, — я усмехнулся сообразив, откуда взялось удивившее меня название, — собирайтесь, разыщите треспы! Ибо только этим оружием можно поразить ночного хищника, крадущего ваших детей!

Внезапно Сид замолчал, будто у него перехватило дыхание и повернул голову, всматриваясь в толпу. Впрочем, и без того был понятен объект его интереса: сквозь стадо расступавшихся людей приближался огромный паланкин. Его несли на чёрных спинах рослые темнокожие мужчины, обнажённые до пояса, что позволяло оценить их гипертрофированную мускулатуру. Лица восьмерых носильщиков казались абсолютно невозмутимыми, невзирая на тяжёлую ношу, вынуждающую их истекать потом. От выступившей влаги чёрные тела стали блестящими, подобно поверхности полированного дерева.

Даже не зная, кого именно скрывает бархатная ткань балдахина, прохожие покорно расступались в разные стороны, отвешивая низкие поклоны. С темнокожими из далёкого Амиротеха шутки плохи, тем более, когда этих самых шуток они напрочь не понимают, принимая усмешку за оскаленные в угрозе клыки.

Рядом со мной паланкин остановился и наружу показалась изящная женская ручка, украшенная витым браслетом, в форме змеи, кусающей себя за хвост. Обладательница этого миниатюрного уробороса поманила пальцем с невероятно длинным ногтем. Точнее — когтем. Не было ни малейшего сомнения в том, кого именно скрывает непроницаемая чёрная ткань. Думаю, и пассажирка транспортного средства точно знала, кого она подзывает. Мой маленький маскарад мог обмануть кого угодно, но только не её.

Я подошёл к паланкину и взялся за резной поручень красного дерева. Чернокожие амиротехцы покорно стали на колени и согнулись, облегчая мне посадку. В ту же секунду истошный вопль едва не разорвал барабанные перепонки, привлекая внимание прохожих, в пределах квартала, а то и больше.

Вопил, заглушая все остальные шумы, одержимый Сид. Он катался по земле, разрывая лохмотья в мелкие лоскуты и кричал изо всех сил:

— Это они! Они!! Среди бела дня Тёмные Львы бродят среди нас! Приходит последний час этого города! Убейте их, пока не поздно! Убейте!

Пожав плечами, я нырнул внутрь паланкина, отрезав себя от солнечного света и уличных шумов. Здесь было очень тихо, очень темно и очень-очень мягко от изобилия подушек самых разнообразных форм и размеров.

Впрочем, темнота не помешала мне рассмотреть изящную фигурку, с удобством расположившуюся у противоположного края паланкина. Девушка сверкнула мелкими острыми зубками и легонько стукнула по стенке серебристой палочкой. Немедленно я ощутил лёгкое покачивание и это оказалось единственным признаком того, что наше транспортное средство начало движение.

Я растянулся на подушках подобно своей попутчице, наслаждаясь зрелищем прекрасного полуобнажённого тела. Длинные стройные ноги щеголяли лёгкими полупрозрачными сапожками на высоких каблуках — деталь, несколько непривычная для здешней моды. Шортики, весьма напоминающие нижнюю часть бикини, плотно облегали узкую талию золотистым поясом, украшенным самоцветами. Золотые чашечки с трудом прикрывали пышную грудь, соблазнительно подрагивающую во время движения. Остальные части тела были не менее совершенны — слегка выпуклый животик, с бриллиантом в пупке; аппетитные бёдра, идеальной формы и длинная шея, словно созданная для поцелуев. Венчала всё это великолепие голова с гладким, почти что кукольным лицом, обрамлённым шелковистыми чёрными волосами.

Единственный штрих, слегка портивший всю картину — неприятное выражение пухлых губ, искривлённых в недоброй ухмылке. Впрочем, эту усмешку мог заметить только я, остальные обычно были слишком поглощены созерцанием сногсшибательной красоты.

Но я мог обратить внимание ещё кое на что. Блестящий медальон с изображением львицы, идентифицировал свою обладательницу лучше любого удостоверения личности.

— У тебя изменился голос, когда ты описывал свою знакомую, — констатирует женщина, внимательно вглядываясь в меня, — и выражение лица…

— Не плачь, — бормочет девочка и ободряюще улыбается, — всё будет хорошо!

Нет, не будет. И не было.

— Тебе показалось, — хриплю я, — какое выражение, человек? Я умираю и это просто судороги умирающего льва.

— Самого льва или его души? — женщина качает головой, — продолжай. Кто эта женщина?

— Кошка, моя кошка, — я качаю головой. Нет, нет, я не плачу, маленький человечек, просто мне очень больно. Внутри, — Ольга…

— Этому сумасшедшему придурку уже давным-давно нужно было заткнуть пасть, — проворчала Ольга, потягиваясь словно огромная ленивая кошка, — не понимаю, как ты можешь так спокойно переносить его непристойные повизгивания? Как-никак они направлены и против тебя тоже.

— А ты чего так сильно распереживалась? Плохо стало с пищеварением от его криков? — я усмехнулся и пожал плечами, — пусть себе разрывается. Люди нуждаются в юродивых и душевнобольных — они ведь позволяют им считать себя лучше, чем они есть на самом деле. Пусть я пью каждый день и бью жену с детьми, но я ведь ещё не так плох, как этот ободранный сумасшедший! Так почему я должен лишать всех такого удовольствия?

— Но ведь он подначивает это быдло убить нас!

— Нас? — я только хмыкнул и покачал головой, — почему-то я не припомню, чтобы Сид тыкал пальцем и призывал прохожих перерезать мою глотку. Да и твоего имени он тоже не называл. Его враг скорее всего скрывается внутри собственной больной головы. Придуманный им символ собственного безумия по чистой случайности совпал с реальным ужасом жителей города.

— Ты в этом абсолютно уверен? — красивая маска дала трещину недоверия, — то есть эти треспы, о которых он талдычит в каждой своей проповеди не более, чем плод воображения? И только?..

— Ну конечно же, — я был выведен из себя и утомлён этим идиотским разговором. Ольга всегда умудрялась найти такую тему для беседы, от которой у меня рано или поздно начинала раскалываться голова. Ума не приложу- какого чёрта она решила меня достать этим старым психопатом? Впрочем, возможно он на самом деле её раздражал, а прикончить грязного и вонючего Сида чистоплотная кошечка брезговала. Вполне в её духе поиграть на нервах, чтобы я, доведённый до исступления, свернул дурачку шею. На этот раз она просчиталась: пусть сама испачкает коготки или Сид продолжит развлекать жителей своими воплями.

— Но ты же должен знать, Сид раньше был специалистом по всяким таким древним штучкам, — промурлыкала кошка прищурясь, — он ведь вполне мог отрыть какое-нибудь старое оружие, способное навредить нам? Ну, этот самый тресп, чем бы он не являлся.

— Глупости, — я решительно отмёл дурацкое предположение, — ничто не способно нам навредить, и ты сама это неоднократно проверяла. Тем более, те времена, когда Сид в чём-то разбирался, давным-давно канули в лету.

На губах Ольги появилась ехидная ухмылка, словно она ставила мои слова под сомнение. Если бы я не знал её так хорошо, мог бы подумать, что ей известно нечто, ускользнувшее от меня. На самом деле она всегда так улыбается, когда хочет позлить. Поэтому я и не стал концентрировать внимание на её гримасах. Тем более, её следующий вопрос достал меня по-настоящему.

— Тогда почему ты сам так интересуешься старыми постройками, захоронениями и людьми, которые их отыскивают? — широко распахнув невинные глазки, поинтересовалась Ольга, — или это от твоего повышенного любопытства?

— Я потрясён до глубины души, — сказал я, как можно язвительнее, — при всей своей занятости — пустынные волки должны отнимать уйму времени — ты ещё находишь возможность интересоваться моими делами! Для этого должна быть воистину очень важная причина!

Она рассыпала вокруг себя хрустальные колокольчики звонкого смеха. Да, я попался. Засранку всегда радовало моё раздражение, почему я и старался оставаться невозмутимым при общении с этой кошкой. Досадуя в большей степени на самого себя, я громко фыркнул и запустил маленькой подушкой в хохочущую Ольгу. Та отбросила мягкий снаряд обратно и спрятала лицо в ладонях, продолжая веселиться.

Я остановился, пристально разглядывая смеющуюся львицу и размышляя, каково было бы её отношение ко мне, если бы она оставалась той, уже изрядно позабытой Ольгой, разрывающейся между мной и погибшим волком. Той Олей, способной рыдать над детьми, замерзающими на улицах заснеженного города. Трудно ненавидеть монстра, если ты сотворил его сам.

Отсмеявшись, львица раздвинула пальцы, игриво стрельнув глазками в образовавшуюся щель. О, я хорошо знал этот взгляд! Перепады настроения у кошки почти всегда заканчивались одним и тем же.

— Ольга, — сказал я с откровенной скукой, — тебе ещё не надоело это однообразие? Сначала ты искусно играешь на моих нервах, а потом тебя начинает интересовать сексуальный аспект наших отношений.

— Фу, какие сложные и непонятные слова! — недовольно фыркнула она и потребовала, — лучше спой мне.

Одним плавным движением девушка преодолела разделявшее нас расстояние и мягкой волной тёплой плоти захлестнула мои колени. В этом львица была настоящим мастером — ещё секунду назад щеголяла жалким подобием одежды, а сейчас лежит на моих коленях абсолютно обнажённая. Казалось кошка состояла из одних приятных изгибов и выпуклостей, ласкающих взгляд. Как обычно, сам не желая того, я начал возбуждаться.

— Сыграй! — ещё настойчивее попросила она хрипловатым шёпотом.

Я отлично понимал, какую именно музыку она просит. Однако я был взбешён предательством собственного тела и решил досадить ему и этой развратнице. Поэтому я заиграл быструю резкую мелодию, сопровождая её соответствующими словами. Казалось тот, кто скрывается внутри, решил подыграть, проучив похотливую стерву:

Сегодня мрачен небосвод

И полон рот больших хлопот,

А глупых дел круговорот

Кружит меня который год.

Но мне на это наплевать

Зачем так сильно уставать?

И чтоб себя не напрягать,

Я лучше буду крепко спать.

— Ублюдок, — протянула Ольга и вцепилась острыми зубками в моё бедро, но не очень больно, а так, чтобы ещё сильнее разжечь появившееся желание. Впрочем, сейчас ей и не требовалось прилагать какие-то особые усилия для этого. Жаркая волна захлестнула меня, вынуждая дрожать от вожделения. Ни одна человеческая самка не способна на такое. Только прикосновение львицы способно свести с ума.

Я протянул руку, пытаясь приласкать Ольгу, но она ловко увернулась и легонько пнула меня пяткой в грудь, опрокинув на подушку. На кукольном личике застыла упрямая гримаска.

— Я хочу, чтобы ты сыграл для меня. Сыграл то, что ты играешь Гале или одной из тех человеческих сучек, с которыми так любишь общаться.

— Ты — стерва, — сказал я, тяжело дыша, — знаешь это?

— Ну конечно же, милый, — согласилась она, ласково улыбаясь, — ты сам меня такой сделал и пока не исполнишь это желание, ничего не произойдёт. Все мои любовники поют мне песни, читают стихи и шепчут слова любви. Знаю, знаю — слов любви я не дождусь от тебя никогда, но ты можешь доказать, что уж в остальном ты круче, чем все они, вместе взятые. Играй!

В груди бешено клокотала смесь похоти и ярости, отчаянно рвущаяся наружу. Но я хорошо знал кошку и было совершенно ясно, она не допустит меня к телу, как бы ей самой не хотелось. Чёрт, она опять оказалась сверху! Сдавшись я начал тихо нажимать клавиши шерандона, извлекая наружу медленную и печальную мелодию.

Ольга вновь приблизилась, уютно расположившись между ног и мурлыча в тон моей музыке. Глаза её зажмурились от удовольствия, а пальцы блуждали по моему животу. Движения рук напоминали ласкающее прикосновение океанской волны и вызывали нестерпимое желание отбросить шерандон и немедленно овладеть кошкой. Удерживала лишь мысль о том, что её желание не менее сильно чем моё, поэтому я взял себя в руки и начал петь. Слова не очень соответствовали моменту, видимо моё alter ego таким образом выражал протест против предстоящего. Я мог посоветовать ему только одно — расслабиться и получить удовольствие.

Порой спускается туман,

Нас пеленая в пустоте.

И наполняет ум обман

А мы совсем уже не те.

Не те, кого любила ты,

Погожим ясным летним днём.

Туман плывёт из пустоты,

И ждёт, когда мы все уснём.

Но, сквозь тумана пелену

Горят влюблённые глаза,

И в блеклом мертвенном плену

Бушует страстная гроза.

Свою ты руку протяни,

Меня попробуй отыскать

И ярким светом осени

И постарайся рядом встать.

Пока я пел, девушка казалась погружённой в себя: её глаза угасли, а на красивой физиономии отразилась глубокая задумчивость. Кошка была не похожа на саму себя, и я почти вспомнил ту, другую Ольгу. Силуэт в проёме двери и одинокая слезинка на белой щеке. Тихий голос, шепчущий о холоде и одиноких детях. Что-то… Нет, песня завершилась и львица, тряхнув головой, вернулась к настоящему.

— Теперь я вижу, ты кое в чём лучше остальных, — промурлыкала Ольга и, подобно змее, поползла вверх по моему телу, — осталось доказать, что в остальном ты, по крайней мере, не хуже.

Я ощутил прикосновение её шершавого языка на животе и меня словно пронзило молнией. Во мраке вспыхнули два жёлтых глаза и язык начал медленно перемещаться, рисуя на коже неведомые узоры. Кажется, я застонал, и сама тьма ответила мне эхом, прерываемым тяжёлым дыханием.

Жёлтые глаза мутнели с каждым мгновением, по мере того, как желание переполняло очаровательную головку моей партнёрши. Вот веки сомкнулись раз, другой и уже не стали подниматься. Голова Ольги запрокинулась и всё её гибкое тело устремилось назад, увлекая меня за собой. Издав неопределённый возглас мы обрушились на гору подушек и теперь уже я оказался сверху. Не теряя времени даром, я впился в упругие ароматные губы. Наши языки сражались между собой подобно паре взбесившихся змей; то пытаясь задушить противника, то жаля его быстрыми выпадами.

Пальцы Ольги вцепились в мои ягодицы так, что когти едва не вырывали из них куски плоти, а ноги переплелись с моими, затянув их в каком-то неведомом узле. Я тоже не лежал без дела, позволив рукам изучать каждый микрон лакомого тела и уделяя особое внимание самым нежным его участкам.

Оторвавшись от моих губ, Ольга издала протяжный стон, изогнувшись дугой. Её длинная шея оказалась настолько хороша, что я не смог удержаться от соблазна и впился в неё. Губы скользили по гладкой коже в то время, как зубы норовили сомкнуться на ней и добраться до чего-то сладкого, пульсирующего внутри.

Когда я поднялся до ключиц, кошка ещё раз застонала и отпустив мой зад, повела когтями выше с такой силой, словно пыталась разодрать кожу на спине. Шутки в сторону — львица требовала переходить к решительным действиям.

Сколько времени продолжались эти самые решительные действия, честно говоря, не знаю, однако, когда всё закончилось и львица, отпихнув меня, издала протяжный крик, выяснилось, что паланкин уже не покачивается. Я протянул руку, желая раздвинуть плотную ткань и выглянуть наружу, но Ольга остановила меня.

— Подожди чуть-чуть, — пробормотала она, едва слышно, — дай немного отдышаться. Чёрт бы тебя побрал! Сколько раз мы этим с тобой занимались и каждый раз — словно впервые. Скажи, — она приподнялась на одном локте, накручивая локон на палец, — с Галей у тебя так же? Или как-то по-другому?

Я отлично понимал, какие слова она жаждет услышать, но именно этого я ей говорить не собирался.

— Конечно, по-другому, — усмехнулся я, приводя себя в порядок, — но дело не в том, что кто-то из вас особенно близок мне, как ты могла подумать. Между вами существует непреодолимая пропасть, внутри которой — интеллект и темперамент. Отсюда и вся разница: для тебя секс — всего навсего ещё один способ манипулирования и доминирования, а для Гали — не более, чем удовольствие.

— Ты думаешь, я не получаю от этого удовольствия? — она недоуменно рассмеялась, — заблуждаешься! Я должна…

— Погоди, — я прижал палец к её губкам, — ты меня неправильно поняла. Уверен, ты действительно чувственная натура и рад этому. Я просто хотел сказать, сам секс для тебя не так уж важен. Ты одержима властью и это — твоя истинная страсть. Думаешь я не знаю, как сильно ты хочешь получить мой медальон и браслет? Не шипи. Отсюда и твой метод занятия любовью. Мужчина обязан принести своеобразную клятву верности, как это делает вассал, присягая своему сюзерену. И только после этого ты вознаграждаешь его, допуская к своему телу.

Она злобно прищурилась.

— А Галя?

— Здесь всё намного проще, — я кое что вспомнил и усмехнулся, — никакого Фрейдизма, в этом она тебе не конкурентка. Кошка уже давно не интересуется ничем, кроме удовольствий. И как всякий узкий специалист, достигла в изучении вопроса этого весьма впечатляющих результатов. В этом и заключается разница: тебя интересует подоплёка процесса, а её — сам процесс.

Ольга уже сидела в своём полном облачении и на её лице зрела ядовитая ухмылка. Я очень хорошо знал львицу и вспомнив наш разговор, запросто мог предсказать её следующий вопрос. Очень медленно, чётко выговаривая каждое слово, словно разговаривая со слабоумным, она поинтересовалась:

— Так тебе больше нравится трахаться с этой тупой развратной сукой?

— Скажем так, — ответил я, широко улыбаясь, — предпочитаю в постели расслабляться, а не вести сеанс психоанализа.

Некоторое время Ольга размышляла над моими словами, пробуя их на вкус. Убедившись-таки, что ничего хорошего в её адрес я не сказал, она изо всех сил запустила в меня подушкой. Громко хохоча, я отбил её обратно. Вот он, славный миг расплаты.

— Убирайся! — взвизгнула кошка и зашипела от злости, — проваливай! И знай, ты ни капли не удовлетворил меня! Тебе никогда не сравниться не то что с Ильёй — но даже с самым беспомощным из кастратов гарема!

Прежде чем ещё одна подушка полетела в мою голову, я протиснулся через тяжёлые волны материи балдахина и выбрался наружу. Вслед неслись проклятия и разъярённое шипение, настолько громкие, что проникали даже сквозь плотную ткань. Паланкин содрогнулся от мощного удара. Не хотел бы я сейчас находиться внутри. Продолжая смеяться, я покачал головой и огляделся.

Амиротехцы доставили свою поклажу во двор королевского дворца и теперь неподвижно сидели на массивных плитах, уставившись перед собой. Сейчас они, как никогда, напоминали деревянные скульптуры, зачем-то установленные в первом попавшемся месте. Обычно кто-нибудь останавливался, поглазеть на чернокожих гигантов, но в это время двор оказался совершенно пуст, если не считать парочки полутораметровых пауков пёстрой раскраски, лениво блуждающих вокруг неоконченной паутины, натянутой на ближайшую пальму. Пауки принадлежали падишаху и их запрещалось трогать под страхом смертной казни. Несмотря на устрашающий вид они были абсолютно безвредны, потому как одного съеденного человека им хватало на целый месяц.

Чуть дальше располагался огромный бассейн с фонтаном, в виде какого-то фантастического монстра. Фонтан, очевидно, принадлежал руке Драмена — придворного скульптора, постоянно пребывающего в пёстром мире наркотических грёз. Результаты обращения к столь достоверному источнику вдохновения располагались по всему двору и могли напугать кого угодно, особенно ближе к вечеру.

Подняв глаза от весело звенящих струй, я увидел вздымающиеся ввысь колонны дворца, почти скрытые от постороннего взора густым плетением паучьих лиан. Кое-где поросль редела, открывая изящные террасы, огороженные невысоким барьером. Ещё выше, блистали огромные купола с тонкими золотистыми шпилями, почти упирающимися в раскалённые небеса.

Когда-то, давным-давно, это было великолепное здание — символ изысканного вкуса и могущества владельца. Но с тех пор минула не одна сотня лет, голодными псами набрасывавшихся на величественную постройку, отхватывая каждый раз хоть и небольшой, но кусочек. С уменьшением государства, с его разрушением, рассыпался и дворец, пока не стал походить на бледный призрак себя самого.

Впрочем, до этого никому не было дела. Падишаха вполне устраивало настоящее положение, как с государством, так и с его резиденцией. Видимо всё будет идти своим чередом, пока повстанцы не захватят столицу. Если же этого не произойдёт, то королевский дворец рухнет сам, погребая под обломками властелина Сен-Сенали. Что случится раньше — я не стал бы предсказывать. Впрочем, я и не собирался настолько долго здесь задерживаться. События в Лисичанске навсегда отбили желание останавливаться где-либо на долгий промежуток. Здесь не было Вити, Ножика и Симона, но имелись и собственные оригиналы. Тот же Настиган.

За королевским дворцом разрастался огромный парк, больше напоминающий дикий лес. Эти заросли уходили весьма далеко и заканчивались крутым обрывом, ныряющим в волны океана. Как и во всяком, уважающем себя лесу, в парке водилось огромное количество всевозможной живности. Наибольший интерес вызывали исполинские белые кошки, напрочь лишённые хвоста, но в качестве компенсации снабжённые коротким тупым рогом меж ослепительно жёлтых глаз. Когда падишах желал развлечься, он отправлялся в центр парка и восседая на переносном кресле, наблюдал, как белые твари служат королевскому правосудию, пожирая предусмотрительно захваченных арестантов. Что характерно — умные животные отлично понимали, кого им стоит кушать, а кого — обходить стороной.

Я медленно направился в сторону дворца, поднимая пыльные круги, расплывающиеся подобно воде. Когда-нибудь, в этой пыли можно будет плавать. Ещё один признак вырождения. Что-то случилось с этим миром за последние несколько столетий. Вот только — что?

Когда я проходил мимо пауков, они временно прекратили свою работу и уставились на меня всеми шестнадцатью глазами. Очевидно размышляли, стоит ли им отвлечься и поохотиться на вновь прибывшего. Будь на моём месте какой-нибудь одинокий гуляка, случайно забредший сюда; уже висел бы на пальме, оплетённый паутиной и нашпигованный желудочным соком. А так, лишний раз убеждаешься, насколько животные бывают прозорливее людей. Поглазев на гостя, пауки весьма невежливо повернулись задом, продолжив плетение.

А теперь — мои любимицы. Я остановился рядом с бассейном и заглянул в него, очередной раз полюбоваться переливами света на телах алмазных акул, неутомимо кружащих в центре водоёма. Стоило тени упасть на воду, рыбины немедленно изменили маршрут, смещаясь в мою сторону. То ли приняли за разносчика еды, то ли намеревались выпрыгнуть наружу, самостоятельно добыв оную. Бывали и такие прецеденты. Я помахал рукой и пошёл дальше. Акулы тотчас вернулись на прежний курс, не выказав ни малейшего признака разочарования. Солнце последний раз отразилось от блистающей шкуры, и я потерял рыб из виду.

Если дворец, поросший лианами, походил на огромную скалу, то вход в него напоминал какую-то заброшенную пещеру, посреди глухого леса — такое же тёмное, неправильной формы отверстие, едва заметное в зелёных зарослях. Довершало сходство, присутствие небольшой обезьяноподобной твари, меланхолично свисающей над входом и дуновение несвежего ветерка из чёрной глубины.

Увидев гостя, обезьяна неторопливо спустилась по верёвкам лиан вниз и неуклюже заковыляла в мою сторону. Только теперь я заметил, что какой-то шутник вдел ей в ноздри огромную деревянную серьгу. Хвост животного тащился за хозяином, словно длинная толстая верёвка, выписывающая в пыли замысловатые фигуры. Приблизившись, зверёк опустился на пятую точку опоры и протянул обе лапы вперёд, подражая опытному попрошайке. Судя по здоровенному брюху, такой метод обычно приносил желаемые плоды. Вот только в этот раз ничего не вышло: у меня не было карманов, чтобы искать в них сладости и отсутствовало желание подавать наглой твари. Поэтому, в воспитательных целях, я отпустил животному щелбан, и обезьяна с отчаяным визгом удрала прочь, во мгновение ока вскарабкавшись на недосягаемую, для меня, высоту. Оттуда она начала корчить всевозможные рожи и громко верещать. Я в ответ, показал язык и вошёл внутрь.

Тотчас из мрака вылепились массивные фигуры, с обнажённым оружием в руках и преградили путь. Тяжёлые латы, одетые на стражей, превращали их в диковинных насекомоподобных существ, вымахавших до человеческого размера. Небольшие круглые щиты охранники держали перед собой, и я мог разглядеть символ королевского двора, намалёванный на блестящем металле.

— Хм-м, — сказал я, — и что дальше?

То ли узнав голос, то ли рассмотрев белые волосы, стражи исчезли в тех же нишах, откуда появились. Вообще-то у меня один раз возникла проблема с солдатом, настойчиво требовавшим разрешения на вход. Точнее — проблема возникла у него и у начальника охраны, вынужденного срочно искать замену чересчур ретивому подчинённому. С тех пор Нарион — начальник королевской стражи, строго-настрого запретил солдатам даже приближаться ко мне и моим львам, совершенно справедливо рассудив, что проще корректировать правила, чем всякий раз набирать новых людей.

— Ты никогда не задумывался, почему тебе проще убить человека, чем поговорить с ним? — взгляд женщины становится колючим и холодным, — это напоминает бравирование силой. Ненужная жестокость, как попытка доказать…Кому? Что?

Я молчу. Слишком сложные вопросы. Я смеялся над Галиными разрывами с её надоевшими любовниками, но сам часто поступал, как львица. Неприятно говорить любовнице, что она надоела или ещё хуже — стала старой. Строки письма, забытого в ящике стола. Милята, давно забытое имя…

Проще — убить.

— Тебе не понять, — хриплю я.

— Ну почему же, — она криво ухмылется, — встречались мне такие…Герои. Способные терпеть физическую боль, но бегущие прочь от простых чувств. Гордый лев слишком горд для признания? Продолжай.

Я вошёл в длинный сводчатый коридор, озарённый призрачным светом, поступавшим внутрь, через хитрую систему скрытых линз. Эти приспособления были ровесниками дворца и за прошедшие века покрылись толстым слоем пыли и грязи. Однако, кому бы то ни было запрещалось даже прикасаться к хитрым стекляшкам, из опасения повредить тонкий механизм. Починить испорченное было бы некому — секрет утратили давным-давно. Не удивительно, что свет с каждым годом становился всё тусклее, погружая переходы дворца в таинственный полумрак.

На стенах вольготно располагались лепные украшения, изображающие диковинных животных и батальные сцены. Лепка во многих местах пришла в совершенную негодность и было сложно определить, какого рода сцену она изображает. Порой в полумраке мерещилось нечто, настолько распутное, что я мог только сетовать на собственное подсознание, полагая предков нынешнего падишаха не столь развратными.

Когда я приблизился к лестнице, свет стал немного ярче, позволяя рассмотреть скрюченную фигуру, сидящую на выщербленных ступенях. Даже на таком расстоянии и не видя лица я мог, руководствуясь одним обонянием сказать, кого именно посчастливилось встретить. Обхватив колени длинными жёлтыми пальцами, Драмен непрерывно раскачивался взад-вперёд и мычал какую-то заунывную мелодию, такую же бесконечную, как череда фантастических миров, где продолжал блуждать его одурманенный ум.

Внезапно Драмен запрокинул голову, уставившись короткой острой бородкой в потолок и разразился звонким радостным смехом. Его глаза смахивали на две чёрных дыры, ввалившись настолько глубоко, что я с трудом различал их безумный блеск. Продолжая хохотать, скульптор опустил голову и вперившись в меня, погрозил длинным пальцем. В тусклом свете сверкнул огромный перстень с багровым камнем, таким же, как в серьгах Драмена. Поговаривали о гомосексуальных наклонностях королевского скульптора, но я больше склонялся к мысли о том, что этот человек пытается изменить своё тело, дабы оно вписалось в изысканный мир его декадентских грёз.

— Я тебя узнал, — усмехаясь, сказал Драмен и попытался приподняться, но не преуспел в этом, вновь плюхнувшись на ступени, — твоё тело вылеплено из адского огня и сотворил этот пламень сам Царь зла! Но ты не бойся, — он заговорщически понизил голос и совершенно безумно хихикнул, — я никому об этом не скажу!

— Буду весьма признателен, — абсолютно серьёзно сказал я, — всегда знал — ты ко мне относишься очень хорошо.

Драмен покивал головой и вроде бы успокоился, но когда я проходил мимо него, тонкая холёная кисть вцепилась в мою руку. Оглянувшись, я столкнулся со взглядом двух, совершенно нормальных глаз. От наркотического опьянения не осталось и следа.

— Я никому не скажу, — повторил Драмен, на этот раз без своего идиотского смеха, — можешь и дальше продолжать заниматься своим делом.

— Это каким же? — заинтересовался я.

— Пить человеческие души, пожирать их, как лев пожирает мясо жертвы. Но тебя я не боюсь. А вот её, — скульптор мотнул головой, — я боюсь больше всего на свете. Если ты — это чистое пламя, в котором душа сгорает без следа, то она — совершенно иное: тёмный огонь, способный погасить чужой свет и не стать от этого светлее.

Я обернулся: в полумраке коридора, за моей спиной замерла изящная женская фигурка с ярко пылающими жёлтым огнём глазами. Хм, а я даже не услышал, как она шла за мной. Кошка стояла неподвижно, подобно каменному изваянию и я не сомневался, каждое слово несчастного психопата достигло её ушей. Лица я не видел, однако не сомневался в том, кто это. Впрочем, как ни странно, но сейчас Ольга пахла совсем по-иному. Как…Как Ната?

— Боишься её? Это правильно, — согласился я, — а если дорожишь жизнью, то поднимай свою тощую задницу и проваливай отсюда, пока её цепкие пальчики не коснулись твоей нежной шейки.

— Нет, сейчас она меня не тронет, — с поразительной уверенностью сказал скульптор, — она меня оставит на потом, когда ей захочется чего-то экзотического. Когда ей потребуется мостик, для перехода в иной мир.

Пожав плечами, я освободился от его хватки и начал подниматься по щербатым ступеням. В чём-то, конечно, Драмен был прав. Никому из Прайда и в голову прийти не могло, даже во время сильного голода, пить человека во власти наркотического бреда. Последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Поэтому, скажем наркотикам — нет. Впрочем, Ольга могла и просто свернуть шею. Видимо, когда все эти полусумасшедшие пророки достанут её окончательно, она быстро и решительно отправит их в небытие.

Но всё же, какая-то вещь не давала мне покоя, и я ещё раз оглянулся: фигура львицы пропала, словно её и не было.

Поднимаясь по ступеням, я не забыл остановиться у окна, выходящего на внутренний дворик. Там располагался неизменный плацдарм для упражнений местного дворянства во владении каким-нибудь видом оружия. В качестве оппонентов использовали одного из многочисленных рабов, посему плиты дворика покрывали многочисленные пятна бурого цвета. Их никто не пытался смывать, а после упражнений принца Сёмиза в стрельбе из лука камень и вовсе блестел, как после дождя.

Вот и сейчас это славное местечко не пустовало: до меня доносился звук удара металла о металл и хриплые возгласы. Высунув голову в окно я обнаружил, что участником сегодняшней тренировки является сам генерал Амалат, нацепивший лёгкие доспехи серебристого цвета. Противостоял ему могучий раб из Амиротеха, покрупнее тех, которые несли паланкин Ольги. Чёрный исполин неподвижно замер в напряжённой позе, неотрывно следя за каждым движением старого вояки. Морщины на лице и седина в волосах уже не могли ввести в заблуждение: кожа, вспоротая на чёрной груди свидетельствовала о мастерстве старика.

Насколько я понимал, раб проявил незаурядную способность к фехтованию, ибо огромное количество молодых забияк отправились на тот свет, прежде чем на лбу Амалата появился даже призрак испарины.

На небольших скамьях вокруг площадки расположились зеваки, наблюдающие за ходом поединка. Каждый удачный выпад генерала сопровождался вялыми аплодисментами и столь же вялыми криками, переходящими в откровенные зевки. В победу раба никто не верил. Судя по выражению тёмной физиономии, не верил и сам амиротехец.

Генерал вооружился длинным ятаганом и коротким прямым кинжалом, а в чёрных ладонях раба пряталась рукоять двусторонней секиры. Вот могучие мышцы напряглись и топор, со свистом, рассёк воздух там, где только что находилась грудь Амалата. Чернокожий был опытным бойцом и промахнувшись, сумел остановить оружие, направив обратно. На этот раз старик едва успел увернуться, убрав плечо из-под сверкающей стали, заточенной до бритвенной остроты. Однако рабу не удалось повторить свой фокус и его лоснящееся от пота тело на несколько мгновений оказалось открыто для удара. Молниеносно, словно жалящая змея, Амалат выбросил руку с кинжалом и прочертил на теле противника ещё одну алую полосу. В этот раз зрители хлопали намного оживлённее. Раб проронил короткий глухой стон из сомкнутых губ и отскочил назад.

В общем-то исход боя был предопределён: рано или поздно Амалат прикончит своего спарринг-партнёра, но перед этим будет долго и методично резать раба на мелкие кусочки. В этом не было ни капли садизма, как могло бы показаться — просто старый вояка оттачивал технику индивидуального поединка, последовательно проходя все его стадии: начиная от свежего бойца и заканчивая грудой, истекающего кровью, мяса.

Меня больше интересовали те схватки, в которых финал был не так предопределён и оставалось место, для предположений. Нет, ну разве не приятно посмотреть, как ловкий раб вспарывает пузо самодовольному аристократу, решившему поразвлечься?

Утратив остаток интереса, я повернулся и продолжил своё восхождение. За спиной ещё раз закричали возбуждённые зрители, заглушая отчаянный вопль — стало быть амиротехцу опять продырявили шкуру. Ну и чёрт с ним — он уже стал историей.

Чуть выше начинался уровень заброшенных этажей. По мере того, как дворец приходил в упадок, многие помещения становились абсолютно непригодны для эксплуатации и люди покидали их. Так появлялись целые ярусы, пустые и безлюдные. Свято место пусто не бывает и освободившееся пространство заселяли дикие звери, непонятно как проникающие сюда из королевского парка. На некоторых, особо опасных, приходилось устраивать облавы. На моей памяти звероловы отловили на одном из заброшенных этажей парочку рогатых кошек и выгребли из их логова кучу человеческих костей. Кто именно стал жертвой белых хищников, так и осталось тайной. Дворец населяли сотни придворных и их слуг. Десятком — больше, десятком — меньше…

Вход на заброшенные этажи был погружён во мрак, однако я ощутил чьё-то присутствие. Тьма шевельнулась и глаза — плошки зажглись во мраке. Я сделал шаг вперёд, силясь рассмотреть гостя, но зверюга, издав глухой рёв, растворилась в темноте. В воздухе повис удушливый смрад разлагающегося мяса — стало быть хищник. Видимо скоро очередная порция придворных бифштексов отправится в желудок голодного зверька.

Размышляя, стоит ли говорить кому-нибудь о моей находке, я миновал ещё несколько пролётов и достиг уровня, затянутого сизой дымкой пряных испарений. Аромат щекотал ноздри и дурманил рассудок. Ладно бы дурманил! Стоило задержаться здесь на некоторое время, и ты мог полностью погрузиться в причудливый мир своего подсознания, вкушая все прелести, которые способен изобразить очумевший от наркотика мозг. Вот и человек, привалившийся спиной к дряхлой стене, явно выпал из нашего мира. Он глядел прямо перед собой огромными блестящими глазами и пускал слюни на поношенный халат. Из полуоткрытого рта вырывались нечленораздельные повизгивания, а скрюченные пальцы царапали каменные плиты пола.

Со стороны это выглядело весьма забавно, однако даже сам господин главный королевский архитектор не решался присоединиться к нюхателям испарений фантазийного гриба. Остаться здесь означало навсегда переселиться в мир иллюзий, без всякой надежды вернуться обратно. Высокопоставленным нюхателям приносили еду и воду, однако они полностью игнорировали подношения, предпочитая потреблять невероятные яства своих сновидений. Вскоре наступала прозаическая смерть от голода и жажды. Должно быть всё это представлялось им весьма забавным казусом.

Из тёмного прохода, заполненного туманом наркотических спор, вылетел ярко пылающий павлин с рыбьим хвостом и расположившись на голове булькающего человека, уставился на меня. Я увидел собственное лицо, только в глазах, вместо зрачков крутились крохотные чёрные черепа.

— Ну всё, свинья, тебе хорош! — угрюмо пробормотал я и поспешил покинуть гостеприимное место, — ещё не хватало забулькать дуэтом с этим мешком навоза. Всегда успеется.

Начинались уровни, где проживала прислуга и располагались всевозможные хозяйственные помещения. Неудивительно, что вокруг стало намного оживлённее. Полуголые личности обеих полов шустро сновали взад-вперёд, перетаскивая массивные тюки, подносы с едой, чашки с объедками и кувшины с напитками. Невзирая на полумрак, движение блестящих, от пота, призраков было чётким и безошибочным. Не поднимая глаз, они взбегали вверх по ступеням или спускались вниз, не задевая друг друга и следуя на безопасном расстоянии от меня. Совсемнедавно один из лакеев случайно пихнул какого-то мелкого казначея, а тот немедленно нажаловался падишаху. Поскольку милосердие владыки в тот день находилось на очень высоком уровне, количество голов, насаженных на колья не превысило и десяти. Но и этого оказалось достаточно, дабы удвоить осторожность при транспортировке грузов.

Забавно было следить, как лакеи обминают сановника, упившегося до потери пульса. Более всего их пируэты напоминали замысловатый танец хорошо отрепетированного балета. Как раз сейчас один из персонажей бесконечного действа под названием: Праздник жизни при дворе падишаха; медленно спускался вниз, нащупывая подошвами лакированных сапог ускользающие ступени. Получалось не слишком хорошо, поэтому приходилось искать дополнительную опору, старательно хватаясь расставленными пальцами за воздух. Я очень хорошо знал, кому принадлежит это прыщавое лицо, напоминающее подгнивший плод с червоточинами крохотных глаз. Нас почтил своим присутствием сын визиря. Некогда папаша имел определённые виды на родную кровь, но вовремя сообразил, гораздо полезнее, для всех, будет если сынуля продолжит бесконечное путешествие по винным бокалам.

Уставившись на меня, нерадивое чадо вполне дружелюбно хрюкнуло и радостно пустило газы. Лакеи немедленно шарахнулись в разные стороны, избегая ядовитого облака.

— Это будет посильнее, чем Фауст Гёте, — прокомментировал я, с уважением и отпихнул парня в сторону, отчего он с грохотом врубился головой в стену, — счастливых сновидений, пьянь!

Пожелание моё оказалось, как нельзя кстати, ибо приложившись черепушкой о камень, парень немедленно захрапел. На его лице появилась самая счастливая, из всех возможных, улыбка. Лакеи продолжали порхание вокруг бесчувственного тела, подобно тому, как мотыльки пляшут вокруг убитого зверя, рухнувшего посреди цветника.

Переступив храпящее нечто, я отправился наверх, откуда доносились заунывные возгласы ландрона — дальнего родственника моего инструмента. Сквозь постанывания музыки пробивался не менее тоскливый голос певца. Судя по тональности композиции, веселье бодро катилось под горку и большинство слушателей должно было пребывать в состоянии близком к тому, в котором я оставил, недавно встреченного, молодого друга.

Подъём закончился, и я вышел посреди короткого узкого коридора. С одной стороны, нависала огромная каменная арка, украшенная резьбой, изображающей переплетённые человеческие тела. Именно оттуда доносилась музыка и шум голосов и именно туда стремились слуги с напитками и пищей. С противоположной стороны глаз радовала изысканная работа опытных каменщиков — огромная асимметричная дыра в стене, ведущая во двор.

Это хитрое изобретение, если его можно было так назвать, именовалось мусорной дырой и было выдумано папашей нынешнего владыки. Мусорная дыра выполняла крайне важную миссию: именно через неё покидали дворец те, кто каким-то образом разгневал правителя во время попойки.

Однако коррупция запустила свои щупальца даже в это благороднейшее дело: виновник королевского гнева во время своего короткого путешествия иногда успевал сунуть мешок с монетами начальнику стражи. В таком случае в дыру летел один из лакеев, которому не повезло оказаться под рукой. Но если монарх замечал подмену, в отверстие выбрасывали сразу двоих, а должность начальника стражи на некоторое время оказывалась вакантной. При любом раскладе слугам приходилось драить плиты двора.

Поскольку мусорная дыра меня никак не привлекала, путь лежал под своды каменной арки. В ноздри немедленно ударила экзотическая смесь самых разнообразных ароматов: терпкий запах вина, кислая вонь давно не мытых тел и омерзительный смрад нечистот. Благородные господа упившись, не всегда были в состоянии добраться до горшка, испражняясь под себя. В общем, аура была ещё та…

Лишь слегка оправившись от газовой атаки, я сумел взглянуть на тронный зал королевского дворца, выполнявший, по совместительству, обязанности столовой, опочивальни, ну и борделя, как же без этого. Полы огромного помещения устилали толстые ковры, некогда яркие, а сейчас ужасно грязные и поэтому серые, как мостовая столицы. Повсюду возвышались груды подушек, где возлежали пирующие гости падишаха. Некоторых, вдоволь напировавшихся, подушки скрывали полностью, оставляя на обозрение лишь отдельные части тела. Поэтому очень часто мягкие горы венчались чьей-нибудь огромной задницей.

Повсюду, незаметные, словно тени, сновали слуги, меняя подносы с яствами на более свежие. Праздник жизни не должен был прерываться ни на секунду.

Освещался весь этот земной рай столбами солнечного света, падающими с хрустального купола, накрывшего тронный зал. Ночью на стенах зажигались огромные масляные светильники, отчего имеющееся амбре разнообразилось вонью чадящего масла.

Следовало упомянуть о том, что стены и потолок густым покрывалом устилали заросли паучьих лиан, по которым ловко перемещались длиннорукие обезьяны, обожавшие швырять вниз свой помёт. Однако обеьяньи какашки не были самым худшим, таящемся в себе зелёном покрове. Помимо наглых тварей, вовсю промышлявших воровством, среди зарослей скользили длинные блестящие тела. Пару раз я наблюдал, как уснувшие гости возносились к небесам, посредством огромных полосатых змей. Кроме того, атмосферу веселья весьма оживляли большие белые кошки, прикованные к столбам в углах зала. Издавая негромкий рык, рогатые твари терпеливо ожидали часа вечернего кормления. Пищей могло оказаться всё: от недоеденного куска мяса, оставленного гостями, до зазевавшегося лакея, которого пнули в угол, под оглушительный хохот зрителей. Кошки не гнушались ничем.

В круге пылающих факелов, на небольшом возвышении, изгибали блестящие тела прелестные танцовщицы, чья красота здесь явно казалась лишней. Подбором этих весьма смазливых девиц занимался настоящий мастер своего дела, работавший некогда сутенёром в портовом районе. Великолепные тела были почти обнажены, что лишь шло им на пользу и даже три кусочка материи, символизирующие одежду не могли этого скрыть. Впрочем, я заметил, что девицы запыхались и то и дело выбиваются из музыкального ритма. Причина была очевидна — распорядитель танцев тщательно изучал содержимое своего блюда, ткнувшись в него лицом.

— Неужели у тебя нет ни единого хорошего воспоминания, относящегося к людям? — женщина качает головой и гладит дочь по лохматой голове. Маленький человечек щурится, от удовольствия, и несмело улыбается, — даже в тех, кто тебе, вроде бы симпатичен, выпирают недостатки и уродства. Как же кошмарен мир, в котором ты существуешь! Я сочувствую тебе.

— Побереги сочувствие, для людей, — ощутив внезапный прилив злости, я нахожу силы подняться, — вы — пища. Почему я должен симпатизировать вам или восторгаться вами?

— Я, например, не беседую с булкой и не пытаюсь с ней совокупляться, — сухо замечает человек, — и мне кажется, ты — лукавишь, оставляя кое-кого за рамками повествования. Они ведь были?

Были. Милята, Вилена, Лилия…Многие. Думал, их имена стёрлись из памяти, но нет. Я не стану рассказывать о них тебе, человек. Не хочу. Не могу…

Слушай о других.

Позади огненного кольца воздвигся конусообразный постамент, увенчанный исполинским креслом, украшенным разноцветными драконами. На троне — а это был именно трон — непринуждённо развалился мускулистый, обнажённый до пояса мужчина. На волосатой выпуклой груди тускло поблёскивал огромный круглый медальон — символ королевской власти. Тёмные глаза на смуглом лице, с короткой чёрной бородкой, прищурясь наблюдали за происходящим в зале. Я ещё никогда не видел правителя пьяным или даже слегка выпившим. Он всегда был собран и внимателен, никогда не отнимая ладони от рукояти обнажённого ятагана.

Слева от падишаха терялся в тенях крохотный серый шатёр, полупрозрачная ткань которого скрывала содержимое, но позволяла обитателю наблюдать за окружающим миром. Внутри маленького купола обычно находилась сестра падишаха — семнадцатилетняя Саима, но лишь правитель знал, скрывается она за серой материей или блуждает по сумрачным коридорам дворца, переходя из тени в тень. Наружу, угрюмое создание, на моей памяти, не выходило.

По правую руку повелителя, скрестив короткие ноги и поглаживая редкую седую бородку, располагался главный визирь падишаха — Настиган. К слову, этого пердуна в народе называли упырём, хоть сам он предпочитал другое прозвище — вечный старик. Оправдывая обе клички старикан давал советы трём поколениям правителей. С последним, правда, получалось не слишком хорошо. Выслушав рекомендации Настигана, падишах тотчас спрашивал совета у Саимы. Нередко, в спорных вопросах, предпочтение отдавалось едва слышному шёпоту из серого шатра. Вы будете удивлены, но визирь почему-то очень недолюбливал родственницу владыки. Странно, да?

За креслом истекали потом два огромных чернокожих великана, размеренно взмахивая огромными опахалами и овевая хозяина потоком воздуха сомнительной свежести. Осталось упомянуть сущую мелочь — дюжину, до зубов, вооружённых, телохранителей, окруживших трон. Каждый, кто без разрешения правителя решился бы преодолеть некую незримую линию, рисковал обнаружить собственную голову у себя под ногами. Это касалось даже визиря. Не то, чтобы повелитель был излишне мнителен, просто он очень хорошо знал историю своих предшественников и понимал — осторожность не бывает чрезмерной.

А вот и местная достопримечательность: на потёртом коврике, недалеко от падишаха, чахнул слепой певец, настолько древний, что его имя уже никто и не помнил. Возможно его и вовсе не было. Весь поросший седым волосом и обёрнутый в кусок дряхлой ткани, ископаемый терзал струны ландрона. Внезапно нечто замкнуло в его старческих мозгах и запрокинув голову, овощ начал раскачиваться из стороны в сторону.

Откуда-то, из недр косматого волоса, донёсся неожиданно чистый и звонкий голос:

Хищным зверем, чей оглушительный зов,

Терзает уши мои.

Является день, срывая ночи покров,

Вступая в пенаты свои.

Оставь надежду — борьба твоя тщетна,

Остры светила клыки,

Пусть ты отважен и храбрость твоя беззаветна,

Раны всегда глубоки.

Лапой тяжёлой грудь твою попирая,

И ночи сжирая сень,

Жизнью людей мимолётно играя,

Зверем является день.

Забавно было слушать песню про наступление дня от слепого. Оставалось посмотреть танец безногого, посвящённый этому событию. Ну да ладно, всё равно песню сочинил не этот серый медведь. Я мог точно сказать, кому принадлежало авторство опуса. При дворе, только одного человека ещё волновала смена дня и ночи. При том, что автор не покидал здания, день он (точнее — она) ненавидел лютой ненавистью, как и всё, с ним связанное. Недаром сестру падишаха иногда называли Дщерью мрака.

Закончив петь, слепец понурил голову и смолк, неторопливо перебирая струны тонкими ухоженными пальцами. Понятия не имею, где могла блуждать его душа в этот момент, но было там весьма невесело. Поэтому, когда гости жаждали послушать нечто весёленькое, звали другого исполнителя.

Закончив осмотр зала и убедившись в отсутствии особых перемен, я направил свои стопы к падишаху. Тёмные глаза тотчас сфокусировались на мне, а бородка слегка дёрнулась, когда тонкие губы сложились в холодной усмешке. Смуглые пальцы, поглаживающие рукоять оружия, прекратили свои ласки и совокупились с объектом близости. Почему-то, при виде меня правитель стремился немедленно вооружиться. Как будто это ему могло бы помочь!

Слепой певец оставил ландрон и поднял голову. Казалось пытается вынюхать некий трудноуловимый аромат, однако он просто прислушивался: знает, шельмец, мои шаги! Музыка замерла на одинокой рассеянной ноте и танцовщицы, лишившись управляющего ритма, остановились посреди особо изощрённого па своего бесконечного танца. Их, совершенно одуревшие лица, посетила некая тревожная мысль, а остекленевшие глаза приобрели осмысленное выражение. Даже огромные кошки ощутили перемену и прекратили метаться около деревянных столбов. Зверюги стояли, зыркая на меня своими жёлтыми глазами и скалили клыки. Ни одна даже не рыкнула.

Итак, в наступившем безмолвии я приблизился к трону падишаха, спокойно пересёк «линию смерти» и остановился, разглядывая властителя. Знаю — ему это нравится. Настиган нервно дёргал свою бородёнку, а пальцы вершителя судеб, сомкнутые на рукояти оружия, стали белыми словно мел. Из маленького шатра донёсся едва различимый шелест материи: ага, значит ночная птаха вернулась в гнездо.

— Привет всей компании, — весьма дружелюбно сказал я и сдул со лба прядь светлых волос, — как делишки? Сколько голов уже успел отрубить?

Огромным усилием воли и это было хорошо заметно, падишах разжал побелевшие пальцы и вернул на лицо несколько поблёкшую улыбку.

— Иногда я поражаюсь своему терпению, — сказал он задумчиво, — почему я должен терпеть все твои выходки? Ведь я уже давным-давно отказался от мысли о том, что ты — посланник всевышнего, уж больно твои деяния отличаются от описанных в Кодексе.

— А ты больше верь всякой писанине, — посоветовал я, — хорошо — я не умею исцелять и оживлять, а главное — не имею ни малейшего желания этим заниматься. На кой чёрт я буду поднимать ваших мертвецов, если в тот же день им могут вновь отрубить голову по твоему приказу? Пусть остаются на том свете.

— Однако ты не похож на посланца Царя зла, — пожимая плечами, продолжил падишах, — по крайней мере, внешне. Хоть некоторые, из твоего окружения, вызывают во мне сомнения. Над нашими кузнями день и ночь клубится смрадный дым от сжигаемых мертвецов, а на улицах, каждое утро находят новые тела.

— Ха, кто бы говорил! — парировал я, — всегда, с удовольствием, осматриваю твою коллекцию отрубленных голов, которая, что ни день обновляется, а вопли из зиндана проникают сквозь самые толстые стены. К слову, не знаю, чем занимались твои специалисты, но предыдущая ночь была особо хороша. Я до утра не мог подобрать мелодию к своим стихам. Кого там препарировали — купца, отказавшегося отдать несовершеннолетнюю дочь в твою танцевальную группу? Как Кодекс комментирует подобное?

— Правитель должен принимать решения и отстаивать их, невзирая ни на что! — улыбка, на лице моего собеседника, задеревенела, — ладно, оставим эту тему. Я не имел желания ссорится с тобой, человек-джинн, а хотел кое о чём попросить. Я…

Он остановился и удивлённо посмотрел по сторонам. Должно быть только сейчас он обратил внимание на полную тишину, стоявшую во время нашей беседы. Даже рабы за спинкой трона остановились, прекратив помахивать своими вениками. Обозрев всё это с должным вниманием и не упустив ни единой мелочи, падишах потемнел лицом и внезапно сорвался на крик:

— Почему нет музыки?! — он яростно щёлкнул пальцами и словно из-под земли, явились рослые стражники, пожирающие правителя глазами, — танцовщиц — высечь, музыканту — пять палок по пяткам, а этих, — он ткнул пальцем за спину, — немедленно обезглавить. Головы — на кол, а остальное мясо отдать котам.

Приказы правителя были выполнены во мгновение ока: визжащих танцовщиц согнали с помоста и подгоняя пинками, повели к выходу; певец, благодаря хорошему слуху, сам понял, какая судьба его ожидает и положив инструмент, направился к месту экзекуции, где уже не в первый раз получал заслуженное наказание; так же безропотно, чернокожие гиганты опустились на колени перед специальным желобом, наполненным опилками и склонили головы. Солдатам оставалась совсем несложная работёнка: сверкнули два клинка и курчавые головы плюхнулись в оперативно подставленные корзины. Начальник королевской стражи, надувшись от собственной важности, поднял головы и предъявил их падишаху. Тот лениво кивнул и небрежным взмахом руки повелел освободить пространство.

В общем, не успел бы никто произнести фразу: «милосердный повелитель», как всё оказалось закончено. На танцевальной площадке появились новые девушки, зазывно виляющие бёдрами под весёленький мотивчик сверкающего лысиной исполнителя, подхватившего осиротевший ландрон. Чёрные тела, оттащив в сторону, умело делили на части, дабы хватило всем зверушкам, нетерпеливо порыкивающим в ожидании гостинца. Головы унесли прочь для изготовления пародии на чупа-чупс.

— Ух ты! — сказал я и одобрительно хлопнул в ладоши, — сколько раз видел и всё равно не устаю удивляться этому аттракциону. Они у тебя, как дрессированные: алле-ап и готово! Честное слово, я даже завидую.

— Чему? — подозрительно поинтересовался падишах.

— Ну этому: а теперь ещё парочку. Когда-нибудь обязательно устроюсь на такую же работу, как у тебя. Тогда они у меня тоже будут бегать по щелчку пальцев.

Впрочем, тут я слукавил: было дело, мы уже пытались управлять государством и поначалу вроде бы даже неплохо. Странно, но те вещи, которые люди позволяют себе и своим правителям, он не прощают высшим существам. Закончилось всё хреново и нам пришлось уносить ноги. Скорее всего, виновники нашего изгнания давным-давно мертвы, а жаль. Я бы не прочь потолковать с Витей, Ножиком или Симоном.

Владыка почти ничего не понял, кроме того, что я вроде бы одобрил заведённые им порядки. Поэтому он довольно хмыкнул и расслабившись откинулся на спинку трона. Из тёмного шатра донёсся едва различимый шёпот — точно лёгкий ветерок прошёлся средь травы: видимо Саима решила принять участие в разговоре. Повелитель прислушался, склонив голову и на его физиономии застыло угрюмо несогласное выражение.

— Об этом не может быть и речи, — резко оборвал он шелест ветра и повернулся ко мне, — слушай, я уже упомянул о своей небольшой просьбе, человек-джинн. Известен ли тебе некий Баджара?

— Некий Баджара, — хмыкнул я, перекатывая звонкое имя на языке, — некий Баджара, известный в Сен-Сенали последней собаке или какой-то ещё некий Баджара? Известный мне — великолепный музыкант, неплохой поэт и как говорят, опытный любовник. Последнее не проверял, но песни слушаю с удовольствием, хоть предпочитаю сочинения Назири.

Из шатра донёсся слабый смешок, а падишах тяжело вздохнул и поморщился.

— Иногда мне трудно понять, — сказал он и взгляд его потяжелел, — то ли ты издеваешься над всеми нами, человек-джинн, то ли дела твои действительно далеки от человеческих и тебе наплевать на наши проблемы. Да, в твоих словах присутствует правда и своими песнями Баджара привлекает множество юношей, а любовными подвигами — молодых дев. Кроме того, ты забыл упомянуть о его искусном владении оружием. Ах да, осталась сущая безделица — он же ещё предводитель огромной армии мятежников, терзающих мою страну.

— Да-да, — кивнул я, — чирикали такое птички на рассвете. Но какое мне дело до всего этого? Неужели, некий жалкий сочинитель способен доставить великому повелителю какие-то неприятности?

— Какие-то? — едва не выкрикнул правитель, заставив присутствующих втянуть головы в плечи, — какие-то, ха-ха! Этот мерзавец одерживает одну победу за другой, ускользая от серьёзных стычек. И ещё, я очень сильно подозреваю шпионаж среди моего окружения. Иначе откуда он узнаёт мои планы, едва я успеваю объявить их вслух? Дело дошло до того, что я вынужден снять часть армады с её дежурства у Изумрудного пролива и усилить ею армию. Однако даже это может не принести желаемого результата. Три моих провинции фактически подконтрольны ему, хоть их наместники клянутся в своей верности и утверждают, будто никаких волнений не наблюдается, — падишах сжал пальцы в кулак, и они громко хрустнули, потом стукнул себя по колену и сверкнул глазами словно лев, при виде ускользающей добычи, — сегодняшний день не принёс приятных известий — мне доложили, о крупной банде мятежников, атаковавших гарнизон в Сен-Хараде. Бандиты уничтожили его, захватив город. Баджара лично возглавил атаку и вздёрнул градоначальника на центральной площади, вместе со всем его окружением. Ладно, если у того не достало ума защитить город — поделом ему! Но во время казни Баджара похвалялся своей силой и клялся, что недалёк тот день, когда он войдёт в Сен-Сенали и вздёрнет на стенах дворца меня и мою сестру!

Падишах умолк, и я некоторое время, с интересом, слушал странный скрежещущий звук. Присмотревшись, я сумел различить, как шевелится борода правителя и дёргаются желваки на бледных щеках. Да наш поднадзорный в дикой ярости! Лица рабов с опахалами блестели от обильного пота, выражая крайнюю степень ужаса. Они-то хорошо понимали — расстроенный хозяин, в гомеопатических целях может запросто пустить их на фарш.

Однако мало-помалу дёргающееся лицо начало успокаиваться, скрываясь под обычной непроницаемой маской. Немалое значение в этом процессе, как мне показалось, сыграл тихий шёпот из тёмного шатра. Саима всегда знала, как лучше всего успокоить ЭТОГО зверя. Наконец падишах выпустил остаток дурного воздуха из головы и совершенно спокойно сказал:

— Первоначально я намеревался послать в Сен-Харад большой отряд, но по совету своих помощников, — он сделал неопределённый жест, однако Настиган при этом поморщился, поэтому не составило особого труда догадаться, откуда пришёл совет, — принял другое решение. Думаю, оно будет более разумным. Ведь уже не один раз мои воины, приближаясь к селению, занятому мятежниками попадали в засаду. Замаскированные стрелки осыпали их стрелами, после чего незаметно исчезали. А в самом городе не оставалось ни единого бандита: Баджара, предупреждённый предателями, успевал очистить королевскую казну и не спеша, укрывался в горах. Нет никакого резона подвергать моё войско бессмысленному и бесполезному риску.

— И тут, как я понимаю, мы переходим к сути дела, — следовало прервать поток королевского красноречия, — попробую представить, как обстоят дела: Саима посоветовала тебе отправить в Сен-Харад меня и моих кошек. Она сказала: люди-джинны не боятся оружия — стрелы и мечи не причинят им никакого вреда, а Баджара не испугается такого маленького отряда и не станет спасаться бегством. Вроде бы ничего не забыл…

Настиган издал нечто среднее между смешком и всхлипом, но когда падишах бросил на него кипящий яростью взор, ответил невинным взглядом прозрачных, словно стекло, глаз и слабой улыбкой. В шатре, напротив — не стали скрывать веселья и заразительный хохот могли слышать все, кто решился бы на столь безумный шаг. Отсмеявшись, Саима бросила несколько неразличимых фраз дабы успокоить буйного братца. Весь этот цирк, изображаемый святой троицей, расположившейся передо мной, мог означать лишь одно — я, как всегда, угадал. Однако, чтобы не уронить лица, правитель был обязан оставить последнее слово за собой.

— Совершенно верно, — каркнул он, сведя брови в одну жирную гусеницу, — думаю Баджара не станет убегать от горстки нападающих, и ты сможешь схватить его и доставить сюда. И ещё, он обязательно должен остаться живым, чтобы мои палачи содрали с него кожу!

— Умм? — я изобразил удивление, — мы уже ставим условия? Вроде бы изначально всё это выглядело, как просьба, если я не ошибаюсь? А я ещё даже не начал решать, хочу ли я ввязываться во всю эту ерунду. Вообще-то мне не очень интересно.

Это несколько охладило пыл падишаха, поставив его в тупик. Похоже у абсолютной власти имеется одна небольшая проблемка — правитель забывает, что в лексиконе существует слово — нет. Посему любой отказ способен надолго погрузить тирана в глубины мрачной меланхолии.

Вот и падишах угрюмо разглядывал меня, видимо силясь понять, какая фигня сейчас произошла. Мало-помалу мысль о том, что я могу и не согласиться достигла его сознания и немедленно сменилась раздражением. Пальцы покрепче вцепились в рукоять ятагана, а глаза прищурились, словно их обладатель прикидывал: как бы это получше отчекрыжить непослушную голову. Даже Настиган начал с тревогой посматривать на хозяина. А как же — эдак и до нервного срыва недалеко! А если ещё и сеанс лечебной декапитации не поможет, как тогда? Падишах начнёт, всхлипывая, кататься по ковру и размазывать сопли по бороде. Я представил себе эту картину и не удержался от ухмылки.

— Так ты не желаешь исполнить мою просьбу? — с явной угрозой пророкотал правитель и приподнялся с трона, пытаясь нависать надо мной.

— Видишь ли, — как можно проникновеннее сказал я, потупив взор, — любому ослу требуется морковка, которая подвигнет его на перемещение повозки. Какую морковку можешь предложить мне ты?

— Ну, ты живёшь в моём дворце, — после некоторого раздумья произнёс собеседник, — и должен испытывать благодарность.

— Живу в этой огромной старой некомфортабельной развалине, — подтвердил я, — а мог бы жить в шикарном и уютном домике, что возможно и произойдёт, если ты продолжишь донимать меня всякими мелочами. Нет — послушай: деньги мне не требуются, в еде я не нуждаюсь, а женщин у меня столько, что я могу поделиться с твоим сералем. Зачем мне исполнять эту просьбу, если ты не сумеешь меня за неё отблагодарить? Ты же знаешь — я не настолько благороден, дабы заниматься безвозмездной деятельностью.

Я заканчивал последнюю фразу, когда ощутил изменения за спиной. Музыка слегка сбилась с ритма, а пирующие умолкли, позволив различить шелест чьих-то лёгких шагов. Кроме того, падишах выглядел сейчас, словно мальчишка, подглядывающий за моющимися женщинами. В общем, даже не ощущая знакомого запаха, нетрудно было догадаться, кто именно заглянул на огонёк. Похоже сегодня я оказался под пристальным наблюдением. С чего бы это?

Как только я закончил недозволенные речи, мелодичный голосок промурлыкал:

— Лично я совсем не против поучаствовать в поимке этого страшного хищника. Хотя бы из интереса. Охота проверить, такой ли он крепкий мужчина, как о нём говорят слухи.

— Думаю, в таком случае Баджара будет доставлен голышом и совершенно без сил, — усмехнулся я и повернулся к Ольге, — Ты собираешься ловить его самостоятельно, моя прелесть? На какую приманку?

— Её тёмные глаза сверкнули, а когти на мгновение показались наружу. Однако красивое лицо нисколько не изменилось, а пухлые губы продолжали изображать ласковую улыбку.

— Ну, если наш предводитель потерял вкус к развлечениям, — она пожала плечами и притворно вздохнула, — слабой кошечке придётся самостоятельно идти навстречу опасности. Впрочем, я думаю Галя не откажется проводить меня в Сен-Харад.

— Насколько я понимаю, — решил вмешаться падишах, — всё это означает, моя просьба будет выполнена?

— Скорее всего — да, — я недовольно хмыкнул и покачал головой, — так или иначе, но Баджара завтра прибудет во дворец. Однако, я оставляю за собой право на исполнение любого моего желания.

— Даже если джиния поймает его без тебя? — удивился правитель, бросая на Ольгу похотливые взгляды.

— Даже в этом случае, — подтвердил я, — Она принадлежит мне, поэтому всё, сделанное ею — сделано мной.

На физиономии правителя появилась удовлетворённая ухмылка, а хватка пальцев на оружии заметно ослабла. Потом он и вовсе отпустил изогнутую рукоять и потёр ладонь о ладонь, выражая крайнюю степень довольства. Ещё бы, нужная ему работёнка будет сделана и ненавистный Баджара прибудет под светлые очи. Мне было просто больно видеть падишаха в столь хорошем настроении, поэтому я немедленно решил его слегка подпортить.

— Но помни, за Баджару ты исполнишь ЛЮБОЕ моё желание, — сказал я многозначительно тыкая указательным пальцем в потолок, — любое. Да конечно, в ваших историях про джиннов всё немного по-другому, но я — очень особенный джинн, поэтому загадывать желания буду именно я.

— По рукам, — согласился падишах, на мой взгляд, чересчур легкомысленно отнесясь к произнесённым словам, — с огромным удовольствием исполню любое твоё желание, человек-джинн, если только ты не потребуешь мой трон или жизнь.

— Очень надо! — хмыкнул я, — можешь оставить себе и то, и другое.

— Может и я могу как-нибудь поучаствовать в загадывании желаний? — язвительно осведомилась Ольга, положив ладонь на моё плечо, дабы я смог оценить остроту её когтей, — или рабыне можно лишь исполнять приказы своего повелителя?

Обернувшись, я пристально посмотрел в кошачьи глаза, искрящиеся бешенством и очень тихо, но отчётливо, произнёс:

— Не вздумай ты влезать в чужую беседу и не пришлось бы исполнять чужие приказы. Трахалась бы себе с каким-нибудь морячком или офицериком, да будет им земля пухом и горя не знала. А так, — я развёл руками, — не знаю, кем ты там назвалась, но в кузов придётся полезать.

В ответ кошка лишь лукаво ухмыльнулась, показав мне кончик языка. Она-то понимала, чем вызвана столь строгая отповедь. Проклятой твари вновь удалось вывести меня из себя. Кроме того, засранка выставила своего повелителя нерешительным дураком перед всеми этими недоносками. И так всякий раз. Она думает, непрерывно унижая меня, при посторонних, избавиться от остатков прежней Ольги? Нет, так она лишь уничтожит ошмётки хороших чувств, ещё уцелевших во мне.

Тем временем падишах щёлкнул пальцами, привлекая внимание визиря и подал ему какой-то, понятный лишь им обоим, знак. Настиган покивал головой и нетерпеливым взмахом костлявой руки подозвал к себе рослого парня, сжимающего в руках огромный блестящий рог. Выслушав короткий приказ, слуга поднёс трубу к губам и надув побагровевшие щёки, исторг из несчастного инструмента оглушительный звук, пронёсшийся в спёртом воздухе, подобно урагану.

Спящие тотчас подскочили на своих местах и начали продирать глаза, елозя жирными пальцами по опухшим лицам. Бодрствующие немедленно прекратили свои дела, какими бы они ни были и чинно развернулись в сторону трубящего.

Когда я уже был твёрдо уверен, музыкант вот-вот лопнет от усердия, Настиган медленно поднялся на ноги, и трубач мгновенно прекратил издевательство над ушами присутствующих, опустив рог к ноге. В принципе, все были хорошо знакомы с процедурой и не нуждались в каких-либо пояснениях, но традиции — великая вещь. Поэтому, визирь поднял руку, призывая всех к молчанию (как будто бы нашёлся сумасшедший, осмелившийся в данную секунду открыть рот) и сиплым голосом произнёс:

— Наступил час дневных речей. Кто имеет уши, да откроет их, дабы услышать. Кто имеет язык, да придержит его, дабы не лишиться оного. Внемлите!

Просипев эти несколько фраз, визирь выдохся и покряхтывая, уселся на место, щуря блеклые глаза. Насколько я знал Настигана, он с огромным удовольствием, ещё бы и уши прикрыл или вообще удрал, куда подальше. Всё, касающееся Саимы, дедуля ненавидел лютой ненавистью, а от её опусов у старикана начиналась нервная дрожь. Остальная аудитория относилась к ним двояко: большинство воспринимали сочинения девушки, как неприятную, но обязательную часть торжеств и терпеливо дожидались окончания истории. Однако существовали настоящие извращенцы, получавшие, в процессе прослушивания, истинное удовольствие.

Итак, в полной тишине, изредка нарушаемой взрёвываниями рогатых кошек, зазвучал слабый, словно шелест ветра, голос невидимой рассказчицы. Она произносила одну фразу за другой, оставляя между ними внушительные промежутки, вызывающие у меня толику любопытства. А интересовало меня следующее: сочиняет ли Саима свои сказки заранее или импровизирует, подбирая слова во время рассказа? Всегда забывал спросить.

— Эта история называется, — голос девушки прервался, словно она пыталась придумать название к своему сочинению, — Рассказ о любопытной дочери.

Ну так вот:

РАССКАЗ О ЛЮБОПЫТНОЙ ДОЧЕРИ (в сокращении).

В далёкой стране, где-то за морями и горами, жил верховный правитель, у которого подрастала дочь. Матери у неё не было, потому что жена правителя скончалась давным-давно от неизлечимой болезни. И хоть властелин был ещё достаточно молод, крепок телом и хорош собой, он не спешил вновь связать себя узами брака. Никто никогда не видел, дабы взгляд его тёмных глаз хотя бы задержался на красивой женской фигуре, будь то дама благородных кровей или одна из рабынь, прислуживавших ему.

А дочь его, тем временем расцветала, хорошея с каждым годом, пока не превратилась в самый прекрасный цветок королевства. Множество претендентов пытались завоевать её сердце, но все их усилия оказались тщетны. Девушка находила одного слишком уродливым, другого — чересчур хилым и считала большинство своих ухажёров настоящими глупцами, недостойными даже короткого разговора.

При всём при этом, девушка отлично знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине. Опытнейшие женщины наставляли её в искусстве обольщения и любовных утех. В эти дисциплины входили: мастерство соблазняющего танца, таинство интимной беседы, волшебство возбуждающей трапезы и множество других, не менее важных предметов, превращающих женщину, знакомую с ними, в совершенное оружие, способное сокрушить любое мужское сердце.

Но, получив неотразимый меч, дочь правителя не могла найти достойного соперника, дабы испытать на нём своё мастерство.

Так проходили дни и недели. Однажды, блуждая по огромному дворцу своего отца, девушка обнаружила таинственную дверь, за которую не смогла проникнуть. И это при том, что всякое другое помещение было доступно ей в любой час дня и ночи. Истерзанная любопытством, она попыталась выяснить тайну загадочной двери, но придворные и слуги только пожимали плечами, не в силах утолить её жажду. С огромным трудом девушке удалось отыскать старую служанку, которая знала правителя ещё младенцем. Ей был известен секрет, но она наотрез отказалась его раскрыть.

Больше месяца настойчивая дева уговаривала старуху рассказать про тайну закрытого помещения и наконец, соблазнённая шкатулкой самоцветов, та уступила. Она поведала, вот уже год, как повелитель пытается найти новую спутницу. Каждые тридцать дней за дверью исчезают тридцать самых прелестных девушек королевства, отобранных лучшими евнухами правителя. Красотки показывают повелителю всё, на что они способны. С наступлением вечера одна из них являет мастерство обольщения. Одно лишь правило — лицо претендентки скрыто вуалью и только избранная откроет свой лик будущему мужу.

Узнав всё это, дочь правителя возжелала увидеть процедуру обольщения, дабы оценить своё мастерство, сравнив его с любовным искусством других девушек.

Служанка, в ужасе, отказалась исполнить этот каприз, но ещё более щедрое пожертвование заставило дрогнуть её сердце.

Именно в этот вечер очередные тридцать претенденток должны были занять своё место в любовном зале. Старуха, использовав свои связи, подменила одну из девушек на дочь правителя, предупредив, что назавтра произведёт обратную подмену. Надо сказать — обычно невесты не могли покинуть зал испытаний до истечения месяца.

Итак, наша героиня, с лицом покрытым вуалью, проследовала за таинственную дверь и оказалась в интересующем её месте. Всё здесь оказалось ей по нраву, и она полностью одобрила вкус отца, оценив и мягкие ковры, и удобные диваны, и красоту гобеленов на стенах.

Воздух помещения наполняли испарения ароматических масел, от которых сердце девушки начинало биться подобно пленённой пташке, а сама она ощущала приятное томление во всех членах.

Всех девушек омыли и увлажнили тела особыми мазями, не делая исключения, ибо не было ведомо, кто будет избран повелителем в грядущий вечер. Каждой выдали, в качестве одеяния, полупрозрачные шальвары и чашечки для груди, позволив выбрать украшения и нанести макияж по собственному разумению.

И вот настал первый вечер. Отворилась дверь и под звуки чувственной мелодии внутрь вошёл повелитель, занявший место на самом большом диване, расположенном в центре залы. Некоторое время он оценивающе смотрел на претенденток и сердце его дочери останавливалось, когда глаза отца задерживались на ней. И был то не лишь страх, но и другое чувство, ранее неведомое ей.

Наконец палец мужчины указал одной из присутствующих, что выбор пал на неё, и она покинула своё место. В полумраке зала, окружённая клубами ароматного пара, претендентка начала танец обольщения. Её блестящее тело изгибалось в танце, подобно змее повинующейся факиру. И хорош был танец, но наша героиня сказала себе — моё искусство выше, и это наполнило её сердце неведомой радостью. Сколько продолжалось обольщение никто не заметил, ибо зачаровывало это зрелище всех зрителей. И вот правитель поманил плясунью к себе, и они занялись любовными играми на глазах у остальных, ничуть не смущённые их присутствием.

А дочь правителя пребывала в смешанных чувствах; ибо хоть она и была довольна, оставшись неузнаной, но оказалась глубоко уязвлена, ибо претендентка во всём казалась хуже неё. Неужели я не увижу, на что способны остальные? Так подумала она и когда старая служанка пришла за ней, спряталась среди прочих дев, скрыв лицо за вуалью.

Минал день за днём и испытания продолжались, но выбор правителя всё время принадлежал другим. Однако это дало возможность его дочери убедиться в том, что здесь нет никого, кто мог бы сравниться с ней. И ещё одно узнала любопытная дочь — родитель её весьма изощрённый и неутомимый мужчина, способный доставить удовольствие любой женщине, которая разделит с ним ложе.

Но вот наступил последний вечер, и все девушки оказались испытаны правителем и ни одна не удостоилась права называться его супругой. Осталась лишь одна и сегодня палец повелителя остановился на ней. Дочь хотела немедля повиниться в своём проступке, однако гордыня нашептала ей в уши, что её отец достоин увидеть самое лучшее представление. Так и вышло. Мастерство красавицы оказалось настолько высоко, что зритель, и оценщик не смог удержать чувств при себе, остановив её. Тяжело дыша, он поманил плясунью к себе, пожирая взглядом идеальную фигуру. Дочь его, сама угодив во власть обольщающего танца, приблизилась к отцу, не понимая на каком свете находится. И сказал ей владыка, привлекая к себе: Воистину ты — самый прелестный цветок этого сада и недаром я оставил тебя на этот вечер! Так покажи же, на что ты способна в любовных утехах.

Девушка потеряла голову от возбуждающего аромата мужского тела позабыв, кто находится перед ней. Она не вспомнила про свой план открыться родителю и их уста соединились. После этого извержение чувств было не остановить.

Когда всё закончилось, оба остались весьма удовлетворены произошедшим, и правитель ещё раз подтвердил правильность своего выбора. Он снял вуаль с лица своей избранницы и тайна оказалась раскрыта. Смущение обоих оказалось весьма велико, но страсть, владевшая телами — гораздо сильнее. Они продолжили свои игры и делали так до тех пор, пока стыд совершенно не покинул их. После этого правитель признался: он искал и не находил женщину, похожую на его покойную супругу. Но теперь этот поиск оказался завершён. А девушка созналась, что она нашла партнёра, полностью угодного ей.

Так любопытная дочь удовлетворила свой интерес, а её отец нашёл новую супругу.

— А мораль сей басни такова, — глубокомысленно сказал я, сменяя умолкнувшую рассказчицу, — не суй свой нос, куда попало, ибо будешь оттрахан, невзирая на лица.

Падишах и Настиган одинаково недоуменно выпучили на меня глаза, а Ольга тихонько хихикнула за спиной. Всегда одно и тоже — бредни Саимы вызывают у меня желание подвести под ними некий закономерный итог, которого здесь никто не разумеет. Остаётся только махнуть рукой на всё это болото и отправляться по своим делам. Честно говоря, я сам себя не понимаю; на кой чёрт я вообще сюда прихожу? Послушать словесный понос сестрицы падишаха? Посмотреть, как он пускает на фарш очередную порцию несчастных недоносков? Одно другого стоит…

Не сумев вразумительно ответить на собственный вопрос, я пожал плечами и отправился восвояси. Поскольку Шахерезада местного разлива уже закончила вседозволенные речи, гости вернулись к своим обычным делам. Вновь стонал истязаемый ландрон и танцовщицы изображали группу змей на жаровне; опять сновали лакеи, похожие на привидений и сменяли напитки и еду на ненадгрызанные.

Ольга, с лёгкой полуулыбкой на кукольном лице, шествовала рядом, накручивая чёрную прядь волос на длинный палец. Додумав некую мысль, кошка отпустила волосы и легко царапнула моё предплечье.

— Не знаешь, откуда у этой милой распутницы тяга к историям с инцестуальной тематикой? — она фыркнула и едва слышно захихикала, — который раз слушаю её росказни и в них всегда присутствуют то ли папаша, то ли мамаша, совокупляющиеся со своими детьми.

— Ты ещё забыла упомянуть братьев и сестёр, — заметил я, покосившись на неё, — А по поводу этих историй…Если не обратила внимание, то основным мотивом является любовь между отцом и дочерью. Не наводит ни на какие мысли?

— Наводит, наводит, — Ольга громко расхохоталась, привлекая внимание окружающих, — папаша нынешнего падишаха, по слухам, был весьма любвеобилен, отличаясь особой привязанностью к единственной дочери. Однако, — посерьёзнев, добавила кошка, — при всём при этом, собственную супругу он недолюбливал и это вынуждало несчастную женщину искать желанного тепла на стороне.

— Заканчивая сеанс психоанализа, можно упомянуть, как муж тщательно следил за неверной женой, — подхватил я её мысль, — поэтому единственным утешением для женщины оказался её старший сын. Кстати, ты заметила, в тех историях Саимы, где описывается любовь между матерью и сыном, родительница всегда выступает крайне отрицательным персонажем, чуть не силой добивающейся взаимности?

— Так вот, откуда такая жестокость у бедного мальчика, — притворно вздохнула Ольга, которой не было никакого дела до извращенцев королевского пошиба. Её вообще ничего, кроме себя любимой не интересовало. Ей было даже глубоко наплевать на то, в какое дурацкое положение она меня поставила!

Мы как раз вышли из зала, и я остановился, повернувшись к ней. Кошка немедленно замерла на месте и приподняв изящную бровку, улыбнулась обольстительной улыбкой, от которой могло расплавится любое мужское сердце. Моё слегка трепетало, когда я чуть приподнял уголки губ и быстро подмигнул. Ольга нахмурилась, силясь понять, в чём смысл этой пантомимы и в самый разгар её мыслительного процесса я изо всех сил двинул ей в челюсть. В удар я вложил всю свою ярость, накопившуюся за последнее время, поэтому он вышел на славу. Прекрасное тело — мечта всех мужчин королевства, оторвалось от земли и пролетев изрядное расстояние, состыковалось со стенкой коридора. Послышалсяглухой стук и по каменной кладке побежали тонкие трещины.

Соверши подобный полет обычный человек и после финиша, его можно было бы немедленно отправлять к Папаше Цезирату. Даже Ольге потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она потрясла головой, потом провела ладонью по волосам, очищая их от каменного мусора и только после подняла на меня пылающие ненавистью глаза. Подниматься кошка, однако не торопилась зная, пар я выпустил не до конца.

— Никогда! — рявкнул я, склонившись над ней и ухватив за волосы так, вынудив смотреть мне в лицо, — никогда не смей перебивать меня, перечить мне или вести переговоры за моей спиной! Я — вожак прайда! Я — а не ты, какие бы идиотские идеи не блуждали в твоей дурацкой башке!

— Как страшно! Я вся дрожу, — улыбка мало-помалу возвращалась на её лицо, — и что же ты сделаешь, если я буду так делать? Опять стукнешь меня об стену? Может быть поставишь в угол? Или ты собираешься меня убить, милый? Может, ты убьёшь ещё одного моего любимого? Ах, да, ты же уже успел убить того, единственного и других не будет, никогда.

Я молчал. Упомянутая тема долгое время была абсолютным табу и кошка сама настаивала на этом. Почему же, последнее время, она всё чаще вспоминала убитого мной волка? Словно что-то или кто-то разжигал в ней погасший огонь ненависти и страсти.

— Нет, сделанного не воротишь, сколько о нём не напоминай, но кое что я могу сделать, — тяжело вздохнув, я поднёс к её лицу запястье с тускло блеснувшим браслетом перехода, — пожалуй, просто оставлю тебя в одном из пустынных миров и забуду про твоё существование. У тебя останется время подумать о своём поведении, пока ты будешь сдыхать от голода.

В тёмных глазах плеснулся ужас. Ужас, скрытый в глубине души каждого из нас. Страх голода, преследующий нас, словно тень. Кошмар вереницы вымерших миров, когда ты не можешь найти даже паршивой деревеньки, чтобы утолить лютую жажду. И холод, пожирающий тебя изнутри растёт, сковывая тело и вынуждая каждую клетку корчиться от боли. Нет участи худшей для льва, чем оказаться в безлюдном мире.

— Поэтому, помни, кто — вожак прайда, — отчётливо произнёс я и ещё раз показал непокорной кошке браслет перехода.

— Я запомню, если ты так хочешь, — спокойно ответила Ольга и тряхнув головой, высвободила волосы, — ты — главный, потому как у тебя есть твой браслет и твой медальон, без которых ты мог бы запросто превратиться в кусок мёртвого мяса. Но я буду помнить, что они у тебя есть. Постараюсь не забыть, как многие другие вещи. Ты же хотел, чтобы я забыла их? Доволен? Теперь позволь мне подняться.

— Вам подать ручку, красавица? — усмехнулся я и демонстрируя все признаки хорошего воспитания, протянул ей ладонь, — похоже вы не сумели удержать равновесие и неудачно упали. Какое несчастье!

Сквозь фальшивую улыбку, на мгновение, проступило истинное лицо — оскаленная пасть взбешённой львицы и я услыхал тихое шипение. Но это продолжалось только миг. В следующую секунду очаровательная девушка, проигнорировав мою руку, легко поднялась на ноги.

— Кстати, я надеюсь, с Драменом всё в порядке, — заметил я, как ни в чём не бывало, обращаясь к обнажённой спине, удаляющейся кошки, — ты как-то подзадержалась и меня начали терзать смутные сомнения. Видишь, я даже забочусь о твоём душевном равновесии.

— С Драменом? А, почему…Впрочем, неважно. Очень мило, с твоей стороны, — отчеканила Ольга не поворачиваясь и начала спускаться по лестнице, соблазнительно покачивая бёдрами, — однако у меня было много других дел. Очень важных дел.

— Какие там у тебя могут быть дела, — усмехнулся я, — сплошное развлечение.

Раздумывая, не направиться ли мне прямиком в кузню, где обосновался Илья я всё-же решил, сначала заглянуть в свою нору. На то были свои причины. Хамид, в своём разговоре со мной, был непривычно молчалив. Я конечно не задавал ему слишком много вопросов, однако обычно этого и не требовалось — слухи и сплетни сыпались из нищего, как из дырявого мешка. Такая сдержанность уже имела место, после чего я всегда находил в своих комнатах секретные послания с информацией от слепца. Видимо он хотел уберечь самую важную информацию от посторонних ушей. Похвальное желание. Поговаривали, по столице шныряют слухачи — особые люди, тренированные с детства для подслушивания чужих разговоров. Нанять этих полумифических персонажей мог кто угодно: Амалат, Настиган, да тот же Баджара, в конце концов.

Поэтому, я неторопливо спустился на самый нижний уровень дворца и утопил пальцем незаметный выступ в каменной стене. Честь открытия секрета принадлежала лично мне. В первую неделю пребывания в этой развалине я не поленился применить особое зрение и немедленно обнаружил тонкие линии скрытой двери. Оставалось загадкой, каким образом об этом местечке, неизвестном никому, прознал Хамид. Впрочем, для этого слепца в столице не существовало никаких тайн, о которых он не узнал бы через день-два.

С едва слышным шелестом участок стены отъехал в сторону, освободив узкий проход. Посмотрев по сторонам, я шагнул в образовавшуюся щель, привычным жестом хлопнув по низкому потолку. Затрещав от натуги, стена вернулась на своё место. Оставалось только пройти под полуразрушенной аркой, повернуть за угол и оказаться в милом гнёздышке.

Однако, вместо этого я остановился и недоуменно уставился на предмет, расположившийся на полу. Предметом оказались две мужских, судя по размеру обуви, ноги, торчавшие из-за поворота. Ноги, обутые в добротные кожаные сапоги, лежали абсолютно неподвижно, что наводило на определённые мысли. Однако же, опровергая эти мысли, мои уши всё-таки улавливали едва различимый шорох, доносящийся из-за угла. Хм, мышей здесь отродясь не было. Думаю, покойничку кто-то составлял компанию.

Похоже, о моём присутствии никто не догадывался, потому как неведома зверушка продолжала заниматься своими делишками. Стоило устроить ей неожиданный сюрприз.

Неслышно ступая по ковровой дорожке, я прошёл под осыпающейся аркой и осторожно заглянул за поворот. Там было на что посмотреть. Ноги действительно принадлежали мужчине — рослому, атлетически сложенному и это было заметно даже через тёмный бесформенный балахон, забрызганный свежей кровью. Лицо мертвеца скрывала плотная чёрная маска с прорезями для глаз. Из-под карнавальной принадлежности торчала окладистая смоляная борода, слегка побитая молью седины. Завершал натюрморт изящный кинжал с изогнутой наборной рукоятью, торчащий из груди трупа.

Однако, вовсе не это привлекло львиную долю моего внимания. Куда интереснее оказалось наблюдать за вторым персонажем разыгрываемой сценки. Над покойником склонялась неведомая личность в тёмном мешковатом халате, лицо которой утопало в тени огромного капюшона. Руки убийцы (а кого же ещё?) в чёрных кожаных перчатках, быстро перемещались по неподвижному телу, демонстрируя неплохой навык и сноровку.

Но ни чёрная хламида, ни капюшон, ни даже абсолютно нелепые в здешнем климате кожаные перчатки, не могли скрыть одного непреложного факта — передо мной была женщина. Об этом говорило всё: поза, величина ладоней, изгибы, скрытого одеждой, тела и даже запах неизвестных, но весьма приятных, духов.

Девушка, не замечая меня, продолжала сосредоточенно обыскивать убитого, торопясь и заметно нервничая. Из-под капюшона донёсся неразборчивый возглас, в котором соединились воедино раздражение и отчаяние. Очевидно искомый предмет упорно не желал идти в руки. Возможно, кстати, что искательница чужих секретов не совсем представляла, как собственно эти секреты выглядят. Я честно говоря и сам догадался с большим трудом.

Однако время шло, а ничего не менялось. Пришло время самому внести свежий ветер, знаменующий наступление перемен.

— Весьма прискорбно, — сказал я, пустив в свой голос, как можно больше горечи, — представительница прекраснейшей половины человечества вынуждена отбирать силой то, о чём могла бы просить в качестве подарка. Стоило бы ей, конечно, только заикнуться.

При первых звуках моей речи невысокая фигурка замерла, как застывает мышь, застигнутая кошкой. А потом мышь повела себя очень неожиданно. Сперва капюшон приподнялся, и я смог увидеть красивое молодое лицо с чёрными, точно сама тьма, глазами, а затем, вместо спасения бегством, моя незваная гостья бросилась на меня. На бегу она пыталась вытащить что-то из складок своей хламиды, но не смогла. Точнее — не успела. Я не позволил. Для начала я хотел ознакомиться с посланием Хамида, тем более интересным, что из-за него прикончили посланца. Ну а девушки, как говорится — потом.

Поэтому, когда прекрасная незнакомка на всех парах приблизилась ко мне, я отвесил ей полновесную оплеуху. Естественно не такую, как Ольге — я всё же хотел побеседовать с девушкой, чуть позже, но достаточно сильную, чтобы отключить её на время. Незнакомка, взбрыкнув ногами, отлетела в сторону и замерла без движения у подножия моей гигантской кровати. От халата отлетели какие-то застёжки, и он широко распахнулся, демонстрируя полуобнажённое тело, исписанное густой вязью цветной татуировки. Из рук незадачливой воительницы вылетел продолговатый предмет, сверкнувший тусклой желтизной и постукивая, укатился за кровать.

Тем не менее, я не торопился оценивать красоту увиденного тела или изучать железяки, покинувшие его. Я присел около мертвеца и распахнув его тёмное одеяние провел пальцами вдоль рукавов шёлковой рубашки. Обнаружив место уплотнения ткани, как следует дёрнул материю и в мою ладонь упал свёрнутый несколько раз платок, отороченный золотистой бахромой. Это и была та вещь, которую безуспешно искала моя гостья — секретное послание Хамида.

Тонкую, словно паутина, ткань покрывал плотный узор вышивки где, при желании, можно было отыскать буквы местного алфавита. Буквы эти складывались в различные слова, из которых пытливый ум мог слагать предложения. В общем — явный шифр. Так и было задумано: если бы платок случайно угодил в чужие руки; нашедший его свернул бы себе мозг, пытаясь разгадать загадочную шифровку, но так ничего бы и не понял.

Усмехаясь этой мысли, я подошёл к своему столу и распахнул небольшую шкатулку, украшенную голубыми полупрозрачными камнями. В подобных коробках знатные жители столицы прятали свои парфюмерные принадлежности. У меня же, здесь хранился почти невесомый порошок ярко алого цвета, лишённый вкуса и запаха. У этой пыльцы, как мне стало недавно известно, имелся один интересный побочный эффект. Помимо своего прямого назначения она, добавленная в пищу, отправляла едока в лучший из миров.

Травить я никого не собирался — такое расточительное поведение скорее подстать местным жителям, а намеревался использовать яд по прямому назначению. Расстелив платок на столе, я щедро посыпал его красным порошком, покрыв им всю материю.

Выждав пару секунд, тщательно встряхнул кусок ткани и взяв пальцами за уголки поднёс к окну, позволив свету проходил насквозь. При этом правда, обнаружилось, что я держу послание вверх ногами, но я быстро исправил ошибку, перевернув тряпицу.

Хм, сообщение от Хамида оказалось настолько любопытным, насколько и непонятным. Помахивая платком, с быстро выцветающей надписью, я сел в своё любимое кресло и уставился на оживающую девушку. Впрочем, её-то я, как раз и не видел — передо мной продолжали стоять строки послания, в смысл которого я пытался проникнуть.

Послание гласило: Филам начал говорить. Как и Сид, потерял рассудок. Сказал, нашёл древнюю гробницу с тайным оружием. Кто-то нанёс ему визит и напугал, до смерти. Говорит — это была она. Она забрала всё тайное оружие.

Чёрт, какое тайное оружие? Раскопки Филама меня интересовали по одной — единственной причине: некогда одноухий гробокопатель предоставил мне неопровержимые доказательства того, что в этом мире когда-то жили существа, подобные нам. А вот и самое самое интересное: эти существа вели войны с какими-то тощими демонами и массово гибли в них. В битвах использовали странное оружие, способное уничтожать наших предтеч. Не про это ли оружие писал Хамид? Оружие, способное убивать львов? И кто мог напугать до смерти человека, и так стоящего одной ногой в могиле? Кому досталось это самое тайное оружие? Какой такой ей? Не-ет, послание мне абсолютно не нравилось!

Я скомкал выцветший до блеклых тонов платок и отбросил его на чернобородого мертвеца — пусть забирает назад, мне чужого не надо. Возвратив взятое, я подарил своё внимание гостье, которая всё никак не могла очухаться. Она легко всхлипнула и её веки начали часто трепетать, помахивая огромными ресницами. Пока моя спящая красавица продолжала исследовать внутренности обморочных лабиринтов, я решил рассмотреть татуировку на её теле. Тело, кстати, оказалось просто великолепным!

Длинные стройные ноги, с изящными икрами и слегка полными бёдрами (это их ничуть не портило) шевельнулись и невысокие красные сапожки показали мне свои стёртые подошвы. Высокая грудь, стянутая узкой полоской багровой материи, отороченной зеленоватым бисером тяжело вздымалась, покачивая жёлтый медальон на тонкой цепочке. Чуть выпуклый живот…

По-моему, я слегка отвлёкся. Вроде бы, я собирался рассмотреть тату на этом теле. Тело, кстати…Нет, вернёмся к рисунку.

И здесь я угодил в тупик.

Узор, вне всякого сомнения имел какой-то смысл, иначе его попросту не стали бы наносить, вот только этот смысл ускользал от моего понимания. Всё это переплетение фантастических животных больше всего подходило какой-нибудь жрице храма Святой стороны. Откуда тогда взялись эти цепи на лодыжках, недвусмысленно утверждающих, о принадлежности некому мужчине? Судя по цвету, она может быть является его женой.

А вот ещё более дикая вещь: змеиные кольца, спускающиеся с плеч на грудь девушки, сцепившись там в смертельной схватке. Змея, в качестве нательного рисунка, не слишком приветствовалась в здешних местах.

Глаза гостьи, лежащей на полу, приоткрылись и я успел перехватить быстрый взгляд, брошенный на меня. После этого прелестная головка слегка повернулась в одну сторону, потом в другую. Вне всякого сомнения, девушка пыталась отыскать обронённый ею предмет. Это, между прочим, была довольно странная штуковина, отдалённо похожая на клинок. Короткое широкое лезвие жёлтого цвета имело сходство с листом дерева, а чёрный стержень рукояти казался непропорционально длинным, по сравнению с клинком. Никаких украшений на ручке не имелось.

Пока я рассматривал удивительный нож, девушка обнаружила местоположение пропажи и молниеносно завладела ею, зажав рукоять в ладони. Короткий вздох облегчения прорвался из полуоткрытых губ, и она начала подниматься на ноги, неотрывно глядя мне, куда-то в область живота.

— Приветствую тебя, красавица, — сказал я, подпирая щёку кулаком, — надеюсь ты извинишь моё настойчивое желание побеседовать с незнакомкой? Согласен — приглашение могло показаться излишне грубым, поэтому я готов принести любые извинения и даже искупить свою вину кровью.

Я хихикнул. Однако девушка осталась невозмутима, словно статуя; её губы были плотно сжаты, будто она опасалась пролить воду, набранную в рот. Свой странный нож девица держала перед собой, точно верила, он может ей помочь. Было нечто в этом, что мне очень не нравилось. Понять бы ещё, что.

— Может быть ты всё-таки разомкнёшь свои прелестные уста и соблаговолишь ответить на пару моих ничтожных вопросиков? Клянусь, птичка, я немедленно отпущу тебя на свободу, — беззастенчиво солгал я, пытаясь поймать взгляд бездонных чёрных глаз, которые птичка упорно прятала от меня, — я всего навсего хотел поинтересоваться, на кой чёрт ты прикончила этого парня? Если бы ты не продырявила его, на мои вопросы отвечал бы он, а ты спокойно отправилась по своим неотложным делам. Ну да ладно, оставим покойников в покое. Если ты сейчас пообещаешь убрать мусор за собой, я не стану вспоминать об этом неприятном инциденте. Честное слово! В качестве подтверждения я уже перехожу к другой теме; подскажи, не ты ли навещала одноухого Филама и напугала его до полусмерти?

Неожиданный удар угодил прямиком в цель: что-то промелькнуло на непроницаемом, до этого момента лице, какая-то неясная тень. Моя гостья определённо знала какой-то секрет. Пожалуй, стоило копнуть поглубже. Вот только как, если твой собеседник молчит? Это — как копнуть глубже гранит. Может эта чертовка немая и я совершенно напрасно мечу бисер? Некоторые секты практикуют вырезание языков своим адептам. Проклятье, надо было проверить: на месте ли язычок!

— Ну, не молчи же, поговори со мной, — продолжал увещевать я молчунью, — меня всего-навсего интересует, кто забрал у Филама одну вещичку. Вот и всё!

Девушка сделала шаг в мою сторону и высунув розовый язычок, облизнула сухие губы. Ага! Значит этот орган у неё всё-таки имеется. Через мгновение я получил ещё одно подтверждение.

— Ты не получишь его, — едва слышно, но очень твёрдо произнесла незнакомка, — тебе не удастся его поймать! Я остановлю тебя демон, ведь я люблю его!

Э? О чём собственно идёт речь? Я думал, мы разговариваем о похищенном оружии, а тут такое…Кого поймать? Кого она там любит? Кроме того, я наконец понял, какая именно штука мне не нравилась: девчонка, похоже знала, кто я такой и при этом считала штуковину в своей руке способной защитить от меня. Пора заканчивать весь этот балаган!

— Детям ножики — не игрушка, — сказал я, поднимаясь с кресла, — дай сюда эту ерунду, а не то я отшлёпаю тебя и поставлю в угол.

С ума сойти; она размахнулась, определённо намереваясь ударить меня! Я ухмыльнулся и раздвинул рубашку, обнажая грудь. Покончим со всем этим и дружно посмеёмся. А потом…

Я кричал. Вопил изо всех сил! Боль невероятной силы пронзила грудь в том месте, куда проклятая сучка вонзила свой нож. Эта гадость всё-таки воткнулась в меня! Сквозь невероятную ошеломляющую боль прорывалось искреннее удивление: как?! Ни одна материальная вещь не могла нанести повреждение льву, а этот листовидный кинжал меня разрезал!

От раны начало распространяться ощущение лютого холода, словно там было не лезвие странного ножа, а какая-то сосулька. Стужа сковывала меня, наполняя каждую клеточку тела дрожью и страданием. Мысли начали путаться, а ноги были уже не в силах поддерживать окоченевшее тело. Колени подломились, и я рухнул под ноги улыбающейся девушке. Эта тварь ещё ухмылялась!

— Как и было сказано, да поразит нечистого её оружие! — донёсся до меня, сквозь туман боли, звенящий торжеством голос, — теперь ты не сможешь ему навредить!

Она наклонилась и осторожно взялась пальцами, затянутыми в тонкую кожу перчатки, за цепочку браслета перехода. Действовала тварь очень осторожно, стараясь не коснуться обнажённым запястьем моего тела. Цепка легко сползла, оказавшись в ладони мерзкой воровки. Однако гадина не удовлетворилась добычей и потянулась к моему медальону. МОЕМУ! МЕДАЛЬОНУ!!! Этого нельзя было допускать ни в коем случае!

Превозмогая ледяные волны боли, сотрясавшие тело, я взмахнул рукой, отгоняя мерзавку прочь, а второй — вцепился в рукоять кинжала. А-а! Чёрный стержень оказался раскалён, словно его только вынули из плавильной печи. Меня трясло в ознобе, а ладонь горела адским пламенем. Почти ничего не видя от боли, я ещё раз махнул свободной рукой и услышал испуганный возглас. Пальцы, коснувшиеся было медальона, отдёрнулись и послышались удаляющиеся шаги.

Исторгнув оглушительный рык, я дёрнул за раскалённую рукоять и повалился на бок, сжимая дьявольское оружие в обожжённой руке. По золотистому листовидному лезвию стекали клочья голубоватого тумана, превращаясь в синие капли, исчезающие с тихим шипением.

Боль начала уменьшаться, но холод, сковавший тело никуда не делся, продолжая заполнять меня осколками битого льда. Все эти ледяные иглы пытались пройти сквозь кожу, отчего ощущался непрерывный зуд, изводивший почище боли. Возможно, стоило изучить новые для меня ощущения, но не сейчас, когда последние крохи жизненной энергии истекали из меня голубой мглой. Я отлично понимал, каждое мгновение отдыха приближает к неотвратимой гибели. Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ!

Медленно, как в в кошмарном сне, я протянул вперёд правую руку и мириады ледяных кристаллов прорвали-таки кожу, превратив её в лохмотья. Во всяком случае почувствовалось именно это. Зарычав от боли, я перенёс вес тела на вытянутую руку и преодолел бесчисленные километры ковровой дорожки. Это было бескрайнее расстояние, наполненное торчащими шипами острейших сосулек. Страдание оказалось слишком велико, и я не смог удержаться от крика. Вопль непрерывно вырывался из оскаленного рта, сменяясь лишь утробным рычанием, когда боль становилась абсолютно непереносима.

До мертвеца у двери я добрался, будучи лишь на сотую долю процента живее, чем он. Больше всего хотелось остановиться и отдохнуть хотя бы несколько мгновений. Хоть одно! Пальцы скрючились, а ног я и вовсе не ощущал, будто за мной ползли две оледеневшие колоды. Проклиная огромный труп, слишком большой, чтобы обминуть, я начал восхождение. Спустя тысячи лет мне удалось переползти через него и выкатиться в коридор.

К наружной двери я дополз, пребывая в блаженном забытье. Просто, вынырнув из чёрной бездны, заполненной ледяными вихрями боли я обнаружил себя перед щелью, ведущей наружу. У меня даже не было сил порадоваться тому, что беглянка оставила тайный ход открытым. В противном случае я бы попросту отдал концы, ибо встать на ноги и привести в действие секретный механизм, мне было не по силам.

Вцепившись в створки выхода обеими руками, я понял, какой-то предмет не даёт правой как следует ухватиться за холодный камень. Через века усердных размышлений до одуревшего, от боли, мозга дошло: я продолжаю сжимать в ладони злосчастный кинжал, рана от которого, постепенно убивала меня. Сил, отпустить проклятое оружие не оставалось, поэтому я выполз в коридор, воспользовавшись только левой рукой.

Что делать дальше — я не знал. Сил больше не было. Абсолютно.

Лёжа на спине, я просто смотрел на бледный фонтан голубого пламени, бьющий из раны.

Пока я силился понять, что же это такое, кристаллики льда внутри срослись в одну огромную льдину. И этот айсберг медленно увеличивался в размерах, очевидно стремясь разорвать моё тело на куски.

— Довольно необычное место, для отдыха, — донёсся знакомый голос, явившись из какой-то неведомой дали, — даже для столь странного существа. Впрочем, кто я такой, дабы судить о привычках джиннов? Может быть все они предпочитают отдыхать в холодных и неуютных коридорах этого распроклятого дворца?

В голубом тумане, скрывающем мир, появилась прореха, где ослепительно сияло крохотное светило. Впрочем, через мгновение, свет слегка потускнел, и я разглядел человеческое лицо. Лицо Драмена. Архитектор склонился надо мной и на его физиономии блуждала загадочная ухмылка.

— Возможно я могу чем-то помочь? — спросил он сам у себя и потеребил серьгу в ухе, — но джинн может рассердиться на меня за нарушение его покоя.

Джинн был бы только рад, но к сожалению, не мог об этом сказать.

— Но что это за прекрасная вещица, — воскликнул Драмен, взглянув на кинжал в моей руке, — думаю джинн не осудит мою страсть к прекрасным вещам.

Рассмеявшись, человек протянул наманикюренные пальцы и попытался забрать оружие. Однако, стоило ему коснуться чёрной рукояти, как из неё выстрелила алая молния, ужалив человека в ладонь. Драмен завопил и утратив равновесие, опёрся о мою руку. По его искажённому лицу прошла волна боли и крик переместился куда-то в область ультразвука. Но всё это было неважно по сравнению с происходящим со мной. Я ощутил поток живительного тепла вливающийся в израненное тело. Голубой фонтан, бивший из раны, вспыхнул красным и постепенно иссяк. Лёд внутри, быстро таял, и я почувствовал горячие потоки, заполняющие тело.

Драмен вопил, точно раненое животное, которое потрошат не дожидаясь гибели. Его глаза, затуманенные наркотиками, просветлели и в них плеснулся ужас, смешанный с пониманием своей участи. На лбу архитектора вздулись вены, словно он из последних сил пытался разорвать связь с чёрной дырой, поглощающей его жизнь. Я мог бы объяснить ему, все его старания тщетны и гибель неизбежна, но зачем? Момент возвращения к жизни был слишком сладок и не хотелось тратить слова на подобные мелочи. Нет, я конечно симпатизировал этому наркоману, но сложившаяся ситуация не оставляла иного выхода. Здесь всё было просто: или — я или — он. Понятное дело, живым должен был остаться именно я, Драмен-то всего навсего человек.

— Всё-таки, — прохрипел архитектор, упав на колени и качаясь из стороны в сторону, — всё-таки полуночный лев добрался до меня! Я видел сон, сон в котором тяжёлая лапа легла на город и схватила моё сердце. Но я не думал, так ск-к…

Чёрные точки зрачков закатились и дёрнувшись в последний раз, Драмен опустился на пол, распростёршись поперёк коридора. Отдав мне всю свою энергию, этот человек, образно выражаясь, отдал и концы. Однако его жизненной силы оказалось маловато, для полного восстановления после полученной раны. Когда я начал подниматься, то ощутил слабость в ногах и лёгкое головокружение. Следовательно, самое время подкрепиться. И чем скорее — тем лучше.

И вдруг, словно повинуясь неведомому толчку, я оторвал взгляд от мёртвого Драмена и поднял голову. В самом конце коридора, около поворота, ведущего ко входу, стояла скрытая в сумраке фигура. Низко опущенный капюшон прятал лицо незнакомца и только глаза сверкали, неотрывно следя за мной. Неизвестный казался изваянием, но стоило мне сделать один единственный шаг в его сторону и тёмный силуэт растворился в тени, исчезнув за углом.

Однако, кое что я сумел разглядеть — ткань плаща на какое-то мгновение обтянула тело наблюдателя выдав один непреложный факт — это была женщина. Логичнее всего было бы предположить, что моя незваная гостья задержалась, дабы дождаться результатов своей благородной деятельности, но внутренний голос подсказывал — это совсем иной персонаж. Ну, просто-таки нашествие прекрасных незнакомок!

Здравый смысл убеждал: мне стоит догнать наблюдательницу и допросить её. Однако здравому смыслу не приходилось находиться на грани жизни и смерти, а я был ещё слишком слаб для подобных подвигов.

Слегка пошатываясь, я вернулся в своё осквернённое логово и плюхнулся в кресло, дав возможность дрожащим ногам отдохнуть. После этого поднёс кинжал к лицу и внимательно изучил чёртову штуковину. Хм, ничего странного — обычный нож, с простой чёрной рукоятью и широким жёлтым лезвием, которому придали форму древесного листа. В любой оружейной лавке можно было отыскать оружие более вычурной формы, с различными украшениями и секретами. Вот только ни один кинжал, до сих пор, не был способен на такой фокус — проделать дырку во мне.

Лезвие выглядело острым, словно бритва и я не испытывал ни малейшего желания проверять, так ли это. Поэтому, начал медленно проворачивать оружие в пальцах и вдруг луч света из маленького оконца под потолком, упал на него. Твою мать! Клинок стал абсолютно прозрачным, будто был изготовлен из тончайшего стекла. Только рукоять осталась непроницаемой для лучей света. Я спрятал оружие в тень, и оно вновь приобрело вид обычного металла. Вот так штука! Любопытная вещица. Я был не прав — такое не купишь у первого попавшегося торговца. А где же такое можно найти? Скажем, у какого-нибудь расхитителя могил. Не про это ли писал Хамид, в своей записке? Очень похоже. Требовалось, как можно скорее прояснить ситуацию. Если по улицам города блуждает ещё один (по крайней мере) подобный ножичек, я не мог чувствовать себя в безопасности.

Аккуратно обернув лезвие куском плотной материи, я осторожно притронулся к свёртку, убедившись в его безопасности. Болезненных ощущений не было, поэтому я спрятал пакет на себе, решив никому о нём не говорить. Пока. А там — посмотрим.

После этого я, с некоторым трудом, выполз из кресла и вдруг обнаружил под ногами свёрнутый в трубку лист бумаги. Прежде я его не видел. Должно быть рулон обронила незваная гостья, так спешно лишившая меня своего общества. Ну и браслета перехода, в придачу. Сучка!

Размышляя, чем же является моя находка, я подобрал и развернул найденный лист.

Это были стихи:

Лапа льва, упав на город,

В прах надежду обращает,

Наши жизни разрушает.

Бесполезен жалкий ропот;

Лев вам просто не внимает,

По телам людским ступает.

И в глазах жестоких, львиных,

Только ненависть — несчастье!

Только злоба — сладострастье!

Защити детей невинных:

Порази же людоеда —

Одержи свою победу!

Как стиль писанины, так и почерк писавшего были мне хорошо знакомы. Этот стихотворный опус однозначно принадлежал руке Баджары — лидера повстанцев, тревожащих сладкий сон падишаха. Причём всё было написано им собственноручно. Похоже девчонка действовала от имени и по поручению сего славного персонажа, а это не могло не вызывать у меня массу положительных эмоций.

Теперь я просто жаждал, во что бы то ни стало, захватить Баджару и доставить его местному царьку. Лично я не был настолько искусен в пытках, как доморощенные заплечных дел мастера. Их клиенты умирали о-очень долго. Да и эту стерву, проделавшую лишнее отверстие в моей шкуре, тоже не мешало ознакомить с подвальными достопримечательностями.

Изорвав лист бумаги в мелкие клочья, я запустил конфетти в воздух, после чего вытащил труп посланца наружу и швырнул его на тело Драмена. Одним жмуриком больше, одним — меньше, какая разница? Стена, за моей спиной, заняла положенное ей место, а я направился к выходу из дворца. Кое что следовало выяснить немедленно.

Остановившись около двери, я поманил одного из солдат пальцем и добродушно спросил:

— Эй, говнюк, кто выходил из дворца в ближайшее время?

Он выкатил глаза, словно я только что неприлично пошутил о королевской фамилии и помотал головой:

— Никто, — он наморщил лоб, как будто измышлял новый способ лечения венерической хворобы, — эт-та, это был господин, сын старшего визиря. Но эт-та уже давно. А больше — никого, пусть меня царь зла заберёт.

Напарник охотно подтвердил его слова одобрительным мычанием. Если бы я не знал, насколько продажны местные стражи, я бы решил, что столкнулся с волшебством и очень удивился. Нет, чародейство тут имело место, но несколько специфическое. Можно было бы попробовать перекупить эту парочку, но зачем? Я просто взял болтуна за горло и выразительно глядя в глаза второму, выпил до капли. Совместил, так сказать, приятное с полезным.

На всём протяжении процедуры, пока его товарищ хрипел, дёргал ногами и выкатывал глаза, стражник испуганно смотрел на меня и хватал воздух ртом, будто я убивал его, а не напарника. Вмешаться он, впрочем, не пытался.

— Итак, кто выходил из дворца в ближайшее время? — освежил я его память и отщвырнул опустевший сосуд, — надеюсь, ты понял, правда полезнее лжи? Так — кто?

— Н-не знаю, — проблеял солдат белыми губами и попятился, упёршись спиной в стену, — в чёрном плаще…Глаза…И другая тоже…

— Женщина? — переспросил я, — или их было две?

— Д-две? — он помотал головой, будто отгонял наваждение, — не одна — точно. Женщина? Наверное…Три?

— У, продажная шкура! — сказал я с отвращением, — позор для охраны. Ты хоть что-то можешь сказать определённое? Какие женщины, как выглядели, куда пошли, в конце концов?

Кадык на жилистой шее задёргался, а глаза отправились на лоб — это была единственная реакция на мои расспросы. Неужели его запугали до такой степени, что даже угроза смерти не смогла развязать чёртов язык? Мало того, рука в кольчужной перчатке потянула к себе копьё, видимо имея намерение проткнуть моё бренное, уже продырявленное сегодня, тело.

— Ну и подыхай, идиот! — я не выдержал и сплюнул, в сердцах, — неужели так сложно было ответить на простейший вопрос? Глядишь — живой бы остался.

Теперь, после того, как второй охранник увалился рядом с напарником я ощутил, как силы вернулись ко мне. Ну, какую — никакую пользу от этих двух недоумков я получил. Вот только вопросов стало ещё больше. Почему женщин было две? Или даже три? И кто были те, которые не стали заходить ко мне? Доходили слухи о том, как Баджара использует одержимых дамочек, влюблённых в него, в качестве шпионов и убийц, однако о подробностях их деятельности я не знал ничего. Сегодня, стало быть, этот пробел в образовании был весьма решительно ликвидирован. Едва не вместе со мной.

— Стало быть ты подумал о лазутчиках некоего повстанца, знающего о тебе лишь по слухам? — по губам женщины скользнула снисходительная улыбка, — словно именно ему ты доставил максимум неприятностей и причинил смертельную обиду? У нас говорят, когда человек провинился перед всевышним, бесы уносят его разум. Видимо, это происходит не только с людьми.

Девочка несмело улыбается, глядя на мать. Но мне совсем не весело. Да, я был глуп, но никогда этого не признаю. Пересказывая историю самой крупной своей ошибки, я обращаю внимание на мелочи, которых прежде не замечал.

— Веселись, — горько вздыхаю я, — легко смеяться над умирающим львом, которому остались считанные часы.

— У тебя достанет времени закончить рассказ, — спокойно отвечает человек, — а у меня — подумать. И ещё — я не смеюсь.

Снаружи, недалеко от входа, сидел сынок Настигана. Стало быть, в этом покойники не солгали. Правда мысль о допросе этого свидетеля отпала ещё до того, как успела зародиться. Отпрыск визиря крепко спал, привалившись спиной к тёплому камню, и шустрая обезьяна шарила по его карманам, издавая при этом, раздражённое верещание. Эти двое явно нашли друг друга и грехом было бы разрушать столь идиллический союз.

Выйдя во двор, я покрутил головой, рыская взглядом между фонтанами и деревьями. Я, естественно, не ожидал увидеть фигуры в чёрных плащах спешащие прочь — это было слишком нелепо. Однако здесь вполне мог оказаться какой-нибудь слуга или заплутавший придворный лизоблюд. Подошёл бы любой свидетель. Но рок сегодня оказался абсолютно безжалостен — никого, кроме парочки пауков, завершавших своё паутинное творение. Это были хорошие, но слишком молчаливые свидетели.

Вот так, пребывая в расстроенных чувствах, я нырнул в узкий проход, между колоннами дворцовой обсерватории, заброшенной за ненадобностью и теперь используемой Наташей, в качестве обиталища своих безумных адептов, и каким-то длинным серым сараем, возможно опустевшей казармой. Солнце позабыло про этот, никому не нужный участок, и я двигался в печальной прохладе, пока сухой жар, бьющий в лицо не известил о прибытии в нужное место.

Колонны, покрытые глубокими трещинами, закончились и я упёрся в чёрные металлические стены, источающие потоки тепла. Это и была королевская кузница, расположенная как ни странно, рядом с дворцом. Но необычным это выглядело лишь для того, кто не знал историю местных правителей. В частности, пра-пра, теперешнего падишаха. Тот, не при ленивых потомках будь сказано, любил заниматься тем, что в иных местах окрестили бы алхимией. Именно для этих целей он построил грандиозный комплекс, называемый всеми кузницей. Сейчас здесь заправлял Илья.

Я повернул и некоторое время шёл вдоль высоченной металлической стены, пока не ткнулся в массивную железную дверь, окрашенную в тёмно-бордовый цвет. По обе стороны адских врат неподвижно замерли две полностью обнажённые девицы, опирающиеся на длинные копья и это вызывало стойкие ассоциации с танцовщицами из стрип-бара. Поставить подобную охрану — это как раз в стиле Ильи, он у нас любитель парадоксов. Красота и смерть в его понятии должны идти рука об руку. Мне было хорошо известно, какие именно инструкции получили эти красотки. Подойди к дверям кто-то, кроме членов прайда, да пусть даже падишах, и в его груди уже торчало бы одно из этих копий. Охранницы и нас то не трогали лишь из-за бессмысленности подобного занятия: кидать копья во львов — только силы зазря тратить.

Одна из смуглых красавиц, не поворачиваясь, трижды стукнула кулаком в дверь и опять притворилась спящей. Ворота заскрипели и одна из створок медленно отворилась, приглашая внутрь — в жаркий полумрак кузницы. Из открытого проёма доносился гул работающих мехов и отдалённый человеческий крик, то затихающий, то усиливающийся: Илья совмещал конструкторскую работу с физиологическими исследованиями.

Я прошёл внутрь и ворота захлопнулись спиной, отрезая от дневного света и погружая в багровую мглу исполинского помещения. Я оказался в огромном сумрачном зале, половину которого занимал гигантский горн, исторгающий волны одуряющего жара. Стены кузницы напоминали сыр: столько в них было отверстий, самых разнообразных форм и размеров. Назначение у этих дырок тоже не отличалось однообразием — это были и вентиляционные шахты, и мусорные колодцы, и даже казематы, для наказания непослушных. И везде — везде сновали обнажённые девушки: других служителей местный властелин не принимал.

Ну и самое главное: посреди багровой полутьмы и дымных полос возвышался гигантский металлический трон, уходящий вершиной во мрак, царящий под потолком зала. Думаю, если бы местный падишах узрел эту конструкцию, тотчас удавился бы слюной. Куда его чахлому креслицу до подобного чудовища. Жаль, Фрейд ничего не говорил о размерах престолов. Стоило бы поразмыслить.

К вершине металлического монстра уходила широкая лестница, у подножия которой истекали потом темнокожие охранницы в блестящих золотом доспехах. У каждой, на плече, лежал большой изогнутый меч, расширяющийся к острию. Выглядело всё это весьма круто, но смысла не имело ни на грош. К чему вся показуха, если её никто не видит?

Одна из стражниц протрусила ко мне, поблёскивая мокрым, от пота, телом и поинтересовалась:

— Владыке доложить о вашем прибытии?

— Доложи, — совершенно серьёзно сказал я и поддерживая игру, добавил, — Владыке.

Девушка метнулась назад и с ловкостью обезьяны, на четвереньках, вскарабкалась по ступеням. При этом она как-то ухитрилась не выпускать меч из рук. Тьма скрывала сидящего на троне, и я мог видеть только, как телохранительница несколько раз ткнулась головой в ступень и почти так же быстро спустилась вниз.

— Каждый сходит с ума по-своему, — резюмировал я и пожал плечами.

Ну ладно, Илья устроил тут своё маленькое королевство, со своими законами и порядками — это его дело. Чёрт с ним, с его троном: сооружение выглядит круто и пафосно — этого у него не отнять. А вот дальше и смех — и грех. Он же заставляет всех этих голозадых прислужниц величать себя, кем бы вы подумали? Тёмным властелином и не больше — не меньше!

Будь я каким-нибудь психоаналитиком, то уже через пару минут состряпал бы аккуратную теорию, где весьма убедительно объяснил бы подобное поведение. Дескать всё дело в том, что психика Ильи до сих пор страдает от мощного удара, сопровождавшего начало обращения, посему единственным выходом, с целью устранения болезненных ощущений, будет ускорение метаморфозы. А наилучшим средством достижения поставленной цели, будет персонификация себя любимого с отрицательным персонажем подсознательной мифологии. Уф-ф!

Только фигня всё это! Нельзя проецировать инструменты человеческой психологии на льва — всё равно ошибёшься. А намешано здесь…В основном, конечно, отношения с Виленой. Да, да и моё скромное участие в них, тоже. И ещё, пара — тройка девиц…Лучше не вспоминать. В общем, общаемся мы, до сих пор, с прохладцей.

Выполнив свою задачу, стражница заняла своё место и сделала приглашающий жест: дескать — добро пожаловать наверх. Раздражение, охватившее меня при мысли о том, как я буду карабкаться по скользким ступеням, сменилось внезапным смехом. Отсмеявшись, я подошёл ближе и посмотрел наверх. Отсюда было видно: на престоле сидит не один; рядом с крупной фигурой в чёрном плаще, располагалась ещё одна — гораздо изящнее и намного скромнее одетая.

— Эй, владыка, — крикнул я, пытаясь перекрыть шум кузницы, — вали вниз. Мне нужно срочно поговорить с Тёмным, гм, владыкой. Да, Гальку прихвати. Она мне очень нужна. Надумаешь — я в твоей лаборатории.

Отправив сообщение местным властям я, с чувством выполненного долга, повернулся и показав язык ошарашенным стражницам, нырнул в один из многочисленных проходов. Только из этого, в отличие от остальных, лился яркий свет, напоминающий дневной. Да ещё веяло приятной прохладой и это не могло не радовать.

Зал, где я оказался был намного меньше предыдущего, однако казался большим, из-за яркого освещения и светлых стен. В одном из углов печально сгрудились покрытые пылью лабораторные столы, заваленные столь же пыльными пробирками, ретортами и прочей лабораторной хренью. Заменял всё это добро один гигантский агрегат, со множеством блестящих трубок, шлангов и проводков, присоединённых к большому стеклянному шару. В этой ёлочной игрушке полусидел-полулежал, насколько ему позволяли прозрачные стенки, обнажённый человек. Заметно, что ещё совсем недавно он был мускулистым здоровяком. Но теперь, от былого великана осталась лишь бледная изуродованная тень, при виде меня, попытавшаяся убежать прочь.

Игнорируя подопытного кролика, я подошёл к великолепному мягкому креслу, окружённому хороводом ярких ковриков и комфортно расположился в нём, ожидая хозяина.

Очень скоро раздались тяжёлые шаги, известившие о его прибытии. Моему взору предстал Саурон этого карликового Мордора — Илья. Чёрный свободный плащ, с огромным капюшоном, наброшенным на голову, не мог скрыть мощного торса чего, впрочем, никто и не добивался. Хозяин кузницы, смахнул с угрюмого лица светлый локон и сумрачно уставился на меня.

— Ты занял моё место, — угрюмо буркнул он, переваливаясь с пятки на носок.

— Ты уж прости невежу, — ухмыльнулся я и забросил ногу на ногу, — это — по незнанию. Привет, Галчонок.

Из-за Илюхиной спины материализовался ангел — моя прелестная кошечка, с идеальной фигурой, едва прикрытой чем-то воздушным, в её понимании, являющемся одеждой. Ослепительно белые волосы ниспадали вниз двумя ровными потоками отчасти заменяя скудное одеяние. Тёмные глаза очаровательно контрастировали с этим изумительным водопадом, вызывая странное ощущение; казалось — видишь две чёрные жемчужины, лежащие на чистом песке.

— Приветик, — расцвела Галина, — давненько не виделись.

— Дела, дела, — я развёл руками, — ну, давайте, присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома.

Галька немедленно приняла предложение ирасположилась на моих коленях, не преминув чмокнуть в губы, и я тотчас ощутил превосходный аромат, исходящий от львицы. Илья остался на месте, привалившись плечом к стене. Капюшон он откинул и теперь я мог наслаждаться его недобрым взглядом без купюр. Всё же верно мне мне кажется: наше совместное приключение в небесах, о котором я уже слегка подзабыл, оставило между нами некую тень. Ну и ещё, может быть, смерть Ви…Ве?..Этой, из Лисичанска. Только вспоминал! Всё время забываю. Но это уже не моя проблема.

— Я, собственно, к тебе по делу. — сообщил я Илье мягко, но решительно избавляясь от поползновений своей пассажирки, — можешь не верить, но я внезапно воспылал жаждой научных познаний. В частности, очень заинтересовали твои исследования. Мышка нашептала, ты пытался проделать отверстие между мирами. Причём, без моего браслета.

Брови на лице Ильи поползли вверх, но он немедленно водворил их на место.

— Или вы сговорились, или это какая-то непонятная шутка, — буркнул он.

— Ты это о чём? — на этот раз я стал в тупик.

— Не в курсе? Вчера ко мне приходит Ольга, ласковая и нежная, словно тысяча светлых ангелов и едва не силой тащит в постель. Какое-то волшебство! Потом спрашивает о том же самом. Дескать, Наташа ей пересказала. А сегодня приходишь ты.

— На постель даже не надейся, — сухо отрезал я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, — ну и как, Ольга осталась довольна?

— Смотря чем, — усмехнулся Илья, пожимая плечами, — но, вообще-то я зашёл в тупик. Поэтому и беседовал с Натой. Отверстие в ткани миров получить удалось, но оно не больше монеты. Заглянуть в него можно, а вот пролезть — сам понимаешь…

— Ну и дальше?

— Да ничего! Для получения этой мышиной норы, пришлось загнать в свой аппарат больше сотни человек. Похоже, для чего-то подходящего к перемещению, потребуется вся столица. Да и к чему всё это? Пока существует твой браслет, мои исследования остаются всего навсего играми разума. Разве не так?

Я в задумчивости почесал щёку. Так то оно конечно так, вот только нюансы…Браслетик ушёл в неизвестном направлении и у меня было маловато идей по его возвращению. Впрочем, пока я не собирался об этом распространяться.

Тем временем взгляд Ильи налился тяжёлым подозрением. Он отлепился от стены и вперился в меня.

— И всё-таки, с какого такого перепугу вы ринулись ко мне? — начал он свой допрос, — обычно я вас месяцами не вижу. Когда пытаешься рассказать новости — отмахиваетесь. Помню, как пытался втолковать тебе о передаче жизненной энергии на расстоянии — ты меня послал подальше и…

— Стоп, — я вышел из прострации, — как ты сказал? Жизненную силу можно передать на расстоянии?

— Ух ты! Меня услышали, — язвительно пробормотал Илья и хихикнул, — до тебя доходит…Я же тебе говорил, вообще-то это сложно, но если собрать очень большое количество скота то, при определённом стечении обстоятельств может получиться. Ещё, что-нибудь хочешь услышать? Знаешь, человеческие самки, которых мы используем, меняют энергетику? Перестают реагировать на медальоны? Ты меня слушаешь?

— А? Прости, задумался.

Индикатор настроения, мало-помалу начал подниматься. Теперь я начал понимать, какие ощущения должны возникать, когда в голове загорается лампочка. Если Илья не ошибается, то при необходимости, мы можем покинуть этот мир, даже без утерянного браслета. Проверить бы ещё…Ладно, пока что не будем акцентировать на этом внимание. Лучше всего сменить тему.

— Наш знакомый падишах попросил нас о ма-алюсеньком одолженьице, — сказал я и поцеловал ушко Галины, отчего она фыркнула и мотнула головой, — нужно поймать и привести ему плохого мальчика — Баджару, который падишаху на пуп соли насыпал. Наш плохой парень самым наглым образом достаёт правителя и тот совершенно выбился из сил в напрасных попытках ухватить Баджару за кончик бороды.

— Ох, я бы ухватила его за какой-нибудь другой кончик, — задумчиво пробормотала Галя и заёрзала на моих коленях, — слышала, что он хороший любовник. И ещё та-акие стихи сочиняет…

— Почему бы падишаху самому не поймать этого засранца? — угрюмо отрезал Илья, которому не было никакого дела до ловкого Баджары, будь он хоть трижды великолепным любовником и поэтом, — у меня по горло срочных дел, и я не намереваюсь рушить свои планы из-за царственных идиотов, не способных выполнить свою работу.

— Ну а я бы с удовольствием поучаствовала в этом, с удовольствием-м, — промурлыкала кошка и потёрлась головой о мою грудь, — возьми меня, ну пожалуйста!

— Конечно, моя радость, — я потрепал её белую гриву, — неужели ты думаешь, я оставлю всё удовольствие для Ольги и забуду про свою любимицу? Вообще-то я думал заняться этим завтра, но обстоятельства несколько изменились и развлечение переносится на сегодня.

— Ты вместе с Ольгой участвуешь в этом? — изумился Илья, — поразительно! Обычно, когда я её вижу — она просто-таки ядом исходит, стоит мне помянуть тебя. Думал, она успела забыть о твоей выходке, — он покачал головой, — но, последнее время, это воспоминание доводит её до исступления. При мне Наташа пыталась её урезонить, уговаривала забыть, но получилось ещё хуже. И тут такое…Наверное, ты очень вежливо, ну как только ты это умеешь, попросил её об этом?

— Сейчас ты удивишься ещё больше, — я ещё раз ощутил, что упускаю какую — то мысль, — она первая вызвалась на эту работёнку. Фактически — сама уговорила меня.

— Думаю, она тоже хочет попробовать Баджару, — высказала предположение Галька (Илья поперхнулся, изумлённо вытаращившись на неё) и недовольно фыркнула, — пару раз она увела у меня из-под носа, та-аких мальчиков…А я, может быть, даже отпустила бы их.

— С мальчиками разберётесь сами, — прервал я её романтические воспоминания, — мне кажется, трёх львов вполне достаточно, для такой несложной задачи.

— А ты собирался пригласить на охоту ещё и Наташу? — Илья откровенно веселился, — помимо её отношения к охоте вообще и к нам, в частности. Ты вообще в курсе, как она неровно дышит к опусам, которыми Баджара заполонил столицу? Как-то даже упомянула, дескать из него вышел бы великолепный лев.

— Ну, она могла бы попросить автограф у своего любимого зверька, — я пожал плечами, — да нет, конечно же не собирался я делать ничего такого. Я хорошо знаю о её идиотском принципе невмешательства. Постоянно талдычит об этом, на каждом шагу. Хорошо хоть перестала проповедовать уничтожение Прайда. Впрочем, когда мы поймаем Баджару я заставлю его написать что-нибудь, специально для Натки. Пусть знает, мы её помним и любим.

— Говори за себя, — отрезал Илья и поморщился, а Галька недовольно муркнула, — что-то в ней…В общем, если это всё, то у меня…

Он повернулся спиной и спина эта выражала крайнее недовольство. Лабораторный крыс, запертый в колбе, почуял гнев своего хозяина и сжался в комок, охватив тело руками.

— Погоди, это ещё не всё, — Илья остановился, не поворачиваясь, — мне срочно нужна твоя повозка. И ты, тоже.

Теперь спина определённо выражала недоумение: не так уж часто я обращался с просьбами о помощи.

— Очень срочно, — уточнил я, — немедленно — будет идеально.

— Мы куда-то едем? — радостно поинтересовалась Галя, вскакивая на ноги, — хочу кататься!

— Да, моя сладкая, — порадовал я её, — ты поедешь кататься. Я бы, откровенно говоря, прихватил и Ольгу, да не морщись ты, но мы с ней слегка гм, повздорили. Думаю, она спряталась в одной из своих норок, поэтому придётся обойтись без неё.

— Что же такого сдохло в королевском парке, раз ты решил собрать нас всех? — удивился Илья, — впрочем, думаю правду ты всё равно не скажешь. Неважно, разберёмся по ходу пьесы.

Я только вежливо пожал плечами и загадочно улыбнулся. Илья — умный мальчик и хорошо меня знает.

— К чёрту, — Илья щёлкнул пальцами, — нет, я действительно заинтригован.

Послышалось шлёпанье босых подошв и в проёме выхода мелькнула симпатичная мордашка, немедленно уткнувшаяся в пол. Выслушав недовольное бурчание своего хозяина, неразличимое даже на столь малом расстоянии, девушка нырнула обратно.

— Идём, — махнул рукой Илья, — пока дойдём, всё будет готово.

Кому, как не ему знать собственных слуг. Посему мы, не торопясь, последовали прочь из лаборатории. Уходя, я сделал «козу» сидящему в реторте человеку и кажется, он обмочился. Однако, его должно было утешить то, что мы всё-таки оставили его в одиночестве, да ещё и живым, в придачу.

Ха, а королевская кузница оказалась весьма хитрым местом. Как мне казалось мы пошли тем же коридором, которым я добирался в лабораторию, однако же он всё никак не заканчивался, уходя во мрак бесконечной трубой. За её стенами, позвякивало и громыхало, впереди звенели Илюхины подошвы, а рядом беззаботно пританцовывала и напевала Галина, пытаясь покусывать моё ухо на ходу.

Когда ход начал резко забирать вправо, поднимаясь вверх я услышал впереди громкий скрип и во мрак тёмного тоннеля ринулся дневной свет.

Толстая деревянная плита закрывавшая проход, повизгивая от усердия, медленно ускользала в стену. Илья решительно исчез в волнах света, и я услыхал раскаты его голоса на фоне каких-то животных хрипов. Гулкие удары по коже довершали картину внезапного прибытия хозяина на конюшню.

Точнее не конюшню, а целый зоопарк, под открытым небом. Между огромными вольерами со всевозможной живностью, метались чернокожие люди с пепельными, от ужаса лицами и спешно исполняли указания, не менее перепуганных надсмотрщиков, щёлкающих длинными бичами. Илья перестал кричать и лишь неподвижно стоял, возвышаясь над кучкой лодырей, расстроивших повелителя. Видимо слуги оказались не так расторопны, как ему хотелось бы.

Но долго ждать не пришлось. Не успели мы подойти к нашему Тёмному владыке, как тройка гигантских полосатых созданий, скалящих саблевидные клыки, подтащила чёрный каплевидный экипаж, без единого окна. Тут же, неизвестно откуда, возникла толпа полуобнажённых воительниц с кривыми мечами в руках, которые незамедлительно облепили повозку, цепляясь за малозаметные ручки и скобы. Похоже, всё было готово к отправлению.

— Карета подана, — буркнул гостеприимный хозяин и нарушая все законы этикета, первым полез внутрь своего экипажа.

Одна из тварей, впряжённых в повозку, повернула уродливую морду и оглушительно завопила, помахивая длинным языком. Видимо, приглашала прокатиться. Не уподобляясь невежде-хозяину, я пропустил даму вперёд и даже помог ей подняться, придержав немного пониже талии.

Внутри не было никаких подушек или чего-то подобного. Здесь вообще ничего не было, кроме двух деревянных кресел, на вид казавшихся неудобными, до ужаса. Зато стены оказались полностью прозрачны и это радовало, поскольку сидя в этом пыточном средстве я мог, по крайней мере, любоваться аккуратными пупками охранниц, благо они находились на уровне моих глаз.

Поразмыслив немного, Галя плюхнулась на мои колени, усугубляя и без того значительные неудобства. Премного благодарен!

Кресло Ильи, взвизгнув, развернулось и мы оказались лицом друг к другу. Некоторое время все играли в интереснейшую игру: сделай морду кирпичом.

— Куда? — спросил он, наконец.

— На торговую площадь, — проворчал я, пытаясь хоть как-нибудь пристроить свою задницу в чёртовом приспособлении, — слушай, ну какого чёрта ты поставил здесь это непотребство? Я понимаю, забрасывать подушками всё обозримое пространство — не в твоём стиле, но это уж как-то чересчур аскетично!

Илья отдал приказ кучеру и угрюмо уставился на меня, пытаясь ослабить застёжку плаща, словно она вдруг начала ему давить.

— Вообще-то обычно я передвигаюсь сам, — веско заметил он, — это тебе не такси.

— Угу, — кивнул я, — и при этом, сидишь сразу на двух креслах.

Галя захихикала, а Илья промолчал, из чего я сделал вывод — дело тут нечисто.

Наши полосатые скакуны завывая, подобно целой тысяче обезумевших котов, ринулись вперёд, да так шустро, что чернокожие гиганты, распахивающие входные ворота, едва успели выполнить свою работу. Мелькнула удаляясь стена, окружающая королевский дворец и мы вырвались на городские улицы. Наш экипаж мчащийся на безумной скорости, прямо посреди оживлённой улицы, вызвал настоящий ажиотаж. Прохожие, с воплями и проклятиями, отпрыгивали в стороны. Судя по резкому хрусту под днищем, не всем это удавалось. Галина смотрела по сторонам, с широко открытым ртом и каждый раз, когда повозка слегка подпрыгивала и похрустывала колесами, хлопала в ладоши. Как ребёнок, честное слово — одно удовольствие наблюдать за ней!

— Что такое тресп? — спросил внезапно Илья и подался вперёд, изучая моё лицо.

Своим вопросом он поставил меня в тупик. Хоть слово это было смутно знакомо. Где-то я его уже слышал, причём совершенно недавно.

— Новое блюдо королевского повара, — не задумываясь, выпалил я, — нет, нет — это тридцать четвёртая поза из трактата: «Дар богов». Какого дьявола ты задаёшь мне идиотские вопросы?

— Он и меня об этом спрашивал, — пожаловалась Галька, отвлекаясь от своего развлечения, — да ещё так настойчиво! Ну подумай своей пустой головой! — передразнила она Илью, — сам ты дурак и вопросы дурацкие задаёшь!

Кот ещё некоторое время изучал меня, а потом его лицо отобразило замешательство, словно он ожидал увидеть и услышать совершенно другое. А меня внезапно осенило: тресп! Именно с помощью какой-то дряни, с подобным названием, сумасшедший Сид призывал расправиться с полуночными львами, или как он нас там величает. Забавно: не думал ещё раз услышать это странное слово. Да ещё и от Ильи! Всё интересатее и интересатее…

— Вспомнил! — слегка переигрывая, я хлопнул себя по лбу, — Сид вопил что-то такое сегодня на улице. Вот уже психованое создание! Ольгу он, кстати, нервирует сверх всякой меры. Кошка даже просила меня прикончить несчастного психопата. Очень оно мне надо…

— Ты, между прочим не в курсе, почему он сошёл с ума? — как бы невзначай, перебил меня Илья.

— Сид — это тот патлатый урод, который пытался тебя вчера прикончить? — поинтересовалась Галька не отвлекаясь от происходящего за стеной повозки: мы попали в большой затор, и кучер нервно лупил кнутом всех в пределах досягаемости, в то время, как охранницы расчищали дорогу рукоятями сабель, — странной такой штуковиной…

У меня засосало под ложечкой, а рана, полученная сегодня, дала о себе знать резкой болью. Хорошо, Илья не заметил моего изменившегося лица. В этот момент он полез в глубины своего плаща и достал оттуда широкий клинок с чёрной трубчатой рукоятью. Оружие пряталось в потёртых ножнах, имевших форму древесного листа. А вот теперь я был по-настоящему сбит с ног.

— Эта штука и называется — тресп, — каким-то замогильным голосом возвестил Илья, — когда этот безумец воткнул мне его в руку стало, по-настоящему, больно. Похоже им можно и убить кого-нибудь, из нас. Естественно, если угодить в какое-то другое место.

— Я сегодня, вроде бы, видел Сида на улице, — медленно произнёс я, стараясь как можно быстрее прийти в себя, после полученного потрясения, — он выглядел живее всех живых. Трудно поверить, что ты превратился в пацифиста и оставил в живых человека, пытавшегося тебя прикончить. Тем более, имеющего шанс это сделать.

Кошачьи глаза, всё это время сверлившие меня, превратились в две узкие щелки, исторгающие мощный лазер подозрения. Ну ладно, я тоже умел играть в гляделки и ответил не менее заряженным взглядом. Воздух, вокруг нас, наэлектризовался до такой степени, что из него можно было добывать энергию и складывать штабелями. Даже Галя, увлечённая свалкой снаружи, почувствовала неладное и повернулась ко мне, вопросительно задрав тонкую бровь. Наконец Илья не выдержал и отвёл взгляд. Ура, ура — я опять на коне!

— Сид проник в одно из моих убежищ, — сухо отметил проигравший, разглядывая здания, медленно тянущиеся за бортом повозки, — в одно из моих очень хорошо спрятанных и охраняемых убежищ. Охранницы не заметили, как он проник внутрь, но одна успела увидеть кого-то высокого в чёрном плаще. Я пытался допросить психа, но всё напрасно: его безумие хранит тайну лучше любых запоров. Он проклинает полуночных львов, поёт дикие песни и пытается вцепиться в моё горло.

— Ха, интересно было бы на это взглянуть. Но всё-таки, почему ты его не убил?

— Почему? — хмыкнул Илья и криво ухмыльнулся, бросив на меня косой взгляд, — я думаю — этого говнюка кто-то подослал, причём помощь этого кого-то, не ограничивалась простым соучастием. Мой таинственный недруг хорошо спланировал и тщательно подготовил эту операцию: Сиду дали оружие, привели к моему убежищу и смогли вдолбить в его безумную голову, какую вещь он должен сделать. И толку, если я прикончу сумасшедшего? Но если я отпущу его и приставлю соглядатаев, то смогу увидеть, как мой таинственный противник попытается с ним связаться.

— Похоже ты решил назначить на должность таинственного недруга именно меня? — Илья пожал плечами, а я расхохотался, — ну и на кой хрен мне это надо? Завоевать твой Мордор? Попользовать твоих милашек? Ты хоть сам понимаешь, какой это бред?

— Так и Наташа сказала, но тебе могло захотеть поразвлечься, — пробормотал Илья, — вообще-то у меня было две кандидатуры. Ты и Ольга. Ты уж прости, но Наташке я сказал всё. Хоть и странно она себя ведёт, но в этом, явно, не замешана.

Я задумался. Если вспомнить сегодняшнее покушение на мою шкурку и сопоставить его с рассказом Ильи, то складывается забавная картинка. Всё очень похоже: и он и я находились в своих потайных норках, куда проникли убийцы, вооружённые загадочным оружием, способным нас прикончить. В моём случае план едва не сработал, что уже говорит о том, насколько он был хорош. Но стояла ли за всем этим Ольга? Вопрос вопросов…Пойти поинтересоваться: Олечка, дорогая, не ты ли подослала человечков, наковырять во мне дырочек? И она тут же во всём признается. Но какой в этом смысл? Положим меня она ещё хотела бы прикончить, причин для этого — пруд пруди, но зачем ей дохлый Илья? Для коллекции?

Так, а о чём толковала девка, так удивившая меня? И здесь я опять возвращаюсь к Баджаре. Он мог послать девицу, а как насчёт Сида? Чёрт побери, да он мог послать кого угодно! Ну ничего, сейчас мы приедем на Торговую площадь, и я выбью из Хамида всю информацию, сокрытую в плешивой башке слепца.

Наше, и без того неспешное, движение окончательно замедлилось. Девушка, управлявшая полосатыми скакунами, натянула поводья и лошадки неторопливо опустились на пыльную мостовую, открывая пасти в недовольном ворчании. Галька соскочила с моих коленей и потянулась, позёвывая. За алыми губками мелькнули молочно-белые зубы, острые, словно бритвы.

— Ну и какого чёрта мы плелись в эту дыру? — недовольно заворчал Илья, однако быстро замолчал, а его брови резко устремились вверх, — Что за фигня тут творится — никогда не видел ничего подобного! Гляди: кэп предрассветных до сих пор на ногах — и не спится ему! А это же — полуденный, рядом с папашей Цезиратом. И этот сюда рыло сунул.

— Есть такое мнение, мы слегка запоздали, — я поморщился и встал на ноги, — пойдём посмотрим. Всё равно уже приехали.

Мы выбрались наружу и телохранительницы немедленно ринулись вперёд, распихивая плотную толпу. Девицы пинали галдящих зевак и не стеснялись использовать рукояти мечей. Оцепление из стражников полуденного караула ничего не могло поделать с напором бешеных полуголых пантер, и мы беспрепятственно проследовали к месту происшествия.

Количество важных персон здесь действительно внушало уважение. Кроме упомянутых Ильёй солдафонов, я увидел обрюзгшую морду Эфеама, посиневшего от злости. Градоначальник яростно распекал кого-то из своих подчинённых, не забывая время от времени почёсывать гениталии. Давали знать старые раны полученные, в своё время, на любовных фронтах. Кроме того, бледным призраком маячила физиономия Халтафа, напудренная до мертвецкой белизны. Слёзы пробуравили в пудре две тонкие дорожки превратив лицо в клоунскую маску. И ещё много — много других известных людей: озабоченных, сердитых, а в большинстве — испуганных.

Как я и думал, причиной массовой тусовки послужил так необходимый мне Хамид. Вернее, уже не сам Хамид, а его останки, распростёртые в пыли около заборчика, где он обычно просил подаяние. Глаза слепца были широко открыты, но теперь он уже действительно ничего не мог увидеть. Чалма для подачек лежала рядом и какой-то неведомый добродетель успел позаботиться о неправедных накоплениях. Горло Хамида перерезали от уха до уха, вылив в пыль целое ведро крови, уже успевшей загустеть. Кто-то протоптался по бурому пятну, оставив характерный узкий отпечаток сапога с глубокой вмятиной от каблука.

— Если ты надеялся с ним о чём-то поговорить, — вполголоса заметил Илья, разглядывая неподвижное тело, — то вроде бы слегка запоздал.

Оставив эту мудрую мысль без ответа, я подошёл к группке вояк и кивнув на труп, поинтересовался у капитана предрассветной стражи:

— Ну и как это произошло?

Выцветшее лицо, покрытое багровыми пятнами, тускло уставилось на меня бельмами слепых, от усталости глаз, видимо пытаясь определить ранг задающего вопрос. Память очевидно подсказывала, что меня он где-то видел, а необычный экипаж с внушительной охраной, намекали, на важность шишки. Сложив два и два, капитан едва слышно пробормотал:

— Почти ничего не известно. Один из этих, — он лениво махнул в сторону, уже знакомого мне толстого солдата с порваным ухом, — видел какого-то высокого человека в чёрном плаще с капюшоном. Этот неизвестный вроде бы вёл разговор со слепцом, но стоило страже проявить интерес и тот немедленно растворился в толпе. Именно в этот момент солдат и увидел, Хамида, лежащего на земле с перерезаным горлом. Это — всё.

— Опять человек в чёрном плаще, — подытожил Илья, внимательно выслушавший доклад капитана, — просто неуловимый мститель, какой-то, — он покосился на меня, — я, конечно, извиняюсь за свои подозрения — ты явно не мог быть в двух местах одновременно, но думаю, всё это имеет к тебе какое-то отношение. Иначе на кой чёрт ты нас приволок именно сюда и именно сейчас? Да ещё и торопился так, словно подозревал нечто подобное.

Он мне определённо польстил: я даже и представить не мог, что приеду посмотреть на дохлого Хамида; мне просто нужно было услышать пару-тройку ответов на вопросы. Однако же, какая-то мысль, всё-таки засела в глубине головы и потребовались немалые усилия, дабы извлечь её наружу и рассмотреть. Правда, после выяснилось, это — не совсем мысль, а скорее — воспоминание об определённом намерении. Похоже мне следует быстрее шевелить своими извилинами, потому как неведомый враг двигался на несколько шагов впереди.

Ухватив скучающую Гальку в охапку, я бросился к Илюхиной таратайке, бросив на ходу:

— Вот теперь я точно, подозреваю. Нам нужно побыстрее попасть в Нижний город, — я швырнул слабо протестующую кошку внутрь повозки и запрыгнул следом, — помнишь, ты как-то заинтересовался древними амулетами, и я познакомил тебя с одноухим Филамом?

— Ну? — сбитый с толку, Илья занял своё место.

— Нам требуется срочно поговорить с ним. Если ещё не поздно.

Не став перечить, Илья отдал приказ погонщице, и мы рванули вперёд. Толпящиеся вокруг зеваки, прыснули в стороны, словно пёстрые рыбки при виде большой хищной рыбы. Охранницы бегом догоняли экипаж и запрыгивали на свои места, с грацией диких котов. Илья повернулся ко мне и хмуря брови, изобразил задумчивость. Галька же, обиженная до глубины души нашим невниманием, ушла в хвост повозки и легла на пол, свернувшись калачиком.

— Скажи, разговор с э-э Филамом, он как-то связан с этим убийством? — поинтересовался Илья, нарушив молчание, — или с покушением на меня? К чему вся эта спешка?

— Возможно, ни к чему, — согласился я, — вот и ты не торопи события. Подумай, если бы я собирался скрыть некую важную информацию, неужели пригласил бы тебя и Гальку?

— Ха, не смеши меня, — Илья подёргал головой, отчего копна светлых волос рассыпалась по плечам, — и толку? Ты, конечно пригласил нас, но мне до сих пор известно не больше, чем до начала поездки. В отличие от тебя, кстати. А вообще, немного зная тебя, я бы сказал, что ты чего-то опасаешься.

Я ощутил некоторый всплеск уважения к Илье, но вида, естественно, не подал. Ну конечно же, основной причиной нашей совместной прогулки было нежелание извлекать ещё один тресп из своей груди. Или спины. Однако Илья был неправ. Некоторые тайны я всё же собирался ему открыть. Какой смысл умалчивать существование оружия, способного нас убить, если он уже и сам об этом знает? Тем более, моя история способна окончательно снять все подозрения. Если он поверит, конечно. А это, положа руку на сердце — сомнительно. Я бы не поверил.

Тем не менее, я собирался всё рассказать. Ну, или почти всё. Только немного позже.

— Сплошные тайны, — качает головой женщина и с жалостью смотрит на меня, — ты не способен довериться никому, даже таким же убийцам. Как можно так жить?

Я молча смотрю на неё. Трудно объяснить все правила большой игры и того азарта, который она вызывает. Хуже другое: я и сам не понимаю, как мог так жить. Словно раньше было иначе. А потом…Потом всё изменилось.

— Тебе не понять, — хриплю я, но в моём голосе нет уверенности и собеседница чувствует это.

— Похоже, ты и сам не понимаешь. Продолжай.

Тем временем здания центральной части Сен-Сенали мало-помалу сменились невысокими постройками окраины. Количество деревьев, радующих глаз в центре столицы, резко уменьшилось. В тускло-зелёной траве появились проплешины красноватого песка, прорезаемого колючим кустарником, весьма напоминающим гибрид мутировавшей колючей проволоки. Толпы прохожих иссякли в жалкие ручейки, неторопливо текущие между стенами покосившихся домишек. Многие дома маразматически скалились пустыми проёмами окон и обломками выломанных дверей. В трущобах власть градоначальника сходила на нет, сменяясь разухабистой вольницей пригородных банд. Ночью здесь было попросту опасно.

Повозка резко свернула направо и помчалась по узкому проходу между двух высоких серых стен, украшенных местным аналогом граффитти. Востину нестребима тяга человеческая к наскальному творчеству! Здешние рисунки, насколько успевал зафиксировать взгляд, изображали различные стадии любовного процесса. Весьма правдоподобно, надо сказать. Галя, продолжавшая обиженно сидеть в кормовой части экипажа, оживилась и подала голос, комментируя некоторые сюжеты. Сразу видно профессионала, обожающего своё дело.

Стены окончились и по обе стороны дороги замелькали остатки напрочь разрушенных домов, почти полностью погрузившихся в песок. Большинство настолько заросли проволокоподобным кустарником, что я уже не мог даже угадать, какая у них была изначальная форма. Вот это и был Нижний город, который не интересовал ни власти Сен-Сенали, ни сколько бы то ни было серьёзных бандитов. Джентльмены удачи конечно водились и в этом, богом забытом месте, но их удача была настолько мизерной, что язык не поворачивался называть их джентльменами. Сами себя они именовали пустынными шакалами, очевидно пытаясь соперничать с волками пустыни королевских вооружённых сил. Это было даже не смешно.

А вот почему Филам облюбовал для постоянного проживания именно эту дыру, оставалось для меня неразрешимой загадкой. Человек он был далеко не бедный и вполне мог себе позволить какой-нибудь двухэтажный домишко в районе торговой площади. Впрочем, если слухи не врали, ему уже не долго оставалось прозябать в здешней помойке.

Ещё один крутой поворот мимо живописных развалин и тигровые иноходцы с воплями встали на дыбы, когда наш кучер резко натянула поводья. Оглушительный рёв, возвещающий о недовольстве полосатых лошадок, информировал всю шваль Нижнего города о нашем прибытии. Охранницы пёстрым горохом ссыпались с бортов повозки и утопая босыми ногами в буром, от грязи песке, разбежались в разные стороны. Бронзовые тела девушек блестели в лучах светила клонящегося к закату и грозно сверкали лезвия сабель, наточенные до бритвенной остроты. Зрелище, одновременно красивое и устрашающее. Красивое — для меня и устрашающее — для обитателей трущоб.

— Мне кажется или тут стало ещё грязнее, с тех пор, как я тут был последний раз? — буркнул Илья, спрыгивая вниз, — думаю, сюда свозят всю грязь столицы и равномерно распределяют по всему Нижнему.

— Это — государственная политика, — подтвердил я, озираясь по сторонам, — непосредственный приказ падишаха, а грязь распределяет лично Настиган. Да ты и сам всё знаешь.

— А я не буду выходить, — сердито крикнула Галька, высовываясь наружу и морща носик, — сами ройтесь в своём мусорнике. Тут воняет!

— Твоё дело, — рассеянно бросил Илья и рассеянно почесал кончик носа, — тебе не кажется… По-моему, что-то изменилось.

Дом одноухого Филама располагался прямо перед нами: массивное куполообразное здание со шпилем на макушке, напоминающее голову воина в шлеме, укрывшегося за забором, словно за щитом. Ограда, верх которой был утыкан острыми пиками, имела небольшой наклон наружу, дабы помешать возможному грабителю комфортно забраться внутрь. Хм, вроде бы всё в полном порядке: молчаливые развалины вокруг, тихая улочка, уводящая прямиком в пустыню и угрюмо безмолвствующие ворота из кованой стали. Стоп. Какого чёрта меня застопорило именно на этих эпитетах?

— Тихо, — задумчиво сказал я.

— Да я и так молчу! — огрызнулся Илья и тут до него тоже дошло, — ах ты чёрт! Точно — ни единого звука! Твою же мать…

Обычно, воздух вокруг дома одноухого наполнял оглушительный лай его питомцев: коротконогих большеголовых тварей, напоминающих бегемотов-карликов. Проклятые уродцы носились по двору, непрерывно грызлись между собой и постоянно искали новый объект для использования клыков.

Сейчас же, как я уже упоминал, стояла абсолютная тишина.

Мы неторопливо двинулись вперёд и охранницы, словно тени, устремились следом, выстраиваясь полукругом перед высокими воротами, металлический барельеф на которых изображал жуткого монстра с оскаленной пастью.

Подойдя ближе я убедился — глаза меня не обманули. И для этого не требовалось, подобно Илье, касаться ладонью глубокой вмятины посреди металлической плиты. Вмятина пустяк — сама толстая пластина ворот оказалась вогнута внутрь.

— Похоже на работу тарана, — с каждой минутой Илья становился всё более задумчивым, — как думаешь — это шакалы? Филам как-то упоминал, об их постоянном присутствии. У него есть, чем поживиться.

Кот легко толкнул створку ворот, и она подалась внутрь.

— Шакалы? — переспросил я, заглядывая внутрь, — знаешь, не очень то всё это похоже на их работу…

Я взялся за изуродованную дверь, и она протяжно заскрипела, а потом совершенно неожиданно обрушилась на землю. Столб пыли чётко обозначил место её теперешнего упокоения. Очевидно, незваные гости, кем бы они ни были, уходя просто прислонили ворота к стене, отчего те выглядели, как настоящие. Сомневаюсь, что у шакалов достало бы ума даже для такой невинной хитрости. Да о чём я? Насколько я знаю эту братию, если бы они умудрились ворваться внутрь, то веселье продолжалось бы до сих пор.

Здание выглядело совершенно нетронутым, и я лишний раз задумался о сексуальных комплексах его владельца: почти идеальное полушарие, вырастающее из земли венчалось небольшой толстенькой башенкой. К чёрту психоанализ; входная дверь разломана в щепы, стало быть нападавшие проникли и туда. В косяке торчала длинная чёрная стрела с жёлтым оперением — прямо-таки концептуальная композиция. Но это был не весь натюрморт. Теперь стало понятно, почему здесь такая тишина. Все твари, охранявшие владение, примчались к воротам, готовясь отразить нападение врага. Оскаленные клыки, выпученные, от злобы глаза и сведённые в ожидании прыжка, мышцы лап…Все напоминают подушечки, для иголок. Их истыкали чёрными стрелами сразу же, после того как вышибли ворота. Только один маленький засранец сумел добраться до нападавших и издыхая выполнил свою работу. Я наклонился и с некоторым трудом, выдрал из скалящейся пасти кусок чёрной материи. Ну ладно — это вполне мог быть плащ.

— Ни хрена это не похоже на шакалов, — резюмировал я, отбрасывая изодранный лоскут, — они никогда не используют стрелы: только кинжалы и пращи. Думаю, если бы здесь орудовали эти ублюдки, то всё было бы завалено трупами.

— Я так понимаю, трупы мы ещё найдём, — вздохнул Илья, — ну, пойдём внутрь? Или наше миссия потерпела полное фиаско?

— Ну уж нет. Если я приехал сюда, то уж навещу одноухого мерзавца, — пожал я плечами, — перерезали ему там глотку или нет. В любом случае стоит поискать хоть какие-то ответы на вопрос: какого чёрта тут происходит!

— И кто во всём этом виноват, — Илья бросил на меня косой взгляд, — мне кажется, кое-кто имеет определённые догадки по этому поводу, но скромно удерживает их при себе. Поделиться не желаешь?

— Не желаю. По крайней мере, не сейчас. Может быть, позже.

В груде щепок, оставшихся от прочной деревянной двери, развалился один из охранников Филама — толстый звероподобный субъект, с головы до ног поросший густым курчавым волосом. Его разрубили от плеча до пояса. Видимо, для этого надо было потратить немало усилий. Впрочем, как и для превращения в обломки входной двери. Я только головой покачал.

Илья остановился и обломал торчащую в косяке стрелу. Осмотрев её, он только хмыкнул и протянул мне. На гладком чёрном древке золотился крошечный вензель в виде стилизованной буквы Б. Так метили своё оружие последователи Баджары. Похоже, никто и не собирался скрываться. Или это послание? Наглые ублюдки, как бы говорили: мы знаем о твоём приходе, смотри — это сделали мы. Сломав полированную деревяшку между пальцев, я раздражённо отбросил её в сторону.

Второй громила встретился нам немного позже. Видимо он пытался убежать, но его сбили с ног и пригвоздили к полу дротиком. В остальном прихожая выглядела как обычно: огромное количество разноцветных амулетов и оберегов, свисающих с потолка. Они тонко звенели и раскачивались из стороны в сторону. Убирая их от лиц, мы молча шли в глубь дома. Илья не стал нарушать молчания даже останавливая сунувшихся за нами охранниц. Он просто подал им какой-то знак и вооружённые саблями девушки, замерли на пороге.

Другая прихожая, дальше по коридору, оказалась чуть больше первой, посему щеголяла двумя новыми украшениями: парочкой тел, пришпиленных копьями к стене. Прогнозы Ильи оправдывали себя в полной мере. Если память меня не подводила, обслуга Филама состояла из десяти человек. Четверых мы уже обнаружили.

Вторая прихожая, с её роскошными гобеленами, мягкими коврами и шёлковыми подушками осталась позади. Безмолвие окружало нас, нарушаясь лишь лёгким потрескиванием масляных ламп, создававших в здании наполненный тенями полумрак. Тени преследовали нас, скакали по стенам и стелились под ноги. Похоже только эти чёрные силуэты выжили после нападения.

Воздух в спальной комнате наполняли ароматы десятков свечей и освежающих ламп, но они были бессильны против мощной вони разлагающейся плоти. Одноухий Филам болел очень долго и его гниющее тело пропитало смрадом каждую вещь спальной. Как будто этого мало, в углу аккуратной кучкой лежали изрубленные, до неузнаваемости, тела. Судя по количеству конечностей, недостающие слуги были обнаружены.

Сам хозяин, распахнув в безмолвном вопле чёрный провал рта, лежал на своём ложе. Он не был укрыт одеялом как обычно, но мне потребовалось некоторое время, для обнаружения раны, подарившей ему освобождение от мучений. Тело гробокопателя казалось расколотой куклой, неряшливо собранной и плохо склеенной. Куски обнажённого тела соединялись между собой тонкой зеленоватой плёнкой, а правая рука и вовсе сгнила, превратившись в отвратительный струпный обрубок.

— Будь проклят, если это гнойная язва, — пробормотал я, осматривая труп, — видал я людей, болевших той сранью, и они нисколько не походили на этот кусок дерьма. Что же он такое ухитрился подхватить?

— И на кой чёрт убивать человека, который вот-вот отдаст концы? — подхватил Илья, — по-моему, ему уже недолго оставалось.

— Возможно потому, как даже за этот короткий срок он мог выдать нужную информацию, — предположил я, наклоняясь к телу гробокопателя, — похоже, нам оставили какое-то послание.

Уродливая голова покойника лежала на плоской подушке прижимая лист плотной желтоватой бумаги. Я вытянул письмо и впился взглядом в четыре строчки, написанные знакомым аккуратным почерком:

Ты убийцам помог, испугавшись клинков,

Покорился злым львам из-за острых клыков,

Перепуган до смерти, забыл ты про срам,

Так подохни, как пёс, одноухий Филам!

Чуть ниже стоял знакомый вензель. Я отдал лист Илье; пусть и он прочитает забавные стишки. Пока кот изучал стихотворное творчество местных жителей, я окинул спальню взглядом: может найдётся ещё какая-то забавная писанина. Впрочем, для поиска не требовалось прилагать особых усилий: около кучи фарша, в углу, обнаружилась щель потайного люка. Коврик, обычно скрывающий тайник, небрежно отбросили в сторону, не потрудившись вернуть на место.

Я подошёл ближе и сунув пальцы в щель, потянул. Вероятно, там прятался секретный замок, но мне было недосуг разбираться в его устройстве. Громко затрещало, послышался звон лопнувшей пружины и деревянный квадрат откинулся, открывая спуск вниз. Впрочем, спуск — это сильно громко сказано: тайное хранилище Филама оказалось по пояс ребёнку. Став на колени, я заглянул в дыру тайника, очевидно надеясь на идиотизм и невнимательность наших предшественников. Ха, кого я пытаюсь обмануть! Какие-то щепки, на маленьких деревянных полочках, обрывки материи на земляном полу, вот и весь остаток от накопленного многолетним непосильным трудом.

— Твою мать! — выругался я, поднимаясь на ноги и встретив удивлённый взгляд Ильи, пояснил, — мало того, что я не успел допросить этот кусок дерьма, так ещё и ублюдки подчистую вымели все его запасы. А там, возможно было то, о чём мы договаривались.

— Договаривались? — Илья покивал головой, будто я подтвердил какие-то его предположения, — странные всё-таки дела творятся в Датском королевстве. По-моему, пришло время для честного обмена информацией. Если ты мне выложишь всё, известное тебе, я тоже освещу пару любопытных моментов. Очень любопытных.

Я пораскинул мозгами; вероятно он прав: пришла пора делиться информацией, пока она не протухла, подобно одноухому.

— Все мы вели дела с покойником, — сказал я, располагаясь в кресле и стараясь не ступить ногой в лужу густеющей крови, — сам знаешь; старые картины, украшения и прочие раритеты. В общем всё то, чего теперь уже не делают. Один раз одноухий приволок целую груду книжек, старых, как похоть. Он собирался пустить их на растопку, ибо не мог понять языка, на котором их написали. Пришлось дать балбесу по ушам, по уху, то есть и забрать книженции. И не зря. В одной из них я нашёл историю о том, как в здешних краях, давным-давно, правили существа, подобные нам.

Илья недоверчиво насупил брови. Думаю, я тоже не слишком доверял бы этой информации, если бы не видел написанное собственными глазами.

— Хочешь, потом дам тебе поизучать. Так вот, я поднажал и одноухий сознался, дескать нашёл книжицы в самой древней гробнице, из тех, которые ему только попадались. Там было много интересного, но он побоялся лезть глубже, потому как стены могли рухнуть в любой момент. Мне стало интересно, но естественно сам я туда лезть не собирался. Пришлось воздействовать на упрямца силой, гм, убеждения, вынудив вернуться обратно и поискать всё, имеющее отношение к написанному. Потом я узнал, Филам где-то подхватил свою язву и пришёл к нему. Навестить болезного. Проклятый ублюдок вёл себя, как чёртова лисица и я так и не понял, успел он побывать в том склепе или нет. Всё время спрашивал, какая награда его ожидает, если он добудет нечто интересное. В конце концов я не выдержал такой наглости и надавал ему оплеух, пообещав ещё больше, если он продолжит меня расстраивать.

В общем, урод меня очень сильно разочаровал, поэтому я долго не навещал его и только время от времени узнавал новости от Хамида. Новости были одни и те же: Филам безвылазно сидел дома и ему становилось всё хуже, а болячка отъедала от него кусок за куском. В конце концов я не выдержал и снова пришёл в гости. Это был театр абсурда: Филам вонял, постоянно терял сознание и бредил призраками. Я ушёл и в тот же день получил письмо с просьбой о помощи. Хрень какая-то! А сегодня началось настоящее веселье, — я в кратце пересказал события утра и показал тресп, завёрнутый в кусок материи, — теперь я уверен — говнюк, всё-же успел покопаться в склепе до того, как подхватил язву.

— Кви про кво: это — не язва, — подал голос Илья, внимательно выслушав мой рассказ, — после того, как я отобрал эту игрушку у Сида, мне стало интересно, и я начал экспериментировать. Если эта штука способна прикончить нас, то что она сделает с человеком? Это оказалось по-настоящему увлекательно. Даже самый сильный и здоровый мужчина умирал в считанные минуты, независимо от того, в какую часть тела угодило лезвие. Но это лишь в том случае, если тресп оставался в ране. Если я наносил простой порез, то тело начинали покрывать вот такие точно язвы.

Илья указал на труп Филама. Я попытался сообразить, что всё это значит. Одноухий недоносок совершенно определённо побывал в старой гробнице и нашёл там склад древнего оружия. Там же он очевидно и порезался. А вот как развивались события потом? От меня он не получил ничего, кроме оплеух, значит нужно было искать другого покупателя. Кого же он нашёл? Кто купил у одноухого оружие, способное прикончить всех нас и немедленно пустил его в ход? Вроде бы всё указывало на Баджару.

Этот стихоплёт и бабник всегда ненавидел нас, призывая народ столицы объединиться и прикончить четвёрку убийц. Значит, получив оружие он решил перейти от слов к делу?

— По-моему, Баджара просто-таки напрашивается на визит, — пробормотал я, вскакивая и расхаживая из угла в угол, — похоже, именно этот ублюдок приложил руку ко всем этим покушениям и убийствам. Помнишь, ещё?..

Коль убийца полночный прокрался в твой дом,

Коль разрушено всё, что ты нажил трудом,

Коли мраку не скрыть мерзких четверо лиц,

Ты свой меч наточи и прикончи убийц!

— Так то оно так, — рассеянно протянул Илья глядя напокойного Филама, словно намеревался получить какие-то ответы, — но не складывается. Если Баджара спешно убирает свидетелей, значит он не желает, чтобы они открыли рот и заговорили. Так? Тогда на кой чёрт он оставил здесь свои метки? Ведь они, лучше всяких свидетелей, указывают на виновника.

Конечно, в логике Илье, как всегда, не откажешь. Однако, когда я пытался свести воедино все хвосты торчащие из этого дела, у меня начинала болеть голова. Не было никакого желания отгадывать эту чёртову загадку, перелопачивая наслоения секретов. Всё вскроется уже очень скоро, когда я поймаю Баджару и лично выбью из него всю истину. А ещё мне позарез нужно отыскать потаскуху, стянувшую браслет перехода. Стоило вспомнить о своём унижении, и я тотчас пришёл в дикую ярость. Если бы не этот одноухий урод, со своей жадностью, ничего подобного бы не произошло! Нет — ему даже перед смертью хотелось побольше денег!

В порыве бешенства я схватил неподвижное тело, распростёртое на кровати и швырнул его на пол. Полуотрезанная голова, от мощного удара отвалилась напрочь и покатилась к разверстой яме секретного хранилища. Чёрный зев распахнутого рта дёргался, точно покойник насмехался надо мной. Подкатившись к тайнику, омерзительный шар мгновение балансировал на краю, а затем, с лёгким хлопком, шмякнулся вниз: гробокопатель спрятал своё последнее сокровище. Подняв разлагающийся труп, я зашвырнул его туда же: прах к праху.

Илья спокойно пережидал всплеск моих эмоций; подобные вспышки были ему не в диковинку. Убедившись в том, что я выпустил пар, он надвинул капюшон на голову и будничным тоном поинтересовался:

— Ну, едем? — поведя рукой по сторонам он высказал вполне разумное заключение, — допрашивать здесь некого, искать нечего, всех, кого можно было убить — убили. Скукота. Оставаться нет никакого смысла.

— Это точно, — согласился я и решительно отправился к выходу, — ты не передумал, насчёт вылазки к Баджаре? Это должно быть весело, тем более затрагивает наши общие интересы.

— А зачем? — пожал плечами Илья, едва слышно хмыкнув в капюшон, — я думаю вы и втроём неплохо справитесь. И если ты не будешь настаивать, то у меня есть срочные дела. Поверь, они действительно срочные и неотложные.

— Тогда вот тебе, ещё кое-что весьма важное, — пробормотал я, останавливаясь и обнажая левое запястье, — ничего странного не замечаешь?

Некоторое время мой спутник внимательно рассматривал руку и насупив брови, пытался сообразить, о чём это я толкую. Потом брови поползли вверх, выстроив домик, где поселилось изумление.

— Ну и куда ты его дел? — поинтересовался Илья, всхрюкнув от удивления, — вряд ли обронил. А если бы просто оставил где-то, то не стал бы это никому демонстрировать, разве мне. Ты ведь мне доверяешь, как самому себе?

Пропустив язвительную реплику мимо ушей, я ещё раз пересказал историю своего ранения, но в этот раз не упустил ни единой подробности. Особого воодушевления, после рассказанной истории я не заметил. С тяжёлым вздохом Илья спросил:

— Ну и чего же ты от меня хочешь? Чтобы я всё-таки сопроводил тебя в эту карательную экспедицию? Так приказал бы и все дела…

— Нет, — я покачал головой, — помнишь, ты говорил, как сумел проделать дыру в ткани пространства? Так вот, ты упоминал тогда, что для отверстия нужных размеров, тебе потребовалось бы прогнать через свой прибор всё население Сен-Сенали. Ты готов проделать этот фокус, если я всё-же не смогу вернуть свою игрушку?

— Пришло время спешно делать ноги? — поинтересовался Илья, причём в его вопросе не было тревоги или недовольства — обычное любопытство, — ну и когда же ты собираешься дырявить космос?

— Завтра или послезавтра, — после краткого раздумья, ответил я, — вообще-то я не собираюсь сваливать из этого мира, мне здесь нравится. Просто интересно: возможно ли это, в принципе. Если возможно — это хорошо. Ну а на худой конец здесь имеются и другие крупные города.

— Не очень то и много этих крупных городов, — пробормотал Илья, задумчиво глядя куда-то в сторону, — вот ведь странное дело, ты никогда не задумывался, почему все миры, через которые мы движемся, кажутся какими-то вымершими, обескровленными? Как будто, когда — то, давным-давно, ужасный ураган пронёсся через них, основательно прошерстив население.

— Нет, не задумывался, — отрезал я, — и ты поменьше занимайся всякой псевдонаучной хренью! Лучше скажи: способен ты, в самое ближайшее время, использовать свою машинку?

— Экое нерациональное использование пищи, — поморщился Илья, — хотя, с точки зрения научного эксперимента…

— Илья!

— Да почему бы и нет? — он пожал плечами, — главное — собрать население столицы в одном месте.

— Это уже не твои заботы.

— Как скажешь.

— И вы так спокойно договорились уничтожить жителей целого города? — в голосе человека звучит растерянность и ужас, — без особой необходимости, просто ради интереса?! Жестокие, бессердечные дети, высокомерные в своём всемогуществе!

Зная, как повернулись события дальше, я не могу спорить с ней. Просто смотрю сквозь прутья туда, где солнце медленно погружается в крыши лачуг Сревенага. Возможно, это — последний закат, который мне удастся увидеть в своей жизни. Боль занимает все мысли, но я не могу оставить последнее слово за человеком.

— Это был порочный город, — шепчу я, — город убийц, воров, проституток и мошенников.

— Детей, матерей, отцов, — жёстко возражает женщина, — честных людей, мечтавших о простом человеческом счастье.

— Чем одна пылинка отличается от другой, — устало говорю я и набираю в ладонь текучую серую дрянь, — когда ты ступаешь по ней.

Человек внезапно прижимает к себе девочку, испуганно глядящую на меня и почти кричит:

— Посмотри на неё! Она похожа на пыль? Скажи?!

Я долго смотрю в огромные фиалковые глаза и молчу.

— Нет, — говорю я.

Но ничего уже не изменить.

Ударив, так сказать, по рукам, мы дружно покинули стены гостеприимного жилища, наполненного смрадом разложения и смерти. Наш почётный караул немедленно сомкнул свои грозные ряды вокруг и торжественно проводил к повозке.

Тем временем, уставшее светило успело коснуться багровым краем верхушек полуразрушенных домов, обступивших нас со всех сторон, словно нищие в полдень, на торговой площади. Появились длинные чёрные тени, протянувшиеся по песку, подобно отвратительным маслянистым щупальцам неведомой твари, выбравшейся из местной преисподней. Усиливаясь, с каждой минутой, дал о себе знать холодный ветерок, примчавшийся откуда-то, из глубин пустыни. Ветер сдувал клубы пыли с проваленных крыш и волок за собой шары высохшего кустарника, напоминающего хрустальные сферы гадателей. Высокое небо начинало приобретать фиолетовый оттенок, нанося на себя тигровые полосы облачного тату. Налицо все признаки приближающегося вечера. Уже очень скоро наступит полная тьма короткой ночи.

— Нашли интересное? — поинтересовалась Галя, выглянув из повозки и откидывая длинную белую прядь, упавшую на лицо, — вас та-ак долго не было, я уже начала скучать.

— Нашли, — буркнул я, — любезное приглашение посетить Баджару. Он просто сгорает от желания повидать всех нас.

— Как, сам пригласил? — недоверчиво охнула Галька, вызвав тихий смешок из-под капюшона Ильи, — а-а, опять шутишь!

На этот раз смешок вышел громче первого. Я же только поцеловал кошку, пробираясь внутрь экипажа. Кучер прищёлкнула кнутом, выводя скакунов из их крепкого сна и кошки, с оглушительным рёвом, вскочили на лапы. Попытка подняться на дыбы была пресечена в корне, причём весьма жёстко: девушка, сидящая на козлах, безжалостно прошлась длинным бичом по полосатым спинам. Рёв сменился жалобным визгом; бунтовщики осознали, насколько они ошибались и покорно замерли, ожидая указаний.

Илья ступил было на ступени, ведущие в повозку, как вдруг из ряда охранниц выпрыгнула одна из девушек. У меня, на мгновение, возникла безумная мысль, будто она пытается напасть на своего повелителя, однако я тут же понял, насколько был неправ. Охранница, еще будучи в воздухе, обмякла и безжизненно хлопнулась на песок. Из её груди торчала длинная чёрная стрела с жёлтым оперением.

Остальные столпились у входа в карету, прикрывая своего хозяина и одновременно, пытаясь запихнуть его внутрь. Пока Илья силился сообразить, какая хренотень происходит, ещё одна красотка лишилась жизни заполучив стрелу между лопаток. Стреляли, надо сказать, мастерски: один выстрел — один труп. А вообще-то всё это выглядело весьма забавно: людишки теряли свою жизнь, пытаясь защитить от опасности того, кому она вовсе не угрожала.

Сообразив, что кто-то, пытаясь его убить, уничтожает любимых зверьков, Илья зарычал и сделал попытку вырваться наружу. Лицо его было чернее тучи. Пришлось схватить кошака за плечо и развернуть к себе.

— Прикажи гнать на полной скорости, — посоветовал я, — и чем скорее ты это сделаешь — тем лучше.

— Я их раз… — начал Илья и тут до него дошёл смысл моей фразы, — но почему, чёрт побери?! Мы же их разорвём в клочья!

— Никого ты не разорвёшь, — ответил я, наблюдая за смертью ещё одной девушки. На этот раз прицел был взят небрежно, и прекрасная воительница теряла кровь, конвульсивно извиваясь на песке, — посмотри, как нечасто стреляют лучники — их тут не больше двух. Бьюсь об заклад: спрятались они достаточно надёжно, чтобы ты устал, разыскивая их. А пока ты будешь этим заниматься, они успеют перещёлкать всех твоих барышень. Это, между прочим, обычная тактика Баджары. И думаю, не ошибусь, если у стрелков не припрятаны где-то недалеко лошадки, для скоростного отхода. Так ты отдашь этот чёртов приказ или нет?!

Лицо Ильи искажали жуткие гримасы. Он до хруста, сжал кулак и ударил о стену повозки, заставив её содрогнуться. Потом рыкнул короткий приказ и плюхнулся на своё место. Хлестнул бич, подгоняя воющих от запаха свежей крови, животных и те, порыкивая, бросились вперёд.

Телохранительницы освободили вход и облепили карету. У кого-то на лицах прорывался страх, у кого-то — ярость, но все были мокры от пота и тяжело дышали.

Четвёртая стрела нашла свою цель, когда мы уже достаточно далеко удалились от места засады. Девица, с гримасой испуга на симпатичном личике, побледнела и обернувшись назад, отпустила скобу, за которую держалась. Какое-то мгновение её тело словно висело в воздухе, а потом бесследно растворилось в песчаной буре, поднятой нашими колёсами.

— Как волнительно, — трагичным тоном прокомментировала Галя, жадно следившая за каждой смертью, — гибель, когда спасение было уже так близко! Я вся горю от возбуждения!

Я засмеялся, потрепав её волосы, а Илья только сумрачно покосился на кошку и тяжело вздохнул.

— Ловко Баджара подловил нас, — с уважением сказал я, — знал, мы поедем к Филаму и оставил стрелков: одного или двух. Сколько раз я слышал жалобы Амалата, на гибель его солдат в таких вот засадах, но не думал, что самому придётся хлебнуть такого же дерьма.

— Я хочу, чтобы эта тварь оказалась в моей кузнице! — прохрипел, источая ненависть Илья, — я посмотрю, насколько он умён. Гад будет подыхать очень долго!

— Стань в очередь, — посоветовал я, — да и вообще — это не тебе решать. У меня тоже есть к нему небольшой разговор и это — первоочередное. А если подумать: какой всё-таки это парень — Баджара. Просто нарасхват! Галька и Ольга хотят его оттрахать; падишах спит и видит, как насадит его голову на кол; Наташа желает побеседовать с ним о поэзии и философии; мне позарез нужно кое-что забрать, ну и у тебя имеются определённые виды. Придумал! Я разрежу его на части и раздам каждому по кусочку: падишаху — голову для кола, тебе — пятки: будешь поджаривать их на медленном огне, а вот кошкам придётся поделиться: нужный им орган имеется у Баджары в единственном экземпляре.

Галька, уловив смысл вышесказанного, громко прыснула. Илья только окинул нас недобрым взглядом и отвернулся.

Мы как раз, пересекли границу трущоб с нижним городом и под колёсами начали появляться участки относительно приличной дороги. Скорость передвижения тут же возросла, смазывая проносящиеся мимо здания в расплывающиеся цветные пятна, тускнеющие в наступающих сумерках. Шар светила практически скрылся за крышами, выставив лишь край своего багрового диска. Однако смена уже была тут как тут: на небо неторопливо выползали две луны, одна побольше, другая — в два раза меньше. Они словно играли в прятки, попеременно скрываясь в разноцветных полосах облаков, пересекающих темнеющий небосвод.

Моя идея о визите к лидеру повстанцев претерпела кое-какие изменения: я решил не заставлять Баджару ждать очень долго. Глядишь — он передумает принимать гостей и отправится в бега; лови его потом. А в том, что он узнает о нашем прибытии я даже не сомневался. Несомненно, его шпионы донесут об этом точно так же, как сообщали обо всех планах падишаха. Чтобы спутать чужие карты нужно действовать быстрее противника. Правда, пока мы плелись позади, но я надеялся всё это изменить в самое ближайшее время.

Итак, мы выступим немедленно, по прибытии во дворец. Ольгу искать долго не придётся. Вечерами она рыскает в пиршественном зале, выбирая очередную жертву. Думаю, львица не будет слишком сердиться, когда я оторву её от охоты, учитывая насколько ЭТА охота, будет интереснее.

Когда впереди мелькнули ворота королевского дворца, яркие цвета на небе окончательно угасли, сменившись фиолетовой чернотой, пробитой серебристыми дырами звёздной россыпи. Большая из лун; грязно-жёлтая сфера, в детстве тяжело болевшая оспой и поэтому рябая донельзя, устала поднимать опухшее лицо и остановилась, дав себе заслуженный отдых. В пику своей товарке, меньшее ночное светило продолжало неспешное шествие над городом. Голубоватый шарик меньшей луны имел одну единственную, но весьма оригинальную отметину: широкую борозду поперёк мягко светящегося диска. Эта особенность превращала его в своеобразное подобие гигантского кошачьего глаза, равнодушно взирающего вниз. Иногда лёгкая дымка вечерних облаков прикрывала небесный глаз и тогда казалось, будто исполинская кошка лениво щурится на пятнистое яблоко соседки. Между прочим, как бы странно это не звучало, но меньшая из лун имела название: Око льва. Существовало поверье, дескать багровый цвет львиного ока предвещает крупные несчастья, вплоть до конца света. Большая луна, в просторечии: Лик торговца, ничего не предвещала и не вызывала ни у кого и следа романтических чувств. Её вообще старались не замечать.

Повозка пронеслась через арку ворот и резко замерла посреди двора. Какие-то, странно одетые люди с факелами, бродившие между деревьев, кинулись было к нам, но вовремя сообразили, кому принадлежит карета и так же быстро отпрянули назад. И лишь один силуэт, не освещённый пляшущим светом факела, продолжил двигаться в нашу сторону. Имеющегося света, правда, оказалось вполне достаточно, чтобы судить о телосложении и одеянии идущего. Вернее, о полном отсутствии последнего. Поэтому я мог догадываться о том, кто именно идёт к нам.

Стоило незнакомцу выйти из тьмы на освещённый двор, и я окончательно убедился в своей правоте. Невероятно длинные волосы, искрящиеся в свете факелов, лишь слегка скрывали великолепную наготу царственно шествующей девушки. Идеальную фигуру немного портили тяжеловатые груди, но в целом вид был изумителен.

— По-моему, Наташа опять затеяла какую-то ерунду, — задумчиво констатировал Илья, даже не сделавший попытки встать со своего места, — не знаю почему, но я не имею ни малейшего желания общаться с ней сегодняшним вечером. В прошлый раз…Впрочем, не стоит об этом.

— Это когда она читала тебе мораль? — рассмеялась Галька, выпархивая наружу и заканчивая свою фразу уже там, — тогда ты вернулся совсем букой! Пришёл мрачный, как туча и оторвал головы двум каким-то лакеям.

— Чем же это она тебя так достала? — удивился я, покидая повозку, — ты же у нас обычно такой выдержанный: настоящий Тёмный повелитель. И вдруг размениваешься на жалкую парочку голов. Бери пример хотя бы с падишаха — если уж отрывать головы, то десятками.

— Ладно, вали, — бесстрастно отрубил Илья, откидываясь на своём деревянном приспособлении, предназначенном для пытки седалищного места, — можно подумать она никогда не пыталась вести с тобой душеспасительные разговоры.

— Уже очень давно она махнула на меня рукой, — пояснил я с кривой ухмылкой, — по-моему, Наташа считает тебя единственным, кто ещё способен идти во свете. Не хотелось бы расстраивать, но она несколько запоздала.

— А всё дело в том, — сверкнул глазами Илья, — что когда ещё не было поздно, рядом постоянно присутствовал кто-то другой, со своими проповедями. Чёрт бы тебя побрал!

— Ай, ай, ай! И теперь ты жутко сожалеешь о душе, проданной дьяволу? Эта, как её — совесть спать не даёт? — я хохотнул, — но ведь ещё не всё потеряно — не поздно замолить свои прегрешения! Снимай медальон и тащи его к Ольге. Она с радостью примет твои грехи на себя. С медальоном, естественно. Наша девочка, как я предполагаю, желает собрать полную коллекцию подобных украшений.

Илья сумрачно слушал мою тираду, но его рука рефлекторно накрыла грудь. Я лишь усмехнулся и продолжил:

— Ну а ты, после этого, отправляйся к простым безгрешным людишкам. Живи их мелкими радостями, глотай их дерьмо и плескайся в житейском болоте. А потом, когда дерьмо пропитает тебя до корней волос, может быть одна из кошек проведает старого знакомого. Чтобы не заскучал. И ты будешь рад этому, до усрачки.

Илья посмотрел на меня мутным взглядом. Казалось, какая-то мысль не давала ему покоя. Похоже вся тирада пропала втуне.

— Её звали Гюйнара, — внезапно пробормотал он и когда я ошалело уставился на него, пояснил: — ту девушку, которая защитила меня.

— Ты слишком привязан к своим зверушкам, — констатировал я, ощущая раздражение, — какая, к чёрту, разница как её звали?

— Слушай, а что ты будешь делать, если нас всех не станет? — спросил внезапно Илья и отбросив прядь с глаз, внимательно посмотрел мне в лицо, — ну вот представь: всех перебили этими штуками — треспами и ты остался один. Что ты тогда будешь делать?

— А как ты думаешь? — спросил я, — стану на колени и буду выть в небо. Её звали Гюйнара, — передразнил я, — а его — Илья, ах!

— Убирайся! — выкрикнул он, приподнимаясь, — видеть тебя не могу! Думаешь я забыл и простил тебе Вилену?! Я, может и стал таким же говнюком, как ты, но кое-что сохранил от прежнего себя. Проваливай!

— Ухожу, ухожу, — спокойно сказал я, — ты только не забудь за своими переживаниями: завтра твой аппарат для выжимания энергии должен стоять на площади, полностью готовый к употреблению. Это всё, что требуется от тебя.

Ничего не ответив, Илья захлопнул дверь за мной, окуклившись в своём чёрном коконе. Взревели кошки, хлопнул бич, и повозка унеслась в сторону королевской кузницы, оставив за собой только слабое дуновение ветерка.

Пока мы вели наши душевные беседы, Галька успела добраться до Наташки и оживлённо беседовала с ней. Вообще-то это сложно было назвать беседой: говорила только Галя, а Ната лишь кивала головой, ласково улыбаясь, будто выслушивала ребёнка, рассказывающего нечто весёлое и приятное. Впрочем, для Галчонка так оно и было: девочка делилась впечатлениями от прошедшей ночи, когда ей удалось пригласить сразу двух ухажёров на верхушку Часового минарета, решив заняться там любовью. После, она сбросила обоих вниз. Очень забавная история.

— А второй ещё и руками махал, пока летел вниз! — колокольчиком заливалась Галина, — так смешно! А потом — бубух! Кричать он, правда, уже не мог.

— Похоже порочная практика отпускания любовников осталась в прошлом, — констатировал я, подойдя ближе, — привет, Ната. Галька опять веселит тебя своими похождениями? Помнится, самая смешная история была о том, как она отпустила парня живым, а придурок не понял, какое счастье ему привалило и следующей ночью снова припёрся к нашей любвеобильной кошечке…

— Но Фаризах был очень хорошим мальчиком, таким нежным и умелым, — перебила меня Галька, широко распахнув прекрасные глаза, — а эти двое…Слова доброго не стоят! Один вообще норовил только стишки какие-то читать, да про войну рассказывать. Бесполезный кусок мяса. Пришлось его выпить, чтобы он наконец заткнулся.

— Эхе-хе, молодёжь теряет тягу к духовному, — хмыкнул я и подмигнул улыбающейся Наташе, — только бы им наслаждения тела…Как там: И будут они подобны диким зверям — кричать, совокупляться и убивать. Так, вроде бы?

— Ты немного перепутал, — мягко, очень мягко поправила Наташа, — Там не — будут, там — были. Это неточная цитата из Истории Мира. Легенды о воцарении демонов. Очень интересный подраздел Легенд. Жаль, никто из вас не удосужился прочитать его повнимательнее.

Я несколько раз начинал читать эту полудетскую книгу и всякий раз бросал, не добравшись даже до середины. Не могу понять, что Ната нашла интересного в этом ворохе бредовых сказок, сложенных в некую инфантильную картину видения прошлого. Книги, найденные умершим Филамом, казались более достоверными, но в них отсутствовали даты и понять, как давно происходили описанные события было решительно невозможно.

А в остальном; не считать же ценным историческим источником фундаментальное творение, канувшего в лету, святоши по имени Чарра. Десятитомный опус, озаглавленный: «Царь Зла» претендовал на звание исследовательской работы, но больше всего смахивал на подробные записи откровений постоянных обитателей дома умалишенных.

Галя, судя по всему, вообще слыхом не слыхивала ни о чём подобном, поэтому только изумлённо переводила взгляд с Натки на меня. Ощутив приступ нежности, я потрепал кошку по ослепительно белой гриве и наклонившись, прошептал ей на ушко:

— У меня будет для тебя, сладенькая, очень важное задание, — я ещё больше понизил голос, чтобы чуткие уши Наташи не уловили ни единого слова, — поднимись наверх, в пиршественный зал и отыщи там Ольгу. Как только найдёшь, немедленно веди в коридор первого яруса. Будет брыкаться, скажешь: идём за Баджарой. Только, кися моя, умоляю: не отвлекайся!

— Там будет столько молодых парней, — мечтательно протянула Галя и облизнулась, — таких красивых и аппетитных…

— Именно поэтому я тебя и предупреждаю. Держи себя в руках.

Прелестная головка кивнула, соглашаясь и львица неторопливо уплыла в сторону королевского дворца. Мало-помалу она растворилась в ночных тенях и только светлое пятно волос ещё долго мелькало во тьме, подобно странной ночной бабочке.

Проводив Галину взглядом я повернулся, встретив неизменную Наташину улыбку. Кошка размеренно расчёсывала длинные волосы используя пальцы вместо гребня. Получалось очень даже неплохо: тёмные гладкие пряди струились словно шёлк, облегая все соблазнительные округлости великолепной фигуры. Кощунственной казалась мысль, будто у львицы может быть другая одежда.

— Готов поклясться, — сказал я, размышляя вслух, — все эти рассказы о львиной охоте не вызывают у тебя ничего, кроме отвращения. Ты ведь так любишь этих ничтожеств — людей. И я просто восхищаюсь твоей выдержкой: каждый день ты терпеливо слушаешь львиц, ласково им улыбаешься и даже умудряешься давать дельные советы.

— Ты не прав, — возразила Наташа и её улыбка приобрела обертоны, совершенно непонятные для меня, — я не испытываю никакого отвращения ни к вам, ни к вашим делам. Даже если бы мы не были одного племени я всегда буду помнить, кем мы были и откуда пришли.

— Кем мы были? — повторил я её слова, силясь проникнуть в их смысл, ускользающий от меня, — О чём ты? Мы рождены львами и наш бесконечный путь лежит от края до края вселенной, через призму сумрачных граней. Это знает каждый из нас, значит это — истина. Мы изменяемся — это правда, но все изменения только приближают окончательную метаморфозу. Час, когда мы станем истинными богами.

— Вот поэтому я и скорблю, — улыбка на устах львицы выцвела подобно лепестку в палящий полдень, — я наблюдаю ваше нисхождение и нет во мне ни злобы, ни отвращения, одна лишь скорбь. Я вижу, кем вы были, кем стали и во что могли превратиться, если бы не выбрали свою тёмную дорогу. Вот это и наполняет моё сердце печалью. Кроме того, мне стал известен правильный путь, и он ведёт именно к тому, о чём говоришь ты. Мне объяснили…То есть, я поразмыслила и сообразила, как правильно поступить.

— Слова, слова, — пробормотал я, стремительно теряя интерес к разговору, — ну зачем при каждой встрече ты пытаешься меня в чём-то убедить, если уже поздно? Скажи: ты сама-то убеждена в том, что твоя дорога — единственно верная? Даже не так — убеждена ли ты в этом так, как убежден я? Молчишь…Не понимаю, отчего Илья впадает в депрессию после вашего общения?

— Потому что мальчик ещё не до конца убил себя, — пояснила Наташа, с горькой улыбкой, — его живая половина, полумёртвая, погребённая под толщей грязи и крови, всё еще пытается уцелеть. Но мои слова уже не спасут её. Ничто уже не поможет. Думаю, вам всем уже никто не способен помочь.

— Ну и хрен с ней, пусть подыхает, — разговор мне окончательно надоел, — глядишь — умнее станет. Давай, лучше о тебе побеседуем. У вас здесь слёт юных поджигателей? Опять пытаешься спасти чьи-то души? Что вы там учудили прошлый раз: прыгали со скалы в океан?

— Я не стараюсь спасать их души, — Наташа отрицательно покачала головой, — всего лишь учу жить в гармонии с природой. Пытаюсь показать линии жизненной силы, идущие от всего живого. Если стать на пересечении этих линий, то энергия наполнит твоё тело, очистит мысли и позволит уйти в свет. Возможно, ты сможешь общаться с… Скажем, с высшим разумом.

— И для этого нужно взять зажжённый факел и словно безумный, бегать по двору? — хмыкнул я, — это, знаешь ли, верный путь в лапы одного из милых паучков, проживающих здесь. У жертвы, без всякого сомнения, наступит полное единение с природой, и жизненная сила в виде желудочного сока, потечёт по их телам растворяя кожу к чёртовой матери. А без кожи куда им идти? Только в этот, твой свет. Ну или на тот свет. Там и будут общаться с высшим разумом.

Почему-то с каждой фразой, я всё больше озлоблялся, пока не стал буквально выплёвывать слова. И всё это время, Наташа спокойно выслушивала меня, скрывая лицо в пляшущих тенях. Только глаза её блестели, словно два бриллианта. Я умолк, и обнажённая рука мягко коснулась моих волос и пригладила их. Внезапно, меня внутри словно сжало раскалёнными обручами и появилось давно забытое желание зарыдать. Я что-то хотел сказать, но не успел. Продолжая смотреть на меня, львица начала отступать назад. Губы её шептали почти беззвучно и приходилось изо всех сил напрягать слух, разбирая сказанное:

— Твоё сердце наполняет мрак и этот мрак смотрит на мир твоими глазами и говорит твоим ртом, — Ната почти растворилась во тьме, — бедный маленький львёнок, потерявшийся в ночи. Бедный львёнок…

Я хотел догнать её, однако ноги словно приросли к земле. Оставалось смотреть, пытаясь разглядеть лицо, но пляшущие тени скользили вокруг, укрывая яркие глаза и губы, повторяющие одну и ту же фразу. А потом слова стихли, и призрачная фигура вовсе растворилась среди пляшущих факелоносцев. То ли кошка спряталась за ним, то ли вновь стала невидимой, как это умела только она. Одно время я упорно пытался научиться хитрому фокусу, при полной поддержке Наташи, но так и не сумел понять, в чём соль. Единственное, мне стало ясно — это не имеет ничего общего с нашей способностью изменять облик.

Мне почудились странные призрачные фигуры, скользнувшие следом за львицей, но видение оказалось столь мимолётно и могло быть частью Наташкиной магии. Я, изо всех сил, потряс головой, отгоняя морок, насланный кошкой и направился прямиком ко дворцу. Охрану успели заменить и два новых металлических истукана неподвижно стояли под ярко пылающими факелами, вытаращив на меня две пары остекленевших глаз. Если быть совсем точным, то смотрели они сквозь моё бренное тело, словно ко входу никто и не приближался. Не знай я о кое-каких суевериях местных вояк, мог бы подумать, будто научился Натахиному фокусу.

Проходя мимо я не удержался и стукнул кончиком пальца по шлему правого охранника, вызвав глухой надтреснутый звук битого горшка.

— Есть кто-нибудь дома? — пробормотал я.

Лицо стража искривилось в непонятной гримасе, словно он собирался разразиться рыданиями. Или чихнуть. Но ни того, ни другого так и не сделал.

В коридоре тускло чадили масляные светильники, распространяя вонь раскалённого металла и дешёвого масла. В этом паршивом освещении казалось, будто ты идёшь по бесконечному туннелю, который оканчивается бескрайним морем непроглядного мрака. Фигуры загадочных зверей, торчащие из стен, в мятущемся свете начинали оживать и вращать уродливыми головами, намереваясь вырваться из мёртвого камня, поглотившего их тела. Всё это напоминало дорогу в преисподнюю, как её представляют местные фанатики. Стоило сравнению прийти в голову, и я тотчас вспомнил Наташины слова, не удержавшись от кривой ухмылки.

Впрочем, улыбался я недолго. Ровно до того момента, пока не увидел дверь в мои, так сказать секретные, апартаменты. Она вновь оказалась открыта и слабый свет падал наружу. Даже не имея семи пядей во лбу, я мог догадаться о новом визите непрошеных гостей. Если только протухший посланец протухшего Хамида не восстал, для изучения комнаты, где его прикончили. Почему-то надежды на это почти не было.

Пробормотав под нос парочку выражений из тех, которые священники запрещают произносить благоверным, я скользнул внутрь. Урок, полученный сегодня, взывал к осторожности. Шкура у меня оставалась одна, и я очень хотел, сохранить её целостность. Ни единого звука не доносилось до моих ушей, но я совершенно отчётливо ощущал постороннее присутствие. И судя по тонкому аромату духов — это была женщина. Это, естественно, ещё больше настораживало.

Ступая тише, чем кот в сухих камышах, я подошёл к арке и осторожно высунул голову. Крутящийся шар моего светильника едва озарял помещение тусклым светом, окрашивая стены разноцветными полосами. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно, и я увидел незнакомца, вольготно расположившегося в моём кресле. Неизвестный не двигался, и я было принял его за ещё одного покойника, оставленного мне. Для коллекции. Однако, тело (красивое женское тело) шевельнулось, повернув голову в сторону выхода. Томный голос, полный скрытой жажды, прошелестел:

— Ну и долго ты собираешься топтаться на пороге собственной комнаты? Заходи, чувствуй себя, как дома.

— Я уже начал задумываться, — сказал я угрюмо, — на кой чёрт мне вообще нужны двери? Тем более, такие секретные. Снести их к чёртовой матери и пусть, кто угодно, приходит, располагается в моём любимом кресле и делает, что угодно. Ольга, скажи пожалуйста, ты прочитала на стене надпись: Добро пожаловать? Или там был какой-то указатель?

Львица рассмеялась и поднялась на ноги, прогнувшись всем телом. Сейчас кошка была в чем-то тонком, облегающем её, словно вторая кожа, только ещё лучше. Материя подчёркивала каждую выпуклость улучшая то, что казалось, улучшать было некуда. Мордочка львицы выражала благодушие и миролюбие, словно и не было наших сегодняшних разногласий. Приблизившись, Ольга порывисто обняла меня и потёрлась головой о грудь.

— О, указатель там был, да ещё и какой! — промурлыкала она, с едва ощутимой усмешкой, — целых два указателя, один на другом. Но тот — бородатый, с кинжалом в груди, меня не слишком заинтересовал — мало ли кого могут прирезать во дворце? А вот когда стражники убирали труп Драмена, я обратила внимание на его идеальное состояние. Нет, конечно, он мог отбросить копыта от передоза, но у меня нос почуял нечто неладное. Поэтому я огляделась…Нет, нет, не так! Я ОГЛЯДЕЛАСЬ и немедленно обнаружила чью-то норку. Забралась сюда и что вижу? Это же мрачное логово нашего вожака! Да кстати, мне здесь очень даже понравилось. Очень-очень понравилось и я собираюсь регулярно навещать моего котика для сексуальных утех. Как тебе эта идея?

— Да ты верно шутишь? — я даже поперхнулся, — думаешь я останусь здесь после того, как ты узнала про мою комнату? Ха!..

— Ну почему ты мне не доверяешь? — почти простонала Ольга и её губы потянулись к моим, источая терпкий запах, способный свести с ума кого угодно. Аромат и прижимающееся ко мне упругое тело дурманили голову, почти вынуждая поцеловать упругие губы, между которых виднелся острый алый язычок. Рыкнув, я потянул кошку к себе…

Стук каблучков за спиной слегка отрезвил, и я отстранился, повернув голову. Под аркой стояла Галя и подбоченясь, с обидой, смотрела на нас.

— Ну и за каким чёртом ты погнал меня наверх? — яростно тряхнув головой спросила она и сверкнула тёмными, словно ночь, глазами, — чтобы вы могли без помех потрахаться в моё отсутствие?

— Мы можем заниматься этим и у тебя на глазах. Показать, как это надо делать! — Ольга легко выскользнула из моих объятий и направилась к Гале, самодовольно ухмыляясь и тихо мурлыкая под нос, — нежели такая неудачница, как ты, могла помыслить о соперничестве со мной? Те офицерики, которых я приютила после того, как они сбежали от тебя, не жалели об этом, даже перед смертью. Знаешь, как они называли тебя? Белобрысое бревно!

— Ах ты, сука! Подбираешь объедки с моего стола и счастлива? Подлая тварь!

Глаза Галины, ещё мгновение назад бездонно чёрные, пылали яростным жёлтым пламенем, а изящные пальчики скрючились, выпуская наружу когти острые, словно бритва. Ольга замерла в непринуждённой позе, однако не забыла приготовиться к защите. Так они и стояли, друг против друга, издавая тихое шипение, от которого даже у меня, бежали мурашки по коже. Малейшая искра и кошки сцепятся в яростной схватке, катаясь по полу и превращая мебель в щепки и осколки.

Уже не один раз я становился свидетелем подобного аттракциона. Самым забавным инцидентом оказалась потасовка во время официального приёма у короля. Нет, не в этой грани, намного дальше. Мои планы были тогда обломаны весьма радикально и за то всем огромное спасибо. Я собирался отдохнуть после долгого пути, наслаждаясь заслуженным бездельем и неторопливой бессмысленной беседой с какой-нибудь из местных красоток.

Вечер обещал быть томным: звучала тихая музыка, свет приглушили, а количество желающих вести разговор, со всеми вытекающими, превышало все мыслимые пределы. Но не успел я определиться с фавориткой, как мои дамы начали с визгом разбегаться, наперегонки с покинутыми кавалерами. Посреди огромного бального зала катался пёстрый клубок, полный безумной ярости. Во все стороны летели клочья изодранной одежды и оглушительные животные вопли. Сам король сидел около трона, уронив нижнюю челюсть на грудь и пускал слюни. Мгновение назад он гадал, какой из прелестных незнакомок отдать предпочтение, а вот о чём он думал сейчас, не смог бы определить никто на свете.

Илья благоразумно покинул нас, уединившись с парочкой шлюх благородного происхождения, поэтому устранять последствия и ликвидировать свидетелей этого бедлама пришлось мне одному. Когда кошки наконец расцепились, я надавал им заслуженных оплеух. А ведь дело тогда было в каком-то, давным-давно мёртвом, красавчике из богом забытого мира. Самое дикое, во всём происходящем, заключалось в Ольгином поведении. Кажется, пообещав забыть убитого волка, она полностью убила себя, прежнюю и я даже начал жалеть о собственном поступке. Хотя, был ли у меня выбор?

Так вот — это я о моём крайнем нежелании дожидаться окончания длинной и шумной потасовки. Окончания, потому как разнять кошек во время драки — дело немыслимое, да и опасное, притом. Пришлось встать между подружками и воздев руки вверх, изречь сакраментальное:

— Брек!

Обе уставились на меня одинаково горящими угольками бешеных глаз.

— Спортсменки расходятся в разноцветные углы ринга и отдыхают там. В противном случае рефери пропишет им радикальное средство для головной боли.

Нет, я и не ожидал мгновенного подчинения, однако столь полное отрицание, несколько удивило. Дисциплина падала на глазах. Пришлось, немедля, ни секунды, применить Голос Старшего в Прайде:

— ЖИВО В СТОРОНЫ! НЕМЕДЛЕННО!

Приступ ярости сводил мышцы почище любой судороги. Ненавижу, когда эти две стервы перечат моим приказам. Мелькнула шальная мысль, достать тресп и слегка поцарапать каждую. В воспитательных целях.

Однако Голос — тоже неплохо: каждую точно изо всех сил ударили по лицу, глаза потухли, словно их запорошило пеплом, а коготки спрятались, как и не бывало.

Втянув головы в плечи, львицы отпрянули друг от друга, отворачиваясь и пытаясь даже не смотреть на соперницу. Галина молчала, а вот Ольга бормотала нечто, состоящее из множества шипящих. Впрочем, я к такому уже привык.

Галя села на пол, обхватив колени руками и пряча лицо за пеленой волос. Вид у неё был, ну чисто наказанный котёнок. Ольга напротив, уже пришла в себя и разлеглась на ковре в соблазнительной позе, сверкая шальными глазками. Мир восстановился и я, облегчённо вздохнув, сел в своё кресло. Рано или поздно они вцепятся друг другу в физиономии, но пусть это произойдёт после того, как мы сделаем дело. И лучше всего, если я в этот момент буду, как можно дальше.

— Возникла новая проблема, — сказал я, почёсывая затылок, — то есть не такая уж новая, но теперь она касается и нас. Эта заноза в заднице — Баджара.

— Проблема? Касается нас? — Ольга была спокойна словно камень и её левая бровь изящно изогнувшись, изображала недоверие, — может быть — одного тебя?

— Нет, всё-таки всех нас! — я усмехнулся, глядя на неё сверху вниз, — если все мы дорожим нашими шкурками. Появилась вероятность того, что некие злые дяди и тёти, присылаемые Баджарой, захотят эти шкурки снять. И главное — смогут.

— Какая ерунда! — Ольга пожала плечами, а потом подняла ногу вверх и покачала ею, демонстрируя совершенные формы, — зачем ты рассказываешь эти страшные сказочки? Я ведь сама вызвалась идти за Баджарой. И пойду в любом случае, даже если мне придётся это делать самостоятельно, оставив здесь всех тупиц и неврастеников.

Я пропустил шпильку мимо ушей, а вот Галина, обычно плохо воспринимавшая намёки, в этот раз уловила, куда дует ветер и зашипела, отбросив волосы с лица.

— Помолчи! — сказал я Ольге, раздражённый её поведением, — ты никогда не слышала, что излишняя самоуверенность происходит от недостатка информации? Просто вдолби в свою тупую башку: появилось оружие, способное нас прикончить. И это оружие находится в руках Баджары. Между прочим — это те самые треспы, о которых вопит на улицах города, обожаемый тобою Сид. И говорю я об этом не с целью испугать тебя или поразить воображение, а пытаясь оставить всех вас в добром здравии.

— Огромное спасибо!

— Огромное пожалуйста, — отрезал я, оставив её иронию без ответа, — поэтому, если ты вдруг увидишь кого-то, кто приближается к тебе с вот такой штуковиной, то будь максимально осторожно и знай: она способна сделать тебе настоящее большое бо-бо.

Я освободил тресп из его матерчатого плена и продемонстрировал Ольге. Не выпуская из рук. Мало ли, какая хрень может произойти, если эта фиговина угодит в маленькие изящные ладошки одной из кошек. Я уже видел, как они обожают друг друга и неизвестно какие ещё добрые чувства блуждают в прелестной головке Ольги по отношению ко мне. Недаром же я, поначалу подозревал именно её в организации покушений. Бережённого бог бережёт.

Галя, уже видевшая тресп, проигнорировала демонстрацию, посверкивая золотистыми искорками, всплывающими в глубине её бездонных глаз. Ольга, напротив, привстала и наклонившись вперёд, жадно уставилась на хитрый предмет. Потом вскочила на ноги и шагнула ко мне, протягивая руку.

— Ну уж нет, — засмеялся я, заворачивая оружие в кусок ткани, — как-нибудь в другой раз. Или можешь купить его в ближайшей аптеке. Это продаётся в отделе средств от головной боли.

Ольга опустила протянутую руку и теперь стояла в замешательстве, склонив голову набок, о чём-то размышляя.

— Ну ладно, показал ты мне эту штуку, — сказала она наконец, — и дальше? Почему я должна верить тебе на слово, будто это — тот самый тресп, который способен нас убивать? Все мы лжём друг другу и вполне вероятно, ты решил провернуть небольшую аферу, установив полный контроль над Прайдом. Бойтесь меня, — она понизила голос и подняла руки над головой, — у меня есть страшный тресп, и я могу вас всех поубивать!

— Хм, неплохая идея, — согласился я и это действительно было так, — где ты была раньше, чтобы подсказать. А насчёт остального…Скажем, ещё одна такая штуковина имеется у Ильи, и он несколько пострадал от неё. Галя тому свидетельница.

— Слова, слова…Ничего, кроме слов, — отмахнулась Ольга с презрительной гримасой, — а этой…В общем, ей я не верю. Она же тупа настолько, что всё рано ничего не поймёт, даже если увидит своими глазами.

Я начал подозревать не простое издевательство, а прямую провокацию. Раньше такое происходило, если она желала заняться со мной сексом. Именно так она выпроваживала возможную конкурентку. Сейчас я в этом не нуждался, поэтому дал Галине знак оставаться на месте.

— Ну хорошо, похоже у меня осталась единственная возможность убедить тебя в правдивости своих слов, — со вздохом сказал я, — сейчас немного потыкаю в тебя треспом. Не до смерти, а так…Просто убедишься, насколько это неприятно. Полагаю, после этого, все возражения отпадут.

— А можно — я? — весьма недобро засмеялась Галя, — думаю, у меня это получится намного лучше!

Видимо, именно готовность Гальки к действию, убедила Ольгу намного лучше, чем всё остальное. Она сделала протестующий жест и вновь улеглась.

— Ладно, ты меня убедил, — угрюмо сказала она, — если я увижу кого-то, кто замахнётся на меня этой…Этим треспом. Я постараюсь оторвать ему руку, прежде чем он успеет мне навредить.

— Вот и умничка, — я не скрывал облегчения: хорошо перейти от этого бедлама к обсуждению конкретных вещей, — думаю мы разобрались со всеми мелочами и можно переходить к главному. Вы все и так знаете: королевский дворец переполнен шпионами нашего любимого бунтаря, в связи с чем любой наш шаг, так или иначе связанный с людьми, станет ему известен достаточно быстро. Стало быть, полагаемся только на себя. Во-первых, выступаем немедленно.

Лицо Ольги утратило безмятежное выражение, а глаза натурально поползли на лоб. Она открыла рот и неразборчиво булькнула. Не дождавшись более основательного возражения, я продолжил:

— Во-вторых, мы не станемиспользовать транспорт или верховых животных, — на этот раз обе кошки возмущённо вскочили на ноги, но я поднял руку, вынуждая их заткнуться, — Я не пойму, вам лень лишний раз шевельнуть задницами? Поясню; у пеших гораздо больше шансов незаметно покинуть столицу и так же незаметно прибыть в Сен-Харад. Ясно? Тем более, пункт нашего назначения располагается не так уж далеко; каких-то пятьдесят лиг. Если не будем тянуть кота за хвост, то окажемся там ещё до полуночи. Какие-нибудь вопросы?

Как я и предполагал, вопросов не возникло. Галя усердно считала и прикидывала, разглядывая загибаемые пальцы, беззвучно шевеля губами, при этом. Видимо пыталась подсчитать, сколько ей потребуется времени, для преодоления пятидесяти лиг. Могла бы не считать: для льва — это плёвое дело. По лицу Ольги скользили быстрые тени, скрывающие выражение глаз.

— Мне необходимо подкрепиться, — внезапно выдала она, наглухо закрывшись Теневым Щитом — это что ещё за новости? — я слишком слаба для такой пробежки! У меня может не хватить сил до Сен-Харада.

— Я не заметил этой слабости, когда вы намеревались устроить здесь потасовку, — как можно язвительнее заметил я, — и убери этот чёртов щит, пока я не стукнул тебя башкой о стену! Ты же знаешь — я ненавижу, когда ты так делаешь. Никаких задержек не будет! Мы выступаем немедленно. Поужинаешь в Сен-Хараде.

Кошка злобно фыркнула изо всех сил стукнув кулаком по кровати, отчего несчастная мебель жалобно хрустнула. Однако тени с лица согнала. Ольга знает, некоторые мои угрозы — не пустой звук, а таранить стены королевского дворца дважды в день ей не хотелось.

— Если других возражений нет, то самое время отправляться в путь, — сказал я, потягиваясь, — эй, куда это вы направились?

Девушки, подошедшие к входной двери остановились и недоуменно посмотрели на меня. Ухмыляясь, я запустил руку под стол и потянул за металлический рычаг. Взвизгнули цепи, наматываясь на скрытый барабан и часть наружной стены поползла вверх. В образовавшийся проём хлынул поток свежего воздуха, отдающего недалёким костром.

— Оказывается, ты ещё способен меня удивить, — проворчала Ольга.

— Если я говорю незаметно, это значит — незаметно, — самодовольно хохотнул я, первым покидая помещение.

Мягкий свет Львиного Ока наполнял ночной воздух серебристым сиянием, отчего площадка куда я вышел, превращалась в странное сверкающее сооружение неясного назначения. На самом деле, когда-то здесь был заурядный балкончик, перестроенный извращённым гением архитектора в тайную лестницу. Заросли свисающих лиан полностью скрывали от посторонних глаз секретный путь, позволяя незаметно наблюдать окружающее.

После того, как кошки выбрались наружу, я нажал один из прутьев ограды и стена, поскрипывая, заняла своё место. Если я больше не собирался жить в осквернённом помещении — это ещё не значит, будто я не буду им пользоваться в будущем.

— Ну и куда дальше? — поинтересовалась Ольга, — ещё один подземный ход? Вижу, у тебя пунктик на этих штуках.

— Нет, мы вырастим крылья и полетим! — съязвил я, — почему бы тебе не заткнуться? Просто, следуй за мной — вот и всё.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь сморозит ещё одну глупость, я начал спускаться, по прогибающимся ступеням, переступая две-три за один шаг. Лёгкий звон сопровождал нас, словно мы передвигались по натянутым лунным лучам, пробивающим плетение лиан.

Кружевная вязь ступеней нисходила прямиком к началу Затопленного тракта — некогда главному королевскому пути. Однако, нерадивые строители проложили дорогу в низине и воды ближайшего болота однажды затопили её, превратив в нечто непролазное. В этом отношении Сен-Сенали — уникальный город: с двух сторон к нему примыкает бескрайняя пустыня, с третьей — облизывает океан, а с четвёртой притаились гиблые топи — источник ядовитого гнуса, смертельно опасных змей и ядовитых миазмов.

Вот ими-то нам и предстояло дышать самое ближайшее время. Окрепший ветерок притащил омерзительное зловоние гниющих растений, способное свернуть чувствительный нос в подобие хобота. За спиной раздались совсем не сдержанные проклятия львиц, закрывающих лица ладонями. То ли ещё будет, — злорадно подумал я, — это ещё цветочки!

Ступени закончились, выведя нас на Затопленный тракт, больше похожий на заболоченную реку, протянувшуюся между рядами заплесневевших зданий. Странно представить, этот район примыкающим к стенам королевского дворца, но так оно и было. Смрад стал поистине непереносимым. К этому обонятельному удовольствию прибавилось и наслаждение для ушей: оглушительный рёв каких-то болотных тварей, видимо местных лягушек. Мне правда чудились одуревшие, от испарений, буйволы.

— И куда ты нас привёл? — простонала Галька, крепко сжимая двумя пальцами свой носик и от этого, произнося слова весьма неразборчиво.

— Сюда, — коротко ответил я, стараясь не вступать в дискуссию, — а теперь направо и постарайтесь не оступиться: трясина держит очень крепко.

Ещё уцелевшие камни пропавшей мостовой влажно блестели, отражая свет маленькой луны. Сейчас они больше всего напоминали проталины чистой воды посреди тусклой неподвижной поверхности трясины и это здорово сбивало с толку. Всё время хотелось обойти предательские места, пройдясь по кажущейся твёрдой, поверхности болота. И не только меня одного. За спиной раздался оглушительный всплеск и не менее громкий взрыв ругательств. Ого! Я и не знал, что Ольге известны все эти выражения. А вот парочку таких я и сам не слышал, до сегодняшней ночи.

Над нашими головами скрипнули ставни, и чья-то взъерошенная голова высунулась наружу. Выругавшись, неизвестный спрятался в свою норку и громко хлопнул закрываемым окном. Как ни странно, но даже в этой клоаке, отравленной ядовитыми испарениями, проживали какие-то людишки. Большую часть времени они скрывались за рушащимися стенами гниющих зданий, но несколько раз кое-кто попадался мне на глаза. Настоящие выродки, свихнувшиеся от дурной атмосферы. Видимо, о творящихся за этими стенами извращениях, можно было бы написать целую библиотеку.

Я обернулся: Ольга, уже молча, трясла правой ногой, отбрасывая капли тягучей и чёрной, словно смола, жидкости. При этом кошка убийственно смотрела на хихикающую Гальку. Всё, как обычно. Так мы и за неделю до Сен-Харада не доберёмся. Твою мать!

Вздохнув, я повернулся и постепенно увеличивая скорость, начал бежать. Ноги, касающиеся влажных камней, скользили и я старался не думать, что произойдёт, если на полном ходу улететь в один из омутов. Тракт, подмытый источниками, местами провалился на неизвестную, но очень большую, глубину и в этих участках трясина могла спокойно поглотить целое здание да так, что и крыша не покажется на поверхность. Понятное дело — в таких условиях я не рисковал оборачиваться, но мои уши улавливали шлёпанье ещё двух пар ног, доносящееся из-за спины. Стало быть, эскорт продолжал преследование лидера.

Какой-то серо-зелёный булыжник, величиной с голову, на который я собирался прыгнуть, заорал дурным голосом и взбрыкнув длинными конечностями, отправился в недра болота. Серая ткань трясины разошлась тяжёлыми кругами, а я проклиная всё на свете, с трудом удержался на ногах. Ну вот, теперь за моей спиной хохотали уже двое. Радовало только одно: до конца заболоченного участка оставалось совсем немного. Дальше затопленный тракт прекращал быть таковым, превращаясь в песчаный.

Стоило подумать об этом, как под ногами заскрипел песок. Мы достигли терминатора, где болото ожесточённо сопротивлялось наступающей пустыне. Здесь следовало удвоить осторожность, ибо песок, смешавшись с водой, образовал множество ловушек. По виду эти места напоминали ровный участок пустыни, но если неосторожный путник ступал в западню, зыбуны навсегда поглощали его. Об этом я немедленно рассказал кошкам, которые радостно собрались топать по ровненькому песочку.

Впереди мелькнула, вросшая в песок вешка — указатель окончания опасного участка, и я почувствовал облегчение. Теперь можно было шагать, не задумываясь о том, куда ставишь ногу. Подумать только: болота и зыбучие пески внутри городских стен! Если бы меня это хоть как-то волновало, я бы посадил градоначальника на кол.

В проходе между низкими, поглощаемыми песком, домами я заметил серую полоску городской стены. Над ней, расплывшейся плошкой, нависал Лик торговца. Оспины на щербатом лице ночного светила стали видны ещё чётче, складываясь в символы небывалого алфавита. Хм, до полуночи оставалось не так уж и много, а мы даже не выбрались за пределы столицы.

Впрочем, для этого оставалось лишь завернуть за угол и… И наткнуться на черноусого болвана, неподвижно сидящего на своём жеребце. Болван выглядел не менее удивлённым, чем я. Стало быть, никого не ожидал здесь увидать в этот час. И я сомневаюсь, что он вообще меня узнал. Прошлым утром капитан видел черноволосый смуглый вариант, а сейчас я предстал перед ним во всей своей красе: длинные, ослепительно белые волосы и нетронутая загаром кожа. В общем, на аборигена не слишком походил.

— Кто вы? Назовите свои имена! — потребовал капитан, оправившись от замешательства, — предъявите документы на право хождения по ночному городу. Если у вас нет разрешения, значит вы злонамеренно нарушаете приказ градоначальника Эфеама…

Если человек идиот — то это надолго. А как вы ещё прикажете называть того, кто за все эти годы не удосужился запомнить внешность почётных гостей падишаха? В общем, сам виноват. Я огляделся и убедившись в том, что бравый балбес совершенно один, обратился к девушкам:

— Ну и какого чёрта вы обе замерли, как идиотки? Ольга, ты вроде бы, собиралась перекусить, перед дорогой? Приятного аппетита!

Словно две молнии сверкнули мимо меня, мгновенно преодолев расстояние до ничего не понимающего капитана. Рефлексы у вояки оказались великолепные: даже не сообразив в чём собственно дело, он ухватился за рукоять сабли и успел наполовину вытянуть клинок из ножен. На этом, правда, всё и закончилось; оружие жалобно лязгнуло, отправившись обратно, а капитан громыхнул, улетев с лошади на песок.

Я подошёл ближе, наблюдая, как человек пытается повернуть голову и дотянуться до специального свистка, закреплённого на поверхности нагрудника. Однако Галька уже успела сорвать кирасу, отбросив её вместе со свистком.

— Кто вы? — хрипел вояка, пытаясь вырваться из таких, кажущихся слабыми, рук, — кто вы?

— Да какая разница? — удивился я его настойчивости, — не один фиг, кто тебя убивает? И вообще, лучше замолчи: считается дурным тоном, когда пища разговаривает во время еды.

Руки кошек, коснувшиеся обнажённого тела стали полупрозрачными, постепенно наливаясь алым светом. Тот же, кого эти руки касались, задрожал задёргался и открыл рот, взревев от жуткой боли. Галя деловито положила ладошку на разинутый рот прервав неродившийся вопль в зародыше. Кстати, любо-дорого посмотреть, насколько слаженно всегда охотятся львицы, забывая на время охоты о своих распрях и личной неприязни. Однако, на кой чёрт они мучают пищу? Можно же и без этих воплей.

Ольга подняла голову, и я увидел её глаза, светящиеся во мраке. Губы раздвинулись, обнажая пылающие багровым сиянием клыки и кошка, утробно рыкнув, поинтересовалась:

— Ты участвуешь?

— Странный вопрос — изумился я и распихав мурлыкающих, от удовольствия, девушек, наклонился к телу капитана, — конечно! Или мне не нужно подкрепиться перед дальней дорогой?

Пальцы коснулись пылающего жаром тела, и я ощутил бешеный поток энергии, прошедший через ладони в руки и дальше, к груди. Мы трое, точно оказались посреди огромного огненного урагана и впитывали его мощь каждой клеточкой своего тела. Я покосился на Ольгу: какое-то смутное воспоминание не давало мне покоя. Вот так же, когда-то мы с ней питались бок о бок. Но память рисовала кого-то другого — мягче, добрее. Тихий голос в морозной тишине: «Бедные дети…» Как наваждение! Я тряхнул головой. Исчезло, растворилось.

Всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Кончился и бравый капитан, принесший нам этот щедрый дар. Его тело дёрнулось, раз, другой и замерло, холодея с каждой секундой. Этот сосуд был пуст. Выпит до дна.

Как всегда, после полноценной трапезы, казалось — стоит оттолкнуться ногами от земли, и ты воспаришь, подобно свободной птице. Но я точно знал: для таких фокусов нужно выпить намного больше. И то не факт, может и не выйти. Левитация — когда получалась, когда — нет.

— Иногда я задумываюсь, — говорит человек, присаживаясь на маленький табурет, который она всегда приносит на беседы со мной, — почему всевышний наделил вас силами, недоступными человеку. Ты — не первый лев, в этой клетке, но прежде мне не удавалось вести столь откровенные беседы, правда, никто иной и не выдерживал так долго. Скажи, почему злобные хищники столь щедро наделены?

В её вопросе не ощущается зависти или ненависти — только лёгкое недоумение. Странный человек. Видимо, именно по этой причине я делюсь с ней воспоминаниями.

— Мы — вовсе не злые, — я пожимаю плечами, — вы, люди, склонны называть жестокими и злыми всех, кто покушается на ваш покой. Особенно, тех, кто не относится к вашему племени. А касательно талантов…Как видишь, они не помогли мне избежать плена, как не помогли моим предшественникам спастись от смерти. Однако, отвечая на вопрос — возможно, именно характер нашего питания, позволяет овладеть могуществом, недоступным вам.

— То есть, для обретения силы необходимо стать людоедом? — женщина горько качает головой, — я уж лучше останусь человеком.

Однако следовало возвращаться к нашим делам, которые и не думали нас ждать. Оставив труп капитана под охраной неподвижно замершей лошади, мы направились прямиком к городской стене. Проблем не ожидалось: я много раз покидал столицу по ночам и хорошо знал, где находится шпионский лаз. Подземный ход должен был охраняться. Но охранник, как обычно беспробудно спал в засаде, распространяя удушливый перегар дешёвого вина.

— Я же говорила, у тебя нездоровое влечение к подземным ходам, — пробормотала Ольга, когда я запустил руку в песок и потянул за верёвку спрятанный люк, — может быть тебя пора переименовать в подземного льва?

— А, тебя — в мёртвую львицу? — раздражённо осведомился я, — благо теперь это вполне возможно!

Песок с лёгким шуршанием стекал в абсолютно чёрный квадрат хода. Проклятый охранник был обязан зажигать масляные лампы, освещающие шпионский ход, но как обычно напился раньше, чем успел это сделать. Придётся некоторое время передвигаться в полном мраке, где бесполезно даже наше ночное зрение. К великому счастью тайный ход представлял глубокую траншею, накрытую каменными плитами и засыпанную песком. Подобно обычной траншее, он шёл абсолютно прямо, избегая поворотов, подъёмов и спусков.

— Очень интересно, — прокомментировала Ольга, заглянув в темноту и сверкнув на меня ярко-жёлтыми глазищами, — темно, как в заднице! Ночное зрение бесполезно. А-а, я поняла — всё это сделано для пущей секретности: залезем под землю и пойдём в полной темноте. Предлагаю напялить на головы чёрные мешки, тогда нас точно никто не узнает.

— Предлагаю тебе наконец, заткнуться и следовать за мной, — прошипел я погружаясь во тьму, — и не бойся наступить мне на пятки — я пойду очень быстро.

Продолжала возмущаться спускавшаяся Галина, но я уже не слушал её, стремительно удаляясь от входа. Песок скрипел под ногами, тёплый сухой ветерок веял в лицо, путаясь своими цепкими пальцами в волосах, а непроглядный мрак стоял вокруг сплошной стеной, не позволяя проникнуть взглядом под своё покрывало. Странное ощущение: я перебирал ногами, чувствовал встречный ток воздуха, но мне начинало казаться: движение — всего лишь иллюзия. Словно я неподвижно повис в центре вселенной, и кто-то огромный дул мне в лицо.

А потом начались видения. Мне чудилось будто я вижу лицо этого исполина. Лик этот оказался похож на женщину-львицу. На Наташу. Она с невыразимой печалью в огромных глазах смотрела на меня. Оказывается, она не дула мне в лицо — просто её губы шевелились, произнося неведомые мне слова. Кажется — это было предупреждение. Предостережение об опасности.

Но стоило немного отвлечься и облик изменился. Теперь — это была Ольга, но не та, следующяя за мной, полная ненависти и сарказма, а другая…В жёлтых глазах плескалась нежность, а губы приоткрылись, для поцелуя. Но, вместо этого произнесли непонятные слова. И в этот раз, я хорошо их различил.

«Милый, — шептал двойник Ольги, — я всё ещё близка, всё еще рядом. Даже если ты не веришь, даже если всё забыл, я постараюсь спасти. Прости за всё…»

Лицо вспыхнуло голубым светом и превратилось в луч лунного сияния, озаривший песчаный язык, высунувшийся из распахнутого люка впереди. На этом призрачном ложе, повисшем в бездне темноты, неподвижно распростерлась человеческая фигура, следящая за мной широко распахнутыми глазами. Мёртвыми. А какими ещё может смотреть человек с перерезанной глоткой? Хм, и не обычный человек, а особый агент Настигана. Отлично обученный головорез, которого визирь посылал на задание лишь в особых случаях. Этот парень был способен учуять врага во сне, против ветра и на большом расстоянии.

Всё интересатее и интересатее!

Кошки одновременно появились из мрака и остановились рядом со мной, рассматривая находку. Галька задумчиво пнула мертвеца и поинтересовалась:

— Что-то особенное случилось? Кто-то знакомый?

— Да нет, — я покачал головой, — просто кто-то оказался не в том месте и не в то время. Хотя было бы интересно узнать, кто помог ему уйти на небеса.

Ольга наклонилась и провела пальцем по алому галстуку сползающему из разрезанного горла на грудь. Потом, не говоря ни слова, показала палец, измазанный в крови. Впрочем, всё и без слов было понятно: кровь только начала сворачиваться. Значит настигановского прихвостня прикончили совсем недавно.

Одним прыжком я оказался снаружи и приземлился на гребне небольшого бархана, полого спускающегося в низину. Недалеко от меня отчётливо просматривалась цепочка следов какого-то животного, уходящая прочь от города. Отпечатки сапог соединяли её с дырой секретного хода. Ещё одно доказательство того, насколько недавно всё произошло: даже лёгкий ветерок пустыни очень быстро превращал следы в нечто неразборчиво оплывшее. Стало быть, наш ещё неизвестный, друг находится где-то недалеко. Не знаю почему, но мне казалось — его стоит догнать и доверительно побеседовать.

Из-под земли стремительно выпорхнули гибкие тела кошек и мягко опустились на песок рядом со мной. Фиолетовые тени, извиваясь и переламываясь, поползли по барханам и скрылись в лощине. Я ткнул пальцем в цепочку следов и выдал задание:

— Видите — кто-то наследил? — две головы одновремено повернулись и так же одновременно кивнули, — быстро-быстро идём по следу, быстро-быстро догоняем злобного убийцу и задаём ему несколько вопросов. Тоже быстро-быстро. Только я вас очень прошу — обойдёмся без смертоубийства, пока я не закончу задавать вопросы. Потом можете поступать, как вам заблагорассудится. Только быстро.

Поскольку сказано было всё, смысла оставаться на месте и задумчиво смотреть на пустыню, не было.

Легко отталкиваясь от податливой поверхности песка, я помчался вперёд. Для бега в пустыне используется особый шаг, который кто-то назвал гепардовым, уж не знаю, почему. Приходится бежать на цыпочках, посылая слабые сигналы в подошвы. Это несколько утомляет, однако позволяет легко скользить над зыбким морем песка не проваливаясь в него, во время приземления.

Гребни дюн, изрытые ветром, мелькали под ногами, словно спины странных животных, переболевших оспой. Я ступал по их переломанным хребтам и не успевая ощутить податливость песчаной кожи, перелетал от твари к твари. Кошки летели рядом со мной, сосредоточенно глядя вперёд и их белоснежные гривы развевались на ветру, словно рваные полотнища знамён, под которыми мы несомненно победим. В свете двух лун, изумлённо взирающих на нас с высоты, этот бег выглядел, как минимум, впечатляюще. Исчезли все цвета, оставив только чёрный и белый, как это присуще лишь ночной пустыне, и мы превратились в плоские тени, скользящие по картине экспрессиониста.

Процесс бега поглотил меня всего, без остатка. На некоторое время, средство заменило цель: я забыл зачем мы вообще здесь — хотелось продолжать полёт над мелькающими барханами, под недремлющим Оком, в то время, как Лик торговца, распухший до неприличия, сонно возлежал на верхушках дюн.

Именно поэтому чёрная точка, возникшая впереди, не сразу привлекла моё внимание. Очень трудно возвращаться из нематериального мира грёз в грубую реальность вещественного мира, погружаясь в его проблемы и заботы. В данном случае, главной заботой было превращение чёрной точки в силуэт наездника.

Так и случилось. Наша скорость намного превышала ту, с которой передвигался объект интереса, поэтому я достаточно быстро смог рассмотреть невысокого пятнистого скакуна, на спине которого, полулежал, прижимаясь к крупу, маленький человечек в чёрном плаще. В лунном свете мелькнуло белое пятно, обращённого к нам лица и подобно крылу чёрной птицы взметнулась правая рука. Ха, парень пытался подгонять свою лошадку. Напрасный труд: ни одно животное не могло соревноваться с нами в быстроте бега.

Потребовалось ещё некоторое время, и беглец смог осознать эту нехитрую истину. Видимо, убедившись в этом, он решил перейти к более решительным мерам. Тёмная фигура извернулась в седле и бледное пятно лица не отрываясь уставилось на меня. Всадник казалось потягивался, а вот зачем — я никак не мог сообразить…Потом раздался глухой щелчок, а нарастающий свист окончательно прояснил ситуацию. Парень был отлично тренирован, если сумел выстрелить из арбалета, сидя на бешено скачущей лошади. Да ещё и так метко! В промахе его вины не было ни капли.

Второй промах и человечек коротко выругался, повернувшись к нам спиной. Однако теперь я почти дышал ему в спину. Поглощённый охотничьим азартом, я ещё прибавил в скорости, намереваясь самостоятельно изловить добычу. Хриплое дыхание человека, перемежаемое словами проклятий, слышалось совсем рядом.

— Давай! — выкрикнула Ольга из-за спины, — возьми его!

Крик послужил неким катализатором, и я тотчас прыгнул, на огромной скорости устремившись вперёд. Мелькнуло, перекошенное от ужаса, лицо и я врезался в обтянутую чёрным плащом спину, сшибая всадника на землю.

Проклятие! Уже в момент столкновения я понял, наша совместная посадка будет чересчур жёсткой, но не предполагал, насколько. Взметнулся фонтан песка, и я услыхал под собой отчётливый треск. Можно было сколько угодно убеждать себя, что это не звук ломающихся позвонков, ситуация от этого не менялась.

Человек, лежавший подо мной, издал отвратительный хлюпающий стон и начал подрагивать. Я неторопливо поднялся на ноги и угрюмо посмотрел вслед осиротевшему скакуну, который удалялся в бездну песчаной ночи, будто не заметив опустевшего седла. Человечек в чёрном последний раз всхлипнул и затих без движения. Я не выдержал и в сердцах, плюнул на мертвеца. Почему эти распроклятые люди такие хрупкие?

Подбежавшие кошки с живым интересом посматривали то на меня, то на труп. По лицу Ольги было хорошо заметно, как она с трудом удерживается от смеха.

— Мы не трогали твоего человека, — хихикнула она, — почему же ты его не допрашиваешь? Быстро-быстро…

— Заткнись! — пробормотал я, впадая в ярость, тем более сильную, что понимал: причиной неудачи был исключительно сам.

Носком сапога я перевернул покойника, и он явил свету лун своё необычайно бледное лицо. В застывших глазах стояли такая ярость и страх, словно жмурик знал, с кем его свела судьба. Впрочем…Я наклонился и отряхнул бледную кожу лица от налипшего песка. Ух ты — да он действительно знал! Я уже видел эту гладко выбритую физиономию, с глубоким треугольным шрамом посреди щеки и хорошо знал, на кого работает её владелец.

Теперь мне стало понятно, откуда взялся мёртвый шпион в тайном лазе. Настиган несомненно заподозрил неладное и отправил лучшего агента, дабы тот проверил его подозрения. Лучшего, ибо ставки были высоки, как никогда. Но его человек оказался рассеян или допустил какую-то другую оплошность. В общем-то допрашивать мертвеца не было, теперь, никакой необходимости: я и так мог сейчас сказать, кто именно является агентом Баджары при дворе падишаха. Агент, ха! Разве его можно так назвать?

— Судя по твоей физиономии ты придумал какую-то смешную шутку, — заметила Ольга, — может быть поделишься?

— Не сейчас, — неопределённо хмыкнув, ответил я, — это очень особая шутка, которую следует рассказывать только в присутствии определённого человека. А вот когда мы притащим Баджару падишаху, я непременно расскажу эту хохму.

На лице Ольги появилось задумчивое выражение, и она посмотрела на меня так пристально, словно пыталась прочитать мысли. Больше кошка не улыбалась.

— Ну и долго мы ещё будем стеречь эту мертвечину, — поинтересовалась Галя, прерывая нашу игру в гляделки, — у меня такое чувство, словно мы столбенеем у каждого дохлого человека, который нам попадается.

— Тебя уж этим определённо не удивишь, — проворковала Ольга, — я видела то количество трупов, которое ты оставляешь за собой.

— А ты, как-будто нет? — искренне удивилась Галя, даже не думая обижаться на соперницу, — мы же — хищники!

— Дурацкий разговор, — прервал я их беседу, отлично понимая, какой хренью она может закончиться, — время уже почти полночь, а мы едва ли преодолели половину пути. Копаниями в своей совести или что там у вас осталось вместо неё, будете заниматься в другое время. После еды, например.

Кошки потряхивали головами, точно выходили из некого транса. На их лица возвращалось осмысленное выражение, а глаза, до этого тускло отражавшие свет лун, наливались собственным свечением. Странно всё-таки, дико даже. Невозможно было даже представить ситуацию, где Ольга начнёт укорять Галю её жертвами, а та в ответ, примется философствовать…Должно быть некая мистика блуждала в воздухе пустыни. Поэтому, следовало как можно быстрее покинуть место, способствующее идиотским разговорам. Возможно тут было иное, глубоко скрытое, но я старался не допускать подобных мыслей.

Лучший способ выбить дурь из головы — это заставить поработать ноги. Поэтому я побежал. Всё быстрее, быстрее и барханы слились в мелкую рябь, а неподвижные звёзды сорвались со своих насестов и помчались вскачь по немыслимым траекториям. И ещё быстрее, чтобы ветер свистящий в ушах приобрёл мощь настоящего урагана, разрывающего барабанные перепонки в клочья и срывающего кожу с лица. Пусть этот дикий поток воздуха ворвётся в голову и выметет её подчистую, оставив только жажду ещё большей скорости.

Львицы ни на шаг не отставали от меня, легко перебирая стройными ногами и их полуприкрытые глаза горели ярче любых небесных звёзд. Волосы плескались на ветру и казалось будто он вот-вот оторвёт их и унесёт в глубь пустыни, играясь этой прекрасной игрушкой. Лица кошек, поднятые к луне, напоминали лики скульптурных богинь, столь же прекрасные и лишённые всяких человеческих чувств. Чувствовалось, это — высшие существа: им можно было поклоняться, их нужно было бояться, за них не жаль было отдать свою жизнь, без остатка. И я хотел одного: пусть они остаются такими же прекрасными холодными богинями, лишёнными даже тени жалости и сострадания. Пусть безмятежно ступают по головам человеческого стада, словно по тонкой и ничтожной пыли. Мы — высшие существа, неподсудные человеческим законам, неуязвимые человеческому оружию и неподвластные человеческой морали. Мы и есть настоящие боги человечества, непохожие на те сусальные лики, которые нарисовали себе эти животные. Мы живём среди них и взимаем необходимую дань. Всё обратится в пыль, а мы пойдём дальше.

Когда я высказываю эти мысли, Илья посмеиваясь, величает меня фашиствующим Заратустрой, но я убеждён, в глубине души он скрывает похожие убеждения. Разница между нами и теми из правителей, которые провозглашали себя сверхлюдьми заключается в том, что мы на самом деле высшие создания, отличные от человека по строению тела, энергетике и возможностям. Кто ещё способен перемещаться с одной грани мира на другую, нигде не задерживаясь надолго и не вспоминая совершённых поступков? И пусть ненависть людишек преследует нас, пусть их! В близком контакте негативные эмоции обязательно изменят свой знак и превратятся в сексуальное влечение: так заложено в нашей природе, своего рода защитный механизм. А секс — это единственный вид общения с человеком (помимо питания) который нас интересует. И какое мне дело до того, что кто-то хотел меня убить, если после общения он оказался в моей постели? Важен лишь конечный результат.

Теперь нам остаётся избавиться от последней угрозы и тогда ничто не сможет нас остановить. Ничто и никто!

— Видишь, как сильно я заблуждался? — горько смеюсь я, — тогда мне, действительно, казалось, стоит избавиться от маленького недоразумения в лице Баджары, и мы сможем пойти вперёд, до самого края вселенной.

— Зачем? — спрашивает женщина, — чем тот край вселенной отличается от этого?

Девочка заползла к ней на руки и теперь дремлет, обняв мать тонкими хворостинками рук. Иногда лохматая голова приподнимается и на симпатичной рожице появляется улыбка, адресованная мне. Маленький человечек не верит в то, что я способен причинить ей вред, скорее она считает врагами вечно пьяных охранников, едва не убивших её щенка. В чём-то зверёныш прав — даже умирая, я бы не стал пить её. Почему? Не знаю.

— Видимо — ничем, — я, с трудом, пожимаю плечами, — но раньше мне казалось, будто в этом путешествии есть некий смысл.

— Знаешь, — человек гладит детёныша по голове, — я вижу десницу всевышнего в том, что ты попал сюда.

— Ну, спасибо, — я задыхаюсь от коротких смешков, — ваш бог воистину милосерден. Двести дней пыток и голода…

— Мучает тебя вовсе не бог. А вот в том, как изменился внутренний мир холодного безжалостного хищника чувствуется божий свет.

Изменился ли я? Не знаю. Может быть. Тихая улыбка на личике маленькой девочки говорит — да.

На горизонте появились бледные, точно призрачные, стены, казалось прораставшие из самого чрева пустыни. Город-призрак подрагивая, как мираж, увеличивался в размерах, мало-помалу приобретая чёткость очертаний и мелкие подробности, невидимые с большого расстояния. Сен-Харад, подобно большинству селений королевства, не мог похвастаться огромными запасами воды и как следствие, обильными посадками деревьев. Единственная вещь, позволяющая ему существовать на перекрёстке караванных троп — полсотни подземных источников, снабжающих жителей достаточно чистой влагой.

Я остановился рассматривая Сен-Харад и ощутил неприятную пульсацию натруженных ног. Давненько мы не делали такой скоростной пробежки. О ней стоило поведать местным сочинителям — пусть воспоют быстроногих львов.

Теперь город предстал перед нами во всей своей каменной красе: массивные каменные стены, сложенные из абсолютно белого камня, защищали скопление высоких тонких минаретов и роскошных дворцов. Когда-то Сен-Харад соревновался с Сен-Сенали за право зваться столицей и если бы не близость океана, то ещё неизвестно, кто бы победил.

Не было видно ни единого здания, порочащего внешний вид: маленькие домики простолюдинов и тем более жалкие хижины рабов ютились в тенях, терялись за высокими стенами, в общем всячески старались не попадаться на глаза. И вся эта красота на фоне великолепия, взметнувшихся в ночные небеса горных пиков, блистающих в свете Ока. Лик скатился в глубокую расщелину, между двух острых шпилей, не в силах выбраться из этой западни.

Где-то там скрывалась банда неуловимого Фарада, равно враждебного и, повстанцам и падишаху. Хитрый старец хладнокровно уничтожал воинов и тех и других, стоило им приблизиться к его горным твердыням. Мирных торговцев он, впрочем, отпускал, изымая половину товара. За проезд. Вот только строители и архитекторы оставались в горах навсегда. Поговаривают, пойманные специалисты достраивают и улучшают таинственный горный замок, до сих пор невиданный никем, из посторонних. Когда-нибудь я всё-таки навещу своенравного старика и проверю, правдивы ли истории, рассказанные про него.

— Определимся с внешностью, — сказал я, оглядывая подошедших спутниц с ног до головы, — нам потребуется подобраться к цели как можно ближе и при этом не устроить переполох. Думаю, войди вы в Сен-Харад в таком виде, и масса идиотов в пределах видимости, немедленно возжелает продемонстрировать свои сексуальные возможности. Предполагаю, мясорубка, которая за этим последует, несколько насторожит уцелевших. Если Баджара не полный идиот, то услыхав о трёх незнакомцах, запросто пускающих на фарш его гвардию, немедленно свалит из недружелюбного городка.

— Я не собираюсь становиться какой-нибудь уродливой старушенцией, — надула губки Галина и отвернулась от меня, вздёрнув носик. Какое единодушие в этом вопросе — Ольга фыркнула и повторила сей же маневр. Просто-таки потрясающая слаженность! Вот же чёртовы идиотки!

Так, план нуждался в лёгкой корректировке.

— Хорошо, — сказал я, недобро глядя на упрямиц, — от вас потребуется только изобразить смуглую кожу, тёмные волосы и вообще, быть неотличимыми от туземок? Это вас устраивает? Чёрт возьми, да вы постоянно так делаете!

— Да не кипятись ты так, — пожала плечами Галина, начиная перемену облика, — мы же всё понимаем: надо — значит надо.

Ну что ты с ней будешь делать! И смех, и грех.

Время заняться собой. Я убрал белые волосы, заменив их чёрной с проседью, паклей и отрастил длинную бородку. Голову оседлала фиолетовая чалма, в которых тут обычно путешествуют бродячие певцы. Завершил экипировку грубый мешковидный халат, разрисованный золотистыми звёздами и месяцами.

— А, вам между прочим, полагаются чёрные балахоны, — указал я кошкам, не слишком торопившимся менять свои пляжные костюмчики, — причём лицо должно быть полностью закрыто.

— Ну и на кой чёрт мы тогда меняли внешность? — ворчала Ольга, прячась под тёмными одеждами, — думаешь, у них тут рентген стоит?

— А, ты считаешь, отсталый мир подразумевает обязательный идиотизм его обитателей? — усмехнулся я, — когда мы будем входить, стража обязательно проверит, кто скрывается внутри вашей сотни одёжек.

— Ну как, я похожа на Гюльчатай? — поинтересовалась Галя, сверкая глазками через узкую прорезь и проделывая замысловатые движения руками.

— Практически одно лицо, — я критически оглядел львиц, — ну хорошо, достаточно неплохо, для аматоров. В общем так: я — бродячий музыкант, который зарабатывает на жизнь, сочиняя и исполняя песни. Вы — мои жёны, танцуете во время исполнения. Я услышал, как славный Баджара освободил город из-под власти кровавого властителя и решил исполнить ему несколько опусов. Ну и подзаработать, естественно.

— А, не слишком ли поздно мы припёрлись? — поинтересовалась Ольга, — да ещё и без верховых животных.

— Стража, как пить дать, будет пьяна, — махнул я рукой, — а нет — покажете им лодыжку, пусть позабудут обо всём на свете. А лишний певец ещё никому не помешал.

По мере приближения к стенам, из-под барханов вынырнула погребённая пустыней дорога. Вероятно, она до сих пор соединяла все крупнейшие города королевства, однако никто не следил за её состоянием и песчаные дюны мало-помалу подмяли каменную поверхность под свои мягкие животы, укрыв от человеческих глаз. Кое где, правда, ещё можно было найти остатки ограды, некогда защищавшей пути от наступающего песка, но они исчезали, как и всё остальное.

Некоторые легенды связывали процесс деградации с глобальным катаклизмом, уничтожившим большую часть жителей этого мира. Самые древние мифы были ещё более конкретны, указывая в качестве причины вторжение демонов. Мне это не казалось нелепым, ибо я сам был свидетелем (да и причиной, если честно) одного такого вторжения. Впрочем, местные демоны, судя по описанию, напоминали тощих лысых скелетов, а не тех красочных монстров, вызванных мной.

В окрестностях Сен-Харада участок дороги выглядел ухоженным: пронизанные трещинами плиты тщательно очистили засыпав гравием особо широкие разломы и провалы. В общем, финальную часть пути мы проделали, бодро ступая по древним камням заброшенной дороги. После нелёгкой пробежки по бездорожью, это не могло не радовать.

Белые стены города взметнулись над нашими головами, закрыв половину неба. Поговаривали, дескать ограда столицы была ниже, чем здешняя, но падишах похоже не слишком комплексовал из-за этого. Да и зачем? Высота стены не помешала Баджаре захватить городок, расположившись в нём на постой. И какой вывод? Крепость города не в стенах, а в его защитниках. Мешок золота всегда был наилучшей отмычкой против самых крепких запоров.

Ну, а мы вообще — особый случай. Падишах может гордиться своим стратегическим гением; захват города втроём — каково?

Массивные металлические ворота казались сделанными из единого серого монолита, изрытого глубокими щербинами. Сотни лет бомбардировки природным абразивом — это чересчур, даже для прочного металла. Так, отдельный вход отсутствует, только главные ворота. Можно было поискать шпионский лаз, но зачем? В моих интересах прийти открыто, тогда меня добровольно отведут, куда нужно.

— Будем ломать? — деловито осведомилась Галя, прикидывая на глаз крепость ворот, — может занять некоторое время.

— Вряд-ли взлом металлических дверей высотой в десять человеческих ростов и толщиной с руку, как-то согласуется с понятием незаметно, — вздохнул я, понимая — особых тонкостей от Гали ожидать бесполезно, — сейчас мы постучим и вежливо попросим, пустить нас внутрь. А когда войдём, то будем, до поры, до времени, вести себя словно мышки. И не будем отрывать головы всем прохожим подряд, понятно?

Не говоря более ни слова Ольга подошла к воротам и стукнула в них кулачком. Толстая металлическая плита задребезжала, будто лист тонкой жести, поднялась каменная пыль и я заметил внушительную вмятину, оставшуюся после удара. Ольга, потупив шальные глазки, бросала на меня невинные взгляды. Чертовка!

— Я подумала, а вдруг стража спит, — пояснила она, — ну может быть чуток перестаралась. Галя хихикала, как будто услышала на редкость смешную шутку.

— Огромное тебе спасибо, за усердие, — поблагодарил я, добавив в свои слова максимум яда, — вообще-то, лучшим способом побудки будет обрушение ворот на их спящие головы.

— Хм, неплохая идея, — Ольга ухмыльнулась.

Над нашими головами оглушительно заскрежетало. Подняв головы, мы обнаружили заспанную физиономию местного стража, недовольно разглядывающего нас. Оказывается, в дверях имелось отверстие, слишком малое для проникновения человека, но достаточное для просовывания жирных щёк. Некоторое время охранник молча смотрел вниз, видимо пытаясь сообразить, продолжает он спать или уже пробудился.

— Э-э, кто, — начал он и закашлялся, — кто такие?

— Музыкант, — охотно пояснил я и указав на кошек, представил, — а это — мои жёны. Услыхав, как доблестный Баджара освободил Сен-Харад от прихвостней падишаха мы прибыли, дабы усладить его слух новыми песнями. Моими сочинениями восхищался сам Рабул Дабаин и его визирь, да не оскудеет их рука. А слухи о щедрости освободителя распространяются подобно песчаной буре.

Кто-то из девушек сдержанно хрюкнул. Вроде бы Ольга. Но я не был уверен.

— Нахлебники, — проворчал страж, ввинчивая свою голову обратно. Пока лючок захлопывался я услышал окончание его мысли, облачённое в хриплое бурчание, — понаприползало тут. Думаете, Сен-Харад, кожаный?..

— Славный Баджара, доблестный Баджара, — не без сарказма, пропела Галька.

— Нет, я скажу: так и так, мы прибыли сюда по приказу падишаха, за головой этого говнюка. Тогда ворота точно придётся вышибать.

Залязгало, заскрипело, запищало и плита, преграждавшая дорогу, медленно поползла вверх, застыв над нашими головами. Видимо, привратники решили, встретить столь известного музыканта со всем возможным почтением.

— Ну чего вы там застыли, — прохрипел солдат откуда-то сверху, — заходите быстрее, дармоеды. Ни днём, ни ночью от вас покоя нет. Будь моя воля, отвёл бы на площадь и вздёрнул, как всех остальных.

— Искусство — великая сила, — пафосно возвестил я, заходя внутрь, — музыка пленяла многих известнейших полководцев и воителей. Возьмём, хотя бы Дерру — завоевателя…

— Да слышал я уже эту чепуху, — перебил меня словоохотливый охранник, — только мне ещё ни разу не удавалось видеть, как какой-то сраный музыкантишко покоряет страны или захватывает города.

— Ну вот теперь и увидишь, — пробормотал я, усмехаясь в бороду.

Из-за поворота вынырнули смутные силуэты и выйдя в освещённое пространство перед воротами, обратились рослыми воинами, облачёнными в измятые и потускневшие доспехи. Латы, в отличие от облачения регулярной армии, выглядели весьма разнообразно. Предводителем пёстрого отряда оказался тощий, словно щепка, мужчина одетый пышнее всех остальных. Нетрудно было догадаться — перед нами какая-то мелкая шишка. Он выставил перед собой руку, приказывая остановиться и мы, естественно, остановились.

— Музыканты, — недовольно пробормотал он неожиданным, для его комплекции, басом и обратился ко мне, — пусть твои женщины откроют лица.

— Но это мои жёны! — возмутился я, стараясь играть как можно убедительнее.

— Выбросьте их за ворота, — равнодушно распорядился скелет, — пусть там скрывают свои физиономии, сколько им заблагорассудится. Только шпионов падишаха здесь и не хватало.

— О горе мне! — вскричал я, вцепившись в свою бутафорскую бороду, — воистину царь зла вселился в этого человека! Откройте лица, женщины и пусть ваш позор падёт на него! Пусть убедится — мы не шпионы.

Кошки немедленно отбросили ткань с лиц, самодовольно ухмыляясь, при этом. Если бы ситуация позволяла, они с такой же лёгкостью, открыли бы и всё остальное. Львицам всегда нравилось, как мужчины пожирают их глазами. Тела, впрочем, действительно великолепные. Офицер разглядывал физиономии намного дольше, чем этого требовала ситуация, а потом вздохнул и сказал:

— У тебя очень красивые жёны, музыкант. Постарайся, их никому не показывать. Хоть у нас в армии и поддерживается строгая дисциплина, но при виде таких красоток мужское сердце может не выдержать. А еслиих тела соответствуют облику…Пусть скроют лица, — он обернулся к своим людям, у которых разве слюна не капала, — отведите музыканта и его женщин во дворец и горе вам, если я услышу какие-нибудь жалобы! Виновных в нарушении дисциплины, лично забью палками.

Парочка рослых парней, на которых пал выбор начальника, отошли от общей группы воинов и кивками указали направление. Один из сопровождающих, совсем ещё юноша, лишённый растительности на лице, выдернул из стенного крепежа факел и понёс впереди, освещая дорогу. Солдат постарше шёл рядом с нами, всё время выпячивая грудь, оглаживая бороду и поправляя амуницию. При этом он бросал на кошек сальные взгляды и непрерывно покашливал. Девушки очень тихо хихикали, да я и сам с трудом удерживался от смеха.

Улицы Сен-Харада оказались такими тёмными и пустынными, словно мы шли по узкому ущелью, скалы которого почему-то напоминали угрюмые глыбы зданий. Огонь факела выхватывал из мрака то выщербленные закопченные стены, то закрытые ставнями окна, откуда до сих пор торчали прутья стрел. Видимо захват города не прошёл так просто, как мне казалось.

Ну и куда же деться от главного украшения — вдоль дороги угловатыми цаплями стояли свежесделанные виселицы, превратившие наше путешествие в познавательную экскурсию. В частности, мы могли определить весь спектр врагов Баджары. Он оказался весьма внушителен. На одной и той же виселице мирно соседствовали богато одетый купец, с жирным брюхом и тощий, словно треска, нищий, тело которого едва прикрывали жалкие лохмотья.

Однако, как выяснилось, это были только цветочки. Ягодки ожидали нас на центральной площади, залитой светом сотен огромных факелов. Такого количества повешенных, собранных в одном месте я ещё никогда не видел. Места оказалось маловато, поэтому сотни трупов постукивали друг о друга, покачиваясь в такт дуновениям ночного ветерка. Забавное зрелище. Вот только запашок…Где мой любимый противогаз?!

— Все эти люди были врагами Баджары? — поинтересовалась Ольга, пожирая взглядом висящие тела. Даже через узкую щель накидки я видел её глаза и совершенно не мог понять их выражения. Точно смесь отвращения, сомнения и чувства вины.

— Каждый из казнённых повинен в каком-нибудь преступлении, — пояснил факелоносец, но как-то неуверенно и уж совсем неубедительно закончил, — очень важном преступлении, карающемся смертью.

Его товарищ решил спасти ситуацию. На свой манер.

— Музыкант, — строго обратился он ко мне, продолжая поглаживать пышную растительность на лице, — пусть твои женщины знают своё место и держат язык за зубами, если ты не желаешь оказаться вместе с ними украшением площади. Вредные разговоры, ведущие к сомнению в деле освобождения, караются смертью.

Я с трудом сдержал смех, выслушав эту высокопарную речь. Хороши освободители: готовы вздёрнуть тебя за лишнее слово. Уж коли так, пусть падишах продолжает своё притеснение. Головорез Фарах и тот милосерднее местных свободолюбцев! Он, как я слышал, был способен помиловать человека, оказавшему ему достойное сопротивление и не ставшему молить о пощаде.

Интересно ещё, много ли здесь болтается моих, так сказать, собратьев по музыке, которым не повезло ляпнуть запретную хрень?

Пока мы шагали по площади, мертвецы следили за нами провалами выклеванных глаз и показывали длинные языки. Дразнились, стало быть.

Резиденция местного градоначальника выглядела гораздо скромнее, чем такая же в столице. А вот отрубленных голов, насаженных на колья здесь оказалось го-ораздо больше. Видимо, издержки освобождения. А-а, вот и сам господин местный градоначальник! Похоже, шпионы обманули падишаха — его наместника не повесили. Голова, с которой никто не потрудился снять золотой обруч украшала главный вход, взирая на гостей пустыми глазницами, полными запёкшейся крови. Распахнутый рот позволял наблюдать полное отсутствие зубов и языка. Ноздри бывшего владыки Сен-Харада разодрали, а уши аккуратно отделили от черепа.

Ха-ха! Мы, значит — злодеи: ходим по ночам и убиваем несчастных людей, нас следует ненавидеть и стремиться убить. А вот Баджара, тот, который пишет обличительные стишки — ну просто душка! Человеческое лицемерие не имеет границ.

У входа наши стражи замешкались, беседуя с охраной — рослыми парнями в длинных, ниже колен, кольчужных рубахах. У каждого имелся огромный прямой меч с рукоятью для хвата двумя руками. Необычное, для здешних мест, оружие. Да и сами парни выглядели странновато — жёлтый оттенок кожи, вместо обычного смуглого, а раскосые глаза над высокими скулами разительно отличались от гляделок аборигенов. По слухам, лидер повстанцев приволок личную охрану откуда-то с юго-востока. Местным, стало быть, уже не доверял. Не мудрено, после всех этих закидонов.

Бородатый повернулся к нам и неуверенно спросил:

— Музыкант, может тебя на кухню?

До меня, честно говоря, не сразу дошёл смысл вопроса, в голове мелькнули какие-то совсем инфернальные картинки: типа Баджара перешёл к людоедству, потребляя залётных музыкантов. Потом я сообразил и тихо хихикнул.

— Нет, спасибо, — я покачал головой, — сначала, если можно, выступление. Трапезничать мы будем после.

Кошки, одновременно, издали странный сдавленный звук. Похоже скрытый смысл моей реплики они оценили по достоинству.

— Ну, как знаешь, — бородач выглядел разочарованным: видимо, сам намеревался прошмыгнуть на кухню под предлогом кормления гостей, — тогда следуйте за этим солдатом, и он проводит вас в Зал Освобождения. Там вы выступите перед Освободителем.

Ого! Какая нам выпала честь: выступать в зале освобождения перед самим освободителем! Надо будет взять автограф.

Похожий на гигантскую обезьяну парень махнул нам лопатообразной ладонью и распахнув двери, не оборачиваясь, пошёл вперёд. Перед нами был широкий длинный коридор, потолок которого терялся во мраке. Света здесь было намного меньше, чем на центральной площади. Да и то подумать, зачем он здесь? Ни повешенных, ни посаженных на кол…Нечем похвастаться.

Узкоглазый размеренно шагал впереди, помахивая своими невероятно длинными руками, а его меч, висящий в наплечных ножнах, маятником раскачивался перед моими глазами. Честно говоря, я не понимал, как можно вытащить оружие такой длины из-за спины, не проделывая при этом акробатических кульбитов.

Странно, но коридор выглядел абсолютно нетронутым: на полу лежали достаточно чистые ковры, стены украшала изысканная лепка (попристойнее, чем во дворце падишаха), а встречающиеся двери никто даже не поцарапал. Стало быть, дворец взяли без сопротивления.

Роскошная лестница привела на второй этаж, где наш проводник перекинулся парой тихих фраз с похожими на него солдатами. Получив разрешение или что там ещё означал этот кивок, мы проследовали в небольшое помещение с голыми каменными стенами, единственной обстановкой которого оказалась потрескавшаяся скамья, древняя словно весь этот мир.

Впрочем, я не заметил с первого взгляда дряхлого бродягу на полу, приняв за кучу лохмотьев, сваленных в дальний угол. Какой-то оборванец тихо похрапывал, положив под лохматую голову сиратон — бедный родственник моего шерандона. Такой использовали для выступления перед самой нищей аудиторией. И это — наш конкурент! Как низко я пал!

Желтолицый голем кивнул на лавку и шевеля губами, сумел сложить пару фраз на местном языке:

— Ждать здесь. Вас звать.

— Понятно, подождём, — откликнулся я, чем поставил эту обезьяну в тупик, ибо мой ответ прозвучал на родном, для него, языке.

Какие-то шестерёнки, заскрежетав, замерли под низким лбом, и охранник повернувшись, вышел за дверь. Кошки немедленно запрыгнули на лавку и затеяли там игру в царапки, а я подошёл поближе к голодранцу, лицо которого казалось мне смутно знакомым. Однако, пока он лежал на боку, я ничего не мог разобрать. Поэтому я упёрся подошвой в его плечо и перевернул на спину. Совсем другое дело! Хм…Теперь все сомнения отпали. Появились вопросы.

Передо мной лежал Назири, неизвестно как угодивший в эту каморку. Всё та же нечёсаная борода на землистом лице и слезящиеся красные глаза, пытающиеся сконцентрироваться на моей фигуре. Винным перегаром можно было сбивать с ног целые армии.

Назири отпихнул в сторону сиратон и медленно вскарабкался по стене, помогая себе дрожащими руками. Приняв сидячее положение, музыкант помотал головой и уставился на меня несколько просветлевшими глазами. Выглядел он совсем больным и дело было даже не в выпитом вине. Такое выражение можно увидеть лишь у бездомных, избитых собак. Раньше этот парень выглядел намного веселее.

— Великий Назири, — сказал я, ухмыляясь, — развлекаем освободителя?

Из воспалённых глаз ручьём хлынули мутные слёзы, а из перекошенного рта не менее обильным потоком понеслись слова. Фразы наплывали друг на друга, пересекались и обрывались, отчего речь превращалась в невнятный набор отдельных звуков. Однако общий смысл мне всё-таки удалось уловить. История оказалась достаточно забавной.

В общем, дела обстояли следующим образом: Назири являлся сводным братом Баджары (Сенсация!! Срочно в номер!), поэтому старался поддерживать родственника во всех его начинаниях. Все стихи, которые брат выдавал за свои, поэт написал специально для него, вложив, правда, в них личное понимание происходящего. Шпионить, однако, этот бессребреник отказывался и даже отринул приглашение падишаха, не в силах выступать перед палачом и угнетателем. Баджара к его удивлению, не слишком из-за этого расстроился (теперь-то я понимал, почему!)

Всё шло своим чередом: повстанцы понемногу трепали регулярные войска, захватывали небольшие посёлки и крохотные области, устанавливая там народную власть. Потом приходил злой дядька Амалат и всё возвращалось на круги своя. Поэт навещал своего активного родственника и давал ему стратегические советы, к которым тот внимательно прислушивался и успешно претворял в жизнь.

Однако, с недавних пор, ситуация радикально изменилась: рейды повстанческих войск стали агрессивнее и намного успешнее. Старина Амалат терпел поражения даже в прямых стычках, словно ему теперь противостоял совершенно другой противник. А венцом стратегического гения стал захват Сен-Харада — второго, по величине, города королевства. Таких крупных побед у Баджары ещё не было. Назири немедленно отправился к брату, поздравить его.

И здесь его поджидал настоящий кошмар. Поначалу Назири пришёл в замешательство, а потом — в ужас. Горы трупов и гирлянды, повешенных наводили на мысль, будто армией повстанцев управляет кто-то другой, узурпировавший место брата. Терзаемый подозрениями, поэт направился во дворец, где обнаружил Баджару, целого и невредимого.

Но радость от встречи, оказалась преждевременной. Знакомого Назири человека больше не существовало; казалось кто-то сильный и безжалостный полностью контролирует душу и разум Баджары. Когда поэт попытался вразумить брата, тот равнодушно приказал бить его палками по пяткам, пока не образумится.

В этом месте Назири совершенно сбился и его речь потеряла остаток смысла. Видимо наказание не прошло бесследно для рассудка и без того расшатанного разгульной жизнью. Поэт бессвязно бормотал о призраке в тёмных одеждах, о горящих во мраке глазах и прикосновениях ледяных рук. Полезная информация закончилась, попёр белый шум. Бред перешёл в жалобное хныканье, и музыкант повалился на пол, где и уснул, продолжая тихо всхлипывать. Гадая, много ли толку от полученной информации, я повернулся к девушкам и поинтересовался:

— Ну а вы, что думаете по этому поводу?

— Полная чушь, — откликнулась Ольга, выдёргивая ладонь из-под Галькиных когтей, — я просто не понимаю, на кой дьявол ты слушаешь все эти отбросы?

— А я вообще не уловила, о чём он там говорил, — простодушно созналась Галя, нацеливаясь коготком на палец соперницы, — да я и не слушала.

Дверь распахнулась и в комнату протиснулся давешний орангутанг, за могучей спиной которого маячило нечто эфемерное.

— Идти, распорядитель, — прохрипела обезьяна, причём последнее слово далось ему с очень большим трудом, — слушаться.

Массивная фигура исчезла в коридоре, а воздушный силуэт впорхнул внутрь, оказавшись тщедушным парнем, облачённым в свободные одежды изумрудного цвета. Зелёный, вообще-то, в здешних местах является признаком гомосексуальных связей. Не знаю, имел ли цвет балахона отношение к специализации парнишки, но я на это поставил бы.

— Следуйте за мной, — то ли спел, то ли проговорил распорядитель, улетучиваясь за дверь, откуда донёсся припев, — поторопитесь, Освободитель не любит ждать.

— Значит поторопимся, — согласился я.

Зелёный призрак мерцал в самом конце тусклого коридора, где я различил тяжёлые металлические двери, охраняемые десятком длинноруких раскосых гоблинов. Внезапно мне пришла в голову мысль: Илье, как повелителю собственного Мордора, более подобает командовать этими уродами. Надо будет подсказать.

Стражи дружно вцепились в двери и потянули на себя, наполняя воздух истошными воплями несмазанных петель. Завхоза следовало посадить на кол. Если он ещё не успел занять там место. В коридор вывалился клуб серого дыма, пропитанного вонью кальянов и винными парами. Уши усладил гомон множества нетрезвых голосов. Судя по всему, веселье было в полном разгаре.

— Проходите, — проорал изумрудный мальчик, — идите прямо, там будет площадка. Как только доберётесь до нужного места, немедленно начинайте исполнение.

Кошки сразу же нырнули внутрь, а я на мгновение задержался, втягивая носом странно знакомый аромат. Забавно, нужно будет повеселить Нату, рассказав ей про кого-то, из окружения Баджары, пахнущего почти как она. Посмеиваясь, я вошёл в зал.

Двери за нашими спинами, тяжело захлопнулись, и мы оказались в огромном, чуть меньше королевского зале, ярко освещённом пламенем из сотен исполинских чаш. А вот гостей здесь было поболее и вели себя они намного активнее: нервно орали, пытаясь перекричать друг друга; громко чавкали, запихиваясь едой; плевали на пол и дрались между собой. Те, кто уже не мог заниматься перечисленным, просто лежали на дастарханах, не потрудившись убрать посуду из-под себя. А ведь это могло помочь избежать пары тройки синяков.

Пока мы шли между всеми этими освободителями, я рыскал глазами по сторонам, пытаясь найти Баджару или ту стерву, которая ранила меня. Но среди сотен, жующих рыл, я не увидел ни единого знакомого.

Площадка для выступлений, оказалась небольшим круглым пятачком, возвышающимся над уровнем пола. Когда я вместе с кошками поднялся на сцену, над залом неожиданно повисла тишина. Мгновение я размышлял над причинами, вызвавшими это загадочное явление, а потом обнаружил искомое.

Баджара сидел в огромном высоком кресле, обитом красной материей и знакомая мне девица облюбовала его колени. Освободитель опустил поднятую ладонь и кивнул: давай мол, лабай! Ну а мне ещё было нужно немного времени, для оценки ситуации, поэтому я достал шерандон и отвесил лёгкий поклон, прошептав кошкам:

— Покрутите задницами. Одежду не снимайте!

— Изверг! — отозвалась Галя.

Хмыкнув, я пробежался по клавишам, вызвав тень печальной мелодии. Слова, как всегда, легко пришли на язык, складываясь в сюжет, навеваемый музыкой.

Идёт война на небесах,

Последняя война.

И ветер бьётся в парусах,

И облаков стена.

А за штурвалом молодой

Красивый капитан.

Над пенной облаков волной

Вознёсся гибкий стан.

Прикосновенье крепких рук

К штурвалу корабля,

Ведёт туда где сердца стук,

Где светится земля.

Туда где в замке золотом,

Его давно уж ждут,

И в ожидании пустом

За днями дни идут.

И он вернётся в дом родной,

Где ждёт его успех.

(Но помнит он, ночной порой,

Что может выпасть снег),

Бодра команда корабля,

Послушна и умна,

Все знают — будет там земля

Где нынче туч стена.

И грозен пушек мощных ряд —

Врагу от них беда.

Враждебных кораблей отряд

Развеет навсегда.

Орудий залпы, точно гром

В звенящих небесах,

А у матросов крепок ром

И им неведом страх!

А где-то, на краю земли

Невеста парня ждёт,

Когда из облачной дали

Он к ней, назад, придёт.

И будет радостен тот час

Тогда для них, для всех

(Но лишь бы не увидел глаз,

Как забелеет снег).

Пронзая носом облака,

Летит вперёд корвет.

Под ним, внизу, течёт река,

А сверху — солнца свет.

И враг разбит, и враг бежит,

Скрывается во мгле!

И сердце нежное дрожит

В волненьи на земле.

Но помнит храбрый капитан

Гадалкины слова,

И знает точно: не обман,

Старуха та права.

Что минут, канут в пыль века,

И ждёт его успех,

Но жив он будет, лишь пока

Не выпал первый снег.

С победой мчит корвет домой

И цел весь такелаж

И песнь поёт матросов строй —

Бесстрашный экипаж.

А капитан глядит вперёд,

В его глазах туман…

Но начал таять в сердце лёд

Стал весел капитан.

Всего лишь сутки, до земли

Остались кораблю

Друг друга чтоб сердца нашли

Шепнув: тебя люблю!

И удаляется гроза,

И слышен звонкий смех,

И счастьем светятся глаза….

Наутро выпал снег.

Люди в зале молча глядели на нас бессмысленными провалами глаз, продолжая шевелить челюстями и вытирать капающий с бород, жир. Я оглядел их с понимающей улыбкой и повернувшись к львицам, сказал, со вздохом:

— Всё равно эти скоты ни хрена не поняли, — я пожал плечами и забросив шерандон за спину, окончил мысль, — убейте их всех.

Лёгкая рябь пробежала по телам кошек, уничтожая уродливое наслоение тёмной ткани и являя свету два ослепительно прекрасных тела. Громкий единодушный вздох пронёсся по залу, когда пирующие узрели, скрытое под одеждой. Ближайшие к нам, начали вскакивать на ноги, лихорадочно вытирая жирные ладони об одежду.

Я щёлкнул пальцами и две живые молнии ударили в толпу. В том месте, куда они попали, мгновенно образовались своего рода пустоты, заполненные упавшими телами. Не останавливаясь, кошки устремились вперёд, пытаясь коснуться как можно большего числа жертв. Девушек окружило голубое сияние — своеобразная аура, появляющаяся при большом притоке энергии, когда организм не успевает её поглотить. Но пирующие всё ещё не понимали, в какой заднице оказались. Никто не пытался пробиться к выходу, напротив — все старались протиснуться туда, где мелькали соблазнительные тела львиц. Даже Баджара, недоуменно разглядывал эту кучу-малу, хоть на его лице начинала проступать тень подозрения.

Я неторопливо сбросил с себя осточертевшую личину и покачал головой рассыпая по плечам белые волосы. Кто-то, ещё живой, бросил удивлённый взгляд в сторону площадки для выступлений и заорал, в ужасе. Глава повстанцев уставился на меня и в его глазах я увидел озарение. Девушка, сидевшая на его коленях, спрыгнула на пол, а сам он вскочил на ноги, отдавая звучные приказы, различимые даже в этом бедламе.

Однако время оказалось упущено. Люди, обезумевшие от ужаса и непонимания происходящего, обратились в стадо тупых животных, которые бессмысленно носятся от стены к стене. Никаких разумных приказов они уже не воспринимали: ими руководили Ольга и Галька, безжалостно выкашивающие поголовье скота, словно коса в зарослях сочной травы.

Люди не только перестали слушать своего предводителя, но и преградили ему путь к отступлению, потому как сунуться в этот хаос, решился бы лишь полный безумец. Баджаре не оставалось ничего другого, как наблюдать за методичным истреблением своих людей.

Самое удивительное — никто из охраны не пытался открыть дверь и осведомиться о причинах этого сумасшествия. Впрочем, возможно все пирушки здесь заканчивались какими-нибудь шумными оргиями.

В общем, всё шло по плану, оставалось предстать перед освободителем и задать ему пару вопросов. Дико мечущиеся по залу люди, не являлись помехой: достаточно легко коснуться любого, и он тотчас падал, неподвижно замирая на полу. Вообще-то — это на редкость неэффективный метод поглощения энергии и годится только для таких вот дурацких ситуаций. Именно поэтому мы предпочитаем неторопливую трапезу, когда ощущаешь каждый квант силы, перетекающей в тебя. Кроме того, у меня ещё сохранились неприятные воспоминания, связанные именно с этим методом питания. И не только у меня. Наташа неделю не разговаривала с Галей, когда та упомянула «Поглощение в касание». А ведь сама когда-то и придумала.

Из орущей толпы выпрыгнула Галька и на мгновение замерла, выбирая новое направление атаки. Она уже полностью преобразилась: кожа посветлела, а белые волосы рассыпались по плечам, сверкая в свете факелов. Глаза кошки горели возбуждением, а изящные руки исходили голубым сиянием. Сейчас она была прекрасна, как никогда. Да я знал это и раньше — нет ничего привлекательнее, чем львица во время охоты. Встретившись взглядом со мной, Галя хищно осклабилась и взмахнув рукой, нырнула в толпу, оставив после себя настоящую просеку из полёгших тел.

Если Галина охотилась здесь, значит Ольга бесчинствовала с противоположной стороны зала — так уж у них заведено, во время охоты. Бывало я или Илья принимали загнанную дичь, но обычно львицы великолепно справлялись без посторонней помощи. Да и кто мог им противостоять? Трудно представлял себе такую силу.

Я медленно подошёл к Баджаре, и вождь мятежников обратил ко мне своё красивое, но странно пустое лицо. Я даже удивился отсутствию на смуглой физиономии хоть каких-то эмоций. Не было ничего: ни испуга, ни возбуждения, ни даже торжества. Только холодное спокойствие. Правда в его спутнице жизни хватило бы на обоих: она вскрикнула и закусив губу, попыталась спрятаться за спину повелителя.

— Ну что же ты, красавица? — усмехнулся я, — плохо сделала работу — изволь брать её на дом. А если не берёшь — значит работа сама придёт к тебе. Зачем ты пыталась дырявить это прекрасное тело?

Баджара невозмутимо выслушал мою проникновенную речь и не сказав ни слова в ответ, обернулся и вытащил из-за спинки своего кресла какой-то предмет. Им оказался меч замысловатой формы, и он весьма мне не понравилось. Уж очень этот клинок напоминал знакомый мне тресп, но увеличенный до размеров большого клинка: тот же силуэт древесного листа, тот же загадочный материал и чёрная рукоять, исчезнувшая в ладони Баджары. А вот теперь на физиономии человека появилась улыбка. Неужто засранец ожидал чего-то подобного?

И эта татуированная стерва, за его спиной заметно оживилась, злорадно поглядывая в мою сторону. У неё тоже имелся тресп, но маленький — такой, как у меня, отличаясь лишь рукояткой. Здесь это был не простой чёрный стержень, а стилизация под человеческое тело, украшенное багровыми камнями.

Продолжая ухмыляться, Баджара неторопливо шагнул вперёд и как бы нехотя, взмахнул своим оружием. Его выпад, на первый взгляд, неторопливый, внезапно превратился в молниеносный удар, от которого я успел уклониться лишь в самое последнее мгновение. Остриё треспа пронеслось около моего горла. Так близко, и я почти ощутил его леденящее прикосновение. Мой враг двигался слишком быстро для человека! Что за чертовщина! Если я и дальше буду бездействовать — меня превратят в львиный фарш.

Однако, у львов имеются свои секреты и тайные возможности, недоступные для обычных людишек. В частности, мы способны ускорять обмен веществ, хоть это и отнимает чёртову прорву энергии. Однако сейчас не время жадничать. Меня словно пронизало молнией, и кожа начала бешено зудеть. Ладно, переживём. Как там поживает наш спарринг-партнёр?

Проклятый говнюк должен был двигаться со скоростью черепахи, но этого не происходило! Его выпады лишь слегка замедлились и этого было мало, слишком мало! Я ничего не мог понять.

Освободитель направил тресп остриём мне в грудь и сделал быстрый выпад. Я изогнулся и попытался перехватить руку соперника, однако совершенно неожиданно, получил тычок локтем в челюсть. Удар вышел не слишком сильным, но я на некоторое время, потерял равновесие. А тресп уже совершал обратное движение, способное рассечь меня от бедра до плеч. Это уже совсем никуда не годилось! Неужели он и вправду собрался меня убить?

Оттолкнувшись ногами, я сделал изящный кувырок назад, одновременно сильно пнув противника в грудь. Получив подарочек, Баджара отлетел назад и присел на пятую точку. К сожалению, тресп он так и не выпустил, выставив его перед собой, на тот случай, если бы я начал атаку. Ах, если бы…

Я вовремя заметил исчезновение его подружки из поля моего зрения и обернулся в тот момент, когда она собиралась повторить свой, уже проделанный ранее, фокус. То есть, проковырять во мне ма-аленькое отверстие. Перехватив шаловливую ручку, я отвесил засранке мощную оплеуху, от которой она кувырком отлетела назад и распласталась на ковре. Убивать я её пока не собирался, пусть для начала ответит на несколько вопросов.

Правда, пока самым главным вопросом на повестке дня оставался рослый парень с хитрым оружием, который уже успел подняться на ноги и теперь подкрадывался ко мне с явным намерением довести начатое до моего полного завершения. Тресп, подобно смертельно опасной змее, метнулся ко мне, ослепляя бликами пылающих светильников. Заворожённый магическими отблесками, я едва избежал самого последнего удара в своей жизни. Что-то со всем этим нужно было делать. И чем быстрее — тем лучше.

На этот раз я вложил в прыжок намного больше сил, потому как собирался проделать нечто иное, чем в прошлый раз. Я взлетел над головой противника и почти застал его врасплох, но в самый последний момент, проклятый Баджара вскинул оружие, едва не нанизав меня на свой клинок. Это оказалось его последним промахом. Я приземлился за спиной противника, и он мгновенно обернулся, но в этот раз недостаточно быстро.

Мой кулак уже двигался в сторону врага и достиг своей цели как раз в тот момент, когда челюсть Баджары оказалась на его пути. Громко хрустнуло и голова человека дёрнулась назад. Стеклянные глаза затянуло густым туманом, а рука с оружием опустилась. Но, чёрт возьми, Баджара продолжал удерживаться на ногах и даже пытался поднять тресп!

Я бережно извлёк рукоять оружия из безвольных пальцев. После этого повторил торжественную встречу кулака с вражеской челюстью и в этот раз постарался сделать воссоединение более тёплым и дружественным. Звонко лязгнули зубы (железные они у него?) и Баджара, крутанувшись, повалился на пол.

Поскольку теперь можно было немного расслабиться я позволил себе изучить захваченный трофей. Клинок очень сильно напоминал меньшего братца и был не сильно тяжелее его. Интересно, много этой заразы откопал чёртов Филам в своём тайном склепе? Хотелось бы верить, этот — единственный в своём роде…

Одинокий протяжный крик оторвал меня от размышлений и оборвался, сменившись безмолвием. Оказывается, пока я развлекался с Баджарой, львицы успели полностью освободить всех беспокойных обитателей зала Освобождения. Теперь их тела покрывали пол, напоминая некий экзотический ковёр. В общем-то вопль, услышанный мною, был последним аккордом в исполняемой кошками симфонии ужаса.

Главные дирижёры упомянутого произведения неторопливо брели в мою сторону и их лица светились искренним удовольствием. Нечасто выпадает счастье устроить подобный балаган. Однако, не успел я в полной мере насладиться зрелищем счастливых львиц, как мои уши уловили некий странный шелест за спиной. Обернувшись я успел увидеть полуобнажённую татуированную фигурку, выскользнувшую из зала.

Я уже было собрался догнать чертовку, но передумал, махнув рукой. Дворец, наверняка, имел множество тайных ходов и скрытых помещений, в которых эта стерва ориентируется намного лучше меня. Кроме того, её возлюбленный находился в наших руках. Стало быть, она постарается вызволить его или отомстить за смерть, если дело дойдёт до этого. Немного подождём и ответы сами приползут ко мне.

— Отличная работа! — похвалил я кошек, погладив каждую по голове, — наблюдать за вами было настоящим удовольствием. Осталось только упаковать Баджару…

— И заодно избавиться от этих придурков, — Галина ткнула пальцем себе за спину, — они кажется чего-то хотят от нас.

Узкоглазые гоблины, наконец-то удосужились заглянуть на огонёк и теперь шагали к нам, пытаясь обойти со всех сторон. Одновременно они обнажали оружие, и я смог оценить пользу длинных конечностей. Кошки повернулись было к врагу, выпуская когти, но я остановил их:

— Отбой, — сказал я, взвешивая в руке новое оружие, — нужно провести испытания этой штуковины в полевых условиях.

Проверять я собирался действие треспа, раз уж врагу не удалось проверить его на мне. И проверка вышла на славу. Я, честно говоря, оказался просто поражён: листоподобный клинок легко кромсал прочную кольчугу и тело под ней, не увязая и не задерживаясь. Охранники, при этом, издавали воистину нечеловеческие крики и могли бы выиграть соревнования на самый громкий вопль в мире. Похоже тресп не только рассекал тело, но и вызывал какие-то дополнительные болевые ощущения.

Испытание оказалось столь же эффективным, сколь и коротким; я только вошёл во вкус, а десяток уродцев уже без движения замерли на ковре. Ни один из гоблинов не подавал признаков жизни, скаля кривые обломки зубов в каких-то немыслимых гримасах. Я, с уважением, оглядел новое приобретение. Его даже не требовалось вытирать после боя: гладкое лезвие сохранило прежний блеск и чистоту. Чудо, а не оружие! Главное — на этот раз оно было в нужных руках.

Пока я занимался исследованиями, кошки успели спеленать освободителя какими-то тряпками, приготовив пакет к транспортировке. Ольга пнула тюк ногой и вопросительно взглянула на меня. Я развёл руками и невинно ей улыбнулся. Они думают, я потащу груз в столицу? Больше мне делать нечего! Пусть выясняют между собой, кому предстоит это почётное дело. Я, тем временем, собирался подобрать оставшиеся хвосты.

— Идите к городским воротам, — скомандовал я, — и ожидайте там. Теперь можете убивать всех подряд — это уже не имеет никакого значения.

Кошка немедленно начали выяснять отношения, шипя и фыркая друг на друга, а я вышел вон и остановился, прислушиваясь. Отовсюду раздавались громкие крики, отрывистые команды и топот ног, обутых в тяжёлую обувь. Похоже, моя знакомая не стала терять времени даром и подняла, по тревоге, всех обитателей дворца. Значит, вся повстанческая конница и рать пытались спасти своего шалтая-болтая. Смысла в этом не было никакого.

Я же нырнул в знакомую дверь, собираясь перекинуться парой слов со старым пропойцей, прояснив один момент. Поэт продолжал неподвижно лежать около стены, но обстоятельства несколько изменились. Нет, ну это становилось, по-настоящему, смешным! Как только я собираюсь с кем-то побеседовать — его немедленно убивают! Алый язык кровавой лужи нагло дразнился из-под обмякшего тела, а в спине красовалась рукоять кинжала, знакомая мне, до боли. Нет — это не был тот же клинок, которым прикончили Хамидовского посланника, но делал его один и тот же мастер.

Уже ни на что не надеясь я перевернул Назири и увидел вытаращенные в смертной муке глаза, успевшие покрыться мутной плёнкой. Мертвее мёртвого. И уже достаточно давно. Похоже в то же время, когда мы оставили музыканта, кто-то навестил его. Но кто? И зачем? Если Баджара хотел заткнуть рот родственнику, то уже давно осуществил бы это. И каков смысл убивать несчастного пьяницу позабывшего, на каком свете он находится вообще? Вопросы без ответов.

Я пожал плечами и поднялся. Возможно мне стоило сказать некие, полагающиеся слова: всё-же умер любимый поэт. Однако мне было всё равно: после смерти Назири обратился в обычный кусок дохлятины и перестал интересовать меня.

Но разочарование осталось.

К выходу я добрался без приключений. Вероятно, все поднятые по тревоге, собрались в зале Освобождения и пытались сообразить, как же им поступать дальше; там бряцало оружие и доспехи, а кто-то истошно вопил, словно его поджаривали на медленном огне.

Вот возле выхода — напротив, всё тихо и мирно: кошки успели побывать здесь, полностью решив проблему охраны. Стражники вповалку лежали на ступенях, так и не успев извлечь оружие из ножен. Когда львицы что-то делают — они делают это на совесть.

Следующая куча человеческих тел попалась мне на площади висельников. Похоже, кошки наткнулись на особо невезучий патруль. Какой-то идиот совершенно безумно вопил из ближайшего переулка, а от дворца приближался слаженный топот множества ног. И ещё с пары направлений раздавались команды и шум бегущих людей. Видимо мы умудрились пробудить ото сна весь Сен-Харад. Какие мы молодцы!

Усмехаясь, я покинул весёленькую площадь и ускоряя шаг, поспешил к городским воротам. Навстречу, повизгивая подраненной свиньёй, метнулась длинная тощая тень и едва не столкнувшись со мной, резко отпрянула в сторону. Начальник привратников, пуская слюнные нити из оскаленного рта, брякнулся на колени и закрывая лицо ладонями, пополз по земле. Насколько я успел заметить его остекленевшие глаза горели лихорадочным безумием. Интересно, что такого натворили мои нежные кошечки?

Однако, времени на выяснение этого интересного нюанса у меня не оставалось: когда я добрался до ворот, со всех сторон слышались приближающиеся шаги, а из мрака вырастали фигуры солдат, озарённые мечущимся огнём факелов. Всё это было совершенно не страшно, но меня беспокоила одна мысль: а если Баджара таки успел выдать солдатам ещё несколько треспов?

Поэтому я, не задерживаясь, покинул весёлый городишко, простучав каблуками по смятым входным воротам, обрушенным в песок. Около стены топтались три горбатых твари, с невероятно длинными лапами, расширяющимися книзу, подобно плоским кожистым подушкам. Два этих красавца уже обрели всадников, причём перед Ольгой располагался плотно спеленутый Баджара, до сих пор не пришедший в сознание. Оно и к лучшему.

— И долго мы ещё будем ждать? — возмутилась Ольга, а её скакун издал отвратительный фыркающий посвист.

— Будете ждать столько, сколько потребуется, — отрезал я, запрыгивая на свободное животное, — я, иногда, жду вас намного дольше. И где вы раздобыли этих симпатяг?

— У привратников оказалось несколько таких, — откликнулась Галя, восседая на спине горбатого монстра с выражением абсолютного спокойствия, — остальных мы перебили. Ну, едем?

Негромко свистнуло, раз, другой и я заметил древки стрел, до половины ушедших в песок. Кто-то явно пытался нас остановить. В подтверждение этой догадки я услышал звонкий крик со стены:

— Вот они! И Освободитель с ними! Постарайтесь его не задеть! — знакомый голосок, — бейте в животных!

— Нет, ну какая умная девочка, — пробормотал я, покачивая головой, — и откуда ей известно столько всего интересного? Поехали, пока они действительно не пристрелили наших, гм, даже не знаю, как они называются.

Несмотря на то, что я так и не смог придумать название для горбатых монстров, дело своё они знали великолепно. Длинные ноги мелькали, сливаясь в нечто расплывчатое, а сопение ноздрей напоминало шум прибоя. Не успел я устроиться поудобнее, а Сен-Харад остался далеко позади. И вот уже бескрайняя пустыня окружила нас со всех сторон. Бежали животные очень ровно и лишь лёгкое покачивание напоминало про наш ночной вояж. Ну и ещё столб песка, который оставался позади каждой из тварей, поднятый её лапами.

В общем, обратная дорога понравилась мне гораздо больше.

Погони я не опасался: пока ещё наши преследовали подготовят кого-нибудь, способного соперничать с песчаными бегунами. Да и попробуй обнаружить трёх всадников посреди бескрайней пустыни. Не у всех же есть такое чутьё, как у нас.

А тем временем, небо начинало приобретать серый оттенок, проглатывая яркие звёзды длинными клыками предутреннего тумана, который успел подняться достаточно высоко, чтобы полакомиться этим изысканным блюдом. Когда мой скакун вымахнул на один из самых высоких барханов, я увидел, как лучи восходящего солнца успели разукрасить часть горизонта в нежно-розовый оттенок. А это означало — рассвет уже совсем близко. Облака, повисшие над горизонтом, успели поймать отблеск нерождённого сияния и теперь пылали золотыми красками.

И вот, начищеный до слепящего блеска, котёл светила показался между дюнами. Одновременно, вспыхнули впереди горящие отражённым светом купола минаретов Сен-Сенали. Возникло ощущение того, что солнце пытается взойти сразу с двух сторон. Зрелище оказалось захватывающим дух и я, щуря глаза, наблюдал за двойным восходом, позволив мыслям дрейфовать в произвольном направлении. А плыли они прямиком к Центральной площади столицы, куда Илья должен был доставить свой аппарат. И лишь от меня зависело, получит ли машинка необходимые ей батарейки.

Особых проблем в этом не наблюдалось. Падишах будет должен мне фант за пойманную зверушку, так почему бы не заказать сбор жителей города в нужном месте? Совсем не обязательно пояснять, куда и зачем я желаю употребить законопослушных граждан. Пусть это окажется маленьким сюрпризом. Просто, хотелось надеяться на удачу — этот мир уже успел мне изрядно надоесть за истекшие сутки.

Видимо я задумался чересчур глубоко и кое что пропустил. Пытаясь привлечь моё внимание горбатый монстр истошно возопил, и его собратья подхватили этот мерзкий вопль, исполнив трио достаточно изысканное произведение, отнести которое к какому бы то ни было стилю, я бы воздержался. Побудительной причиной оказались городские ворота, находящиеся аккурат перед нашим носом. Похоже я ОЧЕНЬ крепко задумался, а животные, видимо, приучены орать у стен города. Очень даже полезное умение — не придётся самому драть глотку.

На специальный балкончик нависающий над воротами, как медведь из берлоги, выбрался коротконогий толстяк в ночной рубашке, но с мечом в пухлой ладошке. Бравый страж покоя сограждан очень долго тёр заспанные глаза не в силах разглядеть, кто же потревожил его служебный сон. Меч ему явно мешал. Наконец толстяк уставился вниз багровыми глазками прописного наркомана и сиплым голосом осведомился:

— Кто такие?

— Сова открывай, медведь пришёл! — захихикала Ольга.

— Открывай, жирная скотина! — потребовал я, пристально глядя в ползущие на лоб глаза, — и чем быстрее ты это сделаешь — тем будет лучше для твоей толстой задницы! Падишах обожает палочную стимуляцию седалищного нерва нерадивых слуг.

— Ты сам то понял, что сказал? — усомнилась Ольга. — пожалей дуралея, у него же мозги закипят точно у нашей Галечки.

— Сама дура, — откликнулась та, — открывай, скотина! А не то я сброшу тебя вниз, как Марафа!

Глаза привратника вовсе вылезли из орбит и его словно ветром сдуло.

— Кто такой Мараф? — спросил я.

— А, один покойник, — махнула ручкой Галя, — очень глупый покойник.

Не успели мы перекинуться и парой фраз, а за воротами уже звучала ожесточённая ругань и громко хлопали босые ноги. Похоже, происходила тревожная побудка. Ещё пара мгновений — и заскрипели натягивающиеся канаты, запищали несмазанные колёса. Ворота медленно поползли в стороны, открывая дорогу внутрь.

Впрочем, на этом пути стоял спустившийся вниз боров, успевший нацепить лакированные сапоги и длинный халат. Жиртрест размахивал мечом, указывая полудюжине солдат, где им стоит занимать оборонительные позиции. Подчинённые уступали начальнику в толщине, но ненамного.

— А ну-ка предъявите подорожную, — потребовал главный свин, успевший обрести уверенность и ощутить себя хозяином положения, — я ещё посмотрю, кому чего отсмип осиппми…И вообще, откуда вам известно про Марафа! Я…

Галя заставила своего горбуна подъехать ближе и быстрым движением ухватила толстяка за бороду. Тот булькнул и в следующий момент его голова затрещала и оказалась в руках кошки. Та злобно закричала в остановившиеся глаза.

— Я же тебя предупредила! Я же тебе сказала: будет так же, как с тупым Марафом! Ты — такой же тупой, как и твой сын!

Охранники, в ужасе, переводили глаза с неподвижного тела, лежащего в луже крови, на кричащую девушку и понемногу пятились назад. Львица плюнула в мёртвое лицо и запустила оторванной головой в солдат. Те завопили и спрятались в караулку, заперев за собой двери.

Ольга хохотала так, что едва не упала на землю. Выглядело вся сценка действительно забавно. Галя отряхнула ладони и брезгливо отёрла их о шкуру животного, после чего невинно посмотрела на меня.

— Вот как бывает, когда шакалы пытаются преградить дорогу льву, — усмехнулся я, повышая голос, чтобы услышали в караулке, — да ещё и требуют у него разрешение. Место шакала — в смрадной норе.

За дверью звенело оружие — похоже шакалы спешно вооружались, как будто это могло бы их спасти, если бы кто-то из нас решил войти внутрь. Однако не стоило оставлять город без охранников, какими бы глупыми они ни были. А вообще кошка правильно поступила: до смерти надоели все эти человеческие формальности и ритуалы. Хотелось чего-то простого, истинно природного — бежать вперёд, хватать добычу зубами, не спрашивая у неё разрешения и сносить все препятствия на своём пути. Наташа считала, будто это говорит о пробуждении животных инстинктов и общей деградации, которую я перестал контролировать. Нелепая мысль.

Учитывая все те способности, которые проявляются в прайде последнее время, всё это скорее свидетельствует о дальнейшем прогрессе, на пути к совершенству. Совершенно очевидно, на этом пути мы должны полностью избавиться от всех условностей, присущих обычным людям. Насколько я знал, кошки считали это освобождение единственной правильной стратегией своего поведения, да и вели себя, под стать.

— Ты до сих пор считаешь, будто жестокость хищного животного — доказательство его более высокого статуса? — человек понижает голос, пытаясь не потревожить сон зверёныша, посапывающего на её руках. Стемнело и в окнах лачуг проступают тусклые огоньки свечей. Звёзды на небе ярче этих едва заметных светлячков, но для меня они одинаково тонут во тьме, подступающей со всех сторон, — посмотри тогда на своих тюремщиков: они столь жерасточительно жестоки. Неужели ты считаешь их равными себе?

Обидно, когда тебя пытаются равнять с тупым смрадным куском мяса, но, по сути, мне нечего возразить. Если вспомнить, нам всегда было легче убить человека, чем устранить проблему, по-иному. Даже элементарную просьбу Вити, которую можно было легко решить разговором с Лилией, я благополучно превратил в кровавую бойню. Можно сослаться на безумие Наташи, но ведь я сам знал, почему беру именно её. Совсем не жаль убитых людей, но некое странное чувство исподволь грызёт меня.

— Человек, — едва шепчу я, из последних сил удерживаясь на грани тьмы, — я не знаю. Будь я в лучшей форме…

— Ты бы просто убил назойливое животное.

Это — так.

Свёрток перед Ольгой начал брыкаться и дёргаться — видимо его начинка очухалась. Львицы, некоторое время, молча разглядывали свой багаж, а потом Галя повернулась ко мне.

— Ну и что мне с ним сделать? Может стукнуть — пусть ещё поспит?

— На кой чёрт? — усмехнулся я, — думаю, сегодня он выспится навсегда. Пусть уж пободрствует. Эй Баджара, слышишь меня? — сказал я, обращаясь к вожаку повстанцев, — как думаешь, что с тобой сделает падишах, перед тем, как насадить голову на кол? Он упоминал кипящее масло и снятие кожи…

Свёрток перестал содрогаться, после чего спелёнутая голова приподнялась вверх, будто пытаясь различить меня через плотную ткань. Потом глуховатый голос тихо произнёс:

Кто сегодня считает, что он победил,

И врага своего, в поединке, убил

Кто решил, что уже не вернётся испуг,

Пусть подумает тот и посмотрит вокруг

Слабый враг побеждён и недвижно лежит

И стеная, душа прочь от тела бежит

Только враг посильней уже точит свой меч

Скоро им он снесёт твою голову с плеч

— Мели Емеля, — беззлобно откликнулся я, — братец, как я погляжу, неплохо нашпиговал тебя своими творениями. К чему, кстати приурочивалась данное? К твоей грядущей женитьбе? И ещё объясни, на кой чёрт ты прикончил Назири? Творческий кризис?

Баджара дёрнулся, словно его укололи иглой и протяжно застонал. Судя по всему, мой удар и последующее путешествие в столь удобном положении всё-таки дали знать о себе. На мой вопрос он не ответил и вообще, до самого дворца, не подавал признаков жизни.

Когда мы остановились перед входом во дворец, Ольга небрежно сбросила багаж на каменные плиты и легко опустилась рядом. Человек издал всхлипывающий стон и попытался встать на ноги, однако кошка упёрлась в его грудь подошвой сапога и легко толкнула, опрокинув на спину. Возникало ощущение, будто она имеет личный счёт к пленнику. Галя только пожала плечами, глядя на бессмысленное издевательство и направилась во дворец.

— Если падишах спит — разбуди его, — крикнул я ей и повернулся к Ольге, которая опять пнула вожака повстанцев, упорно пытающегося подняться на ноги, — прекрати! Он мне нужен целый и невредимый. Пусть поднимается, если ты не желаешь тащить его на спине. И освободи ему голову — пусть парень увидит, в какой стороне находится кол, предназначенный для его головы.

Не говоря ни слова (что, вообще-то странно) львица вздёрнула Баджару, установив его в вертикальное положении и срезала когтем тряпку, скрывающую голову, смахнув, по ходу, изрядную часть шевелюры. Пленник стоически перенёс и это издевательство, после чего запрокинул голову, наслаждаясь свежим воздухом.

Странно, но его лицо как-то неуловимо изменилось: стало живее, что-ли. Скорее всего, дело было в освещении. Освободитель опустил голову и внимательно посмотрел на меня печальными тёмными глазами. Потом грустно сказал:

— А она сказала, сила мрака поможет мне победить полуночных убийц, — по смуглому лицу пробежала смутная тень, словно человек вспомнил нечто жуткое, — стало быть все её слова были ложью, от первого — до последнего. Всё пошло прахом: одни враги ведут меня к другим и нет спасения. Мой брат и учитель мёртв, как умрут и все мои люди. Конец надеждам…

— Эй, эй, погоди! — остановил я его нытьё, запутавшись во всей этой проникновенной ерунде, — какие такие силы мрака? Кто такая эта — она? Впрочем, к чёрту, расскажи лучше, откуда у тебя эта штуковина? Забрал у Филама?

Я предъявил Баджаре его гигантский тресп, который он оглядел с вежливым любопытством и хладнокровно поинтересовался:

— Что это за штука? Какое-то оружие?

— С меня достаточно! — рявкнул я, ухмыляющейся Ольге, — тащи этого засранца наверх но в зал, пока, не заводи. Мне нужно перекинуться парой слов с падишахом. Но только смотри у меня! Баджара должен оставаться живым!

Кошка изящно кивнула и стукнула пленника: пошёл, мол. Они исчезли за дверью, а я в бешенстве пнул ступени: что за бред?! Если бы этот человек не пытался сегодняшней ночью пустить меня на фарш, я мог бы поклясться, будто он видит своё оружие первый раз в жизни. Да и на кой дьявол ему притворяться? Всё равно ему осталось жить всего ничего! Полная чушь!

Пока эти вопросы плавили мою несчастную голову, я решительным шагом проследовал во дворец, миновав вскочивших стражей и анонимный полутруп, лежащий на ступенях. Дверь в мою, некогда тайную, комнату оказалась распахнута настежь, и кто-то расторопный уже рыскал там, шурша бумагами. Сначала я решил прикончить наглеца, но подумав, махнул рукой; пусть его — в ящиках стола достаточно летучих ядов, убивающих посредством кожного контакта.

Хм, на заброшенных уровнях ощущался аромат свежей крови. На площадке лежал небрежно укрытый труп какого-то лакея, изуродованный клыками большого хищника. Из помещений доносился оглушительный рёв и возбуждённые человеческие возгласы — видимо стражники ловили заблудившееся животное. Всё это было очень интересно и в другой раз, я непременно пошёл бы посмотреть, но сейчас имелось более важное дело.

Утренняя суета лакеев мгновенно прекратилась, когда я начал быстро взбираться по лестнице. Полуголые слуги прижимались спинами к стенам и подобострастно улыбались, сгибаясь в почтительных поклонах. Интересно, что такого сотворили кошки, шедшие впереди? Прикончили парочку толстозадых ленивцев? Поделом, будут быстрее шевелиться!

Этажи пролетали мимо, точно смутные тени. Мелькали чьи-то испуганные лица, обнажённые и полуобнажённые тела, сидящие, лежащие или сплетённые в объятиях. Преисподняя, как есть. Хотелось стереть весь этот мусор, отправив людей, населяющих дворец, в настоящий ад.

А вот пиршественный зал поутру — вообще отдельная песня. Большинство бездельников всю ночь поглощавших вино с наркотиками, полностью отключились и теперь огромное помещение напоминало поле жестокой сечи, усыпанное недвижными телами павших бойцов. Единственной константой оставалась фигура падишаха, который задумался о чём-то важном, уставившись перед собой невидящим взором.

Прежний музыкант сменился безбородым юнцом, тонкие пальцы которого извлекали из ландрона нежные звуки на пределе слышимости.

Посреди всего этого безобразия слонялась Галя, напустив на лицо глубокомысленное выражение: видимо пыталась сообразить, то ли спуститься вниз и сообщить, дескать предмет её изысканий бодрствует, то ли дождаться меня. Я помахал ей рукой, и кошка тотчас повеселела — проблема решилась сама собой. На радостях она подошла и обняла мою талию своей цепкой ручкой.

Так мы и подошли к трону: Галя ко всему прочему положила голову мне на плечо и энергично тёрлась бедром о бедро. Телохранители падишаха заволновались, переглядываясь между собой, но так ничего и не решились предпринять. Правитель посмотрел сквозь нас, потом искра узнавания промелькнула в его остекленевших глазах, и он начал энергично хлопать ресницами. Рука, свободная от важного дела сжимания сабельной рукояти, поднялась и потёрла переносицу.

— Ты сегодня рано, — сказал наконец падишах, — я привык видеть тебя несколько позже. Что-нибудь случилось?

— Ничего, заслуживающего внимания, — как можно беспечнее сказал я, — хотелось бы уточнить пару моментов, касательно нашего вчерашнего разговора.

По лицу падишаха скользнуло смятение, словно он тщетно пытался пробудить воспоминания. Ну хорошо, придётся ему напомнить.

— Мы разговаривали про Баджару.

— Ах, да, — правитель облегчённо хлопнул ладонью по подлокотнику кресла и заметно оживился, некое движение возникло и в крохотном шатре его сестры, — так, когда ты собираешься отправиться на поиски этого негодяя? Откровенно говоря, я несколько позабыл подробности нашей беседы, но вроде бы ты собирался заняться этим сегодня?

— И этим и кое чем другим, — неопределённо протянул я, — но прежде чем отправиться в лавку, торгующую командирами бунтовщиков, хотелось бы определиться с одним малюсеньким вопросиком. Помнится, вчера кое-кто обещал исполнить любую мою просьбу, если я притащу Баджару во дворец. Так, или это обещание подзабылось вместе с остальными подробностями?

Лицо падишаха и без того смуглое, сейчас стало темнее самой чёрной тучи, налившись краской гнева. Пальцы сжались на рукояти оружия, а мышцы на полуобнажённом торсе напряглись, подобно канатам. Я, с интересом, наблюдал за пробуждающимся гневом августейшей особы — казалось правитель увеличивается в размерах, раздуваясь, словно воздушный шарик. Это продолжалось до того момента, пока из шатерка Саимы не раздался лёгкий смешок. Он подействовал на шар гнева, как острая игла. Падишах зашипел и продолжая метать искры ярости, заметно сбавил в размерах.

Я приготовился к резкой отповеди, но она пришла с другой стороны:

— Как ты осмеливаешься сомневаться в слове повелителя?! — прогремел под сводами зала мощный голос, — прочие отправлялись на кол и за меньшее!

— Амалат, — сказал я, не оборачиваясь, — привет, старина. Зачем расшумелся? Людей разбудишь…

Кряжистая фигура старого генерала, раскачиваясь на коротких ногах прошагала к трону и замерла на границе безопасной зоны. Усы бравого военачальника топорщились, а короткая бородка агрессивно торчала вперёд. В отличии от всех остальных обитателей дворца, ночью Амалат крепко спал, поэтому сейчас был бодр и крепок, словно выдержанное вино и точно так же готов к применению.

— Ты преступаешь допустимые границы, — пояснил он мне.

— Угу, угу, — покивал я головой, — желаешь отправить меня на кол?

Галя широко зевнула в лицо старому пердуну и демонстративно выпустила когти, позволив всем желающим оценить бритвенную остроту каждого коготка. Лицо Амалата исказила презрительная гримаса и он сказал, подбоченясь:

— Меня не пугают ваши ужимки! Я знаю, Царь Зла стоит за каждым вашим шагом и не боюсь козней его слуг!

— Браво, браво, наш стойкий оловянный солдатик! — я пару раз хлопнул отважному недоумку и повернулся к падишаху, — однако хватит дуться, не будь букой. Воспринимай как непреложный факт то, что я доставлю тебе Баджару. От тебя же требуется маленький пустяк — собрать на Центральной площади всех жителей столицы. Думаю, её размеры позволят это сделать.

Моя просьба поставила в тупик обоих и генерала, и его повелителя. Они изумлённо переглянулись. Не знаю, как долго продолжалась бы эта игра в гляделки, но тут из полумрака за троном возникла нескладная фигура визиря и Настиган, покряхтывая, занял полагающееся ему место. Он неторопливо разгладил растрепавшуюся бородку и негромко сказал:

— По-моему — ничтожная плата за избавление от этого разбойника, — в его глазах сверкнул странный огонёк, — совсем ничтожная. Однако — это решать повелителю, не мне…

— А что кроется за этой просьбой? — поинтересовался падишах, так и не вышедший из прострации, — зачем тебе собирать всех жителей Сен-Сенали?

— Ну вообще-то — это моё личное дело, — рассмеялся я, — может быть я хочу показать горожанам пленного преступника?

— А это неплохая идея, — падишах задумался, — мне и самому в голову приходило нечто подобное: публичная казнь человека, которого некоторая часть горожан воспринимала как…Впрочем, неважно. Достаточно того, что мне нравится эта идея. Генерал, займитесь немедленно!

— Слушаюсь, — глухо ответил Амалат и обстреляв меня взглядом тёмных глаз, повернулся к выходу. Его тяжёлые шаги громыхали в притихшем зале, заглушая едва слышимую мелодию.

У входа в помещение генерал замешкался, уставившись на странную парочку: Ольга запихивала внутрь мужчину, спутанного какими-то тряпками с ног до головы. Разглядев лицо пленника генерал, это было видно даже с моего места, вытаращил глаза и отпрянул назад. Потом, нахмурившись, выслушал несколько насмешливых фраз львицы и вышел наружу, но уже не таким твёрдым шагом, как раньше.

Я был немного сердит: проклятая своевольная кошка опять нарушила мои указания, притащив Баджару! А я ведь собирался ещё немного подразнить падишаха. Ну да ладно.

Впрочем, правитель не сразу обратил внимание на новых посетителей, сосредоточенно уставившись на меня с Галей (Если быть абсолютно точным — на стройные ноги моей кошки). Но кое-кто был намного внимательнее. Настиган потёр глаза, словно сомневаясь в увиденном, а потом подался вперёд, вцепившись тонкими пальцами в бороду. Оживление посетило и юдоль Саимы: её шатёр содрогнулся, точно его задел край урагана. Я рассмотрел две ладони, прижавшиеся к ткани изнутри и отпечаток лица, будто пытавшегося прорвать материю. Что-то подобное жалобному стону коснулось моих ушей, но не смогло отвлечь падишаха от созерцания воистину захватывающего зрелища.

И только когда странный хрюкающий звук, исторгнутый Настиганом, разорвал тишину, правитель поднял голову. Визирь сумел оторвать руку от бороды и теперь указывал дрожащим пальцем на приближающуюся пару, пытаясь изречь окостеневшими губами какую-то фразу. А падишах почти отпрыгнул назад, уперевшись лопатками в спинку трона, и я стал свидетелем того, как человеческие глаза увеличиваются до невероятных размеров. Мгновение мне казалось, будто они и вовсе выпрыгнут из орбит, но к счастью всё обошлось, и правитель сумел вернуть безмятежное выражение на своё лицо. Потом он посмотрел на меня.

— Сюрприз! — сказал я, под аккомпанемент Галькиного смеха, — и должен тебе сказать, это — далеко не последний сюрприз на сегодняшний день. Самое интересное ещё впереди! Скандалы, сенсации и расследования — оставайтесь с нами! Ну как, — я повернулся к кошкам, — я похож на телеведущего?

— Ведущего прогноза погоды, — едва слышно буркнула Ольга, выпихнув далеко вперёд совершенно очумевшего Баджару, — только все твои прогнозы — хреновые!

— Но откуда?! — воскликнул падишах, которому как ни печально, не было никакого дела до моего творческого роста, — это же Баджара!

— Кто бы мог подумать! — покачал я головой, а Галя снова рассмеялась, — мне и в голову не приходило…Ладно, шутки шутками, а потехе — час. Мы исполнили свою часть соглашения и ждём ответной услуги. Но, до этого…

— Я сдержу своё обещание, — на лице правителя появилась хищная ухмылка и он, оживлённо, потёр ладонь о ладонь, — Амалат уже выполняет мой приказ и к полудню все жители Сен-Сенали соберутся на Центральной площади.

— Всё это просто замечательно, — остановил я его пылкую речь и прищёлкнул пальцами, — однако есть некий нюанс, который мне хотелось бы прояснить. Насколько я помню, ты постоянно жаловался, дескать вот этот нехороший человек всё время откуда-то узнавал о твоих самых секретных планах. Сегодня ночью я не только поймал этого мерзавца, но и узнал, какой негодяй предавал своего повелителя.

Никто, кроме меня, не успел бы заметить этот мгновенный взгляд, брошенный пленником. Но я то знал, на кого он будет направлен и поэтому успел его перехватить. Прелестно, прелестно…Усмехнувшись, я поднял вверх указательный палец и сказал:

— Однако! — в этом месте должна была быть драматическая пауза, позволяющая всем проникнуться важностью момента, — прежде чем сорвать покровы и лишить тайну девственности, я должен спросить у тебя кое о чём. Скажи, после того, как я изловил для тебя твоего злейшего врага, доверяешь ли ты мне полностью? Станешь ли ты сомневаться в моих словах, какими бы странными они не показались? Поверь, истина может оказаться весьма неприятной. Для тебя.

Последнюю фразу я выделил специально для визиря, который всё это время сидел, словно зачарованный, потирая тонкие ладошки с рассеянной ухмылкой на физиономии. Сообразив, что сказанное предназначалось для его ушей, Настиган стёр улыбку с лица и наклонился вперёд.

— Как же я могу сомневаться в твоих словах, человек-джинн, — падишах широко улыбнулся и развёл руками, — после всего, сделанного тобой? Я привык к человеческой подлости и неверности, поэтому ты вряд-ли удивишь меня. Догадываюсь, изменником может оказаться кто угодно. Даже мой верный помощник.

Настиган даже поперхнулся: надо же, какое доверие со стороны повелителя!

Вот только падишах так ничего и не понял. Ну хорошо, тогда дубиной тебя, промеж глаз! Получай, за свою тупость!

— И даже твоя родная сестра? — небрежно поинтересовался я, почёсывая Галин животик, — даже Саима? Отличная рассказчица мерзких историй, придуманных ею, великолепная советчица и замечательная лю…Тсс! Скажем: подруга.

Ой-ой! Что это случилось с падишахом? Он забыл, как дышать и говорить! Губы шевелятся, а звука нет. Кто отключил звук? Немедленно включите! О, включили…

— Доказательства! — проскрипел несчастный пожирая взглядом обитель змеи подколодной, — до-ка-за-тель-ства!

— А так соловьём разливался про доверие, — укорил я его и повернулся к Настигану, — думаю, если бы твой визирь был немного посмелее, то уже давно предоставил бы тебе целый ворох этих самых доказательств. Он-то уже давно подозревал. Кстати, любезнейший, можешь не ждать своего шпиона — нет его, весь вышел. Лучше готовить надо своих людей! Так вот, когда мы отправились в Сен-Харад, присоединился к нам попутчик, приятный такой молодой человек. К сожалению, он несколько стеснялся нашего общества, поэтому пришлось его прикончить, так же, как он прикончил Настигановского прихвостня. А молодого человека, как я вспомнил, звали Сираф. И друг у него был — Халтаф. И оба они были особо секретными посланцами твоей сестрички. Заметь, не шпионами, а именно — посланцами. Думаю, нетрудно будет выловить Халтафа и поджарить ему пятки: получишь желаемые доказательства.

Из шатра донёсся тихий вздох, а падишах заскрежетал зубами, видимо не зная, как ему поступить: то ли вцепиться в горло Баджаре, то ли выяснять отношения с родной сестрой. А вот на тощей физиономии Настигана расцвела пышная усмешка; наконец-то старый змей дождался своего звёздного часа! И на это напряжённое молчание наслаивались тихие печальные звуки ландрона, делая происходящее похожим на сцену из какой-нибудь слезливой мелодрамы. В такой момент кто-то, из действующих лиц, должен был разразиться длинной проникновенной речью, позволив зрителям сбросить напряжение и разрыдаться. Ну, или расхохотаться.

В общем-то так и получилось.

— Я, — грозно рыкнул падишах, но был прерван едва слышным шелестом, донёсшимся из-под тёмной материи шатра.

— Погоди, брат, — голос Саимы звучал тихо, но очень твёрдо, — нет резона скрывать мою связь с Баджарой — старый ублюдок, сидящий рядом с тобой, следит за каждым моим шагом; рано или поздно он, всё-равно, рассказал бы тебе. Я не собираюсь извиняться. Почему? Расскажу чуть позже. И уж точно я не держу зла на этого беловолосого убийцу. Почему-то я просто не могу этого делать, хоть именно он превратил мою жизнь в ничто, в пыль. Поверь, наступит момент, и он проделает то же самое и с тобой.

Беловолосый убийца — это я, если кто ещё не понял. Маленькая тварь не смогла отказать себе в удовольствии укусить меня напоследок. А сердиться она и в самом деле не может: как можно злиться на того, кто каждую ночь заставляет тебя кричать от удовольствия? А вот насчёт того, что я уничтожу её брата…Очень близко к истине. Но зачем же так мелко: почему одного падишаха?

Но я отвлёкся; Саима продолжала свою лебединую песнь. Поскольку я уже неоднократно выслушивал сочинения этой распутницы, то рискнул бы озаглавить её исповедь как:

РАССКАЗ О НЕСЧАСТНОЙ СЕСТРЕ ПАДИШАХА (адаптированно).

Не так давно это было, и знающие старики ещё могут припомнить подробности происходящего, но промолчат, опасаясь за сохранность седых бород.

В одном королевстве воцарился падишах со своей молодой женой. Поначалу чувства супругов были крепки и узы супружества нерушимы, посему ничто не омрачало их счастья. Но Царь Зла не дремлет, и счастливые супруги стали вызовом для него. Незаметно он проник во дворец и поселился в опочивальне королевской четы. К тому времени у падишаха появились дети: близнецы — мальчик и девочка. Родители души не чаяли в этом подарке богов и продолжали любить друг друга.

Но Царь Зла уже начал своё чёрное дело и его ядовитые слова полились в уши супругов, отравляя их мысли. Началось постепенное охлаждение чувств: супругам казалось, будто они стали замечать недостатки, которых не было прежде. Падишах завёл себе наложниц, а его жена открыто флиртовала с придворными. Во дворце установились новые правила, когда никто не имел никаких обязательств ни перед кем. И вот в этом разврате и непрерывных плотских утехах начал распускаться цветок двух юных душ. Он впитывал миазмы зла, словно губка, потому как никто не желал, да и не мог защитить его от дыхания повелителя ада.

Мальчик и девочка достигли возраста расцвета, когда Царь Зла, прочно обосновавшийся во дворце, обратил на них свой чёрный взор. Это были последние остатки светлого начала в проклятом месте, и он решил стереть их, без остатка. Вновь лился чёрный яд и вновь внимали ему уши несчастных.

И падишах оценил оформившееся тело своей дочери, воспылав тёмной страстью к родному ребёнку. Такие же чувства охватили и его супругу, когда взор её пал на родного сына. Немного времени потребовалось, дабы свершилось тёмное дело, и Царь Зла ликовал, исходя хохотом.

Но и этого ему показалось мало.

Словно чёрная патока, поток его отравленной сладости, вкушался несчастными детьми, уже поражёнными ядом похоти. И случилось так, что они полюбили друг друга. Тёмное пламя их противоестественной страсти взметнулось до небес и пожрало оставшиеся здравые мысли. Дочь возненавидела родную мать, как соперницу, а сын признал врагом отца. Тайно встречаясь и предаваясь утехам, брат с сестрой замыслили злодеяние. Они купили у придворного колдуна заморское зелье и подмешали его в кушанья своих родителей, решившись умертвить обоих. И те — умерли. Никто не смог бы заподозрить родных детей в подобном злодействе, и колдун отправился на кол за преступление, которого не совершал.

Так к власти пришёл молодой падишах, лучшим советником которого оказалась его сестра. Она же была и его единственной любовницей. Но, со временем, эти отношения стали тяготить правителя, облечённого почти безграничной властью. Сестра почувствовала, как на смену прежней любви приходит холод. Это заставляло её страдать и искать прежнего огня в другом месте.

Но что бы ни говорили сплетни, в первую очередь она нуждалась в родстве душ, а не близости тел. Именно поэтому она отринула старика-визиря, домогавшегося её. Тот же затаил, в ответ, чёрную злобу и задумал отомстить строптивице. Подходящий случай подвернулся достаточно скоро.

Сестра падишаха познакомилась с молодым человеком, красивым, умным и романтичным. Она оказалась поглощена своими чувствами и её не остановило даже то, что юноша был бунтовщиком — врагом её брата. Но внутренне она страдала, ибо любовь к брату всё это время оставалась с ней, терзая старую рану. И она помогала одному, чтобы предать его, а после помогала другому и совесть безжалостно мучила её.

В тот час появились странные существа, принявшие человеческий облик. Люди называли их джиннами и боялись их, пуще смерти, ибо смертью они и были. Один из них положил глаз на злосчастную сестру, и она не смогла устоять против его тёмной магии. Но в этой связи не было истинной страсти, а лишь чёрное колдовство джиннов. Деля ложе с посланцем Царя Зла, девушка получала небывалое наслаждение, но понимала, насколько она безразлична новому любовнику.

Мир девушки разваливался на куски: она любила двух мужчин, враждующих между собой и спала с чуждым существом, не в силах отказаться от его ласк. И всё это время за ней следил отвергнутый поклонник. Так не могло продолжаться слишком долго — близилась развязка.

Но она оказалась страшнее, чем могло представиться. Падишах, её брат, завёл связь с одной из женщин-джиний, напрочь позабыв про сестру. Его враг, молодой любовник несчастной, воспылал страстью к другой девушке и всё реже отправлял послания бывшей возлюбленной. В довершение всего, теперешний повелитель сестры падишаха, человек-джинн, смеясь, рассказал ей о своём замысле. В его планы входила смерть всех близких девушки, а после — и её. Но сказав всё это, он связал её уста несокрушимой печатью молчания.

Душа девушки была разбита. Последней каплей оказалось зрелище возлюбленного, доставленного на казнь к её брату. Не было пути к спасению, и девушка решила разорвать последнюю нить, связывающую её с жизнью, но прежде облегчить душу от камня, гнетущего её. Открыть все секреты, накопленные за недолгую жизнь. Она проклинает Царя Зла, но прощает всех людей, послуживших его орудиями.

Рассказ окончился.

Настиган пытался спрятаться между подушек, чтобы блуждающий взгляд падишаха не наткнулся на него. Галя, с напряжённым видом выслушавшая всю эту галиматью, посмотрела на меня мол, о чём шла речь? Лучезарно улыбаясь, я пожал плечами, дескать, что взять с сумасшедшей, но при этом слегка слукавил — эта история была поприличнее, чем остальные опусы Саимы. Вот она, неприглядная картина жизни верхов: сплошной разврат и насилие! Да ещё и лицемерие; списывать собственные грехи на мифических персонажей!

Из шатра раздался полувсхлип-полустон и плотная материя содрогнулась, словно кто-то толкнул её изнутри. Не успел я начать гадать, что же это могло означать, а падишах уже вскочил на ноги и ударил кулаком по хрупкому сооружению, опрокинув чёрную башенку на бок. Чёрный шёлк густых волос рассыпался по горе подушек, и тонкая рука безвольно упала поверх испорченной причёски. Лицо Саимы отражало безмятежное спокойствие, а глаза оказались плотно закрыты, точно их хозяйка уснула глубоким сном. Причина столь крепкого сна была очевидна — из обнажённого живота девушки торчала изогнутая рукоять, инкрустированная тёмно-синими камнями. Крови не было вовсе, но что это означало? Грудь не шевелилась, стало быть всё кончено. Прощай, моя крикунья. Когда она успела сунуть в себя эту железяку — кто знает? Умерла так же тайно, как и жила.

Из груди правителя донёсся глухой рык, наполненный животной болью. По смуглому лицу катились крупные слёзы и именно сейчас стало ясно, насколько ещё молод правитель Сен-Сенали. Он поднёс к лицу крепко сжатые кулаки и упёрся ими в виски. Мычание боли внезапно сменилось оглушительным воплем ярости, пробудившим большинство спящих гуляк в зале. Сообразив, что происходит нечто неладное, они начали спешно покидать, ставшее небезопасным, место.

Настиган медленно крался между подушек, не отрывая взгляда от окаменевшей фигуры своего повелителя и в его тусклых глазах плескался ужас. Однако улизнуть ему не удалось. Вздохнув, до треска в рёбрах, падишах обернулся и ткнул пальцем в советника, намеревающегося дать дёру. Тот мгновенно замер, оказавшись в неприглядной позе: задница поднята вверх, а лицо прижато к подушкам.

— Взять его! — всхлипнул падишах и заскрежетал зубами, — содрать шкуру с мерзавца, но очень медленно, пусть он успеет увидеть, как насадят на кол головы всех его родных! Если негодяй ускользнёт до того момента, когда последняя голова займёт полагающееся ей место — я проделаю с вами то же самое.

Настиган издал звук в котором не осталось ничего человеческого — это был дикий визг сломавшегося механизма. В его руке появился тонкий изогнутый клинок. Как он его собирался использовать; то ли убить своего повелителя; то ли последовать примеру Саимы, осталось загадкой. Гвардейцы (справедливо опасаясь за свои шкуры) действовали очень быстро и чётко: десяток крепких рук вцепились в извивающееся тело Настигана, мгновенно обезоружив старика и заломив руки за спину. После этого, продолжающего визжать визиря поволокли прочь из зала, который успели покинуть самые тупые из придворных.

Оставались только танцовщицы, музыкант и личные телохранители. Взмахнув рукой, падишах отпустил девушек и парня с ландроном — тех, словно ветром сдуло.

Пока происходили все эти забавные события я развлекал кошек, рассказывая им истории из жизни королевских конюших. Галя буквально корчилась от смеха, присев на огромную цветастую подушку и пыталась руками изобразить финальный эпизод последней истории. Это сражало её ещё больше. Даже Ольга делавшая вид, будто её не интересуют мои примитивные анекдоты, не смогла удержаться от сдерживаемой улыбки. Впрочем, мне и самому нравились несколько историй. Особенно вот эта, где главный конюх заходит в стойло и видит свою жену. А та…Но нет, в следующий раз.

Тем временем падишах стал на колени и поцеловал неподвижную руку своей сестры. Это так напоминало завязку самой первой истории, что у Гали началась истерика, а Ольга не выдержала и громко расхохоталась. Телохранители падишаха уставились на кошек с искренним ужасом, а правитель содрогнулся, будто по его спине прогулялась тяжёлая дубина. Он поднял голову и повернул к нам лицо, залитое слезами. Осмотрев скорбную физиономию Баджары, неотрывно глядящего на Саиму и веселящихся кошек, он перевёл пылающий отчаянием взор на меня. Я усмехнулся и помахал рукой: мы ещё здесь!

— Не понимаю! — проскрежетал падишах, почти не разжимая зубов, — должны же у вас быть хоть какие-нибудь чувства…Люди-джинны, посланцы Царя Зла, неужто в вас нет ничего человеческого? Даже та похотливая тварь, которую я послал на казнь или этот ублюдок, стоящий передо мной; все они ближе мне, чем вы! Один боится за свою жалкую жизнь, второй — скорбит о потере, подобно мне. Но вы…С каким наслаждением я прикончил бы вас всех своими собственными руками!

— Руки коротки! — сообщил я ему очевидную истину, — ладно, продолжай скорбеть о своей дохлятине, но не забудь — в полдень нужно явиться на центральную площадь. Думаю, ты нам ещё пригодишься. Да, пленника мы пока забираем.

Падишах хмурясь, смотрел на меня и в его глазах бурлило непонимание. Не удивительно! Разве человеческому разуму может быть доступна логика льва? Как может смертный проникнуть в замысел бога? А не может — пусть и не пытается.

— Бога? — женщина осторожно качает головой, — ты слишком много берёшь на себя, хищник. К счастью, ты ошибаешься.

Один из охотников, пошатываясь, проходит мимо, узкими глазками ощупывая клетку, меня и наконец, человека, сидящего передо мной. На сальной физиономии заметна откровенная похоть. Если бы собеседница не находилась в таком авторитете, среди жителей Сревенага, пьяная скотина уже начала бы домогаться её. Ненависть тёмной волной поднимается внутри, но, к сожалению, я умру так и не сумев добраться до ублюдка, столь долго пытающего меня.

— Почему? Потому что бога невозможно засунуть в клетку?

— Нет, — человек закрывает детёныша от взгляда пьяной твари с треспом в волосатой лапе, — ты, хоть и пытаешься казаться бесстрастным вершителем судеб, всё же оставляешь в себе частичку сопереживания. Твой голос дрогнул, когда ты упомянул смерть этой несчастной.

— Ты ошибаешься.

Так ли?

Вилена на полу библиотеки смотрит на меня и её глаза больше не светятся неистовым желанием жить. Письмо Миляты падает из ящика, и я тупо смотрю на него, вспоминая давно умершую баронессу. «Мой ангел» — так она называла меня. Постаревшая, но не сломленная Лилия стоит у окна, изготовившись умереть, но не отступить. Волосы Саимы чёрным шёлком рассыпаются в руках рыдающего падишаха.

— Ты ошибаешься, — повторяю я, но голос дрожит и прерывается.

— Ну ладно, пора в дорогу, — сказал я львицам, — Ольга, забирай этот мешок с неприятностями. Оставим бедного падишаха наедине с горем. Пусть поплачет — так все психологи рекомендуют.

Абсолютно безлюдный зал окружал нас, когда мы неторопливо шествовали к выходу. Первый раз на моей памяти здесь царила полная тишина. Даже белые хищники, прикованные по углам, замерли, словно статуи, а шустрые обезьянки вовсе удрали подальше от ставшего таким негостеприимным, места. И только тоскливые воющие стоны за моей спиной показывали, кто-то живой здесь ещё оставался.

— Кстати, — поинтересовался я, вспомнив момент из финального рассказа сестры падишаха, — кто из вас крутит шашни с правителем? Я не имею в виду — переспать пару раз, а постоянные отношения?

— Наташка, — не задумываясь, ответила Галька, — она, вроде, собиралась повлиять на него, обратить к свету и преобразовать Сен-Сенали в систему, подчиняющуюся законам равновесия.

Последние слова звучали очень знакомо, но крайне диссонировали с обычной речью кошки: очевидно она цитировала кого-то другого. Нетрудно догадаться, кого. Странно, но мне не было известно об этих, далеко идущих планах нашей кошечки, не от мира сего. Правда, теперь стали понятны, удивлявшие меня (да и не только) последние указы правителя.

— Куда мы кстати, идём? — тихо спросила Ольга, продолжая пихать понуро бредущего Баджару, — если у тебя нет ничего важного, то у меня имеется пара-тройка неотложных занятий. Очень личных.

— Можешь проваливать, — разрешил я, поскольку до назначенного часа ещё оставалось время, — но чтобы в полдень ты была на Центральной площади. Иначе я буду сердиться и громко топать ногами.

— Не стоит, я — буду, — усмехнулась Ольга, но как-то криво, — это и в моих интересах. Забирайте багаж.

С этими словами, она пнула пленника в мою сторону и молнией метнулась вниз по лестнице. Переведя взгляд с остывающего следа Ольги на Баджару, я заметил некоторое замешательство на его смуглом лице. Казалось, будто парень пытается что-то вспомнить и у него это никак не выходит. Наверное, все эти удары по голове должны были привести именно к такому результату. Пусть не переживает: ничто так не лечит головные боли, как сабля палача — радикальное средство от мигреней и прочих заболеваний.

— Может быть займёмся любовью? — предложила скучающая Галька, непосредственность которой всегда вызывала у меня искреннее одобрение, — надо же на что-то потратить свободное время!

Я обдумал эту идею — она была абсолютно права: до полудня было ещё достаточно далеко и других дел у нас не было. Нужно было только найти подходящее место. Возвращаться в осквернённое логово я не желал, а тут ещё и Баджару надо было куда-нибудь спрятать, дабы никто из доброжелателей не перерезал ему глотку раньше времени.

Не долго думая, я изложил всё это Гале, которая всегда решала подобные задачки самым простым способом. Выслушав меня, кошка заявила: вообще-то постоянного места проживания у неё нет (после Лисичанска её привычки так и не изменились) и предложила прогуляться по запретным уровням, где она частенько развлекалась. Баджару кошка решила прихватить с собой, чтобы оставался на виду, во время наших утех.

Всё это она выпалила, не задумываясь ни на секунду, да ещё и удивилась, почему это я забиваю голову подобными мелочами? Вот уж действительно — идеал хищника; простые проблемы она решала простыми методами, а сложные — вовсе не замечала, словно их и не было. Мне всегда хотелось, чтобы и остальные члены Прайда вели себя точно так же.

Подталкивая обузу, мы спустились на заброшенные этажи. Здесь уже всё было спокойно: толи охрана изловила бестию и увела прочь; толи хитрая тварь ухитрилась разорвать всех охранников и удалилась в своё логово. На моей памяти бывало и так, и эдак. Для нас это не имело никакого значения.

Ступая по крошащимся плитам пола, покрытым плёнкой какого-то мха, мы шли по сумрачным переходам, заглядывая в комнаты, попадающиеся нам на глаза. Все они мало соответствовали моим представлениям о романтическом приключении. Эти растения и куски обвалившихся стен — я готов смирится с таким бардаком, но вот всё остальное…Кто бы мог подумать, что в королевском дворце будет эдакая свалка, состоящая из куч мусора, животных испражнений и человеческих останков, в разной степени разложения! Согласитесь — мало приятного, когда во время секса, с одной стороны лежит полуистлевший ковёр, а с другой — скалит зубы обглоданный человеческий череп.

Галя решительно шагала вперёд, бросая по сторонам лишь мимолётные взгляды. Казалось она была точно уверена в своём курсе. Наконец, львица остановилась, издав радостный возглас и поманила меня пальцем.

— То, что надо, — сказала кошка, — я бываю здесь довольно часто. Самое лучшее место на этаже. Ниже тоже есть неплохие комнатки, но там пованивает.

Она, как обычно, оказалась права: здесь можно было отдохнуть. Кто-то приволок сюда новый пушистый ковёр и тщательно очистил помещение от мусора. Лёгкий ветерок, проникающий через густую поросль лиан, закрывающих окно, выдувал все неприятные запахи, наполняя комнату лёгким цветочным ароматом.

Пока я понапрасну терял время, осматриваясь и обнюхиваясь, Галя кувыркнулась на ковре, приняв позу профессиональной соблазнительницы. Руки её поддерживали голову, позволив белым волосам рассыпаться по ковру; одна нога оказалась чуть согнута, а вторая — вытянута до предела, позволяя глазу наблюдателя в полной мере оценить её невероятную длину. К тому же, во время кувырка, львица успела уничтожить призрак одежды и теперь была полностью обнажена.

— Ждёшь какого-то особого приглашения? — поинтересовалась она и медленно провела ступней ноги по лодыжке другой, — возможно, не мешает избавиться от некоторых предметов, обременяющих тебя?

Идея была разумной, поэтому я положил тресп на пол у стены и пнул Баджару. Просеменив спутанными ногами, в напрасных попытках сохранить равновесие, пленник завалился на бок. Однако, в данный момент его, похоже, волновало вовсе не падение. Вращая головой, он изумлённо переводил взгляд с меня на Галю и обратно.

К этому времени моя одежда перешла в область воспоминаний, а я медленно опустился на пол рядом с кошкой. Грудь её бурно вздымалась, глаза блестели, подобно двум экзотическим морским камешкам, а пухлые губки приоткрылись, ожидая предстоящий поцелуй.

Однако, до этого дело так и не дошло. Баджара, всё это время ворочавшийся на полу, исторг из груди хриплый смешок и закашлялся. Пришлось отвлечься и прояснить причину его веселья. С некоторым запозданием я подумал о пользе хорошего кляпа.

Пленник рассматривал нас и его губы кривились в странной ухмылке. При этом, головная боль так и не оставила его, потому что по его смуглому лицу продолжали струиться волны страдания, стирающие дикую усмешку.

— Ну и что тебя так развлекает? — спросил я, подумав: не излечить ли болезного от терзающих его приступов, посредством сильного удара в голову, — почему бы тебе не полежать спокойно, хотя бы некоторое время? Подумай сам: другие парни, перед казнью, вынуждены смотреть на тупые рожи надзирателей и нюхать испражнения своих сокамерников, а тебе предоставился уникальный шанс слегка поразвлечься. Поэтому расслабься и смотри порнуху.

— И вы собираетесь заниматься этим у меня на глазах? — голос Баджары переполняло искреннее изумление, — я конечно слыхал о людях, которые обожают, если кто-то смотрит на них…

Этим он меня крепко достал!

— Запомни, — как можно строже сказал я, — мы — не люди! Поэтому нам абсолютно плевать на мнение низших существ, подобных тебе. На нас не распространяются человеческие законы и мораль! У нас есть собственный путь, которому мы и будем следовать.

Галька слушала нашу пикировку с брезгливой терпимостью. Она прекратила изображать бурную страсть, большая часть которой была подробной имитацией виденного у человеческих самок.

Стоило мне закончить последнюю фразу и судороги боли, искажавшие лицо пленника прекратились. Его физиономия словно осветилась изнутри и у меня появилось ощущение того, что не будь руки Баджары связаны, он бы хлопнул себя по лбу.

— Вот! Вот так она и говорила! — пробормотал он, — как я мог забыть? Касания холодных пальцев и слова, слова…Так легко.

— Что, что? — я даже привстал, вспомнив рассказ Назири о каких-то холодных руках, которые мучили его, — ты о чём там толкуешь? Выкладывай!

— Это никак не может подождать? — прошипела Галя, но я только отмахнулся от неё.

— Теперь я вспомнил всё, — едва слышно сказал Баджара и побелел, точно лист бумаги, — каким же я был дураком! Разве можно было верить льву, даже если он обещает стать на твою сторону…

Верить льву?! Не могу сказать, будто эта фраза поставила всё на места, однако она напрочь отбила все мои мысли о сексе. Хотелось взять пленника и трясти его до тех пор, пока из него не вывалится вся правда. Но ничего этого делать не потребовалось, потому как Баджара уже начал рассказывать сам.

— Я сражался с падишахом, считая его методы управления государством — тираническими, — начал пленник, точно цитировал учебник по истории, — мне казалось, достаточно свергнуть его власть, и я смогу всё исправить. Потом, всё усложнилось. Я встретил Саиму и к моей цели прибавилась личная неприязнь. Наверное — это было неправильно, но наша связь только помогала моей борьбе. А потом ситуация запуталась окончательно.

Сначала появились вы — люди-джинны и Саима тотчас прислала мне сообщение, в котором называла вас посланцами Царя Зла. Но я легкомысленно отмахнулся от её записки, ведь именно в тот момент повстречался с Зутрой. Она была красива, как и Саима, но совершенно по-иному. Если моя прежняя возлюбленная казалась тёмной ночью, полной зловещих тайн, то Зутра была светлым днём, пронизанным солнечным светом. Она, жрица культа Змеи, добровольно связала себя узами поклонения мне, став более, чем женой и другом. Я, глупец, решил, будто Саима пытается вернуть моё расположение, придумав какую-то страшную сказку. Как я ошибался!

Баджара потряс головой и с его глаз сорвались две слезинки. О, ещё один плакса! Расчувствовался, стало быть!

— Однако, чуть позже, и другие шпионы принесли рассказы о многочисленных убийствах в ночной столице. Молва недвусмысленно связывала эти смерти с таинственными существами, нашедшими приют во дворце падишаха. Получалось, правитель не только приютил мерзких убийц, но ещё и покрывал их злодеяния.Следовало положить этому конец!

Но все мои усилия пропали втуне. Отправленные убийцы не возвращались, и я ничего не мог узнать об их судьбе. А чуть позже мне открылось уже давно известное падишаху — львы оказались неподвласны человеческому оружию: кинжал, копьё и стрела не могли даже оцарапать их кожу.

Тем не менее, я не терял надежды, отправляя лазутчиков в поисках предметов, способных послужить благородной цели. Упорные усилия принесли определённый результат. Правда совсем не тот, на который я рассчитывал. Будь проклято моё упрямство!

Однажды глубокой ночью в моей комнате появилась женщина в чёрной одежде. Как она смогла незаметно преодолеть посты охраны и телохранителей — я не знаю по сей день. Мои люди попросту не заметили её. Той ночью Зутра оказалась на высоте, в отличие от меня. Пока я, окаменев от неожиданности, разглядывал странную гостью, девушка выхватила кинжал и попыталась прикончить неизвестную. Та даже защищаться не стала, позволив моей подруге осуществить попытку. Однако, это оказалось бессмысленно — клинок не сумел даже оцарапать незнакомку. Я понял, кто навестил меня и приготовился к смерти, зная, насколько безжалостны львы.

Только всё обстояло совсем не так, как представлялось мне. Гостья спокойно отстранила Зутру и присела на край нашего ложа. Некоторое время она рассматривала меня так, словно я был не живым человеком, а каким-то предметом, который собирались использовать. Потом она рассмеялась и сообщила о цели своего прибытия. Честно говоря, я был поражён, до глубины души.

Львица пришла, помочь в моей борьбе против её собратьев. Во всяком случае так это прозвучало в её устах. В это трудно было поверить — где это видано, чтобы хищники начинали убивать друг друга, когда вокруг полным-полно добычи? Но она сказала: это — не моего ума дело и простым людям не понять высших существ, а потом начала давать указания.

Хищница рассказала мне о гробокопателе Филаме, который работает на предводителя львов. Тот, по её словам, нашёл в одной из гробниц оружие, способное убивать этих странных существ. Кроме того, гостья подробно рассказала, где находятся тайные убежища львов и объяснила, как поступить, чтобы незаметно проникнуть туда. Всё казалось простым и лёгким — убийство львов, а после — свержение падишаха. От меня же требовался сущий пустяк: украшения с тел убитых львов — медальоны и какую-то цепочку с руки предводителя…

— Сущий пустяк! — я даже хрюкнул, от негодования, — вот сучка! Какую-то цепочку! Продолжай!

— Я согласился, — поколебавшись, продолжил Балжара, — но я не подозревал тогда, каковой будет истинная цена моего согласия. У меня множество дел и обязанностей, поэтому я упустил из виду общение львицы с Зутры и её удалось легко убедить в том, что моей жизни угрожает опасность от рук убийц, подосланных падишахом. Хитрая тварь забрала мою любимую, пообещав проделать некий обряд, после которого та станет неотразимой для любого мужчины. Причём желанной до такой степени, чтобы увидев, её тот не смог разумно реагировать на происходящее.

Я попытался отыскать обоих, но они словно сквозь землю провалились. А спустя несколько ночей, во время моего сна, произошло непонятное. Сначала у меня возникло стойкое ощущение будто в комнате я не один. Кто-то, таящийся в тенях приблизился к моей кровати и сквозь сон я почувствовал, как он склонился надо мной. А затем руки, холодные, словно сама смерть, коснулись моей головы и ледяные пальцы огромным пауком побежали по лицу. Я должен был пробудиться, так как сплю очень чутко, но напротив, заснул ещё крепче.

Прикосновения продолжались и от этих касаний меня попеременно бросало то в холод, то в жар. Временами я возбуждался, словно со мной возлежала прекраснейшая из женщин, а потом превращался в камень, не ощущающий собственного тела. Сколько всё это продолжалось — не знаю. Потом, через волны жара и холода, я расслышал тихий голос. Непонятные слова лились бесконечным потоком и превращались в липкую паутину, опутывающую мой разум.

Мне казалось, будто я, спеленутый плотной нитью, падаю в бездонную пропасть, наполненную густой маслянистой тьмой. Колдовская речь оборвалась и в тот же миг я рухнул на самое дно этого бездонного провала.

Странные сны будоражили меня, пока я лежал в этом липком мраке. Мне чудилось, некая тварь поселилась в моём теле и подчинила его своей власти. Эта тварь ходила вместо меня, смотрела моим глазами, слушала моим ушами и отдавала приказы моим ртом. Сказанное ею настолько противоречило моим замыслам, что мне хотелось разорвать свои путы и восстановить власть над телом. Однако все усилия были тщетны и оставалось только утешать себя тем, что это — лишь сон.

Твой удар сумел вырвать меня из мрачной бездны, но не слишком ли поздно? Мой друг и брат убит, видимо по моему приказу; моя любимая, подчиняясь хищной твари, скитается неизвестно где, а Саима, — здесь Баджара запнулся, и слеза выкатилась на его небритую щёку, — я ведь не утратил своей прежней любви! Каково мне было видеть, как она умирает на моих глазах! В этой смерти тоже повинен я…А моя армия? Она превратилась в банду кровожадных фанатиков и бандитов, которые ведут себя хуже, чем солдаты падишаха. В моей голове мелькают воспоминания напоминающие полуночный кошмар, но теперь я знаю — это вовсе не сон. Моё имя будет проклято и забыто…Зачем я доверился посланнице Царя Зла?! Никому из вас нельзя доверять…

Последовала ещё парочка самоуничижительных фраз, но я пропустил их мимо ушей. Вся необходимая информация была получена, оставалось её как следует обдумать. Кто-то из львиц задумал играть в очень забавную игру, которая вне всякого сомнения называлась: все умрут, а я останусь. Теперь все странные события последнего времени получали совершенно иное освещение. И в этом новом свете была видна моя голова, надетая на кол. Нет, остальные головы Прайда там тоже присутствовали, но только в качестве антуража. Просто, чтобы мне не было скучно.

Я взглянул на Гальку: кошка показала мне язык и демонстративно отвернулась, показывая, что рассказанная история её ничуть не заинтересовала. Готов поклясться, она даже не сообразила, какая важная информация проскользнула мимо её очаровательных ушек. Да и ни к чему ей все эти интриги. В пустой красивой головке есть место для чего угодно, кроме таких сложностей — они там не помещаются. Спланировать то, о чём рассказал Баджара, Галя не сумела бы и за целую эпоху.

А вот кто сумел бы, так это Наташа: она умна, глубока и хорошо читает в душах людей (и не только, чёрт возьми!). Львица способна бороться, добиваясь своей цели и её связь с падишахом верное тому доказательство. Не её вина, что преобразование Сен-Сенали не состоится. Если бы мы сейчас находились в Лисичанске, я бы, ни секунды не колеблясь, обвинил её в заговоре и, скорее всего, оказался бы прав. Но…С тех пор утекло много воды и Наташа дано перестала быть той безумной сукой, способной убивать по ничтожной прихоти. Поэтому её кандидатура отпадала.

Илья? Я даже хрюкнул от сдерживаемого смеха. Нет, смена облика вполне возможна, но мой прямолинейный товарищ скорее бы устроил нечто, подобное честной дуэли, припомнив мне Вилену и ещё парочку подзабытых девиц. Однако, со временем, лев всё больше принимал свой статус и уже не рвался оспаривать каждый мой приказ.

Впрочем, весь этот анализ и сопоставление фактов был всего навсего самообманом, попыткой оттянуть момент принятия решения. Единственная, кто мог стоять за происходящим и кто всё это время стоял за ним, никогда не скрывала своих намерений. Я просто не мог поверить, что она способна зайти настолько далеко. Возможно оплеухи, которые Ольга регулярно получала от меня за невоздержанную речь и самостоятельные выходки, подтолкнули её на путь заговора? Да нет, о чём я. Понятное дело, никто и не думал прощать и забывать смерть любимого волка. Последнее время кошка и вовсе забыла про наше соглашение, непрерывно напоминая о его гибели. Скорее всего находка Филама, от которой я так легко отмахнулся, послужила катализатором той дьявольской смеси в её голове, которая ждала своего времени и наконец дождалась.

Нет, я не ощущал бешенства по отношению к мятежной львице и не был ею разочарован. Честно говоря, я был даже восхищён её хитроумным планом. Некоторое недоумение вызывало лишь намерение уничтожить и остальных членов прайда. Впрочем, в своей ярости и растущем безумии, кошка могла перенести мою вину и на остальных.

А теперь я её убью. Очень жаль. Жаль этой необузданной натуры, этого сексуального тела и всех тех тайн, которые она унесёт с собой. Я понятия не имею, как она зомбировала Баджару и никогда не слышал, чтобы Илья заикался о чём-то подобном. Однако оставлять в живых этот, занесённый над головой меч было бы, по меньшей мере, глупо.

Однако…Срочное бегство кошки из тронного зала, о чём оно говорило? Львица не могла не понимать: рано или поздно, Баджара придёт в себя и расскажет о своей коварной помощнице, дав нам ключ к пониманию событий. И тогда…А что, тогда? Даже, если Оля уверена — тайны больше нет, она всё равно придёт на площадь, но уже не скрываясь за чужими спинами. Так куда она направилась сейчас?

— Ты всё время вспоминаешь какого-то волка, убитого тобой, которого любила твоя кошка. Кто он?

Девчушка уже не дремлет, но в её огромных глазёнках ещё плывут клочья сонного тумана. Позднее время, большинство жителей Сревенага уже погасили огни и легли спать. Почему этот человек продолжает задавать свои неудобные вопросы в тот момент, когда я едва удерживаюсь на краю жаждущей тьмы?

— Волк, — просто отвечаю я и опускаю глаза. Почему мне стыдно? Перед кем? Перед этим человеком? Перед мёртвой львицей? Перед…Собой? — раса существ, похожих на нас, но питающихся энергией животных. У нас могут быть дети. Оля хотела детей, от своего волка и собиралась покинуть прайд, поэтому мне пришлось убить её любимого.

Странно, но на лице человека нет осуждения, лишь печаль.

— Ты упоминал об изменении в её характере. Какой она была до твоего злодеяния?

Я пытался стереть это из памяти и у меня почти вышло. Жалкие обломки, вот и всё, что осталось. Но и этого достаточно, для неистовых судорог внутри.

— Мягкой, самой мягкой из всех моих кошек. И, — мне, почему-то, очень трудно это произнести, — если бы львы могли любить, мы бы любили друг друга.

Женщина согласно кивает, точно я в чём-то подтвердил её мысли.

— И в твоей чёткой логической цепочке она составила план по умерщвлению всех вас? Хищник, я уже называла тебя идиотом?

— Секс отменяется, — сказал я, обращаясь к скучающей Гальке, догадываясь, какое она испытает разочарование, — во всяком случае, сейчас. Не сердись, моя дорогая, просто имеется одно неотложное дело.

Мгновение — и кошка стояла рядом: одетая и разъярённая. Прелестные жёлтые глазки мечут молнии, кукольное личико искажено гримасой бешенства, а когти выпущены до предела и направлены в мою сторону. Хм, похоже я недооценил степень её разочарования — не стоило отказывать. Вид взбешённой кошки оказался настолько ужасен, что Баджара ставший косвенным виновником этой бури, в ужасе прижался к стене.

— Ты! — прошипела Галя, через оскаленные клыки, — много ты понимаешь в неотложных делах! Что может быть важнее секса?

— Ну скажем, само наше существование, — усмехнулся я и погладил её по щеке, наблюдая, как гнев покидает жёлтые глаза, и они темнеют, — представь себе, ты больше не сможешь развлекаться, потому как некому будет совершенствоваться в любовных утехах. Когда ты как следует обдумаешь эту вероятность, бери Баджару и тащи его на площадь.

Я легко прикоснулся губами к её сладким устам и покинул комнату, так и не ставшую чем-то большим, чем заброшенное помещение.

Когда я выбрался на лестницу то немедленно замер, оценивая изменение обычного шума. Его не было вовсе: во дворце стояла непривычная тишина. Никакого топота множества ног, весёлой переклички спешащих слуг и надрывных воплей распорядителей. Оставалось наслаждаться долгожданным покоем. Недолго, правда.

Тишина взорвалась оглушительным грохотом и протяжным воплем.

— Вот ещё один! — торжествующе завопил грубый голос, от которого явно несло чем-то солдатским, — я же тебе говорил, здесь кто-нибудь спрячется! Они здесь всегда прячутся.

— Да и без тебя знаю, — с хорошо различимой досадой отозвался голос-близнец первого, — когда набирали добровольцев в последнюю войну с Нардапионом, мы находили здесь по десятку в день. Тащи его!

— Я — главный распорядитель королевских конюшен! — завизжал источник протяжного вопля, услышанного мной ранее, — я обдумываю порядок выезда колесниц падишаха. Это — важная работа, требующая сосредоточенности и ваше грубое…Куда вы меня тащите?!

Два грубых голоса расхохотались.

— Туда, где ты сможешь посоветоваться с падишахом, — откликнулся первый, — или ты считаешь, он может помешать тебе думать твои важные думы?

— И вообще, странноватое место, для сосредоточения, — хохотнул второй, — хотя бы черпаки убрал из шкафа, прежде чем забраться внутрь.

— Кухонная утварь — не помеха серьёзным мыслям, — дрожащим голосом защищался распорядитель, — вам, грубым мужланам, этого не понять!

— В общем так, — посерьёзнел первый, — за нарушение объявленного приказа мы можем отрубить твою голову прямо здесь. Как думаешь, господин главный распорядитель, кол — не помеха серьёзным мыслям насаженной на него головы?

— Так мы измучились, отыскивая нерадивых придворных, — мурлыкающим голосом подхватил второй, — все ноги сбили! А платят королевским стражникам сущие гроши. Как я смогу выделить лишние деньги на лечение больных пяток?

— Давай, по-быстрому, отрубим голову и пойдём искать остальных, — задумчиво рассудил первый голос, — за эту голову много не получишь. Я, за неё, не дал бы и…

— Монет триста, — развил мысль второй и строго добавил, — каждому!

Усмехаясь, я слушал стенания разоряемого распорядителя, перемежаемое позвякиванием отсчитываемых монет. Довольное кряканье солдат подсказало мне, что сделка полюбовно завершилась. Очевидно, солдаты уже не первый раз проворачивали подобную финансовую операцию — уж больно складно у них выходило. Глупцы! Они не понимали: деньги им уже не потребуются.

— Э, как тебя там, — благодушно хохотнул второй стражник, — куда это ты собрался? Хочешь, мы на обратном пути ещё раз тебя найдём?

— Но я же уже отдал вам деньги, — захныкал распорядитель, непонимающий, чего от него хотят, — у меня больше ничего нет!

— Да будь у тебя хоть сто тысяч — это ничего не изменит. Деньги ты нам дал за то, что мы тебя, дурака, живым оставили. А приказ падишаха никто не отменял: к полудню на площади должны быть собраны ВСЕ жители столицы. Генерал особенно отметил слово: все. Сопротивляющимся — отрубить голову. В назидание. Ежели мы кого-то упустим — головы отрубят нам. Уразумел? И на кой мне твои деньги на колу? Падишах шутить не будет, а генерал скор на выполнение его приказов. Поэтому, пшшёл!

— И если попадёшься ещё раз, деньгами не обойдёшься. Если собираешься скрываться — прихвати кол поприличнее, дабы нам не пришлось таскать твою голову по всему дворцу в поисках подходящего насеста.

Сопроводив последнюю шутку взрывом хохота, стражники умолкли. Затрещали торопливые шаги и мимо меня проскочил взъерошенный коротышка с безумным взглядом выпученных глаз. Он распространял вокруг себя удушающий аромат каких-то специй, а измятый халат покрывала густая россыпь разноцветных пятен. Меня, господин главный распорядитель, вовсе не заметил. Воодушевлённый мыслью о полагающемся его голове насесте, он теперь не остановится до самой площади.

Сверху громыхнул очередной взрыв смеха и начал стихать, по мере того, как стражники поднимались всё выше. Судя по всему, им предстоял обширный фронт работ. Непонятно как, но чиновники и придворные, всех мастей, чуяли — собрание на центральной площади не принесёт им ни льгот, ни улучшений. Посему все эти крысы старались забиться в глубокие норы, где их не смогли бы отыскать. Однако Амалат хорошо знал своих тараканов и отправил на их поиски множество патрулей. Пока я стоял на лестничной площадке, мимо меня проследовал один из них: парочка запыхавшихся вояк. Тот, который помоложе, хотел было подойти, но второй — постарше и потолще, дёрнул его за рукав и яростно забормотал в ухо. При этом он вытирал обильный пот рукавом расшитого золотом халата. Лицо молодого солдата вытянулось, и он тотчас ускорил шаг, пытаясь незаметно исчезнуть с моих глаз. Разумное решение.

Посмеиваясь, я спустился вниз и выйдя во двор, в замешательстве остановился. Куда дальше? И вдруг, моё внимание привлекло нечто необычное. Мой самый искренний поклонник при дворе падишаха — генерал Амалат. Вот только вёл себя он крайне удивительно, словно его подняли с постели, но забыли разбудить. Старый вояки медленно шагал, с трудом переставляя заплетающиеся ноги, а глаза его казались оледеневшими стекляшками. Я точно знал — этот человек не употребляет ни вина, ни наркотических дымов. Какого же чёрта?

Вояка прошёл мимо, даже не заметив меня и потопал к воротам. Из дверей дворца тотчас вынырнули двое солдат, словно ожидавших начальника и поддерживая шефа под локти, помогли ему держаться вертикально. Я, по-прежнему, ни хрена не понимал.

Стоп. Что находится там, откуда приплыл невменяемый Амалат? Я очень медленно направился в ту сторону, пытаясь сообразить. Ах да — заброшенная обсерватория, место обитания Наташи и её чокнутых. Никогда прежде не видел главнокомандующего вместе с нашей просвещённой кошечкой и даже не представлял, какие у них могут быть общие темы, для общения.

Мимо прошмыгнул цветастый мешок на членистых ножках и нервно вскарабкался на пальму. Если бы я разбирался в поведении пауков, то мог бы заподозрить нервозность. А так, может ему пора проверить пищевые запасы?

Посмеиваясь я подошёл ко входу в обсерваторию и остановился. Странно. Обычно здесь, как и у Илюхиной кузни, присутствовала своеобразная охрана: пара-тройка сумасшедших, горячо обсуждающих никому не известный опус или делающих наброски на деревянных плитах. Вот дерьмо! На всех досках, разбросанных у входа имелся одинаковый рисунок: женщина в чёрном плаще, с глубоким капюшоном, скрывающим лицо.

Я поднялся по щербатым ступеням к порталу и замер: в ушах тонко звенела напряжённая струна, готовая лопнуть в любой момент. Картины звёздного неба, запечатлённые на массивных треугольных колоннах, словно смазались и поплыли прочь. Ещё шаг и волны густого тумана, немыслимого посреди солнечного утра, хлынули под ноги. Какого чёрта Наташа творит в своём сумасшедшем доме?

Стоило войти внутрь, окунувшись в прохладную тень, полную сизых облаков и стало ясно, куда исчезли все искатели абсолюта. Огромный зал, с куполообразным сводом, отображающем подробную карту созвездий, оказался абсолютно пуст и лишь в самом центре, на тёмных плитах пола, лежали три десятка неподвижных тел — Наташины подопечные. Руки разбросаны в стороны, ноги, сложенные вместе, направлены в середину. Обычная человеческая аура отсутствует — значит все мертвы, но ран от оружия и кровь я не увидел. Выпиты? Кем? Похоже на ритуал.

Ещё один шаг, и я словно влип в паучью паутину: ноги наотрез отказывались ступать дальше. Я попытался было рвануться, но передумал. Стоило оказаться в странной ловушке, как звуки окружающего мира будто отдалились и стал слышен разговор двух женщин. Голоса странно знакомые, но я никак не мог понять, почему. Точно некий барьер в голове препятствовал.

— Осталось уже немного, — речь полна снисходительной презрительности, — и твоя помощь уже не нужна, можешь расслабиться.

— Это как-то связано с генералом, которого я видела у входа? — усталость и боль, — я прошу, прекрати. Я видела, чем заканчиваются наши игры — виселицами и горой трупов. Я же хотела совсем не этого!

— Ты желала отомстить? Так подожди и месть свершится, — теперь насмешка, — подумай, кого ты пытаешься щадить: дебилку, одержимую сексом; неуравновешенного психопата, погружённого в прошлое или убийцу твоего любимого?

— Это мои слова! — боль в голосе кажется невыносимой, — но я ошибалась. И…И он не только убийца моего любимого.

— Ты всё ещё неравнодушна к нему, — холодная констатация факта и смешок, — и к этим ничтожествам, пыли под ногами — людям.

— Они — не пыль, — едва слышимый шёпот, — а я так устала играть роль бесчувственной стервы. Иногда мне хочется просто умереть: ведь лучше умереть, чем жить такой жизнью.

— Послушай, дорогуша, ты уж определись со своими желаниями, — равнодушие, помноженное на презрение к собеседнику, — когда ты сказала, что мечтаешь о мести, я пообещела помочь и помогла: раскрыла твой талант кукловода, нашла оружие, способное убить врага и всё спланировала. Если бы не твоя мягкотелость и глупость людишек, вся тройка была бы уже мертва.

— Тройка? — в усталом голосе сомнение, — или четвёрка? Что именно потребовали у тебя эти твои суперльвы, в качестве платы за вход в их круг? Сколько голов?

— По крайней мере — одну! — теперь в голосе ощущалась ярость, — и пока я её не получу, они отсюда не уйдут, ясно?! И поверь, сейчас мне уже абсолютно безразлично, чья это будет голова. Но я сделала всё, чтобы это была ЕГО голова. Поэтому, проваливай и получай удовольствие.

Смутная тень внезапно выросла передо мной, полыхнув огненными глазами и мир пошёл рябью.

Очнулся я на лестничной клетке королевского дворца, не силах понять, видел ли я всё это на самом деле или нанюхался ядовитых испарений и слегка галлюцинировал.

— Ну и как поживают твои неотложные дела? — донёсся из-за моей спины ехидный голосок, — за то время, что ты протираешь камни, можно было переспать с половиной столицы!

— Столь тонкое искусство не терпит суеты, — отпарировал я, не оборачиваясь, — неужели тебе нравится превращать любовные игры в заурядное совокупление? А с моим делом я и сам разберусь, насколько оно неотложное.

— Чёрт бы тебя побрал! — Галя подталкивала угрюмо ковыляющего Баджару, — ты так торопился убежать от меня, что забыл на полу свою игрушку.

Она протянула мне тресп и ещё раз пнула пленника.

— Благодарю, — я забрал оружие из тонких пальчиков кошки и нежно поцеловал их, — а по поводу неудавшегося секса…На мой взгляд, количество оставшихся в комнате, отличалось от единицы. Или Баджара уже не устраивает тебя, в качестве партнёра? Неужели слухи о его любовных подвигах были таким же преувеличением, как и приписываемый ему поэтический дар?

Пленник поднял голову и яростно сверкнул чёрными провалами глаз. Потом по его плотно сжатым губам ядовитой змеёй проползла ухмылка. В завершение этой непонятной пантомимы он издал странный хрипящий звук, который при некотором усилии можно было принять за смешок.

— Этот ублюдок отказался! — возмутилась Галя и легко ткнула обидчика пальцем в живот, отчего тот согнулся в три погибели, однако не перестал улыбаться, — он сказал мне, будто наученный горьким опытом, предпочтёт засунуть в штаны ядовитую змею.

— Мерзавец, — согласился я, разглядывая задыхающегося Баджару, в глазах которого появилось странное выражение. Превосходства? — как можно было так оскорбить несчастную девочку? Сравнить её с Ольгой! Максимум, на что она способна после секса — это выпить тебя, как стакан хорошего вина. Не ужели тебе никогда не хотелось ощутить себя настоящим выдержанным напитком, скользящим в прелестные губки очаровательной девушки?

Жизнь твоя, словно жидкость струится,

Губ разверстых избегнуть стремится,

Зря лелеешь сосуд своей жизни —

Ей судьба без остатка пролиться!

— Говорите то вы все красиво, — прорвало нашего молчуна, — но я изучал священные книги и мне хорошо известно, красноречие — одно из орудий Царя Зла. Посланное Всевышним, идёт от сердца и не нуждается в красивой обёртке. А вот если ты задумал чёрное дело; придай ему пышное обрамление цветастыми речами.

— Ух ты! — восхитился я, поигрывая треспом, — так почему же всевышний не создал вас немыми? На кой чёрт вам языки, если всё праведное можно выразить делами?

Беседа неуклонно приобретала отвлечённо-философский характер, и моя простодушная кошка немедленно испытала жесточайший приступ скуки, отразившийся на её прелестном личике. А я, напротив, ощутил прилив энергии. Обожаю разговор с умным человеком, который не боится возражать и аргументировать свою точку зрения. К сожалению, так выходит очень редко и причин тому — множество. Самая главная — очевидная: недостаток умных людей с живым и раскованным мышлением. Не считать же таковыми местных философов и учёных, накропавших уйму мудрёных книг. Я читал эти опусы. Тут Баджара попал в самую точку: цветастое наполнение скрывало непреложный факт отсутствия каких-либо мыслей. Даже самых простых.

Бывало, конечно, мне встречался истинный интеллектуал, способный вступить в интересный спор. Но почти всегда — это были бедные запуганные людишки, которые при виде грозного льва начинали трястись, словно перед ними было воистину жуткое чудовище. Приходилось отправлять их в наш доморощенный Мордор, где они и пропадали навеки. Как с ними поступал Илья — ума не приложу.

В общем, оставались единицы — падишах, постоянно занятый какими-то делами; Илья благополучно сражающийся с демонами собственного подсознания и уже покойный, Назири. Поэтому, глупо было бы упускать подвернувшуюся возможность.

— Всевышний имеет свой план, недоступный никому из смертных. По этому плану он сделал людей именно такими, какие они есть, — сказал, после некоторого раздумья Баджара и привалился спиной к стене, — Точно так же многие спрашивают: почему мы не бессмертны? Ответ тот же — Божий промысел.

— Ай, ай, ай! — поцокал я и обнял за талию скучающую кошку, — нечто подобное говаривал один бестолковый гончар, лепивший кривые горшки. Глядя на очередного кривобокого уродца, этот лентяй вещал: так я и задумывал!

— Нелепо сравнивать Всевышнего с каким-то горшечником, — Баджара пожал плечами, — как и человека — с глиняной миской.

— Почему же? — поинтересовался я, — в чём существенная разница?

Мой собеседник стал в тупик. Вопрос был не так прост, каким казался с первого взгляда. Нет, для дурака всё было ясно и очевидно: кувшин глиняный, а человек — из мяса; человек жив, а кувшин — нет. Но Баджара был далеко не дурак.

— Человек способен приносить пользу, — неуверенно сказал он и я тотчас воспользовался его промашкой.

— Кувшин создан для того, чтобы приносить пользу и ни для чего иного. Мало того, если вспомнить твои слова, он — совершеннее человека, ибо приносит пользу не говоря ни слова! Ваш бог должен был населить мир одними кувшинами.

Некоторое время все молчали, пытаясь представить себе эту картину. Впечатляло! Жаль я убил Драмена, ему бы понравилось. Видимо, пытаясь избавиться от картины мира, населённого одними кувшинами Баджара, как следует, потряс головой. Галина непрерывно хихикала и прижималась ко мне.

— Тогда им некому было бы приносить пользу, — выдавил из себя Баджара и вдруг воодушевился, — венец творения Божьего — человек! Он способен на добро и зло, способен создавать и разрушать; способен молча приносить пользу и рассказывать об этом…

— Всё это — чепуха, — оборвал я его патетические излияния, — человек наделён массой недостатков, как физических, так и моральных. А самое главное — человек смертен. Но венец творения существует. Хочешь, я тебе его покажу?

Человек молча смотрел на меня расширенными глазами. Даже не знаю, чего он ожидал. Усмехаясь, я оторвал Галю от себя и одним плавным движением прокрутил её перед глазами Баджары. Хитрое создание тотчас поняло, что от неё требовалось и мгновенно избавилось от призрака одежды, оказавшись абсолютно обнажённым.

Длинные точёные ноги, переходящие в широкие бёдра и невероятно узкую талию. Едва заметная выпуклость животика и поблёскивающие полушария груди, скрытые ослепительной белизной ниспадающих волос. И над всем этим великолепием — гордо поднятое лицо: красота без изъяна! Баджара конечно, уже видел Галину обнажённой, но сейчас он молчал, не в силах произнести ни слова. Вот что значит: подать блюдо под нужным соусом!

— Посмотри на неё, — сказал я негромко, — разве она не совершенна? Мало того — она ещё и бессмертна! Как и все те, кого вы называете джиннами. Она прекрасна, неуязвима времени и оружию, а вы — люди служите ей игрушками или пищей. Но если ваш всевышний создал вас только для прислуживания нам, созданиям царя зла, то кто же, на самом деле, правит этим миром? Как ты смеешь называть себя венцом создания, если все вы — только пыль под ногами неспешно ступающего льва? — я помолчал и добавил, усмехаясь, — ну а пыль действительно может и помолчать, внимая рёву льва. А какие она выберет оправдания своему безмолвию — это личное дело пыли.

Но мой собеседник не выглядел раздавленным и блеск превосходства никуда не делся из его глаз.

— Вы тоже, далеки от совершенства, хоть и бессмертны, — сказал он поводя плечами, словно ему стало холодно, — ты видел белых кошек падишаха? Всякий скажет: эти людоеды — красивы и они, вне всякого сомнения, считают себя совершенством, но это не означает, будто тупые хищники — венец творения. Они — лишь безмозглые пожиратели человеческого мяса. А пыль…Было множество тиранов и завоевателей, провозглашавших подобное на развалинах завоёванных городов. Где они? Их имена стёрло время, а человеческая пыль поглотила их, смешав с другой пылью.

— Глупости, — отмахнулся я, — ты говоришь про людей, а мы переживём всех вас.

Баджара помолчал, а потом его губы раздвинулись в широкой ухмылке.

— Вспомнилось мне одно растение, — сказал он, продолжая ухмыляться, — красивое такое, с синими ароматными цветочками. Оно существует за счёт больших деревьев, за стволы которых цепляется. Пьёт их сок и умирает, когда дерево гибнет. А чем будете питаться вы, когда переживёте всех нас?

Сравнение с паразитом мне совсем не понравилось. Внутри тотчас вспыхнул огненный шар ярости, вынуждающий приложить наглеца головой о стену. Тем не менее я понимал, оплеуха зарвавшемуся человеку будет признанием поражения в этом споре. А этот нагло усмехавшийся засранец, явно провоцировал меня на такое действо. Не дождётся. Я сухо отрезал:

— Как я и говорил: пыль вольна придумывать любое оправдание своему низкому положению, суть её от этого не меняется. Высшие существа в этом не нуждаются.

Баджара молчал, но продолжал насмешливо улыбаться. Хотелось бы думать, что ему было нечего возразить. Галя тоже помалкивала, причём на её мордашке было такое глубокомысленное выражение, словно она уразумела смысл нашей беседы. Естественно, мысль об этом я исключал напрочь. Молчание начало концентрироваться, превращаясь в материальную субстанцию огромной плотности, причём масса этого незримого монолита увеличивалась с каждым мгновением.

— Ты проиграл спор, — задумчиво говорит женщина, — в гораздо более выгодном положении, чем, когда разговаривал с этим негодяем Грасти. Ты сам то понимаешь, почему?

— Просвети меня, — честно говоря, я думал, её скорее заинтересует загадочный случай в обсерватории. Не понимаю, я этого человека, — а потом ещё раз назови дураком. Тебе это должно понравиться.

Маленький зверёныш протягивает грязную ладошку между прутьев и кладёт в пыль, предлагая сыграть в царапки, как я её научил, но у меня уже не остаётся сил даже на это. Я печально улыбаюсь, отрицательно качая головой и девочка, со вздохом, возвращается к матери.

— Ты — идиот, лишь, когда это касается чувств к твоим женщинам, — машет рукой человек, — а в данном случае проиграл лишь по одной простой причине — ты сам хотел этого.

— Да ну? — от улыбки, кажется, кусочки льда осыпаются с кожи в пыль.

— Хищник, может ты сам не понимаешь этого, но где-то, глубоко внутри тебя, живёт раскаяние, пусть не за все смерти, но за часть их, точно. Естественно, я не ожидаю от льва падения на колени и слёз, но такие вот мелочи…

Мы смотрим друг на друга. В этот момент я хочу её прикончить, даже больше, чем обрюзгшего ублюдка Грасти, пытавшегося поставить меня на колени. Он, по крайней мере, не намеревался бередить мои самые больные раны. Я опускаю глаза. Первый раз я сдаюсь человеку.

Так она права?..

— Отправляемся на площадь, — скомандовал я и безмолвие треснуло, разлетевшись мелкими осколками, — думаю, Илья уже успел всё приготовить, а солдаты падишаха обеспечили необходимую аудиторию.

Баджара удивлённо уставился на меня, очевидно не понимая сути происходящего. Рот его приоткрылся, начиная какой-то вопрос, затем пленник передумал и тряхнув головой, сомкнул губы, опечатав уста гордым молчанием. Фраза, пришедшая мне в голову, выглядела весьма литературно и я посоветовал своему внутреннему стихоплёту использовать её в одном из виршей. Он, как обычно, промолчал, игнорируя своего хозяина.

— Уже полдень? — равнодушно поинтересовалась Галя, — помнится, ты собирался устроить это всё ровно в полдень?

— Полдень скоро, — пробормотал я, спускаясь, — совсем скоро…

Непривычно пустые этажи провожали нас безмолвными зевами открытых дверей и разноцветьем разбросанных по полу предметов, позабытых, в спешке. В одном месте я заметил маслянистую лужу, распространяющую характерный запах — видимо кто-то пытался оспорить приказ падишаха. Скорее всего солдатам удалось переубедить спорщика, но самого тела я так и не увидел.

Людей не было даже около выхода. Я не поленился заглянуть в своё логово, убедиться в том, что мародёр обнаружил-таки какой-то из скрытых секретов. Его распухшее и скрюченное тело замерло у порога, уставившись в потолок выпученными глазами. Удовлетворённый увиденным, я покинул дворец и вышел на безлюдный двор.

— Поедем или пойдём? — спросила Галя, озираясь, — почему-то я не вижу ни единого экипажа…

— Радость моя, ты же сама ответила на свой вопрос, — усмехнулся я, направляясь к дворцовым воротам, — все экипажи, кареты, паланкины и другое движущееся, сейчас находится в районе площади. Они же не догадываются, что им уже не придётся никуда возвращаться.

Я саркастически хмыкнул, уловив на лице Баджары тень непонимания. Он-то считал, будто всё это затеяно ради его скромной персоны и шоу под названием: Казнь злодея Баджары, посредством сдирания с него кожи. Ха! Стоило бы тогда так напрягать бедных солдатиков и выгонять на площадь всех жителей столицы. Однако! При мысли о том, как старца Хаима волокут за его длинную бороду, у меня тотчас улучшилось настроение.

Отсмеявшись, я подошёл к воротам и обнаружил, насколько был неправ: падишах, невзирая на полученное потрясение, всё-таки не забыл про нас. У ворот ожидала огромная повозка, запряжённая пятёркой злобных леопардоподобных тварей. За чудовищами, распахнувшими алые пасти, полные длиннющих белых клыков, следил нескладный исполин с громадной сучковатой дубиной в узловатых конечностях. Он равнодушно лупил пятнистых лошадок по их лоснящимся спинам, призывая к покорности.

Около повозки стояли солдаты в полной боевой амуниции, сверкая глазами в прорезях блестящих шлемов. Видимо, опознав нашу троицу, старший (судя по изобилию блестящих побрякушек) подбежал и отдав честь, сообщил о сути возложенного на него поручения:

— Генерал приказал доставить вас на площадь, — скороговоркой пробормотал молодой офицер, отчего напомаженные усики весело подпрыгнули к крючковатому носу, — для пленника предназначено отделение в задней части. Позвольте…

— Пленник изволит ехать вместе с нами, — перебил я его и махнув Галине рукой, запрыгнул в открытую дверь.

— Но, — замялся офицер, переминаясь с ноги на ногу, — генерал ясно дал понять…

— Можешь пойти и пожаловаться: дескать тебе не дали исполнить приказ, — посоветовал я, с комфортом располагаясь в мягкой горе подушек, — думаю он войдёт в положение и не станет отрубать твою голову. Ограничится ногой. Или рукой.

Галька впихнула Баджару внутрь и хлопнула солдатика по плечу. Тот покосился на неё и его челюсть немедленно рухнула вниз, удержавшись только на завязке шлема. Судя по всему — это был один из фаворитов любвеобильной кошечки, оставленный ею в живых, за какие-то особые сексуальные подвиги.

— Шарах, — пробормотала Галя, сложив губы бантиком, — я тебя умоляю — не действуй ему на нервы! Ты можешь не дождаться того момента, когда тебе отрубят голову, потому как это незачем будет делать. Заткнись и делай своё дело.

— Как прикажешь, моя богиня! — с трудом переводя дух, просипел офицер, пожирая кошку восхищённым взглядом, — ради тебя я готов на всё! Обожаю тебя…

Млея от всех этих глупостей, львица запрыгнула внутрь и устроилась рядом со мной, продолжая блаженно ухмыляться. Пленник задумчиво посмотрел на неё, а потом перевёл взгляд на Шараха, ревниво зыркающего в мою сторону. Когда дверь захлопнулась, отрезая звуки коротких команд, пленник вытянул длинные ноги и пробормотал:

— И будут они кумирами и многие склонятся перед ними. И прибудет смерть, но не в образе страшного убийцы, а мягкими лапами ласковой кошки ступит на порог спальной комнаты, дабы собрать свою дань с любовного ложа…

— Что-то очень знакомое, — буркнул я, запуская пальцы в Галькину шевелюру, — где-то я уже читал подобное.

— Тень Льва, — усмехнулся Баджара, — древняя книга. Долгое время я считал, что не сохранилось ни единого экземпляра. Но, совсем недавно, мои люди привезли полуистлевший том, который они нашли в доме Филама. Начало и конец книги превратились в пыль, но середину ещё можно изучать.

— О птичках, — вспомнил я, — там у одного моего знакомого льва есть к тебе небольшой должок — твои люди прикончили возле Филамовского дома его любимую зверушку. Если он доберётся до тебя раньше падишаха, ты будешь мечтать о смерти.

Баджара только плечами пожал. По-моему, он не совсем понимал, о чём это я. Стало быть должок у Ильи вовсе не к нему. Ох, Олечка!..

— Ладно, чёрт с Ильёй и его зверушками, — махнул я рукой, — а книгу помню: была у покойника такая, но к сожалению, у меня не хватило времени как следует изучить её. Я открыл её в середине и прочитал с десяток страниц.

— И о чём там писали? — мурлыкнула кошка, блаженно жмурясь от моей ласки, — что-нибудь интересное?

— Для тебя, моя радость, ничего, — я щёлкнул её по носу, отчего львица недовольно поморщилась и зашипела, — описание странных существ, похожих на нас, которые правили этим миром в незапамятные времена.

Баджара согласно покивал. Пол под ногами начал трястись, но как-то весьма вяло.

— То, что я сказал раньше, часть пророчества, — пояснил пленник, — оно повторяется несколько раз, поэтому ты мог наткнуться на него и в середине книги. Пророчество возвещает возвращение этих жутких существ, пожирающих души людей. Первое царство Львов, как они именовали себя, продолжалось около тысячи лет и завершилось войной между этими людоедами. В самый разгар боевых действий произошло вторжение демонов — тварей, напоминающих скелеты, обтянутые кожей. Львы сражались между собой и против демонов, но во время войны гибли люди: как воины, сражающиеся за своих владык, так и мирное население. Спасло нас лишь появление особых людей, способных убивать чудовищ. Эти защитники изгнали тварей и удалились, преследуя их. Они оставили оружие, способное защитить нас, если Львы вернутся. К сожалению, оружие оказалось забыто и утрачено, как и само знание о прошлом. Мудрецы предпочли превратить страшное знание в сказку.

— Очень жаль, что это проклятое оружие всё-таки нашлось, — еле слышно прошептал я, наблюдая, как струится тусклый свет по зеркальному лезвию треспа, — не будь его, насколько всё было бы проще. Ох, Ольга!

Приближение площади ощутилось ещё издали: рёв тысяч глоток заполнил всё окружающее пространство, поэтому разговоры пришлось прекратить. А когда повозка остановилась, и любезный офицер распахнул дверцу, мне и вовсе показалось, будто мы оказались возле огромного водопада. Звуки извергались со всех сторон, проникая прямиком в мозг своими когтистыми лапками и дёргали извилины, перемешивая их. Солдат, напрягаясь, кричал, обращаясь ко мне, однако потребовалось некоторое время, чтобы я сообразил, о чём он толкует.

Нам предлагали, по безопасному проходу, защищённому несколькими рядами, закованных в панцири солдат, пробраться к прямоугольному помосту. Это возвышение наскоро соорудили, приспособив в качестве основания фундамент разрушенного храма Луны. Подняв взгляд над головами бурлящей толпы, я посмотрел на тех, кто находился там.

Центральную часть помоста занимало странное сооружение, описать форму которого я бы затруднился. Рядом с этим аморфным нечто, неподвижно замер Илья, мрачно взирающий на вопящую толпу. Его чёрные одежды трепетали на лёгком ветру, придавая коту вид ангела смерти. Какая ирония! Вокруг хозяина расположились невозмутимые телохранительницы и лучи светила весело перемигивались на их обнажённых саблях.

Машина Ильи потеснила трон падишаха в левую часть помоста, откуда правитель зачарованно взирал на свой народ. У меня появилось впечатление, будто падишах не совсем понимает, на каком свете он находится. А времени, разобраться в этом вопросе, оставалось не так уж и много. Телохранители явно опасались ревущей толпы и жались к своему повелителю, косо поглядывая в сторону очаровательных амазонок Ильи.

Возможно это и было интересно, но важным для меня сейчас был только один персонаж. Объект моего непосредственного интереса находился на правом фланге и что-то оживлённо рассказывал Амалату, склонившись к самому уху генерала. О чём Ольга могла разговаривать с бравым воякой? С тем самым, с которым она до сих пор не перемолвилась и парой фраз? У меня возникло ощущение, будто кошка пытается его в чём-то убедить. Тщетно: тот казался погружённым в свои мысли и даже отрешённым.

Шарах продолжал беззвучно разевать рот, и я жестом дал ему понять, что он понапрасну надрывает глотку. Потом махнул рукой, и Галя поволокла Баджару наружу.

О, чудо! Народ отшатнулся, и волна безмолвия покатилась во все стороны, охватывая всё большее число присутствующих. Пока мы добирались до помоста, площадь охватило поголовное молчание. Больше ста тысяч человек молча смотрели на нас. Слышалось лишь возбуждённое дыхание тысяч глоток, сопение множества носов и прочие, ещё менее приятные звуки. Все напряжённо рассматривали Баджару, словно им явился самый опасный хищникна свете. Глупцы! Он был такой же добычей, как и все они.

Впрочем, было кое что, поинтереснее. Когда пленник начал подниматься по ступеням, он замер на какую-то долю секунды и молниеносно кивнул. Чего-то подобного я и ожидал, поэтому мне не составило особого труда проследить за направлением взгляда узника. Там мелькнуло знакомое лицо. Знакомое женское лицо. Зутра неотрывно глядела на своего возлюбленного, внимая словам рослого бородача в плоской чалме чёрного цвета. Такие головные уборы, насколько мне было известно, носили люди Фараха. Перед нападением на очередной караван, чалма легко превращалась в маску, скрывающую лицо нападающего. С другой стороны моей милой убийцы, неподвижно замерла женщина, чьё лицо скрывал глубокий чёрный капюшон. Хм, если Ольга на помосте, то кто это?

Заинтересовавшись, я пробежался взглядом по толпе, отмечая людей с аксессуаром, подобным Фараховскому. Ого! Сам Фарах почтил нас своим присутствием, расположившись в окружении пары десятков своих людей, недалеко от помоста. Вот только вместо чалмы он нацепил плащ с капюшоном, опустив тот на своё запоминающееся лицо, испещрённое множеством шрамов. Эти отметины оставил палач папаши нынешнего падишаха. А всего в многотысячной толпе присутствовало не меньше пяти десятков головорезов в чёрных чалмах. Похоже, кроме официальной части готовилось ещё одно, незапланированное мероприятие. Тем лучше. Веселее будет.

Толпа вновь зашумела; то ли приветствуя поднявшегося Баджару, то ли проклиная его. Впрочем, они могли шуметь и просто так. Точно гул прибоя волна человеческих голосов навалилась со всех сторон, усилившись до прежней громкости.

Окружённый этим грохотом я проследовал к возвышению и легко взбежал наверх, встреченный слабым наклоном Илюхиной головы. Падишах не удостоил меня даже косым взглядом, а Ольга и её собеседник одновременно повернули головы, пристально глядя на меня.

Я ласково улыбнулся обоим и послал кошке воздушный поцелуй. На её смуглом лице проступило что-то подобное усмешки. Только так улыбается сама смерть. Или тот, кто готов встретиться с ней. Ну значит к предстоящему аттракциону готовы все. Вот только…Я ещё раз взглянул на провинившуюся львицу и заметил тень усталого отчаяния в тёмных глазах.

Пришло ощущение лёгкого недоумения, когда я понял, что и вблизи не могу сообразить, как же выглядит таинственное приспособление Ильи. Странную штуковину словно скрывал стелющийся туман, постоянно оплывающий, как сосулька под солнцем, вот только, никак, не убавляющийся. Временами он напоминал контуры человеческого тела, потом становился подобен странному животному, а после вообще ни на что не походил. А если я смотрел на машину слишком долго, у меня начинала кружиться голова, словно это была пропасть, не имеющая дна. Ещё немного, и я рухнул бы в её туманную бездну. Я мотнул головой, прогоняя наваждение и подошёл к Илье, который всё так же угрюмо гипнотизировал толпу.

— Ну, изобретатель, всё готово? — прокричал я ему в ухо.

Он кивнул, повернувшись ко мне и вопросительно ткнул пальцем в сторону машины. Я покачал головой. Предстояло сделать определённые приготовления.

Галя успела поставить Баджару у края помоста и два рослых солдата нерешительно топтались рядом не зная, как им поступить. Сейчас узнают. Я посмотрел вниз и обнаружил, что чёрные пятна людей Фараха начали приближаться к нам, будто кто-то включил мощный магнит, притягивающий их. Зутру я, в этот раз, не увидел, но она несомненно была где-то рядом. Ну хорошо, начнём наше шоу.

Одним прыжком я переместился к трону и, ухватив правителя за ворот красочного халата, швырнул к его закадычному врагу. Баджаре пришлось слегка подвинуться, чтобы новосёл не свалил его на доски пола. Казалось, он не был особо удивлён. Про остальных я такого сказать не мог.

Охрана падишаха озадаченно вращала многочисленными головами, пытаясь сообразить, куда же исчез их подопечный. Толпа на площади, яростно заревела и взволновалась, затаптывая самых слабых. Крики о помощи и вопли боли смешались с возгласами изумления, а потом тишина вновь охватила, заполненную до отказа площадь. Ещё бы! Такого они ещё никогда не видели: правитель очумело вращающий отбитой головой, и его злейший враг стояли рядом, словно два заурядных преступника.

— Поставь на колени и второго! — скомандовал я Гале, — если кто-то вмешается — прикончи.

После этого я прыгнул назад, к Илье. Позади нас переливалась серебристым светом и потрескивала загадочная машина, а перед нами замерла в изумлении многотысячная толпа. И два человека — два правителя здешних мест стояли на коленях передо мной! Вот он — момент откровения!

Солдаты, топтавшиеся рядом с Галей, сделали пару неуверенных шагов в её сторону и мгновенно покинули наше общество, улетев прочь. Только теперь телохранители падишаха сообразили, откуда дует ветер и попытались отвоевать тушку правителя. Не тут то было. Илья небрежно взмахнул рукой и его амазонки молниеносно набросились на атакующих стражей. Тишина сменилась лязгом сталкивающего оружия и воплями раненых.

В окаменевшей толпе тоже назревали перемены: Люди Фараха соединились в единый плотный клин и скрыв лица за масками, начали прорываться к помосту. Периметр обороняли солдаты, стоящие спиной к нам и им было невдомёк, какой переворот произошёл за их спинами. Естественно, они начали отражать нападение неизвестных и внизу вспыхнула не менее ожесточённая схватка. Люди не принимавшие участия в начавшемся веселье, пытались вырваться из кровавого водоворота и жалобно кричали, попадая под удары сабель, пик и кинжалов. Толпа сделала попытку сбежать с этого сумасшедшего торжества и солдаты оцепления, получившие чёткий приказ сохранить кворум, просто открыли огонь из арбалетов. Если до этого мне казалось, будто я вот-вот оглохну, то теперь понял, что потерял слух окончательно — такой стоял рёв.

Пытаться что-то услышать в этом бардаке было задачей невыполнимой, посему приходилось полагаться только на глаза. И зрение меня не подвело, указав в бурлящем океане неистовствующей толпы, микроскопическую частицу, целеустремлённо двигающуюся в нашем направлении.

Один из солдат, попытавшихся остановить Зутру (а это была именно она) мгновенно исчез из виду, словно его поглотила бешеная круговерть человеческого водоворота. Красивая мордашка на миг замерла, стрельнув взглядом в сторону возлюбленного, и настойчивая девица продолжила сокращать расстояние до цели.

Ухмыляясь я наблюдал, как её любовник неотрывно следит за этим продвижением, и его физиономия отражает целую гамму тревожных переживаний. Он даже попытался вскочить, но Галя спокойно поставила ногу на его спину и усадила обратно. Падишах, в отличие от соседа, сидел смирно, понуро глядя в пол и не проявлял признаков строптивости. Похоже, переход от положения всесильного владыки к состоянию ничтожного пленника, окончательно его добил. Илья, внимательно изучающий сладкую парочку улыбнулся и повернувшись ко мне, поднял вверх большой палец. Ну вот, хоть кто-то оценил усилия, затраченные мной.

Тем временем амазонки практически закончили свой нелёгкий труд и начали сбрасывать трупы телохранителей вниз, с помоста. Правда им тоже досталось — уцелело всего шестеро прелестных девушек, с ног до головы забрызганных кровью. И кто у нас остался? Шестеро амазонок со своим хозяином; Галя с парочкой подопечных; кто ещё? Ах да — Ольга с бравым генералом. А почему это наш солдатик никак не реагирует? Да и Ольга как-то непривычно пассивна…

Стоило мне повернуться к упомянутым персонажам и в воздухе промелькнуло стремительное тело, обрушившееся в самую гущу человеческого муравейника. Оля ещё в полёте окуталась аурой своей охотничьей формы. Больше кошка не нуждалась в прикосновениях к человеческому телу. Как и во дворце Сен-Харадского наместника львица неторопливо двигалась вперёд, словно горячий нож резал кусок плотного масла. Вопящие люди мгновенно замолкали, падая на камни площади.

Она перемещалась так прямо, словно стремилась к какой-то определённой цели неизвестной мне. И тут я понял: ей навстречу, так же неторопливо и целеустремлённо шагала Зутра. В смуглой руке я заметил знакомый блеск прозрачного, в солнечном свете, треспа. Илья заинтересованно ткнул пальцем в татуированную девицу, и я согласно кивнул. Льву ещё не приходилось любоваться стервой, проковырявшей во мне отверстие. Пусть посмотрит, пока та ещё жива. Однако, чего же добивается Ольга? Следы заметать уже поздновато…

Две гибкие смертоносные фигурки приближались друг к другу так неотвратимо, словно были разноимённо заряженными частицами. Ещё совсем немного…Словно ощутив приближение грядущего взрыва, толпа подалась в стороны, освободив небольшой тихий островок посреди бурлящего моря. Зутра нерешительно ступила на берег этой импровизированной арены и замерла, неотрывно глядя на Ольгу, стоящую, напротив. Тело девушки было практически обнажено: всё-таки продвижение через безумную толпу достаточно тяжёлое испытание. Теперь я хорошо видел знакомый рисунок на худощавом теле, покрытом пылью и потом.

Внезапно Зутра прыгнула вперёд и попыталась ударить львицу своим оружием. Странное дело — на её лице было явное отчаяние, да и удар вышел какой-то нелепый. Ольга оскалилась, почему-то глядя куда-то за спину нападающей. Потом неторопливо пихнула противницу открытой ладонью, и та отлетела назад, завалившись на бок.

Оля вновь уставилась в толпу, и я сумел различить мелькнувший среди мечущихся людей тёмный плащ. Да кто там?

Зутра смогла приподняться с земли и теперь стояла на коленях, продолжая глядеть в глаза приближающейся Ольги. А та двигалась мягким кошачьим шагом, так осторожно переставляя ноги, словно подошвы её сапог ступали по опасному зыбуну. Обронённый тресп лежал около ног Зутры, но девушка даже не сделала попытки его приподнять. Она лишь провела пальцами по щекам — ритуальный жест готовности к смерти и бросила короткий взгляд в сторону помоста.

Баджара ещё раз попытался вскочить — жилы на шее вздулись как канаты, а рот распахнулся в неощутимом вопле отчаяния. Он уже сообразил, что происходит и видел — спасения не будет. Кошка, тем временем, склонилась к поверженной противнице и пошептав ей на ухо, отступила назад. В лице львицы не было злобы или ярости — лишь некая, непонятная, грусть.

Рука Ольги поднялась вверх и луч светила, пройдя через лезвие превратил его в некое подобие молнии, зажатой в руке. И эта молния обрушилась с такой силой, что кошку слегка развернуло. Однако мне, поначалу, показалось, будто она промахнулась: Зутра продолжала стоять на коленях, глядя в лицо своему палачу. И только мгновение спустя смуглое тело начало изгибаться, будто исполняя хитрый акробатический этюд. Голова запрокинулась назад, открыв огромный алый шрам на длинной изящной шее. А потом, превратившись в сломанную куклу, Зутра рухнула на камни.

Ольга стояла над телом, понуро опустив прелестную головку, словно безумие, творящееся на площади её никак не касалось. Потом, опустившись на колени, провела ладонью по щеке покойницы. И вдруг, вскинув голову, испуганно уставилась за мою спину.

Лишь в самый последний момент я успел увернуться от сокрушительного удара, который наносил, позабытый мною генерал. Ого! Тресп в его руках был даже больше, чем отобранный у Баджары. Он был так огромен, что вояке приходилось орудовать обеими руками.

Но главное — глаза моего противника превратились в две мёртвые плоские ледышки, прямо как у Баджары, во время нашей схватки. Оставалось только восхищаться Ольгой и её предприимчивостью. Вот чертовка! Кто сказал, будто финальный поединок должен происходить с её участием? Когда она успела обработать Амалата, что ему наплела и как сумела протащить на помост этот исполинский тресп — все эти вопросы уже не имели особого значения. Важным сейчас было одно — старый вояка и оружие в его мускулистых руках. А уж как генерал умеет обращаться с мечами я видел неоднократно.

Естественно, никто и не подумал прийти мне на помощь. Илья посторонился, с интересом наблюдая за поединком, а Галина просто подпрыгивала от восторга. Надеюсь, всем так же весело, как ей…

Я кувыркнулся, подобрав своё оружие с помоста и сделал круговой выпад. Естественно, генерал легко парировал этот удар, благо более длинное оружие давало ему явное преимущество. Почему я не успел перекусить? Энергии, для ускорения, не было, приходилось использовать обычные рефлексы. Этого оказалось маловато. Генерал парировал парочку моих ударов и начал наступление, размахивая своим мечом словно изображал вентилятор. Нет, Ольга определённо колдовала с энергетикой своих подопечных, превращая их в машины для убийства. К сожалению, цель у них была не очень подходящая! Удар невероятной мощи выбил тресп из моих рук, и он запрыгал по доскам помоста прочь от меня.

На мгновение генерал остановился, провожая взглядом оружие и его плотно сжатые губы раздвинула непривычная улыбка. Этой секундной задержки оказалось вполне достаточно. Я тотчас ухватил Амалата за обнажённые предплечья и крепко сжал. Генерал недоуменно покосился на эти живые оковы и попытался поднять оружие, намереваясь закончить поединок. Ему было невдомёк: схватка уже завершилась. Волна энергии прокатилась по моему телу наполняя каждую клетку живительной силой. Тресп выпал из рук Амалата и упокоился у его ног. Рот вояки открывался всё шире и шире, исторгая вопль, который я не мог услышать. Боль, которая терзала тело генерала, состарила его и Амалат выглядел дряхлым стариком. Внезапно он сжал зубы и его глаза, на миг, обрели живой блеск и прежнюю пронзительность. Вояка изумлённо уставился на меня и его сморщенные губы пробормотали нечто, напоминающее: «Дьяволица». Затем зрачки закатились, и мой противник кулем опустился на пол. Странная усталость сковала меня, и я долго смотрел в упокоившееся лицо мертвеца.

Где-то там продолжал бушевать оглушающий рёв избиваемой толпы, а я задумался: к чему это всё? На кой чёрт я устроил эту бойню? Просто, пытаясь доказать Баджаре, будто он был не прав, и мы действительно высшие существа? Взбешённый этой мыслью, я решительно взмахнул рукой.

Илья совершенно правильно истолковал мой жест и подойдя к своему аппарату, по локоть запустил руку в его переливающееся туманное нутро. В следующий миг машина исторгла сияние, способное заставить покраснеть, от стыда само дневное светило. Пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы не ослепнуть.

И наступила полная тишина.

Остался лишь пронзительный звон в ушах.

Все люди на площади прекратили убивать друг друга и повернулись к нам. Нет. Не повернулись. Их, как магнит, притягивало появившееся сияние, вынуждая, широко открыв глаза, вглядываться в этот колдовской свет. Падишах и Баджара продолжая стоять на коленях, потянулись к машине. На бледных лицах появились блаженные улыбки. Уцелевшие амазонки выронили оружие и покачиваясь, брели в сияние.

А потом свет вышел наружу и медленно пополз во все стороны. Не знаю, как такое могло происходить, но это было на самом деле. Будто сияние состояло из мириадов живых существ, прикосновение огненных лапок которых я ощущал на собственной коже. И люди, попавшие в свет, начали исчезать, растворяться, уходить в ничто. А он шёл всё дальше, словно пытался заполонить весь мир, заменить всех живых существ собой, обратить их в частички своего огненного тела.

Во вселенной остался только этот живой свет, и он окружал меня со всех сторон, вздёргивал на пылающих нитях, пропущенных через моё тело, превращал в жалкую куклу. И эта безвольная марионетка висела в бездне адского пламени, ощущая только боль и чей-то бесплотный голос, который шептал в самых глубоких недрах моего сознания:

Тьмы тяжёлой гнетёт меня клеть,

По душе, бьёт сомнения плеть,

Слабо тлеет сомнения пламя —

Не даёт мне никак умереть.

Я над смертью чужой хохочу,

Богом я называться хочу.

Но о том, что не бог я, а демон,

Не скажу, утаю, промолчу.

Равнодушно по жизни иду,

Мне плевать на чужую беду,

Я судьбы, для себя, этой странной

Не увидел бы даже в бреду.

Не смогу я вдаль птицей лететь

Песни звонкой мне больше не петь

Мрак тяжёлый опутал цепями

И всё меньше тяжёлая клеть…

А потом бешеный вихрь подхватил меня и понёс по спирали, превращая в часть бурлящего потока, ревущего и неистовствующего. Я перестал понимать, где нахожусь и кто я такой вообще. Последняя мыслящая часть моего разума вцепилась сама в себя, потому что в этом безумном мире не оставалось ничего рационального, способного удержать ум в каких-то рамках.

Я тупо смотрел на грязные доски настила, не в силах сообразить, как я здесь оказался. Сияющее нечто и бешеный вихрь всё-таки отпустили меня, тысячу раз перемешав и уничтожив. Сил не было. Колени подогнулись и я, с трудом удержался от того, чтобы, подобно Илье и Гале, свалиться на пол. Лица львов, озарённые слабеющим светом, не выражали ничего — просто маски, отражающие покой смерти. Однако они всё ещё были живы. Как и я…

С огромным трудом я повернул голову и посмотрел на площадь. Свет начал отступление и понемногу собирался в огромный клокочущий шар, повисший над землёй. Отступая, сияние подбирало с камней неподвижные человеческие тела, превращая их в тонкие лучики исчезающие в бурлящем шаре.

Что-то внутри меня безумно кричало, глядя на то как население многотысячного города превращается в хищное пламя. Я знал, кому принадлежит этот беззвучный вопль, слышимый только мне и хорошо понимал: та часть меня, которую я всегда презирал, исчезала навсегда. Пережитое, убило её так же, как и всех жителей Сен-Сенали. Не могу сказать, будто это меня сильно расстроило. Что я терял? Способность сочинять дряные стишки? Я никогда не относился серьёзно к этим упражнениям, развлекая своих партнёрш скорее делом, чем словом. То, что должно было уйти давным — давно, наконец-то ушло. Пусть останется существо, лишённое слабостей, ибо что это ещё могло быть, как не слабость?

Оцепенение прошло, и я смог сделать пару шагов к краю помоста. продолжая наблюдать за изменениями внутри огненного шара. Илья и Галя пришли в себя и теперь пытались подняться на ноги. Оба искоса поглядывали на дикую пляску живого огня. Тем временем последние трупы превратились в излучение и на опустевшей площади осталась одинокая фигура, неотрывно глядящая в глубины пламени, бурлящего над её головой.

Нет, не одна. Немного дальше неподвижной Оли, замерла на коленях ещё одна моя кошка. Наташа. Откуда она здесь взялась? Львица смотрела туда же, куда и её взбунтовавшаяся подруга, но на её физиономии я прочитал отчаяние.

Шар начал вращаться, ускоряя своё движение до тех пор, пока не превратился в подобие сияющей спирали. Внезапно, в одно мгновение, вращение стало таким быстрым, что спираль схлопнулась в ослепительную точку. Оглушительный свист ударил по ушам, ещё не отошедшим от предыдущего испытания и ураганный порыв ветра едва не сбил меня с ног. Ветер пытался тащить вперёд, сдирая кожу и волосы на голове, будто это был всего навсего парик.

Точка превратилась в крохотное колечко, огненные границы которого неуклонно расширялись. Именно туда и стремился взбесившийся воздух. Кольцо уже стало воистину огромным, и я мог видеть внутри него высокие деревья, гнущиеся под напором урагана. Оглушительно хлопнуло и ветер разом стих. Одновременно, кольцо прекратило свой рост и начало пульсировать. Его размеры вполне позволяли перейти на другую грань, и я решил подойти ближе. Но не успел.

Словно волна прокатилась по окружающему миру, вызвав неприятное ощущение. Казалось, меня выворачивают наизнанку чьи-то толстые грубые пальцы. Галя тоскливо закричала и вторя ей, издали жалобные вопли Ольга и Наташа. Илья, с исказившимся лицом, начал хрипло стонать. А волны продолжали катиться сквозь нас, выкручивая и переворачивая всё вокруг. Казалось, даже небо пытается поменяться местами с землёй. Не знаю, что было хуже: живой свет или этот пространственный шторм, но ни то, ни другое я испытывать не хотел! Крики львов слились в один протяжный вой, и я ощутил, как и сам, против воли, присоединяюсь к этому тоскливому хору.

И всё кончилось.

Прореха в пространстве беззвучно захлопнулась, не оставив после себя никаких следов. Последняя волна прокатилась через нас и взбудораженный мир успокоился. Правда мне почудилось, будто в последнюю секунду, несколько смутных теней скользнули в закрывающуюся дыру, но это могло быть и причудой измученного сознания. Ну ладно, попытка обойтись без браслета торжественно провалилась, но я был рад уже тому, что закончилось это светопреставление. Теперь стоило, не мешкая ни мгновения, возвращать свою собственность. Я нисколько не сомневался — моё украшение находилось в лапах львицы, медленно поднимавшейся на ноги.

— Это было забавно! — проскрипел Илья, глядя сквозь меня мутными глазами, — всё пошло не так, с самого начала. Похоже, мы сделали сразу два отверстия и одно из них вело куда-то не туда. Этот живой свет, он из другого мира.

— Поговорим потом, — отмахнулся я, подбирая тресп, — обдумай, не торопясь, произошедшее. Внеси в свой банк данных, или как ты там обычно делаешь…

Ольга внимательно следила за мной, поигрывая оружием и на её лице отражалась глубокая задумчивость. Зная кошку я мог предсказать несколько вариантов дальнейшего развития событий. Естественно, стоило мне спрыгнуть вниз и дела приняли наихудший оборот.

Криво ухмыляясь, львица выбросила вперёд руку, точно наносила удар по незримому противнику. На её запястье вспыхнул огненный обруч и тут же слетел, повиснув в воздухе. Изменившись в лице, Ольга вцепилась обеими руками в пылающий бублик и начала растягивать его. Ужасный крик сорвался с её губ и не останавливался до тех пор, пока кошка не проделала отверстие достаточное, чтобы пролезть в него. После этого, Оля бросила на нас прощальный взгляд и прыгнула внутрь.

Как только браслет повис в воздухе, я побежал со всей возможной скоростью. Нужно было успеть до того, как беглянка успеет уйти на другую грань и закроет переход. Почти получилось. Кольцо начало съёживаться, и я прыгнул, нацелив тело внутрь уменьшающейся дыры. Что-то больно ударило по руке, сжимающей оружие и тресп вылетел из пальцев, оставшись по другую сторону прохода.

Земля изо всех сил обрушилась на меня, вышибив остатки воздуха и наполнив рот основательным количеством пыли. Сквозь густые клубы того, чего я не успел набрать в рот мелькнула фигура Ольги, со всех ног удиравшей к покосившимся стенам древних зданий. Зданий? Чёрт побери, я находился посреди заброшенного города, сидя на потрескавшихся камнях исполинской площади. Не успевший закрыться проход сиял над моей головой ослепительным нимбом, внутри которого был виден кусочек голубого неба. Небеса здешнего мира озаряли только точки редких звёзд.

Пыль начала оседать, позволив мне оглядеться. Увиденное, тотчас вызвало у меня резкое восклицание.

— Твою мать! — изумлённо сказал я, — вот это номер!

Развалины оказались, до боли, знакомыми. Я находился на том же месте, откуда проник сюда, однако время было совсем иным. Похоже, минула целая эпоха. Сен-Сенали обратился в прах. Жители так и не вернулись в опустевший город, позволив ему умереть окончательно. Более того, как я не напрягал свои чувства, я не мог ощутить присутствия людей на этой грани вообще. Что-то поизошло с миром. Ну и чёрт с ним! Были дела и поважнее.

Я поднялся на ноги и достал маленький тресп — невольный подарок навсегда пропавшей Зутры. Теперь, когда пропажа была возвращена, следовало подумать о своих дальнейших действиях. Можно было вернуться обратно, оставив Ольгу в этом мёртвом мире. Лишённая пищи, львица будет существовать бесконечно долго, постепенно превращаясь в неподвижную мумию. Безумные муки голода преследовали бы её до тех пор, пока существует эта грань.

Нет. Так не будет. Я вожак Прайда и считаю, что ослушница не заслуживает подобной участи. Я сам убью её.

Сжимая оружие, я направился в сторону развалин. Туда, куда уходила одинокая цепочка следов, оставленная сбежавшей кошкой. Я был уверен: долго искать мне не придётся. Бегство с места перехода — всего лишь кратковременная слабость и потеря контроля. Стоит львице немного успокоиться, и она сама придёт ко мне, попытавшись использовать оставшийся шанс.

Так, похоже беглянка решила немного поиграть: её следы исчезли. Вокруг меня угрюмо замерли обвалившиеся стены покосившихся зданий, внимательно глядящие на меня мёртвыми глазницами чёрных окон. Ни единого признака жизни и даже ветер замер в этом городе-призраке. Нет других запахов, кроме удушливой вони слежавшейся пыли и даже небо выглядело так, словно его запорошило серой мерзостью.

Нет, никакого звука я не услышал. Просто затылка коснулось лёгкое движение воздуха, так чуждое здешнему миру. Не раздумывая ни мгновения, я прыгнул в сторону и тресп, который должен был воткнутся в мою спину, просвистел в воздухе. Потом раздался сдавленный смешок.

— Ты всегда был очень быстрым. Быстрым и сильным, — кошка небрежно поправила спутанные волосы, — но не слишком умным. Всегда удивлялась, почему такая тупая скотина, как ты, управляет Прайдом. У него должна была быть другая повелительница — умная, хитрая и красивая.

— В общем — ты, — резюмировал я, — жаль, не вышло.

Мы стояли, друг напротив друга, крепко сжимая оружие и следя за каждым шагом противника. Ольга, слегка потрёпанная, но такая же прекрасная как всегда, продолжала улыбаться. Жаль, дело дошло до такого.

— Странно, как ты вообще смог догадаться в чём дело, — она рассмеялась, — ах, это Баджара во всём виноват! Несчастные дурачки…Ни о чём спросить не желаешь?

— Спросить? — я был нисколько не обманут её притворной расслабленостью, — разве, как тебе удалось гипнотизировать всех этих людишек?

— Я же говорила, ты — тупой. Всё очень просто, — Ольга покрутила указательным пальцем в воздухе, — помнишь, я как-то…

И в этот момент она прыгнула, нанося стремительный удар в мою грудь. Будь, вместо меня кто-то другой, этот манёвр несомненно удался бы. Но я-то знал её боевые приёмы и успел перехватить тонкое запястье, твёрдое, словно сталь. Продолжив движение, повернулся и швырнул кошку в стену ближайшего здания. Встреча получилась горячей: стена не выдержала и развалилась, а Ольга, с жутким грохотом, провалилась внутрь. Ничего особо страшного.

Я успел сделать всего пару шагов к проделанной дыре, как вдруг крыша дома словно взорвалась, осыпав меня мелкими щепками. Живой снаряд обрушился сверху, пытаясь уколоть своим ядовитым жалом. И вновь я был быстрее. Отбив удар, я приложил львицу к пыльной мостовой, заставив жалобно захрустеть дряхлые камни. Ольга хохотала.

— Займёмся любовью? — спросила она и впечатала подошву мне в живот так, что я улетел на противоположную сторону улицы, — дождись меня, дорогой!

Ещё в воздухе я сгруппировался и приземлившись, оттолкнулся ногами от земли, после чего кувырнулся через себя. Подо мной мелькнуло коричневое тело и почти наугад, я ударил своим оружием.

Дикий крик боли, ярости и отчаяния оглушил меня и ошеломлённый, я смотрел на чёрный стержень торчащий из спины Ольги. Кошка покачнулась и тресп выпал из её руки. Потом она медленно повернулась, и гримаса боли исказила прелестное лицо. Львица сделала неловкое движение, словно собиралась дотянуться до рукояти клинка. Поздно. Слишком поздно. Я победил.

Колени Ольги подогнулись, и она опустилась на землю. Голубое сияние окутало кошку оболочкой, пульсация которой слабела с каждым мгновением.

— Так темно, — сказала вдруг Ольга, — темно и одиноко. Словно ты всё время сидишь в тёмной комнате. Есть маленькое окошко, и ты ползёшь к нему. Там должен быть цветочный луг и лето. А там…Там ещё одна тёмная комната. Зачем мне ещё одна тёмная комната?

Она повалилась на бок.

— Хочу. Песню, — слова с трудом покидали её губы, — Как. Ты. Пел. Раньше. Пожалуйста…

Я беспомощно смотрел на неё не представляя, как могу исполнить это последнее желание. И вдруг обнаружил кое-что. Прощальный подарок, оставленный моим исчезнувшим я. Не знаю, как это получилось, но мне очень пригодилось.

Не было никаких инструментов, но щеголять мастерством игры и не требовалось. Я опустился на колени, рядом с кошкой и взял её голову в руки. Потом тихо запел:

Лодка, качаясь, уходит во тьму,

Мне оставаться теперь одному,

Кто объяснит — отчего, почему?

Мрачный извозчик таится в тени

Голос беззвучный бормочет: Усни!

Ночи свершились, закончились дни…

Света не видно в тёмной воде,

В ней лишь ничто, никогда и нигде,

Весла несут от несчастья к беде.

Ты исчезаешь, уходишь во мрак,

Словно увидев таинственный знак,

Шепчешь, прощаясь: Пусть будет так…

Из потемневших глаз выкатилась одинокая слезинка и они закрылись.

Навсегда.

Женщина пристально смотрит на меня, но я не в силах встретить её взгляд. Словно приходится перелистывать страницы позабытой книги в поисках нужного места. Глаза мёртвой кошки укоризненно взирают из мрака забвения. Я забыл…

Ледяной ветер, несущий белую крупу и тёмный силуэт, закрывающий полой шубы тщедушную фигурку брошенной девочки. «Я так больше не могу! Давай уйдём из этого проклятого города! Здесь только смерть, и мы сами превратились в смерть!»

Смутная тень в дверях, продуваемого всеми ветрами зала. Лицо, по которому скользит бриллиант слезы. «Так много бедных брошенных детей. Мне холодно…» Бледная Дама Лисичанска — ангел смерти, поющий последнюю колыбельную умирающим от холода детям.

Бурный поток и гибкая фигурка ткнувшаяся в траву в бешеном рыдании. Хочется приласкать, но знаю — я навсегда утратил право на нежность. Убил его, растерзав парня с серебристыми волосами. «Я забуду своего волка, но и ты, навсегда забудешь ту Ольгу, которой я была!»

Я вспомнил всё.

— Мама, он плачет, — девочка опускается на колени и тянет крошечную ладонь ко мне, — не плачь!

— Человек, зачем ты сделала это? Мне больно!

— В древней книге сказано: «Провозвестником конца всего сущего выступит пленённый хищник, который, от всего сердца, оплачет свою жертву». Плачь, хищник, плачь, я не боюсь конца света.

— От всего сердца? — я качаю головой, — но у меня нет сердца. Мне просто больно…

— Нет сердца? Когда ты начинал свой рассказ, я тоже так думала, просто хотела убедиться, не совершаю ли ошибку, — даже в темноте я вижу выражение странной решимости, написанное на лице женщины. Она обнимает девочку и ерошит ей волосы, — ты, по-прежнему, считаешь всех обычной пылью, которую можно растоптать или пойти дальше, оставив уродливый отпечаток львиной лапы? Почему ты плачешь, хищник?

Я молчу. Потом опускаю пальцы и мелкие серые песчинки медленно ссыпаются вниз. Больно, больно. Оля, прости меня! Прости за всё…

Силы оставляют меня, и я ложусь в пыль клетки, как бы стараясь слиться с ней. Женщина смотрит на меня и её глаза странно блестят, словно она плачет вместе со мной. Зачем оплакивать умирающего льва? Посмейтесь над его унижением…

— Прощай, человек, — шепчу я, закрывая глаза и слышу тихий ответ.

— Тот, кто покаялся, имеет шанс на спасение. Даже такой, как ты. До встречи, лев.

И тьма поглощает меня.

Книга 3 Сон хищника

Мы не спим. Не спим, как люди. У нас нет необходимости падать замертво каждый вечер и терпеливо ожидать рассвета, притворяясь безжизненным бревном. Наши силы почти безграничны. Ведь так и должно быть у повелителей миров.

Но иногда, после сильного эмоционального всплеска или мощного физического потрясения, мы можем впасть в оцепенение. Хотите, можете называть его сном, хоть он и не похож на ваш, человеческий. Глаза открыты, но ни на что не реагируют, дыхание отсутствует, а температура тела опускается до температуры окружающего мира. Очень похоже на человеческий труп. Однако, мы не люди и поэтому, рано или поздно, пробуждаемся, для вечной жизни. А вы — люди, так и остаётесь кусками разлагающейся плоти.

И да, мы способны видеть сны. Но это не та мешанина фантастических образов, которая видится обычному человеку. Мы вновь погружаемся в те события недавнего прошлого, которые предшествовали падению в сон. И переживаем их в той же последовательности, в которой они происходили. Эти видения настолько реальны, что нет никакой возможности отличить их от прожитого на самом деле. Вот только изменить уже ничего нельзя.

И невозможно пробудиться по собственной воле. Остаётся терпеливо ожидать, пока сон подойдёт к завершению и станет реальностью.

А до той поры лев неподвижен.

И он вновь видит огромное помещение, облицованное серой зернистой плиткой, однообразие которой нарушено множеством ярких картин. Большинство из них — батальные; неведомые армии сходятся на холстах в яростных сражениях, давно позабытых всеми, кто ещё остался жив. Другие полотна щеголяют пышными торжествами, где люди в фантастических масках танцуют странные танцы. Самая большая картина — это огромный портрет, от пола и до потолка, изображающий женщину поистине фантастической красоты. Бледное лицо обрамлено ослепительно белыми волосами, ниспадающими до самой земли. Идеальную фигуру выгодно подчёркивает облегающее чёрное платье с крошечными блёстками. Большой, до пояса, разрез позволяет оценить совершенные формы невероятно длинных ног, а пышный бюст норовит покинуть тесное декольте. Единственная вещь, которая портит красотку — это брезгливо-презрительное выражение кукольного лица. Такое ощущение, будто его обладательница ненавидит и презирает весь мир.

Большие стрельчатые окна с лёгкой неохотой пропускают лучи солнца, позволяя им прошивать комнату насквозь и воспламенять мириады тонущих пылинок, прежде чем остановиться, упершись в книжные полки, из которых практически полностью состоит дальняя стена. Среди древних обложек множество тёмных прорех. Эта недостача покрывает дряхлый деревянный пол. Чья-то небрежная рука разбросала книги повсюду, абсолютно наплевательски отнесшись к древним фолиантам. Кроме того, несколько томов свалены небрежной стопкой на круглый полированный столик, прильнувший к огромному ложу, которое, в общем-то, и занимает практически весь объём помещения.

Завершает картину массивная люстра, заботливо укрытая седой паутиной. Чем именно она освещала комнату, теперь уже совершенно неясно.

Арка у входа сменяется коротким коридорчиком, где можно рассмотреть чёрную металлическую дверь, щеголяющую остатками деревянной облицовки. Дверь с грохотом распахивается…

ОХОТА.

Я поднял голову и лениво посмотрел на гостя. Нет, можно было понадеяться на чудо и представить, как нас навестил кто-то неизвестный. Дед Мороз, скажем. Или вон та красотка, с картины — определённо какая-то древняя львица, сгинувшая в бездне времён. Но чудес не бывает.

— Нетрудно было догадаться, — раздражённо констатировал Илья, — стоило мне только увидеть остатки вашего завтрака. Никто даже не собирался подождать меня и предложить поучаствовать.

— Их то и было всего-навсего двое, — сонно пробормотала Галька, не отрывая головы от моей груди, — и они попались совершенно случайно. Вылезли из — под земли в тот момент, когда я собирала цветочки в свой венок.

— Послушай-ка лучше вот этот момент, — сказал я и приподнял книгу, отыскивая место двумя абзацами ранее, — писал явный подхалим: «Акка неподвижно замерла у окна, и её голова поникла, гнетомая неподъёмной тяжестью дум о судьбах подвластных ей народов. Лунное сияние заботливо освежало прекрасное лицо, отчего Богиня превратилась в совершеннейшее изваяние. Моё сердце замерло, ибо я боялся, что его стук оторвёт Богиню от размышлений. Я мог только молиться, преклоняя колени, дабы мне было позволено дышать и любоваться этой небесной красотой». Как, сильно?

— Что это за бред? — поморщился Илья, — ты скатился до бульварного чтива? Раздобыл очередное дерьмо из всей этой рухляди? И вообще — я хочу жрать!

— Я тоже, — мурлыкнула Галя и потёрлась щекой о мою грудь, — эти двое…Они были такие крохотные. Ну, просто на один глоток!

— Ценность этого опуса, — я перевернул книжицу и ещё раз перечитал название: — «АККА. БОГИНЯ». Так вот, его ценность вовсе не в содержании. Насколько я понимаю, эта самая Акка была одной из наших, правившая местными, которые возвели её в ранг богини.

— И я так хочу! — оживилась Галина, — пусть меня обожествляют!

Илья присел на край кровати и скептически покосился на кошку.

— Иди, налови себе почитателей, — хмыкнул я, пожав плечами, — пусть тебя обожествляют. Так вот, кто-то из наших, современник Акки, использовал эту книгу, чтобы оставлять кое-какие заметки в отношении всей этой писанины. Похоже, кошечка ему поперёк горла стояла. Вот, здесь: Стерва пережрала и вышла подышать свежим воздухом. С ней такое часто случается. Разрешила дышать. Ха! Просто больше не лезло.

— А в меня бы влезло, — угрюмо буркнул Илья, — кто-то вчера обещал устроить для меня охоту, ну раз уж нет никакой возможности покинуть эту, излишне гостеприимную дыру!

Выдав эту тираду, он недружелюбно покосился на меня. В общем-то, основания для недовольства у него было сколько влезет. Ворота на следующую грань я всегда старался открывать лично. Кто мог знать, что нас занесёт именно сюда: в мир безлюдных городов и огромных пустынь. В мир, откуда нет выхода.

Сухой жаркий климат позволил строениям и вещам просуществовать неопределённо долгий промежуток времени с тех пор, как все местные жители ушли под землю. Да, именно там все они и находились. А ведь опустевшие города едва не довели нас до настоящей паники, когда выяснилось, что мы не можем отсюда убраться. Кошмар льва: нет пищи и нет выхода! К счастью наш милый Галчонок вовремя заметила группу оборванцев, выбравшихся на поверхность.

— Ты больше не пробовал? — поинтересовался Илья и пощекотал Галину пятку, отчего кошка хихикнула и взбрыкнула, — может это дерьмо изменилось?

Не прекращая чтения, я резко выпрямил левую руку. Браслет перехода легко соскользнул с запястья и через мгновение, так же легко вернулся на своё место. Галя выдохнула, словно всё это время задерживала дыхание, а Илья глухо выругался. Да, действительно, очень обидно навсегда остаться в мире, где единственным развлечением является охота на подземных крыс. Были, правда, варианты и похуже, но вспоминать о них мне не хотелось. Само всплывало…

— Почитать ещё? — невинно осведомился я и потряс книжицей, — тут начинаются весьма забавные пассажи.

— Голодное брюхо к учению глухо, — заворчал Илья, — Галя, если этот библиофил желает оставаться в своей норке — пусть его. Составь мне компанию.

— С удовольствием, — проворковала кошечка, поднимаясь, и легко ущипнула меня за бок, — вставай, лентяюга! Сколько можно заниматься всякой чепухой? Скоро паутиной зарастёшь.

— Сейчас, только страницу дочитаю. Идите, я вас догоню.

— Догоняй!

Всё чистое пространство страницы заполняли комментарии неизвестного читателя и яд, наполнявший их, едва не разъедал пожелтевшую бумагу. Однако читать оказалось безумно интересно: уж больно контрастировала патока напечатанного с язвительностью каллиграфического почерка. Нет, лев (или львица), который комментировал АККУ, определённо был мне по душе.

Захлопнув том, я подошёл к окну и, щурясь от слепящих лучей голубого светила, посмотрел на открывшуюся панораму. Это — был самый крупный город, из тех, что мы обнаружили, и катакомбы под ним оказались самыми населёнными. Именно это и было истинной причиной того, что мы выбрали именно Целидар, а вовсе не архитектура, как утверждала Галина и не загадочные усыпальницы, как пояснял Илья.

Вот и они, кстати: больше сотни небольших куполообразных построек окружают исполинское полушарие серебристо-зелёного цвета. Ни окон, ни дверей, полны домики…Чего? Проникнуть внутрь мы так и не смогли — неизвестный материал успешно сопротивлялся всему, что мы могли применить. Да и вообще, чёртовы постройки выглядели здесь абсолютно инородно.

Нет, сам Целидар, как и многие другие города, не был причесан под единую гребёнку и тому была очень веская причина. На окраине города жались друг к другу человеческие муравейники — многоэтажные параллелепипеды серой окраски. Огромное количество крошечных комнатушек, с минимумом удобств — именно то, что нужно местным жителям. Ближе к центру этот геометрический минимализм сменялся изысканными дворцами с пышной колоннадой, высокими крышами и окнами в полстены. Помещения внутри были подстать зданиям: гигантские, с минимумом мебели, но изобилием фонтанов и бассейнов.

Всё дело было в истории здешнего мира. Когда-то, давным-давно, здесь проживали местные человечки, которые занимались своими мелкими делишками: пили, жрали и убивали друг друга. Они и настроили прорву городов, состоящих из однотипных уродливых коробок. Так всё и продолжалось пока, в один прекрасный момент, наши не добрались до этой грани. Дальше было, как обычно: бесполезное сопротивление, бессмысленные жертвы и полная капитуляция. Потом — несколько тысяч лет покоя и процветания. Именно тогда и были возведены наши дворцы.

А дальше — загадка. Куда ушли львы? Почему люди спрятались под землю и так сильно изменились? Кто возвёл эти странные купола, а главное — с какой целью? Вопросы, вопросы… Я перелистал сотни книжек, но пока, безрезультатно. «АККА. Богиня.» была самой поздней, из найденных и я возлагал на неё большие надежды. Возможно она прольёт свет во мрак неведения. Во всяком случае, факт обожествления одной из наших, был весьма неординарным событием. Хотелось перелистнуть недочитанные страницы и я, с огромным трудом, удерживался от этого опрометчивого шага.

В любом случае, историю уже не изменить.

Под окнами щеголяла гладкой голубой плиткой большая площадка, с понуро склонившимися чахлыми деревцами. Главным элементом всего этого ультрамаринового безобразия был исполинский фонтан, он же — скульптурная группа льва и парочки львиц, горделиво косящихся в сторону города. Воды в фонтане, к сожалению, не было уже давным-давно, поэтому смотрелся он не так шикарно, как задумывалось.

У фонтана стояли Галя с Ильёй и смотрели на меня. Ждали, стало быть. Махнув им рукой, явыпрыгнул из окна.

— Пижон, — хмыкнул Илья.

— Ну как, ещё не очень оброс паутиной? — поинтересовался я у Гали и, мимоходом, сорвал поцелуй с её пухлых губок, — ну, подавайте сюда ваших подземных жителей! Будем кормить нашего мальчика.

— Для начала, их ещё наловить нужно, — строго заметила Галя. Для неё всё, касающееся добычи пищи, очень серьёзно, — думаю, сегодня я пойду вниз с Ильёй. Мне совсем не понравилось, как ты вёл себя в прошлый раз. Куда это годится — заняться сексом посреди охоты?!

— Но тебе же понравилось, — удивился я, с лёгкой ухмылкой, — или мне показалось?

Галя упёрлась кулаками в бока и раздражённо топнула ножкой.

— Да, мне понравилось. Ну и чем всё закончилось? Нет, я не имею в виду твои сексуальные игры. Вся добыча успела удрать так далеко, что я и тень их запаха не смогла отыскать! И вообще, ты так изменился после…

Она осеклась, перехватив предостерегающий взгляд Ильи, и я укоризненно погрозил кошке пальцем. Впрочем, чего я от неё хочу? Галина особым тактом никогда не отличалась и всегда резала правду-матку так, как её понимала. Или не понимала.

— В общем, сегодня ты остаёшься наверху, — резюмировала львица и нервно буркнула, — и так этих засранцев приходится едва не по следу вынюхивать. Вот ведь хреновая энергетика!

Тут она попала в точку: местные жители почему-то почти не ощущались нашими органами чувств. Нет, они были питательны и вкусны, как и всё, до них, но вот только для поиска кого-то приходилось подбираться почти вплотную. С другой стороны — это добавляло охоте азарта.

А вот какая фигня произошла со мной, на последней охоте, я и сам понять не мог. Внезапно захотелось кого-нибудь обнять и приласкать. Словно я оказался в крошечной тёмной комнате, где постоянно опускалась температура. Где-то, я знал это, должно было светиться тёплым светом небольшое окошко. Как ни странно, но этим оконцем оказалась вполне тёплая и светлая Галя. Наваждение, не иначе…

— Я, по-прежнему, голоден, — напомнил Илья, — а пища сама не придёт. Разве начнёт обожествлять нашу кошечку.

— Классная идея, — поддержал я, — и пусть приносят ей жертвы.

— Ага, — саркастически кивнула она, — а вы, тогда, окончательно обленитесь и будете неделями напролёт читать свои дурацкие скучные книжонки.

— Ну уж нет! — возразил я, — мы будем месяцами напролёт заниматься сексом. И будет это продолжаться целую вечность.

— Аминь, — подтвердил Илья и громко хихикнул.

Мы неторопливо обогнули фонтан, оказавшись между двух строений, больше напоминавших храмы, чем жилые здания. Окна, до самой крыши и кариатиды с атлантами, выполненные с анатомическими подробностями. Только правый дворец украшали фигуры людей, со звериными головами, а левый — наоборот. Смотрелось неплохо. Внутри, правда, всё было намного хуже. Книг не осталось вовсе, а всю мебель неведомые вандалы превратили в щепы.

А вот и очередная достопримечательность: скульптура льва в его звериной ипостаси. Хищник, с гордо поднятой головой, небрежно попирал мощной лапой коленопреклонённого человека. Кто-то пытался осквернить изваяние, вымазав чем-то чёрным, но сама природа восстановила статус-кво, уничтожив осадками почти всю чёрную дрянь. Сохранились, почему-то, только две чёрные полосы, опускающиеся из глаз хищника. Казалось, будто лев рыдает, уничтожая покорённого человечка. Сюрреализм, как он есть.

— Э-э? — вопросительно промычал Илья, задержавшись у памятника и вопросительно поглядывая на нашу охотницу, — ты помнится…

— Да я ничего не забыла, — отрезала Галина и повернула направо, — даже странно, как-то! Казалось бы, там и переходы шире и помещений больше, так нет — их там, раз- два и обчёлся.

— А может им нравится, когда тесно и смрадно? — предположил я, — ты же знаешь — эти люди, они иногда такие странные.

— Главное — на вкус они все одинаковые, — пробормотал Илья и я расхохотался, — ну чего ты ржёшь! Да, я очень голоден, в отличие от некоторых эгоистов, не удосужившихся поделиться! Хоть бы объедки за собой убирали, а то оставили посреди коридора, ходи — спотыкайся.

— Это она виновата, — я ткнул пальцем в Галю и едва успел увернуться, когда разъярённая кошка попыталась царапнуть меня выпущенными когтями.

— Ну я тебе ещё покажу! — пригрозила она и прыснула, когда я скорчил перепуганную физиономию, — сам же пообещал сбросить в колодец.

— Зачитался, — виновато развёл я руками, — и вроде бы мы на месте. Вон — дерево.

— И мужик в пиджаке, — хмыкнул Илья, — и откуда эта чушь на языке?

— Подсознание, МонАми, подсознание. А может какая еда ругалась особенно изощрённо.

Мы стояли перед покосившейся башней, которую обрушило растущее дерево, приподняв узловатыми корнями одну из каменных стен. Дерево напоминало гигантскую бочку: толстое и приземистое. Фундамент пострадавшего строения вывернуло наизнанку, обнажив огромную чёрную дыру. Это и был вход в катакомбы. К мощному стволу кто-то привязал десяток верёвок, опускавшихся во мрак подземелья. Вот и славно, а то я уже решил, что добыча начнёт избегать это место. Да и веревочки пригодятся.

Галя стала предельно сосредоточенной: волосы на голове собрались в длинную белую косу, глаза вспыхнули багровым пламенем, а когти вылезли на максимальную длину. Не удержавшись, я чмокнул её в пылающую щёчку. Кошка зафыркала, зашипела и недовольно покосилась на меня: не отвлекай, мол.

Илья, на её фоне, выглядел истинным раздолбаем: когти выдвинуты едва ли наполовину, а грива так и вовсе распущена. Впрочем, от него ничего особенного и не требовалось: загонять будет львица, а его дело отлавливать обезумевшую, от ужаса, дичь. А я — вообще отдыхаю.

— Я пройдусь по кольцевым, с севера, — поясняла Галя, черкая когтем на стене башни. Там уже имелось несколько чертежей, — обычно они набирают воду здесь и здесь. В этом месте они выгуливают детёнышей и стирают одежду. Когда я пройдусь по этому коридору, они побегут по этим трём, в твою сторону.

— Хм, насколько я помню, чуть дальше есть спиральный спуск, — вставил Илья, — если они свернут, то никто из нас не успеет их перехватить.

— Пошли втроём, — предложил я, — сегодня не буду приставать. Обещаю.

Галя только отмахнулась.

— Будешь. Только после. Нет, к спиральному никто не пойдёт: я порву одного из охранников на лоскуты и все сойдут с ума от страха. В таком состоянии никто не станет искать особых путей. Если понадобится, разорву двух или трёх.

Какой-то нюанс в её схеме показался мне неправильным. Как-будто чего-то недоставало. И вдруг меня осенило.

— Постой, — сказал я и указал пальцем, — вот здесь, я хорошо помню, был широкий тоннель с остатками ржавых рельс. Он же практически примыкает к северным кольцевым. Можно обезуметь до какой угодно степени, но чтобы промчаться мимо, нужно быть слепым.

— Чёрт, да он же ведёт на север, — терпеливо, словно ребёнку, пояснила кошка, — а на север они не ходят, даже под страхом смерти.

— Вероятно какое-то табу, — пожал плечами Илья, — нам это только на руку.

— Табу, — хмыкнула Галя, — пошли, табу…

Она рыбкой сиганула в чёрный проём, мгновенно исчезнув из виду. Илья, посмеиваясь, медленно спустился следом и я услышал, как он посвистывает, удаляясь.

Оставалось дожидаться результатов. Пытаясь не скучать, я вытащил все десять верёвок и принялся сооружать плетёную конструкцию, которая будет выполнять функцию загона для скота. Дряхлые верёвки постоянно рвались, и я потратил гораздо больше времени, чем собирался. В конце концов дело было закончено, и я отступил назад, оценивая сотворённое. Прелестно!

За спиной кто-то жалобно хныкнул и послышался голос Ильи:

— Эй, паучок, принимай мушек в свои сети.

Мушек оказалось двое: насмерть перепуганная девица и бледный, от ужаса, парень. Оба в серых изодранных плащах, на голое тело. Пойманные жалобно бормотали о беспощадных демонах, но я не стал прислушиваться и просто забросил их внутрь загона. Там они сели в тёплую пыль и прижались друг к другу, испуганно зыркая на меня широко распахнутыми глазами. Их всхлипы понизились до глухого шёпота, но я чётко различил слово: «Хозяева», произнесённое парнем.

Теперь Илья начал выныривать очень часто, вышвыривая на поверхность по два, а то и по три человека, за раз. Добыча оказалась самой разнообразной: подростки, старики, дети, но по большей части — взрослые женщины. Все казались перепуганными, думаю, одним разорванным охранником дело не обошлось. Кое-кто пытался бежать, но сильная оплеуха быстро приводила их в чувство.

Загон заполнился до отказа и в этот момент поступление дичи временно прекратилось. Из дыры доносились глухие вопли, значит охота не прекращалась. Очевидно, ещё не пойманные, разбрелись поодиночке и теперь носились по тоннелям, пытаясь избежать поимки. Ну а Галя просто вошла в охотничий транс и её теперь интересовал сам процесс.

Подождём. Я присел, опёршись спиной о шероховатую кору сокрушителя башни и достал томик «АККИ». Люди в загоне прижались к натянутым верёвкам и пожирали меня взглядами. Все, как один, белее мела, в каких-то обносках. Тем не менее истощённым никто не выглядел, да и грязных, неухоженных, тоже не наблюдалось.

Кто-то, осмелев, попытался проползти наружу и я, не отрываясь от книги, погрозил ему пальцем.

— Ещё раз пошалишь — оторву голову. Это — не шутка.

И тут их словно прорвало. Все устремились к ограде и начали засыпать меня вопросами:

— Кто вы?

— Что вы с нами сделаете?

— Почему вы убиваете нас?

— Что будет с нами?

Я опустил книгу и прижал указательный палец к губам.

— Ш-ш-ш, — они мгновенно умолкли, испуганно отпрянув назад, — лучше послушайте вот это, написанное вашим соплеменником. Думаю, вы должны знать собственную историю. Так вот: «Акка прошествовала по главной лестнице и поднялась на площадку, откуда она так любила наблюдать за светом звёзд. Полупрозрачный плащ дрожал вокруг её обнажённых плеч, точно лёгкое облако спустилось с небес, защитить красоту от палящих лучей светила. Её любимец, черноглазый паж Лайал, пытался тенью следовать за повелительницей, пожирая хозяйку влюблённым взглядом.

Сейчас богиня была переполнена благородной яростью. От её пламенеющего взора плавились камни Звёздной башни и дымились ковровые дорожки. Волосы Акки трепетали на ветру, будто мириады шёлковых нитей ослепительно белого цвета. Она подошла к ограде и стукнула кулаком по холодному шершавому камню. Даже в своей ярости повелительница казалась прекраснее всех на свете и рабы, предназначенные в пищу, склонились пред её красотой.»

— Ты совсем обалдел? — поинтересовался Илья, выбираясь наружу и пиная в сторону загона десяток мужчин и парней, покрытых свежими синяками и порезами, — чем это ты занимаешься?

— Читаю книгу, — невозмутимо пояснил я, — комментарии, правда, опускаю. Ни к чему им это.

— Ты им ещё спляши, — посоветовал лев, но совершенно беззлобно: видимо уже успел перекусить под землёй, — а ну полезайте внутрь, сейчас вас будут культурно развивать.

Люди в загоне испуганно смотрели на нас и вопросов больше не задавали, только тихо перешёптывались. Илья, тем временем, деловито пересчитал поголовье и судя по всему, остался доволен. По крайней мере его физиономия так и лучилась довольством. Кажется, мой товарищ последнее время уделяет процессу потребления пищи чересчур пристальное внимание. Целую теорию правильного питания открыл. Гурман хренов!

— Мя-я-яу!

Галька ракетой вынеслась из дыры и по высокой дуге пронеслась над нашими головами. Её длинные белые волосы шлейфом тянулись за гибким телом, как будто мы видели какую-то безумную комету. Приземлившись, кошка прошлась колесом, стала на мостик и наконец, приняла нормальное положение. Вот уж кто берёт от жизни всё, не пытаясь заниматься самокопанием. Охота, еда и секс — три кита, на которых зиждется здравый рассудок нормальной львицы. Стоит кошке возжелать чего-то ещё и она тотчас слетает с катушек. Доказательство номер один висит на моём поясе напоминая о давних, но всё равно, весьма неприятных событиях. Доказательство номер два прочитано мною на треть, вместе с комментариями.

Галя подошла ближе и потёрлась щёчкой о моё плечо. Прелестная мордочка светилась счастьем, а в жёлтых глазах вспыхнул знакомый бесовский огонёк.

— Мр-р-р, — мурлыкнула она, — ты что-то начал такое говорить, перед охотой…Я вся горю!

Я притянул кошку к себе и легонько коснулся губами её нежной кожи. Львица слегка порозовела, от удовольствия и стрельнула глазками в Илью:

— Отвернись, извращенец! Я тебя стесняюсь…

— Простите, простите, — Илья захихикал и вскарабкался на дерево. Затрещали ветки и откуда-то сверху донёсся далёкий голос, — я уже и глаза закрыл! Можете развлекаться.

— Мне кажется, — сообщила Галя, отвлекаясь от нежных покусываний моего живота, — все твои проблемы происходят от недостатка любви. Ну подумай сам, м-м, последнее время мы занимаемся этим чёрт знает где…А-а-а, вот так, хорошо! Черт знает где и ещё какими-то жалкими отрывками. Да, да, вот здесь! Помнишь, тогда…Две луны, озеро и мы с тобой. Ещё, ещё, не останавливайся! Трое суток, а мы с тобой потом были голодные, как не знаю кто. Да, так! И ещё раз! Хочу романтики. Пусть птички и только мы с тобой. Сильнее!

Она была воистину ненасытна. Давненько я не спаривался с ней после удачной охоты и уже успел позабыть, насколько львицу всё это может возбудить. В конце концов Галя вцепилась когтями в дерево за моей спиной и начала когтями остервенело драть кору, да так, что куски летели в разные стороны.

Глаза её, при этом, излучали такую бешеную энергию, что я едва не расплавился. Следовало хотя бы немного сбавить обороты, пока удовольствие не превратилось в муку. Я вновь перешёл к поцелуям, и кошка мало-помалу пришла в себя. Она встряхнула прелестной головкой и уже осмысленно взглянула на меня. Потом вцепилась губами в мои и очень долго не отпускала.

— Чёрт возьми, ну вы и даёте! — восхищённо заметил Илья, спрыгивая вниз, — мне даже подсматривать не нужно было: дерево шаталось точно в ураган! А твои вопли, милая, и мёртвого способны пронять.

— Кстати, о птичках, — я поднялся на ноги и привёл себя в порядок, — осталось несколько нерешённых вопросов.

Пойманные люди безмолвно следили за нами. Лица у них были ошеломлённые, до предела. Еду, почему-то, всегда удивляет, когда мы развлекаемся у них на глазах. Пище трудно понять, как мы её воспринимаем.

— Отберите всех детёнышей, — приказал я пленникам, — давайте их сюда.

Начался бедлам: кто-то опять молил о пощаде, другой требовал объяснить причину происходящего, а детишки просто выли. Я терпеливо ожидал некоторое время, пока не стало ясно — без вмешательства им не справиться. Пришлось рыкнуть, вынудив ближайших рухнуть в пыль.

— Последний раз вам говорю: отберите детёнышей и давайте их сюда. Они отправляются домой. Мы их отпускаем.

— Это какая-то спортивная охота получается, — мурлыкнула Галя, вцепившись коготками в моё плечо, — я, значит, дичь ловлю, а ты её отпускаешь. Это что ещё за новости?

— Новости начнутся тогда, когда мы не сможем уйти с этой грани, а пища закончится, — заметил я, осторожно избавляясь от её острых коготков, — ну и кроме того; ты ведь хотела, стать настоящим божеством? Лови момент. Богиня должна быть не только грозной, но и милосердной.

— И причина лишь в этом? — тихо осведомился подошедший Илья, пытливо вглядываясь в моё лицо, — причина совсем не в тех изменениях, которые произошли с тобой после… За последнее время?

— Да, да, ты прав — меня подменили, — вздохнул я, — на самом деле я — это человек. Доволен? Или дать тебе тумаков, для прочистки мозга?

Мелких насобиралось десятка два. Двух подростков, пытавшихся притаиться в толпе, я безжалостно забросил обратно, не обращая внимания на их нытьё. Детёныши прижимались друг к другу и тихо хныкали. Некоторое время я, с сомнением, разглядывал их. Потом сообразил.

— Эй, ты, иди ко мне, — скомандовал я одной из женщин и вытащил её наружу, — отведёшь их обратно, в вашу нору. Можешь всем подробно рассказать, как обстоят дела. И ещё, знаешь дворец за фонтаном, с тремя львами?

Она испуганно кивнула, не поднимая глаз. Короткие растрёпанные волосы облепили вспотевшую физиономию, грязные руки прижаты к плоской груди. Ноги неплохой формы, но коротковаты. Ничего особенного. Человек.

— Каждое утро будете приносить туда пищу, для своих. Нам их кормить нечем. Не будете кормить — быстро их перебьём, чтобы не мучились и придём за другими. Будете кормить — следующая охота начнётся нескоро. Всё понятно?

Она бешено замотала головой, а потом набралась смелости и решилась задать вопрос:

— А правда, будто вы, Хозяева, пьёте наши души?

Илья хихикнул, а я задумался. Быть может, в какой-то степени, она была и права: чёрт его знает, что оно такое — человеческая душа.

— Если тебе будет легче, считай именно так. Ваши предки, кстати, считали, будто обретают бессмертие, когда лев выпивает их. Поэтому можете особо не расстраиваться.

— Хозяин! — она упала на колени, — позвольте приводить вам старых и больных. От них нет никакого прока, а вы будете сыты и довольны!

Офигеть! Илья перестал сдерживаться и хохотал во всё горло. Ох уж эти люди!

— Это — неспортивно! — категорически заявила Галя, — я люблю охоту и ненавижу употреблять старые и несвежие продукты.

— Слышала? — я развёл руками, — посему иди и помни всё то, что я тебе сказал.

Она уже пошла, но тут я вспомнил одну вещь.

— Постой-ка. Не можешь объяснить, почему вы так боитесь северных коридоров? Это — ваши ритуалы, связанные с религией?

Женщина подозрительно покосилась на меня, точно ожидала какого-то подвоха. Похоже она и слово такое слышала в первый раз. Потом кое-как разгладила вздыбившиеся волосы и выпалила так, словно произнесённое жгло ей губы:

— Там — холодные!

— Кто? — удивился я, — какие такие, холодные?

— Холодные, они как люди, только мёртвые. Не спят, быстро бегают и глазами светят в темноте. Когти у них острые — если человека убивают, он кричит долго и страшно. Но они нас чуют только тогда, когда мы совсем рядом. И стараются из своих северных нор далеко не выходить, у нас редко появляются. А вот если кто-то из наших туда забредает…Назад ещё никто не вернулся.

— Очень странно, — задумчиво заметил Илья и нахмурился.

— Иди, — отпустил я женщину, и она тотчас погнала своё воющее стадо к дыре, — Галя помоги им спуститься. Ну, не ворчи, солнышко.

Недовольная кошка ухватила в охапку сразу четверых и, не обращая внимания на громкий вопль ужаса, спрыгнула вниз. Да это же аттракцион! Катание на львах. Главное, львице этого не ляпнуть — исцарапает!

Я повернулся к Илье, и он вопросительно вздёрнул подбородок.

— О чём думаешь? — спросил он.

— Как-то уж очень эти холодные напоминают наших. А я так и не понял, до сих пор, почему львы пропали с этой грани. На войну, вроде бы, не похоже…

— Ушли вниз, за людьми, одичали и измельчали?

— Попробуем выяснить? Думаю, ты не будешь против?

— Нет, — ухмыльнулся Илья и похлопал себя по животу, копируя любимый жест людей, — как раз сегодня, до обеда, я абсолютно свободен. Кстати, как поступим с едой? Может взять с них честное слово?

Мы подошли к провалу в тот момент, когда Галя доставила вниз последнюю троицу. Как ни странно, но похоже кошке это развлечение пришлось по нраву. Она громко мяукала и щекотала детёнышей, отчего те начинали громко визжать. Их опекунша потерянно наблюдала за всеми этими играми и пыталась собрать около себя всю пищащую мелочь. Однако те уже твёрдо решили — гораздо веселее им будет с красивой «тётей», которая так замечательно прыгает и хватает за пятки. Деткам было совершенно невдомёк: в других обстоятельствах «тётя» вполне могла, за один присест, выпить их всех и даже не вспомнить об этом.

Галя повернула к нам светящееся удовольствием лицо и ущипнула ближайшего мальчугана за ягодицу. Тот заверещал и помчался вокруг кошки, пытаясь вцепиться в её длиннющие волосы.

— Хочу такого! — безапелляционно заявила львица, — а лучше двоих или троих. Они такие интересные! Буду играться с ними, кормить и выгуливать.

— А потом выпьешь? — ехидно осведомился Илья, — и будешь переживать: «Ах, ах, прости, не удержалась, маленький мой!»

Кошка немедленно оскалилась на него и нежно прижала к себе чумазую девчушку, в невообразимых лохмотьях. Та, с удовольствием, вцепилась в львицу и весело затарахтела. Это оказалось настолько непривычно, что я задумался.

— Прецеденты, вообще-то были, — заметил я, — в книге описано множество случаев и большинство — с хорошим концом. Львицы, как выяснилось, могут быть отличными опекуншами, а из воспитуемых вырастали самые верные и преданные слуги. У той же Акки было пятеро подопечных и с одним она даже крутила шуры-муры.

— Как же ты меня уже достал своей Аккой! — досадливо крякнул Илья и спрыгнул в дыру, отчего детёныши шарахнулись в разные стороны, — идём уже, историограф хренов.

— А я хочу шуры-муры! — восторженно завопила Галька и закружилась в безумном вальсе, — пусть за мной ходят и называют меня богиней! Богиня Галина! Как это звучит?

— Отлично звучит, — я поймал её и остановил поцелуем, — солнышко, мы обязательно займёмся твоим обожествлением, но это будет немножечко позже. Просто сейчас мы с Ильёй ненадолго отлучимся, а ты, пока, отведи пищу в дом. Та, большая, комната, на втором ярусе, с фонтаном и сливом, вполне подойдёт.

— А чем это вы собираетесь, без меня, заниматься? — подозрительно осведомилась будущая богиня, отдирая от себя особо цепкого паразита, — может и мне это будет интересно.

Стоит мне только заикнуться, как это может быть опасно и тогда от неё вовсе не отвязаться. Помощь опытной охотницы бесценна в случае прямого столкновения, но если намечаются какие-то переговоры…Вполне достаточно и одного прямолинейного балбеса, прущего напролом. Пара нас убьёт попытку осторожного контакта на корню.

— Может быть, — сказал я, улыбаясь, и потрепал её шелковистые волосы, — собираемся взглянуть на древние развалины. Возможно, там остались старые книги. Пойдёшь?

— Не-а, — она помотала головой, мгновенно утратив всякий интерес, — пойду, займусь добычей. А потом посмотрю, где можно держать детёнышей, чтобы они не разбежались.

— Заботливая хозяйка, — с непроницаемой физиономией заявил Илья.

Пока мы вели беседу, зверёныши не прекращали цепляться за львицу и первоначальный испуг отпущенной женщины сменился настоящим ужасом. Похоже её шокировало поведение детёнышей, желающих играть с беловолосым хищником. Самка заскулила и опустившись на колени, обратилась ко мне:

— Хозяин, разреши нам идти. Я всё запомнила. Мы будем носить еду к дворцу Звёздного Портала. К дому Богини.

Хм, а мне раньше это и в голову не приходило. Оказывается, мы, сами того не зная, выбрали в качестве жилища бывшую норку Акки. Скорее всего тот портрет, на стене, изображал именно её. Ну хорошо, очень даже симпатичная кошечка. Ничуть не хуже Ольги. Чёрт! Только не об этом! Не об этом, опять…

— Идите, — буркнул я, — да, и ещё: отберите несколько детёнышей покрасивее. Смотрите, пусть все будут чистые и здоровые, — женщина принялась тихо выть, — заткнись: они будут жить вместе с хозяйкой. Всё, проваливай.

Расставаясь с кошкой, дети начали плакать. Однако, мало-помалу, их крошечные фигурки исчезали во мраке тоннеля и жалобное нытьё стихало. Галя последний раз взмахнула рукой и повернулась к нам с Ильёй. Лицо её светилось предвкушением. Расцеловав нас обоих, львица выпрыгнула наружу и оставила, после себя, аромат экзотических цветов.

Вот это мне в кошках нравится — никогда не догадаешься, чем от неё будет пахнуть в следующий момент. Судя по всему, они и сами-то этого не знают.

Солнечный свет падал на противоположную стену коридора, очерчивая два тёмных силуэта на шероховатом камне. Тень пониже подняла руку и сделала второй рожки.

— Очень смешно, — хмыкнул я.

— А это тебе за то, что ты слукавил, — заявил кот, широко ухмыляясь, — Галя может быть всё это и проглотила, но меня-то ты на мякине не проведёшь.

— Объясни ещё и это, — сказал я и поинтересовался, — ты вообще, о чём сейчас?

— Я про детёнышей толкую. Даже если мы станем каждый день выходить на охоту, то как ты думаешь, сколько времени потребуется трём львам, для опустошения этого, постоянно пополняющегося резервуара? А ведь есть и другие города. И там тоже имеются жилые катакомбы.

— Хорошо, ты меня раскусил. Просто это было первое, пришедшее мне в голову.

— Ты их пожалел, — констатировал Илья, — думаю ты размяк, после…В общем, ты изменился и очень сильно.

— Думаешь, пора сместить вожака? Хочешь занять моё место? — спокойно поинтересовался я, не потрудившись повернуться к нему лицом, хоть и знал, что его тресп при нём. Свой я уже давно забросил под кровать.

— Нет! — он искренне расхохотался и хлопнул меня по плечу, — меня вполне устраивает моё место. Я сумел смириться со всеми своими мертвецами: простил их, и они простили тебя. Даже Вилена. Да и вообще, сейчас прайд стабилен, как никогда раньше. Просто мне не нравится твоё состояние. Такое ощущение, будто ты почти утратил волю к жизни. Нет?

— Сеанс психоанализа закончен, доктор? Спасибо. Думаю, теперь мы сможем заняться делом.

Сейчас мы находились на перепутье: отсюда, в разные стороны расходились три тоннеля. Тот, по которому ушли дети, самый широкий, вёл к обитаемому югу, где подземелье превращалось в настоящий муравейник. Там переходы кишмя кишели людьми и чем глубже ты опускался, тем больше их становилось.

Полуразрушенный лаз, с остатками металлического люка, некоторое время следовал на северо-запад, а потом отвесным колодцем уходил вниз. Никому из нас и в голову не приходило прыгнуть туда, для выяснения, где и чем он заканчивается.

Последний ход вёл к северным катакомбам. Там мы никогда прежде не охотились, потому как добычи там практически не было. А если подумать, то именно в том направлении располагались, на поверхности, загадочные гробницы. С другой стороны, никакой связи между этими двумя фактами я не наблюдал.

Да и насчёт загадок…Никто и голову-то особо не ломал. Галя сразу же начинала презрительно фыркать, стоило мне упомянуть что-нибудь древнее и делала вид, будто погружается в дрёму. А Илья, после неудачной попытки вскрыть неприступную стену, заявил, будто это — всего лишь неиспользуемые культовые постройки. Для доказательства своих слов, он привёл меня к одному из маленьких куполов, стена которого оказалась разрушена неведомой силой, может быть — метеоритом. Дыра выглядела свеженькой и будь внутри что-нибудь интересное, оно бы сохранилось. Но там оказалось пусто. Только мелкие опилки и пыль.

Итак, мы выбрали третий путь и, включив ночное зрение, нырнули во мрак тёмного тоннеля. Откуда-то, из микроскопических щелей, пробивались, бесполезные для человеческого глаза тоненькие лучики света. Нам их, впрочем, вполне хватало для того, чтобы различить низкий потолок и неровные стены, поросшие уродливыми наслоениями местной плесени. На полу лежали разнокалиберные камни и прорехи в потолке ясно указывали место их предыдущего обитания. Очевидно, проход разрушался и, думаю, ему оставалось совсем немного до полного исчезновения. Мне уже доводилось наблюдать тоннели, заваленные рухнувшей породой.

— Да здесь даже крыс нет, — заметил Илья, — и этих, с крылышками.

— Жрать нечего, — я пожал плечами, — да тут вообще с живностью не очень хорошо дела обстоят. То ли и было немного, то ли людишки всех повывели. Наверху и птиц почти не видать.

Мы остановились перед широкой трещиной — настоящим провалом, дно которого исчезало в густом мраке. Далековато, для прыжка. Даже нам. Странно, как тут всё не обвалилось, когда образовалась такая хрень.

— Это могло бы их остановить. Или заставить искать обходной путь.

— Их? — переспросил я и Илья покачал головой.

— Их, холодных, кем бы они там ни были. Помнишь, человек говорила, они нечасто забредают на юг. Вот и объяснение: похоже эта щёлочка достаточно протяжённая и перекрывает не один тоннель.

— Ладно, мудрец, пошли дальше.

Как я и думал, прыжок вышел не их простых. Можно было запросто воткнуться головой в низкий потолок. У кого-то так и получилось. Приземлившись на противоположной стороне, я услышал громкое: «О-ох!» и лев тяжело плюхнулся рядом, потирая затылок.

— Были бы мозги — было бы сотрясение, — констатировал он и, с завистью в голосе, добавил, — здорово это у тебя получилось!

— Тренируйся.

Дальше стало посветлее. Видимо существовали какие-то специальные колодцы, соединяющие подземелье с поверхностью. Иначе откуда здесь свежий воздух и этот рассеянный свет? Думаю, если бы эта сеть продолжала работать в полной мере, проблемы с освещением не было бы вообще.

Здесь, на стенах, сохранилась старая облицовка, на которой ещё можно было различить, попорченные плесенью, картинки. Возможно неизвестный художник решил увековечить местный фольклор? Странный он какой-то…Огромные беловолосые существа, с пылающими глазами, направляли людей сражаться с ордами отвратительных монстров. Чудовищ, кстати, тоже направляли львы. Маразм.

— Тут есть кое-что интересное, — окликнул меня Илья, успевший уйти вперёд, — подойди.

У его ног я заметил кучу тряпья, цвет которой вызвал у меня массу неприятных ассоциаций. Осталось подойти и убедиться, это — действительно остатки охотника в полном боевом облачении. Значок, с перечёркнутым львом и пустые ножны прилагаются. А вот голова, в комплект поставки, не входила. Да и сам труп оказался явно не первой свежести.

— Ну и что ты можешь сказать? Нравится?

— Нет, то что он без головы — это безусловно хорошо, а вот его присутствие…Это — нехорошо. Причём тело не такое уж и древнее.

— И кто же его так, — бормотал Илья, ворочая труп, — оружия не видать. Да и не похоже, будто он защищался. И какого чёрта он здесь, в одиночку, делал? Как думаешь?

— Это ты ко мне, как к эксперту обращаешься? — я осклабился, — крупный, так сказать, специалист по охотникам. Илья, не пошёл бы ты в задницу?

Едва слышно хрустнуло впереди и мы одновременно подняли головы, всматриваясь в серую полумглу. Я немного посканировал, но не обнаружил ничего, кроме того факта, что дальше тоннель начинает активно ветвиться. Но кто-то там был, несомненно. Кто-то очень осторожный. И — не человек. Илья медленно выпрямился и в его руке появился тресп.

— Думаешь потребуется? — поинтересовался я и он неопределённо пожал плечами.

Опять хрустнуло. На этот раз гораздо ближе. Однако я, по-прежнему, ничего не замечал: похоже звук доносился из какого-то бокового ответвления.

— Забавно, — пробормотал Илья и его глаза вспыхнули жёлтым, — будешь смеяться, но кто-то решил поохотиться на нас.

— Ха, действительно забавно, — согласился я, — ну ладно, не станем обманывать их ожиданий.

Теперь тихий треск доносился из нескольких коридоров. Стало быть, охотник не один. Получалось смешно: день, начавшийся с нашей охоты, продолжался охотой. Теперь на нас. И чем это всё закончится?

— Иди чуть сзади, — скомандовал я, — пожалуйста, постарайся сразу никого не прикончить. Хотелось бы разобраться, какая фигня, собственно, происходит.

Мгновение я раздумывал: не ускориться ли, но передумал. Просто не верилось, будто мы можем столкнуться с чем-то, по-настоящему опасным. Один дохлый охотник, ещё не повод для паники. Однако когти я, всё-таки, выпустил.

Едва я успел это сделать, как полупрозрачный, от скорости, силуэт, вымахнул из незамеченного ранее, отверстия и кубарем прокатился по битым кирпичам. Движения гостя оказались подобны сумасшедшему вихрю, и я с трудом, успевал взглядом за его бешеным качением. Я даже понятия не имел, как он может выглядеть. Ясно было только одно — этот колобок нёсся прямиком к нам.

Всё случилось во мгновение ока: я увидел, как чудик развернулся, в прыжке, и тут же нанёс удар когтями по размытой тени. Угодил я только самыми кончиками, но и этого оказалось достаточно — прыгуна развернуло и шмякнуло об стену. Громко хрустнуло и зашелестели падающие камешки.

— Ч-чёрт! — с чувством выдохнул я и в один прыжок оказался рядом с лежащим. Илья был, тут как тут, прижимая остриё треспа к груди неизвестного, — погоди.

Мы замерли, изучая добычу.

— Да нет, не может быть. Совсем не похож, — Илья покачал головой, — это — определённо не лев.

— Тогда, кто? На человека оно тоже не слишком смахивает.

Лысый обнажённый тип, лежавший около стены и зыркавший на нас тускло переливающимися глазами, равно не походил ни на льва, ни на человека. Половых органов у него не наблюдалось, но вообще, он напоминал тощего жилистого самца-человека. Вот только, странное дело…Я не ощущал вокруг него никакой ауры. Ни жаркого тока живительной человеческой энергии, ни сдержанного поглощающего сияния соплеменников. Больше всего эта тварь напоминала кусок мёртвого булыжника. Тем не менее она продолжала шевелить конечностями и открывать рот, полный…

Илья, без замаха, ткнул тварь треспом в грудь. Существо оглушительно взвыло, распахнув широченную пасть заполненную длинными тонкими клыками, очень знакомого цвета. В то же мгновение я ощутил сильную боль в запястье и, отдёрнув руку, обнаружил на коже самую настоящую царапину, исходящую голубым паром.

— Ох ты, зараза! — изумился я и приложил издыхающего монстра кулаком в лоб. Затрещало и яростный блеск, в сузившихся глазах, угас, — да что же это за дерьмо такое?

Тело несколько раз дёрнулось и обмякло. Мы с Ильёй встревоженно переглянулись и обратили внимание на ближайший перекрёсток. Звуков, оттуда, больше не доносилось, но ощущение постороннего присутствия стало стократ сильнее.

— Зубы видел? — спросил Илья и поднял руку мертвеца, демонстрируя когти, — то же самое. Материал, из которого изготовлены треспы. Эта тварь способна исполосовать любого из нас. Если доберётся.

— Живое оружие, — констатировал я и выдернув тресп из груди мертвеца, подал его Илье, — не похоже на обычную эволюцию.

— Угу, — кивнул кот, — и ведь, чёрт побери, не стоило так мудрить для охоты на обычных людишек. Другая цель была, совсем другая…

— Мы, — согласился я, — пошли дальше. Становится не просто интересно, а любопытно, до усрачки. Как мы могли раньше всего этого не замечать?

На перекрёстке мы остановились, оценивая обстановку. Во мраке бокового перехода вспыхнули две жёлтые точки и зашелестев, исчезли.

Ну ладно: на войне, как на войне. Я полностью выпустил когти и ускорился. Илья замер рядом, выставив тресп перед собой и нахмурившись. Обострившийся слух улавливал шелест, приближающийся со всех сторон.

Какой-то предмет вылетел из мрака на огромной скорости, и я едва успел сдержать удар, только в последний миг осознав происходящее. Холодный выпорхнул следом за трупом охотника, которым он запустил в меня. К счастью, Илья оказался наготове и насадил монстра на тресп, сразу, как только тот оказался в пределах досягаемости.

В этот раз кричал не только издыхающий монстр. Взревело не меньше десятка глоток и в тусклом свете появились стремительные тела. В оскаленных пастях блистали острые клыки, а когти нацелены в горло. Научная экспедиция, мать бы её так, превращалась в нечто, абсолютно непотребное. В охоту. Причём, на нас. И охоту проводили по всем правилам: нас изучили на расстоянии, потом выслали одного охотника, для оценки наших возможностей, ну а теперь, сообразив, кто мы такие, навалились всей стаей.

Ну хорошо же, настал час показать наглым ублюдкам, кто, на самом деле, является царём зверей. Правда, возможно, это будет не так уж просто сделать. Я успел насчитать два десятка светящихся пар глаз до того, как нас начали рвать на части.

Громко заорал Илья и мимо меня прокатился клубок из тел. В разные стороны летели ошмётки плоти и слышались хрустящие звуки ломаемых костей. Потом мне стало не до наблюдений: кто-то вцепился в лодыжку, кто-то в плечо, а чья-то оскаленная пасть пыталась перегрызть глотку. Проклятье: когти увязали в телах, нападавших, словно они были сделаны из глины, а крови так и вовсе не было! Я пошатнулся, споткнулся о чью-то вздыбленную спину и тут же несколько тварей запрыгнули мне на спину. Я повалился на пол. Мелькнула мысль, что всё же нужно было взять с собой Гальку. Мелькнула и пропала: присутствие ещё одного льва в узком проходе скорее бы только ухудшило ситуацию. Нам нужно пространство, для манёвра, а с этим имелись определённые проблемы.

Дикая боль рвала моё тело, когда когти холодных полосовали кожу. Я взревел и прокатился по битому камню, ощутив, как чей-то череп глухо треснул под моим локтем. Хорошо, но мало! Выдернув из общей кучи-малы брыкающееся тело, я швырнул его об стену, а потом повторил это ещё раз и покатился обратно. На этот раз удачнее: на земле остались неподвижно лежать сразу двое.

Ощутив, как хватка монстров слабеет, я стряхнул их и поднялся на ноги, прижавшись спиной к щербатой стене. Ну что же, пока счёт был в мою пользу: четыре, с половиной, на ноль. Четыре твари валялись без движения и одна пыталась подняться, но сломанная нога опрокидывала гада на пол. Всё бы ничего, но я ощущал, как жизнь постепенно покидает моё тело, истекая синим туманом из десятков порезов. Я регенерировал, но медленно, слишком медленно.

— Илья! — крикнул я вглубь коридора, откуда доносилась оживлённая возня, — ты там ещё живой?

— Живее всех живых, — в голосе ощущалась некоторая напряжённость, — у меня тресп сломался!

— Правильно говорят: дай дураку стеклянный член! — поддёрнул я его, наблюдая, как десяток тварей приближается ко мне. В этот раз холодные не торопились. Они двигались медленно, настороженно зыркая в мою сторону. Лапа одного плетью болталась вдоль тела, — ты там сильно не напрягайся, я немного развлекусь и подойду.

Чёрт побери, очень не хотелось подыхать в этих тёмных и душных тоннелях! Солнца и ветра! И не желаю, чтобы меня убивали эти омерзительные скользкие монстры. Нет! Ни хрена у них не выйдет!

Оглушительно взревев и вынудив нападающих присесть, я прыгнул вперёд. Двоих я сразу же, до хруста, вмял в пол, но остальные мгновенно навалились сверху. Ничему не учатся! Я покатился и тут же понял, как ошибался: враги тотчас рассыпались в разные стороны, а один успел вцепиться клыками в предплечье. Твою мать! Это оказалось гораздо больнее, чем царапина от когтей. Возникло ощущение, будто из меня сосут жизнь. Остервенев, я схватил ублюдка за голову и напрочь оторвал её. Ещё один попытался укусить за ногу, и я пнул тварь в живот, переломив пополам. Секунду спустя, три укуса в спину, напрочь отключили моё сознание.

Но это меня не остановило: львы очень крепкие создания и нас так просто не проймёшь. Я смутно осознавал — моё тело продолжает действовать, руководствуясь одними бойцовыми инстинктами. Я прыгал, бил, пинал и катался по земле, а подо мной трещало, хрустело и лязгало.

Тем временем холод, поначалу далёкий, постепенно наползал со всех сторон, опутывая тело мерзкой ледяной паутиной. Эта сеть становилась всё плотнее, пока полностью меня не обездвижила. В тот момент, когда морозный мрак начал поглощать остатки сознания, вползая через мириады крошечных отверстий, я услышал знакомый голос, доносящийся из другого мира.

— Ну, ты даёшь! — сказал голос, — чёрт, если бы я знал, сколько их у тебя, я бы поторопился.

— Спасибо, не помешал, — пробормотал я онемевшими губами, — не испортил мне развлечение. Давно я так не веселился. Будь так любезен, помоги мне подняться.

— Буду, — согласился Илья и поставил меня на ноги.

Перед глазами слегка просветлело, и я смог оценить масштабы сотворённого. Выглядело всё очень недурно: ещё немного и вокруг лежали бы горы фарша. Похоже, я не останавливался, даже когда все твари оказались мертвы, продолжая рвать уже неживые тела.

— У меня их было всего пятеро, — смущённо признался Илья, — думал и у тебя столько. Ещё удивился, почему так долго возишься.

— Растягивал удовольствие, — прошамкал я, — даже не думал, что всё окажется так фигово. Ты как всегда прав — эту дрянь вывели специально для охоты на нас. Человеку с ними не справиться.

— Ты похож на драного кота, — ухмыльнулся Илья и множество порезов на его лице разошлись, выпуская синюю дымку, — дьявол, больно!

Я стоял, пытаясь собраться с силами. Не получалось. Я даже не мог сообразить, как. Ещё во время потасовки я понял одну неприятную вещь — холодные были абсолютно бесполезны, в качестве пищи. Забавно, они сами могли выкачивать из нас энергию, а вот куда она исчезала после?..

— Пойдём обратно? — спросил Илья и в его взгляде я заметил сомнение, — ты, действительно, выглядишь очень хреново, а я сейчас, не в самой лучшей форме, для транспортировки твоей тушки в обитаемые места.

— Как-нибудь перебьюсь, — отрезал я, — мне уже намного лучше.

Зона боевых действий оказалась намного обширнее, чем я думал: повсюду валялись куски разорванных тел и ошмётки какой-то отвратительной жёлтой слизи, слабо мерцающей в полумраке тоннеля. Последнего холодного мы обнаружили около следующего перепутья: получив широкую рваную рану живота, он попытался удрать, но издох, уткнувшись лысой головой в камень.

Остановившись возле скрюченного тела, я внезапно различил слабый звук и поднял вверх указательный палец. Илья тотчас навострил уши и согласно кивнул головой.

— Плач, — сказал он и повертел головой, — там. Похож на человеческий.

— Это хорошо — можно будет восстановить силы. Чёрт, давно меня так не трепали! Действительно, словно кота драного. Ты тресп-то, как сломал?

— Хе-хе, застрял в ребре одного из этих уродов. Попытался вытащить, а он возьми и тресни у рукояти. Хм, забавно…

Мы остановились у входа в большое круглое помещение. Стены, выложенные блестящими красными плитами, куполом сходились наверху, там, где тускло мерцал металлический люк. Крышку блокировал длинный толстый прут, выполняющий функцию засова. Судя по крепежу запора, изначально он не предполагался.

В центре зала, сложенные пирамидой, стояли странные штуковины, больше всего похожие на гробы — ящики, в которых люди хоронят своих мертвецов. В верхней части каждой, из полусотни, коробок, можно было различить остатки то ли шлангов, то ли проводов. Сейчас странные гробы были пусты.

Чего я не мог сказать о множестве клеток, стоящих вдоль стен. При виде этих устройств, предназначенных для ограничения свободы, меня передёрнуло.

Ненавижу!

В каждой клетке сидели, лежали истояли, вцепившись в толстые прутья, мужчины, женщины, старики и дети. Люди. Еда. Но их держали в клетках, а это многое меняло. Для меня.

— Перекусим? — поинтересовался Илья, кивая на продукты.

— Да, слегка, — угрюмо ответил я, — остальных просто отпустим. И не надо меня ни о чём спрашивать!

Когда мы появились перед пленниками, обитатели клеток оживились, рассматривая пришельцев, но особой радости, на их лицах, я не заметил. В общем-то, кое-кому радоваться и не довелось.

Мы выбрали клетку с двумя худосочными юнцами, которые, при виде нас, забились в дальний угол, сверкая тёмными глазами.

— Спокойно, — сказал я и сделал знак Илье, — мы пришли освободить вас. Не нужно кричать.

Лев осмотрел замок на двери и саркастически ухмыляясь, сбил его одним небрежным ударом когтей. Запором служил обычный металлический прут, завязанный узлом. Распахнув двери, кот стал на пороге узилища и, глядя людям в глаза, тихо приказал:

— Подойдите ко мне, — когда подростки приблизились, он продолжил, — а теперь, медленно опуститесь на колени и молчите. Пришло ваше освобождение.

Два тощих оборвыша послушно исполнили его приказ и закрыли глаза. Из соседних клеток донеслись испуганные возгласы. Кто-то требовал каких-то пояснений, упрашивал пощадить и предлагал воспользоваться телом. Обычное дело.

— Как ты это делаешь? — поинтересовался я, — неплохой фокус.

— Ну, кто-то способен уложить два десятка смертоносных тварей, — ухмыльнулся Илья, — а других выручают всевозможные фокусы, как ты их называешь. Нет, ну если ты хорошо попросишь, я могу и тебя выучить, но только, на кой чёрт всё это такому громиле?

— Позубоскаль мне ещё, — беззлобно одёрнул я его, — ладно, потом научишь своим трюкам.

Энергии оказалось не очень много, но это вполне компенсировалось её чистотой. Именно в этом я и нуждался для быстрого восстановления. Крики поутихли, а может я просто перестал обращать на них внимание. Глаза сами собой закрылись и биение жизненной силы переполнило израненное тело, точно стаи огненных птиц клевали меня изнутри. Больно и приятно, одновременно.

Как всегда, во время кормления, полностью утратилось чувство времени, сменяясь чем-то иным. И это иное, бесконечно тянулось во всех направлениях, истончаясь в невыразимо тонкую плёнку. Наконец эта тончайшая субстанция оглушительно треснула, и я вынырнул в реальность.

Пища лежала на земляном полу клетки без движения — выпита до дна. Илья, как раз, окончил питание и второе тело растянулось рядом с первым. Мы переглянулись, и я подмигнул улыбающемуся коту. Настроение заметно улучшилось.

Стоило нам приблизиться к соседней клетке, как пятёрка девушек, с оглушительными воплями, прижалась к земле у дальней стенки. Здесь сильнее воняло нечистотами — видимо холодные не слишком заботились о гигиене узников, да и еды я тоже не заметил. Стало быть, эти консервы не предназначались для длительного хранения. И эти люди шарахаются от нас! Твари неблагодарные.

Я поддел когтем металлический узел, запирающий дверь и он распался на две половины, освобождая выход. Никто, почему-то, наружу не шёл. Словно их пугали какие-то чудовища. Улыбнувшись, я отошёл в сторону. Стоявший рядом Илья, откровенно развлекался.

— Не бойтесь, — сказал я, — можете выходить. Ваши неприятности закончились.

— Ага! — выкрикнула девушка, выглядевшая посмелее остальных: волосы коротким ёжиком и круглое лицо; небольшой животик и толстенькие ляжки, — точно так же, как у Лиама и Преда? Вы и нас убьёте!

— Не сейчас, — спокойно возразил Илья, — когда-нибудь мы будем охотиться и тогда я, обязательно, поймаю тебя, свинка. А пока давай, плодись и размножайся.

Дурацкий разговор. Я махнул рукой и отправился, было, к соседней клетке, но моё внимание привлёк громкий шёпот ещё одной пленницы: худощавой длинноногой брюнетки с неровным каре на сплющенной голове. Она опустилась на колени и вот так выползла наружу, ткнувшись лбом в землю.

— Хозяин, — прошептала она, — хозяин! Вы вернулись, избавить нас от холодных?

Стоило ей задать свой вопрос и наступила полная тишина: все внимательно слушали и множество, самых разнообразных глаз, следили за нами. Я медленно подошёл к девушке и положил ладонь на грязные спутанные волосы. Не знаю почему, но я вдруг ощутил ответственность за всё это стадо. Мы же брали с него положенную дань, стало быть имели и определённые обязанности. Скажем, защищать от нападения неведомых тварей, сокращавших поголовье. Голова, под моими пальцами, мелко дрожала, и я осторожно приласкал спутанные волосы.

— Да, — тихо сказал я, — мы здесь и теперь вы сможете вернуться домой.

Того, что последовало за этим, я просто не ожидал: все, абсолютно все, пленники, рухнули на колени! Даже Илья ошеломлённо покачивал головой, наблюдая за этим безумием. Возгласы: «Хозяева вернулись!» доносились со всех сторон. Хм, а с другой стороны, это даже приятно. Теперь я начинал понимать желание Акки и Гали стать богинями.

Проблем, с освобождением, больше не возникало. Не считать же таковыми попытки облизать наши ноги? Приходилось пинками отгонять особо назойливых, что их, впрочем, ничуть не обижало. Всего мы выпустили около сотни узников, которые, почему-то, не торопились покидать зал, а только собирались в одну, большую, толпу, у входа. Кот, посматривая в их сторону, даже шутить перестал, а лишь бормотал под нос нечто неразборчивое. Прислушавшись, я уловил:

— Так скоро и охотиться станет невозможно! Сначала они предлагают старых и больных, а потом начнут приходить добровольно, да ещё и приводить самых здоровых и красивых!

— Но так всё и было, — прервал я его мысли вслух, — в «Акке» сказано про это совершенно очевидно: проводились ежемесячные соревнования, и победители добровольно отправлялись в дар львам. И повторюсь — это считалось способом достижения бессмертия.

— А в твоей распроклятой «Акке» не сказано, — буркнул кот, — откуда взялось мерзкое отродье, которое трепало нас в тоннелях? Их тоже отбирали на ежемесячных соревнованиях?

— Нет, на ежегодных, — съязвил я, — причём самых злобных отправляли к таким занудам, как ты. Нет, ни хрена там не сказано и это очень странно. Неужели никто не заметил, как под городом завелась такая фиговина?

Мы сорвали последний засов и отпинав поклонников к остальным, остановились, размышляя: как поступить дальше. Моё внимание привлёк бородатый толстяк, оживлённо переминавшийся с ноги на ногу в первых рядах человеческого стада. Я поманил его пальцем, и он тут же оказался рядом, широко улыбаясь и одёргивая весьма живописное тряпьё. По крайней мере, хоть на одежду похоже.

— Что там? — спросил я, указав пальцем на люк в потолке, — да не трясись ты так!

— Там — дом холодных, — охотно пояснил жирдяй, мгновенно поставив меня в тупик.

— А — здесь?

— Дом холодных, — так же, охотно, выпалил толстяк и я ощутил сильное желание прикончить его на месте.

Я переглянулся с Ильёй и развёл руками. Взбешённый кот уже начал выпускать когти на одной руке, когда человек сообразил, насколько нелепо выглядит его объяснение.

— Там раньше был дом холодных, — запинаясь, пробормотал он, — до того, как они проснулись. Потом они спустились и устроили здесь новый дом.

— А почему вход закрыт? — поинтересовался Илья, указывая на засов, — они туда не возвращаются?

— Нет, чего-то боятся.

Мы опять переглянулись, и я махнул: иди, мол. Указание было понято, и бородач засеменил к остальным, размахивая руками и возвещая о том, что хозяева повелевают возвращаться домой. Похоже, именно так появляются пророки. Из случайно выбранных людей с тараканами в башке.

Я осмотрел закупоренный люк. Интересно, как эти проклятые уроды закрыли его на засов — высоковато, даже для меня. Можно попробовать сложить поленницу из этих гробиков… За спиной отвратительно заскрежетало и мимо поползла клетка, которую толкал Илья.

— Помочь не желаешь? Ты, кстати, обратил внимание: на потолке остались какие-то скобы — похоже там, раньше, была лестница или что-то подобное.

— Нет, не обратил, — я примерился и пнул клеть ногой, — теряю сноровку. Как ты думаешь, что там может быть?

Бабах! Кувыркающаяся, от моего пинка, клетка, влетела в пирамиду ящиков и с грохотом, разбросала их в стороны. Совсем другое дело: теперь до люка рукой подать!

Тем временем, Илья замер у одного из «гробов», разглядывая его строение.

— Возможно, хранилище таких вот штуковин, — задумчиво протянул он, — очень напоминает систему жизнеобеспечения криогенной камеры. Вот — место, для тела, а это — трубки, по которым охлаждающаяся субстанция подаётся внутрь. Кто-то хранил холодных во льду?

— Холодные консервы, — резюмировал я и запрыгнул на клетку, — вообще-то мне очень не нравится ход твоих мыслей. Если там, наверху, ещё больше этой дряни, значит нам очень не повезло.

Я вцепился в металлический прут и потянул. Ого! Железяку забили на совесть. Придётся повозиться. Подпрыгнув, я упёрся ногами в потолок и, как следует, напряг мышцы.

— Возможно, в таком случае, не стоит торопиться? — меланхолично заметил Илья. Кр-рак, — с другой стороны, какая уже разница?

Люк распахнулся, и я повис на одной руке, сжимая в другой остаток, переломанного пополам, прута. Интересное, всё-таки, дело; проходит время, и мы получаем новые возможности, но, почему-то, совершенно разные. Илья обрёл способность к внушению, похожую на ту, которая когда-то была у Ольги; Галя запросто меняет энергетику человека, просто постукивая пальцами по каким-то точкам и только я тупо наращиваю животную мощь. Симптом, однако! Книжек умных нужно больше читать. Правда, я ещё умею летать, но только насосавшись под завязку энергией и очень недолго. Во что же мы превратимся, рано или поздно?

Отшвырнув бесполезную железяку в сторону, я забросил себя в люк. Ещё в полёте, я выпустил когти и принял боевую форму. На всякий случай.

— Ух ты! — сказал я, встав на ноги, — ни за что не догадаешься, где я сейчас!

— Уже догадался, — буркнул Илья и выпрыгнул из дыры, — мы здесь уже были.

Это был тот самый полуразрушенный купол, внутри которого мы не нашли ничего интересного. Люк мы, кстати, тоже не обнаружили и за это обоих следовало бить по ушам и ставить в угол. Нет, он, конечно, сливался с грязным полом и был засыпан каменной крошкой, но зачем нам тогда наше ЗРЕНИЕ?

— Прелестно! — ворчал Илья, пиная остатки разрушенной стены, — переться, чёрт знает куда по тёмным вонючим переходам, подвергать жизнь опасности, сражаясь с какой-то нечистью и вытирать слюни всяких животных… Для чего? Чтобы оказаться там, куда могли запросто попасть, миновав три дворца?

— Ты не прав, — задумчиво сказал я, разглядывая соседнее здание через пробитую брешь, — теперь мы знаем, как можно проникнуть в целый купол.

— А зачем? — запальчиво возразил кот, — сто к одному, там будут эти чёртовы гробы, но только полные очень злых и нехороших бук. Чего ты хочешь, вообще?

— Узнать правду, — ответил я и спрыгнул вниз, — если тебе не интересно — оставайся.

Естественно, никто не остался. Продолжая ворчливо поминать тупоголовых здоровяков, которым доверили руководить тонкими и проникновенными натурами, он последовал за мной.

Зал, с клетками, теперь был абсолютно безлюден и тих. Я посмотрел по сторонам и сориентировался.

— Смотри, — показал я, — вот это, коридор, откуда мы с тобой, пришли. Он приходит из южных тоннелей. А вот эти два прохода, похоже, образуют кольцо, объединяющее помещения, под куполами.

Илья повертел головой и нахмурился.

— Забавно, — сказал он и набросал картинку в пыли, — если и дальше будет то же самое, получается странная вещь. Замечаешь?

— Трудно не заметить — нет дороги к центральному куполу. Только твои чертежи ни фига не значат, возможно проход будет один-единственный. Где-нибудь дальше.

— Оптимист! Ладно, поживём, увидим. Лично мне кажется, здесь должна быть какая-то хитрость.

Выбор заключался в двух вариантах, и мы свернули в правый тоннель. Понятия не имею, для чего вся эта система использовалась прежде, но холодные приспособили её под свои нужды. Получилось неприятно.

Длинное прямоугольное помещение, куда мы попали, имело огромное круглое отверстие посредине. Очевидно, какой-то технический колодец. Раньше. Теперь оно служило, как хранилище использованных тел. Изорванные, надкусанные и расчленённые трупы доверху наполняли злосчастный колодец. В сухом воздухе подземелья гниение происходило небыстро, поэтому запах не слишком выедал глаза. Однако присутствовал.

На гладких металлических стенах человеческой кровью были намалёваны странные знаки, анатомически точно изображённые людские органы и что-то похожее на лицо женщины. От лица, вроде бы, исходили лучи.

— Художники, — проворчал Илья и повернулся ко мне, — ты чего?

Я показал ему, и он тут же охнул. На дальней, скрытой в сумраке стене, приколоченный длинными зазубренными штырями, висел мёртвый лев. Спутать было невозможно: мощное тело, совершенных пропорций и длинные белые волосы, скрывающие опущенное лицо. Из пальцев левой руки торчали выпущенные когти.

Мёртв. Убит и изуродован.

Я медленно подошёл к собрату, мимоходом отметив: около колодца лежали ещё двое дохлых охотников. Мне было грустно, очень грустно. Нас оставалось так мало и надежды на встречу почти не оставалось. И вот мы встретились.

Мерзкие твари почти оторвали правую руку. Когти на ней вырваны с кончиками пальцев. Волосы измазаны в грязи, а глаза — отсутствуют. Всё могучее тело покрывали укусы и глубокие царапины.

— Снимем? — не то спросил, не то предложил, Илья и я согласно кивнул. Негоже оставлять собрата в таком месте и в таком виде. Мы вырвали прутья, вбитые в тело и, осторожно, опустили льва на грязный пол.

— Кто бы ты ни был, — печально сказал я и положил ладони на неподвижную грудь, — верю, умер ты с честью. Слава тебе.

— Кто бы ты ни был, — тихо произнёс Илья и повторил мой жест, — верю, враги боялись тебя. Покой тебе.

Это потребовало совсем немного энергии: лёгкий толчок и тело льва озарилось голубым сиянием, которое, с каждым мгновением, становилось всё ярче, пока глаза не смогли выносить ослепительный свет. Щёлкнуло и вспышка, за прикрытыми веками, подсказала мне, дело сделано — наш собрат ушёл.

— Совсем невесело, — сказал я и обвёл взглядом трупохранилище, — медальона на нём не было. Нигде не заметил?

Илья помотал головой, и я использовал ЗРЕНИЕ. Медальона, впрочем, так и не нашёл, но обнаружил совсем другое: под кучей трупов лежал разорванный браслет перехода. Почти такой же, как у меня. Отбросив тела, я поднял цепочку и осмотрел её: испорчена и восстановлению не подлежит.

— У него был браслет, — отметил Илья очевидное, — и он застрял здесь, так же, как и мы. Долбаная ловушка!

— Он был один.

— Не факт. Может в соседних переходах висит ещё десяток!

— Прекрати истерику! — я отшвырнул испорченный браслет, — пошли.

Некоторое время мы не разговаривали. Да и что было обсуждать?

Этот тоннель выглядел ухоженным. Кое-где даже работали древние светильники и глухо гудело в стенах, нагнетая свежий воздух. Никаких ужасов, просто старое сооружение, которое обслуживали надёжные машины. Впрочем, путешествовали мы не очень долго: дорогу преградили белые ворота из какого-то гладкого материала, напоминающего полированную древесину.

Илья пару раз стукнул кулаком по белой плоскости и прислушался к глухому звуку.

— Толстые, — отметил он, — думаю, где-то должен быть…О, чёрт!

Я, молча, отступил на несколько шагов и разбежавшись, прыгнул вперёд. Главное, в тот момент, когда ты группируешься перед ударом, пустить по коже слабый ток, точно это незримый плотный щит. Треснуло — громыхнуло. В лицо полыхнуло раскалённым воздухом и в ослепительной вспышке, я выкатился в круглый зал. Почти копия посещённого прежде, за некоторыми исключениями. Нет ни клеток, ни гробов, а вверх поднимается металлическая винтовая лестница.

Я медленно встал на ноги и оглянулся: из дымящейся дыры торчала ошеломлённая физиономия Ильи. Он медленно залез внутрь и покрутил пальцем у виска.

— Ненавижу, когда ты так делаешь! Надо было просто нажать плитку, слева от ворот. Думаю, они должны были открыться. Вот ведь идиотская привычка: ломать, крушить, бить, а потом разбираться!

— Можешь продолжать, — поддержал я его и начал подниматься по шатким ступеням, — Галя иногда жалуется мне, насколько ты — жуткий зануда и в постели всегда действуешь очень предсказуемо.

— Эй! — обиженно завопил он, — мне она такого никогда не говорила.

— Бережёт твои чувства, — я уставился на массивную коробку, украшающую круглый люк, — ну иди сюда, эстет и интеллектуал. Похоже этот замок дожидается именно тебя. Слушай, как он шепчет: «Илья, возьми меня! Используй меня и откроюсь тебе!»

— Знаешь, что он шепчет на самом деле? — спросил кот, после того, как некоторое время ощупывал и осматривал коробку, — да нет, не шепчет — кричит. «Ломай меня, ломай меня полностью!» Потому как это — какая-то электронная система защиты.

— Ну в общем, ты сам это сказал, — констатировал я и оторвал замок, — что за…

В моей голове зажужжало, словно какое-то огромное насекомое избрало меня осью своего вращения. Звук некоторое время нарастал, а потом быстро стих, точно невидимая жужжалка унеслась прочь. Я помотал головой и вопросительно посмотрел на Илью. Вид у льва был слегка обалделый. В ответ на мой незаданный вопрос, он заслонился пятернёй.

— Не знаю, — отрезал он, — даже не спрашивай. Скажи спасибо, ведь могло и бабахнуть!

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я и открыл люк, — хм, похоже ты, опять, был прав. Ничего хорошего.

Ничего хорошего — это тот же купол, только в целости и сохранности. Посреди стояла какая-то полупрозрачная штуковина цилиндрической формы, наполненная пузырящимся туманом. От этого агрегата ответвлялось множество гибких шлангов, соединённых с продолговатыми коробками, стоящими вдоль стен. Знакомые ящички. Сколько их? Ровно пятьдесят.

Я подошёл к одному гробику, лелея слабую надежду, что внутри окажется, ну скажем, Дед Мороз. Или, красотка с картины. Второе разочарование за этот день. Тщетная надежда: сквозь сизое стекло на меня глядела мёртвыми глазами знакомая лысая харя. Вот и ещё один бесполезный факт: все холодные оказались на одно лицо.

— Что-то изменилось, — Илья положил руку на моё плечо, — смотри.

Жидкость в колбе начала активно бурлить и стрелять разноцветными искрами, скользящими по стенкам сосуда. Одновременно я ощутил внезапное повышение температуры, словно рядом со мной вспыхнул невидимый костёр. Засвистело и послышались резкие хлопки. Пока я ничего не понимал, но предчувствие было самое скверное.

— Мать твою! — выдохнул Илья, — а дело то — дрянь…

Крышка ближайшего ящика выпустила струю сизого дыма, через образовавшуюся щель и поползла в сторону. Похоже, мы своим вторжением, пробудили полсотни голодных упырей, готовых истреблять всё живое на своём пути. Если они сейчас набросятся на нас — не останется ни рожек, ни ножек. Я подал знак и мы, чуть ли не бегом, спустились в открытый люк.

— Сделай, что-нибудь! — рявкнул Илья, — пока они не начали прыгать нам на головы!

Я оторвал кусок перилл от лестницы, где мы стояли и захлопнул крышку люка. Остатки крепежа для электронного замка напоминали петли для засова. Так я их и использовал, сунув в них кусок железяки, после чего завязал её на узел. Мощный удар, с противоположной стороны, возвестил о том, насколько пробудившиеся готовы к диалогу. Или к обеду. Должно быть им очень хотелось кушать.

— Только не заводи старую пластинку, — бормотал я, спускаясь по ступеням, — мол, я же предупреждал. Да — это было глупо, непродуманно и чёрт возьми, опасно. Но теперь мы точно знаем, какая хрень находится в малых куполах.

— И по-прежнему, не знаем содержимое большого, — Илья не стал бередить мои раны, напоминая, кто у нас самый умный, — здесь тоже нет прохода в его сторону.

Лестницу мы опрокинули, вырвав основание из крепежа. Пусть, сукины дети, падают вниз, когда выломают люк. Может быть хоть кто-нибудь убьётся или покалечится. Дыра в воротах оказалась очень велика (Илья выразительно косился в мою сторону), и пришлось оторвать кусок стенного покрытия, кое-как законопатив отверстие. Понятно, холодных это надолго не удержит, но хоть что-то…

— Пойдём через разрушенный купол — скомандовал я, — так будет быстрее.

Так, действительно, получилось намного проще. Правда, Илья опять начал ворчать. Он, вроде бы, никого конкретно не имел в виду, рассуждая о превратностях судьбы, о неудачах и о тупых здоровенных придурках, привыкших больше полагаться на инстинкты хищника, а не на разум. В общем, ни слова, про меня.

— Как обычно, — угрюмо бормотал кот, — когда кажется, будто хуже уже быть не может, всё становится намного хуже.

— Куда уже хуже? — спросил я, потягиваясь в солнечных лучах, — и так уже полная задница…

В голове зажужжало, словно давешняя муха, соскучившись, решила вернуться из неведомых стран. Чёртов звон всё усиливался, пока не превратился в тревожный набат. Ну ничего же опасного вокруг не было, кроме распроклятых куполов! Только эти полушария, битком набитые спящими тварями, дворцы, поодаль и ослепительный круг портала…Какого?!

— Ух ты! — только и сказал Илья, — а ты говорил…

Три десятка охотников, в полном боевом облачении, с треспами наизготовку выстроились плотным каре и портал, с хлопком, закрылся. Безумная муха, в моей голове, тут же утихла, видимо испугалась.

Чёртовы охотники, всё-таки, нашли меня. Невзирая ни на что, нашли…

Видимо что-то такое было написано на моём лице.

— М-да, — пробормотал Илья, — а ты, всё-таки, изменился.

— Двести дней в клетке изменят кого угодно. Уходим.

И мы ушли.

Наши сны прерывисты. Ясная картинка какого-нибудь события внезапно обрывается чёрной бездной, где нет ничего: ни образов, ни запахов, ни звуков. Это страшно и подобно смерти. Быть может именно так она и приходит к нам: яркий солнечный день, бурление сил и вечность впереди. А потом, внезапный обрыв и мрак.

У львов нет загробного мира, о котором бредят людишки. Какой может быть рай или ад у того, кто обязан жить вечно? Придумавший оружие, способное убить льва, должен быть проклят вовеки. И трижды проклят, если это был один из нас.

Но эта маленькая смерть когда-нибудь закончится. В тёмное безвременье проникнут лучи солнца и развеют вековечную тьму. И лев, лежащий без движения, погружённый в свой сон, внезапно увидит небольшую веранду, защищённую от ослепительных лучей светила продолговатым козырьком, напоминающим вздыбленную волну. По краю веранды идёт изящная плетёная ограда, на которой бессильно повис ползучий кустарник. Его густая листва превращает яркий свет в нежное изумрудное сияние. Купаясь в зелёном сумраке, вольготно расположились деревянные кресла из тонких планок и маленькие круглые столики. Несколько крошечных фонтанчиков издают едва слышное журчание.

Сквозь висячую поросль можно рассмотреть монументальный фонтан с тремя львами посреди огромной площади. С этого ракурса становится понятно, что исполинские фигуры защищают дворец, у подножия которого притаилась небольшая уютная веранда.

Три кресла сдвинуты к самому большому из столиков, на каменной плите которого лежит закрытая книга. Страницы в ней заложены странным кинжалом. Рукоять у оружия напоминает чёрную трубку, а лезвие похоже на древесный лист из удивительного материала. Временами оно блестит, как металл, а порой, под лучами солнца, прозрачно, словно стекло. Книга заложена треспом.

ЗАРА.

— У нас — гости, — сказал Илья и потянулся к рукояти треспа. Пришлось стукнуть его по пальцам: не искать же мне потом заложенное место.

Галя, как-то по-особенному, щёлкнула пальцами и четверо её питомцев, со всех ног, бросились ко входу во дворец. Подумать только, пару десятков дней назад это были обычные бестолковые человеческие детёныши: два мальчика и две девочки! А теперь их словно подменили. Правда, кошка, помимо дрессуры, колдует в их энергетике.

— Странно, почему их так долго не было, — проворчал я, — могли бы и пораньше заглянуть на огонёк.

Восемь охотников направлялись прямиком к нам, а ещё полтора десятка, с боевыми треспами наготове, образовали широкий полукруг, в фокусе которого находились мы. Значит, остальные притаились с противоположной стороны дворца. А мы не станем убегать: тридцать охотников — сущий пустяк.

В том, который возглавлял делегацию, легко можно было определить начальника: особый взгляд, каменная физиономия и красный шеврон на правом рукаве. Удивительно; с нами, судя по всему, собирались вести переговоры: ладони лежат на рукоятях оружия, но извлекать его из ножен никто, пока, не собирается. Но как же они все на нас смотрят! Ласково и нежно…

Наши гости остановились в паре шагов от входа. Мы молча смотрели на них, они — на нас. Галя, которую, всё это время, душил смех, не удержалась и широко зевнула в лицо главному. Тот никак на это не отреагировал, но из группы донеслось гневное:

— Людоеды!

С какой это было сказано экспрессией! А с какой ненавистью! Да и голос оказался весьма примечательным: женским, с приятной хрипотцой. Хм, а я и не знал, что охотники бывают и женского пола. Я внимательно осмотрел говорившую. Оценить фигуру в мешковатом комбинезоне было затруднительно, но лицо мне понравилось — симпатичное, с курносым носиком, пухлыми губками и слегка раскосыми, тёмными глазами. Короткие чёрные волосы торчали из-под шлема так, словно их хозяйка никогда не слышала про расчёску.

— Мы тоже очень рады вас видеть, — сказал я и взял книгу в руки, — хотите, почитаю вслух?

Когда я вынул закладку, охотники попятились и начали извлекать оружие из ножен. Я спокойно положил тресп на стол и открыл книгу. Галя захихикала: происходящее её крайне развлекало.

— Очень интересное место, — заметил я, а Илья недовольно поморщился, — описание бала-маскарада. Правда, с моей точки зрения, можно было меньше описывать все эти костюмы.

— А, мне нравится, — возразила Галя.

Ну, ещё бы, перед тем, как нас прервали, я подробно зачитывал каждое описание, и кошка изображала костюмы на себе, а потом рассматривала получившееся в огромном зеркале, притаившемся в глубине веранды. Всё это время Илья непрерывно ныл, дескать эта книга достала его, до глубины души, и он ненавидит меня.

— Нам нужно поговорить, — начал предводитель делегации.

Я посмотрел на него, поверх обложки. Вид у охотника оказался слегка обескураженный: похоже, такого приёма он не ожидал. Остальные выглядели не лучше, вот только накал ненависти у прекрасной незнакомки и не думал уменьшаться. И чем это мы ей так насолили?

— Говорите, — милостиво разрешил я и тут же заработал ещё один яростный возглас:

— Мерзкий ублюдок!

— Это она тебе, — пояснил я Илье, — а я — белый, мягкий и пушистый.

— Зара, успокойся! — одёрнул злобную девочку командир, — они нам нужны.

О-хо-хо! Мы им нужны, с ума можно сойти! Прежде наши отношения не заходили так далеко: треспы наголо — и вперёд! Ну, или загнать одинокого льва, посадить в клетку и две сотни дней морить голодом и пытками. Может и мне крикнуть какую-нибудь пафосную фразу, типа: «Мерзкие ублюдки!» Или ненавидяще сверлить их всех глазами? Я ведь, на самом деле, их всех ненавижу…

— Давайте начнём всё с самого начала, — предложил Илья и очаровательно улыбнулся, — скажем друг другу: «Добрый день». А потом, обнимемся и поцелуемся.

— Потрахаемся, — внесла посильную лепту кошка, полируя коготки куском бархатной тряпицы.

— Где четвёртый? — грубо прервал наши дружелюбные предложения охотник, с каким-то прямоугольным ящиком в руках, — вас должно быть четверо.

Ага! Так вот, как они нас нашли. Отсканировали медальоны на живых львах. В том числе и украшение покойной Ольги. Ну — ну, пусть поищут четвёртого.

— Она улетела, — я неопределённо покрутил пальцем над головой, — но обещала вернуться. Теперь — к делу — чем обязаны? Вообще, охотники в гостях у львов — такая честь! Заходите, чувствуйте себя, как дома. Вы уж извините, покушать не предлагаем, сами понимаете…

— Чар, да что с ними говорить! — взорвалась девчушка и сделала попытку вынуть оружие, но начальник удержал её руку, — они же издеваются над нами! Справимся и без их помощи.

— Зара, успокойся, — повторил свою мантру тот, кого она назвала Чаром, — к сожалению, нам не справиться без их помощи. А тебе, если ты собираешься изучать хищников, в их естественной среде обитания, следует быть спокойнее.

Эта бешеная пигалица собирается нас изучать? В разговоре проявились забавные обертоны. Я заинтересовался настолько, что закрыл книгу. Когда я взял тресп, охотники насторожились, но уже не так, как в первый раз. Ещё немного, и я смогу спокойно размахивать оружием перед их носами. Кто там говорил, будто человек не поддаётся дрессировке?

— Может быть, присядете? — гостеприимно предложил Илья, указывая на дощатый пол веранды, но охотники проигнорировали это любезное предложение.

Чар сделал несколько крайне решительных шагов и навис над нашим столиком, упёршись кулаками в столешницу. Он тяжело посмотрел, сначала на меня, потом на Илью и в конце концов, на Галю, которая тут-же лучезарно улыбнулась ему и сразу же вернулась к своему занятию. За это время я успел, как следует, изучить непрошеного гостя. Доспехи и одежда тщательно вычищены, но весьма изношены, если не сказать — потрёпаны. Похоже, охотничек успел побывать во множестве передряг. Рукоять треспа перемотана кожаной полосой с девятью жёлтыми полосками. Хм и о чём это может говорить? Значок, с перечёркнутым львом, когда-то выдрали с мясом, а потом пришили обратно — дорог, как память, или как? Шлем не носит и на свету хорошо заметна седина, в коротко стриженых чёрных волосах. Судя по изобилию глубоких морщин на загорелой физиономии, командир охотников перевалил через середину человеческой жизни, много испытав, за это время.

— Вы попали в запретный мир, — угрюмо сказал он, — не знаю, как долго вы здесь находитесь, — но одно могу сказать точно — здесь вы и останетесь. Без нашей помощи.

Охотники собираются помочь львам? Ва-ау!

— Очень любезно, с вашей стороны, — согласился Илья, изображая заинтересованность, — помочь нам вырваться отсюда и продолжить свой путь по человеческим мирам. Мы вам обязательно скажем: спасибо. Потом. Может быть.

Группа оживилась. Похоже, Илюхины слова задели их за живое. Чар, тот вообще, прикрыл глаза красными веками и скрипнул зубами. На его костлявом лице вовсю гуляли желваки. Но этот человек был крепким парнем и быстро взял себя в руки.

— Будь моя воля, — глухо сказал он и поднял на меня белые, от ненависти, глаза, — я бы вас всех перебил, проклятые людоеды.

— Кишка тонка, — Галя опять улыбнулась ему. Кажется, она пыталась его зондировать, — да и руки коротки. Все передохнете.

— Неважно. Даже если мы все отдадим свои жизни — это будет неплохой платой за избавление от четверых людоедов.

Э-э, так мы ни к чему не придём. Даже не узнаем, какого хрена им надо.

— Может быть ещё раз вернёмся к началу? — предложил я, — речь, вроде бы, шла о помощи и возможности убраться с этой чёртовой грани. Итак?

Некоторое время Чар молча сверлил меня взглядом, но убедившись в том, что я не слишком податлив, решил продолжить.

— Этот мир — закрыт. Заблокирован. Выбраться отсюда — невозможно. Сюда и попасть то можно, лишь при определённом стечении обстоятельств.

— Надо же, как нам повезло! — хихикнула Галя и я жестом, предложил ей заткнуться. Кошка послушалась, но надулась. Кстати, я заметил очень любопытную вещь: Зара, эта мелкая скандалистка, с каким-то особенным интересом, рассматривала именно львицу. Как будто это было нечто невиданное ею, до этого времени.

— А, как сюда попали вы? — поинтересовался я, постукивая пальцами по обложке книги, — ваш приход очень напоминал проникновение по стационарному порталу. Вы можете открыть его снова?

— Нет, не можем, — как же трудно далась ему правда, видно было, как человек хочет соврать, — переход активируется по тревоге и действует очень недолго. Портироваться успевает лишь дежурная группа защитников. Так было в этот раз и так же было двадцать семь лет назад. Отряд дежурных отправился, по тревоге, в этот мир и не вернулся. Прибыв сюда, мы, первым делом, постарались установить с ними связь, — он убрал ладони со стола и сжал их в замок, потом отпустил, — вы как-нибудь связаны с их исчезновением?

— Самым непосредственным образом, — сказал я, наблюдая, как все они замерли, уперев в меня напряжённые взгляды, — мы нашли их тела в катакомбах. Уже успели слегка завоняться.

Чар, похоже получил удар чем-то невидимым, но весьма тяжёлым, по темечку: хлопал глазами и глотал воздух. Потом всё-таки выдавил:

— Но, кто?.. Другие львы? — он помотал головой, — не могли же местные…

— Не львы и не местные, — я щёлкнул пальцами, наслаждаясь их растерянностью, — а теперь — правильный ответ! Кто это? Аборигены называют их холодными, зубы и когти у них сделаны из того же материала, что и лезвие треспа, а питаются они энергией, как людей, так и львов. К тому же, быстры они, словно смерть. Чёрт, вообще-то у меня нет правильного ответа. Я понятия не имею, что это за упыри. Определённо нечто, искусственно выведенное. Но у меня есть подсказка — большая их часть дрыхнет в этих малых куполах, которые вам уже должны быть знакомы.

— В малых, значит? А в большом?

— А что в большом? — Странная у него была интонация в последнем вопросе. Хитрить он, явно, не умел.

Мы немного поиграли в гляделки, и я выиграл.

— Похоже, именно в большом куполе находится тот аппарат, который закрывает выход из этого мира, — признался Чар, — по крайней мере, наши приборы фиксируют мощное поле непонятной природы, исходящее из купола.

— Возможно не стоит открывать все наши секреты, — вполголоса, заметил охотник, с ящиком в руках, — особенно — этим тв… Этим существам.

— Так всё же просто, как мычание, — медленно сказал я и прищурился, — проникнуть в большой купол, сломать злобную машинку и лететь отсюда, на крыльях любви! Ну и что вам нужно от нас? Ступайте, ломайте, а потом возвращайтесь, убейте злобных людоедов и всем будет счастье.

— Мы не знаем, как попасть к центральному куполу, — неохотно признался Чар, — стены не поддаются ни сверлу, ни взрывчатке. А когда мы спустились вниз, то обнаружили все проходы к центру подземелья, заваленными и заблокированными.

Он ошибался: не все. Мы не стали перекрывать те тоннели, которые пересекала расщелина. Перебраться через неё холодные так и не смогли; они безмолвно стояли на противоположной стороне трещины и яростно сверкали голодными глазами. В этом отношении свои обязательства, перед жителями подземелья, мы выполнили на все сто процентов — теперь охотиться на них будем только мы. Благодарные аборигены исправно снабжали провиантом наши запасы и привели квартет воспитанников для кошечки.

А вообще, информация о том, что именно начинка большого могильника стреножила наш бег, оказалась весьма ценным подарком. И от кого?!

— Илья, — сказал я, с нажимом, — похоже, нам придётся сотрудничать с этими людьми. Некоторое время, — я повернулся к Чару, — информация за информацию: мы тоже не знаем, как попасть в нужное место. Мы были по ту сторону завалов, но не нашли нужного хода. Есть очень простой путь к центру катакомб, однако вы должны уяснить одну вещь — там вас ожидает полсотни голодных тварей, каждая из которых сильнее и быстрее любого охотника. Мне кажется, ваши предшественники тоже пытались обнаружить выключатель, когда их перебили.

Следующий вопрос дал понять: мои предыдущие пояснения никто не слушал.

— Какие твари? — спросил самый рослый, из наших посетителей — парень, покрытый шрамами так густо, что они напоминали искусную татуировку, — чем вооружены?

Мы с Ильёй, переглянулись и я тяжело вздохнул.

— Клыками и когтями, — хихикнул кот, — очень острыми. Способны прикончить кого угодно. Даже нас, если их соберётся слишком много. Ну а вы будете для них лёгкой закуской. Местные называют их холодными, потому, как они излучают ещё меньше, чем остальные обитатели подземелий. Хотите приключений — вперёд.

— В следующий раз объясняю я, — пробормотала Галя.

Однако, похоже, в этот раз до них дошло. И поставило в тупик. Охотники отступили назад и склонив головы, друг к другу, начали совещаться. Те, которые охраняли площадь, явно скучали. Кроме того, всех интересовали результаты переговоров. При желании, мы могли бы перебить этих недоумков, даже не напрягаясь. Вероятно, подобная мысль пришла в голову не только ко мне.

— Давай их всех убьём, — предложила Галя, любуясь коготками, — эта сучка просто выводит меня из себя.

— Нет, — отклонил я заманчивое предложение, — они нам нужны, если мы хотим выбраться из этой дыры.

— Тогда, я пошла, — кошка перелилась из сидячего положения в стоячее, — меня ждут мои маленькие, а остальные пусть идут к чёрту. Ах да, будете их убивать — стерву оставьте мне.

— Непременно, радость моя, — согласился я и повернулся к Илье, — дружище, пойдёшь с ними и постараешься сохранить их в целости и сохранности до самого финала. Пусть, сначала, снимут эту долбаную блокировку.

Илья недовольно щурился на людей, которые, вроде бы, пришли к общему мнению. Только Зара продолжала что-то горячо доказывать Чару, а тот успокаивал её, положив руки на плечи спорщицы. Хм, интересно…

— Почему я, а не ты? — осведомился Илья, — ты — сильнее и быстрее. Думаю, тебе под силу справиться с холодными.

— Зато ты — умнее, — я пожал плечами, — и наблюдательнее меня. Если кто-то и отыщет нужную лазейку, думаю — это будешь именно ты. А там, поглядим.

Чар приблизился и занял прежнюю позицию, доминируя над столешницей. На его лице я заметил тень нерешительности, словно он собирался сделать то, в чём не был до конца уверен.

— Мы будем сотрудничать с вами на равных, — слова упорно не желали покидать его глотку, — и готовы делиться с вами любой, добытой информацией. Что вы можете нам предложить взамен?

— А, вот его, — я ткнул пальцем в Илью, — прошу любить и жаловать! Отличный экземпляр: умный и быстрый. Он проследит за наглыми грызунами, когда они решат откусить ваши пятки. Помимо всего его способности помогут отыскать скрытые секреты и тайные проходы. Кстати, я буду крайне огорчён, если кто-то из вас споткнётся и случайно воткнёт свой тресп в его спину.

Илья беззвучно смеялся — похоже, шутка ему понравилась.

— Я даю своё слово, — командира охотников натурально корёжило, — пока мы не откроем этот мир, никто из нас первым не начнёт боевых действий против вас. Конечно, если наше перемирие не поставит под угрозу человеческие жизни.

Он вопросительно взглянул на меня, а я тут же, сделал самую невинную физиономию. Он и в самом деле подумал, будто мы станем голодать всё это время? Или так успокаивал собственную совесть: типа я предупредил, а там, хоть трава не расти? Ну-ну…

— Хорошо, а потом? — я решил не заострять внимание на щекотливом вопросе, — всё сделано, блок снят, и мы опять разбежались по разным углам.

Начался второй раунд гляделок. Всё было ясно и так: эти парни нас искренне ненавидели, и сама необходимость сотрудничества с худшими врагами вызывала у них сильнейший стресс. Хорошим лекарством была бы попытка истребления трёх, или четырёх (как они считали) львов.

— У вас будет возможность уйти из этого мира, — сказал, наконец, Чар, заработав пару неодобрительных взглядов от своих подчинённых, — и давайте покончим с этим.

Однако было не слишком похоже на завершение беседы: охотник неторопливо размял каждый палец и уставился в пол, словно нашкодивший мальчуган. Видимо, разговор переходил к наиболее щекотливой части. Теперь я начинал теряться в догадках.

— У меня, лично, есть одна просьба, которую вы не обязаны выполнять, — Чар махнул рукой, и скандальная охотница подошла к нам, демонстрируя упрямство на симпатичной мордашке, — Зара изучает… Изучает вас. Если это возможно, пусть она, некоторое время, поживёт среди вас и немного понаблюдает. Дней двадцать будет вполне достаточно.

Только теперь я обратил внимание на дополнительный груз, какую-то хрень, типа рюкзака, за спиной девушки; у остальных охотников ничего подобного не было. Понаблюдает? Ха! Ну и просьба.

— Почему бы и нет? — сказал я, широко улыбаясь, — мы всегда рады принимать гостей. Особенно, если это — люди. Ну, ты знаешь.

Лицо Чара ожесточилось, и он сделал попытку закрыть Зару плечом.

— Если с ней случится какая-нибудь неприятность, — прошипел он, — я с тебя шкуру живьём сниму! Ты меня понял?

Я смотрел на них, они на меня и при этом, были настроены весьма решительно. К чему это они изготовились? Снять с меня шкуру?

— Согласен, — кивнул я, — если с ней произойдёт неприятность, разрешаю портить мою прекрасную шкуру. Если это всё… Илья, проводи наших дорогих гостей. Покажи им местные достопримечательности.

Всё-таки одно удовольствие наблюдать за тем, как движется лев. Особенно хорошо это заметно, когда рядом неуклюже барахтается какой-нибудь человечишка. Они ещё топтались у выхода, а кот уже вытек на площадь. Охотники окружили его со всех сторон и весь этот бродячий цирк, прихватив остальных, исчез с глаз моих.

Итак, я остался один на один с вредной девчонкой, в мешковатом комбинезоне и новёхонькой кирасе. Чёрные глаза сердито уставились на меня, а пухлые губы сплюснулись в узенькую ниточку. Теперь я мог различить целый выводок веснушек, рассыпавшихся по загорелой коже около вздёрнутого носика. Брови, с моей точки зрения, были толстоваты. И уж совсем никуда не годилось то, как они срослись над переносицей.

— Чего уставился? — злобно спросила Зара и поправила свой рюкзак, — где я могу остановиться?

— Здесь, — не задумываясь, брякнул я, а потом повёл указательным пальцем, — а хочешь — там, или — там. Дело твоё, места много, стоять можно, где угодно. Даже охотникам.

Дошло до неё не сразу. Она потеряно вертела головой и вдруг сообразила, что над ней издеваются.

— Ублюдок! — прошипела она и выскочила наружу, — чёртов людоед!

Давно я так не смеялся. Да и то, столько шуток одновременно: лев, оберегающий охотников и охотница, живущая среди львов. Отсмеявшись, я снял с пояса Ольгин медальон и некоторое время, смотрел на него. Потом поднёс к губам и прошептал:

— Они думают— ты ещё жива. Смотри, никому не проболтайся!

Зару я нашёл на том же этаже, где располагалась библиотека. Для проживания она выбрала крохотную комнатёнку, о существовании которой я, до этого и не подозревал. Внутри обнаружился маленький фонтанчик, видимо для питья, микроскопическое окошко и неудобная кровать, откидывающаяся к стене. Судя по всему, прежде здесь жил кто-то из слуг.

Стоя спиной к двери, охотница нервно выкладывала на кровать какие-то тряпки и неразборчиво бормотала себе под нос сдавленные проклятия. Конечно, на тонкой двери имелся запор, но я с лёгкостью справился с ним, сунув коготь в щель.

Если всё делать аккуратно, то можно бесшумно открыть дверь и привалившись плечом к стене, рассматривать психующую девушку.

Зара запустила последней тряпкой в кровать и громко выругавшись, сделала попытку присесть. Однако тут же увидела меня и её словно пружиной подбросило. Нет, рефлексы у неё были просто великолепные: секунда и девушка стоит с треспом наизготовку.

— Отк…Я же. Чёрт! — выпалила она, — какого дьявола ты тут делаешь?

— Пришёл, для начала процесса изучения, — сообщил я и вошёл внутрь, игнорируя оружие в руках охотницы, — ты же, вроде бы, для этого сюда явилась?

— Не очень то мне и хот…И ты думаешь, всякий раз, можешь вламываться ко мне без приглашения? ПОЛОЖИ ЭТО!

Я уже успел присесть на кровать и машинально взять в руки какую-то тряпку, похожую на пеньюар из плотной ткани. Похоже, эта штука должна была закрывать тело от колен и до шеи. В голосе Зары звучало бешенство.

— Проклятый людоед! Ненавижу вас всех!

В глазах девушки блестели слёзы, а оружие, ходуном ходило, в тонкой изящной ладошке. Я отложил злосчастную тряпку в сторону и задумался, подперев голову рукой. Нет — дело тут совсем нечисто. Похоже, исследователь не очень-то рвался изучать мерзких тварей. Да она же нас ненавидит, до глубины души! И притворяться Зара совершенно не умеет. Так какого хрена она тут делает? Может спросить напрямую? Ха! Попробуем зайти, с другой стороны.

— Ну хорошо, — сказал я, поднимаясь и возвышаясь на полторы головы над охотницей, — мы оба были неправы. Давай позабудем все неприятные слова и начнём всё с начала.

Когда я встал, она отступила назад и упёрлась спиной в стену, продолжая держать тресп перед собой. После моих слов, на её загорелом лице появилась кривая ухмылка, а когда я протянул руку, возникло стойкое ощущение будто меня вот-вот проткнут.

— Забыть? — переспросила девушка, — может мне ещё забыть кто стоит передо мной? Убийца многих людей, которых я поклялась защищать от подобных ему? Я не собираюсь устанавливать с тобой и твоими прихвостнями дружеских отношений. Я, просто, побуду рядом и попробую понять, что вы за твари такие.

Я опустил протянутую руку, вглядываясь в собеседницу. Ноздри её, нервно вздрагивали, а кончики ушей побелели. Это — нечто патологическое. Но всё лечится.

— Ты не сможешь быть рядом с нами, если мы этого не захотим, — тихо сказал я и молниеносно перетёк в сторону, — будешь жить рядом и сутками никого не видеть. И даже, если мы позволим, много ли ты почерпнёшь, наблюдая, как мы часами сидим без движения?

Она утратила меня из виду и начала вращать головой. Я махнул рукой, привлекая её внимание.

— Но я готов поработать экскурсоводом и показать тебе местные достопримечательности, — предложил я, усмехаясь в расширившиеся глаза Зары, — здесь много интересного. Заодно, отвечу на некоторые вопросы. Открою, так сказать, всю свою подноготную.

— И зачем тебе всё это? Усыпляешь мою бдительность?

Я не смог удержаться и расхохотался. Эти люди!

— Для чего? — спросил я, сквозь смех.

И тут я увидел, как её кожа приобрела густо-пунцовый окрас. Она настолько смутилась, что потупила взор и пытаясь, хоть как-то, скрыть смятение, начала запихивать тресп в ножны. Потом, очень невнятно, пробормотала:

— Говорят, некоторые львы вступали в интимные отношения с девушками. Думаю, они сначала входили к ним в доверие, а потом — насильничали.

Час от часу не легче! Чего только не узнаешь о себе! Я сделал шаг вперёд и, прижав руку к груди, признался:

— Зара, поверь: мы может быть и повинны в большинстве тех преступлений, о которых ты слышала, но ни один лев или львица не занимались сексом с людьми, против их воли. Никогда! Не люди же мы, в конце концов. И ещё — это далеко не единичные случаи, происходило подобное, часто-густо. Есть, правда, один небольшой нюанс: мы способны слегка подтолкнуть человека, и он возжелает этой близости. Человек, обычно, даже не понимает этого. Хочешь попробовать?

Нет — это была не девушка, а просто хамелеон какой-то: мгновение назад она стояла красная, как солнце, на закате, а теперь уже белее снега. Да ещё и отпрыгнула в самый дальний угол комнатушки. Заикаться начала.

— Нет, нет, не делай, не надо! Я не хочу! — спустя некоторое время, — пожалуйста, пообещай, что ты никогда не станешь этого делать!

Смешная она, всё-таки, думает, будто обещание, данное человеку, что-то значит, для льва. Да хоть сто порций.

— Обещаю, — как можно торжественнее произнёс я и прижал ладонь к тому месту, где у людей находится сердце. Это обычно производит на них дополнительное впечатление, — а ты пообещай, немедленно перестать вести себя, точно чокнутая истеричка и позволить самому доброму льву, на свете, показать тебе достопримечательности Целидара.

— Это ещё что? — спросила она, заметно успокоившись.

— Город, — я повёл рукой вокруг себя, — этот город. В чём смысл названия — не знаю. Город назывался так, ещё до нашего прихода и менять имя никто не стал. Ну, готова к прогулке?

— Я…Мне нужно переодеться. Ты не мог бы выйти? Пожалуйста…

Ну, если пожалуйста. Итак, первый раунд за мной. Теперь ещё самому бы понять, чего я, собственно, хочу. Сексуального желания она, пока, у меня не вызывала, но её непосредственность весьма импонировала.

Выходя, за дверь, я бросил:

— Только одень какую-нибудь, не такую уродливую, вещь.

— Уродливую? — искренне изумилась она, — это ещё почему?

Я прошёл мимо разбитого бассейна, где судя по костям, когда-то плавали рыбки и остановился у высокого стрельчатого окна, глядящего на задний дворик. Там, вдоль узенького ручейка, одетого в каменную рубашку, выстроились невысокие деревца и дикий кустарник — прибежище редкой птахи, залетевшей в наши места. Пичуга пела звонко, но, как-то несмело, будто пыталась вспомнить позабытую песню.

За спиной послышался тихий шорох и обернувшись, я успел увидеть тень, нырнувшую за край битого аквариума.

— Эй ты, мелкий! Иди сюда.

Это был не мелкий — мелкая, одна из воспитанниц Гали. Тощая девчушка, в чёрных лохмотьях, нехотя подошла ко мне. Нас с Ильёй, Галины воспитанники не особо чествовали, воспринимая, как приложение к своей хозяйке. Её они слушали беспрекословно.

Зелёные глаза нахально уставились на меня. Странно, вроде бы у местных я видел только голубые и карие. Однако, я не присматривался.

— Чем занимаешься?

— Хозяйка придумала новую игру: приказала прятаться, чтобы она не нашла.

Почему-то я ощутил симпатию к этому зеленоглазому нахалёнку. Чем-то она напомнила мне ту, из Сревенага… Впрочем, лучше не вспоминать.

— А, хочешь, угодить ей и стать любимицей?

— Хочу! — выпалила зверушка, — очень! А что нужно сделать?

— Ты не прячься, постарайся найти хозяйку первой и напасть на неё. Уловила?

Девочка, морща крохотный носик, усиленно размышляла некоторое время. Потом её физиономия просияла и она, со всех ног, бросилась прочь, оставив смутное «спасибо» висеть в воздухе.

Напротив меня, в открытой двери своей комнатушки, стояла Зара и щурила тёмные глаза. Похоже, она была ошеломлена и сбита с толку.

— Кто это? — потерянно спросила она и уставилась вслед удирающему «охотнику», — это — ребёнок?

— Нет, призрак отца Гамлета, — сухо заметил я и оглядел охотницу с ног до головы, — это уже значительно лучше. Хоть, имея такую фигуру, могла бы и постараться с выбором одежды.

На этот раз это были облегающие зелёные брюки, заправленные в высокие полусапожки, на шнуровке. Плотная блуза с множеством карманов, закрывала тело, почти до подбородка, однако не препятствовала оценке бюста. Грудь оказалась совсем небольшой, еле заметной. И где я собирался искать идеал, в человеческой женщине? Серёжки, в ушах, были едва заметны, а других украшений я и вовсе не обнаружил. Не считать же таковым отвратительный значок с перечёркнутым львом, который охотница нацепила на грудь.

— А, я не отдыхать сюда приехала, — она гордо вскинула подбородок и пару секунд спустя, на порядок тише, добавила, — да у нас и времени на сборы не оставалось, хватали то, что оказалось под рукой.

— Печально. Хорошо, у нас нет таких проблем, — ухмыльнулся я и сменил одежду на расклешённые штаны и облегающую рубашку, — всё своё ношу с собой.

— Позёрство, — презрительно фыркнула она, с плохо скрываемой завистью: женщина есть женщина, — вы — львы, просто собрание пороков.

— Точно, а я — самое огромное. Пошли, — я попытался взять её под локоть, однако девушка нервно вырвалась, — человек, я не собираюсь есть тебя! По крайней мере, прямо сейчас.

— Ты собираешься заставить меня захотеть тебя! — Зара упрямо набычилась, — я не доверяю твоему обещанию.

— Правильно делаешь, — я хмыкнул и решительно взял её руку в свою, — но, если бы я собирался проделать этот фокус, то уже сделал бы. Пошли, я покажу тебе Дворец Звёздного Портала, а ты откроешь мне глаза на все мои пороки.

Ух, как она сверкала своими угольками! Но вырываться уже не пыталась.

Я повёл её по широкой лестнице, украшенной статуями покровителей искусств, прежних обитателей этой грани. Покровителей было, до чёртиков, много — это были боги, люди и даже, животные. У меня имелось полным-полно времени, для штудирования местной библиотеки, поэтому я мог подробно описать каждого, не забывая оставлять собственные комментарии.

Поначалу, моя спутница, пыталась делать вид, будто всё это её не интересует, потом — увлеклась и начала останавливаться у каждой фигуры, внимательно рассматривая очередного покровителя. В общем, мы ещё не успели добраться до самого верха длиннющего подъёма, а Зара успела позабыть, кто именно сегодня подрабатывает экскурсоводом. Она даже начала хихикать, выслушивая мои замечания. Особенно ей понравился момент с Джибсой — богиней атлетики и Чальгом — покровителем медицины, которая здесь тоже именовалась искусством. Джибса, как считалось, находилась в зависимости от главного лекаря, а тот, не будь дурак, постоянно принуждал несчастную ломать свои конечности, демонстрируя людям врачебное мастерство. Я заметил, дескать Джибсе ещё повезло, ведь её, увлечённый работой хозяин, запросто мог оказаться каким-нибудь ангелом смерти.

Зара, как раз, смеясь гладила жалобную мордашку Джибсы и грозила пальцем надутому важностью Чальгу, когда до неё дошло, что происходит нечто неладное. Девушка тут же оборвала звонкий смех и сердито повернулась ко мне. Я стоял спиной к охотнице и рассматривал изваяние, отстранённое от общей группы. По всему было видно — его создали намного позже остальных. Не требовалось читать подпись, для понимания, кто, передо мной.

— Как ты это сделал? — гневно воскликнула Зара, — твоё колдовство?

— Это — Акка, — сказал я, не оборачиваясь, — львица, возведённая местными жителями в ранг богини. Они считали её покровительницей всего, вообще. По-моему — это явный перебор. Илью, кстати, бесит, когда я вообще упоминаю о ней.

— Я задала тебе вопрос, — Зара повысила голос, — как и зачем ты это сделал? Почему я веду себя так, словно ты — человек, а не бешеная тварь, питающаяся нами?

Я отвернулся от идеального существа с божественным лицом и совершенной фигурой и подошёл к несовершенному полуживотному.

— Всё очень просто, — пояснил я, — судя по всему, в твоей жизни было не слишком много развлечений. Да какое там, простого человеческого, повторю — человеческого, общения и то, недоставало. Правда? Стоило тебя слегка вывести за пределы твоей охотничьей жизни и ты, тут же, забыла обо всём на свете. Не думай, будто это плохо — напротив! Нельзя же всю жизнь угробить на то, чтобы сверкая глазами, охотиться на хищников-людоедов. Ваша жизнь так коротка и когда она подойдёт к завершению, много ли ты вспомнишь? Отметины на рукояти треспа? Погибших соратников? Миг торжества, когда ты резала глотки врагам?

Она стояла, опустив голову, но я заметил её косой взгляд на пояс с оружием, когда я помянул про отметины.

— Спрашиваешь, зачем мне это? Хотел услышать твой смех, увидеть, как ты изменяешься, когда становишься симпатичной девушкой, а не взведённой, для убийства, пружиной. Достаточно?

— Я возвращаюсь назад, — сказала охотница, не двигаясь с места, — не желаю слушать весь этот бред. Много ли правды можно услышать от лживого мерзавца, питающегося людьми.

— Здесь ты абсолютно права: мы действительно — лживые мерзавцы, которые питаются людьми. Ладно, можешь вернуться в свою конуру, нацепить свою обычную личину и продолжить прежнее существование.

Она, очень медленно, вытащила своё оружие из ножен и подняла так, чтобы я смог увидеть жёлтый значок, на его рукояти.

— Давай, шути над этим, — с вызовом, выкрикнула она, — знаешь, о чём это говорит? Я уже убила одного, из ваших! Всё ещё желаешь слышать мой смех? Хочешь общаться с человеком, который убил льва?

Да — это был весьма чувствительный укол.

— Нас осталось очень мало, — сказал я негромко, — горстка львов, которые скитаются по тёмным граням. Много ли чести в убийстве одинокого льва? Впрочем, неважно; расскажи, как это произошло. Прости, но я сомневаюсь, что ты сделала это в одиночку — так уж вышло — мы сильнее и быстрее вас, людей.

Я подошёл ближе и взял её руку, с треспом, в свою. Мы оба смотрели на одинокую жёлтую отметину.

— Я была не одна, — глухо сказала охотница, — это была облава и мы сумели отрезать его от прайда. Он убил троих и покалечил многих, но мы его тоже крепко зацепили. У него не было ни оружия, ни браслета и нам удалось загнать его в угол. Там он и стоял, опёршись спиной о стену, красивый, как и все вы, чёртовы людоеды. Он истекал синей дрянью из ран и смеялся над нами. У него ещё хватило бы сил на несколько убийств, поэтому мы решили подождать, пока он ослабеет. Этот гад понял, что происходит и пообещал дать себя убить просто так, если это сделает самая красивая зверушка, — она помолчала, а потом, с ожесточением в голосе, добавила, — он имел в виду меня.

— И ты?..

— Я убила его! — выкрикнула она и приставила тресп к моей груди, — вот так! Потом нажала, а он молча смотрел мне в глаза. И умер, не сказав ни единого слова, — Зара оскалила зубы, — я могу спокойно убить тебя сейчас, и ты ничего не успеешь сделать, потому что я — пружина, взведённая, для убийства львов! Боишься?

— Нет, — я покачал головой, — мы не боимся смерти. Это — слишком по-человечески, бояться смерти. Мы, просто, не желаем умирать. Если хочешь, можешь сделать это и поставить вторую отметину. Представляешь: ты — один на один прикончила вожака прайда?

И тут, она отбросила своё оружие и принялась рыдать.

— Ненавижу! — кричала она, сквозь слёзы, — ненавижу вас, проклятые негодяи! Ненавижу, за то, что вы так похожи на людей! Почему вы не какие-нибудь монстры, с мерзкими харями? Почему вы так красивы, если в вас столько зла?

Ухмыляясь, я отправился за брошенным оружием и поднял его, осмотрев, со всех сторон. Определённо не боевой, как и его владелица. Клинок небольшой узкий и изящный, а рукоять — необычайно длинная, украшенная синим узором. На конце — маленькое отверстие: похоже, когда-то, оружие носили на шее.

Закончив осмотр, я вернулся и вложил тресп в ножны девушки. Она вытерла слёзы, изумлённо наблюдая за моими действиями.

— Вероятно, тебе лучше, действительно, вернуться назад, в комнату, — виновато сказал я, — похоже, наша экскурсия не задалась. Может, в следующий раз…

— Нет, — она замотала головой, — я уже успокоилась. Просто…Просто я думала, всё будет совсем не так.

— Ну да, — хмыкнул я, — тебя будут окружать монстры, с мерзкими харями, а ты будешь отбиваться от них и запоминать особенности их людоедского поведения. Так?

— Проваливай, людоед! — нахмурилась она, а я, внутренне расхохотался — это оказалось так просто, — показывай своё мерзкое логово.

О, в мерзком логове было, на что посмотреть: кто-то, из прежних обитателей дворца, коллекционировал предметы искусства, превратив пару этажей в настоящий музей. Особенно впечатляла картинная галерея, большая часть полотен которой, были написаны ещё до прибытия львов на эту грань. Пейзажи не впечатляли: слишком много пустынь и каменистых равнин, батальная экспозиция навевала тоску, а вот портретная часть оказалась великолепна.

Избыток свободного времени имеет свои преимущества. Обнаружив подробный атлас, с описанием каждого полотна, я тщательно прочитал его, от корки до корки. Поэтому, мог легко пояснить, почему этот надутый толстяк, в костюме из жёлтых перьев, подозрительно косится направо, прижимая указательный палец к изуродованному уху. Или вон тот симпатяга с надорванной ноздрёй, потупил разноцветные глаза.

Естественно, больше всего, меня интересовали женские портреты. Вот уж где выразительность черт и бурное извержение чувств! Императрица, потерянно склонилась над телом, собственноручно зарезанного, любовника. Рабыня, бывшая прежде принцессой, гордо вскинула голову, надменно улыбаясь хмурому палачу. И наконец, настоящая жемчужина коллекции, с моей точки зрения.

Я подвёл Зару к огромному полотну, помещённому в неглубокую нишу, чтобы отделить его от остальной экспозиции. Некоторое время девушка, потерянно, рассматривала изображение, а потом повернулась ко мне, за объяснениями.

— Таким, как ты, это должно нравиться, — сказал я, задумчиво, — смотри — царствующая королева Целидара, в последние минуты своего правления. Все крупные города, к тому времени, были нами захвачены и этот оставался последним. Похоже, самка полностью лишилась разума, потому как обязала всех покончить жизнь самоубийством. Естественно, никто и не подумал так поступать. Тогда она заперлась в тронном зале со своими детьми и заколола всех ножом. В том числе, трёхлетнюю дочь. А потом перерезала себе горло. Первыми её обнаружили львы, но картину писал человек. Красиво?

— Красиво? Ужасно! Как такое, вообще, может нравиться?

Приглушённые, красно-коричневые тона. Окружение теряется во мгле, можно различить лишь тусклые очертания каких-то предметов. Свет от свечей, на трех высоких канделябрах, выхватывает из мрака пять детских тел, распростёртых на пушистом ковре, расцвеченном яркими алыми пятнами. Над крошечными фигурками, в пышных костюмчиках, сидит, на коленях, красивая женщина, бессильно уронившая руку с окровавленным кинжалом. Распущенные волосы падают на лицо, но они не в силах скрыть безумный блеск широко открытых глаз. И последний штрих: свободная рука прижата ко рту, заглушая отчаянный крик, рвущийся наружу. Занавес!

— Это всё ваша вина! Из-за вас произошёл весь этот кошмар!

— Неправда, — мягко возразил я, — мы всегда старались избежать лишних жертв, среди людей. Это было бы глупо.

— Ну, ещё бы — еда пропадает! — ядовито отрезала Зара, — я устала и хочу отдохнуть. Мы, люди, знаешь ли, устаём, поэтому нуждаемся в отдыхе и сне.

Возвращались мы в полном молчании. Охотница была сумрачна и погружена в какие-то свои мысли, однако несколько раз, я ловил на себе её косые взгляды.

Около её комнатушки я остановился и прислушался: откуда-то, издалека, доносился радостный визг и тихий топот — похоже у Галиных питомцев продолжались развлечения. Охотница истолковала мою задумчивость на свой лад:

— Что замер? — нарочито грубо спросила она, — будешь ждать, пока я усну?

— Жду, не дождусь, — подтвердил я, — а потом, надругаюсь над тобой и убью. Или — наоборот. Как там, у нас, у львов, принято? Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — вырвалось у неё, и она сама вытаращила глаза, от удивления, — чтоб тебя черти взяли!

Дверка захлопнулась и в тишине оглушительно щёлкнул запор.

Была уже глубокая ночь, когда в окно библиотеки запрыгнула гибкая фигура льва. Илья был уставший, но довольный. Сидя на подоконнике, он осмотрелся, оценил меня, читающего книгу у свечи; Галю, терпеливо вычесывающую волосы зеленоглазой девчушки, и только после этого, втянул носом запах.

— О, маленькая стерва?

— Спит, — пояснил я, не отрываясь от чтения, — ты не в курсе, где и зачем построили блок военных лабораторий «Питомник»? Похоже, очень древнее…

— Слыхом не слыхивал, — он спрыгнул в комнату и мяукнув, растянулся на диване, — какое блаженство! Ты её уже трахнул?

— Нет, — спокойно ответил я, не потрудившись узнать, кого он имел в виду, — и тебе не дам.

— Вот такая собака на сене, — пояснила Галя и полюбовавшись переливом волос своей воспитанницы, сказала, — иди, солнышко и помни: ты, как старшая, обязана следить за поведением остальных.

«Солнышко», приплясывая удалилось, на прощание подмигнув мне. Я подмигнул ей, в ответ и захлопнул книгу. Илья, лёжа на животе, с прищуром, смотрел на меня.

— Нет, я всё понимаю, — сказал он, — но, по-моему, это уже переходит все разумные границы. Или у тебя есть какой-то план?

— Не знаю, — честно ответил я и потянул кошку к себе, — такое ощущение, будто нечто блуждает по самому краю сознания, какая-то мысль, которую я никак не могу поймать.

— Иди, к своей Заре! — заявила Галя и прыгнула на диван, к Илье, — мои зверушки мне всё рассказали: как ты её обхаживал, за локоток придерживал, картинки ей показывал, статуи…А нам — ни выпить её, ни сексом заняться! Правда, милый?

Она поцеловала Илью и покосилась на меня. В её жёлтых глазах плескался смех. Похоже, львица понимала какую-то вещь, недоступную мне, но не торопилась делиться догадками. Засранка, что с неё взять!

— А, у тебя, как дела? — поинтересовался я, покусывая нижнюю губу, — нашли проход к центральному куполу?

— Чёрта лысого мы нашли, — хихикнул Илья и укусил Галю за сосок, — целую толпу чертей лысых. А я был герой! Двух охотников от смерти спас.

— Это ты не герой, — спокойно объяснила Галя и вцепилась ему в ухо, — это ты — дурак. А вообще, просто эпидемия какая-то: один — охотницу выгуливает, другой — охотников спасает. Это же ненормально и неестественно! Надо вам мозги вправлять.

— Это точно, — согласился я и прыгнул на подоконник, — пойду, прогуляюсь, мозги вправлю. А вы займитесь чем-нибудь нормальным и естественным. Потрахайтесь, что ли…

— Да, папочка, — сказала Галя, совершенно невинным голоском, — спасибо, хоть разрешил.

Некоторое время я сидел около окна, разглядывая панораму ночного города. Потом достал Ольгин медальон и покачал его на цепочке. Что-то…Нет, никак не могу сообразить.

— Видишь? — спросил я, обращаясь к мёртвой кошке, — теперь я очень скучаю по тебе. Счастлива? Так и вижу тебя, в твоём раю для стерв, как ты там сидишь и улыбаешься. Думаю, теперь бы я позволил тебе выиграть.

Спрятав медальон, я прыгнул в ночь.

Когда я вошёл в комнату, Зара торопливо завтракала. Увидев меня, она едва не подавилась куском какой-то коричневой пластинки. Откашлявшись, девушка вытерла слёзы и сердито уставилась на меня. На ней была давешняя жуткая ночная рубашка и как мне показалось, её это здорово смущало.

— У вас вообще есть хоть какое-нибудь понятие об уединении и личной жизни? — ехидно поинтересовалась охотница, — а если бы я… Ну, скажем, если бы я не ела, а делала что-то ещё?

— У нас нет такого понятия, — спокойно пояснил я и положил рядом с ней огромный прозрачный пакет, — мы не едим и не делаем чего-то ещё. У нас нет ничего, что стоило бы скрывать от других львов. Я тебе очень мешаю?

— Если я скажу: очень, ты уйдёшь?

— Видимо, нет, — пожал я плечами, — хотела изучать львов — изучай. И вообще, говорят: визуальная информация о чём-то прекрасном, улучшает у вас, у людей, пищеварение. Попробуем проверить.

— И это прекрасное — ты, так ведь?

— Угу, — подтвердил я, — да ты ешь.

Она злобно посмотрела в тарелку, на остатки своей коричневой гадости, потом, ещё более злобно, на меня и с огромным трудом, удержалась от какой-то шпильки. Я приподнял бровь и Зара принялась яростно уничтожать остатки завтрака.

— Как мне кажется, львам не очень приятно смотреть на едящего человека, — пробурчала она, с набитым ртом, — правда?

— Я потерплю, — хладнокровно парировал я.

Некоторое время мы молчали. Она ела, не поднимая головы, но несколько раз, стрельнула исподлобья своими чёрными стрелами, при этом делая вид, будто ничего особенного не происходит. Я же просто рассматривал питающегося человека. Волосы на её голове, и без того короткие, за ночь успели свернуться смешными кудряшками, торчащими в разные стороны. Глаза, как я заметил, были слегка опухшие и отдавали розовым: то ли плохо спала, то ли опять плакала.

— Ты не похож на обычного льва, — внезапно сказала охотница, оторвавшись от тарелки, — что-то в тебе не так.

Нет, ну ладно выслушивать такое от Ильи, а теперь ещё и эта…Невесело!

— Ты, наверное, знаешь так много львов, — констатировал я, а затем грустно улыбнулся, — но, вообще-то, ты права. Я — необычный лев. Сломанный. Можешь гордиться — это сделали вы.

Зара, недоумевая, захлопала ресницами, а потом отставила тарелку в сторону.

— Всё равно кусок в глотку не лезет, — пояснила он, — как понимать: «сделали мы»? Кто такие «мы» и как мы могли тебя сломать?

— Ну, скажем, посадить пойманного льва в клетку дней на двести, морить его голодом и непрерывно пытать. Думаю — этого вполне достаточно, чтобы сломать, кого угодно.

Глаза охотницы округлились.

— Бойня в Сревенаге, — прошептала она, — так это был ты? Я читала отчёт…

— Я теперь знаменитость? — грустно спросил я, — дать тебе автограф?

— Слушай, — она поперхнулась и кончик её носика порозовел, — никто из наших не одобряет произошедшего там. Даже жители Сревенага считают, будто бойню спровоцировали местные защитники. Очевидцы рассказывали, что с пленником, ну с тобой, обращались очень жестоко, — она сглотнула, — правда теперь некому рассказать, зачем это было нужно. Чего они хотели?

— Поставить льва на колени. Остальное — мелочи, — я закрыл глаза и опёрся головой о стену. Воспоминания были ещё слишком свежи, — бойня в Сревенаге, вот как это назвали…Можешь не верить, но некоторых убитых мне искренне жаль. Я был зол, да что там, все мы были в ярости и не очень разбирались, кто попадается под руку. А потом оказалось слишком поздно — мёртвых не вернуть. Ни львов, ни людей. Честно говоря, даже не знаю, что именно меня сломало: сама клетка, или произошедшее после.

Я слышал, как она тихо встала и подошла ко мне. Потом её рука осторожно коснулась моей головы. Глупая девочка, разве ты не знаешь: львы хитры и коварны? Даже такие, как я.

Особенно такие, как я…

— Почему мне жаль тебя? — спросила она негромко, — я же знаю, ты убивал людей. Там, в Сревенаге, погибли целые семьи!

— Если бы меня не поймали, — сказал я, с горечью, — все эти семьи остались бы живы. Мы ведь не настолько прожорливы, как про нас рассказывают. Ну и да, меня можно было просто убить, а не засовывать в клетку.

— Тогда бы я никогда не узнала, что львы способны чувствовать, — я открыл глаза и увидел её, стоящую рядом, — похоже, сломавшись, ты научился этому.

Она была совсем близко. Крохотный толчок энергии, незаметный никому, кроме меня и страсть захлестнула бы её с головой. Слово, данное человеку, ничего не значит. Меньше, чем ничего! Прежде я, не задумываясь, сделал бы это, тем более, девушка была молода и красива. Одно незаметное движение — и она полностью в моей власти.

— Там на кровати, пакет, — сказал я и закрыл глаза, — разверни его. Внутри — одежда. Я взял её в торговом центре. Она никем никогда не использовалась, можешь одеваться, без опаски.

Я чувствовал, что она не торопится уходить.

— Иди, — попросил я, — сегодня мы будем гулять по улицам. Представь, как нехорошо получится, когда прохожие увидят тебя в твоих кошмарных тряпках. Мне будет стыдно.

— Ты — нехороший! — сказала Зара и очень тихо добавила, — спасибо. Думаю, ты бы мог сейчас околдовать меня.

— Очень хотелось, — признался я, — сам не понимаю, как удержался. Так ты будешь одеваться или мне помочь?

Охотница расхохоталась, и я услышал шелест разворачиваемой ткани. Девушка негромко бормотала себе под нос, а потом, очень строго, сказала:

— Только не подглядывать!

— Конечно, — согласился я и естественно, подглядывал.

У неё оказалась неплохая, как для человека, фигура: живот, чуть более мускулистый, чем требовалось, а вот бюст слегка больше, чем мне показалось в первый раз. Под правой грудью небольшой шрам, похоже, от ножа. На левой ключице — крохотная татуировка, вроде бы имя, отсюда не разобрать. Хм, ну у неё и нижнее бельё, кошмар какой-то! Всё, я не подглядываю; она оделась.

— Можешь смотреть.

— Так и знал, что ты оденешь именно это, — проворчал я, — оно было самым уродливым из тех, которые я нашёл. Почему не то, красное?

— Вон то, с огромным декольте и разрезом, до попы? — она была в ужасе, — это же как…Как у публичной женщины!

— То есть ваши проститутки могут демонстрировать свои красивые тела, а ты должна прятать отличную фигуру под уродливой хламидой? Ну, ну…

— Спасибо за комплимент, — она зарделась, — но это — тоже неплохое.

Иначе я бы его не взял. Ткань, хоть и закрывала грудь до самой шеи, но плотно облегала тело, выгодно очерчивая его абрис, а короткая юбка разлеталась при каждом шаге, позволяя оценить ноги до середины бёдер. Да и чёрный цвет шёл этой смуглянке. Всяко лучше вчерашнего уродства.

— И куда мы пойдём? — поинтересовалась она, вытягивая шею, в попытке оценить свой внешний вид.

— Да куда глаза глядят! — я взял её под руку (она даже не заметила) и вывел наружу, — объект изучения рядом с тобой. Остальное не так уж важно.

И куда только не глядели наши глаза. Сначала, они глядели на район каналов. Множество рукотворных рек и ручьев отвоевали добрую треть Целидара и надо сказать, это была самая красивая его треть. Именно здесь стояли человеческие дворцы, уцелевшие за тысячи лет, миновавшие с их постройки. Некоторые уже напоминали упорядоченную группу камней, а другие — продолжали щеголять безупречной колоннадой и блестящими плитами стен.

Мы бродили по арочным мостикам, и я рассказывал Заре, почему львы оставили эту часть города нетронутой. Мы обожаем воду и любим купаться, ведь всякая вода несёт в себе особую, очищающую энергию. Разрушить старые постройки — значит погубить каналы, а этого нельзя было допустить.

— К сожалению, — сказал я, опёршись о потрескавшиеся перила узенького мостика, — не уцелело ни единой лодки. Думаю, рассматривать всю эту старину, проплывая по каналам, было бы намного интереснее.

— Тут так спокойно, — сказала Зара и посмотрела в реку, — смотри, какой листик плывёт.

Её отражение опустило голову на плечо моего отражения.

— Ты — красивый, — прошептала она, — ты хоть сам знаешь, какой ты красивый?

— А, ты знаешь? Или тебе никто не говорил?

— Мой муж. Когда-то, — она помолчала, — очень давно. Я, наверное, не должна гулять со львом и говорить ему, что он красив…Так?

— Предлагаешь запретить тебе это делать? Не делай так больше! Ай, ай, ай! Плохая Зара, плохая.

Её отражение закрыло глаза, но голову не убрало. Чёрт, мне нужно было обнять её, может поцеловать. Да хоть что-то сделать! Я не сделал ничего. Как будто странный звон в голове, словно далёкие колокольчики. Тревога? Предупреждение? Похоже, я слишком увлёкся этим человеком. Это было неправильно. Со мной так ещё никогда не было.

— Так не должно быть, — в тон моим мыслям прошептала Зара и под её прикрытыми веками блеснула влага, — пошли отсюда! Здесь слишком красиво. Проклятая красота, куда не глянь. И ещё ты, прекрасный убийца! Пошли.

Она резко отдёрнула голову и почти побежала вперёд. Я неторопливо шагал следом, пытаясь сообразить, чем всё это может закончиться. Странное дело, я хотел её, но как-то по-особенному. Похоже, Галя оказалась права, это — чистое безумие. Однако мне, почему-то, не хотелось, чтобы оно прекращалось.

Охотница замедлила шаг и оглянулась. На её лице проступило забавное выражение сосредоточенности. Словно она пыталась взять под контроль что-то, внутри себя. Напрасный труд — всё вышло из-под контроля. Я подошёл к ней и взяв под локоть, показал:

— Смотри, очень интересная история. Вот это здание, раньше было торговым центром, а потом его перестроили в…Не помню.

— Действительно, очень интересно! Так ты это и хотел рассказать? — она прищурилась, — про торговый центр?

— Не морщи носик, — сказал я, — тебе это не идёт. Вспомнил, его перестроили и закрыли.

Она хихикнула, а потом громко расхохоталась.

— Похоже, ты — неисправим, — сказала она, прикрывая рот ладошкой, — ладно, продолжай экскурсию.

Впрочем, здесь не было ничего интересного — старые склады и длинные бараки, с провалившимися крышами. Этот район города казался заброшенным уже давным-давно. Хотя, некоторые серые коробки, превратившись в развалины, приобрели определённую жуткую индивидуальность, которая отсутствовала у них прежде. Сам я здесь никогда прежде не бывал, поэтому ничего интересного рассказать не мог. Чтобы моя спутница не скучала, я развлекал её воспоминаниями о путешествиях по тем граням, которые прайд посетил, до того, как здешняя мышеловка захлопнулась.

Зара жадно слушала мои рассказы, не пытаясь перебивать или скандалить. Я, уже давно, не держал её под руку — она сама висла на мне, едва не заглядывая в рот. Как ни странно, но мне это тоже очень нравилось: давно я уже ни с кем так не общался. Илья бы непрерывно острил, а Галя, вполне резонно, поинтересовалась: на кой чёрт я рассказываю ей вещи и так известные?

Поэтому скучный район незаметно, для нас обоих, закончился. Однако, кое-что любопытное, я всё же успел заметить.

Вокруг нас сомкнулись стены невысоких домишек человеческих районов. Пяти — шестиэтажные здания, из жёлтого кирпича, тоскливо пялились друг на друга тусклыми глазками маленьких окон. Около некоторых подъездов дожидались своих владельцев остатки вещей, приготовленных к переезду. Похоже, их так и не успели забрать.

— Нет, ну всё-таки это как-то странно, — сказал я, останавливаясь под покосившимся горбатым деревом, — до сих пор не могу понять, какой катаклизм здесь приключился. Люди удрали под землю, наши вообще, сгинули, без следа. И всё это за ничтожный промежуток времени.

— Напали твари из куполов? — предположила Зара, собирая опавшие листья.

— Точно, — согласился я и подал ей резной лист жёлто-красного цвета, — а потом, построили купола, забрались в них, закрывшись снаружи и уснули. Вот тебе ещё такой. Да и скорее, сначала бы они перебили всех ваших.

Зара соорудила из листьев подобие венка и нацепила на мою голову. Должно быть получилось забавно, потому как девушка начала подпрыгивать и смеяться. В отместку, я сделал такой же, только больше и водрузил на её кудряшки. Она оценила себя в ближайшем пыльном окне и хохотала целый квартал, но украшение не сняла. Да ей и шло это пёстрое безобразие на голове, придавая дополнительное очарование. Я любовался ею и думал: какое же это, всё-таки, странное ощущение — влюбляться в человека.

Мы миновали красный двухэтажный дом, едва заметный за высокими пирамидальными деревьями и оказались на крохотной площади, посреди которой дремал круглый фонтан с белоснежным шпилем, торчащим из воды.

— Вот чёрт! — сказала Зара и остановилась, — как это я сразу не сообразила!

Рядом с водоёмом краснели круглые палатки и вяло трепыхался, на ветру, белый флаг с чёрным силуэтом льва, перечёркнутым алой полосой. Ага, так вот, где ты находишься, лагерь охотников. А вот и они, собственной персоной. Около ближайшего здания, из тех, которые окружали площадь, небольшая группа людей, в зелёных комбинезонах, колдовала над продолговатой серебристой коробкой. Ещё трое пытались развернуть ажурную конструкцию, похожую на тарелку. Парочка, слева, старалась соединить разрыв на толстом чёрном кабеле, уходящем к палаткам, а вот наблюдающий за их работой был мне хорошо знаком.

Чар стоял спиной к нам, однако, когда кто-то, из ремонтников что-то сказал, он тотчас повернулся и ошеломлённо уставился на нас. Нет. Не на нас — на Зару.

От палаток уже бежали трое, с треспами наголо, но Чар раздражённо махнул рукой, и они остановились. Охраннички! Хищник незаметно подкрался, с добычей в клыках, а они всё проспали. Командир охотников сделал приглашающий жест и он, определённо, относился не ко мне.

Зара словно потухла. Только теперь я понял: весь этот день её наполняло странное живое сияние. И теперь оно исчезло. Девушка повернулась и отчаянно посмотрела на меня.

— Пойти с тобой? — предложил я.

— Нет. Только хуже будет. Подожди…Ты же не уйдёшь?

— Конечно, нет.

Девушка, едва не бегом, поспешила к Чару. Техники, чахнувшие над своим ящиком, попытались отвлечься, но командир яростно рявкнул на них и подчинённые вернулись к работе, однако продолжали любопытствовать. Зара остановилась, не доходя пару шагов и Чар тотчас начал её допрашивать, тыкая пальцем, то в платье, то в венок, то в мою сторону. Сначала я решил помахать ему рукой, но передумал и вместо этого, начал медленно приближаться к беседующей парочке. Охранники, с треспами, косились в мою сторону, но ничего не предпринимали.

— Тебе ещё тут, какого чёрта нужно? — взревел Чар, стоило мне оказаться рядом, — одни чёртовы неприятности от вас!

— Хороший сегодня день, — отозвался я, останавливаясь около Зары, — пришёл, поздороваться. Так, вроде бы, принято. У вас.

Глаза у охотницы блестели, но стоило мне начать говорить, в её лице приключилась некоторая перемена. Она сморщила нос и губы её дрогнули, от сдерживаемой усмешки. Чар это тоже заметил и огонёк ненависти, в его глазах, стал намного ярче.

— Если можно, то мы пойдём, — сказал я, с самой серьёзной физиономией, на которую был способен, — прогресс изучения поведения отдельно взятого льва, находится в своей пиковой форме, и малейшая остановка способна разрушить всю информационную цепочку. Опасаюсь, в этом случае, придётся возобновить весь процесс, откатив его к нулевой точке. Мы пойдём?

Чар очень хотел сказать какую-то гадость — это было видно по его багровой физиономии, но покосился на техников, следивших за нами, и молча отвернулся.

— До свидания, — я был сама учтивость.

Стоило нам отойти на пару десятков шагов, как Зара вцепилась в мой локоть и едва ли не поволокла прочь. Она вся дрожала, и причина этого стала понятна сразу после того, как мы утратили из виду лагерь охотников. Девушку просто прорвало: она хохотала так, что ей пришлось присесть.

— Мне кажется, — строго сказал я, — твоему командиру не понравилось это платье. Я же тебе предлагал одеть то, красное, — это её совсем добило, и она только махнула на меня рукой — заткнись, мол.

— Мне строго приказано привести себя в порядок и прекратить заниматься ерундой, — сообщила она, немного приходя в себя, — и вообще: ты на меня дурно влияешь. Понял? Все вы красавцы одинаковые: плохо влияете на бедных дурнушек.

— Ты очень симпатичная дурнушка, — утешил я её, — но выводы сделай. Следи, чтобы мы больше не попадались вашим на глаза. А то нам никто не даст и дальше заниматься ерундой!

Начинало смеркаться, когда Зара окончательно выбилась из сил. К счастью, я догадывался, к чему всё идёт, поэтому наш маршрут лёг так, что до Дворца Звёздного Портала оставалось совсем немного. Охотница спотыкалась на каждом шагу и я, совершенно без всякой задней мысли, предложил понести её на руках. То есть, это мне казалось, будто задней мысли здесь нет. Однако мне тут же объяснили, насколько это не так и назвали коварным негодяем. Спорить я не стал, ибо таковым и являлся, в чём открыто сознался. Тогда мне заявили, дескать я хитрый соблазнитель. Я немедленно согласился и пояснил, как давно это является моим вторым именем, после чего предложил хитро соблазнить свою спутницу. Спутница наотрез отказалась, неубедительно аргументируя это своим, вроде бы, замужеством. Тогда я предложил, просто взять её на руки и понести. В этот момент мы добрались до дворца.

Стемнело, и повсюду зажглись светлячки крошечных фонариков — единственное уцелевшее, до сих пор, освещение ночного Целидара. Удивительно, как и оно сохранилось за прошедшие годы, но какие-то мощные механизмы, продолжали нагнетать воду в некоторые фонтаны и обеспечивать этот мизер света, в тёмное время суток. Фонарики, почти ничего не освещали, но дворец, усыпанный крошечными звёздочками, выглядел просто фантастически. Жаль, но Заре уже было не до красот. По-моему, она была готова принять моё предложение и лишь упрямство удерживало её.

Когда мы приблизились к её комнатушке, я ощутил присутствие постороннего. Засаду. Кто-то, невидимый в темноте, почти бесшумно крался по балке, поддерживающей свод потолка. Неизвестный очень старался быть незаметным, но я всё-таки, различал его тихие шаги.

Ожидали именно нас, потому как стоило нам приблизиться, и невидимка тотчас замер, изготовившись к прыжку. Когда я сообразил в чём дело, то едва не расхохотался.

Зара открыла дверь и поколебавшись, повернулась ко мне.

— Я, — начала она, но я остановил её, прижав палец к губам.

Именно в этот момент нас и атаковали. Быстрая фигурка вылетела из мрака и попыталась обосноваться на моих плечах. Но, куда человеку до львиных рефлексов! Я легко поймал зеленоглазого бесёнка в воздухе и осторожно поставил на пол. Зара ошарашенно уставилась на мой улов: тощее нескладное нечто, с разочарованием на костистой физиономии.

— А, я думала, ты меня не заметишь!

— У тебя почти получилось, — соврал я, — ещё бы немного…

— Ух ты! Хозяйка говорит, будто я — самая быстрая! А ещё, завтра мы будем охотиться! А ещё, мне дадут имя! А ещё…

— А, ещё, — остановил я её, — я оторву тебе твой болтливый язык. Брысь отсюда!

Мне продемонстрировали свой болтливый язык, и юркая фигурка растворилась во тьме коридора, расколачивая тишину хлопками босых подошв. Хм, этот чертёнок уже очень сильно отличается от обычных человеческих детёнышей. Что такое Галя делает с ними?

— Кто это? — спросила Зара, — я уже видела её и ещё двоих.

— Троих, — поправил я, — всего их — четверо. Это — питомцы моей кошки.Вот уж никогда бы не подумал, насколько она способна привязаться к ним.

— Человеческие дети? — недоверчиво осведомилась Зара, — и вы их воспитываете?

— Не мы, только львица. Видишь; мир сошёл с ума: львица воспитывает человеческих детей, лев помогает охотникам, а вожак прайда очарован прекрасной охотницей. Ой! Прости, проговорился. Но ты никому не говори, это — секрет.

— Наверное, такой же, как тот, где защитница влюбляется в прекрасного убийцу…

Мы смолкли, глядя в глаза друг другу. Не знаю, видела ли она мои. Должна была: они всегда светятся, когда я возбуждён. А вот я хорошо различал её: зовущие, ждущие…Чёрт! Нет, не могу. Не понимаю почему, но не могу. Я склонился и легко коснулся своими губами её. Они тотчас слегка приоткрылись. Ой-ой! Девушка дрожала, когда я обнял её и прижал к себе. Нечто, внутри, продолжало убеждать в том, что я поступаю неправильно. Однако я и не смог бы вспомнить, как мы добрались до кровати. Приходилось очень напрягаться, удерживая иллюзию одежды, а Зара просто рванула ворот платья, рассыпав пуговицы по полу. Мы обрушились на постель и какие-то жёсткие предметы, с грохотом, ссыпались вниз.

— Чёрт! — выругался я и хлопнул по квадрату выключателя, — хм…

— Что это? — изумлённо спросила Зара, поднимая прозрачную коробочку, одну из многих, лежащих на полу и кровати, — это похоже на…

— Пеньюары и ночные рубашки, — констатировал я, с интересом рассматривая белоснежно-воздушное содержимое, — похоже, не один я в диком восторге от твоей ночной сбруи.

Мои слова тотчас вызвали у неё приступ бешенства и девушка запустила в меня тем футляром, который оказался в её руках.

— Убирайся! — завопила она и подняла ещё один, видимо, с той же целью, — проклятые ублюдки! Зачем вы все лезете в мою душу?! Проваливай!

Успокаивать её не было никакого смысла. Кроме того, я ощутил странное облегчение от того, что между нами ничего не произошло.

Дверь громыхнула, закрывшись, за моей спиной, а я привалился к стене, содрогаясь от беззвучного хохота: ай да Галина! Ну, удружила! И когда, только, успела?

Но это оказалось не последним весельем, за этот вечер. То ещё было развлечение, когда я спокойно читал книгу, а в библиотеку впорхнула Галя. Она тщательно изобразила на себе то самое платье, в котором гуляла Зара. Илья, изучающий схемы переходов, поднял голову и его глаза едва не покинули орбит.

— Ну и как я вам? — поинтересовалась кошка и подмигнула мне, — милый, не желаешь ли прогуляться в район каналов? Ты так красив!

— Это наш вожак флиртует с охотницей, — пояснила львица, избавляясь от одежды и вползая на мои колени, — выгуливает её, развлекает. Илья, ты там ещё не присмотрел себе охотника, посимпатичнее? Скоро про меня все забудут…

— Про тебя забудешь, — буркнул Илья и вопросительно уставился на меня, — флиртуешь? С человеком?! Уже второй день?!!

— Да, да, — подтвердил я, подбрасывая Ольгин медальон, — совсем плохой стал.

— Стоп, стоп, — кот поднял руку и потряс указательным пальцем, — ты её, до сих пор, не трахнул!

— Хоть она этого, определённо, хочет, — наябедничала кошка, — сама, без принуждения. Да ещё и втрескалась в него, по самые уши.

— Она замужем, — сообщил я.

— Это тебя всегда только заводило!

— В том-то и дело, — пробормотал я, уставившись на медальон, — чертовщина, какая-то… Ольге бы явно понравилось.

Я поднял руку, собираясь постучать в дверь и остановился, вслушиваясь в пронзительный детский вопль, донёсшийся откуда- то сверху. Было раннее утро и тусклые лучи сонного светила бросали на пол бледные тени. Из-за окна еле слышно чирикала всё та же одинокая птаха и до сего момента, это был единственный звук, нарушавший полную тишину.

Дверь распахнулась и наружу выскочила полуодетая Зара с треспом в руке. Она так спешила, что едва не воткнула оружие в мою грудь. Пришлось осторожно взять её за руку и притормозить. На девушке была всё та же уродливая рубашка, заправленная в мятые штаны.

— Кто? Где? — задыхаясь, выпалила она и удивлённо уставилась на меня, — ты? Что ты тут делаешь?

— Вообще-то, собирался постучать в дверь, — любезно сообщил я, — и пожелать тебе доброго утра.

— Ты? Постучать в дверь? — она ехидно ухмыльнулась, — что-то случилось? Может заболел?

В тот момент сверху вновь донёсся детский крик. На этот раз в нём слышалась боль. Зара отпихнула меня и бросилась бежать по коридору. Убедившись в том, что я последовал за ней, она крикнула:

— Если это вы мучаете бедных детей, — она потрясла треспом, — я сама вас на куски порежу!

У меня, честно говоря, были сомнения, как в первом, так и во втором. Тем не менее, я недоумевал. Вопли, определённо, имели отношение к устроенной Галей, охоте. Но почему они такие пронзительные?

Поднявшись, по лестнице, Зара остановилась, гадая, куда бежать дальше. Пришлось поволочь её в нужном направлении. Когда мы попали в зимний сад, изрядно заброшенный и разрушенный ветром, всё стало ясно.

Галя замерла в напряжённой позе, изготовившись к прыжку и её когти были выдвинуты в боевое положение. Одновременно, она защищала телом трёх человеческих детёнышей — двух мальчиков и девочку: видимо, своих питомцев. Правда, зверята не выглядели испуганными и пытались копировать стойку своей хозяйки. Получалось забавно. Сейчас было хорошо заметно: это — уже не человеческие дети, а нечто другое.

Зара вырвала свою руку из моей и бросилась вперёд. Глаза её метали искры, и вся она была — стрела, пущенная в цель.

— Отпусти ребёнка! — рявкнула она, — отпусти, а не то пожалеешь! Отпусти!

У опрокинутого горшка, с высохшим кустом, замер огромный громила, поросший спутанным волосом. Коричневое тряпье не скрывало ни его волосатого тела, ни исполинского живота, с поперечной царапиной, сочащейся свежей кровью. Человек прижимал к себе мелкую надоеду, пристрастившуюся к разговорам со мной. Толстые пальцы сжимали тонкую шею, а острый осколок стекла дрожал около костлявой груди.

— Если меня не отпустят, — пускал слюни волосатый голем, — я прикончу эту тварь!

— Отпусти её! — едва не взвизгнула Зара, сжимая тресп так, словно собиралась его метнуть. Не самая лучшая идея.

В этой обстановке напряжённости и истерии, приятным диссонансом, прозвучал спокойный голос кошки:

— Отпусти её, и я дам тебе ещё один шанс, — она сделала крошечный шажок вперёд, — в противном случае — я убью тебя. Леся, солнышко, как ты?

— Он поцарапал мне шею, — жизнерадостно сообщил зеленоглазый чертёнок, — а я разодрала ему пузо. Я его первая нашла!

— Ты — умница, хорошая девочка, — Галя сделала ещё один маленький шаг, — плохо, что ты позволила себя поймать.

— Назад, сука! — завопил человек и нажал на стекло, — я прикончу её! Прикончу! Все назад! И ты тоже!

Это он кричал охотнице. Зара же, была взбешена и одновременно сбита с толку: ей приходилось угрожать другому человеку, помогая львам. Причём, именно мы, сейчас, вели себя правильно, а не этот, воняющий потом, бугай, изготовившийся проткнуть девочку, для спасения своей шкуры.

По груди Леси медленно прокатилась алая капля крови. Ещё один человек убивал ребёнка, который пытался дружить со мной. Внутри возникло и нарастало холодное бешенство, неудержимое, точно лавина.

— Леся, — внезапно совершенно спокойно произнесла Галина, — солнышко…

И девочка, как-то странно извернувшись, вцепилась зубами в толстую волосатую лапу, сжимающую её шею. Человек громко хрюкнул и выпучив блекло-серые глаза, уставился на укушенное место. Потом поднял взгляд, но было уже слишком поздно: белая комета успела преодолеть, разделявшее их расстояние и достигла цели. Хрустнуло, и кошка отбросила девочку от падающего тела. В одном глазу у толстяка появилось странное украшение. Хм, а я и не знал, что тресп может быть метательным оружием.

— Спасибо, — равнодушно бросила Галя и вытащила клинок из мертвеца, — хороший бросок.

Зара дрожала, словно лист в ураган, поэтому я обнял её за плечи и повёл прочь. Галя осталась распекать подопечную, начав разбор полётов с мощной оплеухи. Впрочем, никто не обиделся. Я специально, задержался у выхода и с удовольствием посмотрел любопытнейшую сценку. Тройка зверёнышей обступила мертвеца, сосредоточенно изучая его. Внезапно, девочка, с густой копной рыжих волос, пнула труп.

— Человек! — презрительно выплюнула она.

Посмеиваясь, я привёл Зару в её комнатушку и усадил на постель. Платья, принесённые мной, и Галины подарки, сваленные бесформенной грудой, лежали в углу. Кровать слегка измята — и только. Похоже, кто-то почти не спал. И не ел. Вот только сейчас, она набросилась на воду, выпив три стакана подряд, с трудом удерживая посуду в тонких пляшущих пальцах.

— Я убила человека! — с ужасом, выдохнула охотница, — человека…

— Делов-то, — отмахнулся я, — спасла девочку. Вспомни, как ты вопила: если мы мучаем ребёнка — порежешь на части. А людям, значит, можно?

— Я помогла львам убить человека! — она закрыла лицо ладонями и разрыдалась, — какой же я защитник, после этого?

— Очень хороший, — я присел рядом и обнял её за вздрагивающие плечи, — ты защитила маленькую хорошую девочку от большого плохого человека. По-моему — это хорошо, даже с человеческой точки зрения.

Я не всегда понимаю, как движется мысль в голове львицы, — но, видимо, мозг человеческой самки — это вообще, нечто особо хаотичное. Продолжая всхлипывать, Зара шмыгнула носом и настороженно, посмотрела на меня.

— Она же красивая? — жалобно спросила она, — намного красивее, чем я?

— Кто? — потерянно переспросил я, — ты сейчас, вообще о ком?

— Твоя львица, — она изобразила руками в воздухе нечто непонятное, — у неё такое тело! Такие волосы и лицо! Я раньше не видела ни одной львицы. Помнишь, как я злилась, при первой встрече? А знаешь, как мне было обидно, что вы все — такие красивые, а она — так в особенности!

— Ты тоже очень красивая.

— Лицемер, — отмахнулась девушка, но ушки у неё порозовели, — а с кем она…Ну с кем, с тобой или другим львом…

— Занимается сексом, — подсказал я, — Зара, пойми одну вещь: кошки — это абсолютно свободные существа. Как и все остальные львы. У неё нет постоянного партнёра. И у меня. И у Ильи. Нельзя принадлежать кому-то, быть его собственностью.

— Угу, то есть, если бы я была с тобой, то ты мог бы, в любой момент, уйти к своей кошечке? — она отодвинулась от меня, — свободное существо!

Я рассмеялся, потом отправился в угол и подобрал, отвергнутое вчера, красное платье, с декольте и разрезом. Положил его на кровать, рядом с девушкой, которая закусив губу, сверлила меня взглядом.

— Одевай, — сказал я, — без возражений. Мы отправимся в одно место, и я хотел бы, видеть тебя именно в этом платье. Я не стану подглядывать. Если ты попросишь.

Вместо ответа, она показала мне язык и сбросила на пол свой ужас. Постояла, некоторое время, абсолютно обнажённой, потом повернулась, дав мне возможность, как следует оценить её со всех сторон.

— Что, хуже, чем у твоей развратной кошки? — с вызовом сказала Зара, — ну и пусть!

И решительно натянула платье публичной женщины.

Мы неторопливо шли по узкой, поросшей колючим кустарником, тропинке, резво петляющей между деревьев, распространяющих резкий пряный аромат. Полупрозрачные изумрудные листья опускались к самому лицу, превращая яркие лучи светила, в зелёное марево, такое густое, будто мы опустились на самое дно океана. Под ногами, едва слышно, похрустывали сухие ветви и где-то, очень далеко, вела тонкую трель одинокая пичуга.

Зара тихо ругала меня, всякий раз, когда цепкие лапы растений норовили вцепиться в тончайшую ткань её одежды. Приходилось осторожно отлавливать наглые ветви и убирать их в сторону. Удивительно приятно было вот так молча идти, почти не вслушиваясь в недовольное бормотание охотницы. Утренний инцидент мы больше не вспоминали, словно его и не было. Да его и не существовало — он пропал, растворился, исчез без следа в бездне времени.

— Как там дела, у наших? — внезапно спросила Зара, остановившись, перед поваленным на тропу, деревом.

— Плохо, — сказал я и бережно пересадил её, на другую сторону, ощутив, как она напряглась, на мгновение, — Илья не справляется, а вам холодные не по зубам. Мой кошак едва успевает отгонять всю эту мерзость от охотников. Какие там поиски — успеть бы спасти…Троих серьёзно порезали.

— Троих? — она остановилась и её спина одеревенела, — кого?

— Не переживай; твой муж цел, — успокоил я её, — с Чаром, всё в порядке.

Она повернулась и вцепилась в меня, уставившись прямо в глаза.

— Ты знал! — обвиняя, выдохнула она, — всё знал и молчал!

Я только пожал плечами: лишь дурак не обратил бы внимание на все взгляды, жесты и прочие флюиды, скользящие между этой парочкой. Илья был прав: раньше меня крайне забавляло разбивать семейные пары, соблазняя жену на глазах у её супруга. Времена меняются. Уничтожать летающие острова, оказывается, не так уж весело, как мне казалось раньше и при воспоминании о Вилене я ощущаю лишь сожаление.

Наклонившись, я нежно поцеловал спутницу в губы, но девушка нервно отвернулась и почти помчалась по тропинке, торопливо поминая мерзких людоедов, которые думают, будто им всё позволено. Людоед неторопливо преследовал взбешённую охотницу, пока не настиг её на берегу озера. Зара стояла, словно забыла обо всём на свете, и во все глаза, смотрела на открывшийся вид. Ну ладно, приблизительно такой реакции я и ожидал.

Озерцо было совсем крошечным: если бы я постарался, мог бы, запросто, добросить камень до противоположного берега. Густая трава опускалась по пологому склону, почти к самой воде и даже самый зоркий глаз, не обнаружил бы проплешин в её изумрудном покрывале. Ровно посредине водоёма располагался маленький островок, который, почти целиком, занимала высокая беседка, с куполообразной крышей. Ажурные стены постройки облюбовало какое-то ползучее растение и разрослось до совершенно неприличных размеров. Арочный мостик, рукотворной радугой, соединял берег острова с островом. Тонкие столбики фонарей, на мосту, казались простым украшением, но я хорошо знал, как с наступлением сумерек, они будут неярко сиять, отражаясь в прозрачной воде. Всё это волшебство, непроницаемой стеной, окружали высокие деревья.

И полная тишина.

Зара попыталась что-то сказать, но я покачал головой и взяв её за талию, повёл к мостику. Трава мягко пружинила под ногами, а от воды веяло утренней свежестью. Под ногами едва слышно скрипели доски, а перила приятно холодили ладони.

Когда мы достигли верхней части арки, я остановился и посмотрел в воду: какие-то мелкие листики неторопливо фланировали поверх облаков, и золотистые рыбки пытались утащить их к песчаному дну. Ещё в воде изгибалась коричневая полоса мостика и рослый лев смотрел на меня своими жёлтыми глазами. Стройная охотница, в облегающем красном платье, внимательно разглядывала девушку, прижавшуюся ко мне. Там был совсем другой мир.

— Ты околдовал меня, — прошептала Зара, прижимаясь всё ближе и пряча лицо на моей груди, — ты обманул…

— Нет, — грустно ответил я, — я сдержал обещание.

— Это — совсем другое колдовство. Оно сильнее того, твоего.

Мы немного помолчали. Потом я поцеловал её в макушку и повёл вниз.

В беседке совсем ничего не изменилось, с прошлого раза: тот же коричневый полумрак и едва ощутимый аромат чего-то кисло-сладкого. Небольшой мягкий диванчик располагался так, что сидящему открывался вид на вход в беседку. Низенький столик всё ещё хранил книгу, которую я забыл здесь, прошлый раз.

Зара огляделась и вопросительно посмотрела на меня. Пришлось посадить её на диванчик.

— Наверное, нам всем троим, придётся спуститься под землю, — рассеянно заметил я и взяв книгу в руки, привалился плечом к металлической стойке входа, — иначе мы так никогда и не сможем пробраться в этот чёртов купол.

— Ты пойдёшь вниз? — негромко спросила девушка и закрыла глаза, — ну да, для вас же это совсем не опасно.

— Вообще-то опасно, так же, как и для вас, — ответил я и открыл книгу, — но это — единственный способ добиться нужного результата.

— И тогда вы сможете уйти, — я не смотрел на неё, но в её голосе проскользнула лёгкая дрожь, — и всё, наконец, закончится. И я больше тебя никогда не увижу. А если встречу — то как врага, которого мы постараемся убить. А ты забудешь меня, с этой твоей кошкой. И другими.

— Знаешь, что это за место? — спросил я, ощутив внезапную судорогу, — это — личная беседка Акки, куда она приводила своих человеческих любовников. Лишь самых близких. Здесь она никогда не занималась любовью. Только сидела и слушала слова, которые они ей говорили. В основном, стихи.

Я открыл книгу и заглянул в неё.

Я — коленопреклонен,

Я — раздавлен и смятён,

Я — у ног твоих, богиня,

Утром, вечером и днём.

— Когда-то, я мог сочинять песни, — сказал я негромко, — точнее, нечто, внутри меня. Словно во мне был ещё кто-то, способный писать стихи и песни. Этот, кто-то, мог пожалеть человека, мог отругать меня, за отвратительный поступок. Он даже мог любить.

— И что с ним стало?

— Я его убил. Слушай:

Режет сердце, грудь пластает,

Рвёт забвение на части,

Словно древо прорастает,

Подступает, как несчастье.

Кожу, как огонь, сжигает,

В голове, набатом, бьётся,

Ничего не оставляет,

Ничего не остаётся…

— Его песни были смешными, — продолжал я, — в них было столько человеческого и порой мне начинало казаться, уж не был ли я, когда-то, человеком. Нелепая мысль…

Зара открыла глаза и пристально смотрела на меня. Что-то в её лице… Что-то, внутри меня… Я запутался и устал.

Стена, между нами, разбита на части,

Расколота, в брызги, рассыпалась, в прах,

Вцепились руками, в открытые ставни,

Два сердца, в двух разных мирах…

Девушка стремительно поднялась на ноги и подошла ко мне. Потом, осторожно отобрала книгу. Я не сопротивлялся. Она пролистала её. Раз. Другой. Там были одни чистые листы. Чей-то не начатый альбом, который я нашёл здесь. Зара отбросила его и прижалась ко мне, крепко охватив руками. Она вся дрожала.

— Тот человек, внутри тебя, — спросила она, наконец, подняв мокрое, от слёз, лицо, — он ведь не умер? Нет? Он ещё способен любить?

Мне никого не хотелось видеть, поэтому я сидел в заброшенной обсерватории, притаившейся в левом крыле основного здания. Как мне казалось, здесь меня никто не должен был найти. Я просто сидел и угрюмо смотрел на Ольгин медальон, лежащий на столе, передо мной. Галлюцинаций, как тогда — в клетке, я не ожидал, но мне чудилось, будто мёртвая кошка неподвижно стоит за моей спиной. Я просто видел ядовитую ухмылку, которая скользила по её губам. Ещё бы: то, чего не смогли сделать охотники в Сревенаге, успешно доделывал я сам. Я доламывал себя и никак не мог понять, почему так происходит. Почему сейчас? Почему именно со мной?

Ощущение постороннего присутствия становилось невыносимым. Я поднял медальон и посмотрел на золотую львиную голову.

— Почему? — глухо спросил я, — почему ты, тогда, не убила меня? У тебя было больше оснований, чтобы остаться жить…Как ты могла так облажаться?

— И давно ты начал разговаривать с покойниками?

Я сжал украшение в кулаке и недобро покосился на скалящегося Илью. Стало быть, чувства меня не обманывали и всё это время он стоял в дверях. Мило.

— Тебе-то, какое дело? — осведомился я, — уже три дня.

Илья обошёл стол, за которым сидел я и плюхнулся в кресло, напротив. На его ехидной физиономии я, к своему удивлению, заметил выражение, похожее на восхищение.

— Знаешь, — сказал он, покачивая головой, — иногда я размышлял, почему именно ты повелеваешь прайдом. Ты — примитивный, грубый, прямолинейный лев, не отличающийся особым умом. Не-ет, не перебивай, слушай. Всё, что есть у тебя — огромная сила и рефлексы, которых больше ни у кого нет. Так я раньше думал. Но только сейчас, сообразил, в чём дело. Ты способен принимать решения на уровне подсознания, иногда даже не понимая, о чём оно тебе толкует. Пока я анализирую обстановку и думаю, как поступать дальше, ты уже действуешь, принимая единственно верное решение.

— К чему вся эта пафосная ерунда? — спросил я, нахмурившись.

— Да к тому, что твоё подсознание уже подсказало тебе, всё необходимое, а ты зачем-то продолжаешь сопротивляться. Кстати, меня прислала Галя. Ей стало жалко нашего бравого предводителя, запутавшегося в своих чувствах. Она думает, ты ещё долго не сможешь догадаться.

— О чём? Не тяни!

— А, я буду! — он засмеялся и хлопнул ладонью по столу, — я буду перечислять основные пункты и посмотрю, когда ты догадаешься сам. Три дня назад ты получил, в подарок, симпатичную самку, которая, практически сразу и это совсем не удивительно, втрескалась в тебя, по самые уши. Что более странно, ты испытываешь к ней нечто похожее, но до сих пор, не переспал. Удивительно, но факт! Дальше. Три дня назад ты, за каким-то чёртом, начал играться Ольгиным медальоном и разговаривать с его покойной владелицей. Раньше, навыков медиума я за тобой не наблюдал. Хоть стой, хоть падай! А вот теперь кое-что интересное: как-то я проводил одно небольшое исследование и рассказал тебе о его результатах. Честно говоря, мне показалось, будто ты, как обычно, пропустил всё мимо ушей. Суть в том, что человеческие самки, которых мы трахаем, изменяются, даже если мы оставляем их в живых. Дело в энергетике. И если это нечто изменяется, обратить женщину становится невозможно. Кстати, тебе не кажется, что нас здесь маловато?..

Чтобы не доставлять засранцу дополнительного удовольствия, я не стал ничего говорить, а только вылетел наружу, подобно урагану. Боже, какой я был идиот! Во мне всё бурлило и пело. Чёрт, давай же быстрее! Этажи и переходы мелькали перед глазами, словно тени и сам я был тенью среди теней. Какой же глупец я был!

Я распахнул её дверь и вошёл. Горел ночник и Зара неподвижно лежала на кровати, укрывшись простынёй, по самый подбородок. В её глазах застыл испуг и ожидание, а грудь вздымалась так, словно она, недавно, убегала от чего-то кошмарного. Девушка медленно опустила покрывало, и я увидел на ней один из Галиных подарков: белое и воздушное, больше обнажающее, чем скрывающее. Меня ждали! Моё сердце пело. Нет, милая, не сегодня. И совсем не так.

— Ты пришёл, — сказала она так, словно сомневалась в этом, — я…

— Ш-ш-ш, — прошептал я и бережно взял её на руки, — держись крепче и ни о чём не спрашивай.

Девушка молчала всё время, пока я нёс её на крышу дворца. Мы поднялись на огромную плоскую площадку, над которой парил Звёздный Портал. Ажурное сооружение, напоминающее цветочный бутон на тонюсенькой ножке. Ни лестниц, ни лифтов, ничего. Место для избранных львов. Я был там два раза. Илья и Галя — ни одного.

— Ты никогда не мечтала о полёте? — спросил я негромко, — ничего не бойся.

И я полетел. Я знал, сегодня всё получится. Энергия звенела во мне, словно весенний ручей в горах и я ощущал её огненные крылья, распахнутые за спиной. Нет другого пути в Звёздный Портал. Только лев, способный летать, поднимется в эту, продуваемую всеми ветрами, чашу. Такое мог придумать только бог. Или тот, кто хотел стать богом.

— Смотри, — сказал я и осторожно поставил Зару на ноги, — ты — первый человек, который видит это всё. Считай это — моим подарком.

Я обнял её сзади, и мы долго смотрели на панораму ночного города. Крохотные огоньки повсюду, словно умирающий костёр с его тлеющими угольками. Зданий не различить — только жёлтые и синие точки посреди густого мрака. И такие же огоньки сверху. Словно больше нет ничего — только звёздное небо и мы. Если включить львиное зрение, то волшебство исчезнет, но вид станет ещё прекраснее: появится призрак города в бледных танцующих линиях. Я описал это Заре и как бы невзначай, добавил:

— Жаль, ты этого никогда не увидишь. Возможно…

Она, некоторое время, молчала, а потом спросила:

— Что значит, возможно?

В груди было больно и сладко. Предвкушение. Я поднял руку и медальон Ольги выпал из кулака, повиснув на тонкой цепочке. Зара заворожённо уставилась на него, а потом медленно перевела взгляд на меня.

— Львиный медальон. Как у тебя. И что?

— Нет, не как у меня. Это — медальон львицы. Хочешь изучить льва, как никто из людей не изучал? Одеть его шкуру, смотреть его глазами, чувствовать то, что ощущает он?

— Стать людоедом?! — она вырвалась и отступила к краю портала, — никогда!

— Глупая, — я засмеялся, причём, совершенно искренне, — обращение не происходит так быстро, как тебе кажется. Десятки дней. Я клянусь, что не стану тебе препятствовать, когда ты пожелаешь вернуться и не дам это сделать никому из прайда. Снимешь сразу же, как только почувствуешь голод.

Девушка молчала, но бежать больше не пыталась. Я протянул ей медальон, но охотница медленно покачала головой.

— Ты…Сделай это сам, пожалуйста.

Я подошёл ближе и стало ясно, что она дрожит, будто одинокий лист в бурю. В испуганном взгляде плясало настоящее безумие, поэтому я обнял гибкое тело и целовал девушку, пока она не успокоилась. Потом осторожно одел на неё медальон. Львиная голова, тускло блеснув, удобно расположилась в ложбинке, между грудей. Зара опять задрожала.

— Всё закончилось? — жалобно спросила она, — почему я ничего не ощущаю?

— Всё только начинается, — улыбнулся я и взял её на руки, — теперь всё будет совсем по-другому.

Странно, что она ничего не чувствовала. Я уже ощутил изменения, происходящие с ней. Из обычного безжизненного манекена, которым она была раньше, девушка превращалась в живое существо, наполненное дикой силой. Ей предстояло испытать так много нового и необычного в ближайшие дни. И я, по-прежнему, любил её. В этом не было никаких сомнений.

— Такое странное чувство, — она, всё крепче, прижималась ко мне, — нет, это никак не связано с твоим медальоном. Просто мне кажется, будто я очутилась во сне.

— Да, — сказал я и поцеловал её. В лоб, в щёку, в губы, — только это — мой сон. Ты и есть мой сон.

Все ощущения, которые лев испытал в жизни, переходят в его сон, без изменений. Боль, испытываемая во сне, столь же реальна, как и та, испытанная прежде, а наслаждение, столь же полное, как и раньше. Это и чудо, и проклятие одновременно, ибо, что есть лучше, чем пережить счастливый момент ещё раз; и что может быть хуже, чем вернуться к тем неприятностям, которые остались в прошлом.

Все прежние размышления, сомнения и беспокойства возвращаются и лишь на самом краю сознания, едва осознаваемым огоньком, тлеет мысль об уже найденном решении. Остаётся ожидать, пока оно откроется. Это похоже на поток, который несёт тебя к цели и если ты отдашься в его власть, он доставит тебя к нужному месту и времени.

Возможно — это будет небольшая комната, с крохотным оконцем и маленькой неудобной кроватью. В углу дремлет позабытый рюкзак, из которого свисает кусок коричневой материи, небрежно скомканной и явно наспех, спрятанной внутрь. На спинке кровати висят несколько платьев и нечто, эфемерно-воздушное. Дверь полуоткрыта и в щель бесстыдно заглядывает тонкий лучик утреннего солнца. Это — единственный источник света, ведь оконце закрыто листьями дерева и почти не пропускает свет. Круглый столик на тонкой фигурной ножке трепетно поддерживает несколько предметов: книгу, заложенную листовидным клинком и похожее оружие, с более длинной рукоятью, лежащее рядом.

На кровати двое.

Львёнок.

Дыхание Зары определённо изменилось: девушка начинала просыпаться. Я продолжал неподвижно лежать, изображая подушку, для её курчавой головы. Спать я, естественно, не мог, а читать не стал, опасаясь разбудить свою деликатную ношу. Возможно, кому-то, это могло показаться скучным, но я получил массу приятных ощущений, прислушиваясь к переменам, происходящим в охотнице, всю эту ночь. Пока ещё только внутренним. Хоть, если присмотреться, то можно заметить, как кожа девушки стала более гладкой, избавившись от большинства пор.

— С добрым утром, — сказал я, — можешь не притворяться.

Она сладко зевнула и перевернулась на живот, упираясь локтями в мою грудь. Потом положила подбородок на подставленные ладони и начала меня разглядывать. В её чёрных глазах появилась едва заметная желтизна, словно лёгкая позолота. Красиво, но будет ещё лучше.

— Мне снилось такое странное, — сообщила она, — будто я плаваю в тёплой воде, а она — из чистого золота. Мне становится всё жарче и жарче, а потом — бах и вода замерзает. А я — внутри глыбы золотого льда. Только, на самом деле, это — не я, а кто-то другой, красивый, как твоя кошка. Сначала, я смотрю на неё снаружи, а потом оказываюсь внутри и уже оттуда, гляжу, как я, та, которая была раньше, разворачивается и уходит. Странно, да?

— Очень, — согласился я, — только, при чём здесь лёд? Ты, вон, вся такая тёплая, приятно касаться!

— Так прикоснись, — разрешила она, — можешь несколько раз. Ничего против не имею.

— Муж заругает, — напомнил я и потянул к себе упругое тело, — он, у тебя, суровый! Охотник на львов. Я, даже боюсь…

Девушка сильно ударила меня под ребро своим твёрдым кулачком.

— Ты — противный! — заявила охотница, — специально хочешь испортить мне моё прекрасное настроение.

— Угу, угу, — я важно покивал головой, — специально лежал с тобой всю ночь, ожидал утро, хотел испортить тебе прекрасное настроение. Такой был коварный план.

Раздражение (или видимость его) тут же улетучилось. Зара хитро прищурилась и полностью заползла на меня. Её тело приятно прижималось ко мне своими упругими выпуклостями.

— Всю ночь? — недоверчиво переспросила она, — всю ночь здесь, со мной? И чем ты занимался? Спал?

— Мы не спим, — я поцеловал её, — и это хорошо. Иначе я не смог бы насладиться твоим храпом. Такой мелодичный…

— Всё ты врёшь! — она вскочила на ноги и закружилась по комнате, — ух, как же я себя хорошо чувствую! Словно заново родилась!

Зара остановилась и взяла медальон в руку. Погладила его, потом начала внимательно рассматривать. Теперь я хорошо видел плавность, недоступную людям, которая появилась в её движениях.

— Трудно поверить, — бормотала она, — какой-то кусочек металла! Похоже на шутку…

В приоткрытую дверь влезла лохматая голова и стрельнула в меня ярко-зелёным глазом. А, чертёнок! Как её называла Галя?

— Привет, Леся, — сказал я, продолжая валяться на кровати, — чего там твоя хозяйка хочет?

Девчонка внимательно посмотрела на меня, а потом уставилась на Зару, и на её лице отразилось сомнение, пополам с недоумением. Зверёныш наклонил голову и так, и сяк. Не помогло.

— Хозяйка просила выйти во двор, — пробормотала Леся и бешено затрясла головой, отчего общий волосяной беспорядок превратился в настоящий хаос, — вас, одного.

Каждое утро, на площадь, приносили продукты для наших животных. Обычно их забирал Илья, но в этот раз, возможно, не сложилось. Придётся потрудиться самому, после чего устроить выволочку обленившейся кошке. Могла бы и своих питомцев заставить.

— Одевайся и приходи в библиотеку, — сказал я Заре, вопросительно глядящей на меня, — я скоро буду.

— Слушаюсь, мой повелитель, — девушка склонила голову, пряча ехидную ухмылку, — я ведь, вроде бы, теперь одна из этого, твоего прайда, а ты — мой вожак?

Она ещё не понимала.

— Приблизительно так, — ответил я и проследовал за чертёнком.

Леся была весьма задумчива и непривычно молчалива почти весь путь и, лишь около входа, решилась задать мучавший её вопрос:

— Хозяин, кто она? Та, что была с вами. Я видела её вчера — человек человеком. А сегодня она немного напоминает вас. Хозяйка научила нас правильно смотреть и теперь, мы всё видим немного по-другому.

Я присел на корточки и взял девочку за ухо, притянув лохматую голову ближе.

— Послушай один секрет, — прошептал я, — только никому не рассказывай. Это — будущая хозяйка.

— А мы? Мы, когда-нибудь, будем хозяевами? — в глазах девчушки светилась мольба, — я не хочу становиться человеком!

— Не станешь, — я погладил её по голове, — человеком ты уже не будешь.

Продуктов на площади не было. Были гости: женщина и два мужчины. Женщину я узнал — это была та, которую я отпустил с детьми. Сегодня она выглядела намного лучше, чем в прошлый раз: чистые волосы уложены в подобие причёски, вымытая физиономия получила некоторую дозу макияжа, и одежда стала напоминать одежду, а не то ужасное тряпьё.

Стоило мне подойти ближе и все трое, дружно плюхнулись на колени. О чёрт, почему они думают, будто нам это нравится?

— Поднимайтесь, — скомандовал я, — зачем явились?

Женщина пояснила: двое мужчин пришли, добровольно заменить парочку подростков, пойманных нами. Если те ещё живы. Кроме того, она хотела сообщить одному из пленников, о рождении сына. Я внимательно выслушал всё это, а люди сделали ещё одну попытку протереть свои штаны. Проще их убить, ну, или согласиться, чем терпеть подобное издевательство.

— Пошли, — сказал я, после некоторого раздумья.

Пока мы поднимались на второй этаж, женщина изумлённо косилась на Лесю и даже сделала несмелую попытку назвать её каким-то именем. Чертёнок только презрительно присвистнула и ускакала по перилам.

Я открыл двери нашего хранилища и запустил туда гостей. Потом отошёл к широкому окну и некоторое время, наслаждался видом безоблачного неба. Слух пришлось отключить практически полностью, чтобы не досаждали оглушительные взвизги радости, рвущиеся наружу из загона. Спустя довольно продолжительное время, ко мне робко подошла гостья, ведущая за собой, парочку, светящихся счастьем недорослей. Хм, а здорово их разнесло, пока они были здесь.

— Спасибо, хозяин! — похоже, она, с трудом, удерживалась от коленопреклонения, — мы будем всегда помнить ваше милосердие и всё то добро, которое вы сделали, для нас. Холодные перестали нападать, и мы вольны ходить, куда вздумается, без опаски.

— Не стоит благодарности, — сказал я и заметил невысказанную просьбу в её глазах, — говори.

— После того, как вы, хозяин, отметили меня, — она опустилась на колени и прижалась головой к моей ноге. Проклятье! — люди стали слушать и выполнять мои указания. Даже Совет. Но появилась одна проблема: человек, мужчина, из тех, кого вы освободили в клетках. Он говорит, будто хозяева его тоже отметили. Он — плохой человек, глупый, но его слушают, как меня. Я думаю — это неправильно! Как мне поступить?

— Убей его, — не задумываясь, посоветовал я, — только сама и так, чтобы видели другие. Пусть оценят твою силу. Скажешь — хозяин дал разрешение. Эти двое, подтвердят.

Теперь она цвела и пахла, как весенняя роза. Кланяясь до земли, женщина увлекла подростков за собой и они, едва не бегом, покинули дворец. Ох уж эти люди!

Зара оказалась в библиотеке и была там не одна. Галя сидела на подоконнике и задумчиво наблюдала, как девушка перебирает книги на полках. Рассеянно кивнув мне, кошка продолжила своё занятие. Зара же почти танцевала. На ней было короткое голубое платье, с глубочайшим треугольным декольте и двумя разрезами по бокам, позволяющими оценивать ноги от и до.

Всё изменилось.

Я сел в кресло и положив локти на стол, опёрся подбородком о подставленные кулаки. Цирк, да и только! А наш львёнок был в восторге. Девушка открывала первую попавшуюся книгу, открывала её и пыталась читать. Получалось. От этого она приходила в настоящий экстаз. Немудрено: ещё вчера она не понимала ни единого слова.

— Ты как там, разобрался? — спросила кошка, мотнув головой в сторону окна, — я не стала решать, без тебя.

— Похоже, под землёй, у нас появился свой человек, — сказал я, ухмыляясь, — типа правителя. Представляешь?

Львица перетекла с подоконника на мои колени. Зара замерла и ревниво покосилась в нашу сторону. Галя немедленно рассмеялась и показала ей язык. Львёнок нервно топнула ногой и отвернулась, но её спина выражала крайнюю степень неодобрения.

— Ну, разве она не чудо? — спросил я, — скоро у тебя появится подруга.

— Жду не дождусь, — совершено серьёзно ответила кошка и лизнула моё ухо, — надеюсь только, она не станет такой же стервой, как Ольга. У меня уже есть определённые идеи и планы.

— Надеюсь, сексуального характера?

— Ах ты, развратный хищник! И такие, тоже, — она потёрлась своим носиком о мой, — мр-р. Илья очень просил помощи. Сам он не справится. А я хочу посмотреть, как выглядят ваши холодные. Отпустишь?

— Пойдём все вместе. Завтра.

Подошла Зара и присела на край стола, выжидающе глядя на кошку. Глаза девушки пожелтели ещё больше, а зрачок, в них, начал изменять свою форму. Грудь слегка увеличилась, что было хорошо заметно именно в этой одежде. Возможно, мне и казалось, однако ноги тоже прибавили в длине. Галя склонила голову и невинно улыбнулась.

— Ухожу, ухожу, — промурлыкала она и прыгнула к двери, — освобождаю место и оставляю вас наедине. Чао!

— Ты на неё смотрел! — обвиняюще ткнула в меня пальцем Зара и решительно села на мои колени. Вот же нашли место, для посиделок! — ты на неё развратно смотрел!

— Угу, — подтвердил я, — это же, в конце концов, моя кошка.

— Ах ты, развратный хищник!

Это — эхо? Или у них, у всех, голова работает одинаково?

— Прогуляемся? — предложил я, — могу показать тебе заброшенный зоосад. Зверей там не осталось, однако имеется очень любопытная скульптурная группа.

— Не хочу!

— Тогда — оранжереи. Они здорово разрослись и понять, где-что, будет сложновато. Зато — красиво.

— Не хочу, — она поцеловала меня, — хочу сидеть здесь, с тобой, и разговаривать. Расскажи, почему я теперь могу понимать все эти книги.

А я, в этот момент, больше всего хотел заняться с ней любовью и думаю, она была бы совсем не против. Однако приходилось сдерживаться. Кто знает, как это может повлиять на котёнка в самом начале обращения. Но хотелось, просто невыносимо. Особенно теперь, когда она почти не пахла человеком. Всё сильнее становился терпкий цветочный аромат. Очень похоже на то, как пахла Галя, перед тем, как наброситься на меня. О, чёрт! Нужно отвлечься.

— Это — одна из наших способностей, — я провел пальцами по её волосам, обнаружив, что они заметно посветлели, — точно так же, как мы можем понимать речь и разговаривать с кем угодно, на его языке. Как это происходит — не знаю, да я и не интересовался. Если хочешь, спроси у Ильи, он у нас обожает заниматься такими штуками и читать лекции.

— У Ильи? — она отстранилась и задумалась, — слушай, ты же говорил, львицы абсолютно свободны, в выборе партнёров. Так что, — девушка хитро прищурилась, — ты не станешь ревновать, если я буду заниматься этим с Ильёй? Совсем, совсем, не будешь?

— Уже собираешься? — серьёзно осведомился я, — можешь, предварительно, посоветоваться с Галей. Она подскажет, как лучше всего это сделать, чтобы вы оба получили максимум удовольствия.

— Вот идиот! Я же тебя хочу! А ты меня к своему Илье отсылаешь.

— Никуда я тебя не отсылаю. А ну, иди сюда, — мы целовались до тех пор, пока я не ощутил, как горячая волна желания почти лишила меня разума, — пока хватит. ХВАТИТ, я сказал!

Я не удержался и применил ГОЛОС. Погорячился. Зара замерла, изумлённо глядя на меня. Потом, подозрительно осведомилась:

— Это что такое было? Мне словно отстегали! Это, ты?

— Прости, — я смущенно погладил её по щеке, — я не специально. Это — ГОЛОС старшего в прайде. Когда кто-то идёт вразнос и перестаёт подчиняться, я могу применить его и лев, тотчас, становится, как шёлковый. Прости, я действительно, не собирался так поступать.

Она вскочила и начала, нервно, метаться по библиотеке. Потом остановилась, ткнув кулаками в бёдра.

— Значит так, — сердито сказала Зара, — я уже понимаю любой язык, как и все вы; на меня, как и на всех остальных, действует твой рык — не слишком ли всё быстро? Ты, вроде бы, упоминал десятки дней?

— Ага, уже появилась потребность скушать пару — тройку человек? Бежишь охотиться?

— Нет, — девушка рассмеялась, — извини, я — не в своей тарелке. Всё так непривычно, — она повернулась и указала на портрет суровой львицы, — скажи, а я успею стать такой, до того, как придётся снять медальон?

— Хм, интересно, а что скажет муж, когда ты придёшь к нему, такая вот?

— Чар…Чёрт, ещё и это! — она подошла и свернулась калачиком на моих коленях, — не хочу, не хочу уходить от тебя. Хочу стать такой красивой, но людей убивать не хочу. Так много всего… Обними меня.

Мы замолчали и через некоторое время львёнок тихонько засопела. А от зеркал её надо держать подальше. За ничтожное время, миновавшее от пробуждения, курносый носик успел выпрямиться, а глаза стали намного больше. Кожа, на лице, приобрела красивый матовый блеск, избавившись от мельчайшего пушка. Очень быстро Зара обрела черты, присущие лишь львам и продолжала меняться. Сейчас она походила на Галину сестру. Пока — двоюродную.

Улыбаясь, я открыл книгу и погрузился в чтение. В описании, тоже, назревало нечто драматичное. Акка умудрилась перессориться почти со всеми сородичами и окружила себя исключительно людьми. Лев, комментировавший повествование, в этой части, стал особенно язвителен и, не сдерживаясь, именовал кошку изощрённо ругательными прозвищами. Между строк угадывалось некое событие, неведомое рассказчику, которое отделило амбициозную львицу от всех остальных. Судя по ряду комментариев, она убила одного из вожаков, может быть даже вожака своего прайда. Надвигалась война. Меня просто поражала самоуверенность Акки: как она могла надеяться на победу, опираясь лишь на поддержку людей?

Здесь автор опять начал упоминать лаборатории Питомника, куда кошка наведывалась всё чаще. Кроме того, всплыло имя Лайал — похоже один из пажей львицы, чуть ли не её талисман. Автор комментариев подчеркнул когтем это имя, причём с такой силой, что прорвал крепкую бумагу. И больше ни слова, будто ярость, обуявшая читавшего, помешала ему написать что-то вразумительное.

— Как интересно! — Зара потянулась и обняла меня, — я, словно дремала, но при этом, всё видела и слышала. Правда, забавно?

— Конечно, милая, — я поцеловал её, совершенно прямой, носик. Ольга, в своё время, называла подобное состояние, медитацией, А Галя, попросту — дрёмой. Отчего кошки, время от времени, впадают в дремоту, не знал никто. У львов такого и близко не было, — чем хочешь заняться?

— Тем, чем ты, негодяй, не желаешь со мной заниматься! — она тряхнула головой, вволосах которой начинал преобладать белый цвет, — пошли, прогуляемся, куда-нибудь. В оранжерею твою, хотя бы…

— Я уже передумал туда идти, — сообщил я и захлопнул книгу, с удовольствием наблюдая, как она начинает закипать, — но я могу отвести тебя к прелестному бассейну, где ещё можно поплавать. Представляешь: прозрачная вода, с ароматом цветов! М-м…

— Соблазнитель, — продолжая хмуриться, она повела плечами, — знаю — ты хочешь увидеть меня голой и посмеяться.

— Это ещё почему? — я ссадил её на пол, — увидеть твоё обнажённое тело, действительно, было бы неплохо, но смеяться то зачем? Как можно смеяться над таким очаровательным котёнком? Разве, совсем чуть-чуть…

Бассейн, в свои лучшие времена, был воистину великолепен, поражая масштабами и пышностью оформления. Огромные, коленопреклонённые, изваяния обнажённых женщин, с кувшинами в руках, наполняли белоснежную каменную чашу круглого водоёма. На противоположной стороне, столь же исполинская, лежащая львица разглядывала свою ладонь, нависающую над водой. Ладонь можно было использовать, как трамплин и мы, очень часто так и делали.

К сожалению, машины, нагнетавшие воду, работали далеко не в полную силу, из-за чего кувшины исторгали лишь тонкие струйки прозрачной жидкости.

Около воды, прежде, располагалась площадка для игр и солярий. Однако, теперь там вольготно разбросало ветви массивное поваленное дерево. Его иссохшие сучья торчали в разные стороны, а в глубокой яме, оставленной корнями, чернела грязная жижа, с плавающими листьями. Естественно, картины это не улучшало.

Зара, некоторое время, молча изучала панораму водоёма, стоя около ниспадающей гривы каменной львицы, а потом лукаво взглянула на меня. Её взгляд лучился весельем, когда она потянулась к застёжке платья.

— Кажется, мне что-то мешает, — пробормотала она, — не подскажешь, что?

— Помочь? — осведомился я, подойдя ближе.

Хитрюга молниеносно освободилась от одежды и вцепившись в меня, повалилась в бассейн. Мы тотчас погрузились в прохладную влагу, с головой, и прозрачные пузырьки воздуха окружили нас, будто облако. Девушка продолжала крепко обнимать меня, а потом ещё и впилась своими губами в мои. Я оказался совсем не против.

Мы повисли посреди голубого пространства, не имеющего чётких границ. Солнечные лучи пронизывали прозрачную воду насквозь, но по какой-то загадочной причине, дно и стенки белой чаши исчезали из вида и возникало ощущение, будто мы парим в сверкающей бесконечности, а что-то, ослепительно яркое, пляшет над нашими головами. Прохлада вокруг и тёплые губы на моих — ничего больше.

Потом мы вынырнули. Львёнок тотчас удрала на каменную ладонь и улеглась там, болтая ногой и поднимая фонтаны брызг. На её хитрой физиономии цвела блаженная улыбка. Я медленно подплыл и положил подбородок на камень, рядом с опущенной ногой. Тотчас, вторая нога опустилась на мою спину и принялась почёсывать её розовой пяточкой.

— Надо нанять тебя в качестве чесальщицы спины, — предложил я, — соглашайся — выгодное предложение.

— А почему ты никогда не спрашиваешь про моё прошлое? — задумчиво осведомилась Зара, игнорируя последнюю фразу, — ты же рассказывал, про своё. Неужели тебе не интересно, как я жила прежде?

— Ты ошибаешься, — я выпрыгнул из воды и расположился на тёплой ладони, рядом с девушкой, — я рассказывал только о настоящем. У нас, львов, нет прошлого в том понимании, которое есть у людей. Те образы, картины и переживания, которые важны, для нас, остаются с нами навсегда. Остальное мы забываем. Напрочь. Без остатка.

— А я? Меня ты тоже забудешь, без остатка?

— Я же тебе сказал: ты — мой сон. Яркий, невероятный, небывалый сон, который останется со мной навсегда.

— Так уж и навсегда? — она запустила пальчики в мои волосы и начала плести косички. Мне это понравилось. Было очень приятно ощущать касание её пальцев на своей голове.

— Навсегда, — я помолчал, — а твой вопрос…Есть ли что-нибудь, о чём ты хотела бы мне сейчас рассказать?

Она задумалась, продолжая машинально играть моими волосами. Потом, вдруг резко пихнула меня и я, скользнув мокрым животом по камню, обрушился в воду. Спустя мгновение, Зара была рядом и охватив ногами талию, целовала мою шею.

— Нет, — сказала она, — ничего. Пусть останется только настоящее.

Илья опять, по самую макушку, погрузился в какие-то древние книги, сравнивая тексты в огромных пухлых томах. Временами он, досадливо, отбрасывал белые пряди волос, падавшие на стол и продолжал подчёркивать когтем что-то, особо интересное. Галя, сидя на моих коленях, умиротворённо мурлыкала милую ерунду, прерываясь лишь для того, чтобы куснуть меня за ухо. За окном постепенно догорали последние зарницы и крыши дворцов, мало-помалу, превращались в тусклые тени.

Двери открылись и звонкие щелчки шагов возвестили о прибытии нашей гостьи. Или уже нет? Зара выбрала эффектное платье, с треугольным вырезом впереди юбки, обнажавшим ноги почти целиком и глубочайшим декольте, не оставлявшим никаких сомнений в том, что грудь продолжает увеличиваться.

Львёнок остановилась у входа и свела брови к переносице. Причина её недовольства была очевидна — место, которое она собиралась занять, уже принадлежало другой. Галю это не могло не развлекать. Она, едва слышно, хихикнула и принялась теребить зубами мочку моего уха. Приятно и щекотно.

Однако Зара недолго оставалась в задумчивости. Решительным шагом она подошла к Илье и залезла к нему на руки. Лев, погружённый в дела, только сейчас, заметил, что нас стало больше, но не слишком удивился вторжению. Напротив, обняв пришелицу, он усадил её поудобнее. Кончики ушей у львёнка стали огненно-красные.

— Какой наглый котёнок! — прошептала Галя, — она мне нравится.

— А мне-то как!

Однако кошка не была бы собой, если бы оставила всё, как есть. Потянувшись она, плавным жестом, прижала мою голову к своей, соединив нас глубоким поцелуем. Так, как умеет целовать она, больше никто меня не целовал. Настоящее искусство! Однако, краем глаза, я поглядывал на вторую парочку, и Зара меня не разочаровала. Внезапно, она крепко обняла Илью и впилась в его губы. Лев выглядел слегка озадаченным, но не более того. Как и любой из нас, он обожал эротические игры. Тем более, настолько необычные.

— Она — великолепна! — заметила Галя и волной прокатилась к окну, — достойный выбор.

Зара, с трудом прервала поцелуй и пошатываясь, поднялась на ноги. Её пылающее лицо выражало настоящий шок. Постояв несколько секунд, она сделала неуверенную попытку направиться к дверям. Однако моя львица, намного лучше знала, что необходимо делать. Галя уже была рядом и, обнимая львёнка за талию, вела ко мне. При этом она весело мурлыкала о том, что язык может быть абсолютно свободным, но все его движения обязаны проходить по определённой траектории. Я ошибался — это было не искусство, а наука.

Едва ли не силой кошка посадила девушку ко мне и вновь направилась к окну. Да что её там заинтересовало?

Зара сидела, прикрывая пунцовое лицо ладонями и безмолвствовала. Илья, тем временем, подмигнул мне и вновь занялся своими бумагами.

— Так стыдно! — пробормотала Зара, не открывая лица, — я хотела…Я только думала тебя немного позлить! Отомстить, за то, как ты со своей кошкой…Я только…

— Тебе понравилось? — спросил я и осторожно убрал ладони от лица. У неё был испуганный взгляд, но в глубине глаз я увидел ожидаемое. Она коротко кивнула и зажмурилась, — это хорошо.

Теперь глаза широко распахнулись.

— Ты не сердишься? — она не могла поверить, — но я же…Но ведь…

— Зара, милая, — я поцеловал её, — ты, похоже, невнимательно меня слушала. Все львицы — абсолютно свободные создания. Твои чувства ко мне ничуть этому не противоречат. Почему я должен сердиться, если ты занимаешься сексом с кем-то другим? Это — твой личный выбор и он меня нисколько не задевает. Напротив, большее количество партнёров, подразумевает больший опыт.

— Ты совсем не сердишься? — она была счастлива, — совсем-совсем?

— Я только рад за тебя.

— Опля! — сказала Галя и запустила руку за окно, — и какая рыбка мне попалась?

Она, с лёгкостью, выдернула гибкую фигурку и запустила ею в комнату. Леся, а это была именно она, прошлась колесом и подпрыгнув, плюхнулась на стол к Илье. Тот, не глядя, смахнул девчушку со стола и та, с хохотом, покатилась по полу.

— Я там весь вечер висела! — похвасталась она, — и вы меня не услышали.

— Впечатляет, — похвалил я, — но хозяйку ты, похоже, не провела.

— Очень хорошо, — согласилась Галя и погладила лохматую голову, — ещё немного, и я возьму вас на охоту. Настоящую охоту.

Зара положила голову на моё плечо. Её глаза были спокойны, точно два озера в безветренную погоду, и желтизна в них напоминала отражение луны.

— Я пыталась поесть, — в тихом голосе мелькнула жалобная нота, — не хотелось, просто я уже второй день не ем. Кажется, продукты начали портиться: запах какой-то неприятный. И пить неохота. Наверно, ты для меня заменяешь всё.

— Да, — я согласно кивнул, — ну, и ещё Илья, чуть-чуть.

Ах ты, противное создание! — она стукнула меня кулаком, — так я и знала, ты станешь мне напоминать!

Я удержал крепкий кулачок в своей ладони и целовал до тех пор, пока пальцы не разжались.

— Завтра нас не будет, — негромко сказал я, — всех не будет. Будь хорошей девочкой и никуда не ходи. Можешь поиграть с Галиными питомцами. Эта Леся — просто чудо.

— Ты говорил, это будет опасно. Я волнуюсь.

— Не бойся. Такой огромный страшный лев легко справится с полусотней злых мартышек. Принести тебе парочку голов?

Зара долго молчала, размышляя, а после посмотрела мне прямо в глаза.

— Чару ничего не говори, — она укусила себя за губу, — я сама всё расскажу. Потом. Когда сниму медальон.

Солнечные лучи только начали золотить подбрюшья крошечных лохматых облаков и утренний ветерок лениво трепал верхушки приземистых деревьев. Тень, падающая от трёх гигантских львов, превращала предутренние сумерки площади в ночную тень. Именно в этой тени мы ожидали приближающуюся группу охотников. Пять и ещё один. Чар стремительно шагал впереди и его взгляд метался из стороны в сторону, словно он пытался обнаружить нечто, невидимое остальным.

— Трое, — пробормотал он, приближаясь, — четвёртого, по-прежнему, нет. Зачем вы его прячете?

— И тебя, с добрым утром, — отозвался я, — мне импонирует твоя манера приветствовать нас. Похоже, правила хорошего тона уже не в ходу.

— Лев будет меня учить, — презрительно проворчал человек, — где Зара?

По лицу Гали было заметно, как её просто разрывает от желания что-то ляпнуть.

— Спит, — кротко ответил я, — пойти, разбудить?

Взгляд охотника стал тяжёлым, словно каменная глыба. Остальные тоже выглядели напряжёнными.

— Мне не нравится, как ты обращаешься с ней, — проскрипел он, — думаешь, я не знаю, на какие гадости способны твари, подобные тебе?

Твари, подобные мне, в этот момент строили глазки молодому охотнику, который, изо всех сил, пытался игнорировать эту прицельную стрельбу. Получалось у него, правда, не слишком хорошо. Как можно было не обращать внимание на очаровательную кошку, в коротюсеньких шортах и микроскопическом топике? Парень нервно облизнулся и покосился на товарищей. Всё, готов.

— Нечего было отправлять её ко мне, — пожал я плечами и предложил, — давай приступим к делу. Воспользуетесь тварями и их способностями.

Весь путь к разрушенному куполу мы проделали в полном молчании. Илья, на ходу, читал какой-то миниатюрный том. Галя, будто бы невзначай, оказалась рядом с выбранной жертвой и несколько раз, вроде бы нечаянно, потёрлась своим бедром о его. Молодого охотника, при каждом касании, бросало в краску. Чар продолжал буравить меня недобрым взглядом, игнорируя всё остальное. Ну а я просто развлекался, наблюдая за этим балаганом.

В месте назначения оказалось ещё с десяток охотников, охраняющих вход в подземелье. Они, определённо, чувствовали себя не в своей тарелке, хоть некоторые неуверенно поприветствовали Илью. Тот рассеянно ответил и склонился над бетонной плитой, блокирующей люк.

— Как договорились, — деловито сказал он, — мы спускаемся и зачищаем. Если до вечера никто не возвращается — поступайте, как знаете.

— Во дворце остались дети, — внезапно вмешалась Галя, — четверо. Если нас не станет — убейте их всех. К людям они уже не вернутся.

Охотники изумлённо уставились на кошку, а та ответила им очаровательной улыбкой. Илья молча навалился на плиту и сдвинул её в сторону. Потом спрыгнул вниз. Галя склонилась над отверстием и жалобно сказала:

— Неужели никто не поможет даме спуститься?

Угадайте, кто протянул даме руку? Я подошёл ближе, чтобы никто ничего не заметил и кошка, беспрепятственно, чмокнула юного охотника в губы. Глаза у того ярко блестели, а грудь бешено вздымалась. Будет киске новая игрушка. Пусть повеселится. Львица жизнерадостно мяукнула и улетела во мрак. Следом отправился и я, поймав последний неодобрительный взгляд Чара. Интересно, насколько сильнее он бы меня ненавидел, если бы знал всё?

— Воняет, — заметила Галя, осматриваясь, — очень сильно воняет.

Её волосы успели заплестись в косу, а в руке блестел крохотный тресп. Коготок, как она его ласково называла. Видимо львица, всё-таки прониклась серьёзностью ситуации, если решила взять оружие.

— Ну и зачем ты им про детей рассказала? — спросил я, вгоняя себя в охотничью форму, — лишний раз кого-то укусить захотелось?

— Не-а, — на её лице появилось странное выражение, — если меня не станет, то мои хорошенькие очень быстро умрут. И будут сильно страдать. А я этого не хочу.

— Понятно. И это как — навсегда?

— Не знаю, — кошка пожала плечами, — я пока экспериментирую. Может навсегда, а может — как у тебя с Зарой.

— Что, с Зарой?

Илья изумлённо посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на ухмыляющуюся кошку. Эти двое пытаются меня дураком выставить? В тот момент, когда у них это получится, я задам обоим хорошую трёпку.

— Вместо чтения дурацкой человеческой беллетристики, — сказал кот, наконец, — стоило бы заглянуть хоть в одну умную книжку. Ну, знаешь, Естествознание для котят, например…

— Поумничай мне, ещё! Так что там, по поводу Зары?

— Пока львёнок обращается, до первого питания, он непосредственно связан с тем, кто его обратил. Фактически ты постоянно подпитываешь её своей энергией. Умрёшь ты — умрёт и она.

— Чёрт! — выругался я, ощущая внезапную пустоту, — теперь я даже умереть не могу!

— Кстати, — вмешалась Галя, — не факт, что ваша связь разорвётся после первого питания, уж сильно вы близки эмоционально. Ну, ничего: тебе это только на пользу пойдёт. Вечно прёшь вперёд, не задумываясь о последствиях. А так — какая-никакая, а ответственность для такого безрассудного засранца. Кстати, о засранцах…С этими, мы как поступим?

Пока мы вели научные диспуты, к нам пожаловали гости. Много гостей. Холодные, беззвучно ступая по пыльным плитам, втекали через оба входа и уже начинали смыкать кольцо, опоясывающее нас. Я насчитал четыре десятка жилистых лысых призраков. Стало быть, почти все. Это хорошо.

— Я — впереди, — никто и не спорил, — Галя¸ будь осторожна: кусаются эти твари очень больно, а царапаются, почти так же, как ты, во время секса.

— Проверим, — коротко бросила львица.

Оружие удобно легло в ладонь, и я максимально ускорился. Монстры, словно ожидали именно этого момента: широкое кольцо, в которое они нас заключили, мгновенно сузилось до предела. Не было слышно ни воплей, ни даже дыхания — безмолвное сверкание голодных глаз и блеск оскаленных клыков.

Я вонзился в жёсткие неподатливые тела, одним ударом обезглавив какого-то мерзавца. Двигались враги почти так же быстро, как мы, но всё же немного уступали. Следовало воспользоваться этим преимуществом, если уж в количестве мы проигрывали. Мелькнуло запоздалое сожаление о том, как гордость не позволила попросить боевой тресп у охотников. Длинное оружие подошло бы намного больше. Ну и чёрт с ним!

Удар. Разворот. Гибкое тело ускользает из-под клинка и клыки щёлкают у самого бедра. Коленом в пасть. Приятный хруст. Пока этот летит на пол, схватить следующего за глотку и пронзить глаз возникшему за его спиной. Отшвырнуть тело, с переломанным хребтом, кувыркнуться, полосуя треспом чью-то спину и обрушиться в самую большую кучу тварей, прижав сразу троих. Ткнуть локтем назад и вернуть руку обратно, пропоров мускулистый живот. Вращаясь юлой, обезглавить ещё парочку. Чёрт! Больно же… А, попробуй поцарапаться, с оторванными руками! Запустить чьей-то тушкой в набегающую ораву. Прыгнуть следом и увязнуть в цепких конечностях…

Всё это напоминало картину, которую я видел в нашем дворце. Художник изобразил человеческий ад, как он его себе представлял. Чумазые тощие дьяволы повисли на гордо замершем ангеле, пытаясь утопить его в чёрной липкой жиже. Жаль, художник не видел нашей потасовки. Написал бы ещё одно полотно. Жизненное.

Краем глаза я успел увидеть Галю. Кошка, словно привидение, порхала между врагами и молниеносно жалила их Коготком. Может и мне следовало выбрать такую тактику? Поздновато…

Я ворочался посреди облепивших меня холодных, словно медведь, затравленный псами. Неужели кто-то, действительно, вывел эту пакость для охоты на львов? Былая мысль вновь вернулась в мою голову, вызывая крайнее беспокойство.

Монстры вцепились своими клыками в мою спину, ноги, живот и продолжали прибывать со всех сторон. Больно! Больно…Сознание начинало меркнуть, уплывая во мрак. Нет! Я не имею права умереть. Сейчас — нельзя!

Оторванные конечности, головы и прочие куски тел летели во все стороны, а я, бешено рыча, продолжал рвать врагов на части. И вдруг они закончились. Я стоял посреди груды тел и не мог понять, что же происходит. Чуть поодаль стоял Илья и пытался вытащить тресп, застрявший в чьём-то черепе. Смотрел он на меня. Как-то задумчиво смотрел. Ещё дальше, поставив ножку на труп холодного, замерла Галя. Улыбаясь загадочной улыбкой, она хлопнула в ладоши. Раз. Другой.

— И зачем ты брал нас, с собой? — осведомилась она, — хотел произвести на меня впечатление? Глупо. Я и так знаю, насколько ты великолепен.

Илья хрюкнул и наконец, вытащил оружие.

— Что произошло? — растерянно спросил я.

— Такое ощущение, — сказал кот, поднимаясь, — словно ты решил справиться со всеми в одиночку. Надо сказать, у тебя почти получилось. Нам досталось штук пять-шесть, не больше. Остальных ты, буквально, выхватывал у нас и рвал на куски.

— А я кричала тебе: оставь и нам чуть-чуть, — рассмеялась Галя, — но ты был словно безумный. А, под конец, эти мерзавцы собрались удирать, но ты согнал всех в угол и не давал уходить.

— Не доставало только криков: Моё! Моё! — Илья тоже начал смеяться, — в следующий раз я возьму кресло и просто посмотрю на это шоу. Раньше я за тобой ничего подобного не замечал.

— Похоже забота, о всех нас, у тебя выражается именно в такой форме, — кошка подошла и поцеловала меня, обдав свежим цветочным ароматом, — милый, мы тоже тебя любим, но если в следующий раз ты не дашь мне поохотиться — я тебя исцарапаю.

Только теперь до меня дошёл весь комизм ситуации, и я рассмеялся. Потом покрепче обнял Галю, куснув за ухо. Кошка мурлыкнула и вернула ласку. Илья, в этот момент, пересчитывал трупы, путаясь, когда попадались особо изуродованные.

— Сорок три, — сказал он неуверенно, — если я не напутал вон там, где месиво. Похоже, осталось всего несколько штук. Теперь можно будет спокойно заниматься делами.

То же самое он сказал охотникам, когда мы поднялись наверх. Галин избранник заметно нервничал, пока кошка не явила своё личико на белый свет. При этом, львица была — само уставшее очарование. Она, с благодарностью, опёрлась на протянутую руку и тут же крепко сжала пальцы охотника. На этот раз, Чар заметил эти манипуляции и ему они определённо не понравились. Однако он был слишком поглощён своей неприязнью ко мне, чтобы адекватно отреагировать, пока ещё была возможность снять добычу с крючка. Остальные же, ошеломлённо рассматривали побоище, которое меня угораздило устроить внизу. Судя по некоторым репликам, они видели и сам процесс. Видимо, именно по этой причине, большинство косилось на меня с явной опаской. Пусть боятся — меньше шансов, что им придёт в головы какая-нибудь пакость.

— Похоже, мы действительно, устранили опасность, — согласился, с Ильёй, предводитель охотников и потёр лоб, точно у него болела голова, — надеюсь, нам теперь удастся быстро решить нашу проблему и навсегда покончить с этим чёртовым союзом.

Его взгляд, брошенный на меня, показал, как бы он хотел решить проблему своей головной боли. Воткнув тресп мне под рёбра. Не-ет, этот бы не стал держать льва в клетке. Тем не менее я отлично понимал — львиную долю неприязни вызываю из-за своих прогулок с Зарой. Что с ним произойдёт, когда он узнает, в кого превратилась его супруга? Совсем с катушек слетит? Поживём — увидим.

— Решить проблему? — неуверенно пробормотал Илья, — почему-то мне кажется — самая большая проблема ожидает нас внутри главного купола. И я совсем не уверен, что мы сумеем с ней справиться…

Галиных питомцев мы встретили на площади, перед нашим дворцом. Они играли в какую-то странную игру, состоящую из коротких пробежек, оканчивающихся групповой потасовкой. Все были покрыты серой пылью и ошмётками тряпок, ещё утром бывших одеждой. Руководила всем этим безумием Леся: она отдавала короткие приказы, и зверёныши немедленно их выполняли. Вот и сейчас, увидев нас, она энергично взмахнула рукой, и один из мальчишек устремился к нам.

— Новой хозяйке плохо, — сообщил он, сверкая жёлто-зелёными глазами, — сначала она играла с нами и было весело, а потом ей стало нехорошо, и она ушла.

— Свободен, — скомандовал я и посланец умчался, став на четвереньки, — проклятье! Она собиралась есть, а я совсем забыл об этом.

— Ещё день, может — два, — Илья почесал затылок, — и для неё, это будут тяжелые времена. Иди-ка ты к ней, думаю, ей станет легче.

— Забыл тебя спросить! — я волновался, — чёрт, представляю, как ей сейчас плохо!

— Иди, спасатель, — Галя щёлкнула пальцами и четверо её подопечных облепили хозяйку, — а мы отправляемся смывать эту серую мерзость. Такое ощущение, будто вы всю пыль с площади собрали!

— Нет, хозяйка, — весело сообщила Леся, — и тебе немного оставили!

Кошка попыталась схватить наглого зверька за ухо, но тот с оглушительным визгом, унёсся прочь. Однако, мне было не до этого: я уже бежал ко входу. Вообще-то, раньше я собирался наведаться в наш питомник и утолить голод, но теперь напрочь забыл об этом.

Зара была в библиотеке. Её маленькое тело, калачиком свернулось на огромной кровати и я, с болью в душе, услышал, как она всхлипывает. Видимо львёнок услышала мои шаги: её голова приподнялась, и я увидел, залитое слезами лицо. Бедная ты моя страдалица!

Руки у девушки оказались холоднее снега, и вся она была замёрзшая, словно её держали во льду. Котёнок прижалась ко мне, в поисках тепла, и я постарался согреть её всю, от пяток до носа. Получилось.

— Тебя так долго не было! — пожаловалась она, — я решила покушать, а продукты, наверное, испортились — запах от них совсем неприятный. Я почти не ела, так, совсем чуть-чуть. Сначала, вроде бы, было хорошо и я пошла поиграть с детьми. Они такие забавные, — она тихо хихикнула, — особенно их главная — Леся. А потом вдруг стало ужасно плохо, казалось, будто вот-вот умру. А тебя всё не было и не было…

— Теперь я здесь, согрею моего маленького котёнка и никому его в обиду не дам.

— Никому-никому? Даже этим злым холодным?

— Им, в особенности, — я вспомнил свою сегодняшнюю эскападу и не смог удержать нервный смешок, — только не слушай рассказы Гали с Ильёй. Они — плохие, злые львы и станут нести всякую околесицу.

— Например?

— Выдумают, вроде я перебил всех сам, в одиночку, да ещё и кричал: Моё! Моё!

Она начала смеяться, а потом залезла на меня сверху и заёрзала, устраиваясь поудобнее. Я обратил внимание, что её короткая стрижка превратилась в каре из прямых, почти полностью белых волос. Черты лица тоже изменились и теперь Зара гораздо больше походила на Галю, чем на себя, прежнюю. Да, Илья прав — ещё день или два. К этому стоило подготовиться.

— Знаешь, что я думаю? — сказала кошечка, — мне кажется, Галя будет говорить правду. Ты, действительно, очень жадный лев и вполне можешь себя так вести. А когда ты говорил: «Моё!» я себе всё так и представляла.

— Ты права, — я наклонился к её лицу и начал его целовать, приговаривая, между поцелуями, — моё! Моё!

На ночь я выгнал остальных львов из библиотеки и лёг, вместе с Зарой. В свою комнатушку она больше не возвращалась. Девушка не стала объяснять, почему, а я не спрашивал. Прошлое, постепенно, но неотвратимо, отваливалось от неё, растворяясь во мраке забвения. Оставалось всего несколько шагов, и львёнок окончательно распрощается со старой никудышной шкуркой и явит всем великолепие взрослого хищника.

Я лежал и смотрел на её умиротворённое, во сне, лицо. Похоже — это был последний раз, когда она спала человеческим сном. Уже сейчас ей доставало пары часов, для восстановления сил, а очень скоро не потребуется и этого. Забавно было наблюдать, как её тело пытается трансформироваться, под влиянием каких-то сновидений. Лёгкая ночная рубашка сдерживала превращения и с этим, пора было что-то делать. Утром, проблему одежды нужно будет решить в первую очередь: надобность в любых человеческих костылях отпала.

Внезапно Зара подскочила, испуганно глядя по сторонам. Её глаза, то ослепительно вспыхивали жёлтым светом, то бледнели, почти теряясь во мраке. Однако, она, похоже, продолжала спать и лишь её рука лихорадочно хлопала по кровати, пока я не изловил этого шустрого зверька. Тогда львёнок медленно опустилась на простыню и прижалась ко мне. Глаза её, последний раз, вспыхнули и закрылись. Девушка, сонно плямкнула губами и тихо пробормотала одно слово.

— Любимый, — вот это слово.

А я лежал и улыбался, разглядывая ночное небо, за окном. Звёзды этой грани были яркими, ярче, чем где бы то ни было, а облака казались весьма редкими посетителями небосвода и можно было изучать чёткие границы местных созвездий, размышляя о своих чувствах.

Честно говоря, никогда не думал, будто кто-то из нас, львов, способен на чувство, подобное любви. Было время, я открыто смеялся над этой мыслью. Любовь? Смешно… А любовь к человеку смешна вдвойне. И даже мои отношения с Виленой не смогли опровергнуть это мнение. Кто-то из людей, говорил: судьба обожает шутки над теми, кто осмеивает её. Похоже, я слишком долго издевался над роком, и он решил отомстить гордому льву. Почему-же я не чувствую себя обиженным?

Одинокий солнечный лучик задумчиво блуждал по полкам книжного шкафа, не в силах отыскать нужный ему том. Лёгкий ветерок метался меж стен и раздражённо посвистывал, очевидно, пытаясь вызвать кого-то из старших братьев. Я выглянул в окно и увидел доставщиков провианта, которые спешно покидали площадь, испуганно оглядываясь назад. Кто-то из Галиных питомцев наблюдал за ними, таясь в тени фонтана. Блеснули точки зелёных глаз, и тощая фигурка растворилась в сумерках.

Зара сидела на краю кровати и в замешательстве, вертела в руках вчерашнее платье. Тело её, почти сформировалось и я, наконец, сообразил, на кого она становилась похожа. Не на Галю и даже не на Ольгу, чей медальон носила. Ещё немного, и львёнок мог бы использовать портрет, на стене, в качестве зеркала. Удивительно, почему она так похожа на Акку? Судя по воспоминаниям, та была самой эффектной львицей, из тех, которые посещали грань. До этого момента.

— Почему мне не хочется его одевать? — задумчиво осведомилась девушка и, с внезапным раздражением, разорвала платье пополам, — ой!

— Сейчас я покажу тебе один фокус, — сообщил я и спрыгнул с подоконника, — раздевайся. Полностью. Ни о чём не спрашивай, просто делай.

Она пожала плечами: дескать, раз ты так говоришь. Потом встала и медленно потянулась, прекрасно представляя, какой эффект — это может произвести. Ночная рубашка улетела в дальний угол, и львёнок замерла передо мной, во всей своей красе: длинные стройные ноги, узкая точёная талия и большая красивая грудь. Изящная головка на лебединой шее томно склонилась к плечу и ослепительно белые волосы упали вниз. Великолепно!

— Представь себе, ты одета, — пытаясь удержать себя в руках, выдохнул я и обнаружил, как сделал несколько шагов вперёд, — в любую одежду, которая нравится тебе.

Зара нахмурилась, пытаясь сообразить, чего я от неё добиваюсь. Потом зажмурилась и по её телу прошла рябь, словно круги по воде, от брошенного камня. Рябь становилась всё чаще, и я почти не видел девушки. И вдруг всё прекратилось.

— Хм, — я, с трудом, сдерживал смех, — почему-то я не помню, на тебе ничего подобного. Но, должен сказать, мне нравится.

Котёнок открыла глаза и почти испуганно, осмотрела себя. Её лицо, сначала, отразило недоумение, а после стало пунцовым, от стыда. И куда делась скромница, которая не решалась примерять мои подарки?

Это было нечто, неосязаемо-облегающее, бледно розового цвета. Однако, даже это, почти незаметное одеяние, оказалось открыто, донельзя: голые плечи, глубочайшее декольте и ультракороткое мини. Зара, ещё раз, оглядела себя и ткань обрела плотность, вырез уменьшился, а юбка слегка удлинилась. Чёрт возьми, предыдущий вариант мне понравился намного больше.

— Как? — вырвалось у девушки, когда она провела рукой по телу, — я ведь даже ощущаю его?

— Это умеет каждый из нас, — пояснил я, продемонстрировав несколько вариантов на себе, — другой одежды, теперь, тебе вообще не нужно. Просто представляешь, в чём бы ты хотела быть и вуаля! Сам себе гардероб.

— Как-то это уж слишком не по-человечески, — она подозрительно покосилась на меня и соорудила элегантный брючный костюм, — но мне нравится. А если так… Или вот…

— Оденься во что-нибудь походное, — попросил я, — мне нужно посмотреть одно заброшенное место, и я хотел бы, видеть тебя рядом.

— Пойдёт? — невинно осведомилась шалунья, скопировав любимую охотничью одежду Гали, то бишь короткие шорты, узкий топ и облегающие сапожки на высоком каблуке.

— Вполне, — одобрил я, обнаружив себя рядом с девушкой, — один завершающий штрих… Готово!

— Мы здесь уже были, — сообщила Зара, стоило нам войти в маленький дворик, заросший низкорослыми чахлыми деревцами, — только шли по той стороне.

— Знаю. Просто я тогда увидел одну интересную вещь. Кажется, нам — туда.

Район, куда мы направлялись, отличался от жилых кварталов людей, да и львы здесь, похоже, бывали не часто. Сначала мы преодолели невысокую, по пояс, ограду, за которой убегала в стороны потрёпанная автострада. Поодаль чернел ржавыми рёбрами остов разбитого автомобиля. Машина выглядела так, словно её рвали на части чьи-то мощные челюсти и царапали острые когти. Чуть дальше темнело настоящее кладбище подобной рухляди.

За дорогой шелестела ветвями густая лесополоса. Среди угрюмых деревьев, покрытых серой паутиной, прятались металлические столбики, несущие на конце тусклые кристаллы. Я потянул один и выдрал, вместе с проводами, уходящими в землю.

— Это ещё что? — без тени интереса, осведомилась Зара.

— Система слежения, — предположил я, — мы с тобой, идём в сторону военной базы.

— Оч-чень интересно! — львёнок обняла меня и потёрлась лицом о моё, — брось эту гадость! Мне хочется побегать, попрыгать, а в животе словно жуки летают.

— Потерпи ещё чуть-чуть, — попросил я, — это может оказаться очень важно.

— Важнее меня?

— Это вряд ли.

Пришлось доказывать. При этом, приходилось сдерживаться, чтобы не завалить кошку на траву и не доказать по-настоящему. Она-то прилагала к этому максимум усилий. Ещё день! А потом ты у меня получишь. А я у тебя.

Я взял Зару на руки и продолжая целовать, понёс вперёд. Другого способа двигаться дальше просто не существовало. Деревья закончились, и мы вышли к высокому металлическому забору, с колючей проволокой поверху. Охранные вышки нависали над нами, поглядывая подслеповатыми зрачками прожекторов. Под ногами лежала ржавая пластина с единственной надписью: «Питомник».

Ворот я не видел, да они были и ни к чему: кто-то уже проделал необходимую работу, вскрыв прочную ограду. Похоже было, будто какой-то снаряд, пущенный изнутри, разворотил толстый лист металла и улетел в неведомом направлении, почему-то пощадив деревья, окружающие базу. Чудеса, да и только!

— Не нравится мне здесь, — сказала котёнок, когда я поставил её на ноги, — пахнет плохо.

Здесь, действительно, воняло и я хорошо знал, чем именно, в отличие от своей спутницы, никогда не спускавшейся в подземные лабиринты. Вонь, правда, была слабой, такой, словно холодных давно уже не было, но пропиталось запахом всё, как если бы, в своё время, здесь кишмя кишело этой гадостью. Однако стоило поостеречься: я не хотел привести котёнка прямиком в логово монстров.

— Держись за мной, — сказал я и сделал шаг в сторону отверстия, — будь настороже и…

За моей спиной Зара оглушительно взвизгнула, а потом начала кричать. Я мгновенно прыгнул обратно, приготовившись разорвать любого, кто осмелился обидеть моего львёнка. Однако никого не было, Зара оказалась одна. Она уже перестала кричать и неподвижно замерла, уставившись широко открытыми глазами на свою ладонь.

— Что это?! — спросила она дрожащим голосом и показала мне, — я решила приготовиться к опасности, как ты сказал, а оно вдруг — раз!

— Это — когти, — смиренно пояснил я и показал свои, — у всех львов есть такие.

— У всех львов? — испуг мгновенно обратился гневом, — у каких таких львов? — Она решительно подошла ко мне, — Так. Немедленно снимай этот проклятый медальон. Ты предложил попробовать быть одной из вас, и я попробовала. Всё, с меня хватит! Снимай, немедленно.

Она, похоже, уже и сама не понимала, что происходит. Зара даже не пыталась снять медальон самостоятельно, потому как не могла этого сделать. Да и это её требование — судороги человеческой сущности, испуганной слишком быстрой трансформацией.

— Завтра, — сказал я, — всё окончится завтра. Я тебе обещаю.

— Правда? — спросила львёнок и повертела пальцем, с высунутым когтем, — интересное ощущение. Даже приятно!

— Кошки обожают выпускать когти, — я пожал плечами, — особенно во время секса. Жаль, ты этого не узнаешь.

— Нечего меня отговаривать! — огрызнулась она, но как-то неуверенно, — сначала — книжки, потом — одежда, а теперь ещё и когти. Я уже так с вами пообтёрлась, что не вижу ничего дурного в убийстве людей! Куда это годится? Хоть и могу представить, как они вам неприятны. Один этот их запах чего стоит. Фу! А ещё эти волосы повсюду, кошмар какой-то! И еда эта у них, просто отвратительно. Нет, ну можно же и прикончить, самых мерзких, это я могу понять. Чёрт, кажется я совсем запуталась и несу всякую чушь, правда?

Всё это время мы неторопливо прогуливались по квадратным каменным плитам, устилавшим площадку, между рядами приземистых широких бараков. Огромный грузовой автомобиль врезался в одну из построек, проломив стену и навсегда оставшись в проделанном отверстии. Из кузова, крытого истлевшей материей, свисал человеческий скелет в гнилых лохмотьях коричневого цвета. Вблизи бараков вонь холодных становилась воистину непереносима.

— Да нет, милая, — я погладил Зару по щеке и приобнял её, — всё правильно. Ты у меня умница и глупостей говорить не станешь. А теперь выпусти коготки, как ты научилась и жди меня здесь. Царапаться, я думаю, ты умеешь.

— Все женщины умеют, — ухмыльнулась она.

В этом никто и не сомневался.

Я осторожно выломал кусок металлической брони, согнутой радиатором автомобиля и протиснулся в отверстие. Окон в здании не было и внутри царил непроглядный мрак, кое-где пронизанный тонкими лучиками света, проникающими из пробоины, заслонённой тушей грузовика. Пришлось воспользоваться ночным зрением.

Прелестно! Ряды клеток у стен. Чертовски знакомые штуковины. Именно в таких, холодные содержали своих пленников. Теперь стало понятно, где они их раздобыли. Около каждой клетки размещался огромный штатив с набором разноцветных баллонов, шланги от которых уходили к потолку. Приглядевшись, я смог рассмотреть, что трубки соединялись с прозрачными колпаками, нависающими над каждой клетью.

Угу. Значит, крышечка надевается и внутрь подаётся какая-то гадость из баллонов. А по дорожкам, между клетками, ходят учёные и фиксируют происходящее. Изумительно! Почему люди удивляются, когда узнают, насколько сильно их никто не любит?

Над кем производили эксперименты я понял тотчас, стоило мне попасть внутрь: вонь холодных становилась почти осязаемой. Похоже, именно здесь эту пакость и вывели. Питомник, чёрт побери! Можно было и догадаться…Но зачем, и кто это делал?

Однако я уже понял — внутри бараков не найду ничего интересного. Пойдём дальше.

Зара держала ладони перед лицом и развлекалась, то выпуская, то пряча когти обратно. Ей, явно, понравилась новая игрушка. А ещё сердилась! Увидев меня, она немедленно поиграла в цепкого осьминога.

— Я волновалась! — сообщила она, — больше я тебя не отпущу! Хочу, чтобы ты был рядом всегда.

— Буду очень сильно стараться, — пообещал я, — к сожалению, я не нашёл ничего интересного. Придётся немного попутешествовать.

И мы продолжили наше странствие. Заброшенная база, судя по её виду, в свои последние часы, испытала апокалипсис, локального масштаба. Повсюду взгляд натыкался на изъеденные ржавчиной, остовы автомобилей, перевёрнутые, разбитые, столкнувшиеся с постройками. Бетонное покрытие, во многих местах, разрывали глубокие конические воронки, судя по всему, от взрывов, наполненные мутной коричневой жидкостью. В большинстве бараков двери отсутствовали либо косо болтались на отломанных петлях. Пара строений, из встретившихся нам, и вовсе обратилась в груду обломков. А вот останков почти не было, да и те, которые я заметил, скорее напоминали куски скелета, нежели целое существо. Очевидно, кто-то устроил здесь настоящую бойню. А вот кто, и по какой причине?

Внезапно перед нами оказалось небольшое двухэтажное строение, разительно отличающееся от всех остальных построек. Прозрачные стены позволяли рассмотреть начинку этого странного стеклянного куба. Толстый белый столб служил своего рода осью здания, пронзая его насквозь и расцветая на плоской крыше шипастым зеркальным шаром. По периметру обоих этажей располагались продолговатые ящики, скорее всего пульты, изобилующие множеством кнопок и переключателей. Поскольку ничего похожего мне больше не попадалось — этот домик можно было принять за управляющий центр комплекса. Кроме того, я заметил ещё одну вещь, весьма заинтересовавшую меня.

— Нам сюда, — сказал я и с тревогой, посмотрел на свою спутницу, — тебе нехорошо, моя радость?

— Похоже, это место так на меня повлияло, — сообщила львёнок и поморщилась, — такое чувство, будто я — пустой холодный сосуд.

Место, как же!

— Сейчас я проверю одну вещь и будем возвращаться.

М-да, похоже, внутренности этого домика уничтожали с особой ненавистью. От мебели остались жалкие опилки, покрытие пола превратили в непонятные ошмётки, а матовую поверхность центрального столба исцарапали сверху донизу. Лестницу, правда, почти не тронули, поэтому на второй этаж мы поднялись без труда.

— Ой! — выдохнула Зара, широко открыв глаза, — это же…

— Лев, — сумрачно подтвердил я и подошёл к останкам, не тронутым временем, — его боялись, до такой степени, что не решились трогать тело, даже после смерти. Смотри, здесь почти ничего не разрушено. Они убили его и быстро покинули это место.

Зара подошла и присела рядом со мной, внимательно глядя на лицо мёртвого льва, искажённое гримасой предсмертной ярости. Я осторожно взял её ладонь в свою и положил на неподвижную грудь. Девушка удивлённо покосилась на меня, но сопротивляться не стала.

— Не знаю, кто ты был, — печально прошептал я, — но погиб ты с честью. Память о твоей доблести не умрёт.

Я умолк и выжидающе посмотрел на свою спутницу. Она казалась сбитой с толку, но всё же сообразила, что от неё требуется. Покусывая губы, котёнок пробормотала:

— Не знаю, кто ты был, но я запомню тебя. Навсегда…

Я послал слабый импульс, и девушка ойкнув, неожиданно для самой себя, смогла присоединиться. Глаза у неё, при этом, едва на лоб не лезли. Ещё бы, начинали работать инстинкты, о которых она и не подозревала! Тело мёртвого льва вспыхнуло и исчезло, оставив лишь медальон и маленькую книжицу, которую я до этого не замечал.

— Как? Почему? — львёнок хотела задать вопрос, но не знала, какой, — что это было? Никогда раньше, ничего подобного не чувствовала! Это ты сделал?

— Я, — ну не говорить же, что она, приняла полноправное участие в нашем погребальном ритуале, — не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — девушка закрыла глаза и приложила руку ко лбу, — просто мне совсем нехорошо…

К вечеру, её состояние ещё больше ухудшилось. Зару терзал жесточайший голод, но я не торопился объяснять девушке, почему ей настолько худо. Она должна была сама понять, в чём дело и сделать решающий выбор. Это было жестоко, но необходимо.

Мы были в библиотеке и лежали на кровати. Львёнок прижималась ко мне дрожащим телом, в тщетных попытках согреться. Галя, раздражённо заявила мне, дескать, у неё слабые нервы, и она не в силах смотреть, как я мучаю бедного котёнка. Высказав всё это, кошка хлестнула недовольным взглядом и ушла к своим зверятам. Илья спокойно относился к подобным перипетиям и был не прочь понаблюдать за развитием событий. С чисто научной точки зрения. Ну да, ему было легче всего.

— Это что-то, вроде дневника, — пояснил он, изучая книгу, принесённую мной, — тот лев, его звали Торрин, записывал здесь свои мысли.

— Почерк, кстати, тот же самый, который ты мне показывал в комментариях к АККЕ, — я покрепче прижал к себе дрожащее тело и поцеловал девушку. Она подняла голову и слабо улыбнулась, — лежи, милая. Скоро тебе станет намного лучше.

— Скажи, — вдруг прошептала она, — кто-нибудь, из львов, когда-нибудь, сам снимал с себя медальон? Ну, чтобы перестать быть львом?

— Нет, — ответил я, не задумываясь ни на мгновение, — этого просто не может быть. Ни один лев на такое просто не способен.

— А если снять силой?

— Думаю, это будет очень непросто, — заметил я, — и скорее всего лев, после такого, простоумрёт. Не сможет жить дальше. Это, как человеку обратиться дождевым червём.

Я погладил львёнка по голове, и она снова улыбнулась. Дрожь не прекращалась.

— Торрин был следователем, — сказал Илья, бросив на нас косой взгляд, — и ему поставили задачу выяснить причину запустения человеческих поселений. Дотошный лев — узнал, не только куда исчезли люди, но и почему.

— Ну и почему? — я никак не мог сосредоточиться на его словах.

— Оказывается, людишки решили устроить нашим большой сюрприз. Несколько веков они, в большом секрете, рыли подземные тоннели, пока не устроили там — внизу настоящий муравейник. Параллельно их светлые умы искали способ скрываться так, чтобы мы не могли их учуять. И у них получилось.

— Как? — чёрт, что же делать? Она же может умереть!

— Генетика. Последствия мы наблюдаем до сих пор. Сам знаешь, местную пищу можно учуять только вблизи. Вот так, шаг за шагом, они всё и сделали: сначала — норы, потом — генетические изменения и в один прекрасный момент, города резко опустели. Кстати, решать эту проблему взялась твоя любимая Акка. Она, ещё в Сердце Льва, была специалистом по генетическим исследованиям и по слухам, стояла у истоков всей нашей расы. Правда, именно в этот момент, она перессорилась со всеми остальными львами, из-за того, что глава её прайда прикончил какого-то Лайала. Вроде бы её любовника. В общем, Акка предложила создать специальных существ, для охоты и загона людей, использовав те же лаборатории, где работали люди-заговорщики.

Зара начала беззвучно плакать, и я совершенно перестал слушать Илью. А он продолжал, похоже больше для самого себя.

— Несколько лет львица занималась селекцией, а потом, вдруг грянул взрыв. Выяснилось, твари, которых она выводила, предназначались совсем для другой цели. Эта сволочь затаила обиду на всю нашу расу и готовила оружие. Удар оказался тем тяжелее, что его никто не ожидал. Кроме того, она умудрилась, каким-то образом, заблокировать доступ к грани: и стационарные порталы, и те, которые можно было проделать браслетами. Наши оказались не готовы к внезапной атаке. Слушай: вот, из последнего: «Зебба так и не смогла прорваться на восток, там всё просто кишит этой мерзостью. Дело — дрянь, нас осталось всего четверо, причём Мирру основательно подрали. Так эта сука и действует — изолирует небольшие группы и уничтожает. Я даже и подумать не мог, что эта гадина способна на такое! Хотя… Ещё в той, человеческой книжонке, уже мелькал намёк на это безумие. Зебба сказала, что они, с Дваррой, попытаются найти стерву и прикончить её. Мирра решил пойти с ними, но я видел его глаза: он не верит в успех. Похоже, он не желает подыхать, лёжа на кровати. Это — правильно. У меня есть другая мысль: пойду в Питомник. Не верю, что эта сучка вывела своих тварей и не обеспечила какого-нибудь предохранителя, для контроля. Осталось попрощаться.»

Илья замолчал. Потом вскочил на ноги, и я увидел широкую ухмылку на его физиономии. Торжествующую ухмылку.

— Мы не там искали, — сказал он и потянулся, — нет в подземельях прохода к центральному куполу. Такого прохода вообще не существует. А ключ есть. Там, где ты нашёл Торрина. Он, всё-таки сумел, перед смертью, загнать тварей в купола и погрузить в сон. Слишком поздно, правда. Пойду к нашим новым друзьям, порадую их.

Посмеиваясь, он вышел в дверь. Дальше ждать было нельзя, но кое что следовало приготовить заранее. Я бережно положил голову Зары на подушку и привстал, глядя на неё. Девушка, казалось, спала — веки её были плотно закрыты, а грудь вздымалась очень медленно. Я осторожно коснулся губами холодного лба.

— Отдыхай, котёнок, я сейчас вернусь.

Илья уже спускался по лестнице, когда я окликнул его.

— Не торопись, — быстро сказал я, — успеешь, к своим охотникам. Есть дела, намного важнее спасения мира. Давай-ка поднимемся на второй этаж.

Когда я вернулся, кровать оказалась пустой. Чёрт! Я потянул носом: цветочный аромат ещё плавал в воздухе, указывая путь, которым ушла львёнок.

Луна бросала томные взгляды через высокие окна и голубые блики лежали под ногами, как крошечные островки, посреди бездонного болота мрака. Я почти тонул во тьме и безысходности. Зара!

Ветер пнул меня в лицо, кусая губы и выдирая пряди волос. В отчаянии я смотрел сквозь темноту, пытаясь отыскать изящную фигурку, затерявшуюся в ночи. Нет. Никого не видно. Проклятие! Где же она? Когтистая лапа схватила меня за горло и сжимала всё крепче. Я зарычал от боли и вдруг замер, прислушиваясь. Какой-то, едва слышный звук, коснулся моих ушей, и я бросился в ту сторону, откуда он прилетел ко мне.

Веранда. Там, где я увидел её первый раз.

Зара стояла на коленях и прижимала ладони к груди, где висел её медальон. Прекрасное лицо было залито слезами, и она продолжала, едва слышно, постанывать. Именно этот звук и помог мне отыскать её. Я подошёл и стал на колени, рядом с ней. Слов у меня не было.

— Пожалуйста, — едва слышно сказала она, — пожалуйста, сними его! Я не смогла… Я пыталась, но это — даже хуже, чем отнять руку или ногу.

— Нет, — я провёл пальцем по её щеке, смахивая бриллианты слезинок, — я не могу отнять часть тебя.

— Тогда убей меня! — она пыталась кричать, но голос предал её, — знаешь, зачем я пришла к вам? Изучать? Какой из меня исследователь…Из меня-то и защитник был никудышный! Просто я была, единственной женщиной в отряде и Чар решил, что мне будет легче войти в доверие. А потом — убить. Я должна была тебя убить. Понимаешь? Убей меня, ну пожалуйста…

Я осторожно поднял её на ноги и подвёл к огромному зеркалу. Тёмная поверхность отразила стройную львицу с ослепительно белыми волосами, ниже пояса. Прекрасное лицо, с огромными жёлтыми глазами, ровным носиком и пухлыми чувственными губами. Пышная грудь, совершенной формы, узкая талия и широкие бёдра, переходящие в длинные ноги идеальных пропорций. Я был не прав. Зара стала намного красивее Акки.

— Кого ты видишь? — спросил я, отступая в сторону.

Она молчала.

— Тот человек, который должен был меня убить, обманом прокравшись за спину — исчез. Его больше нет. Есть молодая львица Зара, прекрасная и очень голодная. Тебе плохо, потому что ты хочешь есть. Это вижу я. А что видишь ты?

Девушка медленно провела рукой по телу и отражение повторило неуверенный жест. Потом повернуло лицо в мою сторону. Лицо у отражения было удивлено.

— Я хочу есть.

— Пойдём.

Нельзя было терять ни мгновения.

Я взял её на руки, не доверяя ослабевшему телу. Котёнок перестала плакать, а лишь покачивала головой, словно не могла поверить в происходящее. Потом, вдруг спросила:

— Это — я, такая красивая? — она тихо рассмеялась, — не может быть…

— Ты — самая прекрасная львица, из всех, кого я видел, — сказал я, — и самая голодная.

Посреди комнаты, куда я принёс своего львёнка, стояли на коленях два человека — мужчины, из нашего продуктового запаса. Я попросил Илью, правильно подготовить их, и они вели себя спокойно. Лев виртуозно справился с задачей: ни один из самцов даже не вздрогнул, когда мы приблизились.

Я отпустил Зару, и она нерешительно стала рядом с пищей, вопросительно глядя на меня. Теперь на её лице хорошо читалась откровенная жажда, а глаза сияли, точно две луны.

— Положи руку на обнажённую кожу, — я подошёл и стал рядом с ней, — чувствуешь?

— Бьётся. Тёплое, — она моргнула, — хочется!

Человек глухо застонал.

— Нет, не так, — я приподнял её ладонь так, чтобы она использовала подушечки пальцев, — так ты сделаешь ему больно, и он будет кричать. Представь, ты очень медленно сосёшь воду через соломинку, только у тебя их целых пять и все — на руке.

Рука кошки медленно наливалась красным свечением, а голова запрокидывалась назад. Девушка прикусила губу и молчала, пока стон удовольствия не вырвался наружу. Потом ещё. И ещё. А затем, выпитый до дна, человек медленно повалился на бок. Зара повернула ко мне сияющее лицо.

— Это было великолепно! — почти выкрикнула она, — хочу ещё!

— Ну конечно, — я улыбался, — а второй здесь, для чего? Приятного аппетита, милая.

Девушка уже не была так голодна, как первый раз и растягивала удовольствие. Она даже начала негромко мурлыкать, поводя плечами. Я любовался ею, ощущая, как спокойствие, мало-помалу, овладевает мной.

— Ну и кого же я вижу, перед собой? — спросил я, когда второй опустевший сосуд упокоился рядом с первым.

— Я — львица! — она поцеловала меня и закружилась по комнате, — львица! Львица!

Давненько кровать в библиотеке не испытывала подобных нагрузок. Она, протестующе, трещала, скрипела и похрустывала. Однако, все эти звуки заглушались другими: нашими, с Зарой, криками и стонами. Мы пили друг друга, как может пить обезумевший, от жажды путник в пустыне, попавший в оазис. Мы ели друг друга, как может есть зверь, отощавший после зимней спячки. Мы вдыхали друг друга, как рыба, брошенная обратно в воду. Мы изучали друг друга, как кропотливые учёные в преддверии важного открытия. Мы ласкали друг друга, как это умеют только львы: то — нежно, едва касаясь кончиками пальцев и языка; то — грубо терзая когтями, чтобы ощутить восхитительную боль. Мы любили друг друга, ночь напролёт и нам было мало этой ночи. Ночи — они ведь такие короткие!

Зара сидела верхом на мне и водила своей гривой по моей груди. Её глаза светились бледно-зелёным, а приоткрытые губы обнажали белоснежные клыки, по которым скользили фиолетовые искорки. Когда я пытался поймать упругие губы своими, она ловко уворачивалась и легко кусала мою грудь. Всё это время, её пальцы ласкали мои уши, поглаживая мочки едва ощутимыми касаниями, а бёдра неутомимо двигались, замирая лишь тогда, когда удовольствие становилось невыносимым.

— Браво, браво! — донёсся до нас голос, в котором скользили нотки откровенного восхищения.

— Галя, черти бы тебя взяли! — сказал я и поймал, наконец, губы Зары, — м-м, мы знаем, что ты там сидишь, но это не повод отпускать бесполезные комментарии.

— Нет, я действительно в восхищении! — улыбающаяся львица спрыгнула с подоконника и присела на край нашего ложа, — а я-то думала, будто всё знаю и умею. Но этот ваш финт…Нужно будет попробовать. Выглядело просто восхитительно!

— Чувствовалось ещё лучше, поверь.

— Давно хотела сделать так, — немного смущённо пробормотала Зара и легла на меня так, что я ощутил прикосновение её сосков, — ещё…Тогда. Но Чар был против. Говорил, будто это — разврат.

— Разврат, ещё какой разврат! — подтвердил я, — видишь, даже наш сексуальный эксперт, про такое никогда не слышал. Обязательно нужно будет повторить.

— Я проголодалась, — прошептала девушка мне в ухо и стрельнула изумрудной стрелой из прищуренных глаз, — покормишь?

— Чуть позже, — я укусил её за мочку, — у меня есть идея.

Галя легла рядом с нами и забросила ногу на обнажённую ягодицу Зары. Физиономия у неё была хитрая, как у тысячи лис, вместе взятых. Она держала локон львёнка и щекотала им мои подмышки.

— А у тебя, как дела? — осведомился я, — ты довольная, как слон.

— Давно хотела сестричку, — хихикнула кошка, — такую красивую! А у меня ещё и новый ухажёр. Стеснительный, правда. И смешной! Больше, говорит, не могу, а то командир заметит, что меня нет. Накажет.

— А в постели как? — поинтересовалась Зара. Похоже, сейчас она не могла думать ни о чём другом.

— Активный, но бестолковый, — сообщила Галя и перевернулась на спину, положив мою ладонь на свой живот, — проверяю на нём свой дар инструктора.

— А прежде, ты таких с минаретов сбрасывала, — напомнил я, — стареешь, очевидно, мудреешь…

Ох, зря я это сказал! Обе кошки немедленно объединили усилия и спихнули меня с кровати. Потом, громко шипя, накинулись и начали кусать за разные части тела. Пришлось оглушительно реветь и унижённо просить прощения. Искусанного и исцарапанного, меня простили и милостиво разрешили подняться обратно. Вот мерзавки! Я им ещё это припомню.

Кроме того, Галя услышала, как львёнок просит есть и начала мне высказывать всё, что думала о моей бесчувственности.

— Вымотал котёнка! — бормотала она, пиная меня под рёбра, — а есть не даёт, скотина бессердечная! А ну, оторвал свою задницу от перины и пошёл за продуктами. Не всё же тебе одному, балбесу, еду в постель получать!

— Да погоди ты! — отбивался я, — я её на охоту поведу! Пусть научится сама пищу добывать.

Галя прекратила издевательства и щёлкнула языком.

— Молодец! — одобрила она, — это ты здорово придумал, даром что большой бестолковый хищник. С вами пойти? А то, чему ты её сможешь научить? Как начнёшь всех сам ловить — котёнку ничего и не оставишь! Последний раз, вон чего натворил.

— Не слушай её! — я закрывал Заре ушки и она, со смехом, отбрыкивалась, — я тебя предупреждал: врёт она всё!

— Нет — ты слушай, слушай! — кричала Галька, — ты всё, про него, должна знать.

— Какой ужас, — внезапно, совершенно серьёзно прошептала Зара, — а ведь я могла остаться человеком! — в её глазах плеснулся ужас, и она крепко обняла меня, — подумать только — навсегда человеком и никогда не узнать, как это — жить настоящей жизнью! Спасибо тебе, спасибо, милый!

Мы переглянулись с Галей и она, со значением, подмигнула мне. Потом кошка волной перехлестнула через подоконник, и мы остались вдвоём. Было очень приятно прижимать к себе горячее тело и чувствовать возбуждение, исходящее от него.

Я тоже никак не мог насытиться, но отлично понимал, молодой львице просто необходимо возобновить потраченные силы. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем она научится, подобно всем нам, аккумулировать полученную энергию. Сегодня ночью она излучала её так, что едва не подожгла кровать. Даже сейчас, кожа её была горячей и приятной на ощупь и очень хотелось остудить её мириадами поцелуев.

Леся напросилась с нами и Галя, скрепя сердце, разрешила чертёнку прогуляться в подземелье. Поэтому всю дорогу, нас развлекали бесконечным трёпом обо всём на свете. О том, что в подвалах дворца водятся огромные серые крысы, которые забавно пищат, когда их ловишь; о том, что у Зесы уже начала расти грудь, а у неё, у Леси — ещё нет; о том, что новая хозяйка очень красивая; о том, что мясо серых крыс, хоть и жёсткое, но вкуснее человеческого; о том, что если ночью залезть на крышу, то видно, как светится Звёздный Портал; о том, что если спрятать три листа одинаковой формы под подушку, то приснится, как летаешь; о том, что руки хозяйки такие тёплые, когда она гладит по голове и спине; о том, что Муяр хотел показать какую-то штуку, но она, Леся, дала ему пару оплеух и он теперь дуется и о том, что она давно хотела поохотиться, но хозяйка не позволяла.

— Мы пришли, — выпалил я, совершенно одурев от этого извержения, и зашвырнул болтливое создание в дыру, — какой ужас! Как Галя всё это терпит?

Зара, громко захохотав, спрыгнула следом за Лесей. Я пощупал уши и только убедившись в том, что они не опухли, решился отправиться вниз. Зверёныш и не думал останавливаться: продолжая тарахтеть, он вприпрыжку двигался вглубь подземелья. Кошка весело взмахнула рукой: мол, не бойся, догоняй!

Мы заранее условились, как будем держать связь, поэтому вызвать знакомую самку не составило особого труда. Времени миновало совсем немного, но оно показалось мне вечностью. Самое интересное, дьяволёнок напрочь игнорировала мои приказы заткнуться, а когда я пытался её схватить, молниеносно удирала прочь и показывала язык, с безопасного расстояния. Зара просто умирала от смеха и клялась, попросить Галю, чтобы та разрешила Лесе постоянно быть вместе с нами.

Вместо одинокого человека, к нам прибыла целая делегация. Ух ты, а статус моей протеже заметно вырос: её принесли на чём-то, напоминающем паланкин, да и одеждой она выгодно отличалась от толпы оборванцев, из её окружения. Два десятка огромных мускулистых парней, словно по команде, опустились на колени. Я обернулся: Зара была слегка смущена, но воспринимала происходящее, как должное. Истинная львица! Леся… Чертовка вела себя так, словно эти почести предназначались исключительно ей. Поймаю — надеру уши!

— Как делишки? — поинтересовался я и поднял своего человека с колен, — тебе разрешаю стоять.

— Хозяин, — она низко поклонилась, одновременно покосившись на моих спутниц, — мы любим хозяина!

— Как поживают твои проблемы, с плохим человеком?

— Хозяин помнит? — она выглядела осчастливленной, — я убила его, как и советовал хозяин. Потом пришлось убить ещё парочку, из совета, они начали сомневаться в моих приказах. Остались только двое старых дураков, и я их просто прогнала, всё равно от них не было никакой пользы.

— Молодца! — одобрил я и погладил по голове, — хороший пёсик.

— Я счастлива, служить хозяину.

— Слушай, — меня посетила шальная мысль, — у вас же есть какая-то связь с другими городами? Ну, с другими катакомбами?

— Конечно, хозяин. Все селения соединены между собой. Есть даже транспорт, для быстрого путешествия в отдалённые аванпосты. Машины, правда, старые, но ещё действуют.

— Я, просто, подумал: а почему бы тебе не стать верховной правительницей всех городов? Самой главной, над всеми?

Она даже попунцовела, от удовольствия.

— А если кто-то вздумает возмущаться — пожалуешься мне, я спущусь вниз и оторву засранцу голову. Так всем и скажешь: хозяин назначил тебя императрицей.

Она плюхнулась на колени и принялась тереться головой о мою ногу. Ну, это совсем ни к чему! Я отпихнул её и сказал:

— Теперь, непосредственно к делу. Мне нужны два, нет — три, здоровых, крепких парня. Хозяйка желает охотиться. Немедленно!

— Одного — мне! — взвизгнула Леся, — побольше!

— Значит, ещё одного — этому чертёнку. Итого: четыре.

Женщина поднялась на ноги и закусив нижнюю губу, внимательно изучила свою свиту. Потом улыбнулась и щёлкнув пальцами, выкрикнула четыре имени. Названые, медленно встали. Их лица искажали судороги ужаса, а кожу покрывала плёнка пота. Страх — это хорошо. Значит охота получится удачной.

— О ваших семьях позаботятся, — равнодушно бросила будущая императрица и поцеловав мою ладонь, полезла в свой паланкин, — хозяин, обещаю, скоро в центре каждого города будет стоять ваше изваяние.

— Ну- ну, — покивал я, ухмыляясь, — до встречи.

Процессия покинула освещённый перекрёсток, где происходили переговоры, и канула в густую тьму тоннеля. Остались только мы и добыча, испуганно переминающаяся с ноги на ногу. Зара подошла ко мне и положив голову на плечо, мурлыкнула нечто возбуждающе-ласковое. Её коготки, в это время, нежно ласкали меня между лопатками. Приятно. Леся, нервно металась около здоровяков, едва не тыкаясь носом в их пупки. На тощей физиономии зверька был написан натуральный экстаз. Похоже, она никак не могла выбрать. Ребёнок…

— Вот этот — твой, — я показал ей лысого громилу, на тупой физиономии которого тут же отразилось облегчение. Гм. Ну-ну, — остальные, марш в эти тоннели! Не будете стараться — вас станут убивать долго и мучительно. Заставите хозяйку побегать — она выпьет вас легко и незаметно.

Троица, отобранных для Зары, тотчас рванула, со всех ног, в указанном направлении, а лысый увалень неторопливо затрусил в боковой ход, презрительно поглядывая на Лесю. Чертёнок уже собрался бежать, когда я поймал её за ухо.

— Если с тобой случится какая-нибудь неприятность, Галя с меня не слезет! Справишься?

— Угу.

— В прошлый раз, у тебя не слишком хорошо получилось.

— Это было давно и неправда. Пусти!

Я не удержался, ещё раз дёрнул за ухо (какое наслаждение!) и лишь потом отпустил зверёныша. Та побежала, с такой скоростью, что я едва успел увидеть, как мелькнули тощие лодыжки. Зара потянулась и выпустила когти.

— Надеюсь, ты не станешь мне мешать, — проворковала она и нежно поцеловала, — я тебя позову.

И растаяла.

Ухмыляясь, я медленно пошёл следом за ней и вдруг услышал дикий вопль из того тоннеля, куда умчалась Леся. Потом ещё один, уж совсем нечеловеческий. Вроде бы мужской. Мне стало немного интересно, и я решил полюбопытствовать. Долго искать не пришлось: глупый пингвин не стал торопиться, понадеявшись на свой рост, вес и силу. Сперва, я обнаружил оторванную кисть, потом довольно большой кусок содранной шкуры, а после, и всё остальное. На этом остальном сидела девчушка и сосредоточенно жевала. Неприятное зрелище, нечего сказать — вся физиономия в крови. Галя устанет отмывать это чудо.

— Разве это охота? — прочавкала Леся, — он почти не сопротивлялся.

— Тебя никто не учил: разговаривать, с полным ртом, некультурно? — строго осведомился я, — когда закончишь мараться — бегом к хозяйке! И я, на твоём месте, сначала отмылся бы, как следует.

— Угу.

Вот засранка!

Первое тело я обнаружил по запаху. Жертва пыталась спрятаться в вентиляционной шахте, когда кошка настигла её. Похоже, она была не слишком довольна такой быстрой развязкой, поэтому мерзавец получил несколько мощных тумаков. Поделом. Я ведь предупреждал.

Второй старался лучше: пытался перекрыть узкий тоннель, уходящий куда-то вниз. Первую дверь, которую он запер на засов, львица сорвала с петель, а во второй проделала рваную дыру. Балки, коробки и какие-то ящики — всё было сломано и разбито в мелкие щепы. Зара прошла здесь словно живой таран, нацеленный на добычу. К несчастью, для обоих, шахта заканчивалась тупиком. Этого беглеца львица выпила аккуратно и оставила нетронутое тело у стены. Я принюхался. Ха! Она поцеловала его, перед тем, как начала есть. Умничка моя. Правильно. Достойного противника не грех и вознаградить.

Это пришло, словно мощный толчок! Я понял — меня зовут и знал, куда. Чёрт, ещё ни одна из кошек такого не делала! Я вообще не знал, что такое возможно. И ещё раз. Моя девочка звала меня, как и обещала. Я бросился на зов, со всех ног. Быстрее, ещё быстрее! По главному тоннелю, здесь свернуть и запрыгнуть на второй ярус, подняться по лестнице в заброшенный склад, выбежать в дверь. Ещё десяток шагов…

Она сидела на полу и держала руку, с выпущенными когтями, на груди дрожащего здоровяка. Львица выглядела просто очаровательно, в своей охотничьей ипостаси и её огромные глаза сияли тёплым жёлтым светом.

— Я поймала его, для тебя, — сказала она и поманила пальцем, — не желаешь разделить трапезу со мной?

Мы выпили добычу вдвоём, глядя другу-другу в глаза, а потом, когда всё было кончено, она нежно поцеловала меня и прошептала:

— Я люблю тебя.

И я сказал, в ответ, слова, которые никогда не собирался произносить.

Мы — не люди, хоть они и напоминают нас. Мы не едим, как люди. Мы не спим, как люди. Мы не живём, как люди. Мы не умираем, как люди. Долгое время я считал, будто у нас вообще нет ничего общего, кроме облика. Оказывается — есть. Это чувства и ощущения. Мы приходим в ярость, нам бывает больно, мы ощущаем голод. Есть одно исключение: львы не способны на любовь. Так я думал раньше. Я ошибался.

Это — как огромная волна, которая накрывает тебя с головой. Ты не можешь дышать и тебя всё время переворачивает с ног на голову и обратно. Мир, вокруг, вращается словно торнадо, и ты перестаёшь его воспринимать. Да он больше и не нужен. Тебе необходима только эта волна, которая несёт к неведомому берегу, чтобы выбросить на тёплый светящийся песок, где можно, блаженствуя, отлежаться и осмотреться.

Ты увидишь жаркий солнечный день и огромную площадь между высоких дворцов. Полдень, и тень от огромных фигур в центре круглого фонтана кажется небольшой чёрной кляксой. Редкие облака волчьей стаей окружили светило, дожидаясь, пока то ослабеет, чтобы сожрать его. Ленивый ветерок, нехотя, пинает сухие листья, не в силах унести их достаточно далеко.

Веранда прогрелась тёплыми лучами и стала особенно комфортной. Деревянные стойки пылают золотом, а ступени напоминают раскалённые, добела, плиты. Четыре плетёных кресла и круглый столик, посреди — единственная мебель, имеющаяся здесь. Все кресла заняты.

АККА.

— У нас гости, — заметил Илья, не отрываясь от книги Торрина.

— Видимо у меня приступ дежавю, — я блаженно щурился на лучики света, пробивающиеся через щели в крыше, — впрочем…Их не так много, как в прошлый раз.

Кошки не стали отвлекаться на подобные мелочи. Они сосредоточенно играли в интереснейшую игру, которую сами же и придумали, сегодняшним утром. Игра назвалась: выпихни соперницу. Сидя по обе стороны, от меня, львицы положили обнажённые ступни на мои вытянутые вперед ноги и пытались столкнуть пятки компаньонки. Победителей, пока, не было. Покоя мне, тоже. Сегодня ночью Галя, хитро улыбаясь, прокралась в комнату, где мы с Зарой, занимались сексом и предложила львице испытать мои возможности. Та, тотчас, согласилась. В результате, я наслаждался блаженным покоем, а кошкам — хоть бы хны. Даже не заметно, что они всю ночь скакали на мне, словно сумасшедшие.

— Я же тебя предупреждала, насчёт Ильи, — проворчала Галя и ей почти удалось выпихнуть аккуратную пятку прочь, — он мне рассказал, как ты сходила с ума.

Я хихикнул. Мне он тоже рассказал. Чертовка всё сделала по-своему.

— Мне так было удобнее, — бормотала Зара, прищурив один глаз, — и вообще, он был слишком напряжён и торопился. Не люблю я так.

— А интересно было бы попробовать их обоих, одновременно, — кошки хищно облизнулись, а я плотно зажмурился, пытаясь не представлять, какое безумие может твориться в их хорошеньких головках.

Только тяжёлые шаги заставили меня открыть глаза и увидеть входящего Чара. Он обвёл нас тяжёлым взглядом, на мгновение задержавшись на Заре, сидящей боком к нему. Голова львицы была опущена и волосы скрывали лицо белоснежным водопадом.

— Четвёртая решила появиться, — констатировал он, — вовремя.

Он повернулся к Гале и злобно выплюнул:

— Карр не придёт больше к тебе, тварь! Нам пришлось связать несчастного. А когда мы вернёмся домой, он пойдёт под трибунал.

— Очень жаль, — спокойно заметила Галя, даже не повернув головы, — а у него только начало получаться. Передай ему, я буду очень скучать.

Чар громко посопел носом, покачиваясь с носка на пятку, а потом повернулся к Илье:

— Мы полностью восстановили питание активатора, но блокировку так и не обнаружили. Похоже, центральный купол откроется вместе с остальными.

— Так и было задумано, — кот откинулся на спинку кресла, — зря старались: никакого блока там и не было. Как только откроется усыпальница королевы, миньоны обязаны обеспечить её защиту. Все миньоны. Если кто-то осмелится проникнуть внутрь усыпальницы, они попытаются его остановить.

— Итого, несколько тысяч быстрых смертоносных тварей, против тридцати защитников.

— Настоящие спартанцы ничего не боятся, — буркнул я.

— Вашей задачей будет удержание единственного прохода, пока мы пойдём внутрь, — продолжил Илья, — если у нас получится, все миньоны издохнут в течении нескольких мгновений. Ну, а если не получится, то вам всё равно уже ничего не поможет.

— Почему внутрь пойдёте именно вы? — подозрительно осведомился охотник.

— Потому как против королевы у вас нет ни единого шанса. Это — львица, но очень сильно изменённая. Думаю, её вполне можно называть богиней: она повелевает такими энергиями, которые недоступны даже нам. Кроме того, у неё есть и личные телохранители, но кто они, и сколько их — неизвестно.

— Ясно. Значит, мы удерживаем проход и ждём, получится у вас или нет. А потом все или умираем, или покидаем этот мир.

Охотник тяжело вздохнул и оглянулся на пятёрку подчинённых, стоявших на самом солнцепёке. Те, немедленно, подтянулись, став едва не по стойке смирно. Ну чисто тебе дрессированные обезьянки. Чар потёр высокий лоб и сделал пару шагов ко мне.

— Будем выступать, — решительно заявил он, — зови Зару.

— Легко, — согласился я и позвал, — Зара.

— Привет, Чар, — сказала кошка, поднимая голову, — давно не виделись.

Его словно хлестнули по физиономии, и он попятился, глядя на львицу широко открытыми глазами. От былого человека в ней почти ничего не осталось, но по кое-каким чертам, ещё можно было опознать прежнюю Зару. Поэтому у охотника не возникло и тени сомнения, в том, кого он видит перед собой. Рот его открылся, раз, другой, прежде чем человек сумел выжать из себя:

— Зара…Ты?

— Да, Чар! — она поднялась на ноги и гордо выпрямилась во весь рост, — как я тебе?

Он нашёл силы прийти в себя и бросил на меня взгляд, исполненный ненависти. Потом сделал шаг вперёд и протянул руку к медальону, на груди кошки.

— Немедленно сними эту гадость! Ещё не поздно…

— Да ты с ума сошёл, человечек! — кошка, со смехом, хлестнула его по ладони, — убери свою лапку, пока я не оторвала её.

— Ты же не, — он запнулся, не зная, как выговорить, — ты не питалась?

— Конечно же я питалась, человек, — она вновь рассмеялась и села мне на колени, — и мне это очень понравилось.

— Ты! Ты! — трясущийся палец Чара упёрся в меня, — это ты сотворил! Ты всё испортил!

— Я всё улучшил, — возразил я, — если ты не заметил, обрати внимание: моя Зара намного лучше твоей. Во всех отношениях. Про секс я вообще молчу.

Он пошатнулся и застонал. Потом попытался выйти и наткнулся на одну из стоек веранды. Кошки дружно рассмеялись.

— Мы ждём около центрального купола, — сказал Илья, словно ничего не происходило, — возьмите с собой всё ваше оружие. И я бы освободил Карра — вам потребуется каждый имеющийся тресп.

Чар повернулся, и я увидел слёзы, струящиеся по его лицу. Он медленно вытер их и ухватился рукой за ограду постройки, словно ноги перестали удерживать отяжелевшее тело. Кто-то, из группы сопровождения поинтересовался: всё ли в порядке, и охотник раздражённо отмахнулся. Потом уставился на меня. Я улыбнулся, ласково поглаживая голову львицы, и помахал ему.

— Когда всё закончится, — сказал Чар, охрипшим голосом, — если ты ещё будешь жив, я постараюсь тебя убить. Я буду резать тебя на части, чтобы ты умирал медленно. Я…

— Удачи, — прервал я его, — соберись. Твоим людям ты потребуешься в хорошей форме.

Чар, видимо, хотел продолжить угрозы, открыл рот, потом медленно закрыл и покачал головой. Лицо его, бледное, до синевы, казалось физиономией утопленника. Теперь он смотрел только на Зару, которая, уже окончательно, утратила интерес к бывшему мужу. Кошка, обняв меня рукой за шею, внимательно слушала негромкий рассказ Гали о способах ведения охоты, вообще, и о засадах, в частности. Мне даже стало немного жаль несчастного охотника — ослеплённый горем он не мог понять: теперь его бывшая супруга стала полностью счастлива, так, как ему никогда не быть. Человек, что с него взять.

Остальные охотники, подошли к своему командиру и начали спрашивать, в чём дело. Но он лишь отмахивался от их вопросов, при этом кривясь так, словно у него болела голова. В конце концов, человек не выдержал и бросив последний тоскливый взгляд, быстрым шагом удалился прочь, увлекая свиту за собой. Тем временем Галя успела перейти к охотничьим байкам и встала на ноги, для лучшей демонстрации собственных выдумок.

— Крупный парень, — она подняла руку так высоко, насколько могла, — весь косматый, точно медведь и такой мускулистый, словно его родителями были гориллы. А тресп в его руках — больше моего роста! И он медленно крадётся в мою сторону, приготовившись к атаке. Глаза у монстра горят огнём и вращаются, а изо рта летят клочья пены!

— Ужас! — совершенно серьёзно сказала Зара и запустила когти в мою шкуру, — ну а ты?

— А я стою, такая маленькая и совершенно беззащитная. У меня даже завалящего ножика, с собой, не было — только мои крохотные коготочки. И тут смотрю: а из кустов вылезает ещё один, в два раза больше первого. Лысый, весь в татуировках и зубы скалит. А в обеих руках…

— Пошли, — сказал мне Илья, аккуратно ссадив мою ношу на кресло, — а девочки пусть, пока, развлекутся.

— Я скоро, моя хорошая, — сказал я и поцеловал Зару в губы, — не скучай.

Беседка осталась за спиной, вместе с сакраментальным: «И тут он попёр на меня!»

Мы молча вошли во дворец, и Илья повёл меня узким коридором, где я, раньше, никогда не был. Похоже, он предназначался для прислуги. В узком проходе освещение почти отсутствовало и лишь редкие тусклые светильники позволяли обходиться без ночного зрения. Деревянные полы оказались изрыты десятками крысиных нор, а бумажная защита стен свисала вниз живописными лохмотьями. Казалось, место забросили давным-давно, но я ощутил недавнее присутствие людей в этом захолустье.

— Ты ведь знаешь, — не оборачиваясь, сказал Илья, идущий впереди, — шансов у нас, практически, нет?

— Теперь — знаю, — спокойно ответил я, — до этого, только догадывался. Что-то конкретное?

— Куда уж конкретнее, — он хмыкнул и начал спускаться по узенькой лестнице, ввинчивающейся в недра планеты, — твоя любимая Акка. Именно она спит в чёртовом куполе, блокируя все выходы с этой грани. Блокиратор — её сердце. Для выхода нам необходимо убить проклятую суку. Но это — почти невозможно: Акка — уже не та львица, про которую людишки пописывали слюнявые вирши. Она действительно стояла у истоков возникновения нашей расы и была величайшим генным инженером. Честно говоря, я так и не понял, какую фигню она сотворила с собой, но львицей определённо быть перестала. Стало быть, обычные способы смертоубийства на неё не подействуют. Охрана твари из львов, но тоже, как-то изменённых.

— В общем — полная жопа, — констатировал я, осторожно ступая по гнилым ступеням, — Но это ничего не меняет.

— Почему-то я так и думал, — проворчал Илья и тяжело вздохнул, — отважный тупой хищник — мечта кошек и человеческих самок. Герой этого мира.

— Мне поставят статуи, — похвастался я, — во всех городах.

— Даже не сомневаюсь в этом, как и в том, что ты их заслуживаешь, — Илья толкнул тяжёлую дверь и вошёл в длинный прямоугольный зал, у дальней стены которого я заметил группу людей, — кроме того, ты ещё и на редкость везучий тип. Львы любят, но очень редко и уж совсем в единичных случаях эта любовь — взаимна. При этом всегда наблюдаются крайне забавные аномалии: чтение мыслей, обмен энергией на расстоянии…Да вам даже левитация — не слишком тяжёлый труд.

— Всё правда, — согласился я и широко ухмыльнулся, — плюс кое-что ещё.

— Да, такого удовольствия, как ты, ей никто никогда доставить не сможет, — кивнул Илья, — но ты не слишком веселись. Есть и скверная новость: если один из вас погибнет — второй тоже умрёт. Не слишком высокая цена?

— Нет. Просто постараюсь быть поосторожнее.

— Две жизни за одну, — Илья оценивающе посмотрел на меня, — ну ладно, пошли, постараемся поднять наши шансы.

— Это, кстати переводит нас к вопросу, — заметил я и показал пальцем на две группы людей, каждая из которых, неподвижно стояла, образовав кольцо, — какого чёрта здесь делаем мы и какого — они? Я не голоден.

Мы подошли ближе, и я внимательно рассмотрел замерших истуканов. Каждый, словно спал, с широко открытыми глазами и ни на что не реагировал. Но эти живые мертвецы продолжали дышать. Илья подошёл к одному кругу и положил ладони на плечи рослого мужчины.

— Есть присказка, будто у кота девять жизней, — сказал лев, — у нас будет десять. Одна своя и ещё девять — взятых взаймы. Больше, к сожалению, не получается. Бери ту группу и делай, как я. Чувствуешь?

— Тепло, — задумчиво пробормотал я и тут меня будто пронзило, — о чёрт! Я их всех вижу! Всю девятку! В моей голове. Но зачем?

— Постарайся оставить их образы в голове. А теперь медленно отпусти руки…Продолжаешь видеть?

— Да, — я потряс головой, — немного бледнее, но там же.

— Это — наши запасные жизни, — Илья улыбнулся, но как-то невесело, — именно поэтому я спрятал их так далеко, чтобы до них никто не сумел добраться. Теперь мы можем умереть десять раз. Одиннадцатый — будет настоящим.

— А кошки? — я схватил его за плечо.

— Я пробовал, с Галей — не получается. Похоже, на них это не действует. Придётся кошечек поберечь. А тебе — Зару — вдвойне.

— Она будет жить! — сказал я, сцепив зубы, — даже если я умру, то не позволю ей отправиться следом.

— Такой упрямый тупица способен на что-то, в этом духе, — хихикнул Илья, — думаю, ты даже смерть способен пришибить своей чугунной головой. Живи и пусть твоя Зара живёт. Она, действительно, чудо! Никогда не говори Гале, но в постели, она твоей львице не соперница.

— Знаю, — сказал я, ухмыляясь, — сейчас я тебе кое-что расскажу…

Заброшенная тропинка, петлявшая через парк, осталась такой же, какой я её помнил: те же ветки, корни деревьев и листья, хрустящие, под ногами. Тонкие лучики солнца, изредка, задевали лицо и тогда, я видел мгновенные ослепительные вспышки. Вероятно, вся наша жизнь — всего лишь молниеносная вспышка в глазах бога. Он даже не замечает каждого такого сполоха и продолжает идти дальше. Пойдём и мы.

Лёгкий ветерок не уставал упрямо гнать небольшие волны, которые, с тихим шелестом, атаковали, поросший травой, пологий берег. Я немного постоял у мостика, потом запустил маленький плоский камень, и он запрыгал по воде, звонко хлопнувшись о каменистый островок. Смешок, донёсшийся до моих ушей, подтвердил — старания не остались незамеченными. Я безмолвно согласился с присланным в мою голову посланием и быстрым шагом преодолел разделявшее нас расстояние.

Зара была там. Ждала меня в беседке, откуда и прислала свой зов.

Кошка была такая маленькая, такая несказанно прекрасная, что у меня замерло сердце. Тёмные глаза прятались в белоснежных потоках волос, но я ощущал на себе их внимательный взгляд. Не было нужды о чём-то спрашивать. Я просто обнял девушку, и мы долго молчали, любуясь картиной тихого озера, окружённого деревьями.

— Мы ведь умрём? — тихо спросила Зара.

— Скорее всего.

Как можно соврать части тебя самого?

— Ты боишься?

— Нет, — она ещё сильнее прижалась ко мне, — совсем-совсем не боюсь. Главное, чтобы ты был рядом. А если победим, то останемся вместе навсегда. Знаешь, Илья рассказывал: у нашей любви нет таких ограничений, как у людей. Нет ревности, нет скуки, нет доминирования, поэтому, наша любовь — вечна.

— Ох уж этот Илья, — боюсь, я не смог удержаться от некоторого сарказма, — ну, всё он должен разложить по полочкам. Когда вы занимались сексом, он не пытался объяснить, в каком именно порядке, всё должно происходить?

— Нет, — она хихикнула, — но, вроде бы, определённые правила у него есть. Галя рассказывала. А с тобой, сказала, всегда, как в первый раз. Это — так.

Мне почудилась лёгкая дрожь в её голосе и я осторожно убрал с лица прядь волос. Маленькая слезинка бриллиантом сверкала на матовой коже.

— Я не дам тебе уйти, — прошептала Зара, — даже если умру — не позволю тебе уйти за мной.

Я крепко обнял её, и мы безмолвно замерли, наблюдая беспечные воды озера, по которым медленно скользила лёгкая рябь. Казалось, будто вся реальность всколыхнулась от невидимого камня и это волнение усиливается с каждой секундой. А лёгкий ветерок, мгновение назад, ласкавший кожу нежными прикосновениями, набирает силу, превращаясь в лютый ураган, способный разорвать ткань бытия в клочья и унести ошмётки далеко-далеко.

Лишь мы, двое, оставались чем-то постоянным, в центре начинающегося безумия. И мы сохранили внутри себя картинку тёплого солнечного дня и крохотной беседки, посреди спокойного озера, окружённого шелестящими деревьями.

Где-то, глубоко-глубоко, далеко от всех бед и безумия вселенной, в беседке стояли двое, прижавшиеся друг к другу. Там они и останутся.

Навсегда.

— Люблю тебя, — сказала Зара.

— Люблю тебя, — я поцеловал её.

Купола, начинённые смертельно опасными тварями, ждущими часа пробуждения, казались спящими хищниками, которые вот-вот проснутся и набросятся на нас. Страха не было. Львы не умеют бояться. Был азарт охоты и ожидание боя. Нет, я всё же опасался, но не за себя, а вот за это прекрасное создание, стреляющее в меня искорками, из-под пелены белоснежных волос.

Зара была воистину великолепна, Галя ей, впрочем, не уступала. Ну, разве, совсем чуть-чуть. Длинные ноги обеих львиц облегали высокие сапоги, на тонких шпильках, а крохотные шорты соперничали по ширине с поясами, которые их поддерживали на узеньких талиях. Ну и топики, как же без них? Не смущать же наших доблестных охотников, угрюмо ожидавших около центрального купола.

Ага, и Галин любимчик тоже здесь, немного смущён, однако глаз не сводит с гордо вышагивающей кошки. О, та почтила его благосклонной улыбкой! И ручкой, ручкой, Чара позлить. Карр попунцовел ещё больше, но в остальном, Галины старания пропали втуне: командир охотников, не отрываясь, смотрел на свою бывшую супругу. Зара, снисходительно кивнула ему, и человек прикусил побелевшую губу. Ничего, всем нам уже недолго осталось терпеть другу друга.

— Когда приступим? — осведомился я и приблизившись к усыпальнице, постучал по серо-зелёной поверхности, — тук, тук!

Чар, с ощутимым трудом оторвал взгляд от Зары и глыбой придавил меня к куполу: его взгляд казался физически ощутимой величиной, способной расплющить менее прочные, чем я, объекты. Потом человек медленно запустил руку в карман комбинезона и достал часы на цепочке. Потребовалось некоторое усилие, чтобы опустить взгляд.

— Скоро, — проскрипели белые губы, — ещё немного…

— Будет небольшая фора, — жизнерадостно сообщил Илья, которому все наши сердечные дела были побоку, — сначала откроется главный купол, потом, спустя короткий промежуток — все остальные. Мы успеем войти, а вы — занять оборону.

Чар ничего не ответил, лишь молча спрятал часы и очень долго застёгивал непослушный клапан кармана. Рука у него дрожала. Похоже, наш бравый солдатик немного расстроен.

— Не хочешь подбодрить муженька? — спросил я у кошки, вызвав у неё приступ веселья, — подари ему поцелуй, что ли…

— А можно и я? — попросила разрешения Галя, строившая глазки, совершенно пунцовому Карру.

Охотники были заметно на взводе, поэтому наши смешки вызывали у них явное недоумение. Это, да ещё похотливые взгляды на совершенные тела львиц, вот и вся реакция на Зару. Из этого я сделал вывод, что Чар решил утаить столь незначительный инцидент, как переход одного из людей на тёмную сторону силы. Ха! И как он объяснит её исчезновение потом? Львы сожрали? Бедная, бедная Зара…

Кошка склонила голову и хитро взглянула на меня. Потом, плавно покачивая крутыми бёдрами, подошла к бывшему мужу. Тот, белый словно мел, неподвижно стоял, опустив руки по швам. Пока человек изображал столб, хитрая Галя подмигнула своему протеже и тенью скользнула мимо меня.

— Чар, — прошелестела Зара и прогнувшись, лизнула охотника в ухо, — Чар, ты хочешьменя?

У того заклекотало в груди, а взгляд стал абсолютно безумным. Я хрюкнул и посмотрел на Илью: того происходящее тоже веселило, но смотрел он так, словно исследовал нечто, имеющее чисто научный интерес. Хм, неисправим. Тем временем, Галя прижала молодого охотника к стене купола и активно действовала кистью в области ниже поясницы. Остальных людей всё это несколько беспокоило, но они не решались предпринимать какие-либо действия, без команды начальника. А того, в это время, било мелкой дрожью и заливало потом. Зара возложила ладони на плечи бывшего супруга и прижалась к нему грудью.

— Чар! — прошелестела она, — я вся горю!

К сожалению, представление оказалось сорвано: в самый напряжённый момент: оглушительный вой сирены разорвал напряжённую тишину и стены купола содрогнулись, отряхиваясь от серой пыли. В щербатой поверхности появилась прямая щель и начала раздаваться, обнажая тёмное нутро строения.

— Все назад, — негромко скомандовал я.

Зара, ещё раз, лизнула командира охотников в ухо и кувыркнулась ко мне. Галя отпустила, тяжело дышащую, жертву и волной схлынула назад. Мгновение — и все мы стояли перед входом, вглядываясь в пыльный мрак.

И тут сирена взвыла вновь. Черепахи малых куполов начали дрожать, исходя пылью. Не такая уж и большая фора.

— Удачи, — пожелал я, совершенно обалдевшему Чару, — она вам потребуется. Пошли.

— Стой! — охотник вцепился в мою руку, — ведь ещё не поздно всё вернуть? Можно вернуть, а?..

Какими выразительными иногда бывают человеческие глаза. Сколько в них мольбы, надежды и чего-то ещё. Ах, да — глупости.

— Конечно же, нет, идиот! — рассмеялась Зара и спросила у Гали, — и как ты этим с ними можешь заниматься? Они же воняют!

— Потом объясню, — пообещала львица, — ну как, идём?

— Я найду способ! — заорал Чар нам вслед, — найду!

— Очень настойчивый зверёк, — прокомментировала Галя и кошки дружно засмеялись.

Наш путь вёл совершенно прямо и вверх. Никаких украшений на серых стенах коридора — только тусклые светильники, едва пробивающие пыльную тьму. Стоило задуматься, почему, когда в моей жизни намечается поворотный момент — это происходит в месте, полном этой мягкой забивающей глаза, дряни? Почему мир людей, этой своего рода пыли, полон пыли настоящей?

— Пришли, — тихо сказал Илья и повернулся ко мне, — за этой дверью должна быть усыпальница. Думаю, сейчас Акка уже проснулась. Помни — она уже не львица, пусть и продолжает напоминать нас.

— Всё помню, — я отмахнулся от него, — наши шансы ничтожны, противник — всесилен и мы все умрём. Дверь открывай!

Лев покачал головой, глядя на меня, потом ухмыльнулся и повернувшись, начал ощупывать узкую прямоугольную щель, обозначающую проход. Как я не глядел на неё, но так и не смог различить никаких запирающих механизмов. Судя по озадаченной физиономии нашего кота учёного, ему это тоже не удалось.

— Ну-ка, отойди, — попросил я и повернулся к львицам, — смотрите, как это нужно делать.

— В своём репертуаре, — проворчал Илья, но отступил в сторону, — глядите, глядите, как это делает высокоразвитое существо, пользуясь интеллектом.

— Бух, — сказала Галя.

Я, изо всех сил, пнул ногой пластину двери и она, с грохотом, улетела внутрь, освободив нам проход. Галя принялась хлопать в ладоши, а Зара поцеловала меня в щёку. Илья взялся за голову. Завистник.

Мы стояли на пороге огромного круглого зала, залитого солнечным светом, проникающим внутрь через абсолютно прозрачный купол потолка. Пол устилало мягкое шевелящееся покрытие бледно зелёного цвета. Против входа, у стены, белели десять больших овальных штуковин, больше всего напоминающих яйца исполинской курицы. В настоящий момент «яйца» исходили сизым дымом и судя по всему, намеревались извергнуть наружу содержимое. Цыплят, очевидно.

В самом центре, на идеально круглом, постаменте, пускал блики гроб хрустальный. Иначе я эту хрень просто не знал, как и назвать. Прозрачный ящик, напоминающий кусок полированного льда, внутри которого, в белоснежной пене, покоилась львица, как две капли воды похожая на ту, чьё изображение висело в библиотеке нашего дворца.

По гробу, злобно шипя, струились змейки разрядов и умирали, сползая на пол. Если я не ошибался, то источником молний было неподвижное тело спящей красавицы.

За нашими спинами раздался дикий вопль, полный голодной ярости. Потом ещё один. И ещё. Много воплей. Похоже, наши неведомые, но многочисленные друзья добрались до купола хозяйки и теперь настойчиво просили пустить их внутрь. Интересно, уцелеет ли хоть кто-нибудь, из охотников?

— Ну, вроде бы всё спокойно, — сказала Галя, положив подбородок на моё плечо, — давай зайдём, убьём суку и свалим отсюда…

— Хм, — заметил Илья.

Цыплятки выбрались-таки наружу. Капсулы лопнули пополам и, в густых клубах пара, появились рослые мускулистые существа. Львы. Большие и сильные. Судя по тому, как пылают их глаза — у каждого в задницу вставили, как минимум, батарейку. У меня так не получится. По бледной коже бежали крохотные синие искорки, а выпущенные когти светились жёлтым пламенем. Весьма похоже на то, что кто-то селекционировал нашу породу. Очаровательно!

— У нас гости.

Мгновение назад она лежала в своём гробу, а теперь уже стояла рядом, разглядывая нас. Это совсем не походило на то, как перетекают мои кошки. Больше напоминало вспышки света или прыжки солнечного зайчика. Да она и была прекрасна, как солнечное сияние. Портрет не отражал и сотой доли её очарования; хотелось встать на колени и целовать ноги богини.

— Итак, кто это у нас? — она взялась тонкими пальчиками за подбородок, — учёный, понятно. Это, похоже, моя коллега — биоинженер, очень приятно. Ага, львёнок, весьма очаровательный, надо сказать! И, — она глубоко задумалась, разглядывая меня и покачивая прелестной головкой, — слышала, такие есть, но своими глазами вижу в первый раз. Оставить для коллекции? Жаль, не получится: слишком тесно связан со львёнком.

Она продолжала смотреть мне прямо в глаза и удерживать этот взгляд оказалось труднее, чем тяжёлую каменную глыбу. Потом алые губы раздвинулись, выпустив наружу:

— Убейте их всех.

— Займитесь этой десяткой, — скомандовал я кошкам, и они синхронно кивнули головами, — дайте нам время, прикончить тварь. Зара…

— Да, милый, — она улыбалась, — я тоже тебя люблю.

— Две, за одну, — едва слышно пробормотал Илья и взял меня за руку, — у тебя будет немного времени, чтобы понять, как действовать, пока…

— Пока?..

— Пока она будет убивать меня, — он отпустил руку и криво ухмыльнулся, — ты был хорошим вожаком. Прощай!

Три молнии одновременно выстрелили в разные стороны, две — обминая возвышение и третья — прямо в смеющуюся Акку. Ставка была на внезапность атаки и отчасти она сработала: кошки смяли искрящихся гигантов и начали, с шипом и воплями, кромсать их на части.

У Ильи не вышло.

Думаю, он и не надеялся на успех.

Продолжая хохотать, Акка схватила льва за грудь и легко вздёрнула над собой. Глаза львицы вспыхнули, словно два миниатюрных солнца и кот, изогнувшись, застонал.

Всё это время я, лихорадочно, пытался отыскать слабое место веселящейся твари и не мог. Она, действительно была словно свет: неощутима и неуловима. Брошенный мной тресп просто пролетел сквозь неё, звонко шлёпнувшись о стену. Акка подмигнула мне пылающим глазом и встряхнула добычу, вынудив льва глухо заворчать.

У кошек, тем временем, дела тоже пошли не самым лучшим образом: телохранители, уцелевшие, при первой атаке, опомнились и начали контратаковать. Львицы яростно огрызались, но было очевидно — силы неравны. Вот один из гигантов смёл Зару на пол, и лишь яростная атака Гали позволила той откатиться из-под смертельного удара сверкающих когтей.

Я ощутил, как бешенство овладевает мной и бросился на Акку, не соображая, что делаю и зачем. Перед глазами тенью промелькнуло изумлённое лицо, фантастической красоты и я столкнулся с прекрасным созданием, сшибив его на пол. Тело Ильи отлетело прочь и пропало в ослепительной вспышке, а мы врезались в хрустальный гроб, разом превратив его в мириады блистающих брызг.

Дикая боль пронзила меня, и я увидел, как проклятая сука воткнула, исходящий молниями, коготь в мою грудь. На красивом лице Акки появилось царственное удивление, как будто я осмелился в чём-то обмануть её надежды. Взревев, от боли и отчаяния, я впился клыками в гладкую кожу шеи.

Никогда прежде я не пытался пить энергию через рот: мне всегда казалось, что это — неэстетично, да и неудобно. Почему сейчас я решил поступить именно так, не понял и сам.

Акка оглушительно заверещала и в следующее мгновение, меня отшвырнуло назад, да с такой силой, что я улетел к стене и с хрустом, впечатался в неё. Помотав кружащейся головой, я посмотрел на своего врага: львица стояла на коленях и держалась за горло, с ненавистью глядя на меня.

— Почему ты не сдох? — отчётливо спросила она, — почему ты не сдыхаешь?!

— Не хочу, — честно ответил я и вновь кинулся на неё.

Акка выбросила изящные ладони перед собой и сноп разноцветных искр сбил меня с ног. Сквозь болезненный туман я видел, как моих кошек теснят к стене шестеро яростно ревущих львов. Проклятье! Нужно срочно заканчивать этот бой! Надо прикончить чёртово отродье!

Я сумел, кое-как, подняться на ноги, и тут же ветвящаяся молния смела меня на пол. Созвездие вращающихся колец очень красиво сверкало перед глазами, но нужно было подниматься и закончить работу.

Вот так: сначала — правая нога, потом — левая. Где там Акка?

Столб синего огня и чернота, пронизанная жёлтыми полосами.

Нужно подняться! Нужно встать и убить чёртову суку! Вырваться из мрака и разорвать гадину на части.

Ядовито зелёная муть прорвалась, и я вынырнул на поверхность. С трудом подчинив себе трясущиеся конечности я, на четвереньках, заковылял к возвышению, блистающему битым хрусталём. Акка следила за мной, совершенно диким взглядом и уже не смеялась. Её прекрасное лицо перестало быть таковым, изуродованное гримасами испуга и ненависти. Она медленно подняла руки и между нами, вспыхнуло самое настоящее солнце — яркое, ослепляющее и горячее. Я едва успел прикрыть лицо руками, когда пылающий шар сорвался с места и ударил в меня.

Так больно мне ещё никогда не было. Казалось кожа полностью сползает с меня пылающими клочьями и огонь проникает глубже и глубже, пожирая всё тело, пока не остаётся ничего, кроме самой боли. И эта боль корчится, извивается в пламени, но никак не может издохнуть.

Языки пламени танцевали безумный танец и пели, орали, бормотали на разные голоса.

— Десять, — шептали они, — у кота десять жизней. У тебя — десять жизней!

Боль ползла вперёд, потому что где-то там, впереди, находилось нечто, куда следовало добраться и поделиться страданием. Отдать его. Избавиться от него. Боль двигалась вперёд, и я полз вместе с ней, медленно передвигая конечностями, исходящими серым дымом. Пепел, чёрный пепел, осыпался с моего тела на плиты пола, оставляя тёмные пятна и обугленный след тянулся позади.

Я поднял голову и сквозь разноцветный морок, увидел Акку — совсем близко. Львица замерла, беспомощно опустив руки вдоль тела и отчаяние плескалось в широко распахнутых глазах.

— Сдохни, — прошептала она и мольба слышалась в её голосе, — ну пожалуйста, сдохни!

— Дамы — вперёд, — проворчал я и начал подниматься на ноги, отряхивая остатки пепла.

Бывшая богиня попятилась, упёршись спиной в возвышение, где ещё совсем недавно, спала своим волшебным сном. Сон величайшего хищника здешнего мира закончился, но я собирался погрузить её в другой — ещё крепче. И этот сон уже никто не сумеет нарушить.

— Мы могли бы быть вместе, — внезапно, прошептала Акка и опустилась на колени, протянув руки ко мне, — ты — необычный лев, а я — необычная львица! Мы бы могли делать всё, что захотим, и никто не смог бы нас остановить. Никогда!

— Какой бы это был дурдом, — хмыкнул я, поднимая кошку на ноги и её поблёкшие глаза оказались напротив моих, — у меня, в прайде, была такая же психопатка, как ты. Я очень скучаю по ней. Иногда.

В огромных глазах плеснулась надежда.

— Так будь со мной! И тебе не придётся скучать, я…

— Не обольщайся, — оборвал я её, — о тебе я не вспомню никогда.

И вцепился клыками в изящное горло. Кошка попыталась сопротивляться, упираясь ладонями в мою грудь, но силы окончательно оставили это прекрасное тело. Акка могла только жалко подрагивать, как это делает добыча в зубах хищника. Я и был этим хищником, который сумел одолеть достойного противника.

Клыки, впившиеся в тонкую шею, пылали ледяным пламенем и странные картины мелькали перед моими глазами: летающие корабли, башни, парящие в воздухе, города, окружённые циклопическими стенами, гигантские армии, пожираемые зелёным облаком и лица, лица, лица…Похоже, вся неимоверно длинная жизнь вспоминалась кошке, перед смертью и она зачем-то делилась этими воспоминаниями со мной.

Я не выпивал её — это было нечто, совсем иное. Много хуже. Не было притока энергии, напротив — я словно терял её, тратил на то, чтобы странное существо, не пожелавшее быть львом, покинуло этот мир.

Не знаю, как долго продолжалось это взаимное истязание. Долго, очень долго. Я и сам оказался на грани смерти, когда ощутил, что Акка, вот-вот, уйдёт. Только тогда я отпустил клыки, и львица беспомощно распростёрлась передо мной. Я не видел ничего, только её. Только потускневшие глаза, с последней искрой жизни и губы, продолжающие слабо шевелиться. Я рухнул на колени, рядом с ней, и наклонился, пытаясь услышать прощальные слова.

— Почему ты не захотел стать богом? — прошептала она, повернув ко мне своё прекрасное, даже в смерти, лицо, — почему?..

— Потому что я, всего лишь, лев, — сказал я и погладил её по волосам, — и ты — тоже. Жаль, ты забыла об этом.

— Жаль, — прошептала она.

И умерла.

Я попытался встать и понял, что не смогу. Словно меня опутала липкая паутина, спеленавшая руки и ноги. Вот только, голова ещё кое-как… Так, чтобы увидеть своих кошек, бегущих ко мне. Обе были весьма помяты, но всё-таки живы. Это радовало. Но выглядели они испуганными до полусмерти. Особенно — Зара.

— Милый! — почти кричала она, касаясь пальцами моих щёк, — не умирай!

— Он не умрёт! — шипела Галя и стреляла искрами из ладоней, — не смей, не вздумай!

— Не дай ему уйти! — Зара, рыдая, прижималась ко мне, — не покидай!..

— Как я могу? — пробормотал я и провалился во мрак.

Мы не спим. Не спим, как люди.

Мы уходим во тьму нашего удивительного оцепенения, чтобы видеть этот странный львиный сон, который вовсе не сон.

Мы уходим и заново переживаем те, последние, события, которые происходили совсем недавно. В этих грёзах есть хорошее: охота, секс; страшное: боль и смерть подопечных; а есть нечто невероятное, редкое, как и сам львиный сон — любовь к человеку и его превращение в одного из нас.

Всё остальное отходит на второй план, оставив лишь это. Только твоё невероятное сновидение, куда хочется возвращаться снова и снова.

И этот сон никогда не развеется. Он может только прорасти ослепительными солнечными лучами, падающими на огромную площадь, окружённую сотней приземистых куполов, грязно зелёного окраса. Всё свободное пространство усыпано телами странных жилистых созданий, отдалённо напоминающих людей. При взгляде на их вытянутые конечности, возникает ощущение, будто в последние мгновения существования, твари пытались удрать, как можно дальше, от большого купола, стоящего посреди площади.

Никому не удалось. Никто не спасся.

Самая большая куча: настоящий холм из трупов, возвышается около входа в постройку. Эти — погибли в схватке, как и люди, чьи мёртвые тела, уложены в ряд под стенкой купола. Два десятка охотников, против полутора сотен монстров — совсем неплохой счёт!

И ещё, кое-что.

Десяток помятых, израненных людей, угрюмо взирают на троих львов. Две львицы непоколебимо замерли над телом огромного льва, распростёртого в пыли, пропитанной кровью. Рядом, нахохлившись, стоят тощие поджарые фигурки. Четвёрка детей, которые больше не дети. Крохотные, смертельно опасные хищники.

Командир охотников делает пару шагов вперёд, и защитники смыкаются над телом спящего льва.

Он ведь спит.

Он, несомненно, спит.

Голоса доносились до меня, точно из другого мира: глухо и неразборчиво. Что-то настойчиво говорил Чар. Я попытался сбросить оцепенение и сосредоточиться.

— Он — мёртв! Он — просто кусок дохлого мяса! Снимай чёртов медальон и возвращайся! Ты просто заигралась в эти игры. Снимай и возвращайся! Никто ничего не узнает.

— Чар, ты был хорошим мужем, но если ты продолжишь нести эту чушь — я оторву твою голову. Он — не просто мой любимый и повелитель. Он — часть меня самой и если уйдёт он, я уйду следом. Пошёл вон.

— Он возвращается! — это Галя, — он возвращается!

И я вернулся.

— О-ох, — проворчал я, щурясь на солнце, — только не все сразу!

Не все — это две львицы и четверо зверёнышей, которые набросились на меня так, словно я был самой желанной добычей в их жизни. Зара не стеснялась лить слёзы и что-то такое, мелькнуло на глазах у Гали. Из кучи-малы вынырнула ехидная физиономия Леси. Она пропихнулась ко мне, усердно работая острыми локотками.

— Ха! — воскликнула она, с таким видом, будто моё пробуждение оказалось её личной заслугой, — я же Муяру сказала: тебя убить невозможно. Поспорила с ним и теперь он должен мне четырёх крыс.

— Лично прослежу за возвращением долга, — серьёзно сказал я и потрепал её по лохматой голове, — очень рад вас всех видеть. Может, дадите мне подняться?

Как же! Похоже, они решили, будто у меня ноги перестали действовать. Как я не отбивался, меня облапили, со всех сторон, и установили так, словно я превратился в памятник. Зара, при этом, так урчала, точно в ней поселился огромный выводок котят, а Галя норовила лизнуть в ухо.

— Что с Ильёй? — спросил я, после установки.

— Даже пепла не осталось, — с виноватой улыбкой, сказала Галя, — похоже, он знал, что делал, когда первым бросился на эту тварь.

— Десять жизней, за раз, — пробормотал я и покачал головой.

— Да не было у вас никаких десяти жизней, — вновь подала голос Галя, — эта самая, богиня, похоже, знала, про ваш фокус и блокировала связь. Я почувствовала, но предупредить не успела. Извини.

— Но как же? — я не мог понять, — ведь я ощущал, что умираю, когда эта гадина лупила меня! Что же произошло?

— Про это она и говорила, — Зара прижалась ко мне и поцеловала в шею, — ты — самый необычный лев! Выживаешь там, где другие не смогут. Возвращаешься с той стороны, чтобы закончить дело. И ты — мой!

— Общий! — обиженно воскликнула Галя, — не жадничай!

— Ладно, можешь пользоваться, — милостиво разрешила Зара и обе львицы расхохотались.

Всё это время охотники, сбившись плотной группой, угрюмо смотрели в нашу сторону. При желании, их можно было легко перебить: перевес явно был на нашей стороне. Так было бы даже лучше — я нисколько не сомневался в том, что Чар, опустивший голову и сжавший кулаки, никогда не забудет свою потерю. В обычае людей мстить, если не можешь возвратить утраченное. Но я всегда был весьма легкомысленным львом.

— Мы уходим, — сказал я кошкам, — если вы, конечно, не желаете прихватить с собой какую-нибудь любимую игрушку.

Я обращался к Гале, кивнув в сторону Карра. Молодой охотник был одним из тех, кому посчастливилось уцелеть в яростной мясорубке и теперь он просительно глядел на свою повелительницу. Галя задумалась, наморщив прелестный носик, а потом махнула рукой.

— Не стоит, — сказала она, — когда-нибудь, он мне надоест, и я нечаянно выпью его. В общем, всё закончится скверно. А так у нас обоих останутся хорошие воспоминания.

— Ты? — я повернулся к Заре.

— Все самые прекрасные мои воспоминания связаны с тобой, — она обняла меня, — ты же не собираешься меня покидать?

— Никогда, — подтвердил я, — ну что же…

Браслет перехода, пылающим кольцом, повис в воздухе, и я потянул его в стороны, ощущая, как огненная струна режет мои ладони. Резкая, почти невыносимая боль, но к ней привыкаешь, со временем, как и ко многому другому. Скажем, к утрате своих львов. О ком-то жалеешь, о ком-то — нет, но помнишь всех.

Свежий ветерок прилетел из другого мира и взъерошил мои волосы. Зара и зверята, с искренним интересом, наблюдали за открытием перехода: для них это было в новинку. Галя же, строила глазки убитому горем Карру — развлекалась напоследок, чертовка.

Через круглую дыру было видно зелёные поля, стройные пирамидальные деревья и крохотные аккуратные домики, удирающие к горизонту. Пушистые облака лениво скользили по светло-фиолетовому небу, и огромная синяя луна изумлённо взирала на наше явление. Ничего — привыкнет.

— Прошу, — пригласил я и Леся мгновенно сорвалась с места, нырнув в переход так, словно всю жизнь этого ожидала. Остальные дети проделали то же самое, но с некоторой задержкой. Нет, всё-таки, этот зверёк, по праву, верховодит всей группой. Мой коллега, стало быть.

Галя послала последний воздушный поцелуй своему протеже и вытекла на другую грань, попутно одарив меня легким касанием губ. Зара заколебалась, точно какой-то, самый последний, барьер рушился внутри неё. Потом кошка ослепительно улыбнулась и превратилась в солнечный блик, ускользнувший в переход. Хм, похоже этому фокусу она научилась у погибшей Акки. Недаром же они так похожи. Странно: такое сходство во внешности и способностях и такие различные характеры.

— Не-ет! — Чар, спотыкаясь, подбежал к переходу и упал на колени в пыль, рядом со мной, — верни её! Верни, я тебя умоляю! Верни, чёрт тебя побери! Я готов на всё, что угодно, я даже умру, если нужно, но только сделай её прежней!

Лицо его было мокрым, от слёз, а в широко открытых глазах застыло отчаяние. Забавно. На всё, что угодно? Странные мысли блуждали в моей голове. Этот человек несколько отличался от всех остальных. Недаром же Зара, когда-то выбрала именно его. А у меня хранились два медальона, лишившиеся своих хозяев.

Я взял один и покачал перед лицом командира охотников. Он побелел, словно мел и тяжело сглотнул.

— Вернуть Зару я не смогу, — сказал я, — но ты сможешь быть с ней. Всё очень просто: одеваешь это, и она снова воспринимает тебя, как равного. Будучи обычным животным, ты не представляешь для львицы никакого особенного интереса. Кроме пищевого, разумеется.

— Нет, — он попятился, — только не это! Никогда…

— Никогда — очень громкое слово, для того, кто живёт так мало, — усмехнулся я, — жаль, твой Карр успел переспать с моей кошкой, думаю, он бы согласился. Прощай, человек.

— Я тебя найду! — с внезапной яростью, выкрикнул Чар и погрозил кулаком, — найду тебя и твой проклятый прайд!

— Забавно будут взглянуть на твою встречу с Зарой, — пробормотал я, переступая огненную черту, — интересно только, вспомнит ли она, кем ты был для неё, раньше?

Последнее «ненавижу!» донеслось с другой стороны и браслет, хлопнув, оседлал моё запястье. Я ощутил слабую пульсацию, которая затихала, с каждым мгновением.

— Точно сон, — сказала Зара и положила голову на моё плечо, — сон, страшный и прекрасный, одновременно.

— И он закончился, — констатировал я, обняв её, — жалеешь?

— Нет, — она рассмеялась, — мой, самый прекрасный, сон всегда со мной.

Кошки редко ошибаются.

И, в этот раз, она была совершенно права.

Книга 4 Сердце льва

Гнусно воняло чем-то палёным и сизые кольца дыма лениво поднимались к белоснежному потолку, оставляя на его ровной поверхности уродливые пятна. Запах гари полностью забивал все остальные ароматы, но даже он был не в силах перекрыть смрад страха и ненависти, пропитавшую всё вокруг. Источник находился прямо передо мной. Оба.

Два молодых охотника, прижавшиеся плечами друг к другу и пытающиеся сделать вид, будто они, в большей степени ненавидят меня, чем боятся. Получалось не слишком хорошо.

Я, в который раз, взглянул на Чара — он продолжал неподвижно лежать у опрокинутого кресла, там, где я его бросил и даже не пытался пошевелиться. Возможно, удар головой о стену оказался чересчур силён? Впрочем, сейчас это было не самой важной проблемой. Пусть мы немного сблизились, но он оставался человеком и охотником, поэтому пусть его судьбу решают местные боги везения.

Я медленно прошёл вдоль странных серых коробок, лишённых каких бы то ни было признаков кнопок, рычагов или других управляющих элементов. Чёртов плащ обернулся вокруг ноги и я, раздражённо, отбросил плотную ткань, с трудом удерживаясь от ругательства. Всё было неправильно. Я оказался на грани, судя по всему, битком набитой охотниками, лишённый браслета, боевого оружия, части способностей и главное — своего прайда.

В груди жгло от осознания всех потерь. Леси больше нет, Зара — исчезла и моя собственная кошка предала меня, отправив на смерть. Куда уж хуже?

Я едва удержался, чтобы не приложиться кулаком по одной из коробок. Потом переступил через труп выпитого охотника и подошёл к парочке безмолвствующих людей. Оба подняли головы и уставились на меня тёмными, от ненависти, глазами. Блондин и коротко стриженый брюнет, с тонкими усиками на юной коже — совсем молодые. Я дам им шанс состариться.

— Мне крайне необходимо ваше сотрудничество, — очень тихо и спокойно сказал я.

— С какой стати? — едва не выкрикнул беловолосый, — мы не сотрудничаем с упырями! Можешь нас прикончить…

— Могу, — согласился я, — а могу тихо-мирно проследовать мимо и тогда очень много людей уцелеет. Поверьте, так будет лучше для всех вас.

— Чего ты хочешь? — через силу выдавил из себя темноволосый, — ты убил одного из нас, а теперь хочешь, чтобы мы помогли тебе, ха!

— Если бы он вёл себя тише, остался бы жив, — я слукавил: мне позарез нужна была энергия — не этот, так кто-нибудь другой, — насчёт сотрудничества…Мне необходим переход к Сердцу Льва. Пустой ненаселённый мир, где я никому не стану угрожать. Я знаю, здесь есть служебный портал, поэтому пропустите меня, а потом объявляйте тревогу, организуйте погоню, как там ещё полагается по инструкции?

— А если мы откажемся? — опять блондинчик, — убьёшь нас, чёртово отродье?

— Конечно, — мне хотелось сделать это немедленно, — а потом пойду искать рабочий портал и попутно прикончу ещё много-много других людей. Невинных людей, которые пострадают из-за вашего упрямства. Что скажете?

Охотники переглянулись. Брюнет просто истекал потом — отвратительно! Да и вообще, оба парня резко воняли человечиной, я просто изнемогал от этого запаха. Странно, но от Чара, вроде бы так не несло. Принюхался, или как?

Из соседнего помещения, где располагался портал, откуда мы вывалились, громыхнуло и к нам впорхнул почти идеально круглый клуб чёрного дыма. Приятно было сознавать: от моих врагов осталось лишь это — клубы тёмного смрадного дыма. Маленькое утешение в длинной цепочке потерь и разочарований. Как она могла меня предать?! Леся, прости…

— Я открою портал, — процедил блондин и сделал попытку встать, — но он выведет на пограничный мир — не к Львиному Зеву.

Так Чар и говорил. Похоже на правду.

— Хорошо, — мне не нравилось выражение его лица, но ничего поделать я не мог — другого пути у меня, пока что, не было, — это долго?

— Нет, — в уголках его пухлых губ притаилась усмешка, — совсем быстро.

Наши взгляды встретились, но серьёзного столкновения не вышло: человек тотчас потупился, нервно сжимая пальцы. Животное…Я должен был ощущать ненависть и отвращение, но был слишком опустошён и выбит из привычного существования. Так много всего… Новые враги, предательство друзей и гибель очень близкого существа. Очень трудно сосредоточиться на этом ничтожестве, даже если он и задумал какую-то пакость.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — устало сказал я, — и чем это может закончиться, для тебя лично. Ещё раз напомню: мне, всего-навсего, нужно пройти в Сердце, без лишних жертв и прочих неприятностей.

— Угу, — он подошёл к одному из серых ящиков и положил на него ладони, — упырь желает отправиться в свой родной мир. Там он вызовет остальных упырей, и они вернутся к нам, чтобы всех прикончить. Всего-навсего! Получи!

Блондин отдёрнул руки и короб, которого он касался, окутался паутиной тонких разрядов. В моей голове зазвенело, и я ощутил глухую вибрацию смыкающейся грани. Человек обернулся ко мне и оскалился в кривой ухмылке:

— Ну, съел? Я блокировал все порталы на пограничных станциях и послал предупреждение о появлении хищной твари. Что скажешь, засранец?!

— Что ты — идиот, — он попятился, когда я подошёл ближе и упёрся спиной в стену, — я действительно пытался избежать лишних жертв. Теперь каждый издохший, на этой грани, человек, будет на твоей совести. Съел? Но для тебя это уже не имеет ни малейшего значения.

О чём бы этот придурок не думал он, всего лишь, удлинил мой путь. Тем не менее я не мог оставить его идиотский поступок без вознаграждения. Кроме того, я всё ещё был голоден и нуждался в пополнении сил.

— Тварь! — брюнет чуть ли не рыдал, стоя на коленях над трупом беловолосого идиота, — за что? Как же я вас ненавижу!

— Не поверишь, — я подошёл к массивной входной двери и потянул за металлическую рукоять, — но это — взаимно.

По бледной физиономии струились слёзы. Охотник смахнул их и прошипел мне вслед:

— Мы доберёмся до тебя! Я лично вспорю твоё поганое брюхо! И твоего прихвостня мы тоже прикончим.

Я остановился и посмотрел на него, через плечо.

— Прихвостня?

Его трясло, то ли от ярости, то ли от страха.

— Думаешь, мы не видели, как вы выползли из одного портала? Ясное дело — это ваш лазутчик.

Чар — мой прихвостень? Забавно. Учитывая наши странные взаимоотношения. Думаю, этот человек, с его характером, никогда бы не стал прислуживать львам. Скорее, сам стал бы львом.

— Знаешь, в чём заключается ваша самая главная проблема? — спросил я, возвращаясь, — вы не умеете держать язык за зубами, когда это требуется.

Сообразив, что сейчас произойдёт, молодой охотник зажмурился и оглушительно заверещал, закрываясь руками.

Мелкий дождь, который моросил последние несколько часов, усилился, превратившись в отвратительную завесу из воды, рушащейся с неба. Почва, и до этого, не особо хвалящаяся особой твёрдостью, трансформировалась в абстрактное нечто, весьма напоминающее желе, плывущее под ногами. Деревья, понуро поникшие под ливнем, промокли до последнего листа и были не в силах дать хоть какую-нибудь защиту от низвергающихся потоков. Не оставалось другого выхода, кроме как, завернувшись в плащ, медленно шагать вперёд, уповая на то, что дорога, ведущая к обитаемым местам, окажется хоть немного твёрже, чем та дрянь, которая тяжёлыми веригами облепила уродливые башмаки на моих ногах.

Впрочем, все эти неприятности позволяли отвлечься и, хоть на время, позабыть о той заднице, в которой я оказался. Тщетная надежда на то, что Зара сумеет отыскать меня в Сердце бросала слабый отблеск света в черноту отчаяния, но это была единственная надежда. Если я перестану надеяться, то уж лучше сразу отыскать охотников и позволить ублюдкам убить себя. Зара, я скучаю, найди меня, пожалуйста!

Очертания города, ещё недавно, хотя бы призрачно, различимые в водном тумане, окончательно размылись и стекли в землю, чтобы прорасти, когда дождь прекратится. Сейчас я не мог даже приблизительно оценить размеры селения и определить, является ли оно моей целью.

Откуда то, из-за упругих струй, донеслось равномерное поскрипывание, явно перемещающееся в том же направлении, куда двигался и я. Возможно, это было какое-нибудь транспортное средство аборигенов, но я не слышал ни единого слова. Впрочем, кому охота, вести беседы, в таких условиях? Разве каким-нибудь жабам.

Скрип слышался всё ближе: стало быть, и дорога находилась недалеко, если только какие-то психи не устроили гонки по бездорожью. Я постарался ускорить шаг, но чёртовы глыбы мокрой грязи, налипшие на ноги, упрямо не позволяли почувствовать себя беззаботным зайчиком, весело прыгающим под тёплым летним дождиком. Да и проклятый ливень, промочивший одежду, до последней нитки, не очень-то напоминал о горячем лете. Скорее он вызывал видение бесконечного зелёного болота, покрытого густым слоем тины. На влажных замшелых глыбах, нахохлившись, сидели унылые жабы и отвратительно орали друг на друга, возмущаясь нелётной погодой.

Пришлось напрячься, пытаясь отогнать дурацкое видение. Я встряхнулся, словно мокрый пёс и почувствовал, как ледяная струйка воды заскользила между лопаток, выбирая себе путь, на моей спине. Видимо плащ, добросовестно сдерживавший влагу последнее время, всё-таки сдал позиции и теперь меня ожидал небольшой локальный потоп. Где же эта чёртова дорога?

Глухой скрип внезапно прервался резким треском и до моих ушей донеслись ругательства, густо раскрашенные сочными эпитетами. Голос раздавался совсем рядом, практически рукой подать. Я смахнул капли с ресниц и рассмотрел смутную горбатую тень, неподвижно застывшую передо мной. От размытого силуэта отделились ещё два, поменьше, и рассыпая вокруг себя ворох проклятий, начали суетливо приседать и наклоняться.

Предстояла встреча с местными жителями, поэтому я слегка сгорбился, скрывая нечеловеческий рост и заправил выбившийся клок волос под капюшон, надвинув влажную ткань как можно дальше. Чёрт, этого было слишком мало, для маскировки, оставалось надеяться на дождь и невнимательность незнакомцев. В противном случае их придётся просто убить, а я так не хотел новых бессмысленных смертей.

Нога вдруг ощутила твёрдую опору, так, словно передвигаясь по илистому дну болота я, наконец, выбрался к каменистому берегу. Это и было своего рода побережье грязевого водоёма — тракт, состоящий из разнокалиберных булыжников. Между камнями дороги, деловито булькая, бежали ручейки воды, и я потратил некоторое время, очищая грязную обувь от лишнего груза.

Всё это время, тени впереди продолжали свою нелепую пантомиму, сопровождая физические упражнения с опытами в эпистолярном жанре, состоящими из коротких звучных фраз, врезающихся в память. Самое впечатляющее заключалось в том, что за всё это время, он ни разу не повторились и не сбились с тональности. Вполне вероятно, услышанное мной словоизвержение было последствием предыдущего затянувшегося молчания.

Время от времени, из большого горбатого силуэта, слабым эхом, доносились женские голоса, в которых звучали вопросительные интонации. Всякий раз это вызывало новый взрыв эмоций и ускоренные телодвижения наблюдаемых мною теней. Помимо этого, я различал, как подают голос тягловые животные, перекликающиеся отвратительными стонущими воплями. Все эти звуки, соединяясь и перемешиваясь, создавали своеобразную симфонию, которую можно было бы назвать: «Авария в дождь».

Впрочем, сейчас мне было не до высоких материй; слишком много неприятностей, плюс промокшая одежда, погружали меня в усиливающийся сплин, и я не видел пути выхода к мажорным мотивам. Посему я просто очистил обувь от грязи и отправился в сторону неизвестных путников, пытаясь не поскользнуться на мокрых булыжниках.

Впрочем, как оказалось, мелкие камни ютились у края дороги, а центральная её часть состояла из огромных, изъеденных ветром и временем, каменных плит. Каким образом местные жители сумели уложить столь огромные блоки — оставалось для меня загадкой. Уровень местной техники, а о нём я мог судить по транспортному средству, потерпевшему крушение, определённо не позволял совершать подобные чудеса.

Кстати, о транспортном средстве, печально замершему посреди огромной ямы, наполненной грязной водой. Это была грубо сработанная деревянная повозка на относительно круглых колесах, деревянных же. На криво сколоченном каркасе из грубо обработанных брёвен, торчали изогнутые рёбра шпангоутов, обтянутые прохудившимися, но ещё годными, для защиты, звериными шкурами, прогибающимися под тяжестью, попавшей на них воды. Влага, для которой уже не находилось места, стекала по заплесневевшим стенкам, наполняя, и без того полную лужу, где утопали колёса повозки.

Правда, не все, а лишь три колеса. Четвёртое, нелепо извернувшись, лежало под днищем телеги, видимо сделав тщетную попытку укрыться от проливного дождя. Кстати, теперь я мог рассмотреть и тягловых животных, тоскливые вопли которых слышал всё последнее время. Это оказались низкорослые серые животные с короткими лохматыми лапами и длинными плёткообразными хвостами. Поначалу мне показалось, будто за эти хвосты их и привязали к повозке, но чуть позже я сумел различить нелепое подобие упряжи.

Соскочившее колесо упрямо выцарапывали наружу два человека, одетые в странные короткие плащи, промокшие насквозь. Учитывая то, что оба стояли на коленях в глубокой луже, полной не самой тёплой воды, можно было понять, почему каждый то и дело поминал каких-то местных чертей, желая им весьма диковинных вещей. Люди оказались настолько увлечены своим занятием, что никто не обратил внимание на появление нового персонажа. В других обстоятельствах я бы просто миновал этих олухов, не привлекая внимания, но сейчас мне нужна была кое-какая информация.

Внезапное чувство пристального взгляда в спину заставило меня обернуться и положить пальцы на рукоять треспа, всматриваясь в переливающиеся струны ливня. Чей-то силуэт, на пределе видимости, растворился в небесном рыдании, оставив смутное чувство узнавания. Лев? Охотник? Титан? Дрожь, пронзившая меня, не имела ничего общего с холодом и влагой. Что происходит? Я покачал головой и отвернулся.

За это время мокрые неудачники сумели извлечь колесо из его логова и теперь волокли его к родимой оси. Из повозки неразборчиво спросили и тот, из обитателей лужи, который был поплотнее, поднатужился, словно намеревался лично тянуть повозку и оглушительно рявкнул нечто неразборчиво-враждебное. Женский голос обиженно запричитал и вторя ему, недовольно заголосили оба серых скакуна, видимо решив, что наступил подходящий момент для всеобщих жалоб. Оставалось и мне присоединиться к этому хору, попеняв на злосчастную судьбу, лишившую меня абсолютно всего.

Думаю, мои жалобы остались бы без ответа, как и вопли всех этих животных.

Мужчины сумели совладать с беглецом и совместными усилиями водрузили его на положенное место. С возгласами радости люди принялись крепить непослушную деталь, но сегодня был определённо не их день. Ощутив, как повозка обрела прежнюю устойчивость, длиннохвостые твари приумолкли и неспешным шагом направились вперёд. Худощавый человек попытался ухватить повод, но промахнулся и шлёпнулся в воду, куда мгновением позже, плюхнулось злосчастное колесо. Плотный, схватился за голову и громко завопил. Вторя ему, оглушительно закричали серые звери.

Пока тощий медленно восставал из воды, отряхивая грязь с одежды, его напарник набросился на тягловых животных, осыпая их градом ударов. Те стоически переносили наказание, понуро прядя длинными ушами.

— Животные, все они животные, — тихо произнёс знакомый голос за моей спиной.

— Кто здесь?! — почти выкрикнул я, оборачиваясь.

Никого. Хоть какая-то смутная тень мелькнула и растворилась в пелене водяных потоков.

— Твою мать! — Я обернулся, наткнувшись на изумлённый взгляд «водяного».

Низкорослое существо, с редкими русыми волосами, облепившими сплющенный череп. Тёмные, близко посаженные глаза, под сросшимися бровями, испуганно и тупо взирали на меня, а пухлые губы, едва прикрытые редкими усиками, шевелились, точно их владелец пытался что-то пережевать. Правая рука мальчишки нервно дёргалась под лохмотьями, исполнявшими роль одежды. Там, как я понимал, находилось оружие, возможно меч, а скорее всего — тупой ржавый нож.

Так и оказалось. Стоило мне приблизиться на несколько шагов, и парень вытащил наружу нож, зажатый в кулаке. Судя по виду, в свои лучшие времена он неплохо справлялся с резкой хлеба. Если неосторожно работать, то можно поранить палец. Сейчас этой железякой можно было пугать младенцев и потерявших разум стариков.

Взмахнув пару раз своим грозным оружием, парень повернулся и что есть силы, завопил:

— Папа! Папа! На помощь!

Тип, который возился с животными, повернулся в нашу сторону и узрев меня, бросился к месту грозной схватки. Попутно, он выдёргивал, из-под своей нелепой накидки, короткий изогнутый меч. Естественно, ничем хорошим это не закончилось: зацепившись за какой-то камень, спаситель растянулся, обронив оружие. Меч, утробно булькнув, рыбкой исчез в луже.

Происходящее вызвало переполох в тележке и оттуда донеслись громкие стенания и вопли о помощи. Парень, с ножом в руке, попятился и споткнувшись, уселся задом в воду. В общем, кульминация представления. Оба серых зверя завопили, объявляя окончание акта. Занавес.

Я покачал головой, оценивая открывшееся мне идиотское зрелище. А ведь я ничего им не сделал — просто подошёл. Тупые неповоротливые млекопитающие. Как я могу показать, что не желаю причинить им вреда? Стоит мне опустить капюшон, и они обделаются, от страха. Проблема…

— Не волнуйтесь, — сказал я ровным спокойным голосом, зная, что именно так нужно умиротворить испуганных животных. В данном случае не так важен смысл произнесённых слов: главное — правильная интонация, — я не собираюсь причинять вам вред. Мне нужно задать пару вопросов, и я уйду.

— А кто ты такой? — дрожащим, до звона, голосом, осведомился папаша, рыская руками в луже и не отрывая взгляда от меня, — уж больно тута удобное местечко для разбойничков. Откель нам знать, почему ты не надумал чего лихого? Пограбить нас, скажем…

— Вот именно, — донёсся пронзительный женский голос, — и опосля надругаться над беспомощными женщинами!

— Заткнись, дура! — рявкнул мужчина и медленно поднялся на ноги, помахивая найденным оружием, напоминающим продолговатый кусок грязи, — сиди, и не рыпайся. Щас мужчины сами порешают свои дела.

Сынуля тоже умудрился оторвать пятую точку от гостеприимной лужи и подошёл к родителю, отряхивая капли воды с одежды. Теперь я мог, как следует, оценить фамильное сходство и подтвердить: идиотизм передаётся наследственно. Это могло несколько осложнить простейшую процедуру получения элементарной информации.

Честно, мне не хотелось убивать этих бесполезных, но абсолютно безвредных животных, однако я хорошо понимал, стоит им сообразить, с кем они так мило толковали и все охотникиокруги, и без того оповещённые о моём присутствии, тотчас сбегутся сюда. Слишком большие сложности, усугублённые отвратительным настроением и поганой погодой. Может просто выбить информацию из этого мешка костей и жира? Смешно, но я устал от насилия.

Однако, вернёмся к нашим перепуганным баранам.

— Всё, что меня интересует, — тихо сказал я, отряхивая капли с капюшона, — это насколько далеко я оказался от города. Боюсь, я несколько сбился с пути. Пытался сократить путь и попал под этот ливень. В общем, я — заблудился.

На физиономии старшего человека появилось лукавое выражение, которое всегда предваряло какую-нибудь тупую крестьянскую хитрость. Хорошо, хоть мой собеседник уже не выглядит таким перепуганным, как прежде. Вот уже, и рука с мечом опустилась вниз.

— Ну прям как благородный, — пробормотал человек, прищурившись, — однако же почему-то пеший и без свиты… Болтают, дескать вокруг столицы полным-полно бандюганов из обедневших дворян и всяких, слетевших с разума, книжников. Вот так закрутят тебе голову, а потом — глядь, а вокруг уже толпа головорезов, готовых перерезать твою глотку.

— Да, да и надругаться над беззащитными женщинами, — на этот раз между шкур мелькнула женская голова, но так быстро, что я не успел разглядеть черты лица. Вероятно, у женской половины данного семейства имелись проблемы сексуального плана, иначе, откуда эти назойливые мысли об изнасиловании? В общем, пусть ищут сексопатолога или любовника.

В этот раз глава семьи оставил замечание без ответа, пристально разглядывая меня, поверх, начинающих отвисать, щёк.

— Мой скакун сломал ногу, на мокром склоне и его пришлось прикончить, — пояснил я, ощущая, как эта беседа начинает становиться поперёк горла. Почему я должен объясняться перед каким-то вонючим человеком? — а почему я был сам и без свиты — тебя вообще не должно касаться! Просто скажи мне, как далеко я нахожусь от столицы. И быстрее, пока не прибыли настоящие грабители, которые позарятся на твоё гнилое барахло и неудовлетворённых женщин. Думаю, они не станут вести таких длинных переговоров.

Кажется, я не сдержался и под конец своей тирады, немного повысил голос, потому как сладкая парочка попятилась назад, едва не усевшись в лужу. Впрочем, им не привыкать. Однако, с их тупых морд полностью исчез испуг, сменившись неким подобием преклонения. Видимо, так и должен был вести себя аристократ, заблудившийся под дождём. Наверное, стоило ещё и дать им парочку оплеух, для пущего эффекта.

— Я сегодня услышу что-нибудь, интересующее меня или нет? — осведомился я, делая пару шагов вперёд, — или утопить вас в этой луже? И убери этот дурацкий кусок железа — он оскорбляет чувство моего достоинства.

Папаша послушно запихнул меч под мокрые лохмотья, а сынок, спрятал свой нож за спину и отошёл к самому борту повозки.

— Благородный господин, извините, что испытываем ваше терпение, но сами должны понимать, войдите в положение! Дорога такая опасная, опять же неизвестно, какой человек подойдёт и спросит. А тут ещё и грабители, сами понимаете. Так вот, милости просим спросить, но не держите зла.

Я стоял, выслушивая всю эту чепуху и ощущал, как накаляется моя черепная коробка. Если это не прекратить, в самое ближайшее время, капли падающие на мою голову начнут, с шипением, испаряться. Наверное, стоило вернуться к плану «Б» — тому, который предусматривал насильственное получение информации.

— Заткнись, — прошипел я, — просто скажи мне, как далеко я от столицы.

Сынуля не выдержал и тонко пискнув, полез внутрь повозки, вызвав там настоящий переполох. Кажется, внутри присутствовала не одна женщина. Папаша проглотил извинения, не успевшие покинуть его болтливый язык, и задумался.

— Ну, — поторопил я словоохотливого человека, преданно глядящего на меня, — я получу сегодня хоть каплю ценной информации? Как далеко до столицы?

— А? До столицы? — переспросило это животное, кивая головой, отчего мокрые волосы падали на его глаза, — не, не слишком далеко, благородный господин. Мы полчаса назад проехали постоялый двор, ну этот: Солнечная кружка, значит, осталось около пары часов, если ослы не подведут.

Очень ценная информация!

— А если измерять расстояние не в ослах? — со вздохом, спросил я.

— Хм, раньше, когда на тракте ещё стояли путевые вехи, было малость полегче, — охотно пояснил мой собеседник, — тогда мы меряли всё в милях. Вот, как раз где-то здесь, стоял столб, который показывал, дескать до Гордены оставалось пять миль. А теперь, хрен его разберёт, сколько там, до столицы осталось.

Поначалу до меня даже не дошло. А потом я даже хрюкнул. Вот это номер! Сколько не общайся с людьми, они не перестают тебя изумлять: прежде я думал, подобные, чистопородные идиоты, существуют только в анекдотах. Однако же, нет — вот, стоит передо мной, влюблённо заглядывая в глаза.

Ладно, проехали, главное, необходимую информацию я получил. До столицы, которая называется Гордена (то название, которое Чар так и не сумел вспомнить) необходимо преодолеть пять местных миль. Дорога ровная и относительно твёрдая, стало быть, задержек не предвидится. Оставалось узнать, скоро ли наступит темнота и нет ли впереди сторожевых постов. Учитывая, что общаюсь я с полнейшим идиотом, не станем придумывать что-то сложное. Спрошу напрямую.

— Послушай-ка, приятель, — произнёс я, как можно небрежнее, насколько это позволяло моё отвратительное настроение, — похоже, я потерялся не только в пространстве, но и во времени. Это проклятый дождь совсем выбил меня из привычного ритма, и я даже не знаю, скоро ли начнёт темнеть. Может быть ты окажешь мне такую любезность. Или мне придётся беспокоить кого-то из защитников.

— Ха! — на широкой физиономии расцвела широкая ухмылка клинического идиота, — так не встретите вы никого, до самой столицы: они все там остались, — он неопределённо взмахнул рукой и радостно хихикнул. Сразу видно, передо мной был явно выраженный тип сангвиника, способного радоваться жизни даже в подобной заднице. Такие люди приветствуют всё на свете, в том числе и запоры, потому, как они удерживают ценный продукт в организме, — да я и сам вам помогу. У меня от отца осталась такая штука, не у всякого благородного имеется. Сейчас, сейчас…

Путешественник отбросил в сторону полу своего измазанного плаща, и я увидел нечто, подобное гигантскому кошелю, висящее на его поясе. Человек запустил поросшую рыжим волосом ладонь в недра этого мешка и достал массивный агрегат, напоминающий плод совокупления скворечника и самогонного аппарата. Если я не ошибался, то это должны были быть часы. Вот так — достижения науки в народные массы! Судя по виду, вещица действительно была очень древней, настолько древней, что её могли обнаружить местные археологи и продать прадедушке моего собеседника. Думаю, такой рухляди у местных дворян действительно не было. У охотников, в их логове, я видел вполне пристойные экземпляры, не напоминающие творение безумных учёных.

Пока я сумрачно изгалялся в иронии, человек торжественно священнодействовал со своей рухлядью, тщательно прикрывая её от капель дождя собственным телом. Он медленно вращал какие-то колёсики, прислушиваясь к тихому щёлканью, потом протирал грязной тряпицей металлический кружок на боку агрегата и, в конце концов, долго смотрел в крошечное отверстие, закрытое стеклянной крышкой.

— Похож на примата? — в этот раз, я совершенно точно идентифицировал голос и поэтому даже не стал оборачиваться. Теперь я знал, откуда он раздаётся. Из моей головы, — не будь так уверен, милый.

Под аккомпанемент язвительного смеха, крестьянин поднял голову и, на его плоской физиономии, расцвела торжествующая ухмылка. Видимо, он, только что, открыл закон всемирного тяготения. Впрочем, созерцание вращающихся стрелочек, могло оказаться, для него чем-то подобным.

— Ну и сколько там натикало? — я решил прервать экзистенциальное сосредоточение, предшествующее входу в нирвану, — далеко, там, до темноты?

— Три, с половиной часа, — радостно объявил человек, как никогда напоминающий обезьяну. Судя по торжествующему виду, ему, только что, предложили должность императора всемирной империи. В данном случае способна помочь лишь живительная эвтаназия.

Итак, у меня было вполне достаточно времени, добраться до цели, пока ещё не стемнело. Хорошо бы ещё кончился этот проклятый ливень. Идиотская привычка людей спать по ночам и прятаться в домах от воды, льющейся с неба, запросто могла лишить меня возможного информатора. Насколько я понимал, столица была, по-настоящему, огромным городом, где очень легко заблудиться на долгие дни, а то и недели. Я не мог позволить себе подобной роскоши. Сердце было единственным местом, для встречи с Зарой. Если она решит, что я не смог добраться в нужное место, кто знает, как кошка поведёт себя.

Пока я размышлял, перепуганный сынуля, выбрался наружу, пытаясь помочь родителю посадить колесо-беглец на родную ось. Из повозки вновь донеслись стенания о возможном изнасиловании и с внезапным смешком, я сообразил, чем они могли бы быть вызваны. Та самая, прощальная, шутка Галины. Интересно, как это будет действовать посреди города? Может быть у меня на одну проблему больше? Впрочем, одной — больше; одной — меньше…

Я двинулся вперёд по скользким камням и услыхал, как за моей спиной пронзительно заскрипели колёса тронувшейся повозки. Что-то радостно хрюкал отец семейства и повизгивал его сынок, но я оставил всё это за бортом своего восприятия. Не до того было.

Чей-то изящный силуэт неторопливо шагал мне навстречу, время от времени скрываясь за струями дождя и возникая всё ближе и ближе. Слишком невероятно, для правды. Чудес не бывает. Мы, львы, не верим в подобные чудеса.

Львица приблизилась, и я мог различить чертенят, пляшущих в её жёлтых глазах.

— Привет, — сказала Ольга и провела когтями по длинным прядям белых волос, отряхивая капли воды, — ты непривычно молчалив сегодня.

Давненько не виделись. Со Сревенага. Тогда было понятно, в чём дело. Что происходит сейчас?

— Так и будешь молчать? — она откровенно развлекалась.

— Когда беседуешь с собственным подсознанием, совсем не обязательно открывать рот, — не выдержал я, — тем более, когда не понимаешь, какого хрена оно хочет от тебя.

— Ах вот как ты меня воспринимаешь, как галлюцинацию? — она мягко рассмеялась и коснулась моей щеки кончиком когтя.

Прикосновение. В клетке такого не было. Я схожу с ума?

— Вовсе нет. Только научился разговаривать вслух, — она задумалась, внимательно разглядывая меня, — нет, не только. Что у тебя с этой твоей львицей, Зарой?

— То, что могло бы быть у нас, с тобой, — я пожал плечами, — если бы мы не были так молоды, глупы и бессердечны.

— Говори за себя, — Ольга оскалилась, — именно ты был холодным бессердечным ублюдком…

— Да, прости. Был. Прости за всё, — мне действительно было очень жаль, — особенно за твоего волка…

— Ты же обещал! — на её глазах выступили слёзы, — обещал никогда не напоминать.

— Я давал обещание живой львице.

Когда я произносил эту фразу, человеческий фургон, наконец, подъехал к нам и теперь медленно проезжал мимо, на расстоянии вытянутой руки. Глаза Ольги внезапно вспыхнули и она, наотмашь, ударила кулаком по трухлявой стенке. Испуганно завопили женские голоса и вторя им, вострубили тягловые животные. На этот раз, с оглушительным треском, лопнули обе оси и фургон, накренившись, медленно кувыркнулся прочь с дороги, исчезнув из виду.

— Неплохо, для мёртвой львицы?

Что-то полыхнуло, и моя голова пошла кругом. Это быстро прошло, но когда я вновь обрёл способность видеть, на дороге не было никого, кроме меня. Кошка исчезла так же внезапно и странно, как и появилась. Ни единого следа на мокрых камнях, только смутное воспоминание о касании тонких пальчиков. Впрочем, всё это могло быть лишь шутками воспалённого разума.

Вот только исчезнувшая повозка… С некоторыми запозданием я сообразил, что звук падающей телеги оказался несколько глуше, чем ему следовало быть. Так, если бы она падала с большой высоты.

Чёрт! Противоположная сторона дороги обрывалась отвесным склоном. Когда-то здесь была ограда, но деревянные столбики полностью сгнили, оставив после себя жалкие огрызки, которые оказались не в силах спасти рухнувшую повозку.

Я взглянул вниз. Слишком высоко, для выживания слабых людишек. Приходилось напрягать глаза, высматривая обломки жалкого транспорта и тела его владельцев, неподвижно застывшие на дне глубокой расщелины. Выжил только один осёл, да и тот, похоже, сломал пару конечностей и теперь протяжно орал, вытягивая жилистую шею. Бедные животные…Я этого не желал. Бессмысленная трата энергии.

Зачем?

И кто?

Была ли здесь Ольга или я сам спихнул повозку в приступе внезапного безумия? Кто способен дать ответ? Нужно взять себя в руки.

Впрочем, кое что положительное здесь присутствовало: теперь никто не расскажет охотникам, поднятым по тревоге о странном путнике. Может быть моё подсознание гораздо предусмотрительнее, чем его хозяин?

Спохватившись, я сообразил, что совершенно напрасно теряю драгоценное время, разглядывая бесполезную дохлятину. Поправив капюшон, я отошёл от края обрыва и, размеренным шагом, направился в сторону города.

Дальнейший путь не отличался каким-то разнообразием. Всё те же, изъеденные временем и тысячами колёс, плиты, уложенные, похоже, ещё в самом начале времён. Иногда я видел остатки старой ограды, по краю тракта, но они больше напоминали скелеты кустов, чем что-то искусственное. С противоположной стороны изредка попадались массивные каменные столбы, видимо, те самые дорожные указатели, о которых толковал погибший крестьянин.

Чуть дальше, смутными призраками, прорастали сквозь дождь тени деревьев, нахохлившихся под холодными струями. Эти самые потоки уже насквозь промочили ненавистную одежду и вовсю омывали моё тело. Проклятая грань, с её непонятными законами.

Подняв голову, я внимательно осмотрел небо и обнаружил широкие прорехи в сером покрывале дождевых облаков. Это радовало. Похоже, очень скоро я перестану принимать принудительный душ и смогу немного обсохнуть.

Однако, ещё до того, как струи ливня начали редеть я стал замечать определённые перемены в окружающем ландшафте. Дорога перестала возвышаться над окрестными полями и качество её покрытия значительно улучшилось. Явный признак того, что где-то близко находится город. Попался даже целый верстовой столб с нетронутой табличкой, где можно было разглядеть цифру два. Это могло быть расстояние до пресловутой Гордены. Впрочем — это могло быть всё, что угодно, начиная от инвентарного номера столба и заканчивая его стоимостью.

Поля, вокруг тракта, начали приобретать ухоженный вид и растительность, на них, перестала напоминать опытные участки по разведению элитных сортов бурьяна. Кое-где, сквозь пелену дождя, я мог различить угрюмые приземистые постройки, огороженные высоким частоколом, определённо недружелюбного вида. Очевидно, понятие «разбойники» было, для местных жителей, не просто словом, а вполне явной угрозой.

Преодолев очередную часть пути, я констатировал тот факт, что небо, похоже, излило весь свой запас горьких слёз и теперь стряхивало последние капли. Это не могло не радовать. Стоило ливню прекратиться, как возникший ниоткуда холодный ветер, точно оголодавший пёс, набросился на медленно ползущие тучи и мгновенно превратил их в жалкие лохмотья. Разорвав сплошную чёрную пелену, ветер принялся играться этими лакомыми кусочками, уволакивая их за горизонт, видимо, на чёрный день.

Теперь, когда ливень перестал мешать обзору, я мог совершенно отчётливо рассмотреть очертания столицы, куда стремилась дорога под моими ногами. Теперь становилось понятно, почему я мог видеть Гордену на таком огромном расстоянии. Даже не сам город, а стены, окружающие его. Они были воистину исполинскими и вызывали у меня смутное ощущение дежавю. Точно так же, как и стройные стержни гигантских башен, упирающихся верхушками в небеса. Откуда пришло это узнавание? И ещё видение огромной армии, поглощаемой зелёной дымкой. Летательные аппараты, напоминающие стрекоз, угодивших в изумрудный туман, пикировали и рушились в гущу войск…Что за чёрт? Я потряс головой, прогоняя наваждение. Кто-то хихикнул за спиной, и это была вовсе не Ольга.

Даже не подумав обернуться, я быстро пошёл вперёд и очень скоро дорога, по которой я шагал, воссоединилась с другой, более полноводной. Первой ласточкой, если это можно так назвать, оказалась тяжёлая повозка, громыхающая массивными дисками колёс по щербатым плитам тракта. Телегу меланхолично тащило вперёд существо, напоминающее лошадь-тяжеловеса, но с рогами на приплюснутой голове. На открытой платформе, груженой бесформенными серыми мешками, восседал, отвратительного вида старикашка, натянувший высокую конусообразную шляпу, почти до крючковатого длинного носа. Во рту, этот человек, держал длинную чёрную трубку, из многочисленных отверстий которой вырывались струи омерзительного удушливого дыма, ощутимого даже на таком расстоянии.

Обдав меня совокупным зловонием дыма, лошадиного пота и немытого старческого тела, повозка проскрипела мимо, причём, мумия в шляпе не удостоила меня даже кратким взглядом.

— Как же они отвратительны! — прошипел голос, у моего уха.

Я вполне мог согласиться с Лесей, если бы она не была так бесповоротно мертва. Прости меня, милая. Думаю — это голос моей вины. Жаль, но тебя не вернуть.

Пересилив боль, терзающую меня изнутри, я пошёл вперёд, вливаясь в галдящую зловонную толпу людей. Всевозможные телеги, кареты, двуколки и всадники, разбавленные неимоверным количеством пешеходов, бурлили, сталкивались и, казалось, двигались сразу во всех направлениях одновременно. Чем ближе была столица, тем плотнее становилась толпа и оживлённее её взаимодействие.

Люди пихали друг друга, уворачивались от хрипящих животных, выпрыгивали из-под скрипящих колёс и постоянно ссорились. Я заметил логическое завершение одной из свар: два крепких парня, опустив свои заплечные мешки в грязную лужу, вцепились друг другу в волосы и яростно тянули к себе. Физиономии обоих, багровые, как морозное солнце, кривились в уродливых гримасах, а из перекошенных ртов вырывались нечленораздельные звуки. Рядом понуро замерли две женщины, одетые в скромные дорожные плащи и терпеливо ожидали окончания потасовки. Никого больше происходящее не интересовало.

Когда я проходил мимо, та из женщин, которая была моложе, повернулась и посмотрела в мою сторону. Взгляд у неё, в этот момент казался потерянным, словно она приняла лёгкий наркотик. Она явно не могла понять, что же с ней происходит. А я мог. Спасибо тебе, Галя! Какая же хрень начнётся, когда я окажусь в Гордене? Стоит слегка замедлить шаг и девушка, не осознавая этого, приблизится ко мне. Дальше будет совсем не смешно, как бы не казалось кошке, подшутившей надо мной.

Задерживаться и проверить, как работает Галин дар, я не стал: ни к чему привлекать лишнее внимание, в тот момент, когда объявлена общая тревога. Возможно, охотников не заинтересует обнажившаяся, посреди дороги, женщина, но убеждаться в этом я не стану. Поэтому я ускорил шаг, быстро утратив из виду и драчунов и их жён.

Между многочисленными бредущими на своих двоих и едущих верхом путниками, время от времени, тускло сверкали доспехи солдат, небольшими группами, направляющихся в сторону Гордены. Стараясь не выдавать себя, я осторожно изучил их вооружение. Треспов ни у кого не было — это хорошо. Было огнестрельное оружие и это несколько удивляло. Всё же общий уровень технического развития этой грани не предполагал чего-то подобного массивным ружьям у солдат и пистолетов у офицеров. Даже охотники были весьма консервативны, используя треспы, различной величины.

Впрочем, большинство служивых имели при себе лишь узкие клинки, похожие на шпаги и короткие секиры. То ли начало технического прогресса, то ли его постепенная деградация.

Задумавшись, я едва не угодил под жалобно поскрипывающие колёса перекошенной телеги, влекомой вперёд тремя серыми рогатыми зверьками, чуть крупнее дворовой собаки. Чьи-то ноги, в тщательно начищенных сапогах, качнулись перед моим носом.

— Следует быть поосторожнее, — нравоучительно заметил смутно знакомый голос, в котором явственно прозвучала ирония, — уж я-то знаю в этом толк.

Я поднял взгляд из-под надвинутой на глаза тёмной материи капюшона. Потребовалось несколько весьма продолжительных мгновений, чтобы вспомнить. А потом, в два раза больше, чтобы прийти в себя. Пока я стоял истуканом и пытался сообразить, в чём дело, повозка на которой сидел широко ухмыляющийся Паша, нырнула в самое большое скопление транспорта и скрылась с глаз.

— Стой! — крикнул я и рванулся следом, разбрасывая в стороны зазевавшихся путников, — стой, чёрт тебя подери!

Поздно. Проклиная непонятно кого, я спрятал выбившийся наружу светлый локон и остановился. Теперь и Паша: пришелец из давно позабытого прошлого, погибший в далёкой грани от рук той, которая любила его. Не лев, но человек, бывший с нами от момента обращения. Сколько времени прошло с той поры? Много, вполне хватило бы, для троекратной смерти от старости. Однако он здесь и выглядит достаточно живым, пытаясь подшучивать надо мной. Что происходит? Могут ли львы сходить с ума?

Усилившийся шум немного отрезвил меня. Оказывается, преследуя призрак, я оказался под самыми стенами столицы. Чтобы рассмотреть верхушку массивной древней ограды пришлось бы смотреть почти в зенит, настолько она была высока. Кроме того, я сделал небольшое бесполезное открытие: оказывается, стена была сложена из тех же плит, которыми неизвестные строители уложили тракт. Возраст их, похоже, тоже был примерно одинаков, уходя корнями в седую древность.

Многие участки городской ограды несли на себе следы неведомых катаклизмов или (более вероятно) боевых действий. Это были огромные выбоины, глубокие трещины и продолговатые борозды, проплавленные невероятным жаром. В голове щёлкнуло, и я увидел ослепительный луч, вспыхнувший в клубящихся облаках зелёного тумана. Свет упёрся в несокрушимую стену, оставив на её поверхности глубокий шрам.

— Порча рядом, — пробормотал кто-то бесплотный, — это безумие…

— Какого Горделя, стал на дороге, бестолочь высокая?! — меня попытались оттолкнуть, — нормальному человеку не пройти не проехать.

Я не стал отвечать, сделав пару шагов в сторону. Со мной определённо происходило нечто странное и я не мог это контролировать. Плохо. И рядом нет ни Зары, ни Гали, чтобы помочь. Совсем плохо. Если случится один из подобных приступов, когда я столкнусь с охотниками, можно считать себя покойником.

Крики людей и других животных начали сливаться в единый омерзительно-оглушающий гул, отдающийся набатным звоном внутри головы. Порывы ветра, прежде свежего, теперь несли лишь смрад человечины и вонь костров. И всюду — люди, люди, люди…Хотелось перейти в боевую форму и раскалённым ножом пройти через эту массу, превратив её в ничто.

Скрипнув зубами, я постарался привести себя в чувство. Получилось плохо. Казалось, будто окружающий мир разваливается на куски и тонет во тьме. В отдельных тонущих кусках мелькали костры, пылающие на обочине дороги, путники, скорчившиеся у огня и группы стражников, методично обыскивающие гостей столицы, почему-то не спешащих войти внутрь.

Я медленно присел у одного из костров, потеснив ворчащего оборванца и краем глаза уловил знакомую эмблему. Троица охотников остановила рослого парня в куртке с капюшоном и угрожая треспами, вынудила того показать лицо. Вот оно — облава. Языки пламени скрыли меня от ненужных глаз, позволив наблюдать незамеченным. Видимо на входе в Гордену будет пост моих заклятых друзей и стоит поразмыслить, как проникнуть внутрь.

Я внимательно посмотрел на ворота столицы, которые были уже совсем близко — камнем добросить. Главный вход: две массивные металлические створки, из голубого металла, покрытого щербинами и вмятинами, был закрыт и, похоже, уже давным-давно не открывался. Овальное отверстие, по виду, проделанное значительно позже, медленно всасывало некоторую часть желающих войти, отправляя больше половины обратно. Мне показалось, счастливчики предъявляют какие-то штуковины бдительным стражникам, но так это, или нет, сказать трудно. Кстати, о привратниках — все они носили, знакомую мне униформу с отвратительным чёрным знаком перечёркнутого льва. Очаровательно! Десяток охотников у входа и ещё неизвестно сколько, за воротами. Ни единого шанса.

Я медленно отвёл взгляд от ворот и наткнулся на знакомые насмешливо-зелёные глаза. Ольга сидела с противоположной стороны костра и лукаво улыбалась.

— Проблемы? — осведомилась она, — раньше ты действовал, не рассуждая.

— Раньше ко мне не приходили покойные львицы, — огрызнулся я, — да и вообще, все меняются. Я очень хочу увидеть Зару. Пусть даже перед смертью. Оля, не надо смотреть на меня так, я уже сказал тебе, мне очень жаль.

— То есть ты готов признать свои ошибки перед мёртвой львицей? После того, как убил её любимого, а потом и её саму? Ты просто само очарование.

— Какого чёрта ты от меня хочешь?

— Эй, приятель, — оборванец, которого я потеснил, дёргал меня за рукав плаща, — ты это того, прекращай. Если защитники решат, будто у тебя чума, то тебя не пустят, даже если покажешь им пропуск. Ишь, как тебя рисует — с огнём болтаешь!

— Пропуск? — переспросил я, — а где его получить? И что это вообще такое?

К чёрту осторожность: у меня крыша едет полным ходом, рядом шастают десятки охотников и вообще, всё великолепно!

Мой собеседник расхохотался каркающим смехом и покачал заросшей грязной головой.

— А мне откуда знать, Гордель меня возьми? — хрюкнул он, — я у защитников то же спросил, Гордель их возьми, а они меня — в шею. Соседи, — он повёл четырёхпалой рукой вокруг, — такое же беспропускное отребье, спаси их Мотрин, как и я. Так что, послушай моего совета: повертай взад, на свою родину.

Ощутив приступ внезапного раздражения, я поднялся на ноги и неторопливо пошёл вдоль городской стены, удаляясь от шума толпы. Теперь, когда исполинская стена оказалась совсем рядом, я смог оценить размеры каменных блоков, составлявших её. Странно, при таком уровне развития, на сооружение одной лишь ограды, ушли бы сотни лет. А ведь были ещё и башни…Что-то здесь не стыковалось.

Удалившись от шума голосов и зрелища волнующейся толпы, я обнаружил, что помешал какому-то человеку справлять свою естественную и очень большую, судя по всему, нужду.

С первого взгляда я отметил несколько любопытных вещей. Во-первых, этот засранец был достаточно хорошо одет, по сравнению с общей массой, обряженной в настоящее рваньё. О более высоком статусе говорил и холёный скакун под седлом, уткнувшийся мордой в траву неподалёку. Да и жизнерадостное посвистывание, в процессе, свидетельствовало, сидящий в птичьей позе, не видит в своей жизни особых проблем. Как, скажем те неудачники, кого не пустили внутрь.

Скорее всего пухлый человечек, старательно выводящий рулады вытянутыми губами, имел тот самый пропуск, о котором мечтал оборванец у костра. Скорее всего, я не сумел бы им воспользоваться, уж больно строги были охотники, но взглянуть на загадочную штуковину стоило.

— Что, приятель, тоже припекло? — весело окликнул меня толстяк, встряхивая жидкими светлыми волосами, — Святая Земма! Располагайся рядом, места достанет на всех. А я-то олух, отправился к родственникам в деревню, да загулял так, прости меня Мотрин, что совершенно потерял счёт времени. Не иначе, Гордель попутал! Опомнился сегодня, вспомнил, что завтра торговый день и со всех ног домой. А тут такое… Пока эти толстомордые защитники проверят пропуска у всех, не мудрено и обосраться. Правду говорю?

— Ну да, — неопределённо промычал я, — ещё и эти пропуска…

— Ох, не говори, приятель, Гордель их всех дери! — мой собеседник пошевелился и с чувством пустил газы, — всякий раз, как им покажется, будто в окрестностях бродят упыри, они устраивают это безумство, спаси нас Земма. Как вспомню, сколько времени я убил, для получения этой штуковины.

— Какая задушевная беседа! — голос был полон насмешки, — очень мило, что ты выбрал в собеседники такого ароматного человека.

Леся стояла, похлопывая лошадку по загривку и лукаво усмехалась, сверкая ослепительно зелёными глазами. Иллюзия её присутствия была полнейшей; мне даже показалось, животное косится на призрак тёмно-лиловым глазом. Я ощутил болезненный укол: кто сказал, будто у нас нет сердца? Это больно…

— Ты пришла, посмеяться, и только? — глухо спросил я, — но я, всё же, очень рад тебя видеть. Хоть бы и так.

— Смотри, — девушка провела рукой по коротко стриженой гриве и вдруг оказалась рядом со мной, — я тоже рада тебя видеть, милый. Разреши…

Её пальцы коснулись моего лица. Ощущения подводили меня: я чувствовал касание, аромат её кожи щекотал мои ноздри. Больно, больно…Я накрыл узкую ладонь своей. Пустота…

— Тебе кое-что нужно? — она уже стояла за спиной привставшего толстяка, изумлённо уставившегося на меня, — милый, позволь я немного облегчу твой путь.

Человек открыл рот, пытаясь что-то сказать и в тот же миг девушка сломала ему шею. Того мгновения, которое я потратил, чтобы проследить за падающим телом, хватило ей для исчезновения. Остались только я и неподвижное тело в куче зловонных фекалий. К чёрту! Здесь и не было никого, только я и мой больной разум. Я сам свалил телегу с обрыва, а теперь свернул шею этому бедолаге. Незачем прикрываться покойниками, тем более теми, которые так близки мне.

Леся… Прости меня.

Как ни противно было прикасаться к зловонному трупу, другого выхода не было. Преодолевая отвращение, я схватил тело за воротник плаща и отволок в сторону. Конь, захрапев, прянул в сторону, и я бросил мертвеца на землю. Толстый кошель, на поясе, просто намекал на то, что искомое находится именно там. Проверим. Я сорвал кожаный мешок и открыл его, разглядывая содержимое. Так, монеты. К дьяволу монеты. Это что? Аккуратно сложенный платок с витиеватым узором был определённо женским, да и запах грубых духов явно не принадлежал к мужским ароматам. Вероятно, подарок какой-то дамы сердца. К дьяволу и подарок, и даму сердца — покойнику они ни к чему. Хм, нечто напоминающее пилку для ногтей; крохотная деревянная статуэтка, очевидно, амулет; набор истрёпанных бумажных карточек, с изображениями животных, скорее всего, игровая колода и маленькая, но очень толстая книжка, запертая на крошечный замок. Сломав застёжку, я обнаружил грязные жёлтые листы, покрытые мелкими неразборчивыми значками. Больше ничего в кошеле не было.

Поразмыслив, я отбросил в сторону опустевший мешок и наклонился к мертвецу, изучая одежду и тело. Из интересного имелись: три уродливых татуировки на жирной груди; короткий кинжал на широком поясе и секретный тайник в самом поясе, где скрывались монеты крупного номинала. Это обескураживало.

Карманов в одежде покойника не имелось, но использовав Зрение, я сумел отыскать нечто, зашитое в подкладке. Уже взрезав материю когтем, я сообразил, едва ли кто-то стал бы зашивать пропуск, зная, что его придётся предъявлять в ближайшее время. Правда, Илья был прав, утверждая, дескать я сначала действую, а затем — думаю.

Неизвестным предметом оказалась деревянная пластинка, с цветной картинкой, изображающей лохматого старика, распростёршего костистые руки. Скорее всего — местный святой. Похоже, его присутствие не очень помогло лежащему человеку. В этом нет ничего удивительного: святые охотно принимают пожертвования, но крайне неохотно помогают просителям. Не стоит обижаться: они же не существуют.

Может быть, стоило обыскать вьючное животное? Я покосился на коня и он, в ответ, покосился на меня. Мы поняли друг друга. Однако, это становилось просто интересным. Я отпихнул тело и подвинул к себе все предметы, обнаруженные у мертвеца. Возможно, я просто чего-то не понимаю?

Точно! Я издал глухой смешок. Чёрт побери, а что я собственно думал обнаружить? Пластиковую карточку, с магнитной полосой? Или удостоверение личности, с фотографией владельца и печатью? Это же, мать его, долбаное средневековье! Пусть со своими блэк-джеком и шлюхами, но подобное сотням других граней.

Я взял искомый предмет в руки и повертел его между пальцев: ну ладно, задумано было весьма остроумно. И на владельца весьма похоже, не спутаешь. Я перевернул деревянную статуэтку, принятую мной ранее за амулет и рассмотрел надпись: «Королевская канцелярия» на её основании. Да, искомый пропуск, в столицу, у меня появился, но смысла в этом не было — способность к трансформации, по-прежнему, блокировалась неведомой силой, связывая мои руки. Напрасно я тогда так легкомысленно отнёсся к предупреждению Чара.

Я отшвырнул бесполезный кусок деревяшки и медленно поднялся. Ещё одна, никому не нужная, смерть.

— Утолил любопытство? — осведомился Илья, — как говорится: любопытство погубило кошку. В данном случае кот остался жив, а умер кто-то другой.

— А я всё думал, когда ты появишься, — буркнул я, — теперь: полный комплект.

Чёрт, да что такое? Может эта грань не только парализует некоторые способности, но и сводит меня с ума? Иначе откуда такое массовое паломничество покойников.

Илья отошёл от городской стены, которую, перед этим, подпирал плечом и остановился передо мной. В его жёлтых глазах плескалась усмешка.

— Ты как будто не рад меня видеть? — ухмыльнулся он, — а я пришёл, помочь тебе. Нет, честно. Больно смотреть на все те глупости, которыми ты занимаешься.

— Моё подсознание вздумало меня попрекать, — вздохнул я, — ну-ну…

— Подсознание? Пусть будет так, — он пожал плечами, — послушай ценный совет, от своего подсознания. Вход, через какие бы то ни было, городские ворота для тебя заказан, потому как ты позволил своему белобрысому знакомому поднять шум на всю грань. Времени у охотников оказалось вполне достаточно, чтобы наглухо перекрыть все пути доступа к единственному, не блокированному, порталу. Пожинай плоды собственной беспечности.

— Должны быть какие-нибудь чёрные ходы, вспомогательные тоннели, слив нечистот, в конце концов, — странно было обсуждать серьёзные проблемы с галлюцинацией, но как ещё поступить в подобной ситуации?

— Ты — невнимателен; у центрального входа терпеливо ожидают жулики, бродяги и прочее отребье. Думаю, они тотчас бы воспользовались чем-то, из перечисленного, будь это возможно. Не стоит и тебе соваться туда, привлекая ненужное внимание. Ещё придёт время идти напролом.

Моя голова упорно отказывалась соображать.

— И что ты предлагаешь? Грызть стену? Делать подкоп?

— Местная грань блокировала не все твои способности, — Илья уже откровенно развлекался, делая руками волнообразные движения, — лети, наш, гм, регулятор. Так тебя, вроде бы, обозвала Наташа?

— Пошёл ты! — я поднял голову, пытаясь оценить высоту стены, а когда опустил, рядом уже никого не было. Впрочем, о чём это я: никого и раньше не было.

Ну хорошо, высота преграды была весьма приличной, однако мне приходилось левитировать и повыше. Тем не менее нечто внутри нервно постукивало пальцами по крышке воображаемого стола. Похоже, я что-то позабыл или просто выпустил из вида. Ладно, потом разберусь.

Я оглянулся: отсюда ещё можно было разглядеть орду у входных ворот, следовательно, кто-то внимательный мог бы заметить моё вознесение. Не пойдёт. Взяв труп за ногу, я неторопливо двинулся вдоль стены, прочь от затихающего шума человеческих голосов. Лошадка, позвякивая сбруей, меланхолично последовала за мной.

Пожалев осиротевшее животное я отправил труп в заросли травы погуще и посочнее и пошёл дальше в гордом одиночестве, рассматривая замшелые камни городской стены и гадая, сколько же им всё-таки лет.

Внезапно дорогу мне перегородила небольшая речушка, в сущности — полноводный ручей, с журчанием нырявшая под грубо сработанную металлическую решётку в основании ограды. Интересно. Я подошёл ближе и внимательно осмотрел проход. Пожалуй, я сумел бы протиснуться в протоку, если бы сломал ржавый металл. Ха, а подсознание, в этот раз, немного ошиблось, сразу видно, Илья — не настоящий. Тот редко заблуждался.

Продолжая глумиться над своими же галлюцинациями, я положил руки на шершавые прутья и замер, прислушиваясь. Сквозь озорное журчание пробивались глухие неразборчивые голоса. Люди. По ту сторону.

Включив ночное зрение, я склонился к решётке и заглянул внутрь. О, ещё одна решётка, покрепче этой. А за ней несколько расплывчатых силуэтов.

Я был обескуражен: Илья, даже воображаемый, опять оказался прав. Пока я буду ломать железные прутья, охрана успеет вызвать подкрепление. Печально. Придётся возвращаться к первоначальному плану, который вызывал лёгкий озноб неуверенности.

Покачивая головой, я отпустил прутья и отошёл от говорливого ручья, оживлённо пинающего мёртвые листья. Не по пути нам, с тобой. Попробуем конкурировать с местными птичками. Надеюсь, они не обидятся.

— Поехали, — пробормотал я, раскинув руки в стороны, — ну, в смысле — полетели.

Знакомый электрический разряд хлестнул плетью по глазам и промчался по телу, словно я угодил в эпицентр ветвистой молнии. Когда я пришёл в себя, земля уже успела распрощаться с моими ногами, и грубая стена города медленно уползала вниз. Очень медленно. Чересчур медленно.

Энергия моя, напротив, покидала тело так, словно торопилась освободить его для чего-то другого. Вот только ничего другого не было. Взамен появлялись лишь холод и пустота. Этого добра всегда было более, чем достаточно. Особенно в последнее время. Предательства и потери не слишком наполняют тебя.

Зара, милая, где ты? Леся…

Я взглянул вниз: земля успела удалиться на порядочное расстояние и деревья превратились в игрушечные макеты, а трава слилась в однородную буро зелёную массу. Чуть дальше, медленно погружаясь в белёсую пелену облаков, местное светило успело наполовину спрятаться за горизонтом. Длинные тени протянулись к городской стене, точно чьи-то цепкие пальцы пытались дотянуться до ускользающего беглеца. Пытались поймать меня и утащить в преисподнюю. Хотелось крикнуть: «Я уже был там и вернулся!». Вернусь и ещё, если потребуется. Я — последний уцелевший регулятор и намереваюсь таким оставаться.

Однако холод и растущая пустота внутри категорически возражали… Если я утрачу всю свою энергию и не успею добраться до края стены, то рухну вниз. Естественно, не погибну, но буду беспомощен, как человеческий младенец. Любой крестьянин сможет безнаказанно погрузить неподвижного льва на телегу и доставить охотникам.

Заскрежетав зубами я поднял голову и посмотрел вверх: далеко, чёрт побери, слишком далеко!

Нужно было как-то ускорить подъём. Но как? Мгновение поразмыслив, я принялся цепляться когтями за щербатую поверхность древней стены и, подтягиваясь, толкать тело вверх. Когда около ног появлялся стык между блоками я отталкивался.

Так дело пошло намного быстрее и край стены начал стремительно приближаться. Однако, словно дождавшись хороших новостей, энергия ускорила своё бегство. Проклятая грань, с её дурацкими законами! В теле словно перекатывались кусочки битого льда и с каждым мгновением их становилось всё больше. Боль нарастала и всё тяжелее становилось удерживать рвущийся наружу вопль. Сознание начало мутиться, но я всё ещё был способен понимать: мне нужно хранить молчание, чтобы не привлекать ненужное внимание.

Сквозь туман я сумел разглядеть край стены — заветная цель моего подъёма. Вот только у меня не оставалось ни капли энергии, чтобы перевалить через эту, воистину непреодолимую границу. Ещё мгновение и левитация перестанет действовать, а я полечу вниз.

Над выщербленными блоками возникла знакомая физиономия и тонкая крепкая рука вцепилась в мой плащ.

— Ну и вид у тебя, — пробормотала Леся и перебросила моё тело через ограду, — я, перед смертью, и то лучше выглядела. Удачи, милый.

Видение исчезло, и я шлёпнулся вниз. К счастью, здесь имелся специальный смотровой переход, для дозорных. Высота падения оказалась немаленькой, но в таком состоянии внутренняя боль была намного сильнее, чем любые внешние раздражители. Точнее, она была воистину невыносимой. Мне срочно нужна была энергия! Чем больше — тем лучше. Но, как я мог её добыть, если даже не мог подняться?

Содрогаясь в конвульсиях, я попытался встать на ноги, опершись рукой о камень, но каким-то образом ухитрился промахнуться и вновь приложился головой к плитам дорожки. Возникло ощущение того, что в голову вонзились ледяные клинки и пронизали её насквозь. Дела мои были хуже некуда: я очень быстро оцепеневал от нехватки энергии. Ещё немного, и я впаду в голодную кому, а людям останется только закопать неподвижное тело. Они ведь так любят это занятие.

— Эй, смотри, а это ещё что за тип? Откуда он здесь, вообще, взялся?

— Гордель меня забери, точно! Дрыхнет, кажись? Гляди, как калачиком свернулся, под стеночкой.

— Да нет, он кажется нажрался! Я видел, как он шевелился, даже встать пытался. Земма, это же сколько выжрать надо было?

— А может, это опять Вомар? Этот олух в последнее время не расстаётся с флягой! Как пить дать вылетит со службы! Недавно рассказывали, как он принял десяток кружечек и отправился на дежурство — тот ещё охранничек. А тут инспекция! Так он…

— Да знаю я это всё! Сам пёр его к Зигмонду. Капитан, когда его увидел, слегка охренел, но почему-то простил.

— Так они, вроде бы, когда-то в одном патруле были, вот и покрывает. А если бы кого-то из нас застукал, небось не пожалел…

— Заткнись: Зигмонд нормальный старикан! Единственный пристойный начальник караула, поверь, уж я то их перевидал.

Голоса доносились до меня, словно нас с охранниками разделяла невидимая стена. Сумев приоткрыть один глаз, я сумел различить два расплывающихся нечётких силуэта. Казалось, что эти призраки дрожат и колышутся в сгущающемся мраке, но единственное было ясно — они определённо приближаются ко мне. Вероятнее всего солдаты совершали обход этого участка крепостной стены. У меня возник ничтожный, стремящийся к нулю, шанс на спасение.

К сожалению, мой плащ, способный скрыть неоспоримые признаки принадлежности к львиной расе, был, по большей части подо мной, и я не мог его вытащить наружу. Могут ли местные охранники быть настолько тупыми, что несмогут понять?..

— Ты, кстати уже ходил посмотреть на ведьму в гостевом? Ребята рассказывали, она полностью голая, представляешь?

— Пусть не заливают — таких, как мы в гостевой зал не пропускают. Да и не ведьма она, сколько повторять. Упыри они. Мотрин меня подери! Что за Гордель! Глянь на его волосы!

Сквозь туман я увидел, как он наклонился, присматриваясь. Второй осторожно выглядывал из-за его плеча.

— Гордель, — пробормотал он и вскинул пальцы к лицу в защитном знаке, — а на руках-то когти. Земма, да какого?..

— Понял, — в голосе первого прозвучали нотки уверенности, — это один из этих упырей. Гордель его знает, как он тут оказался, но нужно доложить начальнику караула, пусть отправит депешу защитникам — это их дело.

— Стой! — его напарник ухватил товарища за рукав и повернул к себе, — помнишь, как нам тогда говорили, каждый защитник, который поймал или убил эту тварь, получает пятьсот монет и месяц отпуска. Месяц! А чем мы хуже этих надутых индюков со значками? А мне сейчас позарез нужны деньги. Да сама Земма послала нам этого упыря!

Второй колебался, нерешительно поглядывая в мою сторону, и его напарник усилил натиск:

— Да ты посмотри на него: он же дохлый совсем, даже шевелиться перестал. Сейчас мы его свяжем и отволочем в дежурку, главное, чтобы больше никто его не увидел. А я прямиком к Зигмонду. Пусть готовит монеты и увольнительную.

— Ладно, Гордель с тобой! Только караулить будешь ты, а к старику пойду я, тебя он недолюбливает. Сейчас я его спеленаю, следи в оба!

Стражник запустил руку за спину и осторожно снял с пояса моток тонкой веревки. Облизнув губы, он пригнулся, будто шагал навстречу ветру и двинулся ко мне, выставив руки перед собой.

— Ты там осторожнее, — пробормотал его напарник и не думая двигаться с места, — если какая фигня — я тебя прикрою.

Стражник склонился надо мной и некоторое время стоял неподвижно, всматриваясь в моё лицо. Потом обшарил взглядом тело. Его бледное лицо покрывали бусины пота, а руки с верёвкой дрожали. Видимо в данный момент он пытался сообразить, откуда именно начинать упаковку. Поскольку солдат был человеком и мыслил, как все люди, он решил связать, в первую очередь, внушающие ему ужас, руки с когтями на пальцах. Человек медленно опустил вниз ладонь, с верёвочной петлёй и попытался набросить аркан на моё запястье. Ему это почти удалось.

Внезапно что-то словно хлестнуло меня по глазам, и картинка сменилась: надо мной стояло омерзительно чудище с вытянутой слюнявой пастью, полной клыков-треспов и длинным слизистым языком касалось запястья. Лапы с выпущенными когтями — треспами неуклюже переступали рядом с моей головой. Тварь оскалила сверкающие клыки и потянулась ко мне.

Превозмогая боль и слабость, я сумел разорвать оцепенение и ухватил монстра за глотку. Протяжный человеческий вопль вывел меня из бредового забытья, и я обнаружил, что сжимаю запястье охранника, склонившегося ко мне. Тонкая струйка тепла медленно скользила от него ко мне, как весенний ручеёк пробивает нелёгкую тропинку среди толстого слоя льда и снега.

А потом энергия хлынула полноводной рекой, сокрушая остатки ледяного плена и вырывая меня из мертвенного оцепенения. Человек попытался освободиться от моей хватки, но это было невозможно: силы покидали его, а мои, напротив — возрастали. Солдат покачнулся и рухнул на колени, обронив, так и не потребовавшуюся верёвку.

— С тобой всё в порядке? — неуверенно окрикнул второй человек и сделал попытку вытащить меч из ножен, — Кимир, ты чего умолк, Гордель тебя возьми? Помощь не нужна?

— О-ох, — это было единственное, на что сподобился опустошённый Кимир, перед тем, как мешком плюхнуться на землю.

— Твоему приятелю действительно не помешала бы помощь, — откликнулся я, поднимаясь на ноги с жёстких каменных плит, — ему так и не удалось до конца утолить мой голод. К счастью ты, как мне кажется, вполне способен закончить начатое. Любая капля энергии может стать решающей.

— Шутки шутишь? — ветерком проскользнул голос Ольги и растворился в гуле настоящего ветра.

— Святая Земма! — охранник торопливо вытащил оружие м направил его в мою сторону. Лицо его, бледное от волнения, покрывали огромные бусины пота, — убирайся к Горделю, демон!

— Я понятия не имею, кто это и где он проживает, — парировал я и потянулся, — кажется он тоже ничего обо мне не знает, поэтому не думаю, что имеет смысл отправляться в гости. И я не демон, чёрт бы тебя побрал!

Оружие у солдата было самое обычное, поэтому все его навыки фехтования не имели ни малейшего значения. Если бы у человека была хоть капля разума, он бы попытался убежать — это ещё могло его спасти, а так…Я просто вырвал меч и зашвырнул за стену, где он и растворился в надвигающейся тьме.

— Тьма предшествует порче, — на этот раз Илья. Игнорировать моих покойных друзей становилось всё труднее. Но я пытался.

— Я не хочу причинить тебе боль, — человек попятился и опрокинулся на спину, глядя на меня белыми от ужаса глазами, — зажмурься и всё закончится очень быстро, поверь.

Когда всё закончилось, я ощутил себя готовым к новым испытаниям. Но стоило бы взяться за ум: здешняя грань не прощала даже ничтожных ошибок. Всё могло закончиться намного хуже.

Следовало прибраться. С этим проблем не возникло: я просто швырнул тела вниз: пусть гадают какого чёрта здесь произошло — достаточно трудно определить причину смерти, когда человек шлёпнулся с такой высоты.

Теперь, когда я был в полном порядке, стоило осмотреться. Вид открывался фантастический, словно я вдруг обрёл крылья и взмыл над землёй, подобно птице. Светило успело полностью скрыться за горизонтом, и лишь бледная полоска света отмечала место его погружения. Звёзды заполонили тёмно-фиолетовый небосклон, и я сумел оценить богатство этой грани — должно быть она находилась где-то рядом с центром звёздного скопления.

Ветер, непрерывно отекавший меня, попытался оторвать полу осточертевшего плаща, и я придержал проклятую одежду. Стоило поторопиться: наступала ночь, а я даже не спустился в город. А ведь ещё предстоит отыскать древний портал, о котором упоминал Чар. К сожалению мой нечаянный соратник не имел точной информации о приграничной грани и снабдил меня одними слухами. Мне нужен кто-то, обладающий хорошими знаниями.

Я подошёл к рыхлой каменной стене, где чернела открытая дверь. Именно отсюда выбралась пища, значит, именно здесь находится спуск. Заглянув в узкий стрельчатый проём я обнаружил спиральную лестницу, уводящую вниз и старую-престарую дверь, наглухо забитую досками. Хм, судя по панели управления, точнее её изуродованным остаткам, когда-то это был лифт. Видимо, дикари предпочитают работать ножками. Вниз — не вверх. Переживу.

За поворотом, видимо, горел фонарь, потому что я видел пляшущие тени, на крутых ступенях. Лучше бы их не было — предпочитаю мрак. Начав спуск, я обратил внимание на характерную особенность ступеней — они подходили для людей очень большого роста или…Для львов? Да и высота потолков, ширина проходя, больше устраивали меня, чем местную мелюзгу. А вот для титанов тут было бы тесновато. Впрочем, о чём это я? Откуда бы эти ублюдки здесь появились.

— Порча, порча вездесуща, — прошелестел бесплотный голос.

Отогнав прочь голоса я продолжил спуск, гадая, что ждёт меня в самом низу. Следовало быть готовым ко всему. Возможно ход выведет меня в дежурку, заполненную охотниками, а может и нет. Пока же лестница казалась мне бесконечной. Ничего удивительного, если учитывать высоту всего комплекса.

Фонари попадались не очень часто и их мерцающий свет раздражал меня. Длинные переходы, заполненные тьмой и посвистывающим ветерком нравились мне намного больше. Во время одного такого промежутка звук ветра стал намного сильнее, и я замедлил шаг, отыскивая пролом в стенах башни. Не пролом, как выяснилось — дверь.

За ней обнаружился короткий коридор выводящий на крохотный балкон. Ниша располагалась на внутренней поверхности городской стены и давала возможность взглянуть на столицу свысока. Правда, не на всю.

У самого подножия стены ютились крошечные домики, где, как нетрудно было догадаться, жили местные простолюдины. Домиков было так много, что они сливались в единый чёрный ковёр. Чуть дальше различались постройки рангом и высотой повыше, чем ничтожные муравейники черни. Здесь встречались настоящие дворца, с колоннадой и бассейнами. Но всё это были стандартные, для здешнего уровня, человеческие здания. А вот в самом центре Гордены…

Когда я направлялся к столице, меня интересовало: какой же высоты должны быть башни, настолько возвышающиеся над неимоверно высокой крепостной стеной? Не всякая гора могла похвастаться подобной величиной. Вершины башен исчезали в ночных облаках, а сами они возвышались над городом, как я, над теми насекомыми, что ползали у моих ног. Решительно непонятно, как при таком уровне развития местные умудрились возвести такие штуковины.

Впрочем, о чём это я? Башни, как и городская стена, выглядели здесь абсолютно чужеродно, да и намного старше всего остального.

Однако, судя по всему, люди и не пытались их использовать: море огней во всей ночной Гордене и не единого проблеска в исполинских постройках. Только у подножия центральной, самой большой башни, что-то неярко поблёскивало. Странно, зная амбиции людишек, было бы логично поселиться в одном из этих колоссов, дабы ощутить себя высшим существом.

Опёршись о каменную ограду балкона, я задумался. По всему выходило, что город имел как бы два параллельных пласта и временных, и социальных. Чар ничего об этом не упоминал, но он мог этого и не знать — обычный полевой агент не должен обладать полной информацией. Так как, Гордена когда-то принадлежала нам? Неудивительно; так близко к Сердцу. Тогда что же произошло? Неужели эти ничтожества сумели одолеть львов? Ни за что не поверю. Ответ могла бы дать одна моя знакомая, если бы я удержался от того, чтобы при встрече вцепиться ей в глотку. Ладно, поищем ответ самостоятельно.

Тяжело вздохнув, я оценил преодолённое расстояние и сравнил с тем, что ещё оставалось пройти. Приблизительно половина. Хорошо, размышлять буду потом, если останусь жив и доберусь до своей цели.

И если мои кошки дадут мне заниматься подобными глупостями.

Зара, Галя…

Ступени здесь выглядели более изношенными, чем прежде: очевидно, ими пользовались намного чаще. Кроме того, в свете фонарей, я мог «любоваться» наскальной живописью здешних дикарей — преимущественно ругательства, жалобы, оскорбления и примитивные рисунки сексуального содержания. Поначалу это было любопытно, но очень быстро надоело.

Погружённый в свои мысли, я едва не пропустил нужную дверь. Лишь едва слышные голоса людей вынудили меня остановиться, прислушиваясь. А вот и проход, неплотно прикрытый почерневшей от времени деревянной плитой. На заплесневевших досках кто-то грубо намалевал морду льва, использовав хищника в качестве мишени для чего-то острого.

— Ну, ну, — пробормотал я, криво ухмыляясь, — посмотрим…

Я осторожно толкнул дверь и скользнул внутрь, выпустив когти наружу. Необходимость вести себя тихо, терзала меня. Хотелось оглушительно взреветь и показать всем присутствующим, каково это, встретиться с настоящим львом. Разум подсказывал: если я буду вести себя именно так, то никогда не увижу свою любимую кошку. Серьёзный довод.

За чёрной дверью было нечто, подобное холлу: очень чисто, очень пусто, только несколько военных штандартов на стенах как-то оживляли интерьер. Знамёна без малейших признаков ненавистных чёрных знаков — значит охотников здесь нет.

Помещение имело четыре выхода. Оставалось определить, какой именно нужен мне. За двумя дверями, негромко разговаривали. Судя по голосам не более десятка человек. Размеренная беседа, без малейших признаков пафоса и военного выпендрёжа — стало быть солдаты отдыхают. Не станем мешать, проверим пока две молчаливых двери.

Я неторопливо подошёл к тёмно-зелёной, двустворчатой и потянул за металлическую ручку. Не поддаётся. Меня такой ответ не устраивал, поэтому я слегка напрягся. Хрустнуло и дверь, со скрипом, отворилась, позволив мне лицезреть помещение от пола до потолка забитое флагами, гербами и прочей воинской символикой. Крайне необходимые всем штуковины. Судя по густому слою пыли, все эти вещи не нужны были даже их обладателям.

Пожав плечами, я закрыл дверь и перешёл к следующей, красной. Она оказалась незапертой и за ней наблюдался длинный коридор постепенно уходящий вниз. Ещё здесь был молодой солдат, удивлённо уставившийся на меня сонными глазами. Видимо я помешал ему спокойно дремать на посту.

Ощущая, в связи с этим, некоторую вину я решил исправиться. Стукнул часового головой о стену и запер в комнате с флагами — пусть спокойно отоспится. Теперь путь был свободен, оставалось надеяться, он ведёт, куда мне нужно.

Закрыв дверь за собой, я обнаружил Ольгу, злобно взирающую на меня.

— Вернись и убей его, — приказала она, — человек видел тебя и поднимет тревогу, когда очнётся.

— Не имею не малейшего желания, — усталость от общения с призраками собственного подсознания ощущалась как тупая боль в висках.

— Ты — идиот, — кошка была в ярости, — напоминаешь этих кретинов: Мотрина и Земму.

— Где-то слышал эти имена, — беспечно откликнулся я, — понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Местные идиоты через слово поминают их, но понятия не имеют, что их обожаемые святые, когда-то были ненавидимыми львами.

— Ух ты, — сказал я, испытывая лёгкое беспокойство от непонимания, где и когда получил эту информацию, — ну и чем же я тебе напоминаю местных святых? У меня появился нимб, после того, как я оставил человека в живых?

— Нет, появилось похожее легкомыслие, — львица подошла ближе, и я ощутил знакомый аромат, который когда-то так возбуждал меня, — во время второй войны тени эти два средоточия глупости выводили из Гордены уцелевших людей. Два раза всё было хорошо, а на третий раз Земма пожалела тронутого порчей и не стала убивать, взяв обещание хранить тишину. Это с тронутого-то порчей, ха! Знаешь, что с ними сделали, после того, как скормили всех людей Вратам Крови? Обоих четвертовали треспами и отдали на съедение горделям.

— Расскажи ещё про этих зверюг, — хоть подсознание меня просветит, — местные их тоже охотно поминают. Вроде бы в негативном смысле.

— Порождение порчи, плод генетических экспериментов — здоровенная дрянь с клыками и когтями — треспами.

Нечто эдакое мне чудилось, когда я подыхал на крепостной стене. Впрочем, неудивительно, безумие внутри моей головы чередовало визуальные галлюцинации со слуховыми, а иногда совмещало их. Нужно поторапливаться, пока я окончательно не погряз в лабиринте иллюзий. Ольга казалась, до боли, настоящей. Хотелось прижать кошку к себе и поцеловать. Но этот путь вёл в никуда.

— Сейчас я закрою глаза, и ты исчезнешь, — медленно сказал я, — чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее я отправлюсь дальше.

Я зажмурился. Цветочная сладость прошлась по моим губам, а тихое «Идиот» довершило картину свидания с покойной кошкой. Всё, как при жизни.

Я бесшумно спустился по прыгающим доскам и остановился около массивной деревянной двери, оббитой металлическими полосами. Логично было предположить, присутствие часового, а то и двух, снаружи. Мгновение я размышлял, не послушать ли советов собственного супер я, но решил не давать ему поблажек. Поэтому, толкнул двери и, скользнув в проём, ухватил открывших рты солдат за кирасы.

— Кто?.. — начал один, хватаясь за рукоять короткого клинка, висевшего на расшитом поясе.

— Да никто! — рявкнул я и столкнул их шлемами, слушая как звон пошёл по всему переулку, — спокойной ночи.

Этих я устроил менее комфортно, бросив между двумя кучами мусора и забросав тела каким-то гнильём. Когда они в таком виде пойдут докладывать о нападении, их командир просто ошалеет от радости за своих воинов.

Кто-то стоял около соседнего домика, наблюдая за моими развлечениями, но стоило поднять глаза, и наблюдатель растворился в сумрачных тенях городской ночи. Ах, да, маскировка. Я набросил капюшон на голову и аккуратно спрятал белые пряди, торчащие наружу. Рост никуда не скроешь, но можно слегка ссутулиться, пытаясь не слишком возвышаться над местными.

Проклятые неудобства! Ненавижу эту грань!

Я осмотрелся: небольшой участок, перед входом в караульную башню, освещался огромными масляными лампами, а остальное пространство постепенно погружалось в сизые сумерки, наполненные неприятными ароматами человеческой жизни. Очень не хотелось, но придётся, как следует, в них искупаться.

Передвигаясь по узкому переулку и стараясь не касаться огромных куч зловонного мусора, я пытался вспомнить тот вид, который открылся мне с балкона на крепостной стене. Поскольку карты у меня не было, а путеводителей никто не выдавал, приходилось пользоваться зрительной памятью. Это оказалось весьма нелегко: десятки крысиных ходов непрерывно уходили в стороны и определить, какой именно нужен мне, для передвижения в нужном направлении становилось весьма нетривиальной задачей. В то же время приходилось избегать многолюдных, хорошо освещённых улиц, которые я, время от времени, встречал.

Пока мне удавалось не привлекать особого внимания к своей персоне, ибо не считать же таковым цепкие взгляды тёмных личностей, сидящих около чадящих костров, в тёмных переулках, а то и прямо посреди узкой дороги, где я шагал. Один раз несколько человек в изодранных плащах и широкополых шляпах решились о чём-то меня расспросить. Для вызова на откровенность у каждого имелся длинный нож, спрятанный под полой плаща. К их счастью, эта идея не была доведена до своего логического завершения. Поэтому джентльмены удачи продолжили посиделки у огня, а не стали добычей для крыс и бездомных псов.

Чем дальше я продвигался, тем выше становились здания, чьи верхушки приобрели тенденцию стремиться друг к другу, отчего улочка, и без того неширокая, казалась ещё уже. Эти районы были намного хуже, чем предыдущие: кучи мусора напоминали настоящие холмы, вонь стала воистину непереносимой, а количество людей увеличилось на порядок. Животные непрерывно разговаривали, ссорились, пили из ассиметричных бутылок мутную бурду, устраивали потасовки и совокуплялись.

Похоже у местных аборигенов существовали некие понятия о территориальной обособленности и из-за этого я постоянно ловил на себе любопытствующие, недобрые, а то и откровенно враждебные взгляды. Какая-то, фривольно одетая, уродина, вроде бы женского пола, попыталась заигрывать со мной, но сумрачный здоровяк, не говоря ни слова, оттащил её за волосы и посоветовал мне валить в свой район.

В конце концов представители местной золотой молодёжи не выдержали присутствия наглого чужака и три десятка, вооружённых палками, подростков, увязались следом за мной. Поначалу они не очень торопились, отпуская непристойные шутки и делая попытки швырнуть в меня всякой гнилью. В этот момент я лениво размышлял, над возникшей проблемой, отыскивая способы её наилучшего решения. То есть решение то было, но после придётся спешно прятать гору трупов.

Внезапно передо мной появился очередной перекрёсток, почему-то совершенно пустынный. Впрочем, причина стала ясна, стоило мне выйти в круг света от четырёх высоких фонарей. На противоположной стороне пересечения улиц, под чахлым деревцом, располагалось уродливое нагромождение старых телег, поваленных на бок, где я мог наблюдать сломанные оси с остатками колёс. За этой грудой мусора притаились люди в доспехах и пристально смотрели на меня.

Засада? Какого чёрта?

Впрочем, солдаты смотрели не на меня. За мою спину.

Потом один из них вышел из своего укрытия и обнажил огромный палаш. Толпа, следовавшая за мной, остановилась и кто-то, шумно сглотнув слюну, выдохнул:

— Гордель побери! Это же облава!

— Валим! — нервно взвизгнул ещё один.

Собирались они очень долго. Стражники оказались намного быстрее. Пока местные хулиганы нервно переругивались, люди в доспехах, подчиняясь чётким приказам уже бежали через перекрёсток. Я посторонился, освободив им дорогу: это ваши, человеческие, разборки, не имею ни малейшего желания в них участвовать.

Из-за угла послышались тупые удары и оглушительные вопли тех, кому не повезло. Я не стал задерживаться, для ознакомления с ходом и последствиями потасовки, пусть их. Ночь слишком мала, для всех моих дел, и я не стану тратить время на подобные пустяки. Люди в больших городах ничем не отличаются от других таких же и их занятия не претендуют на разнообразие: пьянство, болтовня и секс. Дай им возможность без помех заниматься любимым делом, и они позабудут обо всем остальном.

— Уверен? — осведомился Паша, привалившийся плечом к серой стене двухэтажного задания, — то есть всё возвышенное ты взял для вас, львов, а у людей осталась одна грязь?

— Ещё и ты, — я остановился и тяжело вздохнул, — я ещё способен понять, когда моё подсознание воссоздаёт тех, о ком я скучаю, но ты…

— Ты не ответил. Считаешь людей всего лишь грязными животными не способными ни на что стоящее? Средоточие всех пороков, так? И лишь ты, вершина творения, обладаешь огромным сердцем, способным вместить всё самое лучшее и преодолеть несчастья вселенной?

Вид у него был скорее ехидный, чем возмущённый. В последние годы своей жизни, за этой маской Паша скрывал истинные чувства, которые, в основном, касались поведения Наташи.

Наташи! Вспомнилось!

— С-сука! — глухо сказал я и ударил кулаком о стену, рядом с головой призрака, — тварь!

— Не смей! — человек вцепился в мой плащ, и я увидел закушенную губу и белые, от бешенства глаза, — не смей осуждать её, ты, кровожадная гадина!

— По её вине погибла Леся! — я отшвырнул Пашу прочь, — да и ты тоже, идиот!

Галлюцинации становились всё назойливее: я ощущал запах человека и его прикосновения так, словно он действительно стоял рядом.

— Во имя милосердной Земмы! Какое дерьмо тут происходит? — толстяк в одежде, усыпанной мукой изумлённо уставился на меня из полуоткрытой двери, — Какого Горделя ты ломаешь стены моей пекарни?

Ломаю? Дьявол! Оказывается, я пробил кулаком отверстие в стене и теперь оттуда неторопливо вываливались дымные кольца с запахом пряной выпечки. Омерзительно!

Повар хотел продолжить, но быстро осознал один важный факт: я на голову выше и гораздо шире в плечах.

— Я позову стражу! — пискнул он и торопливо спрятал за спину широкий кухонный нож, — у меня есть знакомые, знаешь где?

— Человек, оставь меня в покое! — я уже почти не соображал, какую хрень несу. Нужно срочно взять себя в руки, — занимайся своими булками.

Я сцепил зубы и быстро зашагал прочь, оставив позади проклятия и угрозы осмелевшего повара. Группа людей, в пышных меховых одеждах, изумлённо наблюдавшая за происходящим, шарахнулась в сторону. Какой-то холёный толстяк с бородкой, заплетённой в косички, пробормотал странную фразу: «Наверное, фокусник с востока».

Нужно передвигаться по менее многолюдным местам, пока «фокусник» не сотворил таких фокусов, от которых и самому страшно станет. Да и отвык я от большого количества людей. Грани, по которым мы странствовали последнее время, не могли похвастаться таким количеством этих животных.

— Последствия порчи, — прошептал бесплотный голос, — она близко. Внутри.

Ощущая, как мир идёт рябью, я остановился на краю большой площади, заполненной горожанами обоих полов и любого уровня достатка. Нашёл, значит, малолюдное место. Молодец.

Ладно. Для начала необходимо осмотреться.

Аккуратные плоские плиты под ногами выгодно отличались от того ужаса, по которому я шагал до сих пор. Грязи практически не было, а деревья и кусты, как ни странно, выглядели ухоженными. В каждом здании можно было наблюдать одну, а то и две двери с разноцветными вывесками, надписи на которых недвусмысленно указывали на питейный характер заведения. Возле каждого бара, или как это здесь называлось, я заметил небольшую огороженную площадку, с навесом, защищающим от осадков. Судя по свежему сену, тут должны были столоваться животные, доставившие посетителей. Однако, кроме людей, других животных на площади не было. Внезапно я заметил движение в одном из этих стойл. Присмотревшись, я едва не начал хохотать в полный голос. Вот ведь как, отчасти я оказался прав: внутри отдыхали животные — те, которые уже успели набраться под завязку и не смогли принять вертикальное положение. Остроумно, чёрт побери!

Кроме того, на площади имелись: прогуливающиеся прохожие, все — приличного облика, никакой нищеты с окраин; охранники у стойл, с короткими дубинами в руках — следили, чтобы никто не нарушил пьяный сон утомившихся гуляк и городские стражники у каждого выхода на площадь. На моих глазах один из солдат дал пинка какому-то оборванцу, вознамерившемуся прошмыгнуть в общество приличных людей.

Стоило мне приблизиться к охранникам, как один из них толкнул товарища локтём в бок и кивнул на меня. Тот прищурился и окинул взглядом, не пропустив ни поношенного плаща, ни запылённых сапог. Мне позарез было нужно перейти эту площадь, не погружаясь вновь в запутанный лабиринт трущоб, однако очень не хотелось поднимать шум, истребляя городскую стражу.

Я надвинул капюшон поглубже и сделал несколько шагов вперёд, надеясь на благоразумие солдат. Тот, который первым заметил меня, попытался преградить дорогу, но его напарник внезапно ухватил товарища за рукав куртки и потянул к себе, яростно шипя ему в ухо какие-то ругательства. Пока они сипели, я спокойно прошёл мимо и оказался среди мирно прогуливающихся пар.

Здесь были женщины. Много женщин. Слишком много, учитывая то, чем одарила меня Галя.

На площади играла музыка: какой-то небольшой оркестрик самозабвенно издевался над своими инструментами, продуцируя нечто вроде местного варианта ланжа. Однако всё разом начало ломаться, когда большинство пар внезапно остановилось. Женщины прекращали прогулку и начинали вращать головами, пытаясь отыскать источник мощного влечения. Некоторые пытались ослабить шнуровки на груди, другие опускали декольте, а в особо тяжёлых случаях, бросали руки партнёров и точно сомнамбулы шли в мою сторону. Галя, чёрт бы тебя побрал!

— Эй! — какая-то зрелая дамочка с арбузоподобным бюстом попыталась схватить меня за руку, — красавчик, покажи лицо. Кажется, мы знакомы?

Сейчас, всё бросил и показал лицо!

Я ускорил шаг, но три горожанки преградили мне дорогу, причём одна явно пыталась выскользнуть из ставшего ловушкой, платья.

— Постой!

— Не желаешь познакомиться?

Мужья или любовники были в шоке от происходящего. Я тоже, хоть и понимал, какая фигня происходит. Один из мужчин попытался задержать убегающую подругу и получил по физиономии. Очаровательно! Музыка окончательно смолкла, а стражники заинтересовались необычным происшествием.

Я распихал назойливых самок и едва не бегом устремился к противоположному краю площади. Поздно! Паломничество обезумевших от сексуального вожделения женщин приобрело массовый характер, причём большинство принялись сбрасывать мешающие им части одежды.

Да что же это такое? Когда Галя игралась с моим даром влечения, я не замечал такого усиления эффекта! Это же настоящее безумие! Массовое помешательство! О, чёрт, как же я не понял сразу — массовое, вот, то самое слово! Чем их больше — тем сильнее воздействие. И как теперь поступить?

Меня хватали за ноги, обнимали, лезли целоваться, а кто-то даже облизывал руки. Теперь даже самый тупой мог бы сообразить, кто именно является источником беспорядков. Мужчины тащили упирающихся самок прочь, кто-то активно использовал кулаки, а кто-то грозил мне всевозможными неприятностями. Со всех сторон приближались патрули. В общем, внимания я почти не привлекал.

Внезапно кто-то из обиженных самцов взревел, будто его обокрали. Оглушительная оплеуха с последующим воплем подсказала — воришка обнаружен. А вот завязавшаяся потасовка дала понять, что он бы не один.

И ад начался.

В то время, как женщины продолжали замедлять моё движение, буквально ложась под ноги, мужчины задорно колотили друг друга. Охранники стойл не могли удержаться, не поучаствовав в столь весёлом занятии и пустили в ход дубинки. Стражники, шагавшие, было ко мне, принялись разнимать дерущихся и невольно завязли в драке.

Сквозь оглушительные вопли и звуки ударов я расслышал, как оркестр вновь принялся за дело, играя нечто быстрое и задорное. Ха! А музыканты то молодцы! Люди с чувством юмора.

Однако нужно было как-то выбираться из этого бардака. Я отбросил в сторону самых прилипчивых поклонниц и уже не скрываясь, в несколько прыжков преодолел расстояние до выхода из этого дурдома, который я сам и сотворил. Кто-то изумлённо охнул за моей спиной, но большинству было не до того: они самозабвенно выколачивали мозги друг другу. Оглянувшись, я заметил, как кое кто решил воспользоваться ситуацией и активно валил на землю уже так гостеприимно обнажившихся самок. Люди…

Ф-фу, спокойствие. Или нет?

К бурлящей площади активно пробирались любопытствующие. Некоторые довольствовались участью наблюдателей, подбадривая участников издалека. Другим же этого определённо было мало, и они едва не бегом неслись в самую гущу событий. Но все эти зеваки меня не интересовали. А вот высокий широкоплечий парень с чёрной эмблемой на груди и треспом на поясе был тут явно неспроста.

Ну конечно! Как же я мог забыть про чёртовы детекторы. В руках охотника жужжала знакомая штуковина и он сосредоточенно водил ею из стороны в сторону. Внезапно человек оторвался от прибора и поднял голову. Наши взгляды встретились и брови моего визави поползли вверх. Прежде чем он успел издать хоть какой-нибудь звук, я прорвался к нему сквозь галдящую толпу и, ухватив за горло, затащил в переулок.

— Ты, — начал он и я приложил его головой о стену.

Выпавший детектор я расколотил ударом ноги и подхватив обмякшее тело, потащил его прочь от возбуждённых горожан. Что ни делается — всё к лучшему. У меня появился возможный информатор. Весьма ненадёжный, надо сказать, но выбора не было.

Нужный тупик нашёлся достаточно быстро; здесь не так сильно смердело человеческими нечистотами и освещение вполне позволяло обойтись без ночного зрения. Бросив тело на жалкие остатки мостовой я оглянулся: никто не собирается помешать нашему уединению?

— Убей его!

Ну конечно! Как же без тебя, моё милое безумие. Привет Ольга. Опять.

Кошка склонилась над неподвижным телом, а потом злобно пнула его ногой. Откуда столько ненависти у той, которая с охотниками и не сталкивалась? Впрочем, попробуй это объяснить собственному подсознанию.

— Вообще-то он мне нужен, чтобы задать ему пару вопросов, — спокойно сказал я, — ты же не сможешь мне рассказать, куда идти и как действовать, пока на меня не устроили полноценную облаву?

— А этот тебе, всё равно, соврёт, — кошка поморщилась и вдруг потёрлась головой о моё плечо, — я скучаю по тебе. По Илье, по Гале…

— Ты там с ним не сталкивалась? — поинтересовался я и погладил склонённую голову, — забавная, вообще-то ситуация.

— Ты не понимаешь! — в её напряжённом голосе проскользнула скрываемая боль, — я, пока, не могу сказать. Ах, если бы я тогда знала… Зачем ты убил моего волка? Я была бы совсем другой, ты ведь должен помнить.

— Тогда я не видел другой возможности для сохранения целостности прайда. Да и сейчас — тоже. Могу только ещё раз попросить прощения и за тебя, и за твоего волка. Поверь, Оля, я скучаю по тебе не меньше. Каждый раз, когда кто-то покидает прайд — это словно потеря части тела и даже моя любовь не в состоянии полностью заживить эту рану. Ты, Илья, Леся — все вы…

— Твоя добыча приходит в себя, — кошка мягко отстранилась, и я увидел слёзы в её глазах, — одно тебе могу сказать — будь осторожнее, очень важно, чтобы ты остался жить.

— Т-ты, — прохрипел охотники и попытался вытащить тресп из поясных ножен. Я отобрал игрушку у неразумного дитяти и отшвырнул прочь, — мы тебя, всё равно, засекли. Это вопрос времени…

— В том-то и дело, — я взял его за отвороты куртки и посадил спиной к стене ближайшего здания, — времени у меня нет. Но есть несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.

Он засмеялся. Судя по всему, это должно было изображать презрение, но смех получился достаточно жалким. Когда до человека дошло, насколько он нелеп, смешок оборвался. Теперь охотник просто ненавидяще сверлил меня глазами.

— Послушай, — я постарался говорить, как можно доходчивее, — твои предшественники допустили одну серьёзную ошибку: когда я попросил пропустить меня в Сердце, они заблокировали порталы. Думаю, ты и сам это знаешь.

— Они погибли, как герои, — человек попытался встать и мне пришлось усадить его обратно, — осталось прикончить тебя, злобная тварь и их смерть не останется неотмщённой!

— Сколько пафоса, — я поморщился, — мало того, что они сдохли просто так, из-за их идиотизма уже успели погибнуть другие. Вдолби в свою тупую башку: чем дольше я нахожусь здесь, тем больше людей умрёт. Причина не в моей иррациональной злобе — просто мне нужно питаться и восстанавливать силы. Дайте мне возможность уйти, и я уйду.

Охотник ещё раз вскинулся, и я вновь сбил его на землю.

— Ты ещё позови кого-нибудь, — посоветовал я, догадываясь, какие мысли могут блуждать в его голове, — а потом скажешь, будто я виновен в их гибели. Мне просто нужна информация, куда идти, чтобы убраться с этой грани. Насколько мне известно, где-то должен быть стационарный портал, оставшийся с давних времён.

Грудь человека тяжело вздымалась, а взглядом можно было плавить булыжники мостовой. Тем не менее, в серых глазах мелькнуло разумное выражение. Да неужто мне наконец-то попался здравомыслящий человек?

— Мастер Кардл, антиквар, вот кто нужен тебе, — выдавил мой нечаянный собеседник, выплёвывая каждое слово, точно оно жгло его побелевшие губы, — он собирает информацию и предметы, относящиеся к Запретным временам. Думаю, он должен знать, где находится нужная тебе штука.

Какая-то вещь мне не нравилась в его вынужденном признании. Илья всегда говорил, дескать я не силён в мыслительных процессах и в общем-то, был прав. Однако подвох я чувствовал.

— Стало быть антиквар знает, а ты — защитник местного стада, не в курсе?

— Это — засекреченная информация и мастер Кардл давал подписку о неразглашении. Рядовому составу незачем знать такие вещи. Если хочешь, я могу отвести тебя в лавку, к антиквару.

Нет, ну смешные они! Я может быть и не слишком умён, но думать, будто лев может оказаться настоящим дураком… Осталось только решить, как поступить с этим сомнительным информатором, чтобы он тотчас не помчался рассказывать о нашей беседе. Охотников я очень не любил, но почему-то убивать без повода, последнее время не хотелось. То ли проявляли себя какие-то качества регулятора, то ли обычная усталость. Хотелось только увидеть Зару и обнять её.

— Милый, — Леся выскользнула из мрака точно зеленоглазая тень и склонилась над сидящим охотником, — позволь я решу эту маленькую проблему.

— Какого Горделя! — человек попытался вскочить, но узкие ладошки уже взялись за его голову и с хрустом повернули её, — о-ох…

— Леся, — она подошла ближе и опустилась на колени, положив мою руку на свои спутанные волосы, — ты неисправима. Точнее — это я сам неисправим: использую призраков, когда возникает моральная дилемма.

— Не вини себя, любимый, — девушка поцеловала мои пальцы, — всё совсем не так, как тебе кажется. Постарайся добраться до Сердца и остаться живым.

Я ещё ощущал прикосновение твёрдых губ, а худощавая фигурка истаяла, оставив меня наедине с неподвижным телом. Опять я убил, сам не осознавая того. Невесело. Так скоро мне причудится весь прайд, и я устрою настоящую резню, думая, будто стою в стороне.

К сожалению психиатры для львов, с распадающимся сознанием, в Гордене вряд ли предусмотрены. Поэтому, поищем антиквара.

Как отыскать нужного человека в огромном городе, если ты здесь абсолютный чужак? Я покосился на труп: возможно не стоило так быстро отвергать его предложение? Да, нет — глупости, он наверняка привёл бы меня в засаду. Мне необходим человек, который отлично знает столицу и может доставить в нужное место. Интересно, здесь имеется, что-то подобное такси? Должно быть: почти на всех гранях, где я побывал кто-то да занимался доставкой пассажиров.

Беспорядки на площади продолжались уже без моего участия и их размах воистину впечатлял: все прилегающие улицы оказались забиты шумной толпой, которую безуспешно пытались отодвинуть озлобленные солдаты. Кто-то истошно вопил про бунт, а другие поминали бандитские разборки; чем больше версий — тем лучше.

Распихивая возбуждённых людей я двигался прочь от места беспорядков, стараясь держаться подальше от женщин и стражников, потому, как и те и другие были опасны для моего инкогнито.

Выбравшись из толпы, я оказался на просторном бульваре, утопающем в невысоких плоскокронных деревьях, источающих слабый кисловатый запах. Огромное количество небольших фонтанов и скамьи около водоёмов намекали на комфортный отдых. Вот только людям было не до того — бульвар выглядел вымершим. Правда, не совсем.

Именно здесь я обнаружил, нужное мне: полтора десятка разнообразных повозок. Здесь были закрытые многоместные кареты, открытые пролётки и одноместные экипажи. Извозчики стояли одной тесной группой и горячо обсуждали какую-то недавнюю потасовку, размахивая руками и пуская в воздух клубы дыма из длинных изогнутых трубок — омерзительная человеческая привычка.

Я огляделся: чуть поодаль от общей группы стоял небольшой крытый экипаж, запряжённый двумя чёрными низкорослыми зверьками с длинными вислыми ушами, торчащими из-под редкой гривы. Водитель лениво чистил ногти коротким ножом и сплёвывал под ноги. Идеальный вариант.

Направившись к нему, я обнаружил, как остальные извозчики умолкли, уставившись на меня. Потом кто-то из них коротко каркнул и остальные начали истошно хохотать.

— Приезжий? — бросил водитель, стоило мне приблизиться. Нож он неторопливо спрятал в карман и уставился на меня нахальными чёрными глазами, — лицо показывать не будешь? Твоё дело…Чего надо, Гордель тебя раздери? Сразу предупреждаю, к шлюхам не поеду, там сегодня облава.

— Мне нужен мастер Кардл, — негромко сказал я, пытаясь определить, откуда взялось это внезапное чувство антипатии, — насколько я понимаю — он антиквар. Знаешь такого?

Парень скривился и почесал щёку, точно его мучала зубная боль. По всему было видно, он пытается сообразить некую, непонятную мне, вещь.

— Набожный Кардл, — пробормотал водитель, в конце концов, — это за каким же Горделем тебя к нему несёт?

— Это моё дело, — отрезал я, — везёшь? Или мне поискать кого-то другого?

— Садись, — он распахнул дверцу, — только путь неблизкий, а я не привык терять заработок, поэтому буду брать попутчиков. Если согласен — поехали, нет — не обессудь, пусть тебя Мотрин на себе везёт.

Я молча залез внутрь и сел на жёсткую деревянную лавку, покрытую тёмными пятнами. Внутри чувствовался слабый, но хорошо ощутимый запах человеческой крови. Интересно.

В дверях и передней стенке повозки имелись щели, через которые можно было наблюдать за окружающим миром. Пока я видел только деревья и затылок извозчика. Он оглушительно свистнул и щёлкнул коротким хлыстом, погоняя своих вислоухих скакунов. Повозка дёрнулась раз, другой, подпрыгнула и покатилась вперёд.

Веселее не стало: мелькали ветки деревьев, стены домов и головы, проходящих мимо, людей. То ли движение транспорта в столице было не слишком оживлённым, то ли мой водитель выбирал не самые людные места. Внезапно повозка остановилась, и я услышал приглушённые голоса: нечто дерзкое, сквозь зубы, цедил извозчик и чей-то вальяжный баритон уверенно возражал ему.

Беседа ещё продолжалась, а двери, с обеих сторон, внезапно распахнулись и внутрь неторопливо заползли два человека в одинаковых длинных рубахах, почти до колена. Высокие, как для людей и состоящие из одних мускулов. Под свободной одеждой каждый придерживал некий продолговатый предмет и оба старательно не смотрели на меня.

Несмотря на имеющиеся внутри две лавки — напротив друг друга, мои новые попутчики разместились с обеих сторон от меня. Становилось забавно. Совсем весело стало, когда появился ещё один пассажир — невероятно толстый старик с тяжёлой тростью, скорее всего скрывающей какое-то оружие. На голове толстяка печально свесила поля потёртая синяя шляпа, а остальные телеса скрывались под светлым бархатистым костюмом.

Жирный человек занял почти всю свободную лавочку и уставился на меня, щурясь словно сытый гиппопотам. Повозка тронулась и парочка громил, как бы невзначай навалилась на меня, пытаясь лишить возможности двигаться. Больше ничего не происходило. Ну-ну.

— Святая Земма, — проворчал толстяк, продолжая сверлить меня насмешливым взглядом выцветших глаз, — какая духота! Не правда ли?

Думаю, вопрос относился всё-таки ко мне, поэтому я пожал плечами, отчего мои соседи подались в разные стороны. Кажется, им это не понравилось.

— Возничий сказал, будто вы направляетесь к мастеру Кардлу, — продолжал попытки завязать беседу не в меру болтливый человек, — Гордель меня побери, если я понимаю, зачем ехать в такую даль, когда под боком имеются отличные скупщики древностей. Готов поклясться святостью Земмы, они заплатили бы на сотню-другую больше. Нет, мне конечно нет никакого дела — я просто попутчик, но всё-таки, если не секрет: почему именно Кардл?

Громилы, по обе стороны от меня, повернули свои физиономии, словно их тоже интересовал ответ на этот вопрос. Хорошо, почему бы не побеседовать — возможно удастся узнать какие-то интересные вещи, прежде чем меня попытаются убить.

— Мне сказали, будто Кардл специалист по тем вопросам, которые интересуют меня. Едва ли не единственный.

— Вот как? — толстяк снял шляпу, обнажив высокий морщинистый лоб и принялся обмахиваться ей. Чёрт возьми, как же они все воняли! — Гордель меня раздери — похоже вас интересуют времена Запрета. Опасный интерес! Тем более мастер Кардл, хм…Вы случайно не из тех психопатов, я имею в виду секту Покорившихся, спаси их Мотрин?

— Это ещё кто? — равнодушно спросил я.

Толстяк замер,открыв рот. Шляпа в его руке остановилась. Судя по напрягшимся соседям, их мне тоже удалось удивить.

— Откуда вы, если не знаете про этих ублюдков, Гордель возьми их души! Это же исчадия, которые поклоняются демонам Запрета! Секта запрещённая и духовной и светской властью. Осужденному на смерть убийце, спаси его Земма, дают помилование, если он расскажет властям о ком-либо из Покорившихся.

— Похоже — страшные люди, — согласился я, несколько удивившись: даже в этом оплоте охотников, уцелел кто-то из тех, древних, которые некогда поклонялись нам, — нет, не слышал. Видимо я слишком долго рылся в земле, в поисках древностей.

Это они понимали: громилы довольно ухмыльнулись, а толстяк облегчённо вздохнул и напялил головной убор. Очевидно это был условный знак, потому как попутчики тотчас выхватили из-под одежды длинные ножи и приставили их к моему горлу.

— Фух, — выдохнул жирный человек и наклонился ко мне, протянув руку к моему капюшону, — неприятно беседовать, не видя лица, Гордель тебя раздери.

Я остановил его руку и оба ножа тотчас прорвали материю моего плаща.

— Мальчики, мальчики, пусть, спаси его Земма. Стало быть — кладоискатель. Мешка при себе нет, видимо где-то оставил, придётся заехать. Говори — куда едем?

— К мастеру Кардлу, — спокойно сказал я, — и вам же лучше, если мы всё это время ехали в нужном направлении.

Старик закудахтал, а его подопечные разразились немелодичными звуками, напоминающими блеяние других местных животных. Намереваясь расставить все точки в положенных местах, я сбросил капюшон с головы и пока мой собеседник медленно менялся в лице, выпил обоих громил. Один успел разрезать плотную ткань моей одежды, и я раздражённо отшвырнул оружие прочь. Потом сбросил неподвижные тела на пол.

Оставшийся в живых человек, потерянно осмотрел своих сообщников, а после медленно поднял взор. Его толстые пальцы вцепились в трость и поглаживали её гладкую поверхность.

— Если у тебя есть хоть капля разума, — сказал я негромко, — ты оставишь свой ножик там, где он находится и прикажешь везти меня туда, куда я просил. С другой стороны, вы, оба, можете бесполезно издохнуть: я найду другого водителя.

Толстяк тяжело вздохнул и стукнув тростью по стене, крикнул:

— Морс, гони к Кардлу, быстрее, Гордель тебя задери!

Затылок извозчика излучал недоумение, тем не менее наша повозка замедлила скорость и свернула. Похоже, никто и не собирался везти пассажира к антиквару. Так я, в общем-то и думал: меня угораздило выбрать мышеловку, для беспечных мышек. Вот только сегодняшним вечером туда угодил хищник, куда опаснее тех, которые поставили западню.

— Вы убьёте меня? — совершенно спокойно осведомился толстяк, рассматривая свои потрёпанные ботинки, — даже не думал, подохнуть именно так.

— Будешь вести себя тихо — останешься жить, — я пожал плечами, — ну, или если кому-то из моих внутренних демонов не покажется, будто ты можешь быть опасен.

Старик вновь закудахтал.

— У демонов имеются свои, внутренние, демоны? Простите, господин, мою дерзость.

— Ты не выглядишь напуганным, — заметил я, — обычно вы, люди, в таких ситуациях, начинаете молить о пощаде.

— А это помогает?

— Нет.

— Так я и думал, — старик опять рассмеялся, — да и чего мне бояться? Когда-то половина Гордены принадлежала мне, и я мог приказывать даже начальнику тайной канцелярии. А потом, мой племянник Сирон, Гордель сожри его душу, сумел сговориться с моими лейтенантами и меня вышвырнули прочь. Хорошо хоть не убили сразу и даже дали возможность делать свой мелкий рэкет. Но видеть, как рушится империя, которую я строил всю свою жизнь — хуже смерти.

— За душу берёт, — равнодушно сказал я, — долго ещё?

Человек выглянул в окно. Потом прикинул, пересчитывая пальцы.

— Не очень, — ответил он и уставился на моё лицо, — так удивительно, слышать все эти истории о демонах, жрущих человеческие души; о том, как знать хранит одного, для демонстраций на своих балах; о доблестных защитниках, сражающихся со смертоносными тварями и вдруг оказаться в одной карете…

— Можешь попросить автограф, — разрешил я, — продашь его этим вашим, покорившимся, с руками оторвут. Ну и как, похож я на чудовище из ваших страшилок?

— За всю свою жизнь я понял одну простую вещь, — старик откинулся на спинку сиденья и положил трость на колени, — самое страшное чудовище — это человек, спаси его Земма. Я сам творил ужасные вещи, приказывал их творить и видел, как другие совершают такое, что и в голове не укладывается. И вокруг не было ни единого демона, только люди, Гордель их возьми, люди пытающие и убивающие других людей. По правде говоря, вы больше напоминаете одного из ангелов Земмы, как их изображают святоши, такой же красивый и равнодушный.

Повозка замедлила ход и в окне появилась физиономия Морса. Извозчик выглядел несколько сбитым с толку, но стоило ему разглядеть два неподвижных тела, как он тихо присвистнул и прищурился. Следующий свист был намного громче. Внезапно он прервался тихим сипом, когда, извлечённая из трости шпага, пронзила любопытный глаз.

— Ну совершенно не умел держать язык за зубами, спаси его Мотрин, — сокрушённо заметил толстяк, спрятав оружие, — оставить его в живых, значит известить половину Гордены, о том, что старый Парнек сотрудничает с демоном Запрета. Не хотелось бы оставлять о себе такую память. Ну вот, мы приехали, и ты можешь, Гордель тебя возьми, забрать и меня.

Я поднялся на ноги и набросил капюшон. Никто из моих мертвецов не спешил покидать глубины подсознания и это не могло не радовать.

— Прощай, человек, — сказал я, открывая дверь, — не вижу никакого смысла в твоей смерти.

— Постой! — он вцепился в рукав моего плаща, — послушай. Услуга за услугу. Мастер Кардл, он… Как бы это сказать? Ничего определённого, но до меня доходили странные слухи. Вроде бы те, из Покорившихся, кто обращался к нему за информацией или предметами Запрета, исчезали. Все, до единого.

— Посмотрим, — сказал я и вышел наружу, — берегись демонов. Настоящих демонов.

Последний раз я послушал его кудахтанье и быстро зашагал прочь от повозки, превратившейся в катафалк. Люди…Дай им маленький толчок, и они начнут сами истреблять друг друга. «Порча, — прошептал голос в голове, — порча вынуждает всех убивать собратьев». «И львов»? — насмешливо поинтересовался я, не очень то надеясь на ответ. Но он пришёл: «И львов, — печально прошелестел голос, — с них всё и началось».

Верить голосам в своей голове? А там недалеко, останется поверить будто вернувшиеся мертвецы реальны.

Я оказался на набережной небольшой речушки, закованной в каменный панцирь. Множество арочных мостов, высоких ежеподобных кустов и прогуливающихся людей — нигде от них нет никакого спасения. Стараясь держаться поодаль от женских особей, я приблизился к пожилому человеку, медленно фланирующему по бульвару. Выглядел он более или менее прилично, по людским меркам и определённо должен был знать нужное мне место.

— Мастер Кардл, — негромко сказал я, — антиквар.

Человек внимательно осмотрел меня, с ног до головы, остановившись на капюшоне, опущенном на лицо. Физиономия горожанина отразила некоторое сомнение и замешательство. Потом он, всё-таки, решился и взмахнул рукой.

— Лавка исторических древностей мастера Кардла находится через полквартала отсюда, — лицо, напоминающее сморщенный овощ, перекосилось, — но, если у вас есть выбор — я бы не рекомендовал. Как приличный гражданин…

— У меня нет выбора, — проворчал я и пошёл в указанном направлении.

Похоже я направлялся прямиком в западню, которую охотники загодя приготовили для подобных случаев. Другое дело, ловушка оказалась чересчур грубой и любой осторожный лев мог бы её легко обойти. Я не был осторожным и у меня, действительно, не оставалось другого выхода. Вопрос был только в том: получу ли я необходимую информацию или это вновь окажется бессмысленным риском? Скоро узнаю.

Река нырнула в тёмный тоннель, а бульвар превратился в узкую улочку, по обе стороны, которой располагались всевозможные магазинчики, крохотные театры и маленькие кафетерии. Людей здесь было значительно меньше, а деревьев — намного больше и это не могло не радовать.

Я едва не пропустил нужное место, наблюдая, за потасовкой на деревянном крыльце очередного кафе. Два рослых здоровяка лениво тыкали друг друга кулаками и так же, без всякого энтузиазма, переругивались. Несколько зевак, позёвывая, подбадривали сонных драчунов. От всей этой сцены несло фальшью, словно я наблюдал театральное представление.

Пожав плечами, я отвернулся и мой взгляд тотчас наткнулся на небольшой кусок жёлтой деревяшки, небрежно прибитой около входа в грязную лавку. Небрежно нацарапанная надпись гласила: «Лавка исторических древностей Мастера Кардла». Из четырёх окон горели только два. Значит кто-то есть.

Я медленно приблизился к обитой металлическими полосами двери и внимательно посмотрел на звонок вызова владельца. Не понравился он мне.

Металлический человечек, в легко узнаваемой одежде охотника, поражал крохотным треспом лежащего на земле льва. Мой четвероногий собрат явно покорно принимал поражение, склонив гривастую голову перед человеком. Они хотят именно этого? Я ощутил вспышку холодной ярости.

— Никогда, — пробормотал я.

Мелодичный звон доносился откуда-то из неведомых глубин лавки и ждать пришлось довольно долго. Наконец я услышал приближающиеся шаркающие шаги, грохот многочисленных засовов и тяжёлая дверь, со скрипом, отворилась, открыв моему взору, нечто аморфно — антропоморфное. Когда-то это, несомненно, было человеком атлетического телосложения, но после, как это водится у людей, плюнуло на внешность и превратилось в бесформенного голема.

— Какого Горделя? — весело осведомился желеобразный некто и поддёрнул спадающие штаны, — закрыто. Приходи завтра.

— Срочное дело, — тихо сказал я, пресекая его попытку захлопнуть дверь, — двойная оплата.

Привратник ещё раз попытался потянуть дверь на себя и призадумался, рассматривая гостя. Странное выражение промелькнуло в его человечьих глазках, и он потряс сжатым кулаком.

— Постой тут, Гордель тебя возьми, — хрюкнул он, — спрошу хозяина. Если он согласится, то пожалуйста, а если нет — иди к Горделю.

— Дай ему это, — сказал я и протянул тресп Зары: игрушку пригодную лишь для ношения на шее, — скажи, у меня есть ещё.

Человек узнал предложенный ему предмет, это я сразу понял, по его опустившимся бровям, но постарался виду не подавать. Быстро кивнув, он исчез в сумраке коридора. Я оглянулся, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд и одновременно размышляя, не становлюсь ли параноиком. А как я хотел, целый букет психических заболеваний — вещь, крайне необходимая загнанному льву в окружении охотников.

Но в этот раз я не ошибся: драчуны у кафе прекратили потасовку и теперь внимательно смотрели на меня. Зрители — тоже. Хм.

Шаркающий топот возвестил о возвращении привратника. На небритой лоснящейся физиономии разливалось загадочное выражение, будто человек задумал хитрую шутку и с огромным трудом, удерживает её в себе. Кроме того, мятая роба, под которой прятались бесформенные телеса, начала заметно оттопыриваться на боку. Э-эх, похоже все были правы и я, как полный идиот, шагал в западню. Ну ладно, люди старались, не стану их расстраивать.

— Эт-та, Гордель, тебя возьми, — прошамкал человек, — мастер ждёт у себя в кабинете. Спрашивал, как тебя звать.

— Не помню, — спокойно сказал я и сделал шаг вперёд, вынудив голема попятится, — веди, давай.

Я находился в длинном узком коридоре, с высоким сводчатым потолком, прячущемся во мраке. Стены, оклеенные плотной бумагой, были увешаны множеством картин. Около каждого полотна висела на специальной подставке тонкая свечка, закрытая прозрачным футляром. Того небольшого освещения, которые давали крохотные огонёчки было вполне достаточно, для использования обычного зрения.

Шагая по коридору, я успевал рассматривать картины, оценив их старину. Всё это были пейзажи, вызывающие у меня стойкое чувство узнавания, хоть я точно знал, что никогда раньше не видел этих мест.

— Дежавю, — недовольно пробормотал я и тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения.

— Чего? — откликнулся мой проводник и сделал попытку повернуться.

— Иди, иди, тебя это не касается.

Мы подошли к полуприкрытой двери, за которой разливался мягкий синий свет. Его лучики проникали в коридор через узкую щель протягиваясь полоской по дощатому полу. Толстяк безжалостно растоптал голубую линию и толкнул дверь. После этого издал протяжное хрюканье, напоминающее приглашение, и сделал попытку отступить в сторону.

Получилось плохо — мне пришлось едва ли не протискиваться мимо распухшей зловонной туши и вряд ли эту близость можно было назвать желанной.

Так или иначе, но я оказался в кабинете, больше напоминающем небольшую библиотеку: все стены состояли из стеллажей, заполненных всевозможными книгами: от крошечных инкунабул, до огромных фолиантов в деревянных и металлических обложках. Между книжными полками я заметил три секции, где под стеклом лежали странные предметы, назначение большинства которых для меня было загадкой. Единственное, что я мог сказать о всех — древние. Гораздо старше, чем самые старые, из имеющихся здесь книг.

Посреди всей этой антикварной рухляди, занимая едва ли не весь кабинет, располагался огромный массивный стол, попиравший дощатый пол мощными ножками. На его гладкой поверхности сиротливо лежала небольшая рукописная книжица, испуганно жавшаяся к чернильнице с набором перьев.

Кроме того, имелись три глубоких и по виду, весьма комфортных, кресла, рассеянно расползшихся по всему помещению.

Поскольку все предметы в комнате выглядели весьма солидно, тщедушная фигура хозяина абсолютно терялась на фоне, принадлежащих ему, вещей. Больше всего крошечный антиквар напоминал иссушённую годами мумию, которую какой-то неведомый шутник усадил в неудобный стул с высокой спинкой. Это чучело внимательно разглядывало меня, неожиданно живыми, на пергаментном лице, глазами.

— Добро пожаловать, — квакнуло ископаемое, даже не пытаясь подняться, — не желаете ли разоблачиться? Слава Мотрину у меня в кабинете весьма благопристойная атмосфера, способствующая сохранению старых костей, сбереги их Земма.

— Воздержусь, — буркнул я, ощущая за спиной неодобрительное посапывание привратника, — боюсь, болезнь, полученная мной на раскопках, может смутить неподготовленного человека.

— Я, слава Земме, не страдаю обычными предрассудками, — карлик пожал плечами, однако я заметил, как по его сморщенной физиономии скользнула смутная тень, — однако, чем бы вы не руководствовались, желание клиента — закон для меня. Можете располагаться в одном из кресел и излагать цель вашего посещения.

Ну хорошо, я присел в самое дальнее, от стола кресло и заметил, как толстяк привалился к двери, преградив выход наружу. Смешной…

Тем временем, Кардл положил на стол тресп, принесённый мной и внимательно посмотрел на него через линзу в металлической оправе. На его физиономии расцветало отвращение, но с оружием антиквар обращался осторожно, значит видел не в первый раз.

— Порождение Горделя, — бормотал мастер, то приближая, то отдаляя прибор, — сколько же ещё осталось таких штук после Запрета, спаси нас Мотрин!

— Собственно Запрет меня и интересует, — бросил я, — кое какая информация, скрытая от всех остальных. Мне, как ведущему раскопки, позарез нужны эти сведения.

— Почему-то я не удивлён, — пробормотал антиквар и прищурился, глядя на меня, — стало быть королевская библиотека вас не удовлетворила, и кто-то направил вас ко мне.

— Один знакомый защитник, — я с трудом удержался от смешка, — сам он не смог дать ответы на все вопросы.

— Легор, — окликнул громилу старик, — будь любезен, позови Чарду и Череда, благослови Земма их обоих. Скажешь им, у нас особый гость, поэтому нам потребуется вся информация, которую мы можем предоставить по Запрету, возьми его Гордель. Кроме того, сходи, будь любезен в Гнев Танаиса и попроси четыре…Нет, лучше — пять кувшинчиков моего любимого. Да смотри не перепутай, отродье Горделя! Иначе я заставлю тебя самого выпить ту бурду, которую принесёшь.

Голем буркнул в ответ нечто неразборчивое и бросив последний неодобрительный взгляд в мою сторону, протиснулся в проём двери. Мы остались наедине с хозяином лавки, но тот, как будто напрочь утратив интерес к посетителю, погрузился в изучение треспа, время от времени делая какие-то записи в блокноте. Возможно он ждал названных помощников, а может просто нуждался в ободряющей оплеухе.

— Церемониальная пиявка, — бормотал старик, почёсывая кончик носа пером, — действительно, очень редкая штуковина, если присмотреться. Человек не сможет пользоваться пиявкой, если не защитит руку, а здесь, когда-то, вроде бы была защита. Не похоже, будто она хранилась в земле…

Он поднял голову и пристально посмотрел на меня. И кого он хотел увидеть через материю капюшона? А вот я видел подозрение в его выцветающих глазах. Подозрение и…Ненависть?

Дверь скрипнула и в кабинет вошли двое. Оба худощавые в светлых просторных рубахах и коротких тёмных штанах. Похожи друг на друга, как брат и сестра. Да, одной из вошедших была девушка. Стройная, словно гибкая ветка, с блестящими тёмными волосами, заплетёнными в три косы. Смуглое лицо красиво настолько, насколько это возможно у человека, а маленькая грудь и узкие бёдра скорее подошли бы подростку. Парень, шедший рядом повернулся ко мне, и я понял, насколько ошибался: если они и были родственниками, то не кровными — физиономией он напоминал мумию, сидящую за столом.

— Черед, — неохотно буркнул старикан, — и его супруга — Чарда. Молодые люди, благослови их Земма, помогают старику, без их помощи — я, как без рук. Черед, ты принёс то, о чём я просил?

— Да, отец, — парень осторожно положил на стол стопку древних, рассыпающихся рукописей и ещё раз покосился на меня, машинально поправив предмет под рубашкой.

Девушка, как ни странно, никак не реагировала на меня. Да она даже не смотрела в мою сторону! Высоко подняв подбородок, прошествовала мимо, остановившись по левую руку старого антиквара.

Однако, когда она проходила мимо, на моё колено слетел крошечный белый мотылёк: клочок бумаги с эмблемой ордена охотников и надписью: «Беги!» Бежать я не собирался, но записку накрыл ладонью, спрятав от посторонних глаз: выдавать союзников не в моих привычках.

— Итак, — Кардл выглядел намного увереннее, чем прежде и даже позволил себе откинуться на высокую спинку, — какая, конкретно, информация по временам Запрета, будь он проклят Горделем, интересует моего гостя?

Чарда пристально смотрела на меня и в её глазах хорошо читалось непонимание происходящего. Девушка недвусмысленно предупредила, угодившего в западню, об опасности, а тот и не думал бежать. Я задумался: а не могла ли она ответить на мои вопросы? Оставим это для того случая если старый пердун облажается.

— Для начала. Этот предмет, который вы назвали пиявкой — для чего он?

— Пиявка душ? — старик хихикал, словно услышал какую-то особо смешную шутку, — ещё её называют мёртвой змеёй, Когтем Льва и клыком Горделя. Однако Защитники предпочитают название Запрета — тресп, невзирая на то, что когда-то это обозначало — Сила Льва. Тьфу! — он демонстративно сплюнул, — пусть пожрёт Гордель даже память об этих тварях! Проклятое Мотрином оружие, способное выпить человеческую жизнь за считанные минуты, без оглядки куда угодил клинок и вызывающее жуткую долгую смерть от порезов. В общем…

— Достаточно, — я поднял руку, остановив излияния старого дурака и увидел, как вздрогнула девушка. Её муж всё это время равнодушно теребил рукоять оружия под рубашкой, — перейдём к Запрету.

— Какую часть хотел бы услышать наш гость?

— Всё.

— Всё? — старик закудахтал, словно в его животе поселилась курица, несущая яйца, — судя по всему, в вас довлеет общее заблуждение о продолжительности Запрета. Поскольку от периода Освобождения, да благословит его Мотрин, миновало пять столетий, обыватели предполагают, будто проклятое время имело своей продолжительностью те же пятьсот, ну может — тысячу, лет Самые смелые, из тех дилетантов, которые кичатся историческим образованием, отважно опускают планку до четырёх тысяч лет и испуганно косятся на власти — не накажут ли их за подобное безрассудство. Правда настолько невероятна, что в неё трудно поверить!

Старик закашлялся и нервно щёлкнул пальцами. Чарда тут же распахнула дверцу стола и налила из стеклянного графина прозрачную жидкость в высокий бокал. Когда девушка подавала напиток антиквару, я заметил на её лице хорошо скрываемое отвращение.

— Так вот, — сказал Кардл, подёргивая торчащим кадыком, — трудно поверить, но Запрет, пожри его Гордель, продолжался восемнадцать тысячелетий! Признайтесь, вы этого не ожидали!

Я только плечами пожал: долгое блуждание по граням и встречи с артефактами нашего былого могущества давно наводили на мысли о древнем возрасте цивилизации львов. Но не стану же я говорить об этом напыщенному болвану за столом. Несколько обескураженный подобной реакцией, антиквар вопросительно вздёрнул брови, изучая меня, а потом отхлебнул из стакана и продолжил:

— Согласитесь, дать развёрнутую справку о таком продолжительном периоде практически невозможно, если только вы не собираетесь задержаться здесь на месяц, а то и два.

— Значит мне нужна короткая справка, — резюмировал я, — общая характеристика происходящих событий, без имён, без дат и названий. Очень коротко и быстро.

Возможно мне стоило спросить напрямую, применив силу, если старец начнёт артачиться, но я ощутил интерес. Когда у меня ещё получиться узнать историю своего народа? Тем более, пока всё было спокойно и даже мои призраки сидели тихо и носа не казали.

— Ну, если так, — Кардл отставил стакан в сторону и близоруко щурясь покопался в принесённых Чередом книжицах, — тогда мы способны свести всё к небольшой лекции, которая потребует от нас, — он выудил толстый том карманного формата, — Тайную Хронику Сардуна, да благословит его имя Мотрин. Очень, правда, поверхностная работа, единственным достоинством которой является то, что она охватывает весь Запрет, Гордель его раздери.

Кардл некоторое время перелистывал хрупкие, от времени, страницы и, как мне показалось, прислушивался. Насколько я заметил, труд был рукописным, без единой иллюстрации.

Прелюдия затянулась. Старик, казалось, совершенно забыл о моём присутствии, скользя тонкими пальцами по выцветшим строчкам. Время от времени он шумно пил воду и подёргивал волосатым ухом. Его сын, уже совершенно не скрываясь, поглаживал рукоять оружия и рассеянно улыбался, рассматривая обложки бесчисленных книг.

Я повернул голову и посмотрел на девушку: Чарда подмигивала, закусив губу и весь её вид отображал растущее отчаяние. Хорошенькая девушка.

— Так как там, насчёт Тайных Хроник? — осведомился я, пытаясь скрыть раздражение.

— Ну, сначала здесь излагаются легенды о временах, предшествующих Запрету, возьми его Гордель, — старик вышел из транса и нервно почесал кончик длинного носа, — всякая ерунда, о которой так любят толковать шарлатаны от науки: летающие машины, повозки без животных и оружие, способное уничтожить целый город. Сардун, благослови Земма его память, упоминает обо всём этом, лишь для указания — истинная историческая правда утеряна, погребена под слоями псевдоисторической шелухи. В частности, в качестве исторического анекдота, он приводит легенду о том, что прежде виновники Запрета не были теми чудовищами, которых мы знаем.

— Да? — я хмыкнул, — и кем же они были? Может быть — людьми?

— Истинно так. Я же говорю — это просто исторический анекдот, — Кардл глухо закудахтал, — дескать, будучи людьми, они общались с нашим миром и даже вели торговлю, покупая дерево, камень и даже воду. Смешно, зачем кому-то покупать воду?

Затем, идиот, что в твоём мире не осталось ничего, даже воды! Тебе бы, кретину, почитать воспоминания одного из наших — вот где бездны отчаяния.

Ужас опустошённого мира.

— Так вот, помоги мне Земма, — стакан успел опустеть, и старикан недоуменно покосился на Чарду, а потом нахмурился, заметив знаки, которые девушка подавала мне, — переходим непосредственно к Запрету. В один момент из светящихся кругов вышли странные беловолосые существа, которые именовали себя львами, будь они прокляты Горделем! Облик пришельцев оказался невыразимо прекрасен и многие женщины, и мужчины посчитали их высшими существами, посланцами богов.

Однако, посланцы богов, как очень скоро выяснилось, были мерзкими пожирателями человеческих душ — упырями. Началась война. К сожалению монстры обладали неуязвимостью к человеческому оружию, поэтому многие города совершенно напрасно обратились в руины. К тому же, чем дольше продолжалась война, тем больше предателей, пожри Гордель их души, переходили на сторону упырей. Поэтому, в конце концов вышло так, что одни люди сражались с другими.

— Как обычно, — пробормотал я и в ответ на недоумённый взор антиквара, поинтересовался, — а сами-то, упыри, много людей убили? Был ли смысл устраивать побоище?

Кардл, задыхаясь, заплямкал тонкогубым ртом, а потом сделал попытку выпить из пустого стакана. Всё его лицо пошло разноцветными пятнами, а нос, так и вовсе, приобрёл очаровательный оттенок спелого баклажана. Черед яростно сверкнул на меня глазами и начал успокаивающе шептать в ухо разошедшемуся папаше. Видимо слова сына возымели необходимый эффект, потому как антиквар, мало-помалу успокоился и жадно выпил из наполненного растерянной Чардой стакана.

— Мы сражались за свободу! — провозгласил Кардл, с таким пафосом, будто он сам принимал участие в боевых действиях, — эти жертвы показали богам, мы готовы отстаивать, — тут его немного застопорило. Видимо человек и сам не понимал, какую именно хрень отстаивали бессмысленно погибшие соплеменники. Тысячи жизней — коту под хвост, ну-ну, — к сожалению, мы потерпели поражение и наступило царство ужаса: господство проклятых упырей. Запрет.

На физиономии человека появилось столь скорбное выражение, что я с трудом удержался от смеха. Кардл перелистнул несколько страниц старинной рукописи и продолжил, добавив трагизма в скрипящий рассказ:

— Завоевав наш мир, пришельцы принялись обустраиваться, начав с постройки огромных городов. Несчастные люди возводили гигантские башни, подпирающие небо, в которых селились их новые хозяева, со своими прихвостнями, будь они прокляты! Сами несчастные, спаси их души милосердная Земма, ютились в крошечных домиках, у подножия зловещих исполинов, позже названых, Проклятыми Башнями.

— То есть, всё было просто ужасно? — это я так, для поддержания беседы поинтересовался, — несчастные люди, в лапах злобных бессмертных упырей?

Кардла даже перекосило от моего вопроса. С одной стороны, он, похоже, был объективным человеком, а с другой — говорить истину, у него язык не поворачивался. Поэтому он долго цедил воду из стакана, звонко цокая зубами и сверлил меня колючим взглядом.

— Нет, — в конце концов сказал он, — было и хорошее, но это не отменяет того факта, что Горделевы создания, использовали людей в качестве пищи. Да, хорошо — они искоренили болезни и преступность, но это напоминало то, как пастух бережёт стадо, приготовленное на убой. А то, как львы отбирали лучших юношей и девушек, спаси их милосердная Земма! И самое ужасное: те радостно шли к своим будущим палачам, отдать невинность, а после — и жизнь.

Кстати, любопытнейшая вещь — эти отборочные олимпиады, в период золотого века, не могу понять, в чём был их смысл. Ведь можно было и так выбирать кого захочешь, заниматься с ним любовью, а после — либо отпускать, либо выпивать. Похоже, я упускал нечто очень важное. Мне крайне недоставало общения с кем-то из пральвов, живших в тот период. Да где их взять? Все погибли.

— Проходили тысячелетия, а отвратительная империя, пожри её Гордель, процветала и расширялась. Мерзким упырям стало тесно в нашем мире, и они отправились дальше, создав множество переходов, способных переносить не только их, но и предателей рода человеческого, служивших новым хозяевам, — у меня появилось ощущение того, что антиквар вот-вот расплачется, — и тут случилось неожиданное: мы узнали, проклятые твари не только уязвимы, но и смертны. Львы начали погибать. Поначалу смертей было немного — одна в год, пять лет, но спустя пару столетий, на упырей напал сущий мор — они гибли десятками, — Кардл даже руки потёр от удовольствия, — причину никто так и не узнал, но сам факт не мог не ободрить истинных патриотов, которые тут же поднялись на священную борьбу.

Хм, вот как Война Тени выглядела с точки зрения животных: как мор. Лев, чьи воспоминания я читал на грани Титанов, крайне неохотно описывал события того периода. Неприятно, когда не знаешь, кто именно одержим безумием, вынуждающим убивать собратьев. После завершения Войны никто даже понятия не имел, все ли психопаты погибли или кто-то сумел уцелеть.

— К сожалению — это восстание оказалось столь же безрезультатным, как и предыдущие, но в душах остался гореть светоч веры в Земму и Мотрина! Вновь, на тысячи лет человечество погрузилось в кошмарное сновидение рабства и скотской жизни. Горе смирившимся! Возникло и начало шириться поклонение бессмертным упырям — секта, так называемых, Верных. Глупые предатели утешали себя тем, что принеся себя в жертву, обретают бессмертие. Более того, некоторые пребывали в искреннем заблуждении, будто особо отличившихся, львы способны обратить в подобных себе!

Зара! Укол был чересчур чувствителен. Моя милая, я так скучаю по тебе! Сумеешь ли ты добраться до Сердца, чтобы мы вновь воссоединились? Образ кошки стоял перед глазами. Почему подсознание ни разу не создало именно её? Увидеть львицу, коснуться…

— И тут произошло событие, давшее всем нам освобождение! Земма и Мотрин услышали молитвы несчастных страдальцев и послали хаос в империю упырей. Началась война между проклятыми созданиями и была она столь яростна, что в живых остались считанные десятки.

Война Хаоса. Массовое безумство, истребление всех и каждого и паническое бегство уцелевших на другие грани. Лев, чьи воспоминания я читал, очень поверхностно упоминал Хаос — видимо ужас от происходившего оказался столь велик, что уничтожил почти все воспоминания. Странно, я по-прежнему не мог вспомнить, где я мог почерпнуть информацию о порче, рассказанную мне призраком Ольги. Интересно посмотреть на реакцию старого дурака, сидящего передо мной, если бы он узнал, что обожаемые им Земма с Мотрином были львами?

— Кроме того, — повысив голос, почти нараспев, продолжил Кардл, — в наши руки попало оружие, способное убивать мерзких тварей — эти самые пиявки душ. Когда последствия войны были залечены, самые сильные и отважные, из людей, создали орден Защитников: организацию предназначенную, для уничтожения львов, в каком бы мире они не находились. Защитники воспользовались порталами упырей и кое-каким уцелевшим оборудованием захватчиков, чтобы преследовать упырей.

Вот так — мало того, что мы сами истребили большую часть сотоварищей, так ещё и вручили тупоголовым животным оружие, при помощи которого они продолжили делить нас на ноль. К чему жаловаться на превратности судьбы? Сами виноваты во всём. Однако, в чём же причина массового помешательства? Какая порча вынудила нас убивать друг друга?

Кардл небрежно перелистал последние страницы и вновь прислушался. За дверью кабинета уже некоторое время кто-то тихо покашливал и чем-то шелестел. Я бы оценил количество гостей в семь голов. Похоже теперь об их присутствии знали все, потому как папаша с сынулей, скрывали злорадные ухмылки, а Чарда была — само отчаяние.

— Осталось немного, — антиквар потёр иссушенные лапки, — после Запрета мы уничтожили всех предателей, кроме тех, кто успел убежать от праведного гнева. И до сих пор эти омерзительные подонки, пожри их Гордель, продолжают ожидать возвращения своих хозяев, собирая информацию о временах Запрета. Не правда ли, ублюдок?

Черед выхватил из-под одежды широкий нож и направил его на меня. Мальчик достаточно профессионально держал оружие, стало быть пользовался им не в первый раз. Чарда поднесла сжатые кулаки ко рту и в этот момент двери распахнулись, дабы наши новые гости могли поучаствовать в общем веселье. Стало тесновато.

Пять рослых парней в тугих кожаных куртках опоясанных широкими ремнями. На груди у каждого очаровательное украшение: значок с перечёркнутым львом и такой же, только меньше, на коричневом берете. Хм, такие мне ещё не попадались.

— Встать! — самый старший, из пришельцев, ткнул в меня толстым пальцем, — сбрось капюшон, я хочу видеть твоё лицо!

— Ты ещё что за хрен с бугра? — осведомился я, даже не пошевелившись, — будем знакомиться?

— Капитан особого подразделения войск защиты приказывает тебе, урод, встать! Взять его!

Два коренастых здоровяка вложили зазубренные кинжалы в ножны и встали по обе стороны моего кресла, положив мозолистые ладони на мои плечи. Ну-ну… Вся эта компания здорово потела, и я начинал задыхаться. Кроме того, я, по-прежнему, не получил нужной мне информации.

— Господин капитан, — радостно прошамкал Кардл и выложил на стол Зарин тресп, — у этого негодяя, пожри его Гордель, была пиявка.

— Запрещённое оружие, — охотник криво ухмыльнулся, — отягощает. Хоть, куда уж дальше! Как-то поуменьшилось количество этих отродьев Горделя, словно их кто-то предупреждает. Поднимите, мерзавца!

— Не стоит утруждаться, — я перетёк в стоячее положение и отбросил плащ назад, накрыв обоих недоумков, — представляться, видимо, не требуется?

Глухо ревели спелёнатые балбесы, за спиной; кто-то глухо охнул, кто-то присвистнул, а капитан, вытаращив глаза, попятился к выходу. Там, кстати, тоже что-то происходило — какая-то непонятная возня, за прикрытой дверью.

Пока люди не успели прийти в себя, я повернулся и стукнул, освободившихся охотников головами — минус два. Когти автоматически выдвинулись в боевое положение, и я набросился на оставшуюся троицу, наблюдая, как замешательство превращается в ужас. Да — это вам не заигравшихся соплеменников арестовывать.

Капитан попытался выхватить какое-то оружие, но я просто отшвырнул его к стене и рослый человек врезался в книжную полку, обрушив настоящий водопад из множества томов и разбитого стекла. Ага, дёргает ногой, стало быть — живой: хорошо, он может ещё потребоваться. А вот для оставшихся двоих имелись скверные новости: для меня они были абсолютно бесполезны.

Нет, охотники, конечно были опытными бойцами и работать кинжалами умели, как следует, но какой в этом прок? Да они, похоже и сами это понимали: когда я резал им глотки, на бесстрастных, прежде, лицах проступила маска обречённости.

— Господин!

Истошный женский вопль заставил меня обернуться в тот момент, когда младший Кардл попытался вонзить тресп в мою спину. Быстрый парень — среагировав на моё движение, успел отскочить назад и вновь сделал ещё один выпад. На этот раз я был готов и, перехватив мускулистое запястье, сломал предплечье. Черед хрюкнул и опустился на колени, прижимая повреждённую конечность к груди. Я пнул парня в грудь, и он растянулся на полу кабинета.

Я оглядел поле боя: четыре неподвижных тела и четверо уцелевших. Капитан вяло ворочается под книжным завалом и неразборчиво глухо бормочет; Черед перевернулся на бок и, оскалив зубы, волком смотрит на меня; Кардл продолжает сидеть за столом, вцепившись побелевшими пальцами в столешницу и с ненавистью уставился на…Чарду? Девушка опустилась на колени и с благоговением смотрит на меня.

— Господин, — прошептала она и по её гладкой щеке поползла слезинка, — я даже не думала, что мне так повезёт!

— Сучка! — внезапно завопил старый антиквар и клочья пены полетели из впавшего рта, — отродье Горделя! Это всё твоих рук дело, мерзавка! Это ты предупреждала всех этих ублюдков!

— Я спасала своих братьев, — спокойно ответила Чарда и повинуясь моему жесту, поднялась на ноги, — просто я, в отличие от вашего недалёкого сына, могла не только читать старые тексты, но и понимать, о чём в них говорится. Понимать и сопоставлять с окружающим миром. После ухода хозяев, мы скатились вниз по эволюционной лестнице и продолжаем терять все те знания, которые они дали нам.

— Дура! — продолжал исходить слюной посиневший Кардл, — лучше свобода, чем…

— Свобода? — перебила его девушка и приблизившись ко мне, несмело заглянула в глаза, — какая свобода? Нынешние правители, такие же люди, как мы, но своими законами, налогами и войнами истребляют подданных в сотни раз больше, чем людоеды, как вы их называете.

Хм, хорошо сказано, я бы так не смог. Поэтому я лишь погладил прелестную головку. Да от Чарды и пахло, почти как от львицы — человеческий запах совсем не ощущался.

— Итак, — сказал я, игнорируя бешеный взор старика, — мне нужна информация и совершенно неважно, кто мне её даст. Капитан, ты уже очухался? Тебя это тоже касается.

Выползший наружу охотник уже сумел встать на четвереньки и сверлил меня мутным взглядом. Интересно, могу ли я доверять хоть кому-то из этой славной троицы? Один такой уже направил меня в западню.

— Может я сумею помочь, господин? Я могу отвести вас к братьям и они, с радостью, поделятся всей необходимой информацией. Верные долго ждали этого часа.

Я задумался: заманчиво воспользоваться помощью тех, кто её действительно может и жаждет дать. С другой стороны…

— Сколько времени это займёт?

Она замялась.

— Несколько дней, может быть — неделю. Господин, мы вынуждены скрываться. За право быть Верным наказание — смерть.

— Прости, радость моя, но у меня нет столько времени, — я потрепал её по волосам, — не огорчайся, я очень рад, что встретил тебя и узнал о Верных. Мне нужно знать, где находится работающий портал в Промежуток. Капитан, ты отлично знаешь, остальные блокированы по тревоге, а мне, всего лишь, нужно убраться из вашего мира. Позаботься о жизнях тех людей, которых видишь перед собой и других, которые могут пострадать, если я останусь в этом мире. Дай мне спокойно уйти.

— Уйти? — он покосился на неподвижные тела своих подчинённых и криво ухмыльнулся, — после того, что ты уже натворил? Да я тебя своими руками…

— Сомневаюсь, — я повернулся к булькающему пеной антиквару, — думаю смерть твоего сына может пробудить память о том, что мне нужно, — я наклонился и вздёрнул Череда над землёй. Когда-то такие развлечения немало веселили меня, сейчас же я ощущал лишь безграничную усталость, — просто скажите, куда мне идти и все останутся живы.

— Отпусти его Горделево отродье! Капитан, расскажи ему о Вратах Крови и пусть проваливает!

— Катитесь к Горделю! Я давал присягу, — охотник поднялся на ноги и отступил к изуродованным полкам, косясь на закрытые двери так, словно ожидал чего-то, — Виарра, Гордель тебя раздери, где ты?!

Я встряхнул парня и у него звонко лязгнули челюсти. Кардл громко взвыл, а Чарда потупила взор, но сожаления на её лице я не наблюдал.

— Да не станет он их защищать, — пробормотала она, прижимаясь к моей руке, — это же просто тайная полиция императора — негодяи, которые развлекаются ловлей неразумных мальчишек и охраной пойманных львов. Да, господин, солдаты специальной службы, охраняют клетки с вами, пока не уморят голодом.

Меня словно молнией пронзило. Почему-то память напрочь отказывалась стирать именно эти чёртовы воспоминания, и они постоянно всплывали неприятной дрожью и холодом по спине. Когда Зара видела, что со мной это началось опять, она крепко обнимала и молча целовала. Леся же просто тащила в постель. Зара! Леся… Вместо них явилось видение жгущих прутьев и злобная физиономия охотника, тычущего в меня треспом. Боль, от голода, боль, от треспа — кажется весь кристалл состоит из одной боли. И ускользающий рёв: «Меня зовут Грасти, запомни, тварь, пока ты ещё способен мыслить!»

— Господин?

Я молча отшвырнул скулящего Череда и пошёл на пыхтящего охотника. Когда он взглянул мне в лицо, то тяжело сглотнул и вдруг рухнул на колени, закрыв голову руками.

— Не убивайте, — заверещал он, — не убивайте, я всё скажу! Врата Крови — это закрытый портал в подземелье Проклятой Башни. Как его запустить — никто не знает, поэтому мы не можем блокировать его со всеми остальными. Это — центральная башня и в ней находится штаб-квартира Ордена Защитников, но туда можно легко проникнуть через чёрный ход. Я покажу.

— Он врёт, — вдруг спокойно сказала Чарда за моей спиной и недобрый взгляд, брошенный в её сторону коленопреклонённым человеком, подтвердил её слова, — возможно портал и находится в подвале башни, но проникнуть туда не так уж просто.

— Заткнись сука! — рявкнул охотник и я дал ему несильную оплеуху, чтобы замолчал.

— На этой неделе император проводит смотр специальных служб, — продолжила девушка, — скорее всего охрана перекрыла доступ к башне, так что и мышь не проскользнёт. Господин, он приведёт вас в ловуш…

Слишком поздно я сообразил, насколько напряжённая поза Череда напоминает сжатую пружину, готовую распрямиться. Человек метнулся вперёд и вонзил кинжал под лопатку своей жене. На его физиономии было отчаянное торжество. Недолго.

Выругавшись, я бросился к нему и ударил с неистовой силой, заставив пролететь через весь кабинет и с хрустом, врезаться в стену. Поздно. Опять слишком поздно. Девушка молча упала на мои руки и я, скрипя зубами, положил худенькое тело на пол. Удар несомненно оказался смертельным и тёмные глаза начали тускнеть.

— Господин, — прошептали белеющие губы, — господин, я была стойкой и верной, подари мне бессмертие…

Как? Слабеющие пальцы пытались потянуть мою ладонь к подрагивающей груди. И вдруг я понял. Когда-то читал о некоем подобии суеверия. Близкие львам люди верили: выпивая их, мы дарим бессмертие, превращая в часть себя. Может быть, отчасти, так оно и было. Сейчас было не время для философских рассуждений: доверившийся мне человек погибал и просил о последней милости, которую я мог оказать.

Капитан внезапно сорвался с места и со всех ног бросился к выходу. Можно было бы его остановить, но тонкие пальцы,касающиеся моих ладоней, казались сейчас самым важным в этом дурацком мире. Хлопнула дверь, кто-то громко выругался и тяжёлое тело обрушилось на пол. Да какая фигня там, чёрт побери, происходит? Впрочем, неважно.

Я положил пальцы на тонкое запястье и очень нежно выпил Чарду. На бледном лице появилась несмелая улыбка и задержалась на приоткрытых губах. Потом тёмные глаза навсегда закрылись.

Когда-то я долго и пространно рассуждал, убеждая забытого человека, дескать юным красивым девушкам стоит умирать в расцвете молодости. Сейчас я уже сомневался в своих прежних убеждениях. Я уже во всём сомневался. Внутренний мир раздирали вопросы и неуверенность. Даже мои мёртвые рвались наружу, не в силах оставаться в этом хаосе. И, хуже всего, я ничего не мог удержать и никого — спасти. Все умирали и исчезали. Я остался один.

Бешеный вопль разорвал тишину кабинета, и я поднял голову. Кардл, качаясь словно пьяный, встал за своим столом и размахивал Зариным треспом. Из его открытого рта стекали клочья пены и вырывались отрывистые крики.

— Гордель, Гордель пришёл! — вопил обезумевший антиквар, — кровь течёт по улицам и падает с багровых небес прямиком в преисподнюю. Люди похожи на бешеных зверей и пожирают самое себя! Земма и Мотрин! Вас отдают на поругание клыкастому демону и нет спасения тем, кого пожирают Клыки Льва! Я иду к вам!

Старик воткнул клинок в грудь и молча опустился в кресло, поникнув седой головой. Всё, представление окончено. Остаётся удалиться за кулисы и посмотреть, что там делают притихшие помощники. Но прежде…

Я поцеловал холодные губы Чарды и сбросил на пол пару масляных светильников. Пламя радостно устремилось наружу из разбитых колб и принялось пожирать разбросанные повсюду книги. Это — последнее, что я мог сделать для своей помощницы: не оставлять же её гнить с этими уродами.

Тресп Зары занял своё место в ножнах, и я вышел наружу.

В коридоре обнаружилось три холодеющих тела: помощника антиквара, которого тот отправил за охотниками, знакомого капитана и ещё одного ублюдка с чёрным значком. Все мертвы и у всех сломана шея — знакомый способ общения с людьми. Леся всегда сворачивала им шеи, если подозревала, будто они могут как-то мне навредить. Похоже, моё безумие обрело полную самостоятельность и отправилось гулять по своим делам. Я уже не задавал вопрос: как — ответа, всё равно, не было.

Затрещало и дверь занялась, выпустив самые любопытные из языков пламени. Время уходить. Тем более, я выхожу на финишную прямую: Проклятые Башни, орды охотников и Врата Крови, чем бы они ни были. Сегодняшней ночью, я пройду в Пограничный мир и дальше: к Сердцу Льва. Или погибну.

Выйдя на улицу я остановился и с внезапным озлоблением, обломал торжествующего охотника со звонка. Теперь композиция изображала льва, прижавшегося к земле перед последним, отчаянным броском. Так. Всё верно. Теперь, всё правильно.

Полыхающая лавка древностей осталась позади, вместе с гулом прибывающей толпы и звонкими командами опоздавших охотников. Интересно, сумеют ли они восстановить события, произошедшие внутри? Вряд ли. Хорошо, хоть на одну западню для Верных стало меньше. Хотя бы такая мелочь для тех, кто рискуя жизнью, продолжает служить ушедшим повелителям.

Невзирая на поздний час, людей становилось всё больше: видимо я приближался к центральному проспекту, увиденному мной со стены, тому, который рассекал столицу на две половинки, упираясь в циклопические башни. Если я попытаюсь добраться до места пешком, то убью всю ночь: Гордена была очень большим городом. Кроме того, я по-прежнему, не жаждал общества людей. Тем более в таких количествах. Следовало что-то придумать.

Мимо меня прогрохотала коваными металлом колёсами повозка и я остановился. Странно, как мне это сразу в голову не пришло, тем более, я уже успел познакомиться с местным общественным транспортом. Надеюсь, в этот раз, меня отвезут именно туда, куда нужно.

Я огляделся: магазинчики, крошечные ателье, ещё меньшие кафе, с открытыми площадками, несколько, освещённых фонарями, аллей, лавочки, бродячие артисты, на ходулях, толпа, возле стреляющего огнями, павильона, люди в форме, около знакомой повозки. Ага, вот и нужное мне — в глубине одной из аллей.

— К проклятым башням, — бросил я, скучающему извозчику и он тут же взвился, удивлённо уставившись на меня, из-под низко надвинутой плоской шляпы, похожей на блин.

— К-куда?! — он поправил воротник серого мешкоподобного плаща, — к башням? Прошу прощения, у меня всё в порядке с лицензией, — человек достал из-за пазухи грязную бумаженцию, с обтрёпанными краями и взмахнул ею, — и во имя Мотрина, я не хочу её лишиться. Я…

Не говоря ни слова, я показал ему чёрную эмблему, сорванную с лацкана покойного капитана охотников. Глаза у кучера стали ещё больше, и он молча спрятал свою бумагу, чем бы там она ни была. Потом пожал плечами и подмигнул кому-то, за моей спиной.

— Так бы сразу и сказали, — бормотал он, наматывая на кулак коричневые поводья, — а то — к башням, поглоти их Гордель! Садитесь, господин. Эх, опять бесплатная поездочка получается. Или нет?..

— Будет видно, — буркнул я и обернулся посмотреть; кому он там подмигивает. Ага, два безработных извозчика тыкали пальцами в неудачника и тихо хихикали.

Внутри повозка выглядела точь-в-точь, как предыдущая. Вот только на одной из лавок уже сидели.

— Закрывай дверь, — бросил Илья, — и присаживайся. Есть много вещей, которые нужно срочно обсудить.

Интересно, а когда я погибну, смогу ли являться кому-нибудь с такой же настойчивостью? Мои призраки оказались очень назойливыми созданиями, которые рвались помогать мне всеми возможными способами. Даже не верилось, будто всё это — всего лишь фокусы собственного подсознания.

Я сел напротив покойного товарища и коротко кивнул: давай, мол.

— Вот и хорошо, — Илья одобрительно кивнул и отбросил белоснежную прядь с глаз, — у тебя огромные проблемы.

— Я заметил, — трудно было удержаться, — их и проблемами не назовёшь.

Карета дрогнула и покатилась вперёд. Странно, но призрак реагировал на движение, точно так же, как и я: покачивался и подпрыгивал на кочках.

— Нет, — лев покачал головой, — со всем этим ты справляешься. Силовые методы и выживание — твоя стихия. Проблемы лежат в психологической сфере.

Мне об этом говорит плод моего воспалённого подсознания! Ха!

— Твоё нежелание убивать невинных — положительный фактор, — продолжил кот, — это — симптом взросления. Хуже причина, по которой это самое взросление происходит так быстро. Отсюда же и твоя неуверенность в успехе и растущая рефлексия. Совсем скверная новость: в ближайшем будущем тебя ожидают ситуации, которые усугубят гнетущее состояние и могут вызвать коллапс психики.

— И какова же причина? — спросил я, с трудом понимая, о чём мне говорят.

— Твоя связь с Зарой, — Илья тяжело вздохнул и виновато развёл руками, — я же предупреждал. Отсутствие её на одной грани ты воспринимаешь, как смерть партнёрши. Дружище, ты умираешь. Медленно, но верно. Помимо всего ты, как истинный, возлюбленный, непрерывно отсылаешь своей оторванной половинке часть энергии, пытаясь удержать её подальше от смертной черты.

— Что?! — меня не пугала собственная смерть, но Зара…Нет!

— Да, дружище. Если вы не соединитесь в ближайшее время, то сначала умрёшь ты, а потом и твоя девочка. Времени осталось совсем немного. А теперь к делу. Врата Крови — портал в мир Промежутка. Порождение Порчи и безумия, вызванного ею. Львиный декаданс, во всей своей красе, — он помолчал, поджав губы, — жуткое приспособление, которое запускает портал лишь после того, как превратит в фарш несколько десятков живых людей. И ты должен будешь запустить долбанную штуковину или издохнуть, понимая, что этим убиваешь Зару. Будь ты таким, как прежде: безжалостным молодым идиотом, стирающим города, без сожаления, я бы не беспокоился. Но сейчас…

— Я смогу, — глухо сказал я, — ради Зары…

— Ну-ну, — в голосе льва звучал ироничный скепсис, — и ещё кое что. Твои внутренние метания имеют ещё одно основание. Ты знаешь, кто ты такой?

— Открыли глаза, — невесело хмыкнул я, — уцелевший регулятор: лев способный влиять на вероятности, обращая их на пользу себе и соратникам.

— Звучит, как определение, — ирония Ильи стала сильнее, — но Наташа ошибается. Ладно, об этом позже.

Повозку сильно тряхнуло, и я щёлкнул клыками, на мгновение зарыв глаза. Илья исчез. Я вновь остался наедине с сонмом вопросов. Дерьмо стало намного глубже: большую часть того, о чём говорил призрак, я просто не мог знать. Что происходит? К чёрту! Я верил своему покойному другу, при жизни он меня никогда не подводил, не думаю, будто его привычки изменились после смерти. На кону жизнь Зары! Моя девочка будет жить, чего бы это не стоило.

Я ощутил, мы замедляем ход и останавливаемся. Щёлкнула задвижка и в открытом оконце появилась физиономия водителя. Кажется, он был слегка озадачен.

— Господин, — пробормотал он, — впереди оцепление. Если вы хотите и дальше ехать, стоит выйти и показать пропуск.

Пропуск? Усы, лапы и хвост…Я открыл дверь и вышел наружу, оценивая обстановку. Просто замечательно.

Здесь проспект расширялся, превращаясь в исполинскую площадь, посреди которой вознеслись к небу невероятные столбы Проклятых Башен. Освещена оказалась только нижняя часть циклопических сооружений, а всё остальное терялось во мраке ночи, бледной тенью ложась на звёздное небо. Площадь, с башнями, огораживал высокий забор из металлических прутьев и цельнолистовые ворота, сейчас распахнутые настежь. Перепутать пункт назначения я бы не смог: обитаемой оказалась лишь одна из башен, точнее — её нижние ярусы, около десятка. Видимо выше, люди подниматься не решились.

Ну и настоящий шедевр человеческого цинизма и самолюбования: скульптурная группа перед въездом на огороженную территорию. Прекрасный обнажённый юноша с идеальными формами тела, держал в мускулистой руке круглый щит с эмблемой охотников, а в другой — тресп, готовясь погрузить его в омерзительного обрюзгшего монстра, с головой льва. Чудовище трусливо стелилось у ног победителя, унижённо моля о пощаде.

Ха! Посмотрим.

А теперь собственно вызов для одинокого льва: охотники, много вооружённых охотников. Повсюду; и внутри, и снаружи. Люди, нарядившиеся к приезду своего повелителя в праздничную униформу. Доспехи украшены разноцветными лентами и торчащими вверх трубками, с крошечными флажками, трепещущими на ветру. Повсюду горели огромные факела окружая башни настоящим озером света, где лениво сновали рыбы-охотники. И у каждого был тресп.

Подозреваю, шансов прорваться через эту толу было не слишком много. Следовало немного поразмыслить.

— Господин? — извозчик вопросительно уставился на меня, пытаясь заглянуть под капюшон. От него несло чем-то спиртным. А это — мысль!

— У тебя есть вино? — спросил я и, получив утвердительный кивок, приказал, — пей.

— Зачем? — он выглядел ошеломлённым, — во имя Мотрина…

— Пей, — повторил я и заставил глаза вспыхнуть во мраке капюшона: людям всегда нужна дополнительная мотивация.

Извозчик попятился и запустив дрожащую руку под лавку, откуда управлял своими животными, извлёк наружу внушительную бутыль, упакованную, для сохранности в соломенную корзину. Человек сделал основательный глоток и вопросительно посмотрел на меня.

— Пей до дна.

Заливаясь тёмно-вишнёвой жидкостью, возчик поглощал вино, глоток за глотком, пока его не повело в сторону. Глаза на грязной физиономии попытались поссориться, потом помирились и захлопнулись. Ноги подкосились и человек сполз по стенке повозки. Спокойной ночи. Краем глаза я заметил, нескольких охотников, направившихся в нашу сторону. Следовало поторопиться.

Пьяница поневоле, удобно расположился у моих ног, когда я взял поводья в руку и хлопнул ими, вынуждая длинноухих скакунов сдвинуться с места. Слишком медленно. Ага, вот. Я взял длинную плеть и приложил лошадок, оставив на их спинах длинную кровавую полосу. Прошу прощения. Теперь мои ожидания оправдались в полной мере: животные издали такой вопль, от которого подошедшие охотники прянули назад и рванули в сторону ворот на огромной скорости. Мой попутчик громко захрапел, не обращая внимания на бешеную скачку, участником которой сделался совершенно неожиданно для самого себя.

Со всех сторон доносились оглушительные вопли, приказы остановиться и просто проклятия. Разодетые охотники, со всех ног, удирали с дороги, путаясь в ленточках и флажках. Кто-то приказывал закрыть ворота. Поздно, мы уже пронеслись мимо оторопевших от неожиданности стражников, замерших с открытыми ртами. Вперёд! Быстрее! Прошу прощения, ещё раз.

Несколько солдат, одетых намного пышнее, чем даже охотники, попытались остановить обезумевшую повозку, едва ли не прыгая под колёса. Хрустнуло и под истошный вопль, карета несколько раз подпрыгнула на чём- то мягком. Больше никто не пытался, да и времени уже не оставалось.

Вход в башню приближался с каждым мгновением, открывая моему взору растерянные лица охранников. Некоторые пятились вглубь, другие, напротив, стремились наружу, пытаясь сообразить, какое дерьмо происходит. Лошади явно намеревались ворваться внутрь, когда я изо всех сил натянул поводья, словно собирался развернуть повозку. На такой скорости подобный маневр мог привести лишь к единственному результату.

Треснула сломавшаяся ось, хрустнуло колесо и экипаж завалился на бок, продолжая своё неудержимое продвижение вперёд. Стонал и разваливался, превращаясь в щепы, деревянный корпус, оглушительно кричали лошадки, мелькнули ноги пробудившегося возницы, вопящего: «Какого Горделя!».

Рассыпающаяся кабина кареты кувыркнулась, показав ночному небу бешено крутящиеся спицы изломанных колёс.

В самый последний момент я выбросил тело из хрустящего хаоса, направив в распахнутые двери башни. Чтобы путешествие не стало чересчур одиноким, следом за мной отправился внушительный обломок оси, с уцелевшей частью колеса.

Нас торжественно встречали два ошалевших охранника, ради такого случая отставивших оружие в сторону. Не следовало им отвлекаться: один получил удар осью промеж глаз, а второго успокоил я, уложив рядом с коллегой. Больше, вроде бы, никого не было.

Я быстро осмотрелся: меня занесло в небольшое помещение, служившее, по-видимому, тамбуром. За моей спиной располагалась двустворчатая дверь, временно заблокированная корпусом опрокинутой повозки. Оглушительные вопли встревоженных охотников отражали растерянность и бессильную ярость. Похоже их попытки убрать деревянную коробку были, пока, безрезультатны.

Впереди поблёскивала огромная металлическая дверь, по виду очень старая. Одна створка оказалась приоткрыта, и я мог видеть часть большого помещения, ярко освещенного факелами. Там было тихо. Это — хорошо.

— Причина? — прорезался начальственный голоси из-за дёргающейся повозки.

— Да он же мертвецки пьян, забери его Гордель, — донёсся то ли удивлённый, то ли сердитый возглас, — это — не нападение, во имя Мотрина, это — просто пьяный идиот.

— Если ты думаешь, будто это спасёт тебя от наказания, то я должен тебя разочаровать. Быстрее разбирай завал, пока его величество не явился взглянуть на весь этот бардак. Если он узнает, то спаси нас всех Земма.

Не слушая больше перепалку бравых охотников, я осторожно выглянул за дверь. Ну конечно же это — не нападение, а пьяный возница. Продолжайте так думать. Ещё некоторое время.

Итак, передо мной оказался большой квадратный зал с четырьмя высокими стрельчатыми дверями и двумя широкими лестницами. Одна, чуть поуже, вела вверх. Сверху слышался приближающийся топот множества ног и лязг металла. Вторая, устланная толстым ковром с золотым шитьём, опускалась вниз. Оттуда, до моих ушей доносились далёкие звуки музыки и гул множества голосов. Интересно, догадывается ли император, какой сюрприз его ожидает на сегодняшнем приёме.

Внезапно нечто необычное коснулось моего сознания. Так, словно где-то недалеко был кто-то из наших. Лев? Здесь? Немыслимо! Тем не менее чувства продолжали убеждать: где-то наверху находился один из нашего племени. Или это ещё одна шутка моего, слетающего с катушек, сознания? Вполне может быть. Слишком велики ставки, для активных игр с капризами воспалённого мозга.

Я влился в полуоткрытую дверь и лёгкими прыжками помчался вниз по лестнице, пружиня на пушистом ковре. Из-за поворота показалась голова какого-то охотника (чёрный значок сумрачно блеснул в свете факелов) и я, на полном ходу впечатал человека в каменную стену, прикрытую аляповатыми гобеленами. Всё произошло так быстро, что он и писка не издал.

Ещё один охотник, осовело уставился на меня, продолжая обнимать расплывающуюся талию хихикающей девицы. Второй рукой он пытался нащупать оружие на поясе. Нет времени разбираться с вами. Я сдёрнул изодранный плащ с плеч и набросил на парочку любовников. Осталось дёрнуть за плотную материю и вопящий свёрток закувыркался по ступеням.

— Во имя Мотрина, прекратите! — вознёсся снизу встревоженный голос, — сколько можно орать?

Ещё один прыжок, и я увидел, откуда доносится этот взволнованный вопль. Лестница оканчивалась и у её основания стояли четверо стражников, сжимая в руках длинные золочёные пики, напоминающие алебарды. За спинами четвёрки, разодетой в пурпурные балахоны с нашитыми золотыми звёздами, сверкал яркими огнями вход в исполинский зал. Похоже, я добрался до места своего назначения.

Ну всё, теперь нужно было идти дальше.

Охотники, оцепенев, разглядывали меня и на их лицах отражалось недоумение. Ну ещё бы: лев в самом сердце их крепости. Символично.

— Лев, — пробормотал, побледнев, один из них и покрепче вцепился в древко своего оружия.

— Быть того не может…

— Есть много, друг Горацио, — ответил я, — впрочем, что вам классика. Прочь с дороги.

Тот, который был постарше и видимо, поопытней, с тоской посмотрел на бесполезное оружие, а потом обернулся на гремящий весельем зал за спиной. Было видно, как чувство долга сражается со здравым смыслом. Естественно здравый смысл проиграл. А когда он торжествовал победу?

— Вперёд, — скомандовал охотник и все четверо набросились на меня.

Я даже не стал их убивать — просто сложил у стены. Всё произошло очень быстро и молодые люди не успели понять, когда наступил здоровый крепкий сон, с последующей головной болью. Проклятье, Леся была бы недовольна.

Подобрав осиротевшую алебарду, я отправился ко входу, оценив скрупулёзные попытки удалить следы правления львов: замазанные львиные головы и спрятанные под флагами, полустёртые рисунки. Остатки рисунков, честно говоря, мне не понравились; что-то с ними было не так — какая-то патологическая жестокость. Такое могли бы нарисовать люди, получившие силы львов, но оставшиеся людьми, по сути.

О, а здесь веселье шло полным ходом. Исполинский зал оказался под завязку забит пышно одетыми людьми, каждый из которых старался перекричать, то ли других, то ли бряцающую музыку десятка ансамблей. Музыканты располагались на невысоких возвышениях, похожих на миниатюрные сцены, видимых с любой точки блюдцеобразного помещения. Сотни огромных светильников, подвешенных на массивных цепях, свисающих с высокого потолка, озаряли зал ровным голубоватым сиянием, придающим коже людей мертвенный оттенок. Пусть привыкают.

Само помещение визуально делилось на две неровных части. В одной располагались длинные столы, ломящиеся от разнообразных блюд, при виде которых мне стало не по себе. Ужасно, как источники чистой энергии, носят в себе эту ужасную дрянь, с омерзительным запахом. Гости, сидящие за пиршественными столами, оглушительно чавкали и оживлённо обменивались слюной, во время взаимного общения.

Большая часть зала оказалась отведена под танцпол или как это здесь называлось. Там уж каждый старался во что горазд. Естественно, за столами сидели подержанные людишки, а плясали, в основном, молодые. Впрочем, одни не слишком отличались от других: те же безвкусные одежды, расплывшиеся тела и пьяный хохот.

Ага, вот и местный царёк. Его оказалось нетрудно обнаружить, потому как императора, в качестве главного украшения праздника, водрузили в центр зала. Хм, а вот исполинский трон, где восседал правитель, определённо очень старая вещь. Забавно, никогда не встречал у львов в здравом рассудке тяги к подобным штукам. Ладно Илья, в переходный период, когда его мятущаяся душа не могла определиться, но здесь то жили пральвы — основатели нашей цивилизации. Какая причина могла подвигнуть их на возведение огромного конуса, украшенного скалящимися человеческими черепами?

Император совершенно терялся в не по размеру большом кресле и чувствовал себя явно не в своей тарелке. И это при том, что его окружало тройное оцепление из воинов в пурпурных балахонах со звёздами. У каждого был изготовленный к стрельбе арбалет, а у внутреннего кольца — странное оружие, по виду, огнестрельное. Интересно, кого так опасается правитель в помещении, битком набитом солдатами и охотниками?

А вот и они: я насчитал не меньше пяти десятков разодетых павлинов с флажками и аксельбантами. К сожалению, у каждого имелся тресп. Охотники лениво расталкивали веселящихся гостей, посматривая на них с видом явного превосходства. Стоящего на пороге льва никто из них не замечал.

Лепка, на стенах зала мне совершенно не понравилась. Нет, исполнено всё было мастерски — чудовища, пожирающие людей и львов, выглядели словно живые… Вот только, все эти сцены вызывали неприятное ощущение дежавю, тем более, одного из подобных монстров я уже видел в своих видениях.

И Врата Крови.

Ход к Сердцу Льва.

Сперва я принял портал за часть скульптурной группы на дальней стене — это была огромная распахнутая пасть, полная острых клыков, ожидающая добычи, и лишь немного времени спустя обратил внимание на тусклую паутину, спеленавшую клыки. Застывшее поле, закрывающее проход на другую грань. Чтобы портал заработал, поле необходимо убрать. Если призрак не соврал, накормив каменную пасть живыми людьми.

Это мне совсем не понравилось. Что случилось с головами древних львов, как можно было додуматься до такой извращённой шутки?

— Порча, мой друг, порча, — прошелестел бесплотный голос и насмешливо добавил, — спроси себя ещё раз, когда начнёшь открывать Врата.

Моё присутствие не могло долго оставаться незамеченным. В общем-то я не надеялся и на столько. Кто-то из развлекающихся людей внезапно остановился и уставился на меня. По нетрезвой физиономии человека скользнуло непонимание, потом — сомнение и, наконец — ужас. Ну всё, понеслось.

Я повернулся и захлопнув массивные створки, обрушил мощный засов на толстые металлические крючья. Вот так. За спиной послышался несмелый возглас. Хорошо. Ещё немного. Трофейная алебарда глубоко вошла в дерево, намертво заклинив брус запора. Всё. Теперь вернёмся к нашим, гм, баранам. Они уже начали хоровое блеяние.

Лучший друг одинокого льва в огромной толпе вооружённых людей — паника. Сейчас она должна была стать не просто товарищем, а моим орудием. Оружием против охотников.

Вопли становились всё громче, а люди, не совсем понимающие причины происходящего пытались прорваться к выходу, сбивая с ног тех, кто уже успел увидеть меня. Большая часть охотников, похоже, ещё не успела сообразить, какая зверушка нагрянула в их норку, а те, которые заметили мою скромную персону, не могли пробиться через обезумевшее стадо. Относительный порядок сохранялся у императорского насеста, где охрана, не мудрствуя лукаво, отбрасывала верноподданных, не брезгуя пинать особо настойчивых.

— Лев! — закричал я, перекрыв, на мгновение, остальные вопли, — здесь лев! Угроза императору!

Ух! Я даже не надеялся на подобную реакцию: стадо тотчас рвануло вглубь зала, пытаясь спасти шкуры от грозного хищника. Ну-ну. В дверь кто-то стукнул, с противоположной стороны, сначала тихо, а потом — всё настойчивее. Следовало ускориться.

Из толпы приливом выбросило изрядно помятого охотника, с треспом наголо. Прежде чем тяжело дышащий человек успел опомниться, я отобрал у него опасную игрушку и воткнул в хозяина. До свидания. Стоило так стремиться сюда?

— Лев! — ещё раз крикнул я и вонзился в толпу, разбрасывая истошно визжащие тела, — лев! Спасайте императора, стреляйте в тварь!

Какие послушные мальчики. Взвизгнуло, лязгнуло и до моих ушей донеслись крики раненых. Представляю, какой хаос сейчас у подножия трона. Подумать только, ради спасения одного единственного человека, его охранники устроили настоящую бойню. «А ты её спровоцировал, — уколол меня ехидный голосок, — ради спасения одной единственной львицы».

— Остановитесь, — надрывался кто-то в толпе, — так вы ничего не сделаете! Дайте на-агх…

Ещё раз щёлкнули арбалеты и агонизирующих криков прибавилось. Испуганные люди начали падать на пол, закрывая головы руками. Некоторые уже были там. В лужах крови. Многие не шевелились: в такой тесной толпе очень сложно промахнуться. Я дал ещё несколько мощных оплеух и оказался совсем рядом с императорским возвышением. Охранники торопливо перезаряжали оружие, нервно зыркая по сторонам. Моё появление вызвало настоящий фурор: с вершины кто-то оглушительно завизжал, а движения стражей приобрели характер нервного тика.

Я огляделся. Почти все гуляки лежали на залитом кровью ковре и лишь несколько десятков, совершенно потерявшихся, пытались вскарабкаться на стены зала. Ещё я мог наблюдать полтора десятка уцелевших охотников, наконец-то обнаруживших своего врага. Выглядели засранцы не очень хорошо, но оружие имелось у каждого.

— Хорошо, — сказал я и медленно прошествовал вперёд, заняв позицию между троном и группой приближающихся охотников. Никто, пока, не понимал. Тогда я повернулся к телохранителям императора и подняв руки с выпущенными когтями, громко сказал, — бу-у!

Да, нервишки у них уже были ни к чёрту: большинство тотчас разрядили взведённые арбалеты в меня. То есть, это им казалось, будто в меня.

— Идиоты! — заорал кто-то, — во имя Мотрина, прекратите! Вы же нас убиваете.

Итак, ещё четверо в минусе, а двоих крепко зацепило. Но больше этот фокус не пройдёт; охотники рассредоточились по залу, ступая по телам и поскальзываясь на кровавых пятнах. Раньше я бы ускорился, но на этой чёртовой грани можно было запросто истечь энергией. Стало быть, преимущества у меня почти нет. Или есть?

Внезапно за спинами охотников поднялись трое молодых парней с оружием наизготовку. Никто не успел ничего сообразить, а мои неожиданные союзники начали резать глотки оторопевшим людям. Самое время принять участие. Взревев, я обрушился на потрёпанных врагов, кромсая их когтями и сворачивая шеи. Сопротивления никто почти не оказывал; видимо все были измотаны паникующей толпой и ошеломлены внезапным нападением.

Пришлось немного повозиться с последним противником: человек с тонкими усиками и козлиной бородкой оказался неплохим фехтовальщиком и долго парировал мои выпады, едва не зацепив коротким треспом, спрятанным, до поры, в рукаве. Его подвело отчаяние: заметив, краем глаза, что он — единственный уцелевший, охотник вздрогнул и в то же мгновение я полоснул его когтями по горлу. Отправляйся в Валгаллу.

Итак, уцелел я и ещё трое…Двое? Где мой третий помощник? Парочка парней опустилась на колени, протягивая мне оружие на вытянутых руках.

— Господин, — сказал один, встряхивая светлыми волосами, — мы верили в ваше возвращение и готовились к нему. Наши жизни в ваших руках.

— Это измена! — заверещал кто-то за спиной, — проклятые покорившиеся, вы будете приговорены к смерти! Исчадия Горделя!

— Ах, да, — сказал я, — побудьте здесь. Я закончу кое-какие дела и вернусь.

Охранники обречённо следили за мной, продолжая целиться бесполезными арбалетами. Кто-то из обладателей огнестрельного оружия не удержался и спустил курок. Грохотали винтовки, или как они назывались, достаточно громко и дым валил, как от костра, а вот с точностью, пожалуй, были проблемы: какой-то стрелок угодил в голову своему товарищу. Хоть, может быть, это просто от страха.

Когда я подошёл, самые разумные начали опускаться на колени. Остальные попытались устроить рукопашный бой. Смешные, честное слово. Свой шанс они упустили, когда расстреляли охотников. Я не стал никого убивать: просто оглушал и поднимался всё выше, пока не оказался лицом к лицу с местным правителем.

Должно быть, прежде это был весьма представительный человек в однотонной белой мантии поверх украшенного драгоценностями костюма. Небольшая диадема из чего-то серебристого, съехала набок, а мокрое, от пота, лицо напоминало усохший плод. Император закрывался дрожащими ладонями и неразборчиво бормотал об исчадиях Горделя. Подумать только, кто сменил прежних гордых и отважных правителей. Я не ощущал ничего, кроме презрения.

Император вылетел из слишком большого, для него, кресла и съёжился на полу. Кто-то, из уцелевших охранников, покосился на своего господина, но приблизиться не решился. Ухмыляясь, я занял освободившееся место и взглянул на зал, распростёртый под ногами. Внутренний голос хихикнул, но от комментариев воздержался.

Нет. Я больше не ощущал никакого желания править и доминировать. Никаких горящих городов за окном, никаких толп, пожираемых хищным сиянием; всё осталось в прошлом. Детство закончилось. Мне нужен был лишь мой прайд, моя Зара и бескрайние поля, залитые солнцем. Абсолютная свобода. Трон и власть казались такой же клеткой, как и та в Сревенаге. Оставался последний шаг. Наверное.

— Господин, — один из парней, помогавших мне, подошёл и указал рукой на лежащего товарища. Ага, вот и третий, истекает кровью, — не окажете ли честь? Веерт просит, даровать ему бессмертие. Если это не слишком дерзкая просьба…

Когда же это закончится? Почему мои союзники продолжают умирать на моих глазах? Боль в груди становилась постоянным спутником, так, словно у меня начало расти сердце, подобное человеческому. «Сердце Льва, ха!» откликнулся голос внутри. Я склонился над молодым человеком, который прижимал ладонь к рассечённой груди.

— Господин! — на его губах лопались кровавые пузыри.

— Успокойся, — сказал я и опустился на колено, положив пальцы на лоб парня, — твой путь окончен. Спасибо за всё и прощай.

Уцелевшие союзники стояли рядом пока я забирал энергию умирающего. Их юные лица отражали благоговение и благодарность. Вот значит какие вы, мои Верные. Забавно, то ли мне казалось, то ли в них, действительно, светилось некое внутреннее благородство, отсутствующее у остальных.

— Господин, — парень с бакенбардами поклонился, — дверь зала штурмуют. Как поступим?

— Как ваши имена? — поинтересовался я.

— Карт, господин, — он был явно польщён, — а моего товарища зовут Зарудом.

Блондин низко поклонился.

— Значит так. Мне необходимо запустить Врата Крови, для перехода на Промежуточный мир и дальше — к Сердцу Льва. Проблема в том, что Врата требуют кровь ваших соплеменников, и я боюсь, вам не понравится эта процедура.

— Мы не считаем их соплеменниками, — Заруд криво усмехнулся и Карт согласно кивнул, — все они позабыли своих истинных повелителей и погрязли в животном существовании. Мало того, за истинную верность они пытают и убивают нас. Мерзкие лживые похотливые твари. Ненавижу этих скотов!

Хм, какая экспрессия. Тем лучше.

Двери зала содрогнулись и окутались дымом. Со стен посыпались куски облицовки и клочья гобеленов. Похоже ворота долго не продержатся.

— Господин, — Заруд поклонился, — позвольте, задержать этих говнюков? Я — мастер боя и смогу дать вам необходимое время. Вот только…

— Что? — мне показалось, что он не решается о чём-то сказать, — говори.

— Господин, насколько вы сильно спешите в Сердце Льва?

Странный вопрос.

— Очень. Это вопрос жизни или смерти. Ты о чём-то хотел попросить?

— Нет, — казалось, он решил некую дилемму, — удачи вам, господин. Карт, будь стоек и верен до конца.

— Будь стоек и верен.

Заруд подобрал брошенные охраной ружья и едва не бегом устремился к сотрясающимся воротам.

— Если у тебя есть особо нелюбимые персонажи, рекомендую начать с них, — заметил я, обращаясь к своему помощнику, — надеюсь их окажется достаточно, для запуска этой штуковины.

Окончив фразу, я подошёл вплотную к Вратам и внимательно осмотрел загадочный портал. Да, вблизи паутина, спутавшая исполинские клыки, переставала выглядеть таковой. Теперь я видел скорее застывший туман, который, странным образом, проваливался в бесконечность. Зрение бессильно увязало в серой неощутимой субстанции, отчего внутри появился странный дискомфорт. Нет, эту штуковину явно делали не львы.

— Господин? — Карт уже был рядом и тащил упирающегося первооткрывателя, — он всегда говорил, будто готов отдать свою жизнь за народ. Думаю, самое время доказать, что это были не пустые речи. Да, мерзкая тварь?

— Не-ет, — бормотал император и пытался упасть на колени, — я прошу… Пожалуйста, господин! Я сделаю всё что вам угодно: отдам трон, отдам власть, отдам сколько угодно людей!

Кажется, тем, кто находился рядом и слышал бормотание правителя, это не слишком-то понравилось. По крайней мере, я видел поднимающиеся головы и слышал недовольный ропот. Этих следовало оставить в живых.

— Видишь ли, в чём дело, — сказал я, разглядывая обмочившегося императора, — всё, нужное мне — я возьму сам. Карт, давай!

— Нет! — взревел человек, улетая в странный туман, — не хочу-у-у…

Его вопль стремительно удалялся, словно доносился из бездонной пропасти. В центре туманной области образовалось чёрное отверстие, похожее на чернильную кляксу. От пятна побежали мелкие круги, будто камень бросили в воду. Когда они достигли каменных клыков, вид Врат внезапно изменился. Я, вроде бы, продолжал видеть всё то же неподвижное скульптурное изваяние, вросшее в стену, но, в то же время, за серым туманом некие иллюзорные зубы резко сомкнулись, принимая предложенное подношение. Возможно, показалось, но я услышал, как заурчал каменный зверь, получив забытое лакомство. Нет, мне это совсем не нравилось.

Вопль императора резко оборвался, и я увидел тонкий кровавый ручеёк бегущий по узкому жёлобу, опоясывающему Врата. Кроме этого, ничего не изменилось. Плохо. От входных дверей донеслись звуки выстрелов: похоже Заруд уже вступил в бой. Если мы не успеем открыть портал до того, как орава охотников ворвётся внутрь, нам уже ничего не поможет. Зара… Лучше не думать.

— Карт!

— Я здесь, господин, — он пнул напоминающего скелет человека, в малиновом костюме и прокомментировал, — похоже, специальные войска остались без руководителя. Теперь можно и умереть.

— Успеется, — мне в голову пришла редкая умная мысль и я начал поднимать с пола визжащих, от ужаса, дворян, — а ну, заткнитесь! Никто вам ничего, пока, не делает. Карт, как там?

— Уже четверо, — едва не весело доложил мой помощник и звонко воскликнул, — господин, главный святоша, а ну бегом на встречу с Горделем! Проклятый лицемер!

Входная дверь оглушительно затрещала и одна из створок наклонилась внутрь. Это всё, что можно было разглядеть за густым дымом, окутавшим место последнего сражения Заруда. Кажется, парень ещё держался.

— Господин, — закричал Карт, — похоже сработало: они открываются!

И точно: серая пелена сползала с клыков, превращаясь в какие-то неопрятные клочья, исчезающие в центре портала. Кровавый ручей полностью заполнил круговую борозду и переливался словно алмаз на свету. Пространство за клыками обрело глубину, исчезая в неведомой дали.

Хлёстко щелкнуло и я ощутил изменение давления. Воздух всколыхнулся и хлынул внутрь врат. Десяток людей, стоявших рядом со мной, начал поскуливать, и я приказал им заткнуться. Глазам открылось пространство, уходящей за горизонт, каменистой пустыни. Ветер внезапно изменил направление и взъерошил мои волосы, запорошив их серой пылью.

Пыль, опять эта пыль. Всякий раз это вещевало недобрые перемены. Ольга, Илья, Леся. Теперь, кто? Я?

— Гони их туда, — приказал я и обернулся: может ещё есть возможность помочь Заруду.

Нет. Слишком поздно. Через клубящиеся дымные облака пробирались тени в тяжёлых кирасах, с треспами наизготовку. Время уходить. Карт уже успел загнать пленников в портал, и я мог видеть, как они стоят на пыльных камнях пустыни, беспокойно озираясь по сторонам и ёжась на пронизывающем ветру.

Похоже, переход прошёл без особых проблем. Не ожидая подвоха, я переступил через нижнюю гряду окровавленных клыков, но мои ноги так и не ступили на серый гравий, а увязли в незримой патокообразной субстанции. Стоило двинуться с места, и я обнаружил, что весь впаян в эту липкую мерзость, подобно жадной мухе, угодившей в банку с мёдом.

А теперь ещё изображение пыльной пустыни и одиннадцати человек, под тусклыми небесами начало меркнуть, теряя, сначала краски, а потом и резкость. Внезапно, оглушительно хлопнуло, и я оказался посреди полного ничто.

Потом резкий холодный ветер хлестнул по лицу, словно чьи-то острые когти пытались разодрать кожу. Ветер становился всё сильнее, пока не достиг силы урагана. Не в силах спрятаться, я ощущал, как кожа клочьями слетает с моего тела. После и оно, не выдержав безумного напора, принялось растворяться в ледяных потоках.

И не осталось совсем ничего.

Пришли голоса.

Они тихо бормотали, переговаривались между собой, обсуждали и спорили. Кто-то едва слышно смеялся, смутно знакомым смехом. Казалось я вот-вот вспомню некую важную вещь, вот только кто такой был я? Ведь кроме голосов здесь не было никого и ничего.

— Так долго, — шептали голоса, — так долго не было никого…

— Этот, мы знаем его?

— Да, это тот, который убил Мать.

— Это тот, который уничтожил Титанов.

— Он убил Кукловода.

— Он прошёл дальше всех остальных и выжил.

— У него связь с Ключником.

— Если он пройдёт в Сердце Льва, баланс сил может быть нарушен.

— Сейчас мы не можем себе этого позволить. Всё и без того висит на волоске.

— Тень и Разрушитель не опознаны, а Мать и Кукловод — мертвы.

— Художник, не забудьте про Художника, — откликнулся тихий голосок, — его мы тоже не обнаружили.

Я начинал что-то видеть. Казалось в сером тумане медленно плывут белые сгустки и каждое слово, услышанной мною беседы, сопровождается вспышкой белого пятна. Сцепив зубы (у меня есть зубы?), я постарался прорвать паутину, в которую был заключён, и картинка стала намного чётче. Теперь стало очевидно, белых пятен — девять и формой они напоминают львов. Внезапно беседа стихла, и я ощутил, что внимание странных созданий приковано ко мне.

— Он нас видит? — в голосе звучало недоумение и лёгкий испуг, — как такое возможно?

— Я же говорила, это — необычный лев, — очень знакомый голос, — даже не знаю, подлежит ли он, вообще, существующей классификации. Если бы не его разрушительные способы воздействия…

— Стало быть его необходимо уничтожить. Немедленно, пока это ещё в нашей власти.

— Согласен.

— Я…Согласна.

— Убирайтесь! Вон отсюда! Оставьте его в покое, проклятые стервятники.

Громыхало. Серый туман разлетался в брызги и сквозь эти ошмётки уверенно шагала Ольга. Кошка сияла, точно полуденное солнце и её белоснежные волосы плескались под порывами сумасшедшего ветра. Липкие нити, поймавшие меня ослабли, а затем и вовсе исчезли. Я стал на ноги и провёл рукой по телу, проверяя, не осталось ли на коже хотя бы чуть-чуть клейкой дряни. Потом поднял взгляд на львицу, остановившуюся рядом со мной.

— По большому счёту, тебя бы следовало бросить на растерзание этим негодяям, — мурлыкнула она и поцеловала меня в губы, — но они не заслуживают такого подарка. Когда всё закончится, ты будешь должен мне несколько ночей первоклассного секса, а потом ещё кое-что…

— Секс с подсознанием? — пробормотал я, возвращая ей поцелуй, — всегда пожалуйста. Уж если сходить с ума, то совсем.

Кошка расхохоталась, а потом внезапно посерьёзнела.

— Здесь есть нечто, — она опустила голову, исподлобья глядя на меня, — и за это тебя следовало бы четвертовать, как Мотрина. Но я подумала, хватит и простого осознания: муки совести — страшная штука, для того, у кого есть сердце. А у тебя, мой милый, оно теперь есть. Поэтому, удачи. Надеюсь ты сумеешь встретиться со своей Зарой. И не забывай, про свой должок.

Ольга вспыхнула так, что глазам стало больно и превратилась в золотистую пыль, плавающую в сером воздухе. Под ногами бугрились каменные плиты, а стоявшая поодаль группа людей испуганно косилась в мою сторону. Похоже только Карт был рад видеть меня.

— Господин, — он помахал мне рукой, — всё в порядке? Портал закрылся, а вас так и не было, я уже начал волноваться.

— Всё в порядке, — сказал я, разглядывая кое что любопытное, — насколько я понимаю, Врата Крови вышвырнули нас сюда потому как портал к Сердцу Льва находится именно здесь. А точнее в этой крепости с милым флажком.

Огромное белое полотнище с перечёркнутым львом идентифицировало обитателей постройки лучше всяких документов. А сам замок нисколько не впечатлял. С моей точки зрения, последний оплот обороны против исчадий ада, должен был выглядеть намного пафосней. А здесь даже скульптур с коленопреклонёнными львами не было. Три маленьких пузатых башни и нечто бесформенное, между ними. И ограда в три моих роста выглядела совсем несерьёзно.

— Говорят, местные охотники — это какой-то закрытый орден, — понизив голос, сообщил Карт, непроизвольно взявшись за рукоять своего клинка, — совершенно чокнутые психи, которые всю свою жизнь проводят в молитвах и тренировках. Связь с женщиной они считают ненужной обузой, отвлекающей от дела защиты человечества.

— Отдать бы их моим кошкам, — пробормотал я, — те бы им быстро объяснили, что такое обуза… А вот и наши поборники целибата, быстры на помине.

Ярко голубые створки ворот медленно распахнулись и наружу начала неторопливо выползать блестящая змея: охотники, упакованные в начищенные доспехи и ощетинившиеся сверкающими треспами. Над строем трепещет огромный штандарт, на котором красочное изображение льва, поражённого треспом. Каждый шаг этого пресмыкающегося поднимает клубы пыли, на некоторое время прячущие врага.

— Господин, — Карт опустился на колено и склонил голову, — я был стоек и верен. Прошу, если я будусмертельно ранен, окажите мне честь…

— Хорошо, но постарайся остаться живым, ладно? Не хотелось бы продолжить путешествие в одиночестве. Выживешь — познакомлю тебя с парочкой очаровательных кошек и думаю они сумеют, как следует отблагодарить тебя за стойкость и верность.

— Господин…

— Хватит, лучше помоги мне. Построй этих олухов в круг.

Илья, дружище, даже после смерти ты помогаешь мне. Пусть этот номер не дал нам преимущества в прошлый раз, но сейчас всё получится, я знаю. Вряд ли, среди охотников окажется кто-то, вроде Акки.

Люди ворчали и покряхтывали, пока мой помощник играл с ними в хоровод, но стоило мне опустить ладонь на плечи ближайшего и посторонние звуки прекратились. Я закрыл глаза и попытался увидеть всю десятку. В этот раз получилось намного быстрее. Теперь осторожно снять ладонь. Ага, они всё ещё со мной. Хорошо.

Тем временем наши незваные гости приблизились и выстроились в некое подобие каре. Итак, у них имелись треспы на копейных древках и что-то подобное арбалетам. Скверно, таких штуковин я ещё не видел. Карт спокойно стоял по правую руку, изготовившись к бою. С внезапной горькой отчётливостью я сообразил, насколько мала вероятность познакомить парня с кошками. Эту схватку ему не пережить. Вопрос в том: переживу ли я. Обязан. Зара должна жить.

От неподвижного строя охотников оторвался небольшой кусочек: три болванчика в доспехах. Один тащил тот самый красочный штандарт, у второго в руках болтались какие-то кандалы, а третий сжимал бумажный рулон. Такое ощущение, будто меня собирались пригласить в какую-то ролевую игру.

Стараясь не подставлять под удар свои запасные жизни, я направился навстречу парламентёрам, или кто это был. Все трое выглядели весьма побитыми временем: глубокие морщины на серых лицах и согбенные спины. Тот, который со свитком, развернул его и откашлялся. На меня никто старательно не смотрел.

— Привет, — сказал я, — как жизнь молодая? Слышал, развлечений у вас почти не бывает, вот и подумал, не заглянуть ли в гости. Посидим за столом, расскажем друг другу охотничьи истории.

— Исчадие Горделя, — проскрипел старик, не отрываясь от своей шпаргалки, — своим присутствием ты оскорбляешь священное место Очищающего Промежутка. Каждый твой след пропитан ядом и ересью, как плевок змеи.

Он говорил это с такой убеждённостью, что я не выдержал и посмотрел под ноги: вроде бы всё в порядке.

— Кстати, вспомнил одну историю, — сказал я, рассматривая боевой строй, — захожу я как-то в гарем одного купца и вижу, как среди старых высохших образин появился хорошенький цветок, словно сорванный из весеннего цветника.

— Но если ты отдашься в руки Священного Ордена, позволив оковам обездвижить чудовище, — возвысил голос глашатай и его помощник показал мне пресловутые кандалы, — мы заточим проклятое тело в клеть и будем молитвами очищать от скверны, пока она не покинет Очищающий Промежуток.

— И в этот момент жирный евнух бросается на меня с тупым ржавым ножом, — продолжил я, игнорируя старого пердуна, — оскорбление, честное слово! Пришлось надеть мерзавца на колья ограды. А сколько радости это вызвало у жён купца — не передать! И как мне поступить с этой оравой старых шлюх?

Похоже все трое забыли, зачем явились и тупо смотрели на меня. Интересно они дослушают историю до финала? Вообще-то она довольно длинная, с печальным концом. Девушку я, всё-таки выпил до дна, не удержался.

Нет, не дослушают. Развернулись и собрались уходить. К сожалению, я не мог позволить себе излишнее благородство: слишком неравны наши силы.

— Атакуем, — тихо сказал я Карту и взяв в руки по треспу, бросился вперёд.

Троицу парламентёров я смёл тотчас, так что они и крикнуть не успели. Особое удовольствие было пройтись ногами по проклятому флагу. Остальные охотники, не долго думая, рванулись мне навстречу, продолжая сохранять чёткие формы своего боевого построения. Кроме того, я заметил ещё одну неприятную штуку: почти у всех имелись небольшие квадратные щиты, блеск которых сильно напоминал о прутьях клетки, где я, как-то, провёл пару сотен не самых лучших своих дней. Похоже, мне будет несколько некомфортно.

Наступая, люди издавали монотонный вой, тональность которого не менялась всё время сближения. Что ещё за чертовщина? Придурки Промежутка заметно отличались от охотников других граней и явно не в лучшую, для меня, сторону. Следовало внести поправки в свои действия, попытавшись изменить неприятный баланс.

Я решился и немного пришпорил свой организм. Движения врагов утратили стремительность, но ненамного. Пока достаточно и этого. Я подпрыгнул и обрушился в середину каре, избежав пущенных из арбалета зарядов. Правда, летающие треспы просвистели совсем рядом.

Похоже, противник был готов и к такому повороту дел, потому как квадрат тотчас рассыпался в стороны, поворачивая оружие в середину. Однако мне всё же удалось придавить одного человека и полоснуть треспом ещё парочку. Завывание сменилось воплями боли и началось настоящее веселье.

Да, это не самоуверенных титанов полосовать на части: охотники стремились отдать жизни подороже, защищаясь проклятущими штуковинами, жгущими мою кожу огнём и размахивая широкими треспами. Однако я был быстрее и сильнее каждого из них, да ещё и Карт, в задних рядах, неплохо отвлекал внимание зазевавшихся охотников.

Нырнуть под три клинка, тянущиеся к моей груди, полоснуть по открывшемуся горлу, получить щитом по предплечью, перерубить чью-то руку, пнуть мускулистый живот, сломать ногу и воткнуть клинок под лопатку. Нет времени остановиться, для оценки ситуации: на спине полыхает синим глубокий шрам и ещё один тянется вниз по бедру. Врезать локтём в поднятую челюсть, снести голову и тараном врезаться в пару отступающих охотников, повалив их в пыль.

Я вскочил на ноги и обнаружил: кроме меня больше никто не стоит. Что-то задерживало движения правой руки и я, с некоторым удивлением, вытащил тресп из-под лопатки. И когда эти засранцы успели? Чёрт, где же Карт?

Парня я нашёл в самой гуще тел. Мёртвого. Всё его тело покрывали глубокие раны, среди которых я насчитал четыре смертельных. Нетронутым осталось только лицо, сохранившее выражение крайней свирепости. Неудивительно: мой союзник погиб, вцепившись зубами в горло охотника, проткнувшего живот парня.

Оттащив Карта в сторону от охотничьей дохлятины, я положил тело на спину и опустился на колени, рядом с ним. Мне было…Мне было жаль человека, отдавшего свою жизнь за меня. Мне было больно. Что-то менялось внутри, и каждая новая утрата добавляла боль. Зачем мне это? Почему я не могу оставаться прежним легкомысленным странником по граням, способным убивать, не вспоминая об этом?

Та девчушка из Сревенага, вцепившаяся в засов моей клетки в последнем усилии; её мать, убитая пьяным охотником, за попытку освободить меня; Леся, пытающаяся произнести последнее: «Люблю» окровавленным ртом и другие, другие…

Я поднял голову к низкому небу и прижав руки к груди, глухо завыл от боли. Простите, простите меня! Я всё исправлю, не знаю, как, но исправлю! Обещаю всем моим мертвецам. И тебе, Ольга; и тебе, Илья и всем остальным, убитым мной.

Я поднялся на ноги и медленно пошёл в сторону запертых ворот. Эта боль не утихнет, уже не утихнет. Но я могу сделать ещё одну вещь — спасти самое близкое мне существо, уберечь Зару от неминуемой гибели. Никто и ничто меня не сможет остановить.

Металлические створки голубого цвета казались чем-то несокрушимым и возможно проще было бы преодолеть стену или поискать другой вход. Но я устал скрываться и таиться в тени. И эта боль, внутри меня, она требовала выхода.

Я пнул ворота и ощутил, как они трепещут от удара. На металлической поверхности осталась глубокая вмятина, а откуда-то изнутри донеслись встревоженные крики. Похоже никто не ожидал, что посланный отряд не сумеет выполнить свою задачу. Тем хуже для всех вас.

Второй удар снёс одну створку, обрушив её в пыль, а вторую заставил повиснуть на уцелевшей петле. Ку-ку. Люди, находившиеся внутри стен с ужасом уставились на меня. Большинство из них оказались вооружены треспами, а те, немногие, у кого их не было, тотчас нырнули в недра самой высокой постройки, захлопнув массивную деревянную дверь.

— Хищник! — заорал тощий тип в ало-чёрных доспехах на голое тело, — сомкнуть ряды! Оружие к бою!

Сейчас! Я вам дам сомкнуть ряды! Прежде чем охотники успели что-либо предпринять, я уже был среди них, кромсая когтями податливые тела. Схватка оказалась короче и проще, чем предыдущая и лишь пятёрка бойцов успела отступить к дверям башни, прижавшись спинами к стене постройки. Треспы они выставили перед собой, ожидая моего приближения.

— Просто дайте мне пройти, — сказал я, отшвыривая тело убитого врага, — клянусь — я оставлю всех вас в живых и уйду к Сердцу.

— Мы поклялись защищать этот проход от всех исчадий Горделя, которые посмеют сунуться сюда, — каркнул тот же ало-чёрный боец и оскалился, — даже если ты сумеешь одолеть нас, тебя, всё равно, ожидает бесславная смерть.

— Что значит: если сумею? — удивился я, — а насчёт славы…Смерть есть смерть, поверьте, когда вы умрёте — вам будет всё равно, насколько славной она получилась. Вы думаете убираться?

Они не думали и мне пришлось убить их всех, потеряв ещё одну жизнь. Взбешённый этой потерей, я расколотил прочную древесину вдребезги, обратив дверь в груду щепок. Изнутри тотчас сверкнуло лезвие треспа, едва не угодив мне в грудь. Оружие отлетело прочь. Вместе с рукой, которая его сжимала. Под завывания владельца утраченной конечности, я ворвался внутрь.

Здесь царил кромешный мрак и лишь тусклый свет из уничтоженной двери позволил определить дальнейший путь. Вверх уходила узкая винтовая лестница, на каждой ступени которой стояло по вооружённому охотнику. И все желали одного — испробовать прочность моей шкуры своим треспом.

Пока я взбирался наверх, им это дважды удалось. Каменные ступени стали скользкими и липкими от пролитой крови, а мёртвые и полумёртвые бойцы путались под ногами, не желая скатываться вниз. Как охотники вообще умудрялись сражаться в темноте, я понятия не имел, но получалось у них вполне неплохо. К сожалению, для противника, неплохо оказалось недостаточно и это не смогло меня остановить.

Когда количество сопротивляющихся сократилось до жалкого десятка, люди начали отступать, спрятавшись за окованной металлическими полосами, дверью. На почерневших, от времени, досках, висел ржавый щит, где с некоторым трудом можно было разобрать надпись: Последний барьер. Если это действительно последняя преграда, можно и расслабиться: выглядела она несерьёзно.

Немного постояв, собираясь с силами, я ударил по ржавому щиту кулаком, вмяв его в гнилые доски. Видимо никто не думал, будто какому-то врагу удастся добраться так далеко и не стал укреплять древнюю дверь. Пара мощных ударов превратили её в груду щепок и открыли мне проход внутрь. Значит я, как никогда, близок к цели.

А вот и сам портал: два десятка абсолютно белых колонн, подпирающих высокий потолок зала. Внутри медленно, но ритмично, как человеческое сердце, пульсирует огненный сгусток, увитый разноцветными разрядами. Портал располагался на круглом возвышении, посреди огромного помещения и попасть туда можно было по широкой лестнице из потрескавшегося камня.

Я сделал шаг вперёд. Пока меня никто не атаковал, и я мог спокойно оценить интерьер помещения. Здесь не было никаких излишеств — тронов с черепами и угрожающих скульптур: гладкие белые стены, несколько иссохших бассейнов и какая-то чушь, подобная амвону, грубо изготовленному из нестроганых досок. Место для моления выглядело абсолютно чужеродно, поэтому я даже не сомневался, кто именно его здесь соорудил.

Вот эти три десятка вооружённых людей, преграждающих мне путь к порталу. Несколько, с ног до головы, заляпаны кровавыми брызгами — видимо выжившие на лестнице. Остальные выглядели как-то необычно: брони на них не было, но у каждого на поясе висело по два боевых треспа и это мне не очень понравилось. На лбу у всех я рассмотрел цветную татуировку похожую на сбитый мною ржавый щит. Надпись была такая же: последний барьер. Сколько же вас, последних!

Возглавлял группу абсолютно лысый старик, сжимающий в жилистых руках некий предмет, отдалённо напоминающий книгу. Вот только над ней вился странный дымок, весьма похожий на голограмму. И причудится же такое.

И ещё; в самом дальнем углу я рассмотрел десяток хренпоймикого в оранжевых плащах. Похоже к охотникам они не имели никакого отношения: ни оружия, ни осточертевших значков. Какого дьявола они делали здесь? Понятия не имею.

— Послушайте, — сказал я, поигрывая треспами и пытаясь определить, как поступить дальше, — я, честно говоря, уже не надеюсь достучаться до вашего здравого смысла, но всё-таки. Просто отойдите в сторону и дайте мне уйти. Я всё понимаю: вы — элитный орден и вам не пристало отступать, но к чёрту условности; о вашей смерти даже никто не узнает, а я всё равно пройду. А так сможете накопить силы, догнать меня и убить наверняка. Нет?

Дедуган с дымящей книжицей, тяжело вздохнул и оглянулся на кого-то в ряду бойцов. Потом сделал несколько шагов вперёд. Чёрт побери — это действительно оказалась голограмма! Да и не книга то была: что-то вроде компьютера. Продвинутые здесь охотники!

— Отродье Горделя, — негромко сказал старик, — мы не привыкли вступать в переговоры с такими, как ты, но ещё ни одной твари не удавалось зайти настолько далеко. И это наполняет нас ужасом, ибо в священной книге Исхода, — он потряс своим приспособлением, — сказано: Первый лев, которому суждено вернуться в Львиный Зев станет провозвестником порчи мира, его безумия и смерти. Смерть будет глазами его, безумие будет его тенью, и порча будет следовать за ним. Знаю, такие как ты, не прислушиваются к словам людей, но подумай — неужто ты желаешь уничтожить весь мир из-за своей дурацкой прихоти? Есть ли причина, столь веская, чтобы оправдать риск?

Ох не понравились мне его слова! Слишком хорошо они накладывались на всё, происходящее со мной в последнее время. Да и книга Исхода явно угодила к работникам треспа откуда-то из львиных закромов. С другой стороны — какие-то непонятные пророчества, против реальной угрозы.

— Есть, — коротко сказал я, — и к чёрту ваш мир.

Не было никаких предупреждений и угроз. Просто десяток метательных треспов разом едва не вонзились в мою грудь. О нет! Один я отбить не успел. Морщась, я отправил проклятую штуковину в набегающую ораву, угодив в шею охотника. Остальные рассыпались, образовав пульсирующий круг, жалящий смертоносными клинками.

Да, эти бойцы недаром носили по два треспа: каждый умел сражаться обеими руками и мне приходилось вертеться, точно веретену, отражая одновременно по несколько ударов и тщетно пытаясь контратаковать. Каждая такая попытка едва не оканчивалась совершенно грустным финалом, но нужно было же что-то делать!

Я ускорился и ощутил, как силы начали спешно покидать моё тело. Разворот, удар, ещё удар, парирование, ага, это вышел чуть дальше — выпад; едва не получил ранение в спину, чёрт! Разворот, пинок, получилось! Один из охотников, покатился по полу, сшибив ещё двоих, и я сумел пронзить разиню, отвлёкшегося на это зрелище. Теперь полоснуть парочку, лежащую на земле и, всё-таки, получить удар в спину. Прелестно!

Круг рассыпался, но я успел подсечь клинком ногу ещё одного противника, и он завертелся на месте, разбрызгивая кровь из отсечённой конечности.

— Почему он не умирает?! — выкрикнул один из людей, и я услышал отчаяние в его голосе, — с ним что-то не так!

— Больше веры! — закричал старик с книгой и попятился к порталу, — помните — вы солдаты истины и за вами судьба мира!

За мной не было никого — только мертвецы, павшие за меня или от моей руки. И где-то далеко, моя любимая кошка, которую я должен был спасти.

Мы стояли напротив друг друга: спасители мира и я, лев, пытающийся уберечь любимую, наплевав на этот мир. Если это было испытание на крепость нервов, то его не выдержал никто — мы, почти одновременно, бросились навстречу. Ещё несколько метательных треспов выпорхнули навстречу и, на этот раз, я не смог отразить все. Две вспышки внезапной боли и видение падающих в пыль тел. Времени, вытащить ненужные украшения не оставалось: мы сшиблись с охотниками в яростной схватке, где уже никто не пытался защищаться или следовать какой-либо тактике. Сила против силы, скорость против скорости и ярость против ярости. Вспышки клинков, крики боли и злости, кровавые брызги и синий туман из моих ран.

Казалось, будто охотников больше, чем я насчитал. Они всё время наступали, окружали меня и их искажённые в агонии лица, почти касались моего. И вдруг я сообразил — все эти лица неподвижны, а сам я лежу на полу, среди мёртвых тел. Вокруг стояла блаженная тишина, а внутри медленно прорастали ледяными щупальцами предвестники близящегося конца. Все мои запасные жизни закончились давным-давно, и я был серьёзно ранен. Осторожно поднявшись, я медленно вытащил три треспа из груди и, поморщившись, ещё два — из спины. Энергия изливалась из ран, даже не пытаясь задержаться внутри тела. Скверно — значит я могу умереть в самое ближайшее время. Нужно двигаться к порталу.

Только как? Заледеневшие конечности наотрез отказывались перемещать меня вперёд. К чёрту гордыню! Я опустился на четвереньки и пополз к лестнице, где продолжал стоять старик с книгой. В глазах мерцало, но я смог разглядеть его выпученные, от удивления, глаза. Не могу же я просто умереть, разочаровав этого хорошего человека.

Ничтожное расстояние превратилось в грандиозный путь на противоположную грань кристалла, и я успел состариться, умереть и родиться вновь, пока полз через трупы охотников.

Когда первая ступень оказалась рядом с головой, я твёрдо понял одну простую вещь: наверх мне не взобраться. Я был так близко к порталу, но смерть оказалась ещё ближе и доступнее. Она жадно хлебала синий туман струящийся из ран и требовала добавки. Было очень обидно. Зара! Неужели я умру, так и не увидев тебя? Неужели ты умрёшь, потому что твой лев не сумел взобраться на эту чёртову лестницу?

Я зарычал и царапая когтями холодный камень, начал карабкаться по ступеням. Временами чёрный туман полностью закрывал весь мир, и я не видел ничего, кроме бурлящей мглы, взывающей ко мне на разные голоса.

Старик с книгой всё — это время пятился, безумно глядя на меня. Если бы ему пришло в голову взять в руки тресп и ткнуть в меня, мои мучения тотчас бы завершились. Однако этот человек, видимо, был редким садистом и продолжал следить за тем, как умирающий лев корчится на ступенях, едва перевалив за середину подъёма.

Внезапно я ощутил присутствие ещё кого-то и с хриплым стоном перевернулся на спину. Ага, те самые хренпоймикто в оранжевых плащах. Странное дело, через струящиеся волны чёрного тумана я смог разглядеть их черты, напоминающие моих соплеменников. Похожи на львов, но не львы. Волосы, серебристые, точно свет луны, а глаза — жёлтые, как само ночное светило. Выше людей, но ниже львов. Медальонов нет, но на лицах та же печать вечной молодости, как и у всех нас.

Пять девушек и четыре парня, глядящие на меня с затаённой неприязнью, так, словно я когда-то доставил им какие-то неприятности. И ещё одна странность: лица всех, кого-то мне напоминали, но в таком состоянии я никак не мог сообразить, кого. Стоящий впереди, парень держал тресп, направив его на меня, но держал весьма неуклюже, словно взял оружие первый раз в жизни.

— Убей исчадие Горделя! — завопил безумец за моей спиной, — ты же клялся защищать своих опекунов и спасителей!

— Не так, — пробормотал парень и одна из девушек положила руку ему на плечо, — Кларен, подожди, я просто хочу понять, что это за существо. Почему мать простила его. Эй, лев, ты меня слышишь?

И тут до меня дошло — полукровки! Дети львов и волков, единственная возможность размножения для обеих рас, какая-то хитрая страховка древних биоинженеров.

— Слышу, — изо рта вырывались синие облачка и таяли в воздухе. Так плохо мне не было даже тогда, когда Титан убивал меня на арене, — пока ещё. Поторопись, а не то я могу умереть не ответив на твои вопросы.

— Он красив, — пробормотала одна из девушек, а другая спешно зажала ей рот.

— Я хочу понять, почему вы так безжалостны, — парень осторожно положил тресп на пол и отёр руку, словно она оказалась в грязи, — ты убил много людей, пытаясь добраться до портала, зачем? Неужели в этом есть такая необходимость?

— Если я не смогу попасть в Сердце, умрёт моя любимая.

— Львы и любовь? Нонсенс! — он зло рассмеялся, — думаешь мы не знаем, как вы способны подчинить себе любого человека и не только. Заставить его желать вас, а потом убить. Чтобы насытиться или ради развлечения! Тварь, подобная тебе, пришла в стаю наших матерей, спала с ними, а когда наигралась, истребила всех. Хорошо хоть наши матери оказались предупреждены и успели спастись. Мне стыдно, что моим отцом был лев! Поэтому я поклялся служить тем, кто борется со львами и никогда не брать в руки несущее смерть.

Не может быть! Я закрыл глаза. Так вот о чём говорила Ольга. Четвертовать, как Мотрина? Да меня почти четвертовали, и всё равно внутренняя боль оказалась сильнее!

— Тварь, истребившая стаю твоей матери… Мать ведь зовут Гелен? Эта тварь перед тобой, — я открыл глаза, ощущая слёзы, струящиеся по щекам. Я не плакал веками и вот она расплата, за всё совершённое ранее, — у тебя есть возможность успокоить своих внутренних демонов и получить ответы на все вопросы. Возьми тресп.

Девушка, сделавшая замечание о моей внешности, внезапно оттолкнула остолбеневшего парня и бросилась ко мне, став на колени. Я ощутил, как она рыдает прижимаясь ко мне. Моя дочь! Если бы я знал…Не думал, что получится, но я сумел её обнять.

— Веера! — воскликнул парень, но его голос сорвался, — он может лгать!

— Не глупи Сеар, — ещё одна девушка приблизилась ко мне, — мы же все похожи на него. Отец, скажи правду, почему ты здесь?

— Я сказал правду, — сил почти не оставалось.

— Лега, что ты делаешь?

— Он изменился, я вижу его суть, — она освободила предплечье, — если отец умрёт, мы никогда не получим настоящих ответов, а я хочу знать правду. Кроме того, Сеар, как ты думаешь, кто именно предупредил наших матерей? О некоторых вещах они не рассказывают никому.

Она взяла мою руку и положила на свою гладкую кожу. Я отрицательно покачал головой: уж лучше смерть.

— Отец, пей, не бойся, — она усмехнулась, — мы же твои дочери и любая из нас крепче человека. Я ещё должна буду поговорить с тобой.

Я никогда не думал, что у меня есть дети. Вышвыривая своих волчиц в открытый портал я и понятия не имел о их беременности. Испытал бы я радость от этого? Тогда — нет. А сейчас?

Оказывается, сердце дано не только для того, чтобы страдать от потерь, но и радоваться находкам. Не только для ненависти, но и для любви. Мои дети, я любил их, как бы они не относились ко мне. Я выживу и попрошу прощения у них и их матерей. Столько всего необходимо сделать, и я был уверен, что сделаю.

Ведь теперь у меня есть моё сердце.

Сердце льва.

Эпилог

Громыхнуло и по тёмно-фиолетовому небу побежала бледная ветвящаяся тень. Странные здесь были молнии — в них абсолютно не ощущалась энергия, как будто в небе скользил призрак разряда. Да и не было ни единой тучки или облака, способного испустить молнию, только выцветший небосклон и распухший шар луны среди немигающих звёзд.

Я подошёл к краю исполинской башни, на вершине которой находился и в очередной раз посмотрел на бесконечный мегаполис, уходящий за горизонт. Циклопические башни, подпирающие безжизненное небо, парусоподобные небоскрёбы и множество зданий, много меньших по размеру. Просветов в этом каменном лесу не видно и что добавляло жути, все они были тёмными, как глаза покойника.

Сердце Льва преобразило своих жителей и отпустило их в другие грани, превратившись в пустую оболочку, лишённую энергии и малейших признаков жизни. Ни животных, ни растений. Сухой воздух слегка пахнет пылью, но самой её здесь нет: какие-то хитрые механизмы через портал сбрасывают весь мусор в мир промежутка. Поэтому повсюду чистота и стерильность прозекторской.

— Я осмотрюсь, хорошо? — тихо сказала Веера, погладив мою руку, и я слегка сжал тонкие пальцы дочери. Когда я отправил остальных за матерями, она, единственная, не захотела оставлять меня. Очаровательная полукровка, так напоминающая свою мать в молодости.

— Будь осторожна, — я погладил её серебристые волосы, и она растворилась в сумраке входа, оставив лёгкий поцелуй на моей щеке.

Сам я, ещё некоторое время, рассматривал мегаполис, поглотивший эту грань. Родной мир львов, откуда они начали свою бесконечную экспансию и куда уже никто не вернётся. Некому возвращаться. Сердце Льва, дети твои большей частью пали в междоусобной войне, порождённой неведомой порчей. Я — первый лев, попавший в родной мир за многие века, но и я здесь лишь по необходимости. Как только мои кошки прибудут сюда, мы заберём детей и волчиц, чтобы уйти, как можно дальше. Найдём тихую грань…

Портал продолжал искрить и это мне, почему-то, очень не нравилось. Зара, надеюсь вы, с Галей, не задержитесь. Я познакомлю тебя с Веерой и остальными. Думаю, вы легко найдёте общий язык.

Механизмы спуска не работали, поэтому пришлось воспользоваться технической лестницей — спиральным туннелем, огибающим башню. В узких окнах мелькали то блеклое небо, то растворяющиеся мертвенные разряды, то расплывающийся блин луны. Пол, под ногами, был истёрт до такой степени, что напоминал полированный лёд — видимо лифты перестали работать задолго до того, как город опустел. Задумавшись, я едва не пропустил выход в огромный круглый зал, освещённый фосфорическим сиянием стен и сводчатого потолка. Спиральные колонны поднимались вверх, переплетаясь между собой, образуя некую сеть, похожую на творение обезумевших пауков. Под прозрачной поверхностью пола некогда был глубокий аквариум, но вода, давным-давно исчезла и лишь остовы громадных рыб лежали на каменистом дне.

Помещение казалось пустым, но я ощущал чьё-то присутствие. Мебели здесь не было и если кто-то прятался, то лишь за колонной. Что за игры?

— Веера, — позвал я, вглядываясь в полутень.

Кто-то тихо рассмеялся и гибкая фигурка, сверкнув ослепительно белой шевелюрой, вышла на открытое место. Зара? Сердце, на мгновение встрепенулось, но я тотчас понял, кого вижу перед собой. Вот значит, как, ну-ну…

— Здравствуй, вершительница, — глухо сказал я, сдерживая прорывающееся недовольство. Очень трудно спокойно беседовать с тем, кто предал тебя. Особенно, если это — твоя львица.

— Здравствуй, регулятор, — Наташа, как ни в чём не бывало, улыбнулась мне, — не думала, что тебе удастся зайти настолько далеко. Никто не думал. Ты — уникальный лев. Очень жаль…

— Странно слышать это от той, которая заманила меня, с прайдом, в ту распроклятую задницу с Титанами.

— Так было необходимо. В Целидаре ты уже доказал, как способен решать проблемы, которые больше никому не по зубам, поэтому Совет Вершителей принял решение отправить вас в мир Титанов.

— И ты согласилась. Мало того, сама заманила нас туда.

— Это было необходимо. Эксперименты этих психопатов угрожали самой ткани Кристалла. Они уже успели опустошить ближайшие три грани и продолжали свои безумные игры.

— Там погибла Леся! — не выдержал и рявкнул я, — отдала свою жизнь, чтобы вы смогли торжествовать победу.

— А, одна из этих мутантов — убийц…

Я молча ударил Наташу в челюсть, и она отлетела к ближайшей колонне, растворившись в воздухе, чтобы через мгновение вновь оказаться рядом со мной. На прекрасном лице застыла гримаска боли и недовольства.

— Ещё раз скажешь что-то такое и я ударю сильнее, — предупредил я, — не трогай моих любимых. Особенно мёртвых.

Кошка опустила руку и задумчиво посмотрела на меня. Потом медленно обошла вокруг, приглядываясь так, словно увидела нечто неожиданное. На красивом лице проявилось замешательство.

— Ты изменился, — тихо сказала она, — я помню тебя в нашу последнюю встречу и такое ощущение, будто передо мной стоит совершенно другой лев. Но это уже ничего не меняет.

Я ощущал сильную усталость и нежелание играть в эти непонятные игры. Наташа третий раз меняла ипостась, на моей памяти, и не могу сказать, будто обличье Вершительницы, склонной решать судьбы Кристалла было мне по сердцу. Уж лучше та психопатка, которая хладнокровно вырезала бандитское логово в Лисичанске и гоняла повстанцев по дворцовой площади, чем этот сгусток пафосного великомудрия.

— Не меняет что? — поинтересовался я, — у Вершителей появился очередной план, в котором я должен сыграть важную роль?

Замешательство сменилось печалью, Наташа осторожно взяла меня за руку и повела куда-то вглубь зала. Я не сопротивлялся. Зачем? Мы обогнули несколько ветвящихся колонн и оказались перед странной штуковиной, напоминающей надгробную плиту из чёрного оникса. На гладкой поверхности золотыми линиями, кто-то высек изящный, в своей примитивности, рисунок.

Тонкими схематическими линиями набросан кристалл, кажущийся объёмным и почему-то, распадающимся на куски. Точно удерживая его в целости, вокруг расположились семь ярких точек, соединённых пунктиром с центром фигуры. Там находилась самая большая и яркая точка.

— Что это? — угрюмо спросил я, ощущая странную тревогу. Казалось, будто холодный ветер изготовился отстегать меня ледяными хвостами, но пока притаился за колоннами.

— Ты вправе знать, — Наташа отпустила мою ладонь и провела тонкими пальцами по золотистым линиям. Мне показалось, я вижу, как рисунок ожил под её прикосновениями и приобрёл дополнительную глубину.

— Это — предсказание о смерти мира и его спасении. Так уж получилось, что ты, со своим прайдом, оказался в центре этого пророчества. Кристалл распадается, Регулятор. Порча вернулась и теперь некому её остановить: львов почти не осталось, а люди слишком слабы. Ты уже сталкивался с некоторыми проявлениями порчи — Титаны, холодные, демоны и ещё кое что, чего ты в силу ущербности так и не удосужился заметить.

— Спасибо, — пробормотал я и она лишь пожала плечами.

— Предсказание гласит, — продолжила кошка, — в час смерти мира явятся семеро особых львов и тот, кто объединит их и восстановит кристалл, — она повела пальцем по точкам, которые вспыхивали под её прикосновением, — Тень, Разрушитель, Художник, Кукловод, Учёный, Мать, Привратник и, — львица ткнула в центр, — Реконструктор.

Она подняла голову и грустно посмотрела на меня. Ощущение приближающейся стужи стало намного сильнее. Кроме того, воздух вокруг слабо дрожал, как будто заработал портал на крыше башни.

— Мы не смогли, пока что, отыскать Тень, Разрушителя и Художника, но это — дело времени, — Наташа коснулась трёх точек, и они погасли, — а это — Мать, Кукловод и Учёный: Акка, Ольга и Илья. Двое пали от твоей руки, а один погиб, защищая тебя. Ты обходишься слишком дорого для спасения мира, Регулятор. Нельзя допустить, чтобы Привратник погиб, а так и случится, если мы позволим тебе жить дальше.

— Привратник, — пробормотал я, ощущая звенящую пустоту в голове, — это…

— Зара, твоя Зара, — мы оба смотрели на мерцающую точку, — Вершители сумеют разорвать вашу связь, и она продолжит жить, после того, как тебя не станет. Прости, Регулятор, но мы не можем оставить тебя в живых.

Теперь я совершенно точно понимал, что портал работает в полную силу, как будто через него переправлялась целая армия.

— Веера! — я схватил Наташу за горло, — где моя девочка?

— Успокойся! — она ускользнула из моей хватки, — я отправила её в безопасное место. Никто не пострадает…Кроме тебя. Ещё раз, прости.

— Тупая сука! — Ольга, оскалив зубы, влепила кошке такую оплеуху, от которой та опустилась на колени, — никогда тебя не любила! Вы, идиоты, настолько заигрались в богов, что перестали видеть очевидное. Что ты натворила?!

— А? — физиономия вершительницы выглядела настолько забавно, что я не удержался от смешка. И тут до меня дошло.

— Ты её тоже видишь?

— Естественно, здоровый ты балбес, она видит меня! — Ольга пнула Наташу, которая и не думала сопротивляться, — видит и чувствует. Потому что я есть.

— Но как?! — этот вопрос вырвался у нас почти одновременно.

— Тебе, тупой стерве, не приходило в голову, есть некая странность в том, почему этот огромный тупица всегда находится в центре важнейших событий и большая часть львов из пророчества — это его ближайшее окружение. Кроме того, ты ещё крепко села в лужу с определением Матери. Это — не Акка, а Галя.

На лице Наташи отразилось понимание, внезапно сменившееся диким ужасом. Ольга, заметив это, кивнула с кривой ухмылкой.

— Ага, начинает доходить? Двое живы, а ещё двое могут ожить, потому что Реконструктор способен восстановить кого угодно. Да, милый? — она повернулась ко мне и вдруг яростно пнула лежащую львицу в лицо, — но не сделает, потому что ты, дрянь, прислала сюда целую армию охотников! Вы, грёбаные мудрецы, просрали спасение мира. Поздравляю!

— Нет, нет, — Наташа схватилась за голову, — всё время на глазах, а я не заметила! Что делать? Охотники уже здесь!

Кошка вскочила на ноги и подбежала ко мне.

— Я что-нибудь придумаю! — она опустилась на колени и поцеловала мою ладонь, — прости, прости. Пожалуйста, держись, я приведу помощь, обещаю! Держись!

Я ещё ощущал прикосновение её упругих губ, а тело львицы начало бледнеть выцветая, пока полностью не растворилось в сумраке зала. Мы остались наедине с мёртвой Ольгой. Или, всё-таки, не совсем мёртвой?

— Мерзкая дрянь, — пробормотала кошка и сверкнула глазами, — никогда не любила её. Всегда пыталась быть умнее других или хотя бы выше морально, как она это называла. Поэтому и спуталась с Вершителями. Ещё тогда, в Сен-Сенали, когда пыталась найти смысл жизни и средоточие энергий.

— Странно, что ты вспомнила именно Сен-Сенали, — пробормотал я, — где у нас, с тобой, всё так скверно вышло…

— У нас? — она расхохоталась, — ты так и не понял? Если бы я хотела убить тебя, то убила бы! У меня имелось оружие, о котором ты даже не подозревал, как не думал о том, что кто-то из нас плетёт интриги за твоей спиной. Чёрт возьми, не слишком ли сложной оказалась композиция для простого убийства? Да и покушались не только на тебя.

— Стоп, стоп, — я поднял руку, — что ты пытаешься сказать? Был кто-то ещё? Наташа?..

— Умнеешь на глазах. Вершители связались с ней и обещали пустить в свой круг, если она разорвёт прежние связи. А тут озлобленная дура, мечтающая отомстить. О, да! Думаешь я забыла своего волка, как обещала? Нет, он навсегда остался в моём сердце и если ты останешься в живых, я заставлю тебя его воскресить! Эта сучка прознала про мои способности к управлению людьми и скроила замысловатый план, который свёл бы в могилу сначала тебя и Илью, а потом, очевидно и меня с Галей. Но ты, милый, оказался на редкость везучим типом. А потом ещё и эксперимент Ильи. Смешно, но эта его машина нахрен отшвырнула всех Вершителей от ближайших граней, и Наташа осталась ни с чем.

— Почему ты не сказала, тогда?

— А ты бы поверил? — она подошла и погладила меня по щеке, — милый, время приходит: враг близок. Очень жаль, но ты ещё не способен надолго удерживать всех нас и тебе придётся сражаться в одиночку. Тут есть кое кто, желающий сказать пару слов. Помни, мы надеемся на тебя. Живи и дай жить всем нам. До встречи.

Точно туманный клок пронёсся перед глазами, и Ольга исчезла. Я прислонился спиной к ребристой поверхности колонны, потирая лоб ладонью. Это же надо! А ведь когда-то всё было так ясно.

Она появилась из ниоткуда и молча ткнулась лицом в мою грудь, крепко прижимаясь гибким, как у змеи, телом. Потом голова поднялась, и я увидел ослепительно зелёные глаза, залитые слезами. Я коснулся губами её, ощущая настырный твёрдый язык настойчиво рвущийся на встречу с моим. Всегда нетерпеливая и жадная в любви. Моя безумная зверушка, которую я любил почти как Зару. Я знал, это — почти, сводит Лесю с ума, но она молча терпела, тенью следуя за мной.

— Любимый! — она погладила меня по щеке, — мой единственный. Если бы можно было, я ещё раз отдала бы жизнь за тебя! Обещай мне, что останешься жить!

— Обещаю, — так приятно было касаться гладкой кожи и упругих мышц худого тела — почти забытое ощущение, — я обязательно выживу и узнаю, как сделать так, чтобы вы вернулись ко мне.

Где-то, пока ещё далеко, послышались шаги множества ног и отрывистые приказы. Звон оружия не оставлял сомнений в том, кто именно пожаловал ко мне в гости. Охотники в Сердце Льва — какая наглость!

— Я ещё могу оставаться с тобой, — бормотала Леся, всё крепче прижимаясь ко мне, — может быть сверну пару десятков шей. Я буду с тобой до конца. Я так люблю тебя!

Шаги приближались. Становилось ясно, в этот раз мне не спастись: слишком много охотников пришло по мою душу. Вершители решили не рисковать и навсегда закрыть вопрос с излишне везучим львом.

Я был абсолютно спокоен. Даже не потому, что Наташа обещала привести помощь. Теперь у меня была такая поддержка, что я просто обязан был уцелеть. И дело вовсе не в спасении мира. Это — слишком мелкая цель для моего сердца. Спасти Зару, спасти Лесю, спасти Ольгу и её волка, спасти Илью и многих других.

Охотники блистающим потоком вливались в двери и начинали охватывать меня со всех сторон. Их было много, вооружённых людей в тяжёлой броне, жаждущих моей смерти. Так много смертоносных клинков, направленных в моё сердце, так много ненавидящих глаз и оскаленных зубов.

Поцеловав Лесю, я сделал шаг навстречу врагам.

Книга 5 Кошки

Как уходят львы

Мирра всё-таки сумел подняться и теперь сидел, привалившись спиной к стене. Его раны перестали истекать голубым паром, однако заживать не торопились. Скверный признак: если в ближайшее время он не поест, то может впасть в оцепенение. Далеко не самый лучший вариант, в наших обстоятельствах. Чёрт, да мне просто повезло! Этот человек, каким-то чудом уцелевший в происходящей бойне, крайне своевременно попался мне на глаза. Тем не менее, я всё сильнее ощущала пробуждающийся голод.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Торрин, возникая в проёме дверей.

— Просто великолепно, — проскрипел Мирра и показал непристойный жест, — сейчас так бы и завалил нашу прелестную кошечку.

— Ха! — мне было совсем не весело, — похоже, скорее кошечка завалит тебя. А толку?

— Зебба, — Торрин поманил меня, — есть разговор. Мирра, ты ведь без нас не умрёшь?

— Даже не надейся. Всех вас переживу.

— Вполне возможно, — гигант покачал головой, — кроме шуток.

Я поцеловала израненного хищника в холодный лоб и он, слабо улыбнувшись, погладил мою руку. В тусклых жёлтых глазах, застыла хорошо скрываемая боль. Наверное, он действительно был прав и нам стоило дать ему умереть во время последней схватки. Или ещё был какой-то шанс? Не знаю… Что-то голова совершенно перестала соображать. Это плохо. Нужно сосредоточиться. Я — единственная охотница в этой, сугубо мужской компании.

Торрин ждал меня в своём кабинете, как он называл эту комнату. Мне здесь никогда не нравилось: слишком тесно и чересчур много книг. Ненавижу читать! Или изучать все эти толстенные альбомы. Бр-р! Как можно вообще таким заниматься, да ещё и получать удовольствие? Дикое извращение.

Огромный лев откинулся на спинку кресла и медленно закрыл маленькую книжицу, лежащую перед ним. Кажется — это был его дневник. По крайней мере, так он его называл, когда мы отдыхали, после секса. Нет, трахался он просто великолепно, но вот от всех его мудрёных разговоров хотелось просто выпрыгнуть за окно!

— Ты точно уверена, что на восток не пройти? — спросил Торрин, рассеянно постукивая золотым стилусом по обложке дневника. Вид у него, при этом, был такой, словно он и не ждал моего ответа.

— Абсолютно, — я присела на край стола и потёрлась подошвой о его бедро, — чудо, как я вообще оттуда живой смогла уйти: их там столько, что не сосчитать! Сам понимаешь, почему.

— Отрезают нас от входа в тоннели, — он поджал губы, кивая головой, — не сможем охотиться, значит перестанем восполнять силы. Голодная кома хуже смерти. Всё понятно — как раз в духе этой мерзавки.

Приступ внезапной ярости сорвал меня со стола. Не в силах сдержать чувства я стукнула кулаком по стене. По крашеному камню паучком разбежались тонкие паутинки трещин.

Торрин с интересом наблюдал за моей вспышкой и это холодное отстранённое любопытство тотчас охладило бешенство. В самом деле, даже если я проломлю дыру в ничем не повинной стене — как это сможет навредить проклятой твари, поставившей целью извести всех своих сородичей? Однако, мысль навела меня на другую.

— Я кое-что придумала, — сообщила я.

— Ого! — Торрин хмыкнул, — попробуй, в таком случае, стукнуть ещё разок. Возможно, в этом случае, тебя посетит воистину гениальное озарение. Так что там?..

— Я не пойду к тоннелям, — лев лениво приподнял одну бровь, — пойду в центр Целидара, к Звёздному Порталу.

Бровь опустилась и Торрин печально покачал головой, тая в уголках рта лёгкую насмешку.

— Я ошибся, — констатировал он, — оставь стену в покое. Это — не гениальное озарение, это — безумие. Ты совсем спятила, дорогая?

Эти львы… Такие большие, такие сильные… Такие тупые, иногда! И при этом они имеют наглость называть нас глупыми кошечками! Нас, охотниц!

Я неторопливо подошла к собеседнику и нежно поцеловав в губы, одновременно выпустила когти в мощную спину. Впрочем, кот даже не поморщился.

— Нет, милый, не спятила, — он медленно убрал, сначала одну руку, потом — вторую, — я отлично знаю: гиен там намного больше, чем где бы то ни было. Только я не собираюсь прорываться, спасая свою шкуру. Главное — добраться до Портала.

Всё же Торрин гораздо умнее остальных самцов. Если бы он ещё не был настолько нудным! А, впрочем, всё верно — идеальной может быть только львица. У львов всегда можно отыскать, как минимум один серьёзный недостаток.

— Хочешь убить её? — он обнял меня за талию и бережно посадил на свои колени, — ты — умная девочка. Хорошо понимаешь, что делаешь и каковы шансы на успех?

Лучше бы мне не понимать! Да этих шансов практически нет!

И опять Торрин всё понялбез слов. Он привлёк меня к себе и крепко поцеловал. Это был поцелуй без малейшего сексуального подтекста. Дружеская поддержка, как это умел только он.

Мы помолчали. Через огромное, во всю стену, окно, вливался жёлтый дневной свет и просто не хотелось верить, что где-то там, на улицах, ставшего чужим, города, мечется наша смерть. Можно было подойти и выглянуть, чтобы она тотчас обрела зримый облик. Но этого так не хотелось!

А хотелось сидеть на коленях огромного льва, прижимаясь к его мощной груди и представлять себя крошечным котёнком, которого никто не найдёт, если он продолжит неподвижно сидеть и молчать.

Но всё заканчивается. Так жаль, что всё хорошее рано или поздно заканчивается!

— Ты не хочешь ему сказать? — спросил Торрин, поглаживая мои волосы, — пока ещё не стало слишком поздно. Времени осталось не так уж много, точнее — его совсем не осталось.

— Не знаю, — я потёрлась головой о его грудь, — можешь смеяться, но мне страшно. И признаться боюсь и потерять его, тоже. Когда мне показалось, что он погиб, я чуть не рехнулась от боли. А теперь гляжу, как он медленно умирает и ничем не могу помочь. Столько лет вместе, столько охот и граней…

Я не смогла удержаться, и слезинка покатилась по щеке. Чтобы лев не заметил моей слабости, я повернулась к окну и начала разглядывать пушистые облака неторопливо ползущие по блекло-синему небу. Хорошо им, смотреть свысока на эту проклятую землю и не думать о том, что произойдёт завтра или сегодня, вечером. Может быть, когда меня не станет я тоже превращусь в такое вот облако.

— Пора, — Торрин осторожно ссадил меня и поднялся, — где там Дварра? Что он решил?

— Он пойдёт со мной, — сумрачно ответила я, — у него какие-то свои счёты с этой сукой. Когда мы, последний раз были вместе, он ни о чём другом и говорить не мог, просто ядом исходил.

— У всех нас есть, что предъявить нашей богине, — Торрин невесело усмехнулся и достал из стенного шкафа боевой тресп в ножнах. Вытащил сверкающий клинок и долго смотрел на листовидное лезвие. Потом вздохнул, — здесь бы больше подошли тяжёлые пулемёты. Кто же мог знать, что они когда-нибудь потребуются.

— Тяжёлые кто? — я не могла понять, о чём он говорит, — потребуются для чего?

— Ничего, забудь, — он махнул рукой, — говорю, у каждого есть должок, который Акка, скорее всего никогда не оплатит. Думаю, мы последние уцелевшие львы на всей грани.

Я потерянно посмотрела на него. Такая мысль мне в голову не приходила. Последние? Из тысяч?! Что происходит? Почему-то мне казалось, что это локальная заварушка в Целидаре, просто никто не может вырваться наружу. Ну нам не повезло, и ни у кого не оказалось браслета, но другие-то должны были как-то сообщить. Похоже лев прочитал нечто эдакое на моём лице.

— Зебба, милая, — сказал он и аккуратно повесил ножны на пояс, — я просто не хотел вас всех пугать, но наша грань полностью блокирована. Пока ты так легкомысленно рвалась на восток, я сделал небольшую вылазку. Стационарные порталы не работают. Вообще. А браслеты…

Он достал из шкафа золотое кольцо и небрежно швырнул на стол. Так у него он был! Всё это время! Я раздражённо зашипела и схватила браслет перехода. Торрин наблюдал за мной и на его губах цвела сардоническая ухмылка. К чёрту! Блестящий обруч взлетел в воздух, на мгновение повис неподвижно и вдруг, со звоном, отлетел обратно. Я потрясённо уставилась на обессиленное украшение, жалко съёжившееся на столе и вопросительно взглянула на Торрина.

— Угу, — проворчал он, — то самое, о чём я говорю.

— Но, может быть другие, — неуверенно протянула я, отлично понимая, как бредово выглядит это предположение.

— Милая, — Торрин неторопливо натянул на могучий торс блестящую кольчугу и теперь затягивал шнуровку, — я знал эту гадину ещё тогда, когда она была простым человеком и курировала проект: «Лев». Характер у неё, тогда, был совершенно иной, но кое-что не изменилось за все эти тысячи лет. Акка всегда достигает своей цели и ничто не способно её остановить. Ещё не появился лев, способный играть наравне с проклятой сукой. Думаю, все эти людишки, с которыми она спуталась, Лайал этот, мать бы его…В общем, всё из-за того, что никто не смог её приструнить.

— Даже ты?

— Да я лучше с треспом пересплю! — он расхохотался, — пару раз меня угораздило заняться с ней сексом; такое ощущение, будто тебе оказывают божественную милость.

— Не помешаю? — Дварра стоял на пороге, опершись плечом о стену и рассматривал выпущенные когти, покрытые золотистым лаком, — очень интересная беседа. Содержательная. Ты куда собрался?

Два льва некоторое время внимательно рассматривали друг друга. Потом Дварра криво ухмыльнулся и отвёл взгляд. Впрочем — это ничего не значило. Когда этот психопат слетал с катушек, он мог наброситься на противника значительно сильнее себя. Не люблю чокнутых котов, особенно этого засранца. Как-то он попытался ухаживать за мной. В своей, особенной, манере. Набросился сзади и попытался трахнуть. Пришлось исполосовать его морду когтями и пригрозить треспом. Это его повеселило.

— Вообще-то — это тебя не касается, — пояснил Торрин и поцеловал меня, — Зебба, мне думается, мы больше не увидимся никогда. Удачи тебе.

Он подошёл к выходу и тяжело взглянул на ухмыляющегося Дварру. Тот посторонился и сделал приглашающий жест обеими руками. Могучий лев уже было вышел, но остановился и обернувшись, пророкотал:

— Скажи ему. Иначе всё это не имеет никакого смысла. Прощай Дварра, желаю выжить.

— Угу, — кривая ухмылка стала ещё язвительнее, — тебя уж точно переживу, здоровяк.

Торрин добродушно рассмеялся и пропал из вида. Ещё некоторое время раскаты его хохота доносились до моих ушей, а потом они стихли, и я осталась одна в опустевшем кабинете, пронизанном тёплыми пыльными лучами. И вдруг я отчётливо поняла, что больше никогда не увижу этого огромного сильного кота, со всем его занудством и неизменным дневником. Всё уходило, исчезало, растворялось. Вся прошлая жизнь дрожала на грани бесконечной тьмы, где не существовало ничего и никого.

Беспощадная память подсказывала — так уже было. Безмятежный танец по упругим лепесткам ярких цветов, под переливы свирели беловолосого незнакомца, отделял одно существование от другого, отсекая прошлое и растворяя его в пелене забвения. Кое-что оставалось, но стоили ли жалкие огрызки воспоминаний человеческого детства ослепительного настоящего? Возбуждающий азарт охоты за ускользающей добычей; вздыбленные волны бушующего океана и сумасшедшая пляска в вспышках фиолетовых молний; упругие струи тёплого ливня и губы на моих губах…Всё уходило.

Я не боялась смерти. Мне было жаль все эти воспоминания, исчезающие вместе со мной. И чёртов Дварра, пристально разглядывающий меня, был частью моего прошлого и не хотелось терять даже этого мерзавца. Акка! Эта сучка вычёркивала всю мою прошлую жизнь и за одно это её стоило прикончить. Ну ладно, попробуем.

Я встряхнулась и гордо вскинула подбородок: больше никаких признаков слабости. Лев, на пороге, прищурился и спрятал когти, пропуская меня.

— Что дальше? — негромко поинтересовался он, — будешь догонять здоровяка? Или утешать подранка? Передумала навестить нашу богиню?

— Мне кажется, у тебя имеется один лишний орган, — хмыкнула я, — будь ты немым, я, пожалуй, смогла бы вытерпеть твоё присутствие. Недолго, но смогла бы. Как могло случиться, что в живых остался самый тупой лев этой грани? Конечно же я пойду к Акке и обязательно возьму тебя.

— Ну, спасибо.

— Хочу увидеть, как она тебя прикончит. Хоть одно доброе дело совершит.

Дварра начал беззвучно смеяться, а я вернулась в комнату к Мирре. Кот уже сидел на огромной кровати и сумрачно рассматривал незаживающие раны. Энергия продолжала покидать его тело, но уже не так, как прежде. Лев нуждался в пище, а я ничем не могла ему помочь. Лишь присесть рядом и обнять, поцеловав в щёку. Сейчас? Нет, чуть позже. Пусть ему станет лучше.

Мирра послал мне едва различимую мысль, и я опять поразилась: насколько он ослабел, прежде мы понимали друг друга почти без слов. Исполняя просьбу друга, я помогла ему встать на ноги и медленно отпустила. Лев покачнулся, но сумел удержаться в вертикальном положении.

— Великолепно, — пробормотал он и горький смешок сорвался с белых губ, — пожалуй, я даже сумею слегка пошевелиться, когда гиены начнут рвать меня на куски.

— Заткнись, — оборвала я его, — никогда раньше ты не ныл, не стоит начинать и сейчас. В случае чего, я сумею удержать тебя в положении, достойном льва. Скажем, если будем трахаться — всё сделаю сама и никому ничего не расскажу.

— Договорились, — кот сделал пару шагов и поморщился, — нет, действительно, всё не так плохо. Вот оттягивать наш поход не стоит.

— Это точно, — согласился Дварра, вливаясь внутрь, — похоже тебе недолго осталось, мой дырявый друг. Но, если поторопиться, ты сумеешь прикончить парочку гиен, из тех, которые послабее.

Мне хотелось разорвать говнюка, но Мирра заулыбался, и я решила обождать с решительным ответом. После, всё после.

— Зебба, — вдруг сказал Мирра, поворачиваясь, — ты помнишь этот зал? Я только сейчас сообразил… Ты специально притащила меня сюда?

Специально? Да я нашла первое подходящее помещение! Кто мог предположить, что им окажется именно наша спальная комната. Торрину здесь не нравилось, а с остальными хищниками у меня не было столь серьёзных отношений, чтобы приводить их в это алое бархатное барокко. Тогда, первый раз, сразу же после бесконечных шатаний под проливным дождём, мы ввалились во дворец через огромное окно на втором этаже и угодили прямиком сюда. Пусто, ни души, только лёгкий аромат чего-то пряного и приятное касание мягкого ворса к пяткам.

Мирра стоял посреди комнаты и его обнажённое тело светилось в лучах крошечных светильников, затерявшихся в тяжёлых портьерах. Я лежала на гладком шёлке покрывала кровати и любовалась прекрасным львом. Жаль всё же, что кот, обративший меня, не принадлежал к моему прайду. Почему так получилось — я не знаю. Говорят, Мирра сам так решил. Именно поэтому, мы очень долго не виделись, до случайной встречи под дождём. И там, под стрелами молний, под оглушающие раскаты грома, произошёл ещё один взрыв. Внутри.

Я мгновенно вспомнила это лицо, тёплый свет жёлтых глаз и таинственную полуулыбку чувственных губ. И не просто вспомнила, а навсегда оставила в памяти, чтобы касаться незримых черт и ласкать призрачный облик.

Кот неторопливо приблизился и лёг рядом, положив ладонь на мой живот. Словно мириады взбесившихся мурашек устроили забег по коже.

— Щекотно, — прошептала я и нахлынула волной, слившись губами и всем остальным телом.

— Жаль, — пробормотал Мирра, с улыбкой озираясь, — как всё уходит.

Я промолчала: слишком много было того, что хотелось сказать. Если бы времени оставалось немного больше… Впрочем, к чему лукавить? Ещё десяток дней назад, когда не начался этот ад, я была уверена в несокрушимой бесконечности нашей жизни. Впереди лежали мириады граней, лет и приключений. Мирра, прости меня, но я, по-прежнему, не знаю, как выразить свои чувства.

— Пошли, — сказал кот и опёрся о моё плечо, — вот до чего дошло: кошка помогает мне передвигаться.

— Не обольщайся, — проворчала я, с удовольствием ощущая его терпкий аромат, — вы никогда не могли обойтись без нашей помощи. Самостоятельные львы — ха! Да никто из вас, здоровенных увальней, не способен поймать даже собственное ухо.

Дварра ожидал нас в гостиной — огромном зале с массивными колоннами в форме обнажённых женщин, поддерживающих свод купола. Вся мебель оказалась изломана, а ковры изорваны в клочья: похоже гиены успели побывать и здесь. Чёртовы отродья, напоминающие оживших глиняных истуканов — ни капли энергии, только омерзительно холодные тела и смертоносные когти!

Мирра осторожно отстранил меня и подошёл к высокому: в полстены, окну, расколоченному вдребезги и выглянул в сияющий солнечный день. На его красивом лице появилось мечтательное выражение, словно он сочинял одну из своих баллад. Я обожала слушать сочинения кота, но никогда в этом не признавалась, критикуя за цветастость слога и излишнюю слюнявость. Лев не обижался, а улыбался в ответ и легонько покусывал за ухо.

Торрин часто говорил, что Мирра — особенный лев и мне очень повезло. Тогда — в горах, когда одинокий странник встретил беспечную пастушку и намного позже, спустя сотни граней. Казалось, будто лицо путника, обратившего меня, навсегда забыто, но на балу, в честь открытия Звёздного Портала, я тотчас узнала и лицо, и чуть хрипловатый голос, так волновавший прежде.

— Вроде бы тихо. — сообщил Дварра, возникая в открытых дверях, — самое время отправляться. Я тут наметил тропку, которая позволит выйти к нужному месту, почти не пересекаясь с гиенами. Твою мать, я это сказал?! Порядочный лев вынужден скрываться от какой-то пакости, точно поганый человек! Когда я доберусь до этой твари, то вырежу у неё на лбу всё, что о ней думаю!

— Вряд-ли, — Мирра продолжал безмятежно рассматривать светило, — я видел Акку, уже после начала бойни — с ней что-то не так. Думаю, она изменила себя. Весь наш поход — просто исход потерянных котят. Торрин, по крайней мере, имеет определённую цель, достижимую его силами. Если бы он верил в возможность убийства Акки, то пошёл бы с нами.

— Заткнись, — проворчала я, понимая, насколько кот прав, — всё равно ничего другого не остаётся — не ждать же, пока нас прикончат, как всех остальных.

— Всё верно, — Мирра улыбнулся и повернулся ко мне, — лучше умереть в бою, чем ожидать позорной смерти. Жаль только…Ладно, веди нас отважный Дварра!

Мы вышли на улицу, окунувшись в палящий жар безжалостного светила и Мирра, опёршись о моё плечо, глухо застонал. Дварра, неторопливо прошёл мимо нас и остановился посреди пустынного проспекта, всем своим видом изображая презрение к возможной опасности. Кот засунул руки в карманы и покосившись на меня, подмигнул.

А я точно провалилась в неощутимое окно, ведущее в это же место. Вот только память дорисовала толпы людей, спешащих по своим делам, яркие автомобили, степенно катящие по гладкой блестящей поверхности и одиноких львов, в окружении свиты. Мне никогда особо не нравились оживлённые улицы центра, но сейчас что-то внутри болезненно сжималось от понимания: прошлое ушло навсегда и уже никогда не вернётся.

Те грязные оборванцы, которых мы вытаскивали из подземелий, ничуть не походили на красиво одетых существ, населявших опустевший город прежде. Можно подумать, смена места жительства на смрадные тёмные норы, хоть как-то повлияла на их безопасность. Впрочем, да — теперь они дохли ещё и от эпидемий, вызванных теснотой и отсутствием солнечного света. Глупцы!

Я коснулась рукой лба и яростно потёрла его, словно пыталась стереть из памяти…Что? Вот огромная котловина стадиона и целое море разноцветных флагов, возвещающих начало ежегодной олимпиады. Молодые люди взволнованы и их глаза возбуждённо сверкают, когда кто-то из львов подходит приласкать своего фаворита.

Мой игрок — красивый загорелый мальчик с длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу, опускается на колено, прижимаясь к моей ладони. Я поднимаю его и целую в губы, ощущая содрогание мускулистой груди. Мощное тело, блестящее от ароматических масел, прижимается ко мне, и я ощущаю возбуждение молодого человека.

После победы, мы целый месяц жили в небольшой вилле, в излучине реки, пока мальчик сам не попросил оказать ему милость. Я подарила юноше бессмертие, отдав опустевшее тело огню.

Всё разрушено. Всё пошло к чертям. Сначала исчезли люди, а затем эта долбанная сучка начала возводить проклятые купола и пропадать в Питомнике, готовя нашу погибель. Кулаки сжимались от бессильной злобы, стоило вспомнить, как легко удалось нас всех обмануть.

Акка сама предложила организовать общий сбор и судить её за убийство вожака Прайда. К тому времени сучка уже успела достать всех своими закидонами, поэтому в столицу съехались почти все львы грани. Никто не сомневался в решении Совета усыпить бешенную тварь и не ожидал каких-либо неожиданностей. Несколько непонятным, для всех, правда, был выбор места суда — на площади Аккиных куполов — сооружений непонятного назначения.

Мы стояли недалеко от центрального, самого большого, купола и Мирра заметил, что непонятные штуковины здорово уродуют центр города. Торрин промолчал, но его физиономия окаменела. Кажется, лев подозревал некий подвох и единственный, из присутствующих, имел оружие.

Стена постройки дрогнула и разошлась, выпустив на площадь странную процессию, с Аккой, во главе. Следом шли десять членов Совета, но их облик причудливо изменился, словно львы перестали быть собой. Воздух, вокруг мощных тел дрожал, а в неподвижных глазах застыла пустота.

Отступница обвела взглядом всех, собравшихся на площади и вдруг громко расхохоталась. Нечто ужасающее наполняло её хохот и потрясённые дикой пантомимой, мы пропустили тот момент, когда малые купола изрыгнули наружу своё кошмарное содержимое.

Тысячи гиен — тощих жилистых созданий, чьи клыки и когти могли полосовать наши тела, а рефлексы почти не уступали львиным. Однако даже самый слабый кот мог бы справиться с отвратительной тварью, если бы не пара нюансов.

Именно в тот день, наше главное достоинство — бесстрашие, обратилось против нас. Там, где нужно было отступить и объединиться, львы атаковали в одиночку, погибая под грудами серых тел. И второе: чёртова сука не осталась в стороне от учинённой бойни, а приняла в ней активное участие. У гадины и её свиты было оружие, а у нас — нет.

Если бы не Торрин, все мы остались бы там.

Некоторое время нам пришлось работать вместе, расследуя исчезновение людей, поэтому мы могли оценить и точность его суждений, и молниеносную реакцию. Торрин возглавил нашу группу, дав возможность вырваться из центра мясорубки и укрыться в одном из дворцов, на окраине. Тогда нас ещё было семеро, но Лааву, Соли и Калина убили во время той неудачной попытки прорваться, когда пострадал Мирра.

Я покосилась на кота, и он усмехнулся своей обычной, слегка рассеянной, улыбкой. Когда я на миг представила, что его может не стать, у меня всё внутри заледенело. Эти глаза, усмешка и нежные касания ласковых пальцев…Акка, будь ты проклята!

— Вроде всё спокойно, — буркнул Дварра, покачиваясь с пятки на носок, — у нас есть какой-нибудь определённый план или мы просто встретим ближайшую группу гиен и попросим отвести к хозяйке? Мол так и так, желаем её прикончить.

— Шутник, — хмыкнула я, — мы же уже обсуждали: есть всего два места, где она может быть — Звёздный портал и купола. Выбор невелик.

— Идём к порталу, как и собирались, — Мирра осторожно снял руку с моего плеча и сделал пару шагов, — боюсь, до куполов я не доберусь.

Дварра шагал впереди, насвистывая нечто, смутно знакомое, точно привет из прошлого. Кажется, эту мелодию я слышала, когда на здешнюю грань приезжала какая-то кошка, очень популярная в центральной оси. На открытой площадке, за городом, собралось столько львов и людей, сколько я прежде никогда не видела. Однако тишина стояла полная, словно все разом затаили дыхание. И в этом безмолвии нежный голос львицы лился в небеса, подобно звону серебряных капель водопада. Аккомпанемент настолько сливался с пением, что казался всего лишь его частью.

Картина полыхнула перед глазами, и я попыталась её удержать, остановить прошлое, сгинувшее в темноте и холоде. Тщетно. Фигуры, лица и голоса легко ускользнули сквозь пальцы, ушли в плиты дороги, развеялись порывами жаркого ветра. Похоже, Мирра уловил часть пропавших образов и легко коснулся пальцами моей ладони. На осунувшейся физиономии появилась ободряющая усмешка.

— Всё ещё будет хорошо, — тихо сказал он, сильно припадая на раненую ногу, — ты будешь счастлива и вновь ощутишь краски жизни. Когда всё закончится, я нарисую ещё один портрет. Думаю, получится намного лучше.

Я посмотрела на него и наши взгляды встретились, по-прежнему вызывая ощущение тёплого взрыва внутри. Невысказанные слова, как обычно, жгли язык, и я опять ощутила неуверенность, пополам с нервозностью. Почему это так сложно?

Невысокие дворцы окраин начали сменяться человеческими постройками, давным-давно заброшенными своими бывшими обитателями. Какие-то пакеты и ящики, явно собранные в дикой спешке, продолжали лежать у распахнутых настежь дверей, превращаясь в неразборчивые груды мусора. Люди бежали под землю, позабыв подготовленную утварь, да и саму прежнюю жизнь тоже. Как можно было променять солнце и ветер на душные смрадные переходы? Люди…

Дварра замер у огромного куполообразного куста, поросшего небольшими жёлтыми цветами и поднял вверх сжатый кулак, подавая нам знак. Но я уже и сама могла слышать топот множества ног, доносящийся откуда-то из лабиринта, сообщающихся двориков. Знакомый звук. Под его аккомпанемент я отступала к нашему укрытию, так и не сумев отыскать ни единой возможности вырваться из города, обратившегося в мышеловку.

Кот, замерший у куста, внезапно отступил на шаг назад и повернул голову в сторону каменного моста, переброшенного через канал. Точно, и оттуда тоже. Проклятые твари, да откуда же вас столько?!

— Ты действительно веришь, что нам удастся хотя бы подобраться к ней? — негромко поинтересовался Мирра, опёршись о стену здания, — Зебба, послушай милая, мы не сможем убить Акку. И проблема вовсе не в полчищах гиен. С ней что-то не так.

— Ты уже говорил, — похоже, мой любимый кот совсем сдал, — да я и сама не слепая.

— Нет, не то, — он тихо рассмеялся, — дело не в том, что она сотворила с собственным телом, дело в самой кошке. Прежней Акки больше нет. Та, которая осталась — кто угодно, но не Акка.

— Ты — бредишь, — я продолжала прислушиваться, наблюдая за поведением Дварры, — и кто же она?

— Не знаю. А прежняя Акка…Мы были близки очень долгое время. Сначала я ассистировал ей в проекте «Лев» и сотрудничал с её мужем по проекту «Волк».

Я изумлённо уставилась на кота, позабыв про топот гиен и грозящую нам опасность. Этот его рассказ…Это же было ещё в Сердце Льва, нашем прамире! Лев невесело улыбнулся.

— Да, милая, я, действительно, настолько стар. Так вот, я хорошо помню все изменения, которые происходили с кошкой. Ещё бы не помнить, — он покачал головой, — сначала пытался склеить разрушенный союз с Веередом — её мужем, но вместо этого сам сблизился с ней. Тогда мы ещё были обычными людьми…Ну, не морщись, дорогая. Знаю, как неприятна эта тема, для тебя. Мы были любовниками до обращения и очень долгое время, после.

Кажется, Дварра прислушивался уже не столько к шагам гиен, сколько к рассказу Мирры. На его лице читалось недоверие, пополам с сомнением.

— Когда я встретил Акку на этой грани, то оказался несколько удивлён. Такое ощущение, будто кошка пережила очень сильное потрясение, но спрятала его глубоко внутри. Она даже не стала беседовать со мной, а лишь предупредила: никакие прежние связи её не интересуют.

— Ну да, — подал голос Дварра, — к тому времени сучку окружали только людишки.

— В том то и дело, она словно пыталась найти в них нечто: надежду, уверенность, веру, которые утратила в своём родном племени. А после смерти Лайала, похоже, даже эта надежда исчезла. Я видел её незадолго до нападения, когда она всерьёз восприняла собственную божественность. Внутри кошки осталась лишь серая муть, которой я прежде никогда не видел. Словно липкая грязь, способная испачкать тебя даже при лёгком касании.

— Хватит болтовни, — Дварра встрепенулся, — кажется, свободно.

Лев решительно двинулся вперёд и мне пришлось поддерживать Мирру, который явно не смог бы выдержать заданный темп. Наш путь пролегал вдоль одного из каналов, рассекавших человеческий район на жилые кварталы и зону старых, заброшенных дворцов. Мы не стали восстанавливать большинство древних построек, оставив их во власти безжалостного времени и лишь несколько, самых величественных зданий отреставрировали. Тот дворец, где мы скрывались, Мирра специально обустроил для наших встреч.

Прозрачная вода канала лениво, словно нехотя, отражала редкие облака высокого неба и ослепительный шар неподвижного светила. Изредка в журчащем потоке возникали круги от любопытствующих рыбок и казалось, будто вся эта идиллия сохраняется повсюду. Если бы! Целидар превратился в смертоносную ловушку, прикрытую пасторалью солнечного дня.

— Сюда, — Дварра свернул на узкий деревянный мостик без перилл, — пройдём по развалинам, а там — ещё один мост и практически логово гадины. Думаю, этот путь выдержит даже твой ковыляющий друг.

— Заткнись! — рявкнула я и повернулась к Мирре, — ты как?

Кот пожал плечами. Кажется, ему удалось зарастить большую часть ран, но кожа оставалась холодной, точно снег, а походка выдавала неуверенность. Где же эти чёртовы люди, когда они так нужны?!Отвлечься, нужно отвлечься…

— Скажи, — я опустила руку, обняв льва за поясницу. Так не слишком бросается в глаза его немощь, — почему ты бесконечно долго избегал встреч со мной? Неужели у тебя не было желания заиметь в прайде такую очаровательную кошку?

Колючие кусты, с жёлтыми гроздьями соцветий, испускающими одуряющий аромат, расступились и мы оказались у портальной колоннады огромного дворца, до того облизанного временем, что он стал напоминать замшелый холм. Статуи у входа, поддерживающие каменный блок с неразборчивой надписью и вовсе походили на куски древних скал. Те самые развалины, которые упоминал Дварра.

— Трудно объяснить, — Мирра осторожно пожал плечами, — когда я первый раз увидел тебя, у меня внутри словно появилось нечто горячее и живое. Я не смог расстаться с той плясуньей, которую встретил на солнечной горной лужайке и подарил ей самое дорогое, что у меня было — возможность стать львицей. Но Зебба, — он замер, вглядываясь в моё лицо, точно впитывал его черты, — есть определённая связь между нами, которую не способна разорвать даже смерть. Уходит один, а следом — другой. Я не могу позволить себе умереть, зная, что обрекаю свою любимую на неминуемую гибель. Но есть способы уничтожить или ослабить узы.

— И ты…

— Я сделал всё, что было в моих силах.

— Но я не боюсь смерти!

— Знаю. Никто из нас не боится, однако я не позволю тебе уйти следом за мной. Ты будешь жить.

— Вы идёте? — Дварра откатил глыбу, преграждавшую путь и раздражённо оскалился, — ваша бесполезная болтовня успела стать притчей во языцех и навязла на зубах!

Я провела пальцами по бледному лицу Мирры. Мой милый лев! Как сказать тебе о моих чувствах? Все эти потерянные годы, когда мы могли быть вместе. Связь…Мы читали мысли друг друга и секс с любимым не походил ни на что, испытанное с остальными хищниками. Смогу ли я жить, если его не станет? Захочу ли?..

— Пошли, — мягко произнёс лев и коснулся моих губ своими, обжигая холодом приближающейся зимы.

Внутри развалины ещё больше напоминали заброшенную пещеру, странными зелёными верёвками, опускающимися из дыр в потолке и шевелящимся мхом на стенах, пожравшим ошмётки былого декора. Под ногами хрустели сгнившие в труху доски пола и какие-то шустрые насекомые норовили удрать в тёмные углы. Колонны, некогда поддерживавшие свод, покосились, а некоторые и вовсе рухнули, погрузившись в остатки деревянного покрытия.

Дварра лёгкой тенью скользил в изумрудном полумраке, наполнявшем развалин, временами останавливаясь, чтобы прислушаться. Зря он это. Нет тут никого. Гиены окружали Целидар или бессмысленно блуждали по центру столицы, словно воля, управлявшая ими, на время, перестала действовать. Может быть Акки здесь нет, и мы понапрасну рискуем, пытаясь добраться до мерзкой твари?

Кто может дать ответ на этот вопрос?

Мы выскользнули наружу через узкую щель в стене дворца, отмахиваясь от бледной вязкой паутины, напоминающей забытые кем-то дырявые кружева. Пришлось прыгать с осыпающегося уступа на пологий склон, который ржавым металлическим мостиком соединялся с каменной набережной противоположного берега. Здешние человеческие постройки выглядели получше остальных — элита аборигенов, люди, прислуживавшие нашим. Вечная человеческая глупость — деление ни какие-то нелепые классы и группы, со своими законами, привилегиями и прочей, совершенно непонятной, ерундой. Никогда не могла понять этого: одни пресмыкаются перед другими из-за некоего высокого статуса. С нашим приходом ситуация сильно изменилась, но до конца изжить старые правила мы так и не смогли. Что теперь творится в обществе этих тупых закомплексованных животных боюсь даже предположить. По слухам, они создали некий орган управления, подобный нашему совету, но лично мне кажется — рано или поздно сильный лидер подомнёт под себя все подземные норы.

Дварра уже успел перебраться на противоположный берег и там внимательно изучал двухэтажные особняки, обнесённые высокой оградой. Вроде бы тихо. Под тихое журчание воды, бурлящей среди коричневых ферм опор, мы преодолели канал. Дварра казался встревоженным, точно некая мысль не давала ему покоя.

— О чём задумался? — спросила я, — собираешь разбежавшихся тараканов?

— Здесь — самое удобное место для засады, — кот потянул носом, — нет места для манёвра и некуда бежать. Ещё прошлый раз об этом подумал.

— Так в чём дело? — меня разобрал смех, — давай побыстрее уйдём в местечко, не так похожее на ловушку. Вечно вы коты ударяетесь в рефлексию, когда нужно действовать. Вот помню…

— Запах, — оборвал меня лев и выпустил когти.

Дерьмо! Я слишком поздно отделила знакомую вонь от аромата цветущих деревьев. То ли успела принюхаться, то ли просто отвлеклась.

В ту же секунду всё и произошло. Не было ни воплей, ни рычания, лишь топот босых ног со всех сторон. Я обернулась: серые тени, одна за другой, покидали развалины дворца и мутным бурлящим потоком неслись по мосту. Другие выпрыгивали из окон человеческих особняков, мелькая между белых, от цвета, деревьев. Много, очень много.

— Не уйти, — коротко сказал Мирра и выпустил когти.

— Посмотрим! — Дварра оскалился, — вперёд.

Скорее всего, он и сам не верил в успех: похоже западню готовили загодя, стараясь учесть все варианты, уж больно слаженно действовали гиены. Тем не менее, ещё не один лев не сдавался, даже перед заведомо превосходящими силами противника.

Мы промчались по крошечной узенькой улочке, превращённой в тоннель вьющимися растениями, облюбовавшими ограды домов и металлические арки над головами. Какая то гиена попыталась свалиться на нас сверху, но Дварра, даже не останавливаясь, презрительно отшвырнул мерзкую тварь, проделав дыру в старом дереве ограды. Мы не замедлились, но я отлично понимала: бежать в таком темпе Мирра долго не сможет.

И точно. Вот чёрт! Лев остановился и махнул рукой: мол, продолжайте без меня. Ну конечно, так я и послушалась! Видимо осознав наше отсутствие, Дварра замедлил шаг и оглянулся. Ему хватило одного взгляда, для осознания, происходящего: переулок наполнялся серой нечистью, бурлящей, точно грязный поток стаявшего снега.

Дварра метнулся назад и в ту же секунду волна смердящих жилистых тел захлестнула нас с головой. Гиены почти не отличались от деревянных манекенов отсутствием энергии и вязкой хренью, вместо обычного мяса. Однако, в отличие от безжизненных чучел, эти гады пытались нас прикончить.

Клыки и когти со знакомым блеском смертоносного треспа — вот и всё, что я успевала заметить, полосуя омерзительную плоть нападающих и ощущая дикую боль в тех местах, где врагам удалось достать меня. Мирра был где-то рядом, слева от меня, но я не могла видеть его, а лишь ощущала глухие удары в толпе скалящихся гиен. Второй кот орудовал далеко впереди и звуки ожесточённого сражения исходили именно оттуда.

Можно было попытаться выскользнуть наружу, меняя тактику на серии внезапных атак, но для этого пришлось бы оставить Мирру одного. Нет! Держись, милый! Боль множества укусов и порезов пыталась укачать меня в лодке беспамятства, но я сумела удержать плывущее сознание, пока первая волна гиен не отхлынула назад.

Отгоняя дымку, застилающую зрение, я проводила взглядом убегающих тварей и огляделась. Не меньше трёх десятков неподвижных серых тел, и Мирра замерший, опёршись на колено. Голова льва была низко опущена, а пальцы сжаты в кулаки. Кот попытался встать, однако ноги предали его, едва не опрокинув на трупы поверженных врагов. Я подхватила любимого и подоспевший Дварра помог поднять его на ноги.

На физиономии Дварры впервые отсутствовала, так раздражавшая меня, ехидная ухмылка и проступало нечто, подобное сочувствию.

— Как ты? — спросила я Мирру, но он лишь покачал головой. Из полуоткрытых губ вырывались облачка синего дыма. Такие же, только плотнее, окружали глубокие раны на теле кота.

— Уводи его, — приказал Дварра и расправил плечи, поглядывая через моё плечо, — у вас осталось не так уж много времени, пока…

Он замолчал и в уголках тонких губ внезапно пролегла резкая складка. Казалось, мой спутник внезапно постарел на несколько тысяч лет. Только сейчас я заметила широкую рану в его груди. Синий туман бурлил в разрезе, словно мне открылась бездонная пропасть. У всех нас истекали последние мгновения.

Я обернулась: гиены продолжали нерешительно топтаться в паре десятков шагов от нас, яростно сверкая голодными глазами. Казалось, твари чего-то ждут. Точно: из-за деревьев донеслись повизгивающие вопли — к нашим врагам спешило подкрепление.

— Идите, — повторил Дварра и широко ухмыльнулся, — когда я убью их всех, обязательно вернусь и непременно трахну тебя!

— Буду ждать, — совершенно серьёзно ответила я и поцеловала хищника в засос, — попробуй только обмануть.

Кот расхохотался и выпустив когти, неторопливо направился в сторону гиен, переминающихся с ноги на ногу. Кажется, твари начали медленно пятиться. Я ощутила боль внутри: ещё один лев уходил и уходил навсегда. Больше никогда мне не слышать его дурацких шуток, наглого хохота и не обрывать назойливого ухаживания. Всё плохое исчезнет, растворится. Останется лишь хищник, бесстрашно шагающий навстречу смерти.

— Пошли, милый, — я почти несла Мирру, опирающегося на моё плечо. Голова кота безвольно раскачивалась из стороны в сторону и синий дым продолжал сочиться сквозь губы. Так мы далеко не уйдём. Нужно отыскать место, где я смогу спрятать любимого. Что дальше? Я не знала и сама. Наше время, действительно, заканчивалось.

Скрипнула дверца в ограде, безвольно покачиваясь на ветру, и я почти вбежала во двор белый, от осыпающегося цвета. Лепестки летели в прозрачном воздухе, падая на волосы и лицо, а запах зрелой весны пронизывал всё вокруг. Жаль, что нам здесь не оставалось места.

Ударом ноги я выломала резную деревянную дверь двухэтажного особняка и втащила Мирру внутрь. Когда я посадила льва у стены, он сумел открыть глаза и мутным взглядом нащупал моё лицо. Белые, точно горный снег, губы приоткрылись, но вместо слов наружу вырвался только бледный клуб голубого дыма. Судороги внутри мешали говорить, и я лишь опустилась на колени, пытаясь согреть ледяные ладони в своих.

Где-то за стенами нашего убежища оглушительно взвыли десятки глоток и грозное рычание Дварры громом раскатилось вокруг. Однако боевой клич льва становился всё глуше, пока и вовсе не умолк. Всё, наш товарищ навсегда покинул нас и теперь лишь смерть оставалась снаружи, терпеливо ожидая того момента, когда она сможет собрать последнюю жатву.

— Зебба, — тихо сказал Мирра, лаская моё лицо прояснившимся взором, — я всё время возвращаюсь к тому моменту, когда первый раз увидел тебя. В моей жизни было много ярких событий, но такого — никогда. Не помню уже, как я оказался в тех горах и почему свернул на ту тропу. Но именно там я услышал голос молодой девушки так самозабвенно поющей песню о весне и возрождении. А потом — горный луг, цветы, небо и солнце…Словно небывалый, фантастический фон для танца прелестной танцовщицы, больше похожей на видение из сказки. Трудно было удержаться и не поучаствовать в чудесном представлении. Девушка не удивилась и не испугалась, когда незнакомец начал играть на флейте, а её танец стал ещё прекраснее. Когда он завершился, я понял одно: незнакомка заслуживает самого большого подарка из тех, которые я мог ей дать. И ещё, — он замолчал, а я замерла, не в силах вымолвить ни слова, — со мной случилась вещь, о которой я, до этого момента, лишь слышал. Я полюбил. Полюбил навсегда. Я люблю тебя, Зебба.

Рыдания перехватили моё горло. Я прижалась щекой к его ледяным пальцам. Что я могу сделать для своего любимого? Как я могу уберечь его от неминуемой гибели?

— Мирра, — глухо сказала я, — милый. Я тоже…

И вдруг, меня словно пронзила огненная игла: та струна, которая постоянно дрожала внутри, то раздражая, то принося немыслимое удовольствие, разорвалась. Исчезла связь, соединявшая нас. Умерла часть меня, и тьма заполняла то место, где прежде сиял тёплый свет близости.

Я испуганно подняла голову: Мирра продолжал сидеть, привалившись к стене и глядя на меня, но свет навсегда покинул его красивые глаза, а бледное лицо окаменело, превратившись в безжизненную маску.

Не-ет! Нет, нет, нет…Не может быть!

Мой любимый, мой единственный…

Мирра умер.

И я умерла вместе с ним, ощущая, как ледяная стужа вползает внутрь, уничтожая всё, некогда бывшее Зеббой, превращая её в манекен, лишённый души. Только боль продолжала пульсировать внутри, словно всё мироздание стало этой болью и вошло в меня. Я глухо завыла, прижимаясь к неподвижной груди льва. Больше не оставалось ни единой причины оставаться в живых, продолжать никчемное существование, лишённое всякого смысла.

Или нет?

Возможно я должна была сделать одну вещь, перед тем, как отправиться следом за любимым?

Акка.

Попытаться добраться до мерзкой суки или умереть в бою, как и подобает льву.

Слёзы, сплошным потоком, катились по щекам, когда я коснулась холодной щеки и тихо прошептала:

— Мирра, мой любимый, прости глупую кошку. Я так долго тянула с признанием. Я опоздала. Но позволь я скажу это, хотя бы сейчас: я люблю тебя, мой милый…

Тело льва ослепительно вспыхнуло, но я не стала закрывать глаза, как это обычно делают во время погребального ритуала. Мне хотелось до последнего мига видеть лицо любимого, навсегда запечатлев его черты в памяти. Так мне будет легче умереть…

Медальон кота я поцеловала и повесила рядом со своим. Хоть так, но мы продолжали оставаться вместе. Ноги дрожали, отказываясь повиноваться, а поток слёз не уменьшался, словно где-то, внутри меня, начался бесконечный дождь, падающий в чёрную бездну из мрачных туч, закрывших небосвод моего будущего.

Да его и не было. Оставалась лишь Акка, которую я должна была убить, отомстив за всех наших. Убить, или умереть.

Сломанная дверь хрустнула под каблуками, когда я вышла на высокое крыльцо, залитое безжалостным светом равнодушного светила. Почему вселенной наплевать на моего любимого? Почему продолжает светить солнце, дуть ветер, а весна, как и раньше срывает лепестки с ветвей? Почему продолжается жизнь, если мой единственный покинул этот мир?

Вытерев слёзы, я изменила одежду: теперь на мне был блестящий белый брючный костюм, туфли на высоком каблуке и длинный серый шарф, развевающийся на ветру. Когда львица идёт на смерть, она должна выглядеть идеально.

Они были здесь. Ждали меня. Двор, перед входом в дом, сад цветущих деревьев и пространство за оградой — всё просто кишело этой мерзостью. Однако никто из отвратительных тварей не решался пересечь некоего рубежа, точно вокруг меня вдруг возникла непроницаемая, но прозрачная стена.

Тем не менее, меня это совсем не заботило, да и на гиен я почти не обращала внимания. Я не могла оторвать взгляда от высокой фигуры в светлых свободных одеждах, замершей там, где скопление серой гадости было самым плотным. Белые волосы заплетены в толстую косу, переброшенную через плечо, а идеальное лицо несёт печать космического равнодушия и превосходства.

Гадина, безжалостно опустошившая эту грань. Предавшая свою расу. Погубившая моего Мирру!

Акка.

В пределах моего прыжка.

Но я не стану полагаться лишь на прямой контакт. Перед смертью нужно обязательно забрать дрянь с собой.

Рукоять треспа удобно расположилась в ладони. Вообще-то это — оружие ближнего боя, но Торрин научил меня, как правильно метнуть клинок, чтобы поразить цель на расстоянии. Лев, посмеиваясь, упомянул навыки, оставшиеся ещё с тех давних времён, когда он был спецназовцем, уж не знаю, что это означает.

Торрин! Сердце сжалось, и я метнула тресп, одновременно швырнув тело вперёд. Время замедлилось и пролетая над беснующимися гиенами, я хорошо видела, как оружие приближается к груди неподвижно замершей кошки и…Пролетает сквозь неё! Однако, удивление продлилось не очень долго: в следующий миг ослепительный разряд, с громоподобным треском, прервал мой полёт, обрушив в толпу расступившихся гиен.

Секундного ошеломления оказалось вполне достаточно, и мерзкие твари облепили меня со всех сторон, прижимая руки и ноги к пыльным плитам двора. Всё было кончено, я так и не смогла отомстить за павших братьев и сестёр. Простите меня, я сделала всё, что могла. Простите и прощайте.

Но смерть не очень торопилась принимать проигравшую кошку в свои объятия. Гиены, окружившие меня плотной шевелящейся зловонной толпой, точно ожидали чего-то, возможно, приказа. Потом по их стаду прошла волна и твари начали спешно отступать, освобождая проход. Остались только те, которые удерживали мои руки и ноги.

В образовавшееся свободное пространство неспешно ступила Акка. И тут до меня дошло: сучка намеревалась собственноручно прикончить последнего выжившего льва. Криво ухмыляясь, я посмотрела в её странно затуманенные глаза. Одного у этой гадины не отнимешь: как была, так и осталась самой красивой львицей из тех, кто мне встречался.

Кошка остановилась в двух шагах.

— Чего ждёшь? — поинтересовалась я, — давай уже, заканчивай…

— Торрин сумел добраться до Питомника, — отстранённо, словно разговаривала сама с собой, произнесла Акка, — и нашёл, как запустить блок предохранителей. Очень скоро все мы, и я, и дети, отправимся в купола и ляжем спать, а эта грань закроется. Навсегда.

— Что с Торрином? — я попыталась вырваться, но мерзкие твари крепко удерживали руки и ноги.

— Торрин погиб, — глухой рык сам по себе прорвался из моихсжатых губ, — мне очень жаль.

— Жаль? — я скрипнула зубами, — может быть тебе жаль и остальных? Всех тех, кого убила ты и твои уроды? Ты ещё поплачь! Поплачь над моим Миррой, гадина! Не велика ли цена, за одного долбанного человечка?

— Лайал, — лицо Акки странно потемнело, — это был хороший, очень чистый мальчик. Последнее, удерживавшее меня от падения. Когда мальчик понял, что со мной происходит нечто неладное, то сразу отправился к моему вожаку и всё ему рассказал. Вместе они наведались в Питомник, а потом пришли ко мне, за ответами, — львица медленно провела ладонью по лицу, — и я убила…Убила обоих.

— Так это ты убила своего Лайала? — я не могла поверить.

— Не я. Нечто внутри стремилось уничтожить последний барьер, который сохранял меня львицей. А потом тьма заполонила всё и остались лишь голоса, голоса…Та Акка, которой я была прежде, исчезла, ушла навсегда. Я могу лишь иногда ощущать её гнев, бешенство и сожаление об убитых собратьях. И ей очень жаль твоего Мирру. Прости.

Теперь я это видела очень хорошо: изменилась даже манера говорить, а голос прыгал так, словно со мной вела беседу не одна, а сразу несколько кошек.

— Что случилось с тобой? — почти прошептала я, — что случилось с той Аккой, которую я знала прежде?

Кошка прямо посмотрела мне в глаза и только сейчас я заметила одну странную штуку: в глубине её зрачков притаилась странная чернота, как тёмная тварь, скрывающая уродливое тело в ослепительных лучах светила. Словно некий монстр прятался, натянув на себя тело львицы.

— Это было давно, — очень медленно сказала Акка, — дошли слухи, дескать в центральной оси происходит нечто неладное и мы, с Шар, решили проверить. Неладное? — кошка саркастически хмыкнула, — хаос, вот как это нужно называть. А уцелевшие львы так и окрестили ту бойню: Война Хаоса. Я ещё застала последнюю схватку у стен Гордены, когда люди и львы, обезумев, рвали друг друга на части. В дыму и пламени энергетические орудия, я вообще не знала, что они уцелели, полосовали стены лучами. А потом пришёл зелёный туман, и я могла лишь порадоваться расстоянию, разделявшему нас. Дьявольская штука поглотила всех, и живых, и мёртвых и лишь вертолёты один за другим рушились в глубины облака, пока не осталось совсем ничего.

— Кто воевал и с кем? — я даже забыла о своём положении, — и почему никто никогда не рассказывал об этом ужасе?

— Кто воевал? Все против всех. Львы против львов, против людей, против всего живого. Но настоящий кошмар явился мне позже. Мы с Шариот проникли в башню портала и смотрели, как живых людей бросают в бездну Врат Крови, а львов рубят на куски и скармливают Горделям — какой-то генетически выведенной пакости. Самое страшное, я вдруг поняла, что мне начинает нравиться этот хаос и очень хочется стать его частью. Шар, тихая милая Шар, восторженно следила за казнью Земмы и смеялась, когда ещё живую кошку швырнули в пасть Горделя. Я постаралась удрать, пока безумие не успело полностью поглотить мой разум, а Шариот осталась. Больше я её никогда не видела.

Акка прервала рассказ и потёрла гладкий лоб. Потом посмотрела на меня так, словно пыталась вспомнить, кто я такая. Гиены оживились и начали подступать ближе, скаля клыки-треспы.

— Назад! — львица яростно помотала головой, — нужно торопиться, пока оно вновь не поглотило меня. Воспоминания о хаосе центральной оси преследовали меня едва не каждый день, и я начала бояться. Бояться соплеменников и того, на что они способны. И в один момент меня вдруг осенило: если львов не станет, кошмар не сможет повториться, — она глухо рассмеялась, — оказывается, всё это время, хаос и кошмар таились во мне самой. Когда я поняла это, то попыталась сопротивляться. Тогда появились провалы в памяти, во время которых я вообще не понимала, что делаю. В конце, когда дети уже были рождены, стало совсем плохо. Я успела создать систему контроля и тут же напрочь забыла про неё, пыталась отвести детей от вашей группы, но, вместо этого, устроила засаду. Акка уходит, Зебба, уходит точно так же, как ушли остальные львы этой грани. Но она может сделать ещё одну вещь. Последнюю.

Львица прижала сжатые кулаки к груди и её тело окуталось тёмно-фиолетовыми разрядами. В ушах зазвенело, и я ощутила расходящиеся створки граней. Гиены завыли и попятились, пытаясь удрать от светящегося обруча, повисшего в воздухе. Портал, открытый без помощи браслета! Нет, всё же сучка умела многое, недоступное остальным.

Меня подняли с земли и силой подвели к пространственной дыре. Внутри мерно покачивались высокие деревья и наступал вечер. Продолговатый скрученный листик медленно вылетел наружу, обосновавшись на моём плече.

— Пусть хотя бы один лев сумеет уйти живым, — глухо сказала Акка за моей спиной, — прощай, Зебба и ещё раз: попробуй простить ту Акку, которой я была. Она ни в чём не виновата.

— Это не помешает мне прикончить ту Акку, которой ты стала, — я попыталась обернуться и тут же мощный толчок отправил меня на другую сторону перехода.

Портал, вспыхнув, погас и я осталась одна в тихой прохладе вечернего леса. Единственная уцелевшая из всех львов грани. Заслуживала ли я этого? Не знаю. Я подняла голову к мерцающим звёздам в тёмном небе. Мирра, Торрин и многие другие, ушедшие навсегда, я запомню вас. Придёт время, и я отомщу Акке, кем бы она там не стала.

Сквозь глухой шум волнующейся листвы, я пошла в сторону восходящей луны.

Голоса во мраке

Я пошевелилась и мне показалось, будто окружающий мрак пошевелился вместе со мной. Жалобно звякнула цепь, обозначив прикосновение холодного металла к лодыжке. Проклятье! Голова всё так же заполнена серым упругим туманом; стоит на мгновение отвлечься от чего-то и тотчас напрочь забываешь о его существовании.

Пальцы пробежались по грубому металлу, окольцевавшему ногу и дальше: по короткой цепи, закреплённой толстым кольцом в ледяную стену, истекающую холодной влагой. Рука прошлась по шершавым камням, плотно пригнанным один к другому. Кажется, я пыталась расшатать кладку в том месте, где было кольцо…Не помню.

Я не помнила, как попала в эту обитель мрака и холода; не помнила, за какие прегрешения меня сюда поместили, но не это пугало больше всего.

Самый важный вопрос звучал так: кто я такая, вообще? Серый туман в голове напрочь отражал все попытки проникнуть даже в самый крайний слой памяти. Никаких болезненных ощущений — просто упругая подушка, равнодушно пружинящая под моими вопросами.

Кто я?

Как меня зовут?

Почему я здесь?

Кажется, какие-то люди уже заходили сюда. Из серого тумана прорастали неуклюжие фигуры в чёрных одеждах. Мы говорили? О чём?

Дьявол! Как я, хотя бы, выгляжу?! Красива или уродлива? Смешной вопрос, в данных обстоятельствах, но он, почему-то, интересовал едва ли не больше всех остальных.

Я осторожно провела пальцами по бёдрам, опускаясь всё ниже. Ого! У меня такие длинные стройные ноги и приятная, на ощупь, гладкая кожа. В подушечках пальцев возникло лёгкое покалывание, а я принялась за торс. Плоский живот, узкая талия и…У меня очень большая и упругая грудь! Хм, похоже с телом всё в порядке.

Кроме того — длинные шелковистые волосы, аккуратный прямой носик, маленькие ушки и пухлые губки. Судя по всему, я — настоящая красотка.

Внутри возникло приятное чувство: пусть я заперта в холодной непроглядной тьме и не могу вспомнить своего имени, но я — красивая женщина, полная сил!

Можно расслабиться. Я медленно опёрлась спиной о липкие камни, ощущая нешуточное раздражение: как они могли запереть такую красавицу в проклятой дыре?! Я кого-то убила? Странно, но мысль об убийстве не вызвала ни малейшего отторжения. Похоже, я действительно убивала, прежде чем, хм…

Что-то оглушительно лязгнуло и во мраке вспыхнул аккуратный прямоугольник, заполненный плывущими тенями. Я заслонилась ладонью от слепящего света, успев оценить свои аккуратные ноготки.

Два огромных неуклюжих мужлана ввалились в моё узилище и остановились в паре шагов. В руках одного был короткий изогнутый меч, расширяющийся к острию, а второй держал плоское деревянное блюдо, исходящее зловонным паром. Одутловатые физиономии, с торчащими во все стороны редкими волосками, казались странно женоподобными. На головах омерзительных гермафродитов белели высокие колпаки с кисточками, на верхушках.

Распутница! — проскрипел один из жиртрестов и поставил вонючее блюдо на пол, — даже подобные тебе имеют право на еду. Милосердие Шахиншаха не имеет границ.

— Что я сделала? — короткая цепь тотчас сбросила меня на пол, стоило сделать попытку встать, — почему вы держите меня здесь?

— Скажи спасибо, развратница, — толстяк криво оскалился и хлопнул пухлой ладошкой о ляжку, — что тебя не бросили в сырой зиндан, полный крыс! Милость правителя не имеет пределов.

Оба, выпучив глаза, некоторое время бессмысленно топтались на месте, а затем просочились в дверной проём и захлопнули дверь. Глухо лязгнуло и я вновь осталась во мраке и одиночестве. Не много же я получила ответов на свои вопросы. Правда получила целую прорву полезной информации: милосердие местного правителя не имеет пределов; я — распутница и развратница, а моя камера — ещё не самое худшее место. Прелестно!

Кроме этих, необходимых вещей, я узнала ещё кое-что, не столь важное. Кожа моего тела имела цвет чистого алебастра и была лишена каких-либо изъянов: ни родинок, ни прыщей, ни малейшей царапинки или волоска — ровная гладкая поверхность, такая приятная, на ощупь. Мои длинные волосы оказались абсолютно белого цвета, напоминая великолепный шёлк.

В общем, я несомненно отличалась от жирных уродов с их угреватой шкурой землистого окраса. Получается, я — не местная, а прибыла сюда…Откуда? Упругая серая масса, занявшая место моей памяти и не думала поддаваться. Я ткнула пальцем в лоб: ну же! Давай, вспоминай! Хоть, что-нибудь! Бесполезно.

После нескольких хлопков по влажным камням пола, пальцы коснулись края деревянного блюда. Да, похоже заключение продолжается весьма длительный срок: внутри образовалась неприятная пустота, которую вполне можно назвать голодом. Действительно, когда последний раз у меня во рту была пища? Поразительно, но идея засунуть еду в рот наполнила мысли беспокойством, пополам с отвращением. Какого дьявола? Все должны питаться.

На блюде лежали куски чего-то твёрдого и неприятно тёплого. Ни о чём не говорит. Просто возьмём одну из этих штуковин и попробуем…

Ф-фу! Вонь оказалась настолько отвратной, что я отшвырнула мерзко пахнущий кусок и пнула блюдо ногой. Оно прогрохотало по полу и упокоилось у противоположной стенки. Содрогаясь от отвращения, я отёрла осквернённые пальцы о влажные камни. Какой ужас! Лучше сдохнуть, чем питаться подобной дрянью.

— У меня появились соседи?

Голос, рядом с ухом, звучал так громко и отчётливо, словно говорящий находился рядом. В то же время, я могла поклясться — в камере никого, кроме меня не было. Тем не менее, страха не было и в помине. Только любопытство.

— А соседи, похоже, попались молчаливые. — в голосе промелькнула лёгкая насмешка, — или боятся разговаривать с незнакомцами в тёмном месте?

Я не удержалась и хихикнула. Мне понравился голос, звучащий в темноте: чувствовалось, его обладатель — сильный и уверенный, в себе, мужчина. Думаю, прежде мне очень нравились такие. Точнее, о своих прежних предпочтениях, я пока сказать не могла.

— Всё может быть, — только бы не рассмеяться, — место очень тёмное, а незнакомец — очень незнакомый.

— Итак, у меня — соседка, — оживился неизвестный, — и судя по голосу, очень даже симпатичная. Как зовут красотку с таким очаровательным голосом?

Хм, просто сыплет комплиментами. Понятия не имела, что у меня такой приятный голос. Тем не менее, ответить пока нечего. Самой бы кто сказал.

— С этим связана одна небольшая проблема, — пробормотала я, ощущая как затягивается молчание, — Я, вроде как, не помню своего имени. И ещё целой кучи других вещей. Честно говоря, моя память напоминает чистый лист. Я даже не могу объяснить, почему меня держат здесь и как я вообще сюда попала.

— Занятно, — пробормотал невидимый собеседник и надолго умолк.

Некоторое время я ожидала каких-то комментариев или вопросов, но он просто молчал. Потом, мало-помалу, до меня начало доходить. А если он принял собеседницу за психопатку? Или так оно и есть? Ведь неизвестно, сколько я торчу в этой непроглядной ледяной тьме. Долгое заключение в темноте вполне способно довести до безумия кого угодно. А пропавшая память — всего-навсего один из синдромов. Защита несчастного рассудка. От подобных рассуждений становилось жутко.

Сбрасывая цепенящие путы страха, я заставила себя встать. Потом, повинуясь неясному подозрению, начала ощупывать холодные бока камней на уровне головы. Где-то здесь исчезнувший голос слышался громче всего.

Ага, есть! Пальцы нащупали отверстие, такое крошечное, что и мизинец не всунуть. Но для голоса это — не преграда.

— Эй, — несмело окликнула я, опасаясь того, что и голос окажется всего-навсего порождением мрака и подступающего безумия, — ты ещё там?

— Вроде бы, — он хмыкнул, — ты прости меня за молчание. Просто думал кое о чём.

— Поделись. Давай думать вместе.

Он ещё раз хмыкнул, а потом я услышала тонкий звон. Знакомый звук. Точно такой же звон издавала моя цепь, стоило мне пошевелиться. Похоже мой новый знакомый тоже сидит на цепи.

— Видишь ли: я тоже не помню своего имени, — невесёлый смешок, — всё то же самое. Ну, почти. Я хоть помню, почему меня засунули в эту дыру.

— Ну и?..

— Ситуация не совсем понятная самому. Знаешь, сначала как серый туман, а потом — хлоп и я стою посреди красивого сада на мраморной площадке рядом фонтаном. Птички поют, цветы пахнут, и музыка тихая играет. А на ковре, передо мной, сидят три очаровательные девушки. Я, кстати, почему-то, абсолютно голый.

— А ты — красивый? — ну, не удержалась.

— Трудно самому судить. Наверное, всё-таки, да.

— Это хорошо. Люблю красивых мужчин. И голос у тебя приятный.

— Спасибо. Ну так вот: девушки увидели меня и начали верещать, что есть силы. И лица, зачем-то, закрыли. Музыка сразу умолкла, а со всех сторон повалили эти дуболомы-стражники с копьями. Даже не понял, как, но я их всех в бассейн побросал. И ушёл бы, но они на меня сетку набросили, притащили сюда и на цепь посадили. Такие дела.

— А со стражниками ты не пытался говорить?

— Я? Нет. Это они со мной беседы вели — пытались выбить признание, как меня занесло в тайный сад отдохновений их милосердного шахиншаха. Никто не видел, как я перелез через стену, а ворота под неусыпной охраной. В общем — непонятно. Дошло до того, что меня назвали оборотнем, которого принёс дэв. Для совращения жён повелителя. Нет, я бы конечно их совратил, если бы эти дуры не начали верещать. И дэв мой куда-то удрал. Стало быть, сожгут меня, как это и полагается делать с нечистой силой.

— О, чёрт! — вырвалось у меня, — когда?

— Ну, если на любезного правителя не снизойдёт приступ маразматического милосердия, то — завтрашним утром. Говорят, добрейший шахиншах обожает с утра пораньше любоваться зрелищем горящего на огне ифрита или джиннии.

— Это ещё кто?

Мой сосед тихо хихикнул. Похоже перспектива грядущего сожжения его не очень пугала. Странно. Впрочем…У меня самой, внутри, присутствовало удивительное ощущение собственной неуязвимости. Видимо заключение во мраке одинаково лишало рассудка.

— Наверное какие-то местные черти. Охранники не очень любят пояснять свои слова и выражения, но просто обожают отвечать пинками и ударами на любой лишний, с их точки зрения, вопрос.

Я вспомнила двух жирных големов и ощутила дрожь омерзения. Эти люди…Они были просто отвратительны!

— Какие-то они одинаково недоделанные, — неуверенно пробормотала я, — словно кто-то лепил из глины и у него никак не получалось.

Мой сосед оглушительно расхохотался и его смех оказался настолько заразительным, что я не удержалась, присоединившись к нему. Поразительно: мы были прикованы к стене в сырых холодных камерах, где отсутствовал даже самый ничтожный источник света, одного из нас ожидала ужасная казнь, а мы хохотали, будто ничего этого не было. Словно вот-вот стены рухнут, и мы окажемся посреди залитого солнцем сада, где прозрачный водоём отразит лучи светила, а Торрин потянется через моё обнажённое тело и возьмёт в руки неизменный блокнот…Какого?!

— Что-то случилось? — встревоженно спросил сосед, когда я резко прервала смех.

— Кажется, начала вспоминать, — неуверенно пробормотала я и потрясла головой, — какой-то сад, с бассейном и Торрин. Большой, мускулистый, с длинными белыми волосами. Мы, вроде бы, только закончили заниматься любовью.

— Это хорошо, — в голосе соседа мелькнула искренняя радость, — значит воспоминания начинают возвращаться. У меня — тоже, но это — настолько фантастично. В общем я не уверен: воспоминания ли — это вообще.

Пока он говорил, в голове, точно вспышка, появилось…Ух ты! Кто-то, не тот, кого звали Торрином, но тоже очень красивый, обнимал меня. Мы стояли под упругими струями тёплого дождя, и наша одежда промокла насквозь. Да я её вообще не ощущала, словно её и не было. Наши волосы перемешались, а руки непрерывно скользили по телу, словно маленькие зверюшки искали укрытие от ливня.

— Я давно хотел тебе сказать, — губы были так близко, — ты не представляешь, как давно…

— Не нужно, — я прервала его поцелуем, — я и так всё знаю.

Воспоминание прервалось.

— Попробуй рассказать о своей фантастике, — голова шла кругом и нужно было собрать мысли воедино и осознать увиденное. Воспоминания приходили такими, ослепительными картинками, что я словно проваливалась в них. После этого, возвращаться в холодный мрак становилось просто физически больно.

— Это — огромный город, с гигантскими зданиями и в каждом десятки этажей. Но выше всех — исполинские башни в центре города. Они такие высокие, что их верхушки спрятались в облаках. Вокруг странные штуковины, напоминающие стеклянные яйца. Кажется, раньше они могли перевозить пассажиров, внутри я вижу удобные кресла. Но сейчас они лежат на земле, разбитые, а некоторые горят и взрываются. Дома тоже охвачены пламенем, а улицы завалены обломками построек, мусором и неподвижными телами. Трупов очень много, некоторые из них почти не тронуты, а от других остались жалкие ошмётки.

Нарисованная картина казалась такой реальной, и я даже вздрогнула. Хоть… Мне тоже приходилось видеть нечто подобное. Какой-то старинный город, огромные красивые дворцы и отвратительная вонь, подступающая со всех сторон. Серые тени мелькают между колоннами. Их очень много и нас окружают со всех сторон.

— Не прорваться, — шепнул в ухо знакомый голос.

Я сбросила наваждение и прислушалась к рассказу соседа.

— Кажется со мной есть кто-то, — он задумался, видимо пытаясь вспомнить, — это — женщина. Очень красивая и очень злобная. А я влюблён в неё и выполняю все её приказы. Почти всегда. Мы прячемся за одной из разбитых машин. Кажется — это непривычно для нас: прятаться от опасности. Но чуть дальше, по улице шагают странные существа: они напоминают куски мяса, небрежно слепленные и поставленные на мускулистые лапы. На лапах блестящие когти, а из пасти торчат длинные клыки, из того же материала. Откуда-то мне известно: встреча с подобной тварью — верная смерть.

Чудовища неспешно ступают, одно за другим и их очень много. Твари непрерывно вертят головами, время от времени выбрасывая из пасти длинный язык, напоминающий слизистую верёвку.

— Жуть! — не выдержала я, — а та, которая была с тобой. Она осталась жива? Не помнишь?

Он молчал очень долго, и я уже подумала, что ответа не будет.

— Помню, — голос стал глухим и в нём прорезалась боль, — но лучше бы не вспоминал. Теперь я могу её видеть: она прекрасна! Великолепное тело, длинные, ослепительно белые волосы и лицо…Какое у неё лицо! Обычно она хмурит тонкие брови и надувает пухлые губки, но не сейчас. Сейчас она спокойна. Мертва. Я сам убил её странным клинком в форме древесного листа. Я…

Его голос прервался. О чёрт! Оказывается, воспоминания — это не всегда хорошо. Пытаясь пробудить память, можно нечаянно вызвать жутких демонов, притаившихся в её глубинах.

Вот и я встретилась с одним…Тот, с которым я целовалась под дождём, сидит у старой потрескавшейся стены. Тело его покрывают кошмарные раны, но это не я их нанесла. Смерть таится за стеной, ожидая моего выхода. И тогда я уйду, следом за остальными. Но мне не страшно. Мысли только об умирающем…Друге? Любовнике? Любимом? Слёзы катятся по щекам, и я сжимаю в ладони холодеющие пальцы, словно это может помочь.

— Я до сих пор помню, — вдруг тихо произносит мой друг и делает попытку улыбнуться, — как встретил тебя первый раз. Ты была так молода и красива. Полна весенней свежести, словно цветок. Ты танцевала на горном лугу и казалось солнце светит лишь на тебя. Когда я начал играть на свирели, ты не удивилась и не испугалась, просто постаралась соединить музыку и танец воедино. Прости, я так долго откладывал, что едва не упустил последний шанс. Я люблю тебя, Зебба. Я…

И он умирает. Рыдания душат меня, и я почти не в силах терпеть эту боль.

— Ты плачешь? — голос из-за стены тихий, едва различимый, — тебе больно?

— Это совсем другая боль, — я стряхнула набежавшие слёзы, — просто вспомнила своё имя. Меня зовут — Зебба.

— Значит, пришло время для знакомства. У меня тоже имеется пара воспоминаний и…

Дверь, с грохотом, распахнулась и давешние толстяки ввалились внутрь. Один выглядел изрядно помятым: похоже, его оторвали ото сна и выражение обиды на сморщенной физиономии смотрелось забавно. Второй, который раньше приносил блюдо с пищей, теперь сжимал лист бумаги, свёрнутый в рулон.

— Опять не ела, — констатировал сонный страж и подобрал грязное блюдо, — уже третий день. И ещё, кажется она не спит. Может — джинния?

— Предлагаешь доложить? — с сомнением поинтересовался второй, а потом развернул лист и осмотрел его, — судья очень не любит менять своё решение. А писцы меня поколотят, если им придётся переписывать всё, по новой.

-. Ладно, — сонный зевнул и махнул рукой, — давай, читай по-быстрому. А то уже поздно.

— Какое хоть время суток? — я осторожно убрала волосы с лица и вдруг осознала, что полностью обнажена, — а почему на мне нет одежды?

Охранники переглянулись и рассмеялись тонкими противными голосами. Их трясущиеся женоподобные тела показались мне омерзительной гадостью, заслуживающей лишь смерти. Да, я хотела наброситься на них и прикончить! Но, как-то по-особенному. Чувство голода, в этот момент, усилилось стократ.

— Значит, как гулять голышом по парку правителя, оскверняя взор визиря и его наложниц — одежда нам не нужна! — пропищал сонный, — а здесь, где твоя позорная нагота никому не интересна, вдруг вспомнила о приличиях? Хоть бы волосами лицо прикрыла, бесстыдница!

— А тебе не кажется, — вдруг пробормотал его напарник и начал оживлённо шептать в ухо, напоминающее рваный лист какого-то растения. До меня доносились только отдельные слова, — за стеной, волосы, оба. Иностранцы.

Впрочем, мне и этого хватило. Не дура же я, в конце концов. Похоже мой, не назвавшийся пока собеседник, напоминал меня. Ну а своё отличие от этих уродцев я могла оценить самостоятельно. Но, вот остальное? Голышом по парку правителя? Вот так ерунда! Стоп. Мой сосед тоже появился здесь полностью обнажённым. В голове звенело так, словно там поселилось семейство бешеных колокольчиков. Вот, вот…

— Всё это неважно, — чёртов стражник вмешался в тот момент, когда я почти вспомнила, — судья вынес приговор, и правитель одобрил его высочайшей подписью.

— Итак: приговор высочайшего беспутной и безнравственной женщине, осмелившейся, в нарушении всех норм, приличий и законов, указанных в святом Писании, появиться в людном месте, с непокрытым лицом. Второе преступление не столь значимое, посему милостивый шахиншах соблаговолил простить ту, которая появилась в его личном саду, без приглашения. Стало быть, наказание последует лишь за разврат и несоблюдение Святого Писания.

Они умолкли и переглянулись. Ну-ну, какое же тут наказание за развратное поведение?

— Распутница приговаривается к публичному побитию камнями. Милосердный правитель соблаговолил выдать преступнице одежду, которой она прикроет свой позор, на время казни. Также, в своей бесконечной милости, шахиншах разрешил не выставлять тело, после казни, на позорной стене и оно будет погребено в безымянной могиле для преступников.

Они это серьёзно?

— Ну, спасибо, — пробормотала я, — так много милосердия к такой опасной преступнице.

Иронии они не поняли. Жирдяй, со свитком, важно кивнул и свернул мой приговор. Второй, прижимая блюдо к животу, строго сказал, покачивая указательным пальцем:

— Сейчас вечер, распутная и у тебя имеется целая ночь. Возноси молитвы всевышнему. Проси его о величайшей милости. Возможно он смилостивится и согласится принять заблудшую душу в пресветлый чертог.

— Ну, если ваш всевышний столь же милосерден, как и шахиншах, — пробормотала я, пытаясь собраться с мыслями, — целая ночь…

Весёлая парочка, пихая друг друга животами, выкатилась в коридор, оставив меня во мраке и одиночестве. Я повернулась лицом к стене и прижалась лбом к холодным камням. В голове не укладывалось: неужели завтрашним утром меня не станет? А я ведь так ничего и не вспомнила. Лишь имя.

Имя! Мой сосед собирался назвать своё. Как ни странно, но это казалось неимоверно важным.

— Эй! — позвала я, — ты ещё здесь? Меня тоже казнят завтра! Забьют камнями, представляешь? За открытое лицо. Какое-то безумие!

— У людей много труднообъяснимых вещей, — отозвался сосед, странно отделив себя от всех остальных, — но вообще-то это не имеет ни малейшего значения.

— Ну да, — хмыкнула я, — ещё ночь и нам будет всё равно. Ненавижу, проклятых уродов!

— Погоди, — в голосе звучала странная сосредоточенность, как перед трудной схваткой, — понимаю, сейчас тебе будет очень сложно отвлечься, но попытайся вспомнить, как ты попала в парк правителя. Поверь — это очень важно!

Я присела на корточки, прижимая пальцы к вискам. Важно? Важнее завтрашней казни? Проклятье! Соберись, Зебба!

Перед глазами полыхали ослепительные зарницы: жаркий солнечный день, аккуратная тропка между ухоженными цветочными клумбами и громкий топот стражников. А вот и они, их много и все с обнажёнными саблями.

Ещё одна вспышка: какие-то фигуры, с головы до пят в чёрной мешкообразной одежде, удирают от меня с оглушительным визгом. Серый туман в голове рвался в клочья и всё больше слепящих взрывов открывали моё прошлое.

Вот и то, что нужно. Я замерла перед пылающим кольцом, внутри которого виден пышный сад и делаю шаг вперёд. В следующее мгновение невидимая плеть хлещет по глазам, а голова разлетается на куски.

— Точно! — в голосе собеседника звучало явное облегчение, — теперь понятно…Это же надо, такое совпадение! Один шанс на миллиард, и он выпал именно нам! Пересечение порталов в одной точке. Надеюсь, никто больше не пострадал.

— Ты это о чём? — я ни черта не могла понять, — какие порталы? Какой шанс? Что произошло?

— Мы, с тобой, попыталась выйти в одном месте здешней грани и сработал какой-то защитный механизм, вызвавший временную потерю памяти и почти всех возможностей. Немного подожди.

Он умолк. Я позвала, но никто не откликнулся. Я осталась совсем одна. Дерьмо! Полученные ответы оказались хуже вопросов. Ну и да, он так и не представился.

Что-то затрещало и до моих ушей донеслись отдалённые крики. Сначала одинокие, а затем превратившиеся в настоящий хор диких воплей. Кто-то пробежал совсем рядом и взвизгнув, упал. За стеной происходило нечто непонятное.

Внезапно дверь в камеру хрустнула и улетела наружу. На пороге стоял красивый беловолосый парень в свободной чёрной рубашке и тёмных брюках, заправленных в сапоги, на шнуровке. На шее незнакомца висел блестящий медальон с головой льва.

Вот дьявол!

Я провела рукой по груди. И как я могла не обращать внимание? Словно помрачение нашло! У меня тоже было такое украшение, но с головой львицы.

— Кошка, — кивнул парень, — так я и думал.

— Мне не нравится, как это звучит, — проворчала я, поднимаясь.

— Хорошо, львица Зебба, — он отвесил мне короткий поклон, — позволь мне, в конце концов, представиться: лев Серра. Ты, кстати, не желаешь избавиться от ненужных украшений?

Львица! Как я могла забыть? Я раздражённо сорвала металлическое кольцо с лодыжки и восстановила любимую одежду: блузу, с треугольным вырезом до пупка и облегающие штаны. Туфли? Пусть будут открытые, на высоком каблуке.

— Очаровательно, — одобрил Серра, — проголодалась?

— А ты как думаешь? Надеюсь, ты оставил мне парочку?

Как я могла, даже на мгновение, принять себя за одну из этих?.. Отвратительно!

На выходе я обернулась и окинула взглядом место своего заточения. Тёмная сырая камера, с оборванной цепью, уходящей в стену. Но, именно здесь, я вновь стала львицей.

— О чём думаешь? — от Серра приятно пахло океанской свежестью.

— О том, какой у тебя хороший голос, — я поцеловала его в щёку, — словно мост, через мрак.

Мы смотрели в глаза друг другу.

Этот мост, проложенный через тьму, он никуда не делся. Мы, по-прежнему ощущали установленную связь.

И да прибудет она вовеки.

Снежный Ангел

— Интересно, тебе хоть немного знаком человеческий фольклор?

Серра просто обожает вычурно выражаться. Эта привычка осталась у него ещё с тех времён, когда он странствовал с кошкой, имя которой никогда не произносит. Кроме тех случаев, когда тихо беседует с её медальоном.

— Ты это о чём? — я помотала головой, стряхнув порядочный сугроб, успевший оседлать макушку, — какой, к чёртовой матери, человеческий фольклор? И почему я должна интересоваться всякой ерундой?

Его смех скорее ощущался, чем слышался. Лев всегда смеялся абсолютно беззвучно. Вот и сейчас мощная грудь содрогалась под тонкой материей лёгкой куртки. Мой кот замер около заиндевевшего валуна, похожего на спящего медведя и жёлтые глаза лучились весельем. Снежный ветер заставлял белоснежные волосы кружиться в безумном танце, время от времени закрывая ими красивое лицо.

— Стало быть, человеческий фольклор — всякая ерунда и порядочная львица не станет опускаться до презренных людишек?

Ну вот, опять. В такие моменты очень хочется исцарапать его смазливую мордашку. Ну зачем Серра постоянно пытается напомнить о нашей человеческой сущности? Не самое приятное напоминание.

Я громко фыркнула, а после несколько раз демонстративно втянула — выпустила когти. Кот, с интересом, наблюдал за этими манипуляциями. Кажется, они его весьма забавляли.

— Ладно, — буркнула я, когда бешенство слегка поутихло, — теперь можешь переходить к тому, о чём хотел поговорить. Только давай, без этих твоих прелюдий! Они хороши только в сексе.

— Ну уж нет, — он покачал пальцем, — совсем не получится. Знаешь, что такое: снежный ангел?

В памяти вертелось нечто смутное, но у меня не было ни единого желания ворошить старые воспоминания. Поэтому я лишь сморщила нос. Серра отлично выучил все мои жесты и гримасы. Известна ему была и эта.

— Если лежать на снегу и шевелить руками и ногами, получится отпечаток странного существа, похожего то ли на бабочку; то ли на рыбу. Люди называют этот оттиск снежным ангелом. Не спрашивай — почему, я не знаю.

Я привстала на том колючем обломке скалы, где сидела и осмотрелась: камни, снег, ещё камни, обледеневший кустарник, низкое тёмное небо и стремительно летящие облака. Ничего подобного. Серра опять беззвучно смеялся.

— Да нет же, Зебба, — он посерьёзнел, и я заметила тень мечтательности в его глазах, — тут скорее само понятие… Взгляни на неё, разве она не похожа на прекрасного снежного ангела?

Я послушно посмотрела вниз.

Да, Серра был прав. Деревушка действительно выглядела вымершей. Не лаяли вездесущие собаки — наглые лохматые твари с обрубленными хвостами, не мычала, запертая в стойлах, скотина и не было слышно обычной человеческой ругани. В общем, отсутствовали обычные звуки присущие всем поселениям, которые мы посетили до этого.

— Можно не маскироваться, — рассеянно бросил Серра, рыская взглядом по сторонам, — если там кто-то и остался, он тяжело болен либо умирает.

А я уж было начала менять цвет волос. Даже немного обидно: выбор между рыжим и русым дался ого-го как нелегко! Маскировка, в общем-то, идея моего компаньона. Мне, лично, без разницы — заметят наше появление или нет. Вопли: «Белые демоны! Белые демоны!» даже немного забавляют. А ловля, перепуганных до полусмерти, людишек, веселит намного сильнее.

— Хорошо, — согласилась я и начала медленный спуск с невысокого холма, откуда мы изучали деревеньку. — как думаешь, куда исчезли люди? Ушли?

— Не похоже, — кот следовал за мной так тихо, как это умел только он, — здания в очень хорошем состоянии, нет никакого смысла их покидать, да ещё и в такой лютый мороз.

— Мороз, да, — как я могла забыть? — какие ещё идеи?

— Возможно — эпидемия. Хотя нет, вряд ли, на погосте не заметно свежих захоронений.

Проклятье, как он умудряется замечать всё это? Для меня, домики, замеченные с горки, ничем не отличались от других таких же: обычное селение на берегу замёрзшей реки, в окружении невысоких деревьев, напоминающих белые скелеты.

— Ворота, — глубокомысленно заметил лев и указал пальцем, куда нужно смотреть, — не заперты.

И верно, массивные бревенчатые ворота, позволяющие проникнуть за высокий частокол, глухо поскрипывая, пошатывались под порывами снежного ветра. Между полуоткрытыми створками вьюга успела набросать небольшой сугроб. Ну и что?

— Если там никого нет, зачем мы вообще идём, чёрт побери? — осведомилась я, — во имя твоего неутолённого любопытство?

— Ага, — ехидно согласился кот и тенью нырнул внутрь.

— А я ведь даже не голодна! — в сердцах воскликнула я, направляясь за ним, — ну на кой чёрт мне это нужно? Шли бы себе спокойно, никого не трогали, так нет, нужно непременно заползти в какие-нибудь вонючие человеческие норы и узнать, куда исчезли все эти крысы!

— Не ворчи, — Серра внимательно изучал тушку перерубленной пополам собаки, — смотри: она бежала вдоль ограды, а не к воротам. Значит нападавшие проникли внутрь без боя.

— Нападавшие? Я что-то пропустила?

— Угу.

Даже не потрудившись пояснить свои слова, кот беззвучно скользнул между приземистыми тёмно-коричневыми домиками, медленно погружающимися в растущие сугробы. Повсюду глаз натыкался на человеческие следы, уже успевшие основательно порасти колючими кристалликами. Не так уж давно, здесь топталась большая человеческая толпа.

Скрипнула, отворяясь дверь одного из домиков, и я не удержалась, заглянула внутрь. Темно. Пришлось включить ночное зрение. Ничего другого я и не ожидала: маленькая комнатушка с низким закопченным потолком. Большую часть пространства занимает огромная печь. Похоже, на ней не только готовили, но и спали.

Какая-то жалкая утварь в беспорядке лежала на полу, трёхногий стол бессильно задрал ножки к потолку, а воздух пропитал густой запах человеческой крови. А вот и она: полосой прошлась по стене, каплями стекая вниз по щетинистым брёвнам. Ещё больше этой гадости расплескалось в самом тёмном углу. Очаровательно! А трупов — нет.

Кровь, — сообщила я коту, который, в некоторой задумчивости, замер на перекрёстке двух крошечных переулков, — там, в доме. Но тел не видно. Похоже, ты был прав, когда упоминал нападавших.

— Кровь? — он удивлённо покосился на меня, — да в проклятущем поселении всё буквально провоняло этой мерзостью. Поэтому я и говорил о нападении. Кроме того, мне попались ещё две собаки. Кто-то истребил всех сторожевых псов, прежде чем приниматься за людей.

— Может быть я столь невнимательна, потому как меня это ни капли не волнует? — язвительно осведомилась я, пиная носком сапога, влекомую ветром чашку, с отбитой ручкой, — пусть твои разлюбезные люди хоть и вовсе друг-дружку поубивают. Они же обожают это занятие.

— Чем же ты тогда будешь питаться? — тонкая бровь Серра саркастически надломилась, — иногда ты просто неотличима от… Впрочем, не важно, судя по каплям крови, нам нужно в тот сарай.

Его палец указал на приземистую постройку, лишённую всяких признаков окон. Похоже, обычно там держали скот, используемый людьми в пищу. Пища для пищи! Не удержавшись, я хихикнула, заработав ещё один укоризненный взгляд от компаньона.

Теперь, когда я была намного внимательнее, от моего взора не укрылся небольшой холмик собачьих тушек, за плетёной оградой одного из домов. Кажется, рубленые трупики, в спешке бросали туда, не потрудившись найти скрытое место. Всё-таки любопытно…Нет, ни капли не любопытно. Попытка вызвать интерес к произошедшему в деревушке, с треском провалилась.

Ворота сарая оказались подпёрты толстой рогатиной и щеголяли свежими подпалинами, словно кто-то пытался поджечь здание. Однако, отсыревшее промёрзшее дерево — не самый удачный материал, для быстрого пожара.

Серра пнул ногой бревно, подпиравшее дверь и переломил его пополам. Потом кот решительно рванул створку на себя и пропал из виду. Пожав плечами, я последовала за ним.

Внутри было приблизительно так, как я и ожидала: смрад и мрак. Даже луч света, проникающий через полуоткрытую дверь не рассеивал зловонной темноты. Не беда: ночное зрение ещё не подводило ни одного льва.

— Обычный случай человеческого идиотизма, — заметила я, обращаясь к неподвижной спине Серра, — животных-то они на кой чёрт порезали? В раж вошли? Полюбуйся, вот они, твои любимые зверьки со своими любимыми развлечениями: кровь и горы трупов.

Я нисколько не преувеличила: перед нами темнели две груды тел каких-то рогатых тварей, с огромными плоскими копытами, напоминающими лепёшки. От рогачей мерзко воняло навозом и прелой травой. От третьей кучи несло чуть меньше, но также противно. Неудивительно, ибо там лежали мёртвые люди. Их сначала раздели догола, а затем истыкали чем-то острым.

— Ну что, доволен? — осведомилась я, зажимая нос двумя пальцами, — пошли уже отсюда.

— Здесь есть кто-то живой, — сообщил кот и сделал шаг вперёд, — я чувствую его ауру…

И всё же кошки — лучшие охотники, чем эти бестолковые красавчики, способные на одни глупости. Выжившего заметила именно я. Старик, обернувшийся грубой тряпкой, насквозь пропитанной кровью из огромной раны в боку. Человек, поросший седым косматым волосом, оказался на последнем издыхании и пергаментно-жёлтые веки мелко вздрагивали, словно крылья раненой бабочки.

Видимо он ощутил наше присутствие и его глаза широко распахнулись. Человек уставился на Серра и попытался говорить, но из чёрного провала рта вырвалось только сдавленное сипение. Заперхав, старик перевернулся на живот и судорожно приподнялся. Тотчас кровь хлынула из огромной раны на пол, где этого добра и так хватало.

— Дети, — прохрипел человек, протягивая руку к Серра, — Дети!..

Я изумлённо склонилась над телом.

Она, действительно, была прекрасна.

Волосы широким ореолом рассыпались вокруг бледного лица, где бездонными провалами чернели огромные глаза, незряче глядящие в снежное небо. Изморозь превратила каждую волосинку в драгоценною нить, лежащую на белоснежном покрывале. На длинной гладкой шее едва заметно пульсировал крошечный сосудик, а пухлые губы, мало-помалу, прекращали испускать облачка полупрозрачного пара.

Она уже не пыталась согреться и худые руки, бессильно разбросанные в стороны, напоминали крылья птицы, лишённые перьев. Тонкие пальцы были чуть согнуты, и я могла видеть, по-детски обкусанные ногти. Идеальные формы, подобающие будущему художнику или музыканту. Тому, кем она уже никогда не станет.

Остатки жалкой одежды не могли скрыть тощего тела, имеющего все предпосылки для совершенной красоты. Впрочем, вьюга уже обеспечила девочку лучшим облачением, нежели те жалкие остатки, которые остервенело трепал ветер. Снежная туника, прикрывающая едва появившуюся грудь и длинные ноги, казалась, по-настоящему, царским одеянием.

Ну, или — ангельским.

— Что скажешь? — поинтересовался Серра.

— Я тебя ненавижу, — сообщила я, — сначала, дурацкая деревушка с горами мертвецов, а теперь ещё и эта, никому не нужная погоня.

— Расслабься, — Серра ухмыльнулся и подмигнул, — лучше посмотри, какая красота вокруг! Подумай сама: разве не прекрасно бежать вперёд и не думать ни о чём? В том числе и о смысле самого бега?

Я только пожала плечами. Коты, они иногда такие странные. Хоть, должна признать — в чём-то он был прав. Мы быстро бежали по белому покрывалу заснеженной равнины и встречный ветер не скупился бросать нам навстречу огромные лохматые хлопья. Справа, смутными тенями, поднимались в едва различимое небо, острые верхушки гор, напоминающие клыки какого-то исполинского хищника, распахнувшего пасть в медленном зевке. Мы были там, несколько дней назад — ничего интересного: одни голые скалы и скудный кустарник. А отсюда смотрелось просто восхитительно.

Слева тянулись пологие холмы, поросшие низкорослыми деревьями. Там водились шустрые забавные зверьки с длинными ушками, которые трусливо прятались в норы, стоило приблизиться. Похоже, люди охотились на симпатичных ушастиков, потому как я заметила странные приспособления, из палок и верёвок, скрытые под снегом.

— И всё-таки, — Серра не отставал, — после того, как ты назвала нашу затею глупостью, я не услышал ни единого слова.

— Очевидно, потому как я не вижу, что тут можно ещё добавить! — отозвалась я, перепрыгивая высокий сугроб, барьером вставший на нашем пути, — зачем вмешиваться в человеческие дела? Хорошо, какие-то, как ты их назвал, работорговцы, захватили деревушку, перебили всех взрослых и увели детей. Да пусть они их хоть сожрут! Кстати, детская энергия самая чистая и приятная на вкус.

Похоже, моя шпилька достигла цели: кот, на некоторое время, замолчал. Он молчал очень долго, прежде чем вновь открыть рот. Да и то: способ нашего передвижения не располагает к длительным беседам. Чтобы скорость была выше, при беге по песку или глубокому снегу нужно по-особенному опускать ступни и постоянно посылать в ноги небольшие дозы энергии. Казалось бы —чепуха, но, рано или поздно, начинаешь ощущать определённую усталость.

— Сделаем вид, будто я этого не слышал, — лев поморщился, — или сошлёмся на твоё раздражение. Помнится, одна моя знакомая, точно так же любила рассказывать об употреблении детей, когда мы с ней ссорились. Даже не хочу знать — правда это была, или нет.

— Видимо, она состояла из одних недостатков, — я становлюсь очень ядовитой, если меня вывести из себя.

Разозлить Серра так и не получилось, он лишь погрустнел и покачал головой.

— Возможно, — кот поднял голову к небу, осыпающему нас мириадами драгоценностей, — к сожалению, мы не выбираем тех, кого любим. Прощаем им практически всё. Даже то, чего не позволяем себе. Просто, есть вещи непозволительные никому, даже самым любимым.

О, дьявол! Похоже, я ударила по его незаживающей ране. Прости, Серра, я не хотела! Но, проклятое любопытство не давало остановиться. Тем более, кот впервые стал настолько разговорчивым.

— Она…перешла грань?

— Да, — коротко бросил он, — и давай, остановимся на этом. Возможно, я когда-нибудь дозрею до подробного рассказа, но пока я не готов.

Равнина, совершенно неожиданно, превратилась в пологий склон, ведущий к блестящей змее, скованной ледяным панцирем реки. Под ногами промелькнул и захрустел слежавшийся снег, несущий следы санных полозьев. Судя по свежести отпечатков, здесь проехали те, кого преследовал Серра.

Бежать стало намного легче, и я тут же ускорила темп. О-ох, напрасно! Снежный пласт содрогнулся, увлекая меня за собой. Некоторое время я надеялась устоять на ногах, но лавина охватила тело колючими щупальцами и перевернув вниз головой, завертела в бушующем потоке низвергающегося снега.

Пока я кувыркалась в белоснежной царапающейся мгле, перед глазами внезапно вспыхнула яркая картинка, напоминающая дивное сновидение: я, в коротком платье, танцую посреди цветастой лужайки, между двух приземистых скал, поросших мохнатым коричневым мхом. Цветы, под ногами, напоминают ковёр: их так много, и они так пахнут, что от единения цвета и аромата, голова идёт кругом. Светловолосый незнакомец, играющий на свирели, напоминает…

Сильная рука выловила меня из снежного плена и бережно поставила на сверкающую поверхность реки.

— Развлеклась? — поинтересовался ухмыляющийся Серра.

— Ну, если это можно так назвать, — я позволила ему очистить голову от снежной шапки и лишь после этого привела в порядок одежду. От моего шикарного полушубка не осталось и следа, поэтому пришлось создать его заново, сменив белую опушку на бледно-розовую. Особенно Серра повеселило отсутствие второго полусапожка.

— Будешь смеяться — исцарапаю, — пообещала я, но не удержавшись, расхохоталась, вместе с ним, — или закопаю в следующей лавине. Погляжу, как ты покувыркаешься.

— Зебба, — внезапно лев стал абсолютно серьёзен, — откровенность за откровенность: мы уже не первую грань вместе, но я, по-прежнему, словно натыкаюсь на невидимую стену, когда пытаюсь приблизиться к тебе. Почему ты не позволяешь нам стать ближе?

— Да сколько угодно! — я развела руками, пытаясь свести беседу к шуточной пикировке, — хочешь приблизиться? Вперёд! Обожаю секс на мягкой прохладной перине.

— Ну вот, опять, — лев взял мою ладонь и легко коснулся губами пальцев, — я отлично понимаю — мы никогда не полюбим друг друга: это происходит или сразу; или — никогда. Но почему бы нам не стать немного ближе, раз уж мы странствуем в одном прайде?

— Серра, — я пристально вгляделась в его глаза цвета жидкого золота, — ты не желаешь никого пускать в тёмные уголки своих воспоминаний, потому что это причиняет тебе боль, а я вообще не хочу иметь такие уголки. Понимаешь?

Он прищурился.

— Не хочешь вообще? Или добавлять к прежним?

Я чертыхнулась вполголоса и зашипев, отвернулась. Будет продолжать в том же духе — сбегу с другим прайдом. Не впервой.

Кот мягко, но решительно повернул меня к себе и нежно поцеловал в губы. Потом, ещё раз. И ещё. Пока я не ощутила приятное тепло.

— Извини, я больше не буду. Наверное, глупо искать чего-то большего, если и так всё хорошо. А про ту кошку я тебе расскажу. Немного позже.

— Не очень то и хотелось, — я притворно фыркнула, но не удержалась, — она была красивее меня?

— Конечно — нет, — он смеялся, — а будь даже так, я же не сумасшедший, признаться в подобном.

— Сволочь!

— Ещё и какая! Ладно, побежали. И так сколько времени потеряли.

Мы перемахнули замёрзшую реку, задержавшись чтобы полюбоваться, как несколько сонных рыбин медленно шевелят плавниками около успевшей затянуться льдом свежей проруби. Судя по тонкой плёнке льда, работорговцы прошли здесь совсем недавно: или вчерашним вечером, или сегодняшним утром. Тем лучше: чем быстрее догоним караван, тем быстрее успокоится мой спутник.

Миновав реку, мы устремились вверх по склону. Подъём оказался заметно круче того, где я так весело кувыркалась. Пару раз мы едва не угодили в коварные снежные ловушки, но теперь я была настороже и ускользала в сторону, стоило ощутить содрогания под ногами.

На вершине, за высоким плоским камнем, напоминающим полуразрушенную стену, обнаружились следы стоянки: несколько холодных кострищ, следы установленных палаток, груды нечистот и три трупа. Все- детские. Следов насилия я не заметила, похоже, малыши просто замёрзли.

— Очень небрежные работорговцы, — Серра склонился над маленькими синими телами, — или — пьяные, что в общем-то, одно и то же. Не позаботились об одежде, а мороз начал усиливаться. Так они и вовсе без товара останутся.

— У тебя какой-то пунктик, связанный с человеческими детёнышами? — осведомилась я, — или это — старый кодекс, о котором ты желаешь мне поведать?

Кот только пожал плечами, но в потемневших глазах плеснулась древняя печаль. Иногда я просто забываю, как давно путешествует по граням этот пралев. Он ещё помнит Сердце и тот, прежний, мир, от которого остались жалкие обломки, рассыпанные по граням.

— Скорее рефлексы и от них почти невозможно избавиться. Ещё до Войны Тени я был кем-то, вроде воспитателя. Не все люди способны вырастить потомство, поэтому мы отбирали детёнышей, воспитывая их самостоятельно. Только самые психованные питались малышами. Ты, в общем-то права: некий неписанный кодекс у нас был. До сих пор иногда тянет подобрать беспризорного ребёнка и отвести в ясли.

— Эк тебя сегодня прорвало на откровения, — пробормотала я, — глядишь, скоро сознаешься в том, что ты, на самом деле, переодетый львом человек. Стоп, стоп! — я взмахнула руками, стоило ему открыть рот, — знаю — знаю, когда-то все мы были людьми. Не надо, хорошо? Просто, пойдём дальше.

— Нет, не буду. Пошли.

Время успело перевалить через полдень и начало скатываться к вечеру. Однообразная скучная равнина внезапно закончилась, и мы ворвались в маленький лесок, почти целиком состоящий из приземистых деревьев, расставивших широкие лохматые лапы на нашем пути. Мягкие зелёные колючки поросли пушистыми белыми кристалликами и нам пришлось уменьшить скорость, потому как любое неосторожное движение обрушивало на голову снежные потоки. Хм, ну не так же часто!

Краем глаза я успела заметить, как кот специально трусит очередную пушистую ветку за моей спиной и тут же, громко шипя, повалила наглеца в глубокий сугроб. Он, правда, совсем не сопротивлялся, громко фыркая и успевая покусывать мои ушки. Вот нахал! Однако мне это понравилось. Я даже, незаметно для самой себя, возбудилась и наша возня тут же превратилась в сексуальную игру, которые Серра просто обожал.

Сколько времени мы кувыркались в сугробе, я не знаю, но когда мы оба, оказались более-менее удовлетворены, над нами уже нависал чёрный купол неба, слегка багровый, от застилающих его снежных туч.

— Будешь продолжать в том же духе, наша погоня никогда не закончится, — заметила я, возвращая одежду на место, — просто поразительно, откуда у такого древнего льва, столько глупостей в голове. Видала я молодых людей, намного умнее тебя.

— Пусть их, — отмахнулся Серра и облачился в белоснежный костюм: свободные брюки и тонкая облегающая рубашка, — люди есть люди. Они и стареют то в самом раннем возрасте.

Я хотела пустить очередную шпильку, но лев вдруг ударил кулаком по стволу ближайшего дерева, уронив на мою несчастную голову целый сугроб. Когда я выбралась наружу и очистила запорошенные глаза, его уже и след простыл. Остался только лёгкий свежий аромат, какой бывает на море, в грозу.

Выкрикивая угрозы (естественно не всерьёз) я помчалась следом, не обращая внимание на непроглядный снежный туман, остающийся за спиной.

Лесок оборвался совершенно внезапно, словно его кто-то укоротил, обрезав края острым ножом. Впереди распахнулось свободное пространство, поросшее почти одинаковыми округлыми холмами. На верхушке одного из них, далеко впереди, я различила высокую фигуру, с развевающимися, на ветру, белыми волосами. Серра стоял абсолютно неподвижно и как мне показалось, изучал нечто у подножия холма. Что он ещё задумал?

Потребовалось совсем немного времени, и я преодолела разделяющее нас расстояние. Птицей взлетев по заснеженному склону я сильно приложила льва кулаком между лопаток.

— Негодяй! Я тебе ещё устрою!

Вместо ответа он указал пальцем вниз. Там, в ложбине, между соседствующими сопками, кто-то из людей устроил своеобразную защиту от ветра; установил несколько огромных камней на ребро, подперев мощными деревянными брусьями. Похоже, укрытием пользовались достаточно часто: погасший очаг выглядел так, словно его разжигали не один десяток раз. Последний, по виду углей, совсем недавно.

Впрочем, не это привлекло внимание Серра, да и моё.

Дети.

Чуть больше двадцати маленьких тел прижимались друг к другу в попытке спастись от мороза и смерти. Тщетная была попытка.

— Они избавились от самых маленьких, — пояснил Серра и начал медленно спускаться вниз, — обуза, много за них, в здешних местах, не выручишь: работники никакие, а сексуальные девианты, по большей части, встречаются в крупных городах. Такую дорогу им бы не вынести, в любом случае.

— Интересно, — язвительно заметила я, — люди называют нас демонами, а сами способны выставить собственных детёнышей на мороз.

— Это правда, — согласился кот, — самые главные демоны таятся внутри них самих. Возможно, если бы они поняли это и начали бороться с источником зла, истинным источником, их жизнь могла бы стать намного лучше.

— Иди работать к ним проповедником, — хохотнула я, — объяснишь, что им нужно делать для улучшения жизни.

— Ха, — он внезапно замер, — вот это да! Там остался кто-то живой!

Точнее — живая.

Мы нашли её не в общей куче окоченевших тел, а поодаль, словно присутствие недавних товарищей, обратившихся в мертвецов, мешало ей оставаться в живых. Девочка, по человеческим меркам лет двенадцати — тринадцати, проползла сквозь высокий сугроб, набросанный безжалостным ветром и замерла между двух огромных валунов, точно надеялась на их помощь.

— Какая воля к жизни, — задумчиво сказал Серра, запрыгивая на один из камней, — остальные давным-давно мертвы, а она до сих пор держится за жизнь.

— И что? — поинтересовалась я, мельком взглянув на тщедушное тело, усыпанное снегом.

— Мне кажется, она заслуживает вознаграждения. Достойной награды за такое упрямство.

Как мне показалось, я поняла его мысль.

Действительно, чем принимать мучительную смерть от холода, испытывая ноющую боль во всём теле, словно наполняющимся колотым льдом (мне казалось — это должно напоминать наши муки голода), уж не лучше ли истечь энергией за считанные мгновения. Я уж постараюсь сделать это безболезненно.

Волна веселья, исходящая от Серра оказалась настолько сильной, что я даже нахмурилась. Да он смеётся надо мной! Сам же сказал…

— Да нет же! Эх, Зебба, Зебба…

Кот подошёл к лежащей девчушке и склонился над маленьким телом. А потом поднял голову и задал свой идиотский вопрос о человеческом фольклоре. Всё время этой дурацкой беседы, меня обуревало двойственное чувство. С одной стороны, хотелось, как следует, отругать кота, с его безумными затеями, а с другой…Почему-то бледное лицо, с широко распахнутыми глазами, притягивало взор, словно магнит. Тянуло взять эти маленькие ладони в свои и попытаться…Согреть? Нелепая, неосуществимая затея. В моих силах было лишь прекратить мучения умирающей девочки.

Но у Серра созрел совсем иной план.

Немного странный, но мне пришёлся по вкусу.

— Ты уверен? — с некоторым колебанием, поинтересовалась я, — одно дело — объяснить и совсем другое — спустить её на этих говнюков. К тому же, она ещё слишком слаба.

— Заодно и покормится, — посмеиваясь, заявил лев, — да и не смогут они ничего с ней сделать.

Рейя не торопилась избавляться от своего странного наряда: длинной, до земли, шубой с высоким воротником-капюшоном, охватывающим голову и лохматой муфтой, скрывающей длинные тонкие пальцы. Полы шубы разлетались под порывами ураганного ветра и солнечные лучи сверкали на длинных белых волосах, пляшущих в морозном воздухе.

Когда я спросила сестру: почему она выбрала именно такую одежду, ну не мёрзнет же она, в самом деле; кошка, несколько смущаясь, пояснила, что именно так выглядит Леди Зима, из историй, которые родители рассказывали ей в детстве. Сверхъестественное существо, живущее в пурге и забирающее души заблудившихся людей.

Мы с Серра переглянулись и лев погрузился в глубокую задумчивость. А ведь я предупреждала о возможном риске. Однако уже ничего не вернуть; что сделано, то сделано. Тем более, у всех львиц имеются свои тараканы в голове, здесь, даже я, спорить не стану. Остаётся надеяться на скорейшее преображение всего человеческого.

— Смотри, — сказал кот, — а она — очень красивая.

Я согласно кивнула. Странно, но никакой зависти не было. Да, новая сестра оказалась гораздо красивее меня, и я просто радовалась этому факту. Кошка казалась прелестной, словно совершенная игрушка и столь же крохотной.

Маленькая фигурка медленно шагала навстречу небольшому каравану, тяжело пробирающемуся среди снежных заносов. Огромные угрюмые псы тащили пять саней, гружёные грязными мешками, а следом медленно плелись понурые лохматые звери с ветвистыми рогами на продолговатых головах, запряжённые в три уродливых фургона, небрежно обшитые драными шкурами.

На мешках, вповалку, лежали здоровенные люди в тяжёлых шубах и косматых шапках, скрывающих немытые физиономии, поросшие торчащим волосом. Некоторые ездоки спали, некоторые — лениво стегали ездовых собак, а большинство горланило грубыми хриплыми голосами какую-то немелодичную чушь.

Люди. Истребившие целое селение и бросившие малышей умирать на морозе. Везущие выживших детей в рабство, где они будут надрываться на тяжёлой работе или станут сексуальными игрушками извращенцев.

Три десятка огромных звероподобных мужчин, вооружённых топорами, обоюдоострыми ножами и длинными копьями.

И крохотная, почти игрушечная, кошечка медленно, но решительно шагающая им навстречу.

Исход предопределён.

Нам, с вершины высокого холма, возвышающегося над долиной, было хорошо видно, как управляющий головными санями косматый исполин, привстал и оглушительно свистнул. Потом отбросил меховой капюшон с грязной головы и удивлённо уставился на замершую фигурку кошки. Понятно, какой вопрос засел в голове ошеломлённого человека: кто это?

Караван остановился. Горланившие песни, понемногу утихли и начали неуклюже выбираться наружу из низких саней. Кто брал с собой оружие, кто — нет, но ни один не обратил внимание на поведение ездовых собак. А стоило бы. Животные, жалобно поскуливая, пятились назад и шерсть на их загривках стояла дыбом. Обычная реакция на встречу со львом. А ведь именно им ничего не угрожало.

В наступившей тишине, сквозь посвистывание ветра, стал хорошо различим протяжный плач, доносящийся из фургонов.

— Эй, Хунар! — завопил один из работорговцев, тяжело ковыляя по глубокому снегу, — смотри, какая красотка! Ты же не собираешься трахать её сам?

— На всех её не хватит! — рявкнул тот, кого назвали Хунаром, — а мне, одному — в самый раз. Как думаешь, Сильфи, откуда здесь взялась такая киса?

— Здесь, недалеко, санный путь из Швеедома. Наверное, что-то случилось и теперь красотка ищет, кто её согреет. Не будь жадиной, тут на всех хватит.

Хунар отмахнулся и легко, невзирая на габариты, прыгнул в снег. В руке человек держал короткое копьё с длинным зазубренным наконечником. Он был опытен, этот убийца и подозревал неладное. Только это ему не помогло.

Рейя внезапно раскинула руки в стороны, словно была птицей, намеревающейся взлететь. На мгновение мне показалось будто за спиной кошки вспыхнули два белых крыла, а в следующий момент она набросилась на лохматого великана и вцепилась когтями в его горло.

Обычно мы стараемся уберечь пищу от боли. Однако, если не стараться или делать это неумело, человек начинает истошно вопить от жутких страданий.

Рейя не старалась.

Совсем.

Перед смертью бородач вопил так, что его товарищи в испуге замерли на месте, ошарашенно наблюдая, как их предводителя выпивают досуха. И лишь после того, как верзила перестал орать и рухнул в снег, работорговцы схватились за оружие и набросились на львицу.

То есть, это им, вначале так показалось.

Опытных бойцов видно сразу: эти люди привыкли участвовать в сражениях и оружие, для каждого, было продолжением руки. Ни одного лишнего движения: чётко выверенные выпады и мгновенные уходы в защиту. Никто не путался у соратника под ногами и не попадал под удар дружественного меча. Толстые шкуры, мешавшие передвигаться, отлетели в сторону и на мощных, слегка обрюзгших телах, сверкнули крепкие кольчуги.

Рейя дралась неумело, да и когда она могла научиться? Кошке был день, от роду! Никакого оружия, кроме коготков и никакой защиты, кроме иллюзии одежды на маленьком совершенном теле. Но жёлтые глаза пылали, словно две звезды, а оскаленные клыки сверкали, ярче снега.

И она убивала людей, одного за другим.

Кого — выпивала, а кого и просто полосовала когтями, превращая прочные доспехи в лохмотья из прорубленного металла. Рослые умелые воины раз за разом промахивались, истошно вопили, выкрикивали непристойные ругательства, отпрыгивали назад…

И умирали, умирали, умирали.

— Очаровательно, — сказала я Серра и облизнулась, — она мне нравится! Смотри, как она этого толстяка, а?

— Она же их искренне ненавидит, — без всякого энтузиазма, заметил кот, — чисто по-человечески, ненавидит. Ну, да ладно. Пришло и наше время. Пора принимать участие, пока некоторые участники представления не успели покинуть сцену.

Кое-кто, из людей, поумнее остальных, вовремя сообразил, каким будет исход схватки и решил дать дёру. Пятеро красных, словно зимнее светило, исходящих зловонным паром, работорговцев погрузились в сани и жёстко стегая визжащих собак, пытались дать дёру. Сани неуклюже поворачивали, и эта их медлительность, помноженная на вопли гибнущих товарищей, доводила седоков до умопомрачения.

Стоило Серра закончить фразу, и я мгновенно сорвалась с места, устремившись к той повозке, где разместились трое, орущих друг на друга, ублюдков. Я мчалась так быстро, что животные увидели меня лишь тогда, когда их компания увеличилась на одну великолепную кошку.

— Привет, мальчики, — надо же быть вежливой, — кто там хотел поразвлечься?

И свернула шею приземистому коротышке, мечтавшему трахнуть нашу кошечку. Похожий на кусок неотёсанного дерева великан, у которого волосы, похоже, не росли только на глазах, попытался нанизать меня на длинный нож. Я тотчас вернула оружие владельцу — прямо в распахнутую вонючую пасть. Последний попытался удрать, и я позволила ему это. Выпила досуха.

Серра, как я заметила, не стал играть с пищей и методично употребил обоих одного за другим. Потом бросил трупы собакам. О, а я и не подумала о бедных голодных тварюшках!

Когда мы вернулись к каравану, Рейа почти закончила. Везде в живописных позах лежали убитые ею работорговцы. В живых оставался лишь один: высохший, словно щепка, с бородой, напоминающей куски рыжего мха. Он стоял на коленях перед маленькой сестрой и умолял сохранить его жизнь. Просил, клялся всеми богами, придуманными на этой грани, рассказывал о множестве детей, ожидающих папашу.

Мы остановились, наблюдая.

Момент истины.

Внезапно, Рейя, застывшая перед коленопреклонённым человеком, начала громко кричать. Совершенно безумный вопль, не похожий ни на что, слышанное мной прежде. Продолжая издавать этот, сводящий с ума звук, кошка положила обе ладони на голову человека.

От мощного взрыва сани, стоявшие рядом, опрокинулись на бок, а я едва не повалилась в снег. От работорговца не осталось ничего. Только вытаявшая проплешина в снежном покрывале.

— Ого! — ошеломлённо выдохнула я и повернулась к Серра, — и что это было?

— Скажем, я знаю, как такое сделать, — он покачал головой, — но сам никогда не пробовал. На это уходит целая прорва энергии. Видимо оно того стоило.

Рейя перестала кричать и некоторое время стояла молча, опустив голову и бессильно уронив руки вдоль тела. Потом, не поднимая головы, медленно зашагала вперёд. Кошка прошла между нами, не взглянув ни на меня, ни на Серра. Куда она направлялась, не было и тени сомнения. Поэтому, услышав звук ломающихся запоров, я ничуть не удивилась.

— Как поступим с пленниками? — поинтересовалась я, наблюдая за чумазыми истощёнными подростками, выбирающимися наружу.

— Странный вопрос, — кот ухмыльнулся, — мне кажется, всё давно решили и без нас.

— Уверен? — я недоверчиво покосилась на него, — это, даже как-то смешно!

— Абсолютно, — он склонился над лежащей девчушкой и бережно убрал снег с её лица, — люди часто бывают глупы и жестоки, выбрасывая то, что им кажется бесполезным и ненужным.

Я подошла ближе: очень красивый ребёнок. Кажется, чувства не до конца покинули её: тёмные глаза пытались сфокусироваться на лице льва. В общем-то я уже приняла его решение и согласилась с ним. Однако я не позволю считать себя белой и пушистой кошечкой.

— Это не значит, что нужно подбирать весь их мусор, — проворчала я, отворачиваясь. Коту совсем ни к чему видеть выражение моего лица.

— Разве она похожа на мусор? Она прекрасна, как цветок! — я не выдержала и повинуясь его интонации, повернулась к лежащей девочке, — думаю, из неё получится очаровательная кошка.

— Ещё никто не обращал детей, — признаться, по-настоящему меня беспокоило лишь это. Я присела на камень, — скажи честно, тебе просто хочется немного поэкспериментировать.

Ухмыляясь, лев достал свой заветный медальон и распутав цепочку, осторожно приподнял голову лежащего ребёнка. Снег осыпался с распущенных волос и повис в воздухе, словно нимб вокруг бледного лица. В этот момент девочка, как никогда, напоминала того ангела, о котором говорил Серра. Как люди могли убить подобную красоту? Животные, что с них взять!

— Может быть, а может и нет. Уже не имеет значения, — кот бережно одел украшение на тонкую шею и медальон коснулся обнажённой груди, — дело сделано.

Девочка изогнулась дугой и закричала, вцепившись пальцами в блестящий пятак, с изображением львицы. Потом вскочила на ноги и её незрячие глаза начали наполняться бледным пламенем. Я вопросительно взглянула на Серра: так и должно быть? Уж такой старикан должен знать, как происходит обращение. Кот выглядел сбитым с толку.

Он нахмурился, подошёл к вновь обращённой и взял её на руки. Потом растерянно уставился на меня:

— Слишком быстро, — пробормотал он и слегка вздрогнул, когда тонкие руки обняли его за плечи, — такими темпами, к утру она уже превратится в полноценную львицу. Забавно…

— Забавно? Тебе забавно?! — я медленно закипала, — а ты не подумал, долбанный экспериментатор, о голоде, который будет её терзать? К утру, кошка начнёт умирать от жажды! А вокруг нет ни единого селения!

Маленькая кошечка, на руках Серра, потянулась и сладко плямкнула губами. Потом приподнялась и положила голову на плечо льва. Воздух, вокруг её тела, дрожал.

— Странный сон, — прошептала она, — но такой приятный. Нейя…

— Так тебя зовут? — мягко спросила я и приласкала девочку.

— Рейя, меня зовут Рейя, — она приоткрыла один глаз и посмотрела на меня, хмуря тонкие бровки, — а вы кто? Ангелы?

— Ангел здесь только один, — я улыбнулась, — это — ты.

— С едой проблем не будет, — Серра оправдывается? Передо мной?! — догоним караван. Людей там будет много.

Не то слово.

Досчитав до восьмого десятка, я сбилась со счёта и бросила дурацкое занятие. Рейа просто сломала все засовы на дверях и теперь подростки, один за другим, выбирались наружу, щурясь от яркого света. Одни чуть старше тех, замёрзших; другие — почти взрослые. Все одеты в жалкие лохмотья, избиты и испуганны, до смерти.

Дети нервно косились на трупы своих похитителей, стараясь сбиться в одну тесную толпу, как это заведено у всех стадных животных. На нас они глядели со смесью страха и восхищения. Приблизиться и заговорить или поблагодарить, никто не решался.

Чуть в стороне стояли двое: наша маленькая кошечка и девушка, неуловимо напоминающая её. Нетрудно было догадаться, что это — сестра Рейи, из её прошлой жизни. Они держали друг друга за руки и заливались слезами. Так, по-человечески.

— Слишком быстро, — виновато сказал лев, наблюдая за ними, — обращение прошло чересчур быстро. Тело успело трансформироваться, а сознание — лишь частично. Осталось очень много человеческого.

— Умничаешь? — проворчала я, — не человек, не лев. Ну и как же её теперь называть?

— Ангел, — Серра печально улыбнулся, — снежный ангел.

Человек на коленях

— Есть возможность развлечься, — сообщила Зебба, впорхнув через распахнутое окно и развалившись на пушистом покрывале софы.

Серра приоткрыл один глаз и посмотрел на неё, продолжая почёсывать у меня за ушком. Не знаю, почему, но я просто обожала, когда он делал так и готова была целую вечность ощущать прикосновение его нежных пальцев. Это нисколько не отвлекало, напротив, я ощущала вдохновение, когда лев ласкал меня.

Сегодня я пыталась изобразить сестру в самый разгар охоты. От первоначальной задумки с красками, я отказалась, остановившись на пастели, угле и чёрном карандаше. Искусство Зеббы скрываться в тенях требовало лишь два цвета: чёрный и белый.

С самого начала Серра саркастически хмыкал и пытался давать советы. Подождав немного, я больно укусила его за мочку уха и пригрозила совсем отгрызть второе. Только после этого кот успокоился и позволил мне опереться на его мускулистую грудь. Я же положила планшет на колени и принялась за дело. В голову, при этом, лезла совершенная ерунда про странствующее семейство мышей и кошку, следящую за ними. Эта чепуха очень даже здорово ложилась на музыку и лев смог героически вытерпеть полсотни куплетов, прежде чем жалобно взмолился о пощаде. По его словам, злополучные мыши начали ему мерещиться в каждом углу.

К тому времени я уже успела набросать изящный силуэт, проступающий из ползущих пятен тени. Зебба выходила, как живая. Особенно здорово получился её пронзительный взгляд, словно рассекающий морок и тьму. Довольная ходом работы, я забросила ногу за ногу и потёрлась затылком о грудь льва. Так приятно было ощущать рядом его мощное тело, словно я пряталась за несокрушимой стеной, способной удержать любые неприятности. Впрочем, так оно и было.

— И кто тебя надоумил соорудить этот кошмар? — невинно поинтересовался кот, кивая на мои тапочки, — похожи их сшили мыши, из твоей песенки. Или, из них.

— Мне — удобно, — отрезала я и придала объём развевающимся волосам сестры на рисунке, — я же тебя не кусаю из-за твоей привязанности к этим странным белым плащам. Кстати, почему ты предпочитаешь именно эти неудобные штуки?

— Это уже привычка, — задумчиво пробормотал лев, — просто старая привычка. Раньше, давным-давно, я очень нравился кое-кому именно в белых плащах.

— А, эта твоя кошка, о которой ты никак не желаешь рассказывать? — я почти закончила с Зеббой и оставалось лишь поработать над тенями, чтобы они хоть немного напоминали тот волшебный морок, создаваемый сестрой.

— Ты не просила — я не рассказывал, — Серра пожал плечами и вытянул шею, — ух-ты, как живая! Пожалуй, я заберу его себе.

Я озадаченно уставилась на него, временно позабыв о незаконченном рисунке. Лев перехватил мой взгляд и улыбнулся, согревая меня теплом своих ласковых глаз.

— Хорошо, я не просила. Но ведь сестра постоянно надоедает тебе с просьбой рассказать о твоей бывшей подруге, а ты ей обещаешь сделать это чуть позже. Мне кажется…

— Правильно тебе кажется, — кот щёлкнул по моему носу и крепко прижал к себе, — девочка ты умная и понимаешь всё. Я никогда не стану рассказывать Зеббе о Шариот, потому как на то имеются очень важные причины.

— Например? — я перевернулась на живот и медленно растворила одежду, ощущая, как соски касаются кожи моего брата. Это возбуждало.

— Как думаешь, сестре было бы приятно узнать, что она очень напоминает одну безжалостную кровожадную стерву, которую я сам и убил?

— Внешне? — о-ох, соски затвердели, а в животе поселилась медленно ползущая вниз огненная змея.

— Не только. Да, лицом Зебба очень напоминает Шар, но это — далеко не главное. Характер, склад ума и даже некоторые привычки. Когда я первый раз увидел нашу сестру, то, честное слово, даже испугался. Но, мёртвые не возвращаются. Ах ты, развратная киска! Чего удумала?

Я остановила его поползновения.

— Рассказывай дальше. Развлечения потом.

— Нет, отличия, естественно есть. У Зеббы имеется какой-никакой контроль за своими поступками, и она не столь кровожадна, как Шариот. Шар… Не знаю, где она потеряла свой прайд, но она не признавала никакого верховенства, напротив — весьма обожала повелевать. И я, с радостью, подчинялся, пока в один миг не пришёл в себя. Это, как посмотреть в зеркало и увидеть одержимого убийством хищника, бредущего по граням и оставляющего, за спиной горы трупов. Страшно, пусто и холодно внутри.

— Ужасно, — тихо сказала я и поцеловала льва в щёку, — бедненький.

Он вернул мне поцелуй, потом я ему, потом он и нам, всё-таки пришлось, на некоторое время, прервать сеанс воспоминаний. У меня были и другие любовники, кроме Серра и все они пытались доставить мне максимум удовольствия. Но такого, как он, не мог никто. Кот был так нежен, когда ласкал моё тело, словно я была игрушкой из тончайшего стекла. Его касания напоминали хлопки крыльев бабочки, а поцелуи — столь мимолётны, словно порывы тёплого ветерка. Когда я пыталась вернуть ласку, кот нежно останавливал меня и продолжал, доводя до настоящего безумия. А потом весь мир взрывался, и я летела в грохочущую бездну, полную блаженства.

Даже странно было обнаружить себя на том же месте, рядом с ухмыляющимся братом. Серра успел соорудить кисточку из моих волос и теперь щекотал ею мой живот.

— Хух, — сказала я, — продолжай.

Лев расхохотался и протянул мне листок с незаконченным рисунком.

— Ты — тоже. В общем, когда я попытался объяснить Шар, насколько всё это неправильно, кошка словно взбесилась. И только тут до меня дошло: она же считала меня своей собственностью! Странно, правда? Но у неё были и другие странности, я же рассказывал, — Серра вдруг задумался, — хм, львица упоминала, как она едва ускользнула от порчи… А если, не совсем? Не важно. В общем, мы повздорили, и она попыталась меня убить. Знаешь, котёнок, я бы позволил ей это сделать: любовь — страшная штука. Чистая случайность, в самый последний момент я перехватил её руку и попытался объясниться. А Шар заорала, будто я убиваю её своим безразличием и бросилась на тресп.

— Но, ты же не виноват!

— Виноват, не меньше, чем если бы сам проткнул её. И довольно. Она ушла, я — остался.

— Это хорошо, — удовлетворённо кивнула я и поцеловала его грудь, — уж лучше она, чем такой великолепный экземпляр.

— Возможно, — он невесело усмехнулся, — настоящий перст судьбы. Именно поэтому Зебба никогда ничего не узнает о Шар.

Рассказ он закончил крайне вовремя. Стоило брату последний раз упомянуть погибшую львицу, как моя сестра уже успела возникнуть на подоконнике, с обычной своей ехидной ухмылкой. Она разглядывала нас и на её красивом лице вдруг появилось странное выражение.

Львица соскользнула на пушистую софу и мурлыкнула.

— Есть возможность поразвлечься, — сообщила сестра и подмигнула коту.

— Зебба, — со вздохом, ответил тот, — развлечение — это прыжки со скалы в водопад, бег от лавины или катание на наших четвероногих тёзках. Спроси, например, Рейю, как она понимает развлечения.

— Ну, это — танцы, — не задумываясь ответила я, нанося последние штрихи, — песни, секс.

Зебба громко фыркнула и подняла ноги к потолку, демонстрируя совершенство линий. Ну и что, у меня хоть и не такие длинные, но формы ещё лучше. Серра так говорит, и сестра сама признаёт.

— Вот о чём я и говорю. Трудно назвать развлечением визит в резиденцию охотников, в облике жены местного мэра и её сестры, — мы переглянулись и оглушительно зафыркали, — хорошо, ты как следует, повеселилась, гоняя этих засранцев с дурацкими приказами. Но, объясни, на кой чёрт вам потребовалось снимать маскировку в тот момент, когда они организовали общий сбор, по случаю визита важной дамы?

Тут я уже не выдержала и расхохоталась: эти лица! А как они вопили!

— Смешно? — Серра осуждающе покачал головой, — а когда полсотни людей, вооружённых боевыми треспами, гнались за вами, едва не истыкав, было уже не так забавно?

— Ну-у, — сестра рассеянно поболтала ногами в воздухе, — признаюсь, это волновало намного больше, чем догоняющая лавина. Но, всё закончилось хорошо.

— Да? А чем бы всё закончилось, если бы я не сломал ворота? У тебя, вроде бы, не получилось?

Кошка замурлыкала, перетекла к нам и потёрлась головой о плечо кота. В её жёлто-зелёных глазах прыгали и танцевали чёртики. Один из них прыгнул в сторону завершённого рисунка, и сестра тотчас протянула руку. Серра хлопнул её по пальцам.

— Моё, — строго сказал он, — ты тут намного лучше, чем в жизни. Послушнее. Спокойнее.

— Так что там, насчёт развлечения? — поинтересовалась я и Зебба даже прищурилась от удовольствия.

— Охотники, — протяжно прошипела она и лев застонал, взявшись за голову, — да всё нормально — всего один взвод: пятеро или шестеро. Совсем рядом. Кто-то пустил слух о прайде, и теперь доблестные воины обшаривают окрестности. Правда, командир считает слухи досужими выдумками, поэтому проверяет лишь местных девок и крепость пива деревенского трактира.

— Ну и какие планы? — поинтересовался Серра, без малейшего проблеска любопытства.

Зебба вскочила на ноги и запрыгала по комнате, хлопая в ладоши. Внезапно она остановилась и повернулась к нам, выставив перед собой пальцы, с изготовленными к бою, когтями. Глаза львицы сверкали ярче солнца.

— Поохотимся, — зловеще прошептала она и сделала шаг вперёд, — погоняем охотников. Я знаю, какой дорогой они пойдут, там есть совершенно очаровательное местечко: путь выходит из леса и начинаются скалы. Целая куча огромных кусков камня — настоящий лабиринт. О, там можно долго бегать, скрываясь от злобных львов.

— С чего это ты взяла, что они станут удирать? — я нахмурилась, — они же приехали охотиться? Значит постараются нас убить. Тем более, у них есть оружие и численное преимущество.

Серра, как-то снисходительно, потрепал меня по голове, словно я была маленькой девочкой, не понимающей самых простых вещей.

— Это же — люди! — в голосе сестры прорезалось торжество, — лю-ди. Они боятся, болезней, ран, а больше всего — смерти. Да они вообще всего боятся. Большинство этих животных способны напасть на льва, если он окажется один, а их будет не меньше пары десятков.

— Конечно, есть и исключения, — Серра осторожно поставил меня на пол, — но они встречаются настолько редко…

— Ну? — львица подпрыгивала, от нетерпения, — идём?

— Хорошо, — лев просто излучал недовольство, — погоняешь ты их по скалам, а дальше?

— Убью, — не задумываясь, выдохнула Зебба, — одного, за другим. Это же, человеческое отродье. Причём, самые худшие, из них.

— Человеческое, угу, — лев саркастически кивнул. Время от времени, он напоминал нам, кем все мы были, в прошлой жизни. Меня это совсем не беспокоило, а вот сестра приходила в настоящее исступление. Людей она ненавидела лютой ненавистью хоть, если подумать, у меня, для этого, было гораздо больше оснований.

Не потрудившись ответить на шпильку, Зебба подошла к стене, увешанной моими работами. Как обычно, её внимание привлёк мой автопортрет. Почему-то эта картина нравилась кошке больше всех остальных, и она часто рассматривала её, касаясь коготками гладких мазков, будто пыталась ощутить живое тепло.

Странное дело, всякий раз, мне начинало казаться, будто Зебба пытается передать портрету нечто, невыразимое словами. Пусть. Я и так знала, какие бездны нежности и любви скрываются, под внешней грубостью. Прошлое, про которое она не желала рассказывать, вынуждало кошку скрывать истинные чувства. И ещё, мне казалось, её отношение к Серра чуточку отличалось от наших, с ней, взаимоотношений.

— Снежный ангел, — загадочно пробормотала Зебба и выразительно взглянула на кота.

Всё время, пока мы сидели в кроне огромного, заросшего змеями лиан, дерева, Серра рассказывал истории давних времён, когда империя львов охватывала тысячи граней, связывая их настоящей сетью стационарных порталов. Рассказ оказался крайне интересным, ведь кот не очень часто делился подобным воспоминаниями, но в некоторые вещи верилось с огромным трудом, а некоторые и вовсе казались сказкой.

Нет, ну мыслимо ли это: летать в каких-то прозрачных повозках по небу и даже выше, там, где и воздуха совсем нет? Нам, конечно воздух не нужен, но по словам льва, туда брали и людей. На какие-то безжизненные шарики, куда невозможно проложить портал.

— Если я правильно понимаю, порталы соединяют лишь те грани, где существует жизнь? — задумчиво осведомилась Зебба, покачиваясь на лиане.

— Ну, или там, где она возможна, — уточнил кот, почёсывая мою спинку, — а ну, иди ко мне. Не спрашивай, почему, я не знаю. И никто не знает. Какой-то странный побочный эффект. Когда создали браслеты перехода и построили первые стационарные порталы, выяснилось — они ведут в миры, где возможна жизнь. Нам это оказалось лишь на руку.

Над головами оглушительно громыхнуло и бурые лепёшки туч, всё утро беременные дождём, наконец-то разрешились от бремени. Огромные капли звонко зашлёпали по широким мясистым листьям, раскачивая их из стороны в сторону. Шелест становился единственным звуком, раздающимся со всех сторон. Лишь иногда, трескуче громыхал гром и сине-зелёная сеть молний вспарывала болото неба.

Прищурившись, я разглядывала небосвод, размышляя, какой техникой воспользоваться, отражая всё это великолепие. Было так уютно сидеть на тёплом Серра и щуриться от мокрых брызг, отлетающих в лицо.

— Хм, пять-шесть, говоришь? — пробормотал Серра, — вот уж не предполагал, насколько у моих кошек плохо, со счётом.

— Ну, может быть, я слегка и обсчиталась, — Зебба изящно спрыгнула со своей лианы и потянулась, — но ведь так — намного интереснее.

По мощёной старыми каменными плитами дороге, змейкой, истекающей из леса, медленно выбиралась группа людей в мокрых плащах. Капюшоны опущены, плечи сгорблены: сразу видно — никто не рад начинающемуся дождю. И да, Серра прав, их было ровно полтора десятка.

Никакой организации, просто небольшие, по два-три человека, группки. Самый высокий и плотный, шагал впереди, изредка останавливаясь и подгоняя отстающих резкими возгласами. Сразу видно командира.

— Давайте начнём, хм, развлечение, — Серра, определённо не радовался предстоящей охоте, — Зебба, я тебя умоляю, не увлекайся, присматривай за Рейей.

— Ну, конечно, — сестричка обняла меня и ласково поцеловала в макушку, — надо же её придержать. А не то, наша великая охотница сама переловит всю добычу.

Я стукнула её локтём в бок: могла б и не напоминать, насколько я никудышный ловчий. Я не могу переломить себя и заставить радоваться процессу охоты больше, чем забавному узору на камне или изящному силуэту вечерних облаков. Зебба — совсем другое дело: когда она охотится, кошку охватывает настоящее исступление. Уследить за гибкой фигуркой почти невозможно, а создаваемые облака тени, так и хочется тотчас запечатлеть на бумаге или холсте.

А после охоты, львице требуется немедленный горячий секс и горе её партнёру, если он — не лев: его запросто затрахают до смерти. Вот такая она, моя старшая сестричка — самое близкое мне существо.

— Вперёд! — мяукнула она и соскользнула с дерева, тотчас, пропав из виду.

— Рейя, — Серра внимательно посмотрел мне в глаза и поцеловал, — постарайся не отвлекаться, как обычно. Эти люди могут быть опасны. Береги себя.

Коротко кивнув, я кувыркнулась вниз, по пути успев оттолкнуться от толстой, пружинящей лианы. Гибкая поросль подбросила меня вверх и на мгновения я ощутила себя птицей, в свободном полёте. Серра, как-то рассказывал полумифическую историю о летающих львах. Выдумки, должно быть. Но сейчас, я парила над мокрой травой, над верхушками низких деревьев и сшибала капли воды, разлетающиеся драгоценными брызгами.

— Впечатляюще, — одобрительно кивнула Зебба, когда я опустилась за её спиной, — обязательно попробую сама. Эй, люди! Вы не заблудились? Может кого-то ищете?

Сестра уже шагала вперёд, туда, где ошарашенные охотники, начинали сбрасывать капюшоны и вертеть головами. Никто и не подумал выхватывать оружие. Поверить в столь вопиющую наглость люди просто не могли.

А кошка совсем не шутила. За её спиной уже начал формироваться шлейф мрака, который чуть позже, рассыплется на множество ползущих теней, укроющих львицу. В этот момент Зебба казалось царственно прекрасной, и я тотчас захотела изобразить её ещё раз. Для себя. Да, скорее всего, при переходе на следующую грань, все мои картины и рисунки останутся здесь, но их отпечатки в памяти не сотрутся никогда.

— Лю-уди, — почти пропела Зебба и когти сверкнули на её пальцах, — такие беззащитные, такие глупые, такие…Вкусные!

В этот момент она прыгнула. Нопонять, куда именно, оказалось совершенно невозможно: десятки чёрных отражений плясали повсюду и даже я, не успевала следить за их безумным танцем. Охотники сумели сообразить, какие именно гости к ним пожаловали и теперь лихорадочно выдёргивали треспы из-под мокрой одежды. Слишком поздно. Львица ворвалась в их нестройные ряды и начала раздавать несильные оплеухи.

Целью Зеббы, как она и говорила, было исключительно развлечение, поэтому все кричащие охотники оставались живыми. Но вопили и размахивали оружием они, будь здоров! Однако, вряд ли это может помочь поймать неуловимую тень, порхающую между ними.

— Ну и на кой чёрт мы ей вообще нужны? — хихикнул Серра, незаметно подкравшийся сзади, — полюбоваться?

— Почему бы и нет? — я пожала плечами, — разве это не красиво?

Несколько охотников, то ли самых умных, то ли самых трусливых, выскользнули из безумного хоровода и со всех ног бросились бежать в сторону нагромождения невысоких скал. Тот самый каменный лабиринт, который упоминала сестра.

— Нельзя их отсюда выпускать, — Серра перестал смеяться и тяжело вздохнул, — развлечение закончилось — начинается работа. Пошли, моя девочка.

Мне тоже очень не хотелось превращать несколько затянувшуюся шутку в бойню, но брат был, как всегда, прав. Если хоть один из беглецов сумеет добраться до гарнизона, вполне вероятно, следующей охоты мы не переживём. И ещё, люди, торопливо удиравшие под защиту камней, не первый день охотились на братьев и сестёр, сделав это своей работой. Возможно, кое-кто, из них уже успел совершить убийство и теперь гордо щеголял красной нашивкой на лацкане куртки — я уже видела такие.

Последний раз полюбоваться сестрой: её танец стал хаотичным, словно бешеное стрекотание крыльев осы и несколько охотников, утомлённых пляской, неподвижно лежали на дороге, не подавая признаков жизни. С такого расстояния я не могла точно сказать: живы они ещё или уже нет. Вообще-то Зебба убивает людей без рассуждений и проволочек.

Камни оказались намного ближе, чем виделось из леса. Справа, от меня, лев одним длинным прыжком оседлал глыбу, напоминающую вздыбленную волну и махнул рукой, указывая направление. Понятно. Я нырнула между двумя поникшими кустами колючего кустарника, расцвеченного звёздочками жёлтых ягод и скользнула в узкую щель, чернеющую в щербатой, тёмной от влаги, поверхности скалы.

Мокрая земля, скользящая под ногами, сменилась светло-коричневым песком, с вкраплением синих камней. Казалось, я бегу по лицу щербатого исполина, пристально следящего за мной мириадами равнодушных глаз. Я было остановилась, пытаясь представить, как же может выглядеть великан целиком, но вспомнила наставление Серра и с тяжёлым вздохом, продолжила охоту. Но потом, всё-таки, нужно будет вернуться сюда и познакомиться с гигантом поближе.

Узкая тропинка, петлявшая между холодными скалами, вывела на утоптанную площадку, с грустным деревцом и следами, смытых дождями, кострищ. Похоже на заброшенное логово каких-то бродяг, может — разбойников.

Открытое пространство разбегалось ручейками тропок в добрый десяток проходов. Около одного топталась грузная фигура с обнажённым треспом. Увидев меня, человек коротко всхлипнул и пропал за поворотом. Где-то, в глубине лабиринта, раздался истошный вопль и тут же умолк: похоже, Серра не терял времени даром. Проклятье, ну почему я даже не голодна? Был бы хоть какой-то стимул! Азарта охоты, о котором так любила рассказывать сестра не было и в помине. Какая же я, после этого, львица?

Я лениво затрусила по дорожке, куда убежал охотник и тут же услышала чьи-то нетвёрдые шаги. Нет — это не тот, кого я видела: намного моложе и легче. На мгновение, я задумалась, а потом решила подождать.

Дождь припустил ещё сильнее и видимо поэтому, парень, вынырнувший из каменной арки слева не сразу сообразил, с кем его угораздило встретиться. Он устало отбросил со лба длинную чёлку и потёр глаза, силясь разглядеть, кто перед ним. Оружия у него не было вовсе, а длинный плащ превратился в лохмотья, словно его владельца волокли по острым камням.

— Лервод? — он сделал пару шагов вперёд и всё понял, — проклятье…

— Мне очень жаль, но я не могу тебя отпустить, — я уже была рядом и смотрела в его, полные отчаяния, чёрные глаза, — но я обещаю: боли не будет. Зажмурься, так будет легче.

Охотник послушно закрыл глаза, и я легко коснулась его шеи кончиками пальцев, ощущая, как парня сотрясают судороги ужаса. Однако он не кричал и не молил о пощаде, как это обычно делают люди. Это мне понравилось. В качестве вознаграждения, я послала в руку особый импульс. Брат и сестра никогда такого не делали, считая напрасной тратой энергии, но я иногда жалела добычу и пыталась доставить ей удовольствие, пока питалась. Вот и сейчас, молодой охотник запрокинул голову и застонал, от удовольствия. Потом его ноги подломились, и он рухнул на тёмный песок.

Неподвижное тело на светло-коричневом фоне и тысячи синих глаз, равнодушно взирающих на усопшего. Я засмотрелась, и лишь несильная оплеуха вывела меня из задумчивости. Серра только головой покачал.

— Приди в себя, — лев показал мне три тёмно-красных шеврона, с болтающимися нитками, — среди них есть опытные убийцы, а ты, в своём репертуаре: поймала мелочь и уже вся в задумчивости. Зебба закончила свои игры и загнала уцелевших в лабиринт. Может, мне остаться с тобой?

— Не стоит, — я легкомысленно отмахнулась и кот тяжело вздохнул, — нет, ну правда, Серра, миленький, это — самый последний раз! Я уже собралась, честное слово.

Мой брат скорчил недоверчивую гримасу. Естественно, он не поверил ни единому моему слову. Ну и ладно. Я показала ему язык и запрыгнула на верхушку округлого гладкого камня, перепорхнув оттуда на соседний, топорщившийся, словно гребень дракона. Теперь мне стало хорошо видно, насколько сильно это сборище валунов, напоминает настоящий лабиринт. И в этих запутанных переходах, торопливо перебирали ногами семеро уцелевших охотников.

Над головой громыхнуло, и бледно-фиолетовая ветвь сорвалась с тёмных туч. Казалось её бесчисленные отростки, словно щупальца неведомой твари тянутся к земле. Воздух насытился кипящей энергией и стал ароматен и свеж. Я громко мяукнула и спрыгнула вниз. Вновь загрохотал гром, и я увидела, как молния вонзилась в самый высокий камень, расщепив его верхушку на две половины. В ослепительной вспышке, посвистывая, разлетелись осколки. Красиво! Хотелось петь и танцевать какой-нибудь, совершенно безумный танец. И пусть вокруг рушатся бледные факела молний, а воздух звенит подобно мириадам серебристых струн.

Из пляшущих теней вынырнула гибкая фигурка и Зебба, с довольной мордочкой, чмокнула меня в щёку. Потом, не говоря ни слова, потащила за собой. В волосах сестры застряла колючая ветка с мокрыми шариками ягод и рассмеявшись, я сняла её, отбросив прочь.

— Нравится? — спросила сестра, когда мы перепрыгнули тело толстого бородача, распростёртое поперёк тропинки, — может мне ещё удастся превратить мою сестрёнку в настоящую охотницу?

— Вряд ли, — она скорчила недовольную гримаску и я поцеловала её руку, — но всё равно, спасибо. Тут так красиво! И ты, такая красивая!

— Кто бы говорил, — но Зебба не могла скрыть удовольствия, — так, смотри, они пытаются выбраться наружу и некоторые почти добрались до края лабиринта.

— Это им поможет?

— Не-а, — она рассмеялась, — просто, здесь всё было намного веселее. Когда я выпрыгивала, они даже на задницы падали, а один и вовсе обмочился. Ладно, гляди: вон там — бегут двое, а там — ещё один. Он — твой. Давай, сестрёнка, погоняй этот мешок с дерьмом.

Мгновение назад кошка была рядом и вот тени уже поглотили её, превратив в смутное пятно, исчезнувшее в тонком пунктире дождя. При вспышке очередной молнии я успела заметить изящный силуэт, скользнувший за камень.

Ну ладно, пойдём гонять мешки.

Сестра, как обычно, оказалась права: несколько десятков шагов, пара крутых поворотов между колючими мшистыми глыбами и перед глазами открылось чистое, без единого деревца, поле. Далеко, в стороне, виднелась тусклая полоска дороги, а совсем рядом петлял неглубокий овраг, по дну которого, судя по звуку, мчался бурный поток.

Прямо, передо мной, стоял худой человек в рубашке без рукава и кожаных штанах, состоящих, казалось, из одной большой прорехи. В костистой ладони мужчина сжимал короткий тресп, а второй — опирался о колено. Охотник тяжело дышал и пытался ловить тонкогубым ртом капли дождя.

Казалось отчаяние выбившегося из сил человека смешивалось с унынием пейзажа превращаясь в олицетворение вселенской тоски. Охотник, по-прежнему, не замечал меня, пытаясь восстановить рваное дыхание.

— Проклятые твари, — пробормотал он и выпрямился, — отряхивая капли с лица, — ну ничего, мы с Грасти и не в такие переделки попадали. Мы ещё покажем…

Пронзительный вопль, слившийся с раскатом грома, прервал его монолог и вынудил вертеть головой. Увидев меня, охотник как-то боком отпрыгнул в сторону, но поскользнувшись на мокрой траве, шлёпнулся в грязь, обронив своё оружие. Как ни странно, но выражение его лица было скорее торжествующим.

Я сделала шаг вперёд и тощий человек заорал, выпучив бесцветные глаза:

— Грасти, бей! Убей, проклятую сучку!

И тут я поняла. Моя рассеяность вновь сыграла со мной скверную шутку: я не обратила внимание на гнетущее чувство присутствия постороннего, за спиной, а шум дождя с громыханием грома скрыли звук шагов. Теперь то я ощущала тяжёлое дыхание и чувствовала напряжение изготовившегося к удару убийцы. Страха не было, хоть я и понимала, что живу последние мгновения. Было просто жаль расставаться с этим низким дождливым небом, мокрой травой и унылой равниной. Брат и сестра, прощайте!

— Грасти! Ну что же ты! Грасти…

Я обернулась: огромный, крепко сложенный, мужчина, с одутловатым бесстрастным лицом, стоял рядом, занеся тресп для удара. Однако, смотрел он не на меня. Шагах в десяти, от нас из каменного лабиринта выбрались Зебба и Серра. Кот был испуган и встревожен, а львица — взбешена до крайней степени. Помешать удару они бы не успели: наши силы не безграничны, однако, убийца был обречён.

— Грасти!!

И под этот отчаянный вопль, охотник отбросил тресп и медленно опустился на колени. Его мокрое, то ли от дождя, то ли от пота лицо, было бледным, словно меньшая луна этой грани и теперь выражало патологический ужас.

Кто-то врезался в меня, крепко прижав к себе. Зебба. Кошка облегчённо вздохнула и вдруг изо всех сил стукнула меня по затылку. Я не обиделась ни капли: оплеуха честно заработана.

Осуждающе покачивая головой, Серра прошёл мимо и спокойно свернул шею лежащему в луже охотнику. Кажется, тот плакал. После этого, лев нежно поцеловал меня и потрепал по голове.

Мы собрались вокруг нашего нечаянного трофея. Тот стоял на коленях, низко опустив голову и старательно прятал глаза. На добротной кожаной куртке, с обвисшим меховым воротником — семь красных нашивок. Зебба подняла брошенный тресп и показала нам семь жёлтых точек на рукояти. Похоже, наш улов так гордился своими преступлениями, что ставил упоминания о них везде, где только можно.

По лицам брата и сестры можно было легко прочитать приговор убийце, и он это чувствовал: по широкому лбу коленопреклонённого человека скользили мутные капли и шлёпались на поникшие стебельки травинок. Я же была в растерянности: с одной стороны, это был охотник — убийца моих сородичей, с другой — он только что сохранил мою жизнь.

— Назови хоть одну причину, по которой нам стоит пощадить тебя? — поинтересовалась Зебба и приложила лезвие оружия к горлу вздрогнувшего мужчины, — ведь ты так гордишься убитыми львами. Стоит ли принимать милость из лап хищников?

— Я пощадил одну из вас, — прохрипел человек, пытаясь убрать шею подальше от листовидного клинка, — а мог и убить.

— Вот только точечку поставить уже бы не успел, — ухмыльнулась львица и подмигнула мне.

— Только не говори о своём милосердии, — Серра посмотрел в низкое небо и отбросил прядь белых волос, упавшую на глаза, — думаю, ты просто струсил.

— Да, я хочу жить! — человек поднял белые, от ужаса, глаза, — и думаю это — вполне справедливый размен. Я не стал забирать жизнь, и вы должны оставить мне мою, а-а!

Зебба ткнула его когтём в щёку и по бледной коже побежал алый ручеёк.

— Да ты никак спятила, обезьянка? Мы тебе ничего не должны. Отпустить тебя и дальше убивать наших братьев и сестёр? Думаешь мне не попадались такие ублюдки, как ты? Окажись кто-то из наших, в подобной ситуации, ты бы и на мгновение не задумался.

— Вот только львы не молят о пощаде и не стоят на коленях, — тихо добавил Серра.

Человек, прищурившись, посмотрел на него, словно пытался запомнить эти слова. Смешной, честное слово. Не думаю, что когда-нибудь мне придётся оказаться в такой ситуации, но мой брат прав: просить человека о пощаде никто не станет.

Зебба хлестнула охотника ладонью по физиономии, и он рухнул в грязную лужу, закрываясь руками. В этот момент он был нелеп и жалок, и я не могла ненавидеть человека, даже зная, какие преступления он совершил.

— Убить его? — спросила Зебба, поигрывая треспом, — по-моему, всё и так ясно.

Серра выглядел задумчивым. Он посмотрел на человека, который тяжело выбрался из лужи и вновь стал на колени, а потом перевёл взгляд на меня и покачал головой.

— Его жизнь — в твоих руках, сестрёнка, — сказал он и взъерошил мои волосы, — чем бы он не руководствовался, но ты — жива и теперь вольна решать его судьбу.

Я задумалась, глядя на жалкую фигурку измазанного грязью человека. Потом обернулась: дождь почти прекратился и молнии перестали разрывать тёмное небо. Неподвижное тело распростёрлось среди блестящей травы, чуть поодаль, на края оврага лежат ещё двое; когда это брат с сестрой успели? Трупы, трупы… Развлечение перестало быть таковым, превратившись в мрачный и напряжённый фарс. Я же не бог и не могу решать, кто достоин жизни, а кто — нет. Я — всего лишь маленькая львица, которая любит рисовать, танцевать и петь песни.

— Пусть живёт, — прошептала я, — пусть уходит и живёт дальше.

— Это — ошибка! — почти выкрикнула кошка и в ярости запустила треспом в землю, загнав по самую рукоять, — этот говнюк вернётся с оравой дружков и даже не вспомнит о её милости, когда станет резать наши глотки.

— Значит, мы уйдём отсюда, — рассудительно заявил Серра и поцеловал меня в щёку, — это — её решение и мы не в праве его оспаривать. Рейя — свободная кошка, как и ты. Я — ваш вожак, лишь до тех пор, пока вы принимаете это.

— Это — ошибка, — ещё раз повторила Зебба, злобно глядя на коленопреклонённого охотника.

— Давайте уйдём, — жалобно попросила я и прижалась к Серра, — мне как-то не по себе.

— Живи, тварь! — львица пнула человека и не глядя ни на кого, гордо удалилась в глубины каменного лабиринта.

Когда мы покидали проклятое место, лев обернулся и нахмурился. Человек продолжал сохранять униженную позу, прижимая ладони к лицу.

— Знаешь, — задумчиво сказал кот, — такое ощущение, будто он всегда стоял на коленях и этого уже не изменить.

Раненый лев

— Нам не уйти, — сказал Серра.

О, брат мой!

Гости начали прибывать сразу, после обеда. Поначалу незначительные: какие-то мелкие и средние клерки, купцы и члены магистрата. Шушера, — как окрестил их начальник охраны — огромный человек, с пузом, напоминающим аэростат. Впрочем, скажи я ему это, и он пропустил бы оскорбление мимо ушей, не найдя в нём ничего обидного. Здешняя грань небрежно донашивала остатки нашего могущества, неуклонно деградируя. Впрочем, пояснение давалось не мне, ведь столь важное животное не снизойдёт до общения с презреннейшим, из пленников.

Просто, рядом с жирным куском мяса, стоял ещё кто-то, невидимый из-за ширмы. Похоже — важная шишка, возможно, даже тот, в честь кого состоялось сегодняшнее мероприятие. «Шушера» робко приветствовала его и ковыляла дальше, пытаясь хоть одним глазком заглянуть за чёрную плоскость ширмы. Однако, мой личный страж, решительно пресекал эти поползновения. Нет, он не пытался сохранить мой покой, просто выполнял чёткий приказ: демонстрировать пленную львицу гостям не ниже среднего ранга. Таковых, пока, не было и я могла беспрепятственно корчиться от боли в своём узилище.

Сто дней! Ничего себе юбилейчик состоялся. Скажи мне кто прежде о столь длинной голодовке, никогда бы не поверила. Да и сейчас, сквозь жуткую боль, терзающую каждую клеточку тела накатывало изумление: как я всё-таки смогла? Серра, брат мой, почему ты отослал меня, тогда? Уж лучше бы мы остались вдвоём. Я бы могла ещё несколько мгновений видеть тебя рядом, касаться твоего мощного тела и слышать твой слегка хрипловатый голос.

Брат мой!

— Почему бы не устроить охоту? — поинтересовался незнакомый мне голос. Сквозь густые наслоения безразличия, я ощутила странную заинтересованность, — сейчас она почти не опасна, да и прежде, согласно отчёту, не была источником опасности. Думаю, нашлось бы немало молодых защитников, желающих отточить мастерство преследования.

— В свете последних событий, — начальник охраны зевнул, до лязга челюстей, — я сильно сомневаюсь в получении подобной санкции. Это же — опасная авантюра. Хоть, должен признать, замысел весьма забавный.

В свете последних событий? Ха! Это они имеют в виду смерть своего императора. И не только. Один из наших, точно ураган, ворвался в столицу и запустил мощный портал в подвале этой башен, оправившись в Сердце Льва, нашу родину. По слухам, погибла целая сотня людишек, в том числе и местный правитель. Я чувствовала присутствие брата и даже на расстоянии смогла оценить его невероятную мощь. Никогда прежде, мне не встречались подобные львы. Жаль, брат не смог или не успел ощутить присутствие маленькой сестры, запертой в клетке на верхних этажах. Но я не огорчалась и не обижалась, только радовалась его успеху.

— Кому вообще пришло в голову, держать львицу взаперти, — вновь тот же, незнакомый голос, но теперь в нём звучало неодобрение, — почему бы её просто не прикончить?

— Чувствуется старый защитник, — громко и отвратительно расхохотался начальник охраны, — знаю, знаю, какие у вас рефлексы: увидел льва — убей его. Но это — не моя идея. Кто-то, сверху, решил подзаработать деньжат, демонстрируя пленников, подобного рода.

— Ну, и много вы заработали? — голос сочился ядовитым сарказмом.

— До сих пор — немного. Сам знаешь, их очень трудно взять живыми. Только с этой особых проблем не было.

— Я читал отчёт, — теперь неодобрение оказалось таким сильным, что его заметил и толстокожий собеседник.

— Ну да, мои парни могли несколько увлечься. Ты должен их понять: дружок этой твари, перед смертью, успел убить и изуродовать три десятка человек. И это, во время массового загона! Проклятый ублюдок! Вот ребята и обозлились.

Увлеклись. Обозлились.

Когда они пригвоздили треспами мои руки и ноги к земле, кто-то предложил развлечься с беззащитной тварью. И они собирались насиловать меня, пока я буду истекать синим дымом своей жизни. Может так было бы лучше — я успела бы умереть, пока они удовлетворяют животную похоть, но подошёл кто-то из офицеров и приказал сунуть меня в клетку.

О брат мой! Я видела то место, где они оставили твоё тело и вернулась защитить его от поругания. Касание пальцами недвижной груди, и ослепительная вспышка унесла того, кто всё это время был со мной, шептал нежные слова и любил меня.

— Серра, брат мой!

— Эта картина, — незнакомый голос запнулся, точно его обладатель пытался сформулировать вопрос, — почему ей дали возможность написать её?

Начальник охраны кашлянул и неуверенно хихикнул. Похоже, эта тема не относилась к числу его любимых. А собеседник, как назло, задавал самые неудобные вопросы.

— Дурацкая история получилась, — он вновь издал тихий смешок, — мои бестолочи не уследили, и дочка служанки как-то сумела залезть в клетку к людоедке. Когда дура-мать хватилась, кто-то вспомнил, как спиногрызка вертелась около ширмы. Ну, думали, всё! Голодная львица запросто прикончит невинное дитя. Ан, нет. Глядь, а они сидят рядышком: одна, с одной стороны клетки, другая — с другой. И эта тварь учит дурёху рисовать.

Я вспомнила девочку и улыбнулась, преодолевая боль. Пожалуй, единственное светлое воспоминание, за все бесконечные дни моего заточения. Искушение выпить человечка, хоть немного утолив жажду, казалось почти непереносимым, но я вспомнила всех, встреченных ранее детей и переборола себя. Да, потом она превратится в потасканную шлюху или разжиревшую домохозяйку, но сейчас, рядом со мной, сидело большеглазое существо в уродливом платьице и восхищённо следило, как я набрасываю углём на куске деревяшки её портрет. Жаль, но больше я её не видела.

— А потом, рисунок попался на глаза Резе — леди-управительнице. Ну и ведьма сказала, будто это — намного лучше мазни её бездарей-художников. Этой, — в голосе явственно ощущалось презрение, — дали краски и холсты, приказав рисовать леди-управительницу и её семью. Все позировали, людоедка рисовала, а потом вдруг выяснилось: одна из картин — не портрет, а вот это.

— Хорошее полотно, — одобрил неизвестный, — лучше всего остального.

— Да? — сомневаясь, переспросил начальник охраны и замолчал, видимо разглядывая картину, — я, конечно, не разбираюсь во всей этой маз…Нет, ну с точки зрения ловчего, конечно! Победа над пойманным хищником. Раненый лев, которого вот-вот прикончат.

Теперь смешок издал невидимый мне охотник.

— Вообще-то я имел в виду именно художественную ценность. А насчёт всего остального…Как раз триумфа ловчих я здесь и не наблюдаю.

Хм, странно. Этот человек оказался первым, заметившим это. Мне не было нужды видеть своё творение, оно и так стояло перед глазами, как и сама трагедия, запечатлённая моими руками. Притаившись на склоне холма, среди высоких трав, я пристально следила за финалом нашей драмы. Порывы сердца, требующего спешить на помощь брату, натыкались на остатки здравого смысла, удерживающего на месте и это разрывало меня на куски. Как боец я была абсолютно бесполезна, и брат хорошо понимал это, взяв с меня обещание спасаться бегством.

О брат мой! Я тоскую по тебе! И эта боль гораздо сильнее голодных конвульсий.

— В любом случае, это было не моё решение, — начальник охраны коротко гоготнул, — вся эта мазня мне до одного места. Ты, конечно, совсем другое дело. Столько миров…

— И все — одинаковые, — с непонятной тоской возразил незнакомец, — сначала ещё ищешь какую-то разницу, а потом…Да ещё и пять лет на тревожной станции. В общем, надоело всё до чёртиков.

— Ну тогда, отставка — это самое то, — неизвестный неразборчиво хмыкнул, — нет, ну я не в том смысле. Теперь можно остепениться, купить себе домик, посмотреть на баб, в конце концов. А то и так все мужики говорят, дескать твоя злоба — она от недотраха. Может и не моё это дело, но не век же убиваться за женой.

— Это, действительно, не твоё дело, — лязгнул металл, — сам разберусь.

Послышались тяжёлые шаги, и главный тюремщик подошёл к моему телохранителю: два жирных куска мяса — один больше другого.

— Ну, как эта?

— Сидит на жопе, не рыпается! Да и куда ей деваться, хе-хе? Видал я, перевидал этих упырей взаперти: через полсотни дней становятся шёлковыми, а опосля и вовсе — бревно бревном. Хвать их тогда и в землю.

— Добро, убирай ширму. Шушера прошла. Теперь пойдут гости посолиднее, а они свои денежки уплатили и несомненно возжелают поглазеть на тварюку.

— Ишь, зыркает как!

Трудно удержаться, когда два человека обсуждают твоё ближайшее будущее. Теперь я знаю, что происходит с нами, после того, как мы впадаем в голодную кому. Нас просто зарывают в землю. Меня едва не трясло: вечность полная мрака и боли! Почему я не умерла вместе с братом?! Если бы я только могла вырваться из этой клетки!

— Так бы и сожрала проклятая упыриха, отродье Горделя! — охранник, с видимым усилием, потащил в сторону чёрную пластину, заслоняющую мир от моих глаз, — ну ничего, скоро ты присмиреешь, а там и в земельку.

Но мне уже не было никакого дела до этого зловещего бреда. Передо мной открылась панорама гостевого зала, со всеми его креслами, диванами, торшерами и картинами. Картинами, да! Некоторым людям не откажешь в таланте, и они способны создавать неплохие полотна. Среди них попадаются даже способные тронуть струны моей души.

Здесь таких было, к сожалению, весьма немного: миниатюра с плачущим мальчиком, прижимающим к груди лохматого пса; девчушка, поднявшая край платья, перед тем, как ступить в лужу и триптих, со снежной крепостью. Остальные: или напыщенная чушь балов, или дурацкий пафос войн.

Сейчас мне было не до них.

Мой брат, я успела соскучиться!

— Нам не уйти, — сказал Серра и оглянулся.

В его мудрых глазах плеснулась тоска.

Брат мой!

Мой холст разместили в самом неосвещённом месте, определив между двумя, неряшливо исполненными, пастелями каких-то чиновников. Тем не менее, большинство зрителей интересовалось именно моей работой. Люди всматривались в изображение и бормотали: «Так ему и надо!», «Проклятый упырь!» или «Да благословит Мотрин защитников!», но на бледных лицах читалось нечто иное. Страх? Преклонение? Осознание собственного ничтожества? Может быть.

Но у меня не было намерения ставить человека на его место, и я не собиралась восхвалять свой род. Зачем? Все и так понимают, кто есть, кто. Я вообще не собиралась писать это полотно. Просто моя тоска, моя боль, требовали выхода, и он оказался именно таким.

Лицо Серра, обращённое к зрителю…Нет! Только ко мне!

Его лицо было первым, что я увидела в своей жизни, вынырнув из ледяного мрака, за которым осталось всё прежнее существование. Прекрасное бледное лицо, обрамлённое потоками белоснежных волос и глаза, горящие тёплым золотом. Сначала это лицо, разогнавшее тьму и холод, потом — голоса.

— Ты уверен? — мелодичный женский голос, — это даже как-то смешно.

— Абсолютно, — его губы шевельнулись и лицо стало больше. Приблизилось, — люди бывают глупы и жестоки, выбрасывая то, что кажется им бесполезным и ненужным.

— Это не значит, что нужно подбирать весь их мусор, — проворчал женский голос.

— Разве она похожа на мусор? Она прекрасна, как цветок. Думаю, из неё получится очаровательная кошка.

— Ещё никто не обращал детей. Признайся, тебе просто хочется немного поэкспериментировать?

— Может быть. А может и нет. Уже не имеет значения. Дело сделано.

И невыносимо горячее лезвие пронзило мою грудь, протягивая огненные щупальца во все клеточки моего застывшего тела.

Брат мой смотрит на меня и в этом взгляде нет ни боли, ни страха, ни мольбы. Серра прощался со мной. Он знал — я ослушалась его приказа и спряталась на холме. В свой последний миг он сумел установить эту связь, посылая мне всю свою поддержку и любовь.

Мощное тело истекало голубым туманом жизненной силы из множества порезов и десяток треспов оставались в ранах. Льва не хотели, да и не смогли бы взять живым, как меня. Его хотели убить.

И убили.

Брат мой!

Моя рука навечно остановила миг, отделяющий его от смерти, наделив утраченным бессмертием.

Физиономии охотников полны ликования и радостного азарта. Но, если присмотреться, то можно разглядеть груду неподвижных тел, за спинами триумфаторов. Десятки жизней, за одну. Но людям нет дела до подобных мелочей: их женщины нарожают ещё.

Кто заменит моего брата?

Я немного погрешила против истины: в тот день небо скрылось за плотными облаками и холодный ветер гнал волны по траве, где я скрылась от цепкого взгляда охотников. На моём полотне, солнце бросало ослепительный луч на лежащего льва и его растрёпанные волосы горели благородным золотом, в то время, как ликующие силуэты охотников медленно поглощала тень.

Нет. Тот человек был абсолютно прав. Совсем не триумф убийц был изображён на картине.

Кстати.

Я повернула голову. Мой сторож, глухо ворча, складывал ширму в специальный ящик. Его начальник, важно кивая сплющенной головой, беседовал с парочкой иссохших стариков, в дорогих раззолоченных камзолах. Гостевой Зал наполнялся прочей почтенной публикой: дамами в нелепых аляповатых платьях и их спутниками смешных коротких штанишках, модных последнее время. Среди взрослых, мелькали детские фигурки. Их было немного, но я радовалась и этому.

Его я узнала сразу, хоть до этого слышала лишь голос: невысокий поджарый мужчина средних лет с загорелой кожей и абсолютно седыми волосами. Мундир определённо охотничий, но нет ни знаков различия, ни наград.

Охотник пристально смотрел на меня, но в его лице не было ни страха, ни презрения, ни хотя бы любопытства — всего того, что обычно отражают лица людей, при виде льва. Непонятное выражение, неожиданное. Больше ни у кого, из присутствующих, такого не было. Жалость? Нет. Сочувствие — вот верное слово. Очень странно. И это предложение об охоте…Должно быть голод порядочно иссушил мои мысли, и я не могла сообразить, о чём это говорит.

Да и нужно ли? Имеет какой-нибудь смысл попытка понять человеческие поступки, если через десяток — другой дней я не смогу подняться и меня швырнут в грязную яму, забросав землёй? Смогу ли я хотя бы увидеть небо, перед этим и ощутить последнее прикосновение ласкового ветерка?

Брат мой, дай мне силы!

— Мама, мама, а почему тётя голая и в клетке?

Какая то девчушка, проскользнув за спиной толстозадого охранника, прильнула к прутьям клетки. Я даже пошевельнуться не успела, а ревущего, от испуга, ребёнка оттащили назад. Какая-то белая, словно мел, узколицая уродина в платье отвратительного фиолетового цвета, злобно отчитывала девушку, в непроницаемом чёрном плаще, явно неуместном на этом празднике идиотских расцветок.

— Моя дочь едва не угодила в лапы этого монстра! — изо рта человека летели наружу клочья слюны, ты — самая бестолковая, из всех служанок, которые попадались мне. Моё терпение лопнуло, считай, это — последний день работы. Завтра утром тебя, бестолочь, вышвырнут на улицу! Пошла вон!

Странное дело, хозяйка, одетая в пышное платье, изобилующее драгоценными украшениями, почему-то казалась ничтожеством, рядом с девушкой, скрывающейся под ничем не примечательным тёмным плащом. И это чувствовала не только я. Взгляды большинства мужчин, не задерживаясь, скользили по благородной даме, останавливаясь на служанке.

Охотник, заинтересовавший меня, тоже повернулся в сторону любопытной парочки. Сначала бросил косой взгляд, потом присмотрелся и вдруг нахмурился.

Мимо клетки торопливо прошла женщина с причёской, в форме ступенчатой башни. Ассиметричное платье, бледно голубого цвета едва слышно шелестело по полу. Мадмуазель Мерриат. Она частенько бывала здесь и даже пыталась несколько раз беседовать со мной.

Всякий раз у меня возникало ощущение, будто этот человек чего-то недоговаривает, будто опасается подслушивания. Да и темы, выбираемые ею для разговора…Странные они были. Про времена, когда эта грань принадлежала нам, про отношение львов к людям и сексуальные связи, между ними. Я подозревал мадмуазель в принадлежности к тайному ордену, поклоняющемуся нам и сожалеющему о минувших временах. Я слышала, про такой. Лояльные имперцы называли его членов покорившимися, а сами себя они именовали — Верными.

Не знаю, так это было или нет, но Мерриат оказалась излишне осторожной и стоило мне задать один единственный прямой вопрос, тут же перестала общаться со мной. Вот и сейчас, бросив испуганный взгляд в сторону клетки, женщина просеменила к моему полотну.

— Привет, пленница, — тучная мадам Жистор почтила меня своим зловонным присутствием, — слышала, где-то, в соседнем мире, прикончили одного из ваших. Стало быть, воздух стал ещё немного чище.

— Спорное утверждение, пока существуют люди, принимающие ванны из ароматических вод.

Толстуха расхохоталась, потряхивая желеобразными телесами, упакованными в громоздкие кружева. Этот человек часто приходил ко мне и вёл долгие беседы, наполненные оскорблениями и рассказами об убийстве очередного собрата. Правда это была или выдумка, с целью уязвить посильнее — не знаю. Как ни странно, но я не ощущала злости или ненависти, скорее — прилив сил и желание жить дальше, вопреки всем кускам мяса. Иногда мне даже казалось, будто за обидными словами скрывается некий неясный подтекст.

— Проваливай, жиртрест, Мотрин тебя побери! — толстуха махнула рукой, отгоняя моего охранника и сделала попытку присесть, — пошёл прочь, от тебя дурно несёт, и я могу потребовать возмещения ущерба за оскорбление моего благородного носика. Пусть твой начальник лично помоет тебя. И ты, милочка, иди прогуляйся.

Это она — служанке: тощей особе, в уродливом платье, на два размера больше, чем необходимо. Служанка, сведя воедино толстые гусеницы бровей над тупыми тусклыми глазами, поразмыслила и широкими мужскими шагами утопала за пределы видимости. Охранник, тем временем, тщательно обнюхал рукав и скорчил обиженную физиономию. Толстуха нахмурилась и ткнула в него коротким толстым пальцем.

— Я имею намерение побеседовать с пленницей о её картине, а вонь твоей туши способна аккомпанировать лишь разговорам о проблемах свиноводства. Жиртрест, я ведь вовсе не шучу и обязательно расскажу начальнику, как ты домогался меня.

Человек испуганно окинул взглядом трясущиеся телеса Жистор, нервно хрюкнул и почти бегом, бросился прочь. Мадам тотчас переместилась ближе к моему узилищу и поманила пальцем.

— Поди ка сюда, хищная тварь. Думаю, после такой долгой голодовки, ты бы, с удовольствием, прикончила старую толстую Жистор, — я приблизилась, и толстуха перешла на шёпот, — и я бы, с радостью, отдала свою никчемную жизнь вам, повелительница. Жаль, но это уже невозможно: мне, как и большинству Верных приходится покидать столицу. К сожалению, мы так и не смогли освободить вас. Простите, повелительница.

— Ты — верная?! — я не знала, смеяться мне или плакать.

— Да, госпожа. Меня специально послали к вам, поддерживать у вас волю к жизни. Ваши страдания и ваша стойкость…Я рыдала всякий раз, когда возвращалась домой. Но, Горделем проклятая Тайная канцелярия, после гибели императора ужесточила поиски Верных. Много соратников пали от рук имперских палачей, а оставшихся слишком мало, для вашего освобождения. Простите…

— Я не сержусь. Спасибо, за помощь — беседы с тобой, действительно, заставляли ощущать себя живой.

— Ваша картина, госпожа, — толстуха помолчала, — я клянусь сохранить её в неприкосновенности. Важно, для всех Верных, и нынешних, и грядущих, знать, кому они служат и поклоняются. Одно дело — лживая пропаганда, совсем другое — гордость и величие перед ликом смерти. Картина восхитительна!

Даже лицо человека, сидящего передо мной, преобразилось: казалось, через уродливую пористую шкуру струится неведомый свет, превращающий тучную старуху в нечто иное, прекрасное. Моя сестра назвала бы меня фантазёркой, но я своими глазами видела это преображение. Жаль, я слишком поздно узнала о своём тайном друге.

— Какая жалость, теперь тебя некому будет третировать, — старуха выпрямилась и отвратительно закудахтала, косясь на подошедшего начальника охраны, за спиной которого топтался мой страж, — к сожалению, я вынуждена ненадолго покинуть столицу и не смогу сообщать тебе о твоих, Горделем проклятых, сородичах.

— Мадам, — начальник охраны раздувался, от бешенства, — я очень долго терпел ваши выходки, но эта переходит все границы! Перед вами — смертельно опасное существо, а вы ведёте себя подобно маленькому ребёнку. Боюсь, я вынужден ограничить ваши беседы.

— Очень надо! — Жистор вскинула голову и направилась к моей картине, не преминув пихнуть локтем зазевавшегося сторожа, — пошёл прочь, хамская морда!

— Ну всё, закрывай её, — начальник нервно вытер вспотевший лоб, — два происшествия за вечер — это чересчур. К тому же, у меня — дурное предчувствие. Сам не знаю, почему. Ещё этот придурошный отставник, на мою голову! Закрывай! И смотри, в оба!

Чёрная пластина, под недовольное ворчание сторожа, медленно поползла, скрежеща по доскам пола и закрывая, от меня, Гостевой зал, где гости начали отвратительный ритуал потребления пищи и напитков. Маленький мальчик напоминающий пышный цветок, из-за множества кружевных рубашек, открыв рот, изумлённо смотрел на меня, никак не реагируя на щипки, стоявшей рядом девочки. Я перехватила последний взгляд мадам Жистор и поразилась: никогда не предполагала, насколько могут быть выразительными человеческие глаза.

Серра, брат мой! Ты вновь исчезал с моих глаз и оставалась лишь гадать, когда я вновь увижу тебя.

Появилась потная физиономия стражника, ненавидяще разглядывающего меня.

— С каким же удовольствием я забросаю твоё поганое тело землёй, — проворчал он, потирая красные ладони, — а ещё, некоторые наши очень любят трахать сучек, когда те перестают шевелиться. Я думаю, мне это тоже понравится.

— Несомненно, — сказала я, ощущая приступ омерзения, — такой, как ты, способен заниматься сексом лишь с покойниками. Ну, или с животными.

— Тварь!

Он плюнул, но его зловонная слюна не долетела, а подойти ближе человек не решился. Яростно дёрнув за край ширмы, сторож полностью закрыл нишу, где располагалась моя тюрьма, погрузив её в тень. Я осталась совершенно одна.

Или нет?

— Привет, сестрёнка.

Откуда она взялась здесь? Провинившаяся служанка в непроницаемом чёрном плаще. Она появилась из теней, окруживших моё узилище и теперь медленно сняла капюшон, вместе с уродливым чёрным париком, скрывавшим большую часть лица. Теперь я могла видеть гладкую бледную кожу, ослепительно белые волосы и сияющие жёлтым светом, знакомые глаза.

— Сестра моя! Ты! Как я рада тебя видеть!

— Я бы могла сказать то же самое, если бы дела обстояли несколько иначе. Стоило оставить вас двоих всего на пару дней и вот к чему это привело. Ну, ладно ты, бестолковое создание, но Серра! Как он мог допустить такое?

Она закрыла глаза и склонила голову. По щеке прокатилась крошечная слезинка и я ощутила спазмы в горле.

— Как всё это случилось? — тихо спросила львица, — почему вы не воспользовались браслетом?

— Нам не уйти, — сказал Серра и оглянулся.

В его глазах застыла тоска.

Мы бежали среди пологих холмов, поросших жёсткой серебристой травой и высоким колючим кустарником. Впереди тянулась череда таких же возвышенностей, а за ними, я точно знала, бежит глубокая узкая река с высокими берегами и каменистым дном. В прозрачной воде всегда скользили яркие рыбы, хорошо различимые с глинистого обрыва.

Сейчас два загнанных льва напоминали этих блестящих чешуйчатых созданий: такие же доступные для пристальных взглядов. Охотники, преследовавшие верхом нас всю первую половину дня, успели охватить нас с обеих сторон и оглядываясь, я видела их тёмные силуэты на фоне сумрачно серого неба.

Меня убивало чувство вины: во всём была виновата я и только я. Серра ни разу не упомянул об этом, но мне не требовались резкие слова сестры для понимания этой нехитрой истины. Поэтому милосердное молчание брата вынуждало страдать ещё больше.

Люди устроили засаду в том селении, где я обучала их детёнышей основам живописи и танца. Никто из нас ни разу не питался в проклятой деревушке, а Серра так и вовсе не пересекал границ посёлка. Сестра моя десяток дней назад ушла в свободную охоту, небрежно упомянув о защите, которую большой лев способен предоставить чокнутой кошечке.

Как выяснилось, она заблуждалась.

— Если мы доберёмся до реки, уйдём вниз по течению, — сказала я, не замедляя бега, — там — скалы и острые камни, их звери не смогут нас преследовать. А сами они — слишком медлительные, для погони.

— Впереди — засада, — коротко бросил лев и начал замедлять бег, — очень много ловчих. Похоже, они смогли просчитать наш маршрут. Моя ошибка.

— Не говори так! — я схватила его за руку, — это — я! Я, во всём виновата…

— В чём? — он остановился и тяжело вздохнул, — в том, что эти животные настолько сильно нас ненавидят? В их неспособности различать мрак и свет, добро и зло? Добро…Ты сама всё видела.

Да, видела.

Этим утром я, как обычно, пришла на площадку с солнечными часами, на окраине деревушки. Обычно зверята радостным визгом приветствовали меня и бежали навстречу, размахивая деревяшками и угольками, зажатыми в грязных лапках. Взрослые опасались приближаться к месту наших занятий, и я могла, без помех, показывать, как правильно соблюдать пропорции, определять перспективу и наносить тени. Ближе к полудню, прогнав мальчиков, я преподавала грязнулям в мешкообразных платьях основы хореографии.

Мне очень нравилось, когда полтора десятка резвых сорванцов висли на мне, точно плоды на деревьях. Эти радостные вопли и бесконечный поток просьб и вопросов…

В то утро меня встретила тишина. И полтора десятка мёртвых маленьких тел, выложенных в ряд. Все — задушены.

Я оторопела и в замешательстве замерла, глядя на убитых детей.

Зачем?

За что?

Если бы не Серра, меня бы убили там же. Лев, с рёвом, вырвался из-за ближайшего сарая, который местные, почему-то, именовали домом и вбил в чёрную дощатую стену истошно вопящего охотника. В тот же миг, воздух разорвали истошные возгласы множества глоток и десятки вооружённых треспами ловчих, набросились на нас.

И не отставали до сих пор.

— Дай мне свой тресп, — спокойно сказал Серра, пристально глядя мне в глаза.

— Зачем? — я отступила на пару шагов, ощущая некий подвох в его просьбе.

— Рейя, — он приблизился и поцеловал меня, — ты — моя любимая кошка и когда я вижу тебя, моё сердце наполняется светом. Поэтому я хочу, чтобы ты осталась жива.

Только теперь до меня дошло, к чему он клонит и это привело меня в ужас. Жить без Серра? Нет! Лучше умереть вместе с ним. Я замотала головой и лев ещё раз поцеловал меня.

— Мы не можем уйти и бросить Зеббу здесь. Кроме того, я слишком давно питался и у меня просто не достанет сил, открыть переход. Придётся принять бой. Рейя, я живу очень давно и понимаю — это сражение не выиграть. Останемся вдвоём — умрём оба.

— Пусть так! Я не боюсь!

— Я боюсь. Боюсь, за тебя. Хочу, чтобы ты жила. Живи и расскажи сестре, как погиб я.

— Нет, нет!

— Дай мне обещание, что ты останешься жить! Во имя нашей любви.

Я разрыдалась: Серра и сестра — вот и вся моя жизнь. Другой не было,да я и не желала ничего иного. Мне всегда виделась целая вечность впереди и вдруг она резко оборвалась. Мой любимый лев должен был умереть, а я не могла уйти следом. Что может быть хуже?

Тогда я ещё не знала.

Серра крепко обнял меня, ещё раз поцеловал и осторожно вынул из поясных ножен мой тресп — скорее красивую игрушку, нежели оружие. Я стряхнула набежавшие слёзы и отчаянно обернулась: через гряду холмов перевалили тёмные силуэты всадников и устремились к нам. Кольцо преследователей сжималось. И всё меньше оставалось отпущенного нам времени.

— Серра, — сумела выдавить я, но он улыбнулся и прижал палец к моим губам.

— Сестра моя, — едва слышно произнёс он и коснулся моей щеки своей, — обещай мне остаться в живых. Обещай и дальше радовать братьев и сестёр. Обещай найти новую любовь и поддержку. Обещай.

Он был настойчив, и я молча кивнула. Я просто не могла, была не в состоянии произнести всё это вслух! Тогда лев широко улыбнулся и легко толкнул меня в грудь.

— Беги, — сказал он, — спрячься. Им будет не до поисков маленькой прелестной львицы. Этим животным предстоит рандеву с огромным страшным львом.

— Ты спряталась? — негромко спросила сестра. Её глаза тускло светились в полумраке.

Я кивнула. Помешкав, она кивнула, в ответ.

— Это — правильно. Всё равно, в бою ты бы только помешала ему. Жаль, меня там не было, когда…

— Его бы это не спасло, — горько вздохнула я и закусила губу, — их было слишком много. Наверное, ловчие очень долго готовили эту ловушку.

Сначала они попытались поймать окружённого льва. Но из-за страха приблизиться, сети летели мимо, а с десяток Серра поймал и отправил обратно. Охотники казались такими медлительными и неуклюжими, словно сделанными из дерева. Мне начало казаться будто всё обойдётся. Кот сумеет ускользнуть от этих неловких животных, и мы убежим. Множество всадников мешали друг другу, толкались крупами коней, цеплялись упряжью и злобно переругивались.

Лев, напротив, сохранял ледяное спокойствие. Стоя в центре пульсирующего кольца, он презрительно поглядывал на ловчих, сжимая в опущенных руках два треспа: свой — боевой лист, с широким лезвием и мой — маленький клинок, с инкрустированной драгоценностями рукоятью. Чуть позже, они потребовались оба.

Как выяснилось, охотники были неловкими лишь тогда, когда пытались изловить кого-то живым. Стоило им отказаться от этой мысли и поведение ловчих разительно изменилось.

Затрещали арбалеты и лев, поморщившись, пошатнулся, сбивая вонзившиеся в грудь метательные треспы. Эти негодяи собирались расстрелять его издалека, надеясь обойтись лёгкой кровью! Но Серра был умным и опытным львом, поэтому не собирался изображать беззащитную жертву.

Прижавшись к земле, я наблюдала, как его мощное тело напряглось, перед прыжком и вдруг размазалось в воздухе. Через мгновение, кот оказался среди галдящих всадников, нанося удары во все стороны. Завопили раненые и безвольно падали мертвецы. Лошади, ощутив запах хищника, начали подниматься на дыбы, сбрасывая живых к мёртвым. Казалось, этой паники достанет брату, для спасения и он сумеет прорваться к свободе. У меня вновь вспыхнула надежда и закусив губу, я скользнула ближе к подножию холма, на тот случай, если потребуется моя ничтожная помощь.

Не получилось.

Всё-таки нас преследовали не обычные крестьяне, а специально обученные убийцы. Ещё несколько человек рухнули вниз, оставив опустевшие сёдла и Серра вырвался на открытое пространство. Мощное тело истекало синим туманом жизни, а из оружия брат сумел сохранить лишь мой крошечный клинок. Лев небрежно отшвырнул безжизненное тело охотника и пошатнулся. Его глаза словно пытались что-то отыскать.

Кого-то. Меня.

— Нет! — рыдания рвались из моей груди, — оглянись!

Десяток спешившихся ловчих, воспользовавшись мгновенной заминкой, подобрались ко льву сзади и почти одновременно вонзили оружие в беззащитную спину. Мне хотелось закрыть глаза и не видеть этого. Мне хотелось умереть вместе с моим братом…

Серра медленно, точно нехотя, смёл нападавших, и тут же новая волна орущих охотников захлестнула его, повалив на землю. Треспы, на длинных древках, пронзили мощные ноги, сильные руки и надёжную грудь. Лев запрокинул голову и меня пронзила боль, когда я увидела выражение страдания, на его прекрасном лице. Но даже в этот момент он не издал ни звука.

Оружие выпало из пальцев брата, когда убийцы принялись полосовать его клинками. Я видела их физиономии, искажённые животной радостью, их уродливые тела, полные суетливого и постыдного самодовольства.

Это и был момент, запечатлённый на картине. Из последних сил Серра сумел отыскать меня, притаившуюся на склоне холма. Его глаза послали последнее: «Люблю».

И мой брат умер.

Погас мой свет. Казалось, я умерла вместе с ним. Будто это меня истыкали треспами, радостно галдящие людишки, деловито собирающие трупы сородичей и вопящие о том, что это — совсем ничтожная цена, за такую добычу.

Брат мой!

— Я убью их! — прошипела Зебба и в её тихом голосе прозвучала холодная ярость, — убью их всех, с их паршивыми детёнышами и тупыми самками! А потом, вытащу тебя. Мерзкие твари! Ненавижу! Ненавижу…

Ах, если бы её обещание могло быть исполнено.

— Их слишком много, — печально сказала я и протянув руку через прутья, коснулась пальцами прекрасного лица, изуродованного гримасой ярости, — прости меня, сестра моя. Из-за меня уже погиб Серра, и я не хочу, чтобы и твоя смерть оказалась на моей совести. Да ты и сама знаешь: ключом от клетки ты воспользоваться не сумеешь всё равно.

Глаза кошки вспыхнули точно два яростных солнца и тут же погасли. Можно было сколько угодно приходить в бешенство, шипеть и выпускать когти, но против правды не пойдёшь: освободить меня львица просто не могла. Даже если бы ей, каким-то чудом, удалось перебить всех животных в башне, проклятый ключ просто сжёг бы ей ладонь.

— Я могу заставить кого-нибудь, из этих тварей, — медленно пробормотала кошка и хищно прищурилась, — под страхом смерти, они и мать родную прикончат.

Хорошая мысль. Наверняка, она приходила в голову и моим тайным поклонникам. К сожалению, я точно знала, где находится уродливая штуковина, запирающая замок клети.

— Ключ в комнате начальника охраны, — устало сказала я и опустила голову, — и он — единственный, кто может им воспользоваться. Прости, но спасения — нет.

Зебба тихо зарычала. В этом звуке звучала тоскливая безысходность и искренняя боль. Мне было безумно жаль мою несчастную сестру. Я была так виновата перед ней! Перед ней и Серра. Всё случилось из-за меня.

— Когда-то, — негромко сказала кошка и протянула руку, сплетя свои пальцы с моими, — очень давно, я потеряла свой прайд. Тогда же, я утратила льва, которого любила. Они все погибли, а я ничем не смогла им помочь. Я даже не успела признаться любимому в своих чувствах, — львица крепко сжала пальцы и смахнула свободной рукой какую-то пылинку с щеки, — я не смогла защитить братьев, но поклялась отомстить. Не отомстила. Когда боль утраты терзала меня, я обещала никогда больше не привязываться ни к одному льву. Чем утратить близкого — лучше умереть! — она помолчала, закрыв глаза. Две слезинки мерцали на матовых щеках, — я опять не смогла сдержать обещания.

— Прости меня, сестра, — я поднесла её пальцы к губам и поцеловала, — Серра…

— Глупая! Серра был замечательным другом, хорошим вожаком и великолепным любовником. Знаешь, сколько таких я встречала? Охотилась с ними, занималась любовью и просто путешествовала, с грани на грань. Потом мы разбегались. Но ты… Такая маленькая, беззащитная и сумасбродная львица. Я не смогла защитить тебя, но хотя бы признаюсь: ты была самым лучшим из того, что я встретила за все эти десятилетия. Словно тёплый лучик, который растопил лёд, внутри меня. Чудо, разогнавшее мрак и попавшее в лапы злобных невежественных тварей. Тварей, убивающих этот живой свет.

Она протянула вторую руку и погладила меня. В сияющих глазах стояли слёзы.

— Что мне делать?! — почти выкрикнула она, — как я могу уйти и оставить тебя здесь? Как я могу жить дальше, зная о твоих страданиях и приближающейся гибели? Рейя, любимая сестра моя, как я должна поступить?

Зебба, моя сестра, которую я всегда считала образцом выдержки и хладнокровия, не стесняясь, рыдала и я плакала вместе с ней. У меня не было ответа, да и какой совет могла дать маленькая глупая львица, запертая в клетке? И всё же одна разумная мысль сияла крошечной блестящей льдинкой, посреди хаоса бешено мчащихся мыслей. Мысль, такая же гладкая, сверкающая и совершенная, как кусок льда. И такая же холодная.

— Сестра моя, — я ещё раз коснулась губами её пальцев, — я очень люблю тебя и мне радостно видеть тебя рядом. Прости, но чем дольше ты остаёшься здесь, тем больше вероятность попасться людям на глаза. Прошу тебя об одном: когда будешь уходить — оставь мне своё оружие.

Зебба замерла, потом её глаза закрылись, а голова опустилась на грудь. Казалось, кошка задремала, но я ощущала вздрагивание нервных пальцев. Львица, несомненно, понимала в чём смысл моей просьбы, но она должна была осознать — иного выхода просто нет. Или я продолжу медленно и мучительно угасать, пока не превращусь в живой труп, или смогу разом прервать весь этот кошмар.

— Твоя картина, — прошептала она, не открывая глаз, — как ты её называешь?

— Раненый лев, — ответила я, — кажется, у людей есть другое название, но я его не запомнила.

— Раненый лев? — кошка, с тоской, взглянула на меня, — звучит, словно приговор, для всех нас. Мы, точно раненые, мечемся с грани на грань, теряем друг друга, умираем…

— Не говори так, сестрёнка, — я прижалась щекой к её нежным пальцам, — ты продолжишь жить дальше. Найдёшь кого-нибудь и будешь счастлива вновь.

— Счастлива? — кошка криво ухмыльнулась, — счастлива я стану сегодня ночью, когда уничтожу тварь, служанкой которой притворилась. Убью её, всех её поганых родственников и слуг. Надеюсь — это станет достойной панихидой по моей любимой сестрёнке.

На её лице я прочитала ледяную уверенность в этом.

— Пожалуйста, сделай мне маленькое одолжение, — я просительно сжала её ладонь, — не трогай детей. Да, я знаю, какой чепухой ты считаешь подобные просьбы, но исполни эту. Ведь я уже никогда больше ни о чём не попрошу!

Зебба печально улыбнулась и кивнула.

— Как раз за такую чепуху я и люблю тебя, милая. Глупое, нелепое милосердие к жестоким животным, даже на грани смерти, — она несколько раз поцеловала мои ладони, — прощай, моя маленькая сестричка. Я всегда буду помнить тебя.

И силуэт кошки растворился в мерцающей тени, оставив мне лёгкий аромат полевых цветов, чего-то насыщенного, точно жаркая ночь…И холодную рукоять треспа.

Я едва успела спрятать оружие за спину, как ширма с глухим шелестом, скользнула в сторону. В образовавшейся щели маячила уродливая физиономия моего сторожа, узкие глазки которого подозрительно обшарили меня с ног до головы.

— Сама с собой треплешься, тварюка? — он криво ухмыльнулся, обнажив чёрно-жёлтые пеньки зубов, — умишком начала двигаться? Давай, давай. Ничего, ничего, уже скоро…

Велико было желание подозвать урода ближе и освободить от невыносимой, для него, тяжести жизни. Но успею ли я, потом, ускользнуть следом? Вряд ли. Пусть живёт.

Охранник, даже не подозревающий, о моём щедром подарке, ещё раз оскалился и пропал, оставив щель незакрытой. Мне достался небольшой участок гостевого зала: несколько кресел, столик, лениво болтающие люди и парочка миниатюр, на стенах. К сожалению, мой холст остался вне поля зрения.

Странный охотник, привлёкший ранее моё внимание, неторопливо прошёл мимо, задумчиво глядя в мою сторону. Чего он хотел? Почему я так интересовала его? Эти вопросы, как и многое другое, мало-помалу бледнели и растворялись.

Важно — иное. Я перестала быть пленницей. Моя сестра подарила мне надежду на освобождение. Дала ключ к секретной двери, недоступной ранее.

Сегодня ночью, когда все животные отправятся спать, я достану свой ключ и отопру ворота в мир, где нет страданий и боли; нет раненых львов, ожидающих смерти.

Свобода!

Спасибо тебе, моя сестра.

Прости меня, мой брат.

Прощайте.

Охотник

Последний луч светила медленно скользил по жёлтому дереву пола, постепенно исчезая за краем чёрной ширмы, а я провожала его взглядом так, словно он мог освободить меня или хотя бы утолить голод, пожирающий меня. Ублюдок, из императорской охраны, поставил ограждение вплотную к стене, оставив в поле моего зрения ничтожный кусок Гостевого зала. Часть уродливого дивана с вульгарной половицей рядом; круглый приземистый столик на пузатой ножке и несколько грязных бокалов на полированной поверхности; пара человеческих миниатюр на стене и тусклый бра, между ними — вот и всё. Хуже всего — моё полотно осталось где-то там, за непроницаемой чёрной поверхностью, и я не могла последний раз взглянуть в любимые глаза Серра, попросить у него прощения, за свою слабость и попрощаться.

Знаю, будь лев жив, он бы никогда не одобрил моего поступка. Назвал бы слабостью, трусливым бегством, которое подобает лишь людям. Но как я могу поступить, если сил почти не осталось, а леденящая боль голода пустила свои отростки во все клеточки моего тела? Бессмысленно молить хотя бы о секундном избавлении от боли, ведь нам не дано забыться во сне или обычном человеческом беспамятстве. Сто дней голода и боли практически сломали меня.

Прости, Серра!

Прости и ты, моя сестра, давшая возможность совершить этот побег. Единственный возможный побег, в моём положении.

Слабое утешение — представлять бешенство людей, узнавших, что я всё-таки смогла обмануть их и уйти. Слабость — всегда слабость, как не оправдывайся.

Моя сестра, ты всегда называла меня слишком мягкой и податливой, говорила, такие качества не подобают львице. Ты оказалась права и большое тебе спасибо, за твою доброту и любовь.

Последняя солнечная искорка ускользнула за ширму и ночные тени, мало-помалу, поползли из-под дивана, из-за столика, заскользили вниз по стене. Я знала, точно знала, куда они ползут и кого ищут. Так идите же быстрее, скройте меня в сумраке ночи, пожрите моё больное сознание, дайте свободу от боли, терзающей его!

Может быть тогда я освобожусь и стану вольна, как исчезнувший луч света, нырну между ядовитыми прутьями, навсегда покину проклятое место…

Шум голосов начинал стихать. Значит торжественное мероприятие завершалось и гости, напихавшись омерзительной пищей и налакавшись мерзкого пойла, отправятся в свои стойла. Там они, по-быстрому совокупившись, провалятся в свои зловонные сновидения. Люди! Почему я не могу вас ненавидеть, даже после того, как вы фактически убили меня? Сестра моя, прости меня ещё раз, но я такая, какая есть и уже не смогу измениться.

Просто, для этого не остаётся времени.

Время моей жизни заканчивается. Ускользает, следом за последним лучом солнца и растворяется в наползающих тенях.

Простите меня, мои братья и сёстры! Я — слабая львица и не вижу другого выхода.

Громкий топот тяжёлой обуви известил об окончании дня. И закончится он точно так же, как и все остальные: громким пыхтением зловонной пасти и душным смрадом какой-то человеческой жвачки. Мой персональный страж, как обычно, пришёл пожелать мне спокойной ночи. Так, как он это понимал.

На этот раз сторож был облачён не в обычные серые обноски с императорским гербом, а в пугающе-цветастую куртку с тем же, безвкусным гербом и красно-жёлтые, полосатые штаны. Ах, да! Праздник, как-никак. Сторож, покачиваясь, замер перед клеткой и уставился на меня кнопками тусклых глаз, теряющихся в складках рябого одутловатого лица. Сальные волосы клочьями торчали из-под сплюснутого блина ярко-алого берета, а неровно ощипанная бородка ходила из стороны в сторону. Мой страж изволили откушать. Подбирал объедки за местной элитой.

— Чо, стерва, ишшо не подохла? — любезно осведомился охранник, — коды ж ты ужо скопытишься, упыриха? Гляш, я хоть тоды немного отдохну.

Я просто не могла позволить этому куску мяса нависать над собой. В конце концов, львы, пока они ещё живы, не должны валяться у человеческих ног. Я ещё жива. Испытывая режущую боль во всём теле, словно его кромсали на куски, я медленно поднялась на ноги и выпрямилась во весь рост, позволив волосам обнять кожу. Человек, криво ухмыляясь, наблюдал за мной. Чавкать он так и не прекратил.

— Для такого животного, как ты, — сказала я, глядя на него сверху вниз, — должно быть честью, выполнять подобную работу. Да и не перерабатываешь ты, ленивая тварь.

Последнее замечание его задело. Сторож, угрюмо пыхтя, протянул окорокоподобную руку за ширму, и я сжала зубы, пытаясь сдержать панику. Огромного труда стоило оставаться на месте и сохранять невозмутимое выражение лица. Слишком хорошо знала я этот жест и то, чему он предшествует. Охранникам запрещено пользоваться оружием, но они отлично понимают — жаловаться я никому не стану. Не подобает льву жаловаться человеку или ожидать помощи, от него.

— Дерзишь, сучка? — недобро ухмыляясь, пробормотал человек и потянул к себе тресп на длинной рукояти, — сама должна понимать — это будет заслуженное наказание.

Очень хотелось зажмуриться, успокоить птицу, бешено бьющуюся внутри. Нет, я не могу позволить животному заметить мою слабость. У меня нет секретов от вас, братья и сёстры, но это вонючее создание не сможет оценить, насколько уязвима я стала.

Поэтому я лишь презрительно смотрела в глаза человеку, когда он размахнулся и ткнул оружием в мою грудь. Всего лишь ещё одна капля боли в бескрайнем океане страдания, поглощающем сознание. Так хотелось думать, но, против своей воли, я застонала.

Будь ты проклят!

Будь проклята я…

Прости, Серра.

— Слабеешь, гадина, — он хохотнул, но под моим презрительным взглядом смешался, — ничо, я ишшо доживу до того дня, коды гордая львица шлёпнется на колени молить меня о пощаде. Тоды я надену на тебя ошейник, а ты станешь лизать мои сапоги.

— Оставь свои фантазии для человеческих самок, животное. Я, скорее умру, чем стану на колени!

— Посмотрим, — он, посмеиваясь, отвёл оружие назад, но в этот раз лишь имитировал удар, громко расхохотавшись, когда я, не удержавшись, вздрогнула, — боишься? Бойся! Я стану твоим самым страшным кошмаром!

— Мы не спим и сны нам не снятся, — силы были на исходе и даже стоять приходилось, испытывая невыносимую боль, — тебе не стать моим кошмаром — только своим. Ты живёшь в собственном бредовом человеческом сне и пытаешься распространить его на других. Лучшим выходом было бы пробуждение.

— Чего?

— Умри, животное.

Он остервенело ткнул меня в живот и даже не глянув, как я буду страдать, утопал прочь. Только теперь я позволила себе опуститься на холодный пол клетки и прижать ладонь к тонкой полоске на поверхности бледной кожи. Дымок рвущийся наружу, казался почти невидимым, — но он был моей жизнью и восполнить силы мне нечем. Ещё одна толика боли. И так, каждый вечер. Неужели я действительно заслужила подобное? А ведь моя сестра упрекала меня в излишней мягкости с этими животными. Так она оказалась права?

Шаги мучителя стихли и глухо хлопнула закрывшаяся дверь. Светильники начали тухнуть, один за другим и сумрак, мало-помалу, воцарился вокруг. Только призрачное сияние крошечных бра пыталось рассеять подступающий мрак. Нет, лишь вокруг, но никак не внутри меня.

Серра, брат мой! Больше всего на свете, я хотела бы ощутить твои пальцы на моём теле, твои губы на моих и услышать слова нежности и любви. Как жаль, но всё что осталось — твой образ на моём полотне и светлые воспоминания, немеркнущим пламенем озаряющие ночь, внутри меня.

Я осторожно подползла к самому дальнему углу клетки, упирающемуся в холодную каменную стену, покрытую чёрными пятнами жирной плесени и запустила руку в щель между обжигающим кожу прутом и ледяной кладкой. Пальцы коснулись драгоценного подарка моей сестры. Единственное место, где я могла скрыть нечто личное от своих соглядатаев. Эта проклятая грань лишала нас способностей к маскировке и созданию одежды, вынуждая меня ходить полностью обнажённой.

Глупые люди! Им казалось, нагота тяготит меня и смущает отсутствие одежды. Нет, мне не доставало МОЕЙ одежды. Той, которую Серра ласково именовал сексуальным безумием; той, над которой смеялась сестра, а потом, втайне копировала; той, чьи линии и очертания не походили ни на один человеческий наряд.

Я достала тресп и положила на пол, перед собой. Прекрасная, всё-таки, штуковина. Создатель её понимал толк в красоте: эти очертания древесного листа, то — абсолютно прозрачного; то — матового, словно шлифованный металл. Рукоять, в форме идеального львиного тела, удобно располагалась в ладони, вызывая воспоминания о чём-то приятном и сексуальном. Как жаль, но всё это великолепие должно нести лишь смерть. Стоит воткнуть клинок в грудь, и она не заставит себя долго ждать. Перетерпеть мучения, и милосердная тьма навсегда сотрёт ту вселенную боли, где я живу последнее время.

Я не боюсь смерти. Никто из нас не боится. Но вокруг так много прекрасного, столько замечательных вещей, ради которых стоит жить дальше! Если бы у меня оставался хотя бы единственный шанс…

Тресп тускло мерцал в слабом свете и я, как зачарованная, протянула руку и положила пальцы на гладкую рукоять. Подняла оружие и медленно поднесла к лицу, любуясь переливами сияния в листообразном клинке. Осталось повернуть оружие остриём к себе и слиться с ним, как я сливалась с Серра. Брат мой! Те, незабываемые ночи под двумя лунами, около грохочущего водопада…Твои сильные руки на моём мокром теле и шершавая поверхность плоского камня, выступающего из чёрного, как сама ночь, озера.

Как забыть всё это? Забыть — значит предать Серра и остальных братьев, с кем я делила удовольствие секса. Исчезну я — исчезнут и они, растворившись в бездне небытия. Эгоизм — лечить свою боль, убивая память о братьях и сестрах, многих из которых уже нет в живых. Если я убью себя, исчезнут и они, оставив только жирную зловонную скотину, безнаказанно истязавшую меня каждый вечер.

Я ощутила отвращение к самой этой мысли. Это — не смерть в бою, а позорное бегство. Если я сейчас уйду, человек возомнит себя победителем, оказавшимся сильнее львицы, удравшей от него во мрак небытия. Никогда! Не позволю мерзкому животному победить!

Я опустила оружие и вдруг ощутила прорвавшееся чувство присутствия постороннего. Не запах — нет, его не было, шагов я тоже не слышала, но ведь все львицы — охотницы. Я — тоже, пусть и не самая лучшая (К чему кривить душой? Одна из худших). Я обернулась и наткнулась на внимательный взгляд стальных глаз.

Тот самый охотник, ради которого устраивали сегодняшнее человеческое угощение. Возраст не разобрать, но точно перевалил середину отведённого людям срока. Впрочем, седая голова и глубокие морщины на загорелой коже, не соответствуют поджарому мускулистому телу. Обычно люди, миновав юность, начинают зарастать жиром, напоминая толстых неповоротливых свиней. Этот, скорее, походил на волка.

Человек носил мундир охотника, лишённый каких бы то ни было знаков отличия. В том числе и омерзительных красных шевронов. А другие, просто обожают подобные украшения.

Я торопливо спрятала руку с треспом за спину, отлично понимая, насколько нелепо выглядел этот жест. Прежде я часто играла с человеческими детёнышами, учила их рисованию и танцам. Похоже, именно у них я и научилась дурацкому жесту. Как человеческий ребёнок!

Ночной гость даже не улыбнулся. Он неторопливо отодвинул ширму, открывая полную панораму зала. О чудо, я вновь видела раненого Серра и ощущала его тёплый взгляд. Здравствуй, брат! Возможно, мы ещё будем жить.

Человек, по-прежнему безмолвствуя, поставил около клетки маленький табурет и присел, лицом ко мне. Я продолжала наблюдать за его действиями, не зная, как поступить дальше. Стоит ему подать сигнал, и охранники мигом обезоружат меня, истыкав треспами, с ног до головы.

— Почему?

Этот вопрос словно сломал тот стержень, который удерживал меня на ногах, и я медленно опустилась на дощатый пол клетки. Честно говоря, я просто не поняла, о чём он меня спросил и видимо, человек это тоже сообразил.

— Почему ты, всё-таки, решила остаться в живых? — он яростно потёр лоб, словно его мучила сильная головная боль, — не подумай, будто я желаю тебе смерти…

— Странно, — вдруг вырвалось у меня, — обычно, такие, как ты, желают нам только смерти.

Ох и странные у него были глаза. Полные…Чего? Затаённой боли? Растерянности?

— Больше ста дней без пищи. Боль, терзающая тебя, воистину непереносима. Смерть должна казаться желанным, но недостижимым подарком. И вот, я вижу, как другая львица передаёт тебе тресп…

Ужас обуял меня. Моя сестра? Неужели её схватили или убили? О, нет…Я виновата! Зачем я задерживала её!

— Моя сестра?..

И вновь то странное выражение серых глаз.

— Не волнуйся. Только я сумел заметить её. Она очень хорошо замаскировалась. Прости, просто я очень давно охочусь на вас.

— И ты?..

— И я никому ничего не сказал. Твоя сестра спокойно покинула башню. Думаю, она не пропадёт.

Вот теперь я была полностью сбита с толку. Охотник заметил свободную львицу и позволил ей спокойно уйти. Но волны радости захлёстывали меня с головой: моя сестра — жива и на свободе!

— Ты — странный, — сообщила я, — почему ты хотел устроить охоту на меня? Я слышала, как ты разговаривал с этим надутым бурдюком, начальником охраны.

Он криво ухмыльнулся.

— Хотел дать тебе шанс погибнуть в бою. Или — уйти. Я считаю отвратительной практикой содержать подобных тебе в клетках. Это, как признание: да, мы ничтожнее вас, но попытаемся низвести до своего уровня. В этом нет ни капли чести.

— Да брось ты, большинство людей и не мыслят такими категориями. Им просто доставляет удовольствие мучить нас, — сначала он пожал плечами, а потом нерешительно кивнул, — жаль, тебе не разрешили устроить охоту на меня. Но это поправимо, — слегка помешкав, я достала тресп из-за спины и протянула оружие человеку, сидящему у клетки. Смерть в бою почётна — так всегда говорил мой брат, Серра. Сестра моя соглашалась с ним, а я…Жаль, не могу обнять Зеббу и сказать, как она была права. Права, во всём, — держи. Сейчас я брошусь на прутья, и ты сможешь меня убить. Скажешь — случайно увидел оружие и сумел его отнять, лишь прикончив злобную тварь.

Он даже руку не протянул. Я, наконец, сообразила, что вижу в этих стальных глазах — пустоту. Пустота и печаль — ничего более. Пожалуй, человек с такими глазами мог желать смерти побольше моего. Но почему? Этот охотник интриговал меня тем больше, чем дольше мы с ним общались.

Я положила клинок на пол, между нами и убрала волосы за спину, позволив охотнику оценить моё тело. Обычно самцы человека мгновенно возбуждались, увидев меня обнажённой. Да и Серра считал меня очень красивой львицей, пусть и необычайно маленького роста. Зебба соглашалась с ним и смеясь, добавляла, будто она путает меня с моими настольными статуэтками.

— Я читал отчёт о твоей поимке, — охотник своим хрипловатым голосом нарушил затянувшееся молчание. Ни единым жестом или взглядом он не показал, что оценил мою красоту. Хм, нахал! Меня это весьма задело. Ладно вонючая скотина, охраняющая меня: другие сплетничали о его давней импотенции. Но этот то был довольно привлекательным, как для человека, да и обычного зловония, почти не испускал, — ты почти не сопротивлялась и даже никого не ранила. Очень странно.

— Отчёт был подробным? — я приподняла одну бровь.

— Да. Я знаю всё. И как тебя, без нужды, утыкали треспами и…Про всё остальное, тоже. Мстили за твою сестру, сумевшую улизнуть и убить десятерых преследователей. А в особенности, за вашего вожака. Он дался дорогой кровью: три десятка убитых и ещё больше, искалеченных.

— Брат мой был сильным львом, — с уважением сказала я и посмотрела на своё полотно, — но он никогда не охотился, ради охоты. Всегда — ради утоления голода. Хотя, да — для вас же каждый убитый львом человек — страшная трагедия. Нет, не подумай, я не иронизирую. Мы такие, какие есть и вы, для нас — всего лишь пища.

— Иронизируешь? Ха! — он вскочил и начал нервно метаться, точно это его, а не меня, посадили в клетку, из которой не было выхода, — последнее время это мучает меня всё сильнее. С детства я хотел нести справедливость и защищать невинных от опасности. Именно поэтому и пошёл в защитники. Моя цель — защита людей от львов, спасение человеческих жизней. И что? Наш отряд прибывает туда, где случайный прайд совершил нападение на захолустный городок и убил троих жителей. Десятки опытных воинов гибнут, и троица хищников повержена или изгнана прочь. Да здравствуют павшие воины! Да будет всем счастье!

— Ну и? — поинтересовалась я, — счастье будет?

Человек остановился, будто наткнулся на невидимую стену и дико взглянул на меня. В его глазах всё ярче разгорался огонь безумия. Да, он был тяжело болен чем-то, пожирающим его разум, почище моего голода. И выхода не было. Меня заточили в клетку, а он свою соорудил сам. Но почему?

— Счастье, — он покачал головой и едва слышно всхлипнул, — счастье…Десятки режут друг друга в пьяных драках, калечат в семейных ссорах и душат в подворотнях за жалкий медяк. Сотни умирают от голода из-за высоких налогов, нежелания работать и жадности хозяев. Тысячи мрут от болезней, потому как нет ни докторов, ни лекарств. Десятки тысяч гниют на полях сражений из-за тупейших амбиций и жажды власти. Ради чего я делаю своё дело? Для чего я спасаю этих трёх, которые в ближайшее время станут убийцами или жертвами?

— Ну, не все львы, такие, как мы, — я была поражена его бешеным напором. Нет, люди — неприятные животные, но неужели всё настолько плохо? — в молодости мы совершаем разные глупости. Очень часто наши невинные развлечения заканчиваются множеством бессмысленных смертей.

— Я знаю, — он отмахнулся, — я читал много отчётов и сам проводил дознания. Но, поверь, самым злобным, из вас, далеко до некоторых милосердных правителей. Да и подумать — вы относитесь к нам, как к животным, а для большинства людей убийство человека равносильно смерти какой-нибудь свиньи. То есть мы сами уравняли себя со свиньями. К чему жаловаться? А жестокость, с которой мы иногда убиваем себе подобных вам вообще незнакома.

Он замолчал и почти рухнул на свой табурет, охватив голову руками. О! По его загорелой щеке медленно ползла одинокая слезинка. Крепко его прижало. Поймав себя на этой мысли, я прислушалась к чувствам и оказалась поражена. Мне было жаль этого человека. Хотелось подойти, обнять и погладить по седой голове. Странно. Раньше такие желания относились лишь к моим братьям и сёстрам.

— Меня зовут Чар, — глухо сказал человек, не поднимая головы, — хоть тебе и нет до этого никакого дела.

— А меня зовут Рейя, — сообщила я и подвинулась ближе, — а почему, человек Чар, ты решил рассказать всё это именно мне? Неужели нет больше никого, кому бы ты мог излить свою боль?

Он отрицательно покачал головой, а потом поднял на меня свои больные глаза.

— Рейя, — медленно произнёс он, — нет, Рейя, пожалуй, ты единственный че…Прости, ты — единственная, с кем я могу поговорить на эту тему. Да и вообще, просто поговорить. Иногда так получается. Из-за работы и образа жизни ты теряешь всё. Сначала — жену, потом — всех друзей и соратников, а после…

Он запнулся.

— Веру, — подсказала я.

— Да, — он печально улыбнулся, — а в конце концов — смысл самой жизни. И не остаётся ровным счётом ничего. Ты вдруг осознаёшь, жизнь подходит к завершению, а всё, сделанное тобой, было бессмысленно.

Да — это был необычный человек. Другие, на его месте, предпочли бы утешиться выпивкой, едой или доступными самками. Помимо жалости, я ощутила некоторое уважение к сломленному охотнику, но по-прежнему, не могла понять в чём смысл этого ночного визита. Выговориться перед пленной львицей? Забавно, нечего сказать…

— И давно, человек Чар, тебя мучают подобные мысли?

— Достаточно, — он повернулся спиной и опёрся затылком о прутья моего узилища. Можно было осторожно протянуть пальцы и коснуться его шеи…Но любопытство и что-то ещё останавливали меня, — с того момента, как я утратил свою единственную любовь. Моя жена… Она не погибла. Она стала одной из вас.

Ого! У меня исчезла даже тень мысли выпить гостя. Похоже, меня ждёт очень любопытная история. К чёрту голод! Обожаю интересные истории. Особенно, с трагическим финалом.

— Мы оказались заперты с прайдом ваших в одном из запретных миров и сотрудничали с ними, в попытке прорвать блокаду. Понимаю, как дико это звучит: охотники, сотрудничающие со львами, но дело обстояло именно так.

Дико? Это не то слово! Да этот человек, просто клад странностей. Другой бы и плюнуть не захотел в нашу сторону, неважно, по какой причине, то ли из-за страха, то ли из-за ненависти. А этот сотрудничал с нашими. Чудеса!

— И мне пришла в голову бредовая идея, о которой я жалею до сих пор. Я послал свою жену, Зару, вроде бы изучать жизнь львов, а на самом деле хотел иметь лазутчика, среди львов. Перемудрил, — он горько усмехнулся, — Зара влюбилась в вожака и тот обратил её. Он и мне, — Чар оборвал фразу на полуслове, — в общем, блокаду мы прорвали, и я поклялся найти этого льва. Если не вернуть жену, то хотя бы прикончить его.

— Нашёл? — тихо спросила я, размышляя, как бы мог завершиться тот, вырвавшийся обрывок фразы.

— Нашёл. В другом запретном мире. Тот лев…Он пожертвовал свободой и готовился отдать жизнь ради Зары. Значит, любил её не меньше, а то и больше, чем я. Странно, я мечтал убить его, а вышло…В общем, мы опять сражались плечом к плечу, и он спас меня. Понимаешь, — Чар повернул голову, и я смогла оценить симпатичный, как для человека, профиль, — именно тогда мой старый мир рухнул окончательно. Те, кого я считал исчадиями ада, сражались вместе со мной и спасали жизни моих любимых. А люди, которых я клялся защищать, — он громко рассмеялся, но в его смехе звучала лишь горечь и только, — как-то мы наткнулись на странную штуку. Загон для людей. Там львы держали пищу, про запас. Людей кормили, изредка выдёргивая одного-двух. Так вот, когда мы попытались освободить пленников, те начали сопротивляться. Взаперти, они разжирели и совершенно обленились. Знаешь, что меня ужаснуло?

— Что?

— Оказывается, большинству людей, для превращения, в скот не требуется ничего, кроме такой возможности. А вы…Вот ты, Рейя, страдая от голода, пишешь картины и сопротивляешься смерти. Это вызывает уважение.

Мы молчали. Тусклый свет бросал тени прутьев на пол, а я продолжала всматриваться в лицо собеседника. Оказывается, наше уважение было взаимным. Мостик, соединяющий нас, строился с двух сторон. В этом ощущалась странная магия. И очень жаль, что мы встретились именно так, погружённые в пучину отчаяния и безысходности. Но если я могла надеяться на чудо, пусть шанс на спасение был один из миллиарда, то Чару не светила ни одна звезда.

— Зачем ты пришёл? — спросила я очень тихо.

Он не отвечал.

Долго.

Потом встал и повернулся ко мне. Запустил пальцы в нагрудный карман и достал оттуда маленький блестящий предмет. Ключ. Ключ, от моей клетки.

Я не понимала. Просто не могла себе позволить такую роскошь.

А потом, Чар протянул руку и мой единственный шанс из миллиарда, стал реальностью. Дверь клетки, щёлкнув, отворилась и человек сделал шаг в сторону, позволяя мне выйти.

— Ты свободна, — сказал он и наклонился, — вот, возьми. Не голышом же тебе идти по дворцу.

Длинный тёмный плащ, с глубоким капюшоном. Именно в таком ко мне приходила моя сестра. Одевая его, я никак не могла избавиться от одной мысли. Чар принёс одежду с собой, значит ещё до начала разговора собирался освободить меня. Но сначала беседовал. Хотел выговориться? Точно… Точно собирался умереть. Почему-то мне не хотелось смерти именно этого человека. Совсем не хотелось.

— Возьми оружие, — сказал охотник, когда я одела плащ и надвинула капюшон, — может пригодиться. И пообещай, что больше не дашь себя поймать. Второй раз я не приду.

— Обещаю, — искренне сказала я, — пошли?

Он не торопился. Внимательно посмотрел мне в лицо, будто собирался запечатлеть его в памяти, а потом решительно закатал рукав, освободив мускулистое предплечье. Протянул руку мне.

— Сто дней без еды, — глухо сказал Чар, — думаю, ты просто умираешь от голода. Возможно, я принесу хотя бы такую пользу. Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь чокнутого охотника и посмеёшься. Прощай.

Соблазнительно. Бесы голода набросились на меня, требуя взять предложенное, но я решительно прогнала их прочь. Внезапно я ощутила приступ веселья и едва сдержала прорывающийся смех. Я собиралась проделать одну забавную штуку, о которой прежде лишь слышала. Сестра моя, ты ведь всегда называла меня чокнутой? А теперь нас двое: я и этот охотник, Чар.

Я ткнула пальцем в его высокий лоб, прежде чем он успел сказать или сделать очередную глупость. Мускулистое тело ещё несколько мгновений удерживалось в вертикальном положении. Мне хватило, и я подхватила его, бережно уложив около опустевшей клетки.

Я ненадолго, мой странный спаситель. Проведаю кое-кого и обратно.

Комнаты охранников располагались недалеко от гостевого зала. Да и как упустить этот очаровательный шлейф из омерзительного смрада пищи и спиртных напитков! Зловоние накладывалось на зловоние, но нужный аромат я просто не могла упустить.

Ага, вот ты где, мой красавец! Жирной лягушкой развалился на грязных тряпках, брошенных на пол и сотрясал воздух оглушительным храпом. Просто очаровательно!

После недолгих поисков я обнаружила маленький квадратный светильник и зажгла его. Негоже, чтобы мой драгоценный остался в неведении, кто его посетил.

Поставив фонарик на грубо сколоченный дощатый стол, я запрыгнула на грудь охранника. Тот тотчас проснулся и попытался вскочить, хлопая руками о пол. Пришлось слегка попридержать его порывы. Даже после стодневного голодания я оставалась в форме и была сильнее этого бурдюка с жиром.

После того, как жиртрест немного успокоился, я отбросила капюшон и встряхнула головой, освобождая гриву из плена. Теперь человек узнал свою ночную гостью и принялся хрипеть, выпучивая испуганные пятаки глаз.

— Привет, милый, — прошептала я и хихикнула, — думала, ты можешь обидеться, если я уйду, не попрощавшись. Мы же с тобой стали так близки. Помнишь, у тебя даже появились некие мысли о нашем совместном будущем? Как жаль, но они не осуществятся, прости. Ах да, ты ещё упоминал свою усталость. Это печалит меня.

— Пощади! — смог он выжать из пересохшей глотки. Странно, никогда не слышала подобного тона раньше.

— Но я помогу тебе — теперь ты сможешь отдохнуть, — человек принялся верещать, словно раненая свинья и я выпила его. Быстро и легко, хоть он и не заслуживал подобной милости. Глаза мертвеца почти не отличались от его же, но когда он был ещё жив. Чему удивляться? Этот кусок мяса умер намного раньше, чем я добралась до него. Впрочем, свою пользу он принёс: боль в теле прекратилась, и я ощутила прилив свежих сил. Просто замечательно! Этого, конечно, недостаточно, для полного восстановления, но я могу и потерпеть.

Сестра моя не желала терпеть самый лёгкий голод, но я всегда считала, что питаться стоит лишь тогда, когда в этом есть реальная необходимость. Жить хотят все. Даже люди. После подобных заявлений, Зебба начинала смеяться, называя меня пацифисткой, а Серра прекращал спор, закрывая мой рот поцелуем.

Серра, брат мой! Как же мне недостаёт сильного льва, способного заступиться за маленькую слабую львицу, затерянную в безжалостном мире людей.

Я осторожно выскользнула в неосвещённый коридор и тенью проскользнула мимо двери, ведущей на кухню. Там ещё не спали, продолжая грохотать какой-то посудой. Женские голоса глухо пререкались между собой, грубо хохотали и сыпали выражениями, больше подобающими видавшим виды, воякам.

Около крохотного окошка я задержалась, наслаждаясь свежим воздухом, лишённым привкуса человеческих запахов. Свобода! Там — свобода! Очень скоро я смогу вернуться на зелёные поля и безмятежно танцевать, видя над головой звёздное небо и полную луну. Ещё немного…Однако, я ещё не закончила все дела в этом нагромождении холодных камней.

Чар недоумённо уставился на меня, когда я привела его в чувство. Потом приподнялся и покачнувшись, встал на ноги.

— Почему? — спросил он и непонимающе нахмурился, когда я начала смеяться.

— Похоже, у нас, с тобой, появился своеобразный ритуал начала общения, продолжая хихикать, пояснила я, — правильно, к чему эти банальные человеческие: «Привет», «Здравствуй». Суровый охотник Чар начинает общение со слова: «Почему».

Человек ещё некоторое время продолжал сводить брови, а потом до него дошло, и он улыбнулся. О боги! Он умеет просто улыбаться! Хорошо заметно, насколько непривычно для него подобное занятие, но ведь всему можно обучиться.

— Так уже лучше, — одобрила я и придержала пальцами уголки напряжённого рта. Человек попытался вырваться, но я оказалась настойчива, — ну же, не брыкайся! Хотела бы изнасиловать — воспользовалась твоей беспомощностью. А касательно твоего вопроса: скажем, мне нужен крепкий мужчина, способный сопроводить к нужному месту, избавив от ненужных вопросов. Ты — то что надо.

Не знаю, поверил он в мою тираду, или нет, но пожал плечами и пошёл к выходу, поглядывая на меня своими странными, точно покрытыми изморозью, глазами. Вот интересно: они у него изначально были такого цвета или стали, когда у него всё заледенело внутри?

— Расскажи, про свою жену, — попросила я и взяла его под руку, — ну, не напрягайся. Обожаю самцов с крепкими мышцами, но так как-то чересчур жёстко.

— Я был дурак, — бросил он, но немного расслабился.

— Это я уже слышала и успела понять, так оно и есть, — настроение у меня стремительно улучшалось, и я с трудом удерживалась от ходьбы вприпрыжку, — только не злись — я ведь пошутила! Все в жизни совершают какие-нибудь ошибки, нелепости, глупости, просто вы, люди, постоянно о них вспоминаете, мучаетесь сами и мучаете других.

— А вы — нет?

— Не-а, — я не удержалась и подпрыгнула, — прости. Мы оставляем в памяти только самое светлое и хорошее. Плохое, постепенно отваливается и остаётся где-то там, — я покрутила рукой над головой, — так как там насчёт жены?Только давай без этого: я был дурак.

— Всё равно сведётся к этому, — Чар придержал меня под локоть, когда я вновь попыталась взлететь, — даже не спрашиваю, почему у тебя такое хорошее настроение. Специально меня вырубила, чтобы не мешал охотиться? Ох, какие у тебя хитрые глаза! Я то чем тебе не подошёл?

— Жестковат, — я поджала губы, пытаясь не расхохотаться, — ну и я по-прежнему желаю послушать рассказ про твою жену.

Из полуоткрытой двери, ведущей в тёмное помещение, пропахшее кислым зловонием спиртного, вывалился огромный полуобнажённый толстяк. В волосатой ручище он сжимал здоровенную бутыль, наполненную чем-то багровым, а другой — упёрся в стену, очевидно для поддержки шатающегося тела. Плывущий взгляд попытался сфокусироваться, сначала на мне, а потом — на Чаре. Громила криво ухмыльнулся.

— Вот и наш славный отпускник! Наконец-то решил пуститься во все тяжкие? Как и мы, простые смертные…Бабу, вон, смотрю подцепил. Осталось ещё напиться. Налить?

— Мы пройдём? — спросил охотник и в его тихом вопросе лязгнула сталь.

— Конечно! — толстяк взмахнул бутылкой, но дорогу уступать не спешил, — только вот, для начала, посмотрим на твою шлюху, пощупаем её, попробуем…Напомним славному Чару те трибуналы и суды, в которых он участвовал, паскуда!

— Это всё? — температура, в голосе моего спутника стремительно понижалась.

— Думаю, сукин сын, ты заслужил посмотреть, как мы оттрахаем твою кобылу! — громила пустил слюну, но не заметил этого, нависая над нами, — Сур вообще говорил, что так рассуждать, как ты, может лишь снюхавшийся с этими тварями! Ты же с ними снюхался?

— Какое верное замечание, — я отбросила капюшон, и толстяк широко распахнул слюнявую пасть, уставившись на меня, — и мне не нравится, как ты с нами общаешься, кусок мяса!

Великан попытался заорать, но Чар хлёстким движением ударил его ребром ладони по кадыку. Не начавшийся вопль превратился в глухой клёкот, и я решила принять участие в общем веселье: не пропадать же добру! Кончики пальцев, как обычно, обожгло, словно я погрузила их в жидкое пламя, и тут же блаженная истома окутала всё тело. Бурлящий огонь бежал по мне и внутри будто восходило солнце, озаряя лучами мысли и чувства.

Я подняла взгляд на Чара, неподвижно стоящего рядом. Охотник пребывал в задумчивости, но ничего не предпринимал.

— Вот, как это происходит, — пробормотал он, — никогда прежде не видел…Ты словно светилась, особенно лицо. Ты вообще, очень красивая, а в этот момент напоминала ангела.

— Большое спасибо, — обожаю комплименты, пусть и столь лаконичные. Серра, тот бывало разливался полноводными реками, расписывая мои достоинства и не забывал вставлять колкие шпильки в тот момент, когда я этого меньше всего ожидала, — тебя не смущает, что этот ангел на твоих глазах убил человека?

— Ублюдок насиловал маленьких девочек, пока его не застукали и не отдали под суд. Я требовал казнить сукина сына, но дело решили замять и тварь просто вышвырнули из Защитников. Нет, меня ничего не смущает. Уже не смущает.

Он весь потемнел и тогда я тихонько взяла охотника за руку и потащила дальше. Мы следовали неосвещёнными переходами, далеко от жилых помещений: коридоры, продуваемые холодными ветрами, напоминали извилистые лабиринты, и я непременно бы заблудилась, если бы шла одна. Но Чар безошибочно следовал выбранным курсом, уверенно поворачивая на перекрёстках, спускаясь по узким винтовым лестницам и придерживая меня, если впереди слышались чьи-то голоса.

Следовать за ним оказалось удивительно хорошо, и я вдруг вспомнила, как точно так же бежала за Серра в заброшенном замке, на одной из дальних граней. Брат мой нёсся вперёд, зловещим голосом вещая о призраках древних львов, которые облюбовали старые стены и ждут не дождутся, пока незадачливые путники повернутся к ним спиной. Зебба всё время саркастически хмыкала, любопытствуя, посредством чего получаются призраки у львов и чего они собственно хотят от идиотов, шатающихся по старым развалинам.

Воспоминания и реальность смешались в моей голове, и я умудрилась запутаться.

— Серра, — я тотчас опомнилась, — прости, Чар. Этот кусок мяса толковал про трибунал и похоже, ты имеешь целую кучу поклонников. Не так?

Охотник замедлил шаг.

— Всё так. Было, кому меня ненавидеть и было за что. А трибунал… Выездная сессия, куда меня пригласили в качестве присяжного. Старые заслуги, десять лет безупречной службы, то-сё. Смысл был в чём: несколько охотников, в том числе, два командира, фактически сдались львам, истребившим их подразделения. Стали на колени и молили о пощаде.

Меня, как молнией поразило. Вспомнилось: сумрачный день, капли обессиленного дождя, три неподвижных тела в мокрой траве и коленопреклонённый человек, потупивший взгляд. Ужасное воспоминание. Почему оно сохранилось? Не понимаю…

— Я требовал смертной казни, — угрюмо бросил Чар, — во избежание прецедентов. Хоть, если честно, меня просто задело за живое: ни один из львов никогда не молил о пощаде, а эти говнюки…В общем, я оказался единственным и моё мнение решили проигнорировать. Назвали произошедшее тактической хитростью. Их даже не наказали.

— Это плохо?

— Ну, как тебе сказать… Один, из отпущенных, командуя гарнизоном в Сревенаге, двести дней истязал пойманного льва, а тот, вырвавшись, устроил настоящую бойню. Симпатии местных жителей оказались на стороне пленника, поэтому уцелевшие поселяне устроили самосуд и вздёрнули выживших Защитников на дереве. Как думаешь, насколько высок наш авторитет в том районе?

Меня словно холодной водой окатили. Сестра моя, как же ты была права! Прости меня, неизвестный брат, за тот ад, который тебе пришлось пройти из-за моего дурацкого милосердия. Ну почему я такая глупая?

Запахло животными. Чар осторожно открыл небольшую деревянную дверцу и сделав знак остановиться, исчез из вида. Потом появился и поманил пальцем.

— Конюх спит, — тихо сказал он, — возьмём двух лошадей. Я провожу тебя за ворота.

— Но, — начала я и он коснулся моих губ. Хм.

— Это — специально обученные животные. Их не пугает запах льва, можешь не волноваться. Естественно, никто не предполагал, что какому-то льву вздумается воспользоваться лошадью, но всё, когда-нибудь, происходит первый раз.

Я остановила выбор на белой кобылке небольшого роста, представляя, как бы отреагировал Серра, увидев мою избранницу. Про сестру я вообще молчу.

— А вы хорошо смотритесь вместе, — усмехнулся Чар.

Проклятье! Так бы и Серра сказал. Все мужчины одинаковы, львы они или люди. А я сделаю вид, будто ничего не услышала. Проведу рукой по длинной гриве и ловко оседлаю всхрапнувшее животное.

— Не обижайся, — примирительно сказал охотник, взбираясь на чёрного жеребца, — принято сравнивать красоту женщин и лошадей. А ты — очень красивая.

— Как лошадь?

— Как львица. Никогда не думал, что буду говорить комплименты свирепой хищнице.

— А я очень свирепая? Просто средоточие зла!

— Нет, — он помолчал, — ты очень странная. Какая-то, непривычно мягкая, для львицы. Очень…Нежная?

— Что ты можешь знать о моей нежности, человек? Хочешь, поцелую?

Он промолчал. Мы неторопливо проследовали в боковые ворота и оказались на крохотном дворике, освещённом единственным тусклым фонарём. Здесь не было ничего интересного, только серые стены и будка охранника на выходе.

— Одень капюшон, — скомандовал Чар, — и молчи.

Видимо, услышав стук копыт, наружу выглянул усатый солдат в мятом мундире и шлеме, сдвинутом на одно ухо. На заспанной физиономии застыл пьяный испуг и даже знакомое лицо охотника не убавило напряжённости.

— А, Чар, — глухо пробормотал стражник и сделал попытку поправить воротник, — напугал, чертяка. Тьфу, Гордель тебя возьми! А я уж думал, опять наш, решил провести внеурочный рейд, скотина тупая, покоя от него нет. Думал, хоть сегодня, отоспаться.

— Отоспишься, — с мрачной иронией буркнул Чар, — твой перебрал и дрыхнет, без задних ног. Открывай ворота и продолжай, хм, службу.

Охранник внезапно уставился на меня, словно до сих пор не замечал. Я постаралась сделаться маленькой и совсем незаметной.

— Женщина? На тебя не похоже, — человек задумчиво крутнул ус и зевнув, махнул рукой, — а вообще — правильно. Теперь тебе можно. Ну, желаю повеселиться.

Мы выехали за ворота и солдат торопливо захлопнул их за нашими спинами. Чар похлопал меня по плечу и указал туда, где россыпь городских огней казалась не столь густой, как везде. Прежде чем тронуться, я не удержалась и оглянулась, рассматривая исполинскую башню, моё бывшее узилище. А ведь некогда это было жилище львов. Сколько сотен лет миновало? Даже Серра с трудом припоминал своё бегство отсюда во время Войны Хаоса.

— Поехали, — тихо, но решительно сказал Чар, — нужно, до рассвета проехать Южные ворота.

— Поехали, — согласилась я.

Улицы и переулки, выбранные моим проводником для путешествия, определённо были не из многолюдных, но даже в самых глухих тупиках кипела бурная человеческая жизнь. Топтались, обнимались, ругались и устраивали потасовки. Размахивали руками, торговали и добивались близости от уродливых самок. Смотрели, смотрели, смотрели…

Я не очень любила, когда меня окружали толпы людей, поэтому Серра нечасто посещал крупные города. Здесь же людей было так много, что я ощущала давящую усталость от всех этих лиц и их злобных глаз. А улицы бесконечно тянулись и конца края им не было. Как Чар умудряется находить верную дорогу в этом душном муравейнике, я не понимала, но сейчас мне хотелось одного: как можно быстрее оказаться за исполинской стеной, видимой из любого района Столицы, также, как и подпирающие небо башни, именуемые горожанами Проклятыми.

— У тебя усталый вид, — заметил Чар, поглядывая на меня, — не знал, что вы можете уставать.

— Не физически, — я не смогла избавиться от раздражения, в голосе, — для этого потребуются такие нагрузки, от которых, любой из вас, просто умрёт. Просто все эти дома, улицы, камень давят на меня.

— Улицы, ага, — он кивнул, — а главное — те, кто на этих улицах, да? Думаешь я не заметил твои любвеобильные взгляды на людей?

— Мне больше нравятся маленькие города и деревушки, — я направила свою кобылку ближе к охотнику, — там бывают очень хорошие дети. Они просто обожают учиться танцам и рисованию. А я люблю их этому учить.

— Львица, обучающая человеческих детей, — он покачал головой, — честно говоря, такая аномалия мне ещё не встречалась. Ты вроде бы упоминала, что другие львы звали тебя чокнутой?

Я рассмеялась.

— Только сестра. Остальные львы не решались этого делать, опасаясь Серра.

— Ты назвала меня этим именем.

— Мой вожак. Когда-то он обратил меня и всегда защищал. Зебба, моя сестра, говорила, будто он перестарался, ограждая от окружающего мира. Дескать, если я окажусь без поддержки, то пропаду.

— Похоже, она была права.

— Да. Именно поэтому… Впрочем, не важно.

Очередная извилистая улица привела нас к подножию городской стены. Исполинская ограда, закрывающая полнеба, уходила в обе стороны и казалось, будто за этим циклопическим сооружением нет ничего — настоящий конец света. Впрочем, ворота к которым мы приближались, утверждали противоположное: для меня, за ними, свет только начинался.

Охранники городских врат заметно отличались от сонного усача, встреченного прежде: подтянутые молодые парни в блестящих кольчугах угрюмо поприветствовали Чара и охотник некоторое время общался с ними, называя некоторых по именам.

— Отставникам не спится, после торжественных проводов? — заметил высокий черноволосый парень, сопровождая нас к небольшой двери, теряющейся рядом с огромными металлическими вратами, — Чар, тебе просто повезло, что мы тебя так хорошо знаем. Правила ужесточились дальше некуда, а толку? Кулаками после драки махать…

— Смысла в этом — ноль, — подтвердил другой, с залысинами на сплющенном черепе, — доказано же: лев проник в Столицу по стене, а не через ворота.

— И Зигмонда под трибунал отдали ни за что, — черноволосый щёлкнул запором, — был единственный начальник охраны, который понимал дело и того вот-вот вздёрнут. Идиотизм. С тобой тоже…

— Что, со мной? — откликнулся Чар с кривой ухмылкой, — уже и до вас доползли эти слухи?

— Мы им не верим! — подключился низкорослый, с тонкими усиками над пухлой мальчишеской губой, — всё это бред! Как мог такой Защитник сотрудничать с врагом? Чушь!

— Хоть девчонку себе подобрал — один к одному львица, — заметил черноволосый и распахнул двери, — красивая… Ну, удачи вам.

Пришлось наклониться, иначе скакуны приложили бы головой о каменную арку. Отъехав на достаточное расстояние, я оглянулась: чернявый продолжал стоять в проёме открытой двери и задумчиво смотрел на нас. Нет, не на нас — на меня. Парень сообразительный, стоит подняться тревоге, и он быстро поймёт, почему я так похожа на львицу.

— Стоит поторопиться, — заметила я, — у тебя очень внимательные знакомые.

— Он никому ничего не скажет, — спокойно ответил охотник, — Свен — сын моего погибшего друга. Даже если поймёт, в чём дело, не станет доносить на того, кто учил его держать оружие. Времени у нас, хоть отбавляй и теперь ты можешь спокойно продолжить путь сама.

— Не дождёшься, — фыркнула я, — а ты, как я погляжу, так и стараешься избавиться от моего общества и вообще, всячески игнорируешь меня.

— Я? — он был крайне удивлён.

— Кто же ещё! А вдруг на дороге попадутся патрули? Или — погоня? Да мало ли.

— Ты предлагаешь приглядывать за тобой до конца моей жизни? Учти, она не такая длинная, как у тебя.

— Но ты не против? — он схватился за голову, — вот и замечательно. Теперь — дальше. Раз ты упорно не желаешь рассказывать мне про свою Зару, говорить буду я.

Человек, с притворным ужасом, посмотрел на меня и сделал попытку пришпорить коня. Смеясь, я догнала его и начала рассказывать про пикник, который мы как-то устроили на одной из граней, совсем недалеко отсюда. Серра удалось собрать сразу три прайда в одном волшебном месте, которое отыскала лично я.

Высокая плоская скала поднималась из волн круглого озера, куда низвергались воды двух водопадов. Густой лес почти вплотную подступал к песчаным берегам водоёма и какие-то огромные листья водных растений слабо светились во мраке ночи. Впрочем, мраком это можно было назвать с огромной натяжкой: две бледно-зелёных луны неторопливо плыли в тёмно-фиолетовом небе, истыканном мириадами подмигивающих звёзд.

Серра и ещё один брат тихо играли, а одна из сестёр негромко пела какую-то длинную печальную песню. Я соорудила на себе нечто, полупрозрачно-сетчатое и танцевала на большом круглом камне, полностью отдавшись магии танца и лунного света. Потом мы занимались любовью и, снова пели и танцевали. Ночь той грани длилась почти бесконечно и наши удовольствия продолжались так же долго.

— Нужно, чтобы ты обязательно побывал там и посмотрел, какое это красивое место. Если хочешь, я объясню, где это.

— Не имеет смысла, — Чар помрачнел, — меня отправили в отставку и лишили всех привилегий, в том числе и возможности свободно передвигаться через порталы. Это — мир, где я и останусь до самой смерти. Но всё равно, ты очень здорово описала то место, и я почти побывал там. Расскажи ещё что-нибудь.

И я рассказала. Про миры, где успела побывать; про картины, которые успела написать и ещё только собиралась; про песни, кружащиеся в голове; про братьев и сестёр, встреченных на разных гранях. Чар медленно ехал рядом, внимательно слушал и молча улыбался, глядя на меня.

Небо начало сереть и первые лучи солнца пронзили тарелки облаков, когда я узнала местность и остановила подуставшую лошадку. Мой спутник, с некоторым трудом, вышел из транса и огляделся. Потом нахмурился.

— Странно, — заметил он и прищурившись, взглянул на меня, — я, конечно, могу ошибаться, но кажется…

— Да, — подтвердила я и спрыгнула на землю, — здесь, совсем недалеко, охотники убили Серра и поймали меня. Пошли.

— В отчёте была одна вещь, которая меня очень сильно удивила, — Чар не торопился покидать седло, — зачем ты вообще вернулась обратно? Не сейчас — тогда. Твой лев отвлёк ловчих и дал тебе возможность уйти. Зачем было возвращаться?

— Я не могла оставить своего брата непогребённым. Ты идёшь?

Это была правда, но не вся. После того, как тело Серра, небрежно заваленное камнями, вспыхнуло, испарившись, я сделала ещё кое-что, о чём пока не хотела говорить.

Мы привязали лошадок у низкорослого деревца с понуро опущенными ветвями и направились в сторону двугорбого холма, поросшего густым колючим кустарником. Именно там я пряталась, когда мой брат принял свой последний бой. Стыд до сих пор жил во мне. Стыд за то, что я оставила его в одиночестве. Мой брат, мой друг, мой любовник…Мой вожак. Серра…

Миновав два скрещенных деревца, мы оказались перед извилистым оврагом, по дну которого скользил прозрачный, как стекло, ручей. Вода, позванивая, катила крохотные камешки и радостно отражала робкие лучи утреннего светила. Я остановилась на склоне и пригляделась. Ага, вот и нужное мне место.

— Зачем мы здесь? — спросил Чар и в его голосе прозвучало хорошо скрываемое напряжение, — мне кажется…

Я набросилась на него и повалила на землю. Он, даже не пытаясь сопротивляться, упал в мягкую траву и щурясь смотрел на меня. Я же, сидя на нём, внимательно разглядывала стальные глаза, крошечный шрам у переносицы, ещё один, пересекающий загорелую кожу щеки и плотно сжатые губы. Глаза охотника широко распахнулись, когда я склонилась и принялась целовать его. Он долго не отвечал, а когда поцелуй стал взаимным, я вскочила на ноги и смеясь, отбежала к плоскому камню, поросшему рыжим мхом.

Человек продолжал лежать и лишь повернул голову, не теряя меня из вида. Продолжая смеяться, я запустила руку под камень и достав спрятанные вещи, вернулась к охотнику.

— Знаешь, — сказала я, вновь оседлав лежащего Чара, — я думала над твоими словами. Пожалуй, я могу помочь тебе, а ты — мне. Твоя потерянная жизнь, разрушенная вера и утраченная любовь…Всего этого уже не вернуть. Но я способна дать тебе кое-что взамен, — он молчал и лишь отражения облаков скользили в серых глазах, — новую жизнь, новых друзей и новую любовь. Думаю, ты уже понял, к чему я веду, — я разжала пальцы и медальон Серра повис на цепочке над грудью мужчины. Охотник вздрогнул, — да, я догадываюсь: тебе уже предлагали. И уже одно — это о чём-то говорит. Обычному человеку не станут дважды предлагать подобную вещь.

Медальон слегка покачивался над грудью человека, но Чар не смотрел на блестящую голову льва, он глядел мне в глаза. Попыток вырваться охотник не предпринимал. И молчал.

— И ещё, ты спас меня, значит несёшь за меня ответственность. А я — самая неприспособленная и бестолковая, из всех львиц. Если рядом со мной не будет большого сильного льва — мне конец, — я склонилась к самому его лицу, — и я буду любить тебя.

Когда я потянулась к верхней пуговице его рубашки, жёсткая ладонь перехватила моё запястье. Я подождала. Хватка ослабла, и рука охотника освободила мою. Ох уж эти мужчины! Они такие нерешительные: всё приходится делать самой. Я расстегнула остальные пуговицы и осторожно надела медальон на шею Чара. Он тяжело дышал, но, по-прежнему, безмолвствовал. Тогда я достала браслет перехода, и охотник послушно позволил золотой цепочке скользнуть на его запястье.

— Брат мой, — сказала я.

И спокойствие снизошло на меня.

Связи

Где-то, совсем недалеко, старательно выводила основной мотив утренней песни звонкая птичка. Каждый рассвет начинался этой тонкой трелью и не было ни дня, чтобы настойчивое пернатое не исполнило свой непонятный долг. Чуть позже, к этому трогательному соло присоединится настоящий хор множества разнообразных голосов, и птаха стушуется, прекратив пение. Но до этого она продолжит старательно вычирикивать каждую ноту своей рассветной песни.

Лучи светила, пока ещё бледно-розовые, осторожно ощупывали потолок своими прозрачными пальцами, словно пытались нащупать каждый выступ на шершавой поверхности и загладить его. Напрасная затея: дом слишком стар и поскрипывая, пускает всё новые и новые трещины, весело бегущие по стенам, полу и потолку. Очень скоро дряхлое строение испустит последний вздох и сложится внутрь, оставив после себя только кучу трухлявых обломков.

Деревьям, глухо шумящим вокруг, под первыми порывами утреннего ветерка, будет на это глубоко наплевать. Они уже успели запустить корни под неустойчивый фундамент здания кое-где, на первом этаже, уже можно видеть пока ещё робкие побеги, изучающие интерьер дома, через глубокие щели в досках пола.

У меня определённо лирическое настроение. Причин тому, я могла назвать не меньше десятка. Во-первых, я была сыта, после ночной охоты и живительная энергия, бурлящая внутри, превращала тело в подобие крохотного светила. Во-вторых, Рейя здорово повеселила меня своим очередным опусом из жизни похотливой старой кошки и драного кота, изнемогающего от сексуальных амбиций партнёрши. Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда именно направлена шпилька. Тем более, нахальная сестра, всю вторую половину ночи, сидела на потолочной балке и подробно комментировала происходящее. Нам это нисколько не мешало, но один раз я всё-таки не смогла удержаться от хохота. И это, кстати, было весьма немаловажное, в-третьих: всю ночь, после охоты, мы занимались сексом и Чар оказался великолепен, как никогда.

Стоило нам закончить, и маленькая плутовка немедленно ускользнула на крышу, пытаясь избежать достойного вознаграждения за свои старания. Видимо, не успела забыть позавчерашнюю оплеуху, после того как своим диким танцем распугала всю добычу. Нет, особых трудностей это не создало, но ведь засранка хорошо знала моё отношение к охоте! Чар строго отчитал меня за рукоприкладство, но хитрый чертёнок, лукаво ухмыляясь, внезапно поддержала меня, подтвердив, что затрещину получила вполне заслуженно. Лев тогда натурально взбесился и целый вечер хранил раздражённое молчание. Пришлось ночью вдвоём заглаживать свою вину.

Странное дело, этот сумрачный кот, со всеми его закидонами, оказался гораздо ближе мне, чем уступчивый Серра. Может быть я подсознательно нуждалась в сильном льве, постоянно встряхивающем меня за шкирку, не знаю. С одной стороны, это безумно раздражало, а с другой — позволяло ощутить себя маленьким беззащитным котёнком. Естественно, никому, а Чару так и особенно, говорить об этом я не собиралась.

С виду, мы с ним постоянно спорили и ссорились. Сестра обычно удирала, куда глаза глядят, стоило нам выпустить когти и начать шипеть друг на друга. Поэтому она никогда не видела окончания этих ссор. Когда мне самой начинало казаться, что лев вот-вот пустит когти в дело, он затыкал мой рот поцелуем и спустя считанные мгновения мы уже занимались любовью. Эти внезапные примирения, как ни странно, были гораздо приятнее чем запланированный секс.

Я перевернулась на бок, внимательно изучая лежащего рядом льва. Его суровая красота ничуть не походила на мягкие черты Серра, скорее мне вспоминался Торрин — давно погибший лев из запечатанной грани, полной злобных гиен. Да они и характерами походили: та же методичная педантичность и целая куча непонятных принципов. Ну, может быть, Чар казался более закрытым и угрюмым. Впрочем, это могло давать знать недавнее человеческое прошлое. Сам лев никогда ничего вслух не говорил, но по его лицу, время от времени, скользили клочья тени. В эти моменты, кот предпочитал моему обществу, милое щебетание Рейи. Кошка заползала к нему на руки и начинала нести всякую чушь, помогая себе руками и останавливаясь лишь для покусывания ушей слушателя.

Лицо Чара менялось, когда он слушал нашу непутёвую сестру: жёсткие черты словно теряли некий каркас, а в глазах появлялся странный блеск. Будто маленькая львица источала некое сияние, проникающее в нашего молчуна. Наверное, так оно и было. Я и сама здорово менялась, когда общалась с Рейей.

Какое счастье, что она осталась жива! И опять оказалась в своём репертуаре: не только выжила, но и сумела найти нового вожака, для нашего прайда.

Да ещё и такого!

Чар покосился на меня с лёгким недовольством, словно я осмелилась нарушить его непрерывные размышления на неизвестную никому тему. Он вообще никому никогда не говорил, о чём думает, уставившись в небо.

Хорошая у меня компания: один — постоянно молчит, вторая — непрерывно болтает языком. Как я ещё сама не спятила в этом прайде чокнутых львов. А, впрочем, мне — нравится.

Чар бросил ещё один молниеносный взгляд и вдруг оказался надо мной, упираясь ладонями в мои плечи, а бёдрами прижимаясь к моим ногам. Я ощутила тёплую волну, медленно поднимающуюся к животу и отчётливо пульсирующую в том месте, где тело льва касалось моего. Словно и не было последних часов.

Жёлтые глаза сияли, точно две луны в полнолуние и поперечный зрачок совершенно растворялся в этом золоте, полном желания и страсти. Я лизнула упругие губы, и партнёр тотчас вернул мне ласку, да ещё и с процентами. У-ух. Повинуясь своим, как обычно непредсказуемым, желаниям, я схватила Чара за предплечья и рывком опрокинула на жалобно взвизгнувшую кровать.

Он не удивился, а лишь положил ладони на мою грудь, лаская соски подушечками пальцев. Я замурлыкала, от удовольствия и двинула бёдрами, устраиваясь поудобнее. Необыкновенное ощущение части льва внутри себя невозможно ни с чем сравнить. А сейчас, слова и вовсе потеряли смысл.

Закрыв глаза, я выпустила когти и провела ими по выпуклой груди Чара, ощущая, как он напряжённо работает тазом. Хорошо, мр-р…А теперь, вот так…В конце концов, лев не выдержал и с хриплым возгласом, опрокинул меня на спину. Я не сопротивлялась, позволив ему занять главенствующую позицию. Давай же, давай!

Кажется, утро закончилось уже давным-давно, потому как за окном гремел многоголосый гам птичьего хора и солнечные лучи приобрели пронзительность и совершенно неутреннюю яркость.

Чар ласково провёл ладонью по моему животу и едва ощутимо, поцеловал висок. Я только рассеянно улыбнулась, глядя в потемневший потолок. Мыслей в голове не было, сплошная розовая краска, лениво вращающаяся в бездонном вселенском водовороте. Иногда, в таком состоянии, я начинала подрёмывать, воспринимая мир точно вереницу статичных картинок, необыкновенной яркости.

— Любимый, — пробормотала я.

Чар ещё раз поцеловал меня и только теперь я сообразила, какие слова сорвались с моих губ. Почти испуганно я посмотрела на льва, а он ответил глубоким загадочным взглядом и вдруг, не сказав ни слова, одним стремительным прыжком выпрыгнул в окно. Некоторое время я неподвижно лежала на осиротевшей кровати и бездумно смотрела в прозрачное синее небо, силясь осознать произошедшее. Потом, села и охватив ладонями согнутые ноги, принялась разглядывать противоположную стену. Вроде бы ничего нового: та же серебристая паутина и тусклый след от висевшей некогда картины, но казалось будто всё стало ярче и отчётливее. Но нет — перемены были не снаружи, они притаились внутри. Похоже, я изменила своему давнему правилу. Причём, сделала это уже второй раз.

Сначала — Рейя, теперь ещё и Чар.

Но я же знала — это может плохо кончиться. Очень плохо. Когда я едва не потеряла свою маленькую сестру, боль и ярости почти лишили меня рассудка. Позволить себе столь близкую привязанность чересчур опасно.

Нет. Нет. Нужно срочно переломить себя.

Я спрыгнула на пол и проклиная чёртову грань, вынуждающую пользоваться человеческими обносками, натянула уродливую хламиду, позаимствованную у одной из модниц Столицы. Рейя сумела немного облагородить фасон, но с грубой тканью, трущей кожу, кошка так и не смогла ничего сделать. Как люди вообще способны носить свою дрянь. Да ещё и каждый день. Кошмар. Как только Чар научится пользоваться браслетом, нужно срочно покидать идиотское место.

Можно было бы и обойтись без надоевшего балахона, сковывающего движения, словно меня засунули в мешок, но представив очередную порцию ехидных замечаний маленькой балаболки, я предпочла муки плоти. Кроме того, и сила привычки: за сотни лет странствий, мало-помалу, привыкаешь к одежде, даже если она является частью тебя.

Покончив с последней непослушной скобкой, я оправила грубую ткань короткой юбки и ещё раз чертыхнулась от прикосновения толстой материи. После этого посмотрела на громоздкие башмаки и поняла, насколько это сейчас выше моих сил. Ладно ещё, когда нужно выходить в город и не привлекать человеческого внимания, но сейчас…

Шлёпая босыми подошвами по прохладным ступеням, ведущим на первый этаж, я неторопливо спустилась вниз. Приятная истома не торопилась покидать тело, поэтому все ощущения казались преувеличенно сладкими: и гладкость отполированных перилл, и шероховатость дерева под ногами, и даже прикосновение пушистых пылинок, пляшущих в тонких лучиках света, пробивающихся сквозь незаметные щели в потолке и стенах.

В сущности, весь этот старый дом был абсолютно пуст. Кровать оказалась единственным предметом, который мы обнаружили внутри старого здания. Мародёры вынесли всё, оставив пустые комнаты, голые стены и неприкрытый пол. На стенах остались висеть лишь три картины сексуального характера и чернела огромная надпись: Святая Земма, спаси нас. Даже интересно, какая беда могла сподвигнуть человека к столь отчаянному воплю, обращённому к местной богине милосердия.

Снаружи становилось жарковато. Однако густая тень, от деревьев, обступивших наше жилище, ещё удерживала приятную прохладу. Тем не менее, большинство птиц, так громко галдевших недавно, прекратили свой концерт и лишь изредка какая-то хриплая птаха подавала признаки жизни.

Возле покосившегося забора сидела ободранная собака странного жёлто-красного цвета и недоверчиво косилась на меня, далеко высунув фиолетовый язык. Видимо — это был пёс бывших хозяев, потому как он наотрез отказывался далеко уходить от опустевшего дома. Животное охотно лаяло на нас и напрочь не желало позволить нам чесать за вислым ухом. Рейя несколько раз пыталась подманить непослушную тварь, но пока неудачно.

Я огляделась: Чара нигде не было видно. Должно быть опять удрал в небольшой лесок, взбирающийся на покатый холм, за быстрой речкой, чей тихий шелест различался даже здесь. Насколько я знала, лев ляжет в сухую листву, под толстым кряжистым деревом и будет разглядывать облака, плывущие в небе. Он не возражал, если кто-то из нас располагался рядом, но кажется ему это не очень нравилось.

Ощущая приятное тепло, исходящее от нагретой почвы, я медленно обошла дом и очутилась на заднем дворе. Как я и думала, моя маленькая сестра оказалась именно здесь. Ещё не успев повернуть за угол, я могла слышать, как она напевает одну из своих бесконечных песенок. Трудно сказать, о чём именно она пела, но получалось просто замечательно: о разговоре луны и звёзд, о рыбах и быстром течении, о лунном сиянии в глазах любимого…Я как-то спросила у кошки, откуда она берёт сюжеты с мелодиями и похоже поставила её в тупик. Львица долго озадаченно смотрела на меня, потом думала всю ночь и наутро, неуверенно пояснила, что, возможно, слова и мелодию приносит ветер.

Похоже, ветер надувал в её хорошенькую головку не только песни, но и всё остальное. Иначе откуда брались те чудные фасоны платьев, которые она носила на других гранях. Такого милого безумия я ещё никогда и ни у кого не видела.

Я остановилась, с улыбкой наблюдая за тем, как львица задумчиво почёсывает нос указательным пальцем, измазанным в краске. Похоже, кисти ей так и не удалось раздобыть и теперь приходилось использовать всё, оказавшееся в пределах досягаемости: свёрнутыми листами, сучками и даже собственными пальцами. Как ни странно, но при этом её полотна выглядели намного лучше, чем профессиональная мазня человеческих художников, виденная мной на многих гранях. Вот и сейчас я становилась свидетельницей рождения нового шедевра. Кажется, портрета.

— Хочешь посмотреть? — не оборачиваясь, поинтересовалась Рейа.

— Конечно, — согласилась я.

Маленькая сестра работала абсолютно обнажённой и лишь её длинные, ослепительно белые волосы, ниспадали на тело, защищая его от посторонних (чьих?) взглядов.

Я подошла ближе, и мы вместе посмотрели на грубый холст, послуживший основой для картины. Точно — портрет. Но такой странный…Поначалу мне показалось, будто я различаю лицо Серра, но удивительно огрубевшее, словно лев был чем-то взбешён. Но стоило слегка повернуть голову и на меня внезапно уставился Чар. Один лев непонятным образом превращался в другого, а потом следовало обратное превращение. Настоящее волшебство.

— Поразительно, — у меня даже дыхание перехватило, — как это у тебя получилось.

Рейя пыталась сохранить серьёзное выражение лица, но надолго её не хватило, почти сразу же она хихикнула и ткнула меня локтем в бок.

— У тебя такая важная морда, — сказала она, — как получилось? Откуда я знаю. Честно говоря, я даже не знаю, кого из них, двоих хотела изобразить. Сначала, вроде бы, Серра, а потом начала думать про Чара. Как-то так оно и вышло. Помнишь свой портрет?

Как его забыть. Серра тогда очень долго пускал шпильки, а я была готова расколотить деревянную плиту о голову художницы. Сейчас мне так жаль картины, затерявшейся в бездне граней и времён, но уже ничего не вернуть.

Рейя мастерски изобразила меня, но если, как следует, присмотреться, то сквозь изображение львицы начинало проступать нечто первобытно-звериное, пока зритель, с некоторым удивлением, не обнаруживал перед собой четвероного хищника, изготовившегося к прыжку. Странный талант у моей маленькой сестры. Ни у кого я не встречала ничего похожего. Серра, покачивая головой, поминал снежного ангела и говорил о сложностях раннего обращения. Вполне может быть.

За домом глухо забрехала собака, захлёбываясь собственным лаем. Чар? Да нет, так она лаяла, впервые увидев нас. Потом попривыкла.

— Гости? — тихо спросила Рейя и облизнулась.

— Похоже, — согласилась я и выпустила когти, — если охотники — бегом в дом. Треспы — на втором этаже, под кроватью.

Сестра молча потянула носом воздух и её брови поползли вверх.

— Это не охотники, — удивлённо пробормотала Рейя, — это…

— Львы, — констатировала я, — точнее — львицы и ещё хренпоймикто. Проклятье!

— Я даже сама не сообразила, когда, но когти оказались выпущены в боевое положение. Не может быть! Этого просто не может быть! Откуда, здесь?..

— Что случилось? — в голосе Рейи прозвучала тревога, — ты сама не своя.

Ещё бы! Одна из парочки львиц, как две капли воды походила на Акку. Когда-то я поклялась рано или поздно добраться до проклятой суки, поквитавшись за смерть всех дорогих мне львов, погибших по её вине. Неужели этот момент, всё-таки, наступил?

Две львицы в свободных чёрных плащах, с капюшонами, отброшенными на спину, медленно приближались, внимательно изучая нас. А вот троицу существ, следовавших за ними, я идентифицировать так и не смогла: не люди, определённо, но и на гиен не похожи. Мифические полукровки? Описание не совпадает. Хренпоймикто, как я и говорила. Высокие, стройные, тощие, глаза горят зелёным, а иссиня-чёрные волосы собраны в длинные хвосты. Главное — напрочь отсутствует какая бы то ни была аура, словно тени медленно плывут над землёй.

Одна львица казалась вполне обычной, а вот вторая… Теперь то поняла, что ошиблась, это — не Акка, но сходство с моим самым страшным кошмаром оказалось поразительным: та же ослепляющая, невероятная красота и вспышки света, при каждом шаге, будто скользит луч света. Однако одна деталь всё расставляла по местам: в красивом лице отсутствовало выражение холодного превосходства, так раздражавшего каждого, знакомого с чёртовой тварью, объявившей себя богиней.

Гости приблизились и остановились. Потребовалось значительное усилие, но я сумела-таки убрать когти и даже смогла выдавить улыбку. У моей сестры это получилось без малейшего напряжения.

Та львица, которая была чуть пониже, сделала едва заметный жест, и троица странных созданий медленно попятилась назад. Всё это время их странные глаза, словно пронизывали двор невидимыми лучами, ни на миг не останавливаясь ни на чём. На нас они вообще не смотрели. По опыту я знала, насколько опасным может быть тот, о ком ничего не знаешь. Подобных созданий я ещё не встречала никогда.

— Ты — красивая, — вдруг сказала Рейя и широко улыбаясь, подошла к высокой гостье, так причудливо напоминающей Акку, — наверное, самая красивая из всех сестёр, которых я видела. Меня зовут — Рейя, а мою молчаливую сестричку — Зебба. Если ты не будешь против, я обниму тебя.

— Ничуть, — промурлыкала незнакомка и охотно прижалась к маленькой кошке, — меня зовут — Зара и я очень рада видеть тебя, прелестная сестра и твою подругу.

Вторая львица, имени которой мы ещё не знали, разглядывала меня с искренним интересом, причин которого я не могла понять. Прежде мы никогда не встречались — это точно. Однако, не будем вести себя невежливо. Я подошла к Заре, и мы обнялись. От львицы пахло дикими травами, нагретыми жаркими полуденными лучами. Я, с удовольствием, втянула аромат и краем глаза увидела, как у кошки шевелятся края носа. Кто-то из львов, бывших со мной, утверждал, будто я пахну шоколадом. Честно говоря, не знаю, как это, но хотелось бы верить — хорошо.

— Меня зовут — Галя, — сообщила вторая львица, когда Рейа потёрлась носом о её щёку, — ты очаровательна, маленькая сестра.

От Гали исходил резкий пряный аромат, и я понятия не имела, с чем его можно сравнить. Странно, но приятно. Кошка провела пальцами по моим волосам и задумалась. В её жесте не было ничего враждебного или напротив — дружелюбного. Меня, похоже, пытались изучать. И стали в тупик.

— Поразительно, — сказала львица, покачивая головой, — точно воду удержать в пальцах.

— Она у нас такая, — с гордостью сообщила Рейа и прижалась ко мне, обняв руками, — то прячется в тенях, то сама, как тень. Даже здесь, умудряется проделывать свои штучки.

— Дурацкая грань, — с досадой подтвердила я и раздражённо дёрнула воротник уродливого одеяния, — все эти человеческие вещи!

— Тут ты абсолютно права, — Зара сочувственно кивнула и вдруг её искрящиеся глаза сошлись в прицельном прищуре, — а это ещё что?

Я и не оборачиваясь могла сказать, куда направлен её взор: кошку определённо заинтересовало творение маленькой сестры — изменчивый, словно ветер, портрет льва. Работа великолепная, спору нет, но гостью явно интересовало нечто иное.

— Галя, — окликнула кошка свою спутницу, — взгляни.

— Привлекательный хищник, — ухмыльнулась та, — очень. Такого бы я охотно затащила в постель. Ваш вожак?

— Угу, — самодовольно подтвердила Рейа. Даже не знаю, польстило ли ей внимание к её работе или столь одобрительный отзыв о нашем кошаке, — нравится? Можете воспользоваться.

— Галя, — более настойчиво повторила Зара и в её мягком голосе прорезалась сталь, — присмотрись повнимательнее. Он тебе никого не напоминает?

О чём это она? Мы с Рейей переглянулись. Вот так номер, а моя то сестрёнка, похоже, о чём-то знала! Или догадывалась. Я ощутила себя полной дурой. Ненавижу, когда такое происходит.

Галя сделала шаг вперёд и всмотрелась в изображение, потом отступила назад и склонила голову на бок. Её хорошенькое личико отразило недоумение.

— Да нет, — пробормотала она, — простое сходство. Быть такого не может…

— Может, — донеслось из-за наших спин, — здравствуй, Зара.

— Привет, Чар, — а наша гостья не выглядела слишком удивлённой, — очень рада тебя видеть. Ещё больше рада твоему благоразумию.

Наш лев неторопливо шагал по двору, прекрасный в своей наготе: белые волосы летели по ветру, а жёлтые глаза, не отрываясь, глядели на Зару, которая, загадочно ухмыляясь, возвращала коту неотрывный взгляд. Да они знали друг друга! Только когда, ведь…Проклятье! Я совсем выпустила из виду предыдущую жизнь Чара, до его встречи с Рейей. А ведь киска упоминала пропавшую жену.

Я посмотрела на свою маленькую сестру и обнаружила обеспокоенность на её мордашке. С чего бы это? Похоже, я не до конца понимала всё происходящее. Какая-то угроза? От наших новых знакомых? Да нет — глупости всё это.

— Хорошо выглядишь, — одобрила Зара и провела коготками по выпуклой груди льва, — приятно посмотреть.

— Похоже, после воссоединения, бывшие супруги нуждаются в некотором уединении, — ехидно заметила вторая гостья и подмигнула мне, — дадим им такую возможность?

Хм, дать нашему кошаку опробовать свои силы на новом объекте приложения? Почему бы и нет. Любой новый опыт только обогащает.

— Кроме того, — продолжила Галя, — есть вещи, которые необходимо срочно обсудить. Очень важные вещи.

— Очень-очень важные? — несколько рассеянно переспросила Рейя. Её пальчики, как будто невзначай, коснулись моих и крепко их сжали. Нет, моя маленькая сестрёнка действительно обеспокоена.

Галя, едва слышно, щёлкнула пальцами и странные создания, всё это время похожие на изваяния, вдруг ожили, во мгновение ока покинув двор, растворившись в зелени кустов и деревьев. Очень шустрые и ловкие гости. И всё же, чем-то они походили на гиен и мне это чрезвычайно не нравилось. Дурные воспоминания.

— Кровать на втором этаже, — сказала я, обращаясь к рассеянно улыбающейся Заре, — а вообще — весь дом в вашем распоряжении.

Чар, прищурившись, посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на Рейю. Кошка исподлобья сверкнула двумя зелёными молниями и резко дёрнула меня за руку: пошли, мол. Да что это с ней? Я только плечами пожала, но у льва вид был виноватый.

— Тут есть неплохое местечко, — сказала я Гале, — иди следом за этой маленькой художницей.

Среди зарослей ползучего кустарника спряталась крохотная беседка, где с некоторым трудом могли разместиться четверо существ, не крупнее меня. Когда-то здесь был маленький деревянный столик, но он давно превратился в жалкие обломки, которые я брезгливо вышвырнула прочь. Кресла, сплетённые из веток, пропитали какой-то вонючей мерзостью, с необычайно стойким запахом, ощутимым даже сейчас. Видимо, именно по этой причине, они и уцелели, позволив нам расположиться с некоторым комфортом.

Рейа, с ногами, забралась в кресло и спряталась за своей густой гривой, где различался лишь блеск встревоженных глаз. Галяграциозно опустилась в скрипнувшие плетёные объятия, и я тотчас последовала её примеру. Все молчали и было хорошо слышно, как посвистывает ветер в изумрудных треугольных листьях. Приятные мгновения абсолютной расслабленности и покоя. Всё очень мирно. Именно поэтому я не могла понять причин для тревоги у маленькой кошки.

— Она была его женой? — вдруг спросила Рейя, показавшись наружу из своего волосяного домика, — твоя подруга, Зара?

— Да, — спокойно ответила Галя, — а ещё она была охотницей, как и её муж. Но какое это имеет значение? Той Зары уже давным-давно нет, как и прежнего Чара. Или в нём остались человеческие признаки?

— Нет, — Рейя задумчиво покачала головой, — да и меняться он начал задолго до того, как я обратила его. Он никогда не вспоминал об этом, после тех первых дней обращения, но тогда…В общем, он очень сильно разочаровался в людях и это изменило его.

— Разочаровался в людях, — я не выдержала и хихикнула, — интересно, а чем в них можно очароваться?

Кошки сдержанно поулыбались.

— Да. Ты права. А по поводу нашей парочки, похоже, у них было нечто общее, перед изменением, — Галя щёлкнула пальцем по листику, и он нервно задрожал, — оно началось ещё до обращения. Вот только причины — разные; для Зары ею стала любовь, для Чара — отчаяние.

— Любовь? — Рейя вопросительно приподняла бровь, — похоже, я кого-то не заметила.

— Да. И это основная причина нашего появления — мы ищем помощи в очень сложном деле. Боюсь, впятером нам не справиться.

— Справиться, с чем? — я наклонилась вперёд, вглядываясь в безмятежное лицо гостьи, — или, с кем?

По гладкому лицу Гали скользнула тёмная тень. Похоже, львица здорово волновалась за кого-то, но хорошо скрывала опасения. О переживаниях говорили и переплетённые пальцы рук.

— Наш вожак, — сказала кошка, в конце концов, — в огромной беде. История эта — очень длинная. Вкратце её можно изложить так: нас, по-предательски, заманили на одну, смертельно опасную грань и там он, спасая нас, отдал Заре браслет перехода. Перед расставанием мы договорились встретиться в Сердце Льва.

— Без браслета? — изумлённо спросила Рейя, — но как?

Я была не столь удивлена, Серра когда-то мне рассказывал. Очень давно.

— Система стационарных порталов, — пояснила Галя, именно так перемещаются охотники. Скажем, из пограничной грани в Сердце вообще невозможно добраться с помощью браслета — только через портал. У этих штуковин есть одно крупное достоинство и один значительный недостаток.

— Точно, — ухмыльнулась я, окончательно вспомнив рассказ Серра, — они не столь хаотичны, как порталы, образуемые браслетами, но переход, с грани на грань, отнимает намного больше времени.

— Верно, — Галя посмотрела на меня с некоторым удивлением. Знала бы она, сколько я уже странствую по граням Кристалла. Вам, молодые кошечки, до меня ещё расти и расти! — проблема в сроке давности; наш кошак прошёл здесь довольно давно.

— Кажется, я чувствовала его, — задумчиво пробормотала Рейя, покачиваясь в кресле и насвистывая некую замысловатую мелодию, — я тогда сидела в клетке, — у Гали изумлённо распахнулись глаза, — да, меня поймали, но, в конце концов, всё вышло очень хорошо. В общем, я думаю — это был именно он. Такое ощущение, словно недалеко бушует сильнейшая гроза: воздух искрит электричеством, и ты можешь расслышать отдалённые раскаты.

— Очень похоже, — на лице нашей гостьи промелькнула улыбка, — Вершители называли его Регулятором, последним, из существующих.

Вершители. Это перестало мне нравиться. Чёртовы ублюдки, почему-то считающие себя уполномоченными вмешиваться в дела львов. Всегда — исподтишка, всегда — подло. Трудно поверить, но эти негодяи, когда-то, были такими же львами, как и мы.

Регулятор… Когда-то, давным-давно, Торрин рассказывал мне о специализации львов. Именно тогда он упомянул полумифических Регуляторов — львов, обладающих невероятной мощью. По слухам, они даже могли воскресать. Интересно было бы увидеть такого. Я ощутила возбуждение. Увидеть. Заняться сексом…Я покосилась: младшая сестра хитро улыбалась, значит заметила мой интерес. Чёрт.

— Но это было уже очень давно, — сказала Рейя, скрывая улыбку за белым пологом волос, — если он в беде, значит всё уже произошло.

— Но это можно повернуть вспять, — Галя откинулась на жалобно скрипнувшую спинку кресла. Лицо её теперь отражало глубокую задумчивость, — и это ещё одна причина, по которой мы искали помощь. У Зары есть дар — она ощущает переходы с грани на грань и способна перемещаться даже без браслета. Так вот, с её слов, если использовать два браслета, для одного портала, время в нём пойдёт в обратном направлении. Выйдя завтрашним утром, мы попадём на пограничную грань чуть позже нашего вожака.

— Почему не сейчас?

— Похоже, очень важно точное время отправления. Можно и промахнуться, — Галя прищёлкнула пальцами, — теперь вторая причина: кошак наш, несколько, гм, прямолинеен. Пробираясь в Сердце, он разворошил огромный человеческий муравейник и за его головой отправился большой отряд охотников. Боюсь, двум слабым девочкам не одолеть столько злобных людишек.

Ну, насчёт «слабых девочек», я бы могла поспорить — обе кошки выглядели достаточно опытными бойцами, а троица, сопровождающая их, вызывала опасение даже у меня. С другой стороны, если этот, наш Регулятор, действительно взбудоражил людишек до такой степени…

— Думаю, наша помощь вам не помешает, — согласилась я.

— Да, — Галя кивнула головой и покосилась на маленькую сестрёнку, — в связи с этим, я бы хотела задать вопрос, который вертится на языке Зеббы. Рейя…

— У? — тёмный глаз вынырнул из белоснежных нитей.

— Почему наше присутствие так тебя тревожит? Это как-то связано с прежним супружеством Чара и Зары?

Хм, а эта львица умеет здорово читать в душах. За такой короткий срок, разглядеть беспокойство сестрички и понять в чём его причина. Я наклонилась, опёршись локтями о подлокотники кресла. Рейя отбросила волосы с лица и теперь вся её тревога оказалась открыта нашим взорам.

— Ты уже второй раз поминаешь это, — пробормотала она, — понимаю, моё лицо, для всех, как открытая книга, но всё же…

— Просто у нас впереди очень сложное и опасное дело, — Галя осторожно положила пальцы на маленький, крепко сжатый, кулачок Рейи, — мне хотелось бы видеть рядом львов, готовых отдать жизнь за меня, как я готова пожертвовать своей, ради них. Зара — именно такая, между нами нет ни секретов, ни тайн, ни малейшего умолчания. Верю — вы способны стать для меня, кем-то подобным: не просто попутчиками на опасном пути, а — подругами и даже больше.

— Сёстрами, — кивнула я, — как мы, с Рейей.

— Именно, — Галя улыбнулась и погладила сжатые пальцы. Маленькая сестрёнка растерянно улыбнулась и её кулачок медленно распустился, — хорошо. А теперь объясни, в чём причина твоего беспокойства, может мы сумеем её устранить? Думаешь, Зара решила увести вашего льва? Уверяю, у неё и в мыслях нет ничего подобного. Вы даже представить себе не можете, как она любит нашего пропавшего кота. Связь, между ними, настолько несокрушима, что они способны читать мысли друг друга. Думаю, если один из них погибнет, второй не проживёт слишком долго.

Она выжидающе взглянула на Рейю. Маленькая кошка глубоко задумалась. Я хорошо знала свою сестрёнку и понимала: она вовсе не пытается уйти от щекотливой темы, а просто подбирает нужные слова. Её душевная организация очень сильно отличалась от внутреннего мира остальных львов. Обращённая в юном возрасте, кошка не смогла полностью избавиться от всего человеческого, повиснув меж двух миров. Отсюда и постоянный поиск поддержки, будь то физическая помощь или моральная опора. Серра был для неё и тем и другим, но Чар…По крайней мере, для меня, он стал чем-то большим, нежели вожак прайда и старший брат. Эта связь, между нами, становилась всё крепче, но тем не менее, я легко отпустила бы его прочь, пожелай он того. Таковы все мы: никто не является собственностью для другого. Единственная форма совместной жизни — прайд, единственный закон — голос старшего в прайде. Если вожак умён, он не станет злоупотреблять властью без необходимости.

С Рейей всё немного сложнее. Вопрос в одном — насколько.

— Понимаешь, — маленькая сестрёнка внезапно перетекла к нашей новой знакомой и став на колени у её кресла, положила голову на Галину ладонь, — я не могу точно объяснить. Путаюсь в словах.

— А ты — попробуй, — Галя осторожно подняла её с колен и поцеловала, — я готова выслушать всё, особенно от такой маленькой прелести, как ты.

— Это — нечто неуловимое, — Рейя покрутила рукой и не удержавшись, сделала пируэт. Мы дружно рассмеялись, — как туман или ветер. Связи внутри прайда. Кажется, ты их чётко видишь, но — нет: иногда трудно понять, откуда дует ветер и как появляется туман. Кажется, я, обратившая Чара, должна быть самой близкой ему…

— А разве не так? — я прищурилась, — вы почти всё время проводите вместе.

— Сестра моя, — Рейя уже была около меня и обняв, целовала в щёку, — я же вижу, что происходит и это не может меня не радовать. Всегда радостно видеть, как любовная связь перерастает в несокрушимые узы. Да, меня беспокоит появление Зары, не стану этого скрывать, уж мне то известно, как наш лев тосковал о ней, будучи человеком.

— И какое нам дело до человеческой тоски? — начала Галя, но я жестом остановила её.

— Если хотя бы часть этой тоски и былой любви осталась в нём, то чувство Чара и Зеббы прервётся в самом начале. Сестра моя, я знаю, ты только начала вновь раскрываться, после былой боли и мне не хотелось бы опять видеть, как ты замыкаешься в коконе равнодушия. Не желаю, чтобы прервались эти тонкие неуловимые связи, внутри нашего прайда. И да, я тоже люблю этого большого красивого кошака, пусть и не так сильно, как моя сестра.

— Я уверена в Заре, — медленно сказала Галя, — а наша маленькая сестричка, похоже, сомневается. Что ж, если кот пожелает присоединиться к нам, никто не станет возражать. Каждый лев волен жить там, где пожелает.

Вот. Мои собственные мысли. Но почему, в этот раз, они вызывают такую боль? Я же не хочу, чтобы мой любимый…Да, чёрт побери, от кого мне скрываться — мой любимый был несчастлив. Если он пожелает уйти, я не скажу ему ни слова. Грустно, только, как моя скрытая боль заставляет страдать младшую сестрёнку.

— Да, дела, — Галя покачала головой и легко поднялась на ноги, — это же надо — первый же встреченный прайд оказался…Ладно, сначала займёмся делом, а уж потом разберёмся со всем остальным.

Когда мы вернулись к домику, выяснилось, наша сладкая парочка и не подумала воспользоваться кроватью или всем остальным предоставленным пространством. Они сидели на пороге и Зара увлечённо рассказывала Чару, а тот сдержанно улыбался, изредка вставляя слово-другое. Иногда кошка начинала хохотать, пряча лицо на груди кота и тот вторил её смеху, обнимая за плечи. Сейчас они, больше всего, напоминали парочку давно не видевшихся друзей или…Мужа и жену.

— Они не пошли трахаться. Это скверный признак или хороший? — осведомилась Галя, поглядывая то на меня, то — на Рейю, — м-да, похоже, не очень хороший.

— Лучше бы они пошли в дом, — констатировала я, — самые крепкие — вовсе не сексуальные связи.

Отсмеявшись, Зара положила голову на плечо Чару и тот обнял кошку, шепча её на ухо. Рейя, увидев это, покачала головой и медленно удалилась прочь, ничего более не говоря. Внезапно я перехватила взгляд кота, направленный на меня. Мне почудился некий вопрос, словно повисший в воздухе. К сожалению, ответа на него у меня не было.

— Чёрт побери, — Галя положила мне руки на плечи, — ощущаю себя разрушительницей близких уз.

— Погоди, с извинениями, — я обняла её, — пошли-ка со мной, хочу обсудить с тобой поход и задать пару — другую вопросов.

Рассвет только прошёлся розовой щёткой по верхушкам деревьев, сбивая с них чёрную пыль ночи, а мы уже стояли посреди обширного, поросшего высоким бурьяном, поля, раскинувшегося сзади домика, всё это время служившего нам убежищем. Зара стояла чуть впереди и держала в руках два браслета, внимательно всматриваясь в них, словно пыталась обнаружить нечто, видимое лишь ей. В каком-то смысле, так оно и было. Способности кошки к перемещению между гранями, казались воистину потрясающими.

Но в этот момент меня поражало лишь её феноменальное сходство с Аккой. Только выражение лица позволяло отличить одну от другой. У нашей гостьи напрочь отсутствовал груз непомерных амбиций и презрение ко всем окружающим, присущее Акке. Но было ли простым совпадением, что столь похожие львицы, в разное время, становились угрозой для моих чувств? Судьба — странная штука.

Не удержавшись, я взглянула на Чара: лев крепко обнимал Рейю и кошечка прижималась к нему, словно надеялась найти в мощном теле защиту от всех невзгод вселенной. Маленькая прекрасная львица, как бриллиант в украшении, создана лишь для радости и удовольствий. Не охотник и не боец.

Чар, словно ощутив мой взгляд, повернулся и вернул его мне. Вновь я ощутила некий вопрос, посланный мне. Странное чувство, как наваждение, от которого невозможно избавиться. Я растерянно улыбнулась и кот одобрительно кивнул, а потом поцеловал макушку маленькой сестры.

Галя стояла чуть поодаль, и троица странных созданий ни на шаг не покидала свою повелительницу. Впрочем, была ли она для них лишь хозяйкой? Вряд ли. Один из зеленоглазых обменялся с кошкой страстным поцелуем, а второй всё время обнимал её за талию. Дети? Любовники? Миньоны? Наверное, всё сразу. Гремучая смесь.

Над полем пронёсся ураганный порыв холодного ветра. Необычно, для этого времени года. Следом, ещё один, но гораздо сильнее, сорвал сиреневый цвет тёмно-зелёных кустов и швырнул его в сереющее небо. Я обнаружила вокруг себя сумрачный щит и поразилась: похоже, моя защитная система посчитала происходящее серьёзной угрозой. С некоторым трудом я сумела сбросить теневую сеть и поймала удивлённый взгляд кота. Какого ответа он ждёт? Я только плечами пожала.

На третий раз ветер набрал силу, способную сшибать с ног. Чар расставил ноги пошире и крепко удерживал Рейю в мощных руках.

Кажется, происходящее было как-то связано с действиями Зары. Кошка громко вскрикнула, выбросив обе руки перед собой и два сияющих кольца повисли в воздухе, перед ней, пылая точно два крохотных светила. Львица ухватила ладонями оба и начала медленно сводить воедино. У кошки вырвался протяжный стон боли, становящийся всё громче, с каждым мгновением.

Не выдержав, я бросилась было ей на помощь, но чьи-то пальцы опустились на моё плечо, останавливая порыв.

— Не нужно, — спокойно заметила Галя и отпустив меня, стала рядом, — ты ей не поможешь, лишь нарушишь концентрацию. Оружие не забыла?

— Нет, — я отбросила полу надоевшего плаща и показала тресп, висящий на поясе, — терпеть не могу блестящую дрянь! Какой мерзавец придумал эту гадость?

Львица пожала плечами и обернулась на своих подопечных.

— Кстати, — я всё же не удержалась, — А ты, со своими…Как ты их называешь?

— Дети, — коротко пояснила кошка и загадочно улыбнулась, — мои дети.

— Ты с ними занимаешься любовью?

Конечно, — она даже удивилась моему вопросу, — они очень хорошие любовники. Хочешь попробовать? Когда всё закончится, выбирай любого, а пожелаешь — всех сразу. Жаль, Леся погибла — она была лучшей, во всех отношениях. Очаровательная девочка, больше жизни любила нашего вожака.

Вопль Зары достиг того предела, где бессилен обычный слух и умолк. Два пылающих кольца сошлись воедино и вдруг провалились одно в другое, образовав огненный тоннель, уводящий в море пламени. Кошка опустила руки и обессилев, рухнула на колени. Подбежавшие Чар с Рейей, помогли ей подняться, поддерживая с двух сторон. Чар внимательно выслушал негромкие слова Зары и повернувшись к нам, озвучил их своим мощным рыком:

— Будьте готовы к встрече с охотниками в месте перехода. Их там будет очень много.

— Это он нам говорит, — хмыкнула Галя, — здоровенные балбесы никак не могут понять, кто на самом деле занимается добычей провианта. Всё бы им командовать…

Ну просто сняла с моего языка. Мы посмеялись и обменялись поцелуями. На удачу.

Огненный тоннель, созданный Зарой, утробно урча всасывал воздух и приходилось упираться ногами, чтобы не побежать прямиком в его переливающиеся недра. Галины дети так и вовсе не стали препятствовать ветру, а подпрыгнув, исчезли внутри, один за другим. Кошка нырнула следом за подопечными, подмигнув мне перед прыжком.

— Давайте быстрее! — крикнула Зара, — канал очень нестабильный.

Чар не стал ожидать повторного приглашения и решительно забросил мощное тело внутрь огненного обруча. Рейя оглянулась, и я увидела тень отчаяния в её огромных глазах. Сестрёнка! Как я могу облегчить твою мятущуюся душу? Я готова отдать жизнь за тебя, но будет ли этого достаточно…

Когда я осталась один на один с прекрасной кошкой, она вцепилась рукой в моё предплечье и вынудила остановиться. Странные у неё были глаза: в них словно скользили клочья тумана и мрака, мешая понять, какое чувство притаилось на дне сумрачных колодцев.

— Ни о чём не беспокойся, — едва слышно пробормотала Зара, — поверь: он — целиком твой. И вам обоим крайне повезло, уж я то знаю.

Никакого тумана и тьмы: её глаза сияли любовью.

— Спасибо, — шепнула я и скользнула в портал.

Это нисколько не походило на обычный переход между гранями: ледяной ветер нёс меня внутри пульсирующей труб, мерцающей мириадами разноцветных огней. Казалось труба постоянно изгибается и содрогается, точно я оказалась в желудке исполинской змеи. Временами, по коже пробегали сеточки электрических разрядов, а внутри появлялось неприятное ощущение пустоты.

Внезапно перед глазами ослепительной вспышкой полыхнула картинка: я танцую посреди небольшой поляны, усыпанной огромными яркими цветами. На мне короткое свободное платье, разлетающееся в разные стороны, при каждом шаге босых ног, ступающим по мягким упругим лепесткам. Прекрасный светловолосый незнакомец, играет на звонкой свирели, опустив голову и упавшие волосы скрывают его лицо. Я в танце приближаюсь к музыканту и тогда он, не прекращая игры, поднимает голову.

Это — Чар.

Оглушительно хлопнуло и я шлёпнулась на землю, подняв столб густой плотной субстанции в серый воздух. Пыль. Она была здесь повсюду: лежала на приплюснутых вытертых глыбах, на пожухлых растениях и висела в тусклом небе. Каждый шаг, поднимал целые облака этой омерзительной гадости, закрывая обзор.

— Очаровательно, — пробормотал Чар, озираясь, — заповедник пыли.

Рейя нервно хихикнула.

— Нам — туда, — показала Галя, едва не выплюнув следующую фразу, — вотчина охотников.

Крепость врага оказалась совсем небольшой: три небольших пузатых башни, с плоскими куполами и уродливая приземистая постройка между ними. Высокая стена вокруг замка почти скрывала его посторонних глаз, но распахнутые ворота позволяли разглядеть скрытое.

— Сразу видно, где прошёлся наш кошак, — с гордостью, заметила Галя и только теперь я сообразила: ворота не открыты — голубые створки словно сшибли мощным тараном, сбив одну на землю, а во второй оставив глубокую вмятину. Хм. Да что это за лев такой? Я всё больше хотела его увидеть.

Из крепости доносились оживлённые голоса и топот множества ног. Похоже внутри продолжалась вечеринка, в которой мы, вот-вот, примем активное участие. Кто-то потёрся головой о моё плечо. Рейя стрельнула в меня быстрым взглядом и крепко прижалась.

— Боишься? — спросила я и она отрицательно покачала головой, — постарайся держаться рядом со мной или Чаром.

— Та львица, Зара, она — хорошая, — вдруг сказала кошка, — не сердись на неё, хорошо?

— Не буду, — пообещала я и поцеловала сестрёнку, — пошли, поохотимся.

— Забавно, — заметила Галя, когда мы уже почти достигли твердыни охотников, — он пришёл сюда с твёрдым намерением пройти дальше, чего бы это ни стоило.

На пыльной почве лежали человеческие тела. Кто-то аккуратно выложил круг из трупов. Ран на телах я не заметила, хоть позы они приняли такие, словно их кололи или резали. Странное зрелище.

— Илья, наш погибший учёный, — пояснила львица, присев рядом с изогнувшимся мертвецом, — придумал хитрую штуковину, будто перенос жизненной силы. Если десяток людей приготовить особым образом, они будут умирать вместо тебя. Полезная штуковина, жаль воспользоваться ею могут лишь львы. Жуткая несправедливость!

— Львиный шовинизм, — поддакнула Зара и мы дружно захихикали. Чар покосился на нас, но ничего не сказал. Он вообще, держался как-то обособленно, словно пытался решить некую дилемму. Хотелось бы верить, что касается исключительно грядущей потасовки.

— А здесь сражались, — Рейя показала пятна крови, пропитавшие большой пыльный участок, — даже тело осталось…Странно, а почему только одно?

— Потому как своих они забрали, — пояснила Галя, рассматривая молодого симпатичного парня, отброшенного в сторону, — а этот, пришёл с нашим котом. Союзник. Даже не думала встретить таких, среди людей.

— Есть ещё такие, — радостно сообщила маленькая сестра и склонившись, погладила мёртвого юношу по пыльной щеке, — жалко, такой молоденький…Они называют себя, Верными.

— Надо идти, — сказал Чар, — нас заметили.

Несколько охотников торопливо пытались поднять поваленную створку ворот, нервно поглядывая в нашу сторону. Ещё, около десятка, с обнажёнными треспами в руках, должно быть охраняли ремонтников. Вид у людей был крайне напряжённый. Немудрено. В самое ближайшее время их ожидала встреча с целой группой очаровательных кошечек.

Галя обернулась и пристально посмотрела мне в глаза. На её пухлых губках промелькнула ухмылка и львица коротко кивнула. Я кивнула, в ответ. Мы поняли друг друга.

— Мяу! — выкрикнула я и бросилась вперёд.

Пыль, точно вода, плыла под ногами, поднимаясь в воздух удушливыми облаками и я, на полной скорости, неслась через эти мерзкие тучки, наблюдая, как тревога, на лицах охотников, сменяется нарастающей паникой, а потом — настоящим ужасом.

Пытавшиеся восстановить ворота, прекратили свою напрасную затею и начали извлекать оружие. Поздно…Я кувыркнулась над головами первого ряда обороны и оказалась за их спинами. Даже тресп не потребовался: когти легко рвали человеческую плоть, а слабые шейные позвонки весело потрескивали, когда я сворачивала головы охотников.

Двое всё-таки ускользнули, и я увидела, как они, со всех ног удирают в сторону покосившейся башни, сложенной из грубых серых блоков рыхлого камня. Около входа в строение, несколько охотников, с оружием наготове, нервно подгоняли беглецов, злобно косясь в мою сторону.

— Как ты это делаешь? — поинтересовалась Зара, останавливаясь рядом, — я тебя совсем из виду потеряла: словно тени в лунном свете — только здесь, а потом — совсем в другом месте.

— А как ты делаешь свои порталы? — парировала я.

— Ну да, у каждого свои способности, — она посмотрела на руку, где тускло сверкал браслет перехода. Один. Второй уже отдала Чару. И когда только успела? — но всё равно, очень красиво.

— Ещё бы другим дала поучаствовать, — проворчала Галя, — прям, как наш кошак, если его вовремя не остановить. Сам перебьёт всех, до кого успеет добраться.

Одна Рейя, похоже, не особо расстроилась, мурлыча тихую песенку себе под нос. Чар, тот вёл себя несколько странно: склонился над убитым охотником и перевернув тело, сорвал с куртки чёрный шеврон с перечёркнутым львом. Долго смотрел, будто пытался вспомнить, а потом отшвырнул в сторону и отряхнул ладони.

— Никогда не видел таких раньше, — глухо проворчал он, — только слышал. Закрытая каста на закрытой грани. Полностью обособлены от всех остальных. Считают своим долгом держать проход к Сердцу наглухо закрытым. Всю жизнь проводят в молитвах и тренировках.

— Размножаются делением, — подражая его тону, продолжила Зара и не удержавшись, прыснула, — или делают новых из пыли? Её тут предостаточно.

Чар покосился на львицу и на его лице появилось странное выражение.

— Да нет, — он махнул рукой, — время от времени, кто-то из касты пограничников приходит на другую грань и отбирает понравившихся ему кадетов. Отказаться нельзя, потому как служба здесь считается священным долгом. А пыль…Говорят, её накопление как-то связано с непрерывно работающим порталом в Сердце.

— Очень ценная информация, — согласилась Зара, с таким серьёзным выражением лица, что на это раз не удержался от улыбки и наш, вечно насупленный, лев, — может пойдём? Охотники сами себя не перебьют.

Галя махнула рукой и её детки, один за другим, скользнули во двор крепости, крадущимся шагом направляясь в сторону двери, которую люди спешно заделывали металлическим щитом. Прежняя, из толстого дерева, была расколочена в щепы. Я начинала узнавать стиль продвижения пропавшего кота, и он мне весьма импонировал. Представляю, как он ведёт себя в постели! Мр-р-р…

Из-за импровизированной баррикады доносились тревожные вопли и отрывистые команды, которыми людей пытались привести в чувство. Похоже, в башне начиналась паника. Это хорошо. Обожаю, когда испуганные людишки мечутся взад-вперёд, перестав соображать, на каком свете находятся. Впрочем, как ни приятно было себе представлять свихнувшихся от ужаса охотников, но всё же эти бойцы специально тренировались для охоты на нас. Значит надежда на отсутствие сопротивления, крайне ничтожна. Поэтому, следовало поторопиться, пока градус паники не начал спадать.

— А ну-ка, — сказал Чар, останавливаясь напротив двери, — давно хотел попробовать одну вещь, вот только повода раньше не находилось.

— Дождался, стало быть, — ехидно заметила Рейя и показала мне язык, — решила повыделываться? Не помню я, чтобы ты раньше напускала столько тумана во время охоты. Ещё немного, и несчастные человечки просто заблудились бы.

— Поумничай, — буркнула я, ощущая лёгкое смущение. Маленькая сестрёнка была абсолютно права: я действительно пыталась показать, кто здесь главная охотница. Вот только, кому? Заре с Галей или…Чару?

Воздух вокруг внезапно начал вибрировать, как лист металла, по которому ударили палкой и у меня возникло ощущение, как перед ударом молнии. Даже кожа на голове начала зудеть. Что происходит? Я отступила на шаг и уставилась на льва, замершего у входа в башню. По мощному телу скользили разноцветные искры, а рука, отведённая для удара, полыхала жёлтым пламенем.

— Чар! — встревоженно выдохнула Рейя.

Кот выбросил вперёд сжатый кулак и мощный разряд сорвался с выпрямленной руки, вонзившись в охотничью баррикаду. Громыхнуло, до боли в ушах и пыль, поднявшаяся в воздух, полностью закрыла обзор. В сером непроглядном тумане ослепительно сверкнуло и повторный грохот вынудил меня злобно зашипеть.

— Чар! — рявкнула я, — прекрати! Здесь определённо не то место.

В голове возникло нечто. Точно эхо или тень какой-то фразы. Похоже на извинение. Ошалев, я мысленно переспросила и лишь после сообразила, какой фигнёй занимаюсь.

— Прошу прощения, — физиономия льва, появившаяся рядом не выглядела смущённой. Скорее задумчивой, — странная штука. Никто из вас не говорил, что так можно делать.

— Потому что, мы так и не умеем, здоровый ты балбес, — я ухмыльнулась и потрепала его по гриве, — честно говоря, вообще никогда не слышала про львов, умеющих метать молнии.

— Акка умела, — пыль начала оседать, и я различила Галю, брезгливо стряхивающую серую дрянь с одежды, но это ей не помогло, когда наш вожак добрался до неё.

Я ошеломлённо уставилась на кошку. Дрянь мертва?!Тот, за кем мы идём, прикончил тварь?

— Ваш вожак убил суку? — я никак не могла поверить.

— Он — такой! — Зара привела Рейю, очищая кошечку, морщившую прелестный носик, — когда мы найдём его, вам обязательно нужно будет заняться с ним сексом. Очень рекомендую.

— Мы тоже найдём, как поразвлечься, — Галя подтолкнула Зару локтем и кивнула на Чара, — посмотрим, на какие подвиги способен этот разрушитель, если его уложить в постель.

Ого, способен, ещё и на какие! Однако, не только в постели…Куска башни, вместе с дверью, как и не бывало, осталась лишь чёрная выжженная дыра, с оплавленными краями. Один из Галиных подопечных, точнее — одна: худая гибкая девица, провела пальцами по дымящемуся сколу камня и задумчиво уставилась на льва. Потом облизнулась. Бедный, бедный Чар, как же ему нелегко придётся.

— Пошли, — лев приблизился к дыре и замер, разглядывая поверженного охотника, потом склонился, — этот ещё жив.

Я остановилась рядом. Коту уже приходилось охотиться и питаться людьми, но своих бывших коллег, до сих пор, ему встречать не приходилось. Интересно, когда обращение происходит в столь зрелом возрасте, не остаются ли нетронутыми некие симпатии, предпочтения и убеждения?

— Здесь прошёл лев, — спокойно сказал Чар, встряхивая лежащего человека, — какое подразделение вы отправили следом? Егеря? Пограничники?

— Особый экспедиционный корпус, тварь! — прошипел охотник и сделал попытку плюнуть коту в лицо, — конец вашему льву, да и вам, всем, тоже! Все подохнете!

— Посмотрим, — ладонь льва вспыхнула багровым и человек, завопив, изогнулся дугой, — какая иррациональная ненависть. Ну прямо как у тебя, к людям, — он вздохнул и выпрямился. Потом погладил меня по голове, — Зебба, поверь, отношения львов и людей могли бы быть совсем иными. И когда-то так и было. Ты не задумывалась, почему так ненавидишь всё, связанное с людьми?

— Ещё один лев, читающий мне проповеди, — ехидно заметила я, — это тебе через медальон передалось?

— Может вы отложите философские диспуты на более поздний период? — осведомилась Галя, — а пока займёмся остальными обезьянками.

— Особый корпус, — Чар покачал головой, — действительно, стоит поторопиться. Это самые отборные психопаты, которых несколько побаиваются даже сами охотники. Я видел парочку селений, где они вычищали львиную ересь — там не осталось никого живого.

— Не видишь ничего дурного в убийстве этих говнюков? — в голосе Зары звучала, плохо скрываемая, ирония, — я имею в виду — охотников?

Взгляды кота и кошки встретились. Нет, я всё же ошибалась, они вовсе не походили на воссоединившихся супругов, но какая-то связь продолжала соединять их. Непонятно лишь, была она протянута из человеческого прошлого или нет.

— Кошка, — ровным голосом рокотнул Чар, — я прощаю подобные вещи своим львицам, а тебе могу и оплеуху отвесить. Попридержи язычок.

— С удовольствием посмотрю на вашу потасовку, — Галя потрепала льва по его гриве поцеловала в щёку, — поглядим, кто из вас нахватается плюшек, но пойдёмте уже.

Зара вдруг расхохоталась и подмигнула…Мне? Голова шла кругом от всего этого безумия. Казалось, все принимают участие в некоем сумасшедшем представлении, режиссёр которого забыл про сценарий и несёт откровенную отсебятину. Мы же идём спасть нашего регулятора? Или, не только?.. Странное ощущение. Будто вся наша группа угодила в незримую паутину, пронизавшую тела, мысли и поступки. Словно все мы стали частью чего-то целого.

Дети Гали исчезли внутри башни, один за другим растворяясь в пыльной мгле. Почти тотчас наружу донеслись звуки ожесточённой потасовки: видимо, охотники, уцелевшие после взрыва, устроили засаду и теперь троица странных созданий разбиралась с возникшим препятствием. Галя и Рейя метнулись на помощь и громкость воплей тотчас возросла на порядок.

— Чар, — вдруг сказала Зара, — перестань заниматься ерундой. Сдержанность хороша до определённого момента, потом она превращается в тяжкое бремя, способное раздавить тебя и…Ну, ты сам знаешь. Подумай, над этим. Я бы, на твоём месте, не стала тянуть с объяснением.

— Я подумаю, — серьёзно ответил лев и нахмурился.

Странное дело… Совет кошки вырвал из глубин памяти нечто давнее, позабытое. Словно кто-то уже получал такую рекомендацию, но не смог ею воспользоваться. И смертельно раненый лев вновь поднимал на меня глаза, в ожидании неких слов, которые я так и не успела произнести.

К сожалению, мысль эта оказалась смазана. Лев, сцепив зубы, посмотрел на меня и в его глазах полыхнуло пламя. Потом он молниеносно, словно убегая от чего-то ужасного, бросился в развороченный пролом, исчезнув из вида. Я скользнула следом, торопясь, пока всё веселье не закончилось.

Внутри оказалось темно. И дымно. И много трупов. Очень много мёртвых охотников, превращённых в фарш. У стены сидел один из Галиных питомцев и морщась, зажимал длинную рану на правом бедре.

— Помочь? — осведомилась я, склонившись так, что скуластая смуглая физиономия оказалась рядом с моим лицом.

Вместо ответа парень, внезапно, вцепился своим губами в мои. Ого! А кошка то была права. Непременно заполню этот досадный провал в своих сексуальных экспериментах.

— Иди, — сказал парень и осклабился, — нас не так просто прикончить. Останешься жива, покажу, насколько я хорош.

— Посмотрим, — я скользнула когтями по пыльным волосам и побежала на звук удаляющегося сражения.

Спиральная лестница, поднимающаяся к вершине постройки, превратилась в настоящий могильник для местных обитателей, причём, некоторые трупы, как мне показалось, остались ещё от прежнего гостя. Странные всё же существа: ведь нам нужно было, всего-навсего, пройти к Сердцу, а вместо этого приходилось устраивать настоящую бойню.

Все наши оказались наверху, на небольшой площадке, перед дверным проёмом, перекрытым глыбами камня и какими-то серыми, от возраста, брёвнами. Под ногами валялся разбитый герб с надписью: Последний рубеж. Символическая надпись, для многих охотников, которым эта преграда, действительно, стала последней в их короткой жизни.

— Там, внизу, твой, — начала я, обращаясь к Гале, но она лишь небрежно отмахнулась.

— Ничего страшного, бывало и хуже, — они с Зарой бегло переглянулись, — намного хуже. Видела бы ты, как их трепали Титаны!

Чар строго выговаривал Рейе, и кошечка послушно кивала головой, хитро косясь в мою сторону. Как это всё знакомо. Лишь кот изменился. Я ощутила укол совести, при мысли о том, что должно произойти. Прости меня, сестричка, но я не вижу другого выхода. Хуже всего — приходится доверять почти незнакомым львицам, оставляя своих в неведении. Чёрт с ним, пусть потом Чар даст мне несколько хороших оплеух. Я их честно заработала.

— Держись ближе к Зеббе, — поставил точку лев и отстранил кошку, а ну, отойдите, дайте я расчищу проход.

Первый удар расколол несколько глыб, осыпав нас волной щебня и воспламенил все деревяшки. Из-за баррикады донеслись встревоженные голоса. Очень много человеческих воплей. Похоже, обезьянки приготовили нам достойную встречу. Я, было, начала принимать боевую форму, но подошедшая Рейя, заставила повременить.

— Очередной нагоняй? — поинтересовалась я, взяв сестру за руку.

— Он, прямо как Серра, — мне показалось я заметила слезинки в уголках глаз.

— Скучаешь? — она кивнула и прижалась ко мне.

— Больше никого не хочу потерять! Ты и Чар — вот и вся моя жизнь.

Галя обменялась поцелуями с Зарой и вопросительно взглянула на меня; не передумала ли? Нет, всё остаётся в силе.

В оглушительном грохоте и ослепительной вспышке, остатки заграждения превратились в кучу мусора. Мы тотчас рванули вперёд, сквозь дымное облако и оказались внутри.

Нет, я конечно понимала — охотников будет много. Я просто не представляла, насколько! Весь чёртов зал буквально кишел человеческим отродьем, в полном боевом облачении, с треспами, изготовленными к бою. Лишь небольшое возвышение в центре, где между стройными колоннами пульсировал синим светом цветок открытого портала, не было ни единого врага. К сожалению, чтобы пробиться туда, было крайне необходимо избавиться от пары сотен злобных обезьянок.

Пиротехническое шоу, устроенное Чаром, опрокинуло и разметало первые ряды встречающих, позволив нам вонзиться в пошатнувшееся построение, кромсая вопящих людишек всем доступным оружием. Лев продолжал сверкать молниями, прокладывая широкую просеку в сторону портала. К сожалению, эта прореха быстро заполнилась рычащим охотниками, разделившими нас на три группы. Чар оказался далеко впереди, испепеляя бывших соратников, а нас, с Рейей оттеснили в дальний угол помещения, откуда я с трудом видела, как Галя с Зарой и помощниками, остервенело обороняются от наседающих охотников.

Видимо, я оказалась слишком поглощена боем, комбинируя теневые облака и не заметила, как Рейю отделили от меня люди в сверкающих доспехах. Погружая коготь в глотку очередного противника, я вдруг резко ощутила утрату чего-то, очень важного и жалобный вопль о помощи тотчас подсказал, чего именно.

— Зебба! Чар!

И тотчас, с противоположной стороны зала донёсся почти такой же пронзительный возглас, только источником его оказалась Зара, которую какой-то, особо удачливый охотник, сумел сбить с ног.

— Чар! На помощь!

Время остановилось. Сквозь плывущие облака тени, я видела нашего кота, успевшего добраться до ступеней, ведущих к порталу. У его ног лежали настоящие холмы неподвижных тел, но лицо льва, в этот миг, отражало лишь смертную тревогу. В следующий момент мощное тело словно выстрелило туда, где находилась львица, которую он больше всего боялся потерять.

Взметнув тени, я мгновенно оказалась у стоящей на одном колене Рейе, защищая сумраком поднимающего её льва. Чар бросил на меня недобрый взгляд и оглушительно рявкнул:

— Голову оторву! Потом. Как там Зара?

С другой стороны зала дела тоже пошли получше: Галя с помощниками сумела пробиться сквозь ощетинившиеся треспами волны охотников, позволив компаньонке встать на ноги. Так я и сказала коту, сдерживая волнение, прорывающееся в голосе. На бедную Рейю я вообще старалась не смотреть.

— Зебба, прикрой меня, — Чар оскалился и скрестил руки на груди. Его когти начали сиять бледно-жёлтым светом, а из глаз посыпались искры, — теперь — пригнитесь.

В этот раз я не сумела удержаться на ногах и сметённая мощным взрывом, рухнула на пол, едва не ткнувшись носом в одну из многочисленных лужиц крови. Фу, мерзость! Однако, врагам пришлось ещё хуже: от тех, которые стояли рядом, не осталось ничего, кроме алого марева, неприятным облаком, оседающим на кожу, а остальные издохли, пребывая в различной степени сохранности. По моим подсчётам, уцелело не больше двух — трёх десятков, ошеломлённо крутящих головами и пытающихся удержать, выпадающее из дрожащих пальцев, оружие. Уже не жильцы.

Этих уцелевших мы истребили очень быстро. Никто не пытался молить пощаде, и никто не собирался её даровать. Когда всё оказалось закончено, Галя подошла к нам и вдруг жадно поцеловала льва, незаметно для него, подмигнув мне. Ей-то хорошо. Зара, обнимая за талию парня, встреченного мной у входа в башню, покачала головой:

— Почему было не начать с этого? Растягивал удовольствие?

— Не знал, что умею так, — угрюмо пробормотал кот, подозрительно косясь в мою сторону. Галю он продолжал держать в объятиях и той это, определённо, понравилось, — идём дальше?

— Ещё немного подождём, — кошка провела когтём по своему браслету и задумалась, — мы ещё не совсем синхронизировались с местным временем. Если войдём в портал раньше положенного, рискуем не попасть вообще никуда.

Я заметила, как Рейя, осторожно ступая между мёртвых тел, поднялась по ступеням, внимательно рассматривая колонны, окружившие пульсирующий зев перехода. На красивом лице читалось странное благоговение, будто кошечка видела нечто, недоступное остальным. Вероятно, так оно и было.

Когда я приблизилась к своей сестрёнке, она прекратила ощупывать поверхности светящихся стоек и повернулась ко мне. В огромных глазах кошечки светилось лукавство, точно она узнала какую-то смешную шутку и теперь, с трудом, сдерживалась, чтобы не рассказать её всем. Глядя на львицу я не могла понять, как решилась на этот идиотский поступок, словно помрачение нашло! Найти бы теперь слова, услышав которые Рейя сможет простить меня.

— Сестричка, — начала я, дрогнувшим голосом, но она, со смехом, закрыла мне рот ладонью.

— Какая ты смешная, — вдруг сказала кошка, — и Чар тоже, такой смешной!

— Обхохотаться, — раскатился гром за моей спиной, — Зебба, давай отойдём. Я хочу перемолвиться парой слов и желательно, без лишних любопытных ушей.

Лев схватил меня за локоть и поволок в угол помещения, где я, с некоторым удивлением, обнаружила небольшую комнатку. Жилую, но без признаков присутствия охотников, да и людей, вообще. Слишком чисто и опрятно, а человеческого запаха не ощущается вовсе. На маленьком аккуратном столике лежала стопка исписанных каллиграфическим почерком листов, а на стенах висели картины, заполнившие почти всё свободное пространство.

Небольшая часть — пейзажи местной грани. Художник очень пытался облагородить пыльные равнины, но даже его талант оказался бессилен перед уродством серой преисподней.

А вот портреты оказались намного интереснее. Три женщины с серебристыми волосами, на берегу крошечного озерца, плещут друг на друга водой, или расчёсывают волосы на фоне звёздного неба. Парень, неуловимо напоминающий одну из них, сидит на камне и блестящие волосы почти скрыли красивое лицо. И ещё много других полотен, дающих понять, кто жил здесь прежде.

— Полукровки, — с удивлением, констатировала я, поворачиваясь ко льву, — нужно будет их обязательно найти. Какого чёрта они здесь делают?

— Какого чёрта делаешь ты? — осведомился кот, похоже оставшийся равнодушным к судьбе неведомых потомков львов и волков, — Зебба, если я узнаю, что ты специально устроила этот балаган во время сражения…

— Если ты ещё не придумал, как поступить в этом случае, — тихо сказала я и подошла ближе, — самое время придумать. И сделать.

Я взяла руку льва и положив на свою голову, медленно опустилась у его ног. В глаза Чару я не смотрела. Пусть делает со мной всё, что хочет. Несколько бесконечно длинных секунд ничего не происходило, а потом кот опустился рядом. Его жёсткое лицо стало мягче, и я заметила растерянность, проступающую сквозь удивление.

— Но зачем? — прошептал лев, вглядываясь в моё лицо, — зачем?

— Потому что я люблю тебя, люблю огромного сильного балбеса и ничего не могу с этим поделать. Потому что у меня мысли путаются, и я не в силах понять, правильно поступаю или нет. Потому чтомне нужно знать: любишь ты меня или нет. Потому что, если ты уйдёшь — я умру.

То ли всхлип, то ли вздох, вырвался из груди льва. Он крепко прижал меня к себе, и я ощутила дрожь в его мощном теле. Внезапно, уже знакомое чувство, заставило меня напрячься. Словно вопрос, звенящий в полной тишине…И вдруг, словно молния разорвала чернильный мрак — я поняла. Не вопрос, совсем не вопрос.

— Скажи это вслух, — слёзы бежали по моим щекам, и я не хотела останавливать их очищающий ток, — пожалуйста…

— Я люблю тебя, — Чар осторожно целовал меня и его глаза сияли нежностью, — люблю тебя, как никогда никого не любил и никогда не полюблю. Прости, я был дураком, нужно было сказать уже давно, но, — он смущённо шмыгнул носом, — я не знал, как ты к этому отнесёшься. И ещё, — лев нервно хихикнул, — боялся, а вдруг ты просто посмеёшься надо мной.

Связи. Связи, о которых говорила моя маленькая сестрёнка. Тонкие неуловимые нити, плывущие сквозь пространство и время. Их ничто не может удержать, остановить или прервать. Иногда они едва ощутимы, а иногда становятся прочными, как стальные канаты. Некоторые превращаются в обузу: кандалы, обременяющие тебя, а другие наделяют крыльями, способными нести на самый край Кристалла и осуществить небывалое.

Именно такие крылья распахнулись за моими плечами. Мой любимый и я. Нам теперь ничего не страшно. Пусть хоть все охотники выступят против нас, мы сумеем одолеть любую преграду, сможем дойти до цели и навсегда останемся вместе.

Эпилог

Мне было не по себе. И опустевшие коробки башен родного мира и сумрачное небо, ощетинившееся изгибами сухих молний и напряжённое молчание спутников, всё это давило тяжёлой плитой. Казалось, будто невидимая туча собирается над нашими головами, готовясь излиться сверху…Чем? Вряд ли это будет очищающий дождь.

Сопротивления почти не было. Те одинокие охотники, встреченные нами на пути от портала, казались потерянными, словно забыли, кто они и зачем прибыли сюда. Забрызганные кровью одежды и белые, от ужаса, лица — они совсем не походили на головорезов из Экспедиционного корпуса. Мы не тратили на них свои силы — всё делали Галины дети.

Зара, безмолвно следующая рядом, вдруг покачнулась и я тут же подставила руку, удерживая кошку на ногах. Львица благодарно кивнула и на её прекрасном лице появилась растерянная улыбка. Галя в упор смотрела на свою подругу и её черты казались странно окаменевшими.

— У меня плохое предчувствие, — я взяла Чара за руку и он погладил меня по голове, — скажи, что всё будет хорошо. Пожалуйста…

— Мы сделали всё, что могли, — лев поцеловал меня в лоб и невесело покачал головой, — но иногда этого просто недостаточно.

Галины дети нырнули внутрь башни, и мы неторопливо проследовали за ними. Воздух казался неживым, словно его покинула вся энергия мира, оставив лишь бездушную прозрачную субстанцию. Не чувствовалось даже пыли, но всё равно, странно першило в горле. Ноги отказывались нести вперёд и я, через силу, передвигала упрямые конечности, которые словно предупреждали…О чём?

Мы должны были успеть! Во всех любовных историях и сказках возлюбленные соединяются, пусть даже на грани гибели. Сияющая кошка просто не могла, не имела права потерпеть поражение, и я готова была отдать всё на свете, лишь бы её кот остался жив.

Первые трупы начали встречаться, во время спуска по спиральной дорожке, серпантином обвивающей центральные помещения башни. Охотники в разорванных одеждах, пробитых доспехах, разбитых вдребезги шлемах. Кое кто ещё оставался жив, провожая нас мутным взглядом и пытаясь нащупать утерянное оружие. Мы не трогали раненых — слишком много смертей — даже я ощущала чёрные крылья, распростёртые над проклятой башней, где наш брат бился за право воссоединения с любимой.

— Стойте.

Воздух словно пошёл рябью и на блестящие плиты ступила рослая львица, с длинными волосами, собранными за спиной в толстую косу. С некоторым изумлением, я ощутила необычные вибрации, исходящие от незнакомки. Понятно: не совсем львица — одна из этих, повелителей мира. Зара вновь опёрлась о мою руку и едва заметно улыбнулась, словно просила прощения.

— Вершительница, — ровным голосом сказала Галя и сделала шаг вперёд. В тонких пальцах появилось тусклое лезвие треспа, — очень вовремя. Всё думала, когда представится возможность отблагодарить.

— Постой, — кошка действительно казалась виноватой, — успеешь. Всего несколько вещей. Когда вы найдёте его, в каком бы он ни был состоянии, забирайте и немедленно уходите к дальним граням. Порча начала широкое наступление на Кристалл и вся центральная ось охвачена безумием.

Львица подошла к Заре и одела ей на запястье странный полупрозрачный браслет, напоминающий паутину. Слова, которые шептала вершительница, слышали только двое: та, которой они предназначались и я, поддерживающая её.

— Он мог уйти слишком далеко, — Зара понимающе кивнула, — он способен вернуться, но ему потребуется путеводный огонь. Стань для него маяком во тьме.

Отступив на шаг, львица повернулась к Гале.

— Если через три дня ситуация не изменится к лучшему — можешь убить меня. Я не стану бежать или защищаться.

— Сестра, — взгляд Рейи светился растерянностью, — я не понимаю…

Чар, вместо ответа, любовно потрепал маленькую кошечку по гриве.

У огромного арочного проёма, ведущего в исполинский зал, мы остановились. Омерзительно воняло человеческой кровью и даже отсюда можно было разглядеть груды неподвижных тел на прозрачном полу, между высокими чёрными колоннами. И ни единого звука, кроме тихих шагов Галиных детей. Двоих. Зеса стояла у входа, испуганно прижимая сжатые кулаки к груди. Её мордашка, обычно невозмутимо-гладкая, будто пошла рябью. Тонкие губы дрожали, а в зелёных глазах плескался ужас.

— Я, я не пойду, — выдавила девушка и с тоской, оглянулась, — не могу, не хочу знать!

Зара, с видимым трудом, оторвалась от моей руки, проведя ладонью по щеке Зесы, и та вдруг шумно разрыдалась, прижимаясь к ласкающим её пальцам.

— Зебба, — Рейя прижалась ко мне, — мне страшно, сестра!

Подошёл Муйар — весельчак, заигрывавший со мной, но он не улыбался, как обычно, а кожа его приобрела серый оттенок.

— Все охотники мертвы, — он словно выталкивал непослушные слова наружу, — но там ещё три волчицы и переводки…

— Тоже сражались? — недоверчиво спросил Чар.

— Нет, — Муйар покачал головой, — у них и оружия то не было. Похоже, они просто пытались защитить его своими телами и их всех изрубили треспами. Никто не уцелел.

Никто. Не. Уцелел.

Слова звучали, как приговор всему нашему походу. Как приговор для…

Зары.

Кошка медленно шла по залу, и никто не решался остановить её, окликнуть, даже привлечь внимание и лишь Галя, тенью следовала за подругой, оставив бледную вершительницу у входа. Я взглянула на Чара: лев казался напряжённым, а уголки его рта опустились вниз, делая кота неимоверно древним. Он закрыл глаза, потом медленно открыл и тихо сказал:

— Идём.

Мёртвых охотников оказалось очень много. Так много, что просто не верилось, будто их противником был один единственный лев. И на всех этих мёртвых человеческих лицах застыла тупая жажда убийства. Меня словно молнией пронзило, когда я вспомнила слова Чара о моей слепой ненависти к людям. Неужели и моё лицо, во время охоты, тоже светится такой, чисто звериной жестокостью? Возможно и лев, и сестрёнка права, и мне не стоит уподобляться животным в их иррациональной кровожадности?

— Любимый. — Зара остановилась, склонив голову, — любимый, я пришла…

Под изувеченными телами серебристоголовых парней и девушек, лежал огромный лев. Одна из полукровок — девчушка, с лицом неуловимо напоминающим кота, сжимала его ладонь в последней попытке единения, а он словно пытался закрыть её плечом от убийц.

— Любимый, — Зара медленно опустилась рядом с вожаком и провела рукой по его волосам, — я обещала непременно найти тебя, и я сдержала обещание. Твоя верная кошка пришла к тебе, чтобы навсегда остаться рядом. Больше ничего на свете не сумеет нас разлучить.

Галя, замершая в паре шагов, вдруг обронила тресп из пальцев и глухо всхлипнула. Кошка дрожала, кусая пальцы и неотрывно смотрела на тело льва.

— Она уходит, — внезапно выдохнул Чар и его голос пресёкся.

Тот свет, который делал Зару похожей на Акку, то сияние, которое шло из её огромных глаз, те вспышки, которые сопровождали каждое её движение…Они слабели с каждым мгновением, по мере того, как голова львицы всё ниже клонилась к израненной груди любимого.

— Мой единственный, — почти шептала кошка, лаская тело вожака, — я так безумно рада вновь видеть тебя. Я так сильно тебя люблю…

Львица подняла голову и её лицо озарилось тихой улыбкой. Потом свет в глазах кошки померк, и она медленно распростерлась на неподвижном теле льва.

Галя упала на колени и ткнулась лбом в пол, разметав белоснежные волосы среди блестящих луж крови.

Закусив губу, я молча спрятала лицо на груди у Чара.

В наступившей тишине протяжно и тоскливо закричала Рейя.

Книга 6 Маятник исхода

Альфа — Омега

АЛЬФА

Не знаю, есть ли у Кристалла некий, высший, разум. Мне встречались те, кто пытался объявить себя таковым, но по сути они не представляли ни высшие силы, ни разум вообще. Однако если у вселенной и есть нечто подобное, то оно весьма иронично и злопамятно. Все наши поступки ложатся в некий ящик, который, рано или поздно, окажется извлечён, изучен и оценен. И каждый получит по заслугам.

Долгое время я сомневался в существовании любви, иронизировал над влюблёнными и походя разбивал сложившиеся пары. Рок вспомнил о скептике, одарив его любовью к человеческой женщине. Эта история имела хорошее продолжение: женщина превратилась в одну из нас, разделив со мной долгие годы счастья.

Но я совершал и плохие поступки. Много омерзительных вещей, которые память надолго вычеркнула из своих записей, заменив нейтральной полосой тумана. Но они никуда не делись. На моей совести уничтоженные, из прихоти, города; убитые, по дурацкому капризу, люди и разрушенные судьбы. Очень, очень много отвратительных поступков.

Ранее казалось, будто презрение к обычным людям есть показатель статуса высшего существа, свысока взирающего на ничтожность человека. Лишь перед самой смертью наступило прозрение: поведение Льва, безжалостно топчущего человеческую пыль, ничем не отличается от царствования кровавых тиранов, коих немало встречалось в истории людей. По сути, я уподобился самым худшим представителям человеческой расы.

Понимание принесло раскаяние. Но ничего вернуть нельзя и все мои поступки, записанные незримой рукой, некто, владеющий ящиком судьбы, внимательно изучил и дал им оценку. В этот раз — никакой иронии и снисхождения.

Мои дети гибли на моих глазах. Дети, о существовании которых я узнал совсем недавно, умирали, пытаясь защитить своего отца.

И я ничем не мог им помочь.

Почти вся сила покинула израненное тело и лишь ничтожный её квант продолжал удерживать меркнущее сознание от падения в чёрную бездну небытия. Зачем я продолжал цепляться за жизнь? Ведь гораздо лучше умереть, чем видеть смерть своих детей!

Почему я продолжал сохранять эту последнюю искру?

Не знаю.

Надежду на помощь, обещанную Наташей, я утратил, когда исчезла Леся, а поток охотников, вливающийся в двери зала и не подумал уменьшиться. Я не желал этой бойни, не хотел видеть лица людей, искажённые судорогой ненависти, не хотел спотыкаться о неподвижные тела, отражая непрерывные атаки и скользить в лужах крови, отправляя врагов за грань света и тьмы.

Я хотел одного: увидеть Зару, прижать кошку к себе и утонуть в её ласковых жёлтых глазах.

Но все мои поступки успели оценить и вынесенный приговор никто не собирался отменять.

Охотников уцелело очень мало, но сил у меня не оставалось вовсе. И я рухнул на пол, залитый кровью, не в силах шевельнуть даже мизинцем. Мог лишь бессильно следить, как обезумевшие охотники остервенело режут моих волчат. Те даже не пытались сопротивляться, а просто защищали своими телами полумёртвого отца.

«Папа, прощай» — прошептала Веера, сжимая мою ладонь в холодных пальцах и человек с искажённым лицом, забрызганным кровью, вонзил в неё свой тресп. Только теперь я понял, для чего берёг последнюю искру жизни.

И вцепился пальцами в его горло.

Подбежавшие охотники начали рубить меня, но я и не пытался спастись, выпив добычу. Пальцы сжимались всё крепче. И крепче. Пока не раздался глухой щелчок сломанных позвонков.

И лишь тогда я позволил себе ускользнуть во тьму.

Там не было ничего.

Ни жары, ни холода, ни ветра, ни звуков.

Даже времени.

Но почему-то оставался я.

Один, во всём невероятном Ничто. Но я не мог оценить этого факта, потому что разум, погружённый во мрак, мог лишь констатировать абсолютную пустоту и моё присутствие в ней. Все чувства, бушевавшие прежде, ушли, исчезли воспоминания, мечты и желания. Оставался лишь некий, абстрактный, взгляд в никуда.

Сколько продолжалось всё это — не знаю. Может — долю мгновения, а может — целую вечность, от рождения, до смерти Вселенной.

Потом появилось нечто. Словно эхо звука, на самой грани слышимости. Но в мире, состоящем из одного Ничто, даже эта смутная тень звучала громовыми раскатами. Следом явилась искра света, воспринимаемая, точно рождение сверхновой.

Пятнышко света становилось всё ярче, а звук — всё громче, пока оглушительный рев и слепящий свет не заполнили всю пустоту вокруг меня.

Меня!

Я осознал своё присутствие в полной мере и мгновенно пробудившаяся память вызвала болезненные судороги внутри.

Мои дети!

Мои дети погибли.

И Зара обречена.

Внезапно сияние, поглотившее мир, начало обретать конкретные формы, а какофония звуков — складываться в нечто ритмичное, напоминающее музыку. Мир вокруг начал медленно вращаться и в его центре, под медленную печальную мелодию, неярко засиял предмет, напоминающий ажурный браслет. Что-то, внутри него, показалось мне странным и против воли, я сосредоточил внимание на картинках, мелькающих перед глазами.

Кажется, там скользили некие образы…

Вроде бы, женское лицо.

Напоминает…

ОМЕГА

Галя, развалившаяся на подоконнике, потянулась сытой кошкой и щёлкнула по носу парня с подбитым глазом, который понуро сидел на полу у её ног. Нехрен было корчить из себя героя, когда остальные животные послушались Наташи и покорно направились в дом. Сын прокурора, гляди, какая цаца! Думаю, любого, из этой группы баранов, можно спросить и обнаружатся высокопоставленные родственник. И толку?

Вернулся Илья. Вид у него оказался крайне недовольный. Ещё бы, парня только покормили, и он продолжал исходить ядом и ненавистью. Галя неторопливо прошла мимо и потрепала товарища по щеке, отчего тот дёрнулся и злобно зашипел. Ольга, сидевшая на диване рядом с испуганной девицей в брючном костюме, улыбнулась, не поднимая глаз и продолжила полировать коготки серой тряпице. Кажется, прежде это была часть пиджака толстого очкарика, которого мы оставили лежать в гараже.

— Подогнали ещё три микрика, — проворчал Илья, старательно не глядя мне в глаза, — солдат, как тараканов; только со снайперками — штук десять.

— Отпустите нас, — жалобно пропищала девица на диване и тут же стушевалась под недобрым взглядом Ольги, — папа заплатит хорошие деньги! Хотите, я позвоню ему, и вы обо всём договоритесь? У меня папа…

— Заткнись, — буркнул я, наблюдая, как вертолёт опускается в поле за трёхэтажным особняком с красной пирамидальной крышей, — ещё один приземлился. Скоро станет весело!

Чернявая женщина, средних лет, которая сидела у дальней стены, около белого рояля, принялась глухо всхлипывать. Кажется, именно её муж сидел за рулём чёрного «лексуса», так неудачно подрезавшего нашу «бэху». Наташа и не подумала притормаживать, на полной скорости протаранив наглый автомобиль. Водила отдал концы, сразу после того, как Галя оказала ему «первую помощь», а его спутница устроила настоящий цирк с воплями и визгом.

Всякое развлечение вызывает приток благодарных зрителей. Кроме того, как выяснилось, «лексус» ехал не один, а в компании с «прадой», полной подвыпивших парней и девчонок. Естественно, решать проблему полюбовно никто не собирался. Девчонки откровенно развлекались, подзуживая кавалеров, а те оказались настроены весьма кровожадно.

Уцелевших мы загнали в микроавтобус, водитель которого решил полюбопытствовать, в чём суть шекспировской драмы. Наташа надавала целый букет оплеух и выяснила, куда направлялась весёлая компания «цветов жизни». Интересовалась она не просто так: последнее время девчонки обожали вламываться в дома местных богатеев и там отрываться по полной. «Очередное безумство психопатов» — так озвучил их шутки местный канал.

Рыдания чернявой усилились и Витёк, сумрачно поглядывая в нашу сторону, присел рядом с истеричной, поглаживая ту по ладони. Какого чёрта он и Паша продолжают таскаться за нашей группой, ума не приложу. Всё, вроде бы, было много раз обговорено и все точки расставлены в нужных местах.

Ещё тогда, на дне рождения Марины, когда я, совершенно случайно, прикончил её Валика, а именинница устроила дикую истерику, окончившуюся вмешательством Гали, Витя обозвал нас кровавыми упырями. Я не мог понять, чего он больше хочет: бить нам морды или рыдать над телом покойницы, но оба варианта казались равно бессмысленными. Галя выглядела несколько озадаченной, но удовольствие от процесса питания, заставило её позабыть о смерти сестры уже спустя полчаса.

Наташа долго отбрыкивалась от предложения попробовать и косилась на испуганного Пашу, но Оля и Галя-таки сумели убедить девушку сделать правильный выбор. Только Илья, до сих пор, продолжал корчить из себя непонятно кого и процесс кормления непослушного парня превращался в своего рода шоу со свистоперделками. Слабо трепыхающийся товарищ скулил о том, что он не хочет, просил прощения у жертвы и пытался сопротивляться веселящимся девчонкам.

— Сколько вы ещё собираетесь продолжать этот кошмар? — злобно осведомился Витя, — третья неделя пошла, как вы творите всякую мерзость. Не пытались подсчитать, сколько трупов успели оставить?

— Тридцать четыре, — сообщила Наташа, возникая под широкой аркой входа и подмигнула ворчуну, — Витюша, ну зачем ты пыхтишь, словно чайник? Расслабься. Говорят, в таких делах очень помогает совокупление. Хочешь — трахни какую-нибудь девчонку.

Сдерживая улыбку, я прошёл мимо девушки, заработав мимолётное касание губами и начал подниматься по спиральной лестнице на второй этаж. Приятно пахло деревом; видимо ремонт в доме окончился совсем недавно. Я выпустил когти на правой руке и провёл по облицовке стен, оставив тонкие разрезы в янтарном покрытии. Приятное ощущение.

Большую часть этажа занимала исполинская бильярдная, с огромной плазменной панелью и баром. Диван в углу оказался разобран и подушки с покрывалом бесформенной кучей лежали на полу. Как же верещала парочка, совокуплявшаяся здесь, когда Ната выгнала их вниз, ко всем остальным! Девчонка, пьяная, до невменяемости, никак не могла сообразить, в чём дело и с надрывом вопила про: «один звонок и вам всем — п…ц!»

Я подошёл к окну и посмотрел в сторону соседского дома: людей с автоматами заметно прибавилось. Похоже, нас опять пытаются захватить. Прошлый раз никого ничему не научил. Может они не поняли в чём причина? Объясним ещё раз: повторение — мать учение. К сожалению, не все ученики доживут до конца урока.

В стеклянной поверхности моё отражение подмигнуло и осклабилось. Нет, всё-таки от былого человека не осталось ровным счётом ничего. Белые волосы, бледная кожа и жёлтые глаза с поперечным зрачком. Рост стал много выше и черты лица утратили малейшие недостатки.

Какой-то, из журналистов, которого угораздило взять интервью у Гали, на чистом глазу назвал её инопланетянкой. В другом таблоиде, брызгая слюной, доказывали; дескать мы — демоны, покинувшие ад. Это, кроме обычных сравнений с вампирами.

Я погладил медальон, висящий на груди. Пальцы привычно прошлись по гривастой голове, ощутив ледяной холод металлического кругляка. Подумать только: всего три дня потребовалось для полного превращения в…Кого? А хрен его знает! Илья утверждает, будто наша группа копирует типичный львиный прайд, с его иерархией и повадками. Тогда, к чему скулить, если сама природа вынуждает нас кормиться живой добычей? Пусть мы не пожираем мясо жертвы (это было бы отвратительно!) но ведь сама суть не меняется.

Пять автоматчиков, помогая друг другу, перебрались через ограду и присели за будкой охраны, прилепившейся к забору. С моего места вся пятёрка оказалась, как на ладони. Все их глухие шлемы, бронежилеты и автоматы, направленные в сторону дома.

Тихие неторопливые шаги возвестили о прибытии Ольги. За дни, минувшие с нашего обращения, я научился распознавать своих девушек по запаху, звуку шагов и прочим мелким деталям. Моих — потому, как они были именно мои. Оказывается, обладание самым большим медальоном давало некие привилегии, отсутствующие у остальных. Тот же непонятный тембр голоса, который вводил всех в оцепенение, а затем вынуждал выполнять, озвученный мною приказ.

А ещё та, незабываемая ночь, когда все девочки, одна за другой, приходили ко мне заниматься сексом. Поначалу показалось странным, трахать Нату, на которую прежде и планов не возникало; или Галю, столь долго притворявшуюся невинной овечкой, но теперь я уже привык. И удивительное дело: я почему — то совсем не ревную, когда они спят с кем- то другим. Должно быть — ещё одно доказательство нашего отличия от людей.

Оля положила подбородок на моё плечо и аромат весеннего цветения тотчас окутал со всех сторон, лаская ноздри. Каждая девушка имела свой конкретный аромат, один лучше другого и, судя по всему, не только девушки. Галя как-то упомянула о моём классном запахе, но ни одна засранка до сих пор так и не призналась, чем конкретно я пахну. От Ильи постоянно исходит аромат свежемолотого кофе, надеюсь, мой — не хуже.

— Там люди пришли, — сказала Ольга и потёрлась носом о моё ухо, — переговорщики. Требуют, чтобы мы отпустили заложников или, по крайней мере, озвучили требования. С ними сейчас Галя. Наташу мы решили немного попридержать.

Понятное дело. Удивительно, как изменился характер именно этой девчонки, после изменения. Из уравновешенной, почти семейной, рассудительной студентки, она, за несколько дней, превратилась в одержимую сексом и убийствами фурию. Словно некие демоны, до поры до времени спавшие в человеческой душе, вырвались на свободу, стоило исчезнуть этому самому человеку. Кажется, единственное, что ещё удерживает Нату от падения в пучину кровавой вакханалии, это — Паша, тенью следующий за бывшей подругой.

Когда мы останавливались в каком-нибудь доме и Павел ложился спать, я наблюдал удивительную метаморфозу, происходящую с беспощадной воительницей. Наташа садилась на край ложа, где спал её парень и пристально смотрела на его исхудавшую физиономию. Эта её неподвижность могла продолжаться часами. Потом девушка опускала ладонь на вздымающуюся грудь спящего и вновь замирала. Первый раз я вовсе решил, что она намеревается выпить Павла, но ошибся. Ната тихо бормотала короткую неразборчивую фразу, вроде бы просила прощения и тихо уходила.

Оля и Галя в этом отношении вели себя намного спокойнее. Галина, так и вовсе, как мне казалось думала исключительно о сексе, успевая уделять внимание всем представителям мужского пола, хоть как-то соответствующим её понятиям о привлекательности. Ольга предпочитала оставаться со мной, со спокойным любопытством воспринимая причуды каждой подруги.

Бойцы с автоматами переместились от домика охраны к стене здания и пропали из вида. Стало быть, переговорщики постараются отвлечь наше внимание, а группа захвата примется швырять светошумовые гранаты, бить стёкла и заниматься прочими глупостями.

Всё, как в прошлый раз.

— Может отпустим людей? — предложила Ольга и покосилась на меня: как отреагирую, — никто ведь не голоден.

— Уговоришь Нату прекратить веселье? Она, как я погляжу, настроена по-боевому. Эта стерва с драконом здорово вывела её из себя.

— Ну, так пусть убьёт её, а остальных — отпустим. Неужели ты, в самом деле, получаешь удовольствие от этих бессмысленных побоищ?

Да, я действительно получал удовольствие. Приятно ощущать себя неуязвимым существом, которое, точно бог, может решить судьбу каждого встреченного человека. Чертовски приятно наблюдать за слизняком, ещё минуту назад угрожавшим тебе всеми возможными карами: судом, подчинёнными, знакомыми бандитами, папами и мамами, в конце концов. Теперь эта тварь протирает коленями пол и пытается вымолить хотя бы секунду жизни.

— Пошли вниз, — сказал я и обнял девушку за талию, — попробую уговорить Наташу. Может передумает.

— А ведь ты мог бы ей просто приказать.

Мог бы. Но не стану. Пусть всё идёт, как идёт.

Когда мы спустились, первым делом я взглянул в окно, около которого должны были таиться бойцы спецназа. Ничего подозрительного. Профессионалы!

Пятёрка пленников испуганными мышами уставилась на нас. Страх и ненависть буквально пропитывали воздух помещения и очень хотелось открыть окна, пустив свежий ветер, который вынесет эти миазмы. Боюсь, в этом случае сюрприз наших незваных гостей окажется безнадежно испорчен.

— Побудь здесь, — я поцеловал Олю в щёку, заработав недобрый взгляд от Ильи, — можешь развлечь нашего буку. Видишь, как зыркает?

А чего, спрашивается? Если бы не обращение, мой товарищ, вероятно, так никогда бы и не переспал с объектом вожделения. А теперь — стоит лишь пожелать. Предпочитает Олечка, правда, всё же меня, но и от близости с Ильёй не отказывается.

— Я с тобой, — товарищ казался сосредоточенным, словно в его голову явилась некая, консолидирующая, мысль, — пусть среди вас, психов, окажется хотя бы один адекватный…человек.

На последнем слове его слегка закоротило. Да и то, по всем признакам мы перестали относиться к роду хомо сапиенс. Начиная от способа питания и кончая необычным материалом наших тел, неподвластных никакому оружию. Однако наш товарищ упорно продолжал называть себя человеком, принимая шквал насмешек со стороны Гали И Наташи. Да и я его частенько подкалывал.

Пока мы шагали в сторону глухого бубнежа и задорного похохатывания Гали, я успел заметить любопытствующий глаз под блестящей каской в одном из окон. Да нас окружили! Бежать некуда и очень скоро чёрные дула автоматов окажутся направлены в наши беззащитные…Уж не знаю, есть ли у нас вообще какие-то органы.

— Хотел позвонить матери, — угрюмо проворчал Илюха, плетущийся по левую руку и злобно пнул перевёрнутый ноут, валяющийся на полу — а потом подумал: а что я ей скажу? Мама, твой сын стал чудовищем, которое убивает невинных людей? Да, да, это именно нас показывают по телеку последние недели. Бляха муха, да у меня даже морда на самого себя не похожа!

— Похожа, — возразил я и отодвинув дверь с изображением Фудзиямы, вошёл в холл, — кончил ныть?

— Ещё и не начинал! — огрызнулся он, но умолк.

Галя, вольготно развалившись на цветастом канапе, лениво почёсывала живот французскому бульдогу с ошалевшей мордой. При этом девица умудрялась невпопад отвечать группе мужчин и женщине, стоящих у входа. Трое мужиков; двое в форме, один в штатском и тощая блондинка в строгом зелёном костюме. Все четверо старались держаться рядом с распахнутыми дверями, за которыми топтались напряжённые автоматчики.

Когда мы вошли, мужчина в спортивной куртке и джинсах, прекратил говорить, и все гости уставились на нас. Неудивительно; с первого взгляда и не различишь. Девочки тоже хороши, все, как на подбор.

— Продолжайте, продолжайте, — я махнул рукой и приняв заинтересованный вид, упал в глубокое кресло. Судя по окрасу, оно было из того же набора, что и Галино канапе, — можете представить, будто нас тут и нет. Илья, да сядь ты! Видишь: люди нервничают, а них, между прочим ответственное задание: нужно убедить тебя отпустить заложников.

Илья внимательно посмотрел на меня и по его лицу прошла смутная тень.

— Тебе не кажется, — вдруг сказал он, напрочь игнорируя недоумевающие взгляды переговорщиков, — что всё должно быть по-другому?

— Ну, не начинай опять! — я поморщился, — сколько можно повторять: не нравится — снимай медальон и вали на все четыре стороны.

— Да нет же, я совсем не про то! — парень помотал головой. — просто всё должно быть иначе; и место, и мы, и всё происходящее. Эти последние дни — как сбой программы и я ощущаю неправильность. Может, всё пошло наперекос тогда, когда мы не захотели войти в светящийся бублик?

— Вы рехнулись? Валите и разводите байду в другом месте, — Галя отпустила бульдога и тот, поскуливая, умчался вглубь дома, — у нас тут крайне серьёзная беседа. Тут, между прочим, предлагают большие деньги, в качестве выкупа и возможность покинуть район на машинке.

— То-то я смотрю ты вся трясёшься от предвкушения, — проворчал я, пытаясь обдумать слова товарища. Зерно истины в них несомненно присутствовало, и я его ощущал. Нечто неуловимое. Как будто стоит ткнуть пальцем и ткань реальности разойдётся, открывая совсем другую картинку.

Тогда, у речки, сразу после того, как медальоны обрели своих хозяев, ещё не знающих, чем это для них обернётся, произошло нечто странное. Я резко дёрнул рукой, пытаясь избавиться от удивительного браслета, оседлавшего запястье, и он повис в воздухе. Внутри светящегося колечка хорошо просматривалась незнакомая местность с озером и полоской леса. Я попытался расширить непонятную штуковину, но ладони обожгло такой невыносимой болью, словно кожа коснулась раскалённого металла. Повисев некоторое время, браслет вернулся на запястье и больше попыток побега не предпринимал.

— Возможно вас не устраивает сумма? — мужчина в куртке нервно посмотрел на часы и быстро облизнул сухие губы. Один из военных принялся притоптывать левой ногой, — мы согласны удвоить её. Поймите, наши резервы не безграничны, но мы готовы идти на компромисс.

— В то же время я ещё раз взываю к вашему человеческому милосердию и благоразумию, — женщина провернула браслет на запястье и кончик её носа побелел, — вы должны осознавать бесценность человеческой жизни и отсутствие причин для…

— У вас на какое время штурм-то назначен? — перебил я её и мужчины в форме обменялись быстрыми взглядами, — кончайте бесполезный трёп и переходите к делу. Деньги нам не нужны, вас мы не боимся и отпускать заложников не собираемся. Поэтому, проваливайте и приступайте к плану «Б».

— Ну вот, ты всё испортил, — надулась Галя, — а я уже доторговалась до пятисот тысяч и микроавтобуса.

— Если вам кажется, будто всё это — какая-то игра, — начал мужчина в штатском, но женщина, коснувшись рукой его плеча, мгновенно остановила словоизвержение.

— Мы проанализировали прошлый инцидент, — из её поведения исчезла суетливость, сменившись властной уверенностью. Стало быть, она и являлась главной в этом квартете, — тот фактор случайности и хаоса, который сыграл вам на руку, в это раз полностью исключён. Мы не допустим прежних ошибок, а все вы, в случае сопротивления, будете уничтожены.

— Галя, — девушка подняла голову, — убей дуру. Исключи остальные факторы.

Тот, который в штатском, молниеносно сунул руку в разрез куртки. Но куда ему состязаться с моей девочкой! Галя впечатала его головой в стену, одновременно вцепившись пальцами в горло женщины. Оба офицера, и не подумав прийти на помощь, тут же рванули в дверь, едва не сшибив недоумевающего автоматчика.

— Зачем? — угрюмо спросил Илья, наблюдая за судорогами умирающей жертвы, — вы словно…

В глубине дома, за нашими спинами, глухо бабахнуло. Раза четыре. Оглушительно заверещали мужские и женские голоса, и кто-то принялся басить нечто явно угрожающе-спецназовское. В дверь влетел солдат и ткнул автоматом в мою сторону. Веселье началось.

В нашем новом мире существует множество великолепных вещей, отличающих нас от обычных людей. Даже простейшие движения ты совершаешь, ощущая себя скорее живой жидкостью, чем медленным существом. Точно перетекаешь из одного положения в другое. Со стороны выглядит очень красиво, а чувствуется просто офигительно. А ещё можно пришпорить себя и окружающий мир начнёт замедляться, пока не превратится в статичную картинку. Это, правда, приблизит голод, но к чему переживать, когда вокруг так много пищи?

Глаза автоматчика расширились, когда я внезапно возник прямо перед ним и пнул в живот, отправив точно в проём двери, через который пытались прорваться остальные спецназовцы. Движения людей казались, до нелепого, медленными, а отлетали они, точно кегли, сбитые тяжёлым шаром. Страйк!

Галя отшвырнула обмякшее тело и повернулась ко мне. Огненно-жёлтые глаза полыхали солнечным пламенем, а по пухлым губкам скользили синие искры.

Как признавали все, даже Оля, в такие моменты ощущаешь себя почти богом: Неуязвимое существо, способное вершить судьбы людей. Так и есть. Галя запрокинула голову и громко рыкнула, раскинув руки в стороны. Я заметил ужас на физиономии Ильи и усмехнулся. Ничего, придёт время и товарищ осознает суть изменений, примет их и станет полноценным хищником.

Таким и вижу его: спокойным, уверенным в себе львом, который смотрит мне в глаза и говорит: «ты был хорошим вожаком, прощай».

Чёрт! Откуда это? Почему — лев? Пришлось тряхнуть головой, отгоняя наваждение.

— Галя, — тихо сказал я, прерывая экстаз насытившейся девушки, — если ещё какие гости попытаются нас навестить, сама знаешь, куда их отправить.

— Да, милый, конечно, — она жадно поцеловала меня и потрепала угрюмого Илью за ухо, — ну же, бука, улыбнись! Жизнь прекрасна!

— Расскажи это вон той женщине, — парень махнул рукой, — да что с вами говорить!

— Правильно, — Галька расхохоталась, — зачем разговаривать, если можно участвовать? А потом мы будем тра — хать — ся!

— Непременно, — ухмыльнулся я, направляясь на звуки выстрелов, — только запомни: я — первый.

Наши незваные гости в этот раз устроили веселуху не в пример прошлой: одних дымовых шашек набросали столько, что пришлось включить ночное зрение, иначе ни хрена, кроме серой пелены не разглядеть. Очень, кстати, полезная штуковина, это зрение, особенно когда твой противник имеет весьма ограниченный обзор из-за дыма и окуляров противогаза. В этом случае его можно спокойно хватать и бить головой о стену. У-упс, каска лопнула.

Под ногами лежали тела заложников и если парочка слабо хныкала, закрывая головы руками, то симпатичная брюнетка стеклянно таращилась в потолок, напрочь забыв про необходимость дышать. Между китайскими иероглифами тату на её животе темнели два крохотных пулевых отверстия, а липкая лужа вокруг, омерзительно смердела кровью. Освободители, мля.

Так, кто у нас прикорнул в обломках разбитого стула? Спецназовец со свёрнутой шеей. Стало быть, девчонки и не думали скучать, в моё отсутствие. Пойдём на звуки шума.

Ещё один солдат попытался перевалиться через подоконник, но я тут же отправил наглеца обратно, пнув в лопнувший пластик защитной маски. Все билеты проданы и свободных мест нет. Судя по громкой ругани, за окном выстроилась настоящая очередь.

Кстати, об очередях: недовольные приёмом гости принялись палить во все стороны, отчего пули весело дырявили мебель и задорно жужжали вокруг.

— Ну и чего ты добился? — два светящихся глаза вынырнули из клубов оседающего дыма, — я насчитал уже пять трупов!

— Ничего, — я пожал плечами, — ты же и сам отлично понимаешь: во всём этом изначально не было ни капли смысла.

— Об этом я тебе и говорю, — Илья ухватил меня за обшлаг куртки, — вы все ведёте себя так, словно внутри сбилась некая программа. И теперь вы носитесь по городам, устраиваете бессмысленные побоища и продолжаете свой идиотский поход в никуда.

Ещё одна очередь пронзила комнату и сшибла на пол какие-то картины, прежде висевшие на стене. Лежащие на полу люди принялись оглушительно визжать. Не выдержав звуковой атаки, я пнул парня, и он тотчас заткнулся. Девчонка начала тонко всхлипывать, отползая в угол комнаты.

В ту же секунду три здоровяка вломились в помещение через дальнее окно и замерли, присев на одно колено: оценивали обстановку. Дым почти осел, но его остатки смешались с густой пылью и продолжали мешать нормальному обзору.

— И чем же ты предлагаешь заняться? — осведомился я, — благотворительностью? Спасать утопающих? Илья, очнись. Если до тебя ещё не дошло: мы питаемся людьми, поэтому любая интеграция в их общество для нас невозможна. Ведь даже самый тупой успел увидеть наши рожи в новостных сводках и видосах на ютубе. Стоит любому из нас появиться в людном месте и животные тотчас начнут беспокоиться.

— Лежать, уроды! Всем на пол, сука! — заорал один из пришельцев и остальные тотчас поддержали его песнопение, — на пол, я сказал, твою мать!

Вся троица шустро подскочила к нам, пытаясь сшибить на пол ударами прикладов. Забавное всё-таки дело. Если приложить слишком мощное усилие, то твёрдый предмет проскакивает сквозь наше тело и человек проворачивается на месте. Или сталкивается с тобой, в то время, как обронённое оружие весело гремит, скользя по паркету.

У одного силовика оказался дробовик и он, видимо от неожиданности, разрядил оружие в Илью. Позади товарища ещё один солдат пытался поднять лежащий на полу автомат и весь заряд достался ему, превратив тело в ошмётки кровавой плоти.

— Дай сюда! — я отобрал дробовик у стрелка, впавшего в ступор, — детям спички — не игрушка. Илья, выруби своего, пока он ещё чего не натворил. Потом же скажешь, будто это я опять во всём виноват.

Когда оба здоровяка распростерлись на полу, в комнату медленно вплыла Наташа и вдумчиво оценила картину погрома. Кивнув, девушка широко улыбнулась и ткнула пальцем за спину.

— Не, у нас там намного интереснее, — сообщила она и соблазнительно изогнулась, прижавшись к косяку двери, — попёрли со второго этажа, а потом и изо всех окон. Штук пятнадцать, не меньше. И мне, бедненькой одинокой девочке пришлось объяснять невоспитанным мужланам всю порочность их поведения.

— То есть я, как бы, совсем не участвовала? — Оля отпихнула Наташу и подошла ко мне, — кажется они готовятся к следующему раунду. Подогнали пожарные машины и танк.

— Танк? — это несколько выбивало из колеи, но Илья тут же поправил:

— БТР, — сказал он, — даже два. Я их заметил ещё в самом начале. Заехали со стороны посёлка.

Явились Витя и Паша. И если первый смотрел на нас откровенно враждебно, то второй, судя по дрожащим рукам и бледной физиономии, вообще не понимал, на каком свете находится. На мгновение промелькнула мысль, приказать им спрятаться, пока не пристрелили, но я тут же похоронил её поглубже. Ну, пристрелят и что?

— Нужно валить, — бросил Витя и потёр ладони, точно они мёрзли, — никогда не видел столько мертвецов…

— Привыкай, — Наташа равнодушно качнула головой и потрепала Пашу за щёку, — ути-пути, мой бутузик. Скоро мамочка отведёт тебя в безопасную норку и накормит всякой вонючей дрянью.

Ну, насчёт бутузика…За последнее время Павел здорово исхудал и его физиономия сейчас весьма напоминала морду печального бульдога своими обвисшими щеками и болезненно блестящими глазами. Спутавшиеся волосы, покрытые слоем серой пыли и чёрная щетина на подбородке делали парня не слишком эстетичным спутником. Другое дело Илья — чист и аккуратен.

Мысль забуксовала. Такое ощущение, будто я уже рассуждал на эту же тему, причём даже использовал сходные образы. Да какого же дьявола?! Реальность словно пыталась уплыть прочь, расслоившись на несколько картинок. И если одна из них, с расстрелянной комнатой и неподвижными спецназовцами, выглядела относительно чётко, то тёмное бескрайнее нечто болезненно холодило затылок, балансируя на грани понимания. Какие-то неощутимые нити рвались внутри и хотелось, оттолкнувшись от пола, упасть в невидимое небо. Раздвоенность становилась невыносимой.

— Уходим, — решился и помотал головой, — уходим немедленно. Чёрт с ним, с этим домом: пусть штурмуют, захватывают, освобождают и танцуют на костях. Короче, пусть поступают, как им хочется, а мы уходим.

Наташа приподняла бровь и прищурилась, всем своим видом изображая недоумение. Плевать. Вздумает возражать — гаркну на неё или приложу башкой о стену — нам не привыкать. Да и никому хуже не станет, кроме, разве, стены. Даже хотелось, чтобы кто-то оспорил мысль об уходе, дав мне повод выплеснуть бессмысленную ярость. Лучше уж так, чем распадаться на непонятные фрагменты. Может подобные ощущения — лишь часть процесса перерождения, через который мы проходим? Возможно, но внутри становилось всё холоднее, точно приходилось смотреть на живой мир из древней могилы.

Никто так и не возразил. На физиономии Ильи застыла странная ухмылка, точно похищенная у Джоконды, а Ната вновь принялась бормотать нечто, ласково-бессмысленное, увлекая Пашу в сторону кухни. Там находился ещё один выход наружу, а точнее — в подземный гараж. Кажется, штурмующие туда ещё не сунулись.

— Уходим, значит — уходим, — пробормотала Галька и толкнула Витю в спину, — пошли, недоразумение вонючее. Как-нибудь окуну тебя в воду и стану держать, пока весь запах не уйдёт.

Вроде бы парень содрогался всякий раз, когда девушка касалась его, но были то судороги страха или омерзения — не знаю.

— Что с тобой? — Илья остановился, вглядываясь в моё лицо. Ольга замерла за его спиной и в её глазах я прочитал тот же вопрос, — после безумств всех этих дней, неужели, в конце то концов, разумное решение? Я достучался?

— Не нравится? — огрызнулся я, — ещё не поздно передумать. Видал, сколько этих придурков вокруг? Останемся, продолжим вечеринку…

— Нет, нет, — он помотал головой, — всё — верно. Хватит ненужных смертей! Просто, вид у тебя…

— Точно тобой кто-то управляет, — подсказала Ольга и отстранив Илью, взяла меня за руку, — честно, ты сейчас напоминаешь ожившего мертвеца, которого колдун поднял из могилы и заставляет двигаться, говорить.

То самое ощущение. Всё-таки, Оля — очень умная девочка. Сам бы я так не объяснил.

— Просто, такое чувство, —я закрыл глаза и попытался сосредоточиться, — как ты и говорил: не то время, не то место и сами мы — не такие, как нужно.

— Это — точно, — невесело хмыкнул Илья, — должны быть людьми, а превратились в упырей.

— Оставь мораль при себе. Мы, те — кем и должны быть, но — неправильные, — я развёл руками, — не могу объяснить. Слов не хватает. Поэтому, просто пошли.

Стоило сделать шаг и мир вновь куда-то поплыл, утопая в клубах ледяного мрака. Среди чёрных полотнищ ничто, медленно скользили ослепительные шары, напоминающие мыльные пузыри. Вот только, внутри них я видел шагающих людей; солнце, восходящее над шпилями изящных башен; беловолосую женщину, ослепительной красоты, умирающую на груде блестящих осколков стекла и многое, многое другое.

Ольга и Илья молча смотрели на меня.

Внезапно штуковина, напоминающая ажурный браслет, полыхнула перед глазами ярче тысячи солнц и я оказался в расстрелянной комнате, рядом со своими товарищами.

— Ты — исчез, — констатировал Илья, но как-то механически, без удивления, — несколько секунд тебя просто не было.

— И стало очень холодно, — мне показалось, или Оля действительно лишь пыталась изобразить сочувствие? По фарфоровой маске лица и не определить.

Не в силах говорить, я молча спустился по гладким ступеням спиральной лестницы в подземный гараж. В тот момент, когда коснулась пола, над головой оглушительно громыхнуло и кто-то истошно заверещал. Ещё раз бабахнуло. Похоже, дом решили просто расстрелять. Удачи.

— Вы там долго ещё? — Галя высунулась из окна чёрного джипа и похлопала ладонью по тёмному металлу, — как зверюга? Аж лоснится!

— Сейчас ей шкурку то попортят! — хихикнула Ольга.

Я не говоря ни слова, занял место рядом с водителем, оценив серую кожу Паши, вцепившегося в баранку руля. Как бы ещё не отрубился от страха. К сожалению, он — единственный, кто умеет водить автомобили.

Свет мигнул пару раз и погас. Значит и аварийный генератор приказал долго жить. Немудрено: грохот сверху не прекращался ни на секунду. Хрен с ним, уже недолго осталось. Мысль про «недолго» почему-то задержалась в голове и теперь визжала на одном месте, точно запиленная пластинка под пальцами пьяного диджея.

— Поехали. — сказал я и толкнул водителя в плечо, — заснул?

— Вор-рота, — Павел с трудом сумел выговорить это слово и клацнул зубами.

— На таран! — Галя хлопнула парня по плечу, отчего тот подпрыгнул на месте, — вперёд!

Ревущий автомобиль упёрся в ворота гаража и начал медленно приподнимать их. Сквозь вой двигателя я услышал чьи-то возгласы и лобовое стекло с моей стороны украсилось россыпью матовых кругов. Паша завопил и до отказа утопил педаль газа. Джип боднул дверь, отбросив её вверх и вырвался на свободу, опрокинув на землю парочку крепышей с щитами. Я ещё глядел, как кувыркается тёмный шлем, сверкая разбитым забралом, а машина уже прыгнула вперёд, уставившись рылом между двумя бронемашинами.

Загрохотало и разбитое стекло посыпалось внутрь салона, точно мы угодили под алмазный дождь. Свистело и визжало над ухом, словно нас преследовал рой обезумевших пчёл.

Восторженно визжала Галина, оглушительно визжал Паша и струйка крови бежала по его подбородку. Машина раскачивалась, словно лодка, угодившая в стремительно течение и что-то глухо клокотало под её брюхом. За спиной страшно заперхал Витька и в тот же момент мы прорвали барьер аккуратно подстриженных кустов и вывалились на дорогу, уводящую прочь из дачного посёлка.

— Витёк сдох! — закричала Наташа, в голосе которой не ощущалось ни сожаления, ни сочувствия, — как решето!

— Мне холодно, — Павел отпустил руль и попытался обхватить плечи руками, — так холодно…

Чёрт, да нём живого места не оставалось: сплошные кровавые клочья. Вонь изрешечённой парочки пронизывала весь автомобиль. Паша закрыл глаза и повалился на торпеду. В тот же момент джип ткнулся мордой в дерево на обочине и остановился.

Я хотел сказать, что дальше нам придётся идти пешком, но замер, прислушиваясь к странному свисту, который становился громче с каждым мгновением. Это походило…Свист превратился в рёв и завершился ослепительной вспышкой, вышвырнувшей меня во тьму.

Глухо ворчал Илья, которого, вместе с Ольгой, завалило обломками металла, ещё недавно бывшими мощным автомобилем. Галя, сидящая на краю взрывной воронки, сосредоточенно вытаскивала изогнутый, подобно серпу, обломок, пронзивший её грудь. Наташа положила тело Павла на траву и теперь сидела на коленях, бессмысленно уставившись в мёртвое лицо. Один я оставался внутри изувеченной машины, равнодушно наблюдая за языками пламени, пожирающими некогда чёрный металл. Начался дождь. Его тяжёлые капли падали в огонь и недовольно шипели.

— Помочь? — чья-то изящная ладонь протянулась сквозь пламя и я поднял голову.

Девушка, с ослепительно белыми волосами и жёлтыми глазами. Чем-то напоминает ту, мёртвую, из видения, но много краше. На прекрасном лице — интерес и сочувствие. Плюс ещё что-то, почти забытое. Заворожённый смесью настоящего и призрачного, из небывалых воспоминаний, я взялся за холодные пальцы и медленно поднялся на ноги. Реальность, океанскими волнами качалась вокруг, то поднимая вверх, то роняя в бездну, но постоянно омывала, проносясь мимо.

— Не узнал? — пухлые губки раздвинула неуверенная улыбка, а напряжённый взгляд пронизывал насквозь, точно пытаясь отыскать некий секрет.

— Нет. — меня словно застопорило. В глазах непрерывно вспыхивал тот же странный ажурный узор, напоминающий браслет, а руки и ноги будто сковали ледяные наручники, — Зара…

— Молодец, — в её голосе чувствовалось облегчение. Девушка поцеловала меня, — сумел. Пошли, я провожу тебя.

Ледяные оковы исчезли и яркий свет начал быстро наполнять пустую вселенную, поглощая всего меня, без остатка.

Альфа — Омега 2

АЛЬФА

— Очнулся? — странно знакомый голос блуждал вокруг, то превращаясь в неразборчивое дребезжание, то возвышаясь до органного гула, — давно пора.

Открыть глаза оказалось невероятно сложно, возникло ощущение будто рвётся ткань необычайной прочности. Кроме того, некая сила непрерывно тянула назад, вновь погрузиться в бездну сладостной тьмы, где нет ни тревог, ни волнений. Однако всё внутри сопротивлялось этой силе, и я всё же сумел поднять веки.

Бирюзовый сумрак, в котором терялись призрачные тени предметов, а сумрачные стены казались скорее густым туманом, чем чем-то материальным. Кажется, я лежал на каком-то твёрдом предмете, но чувства отказывались подчиняться и сказать: так это или нет было невозможно. Из всего окружающего, по настоящему реальным казался лишь человек, сидящий на стуле передо мной. Впрочем, совсем не человек.

— Ну здравствуй, дружище, — сказал Илья, — долго же тебя не было. Я уж волноваться начал. А у некоторых так и вовсе истерика приключилась.

Я сделал попытку приподняться, ворочая тело, словно неповоротливую колоду, которая вросла отростками корней в жёсткое ложе. Физически ощущалось, как рвутся прочные жгуты и всякий обрыв болезненным щелчком отдавался в голове. Илья поначалу с интересом следил за моими неуклюжими движениями, но потом протянул руку и помог сесть.

— Прекрасно выглядишь, — сообщил он и ухмыльнулся, — ну, всяко лучше, чем разрубленный на куски.

Чёрт! В голове слегка прояснилось и я сумел вспомнить: Сердце Льва и целая армия охотников, пришедшая по мою душу. В сердце невыносимо кольнуло, когда я вспомнил своих детей. Зачем они пришли? Уж лучше бы умер в одиночку! Умер…Что происходит?

— Что случилось? — озвучил я последний, пришедший в голову, вопрос, — почему я жив?

— Ты в своём репертуаре, — хмыкнул товарищ и заложил ногу за ногу, — безумно рад меня видеть, что и написано на твоей постной физиономии. Я вот, когда узнал, что воскрес из мёртвых, оказался безумно рад сему великолепному факту и даже расцеловал всех встречающих. Кстати, огромнейшее тебе спасибо.

— Ах, да, ты же умер, — в голове всё кружилось, — какого хрена происходит? У львов есть потусторонний мир?

— Естественно, нет. Как и у людей. Смерть необратима.

— Тогда, что мы делаем здесь?

— Нарушаем законы мироздания, — он рассмеялся, — вставай. Пришло время выйти наружу и продемонстрировать всем нашего доблестного Реконструктора. Знаешь, приятель, кое-кто очень хочет тебя видеть, ещё кое-кому просто любопытно, а вот увидев некоторых ты и сам удивишься. Честно.

Мне же, пока, было совсем не до удивления. Простейшие вещи давались с невероятным трудом: обычная одежда, чёрт бы её побрал, получилась лишь с третьего раза, а ноги тряслись и подгибались. Пришлось опираться рукой о кусок чёрного базальта, послуживший мне ложем — не самая лучшая постель. Очевидно именно так ощущают себя люди на последнем этапе существования: как рыхлый ком почвы, распадающийся на части.

— Скверно выгляжу? — спросил я у Ильи.

Кот лишь пожал плечами.

— Бывало и хуже, — отмахнулся он, — предполагаю, ты ещё приведёшь себя в порядок. В частности — уберёшь эти шрамы с лица. В остальном — как обычно: готов разбивать женские сердца.

Шрамы? Пальцы прошлись по паре рубцов, пересекающих лоб и левую щёку. Странно, но они казались неотъемлемой частью кожи и при всём желании я не мог представить лицо без них. Ещё и это! Впрочем, пара шрамов на физиономии — сущие мелочи, по сравнению с остальным.

Илья распахнул полог шатра, в котором меня угораздило возродиться и сделал приглашающий жест. Внутрь хлынул поток такого яркого света, что меня едва не отбросило назад. Помнится, пара граней принимала нас в мирах ярких солнц, к сиянию которых приходилось долго привыкать. Неужели мы так далеко от центральной оси?

Нет. Это был самый обычный мир, с небом, затянутым серыми тучами, из которых сыпался мелкий холодный дождь. Однако глаза упорно воспринимали пасмурную погоду, как полдень жаркого лета. Жаркого! Я дрожал от холода — небывалое ощущение. Похоже, если я и вернулся, то лишь частично.

— Привет! — белогривое чудо набросилось на меня, целуя в обе щеки, — привет, привет!!!Как же я рада тебя видеть, не представляешь!

— Пытаюсь, — я поставил Гальку на землю и провёл пальцем по её мокрой щеке. Дождь или…Не совсем? — я очень рад тебя видеть, живой и невредимой.

— Ха! — она хмыкнула, — кто бы говорил! Последний раз, когда я видела тебя, ты был самым мёртвым из всех львов, которые мне встречались.

— Видишь, я начал исправляться, — улыбаться оказалось весьма сложно: по коже бежал болезненный зуд, — ты всех распихала, чтобы меня облизать? Кто там на очереди?

— Я, — мы долго смотрели друг другу в глаза, а потом Веера оказалась в моих объятиях. Слёзы скользили по щекам, когда я прижимал дочь к себе. То пожатие холодеющей руки, за мгновение до полного ничто, до сих пор оставалось во мне пронзительной болью утраты.

Спустя несколько мгновений остальные дети присоединились к нам и эти объятия едва не отправили меня обратно за смертную черту. Казалось вся эта радостно галдящая и пускающая слёзы толпа поставила целью раздавить несчастного отца. Илья, стоящий рядом, широко улыбался и отпускал дурацкие реплики.

С волчицами, матерями детей, встреча вышла не столь трогательной: одна из них так и вовсе не подошла, сверкая глазами издали, а в объятиях остальных ощущался заметный холодок. Винить старых подруг я не мог; в том, что вся их привычная жизнь в стае полетела ко всем чертям, был виноват один единственный лев. Тем не менее, Велен, сделав уже шаг в сторону, внезапно вернулась и коснулась пальцем моего шрама.

— Мать сказала, что ты здорово изменился, — я пожал плечами, а она, хмыкнув, продолжила, — посмотрим. Умирать за тебя оказалось весьма неприятно.

— Вас никто не заставлял.

Волчица тяжело вздохнула.

— Ну, здесь всё по-прежнему: как был дураком — так и остался.

Галины дети казались бесстрастными, но я то знал, это — их обычное состояние. Почему-то они считали проявление откровенных чувств признаком слабости и демонстрировали их лишь когда им грозила серьёзная опасность, либо на пороге смерти. Доброжелательно улыбаясь, каждый из троицы пожал мне руку и отошёл к Гале. Я ощутил болезненный спазм: Леси не было. Она не вернулась.

Я обернулся к Илье, который внимательно следил за торжественным приёмом, и товарищ развёл руками, обозначив кончикам губ печальную улыбку. Как обычно, перед ним я был открытой книгой.

Знакомые закончились и пошли новички. Причём весьма необычные. Две львицы и мощный лев, которые всё это время держались несколько обособлено, подошли ближе. Лицо огромного кота показалось смутно знакомым, но каюсь, всё моё внимание украла одна из кошек; невероятно крохотная и столь же невероятно красивая. Хотелось немедленно взять её на руки и приласкать ослепительно белую гриву.

— Рейа, — представилась она, обвивая руками мою шею, — мы про тебя так много слышали. Говорят, даже, что ты сможешь спасти весь мир.

— Когда-то я слышал, будто мир спасёт красота. Похоже, спасительницей мира должна стать именно ты.

— Зебба. — кошка, вокруг которой дрожало едва заметное туманное марево, лизнула меня в щёку, — у тебя странный вкус, хищник. Хотелось бы, как следует распробовать его в более непринуждённой обстановке.

— Надеюсь, эта возможность ещё представится, — мы переглянулись, и львица удалилась, бросив косой взгляд на своего спутника, терпеливо ожидающего очереди.

Когда он подошёл, оказалось, что мы почти равны по росту и величине; незнакомец проигрывал так незначительно, что разницу можно было игнорировать. Рукопожатие получилось чересчур сильным для моего нынешнего состояния, но я оказался слишком поглощён обликом кота, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Чёрт побери, да быть того не может!

— Ты же говорил: лучше смерть? — его губы тронула усмешка.

— Кое-кто умеет убеждать несколько лучше, чем здоровенный лев, отбивающий чужих жён. Так что в будущем предоставь уговоры другим.

— Договорились, — я хлопнул Чара по плечу и повернулся к Илье, — это все, кто собирался меня встретить? Мне кажется или здесь кого-то не хватает?

— Да, я заметил, как ты всё время рыщешь взглядом, — кот медленно подошёл ко мне, сшибая пушистые шары мокрых цветов, сорванной лозиной, — Зары здесь нет. Давай я объясню причину несколько позже? Всё, как обычно, несколько сложнее, чем могло бы быть и пары слов окажется недостаточно.

В голове качнулась мутная боль.

— Она жива?

— И да, и нет, — он тяжело вздохнул, — пожалуйста, подожди немного. Я же сказал: объясню чуть позже.

Пытаясь успокоиться, я отвернулся, разглядывая пейзаж. Как выяснилось, шатёр, куда меня угораздило вернуться, был единственным строением во всём, доступном обозрению, пространстве. Ещё взгляд задержался на пяти открытых повозках и одиноком дереве, у самого края обрыва, с дрожащей цветной дымкой.

Припадая на левую ногу, я направился в сторону наклонившегося к пропасти ствола и опёрся рукой о морщинистую кору. Похоже мы находились на каком-то плато и туманная пелена облаков застилала землю далеко внизу. Лишь кое-где, в крошечных прорехах, мелькало то зелёное, то синее. Облака над головой и облака под ногами — больше ничего.

— Нам нужно уходить, — сказал Илья, чьи шаги я различил за спиной, — тебя не было четыре десятка дней и за это время ситуация успела сильно измениться. В худшую сторону.

— Куда уж хуже?

— Куда? Ну, скажем, Реконструктор, с которым связывают исполнение пророчества о Спасении Мира, мог бы и не возродиться.

— И мир погиб бы? — я попытался вложить в свой голос максимум сарказма, но вышел бездушный болезненный скрип.

— Мы не знаем, — Илья запустил лозиной в воздух и она, медленно вращаясь, улетела вниз. Спустя некоторое время я перестал видеть тонкий прут, погрузившийся во вздымающуюся серую массу, — пророчество о Смерти и Возрождении Мира, это — не обычная человеческая писанина, где подробно расписан порядок явления ангелов с трубами. Это — восемь чёрных монолитов, на каждом из которых изображён распадающийся Кристалл.

— Это и всё пророчество? — я ухмыльнулся, повернувшись к товарищу, — так мне его уже успели показать, перед тем, как спустить с цепи свору обезумевших людишек.

— Нет, — Илья кусал нижнюю губу, — поэтому всё так сложно. Была бы возможность попасть в Сердце, ты смог бы увидеть сам.

Товарищ, похоже, не договаривал так много, что из его недомолвок можно было бы написать целую книгу. В прежние времена подобное поведение всегда вызывало приступ ярости, но сейчас внутри мешались лишь пустота и печаль. Зары и Леси нет. Стоит ли спасения мир, где нет твоих любимых?

Меня тут же поправили. Веера и Лега подошли и молча опустились рядом, положив мои ладони на серебристые волосы. Да, в этом мире оставались мои дети и дети других существ, которые не заслуживают смерти из-за рефлексирующего льва.

— Илья, а хочешь: я дам тебе тумаков? — он улыбнулся и приподнял бровь, то ли сомневаясь, то ли предлагая попытаться, — как в доброе старое время, когда ты говорил всё, что думаешь, даже если это заканчивалось зуботычиной. Давай, по порядку: Зара, Пророчество и ухудшившаяся ситуация.

Лев откровенно расхохотался.

— Именно в таком порядке? По мере уменьшения приоритета?

— У всех — свои приоритеты, — парировал я, — ну?

— Папа. — Лега поцеловала мои пальцы, — у нас мало времени. Порченые идут по пятам и кажется, их очень интересуешь именно ты. Когда стало ясно, что ты возвращаешься, они словно с ума сошли.

— Папа, пойдём, — Веера поднялась и потянула меня за руку, — Учёный расскажет всё по дороге.

— Учёный? — я позволил себя увлечь, однако ноги продолжали изображать трухлявые пни.

— А ты как думал? Самый взаправдашний Учёный, из пророчества, — улыбка Ильи стала напряжённой, — сегодня ты имел возможность лицезреть целых пять представителей лиги спасения мира: Учёного, — он чопорно поклонился, — Мать, ну её ты хорошо знаешь.

— Угу, — я кивнул, ощущая сильное желание распластаться на мокрой поверхности тусклой зелёной травы, — при мне Оля очень доступно объяснила Наташе, как та ошибалась в некоторых моментах Пророчества.

— Дальше без особых сюрпризов. Наверное. Разрушитель, это — Чар, — сквозь усталую пустоту прорвалось таки удивление и товарищ несколько раз кивнул, — видел бы ты, на какие вещи способен этот кошак; кошки просто млеют, когда он разносит скалы на части. Жаль, но в порченых его сила вязнет, ка и наши когти. Вот уже, где мерзость, так мерзость!

— Порченые? — неужели за десяток-другой дней мир успел настолько измениться?

— Это — как холодные Акки, только намного хуже: юркие костлявые демоны, которые получаются из обычного человека после суток горячки. Созревший порченый желает одного — убивать и уничтожать всё живое. Та, где они прошли, остаётся голый камень.

Мы приблизились к повозкам и я даже сумел забраться на одну из них. Ладно, почти сумел. Веера и Лега, крайне деликатно помогли своему немощному папаше и забросили одеревеневшее тело внутрь, перевалив его через низкий борт. Вот ведь дерьмо: спаситель мира не в состоянии даже самостоятельно передвигаться! Какое уж там спасение…

Отогнав зелёный туман, закрывающий глаза, я обнаружил рядом с тележкой парочку смутно знакомых личностей. В этот раз — людей.

— Не думал, что придётся увидеться, — Витя, изрядно помолодевший с того раза, когда я видел его последний раз, рассматривал меня, будто диковинку, — прости, прыгать от радости и благодарить, за воскрешение, не стану.

Мне нечего оказалось сказать ни ему, ни Паше, ковырявшему землю носком ботинка поодаль. Тот так и вовсе не глядел на меня. Почему я возродил именно их? Соскучился? Смешно…

— Вместе с тобой вернулось больше полусотни человек, — пояснил Илья, присаживаюсь рядом. Веер, деточка, передай всем: пусть начинают движение. В общем, мы отослали всю эту ораву вперёд, пока порченые не порвали их на лоскуты.

Тем не менее, людей хватало и здесь. Видимо, именно по этой причине, львы решили воспользоваться гужевым транспортом. Как я заметил, мои дети тоже не гнушались помощью колёс, разместившись в одном возке. Сеар уже успел достать нечто, напоминающее гитару и начал тихо музицировать. В меня пошёл. Чёрт, да они все в меня пошли! В груди возникло тепло, чем-то весьма напоминающее гордость. Это — мои дети. Все такие красивые и сильные.

Гелен видимо совсем не случайно оказалась рядом с нами и теперь остановилась, хмуря тонкие чёрные брови. А ведь прежде и разговаривать не пожелала.

— Нам, четверым, нужно кое-что обсудить, — тёмные глаза казались сердцевинами грозных торнадо, — по душам. Лично я многого не понимаю.

— Да, я согласен, стоит поговорить. Одна маленькая просьба: дайте мне немного очухаться. Клянусь, когда приду в себя, попытаюсь исправить все глупости, которые успел натворить. Один чёрт, слова здесь бесполезны.

— Это уж точно, — Гелен покачала головой, — но Волин не соврала: ты изменился и очень сильно. Ладно, поглядим.

Волчица ещё раз пронзила меня подозрительным взглядом и покачивая крутыми бёдрами, отошла к повозке, где сидели её сёстры. С возрастом их красота не поблёкла, а лишь прибавила в тонких, едва различимых, нюансах. Теперь былые любовницы вызывали не безумную страсть, как тогда, в баронских угодьях, а скорее — интерес. Действительно, очень хотелось просто поговорить, узнать, как они пережили все эти годы. Я попытался воспринять свои мысли с вежливой иронией: так вот, как мыслит постаревший Лев.

— Если хочешь знать, — Илья ухмылялся, — то всё прошедшее время они хранили своего рода верность одному бестолковому папаше, одарившему их потомством. Хоть и знали, что тот этого не заслужил.

— У них так принято. И да, я — говнюк.

Черноволосая девушка, сидевшая в передней части нашего возка, размахнулась и стукнула ближайшую лошадку длинным прутом. Длинноногие тонкошеие создания тотчас набрали вполне приличную скорость, нагоняя своих товарок, успевших уйти далеко вперёд. Я огляделся: равнина во все стороны казалась одинаково бесплодной, напоминая кусок однородной такни перерезанной ножницами обрыва. Извозчица ещё раз взмахнула лозиной и теперь я успел разглядеть смуглое лицо.

— Саима, — пробормотал я, но она лишь покосилась, даже не подумав откликнуться.

— О, тебе встретится ещё очень много знакомых лиц, — проворчал товарищ, — все воскрешённые, так или иначе, связаны с тобой. Кого-то ты выпил, с кем-то переспал.

— С тобой я не спал, — он хрюкнул, — и в мой рацион не входили Львы.

— Ну, значит у нашего славного Реконструктора имеются и другие резоны для воскрешения. Кстати, не удивляйся поведению вернувшихся. Память у них сохранилась вплоть до момента смерти. Поэтому большинство, как бы это выразиться помягче…

— Ненавидят меня, — спокойно закончил я, — за идиота держишь? Другой вопрос, что нам, по-прежнему, необходимо питаться. Как это выглядит в нынешних обстоятельствах? Вечером едим, а на утро я их воскрешаю, так? Спортивное питание получается.

Саима, определённо прислушивающаяся к нашей беседе, издала тихий смешок. Илья смеялся много громче. У меня же с этим возникли некие проблемы: я напрочь не усматривал ничего смешного в произнесённой фразе; холодная пустота, отступившая было прочь, теперь вновь вернулась, заполняя тело. Начал сильно зудеть проклятый шрам, и я вновь ощутил удары треспов.

— Ситуация, как я не устаю повторять, несколько изменилась, — одна из Львиц, с которыми я познакомился сегодня, покинула повозку с Чаром и теперь медленно шагала нам навстречу, — Наташа изо всех сил старается загладить свою вину и даже показала секретную методику питания Вершителей. Короче, энергию можно восполнять из силовых потоков в особых точках граней. Приток сил не сравнить с живым человеком, но зато поступает энергия практически непрерывно.

— Вот так Львы становятся травоядными, — проворчал я, но ощутил лишь облегчение: убивать не хотелось. Совсем.

— Не помешаю? — Не дожидаясь разрешения, Зебба запрыгнула к нам и вытянулась на душистом сене, — хорошо!

— Только не вздумай приставать к нашему Реконструктору, — Илья погрозил ей пальцем и повернул ко мне деланно сердитое лицо, — берегись, эта чертовка поставила своей целью непременно трахнуть тебя. Внести, так сказать, в элитную коллекцию. Кстати, могу представить тебе её ещё раз, но в новой ипостаси. Итак, познакомься, перед тобой — Тень. Та самая, из Пророчества.

— Это он так говорит, — кошка, плотоядно ухмыляясь, разглядывала меня так, словно перед ней находилось нечто вожделенное. Ох, боюсь в данный момент я ничем не мог её порадовать.

— Понятно, — я осторожно откинулся на деревянный борт, — эта странная дымка…Итак, осталось найти Художника.

— Нет, — Илья покачал головой, — Художник — Рейа. Дружище, искать никого не надо, нужно воскрешать Кукловода и Ключника. И чем быстрее ты сделаешь это, тем — лучше. Ты уж прости, но сначала у нас на повестке дня — сводка новостей.

— Учёный — такой нудный, — сообщила Зебба и положила ладонь на моё бедро, — он и постели пытается читать лекции. А секс у него состоит из отдельных запланированных фаз: прелюдия — Зебба, милая. Я сейчас поцелую левый сосок.

О, Илья порозовел!

— Зеб, не сейчас. На кону судьба всего Кристалла.

— А может, Тень должна спасти его именно так? Отличный, кстати, способ.

— Спорить не стану, — Илья наконец прокашлялся, — так вот, возможно всё это началось несколько раньше, но все мы оказались слишком заняты, чтобы заметить. Кто оставался мёртвым, а кто пытался спасти одного Льва, способного всех воскресить. В общем, центральную ось Кристалла охватила эпидемия. Вершители называют её Порчей, по аналогии с той мерзостью, которая уже происходила несколько тысячелетий назад и поразила империю Львов. Война Хаоса, сам знаешь.

Знал то я эту историю весьма приблизительно; из отрывочных записей уцелевших Львов и из рассказов самого Ильи, который виделся мне назойливой галлюцинацией. Впрочем, уточнять я не стал: апатия сковывала руки и ноги почище стальных цепей. Холод медленно наполнял тело, но он вовсе не напоминал лёд голода, а ощущался хуже. Много хуже.

— Выглядит всё это дерьмо так: человек теряет сознание и сутки бьётся в горячке. За это время его тело иссыхает, превращаясь в скелет, обтянутый жгутами мышц и серой кожей, по прочности не уступающей тонкому листу металла. Дальше начинается веселье. Порченый теряет память и любые желания, кроме жажды убийства, поэтому старается прикончить всё, до чего сумеет добраться. Раненые мгновенно инфицируются, а убитые превращаются в своего рода инкубатор для вирусов. Во всём этом имеется один небольшой положительный нюанс, но его я пока не могу подтвердить. Кажется, люди, спавшие со Львами, иммунны к Порче. То есть, убить их можно, а вот заразить — нет.

— Порченые — такая дрянь! — Зебба задумчиво выпустила когти, а Саима содрогнулась. Похоже, обеим уже приходилось сталкиваться с угрозой.

— Хорошо, ты начал с конца, — я сменил позу и тут же поморщился от боли, — ладно. Теперь объясни: почему какая-то болячка, пусть даже эпидемия, захватившая несколько граней, угрожает существованию всего Кристалла?

— Порченые уничтожают всё живое. Всё, — Илья развёл руками, — каким-то образом, там, где они прошли, издыхают даже микроорганизмы. Может — ядовитое дыхание; может — какой-то токсичный кожный секрет, не знаю, у меня нет нужного оборудования. Так вот, две грани, где всё живое оказалось уничтожено — схлопнулись, — похоже морда у меня вышла на редкость тупой, потому как Зебба хихикнула, а Илья посчитал нужным пояснить, — на месте граней не осталось ничего. Ты уже мог сталкиваться с подобным.

— Да, — я закрыл глаза, вспоминая, — эксперименты Титанов. К слову, Наташа называла этих уродов проявлением Порчи. А так да, жуткое ощущение, когда целая грань проваливается в никуда.

— Вот, — товарищ наставительно кивнул, — видимо жизнь, это и есть сил, удерживающая Кристалл в целости и сохранности. Стоит ей исчезнуть и грань просто исчезает.

— Расскажи о Пророчестве, — попросил я, не открывая глаз, хоть мне и хотелось услышать совсем о другом.

Облака на небе, впереди нас, разошлись и огромный участок поля вспыхнул ровным золотом. Казалось, будто мы плывём по хмурому океану, а впереди нас ожидает песчаный берег, где можно будет, в конце концов, прилечь и согреться. Согреться, чёрт возьми! Мне становилось всё холоднее. Кроме того, я совершенно перестал ощущать пальцы на ногах.

— Он мерцает, — сообщила Зебба с явной тревогой в голосе, — это нормально?

— Нет, — Илья скрипнул зубами, — Наташа предупреждала, что такая гадость может приключиться. Его уносит обратно, а я понятия не имею, как остановить процесс.

— Ты же Учёный!

— Да, а не чудотворец! — Илья схватил меня за руку и я с трудом повернул голову в его сторону, — дружище, ты как?

— Просто великолепно, — губы казались кусками посторонней плоти, наспех пришитой к лицу, — расскажи о Пророчестве, пока я…

— Да, хорошо, слушай, — он сцепил зубы и помотал головой, — Пророчество, да…

— Илья!

— Есть восемь чёрных монолитов, на каждом из которых изображён распадающийся Кристалл, а ещё есть восемь Львов, которые должны вмешаться в Смерть Мира: Реконструктор, Ключник, Кукловод, Художник, Разрушитель, Тень, Мать и Учёный. Если приложить ладонь к определённому камню, то получишь часть видения, где серая масса Порчи заливает грани, после чего наступает полное Ничто. Каждый Лев, из Пророчества, получает лишь кусок образа и фрагмент информации о своём предназначении. По отдельности все они не имеют никакого смысла. Предполагаю, что основной массив, способный связать фрагменты в единое целое, находится в монолите Реконструктора.

— И? — голос товарища доносился издалека, точно мощный поток очень быстро уносил меня по тёмному тоннелю.

— Что «И»? Ты — Реконструктор и эту информацию способен получить только ты сам. Но камень находится в Сердце Льва, а мы даже не знаем, осталась ли существовать наша Грань, вообще. Те два мира, которые схлопнула Порча, примыкали именно к Сердцу. Предполагаю, что Порча пытается отрезать нас.

Тоннель, по которому меня уносило прочь, стал доверху заполняться ледяной жидкостью абсолютно чёрного цвета. Пытаясь вырваться наружу, я звал ту, которую так хотел видеть, хотя бы перед смертью:

— Зара!

И тьма пожрала вселенную.

ОМЕГА

Капли дождя тяжело лупили о стекло, оседая на частой решётке и покачивались на прутьях, точно опытные гимнасты. На ночь окна закрывали ещё и толстыми металлическими ставнями, но делали это скорее по привычке, чем в силу реальной необходимости. Надобность отпала ещё пару недель назад, когда силы начали стремительно покидать тело, сменяясь тягучей апатией. Больше всего это напоминало болото, где прежде увязли ступни. Теперь трясина успела поглотить всё тело и лишь голова всё ещё оставалась на поверхности, позволяя глазам с тоской наблюдать унылую картину засыпающего мира.

Капли лениво били по давно немытой поверхности и превращались в размазанные серые кляксы, разбросавшие ложноножки в разные стороны. Мне, с моего места, было видно лишь крохотный участок маленького оконца с фрагментом решётки. Можно было лишь представлять, что где-то там, далеко-далеко, продолжает существовать синее небо и ослепительное солнце посылает лучи всем жителям Земли.

Всем, кроме пленников и мертвецов.

Таких, как я.

Даже не знаю, к какой категории себя и причислить. Меня держат взаперти целый месяц, но вот уже который день ощущения подсказывают: приятель, ты — мёртв. Мёртв с того момента, как грубые пальцы в защитной перчатке сорвали медальон и унесли прочь. Однако некоторое время я ещё ощущал его пульсацию на расстоянии продолжать жить, хотя бы безумной надеждой, что всё образуется. Меня выпустят наружу и позволят ощутить блаженный холод металлического украшения.

Потом связь прервалась. Чувствовалось это, как луч путеводного маяка в полном мраке. Внезапно огонь начал пульсировать, словно горящая бабочка и вдруг погас совсем, оставив меня во мраке. Тотчас демоны холода, которые всё это время таились в темноте, набросились со всех сторон и принялись рвать тело на части, утаскивая куски сознания в бездонные пропасти ничто.

Вот именно тогда я и умер окончательно.

Осталась пустая оболочка, способная лишь неподвижно лежать на жёсткой койке, плотно прижатая широкими ремнями и бездумно глядеть в кусок окна, за которым падают тяжёлые капли совсем не летнего дождя.

В этом пустом коконе, так и не превратившемся в яркую бабочку, продолжали блуждать чужие мысли и воспоминания, которые остались от непрожитой жизни той самой бабочки. Иногда эти воспоминания соединялись в нечто, напоминающее рифмованные строчки и тогда губы, сами по себе, шептали:

Осень,

Я перестал видеть сны,

Туманная просинь,

Тоннели реальности снова темны.

Больно,

Холод волчицей врывается в дом,

Вздрогну невольно,

Снова забыл, что случится потом.

Наблюдатели, которые притаились внутри крошечных тёмных зрачков, спрятавшихся в стенах комнаты, очень не любят такие моменты. Стоит пустой оболочке приняться за чтение стихов и можно ожидать скорого прихода недовольных гостей. Когда-то меня пугали эти визиты, приносящие боль, но сейчас я превратился в муляж, равнодушный к боли. Поэтому губы продолжили размеренно шептать:

Тесно,

Жмут ледяные объятья дождей,

Мне здесь не место,

Манят пространства пустынных полей.

Тьма,

Неспешно струится в моей голове,

Ты снова сама,

Иди, исчезай в голубой синеве.

Вот. Они идут. Толстые стены, обшитые мягкой дрянью, не пропускают звуков, но ведь можно ощутить вибрацию тяжёлых шагов, торопливое зловонное дыхание и дребезжание коротких недовольных реплик. Какие-то обрывки недополученных возможностей, изгибы изломанной судьбы, позволяют чувствовать приближение мучителей.

Глухой писк закончился тихим щелчком и дверь распахнулась, пропустив внутрь парочку в синих костюмах. Мужчина и женщина, похожие, словно родственники своими необъятными габаритами. Толщине их предплечий позавидовал бы любой свиной окорок, а выражение стеклянных глаза весьма напоминало такое же, у сытой свиньи. Они мертвы, как и я, вот только, в отличие от меня, были мёртвыми всегда. Холод, на месте их душ, мог бы обжечь, но мне уже всё равно. Поэтому я продолжаю смотреть в окно и шептать:

Финал,

Осень, на смертном, на одре, готова к зиме,

Я всё сказал,

И растворяюсь в сладостном сне.

— Ишь, бормочет, — мужчина принялся натягивать перчатки из толстой резины, — ща то поутих, а прежде, как забурмочет — так жди беды.

— Федя, меньше текста.

Женщина, за спинами санитаров, разительно отличалась от них и фигурой и манерой поведения, больше свойственной начальству. Тело плотно упаковано в чёрный комбинезон со множеством кармашков, а голова скрыта пластиковым шлемом с прозрачным забралом. В руке женщина держала штуковину, весьма напоминающую дрель и явно готовилась пустить её в дело. Но не торопилась: слушала кого-то.

— Зина, придержи голову, не стой столбом. Федя.

— Да, да, — названный Федей, послушно кивает бритой головой, демонстрируя хорошо заметный шрам у виска, — видала б ты, до чего сильный этот гад! Лариска вона, с переломом до сих пор лежнем лежит, а Колькина рука только срастаться начала.

— Федя, твою мать!

Санитары навалились, прижимая мою голову к стене и открыли доступ к шее. Анастасия Ивановна, доктор медицинских наук, автор множества экспериментальных работ, гений, красавица и просто редкая сука. Весь этот проект задуман лично ею и ещё одним, очень хорошим человеком. Судя по всему, именно с ним она и разговаривала перед тем, как начала действовать.

Тупое холодное рыло инъектора ткнулось в кожу и моментальные щипки возвестили о попадании внутрь порции очередной дряни непонятного назначения. Анастасия Ивановна всегда ведёт строгий учёт проделанным процедурам, однако никогда не упоминает настоящего названия препаратов. Вот и сейчас, отступив пару шагов назад, она торопливо пробормотала в микрофон:

— Двадцать девятое июня, шестнадцать, ноль семь. Объект номер один проявил признаки активности. Согласно протоколу восемь, дробь девятнадцать мною принято решение ввести группу препаратов тринадцать бис. По предварительному анализу именно эта группа оказывает наиболее действенный результат. Напомню, что именно объект номер один дольше остальных испытуемых подвергался медикаментозно-терапевтическому исследованию, который мы применили с целью возвращения образцов к общей норме.

Действенный, да. Сознание, и без того затуманенное клубящимся мраком, начинает быстро зарастать туманной паутиной. Окошко с решёткой и каплями дождя уносится в недоступную высь, исчезая за расплывающимися нитями. Мрак, который до этого лизал тело холодным языком, внезапно прорастает жёсткими упругими щупальцами. Или это вовсе не щупальца?

— Аккуратнее, дурында! — шипит грубый голос на самой границе существования, — ты не гляди, что он вялый, как писюн, ежели его перемкнёт, он тут такую катавасию устроит! Вона, прежде одно стекло по пять раз на дню меняли.

— Фёдор, завязывай тарахтеть! Давайте, перекладывайте его на каталку.

Сквозь тупое равнодушие проскальзывает понимание. Меня повезут в сердце этого филиала преисподней. Поначалу, когда я ещё пытался сопротивляться, меня опасались выпускать из камеры и лишь после уничтожения медальона, когда я утратил волю к жизни, доктора осмелели и начали возить мертвеца на опыты.

Щупальца фиксирующих ремней вновь охватывают тело и мир начинает неспешно раскачиваться. Вереница прямоугольных солнц проплывает над головой, появляясь из бесконечного тумана и пропадая там же. Может я еду по кругу? Или нахожусь в самом центре вселенной, и она обращается вокруг? Могу ли я быть центром мироздания? Средоточием Кристалла?

Последнее слово внезапно задерживается среди рыхлых айсбергов невнятных мыслей неким твёрдым основанием. Почему я сравнил вселенную с Кристаллом? Вопрос вызывает короткую ослепительную вспышку, и я вижу в ней густой лес, окутанный сумерками, пламя костра и парня с серебристыми волосами. Девушка с шевелюрой такого же странного цвета сидит рядом, положив длинные красивые ноги поверх моих.

— Вселенная имеет кристаллическое строение, — почти весело произносит Вееред, — именно поэтому мы называем её Кристаллом.

— А я называю Веерика нудным идиотом, — Гелен щурится, — сыграл бы лучше про серых странников.

Лес, костёр…

Волки!

— Что с ним? — испуганно завопила санитарка, когда я дугой изогнулся на каталке, — какого?..

— Я не должен быть здесь! — это не похоже на мой голос, но просто больше некому истошно вопить, разрывая тишину пустого коридора, — я не должен быть здесь! Отпустите меня!!!

Один из ремней, которые удерживали тело, перехлестнув его крест-накрест, громко хлопнул, порвавшись пополам. Тотчас кто-то из санитаров, одинаковых в своей массивности, навалился сверху. Мелькнули испуганные прозрачные ледышки глаз и в шею несколько раз ужалила мерзкая оса.

— Зина, жми кнопку! Ты уснула? Быстрее его в зал.

Ещё один ремень лопнул, и левая рука оказалась на свободе. Я почти ничего не понимал, происходил своего рода бунт монстра Франкенштейна: создание Виктора, оставаясь конструктором из мёртвых тел, желало вырваться на свободу.

Зачем?

Где-то, во мраке, продолжал дрожать огонёк лесного костра, и девушка с длинными серебристыми волосами валила меня в пушистый стог свежескошенной травы, ласково царапая когтями грудь. Её карие глаза отражали языки пламени, а губы шептали какую-то глупость о страсти и детях, которых она хочет от сильного Льва.

Свободная рука вцепилась в горло Фёдору, который пытался зафиксировать конечность новым ремнём. Нас обоих, и меня, и санитара, точно пронзило разрядом молнии. Так уже было. Оплывшая память выдала картинку неподвижного тела на мягком полу и слегка испуганный голос Анастасии Ивановны: «Ты был плохим мальчиком! Посмотри, что ты натворил?»

— Охрана! — я не узнавал голос обычно спокойного доктора. Он превратился в оглушительный визг, почти материальный в своей пронзительности, — шокеры сюда! Немедленно, пока эта тварь полностью не освободилась!

Такого мощного притока сил, как прошлый раз, я не ощутил: энергия поступала из содрогающегося тела Фёдора, но тут же исчезала, словно во мне имелось отверстие слива, которое забыли заткнуть. Некоторая, ничтожная часть, всё же уцелела и это позволило мёртвому телу разорвать оставшиеся путы и сесть на каталке.

Санитар кулем обрушился на пластиковый пол и замер, более не напоминая человека. Зина, испуганно открыв рот, отступала к стене и вертела в руках чёрную дубинку, точно напрочь позабыла о способе её применения. Анастасия Ивановна скалила ровные белые зубы парой шагов дальше. В алом мерцании тревожных ламп доктор весьма напоминала кровожадного вампира из дешёвых ужастиков. Кажется, упырь готовился к атаке.

— Охрана, чёрт побери? Всех уволю!

Загрохотали тяжёлые шаги. Вроде бы звук раздавался с обеих сторон длинного коридора, украшенного лишь плотно закрытыми дверями и прямоугольными светильниками, которые нервно вспыхивали алым цветом.

Я попытался спрыгнуть с механической каталки на пол, однако ноги тут же подломились и голова со стуком хлопнулась о пол. Плевать, я всё равно давным-давно мёртв. Нужно лишь вырваться прочь из этого проклятого места и добраться до заветной поляны в лесу, где горит дружелюбный огонь, и парочка девушек неторопливо пляшет вокруг костра, поднимая руки к ночному небу, пронизанному хвостами падающих звёзд.

Пожалуйста, отпустите меня туда! Дайте окончательно умереть…

Я сумел встать на ноги за мгновение до тог, как электрическая дубина первого охранника врезалась под колени. Я удержался на ногах, неуклюжим жестом отшвырнув нападавшего к стене и попытался двинуться вперёд. Ещё несколько мощных ударов, каждый из которых отдавался во всём теле, всё же сбилименя на колени.

Мёртвому всё равно, и я продолжил ползти вперёд, не обращая внимание на град электрических разрядов и попытки прижать к полу. Назойливая оса продолжала жалить в шею и очень хотелось отогнать её, прихлопнуть насовсем. Жаль не получится; одна из рук почему-то оказалась за спиной, а вторую настойчиво выкручивали, пока я не ткнулся лицом в блестящий пластик, отражающий багровые сполохи тревожных огней.

— Осторожнее! — продолжал верещать пронзительный голос ядовитой осы, истыкавшей всё тело своим жалом, — не прикасайтесь к открытой коже! Это — смертельно опасно. Уберите труп.

— Да не истери ты, — кто-то омерзительно дыхнул в лицо и меня перевернули на спину, — взялись: раз-два…

Мертвеца вновь положили на каталку и принялись защёлкивать ремни, возвращая телу неподвижность, как и положено покойнику. Кажется, я плакал, потому что чёрная фигура с разорванным ремнём в руках расплывалась и двоилась.

— Ну ни хрена себе! — бубнил испуганный баритон, — я такой штуковиной крузака из болота вытаскивал. Это чего вы тут такое делаете? Роботов-убийц?

— Леонид Константинович, занимайтесь своим делом и не суйтесь в наши, — в лицо ударил ослепительный свет, перемещаясь из одного глаза в другой, — оставайтесь пока здесь, с нами, мало ли…Проклятие, что на эту тварь нашло? Зина, поехали, хватит ныть.

— Отпустите меня, — губы двигались сами по себе, а слёзы, теперь я хорошо ощущал их ледяные укусы, катились по щекам, — отпустите меня…

— Ишь, на свободу хочет, — кто-то коротко хохотнул и ткнул в меня дубиной, вызвав короткую вспышку боли, — прикинь, какой шухер может устроить такая хрень, если её в город отпустить.

Я уставился на говорившего: широкоскулое одутловатое лицо, покрытое чёрными крапинками щетины. Тёмные пустые глаза под низким лбом не отражали ровным счётом ничего. Мертвец, как и все они, как и весь мир вокруг.

Я видел своё лицо. Память подсказывала, дескать раньше оно выглядело иначе, но как — отказывалась подсказать. Отражение показала одна красивая девушка, которых ещё пускали ко мне прежде. Красивые молодые девушки с планшетами в ухоженных пальцах долго беседовали со мной, интересовались ощущениями и желаниями. Одна из них назвала меня падшим ангелом и показала, как я выгляжу.

Бледная кожа и жёлтые глаза, длинные белые волосы совершенные черты; нет, я нисколько не походил на уродов, охранявших каталку во время этого нисхождения в ад.

А тогда я ещё был жив и посмеиваясь над словами собеседницы, прочитал ей:

Серые небеса, подарите спасение,

Вы же видели сами;

Как осыпался пух.

Тёмные перья,

В тучах исчезли

И осталось только видение.

Серые небеса, подарите спасение,

Ветер кружил

Пробитые крылья

Чёрный ворон

Песню кричал

Про тёмного ангела падение.

Девушка опустила планшет и стала необычайно серьёзной. Кажется, её симпатичная мордашка даже осунулась, а на гладком лобике появилась глубокая морщина.

Серые небеса, подарите спасение,

Тучи рыдали,

Капли дождя

Плыли в тумане,

И многозвездье сияло,

Своего не скрывая презрения.

Я падал…

Моя слушательница отложила планшет и подошла ближе. В ясных глазах, залитых слезами, я увидел вопрос, на который не существовало ответа. Раньше, то ли в шутку, то ли всерьёз, девушка уже интересовалась, откуда я взялся. Нет, не так. Откуда взялись «мы». Всегда очень тихо, во время проверки, насколько хорошо я зафиксирован.

Я бы и хотел ответить, но не мог. В голове плавали странные ошмётки, среди которых мелькали то имена, то лица, то картинки комнат, похожих на учебные аудитории. Очень настойчиво являлось видение пологого спуска к маленькой речке и старого дерева, нависшего над обрывом. Что это было?

— А если это правда? — прошептала девушка и положила руки на мои путы, — если мы пленили ангела Господня?

Золотой крестик юркой рыбкой выскользнул из-под белого халата и сверкнул перед глазами. Щёлкнул один из фиксаторов, освобождая защитный ремень и в ту же секунду запищал дверной замок. Девушка обернулась и на её юной мордашке появилась странная смесь выражений: испуг преступника, застигнутого на месте преступления; отчаяние и полусонный хмель пробуждающегося человека.

Пробуждение не состоялось. Как и мой побег. С тех пор пленника навещали только дюжие санитары, напрочь игнорирующие задаваемые вопросы, да Анастасия Ивановна с коллегой: Петром Нкитичем. Оба никогда не снимали защитных масок и не приближались ближе, чем на пару метров.

А потом я умер.

Каталка, глухо жужжа движком, неторопливо въехала в крохотное прямоугольно помещение и остановилась. Стало необычайно тесно: тёмные фигуры обступили моё ложе со всех сторон и их зловонное дыхание напомнило распахнутую могилу давно погребённого мертвеца. Да, я знаю, всё это — преисподняя и мне никогда не покинуть её.

Сердце исследовательского комплекса — огромное помещение, разделённое прозрачными перегородками на отдельные боксы. В каждом, то ли какая-то установка, то ли — операционный стол. Пока внутри ещё жил интерес, я пытался понять: для чего отгрохали весь этот комплекс, вбив в него целую прорву денег. По крайней мере, никого другого, кроме моей скромной персоны, здесь не истязали.

Над лабиринтом из боксов и проходов между ними, возвышалась наблюдательная башня, для любопытных, следящих за ходом экспериментальной медицины. Серое непроницаемое стекло не позволяет видеть зрителей, — но я всегда точно ощущал, сколько их там. Сейчас Анастасия Ивановна сдаст меня пятёрке профессиональных истязателей в защитных костюмах и число наблюдателей увеличится на одного.

— Будь осторожен, — Анастасия покосилась на меня, — сегодня с ним творится настоящая чертовщина.

— Я знаю, — мужчина с короткими усами щёточкой, склонился ко мне и опустил указательным пальцем сначала правое, а потом — левое веко, — у нас накрылись все вживленные датчики. Придётся ставить всё по новой. Ладно, не привыкать.

Угу. Это делается так: меня переворачивают на живот, рассекают спину чем-то острым и сунув внутрь какую-то дрянь, быстро заливают рану пластиком. Поначалу ощущалось, как непрерывная боль, но по крайней мере она проходила за сутки. Ровно столько требовалось, чтобы дрянь внутри растворилась. Сейчас, это — тупое давление в десятках мест и оно уже не исчезает. Всё верно: в мёртвом теле отсутствуют силы, способные устранить вторгнувшуюся мерзость. Мечта либерала — полностью толерантный организм.

— Что ещё? — мужчина перевёл взгляд на часы, охватившие его перчатку, — Настя, давай форсировать. Звонил куратор и выразил крайнее недовольство результатами. Три объекта из пяти, за неделю, это — не шутки.

Его лицо выглядело абсолютно спокойным и даже безмятежным. Три объекта, это — Галя, Илья и Наташа. Я почувствовал, как они уходили, ощутив смерть, окончательную смерть, товарищей, точно рябь, прокатившуюся по реальности мира. Должно быть больно, но мертвец не способен ощутить скорбь по ушедшим, он может лишь ожидать, когда наступит его очередь. Тогда успокоительное ничто примет меня в свои объятия, позволив забыть кошмар последних недель; заглушит непрекращающуюся боль из-за гибели детей…

Дети, мои дети погибли на моих глазах, защищая от блестящих треспов, направленных…

— Вот, опять начинается!

— Быстро фиксируйте его на столе!

Мои дети!

Шокеры били почти не переставая, так что в глазах мелькали вспышки, похожие на салют. Точно такой же я видел над куполами дворца шахиншаха, когда тот праздновал победу Блистающей эскадры, разгромившей галерный флот островитян. Мы стояли на крохотном балкончике у самой верхушки Белой башни и наблюдали, как рукотворные звёзды рушатся в изумрудные волны залива.

Почти ослеплённый болезненными сполохами, я обнаружил себя на полу. Не меньше десятка охранников, неуклюжих в тесноте коридора, прижимали распластанное тело, тыкая в него искрящимися концами дубинок. Столь тесное соседство уже принесло свои плоды и один из стражей корчился поодаль, получив нечаянный удар от товарища. Анастасия и её коллеги отступили к самой двери, обмениваясь выражениями, несколько неожиданными в устах медиков.

Я наблюдал за всем этим, точно находился где-то, бесконечно далеко и видел изображение потасовки. А ещё точнее, картинок оказалось гораздо больше, чем одна. Кто-то невидимый, но крайне могущественный тасовал колоду невидимых мне карт, а потом сдавал, ослепляя яркой вспышкой.

Огромный тёмный зал с прозрачным полом, где застыли хребты давно издохших рыб. Галдящие люди в чёрной форме с непонятно неприятным знаком, на котором изображена перечёркнутая львиная голова. Каждый вооружён странным оружием, напоминающим, по форме, древесный лист. Множество нападавших неподвижно лежит на полу, а уцелевшие непрерывно атакуют. Вот один исхитряется и бьёт прямо в мою грудь.

Вспышка!

Исполинское существо, головы на три выше меня, замерло посреди круглой площадки, больше всего напоминающей Римский Колизей. Мерцающий барьер, окруживший арену, позволяет наблюдать ряды кресел, предназначенных зрителям. Сейчас все эти места пусты, а на поле лишь мы, двое. Мой противник абсолютно обнажён, и я могу наблюдать, как его великолепную мускулатуру, так и полное отсутствие половых признаков. Взгляд глаз, на идеальном лице, до этого устремлённый в пространство над моей головой, опускается. Движения врага настолько молниеносны, что я с трудом успеваю фиксировать их.

Вспышка!

Низкие глиняные хибары напоминают настоящий лабиринт и кажется я-таки заблудился среди одинаковых домиков, больше похожих на большие коробки с узкими прорезями окон. В щелях мелькают испуганные глаза, а из всех переулков доносятся торопливые шаги странных людей, устроивших охоту на меня. С тех пор, как портал, открытый Наташей, позволил нам проникнуть в грани Центральной Оси, я никак не могу отыскать Илью с Галей, а теперь ещё и эти назойливые крысы, вооружённые смертоносным оружием. В один прыжок я оказываюсь на крыше ближайшей постройки, но глина и солома предательски осыпаются под ногой. Потеряв равновесие, я падаю на землю. Мгновенной заминки оказывается достаточно, и прыткий человек тотчас оказывается рядом, вонзая клинок в мою грудь.

Вспышка!

Только что прошёл частый дождь и капли, блестящими бусинами, свисают с веток коренастых деревьев, вплотную подступивших к краю обрыва. Я стою на валуне, который задумчивым медведем замер на самом краю пропасти. Там, внизу, серп луны тихо плещется в тёмных водах океанского прибоя, жадно глотая искрящийся планктон звёзд. Но зеленоглазой девушке, которая стоит рядом, не до этих красот. Её гибкое мускулистое тело содрогается так, словно она замёрзла. Но дело вовсе не в холоде. Леся подходит всё ближе и вдруг, крепко обхватив моё лицо, неумело целует в губы.

Вспышка!

— Да что же это за дерьмо творится! — меня дотащили до металлического стола с заземлениями и сумели взгромоздить на ребристую поверхность, — у меня было такое ощущение, словно он пару раз исчезал к такой-то матери!

Прорезиненные металлические фиксаторы плотно охватили руки и ноги, а в голову упёрлись острые наконечники электродов. Однако я до сих пор не мог понять, на каком свете нахожусь. Кажется, непокорная жизнь всё ещё продолжает таиться где-то, глубоко внутри, но что могут означать все эти вспышки? Они так похожи на воспоминания о событиях, которые никогда не происходили.

— Тебе не показалось, — мужчина отодвинул край плотной ткани моей смирительной рубашки, — смотри.

Кто-то глухо охнул и тут же забубнила Анастасия, рассказывая диктофону о странностях объекта номер один, который образовал на коже неизученную аномалию, весьма напоминающую одежду.

— Камеры однозначно зафиксировали исчезновение этой твари, причём вся эта ерунда сопровождалась нарастанием электромагнитного поля. Настя, помнишь, как этот говнюк спалил нам аппарат для МРТ? Шеф до сих пор дерьмом швыряется.

— Какие мысли?

Слышу ещё один знакомый голос. Это — Пётр Никитич, коллега Анастасии Ивановны, решили лично спуститься с верхотуры. Давно я не видел его лично, а лишь слышал сиплый голос, отдающий указания: воткнуть электрод в район паха, немного увеличить силу тока или применить гамма излучение в районе лодыжки. На вид — вполне пристойный человек, в узких очках без оправы. Бородка клинышком сейчас нервно подёргивалась, а тонкие белые пальцы трепетали на груди, где из-под голубого халата просматривался костюм — тройка.

— Остальные объекты, перед самоликвидацией, демонстрировали странные флюктуации в форме электрических разрядов и попыток левитации. Возможно, в данном случае, дело тоже идёт к финалу.

— Весьма вероятно. Посему, минуя этапы четыре и пять, приступаем к завершающей фазе. Константин Анатольевич, приготовьте магнитные ловушки и набор скальпелей. Плюс — резак, на всякий случай.

Туман немного рассеялся, и я смог различить три сияющих голубых силуэта у моих ног. За их спинами чернели фигуры с продолговатыми предметами в руках. Похоже, ангелы и демоны явились за мной, желая непременно утащить то ли в рай, то ли в ад. Но я равно не желаю ни туда, ни туда. Я очень хочу в ночной лес с дружелюбным огоньком костра, где бы это место не находилось.

Чья-то рука осторожно коснулась плеча и тихий, смутно знакомый, голос прошептал:

— Держись. Осталось совсем недолго.

Потом расплывчатая тень пересекла пляшущее пламя, которое в этот момент казалось гораздо реальнее, чем ублюдки, решающие мою судьбу.

— Что вы говорите? Объект четыре прекратил своё существование? Проклятие! Немедленно форсируем. Настя, пулей дуй наверх и займись систематикой исследований. Если первый отдаст концы, нам потребуется подробный отчёт.

— Точкой отсчёта назначим?..

— Начало, Настя, самое начало! Не тупи. У тебя же имеются их подробные писульки, как они приехали к реке и нашли ящик.

Точно. Память рывком возвращается, и я вижу каждый день, прошедший с того момента, как мы решили отметить днюху Маринки и приехали в наше секретное место. Глинистый берег иссыхающей речки скрывал в себе странный каменный ящик, содержимое которого мы разделили между собой.

Почему мы не вошли в сияющий круг?

Зачем послушались панических рекомендаций Вити и вызвали эмчеэсников с телевидением?

Вопросы, на которые уже никто не даст ответа. Да и незачем. Слабое любопытство пульсирует лишь там, где я пытаясь представить, как всё могло произойти, если бы наша группа прошла через светящийся бублик, в котором блестело симпатичное озеро под летним солнцем.

Но мы начали звонить. Пару раз нас откровенно послали, причём весьма кардинально и далеко. Однако, приехавшая журналистка местного ТВ, офигев от увиденного, быстро организовала охрану периметра и прибытие целой обоймы силовых структур, одна страшнее другой.

Рослые дяди в камуфляже, всех возможных расцветок, быстро огородили светящееся кольцо, пустив внутрь периметра лишь подпрыгивающих, от радости, журналистов да непонятных личностей, в костюмах от кутюр. Мутные люди держали в мощных руках палки дозиметров, весьма контрастирующих с дорогущей одёжкой и нервно совали приборы внутрь парящего кольца.

Про нас, вроде как, совсем забыли. Журналистка, устроившая весь это сыр-бор, взяла торопливое интервью, записала координаты, а после мужики в камуфляже начали оттеснять нас всё дальше, пока не поставили у Пашиной тачки и не приказали стоять смирно и не рыпаться.

Потом к нам подошла симпатичная блондинка лет тридцати пяти, без каких-либо опознавательных знаков и принялась задавать всякие вопросы. Представилась она Анастасией Ивановной, парамедиком, которую очень интересует наше состояние.

Однако, как выяснилось несколько позже, «парамедика» больше интересовали наши новые украшения. Сначала она попросила просто прикоснуться к ним, восхитившись низкой температурой, которая за всё время ношения, не поднялась ни на градус. Потом женщина попросила кого-нибудь снять медальон. Тут её ожидал небольшой сюрприз: все наотрез отказались снимать медальон, даже не подумав хоть как-то аргументировать отказ.

Анастасия Ивановна нахмурилась, но тут же вновь расцвела улыбкой и сменила тему, встревоженно интересуясь: не было ли у кого головокружения.

После того, как мы ответили на ещё одну сотню дурацких вопросов, которыми нас забросали безопасники, полиция и те самые, непонятные, люди, нам разрешили отправляться домой. Естественно, после такого-то утра, день рождения Марины получился похожим на смазанное пятно. Причём, как выяснилось, дело оказалось совсем не в пережитом, а скорее в нас самих. Почти никому спиртное в глотку не полезло, что не помешало Паше накачаться по самое небалуй. Взбешённая Наташа отправила парня на такси к родителям и попросила меня проводить её домой. Следом увязалась неугомонная Галька, почему-то отфутболившая тем вечером очередного ухажёра.

Мы поднялись в Наташину квартиру и там, сидя в гостиной, попытались осмыслить все странности прошедшего дня. Осмыслить не получилось: девушки точно с ума сошли и у нас приключился спонтанный, но весьма неплохой секс. Когда всё закончилось, я доставил насмешничающую Гальку к месту проживания и твёрдо решил завершать чокнутый вечер. Зря решил.

Позвонила Оля и пригласила к себе. Ни секунды, не колеблясь я поехал к девушке, тем более, что она сама решила закрепить статус наших, прежде тайных, отношений. У Оли сильно пахло одеколоном Ильи, а сама она казалась слегка растрёпанной и крайне смущённой. Тем не менее, никто не стал ковырять ненужную истину, и мы занялись любовью. Всё прошло просто великолепно. Я даже не знал, что секс может быть настолько великолепной вещью!

К сожалению, это оказалось последней хорошей вещью в моей жизни.

Ранним утром, когда я выходил из подъезда Ольгиного дома, меня запихали в душный салон грязного фургона и повезли в неизвестном направлении. Утешало лишь то, что я сумел крепко приложить четверых нападавших. Двоих — до хруста в сломанных конечностях. Никто ничего не пытался объяснить, а весь долгий путь мою кожу ковыряли иглой шприца и глухо матерились, что «дрянь вытекает обратно».

Когда меня тащили в сторону двухэтажного, ничем не примечательного, здания, я успел заметить, как их другого грязного фургона выволокли растрёпанную Галю, с совершенно безумной физиономией. Это был последний раз, когда я видел кого-то, из наших. Но я их чувствовал. Некоторое время. Пока был жив.

Внутри здание больше всего напоминало элитную больницу своими стерильными коридорами и ровным голубым светом. Скоро мне объяснили, что это — исследовательский центр экспериментальной медицины, а сам я подхватил крайне опасный вирус, поэтому нуждаюсь в тщательном изучении и срочном лечении. Объясняла Анастасия Ивановна, наша знакомая. Перед объяснением она несколько раз поинтересовалась у похитителей, достаточно ли хорошо я закреплён в массивном металлическом кресле.

Естественно, никаким лечением здесь и не пахло. А вот изучений и исследований оказалось много, да. Очень много. Причём никто особо и не старался прикрыть истинную цель своих действий. А после неприятных, для всех, инцидентов, когда выяснилось, что прикосновение к моей коже вызывает мучительную смерть, с пациентом и вовсе перестали якшаться. Даже Анастасия Ивановна именовала меня попросту тварью, а санитары и охрана вели себя так, будто перед ними оказалась ядовитая змея.

Вот, как всё это было.

И вот, как заканчивается.

— Пётр Никитич, с чего начнём?

— Давайте-ка скальпель. Объект вроде как ослабел, поэтому защита может и не сработать. Ловушки готовы?

Зрение снова засбоило, поэтому тёмная фигура, опускающая какую-то коробку к правой ладони, то уменьшалась, то увеличивалась в размерах. Показалось, что рука оказалась внутри холодильника и её покалывают кристаллики льда.

— Константин, приступайте. Давайте, для начала, две фаланги мизинца.

Палец ощутил тупое давление, и вдруг резкая боль пронзила всё тело. Окружающий мир точно замер, получив, на мгновение, необычайную чёткость. Стал виден врач с блестящей маской на лице. Полыхнуло и густой туман вновь закрыл глаза.

— Чёрт побери! Вы целы? Новую ловушку, живо!

— Камеры включены? Пётр Никитич, смотрите: конечность регенерирует.

— Естественно. А образцов у нас, по-прежнему, нет. Видимо стоит брать более крупную часть, возможно она окажется стабильнее. Давайте сюда резак и полуметровую ловушку. Ставьте её на максимум.

— А если не выдержит защита?

— Теплоотделение минимально. В самом крайнем случае получим незначительный ожог роговицы. Приступайте.

Тихое щёлканье сменилось басовитым жужжанием. Теперь вся правая рука, пульсирующая болью, оказалась внутри холодильника. Я, конечно, балансировал на грани реальности, но тем не менее ещё мог понять: сейчас меня примутся распиливать на части. Самое странное: никто из людей не проявлял сочувствия, словно они кромсали деревяшку или проводили вскрытие трупа.

Так я действительно умер?

Это — хорошо.

Вот только чувства возражали. Из тёмного океана, куда меня забросила муть в глазах, медленно выплыла огромная акула. Рыба пристально взглянула на меня холодными глазами и закрыв лицо блестящей маской, разом отхватила половину руки. Я изогнулся, замычав от боли, но зелёные жгуты водорослей удержали тело на месте, не позволив уплыть прочь. А морская хищница возвращалась.

— Отлично! Это же огромный успех, коллега! Посмотрите, какая стабильность.

— Пётр Никитич, показатели жизнедеятельности падают. Объект при смерти.

— Спасибо, Настенька. Ещё ловушки. Постараемся сохранить, как можно больше материала.

Я точно всплывал с самого дна и мне не хватало воздуха. Металлическая лапа прошла над головой и остановилась около левой ноги, которую уже успели поместить в мерцающий синим цветом ящик. Блестящая циркулярная пила казалось угрожающе скалит зубы, точно акула, перед броском.

Где-то шёл дождь. Где-то всегда идёт дождь.

Я шептал:

Я дождусь прихода июля,

Я сумею ветра превозмочь,

У порога весны карауля

Лета жаркую ясную ночь.

Лапа зазвенела и принялась неспешно опускаться вниз.

Доживу до высокого неба,

Звездопада в ночной тишине

И полей желтогривого хлеба,

И пташиного хора в окне.

Пила дёрнулась и блестящий диск начал вращаться. Сначала — медленно, а потом — всё быстрее и быстрее.

Доползу я по серому снегу,

Заслоняясь от ветра рукой,

Ощутив первозданную негу

И тепла материнский покой.

Кто-то громко завопил, точно его резали заживо и оглушительный грохот заполнил помещение. Врачи напряженно уставились куда-то, за мою спину.

Я дождусь, глядя в мёрзлые окна,

Доживу, помня запах травы

И под тёплым дождём я промокну,

Летней выпив глоток синевы.

Быстрая тень перемахнула через меня и лапа, с вертящейся пилой, отлетела прочь, угодив в голову одному из врачей. Тот рухнул, пропав из поля видимости. Но я видел, как прекрасная беловолосая девушка, схватила второго мучителя и зарычав, смахнула голову с плеч.

Незнакомка повернула ко мне прекрасное лицо, залитое слезами.

— Бедный ты мой, — сказала она, — я едва смогла тебя отыскать.

— Зара, — прошептал я, проваливаясь в сияющую бездну, — Зара…

Альфа — Омега 3

АЛЬФА

Такое ощущение, что дождь по пятам следует за мной. Эта мысль первой пришла в голову, после того, как я некоторое время совершенно бездумно вслушивался в ровный шелест и шлёпанье капель о твёрдую поверхность. Возможно мироздание пытается оплакать всех своих мертвецов, ушедших за грань, откуда нет возврата?

Нет ли? Чей-то ехидный смешок вынудил меня встрепенуться и открыть глаза. Я всё ещё не мог сообразить, на каком свете нахожусь, поэтому и сам не знал, чего ожидаю.

Ну, по крайней мере не клиника, где меня пытались распилить на части. Однако правая рука продолжала пульсировать свежей болью, поэтому пришлось поднести её к глазам и убедиться: всё в порядке, в том числе и свежий шрам, опоясывающий предплечье у самого локтя.

Оставалось осмотреться. Но для этого неплохо бы сесть. К сожалению, Ильи, который помог прошлый раз, в этот — нигде не наблюдался. Да и вообще, вокруг лишь серый сумрак, да дёргающиеся огоньки в отдалении. Похоже на пламя свечей. Сумрак внезапно рассыпался на исчезающие кусочки тьмы и стало ясно: горят действительно свечи в вычурных канделябрах, стоящих на огромном прямоугольном столе, который эскортировали стулья с высокими резными спинками.

Получив чёткие очертания, мир нехотя вернул мне часть сил и это позволило подняться на чёрном валуне и опустить ноги на каменный пол. Подошвы коснулись лёгкой пыли, и я усмехнулся: в этот раз душная дрянь не сможет никого забрать: все, кто мог умереть, уже умерли. Настала пора возвращаться.

Я встал на ноги и осмотрелся. Помимо стола, стульев и глыбины, на которой меня угораздило возродиться уже второй раз, в углу притаился мёртвый камин, зябко кутающийся в меха паутины; пара уродливых шкафов, изрезанных асимметричными звёздами и лежащие в пыли рыцарские доспехи. Латная перчатка отлетела почти к моим ногам, причудливо сложив пальцы в неприличном жесте. Сам ты пошёл!

Три высоких стрельчатых окна демонстрировали лишь затянутое тучами серое небо да полосы косого дождя. Три большие лужи протянули жадные щупальца ручейков к центру комнаты, видимо пытаясь изучить новое пространство.

Чёрт побери, почему я один? Где все остальные? Как я оказался в этом, в этой…Твою мать, где я нахожусь?

В этот раз одежда вернулась много быстрее, да и чувствовал себя я значительно лучше. Если бы ещё не шрам, который жжёт, подобно огню…

За столом, у деревянной стены, изъеденной червём, обнаружилось высокое пыльное зеркало, пустившее одинокую трещину из левого верхнего угла. Судя по опустевшему, давным-давно, помещению, несчастливая примета сбылась. Я не суеверен, поэтому просто посмотрю, как выгляжу.

М-да, бывало и лучше. Много лучше. Шрам на щеке и не думал исчезать, но к нему то претензий не имелось: физиономия с ним казалась угрожающе таинственной, а вот горящие болезненным жаром глаза, смотрелись как-то неприятно. Кроме того, возникало ощущение, будто меня долгое время держали взаперти и не давали питаться. В голове всплыло воспоминание о Сревенаге, но уже не вызвало никакого болезненного отклика. Короче, если бы с психованного соблазнителя художник решил нарисовать портрет мученика, это выглядело бы именно так.

— Мы, мать его, с ног сбились, ищем, куда он делся, а он в зеркало смотрится!

Дверь распахнулась и впустила внутрь целую ораву знакомых личностей. Илья стоял впереди и укоризненно тыкал пальцем в меня. Впрочем, его тут же отпихнули в сторону и принялись вешаться на всё, что только можно. Чёрт, я так и упасть могу! Нет, не дадут. О-хо-хо, первый раз в жизни группа радостно визжащих особей женского пола волокла меня на руках.

— Я тоже так хочу! — обиженно завопил Илья, — давай, я тоже буду всё время умирать и воскресать, чтоб меня так носили.

Я просто показал завистнику язык.

Зал, куда меня притащили по гулким коридорам, озарённым светом множества факелов, выглядел не в пример более обжитым, чем пыльная комната возрождения. Камин здесь полыхал жарким пламенем, а огромная трёхъярусная люстра весело перемигивалась множеством свечей. Всё это создавало вполне уютное освещение. Если бы ещё не люди со своей едой…К счастью, за долгие годы я успел притерпеться.

Кажется, появление веселящейся оравы львиц и волчат нисколько не смутило сидящих за столом. Однако несколько трапезничающих тут же оставили своё занятие и со всех ног бросились ко мне. О, да это же мои помощники на пути к Сердцу: Карт, Заруд и видимо их третий товарищ — Веерт. Гляди-, помню все имена. А вот и Чарда, прижалась щекой к моей груди. Я искренне радовался возвращению всех. Надеюсь, хотя бы таким образом сумел вознаградить соратников за стойкость и верность. Надо бы спросить у кошек, достаточно ли близко львицы познакомились со смущёнными, до красноты, парнями? В конце концов, я же обещал.

— Поставьте меня на ноги, — приказал я, — и объясните, где мы находимся.

— Ну действительно, сейчас же это — самое важное, — знакомый, до боли, голос, — пустите. Дайте мне пощупать нашего Реконструктора. Последние встречи с ним носили несколько…нематериальный оттенок.

— Здравствуй, Ольга, — мы поцеловались, — очень рад тебя видеть.

— Взаимно, — она коснулась пальцами моего шрама, — а знаешь, тебе — идёт. Оставляй.

— Если бы это ещё зависело от моих желаний. Чёртова штуковина совершенно самостоятельна. Как ты?

— Спросил мертвец, едва успевший вернуться с того света, — она рассмеялась, — а ну, посмотри, какую мышку притащил кот последний раз. За что кошка ему очень признательна. Нет, не так! Кошка готова на всё, чтобы отплатить за его возвращение.

Вееред не выглядел ни смущённым, ни сердитым, когда пожимал мою руку. Как и прежде в его туманных глазах читалась непонятная мудрость и лёгкая насмешка.

— Спасибо за стаю, за всех, спасибо. А вот остальное, — волк покачал головой, — я слышал про пророчество, но честно говоря, никогда не думал, что придётся поучаствовать в его свершении. А представить любимую в качестве одного, из восьми…Голова кругом идёт.

— Угу, ты мою не видел, — я повернулся к Оле, — на всё, говоришь? Даже простить меня, за все глупости? Стать прежней Олей?

— Глупый, — кошка поцеловала кончик моего носа, — правильно волчицы говорят. Я уже давным-давно тебя простила. Ещё…тогда.

— Значит ограничимся несколькими ночами первоклассного секса? Как заказывала одна призрачная львица?

— Когда будешь готов, — Оля выразительно повела глазами, — и когда Зебба полностью распробует вожделенный кусочек. Ты не представляешь, насколько решительно она настроена.

— И в этот раз тебе не улизнуть! — меня крепко схватили под локоть, — вы, мужчины, готовы на любую хитрость, лишь бы ускользнуть из постели.

Замок, где мы оказались, некогда вырубили в скалах люди из давно вымершего племени. После их исчезновения не осталось ничего, кроме десятка неприступных твердынь, вросших в жёсткое тело старой горы. Гибель народа оказалась столь молниеносна, что все их вещи остались на своих местах, покрываясь всё более толстым слоем пыли.

Чар позволил задержаться здесь и сделать большую передышку, после непрерывного бегства от наступающей орды порченых. Лев сумел обрушить несколько мостов, переброшенных через глубокую расщелину и теперь порченые бесцельно метались на другой стороне пропасти, периодически спихивая вниз то одного, то другого безумца.

Как утверждал Илья, та сила, которая обращала людей в яростных психопатов и гнала уничтожать всё живое, имела некий злобный интеллект, но для того, чтобы разум Порчи решил проблему переправы, требовалось некоторое время. Время, которое позволит отдохнуть всем людям, сопровождающим львов в этом походе.

Очень многим людям. В этот раз их вернулось намного больше, чем прошлый раз. Некоторых лиц, кстати, я не помнил вообще. Нет, серьёзно, память всегда страдала избирательностью, пытаясь отсекать неприятные воспоминания, но откуда, например, взялась целая община длиннобородых смуглокожих дикарей, которые не решались ночевать в стенах замка и жгли костры во дворе? Или парочка дружелюбных гигантов, явно обожествлявших Львов? Всякий раз, когда они становились на одно колено и протягивали руки вперёд, я впадал в ступор. Уж их то я должен был запомнить!

— Не парься, — Зебба легла на меня, упираясь локтями в грудь, — Реконструктор, ты слишком много думаешь в перерывах. Может совсем откажемся от остановок? Или ты тогда снова убежишь?

— И не подумаю, — я почесал у кошки между лопаток, — но имеются два нюанса. Первый: Илья очень хочет со мной поговорить. Спасение мира, понимаешь ли, — Львица презрительно фыркнула, — ясно, пустяки всякие. Вторая проблема посерьёзнее; мы сломали кровать.

— Так вот, что хрустнуло! — Львица хихикнула, — и что?

— Да ничего. Иди сюда.

Зары и Леси по-прежнему не было, но после возрождения Ольги я стал меньше волноваться по этому поводу. Возвращались все, значит вернутся и мои любимые девочки. Но для их появления, если я правильно понимал логику процесса, необходимо было вновь вернуться в странное зазеркалье, осуществлявшее несбывшиеся вероятности моей судьбы. Вот только…Пережитое в последний раз мне совсем не понравилось, как и фраза Зары о том, что она едва сумела меня отыскать.

Всё это нуждалось в обсуждении с кем-то, кто окажется гораздо умнее меня. Особых вариантов здесь не наблюдалось. В конце концов Зебба согласилась с моими доводами и отпустила. Тем более, что наше ложе окончательно превратилось в кучу обломков.

Переде тем, как отправиться в кабинет Ильи (по крайней мере сам Учёный именно так называл комнату, три стены которой занимали книжные полки), я прошёлся на задний двор замка, где вечно угрюмый Чар тренировал полторы сотни мужчин и женщин, достаточно крепких и проворных, чтобы оказать достойное сопротивление порченым. Когда-то же и людям придётся принять участие в схватках, не всё же Львам отдуваться. Да и воскрешал я всю эту ораву с какой-то определённой целью, пусть и сам не догадывался, с какой.

Разрушитель подготовил себе помощников, и я оценил достойный выбор, узнав знакомые лица Амалата, Заруда и ещё пятёрки опытных бойцов. Эти, пожалуй, сумеют организовать своих подопечных в подобие настоящей армии.

Увидев меня, Чар кивнул и вновь вернулся к наблюдению за тренировочными поединками новичков.

— Думаешь, они справятся? — Лев только пожал могучими плечами, — времени у нас маловато.

— Они это очень хорошо понимают. Большинство, — Чар тяжело вздохнул, — к сожалению, людей весьма расхолаживает твоё присутствие. Никто особо не афиширует, но среди людей быстро распространяется что-то, похожее на религию. Многие верят в бога, способного воскрешать мёртвых и творить прочие чудеса. В тебя.

— Объясни им, что на воскрешение требуется прорва времени, которого может и не хватить, если порченые доберутся до меня.

— Объяснить? Кому?! Людям?

Чар сначала недоуменно уставился на меня, когда я начал хохотать, а потом и сам рассмеялся.

— Чёрт, ты прав. Наверное, это — усталость. Хорошо, попробую втолковать.

М-да. Вот так вот. Рано или поздно подобная ерунда приключается с каждым из нас. Главное не пропустить момент, когда гордость Льва превращается в тупую гордыню и спесь. Можно и доиграться. Потом будет очень стыдно и больно.

Илья ожидал меня, сидя за письменным столом, но в кабинете он оказался не один. Впрочем, последнее время они хвостом таскались за Учёным, то ли в поисках мудрости, то ли ожидая неких откровений. Трое моих волчат: Сеар, Шува и Дави, перебиравшие книги на полках, тотчас повернулись ко мне, сдержанно улыбаясь. А вот кого я не ожидал увидеть, так это Ольгу и Веереда в уродливых креслах, больше напоминающих табуреты со спинками.

— Заходи, сексуальный гигант. Дорвался? — Илья вложил пожелтевший свиток в широкий деревянный тубус, — у меня такое ощущение, когда я гляжу на тебя, что всё вокруг — просто замечательно, а мы просто выбрались на отдых. Да и вообще — миру ничего не угрожает. К твоему сведению, схлопнулась ещё одна грань.

— Ты то как это определяешь, по запаху? — я пожал руки Веереду, Сеару и Дави, — место для старика найдётся?

— Обойдётся! — несмотря на саркастическое замечание, мне-таки нашли ещё один креслотабурет, — не знаю, я просто чувствую исчезновение миров. Видимо, мой дар, чёрт бы его побрал. Кроме того, порченые отступили от пропасти и принялись собирать камни. Большего наблюдатели не разглядели, но и этого вполне достаточно: видимо Порча нашла способ преодолеть расщелину. Значит, времени в обрез. Но ты не волнуйся, иди позажигай ещё с парой львиц. Там Рейа, вроде бы, какие-то планы строила…

— Перестань! — оборвала его тираду Ольга.

Я почесал затылок. Если они ожидали от меня какого-то плана, то предложить оказалось нечего. Да и в конце концов, кто у нас Учёный?

— А что предлагаешь ты?

Ольга тихо хихикнула, а Илья покивал, саркастически ухмыляясь.

— Учёный сказал, что именно этот вопрос ты и задашь, — пояснил Вееред, оставшийся серьёзным, — но ты особо не переживай, у нас тоже нет ни единого варианта.

— Предсказатель, мля, — я не знал, злиться или смеяться, — умное бы чего предсказал.

— Нам нужен твой камень из Сердца Льва, — очень тихо отчеканил Илья, — крайне необходимо, чтобы ты прикоснулся к нему и получил свою часть Пророчества. Если нет других идей, постарайся придумать, как нам попасть в Сердце.

— Взять и пройти через порталы, — я развёл руками, не в силах понять, в чём суть проблемы, — главное, не тащить всю эту ораву за собой. Небольшой отряд львов запросто…

— Запросто останется здесь. Ты уж поверь, я нашёл бы способ протащить всю эту ораву через обычный браслет перехода, но к моему вящему сожалению все порталы закрылись. И это не простая блокировка, какую устроила Акка. Разорваны сами связи между гранями.

Мы помолчали. При этом все очень странно смотрели на меня. Точно чего-то ожидали. Соображал я всегда не очень быстро, но тут всё лежало на виду.

— Видимо именно для этого Пророчеству нужен Ключник, — сказал я, ощущая царапающую боль внутри, — Зара должна восстановить связи.

— Или проделать новые ходы, — кивнул Илья, — Галя упоминала, как они ходили нехожеными тропами.

— Дело за малым, — Оля потупила глаза, а Вееред отвернулся, словно волка в этот момент очень заинтересовала толстая свеча в серебристой чашке.

— Больше всего на свете, — очень медленно сказал я, — мне хочется увидеть Зару, обнять её и поцеловать. Мне совсем нет дела, Ключник она из Пророчества или нет. Плевать, может ли она делать новые ходы между гранями, честно — плевать. Просто, она — моя любимая и я хочу её вернуть. Но я не знаю, как это сделать! К слову, я понятия не имею, как вообще работает этот проклятущий механизм воскрешения.

Илья чертыхнулся и выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы. Успокаивался, стало быть.

— Хорошо. Тогда расскажи нам о своих путешествиях на ту сторону, — попросил Вееред, — возможно нам всем удастся отыскать некую закономерность. Может кто-то обратит внимание на какую-то мелочь. В общем, ты рассказывай, а мы послушаем.

Ну, я и рассказал. Особо напрягать память не потребовалось: воспоминания о «той стороне», как её назвал Илья, оказались едва не ярче чем реальная жизнь. В каком-то смысле они тоже являлись бы реальностью, если бы кто-то в прошлом принял иное решение.

Всё время рассказа, Илья нервно барабанил пальцами по столешнице, Ольга сидела чернее тучи, а Вееред заложил ногу за ногу и пристально рассматривал меня поверх ладоней, сложенных домиком. Волчата окончательно забросили книги и расселись на ковре, вокруг моего кресла. Перебивать и задавать вопросы никто не торопился, за что я им был особо благодарен.

— Ни хрена не понятно, — сказал Илья, когда я замолчал, — у меня было возникла мысль, что Кристалл предлагает спасение через параллельные ветки, но то, как тебя разделали под конец…Да, судя по всему, и со мной тоже не очень хорошо поступили.

— Лично у меня есть ощущение, что Ключник существует как бы вне всего этого, — заметил Вееред, — над миром вообще. Пожалуй, в таком случае, вернуть её окажется не слишком просто.

— М-да, судя по тональности замечаний, все просто искрятся оптимизмом, — ядовито хмыкнула Оля, — погребальные комментарии, это — всё, в чём сейчас нуждается Реконструктор.

Илья, который собирался что-то сказать, покосился на Ольгу и нахмурился. Потом поднял руку, останавливая Веереда и посмотрел мне прямо в глаза.

— Я знаю, как всех достала эта моя фраза, но у нас имеется ещё одна проблема. Даже и не знаю, к какой категории её отнести. Вреда от этого нет, пользы — тоже, по крайней мере, пока. Просто я начинаю ощущать определённое беспокойство.

— Валяй, — я махнул рукой, — не думаю, что ты сможешь меня ещё чем-то удивить или огорчить.

— Да? Ну, ну, — он криво ухмыльнулся, — думаю, никому не придёт в голову оспаривать, что Пророчество вступило в силу и начинает оказывать влияние на всех, а на Восьмёрку — особенно?

— Дальше что? — я ощутил неприятный зуд в ладонях.

— Похоже, полное соблюдение правил, подчинение Пророчеству, преобразует его исполнителей в голый функционал.

Ольга тяжело вздохнула, как будто уже слышала эту фразу, и она успела надоесть до смерти. Вееред же смотрел на кошку и хмурился.

— Это как? — не понял я, — по нормальному так и не научился говорить?

— Большинство окружающих воспринимают меня, как Учёного, называют Учёным и в разговоре поминают, как Учёного. Поначалу я не обращал внимания, потом — просто забавлялся, теперь же, это — раздражает и несколько пугает. Если я напоминаю кому-то, что меня зовет Илья, он удивляется, даже если это ему было известно. Стоит спросить его на следующий день и он вновь назовёт меня Учёным. Улавливаешь?

— С трудом.

— Всё, как обычно. Милая, — он повернулся к Ольге, — Как тебя зовёт Вееред?

Глаза кошки прищурились и вдруг округлились, когда она уставилась на своего волка. Тот тоже выглядел несколько испуганным. Илья понимающе кивнул.

— Видишь? Волчище, в основном, использует ласковые прозвища: Львица моя, кошечка и тому подобное, но пару раз я слышал, как он звал Ольгу Кукловодшей. Чёрт, да я сам, время от времени, зову Галю Матерью, не в силах сходу вспомнить настоящее имя. Вот о чём речь: Пророчество пытается лишить нас индивидуальности, превратить в инструменты, не имеющие собственных воли и имён.

— Бред, — я неуверенно рассмеялся.

— Бред?! — Илья привстал, нависая над столом, — А ну ка, дружище, назови своё имя.

Мы помолчали, глядя друг другу в глаза. Оля, в этот момент,казалась испуганной, по-настоящему, а Вееред просто угрюмым. Волчата совсем притихли, сжавшись в одну крохотную стайку.

Имя! Чёрт побери, у меня должно быть имя! У всех есть имя, прозвище или кличка. Я лихорадочно перелопачивал память в поисках ответа. Я — Лев, вожак Прайда. Меня называли любимым, ублюдочным убийцей, красавчиком, тварью…Очень много прозвищ, эпитетов и прочей мишуры, не имеющей никакого отношения к истине.

Вот только имени у меня не было.

Совсем.

Последняя отчаянная попытка вспомнить внезапно отшвырнула меня в серую бездну туманного ничто.

ОМЕГА

Одежда промокла насквозь и почему-то принялась вонять псиной. Не самый приятный запах, но среди ароматов, окружающих нас с тех пор, как мы прошли ворота города, этот — ещё не из худших. А наши спутники, один чёрт, воротят носы, будто мы с Пашей только вылезли из недр помойки.

— Ну и погодка! — выдохнул Паша, стряхивая тяжёлые капли с рыжих волос, — Как думаешь, надолго?

— Посмотри прогноз погоды, — я извивался, пытаясь направить ледяные капли, ползущие вдоль позвоночника, на более безопасный маршрут, — Да что же у них летние дожди такие холодные!

Мы сейчас были готовы обсуждать всё, что угодно: погоду, состояние дорог, вонь из канав, нижнее бельё дьявола, лишь бы не возвращаться к теме наших товарищей. Наших БЫВШИХ товарищей, которые превратились в нечто непонятное. Мало того, вопреки убеждениям Павла, мне казалось, что это, непонятное, ещё и опасно.

Почему они ни хрена не едят вот уже третьи сутки? Вчера, когда Илья, с поистине иезуитской хитростью, заставил Витька попробовать кусок колбасы, тот едва концы не отдал. А когда девчонки, став над дёргающимся в конвульсиях телом, принялись равнодушно обсуждать случившееся, мне и самому жрать расхотелось. Страшно стало. И жутко вдвойне, если вспомнить, как сутки назад все они участвовали в милом перепихоне на сеновале. Точно существа, для которых совместный секс — совсем не повод для беспокойства из-за подыхающего партнёра.

— О чём думаешь? — спросил Паша, разглядывая облезлую кошку, сидевшую у чёрной дыры в стене дома, напротив.

— О политике, Паша, — почти ласково сказал я, — Переживаю, кого изберут следующим президентом.

Глаза, на веснушчатом лице, стали почти круглыми, а потом вернулись к прежним размерам. Паша кивнул.

— Шутишь? Понятно. Нет, а если серьёзно?

— Думаю, дружище, что домой мы уже не попадём. Никогда. Думаю, как бы нам выжить во всём этом дерьме. Думаю, как бы понять трескотню местных, да и вообще, много о чём думаю. Видишь, как голова опухла от дум? Короче, ни хрена я не думаю. Согреться бы не помешало…

В огромном доме, куда нас отвёл напоминающий крысу пронырливый парнишка в живописных лохмотьях, имелся огромный камин и сейчас он наверняка пылал горячим пламенем. Можно было вернуться, подтащить поближе к огню одно из тяжёлых жёстких кресел и блаженно развалясь на потёртой ткани обивки, медленно обсыхать. А ещё, плюхнуть полчашки терпкого крепкого вина из глиняной бутылки и тогда процесс обсыхания станет проходить ещё приятнее.

Нет. Уж лучше я останусь под покосившимся балконом, продолжу трястись от холода и надеяться на скорейшее окончание дождя. Пусть он прекратится хотя бы до наступления темноты. Мелькнула мысль переночевать в одной из покинутых собачьих будок, но я тут же отбросил её: это уж совсем глупости. Да и смотреть на ухмыляющиеся физиономии тех, кто ещё три дня назад был Галей и Витей ничуть не хотелось.

Пожалуй, только Илья и Оля ещё пытались сохранить в себе частички своих прежних личностей, но и у них всё чаще происходили прорывы чего-то, угрожающе-неприятного. Когда мы вчера вошли в дом с мешками еды, я успел заметить то, что укрылось от внимания Паши и крысовидного Шпеньки. Ольга и Илья стояли около тёмного камина и глаза на их лицах сияли, точно в каждый вставили пачки светодиодов.

Во как. А мне Паша толкует о странностях в поведении Наташи. Дескать, сегодня поговорили по душам, но так ничего и не прояснили. Ната, вроде бы, просит времени, чтобы разобраться в себе. Типа у неё уже один раз такое уже было, когда они на два месяца разъехались по съёмным квартирам, шокировав родителей. Родителей…Вот чёрт!

Третьи сутки меня нет дома и можно только догадываться, что творится в голове у мамы. А учитывая тот неприятный факт, что мы, скорее всего, никогда больше не вернёмся домой, лучше о родителях вообще не думать, чтобы не свихнуться. Стало так тоскливо, что и жить вообще не хотелось. Ну вот почему жизнь такая сука, а?

Понятно, дерьмо происходит с каждым, но тут — совсем перебор. Угораздило влюбиться в девчонку, для которой я, изначально, стал очень хорошим другом. Другом, блин! Потом, в неё же втрескался один из ближайших друзей и на одного друга стало меньше. Потом на меня положила глаз девушка второго друга и друзей совсем не осталось. А потом ещё и этот идиотский пикник!

— И чего у тебя тогда машина не сломалась? — угрюмо поинтересовался я у нахохлившегося Паши, весьма похожего сейчас на ворону, добрый десяток которых печально топтался по веткам понурого дерева, — всегда же, то одно чинил, то — другое, а тут на тебе: на ходу, да ещё и без заминок!

— Чувак, думаешь, если какое-то дерьмо должно произойти, ты можешь это как-то отменить? — Паша сунул руки в карманы и демонстративно опустил уголки губ вниз, — не-ет, если уж суждено нахлебаться, то тут уж всё пойдёт, как по писанному.

Мне казалось, что он ошибается, но возражать я не стал. Смысл возражать?

А вообще, ощущение нереальности происходящего появилось тогда, когда мы пролезли через светящееся кольцо и оказались на берегу красивого озера, находящегося чёрт пойми где. Впрочем, в ту минуту затуманенные мысли объяснялись целым ворохом произошедших событий и ударенной башкой.

Сначала я едва не убился, шлёпнувшись с обрыва прямо в мелкую речку, где изрядно приложился головой о какой-то странный каменный ящик. И меня, и непонятный короб, выволокли наверх и принялись изучать. Со мной всё оказалось ясно: достоин огромной шишки, которая, кстати, так и не прошла за три дня. С ящиком получилось сложнее. Пока я приходил в себя, его успели вскрыть и распределить содержимое: пять медальонов, с изображениями львов и браслет. Без подарков остались только двое; я да Паша, пропустивший раздачу слонов из-за собственного разгильдяйства.

Илья, шибко сердитый на меня и Ольгу, первым вцепился в самый большой медальон и как мне показалось несколько позже, получил негласное право на руководство всей группой обладателей странных золотистых украшений. По крайней мере, после того, как он отлупцевал Витю в той лесопосадке у дороги, никто ему и слова поперёк не смел молвить. Трындец, зато девчонки устроили строгий выговор Вите: дескать, не стоит обсуждать, кто тут главный. Нормально?

А потом та ночь в сарае жуткой бабищи и её ублюдочных детишек. Оля, весь день казавшаяся необычайно задумчивой, легла спать рядом со мной, но стоило задремать и я тотчас ощутил её исчезновение. А потом понеслось: Ольга с Ильёй — Галя с Витей, Галя с Ильёй — Оля с Витей. Ну и на закуску — Наташа с Ильёй! Всю ночь напролёт. Наверное, если бы нас не пришли убивать, они так и не остановились бы.

Причём, наутро никто не выглядел смущённым ни на грамм. Выглядел! Вот ещё. Если изменения во внешности днём раньше не слишком бросались в глаза, то теперь я реально офигевал, рассматривая заметно отросшие и очень посветлевшие волосы каждого. Плюс все выросли не меньше, чем на полголовы. Плюс какая-то хрень со зрачками. Плюс…Ёлки, да все девчонки стали на одно лицо!

А как они шпрехали с местными? Твою мать, это ж вообще за гранью! Те им своё: трах-тибидох, а эти: «Да, и давно это?» Как?..

— Пойдём? — в голосе Паши уверенности не ощущалась. Совсем.

— Куда? — я поёжился, — В дом? Что-то неохота.

— Рано или поздно всё равно придётся.

Как ни печально, но товарищ говорил дело. Альтернативы места проживания, всё-таки не наблюдалось. Хотя… Когда мы проходили мимо каменного моста, переброшенного через реку, я заметил пятёрку оборванцев, расположившихся между опор. Бродяги развели огонь и каркая, по-своему, поджаривали на палках что-то явно мясное. Возможно — крыс.

Наверное, если уж совсем припечёт, придётся присоединиться к местным бомжам. Пр этом я отлично понимал, насколько высоким окажется порог входа даже в среду местного отребья: ни знания языка, ни понимания местных обычаев. Чёрт, да эти парни наверняка привыкли грызть другу-другу глотки за кусок еды, а я что им смогу противопоставить? М-да.

— Вроде стих, — Паша вытянул руку перед собой, — Точно. Пошли, пока опять не пустился.

— Да что же ты так туда рвёшься? — проворчал я, тем не менее поддаваясь порыву товарища, — Думаешь нас там ждут с распростёртыми объятиями?

— Жрать охота, — признался Павел и глядя на его обвисшие щёки, я утратил желание возражать, — Вчера, вон, думал: нажрусь от пуза, в первый раз за столько-то дней, а сам взял и отрубился. Вино, наверное, чересчур крепкое.

— Наверное, — согласился я, — Кажется, мы куда-то не туда идём.

Проклятущие улочки, больше напоминающие проходы для крыс, походили одна на другую, как две капли воды. Как тут местные ориентируются? По кучам нечистот, разбросанным в произвольном порядке? Чёртово средневековье, или какой тут период истории? В фильмах про старину всё выглядело намного пристойнее, чем все эти грязные здания с потёками чего-то отвратного на стенах под тусклыми окнами.

Где же живописные вывески с изображениями пивных кружек, ножниц портного или мечей оружейных лавок? Кажется, мы-таки проходили мимо какой-то пивной, но опознавательных знаков над покосившейся дверью я не заметил. Просто зловонный проём оказался открыт, что крайне контрастировало с остальными, плотно закрытыми дверями и оттуда доносился нестройный гул пьяных голосов, грохот посуды и неумелое бренчание никудышного музыканта. Ах да, за углом мы наткнулись на три неподвижных тела. Кажется, пьяницы спали крепким сном, но я не стал бы ставить на это слишком много, учитывая алые потёки в ближайшей луже.

Покойники, чёрт…Сколько их тут! Пока мы шатались по узким проходам, я насчитал штук восемь. Всех бросили в тёмные щели между домами, содрав всю одежду, вплоть до нижнего белья. Если оно, конечно, было вообще. И это мы ещё не заглядывали в сточные канавы, откуда несло таким смрадом, что страшно и приближаться.

— Кажется, сюда, — неуверенно сказал Паша, указывая в проход под каменной аркой, на которой когда-то неумело пытались изобразить батальную сцену, — Нет, ну арку я точно помню!

— Там, где мы проходили, — устало возразил я, — был ещё ангел. С отбитым ухом. Мля, паша, мы ещё и заблудились. Всё один к одному.

— Да вы, батенька, пессимист, — Павел попытался улыбнуться и сделал приглашающий жест, предлагая пройти уродливой тощей женщине в чёрном бесформенном платье, — Прошу, мадам.

«Мадам», не спускавшая с нас с нас ошалевших глаз, приложила сложенные перстом пальцы ко лбу и чесанула прочь с такой скоростью, что только брызги из луж полетели. Опять начал накрапывать дождь.

Я огляделся. Так. Вон тот, огромный собор, чем-то напоминающий постройку из романа Гюго, вроде бы находился слева, когда мы покидали дом. Значит река, рассекающая город, должна находиться немного правее. Если выйдем на берег, ориентироваться станет намного проще.

— Пошли, вон туда, — = я указал пальцем, — Выйдем, для начала, к реке.

Тройка солдат в помятых латах вывалилась из ближайшей двери и пока она закрывалась, я успел услышать женские взвизги и увидеть что-то розовое. Пахнуло спиртным и одновременно пряным. Кажется, мы топтались у местного борделя. Просто офигительно! Представляю, какие букеты здесь можно наловить!

Солдаты уставились на нас блестящим глазами и принялись обмениваться какими-то гортанными фразами, определённо касавшимися нас. Потом троица расхохоталась, а один, тыкая пальцем в нашу сторону, принялся убеждать в чём-то остальных.

— Пошли-ка отсюда, да побыстрее, — сказал я, не спуская глаз с весельчаков, — Мы, в нашей одежде, словно белые вороны. Прикинь, если они захотят узнать, откуда взялись такие красавцы.

Как происходит дознание у местных воинов, нам уже удалось лицезреть сегодня. Мы с Пашей забрели на просторную круглую площадку, судя по всему — местный рынок. Гвалт там стоял такой — мама не горюй! Все хватали друг друга за одежду, едва не силой подтаскивая к своему товару; если дрянь, выложенную прямо в грязь, можно таковым назвать. Нас, правда, никто не трогал, просто изумлённо разглядывая издали. Один раз мальчуган, лет десяти, постоянно щерящийся беззубым ртом, попытался залезть в мой карман, но видимо его подвела незнакомая одежда и он ещё долго скулил за спиной, пока не пропал из виду.

Так вот, у нас на глазах, пятёрка вооружённых копьями латников, выглядевших так же бомжевато, как и эта троица, остановила полуразвалившуюся повозку, которую тащило понурое животное, напоминающее скелет осла, обтянутый драной шкурой. Несчастное животное понукал одноногий старикан в сером грязном плаще и мятой широкополой шляпе.

Один, из вояк, что-то спросил и дедуган принялся быстро лопотать, тыкая рукой за спину. На полуслове его сбросили с повозки в грязь и начали лениво пинать ногами. После нескольких минут развлечения, доблестные воины утратили интерес к забаве и просто ушли прочь, с важным видом распихивая торгашей и покупателей древками копий. Протяжно стонущий старик сумел заползти на своё место и харкнув кровью, продолжил путь. На этом инцидент оказался исчерпан.

Почему-то мне совсем не хотелось отхватить тумаков от троицы идиотов.

Паше не пришлось долго объяснять, и мы пошли в ту сторону, где должна была находиться река. Пошли очень быстро. Смех за спиной тут же стих и послышалось строгое:

— Холт!

Язык этих засранцев напоминал те фразы по-немецки, которые я слышал в фильмах самых разнообразных жанров. Да, да и тех самых тоже. В общем, возглас напоминал приказ остановиться. Ага, конечно, так мы и сделали!

В следующем восклицании слышалось скорее удивление:

— Холт, шоссе!

— Сюда! — я дёрнул Пашу за рукав и мы свернули в переулок, чуть шире, чем размах плеч дистрофика. Очень хотелось, чтобы проход не закончился тупиком, — Бегом!

За спиной уже слышался плюхающий топот тяжёлой обуви и азартные перекрикивания преследователей. Да, если они нас догонят, то вряд ли станут зачитывать права и давать один раз позвонить.

Бежать приходилось по скользкой грязи, перемешанной со всякой, отвратительного вида, субстанцией. Чёрт, мои туфли! «Нашёл о чём думать, в такое время» — мелькнула насмешливая мысль и тут же куда-то пропала. Паша поскользнулся, едва не растянувшись в грязной луже и я, в последний момент, поддержал товарища, ухватившись за мокрый воротник.

— Фертвлехте шайне!

— Сам дурак! — чёрт, дыхание совсем сбилось, — Сворачивай сюда.

Мы нырнули в проход чуть пошире, обнаружив под ногами подобие деревянного настила. Бежать стало немного легче и мы тут же увеличили скорость. Внезапно дверь одного из домов распахнулась, и парень с напряжённым костистым лицом махнул нам грязной ладошкой:

— Морш хорейн!

Почему бы и не зайти, когда тебя приглашают в гости? Особенно, когда на улице такая замечательная погода, а по пятам идут хорошие люди, крайне желающие обсудить определённые вопросы гостеприимства.

Мы ввалились в сумрачное помещение, пропахшее пылью и мышами, тут же прижавшись спинами к стене. Сердце колотилось в груди так, словно собиралось выбраться наружу и продолжить нестись дальше по улице.

Парень, впустивший нас, стоял перед закрытой дверью и глядел в дырочку, откуда только что вытащил деревянную щепку. Но и с моего места было отлично слышно быстрый топот и недовольные вопли:

— Ваегсетлас? Хаммильдиннерветтер!

— Фертвлехте шоссе!

Парень, одетый в странную одежду, казалось состоящую из сотен верёвочных узелков, осторожно вставил сучок на место и прижал палец к губам:

— Молхолтен!

А то мы такие дураки и немедленно начнём горланить песни. Паша так и вообще никак не мог отдышаться, прижимая ладонь к правому боку. Вот, когда фастфуд даёт знать о себе. Впрочем, про гамбургеры всё равно можно благополучно забыть. Ну или переходить на крысиную шаурму.

Крики, за дверью, начали понемногу стихать. Кажется, преследователи окончательно утратили след и решили отлупить кого-то другого. Парень, спасший нас от взбучки, внимательно оглядел, сначала меня, потом — Пашу и приложил ладонь к загорелой груди:

— Меср.

Кажется, это было имя. Видя наши недоумевающие взгляды, спаситель ухмыльнулся щербатой улыбкой и достал из своих немыслимых лохмотьев длинный тонкий нож. Показал нам.

— Меср. — потом ещё раз указал на себя, — Клейсмеср.

— По-моему, его зовут Ножиком, — сказал я Паше, — Где-то я уже видел эту тощую морду, — я назвался и ткнул пальцем в товарища, — А это — Паша.

— Аэтопаш? — нахмурившись, повторил Ножик и Паша, посмеиваясь, объяснил, что его зовут несколько иначе.

Ножик кивнул и спрятал своего металлического тёзку.

— Зиргат. Ваш машин зихир?

— Ни черта не понимаю, — чертыхнулся я и попытался применить свои жалкие знания немецкого, способные разрешить ситуацию, — Нихт ферштеен.

Ножик насупился, видимо пытаясь сообразить, что я ему сказал и вроде бы понял; заулыбался и протараторил длинную фразу, в которой несколько раз мелькнуло знакомое имя: Шпенька. Точно! Именно эту смуглую физиономию я видел вчера, когда крысиномордый паренёк предложил Илье свои услуги. Стало быть, знакомыми мы уже обзавелись. В среде местной шпаны. Очаровательно!

Тем временем наш спаситель сделал приглашающий жест и я, только сейчас, удосужился осмотреться. Да. А ведь можно было и догадаться, что предложенный нам дом принадлежал кому-то богатому. Ту, например, каминами и креслами вовсе не пахло. Даже разделение на две комнаты — чисто условное: просто одно маленькое помещение превратили в два крохотных, повесив кусок плотной, штопаной во многих местах, ткани.

В углу «прихожей», где мы находились, лежала куча старых тряпок с жалкими остатками меха, видимо — зимняя одежда. Еще здесь стоял круглый деревянный жбан, полный мутной воды, от которой сильно несло рыбой.

Повинуясь приглашающему жесту, мы прошли за занавес и оказались в комнатушке чуть больше первой. Здесь имелись два топчана, лежащие прямо на земляном полу и обложенный камнем очаг в углу. Кажется, дым должен был выходить через закрытое сейчас окно, но видимо это не помогало, потому как потолок и стены покрывал толстый слой копоти, а в воздухе ощутимо смердело гарью.

На одном из топчанов лежал разрезанный кожаный мешок и в нём деловито копался знакомый уже крысиномордый парнишка. Увидев нас, он нахмурился и что-то каркнул, обращаясь к Ножику. Тот, нисколько не смущаясь, протарахтел длинную фразу, в которой то и дело мелькали: «дертофель солдатен». Шпенька пожал плечами и показал своему напарнику, извлечённый из мешка, звякнувший кошель. Как я понял, происходило изучение отжатого где-то имущества.

Чего я совсем не понимал, так это. Что нам делать дальше. Нас занесло в логово малолетних преступников, а даже полноценной благодарности я высказать не мог, как и просьбы отвести к нашим…Чёрт, просто отвести в тот дом, где мы сможем переночевать в тепле.

Между тем, радость от пересчёта неровных тусклых кругляков сошла на нет и подельщики принялись о чём-то спорить. При этом, тон переговоров постоянно повышался.

— О чём это они? — спросил Паша, пытаясь шептать прямо в ухо, — И что нам делать?

— Учить местный язык, — парировал я, — чтобы не задавать идиотских вопросов. Паша, блин, откуда я знаю?

Крысинолицый закрыл рот товарища ладонью, оборвав какую-то длинную фразу и повернулся к нам, указывая на свободный топчан. Предполагаю, что в тряпках, заменяющих постельное бельё, водился целый зоопарк, но не станешь же спорить с малолетним преступником, у которого из кармана торчит рукоять ножа. Да и товарищ Шпеньки тоже успел продемонстрировать своё оружие. Поэтому я послушно присел, искренне надеясь, что всё это — не прелюдия к перерезанию горла.

— Чёт мне не по себе, — пробормотал Паша, но без возражений сел рядом.

Как они умудряются спать на этом куске дерева? Дело привычки, вероятно.

Шпенька сел на второй топчан и задумался. Ножик, стоящий за его спиной, проворчал что-то про «ферштен», но крысинолицый только отмахнулся. Потом принялся показывать на пальцах. Нет, кроме шуток, он реально использовал в объяснении свои грязные пальцы!

Для начала, парень указал на окно и закрыл глаза ладонями, пробормотав нечто, наподобие: «нохте». Кажется, я понял.

— Про ночь толкует, — заметил Паша и оба преступника переглянувшись, заулыбались.

Шпенька продолжил. Ткнул в себя и показал пальцами ходьбу. Потом встал и прошёлся на цыпочках. Во блин, целое представление. Но пока понятно. Значит он куда-то, очень тихо, ходил ночью. Я кивнул. Паренёк снова сел и показал две прямые линии вдоль лица. Потом — ткнул нам пятерню. Становилось сложновато.

— Это он о чём? — Павел нахмурился.

Шпенька повторил, после чего указал на нас и поднял два пальца. Два и пять.

— Это он про наших говорит, — пояснил я Паше, — Кажется этот говнюк ночью залез в наш дом. А я дрых, без задних ног. Твою мать, так и прирезать во сне могли!

— Вроде же никого не порезали и ничего не спёрли, — проворчал товарищ, — Илья, правда, с утра какой-то задумчивый ходил. Но ничего не сказал.

Шпенька ещё раз провёл ладонями вдоль лица, показал на глаза и несколько раз настойчиво повторил: «файер». Чтобы стало окончательно ясно, повернулся и ткнул в потухший очаг.

О-ох, блин!

— Эт чё, он через камин залез? — Паша, видимо, не понял.

— Нет, это он кого-то из нашей компании ночью встретил, — очень неохотно пояснил я, — Встретил, а у того глаза в темноте светились.

— Мусдхозен волхан, — пробормотал Ножик и хихикнул.

Шпенька зашипел от злости и разразился длиннющей тирадой, где постоянно поминал «дертофель файер» и «керл». Пока хозяева выясняли отношения, я повернулся к Павлу, выглядевшему так, словно ему пытались объяснить сложную математическую формулу.

— Светились? — он недоверчиво прищурился, — Мало того, что эту ахинею несёт жулик, который шарится по чужим домам, так ещё и ты делаешь странные выводы из фразы, в которой ни бельмеса не понял.

— Точно, совсем тупенький, — согласился я, — Нет, Пашунтий, выводы я делаю, исключительно основанные на личном опыте. Видел я, понимаешь, сам видел, как у Илюхи глаза светились. Страшно это, кстати, страшно до усрачки.

— А Наташа? — товарищ выглядел ошарашенным, — У неё…тоже?

Я только вздохнул. Ну что ты, блин, с ним сделаешь? Нет, у всех выросли рога и копыта, а у его любимой Наты — крылышки с нимбом.

Тем временем, Шпенька с Ножиком прекратили тыкать друг друга грязными кулаками и повернулись к нам. Шпенька снова обозначил длинные прямые волосы, потом показал торчащие изо рта зубы и отчётливо произнёс: «нисфарату». В другое бы время я только поржал с такого, но мы сидели в лачуге средневекового города, а наши товарищи светили глазами, напрочь отказываясь от обычной пищи.

— Просто зашибись, — у меня начало ломить в висках, — Видишь ли, Пашунтий, наши новые знакомые очень серьёзно предупреждают, что мы живём в одном доме с пятёркой вампиров.

— Да вы долбанулись! — паша резко вскочил и Ножик тотчас отступил, запустив ладонь в недра своих узелков, — Шизоиды, блин! Вампиры, ха! Просто херню какую-то подхватили, вот и все странности. Через пару деньков попустит.

— Да, Паша, попустит, — я тяжело вздохнул, — Непременно.

— Скажи этим…Этому, пусть отведёт нас. Он-то тут точно не заблудится.

Я смотрел на товарища и напряжённо думал. Возвращаться к непонятным и тревожащим существам совершенно не хотелось. Особенно после предупреждения Шпеньки. Парень, возможно, не знает грамоты и не умеет считать до ста, но интуиция у него должна работать, как следует. Значит, он жопой чует опасность. Кроме того, как я понял, нам могли предоставить убежище. Появилась реальная возможность закрепиться и выжить в чужом незнакомом мире.

Но Паша хотел вернуться. И я не мог бросить товарища одного.

Поэтому встал и попытался объяснить, чего мы желаем. На пальцах, естественно. Повторил понравившийся Шпеньке жест с волосами, указал на нас с Павлом и пошевелил пальцами. Шпенька нахмурился и о чём-то недоуменно спросил у Ножика. Тот бросил короткое «керл» и пожал узкими плечами.

Шпенька покачал головой и запустив руку под топчан, достал длинный кинжал, замотанный в грязную тряпку. Подумал немного и протянул мне. Блин, мне стало совсем не по себе, но, тем не менее, оружие я взял. На всякий случай.

Ножик бросил длинную насмешливую фразу и выскользнул за занавес. Крысинолицый показал, что оружие следует спрятать и я сунул клинок за пазуху. Теперь идти будет весьма неудобно: рукоять упёрлась ребро, а острие, прорвав тряпку, кольнуло в бедро.

— Это ещё нахрена? — спросил Паша, который вроде немного успокоился.

— Чтобы было дохрена, — огрызнулся я, — Забыл, куда нас занесло? Центр, мля, мегаполиса. Полиция на каждом шагу, а сейчас возьмём такси и поедем в гостиницу. Паша, проснись, мы по уши в средневековом дерьме и даже вот этот, славный парень, — я кивнул на серьёзного Шпеньку, мог бы, вместо разговора, просто сунуть нож под ребро. Если не заметил, нравы тут весьма простые.

— Ну, так мы идём?

— Марш, — согласился Шпенька и вышел первым.

Снаружи уже наступал вечер, а чёртов дождь и не думал прекращаться. Проводник, первым делом, поколдовал с дверью и довольно крякнул «тулиш». Потом огляделся по сторонам и взмахнув рукой, нырнул в узкую щель между домами. Твою мать, да здесь же запросто можно застрять!

— Как он здесь пролез? — ворчал Паша, цепляясь животом за стены постройки, — застряну, как Винни Пух.

— Угу. Твою мать! — на голову плюхнулась солидная порция холодной воды, — смотри, проталкивать вперёд будет некому. Жрать надо поменьше.

— Куда уж меньше! Последние дни и так сплошная диета.

К счастью, узкая щель быстро закончилась, и мы угодили на самый настоящий проспект, где даже могли разъехаться пара тележек, типа той, которую мы угнали, удирая от психованных убийц с топорами. Блин, как тогда Илюха проломил ту дверь в глубине сада? Хоть мы и торопились, я успел рассмотреть толстый брус засова, превратившийся, после удара, в труху. Да, силушки у наших товарищей заметно прибавилось. Пожалуй, пожелай они сделать нам какую-то гадость, сопротивляться окажется сложновато. В этом свете, подаренное Шпенькой оружие, становилось бесценной вещью.

На дороге стали попадаться прохожие, остервенело выдирающий ноги из липкой грязи, чавкающей между сгнившими досками настила. Некоторые, увидев нашего провожатого, воровато оглядывались и совали правый кулак под мышку левой руки. Должно быть условный знак местной шпаны, потому как Шпенька небрежно копировал его и торопился дальше, не забывая подбадривать нас гортанными выкриками: «Шелле, шелле!»

Какой тут, к чёрту «шелле», когда едва не падаешь на скользких досках. Вот, упал. Хорошо успел выставить руки и лишь измазал джинсы на коленях. Чёрт, да за эти три дня, я превратился в одну сплошную, грязь. Правда, на фоне местных жителей, даже моя грязь смотрелась благородно. Вот, например, парень, идущий навстречу; такое ощущение будто его забросали мокрой глиной, а потом вырыли.

— Чё это у него см ордой? — громко прошипел Паша, — Хрень какая-то…

— Может — лишай, — да, зрелище действительно неприятное, — а может — проказа. Просто держись от них подальше. И так, кажется, собрал всех долбанных блох. Я весь чешусь.

— Помыться бы…

— Угу, принять горячую ванну и выпить какавы с чаем. Блин, Паша, мне в их речку стрёмно залазить! Помыться ему! Само отпадёт.

Шпенька остановился, переговорить с каким-то бородатым мужиком, растительность на лице которого явно недавно встречалась с открытым огнём и теперь напоминала, по цвету и виду, древесный мох.

Пока они тарахтели, я огляделся. До этого, скорость ходьбы и попытки не шлёпнуться в грязь, отнимали всё внимание.

Чёрт возьми, это городок бы, как следует очистить, помыть и даже туристов не стыдно было бы водить. Ну да и дороги нормальные проложить. Зданиям, конечно, насчитывалось лет и лет, но выглядели они вполне пристойно, хоть и крайне грязно. Правда, дождливая погода и сумерки, мало-помалу подползавшие из узких переулков, скрадывали большинство трещин, вмятин и потёки грязи, но ведь видно же, что постройки пытались украсить какими-то фигурками, лепными украшениями. Да и фигуры печальных ангелов, которые встречались в разных местах города, создавали определённый романтический настрой. Когда-нибудь, когда тёмные времена закончатся, сюда повадятся туристы и разглядывая отреставрированные постройки, будут бормотать: «Эх. Побывать бы в прошлом». Я тоже так говорил. Если вернусь домой, выброшу из головы подобные глупости.

Шпенька, продолжая непринуждённую болтовню, достал из кармана нож и приставил к шее собеседника. Тот хотел было возразить, но посмотрел на нас с Пашей и тяжело вздохнув, вынул из-за пазухи звякнувший мешочек. Парочка прохожих спокойно миновала нашу группу, сделав вид, что ничего особенного не происходит. Крысинолицый паренёк похлопал бородача по плечу, пробормотал: «гутте» и мотнул нам головой, пошли, мол. Интересно, а если нашего проводника загребут за ограбление, мы пойдём соучастниками?

— Ты видел? — Паша возбуждённо ухватил меня за руку, — Он же его на бабки выставил! Среди бела дня, у всех на глазах!

— Ну, уже вечер, — пробормотал я, — Да и глаз то тех, почти не было. Паша, черти бы тебя взяли, как до тебя не дойдёт: здесь свои порядки. Видишь, всё спокойно, мы идём дальше, и мужик пошёл своей дорогой. Не прирезали, вот и ладненько. Улыбаемся и машем.

Когда мы повернули за угол двухэтажного здания с вычурным балконом, я начал узнавать местность. Точно, вон там мы ехали сразу, после того, как свернули от реки. А вот и та самая арка с одноухим ангелом. Сейчас, под дождём, он казался особенно печальным, а потеки на щербатых щеках напоминали следы от слёз.

— О, тут мы точно были, — заметил Паша и потряс головой, точно выкупавшийся пёс, — Ещё пара шагов и мы дома.

— Какая радость, — буркнул я, — А может, всё-таки, того?.. Попробуем сами?

— Не, не, — Павел заметно оживился, видимо в предвкушении встречи с Наташей, — Я без Наты — никуда! Вся эта хрень, рано или поздно, закончится, всё вернётся назад, вот увидишь.

Шпенька остановился и указал пальцем на распахнутые ворота, за которыми возвышалась монументальная постройка умершего богатея. Рыбака, кажется, я не слишком внимательно слушал пояснения Ильи. Наш проводник явно не собирался приближаться к дому, а лишь нахохлился, пристально глядя в тусклые окна. Да, в надвигающихся сумерках, огромная постройка смотрелась достаточно зловеще. Даже, если не знать, кто там внутри. А мы знали.

Шпенька разразился длиннющей тирадой, в которой пару раз мелькнуло тревожное: «нисфарату». Нас предупреждали последний раз.

— Спасибо за помощь, — паша протянул Шпеньке руку и тот, с некоторым удивлением, оглядел розовую ладошку, — Ну, не знаю, как вы тут это делаете.

— Данке шон, — я демонстрировал чудеса знания немецкого, явно удивляя, как Пашу, так и Шпеньку, удивлённо супящего брови, — И ауф видерзеен.

— Афвитзен, — кивнул парень и пожал плечами, — Готте бихатич.

Всё, он развернулся и нырнул в один из переулков, оставив нас вдвоём. Паша тотчас, едва не бегом, рванул в сторону дома, а я очень медленно пошёл следом, нащупывая рукоять оружия под одеждой и размышляя: смогу ли применить клинок, если…Если что? Понять бы самому. Ну ведь не станут же они, в кого бы не превратились друзья, грызть своих товарищей? Ох, не знаю, не знаю…

Тяжёлая дверь, обитая металлом, носящим следы ударов чем-то острым, ещё не успела закрыться, и я придержал её, осторожно заглянув внутрь. Темно. Что, некому камин и свечи зажечь? Впрочем, видимо очаг ещё тлел, потому как в лицо пахнуло теплом, и я услышал тихий треск угольев. Ладно, войдём.

Паши уже не было: видимо рванул в спальную. Недалеко от входа лежало опрокинутое кресло. Такое ощущение, что его швырнули в сторону двери. Хм, Александр Македонский, конечно герой, но какого хрена тут происходило, пока мы отсутствовали?

Я подошёл к камину, настороженно оглядываясь по сторонам: никого. За толстой решёткой равнодушно перемигивались затухающие угли, но света от их мерцания почти не было. Остальные кресла оказались пусты, и я задумался, почёсывая подбородок. Куда подевались остальные? Пошли гулять? Что-то Паша приумолк…

Слишком много вопросов.

Из спальной послышалось приглушённое бормотание Павла и чей-то, едва слышимый, ответ. Вроде бы голос женский, но отсюда не разобрать. Теперь снова Паша и в его голосе я отчётливо разобрал тревогу. Угу. Я осторожно достал подаренный кинжал и освободил от тряпок. Багровый отсвет умирающих углей скользнул по лезвию, и я подбросил в камин пару чурбаков: хоть какой-то, да свет.

Рукоять клинка очень удобно легла в ладони и ощущая мерзкий привкус во рту, я сделал шаг в сторону двери, за которой находилась спальня. Паша теперь говорил почти непрерывно и в его речи определённо звучала усиливающаяся паника. Внезапно товарищ тихо вскрикнул и в то же мгновение что-то тяжелое упало на пол. Чёрт, мне очень не хотелось идти туда, но выбора не оставалось вовсе.

На подгибающихся ногах я вбежал в комнату и остановился. Здесь оказалось абсолютно темно и в этом полном мраке светились три пары жёлтых глаз. Все, почти у пола. И ещё, я увидел три ладони, светящиеся призрачным синим огнём.

Я запустил руку в карман джинсов и вытащил зипповскую зажигалку, из Галькиной коллекции, которую мы поделили вчера. Онемевшие пальцы крутанули колёсико и во тьме вспыхнуло крошечное пламя. Потом я выронил зажигалку и бросился в гостиную, едва не выронив и оружие. Твою мать, я там и голову мог оставить! Буквально.

В мерцающем свете огонька я увидел Павла, неподвижно лежащего на полу. Около тела сидели на коленях Витя, Галя и Наташа. Их ладони лежали на обнажённой груди товарища, а на лицах застыло выражение неземного блаженства. Мои бывшие товарищи питались. Так, как требовало их новое естество.

В гостиной стало несколько светлее, потому что брошенные мной чурбаки уже успело оседлать весёлое пламя. Мне же было совсем не до шуток: у входной двери стоял Илья и смотрел исподлобья тускло мерцающими глазами. Позарез требовалось удрать отсюда, пока не примчалась троица упырей из спальни. Со всеми я точно не справлюсь.

— Пусти, — сказал я, сделав пару шагов вперёд и поднимая оружие на уровень груди, — Дай выйти.

— Видишь ли, дружище, — тихо сказал Илья, который и не подумал убираться с дороги, — Кажется нам, для питания, крайне необходима человеческая энергия. Просто позарез, как нужна.

— С чем я вас, мудаков и поздравляю! — оружие дрожало в руке, — Паша успел оценить ваши новые пристрастия. Выпусти, говорю!

— Если мы не станем питаться, то умрём, — так же спокойно продолжил Илья, — и я, пожалуй, предоставлю выбор: или ты пообещаешь привести сюда кого-то другого или я буду вынужден использовать тебя.

— Ах ты, кусок говна! — прошипел я и почти без замаха, ткнул его кинжалом, — Получай!

Не вышло. Я даже сам не понял, как умудрился промахнуться, но кинжал вылетел из рук, а сам я растянулся у ног бывшего товарища. В то же мгновение, точно электрический разряд пронзил тело, скручивая его в одну, плотно сжатую, пружину из боли. Сквозь багровый туман я видел, как Илья, вцепившийся пальцами в моё горло, запрокидывает голову от наслаждения.

Полыхнуло так, как могло бы в эпицентре ядерного взрыва. Невыносимая боль осталась, но я больше не ощущал касания огненных пальцев к коже. Сияющий силуэт мелькнул перед глазами и торопливый задыхающийся женский голос пробормотал:

— Так далеко! Держись, милый! Я тебя нашла.

— Зара! — прошептал я, почти забытое имя, — Зара…

Альфа — Омега 4

АЛЬФА

Почему-то оказалось невыносимо приятно просто лежать на твёрдой поверхности камня, вслушиваться в ровный шум дождя и смотреть на серое небо. Тусклые облака медленно скользили в проёме узкого окна, больше напоминающего бойницу крепости. Через такое очень удобно пускать стрелы в наступающего врага, а потом укрываться от ответного огня за толстыми стенами. Стены здесь действительно мощные, сложенные из огромных каменных глыб, выступающих внутрь помещения. Похоже я действительно находился в каком-то строении, предназначенном для обороны.

На чёрных стенах — только неряшливые рисунки углём, заросшие зелёным ковром плесени, а низкий потолок покрыт чёрными пятнами копоти. Я приподнялся со своего жёсткого ложа, одновременно возвращая одежду и потирая ноющую шею. Илья, мать твою, это надо же, своего товарища то зачем?! Однако же, вот я и получил новый опыт: узнал, что ощущают мои жертвы в момент питания. Пожалуй, больше не стану иронизировать по поводу нового способа получения энергии. Оказывается, умирать от рук голодного Льва — чертовски неприятная штука.

В то же время, вновь почувствовать себя Львом, после неуклюжей человеческой оболочки — просто невыразимое удовольствие! Страшно даже представить, что я мог бы состариться и умереть, таская непрерывно гниющее тело из жира и костей, бр-р!

Комнатушка, где я очнулся, имела ещё парочку окошек, ничем не отличающихся одно от другого. Выход когда-то закрывала деревянная дверь, но она успела истлеть и лишь ржавые петли да засов остались лежать на полу. В углу сиротливо грустил ржавый шлем, компанию которому составлял такой же коричневый, от времени, меч. Сколько времени миновало стой поры, когда последний воин всматривался в бойницу, ожидая внезапного удара? Не одна сотня лет.

Кстати, о врагах. Теперь, когда мир перестал плыть, словно кисея на ветру, я различил странные звуки, пробивающиеся через шелест дождя. Такое ощущение, что звенит металл и кто-то кричит. Очень много металла и голосов.

Я непроизвольно коснулся шрама на лице и тут же отдёрнул руку: видимо придётся смириться со своим новым украшением, которое упорно не желает исчезать. Впрочем, все кошки утверждают, будто мне идёт. Врут, наверное…

Я подошёл к окну и выглянул наружу. Тут же холодный ветер радостно бросил в лицо ледяные капли и умчался прочь, весело посвистывая в невидимых щелях. Дождь усилился, превращаясь в почти непроницаемую пелену, застилающую высокие горы, снежные верхушки которых вонзились в тяжёлые подбрюшья ползущих туч.

Но я смотрел не вверх, а вниз. Похоже, меня приютила высокая башня, которую возвели недалеко от широкой расщелины, дна которой я так и не смог различить. Когда-то через пропасть был переброшен мост, остатки которого торчали с обеих сторон, точно два обломанных клыка в пасти стареющего хищника. Неведомая, но очень мощная сила, разнесла дерево в щепки, обломала металлические фермы и разбила каменное основание, оставив жалкие огрызки. Впрочем, я кажется догадывался, кому принадлежала эта сила.

Сейчас он находился в первых рядах сражающихся на краю бездонного провала. Люди, вооружённые длинными мечами и алебардами, яростно сшибали вниз серых тварей, ползущих по стенам расщелины, подобно паукам. Существа напоминали пауков не своим внешним видом, а скорее омерзительной грацией восьминогих хищников. С гадостью, подобной этой, мне уже доводилось сталкиваться в мире, наглухо закупоренным Аккой. Правда, тогда их не было столько много. Стены провала буквально шевелились от невероятного количества серой дряни.

Вооружённых людей тоже наблюдалось весьма немалое количество, но им бы это не помогло, если бы не присутствие Львов. В первую очередь, конечно Чара, чью мощную ауру я ощущал даже на таком расстоянии. Разрушитель то и дело вспыхивал, подобно сверхновой и тотчас целый пласт сожжённых тварей рушился вниз, на несколько мгновений открывая обугленный камень. Потом серая масса нападающих вновь заполняла освободившийся участок и всё начиналось сызнова.

Кроме Чара я насчитал не меньше пятидесяти белогривых хищников и это меня, честно говоря, несколько удивило: неужели я сумел возвратить к жизни столько соплеменников? Странно, никогда не думал, что за время странствий повстречался с таким количеством собратьев. Или пришла долгожданная помощь?

Картина, открывшаяся за окном, казалась воистину апокалиптической, и я заворожённо наблюдал за схваткой, пропустив момент, когда обстановка несколько изменилась.

Произошло несколько вещей одновременно. Сначала я услышал радостный возглас:

— Вот он!

И тут же кто-то врезался в меня, так крепко обняв, что я ощутил себя связанным. В какой-то мере так оно и было: мы давно соединены совместными чувствами и даже смерть не смогла этого изменить. Да, этот аромат ни с чем не перепутать. Я сумел-таки повернутся и поцеловал её в лоб, зарёванные щёки, маленький нос и жадные твёрдые губы.

— Здравствуй, Леся. Наконец-то встретились.

— Милый, милый, — бормотала она, продолжая удерживать меня в объятиях, так, словно боялась потерять снова, — Никуда не отпущу! Никому не отдам!

— Не отдашь, не отдашь, — ворчал определённо довольный Илья, пытаясь отлепить цепкие руки, — Леся, да пусти ты! Никуда он уже не денется. А если ты позволишь, я сделаю так, чтобы этот увалень вообще остался с нами навсегда. Пусти!

Пока улыбающаяся Ольга удерживала плачущую, от счастья, Лесю, Илья защёлкнул на моей правой руке странную штуковину, напоминающую выпуклый браслет из полупрозрачного материала. Внутри браслета медленно скользили пурпурные искры. Я пожал товарищу руку, поражаясь, как может отличаться образ Льва с разных точек зрения.

— Очень рад тебя видеть, когда ты не пытаешься меня прикончить, — кот удивлённо поднял брови, но я только отмахнулся, — Потом объясню. Что это за хренотень?

— Подарок Вершителей. Наташа соблаговолила прибыть и очень сильно желает с тобой побеседовать. С Олей она уже поговорила, — он повернулся к кровожадно оскалившейся кошк, — Да, Олечка? Думал она прикончит эту интриганку.

— Ей ещё повезло, что меня там не было! — Леся вновь прижалась ко мне, — Так хорошо…Уж я бы этой суке показала!

— Никто даже несомневается, поэтому и держим тебя подальше от гостьи, — Илья отступил на пару шагов, рассматривая меня, — Хорош! Так вот, эта хренотень, как ты её назвал — якорь, который должен удержать тебя от нового исчезновения. Вершители называют прибор Стабилизатором Реальности и намекают, что его возможности гораздо шире, нежели стреноживание излишне прыгучего Регулятора.

— Зара вернулась? — перебил я товарища. Леся напряжённо замерла, и я погладил её по волосам.

Илья помрачнел.

— С этим проблемы. Очень большие. И из-за этого тоже проблемы. Порталы, по-прежнему, не работают и никто, даже Вершители, не знают, что предпринять.

— Сами то они, как путешествуют?

— Никак. Сидят в своём пузыре, в центре мироздания и понемногу офигевают. Наташа сумела пробраться сюда, потому что её притянуло твоё присутствие. А ситуация, честно говоря, весьма критическая, — он подошёл к бойнице и покусывая нижнюю губу, кивнул наружу, — Видал? Э/то — уже третья атака, за последние пять суток. Хорошо, хоть Чар успел уничтожить мосты.

— Ты уже говорил, — заметил я, но Учёный помотал головой.

— Нет. Это — не те мосты. Там, кстати, тоже сейчас идёт бой. Дружище, мы отрезаны от окружающего мира и полностью окружены. А ещё, ты воскресил больше полумиллиона людей и полторы тысячи Львов, — Я оторопело уставился на кота, но он только рукой махнул, — Даже не спрашивай. У меня нет ответа, почему ты их всех возродил. Понятное дело, выпить, перетрахать, или хотя бы прикончить такую ораву ты не сумел бы, но вот почему они возвращаются…Да это и не главное. Если бы все они оставались прежними, то уже успели бы благополучно отдать концы от нехватки воды и пищи. К счастью, после возрождения, никто не испытывает голода, жажды и противоположных потребностей. Похоже, произошла эдакая модификация, улучшение.

— Кстати, для них ты — бог, — совершенно спокойно заметила Ольга и подмигнула, — Так что, не удивляйся.

— Не было печали, — я потёр лоб и предъявил Илье браслет, — Как эта штука снимается? Пошёл я обратно…

— Даже не надейся, — ухмыльнулся товарищ, — Да и с каких это пор ты стал дезертиром? Подумаешь, всего лишь бог! Знаешь, сколько таких придумали за историю существования мира?

— А я тебя не отпущу! — горячо прошептала Леся в самое ухо, — Больше никуда-никуда не отпущу. Посмотри, что с тобой стало, стоило мне умереть! Взял и позволил каким-то охотникам разрубить себя на куски.

— Никуда не годится, — согласился я, — Ладно, убедили. Так что там сегодня стоит на повестке дня у бога и почему, собственно, мы не принимаем участия во всём этом безобразии?

Я указал за окно.

— Там есть, кому поработать и без нас, — отмахнулась Оля, — Да и вообще, оставь все силовые вопросы Чару и займись спасением мира. Если в самое ближайшее время нам не удастся проложить дорожку наружу, то не поможет и целая армия Разрушителей. Кажется, в этой грани осталась одна-единственная незаражённая местность.

— Тут она права, — подтвердил Илья, направляясь в сторону двери, — сам прежде не представлял, как быстро может распространяться эта дрянь.

Мы покинули комнату с бойницами и оказались в неосвещённом коридоре, со множеством тёмных дверей. Илья показал рукой: «сюда» и первым начал спускаться по стёршимся ступеням спиральной лестницы. На голову начали капать холодные капли и взглянув вверх, я обнаружил огромное круглое отверстие. Там медленно плыли серые облака, с алыми прожилками внутри и в их неторопливом шествии я не заметил ни единого просвета.

Леся дёрнула за руку, и я улыбнулся девушке, даже не надеясь на ответ; уж очень редко она складывала губы иначе, чем в гримасе озабоченности или ярости. Однако моя новая Леся оказалась немного мягче, и лёгкая улыбка тенью тронула жёсткие, чётко очерченные губы. Как ни странно, но это принесло ощущение внутреннего тепла, и я пожал озябшие пальцы: «Да, милая, идём».

Строение, которое мы покинули, действительно оказалось башней, подслеповато вглядывающейся в панораму близкого фронта, которому, как мне показалось, не было ни конца, ни края. Десяток, вооружённых мечами парней, которые топтались у выхода, увидев меня, тотчас опустились на колени. Ольга пихнула меня локтем в бок и тихо хихикнула, а Вееред, с незнакомым, но дружелюбно улыбающимся Львом, подошёл ближе.

— Серра, — представился хищник, разглядывая меня, — Из последнего возрождения. Давно хотел встретиться с Реконструктором, про которого Художник мне все уши прожужжала. Хоть её портреты ничем не отличаются от оригинала.

— Ты там, как живой, — подтвердила Леся, почему-то хмурясь, при виде волка, — Такой красивый…Весь в молниях!

— Угу, — хмыкнула Ольга, — Точно такой, на всех полутора сотнях полотен, которые люди используют в качестве икон. У Рейи скоро руки отпадут.

— Не могу сказать, что особо рад такому повороту, — проворчал я, недовольно рассматривая коленопреклонённых людей, — Они так и будут мочить штаны? Пусть уже поднимаются, в конце то концов. Никогда не представлял себя в роли живого бога. Идиотская судьба щедра на сюрпризы.

— Ну, как бы не совсем судьба, — многозначительно заметила Оля, а Вееред сделал большие глаза.

— Это вы о чём? — я прищурился, ощущая очередной подвох.

— Это была моя идея, — Илья выглядел немного смущённым, — понимаешь, дружище, у нас имеется целая прорва людей, вырванных из своего привычного круга обитания, лишённых семьи, друзей и знакомых. Кроме того, им всем угрожает смертельная опасность, суть которой дойдёт явно не до каждого. Сам помнишь, в каких отсталых дырах приходилось путешествовать. Ну, в общем, всё наслоилось, одно на другое, поэтому идея о боге, который воскресил их, а теперь ведёт на борьбу с силами зла, показалась мне подходящей.

— Главное, ничего выдумывать не пришлось, — я просто источал сарказм, но если Учёный посчитал подобный поворот самым лучшим вариантом, значит так оно и было.

— Вы выбрались наружу, чтобы насладиться погодой? — поинтересовался Вееред, — Кажется, все собирались пойти в замок, чтобы обсудить определённые вещи.

Некоторое время идти приходилось по узкой тропе, вдоль зоны боевых действий и несколько раз я останавливался, чтобы оценить ход схватки. Атака порченых выглядела столь же бессмысленной, сколь яростной, поэтому, как мне показалось, основная опасность, угрожающая защитникам, заключалась в их усталости.

Илья согласился с высказанной мыслью и пояснил, что люди сражаются в четыре смены, поэтому потери, среди них, минимальны. Впрочем, человек устаёт даже при таких раскладах и если Порча намеревалась взять нас измором, рано или поздно её тактика могла оправдаться. Скорее — рано, если не произойдёт кардинальных перемен. При этом все старательно сделали вид, будто я не имею никакого отношения к этим самым кардинальным переменам.

Петляющая тропа взобралась на гребень высокого холма, откуда открывался беспрепятственный вид на пропасть, и я вновь остановился. Но в этот раз смотрел не на край расщелины, где продолжал звенеть металл и вопили возбуждённые солдаты. Я уставился на противоположную сторону провала. Там сплошная серая масса медленно стекала вниз, чтобы через некоторое время подняться, но уже по нашему краю. Интересовали меня вовсе не порченые, похожие друг на друга, как две капли воды. Даже не верилось, что прежде они были мужчинами, женщинами, подростками и даже детьми.

— Возможно кто-то объяснит, — медленно сказал я и показал пальцем, — Кто это? Или у меня проблемы со зрением?

Леся, державшая меня за руку, прошипела длинное ругательство, а физиономия Учёного отразила печаль. Остальные тоже выглядели совсем не весело.

— Львы это, — неохотно пояснил Илья, — Когда читал записки о Войне Хаоса, не думал, что когда-то придётся столкнуться лично. Да, дружище, Порча касается не только людей, но и нас. Внешне, если смотреть отсюда, они ничем не отличаются от обычных Львов, а пообщаться мы не можем: никто из них не приближается к пропасти. Насколько я понял, порченые собратья координируют атаку, направляя серых ублюдков. Пока это всё. Возможно, Порча приберегает их на закуску. Когда потребуется удар милосердия.

— В лабиринте, под Целидаром, — я потёр лоб, вспоминая, — Мне встретились рисунки на стенах. Тогда я ещё посмеялся над ними. Там было изображено, как одни Львы направляют людей сражаться с армией других Львов. Тогда я назвал это бредом. И вот он, бред воочию.

— Пророчество, оно — такое! — хмыкнул учёный, — Его отголоски так перемешались с историей, что уже трудно сообразить, где находятся воспоминания, а где — предсказания. Именно поэтому нам крайне необходим камень с твоей частью Пророчества, а для этого нужно попасть в Сердце, для чего нам позарез…

— Заткнись! — оборвал я его, — А то нашлю гром и молнию.

— Не присваивай чужие атрибуты, — хихикнула Оля, — по молниям у нас — Чар.

— Девочка мёрзнет, — заметил Серра, кивнув на дрожащую Лесю, у которой успел посинеть кончик носа, — Идёмте уже в замок.

— Прости, милая, — я создал толстый плащ и набросил его на плечи девушки, — Не сердись.

— На тебя? Никогда! — она зарылась в накидку, — Только надеюсь, что ты найдёшь способ согреть свою девочку получше, чем эти призрачные тряпки.

— Обязательно. Немного позже. Когда вокруг станет хотя бы вполовину меньше любопытных глаз.

— Раньше то тебя такое ничуть не смущало, — хмыкнула Оля, явно прислушивающаяся к нашему разговору, — Если я не остановлю нашего доблестного Учёного, со всеми его гениальными идеями, боюсь такой возможности вам не предоставят вовсе.

Мы прошли пещеру, насквозь пронзившую абсолютно чёрную скалу в форме вздыбленной черепахи и оказались перед спуском в котлообразную долину. Горный кряж опускался из серых облаков в её дальней части и там же перемигивался светящимися окнами знакомый замок. Множество мелких огоньков заполняли горную долину, но всё внимание оказалось приковано именно к старой постройке.

Здесь ветер превратился в обезумевшего пса, который жадно хватал за лицо, пытался сорвать одежду с солдат конвоя и швырял в глаза дождевые капли. Временами вихрь свирепел до такой степени, что начинал сшибать камни со скал, очевидно целясь в незваных гостей.

Гора, с вырубленной в ней крепостью, казалась лишь куском камня, обрезанного серой мутью. Точно так же и другие края долины исчезали в мутной пелене из дождя и тумана.

— Такое ощущение, будто мы очутились на самом краю света, — тихо сказал я, прижимая Лесю к себе. Непривычная дрожь прошла по телу, передавшись спутнице, — А вокруг — ничего.

— К моему вящему сожалению, — вздохнул Илья, — это — совсем не ощущение, а чистая правда. Стоит порче захлестнуть этот ничтожный кусок грани и не останется ни черта. А исчезнем мы — исчезнет и сам Кристалл.

— Смерть Мира, — в голосе Оли звучал искренний ужас.

Мы помолчали. Потом я потрепал Лесю по мокрым волосам и поцеловал в макушку.

— Мы ещё живы, — твёрдо сказал я, — А пока мы живы, это чёртово пророчество не осуществится. Я не позволю.

Дорога к замку оказалась бы ничем не примечательным путешествием по мокрому камню, среди унылых ландшафтов, если бы не люди. Очень много людей. Те самые огоньки, на которые я обратил внимание, стоя у входа в пещеру. Огромное количество временных построек: палаток, шатров и наспех сложенных из камня навесов. Перед каждым жилищем горел костёр, а глаз то и дело натыкался на тёмные силуэты, заслонявшие пламя или просто мелькающие в струях ливня. Кроме этого я ещё заметил несколько больших площадок, где вооружённые люди, тренировались, размахивая мечами и секирами. А если учитывать и сражающихся…Я задумался: а не ошибся ли Учёный в подсчёте возрождённых? И откуда они, чёрт побери, взялись?

Как я понял, Вееред, который шагал с Ольгой впереди, старался выбрать маршрут, отстоящий как можно дальше от костров и шатров. Однако, несколько раз нам, всё же, пришлось пройти мимо сумрачных групп отдыхающих, пристально вглядывающихся в пламя или греющих руки у пляшущих языков. Поначалу обходилось, но у третьего или четвёртого очага, кто-то из греющихся уставился в нашу сторону и остальные тотчас повернули головы, позволив увидеть множество удивлённых физиономий.

— Надо было бы тебе изобразить плащ с капюшоном, — с некоторым запозданием посоветовала Ольга, — Уж слишком, дорогой, им знакомо твоё лицо. Художник постаралась.

— Молодец Художник, — я рассматривал ткнувшихся лбом в землю людей, не ощущая ничего, кроме усталости. Были времена, когда я жаждал подобного, потом просто иронизировал, над прошлыми желаниями и вот, пришла усталость, — И тебе спасибо, дружище.

— Всегда пожалуйста, — Учёный дёрнул меня за плечо, — Пошли. Или ты ожидаешь, когда они начнут приносить жертвы?

— Надеюсь, ты шутишь? — я встревоженно обернулся к нему, — Только этого мне не хватало!

— Он шутит, — Оля показала товарищу кулак, постаравшись сделать это незаметно, — Были, конечно, попытки, но мы их остановили, сказали, что ты у нас — милосердный бог, который требует только девственниц. С вполне определённой целью.

— Чтобы съесть их печень, — Леся хихикала, не показывая и носа из недр моего плаща, — А ещё тебе очень милы ночные пляски голышом под дождём.

— Балаболки, — Илья покачал головой, — не бери в голову. То, о чём поминала Кукловод, мы заметили лишь у парочки отсталых общин. Но всё давно осталось в прошлом.

Последовав несколько запоздалому совету, я набросил на голову глубокий капюшон и оставшуюся часть пути прошёл неузнанным. Капюшон не помешал мне самому рассматривать разношерстье племён, собравшихся вокруг. Бородатые, поросшие волосом с ног до о, дикари в звериных шкурах; аккуратно подстриженные люди с вытянутыми лицами и длинными конечностями, одетые в свободные одежды ярких цветов; коренастые, мускулистые бронзовокожие с волосами, заплетёнными в тонкие косички…Мужчины, женщины, дети и старики.

Мой дар притащил их из царства смерти, не озаботившись разницей в возрасте или поле. Казалось, будто кто-то запускал черпак в бездонную бочку умерших и щедро отсыпал их сюда, в горную котловину, заливаемую ливнем.

Они считали меня богом, потому что я позволил им сменить покой вечного ничто, на этот моросящий дождь, холодные камни и незнакомые лица. А ещё их ожидали бесчисленные орды смертоносных тварей, тяжёлая военная работа, до изнеможения и перспектива окончательной гибели в умирающем мире. Так куда я их привёл? Всё это больше напоминало преисподнюю человеческих мифов. Едва ли я имел в виду нечто подобное, когда обещал всё исправить.

— Ты грустишь? — тихо спросила Леся, показав любопытный зелёный глаз, — Скучаешь по ней?

— Не только, — я пожал плечами, покрепче прижимая мускулистое тело, — Просто всё это мне очень не нравится. Переживаю за всех вас. За друзей, любимых и за всех этих людей.

— Ух ты! — Оля толкнула Веереда локтем, — Смотри ка, как повзрослел наш Реконструктор. Скоро можно будет отправлять его в школу. Гелен бы сильно удивилась.

— Ошибаешься, — Волк покачал головой, — Волчицы очень внимательно следят за ним с момента возвращения. Я слышал, как Волин говорила о новых волчатах.

— Ну значит, мир будет жить, — хмыкнул Илья, — Если Волчицы вспомнили о продолжении рода. Но твоя меланхолия мне не нравится, приятель. Попробуем отвлечься. Расскажи про своё последнее, гм, путешествие. Ты вроде бу упоминал о какой-то конфронтации со мной?

— Если это можно так назвать.

Дороги, оставшейся до замка, как раз хватило, чтобы пересказать события последнего погружения. Стоило е середину истории и Учёный, который понимающе кивал всё это время, впал в глубокую задумчивость. Из неё он вышел лишь тогда, когда я перестал говорить.

— Наташа очень вовремя принесла свою игрушку. Похоже, тебе больше нельзя отправляться туда, — он пошевелил пальцами, подбирая подходящее название для места за чертой смерти, — Следующий раз ты можешь не вернуться из этой дыры.

— Это ещё почему? — Леся высунула любопытный нос из мехов плаща, — Как же он вернёт Зару? Учёный, ты совсем тронулся?

— Потом объясню. Мы на месте.

Огромные факела, установленные на толстых металлических столбах, мучительно извивались под струями беспощадного дождя, но стоически переносили испытание, порождая целые стаи прыгающих теней. Огонь, спрятавшийся под начесом, у самых ворот, вёл себя много спокойнее, позволив охране лицезреть, кого сопровождает вся эта свита.

— О чёрт! — это уже начинало надоедать, — Можно издать какой-нибудь приказ, чтобы они перестали протирать одежду? В конце концов, богу это просто не нравится!

— В моё время такое уже было, — Серра пожал плечами и склонившись над ближайшим стражником, пошептал ему в ухо, — большинство Львов такое действительно раздражало. Но имелись и любители.

— Чокнутых всегда хватало, — Ольга покивала головой и покосилась на меня, — некоторые даже убивали подруг, не стараясь особо разобраться в ситуации.

Вееред отпустил Львице шутливый подзатыльник, а Леся показала язык. Илья только покачал головой.

— Вот, вот, ещё и это. Просто не представляю, что произойдёт, когда вернутся все ушедшие, — он пояснил, — Старые обиды и неприязнь никуда не делись. Думаешь проблемы имелись только с теми дурацкими жертвоприношениями? Если бы! Тут целая куча людей из совместных граней, которые в своё время так и не сумели поделить игрушки. Теперь они пытаются возобновить делёж, который раньше уже отправил их на тот свет. Пока удаётся контролировать ситуацию и расселять драчунов. Но если их станет ещё больше…

— Хм, в религиозных книгах людей всё выглядело намного проще, — констатировал я, — Представляю себе Апокалипсис настоящего — сочинение в тысячу томов.

— Современное предсказание выглядит, как чёрная глыба с рисунком распадающегося Кристалла, — заметил Учёный, — а ты должен его коснуться.

Мы прошли по широкому коридору, ярко освещённому множеством масляных ламп. Повсюду сновали ребятишки, испуганные женщины и другие люди, но пару раз встретились Львы, которые, сдержанно улыбаясь, приветствовали меня. Обоих я видел первый раз. Однозначно.

Внезапно из группы детишек, сгрудившихся под виноградной гроздью ламп в конце длинного коридора, вырвалась маленькая девчушка и рванула к нам на максимальной скорости, которую могли позволить её короткие ножки. Я бы мог заблуждаться, определяя цель её стремительного бега, если бы не странное выражение на лице Ольги. Честно, раньше я у неё такого не наблюдал никогда. Даже в самые интимные моменты нашей близости. На лице кошки читалась безграничная нежность, соединённая с тревогой коллекционера, опасающегося за любимый экспонат. Такое лицо прежде я видел только у человеческих матерей.

— А кто это у нас? — едва успел произнести Вееред, а девчушка, с крайне решительной физиономией уже карабкалась на руки Оли.

Меня ущипнули за бок.

— Морду проще сделай, — проворчала Леся, — Не шлялся бы где ни попадя, сам бы знал, что происходит.

— Точно, — согласился я, разглядывая странную картину: Волк и Львица обнимали лохматое создание, которое определённо не видело ничего удивительного в происходящем, — Это же я всё по собственной воле проваливаюсь. Поверь, Леся, если бы это зависело только от меня, даже не подумал бы покидать нашу славную компанию. Ведь только здесь можно увидеть такие чудеса…

— Ну, теперь у тебя появилась возможность задержаться, — Илья мягко, но решительно пропихивал меня вперёд, — Пошли, поли, это — надолго.

— Да, да, — Львица точно на миг вырвалась из объятий сладкого сна, — Мы немного задержимся.

— Немного, как же! — проворчала Леся, освобождаясь из складок плаща, — Сейчас пойдут, поиграются, потом расскажут сказку, а может и не одну. А потом…

— Кто это? — спросил я у Ильи.

— Девочка, — с абсолютно серьёзной физиономией, пояснил Учёный, — Маленькая. Визуально определяется возраст лет в пять — шесть. Глаза — карие, волосы…

— Я тебя сейчас стукну об стену, — пообещал я, — Представляешь, какой будет удар по твоей репутации? Да и удар, вообще?

— Она, судя по всему, одна из тех, кому Оля пела свои колыбельные в бытность Бледной Дамой, — под ехидное хихиканье Леси, сообщил товарищ, — Кукловод её помнит, говорит, дескать у неё тогда были очень сильно обморожены ноги.

— Тут-то что произошло?

— Мне и самому не совсем понятно. В один прекрасный момент это лохматое чудовище вылетает из группы детей в яслях…Кстати, именно этот парень заведует беспризорниками, — он указал на Серра И Лев очень важно кивнул головой, — сам вызвался; дескать — опыт, то-сё. Так вот, лохматое чудовище вешается Оле на шею и называет её мамой. Знаешь, честно говоря, ожидал любой реакции, но такого…Наша грозная Кукловод обнимает чертёнка и принимается сюсюкать. А потом ещё Веер подтянулся и…Ну, в общем ты и сам всё видел.

— А ещё Кукловод ждёт волчонка, — добила Леся и мой мозг запросил пощады, — Учёный, посмотри, какая у него смешная физиономия.

— Угу. И об стену швырять не требуется. Теперь вот думаю; может повременим со всем остальным?

— Да нет, зачем же? — слабым голосом откликнулся я, пытаясь как-то упорядочить полученную информацию, — Может всё это — тоже часть Пророчества и с порчей может совладать только абсолютно чокнутый Реконструктор? Имени уже нет, теперь очередь и до мозгов дошла.

— А они у тебя были? — Леся, похоже, окончательно убедилась, что я вернулся и принялась язвить в своей обычной манере.

Серра успел пройти вперёд и переговорить с охраной, поэтому рослые латники с окладистыми бородами не стали преклонять колени, а лишь согнулись в низком поклоне. Всё лучше. Торжественность момента встречи напрочь сбила Леся, которая проходя мимо охранников, постукивала пальцами по конусным шлемам. Кстати, а откуда они взяли все эти одежды, доспехи и оружие? С того света притащили? Ладно, обожду с вопросами, и так голова кругом идёт.

Парочка крепышей налегла на металлическую дверь, и та беззвучно распахнулась, переливаясь гравировкой гривастого хищника, почти живого в жёлтом свете ламп. Хм, а этого рисунка прежде не было. Похоже, Художник успела и здесь побывать.

Впрочем, мысли о красивой гравировке и прочем, напрочь вылетели из головы, стоило войти в зал. В этот раз свечи не горели и единственным источником света оказался огромный камин. В зареве от исполинских языков пламени львицы, сидевшие у небольшого круглого столика казались бронзовыми изваяниями. Одной из них оказалась Наташа, которая повернулась ко входу, с напряжённой улыбкой на красивой физиономии, а второй…

Я сделал пару шагов вперёд, надеясь на какое-то невероятное чудо, которой позволило ей вернуться из мрачных бездн Ничто.

— Это — не она, — прошептала Леся за спиной, — Не она…

Я уже сообразил, что ошибся. Но всё же, какое сходство!

Как и прежде.

Акка легко поднялась из кресла и пошла навстречу. В улыбке Львицы отсутствовал скрытый страх и напряжение, которые читались в лице Вершительницы.

— Надеюсь, в этот раз нас ничего не разделяет, — она поцеловала меня под пристальным взглядом Леси, — И не стоит так сверлить меня, маленький человек. Я совсем не собираюсь воровать сердце твоего Льва. Похоже, он давным-давно разделил его между тобой и той, пропавшей Львицей.

— Нечего тогда и облизывать! — нарочито грубо обрезала девушка и прошла вперёд демонстративно, заняв самое дальнее от Наты кресло, — много вас тут таких…

— Это уж точно, — поддакнула Львица и провела пальцем по моему шраму, — Знаешь, а с ним тебе даже лучше.

— Ещё одна, — вздохнул я, — Не сердишься, что я тебя тогда?..

Она рассмеялась и потянула за руку, ближе к камину. Мне показалось, что лицо Наташи отразило настоящую панику. Интересно, что такого сотворила с ней Ольга?

— Поделом досталось, — Акка усадила меня в кресло и села рядом, показав кончик языка определённо ревнующей Лесе. Та фыркнула и запустила в камин массивным чурбаком. Поднялся настоящий фонтан из искр и пламя испуганно прижалось к стене, — Видишь, как всё обернулось: я мечтала стать богиней, а богом стал ты.

— Думаешь, я этого хотел?

— В тот-то и фокус. Видимо, божественность — такая штуковина, которую можно получить, если её не добиваться, не желать, противиться ей. Ладно, достаточно этой темы. Хочу поблагодарить.

— За новое рождение?

— И за это тоже, — она широко улыбнулась, — Ах, Реконструктор, знал бы ты, сколько любопытных ситуаций уже успел создать твой дар! Тебе наверняка не известно, что Вееред — мой бывший муж? Ещё из тех древних времён, когда я была человеком. Так вот, когда мы встретились, он едва не прикончил меня. Не забыл, значит…И его новая пассия — Кукловод, куда мне до неё!

— Завидуешь?

— Нисколько. Кошка тоже раздобыла неплохую добычу. Статусную.

Только сейчас я обратил внимание на Илью, который стоял рядом и внимательно слушал нашу беседу.

— Натрепалась? — поинтересовался он, — такая же болтливая, как и в постели.

— Зато ты — молчун-молчуном. Слова ласкового не дождёшься!

Тут всё ясно. Но легче моей голове не стало. Они, что, издеваются?

Ладно, здесь присутствует ещё одна Львица. Сомневаюсь, правда, что с ней может быть проще и понятнее.

Похлопывая ладонью по бедру Акки, я постарался поймать взгляд Наташи, которая от столь пристального внимания совершенно стушевалась. И куда же делась та надменная повелительница судеб, которая пыталась отдавать мне приказы, плохо замаскированные под просьбы? Кажется, Олечка здорово поработала над её поведением.

— Здравствуй, Наташа, — сказал я, как ни странно, не ощутив ни злобы, ни обиды. Всё прошло, оставшись в том безграничном Ничто, куда так не хотелось возвращаться вновь, — похоже, пришло время посидеть вместе и спокойно обсудить ситуацию. Очень надеюсь, что твои новые товарищи хоть бы слегка поумерили амбиции. Было бы просто замечательно, если бы они вовсе отказались от мыслей контролировать Кристалл.

— Не могу обещать, что они не возьмутся за старое, если всё обойдётся, — Ната пожала плечами, а я молча отметил её: «Они», — Но сейчас все просто испуганы. Грани схлопываются, одна за другой, переходы разрушены, а мощь Порчи растёт в геометрической прогрессии.

Кажется, кошка очень обрадовалась, когда я не стал поминать прошлые проступки. Тревога ещё дрожала в уголках глаз и нервно вздымались крылья носа, но в остальном, передо мной сидела именно та Наташа, которую я всегда был рад видеть: не чокнутая психопатка, убивающая направо и налево; не сломленная чувством вины безмолвная тень и не великомудрая заговорщица, запросто предающая бывших спутников.

Причина столь кардинальных перемен выяснилась довольно скоро. Всё это время я ощущал присутствие кого-то ещё. Неизвестный притаился в самом дальнем и тёмном углу зала, и я не стал применять Зрение: хочется ему оставаться незамеченным — пусть так и будет. Однако, стоило Наташе заговорить, и наш тайный свидетель немедленно приблизился, остановившись у кресла Вершительницы.

Наталья оборвала речь и прижалась щекой к опущенной Пашиной руке. На лице кошки, в этот момент, читались любовь и нечто, подобное благодарности. Кажется, спустя долгие столетия, эта пара, наконец-то вновь воссоединилась. Вот только, надолго ли? Судьба не очень щедра на подарки и всегда требует расплаты.

— Итак, — сказал я, обняв Акку и разглядывая Илью, — Похоже, даже Вершители не знают, как поступить дальше.

— Да, — тут же откликнулась Ната, — Все профилактические меры, принятые нами загодя, ни к чему не привели: порча игнорирует силовые поля, кризисные центры и даже применение оружия массового поражения. Однако, как ни странно, вступили в игру определённые факторы, которые мы прежде считали странной аномалией, нелепым побочным эффектом.

— Это ты о чём? — что у них с Ильёй общего, так это манера насыщать речь массой труднопонимаемых слов, — И попроще, пожалуйста.

— Нам всегда казалось, будто резистентность, — я приподнял бровь и под тихий смешок Учёного, Вершительница пояснила, — Неспособность человека, переспавшего со Львом, обратиться — просто нелепый каприз древних биоинженеров, — на этот раз тихо рассмеялась Акка: ещё бы, поминали именно её, — Однако, как выяснилось, такой человек устойчив к любой мутации. Плюс, способен передавать полученную способность до двадцатого поколения. Те грани, откуда Львы ушили не так давно, оказывают сопротивление Порче именно за счёт этих потомков.

— Хорошо, но мало, — добавил Илья, — И в общем-то, лишь оттягивает неизбежный конец.

Паша запустил пальцы в гриву Львицы и потёрся носом о её гладкую щёку. Тем не менее, взгляд, брошенный им в мою сторону, не сулил ничего хорошего. Не очень то и хотелось.

— Понятно, — резюмировал я, — Все работающие и не работающие факторы не способны остановить наступление Порчи. Смерть Мира близка, а мы не можем сопротивляться, потому что заперты в этой грани. Кроме того, нам позарез необходима моя глыбина с куском Пророчества. Единственная, кто может нам помочь — Зара, — а ты запрещаешь мне отправляться на её поиски. Объяснись.

Наташа нахмурилась, вопросительно уставившись на Учёного, Леся болтала ногой, рассматривая пламя в камине, а Акка просто передвинула мою ладонь чуть ниже, по бедру. Кошки никогда не меняются. Даже на грани конца света. И это — хорошо.

— Кто кого ищет — ещё вопрос, — хмыкнул Илья и отошёл к самому очагу, оказавшись в фокусе наших взглядов, — Очень важный вопрос, между прочим. Вершители снабдили Зару любопытным прибором, который отчасти родственен твоему якорю. Именно эта штуковина позволяет кошке ощущать себя личностью по ту сторону смерти и отслеживать тебя. Так вот, прибор настроен на поиск Льва, вожака Прайда, Реконструктора, в конце концов…

— Ну и? — пока я не понимал его построений.

— Ты хорошо помнишь все фазы своих погружений? — Учёный дождался моего неуверенного кивка и продолжил, — +Хорошо. А для остальных, кратко поясню. Каждый раз, когда тебя уносило из реального мира, ты оказывался в одной из параллельных веток, так или иначе, связанных с твоим жизненным путём. Сначала ты оставался самим собой, но в пределах родного мира; потом, ощущал себя Львом, лишённым медальона и наконец — человеком, в обществе Львов. Тенденция понятна?

— Не совсем, — проворчал я, наблюдая, как сильно помрачнела Наташа. Она — понимала.

— Не знаю, в чём причина, но каждый раз тебя всё дальше уносило от твоего Львиного естества. Боюсь, следующее погружение, отправит тебя в мир, где Львов не существует вовсе. Зара просто не сможет тебя отыскать, потому что у неё не останется ни единой зацепки, и вы потеряетесь. Оба. И ты, прожив свою человеческую жизнь в полученной ветке, просто умрёшь, как и полагается обычному человеку.

— А значит, — хрипло сказал я, — Значит…

— Значит некому окажется исполнять Пророчество и наступит Смерть Мира.

Мы помолчали.

— Ты, как обычно, выплеснул весь негатив, — промурлыкала Акка, — но ничего не предложил взамен.

— Нужно хорошо думать, — Илья повернулся к нам спиной и положил руки на каминную решётку, — Возможно, есть ещё варианты. Должны быть!

Вариантов не нашлось. Никто ничего не мог предложить, хоть у нас имелись самые светлые Львиные головы и целая прорва человеческих учёных. Каждый упирался в озвученный парадокс: для спасения необходим Ключник, но отправляться за ним — нельзя.

Обо всём этом, довольно жизнерадостно поведала Акка, в перерывах между занятием любовью. Всякий раз, когда я целовал кошку, сходство между ней и Зарой, болью отдавалось внутри, но поведение и манера разговора тут же ставили всё по местам. Хоть бывшая богиня и позабыла о прежних амбициях, она по-прежнему оставалась самоуверенной гениальной кошкой, которая разработала исходный код нашей расы.

Когда утро принялось раскрашивать тёмные небеса в светлые тона, обозначая очертания, изливающих бесконечные слёзы, туч, Львица покинула кровать и поцеловав меня, выскользнула в дверь. Мне показалось, что перед этим она словно прислушивалась к чему-то и прекрасное лицо на мгновение отразило озабоченность. Но если кошка и была чем-то встревожена, виду она не подала.

Похоже, Леся находилась где-то недалеко, потому что я услышал короткую перебранку и удаляющийся хохот Акки. Эти двое постоянно конфликтуют между собой.

Я улыбаясь смотрел в проём двери, где спустя несколько секунд появилась худощавая фигурка с замысловатым канделябром в мускулистой руке. Сведённые брови должны были показать мне крайнее недовольство и неодобрение. Недовольство мной и неодобрение моего развратного поведения.

— Опять эта шл…Зараза, — она присела на край кровати, решительно сдвинув мою ногу, — Так и вертится вокруг. И без неё сплошные неприятности.

— Давай, ещё ты порадуй, — невзирая на короткое сопротивление, я прижал девушку к себе и отобрал свечи, поставив их на столик рядом, — Хватит дуться, рассказывай.

— Чего ты ей позволяешь?! Ладно бы с Художником, а то ведь старая, как не знаю, что! — я поцеловал жёсткие губы и Леся немного остыла, — хрень этой ночью случилась. Порча пустила в наступление своих Львов, и они отбросили наших от пропасти. На всех направлениях. Никто и подумать не мог, что предателей окажется так много. Их там — тысячи.

— У Порчи было достаточно времени подготовиться, — я гладил короткие непослушные волосы и размышлял, — Так что, наши отступают?

— Да. Все Львы на передовой. Вот и твоя, — она сделала акцент на слове: «твоя», — туда рванула. Только Торрин сказал, что это — не поможет. Кажется, нас, в самое ближайшее время, запрут в замке.

— Да, весёлая перспективка, — я кивнул на окно, по стеклу которого барабанили капли дождя, — милая, открой, пожалуйста. Хочется свежего ветра. Ты уж прости…

Леся пожала плечами и принялась возиться с мудрёным засовом, напоминающим металлический узел. Наконец, замысловатая железяка щёлкнула, освободив запор и тяжёлая рама распахнулась, пустив внутрь холодный ветер и запах сырости.

— Ну вот, можешь быть доволен, — Леся повернулась и глаза у неё полезли на лоб, — Что ты делаешь?! Не смей!

Пока она возилась со своим засовом, я успел управиться со своим и теперь аккуратно положил подарок Вершителей на постель. Волна сияющего Ничто, точно дожидалась этого момента и немедленно накрыла с головой, унося прочь. Я ещё успел увидеть метнувшуюся ко мне Лесю и весь мир исчез.

ОМЕГА

Маршрутка подпрыгнула на колдобине, и я едва не стукнулся носом о поручень. На какое-то мгновение сознание точно померкло, выдав череду диковинных картинок и полностью растворив вид мелькающих за грязным окном понурых пыльных деревьев. Лето, мать его! Все нормальные люди взяли отпуск и свалили, кто куда. Те, которые побогаче, отдыхают на заграничных курортах и пьют вискарь, поминая несчастных работяг незлым тихим словом; наш уровень, из тех, что поумнее, слушает лопот назойливых турков или осторожно ступает по горным тропинкам Крыма. Чёрт, да меня устроил бы самый бюджетный вариант: шашлык за городом, то ли на обмелевшей, до ручейка, реке, то ли в одной из лесополос, напоминающих мусорное Поле Чудес из сказки про Буратино.

Так нет, сегодня жена услышит новость про моё, чёрт побери, «повышение», на время отъезда шефа и у неё точно сорвёт крышу. Только вчера, взяв в руки тонкие пальцы, унизанные блестящими перстнями, я сказал: «Олечка, не сердись. В самом начале дня я подойду к нашему засранцу и поставлю вопрос ребром». Поставил, блин. Даже слова не сказал, когда хлопали по плечу и радовали, как в ближайшие две с половиной недели, я стану курировать проект. Денег получу…И все, как пить дать, пойдут на новую шубу, чтобы загладить вину. А так хотелось новую систему поставить. У кума, когда слушал, едва из тачки не выдуло.

Маршрутка наклонилась, поворачивая и кто-то навалился сзади, обдав смесью рыбного и пивного перегаров. Точно. Сегодня возьму воблы с пивом и посижу где-нибудь, подальше от дома, чтобы Олька не выносила остатки мозгов из высохшего, от времени, черепа. Высохшего, ха! Вот у Витьки и волосья успели облететь, а мои ещё ничего, держатся. Не так, правда, как у Ильи, который стоит рядом и пялится на сиськи сидящей дамы, которые плавно колышутся в такт всем прыжкам авто. Завораживающее зрелище, согласен.

— Сними на камеру, — посоветовал я и товарищ с некоторым торможением уставился на меня, — Будешь просматривать, перед сном. Говорят, успокаивает нервы. Простату, опять же, лечит, на раз-два.

Илья гмыкнул, а дама уставила на нас прищуренный глаз, демонстрируя пирсингованный нос и татуировку над бровью.

Я подмигнул пассажирке, и она тут же отвернулась, оттопырив пухлые губы. Однако, через время бросила парочку любопытствующих взглядов. Возможно стоит попробовать? Нет, не сейчас. Всё равно времени не хватит.

— Прикинь, — сказал Илья, приглаживая непокорные кудри, тронутые тусклым снегом седины, — Звонил Витёк, приглашал на шашлыки.

— Кум? — я рассеянно проводил взглядом байкера за окном, который сосредоточенно поправлял девицу в шортах-трусах, сидевшую за его спиной. Длинные загорелые ноги и развевающиеся на ветру светлые волосы девушки, вызывали, непонятные самому, ассоциации, — Месяц и носу не казал, а тут — шашлыки. Времени же у нас — вагон, трать — не хочу.

Пассажирка, которой я подмигнул, ещё раз покосилась в мою сторону и выразительно поправила бюст. А жена говорит, будто я, со своим «рюкзачком» уже не способен привлекать противоположный пол. Пусть Светке расскажет.

— Времени нет, — с сожалением протянул я, — Ни на что, блин, нет времени. Так и вся жизнь пройдёт, к чертям собачьим.

— Так дело не в том, что он предлагает, — хихикнул Илья, — а в том, куда приглашает.

— Погоди ка, — я достал телефон и обнаружил на экране танцующего рыжеволосого чертёнка. Ольга, — Здравствуй, радость моя. Да, я ещё в дороге. Нет, машину брать не стал: сама знаешь, на прошлой неделе два раза опоздал, из-за этих чёртовых пробок. Сколько ещё? — я осторожно вывернулся из туш, сжимавших со всех сторон и выглянул в окно. Большегрудая пассажирка оказалась совсем рядом, внимательно рассматривая меня карими глазами. Нос, пожалуй, великоват, а так — ничего, — ну, ещё — полчаса, не меньше. Прошу прощения.

— Нахал! — почти строго сказала девица, чей бюст я только что задел ладонью свободной руки. Натуральная грудь, хм. Заманчиво вдвойне.

Продолжая разговор, я сделал умоляющую физиономию, изобразив пальцем, будто что-то записываю. Бабка, сидевшая рядом, скорчила осуждающую физиономию, а мужик напротив олицетворял зависть. Ну а тебе кто не давал?

— Что? — я с трудом сосредоточился на разговоре с женой, — К матери? На сколько? До конца недели? Ты хоть пожрать мне оставь, а то опять станешь возмущаться, что ем всякую шаурму из дорогих кафе.

Было, было. Но тогда я просто не рассчитал затраты и к возвращению Ольки из отпуска обнаружил недостачу десятка косарей, которую не знал, как и объяснить. Нет, объяснить то было можно, но для этого пришлось бы звать Светку и поднимать прочие неприятные моменты. А так, дело обошлось банальным скандалом, обвинениями в непрактичности и сумочкой с туфлями в каком-то, до неприличия дорогом, бутике.

— Нет, конечно. Нет, милая, я зашиваюсь на работе и даже на выходных не смогу. Да, помню, обещал, но не сложилось, — пришлось отодвинуть трубку от уха, чтобы ехиднолицый Илья мог послушать, как Ольга повышает голос, — Котёнок, ну ты же знаешь, я всегда плачу за свои косяки. Пока будешь у мамы, можешь подумать, чего тебе недостаёт. Вот и славно, целую тебя, моя сладкая.

Грудастая дама смотрела на меня со смесью сочувствия и заинтересованности. Как всегда, после разногласия с женой, представительницы противоположного пола приобретали дополнительный шарм, и я твёрдо решил перейти от невербального общения к контактам четвёртого уровня.

Всё едва не испортил Илья. Он ткнул меня пальцем в бок и громко прошипел в ухо, так что, наверное, услышали все в маршрутке:

— Пошли, пройдёмся, дёрнем по пивку. Заодно расскажу, куда нас Витёк приглашает.

Торопиться домой незачем: Олька уже сидит на чемоданах и ждёт такси; значит её я не застану. Почему бы и нет? А как дела обстоят здесь?

Я опустил взгляд, встретился с тёмными, с поволокой, глазами и получил ещё одно тихое: «нахал». Одновременно мне в руку незаметно сунули твёрдый квадратик картона. Отлично! Всё идёт по плану.

Постаравшись изобразить воздушный поцелуй, насколько это позволяли тесные объятия остальных пассажиров, я вывалился наружу, следуя в кильватере массивного Ильи, успевшего распихать остальных своим «аэростатом». Вот, где настоящий «рюкзак», а не его жалкое подобие, которое и не заметишь, особенно если правильно подобрать одежду. И Ольга и Светлана, выбирая мне рубашки, всегда обращаются в одно и то же ателье. Подруги, как никак. Поэтому и проблем с лишними подарками не возникает.

— Ф-фу! — выдохнул Илья, тяжело ворочая шеей, — Настоящая душегубка! Как подумаешь, что моя ласточка стоит, скучает…

— Знаешь, в чём твоя главная проблема? — рассеянно спросил я, разглядывая полученную бумажку, которая оказалась визиткой, где на обратной стороне аккуратным мелким почерком набросали пару строчек, — В том, что машина для тебя — ласточка, а все знакомые женщины — жлобки, которым только денег и нужно. Слушай, дружище, так это же — джек пот!

— Ты это о чём? — он посмотрел через моё плечо, — Смотри ка, не только телефон, но ещё и адресок кинула. Да ещё и с часами посещений. Слушай, как ты это делаешь? Вы ведь и словом не перемолвились!

— Харизма, друг мой, исключительно харизма, — повторил я, зная, как это слово раздражает друга. Это последние десять лет мы мирно общаемся, а первые три года, после нашей, с Ольгой, свадьбы, Илья старался избегать любой компании, где имелся риск встретить меня или Олю. Потом вроде намного попустило. Вплоть до того момента, когда кум в разговоре случайно выболтал, что я встречаюсь со Светкой — подругой Оли. Не знаю, какой переключатель щёлкнул в голове у товарища, но он почему-то почувствовал себя в обиде за мою жену и принялся выносить мне мозг, почище женщины в ПМС. Потом опять приутих, но каждая моя ходка налево вызывает у него стойку, как у охотничьего пса.

— Приду-урок! — протянул Илья, ткнув меня кулаком в бок, — У него такая женщина, а он по всяким б… шастает.

— Сволочь я, последняя законченная сволочь, — я сфотографироваллисток с координатами и отправил бесполезную уже бумажку в ближайшую урну, — Поэтому попытаемся излечить мою похоть пивом. Или мне послышалось?

— Электричеством тебя бы полечить, а не пивом, — буркнул товарищ, но всё же не стал прибегать к столь радикальным методам, — Идём, кобелина.

Мы купили по бутылочке и сели во дворе, по соседству с домом Илюхи. Давным-давно, ещё когда мы учились в универе, эта лавочка, под нестареющем тополем, частенько видывала нас. Правда, тогда она была деревянная, а не пластиковая, а перед самым носом стоял уродливый короб ржавого киоска. Теперь же можно было разглядывать аккуратный палисадник с фигурками насупленных гномов, прильнувших к ограде.

— С проектом справишься? — поинтересовался Илья, сделав длинный глоток, — Шеф сегодня такую речугу…

— Тебя куда послать-то, милок? — перебил я его, — В любом случае это будет пешее сексуальное путешествие. Завтра встретимся в офисе, вот тогда и поработаешь мозгоклювом, а сейчас я просто сделаю из тебя ещё одного гнома. Хочешь? Нет? Тогда давай, что ты там про кума…

Сообразив, что провокация обломилась, товарищ вернулся к вчерашнему разговору с Витей. Всё время рассказа, Илья хихикал, но до меня фишка его веселья доходить никак не желала. Хорошо, шашлыки; хорошо, кум собрался пригласить Пашу, который прихватит Нату, если та сумеет сбагрить свекрови всю свою шестёрку спиногрызов; хорошо, может подтянется Галя, свободная, после шестого развода; да и я не против взять Олю, если останется какой-то огрызок времени. Прикол-то в чём?

— В чём прикол? — строго спросил я, обнаружив, что пиво в бутылке подходит к концу.

— О чёрт, тётя Маша! — Илья несколько запоздало обратил внимание на строгую старушку, которая, насупив две лохматые гусеницы, сверлила его взглядом, — Опять начнут всем рассказывать, как я снова спиваюсь, дружков алкашей завёл и прочую муть…

Спивался он реально. Лет пятнадцать назад. И я ничем не мог ему помочь, потому как он и видеть меня не желал. В основном всё сделали Витя и Галя, которая, как раз наставляла рога первому мужу с будущим вторым. Здорово, что у них всё тогда получилось. В общем, поминать тот момент я бы не хотел.

— Забей, — спокойно посоветовал я, — Скажешь, бутылочку ждал. На сдачу.

— Да пошёл ты! — он хохотнул, но бутылочку попытался спрятать от посторонних глаз, — Что ты там спросил?

— Спросил, какого чёрта ты так веселишься? Ну — шашлык; ну — старая компания. Если бы Галя сестру приволокла, я бы ещё понял, а так…

— Так ведь дело не в том, что и кто, — товарищ поднял указательный палец вверх, — дело в том — где.

— Ну и где? — я равнодушно допил тёплый остаток и положил опустевшую тару в урну, — После того, как мы с кумом пили абсент на крыше высотки, меня уже ничего не удивит.

— Кум твой — завзятый экстримал, — я не стал отрицать очевидного, а лишь пожал плечами, — Помнишь, наше секретное место? Вот там он и предлагает мяском побаловаться.

Помню ли я? Попробуй забудь! Именно там у нас с Олей окончательно устаканились отношения, а дружба с Ильёй пошла к чёртовой матери. Но дело даже не в этом, а в тех странностях, которые начались позже. И совсем не с нами.

Сначала там бесследно исчезла компания молодых людей, которые, как и мы, обнаружили скрытый проход в лесополосу. Машину пропавших обнаружили спустя трое суток, с того времени, как они отправились на пикник, а вот трёх девушек и двух парней не нашли никогда.

Кто-то, из местных журналистов, пытался раздуть из происшествия сенсацию, выложив идиотские фотографии с каким-то каменным ящиком и выжженной проплешиной в траве. Слухи лениво перетирались на паре форумов, пока не произошло что-то важное, затмившее пропажу людей. Всё забылось.

Вспомнили пару месяцев назад, когда под обрывом совсем обмелевшей речушки начали находить мёртвые тела. С завидной регулярностью — одно в сутки. Иногда — два. Всегда мужчины в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Никакой другой связи между умершими, кроме половой принадлежности, полицейские так и не обнаружили.

Пытались ставить охрану и поначалу это помогло: неделю покойники не появлялись. Потом несколько патрулей повторили судьбу несчастных, и правоохранители предпочли патрулировать периметр лесополосы. Однако это не помогало и трупы продолжили встречать рассвет широко открытыми глазами и улыбкой на застывших губах. Кроме того, никто так и не смог определить причину смерти, словно сердца жертв просто останавливались. Мистика, короче.

Какой-то, из доморощенных писателей, даже накалякал страшилку про зловещий ритуал двадцатилетней давности, когда пятеро сатанистов выпустили из каменного плена злобного демона, убивающего несчастных мужиков. Демоне, вроде бы, оказался женского пола, суккубицей, стало быть и затрахивал всех до смерти. Родственники пропавших не посчитали историю забавной и подали на бумагомараку в суд.

— Интересное предложение, — протянул я, хмыкнув, — Надо будет обдумать.

— Обдумай, обдумай, — протянул Илья, — Когда проект сдадим. А то, прикинь, как удивится шеф, когда два его ведущих специалиста окажутся в морге в самый разгар работы.

— Ведущий специалист здесь я, а ты так — погулять вышел.

— Ну конечно, — в голосе товарища яда было не меньше, чем в клыках кобры, — Давай, давай, уподабливайся старому пердуну, когда он заряжает, как всю контору сам тащит! Куда это ты уставился?

Возле старой шестиэтажки, почти скрытой коренастыми клёнами, стояли две девушки. И если первая, полная брюнетка в леопардовых лосинах не вызывала ничего, кроме обычного раздражения дурным вкусом; то стройная блондинка с длинными волосами, одетая в мини-юбку, буквально приковывала взгляд. Вернулось забавное чувство раздвоенности мира, точно, как в маршрутке, когда я рассматривал спутницу байкера.

Нет, между двумя светловолосыми красавицами не имелось почти ничего общего, но обе будили во мне…Чёрт его значит, что будили.

— Может тебя действительно лечить надо? — почти грустно спросил Илья, — Ты же на каждую симпатичную мамзель смотришь так, словно она непременно должна тебе дать.

— А разве не так? — я поднялся и протянул руку, — Пойду как я домой, пока дело не дошло до новых знакомств. Трёх любовниц одновременно я, пожалуй, не потяну. По крайней мере — сейчас.

— Больше думай о работе, — наставлял друг, пожимая мою ладонь, — Как придёшь домой. Сразу включай компьютер и…

— Там такие обои! — мечтательно протянул я, — Прикинь: песочек, как тогда на Лазурном и заметь: рядом нет шефа, а только грудастые девчушки, плещущие друг на друга. Эх…

— Сгинь с глаз моих!

Идти предстояло недалеко, и я прошёлся знакомыми проулками, в какой-то прострации разглядывая стены зданий, поросшие белыми коробками кондиционеров; деревья, устало шелестящие пыльной листвой и людей, редких в такую жару. Они или устало сидели на лавках у подъездов или потеряно брели сквозь горячий густой воздух середины лета.

«Дождь бы, что ли, пошёл» — мелькнула заблудившаяся мысль, но тут же, с шипением, растворилась на раскалённой сковороде черепа. Синоптики постоянно толковали о грозах, ливнях и прочих осадках, но делали это с уверенностью гадалки, обещающей перемены к лучшему завтра, или — на следующей неделе и вообще — в обозримом будущем.

Представилось хмурое небо, без единого просвета и старинная постройка, напоминающая приземистую башню, сложенную из массивных необработанных камней. Тяжёлые струи ливня хлестали здание серыми пасмами и казалось, будто башня щурится узкими прорезями бойниц.

— Добрый вечер, — поздоровался я с троицей важных старух, восседающих у подъезда и меня тотчас просветили три пары мощных рентгеновских лазеров, от которых не смог бы укрыться самый опытный шпион.

— А Олечка — уехала, — сообщила средняя, самая массивная, — на такси уехала. Фирма такси — Лидер. С двумя сумками полными уехала.

— Так торопилась, что и попрощаться забыла, — добавила тощая, как смерть и такая же жуткая, бабка слева, — Нехорошо это. Вы уж ей скажите.

— Обязательно, — спорить и возражать бессмысленно, — она исправится.

Третья мойра ничего не сказала, а лишь выразительно плямкнула губами.

— Добрый вечер, — охранник стоял на лестничной площадке и молодая блондинка, прежде беседовавшая с ним, уставилась на меня пронзительно голубыми глазами, — Ольга Константиновна уехала полчаса назад. Я ещё помог ей пакеты донести.

— Спасибо, Серёжа, — голубые глаза, как мне показалось, смотрели с каким-то вызовом, и я вдруг подумал: а если Илья прав и это реально сбой в мозгу? Ну и чёрт с ним! Кто-то же должен радовать красивых женщин, — Добрый вечер, незнакомка.

— Это — моя сестра, — парень слегка испугался, — Она уже уходит.

— Твоя сестра — настоящая красавица, — я невольно поправил чёлку и пошёл к лифту, услыхав за спиной приглушённый бубнёж: «Кто это? Интересный такой мужчина».

То ли выпитая бутылка пива так подействовала, то ли взяла своё усталость, но когда я закрыл входную дверь и опустился на диван в прихожей, в голове образовалась неприятная пустота. Видимо от разницы давлений, начали тяжело потрескивать виски, поэтому я снял обувь и направился к бару. Где-то в его таинственных глубинах пряталась подаренная сотрудницами на двадцать третье февраля бутылка Курвуазье. Не совсем уже полная, правда, но много пить я и не собирался.

Коньяк снял неприятную боль и я некоторое время смаковал ароматный напиток, подставляя лицо под прохладные струи воздуха, которые добросовестно извергал кондиционер. Умных мыслей не прибавилось, но в голову, почему-то начали приходить картинки прошлого. В основном — университетского, когда я успел натворить столько всевозможных глупостей, о которых и вспоминать неловко.

В частности, эта моя бессмысленная любовная эскапада с Галиной сестрой, которая так ничем и не закончилась. А сколько было страданий! Сколько бумаги исписано! Кстати…

Продолжая ухмыляться, я поставил стакан на прозрачную поверхность журнального столика и прошёл в кабинет. Кажется, где-то здесь, в ящике стола, если ещё не выбросила Ольга, называвшая старые бумажки бесполезным пыльным мусором. В каком-то смысле, так оно и было. Илья, правда, предлагал сохранить тексты в электронке, но для этого требовалось время, а его постоянно недоставало.

Я взял несколько, расползающихся на отдельные листы, тетрадок и вернулся в гостиную. Ради такого можно плеснуть ещё немного коньяка.

Старые чернила успели основательно выцвести и стереться, а кое где строчки расплылись жирными пятнами и теперь уже никто не сумел бы понять, что там когда-то было написано. Я, например, совсем не помнил некоторых стихов. А вообще, создавалось впечатление, будто вся писанина принадлежала руке абсолютно незнакомого человека.

В каком-то смысле так оно и было. Все эти слюни и сопли казались какими-то нарочитыми, излишне пафосными, да и вообще — ненужными. Я, естественно, далёк от мнения Илюхи, будто все женщины интересуются исключительно деньгами, но стихи, в наше то время…

Вот, например, «шедевр»:

Этот город серых камней,

Меня окружил, не давая уснуть,

В череде проносящихся дней,

Так хочу в глаза твои снова взглянуть.

А пока что, чужие дома,

Из окон за мной неотрывно следят.

Вроде — лето, но в сердце — зима,

Мы навеки расстались — так чувства твердят.

В небе пыльном повисла тревога,

Тени молча стоят у ворот,

Потерялась домой та прямая дорога,

Видно нужный давно пропустил поворот.

Странное дело, но когда я пытался вспомнить девушку, которой посвящал рифмованные строки, в памяти поочерёдно мелькали лица сегодняшних незнакомок: мотоциклистки, сестры охранника и ещё одной. Чепуха каая-то!

Покачав головой, я немного отпил из стакана и перелистал несколько страниц, остановившись на стихотворении, которое чёткостью написанных слов, выгодно отличалось на фоне остальных. Если перед этим непонятные ощущения приносили образы, вызванные прочитанным, то здесь я совсем перестал понимать, кому и при каких обстоятельствах мог такое написать.

Проклятие, да здесь даже почерк не походил на мой прежний!

Деревья шелестят вокруг листвой,

Как будто бы о чём-то говорят,

Их головы склонились над тобой

И ночь сквозь них течёт густой рекой,

А в листьях задержался звездопад.

Костёр танцует пьяно на дровах,

Зудит над головою мошкара,

Забудь про беспокойство, выбрось страх,

Позволь тебя согреть в моих руках,

Здесь не найдут тебя холодные ветра.

Смотри: среди стволов плутает тьма,

Испуганно глядит на наш костёр,

Как непривычно ночь сейчас нема,

А ты сегодня снова не сама

Отправишься, под утро, в свой шатёр,

Мог ли я писать стихи кому-то, кроме Марины и Оли? Кому-то, с волосами цвета живого серебра? Кому-то, у кого есть сёстры, с волосами такого же удивительного окраса?

Почти испуганно, я отложил тетрадку в сторону и задумался, поигрывая бокалом. Нет, понятное дело, по причине несчастной любви частенько приходилось употреблять горячительные напитки, причём иногда, до полного беспамятства, но такое…

Теперь три дряхлых тетрадки, с торчащими наружу листами, вызывали не приступ ностальгии, а излучали непонятную угрозу, словно внутри каждой притаился хищный зверь, готовый, в любую секунду, вырваться наружу.

Плюнув на всё, я поставил полупустую бутылку рядом с собой и некоторое время задумчиво барабанил пальцами по столу. Потом взял телефон и позвонил куму. В ухе некоторое время пульсировала бездонная тишина, а потом мне коротко брякнули про «вне зоны» и отключились. Ладно, не один Витёк способен прояснить ситуацию.

Позвоним Илье.

В этот раз тишины не было. Появилось другое. Тихие голоса шептали непонятное, временами прорываясь совершенно чётким: «Где ты?» и вновь сливаясь в глухое бормотание. Подождав пару минут, я обнаружил, что с точки зрения оператора веду активную беседу с абонентом и нажал кнопку отбоя. Творилась непонятная чертовщина.

Влив в себя полбокала коньяка, вкус которого почему-то сменился мерзким ощущением множества ядовитых игл, пронзающих нёбо, я взял последнюю, ещё непросмотренную тетрадь. Запах клопов начал вызывать отвращение, поэтому пришлось убрать и бутылку, и бокал.

Странная тоска плотно сжала горло, когда я уставился на прыгающие буквы, разбежавшиеся по серой бумаге, подобно львиному прайду на охоте. В верхнем левом углу темнели бурые мелкие пятна и теперь я чётко вспомнил ту ночь, когда испуганная Олька застала меня над тетрадкой. В одной руке я держал ручку, в другой — опасную бритву, с явным намерением приложить лезвие к горлу.

Тогда, по просьбе жены, я не пил несколько месяцев, даже не в силах вспомнить, что произошло. Осталась лишь глухая печаль, которая скребла сердце тупыми когтями.

Тьма подступает,

Ночь наступает,

Душа, перепуганной птахой,

Прочь отлетает.

Звёзды истлели,

В сердце метили,

Птицы, весенние песни,

Давно уж отпели.

Тени повсюду,

Магия вуду,

И никогда уж не статься,

Новому чуду.

Тесная клеть,

Песни не спеть,

Воду из Леты испить,

Уснуть, умереть…

Строчки плыли в глазах и это было совсем не из-за выпитого коньяка. Слишком мало я его выпил! Сейчас встану, умоюсь и займусь чем-нибудь позитивным.

Рука соскочила с подлокотника кресла, и я рухнул обратно в его мягкие объятия, а потом — ещё дальше, в глухой мешок мрака, который всё это время таился за спиной.

Очнулся я от свежего дуновения воздуха и ощущения чего-то твёрдого под левым плечом. Вокруг стояла непроглядная тьма и я медленно приподнялся, нащупав пальцами что-то непонятное. Сухие листья? Мелкие сучья? Земля, чёрт побери? Откровенно говоря, сначала я решил, что уснув в кресле, просто свалился на пол, как это уже бывало, но откуда тогда весь этот мусор?

Налетевший ветер охладил горячее лицо, взъерошил волосы и заставил потрескивать ветви деревьев…Деревьев? Мать моя женщина! Зрение успело немного адаптироваться ко мраку и теперь я чётко понимал: вокруг поднимаются деревья, а над головой — определённо звёздное небо. М-да.

Чтобы окончательно удостовериться, встав на ноги, я подошёл и коснулся пальцами ближайшего ствола: кора, как кора, шершавая и прохладная. На сон не похоже совсем. Неужели я, допив коньяк, отправился куда-то путешествовать и пришёл в себя только сейчас? В таком случае, память превратилась в настоящую чёрную дыру, поглотившую воспоминания о последних часах без остатка.

Тем не менее, стоять на месте и дожидаться наступления рассвета не имело ни малейшего смысла. Поэтому я осторожно двинулся вперёд, помогая глазам руками, предусмотрительно выставленными перед собой. Это уберегло от пары столкновений с низко опущенными ветвями, но один раз я всё же упал, угодив босой ногой в небольшую яму, засыпанную сухой листвой.

Чтобы не стукнуться головой, я опёрся на руки и тут же вогнал острый шип в правую ладонь. Ещё парочка таких же уже сидела в пятке левой ноги и возвращение домой обещало превратиться в настоящее приключение, с его непременными атрибутами: синяками, ссадинами и порезами. Ни телефона, ни бумажника — двух предметов, способных значительно сократить путь домой — при мне, естественно, не оказалось. Правильно, моё пьяное подсознание, ни к чему облегчать задачу своему незадачливому владельцу! Надо было его ещё голышом сюда отфигачить. Вот тогда бы мы повеселились по-настоящему!

Тем не менее, и в падении нашёлся свой положительный фактор: стоя на коленях, я заметил в просвете между кустами слабое голубое мерцание. Свет оказался не сильным, но его источник, вроде бы, находился не слишком далеко. Да и чёрт возьми, не мог же я удрать куда-нибудь в центральную Сибирь!

Прорвавшись сквозь плотно сплетённые ветви, объединившиеся в едином стремлении преградить мне путь, я вышел на открытое пространство, оказавшись на грунтовой дороге, изрядно позаброшенной и поросшей высокой травой. Даже в слабом свете звёзд, усыпавших тёмное небо, я узнал, куда меня занесло и сообразил, почему нахожусь именно здесь.

Моё «супер я» своеобразно отреагировало на дневную беседу с Ильёй и чтение старых любовных стихов. Я находился около обрыва, нависавшего над той самой речкой, где последнее время находили трупы несчастных мужиков. Свет, кстати, шёл именно оттуда, синей полосой обозначая неровную линию спуска к тихо булькающему ручейку.

Проклятие! Я остановился, раздираемый противоречивыми желаниями. С одной стороны, хотелось немедленно бежать прочь, благо я понимал, что на выходе из лесополосы мне непременно помогут патрульные полицейские. С другой — безумно хотелось узнать, что там так светится. А вдруг, это — и есть разгадка тайны?

Ладно, пойду отсюда…Но сначала — одним глазком!

Со всей осторожностью, едва не на четвереньках, я подполз к обрыву, попытавшись укрыться за сухим стволом упавшего дерева и посмотрел вниз, ожидая увидеть всё, что угодно: летающую тарелку, рогатых демонов и радиоактивного скорпиона.

На берегу журчащего потока, бессильно пинающего овальные камешки, сидела длинноногая блондинка невероятной красоты и запрокинув голову, смотрела в ночное небо. Ни свет, исходивший от идеального и абсолютно обнажённого тела; ни мужской труп рядом, не поразили меня так, как выражение тоски и печали на прекрасном лице. Казалось, незнакомка переживает утрату всех утрат и уже ничто не способно ей помочь.

Сам не понимая, почему, я встал и начал медленно спускаться вниз. Сухая глина осыпалась под ногами, угрожая падением, но я смотрел только в это печальное лицо, ведь во вселенной существовало только оно. Оно и было всей вселенной.

Когда до девушки осталось несколько шагов, она опустила голову и внимательно посмотрела на меня. Её пухлые губы слегка шевельнулись. Вероятно, это были очень тихие слова, но они раскатывались вокруг, подобно оглушительному грому.

— Это место находится так далеко, — незнакомка покачала головой, — Здесь даже нет дождя. Почему я здесь?

В голове метались тысячи мыслей, но они тотчас разлетелись прочь, стило прозвучать тихому вопросу. А девушка уже успела подняться на ноги и оказаться рядом, всматриваясь в меня так, словно пыталась разглядеть нечто, глубоко внутри. Потом показала пальцем на мёртвого мужчину.

— Это сделала я. Выпила его без остатка. Скажи: ты боишься смерти?

В этот момент я и сам не знал, чего хочу и чего боюсь, но в голове, среди абсолютной пустоты внезапно возникло нечто и я озвучил его. Фраза, которую произнесли мои губы, казалась странно знакомой, словно я уже говорил её… Когда-то, очень давно. Кому-то, очень похожему на эту незнакомку.

— Мы не боимся смерти, — она замерла и глаза её вспыхнули тёплым жёлтым светом, — Мы просто не желаем умирать.

— Да, — девушка улыбнулась и в её руке появился странный клинок, с лезвием, напоминающим древесный лист, — Но иногда приходится. Если мы собираемся вернуться вместе.

И в ослепительной вспышке боли я исчез.

Нулевая точка

Я лежал на твёрдой поверхности камня и силился понять: что происходит? Между тем моментом, когда я сдёрнул с запястья подарок Вершителей и этим мгновением тишины и покоя, лежала настоящая бездна. В ней не было ничего: ни воспоминаний, ни желаний, ни ощущения прошедшего времени. Так люди рассказывают про свои сны. Вероятно такое же мог бы рассказать мертвец, вернувшийся из-за черты.

Глаза ещё не открылись, но уже возникло ощущение некоего дискомфорта. Во-первых, недоставало чего-то привычного, успевшего стать моим постоянным спутником, за последнее время. Мысли ворочались тяжело, словно сонные львы, но вдруг до меня дошло: исчез стук капель по стеклу, шум ливня, к которому я успел привязаться, сроднившись с ним. Что это означало? Ничего, кроме того, что даже самый продолжительный дождь — не вечен и когда-нибудь закончится.

Кроме того, мне почему-то оказалось непривычно лежать на боку, обнимая…

Я открыл глаза и тут же встретился с тёплым взглядом, ласкающим меня, подобно нежному ветерку на берегу солнечного побережья.

— Проснулся, соня? — спросила Зара и мягко коснулась моих губ своими, — Спящий Лев — экая невидаль!

Я ничего не мог сказать, только смотрел в её жёлтые глаза, пытаясь напиться, впитать в себя, утонуть в этом безграничном океане. Счастье и безграничный покой — вот, что это.

— Не помешаем? — а вот и знакомые голоса. В этот раз могли бы и подольше поискать, — Вижу: тут всё в порядке.

— Поднимаемся, — шепнула Зара и мы одновременно сели, продолжая сжимать друг друга в объятиях.

Подбежавшая Леся опустилась на колени и обняла ноги Зары, прижавшись к ним щекой. Здесь всё было понятно без слов: мои любимые никогда не ссорились. Кукловод со своим Веередом остались в дверях. Оба помахали нам руками, и мы ответили, щека к щеке. Такое забытое ощущение…

Учёный оказался в своём репертуаре. Внимательно осмотрел нас обоих, заработав рекомендацию Зары про свечку побольше и вышел центр комнаты, точно собирался читать лекцию. Солнечные лучи из двух, открытых настежь, окон сошлись на нём, прибавив пафоса в разы.

— Итак, — физиономия товарища выглядела так торжественно, словно он в едином лице представлял весь встречающий комитет, — Вы — очень вовремя. Ты, конечно, не в курсе, но нас заперли в замке и непрерывно штурмуют.

— Прости, — согласился я, не в силах сдержать глупую ухмылку, — Как-то выпустил из виду.

Учёный отмахнулся.

— Теперь это не имеет ни малейшего значения. Ключник способна провести нас к Сердцу, и ты наконец, — он поперхнулся и принялся пучить глаза, — А НУ, НЕМЕДЛЕННО ВСТАЛИ!

Таким рёвом можно запросто остановить лавину и погасить цунами. Леся испуганно обернулась, а мы просто переглянулись и дружно пожав плечами, встали на ноги. Учёный, в один прыжок, оказался рядом и тупо уставился на чёрную плиту, вот уже четвёртый раз служившую мне ложем, при возрождении.

— Как помрачение нашло! — бормотал товарищ и вдруг, вцепившись в моё плечо, развернул, — Ты хоть в курсе, что это?

Я внимательно осмотрел абсолютно чёрный камень, на гладкой поверхности которого вспыхивали, слабо светящиеся, линии и точки. Кажется, именно такой, мне показывала Вершительница, перед вторжением охотников в Сердце.

— Это — твоя часть Пророчества! — почти простонал Лев и схватился за голову, — Всё это время…Вот я идиот!

— Он — умён, как и прежде, — тихо бросила Зара, а Леся хихикнула.

Кукловод с Волком, недоумевающе смотрели на это представление, явно не понимая, в чём его суть.

— Погоди, — Учёный уже направился к двери, — Сейчас я принесу одну штуковину. Она поможет расшифровать видения. Иначе картинка получится слишком расплывчатой.

Лев уже стоял на пороге, когда я окликнул его. Учёный обернулся.

— Дружище, — я тёр лоб, — Чепуха какая-то…Ты уж прости, наверное, с головой что-то…Пожалуйста, напомни своё имя.

Учёный задержался, уставившись в пол. Потом бросил на меня короткий выразительный взгляд и вышел вон.

Александр Прокопович Детектив с Лысой Горы

Часть первая Чужие с той стороны

Что можно ждать от города, половина улиц которого носит название «спуск»? Крутой спуск, Андреевский спуск, Лысогорский, Подольский, Смородинский – опять-таки спуски.

Почудилось что-то знакомое? А ведь именно на Смородинском спуске поджидал незадачливых путников Змей-Горыныч. Лысогорский спуск – потому что вьется вниз с Лысой горы, той самой! Добавьте к Лысой горе Батыеву и Замковую, Щековицу и Владимирскую – не гору, а всего лишь горку… Город я описываю или горный кряж?

Вероятно, в этих высотах есть что-то настолько притягательное, что не дает променять их ни на какие равнины. Лишь названия улиц, среди которых десятки спусков и ни одного подъема, откроют страшную тайну: местные жители предпочитают всегда идти вниз и никогда – вверх. Кстати, если улица в этом городе называется улицей – это ничего не значит. Любой предмет начавший свое путешествие в её начале – а значит на вершине очередной горы – непременно завершит его в её конце: остановиться невозможно.

Что можно сказать о городе, жители разных районов которого относятся друг к другу с подозрительностью, которая была бы более уместна в отношениях между народами? И вправду, как надменный обитатель Печерска может доверять жителю Подола? И что с ними может быть общего у уроженца старого центра, чье детство прошло на улицах, отмечающих места, где раньше проходили валы и стояли ворота?

Город, весь обращенный к реке, К ней, в конце концов, и стремится каждая его улица, отталкиваясь от воды, растет в небо колокольня Лавры, тянутся звездные маковки Покровского собора, упирается крестом Владимир.

Стольный град Киев – одна тысяча шестисотый год с момента основания.

Глава первая Если детектив не ищет клиента…

«Не нужно искать клиентов, Вашим клиентом является каждый, кто хоть раз в жизни назвал вас по имени»

Из учебника по сетевому маркетингу

Стол, конечно, старый и выглядит неважно. Зато табличку на дверях я сделал красивую. Многие даже думают, что она металлическая, это в наше-то время! Правда, клиентура пока табличку явно не замечает. Наверное, надо протереть. Жизнь на первом этаже замечательна близостью к улице…Уп-с, а протирать-то и нечего! Видно, кто-то еще по имени Алекс открыл детективное агентство – и ему срочно понадобилась табличка. По счастью, моя ему подошла…

Сотни потенциальных клиентов шли по Прорезной, и ни один из них не будет моим. Интересно, каким был мой несостоявшийся клиент – Молоденькой Блондинкой или Зрелой Брюнеткой? Прямо сейчас я был согласен на лысого старика. Кстати о брюнетках. Как говорится – помяни черта…. Эта женщина была последней, кому я хотел попасться на глаза. Удивительно, как влияют на восприятие деньги. Если бы я не был должен Алисе квартплату за целых три месяца, самое малое, что я сказал бы о ней: «Вот это женщина!..» Но… Но эстетика отступила перед экономикой. О, ужас, Алиса меня заметила!

– Алекс! – Алиса неумолимо приближалась, бежать было поздно. – Алекс, я думала, вы повесились у себя в конуре. Это вы или ваш призрак?

– Алиса, я еще жив…

Это ведь мои ноздри шевелятся от, испускаемых Алисой феромонов?

– Если и живы, то только потому, что у вас нет денег не только на квартплату, но даже на веревку с мылом. – Ее точеные ножки в туфельках на обязательных шпильках сделали еще несколько шагов ко мне. Ну-ну. Знающие люди рассказывают, что Алиса увлекается черной магией. Не знаю, не знаю. Уж для чего ей точно не требуется ни крупицы магии, так это для приворота. Штабеля из мужских тел не украшают наш подъезд исключительно из-за стервозного характера Алисы. Впрочем, Прорезная не самая чистая улица Киева, быть может, дело в этом.

Тем временем ручка Алисы вцепилась в мой локоть, и единственное, что мне оставалось, – последовать за хозяйкой дома. К моему удивлению, Алиса тащила меня отнюдь не в свой кабинет, который для многих ее квартиросъемщиков превращался в офис, совмещенный с пыточной. В качестве орудий пытки выступали изящные ноготки хозяйки, не перестающие барабанить по столу, и счеты, с чьей помощью она подводила баланс. Да, и еще табуретка. Собственно, у Алисы в офисе было три сидячих места – ее собственное кресло, кресло для гостей и табуретка для должников. Наверное, занозы на ней размещались пыточных дел мастером: так, чтобы, проникая сквозь штаны из любой ткани, доставлять сидящему максимум мучений. В силу своих финансовых прегрешений я ни разу не был удостоен чести быть приглашенным в кресло. Я садился в него сам, так что свои садистские наклонности Алиса была вынуждена скрывать до следующего должника. Впрочем, сейчас она тащила меня на третий этаж: наверное, решила помочь мне прыгнуть с балкона, раз уж я не смог повеситься.

Дом был семиэтажный, но на верхних четырех этажах, где не было ни воды, ни целых окон, царило запустение. Лишь изредка там находили приют малолетние головорезы. А вот третий этаж, как и везде в городе, считался элитным. На этой высоте все еще были доступны такие блага цивилизации, как водопровод, при этом здесь уже не ощущался запах сточных вод, непредсказуемое течение которых неутомимо прокладывало себе дорогу к небольшой речушке, в которую превратился в наше время Крещатик. На третьем этаже можно позволить себе роскошь открыть окно. Открытое окно на первом означало объявление конкурса на самую быструю кражу. Словом, если я когда-нибудь разбогатею – буду жить на третьем этаже.

– Алекс, вы знаете, а ведь у меня есть желающие занять ваши апартаменты. Причем не просто занять, а еще и заплатить за них. Разницу понимаешь?

Мы шли по коридору, а у одной из квартир высилась фигура Ганса. Почему хлопца с рязанской рожей все его друзья и знакомые, включая родителей, кличут Гансом, объясняется просто. Его любимые аксессуары к стильному костюму, состоящему из камуфляжного комбеза и чудовищных ярко-желтых ботинок – шмайссер и классическая немецкая каска. У каждого свои причуды. Одна моя знакомая не расставалась с гребешком, сделанным из челюсти щуки-мутанта. Если честно, расчесывать ей было особенно нечего.

– Алекс, сколько вы мне должны?

– За три месяца.

– За целых три месяца! Но я вам дам еще один шанс. Я женщина добрая. Вы мне поможете, и я еще на целый месяц сделаю вид, что в вашей квартире никто не живет. Я вызвала у вас интерес, Алекс?

Интерес Алиса вызвала. Хотя шансов на то, что за месяц я заработаю сумму, достаточную, чтобы вернуть долг, фактически не было, Но… Надежда умирает последней. Одного я не мог понять, чем я способен помочь Алисе. Я, конечно, как мужчина еще очень даже ничего, но что-то мне помешало вообразить, будто ей требуется помощь подобного рода.

– Алиса, вы меня заинтриговали. Рассказывайте!

Тем временем мы подошли к Гансу, и он немного отступил, открывая проход к дверям квартиры номер семнадцать. Алиса демонстративно подергала за ручку, давая понять, что дверь заперта, После чего жестом фокусника вытащила из воздуха двухкилограммовую связку ключей. Где она ее прятала – в своем-то обтягивающем платье? Из связки был безошибочно выделен ключ, торжественно отделен от связки и вручен мне. Я, конечно, тугодум, но не настолько. Взяв ключ, я с ходу сообразил, что меня просят открыть двери. Ключ (судя по этому ключу, на третьем этаже хороши и квартиры, и замки в дверях этих квартир) мягко вошел в скважину. Так же мягко он прокручивался в обе стороны. На этом мягкость кончилась. Дверь упорно не замечала, что она открыта. Вероятно, это была дверь с характером. И откуда-то я знал, что вся эта ситуация – ключ вертится, а дверь не открывается – никого не удивила. С видом оскорбленного достоинства я повернулся к Алисе:

– Я, кстати, не слесарь!

– Знаю. Замок-то я без тебя поменяю. Ганс – давай!

Ганс – дал. Без разбега, просто качнувшись своим телоумножением с таким расчетом, чтобы траектория движения плеча упиралась в дверь. Дверь не выдержала и открылась. Я думаю, в бурной трудовой биографии Ганса эта дверь не была ни первой, ни даже сотой.

Как только путь был проложен, мы дружно сделали шаг навстречу неизвестности, которая ожидала нас в семнадцатой квартире.

Глава вторая Квартира № 17

Все что хорошо – подозрительно, потому что сделано для того, чтобы скрыть что-то плохое.

Из «Учебника школы прапорщиков»

– Стоп! – Ганс тормознул с инерцией трактора, ноги уже стояли, а туловище все еще продолжало движение. Алиса, остановившись на пороге, поманила меня к себе:

– Ты у нас детектив, так займись своим делом, осмотрись, а мы тут подождем…

Польщенный доверием, и в то же время ругая себя за то, что не сообразил сразу взять дело в свои руки, я осторожно вошел в семнадцатую. Пусть детективом я числюсь всего несколько месяцев, но опыта мне не занимать – служба в гвардии плюс «карьера» в банде Киселя что-нибудь да значат. У Сергея Киселева, в шестнадцатилетнем возрасте трансформировавшегося в Киселя, работать мне доводилось в основном головой. Собственно, это и заставило Киселя меня аккуратно уволить. Пацаны понемногу начали прислушиваться ко мне больше, чем к боссу. Опять-таки, хорошо отделался – Кисель мог бы и голову открутить. Вместо этого он благородно выпроводил меня и даже выплатил премию, всё обставив так, будто я решил заняться частным сыском. Квартирку эту я тоже с его подачи получил. То ли Кисель – Алисина крыша, то ли они друзья детства… Скорее, друзья: что она ему не платит – это факт.

Неудивительно, что мы не могли открыть дверь. Квартиранты, вероятно, считали, что цифра «три» гораздо лучше единицы: именно три замка украшали эту дверь. Теперь – только украшали. Два из них вообще открывались только изнутри. Если отвлечься от двери, уныло повисшей на петлях, квартира поражала своей чистотой и опрятностью. Последний раз что-то подобное я видел в больничке у доктора Лейзеровича. Если подумать, кого он лечит, то ничего удивительного: я был там в качестве одного из дюжины охранников, сопровождавших пациента…

Такая чистота – это, конечно, и само по себе подозрительно, но… Что-то еще в этой квартире было не то. В целом она не так уж сильно отличалась от моей. Кухня побольше, потолки повыше, обои подороже… Запах! Точно: запах, запах свежей краски и деревянной стружки.

– Алиса, ты что делала тут ремонт?

– Я каждую весну делаю ремонт!

– Нет, ты не поняла. Я не о побелке потолка и не о новых замках на старых дверях. Серьезный ремонт ты тут делала?

– Где же я деньги возьму на серьезный ремонт?

Черт, и верно, трудно даже представить, сколько в наши дни стоит настоящий ремонт и кому он по карману. Я внимательнее присмотрелся к обстановке. Будь я проклят, но то, что я видел, просто не могло быть правдой. Чтобы удостовериться, я вышел на кухню и занялся исследованием сантехники. Ну-ну. Всё так и блестит. А что если… Чем черт не шутит – я крутанул вентиль горячей воды. Нет, наверное, все-таки надо ограничивать свою фантазию… Как и положено, из-под крана шла холодная вода, Стоп… Так, вода потеплела, еще потеплела, еще… Э! Так можно и руку обварить.

Горячая вода. Из-под крана. Без магии, без огня… Судя по всему, нагревала воду махонькая коробочка, через которую и проходила труба. Интересно, как она работает? Я-то думал, что такие штуки бывают только на электричестве. То есть как раз на том, чего у нас нет.

Может, у кого-то в городе и есть такое удовольствие. Я знаю, что у Киселя, который держит весь правый берег города, такого нет точно. И на Лысой горе такого нет тоже. Хотя, кто может сказать, что у них там есть, а чего нет? Все чудесатее и чудесатее. Так, пороемся в шкафах. Одежка висит, какая-то плащ-палатка безразмерного типа, у меня, кстати, была такая, осталась от деда. Только эта совершенно нереального размера, вероятно именно палатка была основной функцией этого плаща, причем человек на десять. Так идем дальше – чемоданчики стоят. Удобные, с колесиками.

Открываем – пустые. Что тут у нас еще на вешалочке? Вещички. Вот вещички меня и добили. Шмотки были фабричные. Я таких лет сто уже не видел. Собственно, дальше можно было не смотреть.

– Алиса, выкладывай, – я жестом пригласил Алису и Ганса в комнату. Ганс не пошел, Ганс мужик ушлый, знает: чем дальше от начальства, тем ближе к спокойной жизни. – Алиса, я больше шага не сделаю, пока ты мне не расскажешь, что тут случилось!

– Ты нашел что-нибудь?

– Я много чего нашел, но если ты не хочешь, чтобы я о своих находках побежал докладывать в канцелярию гвардии, тебе придется мне все-таки что-нибудь объяснить…

Вряд ли на Алису подействовала моя угроза. Каждый, кто ведет более или менее успешную жизнь в нашем городе, рано или поздно договаривается с каждой из значимых сил. А их не так много. Гвардия, организованные бандиты и обитатели Лысой горы. Впрочем, с последними договариваться бесполезно, от них надо просто держаться подальше, а если уж попадешься на их пути – молиться. Говорят, молящиеся вызывают у них безудержный смех. А когда они смеются, то убивают всего лишь через раз. Все ж таки пятьдесят шансов из ста за выживание лучше нуля.

Алиса весьма успешна. Значит, с гвардией у нее всё в порядке. Такую не напугаешь.

Она и не пугалась.

Глава третья Желтый конвертик

Первое, что нужно сделать с конвертом, это проверить, не содержит ли он денег.

Из «Учебника почтовой службы»

– Так, даю вводную… – Иногда у Алисы проскальзывает этакий лексикончик не то преподавателя математики со стажем, не то штабного аналитика. К счастью, впечатление о человеке складывается в первую очередь благодаря работе глаз и только во вторую – ушей.

– Комнату сняли двое чудиков, заплатили за год вперед. Ты меня услышал?

Я услышал. В Киеве, впрочем, что там Киев – во всем Славянском Аду, заплатить за год вперед мог только умалишенный, причем богатый умалишенный. Согласитесь, такая человеческая порода встречается крайне редко. А чтобы целых два, да еще на нашей улице… С другой стороны – зачем Алисе врать?

– А на следующий день пропали. Сначала я думала – уехали – вернутся. Только никто не видел, ни как они выходили, да и в городе их не замечали. Но это всё мелочи. А вчера я получила посланьице, вот, смотри сам, – Алиса уже протягивала мне лимонно-желтый конверт. Интересно, конверт-то она откуда вытянула. И не помялся даже. Может, у нее сумка-невидимка? Знаем мы, кто такие конверты шлет. Бумажный клапан я отгибал осторожнейшим образом. Кто их знает, стерв с горы, может, он только на Алису настроен. Конверт вел себя вполне невинно. Записка на плотном картоне цвета слоновой кости сама легла в руки. Текст явно писала рука каллиграфа. Глянешь на такой почерк – и стыдно брать перо в руки. Впрочем, форма совершенно не спасала содержание. А содержание было следующим:

Чужим с Той стороны, поселившимся в квартире номер семнадцать десятого дома по Прорезной улице, в сопровождении хозяйки доходного дома Алисы Сергеевны Копачевской явиться в субботу на место сбора. Время будет сообщено позднее.

Даже не знаю, что меня больше поразило в этой записке. То, что у Алисы есть отчество? Нет. Ерунда все это. Главные слова стояли первыми: «Чужим с Той стороны». Значит, жильцы Алисы были чужими, что я и так уже начал подозревать. Точнее – не подозревать – фантазировать на эту тему. Вопрос только в том, как они к нам просочились. Еще секунду назад я считал эту затею даже теоретически невозможной. Кстати, сегодня вторник, и если жильцы не объявятся, то Алисе… Стоп, не так. Алисе Сергеевне, о как! Алисе Сергеевне придется явиться на шабаш одной, не исполнив волю наших великих и ужасных. Меня на месте Алисы уже и в городе не было бы. Сибирь большая – там не найдут. Правда, по Сибири на каблучках не походишь… Вот в таких случаях и вспоминают про детектива Алекса.

Глава четвертая Славянский Ад

Есть многое на свете друг Горацио, что сильно осложнило бы здоровый сон всем нашим мудрецам

(Не из Шекспира и даже не из «Гамлета»)

Мы живем в аду. Есть, правда, несколько сект, которые утверждают, что так было всегда – с момента сотворения мира. Собственно, Шерлок Холмс тоже считал, что кривизна земной поверхности не имеет ровно никакого отношения к его профессии. Славянский Ад был создан усилием всего одного поколения. Когда запасы нефти разных эмиратов, норвегий и венесуэл буквально в течение одного месяца оказались проглочены, Россия оказалась на перепутье – то ли заказывать в каждую квартиру по золотому унитазу, то ли устроить массовое харакири перед лицом обезумевшегомира. История – дама ироничная, но в этот раз она превзошла себя – действие развивалось в жанре буффонады.

Понятное дело, воевать с нами на суше желающих не нашлось – ни одного достаточно сумасшедшего генерала на всей Земле. Пытались стравить Украину с Россией. Как-то не стравились – даже самый западный украинец, приближаясь к границе России с калашом на плече, примерно в ста метрах от пограничного столба совершенно терял воинственный дух. Впрочем, до мочилова все-таки дошло. Кто бы сомневался, что американцы таки нанесут свой высокоточный гуманный удар. Зря, что ли, оттачивали боевое мастерство на арабах и южных славянах? Получилось, что зря. То ли в их военном ведомстве бардак похлеще нашего, то ли мы так продвинулись в ассиметричных ответах… Только вместо тихого уничтоженных военных целей – что-то в глубинах тайги и херсонских степей поднатужилось и бахнуло. Больше всего не повезло Польше, которая превратилась в прекрасную пашню. Сотни километров вывернутой почвы скрыли Варшаву и Краков. Выжили только туристы и командировочные. Только вот возвращаться им было уже некуда. В течение нескольких месяцев непрекращающихся дождей вся Республика Людова оболотилась и отрясинилась. Ловить там было больше нечего. Сам собой закрылся афганский вопрос. Вулканическая активность стала большой неожиданностью, как для талибов так и для их противников. Лет этак через тысячу ветер нанесет на гранит достаточно грязи, чтобы там могли появиться первые ростки. Менее везучие страны отделались неприятностями меньшего размаха. Говорят, американцев больше всего потрясло то, что все несчастья которые свалились на их головы, они уже видели в собственноручно изготовленных фильмах.

На территории же бывшего Советского Союза было веселее, потому как разнообразнее. Вслед за электромагнитным ударом какой-то пентагоновской пиротехники, которая вывела из строя всё, кроме паровозов, лошадей и ручной тяги, хотели того американцы или нет, бахнула половина действующих атомных станций. Чернобыль вспоминался теперь как детская шалость. От радиационного заражения переносимого обрушившимися на страну бесконечными дождями и ураганами, люди мерли как мухи. Но выжил. А, выжив, стал другим. Первые годы после Большого Баха (не Иоганна) мутации множились, пытаясь пожрать друг друга и окружающих. Я сильно сомневаюсь, что остался хоть один неповрежденный генокод. Однако равновесие установилось довольно быстро. А если не выходить за пределы городской черты – вообще мало что изменилось. Правда, черта эта заметно похудела. В трехмиллионном Киеве обитало ныне тысяч триста народа. И в целом пропорция «девять к одному» довольно точно отражала потери в живой силе по всей стране… А вот крыс стало больше. Спуск в метро, еще несколько лет назад считавшийся своеобразным экстремальным видом спорта, нынче превратился в особо извращенную форму самоубийства. Не так давно ведьмы наглухо замуровали входы на все центральные станции.

Как итог – полностью рухнувшая экономика, исчезнувшие в неизвестном направлении правительства, отсутствие какой-либо связи – и на этом фоне мор, чудища-мутанты и толпы мародеров. Последним штрихом стала Большая Стена. Многое, из того, что делается у нас в стране, хочется написать с большой буквы, но, пожалуй, единственная вещь которую с маленькой просто и не представить – это Большая Стена. Не знаю, в каком воспаленном мозгу родился этот проект, но факт остается фактом, пресловутый железный занавес, успешно разрушенный до основания, был возрожден в виде гигантского силового барьера вдоль бывшей границы великого и неделимого. Вероятно, больше всех смеялись прибалты. Они теперь тоже с нами. Как эта самая Стена работает – не знает никто. Она непроницаема ни для чего, сколько будет стоять, непонятно и на какой батарейке работает тоже неизвестно. В хрониках написано, что Стена опоздала на пять секунд. Появись она вовремя, однажды утром мы бы просто проснулись отрезанными от мира, чем все наши беды и были бы исчерпаны. В целом же ирония судьбы состояла в том, что нефть не досталась никому. Нам она особо и ни к чему, ввиду отсутствия того, что на ней работает, а остальному миру ее не достать. Разве что Стена рухнет.

Теперь о том, что делается в остальном мире, можно узнать только от обитателей Лысой горы. Уж не знаю зачем, но их телепаты слушают – и рассказывают. Собственно, все мною рассказанное происходит из того же источника. Информации не много, жизнь более или менее наладилась, нефть заменили углем, свое слово сказали и новые технологии. А больше всего они боятся того, о чем у нас многие мечтают – падения Стены. Мне тоже было бы страшно, они ж не приученные к нашей жизни.

Вроде бы ничего особенного – зверюшки и растения – мутанты, ведьмы с колдунами, да сотня пород некогда единого вида Homo Sapiens. Раньше пытались как-то систематизировать. Потом бросили. Каждый год что-нибудь новенькое появляется. Названий, что из всяких сказок брали, уже не хватает. В принципе, большинство наших братьев безобидны… Да и сказать, что кто-то из нас полностью нормален тоже никто не рискнет. У каждого своя беда. В городе остались жить те, кто больше склонен к цивилизованной жизни, так что тут относительная тишь да гладь. А что делается в трех километрах от Крещатика, мне лично даже думать не хочется. Вот Алиса так даже умудрилась в Москву съездить. Рассказывает, что пристроилась в ежегодный караван под охраной гвардии. Призналась бы, что на ступе слетала – я бы поверил.

В общем, всё, что Стеной окружено кличут Славянский Ад, ну а тех, кто за Стеной мы кличем чужими с Той стороны. И появление этих самых чужих здесь не более вероятно чем эскадрилья огнедышащих драконов. И если они нашли путь сюда, это значит… Ох, это много чего значит. Хотя про сибирских драконов я что-то такое слышал…

Глава пятая Справедливая цена

Сколько бы и кому бы вы ни платили – вы всегда заплатите либо меньше, чем нужно, либо больше, чем необходимо.

Из «Учебника по бухгалтерскому учету»

– Алиса, я правильно понимаю, что ты хочешь, чтобы я нашел эту парочку?

Железная леди на ходу проигрывала битву ржавчине. Нет, если я увижу слезы на этих алебастровых щечках, мне придется поверить, что Алиса – живая женщина из плоти и крови.

– Рассказывай, подробненько, все что знаешь… Кажется, Алиса снова затвердела:

– Я их видела один раз. Такие смешные: маленькие, толстенькие. Я их сначала за мумиков приняла (Есть такая порода мутантов, правда, в городе редко обретаются, не нравится им тут), потом вижу – люди. Радостные… Такими молодожены бывают, пока медовый месяц не кончился.

– Ну, что еще?

– Всё.

С детства люблю ничего не сообщающие ответы. Правда, приводят к ним обычно идиотские вопросы.

– Что значит «всё»?

– Всё… Привела сюда, отдала ключ – и больше их не видела.

Действительно, а чего на них смотреть, если они уже деньги заплатили. Я бы вот заплатил – так Алиса, наверное, уже и не вспомнила бы, как меня зовут.

– Понятненько… Почему сама в номер не заходила?

– Алекс, я же не дурочка – ломиться в одиночку после такого письма!

Ну да, зачем самой ломиться, если можно найти Алекса и послать его вперед тралить минное поле.

– Алиса, а я похож на дурочку?

– На дурочку – нет, не похож, у тебя щетина и руки волосатые…

И язычок у нее острый, нескучно будет ее мужу, ох нескучно.

– У меня не только руки волосатые, и вообще я не половые признаки имел в виду. Я похож на идиота, который будет рисковать своей шкурой ради месячной отсрочки квартплаты? К тому же зная, что хозяйку через пять дней будет и не сыскать.

– Чего ты хочешь?

Если я скажу, чего я хочу, то либо наша беседа моментально оборвется, а я окажусь в состоянии поиска квартиры, либо мы беседу эту продолжим – в другом месте. Где есть большая упругая кровать.

Ладно – совру.

– Денег хочу. Много. Сколько стоит здоровье и благополучие Алисы Сергеевны Копачевской?

– Алекс, когда ты успел стать рвачом?

Странный вопрос, а когда я им не был?

– Алиса, когда ты решила сэкономить на собственных похоронах?

Вообще, жадность это одна из степеней глупости. Я, конечно, крутой мужчина, но, как и каждый нормальный представитель сильного пола, вряд ли смог бы отказать барышне, пришедшей с просьбой о помощи. Был бы Алиса умнее, я бы без всякой платы рыл носом землю, дабы сохранить это холеное тело в неприкосновенности… Или наоборот – надеясь к нему прикоснуться. Но если уж меня решили купить, то цена должна быть адекватной. (Ничего, что я такое сложное слово употребил?)

– Тысяча. Тысяча золотом.

Судя по выражению ее лица, мне следовало просить пожертвовать ее своей белоснежной коленкой. Эта плата далась бы ей легче. Однако я был неумолим:

– Аванс сейчас!

– Сотня?

– Сто шестьдесят!

– Заметано

– Шестьдесят пойдут в зачет долга

– Я поняла, – с кислой улыбкой ответила Алиса.

Путь на первый этаж показался раза в три короче, чем с первого на третий. Ганса мы оставили сторожить квартирку. Кисель обещал прислать на смену кого-нибудь из проверенных бойцов. В офисе я получил обещанные деньги, миновав очередную попытку подвергнуть меня пыткой с помощью табуретки. Самым сложным было улизнуть от Алисы, которая, видно, полагала, что, взяв аванс, я тут же, прямо на глазах у изумленной публики, извлеку чужих – с помощью некоего хитросплетения рук и ног, блестящего черного цилиндра и белоснежных перчаток. Нет. Не извлек – наверное, только потому, что нет у меня ни цилиндра, ни перчаток.

Прошел час с момента обнаружения пропажи таблички. У меня нет долгов. У меня есть деньги. У меня есть первый заказ в качестве частного детектива, кстати, от зрелой брюнетки, и… И большое желание кинуться в бега. Даже не знаю, что удержало меня от того, чтобы «сделать ноги» – то ли желание подержать в руках восемьсот сорок золотых, то ли врожденная порядочность. Боюсь, все же первое.

Глава шестая В гостях у человека-добермана

Заключая договор с властью, помните, что договор подписывает не власть, а человек.

Из «Энциклопедии взяточника»

Курить я не люблю. Но, чтобы не впасть в прострацию, когда мозг окаменевает и вместо мыслей выдает лишь сигнал «Рота, отбой!», беру трубку и методично прохожу ритуал раскуривания. Здесь важно не пропустить ни одного этапа. Сначала я разбираю трубку на части и каждую часть тщательно чищу. Обычно в этом месте мне в голову приходит умная мысль, и прибор для курения, вновь собранный, прячется на свое законное место в ящике стола. В этот раз я дошел до рекордной стадии – табак был погружен в чашечку трубки. Оставалось только взять с полки спички – а умные мысли в голову так и не приходили.

Может, я и придумал бы, как найти чужих, но сам факт их появления загонял мои мозги в состояние глубокого сна. Стена – непреодолимое препятствие, и это такая же непреложная истина, как и то, что воздухом дышат, а вода мокрая и жидкая. Однако они здесь. Значит, то ли в Стене дырка, то ли дырка у меня в мозгах, то ли вода не такая уж и мокрая. О горе мне, горе! С другой стороны, если брешь в Стене и есть, она должна быть небольшой и незаметной, иначе… Не знаю, как насчет наплыва сюда… Знаю, что было бы довольно сильное движение отсюда.

Думай, Алекс, думай!

Думать, однако, было лень, и я решил пересчитать деньги. Сто золотых рублей – сумма не бог весть какая, но даже в самые удачные времена у Киселя столько денег сразу я в руках не держал. Тем более – в гвардии. После Большого Баха бумажные деньги прекратили свое хождение. Слово «рубль» снова обрело свое исконное значение. Нынешние деньги изготавливали из золотой и серебряной проволоки путем рубления на куски. Кучка, возвышавшаяся передо мной, радовала взгляд и грела душу, на несколько секунд я даже забыл, что эти деньги мне еще придется отрабатывать. Если бы сейчас кто-нибудь вошел, он решил бы, что я помешался на почве богатства. Разложив рубли по всей поверхности стола, я пытался найти отличия между ними. Попутно я поочередно прикусил каждый, чтобы убедиться, что это золото. Впервые я видел такое количество золотых рублей без характерных следов человеческих зубов…

К деньгам не присматриваешься – их знаешь на ощупь. И это не случайно, сама технология их изготовления подразумевает что грани, которые образуются в результате рубки, весьма своеобразны. Но только не у тех рублей, что дала мне Алиса. Их явно не рубили. Эти кусочки золота то ли выплавлены, то ли тщательно отшлифованы. Но удивительно даже не это. Они абсолютно одинаковые. И ребенок знает, что не бывает двух одинаковых рублей. Даже абсолютно новенькие рубли немного отличаются, а уж двух одинаково затертых рублей не может существовать в принципе.

У меня же их – сотня.

А ведь я, пожалуй, знаю, где их взяла Алиса.

* * *

Майор Яковлев был страшным человеком. Всегда. Нормальная реакция на окружающих у него была лишь в те моменты, когда окружающие были врагами и были обнаружены, но еще не уничтожены. К несчастью для всех остальных и счастью для Короны Яковлев уничтожал своих противников очень быстро. Я уверен, что у власти и вовсе не было бы врагов, если бы им (врагам) просто вовремя рассказывали о существовании жуткого майора. Полковник – верховный главнокомандующий нашей гвардии – обожал таких людей. Вероятно, в детстве он увлекался разведением доберманов и теперь надеялся вывести новую породу людей, которые с таким же усердием реагировали бы на команду «фас». Я думаю, Яковлев мог бы дать фору любому доберману. К несчастью, в то же время майор был единственным чином в верхушке гвардии, которого я знал лично.

– Фальшивые деньги, Алекс… – он захохотал. Его рука уверенно сгребла со стола десять золотых рублей. Когда рука вынырнула из-под стола она была уже свободна от тяжести благородного металла. – Фальшивые деньги подлежат конфискации, а распространители фальшивок подлежат повешенью, ты в курсе Алекс?

Я был в курсе. И два гвардейца нарисовавшиеся за моей спиной тоже были в курсе.

Строго говоря назвать эти рубли фальшивыми было не за что. Какая в конце концов разница как именно золото приобрела форму рубля? Главное, чтобы оно оставалось самим собой.

– Ладно, не трусь, детектив хренов, будь проще. Чего ты хочешь, и что мы за это получим?

Гвардейцы, уловив смену настроения, моментально улетучились. Я глубоко вздохнул и порадовался возможности так легко и свободно дышать.

– Мне нужно найти жуликов, которые расплатились с Алисой этим золотишком.

– Ну, а мне что с этого? – Вот он момент истины: шаг влево, шаг вправо – и гвардейцы, а вместе с ними и близкая перспектива виселицы вернутся, стоит только майору приподнять правую бровь.

– Если с вашей помощью я поймаю жуликов, то, согласно закону все фальшивые рубли вы должны конфисковать, ведь так? Что вы и сделаете. А так как хоть рубли и фальшивые, но при этом все же золотые, то вы вполне можете их употребить на пользу гвардии!

Ну да, как же, на пользу гвардии – я же видел, как за его зрачками пришел в действие механизм шевеления извилинами: извилины тяжело, но верно рисовали список покупок, в котором тут же проставлялись галочки, и подбивалась нужная сумма.

– Значит, так, – молвил Яковлев, судя по нахмуренным бровям, враг был избран. – Денежку твою фальшивую оставлю у себя… как образец (кто бы сомневался), а за информацией завтра зайдешь. Может, моя ребятня и найдет чего.

Если уж его ребятня не найдет чего, тогда остается на Лысую гору за советом бежать. Только мне уже не шестнадцать, чтобы верить в добрых волшебников. Что ж, дело двинулось. А Стена как стояла, так и стоит, и чужим в наших краях делать по-прежнему нечего.

А умные мысли у меня так и не появились…

Глава седьмая Золотые маршруты

Если бы собаки были способны чуять запах прибыли, профессия кинолога была бы куда более престижной

Из справочника «1000 профессий»

Кто-то очень сильно ошибся. Будить меня подобным образом не рекомендуется даже любимой женщине, если я когда-нибудь докачусь до того, чтобы не только вместе ложиться, но и вместе вставать. У меня реакция неправильная. Майор Яковлев, тогда он еще был лейтенантом, вообще называл меня психом. Если он и был прав, то это касалось утренних часов. Процесс моего пробуждения должен происходить с той же деликатностью и мягкостью, что и транспортировка нитроглицерина. Мало кто знает, что такое нитроглицерин и как с ним надо обращаться. Мало кто выжил. Гвардеец об этом не знал. Алиса, которая его пустила в дом и любезно провела к моей квартире – тоже. Правда, эмоции у них были прямо противоположные. Алиса с видимым удовольствием наблюдала за изменением цвета моего лица, пока я соображал, что кроме семейных трусов, которые в силу своего возраста обрели известную степень прозрачности, на мне больше ничего нет. Эмоции гвардейца легко читались и были стандартны. Стандартные эмоции человека, которого только что стукнули черепом об пол. Чего-чего, а этого у меня не отнять – рукопашный бой всегда был моим любимым развлечением.

Алису мне удалось выдворить за дверь секунд за десять, правда, ее хихиканье я слышал значительно дольше. На умывание и одевание я потратил еще минуту. А вот с солдатиком пришлось повозиться дольше. Придя в себя, он все время пытался от меня спрятаться. Это в моей-то спальне в десять квадратных метров. После парочки тумаков и стакана воды гвардеец наконец заговорил. Парню досталось только за то, что майору Яковлеву захотелось со мной повидаться.

От моего дома до комендатуры два квартала. Комендатура располагается, вероятно, в старейшем здании города – в знаменитых Золотых Воротах. Яковлев сидит на самой верхотуре. Идти предстояло в гору, перепрыгивая провалы с одного островка асфальта на другой. Прорезная улица идет в гору достаточно круто для того, чтобы ни одна здравомыслящая лошадь не рискнула на нее завернуть. Потому-то покрытие на ней ни разу не чинилось: ремонт дорог у нас производится исключительно по случаю возросшего травматизма лошадей или поломок карет важных господ.

Рядом раздалось стократно усиленное кошачье урчание. Еще одна семейка урчалок появилась в городе. Урчалки в основном распространены в истоках Припяти, а в последнее время появилась мода селить их под домами. Они насекомых жрут в огромных количествах. Нажравшись, урчат как стая довольных котов – зато о комарах и мухах можно забыть. Гигантский язык, который они, видимо, унаследовали у своих предков лягушек, молниеносно выдергивает из воздуха все, что жужжит. На Припяти, кстати, водятся насекомые размером с кошку, но урчалки каким-то образом справляются и с ними. Сами урчалки тоже не маленькие, ростом с человека. А голова большая и круглая, говорят у них мозг больше человеческого раза в три. Им они, наверное, и урчат. Кстати, в городе я ни разу не слышал их знаменитого урчания: еды мало. Может, эта случайно крысу сожрала. Бедные крысы, еще одна напасть на них…

Адское пламя в глазах моего бывшего командира сегодня сменил ласковый огонек лесного пожара. Спозаранку гвардия перетрясла карманы торгашей на Сенном рынке. Фальшивых, по определению майора, но волне золотых рублей нашлось много, и почти все они осели в карманах у гвардии. Яковлев не поленился даже нарисовать маршруты распределения этого микроклондайка. Картинка получилась прелюбопытная. Яковлев, несмотря на свою патологическую жадность и жестокость – профессионал высшей пробы. К тому же (судя по качеству и оперативности проведения операции) майор решил, что фальшивые рубли угрожают безопасности города.

Исходя из схемы, золото к нам попало со стороны Лавры, причем совершенно точно его принесли не монахи, до сих пор живущие в её катакомбах. Всё, что они могли бы принести в город, – это пара-тройка высохших мумий, которые, как говорят, до сих пор хранятся в заброшенных монашеских кельях Печерской Лавры. Создавалось впечатление, что сначала прошелся кто-то один, а вслед за ним – другой. Причем первый от второго то ли убегал, то ли просто плутал по городу. Его маршрут заканчивался у Алисы. Второй маршрут был длиннее и, дойдя до Алисы, сворачивал на Рейтерскую. (Рейтеры – тяжеловооруженные всадники, когда-то целый полк этих суровых мужей был расквартирован на этой улице. Как гласят предания, развлекались они избивая стрельцов. Кстати, соседняя улица – Стрелецкая, жаль, от полков остались одни названия.)

– Ну, что скажешь, умник?

Кажется, Яковлев впервые положительно отозвался о моем интеллекте. Что тут скажешь…

– Скажи «спасибо» гвардии за помощь! – Яковлев расплылся в улыбке и поманил за собой. С узенького балкончика, на который мы вышли, была видна и Лавра, и развалины на левом берегу Днепра, и Прорезная до самого Крещатика.

– Мы сможем вычислить источник?

– Гвардия может всё! – Яковлев закурил и окутал дымом балкон. – Нам, Алекс, надо подождать одного человека, а потом мы совершим экскурсию. Но сначала ты должен мне рассказать всё, что ты знаешь об этой истории, а не тот бред, которым ты меня накормил. Чтобы Алиса переживала из-за неправильных рублей… Они золотые? Золотые! Так чего из-за них переживать? Алиса могла переживать только по причине их нехватки, в остальное – не верю.

Рассказывать о квартирантах Алисы мне не хотелось, ничего путного, а главное, безопасного в голову не лезло, но в этот раз мне повезло. Позади нас раздалось тактичное покашливание. Робко покашливал призрак. Не хочу вас пугать, но призраки существуют и к тому же обычно кому-то служат. Доктор Лейзерович объясняет факт существования этой породы существ крайними случаями шизофрении. По его словам, при весьма специфических условиях расщепление личности человека может доходить до физического отделения ее части. Эту фразу я заучил наизусть, чтобы привораживать женщин и отпугивать мужчин. Иногда, мне даже кажется, что я понимаю, что он имел в виду. Призраки мало заметны, проворны, и практически безвредны, поскольку слабосильны. Зато лучшего шпиона не найти. Вот гвардия и не ищет. Необходимое условие их существования – повышенный уровень радиации. Ну, с этим у нас все хорошо. Достаточно внимательно вглядеться в прохожих на улицах, чтобы убедиться, что радиация крепко держит нас в своих объятьях.

Говорить призраки не могут, поэтому докладывать майору ему приходилось мельтеша руками и строя зверские рожи. Яковлев всосал информацию, после чего перегнулся через перила и крикнул. В метре от удара молнии гром тише голоса майора. Призрака, кажется, снесло с балкона, по крайней мере, больше ему деться было некуда. Не успели отгреметь раскаты яковлевского баса, как в кабинете уже стоял, вытянувшись по струнке, сержант Алехин. Если быть справедливым, то слово «струнка» не совсем подходит для описания Алехина. Скорее уж речь должна идти о канате, а то и о трех канатах, связанных вместе. Как-то мне довелось видеть, как он подтягивается. Шансы наблюдать усталость металла, из которого сделан турник, значительно выше, шансов увидеть усталость Олега Алехина. Олег возглавляет Костяное отделение. Когда-то я мог с полным правом сказать – мое отделение. Так вот, Костяные всякими глупостями по вышибанию золотишка из карманов доверчивых граждан не занимаются.

В нашем городе-государстве с помощью коронного суда решаются вещи действительно серьезные – кто кому на ногу наступил, семейные ссоры… А когда речь идет о человеческой жизни – гвардия решает сама. Обычно этим решением является Костяное отделение Алехина.

Глава восьмая Гвардия – вперед!

В схватке нет места для благородства.

Из «Методик Института Благородных Девиц»

Источник потенциального богатства майора Яковлева находился в одном из домов на Рейтерской. Улице бандитской, где гвардию очень не любили. Вообще, любили гвардию исключительно жены и любовницы, причем последние меньше чем первые, так как дождаться от гвардейца денег или подарка нереально. В лучшем случае гвардеец может поделиться пайком. С учетом частоты выдачи этих пайков, в ожидании этого события могла пройти вся молодость, а вместе с ней и красота. А кто же с уродиной делиться будет?

Моя комбинация с привлечением властей – дала результат. Финансовый. Яковлев деньги получил. Горожане потеряли. Однако сейчас у нас есть шанс все-таки взять одного из тех, кто с такой щедростью тратил золотые. В случае всеобщего успеха, у меня появится возможность долго и доходчиво отвечать на целый ряд вопросов в подвалах Печерского дворца. С другой стороны, оттеснить гвардию, почуявшую запах денег, не представлялось возможным. Оставалось надеяться на удачу, которая изменила мне в тот момент, когда я решил стать частным детективом.

Ну, и вопрос проницаемости Стены меня не мог не беспокоить. Что-то я упустил. Чем больше я напрягался, чтобы исправить этот пробел, тем дальше он прятал свой хвостик, за который я так хотел ухватиться.

Дом был обложен по всем правилам осады. Наметанным глазом я различил шлемы арбалетчиков на крышах соседних домах. По дворам вокруг дома затаилось не меньше взвода гвардейцев. Разбитые по отделениям, они перекрывали каждый отход от дома. Так что наша задача была простой – не подставиться и взять языка, а если и не взять, так спугнуть – все равно нашей птичке дорого одна: в сети майора.

Дом оказался средней величины – в четыре этажа, по десятку квартир на каждом. Почему-то я не удивился, когда мы оказались на третьем этаже. Наша потенциальная жертва жила в четвертой квартире от входа на этаж, но Алехин сначала по-тихому прощупал остальные. Сделать это было легко: занятой оказалась только одна из них – юноша и девушка, которые занимали квартиру были при этом весьма поглощены друг другом, и так и не узнают, что их анатомические характеристики получили вполне лестную оценку от восьми умудренных опытом мужчин.

Не рассчитывая на ключ, отданный хозяином дома, Алехин вошел в искомую квартиру, позволив себе не заметить дверей. А дальше случилось то, о чем я втайне мечтал очень давно. Алехин встретил достойного противника. Наша потенциальная добыча тоже не рассчитывала на крепость двери и, кажется, даже ждала, когда же она распахнется. В итоге вместо ласкающих слух криков в духе: «Ой, кто это!? Ой, за что это?! Только не по лицу!» Алехин, идущий первым, услышал шум кулака рассекающего воздух. Нет, восточными единоборствами с криками безумных попугаев и неудачными балетными па здесь, похоже, не пахло. Просто этот человек был быстр и силен, а вдобавок на редкость уродлив. Можно прожить всю жизнь и так и не увидеть такого шнобеля. Судя по размеру этого органа для вдыхания и выдыхания, можно было предположить, что его счастливый владелец вот-вот выхватит шпагу и начнет в промежутках между выпадами декламировать баллады. К тому моменту, как я с остальными мужиками подоспел на помощь командиру, скорость шнобелеобладателя увеличилась вдвое. Однако против мачете появившегося в руках Алехина у него шансов не было. И он поступил весьма разумно – решил отступить на заранее подготовленные позиции. Единственный путь к побегу давало окно, и я уже приготовился услышать звон разбитого стекла и мягкий шлепок тушки о мостовую. Когда же он развернулся и, вытащив из-за пояса здоровую штуковину с раструбом, заорал на нас: «Назад уроды!», я, честно, сказать подумал только о том, не его ли это призрак служит у Яковлева – уж больно он напоминал шизика из городского дурдома. О том, что парень не отсюда и относиться к нему надо осторожно, я вспомнил позже. Точнее – поздно.

Гвардейцы медленно продвигались к маньяку, надеясь на, что тот все-таки не будет прыгать из окна. В следующий момент раздалось громкое жужжание, как будто стая мух только что пролетела над ухом, и шесть гвардейцев легли там, где только что стояли.

Я остался в вертикальном положении – и с глупейшим выражением лица. Мимо меня проскочил носатый, следом – пришедший в себя Алехин. Олег единственный из нас при виде штуковины с раструбом догадался грохнуться на пол, чтобы теперь составить компанию беглецу. То, что только что произошло, не укладывалось в привычную картину мира. Если бы фокус с жужжащей трубкой продемонстрировал какой-нибудь колдун – это было бы нормально. Только колдуном носатый не был. Иначе мы бы просто не вошли в его квартиру, да и шансов подраться с ним не было бы никаких.

Выйдя из ступора, я ощупал ребят – дышат, уже хорошо. Видно, что-то усыпляющее-парализующее. В принципе, винить носатого трудно, не знаю, что бы я делал, ввались ко мне в квартиру восемь здоровых мужиков. Спрятался бы под кроватью?

Рядом прошуршал призрак. Значит, за пацанами скоро пришлют… Осмотрев в последний раз квартиру, я выскочил вслед за Алехиным. Знание схемы проходных дворов – большое преимущество в преследовании всяких носатых субъектов незнакомых с городом. Погоня стремительно выкатилась с Рейтерской, значит, жужжащая штуковина снова пускалась в действие, просто так мимо гвардейцев не пройдешь. Преследователи и преследуемый проследовали мимо комендатуры, вызвав приступ веселья у караула, и нырнули на родную Прорезную. (Может сменить место жительства?) Арбалетчики пока молчали, видимо Яковлев надеялся взять носатого живым. Да и убивать его, было, в общем-то, не за что.

Носатый снова взялся за старое: поднял трубку на уровень глаз и нацелил ее в сторону приближающегося Алехина и отставших на несколько шагов гвардейцев из резерва. Снова раздалось жужжание стаи мух, и на этот раз Алехину не удалось уклониться от встречи с действием нетутошнего прибора, что вряд ли должно было добавить оптимизма носатому. С одной стороны его уже фактически достали отставшие от Алехина гвардейцы, а с другой – взявшие его на прицел арбалетчики явно теряли терпение. Да и я уже тоже был недалеко, а шанса своего я обычно не упускаю.

Мы все были рядом. Поэтому предельно четко видели то, чего бы предпочли не видеть никогда. Один из нас и не увидит. Потому что ему пришлось это еще и почувствовать. Бледно-красная лента вылетела из подвала дома, рядом с которым находился носатый. Она обернулась несколько раз вокруг него, подняла в воздух и со свистом втянулась в подвал. Я знал, что это было. Еще через минуту, об этом узнали и окружающие, когда улицу залило этакое безобидное урчание. Надо же, а урчалки-то, оказывается, промышляют не только насекомыми. Я вспомнил, сколько раз проходил мимо этих казавшихся безобидными тварей. Остается только гадать, почему я не был схвачен и сожран. Может они местных не трогают?

Обидно: ведь я уже вышел фактически за спину чужака и мог через секунду подлейшим образом ударить его по затылку. Думаю, если бы он знал, что его это ждет, он бы тоже предпочел получить головную боль.

Гвардейцы тем временем вытягивали из подвала двух здоровенных ежиков. Так выглядели урчалки после залпа арбалетчиков. Освобождать чужака не было смысла – урчалки ко всему еще и ядовиты

Глава девятая Легенда о Мокаше

Мне кажется, по поводу действия, которое равно противодействию, Ньютон что-то напутал

Из предсмертной записки невинно осужденного на смертную казнь

По городу прокатилась кампания по уничтожению урчалок. В квартире носатого обыскали каждый сантиметр и не нашли ничего, кроме газеты и денег. С учетом того, что на деньги я не претендовал, газету мне разрешили забрать. У нас газет не выпускают. До того факта, что это именно газета, я дошел своим умом, спасибо маме с папой – старинных книжек в родительском доме достаточно для создания иллюзии обладания эрудицией. Да-да, я даже знаю слово «эрудиция». А вот прочесть эту газету я бы не смог при всем желании. Нынче легче найти переводчика с языка птиц, чем знатока английского. Почему английского – не знаю. Я решил, что газета была английская – точно не китайская, у тех буковки другие. Наверное, у кого-то сохранились словари, хотя вряд ли. В первую зиму после Большого Баха жгли всё, что горело. То, что у нас в семье сохранились книги, объясняется маниакальной любовью деда к томикам в мягком и твердом переплете, а главное – умением их прятать.

Сейчас книги на вес золота. У нас в городе вообще какая-то необузданная страсть к чтению и книгам. Трудно объяснить чем это вызвано, быть может это тоже своеобразная мутация?

Ценнее текста была картинка довольно неважного качества, на которой были изображены двое. Мужчина и женщина, явно за сорок, улыбались с газетного листка прямо мне в лицо. Они держали в руках кусок ткани, которая мне что-то очень сильно напоминала, а большие буквы заголовка гласили «IMPOSSIBLE». Алиса признала в парочке на картинке своих квартирантов. Кто знает, быть может, о них тоже позаботились урчалки. А завтра об Алисе позаботятся на Лысой горе.

Мой первый же заказ закончился полным провалом. Мало того, как ни крути, но и смерть одного из чужаков на моей совести. Смерть ужасная и абсолютно бессмысленная. Чужих видело полгорода, но – только один день. Прошвырнувшись по продуктовым лавкам и накупив снеди на месяц вперед, они совершили марш-бросок по мастерским скупив всяких материалов и орудий труда, после чего как в воду канули. Ну, тут как раз все сходится – легли на дно и теперь дожидаются, когда шумиха стихнет. Одно непонятно – куда так удачно могли «лечь» люди, впервые попавшие в город?

С улицы донесся характерный стук костыля. По всей видимости, это Григорян шкандыбает, дабы почтить меня своим присутствием. Два дня назад я оставил ему записку в развалинах консерватории. Вот такая у нас система связи. От консерватории осталась только колоннада и мраморный подоконник у бывшего служебного входа. Этот подоконник и служит нам почтамтом. На чудом сохранившейся мраморной плите всегда разбросано несколько сотен записок. Расположенные в центре города развалины «консы» – хотя бы раз в два-три дня обязательный пункт маршрута каждого, кто стал клиентом этой бесплатной почтовой службы, В записке я пообещал угостить Григоряна пивом, что давало стопроцентную гарантию его прихода. Григорян – городской сумасшедший и единственный в городе производитель, а значит, и поставщик бумаги. Чудо-агрегат, работающий на угле, перемалывает коноплю, а затем ее прессует. Раньше всю бумагу привозили с юга. Благодаря Григоряну мы обрели бумажную независимость. Другой бы на его месте стал одним из городских магнатов, переехал в большой дом, обзавелся охраной, любовницами и, быть может, построил бы трубопровод до ближайшего пивного заводика. Но все эти «бы» остались нереализованными, Григорян оставался таким же полунищим и полусумасшедшим инвалидом. Половина правой ноги Григоряна представляла собой деревянный протез с металлической набойкой – одна из жертв на его личном пути к вершинам технического прогресса. В тот злосчастный день он испытывал собственноручно изготовленную мортиру. Орудие взорвалась, гвардия перестала присматривать за Григоряном, протез обрел хозяина. Любое огнестрельное оружие в наши дни взрывается. Как правило, еще до первого выстрела. Думаю, это какое-то заклятие, которое ведьмы наложили на порох. Хорошо это или плохо, зависит от того, будете вы кого-то держать на мушке или же этот кто-то – вас. Точно можно сказать одно: благодаря этому работа военного требует больших физических усилий.

Бочонок был осушен наполовину, прежде чем Григорян обрел способность делать паузы между актами глотания и нового всасывания.

– Рассказывай, Алекс, споить меня этим количеством пива тебе все равно не удастся.

Что правда, то правда, пьянеет Григорян только от запаха – от запаха машинного масла и горячего металла. По счастью, у меня не водится ни то, ни другое.

– Старик, мне нужна твоя научная консультация, плачу оставшимся пивом, идет?

Я ничем не рисковал – второй бочонок Григорян уже заметил и без него не уйдет:

– Идет! – Его здоровая нога одним точным движением отправила бочонок подальше от меня и поближе к себе. В том, что касается пива, Григорян не доверял никому.

– На самом деле, я хотел с тобой поболтать о Большой Стене.

Передо мной лежал образец целлюлозной продукции Григоряна – лист бумаги неопределенного цвета. На нем я и набросал картинку, которую мысленно рисовал себе уже четыре дня.

– Вот Стена, – я начертил линию, пересекающую весь лист, вот мы, а вот остальной мир. – Слова «МЫ» и «ОНИ» я начертил по сторонам от линии. – А теперь я тебе говорю, что минимум три человека оттуда попали к нам сюда, при этом Стена как стояла, так и стоит. Как, Григорян, скажи мне, как это может быть?

Кажется, я переусердствовал. Григорян решил, что я его подозреваю в диверсии. Попытавшись отодвинуться от меня и в то же время остаться рядом с пивом, он немного заикаясь залепетал:

– Ты-ты м-меня, почему спрашиваешь? Я в-в этом деле не участвовал… И вообще – я человек абсолютно непрактичный. А что-то я не припомню, чтобы ты интересовался теориями!

– Григорян, если ты мне не расскажешь хотя бы теорию, то до практики, я боюсь, дело просто не дойдет.

– Ну, теоретически всё просто. – Немного успокоившись, Григорян подвинул к себе лист бумаги. – Вариант первый: стена не так уж непроницаема и появился способ проникать за нее. Допустим, телепортация. Насколько я знаю, наши друзья с Лысой горы вполне могли бы проделать такой трюк, если не сейчас, то когда-нибудь. Вариант второй: те кто, как ты говоришь, проникли сюда, вовсе сюда не проникали, это просто обман. Ну, и, наконец, вариант третий: Стена действительно непроницаема. К нам действительно проникли с той стороны, но! Смотри – вот черта, которую ты нарисовал. Она же тебе не мешает рисовать и слева и справа от нее, ведь так?

– Так. Слава богу, еще не было рисунка, который мог бы мне чем-то помешать.

– А всё почему? – хороший вопрос, сейчас я на него возьму и отвечу… Нет, не буду, Григорян может обидеться.

– А потому, что нарисованная тобою черта существует лишь в двумерном пространстве листа, и ты абсолютно спокойно можешь оказаться по любую сторону от нее, воспользовавшись третьим измерениям.

– Григорян, предположим на секундочку, что я понял, о чем ты говоришь…Но при чем здесь наша Стена?

– А при том, что точно так же любой, кто обладает способностью перемещаться в четвертом измерении, может этой самой нашей Стены попросту не заметить…

«Вот так вот – Большую Стену – и не заметить!» – подумал я ошарашенно.

– …и оказаться здесь у нас с легкостью, впрочем, так же, как и в любом другом месте.

– Григорян, притормози, четвертое измерение – это как? Точнее, это что? С листиком бумаги все хорошо получается, а дальше я как-то теряю цепкость мысли.

– Ну, обычно считают, что четвертое измерение это время… Стена, к примеру, имеет свое протяжение не только в пространстве, но и во времени. И если в пространстве она непрерывна, то во времени ее когда-то не было и, хочется верить, рано или поздно не будет. Так что теоретически путешественник во времени Стену нашу запросто пересечет. А практически Стену преодолеть невозможно.

С Григоряном всегда так: вроде бы и ответил на твой вопрос, значит, и пиво не зря выпил, а толку никакого.

– Скажи-ка мне, а насколько возможно перемещение во времени?

– Теория допускает такую возможность. А практика… Когда я слушаю Григоряна, мне иногда кажется, что в детстве его отец, видя, что маленький Григорян нашкодил, пугал двумя чудищами – Практикой и Теорией. Судя по всему, детские страхи остались с ним на всю жизнь… Так, кажется, Григорян переходит к Практике.

– Когда-то мне довелось побывать в одних архивах… Там описывался случай перемещения во времени, но вряд ли тебя это заинтересует.

– Нет, ты уж расскажи, вдруг да заинтересует. Я, поверишь ли, в последнее время страшно любопытный!

– Так пиво кончилось!

А ведь некоторые считают Григоряна бескорыстным – взял и остановился на самом интересном месте. Хорошо, пиво нынче для меня не проблема. Алиса мне открыла кредитную линию на продукты и выпивку. Думает, меня так можно дополнительно мотивировать. Что ж, в данном случае это весьма кстати.

Когда новый бочонок был водружен на место старого, Григорян продолжил:

– Даже с точки зрения магии, путешествие во времени дело крайне сложное, но! Но – реально – в том случае, если происходит вначале в одном направлении, а затем в обратном.

– И какой промежуток между этими «туда» и «обратно»?

– Алекс, это же магия! Здесь не оперируют секундами и сантиметрами. Вдох, миг, удар сердца, вдохновение – у господ с Лысой горы всё субъективно, но закон сохранения энергии действует и у них! В архивах зафиксирован лишь один случай, когда произошел такой скачок, а точнее, два скачка… Наши волшебники и волшебницы появились не сегодня и не вчера. И до Большого Баха, и до рождества Христова всегда был кто-то, наделенный способностями. В архивах есть много чего на этот счет. Если им верить, в древности были монстры, которые проглотили бы нынешних, не поперхнувшись… И одной из них была Мокаша… Интересно то, что наша Хозяйка Лысой горы ведет свой род от нее. А ведь рода могло и не быть. Как гласит легенда, Мокаша была поймана и замурована в башне, где ей и суждено было умереть. Однако некий маг Олекса вызволил Мокашу, проникнув в ее башню с магическим плащом, в котором можно было переносится во времени. Оказавшись в те времена, когда башни не было, им достаточно было сделать несколько шагов, чтобы вернувшись в свое время Мокаша оказалась на свободе. Интересно, что про этого загадочного Олексу больше ничего не известно. Существуют хроники, которые вела Мокаша, там она описывает его как высокого мужчину со шрамом на правой скуле.

– Я только не понял, почему ты сказал о двух скачках.

– Олексе для того, чтобы доставить плащ, тоже нужно было совершить скачок, башня ведь была замурована! Вот и получается два скачка – Олекса туда-обратно и Мокаша точно так же.

Глава десятая Частная собственность Алисы

Просто открывающиеся ларчики, как правило, пусты. Из чего, впрочем, не следует, что сложно открывающиеся ларчики что-либо содержат

Из курса «Интуиция и взлом сейфов»

Впервые со вторника мои мозги заработали. На самом деле всё складывалось в достаточно логичную схему. Осталоськое-что проверить – и можно смело требовать гонорар. Конечно, если Григорян прав. Что ж, это самое «кое-что» мне и предстоит проверить.

Начал я с места, где еще не так давно жило семейство урчалок. После чего тщательно обследовал стену собственного дома. Если бы я не знал, что ищу, то никогда в жизни не обратил бы внимание на миниатюрные шипы, усеявшие все пространство вокруг окна на третьем этаже. Точно такими же шипами стреляло оружие чужака. Может быть, урчалка уже имела опыт в потреблении незнакомцев, стреляющих из жужжащего оружия?

Алиса, наблюдая за моими манипуляциями со стремянкой, решила, что я окончательно сдвинулся, но, по крайней мере, не пыталась мешать. Так, приглядывала, чтобы я стремянку не сломал.

Теперь дело было за семнадцатой квартирой. На этот раз я не торопился и осматривал ее с вниманием мужчины, обследующим свое окно, внезапно обнаружив, что оно выходит в женскую баню. Собственно, с этого и нужно было начинать.

Что-то здесь было не так. То, что комфорт, созданный в квартире, приближался, насколько я мог себе это представить, к уровню королевских покоев, было еще полбеды. Я просто совершенно не мог себе представить, чтобы, потратив столько сил за такие фактически нереальные сроки, кто-то мог успеть озаботиться запасным аэродромом. Все соблазнительней казалась идея списать пропажу на урчалок… Но если я чему-то и научился на службе, так это тому, что чутью нужно доверять. Тут главное прислушаться к самому чувству, не пытаясь понять, о чем именно оно трезвонит. Интуиция работает приблизительно в стилистике голубя, попавшегося на глаза Ною – земля близко, но где – догадайся сам. «Где» – вот ключевое слово.

Ларчик начал открываться достаточно просто. Квартиры номер шестнадцать и восемнадцать были свободны от жильцов, и я не видел ни одной причины, которая могла бы помешать чужакам спокойно отсиживаться там. Почему-то мне казалось, что отсутствие у чужаков ключей не могло стать непреодолимым препятствием.

На этот раз Яковлев не выказал материальной заинтересованности. Судя по его отстраненному виду, в тот самый момент, когда его уши поглощали мою просьбу, мозг майора был занят подсчетом барышей, размер которых заставил его забыть о том, что и я могу быть дойной коровой. Костяное отделение прибыло в мое распоряжение по мановению руки Яковлева, которая, вероятно, тоже действовала в автономном режиме.

Получить от Алисы ключи от шестнадцатой и восемнадцатой квартир было сложнее.

– Алекс, ты слышал что-нибудь про такую вещь, как частная собственность?

Произнося эту фразу Алиса, так интенсивно дышала, что я не сразу обратил внимание, что она при этом еще и говорит. Мне было не до этого, я спорил сам с собой – выдержит платье Алисы напор её же груди или не выдержит. Схватку выиграло платье, и я снова смог воспринимать окружающий мир целиком.

– Повторяю по слогам – част-на-я соб-свен-ность, слышал?

Слышал. А Алехин вот не слышал. С точки зрения гвардии единственный предмет, который может претендовать на неприкосновенность, это Корона. Что впрочем нисколько не мешает регулярной сменяемости наших монархов в результате череды несчастных случаев. Некоторые из нас даже могут назвать имена и фамилии этих случаев.

– Алиса, давай, ты Хозяйке Лысой горы расскажешь про частную собственность, ладно? У тебя там что – подпольный бордель?

Надо было видеть выражение её лица. Кажется, я попал в точку. Впрочем, ключи уже лежали в моей ладони. То ли Алиса решила: раз я и так все знаю, то ей нет смысла упорствовать; то ли воспоминание о том, как Ганс справляется с запертыми дверьми, навело её на мысль, что отдать ключи будет экономнее.

Шестнадцатая квартира пала к нашим ногам – я попал в яблочко. Яблочко было красным и червивым. Вся квартира представляла собой одну большую комнату. Комнату, обитую красным шелком с золотом, с кроватью, способной вместить не меньше дюжины детективов с дюжиной же подружек. А гравюры, украшавшие стены, заставили покраснеть самого Алехина… Комнату, которая не оставляла сомнений в своем назначении. Однако чужими здесь и не пахло. Думаю, они бы тут не выжили. Если честно, я не знаю, кто вообще мог уцелеть в этой комнате. Кто-то, у кого либидо размером с Крещатик.

Может быть, мне показалось, но гвардейцы покинули квартиру с явным облегчением и определенной поспешностью. Вот, а послушать, так чего только не расскажут про распущенность военных. Куда им до гражданских. Желания военных – просты, естественны и лишены размаха.

Очередной ключ лег в мою ладонь. Какой скелет ждет меня в восемнадцатом шкафу? Взгляд Алисы не предвещал ничего хорошего: она только что увеличила сумму своих налогов на изрядную величину. Налоги у нас собирает гвардия. Собственно, это ее главное предназначение, так как враги внешние приходят и уходят, враги внутренние неизбежно уничтожают друг друга, а вот внушить населению мысль о том, что сбор налогов так же неизбежен, как цветение каштанов, есть стратегическая задача гвардии. Все остальные операции – лишь реклама возможностей бойцов Короны. Не знаю, по какому тарифу мытари Короны оценивают операции со сдачей в аренду женского тела, но уж точно не по льготному.

Ключ-замок-поворот… Что-то крутится в голове, а что – не могу ухватить. Уп-с… Теперь мне понадобится несколько недель, чтобы головной мозг снова смог соперничать со спинным. Что там Алиса говорила про частную собственность? В жизни бы не поверил, что найду здесь, во владениях Алисы то, что, кажется, смутило её куда больше, чем предыдущие апартаменты. Передо мной открылась золотая мечта моего дедушки. Двухкомнатная квартира фактически представляла собой библиотеку с кабинетом. Не знаю, сколько здесь было томов – десять тысяч, двадцать? Каждый сантиметр этих стен был занят полками – полками, полными книг. Волшебные запахи бумаги, клея, переплетов… И вся эта сокровищница принадлежала Алисе.

Как низко мы пали. Отныне комната, ящик стола, трещина в штукатурке – вот место тайны. Не пещера, не заброшенный склеп и даже не з`амок… Сегодня тайны были на букву «б» – бордель и библиотека. Быть может, Алиса просто любит всё, что начинается на букву «б», а может, если бы мы начали со второго этажа, там обнаружились бы тайны на букву «а»? Увы, больше пустых квартир в доме не было.

Без сомнения, эти квартиры должна были стать моим прибежищем. Ну о каком еще соседстве может мечтать холостяк с зачатками интеллекта – книги и секс. Не хватало разве что пивного погреба.

– Удовлетворены? – Алиса явно выбрала не то слово. – Осмотр окончен?

– Алиса, ты знаешь, мне кажется, осмотр этих помещений, надо время от времени повторять.

– Размечтался! – И куда девалось ее смущение? Надо будет как-нибудь на досуге поискать, что еще Алиса прячет в этом доме. Хотя бы для того, чтобы еще раз увидеть эта женщину смущенной.

Вероятно, Алиса по ночам тренируется в искусстве запирания дверей на ключ. Дверь была заперта на три оборота с такой скоростью, что щелканье замка слилось в один звук. Мне удалось на секунду задержаться между шестнадцатой и семнадцатой квартирами.

У этих апартаментов было всего две общие детали. В каждой из квартир, кроме замка, открывающегося и снаружи, и изнутри, был запор, позволяющий чувствовать себя не зависящим от человека с ключами. А еще у них была общая стена…

Алиса еще раз продемонстрировала свой фокус с замком и ключами и ушла, умудряясь даже спиной показывать, как она ошиблась при выборе детектива. Алехин с бойцами показали бы мне то же самое, если бы спинами, а также тем, что спинами не является, были способны подражать Алисе.

А я… А что я? Вместо того, чтобы сгорать от стыда, я вот-вот должен был закипеть от гордости и готов был простить каждого, кто решил, что я упал лицом в грязь. Если я и упал, то упал в нужном месте. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить – еще одного выстрела в молоко моя едва родившаяся репутация просто не выдержит. Вероятно, мне понадобиться призрак. Потому что без кого-нибудь с Лысой Горы мне не обойтись. Насколько я понимаю, именно у призрака наибольшие шансы доставить сообщение на Лысую гору.

Глава одиннадцатая За что я люблю Конан Дойла

Не стесняйтесь пускать побольше пыли в глаза. Даже, если кроме этого вам нечего предъявить, но количество пыли впечатляет – это само по себе достижение.

Из «Пособия для молодых политиков»

Я таких представлений еще не устраивал, но вся историческая, точнее литературная традиция частных детективов просто не оставляла мне выбора. В детстве я слишком много раз перечитывал Конан Дойла, Честертона и Стаута. Риск, правда, оставался, но я подумал: если уж мне суждено выйти из этой истории клоуном, пусть хоть зрители будут достойными моего провала. Яковлев пришел за полчаса до назначенного срока, Алехин, который вызвался обеспечивать безопасность шефу «в бандитском притоне Алекса», явился за полчаса до шефа, в надежде вынюхать, что же это я такое готовлю. На самом деле Алехин пришел, чтобы понять, как мне, нормальному с виду мужику, удалось накопить такой колоссальный запас наглости, чтобы, оставшись ни с чем вчера, сегодня снова звать гостей. Впрочем, я был даже рад его появлению. Если что – будет, кому приложить грубую физическую силу. Алиса вплыла, как и положено хозяйке дома, с пятиминутным опозданием. Следом ввалился Ганс, таща гигантский поднос, на котором высились пирамида бутербродов и ведерный чайник. Григорян пришел еще через две минуты огляделся по сторонам, поскучнел – и ожил вновь, лишь принимая из рук сердобольной Алисы бокал пива. Алиса сверлила меня взглядом, у меня же сводило желудок. Когда я волнуюсь, у меня всегда так. В тот момент, когда я решил было начинать в том составе, какой имеется, я увидел, что глаза Яковлева поменяли форму. Квадратные глаза с расширенными зрачками украшают мужчину… и женщину тоже – у Алисы глаза неожиданно стали улучшенной версией яковлевских. Дошел черед и до моей пары: в дверях, с интересом изучая всех присутствующих, стояла женщина, которая абсолютно точно никогда не станет моей женой. Нужно быть мазохистом, чтобы пожелать себе обладать такой женщиной на постоянной основе – небольшая армия с отличным вооружением, вероятно, могла бы удержать этот бастион неприступным, но вот как спастись от собственных солдат… они же, как на грех, все до единого мужчины. Впрочем, по нынешним временам и женщина может увести твою подругу, так что взвод амазонок тоже не спасал ситуацию.

Чувствуя себя медведем, пытающимся во славу циркового искусства выполнить особо сложный фокус, ну, например, встать на задние лапы и посчитать до двух, я нерешительно двинул в сторону гостьи стул и пролепетал что-то, вроде: «Может, хотите…» – слово «присесть» так и не выговорилось. Пауза, которая воцарилась после того, как незнакомка присела, могла бы тянуться до следующего ледникового периода, если бы ее причина не заговорила:

– Я приехала по вашей просьбе… детектив Алекс. Ковен посчитал, что я смогу предпринять всё, что нужно в вашем деле.

Если на пути к моему сердцу и существовали препоны, ее голос их только что устранил. Однако то, что она назвала меня детективом, или то, что я просто устал быть нервным и подавленным, позволило мне расслабиться и начать представление:

– Прежде чем мы начнем, Алиса, вы не хотели бы выплатить мне всю причитающуюся сумму?

– А это обязательно?

Я бы решил, что мою хозяйку подменили, если бы она без боя отдала мне деньги. Тем более, после моих вчерашних поисков-происков. Её утешало другое. Наличие представителя ковена, теоретически могло отменить ее визит на Лысую Гору. Рука Алисы, передающая мне кошель, двигалась будто бы повинуясь чужой воле. Теперь, чтобы поднять градус наших отношений мне придется потратить массу усилий. Как минимум – найти чужаков. Так, теперь перейдем к представителям власти:

– Господин Яковлев, можете ли вы пообещать мне не преследовать никого из присутствующих в этой комнате, если в их действиях не будет явного нарушения закона?

Недоумевающий Яковлев собирался брякнуть что-то про его отношение к закону, но, глянув на мисс Совершенство с Лысой горы, кисло пробурчал:

– Обещаю.

Теперь наступала самая тяжелая часть. Я решительно развернулся к прекрасной гостье:

– Вы могли бы представиться?

– Конечно. Вы можете называть меня Младшей Хозяйкой, детектив Алекс. Краем глаза я заметил, что у Григоряна лицо вытянулось. Интересно, а кого он ожидал, Хозяйку Лысой Горы собственной персоной?

– Можете ли вы пообещать мне, что не причините вреда чужим с Той стороны и моей клиентке, нашей радушной хозяйке – Алисе Сергеевне?

Наградой мне стал взгляд Алисы. Так, если она запомнит этот момент, про арендную плату я смогу забыть примерно на год. А может, меня пустят на минутку в библиотеку!

– Я никогда не даю обещания, детектив, это запрещено нашими правилами, – начало было оптимистичным, – но пока у меня нет причин наносить кому-либо вред, так что смело продолжайте.

– Прежде, чем продолжить, я не торопясь уселся на высокий табурет, стоящий у стены и, подождав секунд десять, смело продолжил: в конце концов, меня об этом попросила Младшая Хозяйка.

– Итак, около недели назад четыре человека с той стороны умудрились преодолеть Большую Стену. Двое из них пытались спастись бегством, а двое их преследовали. Преследуемые добрались до нашего города и, посчитав себя в полной безопасности, поселились в нашем доме. В этой самой квартире. Однако буквально на следующий день погоня их настигла. К счастью, беглецам повезло. Когда преследователи пытались обстрелять их окна, они промахнулись. Времени же на второй выстрел у них не было – один из преследователей стал жертвой урчалки. Звук, который производило его оружие, до того напоминает стрекот гигантских стрекоз, что урчалка (а урчалка, живущая в городе, вечно голодна) попросту съела неудачливого нападавшего. Второй скрылся. Следующую вылазку ему мешали осуществить мы с господином Яковлевым. Видя нашу возню, он решил переждать, пока все уляжется, а уж потом взять беглецов тепленькими. Он не спешил, потому что твердо знал: беглецы от него никуда не денутся. Они и не делись.

Самое удивительное то, что они вообще добрались до нас. Это стало возможным только благодаря тщательной подготовке к этому путешествию и тому, что у них был с собой некий предмет, который превратил их путь в легкую прогулку по днепровским кручам.

По ходу рассказа я постепенно перестал сипеть, заикаться и бояться того, что сейчас меня прервут. Они меня слушали, даже перестав коситься на Младшую Хозяйку…

– Но куда исчезли беглецы? Беглецы, которые сделали в этой квартире такой ремонт, будто въехали в нее навеки.

Эта квартира – единственное место в городе, где для того, чтобы помыться в теплой воде, не нужно разводить огонь. У меня есть также подозрение, что зимой в этой квартире будет тепло, вне зависимости от того, будет Алиса экономить на угле или нет

– Алекс!

Странно, я думал, Алиса гордится своей бережливостью.

– Прости, вспомнилось… Итак, беглецы, которые так беспокоились об уединении, что врезали два дополнительных замка. И, наконец, главное. Все замки были закрыты. И закрыты они были изнутри.

Глава двенадцатая Те же плюс чужие

В своей речи вы должны как можно чаще употреблять слово «До» и как можно реже слово «После». У непросвещенной клиентуры слово «После» вызывает ничем не мотивированные переживания

Из материалов курса «Профессия палача»

– Детектив Алекс, что значит «изнутри»? Вы же не хотите сказать, что они испарились, не выходя из комнаты? – Наверное, мне показалось. Но, будь я проклят, если Младшая Хозяйка не специально задала мне этот вопрос. Мол, хочешь нас заинтриговать, давай – интригуй!

– Вообще-то, они могли поступить и так, воспользовавшись тем же предметом, который позволил им попасть сюда. Но, насколько я понимаю, им, во-первых, не очень хотелось попадать еще куда-то, а во-вторых, они совершенно не имели понятия, куда могут попасть… Ганс, еще чаек остался?

Ганс безропотно налил мне чаю и даже насыпал в него сахар.

– Чужаки не испарились. И никуда не делись. Они вообще не выходили из этой квартиры.

Тишина, которая воцарилась в комнате, была достойной компенсацией за вчерашний провальный обыск двух соседних квартир.

Когда я стоял в проходе между открытыми дверями в шестнадцатую и семнадцатую квартиры, мешая Алисе побыстрее покинуть наше общество, я очень удивился, что толщина стены между двумя квартирами составляет добрых полтора метра. Однако – ведь не в бункере живем… Будь у меня в квартире гостиная, я бы сообразил быстрее. Гостиная семнадцатой квартиры была меньше аналогичной, расположенной на этаж ниже, как раз на эту нереальную глубину стен.

Я, конечно, не был абсолютно уверен в результате своего опыта, но решил все же дать им шанс. Во всяком случае я бы на их месте им воспользовался. Я подошел к глухой стене и деликатно постучал. Надо отдать им должное: по звуку понять, что стена полая было невозможно. Прошло несколько томительных секунд, во время которых любовь слушателей ко мне успела вырасти до предела и упасть до отрицательного значения, затем в том же направлении покатилось мое самомнение и… Я чуть не упал. Я думал, у них там что-то вроде дверцы. Что рухнет вся стена целиком, я предположить не мог. За стеной, припорошенные поднявшейся пылью, стояли два существа, которые и вправду сильно смахивали на мумиков. Что-то в них было настолько беззащитное, что стало даже стыдно, что я раскрыл их местоположение. Впрочем, сейчас был тот редкий момент в моей жизни, которым хотелось насладиться в полной мере.

– Господа, разрешите вам представить наших беглецов, – я сделал многозначительную паузу, которой они догадались воспользоваться. Беглец, который был повыше, поплотнее и больше похож на мужчину, чем на женщину, важно сделал маленький шажок вперед и заполнил помещение неожиданно густым басом:

– Адам Шульман и Полина Михновская.

Полина явно засмущалась и продолжила представление:

– Мы журналисты.

Комната забурлила. Но забурлила спустя вдох-выдох. Все же если бы чужаки вошли в дверь, адаптация к их присутствию прошла бы намного легче. Адам и Полина явно радовались возможности пообщаться, и нельзя сказать, что присутствующие были худшими кандидатурами для этого. Вероятно, именно это переплетение низких и высоких голосов музыканты называют полифонией. Сопрано Полины, надтреснутый тенорок Григоряна, бас Яковлева… Единственным исключением оставалась Младшая Хозяйка. Выждав, пока Алиса вышла из комнаты и вернулась с новым чайником, она исполнила соло своим бархатным меццо-сопрано, чем мгновенно восстановила тишину:

– Алекс, вы не могли бы продолжить?

Я – мог. Более того, я хотел. Я даже считал себя в каком – то смысле выброшенным на обочину мною же затеянного представления. Я подошел к платяному шкафу, вытащил оттуда безразмерную плащ-палатку, которая мне приглянулась еще при моем первом визите в семнадцатый номер, откашлялся и, увидев, что борьба за внимание вновь выиграна, продолжил:

– Могу только догадываться, каким образом этот предмет попал в руки к господам журналистам. Я не знаю, как им удалось разгадать принцип его действия, но факт остается фактом – им достался до сих пор считавшийся мифическим плащ Мокаши. Тот самый, благодаря которому легендарная ведьма вырвалась из плена, будучи замурованной в башне. Так или иначе, но этот плащ вызвал интерес не только у газет, но и у людей, которые быстро оценили все преимущества, которые могут дать скачки во времени. Плащ Мокаши создан именно для этого – для перемещения во времени. Не знаю, когда им это пришло в голову, но Адам и Полина решили укрыться от преследования у нас и сделали то, что до сих пор не удавалось никому – пересекли Большую Стену. Они просто вернулись во времени к тому моменту, когда стены еще не было, сделали буквально один шаг – и оказались уже в нашем времени, но по эту стороны Стены. К их несчастью, они не знали, что плащ подействует не только на них, но и на двух человек, которые незаметно для беглецов следовали за ними. Поэтому, переносясь во времени, они зацепили с собой своих преследователей. Я в чем-то ошибся?

– Нет, все было именно так, – Адам, держа бутерброд в одной руке и чашку чая в другой, принялся заполнять белые пятна в моем рассказе:

– Мы с Полиной специализируемся на всевозможных аномалиях. – Увидев наши полные понимания взгляды, Адам поспешно уточнил: – Ну, странности, необъяснимые явления… Мы пишем о них статьи, пытаемся находить какие-то закономерности, это и наш хлеб, и наше любимое дело. Плащ мы нашли в ходе одной из наших командировок. Нам пришлось провести целые археологические раскопки, чтобы добраться до него. В месте, где мы копали, время от времени исчезали, а затем вновь появлялись люди и предметы. Сначала все считали этот плащ чем-то вроде шапки-невидимки. Ну, а нам удалось выяснить, что исчезновение происходит за счет перехода в другое время. Мы опубликовали материалы об этом плаще и приготовились пожинать славу первооткрывателей, но вместо этого нам пришлось пуститься в бега. Конечно, можно было избавиться от плаща. Но плащ – самая ценная находка в нашей карьере! Отчаявшись, мы приняли решение попробовать с помощью плаща проникнуть сюда. Тем более, что у вас тут количество аномалий должно быть просто неприличным…

Интересно Адам понял, что, по крайней мере, одна из этих аномалий внимательно его слушает?

– …А дальше вы все знаете. Нам удалось оторваться от преследователей. По крайней мере, нам так казалось: ведь мы, в отличие от них, готовились к этому путешествию и потому, пусть примерно, но знали местность. Сняв квартиру у нашей очаровательной хозяйки, – глазки Адама, обращенные к Алисе затуманились, видно, он увлекался не только аномалиями, – мы сделали небольшой ремонт. Полина… Полина привыкла к комфорту. А заботясь о комфорте, мы позаботились и о безопасности. После нападения мы перетащили продукты и воду в потайную комнату и решили выждать, пока все уляжется…

– Кто были эти двое и что вы можете сказать об их оружии?

Думаю, Яковлев предпочел бы беседовать не с любителями аномалий, а с носителями жужжащего оружия, доставившего столько хлопот гвардии, однако выбирать ему особо не приходилось.

– Вы знаете, что такое полиция?

Яковлев не знал. Действительно, откуда бы ему знать о полиции?

– У нас нет полиции, просветите нас, пожалуйста! – Кажется, майор начал жалеть об обещании которое он мне дал… Адам же, услышав про наше неведение, был готов сломя голову мчаться в ловушку, которую ему методично расставлял Яковлев.

– Полиция это опасная, хорошо организованная банда с прекрасным вооружение. Воры и убийцы. Страшно даже представить себе, что могло бы случиться, если бы они нас догнали! – майор был удовлетворен, но, как это ни странно, я не замечал в уголках его губ капелек слюны, означавших, что он предвкушает чью-то казнь или арест. Видно, сегодня он был настроен довольно благодушно. Стул скрипнул освобожденный от непомерной тяжести мощного яковлевского тела. В руках майора оказалось оружие нашего старого носатого знакомого, извлеченное, по-видимому, из желудка урчалки.

– Это не оружие, – майор, будто сомневаясь еще раз посмотрел на трубку с раструбом. – Точнее, это не оружие бандитов. Бандитам нет нужды усыплять своих противников. Насколько я понимаю, вы отказались передать плащ представителям власти. По счастью, я здесь, и вам все же придется отказаться от владения этим предметом…

Есть вещи которые не меняются. Как ни назови хорошо вооруженную и организованную банду воров и убийц – лучше она от этого не станет. То, что не удалось сделать полиции, сделает гвардия, и куда теперь бежать Алисиным постояльцам?

– Плащ? – Младшая Хозяйка плавно поднялась со стула, и ее протянутая ладонь, не оставляла сомнений, в чем состоял интерес Лысой горы к этому делу. Это там, у себя Младшая Хозяйка была младшей, здесь же старше ее не было, и пока Адам, Полина, Алиса, Яковлев и Григорьев пялились на ведьму, я безропотно вручил Младшенькой предмет, который господа журналисты надеялись сохранить, а Яковлев – заграбастать. Наверное, чужаки сейчас просто-таки надрываются от смеха. Только глубоко внутри. Поэтому никто этого и не замечает.

Плащ пришлось отдать. С другой стороны, они живы. Опять-таки, горячая вода в квартире… Судя по чудо-ремонту и скорости сооружения потайной комнаты, у Адама и Полины осталась еще парочка козырей в рукаве.

Глава тринадцатая Шрамы украшают мужчину

И что хорошего люди находят в дорогах? Проблемы с питанием, гигиеной и экстремальные физические нагрузки.

«Воспоминания говорящей лошади»

Последний раз я ездил в карете еще на службе. Впрочем, в такой карете я не ездил никогда. Вместо обычной для этого транспорта тряски, от которой после езды хочется тут же убедиться, все ли зубы сохранили свое место во рту, движение этого колесного средства сопровождалось мягким покачиванием – не карета, а колыбель. Противно ныла рана на скуле. Будучи на вершине успеха, я не ожидал, что Младшая Хозяйка, увидев плащ Мокаши, начнет действовать с решительностью бойцов Костяного отделения. Правда действовала она в своей несколько отличной от рукопашного боя манере – остается пожалеть, что во времена моей службы у нас в отделении не было хотя бы самой младшей служанки этой Младшей Хозяйки. Я, вероятно, потерял сознание, потому что когда я пришел в себя, то находился уже в карете по правую сторону от этой женщины-вамп. Чувствовал я себя униженным и оскорбленным, а кроме того, предельно озадаченным. Чтобы уволочь плащ, необходимости в открытии боевых действиях не было. Помнится, этот магический предмет был передан безо всякого сопротивления присутствующих. Да и чтобы похитить вещь потяжелее, к тому же отягощенную свободой воли – меня, – особых усилий от Младшей Хозяйки не потребовалось бы; так, пару раз согнуть и разогнуть указательный пальчик, сопроводив это легким усилием мимических мышц, вызывающих улыбку. Ангельский голосок прервал мое мысленное построение башни из обид и несправедливостей:

– Детектив, простите меня – так было нужно. Сценарий давно написан, и нам с вами осталось только исполнить свои роли.

Обожаю, когда собеседники изъясняются, бросая реплики из древнегреческих трагедий.

– Хотелось бы вам верить, но почему моя роль – это роль боксерской груши?

– Это не так. Вы – точнее тот, кем вам суждено стать, одна из легенд нашего народа. Раз вы раскопали историю плаща, вы должны знать, что Мокаше ее принес маг Олекса.

– Ну, да…

– Помнится, Григорян рассказывал о маге с женским именем. Всё у магов не как у людей, хочется верить, что Младшая Хозяйка не окажется милым юношей: лично мне такое превращение не доставит удовольствия…

– Алекс, как вы считаете, каким образом плащ, найденный Адамом и Полиной попадет к этому магу, чтобы тот мог спасти Мокашу?

– Считаю я неплохо, но только не сейчас, и потом, что значит попадет? Насколько я понимаю, он уже попал, я не прав?

Тон Младшей сменился: только что она ворковала, опьяняя обертонами, и вот на меня обрушился голос с явными металлическими нотками. Судя по всему, это было отнюдь не серебро, а сталь, местами, переходящая в чугун.

– Да. плащ уже попал к Мокаше, но в то же время ему еще только предстоит попасть к вам, Алекс, чтобы вы с его помощью спасли Мокашу. Это было. И это будет. Потому что вы и есть маг Олекса. – Нахмурившись, Хозяйка отвернулась от меня, созерцая в окошко дорогу. Свою трансформацию из Алекса в Олексу мне еще нужно было пережить. Ну имя – ладно. А вот с магом как быть? Единственный вид волшебства, которым я владею в совершенстве – обмен веществ, в том числе такой экзотический, как превращение выпитой водки в головную боль. Если Младшая Хозяйка имела в виду именно это, то что ж – не маги горшки обжигают. Некоторые мои знакомые пошли дальше, пытаясь вылепить пули из не самого подходящего материала с помощью нескольких заклятий, в основном на татарском…

– Алекс, мы сейчас едем с вами на то самое место, где когда-то стояла башня, в которой замуровали нашу великую прародительницу. Вы нырнете в прошлое, спасете ее – и снова окажетесь здесь. Плащ останется у Мокаши, а она вернется в свое время. Воспользовавшись им, она, скрываясь от погони, обронит его, и плащ, переходя из рук в руки, через сотни лет, в конце концов будет найден Адамом и Полиной.

– Ну а бить меня, зачем было?

– В своем дневнике Мокаша писала, что у мага Олексы был шрам на скуле, а у тебя никакого шрама не было, вот я и решила подстраховаться.

Да уж… Хорошо, что Мокаша не написала, что у меня один глаз был стеклянный, щеголял бы я сейчас с повязкой в стиле Билли Бонса.

– Младшая Хозяйка, а вы уверены, что речь шла обо мне?!

– Вы, детектив, забыли, с кем разговариваете? Я не «уверена», я точно знаю, что это именно вы.

– И что, ошибок никогда не было?

– Алекс, своей болтовней вы только подтверждаете правильность моих действий. Если бы я просто предложила Вам проехаться, мы с вами и до кареты бы не дошли. Вам оказана честь. Имейте достаточно ума и такта, чтобы принять ее.

А ведь и вправду, ведьмы меня еще не били. И почему так получается: стоит возмутится насилием, как вам тут же напоминают о чести и уме? А вдруг это не совпадение?

Как Младшая определила именно это место посреди болота – для меня загадка. Наверное, просто знала. И, наверное, я так никогда и не пойму, почему этим чокнутым ведьмам то ли прошлого, то ли настоящего пришло в голову использовать простого парня в качестве спасителя легенды. Но – плащ на мне, а Младшая Хозяйка, отойдя подальше, чтобы не попасть под действие плаща, словно дирижирует невидимым оркестром своими тонкими гибкими руками…

Ха, оказывается, сегодня полнолуние. И почему это я не удивлен? Вот она катится, круглая…

И тут все исчезло.

Глава четырнадцатая Старшая и Младшая Хозяйки

Счастье, вот оно, только что было, звенело длилось, казалось, что так будет вечно… и внезапно уже все позади, словно и не было ничего

Из воспоминаний лопнувшей струны

– Сними плащ!

Быть может, чьи-то глаза и могут видеть в темноте, но только не мои, а вот женские руки я способен ощущать не только в темноте, но даже в глухоте. Эти были ласковыми до неприличия. Вслед за плащом отправился весь мой небольшой гардероб, в награду же за эти лишения я получил то, чего ждет каждый мужчина, и далеко не каждый дожидается. Ласковыми у Мокаши были не только руки… Наверное, в этой башне был пол и были стены… Наверное. Быть может, я не умею летать. Быть может… И мне остается только всю оставшуюся жизнь надеяться, что все это мне не приснилось. Мне очень бы хотелось, чтобы Мокаше было хорошо, хотя бы вполовину, так как мне. Мы сидели на внезапно появившемся каменном полу, и лично я совершенно неожиданно почувствовал, что пол этот не только холодный, но и влажный.

– Тебя как зовут, спаситель?

– Алекс.

У меня это своеобразный рекорд. Бывало, что я забывал имена, но чтобы моим именем поинтересовались не до того, а после – такое со мной впервые.

– Я буду называть тебя Олекса, мне так привычнее, ты не против?

Я был не против, тем более, что, судя по хроникам, от меня в этом вопросе уже мало что зависело.

Пора, Олекса – шепнула она мне. Мы оделись, обнялись, и она накинула на нас плащ. Звезды зажглись отражением костров, горевшими вокруг нас.

– Прощай, – шепнула она и сдернула с меня плащ. Тут я наконец-то увидел Мокашу. Есть женщины-березки, есть женщины-кобылки, передо мной была женщина-металл. Красота? Если есть очарование у смертельного удара, гармония в натиске сомкнутого строя, великолепие в падении поверженного противника. Мокаша была совершенством.

Её брови приподнялись – царапина на моем лице была серьезной.

– Наверное, останется шрам? Это я сделала?

Лучше скромно промолчу – в хронике ничего не было сказано про причины возникновения знака суровой мужской красоты. Пусть это останется на совести Младшенькой.

– Прощай Олекса, – услышал я уже откуда-то издалека. Мокаша упала – как пропала – вверх. Не прыгнула, не взлетела, а именно упала и исчезла. Простите, киевлянки, мое сердце для вас потеряно на века, ну, или, по крайней мере, на несколько недель. Понадобится сделать много выдохов, чтобы лица красоток снова начали волновать кровь в моих жилах, как это положено здоровому мужчине. Не знаю, сколько времени я провел с Мокашей, но вокруг было добрая сотня костров и у каждого – несколько обитателей Лысой Горы. Прямо передо мной материализовалась карета. На этот раз кроме кучера компанию мне никто не составил. Я был этому только рад.

Довезли меня только до комендатуры. Еще бы, карета, съехавшая по Прорезной, запросто сойдет за сани – у колес нет ни одного шанса остаться целыми. А вот моим ногам, вероятно, ничто не страшно. Они безропотно донесли меня домой, где, нагло расположившись у меня в офисе, детектива Алекса поджидали Алиса и Григорян. Алиса, судя по румянцу, составила компанию Григоряну в потреблении горячительных напитков и, изрядно преуспев в этом занятии, совершенно очеловечилась. Сейчас от ее имиджа снежной королевы не осталось ни льдинки. Увидев меня, она принялась радостно щебетать о том, что Адам и Полина решили остаться жить у нее и даже согласились компенсировать ей затраты на их поиск, то есть на меня. Григорян же не удостоил меня даже взглядом, он был увлечен Алисой и пивом и просто не мог отвлечься на что-то третье, пока у него был беспрепятственный доступ хотя бы к капле золотистого напитка. Вот он и допивал очередной бочонок этих капель, пичкая Алису историями о жителях Лысой горы. Мне же хотелось одного. Будучи нынче богатым и сексуально удовлетворенным мужчиной, я элементарно хотел спать. И никакие разговоры, как впрочем, и обида на то, что никто не беспокоился обо мне (а ведь, как ни крути, меня похитили), не в состоянии были помешать мне выполнить одну простую, но очень важную задачу. Моя голова настойчиво требовала соприкосновения с любой горизонтальной поверхностью.

Не обращая внимания на Алису и Григоряна, я прошел в спальню и принял давно искомое телом положение.

– Алекс!

Ох, сердце екнуло: на какую-то секунду мне показалось, что я слышу голос Мокаши, но нет, это была всего-навсего Алиса.

– Алекс, ты хоть знаешь, кто такая Младшая Хозяйка? Ну, да, как раз, когда я лег, наконец, спать, у меня просто гора ответов буквально на любые вопросы – аж одеяло приподнимается!

– Откуда, Алиса? Я, что похож на колдуна? Да и не все ли равно?

– Не кипятись, мне Григорян рассказал. Старшей Хозяйкой ведьмы называют свою прародительницу – Мокашу. А так как с ней сравниться не может никто, то ныне царствующая Хозяйка Лысой горы зовется Младшей Хозяйкой. И выбирается всегда только из прямых наследниц Мокаши… Ты понял?..

Я всё понял.

Алиса ушла, а вместе с ней ушел и долгожданный сон. Это что же получается? Вполне возможно, что большая часть моих родственников живет на Лысой горе? А утром явится Хозяйка и ангельским своим голоском прощебечет: – Дедушка, будешь на завтрак оладушки с медом?

Часть вторая Радиус смерти

Глава первая Ночь, улица, луна, Алиса

Зря вы так обо мне плохо думаете, это всё она – жена моя, я же существо безвредное и слабохарактерное

Из объяснительного писка комара

Падая, я сгруппировался, собираясь, перекатится к ближайшему кусту… но уткнулся в стенку спальни. Надо было очень постараться, чтобы упасть в щель между кроватью и стеной… Или чтобы кто-то помог совершить эту процедуру. Мне помогли. Сто пятьдесят сантиметров роста и выпуклости только в тех местах, где им положено быть по учебнику анатомии, успешно справились с этой задачей. Ей явно было тесно на кровати, где каких-нибудь три-четыре часа назад хватало места двоим. Звали ее Надя, то есть, нет, Лена… Впрочем, не важно, эти два имени так похожи, что, запоминать, которое из них ее, нет никакой необходимости. Глядя на ее безмятежное лицо, я неожиданно расхотел сгрести это тельце и засунуть в щель между стеной и кроватью с противоположной стороны от меня. Пойду лучше водички попью. Стакан холодной водички из-под крана в пять утра – что еще нужно здоровому мужскому организму? А вот и оно – то, что этому организму никогда не помешает… Алиса – хозяйка дома, в котором я снимаю квартиру, стояла на улице напротив моего окна в одной ночной рубашке. Нет, вы не подумайте, что ее фигуру освещал фонарь. Фонари на нашей улице не водятся. Зато луна этой ночью висела где-то в метре от крыши, и при желании, выйдя на улицу, можно было собирать иголки, правда для этого их надо было предварительно там рассыпать. Может, это Алиса так новых жильцов заманивает? Кажется, одна или две квартиры пустуют… Страшно подумать, кого можно заманить в такое время!

Словно почувствовав, что представитель мужского пола смотрит на нее в окошко, Алиса потянулась всем телом, отчего и без того далеко не пуританского образца пеньюар перестал прикрывать самые выдающиеся части Алисиной фигуры. Потянувшись, Алиса еще раз бросила взгляд куда-то в конец улицы, развернулась и пошла к подъезду. Разумеется, она посмотрела в мое окно. Не знаю, заметила ли она меня – я, вообще-то, довольно подвижный и спрятался быстро. Впрочем, даже если она меня заметила, это же не я, прикрывшись носовым платком, гуляю по ночным улицам…

Спать мне оставалось недолго: Григорян, переехавший к нам в дом, в девять утра запускает свою адскую машину по производству бумаги. Единственный человек, которому это доставляет неудобство, – я. На самом деле, после того, как бумагу у него начали покупать жители Лысой горы, машина работает бесшумно. Какое-то заклинание. Оно и отводит весь производственный шум в другое место; хочется верить, что это место – не чья-то спальня… Вот Григорян и гоняет ее с утра до ночи. И хотя шума нет, небольшая вибрация, которую чувствуют только мои ломаные-переломаные кости, осталась. Так что в девять утра у меня теперь побудка. Не знаю, сколько я еще так выдержу. Вставать в девять утра! Если я продолжу в том же духе, то скоро начну делать зарядку, бегать вокруг дома, брошу пить и, вероятно, сразу после этого поменяю имя и фамилию.

А Надя (или Лена) тем временем свернулась клубочком, освобождая место для недавно сброшенного с кровати тела. Как же это по-женски – воспользоваться доверчивым детективом, использовать его достоинства, а затем сбросить с кровати. Я думаю, мужчины все-таки гораздо добрее женщин – да, они способны на ненависть, на предательство и даже на убийство, но только не на то, чтобы сбросить спящую женщину с кровати.

Глава вторая Джентльмен в поисках десятки

Если вы хотите много зарабатывать – вы просто должны много работать

Из воспоминаний наследника лорда Ротшильда

Я купил себе новый стол. У Шуры Бондаря. Может быть, кому-то он покажется несколько грубо сработанным, но меня устраивает. Судя же по той сумме, которую с меня содрал Бондарь, стол этот должен продержаться в рабочем состоянии самое малое до второго пришествия. В ансамбле же с новой табличкой на дверях он должен внушать уважение к детективу Алексу. Ко мне, стало быть. Эту ответственную функцию ему уже удалось реализовать целых два раза. В первом случае речь шла о гордости супруги начальника городской пожарной охраны госпожи Баскеровой. Гордость была около двадцати сантиметров в длину и обладала редким кремовым окрасом. Отличительной чертой этого пигмея собачьего племени был на редкость противный тембр лая. Если, конечно, у лая это называется тембром. Однажды утром, когда хозяйка уродца проснулась оттого, что ей надоело спать, а не оттого, что уши сворачиваются в трубочку от рева четвероногого друга, она поняла, что ее гордость пропала. Трудно сказать, почему она обратилась именно ко мне, думаю, потому, что я был единственным, кто одновременно и мог помочь, и жил достаточно далеко, чтобы ни разу не слышать воя собаки четы Баскеровых. Выполнить заказ было нетрудно. Нужно быть женой главного пожарного города, чтобы не знать, куда попадают пропавшие псы. Не секрет, что Пак всегда готов приготовить что-нибудь из халявного мяса, ну так ведь его заведение так и называется – «Быстрая еда». Не на Сенном же рынке ему мясо покупать, в самом деле. Там за него деньги платить надо. Лично я думаю так: прежде чем что-то приготовить, Паку приходится очень быстро за этим чем-то бегать – экономия по-корейски. Песик Баскеровых был не настолько быстр, чтобы убежать от повара-корейца. И пускай я пришел за ним слишком поздно и лаять он уже никогда не будет, но я ведь его нашел? По крайней мере, госпожа Баскерова эту голову узнала, я это сразу понял по ее цвету лица, и шуму, который она произвела, оседая на пол. Благодаря Алисе и Гансу я даже получил гонорар. Баскерова достаточно быстро поняла, что это просто плата за выход из нашего гостеприимного дома. Ганс в данном случае играл роль двери, которая открывалась только в случае получения детективом Алексом требуемой суммы. Наш ансамбль был отлично сыгран, правда мне эта сыгранность обошлась в десять процентов от гонорара. С другой стороны, без Алисы, а точнее, без ее цепного Ганса я и вовсе ничего бы не получил.

Второй случай был менее экстремальным, обошлось без отрезанных голов. Найти девчонку, сбежавшую из родительского дома, мне удалось достаточно быстро и практически без приключений. Ее даже не успели вывезти из города. Благодаря Киселю, местному авторитету, в помощниках у которого мне довелось проработать не один год, всё, что мне нужно было сделать, – это оказаться вовремя в правильном месте с деньгами и правильными словами. Деньги были не мои, а разговаривать я умею. Единственным риском было то, что торговцы живым товаром могли отказаться слушать. На этот случай я взял взаймы у Алисы Ганса, а у Киселя – мужика с доброй кличкой Мишутка. Я думаю, настоящий мишка, ну, который косолапый, уступает этому в размерах. В результате благодарныеродители окропили мой стол вначале слезами счастья, а затем и гонораром, который тут же был уменьшен бдительной Алисой, со словами:

– Мы ведь теперь компаньоны?

Долю Киселя я вычленил сам. Думаю, половина суммы не могла обидеть даже нашего Мориарти местного разлива. Словом, деньги в моей заначке еще значились, в качестве постояльца и с некоторых пор компаньона я был любим хозяйкой, что означало безнаказанный доступ к ее кухне, а голод духовный я удовлетворял с помощью поселившегося у нас в доме Григоряна, который частенько сиживал у меня вечерами со своей безразмерной кружкой пива. Еще иногда мне удавалось прорываться в библиотеку Алисы. Стоит признать, что госпожа Копачевская все легче и легче соглашалась на вторжения в свои тайные владения. Кисель же, как-то зайдя в гости и, узнав, чем я зарабатываю на хлеб насущный, выразился емко и точно: «джентльмен в поисках десятки». Хотя нет, не точно, я ровно в два раза круче – ведь Алиса получает от меня двадцать золотых в месяц.

Глава третья Ночная прогулка

Заставлять человека не спать по ночам может либо садист, либо инструкция.

Из признания ночного сторожа

В эту ночь меня никто не сталкивал с постели – некому было, – но около пяти я снова проснулся. Уж не знаю почему, но первым делом я глянул в окно. Небо было затянуто тучами, и поэтому женский силуэт я заметил только потому, что подсознательно был уверен: Алиса снова мечтает под окнами. В этот раз она, вероятно, решила не ограничиваться скромной прогулкой, и, постояв несколько секунд, все убыстряя шаг, двинулась в сторону Крещатика. Нет, я далек от мысли, что с такой женщиной, как Алиса, может что-то случится, да и прогулки по ночам я обычно предпринимаю исключительно по хорошо оплаченному делу, но… Но просто я подумал: а если утром окажется, что с ней что-то стряслось? Мне будет как-то не по себе. Чтобы мне, любимому, было по себе? Нет! Через сорок секунд, потраченных на одевание, я бежал по Прорезной, уродуя стены домов своей колышущейся тенью.

Алиса двигалась со скоростью сорвавшегося с оси колеса, в голове не укладывалось, как такие маленькие ножки могут семенить с такой частотой. Шум моего дыхания вероятно уже доносился до всех, имеющих уши, в радиусе километра, а Алиса, не сбавляя темпа и не давая к себе приблизиться, уже добежала до Крещатика. На углу она остановилась, повертела головой и решительно свернула за угол. В этот момент я почувствовал себя последним идиотом. У девушки – свидание, а я гоняюсь за ней со старательностью то ли оскорбленного супруга, то ли полоумного отца. Прикинув направление движения моей хозяюшки, я срезал угол путем преодоления двух заборов и оказался где-то метрах в пятидесяти перед Алисой. Но нет, видно, любовничек поджидал пылкую женщину несколько раньше: никаких признаков появления этой самой женщины в поле зрения не наблюдалось… Будем считать – размялся; давно я так не бегал. Но какова Алиса! Я даже позавидовал тому неизвестному счастливцу, к которому женщины бегают с такой скоростью. Я успел пройти лишь несколько шагов по направлению к Прорезной по печально известной четной стороне Крещатика, где порядочная девушка должна появляться лишь в сопровождении мужчины, когда до моих ушей донесся всплеск, затем еще один… По Крещатику, по самой его средине, бежит речушка шириной метра три и глубиной метра полтора-два. Как ее только ни называют, но сути это не меняет: всё, что вытекает из домов по обе стороны от Крещатика, рано или поздно заканчивает свой путь в этой речке-вонючке, чтобы затем на ее волнах попасть в Днепр.

Я все-таки человек опытный: всплески, которые я услышал, могли означать только одно – кто-то то ли плыл, то ли барахтался в… Меня аж передернуло – лучше не думать, в чем.

Штаны придется выбросить. Вместе с рубашкой. Очень сильно хотелось сделать то же самое с тем существом, которое я удерживал на вытянутой руке, дабы еще больше не запачкаться и чтобы коготки этой бестии не расцарапали мне лицо. Не так давно я не по своей воле обзавелся шрамом и считал, что дальнейшее работа над моим имиджем – излишня. Бестию еще каких-то полчаса назад звали Алисой Копачевской, и мне очень хотелось верить, что после того, как я ее хорошенько выдержу под холодным душем (как будто у меня есть другой), с ней снова можно будет разговаривать.

Однако светало, а предстать перед земляками в таком виде в компании с полуобнаженной Алисой в мои планы не входило. Не хватало только на патруль напороться: наши гвардейцы с перепугу творят такие чудеса храбрости, что лучше от них держаться подальше. Окончательно попрощавшись с рубашкой и плюнув на возможные раны, я скрутил Алису и закинул ее на плечо. Жаль, что она не весит раза в два больше, то-то было бы весело ее тащить. К моему удивлению, Алиса, оказавшись в плотном контакте с моим плечом, почти сразу притихла. Ближе к дому, я даже обеспокоился – жива ли. Не знаю, что ее заставило влезть в ручей, но в здравом уме Алиса бы это не сделала, даже если бы всё дно его было усеяно золотыми рублями… Впрочем, быть может, тут я и переборщил, золото способно и не на такие чудеса. Ломиться к Алисе я не стал, решив обойтись собственным душем. Благо, бочка с водой была полна и всё, что мне оставалось сделать, это раздеть Алису, положить ее в ванну и открыть кран. Вдруг я сообразил, что из стадии неприятно-непонятной ситуация плавно переходит в неожиданно-шокирующую. Я и раньше полагал, что у Алисы хорошие пропорции, но действительность превзошла все ожидания. Впрочем, восхищение быстро исчезало под натиском гусиной кожи. Синюю дрожащую Алису я обернул в свою старую фланелевую рубаху и уложил в кровать. По крайней мере, мне удалось избавиться от запаха. Помывшись сам и пристраиваясь рядом с Алисой, я искренне понадеялся, что утром окажется, что все это был только сон.

Глава четвертая Читать подано

Есть только то, о чем написано в газетах

Из «Учебника желтой журналистики»

Момент «девять утра» я проспал. Видно мои кости так устали, что даже забыли поныть как следует. Я бы проспал и полдень, если бы настойчивый стук в мои двери не был действительно настойчивым. Это Ганс старался быть деликатным. Если бы не его деликатность, мне пришлось бы ставить новую дверь

– Алекс! – В его глазах была смесь тревоги, подозрения и надежды. – Алекс, ты случайно не знаешь, где Алиса Сергеевна? Может, она тебе говорила чего?

Первое, что я чуть было не ляпнул: «Ничего она мне не говорила!», но взгляд, устремленный мне за спину и ладошка легшая на мое плечо заставили меня придержать язык.

– Ганс, как мило, что ты обо мне волнуешься, – кокетливо улыбаясь, Алиса продефилировала мимо потерявшего способность говорить детектива Алекса и, ухватившись за бицепс Ганса, проследовала из моих апартаментов.

Взгляд Ганса не сулил ничего хорошего, по-видимому, он считал, что завлечь хозяйку в свою квартиру я мог, лишь проделав какой-то особенно грязный трюк. Надо признать, что моя рубашка, накинутая на плечи Алисы, будучи единственной составляющей ее утреннего туалета, включая обувь, делала версию Ганса вполне убедительной. Вероятно, он не верил, что я могу добиться благосклонности Алисы честным путем. Я, впрочем, тоже.

– Алекс?

Ну конечно, давно ко мне никто не заходил, я не успел сделать вдох и выдох между закрыванием и открыванием дверей. Григорян, жалея протеза, пришкандыбал ко мне засветло.

– Пошли!

– Что значит «пошли»? Приходят тут разные и командуют, а я, кстати, давненько не на службе!

– Пошли, Полина и Адам зовут!

Это уже было интересно. Уже, примерно месяц Полина и Адам занимались исключительно превращением привезенного с собой золота в еду и питье. Такая специфическая алхимия. И вот – зовут!

Оказалось, звали не только меня. Кроме Алисы, которая успела переодеться в один из своих костюмов в стиле «это тело не для тебя», в гостиной собрались люди серьезные, знакомством с которыми мог похвастаться не каждый.

Глеб Темнов сидел в шикарном кресле из карельской березы. Не знал, что в доме есть такое. Темнов, или, как его называли за глаза, Темный, держал Сенной рынок. Держал так крепко, что территория базара стала самым безопасным местом в городе. Бандиты плевались, но рынок обходили стороной. В конце концов, это выгодно всем: знать, что есть место, где тебя не тронут.

Шура Бондарь и доктор Лейзерович занимали старенький диванчик у окна. Шура, несмотря на его фамилию, занимается далеко не только бочками. Все, что можно сделать из дерева, делается у него. Мой стол – тоже. Цены у него такие же крепкие, как и его изделия. Ну а доктор Лейзерович – единственный лекарь в городе, который может похвастаться целой клиникой.

Рядом с ними на табуретке восседал господин Петров. Петрова я вообще видел во второй раз в жизни. Он – один из немногих, кто водит караваны без сопровождения гвардии и, кстати, в два раза быстрее. Ходят слухи, что именно через него попадает в город рапасит – бесценный наркотик, изготавливаемый где-то на севере. Граммом его можно оплатить услуги небольшой армии. Глаза у меня разбежались: люди, собравшиеся в гостиной Адама, кормили, поили, одевали и обували город. Знал я далеко не всех из присутствующих, но судя по всему, все они относились к той породе людей, которые вставают в шесть утра, чтобы заниматься своими делами до ночи, и собрать их простым «пошли» у Григоряна явно не получилось бы. Однако же вот они, здесь!

Увидев меня, Адам забрался на стремянку, которая, видимо, должна была заменить ему трибуну, и своим удивительным басом разом заставил всех умолкнуть:

– Мы начинаем! Сегодня я хочу вам представить наш проект. Это то, что решительно изменит вашу жизнь!

Не дав нам осмыслить суть проекта по решительному изменению наших жизней, Адам зацепил кипу бумаг, лежавших на столе, и одним движением разбросал их по всей комнате, чем, по-видимому, остался весьма доволен. Единственным, кто смог оценить его жест, по-видимому, был Григорян, который в абсолютной тишине (если не считать шелеста опадающей бумаги) вдруг начал хлопать в ладоши. Один из листов бумаги упал рядом со мной и не достался тянувшемуся за ним Миллеру.

У меня реакция оказалась лучше, чем у нашего пивного короля. Кстати, пиво у него отвратительное, хотя и дешевое. Мы с Григоряном предпочитаем брать у Княжевича… Ух ты, а вон и Княжевич сидит! Не думал, что Миллер с Княжевичем могут оказаться в одном месте – и при этом обойдется без кровопролития.

А лист бумаги оказался презанятным. Он чем-то напомнил мне книги. Те же своеобразные буквы, сейчас, как же они называются? – печатные, точно. Их же не пишут, их печатают, вот они так и называются. Ну, вот до меня дошло. Адам, что, сделал печатный станок? Вот чем старый хрыч Григорян занимался последние две недели – и даже слова мне не сказал!

Адам и протиснувшийся к нему Григорян явно наслаждались достигнутым эффектом. Толпа серьезно занятых людей пялилась в листки, силясь понять, что же все это означает.

– Это газета, – Адам не дал перенапрячься нашим извилинам. – И с этого дня каждую неделю, а со временем – и каждый день, вы будете получать по одному такому листку. И теперь вы сможете знать всё о том, что делается в нашем городе.

– Мы и так знаем, что делается в нашем городе! – голос подал Глеб Темный. По тому, как он сказал «в нашем», стало ясно, что если для кого этот город и свой, то только не для Адама, но тот его, казалось, не слышал:

– А вы почитайте, почитайте, и вы поймете, что вы захотите платить, чтобы получать каждый новый номер газеты.

Ага, вот теперь и мне все стало ясно: золотой запас Адама подходит к концу и он решил вернуться к своей по-Ту-сторонней профессии. Только теперь он хочет совместить в одном лице издателя и журналиста.

– А что, хорошая вещь, – это господин Петров дочитал. – Как раз для меня и моих людей: возвращаешься с маршрута, ничего же не знаешь, а так – взял в руки, почитал и в курсе всех событий, молодец Адам!

Адам зарделся, набрал в легкие воздух, но ответить не успел – Темный, как обычно, уловил самую суть:

– Какой твой интерес, Адам?

Хорошо, что дальнейшие рассуждения Адама не слышал Яковлев. За такие словосочетания, как «четвертая власть» и «общественное мнение», печатал бы Адам свою газету в Печерском дворце, причем в подвальной его части. Впрочем, собравшимся было глубоко плевать на эту часть выступления нашего газетного магната. Выгода у Адама была простая – присутствующим по одному экземпляру он клятвенно обещал доставлять безвозмездно, за остальные просил денег. Не знаю, заплатят ли ему хоть копейку, а вот то, что обещанное возьмут, можно даже не сомневаться. Эти брать умеют. Вон Миллер под шумок три штуки заныкал.

Народ, переговариваясь, разбиваясь на трио и дуэты, потянулся к выходу. Толпа из охранников и слуг, собравшаяся перед нашим подъездом. начала постепенно рассасываться.

Рассосался и я – к своему столу, – решив честно прочесть продукт Григоряна и Адама. Не знаю, где они брали информацию, но это было интересно:

Корона снаряжает караван в Москву.

Кисель потерял двух бойцов, которые увлеклись сбором дани в районе красных фонарей.

На Левом берегу обосновался новый клан троллей.

В субботу не будет шабаша.

Рыбаки выловили пятиметровую щуку.

Каракайка – город ведьм – брошен своими жителями.

Гвардия объявила награду тому, кто найдет отпрыска племянника нашего монарха…

О как! Даже про племянника монарха они знали, не иначе записали в информаторы Яковлева. А вообще, странно: племянники монархов бесследно не пропадают. Но пускай о нем дядя волнуется. Куда больше меня беспокоило ночные прогулки и купания Алисы. Если бы я не проснулся тогда, она бы так же мило улыбалась мне сегодня – или через пару дней какие-нибудь родственники из Конотопа явились бы делить наследство?

– Алекс!

Алиса, Ганс, Григорян – вот список моих гостей за сегодняшнее утро. Неужели, скромный труженик розыскной деятельности заслуживает большего?

Вероятно, заслуживает. Иначе Алиса не стояла бы в дверях, причем не одна – рядом с ней возвышался один из присутствовавших на только что закончившемся собрании господ

– Познакомьтесь – детектив Алекс.

Я вежливо, как учила мама, кивнул головой.

– Господин Корнев.

Корнев попытался кивнуть в ответ, для чего скособочился даже больше, чем это было обусловлено изрядной кривизной его позвоночника.

– Господин Корнев мой коллега, владелец доходного дома на Малой Подвальной. У них там небольшая проблема, и я решила, что ты можешь помочь…

Отчего не помочь? Хотя… У меня моментально появились большие сомнения по поводу величины проблемы. Такие типы, как Корнев, небольшие проблемы решают, собственноручно откручивая им их небольшие головы с хрупких шей.

– Я к вашим услугам, господин Корнев!

Корнев посмотрел на Алису, та – на меня и, догадавшись, что, пока она не выйдет, разговор так и будет стоять в дверях, не решаясь войти, внезапно вспомнила про совершенно неотложное дело на третьем этаже и, не сумев справиться с раздувающимися ноздрями, покинула нас. Когда затих стук ее каблучков, я положил перед собой лист бумаги и карандаш:

– Рассказывайте про вашу небольшую проблему!

– Видите ли, Алекс, я до конца не уверен, но мне кажется, что по крайней мере один из моих жильцов – вампир.

Глава пятая Вампиры бывают разные

Только вдумайтесь, чему им приходится противостоять! Их сжигают заживо, их обрекают спать в гробах – вы пробовали выспаться в гробу? В лицо постоянно суют не крест, так чеснок, а в сердце – вдумайтесь, в сердце – пытаются вбить кусок древесины. Так чего же мы ждем от них – гонимых и пытаемых?

Из выступления перед судом присяжных адвоката графа Дракулы

Вампиры – это на самом деле не бог весть какие страшные создания. Ими нынче даже детишек не пугают. У них нет вырастающих в удобный момент клыков, кошачьих зрачков и массы других полезных способностей, которые, если верить легендам, всё равно не помогали им выжить. Реальные вампиры – такие же люди. как мы, за одним исключением – им все время нужно подкачивать энергию. Как известно, природа всегда гармонична и потому, лишенные возможности хранить и генерировать энергию, вампиры умеют ее красть у окружающих. Сразу определимся. Никто не знает, что это за энергия и как происходит сам процесс. Известно, что лишенный этой энергии человек или зверь достаточно быстро умирает. Известно, что человеку, а вернее сказать человекоподобным, легче удается использовать энергию себе подобных.

Лет пятьдесят назад великие и ужасные обитатели Лысой горы уничтожили в Киеве несколько семей вампиров, а на Левом берегу – целую колонию. С тех пор нравы смягчились, и легальный клан вампиров контролирует значительную часть производства мяса, чему горожане могут только радоваться. Выжить за городской чертой дело весьма проблематичное, с этим справляются лишь вампиры да еще хорошо вооруженные и организованные фермеры. До того, как «кровопийцы» взялись за поставку говядины, мясо на столе средняя семья видела не чаще, чем раз в месяц. Но жить в городе вампирам запрещено. Поговаривают, что поводом для уничтожения вампиров и введения драконовских мер по отношению к ним стала смерть одной ведьмы. Вампир высосал ее досуха. Верится с трудом: что же, она спокойно ждала, покуда он закончит свое черное дело? Понятно, почему Корнев пришел ко мне. Если бы о его проблеме узнала гвардия или, хуже того, ведьмы – от его дома не оставили бы мокрого места. И от самого Корнева тоже. Когда наши власть имущие чувствуют угрозу хотя бы комариного укуса, их реакция поистине устрашающа. При папе нынешнего монарха, после того, как одного из королевских советников только заподозрили в вампиризме (у кого-то там сил не хватило ублажить трех девиц за одну ночь, кто виноват – конечно же, вампир, который выкачал все силы…), сожгли родимого вместе с городской думой, не побрезговали. С тех пор у нас нет ни думы, ни вампиров. Вот – появился, наконец. Может, и дума возродится?

– Все началось с болезни моей дочери.

Надо же. Общаясь с такими типами, как Корнев, не сразу поверишь, что у них могут быть дети. Собака, кошка, любовница – да, но дети…

– Девочка просто таяла на глазах. Мы пригласили нашего светилу – Лейзеровича, тот велел перевезти ее к нему в клинику. Надо сказать, что через неделю, она полностью пришла в себя. Потом та же история повторилась в семье Климовых. У них тоже дочь – и все повторилось… За исключением одной детали: их дочь так и не поправилась. Я не сразу узнал об этом. Вчера же заболел старший Климов – Петр Сергеевич. Он за день так сдал, что боюсь, не протянет и недели.

Милосердие Корнева просто-таки брало за душу.

– Два вопроса. Почему вы решили, что это – вампир. Может быть, это зараза какая-нибудь, помните эпидемию оранжевого лишая? Тогда тоже все началось с одной семьи. Вампиру нет резона так себя вести – рано или поздно его выследят. Обычно они «берут» понемногу. Вы же знаете, в легальном клане постоянно живут обычные люди, причем без всякого принуждения. Грузчик на Сенном рынке больше рискует умереть от переутомления, чем они – от последствий вампиризма.

– Да, но так было не всегда, – Корнев снял очки и явил миру пронзительно-синие глаза, которые так старательно прятал за толстыми стеклами. – И старейшины клана никогда не станут легальными. Они не пойдут на поклон ни к Короне, ни к Хозяйке

– Вас по имени-отчеству как?

– Юрий Павлович, а что?

– Да неудобно мне вас господином кликать, а по фамилии тоже как-то язык не поворачивается… Могу кличку вам придумать – так вы обидитесь. Юрий Павлович, чего именно вы хотите от меня? Чтобы я пошел и неким странным образом распознал упыря в одном из ваших жильцов, а потом ремешком выпорол расшалившегося старейшину клана вампиров?

Юрий Павлович явно темнил, так ведь и я его не заставлял ко мне приходить. А если хочешь, чтобы я с тобой работал, так будь любезен – карты на стол. Вред, который может нанести клиент, не предоставив всю имеющуюся информацию, весомее любой трудности, которая может поджидать в расследовании. Ну, и что тут прикажешь делать? Иголки под ногти загонять? Ты же уже пришел, значит, петух уже хорошенько прожарен и его клюв неделю как торчит в твоей пятой точке. Нет, тонуть будем медленно и с достоинством, да еще и детектива с собой на дно потянем…

– Алекс, а как вас по имени отчеству?

– Меня по имени отчеству Детектив Алекс, слушаю вас очень внимательно

– Меня Лейзерович предупреждал… Я когда дочку привез, первое, что он спросил: мол, не в клане ли она побывала. Я тогда решил, что глупости все это. Но с семьей переехал в другой дом… У меня два дома. А свою квартиру сдал Климовым. Детектив Алекс, Алиса рассказывала, что у вас весьма близкие отношения с Хозяйкой, я вот и подумал, что вы разбираетесь в подобных делах.

Корнев замолчал. Только что он вручил себя мне со всеми потрохами. Того, что он сказал достаточно, чтобы в лучшем случае повесили только его. Семью обычно в таких случаях изгоняют из города. А за городом жизнь совсем другая, там детективов нет.

– Откуда, Юрий Павлович, вы про старейшин знаете? Только – правду!

Корнев снова взялся за очки и принялся вертеть их в руках, как будто точно не знал, какой именно стороной их нужно держать, чтобы водрузить на законное место:

– Климовы съехали. Я им сказал, что, видно, для них это место плохое. Они и уехали. Не знаю, спасет ли это Петра, но та квартира теперь пуста. А сегодня пропала моя дочь. И вот что я нашел у себя в офисе. – Корнев положил на стол раковину. Точнее, то, что было очень похоже на раковину. – Вы послушаете?

не уверен, что это было правильно, но я согласился. Раковину нужно поднести к уху и слушать как обычную безделушку, которую привозят караванщики с Черного моря. Голос, раздавшийся у меня в ухе, был совершенно лишен эмоций, но текст был подобран достаточно удачно, чтобы сомнений по поводу угрозы не возникало:

– Твоя дочь у меня. Квартира должна быть заселена в течение дня. Дочь будет цела. Если будешь говорить с гвардией или ведьмами – дочь кончится.

Кончиться может еда. Пиво может кончиться. Золото, в конце концов. Люди – не кончаются, люди – умирают. А если попытаться отбросить эмоции, то получается так – в течение одного дня надо вычислить, кто из жильцов дома вампир, подселить кого-то в злосчастную квартиру, чтобы тварь не запаниковала и не наделала глупостей и, собственно, провести ликвидацию. При этом помощи просить не моги, ибо вампир у нас не простой, а старейшина. Старейшины они такие, они вон – ракушками с голосом пользуются, мало ли чего они еще умеют…

От дела нужно было отказываться. Было бы последней глупостью прямо сейчас не послать Ганса за гвардейцами… Но это означало бы признание того, что единственным методом борьбы с убийцей является убийство массовое. Я не могу не признать эффективность подобной методики, но лично мне ближе действия в несколько более утонченном стиле.

Глава шестая Соседи есть даже у вампиров

Их жизнь подчинена сложным, практически недоступным для понимания правилам и традициям. Их внутренний мир темен и загадочен, их мотивы скрыты, их разум непостижим.

Выдержка из докторской диссертации «Быт в коммунальной квартире»

Корнева я отправил за добровольцами для заселения квартиры – в комендатуру к Яковлеву. Не представляю, кого он сам собирался туда поселить. Думаю, без малейшего зазрения совести засунул бы туда каких-нибудь остро страдающих отсутствием жилплощади бедняг. Не вызывало сомнений и то, что деньги с обитателей эксклюзивной квартирки Корнев взял бы по полному тарифу. Наверное, добровольцем надо было вызваться мне, но кто-то же должен еще и вампира искать… Поэтому я решился на компромисс. У Яковлева на гауптвахте пусто не бывает. Объяснив майору гвардии, что мне нужна подсадная утка и подкрепив свой рассказ финансовыми доводами господина Корнева, я получил парочку нагрешивших гвардейцев, которые в качестве компенсации были избавлены от ночевки на камне, заменяющем перину, и от чая, заменяющего обед и ужин.

Что-что, а кормить их будут на убой… На убой – как раз подходящее выражение. Впрочем, за день с ними точно ничего страшного не случится, а ночью их сменят такие же проштрафившиеся орлы.

Если у бойцов энергии станет поменьше, так оно только на пользу уровню дисциплины! Судя по намекам Яковлева, бравые гвардейцы были доставлены на губу прямо из борделя. Интересно, не сам ли Яковлев на них там наткнулся: осуществлял, понимаете ли, патрулирование по коридорам вышеозначенного заведения, а тут на тебе!..

Дело оставалось за малым (за малого, в данном случае, был я) – найти вампира и при этом сделать это так, чтобы он сам меня не нашел.

Так… Фирменный фартук, двадцатилитровый бочонок за спиной и кепка с самым большим козырьком, какой я только мог найти. Пиво я взял, разумеется, «Княжевич»: если ходить с горбом из пива, пусть уж оно будет вкусным; платит Корнев, так что… Проведать мне предстояло пять квартир. Тактика нехитрая – хожу по квартирам и предлагаю пиво. Всего квартир в доме у Корнева – двенадцать. После вычеркивания семейных осталось шесть. Шестую занимали сестры белошвейки. С учетом того, что самка вампира обычно окружена как минимум сотней мужчин, этих тоже можно было вычеркивать. Да и вообще, девочки у вампиров рождаются крайне редко. Потому традиционно их женщины живут в самом сердце клана, окруженные таким вниманием и почетом, о которых даже дамам правящей семьи приходится только мечтать.

Итак, квартира номер раз. Для разгона я зашел к моим подсадным уткам – к гвардейцам. Утки… то есть нет, орлы – месили картами стол и от пива не отказались. Смекнув, что за марка у напитка и по какой он цене (точнее, по какой цене он бы достался, если бы не был дармовым), парни сделали мне подарок, ополовинив тару. Кто бы мне сказал, что я буду радоваться убыванию шарового пива. Крылья у меня не выросли, но плечи, лишенные части груза – распрямились.

А вот гвардейцы были явно не так веселы, как можно было ожидать от служивых, попавших вместо губы в роскошную квартиру с неограниченным запасом еды, колодой карт, а теперь вот теперь еще и с пивом в придачу…

– Скоро в поход, – раскрыл мне глаза орел, который был постарше и, соответственно, возрастного пессимизма набрал больше.

– На кого?

– На юг. Вниз по Днепру. Слышал про Каракайку?

Про Каракайку я сегодня уже что-то слышал, ну да – что-то насчет городка внезапно опустевшего по загадочной причине.

– Так вот, это уже пятый случай – какая-то дрянь идет вверх по течению и выбивает прибрежные поселения.

– Но говорили, что Каракайку бросили жители: наверное, нашли место получше…Ты бы захотел жить в городе с таким названием?

– Ну, не знаю, название как название. Между прочим, если им не нравится название, это еще не повод в честь нового места жительства, бросать все свои вещи… Как в Брошенном городе – все цело, только людей не хватает…

– Разве Брошенный город не вольфы вырезали?

– Это только так говорят, на самом деле люди оттуда сами ушли, потому он и зовется Брошенным

– А поход тут чем поможет? Или в казне так мало денег, что решили не дать пропасть чужому добру? – версия конечно глупая. И дело не в брезгливости Короны. Ни одна армия не может передвигаться быстрее мародеров.

– С нами будут люди с Лысой Горы. И это никому не нравится…

В свое время мне бы такое тоже не понравилось. Если в поход отправляется ведьма, это означает, что придется столкнуться с чем-то таким, с чем обычный меч не справится. Значит, и вероятность возвращения из такого похода, скажем так, несколько меньше обычной.

Не могу сказать, что услышанное меня обрадовало, но пока беда находится на расстоянии пусть самого маленького перехода – разве это беда?

В следующей квартире меня не ждали. Дверь открылась, вероятно, от моего дыхания. Собственно я не сразу сообразил, что в квартире вообще кто-то есть. Доска, перегораживающая всю квартиру, оказалась вовсе не доской, а мольбертом. За ним на двух табуретках лежало тело хозяина квартиры. Корнев уверял меня, что господин Непийпиво – художник. Судя по количеству заготовленной травки, он с тем же успехом мог быть и наркодилером. Я поднял взгляд на картину. Понадобилось около трех минут, чтобы до меня дошло, что именно там нарисовано. На картине была изображена та самая комната, в которой я стоял. Композиция включала мольберт, табуретки, хозяина квартиры, лежащего на этих табуретках… Только нарисовано все это было с точки зрения пробегающей через комнату мышки-норушки. Видение настигло ее примерно на середине забега. Теперь мне стало понятно, что даже очень качественная трава вряд ли помогла бы творцу все это увидеть, не будучи примененной в весьма достойном количестве. Интересно, что это за колонны на переднем плане? Так… Если я правильно понимаю, это ноги человека стоящего на моем месте, фактически это мои ноги! Надо же – какая трава сильная. Да и фамилия у художника в тему – Непийпиво. Действительно, разве же с пивом такое нарисуешь?

Идем дальше. Тут у нас Анатолий Демьянов числится. Сделаем ему тук-тук-тук… У-ух, дверь открылась. Кажется, я как раз собирался поздороваться, когда в одной руке у меня оказалась с трудом туда поместившаяся лопата, которая, по-видимому, и служила рукой своему хозяину. Нет, просто очень большая и задумчивая рука. Завершив первую фазу рукопожатия – то есть сжатие, она никак не догадывалась перейти к стадии второй – разжатию. Тем временем свободная моя рука таковой оставалась не дольше секунды. Граненый стакан был добросовестно наполнен холодной бесцветной жидкостью. Что-то мне подсказывало, что вкус у нее есть.

– За Толяна! – взревела дюжина мужских глоток, слегка разбавленных писком затерявшихся в этих грудах мышц представительниц слабого пола. Ну, за Толяна, так за Толяна. Вдохнуть, выдохнуть – и глотнуть. На стакан залпом меня не хватило. И никогда не хватало. Быть может, когда-нибудь потом, после многих лет изнурительных тренировок? Рука Толяна, все не переходила во вторую фазу.

– До дна! Пей до дна! – резюмировала компания. Выбора у меня особо не было. Стакан был не простой: его дно вместо прозаической плоскости представляло собой выпуклость. Потому поставить его, не пролив находящуюся внутри жидкость, не представлялось никакой возможности. Ну, что ж, поднажмем – со второй попытки стакан был покорен.

– Мужик! – Толян наконец разжал свою руку, предоставив свободу передвижения моей, после чего дружески хлопнул меня по плечу, видимо, чтобы проглоченный самогон успокоился в глубинах моего организма.

– А я тебя знаю! – хозяин квартиры прищурился, пытаясь разглядеть получше мои черты своим прибором дневного видения. Конечно, он меня знает! Два года в соседних казармах. Толян служил в караульной роте. Как-то не удосужился я запомнить его фамилию. Что ж, стало быть – Демьянов. Ребят там подбирали, в основном исходя из габаритов. Гвардейцев они презирали, искренно недоумевая, как такие мозгляки, (с их, караульной, точки зрения) могут выполнить задачи, которые нам ставило командование. Система отбора в караульную роту, судя по всему, была основана на простом расчете: противник, завороженный внешними данными бойцов, попросту не решится перейти к активным действиям. Тактика запугивания… Пора отступать. А то еще Демьянов начнет чесать языком: дескать, Алекс из Костяного отделения устроился разносчиком пива. Если Толян – вампир, то я – владыка царства мертвых.

Пятясь под пристальным взглядом мутных глаз хозяина квартиры, я лепетал, пытаясь произвести нужное впечатление:

– Откуда!? Похож, наверное, на кого-то! С праздником! Пива, вижу, вы не будете, так я пойду, у меня еще десять квартир… С праздником!

Пиво сегодня спросом явно не пользовалось. Дверь закрылась, надежно отделив меня от людей с руками-лопатами и стаканами без дна. Оставалось две квартиры. Шансы наткнуться на вампира в следующей квартире – пятьдесят на пятьдесят. Как-то не хотелось мне стучать в эту дверь … Впрочем, хватило одного «тук»… Оставшиеся два «тука» придется отложить до следующей двери. Парень, стоящий передо мной, явно ожидал увидеть кого-то другого. Я, конечно, не самый красивый мужчина в городе, но все равно не заслужил, чтобы на меня так пялились.

– Вы кто?

– Пива хочешь?

А что, чем не ответ? Квартира числилась за Митей. Вот так вот – без отчества и без фамилии, просто Митя. От счастливого обладателя такой вдохновляющей простоты разило каким-то парфюмом, а белоснежная кружевная рубаха и сервированный столик не оставляли особых сомнений: ждали не меня. Увы, лучшее, что меня может дома, – Григорян с бочонком пива… Может набиться в гости к Алисе?

– Простите, но мы не заказывали пива.

Сказавший эту фразу только что подошел ко мне из глубины коридора. Судя по внешнему виду, одевались они с Митей у одного портного. Да, мальчики явно предпочитают что-то вроде абсента. Кто я такой, чтобы их осуждать?

Вот и еще одна дверь закрылась передо мной. Как бы не заработать комплекс закрывающихся дверей. По коридору, прямо и направо. Вот и квартирка. Надо же – молоточек! Это – чтобы костяшки на пальцах не сбивать, удобно! А в ответ тишина… Попробую еще раз.

– Чего стучишь? Дверь разнести хочешь? – голос доносился из коридора. Здравствуй, друг вампир.

– В свою дверь, небось, так не стучишь? – Из-за угла вышел старик, дойдя до дверей, не глядя всучил мне сумку, судя по тяжести, набитую свинцом, порылся в карманах, достал огромный позеленевший от времени ключ, со второго раза попал им в замочную скважину и, прошептав несколько ругательств, умудрился открыть замок и попасть в квартиру.

– Чего стоишь? Заходи, рассказывай, зачем пришел!

Квартира выглядела такой же древней, как и её хозяин. Деревянная мебель почернела, потолок небеленый, вероятно, десятилетиями приобретал этот специфический серый цвет – в тон покрывающей его паутине. А пол, кажется, протерся до перекрытий.

– Пиво будете?

– Какое еще пиво… Хотя… Ладно, налей, промочить горло не помешает.

Наконец, хоть кто-то соблазнился.

– Ну, не томи, что там стряслось? Ты из стражи или из гвардии? Подожди, не отвечай… Сам скажу. Ты из стражи, стар ты для гвардейца.

Строго говоря, между стражей и гвардией разницы нет. Стража – это просто гвардейская рота, которая охраняет дворец. Однако народ у нас так устроен, что готов верить в любую чушь, лишь бы не замечать очевидные вещи. Все спецоперации проводит майор Яковлев – руками сержанта Алехина, возглавляющего Костяное отделение. Тайными эти операции остаются, в основном, потому, что они никому не интересны. Ну, а людям всегда нужны загадки, вот и придумывают всякое про стражу. Форма у них красивая, этого не отнимешь.

Старика, как оказалось, звали Яков Мелех, работал он кузнецом (я заносил в квартиру его суму и ему поверил – в ней вполне могли лежать по крайней мере один молот и одна наковальня). И, хотя по теории, ничто не может вампиру днем работать кузнецом, а ночами вытягивать из людей жизненные соки, было еще одно «но». Зная это, я бы и вовсе к нему не заглянул. У Якова Мелеха не было левой кисти. Вместо нее из рукава торчал железный крюк. Травматизм у кузнецов традиционно достаточно высок, и в этом не было ничего удивительного. Только вот вампиры так устроены, что их организм регенерирует. Энергия, которую они забирают у других, заживляет практически любые раны, кроме смертельных. Вероятно, это единственное, в чем легенды не врут. У Якова Мелеха было железное алиби, железное в буквальном смысле.

– Господин Мелех, это всего лишь рутинная проверка.

– Сынок, ты можешь рассчитывать на старого кузнеца, силы у меня уже не те, но я все еще кузнец.

Вот она опора Короны, жаль, против вампира его патриотизма будет явно недостаточно

– Спасибо, отец. Если что – обращусь непременно.

Вот и пятая дверь закрылась у меня за спиной. Старика я явно разочаровал, но ничего, лучше быть живым разочарованным, чем мертвым очарованным, не правда ли? Сам я тоже не был в восторге – либо среди жильцов дома вампира нет, либо он так хорошо маскируется, что мне его не вычислить.

Глава седьмая Испорченный ужин

Главное в приготовлении блюда – не правильный соус и даже не содержание калорий и витаминов. Главное, чтобы блюдо, предназначавшееся Вам, не съел кто-то другой.

Из брошюры «В кругу друзей»

Я был несправедлив к своему дому. Встречал меня не только Григорян с пивом, но и Надя. (Точно, все-таки Надя, а не Лена!) Она приготовила какое-то блюдо из баранины с непроизносимым названием. Если вкус сего барашка будет соответствовать этому божественному запаху, то я прощу Алисе и Гансу их нескромную попытку присоединиться к нашему романтическому ужину. Хотя, вероятно, Алису куда больше интересует, как у меня идут дела с Корневым и не пора ли изъять комиссионные.

Меня же больше интересовал соус. Если я узнаю его рецепт, то сделаю запас побольше – на случай наступления голодных времен. Думаю, я смогу съесть с этим соусом всё, что может быть прожевано.

Звук захлопнувшейся входной двери заставил мою руку дрогнуть и свернуть с любимого маршрута: тарелка-рот-тарелка.

– А что, у нас открыто?

– Я закрывал, точно.

Усомниться в словах Ганса нельзя. Он редко говорит, и еще реже фантазирует.

Мы с Гансом никогда не были тем, что принято называть командой. Однако в ситуациях, подобных этой, синхронизация у мужчин с определенным опытом происходит мгновенно. Когда нужно, я могу двигаться достаточно тихо и быстро. За мной, притом с арбалетом наизготовку так же споро двигался Ганс. Увы, шмайссер, который не покидает его бычью шею, служит сугубо декоративным целям. У меня же в руках отдыхала перед тем, как вступить в дело, моя любимая дубинка – Большой Успокоитель. Свинцовый вкладыш, отсутствие столь любимых непрофессионалами шипов и крюков делали ее универсальным орудием ближнего боя. В отличие от шмайссера, ее перезаряжать не нужно. Единственный недостаток этого совершенства вытекал из его неоспоримых достоинств. Долго полутораметровой дубиной весом в добрые десять кило не поорудуешь. Собственно, она и рассчитана на то, что в руках мастера все сделает быстро – в одно, максимум в два движения.

Дверь была открыта настежь. Не успели мы осмыслить отсутствие противника, как с кухни донеслось:

– Сюда, скорее сюда!

Рекорд бега по коридорам только что был побит, причем побит Гансом. Вот уж не думал, что такая туша может так быстро бегать. На кухне чинно сидели Надя, Алиса – и юноша, чья накидка, переливающаяся всеми цветами радуги, не оставляла сомнений относительного того, кто к нам пожаловал. Увидев нас, юноша поднялся, что добавило ему не больше десяти сантиметров роста, и, уставившись немигающим взглядом в переносицу Ганса, произнес:

– Детектив Алекс, вам послание!

– Чаю хотите? – Это Надя, выйдя из ступора, невпопад решила завязать беседу. Ученик с Горы явно не был обучен той простой истине, что не только размер имеет значение. А может, мне стоит поработать над имиджем: вон, у Ганса и головной убор, и шмайссер, а у меня?..

– Вообще-то, детектив Алекс – это я.

– Правда?

Ну, и как интересно я должен доказывать, что я – это я? Неужели кому-то еще охота получать послание с Лысой Горы? Нет, в этой комнате таких идиотов насчитывается ровно один.

– Это он, – подтвердил мои слова Ганс.

Что-то громыхнуло, в глаза подул ветер, снова хлопнула дверь, – и мы остались в прежнем составе: Алиса, Надя. Ганс и я.

– Вы опять двери не закрыли? – Алиса все-таки попыталась показать, кто в доме хозяин.

– А зачем? – резонно заметил Ганс, после чего, впрочем, покорно отправился в прихожую. Не знаю, есть ли такое созвездие, но сегодняшний день явно проходил под созвездием дверей. Передо мной на столе лежал маленький желтый конверт.

Желтый – цвет, который почему-то обожают на Лысой Горе, и, вероятно, поэтому не любят во всех остальных местах нашего города. Ну что ж, поглядим: вдруг они просто решили прислать мне открытку? С днем рождения забыли поздравить, а теперь подождали полгода – и сподобились. Увы, записка, вложенная в конверт не имела никакого отношения не только к поздравлениям, но даже к такому понятию, как вежливость.

«Вас ждет Младшая Хозяйка». Хороший, лаконичный текст. Если бы что-то подобное я получил от Григоряна, я бы с легким сердцем написал ему в ответ: «Продолжайте ждать». Однако на записку в желтом конверте принято реагировать иначе. «Иначе» означает рысью пуститься выполнять то, что сказано в записке. Именно так мне и придется поступить, но сначала нужно уладить кое-какие дела, ибо о том, когда я вернусь от Хозяйки, не знает никто, кроме нее. Итак, дело номер раз:

– Надя, давай ты не будешь меня дожидаться?

– Почему?

Ну да, наверное, в конверте было уведомление о любовном свидании, вот я ее и отсылаю.

– Так у меня больше шансов, что в следующий раз ты мне будешь рада.

Обычно, если женщина ждет вас больше трех минут, ее уже не переубедить, причем сразу во многом… Во-первых – вы, конечно же, были с другой. Во-вторых – могли бы сразу так и сказать, чтобы не ждала. В-третьих – единственная задача, которую вы решали своим отсутствием, это – заставить ее за вас волноваться…

Несмотря на надутые губы и мечущие искры глаза, Надя на удивление быстро упорхнула. Теперь мой черед предаваться мужским мыслям на женскую тему. Во-первых, раз она не рядом со мной, значит она рядом с другим. Во-вторых – ну, зачем, зачем было притворяться все это время, что я для нее что-то значу. В-третьих – она делает это нарочно, чтобы разбить мое сердце.

Так, теперь удалить Ганса. Ну, это легко, мы мужики, народ куда более понятливый. Буквально минута упражнений по немигающему взгляду из-под бровей – и Ганс все понял, после чего мы остались наедине с Алисой. Хотел бы я иметь на ее месте более легкого собеседника. Как бы это потоньше начать разговор…

– Алиса, ты помнишь, где ты проснулась, сегодня утром? – Хороший такой вопрос, как раз для Алисы

– Ты хочешь продолжения? – примерно такого ответа я и боялся.Нет, не то чтобы я этого не хотел. Просто сейчас меня интересует несколько другое. Да, да, бывают минуты, когда меня волнует не только секс. Будем действовать более прямо:

– Ты помнишь, как оказалась у меня в постели?

– Ну… – Дальше у Алисы не шло

– Что, не хочешь рассказать мне, как ты меня соблазняла?

Выражение лица Алисы явно говорило о том, что это моё «не хочешь» – неточная формулировка.

– Хорошо, давай проще – ты не хочешь мне рассказать, куда ты ходила вчера ночью?

В другой ситуации я бы задал еще не один десяток вопросов, наслаждаясь сменой настроения нашей снежной королевы. Но всё как обычно – запасной вагон, полный времени, как правило, стоит на том пути, где либо нет ничего приятного, либо нет вас. В моем распоряжении не было даже маленькой тележки. Да и госпожа Копачевская не заслужила роли моего персонального клоуна. Алиса не помнила ничего. Не помнила ни этой, ни прошлой ночи. Если бы не утро, встреченное в моей компании, она не поверила бы ни одному моему слову. Теперь пора было звать Ганса.

Покидал я дом с чувством выполненного долга: Алиса была заперта в своей квартире, Ганс назначен в караул. Будем надеяться, этого хватит, чтобы сегодняшнюю ночь она провела в своей кроватке. Хотелось бы пожелать того же и себе, но, увы, меня ждали на Лысой горе.

Глава восьмая Путь на Лысую Гору

Самое главное – сделать первый шаг? Глупости. Второй шаг труднее и важнее первого.

Из монолога канатоходца

На самом деле «лысая гора» – вовсе не имя собственное. Это просто гора, у которой на вершине – не шапка снегов и не лес, а своеобразная лысина. Киев стоит на пяти лысых горах, не считая всех прочих – же как Рим на семи холмах. Собственно Лысой, с большой буквы, считается только одна гора – та, на которой в свое время было старое еврейское, а до этого, как говорят, и вовсе языческое кладбище. Старинные склепы и надгробья до сих пор виднеются вдоль пути на вершину. Будь я Младшей Хозяйкой, ни за что не выбрал бы этот замок на горе местом жительства. Представляете, каждый день – вверх-вниз, вверх-вниз. Правда, быть может на помеле это не так проблематично?

С каждым шагом вверх по склону становилось все светлее. Это не был желтый свет солнца и огня. Казалось, сам воздух отливал серебром. Туман, по началу незаметный, скорее угадываемый, нежели видимый, теперь обволакивал ноги до колен. Сбиться с маршрута не давал лишь возвышающийся далеко впереди шпиль замка. Пытаясь определить пройденное расстояние, я принялся считать шаги, однако, сбившись в третий раз, бросил это безнадежное занятие. Единственной причиной, по которой я продолжал путь, было то, что, оглянувшись назад и не увидев ничего, кроме тумана, я понял, что если поверну назад, то либо заблужусь, либо свалюсь в один из оврагов, окружающих дорогу к замку. Путь лежал в гору, однако то ли притяжение здесь действовало иначе, то ли дело в восприятии, но в какой-то момент мне стало казаться, что я шагаю на одном месте, и место это – абсолютно плоское. Вдалеке что-то протяжно загудело, звук нарастал. Казалось, в тумане вокруг меня прячется духовой оркестр, вооруженный исключительно фаготами. Гул усиливался, казалось, что туман, который к этому моменту набрал силу, сплошь затянув все вокруг, начал вибрировать. Теперь уже звук воспринимался как что-то осязаемое, что-то, что было против каждого моего шага вперед. В голове пронеслись все страхи, которыми потчевали окружающих те, кто побывал на Лысой горе. Воображение оттолкнулось от чужих страхов – и принялось рисовать собственные. Я остановился. Гул, сопровождающий меня, тут же ослабел. Чтобы проверить свою догадку, я сделал шаг назад. Быть может, мне показалось, но туман стал более прозрачным. Сердце стучало с удалью начинающего барабанщика, наконец-то освоившего дробь, но постепенно сквозь страх мне на помощь пришло чувство, из-за которого в гвардии все, от рядовых до офицеров, называли меня психом. Я разозлился. Это не была злость на кого-то конкретно. Это было куда более глобальное чувство. Я перестал чувствовать свое тело, я двигался вперед – и горе тому, кто захочет мне помешать. Это не был уже шаг, это не был бег, я перемещался в пространстве, толкая перед собой свою злость, как таран. Не знаю, сколько прошло времени – минута или час, но туман рассеялся, вместе с ним исчез гул – и стали слышны обычные звуки ночи. Замок, казавшийся скорее символом, нежели реальным зданием, теперь находился в десятке метров передо мной. Неожиданно он приобрел вполне обитаемый вид. Я оглянулся – и не поверил своим глазам. Отсюда до улицы, опоясывающей гору, было не больше двухсот метров. Может у меня помутнение рассудка?

– Алекс, вы что же, так и шли сюда – затылком вперед?

Мой поворот на сто восемьдесят градусов был неуклюж, стремителен, но увиденное того стоило. Освещенная странным молочным светом, льющимся из окон первого этажа, под аркой ворот замка стояла Младшая Хозяйка. В этом платье даже Ганс сообразил бы – Младшей ее называют исключительно из уважения к традиции. Хозяйка Лысой Горы во всем своем великолепии, в окружении членов ковена и учеников, встречала… Меня? Очень хотелось снова обернуться – убедиться, что за моей спиной не наблюдается как минимум член королевской семьи.

– Судя по тому, как я сюда шел, идти задом наперед – не самая плохая идея…

– В следующий раз вы окажетесь здесь с легкостью – Гора приняла вас.

Глава девятая Клиент, детектив и Первый Меч

Лучший контракт – когда ты не работаешь и тебе платят. Худший контракт – когда ты работаешь, и тебе не платят. Как правило, предлагают нечто среднее.

Из собеседования в кадровом агентстве

Камин, старые удобные кресла, чай с каким-то сложносоставным вкусом – не так я представлял себе эту встречу. Хозяйка не торопилась, да и мне торопиться не хотелось. Мне было хорошо. Не знаю, что тому было причиной – Хозяйка, чай или атмосфера замка, но так спокойно я не чувствовал себя уже очень давно. Единственным напоминанием о том, что я тут по делу, а не на отдыхе, служил Первый Меч ковена. Первый Меч – это не клинок, это человек. Хотя, быть может, он тоже сделан из стали. Если учеников мы видим достаточно часто, ведьм – время от времени, то «мечи» в городе не появляются вовсе. Во-первых, далеко не каждый ученик способен стать «мечом». Большинство, отслужив по договору, лишенные всех магических способностей, возвращаются в семьи с изрядной суммой, положенной за службу. О судьбе тех, кто остается, можно только гадать. Насколько я знаю, на них лежит ответственность за охрану ковена и его интересов. Так как в городе этим интересам ничто угрожать не может – они там и не появляются. А вот в устье Припяти мы с ними сталкивались. Могу сказать, что нам повезло: мы дрались на одной стороне с ними; не хотел бы я иметь такого противника.

Мне было хорошо, хотя я прекрасно понимал: что вся эта идиллия – лишь случайное совпадение здесь и сейчас желаний Хозяйки и моих потребностей. В любую секунду ее желания могут измениться – и тогда никто не вспомнит о потребностях человека с улицы Прорезная.

– Ты слышал новость о пропаже молодого человека из королевской фамилии?

– «Слышал» не совсем то слово, я читал об этом.

Ну, ну – какова будет реакция?

– Что значит – читал?

Ага, Хозяйка наморщила лоб, есть контакт!

– В газете заметка была, вот я и прочел. – Мне стоило особого труда произнести это с небрежной интонацией, как будто трудовой день детектива Алекса годами начинается с просмотра свежей прессы.

– Интересно, и давно у вас газета появилась?

Вот ведь как – хотел я было соврать, но…

– Сегодня она и появилась. Так сказать, большая премьера. Адам и Полина с помощью Григоряна сегодня утром презентовали…

– Любопытно, надо будет поболтать с издателями. Впрочем, мы не об этом. Кроме Святослава…

(Все-таки я умница – вовремя закрыл рот, сообразив, что так зовут пропавшего юношу. Об имени племянника нашего монарха газета умалчивала. У меня вообще было подозрение, что это государственная тайна.)

Хозяйка, между тем, продолжала:

– Пропало еще около десятка человек. Каждый из них являлся носителем либо нераскрытых, либо слабых паранормальных способностей… Алекс, ты меня слышишь?

Алекс слышал. Алекс просто вспоминал прошлую ночь с безумным галопом в погоне за Алисой. То, что какие-то способности у нее есть, я не сомневался никогда, как не сомневался теперь и в том, что если бы я ее не догнал, то в списке Хозяйки было бы на один пункт больше.

– Алиса Копачевская тоже обладает такими способностями?

– Безусловно, а почему ты спросил?

– Да так, вспомнил кое-что, продолжайте, я весь внимание!

– Собственно, всё просто: ты детектив, я клиент. У меня заказ – найди пропавших. Детали тебе сообщит Первый Меч.

В руках у меня была все та же чашка, огонь все так же лизал угли в камине. Только чувство покоя покинуло меня, а комнату покинула Хозяйка. Любят они эти цирковые номера – исчезнуть, появиться, нет чтобы приходить и уходить как все люди. Но нет, стучаться в двери, здороваться и прощаться – не для них.

Первый Меч не исчезал. Выйдя у меня из-за спины, он совершил сложную манипуляцию с мечом, который до сих пор висел у него за спиной, в результате чего тот оказался у него в руке, направленный как раз в то место, где заканчивается мой скальп и начинается менее любимая индейцами часть головы. Не из краснокожих ли братьев Первый Меч? Наверное, нужно было как минимум попытаться убрать свою голову с линии, которую наметили эти два меча – человек и оружие, но почему-то я был уверен, что пополнять свою коллекцию скальпов прямо сейчас не входит в его планы. Глаза неуловимого оттенка – что-то между серым и зеленым – были единственным доказательством жизни на этом каменном лице…

– Вы пришли сюда безоружным.

В констатации этого прискорбного факта было и презрение, и грусть. Так грустит старик винодел, застав сыновей пьющими пиво. В следующее мгновение его меч был обращен ко мне рукоятью: бери!

Меч был хорош. Хотя бы на миллиметр длиннее или на гран тяжелее – и он превратился бы из умного оружия мастера фехтования в клинок, предназначенный для сугубо силового боя. Гарда, хорошо защищающая рукоять, позволяла не беспокоится о целости кисти и в то же время не стесняла при вращательных движениях. Обоюдоострый, колюще-режущий, с отличным балансом… Меч-универсал. С ним можно было выйти и против шпаги, и против полутораручного меча. Он был хорош. Плохо было другое – Первый Меч тут умудрился откуда-то выудить точно такой же, и поза, в которой он стоял, не вызывала сомнений: он очень давно не точил свой клинок. Сегодня точилкой буду я.

– Алекс, если вы будете продолжать сидеть, у вас не останется ни одного шанса.

Я встал. Более того – я встал в стойку. Не думаю, что от этого несложного действия мои шансы увеличились…

Я достаточно высокого мнения о себе как о фехтовальщике, хотя могу предсказать заранее, что ни один учитель фехтования не скажет обо мне ни единого доброго слова. У меня нет системы. Вообще. Когда зеленого новобранца Алекса пытались научить владеть мечом, все потуги преподавателей приводили к тому, что выученные наизусть движения я повторял с большой точностью, вне зависимости от ситуации по ходу поединка. В результате каждый спарринг заканчивался очень быстро – не в мою пользу. Исправить ситуацию взялся дядя Мирон. Не спрашивайте у меня, что он делал в военной части и почему его все обращались к нему не по званию. Важно то, что он был. Его специализаций являлись особо безнадежные случаи среди новобранцев. Одного его слова было достаточно для демобилизации или отправки на гауптвахту. Дяде Мирону оказалось достаточно двух минут, чтобы вся моя предыдущая подготовка была приговорена. Он забрал у меня меч и дал в руки кухонный нож. После этого предложил мне фехтовать с ним. Вид этого нелепого ножа выбил из моей головы все полученные до этого навыки. Уровень отсутствия навыков Мирону понравился. Когда я в следующий раз взял в руки меч, то уже знал: отныне моя система – это отсутствие системы. Я выучил десятки приемов защиты и нападения, я впитывал как губка знания о каждой новой технике владения клинком. Меня отличало только одно – для меня не существовало готовых связок. Каждый мой следующий шаг рождался здесь и сейчас и зависел от множества факторов. Предсказать мой следующий удар смог бы только такой же сумасшедший. Теоретически это должно было снизить мою скорость боя настолько, что о скорости как таковой можно было бы даже не говорить.

На самом деле я был быстр. Я и сейчас хорош. Но – не для Первого Меча.

Жидкий металл. Вот во что превратился клинок Первого Меча. Как бы я ни атаковал, передо мной всегда возникала сталь как раз в том месте, где ее только что не было и куда был направлен мой удар. Что будет, когда я устану беспрерывно атаковать, предсказать было нетрудно – эта махина с той же методичностью, которая сейчас применялась в защите, обеспечит местных собак прелестным блюдом из мелко нашинкованного детектива. Не знаю, может Первый Меч и сам не побрезгует?

Я устал. Но устал исключительно в плечевом поясе. Голова моя, немного успокоившись, начала замечать что-то, кроме блеска металла. Первый Меч и не помышлял об атаке. Защищался же он сейчас заметно более нервно, чем в начале боя: вероятно, он все же не ожидал от меня подобной прыти. Значило это только одно, – сейчас или никогда. Никогда. В тот самый момент, когда я только подготовил выпад, который, как мне мечталось, мог стать решающим, у моего горла оказался клинок. Вместо выпада я попытался отступить назад, но непонятным для меня образом меч ни на миллиметр не отдалился от моей шеи. Где-то там вдалеке – на том конце меча – находился Первый Меч, не сводящий с меня глаз. Вот я и получил представление о том, что такое его атака. Это было простое прямолинейное движение, только очень быстрое – сверхъестественно быстрое. Никакая подготовка здесь не поможет. От скорости нет спасения. Меч Меча упал вниз, чтобы выбить клинок из моих рук и, не прерывая движения, оказаться в ножнах.

– Подходишь.

Я не верил глазам – человек, который только что чуть меня не убил, улыбался… Что ж, я тоже не промах, я ответил:

– Куда это я подхожу? На свалку фехтовальщиков?

– Нет, ну почему же. Я же сказал – подходишь. Пошли, мне действительно нужно посвятить тебя в детали.

Глава десятая Незначительные детали

В старину дорожные знаки не только указывали направление и расстояние, но и предсказывали будущее – «Налево пойдешь…, направо пойдешь…». Сейчас это искусство утеряно.

Экскурсия по музею ГИБДД

Уберите из вашей комнаты всё, в чем нет прямых углов. Уберите из вашей комнаты все, что раскрашено в теплые тона. После этого выбросите в окно все, что может обеспечить тепло. Если ваш дом после этих манипуляций не превратился в тюремную камеру, то он почти наверняка превратился в кабинет Первого Меча. Вероятно, у хозяина этого кабинета богатая внутренняя жизнь. Иначе в таком месте без мыла и веревки больше десяти минут не продержишься. Я даже не удивился, что там было холодно, странно другое – почему в досках кровати, стоящей в глубине, не было гвоздей.

– Вы что же, тут и спите? – Все-таки мне хотелось верить, что у этого человека есть что-то человеческое.

– Да, сплю, а почему это вас так встревожило?

Нет, он точно не человек!

– Ну, я бы тут спать не смог. А даже если бы и заснул, мне бы снились кошмары, а так как вы не похожи на человека, которому снятся кошмары, я решил, что вы спите в другом месте…

– Вы, Алекс, наших детских казарм не видели. Иногда, когда я захожу туда, я сам внутренне содрогаюсь. Но ничего не попишешь – иначе «мечом» не стать.

Конечно, Первому Мечу виднее, что нужно, чтобы стать таким, как он, вопрос в том, какой в этом кайф. Меня его комната напугала гораздо больше, чем меч у моего горла. Только теперь я понял, что наш спарринг не был спаррингом: если бы я не принял бой, вполне возможно, моя голова была бы заботливо поставлена на свободную полку в одном из этих шкафов.

– Кошель с деньгами, выложенный на стол Первым Мечом, смотрелся на этом столе совершенно чужеродным предметом. Я устранил эту несправедливость, спрятав его в карман.

– Теперь информация. Кстати, деньги ты уже взял. Быть может, сначала надо было меня выслушать?

– Если мне не понравится то, что я услышу – я их верну. С другой стороны, ты обеспечил мое внимание…

Нет, я не жадный и даже сам порой удивляюсь способности денег вдохновлять меня на работу. Но – факт есть факт – что-то есть в этих дрянных кусочках презренного металла…

– Что ж, тогда сразу скажу: если ты выживешь, то получишь еще столько же. Теперь, когда ты на пике восприятия – постарайся на нем остаться: каждый день около пяти утра вот уже неделю, а быть может, и дольше, кто-то посылает в город Зов…

– Зов – это?..

– Зов – это Зов. Кто-то зовет каждого, кто открыт для магии, и преодолеть этот призыв становится все труднее. Он подчиняет нас своей воле… Сначала он был слабым и, вероятно, на него откликнулись лишь те, кто был рядом и не обладал развитыми возможностями… Но постепенно он усиливается. Он продолжает усиливаться до сих пор. Фактически сейчас мы в осаде. Наша сила превратилась в слабость. Если бы не Гора, я думаю, нас бы уже не было…

– А Гора что, как-то защищает?

– Пока – да…

Век живи, век учись. До сих пор я считал, что Лысая Гора обязана своей репутацией ведьмам. Оказывается, и они кое-чем ей обязаны.

– Почему тогда было не собрать всех здесь?

– Хотя бы потому, что Гора принимает не каждого…

Ничто так не изменило Славянский Ад, как магия. Можно называть это чарами, паранормальными способностями, волшебством, как угодно, легче от этого не станет. Люди и некоторые животные приобрели возможности, несколько отличные от тех, которые запланировал для них Создатель. Иногда настолько отличные, что большинство церквей влачит у нас жизнь на грани исчезновения. Чудо опустило небеса на землю.

Виною всему, вероятно, радиация, плотно окутавшая наш мирок. Впрочем, баланс между «хочу» и «могу» был более или менее сохранен. Способности-то были у многих, но вот чтобы развить нужен был большой труд. И большая удача. Потому ведьм было довольно мало, и чудили они довольно редко – закон сохранения энергии не обойти. Но! Все-таки ведьмы существовали, и они могли многое.

– Первый Меч?

Уже около минуты Первый Меч молчал, наверное, медитировал. – Первый, я, может, чего-то не понимаю, но почему в первую очередь поддались Зову те, в ком магии меньше всего?

(Что такого можно найти на идеально ровной стене, чтобы так на нее пялиться?)

– Магии не бывает больше или меньше, она либо есть, либо ее нет. Сила мага не в том, сколько в нем магии, а насколько он умеет ею управлять. Для тех, кто не умеет – Зов почти непреодолим. Для Младшей Хозяйки Зов пока лишь неудобство, но это – пока. Каждый пропавший добавляет силы Зову. Тот, кто создал Зов, как-то использует тех, кого он призывает. Страшно подумать, какой силы он достигнет, если заполучит кого-то из ведьм…

«Все очень просто, – сказала Младшая Хозяйка, – найди пропавших.» Действительно. Чего уж проще. Точно не помню, но, кажется, в моем расписании на эту неделю подвиг не значился. Немного героизма еще в моем стиле, но подвиги – явный перебор.

– Итак, вы хотите, чтобы я нашел тех несчастных, которые откликнулись на Зов, а заодно и того злодея, который его испускает?

– Всё верно. – Паузы между словами Первого Меча становились все больше и больше. Он что, засыпает на ходу, что ли? – Один из учеников будет этим утром с тобой. Проследив за ним, ты получишь ответы на два вопроса: «где» и «кто». А мы уже решим, что делать с этими ответами…

Я хотел бы получить ответ на третий вопрос – почему я? Почему не Первый, второй, десятый «мечи», почему не сержант Алехин? Почему, в конце концов, не вся королевская рать? Первый Меч снова ушел в свои мысли, но на этот раз довольно быстро оттуда вернулся:

– Алекс, ты сегодня очень неплохо дрался, но скажи мне – был ли у тебя хоть один шанс?

Был ли у меня шанс? Наверное, был. Если бы потолок над Первым Мечом обрушился, то мы бы точно были на равных. Не знаю, правда, что может обрушить этот потолок…

– Поверь мне, против любого «меча», у тебя их было бы не больше, – продолжил Первый. – И дело здесь не в наших тренировках, точнее, не только в них. Дело – в магии. Каждый из «мечей» – маг. Но маг, все умения которого сводятся к одному искусству – искусству боя. И в этом нам нет равных. Но Зов всё изменил. Наш патруль не вернулся…. А ведь наши патрули возвращаются всегда.

– Первый Меч, почему я?

– Почему ты? – Вопрос явно развеселил его, вероятно, я, наконец, услышу сегодня что-то смешное. – Алекс, ты уже третий. Первые двое не вернулись… Не вернулись и два ученика. Младшая Хозяйка считает, что ученики живы, а вот твои предшественники – нет.

Ну да, что еще могло поднять настроение у этого монстра – он проводит эту беседу уже в третий раз и нисколько не сомневается, что скоро будет проводить ее в четвертый… А я гадаю, что же это он спит на ходу – я бы тоже заскучал. Успокаивающе-ободряющий вес кошелька неожиданно перестал меня радовать. У меня возникло устойчивое желание жить в нищете, моя рука соображала быстрее мозга – деньги уже лежали на столе, прямехонько перед Первым Мечом.

– А кто сказал, что я жажду присоединиться к тем двоим?

– Алекс, а кто тебе сказал, что у тебя есть выбор?

– А у меня его нет?

Лучше бы я не спрашивал, тогда не услышал бы ответа и оставшиеся мне несколько дней, прожил в неге и покое…

– Ты можешь сейчас встать и уйти, – Первый Меч, покосившись на деньги, продолжил: – Деньги можешь оставить себе. Только советую тебе – убирайся из города. Через неделю здесь не будет ни магов, ни людей. Никого…

– Значит, его не только ведьмы интересуют?

– Сначала – ведьмы. Природа Зова такова, что когда он наберет полную силу – дойдет черед и до остальных.

– Я справлюсь?

– Не знаю… Но в тебя верит Младшая Хозяйка, тебя приняла Гора, и ты лучше дрался, чем те двое. И, как говорят, тебя выбрала Мокаша…

Глава одиннадцатая Препятствия с бегом

Прелесть анаболиков в том, что сколько их ни съешь, ожирение тебе не грозит.

Из инструкции по проведению допинг-контроля

Чувствую, Надя обо мне скоро забудет. А Григорян заберет мой стол и превратит его в верстак. И только Алиса будет ждать меня – в надежде вытрясти квартплату.

Путь домой был скор и будничен. Никакого тумана, никаких странных звуков и видений. То ли потому, что Гора меня и вправду приняла, то ли потому, что меня сопровождал один из учеников.

Ганс явно надеялся, что больше меня уже не увидит. Во всяком случае, дверь была закрыта на засов изнутри. Но, как говорится, засов предполагает, а чародей располагает. Ученик ведьм повторил свой фокус с проникновением – и выражение лица Ганса послужило достойной компенсацией за шуточки с запиранием.

Времени оставалось мало, а дел было предостаточно. План был простой до глупости, и хотел бы я верить, что он отличается от тех не менее простых планов, которые привели моих предшественников прямиком на тот свет.

Вообще, за исключением Первого Меча, рассматривающего меня в качестве исключительно пушечного мяса, мужская часть населения Лысой Горы верила в мой успех и относилась ко мне с почтением: ведь ко мне благоволила Мокаша. Если, конечно, проведенные вместе три-четыре часа означают благоволение. С учетом того, что Мокаша лет так тысячу как перестала радовать глаза живых, уважение к объекту ее привязанности казалось мне чем-то нездоровым. Так или иначе, каждый «меч» или ученик, которого я встречал в замке, норовил прикоснуться ко мне и пожелать удачи. Причем пожелания явно носили характер отвлекающего маневра. Интересно, если бы я предложил им купить мой плащ, сколько бы они за него выложили?

Итак, план. Около пяти утра начнется очередной «сеанс». Ученик, сопровождающий меня, не защищенный стенами замка и мощью Лысой Горы, должен откликнуться на Зов и попытаться совершить путешествие в духе Алисы. Правда, с учетом того, что парень будет передвигаться без каблуков и высокой женской груди, стоит от него ждать более высоких результатов в беге по пересеченной местности.

Задача номер один – как не отстать?

Задача номер два – а что дальше?

Первым моим побуждением было взять с собой если не Алехина с ребятами из Костяного отделения, то хотя бы Ганса и парочку ребят Киселя. Но нет – умирать мне предстояло в одиночку. Хозяйка не хотела, чтобы погиб кто-то, кроме меня и ученика.

Вот оно – человеколюбие, и это – в ситуации, которая для ведьм, вероятно, самая щекотливая со времен святой инквизиции. Всё, что они собирались делать, – это только сидеть и ждать, когда же доберутся и до них, или надеяться на детектива Алекса.

Правда, думается мне, Младшая Хозяйка просто экономит силы для решительного боя, так что человеколюбие или отсутствие оного здесь совершенно ни при чем. Обычная бережливость.

А я постепенно входил в свое нормальное ненормальное состояние перед ожидаемым экстримом. Я, конечно же, безумно нервничал, вполне предсказуемо боялся и… я с нетерпением ждал начала. Рыцарь против чудовища во славу прекрасной дамы! Берите выше – в моем случае речь идет о целой толпе прекрасных дам! Какой еще вызов нужен настоящему мужчине? Звучит довольно глупо, и никогда в жизни я бы не признался в подобных мыслях… Примерить на себя доспехи героя – что может быть слаще – особенно если делаешь это, не вставая с мягкого кресла! Однако пройдет всего несколько часов, и я буду мечтать не о славе, а лишь о том, чтобы всё осталось позади. Всё хорошо, что кончается.

Очень глубоко в душе, там, где можно что-либо разглядеть, только разведя костер размером с небольшой лес, я – герой. Но, несмотря на предупреждения Хозяйки, я не герой-одиночка. И удается мне это благодаря соблюдению простого правила: я дергаю людей не каждый день и не по пустякам. А если и отвлекаю кого от спокойной жизни, то не просто так, а за деньги. Поверьте мне, если жить именно так, люди будут ждать вашей просьбы о помощи как дорогого подарка. Вы будете любимы в любое время дня и ночи. Люди – они ведь в массе своей хорошие и всегда готовы придти к вам на помощь. «Ну, а деньги?» – спросите вы. А что – деньги, деньги это просто мера уважения. Вы же не станете утверждать, что добрые чувства можно купить?

Кольчуга, двуручный меч, меч обычный, легкий арбалет, крепкая веревка да пакет с «дымком» – вот и вся моя экипировка. Еды я не брал. Ограничился флягой с водой. Я решил, что если меня не убьют, то покормят. И наоборот. Будем считать, что я непредусмотрителен. Решив поберечь силы, я предоставил почетное право фиксировать старт пробега Гансу, сам же по заранее сложенному из досок мостику перебрался на левый берег ручья, бегущего по Крещатику. Что бы ни ожидало меня впереди, но понаблюдать, как ученик ведьм будет барахтаться в грязи в своем шикарном переливающемся плаще – это дорогого стоило. А вот и он. Все-таки я мудр. За учеником я бы не угнался. Интересно, имена у них есть? Надо же как-то их различать. Зовет Младшая Хозяйка ученика – и приходят сразу все. а тут ученика зовет кто-то другой – и они уходят. А может, ведьмы так и развлекаются? Если да, то не так уж много различий между их замком и гвардейской казармой.

Ученик шел с пугающей скоростью, кажется, ручей он собирался преодолеть одним прыжком. Нет, на прыжок это было не похоже. Что-то похожее на ходьбу по воздуху. Не сбылись мои мечты. Ученик стремительно приближался, вот уже его плащ прошуршал мимо – и детективу Алексу пришлось взяться за работу. Главным моим желанием, когда я решил заняться частным бизнесом, было перестать совершать бесконечные пробежки по пересеченной местности. Ну, и когда мне попадется дело, в решении которого роль мозга будет весомее роли ног?

Бег по Киеву – особое искусство, которое заключается в том, что половину пути вы боретесь с весом собственного тела, затаскивая его на очередной холм, с тем, чтобы, добравшись до вершины, начать спуск, на этот раз, пытаясь сделать его – тело – максимально управляемым. Однако сегодня на вершине каждой возвышенности, лежащей на линии предполагаемого маршрута, меня должны были ждать устройства имени Григоряна. Так что всё, что мне оставалось, – это с максимальным ускорением осуществить первый подъем-спуск-подъем, а потом можно будет и отдохнуть. А отдохнуть будет от чего. Уже в конце первого подъема я сообразил, что со времен службы прошло несколько больше дней, чем мне казалось…

В начале второго подъема я с удовольствием окунулся бы в любую достаточно глубокую лужу. Расстояние до вершины подозрительно перестало сокращаться, а мой попутчик, кажется, уже в который раз открывал клапан очередного дыхания. Чем таким их заманивают, что они так бегут?

Вот и вершина. Теперь моя очередь лидировать. Устройство, ожидавшее меня на вершине, больше всего напоминало тазик на колесиках. Григоряну понадобилось два часа, чтобы сделать десяток таких. В начале он предлагал роликовые коньки. Мысль здравая… Одно небольшое «но»: в тазик достаточно сесть, а роликами надо уметь пользоваться.

Я не самый длинный мужчина в этом городе, но падение моего черепа с высоты в сто семьдесят пять сантиметров на камни, да еще и на скорости – запоминается надолго. Если же этот фокус повторить раз десять подряд, то… Даже, если я смогу подняться, сильно сомневаюсь, что все еще буду помнить о цели своего путешествия. Еще час ушел на то, чтобы разбросать тачки-тазики по нужным местам. Собственно, «нужные» – слишком сильно сказано. Я знал направление, но не конечную точку, поэтому тазики ждали меня на каждой вершине целой гряды. Слава богу, этим занимался не я. Многочисленные сыновья Оксаны Владимировны, моей соседки по этажу с радостью взяли на себя роль первых испытателей, а заодно осуществили доставку. Что ж, они свою задачу выполнили.

Ну-с, настал и мой черед опробовать дело рук хромоногого любителя пива. Только вот как рулить, непонятно. Это Григорян не продумал. Одно точно – внизу я буду раньше ученика, даже если он снова выдаст свой фокус с ходьбой по воздуху. Человек явно не создан для передвижения с помощью колес, иначе природа не одарила бы его ногами. Хотя, будь дорога поровнее, а я половчее – закончил бы спуск не плавным торможением головой по камню, а каким-нибудь более элегантным способом. Впрочем, даже с учетом паузы, которая понадобилась, чтобы вновь заработал мой вестибулярный аппарат, я мог еще минуту просто наблюдать за движением ученика в моем направлении. На следующем холме я собирался повторить свой фокус с тазиком на колесах. Для этого мне придется тащить на себе эту адскую тачку и на вершине дать ей еще одну попытку со мной расправится. Мысленно я прикинул оставшийся маршрут – подъем-спуск… Кажется я знаю, куда направляется ученик!

Следующий холм, был частью целой гряды, которая обрывалась спуском к воде. Довольно крутым спуском. Единственным местом, куда по этому склону можно было спуститься без ковра-самолета и остаться в живых, был кусок берега перед заброшенным туннелем под рекой. Идеальное место для любого, кто хочет пожить в сырости одновременно и под рекой, и под землей. Я, правда, до сих пор не встречал никого с такими не самыми обычными пристрастиями. Когда-то здесь должны были построить метро – отсюда этот туннель под рекой. Затем, метро решили пустить по мосту. Но мост не пережил катаклизмов Большого Баха, а недостроенный туннель остался. Я сам про него знаю лишь потому, что в детстве вместе с другими такими же малолетними бандитами, еще не успевшими окрепнуть настолько, чтобы серьезно друг друга покалечить, устраивал рядом с туннелем настоящие побоища. Как-то раз мне пришло в голову спрятаться в нем. Несмотря на то, что углубился в него не больше, чем на десять метров, меня не рискнул искать там ни один из записных смельчаков. Если честно, то я и сам выстоял там, только благодаря избыточной мнительности. Мысль о том, что товарищи увидят, как я спасаюсь бегством из страшного, но совершенно пустого туннеля, перевесила желание как можно быстрее убраться из этого места.

Воспоминания детства – это хорошо, но что-то не припомню, чтобы я ребенком уставал от бега. Ученик уже был еле виден на вершине, а я все никак не мог определиться с тем, как лучше передвигать тачку – толкая перед собой, или таща за собой. Если бы не мечи и прочая амуниция, я бы решил этот вопрос быстрее. Сражаясь с тачкой и с подъемом, я выбрался на вершину, чтобы стать свидетелем сцены, которая могла бы вдохновить Гомера…

Наземный вариант Сциллы и Харибды в действии пытался словить ученика. Я отчетливо представил себе, куда подевались мои предшественники и, что ожидало меня, если бы я умудрился не отстать. Нет. не так. Мне дьявольски повезло – я оказался на вершине как раз вовремя, чтобы увидеть. Окажись я там на минуту раньше (или позже, все рано) – я пропал бы.

У самой подошвы холма, по обе стороны от тропинки, которая спускалась к берегу реки и к туннелю поднималась роща цветков переростков. Видимо, в детстве их забывали поливать, и теперь, затаив обиду, они решили мстить каждому, кто пройдет мимо. Думаю, лязг зубов мне почудился – с такого расстояния трудно что-то услышать. Но уж видел-то я отлично: ученик, мчащийся с такой скоростью, что было не разобрать: это так мелькают его ноги или за время пути у парня отрасли колеса, пронесся мимо цветочков, каждый из которых попытался его поймать. Чаши цветков (каждая – величиной с корыто) раскрывались, опускались на то место, где только что был ученик и, познав горечь разочарования, возвращались на место. Представляю, как удивились мои предшественники, когда сообразили, что их жизненный путь завершился в объятиях лепестков.

Настало время удивляться мне. На этот раз проехать надо без случайных падений. К концу спуска скорость будет не меньше, чем у ученика, так что, пока буду ехать – буду жить. Если же перевернусь… В одном мне повезло – тропинка была прямая до нереальности, вероятно, устремившиеся сюда навстречу Зову всерьез изучали геометрию и старались пройти по кратчайшему пути…

Откуда я знал, что мне понадобятся оба меча? Старое правило: сколько с собой ни бери, самое нужное оставишь. С другой стороны, чем больше возьмешь, тем меньше самого нужного останется дома. Кажется, впервые в жизни я имел шанс прослыть запасливым. Хорошо, что меня никто не видит. Детектив Алекс сидел в тачке на коленках, максимально вжавшись в это средство передвижения и выставив мечи в обе стороны. Дело было за малым, хорошо бы, чтобы кто-нибудь мою импровизированную цветокосилку чуть подтолкнул. Догадавшись, что толкать меня никто не собирается, а вскакивать на ходу, как я это проделал в прошлый раз, весьма рискованно, я приподнялся, и оскорбив лучшие чувства моих клинков, воспользовался ими в качестве сухопутных весел – тазик пошел вниз, в я вновь принял рабочее положение, стараясь стать очень маленьким и в то же время не упустить мечи. Косьбу всего, что возвышалось над уровнем земли, мечи начали намного раньше, чем это был необходимо. Но на такой скорости что-то регулировать – дело безнадежное, так что мне оставалось одно: покрепче держать рукояти.

Все-таки скорость – великая вещь: тормозил я снова телом. Однако это было уже на выходе из рощи цветов-людоедов… Даже удар по голове не смог заставить меня выпустить из рук мечи. Еще бы – у меня попросту кулаки перестали разжиматься – наверное, от страха… Зато одной напасти уже можно было не бояться. Срезанные головки цветов беспомощно лежали по сторонам от тропинки, обещая в ближайшем будущем хорошенько удобрить склон. Если они не умеют вести активный образ жизни вдалеке от корней, то в следующий раз с этого холма можно будет спускаться обычным прогулочным шагом.

Что ж, я зашел дальше, чем кто-либо до меня. Как я и догадывался, маршрут заканчивался на берегу Днепра у старого туннеля – единственного места, в котором мог скрыться преследуемый мной ученик.

За то время, что тут не бывал, местность почти не изменилась, если не принимать во внимание, что все стало раза в полтора меньше. Впрочем, это я стал больше. Хотя нет, одно отличие, не связанное с размерами, все же было. Раньше вход в туннель был почти не виден, сплошь заросший ползучими растениями. Теперь же несколько тропинок, спускающихся с окружающих холмов, пробивались сквозь поросшую кустарником пустошь и ныряли в совершенно очищенный от растений бетонный зев.

Задача-минимум выполнена. По крайней мере, стало ясно, где. Пока я приглядывался к местности, к туннелю с разных сторон подтянулись еще трое. Как и мой сопровождаемый до этого, они, не замечая друг друга, наперегонки бросились к туннелю, вероятно, чтобы побыстрее сгинуть. Я не пытался их остановить. По скорости бега они могли соревноваться только друг с другом.

Пора было запускать «дымок». «Дымок» – аксессуар из арсенала Первого Меча. Спецсредство. Запустишь – два дня в этом месте будет стоять столб белого дыма. Одна из немногих полезных вещиц, которыми Лысая Гора делится с гвардией. Дым должны были засечь люди Младшей Хозяйки. Правда, не одни они. Нет, как я и обещал, я не обращался ни к гвардии, ни к бандитам. Но никто не вправе мне запретить просить о помощи друзей. А друзья мои, по какому-то роковому стечению обстоятельств, либо гвардейцы, либо бандиты. Судя по тому, что я только что видел – помощь от ведьм могла вовсе не прийти или оказаться бесполезной, так что страховался я не зря.

Так, теперь надо бы просто сидеть на месте и ждать подкрепления. Но… Собственно, я от себя ничего другого и не ожидал. Уже через полминуты я подбирался к входу в туннель. Вероятно, начинаю сходить с ума по примеру ученика и других бедняг, пришедших на Зов. Я был уже у самого входа, когда услышал это… Не дойди я до входа хотя бы пару метров – всё было бы иначе. Но я дошел – и услышал – услышал плач ребенка. Лет шести-семи, не больше. Плач на какое-то время затих, и тишина эта была настолько полной, не прерываемой ни шорохом, ни дуновением, что я уже начал думать: послышалось. Когда же ребенок заплакал во второй раз, я больше не прислушивался. Всё, пусть теперь они прислушиваются. Я уже рядом.

Глава двенадцатая Рыбный день

Если достаточно долго и достаточно быстро убегать от врага, рано или поздно вы окажетесь у него за спиной.

Из путевых заметок Магеллана

Страх заработал приблизительно через минуту. Минуту я шел вперед на чистой злости. Впереди – темень, позади тоже. Все-таки всегда спокойнее, когда свет есть хотя бы в начале туннеля. Это хорошо, что существует такая вещь как инерция. Если бы ее не было, мировой реестр героев был бы заметно тоньше. Первое, что обычно может сказать о своем подвиге очередной смельчак: «Ой, я случайно!» Через час он скажет: «Я шел к этому поступку всю свою жизнь!» А через день он будет толкать хорошо отрепетированную речь, которая останется с ним до конца его дней. Ах, да, забыл – все это происходит лишь в том случае, если исход подвига не был летальным.

Я не остановился и не побежал обратно к выходу. Я шел дальше и пытался найти хотя бы одну причину, которая сказала бы мне, что я принял правильное решение. В конце концов, мне могло просто послышаться. Проблема была в том, что я знал: не послышалось. Наверное, все дело в банальной привычке. Гвардия не учит воевать, она учит работать. И работать качественно. Раз кто-то кричит – значит этот кто-то еще жив – есть резон попытаться что-то сделать. Ну, а злость или страх – это только эмоции, которые помогают или мешают.

Полный мрак, в котором я двигался, мало-помалу уступал место обычной темноте, которая в свою очередь сменилась почти приятным сумраком. Вот уж точно – всё познается в сравнении! Туннель шел дальше, растворяясь во тьме, но здесь – здесь было мягкое свечение, исходящее то ли от коконов, то ли от гигантских яиц, подвешенных под сводом, и это позволяло использовать для ориентации в пространстве не только руки, но и глаза. Сверху капала вода, образуя на дне небольшой ручеек. Вероятно, через несколько лет вода размоет свод, и он обрушится, похоронив любого, кто окажется здесь. А сверху ринутся воды Днепра, и река смоет еще один рубец сделанный человеком.

Один кокон фактически висел прямо над моей головой. Если бы я умел прыгать на четыре метра вверх, я бы точно его достал.

Тень поднялась из глубины туннеля и двинулась ко мне. Быстро так двинулась, даже тревожаще быстро. Если бы не свечение, я бы ничего не заметил. Я не двигался. Трудно сказать были ли у этой штуковины глаза, но что у нее было точно, так это запах. Тяжелый, знаете ли, запах. Как будто кто-то очень давно не только не чистил зубы, но и не глотал то, что совал в рот.

Так же бесшумно махина отодвинулась от меня, видимо, решив, что я не представляю для нее интереса. Обладатель чудесного аромата переместился в глубь туннеля, после чего один из коконов, висящий в том месте, начал понемногу опускаться вниз.

Подкравшись поближе, я понял, что кокон спускался не просто так: его притягивала к себе та самая штуковина, притягивала с помощью то ли щупальца, то ли лапы. Подойдя еще ближе, я смог ее рассмотреть более подробно. Наверное, правильно было бы назвать это существо рыбой. Только у этой рыбы были здоровущие лапы, и очень подвижные усы-щупальца. Почему-то мысль о том, что рыбы без воды обычно чувствуют себя довольно… я бы сказал, скованно, пришла мне в голову последней. Рыбка подтянула кокон к себе. Вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно. Лучше бы это и правда был кокон… Человек, которого подтягивала к себе щупальцем тварь, был гол и обмазан то ли слизью, то ли слюной, словом, одним из тех веществ, которые вызывают в любом человеке омерзение. Слой слизи был настолько велик, что понять, что это именно человек, можно было, только приблизившись. Тем временем адская рыбина подтащила кокон под свое брюхо, после чего почти сразу снова извлекла его на свет. Теперь на вершине кокона сияла жемчужина размером с два моих кулака. Вероятно, рассеянный свет исходил из подобных ей жемчужин разбросанных по туннелю. Рыбина вновь поднялакокон на недосягаемую для меня высоту и приклеила к потолку. Покончив с этим, она переместилась в то место, где, по-видимому, и сидела в тот момент, когда я ее увидел впервые.

Смешно. Лысая Гора испугалась рыбы. Рыбы, у которой нет ни тактики, ни стратегии, а только, немного слизи и куча магии. Интересно, какое отношение к этому Левиафану имели придорожные цветы? Когда речь идет об истребления людей, в случайности я не верю.

Прошло несколько секунд, в течении которых я пытался привести свои мысли в порядок и понять, что тут можно сделать и что тут вообще происходит. Но так уж повелось: всякий раз, когда я решаю хорошенько подумать, тут же приходится действовать, оставив мозговую деятельность на потом. Снова этот крик. На этот раз очень близко. Мне и вправду не послышалось…

Меч оказался у меня в руках еще до того, как мозг идентифицировал звук как усиленную версию крика ребенка, услышанного мною у входа в пещеру. Звук отражался от стенок, поэтому источник я определял не по звуку. Я искал маленький кокон. К моему ужасу их тут было три. Один я тут же исключил по не вполне понятному для меня самого признаку: он не светился. Два других надо было снимать с потолка. Я не мастер бросать лассо, но в этот раз мне повезло. Видимо крепление коконов к потолку не предполагал, что их будет снимать детектив Алекс, во всяком случае, я на это сильно рассчитывал. Сложнее было успеть подхватить падающий кокон. Успел. И теперь передо мной лежали два тела, на каждом из которых сверкала не жемчужина, а рыбья икринка, теперь это было видно четко. Одна из икринок пошевелилась, и в тот же момент мальчик (кажется, это был мальчик) закричал. Меч – не самый точный инструмент, но снимать икринку руками я не решился…

Затем я попытался хоть немного снять слизь. Безнадежно. В сумраке определить, где кончается кокон и начинается тело, представлялось делом практически безнадежным. Запах… Оказывается, вонь тоже может быть положительным явлением. Я ни за что не услышал бы приближение этой селедки-переростка, если бы не запах. К счастью, ее первый выпад был направлен на то, чтобы вызволить икринки – я был не против. Более того, я был очень даже «за». За то, чтобы она занималась своими мальками как можно дольше. Сам я, схватив в охапку детей, опрометью кинулся из туннеля. Видно, тот факт, что кто-то может бежать от нее, а не к ней, был для твари нов, так что я получил фору секунд в десять. Я не рассчитывал на то что она отстанет. И я прекрасно помнил, с какой скоростью рыбина передвигается. Хотелось одного – выбраться на свет. Соревноваться с ней в скорости, да еще и делать это в темноте не входило в мои планы. Мне повезло. Наверное, на средние дистанции она бегала с худшими показателями, чем на короткие.

Я выбежал из туннеля, а она лишь пару раз мазнула меня своими усами. На солнышке тварь явно заскучала. Тормознув на самом выходе из пещеры, она позволила мне еще немного оторваться от нее. В общем-то, я ее понимаю: когда привыкаешь к чему-то, от привычки так трудно избавляться! На свету я разглядел ее подробнее. Если существует помесь сома и бегемота, то именно она сейчас и находилась передо мной. Причем бегемот явно уступал ей в размерах.

Первым делом я постарался положить детей подальше в кусты и, отвлекая внимание на себя отбежал, подальше от входа в пещеру.

Что же, тактика боя в этой ситуации проста – держаться подальше и попытаться ранить. Было бы неплохо задействовать арбалет. Но пока я его буду доставать и изготавливать к стрельбе, в меня уже, вернее всего, отложат икру. Ладно, будем считать, что я плохой тактик… Единственное, что мне удалось, пока рыбка привыкала к смене освещения, это выманить ее на себя в сторону от вынесенных мною коконов. Усы зверушки оказались достаточно подвижными, чтобы удерживая меня на расстоянии и в то же время не давать мне отбежать подальше. Двуручный меч, брошенный в пещере (с ним особо не побегаешь) сейчас был бы в самый раз. Второй мой меч – оружие серьезное, но, несмотря на то, что я задел усы не раз и не два, видимого эффекта не наблюдалось. А вот руки мои двигались все тяжелее и тяжелее. Все-таки странно, почему простая идея разных весовых категорий не нашла своей поддержки у природы. Если бы эта тварь весила те же восемьдесят килограммов…

Тварь исхитрилась и ввела в бой третий ус. Я-то, наивный, полагал, что и двух много. Уши заложило, я ускорил движения меча и попер прямо на тварь. Мозг отключился полностью. Кажется, неправильная рыба тоже была удивлена, во всяком случае, она позволила мне несколько сократить дистанцию. А может, она рассчитывает, что я сам ей в пасть прыгну? Только свист меча, почти уже привычные плети усов и морда, до которой надо непременно добраться. Безглазая тварь решила показать себя во всем величии – до сей поры бившие по очереди усы опустились синхронно на то место, где я только что стоял, и одновременно открылся чудесный ротик. Примерно то же чувство испытывает гусь, приговоренный к Рождеству, при виде улыбки хозяина, идущего откручивать ему голову.

В этот раз мне удалось ускользнуть. Думаю, если бы я сумел оторваться хотя бы на несколько метров, то убежал бы от нее. Ни за что не поверю, что рыба полезет вверх по киевским холмам. В тот самый момент, когда я уже готовился стартовать с низкого страта, она меня достала. Сбитый на землю, я перекатился в сторону. Так нас учили – главное не оставаться на месте. Только покатился я не в ту сторону. Надо было «от», а я подкатился под самый бок твари, за что чуть было не был сражен ее дыханием. Вслед за химической атакой последовал очередной удар усов. Сильный удар. Фактически, по очкам тварь победила. Проблема заключалась в том, что рыба есть рыба, и хочет того она или нет, у нее должны быть жабры. Именно в жабры и угодил мой меч. Так как усы были вынесены у рыбины вперед и вверх, удар фактически вбил меня в бок твари. У этого гвоздя шляпкой был я, а острием – меч. Потом мне досталось еще, а потом я перестал что-либо помнить.

* * *

– Алекс, Алекс, ты живой?

Никогда не думал, что смогу радоваться голосу Алехина. Я так обрадовался, что даже открыл глаза. То, что болталось далеко наверху и, по-видимому, было головами, я различить не мог, а вот ноги были близко, и их было четыре пары. Всё как положено – Алехин и Сява – зам Алехина из Костяного отделения гвардии, Ганс и Мишутка.

– Я тебе говорил, не ходи без меня на рыбалку! – Хорошая шуточка, как раз в стиле скупого мужского юмора, странно, что не спросили, на какого червяка я этакого кита выловил.

– Алекс, ты на какого червя ловил?

Нет, все же хорошо, что есть в мире предсказуемые вещи. Кряхтя, я попытался подняться, и четыре мужские руки помогли мне в это нелегком деле. Мой улов лежал в луже собственной крови, и, опустив взгляд, я понял, что я лежал в луже того же вещества.

– Еле из-под этой гадины тебя вытащили, – сообщил мне Алехин. Судя по всему, если бы они опоздали, меня можно было бы и не вытаскивать. После того отчаянного выпада тварь сдохла, но, уже подыхая, обрушилась всем своим весом на меня.

Ничего не говоря, я на полусогнутых двинулся к вытащенным на свет коконам. На свету они выглядели не страшно, а просто гадко. Слизь, не выдерживая солнечного света, разлагалась на глазах. Видно не зря эта кладка была устроена в туннеле. К сожалению, для одного из пленников это уже не играло никакой роли. Зато второго мальца я тащил не зря. Убедившись, что парень приходит в себя, мы приступили к эвакуации оставшихся кандидатов на выживание. Все-таки впятером, да еще и с предусмотрительно захваченными Алехиным фонарями передвигаться по этому туннелю было значительно веселее. Алехин как-то странно поглядывал на меня. Только что настроенные поржать надо мной, мужики как по команде замолчали. Когда мы дошли до коконов, Алехин присвистнул:

– Алекс, с тех пор как ты начал выполнять поручения ведьм, ты явно свихнулся.

– Это почему же? – Нет, я не спорил, это просто у губ и языка остались условные рефлексы, и они вели беседу совершенно без моего участия

– Только окончательно свихнувшийся человек может полезть в такое место один, – резюмировал Алехин.

Вот так всегда. В гвардии храбрость не ценится. Храбрец – это глупец. В лучшем случае погубит только собственную жизнь, в худшем – неприятности будут у товарищей. Алехин прав. Не припомню, чтобы в гвардии я совершал подобные глупости – потому и выжил. Хотя нет – глупости мы совершали, просто никогда не делали это поодиночке. Радует одно – фартовый я: и рыбку поймал, и жив остался.

Коконы оказались тяжелыми. Сначала решили вынести только живых. Но оставлять в таком состоянии даже тела земляков было как-то неправильно. Вытащили всех. Вытащили даже ученика, который сегодня привел меня сюда. До меня только сейчас дошло, что, в отличие от меня, у него выбора вообще не было. Парень шел на верную смерть. Судя по его внешнему виду, он просто спал: упал в слизь и заснул. Ну что ж, пора бы уже прибыть и парочке метел с Лысой горы. Даже мои свеженькие (по сравнению со мной, естественно) товарищи притомились. Совсем некстати проснулся желудок. Надо же, когда я в первый раз увидел кокон, я думал, что ближайшую неделю не смогу даже смотреть на еду. А ученик – его мы вытащили одним из последних – силен. Все остальные наши пациенты наслаждались солнышком и в лучшем случае двигали веками, а этот сел, надо же – смешной: рот открывает, а сказать не может. Прямо рыбный день сегодня какой-то. Ого – он еще и руку тянет, что это он там увидел.

Я не успел повернуть голову, но уже знал, что я там увижу. Этот запах будет меня преследовать еще очень долго, если я доживу до снов с кошмарами.

Знать-то я знал, но мое знание оказалось раз в десять меньше увиденного ужаса, который вылезал из Днепра на берег. Если убитая мною тварь была большой, то определить размеры этой я просто не берусь. Днепр, конечно, большая речка. Но это имело право на жизнь разве что в каком-нибудь глубоководном желобе. Рёв, после которого я уже не надеялся, что когда-нибудь услышу хотя бы один звук, не оставлял сомнений, в том, что оно расстроено. Почему-то я решил, что это скорее, «он». Он мало чем – кроме размеров – отличался от своей подружки, которую я так безжалостно проткнул мечом. Так что его можно было с тем же успехом колоть булавкой. Вдруг он щекотки боится – испугается и убежит… Проблема заключалась даже не в том, что шансов на победу в честном бою с этим чудом-юдом у нас фактически не было. Хотя, вообще-то, честный бой – это как правило вынужденная мера, к которой прибегают лишь после того, как израсходован весь арсенал. Проблема была в том, что наши освобожденные из коконов друзья лежали как раз между безутешным вдовцом и его почившей супругой. А так как самостоятельно передвигаться они не могли, то перспектива быть затоптанными приближалась к ним с каждым шагом монстра. Бросок Алехина был великолепен: рванув мимо бока чудища, он надеялся его обогнуть и попытаться вытянуть хоть кого-то. Ну вот, а кто-то обвинял меня в глупости. Ус свистнул, подхватил бойца и отшвырнул на склон. Судя по воплю, по крайней мере, секунду после падения он еще был жив. Ганс методично всаживал в тушу болты из своего арбалета. Если он хотел заинтересовать гиганта, то ему это не удалось. Мишутка, так же, как и я, просто наблюдал за явлением Левиафана народу, а Сява решив, что пленникам не помочь, решил хотя бы спасти командира, и скрылся в направлении Алехина.

Достаточно часто мы бессильны. Но, славу богу, не каждый раз из этих многих раз, результатом этого бессилия оказывается смерть.

Воздух внезапно наполнился запахом грозы. Солнце, все так же, не закрытое ни облачком, потеряло разом половину своего света. Из-за склона за нашими спинами вылетели и зависли в воздухе несколько фигур. Левиафан взревел, остановился и даже попытался попятиться. Со стороны умудрившихся напугать нашу зверушку пришельцев что-то жахнуло, фигуры в миг оказались рядом, и, перед тем, как во второй раз за сегодняшний день потерять сознание, я то ли увидел, то ли мне причудилось, будто одной из этих фигур был Младшая Хозяйка.

Глава тринадцатая Радиус смерти

Никогда не давайте точных ответов на их вопросы. Люди – ненасытны. Каждый ваш ответ породит лавину уточняющих вопросов.

Из наставлений Нострадамуса

У меня дежавю? Не так давно я уже ездил в этой карете, правда, состав нашей компании тогда был несколько `уже – я да Хозяйка. Теперь справа от меня сидел Первый Меч, вероятно, охраняя лежащую напротив Младшую Хозяйку. Судя по виду, ей тоже прилично досталось.

Я думаю, шеф-повара элитных киевских ресторанов еще долго будут удивляться, почему так снизился спрос на рыбу.

– Как себя чувствуешь? – Надо же, Хозяйка похожа на собственный призрак, а беспокоится обо мне!:

– Как свинья, которую сначала решили отбить, а уже потом зарезать. – Люблю ляпнуть что-нибудь, а потом наблюдать, как фраза доходит до собеседника.

– Ковен благодарен тебе и твоим партнерам за проделанную работу. – Сказано это было так, что другой мог бы и обидеться на эту фразу. Другой, но не я. Особенно, когда за такой вот обидой следует неуловимое движение изящной ручки и на сиденье возле меня шлепается кошелек, в котором я по звону узнаю золотые рубли. Повторите этот жест еще несколько раз – и я вам прощу даже молчание. Мы переглянулись с Первым Мечом. Тот явно хотел мне сказать что-то вроде: «Я же тебе говорил!»

– Простите за идиотский вопрос, но…это были вы? Это вы так эффектно вылетели из-за холма?

Хозяйка оценивающе посмотрела на меня, как будто ожидала от меня каких угодно вопросов, но только не этого. Вероятно, что-нибудь о погоде, о том, как она оценивает будущий урожай картофеля, и какую начинку она предпочитает в эклерах… Такой вот я прямолинейный тип.

– Хозяйка, разрешите, я поясню детективу, что произошло, и что мы выяснили? – решил выручить меня Первый Меч, проявив, вероятно, слишком много инициативы: пауза явно затянулась. То ли Хозяйка думала о том, не слишком ли много я знаю, то ли рассказывать о своих делах простым смертным у них считалось признаком дурного тона, словом, я уже был согласен сменить тему разговора, когда Хозяйка приняла решение:

– Рассказывай, а я потом кое-что дополню.

Каждая сила чревата слабостью… Певцы срывают голос в сотни раз чаще обычных людей, поэты часами не могут найти нужные слова, художники от переутомления перестают различать цвета…

Самка левиафана был такой же жертвой мутации, как и жители Лысой горы. И пусть она использовала свою силу только одним способом, этого оказалось достаточно, чтобы поставить под угрозу существование ковена. Всеми паранормальными способностями мы обязаны мозгу, так что, учитывая размеры головы этой рыбки – немудрено, что на ее зов не откликались только самые сильные маги.

Вероятно, природа способностей Левиафана требовала для нормального роста мальков источников магической энергии, в качестве которых и выступали те, кто откликнулся на зов самки. Не исключено, что впоследствии их тела просто пошли бы на корм. Каждый попавшийся на крючок – рыбка-то у нас не простая, сама рыбаков ловит – находясь в поле рыбы, становился частью этого поля, что и объясняло его растущую мощь. Так что, если бы мы не оборвали эти гастроли, быть может, и Младшая Хозяйка пришла бы к рыбке на поклон. Кажется, что-то такое я читал в одной сказке…

Трудно сказать, как парочка левиафанов дошла до такого своеобразного способа размножения, но кажется, теперь я знаю, почему перестали приходить к нам караваны из Каракайки – городка ведьм и волшебников, и куда подевались еще несколько прибрежных городов…

Не менее загадочными были цветочки, которые мне удалось порубить. Как оказалось позже, такие же заросли были обнаружены кругом вокруг туннеля. По счастью, после моего рассказа, бойцы были подготовлены ко встрече с этими акулами растительного царства. Григорян считает, что у хищных цветов симбиоз с рыбками-монстрами, так сказать, подбирают крохи со стола, что оплачивается своеобразной охраной среды обитания семейки левиафанов… Может, он и прав.

Нам повезло: самец, если и обладал магическими способностями, то весьма слабыми, потому подоспевшая кавалерия с Лысой горы уделала его, а не присоединилась к своим собратьям по магии.

– Ученик, ну и остальные – в норме? – кажется, я задал еще один плохой вопрос – тень прошла по лицу Хозяйки, но на этот раз она ответила сама и без всяких пауз:

– Те, кто выжил, почти полностью лишились своих способностей. Быть может, через несколько лет к ним начнут возвращаться их силы, так что Данила, скорее всего, вернется в семью.

Судя по выражению лица, Хозяйка примерила на себя такую потерю – и эксперимент ей явно был не по вкусу. Кстати, некоторые всю жизнь так живут, даже стакан воды и тот сам ко рту не летит – и ничего, знаете ли.

Да, кстати, а ученики-то у них все же с именами. Это проявление человечности меня почему-то обрадовало.

– И Святослав в норме?

Спасти племянника монарха чего-нибудь да стоит!

– Святослав погиб. Мы опоздали, так что на благодарность Короны, Алекс, можете не рассчитывать.

Карета мягко затормозила, Первый Меч – сама элегантность – спрыгнул на землю и уже был готов помочь Хозяйке (я бы тоже был не менее элегантным, если бы чаще ездил и реже ходил). Эх, была не была, другого пути у меня все равно не было.

– Младшая Хозяйка, мне нужна помощь. Хотя бы советом!

Ненавижу просить. Но есть одно исключение, трудно сказать почему. Давно замечено – просить для других, всегда сподручнее чем для себя. Уж не знаю, что я такого смешного сказал, но ведьма, впервые за нашу поездку улыбнулась:

– Детектив Алекс просит помощи? А вдруг так помогу – рад не будешь?

Я уже и так не был рад. Только что передо мной сидела пусть и красивая, но безумно уставшая женщина, с поистине королевским достоинством в каждом слове и жесте, и обращался за помощью я именно к ней, той, которая могла понять чужое горе. Но вот ее глаза блеснули, дверца кареты закрылась, оставив Первого Меча наедине с его протянутой рукой. Мы остались вдвоем. Передо мной сидела госпожа Соблазн, госпожа Лукавство, госпожа А Ты Хорошо Подумал, Перед Тем Как Сказать? И откуда румянец на щеках нарисовался?

– Проси, Алекс!

Что же, я и попросил.

– Дело такое… – Как же вовремя со мной случился приступ заикания. Как раз когда нужно точно изложить проблему. Впрочем, а вдруг это поможет разжалобить Хозяйку?

– Хозяйка, у моего клиента похитили дочь. Похититель – вампир. Старейшина. Он рядом, но я не могу его найти. Как мне выделить его из числа людей? Он живет в том же доме, он может быть художником или военным, кем угодно! И даже если мне это удастся – мне бы не хотелось, выжив после встречи с Левиафаном, пойти на корм вампиру.

Она не засмеялась – она заржала, и пусть я буду проклят, если это не было самое мелодичное ржание, которое мне доводилось слышать.

– Алекс, я тебе помогу. И даже не сожгу весь этот дом со всеми его жильцами и хозяином. Просто, извини, но слышать от тебя, избранника Мокаши, – что тебе нужна помощь в таком деле – вампира извести… Прости меня. Хотя… Знаешь, Алекс, нет, я не буду тебе помогать!

– Что? Почему?!

– Потому что ты не сможешь мне заплатить.

Деньги все еще были у меня в руке, и я многозначительно поднял кошель до уровня глаз.

– Алекс, неужели ты думаешь, что моя помощь может обойтись так дешево?! Не пытайся, – ее голос вновь поменялся, госпожа Лукавство снова уступила место Младшей Хозяйке, которая из них настоящая? – Алекс, я хочу, чтобы ты устранил этого вампира для меня. Чтобы убить старейшину, совсем не обязательно быть магом. Ты узнаешь вампира – не все чудеса этого мира сводятся к магии. Здесь не нужно особого умения, просто ты должен его почувствовать. Вампиры чудовищно неправильные существа. И ты сможешь его победить. Вспомни, как ты преодолел защиту Горы. Так же ты преодолеешь вампира.

Вот как, оказывается, я преодолел защиту Горы… Я-то думал, что ее просто сняли.

– Это что, какой-то трюк?

– Нет. Всё гораздо проще. Представь себе: ты стоишь на высоком крутом берегу. Ты можешь простоять на нем всю жизнь, а можешь прыгнуть. Что тебе нужно, чтобы прыгнуть – разве для этого нужна магия? Просто кто-то может, а кто-то нет. На Горе ты смог. Каждый, кто впервые попадает на Гору, проходит это испытание. Так повелось со времен основателей Киева. И каждого, кто смог пройти, должна встречать Хозяйка Горы. Потому что Гора не только испытывает, она помогает стать сильнее каждому, кто смог ее победить. – Хозяйка выдернула из воздуха сигарету на мундштуке длинною в локоть и с наслаждением затянулась, после чего предложила затянуться и мне. Бог его знает, что курят ведьмы, но отказаться я не рискнул, еще обидится…Затянувшись, я чуть не выплюнул собственные легкие и, передав тлеющую отраву Хозяйке, минут пять откашливался, прежде чем смог выговорить:

– Хозяйка, а меня она тоже сделала сильнее?

– Безусловно, – сделав еще одну затяжку, она решила больше не переводить на меня сигарету. Думаю, её убедил цвет моего лица. Когда я впервые закурил, Григорян нашедший меня, а точнее моё тело в котором почти не осталось сознания, был сражен странным зеленоватым отливом моего лица. Это конечно если верить Григоряну.

– То в тебе, благодаря чему ты преодолел Гору, она и усилила. И ты меня сильно разочаруешь, если после этого не справишься с вампиром… Алекс, а почему ты решил, что вампир – старейшина?

Так, меня только что списали, но вампиры Хозяйку еще интересуют.

– Во-первых, обычный вампир побоялся бы так себя вести – сосал бы энергию по-тихому, а у этого уже две жизни на счету – и не боится. А во-вторых, вот, посмотрите. – Раковина так и оставалась у меня с той встречи с Корневым. Встречи, которая, казалось, произошла давным-давно. Хозяйка посерьезнела. Осторожно взяв раковину, она неожиданно резким движением разломала ее на две части. Не знаю, чего я ожидал, но раковина сломалась без всяких последствий.

– Опасно ходить с подарком вампира. Бывает, что вещь опаснее хозяина. Алекс, я тебя посылаю на встречу с еще одним монстром. У каждого существа, владеющего той или иной силой, есть свой радиус смерти. Войти в него – крайний риск. Но подарок Горы должен стать твоим щитом. Мне кажется, твой дар – это дар ответа на вызов. Там, где другой ломается – ты терпишь, а вытерпев – отвечаешь. Именно так ты покорил Лысую Гору. И я не думаю, что такое с тобой было впервые. Я тебя пока не до конца изучила, но надеюсь у меня еще будет возможность это сделать…

Первый Меч дождался повода подать руку своей госпоже, а только что введенный в реестр монстров, чудовищ и магов детектив Алекс был брошен и в одиночестве катил к своей скромной квартире. Нет, теперь это не квартира. Теперь я буду ее называть «логово».

Только два вопроса крутилось у меня на языке: – каков радиус смерти у самой Младшей Хозяйки и каким особым способом мне надо переплести пальцы, чтобы вызвать чудесную способность прыгать с высокого берега, не разбиваясь при этом на мелкие осколки?

Глава четырнадцатая Бесконечное сегодня

Люди почему-то считают, что все необычное – важно. Статистика говорит об обратном.

Из дневника спецагента Фокса Малдера

Ганс прибыл домой раньше меня и освободил Алису. Судя по крикам, которые доносились из кухни, он вполне мог подождать с этим мероприятием. Насколько я знаю, буквально два-три дня без еды и питья – и человек рад буквально любому, кто зайдет к нему со стаканом воды.

Быть может, у меня и были какие-то особенные силы, только сейчас я их что-то не чувствовал. Всей мощи моего тела хватило бы как раз на то, чтобы поднять и опустить одеяло. Вместо того, чтобы совершить это достойное настоящего мужчины деяние, я пошел будить Григоряна. Сейчас моим мозгам было не обойтись без допинга, и стандартной процедурой сборки-разборки трубки мне сегодня было бы недостаточно.

Первое, что увидел Григорян, войдя ко мне – это бочонок пива. Несколько ярких фраз умерли. не родившись. Приняв внутрь кружку любимого им напитка, мой ходячий допинг принялся за работу.

Что мы имеем. Во-первых, наш кровосос нуждается, в определенной квартире. Нуждается так сильно, что пошел на похищение и фактически выдал себя. Во-вторых, он старейшина, а значит, может и умеет достаточно, чтобы вести себя с ним крайне осторожно.

Что-то мешает этому существу перемещаться. И, если я правильно понял рассуждения Хозяйки про радиус смерти, то обитатели злосчастной квартиры были единственными достижимыми жертвами вампира. Хотя… Дочь хозяина дома он как-то выкрал, значит, цепь, на которой он сидит довольно длинная.

– Григорян, ну, включайся!

Григорян удивленно посмотрел в кружку, словно не ожидал, что когда пиво пьют, его становится все меньше

– Тут включаться нечего.

Обнадеженный, я восстановил уровень пива.

– Эта квартира – ближайшая к нему. Значит, вампир либо сосед, либо вовсе не живет в доме, а находится где-то рядом, и эта квартира к нему ближайшая. Есть вопросы?

– Ну, а почему он к квартире этой приклеился?

– Я так думаю, у него какие-то проблемы, а какие – это ты лучше разбираешься. Может, он болен, может на него кто-то охотится, мало ли… Я пойду? – кружка Григоряна была снова готова к наполнению

– Иди, – я был жесток: взяв кружку, я не наполнил ее, а поставил на полку. Григорян был сражен. Григорян был обижен, и обиду эту не смыть ничем… Кроме кружки хорошего пива… Как-нибудь в следующий раз.

Мой джентльменский набор – меч, дубинка, арбалет – опять со мной. На улице дождь, отчего темень становится и вовсе непроглядной, кажется, в этом городе я единственный, кому не спится. Я не пытаюсь обходить лужи – уже поздно, каждый мой ботинок представляет собой лужу, которая всегда со мной.

Вот и дом моего клиента. Сколько тонн сладкого сна сосредоточено в этих квартирах. Ничего, закончу с вампиром – неделю буду отсыпаться. Квартирка, где сейчас коротали время, подкармливая упыря, братья-гвардейцы, располагалась на втором этаже, причем именно в этом месте дом изгибался, образуя выступ, будто архитектор дома в последний момент решил сотворить из обычного дома нечто, напоминающее особняк. Не знаю почему, я вбил себе в голову, что стоит мне только прийти, как я сразу пойму, где искать упыря. Что там Хозяйка твердила мне про радиус? Вампир должен находится в месте, к которому ближе всех находится именно эта злосчастная квартира. Двор пуст. Старая собачья конура, трансформаторная будка, вентиляционная шахта метрополитена… Сплошь жилые места. Судя по голосу, искомый субъект не собака, значит, будка отпадает. О метро лучше не думать, остается – трансформатор. Почему нет? Под квартирой-кормушкой – вестибюль, а над ней – старая мансарда, которая в силу своей ветхости в наем не сдается. Все складывается – эта квартира и впрямь уникальна своей близостью к памятнику электрификации.

Ну, что? Настало время включать волю? Что я тут делаю? Прав, тысячу прав Алехин, Хозяйка явно устроила мне вывих мозга. Может, поджечь эту будку – и дело с концом, а там поглядим… Дочь Корнева жалко… Неужели я сюда пришел один только из-за того, что не хотел делиться гонораром? Или, хуже того, чтобы выпендриться перед Хозяйкой? Оттого, что я стоял под дождем, сил у меня явно не прибавлялось. Главное – сделать первый шаг, дальше само пойдет. Надо же – ногу оторвать от земли не могу. Под сердцем противно заныло… Как же я устал, кажется, земля под ногами плавно пошла влево, или это меня заносит вправо… Все-таки реакция у меня еще имеется. Во всяком случае для того, чтобы подставить руки, а не нос. Ух… А я-то думал, что промок насквозь. Оказывается, на теле еще были сухие места. Повезло мне с дождем. Да, старейшина есть старейшина, я даже не понял, что он ко мне присосался. Вот, кажется, снова начал. Это, знаете ли, крайне неприятно – чувствовать себя блюдом на столе у вампира. (Собственно, почему только у вампира?)

Я это чувствовал, и я не был напуган – я был зол. И меч в моих руках был зол не меньше. Куда-то подевался его вес, исчезла моя усталость. Я шел, налитый энергией, я шел, чтобы расправится с вампиром, но кажется, мог бы сейчас потягаться и с кем-нибудь покруче. Через ограду, окружавшую будку, я перепрыгнул. Не думал, что способен на такой фокус, особенно с учетом того, как я себя чувствовал какую-то минуту назад. Дверь я не открыл – выбил: негоже такому бойцу, как я, просто открывать двери, скромно потянув за ручку. Чего тут еще такого можно разрубить, раскрошить? А это что за скелет в углу?

Если я на что-то не смотрю, это не означает, что можно бросаться на меня, не рискуя напороться на меч. В данном случае риск не оправдался. С вампирами надо обращаться как со свининой – резать на куски так, чтобы раны не залечил. Ну, этот-то явно не старейшина – так вампир – прислужник – с табуреткой на меня кинулся. Если бы не со спины – вообще бы жив остался: как-то трудно воспринимается табуретка в качестве смертельной угрозы.

Скелет явственно моргнул. Что же это за скелет такой? Ага, вовсе и не скелет – скорее мумия, скорчившись, лежала в углу каморки. Куда-то разом делась только что наполнявшая меня энергия. Я знал, кто это. Это и был старейшина, который, пытаясь меня остановить, вероятно, выплеснул все свои силы. Меч опустился. Было понятно, почему это существо предпочитало сидеть, не показываясь на свет божий. Вампир был чудовищно стар. Вероятно, вся энергия, выкачиваемая у его жертв, уходила только на то, чтобы поддерживать жизнь в этом теле. Любой, увидевший его, знал бы совершенно точно, что видит монстра.

Где-то здесь должна быть дочь Корнева. Груды мусора составляли интерьерную доминанту. За кучей досок, которые когда-то были шкафом, и за ворохом каких-то тряпок я ее и нашел. Что значит ребенок! Судя по формам – не такой уж и ребенок, но черты лица… Так безмятежно спать могут только дети. Не знаю, что ей снилось, точно – не кошмар. Я не успел ее разбудить, она проснулась сама. Если бы я на нее не смотрел, я бы не понял. Секунду назад я не знал, как ее называть – то ли девочкой, то ли девушкой. Она открыла глаза – и начала угасать. «Твоя дочь кончится», – так сказал вампир ее отцу. Он забирал ее прямо здесь и сейчас. Не знаю, что он пытался сделать – железу всё равно: прямая черта меча перечеркнула уродливую фигуру. Способности к регенерации велики, но, не настолько же.

Две половинки рухнули на пол. Не знаю…лучше бы девушка не просыпалась. Не думаю, что в ближайшие месяцы ее сон будет таким же безмятежным, как тот, что мне довелось подсмотреть.

– Пошли девочка, здесь нам больше нечего делать.

Дождь. Холодный, пробирающийся сквозь одежду, залепляющий глаза – вот она благодать. Я стоял у дома Корнева, к которому только что доставил его чадо, под проливным дождем и надеялся, что эта попытка утопить город хотя бы смоет грязь. Странно, но сегодняшний день был лучшим в моей бизнес-карьере. Странно – потому что загадочным образом убийство или спасение может превращаться в золото и серебро. Единственный достойный металл – сталь.

Через пятнадцать минут я открывал двери своего дома. Еще чуть-чуть – и бесконечная тяжесть сегодня превратится в легкое вчера.

Глава пятнадцатая Утро для славы

Поворотные моменты судьбы надо тщательно готовить. Собственно только этим и есть смысл заниматься.

Из речи лауреата Нобелевской премии

Меня никто не будил. Вчера я был нужен Младшей Хозяйке и Первому Мечу, Алисе, Корневу и его дочери – сегодня не нужен никому. Жизнь потекла дальше, выбросив меня, как неуклюжего кита, на индивидуальный берег персонажа третьего плана. Вместо того, чтобы наслаждаться моментом блаженного безделья, я поднялся и решил пройтись по городу просто так. Не убегая и не догоняя, без меча, без цели. Почему вампиры не похищают здоровых мужиков? Думаете, им не все равно от кого подзаправиться? Просто мы об этих случаях ничего не знаем. Потому что нас, вот таких – никто не ищет. Пропал и пропал, опыт показывает, что место собутыльника редко остается вакантным надолго.

Страшно подумать какая мне грозит депрессия, если в городе воцарится мир и порядок. Надо будет найти напарника, чьи преступления я буду расследовать. Гонорар – пополам.

Вероятно, именно в такие моменты – моменты смакования собственного одиночества – мужчины глупеют до такой степени, что задумываются о женитьбе. И если в такой недобрый час глаза остановятся на одном из тех существ, которые так на нас похожи и в то же время так непохожи, что даже туфли одевают особой конструкции… Всё – пиши пропало: он не один, он уже с кем-то. А что взамен? Внутреннее убеждение, что теперь, вне зависимости от конъюнктуры рынка, он кому-нибудь будет нужен?

Пытаясь прогнать мысли о собственной ненужности, я отправился на прогулку и незаметно для себя оказался на Подоле. У грузового причала покачивались на волнах Днепра кораблики с уродливыми колесами – высшее достижение нашей нынешней технологии – речные пароходы. Человек пятнадцать, расположившись у гранитного парапета что-то увлеченно обсуждают. Наверное, делятся традиционно жуткими рассказами о том, что творится в верховьях реки. Там действительно так страшно, или народ просто развлекается? Все-таки, что же такого интересного происходит в верховьях?

Я просто подошел поближе. Обсуждение внезапно оборвалось. Пятнадцать пар глаз подозрительно смотрели на меня. Кажется, эти люди были не в восторге, что кто-то решил послушать, о чем они тут говорят.

– Вы детектив Алекс? – Голос шел из середины группы, говорящего, вероятно, в силу его богатырского роста, видно не было.

– Алекс, а что?

Толпа, если, Конечно, пятнадцать человек – толпа, расступилась передо мной, и я увидел маленького человечка, задававшего вопрос. В руках он держал до боли узнаваемый лист бумаги. На этот раз, кроме печатных букв лист украшал рисунок. Присмотревшись, я узнал в нарисованном чуде-юде вчерашнюю рыбку из туннеля. Рядом с монстром был нарисован мужчина героической внешности с мечом в одной руке и арбалетом в другой. Заголовок, кричащий «Детектив побеждает монстра», не оставлял сомнений, что нарисован я. Неужели я так похабно выгляжу? Похоже, что да, узнали ведь!

– А мы тут про вас читаем, детектив Алекс. Может, вы нам сами расскажете, как дело было? – Они ждали, ждали от меня, что я, устроившись на гранитном парапете, не торопясь, с расстановкой стану рассказывать о подвигах детектива Алекса. Вероятно, рассказ должен был начинаться словами: «А на самом деле все было вот как»…

Я взгромоздился на парапет. Обвел взглядом благодарных слушателей и произнес:

– А на самом деле все было вот как…

Что ни говори, а настроение я себе поднял. Возвращаясь домой, я чувствовал себя по меньшей мере наследным принцем. Несколько раз со мной поздоровались совершенно незнакомые люди, из чего я сделал вывод, что газета пользуется спросом. Вероятно, линия моего подбородка составляла с горизонтом угол больше обычного, иначе почему, подходя к дому, я наткнулся на Алису? Одним из последствий звездной болезни является ухудшение зрения.

– Алекс, мне говорили, что вам вчера несколько раз попало по голове, но я не думала, что последствия столь серьезны, – Алиса и не подумала сделать вид, что ей что-то известно о моем нынешнем героическом статусе.

– И в чем выражаются эти последствия? В отличие от некоторых я, по крайней мере, не занимаюсь дайвингом в нечистотах. Или то была ваша сестра-близнец?

Алиса загрустила, крыть было нечем…

– Алекс, я на самом деле благодарна вам, просто… – Слова у Алисы кончились. Я ее не виню. Я вот деньги не умею одалживать, Алиса не умеет «спасибо» говорить.

Алиса протянула мне связку ключей:

– Это от квартиры на втором этаже. Теперь она ваша, оплачивает Младшая Хозяйка, она вас прямо там и ждет.

Легкий стук, раздавшийся у дома по Прорезной улице, вызвала упавшая с высоты моего роста нижняя челюсть. После того, как мне удалось закрыть рот, я снова его открыл:

– Алиса, повтори еще раз!

После ударов по голове бывают слуховые галлюцинации, поэтому если слышите, что-то не совсем ожидаемое – лучше переспросить, а то мало ли…

– Алекс, поднимись на второй этаж, Младшая Хозяйка ждет тебя уже минут пять, а я не уверена, что она вообще когда-нибудь кого-нибудь ждала.

Восход задерживается, чтобы первые лучи солнца не нарушили мой сон, дождь обходит меня стороной, чтобы не намочить одежду, ветер ласково дует мне в спину, чтобы мне было легче подниматься в гору… Меня ждет Младшая Хозяйка. Интересно, а если бы я пришел через час, она меня бы дождалась? Или она, как это принято у них на Лысой Горе просто знала, когда детектив Алекс изволит явиться? Последний раз я взбегал по ступенькам с такой скоростью, когда сверху постреливали карпатские арбалетчики батьки Семена. Судя по тому, что они в меня так и не попали – поднимался я быстро.

Хозяйка была не одна. Стул, стоящий рядом с диваном, на котором расположилась Хозяйка, занимал ученик Данила. Мысленно я похвалил себя за зрительную память – без привычной одежды ученика, знаменитого переливающегося плаща, кажется, даже черты лица его стали другими. В руках у Хозяйки был все тот же лист бумаги с моим портретом, ученик же, чудом не падая со стула, пытался заглянуть ей через плечо. Совместить эти два дела у него пока не получалось. Как только он достигал положения, из которого было что-то видно, он обнаруживал, что фактически висит в воздухе. Рано или поздно это должно было привести к падению. У меня был собственным экземпляр местной прессы, и я прервал его муки, вручив номер, после чего вытянувшись по стойке «смирно», доложил:

– Хозяйка Лысой горы, детектив Алекс прибыл, чего изволите?

– Я хочу предложить нечто, отличающееся от того, с чем тебе до сих пор приходилось иметь дело.

В последние дни все мои дела представляют собой нечто отличающееся… И почти каждый раз это нечто так или иначе связано с Младшей Хозяйкой.

– Алекс, мы хотели бы предложить вам контракт. Оплата будет выплачиваться ежемесячно вне зависимости от того, понадобятся твои услуги или нет. Кроме того, мы берем на себя оплату этой квартиры. Я хотела бы, чтобы Данила стал твоим учеником. Суммы контракта хватит для обеспечения и твоих и его более чем скромных потребностей. Он поселится на первом – в твоей бывшей квартире. Он же будет нашим с тобой связным.

Хозяйка поднялась и направилась к выходу, ученик – мой ученик – почтительно поднялся со стула, я же совершенно непочтительно сел на диван. Младшая Хозяйка не спрашивала меня, согласен ли я на столь разительное изменение собственной жизни. Впрочем, это не означало, что я не могу отказаться от предложения.

Я не откажусь. И она это знает. Дело тут не во втором этаже. Впервые с того момента, как я ушел из банды Киселя в самостоятельное плавание, я смогу спокойно подумать о послезавтра, зная, что оно от меня никуда не денется. Деньги не приносят счастья, но вполне могут принести спокойствие.

– Алекс, я хотела бы получить возможность читать эту забавную газету, что я для этого должна сделать?

Что? Очаровать звоном золота еще одного смертного.

– Я помогу вам. Это несложно: предлагаю подняться на третий этаж и обсудить этот вопрос с издателями. Хозяйка, что будет потом? Зачем вам это?

– Что – «это», и какое «потом»?

– Как часто Младшая Хозяйка запросто общается с отставными гвардейцами и лично предлагает им контракты?

Она победно улыбнулась, как будто была бы страшно разочарована, если бы я не задал этот вопрос.

– Считай Алекс, что я просто за тобой присматриваю, как присматривала бы за любым, кто бы оказался избранником Мокаши, а заодно обладателем неизвестного нам дара. Но, поверь, без дела сидеть тебе не придется, так что – почему нет?

– Почему нет? Да хотя бы потому, что Мокаша – одна из сотен ведьм, которые существовали за последнюю тысячу лет. Почему вы относитесь к ней, так, будто она ваша богатая тетушка, которая еще не решила, кого включить в завещание? В конце концов, если у нее и было завещание, наследники давно получили свое!

– Алекс… – Остановившаяся было в коридоре Хозяйка, сделала шаг обратно и встала на пороге. Попав в луч света, ее волосы зажглись короной, черты лица неуловимо изменились – и, о чудо —, передо мной стояла Мокаша. Нет, конечно же, нет, это была не она. Мокаша постарше, немного ниже и, потом, Младшая Хозяйка была обладательницей великолепной, но все же девичьей фигуры, а Мокаша вполне могла бы позировать для скульптора, решившегося изваять богиню плодородия. Да и черты лица Младшей были тоньше… Но сейчас передо мной стояла Мокаша. Ее глаза смотрели на меня. Ее голос заставил меня почувствовать себя мальчишкой за мгновение до первого поцелуя.

– Олекса, кто тебе сказал, что Мокаша умерла?

Часть третья Линия каравана

Глава первая Две разновидности мечей

Коллекционирование – единственный способ заставить окружающих уважать даже ваше безделье.

Из учебника по НЛП

Рано или поздно ваше ничегонеделание заканчивается. Как правило, это происходит как раз в тот момент, когда обычные приступы лени приобретают некую завершенную форму и наливаются смыслом. Сегодняшняя газета была уже прочитана за завтраком, и весь оставшийся день я решил посвятить своей коллекции старинных пробок. Жестяные и пластиковые, разных цветов и размеров… Как-то несправедливо получается – пробок в моей жизни было больше, чем друзей и женщин. Зато их можно коллекционировать. Страшно подумать – жизнь пройдет и останется после меня прекрасно систематизированный набор предметов дискообразной формы. Без сомнения, я нуждаюсь в коллекции более значимых предметов. Быть может начать собирать пластиковые бутылки?

Данила оказался достаточно вежливым учеником, чтобы понимать: если учитель не приходит на назначенное им самим занятие, значит, он считает, что ученик должен заниматься самостоятельно. Увы, смотреть на его занятия было выше моих сил. А не посматривать за окно, где Данила мучился с мечом, я тоже не мог. Меч это не рапира и не шпага, к которым привык мой ученик. Мне явно всучили бракованный товар. Данила, к моменту потери своего статуса ученика на Лысой Горе только начинал свое боевое образования. Фехтование мечом лишеноизящных па, ложных выпадов, издевательских мулине и небрежно отставленной левой руки. Профессионал знает, что меч должен сработать при первом ударе. Если первый удар не достиг цели, второй удар – это почти на пятьдесят процентов неудача. Если же вам понадобился третий удар, это означает одно из двух. Либо вы нарвались на мастера, который по неведомой причине уклоняется от боя и потому занимается только парированием, вместо того чтобы сделать ваше туловище короче как раз на тот, так и не пригодившийся вам предмет, что выступает над плечами. Либо вы спаррингуете с чучелом, что и проделывал в данный момент Данила.

Спарринг на мечах – занятие настолько же тяжелое, насколько и бесполезное. Драться не в полную силу – бессмысленно, в полную – тренировка слишком быстро закончиться, причем один из тренирующихся уже не сможет воспользоваться её плодами. Так что скорее всего, первый серьезный спарринг у Данилы будет с первым встреченным им противником, и остаётся надеяться, что реакция, сила и почти теоретическая подготовка даст возможность ученику выжить. Меч – это высшая категория боя. Всякий переживший хотя бы один такой бой, всю оставшуюся жизнь может смело смотреть свысока на всяких там арбалетчиков да кирасиров. Что касается меня, судя по тому, что я до сих пор без напряжения открываю и закрываю глаза, а также в меру потребностей вдыхаю и выдыхаю – мои поединки прошли успешно. Но я отчаянно рад, что это не единственный метод ведения боя.

Впрочем, мои рассуждения были бы непонятны латникам Казани. Тридцать пять килограммов брони делают бой на мечах длительным и непредсказуемым. Другой дело, что бой в латах – немного не то, чему учили меня, и совсем не то, чему я надеюсь научить своего воспитанника.

Железные полки неуклонно расширяли границы Казани – до тех пор, пока не наткнулись на деревеньку, в которой обитали две ведьмочки, которые и не думали брать в руки оружие. Границы Казани после той резни остановились и больше не двигались. Единственным способом еще немного пожить после встречи с агрессивно настроенным магом является бег на очень приличной скорости. Желательно при этом грамотно использовать рельеф местности – чтобы спрятаться. В латах бегать очень тяжело. А спрятаться можно разве что за трупами погибших товарищей.

Мой выбор – скорость и мозг. Всё, что мешает применять эти две составляющие должно быть отброшено – или нужно выбирать другие козыри. Если бы я был Мишуткой из банды Киселя, я бы о скорости не беспокоился. Обладая такими габаритами можно напялить на себя тонну брони и очень медленно наступать на любого противника с тем, чтобы просто его раздавить.

Впрочем, повторюсь, в сражении с ведьмами у меня все же есть шанс убежать, единственный же шанс для – что его примут за невысокий холм.

Помнится Первый Меч, наблюдая как мы с Григоряном дегустируем новый сорт пива, вероятно, от нечего делать – «мечи» не пьют – пустился в рассуждения о многообразии военного искусства наших дней.

Говорил он долго, перебирая различные варианты вооружений и типы магии, но сводилось все к тому, что желательно иметь на вооружении всё, так как ни один отдельно взятый вид войск выжить не в состоянии. Наверное, он прав. Наверное, именно забота о целостности собственной кожи (причем решительно каждого ее сантиметра) и привела меня к тому, что я не служу и служить не собираюсь.

Григорян считает, что я плохой учитель. Дескать, ученик детектива должен осваивать другие науки. Кажется он произнес слово «дедукция». Наверное. Только мой опыт подсказывает, что самым полезным навыком в работе детектива является способность выживать. Все остальное – приложится, если ученик достаточно долго не будет давать себя убить.

Звук ударов меча о чучело изменился, что заставило меня вновь прильнуть к окну. На потеху всей Прорезной Первый Меч, только что подошедший к нашему дому, решил дать урок Даниле. Лишь странный серебряный отлив воздуха между фехтовальщиком и чучелом, да вздрагивание от ударов последнего, говорили о том, что в руках у первого Меча – клинок.

Как по мне – читель из Первого Меча – скверный. Единственное чему можно научить таким манером, так это огромному комплексу неполноценности.

С чего бы это ОН к нам пожаловал? Первый Меч – это не к добру…

Данила наблюдал за упражнением главного бойца Лысой Горы, показывая окружающим, что гланды у него здоровые. Если бы кто-то догадался глянуть в окно, он бы понял, что и у меня с горлом все в порядке. Кто-то догадался. Этим кто-то был сержант Алехин, явившийся в компании всего своего Костяного отделения. Вероятно, неизвестный доброжелатель доложил майору Яковлеву, что я запланировал покушение на нашего монарха, и он решил, что даже если это клевета, то проще меня повесить, чем выяснять: правда это или нет. Других причин посылать за мной все отделение я не видел. Обидно, я так и не навел порядок в своей коллекции. Быть может, Данила закончит мой труд? Радовало одно – Младшая Хозяйка узнает, кто погубил избранника Мокаши.

Глава вторая Приказ есть приказ

Изучение сложного ритуала, который можно наблюдать в воинских частях, заставляет задуматься о невероятной теории, выдвинутой австралийскими учеными. А вдруг военные тоже обладают разумом?

Из журнала «Сравнительная зоология»

Я не убежал. Вера в то лучшее, что еще есть в людях, заставила меня изображать человека, который совершенно точно знает на каком боку и под каким одеялом он будет лежать, когда лет через сто умрет от старости.

Почему Алехин верил, что я буду спокойно дожидаться его визита, понять было значительно сложнее. Проявив неслыханную вежливость, он постучал в дверь. Естественно, он не стал ждать, пока я разрешу войти, но сам факт стука говорил о том, что я могу рассчитывать как минимум на уважение. Но я не был уверен, что оно больше того, каким обычно удостаивают ведомого на казнь. Да и польза от этого уважения весьма сомнительна – веревка будет прочна, а для палача готова замена.

После того, как бойцы Костяного отделения заняли места у окна, двери и у стойки с оружием, Алехин четким строевым шагом подошел ко мне и вручил кожаную папку, которую я ненавидел, еще будучи на месте Алехина – то есть когда был сержантом этого самого отделения. Папка эта служила пристанищем для приказов верховного командования. Их необходимо было выполнять беспрекословно, и подлежали они вечному хранению в сейфе, что стоял в комендатуре. Судя по тому, что я наблюдал – этот приказ касался лично меня.

Дальнейшее без магии не обошлось. Мое тело зажило отдельной от мозга жизнью, вывернув неестественным образом плечи, выпятив грудь и челюсть, я вдруг очутился в казалось, забытой навсегда стойке «смирно». По-моему, Алехин тоже был озадачен, однако, это нисколько не отразилось на процедуре передачи приказа:

– Сержант Алехин приказ вручил!

– Гражданин Каховский (это я, в последний раз моя фамилия звучала при аналогичных обстоятельствах, только тогда это был приказ об увольнении) приказ получил!

Тонкая папочка раскрылась, в ней, как я и предполагал, лежал почти прозрачный листок с виртуозно нарисованным гербом Короны: лук с двумя стрелами на фоне щита, а наверху – сама корона. Всё это сооружение располагалось на схематически нарисованном листе каштана.

Ниже шел текст и подпись сделанная монаршей рукой:

«Гражданина Александра Каховского призвать на службу с присвоением чина майора гвардии и перевода ему в подчинении Костяного отделения для выполнения миссии по восстановлению прохождения караванов по маршруту Киев-Ростов.

Для выполнения миссии выделить из казны майору Каховскому десять тысяч золотых рублей.

Срок службы – до выполнения приказа.

Срок вступления приказа в силу – по прочтении.

Срок выступления из Киева – сутки после прочтения».

Подпись, как обычно – неразборчиво. Это, чтобы мы не нервничали, когда монархи сменяются. Герб один и тот же, а чья подпись стоит – не все ли равно?

Кажется, я стал выше ростом. Наверное, и голос стал ниже и громче. Майор. Полковник в гвардии один. Майоров, если не ошибаюсь, четверо. И вот я – пятый. То есть я теперь как минимум шестой военный в городе. А с учетом особых полномочий, может, и второй. Хотя нет, скорее, наоборот: приказ о восстановление прохождения караванов говорит о том, что есть причина, по которой это самое прохождение не наблюдается. Тот, кто знал, что караван это не только грузы, но и рота гвардии, охраняющая их, понимал и то, что рота гвардии вместе с охраной караванщиков не смогла решить проблему, которую теперь должен решить теперь уже бывший детектив с помощью семерых бойцов. В переводе на русский язык это означало, что Корона хочет получить информацию о том, что же происходит с караванами, но если мы просто пропадем, то тоже никто не огорчится. Как известно, отрицательная информация – тоже информация. Все – таки, почему майор? Лейтенанта было бы за глаза у из уши, наверное, наш монарх просто не знает, что существуют звания и ниже. Странно, что он не пожаловал мне полковника.

Самое интересное во всей этой ситуации было то, что я уже начал выполнять приказ. Пусть на стадии просто готовности к выполнению. А ведь мог начать разрабатывать план саботажа. Видимо, глубокое впечатление на меня произвела явка Костяного отделения в полном составе. Эти могли убеждать. По крайней мере, я знал, что написано в уставе гвардии о дезертирстве и догадывался, кто получил инструкции на этот счет.

– Отделение! Вольно! – связки выдержали нагрузку и команда прозвучала как надо – Алехин расслабился и даже заулыбался, видно, ситуация его забавляла. Он думал, что со мной путешествие в Дикое Поле пройдет веселее. Будем надеяться, что путешествие в обратную сторону у нас тоже значится в планах. Я согласен всю дорогу домой ехать молча и даже не улыбаться.

Глянув за окно, я не увидел ни Первого Меча, ни Данилу. Они что решили реквизировать моего ученика на время службы? Нет уж – ученику придется отправиться со мной, а то вернешься на родную улицу – а на дверях новая табличка: «Детектив Данила».

Глава третья Команда

Единственная идеальная команда, попадавшая мне в руки, состояла из пластиковых футболистов, насаженных на металлические стерженьки. Идеальная дисциплина, железная воля к победе и точное выполнение тренерской установки.

Из интервью главного тренера сборной России по футболу

Десять-двенадцать дней пути. С учетом того, что дорога пройдет через места, достаточно густо населенные, главной составляющей нашего багажа станет оружие. Алехин предложил одну спальную повозку пожертвовать куртизанкам… Я даже знаю, что еще надо погрузить, чтобы вместо движения в сторону Ростова мы начали кружить по полям Приднепровья. Сутки, обозначенные в приказе в качестве крайнего срока, были давно позади, а мы все еще толком не были готовы к походу. Странным образом молнии, которым положено было сорваться со шпилей Печерского дворца, чтобы превратить в пепел нарушивших повеление Короны, отсутствовали.

Процесс подготовки к походу может длиться бесконечно. Собственно, процесс подготовки к чему угодно может длиться бесконечно. Нельзя быть готовым на все сто. Чем глубже погружаешься в процесс, тем очевиднее становится, что ты только в начале пути. Какое счастье, что мы достаточно легкомысленны, иначе такое ответственное дело, как продолжение рода, могло бы не состояться никогда. Вспомните, когда в последний раз эта процедура прошла именно так, как вы этого хотели?

Поэтому минут через пять я скомандую Алехину «стоп», не дожидаясь, пока телеги разрушатся под тяжестью наваленных в них припасов.

Последний вечер перед выходом. Завтра всё будет иначе. Точка перегиба. Еще всё по-старому, но ножки этого старого уже подпилены, достаточно одного дуновения рассвета, чтобы оно рухнуло, оставшись лишь в памяти уходящих в поход гвардейцев. Гвардия всегда уходит на рассвете. Так проще. Город остается за спиной, и с каждым шагом всё светлее и теплее.

В ночь накануне никто не спит. Всю ночь – гвардия ест до отвала, пьет и орет песни не самого приличного содержания. Отцы молодых красавиц не смыкают глаз, в страхе, что их возлюбленные чада составят компанию разгулявшимся воякам. В этот раз все будет немного иначе. Нас мало, мы опытны, да и поход, в который мы отправляемся, скорее не поход, а отчаянная разведка.

Корчма «Бегемот» на Андреевском спуске – место как раз для той вечеринки, которая нам нужна в эту ночь. Не большая и не маленькая, недорогая, но достаточно уютная. Меню здесь не подавали, зато порции были большие.

Так как подготовкой к походу занимался Алехин, мне делать было решительно нечего. Вероятно, поэтому я оказался в корчме первым. Кружка с «Княжевичем темным» и свиные ребрышки должны были скрасить мое ожидание, и они справились с этой достойной задачей. Быть может, походы и нужны не ради них самих, а ради таких вот вечеров… Вечеров, когда всё, что позади, не так уж и важно, а всё, что впереди, просто неизвестно.

Мое одиночество было недолгим – дверь открылась, пропуская по очереди нос, протез и, наконец, самого Григоряна. Ну, конечно, как я мог подумать, что Григорян останется в стороне от попойки. Нисколько не заботясь о приличиях, он нахально заглянул в мою кружку, втянул воздух своими кавказскими ноздрями и скомандовал официанту: «Мне того же, две кружки!» Действительно, чего уж там, сегодня по всем счетам плачу я.

Следующими явились Марат и Ксюха. Еще та парочка. Марат в отделении – главный спец по лошадям и стрельбе из арбалета. Верхом ездит без седла, что, впрочем, не облегчает задачу тем, кто пытается его из этого самого отсутствия седла выбить. Кажется, что лошадь слышит его мысли, вероятно, так же, как и стрелы его арбалета. В свое время я убил месяц, пытаясь освоить его технику стрельбы. Когда медленно показывает – все складывается. Но повторить этот фокус на скорости я не в состоянии. Под два метра ростом. Лучший танцор в городе. Мало того – он еще и поет. Если и есть человек, напрочь лишенный чувства зависти, Марат излечит его от этого недостатка. Непонятно только одно: с его талантами и внешностью он мог бы давно стать утехой одной из богатых вдов и согревать ее и свое тела в перине, а не пытаться нагреть своим дыханием вечно холодную казарму. Что он забыл в гвардии, трудно сказать, но я рад, что и в этот раз он будет с нами.

Ксюха не танцует и не поет, ее плечи шире моих, а голос на октаву ниже. Не угадав в ней женщину, вы ее не обидите. Скорее, вы рискуете получить в кадык, если, напившись (на трезвую голову вы этого уж точно не сделаете), забудете, что перед вами боец и всерьез предложите ей общение, выходящее за рамки доброй выпивки. Это – одна из традиционных развлекух на попойках Костяного отделения. Обычно один из шутников (а кто из нас не шутник?) на полном серьезе рассказывает какому-нибудь случайному выпивохе о той буре страсти, которая глубоко запрятана в мощном Ксюшином торсе. Мужик, как правило, ведется и пытается эту бурю вызвать. В конце концов он бурю и получает… Может, я не прав, но иногда мне кажется, что наша амазонка сама ловит кайф от этой предсказуемой забавы. Если же серьезно, Ксюха – один из лучших бойцов, каких мне доводилось видеть, и пусть она стреляет хуже Марата, а в рукопашке уступит и Алехину, и Сяве, и даже мне, но пока её умений хватало для каждого из её противников, а в плане дисциплины она даст сто очков вперед любому. Если она когда-нибудь остепенится и решит завести детей, их надо будет с рождения приписывать к Костяной роте.

Кружки ухнули, стуча, друг о друга, вызвав миниатюрный раскат грома. Парочка, надеявшаяся провести в «Бегемоте» свидание, поспешила к выходу, почувствовав, что здесь они будут страшно далеки от романтики…

– Алекс, каково оно – быть майором? Говорят, тебе аудиенцию пообещали, с Самим? – нарушил молчание Марат.

Что правда, то правда – пообещали. Надо только соблюсти три условия – выполнить миссию, дожить до аудиенции и чтобы до нее дожил нынешний… Как же его? Кажется, Олег… Или Игорь? Наши монархи меняются весьма скоропостижно, что, впрочем, ни разу не привело, ни к чему существенному. Вероятно, в дворянских семьях слишком много мальчиков, вот они и резвятся.

– Марат, хочешь, я тебя с собой возьму? Если сильно повезет – будешь телохранителем у его величества, а если повезет еще сильнее, будешь им больше недели.

– Это еще почему?

– Потому что больше недели они обычно не живут.

Марат поскучнел. Cам нарвался… Впрочем, и я хорош: перед походом черный юмор – не лучший способ настроить ребят.

– У вас тут только пиво? – Интересно, хоть кто-то может сначала поздороваться? Это пиво на них так влияет или корчма?

– Китайцам не положено, китайцам только водку, – не любит Ксюха Китайца. Да его никто не любит. Тощий, нескладный, всегда сам по себе, вечно занят одним из двух

– либо вырезает из кусочков дерева фигурки маленьких толстяков с раскосыми глазами – за что его и прозвали китайцем, либо точит свой ножик, с помощью которого и появляются на свет божий сотни уродцев с хитрым прищуром. Китаец – гений выживания. Его не берет ни стрела, ни меч, ни зуб, ни клык. Точнее, не так – брать-то берет, но то ли смерть Китайца запланирована на следующее тысячелетие, то ли он племянник бога удачи, но максимум, на который до сих пор были способны его враги, это добавить очередной шрам этому костлявому телу. Сам Китаец считает, что его удача с ним в силу того обстоятельства, что он никогда не пьет ничего слабее водки. Может, он и прав. Надо отдать ему должное, принятое внутрь никак не сказывалось на его поведении, направленном наружу…

– Здравствуйте!

О, наконец-то это слово прозвучало! Кто же это у нас такой вежливый? Данила. Ну, да воспитание на Лысой Горе сказывается. За Данилой стоял Первый Меч, а рядом с ним – девушка и парень. Девушка одним своим видом заставила парней заняться срочным фильтрованием речи. Парень явно был при девушке, что вполне естественно – девушка была ведьмочка, а парень – «меч». Надо привыкать – корчма корчмой, а я на службе.

– Встать, смирно!

Первый Меч уже и не чаял, что я смогу отреагировать правильно, пусть с опозданием, но я вернулся в лоно устава – теперь его очередь реагировать. Первый Меч оказался на высоте. Из его уст не просто прозвучало «Вольно!». Особое искусство в том, чтобы произнести эту команду правильно. Команда, вроде, позволяет расслабиться, но если скомандовать как следует, подчиненные перестают дышать, а секунд через десять у них начинает сводить судорогой мышцы ног и рук. Выдержав паузу, Первый меч повторил команду – до удушья оставалось совсем немного. На этот раз это и вправду было «вольно».

– Пиво хорошее? – «мечи» не пьют, и я думаю, им все равно, хорошее пиво или плохое. То ли те же мысли были в головах у моей команды, то ли команды Первому Мечу удавались лучше… Ксюха допила кружку демонстрируя все богатство неприличных звуков, которые можно извлечь из этого процесса. Первый все понял.

– Я хотел бы представить еще двух членов вашей команды. Вероника (Вероника на полградуса наклонила голову) и ее сопровождающий – «меч» Глеб. (Этот не выдавил из себя даже полградуса.) Майор Каховский, они поступают в ваше полное распоряжение.

Первый Меч вышел из корчмы, заставив посторониться обалдело наблюдавших за нами только что подошедших Алехина, Сяву и Тихоню с Рыжим. Ведьма и «меч» в подчинении у простого смертного – это круто. Кажется, мой майорский чин на глазах набирал силу.

Глава четвертая Встреча у Лядских ворот

Приблизившись к крепости, вы увидите ворота. Это места, наиболее приспособленные для взятия штурмом. Если штурм будет удачным – их назовут в вашу честь.

Из обращения Батыя к татаро-монгольскому войску

Дождь заставил раздаться вдвое ручей, бегущий по Крещатику. Жаль, что не вчетверо, тогда, быть может, мы выехали бы из города еще на день позже. По традиции из города выезжали через ворота. На запад – через Золотые, на юг – через Лядские, на восток – через Батыевы, на север – через Жидовские ворота. На самом деле ворота глубоко внутри городской черты, но если выйти из города можно как угодно, то дороги, пригодные для транспорта, которые бы позволяли бы прошить весь город насквозь и выехать на один из караванных путей, начинаются исключительно у ворот. Думается, это сделано не специально, просто эти четыре направления расчищаются, а все остальные на окраинах перегорожены развалинами когда-то жилых домов. Заодно провожающим легче определяться, в каком месте собраться поплакать. Три повозки, одна из которых одновременно и спальня, каждая запряжена парой коней. Да еще восьмерка боевых лошадей. Надо будет – и этих запряжем, а пока пусть наслаждаются свободой. Вероника и «меч» гарцевали впереди, где-то совсем впереди резвился Марат, я же вместе со всем остальным отделением предпочитал не высовываться под крепкие капли и северный ветер. Одно радует – едем на юг, так что, теоретически с каждым шагом будет все теплее и теплее. Огорчает – что только теоретически.

– Алекс!

Кто бы это мог в такую погоду, да еще в такое время орать имя, которое не так давно было моим? После перехода на «майора Каховского» слово «Алекс» постепенно умирало, вместе с «детективом».

– Алекс!

Вот, неймётся! Приближающийся стук копыт закончился порывом ветра, вызванным тем, что Марат имел наглость приподнять полог тента:

– Майор, тут Петров, караванщик, вас хочет…

Петров – это серьезно. Пожалуй, в городе найдется не больше десятка жителей, которые настолько «это серьезно». Придется и мне опробовать дождь на ощупь. Согнувшись под очередным напором ветра, я пошел в сторону небольшой повозки, перегородившей нам дорогу. Уже подойдя к ней почти вплотную, я заметил Петрова – и впрямь – он. Петров – единственный наш караванщик, ходивший от Львова до Ростова и от Одессы до Питера. Странное дело: то ли дождь пренебрегал тем местом, где стоял Петров, то ли Петров пренебрегал дождем, но, в отличие от меня, он на ливень никак не реагировал.

– Алекс, привет! Я тебя немного задержу, ты не против?

– Если я буду против, ты об этом сразу узнаешь.

Я, конечно, уважаю Петрова, но задерживать меня имеет право только обладатель приказа за подписью монарха. Тем временем у меня за плечом нарисовался Рыжий. Я не думаю, что Рыжий способен кому-то навредить в спокойном состоянии. Он прекрасный боец, лишь когда выйдет из себя, чего довольно-таки тяжело добиться. Григорян, когда впервые его увидел, сказал, что он – вылитый Эрик Рыжий – был такой король у викингов. Если к этому добавить, что любимое его оружие, с которым он не разлучается ни при каких обстоятельствах, – топор с рукоятью под два метра, то любому, кто впервые встретился с взглядом этих синих льдинок, расположенных под ярко-рыжими бровями, и в голову бы не пришло, будто Рыжий не замышляет убийство. Кажется, подобные мысли пришли в голову и Петрову, иначе трудно объяснить, почему он вдруг отступил на несколько шагов, а его интонация приобрела заискивающий оттенок:

– Майор! (О как, вот я и для Петрова стал майором.) Вы знаете, что одним из пропавших караванов был мой? (Он еще и перешел на «вы», надо почаще брать Рыжего с собой на переговоры!) Я кровно заинтересован в том, чтобы ваша миссия увенчалась успехом. Кроме того… Вы что-нибудь знаете о караванах?

Все мои познания о караванах сводились к тому, что я хорошо представлял себе полную их беззащитность против любого достаточно организованного и многочисленного противника. Безопасность караванов обеспечивалась в первую очередь здравым смыслом. Ростову нужны были киевские мечи, а Киеву – табак и чай. Обычно весь маршрут каравана прокладывался между селами, жители которых часто становились весьма зажиточными, благодаря разным петровым. Напасть могли только пришлые банды, с которыми обычно и расправлялись караванщики вместе с местными жителями. В этот раз произошло что-то другое.

– Господин Петров, я курю, пью, вооружен и одет, значит, кое-что я о караванах знаю, по крайней мере, о том, что они перевозят.

– При всем уважении, было бы неплохо, чтобы вы еще знали и о том, как именно караваны перевозят то, что вы потом потребляете. Я хотел бы, чтобы с вами поехала моя дочь.

– Дочь?! – Это сказал не я, это сказал Рыжий. Дисциплина ни к черту в отделении, ничего у меня еще достаточно времени, чтобы Рыжий проклял ту минуту, когда открыл рот.

– Дочь. – Петров, кажется, и сам был не в восторге от собственной идеи. – Анастасия не раз ходила по маршруту, к тому же она будет не одна (я не успел гордо расправить плечи), при ней всегда семья вольфов…

Корона так и не смогла соблазнить вольфов службой. А Петров и здесь поспел. как же он умудрился? Петров ответил на мой невысказанный вопрос:

– Я – официальный поставщик прайда вожака. Фактически они считают, что Настя – заложница, я же предпочитаю думать о них, как о ее телохранителях. Кстати, если с ними что-то случится, я горевать не стану.

– Господин Петров, ждите меня здесь.

Я кивнул Рыжему, тот сделал лицо еще на градус свирепее и застыл рядом с караванщиком. Зачем? Не знаю – вот такие мы загадочные люди – гвардейцы. Я отошел к своей повозке, но залезать внутрь, не стал. Советоваться мне было особенно не с кем. Здраво рассуждая, это я должен был обратиться к Петрову, а не он ко мне, с другой стороны, вот так просто согласиться я не мог, не мог и все. Прождав еще несколько минут, я снова явился пред ясные очи Петрова.

– Анастасия там? – Не дожидаясь подтверждения я направился к перегородившей наш путь повозке. Мне оставалось пройти до нее метра три, когда из темноты вырисовались две тени. Рыжий прошел на шаг дальше меня, и, пожалуй, у нас были все шансы… До того, как теней стало четыре. Вольфы не используют оружие. И это очень хорошо. Потому что их природная мощь и скорость, дополненные оружием, сделали бы их слишком многочисленными. На самом деле в массе своей они идиоты. Тот, кто их назвал «вольфами», по-видимому, имел в виду волков. Что-то общее в них действительно есть. Они держатся семьями – прайдами, едят исключительно мясо и время от времени собираются в стаи. Причем слово вожака стаи – железный закон для каждого, пусть даже стая остаётся вместе не больше нескольких недель в году. Вольфы очень плохо соображают – зато уж что вызубрят, того не забудут никогда. Я забыл добавить к их портрету мощные челюсти с острейшими зубами и устрашающего вида когти, да обильный волосяной покров, который частично в состоянии заменить броню. Поэтому идти дальше не стоило: мало ли на какой дистанции чувство голода у них перевешивает все остальные соображения. Сделаю лишний шаг – и они решат, что сегодня у них есть повод поужинать человечиной. Полог повозки распахнулся, и, окруженная четверкой вольфов, к нам вышла Анастасия. Черт, Петрову надо отказать! Сию же секунду. Нет, уже поздно. В конце концов – какая разница, куда мы едем и что нас ждет, если рядом будет она? Вольфы? Разве смогут вольфы остановить настоящее чувство?..

– Майор Каховский, я еду вместе с вами? – Ко всем своим достоинствам она и еще и разговаривать умеет. Ладно, сейчас соберусь и тоже ее удивлю – сумею ответить:

– Едете, Анастасия. С одним условием.

Что-то подсказывало мне, что последний раз ей ставила условия мама, грозя оставить без сладкого.

– И с каким же?

– Сделайте вид, что вы – такой же вольф, как и ваши подопечные, а вожак – это я? Я доступно объяснил?

– Вполне!

Тени вольфов исчезли, Петров странно поглядел на меня и, махнув рукой, скрылся, видимо отыскав дверь в стене дождя. Удаляющийся стук копыт позволил сделать вывод, что он все же человек, а не дух падающей воды. Повозка Анастасии медленно тронулась, освобождая проезд. Говорят, уезжать в дождь – к счастью. Судя по ливню, обрушившемуся на наши головы, мы просто обречены на успех.

Глава пятая Дикое поле

Тысячи лет люди выдумывали сказочных чудовищ, но не смогли придумать даже обычного кенгуру.

Семинар о технологиях креатива

Мы стояли. Стояли, пытаясь переварить картину, которая открылась перед нами. Грунтовая дорога превратилась в место казни. Торчащие из земли руки, головы людей, остатки фургонов – всё это не оставляло сомнений: кто-то живьем закопал целый караван прямо в полотно дороги. Лишь неподалеку от дороги на холме лежали останки еще одного человека – вероятно, единственного, избежавшего общей могилы, но, не избежавшего общей судьбы…

Что означают торчащие из дороги выступы странной формы первой поняла Анастасия. Трудно себе представить, для чего кто-то решился на подобное. Теперь стало понятно, почему жители близлежащих деревень предпочли сняться с насиженных мест и убраться подальше, оставив нас без ожидаемого провианта. Вероника, наша штатная ведьмочка. маленькими шажками пошла вперед, рядом, с мечом наизготовку, двигался Глеб. Пройдя около половины каравана, Вероника поманила нас к себе.

– Тихоня, Данила! – Бойцы подтянулись и, аккуратно обходя останки, мы двинулись к Веронике. Пройдя несколько шагов между торчащих рук, я все же предпочел свернуть к обочине: если и существует дорога в ад, то я по ней только что шел. Вероника остановилась рядом с головой торчащей над дорогой. Широко открытые глаза полные земли, полный земли рот…

– Это Бай. – Я не заметил, как подошла Анастасия, позади нее столпились вольфы, не решаясь выйти на дорогу.

– Ты его знала?

– Это наш караван, а Бай ходил по маршруту, сколько я себя помню.

– Их не тронули ни звери, ни птицы, ни черви.

Трудно сказать, сколько они здесь, но если отсутствие волков и стервятников еще можно как-то объяснить, то почему над телами не поработали насекомые, оставалось загадкой.

– Майор, мы можем откопать несколько человек? – Вероника явно не собиралась заниматься черной работой. Что ж, а мы еще и не такое можем, вдруг кто-то из каравана научился задерживать дыхание на месяц, то-то он обрадуется.

– Тихоня! Рыжий! Данила! – Так уж повелось: в бой идут «старики», а копать спешат «молодые». Три саперные лопатки вошли в песок вокруг Бая. Не знаю, что затеяла Вероника, но по мне так надо было не раскапывать, а закапывать – насыпать курган и идти дальше.

– Стойте! – Ребята послушно застыли, а Вероника подошла к трупу и попыталась сдвинуть его. – Майор, можно вас?

Я подошел ближе.

– Посмотрите – этого человека не закапывали, там дальше камень, чтобы вытащить его нам понадобятся кирки.

– Что-то я не пойму. Причем здесь кирки – ну, допустим, там камень. Расчистим грунт, потом выберем камень, вы бы лучше мне объяснили, зачем мы вообще копаем?

– Вы не поняли, – Вероника явно начинала сердиться, опыта общения с простыми смертными у нее было маловато, – там не просто камень, там сплошной камень, порода, понимаете?

– Это как?

– Так, как будто бы земля под их ногами враз стала жидкой, а в следующий момент снова затвердела.

Нет, все-таки у меня слишком богатое воображение для моей работы. Вот караван идет через поле, всё как обычно, всё как всегда, разомлевший на жаре погонщик лениво щелкает бичом… И вдруг, будто от этого его, тысячного за сегодняшний день, удара, лошади начинают дико ржать, люди не успевают сообразить, в чем дело, и начинают тонуть посреди сотни раз пройденной дороги. Самые сильные и те, кому повезло оказаться не в фургонах, пытаются выбраться из ловушки … Спасение так близко – вот рядом трава, камушки, на небе ни облачка… И в этот момент то, чему положено быть твердым, возвращается в свое нормальное состояние – и все умирают. Дай бог, чтобы это произошло быстро.

– Вероника, разве такое возможно?

Она не ответила, да и не нужен был мне ее ответ… Вот поэтому ведьмы, обитательницы Лысой Горы, как правило не появляются без сопровождения «мечей». Как бы ни был велик страх перед их сил, но ненависть к ведьмам куда сильнее. Люди знают, что смерть неизбежна – от меча или от простуды, из-за взбесившегося мутанта, прорвавшегося сквозь посты гвардии, или просто от того, что сердце так болит, что жить с этой болью становится невозможно. Но утопить в камне может только ведьма или маг. И это – не та смерть, которую можно простить им – каждому, кто может такое сделать.

Глава шестая Насвистывающее дитя

Почему все злодеи в детских сказках обязательно старики и старухи? Пугает – другое, непохожее. Из всех людей меньше всего на детей похожи старики.

Из монографии «Анатомия страха»

Между нашим лагерем и местом гибели каравана сейчас было около тысячи метров. Я выставил посты: кроме Китайца, Данилы и Сявы периметр лагеря отслеживали вольфы. И все же в нашу спальную повозку перебралась не только Анастасия, что было приятно, но и Вероника с Глебом, что было полезно. А я нервничал, как будто был впервые в карауле. Раньше меня успокаивал тот факт, что в землю можно вжаться, не рискуя в ней утонуть… Может соорудить лодку и на всякий случай закинуть ее на крышу повозки?

Марат настроил гитару. Следующим в караул идет он, Ксюха и Тихоня, так что еще часа два он будет мучить струны. Огоньки свеч, дикая скачущая в ритм аккордов тень гитары… Быть может, это и есть то, что всем нам сейчас было нужно…

Опускаются ворота,

Цепи звякнут в тишине,

Едет всадник, едет молча,

На измученном коне…

Тетиву натянут стрелы,

В трубы губы выльют звук,

Вот уже и солнце село,

Всадник гонит во весь дух.

Крепость ждет – на страже стража,

Не впервой собакам – вой,

Приподнялись крыши башен,

Небо к ним приблизилось звездой!

Всадник – в крепости, ворота

Опустились – входа – нет,

Только конь все как-то боком,

Тяжко ходит, редко стонет,

Плачет, словно человек…

Марат не допел песню, а в его руках вместо гитары, каким-то чудом очутился арбалет. Алехин замер с мечом в руках, и это был не единственный меч обнаженный в эту секунду, лишь Вероника бесстрастно вслушивалась в доносившееся до нас негромкое посвистывание. Свистевший явно пытался поймать мелодию песни Марата. Песня оборвалась, а свист остался. Вероника поднялась и, перекрыв зону обстрела, направилась к краю повозки. Свист прекратился, полог фургона распахнулся – и показалась голова мальчика лет восьми с большими зелеными глазами.

– Пацан, ты откуда здесь?

Пацан не отвечал. Нисколько не стесняясь, он внимательно осмотрел внутренности нашей повозки, и решив, видимо, что наиболее достойным членом компании является Анастасия, вскарабкался внутрь и, шагнув мимо Вероники, отправился к ней. Пользуясь шоком, в котором мы пребывали, он преспокойно уселся к ней на колени и, жалобно глядя в глаза, заявил:

– Я так кушать хочу…

Так мог бы сказать младший братишка, которого старшие дети, заигравшись, забыли накормить. Около минуты ушло у этого мальчика ниоткуда, чтобы шесть человек начали заботиться только о том, чтобы его накормить, напоить и согреть. Надо будет поучиться этому приему – выбираешь девушку посимпатичнее, вламываешься к ней в дом, усаживаешься ей на колени и жалобно этак тянешь: «Так кушать хочется, что переночевать негде…» А что, может и сработает!

Три человека – Вероника, я и, разумеется, Глеб – «меч» Вероники, не прониклись общей суетой. Мальчик мальчиком, а бдительность превыше всего. Я, признаться, не совсем понимал, каким образом ему удалось проскользнуть незамеченным мимо вольфов и караула. Помниться, я не давал указаний пропускать детей. Втроем мы и выскользнули из воцарившегося хаоса заботы, сквозь который робко пыталась пробиться Ксюха, пытающаяся выпытать у ребенка, кто он и откуда. Меня сейчас больше интересовали наши посты.

Сява нашел нас раньше, чем мы его. Любитель камуфляжа… Хорошо, что он в таком виде не сунулся в повозку – думаю, пару арбалетных болтов он получил бы до того, как кто-нибудь догадался, что этот лесной ужас – наш Сява.

– Чего бродите? Сменить надумали – так я не против, рядом с Настей местечко найдется?

Это местечко уже было бессовестно занято, впрочем, пусть Сява пьет чашу разочарования без моей помощи – по окончании смены.

– Сява, у тебя все спокойно, ничего не слышал, не видел?

– Майор, я на той дороге тоже был, так что, не бойтесь, спать на посту не собираюсь!

– Ладно, спокойного дежурства!

Не думаю, что Сява его пропустил.

– Вольфы ушли! – это Вероника подала голос. – Я их не чувствую.

– Может, оно и к лучшему? Я думаю, это было не самое приятное чувство в твоей жизни. Пошли, Данилу проведаем…

Нет, пройти трех наших часовых теоретически мог бы человек с подготовкой хотя бы того же Сявы, ну и не без определенной доли везения, особенно если вольфы к этому моменту еще не смылись. А вот насвистывающий пацан должен быть обнаружен моментально, если, конечно, он не жил под каким-нибудь кустом прямо у фургона. Тогда нужно предположить в нем умение рыть норы не хуже крота, потому что не заметить его в момент разбивки лагеря мы тоже не могли…

Данила обменялся с нами условными сигналами на расстоянии, достаточном, чтобы не возникало сомнений: накануне он хорошо выспался и бдит на должном уровне.

Китайца мы не нашли. Точнее, мы не нашли его живым.

Глава седьмая Второй караван

Грустно не то, что весь мир театр, а люди в нем актеры… Грустно то, что если это правда, то мир начинается с вешалки.

Из вступительной лекции курса «Теория театра»

Я решил не трогать тело Китайца до утра. Посты я не снял. Тот, кто мог завалить Китайца, мог с легкостью добавить к своему списку и любого из нас. С другой стороны, нет никакой гарантии, что во всей этой местности есть только один желающий напасть на спящих гвардейцев. Любопытно, по какой причине свистящее дитя не заинтересовало мага-убийцу.

Еще любопытнее, почему он не покончил сразу со всеми нами.

До утра нас охраняла Вероника: заварив какую-то травку, она всю оставшуюся ночь медитировала на полянке у спальной повозки. Как мне удалось уснуть – ума не приложу, вероятно, просто в какой-то момент мозг устает переживать.

Утром свеженьким был лишь один из нас – найденыш. Свое имя он сообщил с видом человека, который им давно не пользовался:

– Меня зовут Станислав, – поведал нам пацан как раз в тот момент, когда мы, испугавшись, что ребенок рискует состариться, так и не вспомнив, как его назвали родители, решили придумать ему имя сами. Станислав тут же превратился в Стасика. Поручив его заботам Анастасии, которая, кажется, готова была при необходимости кормить его грудью я, вновь, взяв с собой Веронику с Глебом, отправился на разведку.

Алехин в мое отсутствие должен был обшарить окрестности, а заодно пополнить наши запасы еды (с водой проблем не было: караванный путь проходил по берегу небольшой речушки).

Хорошо, что есть работа, за результат которой можно быть спокойным. Я уверен, Алехин пошлет на охоту Марата с Ксюхой. Перед этой парочкой будет стоять только одна проблема – смогут ли они доставить все то, что им удастся подстрелить. В каком-то смысле использование профессиональных военных для охоты нечестно по отношению природе. Но что ж тут поделаешь – открыть тренировочные лагеря для всевозможной дичи?

Мы нашли второй караван в двух километрах от первого. Радовало одно: в данном случае твердь оставалась твердью. Около пяти сотен живых существ, судя по всему, задохнулись. Обошлось без удавок – вот они спокойно ехали, а вот уже ловят ртами воздух, и, так ничего и не поняв, умирают. Не думаю, что самостоятельно я дошел бы до причины их смерти, но, похоже, в курс молодой ведьмы входят познания по определению причин смерти, причем в большем объеме, чем об этом мог бы догадываться еще не так давно детектив Алекс.

Снова птицы и гады не тронули тела, кроме одного – лежащего в стороне. От этого мало что осталось. Почему этому трупу так «повезло», оставалось только гадать. Несмотря на новый метод смертоубийства кое-что общее вырисовывалось. Жаль, отдельно лежащее тело уже не могло нам сообщить, почему его смерть пришла к нему на расстоянии от каравана. Единственный, кто пытался убежать?

– А ему не откажешь в фантазии. Он что, вообще не повторяется, или это нам так повезло?

Вероника проигнорировала мое наблюдение – она обходила тело за телом, касаясь, то головы, то руки… Ни одна вещь не было похищена. Этот караван вез чай и табак. Судя по всему, наш противник, кем бы он ни был, не курил и не пил чай. Золото его тоже не интересовало. Я не настолько брезглив, по крайней мере, уж табачком порадовать гвардейцев точно нужно… У меня хорошая реакция – я успел отдернуть руку. Иначе остался бы, как минимум без пальцев: Глеб решил с помощью меча помешать мне порадовать товарищей:

– Майор, лучше не трогать – магия еще не ушла отсюда. Вы же не хотите, покурив, начать задыхаться?

Я не хотел. Я хотел, чтобы подобную информацию мне выдавали до того, как я начну соревноваться в скорости с «мечом».

– Я думаю, здесь специально ничего не тронули, – ведьма наконец-то заговорила. – Возможно, это ловушка. И гораздо более сложная, чем может показаться на первый взгляд. Поедемте, майор, я хочу еще раз посмотреть на Китайца.

Китаец пришел в отделение за пару месяцев до моей отставки. Время было жаркое, и, мне, сержанту, каждый раз, посылая кого-то из бойцов на разведку, приходилось делать выбор, который можно было объяснить чем угодно, кроме соображений нравственности. Хочешь ты или не хочешь, но на войне – как на войне. Опытных бойцов начинаешь беречь даже бессознательно. Молодых – жалеешь, но лишь в меру – чтобы у них был шанс тоже стать опытными. Китайца я не жалел никогда. Нелюдимый, вечно со своим ножом и деревяшками, из которых он вырезал при любой возможности. Кто-то одежду чинит, кто-то письмо пишет, Китаец – режет. Правда, раздаривал он своих маленьких китайцев (сам он их называл нерусским словом «нэцкэ»), ничуть не жалея. Постепенно у каждого из нас образовалась собственная коллекция толстых узкоглазых человечков. А Китаец, безжалостно посылаемый мной в разведку,продолжал каждый раз возвращался. Как-то перед очередной вылазкой я положил себе одну из фигурок Китайца в карман – и вернулся без единой царапинки. Не помню, когда рассказал о своей примете Алехину, но знаю, что теперь у каждого при себе – обязательно есть нэцкэ-талисман. Хотелось бы верить, что нашим талисманом были фигурки, а не их создатель – потому что этой ночью счастье от Китайца явно отвернулось.

На этот раз знаний ведьмы было явно недостаточно. Черт его знает, что стряслось с любителем сорокаградусной выпивки и резьбы по дереву. Понятно было лишь то, что его смерть была мучительна и наступила явно не от старости. Уж не знаю, зачем, но я поднял с земли его флягу и вылили содержание на землю… Водка, которая – в нарушение всех уставов и правил – должна была находиться в ней, так себя не ведет. Я думаю, даже двухсотградусная, если такая существует, ведет себя иначе. Водка не должна прожигать листья и траву. Если Китаец выпил именно ту жидкость, остатки которой я только что вылил, то по пути в желудок у него теперь была дыра, вполне вероятно – сквозная.

Веселый соперник нам достался – он действительно не повторялся, не знаю в какую игру он играл, но я себя чувствовал мухой в руках ребенка: оторвем мухе лапку – жужжит? Я уже не жужжал. Я знал, что вода, которую я пью, может превратиться в кислоту, воздух может в любой момент кончиться, а земля под ногами перестать удерживать мой вес. Довольно нервная ситуация. Зато Вероника являла миру полное спокойствие – видно, для нее подобное положение вещей было досадной помехой, что-то вроде зуда комара. Прихлопнул кровососа – и все прошло, а промахнулся – тоже не смертельно.

– Вероника, расскажите мне что-нибудь, а то я начинаю думать, что нас сюда прислали для пополнения коллекции погибших необычными смертями.

Может, это здесь такой музей под открытым небом? «Посмотрите направо – посмотрите налево, какая выдумка, сколько фантазии!» А что, чем не версия? К своему ужасу, я обнаружил, что я не нахожу в ней ни одного изъяна!

– Майор, вы себе даже не представляете…

…Если бы Глеб поддерживал нашу беседу, я бы навсегда потерял всякую возможность представлять. Тяжело что-то представить без головы, которую мне только что пытался открутить невесть откуда взявшийся вольф.

Глава восьмая Схватка с вольфами

Удовольствие от боя может получить лишь тот, кто в нем не участвует.

Справочник гедониста

У вольфа не было ни одного шанса, но все-таки нам с Глебом пришлось изрядно попотеть, чтобы превратить эту груду мышц, клыков и когтей просто в груду. Не знаю, откуда взялась эта тварь, была ли она в эскорте Анастасии, или просто нам так повезло, в любом случае надо было спешить в лагерь – по одному вольфы не ходят.

Как же я устал никогда не ошибаться, предсказывая худший вариант. Вероятно, этот вольф набрел на нас случайно: судя по сигналу тревоги, а затем и шуму, доносившемся со стороны повозок, основные события разворачивались там…

Четыре гвардейца и Данила пытались изобразить сомкнутый строй. Вот когда пригодилась гора оружия и брони, лежавшая в одной из повозок. Я, в который уже раз восхитился Алехиным – без этих его щитов в человеческий рост стая вольфов разодрала бы бойцов в клочья, какими бы мастерами они ни были. Это была именно стая – не меньше ста взрослых особей во главе с вожаком. Громадный, он вместе с окружением, то ли семьей, то ли приближенными, пока не принимал участия в бое.

Несмотря на свирепость нападения, бой этот все больше напоминал резню. Вольфы ребят достать не могли, а те их пусть редко, но доставали, и если ничего не изменится, рано или поздно соотношение сил будет уже в нашу пользу. Кажется, это понимал не только я. Вожак что-то рявкнул – и не задействованные в бою самцы соорудили некий акробатический этюд на тему пирамиды, с верхушки которой двое бросились на нашу пятерку. Было бы здесь хотя бы два отделения – маневр не прошел бы, но, не имея возможности перестать защищаться, Алехин был открыт для нападения сверху. Зато майор Каховский был свободен для нападения с тыла. Первая попытка вольфов закончилась плачевно – одного сшиб я из своего арбалета, второй попал на меч Данилы. Это имело два последствия. Во-первых, на наших глазах акробатический трюк вот-вот должен был повториться, а во-вторых, чтобы его концовка была другой к нам стремительно приближался десяток идиотов с горящими глазами и капающей с клыков слюной.

Краем глаза я успел заметить, как полог повозки на секунду распахнулся, и из-за него выглянула Анастасия, Вероника, сильно продвинувшаяся за последние десять секунд в понимании моих мыслей, растворилась у нас с Глебом за спинами. Что ж, по крайней мере, мне попался товарищ по оружию, о котором можно только мечтать: если кто и выживет после этой схватки. так это Глеб. Спина к спине – классика безнадежного боя, каждый удар меча – боль, кровь, рев, руки липкие, не по локоть, а по самые плечи, наверное, это вдохновение. В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас вольфы кончатся… Но раздался рев вожака – и нападающих стало в два раза больше. Кажется, главное – не дать мечу застрять. Потому что как только в стене сверкающего металла появится прореха, меня просто раздерут на части. Я все-таки отдаю предпочтение смерти в целом виде, эстетичнее, что ли?

Чуда не произошло – меч все же застрял, и я все еще оставался жив только потому, что трое вольфов пока не осознали своего счастья. Всё – выдернул! Поднимаю меч и знаю, что все равно опоздаю: вольф уже вот-вот дотянется до меня… Арбалетный болт отбрасывает от меня руку-лапу, и вот уже мой меч заканчивает свою траекторию – еще одним меньше. Снова и снова шелестит арбалет, мне не надо оглядываться, чтобы знать, что это Марат, видно, только что вернувшийся с охоты, решил принять участие в нашей забаве. Значит, где-то рядом работает меч Ксюхи, наши шансы выстоять явно растут. Могли вырасти… Кажется я ошибся в оценке численности вольфов: судя по звукам за спиной, Марату пришлось вступить в ближний бой. Замечаю, что строй Алехина разбит и кто-то из бойцов лежит, хочется верить, что он лишь ранен. Дело – дрянь. По одному гвардейцам не продержаться. Не Данила ли там лежит, жаль парня: первое серьезное дело оказалось слишком серьезным для него. А это что за черт? Этот черт явно Рыжий – ничего себе! Может, он один всех уложит? Топор в его руках только что рассек пополам одного из нападавших, не успел я оценить удар, как один из вольфов изловчился цапнуть Рыжего сзади – и мельница его топора оказалась похороненной под телами нескольких накрывших его вольфов.

Наверное, мне показалось. Держа двумя руками кинжал, Стасик пытался ранить вольфа, чей натиск сдерживал Алехин. Если выживем – возьму все подозрения по поводу мальца обратно.

Да что ж они на нас взъелись-то?! Мой очередной противник на долю секунды отклонился, и я увидел картину, которая меня совершенно не обрадовала: прямо напротив меня стояла четверка вольфов, причем каждый держал в руках здоровенное копье. Вот уж не мечтал увидеть Вольфа с оружием в руках. Впрочем, скорее всего это не оружие, просто деревянные колья, но в их мощных руках и этого будет достаточно. Когда же они применят свое ноу-хау?

От земли вверх ползет белый туман, что-то он мне напоминает. Где-то я уже такое видел – не его ли брат меня встречал на Лысой Горе… Неужели у нас все-таки есть шанс? Туман становится все гуще, фактически я уже не вижу противника, а в следующую секунду понимаю, что его просто нет – и получаю удар под ребро: здоровенная деревяшка почти черного цвета торчит у меня в боку. Ничего не понимаю – руки, как два куска мяса – чувствую только вес, пошевелить не могу. С удивлением вижу, что правая продолжает судорожно сжимать меч, сесть не могу, пытаюсь рассмотреть сквозь туман местечко помягче – и просто падаю на траву. Как же это хорошо – лежать и при этом все еще быть живым, даже несмотря на повышенное содержание дерева в организме. Если Вероника не вырубила хотя бы вольфа-щенка, то и его одного вполне хватит, чтобы перерезать горлу майору Каховскому, причем последний даже сопротивляться не будет.

Глава девятая После бойни

Женщины не должны обманывать мужчин. Мужчины сами бесконечно обманываются в женщинах и сами кричат каждой встречной: «Верю!»

Курсы актерского мастерства Станиславского

Вероника рано или поздно придет в себя – она просто очень устала. Чем меньше времени у ведьмы на заклинание, тем больше сил ей приходится на него израсходовать. Спасибо, что решила не экономить – если бы она ударила на минуту-другую позже, была бы единственной выжившей. Удивил меня Рыжий: он обошелся царапинами – глубокими, но все же царапинами. Впрочем, кто удивил по-настоящему, так это Стасик, который умудрился вообще выйти сухим из воды. Самые серьезные ранения были у меня и Данилы. Как сказал Алехин – что возьмешь с гражданских? Действительно, кадровый состав Костяного отделения по мелочам не разменивался – Тихоня и Ксюха заплатили полной монетой. Тихоня первым принял бой и, пока вольфы рвали его на куски, Алехин с Сявой успели принести щиты и копья. Судьба часового. Сто смен пройдет под трафарет «происшествий нет». Ты будешь проклинать никому не нужное дежурство и твердо знать, что во время смены есть только два значимых события – ее начало и ее конец. А потом, в случайный час, примешь на себя первый удар. Ксюха прикрыла Марата. Он – лучший стрелок, поэтому он должен был стрелять. А она – отбиваться. Если бы было наоборот – погиб бы он. А так – за минуту до своей смерти они ее все-таки достали. Из стартового состава отделения осталось четверо. Хороший командир уже бы вводил в бой свежий резерв. Вот только где он, мой резерв? Ко всем нашим «достижением» надо добавить тот факт, что Анастасия пропала, точнее, хотелось думать, что она пропала, а не превратилась в смесь костей и мяса, которых в нашем бывшем лагере было сейчас предостаточно. И из-за которых первое, что нам придется сделать, это – перебазироваться подальше от мертвых вольфов. Потом надо похоронить Ксюху и Тихоню. Так я и не узнал, почему его прозвали Тихоней… И, в общем-то, мне было все равно. Я ничего не чувствовал. Не было ни горечи, ни печали. Скорее наоборот… Еще один бой – и вот я снова жив. И даже не калека. Я снова их обманул. Я знаю, что точно так же думал бы Тихоня, если бы выжил, думал бы сейчас – сразу после бойни. Ему тоже было бы плевать на погибшего в бою товарища, главное – это то, что он выжил… Потом, когда животная радость уцелевшего тела пройдет, я смогу сопереживать. Забуду прикосновение вольфов к моей коже и смогу думать о ком-то еще.

Зато сын полка – Стасик – был в хорошем настроении. Не знаю, где рос этот ребенок, какие валькирии его воспитывали, но, кажется, картина десятков искромсанных тел его очень забавляла – широко открытые глаза впитывали зрелище, от которого большая часть моих вполне взрослых знакомых почувствовала бы острое желание закрыть глаза, нос и как можно быстрее оказаться на максимально возможном расстоянии. Стасика был в восторге, он время от времени подходил к кому-нибудь из нас, шепотом, на ухо произносил: «Я такого никогда не видел!» – и снова пускался в свое турне между трупами.

– Не самое ожидаемое поведение ребенка, верно, майор? – Вот и Вероника пришла в себя. Если она наберется сил настолько, что сможет заняться целительством, то мы с Данилой сможем принять стоячее положение значительно быстрее.

– Я бы сказал, шокирующее поведение, но нападение вольфов меня удивило гораздо больше.

Со стороны наш диалог должен был выглядеть довольно странно: лежат двое затылком вниз, лицом вверх – и беседуют, то ли друг с другом, то ли каждый сам с собой.

– Майор, вольфы не нападали на нас, вольфы вообще редко нападают стаей, – Вероника напряглась и перевернулась на бок, вероятно, рассчитывая, что я сделаю то же самое. Не тут-то было: я перебрал лимит движений в бою с вольфами. Вероника выдержала паузу и, сообразив, что мое тело так и останется неподвижным, продолжила: – С их стороны было просто верхом глупости нападать на гвардейцев, вдумайтесь, скольких они потеряли, еще до того, как мне удалось что-либо сделать.

– Быть может, на Лысой Горе не знают, но вольфы вообще не отличаются особым интеллектом…

Она не дала мне закончить:

– Отсутствие интеллекта не делает их самоубийцами, и пусть я сошла с ума, но они пытались добраться до мальчика, а мы просто оказались у них на пути…

– Вольфы охотились за Стасиком?

– Именно за Стасиком. Тем самым, который вот – ходит и балдеет от вида сотни с лишней мертвых вольфов. Я в чем-то ошиблась?

– Вероника, Стасик сегодня прошел боевое крещение, поэтому… В общем, пока не случится чего-то очень серьезного – он вправе рассчитывать на доверие. Да и что мог сделать ребенок такого, чтобы его так ненавидели?

– Майор, иногда достаточно просто быть кем-то. Вот вы, например, как относитесь к ведьмам? – Все-таки хорошо, что я на нее не смотрел, потому что мне пришлось бы опустить взгляд:

– Я предпочитаю держаться подальше от ведьм…

– Еще! – мне показалось, или она только что была очень слаба?

– Вероника, если ты этого хочешь, ты это получишь. Я совершенно искренно считаю, что без таких, как ты, жизнь была бы намного лучше. Проблема только в том, что если мы от вас сможем избавиться, нет никакой гарантии, что не появится кто-то похуже. Так что можешь быть спокойна, от меня удар в спину ты не получишь.

Не знаю, что еще хотела сказать Вероника – в повозку забрался Глеб, распространяя жуткий запах какого-то отвара. Ведьмы помешаны на всяких травках – после применения магии нужно восстанавливаться, и уж не знаю почему, но нормальная еда этому не особо способствует. Существуют и другие способы «подкачки энергии», но на Лысой горе, слава богу, это не в чести. В магии всё в конечном счете сводится к умению управлять, накапливать и восстанавливать энергию. Впрочем, а где все не сводится к чему-то другому? Вероника, будучи ведьмой молодой, но достаточно способной, во всяком случае, для того, чтобы изничтожить стаю вольфов, в то же время была недостаточно опытна, для сохранения достаточного количества сил, чтобы теперь, после этого, не лежать пластом. Будь с нами Хозяйка Горы, быть может, и Тихоня с Ксюхой были бы живы, и зрелище восстанавливающей силы ведьмы было бы нам недоступно.

Повозка наклонилась и снова выровнялась – Алехин и Марат забрались к нам в гости.

– Алекс, ты как? Мозги работают, или вместе с ребрами вышибло? – В гвардии любят шутить, причем по странному совпадению, все шутки очень тематические – о здоровье, почему бы это?

– Алехин, как с офицером разговариваешь?

Марат пихнул под ребра Алехина и громким шепотом произнес:

– Я же тебе говорил – очухался!

Алехин остановился у изголовья Вероники, Марат занял позицию у нее в ногах – дальнейшее произошло быстро и четко: одновременно с фразой «Разрешите, господин майор!», которая прозвучала как «Разрешь гспйр», Алехин с Маратом приподняли топчан ведьмы и вынесли его из повозки. Уже когда они оказались на полянке, до меня донеслось:

– На воздухе быстрее силы восстанавливаются, полежите чуток – и мы вас обратно возвернем… – убалтывал Марат Веронику. А Алехин уже снова был в повозке.

– Майор, – Алехин все еще пытался шутить, – есть новости. И все плохие, то есть, сперва-то кажется, что хорошие, а потом понимаешь, что плохие.

– Вероника оказалась вражеским шпионом?

– Вероника? А при чем здесь Вероника? – этот шут балаганный решил, что я поведусь на его шуточку с ускоренным курсом восстановления сил.

– Алекс, – Алехин наконец сбросил с себя скорлупу сержанта, любимца дам, товарища бойцов, и продолжал уже нормальным голосом, без картонного задора дебила-военного: – Алекс, Анастасия жива, но я действительно не уверен, что это хорошая новость. Она распрягла своих лошадей и сейчас скачет в сторону Киева. Кроме своих лошадей она прихватила пару наших, остальных – убила.

– Что значит – убила?

– Перерезать горло – это убить?

Не могу себе даже вообразить – женщина перерезает горло лошади! Как мужчине кинжал в сердце втыкает – могу. А вот как режет лошадей – не могу.

– Чем она их резала?

– Мечом, судя по всему, а что? – Алехин явно решил, что я что-то такое только что понял, а я просто представлял себе Анастасию с кинжалом. С мечом в руках я ее представлял значительно хуже. Я, собственно, ничего не имел против того, чтобы Анастасия передвигалась отдельно, без нас. Я не понимаю, почему она хотела, чтобы мы остановились. Объяснений могло быть много, и ни одно из них мне не нравилось.

– А Стасик случаем не в курсе, куда тетя Настя поскакала?

На то, чтобы сообразить, кто такая «тетя Настя», Алехину понадобилось время, а я не собрался ему помогать… О! Сообразил, скривил рожу, сейчас ответит.

– Стасик в перерывах между своими восторгами, сказал, что тетя уехала за подмогой. Мне вот только интересно, кому эта подмога будет подмогать? Судя по тому, что она сделала с лошадьми, явно не нам!

Странно, как это Анастасия с нами не проделала ту же операцию, что и с лошадьми. Как-то все чудн`о получается – в последний момент нам ее практически навязали, да еще и вместе с вольфами… Может, у Петрова война, а мы расхлебываем? Все равно непонятно. Ясно только одно – надо либо бегом возвращаться, либо что-то очень серьезно менять, пока оставшиеся в живых восемь человек не последовали за Китайцем, Тихоней и Ксюхой.

Глава десятая Водоплавающие и в воду падающие

Идеальный чиновник – тот, кто в совершенстве овладел искусством составления плана по составлению плана по составлению плана.

Из мемуаров председателя Госплана

– Предлагаю плыть.

– Ась? – это Алехин выразил всеобщее отношение к моей гениальной идее. Ничего, мы еще поборемся за свободный доступ к мозгам.

– Повторяю еще раз. У кого плохо со слухом – читайте по губам. Мы должны отсюда уплыть!

Кажется, слово «отсюда» моментально склонило чашу весов в пользу моего плана. Если бы еще не Стасик – его святая, она же детская простота вылилась в вопрос:

– А мы не утонем?

Хороший вопрос. Что точно утонет точно, так эта тонна оружия, которую Алехин приволок с собой, если вдруг он попытается её сплавить по воде.

– Плоты, майор? – Вот оно, мозговой штурм пошел. Рыжий блеснул догадкой!

– Плот, Рыжий. Думаю одного на семерых с половиной, считая ребенка – за глаза хватит. Алехин?

Алехин все понял, и минут через десять звуком столярных работ мог бы воспользоваться полк латников, чтобы подобраться к нам, совершенно не беспокоясь о том, что их могут услышать…

Есть все-таки у командира преимущество: вместо того, чтобы махать топором, я собирался побеседовать с прелестной дамой. Фактически мы остались одни. Даже Глеб – персональный меч Вероники, отданный под командование Алехина, не сможет мне помешать пообщаться с ведьмой тет-а-тет… Хотя… Может, лучше пойти топором помахать?

Вероника все еще была далека от своей лучшей формы. Кажется, ей удалось подлечить меня с Данилой куда лучше, чем восстановиться самой. Если я не ошибаюсь, поутру она отправилась в сторону каменистого пригорка – то ли травки собирать, то ли попросту быть подальше от нас.

Вся эта экспедиция получалась какой-то неправильной – Анастасия от нас убежала, Ксюша погибла, Вероника старается держаться подальше… Может, она считает, что если будет держаться ближе, ей придется пойти вслед либо за Ксюхой, либо за Настей? Подъем был короткий и достаточно пологий, но боль в правом боку напомнила о себе… А вот и ведьма – надеюсь, я был прав и нам будет, о чем поговорить.

Холму, на вершине которого я заприметил Веронику, было далеко до Лысой Горы, зато, судя по той картине, которая открылась передо мной, Вероника здесь себя чувствовала полновластной хозяйкой. Соединив руки на затылке, вытянувшись в струнку, она висела сантиметрах в десяти над вершиной холмах. Как раз то расстояние, о котором можно потом всю жизнь гадать – привиделось или было на самом деле. Я не стал протирать глаза, я кашлянул – в смысле «вот я пришел, как-то неловко вас отвлекать, но придется…» Мне не придется гадать. Потому что совершить такой поворот на 180 градусов можно, только зависнув в воздухе. Выдержав паузу – ну что, удостоверился? – Вероника плавно вернулась на землю. Здесь я был единственным наблюдающим, она – единственной летающей… И как тут не испытывать комплексы? Да, очень просто – не испытывать!

– Вероника, скажите мне, только честно, вы общаетесь с Киевом?

– Каждый день. – У скульптуры богини презрения был более приветливый взгляд. – Вы хотели передать привет своей подружке?

– Было бы неплохо, но, боюсь, мои подружки предпочтут вовсе не получать приветов, нежели получать их в желтом конвертике с Лысой Горы…

– Тогда чего вы хотите?

Действительно, чего может хотеть детектив Алекс, он же майор Каховский? Ясное дело, только одного – передать горячий поцелуй десятку подружек. Неужели я произвожу впечатление устройства, предназначенного исключительно для размножения? А ведьмочке-то лет двадцать – откуда такая спесь? Или это последствия ранения?

– Вероника, слушайте меня внимательно, потому, что сделано все должно быть в точности так, как я вам скажу. Мы можем связаться с Киевом прямо сейчас?

Это был не лучший в мире плот. Единственным его достоинством была скорость появления на свет. В любом случае, по моим расчетам, плыть нам придется совсем немного. Почти весь арсенал пришлось бросить. На чтобы его затопление пришлось бы потратить время, а времени-то у нас и не было. Надеюсь, мы еще за ним еще вернемся, собственно, сейчас мы брали с собой лишь продукты да еще то, что боец способен долго тащить на себе.

Но сначала, как бы мы ни торопились, нужно сделать одну вещь. Полог фургона открылся, чтобы впустить Алехина. Таким бледным я его еще не видел. Если бы я не знал, что это невозможно, я бы решил, что он смертельно напуган.

– Алекс, посмотри, – шепот сержанта меня добил окончательно. Алехин вынул из-за пазухи три деревянных фигурки. Такая же была и у меня в кармане.

– Это нэцке Ксюхи, Тихони и Китайца.

– Ты зачем их притащил?

– Присмотритесь.

Я присмотрелся. Одна фигурка ничем не отличалась от тех, что я видел у Китайца, а вот две другие… Они были практически разорваны пополам. Глубокая трещина проходила от темечка до пяток маленьких узкоглазых толстячков. Чтобы разломить их, достаточно было просто потянуть за края дерева – внутри была пустота.

– Майор, вы что-нибудь понимаете?

Майор ничего не понимал. Я вынул собственного божка – тот был заметно тяжелее. Не знаю почему, но раскалывать его, чтобы убедиться, что в середине у него не пусто, у меня не было ни малейшего желания.

– Что еще? – я слишком хорошо знал Алехина, чтобы думать, что так потрясти его могли три деревяшки.

– Пропал Китаец. Целая нэцке – его.

Он так и сказал – не «тело Китайца», а «Китаец». Чего я не буду делать точно, так это тратить время на поиски трупа. Хотя, кто знает – быть может, Китайцу опять удалось обхитрить смерть?

* * *

Первым на воду встал маленький плотик, на котором возвышалась гора хвороста. Под верхним слоем сухих веток – два тела: Тихоня и Ксюха. Течение подхватило плотик, и он, покачиваясь на волнах, начал свой недолгий путь. Коротко защелкал тетивой лук, и, одна за другой, в небо взмыли горящие стрелы. Вот одна воткнулась в плот, вторая – пламя поплыло по воде, чтобы умереть за одним из поворотов реки. Отрезало. Напрочь. Теперь их нет. Не здесь и сейчас, их нет нигде. Куда бы ни занесла судьба. Теперь каждый день они будут понемногу уходить из памяти, чтобы капля за каплей переливаться в легенды Костяного отделения. Отныне и навсегда за спиной каждого бойца отделения встанут еще две тени, еще один миф, помогающий побеждать… Потому что стаю вольфов победили они – думаю, даже Вероника считает именно так. Это не ложь и не желание польстить. Это точная логика смертельного боя. Чтобы стать героем, нужно погибнуть. Никто, никто не хочет быть героем.

* * *

– Навались!

Плот, на скорую руку созданный столярным гением Алехина, предпринял последнюю попытку остаться на берегу, но, прочувствовав наш настрой – сдался. Первым запрыгнул Марат, затем я с Данилой, Алехин с Сявой и Рыжим, войдя в воду почти по пояс, продолжали толкать плот, мы же с Маратом, вооружившись шестами уже были готовы толкать его и без их помощи… Глеб и Вероника со Стасиком сбились с ритма, и теперь им придется слегка замочить одежку. Куда там – они у нас крутые – Вероника схватила Стасика за руку и заскользила, полетела к плоту. За ней к плоту рванул Глеб – еще то зрелище – дикие глаза Стаса, алебастровая невозмутимость Вероники, блеск меча Глеба… В следующую секунду алебастр упал в воду. До удара о плот головой Веронике оставалось проскользить по воздуху миллиметра два. Глеб, не успевший вовремя отреагировать, мог только наблюдать, как мы вытаскиваем ведьму из воды. Не буду скрывать – основная нагрузка досталась мне. Со стороны Марата, вероятно, это был жест уважения к командиру. Вероника беспомощно осматривала свою руку, на которой у локтя красовался укус – укус до крови. Надо же, какие зубки у этого Стасика! Перенося мальчика на плот, Вероника меньше всего ожидала, что практически в конечной точке путешествия он буквально покажет зубки. Стасик, между тем, уже умудрился выбраться на берег, где, двигаясь параллельным курсом, с нескрываем интересом следил за нашими маневрами. Вероятно, он не любит плоты, а может, у него речная болезнь или приступ бешенства. За ребенком надо было бы вернуться…Быть может, позже… Чего я сейчас точно не собирался делать, так это поворачивать к берегу.

Посередине плота у нас возвышалась палатка. Не скрою, главное ее назначение было в том, чтобы возвышаться и шириться. При желании она могла бы с успехом играть роль паруса.

Подняв на плот шесты и, предоставив течению полную свободу, мы укрылись в этом чуде деревянно-матерчатого зодчества.

– По моей команде! Вероника, пожалуйста, без ваших фокусов с пробежками по воде! Все готовы?

Кое-кто был не готов. Сява смотрел на меня взглядом человека, которому перед смертью отказали в последнем слове. А каким взглядом смотрел на него я? Очень трудно плавать, когда на тебе висит около ста килограммов железа. Как он с ними на плот залез – не иначе, с помощью секретного приспособления под названием «посильная помощь Алехина», а может, заранее в палатку затащил. Щит звякнул о дерево, за ним последовали два меча, кольчуга и арбалет, для стрельбы из которого понадобились бы как минимум два человека.

– Делай как я!

Выйдя из палатки на сторону плота, обращенную к противоположному берегу реки, я, по возможности тихо, спустился в воду, все еще держась за плот. Секунда – и я, стараясь держаться вровень с набирающим скорость плотом, двинулся к берегу – благо, за то время, пока мы еще правили нашим флагманом, нам удалось подобраться как можно ближе к противоположному берегу. Впрочем, проплыть и пять метров, с какой-никакой поклажей, достаточно серьезная задача – и я ее выполнил. Ее выполнили все. Оказавшись на берегу, мы ползком добрались до ближайших кустов и только там перевели дух. Прав я или не прав, но первая часть моего плана прошла без сучка и задоринки.

Плот упрямо двигался, грозя через несколько минут скрыться с наших глаз. Тем временем Стасику, наверное, надоело бежать. Он протянул свои ручонки в сторону плота, после чего раздался звук, больше всего напоминающий храп, только если храпят одновременно человек сто, причем одновременно и все – прямо вам в ухо. Метров за десять перед плотом вода вдруг ушла вниз. На месте ленивого течения на наших глазах появился водопад, уходящий на неизвестную глубину. Плот устремился в пучину со скоростью, не оставляющей сомнений, что ни один из нас не выбрался бы живым. Рев водопада прервался звуком стократно усиленного всхлипа – видно, пробку вставили на место. Водопад начал затихать, пока не исчез вовсе. Река снова текла неспешно и величаво. Стасик прыгающей походкой направился прочь от реки…

Первый раз за всю экспедицию мы сделали ход, не прописанный в конспекте врага.

Глава одиннадцатая На другом берегу

Даже рожденному летать, бывает полезно ползать

Из жизни насекомых

Давненько я столько не ползал. Думаю, еще несколько часов передвижения таким способом – и на моем животе вырастет чешуя, руки и ноги начнут постепенно втягиваться, а язык станет раздвоенным. Это ж надо было разбросать по земле столько сучьев и камней! Радовало только одно: Веронике пришлось ползти точно так же. Представляю, во что превратится ее одежда. И даже не представляю, во что превратится ее грудь в конце маршрута.

Ждать. Нам нужно два или три дня ждать. Главный плюс, который я получил в качестве компенсации за потерю всех наших припасов – статус погибших. Кем бы ни были Стасик и его друзья – мы для них драматически утонули, так как ничем не примечательная речка на несколько минут стала счастливой обладательницей водопада.

– Сюда! – просипел Алехин.

Ну, наконец-то – если нам повезло, можно будет сесть или даже встать. Нам повезло. За небольшим подъемом прямо у берега тянулась балка, достаточно глубокая, чтобы спрятать всех нас. Я оторвал чресла, живот и грудь от почвы и с удивлением обнаружил, что по-прежнему умею принимать вертикальное положение.

– Вероника, ты ничего не хочешь нам рассказать про Стасика? – Конечно, кто я такой, чтобы ведьма давала мне отчет. Просто спрашивать у Рыжего, что здесь произошло, было бесполезно. У Вероники, судя по всему тоже.

– Я его не почувствовала. Любой маг чувствует другого, но Станислав – как на другой стороне Луны, даже во время сеанса!

Моя злость на Веронику улеглась, толком не разгоревшись. Если быть абсолютно честным, то она ведь меня предупреждала по поводу найденыша – сразу после атаки вольфов. В общем-то, смешно было думать, что она от нас что-то решила скрыть. Какой-то час назад мы все плыли на одном плоту и, если бы я ошибся – точно так же вместе покоились бы под этими спокойными водами.

– Как ты понял? – Кажется впервые в голосе Вероники не было надменной интонации

– А я не понял… Было ясно, что нас не хотят отпускать. Нам не дали бы уйти ни по реке, ни по земле, но река давала возможность спрятаться или и вправду уйти… Во всяком случае, я на это надеялся. Если у Стасика с этой стороны реки был наблюдатель, то мы живы только благодаря его любви к искусству. То, что Стасик не захочет нас сопровождать, было для меня полной неожиданностью, я чуть было не повернул за ним.

– И почему не повернул? – голос Алехина прозвучал неожиданно мрачно.

– Не знаю почему… наверное, я просто испугался.

– Стасика ты, что ли, испугался? – голос Алехина все мрачнел и мрачнел

– Нет, я испугался, что мы не успеем… Пока бы мы возвращались за ним, пока поплыли бы обратно… Я боялся с того момента, как мы начали сооружать плот, боялся, что не успеем, всё ждал подвоха, а тут всё гладко, всё сладко…

– Командир, давай ты и впредь не будешь поворачивать, даже думать об этом не будешь – мальчик там или девочка. Ладно, майор?

Я промолчал. Наверное, Алехин прав. Мы – не спасатели. Спасают другие. Мы тут, чтобы ходили караваны – табак в одну сторону, мечи в другую. Линия каравана не должна прерываться. И это важнее мальчиков и девочек. Но Алехин был мрачен не из-за этого. В глазах сержанта я фактически признался в том, что хотел совершить предательство. Всегда непросто привыкаешь к мысли, что люди – разные не только внешне: они и думают по-разному. Еще труднее смириться с тем, что эти самые «разные» правы – в отличие от тебя. Мне было бы легче услышать это от Сявы…

– Сержант, обустраивайте лагерь. И еще – мне нужно круглосуточное наблюдение за рекой. Думаю, гости у нас появятся дня через два, но лучше перестраховаться. И еще – нам придется соорудить еще один плот… Теперь вы, Вероника. Через два дня вы должны быть в такой форме, чтобы мы все могли просто отдыхать, когда вы будете разбираться с нашим мальчиком.

Глава двенадцатая Легенда о вольфах

“Homo homini lupus est” – и чего тут плохого? – не понял Акела

Из черновиков «Книги Джунглей» Р. Киплинга

Вернусь в Киев – не смогу спать в нормальной квартире, на нормальной кровати – будет не хватать жучков, мошек, ночных шорохов… Я отошел метров на сто от моих бойцов и продолжал углубляться в лес, раскинувшийся на этом берегу. Через два дня сюда должен прибыть караван из Ростова. По моей просьбе и с благословения Лысой Горы Вероника связалась с тамошними ведьмами. Вместе с караваном должна прийти и помощь. За пару километров до места, где Стасик караулит очередную добычу, мы соединимся с ростовскими военными и магом, посланным в помощь Веронике. Дальше всё просто – ждать, когда друзья нашего мальчика покажутся, и надеяться на то, что мы с ними справимся, причем сделаем это до того, как еще один караван пополнит список пропавших. Обычная мышеловка. Только наша мышка при случае слопает не только приманку. Меня немного успокаивала мысль, что Вероника, не будучи особо сильной ведьмой, по ее же словам при желании может повторить те фокусы, которые погубили караваны, и даже тот, с помощью которого пытались избавиться от нас… Повторить, но не остановить. А тревожило меня то, что я совершенно не представлял себе – зачем? Зачем убивать людей столь изощренными способами? Даже не попытавшись завладеть их имущество… Кому-то мешают караваны? Тогда для чего было пытаться убить нас – мы были и так достаточно напуганы, чтобы после нашего рапорта ни один караван не прошел этим маршрутом еще долгие годы. Не понимаю…

Продолжая идти через лес, я и не заметил, как вышел к руслу небольшого ручейка, пробивавшего себе дорогу к реке… Сотни безымянных потоков сливаются в имени реки. Причины – всегда безымянны.

– Олекса-а-а!

Что за черт?! Если бы я умел шевелить ушами, они бы сейчас заняли место на макушке. Да нет, послышалось, только журчание воды, да шум ветр. Послышалось…

– Олекса-а!

Вот те на – два раза одно и то же послышалось, очень интересно. Строго говоря, я – Алекс, а не Олекса, а если быть абсолютно точным, то вот уже две недели как я майор Каховский. С другой стороны, одна особа называла меня Олексой, хотя это было очень давно – примерно тысячу лет назад…

– В прошлый раз ты меня прекрасно слышал, Олекса… – голос стал громче и обрел направление. Странная штука сознание – то, что голос реален, я понимал, а вот поверить в то, что кроме голоса так же реальна и женщина, произносившая эти слова – это я понимать отказывался. Лесок оборвался поляной, на которой возвышался шатер, судя по цвету, сшитый из традиционных плащей учеников ведьм – такая же переливающаяся всеми цветами радуги ткань, впрочем, может, и наоборот: сестра этой палатки пошла на плащи ученикам. У входа в шатер меня поджидала женщина с иссиня-черным луком и полным колчаном стрел. Эта женщина действительна была реальна – чувствуя себя персонажем сказки о Шамаханской царице, я пошел навстречу Мокаше, или, как ее зовут на Лысой Горе, – Старшей Хозяйке.

– Красивый лук, Мокаша

– Это всё?

– Что значит – «всё»?

– Всё, что ты хочешь мне сказать?

По-моему, она надо мной издевалась. Пошел Алекс погулять по лесу встретил ведьму, зашел к ней в шатер… В сказках из шатра два выхода – один на сковородку к ведьме-людоедке, второй – с мечом-кладенцом на лютого ворога. В жизни, подозреваю, всё ограничивается сковородкой, пусть и не в буквальном смысле.

– Хорошо выглядишь, – я продолжал выжимать из себя остатки светской беседы. Эх, видела бы мама, как я одет, беседуя с дамой.

– А ты какой-то не такой, будто тебя целый день лицом по земле возили, – Мокаша внимательно посмотрела в мои честные глаза и продолжила: – Я что, угадала?

– Работа у меня такая: лучше лицом в грязь, чем кишки наружу, – почти пословица получилась, надо запомнить.

– А подойти ко мне ближе, чем на два метра, тебе тоже работа мешает? Или боишься, что кишки выпадут? – Мокаша осторожно опустила лук на землю и подняла руку, как будто заслоняясь от меня ладонью. Потом эта ладонь начала расти, пока не заполнила собой все вокруг.

– Привиделось чего? – голос Мокаши привел меня в чувство, два метра куда-то подевались, да и немудрено, если учесть, что мы были уже в шатре. Затянула-таки…

– Затянула, – торжествующе повторила мою мысль Мокаша.

Неужели мысли читает?

– Читаю! – подтвердила ведьма. – Только твои читать не надо – и так видны.

Хорошо Мокаше – все-то ей видно, а я вот никак не мог найти предмет, который, по всем раскладам, должен был здесь находиться. На самом деле, в шатре вообще мало чего находилось. Кроме Мокаши и меня обстановку дополняли горшок с каким-то варевом, висевший над огнем. Этот огонь жил по своим особым законам. По крайней мере, я был не в состоянии обнаружить ни дров, ни угля, которые по логике, должны были давать ему жизнь. Создавалось такое впечатление, что Мокаша просто украла откуда-то язык пламени и поселила у себя в шатре.

– Налегке путешествуешь?

– Я не путешествую. Я живу так…

– Как так?

– А вот так, – Мокаша обвела рукой шалаш, чтобы я понял, что это и есть ее «так».

– Я предпочитаю, даже в путешествии, регулярно, хотя бы раз в день, кушать и хотя бы иногда менять одежду. Прости, я, конечно, рассуждаю как обычный человек, у вас, «хозяек», все по-другому, но не настолько же? – Мокаша не отвечала, все ее внимание было занято содержимым горшка. Наконец, видно, прочитав в его глубине давно ожидаемое известие, Мокаша вспомнила о моем существовании:

– Когда-нибудь я тебя возьму с собой, и ты сам решишь что нужно брать в дорогу, а что – оставить. Держи! – Мокаша протянула мне горшок. – Передашь Веронике, это ей поможет.

Вот ведь как, ведьма всё знает, наверное, надо удивиться.

– Боюсь, Вероника не поймет, если майор Каховский принесет ей из леса блюдо, приготовленное самой Мокашей. А если еще и сержант Алехин не поймет командира…

– Олекса, не жалуйся, неужели даже очень талантливая девчонка устоит перед твоим обаянием?

– То есть то, что передо мной не устоит сержант – установленный факт? – Кажется Мокаша сделала мне комплимент?

– Я не права?

Накидка Мокаши, до сих скрывавшая ее от подбородка до щиколоток, подозрительно поползла вниз, заставляя меня коситься на обнажившиеся плечи, втайне надеясь, что процесс только начался.

– До сих пор я думал, что трачу свои запасы обаяния исключительно на представительниц слабого пола.

– Во всяком случае, ты это делаешь достаточно эффективно. – Даже если у меня было желание спорить с Мокашей, ее накидка обнажила достаточно, чтобы оно пропало. Нет не желание – только желание спорить…

Должен признать, есть вещи которые не приедаются. Время снова затикало. Кто знает, какой была бы наша жизнь, если бы у времени был другой голос? Накидка Мокаши, вечность назад отброшенная за ненадобностью, вот-вот вернется на место, чтобы дать отдохнуть моим глазам и заставить работать мою память.

Не знаю, откуда в пустом шатре может взяться кофейный сервиз. Кажется, впервые я видел, чтобы каждый предмет был наполнен именно тем содержимым, для которого изготовлен. Сливками меня не удивить. Скорее, меня удивила процедура разбавления ими кофе. Цена этого горького напитка настолько ужасающа, что в Киеве его пьют в чистом виде, притом – малюсенькими глоточками. Есть только один продукт дороже кофе. Это рапасит – наркотик, вызывающий чувство удовольствия в чистом виде. Говорят, человека принявшего рапасит, можно порезать на ремни, кайф этим не перебьешь. Рапасит не вызывает привыкания и, как рассказывал доктор Лейзерович, абсолютно безвреден. Просто тот, кто хоть раз испытал чувство полного счастья, будет неизбежно стремиться испытать его снова и снова.

Кофе чувство счастья не вызывает, у меня он обостряет комплекс неполноценности: приходится делать вид, будто понимаешь, что такого выдающегося в том, чтобы употреблять напиток, который вполне мог бы называться проще – «горечь».

У Мокаши комплексов не оказалось. Не ограничившись сливками, она бросила в кофе еще и сахар. Странно, но мне понравилось. Я не благодарил Мокашу, по мне и так было видно, как мне хорошо. А слова… Что могут слова?

– Не расслабляйся, Олекса, скоро нам придется попрощаться, но прежде я хочу рассказать тебе одну историю, – Мокаша положила голову мне на плечо, и теперь каждый звук доходил до меня не только привычным путем – из уст в уши, – но и более коротким путем – от тела к телу.

– Пожалуй, кроме меня, тебе больше не от кого услышать о том, что произошло не настолько давно, чтобы об этом можно было забыть…

Около двухсот лет назад он объявился в дельте Днепра. Почему-то все самые большие неприятности приходят к нам со стороны моря… Он называл себя Дирижером. Почему? Вероятно, в детстве он прочел много книжек о волшебниках и волшебных палочках. Все, кто его видел, утверждают, что он никогда не расставался с белой дирижерской палочкой. Начинал он как заурядный маг, со временем же превратился и вовсе в позор для тех, кто что-то понимал в магии. Вооруженный своей нелепой палочкой, он выступал перед публикой, как какой-нибудь фокусник. Он не делал ничего особенного, ничего, что могло бы составить проблему даже для ученика, он превратил искусство в шоу. Олекса, ты знаешь что такое шоу?

– Забава, потеха?

– В точку. «Потеха» мне нравится даже больше. Это произошло в Луганске.

– Первый раз слышу! Что за город такой?

– Совсем недалеко отсюда.

– Но я ни разу не слышал об этом городе! – Не то чтобы я должен был знать каждый город, но я и вправду ничего не слышал об этом населенном пункте, разросшемся настолько, что у него появилось название. Такое со мной впервые.

– Теперь он называется иначе, – продолжила Мокаша, – Как, я скажу тебе позже. Дело не в том, как этот город назывался. Важно то, что в Луганске, как и в каждом уважающем себя городе, была тюрьма. Несколько человек в ней ожидали казни. Когда Дирижер пришел в город, казниэти отложили – местные правители решили, что слишком много зрелищ не пойдут на пользу жителям. Но Дирижеру удалось переубедить правителей. В назначенный час на городской площади собрались, наверное, все, кто только мог ходить. Потом привели осужденных. Четыре человека не понимали, что происходит – на площади не было ни виселицы, ни плахи, лишь странный человек с дирижерской палочкой. Дирижер взмахнул ею – и земля под ногами смертников превратилась в болото. Когда несчастные погрузились по шею, Дирижер снова взмахнул палочкой – земля стала медленно затвердевать. Жертвы мага умирали еще несколько часов. Когда они наконец испустили последний вздох, площадь уже была пуста, только Дирижер не упустил ни мгновения этого зрелища.

На следующий день Дирижер получил обещанную сумму и указание властей покинуть город. А также запрет, когда-либо в него возвращаться.

Прошли годы. После Луганска ни одно представление Дирижера не обходилось без странных ужасающих смертей. Ничто так не возбуждает, так не волнует людей, как смерть. И за такое зрелище многие готовы были платить Дирижеру совершенно умопомрачительные гонорары.

В те дни на Луганск и другие города обрушилась новая напасть – племена, пришедшие с Кавказа. Одетые в волчьи шкуры воины Союза Пяти Племен обрушивались на города. После них оставались лишь трупы и зола. Очередной жертвой должен был стать Луганск. В ужасе правители города обратились за помощью к Дирижеру. К удивлению многих, тот немедленно откликнулся. Неделю Луганск был в осаде, неделю Дирижер готовил чудо, которое должно было спасти город. И вот настал день, когда на город опустился туман. Не видя ничего в тумане, нападавшие прекратили штурм. Когда же туман рассеялся, со стен города на них ринулись настоящие исчадия ада. Атаковали их странные создания – помесь волка и человека. Непонятно откуда взявшиеся, они уничтожили племена. Поклонявшиеся волкам гибли почти без сопротивления – они были уверены, что их настигла карающая десница собственного бога. Город был спасен. Утром на той самой площади города, где когда-то Дирижер совершил казнь, собралось странные воины и жители города. Люди-волки были ничем иным, как защитниками Луганска, которых Дирижер превратил в полузверей-полулюдей. Маг отказался от платы. Он лишь пообещал, что на этот раз уходит навсегда.

Они не сразу поняли, что он с ними сделал. Ценою спасения стало то, что все обращенные так и остались в обличии чудовищ. Таковой оказалась плата за спасение. Ночью на Луганск снова опустился туман, и к утру в городе не осталось ни одного человека – только люди-волки. Теперь вы их называете вольфами. Они ушли из города. Вольфы не живут в городах. Заклинание, которое наложил на них Дирижер, оказалось настолько сильным, что обратить его не смог ни один из магов того времени. Да даже если бы и мог, вряд ли захотел бы повторить. Такое заклинание требует столько сил, что остаться в живых после его применения невозможно.

Мокаша замолчала. Молчал и я. Если Стасик имел какое-то отношение к Дирижеру, тогда понятно, почему на нас напали вольфы. Неужели Дирижер круче Мокаши? А я-то думал, что круче некуда.

– Мокаша, но Дирижер же выжил!

– Он брал силу у людей. Дирижер убил больше тысячи пленных, чтобы создать вольфов. Знали бы правители Луганска, что на самом деле он готовит. Они сами дали ему оружие для его мести. А ведь наложить заклятие всегда легче, чем снять, тем более, что нынешние вольфы не заколдованы – они родились такими. Олекса, но я тебе рассказываю это, вовсе не для того, чтобы ты начал сочувствовать вольфам. Дирижер теперь работает не один, и он куда сильнее, чем был когда-то. Не ищи причин. Караваны уничтожены для потехи и для того, чтобы накопить силу: ничто не несет силу большую, нежели человек, умирающий в мучениях…

– А для чьей потехи?

– У Дирижера всегда было много почитателей, ты бы удивился, если бы узнал, какие люди приезжают на его представления.

– Интимная атмосфера вдруг исчезла, моя еще не так давно доступная и нежная ведьма на глазах превращалась в Старшую Хозяйку.

– Хозяйка, но Дирижер никого не убил, когда пытался нас утопить, значит, он ослаб?

Как бы мне хотелось, чтобы это было именно так.

– Быть может, и так, если только у него не было запасной жертвы. Иногда маг, страхуясь от потери сил, использует чужую силу.

– Другого мага?

– Зачем? Просто человека.

– И что с этим «просто человеком» происходит? – как все же было бы хорошо, чтобы маги и люди жили по разные стороны Стены. Впрочем, с точки зрения больших цифр – так оно и есть.

– Я, Олекса, могу предложить два варианта: либо человек умирает от боли, либо он умирает от старости – особой разницы не вижу.

– А если это ребенок?

Кажется, Мокаша удивилась:

– Ребенок? Это любопытное решение. Скорее всего, он сможет его использовать несколько раз. Сначала ребенок будет расти, а потом стареть, как же это я сама не додумалась? Причем всё это время он будет накрепко связан с магом. Фактически, он будет его инструментом.

Вот так-то! Колдовать мы не умеем, зато и думать не разучились.

– Мокаша, а может еще по кофе?

– Понравилось? Наглец! – Мокаша сделала сложное движение кистью, после чего в руке у нее оказался еще один кофейник, содержимое которого было тут же ловко разлито в наши чашки. Кажется, я начинал понимать прелесть путешествия налегке.

– А ты, Мокаша, никогда не хотела быть настолько же сильной?

– Хотела. Очень хотела. Но есть проблема. С этого пути уже не сойти. Чувство силы держит крепче любого наркотика.

Хотелось бы мне ошибиться, но, кажется, я знаю, почему Мокаша залпом допила свой кофе и, отвернувшись от меня, восстанавливала свой туалет. Мокаша знала, что чувствует Дирижер – знала на собственном опыте.

– Луганск теперь называют Брошенным городом, слышал про такой?

Стоя у шатра Мокаши, я сжимал в одной руке подаренный ею лук и колчан, полный стрел, а в другой осторожно удерживал еще теплый горшок с целительным зельем для Вероники. Шатер и Мокаша с каждой секундой становились все прозрачнее, еще минута – и они растают в воздухе, как будто и не было здесь никогда ни ведьмы, ни кофе со сливками, ни того, что у нас было перед кофе.

На этот раз Мокаше плащ не понадобился. Интересно, насколько он был ей действительно нужен в прошлую нашу встречу?

Глава тринадцатая Линия Дирижера

Пожалуй, наибольшее количество людей пострадавших во время магических экспериментов, погибло, дегустируя эликсир бессмертия.

История современной алхимии

Мерный рокот копыт накатывался на берег… К нему примешивался скрип сотен колес – караван шел вдоль берега реки на запад. Через несколько минут они должны были подойти к идеальному месту. Дирижер просто не мог пройти мимо – это было единственное место на всем пологом левом берегу, где к самой дороге подходил небольшой холм. Если действие должно произойти на дороге, то именно холм – лучше место для зрителей. А актеры неуклонно приближались к сцене.

Вид снизу имеет свои преимущества. С моей точки зрения – точки зрения сидящего в засаде – изумрудный холм парил между небом и рекой, словно обросшая травой египетская пирамида. Караван выдвинулся на авансцену, и холм, который за секунду до этого мог послужить образчиком места, куда не ступала нога человека, разом превратился в место встречи несколько десятков человеческих особей. Не знаю, чего я ожидал – быть может, вампиров, быть может, чудовищ другого рода – нет, это были люди. Молодые люди и люди почтенного возраста, мужчины и женщины… Пожалуй, единственное, что их могло бы отличить от обычной породы Homo sapiens– стоимость камней и металлов, которые они принесли с собой. Впрочем, их одежда, вероятно, соответствовала украшениям. Думаю, они воспринимали происходящее как небольшой пикник. Мужчины расстилали покрывала на склоне, дабы дамы могли удобно устроится, не испачкав одежду и не простудившись. Несколько человек предусмотрительно взяли с собой раскладными стульчиками… Не хватало только официанток, разносящих прохладительные напитки. Что я делаю здесь, без раскладного стульчика, без дамы, за которой я мог бы куртуазно поухаживать? Всегда так – хорошие парни вечно оказываются не в том месте, не в то время и, как правило, в сугубо мужской компании – ведьмы не в счет.

Холм был не высок, однако невесть откуда взявшееся облачко явно решило спуститься с небес на его вершину. Коснувшись земли, оно, словно почувствовав, что здесь ему не место, стремительно растаяло. Впрочем, не бесследно. Там, где только что был сгусток водяных паров, теперь находились две фигуры. Хотя бы один из них просто обязан быть Дирижером.

Первая повозка уже выезжала на участок дороги перед холмом, когда та из двух фигур, что повыше, затянутая во всё черное, взмахнула рукой, в которой в лучах заходящего солнца блеснула белая палочка. В ту же секунду человек, сопровождавший Дирижера (теперь никаких сомнений в том, что это он, не оставалось), рухнул как подкошенный.

Тем временем караван, почти весь уже оказавшийся на виду у зрителей, двигался вперед, не обращая внимания на пассы Дирижера – ну, что ж, пора и нам выходить на авансцену.

На этот раз у меня в распоряжении было нечто лучшее, чем плот, собранный за несколько часов из подручных материалов. Благодаря общению Вероники с Киевом мы получили помощь из Ростова. Вместе с бойцами караван доставил и лодки – теперь для того, чтобы оказаться на противоположном берегу, нам понадобиться не больше пяти минут. Это сейчас и предстоит проверить.

Весла опустились на воду, и три наших лодочки рванули, пересекая реку: мы должны были стать завершающим штрихом к картине, которая открывалась зрителям на холме. А картина разворачивалась впечатляющая.

От палочки Дирижера в сторону каравана протянулась раскаленная добела нить, воздух вокруг повозок заискрился (может быть мне показалось, но, вроде бы, повозки в миг покрылись инеем), лошади замедлили свое движение, чтобы в следующий момент у всех разом подогнулись ноги… Нет, они не подогнулись – они сломались, будто были не из костей и мяса, а из стекла. Тем временем, между зрителями засуетились помощники дирижера в плащах, весьма напоминающих плащи учеников наших ведьм, с тем единственным отличием, что плащи их были из простой черной ткани. Вот один из зрителей приподнялся со своего места и бросил в сторону каравана то ли мячик, то ли камушек. Потом второй, третий… кажется именно их раздавали помощники. Долетев до каравана, мячики действовали на застывшие повозки как бомбы: повозки, лошади разбивались, разлетались буквально на мелкие осколки – публика пребывала в полнейшем восторге. Дирижер продолжал удерживать раскаленную нить. Если я правильно понял, что произошло, Дирижер заморозил караван – вот и разлетались лошади, как фигурки изо льда.

Мы уже были в нескольких метрах от берега, и если бы не зрелище, на нас давно бы обратили внимание. Впрочем мы – не в обиде. Алехин с остатками нашего отряда, усиленными ростовским отделением местных стражей порядка, не дожидаясь, пока лодки уткнутся носами в прибрежный песок, рванул через мелководье и вверх по склону, старательно огибая караван слева. Его маневр с зеркальной точностью повторил Марат, возглавивший два отделения ростовчан. Если всё идет правильно, из-за холма сейчас покажется еще один взвод, думаю, так или иначе, но вопрос со зрителями можно считать решенным. Я, Данила и Глеб остались рядом с Вероникой и Никодимом – ростовским магом. Насколько я понял из разговора Никодима с Вероникой, несмотря на разницу в возрасте и в амбициях, всё, на что был способен Никодим – это выступить в роли ее подмастерья. Что ж, и эта помощь сейчас не помешает.

Втроем мы окружили Веронику и Никодима. Ведьма, закрыв глаза, что-то забормотала, после чего резко вскинув руки в сторону Дирижера и уставилась на него широко открытыми глазами, так как будто ее жизнь зависела от того, насколько далеко друг от друга окажутся ее верхние и нижние ресницы… Дирижер выглядел, не слишком обеспокоенным развитием событий. А может, там, на вершине, он просто еще не рассмотрел, что творится внизу, а просто перевел нить, поддерживаемую своей палочкой, с каравана на Веронику. Он сделал это так легко, так изящно, будто не пытался нас убить, а всего лишь обозначил момент для вступления скрипки или волторны своего невидимого оркестра.

Вероника устояла. Отраженная ею нить распалась на десятки почти невидимых искорок. Песок, на котором мы стояли, покрыла изморозь, по реке прошла волна льда, чтобы тут же вернуться – растаяв. Но Вероника устояла. Холодно, все-таки очень холодно, кажется, что-то кричит Алехин, но я слышу только звон, как будто великаны чокаются хрустальными бокалами величиной с гору. Вот Рыжий добирается до вершины холма и, раскрутив мельницу, бросается на нескольких помощников, окруживших Дирижера, но его топор застревает в воздухе, как будто воздух вокруг мага превратился в глину. Вот Марат выпускает стрелу за стрелой – бесполезно, Дирижера не достать – эту стену не пробить.

Вероника на глазах превращается в восковую куклу – широко открытые глаза, полные синевы, белая-белая кожа, Никодим обнимает ее, прижавшись всем телом, и кажется, что они прорастают друг в друга… Вот дошел черед и до нас – черные плащи помощников Дирижера нарисовались прямо перед нами, чудом обойдя наших, ну что ж – сами напросились. Глеб и Данила (после боя с вольфами он, по-видимому, решил больше не давать себя ранить) вступили в дело так рьяно, что для меня противников просто не осталось. Вероника, а вместе с ней и Никодим покачнулись – кажется, больше Веронике не протянуть. Большой черный лук Мокаши лег мне в руку, я спокоен, как на учениях, стрела на тетиве, расстояние приличное, а мне надо попасть ровно в то место, откуда берет свое начало смертельная нить господина Дирижера. Всё не вовремя. Вероника, фактически уже не держась на ногах, оперлась о мое плечо, а черные плащи на этот раз решили появиться прямо из-под земли. Что ж, ад – самое подходящее место для них и для их папочки, так что удивляться тут нечему. «Только когда поймешь, что Вероника уже без сил, ты должен вступить в дело – в самый последний момент, иначе, у него хватит сил отразить твой удар…» – так сказала Мокаша, передавая мне лук. Почему-то она считала, что стрелять должен я – она сделала свою ставку – пора мне сыграть. Как вздох, как первый поцелуй – ушла стрела. За ней – вторая, третья, я не останавливался, пока у меня в руках не оказалась последняя. Рука Вероники на моем плече налилась тяжестью, черт, да она просто падала на меня, а на вершине холма заваливался на спину Дирижер. И дело было даже не в моих стрелах. Вернее не только в них. Не знаю, которая, из выпущенных мною стрел все же попала в ту единственную точку, через которую можно было добраться до Дирижера. Вероятно, на какую-то долю секунды Дирижер отвлекся, защита его ослабла, но и этого хватило, чтобы топор Рыжего и стрелы Марата закончили свое отложенное магом дело.

У него не было ни одного шанса. Его рука с палочкой сделала последний взмах – просто потому что она падала. Кода – так называют концовку пьесы музыканты.

Я решил подняться на холм. Внизу остались сбитые в кучу Алехиным зрители замораживающей потехи Дирижера. Черной стайкой отвратительных птиц сверху смотрелись ученики мага. У каждого медальон – белый диск из кости, в кости прорезан контур палочки Дирижера. Думаю, медальоны переживут владельцев. Внизу остался Никодим. Никодим – наша единственная потеря в сегодняшнем сражении. Мне он не понравился, собственно, я даже парой слов с ним не перекинулся, а теперь получается, что он всем нам спас жизнь – вот такая странная история.

Я шел на вершину. Кажется, я единственный кому пришло в голову посмотреть на Дирижера. Даже Рыжий не подошел забрать свой топор. Собственно, и Марат к своим стрелам относится достаточно трепетно, однако… Маг лежал на земле с раскроенным черепом, однако все же не топор был причиной его смерти. Я был несправедлив к себе. Пять стрел вошли точно в сердце. Черные-черные стрелы. Сегодня Марат мог бы мне позавидовать, я сам такой точности с такого расстояния не видел никогда. А вот стрелы Марата Дирижера не задели – ни одна. Что ж, я не буду ему об этом говорить. Рядом с Дирижером лежало тело мужчины с до боли знакомыми чертами лица. Я твердо знал, что вижу его впервые, и все же…Я снова вспомнил наш разговор с Мокашей…Хотелось бы мне ошибаться, но скорее всего это был Стасик. Он вырос и успел состариться, но это был Стасик. Мальчик просто был источником силы для Дирижера – и умер, когда маг выжал его досуха. Два тела, которые мы нашли отдельно от караванов, вероятно, были следствием подобного же действия. Я собрал стрелы и аккуратно уложил их в колчан. Туда же я уложил еще одну вещь, которая выделялась своей молочной белизной среди черных стрел. Это была дирижерская палочка мага.

Надеюсь, наши ростовские коллеги выделят нам повозку, чтобы мы могли добраться домой, заодно прихватив с собой тело Дирижера – такова воля ковена. Линия каравана восстановлена, нам здесь больше нечего делать.

Глава четырнадцатая Враг моего врага

Военные не торгуются. Армия создана, чтобы брать силой.

Из конспекта слушателя высших командных курсов

Обратной силы не имеет. Ненавижу эту фразу. Если уж есть в этом мире магия, то нужна она именно для того, чтобы обращать вспять всё то, что, увы, непоправимо… Я не рискнул оставить людей в ростовском караване, который стал приманкой для Дирижера. Мокаша вряд ли одобрила бы мою мягкотелость. Что там Мокаша – Алехин никогда в жизни не рискнул бы успехом операции из-за жизни каких-то там купцов. Что ж, значит, купцам повезло встретить майора Каховского.

Наша повозка обновляла путь. Путь, по которому через пару дней в оба конца снова пойдут караваны. Еще десять дней пути – и майор Каховский отойдет в сторону, чтобы уступить место детективу Алексу.

– Алекс, продашь эту белую штуковину? – Ну, вот, Алехин меня уже разжаловал. – Буду внукам показывать…

– До внуков еще дожить надо, сержант

– Это точно, каждый раз, когда я оказываюсь с тобой в одном деле, я думаю только о том, чтобы дожить… В следующий раз – подам в отставку, никакие деньги не приставят отрезанную голову обратно к шее.

– Знаешь, Алехин, ирония в том, что я-то уже подал в отставку, но от этого как-то не легче…

У нас в Киеве монархия, так что каждый сам себе господин ровно до той минуты, когда Корона решит, что ты ей нужен…

Нам предстояло десять дней убаюкивающей тряски, убаюкивающей, даже несмотря на то, что колдобины били по колесам, те – по повозке, а та била по нашим слабым телам, у которых, как на грех, нет ни единого амортизатора. В памяти всегда остается последняя кочка – повозку основательно тряхнуло. Вероятно, мы заблудились и лошади уперлись лбами прямо в Большую Стену – не представляю, что еще способно было так резко нас остановить.

Зря я спрашивал. Картина, которая мне открылась, способна была остановить любого не менее эффективно. Снова вольфы, много вольфов. Неужели единственный метод не встречаться с вольфами – это убить каждого? Или быть убитыми самим. Весы фортуны явно склонялись к более печальному для нас варианту. На Веронику надежды никакой, а вместо семи бойцов в Костяном отделении осталось всего четверо. Что-то уперлось мне в спину – это Алехин пытается всучить мне лук… Трудно сказать, какой в нем толк на таком расстоянии. Единственная причина, по которой вольфы все еще не напали на нас, это, вероятно, желание нас помучить переде смертью. Если пытки будут заключаться именно в том, что они и дальше так же молча будут стоять вокруг повозки… Пусть эта пытка длится подольше.

Колчан лег на спину, лук успокоился в руках, закончатся стрелы – меч под рукой… Когда же наконец сказка о том, что всегда можно договориться, станет явью? Рука сама заученным движением потянулась за стрелой, а та решительно не захотела ложиться на тетиву. Дирижерская палочка очень плоха в качестве стрелы. Наверное, ею можно продырявить ноты…

Сява и Алехин, занявшие позицию, передо мной и Маратом, по счастью, не увидели моего позора, зато его увидели вольфы. Движение, начавшееся с тех, кто стоял ближе ко мне, постепенно расходилось по всей стае: шаг за шагом они отступали. Кажется, они решили, что сегодня в качестве Дирижера выступаю я? Не буду их разочаровывать. Вольфы отступали все дальше и дальше, пока не исчезли в зарослях вдоль дороги

– Они здесь, майор – о, для Алехина я снова майор, – кажется вы их напугали…

– Данила, трогай! – Пока вольфы ждут от нас худшего, было бы неплохо оказаться подальше от них. Пускай Яковлев разбирается с взбесившимся племенем. Не хватало мне еще кого-то потерять в этой сумасшедшей кампании.

Данила тронул. Лошади, которые, кажется, почувствовали, что час их превращения в конину был как никогда близок, рванули так, будто хотели оказаться в Киеве через пару минут. Увы, по-видимому, вольфы любят конину примерно с той же силой, с какой лошади ее ненавидят. Не уйти: с обеих сторон к нам сомкнутой массой устремились вольфы. Что ж – на этот раз и лук наготове, и никакие сувениры не помешают ему выполнить свое предназначение. Ну-ка, еще чуток поближе – и мы с Маратом повеселимся, проверим, я так точно и кучно стреляю только по колдунам или по чудищам тоже!

Чудища остановились. Что ж они за такие кошки-мышки с нами устроили? Думают, я с такого расстояния не попаду? Вероятно, зубы и когти не самые страшные последствия мести Дирижера: мозги у них ни к черту. Я бы на месте вольфов держался от нас подальше. Думаю то, что они в конце концов нас одолеют, будет служить слабым утешениям для тех, кто сейчас стоит в первых рядах. Им же суждено первыми лечь – лечь, чтобы уже не встать…

– Приготовится! – вероятно, самый безумный из вольфов решил в одиночку решить вопрос с нашей командой. Что ж, чем ближе он подходил, тем больше оснований его мании величия становились видны. Абсолютно седой вольф, с мордой, иссеченной шрамами настолько, что казалось чудом наличие обоих глаз. Он мог исправно служить ночным кошмаром даже для Хозяйки Лысой Горы. Особенно поражали его размеры. Может, он не вольф? Может, это новый вид гигантского вольфа – подвид Спасайся Кто Может? Если выживу, обязательно опишу Хозяйке эту встречу в подробностях – по крайней мере буду уверен, что не один я вздрагиваю по ночам.

Супервольф остановился метрах в трех от повозки и зарычал. Пугает что ли? Не знаю, как называется следующая степень страха после «напуган до смерти» – «еще жив, но все еще напуган»?

Стоп, кажется он не рычит, это у него акцент такой.

– Еще раз, пожалуйста! – Ага, кажется, он меня понимает лучше, чем я его

– Покажи!

О, он сказал «покажи»! Не самая ожидаемая просьба, хорошо, что я догадываюсь, на что он хочет посмотреть…

– Покажи!

– Сейчас! – Марат меня подстрахует в любом случае, главное – не перекрыть линию огня. Я соскочил с повозки и преодолел расстояние между мной и любителем показов. Шел быстро: какой темп задашь, в таком потом и двигаешься.

Он не вырвал палочку Дирижера, лишь совершенно по-собачьи обнюхал ее. А затем обнюхал меня. Надо думать, устанавливал – не я ли, случаем, хозяин палочки…

– Дирижер! – На этот раз я его понял с первого раза

– Пошли!

Интересно, как мы смотрелись со стороны? «Алекс – повелитель зверей» или что-нибудь менее пафосное?

Поход наш был недолог: я подвел вольфа к заднему пологу нашей повозки и откинул его. Там, в простом мешке лежал Дирижер, чье тело мы везли, надо думать, в качестве дара обитателям Лысой Горы. Трудно сказать, зачем он им понадобился. Судя по тому, с каким отвращением Вероника готовила тело к отправке, она явно не разделяла эту идею. Вольф снова пустил в дело свой нос. Вероятно, он знал, как должен пахнуть Дирижер. Сколько же ему тогда лет?

Очень старый вольф оставил меня у повозки и не оглядываясь пошел-потрусил в сторону виднеющегося вдали леса. Поравнявшись со своими, он что-то прорычал. Волна воя покатилась от него к нам, нарастая по мере того, как все новые вольфы подхватывали общий вой —, быть может, у них он песней зовется.

Чтобы мы не пережили предыдущую встречу с вольфами, им достаточно было бы попотчевать нас аналогичным образцом вокального искусства – в этом вое было столько страдания, что хотелось просто лечь и умереть… Радует, что у повозки нет ушей, колеса у нее не подгибаются: опершись об нее, я устоял. Постепенно вой смолк. Один за одним вольфы уходили в лес… а из леса в нашу сторону шло четверо вольфов. Каждый из них удерживал на вытянутой в сторону руке-лапе рукоятку чего то, похожего на носилки. Кажется, вольфы решили, что в качестве ответного жеста они тоже должны нам что-то показать. К моменту, когда носилки приблизились достаточно близко, чтобы еще нельзя было понять, кто на них лежит, но уже можно было начать спорить об этом, рядом с нами не осталось ни одного вольфа. Когда же мы поняли, кто это, из четверки носильщиков остался только один – опустив носилки на землю, трое предпочли сразу удалиться, не дожидаясь нашей реакции. На носилках лежало то, что осталось от Анастасии. Только лицо было всё таким же совершенным… Думаю, ей помогли умереть сразу десяток вольфов. Наверное, я мог бы убить одного оставшегося рядом. Наверное, я могу вернуться сюда с ротой гвардейцев, чтобы одним видом чудовищ на нашей земле было меньше. Но в руках у меня был медальон, снятый с шеи Анастасии – медальон, которым Дирижер награждал своих учеников и помощников.

Вольф остался жить.

Мы проехали несколько километров, чтобы остановится и похоронить Анастасию. Два трупа для одной повозки – это слишком, слишком даже для Костяного отделения.

До подмоги Анастасия так и не добралась. Думается, вольфы, которые её охраняли, покинули нас лишь после смерти Китайца, когда поняли, что Дирижер рядом. Когда и по каким признакам они вычислили Анастасию, остается только догадываться. В конце концов. у них было достаточно времени, чтобы хорошенько изучить повадки Дирижера и его слуг. Меня теперь будет мучить одно – зачем было убивать Китайца? С нами Дирижер играл: до нападения вольфов он знал каждый наш шаг и мог в любой момент с нами покончить… Или он предвидел и это, и его забавляло как два его врага уничтожают друг друга? Получается, Китаец его забавлял меньше всех, или Дирижер его даже опасался…

Если очень долго ехать по линии каравана, рано или поздно тебе попадется труп врага. Если в ближайшие десять дней, отделяющих нас от Киева, на нас нападет еще кто-нибудь – пальцем не шевельну – пусть убивают, какой смысл во всех этих драках, если они выстраиваются в очередь? Не все ли равно, в которой тебя достанут?

– Майор?

– Что Алехин? Хочешь Данилу сменить?

– Да, нет. Его Рыжий сменит. Откуда ты знал, что им палочку нужно показать?

Да, откуда я знал? Ну не буду же я признаваться, что вытащил ее по ошибке…

– Веришь, сержант – вот почувствовал!

Глава пятнадцатая Перья в горле врагов

На самом деле различия следующие: мужчина хочет быть полигамным существом, что ему изредка удается, а женщина хочет быть моногамным существом, что ей удается еще реже.

Сборник полезных советов «Сексологи не шутят»

Григорян ничуть не изменился. Кажется, пока нас не было, Киев погрузился в спячку. Стук копыт наших лошадей разбудили город – и теперь каждый его житель старательно делал вид, что он не спал, что он занимался важными делами, ел, пил и заставлял прогибаться кровать… Не верю. Кажется Григорян даже не допил кружку, держа которую он меня провожал. Ну, этот хоть проснулся. Но почему до сих пор спали все те женщины, мечты о встрече с которыми не оставляли меня всю дорогу домой?!

– Ты еще майор, или уже майор в отставке?

И что же всех так интересует мой чин?

– И да, и нет. – Пусть пережует мой ответ, умник в гражданском…

– Не понял! – Григоряну не нравится, когда он чего-нибудь не понимает, он же гений – ему все должно быть ясно, не дай бог, кто-нибудь услышит, что Григорян чего-то не знает и – прощай репутация!

– Чего ты не понял – и да и нет, что тут сложного? – Обожаю наблюдать, как Григорян закипает. – Я в отставке, но не майор, а лейтенант. Какой-то умник в штабе решил, что и капитан для меня слишком круто… Но я не в обиде. То, что на майора я не тяну, я и сам знаю… Жаль, что обещанной аудиенции у монарха не будет. Но тут ничего не поделаешь, за время похода монарх успел смениться, так что обещание предыдущего потеряло силу.

– А что Петров?

– Петров? Господин Петров – то ли железный человек, то ли бессердечный торговец. Его гораздо больше беспокоила реакция вольфов, чем смерть его дочери. Могу ошибиться, но думаю, он захочет продолжать с ними торговлю, и знаешь, я думаю – у него получится…

– А как у тебя с Вероникой?

Будь я проклят! Григорян в жизни не интересовался женщинами, да и вообще, он всегда предпочитал говорить сам, а не расспрашивать. Нет, то-то здесь не так… На столе между мной и Григоряном (сидели мы на кухне) находился небольшой склад из различных емкостей. Те из них, что были с пивом, постепенно переходили в разряд пустостей.

Я встал. Ну кто бы мог подумать, что когда-то я мечтал об утреннем завтраке с газетой. Положительно, пресса – единственная вещь, которая может разрушить мужскую дружбу. Григорян, оказывается, пытался состряпать заметку в газету: за выставленной напоказ кружкой пива притаились миниатюрный блокнот и карандаш – этот предатель записывал каждое мое слово. Сейчас я ему покажу на пальцах, чего стоит свобода слова!

Зажатый в угол Григорян, судорожно сжимающий в руке пивную кружку – картина, способная поднять настроение даже мужчине, от которого отвернулись решительно все представительницы прекрасного пола. (Кстати, советую задуматься о том, что пол прекрасный и пол слабый – это совершенно разные женщины.)

Григоряна спасла Алиса. После нашего возвращения она меня попросту игнорировала. Ну, это легко исправить. Как только придет время платить за жилплощадь, она снова вспомнит о том, что я существую.

В этот раз она меня заметила. Если бы Алиса была не женщиной, а водонапорной башней, быть мне утопленным в том количестве презрения, которым она окатила меня пока ее веки поднялись вверх и опустились вниз:

– Уже все собрались – ждем только вас двоих! – Кажется, даже спина Алисы, следующей в столовую, излучала ненависть… Что же такого я натворил?! Не за Григоряна же она в самом деле заступалась!

Журналист-любитель ступил в столовую первым, за ним шагнул и я. Зря они так. Точнее, за что она так?! Первый же мой шаг был встречен одинокими аплодисментами чьих-то маленьких подлых ручонок, их тут же подхватило еще несколько пар ладоней. Яркое освещение в столовой не дало мне сразу рассмотреть моих поклонников. Глаза постепенно привыкали к свету, но вряд ли я так же легко привыкну к зрелищу, которое открылось передо мной. За громадным дубовым столом – гордостью Алисы – восседали те, кого я и ожидал здесь увидеть: Данила, Ганс, разумеется, Алиса и как-то еще увязывающиеся в общем списке Кисель и Алехин. Гости, занимавшие вторую половину стола, могли мне привидится в одном месте либо в кошмарном сне, либо в разнузданной эротической фантазии – Надя, Лена, Жанночка, Екатерина и, страшно сказать – Вероника. Кажется, я начал понимать Алису, которая, столкнувшись с неопровержимыми фактами моего мужского коварства, попыталась воздать мне по заслугам. Пока меня не было, надо полагать, дамы приходили разузнать, нет ли от меня вестей. Получить эту информацию они пытались у Алисы. Надя и Лена, по крайней мере, подозревали о существовании друг друга, а вот то, что Жанночка и Екатерина (да, именно так – «Жанночка» – и именно «Екатерина» – при всем желании невозможно назвать одну Жанной, а другую Катей, поверьте мне на слово) – так вот, то, что эти прекрасные дамы обнаружили, что являются не единственными соискательницами на место в моей спальне, вряд ли стало для них приятным сюрпризом.

Чему быть – того не миновать. Решительно миновав Алису (интересно, слюна у нее не ядовитая?) я приземлился не в гуще цветника, как это, вероятно, планировалось, а скромно – сбоку, по левую руку от Вероники. Так сказать, уважил хозяин высокую гостью. Хотелось бы мне найти повод покинуть своих гостей, но, думаю, только тяжелое ранение в голову могло бы стать уважительной причиной. А поток гостей всё не иссякал: компанию нам решили составить Адам и Полина – в следующий раз, когда они попадут в безвыходную ситуацию, я трижды подумаю, стоит ли им помогать. Кажется, мы ждали еще кого-то. Может быть то, что меня тошнит, вызвано голодом, а не ситуацией? Алиса явно не собиралась подавать на стол, пока все не будут в сборе. Я был единственным, кто сразу не увидел главного гостя. Я следил за гораздо более занимательным зрелищем – краснеющими щечками молодой женщины. Что может быть прекрасней? Вот уж не думал, что смогу увидеть игру румянца на лице Вероники. Тот, кто вызвал это явление, заслуживает правительственной награды. А заслуживал ее Первый Меч. Он заслужил ее еще раз – тем, что Алиса наконец решила нас покормить. Судя по тому, что до тоста дело никак не доходило, кушать хотел не только я. Когда же тост был наконец поднят, его поднял Алехин – видно, он ел быстрее всех.

Продемонстрировав орлиный взор, по очереди устремленный на каждого из сидящих за столом, Алехин молвил:

– Мы свое возьмем и так, а у врагов наших – пусть перья в горле повырастают! – Внимание слушателей было вызвано попыткой представить мучения человека, который стал врагом Алехина. Впечатление несколько смазала концовка тоста. – И – за командира!

Бокалы столкнулись, затем еще раз, затем благородный напиток кончился и уступил место жидкости столь же крепкой, сколь и прозрачной. Вероника наблюдала за уверенно спивающейся компании со священным трепетом, Первый Меч – со все более откровенной ухмылкой, Данила же цедил единственный бокал пива, но, кажется, когда он его все же допьет, то будет весел наравне со всеми.

Путешествие в глубины подсознания у меня началось одновременно с проникновением в глубины организма алкоголя. Меня все больше мучил один вопрос и в какой-то момент я почувствовал, что если сейчас же не получу на него ответ, то, скорее всего, уже никогда о нем не вспомню:

– Вероника! – Ведьма явно не ожидала, что я еще помню, как ее зовут. – Вот скажите, ученики на Лысой Горе носят плащи такого специфического цвета – это же не случайно?

Кажется, я попал в точку. Оказывается, и я могу вызывать румянец не хуже Первого Меча. Ну-ка, что же нам ответят?

– Для нас олицетворением женского начала ведовства является Старшая Хозяйка. А ученики носят плащи такого цвета в память о шатре, в котором Старшая Хозяйка встречалась с олицетворением мужского начала ведовства, магом…

– Смелее, Вероника!

– С магом Олексой… Но это только легенда! – слово «легенда» было произнесено Вероникой так, будто если она его не прокричит на весь дом, жить ей останется лишь до первых петухов.

Да, традиции странная вещь, связь между шатром и плащом, лично я улавливал с большим трудом – может быть, дело в рифме?

Ко мне наклонился Первый Меч:

– Считается, что именно в этом шатре именно этого цвета и была зачата старшая дочь Мокаши, чьим прямым потомком является Младшая Хозяйка, да и не только она… Так записано в хрониках Лысой Горы.

Настало время краснеть мне. Я, конечно, думал о чем-то в этом роде. Но думать – одно, а сталкиваться с задокументированным свидетельством собственной интимной жизни – несколько другое. Как бы мне подольше не видеть учеников ведьм? Всё, на сегодня хватит, пора и честь знать – по счастью, гости заняты друг другом, так что есть возможность уйти, никого не обидев.

Мне удалось пройти почти до порога, когда мои локти оказались в распоряжении Нади – слева – и Лены – справа.

– Ты что, решил нас бросить? – изобразила наивное удивление Надя.

– Он хотел от нас убежать, глупенький, – продолжила с той же интонацией Лена. Собственно я был не против, в конце концов, они же сами решили ко мне присоединиться.

– Вы наверх? – мощное контральто Екатерины заставило меня почти протрезветь. Госпожа Екатерина, кажется, решила к нам присоединиться?

– Куда же еще? Надеюсь, Алекс, ты соответствуешь той характеристике, которую дала тебе хозяйка этого дома. – Концовка фразы Жанночки сопровождалось звонким поцелуем в мой подбородок – выше ей не дотянутся.

Я оглянулся, надеясь найти если не помощь, то хотя бы сочувствие. Кажется, в нашу столовую вот-вот приедет ревизор – то, что я сейчас наблюдал, в классической литературе называется «немая сцена».

Часть четвертая Скорость удара

Глава первая Князь, граф и барон

– Тебе кто больше нравится – мужчины или женщины?

– Какая разница, лишь бы свежие.

Из разговора трупных червей

Князь Константин заметил ловушку моментально, лишь только переступил порог своих покоев. След заклинания – едва уловимый след – мог заметить лишь маг серьезного уровня, причем очень осторожный маг. Князь Константин – высокий статный мужчина, один из самых богатых и влиятельных правителей Москвы, считал себя именно таким. Кем бы ни был автор западни – Константина он провести не сумеет. Князь шаг за шагом разрушал чары… чары, которые показались ему сложенными как-то неправильно, как-то слишком запутано, будто бы тот, кто создавал их. действовал в спешке… Ну вот и всё – теперь всё в порядке. И действительно, странные чары исчезли без следа. А вместе с ними исчезла всякая связь между несущими стенами и перекрытиями княжеских палат… Кто-то столь же искусный, сколь и терпеливый, разобрал княжеский дом, чтобы собрать его вновь на манер карточного домика. Лишь те самые чары и не давали ему развалиться. Князь сделал шаг – каким-то чудом его дом все еще стоял так же нерушимо, как это было и год, и два десятилетия назад. Князь сделал следующий шаг – пол под ним зашатался, наклонился вперед, и князь Константин заскользил в открывающуюся расщелину между рушащимися стенами и проваливающимися полом. Быть может, он смог бы остановить падение, если бы сверху не валились потолочные перекрытия. Все, что сумел сделать Константин, – это замедлить падение и не дать себя расплющить. Если бы он был обычным человеком, он давно был бы мертв. Раненый, похороненный под остатками собственного дома – он все еще был жив. Ему пришлось применить все свои силы – и физические, и магические, – чтобы выбраться из-под обломков. Еще несколько минут – и, несмотря на поздний час, сюда должна примчаться челядь, привлеченная звуком катастрофы. Впрочем, особо спешить не будут – не впервые от княжих палат доносятся странные звуки.

Он выжил – это главное. А вот уже кто-то идет. …Этот «кто-то» не был слугой князя. Он был вооружен, и его меч уже был не в ножнах. Любой другой на месте князя, вероятно, даже не услышал бы шагов этого человека. Князь Константин не только услышал приближение, он успел понять, что к нему идет чужак. Князь был готов отразить нападение… Думал, что готов. Но этот удар мечом был слишком быстр и неумолим. Князь даже не успел почувствовать боль, когда чужак отделил его голову от туловища.

У великих свои причуды. Граф Григорий Арбатский был, без сомнения, одной из самых выдающихся личностей города-государства Москва. Ректор школы магов, советник Великого Князя собирал магические артефакты. Кто знает, с каких пор и благодаря чьим устам об этом стало известно всякому, кто искал его расположения. В результате его коллекция стала пополняться день ото дня. Безусловно, чаще всего подношения представляли собой ничего не значащий хлам, но иногда среди кусочков камня и костей разнообразной живности, всевозможных жезлов и мечей, музыкальных инструментов и украшений попадались действительно интересные вещи.

Около года назад старшина кузнечного цеха преподнес графу меч – якобы скифский. Как оказалось впоследствии, меч был вовсе не скифским, его происхождение так и не удалось установить, но некая сила в нем безусловно была. Через несколько месяцев купец, водивший караваны из Москвы до самого Каспия, преподнес графу Григорию ожерелье из неизвестного минерала, купленное им по случаю у другого купца, который сам купил его по случаю… Так что история и этого артефакта осталась неизвестной. После детального изучения ожерелья оказалось, что украшение способно при определенных условиях служить слабым усилителем магических сил.

Ничем не примечательный кристалл граф нашел сам во время своего недавнего путешествия к истокам Волги. Лазурно-синий камень, который казалось, ожидал своего хозяина мог изменять направление силы мага пусть и незначительно.

Сегодня граф Григорий получил очередное подношение – делегация из Казани: не могла проигнорировать пристрастия графа. Блюдо из меди, на котором неведомый мастер отчеканил силуэт Казанского Кремля, неминуемо должно был попасть в хранилище. Туда после приема и направился граф. Он пока не раскусил, какого рода свойства скрывались за явно более поздней обработкой блюда, но какой-то слабый импульс оно в себе содержало, в этом он был уверен. Бережно поставив блюдо на полку, на которой хранились еще не изученные артефакты, граф окинул взглядом свое хранилище. В нужное время эти, на взгляд постороннего, обычные предметы могут стать ценнее гор золота и сотен воинов.

Прошло не больше секунды – и импульс силы, живший в блюде, нащупал меч, подаренный кузнецом. Сила, замкнутая в мече, получив заряд энергии от казанского подарка, завибрировала, умножилась в десятки раз – и вырвалась на свободу. Ожерелье купца собрало в себе ожившую силу меча и еще больше усилило ее, прежде чем выбросить наружу, где, следующим адресатом оказался кристалл. С момента, когда граф внес в хранилище блюдо прошло не больше десяти секунд – и луч света, вырвавшийся из глубины кристалла, пронзил графа Григория. Еще через секунду каждый из артефактов полностью утратил энергию, которая была в них заключена. Вся она была выплеснута в одном ударе.

А граф Григорий сгорел. То, что обгоревшее тело было телом именно Григория Арбатского, можно былоопределить лишь по тому, что кроме него никто в хранилище не входил.

Главный префект Москвы барон Красков, любимец Великого Князя, явно сидел на своем месте. Пожалуй, это был единственный пост, на котором его природная злоба, помноженная на магические способности, могла приносить пользу. Вот и сейчас, когда он во главе отряда стражи мчался, не жалея своего огромного вороного коня, по тесным улочкам Москвы – прохожие в страхе прижимались к стенам. Зачастую одного появления на улицах барона было достаточно, чтобы большинство населения перестало даже думать о возможности преступить закон.

В Москве снова бунтовала чернь. Смута, которая должна была быть подавлена отправленной еще утром ротой жандармов, все еще жила. Следствием этой преступной жизни были сожженные дома, разграбленные лавки и десятки избитых, покалеченных и убитых граждан. Красков решил лично успокоить бунт. Это было в его характере. Барон вбросил в толпу на площади несколько боевых заклинаний, не заботясь о собственных бойцах, сдерживающих натиск черни. Огненный шар взорвался в самой середине бунтующих и, не разбирая – кто свой, кто чужой – разбросал вокруг себя щупальца нестерпимого жара. Не успели поджаренные смутьяны убраться в переулки, уводящие с площади, как очередное заклинание сбило их с ног… В ту же секунду на площадь ворвался отряд, ведомый бароном. Красков был ужасен, он был вдохновенен, он был страхом и ужасом в одном лице, меч и магия были одинаково смертоносны в его руках, однако «даже у моря есть берега». Красков устал, как маг он уже ничего не стоил, да и нужна ли была его мощь сейчас, когда противник был разгромлен?..

Площадь, только что заполненная убитыми и ранеными приняла в себя еще один отряд свежих бойцов совершенно другого рода. Около двух сотен вымуштрованных профессионалов-меченосцев и пикинеров, одетых в черные панцири, сомкнули свое кольцо вокруг отряда жандармов.

Красков осознал, что обречен, в ту секунду, когда его взгляд потомственного военного оценил выучку и вооружение чернопанцирников.

Шансов не было. Не было сейчас. Вступи в бой этот свежий отряд немного раньше – быть может барону и удалось бы выстоять. Кто-то очень точно просчитал момент удара.

Барону удалось продержаться достаточно долго, чтобы пережить своих бойцов и положить нескольких нападавших. Затем кольцо сомкнулось над префектом.

Уходя, убийцы барона унесли с собой своих убитых и раненых. С теми же, кто послужил приманкой для Краскова, черные панцири не церемонились. Они перерезали всех, кто уцелел после атаки стражи. Великому Князю останется только гадать, что привело к смерти его фаворита – черные панцири исчезли бесследно.

Глава вторая О пользе слова «нет»

Всё, что естественно, чаще всего, постыдно

Из трактата «Брачные игры человеческих особей»

Первое, что должен сделать учитель, это научить своего ученика говорить «нет». Говорить «да» мы все умеем с рождения. Данила, кажется, достиг мастерства в обращении с этими только на первый взгляд простыми односложными словами – скоро клиенты вообще забудут, как я выгляжу. Правда, деньги с Лысой горы я продолжал получать исправно. Но я давным-давно перестал быть прихожанином Церкви Бесплатного Сыра. Скорее всего, это просто способ сделать меня настолько ленивым, чтобы потом, когда ведьмы решат прекратить финансовую поддержку, я тихо скончался от голода. Вероятно, по их дьявольскому плану, к этому печальному моменту я должен разучиться ходить и говорить.

Последний свой гонорар я получил, не вставая с кресла. И это несмотря на то, что клиентом, который ко мне зашел, был майор Яковлев. В конце концов, еще не так давно я тоже был майором, пусть это состояние и продлилось меньше месяца. Яковлев пришел ко мне с проблемой, которая родилась одновременно с армией, если правы те, кто утверждает, что без тыла армии не бывает. Кто-то повадился уменьшать громадьё армейских запасов – вот невидаль-то! Я долго выспрашивал у Яковлева о том, что пропадает, в каких количествах, как охраняют, кто охраняет, хотя решение проблемы Яковлева было мне известно сразу: кто охраняет, тот и крадет. Вероятно, такие простые мысли не в силах достучаться до тонких структур, расположенных между носом и затылком человека, который не просто находится внутри регулярной службы, но еще и глядит на нее несколько сверху – с высоты командующего гвардией, …

К моему удивлению, он мне еще и заплатил. Я даже расстроился. Вот так рушатся традиции. Уверен, до этого майор Яковлев платил лишь в двух случаях: осведомителям и за выпивку. Все остальное он непостижимым образом получал абсолютно бесплатно. После его смерти квартал, в котором он живет, будет перекопан кладоискателями – должен же он куда-то девать деньги!

До Яковлева я довольное долгое время выдерживал нашествие обманутых жен и обманувшихся мужей. Где-то глубоко в душе они надеялись, что их дражайшие половинки и впрямь оказываются в постели с другими половозрелыми особями лишь по роковому стечению обстоятельств, сопровождающихся обязательной амнезией. Увы, стечения обстоятельств неумолимо повторялись, наталкивая меня на довольно пессимистическое соображение: измена не исключение, а правило человеческих отношений. Собственно, именно клиентура этого рода и научила Данилу говорить «нет» большинству моих посетителей. Клиент, получивший доказательство измены, странным образом никогда не был рад подтверждению собственных догадок, что сказывалось и на размере гонорара. Я могу их понять. Способность или неспособность приплачивать за плохую весть – серьезный тест на порядочность. С другой стороны, так как урезанные гонорары не всегда покрывали расходы, понесенные ради изобличения подозреваемого, дешевле было за такие дела вовсе не браться… А потом… Если мужчина все же хочет оставаться мужчиной, он обязан сохранить хоть немного наивности в своем отношении к женскому полу. Детектив, выслеживающий неверных жен и мужей, – не лучшая профессия для мужчины, который хочет оставить при себе хоть толику романтических представлений.

Сегодня Данила сказал «да» – в приемной меня ждал клиент. Хочется верить, что произошло это не потому, что слово «нет» истрепалось и требовало ремонта.

Торжественность, с которой Данила входил в кабинет, могла бы стать для него пропуском в парадную роту дворцовой стражи. Мне кажется, что эта его манера производит большее впечатление на меня, чем на наших гостей, особенно, когда эти гости (они же потенциальные клиенты) – наши соседи по дому Адам и Полина, личности безобидные и популярные. Будучи одновременно издателями, журналистами и редакторами единственной в Киеве газеты, они очень быстро стали теми, с кем принято быть знакомым. Кажется, пользы это еще никому не принесло, но в светских кругах было принято, напустив на себя несколько скучающий вид, заявить, перелистывая страницы газеты:

– Давеча заходил в редакцию, общались… Приятные люди. Не нашего круга, но…

Словом, издательство Полины Михновской и Адама Шульмана стало традиционной городской игрушкой, так что, вздумай они бросить это хлопотное занятие, их бы силой заставили к нему вернуться.

И вот эти магнаты, эти властители умов, словно самые обычные люди пересекли порог моего кабинета, чтобы милостиво быть усаженными на ветхие стулья в приемной детектива Алекса. Хочется верить, что речь пойдет не о супружеской верности.

– Алекс ты читаешь нашу газету?

Ни «здравствуйте», ни спросить как мое здоровье: Адам с тех пор, как стал издателем, явно испортился…

– Нет, не читаю. – Может быть, такой ответ приведет Адама в чувство? Адам с подозрением посмотрел мне за спину, где на подоконнике возвышалась стопка номеров.

– Алекс, нам нужна твоя помощь!

Глава третья Честь господина Козырева

Честь – понятие эфемерное, ведь ее наличие или отсутствие зависит от решения судей.

Из конспекта студента юрфака

Данила допустил ошибку. Но я и сам бы не поверил, увидев эту парочку, что речь снова пойдет о супружеских изменах. Точнее, об измене, а еще точнее – об измене скандальной. Всё дело в том, что Адам и Полина живописали в одном из номеров своего желтого листка (с недавних пор в целях экономии супруги решили печатать газету на дешевой желтой бумаге) похождения дворянина Козырева – личности, которая до злосчастной публикации считалась идеалом мужчины, благородного во всех отношениях. Как и большинство других, не менее благородных господ, жил Викентий Козырев в долг, что было вполне возможно именно в силу его безупречной репутации. Неотъемлемой частью этой репутации были его безоблачные отношения с супругой – Кристиной Темной, дочерью Глеба Темного, человека, уважаемого абсолютно всеми, а главное, с одним из самых больших капиталов в городе, часть которого время от времени проливалась в семейный бюджет Кристины и Викентия, что и позволяло возвращать долги.

После того, как один из осведомителей газеты (ну, не журналистом же его называть в самом деле) притащил в редакцию признание Аллочки Сениной о более чем близких отношениях с дворянином Козыревым, репутация последнего затрещала по всем швам. Аллочка была барышней известной, близких, а также очень близких друзей у нее хватало, и вряд ли она выделила бы господина Козырева из общего списка, если бы не тот необъяснимый факт, что он торжественно пообещал на ней жениться. В день второй годовщины этого обещания Аллочка и решила поднять продажи газеты за счет своей душещипательной истории.

Трудно сказать, на что рассчитывала обманутая барышня, – скорее всего ни на что. Зато господин Козырев решил, что всякие там газеты не смогут стать на его пути к состоянию Глеба Темного, которое рано или поздно должно перейти к единственной дочери Кристине и ее не такой уж и сильной половине… Козырев подал прошение в Коронный суд. В прошении он обвинил газету – вместе с Аллой – в клевете и просил обелить свое честное (и, что особенно плохо) дворянское имя. Корона наша имела странную традицию поддерживать дворянство. А так как доказать тот факт, что Аллочка говорит правду, а Козырев врет, мог бы разве что маленький Козырев, какового Аллочка не удосужилась вовремя явить миру, то шансов у издателей не было почти никаких. Я не стал расстраивать Адама и Полину дополнительно: они-то полагали, что их могут заставить всего лишь заплатить много денег. Однако Корона никогда не считала лишение денег серьезным наказанием. В конце концов, деньги можно снова заработать, поэтому, думаю, если суд примет сторону Козырева то как минимум, один из издателей (и в обязательном порядке Аллочка Сенина) поступят в распоряжение палача. Нынешний монарх обожает подобное лечить подобным, потому Аллочке, скорее всего, отрежут язык, а Адаму, надо полагать, руки. Впрочем, кто знает, быть может, Коронный суд решит, что всему виной голова – и тогда за руки и язык можно не волноваться. Что касается денег, то и про них наша власть не забывает. Если не считать налогов, самым серьезным каналом пополнения казны являются как раз Коронные суды. У кого-то деньги заберут точно. Притом – все. Козырев знал, куда обращаться.

И вот эти в недалеком будущем нищие и, вполне возможно, инвалиды – Полина и Адам – хотели от меня одного: чтобы я нашел доказательство измены Козырева.

Что может быть проще? Особенно с учетом того, что Аллочка не нашла у себя ничего, что могло бы доказать ее связь с Козыревым, ну а он, если что и хранил, то, прекрасно зная нравы двора, давно уничтожил.

– Сколько?

Ну? Что за люди? Я еще за дело не взялся, а они уже деньги предлагают

– Адам, если быть абсолютно честным, я не уверен, что у тебя в ближайшее время такая сумма накопится даже теоретически…

– Ты так много берешь?

– Нет, просто если я не справлюсь, то к тому моменту, как я закончу, у тебя, скорее всего, вообще мало что останется… Просить все деньги вперед тоже как-то неприлично, так что не знаю… Видишь, дело еще не началось, а у нас уже столько нюансов возникает. Я так думаю – может и не браться вовсе?

– Алекс! – закричали они красиво на два голоса. Мощный баритон Адама великолепно сочетался с сопрано Полины – так бы и слушал этот вопль гармонии мужского и женского начал.

Кажется, наконец-то пробило: в последнем крике Адама я явно различал нотки голоса человека, который почти победил голоса бизнесмена и издателя…

– Я попробую вам помочь. Если получится – с вас причитается, если нет – вы не будете проклинать мое имя попав в руки палача, идет?

– Палача?!

– У меня плохая дикция? – Я давно заметил, что есть слова, которые люди предпочитают не слышать.

– Ты упомянул палача… – Адам, наверное, все никак не мог привыкнуть, что события, которые он привык описывать, могут происходить и с ним. С другой стороны, если вспомнить, как и откуда он к нам попал – его не заподозришь в излишней пугливости.

– Обычно палач присутствует на судебном заседании, и приговор приводится в исполнение сразу после его вынесения. Монарх считает, что это проявление милосердия по отношению к осужденным – чтобы не мучились.

– Зря ты, Алекс, отдал плащ ведьмам, он был бы сейчас как никогда кстати.

(Будто у меня был выбор….)

– Думаю, если наш монарх захочет вас найти, ведьмы вас вытащат – с плащом или нет. Поверьте мне, Адам, Лысая Гора и Корона мало в чём ладят, но что касается поиска сбежавших преступников – здесь они всегда находят полное взаимопонимание.

Глава четвертая Полезный труп

Главная прелесть военного мундира: как только вы его надеваете, низкий обман превращается в военную хитрость

Из мемуаров личного портного Наполеона Бонапарта

Видел я дворцы, которые уступали размерами и роскошью скромному дому господина Козырева. Либо я недооценил любовь Глеба Темного к своей дочери, либо капиталы Темного были не единственным источником доходов образцового дворянина.

Ганс и Данила, сопровождавшие меня, изо всех сил пытались сохранить вид утомленных службой гвардейцев, которым давным-давно уже «всё всё равно». Кажется, им это удавалось лучше чем мне. Впрочем, лейтенант гвардии имеет право быть нервным, флегматичным, да, собственно каким угодно – работа у него такая. Встречал нас господин Козырев лично, если не считать двух головорезов, которые с большим трудом заставили створки гигантской двери сдвинуться с места. Кажется, за то же время можно было просто разобрать кусок стены. Для чего, интересно, нужны такие двери, которые ни открыть, неи закрыть.

– Господин Козырев?

– Он самый, чем обязан?

Я хотел бы посмотреть на этот кивок еще несколько раз, желательно еще замерить точный угол наклона, и хронометрировать, сколько секунд он подождал, прежде тем склонил голову. Образец, черт, побери!

– Лейтенант гвардии Каховский. Мне нужна ваша помощь. Убита Алла Сенина, и я прошу вас принять участие в опознании тела…

(Я не упомянул, что я лейтенант в отставке. Надеюсь, это будет прощено.)

– Ее убили? А почему именно я должен принимать участие в опознании? Я же не родственник, не… – Ну да, в этом месте стоило замолкнуть: кем приходится Козырев гражданке Сениной, еще только предстоит выяснить.

– Господин Козырев, я вынужден настаивать, чтобы вы проехали с нами: таков приказ, который я намерен непременно выполнить. – Всегда полезно намекнуть на кого-то невидимого и здесь не присутствующего – обычно воображение работает лучше в сторону самоустрашения. Почти вся работа спецслужб построена на этом нехитром приеме.

– Я могу переодеться? – Козырев критически глянул в зеркало на свой идеально сидящий костюм – и слегка поправил манжеты. Если бы альпийские снега их увидели – растаяли бы от зависти… Конечно, теоретически я мог бы дать столь блестящему джентльмену переодеться, если бы не проблема скорости. В нашем деле промедление смерти подобно. Козыреву было отказано.

Экипаж я взял у Алехина: две стрелы на фоне короны, изображенные на дверцах, убедительно свидетельствовали, кто мы, и значительно увеличивали скорость передвижения по городу. Мы бы добрались еще быстрее, если бы по Прорезной можно было ехать, но увы – лишь люди способны ежедневно рисковать своим здоровьем, осиливая девяностоградусный наклон улицы под названием Прорезная. С другой стороны, к моменту входа в наше скромное жилище белоснежные манжеты Козырева перестали быть таковыми. Не знаю, почему, но мне это доставило удовольствие. Если бы мне удалось уговорить господина Безупречность еще пару часов погулять по городу, быть может, я перестал бы смотреться на его фоне чучелом, сбежавшим с давно заброшенного огорода…

По случаю визита нашего дорогого гостя и по доброй воле хозяйки моего дома Алисы столовая была превращена в анатомичку. Частично обнаженное тело девушки весьма живописно расположилось на роскошном дубовом столе. Мне стоило труда задрапировать тело девушки таким образом, чтобы открытым осталось то, что обычно скрыто, а закрытым оказалось то, что как правило выставляется напоказ.

Ганс занял место у дверей, Данила держался слегка впереди Козырева, я справа.

– Господин Козырев, вы обвиняетесь в убийстве Аллы Сениной. Узнаете ли вы ее? – Обвинение в убийстве это серьезно и обычно бьет без промаха.

– Вы же говорили, что я нужен для опознания! Лейтенант, неужели я похож на человека, который способен на убийство?!

– Мой опыт подсказывает, что убийцы вообще редко похожи на убийц. Если бы все было так просто, их бы отдавали палачу прямо после родов…

– Господин Козырев, сосредоточьтесь! Вы узнаете Аллу Сенину? Об убийстве мы с вами поговорим позже…

– Я не убивал, лейтенант! Вы вообще понимаете, с кем имеете дело?! Я ухожу…

Данила вытащил меч. Всё, Козырев снова был годен к сотрудничеству

– Пожалуйста, присмотритесь, это действительно важно! Козырев был готов приступить к опознанию. И сотрудничать – во всяком случае до тех пор, пока Данила не спрячет свой меч в ножны. Он сделал шаг к столу, потом другой, прищурил глаза… Вот что-то его заставило расслабиться – или мне только показалось? Нет, сначала робкая, а затем великолепная – при том ехиднейшая – светская улыбка преобразила его лицо; он обернулся к нам, а затем, вероятно, решив обставить свой триумф наиболее эффектным способом, решительно шагнул к столу. Еще один его шаг в том же направлении не входил в мои планы, и Данила знал об этом. Козыреву пришлось остановиться в метре от стола. Теперь к дивному коктейлю из злорадства и облегчения добавился острейший ингредиент – гнев дворянина:

– Это не Алла Сенина! – Опять, опять он был великолепен. Более того, он был прав: это тело я сегодня утром привез из городского морга. С Аллой Сениной оно имело лишь одну общую черту – тело было женское. Впрочем, дадим ему поглубже забраться в мои силки:

– В самом деле? Почему вы так решили?

– Видите ли, лейтенант, у Аллы совершенно иное сложение, а кроме того, это родимое пятно… – О нет, Корнев не показал пальцем, его манеры оставались превосходными, а родимое пятно действительно было великолепным, оно было главной причиной, по которой я взял именно это тело. Корнев брезгливо сморщил нос и продолжил:

– У Аллы не было… и нет родимых пятен, ни одного, нигде, у нее совершенно идеальная кожа! – Кажется, эта идеальная кожа вызвала у господина Козырева приступ гордости за свой выбор. Что ж у него еще будет время проклясть себя за эти секунды.

– Господин Козырев, вы абсолютно правы!

Я кивнул Гансу, тот в ответ кивнул мне и широко открыл дверь. Это, конечно, не дело Костяного отделения, но с Алехиным мне было легче договориться. Алехин, Рыжий и Марат торжественно вошли в столовую. Всё еще ничего не понимающий Козырев удивленно таращился на вошедших. Вслед за гвардейцами в столовую пожаловали Адам с Полиной и, конечно же, Алиса – не удержалась!

– Господа гвардейцы, вы слышали слова дворянина Козырева?

Ответом мне послужило уважительное молчание.

Теперь прошу обратить внимание на тело. Как видите, лицо этой женщины закрыто. Человек, не знавший Аллу Сенину более чем близко, был бы не в состоянии определить, что это не она, тем более не мог бы обладать такими полными знаниями о состоянии ее кожи и наличии родимых пятен ниже пояса… Таким образом, все вы являетесь свидетелями неопровержимого доказательства того, что госпожа Сенина и господин Козырев состояли в интимных отношениях. Сержант Алехин?

Алехин ничего мне не ответил, ничего не сказал и Козырев. Быть может, ему действительно надо было дать переодеться: эти манжеты в тюрьме будут смотреться довольно нелепо. Да и костюм на дворянине сидел не так уж идеально… Или это оттого, что ручные кандалы, которые надел на Козырева Рыжий смяли рукава пиджака? А ведь самое смешное, что Козырева арестовывают как раз за то, за что он хотел засадить Адама и Полину – за клевету…

Глава пятая Смерть шпионам!

Запомните, человек наиболее уязвим тогда, когда ему хорошо.

Из руководства для мелких бесов

Завтрак – это святое. Это единственное действие, которое может послужить уважительной причиной, чтобы решительно ничего не делать. А уж на следующий день после удачно завершенного дела (тем более – при наличии еще не потраченного гонорара) – безделье, сопровождаемое завтраком – это что-то особенное.

Но Алиса явно решила испортить мне идиллию. Завтраки за пределами квартиры – в столовой имеют и недостатки. Ко мне в квартиру Алисе вломится было бы куда проблематичнее – похоже, газета, которую она швырнула на стол, ей чем-то насолила.

– Алиса, все в порядке? – Когда у меня хорошее настроение, хочется, чтобы даже у Алисы оно было таким же.

– В порядке?! Читай – там все написано, на первой странице!

Удивительно: не припомню, чтобы меня заинтересовало что-либо из напечатанного на первой странице. Может, в этот раз повезет? Стиль заметки был великолепен – стиль человека, который за каждую букву платит: «Вчера был казнен г-н Козырев, обвиненный в шпионаже». Ладно, я не потеряю сон из-за того, что казнили человека, который хотел лишить несколько частей тела моих соседей и свою любовницу. Но с каких пор клевета стала шпионажем?

– Занятно, Алиса, а я здесь причем?

Если бы взгляды могли уничтожать, от меня уже осталась бы кучка пепла

– Алекс, ты прочел не ту заметку! Да что с тобой такое?! Это у тебя только по вторникам или всю неделю?

Здорово, а я все гадал, какой сегодня день недели, поглядим, чего там еще пишут… Судя по величине этой заметки, писал ее тот же автор, что и про казнь Козырева: «Сержанту королевской гвардии Алехину присвоено внеочередное воинское звание «лейтенант» за особые заслуги перед Короной»

– Почему Козырева ловишь ты, а звание получает Алехин?

Надо же, а я-то считал, что Алиса может гневаться исключительно на меня, неужели я ей не безразличен…

– Алиса, спасибо тебе, но я думаю, что Алехину дали звание не за это…

– Правильно думаешь, лейтенант Каховский! – Ну, вот, докатился, свежеиспеченный лейтенант лично явился, чтобы оценить, правильно я думаю или нет

– С повышением!

– Я на самом деле с извинениями заскочил… – Алиса торжествующие посмотрела на меня, но ее торжество было недолгим

– Господин Козырев подозревался в шпионаже. Но ссориться с его тестем без веских доказательств не хотелось – сам понимаешь, что бы началось, если бы мы затеяли обыск в доме Кристины Темной. И тут ты приносишь его нам на блюдечке. Остальное уже было делом техники, – по ходу рассказа Алехин все время поправлял квадратики в петлицах – не привык еще, а может, внимание пытается привлечь…

– Что ж, лейтенант Алехин, рад, что помог. Спрашивать, на кого работал Козырев, не буду, но с тебя причитается…

– Затем и пришел… вечерком мы заскочим? – я решил, что лучше этот ответ переадресовать Алисе:

– Они заскочат?

Алиса выдержала паузу, позволившую оценить меру её милосердия, после чего соизволила ответить:

– Пусть только попробуют не заскочить! – милостивое дозволение означало большую компанию и использование столовой в качестве главной площадки нашего праздника. Что ж, нам есть, что отпраздновать, так почему не сделать это по высшему разряду? Вероятно, Алиса тоже соскучилась по вечеринкам, иначе вряд ли наградила бы нас с Алехиным этим дивным танцем-соблазном, в который она превратила обычный выход из столовой. Продолжись это зрелище немного дольше – и Алехин потерял бы сознание: наблюдая за ритмичными перемещениями бедер, лодыжек и ягодиц, он явно забыл о необходимости дышать.

Что ж, день начинался неплохо, вечер должен пройти еще лучше, а заглядывать в далекие, но неизбежные времена наступления головной боли – у меня не было ни малейшего желания…

– Алекс, кстати, чуть не забыл, тебе просили передать, – Алехин в тысячный раз тронул свой лейтенантский квадратик на петлице и вытащил из-за пазухи конверт.

Красивый конверт, несмотря на помятость сохранил свое достоинство – хорошая бумага, сургучная печать и надпись красивым круглым почерком: «Вскрывать без свидетелей». Не могу сказать, что эта надпись меня обрадовала, но пренебрегать ею я не стал. Алехин, зная, что читать письмо мне предстоит в одиночестве, предпочел ретироваться. Не так давно я завел нож для бумаги – и вот, наконец, для него есть дело. Бумага безропотно уступила стали – и на стол из большого солидного белого конверта выпал другой, поменьше, и цвет его подводил черту под моим до сих пор безоблачным настроением. Желтый конверт… Так хорошо начинавшийся день был безжалостно испорчен почтмейстером Лысой Горы. Делать нечего – послание работодателя не принято игнорировать.

Глава шестая Новое расследование

Своим единственным выстрелом Царь-пушка развеяла по ветру пепел Бориса Годунова. С учетом разрушений, последовавших за этим, она занимает достойное место между атомной бомбой и телевидением.

Из лекции по технике безопасности

Меня встречал Первый Меч. Данила, вызвавшийся меня сопровождать, почтительно поздоровался со своим бывшим боссом, не прекращая оставаться в состоянии готовности к отражению атаки с фронта и с тыла одновременно – примерно так мой ученик выглядит, когда идет на разведку. Быть может, он и прав – несмотря на то, что этой мой не первый визит на Лысую гору, но до Данилы мне далеко. Он здесь провел лет пять, и быть бы ему одним из «мечей», если бы ведьмы не решили, что он будет им более полезен в качестве сыра в мышеловке. К несчастью, «мышка» высосала из Данилы все магические силы, и теперь он вынужден смириться с карьерой простого смертного. Я бы на его месте на Лысую Гору ни за какие коврижки не полез. Но… Чужая душа – полный мрак.

На этот раз мы не шли по коридорам, которые опоясывают замок, а спускались в подвал. Мы уже прошли три подземных этажа, а огоньки факелов, расставленных вдоль перил, все еще сливались внизу в пламя тусклой звезды. По моим прикидкам, подземелье уходит вниз еще этажей на пятнадцать – невидимая часть замка не только пронизывала всю Лысую Гору, но и тянулась дальше под землю… С трудом могу себе представить, какова необходимость в таком многоэтажном погребе. Может, они там золото добывают или шампиньоны выращивают? В любом случае здесь явно не хватает лифта и псевдоуспокаивающего говора: «Вас беспокоит, что вы уже никогда не увидите солнечный свет? Давайте поговорим об этом…».

Ноги вошли в ритм преодоления ступеней, этажи кончились, – была только лестница, и были огни – сверху и снизу; казалось целую жизнь назад мы встали на этот бесконечный путь из огня в огонь, странное чувство, что каждый шаг, каждое дыхание подчинено одной цели – пройти еще ступень, еще один марш. Шаг, удар сердца – шаг, удар сердца – всё слилось в один звук, отраженный бесконечными стенами, и уходящий вверх и вниз, всё сильнее, всё громче… Я остановился. Еще шаг – и мое сердце взорвется. К моему удивлению, я стоял на лестнице один – Первый Меч и Данила остались на два марша выше и теперь что-то мне кричали. Я слышал звуки, но был не в состоянии сложить из них слова; вероятно, я прошел слишком далеко по этой лестнице, ведущей вниз…

Младшая Хозяйка ждала нас в кабинете, который был больше похож на келью. Ей опять удался этот фокус: она выглядела как обычная, пусть и очень красивая женщина. Не знаю, кого она хотела обмануть, – может, себя?

– Алекс, вы опять нас удивили. Так далеко вниз, кроме вас, спускалось лишь несколько человек, и каждый из них знал, что он делает…

Может, Хозяйку и забавлял тот факт, что я прошел эти лишние ступени, а я кроме ужаса не испытывал ничего. Интересно, а если бы я поскользнулся и скатился еще на марш вниз – сейчас перед Хозяйкой возвышалась бы небольшая кучка моей плоти, старательная собранная со стен? Мой ответ явно не вдохновил Младшую Хозяйку: тщательно скрываемая сталь решительно пробилась сквозь вдохновенный обман – Хозяйка стала Хозяйкой:

– В Москве совершены три убийства. Наши союзники обратились к нам, так как заинтересованы в независимом расследовании. Кроме того, Алекс, вы, по-видимому, единственный, кто имеет шанс преуспеть в этой ситуации…

– Я, конечно, благодарен Вам за столь высокую оценку, но Москва большой город, там что же, нет детективов?

– В Москве много детективов, и еще больше там жандармов, однако Великий Князь Николай обратился ко мне с просьбой прислать вас. После того, как вы убили Дирижера, ваше имя стало довольно популярным. И потом… Не так часто Великий Князь о чем-то просит, чтобы его просьбу можно было проигнорировать… С вами отправится Первый Меч и, как я понимаю, Данила… – Хозяйка оценивающе присмотрелась к моему ученику. – Не жалеешь об ученичестве у Алекса?

Интересно, как на такой вопрос он может ответить в моем присутствии? «Жутко жалею, убил бы гада, да боюсь, не смогу.» Даже интересно, как парень будет выходить из ситуации.

– Нет. – Данила был краток

– Что «нет»? Не жалеешь?

И почему это должно так удивлять Хозяйку, неужели я так плох?

– Не жалею. Я думаю, это мой шанс – если одно из ваших поручений нас не угробит. – Судя по четкости произнесенного, он эту мысль формулировал долгими зимними ночами… Кажется, я покраснел. А что – у меня хороший ученик. А хорошие ученики – они как вино: с возрастом становятся всё лучше, пока сами не станут учителями – вот тогда-то и начнется самое интересное…

– Алекс, я хотела бы, чтобы вы понимали две вещи. Первое – Москва это не Киев. Всё очень похоже. и в то же время всё совершенно иначе. В Златоглавой ведовством занимается дворянство, а верховный маг одновременно является и правителем.

– Это важно? – всегда старался поменьше знать о власти, это единственный метод сохранить оптимизм, а иногда и аппетит

– Это очень важно. И второе. Ваша роль проста. Явиться, провести расследование, доложить о его результатах Великому Князю, вернуться. Сумеете вы добиться результатов или нет – не так уж и важно. Приложите старание, сохраните достоинство – и ваша миссия будет оценена! Вы готовы?

– Разумеется! – могу ли я быть не готов к старанию и достоинству?

– Тогда прощайте, господа… – Кажется она нам улыбнулась, но как-то жалостливо – так улыбается откормленному хряку добрый хозяин: не то чтобы он жалеет свинью, но все же им довелось довольно долго общаться. Мы всё так же стояли перед Хозяйкой, когда у меня заложило барабанные перепонки – Младшая Хозяйка начала стремительно уменьшаться, удаляться от нас, будто проваливаясь в туннель открывшийся у нее за спиной… Лишь когда в спину мне подул ветер и мрак подземелья внезапно сменился ярким солнечным светом, я понял, что удалялись мы, Хозяйка осталась в Лысой Горе. Мне не нужно было гадать где мы – за широким окном я видел архитектурный ансамбль, который знает каждый из живущих по эту сторону Стены – я смотрел на Московский Кремль.

Никогда не поверю, что это чудовище было построено. Вы можете представить себе Красную площадь в лесах? Нет. Она была сотворена и брошена сверху вниз сразу после акта Творения, чтобы лечь якорем невидимого воздушного корабля. Если бы она упала в океан, он непременно раздался бы, чтобы освободить пространство для кремлевских голубых елей, для почетного караула, прохладного лета и отчаянной зимы. Как-то я слышал, будто кремлевские куранты время от времени приводит в порядок часовщик – вранье. Любой человек, единожды увидев Спасскую башню, знает: она сделана на века, и ее стрелки будут так же беспристрастно отсчитывать время и тогда, когда на Земле не останется ни одного человека.

Из мира борьбы верха и низа, закончившейся ничьей уставших сторон, мира холмов, каштанов и величественных церквей, которые уходят в небо, оставаясь приютом и уютом, мира вечно колеблющейся середины, я был выброшен на плоскость, где испокон веку каждый беззащитен и одинок перед временем, которое делает свое черную работу здесь и сейчас.

Глава седьмая Добро пожаловать в Москву

Профессиональный следователь отличается от любителя тем, что ему аппетит испортить невозможно.

Из «Кулинарии для людей в погонах»

Уроки Первого Меча не прошли даром – на Лысую Гору детектив Алекс явился вооруженный мечом и даже луком, подарком Мокаши. Не зря. Данила тоже был вооружен, вероятно, ввиду того, что вбил себе в голову, будто является по совместительству еще и моим телохранителем. Снаряжение Первого Меча выгодно отличалось от нашего. Отличалось всего одной, но очень важной деталью, хранящейся в объемистом бархатном мешочке – кучей золотых предметов, полученных в результате рубки золотой проволоки. Вообще-то, я не против, когда за меня платят. Но ненавижу быть зависимым. Мало того, что мы неизвестно где, так еще и полностью зависимы от человека, который не пьет, не курит, и, кто знает, может быть даже не спит. Интересно, откуда у меня впечатление, что это не я отправлен в Москву в сопровождении Первого Меча, а наоборот: детектив Алекс выступает в роли незначительной помехи во время командировки лучшего бойца Лысой Горы?

Мы были не одни. Скрип прогибавшегося пола засвидетельствовал важность встречающих нас лиц. Два врыколака и человек. Впрочем, человеком он смотрелся лишь в сопровождении врыколаков – трехметровых гигантов – циклопов, единственный, зато здоровущий глаз которых, располагался под лбом не выше сантиметра. Отдельно от них детина сошел бы в лучшем случае за памятник человеку в масштабе два к одному.

– Капитан кремлевских стрельцов Чернобородов! – борода и вправду имела место быть, да еще такая, что капитан мог бы и не представляться, чернобородым его бы называли в любом случае. – Добро пожаловать в Москву!

Обычно «добро пожаловать» должно означать некую степень радушия. Судя по выражению лица Чернобородова, произнести эти слова его заставили. Наверное, надо было хотя бы попытаться вежливо ответить. Увы, куртуазность сегодня не входила в число моих достоинств. Не только сегодня, но и никогда я не сумею стать таки же вежливым, каким был покойный господин Козырев. Как ни старался, я не мог не коситься на металлическую пластину, сияющую сквозь челку командира кремлевских стрельцов в том месте, где у большинства людей находится лобная кость – капитан явно не относился к большинству.

Вероятно, факт нашего появления был по меньшей мере попыткой оскорбить Чернобородова. Будет ли эта попытка успешной, зависит от результатов нашего расследования. Кажется, чтобы убраться отсюда живыми и без металла вместо одной из частей тела, нужно это самое расследование решительно провалить. Впрочем, если судить по тому, что происходит на моих глазах, нам даже начать его не дадут. Первый Меч и Чернобородов сходились молча, как айсберг и Титаник, как бомба и Хиросима… Главное было – не оказаться между ними. Звякнул металл… К моему ужасу, Первый Меч, видимо, решил эффектно покончить с собой: худшее, что можно было придумать в этой ситуации, было им сделано – приподнявшись на цыпочки он стукнул своим шлемов прямо в лоб капитана – судя по раздавшемуся звуку, точно в металлическую пластину.

Вместо того чтобы тут же оторвать Первому Мечу голову, ручищи Чернобородова заключили обидчики в объятия, весьма крепкие, но, кажется, вполне дружеские…

– Здорово, Медный лоб!

– Здорово, Деревянный меч! – Даже не знаю, что страшнее – два дружелюбно настроенных монстра или два монстра, готовых друг друга убить. Все зависит от того, по какую сторону ты находишься от этой дружбы или ненависти. Нам повезло: мы оказались по нужную сторону – и продолжили общение в трактире «Охотный». Трудно сказать, что имели в виду хозяева – то ли намекали на местоположение в Охотном ряду, то ли, что принимают здесь гостей охотно. Вне зависимости от направления фантазии трактирщика – мне понравилось. Первый Меч с капитаном стрельцов оживленно обсуждали свое начальство, время от времени обмениваясь молодецкими похлопываниями, каждое из которых для обычного человека было чревато как минимум переломом, этим же шутникам все было нипочем. Быть может, металлическая пластина во лбу Чернобородова была не единственной заплаткой на теле каждого из этих чудо-богатырей. А что, удобно – можно кольчугу не одевать. Нам же с Данилой выпало испытание более серьезное – поглощение еды и питья, которые подносились непрерывным потоком, словно присутствие пустой тарелки на столе карался в этом трактире усекновением головы.

Поглупеть можно не только от выпитого. Обильная пища, опускаясь в глубины желудка, уводит за собой кровь из головного мозга. Головной мозг – это который в голове, а про кровь и желудок мне Григорян рассказывал. Как результат – хочется спать и совершенно нет возможности думать. Неожиданно деревянная лавка показалась мне идеальным местом для отдыха, однако борьба между желанием и чувством долга закончилась победой последнего – компромиссом стали закрытые глаза. Не знаю, сколько минут я просидел в безмятежной темноте, пока ее не взорвал звук колокола.

Открыл я глаза как раз вовремя, чтобы увидеть встречника – первого живого встречника, какого мне довелось встретить. Ростом он был в самый раз, чтобы, не пригибаясь, проходить под столом, но малые свои размеры встречники компенсируют большой скоростью. Я могу передвигаться с такой скоростью, разве что будучи сброшенным с высокой скалы – перед тем как врезаться в землю, я наверняка был бы быстрее его. Правда, только по вертикали. Кроме того, что он был живой, его отличало еще то, что его лицо…, нет все же морда, кажется, была использована неким маньяком, который хотел доказать всем и каждому, что параллельные прямые все же пересекаются. Шрамы тянулись от кончика носа до ушей и от подбородка к шевелюре. Нос и подбородок таким образом как раз и были наглядным доказательством теории. Как это ни смешно, но колокол звонил не по поводу нападения встречника, а просто отмечал время. Наблюдая, как Чернобородов беседует с встречником, который при этом умудрялся со страшной скоростью поглощать содержимое не тарелки, а целого таза, я поневоле вспомнил о призраке-шпионе майора Яковлева. Сильные мира сего старались иметь какого-нибудь монстра на коротком поводке. Если встречник и вправду был при Чернобородове, то капитан кремлевских стрельцов явно обошел майора киевских гвардейцев.

Не дождавшись, пока встречник закончит излагать нечто совершенно неразборчивое, Чернобородов повернулся ко мне (делал он это всем телом, видно голове мешала поворачиваться либо ее металлическая составляющая, либо борода):

– Ну, детектив Алекс, мы с моим коллегой еще пообщаемся, а Трыщ вам поможет приступить к работе. Успели перекусить?

– Спасибо, было очень вкусно! – Если это было «перекусить», то что же такое «покушать»?

Трыщ (красивое имя!) уцепился за рукав моего плаща и настойчиво потянул меня за собой: видно, в детстве он не наигрался в паровозик; вагон поспевал за локомотивом только благодаря крепкому сцеплению. Интересно, у нас осталась хоть одна действующая железная дорога? Если осталась – надо испытать на себе эту радость, когда даже если хочешь идти, все равно приходится сидеть. До сих пор самым продвинутым транспортным средством, на котором мне довелось передвигаться был пароход.

По счастью, идти нам было недалеко – экипаж ждал прямо у трактира. Впихнув меня с Данилой на сиденья, Трыщ вскочил на козлы и так огрел лошадей, будто хотел, чтобы они не повезли нас, а тут же погибли от невыносимых побоев. Чему удивляться: встречники – нелюди, в прямом смысле.

Владения князя Константина лишний раз напомнили мне, что я в Москве, а не в Киеве. Если у нас знать в основном селится в старых особняках, по мере сил приводя их в состояние, пригодное для жизни (часто – для роскошной жизни), то здесь, по-видимому, модно строить «с нуля». Красиво жить не запретишь. Развалины, возвышавшиеся на месте княжеских палат, скорее иллюстрировали масштаб амбиций убитого, нежели давали ответ хоть на один из вопросов.

Тот, кто замыслил убийство Константина, был хорошо знаком с ведовством и в то же время не доверял ему, что выдавало не мага, а человека, который лишь пользовался его услугами. Маг не стал бы использовать меч. С другой стороны, судя по информации, которую мне удалось почерпнуть у челяди и жандармов, убийца предпочел действовать не самым прямым способом, зато уж наверняка. Точно пущенная стрела из арбалета может оборвать жизнь кому угодно, даже самому выдающемуся магу. Проблема в том, что для успеха такого предприятия маг должен перестать заботиться о собственной безопасности. А с магами серьезного уровня такого не бывает. Никогда. Значит, стрела не долетела бы до цели, а стрелок не дожил бы до рассвета. А может, действовала команда – маг и боец?..

Следующей точкой нашего маршрута был фамильный склеп князя. Кто-то предусмотрительно озаботился тем, чтобы труп можно было осмотреть. Великолепный удар мечом. Одна проблема – чтобы так снести голову, нужно сделать поистине богатырский замах. Судя по открытым глазам, князь был в сознании до последнего мига, а значит, должен был успеть сделать хоть что-нибудь. У него было в запасе около четверти секунды. Ему этого должно былохватить…

Встречник не дал мне расслабиться. Вообще, обилие мутантов на службе у Великого Князя настораживало. Одноглазые гиганты Врыколаки в качестве стрельцов, признаться, впечатляли. Гигантские арбалеты в их руках становились по-настоящему эффективным оружием: врыколак на крепостной стене – убойная комбинация. Правда, в ближнем бою, несмотря на пугающие размеры, врыколаки мало чего стоят. Опытный боец-меченосец может шутя справиться с тремя-четырьмя. Кроме того, на открытой местности врыколаки становятся прекрасными мишенями для стрелков. С другой стороны, вряд ли московское войско ограничивается этими гигантами.

Встречник – особая статья. Это стремительные и злобные существа, безжалостные убийцы; понять появление одного из них на службе Кремля я был не в состоянии. Единственный вариант объяснения – магическая составляющая правителей Москвы. Мне доводилось видеть целые отряды, уничтоженные единственным встречником. Особенный колорит такому служащему добавляло то, что встречники всеядны – едят любое мясо, и человечина время от времени может составлять значительную часть их рациона.

Очередным пунктом нашего назначения была Боровицкая площадь. Здесь был убит барон Красков и несколько десятков лавочников, множество бедноты и две роты стражи. Такое впечатление, что если бы покушение не удалось, то следующей попыткой стала бы осада города. Красков был убит в результате столкновения двух армий. Сколько бы ни лежало здесь убитых гражданских, сжимающих в руках разнообразное вооружение, которое, по-видимому, переходило из поколения и годилось разве что для устрашения – стража была убита не ими. Здесь не хватало по меньшей мере еще сотни профессионалов, которые и были виновны в содеянном.

– Трыщ, свидетели есть? – Трыщ остановился (встречникам трудно оставаться неподвижными, так что я мог быть польщен этим знаком внимания), впрочем, ответа не последовало, вместо этого мой рукав снова оказался во власти нашего проводника, а я снова был вынужден бежать сломя голову. Дом, ко входу которого он меня притащил, был близким родственником шалаша. К традиционным веточкам был добавлен всевозможный городской мусор, вероятно, для прочности. Думается, ближайший дождь смоет эту попытку обзавестись недвижимостью. Нас ждали. Стражник у дверей и стражник внутри лишили меня возможности наладить личный контакт со свидетелем.

Внутри было темно, но к моему немалому удивлению чисто и ладно. Мысленно я поднял ставки этого дома на выживание. Глаза медленно привыкали к сумраку – стул, стол, лавки и бесчисленные полки – вот и все убранство единственной комнаты. Желтые огоньки кошачьих глаз сверкнули на меня из-под стола, сопроводив мое приближение многообещающим шипением. Встречник пододвинул для меня стул и ринулся к выходу – вероятно для его беспрестанного движения в доме было слишком мало места.

Бедность этого дома была в запахе, в швах скатерки, в печи по-черному… Одно из двух окон, лишившись стекла, было забито досками. Самый искусный вор не нашел бы, что тут украсть. Но это был дом, точка опоры для хозяина, и это стирало все его недостатки, так внезапная улыбка дурнушки на миг делает ее удивительно красивой.

Скрипнула дверь, и встречник ввел хозяев. С удивительным достоинством они уселись напротив меня на лавку. Стражник зашел следом и занял пост у дверей, встречник снова умчался, что ж начнем без него:

– Ходили куда?

– Во дворе хозяйничали… Меня Кондратий зовут, а супругу мою Марфа, спрашивайте, мы ответим.

У меня нет такого опыта – спрашивайте – отвечаем. Обычно я спрашиваю, а мне в ответ пытаются промолчать. С другой стороны, они же свидетели, а не преступники, ведь так?

– Кондратий, Марфа, меня зовут Алекс. Почему здесь стража?

– Охраняют нас. Мы и Никитин – он недавно приехал, лавку тут держит – выжили, остальных зарезали, вот нас теперь и охраняют. Хотя, думается мне, что мы навряд ли уж кому нужны – мы все рассказали, так что теперь резать нас бесполезно.

Я мог бы привести им несколько доводов, почему резать их все же стоило, но не решился. В конце концов, если им так спокойнее, зачем им рассказывать о том, что только они и Никитин могли бы опознать убийц.

– Как вы спаслись?

Кондратий хитро улыбнулся:

– У нас дом бедный, комната да кухня – ховаться негде, а то, что у нас погреб имеется, и вовсе никому в голову не придет, – скорее всего, просто времени не хватило тщательно все обыскать. Интересно, в каком погребе прятался Никитин?

– Данила!

Данила, вероятно, под влиянием обилия стражников и участия в нашей миссии Первого Меча, начал вести себя в соответствии с некой неведомой мне формой воинской дисциплиной. Быть может, этому их учили на Лысой горе. Мне было немного смешно, но со стороны смотреться это должно было впечатляюще. С момента нашего входа в дом он держался на полшага позади меня, держа в руке обнаженный меч, что, по-видимому, должно было обозначить то ли его статус младшего, то ли почтение к своему боссу – ко мне. Поэтому когда я обратился к нему, а он в ответ сделал шаг вперед – с мечом в руке, – Кондратий и Марфа непроизвольно вздрогнули. Вздрогнул и страж у дверей.

– Данила, проверь, как там везучий лавочник. Разузнай, как удалось выжить ему да откуда приехал, сделай это быстро и возвращайся. – Я еще не успел подумать, как Данила найдет Никитина, как на пороге материализовался встречник и, ухватившись на этот раз за рукав Данилы, потащил его, хочется верить, в нужном направлении.

– Расскажите об убийцах, Кондратий…

– Попробую… Черные доспехи, пики и мечи. Большая часть в конном строю…

Появились, только когда на площадь въехал Красков с подмогой. Его ждали, тут и гадать нечего. И нищета смуту затевала не просто так: за день до побоища хвастали тут, что всех порежут и что им за это большие деньги обещаны. Жандармы прохлопали. Мы на такие разговоры внимания не обращаем…

– Кондратий, а какие были мечи, не обратил внимания?

– Мечи добрые. Кольчугу стражи, как нож масло, резали.

– Кондратий, да ты служил?!

– А кто у нас не служил?

Положим, много кто не служил, правда, живут они в домах несколько иного качества…

– Сколько их было?

– Чернопанцирников? Сотни две, забрали с собой всех своих – и раненых и убитых…

Может, оружие какое и осталось? Но с этим – уже к жандармам, они тут всё обшарили…

– Спасибо, Кондратий, наверное, мне действительно стоит пообщаться с вашей жандармерией. Стража – оттуда?

– Оттуда…

– В рубашке родился ты, Кондратий, бывай, солдат…

Я вышел из дома – площадь была пустынна: неизбежное следствие побоища. Москвичи предпочитали сделать крюк, но не проходить через место, где темно-красные точки на стенах домов были сделаны самым натуральным из всех красителей.

Нужна гроза, нужна точка отсчета, за которой останется и эта история. Снова оживут дома, откроются ставни лавок, застучат копыта по брусчатке. Хотя… Хотя, стоит только снять посты жандармов, как толпы родственников и мародеров бросятся сметать дары смерти.

Из переулка к дому на противоположной стороне площади побежали фигурки в голубых мундирах, а из него вышел Данила. Встречника нигде не было видно, наверное, наматывает круги вокруг площади.

Данила уже дошел до середины площади, когда те же мундиры, что только забежали в дом, оставили его и кинулись вслед за моим учеником. Почему-то подумалось, что они не собираются выполнять роль почетного караула, их этому не учили. Убил, что ли, Данила кого? Встречника все не было, а Данилу окружили и явно не пускали ко мне. Ну, это они зря – я не гордый, я уже и сам подхожу. Как знал – у Данилы в руках почему-то было два меча, и цвет одного из них моментально объяснил суету вокруг моего ученика. Ну, вот – поручил парню пообщаться со свидетелем…

Глава восьмая Два незваных гостя

Мужчина, переставший интересоваться женщинами, либо спит, либо безнадежно болен, либо он не мужчина.

Заметки врача-уролога

У лавочника в доме не было подвала, зато был добрый меч. Я начал понимать, почему Великий Князь Николай решил пригласить детектива. Спросить у Никитина, как он умудрился выжить, жандармам в голову не пришло. А значит, вход информации в эту важную часть организма у них был явно затруднен. Впрочем, будь жив их шеф, барон Красков, жандармы, возможно, действовали бы эффективнее.

Единственным ответом на вопрос Данилы о повышенной выживаемости оказалась попытка Никитина проткнуть Данилу мечом, а Данила с недавних пор просто не переносит вида оружия, направленного в его сторону. Не знаю, ставит ли Данила зарубки на своем мече, но если и дальше его счет будет пополняться такими темпами, ему очень скоро придется сменить свой меч на двуручный. Что ж, значит, наш противник все же совершает ошибки. Жаль, но и мы не без греха: Никитин нам уже ничего не расскажет.

В трактире нас ждал ужин, на который мы с Данилой опоздали по простой причине: на то, чтобы убить человека требуется куда меньше времени, нежели на дачу объяснений жандармам, почему это было необходимо.

Быть может, будь с нами Первый Меч с Чернобородовым, всё прошло бы быстрее, но эта парочка, вероятно, совершала обход достопримечательностей Москвы.

К чести хозяев, поселили нас с роскошью – каждый получил в свое распоряжение отдельный номер, причем в качестве бонуса полагалось всё то, что обитатель номера пожелает заказать.

Похоже, мы могли пользоваться кремлевским кошельком как своим собственным.

Трактирщик Федор, так и не решившийся назвать свое отчество, рассказывая о наших дополнительных возможностях, настойчиво шевелил бровями. Делал он это настолько интенсивно, что в какой-то момент мне показалось, что передо мной стоит не человек, а гигантский жук-работорговец. В конце концов, разве человек может с таким азартом предлагать плоть самок и молодых самцов собственного вида?

Тем временем к городу подкралась ночь. Здесь она была не черной, а розово-серой.

Судя по уличной перекличке, дневная суета уступала место ночной, ничуть не менее бурной. И где-то там, в вечно кипящем московском котле, скрывался не просто убийца, а командующий с собственной армией, разведкой и штабом. Боровицкая площадь не оставляла других вариантов. Убитые были людьми абсолютно разными, принадлежали к разным кланам и в то же время они были одинаково лояльны к Великому Князю. Оппозиция? Мои знания о политической ситуации в Москве позволяли мне выбирать между достоверностью гадания на чайной или на кофейной гуще.

С другой стороны, никто не торопился провести со мной мероприятия по ликвидации безграмотности относительно тенденций внутренней политики. А может, Великий Князь Николай хочет сначала посмотреть, чего я сам накопаю, а затем уже ввести в курс дела? Как бы не было поздно…

Мои размышления прервал шорох за дверью. У меня нет паранойи, но, не дожидаясь, пока шорох превратится во что-то более существенное, я занял позицию у дверей, беззвучно (во всяком случае, мне хотелось, чтобы это было беззвучно) вытащив меч из ножен. Шорох повторился, после чего дверь начала потихоньку открываться: мой нежданный гость тоже старался действовать максимально тихо. Шаг, другой – а дальше идти гостю было бы нелегко – очень трудно ходить, когда в горло упирается клинок. Вероятно, это был писк, и, кажется, он был издан женским горлом. Удерживая горло незнакомки в положении «сейчас перережу» одной рукой, второй дотянулся до керосиновой лампы и открутил фитиль…

– Детектив Алекс? – голос был милый и вполне соответствовал внешности. Ее фигурку совершенно не портило то, что было на ней надето – каким бы словом я это не назвал оно не стало бы длиннее ни на миллиметр. Что же она смотрит на меня такими бешеными глазами, меча никогда не видела?

– Алекс, вы хотите меня убить?

Тут я очень кстати сообразил, что обнажен не только мой меч… Да уж…. Подкрадываясь к дверям, я думал о чем угодно, кроме собственной одежды. Самым быстрым методом по спасению достоинства было погасить свет, что я и сделал

– Барышня, разве кто-то может хотеть вас убить? Просто…

– Аленой меня зовут, Федор послал вас развлечь…

– Развлечь… Тебе это удалось, я развлекся.

Стар я стал: перспектива продолжить общение с девушкой, к моему собственному удивлению, совершенно меня не радовала.

– Аленушка, девочка моя, загляни в соседний номер, думаю, там тебе не откажут…

Две маленькие ладошки прошлись по моему телу, без всякого стеснения давая понять, от чего я отказался, после чего их хозяйка без сожаления и без прощания удалилась. Чувствуя себя пусть и по собственной воле, но все-таки брошенным, я задремал. Чувство одиночества усиливалось доносящимися из номера Данилы звуками – ему одиноко не было. Лишь под утро я заснул по-настоящему, и немудрено, что грезы мои были весьма интимного характера, так что почувствовав у себя на плече чью-то руку, подумал я об Аленушке. Не жалея снова выпускать птицу удачи, которая сама норовила прыгнуть мне в силки, я потянул эту руку на себя и сделал попытку обнять тело. Обнял я, однако, что-то очень горячее, мохнатое, да притом еще и непрестанно подергивающееся. Надеюсь, о моей попытке переспать с встречником не узнает никто и никогда.

Глава девятая Распечатанная комната

Запомните, о чем бы вам ни пришлось писать, главной новостью, всегда будет смерть человека.

Из методического пособия «Как поднять рейтинг»

Раннее утро – самое быстрое время суток. То что делается – делается быстро, но, быстрее всего кончается его «раннесть». Вот вам кажется, вы единственный встали в такой час, потом слышите как где-то вдалеке проезжает повозка молочника, кто-то открывает окно и с шумом выплескивает на улицу помои, не рискуя никого облить. Вот на глаза попадается девушка, явно возвращающаяся домой, а не спешащая на работу, затем воздух наполняется пылью, которую поднимают метлы вышедших на утреннюю уборку дворников, раздается бряцание внезапно оживших патрулей, и вдруг, разом, улица наполняется разночинным народом, спешащим начать свой день. Еще утро, еще всё возможно, но теперь – только расставив в сторону локти, только наклонив вперед голову и плечи. Раннее утро – самое нежное время суток.

Если встречник и был удивлен моими приставаниями, он не подал виду. Все его действия были направлены на единственную цель – заставить меня как можно быстрее оказаться в экипаже. Не знаю, какой прием ему оказал Данила, но из своих номеров мы вышли вместе. Частичной компенсацией за бессонную ночь и объятия с встречником мне послужили красные глаза Данилы и полная его неспособность соображать. Даже когда наш экипаж тронулся и из окошка трактира Даниле изо всех сил махала ручкой Алена, он так и не сообразил, а может, просто не смог повернуть голову в сторону окна. Вот и славно, еще не хватало, чтобы парень влюбился в какую-нибудь трактирную Аленку.

На этот раз лошади рванули, как только почуяли встречника, сам же он, к моему удивлению, смирно сидел, помаленьку правя, словно забыв про бич. Встречники – чудища ночные, и, видимо, днем, а особенно утром, Трыщ чувствовал себя не в своей тарелке.

Впрочем, спокойствие встречника напугало лошадей куда сильнее бича. Может, они знают о нем что-то такое, о чем не догадываюсь я? Кажется, копыта ударяют в мостовую всё чаще, все быстрее. Грохот такой, что я поневоле ищу глазами трещины в окнах домов. Что же такое случилось этой ночью, если из-за этого нас решили оставить без завтрака? Из бормотания Трыща я уловил только «школа». Один из погибших был ректором школы магов и убит был в ее стенах – граф Григорий Арбатский. А может, Великий Князь просто решил ускорить ход дела? Мы должны были оказаться здесь сегодня, правда, без спешки. Что жк такого срочного может сделать для Великого Князя детектив Алекс?

Первый Меч и Чернобородов ожидали нас у входа в школу магов. Хочется верить, их тоже забыли покормить. Факелы в руках стрельцов, продолжавшие гореть, несмотря на то, что уже рассвело, вероятно, должны были намекнуть нам, как мы безнадежно опоздали. Что ж, деятельность детектива вообще основана на опоздании, так или иначе, но его дело начинается уже после того, как преступник успел сделать свое. Встречник, как всегда, бегущий впереди, распахивал двери одну за другой, пока путь ему не преградил стража. Всё как обычно – главная дверь всегда под замком.

Эта дверь была не просто под замком, она была под печатью. Фактически вся поверхность дверного полотна была залита сургучом, по крайней мере смотрелась эта коричневая пленка как сургуч, покрытый множеством надписей и рисунков.

Четверо стражников в совершенной нелепой одежде преграждали проход к дверям. Одежда каждого представляла собой монашескую рясу, на которую сверху была напялена кольчуга, и все это, надо признать, заставило меня сильно усомниться в душевном здоровье их командира. Ума не приложу, как эти парни будут драться в таком наряде. А может, в их задачу входило только стоять? Судя по свирепому выражению лиц, стояли они здесь уже пару лет и на смену явно не надеялись. Вероятно, начальство ждет, когда они умрут от старости, и тогда пришлет им на смену таких же. Хороший способ сэкономить на пенсии.

Подойдя к двери странным образом уменьшился в росте Чернобородов:

– Печать нарушена. – Действительно, через сургуч тянулась трещина. – Это очень плохой знак, – продолжил капитан…

– Это здесь убили Григория?

– Нет, в хранилище графа у вас нет доступа.

– А сюда – есть?

– И сюда нет.

Интересная получается история: не дают поспать, везут неизвестно куда на повозке, запряженной лошадьми со всеми признаками бешенства – и после этого никуда не пускают!

– Алекс, вы ведь знаете, что случилось с графом Григорием: он погиб в этом же здании, в хранилище, из-за взаимодействия достаточно невинных артефактов… А за этой дверью хранятся предметы, способные в неумелых (или же, напротив, умелых) руках уничтожить весь город. Круглосуточная стража здесь не случайна…

– А они умеют еще что-нибудь, кроме как стоять со свирепыми рожами? – Ну вот, Данила подал реплику, а я думал, после свидания с Аленой он лишился способности реагировать на окружающий мир, надо же – отреагировал…

– Не свирепые рожи, а суровые лица, юноша, – сказавший эту фразу был наряжен так же, как и потешная стража, разве что его ряса была из ткани получше, а кольчуга не тронута ржавчиной, – разрешите представиться, командор ректората отец Порфирий.

– Отец?

– А что вас смущает?

Меня много чего смущало: я не привык к соединению магических артефактов и церкви в одном флаконе. А когда священник носит кольчугу да к тому же называет себя командором…

– Отец Порфирий, это же школа магии?

– Без всяких сомнений. А вы – тот самый детектив из Киева, верно?

– Да, я детектив, я из Киева, и зовут меня Алекс, но все же каким образом сочетается церковь и магия? – Я привык к тому, что это сочетание было очень простым: там, где были ведьмы, не было места церкви и наоборот. Люди обращаются к духовному сразу после того, как перестает помогать материальное, поэтому маги и ведьмы куда популярнее служителей церкви.

– Магия, юноша, так же, как и всё в этом мире, лишь инструмент, но инструмент могущественный и потому нуждается в присмотре, я бы даже сказал, в духовном надзоре…

Очень давно меня не называли юношей, а ведь Порфирий вряд ли намного меня старше, но странным образом я не почувствовал обиды. Не дожидаясь, пока я спрошу его еще что-нибудь, Порфирий подошел к страже – переговаривались они долго, но убийственно тихо. По-видимому, удовлетворившись услышанным, Порфирий решил удовлетворить и наше любопытство:

– Снаружи внутрь никто не пытался проникнуть, так что печать нарушена чем-то изнутри…

– Отец, а сама по себе она не могла нарушиться, ну, там, от старости или еще отчего?

Больше всего мне хотелось бы выяснить: мы-то какое имеем отношение к тому, нарушилась печать у них или нет!

– Эта печать сама по себе не может быть разрушена. Открывайте!

Мечи стражей врезались в сургуч, и через несколько секунд дверь была свободна от печати. Настал черед Порфирия: сняв с шеи цепочку с ключом он, стоя слегка в стороне от двери, вставил ключ в замок и сделал им четыре оборота. На последнем обороте плита, на которой должен был стоять Порфирий, если бы открывал дверь обычным образом, сдвинулась в сторону – из открывшегося подполья повеяло прохладой…

– Там, внизу – колья? – поинтересовался Данила.

– И колья тоже, – не стал развивать тему Порфирий. Покончив с ключом, командор ректората все не торопился открыть дверь. Казалось, он по ней сильно соскучился: Порфирий поглаживал ее в разных местах, нажимал на какие-то выступы, простукивал неровности… Наконец, процедура закончилась – стража снова оттеснила нас в сторону, Порфирий легко толкнул дверь – и та без единого скрипа, плавно скользнула внутрь.

Только что распечатанная комната была невелика. Но для нескольких десятков предметов, расставленных по полкам, места было предостаточно. Нашлось место и для тела, которое лежало посреди комнаты.

– Никита Арбатский, – почти прошептал Порфирий.

– Брат графа?

– Брат и первый помощник. Как он сюда попал? Я разговаривал с ним вчера вечером…

Стражники тем временем вынесли тело и, оставив его в паре метров от комнаты, занялись ее содержимым. Трудно сказать, что они там делали, скорее всего (судя по плану, который они держали в руках), проверяли, всё ли на месте.

Меня же больше интересовал покойный – он лежал лицом вниз. То, что Порфирий смог его опознать, означало одно из двух: либо Порфирий прекрасно знал его, либо заранее знал, кого увидит. Да простит меня покойный, я перевернул его тело ногой… Будь я проклят, если передо мной не лежал казненный Киевской Короной образцовый дворянин Козырев.

Добирались мы в трактир с Первым Мечом, который погрузился в собственные мысли и никак не хотел всплывать. Стоило экипажу остановиться у нашего временного жилища, а нам с Данилой ступить на брусчатку, как задумчивость Первого Меча как рукой сняло: крикнув что-то неразборчивое вознице, он умчался, оставив меня с мерзким чувством человека, которого старательно кормят дерьмом, искренне удивляясь, отчего ему не нравится столь изысканное блюдо. За всю поездку Первый Меч сказал одну фразу:

– Они от нас что-то прячут!

Глава десятая Ночная прогулка

Стиль, в конечном счете, это всего лишь однообразие. Даже если это – разнообразное однообразие.

Из курса «История моды»

Меня торкнуло. Московское дело перестало быть экзотическим, но все же формальным знакомством с обстоятельствами трех убийств. И дело не в том, что их стало четыре. Ниточка от Киева до Москвы протянулась через человека, крайне похожего на Козырева, и коснулось меня. Очень странное совпадение – человек, казненный за шпионаж, оказывается как две капли воды похожим на родного брата графа Григория. Да еще убит весьма колоритно. Отец Порфирий считает, что Никита Арбатский просто очень долго не ел и не пил. Именно его смерть и вызвала трещину на печати. Я готов принять на веру, что звук из запечатанной комнаты не доносится и страдающего не услышала стража. Только вот как объяснить, что человек за считанные часы умер от истощения, умудрившись при этом обзавестись двухнедельной небритостью?

Я знал только один способ, каким этого можно было добиться. Плащ, с помощью которого мне в свое время удалось освободить Мокашу, с тем же успехом мог и пленить Никиту. Хотел бы я точно знать, что этот плащ по-прежнему у Младшей Хозяйки… Хотелось бы, чтобы этот плащ был единственным в своем роде…

С другой стороны, мое чутье подсказывало мне, что все четыре убийства организовал один человек. И в его планы не входило обнаружение тела младшего Арбатского. Вероятно, он недооценил печать, и этот факт сразу отсеивал всех тех, кто знал о ней достаточно… Более того, думается мне, смерть Никиты Арбатского была случайной. Уж слишком скромной была его фигура по сравнению с остальными тремя жертвами. Скорее всего, он просто оказался не в том месте не в то время. Но если моя догадка верна и это произошло в школе, то, что тогда здесь делал убийца? В мозг врезалась фраза Первого Меча: «Они от нас что-то прячут!» Не знаю, нашел ли здесь то, что искал виновник смерти братьев, но если бы мне удалось хотя бы предположить, что здесь такого может быть спрятано, я бы продвинулся на целый миллиметр в этом расследовании. Как найти «то, не знаю что»?

Единственная известная мне характеристика убийцы (кроме того, что в его распоряжении имеются и магия, и военная сила) – это присутствие у него определенное стиля. Если верить всё тому же отцу Порфирию, Никита, в отличие от Григория, был администратором. В результате его помещают в ловушку, набитую магическими артефактами, каждый из которых мог его спасти, если бы он хоть что-нибудь понимал в магии. Григория, коллекционирующего те же артефакты, фактически заставляют убить себя, играя на его страсти к собирательству. Барона Краскова губит его любовь лично участвовать в усмирении беспорядков, князь Константин, считавшийся одним из самых сильных чародеев Москвы, убит простым ударом меча, который мог бы предотвратить любой ученик мага.

На этот раз мы с Данилой направились в школу магов без сопровождения. Две смерти в одном здании, конечно, не рекорд, но все же… Хотя главной причиной было то, что меня решили не пускать в хранилища. Нельзя же, в самом деле, изучать место преступления с расстояния в десять метров, заглядывая через плечо стражника. И потом, я вообще не люблю, когда меня куда-то не пускают.

Первый Меч снова пропал в неизвестном направлении, кажется, он пытался избежать общения со мной. А поговорить нам было о чем… И уж точно мне будет о чем поговорить с Младшей Хозяйкой, когда мы вернемся. На завтра была назначена аудиенция с Великим Князем, и мне очень хотелось иметь хоть какое-то представление о происходящем в этом городе.

– Учитель, а вы уверены, что нам никто не помешает? – Ну вот, Данила начинает терять веру в своего учителя.

– Помешает? Разве кто-то в состоянии нам помешать? Мы же идем в школу, а не в Кремль, ведь так?

С учетом того, что школа находилась в квартале от Красной площади, я был, конечно прав… или не прав?

Идти крадучись по ночному городу – верный способ попасть в историю. Толку-то, что, прижимаясь к стенам, ходят преимущественно алкоголики? Крепко в голове каждого патрульного любого города сидит: тот, кто ведет себя не в точности так же, как обычный горожанин, должен быть немедля задержан. Вероятно, именно поэтому задержанные – это обычно либо помешанные, либо подростки, которые в силу гормонального дисбаланса не так уж далеки от помешанных.

Единственным шансом для нас было отсутствие всякой скрытности. Наш стремительный марш был прерван вниманием лишь одного патруля, игнорирование которого привело к тому, что оба стражника решили отдать нам честь. Будучи в образе человека с весьма высоким мнением о себе, честь в ответ я отдавать не стал, Данила же козырнул столь лихо, что мог одним этим жестом утереть пот со лба, привлечь внимание девушек, если таковые присутствовали на улице в столь поздний час, поправить прическу и отогнать комара.

С проникновением в здание школы так просто не получится. Во всяком случае, перед центральным входом застыли уже знакомые нам бойцы в рясах.

– Может, перебьем их?

– Но не сразу – сначала я сбегаю за горном, а то вдруг пока мы будем их «перебивать», сюда не сбежится пол-Москвы…

Прямолинейность Данилы – это следствие его ученичества или единственной ночи с трактирной девушкой? Собственно, ни один из вариантов не был лестным для меня.

Не уверен, что это был лучший взлом из тех, что случались в этом здании. Думаю, начинающие маги проявляли больший артистизм. Я сделал скидку на то, что нам пришлось действовать импровизируя.

Вот теперь, когда мы оказались внутри, пришло время красться, ползать – в общем, проделывать все те фокусы, которые обязан демонстрировать частный детектив. Я думаю, если бы в этом и заключалась вся работа детектива, лучшими были бы специалисты с глазами на выдвигающихся усиках и присосками на руках и ногах…

Увы, и ночью пробраться в хранилище графа Григория или в запечатанную комнату мы смогли бы только методом Данилы. Стража в рясах, как нас и предупреждал Порфирий, несла свою службу круглосуточно. Собственно на другое я и не надеялся, более того, я очень надеялся, что мы окажемся в школе не одни. Пока же я решил сконцентрировать свои усилия на помещениях между хранилищем и запечатанной комнатой. Где-то здесь и должна была произойти встреча убийцы с Никитой Арбатским.

Рекреации, коридоры, классы, подсобки – чем дольше мы находились в школе, тем больше я сомневался в собственных интеллектуальных способностях. Если мы что-то и в состоянии найти, то надо попробовать еще раз в холле у запечатанной комнаты. Интересно, как там наши друзья в рясах, хотелось бы оставить их в некотором неведении о нашем визите.

– А что мы ищем? – Данила сегодня был явно в ударе. Я решил не отставать:

– Дверь, которая нам откроет путь к истине. – А, каково, могу же, если захочу!

– Вот эта подойдет?

Темнота не всегда мешает. Думаю, при дневном свете большее, на что на мог рассчитывать Данила, это игнорирование его находки. Но в темноте все кошки серы и все двери ценны. По крайней мере, на первый взгляд.

Это была даже не дверь – дверца, без замка, без ручки – безликая заплатка на стене. За дверцей картина не стала веселее. Видимо, настало время применять методу Данилы – «перебить их всех» – только постараемся это проделать с пользой…

Крик должен был звучать жалостливо, поэтому кричать было поручено Даниле. Я как-то уже пробовал – обычно прибегают желающие добить, видно обертоны не те.

«Помогите!»

Ну, вот вступила первая скрипочка – Данила, запершись в той самой подсобке, орал будто он там остался не один, а в компании с клубком змей. Не прошло и минуты, как основную тему поддержал топот стражи. Все развивалось по графику, лично я был в предвкушении кульминации – стражники подбегали все ближе и, к моему удивлению, безошибочно шли к подсобке. Мой расчет, кажется, не хотел оправдываться, а в теории все выглядело красиво. Судите сами – если в школе и вправду есть некое помещение, где может быть нечто интересное и в то же время помещение это замаскировано, то, не найдя несчастного в пустой школе, стража должна попытаться найти его в тайнике. С учетом того, что направление звука из-за эха определить было совершенно невозможно, я рассчитывал на одно из двух – либо тайника нет, либо стражи нам его покажут. Вместо этого они уверенно шли в сторону Данилы, как будто перед тем, как начать кричать, он оставил им записку с планом, показывающим, где его искать. Что ж, пора вступать в дело детективу Алексу. Объясняться завтра с местными властями на тему, что делал мой ученик в подсобке, не входило в мои планы.

Они все-таки пробежали мимо. Данила – молодец: услышав, что рясоносцы рядом, замолчал, дабы «спасатели» случайно не нашли то, что ищут.

Эту дверь мы не нашли бы никогда и ни при каких обстоятельствах. Стража остановилась в пяти метрах от Данилы. Я был лишен возможности наблюдать за самим процессом открытия потайного входа, зато последствия были более чем заметны, я бы даже сказал – чувствительны. Как еще охарактеризовать падение с двухметровой высоты? Дверь, которую мы искали, была довольно большой – где-то три на семь метров – именно такой величины был кусок коридора, который только что буквально ушел у меня из-под ног. Несмотря на боль в ушибленных местах, я оправился от шока быстрее, чем стража, которая никак не могла взять в толк, кто я такой и откуда взялся – по роковой для них случайности я был внизу потайной лестницы, которую еще не так давно скрывал пол коридора, они – вверху, а за их спинами был Данила…

Стражники все еще дышали.

Это единственная степень свободы, которую мы с Данилой им оставили. Что правда, то правда – в рясе особо не подерешься.

Все-таки мы пришли не зря: перед нами был широкий вход в подземелье. Снова подземелье – можно подумать, все, кто пытаются сделать тайник, страдают страхом высоты. Наконец-то у нас есть шанс получить хоть какую-то информацию – не зря же завтра парни в рясах буду мучиться страшной головной болью.

Глава одиннадцатая Кристалл-усилитель

Безжалостность характерна для людей, не способных к дальнейшему обучению.

Из трактата «Сомнение – ключ к познанию»

Эта лестница была старше самой школы. Чтобы мраморные ступени истерлись, как морская галька, нужны поколения подошв.

По, счастью подземная часть школы магов не шла ни в какое сравнение с недрами Лысой Горы.

Мраморная лестница была здесь не более уместна чем гипсовые амуры в угольной шахте. Мы спускались не в сокровищницу, мы спускались то ли в казарму, то ли в тюрьму. Здесь не было ни тайн, ни загадок – лишь койки в два яруса за толстыми частыми прутьями. Те, кто здесь жил, на прогулки ходили строем и под охраной. Койки были забиты телами – неподвижными телами. Здесь было по меньшей мере двести человек в одной загородке и еще пара десятков в другой. Зачем в подвале школы магии держать взаперти людей? Может, это местная тюрьма? Если в школе магии есть собственный командор-священник, почему бы им не иметь еще и тюремщика? А кроме тюремщика здесь понадобилась бы еще и дюжина ювелиров. Ведь для того, чтобы отполировать кристалл такой величины, у одного человека ушла бы целая вечность.

Молочно-белый кристалл вытянулся вдоль всей этой казармы. Ничего подобного мне до сих пор видеть не приходилось. Удивительно, как мы его не заметили, когда спускались по лестнице…

– Стойте! – Данила с ужасом смотрел в сторону теней, прильнувших к решетке: по крайней мере в малой загородке заключенные были живы… – Учитель, осторожно, это не люди…

Мы были далеко, но недостаточно далеко, чтобы не стать добычей вампиров. Кто бы ни был тюремщиком этой странной тюрьмы, он был человеком смелым – вампиры не самые спокойные узники. Никогда точно не будешь знать чем именно ты кормишь своих заключенных. Кажется, от нас они не пытались кормиться только потому, что еще не разобрались кто перед ними. Нет, гибель нам не грозила, навряд ли за решеткой был хотя бы один старейшина. Но подкармливать даже обычных упырей я не собирался.

– Данила, а там? – мы как раз, пятясь, проходили мимо большей загородки.

– Корм, – судя по количественному соотношению людей и вампиров, кровососов кормили как на убой. Судя же по состоянию людей (даже если забыть о решетке) – это явно были не добровольцы.

Я порубил бы железные прутья на куски и вынес бы на руках обессиленных узников на улицу, и… И что? На пару человек в тюрьме стало бы больше. Подобное не входило в мои планы. Достаточно уже того, что через несколько часов командор ректората отец Порфирий начнет поиски нежданных гостей в своем подвале.

Путь наверх был легок и скор. На маскировку взлома ушли минуты. Еще столько же – и мы стали обычными заезжими гуляками, решившими насладится ночной Москвой. Чтобы оправдать наше отсутствие, мы решили нарушить монополию фирмы, именуемой «Охотный», на поставку выпивки и закуски. Несмотря на то, что на вывеске был нарисован кот, называлась первая встреченная нами таверна «Два гуся». Радовало, что мы пришли сюда не за мясными блюдами: судя по сочетанию вывески и названию, хозяину было все равно из чего готовить жаркое.

Пиво было хорошим, дешевым, и его было много. Мои две литровые кружки ушли в забвение, прежде чем Данила, смакующий свою порцию с видом знатока вин, который все никак не потеряет надежду уловить оригинальный букет заговорил:

– Учитель, вы когда-нибудь видели такие кристаллы? – Данила вытащил из кармана небольшой камешек-стекляшку довольно странного цвета – лучшим определением его было бы «грязный», но так как такого цвета не существует, пусть будет смесь серого, белого и черного, словом – его хотелось отмыть, чтобы добиться чего-то одного.

– Этот кристалл когда-то был такого же цвета, как и тот большой, который мы видели. Каждый ученик на Лысой Горе, чтобы почувствовать свою силу, получает такой кристалл – усилитель. Когда вы его используете, он теряет цвет и больше ни на что не годен. Я его сохранил на память: говорят, если он находится рядом с магом, он чернеет… Если он почернеет – значит я снова маг!

– Или рядом с тобой находится маг, ведь так?

Кажется, моя реплика не привела Данилу в восторг. А меня не привел в восторг его рассказ, так что мы квиты:

– И насколько вот этот твой кристаллик усиливает?

– Думаю, намного… Во всяком случае, мне тогда казалось, что нет такой задачи, которую бы я не осилил. Правда, так было недолго. Его хватает на час, не больше, а выращивают один такой кристаллик больше года.

Час всесилия? Не так уж мало. Представляю такую мощь в руках у Киселя – город бы кровью умылся:

– Данила, а ты что-нибудь делал с его помощью?

– Ну, да. Помните, лет пять назад Подол чуть было под воду не ушел?

– Помню, я тогда с гвардией народ вылавливал… Так это ваших рук дело?

Не самые приятные воспоминания – кого удалось выловить, а кого и нет… Так или иначе, а чайки в тот год были жирными как никогда и питались они отнюдь не рыбой.

– Я и еще два ученика тогда как раз это наводнение и устранили. Мы воду удерживали, пока народ дамбу строил

– Воду удерживал?

– Ну, не сами, нас направляла Хозяйка Вод, но сила была наша, и ушло на это как раз три кристалла.

Кстати, я не знал, что есть такая – Хозяйка Вод. Впрочем, я ничуть не страдал от нехватки таких знаний.

– Хозяйка Вод… Она ч то, подчиняется Младшей Хозяйке? – По лицу Данилы было понятно, что вопрос я задал идиотский. Ну конечно, что же тут странного, что Младшей Хозяйке подчиняются все остальные?!

– Если тот кристалл, который мы с тобой видели, – усилитель, то я даже себе не представляю, что с его помощью можно делать и сколько лет его выращивали…

– Они, скорее всего, для этого вампиров там и держат: чтобы вырастить усилитель, нужно много энергии, а вампиры – они же как раз её и выкачивают … А с таким размером кристалл, наверное, может действовать очень долго и на большое расстояние. Может, и до Киева добить может…

– Может и Лысую Гору в Днепре утопить?

– Наверное, может, – кажется, у Данилы в голосе прозвучал восторг. Это молодость – в его годы меня тоже сильно радовало все большое и сильное.

О том, что дело не только в размере, я узнал значительно позже.

– Как ты думаешь, мой единственный, а значит, самый умный ученик, это хорошо, чтобы какой-нибудь маг имел такую силу?

На этот раз я был один. Данила был отправлен в койку, а его готовность выполнить приказ, увы, говорила не о дисциплине, а о том, что он рассчитывал эту койку вновь разделить с Аленой. Мне же, отвергнувшему женщин, оставалось убивать время несколько иначе. Повторно в школу я проник раза в два быстрее. Фактически я себя чувствовал школьником, старательно выучившим домашнее задание – я точно знал что и как делать: не зря же мы тут столько бродили на ощупь. Стража, кажется, по-прежнему была в отключке, вампиры, вероятно, снова заснули, всё складывалось так гладко… Слишком гладко.

Для полного спокойствия мне не хватало незначительного штриха: цели моего возвращения. Гигантский молочный кристалл исчез. Не бесследно. Стоило мне сделать еще несколько шагов, как я увидел, куда он девался – кто-то оказался быстрее и решительнее, чем я. Куски молочного льда покрывали пол – настоящий гололед. Не знаю, сколько крошева должно было получится из кристалла – наверное, как раз столько, сколько я сейчас и наблюдал. Но почему из всех присутствующих это интересно только мне?

Трудно интересоваться чем-либо, когда у тебя вместо одной улыбки – две, причем вторая чуть ниже подбородка. Кто-то, не только быстрый и решительный, но и чертовски жесткий, решил, что лишнее внимание ему ни к чему – тишина за решетками была мертвой, в буквальном смысле. Сообразив, что я – единственное здесь живое существо, я твердо решил оставаться таким же несмотря ни на что. О скрытности я заботиться перестал: сейчас важна скорость, уничтожение кристалла не могло не вызвать реакции, и реакция эта уже запаздывает… Лестница – коридор – окно… Кажется, ушел… Школа осталась за углом, а я все не слышал ни стука копыт, ни бряцания металла. Может, мне все почудилось? Надо срочно, чтобы меня кто-то ущипнул… Даниле хорошо – его Алена щиплет, мне же остается надеяться разве что на патруль. Что же я буду завтра рассказывать Великому Князю? Я бы с б`ольшим интересом сам кого-нибудь послушал, даже Данила понимал в сложившейся ситуации больше меня… Где же тревога?! Может, я вообще единственный выживший в этом городе?

Наконец-то! На стук копыт накладывался шум чего-то очень тяжелого, по счастью, я уже был практически рядом с нашим трактиром, так что сделать вид, что я только что вышел на крыльцо, чтобы набить любимую трубку, мне ничего стоит. Будет труднее, если кто-нибудь спросит у хозяина, давно ли я вышел на крыльцо…

Этого всадника было трудно не узнать. Дон Кихот, увидев капитана Чернобородова, едущего верхом, решил бы, что у него объявился старший брат. За ним, заставляя вздрагивать дома, шествовали врыколаки – и я даже знал куда.

Подъехав к трактиру, Чернобородов оценивающе осмотрел меня с видом геолога-любителя только что обнаружившего кимберлитовую трубку:

– Рано встали или еще не ложились?

– Не ложился. – Для разнообразия можно и правду сказать, чувствую, сегодня у меня будет не так много поводов быть искренним.

Наклонившись ко мне, капитан заметил:

– Поверьте, иногда легче вовсе не лечь, чем встать ни свет, ни заря. – Чернобородов вздохнул так тяжело, будто на этот раз ему пришлось совместить два этих сомнительных удовольствия. – Не видели Первого Меча?

– Я думал, он с вами.

Я и вправду так думал. И где же тогда он проводит всё время?

– Детектив, может быть, тогда вы составите мне компанию, если, конечно, не боитесь заснуть в седле?

– Почему нет? А что, есть свободноеседло?

Свободное седло находилось на свободной лошади…

Рассвет решительно заливал улицы светом, заодно подпирая мои веки, хорошо хоть, ехать было недалеко… Главное – не забыть вовремя включить мои актерские способности. Способности не понадобились – того, что я не увидел ночью, лучше было не видеть и утром. Вероятно, это был отряд, обязанный прибыть по тревоге. С такими ранами легко прибыть только в загробный мир. Кто-то очень старательно поработал над двумя десятками солдат, благодаря чему я успел уйти из школы магов никем не замеченным. Удивительно, я прошел в двух метрах от этой бойни и ничего не заметил.

– Тревожная группа. – Чернобородов оставил на месте двух бойцов и мы двинулись дальше.

– Капитан, а Москва ни с кем не воюет? – с учетом того, что я видел за последние часы, я не удивился бы узнав, что мы в осаде.

Да, нет. Так, иногда чудь белоглазая беспокоит, но в город они не заходят. По деревням могут пройтись, а так… Да и не смогли бы они всех так уложить. Здесь действовал кто-то очень быстрый…

– И безжалостный…

– Безжалостный?

Я тоже об этом не думал, а ведь у всех событий, происходящих в Москве, были две общие черты – быстрота и безжалостность. Такую безжалостность можно встретить лишь тогда, когда убийца и жертва принадлежат к разным видам. С кем воюет Великий Князь? Может, и с чудью, может и с другой неизвестной мне породой, но точно – не с человеком.

Безжалостность. Мне пришлось снова вспоминать это слово, когда мы добрались до несчастных оглушенных мной и Данилой охранников – они тоже были убиты. То, как они были убиты, не оставляли сомнений – действовал профессионал. Но профессионал руководствуется принципами необходимой достаточности, значит, эти убийства все же были нужны?

Зал, в котором находился кристалл, успели закрыть. Любопытно, только от меня – или от Чернобородова тоже?

* * *

До трактира оставалось несколько метров и соскок с коня…

– Господин Каховский!

Увы, меньше всего я рассчитывал, что именно сейчас между мной и возможностью наконец-то прилечь окажется человек со знакомым голосом, скрывающимся в абсолютно незнакомом теле. Тело было в мундире – зеленый, черный и золото. Даже представить не мог себе, что Первый Меч способен надеть мундир Киевской Короны, да еще с таким количеством украшений.

– Вы перешли на службу к монарху? – Подобное было бы странно, но в любом другом случае этот костюмчик на него натягивали силой, что было похоже на правду еще меньше.

– Не в этой жизни…Алекс, просто в Москве не понимают, что в государстве власть и магия могут существовать раздельно. Поэтому для них я – полковник меченосцев. Понятно?

Чего уж тут не понять – нужно срочно искать приличный костюм, иначе Великий Князь Николай может меня просто не заметить.

Глава двенадцатая Аудиенция

Иногда важнее не решить задачу, а точно знать, в каком случае следует отказаться от её решения

Из курса теории множеств

Жаль. Отчаянно жаль, что оценить это зрелище смогут лишь Данила да Первый Меч. Думаю, темно-зеленый плащ, почти такого же цвета сапоги из замши, на тон более светлый костюм и черная с золотом шляпа в сочетании с ремнем и перевязью тех же цветов должны были заставить по-новому посмотреть на детектива Алекса по крайней мере женскую половину Киева. Увы, всё это было взято на время.

Данила был оставлен в трактире, мы же с Первым Мечом отправились в Кремль. У ворот нас встречал старина Чернобородов. Кажется, то, что мы приглашены на аудиенцию к Великому Князю Николаю, начисто стерло нас из памяти капитана. Результатом встречи стал переход наших мечей к одноглазым стрельцам. Если они не будут их использовать в качестве зубочисток, у нас есть шанс увидеть их целыми. Вблизи врыколаки вовсе не кажутся одноглазыми. Просто глаза у них расположились настолько близко, что воспринимаются как один большой. Интересно, как они целятся? Насколько я понимаю, такая конструкция не способствует точности и кучности.

Капитан кремлевских стрельцов остался за воротами. А мы окунулись в красное и золотое – с головой.

– Алекс, не хочешь за елочкой спрятаться? – Первому Мечу было весело, а мне нет, до сих пор я думал, что стены Кремля охраняют тех, кто внутри, от тех, кто снаружи, а то, что я видел, наводило на мысли совершенно противоположного содержания. Гигантские арбалеты в ручищах врыколаков нашли себе место за каждой бойницей и были направлены прямо на нас. То есть – внутрь.

– А нас туда привели? Может, это кремлевская тюрьма?

– Может, и тюрьма. – Первый Меч мрачно глянул на бойницы и продолжил: – Причем многие хотели бы оказаться в ней пожизненно.

Колющая тишина великолепно сочеталась с ощущением еще девственной подушечки для иголок, которое испытывала моя спина. Это я себе, конечно же, льщу – вряд ли арбалетные болты застрянут, думаю, если что – пройдут навылет. Теперь я понимаю, почему мы до сих не встретили ни души – есть куда более безопасные места для прогулок – к примеру, в клетке с тигром-ядозубом – там, по крайней мере, что-то зависит от тебя. А здесь? Чихнет какой-нибудь врыколак – и у тебя появится прекрасная возможность обозреть собственные внутренности через только что появившееся отверстие. Не думаю, что мне это будет интересно.

Мои мысли красноречиво подтверждал болт, торчащий из земли.

Наверное, я нырнул во входную дверь слишком быстро, наверное, надо было любезно дать пройти первым Первому Мечу – он же первый… С другой стороны, у меня костюм, взятый на время, значит, его целостность мне обойдется дороже…

– Господа? – Голос прозвучал примерно на уровне моего живота, и ничего странного в этом не было, ибо там же находилась голова, из которой этот голос раздавался, а под ней и все остальное, чему полагается под головой быть. Нас встречала милейшая девчушка лет шести-семи, и, судя по всему, Первого Меча это ничуть не удивляло. – Господа, следуйте за мной, Государь ждет вас!

Видел я разных детишек, но только не с такой осанкой. Может это и не ребенок вовсе, а так – ведьма перекинулась?

– Это ребенок.

Начинается! Мало мне ведьм, Первый Меч тоже мои мысли читать будет?

– Внутри Кремля – только Великий Князь и дети. Николай с детьми чувствует себя в большей безопасности.

– «Безопасность» – это именно то слово, которое ты хотел произнести? – Отсутствие ответа утвердило меня в понимании того, что Первый Меч всегда выбирает правильные слова. Безопасные дети – что ж, может, и такое бывает в этой жизни…

– Это не просто дети. – Ух ты, Первый решил меня все же просветить. – Это отпрыски знатных родов Московского княжества. И князья в узде, и Великий Князь в безопасности. – Ага, все-таки первое впечатление самое верное – тюрьма она и есть тюрьма. Даже если ты сам себе надзиратель, а сокамерники – сплошь детишки младшего школьного возраста.

Чем дальше мы шли коридорам дворца, тем больше детишек встречалось нам по дороге и… Что это я – ну не было мне грустно. Первый Меч, напротив, мрачнел тем больше, чем веселее становилось вокруг. Постепенно мы оказались в толпе ясных глаз, звонких голосов и довольно шустрых рук, во всяком случае, моя шляпа каким-то невероятным образом растворилась в этих уже совсем не тихих коридорах.

Как отлив приходит на смену приливу, так и мы неожиданно оказались лишь в сопровождении своей проводницы у медленно открывающихся дверей. Два мальчика, одетые в форму с бесчисленным количеством украшений, стояли по сторонам от прохода в роскошный зал. Точнее, в тронный: назвать сооружение, что возвышалось напротив входа у торца огромного стола, стулом или креслом язык не поворачивался. Примерно так я представлял себе лучший вариант загробной жизни – милостивый бог, а под его дланью счастливые поданные едят, пьют… Нет, не совсем так. Если Великий Князь Николай еще как-то походил на главного по раю, то среди его счастливых поданных я очень рассчитывал увидеть совершеннолетних представительниц женского пола, каковых здесь не было – все присутствующие за столом, кроме Князя, были того же возраста, что и ватага, сопровождавшая нас в коридоре. Впечатление также несколько портила коллекция холодного оружия, вывешенная довольно-таки оригинальным образом – сотни режущих и колющих лезвий, лишенные рукоятей, висели под потолком, не падая по неведомой причине. Кажется, только что под прицелами арбалетчиков я себя чувствовал более уверено.

Наша проводница вновь напомнила о себе, просто взяв меня и Первого Меча за руки и отведя к двум единственным стульям нормальной величины, возвышающимися над десятками стульчиков маленьких едоков.

До Князя было далековато, к тому же воздух перед ним странно рябил… Такое видеть мне уже приходилось – обычно так себя проявляет защитное поле. В Печерском дворце такое же отделяет жилые покои монарха от парадной части. Пройти может только монарх или его родня. Старый трюк, но действенный, можно не опасаться, что тебя прирежут чужие люди – только родственники. Видимо, Великий Князь не боится родни. Или на территории Кремля ее просто нет.

– С чем пожаловали, меченосец и сыщик? – Вот так, ни «здравствуйте», ни «до свидания»… Может, Первый Меч что-нибудь расскажет? Молчит, вырядился в мундир. Что ж, буду признаваться в собственном бессилии…

– Великий Князь, думаю, вам скорее должна помочь ваша жандармерия. Я могу только предполагать. Если мои догадки хоть в чем-то вам помогут – я буду рад…

– Попытайся мне помочь, детектив, ведь именно за этим ты сюда и приехал. – Князь Николай действительно хотел меня слушать, я это видел. Он был далеко, но его глаза… Я где-то видел такие глаза – сине-серо-зеленые, цвет не поймать, кажется, каждый взмах ресниц добавляет новый оттенок. Он хотел меня слушать, а я вдруг захотел рассказать ему даже то, чего не знаю… Странно, для чего такому князю такие меры предосторожности?

– Давайте попробую. Что я знаю? Кристалл-усилитель, убитые: ректор школы магии – граф Григорий, его брат, Князь Константин и барон Красков… Разрушение кристалла и убийство каждого из них – отдельное дело и в то же время единый план, реализованный кем-то, обладающим железным упорством и невероятными ресурсами…

– Детектив, откуда вы знаете про кристалл? – Князь был удивлен именно моим знанием, а вовсе не фактом существования данного предмета. Действительно, откуда же я про него знаю? Вот и Первый Меч косится на меня, как жених, усмотревший под фатой совершенно незнакомое лицо.

– Я бы предпочел рассказать об этом позже… Быть может, я ошибаюсь, но, как мне кажется, вы разом потеряли не только ключевые фигуры государства. Насколько я понимаю, вы потеряли людей, которые были объединены одной целью. Целью, мне неведомой, но орудием к этой цели служило подземелье школы магии. Вампиры, люди и кристалл – против кого вы хотели использовать этот инструмент, тот, вероятно, и позаботился не только о том, чтобы его у вас не было, но чтобы у вас не было даже второй попытки. Кто-то, кому вы угрожали. Кто-то, кто легко может провести в город целую армию и заставить ее бесследно исчезнуть, кто-то, кто знает сам каждого из убитых, его характер, его привычки – или обладает бесценным информатором. Впрочем, разве вы сами – не последнее препятствие для того, чтобы эта затея была окончательно похоронена? Разве не вы стояли во главе этого проекта? И разве вы не знаете, против кого он? Конечно, знаете, но зачем вы попросили приехать меня? Неужели, только чтобы я смог увидеть Кремль?

Князь не торопился мне отвечать. Два мальчика с чуть ли не игрушечными мечами сделали шаг от защитной завесы своего повелителя, будто ожидая, что я сейчас нападу…

Мы не собирались использовать это оружие, будем честны: мы не создавали оружие «против», мы хотели использовать его «за». Алекс, у нас нет телефонов и самолетов. Нет поездов. Нет телевидения.

Вся наша технология – это то, что может сделать кузнец, каменщик и плотник. Нет технологий – нет и государства. Киев отдельно, отдельно Ростов, Казань, Питер. Но у нас есть магия. Она может больше, чем самые фантастические технологии, но – только для единиц. И я нашел выход. Оружие, с помощью которого, я могу дотянуться до любого города, сделает меня не Великим Князем, а царем. Но разве в этом есть что-то плохое?

Плохое?..

Лично я на свою жизнь не жалуюсь, а то, что государство заканчивается за городскими воротами… Так, может, потому и не жалуюсь. В нынешних условиях трудно быть тираном. Стоит немного надавить на собственный народ, как он, дружно снявшись с места, перекочует на сотню-другую километров в объятия более дружелюбного правителя. Дружелюбного, потому что те, кого принимают, заплатят налоги. Так сказать дружба по расчету. Нет, лично мне царь не нужен, впрочем, я – это не все, может, например, Алехин спит и видит себя лейтенантом царской гвардии. Не дождавшись от меня реплики, Великий Князь Николай решил договорить:

– Я обратился за помощью, чтобы проверить, не на Лысой ли Горе узнали про наш план. Если бы узнали – Хозяйка отказала бы. Но она не отказала. Значит это не ведьмы. Но кто тогда?

– Сначала я думал, что это ваш командор. Церковь никогда не любила магию, а Порфирий обо всем знал, и вряд ли его радовали эти знания. Но эту версию я отбросил этой ночью. – Вернее было бы сказать не отбросил, а вырубил или отрубил, но не будем мелочными…

– И почему же вы ее отбросили? – Кажется, Князя моя версия развеселила.

– Все очень просто – бойцы Порфирия просто физически не смогли бы сделать то, что проделал ваш противник. Скажу проще – они вообще не бойцы.

– Но кто же тогда?

– Тот, кто обязательно придет за вами, потому что пока вы живы, вы всегда можете начать всё сначала и – пусть через годы – но добиться успеха. И, если я прав, у него в распоряжении есть человек, достаточно близкий вам по крови, чтобы ваша завеса его не остановила…

Глава тринадцатая Скорость удара

Достижение совершенства, всегда означает достижение заранее очерченных границ. У бесконечности нет идеала.

Из правил игры в «крестики-нолики» на бесконечном поле

Первый Меч встал. Князь, вероятно, восприняв это как запоздалое выполнение этикета, милостиво обратил свой взор к нему:

– А что хотите поведать вы, меченосец…

Меченосец растворился в воздухе. Первый Меч, будто кто-то его потянул за ниточку, взмыл под потолок и уже падал, держа в каждой руке по лезвию, падал странно, не вертикально, а будто скользя по невидимой ледяной горке в сторону трона. Теперь я вспомнил, где я видел эти странные глаза – такие же, как у Великого Князя. Я знал, что уже ничего не успею. Мальчики с игрушечными мечами умерли, не успев испугаться. Я знал, как будет выглядеть этот зал, если я не успею. Завесы будто и не было – Меч пролетел сквозь нее и, кажется, так же, не останавливаясь, прошил Князя. Еще миг – и лезвие, выходящее из уже мертвого тела, располовинило его. Первый Меч не останавливался, но двигался он не на детей, сидящих за столом и до сих пор не успевших даже закричать – золоченая нить у трона каким-то чудом не уступила первому удару его клинка. Сверху донесся перезвон – у смерти есть своя мелодия – сотни клинков, висящих под потолком, готовились отправиться в короткий полет. Первый Меч не останавливался – одновременно делая шаг от трона, он вторым лезвием должен был закончить перерезать нить, уцелевшую после первого удара…

Я летать не умею. Я умею больно падать. На этот раз мне удалось это сделать даже в нужном направлении. Я все равно не успевал. Я не успевал довольно долго – пока Первый Меч убивал мальчиков, я не успевал, пока он резал Князя, я не успевал, когда он нанес первый удар по золоченой нити… В каком-то метре от меня лежал меч маленького телохранителя, как оружия для боя – хуже нет, но для того, чтобы нанести один единственный удар…

Я закричал – это не был крик воина, подбадривающего себя перед схваткой. Это не был свирепый крик разъяренного самца. Я орал, пытаясь выжать из собственной глотки все на что она способна. Примерно так верещит кабан, которого не смогли прирезать с первого захода, и он, все еще живой, визжит, давясь собственной кровью… У меня не было никаких шансов – даже если Первый Меч остановится – завеса меня не пропустит – точнее пропустит, но только мои обгоревшие останки – не сложилось у меня с королевской кровью. И все-таки я попробовал. Это, вероятно, было одно из самых неэстетичных сражений в истории. Первый Меч в ослепительном мундире делает шаг к завесе, слышит мой утробный вопль и получает удар снизу вверх – от пола в пах. Кажется, я успел еще и провернуть клинок до того, как Первый Меч рубанул сверху вниз. Все-таки я был быстр, недостаточно быстр, чтобы спасти Князя, но достаточно быстр, чтобы убить Первого Меча. Свой последний удар он нанес тем клинком, который, должен был перерубить нить. Нить, до сих пор удерживающую, сотни лезвий, направленных вниз.

Глава четырнадцатая Еще живой

Ничто так не меняет теорию, как ее столкновение с практикой. Именно поэтому нашей теории ничто не грозит.

Из признания преподавателя курсов по подготовке к загробной жизни

Я не рассчитывал попасть в рай. Но все-таки надеялся на менее гнусные рожи даже в аду. Вероятно, специально, чтобы поиздеваться надо мной, вместе со мной перенесли в ад кремлевских стрельцов. Головная боль, на которую накладывались головокружение и тошнота были, видимо, второй частью наказания. Неужели я настолько грешен? С другой стороны, это лучше, чем ждать пока мое тело сожрут черви… Охх – и Чернобородов тут. И Данила. Все-таки какое некрасивое зрелище мужское лицо. Особенно – когда оно наклоняется над тобой, заставляя всматриваться в это пособие по отсутствию художественного вкуса.

– Он жив? – интересно, это они друг о друге в третьем лице?

– Жив. – Откуда у говорящего такая уверенность, кто в этом месте может сказать, что он жив? – Поверхностная рана и сотрясение мозга, зашьем, пару дней отлежится и будет как новенький…

Неожиданно я сообразил, что веки у меня не только открываются, но и закрываются, а глазные яблоки вполне могут поворачиваться из стороны в сторону, значительно расширяя мой кругозор. Я увидел рукав костюма – он был порван и весь в крови. Хозяину такое не вернуть. С другой стороны, может, я и вправду жив?

Я снова был жив. Жив и даже рад своей койке, ширины которой было как раз достаточно, чтобы не падать, если лежишь на ней не шевелясь. Я уже третий день съедал всю порцию, которую мне и моему сокамернику доставляли сквозь крохотное окошечко в двери камеры. Еще одно окошечко-щелка метрах в трех над полом, рыжие кирпичные стены, в углу камеры – дыра в полу, два топчана – вот и весь интерьер. Впрочем, надо проще смотреть на жизнь и радоваться ей, в ее любых проявлениях. Не умереть – само по себе очень радостное событие. Как мне объяснить это своему сокамернику, Даниле? Данила считал меня то героем, то подлецом, в зависимости от того, о каком эпизоде из содеянного мною и пересказанного ему он вновь и вновь принимался расспрашивать. Думаю, ему все же легче было бы сделать вид, что убийство детей – вполне нормальная вещь, если ты на службе. К несчастью, пребывание Данилы у меня в ученичестве серьезно развратило его мышление. Теперь ему приходилось сомневаться. А может, он просто ждет, когда я начну проковыривать ногтем туннель к свободе? Он этого дождется. Но не сейчас. Голова трещит так, будто по ней треснули мечом… Не удивительно – ведь так оно и было. Мне дважды повезло: гибель Великого Князя разрушила смертельную для меня защитную завесу, и Первый Меч от болевого шока и потери крови поразительно быстро потерял сознание – фактически удара не было, лезвие просто упало на мой череп. Повезло и дворянским семьям Москвы: к тому моменту, когда нить все же оборвалась. в зале уже никого не было, точнее, никого живого – детишки даже меня вытащили. Как я успел остановить Первого Меча – сам не пойму, может, кто-то придал мне дополнительное ускорение путем мощного пинка? Финальной точкой этого фестиваля везения стала эта тюрьма. Все же не лобное место.

Не знаю, кто оказался на верху в той куче мала, в которую должна была превратиться верхушка московской знати. Им явно было не до нас. Даже когда они вспомнят о двух узниках, им придется хорошенько поломать голову над тем, кто мы – соучастники убийства монарха или случайнее попутчики?

Думаю, бояться нам стоило не Москвы, а Киева. Убийство Первого Меча мне не простят при любых обстоятельствах. Младшая Хозяйка, посылая меня в Москву, была уверена, что я не смогу помешать ее плану разрушить до основания московский проект. Она была права: я не только не помешал, я еще и помог Первому Мечу найти кристалл. Первым Мечом Хозяйка жертвовала изначально – из Кремля живым он не вышел бы в любом случае… Однако убить мага-меченосца должен был не я.

Лучшее, что могло меня ждать – оставаться в этой камере, если Хозяйка Лысой Горы решит, что этого вполне достаточно… Фактически мой выбор – это выбор ненависти. Я предпочитал ненависти ведьмы – ненависть Данилы, который, если мы останемся здесь, рано или поздно к нему обязательно придет.

– Встать! К стене! – Тщетно надеясь на понимание охранниками того простого факта, что мой нос уже упирается в кирпичную стенку и поэтому еще теснее в нее вжаться я не в состоянии, я тем не менее пребывал в некотором возбуждения от того, что в камеру ввалился не один охранник и даже не пятеро, а по штуке на каждую конечность детектива Алекса и его ученика Данилы. Трудно сказать, кого они боялись, наверное Данилу: я до сих пор был не в состоянии обижать даже клопов в собственной кровати.

Мои объятия со стеной закончились довольно быстро: пятясь, охрана оставила нас наедине с тазом воды, бритвенными принадлежностями и – вот так сюрприз – с парадными мундирами, родными братьями того, в котором Первый Меч принял свою смерть. Неужели специально пошили по образцу? Что ж, наш последний выход будет по крайней мере красивым.

Даниле брить было особо нечего, а я выполнил этот ритуал со всем рвением, которое только могло выдержать мое лицо. И пусть теперь не везде сохранилась кожа, зато не уцелел ни один волосок. Во всяком случае одного противника я одолел. Данила продержался как раз до обеда. Обед был роскошным, и стоило бы ему порадоваться, если бы не десерт. На десерт нам приготовили по сигаре. Цена их баснословна, и если вы вовремя не ограбили несколько караванов с золотом, выкурить такую сигару вы можете только в одном случае: если вы дворянин и приговорены к смерти через сожжение. Надо сказать – это признание заслуг. Даже дворянам чаще всего просто отрубают головы. Вот она – высшая точка моей карьеры – мне пожаловали дворянство и угостили сигарой. Жаль, что после вершины сразу оказываешься на склоне, и в моем случае он отвесный.

Наверное, Данила просто не умеет курить, вот и слезы на глазах, такое часто бывает с новичками…

– Учитель нас сожгут?

– А пепел развеют… – обнадеживать уже поздно. Проковырять дырку в стене я так и не успел, кажется, даже толком не успею об этом пожалеть: в еде явно было снотворное.

А ведь я успел отвыкнуть от солнечного света. На месте организаторов я все-таки подождал бы захода, такое зрелище – и впустую. Конечно, у меня была не лучшая точка для оценки, но, судя по расстоянию от моих ног до камня Красной площади, костер будет знатный.

– Учитель, а почему мы не на Лобном месте? – надо же, Данилу заботят такие мелочи…

Я тоже думал, что в Москве особо отличившихся казнят там, однако же сейчас оно было занято явно не палачами. Одна за другой к лобному месту подходили группы по два-три человека. Оставшиеся за чугунной оградой кремлевские стрельцы, вероятно, должны были изображать что-то на манер почетного караула. Вот мимо Чернобородова проплывает очередная группа – высокая женщина и двое мужчин. Поднявшись на ступени женщина обернулась, и – не может быть – это была Младшая Хозяйка. Она прекрасно видела, кто привязан к шесту, чтобы быть сегодня зажаренным. Говорят, во время сожжения пахнет шашлыками, впрочем, чего же тут странного?

– Данила, слышишь меня?

– Слышу…

– Когда начнется, ты не напрягайся – чем раньше потеряешь сознание, тем лучше – понял меня?

– Что начнется? – Лучше бы вместо сигар нам налили по литру водки, тогда я бы тоже сейчас так отчетливо не представлял, что именно и как начнется.

Церемония вокруг лобного места, явно подходила к концу. Теперь все взоры были обращены к нам – человек, оставшийся в одиночестве на лобном месте был явно не в обиде. Я не успел заметить, в какой момент его голову украсила корона, сверкающая в лучах солнца. Человек поднял руку – и парень, лицо которого я запомню до конца жизни, сунул факел куда-то мне под ноги – к несчастью, даже будь у меня самая острая форма склероза, забыть я просто не успею. Никогда не думал, что треск горящего хвороста способен меня раздражать, обычно этот звук успокаивает… Шест зашатался – кажется Данила тоже не в восторге от этого звука. Едкий дым довольно быстро закрыл картинку толпы, с восхищением наблюдавшей за нашим достаточно все же нескорым и мучительным переходом в мир иной. Не видеть беснующийся народ было здорово, если бы не тот прискорбный факт, что кроме помех зрению, дым этот ставил почти невыполнимые задачи и перед легкими – дышать они решительно отказывались… Сзади доносился судорожный кашель Данилы, стало нестерпимо жарко. И жалко… И больше никогда не проснуться в холоде утра и никогда не заснуть, обняв податливое тело, и не победить, и не проиграть, и даже просто не развести руки в стороны, чтобы вернее почувствовать ветер… Бесконечная жалость к себе, захлестнувшая меня вместе с дымом была безжалостна оборвана огнем, который наконец добрался и до тела… Я закричал! Не смотря на нехватку воздуха в легких, я кричал не легкими, я кричал каждым миллиметром собственного тела – кричали пальцы, горло, каждый волосок вопил о боли…

Даже если бы мои глаза в этот момент были открыты, я бы все равно ничего не увидел. В следующее мгновение после того, как огонь добрался до меня, костер окутался черным дымом… Дым этот продержался достаточно долго, чтобы толпа, собравшаяся, поглазеть на наши муки, начала рассасываться. Зеваки поняли, что зрелище окончено, а дым к тому же обладал не только цветом, но и препротивнейшим запахом. Виной тому были то ли тела казненных, то ли особый сорт дров…

Великий Князь Порфирий, в недавнем прошлом – командор ректората, воспринял черный дым как перст судьбы. За многие десятилетия он стал первым правителем Москвы и одновременно служителем церкви. Ему было так непросто сохранить свой орден. Теперь он сможет заняться куда более увлекательным делом, нежели просто сохранение церкви…

Между тем, обладай Порфирий хотя бы частью магического дара своих предшественников, он бы непременно заинтересовался истинной природой черного дыма. Если бы кто-нибудь из разочарованных казнью зрителей догадался взять хворостину подлиннее и сунуть в костер, он к своему удивлению обнаружил бы, что тычет в пустое место. Шест и пара дочерна обгоревших скелетов – вот и всё, что осталось на месте двух жертв, которым полагалось все еще быть живыми… Порфирий поискал глазами Хозяйку Лысой Горы – и с удивлением обнаружил, что ни ее, ни двух младших князей, представлявших киевский престол на площади нет.

Глава пятнадцатая Совесть шахматной фигуры

Во времена рыночных отношений высшей добродетелью становится – вовремя внесенная плата

Из цитатника налогового инспектора

Огонек свечи. Почему мне снова хочется кричать? Говорят, где-то в Сибири есть племена, которые живут в домах, сложенных изо льда, и к тому же не знают огня. Вот где бы я пожил! Надо думать, большую часть своей жизни они предаются греху, иначе трудно понять, как им удается оставаться живыми и горячими.

Данила пытается провести ладонь как можно ближе к огню свечи, будто дразня пламя. У него теперь свое, особое отношение к огненной стихии.

Круг замкнулся – под покровом черного дыма Младшая Хозяйка вернула нас в свой кабинет в недрах Лысой Горы и, одновременно, к жизни. Вот уж действительно: «…и дым отечества нам сладок и приятен». Один из учеников, проявив смекалку, принес мне на этот раз не один стакан воды а целый кувшин. Он бы потряс меня своим интеллектом, если бы принес ведро. Очень хотелось думать, что в этом костре я потерял только воду.

– Костюм не жалко? – женщины есть женщины, даже Младшую Хозяйку больше беспокоят костюмы, чем те вешалки из мяса и костей, на которые они напялены:

– Нет, не жалко нисколько!

– Почему же? – Хозяйка и впрямь не могла понять как это может не быть жалко такого костюма.

– Парадные костюмы лично мне приносят одни несчастья. В одном меня пытались зарубить, а во втором сжечь. Пока я ходил в лохмотьях, худшим, что со мной приключалось, были перепой плохого пива и пересып не с той женщиной.

– Алекс! – Ее тонкая натура возмущена. Ну да, куда уж тоньше!

– Первый Меч должен был погибнуть? – Данила в сотый раз провел рукой над пламенем. – Алекс должен был его убить? Ведь так?

– Я думала, ты будешь благодарить меня за свое спасение… Я ошиблась? А что скажет твой учитель?

Учителю говорить не хотелось. Хотелось молчать. Последние дни научили меня только одному – не успеешь обрадоваться, что выжил, как тебя уже ведут на костер… Смерть всегда близко – вот она, достаточно о ней просто подумать. Паниковать по этому поводу не надо, но и лишний раз говорить не стоит.

– Учитель скажет Хозяйке спасибо за спасение. Хотя я предпочел бы вовсе не появляться в Москве.

Хозяйка встала из-за своего бюро, где она все это время составляла послания, тут же запечатывая их в знакомые до боли желтые конвертики. Я остался сидеть. Даже если бы я захотел встать, я бы все равно остался сидеть – к принятию вертикального положения мои мышцы еще не были готовы…

– Первый Меч должен был умереть, я теряла над ним контроль. Шансы на то, чтобы убить его были только у тебя… Кристалл и все, кто с ним был связан, должны были быть уничтожены.

– А Первый Меч знал, что он должен умереть? – Наверное глупый вопрос для убийцы, ну уж какой есть – Младшую Хозяйку он не смутил.

– Конечно, знал. Он, правда, рассчитывал, что это будет Чернобородов, тебя он недооценил… Так что в результате у меня получилась одна из лучших комбинаций Лысой Горы! – Впервые я видел на лице Хозяйки так ей не идущую гордость двоечницы, списавшей диктант…

– А если бы что-то пошло не так? – Вопрос, конечно, глупый, на то она и Хозяйка, чтобы у нее все шло так…

– Единственное, в чем я не была уверена, Алекс, выживешь ты или нет… Поверь, я бы все равно считала эту акцию почти идеальной…

К кабинету подошли несколько учеников довольно выдающихся габаритов. Мы с Данилой – не самый легкий груз, к тому же и не самой удобной формы. Уже погруженный на специальные носилки, я все-таки успел задать еще один вопрос:

– Козырев был шпионом? – И мне удалось ее насмешить!

– Козырев? Шпионом? – Боже, какой же у нее чистый смех, просто водопад серебряных колокольчиков. – Козырев стал шпионом, – продолжала Младшая Хозяйка, – причемашим шпионом, на втором часу беседы в подвалах Печерского замка. Это дало ему возможность прожить еще несколько часов, пока он не рассказал все, что знал о проекте своих братьев – Никиты и Григория Арбатских. Жаль – знал он довольно мало. Козырев занимался переправкой в Москву вампиров… Опыты с кристаллом заставили их фактически извести популяцию кровососов, обитающих под Москвой… И ты снова нам сильно помог… Благодаря тебе нам удалось взять его тепленьким. Он ждал чего угодно, только не обвинения в убийстве любовницы…

Шторка закрылась, носилки качнулись и поплыли вверх по лестнице – вон из недр Лысой Горы. Думаю, душа Хозяйки давным-давно проследовала вниз по этой же лестнице – до самого донышка, ведь, наверно, именно там находится ад. Носилки остановились, шторка снова приоткрылась, чтобы явить мне тонкую кисть с бархатным мешочком на ладони. Я довольно быстро сообразил, что это для меня.

– Спасибо, Алекс! – В этом голосе было обещаний больше, чем смогли бы выполнить все женщины Киева… В этом голосе было столько благодарности, что на несколько секунд я ей снова начал верить, а Данила, позабыв обо всем, уже был готов снова взойти на костер, лишь бы эти слова были обращены к нему. Почему-то я вспомнил Мокашу – мне бы очень не хотелось когда-нибудь узнать, что Младшая Хозяйка была тем самым яблочком, которое старалось лечь поближе к яблоне.

Ученики помогли нам выгрузиться у дома и почтительно выждали, пока Ганс не открыл нам дверь. Впрочем, быть может, они остались за ней и после того, как эта самая дверь захлопнулась за нами. Сегодня мне очень хотелось верить, что если я чего-то не вижу, то оно и не существует – так спокойнее. Не успели мы с Данилой более или менее привести себя в порядок, как Алиса, которая впервые показалась мне женщиной, полной тепла и природной доброты, решительно вторглась на нашу территорию. Алиса ждала новостей. Ждать их надо было в другом месте. Не выдержав нашего молчания, Алиса решила, что мы ждем повода:

– Вы в курсе, что Аллочка Сенина купила себе новый дом?! – я не сразу вспомнил, кто такая Аллочка Сенина и почему меня должно взволновать это сообщение. Данила нашелся быстрее меня:

– Наследство получила или ограбила кого? – Алиса выдержала паузу, которая позволяла понять даже самому далекому от театра человеку, что именно она и есть та могила, в которой похоронена большая актриса. Наконец ее прорвало:

– Оказывается, ей заплатили за то, что она отдала свою историю в газету!

– Это Адам Шульман ей столько заплатил?! – Я понимаю, что глупо такое даже предполагать, но спросить то можно! Алиса, бросив на меня презрительный взгляд, продолжила:

– Она не сказала, кто ей заплатил… Какой-то молодой человек. Оказывается, она из-за этого и пошла в газету, а вовсе не из-за оскорбленного самолюбия… Где бы и себе найти такого спонсора?..

Знала бы Алиса, что за спонсор у наивной Аллочки. Единственный плюс Лысой Горы – гонорары они платят исправно. Я вот тоже золотишко у Хозяйки взял – и даже от дальнейшей службы не отказался. А с другой стороны – откуда совесть у шахматной фигуры?

Надеюсь, все-таки фигуры…

Часть пятая Скольжение

Глава первая Труп, полутруп и бешеный кот

Паранойя – это просто опыт, помноженный на интуицию.

Табличка на стене диспетчерской службы «01»

Все плохое повторяется. А хорошее бывает так редко, что иногда кажется: это было не со мной, просто прочел в какой-то старой книжке. Моя репутация как частного детектива вознеслась на такую высоту, до которой клиенты просто перестали добираться. Если бы не деньги Младшей Хозяйки, продолжавшие поступать, я уже давным-давно переехал бы со второго этажа прямо в подвал. Последний мой заказ принес мне вместо гонорара грязно-серый коврик, который беспрестанно линял, гадил, где только мог, и требовал жрать. Григорян называет это создание котом, хотя никаких оснований считать данный комок шерсти самцом нам обнаружить не удалось. Правда, самок таких размеров я не видел…. Разве что рыси…

Госпожа Деразнина была женщиной лет до такой степени преклонных, что их количество уже не имело никакого значения. Значение имело лишь сохранение отдельных функций организма. Деразниной были покорны неразборчивая речь, прерывистое дыхание и передвижение в стенах своей квартиры. Она была ограничена во всем, кроме паранойи. Деразнина весьма опасалась за сохранность вещей, которые были кучно сосредоточены в ее квартире. И напрасно: воры потерпели бы неудачу в любом случае. Даже когда дверь в квартиру была открыта настежь, просочиться внутрь между шкафами, стульями с нелепо торчащими ножками, которые выполняли функции противолюдских ежей было под силу лишь хозяйке. Ее рост и комплекция, позволявшие спрятаться за табуреткой без всяких шансов на обнаружение, одновременно служили пропуском в ее жилище.

Встретила она меня на крыльце дома, сидя в кресле, которое давно потеряло счет телам, пытавшимся найти на нем отдых для своих чресл. Мне Деразнина предоставила почетное право стоять и наблюдать сверху, как она, вгрызаясь в дужки своих очков, пытается объяснить моему пупку, для чего она меня наняла. Моя задача состояла в поимке некоего вора, который вот-вот должен был её ограбить.

Не щадите его! – заявила кровожадная старушка и трижды повторила это пришедшееся ей по душе словосочетание, сопровождая его грозным бурчанием. Лишь когда кот, растянувшийся на коленях хозяйки, в довольно удачной попытке изобразить плед, потянулся, приоткрыл глаза и обнажил клыки, я понял, что с желудком у нее все в порядке, и звук доносится совершенно из другого источника.

Этого кота мне подарили, когда я была еще совсем ребенком, – радостно поведала мне Деразнина. Не знал, что коты столько живут… Уж скорее на коленях старухи прошла жизнь нескольких поколений кошачьих. Интересно, каким образом в эту еще недавно закрытую пасть помещались эти клыки – длиною с палец.

Тяга к деньгам заставила меня, прихватив Данилу, отправиться той же ночью на поимку злодея… Скажем так – теоретически мы отправились на поимку. Практически – эта ночь должна была превратиться в ничем не примечательную борьбу со сном. Должна была, но не превратилась. За домом старухи действительно наблюдали. Видимо на Сенном рынке образовался спрос на старух… Трудно сказать, что еще в этом доме могло заинтересовать наблюдателя.

Коварный похититель старушек занял позицию прямо напротив окон Деразниной, устроившись в развилке старого каштана, растущего под самым домом словно специального для удовлетворения криминальных наклонностей.

Данила, решивший хоть как-то разнообразить наше ожидание, не нашел ничего лучшего, как изобразить уханье совы. Я испугался. Потенциальный похититель чуть не свалился с дерева. Деразнина проверила крепость запоров. Время шло, я начал подмерзать и мысленно пожелал объекту слежки приступать к активным действиям. То ли он услышал мои мысли, что маловероятно, то ли на него тоже подействовала ночная прохлада – ничто так не мотивирует к активным действиям как голод, холод и боль…

Не верьте тем, кто рассказывает басни о чутком сне стариков. К тому моменту, когда наш подозреваемый наконец достиг земли, соседи Деразниной дружно проснулись, разбуженные его неуклюжими попытками слезть бесшумно, а затем так же дружно заснули. Единственным окном, в котором так и не появился огонек свечи, было окно госпожи Деразниной. Вероятно, она не услышала шума из-за громоподобной работы собственных ноздрей.

Тем временем наш герой продолжил свое путешествие. Он прошел достаточный путь, чтобы его можно было без зазрения совести ловить за руку, однако мне все же было интересно за чем именно он охотится. Не мудрствуя лукаво, он решил пробираться через дверь. Эта преграда могла остановить разве что шестилетнюю девочку, однако для нашего грабителя задача оказалась тоже явно не по зубам. Отчаявшись ее открыть, он не придумал ничего лучшего, чем выбить стекло и шагнуть внутрь – навстречу широко распахнутым глазам госпожи Деразниной и крепко зажатой в левой руке сковороде. В других обстоятельствах у него был бы шанс увернуться от удара, но его подвижность как раз в этот момент была существенно уменьшена мной и Данилой – удар пришелся точно в лоб воришки. Не успел я до конца восхититься слаженностью наших действий, как Деразнина решила испробовать свой фокус со сковородкой на этот раз на моем лбе. Она промахнулась. Если быть абсолютно точным, ее новая цель в отличие от старой двигалась. Вероятно это было жестоко, но я действовал инстинктивно – лоб воришки вторично соприкоснулся со сковородой. Расспросить его о чем-либо можно будет очень нескоро…

– Госпожа Деразнина, отпустите сковородку! – Хозяйка, однако, не хотела расставаться с кухонной утварью и, не выпуская ее из рук, начала медленно заваливаться на кровать

– Госпожа Деразнина!

Хозяйка явно не собиралась нам отвечать… Она уже вообще ничего не собиралась делать. По-видимому, схватка с грабителем стала слишком большой нагрузкой для изношенного организма. Что ж, хозяйка этого дома встретила смерть на боевом посту. Хотелось бы ошибиться, но я сильно сомневаюсь, что в своем завещании она предусмотрела пункт оплаты детективу Алексу… Кот, который до сих пор обозначал своё отличие от чучела лишь умением закрывать-открывать глаза и демонстрировать клыки, неожиданно бодро запрыгнул на грудь моей уже бывшей клиентки – и завыл. Выл он явно не по-кошачьи. Коты орут, этот же пытался поведать нам некий эпос живописующий взаимоотношения его и Деразниной…

Завтрашний день обречен на беседу с гвардией. Надо будет взять с собой и это серое чудовище, тогда хоть что-то из моих объяснений будет похоже на правду. Тем временем воришка начал приходить в себя, но делал он это зря – реакция кота была явной местью: раздувшаяся за счет вылезших когтей лапа высекла из парня капли крови. Вор снова ушел в себя, или сделал вид, что ушел – мало ли что еще ждет человека при таких раскладах – две сковородки и кошачьи когти. Шипение, которым кот-мститель сопровождал это деяние, было пострашнее удара. Он вполне мог подрабатывать сторожем, вероятно, просто ленился.

Итак, что мы имеем – труп, полутруп, взбесившийся кот и отсутствие всякой надежды на гонорар.

Глава вторая Спальня как место встреч

Из века в век идет война не на жизнь, а на смерть между женщиной и пивом. Тот, кто выиграет в этой битве, и получит главный приз – мужчину.

Из ненаписанной хроники тысячелетней войны

Майор Яковлев милостиво нас отпустил. Данила считает, это потому, что мы сами явились в гвардию. Я думаю иначе. Майор не представлял себе, что делать с предоставленной мною уликой – котом, – и решил: пусть это наказание достанется мне. К моему удивлению, Алисе кот понравился. Понравился он и Жанночке. Каким-то чудом он вообщенравился всем. Кроме меня. Может, это потому, что вел он себя так, будто Деразнина, отправляясь в последний путь, наказала ему приглядывать за мной, причем даже в те моменты, когда я предпочел быть вдвоем, но вовсе не с ним…

Последние несколько недель Жанночка считала своим долгом посещать меня с частотой, которая уже начала меня несколько пугать. Эта миниатюрная блондинка принадлежит к тому племени женщин, которое обычно считается вымершим – она умна и в то же время не скучна. Проблема в другом: чтобы оказаться должником женщины, совершенно не обязательно ей что-то обещать. Барышни, попавшие в режим «он мне должен», в самый непредсказуемый момент, вместо того чтобы весело проводить время, проникаются непреодолимым желанием познакомить вас со своими родителями. Но это еще не всё. Они приобретают уж совершенно невыносимую привычку: подолгу задерживаться у витрин ювелирных лавок.

Надо будет как-нибудь провести Жанночку мимо коллекции обручальных колец – проверить реакции. Если замрет в трансе – пиши пропало.

Неизвестно, каким образом, но эта мохнатая тварь стала хозяйкойу меня в доме. Кот поглощал исключительно сырое мясо, властно требовал наливать ему ежедневно свежей воды и, в полном соответствии со словами классика, гулял где ему вздумается – но лишь в те моменты, когда я спал. По справедливости за квартиру должен был бы платить он, однако, боюсь, это тот случай, когда ни уговоры, ни угрозы не подействуют.

Не знаю, знакомо ли вам это – вы чувствуете, что ваша жизнь вот-вот пойдет под откос, но не в состоянии ни что-либо понять, ни что-либо предпринять. Часы тикают, и, наверное, надо бежать, надо сворачивать с протоптанной колеи, но нет – лишь более внимательно прислушиваешься к неумолимому отсчету – и ждешь, ждешь…

Это был один из тех дней, когда стоит большого труда понять что было сегодня, а что – вчера. Прискорбно, но если бы не необходимость пополнять запасы пива, я, скорее всего, и вовсе не выходил бы из квартиры. Кот, которому давно пора дать имя, явно был не против угоститься остатками Княжевича из моего бокала. Пожалуй, надо хотя бы эту привилегию оставить себе, иначе – как нас будут различать?..

Кажется, я задремал… Сон снился неплохой и был полон нежных женских рук, горячих губ и… грохота разбившегося кувшина. Во сне кувшины не бьются. Подлец Данила пустил Жанночку ко мне, что и привело к уничтожению последних запасов пива. Гостья была настолько увлечена, что совершенно не обратила внимание на, можно сказать, самую хрупкую мою часть, стоявшую у кровати. Уже никогда мне не быть целым. Почувствовав мое настроения, котяра зашипел на Жанночку. С учетом поднявшейся дыбом шерсти на мою подружку надвигалось нечто, не уступавшее ей если не ростом, так уж объемом точно.

– Алекс, убери своего кота! – Вот типичный пример женского поведения: не далее чем вчера количество ласк обрушенное Жанночкой на этого хищника, было по меньшей мере равным тому, что заслужил я, благодаря месяцам ухаживаний, ухищрений, упорства и кучи других действий, название которых тоже начинается на букву «у». Коту для этого понадобилось лишь не попасться в руки Пака и его многочисленных внуков. Стоило же моему четвероногому сожителю зашипеть, как вся любовь прошла, а воздух начали сотрясать призывы о помощи… Мы с котом чрезвычайно остро переживали необходимость выходить на улицу за Княжевичем, Алиса же закупала только Миллер, который я пил, лишь переходя на режим жесткой экономии…

– Жанна, ты зачем пришла?!

Ее реакция явно не соответствовала моему вопросу – ну разве не естественно спросить человека, который только что завалился к тебе в кровать, зачем он, собственно, пожаловал…

– Ты сказал «Жанна»?! – ну, вот у нас еще и со слухом не все хорошо.

– Сказал… Ты заметила? Я на твой вопрос ответил, а ты на мой нет… Жанночка, ты зачем пришла, солнце?!

– Я уже поняла, что не вовремя…

Вот так всегда. На вопросы мы не отвечаем, делаем далеко идущие выводы, и, кажется, основное наше занятие – поиск повода для обиды. Жанночка его нашла: надо же – суффикс я не произнес – большое горе…

Единственным, кто извлек пользу из сложившейся ситуации, разумеется, остался кот. Пиво из разбитого кувшина стало его легкой добычей. Судя по окосевшему взгляду, для полного счастья ему не хватало только занюхать валерианой – и ворота в кошачий рай распахнутся перед его мокрым носом.

Я не пошел за пивом. Я решил, что одного разбитого кувшина мало, чтобы заставить меня встать с кровати, – рано или поздно появится более веская причина, тогда я позабочусь обо всем сразу. Не знаю, сколько прошло времени, пока причина явилась – я спал. Видит бог, я представлял себе повод для своего пробуждения иначе. Данила, по дороге к кровати наступив на черепки, вопреки всякой логике пытался будить меня тихо, будто бы если я проснусь от шепота, а не от крика «рота – подъем!», мое пробуждение будет как бы не в счет. Несмотря на шепот, голос Данилы звучал достаточно напряженно, из-за чего я все же сделал сверх-усилие и, поднимая голову, с подушки умудрился одновременно открыть глаза. Не думал, что закрыть их, а вместе с ними поставить на место челюсть, которая вернулась на подушку, не дожидаясь головы, будет так трудно. В одной руке Данила держал обнаженный меч, а в другой – встречника. Встречники, конечно существа небольшие и держать их за шкирку удобно. Этики человеческой они не признают или не знают. Поэтому хочется верить, что на Данилу этот экземпляр не в обиде. Кажется, когда мы были в Москве, я Даниле про встречников ничего не рассказывал. А зря. Если бы Трыщ (а это был, судя по шрамам через всю морду, именно Трыщ) всё же обиделся бы на моего ученика, он мог бы его и съесть. Причем быстро. Быстрее, чем я успел бы встать и дотянуться до меча.

Глава третья Школа пьяного меча

Вовремя выйти, не означает вовремя дойти.

Иван Сусанин

Вас никогда не ставила в тупик собака или кошка? Видишь, что хочет тебе что-то сказать, а что – хоть умри – не поймешь. Встречник, конечно, не собака, но ведь и не человек. Встречника не стоит обижать, но для этого было бы полезно хотя бы приблизительно догадываться, что у него на уме. По крайней мере, до тех пор, пока он не окажется на расстоянии выстрела из арбалета. По-видимому, устав от моей тупости, встречник растянулся на пороге, последний раз проревел какую-то тарабарщину – и замолк. Я бы тоже вымотался за полчаса танца с песнопениями. Примерно так выглядело то, что начал выделывать встречник, как только Данила опустил его на пол. Может попроситься в смотрители зверинца? Даже переселяться не придется. Еще пара экспонатов – и я поставлю Данилу на входе в квартиру билеты продавать. Жаль, Жанночка убежала – продавала бы пирожки. Теперь мне еще и встречника кормить? Маленький-то он маленький, а едят они – мало не покажется… Или в гвардию сдать. Для гвардии встречник – находка, если бы еще понимать, что он там бурчит…

«Сам ты бурчишь». Это кто-то сказал или мне послышалось? «Это я пробурчал». Выбор у меня невелик: кот или встречник. Один из них и отвечает. Причем слышу я его, кажется, совершенно без помощи ушей. Так, попробуем. Надо поглубже затолкать пальцы в уши, а теперь подумаем:

– Это ты бурчишь? – тишина, значит все-таки дело в ушах… Или он просто решил помолчать?

«Дело не в ушах…» Так, ну вот. Мы друг друга понимаем. Или у меня шизофрения… Довольно милая болезнь… теперь мне никогда не придется жаловаться на одиночество… Опять тишина. А ведь еще каких-то пару часов назад я спал, и все неприятности были лишь в области предчувствия. «Здравствуй, Трыщ, чувствую, от тебя одним мясом мне не отделаться…»

– «Мясо?»

Да, мясо. Кажется, у кота и Трыща одно и то же любимое блюдо, так что можно считать, что его уже нет. Трыщ встал и потрусил своей странной скособоченной походкой вокруг кровати – я и забыл, что стоять встречники не умеют – либо лежать, либо бегать. Придется его все-таки покормить, интересно а кушает он как – тоже на ходу?

«Лежа.» Логично, мог и сам сообразить.

– Данила, Трыщу выдай мясо, но смотри, чтобы там еще осталось коту.

– А нам?

– Данила, а нам ты сходишь на Сенную и купишь, или упросишь Алису, чтобы она и на нашу долю закупилась… И никого не пускать сюда, ясно? Сколько раз я еще буду делать эту ошибку? Кто-нибудь когда-нибудь сумел выполнить команду «никого не пускать сюда»?

– А зачем сюда никого не пускать? – Отдам Данилу Алехину… На год… Еще и доплачу, чтобы его научили, как надо приказы выполнять…

– Данила, ты вообще знаешь, кто такие встречники? Чем они питаются?

– Мясом. – Умный мальчик. – А встречники… их что, много бывает? – продолжал Данила. – Я думал он один такой… Что в нем такого – шустрый и уродливый, да еще и разговаривать толком не умеет…

Черт, и когда Данила научился болтать, у кого? Был такой славный молчаливый парень…

«Лучше быть шустрым, чем вкусным». Ого, а встречник наш, оказывается, философ.

– Данила, ученик мой, послушай меня внимательно! – Кажется, тон я выбрал правильный: Данила перестал забавляться с котом и наконец-то посмотрел на меня…

– Трыщ – не единственный в своем роде, встречники – это целая порода. Правда, мы о них почти ничего не знаем… Ни как и где они живут, ни как размножаются…Никто не видел больше одного встречника в одном месте. Никто не видел встречника-ребенка. Известно лишь одно: если их не трогать – останешься жив. В ближнем бою встречника одолеть невозможно. Только подстрелить, пока он не успел до тебя добежать.

Именно так меня и познакомил в свое время с встречником старина Марат. Он выстрелили из лука, раньше чем я рассмотрел в кого… Когда мы подъехали к телу, Марат спешился, чтобы вытащить стрелу…

Я успел рассмотреть это странное создание, и его вид окончательно рассеял все сомнения по поводу выстрела Марата…

– Ты говорил, что живыми их до Трыща никогда не видел, а сейчас сказал, что если их не трогать, то и они не трогают… – смышленый у меня ученик, попробуй ответить на такой вопрос, особенно когда встречник, который все понимает, нарезает круги вокруг твоей кровати…

– Если отряду попадается навстречу что-то, не похожее на человека, в него сразу стреляют. Кто именно попался, определяют уже потом – по трупу. Если стрелк`и меткие – погибает встречник. Если же стрелки плохие – погибает, как правило, отряд. Иногда встречник не убивает всех – и тогда выжившие убегают, ты меня понял? – Данила с подозрением посмотрел на меня, будто только сейчас заметил рога на голове, копыта на ногах и тонкий черный хвост, выпавший из штанины…

– И скольких уже поубивали отряды? – нет, дальше разговаривать на эту тему бесполезно. Только угрызений совести мне сегодня и не хватало…

«Встречники не убивают больше, чем могут съесть, поэтому людям удавалось сбежать!»

Вот как. А я-то думал, что встречники некоторых отпускают по доброте душевной. Сколько же они могут съесть?!

«Я бы больше десяти не смог, потом неделя спячки, пока снова смогу двигаться.» Лучше бы Трыщ не отвечал – о некоторых вещах полезнее не знать, особенно тем, у кого развитое воображение.

– Данила, забыл сказать – люди встречников не едят, а вот встречники могут слопать по десятку человек в один присест. Данила с сомнением посмотрел на Трыща, но затем, по-видимому, вспомнил, как нам довелось однажды в Москве с ним отобедать…

– Значит, дать мяса и никого не пускать?

– Ни единой живой души! – Интересно, сколько минут пройдет, прежде чем «никого не пускать» превратится в очередное «здравствуйте» кого-нибудь, кого я совершенно не рад видеть?

Неизбежность такого развития событий была настолько очевидна, что я решился на крайнюю меру. Я решился выйти из дома – впервые за последнюю неделю. Делать это нужно быстро и решительно, чтобы не зацепиться за лень, за мнимую усталость, за одну из тысячи причин, которые только того и ждут, чтобы не дать вам выйти за пределы квартиры. Нет ловушки совершеннее вашего дома. Причем все до единой приманки вы принесли в эту западню сами.

Разбег, прыжок, где-то справа остался Ганс, в последний момент успевший вжаться в стенку, еще дальше, так и не долетев до моих ушей, растаяли крики Алисы, ручка, натяжение пружины, шаг – и я на улице – захлопнувшаяся дверь, как точка, как восклицательный знак!

Я всегда предпочитаю, выходя из дому, идти вверх. И совершенно не потому, что меня тянет поближе к солнцу. Просто тем самым я гарантирую, что возвращаться я смогу под уклон, а значит, не особо напрягаясь, что в конце прогулки может быть очень полезно. Так я забочусь о своем ближайшем будущем. Проблема в том, что от меня до самой высокой точки Киева два с половиной квартала, поэтому, если я иду вверх, то захожу всегда в одно и то же место – в казармы гвардии. Хотя, если посчитать, сколько ночей я провел в них, то еще вопрос, где мой настоящий дом.

Молоденький дежурный предусмотрительно отдал мне честь. Дабы уменьшить вероятность кровопролития, не так давно господин Яковлев решил, что отставники имеют право на прохождение на территорию части… Хотел бы я посмотреть, как этот пацанчик попробует меня сюда не пустить…

Дважды войти в одну и ту же реку невозможно, но есть особая прелесть бывать в местах, которые уже не имеют над вами власти.

Пусть не вводит вас в заблуждение слово «казарма». Классическая казарма была лишь частью этого старого здания. Койки в два яруса, оружейная горка и идеальная чистота – всё это было лишь для нескольких десятков молодых бойцов, отбывающих срочную службу. Это бывает или от безденежья родителей, которые не смогли оплатить Короне освобождение от призыва, или оттого, что здесь единственное место, где парень может гарантировано получить кров и еду. Большая часть здания отдана нескольким профессиональным отделениям, среди которых значится и Костяное. Фактически это общежитие. В принципе, тот же Алехин, будучи лейтенантом, вполне мог бы перебраться в город, если бы служил в любой другой части. Но гвардия должна были быть всегда под рукой у начальства, причем – весь личный состав…

Алехин делил блок, конечно же, с Сявой. Я вообще их воспринимаю как две ипостаси одного человека, не знаю как насчет «жить счастливо», но умрут они в один день.

Если не произошло ничего экстраординарного, на месте должен быть Марат, и, скорее всего, он будет не один. Лица девушек, трогательно пытавшихся стать последними в череде его симпатий, было невозможно запомнить. Марат владел сразу двумя секретами – где брать девушек в таком количестве и как от них избавляться без скандалов.

Компания оказалась даже теплее чем я думал: кроме Алехина, Сявы, и Марата присутствовал Рыжий. Он был с девушкой, цвет волос которой наводил на мысль, что Рыжий не такой уж и рыжий. Рядом с ней он был просто светловолосым. Не удивлюсь, если ночью, чтобы стало темно, ей приходится надевать косынку.

Марат был один, и потому гитара в его руках не пела свою обычную песню-соблазнение, а резала воздух тоской и обидой. Неужели пауза между девушками у Марата так затянулась, что он успел заметить свое одиночество и – чем черт не шутит – вдруг даже запомнил имя последней…

И страх, и боль зрачками в окружении век,

И нет нужды порвать струну, когда сточился гриф…

В паденье смысла нет – в конце паденья смысл

Бесплодна ночь – при темном дне…

Что толку от проспавших трубачей,

Что от умов не на своих плечах?

Что в ожидании, когда ты в нем один,

И что в стихах, и что в стрелках?

И слезы, выпав, отрекутся от тебя,

И только вкус их выдаст, вкус беды не скроешь…

Как гвозди ослепительно блестят —

Им быть забитым с головою!

Последний удар по струнам явно должен был сократить их количество – струны выдержали, Марат – нет. Гитара была отставлена в сторону, если попытку разбить деку об стену можно квалифицировать как «отставить».

Мне были не рады. А ведь я пришел не один, со мною был не самый маленький бочонок пива, который я с немалым трудом все же донес от лавки до Алехина. Сегодня надо было приходить с более крепкими напитками…

– Марат, признайся, нашлась девушка, которая сумела опередить тебя и бросила раньше, чем ты ее… – Марат молчал. – Марат, скажи хоть как ее зовут, женщина, которая сумела так с тобой поступить, достойна, чтобы имя ее было прославлено…

Алехин отложил какие-то бумаги – и как бы заметил меня:

– Привет, Алекс. – Взгляд его коснулся бочонка и скупая командирская улыбка скривила губы. – А вот за пиво спасибо, а то Марат достал со своей депрессией… Я ему говорю, верный способ поднять настроение, это спросить, как дела у Алекса…

– Это почему же?

Что-то я не нахожу логики в алехинском рецепте.

– Алехин, лейтенант, мать твою, это почему же мои дела так решительно поднимают настроение? – Не то чтобы мне неведомо чувство радости за ближнего, но почему-то я не верил в его гипертрофированную версию среди гвардейцев…

– Алекс, поверь, таких ужасов, как те, что нам довелось испытать, когда ты был рядом, мне не встречалось. Стая вольфов, сухопутные рыбы, замороженные люди, заживо похороненные люди… Не то чтобы ты был плохим командиром, кто знает, может, без тебя мы бы и вовсе не выжили, но твое общение с ведьмами – счастья не приносит… За последнее время ни одна напасть не прошла мимо тебя. Кстати, что там у тебя со встречником? Ты же не из-за него пришел?

Не из-за него, а вот, что у меня с встречником, я еще и сам не разобрался:

– Алехин, а ты-то откуда про встречника знаешь?

– Я знаю всё о подозрительных лицах, которые направляются в мой город, а в особенности про тех, кто предъявляет охранную грамоту Московского Великого Князя и предписание, по которому лицу этому надо показать дорогу к твоему месту обитания.

Мне Трыщ ни грамоты, ни предписания не показывал. А я еще удивлялся, как он живым до меня добрался.

– Ты его хоть не кормил? – прервал мои рассуждения Алехин. – И не корми. Если встречник пришел к человеку, значит, он пришел к нему на службу, а если человек встречника накормил, значит, он его принял.

Что-то в моем взгляде сказало Алехину, что я снова вляпался в неприятности

– Значит, накормил?

– Накормил. – Врать мне было ни к чему. – И что теперь? А если я его перестану кормить?

– Поздно. – Алехин был полон оптимизма. – Встречник себе сам еду найдет, у них с этим проблем нет: всё, что движется, – его, так что…

Теория Алехина начала действовать – Марат снова взял в руки гитару и, не обращая внимания на Рыжего, начал что-то заливать его подружке. Перебирая струны, он, видимо, пытался нащупать тот единственный аккорд, который прекратит работу её головного мозга… Пришла беда откуда не ждали – встречник прописался у меня на службе, а я-то надеялся его в гвардию сдать…

– В грамоте не написано, по какому случаю он покинул златоглавую?

– Не написано, – Алехин помрачнел, глянул на меня то ли с жалостью, то ли с удивлением и продолжил: – Даже не знаю, стоит ли тебе говорить… Капитана Чернобородова казнили, а встречник… Думается мне, Московский Князь решил тебе напомнить, что он не забыл о твоем чудесном спасении и при случае приговор будет приведен в исполнение.

– Может, он встречника и прислал для этого?

– Если бы для этого, ему бы охранную грамоту не дали, не станет Порфирий из-за тебя ругаться одновременно и с нашей Короной, и с нашими ведьмами… Да, Алекс, вот еще для тебя бумага, взял в комендатуре тебе передать: в вещах Деразниной нашли…

Такой бумаги я в руках еще не держал – толстый серый лист, весь в прожилках, был сложен втрое и скреплен сургучом. Чуть выше печати каллиграфическим почерком было выведено: «Завещаю – Алексу Каховскому. Л.М. Деразнина». Общаясь с ней, я как-то не задумывался, что ей может прийти в голову что-то мне завещать…

Водрузив бочонок на стол и велев разливать, я, к неудовольствию Алехина, устроился в одиноком кресле в углу комнаты, чтобы в одиночестве разобраться с бумагой. Печать сломана, лист развернулся… Я не успел подумать, что бумага адресована мне по ошибке – завещание не предоставило мне такой возможности.

Дорогой Алекс!

Это письмо не ошибка. Разреши мне назвать его письмом, слово «завещание» никогда мне не нравилось. В ближайшее время я обращусь к тебе с просьбой оградить меня от людей, следящих за моим домом. Я прекрасно понимаю, что действительно уберечь меня не в силах ни ты, ни кто-либо еще. Просто мне хотелось приглядеться к тебе и дать возможность моему Голубому Дракону удостовериться, что ты достоин его выбора. Голубой Дракон – это мой кот. Пусть не пугает тебя его имя, хотя, поверь мне, относиться к нему как к простому коту совершенно неправильно. Дракон переходил в нашей семье от поколения к поколению. Теперь, когда мой род со дня на день угаснет, я выбираю тебя своим наследником. Если я и Дракон не ошиблись в тебе, то написанного – достаточно. Если ошиблись, что ни пиши – всё зря.

P.S. С этого дня ты должен задуматься о том, что придет день, когда и тебе придется назначить своего наследника.

Д.Л.С.

Голубой Дракон… Не могу поверить: старуха завещала мне кота и даже специально нанимала, чтобы с ним познакомить…

– Алехин!

– Чего тебе, охмуряющий старушек? – Надо же, Алехин употребил всего лишь «охмуряющий», я, признаться, ожидал услышать что-то куда более категоричное.

– Что с воришкой, которого я поймал в перерыве между охмурениями?

– Ничего.

– То есть – ничего?

– Ноль, пустота… умер твой воришка. Два удара по голове сковородой не всякий выдержит, этот вот не выдержал… Может, у Лейзеровича в клинике его и подняли бы на ноги, а в комендатуре наш костоправ может только иногда правильно определять, жив пациент или мертв. Ночью был жив, а утром уже был мертв – вот и вся история…

Алехин снова отвернулся от меня. Я бы и сам от себя отвернулся. В промежутках между эпизодами экзотики вроде голубых драконов и встречников, меня окружали покойники. На месте нормальных людей я бы шарахался от себя как от прокаженного… Где-то на третьей кружке я сообразил, что пьем мы уже совсем не пиво, и что не так уж всё в этой жизни плохо. Чудесным образом повеселевшая компания незаметно выросла в размерах, причем исключительно за счет пола слабого и тем привлекательного, посиделки вот-вот должны были перешагнуть границу, отделяющую просто веселый вечер от легендарной гвардейской попойки. Этот решительный шаг был сделан гвардейцем, чья внешность была мне странно знакома. Вновь прибывший (вместе с бойцами из другого отделения) вкатил еще одну бочку неизвестного, но, как оказалось позже, весьма крепкого напитка.

Не знаю, что меня удержало от того, чтобы перекреститься и кинуться за святой водой в ближайшую церковь. Знакомый мне гвардеец был не кем иным, как Китайцем. Алехин, в ответ на мои выпученные глаза, только кивнул головой:

– Вот вернулся – хороший боец!

И в самом деле: боец, который возвращается даже с того света – чего еще желать! Китаец тем временем, как всегда, вытянул заветную флягу. Думаю, на этот раз в ней окажется всего лишь водка. Пройдет еще минут пять-десять, и он наверняка займется своим любимым ремеслом – ваянием очередной деревянной фигурки. Рука моя непроизвольна сжала, подаренную Китайцем нэцке… Когда к отделению прилипло название «Костяное», думаю, речь шла о костлявой, с которой бойцам довольно часто доводилось встречаться. Не думал, что кто-то из бойцов завяжет с ней такие неформальные отношения.

Я ушел. Мне было хорошо, но я знал, что это чужое веселье. Я знал, что рано или поздно мне станет жаль… Нужно смотреть фактам в глаза – самый старший из моих собутыльников на пять лет меня младше, и остаться там значило бы сделать вид, что я все тот же сержант Алекс, жизнь которого пролегает по кратчайшему пути между такими вот вечерами. Да, между ними умудрялись вклиниваться походы и караулы, но прямая была все такой же безупречной, и чтобы обнаружить что-то еще, кроме этой, кажется, навеки выверенной траектории, мне пришлось подать в отставку…

– Алекс, ты куда? – Кажется, кто-то не хочет, чтобы я ушел… Надеюсь, моя попытка помахать рукой будет понята правильно: мой язык сейчас не лучший помощник в общении…

По всем законам физики я не должен был спуститься по лестнице, умудриться отдать честь дежурному и выйти на улицу. Виновником этого парадокса была невероятная легкость моего туловища, что и позволяла мне не падать, кажется, одним только усилием воли.

Вечер качнулся мне навстречу. Пожалуй, сейчас мне было все равно куда идти, вверх или вниз, единственный маршрут, который мне было не осилить – это движение по прямой… Будь я лошадью, мне было бы легче. Пословица «пьет как лошадь» возникла не на ровном месте: четыре ноги способны имитировать трезвость гораздо лучше двух.

Пустынные улицы ночного Киева…

После захода солнца самые большие города уменьшаются в размерах, прячась в собственной тени. Каждый звук становится важен, каждый слышен. Один человек в ночном городе – фактически толпа, а уж две повозки, несущиеся в сторону Лядских ворот, были равносильны полномасштабному вторжению. Хотя – какое мне дело до развлечений младших отпрысков дворянских родов? Стук копыт лошадей, запряженных в приближающиеся экипажи, прорвал женский крик, который у меня почему-то никак не хотел вязаться с весельем… Был бы трезвым – не обратил бы внимания, но я был страшно далек от этого состояния.

Господин лейтенант в отставке под влиянием спиртного, решил разобраться, что же это такое происходит в двух шагах от комендатуры. Возница первой повозки был выбит из колеи, когда увидел мужскую фигуру с мечом в руках, выросшую посредине дороги. Выбита из колеи – буквально – была вся повозка. Была какая-то особая красота в том, как медленно, даже с особой грацией повозка кренилась набок. Сначала лошади шарахнулись от меня, затем, остановившись, они как будто ждали, когда опрокидывающаяся повозка, заканчивая свое движение, не потянется за ними, а потянет их за собой. Лошадей было жалко. В меру своих возможностей аккуратно обойдя поверженных непарнокопытных – дабы не лягнули, я понял: судя по вылезающим из экипажа господам мужского пола, женский крик доносился не из него. Второй экипаж остановился неподалеку – без последствий. Я, кстати, давно заметил, что вторым быть очень выгодно. Дверца открылась как раз в тот момент, когда я должен был подойти к ней настолько близко, чтобы, по всем расчетам сидящего внутри, получить удар этим орудием на петлях. Я не успел – просто не смог подойти вплотную к дверце – и она бесполезно просвистела передо мной. Ничего не попишешь – алкоголь замедляет реакцию. Меч мой свистнул в ответ на движение двери и, естественно, тоже задержался, а вот голова, которая высунулась навстречу моему клинку, явно поспешила. Безобразный удар получился, что-то из техники школы пьяного меча. Ранение в горло – крайне неприятная вещь: кровь брызжет, противник все не угомонится, будто пока всё вокруг не заляпает своей кровищей, не может спокойно умереть. Но мне сейчас было как-то все равно. Следующей из повозки вышла девушка, которую я бы наверняка узнал, если бы ее лицо из-за немыслимого количества кровоподтеков не напоминало маску, слепленную на скорую руку из глины. Чтобы попытаться помочь ей встать на ноги, мне не нужно было знать, кто она. На какой-то момент её неспособность держаться на ногах уравновесила перманентную попытку моих ног разъехаться в стороны, как у только что рожденного бычка.

Довольно глупо так резко протрезветь как раз в тот момент, когда у тебя на плече кусок ничего не соображающего мяса, а перед тобой – пять клинков в руках у крепких ребят, полных решимости поквитаться за только что прирезанного товарища… С другой стороны, может, они так за повозку обиделись, люди всякие бывают. Трезвость всегда не вовремя. Парой минут раньше – и я бы в гордом одиночестве уже спускался по родной Прорезной… Парой минут позже – и я бы не нервничал…

Не раз читал, как один герой расправляется с тремя, четырьмя, да что там – с десятком бандитов. Собственно, если бандитов меньше десяти, то и рассказывать не о чем. Судя по книжкам, мы сейчас должны были бы вступить в непритязательную беседу, в ходе которой, оскорбив друг друга (возможно, даже в стихах), перешли бы к не менее эстетскому сражению, демонстрируя умение красиво падать, прыгать, перебрасывать меч из руки в руку и получать умилительные ранки, главная задача которых раскрасить наши белоснежные рубахи. Кстати, у моих противников с белыми рубахами все было в порядке, а вот у меня – напротив. К чему бы это? Может, обойдется?

Видно, цвет рубахи и вправду имеет значение – две стрелы, воткнувшиеся в землю между мной и белорубашечниками, намекнули им о дистанции, которую надо выдерживать. Я не обернулся посмотреть, кто это сыграл роль моего ангела-хранителя. Марат тем временем выпустил еще две стрелы, что окончательно охладило пыл моих несостоявшихся убийц…

– Ну, что, Алекс, делать будешь? Теперь ты влип по маковку…

Картина моего влипания была достаточна живописна – перевернутый экипаж, тело, лежащее в луже крови, и барышня, уже почти сползшая на землю… Мне будет очень трудно объяснить, что это тело перестало быть человеком исключительно в силу собственного желания напороться на мой меч… Да и не приходилось сомневаться в том, какую версию преподнесут его товарищи.

Алехин присел на корточки рядом с трупом и брезгливо, за волосы, повернул к себе лицо, чтобы в свете фонаря, который кто-то из гвардейцев прихватил с собой, рассмотреть мою жертву.

– А ты по мелочам не размениваешься, Алекс… – Что-то мне расхотелось узнавать, кого это я познакомил со своим клинком, но глаза уже действовали самостоятельно.

– Это же сын Киселя. Алекс, объясни, как ты мог не узнать сына Киселя?!

Скорее я бы не узнал собственное отражение в зеркале, чем Борюсю – сына Киселя. Гаже создания этот город не знал. Что ж, по крайней мере мой случайный выпад не задел невинного, хотя, глядя на лицо девушки, которая по-прежнему цеплялась за меня, я с трудом вспомнил слово «невинный». Борюся с компанией ехали развлекаться, а тут хрясь – и все забавы остались в прошлом.

– В комендатуру этих, – бросил Алехин подоспевшим бойцам и обернулся ко мне, – Ну что, повезли твою барышню к Лейзеровичу?

Что ж, клиника Лейзеровича – самое правильное место для моей нежданной спутницы. Выбрать правильное место для меня – значительное сложнее, что-то подсказывало мне, что ребята, задержанные гвардией, пробудут в комендатуре ровно до восхода солнца. А между тем моментом, как они выйдут за ворота, и тем, когда их товарищи выйдут на мои поиски, пройдет не больше пяти минут.

– Алекс, кто эта барышня?

Барышня-барышня, скажи, как тебя зовут? Барышня лишь тихо-тихо постанывала, говорить она сможет не скоро… Черт, я знал кто это. И везти эту вовсе не барышню надо было явно не к Лейзеровичу. Хотел бы я знать, как гамадрилы Борюсика умудрились с ней совладать, да и вообще решиться на такое.

– Алехин, ты что не узнал Веронику с Лысой Горы?

Глава четвертая Обреченность

Пятьдесят процентов подкупов должностных лиц совершаются с целью вынудить их соблюдать должностные обязанности.

Из доклада инспектора отдела внутренних расследований

– Наказывать мы тебя не станем. Думаю, Лысая Гора очень удивиться, если узнает, что мы тебя не наградили… Но если хочешь, я подержу тебя под стражей месяц-другой. – Яковлев сегодня был просто душка, он был готов посадить меня за решетку, причем совершенно бесплатно.

– Ну, решайся, Алекс – так у тебя хотя бы есть гарантия, что мы сбережем твое тело…

– Это всё, что вы можете мне гарантировать, майор? – А я уже почти что готов был ему заплатить

– Алекс, ты знаешь, что я люблю маленькие кусочки золота, разложенные по большим и маленьким мешочкам… И поэтому я очень хорошо себе представляю, что будет чувствовать молоденький солдатик, когда Кисель предложит ему на несколько секунд закрыть глаза и уши, а перед ним на стол будут падать золотые рубли… На следующий день этот же боец будет удивленно моргать глазами, не понимая, как ты умудрился сам себе сломать шею… Причем процентов на пятьдесят его удивление будет искренним… И каждый будет знать, что произошло на самом деле, и толку от этого будет чуть.

– Я думал, меня будет охранять не молоденький солдатик… Я мог бы поработать подсадной уткой…

– Алекс, ты помнишь какого цвета наш университет?

Я помнил. Багровые стены киевского университета трудно забыть.

– Так вот, – продолжал майор, – в мои планы не входит покраска еще нескольких десятков зданий, улавливаешь?

– Мои действия?

– Тебе надо убираться из города… И, кажется, мне удалось дать тебе шанс совершить эту нехитрую операцию. – Яковлев подошел к своему окну, дающему прекрасный обзор двора комендатуры. Через двор по направлению к зданию комендатуры шли три человека, и с каждым я был знаком… – Я продержу здесь Киселя сколько смогу, думаю, с ним захочет пообщаться и Первый Меч…

– Первый Меч?

– Другой Первый Меч. Первый Меч это ведь звание, примерно, как майор…

– Я в курсе, только это примерно как полковник…

А ведь когда-то у покойного ныне Первого Меча было имя, наверное, из-за этой безымянной системы в голове и не укладывается, что первых мечей может быть больше одного…

– Остришь? В твоем положении я бы думал о том, где провести время, достаточное, чтобы Кисель умер или забыл о тебе. Как думаешь, сколько лет ему понадобится, чтобы забыть о том, кто убил его сына? – Хороший вопрос, и я знаю на него ответ.

– Я думаю, проще дождаться, пока он умрет.

Майор Яковлев кивнул головой, что означало сразу две вещи – во-первых, мой ответ его удовлетворил, а во-вторых я дожжен встать, повернуться через левое плечо и выйти. Адъютант майора, по-видимому, обладал какими-то телепатическими способностями: стоило мне встать, как он уже стоял в открывшихся дверях, дабы, не дай бог, я не решил продлить свое общение с майором на секунду больше, чем того хотел майор.

– Алекс!

Неужели Яковлев передумал и решил всё-таки сделать что-то из предписанного в уставе? Так мелочевку – поймать бандита, защитить законопослушного горожанина?..

– Алекс, почему бы тебе не обратиться к Младшей Хозяйке?

Хороший совет. Почему бы Хозяйке не прихлопнуть Киселя и без моей просьбы? Быть может, просто потому, что кроме меня это больше никому не нужно. Вероника получила по заслугам – с точки зрения Лысой Горы. По заслугам получил и Кисель. Что же касается встрявшего в эту историю детектива Алекса – нечего было мечом махать где ни попадя.

– Спасибо, майор, непременно обращусь, она ведь мне не откажет?

Конечно, не откажет – всем своим видом пытался показать мне майор. Только почему глаза так забегали? Неужели за время своей службы майор Яковлев так и не научился врать?

* * *

Все же несколько приятнее предчувствовать неприятности, нежели их переживать. Пока Киселя не отпустят, я могу еще подышать – думаю, отмашку он дать еще не успел. Кисель мужик тертый, не разобравшись, действовать не будет. Но скучать мне тоже не дадут. Парочка, сопровождавшая меня, совершенно не комплексовала по поводу своего возможного обнаружения. Всем видом они давали понять, что об одиночестве я могу теперь только мечтать. Входная дверь их остановит? Впрочем, зачем им входить, если Ганс и так практически человек Киселя?

Единственные сохранившиеся в нашем квартале скамейки – как раз у нашего крыльца. Поэтому, если солнышко светит, на скамеечке обязательно вырастают несколько старушек. Солнце-т выглянуло, но на этот раз из скамейки вверх, к солнышку тянулись только две бледные поганки в плащах, каковые, по идее, должны были означать, что они готовы тут сидеть и в проливной дождь тоже.

– Вешайся, Алекс.

Ну вот, количество незнакомых людей, знающих мое имя всё растет, но жизнь моя при этом совершенно не собирается меняться к лучшему. Кисель решил знакомых мне ребят поберечь… Наверное, не хочет травмировать хрупкую психику своих волкодавов: следить за бывшим товарищем – все равно что давить кетчуп из собственноручно выращенного помидора: впору обрыдаться. Надеюсь, то, что я сейчас сделаю, будет воспринято ими философски – так сказать, тяготы службы и всё такое. Устройство, которое я собирался привести в действие, мы с Гансом соорудили, чтобы на нашей лавочке не ночевали бездомные, эффект – убойный, особенно ночью. Увы, меня опередили.

Стоило мне открыть дверь, как Ганс, видно поджидавший за ней, одной рукой втащил детектива Алекса в прихожую, а другой нажал на рычаг. Если мне предстоит выжить, проклятия, которые я услышал, станут первым камнем в преодолении моей депрессии. Прямо над лавочкой размещалась цистерна для сбора дождевой воды. Литров на сто. Когда Ганс нажал на рычаг, все эти литры отправились по короткому маршруту «цистерна-земля», норовя увлечь в это путешествие моих соглядатаев. Кажется, они даже попытались вломиться к нам в дом. Бесполезно. Нашу входную дверь и поднять-то трудно, а уж проломить…

– Ганс, ты зачем это сделал? – Может, у кого проблемы, а у Ганса праздник, по крайней мере столько счастья на одном лице я давно не видел…

– А что я сделал? Пацаны душ приняли, может, чище станут?

– Да, нет… Ганс, я как бы не против чистоты, я просто думал, что ты скорее с ними, чем со мной. – Праздник Ганса подугас. Такой я человек – несу в дома печаль и огорчения…

– Может, я и с ними, Алекс, только смерть Борюсика – это то преступление, за которое, будь я на месте нашего монарха, медаль бы выдал, понимаешь?

– Понимаю… Может, ты меня еще порадуешь тем, что Кисель не поручал следить за мной? – Ганс поправил свой шмайсер и отвернулся. Что ж он мог и не отвечать. – Если что, это я воду открыл, всё равно собирался это сделать…

– Алекс, тебя Алиса ждет, ты сейчас к ней зайди, ладно? – Ну, вот, Алиса, видно, решила, что такой жилец ей не нужен. Как всё быстро происходит в нашем городишке – я, вероятно, единственный, кто еще не сообразил, что делать, а все окружающие уже успели правильно сориентироваться. Еще бы, хороший бизнесмен должен предвидеть перспективу резко падающих цен в доме, где только что произошло убийство. Пойду успокою хозяйку.

Коридор, двери квартир… Там, за дверями, всё хорошо. Жизнь течет быстро и незаметно – между родами и похоронами ни одного заметного события.

Алиса меня почтила вставанием. Алиса предложила мне занять кресло. Алиса, кажется, даже пыталась улыбнуться – неужели ей доставляет удовольствие процедура изгнания жильца?

– Алекс… – Пауза затянулась. Всё еще стоя Алиса смотрела на меня сверху вниз, будто исследовала новую территорию, наконец слова не выдержали заточения и, кажется, без ведома Алисы вырвались наружу: – Ну что, влип?

Оставалось только согласится – влип… Следующая реплика Алисы стала украшением сегодняшнего… – что там у нас за окном, признаться, я потерял счет – утро, день, вечер? – всё равно. Алисе хватило четырех слов, чтобы обскакать решительно всех моих сегодняшних собеседников. Моя квартирная хозяйка набрала побольше воздуха в грудь и выпалила:

– Алекс, а я тебя спасу!

Наконец эти слова прозвучали. Наконец хоть кто-то озаботился конкретно Алексом. И не то чтобы я поверил Алисе… Просто у меня появилась надежда. В конце концов – когда у меня было что-то большее?

Глава пятая Тысяча километров

Даже если ситуация требует от вас пуститься наутек – бегите со смыслом, иначе вам придется бегать до конца своей жизни.

Из неопубликованной книги Кенениса Бекеле – чемпиона и рекордсмена мира по бегу на 10 000 метров

Борюсик был странным ребенком. Присущая детям жестокость, вместо того чтобы смениться более внимательным отношением к окружающему миру, стала определяющим свойством его натуры. Когда ему было двенадцать, отец с удивлением обнаружил, что его сын – лучший дознаватель из всех, с кем ему доводилось сталкиваться. И в этой специфической области встречаются самородки – Борюсик был одним из них. Правда, работа Борюсику доставалась редко – он не умел останавливаться, а в планы отца вовсе не входило превращать каждого кто попадал к нему в руки, в калеку…

Наверное, есть такие, кто в состоянии понять тех, для кого главной целью жизни становится издевательство над максимальным количеством людей. Если не было добычи, Борюсик переходил на подножный корм – на членов киселевской группировки. По счастью, меня в свое время Кисель слишком ценил, поэтому Киселю-младшему пришлось умерить свои аппетиты, хотя сказать, что он не успел мне нагадить, я не могу. Особенно смешной была его выходка, когда мне довелось сопровождать Киселя на переговоры с папашей большой и дружной семейки троллей. Как мы и предполагали, встреча закончилась довольно серьезной дракой – и в глазах Киселя я выглядел достаточно потешно, когда безуспешно пытался вытащить меч из ножен. Чудом увернувшись от нескольких выпадов одного из отпрысков тролльего семейства, я был вынужден использовать меч в качестве дубины. Как я выяснил позже, Борюсик залил в ножны клей… Имей сынок Киселя другого папу, его воспитание было бы продолжено с помощью мыла, веревки и вовремя выбитого из-под ног табурета.

Специфика работы центров удовольствий Борюсика состояла в том, что наибольший кайф он получал, когда в его власти оказывались люди, которые в обычных условиях могли бы его раздавить, даже не заметив. Не знаю, каким образом Вероника оказалось под его контролем… Думаю, мой клинок прервал его жизнь как раз где-то на пути к личному триумфу. Странно, но я об этом не жалел… Благодаря Алисе и её плану спасения ситуация постепенно переходила из фазы «Ужас какой – не знаю что делать!» в фазу куда более знакомую и, в сравнении с предыдущей, почти приятную: «Ну, вот, опять я вляпался в неприятности».

Удивительным образом план Алисы по моему спасению одновременно предполагал извлечение пользы для нее самой. Алиса собралась в путешествие длиною в тысячу километров – ровно столько нужно проехать с юга на север, двигаясь строго по прямой, чтобы попасть из древней столицы в столицу северную – из Киева в Санкт-Петербург. Через месяц удвоюродной сестры моей спасительницы должна была состояться свадьба, и моя задача состояла в том, чтобы на эту свадьбу Алиса прибыла вовремя и не по частям. Что ж – путешествие в тридцать дней и тысячу километров – разве это не то, что мне нужно? Еще каких-то два дня назад я бы решил, что заставить меня отправится на север может только глобальное потепление – такое, знаете ли потепление, чтобы январской ночью брусчатка жгла пятки. Минуло сорок восемь часов, на улице по-прежнему прохладно, а север уже мил моему сердцу.

Скорость часто запросто решает проблемы, на которые интеллект находит ответ с большим трудом – да так до конца и остается неудовлетворенным. Времени на раздумья о выборе вооружения не было, горка оружия целиком ухнула в экипаж Алисы. Не знаю, что находилось в Алисиных сундуках: судя по тому, что повозка даже не вздрогнула, под тяжестью моего арсенала, что-то, сделанное из свинца.

Место на козлах занял Данила, править будем мы с ним по очереди. Встречник уже кружил вокруг повозки, сопровождаемый шипением Голубого Дракона, расположившегося на крыше. Впервые вижу кота, который, вместо того чтобы найти место поуютнее, выбирает лучший обзор. Может это его имя так испортило?

Для того, чтобы колеса закрутились и начали отматывать спасительные метры, отделяющие меня от кис`елевого гнева, не хватало только Алисы. Надо сказать, Алиса сделала не худший выбор – совокупная сила нашего подразделения должна была отпугнуть любого, кто имел наглость жить за счет скарба проезжающих маршрутом «Киев-Петербург». Собственно, одного встречника вполне хватило бы. Как Алиса планировала обходиться без нашей компании – ума не приложу. Может, она договорилась с Борюсиком и его смерть была спланирована – не знаю, что она могла ему пообещать в обмен на жизнь, но факт остается фактом. Едва ли она рассчитывала на то, что Ганс сможет благополучно довезти ее в город каналов и шпилей. При нынешнем раскладе Ганс оставался присматривать за домом. Для Киселя он должен был озвучить версию, которая не предполагала моего возвращения в город. Хотел бы я знать, насколько она соответствует действительности. Наконец моя нанимательница вышла из дому – ее брючный костюм, вероятно, предназначался для соблазнения всех представителей мужского пола, которые могут встретиться нам по дороге. Собственно, то, что это костюм, а не кожа, становилось понятно лишь благодаря его цвету. При изготовлении сего шедевра искусства соблазнения должны были использоваться самые крепкие нитки, иначе выпуклости Алисы неминуемо прорвали бы его в самых аппетитных местах.

Данила тронул поводья, и клубок дороги начал разматываться. Нам еще предстояло проехать мимо Лысой Горы, миновать Жидовские ворота, но мне казалось, я уже далеко. Я ни с кем не прощался – ненавижу эту процедуру. Той же Жанночке будет легче, если она будет думать, будто я её бросил – злость обладает прекрасным свойством лечить даже то, что не в состоянии вылечить время.

Последним грузом лег в нашу повозку свежий номер газеты. Естественно, посвящен он был в основном героизму детектива Алекса, спасшему ведьму и уничтожившему бандита.

О пьянстве героя газета умалчивала.

Вот уже и ворота позади, наша повозка теперь пробиралась среди развалин некогда большого города. На первый взгляд многие дома казались чуть ли не более приветливыми, чем лучшие особняки Печерского холма. Впрочем, проверять этот взгляд я бы никому не посоветовал. То, что жило в этих развалинах, предпочитало уединение… Даже не хочу думать, чем живность, обитающая в разрушенных домах, занимается в томительных паузах между посещениями жадных до глупости искателей приключений. Если бы кто-нибудь из последних прошел свой маршрут в оба конца, быть может, мы и узнали бы что-нибудь, кроме одного: в ту сторону ходить не стоит. Единственное, что радовало – дорогой как таковой интересовались исключительно люди и деревья, чьи корни рано или поздно превратят ее в часть леса, медленно наступающего на город.

Повозку трясло немилосердно, и единственным рецептом не превратиться в фарш было немедленно покинуть экипаж и насладится прелестями пешей прогулки. Надо сказать, пешая прогулка была весьма кстати и по другой причине. Костюм Алисы, соблазнительный на расстоянии, вблизи заставлял беспрерывно думать о том, о чем каждый нормальный мужчина думает лишь половину отведенного ему времени…

Наш путь лежал мимо Чернобыля до старого моста через Днепр – на Чернигов и далее на север. Эта дорога не была разбалована путешественниками, так что ждать постоялых дворов и гостеприимных трактиров не приходилось. Скорее всего, раньше Чернигова максимум комфорта, который нам предстоит испытать, это повозка, набитая пожитками Алисы.

Голубой Дракон подозрительно громко мявкнул и распушил шерсть, моментально превратившись в четырехлапую версию воздушного шара – казалось, любое дуновение ветра способно сорвать его с крыши фургона. Мявкал мой кот неспроста: впереди, у поворота нас ждали. Вернее, ждал один человек – одинокая фигурка у обочины под развесистым дубом. Странные штуки иногда выдает наше зрение – я не мог бы сказать про эту фигуру практически ничего. Я не видел, толстая она или худая, высокая или низкая – далеко, черточка на горизонте… Но я точно знал, что это женщина. А может, зрение здесь ни причем? Может, я, как и каждый мужчина, всю жизнь жду встречи с той самой незнакомкой, которая ожидает меня где-то, когда-то и, скорее всего, лишь во сне?

Прошла еще минута, прежде чем Данила тоже заметил, что нас встречают, а может быть, дорога неожиданно стала такой оживленной, что встретить здесь девушку – самое обычное дело. Кстати, мой кот, впервые сделал что-то полезное (если, конечно, не считать пары-тройки крыс, которых он аккуратно приносил мне каждое утро с тех пор, как мой дом стал его штаб-квартирой). Интересно, что он принесет мне этим утром? Впрочем, не стоит исключать иной вариант: в этих местах с охоты принести могут и его.

Встречающая нас фигурка росла на глазах. Уже можно было рассмотреть простой черный плащ и широкополую шляпу. Данила привстал на козлах, будто это могло помочь ускорить момент встречи. Копыта наших лошадей продолжали выбивать свою чечетку, когда встречник, всю дорогу бежавший впереди повозки, неожиданно сделал круг и оказался позади нее – в тот же момент мы остановились. Для этого Даниле не пришлось натягивать поводья и, имитируя храп вожака табуна, орать «тппрру». Просто незнакомка – уже не оставалась никаких сомнений, что это именно незнакомка – подняла руку. Поддержанный Данилой, натянувшим тетиву, и холодом рукояти меча, я смело шагнул навстречу даме в черном. Ее рука в перчатке коснулась шляпы – и я остановился с той же покорностью, что и наши лошади… Хотел бы я знать, что заставило Младшую Хозяйку искать встречи таким экзотическим способом?

Глава шестая Шатер Младшей Хозяйки

Там. где любитель видит жестокость, профессионал восхищается эффективностью.

Из руководства по разведению шиншилл

Мне уже доводилось бывать в подобном шатре. Не думаю, впрочем, что Младшая Хозяйка окажет мне гостеприимство в духе Мокаши. Вероятно, я не в ее вкусе, к тому же Алиса и компания, ожидавшие нас в нескольких метрах, не способствовали романтическому настрою.

Чашечка кофе на этот раз тоже не предвиделось, а жаль – напиток мне понравился, да и лишние положительные эмоции мне бы не помешали. Хозяйка была не одна, и человек, находившейся рядом с ней, скорее всего, был Первым Мечом. Очередным Первым Мечом. В отличие от своего предшественника, который нашу первую встречу решил превратить в подобие теста на мою боевую подготовку, этот смотрел на меня с откровенной опаской. К осторожности примешивалась немалая толика любопытства – наверное, он таких, как я, раньше не видел. Надо чаще по сторонам смотреть – нас, таких, много. Обычные парни, чему-то мы научились сами, чему-то нас научили… Просто нам не повезло – количество ударов, полученных по черепу, до сих не привело к качественным изменением его содержимого – вот мы и умудряемся оказываться в нужное время совершенно не в том месте. По всем законам жанра я не должен был опускать глаза. А с другой стороны, есть ли смысл играть в гляделки: переглядит – мне будет обидно. Перегляжу я – все рано никакой пользы, думаю, он и так не питает ко мне теплых чувств… А мог бы – все-таки свое место он получил благодаря мне. Хотя, кто знает этих мечей, может, меня сюда пригласили, чтобы свеженький Первый Меч мог поквитаться за предыдущего?

– Мастер Алекс? – судя по «мастеру», прямо сейчас мстить мне не собирались.

– Первый Меч? – утвердительный кивок и рука предложенная для рукопожатия не оставляли сомнений: сегодня Лысая Гора подложит мне очередную свинью.

Подушки, на которых расположились Хозяйка и Меч, наверное, были естественным дополнением к шатру. А у меня нет ни нужной гибкости в суставах, ни привычки, чтобы получать удовольствие от сидения на подушках, все время хочется завалиться то на бок, то на спину… В общем, состояние никак не подходящее для серьезного разговора

– Алекс, Лысая Гора благодарна тебе за освобождение Вероники.

Я не верил своим ушам: Младшая Хозяйка сказала мне «спасибо» – может, я сплю? Кажется, мое удивление было слишком явным, потому что в продолжении фразы Хозяйки явственно была слышна издевка:

– Мы хотели бы, чтобы это была не последняя твоя услуга.

Нет, я не сплю. Просто, убедившись, что я и бесплатно неплохо справляюсь, они решили за будущие услуги не платить – благодарность ведьмы дорогого стоит…

– Может, вы мне расскажите, что Вероника делала в такой живописной компании?

Зачем я это сказал? Я что, уже согласился? Где, ну где мои мозги? Вероятно остались на Прорезной… И куда я теперь без них? Ясно куда – на убой.

– Мастер, ты ведь не считаешь, что Вероника могла оказаться вместе с сыном Киселя по собственной воле? – Первый Меч снова меня назвал «мастером», мелочь, а приятно. Вот на такие подачки мы и ловимся – «мастер слова и клинка… он пришел издалека».

– Даже представить себе не могу, наверное, она в него влюбилась и решила ни в чем не отказывать. – Сантиметра по три, ну, может быть, по пять – примерно столько добавилось в длине лиц Меча и Хозяйки – вероятно, версия о влюбленности им в голову не приходила. Она и мне в голову не приходила, просто я привык отвечать на вопросы…

Слово взяла Хозяйка:

– Вероника была изгнана с Лысой Горы.

Ну вот, что-то начинает проясняться, осталось понять, за что – плела заговор против Младшей Хозяйки? Хозяйка выдержала небольшую паузу, чтобы, прокрутив все возможные версии, я снова был готов слушать:

– Вероятно, ты слышал, что в последнее время братья Савлоховы начали сдавать позиции? Кисель постепенно начал прибирать к рукам Подол, причем Савлоховы как будто даже не протестовали. Братья не протестовали по простой причине – у Киселя появилась собственная ведьма. Пока Вероника была в строю – у Савлоховых не было ни одного шанса.

– Ну, а обзавестись своим магом?..

Слово взял Первый Меч:

– Они пытались. Вероника – ведьма способная, но глупая, вероятно, в силу возраста: найти еще одно такое сочетание крайне тяжело. Савлоховы пытались просить заступничества у нас. Даже денег предлагали.

– Мало предлагали?

Первый Меч даже не возмутился:

– Лысая Гора не имеет дел с бандитами…

Не знаю, не знаю, меня он не убедил. Лично я давно понял, что наша Корона отличается от любой банды только тем, что куда менее подвижна, из-за чего, прежде чем принять какое-либо решение, монарх успевает посоветоваться с умными людьми. Ну, и денег у Короны больше… Лысая Гора отличалась от банды только количеством денег.

– Вероника была изгнана, как только мы узнали, что она пытается зарабатывать на своем даре. Предвидеть, что она окажется у Киселя, мы не могли.

Действительно, кто бы мог предположить, что единственная стоящая ведьма, услуги которой вдруг оказалось возможным купить, окажется в распоряжении человека, который привык всё брать даром.

– Я так понимаю, она сотрудничала с Киселем с самого начала, только вы об этом не догадывались?

Первый Меч умолк, слово взяла Хозяйка, судя по взгляду, которым она одарила Меча, его недогадливости еще только предстояло получить соответствующее вознаграждение от Хозяйки.

– Они не догадывались еще об одном. Точнее, преступно не знали.

В шатре становилось жарко. Как же все-таки хорошо работать самому на себя: догадался – не догадался – сам себя наградил, сам себя наказал… Хозяйка продолжила уже совершенно спокойным, почти ласковым голосом:

– Кисель не просто купил Веронику, он приставил к ней Бориса – с тем, чтобы тот, тщательно изучил её и выждав момент, сумел взять под контроль… Борис дождался момента, когда силы Вероники были исчерпаны – и просто не давал ей восстанавливаться…

Хозяйке не было нужды рассказывать каким именно образом Веронике не давали возможности набрать сил… Трудно представить себе, как в таком состоянии Вероника могла оставаться полезной Киселю, впрочем, Борюсик – большой мастер в своем непростом ремесле. Вот я и получил объяснение. А ведь Алиса считает Киселя чуть ли не романтиком – еще бы, бандит, который дарит тебе на день рождения букет белых роз. Кисель, в отличие от своего сына, не был жестоким. Он просто старался быть эффективным. Он знал, что вернет каждый рубль, потраченный на нее. Но Кисель не был и интеллектуалом. Он просчитывал не больше чем на два хода вперед. Обычно этого достаточно. Этого всегда достаточно среди людей, которые строят свои отношения с другими по простому принципу: сложились – не сложились. На два хода впереди, со своим маленьким мозгом и железными челюстями, он просчитывал каждый из немногочисленных вариантов, которые открывал его простой перебор. В нехитрой городской жизни этого хватает. Он не мог предвидеть шального удара клинком после пьянки в гвардейской казарме.

– Вы от меня чего-то хотите?

Кажется, Первый Меч предпочел бы, что бы от меня не хотел никто и ничего. Младшая Хозяйка придерживалась иного мнения:

– Алекс, я не стану препятствовать твоей экскурсии, но, надеюсь, ты будешь сопровождать Алису и в обратном направлении. Старшая Хозяйка не была бы в восторге, если бы узнала, что её любимчик покинул киевские горы.

– Хозяйка, в ваших силах сделать так, чтобы у меня не было такой необходимости.

Ну, вот я и попросил заступничества. Быть может, это нужно было сделать немного раньше, правда, тогда, разве пришлось бы Младшей Хозяйке встречать меня на выезде из нашего стольного града?

– Алекс, просто делай то, что собирался… Думаю, к твоему возвращению в городе многое измениться.

Младшая Хозяйка потратила свое драгоценное время лишь для того, чтобы убедиться, что я не собираюсь сменить место жительство. Оставалось надеяться, что такая трогательная забота не связана с тем, что Мокаша просила похоронить меня непременно на днепровских кручах…

Глава седьмая Небольшое дело с Алисой

От любви до ненависти ровно столько шагов, сколько вы успели сделать от ненависти до любви.

География чувств

Хорошо! После того, как мы сменили колеса на полозья и наша повозка превратилась в сани, мы скользили по белоснежному полотну, останавливаясь лишь для того, чтобы дать отдых себе и лошадям. Ни ядовитых гадов, ни ловушек. расставленных троллями, ни плотоядных растений… Если знаешь, как согреться – самое безопасное место на свете – северный полюс. И почему так происходит – чем более щедра природа, тем опаснее звери и коварнее люди? Неужели всё дело в солнце?

Последние три недели нам довелось работать с усердием рабов на каменоломне. Главная опасность, которая угрожала нашей поездке, была лишена клыков и шипов. Их с успехом заменяли ямы, колдобины и непролазная грязь. Когда нам пришлось отбиваться от семейства гигантских кабанов, я почти с удовольствием взялся за меч. Если с кабанами Трыщ помог, то с мощением дороги ни он, ни Голубой Дракон не хотели иметь ничего общего. Кот вообще каждый раз, когда наша экскурсия по худшей дороге Евразии останавливалась для очередной порции низкоквалифицированного ручного труда, демонстративно прятался в повозке не желая даже смотреть на наши с Данилой усилия. Встречнику же отказывала его обычная понятливость, и, вместо того чтобы помогать нам, он направлялся на поиски пропитания.

Наше общение с Алисой протекало в почти незаметных промежутках между сном, толканием повозки и ремонтом дороги. С учетом того, что во время ночёвок мы с Данилой по очереди дежурили, главным слушателем Алисы стал, безусловно, Голубой Дракон. Правда, и на этом фронте Алису ждала неудача – не обращая внимания на всевозможные попытки расположить кота к себе – каждое утро Голубой Дракон являлся ни свет ни заря и неизменно оставлял свою ночную добычу у меня на подушке.

Когда он проделал это в первый раз, я был уверен, что это Алиса решила таким образом намекнуть: если я буду и дальше обращать на неё столь малую толику своего внимания, она со мной проделает то же, что с этой несчастной куницей.

Мне понадобилось определенное время, чтобы сообразить, кто в нашей компании способен эту самую куницу поймать – и убить методом сворачивания шеи.

Кот почтительно выжидал, пока я впитывал всю прелесть этой картины – очередной окровавленной тушки.

Убедившись, что я не пытаюсь тут же употребить это приношение в пищу он мявкал, обозначая, тот факт, что если я не голоден, то у него с аппетитом все хорошо, после чего вспрыгивал на постель, проходил мимо и спрыгивал на пол повозки – уже с добычей.

Впрочем, дважды я был рад этой своеобразной дани – оба раза Дракон притащил зайца.

Стоило пойти снегу, как дорога стала похожей на мечту любителей санного спорта. Казалось, разгонись мы достаточно – и сани сами довезут нас прямо до Невского проспекта. Правда, лошади явно не разделяли моего восторга, ведь теперь им доводилось отдыхать значительно меньше.

Данила только что сменил меня на козлах, и поэтому я еще не заснул, Алиса же только что проснулась и не торопилась покидать спальную часть повозки:

– Как твои пролежни? – спросил я.

– У меня нет пролежней!

– Алиса, обычно они появляются как раз в тех местах, которые трудно увидеть, если только твоя голова не поворачивается на сто восемьдесят градусов. – Если бы не сумрак повозки, я мог бы рассмотреть, как Алиса покраснела… Прошло еще какое-то время, пока Алиса пыталась незаметно для меня ощупать те самые трудно обозримые места, дабы убедиться, что пролежней там все же нет. Кажется, ей это удалось.

– Алекс, у меня нет пролежней, – на этот раз её голос звучал куда увереннее, – пролежни есть у тебя, где-то между ушами: единственное, о чем ты мог побеседовать с женщиной – это её здоровье, в котором ты усомнился. Просто удивляюсь, как я дала себя уговорить взять тебя в это путешествие…

– Уговорить? Ты просто воспользовалась моим положением!

– Что-то не припомню, чтобы мне пришлось чем-то воспользоваться…

Так, кажется я знаю, что должен сделать, чтобы меня перестала унижать женщина, которая вот уже три недели как превратила детектива в дорожного рабочего. Достаточно на несколько секунд вдавить ей глазные яблоки – и она либо потеряет сознание, либо умрет, даже не знаю, что выбрать: с одной стороны, убивать человека – плохо, а с другой – тогда я не услышу её голоса значительно дольше, нежели в случае с потерей сознания. Я повернулся к Алисе: хотел посмотреть ей в глаза. Наверное, она тоже хотела посмотреть мне в глаз. У меня очень красивые глаза (если верить моей маме). Алиса тоже так думает, раз, взглянув в них, она решила, что на этом не стоит останавливаться. Кажется, я понял, что имела в виду Алиса, когда говорила, что до сих пор ей не пришлось мною воспользоваться – теперь она заполнила этот пробел: я был использован от и до.

Признаться, в какой-то момент я даже подумал, что не зря отправился в это путешествие. Неужели надо непременно уехать за тысячу километров, чтобы преодолеть дистанцию в пятьдесят шагов? Ровно столько от моей квартиры до покоев Алисы. Я не знаю, сколько прошло времени, пока мы с Алисой вымещали всю ту взаимную ненависть, которая накопилась за время поездки. Что-то такое о вымещение я читал… Время мне подсказал Данила – его смена подошла к концу, и ему не терпелось насладиться теплом повозки. Он удивился достаточно, чтобы, забыв про мороз, снова занять место на козлах, дожидаясь, пока я сменю его сам. Возможно, я нехороший человек, но я вышел из повозки не сразу – у нас с Алисой оставалось еще одно небольшое дело.

Глава восьмая Ворота

При выборе домашнего любимца самое главное точно знать, что на самом деле он предпочитает на обед.

Из плаката на витрине магазина экзотических животных

– Ворота! – наверное, так кричали моряки, завидев долгожданную землю. Эти ворота – нет не ворота, врата! – трудно было не заметить. Дни проходили, и постепенно мне начинало казаться, что эта дорога будет бесконечной – городки, придорожные трактиры, и снег, снег, снег…

Если величина этих ворот соответствует городу, то мы должны въехать в город великанов. Город за ними явно не угадывался. Странные ворота – вокруг лес, а они стоят, будто созданы не как въезд, а как памятник самим себе… Впрочем, от памятника отделилось несколько фигур, вооруженных достаточно хорошо, чтобы нам пришлось остановиться вне зависимости от того, были они бандитами или стражей …

Различий между гражданским и военным гораздо больше, чем между немцем и японцем. Эти люди не были военными – не важно, как называется армейское подразделение – «гвардия», «стража» – всё равно: ни один человек, прошедший службу, не может подходить к закрытой повозке так расхлябано. Конечно, лучники, занявшие позицию на крыше ворот контролировали ситуацию, это могло остановить нас, но вовсе не гарантировало безопасность бойцам, находящимся внизу.

– Все выходим из повозки!

Все – а именно я и Алиса покорно заняли место рядом с уже спущенным с козлов Данилой…

– Что случилось?

Почему не спросить – вдруг ответят?

У нас ничего, – отвечал тот же, что скомандовал выходить из повозки, пока еще четверо держались на расстоянии. Что ж, с учетом огневой поддержки, вполне разумно не затруднять своим стрельбу. – Случилось что-то у вас, – продолжал командовавший. – Есть два варианта: либо вы тихо и спокойно оставляете нам свою повозку и лошадей, либо пытаетесь нам помешать… Издалека добирались? – в его голосе будто даже проскользнуло сочувствие…

– Из Киева.

До меча – метра три, без меча шансов никаких, да и с ним тоже, натыкают стрел – моргнуть не успеешь

– А ведь до Питера рукой подать! – вожаку бандитов все же очень хотелось, чтобы мы попробовали.

А встречник оказался сообразительней, чем я думал – то ли лучников увидел, то ли интуиция сработала, но я его в упор не видел. Зато Голубой Дракон не захотел менять хозяев, и, когда я уже повернулся, чтобы начать отсчитывать два миллиона шагов, которые отделяли меня от Киева, кот почти привычно запрыгнул мне на плечи…

– Что это за тварь?!. – договаривать бандит не стал. А следующее, что я услышал, был непонятный булькающий звук, к которому добавился сдавленный крик одного из бойцов. За что меня всегда любили командиры, так это за скорость в критической ситуации. Передо мной стояло тело, начисто лишенное головы, и булькающий звук раздался, вероятно, в тот момент, когда из открывшихся сосудов начала литься кровь. К крику бойца добавился глухой стук – это Алиса приземлилась попой на снег. Мы с Данилой одновременно подняли головы – как раз вовремя, чтобы увидеть, как раскачивающаяся из стороны в сторону тень прошлась по верху ворот, что вызвало цепную реакцию падений. Снег – он, конечно, мягкий, но только если вы не падаете на него метров с десяти.

Времени, в течение которого обезглавленная шайка – никогда не думал, что это может быть так буквально – приходила в себя, нам с Данилой вполне хватило, чтобы запихнуть Алису под повозку и вытащить мечи. Уж не знаю, почему они смотрели на меня с таким ужасом, но поработать мечами нам не пришлось – четверо бандитов как ошпаренные бросились куда-то в сторону от дороги

– «Я прихвачу их?» Ну вот, я его ругал. Что бы мы делали без Трыща?!

– Конечно прихвати!

«Спасибо!» А спасибо-то за что? Похоже, «прихвачу их» – это на десерт…

Данила пошел собирать трофеи, то есть обирать сброшенных с верхотуры лучников, а я занялся Алисой, которая к этому моменту уже один раз пришла в себя, но, попытавшись встать, стукнулась головой о дно телеги – и снова отключилась. Надеюсь, этот обморок и шишка на голове не выбьет из неё тех достаточно нежных отношений, которые сложились между нами за последнюю неделю?

Есть женщины, общество которых ценишь тем больше, чем дольше с ними общаешься…

Бережно уложив Алису, я принял от Данилы порцию оружия, которая заметно увеличила нашу коллекцию, Данила вновь отправился на козлы, задав напоследок вопрос, который, вероятно, в силу эйфории, вызванной подвигами Трыща, никак не приходил мне в голову:

– Учитель, если встречник всё это время карабкался наверх – к лучником, то кто тогда снес голову их вожаку и куда она девалась?

Признаться, я как-то упустил тот факт, что быть в двух местах одновременно не под силу даже встречнику, но тогда… Мои мысли прервало мурчание Голубого Дракона, которым он предупредил собственный прыжок с моих плеч в сторону повозки. Я еще никогда не видел моего кота с таким раздувшимся животом, да еще и с башкой, полностью заляпанной кровью… Глядя, как он неторопливо умывается, роняя на снег кровавые капли, я мысленно представил себе, насколько должна была открыться его пасть, чтобы откусить и проглотить человеческую голову… Так, кажется, я почти готов отправиться по дорожке, проторенной Алисой – закрыть глаза и упасть на снег.

– Данила, у меня к тебе большая просьба. Никогда, запомни – ни-ко-гда – не забывай кормить нашего котика…

Глава девятая Ева и Леонид

В самой счастливой любовной истории есть одна печаль – это всего лишь история.

Пессимистическая комедия

Настоящие ворота в город были маленькими и достаточно безопасными для всех, кроме кошелька Алисы. Стража, собирающая дань, была представлена мужчиной средних лет, больше похожим на учителя, нежели на военного.

Получив причитающееся, он строго осмотрел всех нас, вероятно, пытаясь определить, достойны ли мы оказаться в городе, после чего молвил:

– За красоту следует платить.

Боюсь разочаровать Алису, но речь шла не о ней, а о городе.

За воротами, как за чертой, начинался двухцветный город. Вот его не было – и вдруг он начался, исчерпав все краски своим серым и белым. Этот город был нарисован простым карандашом, но художник был гением. Свет, кажется, шел не сверху вниз, а снизу вверх, выхватывая случайные дома и редкие деревья. Небо, везде такое далекое, тут покоилось рядом – на расстоянии всего лишь длинной лестницы, надежно пришпиленное шпилями дворцов.

Данила остановил повозку у дома, который был даже мрачнее своих соседей. Дома жались вдоль покрытого почти черным льдом канала, чтобы время от времени расступиться, освободив место для очередного дворца. Наверное, главное слово этого города – сквозь. Где бы вы ни были – сквозь вас всегда проходит канал или проспект. Зачем? Наверное, чтобы побежать, вдоль любой избранной прямой этого города, все быстрее и быстрее… И взлететь. Город – взлетная площадка. Единственный способ остановиться – опрометью броситься во двор-колодец и спрятаться от чаек. Раньше мне казалось, что самые печальные птицы – это вороны. Я ошибался.

Повозка встала рядом с еще парой своих сестер во дворе дома, лошадей повели в конюшню, а мы всё еще стояли перед глазком в дверях. В тот момент, когда я уже готов был принять глазок за глаз языческого бога и лихорадочно пытался придумать, какой дар его удовлетворит, раздался долгожданный звук снимаемых запоров, и дверь распахнулась…

Я перестал слышать. Алиса что-то говорила, показывая на меня пальцем, Трыщ подбежал ко мне и упал, уткнувшись мне в сапоги, Данила хлопнул меня по плечу и, кажется, тоже что-то говорил… Что толку? Я видел лицо женщины, которую любил уже давно, быть может, всегда. Наверное, я знаю о ней всё, просто забыл. То, что у этого лица есть продолжение в виде стройного тела, я понял позже, когда вновь начал слышать…

– Алекс, ты здоров? Это моя сестра Ева.

Конечно, Ева, будто бы я не знал, просто нужно сильно встряхнуть головой, чтобы всё вспомнить. Может быть, слишком сильно, но дело не в этом – она мне улыбается, быть того не может, кажется, у меня остановилось сердце – это от счастья…

– Детектив, Алиса о вас много писала.

Неужели и вправду писала обо мне? Алиса успела отвернуться, мне было достаточно того, что она вообще отвернулась… Я прокашлялся. Когда я успел отведать блюдо из песка, да еще такое большое? Я все-таки попробую произнести несколько слов:

– Здравствуйте, Ева… Алиса мне о вас ничего не рассказывала.

Если бы брови Алисы взметнулись с такой же скоростью и амплитудой еще десяток раз, она вполне могла бы присоединиться к чайкам кружившим за окном… Я еще раз прокашлялся и продолжил:

– Это очень нехорошо с её стороны…

Она смотрела на меня… Какой я идиот. Вместо того, чтобы городить здесь всякую чушь, я должен был бы немедленно схватить эту женщину и бежать, бежать отсюда в любое место, где можно оставаться достаточно долго, чтобы прожить жизнь вдвоем и умереть в один день – я всё так же стоял. Ева, прихватив с собой Алису, ушла в глубь квартиры, а я, знай себе – изображаю столб, слушая бред какого-то симпатичного парня. Что-то о приготовлениях к свадьбе. Парня звали Леонид, и он был лично мне благодарен за то, что Алиса приехала на его свадьбу с её сестрой. Надо же – вероятно, он лучший из живущих, разве могла она выбрать другого?

Горячий душ, горячий чай, теплая постель. Я попросил постелить мне в гостевой комнате, где кроме меня расположилось еще несколько гостей мужского пола, в том числе Данила, который на время моего выпадения из реальности взял на себя заботу о Голубом Драконе и Трыще. Трыщ-то хоть в порядке? Столько народу вокруг…

«Хозяин, я в порядке и сыт.»

Какая жалость, что меня интересует не только еда…

«Понравившаяся хозяину женщина находится недалеко, могу принести.»

Прости, Трыщ, но так нельзя… В повозке осталась моя трубка, придется выйти за ней, сегодня я твердо намерен выкурить весь запас табака. Все-таки хорошо, когда холодно. Это только людей посредственно счастливых холод мучает. Людей несчастных он только отвлекает. Я вышел в одной рубахе и сразу за дверью холод набросился на меня, будто сам был до смерти замерзшим существом, высасывающим тепло из каждого встречного – просто, чтобы еще немного пожить.

Мои курительные принадлежности упорно не хотели находиться. Наверное, я разбросал весь наш нехитрый скарб по всей повозке, пока нашел кисет. С пятого раза табак занялся – обычную процедуру разборки-чистки-сборки на этот раз я пропустил. Я оперся на парапет канала, моментально прилипнув к нему локтями. По черному льду мело снегом, и было непонятно, то ли ветер гонит снег куда-то в сторону Невы, то ли громада набережной отчалила и поплыла навстречу ветру. Наверное, это всё объясняет. На самом деле, это не город, а корабль, давно сбросивший паруса и доверившийся воле течения. Какая разница куда плыть, если корабль сам себе порт приписки?

Лучший из живущих на этой земле мужчин, а заодно и самый счастливый накинул мне на плечи пальто и просто стоял рядом, будто для нас с ним вот так вот стоять, глядя на воду, разом превратившуюся в камень, было обычным и любимым делом.

– Смотрите, обожаю наблюдать за ними, – Леонид указал на пролет мостика, зависшего нелепой триумфальной аркой над гладью канала. За ним угадывались точки, которые медленно росли, пока не стало понятно, что по льду несется целая ватага ребятишек. Скорость впечатляла. Такого не увидишь на обычном катке, который заставляет, толком не разогнавшись, поворачивать, поворачивать и снова поворачивать. Лед был тоненький, но их это не смущало, они скользили всё быстрее, почти не прикладывая усилий, чтобы разогнаться. Будто кто-то невидимый толкал их в спину

– Тяга форта…

– Тяга чего?

Леонид поманил меня за собой к лестничке, которая вела с набережной вниз к воде. Как только я спустился ниже уровня набережной, я почувствовал – гигантская ладонь мягко толкает в ту же сторону, куда только что укатили конькобежцы. Забавная вещь…

– Что это?

Леонид лишь пожал плечами:

– Никто не знает – как только каналы покрываются льдом, появляется… Мы называем это «тяга», она держится до тех пор, пока не появится первая трещина на льду… Или наоборот – когда появляется тяга – лед окончательно устанавливается и стоит пока она не исчезнет. Тяга, если ей не сопротивляться, принесет вас прямо к старому форту. Зимой Петербург – самый чистый город, всё что нужно – опустить мусор на лед, дальше все сделает тяга…

Пойдемте в дом?

Я не испытывал к нему ни ревности, ни даже зависти. Где-то в глубине моего горя я даже радовался за Еву и Леонида. В этой истории была только одна неправильная деталь – в ней не было меня. Почему Алиса так непохожа на свою сестру – ни в чем?

– Леонид, многие так катаются?

– Только мужчины. – Добродушие Леонида кончилось, как гаснет зажатый пальцами фитиль – только намек на ожог, и больше никаких следов света и тепла

– Но там катались дети…

– Не важно, я имел в виду, только представители мужского пола. Женщинам лучше на лед не выходить, да и вообще лучше в одиночку в городе не появляться. – Мы были уже в дверях, и, разумеется, он пропустил меня вперед.

– Что у вас тут творится, Леонид?

Ему было холодно, он стоял передо мной, высокий, хорошо сложенный мужик, но я видел только ненависть, сожравшую всю ту теплоту, которая буквально обволакивала его еще секунду назад. Он ненавидел меня за этот вопрос, за то, что я вообще явился в его город… Что ж, я запомню его ненависть, я запомню его кисть, которая легла на рукоять изящного кинжала, и если когда-нибудь он будет стоять у меня на дороге – я это вспомню. Между прочим, ему совершенно не обязательно стоять у меня на пути. Если Ева мне просто подмигнет, это может стать достаточно веской причиной для смерти этого любителя бега на коньках.

Глава десятая Дети тяги

Легенда – это вранье с правом на неприкосновенность.

Из вступительной лекции курса новейшей истории

Лучшее, что я смогу сделать на обратном пути, это всю дорогу провести на козлах, предоставив Алису заботам Данилы. Мой отказ разделить с ней выделенную для нас спальню, Алиса восприняла как личное оскорбление. Гаже всего было то, что я её прекрасно понимал и даже попытался смягчить удар серией многоэтажных комплиментов… Чем только ухудшил ситуацию. Ну не буду же я ей объяснять, что её сестра, которая в конце недели выходит замуж, произвела на меня такое впечатление, что я… Что – я? Что я предпочел бы спать один. Всегда. По крайней мере, пока мы здесь. Хотя бы для того, чтобы не опозориться, назвав её именем кого-нибудь другого в самый неподходящий момент…

В гостиной было жарко натоплено, и единственная женщина, нарушавшая монолит мужской компании, пожалуй, лишь способствовала её сплочению – она следила, чтобы перед каждым стояла кружка и она была полна.

Такие идеальные женщины живут только в чужих домах. Такие идеальные женщины получаются только из прислуги. Если кто-то совершит глупость и женится на ней – идеальность кончится в первое же утро после брачной ночи.

Разговор шел о банде троллей, оккупировавших городок на юге от Петербурга. Собравшиеся никак не могли сойтись в количестве троллей, называя цифры одну страшнее другой. Когда количество троллей дошло до тысячи, я не выдержал:

– Тролли селятся семьями, а в семье их обычно не больше десятка…Если когда-нибудь в одном месте окажется тысяча троллей, они просто умрут с голода… – Я заработал несколько секунд молчания, которые, вероятно, должны были означать уважение к словам нового участника беседы.

– Мужик, ты кто? – Насчет уважения я, кажется, ошибся. Задавший вопрос голубоглазый блондин задумчиво осматривал свою кружку, вероятно, расценивая её шансы остаться целой после столкновения с моей головы. Главное, правильно ответить – стать зачинщиком драки накануне свадьбы мне совсем не хотелось:

– Лейтенант гвардии киевского престола в отставке, Алекс Каховский. – По-моему, впечатляюще и в тоже время без пафоса.

Игорь Ганжин, брат Евы, я сам – китобой, приехал поздравить, так сказать…

– Так сказать?

– Да так, у нас в Мурманске.

Такие, как этот её Леонид, не выживают, слишком хитрый…

Надо же, нас уже двое

– Я думал, хитрость способствует выживанию…

– Только не в море. Когда кит-горбач звереет – нужна смекалка, а не хитрость. Да и какой-то он… ненадежный что ли? Если бы не его отец, этой свадьбе – не бывать.

– А кто у него отец? – Взгляд, которым меня удостоил Игорь, был… скажем так, удивленный – это если я не хочу себя обидеть.

– Его отец главный хранитель Эрмитажа. Ты знаешь. что такое Эрмитаж? Что такое Эрмитаж, я знал. Одним из сокровищ дедушкиной библиотеки был набор открыток с достопримечательностями города Ленинграда. Чего я не знал, так это того, что он до сих пор существует, да еще и, судя по наличию не просто хранителя, а главного – в себе что-то содержит… В Киеве от музеев сохранились стены, мраморные лестницы и замечательные лепные потолки. По слухам, в Печерском дворце да в особняках на Липках что-то сохранилось. Как только меня пригласят в гости в одно из этих мест – обязательно проверю!

– И многое сохранилось из коллекции?

– Всё… Ну, почти всё…

Даже если это «почти всё» подразумевает любую половину – это означало чудо из чудес. В смутные времена после Большого Баха силы, которая могла бы противостоять мародерам, просто не существовало. По-видимому, в Петербурге такая сила нашлась.

Как выяснилось, прадед Леонида, директор Эрмитажа, смог отстоять музей, создав маленькую армию хранителей. С тех пор титул главного хранителя передавался по наследству, а Эрмитаж стал одновременно и сокровищницей, и символом права и порядка. Насколько я понял, несмотря на то, что хранители формально занимались лишь охраной собственности Эрмитажа, на деле они частенько дублировали работу местной полиции. Ничего удивительного в этом не было, так как хранители старались наложить свою весомую лапу на всякий стоящий объект.

– А чем история с троллями-то кончилась?

– Хранители позаботились. Там захоронение какое-то, могила то ли колдуна, то ли мага, в общем Павел Андреевич – главный хранитель – решил, что троллям там делать нечего…

– За знакомство! – судя по размеру кружки, мой очередной знакомец её привез из дому. Удобная вещь – одна кружка на целый вечер, во всяком случае, для меня одной такой кружки хватило бы. Кружки сошлись, стукнувшись со звуком скорее дерева, чем стекла, и беседа снова потекла по кругу…

– Игорь, а кем вам приходится Алиса? – он мог не отвечать. По его взгляду я сразу понял, что она ему никем не приходится. В родственных связях вечно такая путаница!

Несмотря на то, что после представления я уже не чувствовал себя чужим в этой компании, принимать участие в беседе мне не хотелось. Да и обсуждались вопросы в основном местного значения – кто кого сватает, когда начнется навигация и сколько убытков приносит белая ночь владельцу свечного завода… Данила давно уснул, а встречник в углу играл с Голубым Драконом. Надеюсь, эта забава не закончится откушенной головой. Правда, трудно сказать, чья голова растет на более тонкой шее…. Компания, собравшаяся вокруг брата Евы, время от времени возвращались к обсуждению Леонида… Поневоле прислушиваясь, я начал понимать истоки нелюбви семьи Евы к будущему родственнику. Дом, в котором нас принимали, не был дворцом, но все же это был целый дом, причем это был лишь один из пунктов недвижимого имущества в списке семьи жениха. Как раз этим пунктом – домом на Фонтанке – Леониду и предстояло пожертвовать ради Евы. После свадьбы дом отходил её родне. Дальняя родня, которой ничего не отходило, считала, что родители Евы просто продали её за хорошие отступные. Не верю. А может, просто не привык оценивать женщин в такой валюте – в домах…

Подозрительно часто мелькало незнакомое мне словосочетание «дети тяги». Что такое «тяга форта», я, кажется, себе представлял, даже почувствовал, а вот то, что у этой странной силы могут еще быть и дети, было для меня откровением… Вежливо откашлявшись, я достаточно тихо, чтобы меня услышали только в компании брата Евы решился на вопрос:

– Кто такие «дети тяги»? – Я не рассчитал: в комнате повисло тяжелое молчание, лишь возня кота и встречника не дала воцариться полной тишине. – Я прошу прощения, но я впервые в Петербурге, если что не так…

Невысокий крепыш, занимавший место по правую руку от Игоря и представлявший собой его сильно сплющенную версию, прервал мои извинения ударом кружки по столу. Все-таки кружки здесь были не самые крепкие – по крайней мере в руках у прервавшего меня осталась только ручка. Смахнув осколки на пол, он продолжил свою мысль словами.

– Всё не так, Алекс, «дети тяги» – это худшая хрень, о какой ты когда-нибудь слышал. А наш почти что родственничек… – не договорив, крепыш махнул рукой и попытался за один присест влить в себя кружку, заботливо поднесенную взамен разбитой …

Насторожившийся было Игорь облегченно вздохнул, когда его сосед замолчал, так и не раскрыв связь между женихом Евы и «худшей хренью», о которой я слышал.

– Я все-таки хочу это услышать!

После того, как сосед Игоря разбил кружку, было бы странно, если бы наш разговор не сделался общим, поэтому я даже не удивился, когда голос подал старик, который сидел отдельно от всех и, единственный в комнате, игнорировал пиво, посасываятрубку, в которой, судя по отсутствию дыма, не было ничего, что могло бы гореть.

– Я расскажу тебе, киевский лейтенант.

– Лейтенант в отставке. – Зачем я его поправил?

– Пусть так… Дети тяги – единственные существа, которые могут выжить в форте – месте, куда направлена тяга. Они появляются лишь с появлением льда и тяги – и вместе с ними исчезают. Но самое печальное в том, зачем они появляются… – Старик достал кисет, содержимое которого тут же было разделено на всех присутствующих. К своему удивлению я обнаружил, что у каждого из получавших сейчас свою порцию просушенной травы есть трубка. В основном, глиняные, парочка деревянных, настоящая вересковая была, пожалуй, только у меня. Если и смесь так же похожа на табак, как глина на вереск, то придется угостить курильщиков настоящим продуктом. Трава занялась подозрительно быстро, а вкус… Мой табачок надо будет спрятать поглубже – дабы не оскорблять их чувство прекрасного, а ведь могу поспорить, что это местный продукт. У старика железная воля, если он смог расстаться с таким количеством драгоценного курева.

Тот между тем продолжал:

– Они появляются как воры, скользят вдоль каналов, как тени. Они вполне безобидны, им не нужна ни наша еда, ни золото, ни меха. Они трусливы и склонны убежать при малейшей опасности, но ровно до того момента, как они не находят то, что искали: женщину. Старуху или младенца, дворянку или последнюю нищую. Тогда их может остановить только силой, что, впрочем, сделать не так уж сложно – они не пользуются оружием. Но сделать это может только мужчина, любая женщина теряет волю, стоит одному из них просто прикоснуться к ней… Потом они уходят, они вновь скользят по каналам, по Неве, всё быстрее и быстрее, а та, которую они нашли – обречена. Обречена на то, чтобы через один лунный цикл умереть, но перед самой смертью исторгнуть из себя еще одно дитя тяги. Первое, что делает новорожденный – отправляется к каналу или реке и ступает на лед, остальное делает тяга…

Мужчины курили, мужчины молчали, внимая словам, которые произносились не впервые. То, что происходило, было рассказом лишь для меня, для остальных это было ритуалом.

– Вы сказали – «исторгнуть»? – Старик, рассказывающий историю детей тяги почти с религиозным пылом, кажется, был просто оскорблен моим вопросом. Еще бы – разве можно спрашивать о деталях, когда речь идет о мифе…

– Вы упомянули слово «исторгнуть», а я хотел бы уточнить. Не хотели ли вы сказать, что женщина через месяц после контакта с одним из детей тяги теряет кожу целыми кусками, под старой же кожей обнаруживается существо, уже не похожее на человека, но фактически идентичное тому, что вы именуете «дитя тяги» – серая кожа, отсутствие волос, половых органов и ороговевшие ступни. Я прав? – Я был прав, иначе откуда эти открытые рты?

За таинственным названием «дети тяги» скрывались даже не существа, а болезнь. Болезнь, которая распространялась исключительно среди женщин и не убивала человека, а лишь меняла до неузнаваемости Пораженных этой болезнью у нас называли кукушниками. Проблема заключалась в том, что поддерживалась численность кукушников исключительно за счет вновь зараженных. Григорян, считал, что заражали других кукушники под влиянием инстинкта, неосознанно. Наверное, он был прав, даже майор Яковлев считал, что Григорян прав…

Тишину, наступившую после моего рассказа, нарушил Игорь:

– И как у вас поступают с этими, кукушниками? – Мужикам явно нужен был пример для подражания, что ж получите.

– Сейчас никак не поступают. Где-то раз в пять лет болезнь возвращается, гвардия выслеживает каждого зараженного – и убивает. Тела сжигают… Последний раз кукушники объявлялись вообще давно – лет десять назад, я тогда в гвардии служил, но участвовать в операции не довелось, ребята рассказывали – резали как свиней, те даже не сопротивлялись… – Я не услышал одобрения или осуждения, лишь многозначительное молчание. Второй раз за день я задал всё тот же вопрос:

– Что у вас здесь происходит?! – и снова я не получил ответа.

Глава одиннадцатая Кольцо колдуна

Если вспомнить, что в древности деньги имели форму колец, процедура обручения теряет всякую романтику.

Из книги «Шопинг длиною в жизнь»

У меня давно родилась эта идея, но чтобы её воплотить, нужно быть Григоряном. Я слишком долго так и этак взвешиваю идеи, которые приходят мне в голову. К концу этого процесса от них, как правило, ничего не остается. Но только не сейчас. Каждый, кто хоть раз в жизни не мог заснуть и чувствовал себя одиночкой, в одночасье попавшим в мир храпа и душных одеял – поймет меня. Чтобы забыться, нет средства лучше, как просто отрубиться. Достаточно одного не очень сильного удара по голове, чтобы успокоить бессонницу любой мощи. Проблема в том, что нужен партнер, причем такой, который умудриться при этом не искалечить тебя. Словом – профессионал. Думаю, если бы удалось наладить производство специальных самобьющих дубинок, мне пришлось бы попросить у Алисы еще одну комнату – специально для того, чтобы было где складывать деньги.

Фонари. В Петербурге, по крайней мере, вдоль набережной Фонтанки, горят газовые фонари.

Это здорово. Удивительно, но ночью набережная выглядела веселее. Выйдя на балкон, я залюбовался открывшимся видом.

Я был не одинок – мой неизвестный товарищ по бессоннице пошел дальше меня: он вышел на улицу. Стоило незнакомцу отойти на несколько шагов от дома, как из небольшого ландо, стоявшего у самого канала, появился еще один, явно не случайный прохожий. Будь я проклят, если я абсолютно точно не знал профессию коротышки, который сейчас семенил на встречу с вышедшим из дома. Уж не знаю, с чем это связано, но все ростовщики делятся на два типа. Тип первый – согбенные и тощие, представители второго – маленькие толстяки, рискующие при каждом шаге перейти с движения поступательного к вращательному. Наверное, деньги вредят здоровью, иначе чем объяснить формы любителей процентов?

Пути полуночников пересеклись под фонаре. Еще бы – деньги любят счет, а фонари любят проливать свет. В этот раз света пролилось достаточно, чтобы у меня не оставалось сомнений в том, что на встречу с ростовщиком пришел Леонид. Быть может, его семья и богата, но его дела вряд ли так уж радужны. Ростовщикам свидания назначают не для того, чтобы похвастаться состоянием. Вот до чего любовь доводит – подарил невесте дом, сам остался без гроша.

Другой бы сто раз подошел к балкону – и не увидел бы ничего, кроме цепочки огней уходящей к Невскому проспекту. Стоило детективу Алексу обратить внимание на ночную жизнь, как он тут же стал обладателем абсолютной бесполезной информации. Может, они это специально? Ну, чтобы я форму не терял…

Я уснул на мысли о том, что сегодня мне уснуть не суждено. Но я был недалек от истины: кто-то, страдающий крайней степенью лунатизма, пытался наступить мне на лицо. Правда, нога была маленькой и босой, и я готов был простить покушение на мой сон, надеясь, что такой надежный прием, как переворот на другой бок, спасет мой покой. Лунатик не останавливался. В таких случаях руки действуют быстрее головы. Странно – нога гнулась не в ту, а голос лунатика был подозрительно похож на женский визг. Знакомый женский визг.

* * *

Алиса потеряла всякий стыд. По моим скромным расчетам, в комнате набилось человек двадцать, приставать ко мне при таком стечении народу можно было только опустошив винной погреб какого-нибудь трактира. Не думал, что ради меня Алиса готова идти на такие подвиги.

– Алекс, проснись!

Неужели по мне не видно, что я и так не сплю? По-моему, я несколько раз даже пошевелил большим пальцем на правой ноге.

– Да проснись, наконец, и прекрати меня лапать!

Слово «лапать» задело, казалось, навеки потерянную пружину моего организма – я проснулся. Выкрутив Алисе руку (оказывается это была все-таки рука), и тем обеспечив неподвижность её тела, я лежал уткнувшись носом в холм чудесной упругости. Далеко не худший вариант для подушки.

– Алекс! – А вот это уже не был голос Алисы. Новый тембр заставил меня открыть глаз. У дверей, не решаясь зайти так далеко, как это удалось Алисе, стояла Ева.

Думаю, прошло не больше мгновения – я был одет, и даже причесан. По крайней мере, именно это я пытался сделать, проводя растопыренными пальцами ото лба к затылку.

Комната, куда меня пригласили, по-видимому, была спальней Евы. Неизвестно откуда это, но во мне проснулись все признаки клептомании. Во всяком случае, обводя взглядом обстановку, я фиксировал каждую безделушку, которая могла бы быстро и незаметно перекочевать ко мне в карман. Не думал, что любовь настолько разрушительно действует на психику.

Единственное, что вызывало у меня чувство раздражения, это два предмета, которые находились как раз передо мной, посреди стола, вокруг которого расположилась Алиса, Ева и я. Пара золотых колец, чье назначение мог бы предугадать даже Голубой Дракон.

Обручальные традиции Петербурга ушли далеко вперед от моих представлений. Несмотря на явную принадлежность к тому виду предметов, которыми обмениваются стоя перед алтарем, кольца эти были в лучшем случае двоюродными родственниками тех простых и незатейливых предметов, которые продаются в любой ювелирной лавке. Бороздки, выступы, впадины… Эти кольца будто вытащили со дна моря, только вместо того, чтобы обрасти водорослями, они обросли золотом.

– Вы когда-нибудь видели что-нибудь похожее?

Наверное, видел. В детстве я никак не мог нарисовать круг, у меня получалось что-то очень похожее на форму этих безделушек. Совру:

– Нет! А должен был?

Ева, положив по кольцу на каждую ладонь, пыталась изобразить весы

– Это не просто обручальные кольца. По традиции нашей семьи, они передаются из поколения в поколение младшему сыну или дочери в качестве свадебного подарка. А еще у этих колец есть имена. Это – Ева положила на стол кольцо побольше – Кольцо Колдуна. Считается, что оно сделано специально по заказу нашего предка – колдуна и целителя. А это – рядом с первым кольцом легло второе – Ключ-Кольцо. После своей смерти все свои сокровища колдун спрятал, а это кольцо – ключ к ним. Правда, никаких сокровищ, скорее всего, давным-давно нет. Предок умер в начале двадцатого века, а с тех пор всё, что только можно было найти – нашли, продали, а те, кто купил, – снова спрятали. Всё, что осталось – два кольца да семейная легенда.

Надо будет непременно спросить у мамы – среди моих предков не пробегало хотя бы самого завалящего чародея? Что-то меня со странной неудержимостью влечет в сторону ведунов всех мастей.

– Ева, а как звали вашего… э-э… прадедушку?

– Скорее прапрапрадедушка. Его звали Григорий. Кстати, отец Леонида – Павел Андреевич – живет в особняке, который находится как раз на месте дома, где когда-то жил Григорий. Это здесь, рядом, на Гороховой…

Колдун Григорий… Что-то крутится, что-то слышанное, читанное, да еще дом на Гороховой…

– Алекс, возьмите в руки кольца!

Кольца как кольца, если бы знать, что без них свадьба расстроится, я бы, может, изобразил сейчас легкое помешательство и выбросил их в Фонтанку. Вот незадача – лед, придется сильно бросать…

– Ничего не заметили?

Интересно, что по мнению Евы я должен был заметить – два довольно уродливых куска золота, один побольше и потяжелее, второй поменьше и … Стоп. Тот, который был побольше, почему-то был легче, сразу и не заметишь

– Большое кольцо легче. Так и должно быть?

– Вот видишь! – Алиса была мною довольна, видимо они с сестрой поспорили, могут ли детективы ощущать тяжесть предметов. Алиса поставила на то, что я могу, – и выиграла. Мы, детективы – ого, мы такие, мы много чего чувствуем, просто об этом не принято говорить.

– Алекс, маленькое кольцо – Ключ-Кольцо – подменили. Кольцо, которое ты держишь, на самом деле даже не золотое – это всего лишь позолота. Но я ума не приложу кому могло понадобиться подменять кольцо, если его можно было просто украсть, и почему не тронули Кольцо Колдуна.

Если задача имеет решение, то оно содержится в той информации, которая уже есть в наличии. Я не слишком заумно? Всё, что требуется от детектива, это определить – достаточно у него этой самой информации или надо еще поискать. У меня ее чаще всего в избытке. Какой-нибудь Ниро Вульф знал бы и кто, и что, и почему – просто взяв в руки кольца. Меня зовут иначе.

На самом деле все было достаточно просто, пожалуй слишком просто. Кто-то решил заполучить Ключ-Кольцо – и он это сделал. Если бы подделка была лучше, об этом бы никто не догадался. Простая кража в доме, где, кроме гостей, съехавшихся на свадьбу, нет ни одного постороннего – вызвала бы большой переполох, который, скорее всего, кончился бы поимкой вора. С другой стороны, так как подмена обнаружена – вор попал в еще худшее положение. Из обитателей дома можно было смело вычеркивать всех гостей, у которых просто не было возможности настолько хорошо знать Ключ-Коьцо, чтобы сделать копию. Прислуга? Даже серебряное кольцо с позолотой, созданное под заказ стоит многовато для повара и горничной.

Собственно, можно даже не перебирать – все указывает на Леонида. Он эти кольца видел не раз, а чудесное совпадение местоположения особняка его отца с домом колдуна Григория и вовсе не оставляло шансов. Видно, Леонид обнаружил в подвале дверь в тайник с кладом, а ключика как раз не хватало. Логично? Полная чушь. Если кто нашел дверку – без ключа справится, да и не верится мне в подвалы, полные драгоценностей.

Ева и Алиса, не проронив ни слова, ждали, пока мыслительные процессы в моей черепной коробке выдадут на гора какой-нибудь результат. Результат не выдавался, поэтому я решил попробовать выжать его из окружающих.

– Ева, а как вы познакомились с Леонидом? И когда?

– Да месяца полтора назад. Тогда как раз все обсуждали изгнание троллей из Петергофа. Естественно, у всех на устах был Павел Андреевич – главный хранитель. Это ведь впервые, когда за пределами города кто-то навел порядок. Я прекрасно помню тот вечер – мы сидели за столом – я, мама и наши соседи – Ефимовы, мы как раз обсуждали, что теперь будет с Петергофом, когда раздался стук в дверь. И, представьте себе, к нам в гости пожаловали сам главный хранитель с сыном!

– Неужто просто так забежали – чайку попить? – Ева иронии не расслышала.

А я всё никак не мог вставить реплику, которая могла бы натолкнуть ее на понимание того факта, что человек, обладающий таким умом и таким чувством юмора, не говоря уже о незабываемой форме носа и о цвете глаз, просто обязан сменить Леонида на должности жениха.

– От чая они отказались, наверное, просто испугались пить ту смесь, что мы обычно называем чаем, а приехали они поговорить о нашем предке. Главный хранитель как раз купил особняк на Гороховой и, конечно, пройти мимо истории Григория он просто не мог. Увы, но всё, что мы могли – лишь показать эти кольца, ведь про прадеда колдуна нам известно меньше чем главному хранителю. Павел Андреевич строго-настрого велел кольца не продавать, а если придет крайняя нужда – обещал купить сам, для Эрмитажа. Вот тогда Леонид, видно, и обратил на меня внимание. По крайней мере, через неделю явился к нам с букетом роз и сделал предложение. Мама как про дом услышала, что в подарок Леня обещал, так будто с ума сошла… Да и чего тут думать, семья главного хранителя – не принца же ждать, в самом деле. Этот на чаёк не заскочит…

Когда уже девушки перестанут мечтать о принцах? Как раз в тот момент, когда их разведется такое количество, что белых коней просто не хватит.

– А про захоронение в Петергофе Леонид ничего не рассказывал?

– Рассказывал, только не Леонид, а Павел Андреевич. Он даже приглашал нас туда съездить. Ведь могила колдуна, которую там нашли, вполне может оказаться местом, где покоится наш знаменитый предок. Только мама решила, что ехать в такую даль опасно, да и не может это быть могилой Григория!

– Это почему же?

– Потому что тело Григория сожгли, а прах развеяли.

Глава двенадцатая Помни!

Говорить правду человеку мешает инстинкт самосохранения. Непонятно, что мешает ее слушать.

Из курса «Как остаться богатым»

Точно не знаю, на какой минуте я пожалел, что решил добираться до Петергофа верхом – на первой или на второй. Может быть, летом такая прогулка и могла бы доставить мне удовольствие, но – не в конце ноября и не на этой широте. Единственное, что меня удерживало от того, чтобы повернуть обратно, это скачущий рядом Данила, который всем своим видом показывал: последние пять лет он только и мечтал прокатиться на лошадке, подставив свою юношескую небритость северному ветру. Кому всё было нипочем, так это Голубому Дракону, кажется, он даже был рад проветрить свой мех.

Древние люди совершили непоправимую ошибку, решив, что можно жить где-то, кроме экватора. Тепло – это раз; потом эти, как их, видел на картинке – такие желтенькие, кажется, бананы, причем ни сеять, ни выкапывать их не надо. Это два. Как можно было променять такую благодать на снега и морозы, неужели все дело в зимней рыбалке?

Что радовало, так это состояние дороги. Что не радовало, так это то, что за нами кто-то ехал. Предпочитаю, чтобы едущие со мной в одну сторону передвигались впереди меня. Наверное, это какой-то комплекс.

Лошадки добытые с помощью брата Евы, явно морочли нам голову: делая вид, что несутся изо всех сил, они никак не могли оторваться от наших преследователей. Кто-то сказал, что неприятно догонять? Быть догоняемым куда неприятнее. Мои нервы этой пытки не выдержали. Выполнив заветную мечту наших рысаков, я остановился. Всадники, о существовании которых мы догадывались лишь по точке на горизонте, превратились во вполне различимый отряд из пяти человек в одежде, о которой пока можно было сказать только одно – это были мундиры.

– Будем драться, – спокойствие, с которым Данила произнес эту фразу, заставило мня внимательнее всмотреться в приближающихся: может, я чего-то не разглядел и нас догоняют немощные старики и дети? Не похоже. Тогда, может, Данила знает что-то обо мне, о чем я сам не догадываюсь?

Проблема с мундирами в том, что их носители не успокаиваются до тех пор, пока останется хотя бы один из тех, кто предпочитает этот особый покрой. Почему бы сначала не выяснить, что им от нас надо? Или, чем черт не шутит, вдруг они проедут мимо?

Мимо они не проехали, правда и мечи их не покинули ножен. Вышитая золотом буква «Э» на каждом сером мундире избавляла от лишних вопросов – нас настигли хранители Эрмитажа.

– Детектив Алекс? – наверное, специально спешили, чтобы спросить, не замерз ли я. Вот сейчас честно отвечу, что замерз.

– Он самый. Не знаете, как проехать в Петергоф?

– Знаем. Я – старший хранитель Михайлов. Главный хранитель решил, что это дорога недостаточна безопасна для двоих. Мы сопроводим вас.

Я видел много лиц. И знаю одно: первое впечатление – самое верное. Сейчас я знал абсолютно точно: этот человек будет сопровождать меня, даже если я отправлюсь прямиком на тот свет. Что-то такое было в этом лице, в этих глазах, прячущихся в тени надбровных дуг. Наверное, стоит довериться господину Михайлову, иначе придется проверить, насколько хорошо хранители обращаются с оружием.

Безопасность окружила нас со всех сторон. У меня даже появилось странное желание, чтобы на нас наконец кто-то напал. Но нет, золотая буква «Э» спугнула, кажется, даже ветер. Надо бы попросить у главного хранителя и себе такую нашивку.

До Петергофа мы не доехали. Когда вдалеке уже виднелись очертания домов, хранители свернули с дороги – и наши лошади свернули вместе с ними. Не знаю, где Игорь Ганжин брал лошадей, было очень похоже, что в конюшне хранителей.

Мы проехали еще около километра, когда старший хранитель решил отпустить нас на свободу. В этот момент мы как раз подъехали к палаткам, самая большая из которых была украшена штандартом все с той же символикой.

Пока мы с Данилой ждали в сторонке, Михайлов спешился и направился к встречающему нас хранителю. Беседа их была недолгой, и, судя по количеству кивков собеседника, состояла в основном из приказов. Удовлетворившись разговором, старший хранитель направился к нам:

– Вас сопроводят к захоронению… – кажется, только сейчас начальник нашего эскорта приметил Голубого Дракона. – Он живой?

– Когда выезжали из города, дышал… – Мой котик перестал прикидываться меховой накидкой и сделал то, что удивило меня больше, чем Михайлова. Он заурчал. Но и реакция Михалова была …[автор] Трудно поверить, что я смотрел сейчас в лицо того же человека. Хотя, чему я удивляюсь: просто старший хранитель любит кошек больше, чем людей – вот Голубой Дракон и оценил его чувства.

Мы спешились и молча двинулись вслед за хранителем, получившим приказы от Михайлова. Не знаю, почему хранители назвали это место садом. Может, когда-то там м и был сад, но сейчас это был лес. Тропинка, по которой мы шли, напомнила мне о троллях: думаю, человек был бы не в состоянии пробиться сквозь эту чащобу. Тропинка заканчивалась на краю неглубокого – метра в полтора – оврага. Судя по всему, образовался он недавно: корни деревьев нелепо торчали из его стенок, еще не полностью освободившись от земли.

Нам сюда, – хранитель спрыгнул вниз и зашагал к центру этой ямы, не дожидаясь нас. Пришлось догонять. Не знаю, что я ожидал увидеть… Что так взволновало хранителя? Или это у них принято так выказывать почтение к усопшим? Передо мной из земли торчал фрагмент надгробной плиты. Большая ее часть лежала рядом. Собственно, плита-то меня и интересовала. Все узелки покорно развязывались, кусочки мозаики складывались, чему не стоило удивляться. История с подменой кольца начиналась здесь. «Григорий Распутин-Новый» – гласила надпись на плите. Чуть ниже было написано всего одно слово: «Помни!», а рядом с ним находилась и вовсе замечательная вещь – выемка в плите, которая не оставляла сомнений: она просто обязана подходить по форме Ключ-Кольцу. Интересно, Леонид сначала увидел эту плиту, а уже потом познакомился с Евой и узнал про кольца – или наоборот?

– Здесь кто-то был.

Интересно, а чего ожидал хранитель – что эта плита по воздуху сюда прилетела? Хранитель не унимался:

– Плита была целая, еще вчера!

Ну-ка, дайте я догадаюсь, кто ее разбил и почему!

Глава тринадцатая Аллилуйя!

Чувство из двух половинок, Соединяясь, образует любовь.

Теория происхождения чувств

Как я мог сразу не сообразить, что за «колдун Григорий» жил в Петербурге на улице Гороховой! Не то чтобы я знаток истории Северной Столицы, но не знать фамилию Распутин очень тяжело, даже в наше время. Улицу я запомнил, потому что в детстве мне казалось, что Гороховая – это очень смешно и непременно должно иметь отношение если уж не к царю Гороху, так хоть к колдуну Распутину. Значит, его все-таки не сожгли, а похоронили за городом. Разрывать могилу, чтобы убедиться, я не буду. Тем более, что хранители наверняка займутся этим и без меня. На самом деле странно, что его могила до сих пор целехонька. Впрчем, могила колдуна заслуживает если не уважения, то как минимум осторожности. Я бы, например, не рискнул даже разбивать плиту на такой могиле. Не потому что боюсь, но как-то не хочется потом беспокоиться по этому поводу.

Дорога в Петербург прошла под аккомпанемент урчания Голубого Дракона и бесконечных расспросов Михайлова о том, что это за порода, да чем я его кормлю, да где взять такого же. Думаю, во дворах Прорезной должно быть довольно много котят, похожих на папу: почему-то мне казалось, кошки не в состоянии устоять перед котом с таким именем.

Прощались мы на Фонтанке, перед домом Евы, будучи уже лучшими друзьями. И добился этого мой котяра, не вымолвив ни еодиного слова. Не буду завидовать Голубому Дракону. Стоило мне зайти в дом, как две пары жадных глаз впились в меня. Ожидая чего?..

В конце концов, все мои построения были только догадками. Для начала мне очень хотелось бы пообщаться с Леонидом и его отцом. Но оставить девочек вовсе без сладкого я не мог, да и мальчика тоже. Несмотря на свою сдержанность, Данила жаждал понять, зачем мы смотались почти до самого Петергофа и обратно, в конце концов, разломанную могильную плиту можно было найти и ближе. Пока же он лишь получил от меня задание как можно быстрее найти главного хранителя и Леонида.

Я пытался делать вид, что повышенное внимание к моей персоне дело для меня настолько обычное, что я вовсе не замечаю всех этих поощряющих на разговор вздохов и взглядов.

Увы, проигнорировав девушек, не решавшихся задавать вопросы при других гостях, я неожиданно понял, что моя тактика несовершенна. Неожиданно для меня Ева и Алиса потеряли всякий интерес к нашей вылазке – и принялись мило беседовать о чем-то своем. Когда Ева позвала Алису и начала медленно, но верно продвигаться к выходу из залы, я сдался. Я сам подошел к сестрам и смиренно произнес:

– Я должен вам кое-что рассказать.

Мы снова были в спальне Евы, я снова был на волосок от счастья. Пожалуй, это расследование могло бы и затянутся. Кольца – поддельное и настоящее – снова лежали на столе. На этот раз я внимательно рассмотрел оба. Для окончания расследования мне не хватало малости – настоящего кольца.

– Ну?! – это Алиса, разве Ева могла бы себе позволить такое обращение…

– Ну?!! – а вот это уже Ева. Совсем другое дело!

– Дамы, пока только теория, но думаю доказательства не заставят себя долго ждать. Не знаю, замешан ли в этом деле главный хранитель, надеюсь, что нет, а вот его сын – Леонид увяз по самое горло.

– Леня? Вы думаете, Леня мог?

– Думаю, мог. Понимаете, Ева, очень многое в этой жизни происходит из-за нехватки денег. Насколько я понимаю, у Леонида их несколько меньше, чем ему бы хотелось, иначе трудно представить, зачем молодому человеку с его положением в обществе общаться с процентщиками. – В этом месте меня хотели перебить. Еще бы, разве человек подаривший дом маме невесты может жить в долг? Еще как может. Спасибо Алисе, ее шепота на ушко Еве хватило для того, чтобы мне не пришлось пересказывать сцену, которую мне довелось увидеть в ночь после нашего приезда под окнами дома.

– И вот, когда мысли о необходимости где-то взять деньги постоянно отравляют жизнь, на глазах у Леонида происходят два события. Во-первых, обнаруживают захоронение Григория Распутина. Во-вторых, отец, впечатленный открытием, а также тем обстоятельством, что живет он фактически в том месте, где жил легендарный колдун, решает посетить единственных потомков Григория.

– По счастью, будучи главным хранителем Эрмитажа, он легко находит вас, Ева, а главное, вы рассказываете ему о кольцах с такими загадочными названиями – Кольцо Колдуна и Ключ-Кольцо. Быть может, Леонид сначала увидел кольца у вас, а потом уже оттиск кольца на могильном камне Распутина, быть может – наоборот…

– Алекс, можно еще раз про оттиск? – Вот всегда так: не дослушают, перебьют… Ну и что, что я ни слова не сказал про вмятину в граните.

В надгробной плите колдуна было выбито слово «помни» и нечто, больше всего напоминающее след от кольца. Если бы камень был мягким, как воск, и в него вдавили бы кольцо – след получился бы именно такой. Быть может, я не прав, но мне кажется, что это отпечаток именно от Ключ-Кольца. Другой человек мог бы вовсе не придать значение этим находкам, но не Леонид. Для него Ключ-Кольцо моментально превратилось в ключ от знаменитых сокровищ колдуна – и он пустился во все тяжкие. Просто украсть кольцо он не мог – он не бандит, не вор, думаю, даже знакомых подобного рода у него нет, либо он просто испугался идти на подобные меры. Он решил добыть кольцо, просто женившись на вас. Ведь семейную традицию, связанную с кольцами, вы рассказали ему сами…

Вероятно, у него что-то случилось – и он заспешил. Может быть, пора отдавать проценты по кредитам, может быть, что-то еще, но факт остается фактом: он не стал ждать момента, когда можно будет безболезненно взять кольцо и решил его подменить.

Собственно, на этом все. Судя по тому, что я видел на месте захоронения вашего предка, Леонид считал, что плита с оттиском кольца – это и есть то место, где нужно использовать Ключ-Кольцо, однако, думаю, его ждала неудача – иначе, вряд ли бы он стал разбивать плиту.

В комнате повисла тишина. Еве взгрустнулось. Утешать ее криками в стиле «да забудь ты о нем, посмотри на меня» было как-то неловко. Кажется, неловко было и Алисе: вероятно, она была не рада, что хрупкое свадебное счастье ее сестры может вот-вот разрушиться из-за того, что Алекс сделал то, о чем его просили. Да, расследование дел, связанных с супружескими парами, еще ни разу не приносило мне положительных эмоций.

– Алекс, это всё ужасно, но я все равно вам благодарна, ведь я могла узнать, что он такой, гораздо позже…

– А могла бы и вовсе не узнать. – Спасибо, Алиса, что поддержала сестричку.

– Вы простите, но я хотела бы побыть одна. – Я простил, я вышел и даже успел пройти полкоридора, прежде чем до Алисы дошло, что «одна» означает в том числе и «без Алисы». Кажется, Алиса меня окликнула – надеюсь, моя спина не подала виду, что я это услышал.

От Евы ничего не зависело. Даже от меня мало что зависело: я был болен, болен тяжело и, что ужасно, совершенно не представлял себе, каким может быть лекарство от этой болезни. Я не сочиняю песни, как Марат, не вырезаю деревянные фигурки, как Китаец, и не играю чужими судьбами, как Младшая Хозяйка. До сих пор всё в этой жизни было достаточно ясно – пережить неприятности и насладится состоянием покоя, которое рано или поздно всегда наступает. Почему-то мне не хотелось наслаждаться…

Я уже около часа бродил по темному дому, скрипя половицами. Если местные жители верят в привидения, эта ночь даст им все основания увериться в том, что они существуют. Исходив коридоры очередного, уже пятого этажа вдоль и поперек, я с удивлением обнаружил лестницу, ведущую еще выше. Лестница упиралась в дверь. Дверь явно весла на крышу и просто обязана была оказаться закрытой: с учетом того, как плотно, плечом к плечу, стоят дома на набережной, выход на крышу – почти то же самое, что мостик в соседнее жилище.

Дверь даже не скрипнула. Я шагнул из темноты в темень, так что определить, что она открылась мне удалось лишь, потому, что я смог сделать следующий шаг.

В другое время я бы двигался предельно осторожно, опасаясь свалиться с пятого этажа, но не сейчас. Собственно, навряд ли проломленный череп стал бы такой уж бедой по сравнению с муками, которые я испытывал после встречи с Евой. Вдалеке, по одному из проспектов. упрямо двигался огонек: вероятно, еще кто-то не спал этой ночью, причем, в отличие от меня, он не бродил по крыше, а выбрался на простор. Вдруг огонек пропал, чтобы снова появиться через несколько секунд. Нет, не так. Огонек никуда не пропадал, просто между мной и огоньком, находилась фигура, которая и заслонила его от меня…

– Алекс, это вы?!

Я сделал еще один шаг. Наверное, я бредил – по всему городу, вокруг, вверху, под ногами расцветали огни – серое и черное превратилось в черное с золотым, холод стал жаром, я не стоял, я плыл в ладонях города, который привел в эту ночь меня и Еву.

Удивление? Нет, просто кто-то встряхнул мозаику калейдоскопа – и всё встало на свои места – когда всё ясно, всё понятно. Можно ли поверить женщине, которая. встретив вас глухой ночью на крыше дома, где вы оказались совершенно неожиданно для самого себя, говорит: «Я знала, что ты придешь. Я ждала тебя…»?

Я верю.

Сантиметров десять – примерно настолько я стал выше, выходя из спальни Евы. У меня были свои планы на предстоящую неделю в Питере, и свадьбе Евы и Леонида там не было места. Праздновать мы будем в другом городе, и, почему-то мне кажется, Леонид с нами не поедет.

Я выходил из спальни невесты накануне ее свадьбы в шестом часу утра, не считая нужным скрываться. В конце концов, кто мог бы меня теперь остановить? Объединенное войско Москвы и Киева?

Человек, который шел мне навстречу, получил от меня лучшую из моих улыбок… К моему удивлению, это был Леонид. Красные белки глаз и мешки под глазами не оставляли сомнений в том, что он тоже не спал эту ночь. Черт, по-моему, он не обрадовался моей улыбке и даже не заметил, что я стал выше. Зато, он точно знал, откуда я иду. А я как-то не был настроен на решительные действия здесь и сейчас. В конце концов – куда он денется?

Глава четырнадцатая Однозвучно гремит колокольчик

Случайность. Так гражданские называют некомпетентность

Из «Учебника школы прапорщиков»

Это утро снова было неидеальным. На досуге надо будет разработать схему идеального пробуждения Алекса Каховского и повесить над кроватью, чтобы каждый, кому я понадоблюсь раньше полудня, знал, как именно следует обращаться с моим еще не проснувшимся телом.

Я был не единственным у кого не задалось утро. Павел Андреевич явно не мечтал его встречать у моей кровати. То, что это именно он, я догадался по выглядывающему у него из-за спины господину Михайлову.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, причем вместе с сыном

– Придется вам пока что удовольствоваться одним из нас. – Интересно, какое он видит удовольствие в общении с ним – я же не о шедеврах Эрмитажа побеседовать хочу…

– Детектив, поторопитесь. Леонид и Ева исчезли, и для того, чтобы понимать, что происходит, мне нужна вся информация.

От этого можно сойти с ума. Сколько тысяч возможностей счастья упущено. Каждый мой шаг был шагом в сторону от цели. Чтобы я ни делал – я делал не то. Почему я не отправился в Санкт-Петербург в прошлом веке?..

Павел Андреевич выслушал меня, ни разу не перебив и не задав ни единого вопроса. Прошло не больше пяти секунд, чтобы он принял решение:

– Поедете со мной? – мне не нужно было спрашивать его, куда и зачем, мне нужно было только вовремя говорить «да» или «нет»

– Да.

– Тогда достаньте себе транспорт, в моих санях мест нет.

Думаю, я побил рекорд скорости по одеванию. Во всяком случае, к тому моменту, когда сани главного хранителя только выезжали со двора, я уже стоял внизу и лихорадочно соображал, искать сани или пытаться угнаться за хранителями на нашей повозке.

Мои раздумья были прерваны двумя событиями – появлением Алисы в сопровождении Данилы и звоном колокольчиков. На сегодняшнее утро был намечен предсвадебный променад – тройка запряженная в сани на сверкающих полозьях, расписанные во все цвета радуги должны были символизировать отчаянную радость пассажиров. величаво приближалась к нам.

Думаю, кучер сильно удивился, когда снег вдруг резко приблизился к его лицу, а сани начали поспешно удаляться. Извиняться буду потом.

Надеюсь, эти лошади меня не запомнят, потому что, если они смогут меня узнать – непременно затопчут при первой же возможности. Кнут у меня в руках задал тройке скорость, которую можно развить, лишь убегая от боли. Гороховая улица, по которой мы мчались, пролетела, будто и не было. Не успел я сообразить, куда мы направляемся, как, свернув вслед за санями хранителей, мы оказались на льду Мойки. Наверное, у питерских лошадей специальные подковы, как иначе можно бежать по льду и не скользить – не представляю.

Слева, справа уносились назад дворцы, а впереди темнела громада развалин…

– Остров Новая Голландия. – Ну, да Алиса же у нас всё знает, слава богу, не в первый раз в Петербурге.

Сани Павла Андреевича поравнялись с развалинами и остановились. Главный хранитель и несколько его подчиненных успели подняться на берег, когда из-за острова появились еще одни сани. Я не раздумывал – впереди, по льду Мойки, летели сани с Евой и Леонидом.

Грохот десятков колокольчиков, украшавших наш экипаж, был ужасен. Я себя чувствовал как муха, случайно залетевшая в бубен во время удара – полная потеря ориентации в пространстве, плавно переходящая в частичную потерю пульса.

Единственным спасением было заткнуть уши, чего я сделать не мог – руки были заняты.

Сани Евы и Леонида вырвалась далеко вперед. Еще немного – и они скроются за мостом, после которого уже Нева… Кажется, снег замедлил свое падение: я абсолютно точно знал, что сейчас должно что-то случится. Наверное, дело в опыте – иногда просто хорошей реакции мало, нужно начать действовать до того, как что-то произойдет. Но что может случиться в самом центре города?

Кнут заработал с удвоенной силой. Расстояние между нами и санями Евы и Леонида стало сокращаться, когда это случилось.

Камушек, пролежавший на льду бог знает сколько времени, попал точно под полоз передних саней.

На какое-то мгновение их вес обрушился на камень, а тот, в свою очередь, передал его льду. Лед не выдержал. Трещина побежала вперед и назад от саней, обгоняя ход лошадей, на нее пришлись несколько ударов копыт, и, когда полозья проехали еще несколько метров, уже незначительного давления одного из них было достаточно, чтобы капкан захлопнулся. Трещина открылась как пасть, сани немного накренились – и встали. Ничего не понимающий Леонид (все-таки это был Леонид) спрыгнул на лед. Мы всё еще были далеко… Никто не показался из саней и тогда, когда Леонид, стараясь держаться подальше от трещины пытались освободить сани из ледяной ловушки…

Легкая серая тень скользнула к его саням, следом еще одна… Леонид, услышав движение обернулся и … просто стоял и смотрел, как два кукушника вытаскивают из повозки ничего не понимающую, связанную по рукам и ногам Еву. Мы были уже рядом, когда на помощь к выбившимся из сил кукушникам подоспели еще несколько. Еще мгновение – и они скрылись в отверстии, проделанном в граните набережной.

Колокольчики все еще продолжали звенеть, а Леонид все так же пялился в то место, где он впервые увидел кукушника. Кинжал в изящных ножнах, висящий у него на поясе, вероятно, был просто украшением, во всяком случае, Леонид о нем даже вспомнил. Он обернулся ко мне и – не может быть – эта улыбка была отражением той, что я одарил его в коридоре. Улыбка была адресная и длилась не больше мгновения, но этого мгновения мне было достаточно, чтобы понять только одно – паралич Леонида вызван отнюдь не стрессом.

Вот когда я пожалел, что Трыща сегодня с нами нет… Уж этот-то догнал бы кого угодно даже в самом узком лазу.

Плащ – долой, меч тоже придется оставить, обойдусь ножом. Данила уже бежал ком не с ффакелом – у парня с мозгами все хорошо… Э-хх – была – не была – хочется верить, что дальше ход расширяется, иначе выбираться придется ногами вперед… В одной руке уже зажженный факел, в другой руке – нож… – Нну, вот, я и отделался от грома колокольчиков.

Ход и вправду расширялся: вероятно, изначально он строился в качестве водосброса – дабы избежать выхода каналов из границ.

Погоня у меня получилась лишь до первой развилки. Дальше я просто методично упирался в один тупик за другим. Пока не наткнулся на Еву. Времени у кукушников было достаточно. Достаточно для того, чтобы быть уверенными – через месяц Ева, а точнее, то, во что она превратится, придет к ним сама.

У выхода меня уже поджидал Данила, так что вынесли мы Еву на поверхность сравнительно легко. Не придумав ничего лучшего, мы отнесли Еву в сани. Совсем не так я представлял себе, как понесу эту женщину на руках. Ева спала, и если бы я не знал, что случилось, то просто постарался бы её разбудить. Жертвы кукушников не просыпаются. Никогда.

Если посмотреть с высоты на Мойку, сани Леонида будет казаться белой точкой на серной глади льда. Дальше ехать некуда. Я не был художником – иначе всю оставшуюся жизнь рисовал бы её портреты. Я не был поэтом – её смерть была бы кульминацией поэмы. Я даже не был полководцем, чтобы сжечь во славу её имени город и построить новый. У меня был только один шанс – любить. Даже вчера у меня была надежда – ждать. Ждать я могу и сейчас – у меня есть месяц на ожидание чуда. Вот только надежды не осталось.

Глава пятнадцатая Маленькие голубые кристаллы

Кроме того, что деньги не пахнут, они еще и очень приятны на ощупь.

Из дневника брокера

Это случится сегодня или завтра. Прошел месяц после атаки кукушников. Еву перевезли на дамбу. Здесь – то ли тюрьма, то ли больница. Десятки женщин всех возрастов, будто окуклившиеся гусеницы, ждут каждая своего часа, чтобы расправить крылья. Отсюда довольно близко до форта – их гнезда, а тяга здесь куда сильнее, так что все, что им нужно, это выбраться на лед.

Я тоже живу здесь. К моему удивлению, я единственный, кроме охраны, кого интересуют жертвы. Родственники появляются лишь накануне рождения нового кукушника.

Впрочем, не мне судить этих людей. Быть может, не приезжать сюда требовало куда больше мужества, чем жить здесь, отсчитывая часы до того момента, как ждать больше будет нечего.

Меня сюда привез Павел Андреевич, пообещав, что пока я буду здесь, с Алисой ничего не случится. Думаю, я еще долго буду вспоминать застывшую фигуру его сына, лишь наблюдающую как кукольник беспрепятственно тащит Еву к лазу в гранитной стене. Странно, что я его до сих пор не убил, быть может, я это сделаю позже, если найду способ попасть в местную тюрьму. Леонид отбывает срок за похищение. Я надеялся на Данилу и Трыща, особенно на Трыща, этот застывать просто не умеет: что бы со мной ни случилось, с ними Алиса будет в безопасности.

Дамба многие годы была центром изучения «детей тяги». Все записи были предоставлены в моё полное распоряжение… Первую неделю я даже надеялся что-то найти. Потом перебирал бумаги просто из упрямства. Всё, что смогли понять мои предшественники, это, что спасения нет и связи между жертвой и порожденным ею созданием нет тоже.

Ева оставалась все такой же прекрасной. Кто бы знал, что в сказке о спящей красавице самым жутким будет финал.

Ритуал. Наверное, это какой-то странный ритуал, который понимает каждый житель этого города. Но его не дано понять мне. Сегодня или завтра Ева превратится в бесполое существо с параноидальной страстью к размножению… Или к заражению, как хотите так и называйте – и мы уедем. Вернемся в свой город, где есть другие ритуалы.

Почти каждый день на дамбу привозили очередную жертву, почти каждый день очередной кукольник выходил на лед и его сносило кфорту.

И каждый день приезжали родственники за останками. Главными врагами кукольников должны были быть гробовщики – на похоронах нескольких кусочков кожи много не заработаешь… Вот и очередной родственничек. Дежурный вначале долго сквозь решетку рассматривал пришедшего, после чего вызвал подкрепление, и только когда общее количество охранников, набившихся в небольшой тамбур, дошло до десяти, узенькая дверь открылась. Видно, я не единственный, кто не в восторге от кукольников. Иначе – трудно сказать, что именно здесь охраняют. Тела? Быть может, кто-то предпочитает, чтобы кукольник вылупился прямо у него в квартире? Скорее, очевидный метод покончить с проблемой раз и навсегда очевиден не только мне. Смерть жертв означала бы и постепенное вымирание детей тяги. Однако местная знать, вершащая судьбы города в Смольном дворце, посчитала правильным объявить жизнь кукольников и их жертв неприкосновенной.

Начальник этой больницы особого режима Иван Владимирович регулярно потчевал меня рассказами о том, что кукольники – такие же люди и убивать их бесчеловечно… Хорошо, что клопы – не люди. Было бы весьма затруднительно с ними бороться, не нанося им физических увечий: кроме уговоров на ум больше ничего и не приходит… Вообще, отношение ко мне Ивана Владимировича не укладывалось у меня в голове. Со стороны могло показаться, что мы старые друзья. Может, он просто считает: раз меня привез сюда главный хранитель, значит, я большая шишка, которую непременно надо вылизать со всех сторон?

Тем временем прибывшего родственника провели в комнату за тамбуром, где он был подвергнут тщательному обыску, включавшего в себя обязательное раздевание. Внутри дамбы можно находится только в специальном костюме, который выдает охрана. Наверное, боятся, что в один прекрасный день кукушники начнут заражать не только женщин.

Все служебные помещения дамбы расположены на втором этаже. Камеры, в которых хранятся жертвы и то, что от них останется – на первом. Пол второго этажа (он же потолок первого) – стеклянный, так что охрана может в любое время удостовериться, что все лежат в том же положении, в котором их положили. Я поселился на втором этаже, как раз над Евой. Я выучил её наизусть… Мне нужно её запомнить как можно лучше. Я так решил.

Для того, чтобы наблюдать за посетителем, мне пришлось выйти из предоставленной мне комнаты. Сегодня намечалось отступление от заведенного, как казалось. раз и навсегда порядка. Отец девушки, которая пару дней назад покинула дамбу, чтобы присоединиться к своим новым соплеменникам, явно не желал ни переодеваться, ни подвергаться обыску. Яростно жестикулируя, он чего-то требовал, причем, кажется, его требование хоть и смутило на некоторое время охрану, но не вызвало в ответ ни гнева, ни недовольство. Двое охранников направилось в камеру жертвы, чтобы вернуться с чашей, в которую были уложены останки. Вообще – останки слишком сильное слово. Если хорошенько обгореть на солнце, можно заполучить еще и не такую коллекцию лохмотьев собственной кожи.

Происходящее подо мной становилось все интереснее и интереснее: в комнату внесли горелку, какие-то колбы, мензурки и весы. Кажется, охрана дамбы по совместительству занимались алхимией. Колбы были опорожнены в чашу с кожей, после чего этот коктейль был помещен на треногу горелки. Действия охранников были скупыми и точными – процедура явно проводилась не впервые. В руках у начальника стражи появилась деревянная лопаточка, которой он начал осторожно помешивать смесь – все присутствующие с восторгом следили за процедурой. Собственно, ничего, что могло бы потребовать такого внимания, не происходило. Кашица на дне чаши испустила рой пузырьков и постепенно начала светлеть. Когда она стала молочно-белой, чаша была снята с горелки, а ее содержимое пропущено через несколько слоев марли. Примерно так поступала моя мама, когда готовила творог. К моему удивлению, кожа полностью растворилась, а после процеживания на марле остались блестящие голубые кристаллики…

Кристаллики были аккуратно сложены на чашу весов, набор миниатюрных гирек обозначил вес, после чего между охранной и посетителем разгорелся спор. Спор закончился передачей посетителю некоей бумаги, которая, уже будучи снабженной печатью, теперь обзавелась подписью начальника охраны и длинной строкой, которая, насколько я мог понять ситуацию, должна была обозначить количество кристаллов и их вес. Несмотря на только что закончившийся яростный спор, обе стороны остались довольны. Спрятав глубоко за пазуху лист бумаги, посетитель был выпровожен в тамбур, а затем и за двери.

Я, конечно, человек темный, но кое-что все-таки понял. Во-первых, пол-потолок прозрачен только в одном направлении, иначе меня бы точно заметили.

ТАКАЯ ТЕХНОЛОГИЯ – ПРИ ИХ ТЕХНИЧЕСКОЙ ОСНАЩЕННОСТИ…. ФАКЕЛЫ, СВЕЧИ – И СВЕРХПРОЧНОЕ ПОЛУПРОЗРАЧНОЕ СТЕКЛО…

Во-вторых, желательно сделать вид, что я ничего не видел. В-третьих, я видел такие бумаги, и я знаю, что они обозначают. На моих газах только что произошла купля-продажа каких-то кристаллов, причем, судя по тому, что вместо золота оплата была получена в бумажном виде, золотом пришлось бы платить слишком много. Что жЕ такое было в этих кристаллах, что они могут столько стоить?

Я успел незамеченным вернуться в свою комнату. Бережное отношение к кукушникам становилось понятным. Довольно оригинальный случай каннибализма. Трыщ на их фоне просто овечка.

«Мясо?»

Ого, надо же какие мы чуткие – на таком-то расстоянии… Тем лучше, кое-что Трыщ сможет для меня сделать.

Сегодня лицо Евы и, вероятно, все тело покрылось маленькими трещинками, сразу сделавшими её похожей на старую куклу. Всё шло по плану – скорее всего, ей остались считанные часы. Ничего неожиданного не произошло и уже не произойдет. Записи, относящиеся к описанию протекания болезни я выучил наизусть, и каждая жертва следовала расписанию с пугающей точностью.

Быть может, раньше – во времена до Большого Баха – такое смогли бы вылечить, теперь же перед кукушниками пасовали даже ведьмы. Впрочем, насколько я разбираюсь в мотивах Лысой Горы, вряд ли они стали бы тратить свои силы на проблему, с которой успешно справляются мечи.

Думаю, кто знает всё о голубых кристаллах, так это Иван Владимирович. И я буду просто разочарован, если он сегодня не придет. Тем более, что он единственный человек, который не сдает оружие при входе. Я хотел поговорить с ним прежде чем, из этого сооружения выйдет еще один кукушник.

Глава шестнадцатая Когда все довольны

Все, что связано с обманом, называют иностранным словом. Неправда ли, есть некое отличие между словами «дело» и «бизнес»?

Толковый словарь заблуждений

Иван Владимирович приехал не один. Вместе с ним был Игорь Ганжин – брат Евы. Видимо, по расчетам Ивана трансформация должна была вот-вот начаться. Глядя на Еву, я не мог не признать, что он прав. К сожалению, Трыщ до сих пор не явился, так что рассчитывать придется только на собственные силы. Я спустился в комнату охраны и, улучив момент, отозвал местного начальника:

– Есть проблема. – Наверное, он предпочел бы, чтобы я поздоровался иначе. Вот такой я невежливый. Мне и мама говорила, что простить могут всё, если вовремя произносить «здравствуйте», «до свидания», «пожалуйста» и «спасибо». Вся беда в том, что я совершенно не нуждался в прощении. Наверное, я просто перестал дорожить своей репутацией.

– Что за проблема? – надо же, мне удалось его заинтересовать

– Пойдем, я покажу. – Иван не мог бы передвигаться быстрее, даже если бы кроме меня за ним шла смерть с остро заточенной косой. Все-таки он любил свою работу, хотя, быть может, было несколько вещей, которые он любил больше. Ключ от камеры Евы был на связке, связка – на цепочке, а цепочка крепилась на поясе Ивана. Камера открылась, два шага сделал он, один шаг сделал я, закрыл дверь и, решительно шагнув к Еве, откинул простыню, которая прикрывала её тело, и голосом полным тревоги прошептал:

– Ты только посмотри на это!

Вообще, шепот куда лучше крика бьет по нервам, особенно если прошептать на ухо! А вид обнаженного женского тела не может не произвести впечатления на особь мужского пола, особенно, если он не ждет подвоха. Иван ждал подвоха от тела, а не от меня. Он все еще пялился на прелести Евы, когда его собственный меч уже был у меня в руках. Ощущение лезвия на горле довольно быстро заставляет внимательно вслушиваться в слова человека, который решил так неудачно пошутить. Лезвие обозначает магическую линию в пространстве – теперь оно разделено надвое: ниже лезвия и выше него. Всё, что выше, боится, лихорадочно пытается что-то придумать. Всё, что ниже, застывает, пытаясь перенять манеры испугавшегося таракана – сделать вид, что ты умер.

– Вань, расскажи мне про ваш бизнес, – я немного ослабил нажим, это должно было его поощрить

– Зачем тебе? – Представляю, как бы прозвучал этот вопрос, если бы не клинок. Ладно, придется включать дополнительную мотивацию. На этот раз я не ослабил, а усилил нажим – тонкая струйка крови покатилась, стремясь раскрасить белоснежный воротник.

– Рапасит.

– Что? – Я решил, что ослышался. При чем здесь рапасит?

– Рапасит получают после обработки останков. Каждая семья, член которой стал жертвой кукушников, через месяц богата.

– И поэтому вы не трогает кукушников? – Каждый раз, когда необъяснимое поведение пытаются объяснить гуманизмом, всё становится ясно, стоит только прислушаться, с какой стороны раздается звон монет.

– Все довольны, – Иван уже почти плакал, – достаточно просто не выходить из дому, чтобы избежать нападения, в конце концов, кукушники тоже имеют право на жизнь… – Конечно имеют, точнее, имели – пока они это самое право не отобрали у Евы…

Я еще поднажал – не знаю для чего…

– Алекс, они не люди, они просто животные с инстинктом размножения… Если бы не рапасит, мы бы давным-давно их извели!

«Если бы не рапасит…» Неожиданно я вспомнил курево, которым щедро делился старик, рассказавший о «детях тяги»… Так может, дело было не в траве? Может, он добавил туда ничтожную долю рапасита: с такой добавкой, курить можно что угодно, хоть солому – будет лучше любого табака…

– Ванюш, – не зная почему я перешел с «Ивана» на «Ванюшу», наверное, называть человека полным именем означает проявлять к нему уважение, вот как раз оно у меня и кончилось, – сколько человек сидит на рапасите в городе?

Ванюша загрустил, дальше можно было не спрашивать, да и время кончилось: шорох у меня за спиной не оставлял особого выбора. Главное всё делать аккуратно – удушающий прием – и Иван мягко сполз на пол рядом с кроватью, на которой уже шевелилось чудовище. Лучше бы я этого не видел – трещины на коже стали больше и все увеличивались – мелкое подергивание рук и ног, вероятно, означало, что кукушник вот-вот начнет своё полноценное существование – если, конечно, слово «полноценное» может иметь к нему какое-то отношение.

Есть притягательность в противоестественности, есть зрелища, отталкивающие до степени «не оторвать взгляд». Неожиданно оно – это уже был – село, совершенно по человечески протерло глаза… Когда его руки снова опустились от лица, половина лица оторвалась – на меня смотрел полукукушник-полу-Ева. Это была неправильность, которой не должно быть места в нашем мире. У Ивана плохой меч, скорее, даже не меч, а большой нож, но кукушнику хватило и этого.

По счастью, охранники понимали, что дела их начальника не для их умов, потому моему выходу никто не мешал, что, правда, не помешало им проследить за стандартным порядком – раздевание, досмотр, одевание и, наконец, выход. К болезни эта процедура никакого отношения не имела. А вот пронести рапасит мимо охраны было практически невозможно.

Лишь получив обратно свое оружие, я почувствовал себя немного увереннее, хотя, в таком тесном помещении, против десятка охранников шансы мои были невелики. С другой стороны – не будут же меня убивать за смерть нелюди и легкий обморок Ивана. Или будут?..

Мне везет с побегами. Я целы и невредим. Морщусь от ветра – в какую сторону ни повернись – все равно в лицо. А тревога так и не поднялась. Надеюсь, Ванюша не умер, это немного осложнило бы мой следующий шаг. Смерть многому учит вооруженных людей – в отличие от ярости начальства. Вдалеке, почти сливаясь с горизонтом, показался размытый силуэт. Он рос, постепенно превращаясь в маленького человечка, двигающегося совершенно невозможным образом: он будто не шел сам, он двигался так, словно его схватил в объятия смерч и несет сюда, по непонятной причине не отрывая от земли. Мой личный встречник Трыщ, как обычно, появился очень вовремя. Теперь дело за Иваном Владимировичем.

«Трыщ не один!»

Может, у меня что-то с глазами?

«Трыщ не один!»

Нет, не понимаю – спрятаться в направлении города особо негде, может, у встречника начались видения? Понадобилось еще несколько секунд и сто метров, чтобы я заметил напарника Трыща: на его спине (с плечами у встречников, вообще-то, не очень) с поднятой дыбом шерстью висел Голубой Дракон. Сейчас он был больше похож на сову, чем на кота. Почему-то мне немного полегчало. Рассчитывать на его фокус по откусыванию голов я не буду, но втроем – это всегда лучше чем вдвоем…

Прошло около часа, которые мы провели в отрытом за считанные минуты окопе-малютке. Пожалуй, в такой чудн`ой компании находиться в засаде мне еще не доводилось.

Усилившийся снегопад практически завалил нас, что, к моему удивлению, сделало положение куда более сносным – стало тепло. Фактически я уже готов был заснуть, и кто знает, проснулся бы я или нет, когда дверь наконец открылась и на крыльцо вывалилось двое охранников. Один пытался сквозь падающий снег обозреть горизонт, второй – с не меньшим упорством – обнаружить мои следы. С тем же успехом он мог бы попытаться обнаружить на этой снежной равнине пригоршню белого мела.

Я дал им время, чтобы они замерзли и начали шевелить мозгами. Давно замечено – на морозе все думают быстрее. Этим понадобилось еще пара минут, чтобы, перестав топтаться перед крыльцом, вернуться в тепло и доложить о невозможности поймать Алекса Каховского. Я дал им еще пять минут, чтобы Иван высказал им всё, что он думает об охране, которая упустила такого редкого негодяя, как я… Думаю, особенно приятно им было поглощать информацию, понимая, что упустил-то негодяя как раз Иван, к тому же сам он и разрешил поселить меня на дамбе. Теперь, когда меньше всего они ожидали увидеть именно мою физиономию я постучался в дверь.

Я не видел выражений их лиц. Думаю, это было ликование. Еще бы – можно и перед начальством прогнуться, и выместить обиду – есть ли для служаки коктейль слаще? Дверь была открыта мгновенно. Обе двери – на улицу и в тамбур. Дальше мне нужно было просто подождать, пока Трыщ сделает свою работу. По-моему, он даже никого не убил. Ванюше опять пришлось испытать удушье, после чего я освободил его от замечательной связки ключей. Досталось и брату Евы. А ведь он уже мечтал о том времени, когда ему больше не придется выходить в море… Пять жертв, пять ключей, пять ударов мечом – поголовье кукушников сегодня стремительно уменьшалось.

Я никого не связывал и даже не запер по камерам – времени не было, охрана уже начала приходить в себя, так что лучшее, что могли мы сделать, это вежливо удалиться. Я мог не беспокоиться о погоне. В то место, куда я собирался направиться, они за мной явно не последуют.

Я не убил Ивана? Вот и хорошо. Не потому, что я такой человеколюбивый, нет, просто брезгливый.

Глава семнадцатая Скольжение

Восхищение – это просто крайняя степень осторожности.

Из интервью дрессировщика

Тяга рядом с дамбой была значительно сильнее. Если на канале она ощущалась как сильный ветер, то здесь ей противостоять было практически невозможно. Стоило спуститься на лед – и у меня не осталось выбора: никогда не думал, что следование по течению может требовать таких усилий. Тот, кто придумал известную поговорку, плавал исключительно по озерам.

Мне повезло – я упал сразу же, как только попал под действие тяги, поэтому мне удалось подняться. Если бы я упал, продвинувшись на несколько сот метров вперед, я бы уже не встал. С каждым шагом тяга усиливалась, довольно быстро я перестал предпринимать какие бы то ни было усилия, чтобы двигаться, я был полностью поглощен одним, но очень важным делом – скользя по ледяной поверхности я старался удержать равновесие, причем сделать это, оставаясь в вертикальном положении.

Так далеко по направлению тяги заезжали только кукушники – детские забавы заканчивались в пределах города, там тяга была достаточно слаба и безобидна..

Постепенно к уже почти привычной тяге, которая просто сильно толкала меня в спину, добавилось нечто новое. Давление. Чем больше я приближался к форту, тем тяжелее становилось дышать, воздух стал таким вязким, что каждый вдох требовал усилий… Справа раздался рык – встречник, зацепившись за торчащий кусок льда, остановился и, кажется, предпринял попытку ползти в обратном направлении. Голубой Дракон ослабил хватку и, мгновенно соскользнув со спины Трыща, совершил абсолютно невероятный прыжок мне на спину. Эта туша стоила не одной капли – и одна из них точно была последней: я опустился на четвереньки. Если не считать нещадно обдираемых рук – скользить стало гораздо удобнее.

Мимо меня, рядом со мной – всё находилось в движении, все находилось в скольжении. Что потяжелее – по льду, что полегче – старалось оторваться от поверхности и взлететь.

Как кукушники умудрялись выбираться из форта?

Слова Ивана, о том, что они могли бы покончить с кукушниками в любой момент, теперь звучали пустым бахвальством. Если бы я предвидел в какую ситуацию попаду, я бы тоже, скорее всего, махнул бы на форт рукой. Здесь явно пригодилась бы катапульта, причем, что хорошо – не пришлось бы заботиться о точности – любой снаряд, под влиянием тяги прилетел бы точно в цель.

Скользя на четырех костях, я надеялся только на то, что дела уже достаточно плохи – настолько, что хуже не станет. Вообще, стоит встать на четвереньки, как начинаешь лучше понимать животных: когда видишь лишь то, что лежит у тебя под ногами, это сильно сужает горизонт. Поэтому ответ на вопрос, что забыл Голубой Дракон у меня на плечах, думаю звучит так: ему нравится, когда я тоже попадаю в его поле зрения. А может быть, у него врожденная тяга к расширению горизонта.

Мимо несколько раз пролетели кукушники – эти скользили в специфической стойке, к которой лучше всего подходит слово «раскоряка», зато, в отличие от меня, они были в позиции, а не в позе… Островок, где должен был располагаться форт, вырастал впереди с такой скоростью, что на мгновение я вообразил себя капитаном корабля, несущегося на рифы. Столкновение было неизбежно и тот факт, что мне не суждено пойти на дно, как-то не слишком утешал. Утешило то, что рифами оказались горы мусора, снесенные тягой к подножию форта. Торможение получилось противным, но безопасным. Лучше так, чем наоборот. Кукушники не тормозили. Один из них, скользивший в нескольких метрах от меня, в последний момент оттолкнулся ото льда и влетел на нижнюю террасу. Наверное, я бы тоже так смог. Если бы я не тащил на себе меч, на плечах у меня не восседал кот, и к тому же я остался бы на ногах. Что я еще забыл? Ах да – если бы я был кукушником. Скользя среди гор мусора, я сам себе ответил на вопрос, где обитатели форта берут еду. Остатки пищи составляли весомую часть местного рельефа. Весной лед таял, прекращалась тяга – кукушники оставались без пропитания и впадали в спячку. Всё логично. Непонятно только откуда эта тяга берется.

То, что её приемные детки просто приспособились к ней, было понятно. Почему-то меня даже больше беспокоило, почему она так специфически включается и выключается – как будто замерзание и таяние льда является определяющим моментом её существования.

Давление не уменьшалось, да и тяга, которая всё это время продолжала упрямо толкать меня к форту, возросла еще больше. Если всё так и будет продолжаться, меня ждет печальный конец. На самом деле, я уже с трудом соображал и двигался только благодаря тяге. Впереди зиял провал, в который со свирепым свистом проваливалось всё, что не застряло на ближних подступах или не было выловлено кукушниками. Фактически я был уже почти внутри форта. Смущало одно: как я ни старался – форта как раз и не видел. Вокруг раскинулся многоярусный городок из мусора. Кукушники, количество которых просто не укладывалось в голове, копошились в горах отходов в поисках, надо полагать, пищи, совершенно не обращая внимания на человека с котом на загривке. Над всем этим возвышалось сооружение, которое должно было быть видно с расстояния многих километров и было чем угодно, только не старинным укреплением. Больше всего это походило на торчащее из земли ледяное крыло. Судя по нему, птичка была весьма высокого полета. Вероятно, именно, из-за своей прозрачности оно и не было видно с большого расстояния.

Между тем, дорога вглубь мусорного массива постепенно превратилась в туннель, который, к тому же, пошел под уклон. Изрядная скорость, которую я набрал, не оставляла мне особых вариантов – я летел вниз уже почти оторвавшись ото льда…

Глава восемнадцатая Вертикальное крыло

Невозможно обыграть в шахматы человека, играющего по собственным правилам.

Из выступления президента федерации по боям без правил

Это было по-настоящему больно. А перед тем – по настоящему страшно. Конечно, гора мусора, на которую мы свалились, смягчила удар. Ровно настолько, чтобы я не распался на десяток маленьких детективов алексов, которые могли бы вместе прикинуть, как им выходить из сложившейся ситуации, с куда большим успехом, чем один большой, с одной-единственной, но едва не расколовшейся и потому жутко болящей головой. Интересно – это мне так трудно думать, потому что болит голова, или это она болит оттого, что мыслительным процессам что-то препятствует? Вот у Трыща болит голова? А у Голубого Дракона?

Вместе с тем, непонятно почему я чувствовал поразительное облегчение. Лишь увидев прохаживающегося вразвалочку Голубого Дракона, я понял – тяга приказала долго жить. Когда ни с того ни с сего становится хорошо, опытный солдат делает ноги. Вероятно, у кота было опыта больше чем у меня, и теперь худшим из вариантов кошачьего ора он пытался убедить меня последовать за ним. Что я и сделал.

Ледяной желоб плавно превратившийся в туннель заканчивался камерой, на дно которой мы и свалились. Здесь была конечная точка маршрута, проложенного тягой. Если во всем этом есть какой-то смысл, то искать его нужно именно здесь. Стены камеры могли бы стать поводом для создания новой религии. Вероятно, когда муравей попадает на ладонь он видит что-то подобное. Морщины, складки – мне даже показалось, что стены мягкие. Настолько мягкие, насколько может быть мягкой кожа человека, для пробегающего по ней, муравья. Еще здесь было холодно. Точнее очень холодно. Если я здесь вдруг вспотею, то рискую покрыться ледяной коркой. Кот прав – лучше держаться от этого места подальше.

От камеры отходил лаз. Судя по всему, это была трещина в породе, расширенная усилиями кирки и лопаты. Следовательно, проделан он был не кукушниками. Эти использовали лишь то, что уже было сделано кем-то до них. Если этот лаз сквозной и достаточно длинный, то я стою как раз перед ответом на вопрос, каким образом кукушники преодолевают тягу. Стоять долго мне не пришлось, неуклонно накапливающийся в камере мусор фактически выталкивал нас в туннель. Голубой Дракон, который, наверное, в прошлой жизни уже здесь бывал, уверенно направился в лаз. Худшее, что можно придумать во взаимоотношениях с котом – это показать, что ты ему не доверяешь. На пути доверия, согнувшись в три погибели и все равно пытаясь расширить проход с помощью собственного черепа, я успел пройти несколько шагов, когда это случилось. Похоже, та самая «ладонь» сжалась в кулак. Движение было слишком быстрым – камера на долю секунды превратилось во что-то другое, чтобы потом снова стать собой. С одним отличием – она была пуста. ни пылинки. Я не настолько мнителен, чтобы вообразить, будто меня ждет участь, отличная от судьбы того, что наполняло камеру. Предпочитаю менее аккуратную смерть. Что-нибудь в духе пускающего слюни старика. Когда будем ехать в Киев, придется теперь мне по утрам приносить крыс для Голубого Дракона – он это заслужил.

Я шел, пригнувшись, достаточно долго, чтобы у меня появились сомнения, что я смогу выпрямить спину, даже если для этого будет достаточно места. Хотя было темно, но я был уверен, что Голубой Дракон держит хвост трубой. Как раз в тот момент, когда я достаточно созрел, чтобы проверять наличие глаз с помощью нажимания на них пальцами – я ослеп. На несколько секунд – так бывает, когда человек, посчитавший себя кротом, попадает на свет. Это было самое счастливое ослепление в истории. Туннель шел дальше, но в этом месте моя спина все-таки выпрямилась, глаза снова видели, а мне удалось выбраться на поверхность. Я дошел до еще одного, на этот раз абсолютно безопасного входа в туннель.

Воистину мы не ценим того, что имеем. Большая часть моей жизни прошла без того, чтобы кто-то толкал меня в спину, пусть даже это называется тяга форта – и это была лучшая её часть. Вокруг царили кукушники. Бледно-серые создания копошились под низким северным солнцем, не замечая мороза. Я чувствовал себя человеком, перевернувшим камень и обнаружившим под ним колонию мокриц. Разница была только в том, что кукушников было больше и были они крупнее.

Пришло время браться за дело. Этому приему меня научил Марат. Пламя не должно погаснуть до того, как стрела поразит цель, и оно должно гореть достаточно сильно, чтобы от этого был какой-то эффект. С другой стороны, так как посылать стрелы мне предстояло на довольно большое расстояние, стрела могла сгореть, еще находясь в воздухе. Фокус в том, чтобы почувствовать, сколько будет гореть стрела, причем чувствовать надо быстро, так как никому не нравится, когда в его сторону летят горящие стрелы.

Казалось, первые несколько стрел не произвели на кукушников никакого впечатления. Им было просто неинтересно, что там такое происходит в небе.

Мне удалось выпустить около десятка стрел, прежде чем я заинтересовал туземцев. То, что я отстрелял весь боезапас, объясняется исключительно тем, что твари просто боялись ко мне подступиться. Ко мне и к Голубому Дракону, который внушал им, кажется, больший ужас, чем я. Наверное, не меньше половины стрел прочертили небо зря. Однако, и оставшейся половины вполне хватило, чтобы островок мусора занялся. Пока еще почти веселые огоньки пламени неумолимо сгоняли кукушников к центру. Спуститься на лед они не могли – тяга тут же приволокла бы их обратно. В лучшем случае они попали бы в камеру-кулак, чего, думаю ни одному из них не хотелось…

Огонь разгорался всё сильнее. Кукушникам было не до нас. Оценить размеры пожара они пока были не в состоянии, но рано или поздно они поймут, что спасение их ждет только в бегстве с острова. А для этого им надо было прийти ко мне. Потому что я их ждал под землей – здесь было пока еще прохладно, у входа в туннель. Туннель этот тянулся, по-видимому, достаточно далеко, чтобы можно было преодолеть тягу.

Их было мало, несколько десятков, все-таки добравшихся до туннеля. Большая часть кукушников просто сгорела. Ни один из них не смог даже коснуться меня. Они вообще не пытались драться, они просто хотели пробежать мимо, будто все, что нужно сделать, чтобы избежать встречи с мечом, это его не заметить. Я сказал «меч?» Сегодня у меня в руках вполне мог оказаться серп. Растения попались странные – с костями и кровью. Когда последний сорняк упал, жарко стало даже в туннеле. Подойти ко входу было просто нереально – если нашелся кукушник, сумевший уцелеть при такой температуре, то и мой меч ему тоже будет нипочем.

Теперь мне осталось проверить на деле, куда ведет туннель, и направление движения у меня было только одно – от жара к холоду, в места, где, надо полагать, нет кукушников, но есть люди, на судьбу которых очень скоро начнет влиять факт отсутствия новых поступлений рапасита. Придется им искать что-то новенькое. Быть может, новое зло будет меньшим?

Дольше всего приходится идти по неизвестному пути. Самая короткая неизвестность всегда длиннее самой протяженной, но знакомой дороги. По моим расчетам, где-то справа уже вот-вот должно было показаться ядро Земли, когда туннель наконец закончился.

Стоило мне выбраться на поверхность, как земля покачнулась, попытавшись сбросить меня обратно – вероятно, кто-то там внизу искренно надеялся, что я дойду до самых недр. Неужели на меня так действует открытое пространство? Надо сказать, что выбрался я на волю на островке, как раз между дамбой и якобы фортом. Красиво. Огонь на безопасном расстоянии – это всегда красиво, но картина открывшаяся передо мной просто поражала. Полупрозрачное крыло, устремленное в небо, было бы невидимым даже с этого расстояния, если бы не пожар. Подсвеченное пламенем, оно, казалось, само стало застывшим всполохом, лепестком зари… Я снова упал, кот жалобно мявкнул и, забыв, что он Голубой Дракон, вспрыгнул мне на спину… Толчок повторился, не дожидаясь пока я поднимусь. По ледяной глади Финского залива зазмеились трещины. Крыло начало крениться, грозя накрыть островок кукушников… Остановившись в каких-то метрах от земли оно замерло, чтобы исчезнуть в фейерверке огня, который на этот раз вырвался за пределы острова… Очередной толчок был настолько сильным, что мне понадобилось какое-то время, чтобы убедиться, что все кости на месте и при этом целы. От пожара остались лишь тлеющие огни, над огнями, опять почти прозрачное, медленно поднималось крыло, правда, теперь у него появился близнец, а в месте их соединения присутствовало нечто, что вполне могло быть телом… Что бы это ни было, судя по всему, оно предпочитало холод – устроенный мною пожар заставил его прервать спячку.

Крылья сделали взмах, еще один, еще – все быстрее, и так уж будучи прозрачными, теперь они просто растворились в воздухе. Через несколько секунд поднятый ими ветер добрался до меня, но не смотреть я не мог. Кажется, существо – ведь существо же?! – сделало оборот в воздухе – и я увидел два голубых огня. Почему-то я понял, что должен, несмотря ни на бешеные порывы ветра, ни на продолжавшую подрагивать землю, встать. Почему-то стало важно расправить плечи и смотреть прямо, стараясь не мигать, голубые огни были все ближе, в эту пару синих глаз я и окунулся с головой…

Лед и снег не лучшее место для отдыха. В чувства меня привел Голубой Дракон, совершенно бесцеремонно пытавшийся отодрать кусок моей щеки – проголодался, наверное. Сколько я ни всматривался, ни острова кукушников, ни крыльев – только залив, тянущийся до горизонта. Вода лениво струилась между льдинами, ожидая, когда мороз снова убаюкает её… Я знал, что рядом живут ведьмы и колдуны, иногда, они мне платят. Меня трудно удивить вампиром или троллем… Сегодня я видел ангела. И, что куда важнее – по-моему, он видел меня…

Глава девятнадцатая Возвращение

Каждый раз, когда вам кажется, что хуже уже некуда, вы ошибаетесь.

Из справочника хорошо информированного оптимиста

Каждую минуту позади оставалось на сколько-то метров больше, а впереди – на сколько-то метров меньше. Редкая удача – состав экспедиции не изменился. Алиса всё так же дулась на меня. Данила предпочитал, натянув на себя все теплые вещи, какие только нашлись в нашем барахле, сидеть на козлах, дабы не влезать между мной и Алисой. Трыщ нарезал круги вокруг экипажа. Кот спал. Ехали на свадьбу – попали на поминки.

Официально никаких обвинений мне предъявлено не было. Собственно, никто и не пытался мне что-либо предъявить, просто перед отъездом к нам зашел Павел Андреевич. Главный хранитель, Алиса, Данила, я и Игорь Ганжин – вот такая компания. Павел Андреевич пришел с гостинцами – снова, как когда-то в спальне Евы передо мной лежали два кольца, только на этот раз оба кольца были настоящими.

– Ну-с, детектив Алекс, вы не хотите закончить ваше расследование?

– Ключ-Кольцо было у Леонида?

– У него. Вы были правы во всём, но сможете ли вы что-то добавить к тем ошибкам, которые совершил Леонид?

Добавить свои ошибки к чужим – это мы всегда пожалуйста. Сейчас посмотрим, может я обойдусь чужими.

– Павел Андреевич, разрешите? – Оба колечка оказались в моих руках. Так, теперь соорудим из колечек пирамидку: снизу – большое, сверху – маленькое. Теперь покрутим Ключ-Кольцо – мне понадобилось не больше минуты, чтобы прозвучал щелчок и кольца намертво сцепились благодаря своей оригинальной форме, причем Ключ-Кольцо на миллиметр провалилось в Кольцо Колдуна. Ели я прав, сейчас на этот столе окажется сокровище колдуна Григория Распутина.

Вдоль обода большого кольца появилась линия в волос толщиной, поделившая Кольцо Колдуна пополам. Стоило потянуть за Ключ-Кольцо, чтобы большое кольцо раскрылось. Фактически конструкция из двух колец теперь представляла собой своеобразную шкатулку – в форме пустотелой баранки, в которой крышкой служило Ключ-Кольцо и верхняя половина Кольца Колдуна, а дном – его нижняя половина.

– Слово «сокровище» не обязательно относится к золоту. Распутина не всегда называли колдуном, многие считали его целителем. Леонид искал богатство и, конечно же, не нашел его. Он почему-то решил, что значение имеет только одно кольцо, оно ведь – Ключ-Кольцо…

Внутри большого кольца находился тончайший свиток – странно, но он не рассыпался прямо у меня в руках

– Игорь, в доме найдется лупа?

Лупа нашлась – свиток был сплошь покрыт письменами, но чтобы понять их нужно было нечто большее, чем увеличительное стекло.

– Я могу забрать эти записи? Думаю, в Эрмитаже мы сможем их расшифровать…

– Если родственники будут не против. Всё же это их собственность.

Для Евы было бы куда лучше, если бы этой собственности вовсе не было.

– Речь идет не о владении, а лишь об изучении, за интересами семьи я прослежу.

Игорь лишь молча кивнул:

– А вам, Алекс, я бы рекомендовал не задерживаться в Петербурге и в ближайшие пару лет здесь не показываться.

Почему-то спорить мне не хотелось. Да и вряд ли что-либо могло меня здесь удержать…

Говорят, летом здесь всё иначе. Скольжение по льду сменяет скольжение по воде. Думаю, несколько навигаций я пропущу. Быть может – все. И даже не буду пытаться внедрить петербургские гонки по льду на просторах застывшего Днепра…

На самом деле была только одна причина, ради которой я мог бы вернуться сюда. Два синих огня между почти прозрачными крыльями. Вероятно, ангелы предпочитают холод, потому и тяга, которая, скорее всего, нужна была ему для пополнения запасов включалась зимой. У меня была возможность на собственной шкуре детально проверить, что происходило с этими самыми запасами. Я ею не воспользовался, о чем не жалею. Летом, надо полагать, Ангел впадал в спячку – так же, как и кукушники.

Рядом с дорогой, вероятно, лелея кулинарные планы, параллельно нашему курсу бежали несколько волков…

Чуть позже эту проблему придется решить, а сейчас единственное что нам угрожало, это упорство Данилы в нежелании сменяться со своего места на козлах. Собственно, само по себе такое поведение я мог только приветствовать, но так как реализовывалось оно путем употребления внутрь изрядного количества спиртного – я был против. У меня свои планы на водку, к тому же я совершенно не заинтересован в ученике-алкоголике. Это тот был редкий случай, когда мы с Алисой хоть в чем-то согласны.

Повозка остановилась. Данила сделал неудачную попытку спрыгнуть – примерно так прыгают мешки с мукой, с той же грацией и изяществом. Еще бы – все выступающие места после нескольких часов неподвижного сидения на морозе слушаются только после длительных уговоров. Волки, увидев двоих мужчин сочли, что мы остановились из-за них, и, решив перенести свои планы на более благоприятное время, растворились в лесу.

Теперь моя очередь – вскарабкался на козлы, хорошенько устроился, чтобы потом не отвлекаться и… Но-о!

Лошадки загребали копытами дорогу под себя, под колеса, отбрасывая её назад. Рано или поздно всё может остаться позади – надо только вовремя покормить лошадей и купить повозку покрепче. Каждый может получить любое количество шансов, стоит только доехать до городской черты…

Когда-нибудь я забуду Еву, забуду кукушников, десятки белесых тел, погубленных мною на острове, превратятся в очередной скелет в моем необъятном шкафу. Вероятно, я выбрал профессию, которая предполагает взятие грехов на душу. Странно, что платой за такой риск становится лишь предложение рисковать всё больше и больше. Наверное, грех – это плата общества за выживание.

Я заснул. Высокие мысли о низком способствуют быстрому засыпанию. Лошади тоже решили передохнуть. Лишь вмешательство Данилы не дало мне превратится в льдину. Наверное, у меня был весьма жалкий вид. Очень похоже на то, что фляга, с помощью которой я пытался возобновить кровообращение, была ополовинена до того Алисой. Во всяком случае, блеск её глаз явно говорил именно об этом.

Не знаю, что тому виной – блеск глаз, содержимое фляги или тот простой факт, что два взрослых человека отчаянно нуждались в тепле.

Когда Данила, тоже решивший передохнуть, проснулся, картина, которую он увидел, без вариантов иллюстрировала наше с Алисой примирение. По крайней мере на ближайшие сутки.

Наконец-то я захотел домой. Хорошо, когда в жизни появляются ориентиры – думаю, я заслужил пару месяцев спокойной жизни, без передвижения по пересеченной местности и тяжести меча в руках. В конце концов, Алиса заслуживает большего, нежели спальное место в повозке, конечно, если её отношение к детективу Алексу не претерпит стремительных изменений при пересечения городской черты…

– Учитель! – Неужели Данила хочет меня спросить, в какой руке нужно держать поводья, если правой в этот момент ковыряешь в носу? – Учитель!

Учитель за достойно малый промежуток времени оделся достаточно, чтобы мороз не сказался на здоровье за те несколько секунд, которые требовались, чтобы спросить: «Чего тебе?»

Ответ Данилы был неудовлетворительным. В том смысле, что его не было. Вместо этого он бессмысленно тянулся рукой куда-то вверх и вперед, будто, откуда-то с неба к нему спускалась морковка… Поневоле я тоже задрал голову, чтобы попытаться если не принять, то хотя бы понять этот акт рукопротягивания. Воздух в указанном Данилой направлении колебался, будто над пламенем невидимой свечи. Граница этого атмосферного явления неумолимо приближалась к нам, совершенно игнорируя довольно приличную скорость нашего экипажа. Жаль, мне некого было позвать, не то я бы тоже крикнул: «Учитель!»

Лошади заржали и остановились, едва не поставив экипаж на попа. Боковым зрением я успел увидеть, как Трыщ несется гигантскими скачками, пытаясь догнать повозку, и одновременно все больше отдаляется от нас. Мы проваливались в марево – двигаясь, не сдвинувшись с места… Внезапно всё кончилось. Только стояли мы теперь не на дороге, а у вершины холма, точнее горы… Если быть аболютно точным, мы находились у замка ведьм на Лысой Горе. Только вот пейзаж, расстилавшийся у подножия горы, узнавался с большим трудом. Он был неправильного цвета, будто этой зимой снег состоял из золы. Будто еще один безумный детектив Алекс попытался проделать с Киевом ту же операцию, что я – с городком кукушников… Но нет – город не был сожжен, разрушена была лишь его часть.

В руках у меня оказалась подзорная труба, руки приставили ее к глазам, в надежде на то, что они смогут увидеть хоть что-то, что поможет мне понять происходящее. Кажется, Прорезная, а значит и наш дом пока еще были целы, хотя на углу Прорезной и Крещатика шло сражение. Трубу отобрали. Я не протестовал – в конце концов, это была не просто чужая труба, это была труба Младшей Хозяйки, которая, по случаю военных действий, нарядились в доспехи, которые, по-видимому, изготовлялись в расчете на то, что противника можно поразить не только чарами, но и видом осиной талии.

У нашей троицы наряд не был предназначен ни для войны, ни для маневров. Что касается Алисы, то одеяло, будучи единственной составляющей туалета, довольно явно подчеркивало некоторую её неготовность к обороне города.

Хозяйка Лысой Горы напротив (особенно с подзорной трубой, которую она столь решительно у меня отобрала) смотрелась вполне в духе то ли Жанны д`Арк, то ли княгини Ольги.

– Алекс! – Пятки стукнулись друг о дружку совершенно непроизвольно. Когда это Младшая Хозяйка успела набраться строевых интонаций? – Вы мне понадобились раньше, чем я думала.

Никогда ничего не планируйте – особенно покой и комфорт: вас непременно обманут и с первым. и со вторым. Неподалеку от нас суетился Первый Меч, чуть дальше, если я правильно расслышал, раздавал команды Алехин. Кажется, период моего пребывания в роли частного детектива закончился. Если мне очень повезет и табличка сохранится, она будет мне напоминать о жизни до войны за Киев.

Конец первой книги

Александр Прокопович Спецназ Лысой Горы

На всякий случай.

Автор действительно поклонник Глена Кука.

Примерно в той же степени, в какой Кук обожает Рекса Стаута.

Но не ищите на страницах этой книги ни Гаррета, ни Арчи Гудвина.

Часть первая Княжеский гамбит

Пролог

Проблема в том, что каждое следующее предательство всё менее эффективно.

Из ненайденного письма Брута Цицерону

Стража не должна ходить бесшумно. Она предназначена для другого. Мерное позвякивание кольчуги, сопровождаемое шарканьем, успокаивает вернее любого «в Багдаде всё спокойно».

Князь Ярослав не спал. В отличие от человека нормального, просыпающегося от шума, он проснулся от тишины. За пятнадцать лет его жизни тишина обнаружила себя впервые.

Уже что-то случилось, но отчаянно не хочется в это верить. Если бы князь потерялеще несколько драгоценных минут, пытаясь уверить себя, что волноваться не о чем, – его, скорее всего, убили бы прямо в спальне. Быть может, в подвалах Замка. Ярослав решил не дожидаться этих «скорее всего» и «быть может».

Когда тишина, наконец, была нарушена шумом стремительно приближающихся людей, обвешанных оружием, Ярослав уже спускался по стене Печерского Замка.

Литовской княжне Лоретте – самой молодой жене старого князя Владимира и по совместительству его безутешной вдове – не повезло. Наследник сбежал.

* * *

Странно воевать в собственном городе. Как-то неловко. Несколько тысяч слонов в посудной лавке старательно пытаются убить друг друга, не причиняя при этом вреда фарфору и фаянсу. Новые времена были непонятны и нехороши. До сих пор смена головы под короной волновала исключительно очередного монарха. Предыдущий уже не волновался. Мертвые вообще довольно хладнокровны…

Княжне Лоретте не просто не везло, её везло не в ту сторону.

Так бывает. Кажется, делала всё, как должно: запаслась клинком, подождала, пока Великий Князь уснет покрепче. Ударила – нож по самую рукоять. На этом процесс передачи короны должен был закончиться.

Вероятно, все дело в переходном возрасте – в пятнадцать лет мальчики, даже если они наследники престола, страшно непредсказуемы и чересчур подвижны.

Лоретта считала, что введенный накануне в город полк литовских улан должен решить и эту проблему. Не решил. Не помогли даже колдуны, приписанные к уланам. К тому же Младшая Хозяйка – властительница одного довольно большого холма в черте города, верхушка которого начисто лишена растительности, – была не в восторге от пришлых колдунов. Ведьмы вообще довольно болезненно реагируют на чужаков. Ведьмы Лысой Горы и сама Младшая Хозяйка – не исключение.

Ошибка думать, будто титул «Младшая» связан с тем, что Хозяйка способна создавать только маленькие неприятности. Просто есть еще и Старшая Хозяйка. Или была. У ведьм всё так неопределенно…

Князь Ярослав не думал о ведьмах. Скорее всего, он вообще не думал. Князь спустился с Замковой горы, чтобы подняться к Золотым воротам, у которых располагалась комендатура.

Княжна Лоретта в комендатуре наследника не искала. На месте Ярослава она бы сбежала в какое-то другое место – далекое от хорошо вооруженных людей и дверей с крепкими засовами. Либо молодой князь был глуп, либо наивен, либо князю так положено думать. Что-нибудь о том, что пусть не все, но некоторые из людей, присягавших отцу, должны остаться верны сыну.

Майор Яковлев устал. Будучи человеком профессионально кровожадным, он спокойно принял бы весть о том, что князь Ярослав умер от неведомой болезни или заблудился в подвалах Замка, в конце концов – просто исчез. Начальник киевской гвардии был твердо убежден в том, что ему в принципе вредно знать, что именно происходит за стенами княжеского Замка. Но пока в его кабинете сидел худенький юноша, почти мальчик, по имени Ярослав – и майор Яковлев устал от попыток ответить самому себе на вопрос – почему он до сих пор не арестовал князя?

Майор, уже раз пятнадцать обошедший свой кабинет по кругу, вот-вот должен был пойти на шестнадцатый, когда у него и Ярослава появилась компания. Человек в мундире Киевской Короны. Золото на зеленом, двойная стрела на кокарде.

Майору было нехорошо. Зайти к нему без доклада мог Великий Князь и сильный ветер. Всё. Проблема была в том, что именно этот зашедший, чтобы обойтись без такой формальности как доклад, вполне мог предварительно перебить пять отделений гвардии, располагавшихся в комендатуре. Первый Меч Лысой Горы – боевой маг, правая рука Младшей Хозяйки – снял с себя традиционный радужный плащ, чтобы продемонстрировать свою лояльность Киевской Короне. Надо понимать, что лояльность простиралась не только на Первого Меча, но и на просто мечей – подчиненных Первого, так себя называла гвардия Лысой Горы – лучших бойцов этой части света. И, само собой, на ведьм, без прямого приказа которых мечи не делали никогда и ничего. Ночь была полна сюрпризов. Яковлев выглянул в коридор – гвардия всё еще существовала. Тела были подвижны, вооружены и ожидали гнева майора.

На рассвете, когда Лоретта наконец узнала, куда сбежал наследник, у ворот комендатуры появились два взвода литовских улан, чтобы убедить Яковлева сделать невозможное – выдать наследника, который в этот момент в сопровождении Первого Меча и мечей не первых поднимался по склону Лысой Горы к замку ведьм.

К моменту дружеского визита улан Яковлев успел поднять по тревоге гвардию, в том числе и роту королевской стражи, недосчитавшуюся после ночной смены троих бойцов, что после рассказа молодого князя уже не стало неожиданностью.

Глядя с привратной башни на посланцев Лоретты, Яковлев подумал, что ему никогда не нравились литовки, даже если они настолько красивы, что могут соблазнить Великого Князя. Вероятно, закон сохранения отыгрался на уме княжны, раз она решила общаться с собственной гвардией с помощью наемных войск.

Армия не должна быть умной. Какой угодно, но не умной. У тупой армии не развито воображение, и это позволяет ей не мучить себя всевозможными нелепыми «а что, если…» Иногда тупость незаметно перерастает в стойкость. Тупая армия хороша и тем, что во времена, свободные от сражений, не начинает маяться от скуки, что в случае войска с повышенным интеллектом рано или поздно кончается военным переворотом. Армия Киева была идеальной. Армия осталась верной безутешной вдове Лоретте. Гвардия присягнула молодому князю.

Армия, литовские уланы и колдуны – с одной стороны; гвардия и Лысая Гора – с другой. Проблема была в том, что обе стороны сражались за власть над городом, жителей в котором с каждым днем становилось всё меньше. Пока страх дороги перевешивал. Но с каждым разрушенным домом, с каждой шальной смертью поток беженцев увеличивался. Еще несколько месяцев противостояния – и воевать будет не за что… Победителю достанутся развалины и сомнительное счастье отстраивать целый город.

* * *

На проклятом холме, страдающем манией величия и потому называющемся Лысой Горой, каждый был занят важным делом. Я – не важно бездельничал.

Кажется, эта война была специально придумана для того, чтобы я не мог попасть в свою квартиру. Линия фронта проходила как раз через мой дом. С каждым днем этих маневров мысль о том, что война ведется вовсе не за киевский трон, а просто чтобы досадить мне, становилась всё сильнее и убедительнее.

Наверное, мирным жителям тоже было несладко, но эту несладкость – попасть под руку Лоретте или Князю – они могли заполучить, не выходя из дома. Воякам было всё равно. Если и есть дома, которые не жаль покинуть, то это казармы. Ведьмы же и вообще вели войну на значительном удалении и преимущественно чужими руками. Как обычно.

И только у несчастного Алекса Каховского, в смысле у меня, не было ни дома, ни казармы. У человека, который выдернут на Лысую Гору лично Младшей Хозяйкой, вообще проблемы с количеством счастья, но я в таких случаях привык делать так, чтобы в дело вступали руки и ноги, а голова была занята исключительно обзором местности, дабы обеспечить рукам и ногам верное направление.

Обо мне забыли решительно все. Алисе – хозяйке моего пока еще не сожженного дома, не повезло – она оказалась со мной в одном путешествии. Вследствие чего – тоже волею ведьм – была доставлена на Гору и странным образом моментально оказалась пристроена к делу. Судя по дошедшим до меня слухам, Алиса занимала должность то ли квартирмейстера, то ли интенданта… То есть человека, по воле которого ночлег в не самом комфортном помещении может с легкостью превратиться в ночлег под открытым небом, что зимой не радует совершенно.

Мой ученик растворился среди гвардейцев и мечей. Данила ко мне в ученики попал как раз из этого проклятого места, фактически – спустился с Горы. Его карьера боевого мага печально закончилась, так и не начавшись, из-за одной твари, насухо выжимавшей магию из каждого, кто попадался ей под руку. Под руку ей попалась и Младшая Хозяйка, что явно было перебором. Тварь этой встречи не пережила, а Данила, уже не годящийся в мечи, стал моим учеником.

В конуре, которую мне отвела Алиса, Данила появлялся лишь для того, чтобы рассказать очередную новость. В моем положении любая новость подтверждала лишь одно – детектив Алекс не нужен решительно никому. Даже Голубой Дракон – кот, доставшийся мне в наследство после одного дела, и тот посещал меня лишь изредка – и только для того, чтобы похвастаться своими охотничьими трофеями. О посещениях я узнавал по запаху. Мыши со свежескрученными шеями пахнут. Сильно.

Ко всему прочему, у меня кончился табак, на Лысой Горе не пили ни пива, ни чего-либо крепче, а значит, всё, что мне оставалось, это спать, есть и бродить по Горе, делая вид, что я занят чем-то более важным, чем подсчет собственных шагов. Сегодня мне оставалось до красивого числа десять тысяч буквально несколько минут, когда рядом с моими шагами начали отчетливо прослушиваться чужие. Вероятно, я мог бы заметить, что больше не один, на несколько кругов раньше, если бы меньше интересовался отпечатками собственных следов. Чужие я просмотрел.

– Учитель…

Есть такая интонация, которая соединяет в себе некую форму извинения, сочетающуюся с упрямым содержанием. Данила владел ею в совершенстве.

– Мои уши еще не утратили дара переправлять в сторону черепа твои слова… – Даниле понадобилось почти четыре шага, чтобы все-таки решиться продолжить:

– Нас ждут.

Все-таки человек – удивительное создание, именно в этот момент я начал находить в своем прозябании на Лысой Горе определенные прелести. Я приблизительно догадывался, кто меня ждет и что за этим последует. Абсолютно точно, что не пройдет и пары дней, как я буду вспоминать свое безделье как высшую и притом совершенно недостижимую награду.

Глава первая Шанс для пушечного мяса

Призыв в армию – лучший способ заставить человека бесплатно сделать то, что в обычной жизни, он не сделал бы ни за какие деньги.

Из пособия военно-экономической академии

По этой лестнице я уже один раз спускался, что наводило на мысль о необходимости отыскать свой фамильный герб и внимательно его рассмотреть. Отец ничего мне не рассказывал о золотых граблях, но, по-видимому, он просто не задумывался, что это за перекрещенные палки с зубьями в центре семейной реликвии. А может, просто не хотел расстраивать сына? Интересно, как звучал девиз? «Удар неизбежен»?.. Прошлый раз я спускался в недра замка ведьм, чтобы затем оказаться в славном городе Москва. Покинул я бывшую столицу когда-то необъятной Родины в тот тонкий момент, когда моя одежда уже занялась, а кожа все еще не загорелась. С тех пор я всегда сижу несколько дальше от всевозможных очагов и каминов, чем того требует простое нежелание закоптиться.

Когда я первый раз попал на эту лестницу, мне показалось, что она заканчивается достаточно глубоко, чтобы задача вырыть подземный ход до Америки не выглядела безнадежной затеей. С тех пор ступеней не стало меньше.

Может, не всё так плохо в моей квартирке, и что с того, что линия фронта проходит где-то между спальней и кухней?

Данила уже сделал первый шаг по лестнице… Не мог же я отставать от ученика!

После первого шага ничего не произошло, мне понадобилось спуститься еще на три ступеньки, чтобы перестать понимать – лестница передо мной или дорога, вымощенная узкими плитами. Кажется, зрение, а вместе с ним и все остальные органы чувств обманывали меня каким-то очень специальным приемом – я шел по совершенно плоской поверхности, с каждым шагом все больше чувствуя себя марафонцем, у которого внезапно открылось не то что второе, а сразу тридцать второе дыхание… Мне понадобилось усилие, чтобы вовремя остановиться. В прошлый раз я спустился на два марша ниже, чем требовалось, что вызвало удивление Младшей Хозяйки. Интересно, почему Данила еле тащится?

– Алекс, ты меня пугаешь… По этой лестнице обычно передвигаются чуть медленнее…

Меньше всего мне хотелось бы видеть напуганной Младшую Хозяйку. Когда ведьмы пугаются, они, как правило, довольно быстро и решительно уничтожают причину своего страха.

– Спешил…

Быть может, кто-то другой на моем месте и ввернул бы что-нибудь из коллекции причин, по которым мужчина может спешить на встречу к даме. Я – промолчал. Иногда у Младшей Хозяйки напрочь выключается чувство юмора.

– Со стороны это смотрелось как чудо.

Голос, произнесший эту фразу, не принадлежал Младшей Хозяйке. Он не принадлежал и Первому Мечу, который достаточно ожидаемо стоял за спиной у Хозяйки.

– Мы знакомы?

Моя природная воспитанность отказывает мне исключительно в тех и только тех случаях, когда она может пригодиться. Нужно было очень сильно поработать над содержимым собственной черепной коробки, чтобы не догадаться, что за юноша может находиться в кабинете-келье Младшей Хозяйке и при этом подавать голос, не получив предварительно высокого согласия.

– Князь? – Надеюсь, в моем голосе была достаточная доза раскаяния…

Легкий кивок подбородка намекнул мне, что впервые в жизни я нахожусь в одном помещении с царствующей особой… Ну, с учетом обстоятельств, наполовину царствующей.

– Лейтенант, Младшая Хозяйка порекомендовала вас в качестве советника и телохранителя. Вы будете сопровождать меня в нашей экспедиции.

* * *

Это не зависть. Это обстоятельства: некий молодой человек, родившийся в семье, представители мужской линии которой почти никогда не умирали своей смертью, точно знал, что я буду делать. Стоило ему произнести слова, как они тут же начинали становиться делом. Это вид колдовства. Вероятно, именно за колдовство отца Ярослава и убили.

Завтра лейтенант Алекс Каховский и две роты королевской стражи отправятся к хутору Михайловскому. То есть отправится князь Ярослав, а мы просто будем сопровождать юношу, чтобы ему не было тоскливо брести каких-то триста шестьдесят километров туда и, если сильно повезет, – столько же обратно.

Завтра, примерно в то же время, к тому же хутору, но с противоположной стороны, отправится другой князь – Великий Князь Московский Порфирий.

Если Ярославу ничто не помешает вовремя прибыть на место встречи и произвести правильное впечатление на Порфирия, то в Киев он уже вернется вместе с союзником – и Лоретте придется срочно искать город, в котором князья водятся в меньшем количестве.

План Младшей Хозяйки (почему-то мне подумалось, что план принадлежит именно ей) был всем хорош, если не задумываться о том, что:

– Порфирий может оказаться ничем не лучше Лоретты, а вдвоем с Лореттой они точно будут хуже, чем она одна; – триста шестьдесят километров до точки встречи еще нужно преодолеть, причем милая сердцу киевская брусчатка тянется совершенно в другом направлении.

Ну и, наконец, о личном. Я все никак не могу забыть о том, что во время моей последней встречи с Порфирием, который тогда еще не был Великим Князем, он пытался меня привселюдно сжечь на костре. Трудно поверить, но это воспоминание буквально обжигает.

Вероятно, меня должно радовать, что я опять лейтенант. Если бы вместе со званием мне отдали мое родное Костяное отделение, командовать которым мне доводилось во время службы и иногда после нее, – радость была бы куда искреннее. Увы, надеяться на то, что всю черную работу сделает кто-то другой, на этот раз не приходилось. На войне как на войне. Хорошо хоть рассказали, для чего я нужен, – редкое везение для пушечного мяса.

Глава вторая Прощание славянки

Во время падения с десятого этажа страхом высоты можно пренебречь.

Из учебника «Занимательная психология»

Когда-то, довольно недавно (примерно за неделю до того, как мой еще не дедушка познакомился с моей еще не бабушкой), всё изменилось. Как это часто бывает во время глобальных изменений, то, что казалось мелочью, со временем стало главным, главное же, напротив, со временем забылось. Мелочью казалась Большая Стена, в одночасье возникшая из ниоткуда, то ли по прихоти неизвестного военного гения, то ли просто потому, что наступил восьмой день творения. Главным казался обмен достижениями научного прогресса. В данном случае это означало: а покажи-ка, на сколько частей разделяются твои боеголовки! Обмен проходил между Россией и Северо-Атлантическим блоком.

Большая Стена появилась как раз в тот момент, когда стало понятно, что огромное количество людей совершенно зря получали зарплату. Боеголовок было явно больше, чем нужно. Впрочем, с учетом того, что Россия предпочла раскрасить картину происходящего асимметричным ударом сейсмической бомбы где-то в районе тектонического разлома в глубинах Атлантического океана, безработица еще очень долго будет недостижимой мечтой нового мира.

Только после возникновения Большой Стены обмен достижениями был закончен, и дальше одна шестая суши и весь остальной мир наконец-то пришли к согласию. Согласие было прочным, как раз настолько, насколько прочна была Стена, а она была прочнее всего, что до ее появления было известно человечеству. Впрочем, успевших опасть разделенных боеголовок как раз хватило на то, чтобы всё изменилось. Во всяком случае, с нашей стороны Стены. Выжившее население – примерно каждый десятый – продолжало нести потери, с трудом противостоя мутациям собственного вида и пытаясь выцарапать право на жизнь у многочисленных видов животных и растений, мимо которых мутация тоже не прошла. Кроме всего прочего, население напрочь потеряло охоту к промышленным революциям, вернувшись к временам доэлектрическим, и кто знает, сколько бы времени продолжалась эта идиллия, если бы среди мутантов не стали всё чаще появляться существа, наделенные силой, которую принято называть магией, просто потому, что другие названия не прижились. В стране, где правят маги и ведьмы, приходится несладко и ученому, и монаху. Тяжело быть Ньютоном, когда любой из трех законов то и дело дает сбой. Совсем непросто быть инквизитором, если ведьмы отвлекаются от таких важных вещей, как насылание порчи на домашний скот, и принимаются непосредственно за инквизиторов.

Несмотря на достаточное количество радиоактивных осадков и по ту сторону Стены, то есть там, где остались развалины Вены, Берлина, Парижа, Лондона и Нью-Йорка, магия в тех краях если и усилилась, то сделала это скрытно, не бросаясь в глаза. Вероятно, потому, что с младенцами на Западе обращались в духе старинной спартанской традиции – проверяли прочность новорожденных черепов ударом о древние скалы, если этот череп хоть на йоту не вписывался в жесткие нормы.

Запад, несмотря на потери, довольно быстро начал восстанавливаться, и уверенность в собственной избранности омрачал лишь старый-новый кошмар о Железном Занавесе. Теперь он стал реальностью. И если раньше всяк желал, чтобы он наконец раздвинулся, то нынче этого всяк боялся. Что именно может появиться из-за Большой Стены на Западе, не знали, но издавна ничего хорошего с Востока не ждали.

Я бы и сам не ждал. Если в немногочисленных городах с нашей стороны жить было достаточно безопасно, то появляться за пределами населенных пунктов было желательно не поодиночке и очень ненадолго. Конечно, небольшая армия могла спокойно катиться по просторам Руси, не встречая сколько-нибудь значимого сопротивления. Но даже этого слабого сопротивления вполне хватило бы, чтобы где-то к середине пути главнокомандующий вдруг понял, что небольшая армия превратилась в довольно маленькую, и вообще совершенно необязательно командира взвода называть главнокомандующим.

За городом селились колонии вампиров, за городом можно было увидеть встречника и иногда после этого остаться в живых. Можно было научиться находить верные тропки… Мутации и магия сделали каждое живое существо на этой земле не просто опасным, но «опасным внезапно».

Впрочем, существовали караваны. От Киева до Ростова, от Одессы до Москвы – целые города медленно ползли по причудливо изогнутым маршрутам – от села к поселку, от поселка к хутору, по дорогам, умасленным кровью и потом. И хотя за десятилетия всевозможная нечисть научилась не приближаться к дорогам, каждый вернувшийся караван был удачей. Ожидаемой, но удачей. А караван, вернувшийся без потерь, был чудом. Земля снова нашла в себе силы, впервые за много лет, прогнуть человека под себя.

В распоряжении у князя Ярослава будут всего две роты стражи, а также я, мой ученик и мой кот. Идти нам предстоит не караванным проверенным путем, а по прямой – таково условие Великого Князя Московского Порфирия. Близ хутора Михайловского надлежит быть ровно через десять дней и десять ночей, притом после перехода наш отряд должен выглядеть достаточно достойно, чтобы Порфирий уважил власть Ярослава. Возможно, молодому киевскому князю было бы лучше не покидать своей опочивальни.

Глава третья Легкие против тяжелых

Никто не знает, чем закончится поединок слона и кита, однако совершенно точно известно, что должен сделать биатлонист, чтобы победить боксера.

Из секретных глав Олимпийской хартии

Прелесть пеших прогулок может так и остаться не известной человеку, который несет на себе пару десятков килограммов за плечами и к тому же ошибся с компанией. Я предпочел бы верхом, но маршрут, который мы выбрали, мог запросто стать любимым у лошадененавистников. Трасса, будто специально созданная для переломов непарнокопытных конечностей.

К своему ученику Даниле, насвистывающему что-то, отдаленно напоминающее «Прощание Славянки», я привык. Иногда мне кажется, что и он ко мне привык тоже. Что касается Толстикова – капитана королевской стражи – к нему, боюсь, так и не смогла привыкнуть даже его собственная мать. Толстиков был вторым человеком среди направившихся в поход, который был лишен жестокой необходимости нести на себе что-то, кроме оружия. Первым был князь Ярослав, но это я был готов понять и принять. Толстикову же явно не помешали бы еще сто граммов поклажи: примерно столько весит намордник.

К моему несчастью, капитан пытался держаться поближе к Ярославу. С учетом того, что мне, штатному телохранителю, приходилось держаться рядом с тем же объектом, Толстиков постоянно оказывался на расстоянии руки, плотно прижатой к телу. Ненавижу.

Радовало, что близость к патрулям Лоретты заставляла капитана разговаривать шепотом. Хотя – кого я обманываю? Если патрули не услышат этот хрип, их обязательно обдаст слюной – по крайней мере я уже даже не пытался уворачиваться – бесполезно.

– Алекс, зачем ты увязался с нами, я же знаю, ты специалист по розыску домашних зверушек. – Сип, который раздался напоследок, вероятно, должен был означать смех шепотом. Объяснять капитану королевской стражи, что поиск четвероногих – лишь частный случай в моей карьере частного детектива, – бесполезно. Думаю, сам капитан не смог бы найти затерявшуюся животину, даже если это будет его собственный любимый плюшевый мишка. Рассказывать о своей службе в гвардии – тоже непродуктивно, королевские стражи не понимают, как можно быть приличным бойцом, не оттачивая ежедневно строевую подготовку. И в самом деле, в лесу, куда мы сейчас направляемся, без строевой подготовки никуда. На улицах Киева строевая подготовка тоже хороша только в дни праздников, если, конечно, нет какого-то не известного мне приема этой дисциплины, помогающего скрытно передвигаться по городу.

Лейтенант Костяного отделения Алёхин, единственный известный мне представитель человеческого рода, одинаково преуспевший и в строевой, и в боевой подготовке, любит развлекаться, ловя стрелы на лету. Рука, которой он сотворяет это чудо, одета в специальную толстую перчатку, а стрелять он доверяет только Марату – лучнику от бога, мастеру, который может послать стрелу с нужной скоростью в нужное место. Сейчас нам предстояло проделать фокус куда проще по исполнению, но куда более болезненный. Мы будем ловить стрелы всем телом, а кому особо не повезет – головой.

С ночью нам не повезло – лунная, безоблачная, и все это на фоне недавно выпавшего снега. Примерно с такой невезухой сталкивается заяц-беляк, раньше времени сменивший окрас. Толстиков перестал сипеть. Он командовал. Его мама очень долго подыскивала себе партнера для зачатия будущего капитана – такой командирский голос можно вывести только путем целенаправленной случки самых голосистых особей на протяжении нескольких поколений.

Огромные щиты сомкнулись, закрыв стражу и Ярослава. В первые секунды атаки мы потеряли несколько человек. Еще десятеро были ранены. Для этих поход уже был закончен. Мой кот Голубой Дракон, который только что терпеливо сносил соседство капитана и его обильное слюноотделение, исчез, вероятно, решив, что это не его драка. Вот так всегда – коты мудрее и быстрее нас.

Обстрел – это плохо, но это только начало беды. Толстиков, конечно, попытается продвигаться под огнем и даже уже начал ответный обстрел, только с такими темпами передвижения уланы Лоретты явно поспеют на помощь к своим арбалетчикам куда быстрее, чем Толстикову удастся выйти из-под огня.

На счет «раз» – через вдох после того, как бойцы капитана выпустили очередную порцию кровожадных малюток с перьями и железными наконечниками, – десять метров до угла я пробежал не то чтобы очень быстро – во всяком случае, никто не хлопал в ладоши и не бежал вручать мне медаль. Быстрее я мог, только если бы кто-нибудь отвесил мне хорошенького пинка на старте. Теперь, когда арбалетчикам Лоретты понадобится несколько секунд, чтобы переместиться к другому карнизу, можно почти спокойно добраться до арки дома. Самое дорогое, что у меня есть, – мое тело – осталось без дырок, Данила, рванувший вместе со мной, – отделался царапиной. Щиты – в землю, дальше они будут только мешать. Посмотрим, насколько хороши литовские арбалетчики в ближнем бою.

Подняться на крышу, отдышаться, теперь главное – поймать ритм – не спеша и не мешкая, войти в движение, как в воду. Первый встреченный нами арбалетчик фактически умер от удивления. Интересно, а чего он ждал от людей, которых только что пытался пристрелить? В ближнем бою арбалет куда менее удобен, чем в стрельбе с крыши по проходящим внизу целям. Еще двоих нам с Данилой удалось удивить чуть менее скоро, что, конечно, тут же сказалось. Если бы болт пролетел на пару сантиметров ниже, моему черепу представился бы случай доказать, что он и впрямь так непробиваем, как об этом думают некоторые мои достаточно близкие знакомые.

Мой план по ликвидации не предусматривал затяжных боев с превосходящими силами противника – все должно было быть быстро и эффективно. Вероятно, литовцы попались недостаточно заторможенные или просто из другого анекдота. Когда им надоест тратить боеприпасы на дымоход, за которым мы спрятались, они поменяют диспозицию и постараются приготовить блюдо под названием «Алекс, нафаршированный арбалетными болтами».

Я не успел подумать о том, что в этот момент делает Толстиков. Зачем думать, когда все и так слышно? Оказывается, отличие между тяжело– и легковооруженными действительно существует. Князь Ярослав смог увидеть это отличие собственными глазами в исполнении королевской стражи с одной стороны и арбалетчиков с другой. Исход был понятен с момента появления стражи на крыше. Это как раз тот случай, когда получаешь удовольствие, хотя знаешь, чем всё кончится.

Кстати, кажется, я оказался неправ насчет Толстикова. Сработали мы как по нотам. Теперь между нами и Батыевыми воротами – лишь десяток вражеских трупов и пара кварталов. Будем надеяться, помощь, вызванная арбалетчиками, прибудет уже после того, как мы покинем город.

Глава четвертая Пойдешь налево…

С учетом того, сколько человек из ста психически нормальны, норма – это извращение с хорошим пиаром.

Из пособия по теории статистики

Не думаю, что, когда Батый, отчаявшись вломиться в Киев через Золотые ворота, решил войти в город с другой стороны, он догадывался, что пролом в стене назовут в его честь отнюдь не благодарные потомки. Как бы то ни было, ворота имени великого монгола остались позади. Пока дорога была милостива к нам – мы шли по остаткам брусчатки среди развалин когда-то огромного города. Растениям было трудно пробиться к солнцу сквозь камень, бетон и кирпич, иначе нам пришлось бы идти сквозь чащу. Правда, те же развалины, мешающие жить флоре, дали убежище многочисленной фауне, ведущей преимущественно ночной образ жизни. Счастье, что для большей её части одного рева Толстикова было вполне достаточно, чтобы наш отряд мог чувствовать себя здесь в полной безопасности.

Хуже нет – двигаться после боя. Наши раненые могли смело считать себя счастливчиками. Как раз в тот момент, когда мы всё дальше удалялись от таких вершин цивилизации, как настоящая постель и горячая пища, они должны были их вот-вот достигнуть. Медперсонал Лысой Горы – среди которого не было замечено ни мужчин, ни уродин, – делал эту цель еще более желанной. Единственным пострадавшим, оставшимся с нами, был Данила. У него странное понимание ученичества. Вероятно, он считает, что я всё еще могу его чему-то научить, иначе чем можно объяснить его убежденность в необходимости защиты своего учителя? Голубой Дракон появился в пределах досягаемости сильного и быстрого удара ногой так же незаметно, как исчез накануне нападения арбалетчиков. Наверное, надеется, что мы привлечем внимание особенно большой и вкусной крысы.

Солнце встретило нас на берегу Днепра – у самой кромки льда. Любая ночь пытается все скрыть. Но только зимнее утро все обнажает так безжалостно. Нет жизнерадостной зелени и прочего разноцветья. Развалины, лишенные всякой романтики, остаются всего лишь развалинами, пустыри даже не пытаются притвориться веселыми лужайками. Снег? Снег украшает всё живое и уродует всё мертвое.

Лед в эту зиму был достаточно толстым, чтобы даже самый тяжеловооруженный стражник не опасался повторить судьбу пса-рыцаря. Нам предстояло добраться до левого берега и пройти еще пару километров, прежде чем придется свернуть с дороги. У развилки стоит трактир «Левобережный» – примечательный тем, что это первое обитаемое строение за городской чертой. Не знаю, что заставило хозяина дать ему такое название, то ли полное отсутствие фантазии, то ли глубинное чувство юмора. На левый берег власть Киевской Короны не распространяется. Это не значит, что, хорошенько разозлив князя или ведьм, достаточно пересечь Днепр, чтобы очутиться в безопасности. Гвардия или отряд мечей найдут обидчика, даже если на это придется потратить не один год. Другой вопрос, если речь идет об обидах, нанесенных простым горожанам. В этом случае преступник может быть абсолютно спокоен. Настолько, насколько можно быть спокойным на левом берегу. Кстати, уверен: минимум каждый второй беглец из Киева непременно останавливался в этом трактире. По крайней мере, если бежать он решил на восток. Может быть, в названии «Левобережный» больше смысла, чем это представляется на первый взгляд?

* * *

Если женщина, открывшая ворота трактира, – жена хозяина, то я понимаю, почему трактирщик предпочитает жить за пределами города, но не понимаю, почему так близко. И, кстати, где груды тел убитых на дуэли за право снискать взгляд этих зеленых глаз? Неужели в этих местах снега намело достаточно, чтобы скрыть это побоище?

Судя по тому, что даже Толстиков перестал пыхтеть, – весь наш отряд думал примерно об одном и том же.

– Вы, наверное, совсем?

У нее и голос замечательный. На вопросы, заданные таким голосом, можно не отвечать – тогда есть шанс, что вопрос будет повторен – всё тем же чудесным сопрано.

– Или вы заходите, или я закрываю ворота.

На этот раз сопрано молчало, свои условия диктовал баритон, и внешность его обладателя дала ответы на все мои вопросы. Конечно – те же зеленые глаза, и даже черты лица те же, только всё это раз в пять больше, и туловище совершенно пропорционально лицу. С троллями всегда так – как рассказывал мне мой приятель Григорян, большой любитель пива, книг и всевозможных историй, – такой расклад по размерам не случаен. У тролля-мужчины имеется специальная кожаная складка, типа сумки у кенгуру, в которой он, если нужно, прячет свою спутницу и детей. В принципе, это, наверное, лучше, чем оставлять женушку дома и не знать, чем она там занимается, пока ты на работе.

Странно устроены мужские организмы – самая прекрасная женщина еще вчера вряд ли была бы способна обогнать даже кружку пива в рейтинге мужских предпочтений нашего отряда. Сегодня мы не способны отличить тролльчиху от женщины, и, если бы не муж-тролль, не думаю, что происхождение хозяйки трактира кого-то смутило бы.

– Алекс, а вот как у них так получается – он такой большой, она такая маленькая… – Вот ведь не узнает капитан Толстиков ответ на свой вопрос и проживет всю жизнь в муках.

– Капитан, а вы не думали, что, может, под одеждой он не такой и большой или она не такая и маленькая…

Ну вот – воображение Толстикова занято до конца нашего похода. Мне – хуже. Боюсь, мое воображение сейчас будет внушать мне, что я так же накормлен, как стража. Накормить две сотни голодных мужиков – задача, достойная целого выводка троллей, и выводок явно справлялся с ней успешно.

Умение предвидеть не всегда на пользу. Пир горой – в общем зале на первом этаже, а комната князя – на втором. Второй этаж – на самом деле не этаж вовсе, а небольшой балкончик для нескольких комнат и коридорчика с перилами. Данила, стоит справа у дверей комнаты Ярослава – спокоен, как удав на пенсии.

Я стою слева и очень хорошо себе представляю, как всё приготовленное съедается и выпивается и как лейтенант Алекс мучительно пытается заснуть на пустой желудок. Еще этот запах…

В бою всё как-то проще – выжить и постараться убить как можно больше противников. С караульной службой у меня всегда были натянутые отношения.

– Данила, ты бы пошел – поел, а? Я думаю, с пустым коридором я и сам справлюсь.

– Учитель?

Сейчас главное – правильно посмотреть на Данилу. Кажется, получилось. Я поднял на Данилу лицо, в котором постарался на корню удавить любую эмоцию. «…А самое страшное видели – лицо мое, когда я абсолютно спокоен?..» Действует безотказно. Одним мучеником стало меньше. Данила уже был на полпути к блаженству, мои же страдания увеличились безмерно. Всё из-за блюда размером с небольшой стол, которое приближалось ко мне только для того, чтобы тут же скрыться в комнате князя. Жареная картошечка с лучком и, кажется, утка. Я даже не обратил внимания на хозяюшку, умудрившуюся скрыться за всем этим великолепием.

Запах прошел мимо и растворился в покоях князя. Тролльчиха вышла и подленько так улыбнулась. Могла бы хоть косточку принести сторожевому псу.

– Лейтенант?

– Да, ваше высочество? – Вероятно, хочет, чтобы я ему салфетку повязал или что там еще полагается во время княжеской трапезы.

– Алекс, не присоединишься? А то мне самому не управиться, заодно присмотришь, чтобы на меня дичь не набросилась.

Не так плоха караульная служба, как мне это казалось. Особенно когда караульный устав вдруг отменяется.

Глава пятая Варианты для князя

Если хорошенько присмотреться, лучший выбор – лишь лучший из доступных.

Из дневника Дон Жуана

Прелесть еды в том, что можно достаточно долго находиться за столом даже с князем, молчать – и в то же время никого не обидеть. Голод только начал отход на заранее подготовленные позиции, а Ярослав уже потерял всякий боевой задор. Ничего – зубы наголо – враг должен быть съеден…

– Почему именно вы? – Князь явно не ценил молчание, а может, его раздражает мое чавканье?

– Что – я? – Иногда я умею моментально отреагировать и в то же время не сказать глупость. Если не знаешь, что ответить, – уточняй вопрос.

– Почему Младшая Хозяйка отправила именно вас? Вы – частный детектив, пусть даже довольно известный, пусть даже в свое время отслужили в гвардии. Почему не мечи, почему не пару ведьм или не Костяное отделение?

Что значит неправильное воспитание. Мне вопросы, начинающиеся на слово «почему», в голову не приходят. Если сказали идти к черту на рога – спрошу параметры рогов, чтобы подготовиться как следует.

– Есть варианты, князь. Первый – нет необходимости в ведьмах, мечах или гвардейцах. Второй – если вдруг с нами будет что-то не так, Хозяйка не хотела бы потерять что-то и вправду ценное. Ну и третий – а вдруг, с точки зрения Лысой Горы, Алекс – это лучшее, что у нее есть для вашей безопасности?

– Есть еще один вариант. – Князь откинулся на подушки дивана. – Младшая Хозяйка хотела бы потерять князя и в то же время сделать это с соблюдением всех приличий…

Я бы тоже с удовольствием откинулся на какие-нибудь подушки, жаль, табуретка, на которой я сидел, если и предусматривала откидывание седока, то только с целью получения сотрясения мозга.

– Если бы ведьмы хотели от вас избавиться, им было бы достаточно просто не принимать вас на Лысой Горе, разве нет? Я, правда, не совсем понимаю, для чего они это сделали. Думаю, с Лореттой они бы в любом случае договорились, несмотря на ее колдунов.

– А вдруг они решили, что я в качестве Великого Князя лучше подхожу Киеву?

Странно устроен наш город. Точнее, до сих пор он был устроен очень даже обычно. Корона решала свои вопросы, главный из которых заключался в исправном выбивании налогов из населения в обмен на относительный порядок на улицах и защиту от внешних угроз. Прелесть этого порядка была в том, что, заплатив налоги, горожанин знал: больше до него властям нет никакого дела. Так же, как и горожанам не было никакого дела, кто именно в этом году носит корону и как именно закончил свои дни предыдущий монарх.

Теперь всё поменялось. Лоретта не справилась с домашним заданием – Ярослав выжил, и за это расплачивается весь город. Вполне возможно, что сам факт выживания Ярослава, юноши, который всерьез думает, что может править, и от этого кому-то станет лучше… – худшее, что могло случиться с Киевом.

– Князь, спасибо за угощение, я, с вашего разрешения, пойду – осмотрюсь? Меня сменит Данила, если что – он за дверьми.

– Я надеюсь, лейтенант, никаких «если что» сегодня ночью не произойдет.

Этот тон, само построение фразы явно были чужими. Ее автор был старше, и, скорее всего, именно он имел неосторожность заснуть в одной постели с Лореттой.

– Всё будет хорошо, князь, я послежу за этим…

Почему-то я твердо знал, что приложу все силы, чтобы у этого до смерти напуганного юноши все-таки был шанс стать нашим монархом. Вероятно, кровь покинула мой головной мозг, чтобы плавно отлить к желудку, где вовсю шла работа по перевариванию ужина. И кстати, чем можно объяснить тот факт, что мне всё время хотелось назвать князя сынком?

Данила занял место у дверей князя, Толстиков расставил остальные посты, а я расположился в комнате, выделенной мне и капитану, чтобы попытаться как следует выспаться. «Как следует» – значит, попробовать за два часа выспаться так, как обычные люди это делают за восемь. Задача привычная – привычно невыполнимая. На этот раз в ней присутствовала особая пикантность – храп капитана. Если у храпов есть категории, то у этого была категория «быстро сматывайся отсюда».

Голубому Дракону было лучше – он мог себе позволить заснуть где угодно и в любое время суток.

В последнее время он приобрел отвратительную манеру изображать манто у меня на плечах. Получалось довольно тепло, но несколько тяжелее, чем хотелось. Сейчас он не спал, раз за разом пытаясь расположить свою тушку у меня на пути. В отличие от обычного кота, попытки добиться, чтобы я об него споткнулся, не были намеком на то, что он хочет есть, пить или просто привлечь мое внимание. Скорее всего, ему действительно было любопытно увидеть мое падение.

Местом, максимально удаленным от покушений кота и храповой угрозы, был камин на первом этаже трактира. Кресла, стоящие рядом с ним, не были предназначены для сна, но я был уверен, что это меня не остановит.

– Наливочки перед сном не хотите?

В этом кресле, отодвинутом мною на приличное расстояние от ласкового пламени, отказаться от наливки было невозможно.

– Если только она не заставит меня проспать свою смену.

– Я вас разбужу…

Огромный хозяин трактира двигался абсолютно бесшумно и… совершенно не пугал. Кирпичи странного зеленоватого оттенка, из которых был сложен камин, придавали пламени и всему, что оно освещало, тот же странный оттенок.

Решивший далеко не отпускать меня Голубой Дракон, осмотревшись, занял позицию между мной и троллем.

– Необычный кот и необычный хозяин… Кажется, он пытается о чем-то предупредить меня? – Кружку с наливкой тролль передал мне только благодаря длине своих рук, не решившись пройти мимо кота.

– Что за кирпич?

– Любой дом нашего народа начинается с камина. Камин всегда делают из осколков зеленого камня, как бы далеко от него нас ни занесло… Память о родных местах. Пламя в камине горит всегда – зимой, летом. Так повелось…

– Никогда не слышал о зеленых камнях… О таких зеленых камнях. Вероятно, нести их пришлось издалека, и это был не самый легкий груз…

– Я не только выгляжу большим, Алекс.

– Я представлялся?

– Твой кот представился за двоих.

Глава шестая Защита и благодарность

Шоу-бизнес продолжил свое развитие после изобретения смертной казни только потому, что в Средние века не было телевидения.

Из монографии «Телевидение: ужас-ужас!»

Тролль не обманул. Наливка была крепкой, сладкой, а мой сон настолько глубоким, что, разбуженный через два часа, я не совершил попытки убить существо, решившееся на этот безумный поступок. Оно и к лучшему. Тролля довольно трудно убить.

Как оказалось, еще труднее уговорить тролля поделиться рецептом. Видно, собирался вот-вот запустить линию по производству этой жидкости, а тут – ясное дело, будущий конкурент.

Не то чтобымне никто никогда не отказывал, просто чаще я прошу о том, что и так отдать не против… Это был явно не тот случай.

Выбравшись из трактира, капитан Толстиков сориентировался по карте и уверенно указал направление в сторону леса. Думаю, он решил идти по прямой. В королевской страже других маршрутов не знают. С точки зрения стражи, круг – это прямая, только довольно толстая – вид с торца.

Прорубаться сквозь частокол пущи – это что-то особенное. Одно дело – размахивать мечом, прокладывая себе дорогу сквозь хлипкие лианы. А вот попробуйте перерубать стволы и ветки нашего леса. И снег. Чтобы, не дай бог, мы не перегрелись, он щедро облеплял с головы до ног, падая с крон потревоженных деревьев, бросаясь под ноги бесконечными сугробами. То, что позади нас сугробов было меньше, было вызвано вовсе не тем, что они растаяли, – мы уносили их на себе. Скорость передвижения отряда уже уступала черепашьей, на очереди были улитки.

В рубке ветвей нет упоения. Они не устают, никогда не сдаются и напрочь лишены страха. Хуже того – совершенно невозможно предсказать, когда они, наконец, закончатся. Бойцы сменяли один другого, тупя мечи и забивая мышцы, а чаща всё не отступала.

После часа упорных трудов мы продвинулись метров на пятьсот. В принципе, с такими темпами можно Ярослава запросто отправить обратно в трактир, чтобы он в тепле дождался, когда мы прорубим достаточно длинную дорогу для будущего Великого Князя. Сам трактир был из-за деревьев не виден, только высокая, сложенная из красного кирпича труба. Я не в первый раз глядел на эту трубу, но только сейчас до меня дошло, что в ней не так. Для довольно холодного зимнего дня труба, из который не идет дым, выглядит достаточно странно. Если добавить к этому рассказ тролля об очаге, который горит и зимой, и летом, странность просто-таки зашкаливала.

– Ваше высочество!

Князь тщетно пытался согреться с помощью неизвестной жидкости, хранившейся во фляге. Судя по обилию блестящих камней на этом сосуде, стоил он примерно как все мои гонорары за ближайшие сто лет.

– Вы только что вспомнили, что взяли с собой ковер-самолет?

– Увы, я только что сообразил, что с нашим трактиром что-то неладно…

Ничем другим, кроме ненависти к рубке деревьев, я не могу объяснить тот факт, что уже через пять минут трактир был окружен по всем правилам военной науки. Стараясь не потревожить два десятка лошадей, в том числе впряженных в огромную фуру, полторы сотни бойцов были готовы продавить двери парадного и черного хода. Сопротивление дверей оказалось единственной проблемой, с которой нам пришлось столкнуться.

У погасшего камина, связанные по рукам и ногам, лежали тролль и его супруга. Еще несколько человек лежали так же неподвижно. Очень трудно шевелиться с оторванной головой. Оставшихся в живых – десяток мужичков угрюмого вида – мы оторвали от довольно вялых попыток отловить отпрысков-троллей. Бандитов было почти что жаль. Тролли – ценный товар на рынках рабов, но их цена чаще всего оказывается слишком высокой. Оставшиеся в живых нападавшие, потерявшие много сил и здоровья в драке с троллями, могли двигаться, но медленно и недолго – как они собирались добираться в таком состоянии до ближайшего невольничьего рынка, осталось загадкой.

Всё, что могло быть разломано в трактире, было разломано в щепы, всё, что могло быть разбито, превратилось в осколки. Кроме заветного бочонка. Думаю, пришедшаяся мне по вкусу наливочка – это как раз то, что было нужно троллю-папе и троллю-маме.

Киевская Корона работорговлю не признает. Поэтому тролли стали свидетелями зрелища, которое нечасто можно увидеть за пределами больших городов. Дедушка Гарик – мастер на все руки, кузнец, столяр и к тому же отличный боец, был взят в нашу экспедицию не для этого, однако виселица у него получилась – загляденье.

В полевых условиях пришлось обойтись без табуреток, люков – всё просто и эффективно. Скромная буква «Г» у дороги и десяток перекинутых веревок. Еще проще было воспользоваться ближайшим деревом, но Ярослав посчитал, что именно виселица метрах в ста от трактира должна послужить символом торжества закона. Наверное, не очень красиво, но точно заставляет задуматься. Резкий рывок, от которого ломается шея, – пожалуй, это наиболее гуманный способ повешения. Данила отвернулся. Я бы и сам отвернулся, но репутацию надо беречь. А вот Голубой Дракон был в явном восторге: ну где найдешь еще такую забаву – десятки болтающихся ног. Конечно, их повесили, чтобы развеселить моего кота…

Вероятно, это было дружеское похлопывание. Я отлетел всего на полтора метра. Как они умудрились его все-таки скрутить?

– Алекс, почему вы вернулись?

Тролль прав. Нам незачем было возвращаться. Что с того, что дым не валит из трубы…

– Я рассказал про обычай твоего народа князю, и он решил, что обычаи хороши только тогда, когда их не нарушают…

– Когда я заливал очаг, я ни на что не надеялся… Князь очень добр…

Пожалуй, десять трупов, болтающихся у дороги, если бы могли, приняли участие в дискуссии о доброте Ярослава.

Небольшое землетрясение прервало мои мысли. Тролль решил привлечь внимание князя падением на колени.

– Как могу отблагодарить? И могу ли просить защиты?

Это хорошо, что между князем и троллем было расстояние. Реакция могла быть разная. Мог с испугу и мечом воспользоваться. Защиты у Ярослава точно еще не просили. Не знаю, как насчет благодарностей… Но голова у князя работала в правильном направлении.

– Плати дань – получишь защиту. Плати дань – и не нужно другой благодарности…

С учетом того, что мне дань никто платить не собирался, бумажка за пазухой с рецептом секретной наливочки – нехудшая благодарность за спасение тролльей шкуры. Думаю, Григорян попробует – будет плакать, как младенец, отпив глоток и понимая, что следующий зависит только от моей доброй воли. До знаменательного момента предстояло еще немного пройтись, но ради слез этого пожирателя пива можно и потерпеть.

Трактир остался достаточно далеко, чтобы мы уже не смогли заметить ни дыма, ни его отсутствия. Но и не глядя я точно знал, что еще через несколько дней над трубой взовьется штандарт молодого князя, который вместе с виселицей послужит нехитрой, но надежной защитой для тролля. Плохо то, что сегодня я тоже решил сразиться с деревьями. Кучность флоры снизилась, и прорубаться стало значительно легче, но еще несколько дней в том же темпе, и можно будет смело возвращаться домой – все равно не успеть.

Если бы я выбирал этот нехитрый маршрут… Скорее всего, я бы его не выбрал. Я остановился бы и подумал, как выкрутиться… Королевская стража упорно шагала вперед. К следующей зиме мы точно будем у цели.

Глава седьмая Ночь длинных рук

Самые ужасные вещи чаще всего происходят при ярком свете солнца.

Из надписей на манжетах графа Дракулы

Ноги болят дико, но это неважно. За этот переход мы прошли столько же, сколько за предыдущие два дня, а главное – лес вот-вот кончится. Как раз вовремя – сумерки уже затопили округу и с каждой минутой сгущались, чтобы стать тьмой.

С детства у меня всегда так. Когда всё хорошо – не хорошо. Не умею вовремя радоваться. По периметру лагеря уже весело трещали факелы, стража развернула княжеский шатер, капитан Толстиков выставлял караулы, а я все не мог заставить себя расслабиться и занять свое место рядом с князем. Голубой Дракон оккупировал стратегически выгодную позицию на входе в шатер – тело в тепле, голова в холоде – и смотрел на меня, единственного, кто оставался вне лагеря, явно давая понять: дураков видел, такого – никогда.

Что-то меня напрягало в этой полянке. Не полянка – друг человека. Мирно журчащий ручеек, пробивающийся сквозь корочку льда, ни одной кочки, снежок – как слой пудры. Не из-за осадков, а так, для марафета…

– Данила!

Вот моего ученика полянка не напрягала. Иначе он двигался бы чуть быстрее мухи, попавшей в кисель.

– Учитель, присоединяйтесь!

Что меня бесит, так это манера Данилы обращаться с оружием. Меч, пусть он трижды в ножнах, не подпорка и не костыль. Вероятно, Данила считал, что так он смотрится страшно воинственно – любопытно, сколько времени ему понадобится на то, чтобы в случае чего вытащить меч?

Почему мозги включаются всегда так поздно? Меч Данилы внезапно вошел в землю, как в масло, Данила падал и что-то кричал, только кричал он не один – весь лагерь сошел с ума… Это, наверное, всё-таки были руки – руки больных великанов – мертвенно-бледные, длинные и чудовищно сильные. Если бы не свет факелов – можно было бы решить, что взбунтовалась сама земля. Однажды мне пришлось видеть караван, утонувший в земле, внезапно ставшей жидкой. Кошмары перестали меня мучить совсем недавно.

По всему лагерю – то там, то здесь – целые пласты земли обрушивались вниз, а их место занимали руки-щупальца.

Мой кот заорал, разом перекрыв весь шум, и, кажется, стал раза в два больше. Рука, появившаяся рядом с ним, в мгновение ока стала красной – в следующую секунду она отлетела, отрубленная мечом Ярослава. Я не успел порадоваться за князя. Не знаю, была ли появившаяся рядом рука осиротевшей подругой отрубленной или просто шедшая мимо конечность, но князь был ею повален на землю, и меч, который он выронил, был так же бесполезен, как и меч Данилы, бесславно утонувший в земле.

Я был не на поляне, и это давало мне определенную надежду дойти до князя и не оказаться в досягаемости этих ручищ. Ну, в смысле – когда видишь картину в целом – иногда появляется шанс…Я еще думал о том, как и под руку не попасть, и князя выручить, а сам уже вышагивал, стараясь не вступить в одну из ям, из которых эти самые руки выросли… Где-то сзади Данила, подобравший чей-то меч, пытался отмахаться. То, что я успел увидеть, наводило на мысль, что шансов отрубить себе ногу у Данилы больше, чем отрубить вражескую руку, думаю, примерно то же сейчас происходило по всей поляне…

Тактика рук была нехитрой, но эффективной – повалить и утащить в одну из дыр. Был еще один вариант, и лучше бы я о нем так и не узнал – где-то в метре от меня молоденького стражника разорвали пополам… Наверное, не могли разобраться, в какую именно сторону тащить. Князю повезло – две пары рук сосредоточенно, не обращая внимания на все потуги Ярослава, тащили его в одну сторону – в ближайшую нору.

Голубой Дракон был явно не согласен с разворачивающимся сценарием и снова повторил свой трюк, вцепившись одновременно всеми имеющимися в наличии когтями и клыками в одну из держащих Ярослава рук. То ли князь у него вызывал симпатию, то ли руки показались ему особенно большими и мускулистыми крысами. К моменту прибытия спасательной команды в моем лице князь уже был в состоянии свободно передвигаться – руки, только что державшие его, предпочли заняться увлекательным делом – ловить кота. Забава довольно сомнительная: кто поймает, получает в качестве приза изрядное кровопускание.

Главное правило детства – «лежачего не бьют» – наложило на меня неизгладимый отпечаток. Не то чтобы я брезговал добить неприятеля, просто приучен я бить в то, что передо мной, а не подо мной же. Особенно неприятно было понимать, что если оно схватит, то выпустит, разве что вырвав кусок меня же.

Иногда лучше не размениваться по мелочам. Конечная цель любой драки – избавиться от противника, иногда этого можно добиться без помощи оружия. То есть противник в одном месте, а ты в другом – достаточно далеком от первого. Достигается с помощью быстрого бега. Нас преследовали не особо охотно. Я до сих пор так и не увидел, к чему они прикреплены, но что-то же должно командовать руками. И это что-то явно лучше справлялось с малоподвижными предметами. Курс на край поляны я выбрал так, чтобы с одной стороны князя был я, а с другой – кот, который сеял панику среди не приспособленных к таким соперникам рук. Где-то к середине нашего длинного пути, то есть шагов через десять, князь пришел в себя настолько, что подобрал меч одного из затащенных в нору стражников. Еще через несколько шагов Ярославу пришло в голову, что нужно срочно остановиться и принять бой. Плохо, когда сомневаешься в умственных способностях будущего монарха. К счастью, попытка захвата княжеской ноги очень быстро наставила Ярослава на путь истинный. Примерно за два удара меча, которые потребовались на то, чтобы освободиться от этого захвата. Еще через пару перерубленных рук и перепрыгнутых дыр мы оказались в безопасности.

С горем пополам стража понемногу унавоживала поляну кровью подземных тварей. Голубой Дракон, вымотанный, но, кажется, довольный, задрав хвост, с видом добородинского Наполеона ходил по краю поляны, явно мучаясь дилеммой – еще или достаточно.

Рядом с Данилой всё, что могло шевелиться, было либо мертво, либо умирало. Парень неплохо потрудился и теперь пробирался к нам. Где-то на противоположном конце поляны разносились команды капитана Толстикова.

Раздавшийся грохот разом оборвал всё. Поляны просто не стало. В свете нескольких оставшихся гореть факелов угадывалась огромная яма, в глубине которой можно было различить неясное шевеление.

Вероятно, это зрелище повредило мой разум, иначе – зачем бы я стал прыгать вниз? Два раза удариться головой во время одного спуска – много для моего роста. С возрастом я стал бережно относиться к целостности собственного черепа. В этот раз – не вышло. Спасибо факелам и спасибо луне – все-таки хоть что-то было видно. Зрелище было не из приятных, даже когда были видны только руки этих существ. Целиком же они выглядели – даже при скудном освещении – отвратительно. Несуразно огромные верхние конечности, прилепленные к тщедушному телу и уж совсем крохотным ногам. Зато голова соответствовала чудовищным рукам. Почему-то подумалось, что в такой голове должны быть достаточно крупные челюсти.

Постепенно то тут, то там начали раздаваться стоны. Вероятно, как раз в тот момент, когда казалось, что стража сделала свое дело, твари просто полностью уничтожили крышу своей пещеры – и весь наш отряд благополучно рухнул вниз.

Я пошел на стон, который доносился из места, где по моим расчетам должен был находиться Данила. Особо не разглядывая, ухватился и поволок тело подальше от приближающихся теней. Тени не хотели отставать, им хотелось стать более осязаемыми. А между тем стоны кончились. У меня были серьезные сомнения, что просто все решили отдохнуть.

Не знаю, есть ли чемпионат по тяганию оглушенных бойцов, но я чувствовал в себе силы протянуть Данилу еще метров сто и прийти к финишу первым. К сожалению, стена ямы совершенно не похожа на финишную ленточку и рваться под натиском моей спины явно не собиралась. Ребята с крепкими руками уже были на расстоянии «сейчас начнется». Что ж, когда-то это должно было случиться – почему не сейчас, когда передо мной троица уродов, а у ног кулем валяется бывший ученик. Диплом об окончании образования у Алекса Каховского Данила, скорее всего, получит посмертно.

Хорошо – сзади ко мне не подойти – сзади стена и какая-то веревка сверху спускается, мешает смотреть. Кстати, веревки из земли не растут, да еще под таким странным углом. Пока уродцы выбирали, кто первый попытается затупить лбом мой меч, я успел пропустить веревку под мышками у Данилы и даже подергать – авось сверху догадаются. Вероятно, медленный подъем Данилы одновременно послужил сигналом к атаке. Ну да – с челюстями я не ошибся. Зубы острые, а вот глаз, кажется, вовсе нет. Впрочем, зачем глаза с такими руками и челюстями: всё, до чего дотянешься, тащи в рот – рано или поздно в желудок попадет что-то съедобное.

Зря я надеялся, что мне предстоит просто отрубить им руки. На этот раз в руках были короткие металлические предметы с острыми краями – мечи не мечи – скорее, ножи. С учетом длины рук, они могли орудовать и бритвами. С точки зрения «кто кого достанет первым» – шансы у нас были равные.

Данила всё же успел подняться достаточно высоко, когда питекантропы наконец определили, кто из них самый тупой. Теперь, чтобы убедиться в его ущербности, достаточно будет пересчитать количество пальцев на его руках – сейчас их оставалось не больше пяти на обеих. Все-таки плохо, что дурные примеры заразительны, – двое решили повторить его поступок, а я всё так же оставался в одиночестве…

Каждый раз поражаюсь… Ну хоть однажды мне придется участвовать в честном бою – один на один, под взглядом очаровательной дамы, можно десятка очаровательных дам?.. Как это они до сих пор не додумались кинуть в меня чем-то тяжелым и острым? Веревка снова волшебным образом очутилась где-то в районе моих глаз. Вероятно, имелось в виду, что я сейчас одной рукой схвачу веревку, а второй непринужденно буду продолжать фехтовать. Неужели это князь так развлекается?

Крик, раздавшийся над головой, не дал ответа на мой вопрос. Кричали громко, надсадно, что-то неприличное, князь же разговаривал тихо, не повышая голоса, и, кажется, таких выражений вообще не знал. На всякий случай я все-таки отскочил в сторону. Мало ли что может прилететь сверху после таких криков. Прилетел здоровый булыжник. Такому, наверное, под силу произвести впечатление даже на череп одного из подземных уродцев. Только упал он не на череп, поэтому впечатление было несколько смазано. Впрочем, за первым проследовал второй, а затем и третий, и как-то это отвлекло тварей от меня. Теперь можно было хвататься за веревку. И пусть сверху ее никто не тянул – я поднялся на поверхность с хорошим временем.

Идти почти вслепую по лесной тропике – глупо, но мы не останавливались, пока тропинка вдруг не влилась в довольно широкую дорогу. Почему-то это показалось достаточным поводом решить, что мы в безопасности.

Еле выскочив из ямы рукастых уродов, вновь я туда не прыгнул. И не потому, что у меня не хватило бы на это дури. Просто там было тихо. Слишком тихо, чтобы было кого спасать.

Прошло три дня, мы потеряли весь отряд и практически остались без припасов. Лоретта сейчас казалась мне довольно милой. В конце концов, какая из жен не мечтала прирезать своего благоверного?

Мы не выставляли караул. Точнее, я не вызвался караулить. Сил хватило только на то, чтобы развести костер и убедиться в его свете в несмертельности наших ран. Заснул я, мечтая о тепле и том моменте, когда рота гвардии в сопровождении ведьм во всеоружии появится у чертовой ямы.

Глава восьмая Всё дело в снеге

Известное зло – не так велико. Чтобы рассказать, нужно выжить.

Из записок хранителя музея НКВД

Солнце – великолепная вещь. Всё видно, при этом абсолютно даром, а лучшие полгода еще и греет. Только глаза я просто так не открою. Потому что вдруг мне всё это не приснилось. Вдруг мрачные питекантропы, перебившие весь наш отряд, – это не кошмарный сон, а кошмарная реальность.

– Лейтенант, просыпайтесь!

Его высочество снизошло до побудки простого смертного. Глаза открылись без моей команды, в отличие от меня они уважали голубую кровь. Судя по тому, что я увидел, князь тоже побывал в моем кошмаре. На что тогда похож я? Вероятно, на что-то среднее между князем и Данилой. Князь был просто бледен, а вот цвет лица моего ученика был отчетливо синим. К этому добавилось упорное нежелание просыпаться. Кажется, для моего ученика кошмар еще не кончился. Никогда не видел, чтобы несколько порезов приводили к таким последствиям. Единственное, что приходило в голову, что Данилу не просто порезали, но порезали чем-то отравленным… Когтями?

Еще больше меня напугал кот. Голубой Дракон упорно делал вид, что Данила превратился во что-то чрезвычайно опасное и в любой момент агрессивное. Как еще понимать то шипение, которое издавал кот, стоило ему в своих хаотических передвижениях оказаться достаточно близко от Данилы…

– Мне нужны чистая вода, тепло и уверенность в том, что я могу снять кольчугу без риска для жизни… тогда я смогу попытаться что-то для него сделать…

Добавь князь: «Еда, женщина, пиво», – и для картины полного и окончательного счастья не хватало бы разве что красивого заката.

Если я ничего не путаю, мы должны были находиться неподалеку от одного из городков, мимо которого регулярно ходят караваны. Чужих там не любят, но сразу не убивают. Сначала дают шанс потратить наличные. Если по дикому стечению обстоятельств мы вызовем у местных симпатию, нас, обчистив как липку, отпустят и даже пригласят приезжать еще.

Будь на месте князя кто угодно другой, я бы пошел на разведку, а его заставил бы пока соорудить носилки. Другого на месте князя не было, и мне пришлось делать волокуши из подручного материала, князь был умницей и не мешал – и мы обошлись без разведки.

Первый раз за всё время нашего похода я порадовался тому, что на дворе зима. Думаю, по земле я бы волочил Данилу медленно и недолго. По снегу получалось довольно шустро и без напряга.

– Алекс, а ведь ведьмы с вами не промахнулись…

– Не торопитесь. То, что вас не убили вчера, только увеличивает ваши шансы быть убитым сегодня. А ведь достаточно было попросить кого-нибудь отрезать мне ноги – и я не попал бы в этот поход, а оставшуюся жизнь мог бы провести, не вставая с кресла. Почему я так не сделал?

– Лейтенант, у вас приступ жалости к себе?

– Нет. Разве мне есть о чем жалеть? Я не ранен, мой ученик до сих пор жив, а компанию мне составляет сам князь Ярослав. Пожалуй, большинство людей этого мира просто умерли бы от зависти, окажись они на моем месте.

– Меня учили, что подданный счастлив умереть за своего государя…

– Судя по тому, что Лоретта правит половиной Киева, а вы – мной и Данилой, ваши учителя несколько преувеличивали.

– Вчера вы рисковали жизнью ради меня.

– Я на службе, это другое. Обычный горожанин бывает не пуглив разве что по глупости. Те герои, о которых вам рассказывали, просто слабоумные, со счастьем, замерзшим на лице.

– А как вы тогда назовете тех, кто на нас напал?

У меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом. Может быть, более чем достаточно.

– Я бы назвал их людьми-крысами, или, если хотите, – людьми-кротами. Мы не просто попали в их ловушку. Мы еще и сделали всё, чтобы ловушка оказалась смертельной.

– Мне не показалось, чтобы кто-то что-то делал… Вы – бросились меня вытаскивать с этой лужайки, кажется, еще до того, как что-то случилось…

Надо же, день сменил ночь, а князь всё еще помнит – Алекс Каховский что-то для него сделал. Я, кстати, тоже помню, чем обязаны этому почти мальчику и Данила, и я. Меня не учили, что князь должен быть счастлив, спасая своих подданных, но мысль кажется довольно логичной.

– Князь, все дело в снеге. Не может быть, чтобы снега на отдельно взятой полянке было меньше, чем в среднем по лесу, – так не бывает, да еще и таким тонким ровным слоем. Поэтому я и напрягся. Я думаю, эти твари кормятся забредшей на водопой живностью. Причем сильно сомневаюсь, что они метут всё подряд. Иначе они бы уже повыбивали всё, что тут водится, и готовились бы тихо умереть с голодухи. А мне не показалось, что мы имели дело с дистрофиками… Твари, судя по всему, ночные, к сопротивлению не особо привыкшие. На их и на нашу беду мы не успели уснуть. Если бы они атаковали чуть позже, мы бы только утром узнали, что не все дожили до утра, а потом собрались бы и двинулись дальше, не понимая, что произошло. Наткнувшись на сопротивление, они пошли в атаку и перебили всех… У них и выхода другого не было. Если бы мы были чуть мудрее… Надо было просто отступить. Всё. За нами даже погони не было. Видно, твари предпочитают не высовываться из своих нор.

– Почему же вы, Алекс, вначале были столь умны, что не вышли на поляну, затем столь верны, что бросились мне на помощь, а затем столь глупы, что бросились спасать Данилу?

– Не знаю. Только чаще всего я стыжусь умных поступков, горжусь глупыми, а верность – это просто правило игры.

Волокуша не стала легче, зато князь замолчал. Вероятно, он вспоминал всё, чему его учили, и пытался понять, что из этого соответствует действительности. Я мог полностью отдать себя процессу доставки Данилы до пункта назначения.

Шаг, потянуть, еще шаг, снова потянуть, впереди только снег, и кажется, что всю свою жизнь я только то и делал, что шагал и тянул. Всё работало само: мозг был занят собой, тело – собой, глаза смотрели и не видели. Только в тот момент, когда волокуша вместо того, чтобы покорно скользить, стала упираться, я сообразил, что снег кончился, и мы идем по расчищенной дороге, а впереди возвышаются мощные деревянные ворота. Если бы прошлой ночью мы прошли по дороге еще пару километров – могли бы ночевать под крышей. Хотя, если днем ворота закрыты, то, вполне возможно, ночью здесь и стрелы посвистывают. Исключительно с целью не допустить размножения идиотов. Умный ведь не будет ночью ломиться в чужие ворота?

Было очень похоже на то, что и днем умному человеку у этих ворот делать нечего. Где-то в глубине души я начал беспокоиться за жителей этого городка. Не слышать мои попытки пробить ворота они не могли, значит, либо на них напал коварный враг и поотрывал уши, либо у них сегодня тренировка по закалке характера.

– Алекс, даже если вы сломаете обе руки, нам это не поможет попасть в город. Может, тут есть еще одни ворота?

Кому характер тренировать не надо, так это князю. Даже интересно, чем можно пронять Ярослава? Иногда мне кажется, что его отмороженность – результат воспитания. Хочется помянуть его нянек, которые, вероятно, никак не могли уследить за подвижным малышом, отчего он часто падал, каждый раз задевая мраморные полы дворца мягкой младенческой головкой.

Мы не успели отойти от ворот достаточно далеко, чтобы не услышать, как они открылись. Хуже того, мы даже попытались поскорее вернуться к ним снова.

Нас ждали. За спиной у десятка грустных мужчин, высыпавших на встречу с нами, все никак было не разглядеть веселых румяных женщин с хлебом и солью.

Звук над нашими головами не стал неожиданностью. Так уж устроен арбалет, что беззвучно не взводится. Обычно это не помогает. Слишком долго бежать до леса. Кажется, я уже начинаю привыкать к тому, что, если рядом оказывается стена, на ней непременно окажется кто-то с арбалетом, нацеленным на меня. И куда делся мой язык? Если нас до сих пор не расстреляли и даже вышли навстречу, значит, не так уж все безнадежно? Надо срочно сказать что-то, что окончательно убедит встречающих в том, что мы с князем их дальние родственники по материнской линии.

Вот и мой котяра решил, что особых проблем нет, – его заинтересовал плащ одного из встречающих. Любит, сволочь, запустить когти в материал подороже. Кажется, повадки Голубого Дракона доставили физическую боль хозяину плаща.

Может, если я заберу кота, пострадавший это оценит и прикажет арбалетчикам забыть о нас?

Хозяин плаща прошел мимо меня, как будто, стоило мне взять Голубого Дракона на руки, как я тут же стал еще одной сосной в окружающем городок лесу. Шел он к Даниле. По-видимому, жители города предпочитают общаться с ранеными и больными.

– Если вы предоставите нам кров, у него есть шансы поправиться…

Не знаю, что такого смешного сказал князь. Вся орава молодчиков в черных плащах заулыбалась, обнаружив довольно неприятного вида клыки.

– Думаю, если ваш друг отмечен предками, он заслуживает уйти к ним в достойном месте. Вам будет предоставлен кров и стол до его ухода.

Арбалетчики со стен исчезли, решив не тратить на нас боеприпасы. Не знаю, откуда взялись носилки, но Данила уже лежал на них, и парни в плащах несли его в сторону ворот. Нам с князем ничего не оставалось, как последовать за ними.

Глава девятая Город плащей и крыш

Если бы от обычного человека можно было избавиться всего лишь с помощью святой воды, солнца и связки чеснока!

Из курса самообороны школы вампиров

Холодно. Стоять холодно, лежать – очень холодно. Теплее, чем снаружи, но все равно – зубы вступили в отчаянный бой: кто кого ударит сильнее. В городке за славными стенами, которым мог бы позавидовать и Киев, с крышей, закрывающей каждую пядь городского неба, не было ни единого клочка городской земли, прикрытой не то что доской – тряпкой.

Единственное, что искупало неизбежность быть холодным и несчастным, – зрелище, устроенное князем. До сих пор я ни разу не видел, чтобы князь брал в руки что-либо тяжелее меча. Теперь я был вознагражден. Непрестанно бормоча себе под нос, князь старательно укладывал кучу хвороста вокруг огромного таза – и то и другое ему принесли наши друзья в плащах. Делал он это медленно и с таким видом, как будто от того, под каким углом лежит та или иная деревяшка, что-то зависит.

Не знаю, как он уболтал ребят в плащах, но скоро те безропотно наносили воды. К моей радости, они догадались принести еще и стопку одеял, что несколько примиряло с холодной действительностью. Один из наших хозяев со снисходительной улыбкой наблюдал за князем. То, что это была именно улыбка, я догадался не сразу. Рот слегка приоткрыт, клыки раздвигают губы – я бы нервничал, если бы не спокойствие Голубого Дракона. Моего кота улыбка не испугала, он по-прежнему был увлечен идеей оставить след когтей на этом плаще.

Улыбчивый раньше не сталкивался с котами. Кот – это вам не собака. И те и другие любят процесс, но только кот, пока не добьется результата – не успокоится. Голубой Дракон промахнулся один раз, задел по скользящей второй… На третий раз он предпринял обманный маневр, равнодушно улегшись в метре от противника. И, стоило тому расслабиться и отвлечься на наблюдение за князем, который продолжал складывать дрова в каком-то особом порядке, как Голубой Дракон поразил цель. Цель в свою очередь поразила нас. Капелька красной жидкости покатилась по черной ткани плаща, плащ развернулся, и комната сразу стала тесной… Один взмах полами плаща… да какого, к черту, плаща – один взмах крыльями вознес нашего уже не улыбающегося соглядатая под самый потолок, Голубой Дракон победно заорал и преспокойно улегся в центре комнаты. Потолок был невысокий – метра два с половиной, но все равно вышло эффектно.

Крылья с шорохом снова сложились в плащ. Клыки спрятались. Я видел много разных пород людей. Крылатых – впервые. В комплекте с клыками это было довольно неприятно, особенно если учесть, что в этом городке никогда не восходит солнце.

Караваны проходили мимо годами, но никто никогда не рассказывал о крылатых людях. Вероятно, демонстрация летных качеств не входила в планы жителей городка. И это не радовало тоже.

Летун тем временем, обогнув меня, словно естественное препятствие (я уже начал привыкать к этой роли), подошел вплотную к Даниле и с вниманием, в котором сочувствия было раз в сто меньше, чем в пытливом взгляде палача на шею будущей жертвы, изучил раны моего ученика.

– Он уйдет этой ночью. Иначе не бывает. Потом уйдете вы.

Крылатый оставил нас одних в комнате с неприкрытой дверью. Князь продолжил свой нелегкий труд, а я все не мог понять, почему я всё так же стою, подпирая стену комнаты, вместо того чтобы бежать отсюда сломя голову?

– Лейтенант, помогите мне…

Так и есть, князь решил сварить Данилу, и я, конечно же, должен быть в этом замешан. Данила был раздет и водружен в таз. Ярослав обреченно посмотрел на меня и, как был, тоже полез в водичку. Бульончик, судя по всему, будет того – с душком. Я, конечно, и так был сильно удивлен подготовкой исцеления Данилы, но удивление дошло до края – дальше начались совсем другие чувства.

У меня напряженные отношения с огнем. Поэтому я точно помню: Ярослав огонь не разводил. Князь наклонился и, кажется, почти без усилий взял Данилу на руки. В то же мгновение всё сооружение из дровишек, окружавших таз, моментально вспыхнуло, да так, что я, находясь в паре метров от огня, в одну секунду успел пропотеть. Так же неожиданно, как вспыхнуло, пламя погасло. Князь стоял во весь рост в абсолютно пустом тазу, держа на руках Данилу. Из ран Данилы сочилась ярко-синяя жидкость, и, если бы не ее цвет, это было бы больше всего похоже на кровопускание.

Огонь вспыхнул вновь и вновь погас. Данила, разом осунувшийся, всё так же лежал у князя на руках, только тело его было совершенно нормального цвета, без намека на мертвенную синеву.

На этот раз дровишки раскладывал я. Никаких спецэффектов – понемногу занялись и по чуть-чуть греют. Одеяла, принесенные крылатыми, оградить от холода полностью не могли, но это было лучше, чем вообще ничего. После того как я уложил ученика, ту же процедуру пришлось проделать с князем. Ярослав даже не пытался самостоятельно передвигаться. Не знаю, что именно он сделал с моим учеником, но и самому ему досталось немало. Князь бредил, не открывая глаз.

– Алекс… может быть, ты когда-нибудь в этом разберешься. Никакая радиация не может породить людей-кротов и людей – летучих мышей. Тролли, ведьмы, вампиры – это слишком много для мутаций. Большая Стена – это слишком здорово для техники наших предков…

– Князь, вам сейчас лучше просто поспать…

– Алекс, конечно, я буду спать. Как знать, будет ли время поговорить, когда проснусь… Просто я хочу, чтобы ты об этом знал. Не забудь про этот наш разговор, обещаешь?

– Обещаю, Ваше Величество. А почему вы решили об этом поговорить именно со мной?

Князь Ярослав не ответил на мой вопрос. Он спал, и ему было хорошо. Во сне ему было сухо и тепло. Странно устроены люди. Я тоже люблю, когда тепло и сухо. Я достаточно много сил приложил к тому, чтобы не иметь никакого начальства. В те небольшие промежутки времени, когда теплота и сухость находятся в одном месте со мной, а начальство – в другом, ко мне начинают тянуться женщины и дети. В результате я – в компании двух парней, притом один из них князь… И всё это – в холоде и сырости. Есть в этом что-то противоестественное.

Ребята, построившие этот город, продвинулись даже дальше меня. Почти невозможно понять, зачем крылатым так старательно загонять город под крышу, да еще и под такую низкую крышу. Фишка с земляным полом вообще за гранью – воспитывают в себе морозоустойчивость нижних конечностей? Или в их спальнях построены удобные насесты?

Почему-то мысль о насестах так увлекла меня, что я не сразу заметил, что костер почти умер, а в комнате несколько больше народа, чем должно быть. Черное на черном – не самое яркое зрелище, но мне хватило. Незваные гости всё никак не приступали к действию, а я так старательно притворялся телом, спящим глубоким сном, что и вправду заснул. Утро наступило вместе с хлопаньем по плечу. С учетом того, как я заснул, нет ничего удивительного, что и проснулся я несколько возбужденным. А когда я нервничаю, я успокаиваю окружающих. Не знаю, был ли это тот летун, который накануне скалился, или какой-то другой, но сейчас он был спокоен, как только может быть спокоен человек с клинком у шеи. В следующий раз я его обязательно узнаю – по шраму. Кажется, он что-то пытался произнести. Очень неудобно разговаривать с горлом, прижатым к острой кромке металла, – вот когда понимаешь пословицу: молчание – золото. Что ж, если я немного ослаблю хватку, быть может, я услышу что-то интересное?

– Вам надо срочно уходить… – Довольно странно видеть существо с клыками, явно чем-то напуганное. Не я же его напугал? – Поверьте мне, вам опасно здесь оставаться!

Фраза «поверьте мне» радует меня с детства. Говорит ее обычно человек, которому не доверяют, мало того, этот человек искренно верит в то, что он маг. А иначе с какой радости ему произносить это самое «поверьте мне»? Думает, это заклинание? Произнес – и мы тут же начали ему верить? Сегодня эта магия работала плохо. Почти так же плохо, как чувствовали себя Данила и князь. Может быть, клыкастый прав – и нужно срочно уходить. Только «срочно уходить» сейчас легко сделали бы с моим учеником и князем то же, что и пара кинжалов. Особенно если принять во внимание, что кто-то из наших хозяев уже побеспокоился о том, чтобы нам было что перекусить этим утром. Пахло ровно настолько вкусно, насколько я был голоден. Есть и спать, по крайней мере, еще пару дней – и тогда, кто знает, может быть, я смогу начать кому-то верить.

Дверь захлопнулась, оставив нас наедине с завтраком. Вспоминая ночных гостей, я решил попробовать запереть дверь… Увы, ни запора, ни крючка. Что интересно, доверчивость и готовность к приему гостей предполагалась односторонняя. Запоров и крючков не было только с нашей стороны. Открыть дверь мне не удалось. Неужели срочно уйти мне предлагал тюремщик?

Глава десятая Отец и дети

У тебя есть чувство ритма, если ты точно знаешь, когда есть смысл стучать, а когда – нет.

Собрание сочинений Павла Морозова. Том 5

Пуххх… Кажется, звук не рвался наружу, а входил во что-то большое и мягкое. Пуххх… где-то почти на грани слышимости зародился и пошел в наступление жесткий ритм… Весь день до нас не доносилось ни звука, даже звука, который радует любого узника, – скрипа открываемой двери, предшествующего доставке еды и воды. Но, как только стемнело, туземцы решили попотчевать нас местной музыкой. Вероятно, экономили на хлебе, а взамен решили устроить концерт. Большой и маленький барабаны шли в наступление. Этот звук в моем рейтинге слуховых неприятностей занял почетное второе место сразу после дуэта иголки и стекла. Открывшаяся дверь и даже те, кого она пропустила, уже не могли ухудшить мое настроение. Первым шел легко узнаваемый по шраму мой утренний знакомец. Идти ему было трудно, ему приходилось нести себя и тащить на себе цепи. Странно было не то, что он еле идет, для меня было загадкой, как он вообще передвигается с этой грудой железа. Несмотря на обманчивый свет факелов, свежие кровоподтеки расцвели так, что не увидеть их мог бы только слепой. Может, мне только показалось, но фоном для этих художеств была смертельная синева кожи, та самая, которой еще вчера блистал Данила… Я, конечно, изверг, но, помнится, из комнаты он выходил в куда большей целости.

Черные плащи все заходили и заходили, пока между нами и выходом не образовалась живая стена в несколько рядов. Перед этой стеной появились бочонок и малец в плаще помельче остальных – звуки мягких ударов извлекал именно он. Правда, мягкими они слышались лишь издалека, на расстоянии в несколько шагов «пуххх» превратился в пугающе громкий «бугггг», мало того, каждый удар вызывал дрожь всей комнаты, будто вся она превратилась в огромный барабан. Удары большого барабана становились всё громче, все чаще, только откуда они доносятся, было не понять – сразу отовсюду. Удары маленького превратились в дробь – коротышка-барабанщик уже не просто бил в свой инструмент, а отчаянно вколачивал свои руки в кожу бочонка, вероятно надеясь порвать её, чтобы прекратить свои муки.

Большой барабан зазвучал еще сильнее и, кажется, ближе, а маленький затих – барабанщик оставил инструмент и отошел от него поближе к остальным крылатым. Ближе всего к барабану оказались мой приятель со шрамом и наша троица. Удары уже шли не откуда-то, а совершенно точно из-под земли – и производил их явно не барабанщик. То, что я принял за удары большого барабана, было чем-то другим, совсем другим. Кто-то ломился к нам снизу, и это совершенно не радовало. Удары стали еще сильнее, и в свете факелов я увидел то, что надеялся уже не увидеть никогда. Кусок земляного пола отлетел в сторону, и на поверхности показалась до боли знакомая гигантская рука. Первый заход прошел вхолостую. Оставленный рядом с барабаном закованный, но, видимо, все еще на что-то надеющийся парень развернул свои крылья и, несмотря на цепи, взмыл под потолок. Вторая рука вылетела вслед за первой и зацепила крылатого. Это было даже не падение. Так молоток вколачивает гвозди. Только на этот раз шляпкой была голова несчастного.

Оказывается, я очень громко дышу. Настолько, что, кроме звука работы собственной носоглотки, уже не в состоянии что-либо услышать. Факелы раскачивали тени, но клыкастые крылатые стояли, явно дожидаясь продолжения. Меч уже давно был под рукой, но в замкнутом пространстве при таком скоплении народа толку от него будет чуть. Если бы князь и Данила были в форме… Никогда раньше не замечал, что у моего меча такая скользкая рукоять, ведь не может быть, чтобы в таком холоде у меня вспотели руки?

Один из факелов отделился от стены – конечно, теперь главные роли у нас. Тот, кто нес факел, резко отличался от всех обитателей городка, которых нам до сих пор приходилось видеть. Голубой Дракон, реагировавший на наших хозяев скорее как на товарищей по играм, чем на что-то опасное, напрягся, кажется, пытаясь заслонить меня своим вздыбившимся мехом. Жаль, но я для этого немного крупноват. Крупноват был и факелоносец. Не знаю, какой нужен размах крыльев, чтобы приподнять эту тушу хотя бы на один сантиметр. Странно, что он не провалился, если этот пол так легко пробивается снизу вверх: в противоположном направлении он должен проламываться почти без усилий.

Глаза. Этого типа кто-то сильно напугал. С тех пор он забыл, как мигать. А может, и не надо мигать, если глаза больше похожи на бельма.

– Живчик, погляди, что с гостями…

Вот это голосок! Еще чуть ниже – и его можно будет использовать вместо осадного орудия. Подошел, поздоровался – стены зашатались и упали. Крылатый, раз в пять более худой, чем факелоносец, оказался рядом с нами – у этого с глазами было все в порядке.

– Они – чисты…

И с голосом у Живчика тоже ничего страшного. С именем вот – да, проблемы, хотя я же не знаю, в честь чего именно его так назвали.

– Посмотри хорошо, один из них не может быть чист…

Из нас троих не мылся ни один, хотя то, что проделал Ярослав с Данилой, легко можно было назвать водной процедурой… И этот толстый – у него все-таки бельма? Что это он переспрашивает?

Не люблю, когда меня так рассматривают. Обидно, я – здоровый мужик с мечом в руках, а на меня пялятся, будто гуся к рождественскому столу выбирают.

– Они точно чисты – предки их не тронут.

Борову с бельмами этот ответ явно не понравился.

– Полосатый, сюда иди.

Кто им давал имена? Очередной мужик в плаще был полосатым не больше, чем я. Разве что это в честь светлой пряди… С другой стороны, может, у него полосы под плащом?

– Отец, они чисты…

Значит, самый толстый – отец. Судя по телосложению, он мог по совместительству быть и матерью, причем рожать лет через двадцать после зачатия. Отец был недоволен детками. Деткисдуру говорили не то, что он хотел слышать. У меня обычно так с женщинами.

– Мальчик, что скажешь ты?

Мальчик был мальчиком очень давно. Примерно за жизнь до того, как мальчиком был я. В плечах он не уступал папаше, но ожирением не страдал, да и глаза были ясные.

– Они чисты, как и было предсказано.

– Это недолго исправить.

Мальчик был не только стар. Он был быстр. Я не успевал. Да и рука Отца оказалась слишком быстрой и слишком длинной. Нож в этой руке был в миге от того, чтобы стать смертельным для меня. Рука Отца ничем не отличалась от тех, что появлялись сегодня из-под земли, чтобы забрать одну жизнь, и тех, что забрали десятки жизней нашего отряда. Другая рука принадлежала Мальчику. И будь я проклят, если Отец не был Мальчику в лучшем случае двоюродным дядюшкой. Рука Мальчика мало отличалась от моей, если забыть о том, что где-то у локтя к ней крепилось крыло. И всё же он успел. Мальчик удерживал Отца – и у того не было ни единого шанса пошевелиться.

– Отец, мы слишком долго этого ждали…

В комнате снова стало просторно – только мы и приятная компания еды и воды. Данила всё еще был слаб, но мне удалось запихать в него его порцию. Князь приговорил свою долю и еще половину моей. Кажется, он не сразу сообразил, что сделал, а когда сообразил, на всякий случай решил не извиняться.

Я не в обиде. Глядишь, быстрее придет в себя. Втроем мы еще померяемся с этими клыкастыми, рукастыми, да еще и с крыльями… Я заснул – и во сне много и с удовольствием ел. Доесть, как обычно, не дали. На этот раз это был холод. Почему-то он шел не от земли, а от воздуха – как раз на уровне моей головы, которую я изо всех сил пытался приподнять повыше с помощью подручных средств, за неимением подушки.

Жрать по-прежнему хотелось, а сон уже ушел. Легкое движение шеей – и я посмотрел в сторону, откуда ветром дуло. Даже странно, что я проснулся. Костер погас, а размер дыры, невесть откуда взявшейся в стене, вполне мог обеспечить три замороженных тушки. Обычно, если заглянуть во внезапно образовавшуюся дыру, можно обнаружить ее причину. На этот раз все было иначе. Причина сама решила заглянуть. У нее было лицо Мальчика.

Глава одиннадцатая Предсказание

Таблица умножения – самое надежное из пророчеств.

Дневники Кассандры

Так, наверное, должна выглядеть детская мечта. Домик-гнездо, спрятанный в кроне огромного дуба. Главная трудность – как туда забраться – была разрешена Мальчиком и его крылатыми друзьями: мне с Данилой и князем оставалось только не выпускать из рук веревочную лестницу, которую плащи подняли с завидной легкостью. Поневоле я примеривал к себе все те случаи, когда крылья мне бы помогли. И не смог вспомнить ни одного, когда они были бы лишними.

Десятки глаз, шелест крыльев, клыки, которые невзначай показывал то один, то другой… Они слушали каждое слово Мальчика и, кажется, повторяли их про себя, как запретную молитву, как тайную клятву…

Мальчик все время срывался на шепот… Метров пятьсот от городка и еще метра четыре от земли были не в состоянии его успокоить. Я бы тоже предпочел оказаться в местах, где никто и никогда не видел руки, появляющиеся из-под земли.

– Придут трое, и один из них будет отмечен печатью предков, но не уйдет к ним, а снимет печать – и кончится время Отца. Отмеченного и очистившегося будут звать Данилой, Очистившего – Ярославом, а приведет их Олекса, маг, не знающий своей силы… Так было сказано. Так теперь сделано. Назовитесь, как вас зовут…

– Данила.

– Ярослав.

– Алекс.

Мальчик победно обвел взглядом гнездо и продолжил:

– Первое, что я помню, так же, как любой из нас, – Отец. В детстве он рассказывал о том, что глубоко под землей живут наши предки и внимательно за нами следят. Если мы ведем себя хорошо, у нас появляются маленькие братья, а того, кто ведет себя плохо, предки забирают к себе, под землю.

– Кто-то сегодня вел себя плохо? – подал признаки жизни князь.

– И его забрали…

Иногда мне кажется: если в один случайный день люди вдруг начнут называть вещи своими именами, жить станет точно не хуже. С трудом себе представляю, как мачеха Ярослава заявила бы своим людям: этой ночью я дождусь, пока муж заснет, и после этого суну ему под ребро нож… Говорила она, скорее всего, о политике и деньгах, а не о том, что любой, кто окажется с ней достаточно близко и без кольчуги, может умереть от передозировки металла в организме.

– Его убили, Мальчик, ведь так? Вы же не верите, что он еще может вернуться? – Обычно Данила парень спокойный, но сильно возбуждается исключительно во время публичных казней, так уж сложилось.

– Раньше верил… Верил и в то, что, если отмечен печатью предков, – пути назад уже нет. Так было с каждым, кто делал что-то против воли Отца, тот начинал болеть: кожа становилась синеватой, силы постепенно уходили, потом его забирали предки… Но Данила очистился. Всё так, как и было предсказано.

– Мальчик, ты все время говоришь про Отца. А что с матерью? Ты же не хочешь сказать, что вы до сих пор верите в аистов, капусту и предков, посылающих вам маленьких братьев и сестер…

– Только братьев. И их действительно присылают предки. Сестер в нашем народе нет. И у меня никогда не было матери…

Есть такие вопросы – ответ еще не произнесен, а ты уже точно знаешь – лучше его не знать. Есть разные «знать». Есть такие: думать, что знаешь. А есть – подержаться, вдохнуть, прикоснуться.

– Как часто кто-то из вас уходит к предкам?

– «Придут трое, кончится время Отца, и предки оставят живущих, и разойдутся их пути». Так говорится в пророчестве… За эту зиму ушло уже больше сотни.

Загон. Если хочешь держать в неволе рыбу – окружи ее сушей, зверя – водой, крылатый должен жить под крышей. И – голая земля, земля, которую так легко пробить большой и сильной рукой, которая, быть может, всю жизнь только и занимается тем, что копает. Люди-кроты здесь были умнее тех, что встретились нам на стоянке. Не нужно дожидаться, пока жертва придет на водопой. Почему бы не заняться животноводством? Разве детям дают такие имена: Мальчик, Живчик, Полосатый? Так называют щенков или поросят… Да и по виду Отец на роль отца годится не больше, чем пастух – на роль барана. Готов поспорить – где-то не так далеко есть самки черных, которые рожают маленьких братьев Мальчика. Судя по тому, что мы ели, откорм чернокрылых – дело не особо хлопотное, особенно если те еще и торгуют с проходящими мимо караванами. Когда «предкам» хочется подкрепиться, Отец выбирает самого неудобного и отмечает печатью предков. Вероятно, какой-то яд. Судя по Даниле, этот яд характерен для людей-кротов. Дальше – вообще просто: барабанная дробь – мол, кушать подано – и очередной мальчик, живчик, полосатый уходит на прокорм своих подземных хозяев. Представляю себе счастливого фермера, у которого коровы сами находят себе корм и покорно собираются у ворот скотобойни.

– Мальчик, а Отец умеет летать?

– Летать грешно. Отец никогда не летает, он один может совладать с любым страхом и не оторваться от земли.

Один он такой… я вот тоже никогда не летаю. От испуга могу прыгнуть, а полететь могу только вниз – если предварительно заберусь куда повыше.

– Скажи мне, если бы вдруг оказалось, что всё в этой жизни не совсем так, как тебе рассказывал Отец. Если бы ты узнал, что ваши предки – не совсем предки, а ваш Отец – ну, как бы не совсем Отец…

Я зря осторожничал и вставлял бесконечные «бы», Мальчик был готов к этому вопросу:

– Отец нас учил, что худшее – это обман. Тот, кто идет на это, должен понимать, что идет на смерть. Хуже – только не позаботиться о своих детях. За это – тоже смерть.

Особенно мне понравилось, что о детях нужно заботиться. Видели мы эту заботу. Сначала отравить, потом отдать на заклание. Впрочем, Отец в этом списке «заботливых» – не первый.

– Мальчик, как скоро нас начнут искать? Что будет, если нас найдут? И еще – в этом предсказании не сказано, как именно кончится время Отца? – Князь слаб, а голова работает – сейчас мы получим подробную инструкцию по выходу из безнадежного состояния. Оказывается, такие чудеса иногда все же случаются.

Мальчик не смутился и был готов говорить:

– Искать не будут, все знают, где мы. В пророчестве много неясного, но только не на этот счет. «Трое сразятся с Отцом и будут повержены. Поверженные, отправятся они к предкам, родится и умрет целое поколение, но вернутся они. И бросит Олекса вызов Отцу, и время Отца кончится. Так сказано».

Инструкция получена, а с чудом не сложилось. Не укладывалось в мое понимание чуда ожидание длиною в жизнь и смерть целого поколения. Не зря меня сильно напрягало спокойствие в поведении Мальчика. Революции с такими лицами не делают. Он и не делал. Он играл роль в пьесе неизвестного автора, с которым нам не повезло. Почему в предсказании нет ни слова о том, как весь народ крылатых и клыкастых торжественно нас сопровождает поближе к точке встречи с Порфирием? Дальше мечтать стало трудно. Эти барабаны вырубают мои мыслительные способности – ноги начинают беспокойно дергаться – вероятно, они пытаются компенсировать выключение мозга и убежать подальше – спасти безумное тело.

– Отец скоро будет здесь… – Мальчик одарил нас взглядом «прости-прощай, мы больше не увидимся, спасибо за всё»… Этот взгляд я сам люблю использовать в момент прощания с какой-нибудь веселой девчонкой, составившей мне компанию на привале. Главное – в этом взгляде попытаться выразить безмерное желание остаться на фоне полной невозможности это сделать. Это легко. Привалы случались во время моей службы в гвардии, когда моя свобода длилась как раз в те считаные часы, в которые еле-еле умещался весь процесс – от знакомства до прощального взгляда. И не было печали, потому что рано или поздно будет новый привал – и новый прощальный взгляд. Солдат – существо циничное: ничто не может испортить ему настроение, если он цел, сыт и с пользой провел ночь.

Барабаны становились все громче, а крылатые братья по одному покидали «гнездо» через узкий вход, совершенно не заботясь о таком пустяке, как веревочная лестница, и о том, что летать грешно.

– Зачем нас сюда привели? – Данила пытался размяться, что, учитывая его слабость, было актом почти героическим. Мальчик уже покинул нас, и вопрос, казалось, завис в воздухе… Мне ответ был ясен: игра у них такая – тягать полумертвых чужаков на веревочных лестницах, а потом грузить ужастиками. «Так было предсказано», – последний из крылатых сказал это, уже почти выбравшись из гнезда.

Это, конечно, всё объясняет. Волноваться было не о чем – все, кроме нас, знали, что, где и когда. Единственное, что было непонятно, так это куда девался Голубой Дракон. Еще буквально минуту назад он был в гнезде.

Глава двенадцатая Скорость крови

Важно точно знать возраст и место расположения противника.

Надпись на фронтоне военной академии царя Ирода

Четыре метра – это высоко. Особенно если они раскачиваются из стороны в сторону. Первый раз встречаю дерево, раскачивающееся без ветра. Можно было просто удивляться, если бы качка не началась как раз в тот момент, когда мы собрались выбраться из гнезда. Больше всего пугал угол. Сильно раскачать дерево – трудно: корень мешает. Судя по тому, на какой угол мы отклонялись, у этого дерева либо вовсе не было корня, либо кто-то прямо сейчас за него ухватился и пытается размахивать нашим дубом, аки малец хворостиной. Я не успел решить: прыгать несмотря ни на что – или лучше отсидеться. Теоретически, если то, в чем ты находишься, летит вниз, в каком-то смысле ты уже прыгнул. Земля оказалась куда дальше, чем ей положено было находиться. В принципе, так и должно быть – если падаешь не на, а под землю, к моим давним любимцам, которых некоторые недоумки кличут предками.

Обидно, когда для тебя всё «вдруг», а для твоих соперников – по плану. Если бы не чертово гнездо, им пришлось бы попотеть, чтобы доставить нас в свое подземное логово. Предки не пытались нас убить. Они просто покатили гнездо – шарик добрых два метра в диаметре. Вероятно, они рассчитывали, что в конце пути мы превратимся в мясной фарш, который достаточно будет собрать со стенок.

Где-то в шее – между позвоночником и кадыком – находится переключатель. В одну сторону – лечь и будь что будет. В другую сторону – кости наливаются металлом, и собственные руки, ноги и, кто бы мог подумать, голова кажутся вполне добротным оружием… Это чувствуется, когда глотаешь. Гнездо остановилось. Выключатель щелкнул. Кажется, у Ярослава, Данилы и Алекса Каховского он встал в одну и ту же позицию. Фарш собрался со стенок и приготовился к драке. Я бы на месте «предков» удивился, когда из разломанного гнезда наружу полезли неприятные остро заточенные металлические предметы.

Очень хотелось думать, что предсказание начало давать сбой – и эту драку мы выиграем. Вероятно, «предки» были мало сведущи в том, для чего нужна легкая кольчуга. А она вселяет некую уверенность. Во всяком случае, до первого ранения. Почему нам оставили мечи, можно было только догадываться. Единственное, что приходит на ум, – так было предсказано… Скорее же, о таких мелочах предсказание умалчивало, а на ферме у скота обычно напряженка с вооружением.

В сумраке подземелья главное было успеть. Мы успевали – успевали заметить клинок, успевали отбить, успевали ударить в ответ. Я бы дал многое, чтобы нас было не трое, а хотя бы шестеро. И – с полной амуницией. А уж всё Костяное отделение в боевом составе прошло бы сквозь «предков», прогрызая себе путь, как голодный пес сквозь кусок мяса. Данила начал уставать – уже два раза мне пришлось его подстраховать, в последний раз почти подставившись под удар одной из тварей. Ярослав держался. Еще десяток ударов – и один из нас снова ошибется. Еще десяток ударов – и другой не сможет помочь.

Сумрак сменился почти ослепительным светом факелов – подземелье заполнили плащи – еще бы, на их глазах происходило главное событие их жизни. Мы смогли как следует рассмотреть подземных тварей. Их руки смотрелись отвратительно, но и целиком они смотрелись не лучше. И не находилось ни одного отличия от тех, что погубили капитана Толстикова и две роты королевской стражи. Было понятно, что драка остановлена не для того, чтобы дать нам передохнуть. Вероятно, предсказание вступило в следующую фазу: убивать нас будут каким-то особенным способом.

Черное отделилось от черного. Отец стоял между фигурами в плащах и предками. Он был огромен, и я помнил, насколько он быстр. Думаю, лет через сто один из предков вырастет до его размеров. Ребятам в черном, чтобы вымахать до таких пропорций, нужно много есть, вообще не шевелиться – и все равно ничего не получится. Он сделал один шаг, и я все еще ждал следующего, когда вдруг понял, что Данилы рядом нет. Отец был даже быстрее, чем я думал. Точнее, я уже не думал – я летел примерно в том же направлении, что и Данила секундой раньше… Не дожидаясь, когда где-то рядом уляжется тушка князя, я попытался подняться… Это не входило в планы Отца. Когда я пришел в себя, я очень точно знал, что чувствует наковальня, когда на нее опускают молот. В следующей жизни я предпочел бы быть чем-нибудь металлическим – так больше шансов сохранять форму и размер. Туша Отца проплыла мимо, видимо, чтобы достать Данилу, который в отличие от меня все еще умудрялся передвигаться. Бесформенная куча, застонавшая рядом, по логике происходящего, должна была быть Ярославом. Его полет кончился довольно жесткой посадкой. Хуже Ярославу еще долго не будет – хуже может быть, только если он попробует шевелиться. Не помню, чтобы меня когда-нибудь раньше тянуло стать мучеником, наверное, это из-за того, что я под землей. Я встал. Отцу было не до меня. Данила сделал лучшее, что можно было придумать, – умудрился добраться то ли до загона, то ли до выгородки – и заперся, вероятно, посчитав, что кое-как скрепленные доски смогут остановить этого монстра. Не остановили. Отцу понадобились два удара, чтобы заборчик превратился в труху. Между ним и Данилой осталось три метра – и десятки маленьких телец с крохотными кожаными крылышками нежно-розового цвета. Данила прятался в яслях.

Теперь, чтобы добраться до Данилы, Отцу пришлось бы для начала очистить поле боя от маленьких летунов. Я ошибся. Отец ударил… Один раз, потом другой. Он просто продолжал движение – не думаю, что он в принципе понимал, что делает, просто сокращал расстояние между собой и Данилой.

Я не видел Данилу, я видел разлетающиеся тельца, я слышал писк… Где-то за этой кровавой кашей был мой ученик – или то, что от него осталось. Я уже стоял, поэтому было довольно логично попробовать идти – на звук. Тельца будущих черных Отец просто сминал, так рука сминает пустую скорлупу, так горят крылья бабочек – настолько стремительно, что кажется – они просто исчезали. Два черных плаща, поднявшихся навстречу Отцу, никогда не дрались. Наконец-то я увидел черные плащи женского пола. Они еле шли – беременным вообще редко удаются стремительные движения. С тем же успехом Отца мог задержать утренний ветерок – самочки улетели в дальний угол яслей, обрушив еще одну стену. По логике вещей, где-то тут должны быть и самцы-производители. Но они не появились: либо они трусливее и умнее самок, либо их держат в другом месте.

Отец ударил с того места, где стоял, Данила не успел бы увернуться, если бы за мгновение до этого не поскользнулся и не начал падать. Воздуху, который попал под руку Отца вместо Данилы, должно быть, быть больно.

Шелест. Плотный тугой звук. Он не обволакивал, так мог звучать прибой, если бы океан состоял из тугих кожистых крыльев. Стало еще светлее. Летуны сомкнули круг вокруг Отца. Зря я все-таки сдвинулся с места – внутри круга Отец оказался не один, а с идиотом по имени Алекс.

За кругом остались маленькие летуны, Данила, князь, рукастые твари… Внутри – только я и Отец. Откуда-то прозвучал голос Мальчика: «Пусть исполнится пророчество! Пусть кончится время Отца…»

Было бы странно, если бы огромная толстая тварь, по какой-то нелепой ошибке носящая имя Отец, стала ждать, пока Мальчик договорит. Я не реагировал на движение – просто волна воздуха, которую гнал перед собой удар Отца, заставила меня отклониться. Следующий удар принял на себя мой клинок. Только я не пытался отбить удар. Слишком большая разница в силах. Немного, почти незаметно отклонить и продлить. Вероятно, Отец решил, что промахнулся. Или – что я просто отступил. Что такое фехтование, Отец не знал – он просто бил, быстро и сильно, этого хватало. Я не отступил – ни на шаг – отступил мой меч, чтобы тут же вернуться, Отец уже был готов к следующему удару, когда мой меч вошел в его тушу. Я не чувствовал себя бойцом, скорее мясником, зарезавшим свинью к очередному Рождеству. Уже по инерции Отец сделал еще один шаг, насаживаясь на сталь, как на вертел. Провернуть и вынуть. Шаг в сторону. Кажется, он падал минуту, тело пыталось догнать вытекающую кровь. Кровь была быстрее. Кровь всегда быстрее.

* * *

Мерцающего света факелов, к сожалению, было достаточно. Поколению необязательно вырасти, чтобы погибнуть.

«Родится и умрет целое поколение, но вернутся они. И бросит Олекса вызов Отцу, и время Отца кончится. Так сказано..» – Мальчик все еще был рядом. Что-то поменялось у него в глазах. Я видел такое довольно часто. У выживших в бою. Тяжелораненых. Вчерашних мальчишек, повзрослевших за миг.

Мне бы хотелось верить, что Мальчик и его соплеменники были сентиментальны. Поднялись в едином порыве и отомстили. На самом деле, вряд ли они могли до конца понять, что произошло.

Могли понять только умом, не сердцем. Зато теперь было хорошо видно, кому Отец был отцом, а кому – нет. Отец никогда не летал, потому что, сколько ни размахивай плащом – не полетишь. Черный плащ лежал отдельно, Отец – отдельно, соединяла их расширяющаяся лужа крови. Между предками и Отцом была разница – Отец был больше. Между чернокрылыми и предками не было никакой связи, кроме того, что одни служили кормом для других.

Вид плаща, сшитого из чьих-то крыльев, был довольно сильным зрелищем, но дело было не в этом. Просто время Отца кончилось, и, по протоколу, вслед за ним должны были отправиться и предки. Крылатые растекались по пещере черным потопом. При всей их мощи предкам было не устоять перед многочисленными родственниками Мальчика. Судя по всему, последними словами пророчества было словосочетание «кровавая каша». Если так – всё исполнилось.

Мне понадобилось время, чтобы пробраться мимо черных плащей к тому месту, где должен был находиться Данила. Лучше бы ему сейчас оказаться подальше отсюда: ход мысли озверевших крылатых мог двигаться не в лучшем для него направлении. Между всё еще не пришедшим в себя Данилой и толпой его поклонников в черном было нечто в сером. В прошлой жизни это нечто откликалось на кличку Голубой Дракон и позорно сбежало как раз в тот момент, когда предки начали выковыривать нас из гнезда. Чуть не забыл: раньше оно вполне сходило за кота. Кот не может держать в напряжении несколько десятков воинов. Пусть даже страшнее кошки зверя нет… Но это только до той поры, когда мужчина не решит заняться делом. Мне оставалось выполнить незамысловатую работу – унести два тела за кратчайший срок на максимальное расстояние. Всё остальное Голубой Дракон взял на себя. Довольно большие глаза моего личного страха оценивали текущий рост кота как полный метр в холке. До тигра оставалось всего ничего.

Я могу только предполагать, как началась эта история. Вероятно, это была семья крылатых, попавшая в плен к подземным жителям. По какой-то причине их решили не убивать. Кто-то из рукастых хищников решил разводить этих странных крылатых человечков. Значит, где-то должны существовать и другие колонии крылатых. Только почему мы раньше о них ничего не знали? Почему ни один из караванщиков не обмолвился о странных жителях городка? Может быть, раньше жители эти были не такие странные?

Мир вокруг меняется слишком быстро. Иногда мне кажется, что он меняется не только сегодня и завтра, но кто-то пришел и заменил наше «вчера».

И, кстати: кто надиктовал Отцу пророчество?

* * *

Этой ночью Дракон охотился успешно. Три дохлых грызуна терпеливо ожидали моего пробуждения. С учетом вчерашних метаморфоз моего кота, могло быть что-нибудь и покрупнее. Костер давным-давно прогорел, но беспокоил меня даже не холод. И даже не сумасшедший взгляд Данилы, обращенный куда-то вдаль. После того, что ему пришлось испытать, будет просто удачей, ели он отделается всего лишь некоторой странностью во взгляде. Через три дня у нас назначена встреча с князем Порфирием. И даже если каким-то чудом полумертвый Ярослав, не выздоровевший до конца Данила и Алекс Каховский, несколько подрастерявший свою лучшую форму, доберутся до места… Я бы на месте Порфирия крепко задумался, прежде чем решился поддержать монарха с такой сомнительной свитой. Впрочем, за Порфирия можно быть спокойным – колебаться ему не придется. За оставшийся срок нам не преодолеть и половины пути.

Ну вот. У Ярослава взгляд не лучше, чем у Данилы. Может, это заразно? У меня взгляд стал примерно таким же секунд через шесть. Ровно настолько мне хватило силы воли, чтобы не смотреть, на что уставились мои не вполне здоровые друзья. А смотреть было на что. Отряд чернокрылых в полном обмундировании с флагами и штандартами смотрелся очень внушительно. Двести человек в черном на белой снежной равнине просто-таки обязаны смотреться впечатляюще.

– Маг, не знающий своей силы, господин Олекса, – мы готовы сопровождать вас!

Надо же, они готовы! Готов ли к этому я?

Глава тринадцатая Несколько видов смерти

Любой неожиданный удар – это удар в спину.

Из объяснительной записки гетмана Мазепы

Не больше двадцати километров. С тем же успехом это могло быть не больше ста или пятисот… Крылатые летать толком не умеют. То есть летают примерно так, как я плаваю под водой: плыть плыву, но до рыбы мне далековато. Зафиксированный мною рекорд полета крылатых составлял метров двадцать. Ходят на любые расстояния – но медленно – крылья мешают. Не воины, а две сотни инвалидов. А ведь так и не скажешь – парни все крепкие, с хорошей реакцией. Ну, свихнувшиеся слегка на пророчествах, так не они первые… Утром нужно быть на месте встречи, и кажется, что время есть и его много, только двадцать километров – это по прямой. А так – все сто. Скорость же отряда, как известно, равна скорости его самого медленного бойца. В нашем случае это носилки с Данилой. Носилки с Ярославом передвигаются несколько быстрее – миллиметра на два в час. То есть какая-то польза от крылатых все же есть. Если бы они сообразили и мне – ужасному магу Олексе – предложить носилки, я бы перестал злиться на то, с какой скоростью они переставляют нижние конечности. Увы. Вероятно, в их глазах я слишком велик, чтобы нуждаться в помощи.

К сожалению, мое величие никак не повлияло на препятствие, которое заметило нас раньше, чем мы его. Это не трудно, если препятствие тебя ждет, а ты его – нет. Последние метров пятьсот меня не оставляло ощущение, что мы не единственные существа с развитым зрением в округе. То ли разведчики из крылатых никакие, то ли мои «ощущала» сработали слишком рано, но подтверждение явилось только сейчас. Голубой Дракон тоже не обрадовался. Думаю, ему не понравилась раскраска знамени, под которым собралась встречающая нас делегация. Белый рыцарь на красном фоне. Даже не знаю, что могло быть хуже: нас ждала встреча с родным братом княжны Лоретты литовским князем Эдмундосом и его уланами. Целую секунду я мечтал о том, чтобы нас попытались взять в плен. Но, судя по свисту арбалетных болтов, князь Эдмундос был бы вполне удовлетворен нашими тушками, даже если их кожный покров не будет сохранен в целости и сохранности.

Может, ходило мое войско недостаточно быстро, зато бегало оно в правильном направлении – ближе к лесу, дальше от арбалетчиков. Бедняге Эдмундосу все-таки придется подсуетиться, чтобы испить нашей кровушки: пришпорить коня, взять в руки пику…

Если бы эти всадники атаковали не нас, я смог бы лучше оценить красоту сомкнутого строя отряда из пяти сотен кавалеристов. Добежать до леса не успеем. Жаль, я бы точно предпочел заблудиться. Пусть даже половина уланов останется в этом снегу – оставшиеся не оставят нам ни грана надежды.

Командир из меня никакой. То есть командир большого отряда – никакой. Зато у меня был Ярослав. Не знаю, каким чудом он умудрялся стоять, да еще и командовать… Когда я оторвался от созерцания мчащейся смерти, то обнаружил за своей спиной смерть другого рода – выстроенный по всем правилам отряд пехотинцев, готовый встретить конницу. Им бы еще правильные щиты и копья…

Арбалеты снова выплюнули болты, проредив наш строй… Крылатые стояли, будто им снова было известно что-то из пророчества. Какая-нибудь строка наподобие такого: «Враг будет разбит, из нас никто не умрет». За войском литовцев стала видна характерная повозка, которая не оставляла вопросов, каким образом уланы оказались здесь. На таком транспорте в Киев явились литовские колдуны. Меня совсем чуть-чуть (глупо всерьез волноваться за несколько секунд до смерти, поэтому чуть-чуть) смущали два факта. Первый: как они узнали, где именно стоит нас ждать. И второй: если они все так правильно вычислили, то где второй отряд, который, по всем раскладам, должен атаковать нас сзади?

Всё просто. Быть быстрее. Всаживать железо в мясо, в жилы, в кость. Не парировать – уходить. Потому что, когда железо встречается с железом – боль и слабость растут с каждым ударом и убивают вернее любого противника… Еще быстрее. Литовец еще не понял, что уже мертв. Его сердце еще гонит кровь. Он успевает увидеть, как клинок выходит из-под его ребра. Он успевает нанести удар. Слишком медленно.

Рядом Данила. Пока держится. Шансы есть, слева от него Мальчик – было бы у меня на пару сотен таких «мальчиков» побольше…

Штандарт Киевской Короны немного впереди. Только вокруг Ярослава всё меньше бойцов. Единый материк нашего чернокрылого войска постепенно превращается в островки, которые один за другим тонут в море уланов.

Пики. Скверная штука – поднырнуть, уйти – и здесь, как под водой, долго не выдержать, затопчут, сомнут, поэтому вверх, вонзаясь клинком в чью-то уже смертельную рану.

Пора переходить в более выгодную позицию, тем более что освободилась она не без моей помощи. Верхом. В преимуществах такой позиции первым пришлось убедиться улану, скачущему на животном, которое не только мастью было похоже на корову. Удар – и до полной и окончательной победы литовцев осталось на одного бойца меньше, значит, на несколько секунд больше осталось у нас. Судя по пляске штандарта, у Ярослава дела обстояли не слишком хорошо. Если бы чернокрылые понимали, сколько их осталось, они бы уже летели с поля боя во всю силу своих недоразвитых крыльев…

Скорее всего, я сейчас был сильно похож на рыбу – рот открывается и закрывается – звук не слышен. С телепатией у меня как-то не сложилось, приходится напрягать связки. Но чудо не приходит одно. Во-первых, Мальчик меня услышал. Во-вторых, он меня понял.

Что должен чувствовать боец в одном вздохе от победы, выживший и уже поверивший в свою удачу, когда его противник, раздавленный и обреченный, вдруг превращается в неодолимую силу, спасения от которой не может быть в принципе?

Что он должен чувствовать, когда небо над ним в один миг становится черным от крыльев и стальным от клинков, которые эти крылья несут. Слишком мало времени для чувств. Тот, кто увидел небо черно-стальным, очень скоро и очень недолго мог видеть только снег, впитавший в себя темно-красную жидкость. Снег под копытами моего коня.

Очень кстати, что литовцы прихватили свою телегу. Бывшим хозяевам она теперь ни к чему – ни к черту у литовцев колдуны. По крайней мере я от них боялся большего. Большего я ожидал и от количества раненых. Рядом с Ярославом на телеге мы погрузили лишь пятерых чернокрылых. Мальчик, несмотря на довольно серьезную рану, предпочел остаться на добытом в бою коне. Данила, тоже обзаведшийся конем, кажется, прирос к подхваченному из рук князя штандарту. С другой стороны – кто-то же должен его держать?

На телегу лег другой штандарт – князя Эдмундоса. Сам князь либо решил лично не участвовать в бою, либо его труп умел здорово прятаться. От двухсот наших бойцов осталось тридцать. Правда, то, что осталось от литовцев, выражалось сплошными дробями: полбойца там, три четверти – здесь…

Мы тронулись, не оглядываясь на мертвых. На обратном пути сделаем всё как полагается. А сейчас – только вперед. Если мы остановимся, сдвинуть с места нас сможет разве что Младшая Хозяйка, собрав в кулак всю свою магию. Погода была тоже совершенно не в восторге от нашего решения продолжать движение. Снег, только что казавшийся всего лишь стайкой робких мушек, уверенно перешел к стадии здоровенных мух и, не останавливаясь, пошел дальше – шмели-переростки мгновенно облепили наш отряд. Вполне возможно, что мы шли на месте. А может, и по кругу.

Можно было смотреть долго и пристально, нельзя было увидеть. Когда снегопад начал понемногу рассеиваться, зрение снова стало полезной функцией. В конце концов у нас появился шанс помолиться. Что еще мы могли, если в ста метрах от нас развевался на ветру флаг князя Эдмундоса. В принципе, сам по себе флаг мог бы нас удивить совсем немного – чего только не привидится после боя. Проблема была в том, что на этот раз рядом с флагом находился сам князь, а за ним отряд несколько больше того, который мы уже имели честь уничтожить. Зато у меня теперь есть ответ на вопрос, где второй отряд улан. И, если я вдруг буду умирать неподалеку от Эдмундоса, у меня появится шанс спросить, кто так щедро сливает информацию…

На языке крутилось слово «дежавю», но было несколько обстоятельств, которые никак не позволяли произнести его вслух.

Впереди, за лесом, возвышались башни, а значит, мы почти дошли до хутора Михайловского.

Отряд, который мне показался «несколько большим», на самом деле раза в два превосходил по численности предыдущий, а от нашего отряда мало что осталось. Даже для того, чтобы спасаться бегством.

Эдмундос решил проявить бережливость. Вместо того чтобы тратить стрелы, он решил просто растоптать нас. У него должно было получиться. Даже у сына Эдмундоса, верхом на пони с деревянным мечом в одной руке и деревянным щитом в другой, это должно было получиться.

Низкий гул было почти невозможно услышать за топотом копыт и бряцанием кольчуги. Звук нарастал и, приближаясь, становился всё выше. Наконец его услышали и литовцы. В принципе, всё, что они могли, – это слышать. Еще через мгновение те из них, кому не повезло выжить, – осязали. Так, как можно осязать ливень двухметровых стрел.

Эдмундос лишился своего войска, даже не увидев противника. Я мог утешить князя – если бы он увидел бойцов, способных управляться с трехметровыми луками, – легче ему не стало бы. Врыколаки – гвардия московского царя – могли сильно озадачить любое войско, просто показавшись. При своем росте они и сами представляли собой замечательную мишень, вот только стрелять по ним уже было некому.

На этот раз тело Эдмундоса можно было не искать, оно было надежно приколото стрелой к земле рядом с тряпочкой, которая недавно была флагом. Сильно хотелось верить, что на сегодня с вооруженными конфликтами покончено. Если я еще раз увижу улан, просто лягу – и пусть меня убивают.

С другой стороны, вспоминая обстоятельства последней встречи с царем московским Порфирием… В конце той нашей встречи в воздухе явственно пахло горелым мясом, причем от меня.

Глава четырнадцатая Волк, ворон и змей

История убедительно доказывает, что грубое применение силы – наименее эффективный способ достижения результата.

Римский цикл лекций Аттилы «Культурное наследие гуннов»

Есть особый вид уюта. Буря и натиск. Конечно, если ты – часть «бури и натиска», а не того, на что эти двое обрушиваются. Я чувствовал себя очень уютно, пока врыколаки и черные плащи заканчивали превращать ловушку, в которой закончили свои дни Толстиков и две роты королевской стражи, в обычный овраг. На этот раз у подземных жителей не было ни единого шанса. Офицеры Порфирия все сделали обстоятельно. Сначала рукастых выкурили, а потом хладнокровно перебили.

Великий Князь общался из нашей тройки только с Ярославом, но я был не в обиде. Кто я такой, чтобы быть в обиде на царствующую особу, которая к тому же, по какому-то недоразумению, спасла мне жизнь.

Привал был устроен на всякий случай не на поляне. Хотя при уничтожении колонии подземных монстров не пострадал ни один боец, рисковать столкнуться с ними в менее комфортных условиях не хотелось даже врыколакам. Впервые за долгие дни и еще более длинные ночи я мог уснуть, будучи уверен, что проснусь и утро будет нисколько не хуже вечера. Вот сейчас лягу – и отрублюсь… Нельзя так мечтать: обязательно появится кто-то и все испортит. На этот раз это был Порфирий. Прошу прощения – Великий Князь Порфирий! Вероятно, он решил, что подобрался ко мне незаметно. И это притом, что ходит у нас Князь не один, ходит втроем – с двумя телохранителями-врыколаками. Единственное, что может сделать незаметно врыколак, – это сам кого-то не заметить.

– Ваше Величество?

– Все так же внимателен и осторожен и почти нереально живуч…

Мне не нравится слово «живуч», но, с точки зрения Порфирия, все выглядит именно так… Что же касается осторожности… Сначала приближение Порфирия засек Голубой Дракон, потом Данила, потом Данила сильно ударил меня в бок – и я стал осторожен.

– В последнее время это удается всё труднее, Ваше Величество. Литовцы почти справились… Хотелось бы мне знать, откуда они узнали где нас ждать?

– Литовцы? Вероятно, тот, кто назначил встречу вам, назначил встречу и им…

Хотел бы я уметь оставаться таким же спокойным. Так это Порфирий устроил для нас засаду в виде князя Эдмундоса? Он думает, я так устал, что не вытащу меч из ножен… Что ж, ради такого дела я могу и не вынимая… Или за время, прошедшее с нашей последней встречи, матушка искупала его в Стиксе?

– И для этого была причина?

Порфирий улыбнулся.

– Алекс, чего тебе сейчас стоило не схватиться за меч? Поверь, я даже рад, что ты жив. Я люблю стабильность. Ты предсказуемо выживаешь и предсказуемо добираешься до цели – это удобно.

Улыбка Порфирия кончилась. Наверное, она мне просто привиделась в сумерках. Жаль, мне не привиделись два врыколака, быть может, тогда и у меня появились бы причины улыбаться…

– Правильно было бы держаться в стороне… – Порфирий решил поделиться со мной особенностями политики по-московски. – Выбирать сторону в зависимости от того, насколько успешно Ярослав пройдет по маршруту? Я не видел в этом смысла. Я предложил Лоретте тот же вариант. Назвал то же место и ту же дату. Рассказал о походе Ярослава. Мне было интересно, как она поступит. Теперь я знаю.

Московский царь сидел рядом со мной. Ему было интересно. Он гадал на кровавой гуще, он хотел быть уверен.

– Я знаю, что всё меняется. Тот, кто сегодня был отважен, – завтра может струсить. Я видел предателей – и каждый из них был когда-то честен. Сильные становятся слабыми, а немощные побеждают богатырей. Сегодня я знаю только одно – для меня будет честью поддержать Ярослава. Быть может, позже это окажется ошибкой. Но в любом случае, в этом не будет позора.

Порфирий встал, чтобы уйти так же незаметно, как и пришел, когда я решился на еще один вопрос:

– Великий Князь, но ведь мы не дошли до хутора, и Эдмундос нас ждал довольно далеко от него…

– Не совсем так. Вы вышли точно на то место, где должен был быть хутор Михайловский. Иначе мы просто не смогли бы с вами встретиться. Просто хутора теперь нет: последние годы не самые добрые для небольших селений.

– Князь, я видел башни, мы просто немного не дошли.

– Алекс, под этими башнями я потерял достаточно народу, чтобы понять – лучше обойти. И я не знаю ни что это, ни как туда попасть. Знаю, что раньше здесь такого не было. И поверь: тебе повезло, что ты до них не дошел.

Два дня спустя у Батыевых ворот забили тревогу. Со стороны Днепра к городу тянулся строй – великаны-лучники, странные воины в черных плащах, сомкнутый строй пикинёров и латников… Шли спокойно, вырастая с каждым шагом. Только что казавшиеся игрушечными мечи наливались спокойной уверенностью жадного до чужой крови металла, воздух наполнялся бряцанием брони, и молодого часового на дозорной башне пробил озноб. Ветер вдруг набрал силы и взвил два флага – два брата. Лук с двумя стрелами на изумрудно-зеленом поле и золотой всадник на алом. Герб Киева и герб Москвы вплывали под арку ворот.

От Батыевых до Печерского Замка полчаса шагом. Десять минут верхом. Даже если бы князь Ярослав преодолел этот путь мгновенно – ничего бы не изменилось. Печерский Замок уже был пуст. Княжна Лоретта точно знала, кто подъезжает к стенам под двумя флагами. Тайно Киев покидал князь Ярослав, открыто возвращался Великий Князь.

Линия фронта больше не уродовала город и, что особенно ценно, мою квартиру. Первые несколько дней пиво, домашняя еда и кровать доставляли особенно острое удовольствие. Через несколько дней чувство счастья притупилось, но эта беда была недостаточной причиной, чтобы решить снова отправиться в поход.

Мальчик со своим отрядом решил остаться в Киеве – поселились в гвардейских казармах. Думаю, со временем у Яковлева появится подразделение, которое сможет конкурировать с Костяным отделением. Как я слышал, полковник решил их назвать Черным отрядом. Кажется, что-то такое уже было.

Порфирий гостил в Киеве всего неделю. Была у меня мысль, что несчастный случай с ним пошел бы на пользу и киевской, и московской власти. Почему бы Порфирию не поскользнуться и не упасть откуда-нибудь с высоты. Ну или чтобы что-то с высоты упало на него. Не факт, что его наследник будет лучше, но точно знаю: мне было бы спокойнее. Мне не нравились его глаза. Умру – не моргнет, будет так же смотреть, с интересом: как он там – разлагается понемногу?

По счастью для себя и для меня (дабы не было соблазна), развлекался он в Замке. К несчастью же, в перечень развлечений кто-то по недомыслию включил награждение героев. Размениваться на приглашение Ярослав не стал. Просто прислал пару гвардейцев. Помочь. Вдруг я забыл, где находится Печерский Замок. Если бы Данила не разделил со мной это приглашение, мне было бы чрезвычайно тяжело отделаться от ощущения ареста. Кто ходил в компании двух угрюмых вооруженных людей в форме – тот поймет.

Последний раз, когда я подходил к Замковой горе, здесь все было несколько иначе. Тогда виселицы не украшали пейзаж. Вероятно, их наличие должно укреплять уверенность неповешенных в том, что они выбрали правильную сторону. На самом деле, если бы Порфирий выбрал не нас, виселицы все равно появились бы. Кстати, не факт, что состав висящих был бы принципиально другим…

Внутри Замка виселиц не было. Тот, кто строил место обитания киевских монархов, был гением и обошелся без них. Каждый, кто прошел парадные ворота Замка и не был слепым, должен был стать защитником Киевской Короны. По факту пройденного пути. По факту преодоления пятидесяти одной ступени из малахита от ворот до тронного зала. Три марша камня, нанизанных на каркас, выполненный в форме легендарной киевской двойной стрелы, целая стая волков из белого мрамора, поселившаяся на гранитных стенах… Волки гонялись за оленями, отдыхали в тени деревьев, играли друг с другом – и каждый не забывал внимательно изучать любого, поднимающегося по ступенькам.

Когда поднимаешься достаточно высоко, понимаешь, что волки на стенах появились не случайно. Прямо в центре пола, у начала лестницы красуется огромная волчья голова. Если именно в этот момент гость решит покончить с собой с помощью падения – труп упадет в пасть.

Больше, чем волков, в Замке было только гвардейцев. Вероятно, Великий Князь Ярослав просто не любит одиночество. Зря. Одиночество не стреляет из арбалетов, не колет кинжалами. Если бы все гвардейцы, которые находились в Замке, разом щелкнули каблуками… Силы этого звука хватило бы, чтобы вошедший большене услышал ничего и никогда.

В тронном зале гвардейцев не было. Только десятки бойниц под самым потолком. Если что – оживут жалами стрел. Еще выше, на плафоне (неизвестный гений явил удивительное разнообразие) к волку добавились два персонажа – змей и ворон.

– Если внимательно присмотреться, то видно, что это не волк…

Ярослав, сидящий на троне, был похож на Ярослава, с которым мы были в походе, не больше, чем я – на своего двоюродного брата, если бы он у меня был. То есть похож, но явно не тот – старше и дальше. Даже если подойти вплотную – все равно далеко. Этот Ярослав как-то с трудом представлялся в роли боевого товарища…

– …Глаза слишком широко поставлены, морда вытянута слабо, и, по легендам, зверь значительно больше обычного волка…

– И что этот неволк делает здесь в таком количестве? – подал голос Данила.

Вот на что способны полевые условия. Данила – несостоявшийся меч и мой состоявшийся ученик – умудряется в тронном зале перебивать монарха. Кажется, на подходе я заметил парочку пустующих виселиц. Данила меня простит. Даже чуть раньше, чем снова сможет дышать. Точный удар под дых иногда благотворно действует на мыслительные способности.

– Ваше Величество, простите моего ученика, вероятно, болезнь всё еще сказывается…

Еще один удар остановил рвущийся из ученика протест, а заодно выдавил из Данилы слезы. Конечно же, это были слезы раскаяния и благодарности.

Ярослав покинул свой трон. Просто встать с него было бы трудно, приходилось именно покидать его. Трон киевского князя находился не просто в зале, но – в нише. Это было особенно удобно, когда бойницы наверху оживали ливнем стрел. Выживать в нише было проще.

– Герб Киева – лук с двумя стрелами. На самом деле это не две стрелы, а двойная стрела. Только такой стрелой можно убить этого неволка. Алекс, я тебя удивлю, если скажу, что выковал двойную стрелу и убил зверя некий маг Олекса?

– Маг Олекса много чего наделал. Есть две проблемы, Ваше Величество. Во-первых, я не маг. Во-вторых – не Олекса, а Алекс…

– К тому же ты никогда не делал двойных стрел.

Сегодня Ярослав был догадлив, как никогда. За последнее время по отношению к Олексе у меня накопился определенный негатив. То есть, если он маг той же силы, что и я, лучше ему оставаться за линией горизонта. Вдруг я его увижу и решу совершить марш-бросок. Обычно в конце марш-броска я готов убить любого, из-за кого со мной случилась эта неприятность.

– Проблема в том, что легенда о двойной стреле, о волке и о маге Олексе говорит не о том, что было, а о том, что будет. Тебе ведь это уже знакомо?

У Младшей Хозяйки – чудесный голос. Но мне хватило бы и ее красоты…

Дело не в том, что мне не понравились ее слова. Просто лучше бы они относились к кому-то другому… Еще не помешало бы, чтобы она появлялась как-то более традиционно и ожидаемо. Сгустившееся за спиной Ярослава облако как-то уж очень явно намекало на неполноценность существ, вынужденных попадать на любое возвышение с помощью издевательства над собственными икроножными мышцами.

– Я могла отправить с Ярославом кого угодно, но отправила тебя. Догадываешься, почему?

– Предпочел бы догадываться до того. Капитан Толстиков и его бойцы тоже предпочли бы догадываться. Может, выжили бы…

– Алекс, в отличие от пророчества твоих крылатых друзей, Текст, который хранится у меня, не так подробен. Только что ты узнал почти всё, о чем известно мне.

– А можно добраться и до этого «почти»?

– Ну, если для тебя это так важно…

Разве может быть для меня важно что-то, что относится ко мне?

– Да, для меня это важно.

Хозяйка задумчиво рассматривала что-то, находящееся неподалеку от моего правого уха и явно недоступное для восприятия простым смертным вроде нас с Данилой. По-видимому, из этой точки вот-вот должна была появиться причина, которая позволит и дальше держать Алекса Каховского в полном неведении о его дальнейшей судьбе. Скорее всего, ожидание Младшей Хозяйки затянулось бы, если бы слово не взял монарх:

– Мне тоже было бы любопытно узнать, почему именно Алекс сопровождал меня.

Что-то было в голосе Ярослава. Что-то, что заставило Младшую Хозяйку поверить, что не стоит здесь и сейчас разочаровывать молодого монарха.

– «Маг Олекса, маг, не знающий своей силы, узнает ее и призовет Змея. Вместе они покорят Ворона. Но на главный бой ему суждено выйти против Волка» – так гласит легенда. Я подумала, что если тебе суждено стать тем самым Олексой – то, скорее всего, ты вернешься из похода живым и невредимым. Значит, и у князя шансы вернуться будут достаточно большими.

Этот зал, Алекс, значительно старше города. После Катастрофы произошел оползень, и гора обнажила свои недра. Оказалось, что свое название – Замковая – гора носила не случайно. Печерский Замок вырос уже потом, его строили вокруг этого зала. Здесь был подписан договор между Короной и Лысой Горой. Здесь Мокошь передала тогдашней Младшей Хозяйке Текст… Хочется верить, что мне не придется увидеть, как сбывается предсказанное. Но я чувствую: паутинка причин наливается силой событий – и хочешь ты этого или нет, но ты – Алекс, ты – маг, не знающий своей силы… Ты уже повязан по рукам и ногам.

– Великий Князь Московский Порфирий!

Как же вовремя иногда приходят монархи. Я бы с удовольствием сейчас бухнулся на колени и бил челом. Не потому, что вдруг мне так полюбился московский царь. Просто хотелось больно удариться головой.

Обошлось без физического воздействия. Всё, что содержалось в сердцевине моего черепа, было в секунду выметено суматохой, которая началась просто из-за того, что в одном месте находились два монарха. Внезапно всё стихло – свита почтительно заняла свое место по стенам зала, а я, к своему удивлению, обнаружил, что нахожусь в центре этого самого зала, к тому же в строю, если можно назвать строем двоих замерших навытяжку гражданских – Данилу и меня.

Дальнейшее скорее походило на день получки, чем на что-то необычное и торжественное. Разве что роль бухгалтера выполнял Ярослав, а кассира – Порфирий. Мешочки с рублями довольно быстро перешли из рук в руки.

Так же быстро, как зал наполнился, – он опустел. Ярослав, Порфирий, Хозяйка – я, Данила и подозрительная бумага в руках у Ярослава. Приятная тяжесть рублей перестала радовать.

Ученик подтолкнул меня и зашептал что-то о том, чего мало для графа де Ла Фер…

– Лейтенант Каховский, рад за вас. Сегодня утром я подписал приказ о вашем назначении на должность капитана королевской стражи.

Хорошенькая перспектива: продолжать жизнь в том же ужасе, который меня преследовал последний месяц! Холод, скверная еда, плохой сон и слишком хорошие драки – этого время от времени не избежать. Начальство – одна из тех бед, которой можно избегать достаточно долго. Монарх в качестве начальника – беда, которая никогда не приходит одна и сама никогда не уходит. Что может быть хуже начальства, которое постоянно пытаются убить, а единственным методом ухода со службы которого является эмиграция?

– Ярослав, посмотри, как Алекс научился владеть собой. Он смог удержаться от вопля восторга – не так ли?

Я давно заметил: Младшая Хозяйка обожает говорить обо мне так, будто я в коме и могу ответить разве что самопроизвольным мочеиспусканием.

– У моего капитана – великолепная выдержка. Это естественно.

– Ваше Величество, ваш капитан куда эффективнее действует, если время от времени отправлять его на вольные хлеба. Поверьте мне. Вы удивитесь, как часто, работая на себя, он будет решать ваши проблемы…

Ярослав не верил и не удивлялся. Он раздумывал над тем, насколько он монарх, если прислушивается к ведьме в таких интимных случаях, как выбор капитана собственной охраны. Выпяченная вперед нижняя челюсть не оставляла никаких шансов. Если бы не Порфирий.

– На вашем месте, князь Ярослав, я бы предпочел быть на некотором отдалении от такого человека, как Алекс. Его повышенная живучесть имеет и оборотную сторону – повышенную смертность тех, кто с ним рядом. Алекс, я прав?

Порфирий был прав. Он вообще был прав чаще, чем кто-либо еще. Проблема заключалась в том, что Ярослав просто обязан был тоже оказаться прав. Князь справился.

– Вероятно, я учел не все факторы. Дело не в Алексе. Дело в том, что война окончена. А раз так, пришло время пополнять, а не опустошать казну. Алекс Каховский обойдется недешево. Теперь, когда у меня есть такие союзники, как Москва, и такие верные подданные, как Младшая Хозяйка, нужна ли мне стража? Я думаю, гвардейцев майора Яковлева для мирного времени будет вполне достаточно.

Ярослав был горд собой. Назвать Младшую Хозяйку верной подданной, да еще так, чтобы она не смогла возразить…

– Ваше Величество, вы так же смело можете рассчитывать на защиту мечей и моих подопечных.

Вероятно, для Младшей Хозяйки это вполне сносное прощание. Сомневаюсь, что кто-нибудь учинит ей разнос. Для Алекса Каховского это был бы перебор, но выбора – ни у меня, ни у моего ученика – не было. Младшая Хозяйка покинула Печерский Замок, прихватив с собой нас. К тому моменту, когда я сообразил, что происходит, шансов извиниться перед Великими Князьями у меня уже не было. В следующий раз, если мне и суждено попасть в Печерский Замок, то, скорее всего, в подвалы. В качестве испытателя нового пыточного оборудования.

– Алекс? – Ну да, Младшая Хозяйка взяла нас с собой вовсе не потому, что от Лысой Горы до моей квартиры ближе. – Раз ты уже не на службе, пора тебе вспомнить, что ты детектив. У меня для тебя есть дело.

Часть вторая Тысяча черепов

Пролог

Чтобы попасть в криминальную хронику, нужно кого-то убить на прошлой неделе, чтобы попасть в новости культуры, нужно постараться проделать это в прошлом столетии.

Герострат «Как стать известным»

Белые блестящие кости отражали лучи заходящего солнца. Чтобы отразиться, лучам пришлось проделать путь между лохмотьев. Скелет был одет, обут и сидел, прислонившись к стене. Даже в отсутствие черепа казалось, что он просто спит.

– Я не знаю.

Поверьте, это не самое приятное, когда ты еще не задал вопрос, а тебе уже ответили. Дальше – два варианта. Либо угадываешь вопрос и чувствуешь себя идиотом, либо не угадываешь. Чувства – те же. Меня спас Данила:

– А где череп?

Ну вот, теперь и Данила знает, каково это – спрашивать в ответ на ответ. Интересно, почему этот пусть не самый заурядный скелет интересует ведьму? Забралась с нами в развалины старой водонапорной башни – не побрезговала.

– Это третий.

Надо что-то спросить, прежде чем Хозяйка ответит, просто для разнообразия:

– Первые два такие же безголовые?

– Да, Алекс. Теперь в этом городе ты в самом худшем случае только четвертый.

Поэтому Младшая Хозяйка меня и привлекла к этому делу. Вероятно, я должен чувствовать к скелетам что-то родственное. Не чувствую. Это от того, что я голову теряю не так основательно. Спросить я снова не успел – перед моим носом материализовался довольно объемистый желтый конверт.

– Здесь всё подробно.

Ничуть не сомневаюсь. Включая список не заданных мной вопросов и не услышанных мной ответов.

Дело начиналось довольно хорошо: кого-то убили и ни разу не попытались это проделать со мной. Это давало некоторые шансы на то, что и дальше убийцу будут волновать чужие скелеты. В моем мне дорога каждая косточка. В конце концов, можно помечтать о том, что на самом деле все трое были самоубийцами. Сектанты. Сами себя освежевали, сами себе отрезали головы… Непонятно только, куда эти головы делись… но не может же такая мелочь помешать мне принять эту версию в качестве рабочей? Мешает другое. Если бы этот заказ не подкинула мне Хозяйка Лысой Горы, то первыми, о ком бы я вспомнил, – были ведьмы. Обычные люди проще относятся к своим жертвам. И закопают-то не всегда, а уж чтобы кости отполировать…

Глава первая Клиент всегда неправ

Деньги способны творить чудеса. Например, собираться в больших количествах. Чемодан денег – это чудо.

Буратино. «Недостатки бартерных сделок»

Идеальное состояние моего организма – самоограничение. То есть ограничение себя во всем, что не связано с едой, питьем, женщинами и сном. Увы – идеального в жизни так мало.

Неидеальная хозяйка моего дома живет надо мной – на третьем этаже. Живет между двумя своими страшными тайнами – фамильной библиотекой и небольшим борделем.

Подо мной – на первом этаже – живет мой ученик, там же я встречаюсь с клиентами. На втором этаже я встречаюсь с Алисой – квартирной хозяйкой – из-за денег и с людьми, которым от меня деньги не нужны. Живу я там.

Наши с Алисой представления о том, что первично – квартира или жилец, – не совпадают. Несмотря на то что жильцов в доме предостаточно, страдаю от этого несовпадения исключительно я.

Алиса считает, что жилец отвратительное существо в двух случаях – если он не платит вовремя и если он вовремя платит. Я худший из всех, так как долгое время соответствовал первому случаю, а теперь набрался наглости соответствовать второму.

Есть еще одна причина, благодаря которой я худший. И дело даже не в том, что Алиса спланировала свою личную жизнь на несколько лет вперед и в этот план была включена совместная жизнь с детективом Алексом. Хозяйку моего дома раздражает тот факт, что я свою жизнь не планирую вовсе.

В планах Алисы важная роль отведена Гансу – её правой руке – вышибале, завхозу и любителю старины. Старина у него имеется в количестве двух штук. Штука первая называется винтовка немецкая штурмовая, в просторечии – шмайсер.

Штука вторая – каска немецкая, времен штуки первой. Если бы не эти куски металла, Ганса называли бы как-то иначе.

Сегодня Ганс занимается ремонтом. На самом деле он с помощью молотка и монотонных движений поочередно левой и правой руки извлекает из стены моей квартиры звуки. Второй час. Ему не надоедает. Ганс – натура творческая, то бьет по одному месту, то по другому, то слева направо, то сверху вниз… В принципе, мне повезло. Алиса могла и яду в борщ подсыпать… Опять-таки Гансу есть чем заняться, а хозяюшка его время на меня тратит…

Обычно меня такими вещами не проймешь, но сегодня надо все-таки попытаться прочесть пухлую пачку бумаг, переданную Хозяйкой. Под Ганса это получается плохо. Можно, конечно, плюнуть на теоретические изыскания и бегать по городу в надежде случайно налететь на маньяка, занятого полировкой костей. Стар я уже – предпочитаю бегать, когда знаю хотя бы приблизительное направление.

Почему-то в голове крутилось почти забытое слово «перформанс». Если кто-то хотел просто убить – зачем заниматься довольно трудоемким процессом очищения костей от всего, что сверху? Если фишка в том, чтобы прихватить с собой череп… И это можно решить более простым способом. Единственное, что приходило на ум, так это что смерть наступала именно вследствие снимания кожи и мяса. Тогда в этом был хоть какой-то смысл. И смысл этот рано или поздно должен был стать очевидным любому, кто узнает об этих убийствах: в городе завелся маг (или ведьма) – собиратель черепов. Тогда почему этого мага ловлю я? Почему Лысая Гора не поучаствует в этом деле несколько большими силами? Глядя на количество трупов, делаем простой вывод: Гора участвует, но у нее не получается. Поднатужившись, Гора родила мышь… То есть желтый конверт с горой ненужной информации. Полезность подробной биографии троих погибших, если между ними нет вообще никакой связи, не угадывалась ни с первой, ни со второй, ни с пятой попытки. Их убили по простой причине – каждый из них появился в месте, где убийце, кто бы он ни был, было удобно их убить. Нормальная версия? Есть еще парочка. Может быть, каждый из них наступил на ногу своему будущему палачу? Или плохо посмотрел?

Сорокалетний мужчина, мясник, убит по дороге от своей лавки домой. Двенадцатилетний пацан, школьник, – в глухом углу школьного двора. Тридцатилетняя женщина, врач из клиники доктора Лейзеровича, – поехала к больному и лишилась черепа прямо на лестнице, не дойдя нескольких шагов до квартиры пациента.

Может, у них черепа какой-то особенной редкой формы?

Характер ударов за дверью изменился. Теперь Ганс бил во что-то звонкое, при этом перемещаясь по коридору. Давно ничем не стреляющий шмайсер – отвратительная защита. Раздался еще один удар, на этот раз глухой, – и воцарилась тишина. Мой ученик бывает чертовски убедительным. Где-то полчаса. Примерно столько понадобится Гансу, чтобы прийти в себя после удара меча… пусть этот меч был в ножнах, пусть удар был нанесен плашмя, притом по каске…

Раз Данила ко мне поднялся, значит, у нас клиент. Клиент, значит, деньги. Придется заканчивать с самоограничением. Встать, сделать вид, что все это время я был занят. Очень. Важным. Важнее денег. Если я когда-нибудь заработаю очень много – куплю дом и найму Ганса. Алиса умрет от злости.

По привычке пытаюсь угадать клиента. Не получится, знаю почему, но все равно пытаюсь. Фишка в том, что мне всё время кажется, будто в конторе меня ждет пленительная незнакомка, а там либо знакомки, либо вовсе не пленительные. Голубой Дракон сотворил своё коронное: сделал вид, что он – одна из ступенек на темной лестнице. Я тоже не промах. Не упал. Когда-нибудь кот добьется своего – я сломаю себе обе ноги и шею, и – мир наконец увидит это – улыбку Голубого Дракона.

Неугаданный клиент оказался молодым человеком, для оправдания килотонн скорби в глазах которого одного еврейского происхождения было маловато. Боюсь, даже если он улыбнется, это покажется лишь неумелой гримасой скорбящего. Может, он работает дегустатором на фабрике лимонной кислоты?

– Вы детектив Алекс?

Сказано было так, что мне как-то стало жаль и себя – за то, что мне довелось быть детективом Алексом, и Данилу – за то, что он ученик этого несчастного, и своего приятеля Григоряна – за то, что он приятель не кого-нибудь более счастливого… Я почти дошел до того, чтобы пожалеть безутешную домохозяйку детектива Алекса, когда клиент все же продолжил – практически зарыдал:

– Вы один можете меня спасти. Только вы!

Клиент рыдал. Красиво, с подвыванием, роняя слезы на алую рубаху и пытаясь осушить их бледно-голубым шейным платком. Безуспешно.

– Кого-то убили? – Деликатность Данилы все еще нуждается в легкой огранке. – Или покалечили?

И этот юноша оберегал покой нашего монарха!..

Странно, как это клиент умудрился столько выплакать и до сих пор не попросил воды. Кажется, он даже немного похудел, с тех пор как мы вошли. Вполне возможно, мы стали бы свидетелями довольно необычной смерти от обезвоживания, если бы не Голубой Дракон. Это был особый удар. Сильный, но без когтей. Думаю, по понятиям кошачьего племени, получивший такой удар должен был сразу пойти и повеситься на ближайшей бельевой веревке. Наш клиент поискал глазами обидчика, набрал в легкие побольше воздуха, чтобы разрыдаться с новой силой, увидел кота… и успокоился.

– Меня зовут Лёва Васильченко… мою невесту… – мы снова оказались на грани слезопада, но взгляд на кота снова подействовал благотворно, – мою невесту приворожили, а теперь она решила взяться за меня…

– «Она» – это кто?

– Как кто? Ворожея. Я же вам битый час толкую…

Надо срочно проверить, что написано на табличке у входа в мое скромное жилище. Мне казалось, что слово «детектив» и слово «колдун» отличаются. Хотя бы количеством букв…

– Лёва, а чего ты пришел сюда? Ошибся дверью?

Конечно, я был груб, но у меня была уважительная причина: еще немного, и из подвала прибегут крысы с жалобой на то, что я их заливаю. Главное я всё же услышал. Это было нелегко, но я понял, кто виноват в появлении моего непросыхающего клиента.

– Алиса Сергеевна, – промычал Лёва между заходами на очередной всхлип. – Она вас очень рекомендовала маме…

Мало ей Ганса с молотком.

– Лёва, а сколько денег ты принес для детектива Алекса?

Это был плохой вопрос. Я надеялся на очередной поток слез и собирался, не дожидаясь их окончания, смыться. Слово «деньги» подействовало на клиента довольно неожиданно. Всё высохло. Лёёва сделал попытку улыбнуться и произнес:

– Тысяча рублей сейчас и еще столько же после выполнения заказа.

Потом произошло важное. Что-то, что довольно часто происходит при встрече с большими деньгами. Появляются деньги, и ты соглашаешься, причем делаешь это, не обращая внимания на отчаянные знаки головного мозга. Я принял заказ – найти и обезвредить ворожку, а потом Лёва еще долго пытался меня обнять и еще немного поплакать… Данила сидит у стола и смотрит на мешок с рублями. Вероятно, они ему нравятся. Интересно, сколько Алиса платит Гансу?

Глава вторая Безумный Фил

Досадно, но, когда вам нужно взять на работу чей-то мозг, приходится подписывать контракт сразу со всем телом.

Отдел кадров им. профессора Доуэля

С некоторых пор я с повышенным вниманием отношусь к черепам. У Григоряна он выдающийся. Страшно представить, что смог бы придумать его могучий мозг, если бы Григорян старательно не гасил его активность пивом. Часто – купленным на мои деньги.

Вот и сейчас Григорян был занят важным делом по ограничению мозговой деятельности. Его костыль еще стучал по коридору, а нос уже учуял пиво «Княжевич». «Миллер» дешевле, но мы предпочитаем «Княжевич». Прятать бесполезно. Единственный выход – пить наравне с Григоряном. На что способен только он сам. Я не в обиде. Сегодня я планировал дать Григоряну пригубить наливочку, приготовленную по тролльему рецепту. Пусть наслаждается. Скоро он сравнит – и поймет.

– Григорян, скажи мне, для чего может пригодиться череп?

– Смотря чей… – Григорян как раз прикончил кружку «Княжевича» и с подозрением изучал на просвет рюмку с наливкой. – Я использую человеческий череп как пресс-папье, а череп лося служит у меня вешалкой…

– Пресс-папье? Человеческий череп?

– Ну, не совсем. – Содержимое рюмки отправилось в странствие по организму Григоряна. Глаза его слегка осоловели, а язык стал заплетаться. – Я просверлил в нем дырки для карандашей. Удобно. А сначала хотел сделать шкатулку… Для мелочовки всякой, а то теряется всё постоянно…

Даже если предположить, что кто-то решил обзавестись коллекцией шкатулок… для этого совершенно необязательно использовать свежие черепа. Попробуем еще раз.

– Теперь внимательно. Понравилась наливочка? Добавка зависит от правильного ответа на вопрос. Готов?

– Насилие – нелучший способ сотрудничества.

Зато безотказный. И быстрый. Добровольное сотрудничество с Григоряном обычно заканчивается уничтожением всех запасов пива и полной потерей понимания того, ради чего вся эта попойка затевалась. Все-таки насилие – как-то надежнее.

– Внимательно! Кому и для чего могут понадобиться человеческие черепа? Свеженькие. Только что с шеи.

– Никому. Безумный Фил десять лет назад как построил свою Костяницу, так что – никому.

Григоряна полезно слушать всегда. Хотя бы потому, что, когда он говорит – он не пьет.

Печерская Лавра сохранилась довольно хорошо. И это объясняется не тем, что ей как-то повезло или что монахи как-то особенно тщательно ухаживали за своей святыней. Монахи исчезли вместе с надземной частью Лавры. А довольно хорошо сохранилась ее подземная часть. С учетом размера и количества пещер и туннелей – состоянием верхней части можно было пренебречь.

Провал около развалин Трапезного храма вел на несколько десятков метров вглубь и на десятки километров вширь. Лабиринт ходов, соединявший небольшие рукотворные кельи и залы, иногда приводил к огромным пещерам, которые ожидали появления человека еще в те времена, когда лопата не поступила в массовое производство. Они останутся здесь и тогда, когда некому будет объяснить, чем штыковая отличается от совковой.

В одной из таких пещер Безумный Фил решил построить свою церковь. Собственно, сама по себе идея в этих местах была ненова. И материал был ненов. Вся штука была в том, что алтарь Фил решил сложить из черепов. Из тысячи черепов. Остальные части скелетов тоже пошли в дело, но всё же они не производили такого яркого впечатления. Безумный Фил считал: как только последний череп встанет на свое место, произойдет чудо. Что-нибудь вроде сверхсилы персонально для него или, на худой конец, какое-нибудь завалящее бессмертие. Говорят, он как раз дошел до девятьсот девяносто девятого, когда гвардейцы сделали его надежды неосуществимыми. Майор Яковлев утверждает, что на самом деле ему не хватало до заветной цифры не меньше сотни.

Фил не оставлял загадок в виде обезглавленных скелетов. Просто в один прекрасный день в районе Лавры начали пропадать люди. Эта новость проделала медленный и мучительный путь до людей, которые должны охранять горожан, и, как только произошло чудо в виде принятия решения – разобраться срочно и доложить, – всё быстро стало на свои места. Стоило установить наблюдение за районом Лавры, как карьера Фила была закончена. Установить наблюдение за всем городом – труднее. Если бы эта трудность была в принципе разрешима, можно было бы не только найти любителя черепов, но и покончить с преступностью. Вообще.

Жаль. Придется продолжать думать. И, на всякий случай, посетить пещеру Фила.

Странно, но до сих пор никто не додумался. Специально оборудованные помещения для преступлений и убийств. Тепло, светло, никаких тварей. Никогда не поверю, что убийцы предпочитают пещеры нормальным домам. Вероятно, маньяки не выдерживают конкуренции на рынке недвижимости, вот и приходится использовать то, что другим без надобности, – отвратительные места для отвратительных дел.

Легко попасть – трудно выбраться. Всё худшее в этом мире устроено по этому принципу. Забраться в провал было так же легко, как нырнуть под одеяло. Полтора метра спрыгнуть вниз – легко, вверх уже придется напрягаться… и одного напряжения все равно будет мало, если не оставить веревки. Хочется верить, что, когда мы будем возвращаться, она всё еще будет здесь.

Было бы плохо, если бы я решил провести эту экскурсию в одиночестве. В исполнении заданий Лысой Горы есть свои преимущества. Сегодня им было Костяное отделение – фактически гвардейский спецназ.

Первым шел Китаец. Традиция такая в Костяном отделении – первым пускать Китайца. Китаец умеет не умирать. Точнее, он умеет возвращаться. Всегда. Внешне нескладный Китаец спрыгнул в провал, как нырнул – без шума, без всплеска. За ним спустились Алёхин и Сява – наш железный лейтенант и его тень. Сзади этих двоих не отличить друг от друга – шеи, наличие которых угадывается только потому, что между головой и плечами должно быть что-то, и это что-то называется «шея». Плечи. Если эта парочка где-нибудь становится плечом к плечу, то этого оказывается достаточно, чтобы перегородить проспект средних размеров.

Следующим шел я. Конечно же, мой прыжок был худшим. Ржавый металлический прут торчал, разумеется, как раз в том месте, где приземлилась моя левая безопорная. Теперь моя миссия наполовину состояла из того, чтобы не хромать, не кричать и не думать о том, чего там с ногой. То, что до крови, – я чувствовал, как там с мясом – мог только догадываться.

Хлопок по плечу – это к нам присоединился Марат. Лучший стрелок в обитаемой части мира. А еще Марат поет и превращает в ошалевшие от любви лужицы воска сердца всех представительниц женского пола, которым не повезло (или повезло?) оказаться в радиусе поражения его гитары.

Карина. Новенькая. Настолько новенькая, что Марат при ней еще не пел. Поэтому она и прыгает мимо готовых подхватить ее ловких рук. Костяное отделение неохотно пополняется. Это хорошо. Потому как следует из главного: оно еще более неохотно расстается со своими.

Когда-то командиром отделения был я, и с тех пор в отделении остались Алёхин, Сява и Марат. Алёхин в последнее время предпочитает, чтобы задачи отделения и Алекса Каховского были максимально разведены. Во время одной из последних совместных операций отделение потеряло двоих, что для Костяного – много. Тот факт, что для другого отделения и даже взвода всё могло кончиться куда серьезнее, мало вдохновляет Алёхина. Но Алёхин – лейтенант, то есть человек, который приказы выполняет и привык отделять службу от отношений. Он, конечно же, догадывается, что приказ перейти на сегодняшний вечер в мое подчинение не родился сам собой, но ему удобнее не подозревать своего друга в таком свинстве. Теоретически можно было просто попросить Алёхина об услуге. Практически часть гонорара все равно уйдет Костяному, а Алёхину не придется объяснять Карине, где кончается служба и начинается услуга.

В отделении уже бывали женщины. Лучшая из них – Ксюха. Я уступал ей и в размахе плеч, и в ширине бедер. Тот факт, что она все же не была парнем, как-то резко притуплялся, как только речь заходила о чем-то серьезном. Она не была ничьей подругой, и, только когда ее не стало, до меня дошло, что все же она относилась ко всему отделению очень по-женски. Матушка Костяного готова была всей своей немалой грудью стать за любого из нас. И так получилось, что встала она за Марата.

Карина была другой. Она была одной из женщин, на чье лицо смотрят в последнюю очередь. Просто не могут оторвать взгляд от лодыжек и от того, что находится выше… И так – с каждой частью ее тела, пока наконец дело не дойдет до лица. Её лицу шла морская шпага. Та же смертельная бледность и четкость контура. Кого-то другого немаленький нос в сочетании с вытянутым тонким лицом мог бы превратить в уродину. Быть может, так оно и будет, когда она станет постарше, если доживет. Сейчас всё спасает ослепительно белая кожа, прожигающие глаза – и движение. Карина всегда в движении. Я видел, как она управляется с ножами. В этом было больше секса, чем во всех борделях Киева. Алёхин говорил, что раньше она была послушницей храма Змея. В первый раз о таком слышу, но если там учат владеть оружием так, что этого достаточно для Костяного отделения… Может быть, и к этой религии стоит отнестись с уважением.

Ну вот – кто-то должен был это сделать. Маленькое землетрясение вызвал Рыжий. Этого стоило ожидать – когда мы дойдем до туннелей, нас, скорее всего, будут сопровождать неравномерные удары макушки Рыжего в потолок. С учетом его габаритов можно было его не брать с собой, но отправляться в неполном составе – плохая примета. В отделении за приметы отвечает Алёхин, и Рыжий отправился с нами. Рыжий не расстается с топором. Точнее – с ТОПОРОМ! Убийственная вещь в прямом смысле этого слова. Единственный человек, у которого в руках это оружие массового поражения смотрится так, что сразу веришь: этот его не только поднимет, но и опустит, и рука не дрогнет. Когда Рыжему надоест гвардия, он может запросто устроиться палачом. Любой престол, который возьмет его на службу, не проиграет. Достаточно одного взгляда на Рыжего, чтобы вступить на путь исправления.

Последним идет Данила. Дом сегодня остался на Голубом Драконе. Каковой выказал категорическое нежелание отправляться куда-либо. Мой кот не любит дождь, а сегодня, по всем признакам, будет дождь.

Спуск под землю гораздо резче, чем любое другое перемещение в пространстве, заставляет думать о дороге назад. Ну, как-то сам по себе взгляд цепляется за факел, и пытаешься прикинуть – насколько его еще хватит. До того заветного места, где уже виден дневной свет, или не до того. И как бы понимаешь, что у любого, кто находится в этой темени, оснований пугаться нас – восьмерых вооруженных человеков – больше, чем у нас – просто опасаться того, чего не видишь. Но – не помогает.

Постепенно я начал привыкать к пониманию того, что надо мной достаточно земли, чтобы всю жизнь рыть туннель вверх и всё равно не вырыть. Не привык. Но как-то смирился с тем, что эта самая земля постоянно хочет забраться мне за воротник или, на худой конец, просто запорошить глаза. Вот в этот-то момент к земле добавилась вода.

Сначала лишь чуть-чуть усилив шум шагов. Довольно долго затем она просто следовала за нами, спускаясь все ниже робкими ручейками. Потом ей это надоело – и скоро мы уже шли по колено в потоке с вполне ощутимым течением.

– Стой!

Скорее всего, Алёхин скомандовал шепотом. Мне показалось, что он проорал прямо в среднее ухо. Мы замерли. Если нужно, я могу так стоять часами. Это одно из тех умений, из-за которых живешь дольше. Примерно в тот момент, когда любой гражданский уже сходил бы с ума, кроя матом командира, недоумевая, почему в этом мокром и холодном месте он должен стоять, как идиот, это и произошло. Нас обдало волной. Я продолжал старательно делать вид, что окунуться с головой – это именно то, чего я ждал всю сознательную жизнь. Когда от ушей отлила волна, стало слышно, как что-то большое и грузное ползет мимо. Видно было мало. Что-то там в волне было, что-то, у чего я не хотел бы оказаться на пути, даже если ради этого придется простоять здесь неделю.

Команда «Вперед» была трудной. Мне очень не хотелось шевелить ногами. Неожиданно я обнаружил, что шум, поднимаемый при каждом шаге, не дает мне возможности услышать, не приближается ли снова к нам большое и грузное…

– Это протей.

Конечно, все сразу стало понятно. Подумаешь – протей! Как только Алёхин определил, что это было, мне сразу стало легче.

Протеи – амфибии. Живут под землей, слепые и, в принципе, не агрессивные – если только не решат, что на них нападают. Но тупые – страшно. Мы с ними в Крыму сталкивались. Могут принять за врага даже плывущую корягу. Поэтому лучше переждать. Убить такого нереально. Без головы неделю жить будет. Лучше просто не попадаться протею на дороге.

Мы и не попадались. Еще два раза мы покорно замирали из-за того, что протеи путешествовали мимо, и раза три – потому, что нам казалось, что это может произойти. Когда поток воды вдруг остался позади, нырнув в провал, мы почти расстроились. Теперь компанию нам составляли всего лишь тысячи летучих мышей и то, во что они превращают свою пищу.

Постепенно нагибаться приходилось всё ниже и ниже. Рыжий должен был вот-вот перейти на четвереньки, когда стало темно. Факелы не погасли, просто они были не в состоянии избавить от тьмы огромную пещеру, в которую мы вышли. Первый факел в стене нашел Китаец. Второй – Карина. Когда мы зажгли эти два и обнаружили остальные, оказалось, что их достаточно, чтобы поверить: Солнце – просто связка факелов, причем в этой связке факелов меньше, чем в пещере. Редкий случай, но свет не сделал эту пещеру лучше. Фил действительно был безумен. Даже если он был нормален, когда начинал эту работу, он обязан был стать безумным, когда закончил. В пещере не было никого, кроме нас и старых костей, но кое-что я все-таки нашел. Уверенность: кто бы ни решил продолжить дело Фила, он обязан быть безумным. И это безумие не может быть незаметным.

– Алекс, я думаю, это не то. – Череп под ногой Алёхина раскрошился с легкостью… старого черепка. – Давай в следующий раз поищем в каком-нибудь более приятном месте.

Глава третья Тонкая льняная нить

Бывает, недослышал, а оно и к лучшему.

Илья Муромец. «Как я Соловья-разбойника одолел»

Есть вещи более приятные, чем наблюдение за огнем, водой… Мне нравится, как Карина работает со своей любимой шпагой. Обнаженное женское тело и обнаженная сталь – и я не знаю, что острее и что ранит сильнее… Всё это – в метре от моей кровати – и как-то снова трудно сосредоточиться на ее лице. Карина двигалась не быстро, но с той точностью, что заставляет восхищаться рисунком, который чертит клинок, даже если этот клинок прокладывает путь к твоему горлу. В какой-то момент мне показалось, что Карина вовсе остановилась. Безупречная стойка, расслабленная кисть – пространство крутилось вокруг нее, послушно подставляя нужную точку под удар шпаги.

Боюсь, в фехтовании мне ее нечему учить, зато я почти разобрался в сложном рисунке, украшающем ее ягодицы. Ночью мне это не удалось. Никогда не видел крыльев, размещенных на таком… не самом пернатом месте. Если Карина чуть-чуть повернется, я смогу понять, голова какой птицы украшает ее крестец…

У меня – почти идеального – есть одна вредная привычка – никак не научусь запирать дверь. Дверь открылась и закрылась. Алиса увидела. Надо полагать, показательные выступления Карины повлияют на изменение стоимости жилья, и то, с какой скоростью Карина закуталась в халат, – не поможет. Цены растут быстрее.

Дверь открылась снова. Есть кое-что похуже цен – лейтенант Костяного отделения, который решил испортить вам утро.

– Еще не завтракал? – В словах Алёхина слышалась явная надежда, что я по какому-то чудесному совпадению совместил сегодня завтрак с обедом, ужином и завтраком следующего дня.

– Нет.

– Повезло. Пошли, нагуляешь аппетит…

– Я с вами, мальчики?

Карина новенькая. Не знаю, как именно это произойдет, но слово «мальчики» – нелучшее, какое она могла выбрать, и Алёхин обязательно что-нибудь придумает, чтобы Карине это врезалось в память.

– Конечно, с нами, куда же мы без наших девочек… – Алёхин не договорил, он был занят – ровно столько, сколько понадобилось Карине, чтобы сбросить халат и одеться на глазах у лейтенанта. Может быть, этого достаточно, чтобы Алёхин ее простил?

Киев стоит на холмах. Это отражает истину, но не полностью. Холм подразумевает движение – вверх или вниз. В переулках между Прорезной и Малой Подвальной всё сложнее. Отчетливо понимаешь, что не идешь по горизонтальной плоскости, а всё равно направление угадываешь с трудом. И ведь знаешь, что выше Лысой Горы не забраться, а ниже Днепра не спуститься, но не веришь. Вокруг – одни стены, и очень хочется, выходя из дому, брать с собой побольше хлебных крошек – просто для спокойствия. Просто чтобы, глядя на эти развалины, твердо знать: это не последний пейзаж, который видишь. Алёхин считает, что у меня паранойя. Это радует. Действительно – разве можно заблудиться в собственном дворе? У меня это однажды получилось. Сегодня мои шансы потеряться были минимальны. Нас было слишком много. Возле ничем не примечательного входа в подвал, который с другой стороны дома, по необъяснимым законам местного рельефа, превращался в чердак, собрались остальные члены Костяного отделения и пара мечей. Зачем они расступились и дали нам пройти?

Мертвый человек – довольно неприятная вещь. Человек, который умер из-за того, что с его костей содрали всё, что мешает ему стать просто скелетом, не радует вообще. Но то, что мы видели, было хуже. Это был труп, который находился в промежуточном состоянии между просто трупом и скелетом. Гибрид. Кости ободрали, но не до конца. Как раз то, что не нужно видеть никогда и ни при каких обстоятельствах.

Девять человек старательно смотрели куда угодно, но только не на то, ради чего они здесь находились. Невозмутимым остался только лейтенант. Наконец-то каждый может понять, насколько он крут. Вот мой ученик не крут – Данила пошел что-то изучать за угол. Судя по доносящимся звукам, делал он это с надрывом.

– Патруль спугнул, – снизошел до объяснения Алёхин, – нет худа без добра, сбились с маршрута, а тут – здравствуйте! Жаль, не догнали – быстрая, хотя, может, гвардейцы и не спешили особо – кому охота без кожи остаться…

– Ты сказал «быстрая», и ты сказал «патруль»?

– Алекс, с утра ты хорошо видишь, но плохо слышишь…

– Патруль спугнул женщину?

– Кто-то невысокий, худой, в платье, длинные рыжие волосы… продолжать?

Можно было бы – и всё это на расстоянии в хорошие двадцать метров, которые довольно быстро превратились в бесконечность, – потому как не догнали.

– По поводу женщины я понял, лейтенант, а давно в Киеве появились патрули?

Вот умеет Алёхин – не отнять у него – посмотрел и понимаешь: даже сто отжиманий не спасут тебя от презрения лейтенанта, и все равно хочется немедленно упасть и отжаться.

– Как так получается, Алекс? Живем в одном городе, служили вместе, друг другу спину прикрывали… А я до сих пор не пойму: что в тебе не так? С князем и ведьмами дружишь, а ничего не знаешь. Патрули – их Лоретта еще ввела. Ярослав хотел отменить, и, если бы не новый начальник королевской стражи, быть посему. Свято место пусто не бывает – ты не согласился, а Януш не побрезговал. Януш тоже от Лоретты остался – не знаю, чем он князя покорил, – я бы с Янушем в одном городе не остался, а князь не побрезговал его в Замке принимать. Сначала я думал, Януш на место Яковлева метит – нет. Он сразу на все места метит – в каждой бочке затычкой хочет быть. Сам маршруты патрулей чертит, сочинил какую-то новую схему налогов, что-то с караванщиками мутит… – наплачемся мы еще с ним. Яблочко хочешь?

Алёхин добился своего. Позавтракать я сегодня не успел, но мой желудок все еще помнил про ужин. Градус моей крутости упал, градус крутости лейтенанта зашкалил. Вероятно, именно благодаря градусу своего склоненного тела я и заметил то, что, скорее всего, не играло никакой роли. Волосок. Ниточка. Тонкая, светлая, почти незаметная. И вполне заметная отметина на руке. И если присмотреться – на ноге.

У меня появилось срочное желание подумать. Такое случается редко – поэтому реагировать нужно быстро. Реагировать – означает оказаться в месте, где помех для процесса будет минимум. Я отправился домой. Не знаю, что подумал Алёхин. Поблагодарил судьбу за то, что ему не придется делиться яблоком. Не знаю, что подумала Карина. Быть может, теперь узор на ее нижних округлостях предстоит разгадывать кому-то другому.

Дом, в котором я живу, если и отличается от соседних, то не сильно. Алиса следит за порядком и за тем, чтобы никто из жильцов не сломал себе шею из-за ветхости стен и перекрытий, – но не более. Поэтому удивляться тому, что на черной лестнице перила начинаются со второго этажа и представляют собой толстенную веревку, место которой скорее где-то на причале, чем на лестнице, – не приходится. Кусок этой веревки и лежал сейчас на моем столе, а рядом лежало волоконце, подобранное на месте преступления. Оба предмета сделаны из льна, и один из них сильно похож на часть другого. Если бы сейчас кто-то вошел и сказал, что Алиса и есть ведьма, которая собирает черепа, я бы не удивился. Я бы сказал – очень может быть. Я бы спросил, нашли ли у Алисы рыжий парик, а потом задал бы еще один вопрос.Если Алиса ведьма, то зачем, перед тем как убить жертву, она связывала её по рукам и ногам? А если жертва уже связана – зачем тратить силы и колдовать: не проще ли просто отрезать голову?

Наверное, еще стоило бы сказать: если определять убийцу по наличию у него льняной веревки, придется повесить довольно большое количество горожан. Настолько большое, что оно может возмутиться и с успехом начать вешать в ответ.

А пока гвардия патрулировала Лысую Гору, а мечи патрулировали гвардейцев. Сильно не хватало кого-нибудь, кто патрулировал бы мечей. Я бы непременно занялся этим увлекательным делом, если бы не уверенность, что рано или поздно найдется патруль и для меня.

Почему-то мне захотелось пообщаться с майором Яковлевым. Для каждого, кто хоть раз с ним общался, желание довольно странное… Альтернатива этому была – приятная, но довольно длинная… И для нее непременно нужна была пятница. Если нужно прочистить мозги, у меня есть особый пятнично-воскресный обряд. В пятницу я начинаю с пива «Княжевич», потом перехожу на водку… Субботу я не помню. В воскресенье утром я обретаю себя. С болью от проделанного. К понедельнику боль проходит. Обряд очищения завершен. Может быть, сказать Яковлеву, что он – моя пятница?

– Данила!

Не пора ли моему ученику сделать что-то самостоятельно? Например, отработать деньги клиента?

Глава четвертая Скрытые способности

Есть вещи, которые меняются только в худшую сторону.

Из отчета бета-тестера ОС WINDOWS

Я не ждал, что Яковлев бросится мне навстречу. Я надеялся обойтись без часового ожидания в приемной и двух гвардейцев, кажется, специально выращенных, чтобы нависать надо мной. Даже если я прыгну под потолок, они всё равно будут нависать.

Допуск в кабинет не означал ничего. Яковлев был занят. Перед ним было два листа бумаги, в случае процесса перекладывания их с места на место вполне достаточно для бесконечности.

– Майор?

Два кровожадных глаза уставились на меня. Я только что понял, почему ни разу не видел, как Яковлев смеется. Он просто не хочет демонстрировать свои клыки. Сантиметров десять, не меньше – чтобы наверняка добраться до жизненно важных органов. Яковлев встал. Во весь свой небольшой, но широкий рост. Его плечи были немного вывернуты вперед, будто на них лежало что-то важное. Так оно и было. Как все-таки славно, что я уже не служу, – иначе мой нынешний проступок тянул бы на пару лет гауптвахты только в качестве вступления к настоящему наказанию. На широких плечах Яковлева лежали вовсе не майорские погоны. Со времен мятежа Лоретты кое-что все-таки изменилось. На меня пристально смотрел ПОЛКОВНИК Яковлев и мысленно вписывал мою фамилию в реестр своих врагов. Реестр был маленьким – в одну страничку. И не потому, что полковник был добродушным созданием, а потому, что его враги по какому-то странному совпадению долго не жили.

– Вон отсюда!

Фактически, это был лучший вариант из всех, какие я уже готов был услышать. Я просто не успел. Яковлев переключил регистр:

– Болваны, не видите – мужчинам поговорить нужно.

Так как я присутствовал в кабинете в единственном числе, то есть мог быть в крайнем случае болваном, но никак не болванами, – то и остался стоять.

– Алекс, то, что ты забыл о моем назначении, – печально, но не смертельно, а вот если тебя кто-то превратил в памятник тебе же – это скверно. Мои орлы наверняка отобьют пару его частей, пока будут сносить вниз. Оживай – зачем пожаловал, лейтенант Каховский.

Слово «лейтенант» подействовало. Я ожил. Окончательное пробуждение к жизни останавливал тот упрямый факт, что никогда и ничего полковник Яковлев не делал просто так. Говорят, девушкам в таких ситуациях сильно легче.

– Одно условие.

Вот оно, сейчас я и узнаю, что мне предстоит потерять за неимением девичьей чести.

– Если нужна помощь – обращайся прямо ко мне. Без ведьм. Договорились?

Не видать мне теперь Костяного отделения. Это должно было когда-то случиться. И случилось. Даже позже, чем могло.

– Договорились… Нужна помощь.

– Выкладывай, лейтенант…

Яковлев лично брал Безумного Фила… Брал – это не совсем точно.

Который по счету череп Фил собирался водрузить на алтарь и сколько ему еще оставалось, было неизвестно, и тогдашний лейтенант Яковлев решил не рисковать. Фил умер, не выпустив добычу из рук, на что его уже отделенная от туловища голова могла смотреть с почтительного расстояния.

Меня не волновали особенности яковлевского представления о правосудии. Настораживало другое: тысяча черепов – это много для одного человека. Даже просто собрать… А уж построить из них Костяницу… Я оказался не единственным сомневающимся. Сообщников Фила искали, но убийства прекратились, и энтузиазм гвардии постепенно испарился. Теперь сообщник (или сообщники?..) Фила на десять лет старше, и это по-прежнему единственное, что мы знаем про него, кроме того, что он удачливее своего бывшего босса.

Что мне совсем не нравилось, так это то, что нынешний собиратель черепов оставлял обезглавленные скелеты где угодно, кроме одного района. И я поверил бы в случайность, если бы это не был район Лавры.

Я получил от полковника, что хотел. Я что-то узнал. Оставалось еще раз как следует обшарить район Лавры, получить результат и как следствие – вознаграждение. Но иногда природа заставляет убедиться в своем величии. Размер того, что может произойти не так, как надо, подавляет.

Начнем с «во-вторых». Данила не смог. Его визит к человеку, который – первый на моей памяти – убеждал меня деньгами, прошел несколько хуже, чем хотелось бы. Чтобы как-то помочь Лёве Васильченко, надо было найти ворожку. Проблема была даже не в том, что Данила не смог ее найти. Кроме Лёвы никто и не догадывался о том, что ворожка вообще существует, а сам Лёва вдруг не смог вспомнить, где она живет. Девушка, обозначенная Лёвой в качестве невесты, не помнила ни самого Лёвы, ни своего замечательного качества… И как-то уж совсем усложнял дело такой факт: если кого-то привораживают, то – к кому-то. Невеста же Лёвы продолжала жить сама по себе. Если бы не аванс, я бы решил, что у Лёвы не было ни ворожки, ни невесты.

Было еще «во-первых». Я решил не давать Григоряну рецепт наливки тролля. В результате, вместо того чтобы готовить наливку себе, я это делал для Григоряна. В последние несколько дней я уже был близок к мысли, что мое рабочее место – кухня, и только по чудовищной случайности платят мне по-прежнему за то, что я кого-то нахожу, а не за то, что готовлю напитки.

Прямо сейчас я готовил очередную порцию троллевки, а Григорян делал вид, что может мне сообщить что-то новое о Безумном Филе. Пока моему хромоногому другу с вечно пересохшим горлом удавалось лишь намекать на то, о чем Яковлев мне сказал абсолютно точно.

– Везет тебе, Алекс, с клиентами… Лёва Васильченко тебя озолотит, ты хоть знаешь, кто его отец?

Кажется, я действительно стал мало знать. Вероятно, я занят чем-то еще, кроме собирания городских сплетен, а всем остальным за это приплачивают.

– И кто его отец? Хозяин золотого прииска?

– Почти. Советник по финансам Великого Князя.

– В казне скопилось столько рублей, что князю без хорошего совета их не пересчитать? Григорян, что происходит с городом? Мне нравилось то, что было, – просто и понятно. Если появляются советники – все становится сложно и непонятно.

– Алекс, это называется прогресс – смирись… Может, ты оторвешься от приготовления будущих порций и угостишь меня частью имеющихся запасов?

Я угостил. Потом угостил еще. Потом еще. Пришел и ушел Данила, куда-то исчез Григорян, а я все повторял один и тот же алгоритм – налить, не расплескать, снова налить…

В мозг пыталась попасть мысль, но в самый ответственный момент уходила в сторону. Почему-то показалось важным найти куда-то пропавшего Григоряна. Задача осложнялась тем, что стены комнаты приобрели некую кривизну, а предметы выбирали совершенно непредсказуемые места расположения. Григорян нашел меня первым – ему помогло в этом его тело, которое в нужный момент поймало мою ногу на замахе. Я обрел Григоряна, споткнувшись о него. Дело было за малым – вспомнить, для чего он мне понадобился, и претворить надобность в жизнь. Малое не случилось. Наливка наконец-то сработала. Сон был внезапный и крепкий – удара о твердую поверхность я не почувствовал.

* * *

Данила – единственный, кто умеет меня будить правильно. Удар – отскок, удар – отскок. Таким образом он добивается сразу двух вещей – будит меня и сохраняет моего ученика в целости. Довольно обидно, проснувшись, заниматься не делом, а оказанием медицинской помощи.

Было рано… Слишком рано, чтобы Данила будил меня просто так. Несмотря на довольно жесткую ночь на полу, благодаря волшебной наливке я был свеж. Свеж был и Григорян. Он не тратил времени на поимку Данилы – и обогнал меня в скорости принятия вертикального положения. Спускались в приемную мы вместе. Данила был уверен, что выполняет мой приказ, причем для его выполнения ему понадобилось потратить вечер, ночь и зацепить утро. В другое время я бы попытался вспомнить о том, какой именно приказ отдал Даниле, но ступени кончились, и Ганс открыл дверь.

В приемной меня ждали Лёва Васильченко и неизвестная женщина – рыжая, худая и, в отличие от Лёвы, абсолютно спокойная…

Мое знакомство с Данилой произошло не в лучший для него момент. Ведьмы только что использовали его в качестве наживки, и, если бы не некая доля моей удачи, остаток своей жизни он провел бы в качестве корма для личинки одной не самой аппетитной твари. С тех пор он научился сносно владеть мечом, довольно часто пользоваться мозгом, был слегка шире меня в плечах, уже на несколько сантиметров выше и не собирался останавливаться на достигнутом. Зная все это, мне все же было довольно забавно наблюдать за Лёвой, который старательно пытался найти в комнате место, максимально удаленное от Данилы. Если бы не Ганс, контролировавший в отсутствие Данилы окно и дверь, ему это удалось бы значительно лучше.

Вероятно, упившись, я приказал Даниле приволочь Лёву. По какой-то причине Данила решил, что одного Лёвы мне будет мало. На самом деле мне сейчас было многовато даже самого себя. Интересно, что скажет старший Васильченко, когда узнает, как обращаются с его сыном и…

– Лёва, ты не хочешь нас представить?

Я пристально посмотрел мимо Лёвы на рыжую. Обычно это действует. Есть женщины, которые реагируют на меня отрицательно, есть, которые… ну, как бы не в восторге от детектива Алекса. Но реагируют всегда. Даже замужние с пятью детьми и мужем рядом. Я – тоже – смотрю и реагирую. Как-то сразу прикидываю планы на вечер. В смысле – будут они или нет. Здесь что-то случилось. Смотрю на молоденькую девушку – и как-то ничего не чувствую. Неужели, пока я спал, прошло лет двадцать? Странно, но, кроме меня, больше эти двадцать лет ни на ком не сказались.

– Это – детектив Алекс, а это – моя невеста – Ира…

Ненавижу пожимать руки женщинам, но не оставлять же ее повисшей в воздухе. Ничего такая ладошка – маленькая, аккуратненькая, сухонькая…

– Это не та невеста… Та черненькая, высокая и зовут Ольга…

– Ну вот. Всё становится на свои места. Лёва решил жениться не на той девушке, а мой ученик решил исправить такую вопиющую ситуацию…

– Действительно, как у вас разрешилось с предыдущей невестой? Всё хорошо?

Хорошо было до того, как я задал свой вопрос. Лёва смотрел на меня так, будто я его спрашивал о подробностях выращивания карликовых берез в условиях Экваториальной Африки. Ира смотрела всё так же. То есть ровно и без эмоций. На самом деле примерно так и должна была бы смотреть девушка, которая в курсе, что Лёву приворожили, причем не к кому-нибудь, а конкретно к ней. Самое разумное, что можно было сейчас сделать, это извиниться и попросить Данилу отправить гостей туда, где он их взял.

– У вас такой чудесный котик… – Да именно ради этой реплики Данила и тащил парочку сюда.

Вообще-то, Голубой Дракон не против ласки. Но обычно он сам выбирает, кто и как будет его ласкать. Поэтому с рукой Ирины он проделал свой фирменный трюк – поцарапал и тут же умудрился сверху помочиться. Мои друзья в такие моменты орут. Ирина явно тоже хотела заорать, но терпела. Чего она так боится? В конце концов, она же не моя невеста? Зато глаза у нее в этот момент стали большими и выразительными. Очень хочется верить, что больше я с ней не увижусь.

– Алекс, может быть, чаю? – Моя хозяйка иногда, когда ей страшно любопытно, чем я занимаюсь в кабинете, изображает не просто хозяйку, а хозяйку радушную. Но сейчас я был рад её любопытству и чаю. Рад её силуэту в проеме дверей. Глядя на него, я снова поверил в то, что все хорошо с этим…

– Спасибо, но мы уже пойдем. – Улыбка Ирины была великолепна. Ничего более ужасного я не видел. Она была совершенной, но её не должно было быть. Кажется, видел это только я. Вот в ответ улыбнулась Алиса, перестал хмуриться Ганс, и даже Григорян улыбался Ирине в ответ. Я сделал усилие и растянул губы. В конце концов, проблема уходила своими ногами и даже не требовала обратно деньги. Я же не виноват, что клиент уже сам не помнит, что он для чего-то меня нанял? Это не вопрос – это утверждение.

Женщина, которая меня вообще не волновала, взволновала меня больше, чем любая женщина. В ней было неправильно всё. Улыбка, взгляд, пожатие руки – и даже то, как Лёва шел с ней рядом. Так не ходят с невестами. Даже с теми, которые загоняют будущих мужей под каблук одним взглядом. Я это не планировал – оно случилось само.

Кабинет у меня маленький, поэтому, чтобы встать и оказаться достаточно близко от Лёвы, нужно собственно встать и сделать шаг – один. Я его сделал. Дальше было в стиле скупого мужского юмора: слегка толкнул младшего Васильченко и отчетливым шепотом поинтересовался: «Ну и как она? Не скучаете по ночам?»

В пять секунд после такого вопроса возможно многое – от хорошего апперкота в исполнении сильной половины до плохого апперкота в исполнении слабой. Я надеялся на что-нибудь промежуточное в виде легкого стеснения, ответа, затрудненного приступом заикания… Не было ничего. Ирина и Лёва прошли мимо, будто им в спину только что подул попутный ветер. Зато стоило за ними захлопнуться двери, как я получил букет взглядов. Ошарашенный – от Данилы, понимающий – от Ганса, свирепый – от Алисы и направленный мимо меня – от Григоряна. Он изучал газету, остальное ему было неинтересно.

После выдворения из кабинета лишних в количестве двух персон – Ганса и Алисы – я тоже смог прочитать то, что так поразило Григоряна. Журналисты не написали ни слова об охотнике за черепами, даже не заикнулись о скелетах. Зато какой-то дотошный корреспондент со ссылкой на ведомство господина Яковлева сообщил о пропаже более семисот человек. Семьсот для нашего маленького города – это много. Более чем достаточно, чтобы не заниматься никакими скелетами. Наверное, пренебречь костями и заняться теми, от кого не осталось вовсе ничего, трудно. Кости – заметные, блестящие, люди, судя по их незаметному отсутствию, – не очень.

– Григорян, что нужно сделать с телом человека, чтобы от него остались только кости?

– Кислота.

– А теперь – для тех, у кого избыток мозга не сочится из ушей…

– Берешь труп, опускаешь в котел с азотной кислотой, держишь минут двадцать – достаешь кости. Только котел должен быть из стекла или фарфора, а где такой взять?

– А быстрее чем за пару часов и без котла?

– Можно без котла. Привязать и поливать. Кислоты уйдет море и… я бы не брался. С котлом как-то правильней.

Если бы рядом с Григоряном сейчас сидел не я, а Яковлев, то мой друг уже бы изучал не газету, а надписи на стенах камеры в подвалах Печерского Замка. Но Яковлев занят, он следит за ведьмами.

– Еще один вопрос. А реально может что-то случиться с человеком, который собрал тысячу черепов?

– Ты уже спрашивал. Ничего, разве что он не просто маньяк, а еще и маньяк, который складывает черепа так неаккуратно, что в конце концов они падают на него. Тысяча черепов – достаточно много, чтобы это было достаточно больно. Сами по себе черепа ничего не значат, но они могут сработать как спусковой крючок.

Интересно, я хоть раз что-то спрашивал о черепах самих по себе? Спусковой крючок? В кого стрелять будем?

– Если у твоего маньяка есть скрытые способности, то, собрав эту гору костей, он вполне может их разбудить, в смысле – способности… обычно это происходит с помощью учителя, но если учителя нет…

Это здорово. Здорово, что в случае наличия учителя начинающие маги способны обходиться без массового смертоубийства. На выходе у нас следующее – либо маг, и так довольно успешно сдирающий кожу, может раскрыть в себе дополнительные таланты… Что там еще можно сдирать? Либо маньяк, поведенный на кислоте, может открыть в себе магические способности. Есть еще вариант – не откроет. Я бы на его месте сильно разозлился.

Было что-то еще. Что-то важное.

Глава пятая Второй алтарь

Идиотский поступок умного человека от такого же поступка идиота отличается только тем, что умный придумает поступку объяснение. Потом.

История открытия Америки

Обычно во второй раз ощущения не такие острые. У меня как-то не притуплялось. Может, потому, что, когда я выбирался из этой пещеры в первый раз – дал себе слово не возвращаться сюда никогда. А теперь мне еще сильно не хватало Костяного отделения за спиной. Пришлось ограничиться Данилой и котом. Если быть честным, и тот и другой приняли решение сопровождать меня самостоятельно.

Как только появились первые признаки влаги, Голубой Дракон занял стратегическое положение у меня на плечах. Я бы тоже с удовольствием залез кому-нибудь на плечи, но Данила свои услуги не предложил, а больше никого в нашем маленьком отряде не было. На этот раз нам повезло – земноводные то ли спали, то ли пугали кого-то еще.

Если бы какой-нибудь умный человек спросил, что я делаю второй раз в таком неприятном месте, я бы не ответил. Несерьезно лепетать что-то в духе: «Мне кажется, я что-то упустил». Меня не упустила ни одна трещина и выбоина – я нашел их все. Когти Дракона уже порвали куртку и вот-вот должны были отправиться вглубь – навстречу моим костям: это он так протестовал. По мнению этого паразита, мои плечи то и дело оказывались слишком близко к воде.

К моменту, когда мы оказались в Костянице Безумного Фила, мы одновременно победили в конкурсе «мокрые и жалкие». Дождей в последние дни не наблюдалось, но, вероятно, подземные воды живут по своим законам – может, какой-нибудь подземный ветер? Вода на полу пещеры явно не была стоячей. Слабое, но явное течение было. Я не стал на этот раз зажигать факелы в зале: тех, что были с собой, хватало, чтобы я первый раз в жизни обрадовался тому, что Голубой Дракон непрестанно линяет. Клочки его шерсти неумолимо плыли в сторону алтаря.

Вода знает то, что не видит глаз. Щель была найдена, и легионы капель, не раздумывая, пошли в атаку.

Это была дверь. Замаскированная и плотно прикрытая. Недостаточно плотно для воды. Недостаточно плотно для плеча Данилы. Одно хорошо: теперь нет смысла идти тихо. Надо будет как-нибудь показать ученику еще пару способов открывания дверей.

Почему-то я не прислушался к мысли замуровать дверь и вернуться к ней через месяц-другой. Вместо этого я шагнул вперед. Вероятно, где-то в глубине души я не хотел найти умершего индейца Джо. Интересно, за Стеной остался хоть один индеец?

За дверью поток кончился – вода нашла себе отдельный путь и не мешала спускаться еще ниже по практически сухим ступеням. Впереди посветлело, и мы сбавили шаг. Все-таки надо было замуровать. Когда идущий впереди Данила остановился, я не врезался в него только потому, что Голубой Дракон, к этому моменту покинувший мои плечи, решил притвориться змеей. Мне кажется, так должна шипеть кобра, отгоняя незваных гостей от гнезда. Смотри, какая я страшная! Если что, весь яд – тебе!

То, что люди, которых мы встретили, искали вовсе не гнездо – было непринципиально. Только идиот может искать гнездо кобры. Только идиот может думать, будто, почувствовав острие стрелы у себя на спине, нормальный человек будет стоять и ждать, когда эта стрела проделает в нем дырку. Все-таки два факела – мало. То есть если бы я поворачивался, замахивался, а желательно еще и кричал – хватило бы. Но я нанес короткий колющий – назад и вверх и уже после этого повернулся, не вытаскивая меч из тела. Второй идиот как раз пытался сообразить, что лучше – меч или арбалет. В его положении, конечно, арбалет, но думать надо быстрее, потому что, когда вступаешь в бой, нельзя выбирать, нужно двигаться. Шаг навстречу второму я сделал еще до того, как упал первый, освобождая мой меч. Удар пошел по непрерывной дуге – широкий, неправильный; от такого легко уйти или парировать, только в пещере практически некуда уходить, а арбалетом трудно парировать. Он все-таки успел его подставить, только факел – тоже не самая приятная вещь: получив царапину от меча, он нарвался на горящий факел, отшатнулся и получил второй удар мечом. На этот раз правильный. Я дал ему кувырнуться вниз – вдруг кто-то не ждет, что сверху начнут падать трупы?

Первым не ждущим оказался Данила. Надо было как-то предупредить, жаль, у нас нет условного сигнала: «Эй, сверху летит тело!» По счастью, поджидавшие нас снизу бойцы не ждали еще сильнее. Фактически, они так и не поняли, что пытаются убить уже убитого.

Дальше стало хуже. Все-таки в бою соображаешь туго. Если двое оказались за твоей спиной, это вовсе не означает, что они люди-невидимки или владеют искусством превращаться в стены. Где двое – там и еще двое. Эти были умнее – никаких тыканий стрелой в спину, просто выстрел, потом еще один. Второй мимо, а вот первый попал. Теперь мой факел догорал несколько ниже, а левая рука только мешала. Она же мне помогла кричать – когда в руку всажен арбалетный болт, кричишь мощно и легко. В пещерах это сказывается: эхо заставляет думать, что слышишь нечто большее, чем просто крик, не может же такие звуки издавать обычный человек. Может.

Мы прорубились сквозь двоих – и оказались в зале. Я нашел то, что искал. Новенький алтарь из черепов был здесь. В отличие от верхней пещеры, здесь не было ничего, кроме черепов, никаких костей и попыток что-то украсить. Было еще одно отличие: в нижней пещере выжить у нас шансов не было. Ну нет у нас с Данилой шансов против десятерых здоровых вооруженных мечами господ, особенно при поддержке арбалетчиков, перекрывших путь к отступлению.

Я не успел подумать, что хуже не бывает. Бывает. Если один из твоих врагов – человек, сына которого ты собственноручно прирезал, это же хуже? В трех метрах от меня вынимал свой меч из ножен сам Кисель. Наверное, в этом есть даже какая-то справедливость. Пару лет назад мне не повезло встретиться с сыном Киселя – Борюсиком, так его называли, несмотря на его вполне зрелый возраст и несомненный талант в таком непростом искусстве, как пытки. Встреча произошла в плохом месте и в отвратительное время. Будь я трезвым – скорее всего, убили или покалечили бы меня. Что, в принципе, всё равно должно было произойти, правда, с некоторой задержкой во времени. Кисель на тот момент был не только отцом своего сына. В каком-то смысле он был отцом большей части криминальных элементов города. Элементов было много, и, если бы не мое достаточно поспешное убытие на каких-нибудь тысячу километров к северу от Киева, моя биография оборвалась бы намного раньше. К моему возвращению большая часть подопечных Киселя была либо призвана на службу того или иного величества, либо покинула стольный град, либо закончила свое существование. Кисель вошел в меньшую часть и сейчас попытается доделать то, что не успел сделать раньше.

Кисель не спешил. То есть он и не медлил, но я бы на его месте был быстрее и эмоциональнее. Может, он меня не узнал? Почему-то мне казалось важным, чтобы меня убивали, зная, кто я. Вероятно, это и есть гордыня.

– Убейте их наверху, подальше от Лавры. Обработайте как обычно.

Наши черепа украсят этот алтарь. Голубой Дракон почему-то до сих пор был рядом. Его заинтересовал голос Киселя. Меня – нет. Мне сейчас было куда интереснее, не получится ли как-то выкрутиться по пути к чану с кислотой.

– Свяжите их, идиоты.

Они стояли, почти расслабившись, – десять здоровых лбов с дешевыми мечами и подошедшие стрелки с арбалетами нелучшей работы. Всего пятнадцать. Еще минимум двое за спиной – в туннеле. Вполне достаточно, чтобы расслабиться. Меня всегда забавляла книжная ситуация: под угрозой смерти человек соглашается эту самую угрозу сделать более верной, а задачу палачей – менее трудной. В мои планы это не входило.

На этот раз я не кричал – мне было важно преодолеть разделявшие нас пять метров быстрее, чем меня пристрелят. Даже если у меня ничего не получится, им придется тащить мое бездыханное тело, они устанут, и, может быть, кто-то по дороге подвернет ногу – хоть какое-то удовольствие.

Кажется, Голубой Дракон рванул раньше. Он кот, у них реакция лучше. Наверное, поэтому мне все же почти удалось добраться до арбалетчиков, когда в мою руку вошел болт. В ту же. Никогда не думал, что обрадуюсь ранению в раненую руку.

Кстати, Кисель остался верен себе: неуловимым движением он оказался позади товарищей по оружию, а ведь всего за мгновение был ближайшим ко мне. Значит, узнал.

Мы слегка сократили преимущество, но как-то легче не было. Эти ребята, несмотря на неважное оружие, явно служили. То есть двигались они довольно медленно, но правильно, что, с учетом преимущества в массе, рано или поздно могло привести только к одному результату.

Где-то впереди раздался дикий вопль, но, кажется, я единственный его слышал. Жаль, могли бы отвлечься, узнать – что там, как? Вместо этого абсолютно не любопытные господа совершенно серьезно пытались меня убить. При этом рукав на моей левой руке весил уже столько, что меня начало явно кренить в ту сторону. Неужели вся моя кровь вытекла именно туда, иначе – откуда вес? Когда меня достали в ногу, я даже немного разочаровался: во мне еще осталась кровь.

В таких как бы боях есть только один фактор, благодаря которому нас и не убили. Мы хотели выжить, а наши противники не хотели рисковать. Это довольно разные подходы к поединку. Поэтому там, где я пытался убить, они пытались не подставиться. Плохо было другое – я выкладывался на все двести, они – от силы на пятьдесят. Их раненые просто сменялись целыми, а мы продолжали подпитывать некрасивые кровавые лужицы.

Постепенно нас теснили к коридору, и наступил момент, когда я попытался напрячь спину. Ну, как будто это может помочь от попадания стрелы – в мышце застрянет… Если бы такое было возможно, я бы каждый день тренировал именно эти мышцы. Потом я перестал напрягаться, так как если не выстрелили до сих пор в ставшую мне казаться просто слишком широкую спину, то эти стрелки либо садисты, а значит, нечего лить воду на их мельницу, либо они заснули, либо… Либо неожиданно оказалось рядом нечто новое. Звали это новое Карина, и, прежде чем в дело пошла ее шпага, строй врагов несколько проредили ее ножи. Про арбалетчиков можно было действительно забыть. Теперь нас было всего-то трое на девять. Не знаю, как Данила, а один из нас ранен в руку и ногу. Но кто сказал, что нас мало? Для бегства нас было достаточно.

Нужно было так быстро оказаться в коридоре, чтобы никто не успел нас обойти с другой стороны. И нужно было сделать это так медленно, чтобы не оторваться от противников слишком далеко, – вдруг они вспомнят о стрелковом и метательном оружии?

С «достаточно быстро» у нас получалось просто в силу натиска противника. С «достаточно медленно» справлялась моя нога. Она хотела, чтобы ее отрезали и оставили в покое.

Лестницу до Костяницы и сам зал мы преодолели явно быстрее, чем это было по дороге сюда. В туннеле после зала можно было уже просто двигаться – два человека здесь вполне могли удерживать ребят Киселя довольно долго. Вообще-то я не был уверен, что правильно выбираться наверх. Вся королевская рать наверняка сейчас увлечена чем-то более важным – например, выбивает налоги из граждан, так что наверху нас ждала та же беготня, только с еще более предсказуемым исходом.

Мы поднимались по пояс в воде. И тут меня стало сносить к стене. Я, конечно, ослаб, но не настолько, чтобы перепутать зыбь сточных вод с прибоем, вызванным протеем. Это было совсем некстати и как-то не оставляло выбора.

– Стойте, тихо!

Карина шла последней, то есть ее Кисель должен был достать первой. Я бы отдал все шансы в этом поединке Карине, только если Карина, вместо того чтобы замереть, решит драться с Киселем – ее победа будет выглядеть не очень аппетитно. Земноводные и сами-то не особенно привлекательны, а уж те, кем они пообедали, – и вовсе никуда. Наверное, надо было шумно броситься, заслонить собой Карину. Я воздержался. Наверное, не хотел показаться смешным – на одной ноге и с почти не работающей рукой, в скользком наклонном туннеле это могло получиться не так элегантно, как мне бы этого хотелось.

Кисель притормозил. Перед ним была женщина, которая только что прирезала троих его вооруженных людей. Поэтому он пропустил перед собой двоих и пошел третьим. Не знаю, что они думали, видя нас – вжавшихся в стену, неподвижных и молчащих. Надеялись, что мы наконец-то, перебив кучу народу, наложили в штаны от страха? Мне даже показалось, что один из них улыбался.

Протей довольно своеобразно охотится. Вода поднялась до груди, а за водой появилось его почти прозрачное тело. Оно вжалось в то место, где только что были бандиты и Карина. Вода схлынула. Один из факелов, секунду назад зажатый в руке Киселя, каким-то чудом не погас, плавая в воде. Вода была неправильного цвета. Еще в воде плавало что-то черное, сильно смахивающее на водоросли.

Это был нелучший мой бросок. Но он был громким и далеким. Мой лучший меч звякнул ниже по туннелю.

Протей кинулся за холодным оружием, как собака за палкой. Было трудно удержаться и не упасть, но мне надо было сделать не так уж много – вытащить волосы Карины на поверхность. Почему-то я был уверен, что на противоположном конце они все еще крепятся к ее голове.

К тому моменту, когда вода накатила снова и протей удостоил нас показом своего слепого рыла, Карина уже стояла рядом. Редкий случай – оттаскать женщину за волосы и не услышать ни одного проклятия.

Рыло протея искало остатки Киселя и, судя по звукам, находило. Может быть, кто-то из бойцов Киселя и спасся. Достаточно было просто быть довольно далеко от командира и не шуметь. Проверю как-нибудь потом.

Протей обедал около часа. Упорный. Он старательно прочесал своим рылом туннель, несколько раз задев и меня. Если до этого я еще надеялся, что во мне останется хоть пара литров крови, то сейчас такие мысли меня уже не посещали. Я чувствовал только холод и тяжесть головы. Кажется, она стала слишком увесистой.

Когда протей последний раз прошелся по туннелю и уплыл, я все еще не завидовал погибшим. Я все так же хотел жить, пусть по грудь в грязной воде, с невозможностью двигаться и говорить. Так уж получилось, что я и вправду не мог ни говорить, ни двигаться. Не всё же мне на себе ученика таскать. Пора и ему поднапрячься.

Я был удостоен высшей почести – меня лечил Лейзерович. Сначала зашил кого-то в Замке, а потом – сразу ко мне. Почесть сия объяснялась просто – Данила знал, где лежит аванс Васильченко. У моего совершенно нерачительного ученика хватило ума оплатить и лечение Карины: во время атаки протея здорово досталось ее правой руке.

Про усилия Лейзеровича я узнал несколько позже. Первое, что я увидел, когда пришел в себя, это Карина, сидящая у моей кровати. Лежать было неудобно – левые рука и нога пытались навязать мне свою волю, но присутствие Карины смиряло с неудобствами.

– Откуда ты взялась?

– Приказа никого к тебе не пускать не было… Или Данила его отменил.

– Нет, откуда ты взялась в пещере?

Карина совершенно очаровательно наморщила лобик, чтобы сказать гадость:

– Алёхин попросил присматривать за тобой. Он сказал, что ты никогда не сможешь отличить присмотр от флирта.

Наверное, глупо обижаться на человека, который фактически спас тебе жизнь. Конечно, девушки должны бросаться на моих врагов просто-таки по зову сердцу, а не благодаря приказу. С другой стороны, сейчас-то Карина сидит на кровати у меня, а не… и будь я проклят, если она и дальше будет сидеть.

Это даже неудобнее, чем я думал. Раненая правая рука Карины пыталась помочь моим левым и тоже раненым отросткам, но мы были непреклонны. Разум отступил перед чувствами. По счастью, все кончилось достаточно быстро, чтобы Лейзерович и Алёхин зашли ко мне в спальню после, а не во время. Они и так смеялись неприлично громко. Вероятно, это действительно смотрелось довольно комично – три травмированные конечности в обнимку.

Глава шестая Меч из камня

Единственное, чему учит история, – это тому, что она всегда повторяется.

Энциклопедия «Любимые мозоли тиранов»

Голубой Дракон вспомнил о том, что у него есть хозяин, через несколько дней после вылазки в пещеры Лавры. Думаю, он выбрался через второй выход, существование которого подтвердил мне чуть позже Алёхин. Гвардия провела зачистку пещер, не поленившись обратиться за помощью к ведьмам. Протеев сожгли, алтари разобрали, вход в пещеры завалили. Естественно, никого не нашли. Теперь маньяку придется начинать всё сначала.

После своего возвращения Голубой Дракон не отходил от меня и непрерывно мявкал, пытаясь мне что-то втолковать. То, что я завалил два дела разом, я знал и без него. Маньяк рано или поздно снова возьмется за старое, на то он и маньяк, а ворожка спокойно сделала свою работу и, вероятно, тихо посмеивается над детективом Алексом.

Даже с кислотой меня ждало полное разочарование. Судя по всему, ее покупал кто-то из ребят Киселя, мертвых ребят. Утешало одно: тот, кому нужна была кислота, только пытался казаться ведьмой…

Лысая Гора и Корона перестали косо смотреть друг на друга, но продолжали криво поглядывать на меня. Младшая Хозяйка пожелала мне поскорее заняться делом, а лейтенант Алёхин в ответ на мою благодарность за Карину объяснил мне, что только напряженная обстановка в городе мешает ему отправить Карину на гауптвахту за самоволку, и поинтересовался, всегда ли именно его отделение должно вытягивать меня из дерьма?

Алёхин что-то понял по моему лицу, замолчал и ушел. Когда орешь на человека, а он в ответ улыбается, надо замолкать и уходить. Если бы Алёхин задержался чуть дольше, он бы увидел, как улыбка превращается в гримасу. Конечно, приятно, что Карина решила присмотреть за мной по собственной инициативе… Только для того, чтобы выследить нас с Данилой, надо было приложить чуть больше усилий, чем просто прийти и спросить, как дела. Она, что же, сутками за нами следила? Если бы в следующую секунду дверь не открылась и не впустила Карину, я бы успел додумать свою мысль.

Женщина в форме довольно редко выглядит настолько однозначно. Каждая линия ее одежды кричала об одном – снимите это немедленно! Вместо этого я занялся акробатическим этюдом под названием «Оденься одной рукой, стоя на одной ноге». Вероятно, зрелище было действительно забавным, раз ни Карина, ни вошедший Данила так и не сделали ни одной попытки помочь мне. Конечно, они были заняты другим – старались, чтобы их ржание не вырвалось наружу.

Меня не ждала карьера клоуна – меня ждал Великий Князь Ярослав. Меня, Данилу и Карину. Что-то я зачастил в Печерский Замок. Прелесть в том, что приглашают на несколько минут и на верхние этажи, а остаться можешь на пару десятков лет – и в подвале.

Я волочил свою раненую ногу на Замковую гору без удовольствия. Единственное, что заставило меня дойти до конца, прежде чем солнце село и снова встало, это ножки Карины, семенящие чуть выше по дороге. Я не верю, что соотношение между длиной этой юбки и расстояние от нее до меня с учетом крутизны дороги не были скрупулезно просчитаны. Да еще был Данила. Он шел позади и явно работал в паре с Кариной – у нее на глазах я не мог идти медленнее ученика, разве что если бы я вдруг захромал на вторую ногу, а заодно напрочь потерял ориентацию в пространстве. Этого не случилось.

У Печерского Замка восемь подъездов, на этот раз нас ждал четвертый. Я даже не знал, что он работает. Нас впустили – без удовольствия. Четыре пары охранников – по одной на каждую дверь, которые нам удалось пройти, два обыска и почетный караул – несколько избыточный для нашей невооруженной троицы. Для того чтобы уж совсем обезопасить таких подозрительных особ, как мы, не хватало таких пустяков, как кандалы. Вероятно, кончились на предыдущих посетителях.

Единственное, что радовало, – это непрерывность нашего движения – медленно, но упорно мы продвигались в глубины Замка. В прошлый раз всё было как-то легче. И это естественно – в мирное время замки охраняются лучше, может быть, именно поэтому оно остается мирным.

Мы поднимались по лестницам и опускались вниз столько раз, что я готов был оказаться и в подвале, и на крыше. Думаю, это все-таки был подвал. Особенный подвал – с единственным обязательным признаком подвала – отсутствием окон. В нем не было ни сырости, ни затхлого воздуха, ни скромности. Были бесконечные анфилады, лепка, мебель, которая должна быть во дворцах и замках, но чаще так и остается в воображении, картины… мы и многочисленный караул.

Комната, в которой мы остановились, отличалась от предыдущих только тем, что там мы шли, а тут – стояли. Две двери: та, через которую мы прошли, и та, через которую, скорее всего, придут к нам, диванчик, вероятно, не для нас, изящный столик, тоже для кого-то, десятки свечей и шелк, затягивающий стены бесконечной волной. Постепенно я начинал понимать Гамлета. Крысам здесь должно быть вольготно.

– Рад вас видеть, друзья.

Я как раз пытался понять, что изображено на картине, когда нас стало больше. Только что ко мне в друзья попытался затесаться маленький человечек, не побрезговавший еще четырьмя охранниками. Если в комнату войдет кто-то еще, я смогу пробираться к выходу, отталкиваясь от ближайшей стены носом – единственной свободной частью тела. Человечка не смутило отсутствие радости на наших лицах, он продолжал:

– К сожалению, Его Величество не может сегодня вас принять – безотлагательные дела… – В этом месте малец сделал паузу, вероятно, мы должны были оценить масштаб дел Ярослава. – Великий Князь отбыл на переговоры с князем Галицким…

Чудно! Ярослав отбывает на переговоры, а Костяное отделение предпочитает оставаться в городе… Или Карину ради такого случая решили с собой не брать?

Жаль… Жаль, что увидеть Ярослава не удастся. Вдруг я сообразил, что давненько его не видел, – и мне было бы о чем с ним поговорить…

– Великий Князь просил меня, капитана королевской стражи Януша Богуславского, передать благодарность за помощь в последнем деле. Вы помогли восстановить доверие между Короной и Младшей Хозяйкой, а это очень важно для нашего города…

Есть такие умельцы – говорить долго с выражением ни о чем. Берешь отдельно любую фразу – всё в порядке, слушаешь их все вместе – ничего не понимаешь. Кажется, Януш как раз из таких. Если зевать начну – не страшно, главное – не захрапеть.

– …только в гармонии всех сторон, заинтересованных в благополучии, это благополучие становится не только возможным, но и реальным, осязаемым для каждого горожанина…

Может, мне показалось, но остальным было интересно – наверное, давно не общались ни с кем, года три… Впрочем, не сразу, но Януш смог заинтересовать и меня. Мешочек был маленький, но в любом случае это больше, чем можно было рассчитывать… Думаю, Карина вообще ни на что не рассчитывала, да и Данила у меня на зарплате… Человечек закончил речь и все с той же как бы «выразительностью» продолжал свою роль. Он маленькими шажками подошел к Карине, изо всех сил стараясь смотреть на нее сверху вниз (будучи при этом ниже сантиметров на десять), пожал руку и вручил награду, то же повторилось с Данилой, человечек только что не подпрыгнул… Пришел и мой черед.

Я не виноват, что был третьим. Если бы первым – такого не случилось бы. Я не просто пожал ему руку, я ее пожал крепко. Ну, просто чтобы он смотрел не в потолок, а на свою ладошку. Януш кричал остро и переливисто. Януш баюкал одной рукой другую. Януш выронил деньги – я поднял и путано пытался извиняться. Даже если он меня услышал, все равно не понял, говорил я тихо и неразборчиво – не мог ничего путного придумать. Кстати, охрана у капитана королевской стражи ни к черту. Ни один даже не дернулся. Или у них большой опыт по части криков своего командира?

– Капитан, что-то с рукой? – Иногда я бываю участлив…

– Ничего страшного, но довольно болезненно, одна тварь цапнула… Данила, Алекс, пойдемте…

Эта дверь тоже была не последней, но комната за ней оказалась совершенно непохожей на остальные. Камень и металл – никакой мишуры, даже свечи казались металлическими лепестками на каменных основаниях.

– Мы находимся под тронным залом. Около десяти метров. Здесь редко кто бывает, но здесь чувствуешь себя совсем иначе – тут всё дышит историей. Помните легенду о мече, Алекс? Меч из камня?

– Сказку о мече…

– Может быть, сказку. Мне сказали, что это он… Меч Ария, Артура – так привычнее… Только здесь нет ни меча, ни камня. Просто здоровенный кусок металла, к которому кто-то приделал рукоять меча. Такой и вправду никому не вытащить. Можешь попробовать…

Раз в год меч «в камне» доставляли к Золотым воротам, и каждый желающий мог попробовать вытащить меч. Я не пробовал. Я видел, как кряхтел Алёхин и как каждый год злится Яковлев. Как первые силачи и первые слабаки отходили с покрасневшими ладонями, так и не заставив сдвинуться рукоять хотя бы на миллиметр. Я знал несколько способов опозориться в присутствии куда меньшего скопления народа. Хотя… когда-нибудь я обязательно возьмусь за эту рукоять…

Януш преобразился. Цыпленок вылупился из яйца и почувствовал себя важной птицей. В этом зале он чувствовал себя увереннее, чем в окружении своей охраны… И голос. Это был голос другого человека, причем до боли знакомый голос.

– А это тоже меч, и пусть он больше похож на длинный нож, но принадлежал самому Кию, старшему сынуАрия. Тому самому Кию – основателю города… сыну того самого Ария, от которого арийцы… И его не нужно вытаскивать из камня – он выкован из метеоритного железа и всё такой же острый…

Кажется, это называется музей. Интересно, огрызок яблока, которым Змей соблазнил Еву, тоже где-то здесь – или остались только семечки? Скорее всего, в том дальнем шкафу у стены…

– А это доспехи Хорива, брата Кия. Некоторые считали, что в отличие от брата он не был воином. На самом деле они оба были воинами, но один остался здесь, а второй ушел на юг с народом, который позже назвали хорватами.

– А почему доспехи здесь? – Я не успел спросить, Данила обошел.

Их привезли сюда уже после его смерти. «Хорив», кстати, означает «ворон». А «Щек» означает «змей». Из-за него чехов назвали чехами, а похоронен он, по легенде, под горой Щековицей. Там до сих пор полно змей.

– От Щека здесь ничего нет? – На этот раз я был быстрее Данилы.

– Нет. То что есть, и так чудо… или чудесный розыгрыш.

– А от Лыбиди осталась только река?

– О Лыбиди неизвестно почти ничего, кроме того, что она была вместе с братьями, хотя… некоторые считают, что она не была сестрой. И Киев был основан ею, а не Кием. Кием он был только назван после того, как Лыбидь была покорена. Уже потом, в легендах, она стала сестрой…

– Господин капитан, вы так много знаете об этом. Откуда? У меня есть только один знакомый, который бы мог знать всё это…

– Я знаю это от Ярослава и от его отца. Я довольно много времени провел в этой комнате при обоих князьях.

Такой человек, как я, должен служить великим, чтобы не быть ничтожно малым. Но что, Алекс, заставляет служить тебя?

Меня заставляет служить любовь к тому, что есть крыша и стены, а в стенах – еда. Да и женщины редко любят голодных и холодных и, как следствие, часто больных. Еще заставляет собственное неумение что-либо делать – строить, готовить, мастерить… Стоп. Я неправильно понял Януша. Ко всему прочему, я еще не умею выслушать…

– Что заставляет тебя служить князю?

– Вообще-то, я ему не служу…

– Алекс, если бы все служили князю так, как вы «не служите», Корона могла бы опасаться разве что землетрясения.

– С тем же успехом вы могли бы меня спросить, что заставляет меня служить Младшей Хозяйке.

– Я просто не успел.

– Сразу отвечу – деньги.

– По вам не скажешь, что их много…

– Януш, вы не задумывались о том, что любой частный детектив города мечтал бы не столько о заказах, сколько о таких заказчиках, как Корона и Лысая Гора? Я не о деньгах… Как бы это сказать, чтобы стало совсем понятно… У меня довольно уникальное положение, вы не находите, Януш?

Януш меня не слушал, кажется, его полностью увлек меч Кия. Собственно говоря, кто такой я и кто такой Кий?

– А что означает «Кий»?

О, все-таки иногда мои слова находят дорогу к его ушам!

– Волк. Не правда ли, интересная троица – Волк, Змей и Ворон? Алекс, почему бы вам не служить мне?

Вообще-то обычно я успеваю понять, что из чего следует. Только не в этот раз. А вот Янушу казалось, что все логично.

– Вы ведь хотите служить мне, Алекс, вы жизнь за меня готовы отдать…

Древности, а особенно длительное пребывание с ними в одной компании плохо сказались на этом маленьком человечке с больной рукой – какая-то тварь его цапнула… Может, бешенство? Еще и смотрит… Надо будет как-нибудь намекнуть Лейзеровичу.

– …поклянитесь мне в верности!

– Януш, вы бы для приличия хотя бы денег предложили…

Я был слишком резок. С больными так нельзя. Януш аж за ножик схватился… В смысле – за меч Кия. Совсем нехорошо. Так, теперь на Данилу переключился…

– Данила, я награждаю тебя за службу этим мечом…

Надо же, а я на Януша плохо подумал. Впрочем, вот так разбрасываться реликвиями тоже не очень хорошо, надо будет потом вернуть…

– Готов ли ты принять его в дар от меня?

Кажется, комедия продолжается. Причем понемногу переходит в что-то похуже. За дверью куча солдат, причем их командир не я. Меня уже как-то стал меньше беспокоить Януш, а больше – Данила. Мой ученик стоял на коленях и что-то бормотал, принимая меч от Януша Богуславского… Вероятно, Данила давно ждал шанса поквитаться со своим учителем. Странно, у него было много куда более простых вариантов…

Я хорошо учил своего подопечного. К тому же у него был пусть короткий, но меч, а вот у меня в арсенале была только свобода передвижения по небольшой комнате. Януш мне не мешал, кажется, он получал удовольствие. Ну да мало того, что я пытался убежать от собственного ученика, я еще и прихрамывал.

Можно было догадаться: лесенка, ведущая наверх, заканчивалась толстой металлической дверью, закрытой на ключ. Здесь не экономят на замках и дверях. Моя несообразительность стоила мне почти прошедшего удара в спину и неудачного приземления на больную ногу… С левой рукой у меня тоже не замечательно, но я решил все-таки попытаться. Рядом со мной как раз был кусок металла с рукоятью – то есть меч Ария. Если мне удастся поднять эту глыбу, то я могу попробовать оглушить Данилу, а уже потом разбираться, что с ним приключилось. Рукоять удобно легла в ладонь, и по какому-то идиотскому наитию я дернул. Я переоценил свои силы – глыба осталась там, где была. Я недооценил свои силы – в руках у меня был меч. Лучший меч, который когда-нибудь мне доводилось держать в руках… Я решил, что буду удивляться потом, потому как Данилу появление у меня в руках меча не смутило. Атака была выполнена по всем правилам – быть мне из двух половинок, если бы не меч… Парировать и тут же ударить… Эфес каким-то чудом почти полностью погасил отдачу от удара Данилы, ответ получился таким, как иногда представляешь, но никогда не делаешь – всегда что-то мешает.

Данила – хороший ученик, но все-таки ученик. Ближайшие недели ему будет больно. Сломанные ребра – это не смертельно, но болезненно. Сейчас он пытается поймать дыхание удачи, но не быстрой… Так, теперь – что там у нас с Янушем?

Маленький ненормальный человечек смотрел на меч в моих руках и ждал. Вероятно, он никак не мог понять, как это он сам не догадался тупо взяться за рукоять и потянуть.

– Я не знал, что это ты…

Кажется, я представлялся… Глаза Януша я уже где-то видел… маленькая худенькая фигура и знакомый голос. Я только что поймал всё то, что постоянно от меня ускользало. Наверное, это меч на меня так действует…

Передо мной стояло нечто, очень похожее на Януша, но бывшее от человека довольно далеко… Только глаза, глаза, в которых было столько тоски… Это была не тоска, это был голод. А еще в этих глазах отразился Данила. По идее, ему бы еще приходить и приходить в себя – ан нет: уже встал и меч подобрал… Первое, чему я научился, – это уходить с линии удара. Данилу это застало врасплох, а вот Януш был готов к моему маневру – кажется, он пытался меня укусить… Если бы у него получилось, это был бы не укус, а откус: таким челюстям позавидовала бы большая белая акула… Этот удар я долго тренировал, но в бою он как-то ни разу не пригождался – в бою обычно не ставишь задачу одного противника убить, а другого оглушить. Главный фокус в угле удара – меч должен не просто скользить, а входить в плоть, причем все глубже. Со стороны кажется, что он просто скользит, а меч тем временем вонзается и идет все труднее, поэтому силу нужно вложить с запасом… Два звука раздались одновременно – открылась дверь, и рукоять меча Ария вошла в соприкосновение с лобной костью Данилы… Шум забежавшей стражи заглушил падение Януша – и головы, и туловища. Интересно, что упало раньше?

Прежде чем меня скрутили, я все-таки успел сделать это – вложить меч в «камень». С детства не люблю беспорядка.

Глава седьмая Рожденный в кольчуге

Достаточно – отделить лишнее.

Из лекции Лаврентия Берии «Искусство допроса»

Меня впервые допрашивали в подвале Печерского Замка. Я впервые примерил на себе наручники киевской конструкции. В гвардии я это почетное право предоставлял своим пленникам.

Фишка наших наручников в том, что они не из металла, а из какой-то лозы. Причем эта зараза настолько живучая, что ей достаточно воздуха и тепла. Сначала кажется, что киевские наручники – гуманны и нежны, они легкие, почти не давят… А потом это ощущение проходит – они начинают расти. Причем растут они – к теплу, то есть в сторону закованной руки. Руку не перекусит, но за неделю сдавит так, что мало не покажется. Я бы предпочел металл. Железными, если что, можно и по башке стукнуть… Вероятно, именно поэтому у нас они и не прижились. С другой стороны – достаточно обычного ножа, чтобы освободиться… Но это было бы как-то странно – давать пленникам ножи.

Подвалы Печерского Замка – это такое место, где все признаются во всём – независимо от сделанного.

Весь мой детективный опыт говорил о существовании двух вариантов: либо эти люди знают и умеют безмерно больше меня, либо они не знают ничего, кроме инструкции. В последнем случае им вообще всё равно, о чем меня спрашивать и что я отвечу, так как на последней странице их заветной книжечки уже написано: «Повесить».

Пока что я обвинялся всего лишь в убийстве капитана королевской стражи и покушении на собственного ученика – это по-крупному. По мелочи – попытка ограбления Великого Князя и порча его имущества. Еще немного смущали вопросы: во сколько я оцениваю свое имущество и нужен ли мне исповедник. Какая разница, во сколько и что я оцениваю, если всё равно всё это очень скоро будет принадлежать Короне? Исповедник мог бы помочь – в последнее время я почувствовал в себе силы изливать душу несколько месяцев подряд.

Для моего дознавателя, господина Ковалева, все в этом мире существовало отдельно. То, что Януш оказался не только капитаном королевской стражи, не отменяло его должность. Вероятно, сразу после повешения меня представят к какой-нибудь награде. Почему бы не «За спасение черепов»?

– Фамилия?

– Каховский.

– Имя?

– Александр.

Мне хватило двух раз, чтобы усвоить, что здесь именование себя Алексом вместо полного Александра приравнивается к укрыванию важных сведений. Так что вот уже раз пять я себя назвал Александром. Потом будет трудно переучиваться… Если это «потом» в принципе ожидается…

– Как вы проникли в Замок?

Приказ, подписанный Ярославом, лежал на столе у дознавателя, но, видно, приказ Великого Князя в княжеском Замке никого ни в чем не убеждал.

– Я бы не смог проникнуть в Замок, если бы меня не ждали…

– Кто ваши сообщники?

– Думаю, вся охрана четвертого подъезда и еще два десятка заговорщиков в латах…

– Вы сможете их опознать?

– Они точно опознают меня… Господин дознаватель, я прибыл в Замок по приказу…

– Какова цель вашего заговора?

Надо постараться не шутить. Если так пойдет и дальше, скоро здесь будет довольно многолюдно, в конце концов, почему бы не обвинить мою квартирную хозяйку госпожу Алису Копачевскую в том, что она не препятствовала в совершении моих ужасающих злодеяний?

– У нас не было никакого заговора…

– Прекрасно! «У нас», это у кого? Перечислите – и поставим точку…

– Ну, в приказе были упомянуты Данила, Карина и я… Вы можете просто прочесть…

– Замечательно… Александр Каховский, я думаю, вам необходимо отдохнуть. Вам, насколько я вижу, не помешает и медицинская помощь – сейчас вам её окажут. Отдохнете, придете в себя – и тогда уже продолжим, вы не против?

Я был не против. Я был только за. Я практически только что возлюбил господина Ковалева за понимание. Раненые конечности ныли и без свежих ран, и я как-то даже скорее поспал бы, чем полечился, но и за доктора – большое спасибо.

Провожали меня примерно с тем же радушием, что и встречали, – те же двери с охраной, потом снова двери с охраной… И только иногда – охрана и до и после. Что напрягало: я всё ждал лестницы вверх, а ее всё не было. Не было, даже когда очередная дверь открылась, закрылась – и я остался один в комнате без окон и с единственной дверью – той, которая захлопнулась. Вероятно, случайно охрана со мной не зашла и доктора в комнате тоже не оказалось. Здесь, в принципе, больше не было, чем было. Кроме меня и дыры в углу здесь не было ничего – ни койки, ни лавки, ни доски. Спать мне не придется – я бы прикорнул на полу, если бы не обнаружил еще одно то, чего тут было полно, – пол камеры (какая уж тут, к черту, комната) представлял собой озеро глубиной в полсантиметра, чего было вполне достаточно для красной ряски, которая явно радовалась моему появлению и готовилась к трапезе. Нормальные люди не знают, что такое красная ряска, так же как не знают, откуда берутся пыль и пауки. Нормальные люди считают, что красноватые пятнышки на поверхности болота – это красиво. И птицы, которые думают чем-то поживиться в болоте, тоже так считают, пока не садятся в воду. В принципе, ничего страшного – не хуже обычного гнуса. Только ряску перья не останавливают, она ползет, пока не доберется до открытой кожи – и тогда уже берется за дело: кровушку сосать.

Всё, что от меня требовалось, это не ложиться, не садиться и следить, чтобы эта дрянь не забралась по сапогам, что означало стряхивание её каждые две-три минуты, причем не касаясь руками и чтобы точно ни одна не полетела вверх – все вниз. В принципе, даже если бы я не предпринимал никаких мер предосторожности, за одну ночь со мной ничего совсем страшного не случилось бы… Ну высосали бы у меня лишний литр крови. Но как-то я уже не был уверен, что мне здесь предстоит пробыть одну ночь, да и литр за последнее время уже был бы не первым.

Через час я попытался выбить двери. Через два – выбить стену в соседнюю камеру. Через четыре я начал присматриваться к моим кровососущим сокамерникам и даже попробовал сунуть в ряску палец. Это было глупо, но взбодрило. Теперь у меня еще и палец болел, а я ведь уже почти решил присесть…

В промежутках я пытался давить ряску, но она была то ли быстрее, то ли крепче, чем я рассчитывал.

Оставшееся время я все же спал, странно, но спал. Способ был простым – я шел от одной стены камеры к другой. Шел – это делал четыре шага, стукался лбом о стену, просыпался, стряхивал ряску, разворачивался, засыпал и шел в противоположную сторону, там снова стучал головой об стену, снова просыпался… Так – оставшиеся не знаю сколько часов. Дверь в камеру открылась во время моего очередного прохода как раз за шаг до стены, так что можно сказать, что меня разбудили.

Я был почти счастлив снова увидеть господина Ковалева, пусть мне и хотелось все время что-то стряхнуть и куда-то идти. Я сидел. Я подумал, что не будет так уж плохо грохнуться с табурета, чтобы хотя бы немного полежать…

Я даже не удивился, когда дознаватель задал свой вопрос:

– Фамилия?

– Каховский.

– Имя?

– Александр.

– Как провели ночь?

– Прекрасно… Давно так не высыпался, а ваши врачи – просто творят чудеса…

Его улыбка была искренней, его глаза – добрее глаз я не видал, вот-вот мне скажут, что все это было ужасным недоразумением и…

– Ваши сообщники уже дали показания, дело только за вами. – Так уговаривают ребенка все-таки рассказать, куда он дел ключи от квартиры, которые лежали у папы в кармане, – скажешь, и никто-никто не будет тебя ругать…

– Все?

– Ваш ученик Данила и Карина, рядовой гвардейского Костяного отделения. А что, был кто-то еще?

– Ну а как же – все эти ребята у входа, и потом…

– Не паясничайте, Александр, такими темпами вы просто не доживете до вынесения приговора…

Если бы Ярослав был на месте, у меня появились бы шансы на то, что ему доложат об убийстве Януша и его обстоятельствах. Тогда указ о моей казни подписал бы собственноручно Великий Князь. А так у Князя есть все шансы узнать о происходящем, только если ему повезет узнать в теле – человека. Повешенные довольно сильно разбухают… Если отрубят голову – шансов вообще никаких – без головы меня мало кто узнает. А ведь по всему получается, что лучше мне было бы перейти на службу к Янушу. Я бы так и не узнал о размере его челюстей, а заодно и о дознавателях Печерского Замка.

У табурета, на котором я сидел, было всего три ножки, когда одну вышибли, у оставшихся двух не было никакой возможности продолжать удерживать мое тело. Было больно, и я запомнил парня в доспехах, который это сделал. Если бы я не был в наручниках, я бы еще мог принять это за скупой мужской юмор… С другой стороны, я наконец-то лежал – надо постараться насладиться моментом.

– Попробуем еще раз! – Надо же, а материнская доброта вместе с отцовской строгостью никуда не выветрились из этого чудо-голоса. – Какие цели вы ставили, кто был вашим заказчиком и что вы сделали с капитаном королевской стражи?

Я отдыхал и не хотел тратить силы на никому не нужные ответы, тем более что у меня появилось дело, которое я хотел исполнить качественно и в срок.

Сегодня у моего дознавателя были более важные дела, чем двадцать раз интересоваться моей фамилией. Вероятно, его слова должны были прозвучать как приговор – он же не знал мою новую систему сна.

– В камеру.

Я дал себя поднять и повести в мою обитель. Еще пару дней, и я буду называть её домом – и это пугало больше всего. Я был расслаблен и покорен, когда открылась дверь, я боролся за звание лучшего конвоируемого Печерского Замка, но ровно до этого момента. Расслабляться может арестованный, а не те, кто его охраняют. Эта простая истина была недоступной для парня, выбившего из-под меня табурет. Когда я наклонился вперед, он решил, что мне надо помочь упасть лицом в красную ряску. Вероятно, из любопытства – каково это? Я помог ему познать эту тайну.

Бросок прошел на удивление чисто. Я бы мог отбежать метра на два, прежде чем мое выступление оценил второй конвойный. Глядя на судорожно пытающегося счистить с себя ряску обидчика, я как-то без обиды воспринял меч, уткнувшийся мне в спину. Дальше было предсказуемо, но уже не так легко. Красная ряска не помешала этому идиоту вытащить меч и начать им движение, которое должно было закончиться где-то в районе моей шеи, причем этому бойцу явно не хватало мастерства, чтобы вовремя остановить удар и ограничиться царапиной…

Мне было бы легче, если бы уход от удара не означал нанизывание на другой клинок, оставалось подставиться, и я решил, что моей левой руке уже давно нечего терять, и уходил вправо, когда услышал лучший из звуков в этой Вселенной. Звук клинка, нацеленного на тебя и сталкивающегося с другим клинком.

– Обоих в камеру!

Впервые в жизни я был счастлив видеть полковника Яковлева. Человек-доберман только что вышел на охоту, и огромная удача – не быть тем, кого он ловит. Еще одна удача была увидеть лица моих конвоиров в момент, когда Алёхин и Сява убеждали их занять мою камеру. Не удивлюсь, если их убеждение оставит неизгладимые следы на внешности стражи.

Костяное отделение продолжило ревизию камер, а я был возвращен в кабинет дознавателя, чтобы сесть на родного брата моего любимого уже двуногого табурета. Яковлев занял единственное кресло… Ковалев замер у него за спиной, кажется, не вполне понимая, что происходит, наверное, в инструкции в этом месте как раз страница выпала…

– Сынок, ты плохо выглядишь… Вольные хлеба не для тебя, если ты не вернешься на службу – зачахнешь… – Яковлев смотрел на меня, и ему было хорошо. Обычно после этого кому-то становилось тоскливо.

– У вас нехватка гвардейцев? – Как-то мне с трудом верилось, что Яковлев возьмет меня на службу. Ну, разве что кончатся все мужчины, включая тех, кому до шести и после шестидесяти.

– Иногда, когда они начинают помогать частным детективам…

– Трудно представить, что будет, если этот частный детектив вернется в гвардию.

– Если рядовым – лучше даже не пробовать. Если сержантом – боюсь, для этого он слишком стар. Если лейтенантом… Ты уже был лейтенантом. Может быть, майором? По крайней мере тогда тебя будут допрашивать в комендатуре, а не здесь.

– Может, проще мне уйти из детективов в…

– Алекс, не пугай меня, если ты вдруг подашься в кондитеры, я перестану есть сладкое. Вообще. Кстати, что ты тут делаешь? Мы спокойно шли мимо, а тут… – Взгляд Яковлева упал на бумаги дознавателя… – О! А тут Александр! Доводит стражников до преступления. Ты во всем признался, Александр??

– Не успел… список моих преступлений настолько велик, что просто не успел…

Дознаватель ожил. Услышал знакомые слова и решил, что недоразумение ограничится сменой караула.

– Александр еще не готов к сотрудничеству…

– Ну да. С этим у него всегда были проблемы… Уважаемый, ты же грамоте обучен? Прочти, что тут у меня?

Судя по тому, как вытянулось лицо Ковалева, написано было красиво. Было тяжело, и шея у меня не лебединая, но я тоже смог рассмотреть этот шедевр каллиграфии. Написано было путано, но княжеская печать не оставляла сомнений в том, что обладатель этой бумаги может фактически всё. Например, вломиться в Печерский Замок…

– У тебя проблема – твой начальник пропал, а другого нет. А тут я с этой бумагой… Получается, что я твой начальник, понимаешь? И у меня есть для тебя первый приказ. Ты готов?

Не думал, что этот «Фамилия? Имя?» может быть настолько готов. Над головой Яковлева пока не сиял нимб, но Ковалев так не считал…

– Я заметил, что камеры в отвратительном состоянии. Вода, ряска. Это нужно убрать. Причем это должен сделать человек ответственный и добросовестный. Я ведь могу на тебя положиться?

А ведь если бы меня допрашивал Яковлев – было бы хуже. Не знаю как, но представляю, насколько. Его голос, только что звучавший в диапазоне от «тихо и ласково» до «очень тихо и очень ласково», в мгновение ока воспарил в оглушительно-убийственное:

– Почему стоим? Недопонял приказ? И чтобы всё руками, голыми!

Легкий ветер, вызванный не то перемещением Ковалева, не то голосом Яковлева, стих, и мы остались вдвоем.

– Алекс, ты родился в кольчуге, да еще и со щитом.

– И как зовут мою кольчугу?

– Григорян. Поднял на уши полгорода. Точнее, чуть не снес полгорода, говорить, откуда он начал?

– Выжил?

– Алекс, я вот думаю, стоит ли снимать с тебя наручники? Ты угрохал капитана королевской стражи, вдруг теперь возьмешься за меня? И еще, – Яковлев вдруг решил перейти на шепот, приблизив ко мне свою огромную голову, – ты и вправду вытащил меч из камня?

Глава восьмая В географическом центре города

Неужели я один понимаю, что труп, оказавшийся среди живых, так же напуган, как и живой среди трупов?

Из воспоминаний мумии Тутанхамона

У меня и Алисы разное понимание того, что такое квартирная хозяйка. Ключевое слово – «хозяйка». Алиса считает: каждый, кто пожил у нее в доме дольше дня, не слишком отличается в своих правах от старых добрых крепостных, во времена которых Алиса, вероятно, мечтает попасть, да вот не судьба. Поэтому, когда ее жильцы детектив Алекс и ученик вышеупомянутого детектива Алекса не явились ночевать, Алиса это восприняла как личную обиду. Не то чтобы я отличался образцовым стилем жизни… Просто, вероятно, именно в этот день Алисе хотелось быть обиженной, ну и потом обычно я не оставляю Голубого Дракона. В результате Ганс, вместо того чтобы согревать своим телом простыни, пытался согреть ночной воздух города, будучи отослан на разведку.

В какую-нибудь другую ночь Ганс вернулся бы ни с чем. Легко вернуться ни с чем, когда ты здоровенный амбал в каске. Обычно таким открывают двери, только если понимают: всё равно войдет, но есть шанс сэкономить на новом дверном косяке. Было довольно холодно, и Ганс решил: чем искать меня, почему бы не выпить пива, хорошего, причем за мой счет. Он отправился к Григоряну. Было выпито немало, но, получив допинг, Григорян возжаждал общения больше, чем его мог предоставить Ганс. В результате духовную жажду утоляла Алиса. Зная и Алису, и Григоряна, понимаю, что духовная жажда в свою очередь вновь породила жажду хорошего пива. И, зная их обоих, – жажда была утолена.

Несколько лет назад гвардия всерьез следила за моим армянским другом, потому как он активно пытался соорудить пушку. После ее самоуничтожения при первом же испытании гвардия потеряла к моему другу интерес. Зря. Григорян притащил свое новое устройство прямо к воротам комендатуры. Чтобы никому не надо было далеко бегать. Первый взрыв заставил лишь накрениться ограду. Второй оставил комендатуру вовсе без этого хилого трехметрового заборчика. К третьему взрыву Григорян не имел никакого отношения. Это просто прокатилась звуковая волна от реакции полковника Яковлева на первые два.

Дальше было неинтересно. Григорян достаточно часто повторял словосочетание «Алекс Каховский», чтобы даже контуженые гвардейцы догадались донести эту информацию до Яковлева.

Мне, наверное, придется купить небольшой пивной завод и подарить его Григоряну, чтобы он простил меня.

Яковлев, человек последовательный, выслушав о подозрениях Григоряна, эти подозрения проверил, но, пока его служба выясняла, что случилось со мной, другая его служба доходчиво объясняла Григоряну, почему нельзя сносить ограду комендатуры. Теперь невозможно догадаться о протезе Григоряна. Когда человек хромает на обе ноги, кажется, что это просто такая необычная походка.

Что особо меня позабавило, так это мандат, с которым Яковлев штурмовал Печерский Замок. Та закорючка, которой Яковлев тыкал в нос Ковалеву, действительно была подписью Ярослава. Так уж получилось, что я её знаю… Но вот число… Хотел бы я знать, каким образом письмо, подписанное Ярославом, в то же утро оказалось у Яковлева. Полковник может многое, но на такое способны только ведьмы.

Жизнь так устроена, что о существовании власти обычно узнаешь в худшие её моменты. Мое первое узнавание совпало с призывом в гвардию. Большинство моих сограждан считали доказательством того, что власть есть, отряд гвардии, являвшийся раз в год, чтобы собрать налоги.

Кроме таких неприятных, но все же не самых больших бед, власть себя выдавала во время войн, эпидемий и пожаров.

Поэтому, когда утром мои соседи, выглянув на улицу, увидели много людей в форме, первым делом они вспомнили о налогах – и проверили, надежно ли спрятаны деньги. На всякий случай проверили также, нет ли сигналов со стороны пожарной каланчи. Немного успокоились. Действительно, если война, то с этим уж точно ничего не поделать, а значит, можно не беспокоиться.

Между тем людей в форме становилось все больше. Еще немного – и можно было бы ослепнуть, просто выглянув на улицу, – слишком много металлических пуговиц для солнечного дня. Если бы сейчас по Прорезной прокатился достаточно большой булыжник, Великий Князь остался бы без стражи. Вообще.

Мечи не так навязчивы. Это и понятно. Если Ярослав вызывает страх и уважение именно в силу того, что у него есть куча людей, которые не расстаются с острыми металлическими предметами, то Младшая Хозяйка имеет все то же сама по себе. К тому же, если почти каждый горожанин не против получить шанс о чем-то попросить Князя, то с Младшей Хозяйкой – другая история: тут уж лишь бы она чего не попросила.

Мечей было всего четверо, и все они были в гостиной, где мне и предстояло провести основное шоу. Когда-то я мечтал о таких сценах, а сейчас просто не знал, как без этого обойтись. Хотелось расставить все точки над i… Не хотелось рассказывать одну и ту же историю в разных кабинетах, в том числе в Замке. В последнее время у меня какое-то странное неприятие замков, особенно их нижней части.

Алиса считает, что ее дом – географический центр города. И это не далеко от истины. Если переводить это на русский понятный: в какой конец города ни подайся, всюду одинаково далеко. До Лысой Горы и до горы Замковой – тоже одинаково далеко: сначала вниз, потом вверх. Поэтому и случилось чудо чудесное – в обычном киевском доме, в одной комнате должны были собраться Великий Князь, Младшая Хозяйка, Яковлев и Первый Меч. Чуть не забыл – еще я, Алекс Каховский, который всех и собрал.

Хуже всех пришлось Алисе. Тот факт, что весь дом был подвергнут проверке на предмет безопасности, – это полбеды. «Страшные тайны» Алисы были прекрасно известны на обоих холмах. Проблема была в жадности. Попытку напечатать билеты сорвал Григорян. Григорян в свое время не то чтобы изобрел… Скажем, он придумал, как снова сделать единственный печатный станок в городе. И вот, будучи монополистом, Григорян Алисе отказал. Не пить ему больше с Алисой пива. Впрочем, это её не остановило. Накануне я застукал Ганса, который по заданию своей хозяйки прикидывал, насколько можно увеличить гостиную, если снести одну из стен.

Увы. Встреча должна была вот-вот начаться, а Алиса так и не извлечет из нее никакой пользы.

В гостиной было довольно тихо. Васильченко-старший и Васильченко-младший сидели отдельно и были сосредоточены на том, чтобы максимально приблизиться к эталонной скульптурной композиции «Отец и сын». Григорян был бы и рад пообщаться, но Яковлев его уже наслушался, Алиса наслушалась тоже, а Ганс был занят снабжением всех немногочисленных присутствующих едой и напитками…

Попытки разговорить Данилу кончились тем, что Григорян замолчал вовсе. Я тоже теперь молчу с Данилой – с момента его вызволения из Печерского Замка. Время от времени пытаюсь говорить, потом смотрю на Данилу, снова молчу.

Послышались шаги, на несколько секунд стало громко, а затем почти так же тихо – это в сопровождении Костяного отделения появился Ярослав. Остался еще один гость – зря я прислушивался…

– Готовишь сюрприз?

Как она это делает? Вот только что я весь был одно большое ухо у дверей в гостиную… И вот я уже весь в том миллиметре кожи, которая почувствовала ее дыхание, и сердце отбивает дробь… Ведьма!

– Не для вас…

– Надеюсь, что и для меня.

Она не зашла – влилась в гостиную. Теперь надо посчитать до десяти, пока мужчины снова начнут дышать. Я посчитал – и тоже шагнул в гостиную.

Трудно в такой компании надеяться привлечь внимание просто тем, что пришел последним, поэтому я взял с собой вещицу из двух частей – верхней и нижней челюсти Януша. Мне на месте гостей было бы по крайней мере любопытно. Кстати, челюсти вызывают любопытство уже после смерти хозяина. Пока хозяин жив, они вызывают другие чувства. Чтобы помочь дыханию братьям по полу, я стукнул верхней челюстью о нижнюю. Ну вот, они готовы меня слушать.

– Я напомню о фактах. Странных фактах, которые просто обязаны были оборвать цепь убийств значительно раньше. Итак, что у нас было.

Кто-то собирает черепа.

Как мы обнаружили, имитирует ведьму.

Убивает в районах подальше от Лавры.

Готовится к обряду практически там же, где это делал Безумный Фил.

Меня сбило то, что сначала я узнал о скелетах и уже потом – о пропавших людях. На самом деле скелеты были вброшены в игру как раз в тот момент, когда гвардия начала всерьез волноваться по поводу исчезнувших.

Кто-то затрачивает массу сил и средств, чтобы стать сильнее, чтобы разбудить свои скрытые способности, и этот кто-то в тот самый момент, когда им начинают заниматься всерьез, вдруг оказывается в идеальных условиях. Патруль спугнул кого-то, скорее всего, женщину, скрывшуюся в направлении Лысой Горы. В результате и гвардия, и мечи перестают заниматься им и принимаются следить друг за другом.

Кто мог провести такой маневр?

Кому вообще могла прийти в голову мысль обставлять убийства так, чтобы подозрение падало на кого-то, владеющего магией?

Но это – не единственные странности, которые происходят. Разве не странно, что одним из доверенных лиц нашего Великого Князя становится человек, верно служивший Лоретте? Мало того, он так же странно был непоследним в окружении Лоретты… И это притом, что он не литовец и не киевлянин… А с другой стороны, разве не странно, что Кисель, человек, который не так давно был третьим человеком в городе, оказывается на положении шестерки у какого-то собирателя черепов, который, как мы знаем, только собирался стать сильным магом…

Было бы простительно ничего не понимать, если бы не мой клиент – Лёва Васильченко. Клиент, который попросил спасти его от ворожки. Мне никогда не казалось, что разговоры о ворожбе – это всерьез… А вот у Лёвы приворожили невесту… Почему я не считал, что это всерьез? Очень просто: если у кого-то есть такая власть – неужто он будет ее растрачивать по пустякам? Если уж ворожить – то по-крупному.

По-крупному и было. Просто, чтобы поддерживать легенду о маге, который живьем сдирал с костей мясо, нужно много кислоты.

А привороженный Лёва – прямой путь к деньгам, распоряжался которыми его отец.

Все это время мы имели дело с ворожкой – существом, которое умеет ворожить, наводить морок.

Существом, достаточно слабым магически и потому нуждающимся в деньгах, помощниках, положении. И в один нелучший день это существо решило стать сильнее. Наверное, мне мешало то, что подсознательно думаешь: ворожка – непременно женщина. Так же, как нашей гвардии достаточно было увидеть кого-то худенького с длинными рыжими волосами маленького роста, как тут же определить ведьму.

Известно, что у Безумного Фила был помощник. Помощник, которого так и не смогли найти, – Януш, ворожка. Он всю жизнь скрывал своё истинное лицо: он ворожил каждую секунду, просто чтобы выжить… После гибели Фила он долго прятался и ждал своего шанса. Когда Лоретта появилась в городе, Януш его получил. Его ворожба принесла результат – шаг за шагом, окруженный почитанием, он продвигался по службе. Воцарение Ярослава расстроило его планы, но ненадолго. Талант ворожки пригодился и здесь. Оставалось немного – алтарь уже был почти готов, когда в игре появилась новая фигура (люблю о себе в третьем лице) – я.

Януш определял маршруты патрулей и точно знал, когда их не будет. Благодаря нескольким оставленным скелетам искали маньяка или мага, но никак не группу бандитов. В принципе, поиск дал бы свои результаты, если бы не последний финт ворожки – управляемый Янушем патруль якобы спугивает кого-то, очень похожего на ведьму, и… И теперь у Януша окончательно развязаны руки: ведь гвардия и ведьмы отныне заняты друг другом.

В этот момент Данила приволакивает ко мне Лёву Васильченко, который уже не помнит своей настоящей невесты, да и вообще мало похож на себя. Януш испугался и решил сопровождать Лёву. Тем более что для Лёвы он к этому моменту уже стал его девушкой.

Молодые парень и девушка, до отвращения не озабоченные сексуально. Я скабрезно шучу – чувствительный Лёва не реагирует вовсе…

Я вижу Януша, разговариваю с ним – и даю спокойно уйти.

Но он не знает, что я так толком ничего и не понял. Более того, в тот же вечер я нахожу его алтарь. И пусть сам Януш не пострадал, но его план разрушен, его люди убиты, ему придется всё начинать сначала… Он готов и к этому, но вначале он должен обезопасить себя.

Януш предлагает Ярославу наградить нас за находку алтаря. Назначает дату как раз в тот день, когда Ярослава нет в городе, и принимает нас в подвале. Принимает, полностью уверенный в том, что подчиненная ему стража и его способности обеспечат ему необходимое преимущество.

План дал сразу три осечки. То, что получилось у него с Данилой, – не прошло со мной. Вероятно, заставить меня поверить в то, что он – симпатичная девушка, было легче, чем приворожить меня настолько, чтобы я присягнул ему на верность. Меч, который он считал легендой, на самом деле был действительно достойным мечом. И Данила… У него было две возможности убить меня. И я не должен был успеть ни парировать его первый удар, ни уйти от второго. Но мой ученик всё же смог немного сопротивляться Янушу, и этого оказалось достаточно…

Что дальше, вы знаете. Григорян чуть не взорвал комендатуру, и Яковлев нас вызволил из плена… Кажется, всё…

С выходом у меня еще прошло – и челюсти взял с собой, и клацнул красиво, опять-таки зашел последним. Финал вот подгулял: какой-то получился простецкий. Не то чтобы я ждал аплодисментов или цветов… Хотя бы одного восхищенного взгляда мне было бы достаточно – увы, все взгляды были поделены между двумя светилами – Младшей Хозяйкой и Ярославом… Когда-нибудь, в следующей жизни я тоже буду королем или, на худой конец, могущественной и прекрасной ведьмой… Интересно, что разглядывает Алиса – что-то такое интересное за окошком? Неужели она умудрилась продать вид на наше сборище из окон разрушенного дома напротив?

– Мы не договорились о цене… – Обычно женщины реагируют на женские голоса без энтузиазма, всё больше предпочитают звуки из горла, снабженного кадыком… Но – не в этот раз… – Кажется, впервые детектив Алекс принял заказ без аванса и не оговорив полную стоимость. Было бы странно сейчас ему навязывать ее.

Все-таки я удостоился взгляда Алисы – ну да, взялся за работу без денег – наверное, перестанет со мной здороваться…

– Но есть одна вещь, которую Алекс просто обязан получить, ведь он доказал свое право на это, тем более, если я не ошибаюсь, не так давно он потерял меч в одной довольно неприятной пещере… Князь?

Легкий кивок и небрежный взмах кистью, замкнутой в белоснежные манжеты, – а ведь я видел, как он этой кистью довольно крепко держал меч.

Оказывается, режиссером-постановщиком спектакля был вовсе не я. Гвардейцы, которые зашли в гостиную, явно репетировали своё появление. Довольно трудно идти в ногу и нести что-то тяжелое, прикрытое зеленым с золотом бархатом, довольно трудно не сбиться, обходя кресла, и, наконец, поставить груз так, будто он ничего не весит, а не с облегчением грохнуть об пол.

– Меч Ария – он твой…

Ее голос призывно зазвенел, словно она предлагала обладать не мечом, а… Наверное, их этому учат. Ярослав сделал еще одно движение кистью – и бархат заструился вниз, обнажая сталь, увенчанную великолепным эфесом с вычурной гардой. Волк, ворон и змей сплелись, защищая рукоять меча. Меча, снова погруженного в куб металла. Наверное, мне показалось – я не успел донести руки на какой-то миллиметр, а эфес уже холодил ладонь, и клинок был свободен.

– Этому мечу больше тысячи, а может, и десяти тысяч лет, но у него никогда не было ножен. У нас нет летописей о тех временах, когда он не был в камне. Летописи слишком хорошо горят…

Младшая Хозяйка продолжала что-то говорить, куда-то мне за спину показывает Данила, только не шевельнуться и даже не вздохнуть. Только холодок эфеса в ладони и озноб стрелой по позвоночнику, веки даже не свинцом налились, а будто запечатаны навек, и вдруг треск веточек в костре, тихий-тихий – как раз такой, что слушал бы, не отделяя от тишины…

– Как ты себя чувствуешь, Олекса? Рад мне?

Где-то далеко остались город и комната в доме на Прорезной, ведьма и князь. Старшая Хозяйка была в своем праве.

Глава девятая Герой меча и магии

Иногда не так важно, что вы бросаете к её ногам, важно – что это за ноги.

Советы Панчо Дону Кихоту

Когда-то давным-давно я перестал верить, что можно умереть в честь прекрасной дамы… Примерно в тот же период я обнаружил, что прекрасным полом можно не только любоваться…

Я был неправ.

Ради этой женщины можно было всю жизнь воевать, теряя в год по килограмму костей и мяса, проливая ведрами кровь, просто ради того, чтобы бросить к ее ногам какую-нибудь страну и сказать… А, все равно, что сказать, лишь бы слушала, лишь бы смотрела – и, если её интерес начнет угасать, оглядеться вокруг, что там еще можно бросить к ее ногам…

Мне не нужно было слышать ее голос, чтобы знать – я в шатре у Мокаши. Просто по тому, как мне дышалось…

– Меч можешь положить… Олекса, как получилось, что он достался тебе?

Старшая Хозяйка сидела на своих любимых подушках у огня, и казалось, раскачивалась вместе с языками пламени…

– Ты еще не разлюбил мой кофе?

В Киеве кофе не достать. Точнее, он есть, но цена не позволяет получать удовольствие от вкуса, всё давишься подсчетом: сколько рублей я только что глотнул?

– Сладкий и горячий?

Наверное, это называется соскучиться… Если только можно соскучиться по смерчу, прошедшему в шаге от тебя и оставившему в живых. Можно всю оставшуюся жизнь рассказывать об этом друзьям и знакомым, но едва ли мечтать о повторной встрече… Или всё-таки можно?

Она проделала свой любимый фокус, вытащив прямо из воздуха поднос с кофейником и крохотными фарфоровыми чашечками… Между мной и моей чашкой было – протяни руку и возьми. Но это было бы неправильно. Правильно было наконец устроиться на подушках и смотреть. Смотреть, как Мокаша не встанет – перельется из «сидя» в «стоя», чтобы сделать два шага в мою сторону…

…Чтобы воздух качнулся, прорывая грудь навылет, чтобы захлебнуться и не слышать, как падает поднос и разливается бесценный напиток… Блики огня переплавили наши тени, было странно чувствовать и знать, странно длить и длить, и ловить взгляд, и не отпускать, даже когда уже надо снова стать отдельными телами, но только ближе, чтобы снова нырнуть, чтобы затосковать от того, что это не навсегда. И до комка в горле: пусть не навсегда, но это уже не отнять…

– На самом деле я действительно хотела предложить тебе кофе…

– Горячий и сладкий?

Странно, поднос уцелел, и ни одна чашка не опрокинулась…

– И еще ты спрашивала про меч.

– Да. Я была уверена, что рано или поздно ты все-таки осмелишься взяться за его рукоять. Но ты не должен был его вытащить.

– Я не слишком хорош для него?

– Нет. Олекса, ты же маг, хочешь ты того или нет, но твой дар совсем другой: ты должен был его уничтожить, а этого не произошло.

– Мне было бы довольно трудно быть здесь и сейчас, если бы не меч Ария. Там был еще один клинок, и эта порция железа сильно помешала бы нашей встрече… Фактически любой встрече.

– Да?

Кажется, я был несколько витиеват в формулировке…

– Олекса, ты зря так боишься смерти… Я обещаю тебе, что буду ждать тебя в этом шатре, что бы с тобой ни случилось. И потом, ты же «маг, не знающий своей силы», ты же собираешься её когда-нибудь узнать?

– А для этого обязательно нужно умереть?

– В каком-то смысле да. В каком-то смысле любой, кто владеет силой, может добиться чего-то действительно стоящего, только дойдя до черты… И переступив через нее. За всё надо платить.

– По вечерам на Бессарабском рынке бесплатно раздают рыбу и яблоки…

– Только летом, и только детям и нищим. Ты, Олекса, не относишься ни к первым, ни ко вторым,хотя тебе этого очень хочется. Пора взрослеть…

Я не заметил, как это произошло, но Мокаша уже была не рядом. Она пила кофе, нисколько не стесняясь своей наготы. С тем же успехом она могла сейчас стать нарисованной или переехать на Северный полюс. Почему-то мне казалось: если я рискну ее поцеловать, эффект будет примерно тот же, что от поцелуя рельсы на морозе. То есть больно, всё еще больно и, что ни делай, всё равно больно.

– Сегодня утром мне казалось, что я достаточно взрослый, – снова не пошел в школу и никто меня не ругал… И кстати, почему я не должен был вытащить меч?

– Как тебе кофе?

Кофе источал изумительный аромат и был таким, как она обещала. На самом деле это вообще был тот редчайший случай, когда вкус кофе лучше запаха.

– Лучший кофе в моей жизни.

– Ты видел, как я молола зерна, кипятила воду, заваривала, добавляла сахар? Ты видел: вот ничего нет – и вот что-то есть… Еще чашечку?

– Большую.

– Держи…

Это было мальчишеством, но я коснулся рукой руки – горячая… Может, и поцелуй прошел бы?

– Олекса!

Кажется, не прошел бы…

– Этот кофе создан мной. В нем нет ничего, что росло бы в этом мире, но ты его пил. И, так же, как любой другой напиток, он достаточно быстро выйдет из тебя… Это безумие – тратить на это свою силу, но я так хочу, и я могу себе это позволить…

Кофе ты выпил, а этот поднос может лежать сотни лет, и, пока его не коснется рука мага, никто не узнает, что это не кусок железа, а моя сила, выглядящая как поднос… Может быть, я слишком витиевата?

Понятно было то, что разговаривать со Старшей Хозяйкой доставляет куда меньшее удовольствие, чем пить кофе и…

– Олекса, а тебе плохо не станет с непривычки?

Всего-то попытался самостоятельно наполнить чашку с помощью кофейника…

– Не переживай, плохо мне обычно после пива, так что…

– Хорошо… Для того чтобы что-то сделать с этим подносом, вернуть его в лоно силы или превратить в еще одну чашку кофе, нужно приложить силу большую, чем та, что была затрачена на его создание. Твой меч ничем не отличается от этого подноса…

– Его кто-то создал? – иногда я схватываю на лету…

– Нет, кто-то создал кусок металла с торчащей рукоятью. А меч создал ты, просто вытянув из металла то, чего там никогда не было. Неужели ты и вправду думаешь, что, если бы это был просто меч в камне, не нашелся бы умелец с зубилом, который выковырял бы его сотни лет назад?

– То есть я маг?

– Маг, не знающий своей силы…

– Ну почему же – я умею вытаскивать мечи…

– Олекса, ты не должен был его вытащить. В твоих руках он должен был вовсе исчезнуть или остаться тем, чем он и был. Ты никогда себе не задавал вопрос, почему ты был успешен там, где отступили другие?

– Мама всегда мне говорила, что терпение и труд…

– Никакое терпение не могло тебе помочь против ворожки – ты должен был присягнуть ей. Ты не мог, просто не мог убить старейшину вампиров – но ты это сделал. Ты пришел на Лысую Гору, хотя ни один обычный человек не в состоянии преодолеть ее защиту без помощи ведьмы или колдуна…

– Во время войны с Лореттой на Лысой Горе было довольно много обычных людей…

– Которых туда пустили ведьмы.

Как-то хотелось, чтобы Мокаша улыбнулась и бросила в меня подушкой. Я помнил, как ведьмы принимали и провожали каждую группу на Лысой Горе, помню, как впервые туда попал. Я привык к тому, что меня время от времени называют магом, но, в конце концов, у моего кота имя посерьезнее будет, однако, несмотря на все его странности, крыльев и способности к метанию огня за ним замечено не было…

– Олекса, твое предназначение – разрушать магию. И раньше ты так и делал. Получалось это у тебя не всегда, с большим скрипом, но в критический момент тебе довольно часто удавалось нейтрализовать любую магию, направленную против тебя. Когда же с тобой вступил в бой вампир, ты пошел дальше – ты уничтожил старейшину его же силой. С мечом – тут другое… Разве что ты использовал магию создателя меча в камне… Мне нужно кое-что проверить…

Картинка начала двигаться в обратном порядке – веки снова начали тяжелеть… И я уже не удивился, что не слышу треска костра… И снова озноб… Вероятно, время моей аудиенции истекло, но это было бы неправильно – вернуться так. Без меча. И, кстати, я все еще был неодет… И я очень захотел остаться. Я должен был взломать собственные веки и услышать костер, я должен был пошевелиться и прогнать озноб с плеч… Стало совсем нечем дышать, и я перестал бороться, я просто начал умирать, когда у меня подкосились колени. Я упал. На мягкое, его было много, и оно было разным. Это были подушки шатра Старшей Хозяйки.

Я снова видел, слышал, дышал и даже попытался говорить:

– Мне нужно сначала одеться, и я не уйду без меча…

Не уверен, что это хорошо, – Мокаша смотрела на меня совсем иначе. Так смотрят на нору, не зная, что в ней – гадюка или кролик. Хозяйка явно ждала змеи…

– Олекса, я не тороплю тебя…

– Ну да, я тоже заметил. И все-таки, почему мне надо взрослеть?

– Может быть, и не надо. Но ты – хозяин меча Ария, ты маг, не знающий своей силы, но противостоящий любой магии, ты, может быть, лучший боец этого мира, мало того – вокруг тебя сплетено пророчество… И ты прислуживаешь мужьям-рогоносцам и неудачливым хозяйкам домашних животных…

– Иногда, Мокаша, мы – герои меча и магии – должны что-то есть и где-то жить…

– Всё изменится, Олекса… Всё изменится к худшему. Ты видел челюсти ворожеи… Поверь мне, любая ведьма и любой маг на самом деле очень мало отличаются от нее. Природа такая. И еще. Твоя мама никогда не учила тебя терпению и труду.

На этот раз я не успел: Мокаша обошлась без спецэффектов – просто там, где только что была стенка шатра, проступили окна гостиной, в уши ворвался крик Данилы и мягкий голос Младшей Хозяйки:

– Все еще Алекс или уже Олекса?

Я не ответил, я проверял состояние своей челюсти и внимательно рассматривал челюсти Младшей Хозяйки.

* * *

Город затих. Люди по-прежнему исчезали, но уже в привычных количествах, многих находили – чаще в виде тел и, как правило, с головой… Григорян откопал в архивах тексты о ворожках, единственная польза которых состояла в том, что автор исследований утверждал: это есть вид редкий, быть может, пропавший, потому как размножается крайне неохотно. Вполне возможно, Януш был последним представителем – расстраиваться не стану.

Незаметно пролетело лето; лето, в которое я, несмотря на слова Старшей Хозяйки, продолжал отлов малой мзды за малые услуги. Меч Ария обрел ножны, и всё говорило о том, что правление Ярослава будет отмечено в будущих рукописях исключительно историей о его восхождении на трон.

Осень пришла неожиданно притихшая, словно боящаяся нарушить собственный золотой наряд. Даже горожане стали медленнее передвигаться по киевским спускам и подъемам, стали тише разговаривать и вовсе перестали кричать. Будто понимали – можно спугнуть. Неверный шаг, неверный вскрик – и все обрушится, разламываясь до самых корней, до схороненной в чреве города тайны, которая целую вечность ждала своего часа.

Часть третья Двойная стрела

Пролог

Есть хорошо прыгающие, прекрасно бегающие, легко поднимающие тяжести, белые, черные, желтые… Вы только скажите, какие вам нужны и сколько.

Из секретных глав Олимпийской хартии

У гвардии добавилось забот. Стоило сойти снегу, как мимо городских окраин-развалин потянулись с севера на юг бесконечные цепочки беженцев. Киевского гостеприимства хватило на первые две недели великого переселения и на несколько тысяч несчастных, которые первыми оказались у городских ворот. Разом забурливший Подол, ощетинившаяся ножами Рейтерская и снова заселенный Крещатик задели что-то чувствительное в Печерском Замке. Ворота закрылись, а гвардия начала патрулировать периметр города.

Самые отчаянные по-прежнему пытались проникнуть за городские стены, несмотря на явное нежелание Киева принимать кого-либо еще. Явность обеспечил полковник Яковлев. Головы очередной партии надеявшихся попасть внутрь были видны издалека, а вблизи должны были отпугивать не только видом, но и запахом.

Навстречу беженцам ушли разведчики. К тому моменту, когда они вернулись, обозы, огибающие город, стали привычными, а для многих просто необходимыми.

Оказалось, что идущие мимо пьют, едят и потратили еще не все сбережения. Киевский порт расцвел многочисленными пассажирскими баржами, грузчиками и карманниками. Холодная весна постепенно оборачивалась золотом. Каждого, кто прикоснулся к этому шальному богатству, волновало одно: рано или поздно поток беженцев иссякнет – лучше, чтобы это произошло поздно. То, что встретили разведчики на Севере, всерьёз никто не принял. На Севере были волки. Огромные стаи волков, постепенно вытеснявшие людей на Юг. Несмотря на то что добытая информация была оплачена кровью – из разведки вернулись не все, – в волков всё равно не верили. Может быть, потому, что из всех тварей, населяющих великую Среднерусскую возвышенность, волки были не самым грозным, а главное, вполне понятным злом. Беженцев списали на трусость и желание жить в тепле. Корона хранила молчание, а Лысая Гора… хранила молчание всегда.

Григорян, как-то опустошив очередной бочонок «Княжевича», сказал вслух то, о чем не хотелось задумываться:

– Бежать глупо, через Большую Стену не перепрыгнешь, драться проще здесь, да и умирать легче на своей земле…

Часть благополучия от чужих бед пролилась и над нами с Данилой. Воровать стали больше и наглее. Ловить стало легче. Новые киевляне не были осведомлены о нюансах правосудия Киевской Короны, которое с радостью превращало любое наказание в долгий и упорный труд палача. Народ млел от всё новых казней, предпочитая смертные, и его предпочтения учитывались властями. Верить в то, что усекновение рук – не смертная казнь, может только тот, кто не видел, как вор, только что лишенный конечностей, истекает кровью, прежде чем перейти в мир иной.

Мы с Данилой на казни не ходили и перешли с бочкового пива на бутылочное. Путь с севера на юг открыли для себя не только беженцы, но и пиво. Ирпеньское. Хорошее, довольно дорогое. Приходится прятать от Григоряна.

Я как раз рассчитывал откупорить парочку бутылок, но присутствие потенциального клиента тормозило важное дело. Господина Теплушкина не волновали ни пиво, ни воры. У него ничего не крали. Только ломали, сжигали, разбивали… Что же касается пива, вероятно, трудно любить его в таких количествах. Любовь вообще такая штука: никогда в промышленных объемах. Господин Теплушкин поставлял бочки для двух пивных королей Киева, Миллера и Княжевича, и очень нервничал, когда ему было нечего поставлять. Наконец-то я понял, что означала маленькая буква «Т», выжженная на каждом бочонке с драгоценным напитком.

– Если вы мне не поможете, я сам сожгу свою фабрику…

– Корона не любит поджигателей. – Теплушкин меня не слышал. Он сцепил свои маленькие холеные ручки, поджал губы и принялся изучать вид, открывающийся из окна моего кабинета. Вероятно, он думал: стоит посмотреть особенно пристально – и стена дома напротив может обвалиться… Хотя я бы не поручился за направление взгляда этих маленьких подслеповатых глаз, прячущихся где-то между щеками и лбом. Если бы существовало племя маленьких человекообразных бегемотов, Теплушкин был бы его типичным представителем. И зубы у него соответствующие – большие и квадратные.

– Вот. – Теплушкин вытащил из кармана смятый листок. – Читайте!

Это не поза. Просто как-то неловко вот так сразу взять и прочитать. Если подождать, клиент обязательно всё сделает сам… В том числе прочтет особо важную записку. Что-нибудь страшное, скажем, подними зарплату, а не то не будем на тебя работать, жуть как интересно… Я забыл про Данилу: ему было интересно, он расправил листок, прочел:

«Огонь охватит нечестивого. Его самого, семью его и всё, что его».

– Довольно поэтично…

Оказывается, маленькие человекообразные бегемоты страшны в гневе. На самом деле отсутствие чувства юмора – еще не повод, чтобы расколошматить все мое движимое имущество – несколько пустых бочонков, кружек и полных бутылок. Долго буянить Теплушкин не стал – это довольно трудно, когда тебя держат за руки, предварительно прижав столом к столу. Вероятно, тот же стол мешал ему разговаривать – воздуха хватало только на немного подышать.

– Отпустим?

– Попробуем…

Попытка оказалась удачной. Теплушкин вдохнул, выдохнул и не сказал – выдавил:

– Это кто-то из секты Пророка. Он их учит, что пить – это грех. И всё, что связано с этим, – грех. Если я не перестану поставлять бочки, они обещают сжечь мою фабрику… И мою семью вместе с ней…

– Что говорит гвардия?

– Меня к вам прислал Алёхин…

Нормальный человек с этого бы и начал. Может быть, ребятам из секты Пророка он тоже забыл что-то сказать?

Глава первая Пророк

У каждого порока свой пророк.

Из отчета о вскрытии Мишеля Нострадамуса

До появления беженцев секты Пророка в Киеве не было. Это нормально – верить в грядущий конец света гораздо легче, убегая от волков. Сектанты – народ странный, но иногда мне казалось, что я их понимаю. По слухам, Пророк говорил правильные слова, но, как только секта пыталась подтвердить их делами, происходило что-то не то. Григорян рассказывал, что пророк считает: то, что приносит человеку радость, должно быть отдельно от человека. Женщины – отдельно от мужчин, вкусная еда, веселое питье, табак – отдельно и от мужчин, и от женщин.

Иногда, в минуты тягостных раздумий, вызванных чрезмерным употреблением то ли еды, то ли питья, то ли женщин, я начинал думать о том же. Пророк был гением, он дошел до тех же мыслей, толком не опробовав ничего из этого прекрасного списка. Его секта пошла дальше. Они посчитали, что гарантией того, что никто в нашем городе не сопьется, будет полная ликвидация спиртного. План был хороший, но спиртное оказалось сильнее. Фишка была в том, что снаружи заводики охранялись хорошо, а всякий, кто попал внутрь и попробовал лучший из образцов продукта – тот, который бесплатный, – уже просто не мог на него поднять руку. Как рассказывал мне Княжевич, некоторые из борцов просто спивались.

Теперь сектанты стали умнее и решили нанести удар, откуда не ждали, – по бочкам. Такая вот версия от магната тары. Логично – ведь споить бочкой практически невозможно. Бочки – они такие – сухие и деревянные.

– Я не пивной король: если я буду тратить на охрану столько же, сколько они, то просто разорюсь. Алёхин сказал, вы можете помочь…

– Чем? Перебить всех сектантов?

– С этим я бы пришел не к вам… Понимаете… всегда есть кто-то конкретный, один или два человека, от которых идет все зло. У меня на заводе работают несколько сектантов – это нормальные люди, они не будут угрожать, жечь… Я видел и самого Пророка… Ему нет дела ни до меня, ни до моих бочек… Я не уверен даже, что он вообще понимает, где он находится и что происходит вокруг. Его интересует вечность… Но всегда есть кто-то, кто услышал вовсе не то, что сказано. Алекс, у любого пророка рано или поздно обязательно появляются фанатики. Они не ограничатся жалким заводиком – гореть будет весь город…

– Что вы хотите от меня?

– Найдите мне его или их. Не надо ничего делать – только найдите…

– …а дальше?

Господин Теплушкин задумался. Мне показалось, что его терзали не моральные проблемы, а мучительный выбор между вдруг открывшимися возможностями.

– Думаю, после Коронного суда желающих писать записки с угрозами не будет. Ни одного.

– Коронного суда над кем? Над тем, кто сжег бочку? Написал записку? Или прочел проповедь?

– Алекс, вы задаете хорошие вопросы. Найдите того, кто виноват. Даже если это – Пророк и если дело в проповедях, я знаю, что делать, поверьте мне…

Теплушкин мне не понравился. Что-то подсказывало, что мы никогда не будем друзьями. Но одна безусловная положительная черта в нем была. Уходя, он оставил аванс. Солидный аванс. Я бы столько не попросил.

* * *

История города – это история его пожаров. Во времена домов преимущественно деревянных город горел лучше и чаще. Кирпич и бетон превратили пожары из бедствия глобального в трагедию квартирно-подъездного масштаба. Даже когда выгорает целый район, догадаться об этом можно только вблизи – внутри района. После серьезного пожара остаются только стены и перекрытия, между ними – ничего.

В этом-то «ничего» и обитали беженцы.

Судя по осколкам кафеля, раньше здесь была кухня. С тех пор в этой комнате делали всё то, ради чего надо бы выйти на улицу – но лень. Сейчас здесь готовили, разведя костер прямо на полу, – гореть, кроме принесенного хвороста, здесь давно было нечему. Растекавшийся запах не давал полной уверенности: не то просто что-то сжигают, не то сжигают что-то съедобное.

Между попыткой очага и окном, уже целую вечность не знавшим ни стекла, ни фанеры, сидел человек.

Он не обращал внимания ни на суетящихся у огня, ни на сквозняк. Он сидел с закрытыми глазами, поджав под себя ноги, так расслабленно, так покойно, будто пол был вымощен коврами и подушками… Его белый плащ лежал рядом. Сам факт нахождения чего-то белого на этом полу вызывал протест. Видимо, и это человеку было безразлично.

Колокол на комендатуре отметил полдень, и комната наполнилась мягкими шагами. Мужчины, женщины, дети вливались в бетонный куб, наполняя его теплом и звуком. Звуком случайным – слово, кашель, стук… Постепенно всё стихло. Только тогда в комнату вошел человек в огромных – до паха – скрипящих сапогах. Когда он подошел к сидящему, чуть не наступив на белый плащ, тишина воцарилась окончательно.

Мощный торс, узкий лоб, меч в простых кожаных ножнах. Если бы обладатель скрипящих сапог убил сидящего – это было бы естественно. Вместо этого меченосец наклонился к нему так, как это мог бы сделать почтительный сын:

– Учитель, мы собрались, чтобы ты мог говорить с нами…

Люди предпочитают учиться у пророков. Всего-то – слушай и не перечь. С учителями всё труднее и дольше.

Пророк открыл глаза и встал – легко, разогнулся: не меньше метра восьмидесяти совершенно не тонкой кости. Он подошел к каждому. Не говоря ни слова – только смотрел, трогал и шел дальше…

– Данила, он что-то делал или просто ходил и смотрел?

– Я был там три раза. В первый раз он подошел ко мне. Поглядел на меня, удивился, но ничего не сказал, просто у него такое выражение лица было, как будто никак не может понять, что я здесь делаю. Потом погладил меня по голове, улыбнулся и пошел дальше. Следующие два раза – проходил мимо. То есть я точно знал, что он меня узнал и решил, что нет никакой причины уделять мне внимание…

– А другим он что-то говорил?

– Нет. Говорил только его охранник, мужик в скрипящих сапогах с мечом. Иногда мне казалось, что это как раз то, что хотел сказать пророк, иногда просто чушь какую-то нес. Он не вполне нормальный… Но там трудно быть нормальным. Учитель, поверьте мне, вы же знаете – я провел не один год на Лысой Горе, но то, что делалось там, – не под силу даже Младшей Хозяйке.

– А Старшей?

– Никто не знает, что может Старшая, но, если бы она такое могла – про это ходили бы десятки легенд. Хромые, кривые, убогие – он исцелял каждого. Я даже не знал, что такая мощь может существовать. Это не похоже на магию – магия забирает у человека силы, а Пророк в конце встречи был таким же, как в начале. Просто – сделал свое дело и вернулся на место. Его охранник, кажется, устает больше. И чем больше устает, тем громче несет какую-то чушь. На первой встрече он раз сто повторил: «…блаженны плачущие, ибо они утешатся…»

– А что-нибудь по поводу нечестивых и что с ними нужно делать?

– Я ждал этого. Нет, тут другое. На берегу Глубочицы – неподалеку от Лысой Горы – ведьмы открыли приют. Небольшой. Там теперь тоже есть беженцы, но открывался он не для них, а для любого нуждающегося.

Там подкормят, подлечат, туда местные старую одежду отдают – всё в дело идет. У Пророка то же самое. Он вообще не пророк, он скорее лекарь… Вчера всё шло как обычно, пока он не дошел до парочки – скорее всего, мать и сын. Мать – с бельмом на глазу, вся выгнутая, то ли болезнью, то ли жизнь у нее такая, а сын у нее – нормальный, просто какой-то уж слишком тонкий… Пророк сначала справился с бельмом, как-то погладил женщине спину, весь прижался к ней, будто не она у него, а он у нее помощи просит… Через минуту отпрянул: та – прямая, молодая… я бы и сам к такой прижался. Потом к сыну подошел. Внимательно осмотрел. А потом сунул руку за пазуху, вынул оттуда кусок хлеба и чуть не насильно кормить того начал. Никогда не видел, чтобы так ели. Кусок здоровый – а парень его за полминуты умял. Порозовел, перестал просвечивать. А народ вокруг давай тоже руки тянуть – и Пророк каждому дает по куску. Ну вот как наша Алиса воробьям хлеб крошит, так и Пророк: сунет руку за пазуху – достанет кусок… Я не сразу сообразил – всё так просто – в комнате человек пятьдесят было, он каждого накормил, некоторые и по два куска получили, каждый получил столько, сколько хотел… Никакой пазухи не хватит на такое количество хлеба…

Накормил одним хлебом, обычно эта история имеет очень плохой конец для Пророка.

– И всё это молча?

– Молча. Всякую дурь про конец света – это все его охранник талдычит. Сначала придет волк, потом ворон, а змей уже здесь – как-то так…

– Ну, про волка понятно…

Про остальное… Почему бы мужику, пришедшему невесть с какого севера, не врать на свой лад о том же, о чем и Младшая Хозяйка твердит? Может, это просто мифы северных народов? Может, и ведьмы в свое время пришли из той же местности?

– Данила, а как зовут этого охранника?

– На самом деле он скорее помощник – кто же на Пророка руку поднимет? А по жизни он рыбак. Я всё никак не мог понять, что это за сапоги у него такие, – а это чтобы рыбу ловить сподручнее было… Петром его зовут.

Глава вторая Воины академии

С точки зрения физиков, в мире должно существовать «неизбежное добро».

Справочник ошибок и заблуждений

Горы не умеют ходить на цыпочках. Упруго, быстро и точно. Чтобы понять, что такое Илья Чоботок, нужно было видеть его на тренировке – гора мышц, передвигающаяся с любой скоростью, в любом направлении. При этом клинок Ильи двигался в каком-то отдельном измерении, где яблоки могли зависать в воздухе, не долетая до головы гениального физика.

Сейчас Чоботок демонстрировал свою любимую школу слепого бойца. Плотная повязка на глазах должна была дать шансы противнику, противник пытался их найти, но всё заканчивалось очередным пропущенным уколом. Для спарринга с учениками Ордена Илья предпочитал спортивную рапиру: уколы были болезненны как раз настолько, чтобы стимулировать обучение, но не отбить любовь к фехтованию. Наверное, надо добавить, что гора мышц по имени Илья была невысокая, где-то метр семьдесят пять, и довольно пожилая. За пятьдесят. Ему это не мешало. И не помогало противникам, особенно если в его руках оказывалась не спортивная рапира, а довольно специфическое оружие – топор. Не секира, а именно топор, созданный для рубки дров, а не для боя. Лучший боец Академии имеет право на выбор оружия.

В Париже, почти в полутора тысячах миль от Большой Стены, большая часть мужского населения вообще не задумывалась о необходимости уметь обращаться с оружием любого вида – и при этом чувствовала себя замечательно.

Пятая Академия, расположенная в здании бывшей Военной школы, на противоположном от развалин Эйфелевой башни конце Марсова поля, одном из немногих, уцелевших в центре города, – воспитывала в том числе и фехтовальщиков. Илья Чоботок был лучшим преподавателем боевых искусств, несмотря на то что процесс обучения рассматривал как отдых между заданиями Великого Магистра, о которых ученики Академии шептались в спальнях после отбоя.

Сегодня они будут фантазировать на тему свежего шрама, тянущегося через всю грудь Ильи. Если бы ученики увидели этот шрам до того, как над ним поработали медики Академии, их мысли были бы заняты не фантазиями, а кошмарами.

Пятеро учеников были опрокинуты без малейшей надежды воспользоваться незрячестью противника, у последнего Илья для пущего эффекта выбил рапиру. Илья любил красивые финалы.

Стоящий у дверей в зал секретарь Великого Магистра считал Илью Чоботока неизбежным злом. Без него и без таких, как он, Академия была бы лучше, но, вполне вероятно, была бы она недолго.

Примерно те же чувства испытывал к секретарю Рипери Илья, за тем исключением, что Илья считал это зло вполне «избежным», но по каким-то загадочным причинам вездесущим и не выводимым никакими силами.

Появление в зале боевых искусств секретаря означало только одно: Великий Магистр послал за Ильей. Предстояли отчет и, возможно, новое задание.

Пятая Академия была довольно странным учебным заведением. Из надписи на табличке при входе можно было узнать, что в здании, принадлежащем департаменту полиции, располагается приют для подростков. Это с легкостью объясняло любой звук, время от времени доносящийся из-за стен Академии, а также решетки на окнах и дверь, которая вполне могла бы участвовать в конкурсе на лучшие адские врата.

Если бы кто-то из редких прохожих решил поинтересоваться уже непосредственно в полиции, что те думают о сиротском приюте, расположенном в районе, наиболее пострадавшем от бомбардировок последней войны, то был бы удивлен. Полиция ничего не знала о приюте. Полиция была уверена, что в радиусе километра от развалин Эйфелевой башни нет ничего живого.

Великий Магистр был мальчиком, когда отец показал ему свитки, привезенные из Перу. Все это было бы похоже на сказку, если бы не лицо отца. Мальчик поверил отцу и, когда пришло время, стал следующим Великим Магистром Пятой Академии – единственного места с этой стороны от Большой Стены, где точно знали, что кроме законов Ньютона и Эйнштейна существует что-то еще. На прошлой неделе, после того как два молодых комиссара Академии начертили в подвале пентаграмму, это кое-что сожрало экспериментаторов и продолжило бы трапезу уже за пределами подвала, если бы не Илья Чоботок и его братья по Ордену, которые успели добраться до огромного змея и встретили его всей мощью табельного оружия.

Инструкции Академии предписывали использовать в подобных случаях оружие режущее и колющее и ни в коем случае не огнестрельное. Вблизи вызываемых чудищ пистолеты и автоматы вели себя непредсказуемо – порох вдруг переставал гореть или горел слишком хорошо, в любом случае шансы на выживание у стрелка сильно снижались.

Обе стороны успели показать себя во всем блеске, пока Илья не нанес cup-de-grace уже оглушенной и полуослепшей твари. Из братьев по Ордену самостоятельно дошел до лазарета только Илья.

Комиссары, вызвавшие тварь, по негласному закону Академии были зачислены в герои. В лабораториях будут еще не один месяц изучать то, что у них получилось, и то, что им не удалось. Илья героем не был. Он не спас комиссаров, а кроме того, вместо того чтобы изловить змея, злодейски порезал его на куски. Именно эту мысль пытался донести до Великого Магистра Рипери. Распространить её более широко секретарь не пытался – в отличие от него, комиссары и магистры понимали: между ними и тем неведомым, что они пытаются изучать, есть только одна защита – боевой Орден Академии и его лучший боец Илья Чоботок.

Великий Магистр встретил Илью во внутреннем дворике Академии. В последнее время Магистр не покидал своего кабинета без солидной охраны, и сегодня все входы и выходы были перекрыты бойцами Ордена. Сам Магистр Флери, глава Ордена Академии, почтительно замер за спиной Великого Магистра.

Магистр Флери никогда не отдавал приказы Илье по той простой причине, что точно знал: единственный человек, который способен приказывать Илье, – Великий Магистр. Сам Флери появился в Ордене уже после Ильи и занял свое место только потому, что Илья его занимать не захотел. О Флери мало говорили, достаточно было один раз увидеть этого гиганта, чтобы понять: чудовищ вовсе не обязательно вызывать.

Илья не любил этикет, но встреча с Магистром – случай особый. О спарринге, который закончился несколько минут назад, напоминали только не успевшие высохнуть волосы, забранные в пучок. Белоснежная рубашка, темные брюки, ботинки на толстой подошве, кожаный жилет и перевязь с традиционным мечом члена Ордена.

– Магистр, я не помешаю?

– Надеюсь, поможешь. Выпьешь со мной чаю?

Чай был почти прозрачный и мало отличался от обычной теплой воды. Видимо, тем и был хорош. Магистр пил с видимым удовольствием, Илья – с плохо скрываемым отвращением.

– Илья, как давно ты путешествовал?

Илья не успел ответить. Стоило ему отставить с трудом ополовиненную чашку, как Магистр тут же наполнил её вновь.

– У меня дом за городом, так что почти каждый день.

– За городом? Ну да, два этажа, крыша под красной черепицей, чудесный сад и… И, конечно, ты сложил настоящую русскую печь, боюсь даже предположить – ты в ней что-то готовишь?

– Магистр, кто вам рассказал? Сложил, но пока еще ничего не готовил, руки не доходят…

– Ладно, Илья. Думаю, за твоим домом есть кому присмотреть. Хотя бы мадам Полина присмотрит, не так ли?

Илья только кивнул, уже не пытаясь выяснить, откуда Магистр не просто знает о существовании его соседки, но и о том, что она уже и так присматривает… И за домом, и за хозяином.

– Мне нужно, чтобы ты отправился на границу. На границу – к Большой Стене. Что-то назревает, и мне нужен ты на переднем краю. Тем более, ты русский, если что – тебе будет легче.

– Если – что?

– Если вдруг окажется, что Большой Стены нет. А есть километры и километры земли, с которой может прийти кто угодно, и, скорее всего, он будет говорить по-русски.

– Когда отправляться?

– Сейчас. Мне нужно, чтобы ты попал в состав одной из пограничных застав. Документы тебе подготовит Рипери. Справишься?

– Если Большая Стена исчезнет – моя задача?

– Разведка. Узнать как можно больше, остаться целым и невредимым – и вернуться в Академию.

Флери провожал Илью, будто опасался, что тот решит продолжить чаепитие.

– Чего-то хочешь? – Илья остановился в том месте дворика, где можно разговаривать – так, чтобы Великий Магистр мог только догадываться о содержании беседы.

– Ты же уезжаешь?

– Ну?

– По уставу ты должен до возвращения сдать меч в оружейную.

– А если не сдам, ты у меня его заберешь? Или, может, на помощь кого позовешь?

– Магистр Илья, вы должны сдать меч.

– Флери, тебе я ничего не должен. Прости. Тороплюсь.

То, что Флери его недолюбливает, Илья знал. И меч сдать надо было. Но очень не хотелось – и теперь он точно его оставит при себе. Еще Илья точно знал, что Флери не обратил бы внимания на меч, так же как пропускал довольно легкое отношение Ильи к Уставу Академии, если бы не поддержка Великого Магистра.

По какой-то причине сегодня Великий Магистр дал понять Флери, что Илья списан. Может, потому, что не ждал возвращения Ильи из разведки? Большая Стена исчезнет? Рухнут небеса, и начнется конец света. Что ж, тем более, лучше меч не отдавать. Знать бы еще, Магистр отправил его на задание или в ссылку?

Глава третья Маленькие деревянные дощечки

Не беда, если гость незваный, беда, если он – группа захвата.

Из руководства «Как встречать гостей»

Ирпеньское кончалось. Ганс притащил ящик – надо было два, но два было бы трудно. Тащил Ганс из самого Ирпеня, а не из ближайшей лавки, и тащить ему приходилось не только пиво.

Гансу сильно помогло, что он был не один. Был бы один – был бы не ящик с пивом, а ящик с Гансом. Так уж получилось, что две компании с большим количеством штатных охранников прислушались к моим мыслям и решили помочь людьми и оружием Гансу. Это был первый случай, когда господин Княжевич и господин Миллер действовали сообща. И вот Ганс снова дома, живой, без единой царапины, с ящиком пива, а гость, за которым он ездил, что-то мычит в моем кабинете, наверное, думает, что какая-нибудь особенно жалостливая телка прибежит к нему на помощь. Я был бы куда гуманнее, если бы кроме пива и гостя Ганс не притащил бы еще одну небольшую вещь. На первый взгляд – обычную деревяшку.

Теплушкин пришел слишком рано. Хотя сам, скорее всего, думал, что пришел вовремя. Обычно, когда у тебя за спиной много больших вооруженных приятелей, думаешь, что всюду пришел вовремя. Примерно до того момента, как с другой стороны не окажется еще больше мышц и заточенного железа.

Теплушкин пришел рано, ну да мы гостям всегда рады. Главный по бочкам и бочонкам был настроен решительно, я даже поверил, что он действительно может кого-то ударить. Кого-то небольшого, и сразу быстро отбежать на большое расстояние – но может. Пока он просто никак не мог спокойно сидеть на стуле.

– Вы нашли его?

Есть определенная сложность в разделении того, чего клиент хочет на самом деле, и того, чего он требует.

– Стоп, стоп… Сначала нужно кое-что прояснить… Готовы?

Теплушкин был не готов. Он был готов кричать, больно удариться кулаком об стол, может быть, даже разбить лоб о чей-то кулак… Будет трудно, но я буду стараться обойтись без травмирования клиента.

– У вас есть проблема. Кто-то, кто точно, вы не знаете, пытается не дать вам заниматься своим делом. Так?

– Так.

– Хорошо. Вы бы хотели выяснить, кто этот негодяй, но на самом деле для вас важнее, чтобы поджоги и прочие диверсии прекратились, так?

– Не так! И если кто-то считает, что я забуду, какой понес убыток, и можно отделаться простым извинением…

Помощь Данилы была как никогда вовремя. Ничего особенного, но ладонь в перчатке, положенная на плечо с достаточным усилием, может творить чудеса. То есть Теплушкин, во-первых, перестал подниматься, а во-вторых, замолчал.

– Поставлю вопрос несколько иначе. Точно доказать, что кто-то приказал навредить вам, – невозможно. Может быть, лет сто назад? Или, быть может, с помощью ведьм… Не хотите обратиться с ходатайством к Младшей Хозяйке? Я, правда, не уверен, что она любит пиво, вдруг она поддержит вашего врага? Итак, доказать – не могу. Но могу сделать так, чтобы у вас больше не было проблем, а если они возникнут, совершенно конкретный человек будет совершенно конкретно наказан. Годится?

– Я понес большие убытки, да и вы – не самое дешевое удовольствие…

Убытки – всегда проблема. Если кто-то произнес: «мои убытки», – ближайшую неделю будет думать только о них.

– Есть другой вариант, я просто возвращаю вам аванс…

– Если поджоги повторятся – вы компенсируете мне…

– Стоп. Больше не говорим. Сидим молча – слушаем внимательно. Я доступно излагаю?

Отрицательный результат – тоже результат. Три дня, проведенные Данилой в секте, говорили только об одном: если Пророк – террорист, то террористов у нас в городе двое – он и доктор Лейзерович. Собственно, и секта оказалась не совсем сектой – скорее, пунктом по оказанию медицинской и продуктовой помощи. Было очень трудно представить себе сектантов – людей немощных и не всегда сытых – в качестве последовательных ломателей и поджигателей бочек. Шантаж тоже как-то не вязался с обществом содействия калекам и голодным. Можно что-то там покричать у стены пивного завода… Можно даже в знак протеста поваляться перед воротами. Почему бы бездомному не заночевать на городской площади? Есть места и получше, зато эту ночь он проведет с благими намерениями…

У преступника должен быть мотив – в преступлении должен быть какой-то смысл, какая-то выгода. В чём смысл того, что пивзаводы начнут делать тару сами – за своими высокими и крепкими заборами? Или, по примеру ирпеньцев, перейдут на бутылки…

Вот в этом месте я и задумался по-настоящему. Смысл у всей этой операции был, только если секта принадлежит ирпеньским пиводелам, либо пиводелы – секте, либо между сектой и пивом нет никакой связи, зато никуда не девается связь между бочками и пивом в бутылках. Бочки Теплушкина нужны только пивоварам. Любой вред Теплушкину – это вред для Княжевича и Миллера. Единственная выигравшая сторона – Приваркин.

Может быть, я неправ… Если конец света действительно где-то рядом – почему бы ему не начаться со сжигания пивных бочек? На всякий случай – в соседней комнате мычит человек, из-за которого в последнее время мне приходится тратить на пиво в полтора раза больше, чем раньше.

Федор Приваркин был потомственным пивоваром, даже как-то странно, что фамилия у него какая-то не до конца пивная. Был момент, когда я хотел вынуть кляп, но, если он так выразительно мычит, как же будет разговаривать?.. Я решил: достаточно, если Приваркин будет меня слушать. Для улучшения внимания Ганс притащил с кухни огромный нож, качество заточки которого было таким, что им легче оглушить, чем зарезать… Странно, я боялся, что Приваркин будет отвлекаться на нож, а он перестал мычать и как-то так расширил зрачки – готов слушать… И Теплушкин при появлении Приваркина в сопровождении Ганса, в сопровождении ножа Ганса – тоже стал внимательнее.

– Господа, мне, конечно, неловко, что пришлось прибегать к насилию… Иногда нужно потерпеть… Мне тут в голову пришло: Пророк прав. Пиво – это грех. Но дорогое пиво в бутылках – это вообще никуда.

Поэтому решение такое: господин Приваркин назначается главным по охране бочек господина Теплушкина. Вы уже фактически познакомились, надеюсь, подружитесь. Если вдруг кто-то опять будет буянить у господина Теплушкина, то мой гость – господин Приваркин – будет наказан. То есть мы не будем его везти снова сюда. Мы что-нибудь придумаем прямо на месте…

– А если все-таки это Пророк… Все-таки записка очень уж на его проповеди похожа…

Как хорошо, когда клиент молчит. Вот Приваркин молчит – и хорошо. Теплушкин же говорит – и всё как-то невпопад…

– Я бы не был так уверен, если бы не Данила. Вы, господин Теплушкин, о Пророке и его секте много слышали, но ничего не знаете, а Данила там три дня прожил. Пророк – он ничего не говорит. И не проповедует. Есть там один – Петр, тот, да, бубнит что-то. А Пророк молчит. Немой потому что. Сами сектанты его зовут Учителем, хотя мне трудно понять, чему можно научить одним взглядом…

– Откуда тогда все эти слухи про конец света?

– Иногда, когда людям живется особенно плохо, им хочется, чтобы всё кончилось. Пусть даже это будет конец света… И есть еще одна деталь. Жалобное мычание Приваркина было второй фазой его поведения. Первой было что-то совершенно не яростное, если бы не кляп, я бы даже решил, что это было что-то среднее между угрозами и воплями невинно пострадавшего. Переход был совершён после того, как я показал ирпеньскому пивовару кусочек деревяшки. Совершенно заурядный кусочек, если бы на нем не была выжжена буква «Т». По словам Ганса, в кабинете Приваркина целая коллекция таких фрагментов. По-видимому, поджигатели таким образом отчитывались перед Приваркиным о проделанной работе.

Я ушел, оставив клиента на попечение ученика. Надо постепенно переводить клиентов на Данилу. Просто чтобы не мучиться вопросом, чем я отличаюсь от девчонок, которые предлагают свои сомнительные прелести на Евбазе.^[123]

Одно отличие есть. У них профессиональный риск – забеременеть или подхватить болячку, у меня – подхватить что-нибудь железное в жизненно важные органы.

Теплушкин ограничился авансом, и, даже если никто никогда не рискнет больше нарушать целостность его драгоценной тары, ему не придет в голову вспомнить о гонораре. Будет забавно, если бутылочных дел мастер пойдет по пути Приваркина и решит поправить свои дела поджогом фабрики Теплушкина… Все-таки три заказчика лучше, чем один. О такой версии я как-то не подумал. Снова посылать Ганса в Ирпень?

Глава четвертая Два конверта

До сих пор ни в одной стране по странному стечению обстоятельств нет штрафа за бесчестье и подлость.

Настольная книга адвоката

Я ждал Алёхина, но не так быстро. Всё же я думал, что Приваркин сначала вернется в Ирпень, а уже потом будет жаловаться на детектива Алекса. Еще мне казалось, что Киевская Корона не должна быть слишком строга к тому, кто дал по рукам жуликам из Ирпеня.

Алёхин был суров и, кажется, торопился побыстрее покончить с порученным.

– У меня приказ.

Кто бы сомневался. Это я мог ввалиться в казарму с неприличным количеством спиртного. Ко мне в дом лейтенант приходил исключительно по приказу.

Я напрасно напрягал слух. Сегодня приказ мне предстояло воспринимать глазами. Раньше только ведьмы баловались посланиями в конвертах. Зеленый конверт с гербом Короны не оставлял сомнений – Приваркин здесь ни при чем.

Бумага была похуже, да и конверты лимонного цвета меня как-то больше впечатляли. Быть вторым – не всегда в убыток, но всегда теряется стиль. Текст тоже был… грубоват.

Обеспечить немедленный уход с территории, контролируемой Киевской Короной так называемого Пророка и его приспешника Петра. Гарантировать их невозвращение на вышеуказанную территорию.

Это как нужно выполнять такие приказы – вывести Пророка в чисто поле и посадить на цепь?

Звук, который не становится хуже от того, что он тихий, не порадовал. Золото – это хорошо. Но только в тех случаях, когда от него можно отказаться без последствий.

– Лейтенант? – Ну вот – суровость Алёхина получила свою причину. Посадить на цепь не получится. И чем же так обидел Корону немой целитель?

– Я могу отказаться?

– Нет.

– Потянуть резину?

– Легко. Завтра вечером – крайний срок.

– А потом?

– Скорее всего, тебе придется вернуться в подвалы Печерского Замка. Только на этот раз Костяное отделение не придет тебя освобождать.

– Зачем?

Алёхин не ответил. Лейтенанты в принципе не должны отвечать на вопросы гражданских, а уж на вопрос «зачем?» – даже под пытками. Да и частные детективы не должны. Им платят деньги за выполнение работы, а не за выдающиеся интеллектуальные способности.

Простоперед тем, как выполнить любую операцию, полезно знать, что твой противник редкая сволочь, избавляясь от которой, ты делаешь мир немного лучше.

Корона мирилась с ведьмами, но третья сила ей была не нужна. Даже если эта самая третья сила была таковой только в зародыше, без всякого желания развиваться во что-то более крупное.

Очень правильно нанять детектива. Потом можно только сожалеть, что он неправильно выполнил приказ. Заказ.

– Алекс, это просто еще один опасный чужак… Он – маг, может быть, круче Младшей Хозяйки.

– И ты, и я знаем, что на такого крутого и опасного мага вполне хватит младшей сестры Данилы.

– Там есть еще и Петр, а может, и кто-то еще. Я завтра заскочу?

– Мне подготовиться?

– То есть?

– Подготовить тебе пакет с парой голов, чтобы ты мог отчитаться…

Алёхину очень хотелось отшутиться, но не получалось. Головы чертовски хорошо подходят для отчета.

– Головы подойдут.

– Не надорвешься?

– Я по такому случаю всем отделением тебя навещу…

Вот теперь сказано всё. Жаль, Костяное отделение невозможно подкупить. Точнее, жаль, что у меня не хватит денег, чтобы подкупить Костяное отделение.

* * *

У меня не так уж много вещей, гораздо больше привычек. Одна из них – жить в городе, причем в городе совершенно определенном. Могу даже без пива, но очень трудно без совпадения в координатах – то есть чтобы координаты мои и города совпадали. Данила оставаться не хотел. Зря. Всё равно кто-то займет мою квартиру и присвоит вывеску – так почему бы этим «кем-то» не быть Даниле?

Существуют решения, которые делают тебя другим. Я не готов перейти тонкую черту между бойцом и убийцей, и Пророк здесь ни при чем. Я был не готов становиться другим, как-то иначе разговаривать с собственным отражением, смотреть на женщин и друзей из головы с другим содержанием. Лишение девственности – болезненная вещь. Первый убитый – это всегда первое убийство. И плевать, что убиваешь, чтобы выжить. Ты уже человек, отдельный от других. Кто-то там наверху видит: мы помечены тем первым ударом. И все-таки. Пока у меня есть надежда.

Кто мне пообещает, что завтра Ярославу не придет в голову, что у Костяного отделения нелучший командир и что тому пора подать в отставку? Детектив Алекс, принесите-ка мне голову Алёхина, а то мне проще назначать нового командира, глядя на отрезанную голову старого.

Я по себе знаю, что такое удобный инструмент. Стоит привыкнуть к удобной рукоятке, и уже почти не выпускаешь её из рук. Вероятно, всё дело в том, что я немного перерос возраст, когда испытываешь восторг просто от того, что ты кому-то нужен. Даже за деньги.

Меч Ария, еще один меч, любимая дубинка, арбалет, немного еды – примерно столько, сколько может поднять Данила, на плечах Голубой Дракон – интересно, в этом городе есть хоть один человек, который поверит, что мы просто решили прогуляться. Мы дошли как раз до дверей, когда такой человек нам попался. Радужный плащ, отсутствующее выражение лица – именно так выглядят ученики ведьм, будущие мечи.

– Детектив Алекс?

С сегодняшнего дня, я мог бы гордо носить звание киллера, но, чтобы не запутать мальчика, отзовусь:

– Я!

– Вам просили передать…

Надо же, впервые я обрадовался лимонно-желтому конверту. Вот было бы неплохо срочно оказаться в какой-нибудь командировке. За пару лет, как известно, может что-то случиться… К конверту прилагался мешочек. С тем же приятным звоном, но раза в два больший, чем тот, что достался от Алёхина. Поглядим, что нам пишут барышни-лысогорки:

Детективу Алексу надлежит уничтожить так называемого Пророка и его ученика Петра. Срочно.

А я думал, что хуже уже быть не может. Кстати, люди писали разные, но учитель у них был один. Всё-таки стиль – его не отнимешь: и денег больше, и какая-то определенность. «Надлежит уничтожить» – точнее не скажешь. А пророк и не догадывается, какие люди о нем беспокоятся. Жаль, уезжаю, а то можно было бы сделать ставку: кто быстрее добьется своего – ведьмы или князь. Может получиться забавно…

Что порадовало, так это то, что пареньку не нужен был ответ. Просто теперь к нашим вещам добавился еще один конверт. Зеленый я оставил при себе, и нельзя сказать, что эта бумажка будет самым легким грузом в предстоящем походе. Желтый сжег. Было жаль, но пусть лучше замечательная бумага превращается в пепел, чем во что-нибудь не столь безопасное. Еще в детстве я слышал не одну историю, как дары ведьм превращались в злобных зубастых тварей, норовящих откусить что-нибудь до обидного важное…

Интересно вообще жизнь устроена: только я подумал о том, что не готов браться за любой заказ, как у меня сразу два таких, что и хорошо бы взяться, да не могу. И Мокаша мне что-то такое говорила… Может, мне с Младшей Хозяйкой о Старшей поговорить?

Очень хотелось прощаться. С Алисой. С Григоряном. С Гансом. С Розочкой и Жанной я уже попрощался. С Жанной – даже несколько раз, теперь есть шанс, что она поймет: это было всерьез. Было бы неплохо попрощаться с Кариной. Даже полковник Яковлев сейчас мне казался таким человеком, что не простись я с ним – и он заплачет.

Я бы довольно долго прощался не только с людьми, но и с домами. Увы, передвижение наше было неспешным ровно в той степени, чтобы не привлекать внимания. Быстрый шаг, который заставляет бить дубинку о ногу, больно. Для попадавшихся навстречу знакомых у нас была версия имени Данилы – он первый это сказал, дальше мне пришлось повторять. «На пикник мы», – доверительно шепнул Данила Алисе, что вызвало у нашей хозяйки усиленную работу мозга. Во-первых, погода не особо располагала, во-вторых, обычно на пикники я ходил несколько в другом составе. Часто вдвоем, но никогда – вдвоем с мужчиной.

А может, Данила гений? Если все, кто нас встретил, будут думать о нашей ориентации, а не о том, не слишком ли быстро мы идем в сторону городских ворот, – может, это даст нам пару километров форы?

Еще пару километров я собирался выиграть за счет щедрости. Покупая лошадей, я почти не торговался. Сбив цену всего в два раза, я стал новой торговой легендой, чье имя не выдадут никогда. Оставшись на свободе, я когда-нибудь могу вернуться и повторить этот подвиг! Лошадки казались хорошими, вполне возможно, они протянут достаточно долго, чтобы незадачливый покупатель так и не догадался об их реальной стоимости.

За спиной остался Великий город. Он не пытался остановить и не тянулся вслед. Он оставался за левым и правым плечами, и ни десяток, ни сотня шагов не могли это изменить.

Солнце садилось снова на западе, и для тех, кто сейчас смотрел нам в спины, скоро черные фигурки исчезнут вместе с теряющим силу диском. Потом мы сделаем небольшой круг по заброшенной окружной дороге и направимся на восток. Я не первый, кто решил бежать из Киева в Москву. По дороге, отполированной тысячами караванов, мы доберемся быстро, и, кто знает, вдруг без проблем?

Глава пятая Угол падения

Еще не было случая, чтобы человек нашел бездну и не посмотрел в неё.

Из доклада на круглом столе в «Обществе защиты бездн»

Можно было смотреть на нее близко или издалека. Ночью – просто даль, ставшая вдруг близкой, хочешь – протяни руку, хочешь – прикоснись. Днем – хуже. Те, кто служил на границе, давно привыкли просто не смотреть в сторону Большой Стены. Огромное вертикальное зеркало во весь горизонт.

То, что есть вещи, которые от нас не зависят, понимаешь достаточно рано. Просто обычно все они находятся слишком далеко.

За время, прошедшее с тех пор, как Стена появилась, с ней делали всё, на что способно человечество. От удара бейсбольной битой до взрыва тактического ядерного заряда. От плавиковой кислоты до воды. Тысячи сверл, лазер, отбойный молоток… «Боинг-747»… Ни трещины, ни отметины. Угол падения равен углу отражения. Этим ограничивалась сумма знаний о Стене, добытых с помощью экспериментов.

Илья присоединился к ученым-практикам и выполнил всё, от чего не смог удержаться любой новичок до него. Подошел, потрогал, ударил, выстрелил. Большая Стена была предсказуема, как учебник физики, – идеальное зеркало для любого воздействия.

Дальше оставалась только служба. Через две недели сержанту пограничной службы Илье Чоботоку казалось, что он родился прямо в казарме, а всё, что происходило с ним в жизни до службы на границе, – только сны. Связь с Академией стала всего лишь еще одним ритуалом. Телефонную трубку всегда брал Рипери. Магистр всегда был занят.

У Ильи оставались дневник, меч и любимый топор. В дневник Илья заносил всё, что мог заметить у Стены. Совсем не странно, что через несколько дней каждая запись ничем не отличалась от предыдущей и состояла из двух слов: «Изменений нет». Что касается меча, то отделение Ильи уже через неделю после того, как он впервые вынес три грубые стальные заготовки, выучило азы фехтования на мечах. Топор Илья не трогал – тому было хорошо в своем чехле.

Командир заставы был не против хобби нового сержанта. Он и сам давно занялся бы чем-то более осмысленным, чем проведение очередного строевого смотра. У Стены все казалось неважным и незначительным. Даже если это неважное отражалось в её идеальной поверхности.

Заставы вдоль Стены позволили узнать еще одно её свойство. Бессонница мучила каждого, кому не повезло заночевать в пределах километра от гигантского зеркала.

Илья, как и каждый здесь, засыпал только под утро, когда Стена становилась видимой. Этой ночью он твердо решил потратить бессонное время с пользой – пробежка вдоль Стены показались как раз таким правильным делом. Илья уже во второй раз преодолевал намеченную дистанцию, когда понял, что Стена изменилась. Все было как всегда, и он почти уверил себя, что ему просто показалось, когда это повторилось снова – отражение Ильи исчезло. Слева и справа от него тянулась ночь, казалось – нет никаких стен. Илья попытался бежать в сторону исчезнувшего отражения, и Стена – сейчас не зеркало, просто огромное прозрачное стекло – остановила сержанта. Прожектора периметра мешали рассмотреть – что там, за гранью. Постепенно начал прорисовываться силуэт, еще секунда – и на Илью снова смотрело его отражение: Стена опять стала отражать.

Командиру заставы Илья решил не докладывать. В дневник записал, Магистру тоже пока решил не звонить. Решил понаблюдать – не пришлось. Стена проявила себя раньше.

Бриться у Стены, пытаясь соскоблить лишнюю растительность, пользуясь самым большим зеркалом в мире… удобно. Когда отражение десятка намыленных физиономий, моргнув, исчезло, физиономии, вместо того чтобы подумать, пытались добриться на ощупь. Недолго. Сначала их качнула мягкая, но мощная рука ветра, чтобы в следующее мгновение уже вновь зеркальная Стена отбросила погранцов, враз материализовавшись на полметра ближе. Рядовой Жюль Девак, который только что стоял, облокотившись о Стену, исчез. Вероятно, он оказался слишком близко.

Большая Стена обнаружила свое новое свойство – она могла двигаться. Илья не сомневался, что это движение остановить невозможно.

Глава шестая Совсем не волки

«Смерть по естественным причинам» на самом деле означает «смерть от неизвестных причин».

Пятое правило патологоанатома

Довольно странно себя чувствуешь, когда погоня, которую ждешь, ждет тебя. Такая вот встречающая погоня. Иногда её называют засадой.

Странно было, что Костяное отделение встречало меня вместе с Черным отрядом. Я довольно высокого мнения о себе, но, вероятно, Яковлев думает обо мне еще лучше. И зачем брать в засаду фургон?

Алёхин, Марат и Карина двинулись к нам навстречу со скоростью тяжелораненой улитки, у которой отказала единственная нога. Я бы тоже не спешил. А еще на месте Алёхина я бы оставил Марата с луком у повозки. В сумерках целиться тяжело, и второй попытки может и не быть… Впрочем, Марату вторая попытка обычно не нужна…

Алёхин подъехал первым, чуть позади и чуть левее оказался Марат, Карина – еще дальше и правее Алёхина. Оружие в ножнах, но – боевой порядок: приехали мирно, уедем как получится. Ну-ну. Я не видел, но знал, что Данила уже сбросил поклажу и готов затупить клинок о чью-нибудь особо выдающуюся голову. Я не был готов. В последнее время я довольно часто оказываюсь не готов.

– Тебе конверт…

Алёхин был спокоен. Делов-то: встретил приятеля, а тут случайно конверт от Великого Князя – с кем не бывает?

– Кажется, что-то такое ты мне уже передавал…

– Это другое…

– Не рановато?

– В самый раз…

– Алекс, советую открыть…

– А не то что? Думаешь, я умру от любопытства?

– Алекс, поверь мне, это не лучшая бумага в твоей жизни, но она даст тебе шанс вернуться в Киев… Но я, наверное, ошибся – ты же просто на прогулке? А я тут бог знает что подумал, даже заехал по дороге к тебе, взял кольчугу, шлем… На прогулке они, конечно, ни к чему…

– Давай конверт…

На этот раз мне не приказывали убивать. Моя задача почти совпадала с желаниями моих родителей: чтобы их сынок жил подольше и содержал свое тело в хорошем состоянии. Вместе с Костяным отделением и Черным отрядом мы должны были выяснить, что на самом деле заставило наших северных соседей бросить дома и кинуться в бега, и как быстро это что-то окажется у стен Киева. Приказ подразумевал, что, выяснив всё это, мы сможем доехать до Печерского Замка и доложить. Правда, ведьма, сидящая в фургоне у Алёхина, позволяла думать, что это совсем не обязательно. Если с нами что-то случится, ведьма передаст информацию.

Итак, идем на волков, согнавших с насиженных мест толпы беженцев, вместо того чтобы воевать с Пророком. Меня устраивает эта замена, а заодно – чертовски уважительная причина не отработать деньги ведьм…

– Командуй, Алекс, ты снова главный… – Я ясно читал тоску в глазах Алёхина – ничего хорошего экспедиции под моим командованием не обещали.

– Поехали, лейтенант… попробуем заночевать хотя бы на пятьдесят километров южнее.

* * *

Мне хватило недели, чтобы начать понимать Наполеона. Причем обошелся я без треуголки. Для того чтобы почувствовать себя на Смоленской дороге, не хватало только партизан и зимы. Всё остальное, точнее, отсутствие всего остального – совпадало. Звери-мутанты и растения-мутанты были ужасны, но ничего не смогли поделать против вооруженных огнем, вилами и топорами переселенцев. Может быть, когда-то так уже было. Выжили только те, кто был быстр и достаточно труслив.

Вот уже неделю мы делали по сто – сто двадцать километров в день – и всерьез начали задумываться о теплой одежде: если, так никого и не встречая, придется идти до Северного полюса.

Марат уже который день хотел кого-нибудь убить, чтобы пополнить наши запасы. Из съедобного попадались только жуки, но мы еще не настолько возненавидели сухари, кашу и копченое мясо. Тяга к убийству сказала свое слово на подходе к Великим Лукам. Стервятник нацеливался на что-то внизу, когда Марат снизу нацеливался на него. Не представляю, чтобы в любом другом походе Марат соблазнился стервятником. Отряд летающих падальщиков не заметил потери бойца. То есть они не бросились врассыпную. Когда мы оказались на месте его падения, стало понятно, почему, – они просто не могли оторваться от трапезы. Я такого тоже никогда не видел: несмотря на изрядную поклеванность и некоторую несвежесть туши, зрелище было что надо. Назвать это существо волком можно было, исключительно разглядывая его издалека, причем разглядывающий должен был страдать особенно острой формой близорукости. У твари было четыре лапы. Голова. И цвет – серо-рыжий. На этом общее с волком кончалось. Проблема была с размером: три метра в длину – многовато для волка, три ряда зубов – тоже перебор, а если отбросить окрас, то хищник (ведь когда три ряда зубов – значит, хищник?) больше смахивал на тигра, чем на волка. Очень не хотелось бы встретиться с ним до того, как он превратился в корм для стервятников…

– Кто его завалил? – Алёхин, как обычно, смотрел в корень: глядя на размеры «волка», срочно хотелось увеличить численный состав отделения, и тот, кто выжил, встретившись с этими тремя рядами зубов, был более чем подходящей кандидатурой…

– Почему никто не сказал, что это… не совсем волки… – Карина старалась держаться подальше от тела, и ее обнаженная сабля не казалась чем-то излишним… Труп, он, конечно, труп и есть, но уж слишком здоровый. – Мальчики, никто не хочет коготь на память?

Некоторые мальчики не ждали вопроса… Рыжий коротко взмахнул топором… Было похоже, что лапа у «волка» без костей – лезвие вошло в песок, так и не встретив достойного сопротивления.

Китаец присел на корточки у головы:

– Эта тварь разлагается на глазах… – Китаец у нас не брезгливый. – Смотрите! – Китаец просто взял зуб двумя пальцами и сжал. Был зуб – нет зуба. – Если бы мы пришли сюда на день позже, от него ничего бы не осталось…

– Я думаю, его никто не убивал. – Китаец попытался перевернуть тушу, но в результате фактически выдрал кусок… – Эта тварь просто сдохла.

Я бы предпочел найти в ее брюхе пару стрел или клинок… Хотя… может, эти твари все сдохли? Кажется, что-то такое было в старинной книге про марсиан… Но лучше о таком подарке не думать – вдруг спугну удачу… А вот что мне не понравилось, так это реакция Маргариты. Лысая Гора выделила нам Маргариту то ли в помощь, то ли чтобы присмотреть за нами, а скорее всего, чтобы, даже если мы не вернемся, получить хоть какую-то информацию. Маргарита к «волку» не подошла. Ей было неинтересно. Значит, либо она не увидела в нем ничего нового, либо посчитала этот труп слишком опасным, чтобы приближаться. Любой из этих случаев не радовал. Могла бы хоть слово молвить, но ведьма была выше этого. В принципе, она была вообще выше многого – просто в силу роста за метр восемьдесят и чрезвычайно скудного телосложения. Стоит добавить к этому не покидавшую её лица снисходительную улыбку…

Сява тоже решил не подходить. Сява у нас отличается чутьем. Заместитель Алёхина – человек, который может попасть в неприятность только по приказу. Если у неприятностей есть свои неприятности, то Сява – одна из них.

Мы отошли от трупа метров на пять, когда я впервые в жизни пожалел стервятника. Видимо, это был как раз тот случай, когда кто-то откусил больше, чем смог переварить… Падальщик упал просто потому, что мертвые птицы не машут крыльями.

Умнее всех поступил Голубой Дракон. Мой кот и вообще любит копать, но тут он превзошел себя. Горку земли, которую он навалил на тушу как бы волка, можно было смело назвать курганом. Рыжему и Даниле осталось лишь изобразить помощь: навалить сверху камней.

Здесь делать было больше нечего. Хотелось одного – как можно быстрее оказаться под защитой Великолукской крепости.

Глава седьмая Аудиенция великого магистра

С точки зрения психологии зависание компьютера – это типичный признак страха.

Материалы «Движения за права искусственного интеллекта»

Великий Магистр Академии почти терялся в своем огромном кожаном кресле. Этот маленький сухой человек мог многое, но не мог обжить собственный кабинет. Питер Аньелли, впервые приглашенный на аудиенцию к Великому Магистру, не мог отделаться от впечатления, что ему назначили встречу в мебельном магазине: пустые полки книжного шкафа во всю стену, голая поверхность стола, два выключенных монитора – не хватало ценников и вежливого от продавца: «Я могу вам чем-то помочь?»

– Проходите, комиссар Аньелли, ничего не случится, если вы присядете.

Голос у Магистра был такой же, как он сам, – сухой, какой-то птичий, только птица эта была не из соловьев и даже не из синиц – то ли галка, то ли ворона. Питер занял самый дальний от Магистра стул. Его бы воля, он никогда бы не пересек порог этого кабинета и, как и прежде, получал указания через секретаря Магистра. То, что Питера пригласили на аудиенцию, было плохо. Магистр хотел сделать с Питером Аньелли что-то, чего нельзя сделать на расстоянии. Сколько Питер ни думал, ничего приятного в голову не приходило.

Магистр тяжело выбрался из кресла, но в следующую секунду уже оказался рядом с Питером. Осмотрел молодого комиссара с внимательностью хозяина конюшни, выбирающего жеребца. Питер пытался найти повод не отрывать взгляд от матовой поверхности стола. Когда Аньелли наконец набрался мужества, чтобы поднять голову, Магистр уже отошел и стоял у окна.

Питер сам любил этот вид – гигантские железные дуги, которые поднимались в небо и обрывались, так и не дотянувшись. Единственное сооружение, которое последняя война сделала лучше: развалины Эйфелевой башни были лучше, чем невредимая «железная леди».

– Комиссар, я могу называть вас Питер?

– Конечно, господин Магистр.

– Прекрасно. Питер, вы сейчас курируете стажера…

– Эрика, Эрика Тапи.

– Верно. Вы, вероятно, уже обратили внимание, у него очень сильный дар… но есть проблемы, не так ли?

– Он очень замкнут.

– Вы, Питер, тоже не отличаетесь открытостью, да и никто из нас. Или есть что-то еще?

– Господин Магистр, Эрик замкнут не просто по своей натуре, я бы сказал, что он постоянно чем-то напуган.

– И это неудивительно. – Магистр вернулся в свое кресло – не сел, а вновь устроился в уголке. – Питер, вы нужны мне. Вы и Эрик. Я хочу, чтобы вы очень мягко, очень осторожно, разумеется, не раскрываясь, пообщались с Натали Алези. Вам ни о чем не говорит эта фамилия?

– Нет, господин Магистр, а должна?

– Пожалуй, нет. А вот фамилия Чоботок – должна.

– Илья Чоботок? Тот самый?

– Он. Натали Алези – его племянница. Присмотритесь к ней, постарайтесь оценить её дар, используйте Эрика. И приложите усилия, чтобы Илья ни о чем не узнал. В последнее время Академия не может до конца доверять Илье.

– Но, господин Великий Магистр…

Питер и сам не понял, что только что попытался спорить с Магистром. До сих пор для него Илья Чоботок и Академия были не просто неразрывны. Илья – это и была Академия, ее блеск, ее меч, то, к чему сам Питер никогда не будет иметь никакого отношения.

– Это случается, Питер. Боевой Орден Академии всегда давал нам великих воинов, но при всем своем величии они должны делать только одно – неумолимо выполнять волю Академии. Больше ничего. Это касается и вас, комиссар Питер Аньелли, во всяком случае, до тех пор, пока вы не станете Магистром. Жду вас с докладом, а сейчас уходите. Немедленно.

Магистр снова остался один. Великий Магистр Пятой Академии хорошо понимал Эрика Тапи, постоянно напуганного и замкнутого стажера. Он и сам вот уже несколько месяцев занимался в основном тем, что пытался преодолеть свой страх.

Невольно Магистр поднял взгляд – стало еще хуже. Черные круги на белоснежном потолке не были созданы рукой дизайнера-концептуалиста. До их появления Магистр не знал, что бояться можно всё время. Он, наверное, предпочел бы, чтобы Илья все-таки остался в Ордене. Да, Чоботок часто раздражал его, но рядом с ним Магистр чувствовал себя защищенным. А вот племянница Ильи могла стать не просто защитой – спасением. Если все пойдет так, как задумано.

Магистр снова посмотрел на черные круги: если у него все получится – бояться будет не он, бояться будут его.

Глава восьмая Инстинкт убийцы

Смелость – это глупость, в которой не стыдно признаться в людном месте.

Монография «За гранью интеллекта»

Эта крепость не утешала. От надземной части остался один бастион, причем, не знай я, что это бастион, подумал бы – вот как причудливо сошлись холмы. Спалось плохо. Не успокаивала и система подземелий, – большее, что осталось от крепости. Трудно успокоиться системой, если это система из трех десятиметровых туннелей. Ночь выдалась неспокойная: убедить себя в том, что никто не смотрит и не готовится к прыжку, удавалось иногда и ненадолго. Под утро стало холодно, холодно до такой степени, что полусонными, понимающими, что спать осталось не больше часа, пришлось собирать хворост, а потом уговаривать себя ради тепла не ложиться прямо в костер.

Утро было еще хуже. То ли, пока мы спали, мимо прошла еще одна орда беженцев – дедов-морозов, – либо срочно наступил ледниковый период. Трава, вымороженная до ломкой прозрачности, воздух, колкий, даже без ветра, и – самое неприятное – несколько движущихся точек вдалеке. Гордость Алёхина – бинокль, переходящий в их семье от отца к сыну, – не дал махнуть на точки рукой. Каждая из них была очень похожа на того «волка», который так лихо переходил из твердого в полужидкое состояние… Его родственники разлагаться не собирались и двигались прямо на крепость. Вероятно, на морозе они себя чувствовали лучше.

Почему-то я сразу вспомнил про три ряда зубов. И про десятисантиметровые когти. И про то, что на такую тварь понадобится не одна стрела, и дай бог, чтобы Алёхин собирался так, как это умеет только он, – взять с собой всё, что может пригодиться, взять всё, что пригодиться не может, причем и то и другое в двойном размере. Еще пропал Голубой Дракон: либо решил, что ему неинтересна эта драка и мы прекрасно справимся без него, либо что определенное расстояние между ним и нами не помешает его кошачьему здоровью.

Солнце уже было в зените, но теплее не становилось. Становилось страшнее. Теперь и без бинокля было понятно, что каждый из нас, если сильно повезет, уже к вечеру может стать обладателем нескольких чудесных наборов клыков и зубов. Если повезет не очень мощно – эти чудесные наборы станут счастливыми обладателями нас.

– Еще не поздно вернуться…

– Поздно.

Смелость – это глупость, в которой не стыдно признаться в людном месте. Алёхин не был глупцом, у Алёхина был бинокль, он видел больше. Мы не могли бежать. Точнее, могли, но это бы только ускорило нашу встречу с «волками», причем к моменту столкновения мы будем тяжело дышать и с трудом шевелить конечностями. Пока мы спали, грелись и радовались первым лучам солнца, «волки» замкнули кольцо вокруг крепости. Огромное правильное кольцо. Вероятно, в свободное от охоты на людей время они увлекаются прикладной геометрией.

Не знал, что могу так завидовать. Причем понимал, что зависть эта глупая, и все же – ребята в кожаных плащах могли улететь. Недалеко и почти без шансов, но всё же…

Алёхин с помощью Сявы начал разгружать телегу с оружием. Марат утащил половину стрел и теперь методично втыкал их в землю по периметру нашего бастиона. Для Китайца «волки» не стали причиной отвлечься от любимого занятия. Он вырезал из дерева. В его руках постепенно появлялась длинная тонкая фигурка: судя по пропорциям, Китаец вырезал Маргариту. У меня есть такой маленький деревянный Алекс, у Алёхина – маленький Алёхин… У каждого из нас есть такая фигурка, которую в свое время вырезал Китаец. Теперь талисман появится и у ведьмы. Пока фигурка цела – с хозяином ничего не случится. Китаец на моей памяти пропадал и даже довольно убедительно умирал, но всякий раз возвращался… Если бы всё дело было в его собственной деревяшке… Но Ксюхе она не помогла. И Тихоне не помогла тоже – были такие бойцы в Костяном отделении. Маленькая деревянная Ксюха и маленький деревянный Тихоня превратились в труху.

А сколько у нас шпаг? Со шпагами был полный порядок, жаль, вместо мушкетов – только луки и арбалеты, правда, их больше четырех. Поможет ли?

Мальчик и его бойцы не переживали. Вообще. То ли из-за того, что большую часть своей жизни они провели, сначала зная о пророчестве, а потом видя, как оно неумолимо выполняется, то ли оттого, что понимали – всегда можно ненадолго подняться над проблемой на нужное количество метров. Если Мальчик переживет эту экспедицию, он станет товарищем Алёхина по стойкому убеждению: лучше куда угодно, чем вместе с Алексом Каховским.

Карину я сразу не узнал. Серебряный с голубым отливом панцирь не мог принадлежать ей. Я слышал легенды про жидкую броню, но был уверен, что последний комплект был уничтожен десятки лет назад. Лучше бы я не догадался, что это. Как знать, не возникнет ли у меня теперь желание какой-нибудь безлунной ночью стать её следующим владельцем. Даже если Карина будет сильно возражать.

Карина отрабатывала защиту в классической стойке, классической настолько, что один взгляд на нее вызывал боль. У меня никогда не будет такой растяжки, чтобы не только использовать эту стойку, но и суметь извлечь из нее что-либо, кроме боли. Пусть лучше болеизвлечением занимается противник…

– Хороший костюмчик… Нашла в сундуке у бабушки?

– Понравился?

– Ну, он такой… обтягивающий, или он еще чем-то хорош?

Если это действительно жидкая броня, то на Карине сейчас надето лучшее, что когда-либо изобретали в качестве защиты от любого колющего, режущего и даже огнестрельного оружия. Какие там технологии используются, наверное, Григорян знает, но важно не это, важно, что в момент контакта легкий гибкий костюм моментально затвердевает и у его владельца есть все шансы отделаться синяком там, где кто-то другой истекал бы кровью.

К сожалению, поголовье наших противников было достаточным для того, чтобы победить нас, просто задавив массой. Я могу поручиться, что часть этой массы будет нарезана соломкой, вопрос в том, будет ли этого достаточно.

Самый неприятный звук, который может издать воздух, это свист, когда сквозь него проходит остро заточенный топор. Конечно, если этот топор находится не в твоих руках. У меня с хозяйственными инструментами всегда были напряженные отношения, а вот Рыжий у нас – мастер обращения с большими неуклюжими орудиями труда. У него довольно специфическая манера боя – схватить что-нибудь большое и крутить вокруг себя с такой скоростью, чтобы противник мог подойти к нему лишь без какой-либо особо важной части тела. Как правило, острое желание подходить к Рыжему как-то сразу перестает быть острым. Проблема противников Рыжего в том, что он умеет не только раскручивать свою секиру, но и передвигаться с ней. Быстрее, чем это можно предположить.

«Волки» продолжали наступать. Вероятно, какой-то генетический сбой: «волки», которые думают, что они муравьи. Страшно подумать, как может выглядеть их матка.

Марат взял в руки свой лук – Марат презирает арбалеты – и начал забаву.

Я надеялся, что они остановятся. И они остановились. Им оказалось достаточно пяти стрел и пяти трупов, чтобы отойти точно на то расстояние, до которого стрела если и долетит, то только чтобы у нас осталось на одну стрелу меньше.

Китаец с Рыжим попытались посчитать, сколько осталось «волков». Сошлись на числе «много минус пять». Еще через пятнадцать минут их стало много минус двадцать. Мальчик со своим отрядом устроил небольшую летучую вылазку. Можно сколько угодно презирать арбалет, но с луками у них бы ничего не вышло.

Когда наши чернокрылые бойцы возвращались обратно, Марат пристрелил еще двоих неосторожных «волков». Мало-помалу мы оставались при своих, а «волки» несли потери. Я не успел порадоваться, успел только удивиться, что вслед за двумя сунувшимися в зону обстрела потянулись другие. Вероятно, коллективный разум подумал – и решил, что проще все-таки покончить с нами одним решительным штурмом, чем дать нам возможность постепенно прореживать их ряды… А может, мы их просто разозлили?

Стрелять нужно было не точно, а быстро, но «волки» начали карабкаться на стены раньше, чем нам удалось расстрелять хотя бы половину стрел и арбалетных болтов. Нашим стенам еще бы метра два в высоту – и они могли бы кого-то остановить. Время тоскливо замерло. Меч Ария, кажется, что-то тихо запел, или это просто поднялся особый ветер, ветер, бьющийся о металл, ветер, тоскующий о запахе близкой крови… В метре застыла морда одного из «волков»: ему тоже не хотелось умирать. В этих глазах было что-то большее, казалось, сквозь его зрачки на меня смотрит кто-то другой, кто-то, кто умеет ждать…

Клинки потянулись вверх, чтобы упасть вперед.

Справа от меня, как обычно, был Данила, дальше – Черный отряд, слева – Карина и Костяное отделение. Сейчас я был даже рад, что бастион так мал: нас еле хватало, чтобы закрыть периметр. Особняком стоял Рыжий – этому нужен простор, Сява страховал частично его, частично Алёхина, Маргарита со своим скарбом отступила в глубь бастиона, ко входу в подземелье, что-то готовит, надеюсь, что-то настолько же полезное, как добрый удар меча… Китаец оказался на стыке круга – между Черными и Костяными – мой «волк» прыгнул, мой меч запел…

Первый «волк» был романтиком: вероятно, думал, что я подожду, пока он приземлится. Я не мог ждать, у меня скопилось слишком много дел. Точнее, тел, каждое из которых нуждалось в заботе моего клинка. Выпад, удар – вперед и вверх, в мягкое подбрюшье, – и «волк» уже не приземлялся, он падал. С тварями такого размера не может не быть проблем – они умирают долго и тяжело, поэтому, пока волк привыкал к тому, что его кишки начинают короткую самостоятельную жизнь, я позаботился о том, чтобы и его голова была свободна от связи с телом.

Больше «волки» не прыгали – они просто преодолели вал бастиона. Всё, что оставалось нам, – отступить, сомкнув ряды. Наверное, сверху это должно было красиво смотреться. Стальной цветок, кромсающий плоть. Алёхин и Сява оказались чуть дальше от остальных – спина к спине – по два меча у каждого – казалось, если они начнут продвигаться – спокойно дойдут до Киева, пусть даже по пояс в крови – не они выбирали направление удара, «волки» покорно шли на убой, подставляя лапу, шею или брюхо, словно лишь для видимости скалясь и рыча…

Марат выпустил последнюю стрелу, когда расстояния ей хватило, только чтобы оторваться от тетивы. Меч и кинжал – железный зуб и железный коготь – он сам стал волком… Если среди нападающих есть самки, у Марата есть шанс быть съеденным с особым сладострастием.

Мальчик со своими Черными держался, и природа его племени давала ему лишний шанс: когда одному из Черных становилось уже совсем невмоготу, он просто зависал на несколько секунд в воздухе, чтобы обрушиться на сбитого с толку зверя сверху…

Времени на каждое убийство уходило всё больше. Мера смерти требовала всё больше ударов. Всё чаще недобитый противник норовил зацепить, но каким-то чудом мы все еще держались, когда у Китайца выбили щит.

Китаец всегда дерется по-писаному – щит и меч, да еще малютка-кинжал для броска. Фактически, он единственный, кого я знаю, кто со щитом по-настоящему работает, а не просто отмахивается.

Это случилось, когда Мальчик прикончил своего очередного, уже, наверное, третьего «волка», и тот, падая, зацепился лапой за щит Китайца. Думаю, килограммов триста – столько весила эта тварь, и именно эти три центнера потянули щит Китайца вниз. Невозможно удержать в руке такой вес – и он его не удержал.

Никогда не видел Китайца удивленным. Китаец не испугался, он просто удивился, когда коготь «волка», который должен был встретить щит, встретил плоть.

Думаю, Китаец не успел почувствовать боль – следующий удар «волка» снес ему голову.

Наш неплотно сомкнутый строй сломался. Вот кого-то из Черных прямо из воздуха выдернула взметнувшаяся туша, Сява потерял один из двух мечей и, уже покрывшийся пленкой собственной крови, каждый раз все медленнее, всё опаснее уходил из-под удара. Карина постепенно становилась жертвой собственной великолепной брони. Жидкая броня идеальна до первого удара. В месте удара броня переходит из жидкого состояния в твердое – и остается такой. Карина уже потеряла подвижность одной ноги и с трудом справлялась с натиском. Еще несколько ударов – и она превратится в неподвижную, пусть и бронированную мишень.

Рыжий держался молодцом. Рыжий готовил фарш, и ему было неважно, что в мясе больше костей, клыков и когтей, чем собственно мяса. Поток «волков» постепенно стал обтекать его стороной, пытаясь не попасть в эту мясорубку. Потом на него прыгнули сразу двое. Первого Рыжий развалил пополам в полете, второй успел цапнуть Рыжего за бок – и это последнее, что он успел сделать. Потом прыгнули еще трое, и Рыжий упал на колено. И ему было уже не встать.

Мы снова сомкнули ряды. Нам удалось прикрыть Карину и Рыжего, и теперь мы шаг за шагом пятились к подземелью, где Маргарита, верилось, готовила что-то, способное остановить «волков». Рыжий и Карина отступали внутри кольца и должны были первыми оказаться в провале, чтобы, взяв арбалеты, поддержать нас. Кажется, Маргарита запела. Вовремя… Надеюсь, это не похоронный марш. Удивительно, как из этого тонкого существа появляются такие громкие звуки.

Двое Черных не выдержали и поднялись в воздух – если бы они действительно умели летать, у них был бы шанс. Им почти удалось долететь до края живого круга, образованного «волками».

Мы не успели закрыть брешь – Карине снова пришлось вступить в бой…

– БЫСТРЕЕ! – Это был не крик – приказ. Не знаю, откуда, но я с абсолютной точностью знал, что именно и почему нужно сделать быстрее. Маргарита не зря кричала – ведьма пела не просто так и теперь была готова вступить в бой, осталось позаботиться о том, чтобы не зацепить нас.

Передо мной были «волки», не оторвать взгляд, но я знал, не оглядываясь, что происходит с каждым. Мальчик с двумя оставшимися Черными были в шаге от входа в пещеру, Алёхину и Сяве оставалось ненамного больше. Оставалось бы и меньше, если бы им не пришлось тянуть Рыжего.

Данила держался как приклеенный справа от меня, Карина снова оказалась слева, а не позади – просто мы все отступили, а Карина не смогла…

Мы сделаем каждый по шагу назад, мы ударим и снова ударим, и в этом не будет ни трусости, ни предательства, если один из нас утонет в трясине «волчьих» тел, потому что одному – не выстоять и даже не отступить. И утром мы будем живы и целы, только нас будет меньше. Женщина с лицом, «подобным шпаге», останется в традиционном – не чокаться и не смотреть друг другу в глаза, вспоминая…

Один из «волков» прыгнул, промахнулся, но все-таки сбил Карину с ног. На мгновение хищники потеряли её из виду, а в следующее мгновение они нашли меня. Я постарался, чтобы им это удалось, – прыжок, толчок, чтобы поднять на ноги и оттолкнуть поближе ко входу в пещеру Карину и нанести удар. Это, наверно, довольно обидно, когда враг уже сбит с ног, и вдруг он исчезает, а на его месте появляется новый.

Во время удара первыми должны двигаться ноги. Мне больше не хотелось защищаться, устал я торопиться и, отступая, отбиваться – я хотел даже не двигаться вперед – надвигаться. У меня должно было получиться – охота на хищников проста. Хищник не прячется и не убегает, если думает, что ты – жертва. Правда, хищников сегодня много. Что ж, значит, скорбь этого племени будет сегодня умножена…

Каждый удар становился необходимым и единственно правильным продолжением предыдущего, каждый шаг – в нужном направлении, я закрыл глаза – я знал, а значит, видел: еще мгновение – и Карина с помощью Данилы окажется в подземелье, знал, а значит, слышал, как кричит Алёхин, знал – и это было простое знание, – что Маргарита больше не может сдерживать накопленную силу. Можно было попытаться упасть на землю или сделать пусть напрасный, но все же шаг к спасению. Я сделал шаг вперед, навстречу еще одной грозной жертве.

Важно всё делать правильно. Важно, чтобы рукоять лежала в ладони так, как должна: выпад получился идеальным – лезвие вошло в горло из-под лапы, одновременно не давая «волку» задеть меня и в то же время выпуская из него жизнь, не по капле – потоком. Я наметил еще троих, четвертый займется мной… В следующее мгновение я умер.

* * *

Ветер, не поднявшийся, а опустившийся – сверху вниз, вбивающий, простреливающий, чистое небо, темнеющее не тучами, просто синий цвет стал черным, чтобы в следующую секунду выпасть зернами – по железному зерну каждой живой твари, оказавшейся между этим небом и землей. Удар – и сразу в рост – железный лес вырос в секунды. Идеальным кругом лес вокруг старой крепости. У каждого дерева в основании тело… Почти у каждого – «волк» и лишь у одного – человек. Странно, что этот человек – я.

Ведьма сделала свое дело.

Глава девятая Благословенная тьма

– Да пошел ты!

– Зря ты так. Вернусь ведь!

Хроники Терминатора

Теперь я знаю, что такое настоящая боль. Дело не в том, чтобы кричать или терпеть, труднее всего понимать – это навсегда.

Тьма – милосердна, свет – выливается, не замечая никого. Кошмар, который был со мной с детства, окружил меня, только теперь – не проснуться и не забыть. Я снова был в городе, в котором было больше родства, чем в крови. Каждая дверь была закрыта, каждое окно – слепо, все приметы кончены, на пыльном тротуаре – не найти монетки – нет ни решки, ни орла в городе, загнанном в бесконечный свет.

В настоящем городе я мог бы остановиться в любом месте, теменем понять, где Днепр, а где его нет, задохнуться любым киевским запахом, взять любую его силу, всегда принять… Здесь – только бесконечно идти по истончающимся улицам, каждая в одном квартале от родной, и никогда не прийти домой. Каждый поворот – ложь, каждый угол – не тот, проходной двор – вдруг закрыт на засов.

За моей болью – уже не могло быть усталости – просто каждый шаг через боль, и остановиться – тоже боль, ничего не изменить…

Смерть – не точка, смерть – запятая. Теперь мне вечно ходить по этим улицам, самому становиться все тоньше, все прозрачнее, растаять – растянуться бледно-светлым, бесконечно слабеть, надеяться и, наконец, потерять надежду, чтобы идти не куда-то, а просто потому, что остановиться страшно, но уже не помнишь, почему.

Если только… Боль – это тоже сила, принять не на кожу – сквозь, и выплеснуть – навстречу каждой частице света, войти трещинами в стены слепых домов, расправить плечи и по кирпичику сдвинуть город… каждый кошмар заслуживает того, чтобы однажды проснуться в холодном поту…

Эта тяжесть на плечах – Голубой Дракон со мной?

Я закрыл глаза, я открыл глаза – благословенная тьма окружала меня, когти кота впивались в плечи, и это тоже была боль – блаженная боль…

Тьма подалась назад, когда в шатер вошла Старшая Хозяйка.

– С возвращением, Олекса…

Это было здорово, что со мной кто-то разговаривает. Даже если это следующая стадия моего кошмара. Я не поправил Мокашу, идаже не потому, что Алекс недавно умер. Я в принципе не был уверен, что сохранил имя.

* * *

Кофе был хорош, но и вода была бы прекрасна, и не факт, что я отличил бы одно от другого. Мне было хорошо, а Мокаша все рассказывала мне о льдинах и о льдинках, о крошечных снежинках, каждая из которых рано или поздно становится водой.

Боль не отступила, но мне было чем её разбавить, вероятно, всю следующую жизнь я буду её чем-то разбавлять, вполне возможно, что и всю предыдущую я занимался тем же.

– Когда маленькая льдинка на поверхности реки подтаивает, она становится прозрачной, хрупкой, еще секунда – и просто холодной водой… Когда подтаивает огромная ледяная гора, ее над– и подводные части тают с разной скоростью, поэтому в какой-то момент она переворачивается и ее надводная часть уходит под воду, а подводная внезапно возносится над поверхностью океана… Олекса, ты меня слушаешь?

Я слушал, хотя понять, какое я имею отношение к ледяным горам, не смог бы, даже если бы две Старшие Хозяйки рассказывали эту историю: одна – для правого, а вторая – для левого уха…

– Как тебе кажется, что думает какая-нибудь рыбешка, которая плавает рядом с крохотной подводной частью льдины, а та вмиг переворачивается и становится огромной?

– Она думает, что ей не повезло оказаться в стороне от этой катастрофы… Ты про это? – Я заговорил, я слышал свой голос. Всё, что находилось за пределами меня, казалось прекрасным, все, что внутри, – пугало.

Мой ответ был неправильным, женщины не вздыхают так, когда им дают правильные ответы, но кто я такой, чтобы пытаться отгадать?

Блаженство – прикоснуться и получить касание в ответ, счастье – забыть себя, выплеснуться, не знать, только чувствовать.

Мое утешение было пылким, и даже вспрыгнувший на постель Голубой Дракон не смог нам помешать… Все было хорошо, слишком хорошо, настолько, что, снова получив дар логического мышления, я понял: хорошо было только одному из нас, и дело не в том, что я был плох. Я просто не был тем, кто был нужен ей…

– Мокаша, скажи мне, что подумала та рыбка, неосторожно поселившаяся в тени ледяной горы?

– Она подумала, что всегда жила в тени бога и не знала, что он вернется еще при ее жизни…У каждой льдинки есть подводная часть. Решает размер. Тает каждый, переворачиваться дано не всем.

Кто ты, Олекса? Раньше я думала, что ты лучше управляешься с дубиной, чем с мечом, но сейчас в твоих руках меч Ария. Я знала: когда тебе противостоит сила, ты гнешься, но не ломаешься, я не знала, что, когда ты сдаешься, – ломается сила. Что это? Дар вызова? Но одного этого было бы мало для этого меча и для того, чтобы вернуться…

– Но ты же знала, что я вернусь…

– Знала. Потому здесь и сейчас я – Старшая Хозяйка, Мокаша, дающая нить и разрывающая связь, – ждала Олексу, мага, познавшего свою силу, чтобы он выполнил то, что должен.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть. Только ты его уже сделал. Ты же знаешь, ты мог не делать тот шаг…

* * *

Китаец больше не вернется. Теперь я знаю, откуда он возвращался. У каждого свой дар. Китаец умел возвращаться. Фигурка, которую я вытащил у него из-за пазухи, превратилась в труху, стоило мне слегка сжать ее в кулаке.

Алёхин меня встречает в полной боевой готовности. Алёхин любит определенность – тот, кому суждено было умереть, не должен гулять по полю.

– Это точно ты?

– Лейтенант, какой ответ тебя убедит?

– Потом расскажешь, как ты это делаешь…

– Хочешь, покажу?

– Не стоит. – Алёхин опустил меч, Сява с облегчением выдохнул, отложил арбалет и помог мне подняться на бастион. Если не оборачиваться назад, можно легко представить, что ничего не случилось.

* * *

Магия Маргариты ничего не значила. Сотни убитых волков ничего не значили. Теперь я это знал. Они придут снова – еще и еще. Эти твари не отсюда, но плохо даже не это. Плохо другое: то, откуда они пришли, постепенно вливается в наше здесь и сейчас.

Странно, что я сам никогда раньше не задумывался о том, что количество всевозможных гадов, появляющихся ниоткуда тварей, объяснить просто мутациями невозможно. Слишком мало времени прошло, слишком направленные мутации. Тут скорее институтом генетики пахнет… На самом деле пахнет даже более скверно.

Если что-то появляется вдруг, есть два объяснения. Чудо – и оно появилось откуда-то. Наш случай был круче. Наш мир становился чем-то другим. Просто никому не приходило в голову спросить хотя бы у ребят из Черного отряда, как давно в их местах появились люди. Боюсь, их ответ нас не порадовал бы. И куда делся хутор Михайловский? Быть может, где-то, в другом мире, кто-то смотрит сейчас на него, не понимая, откуда он взялся – там, где раньше ничего не было.

Не было никакой Большой Стены. Мы знали об этом всегда, мы не могли не знать: ничто, подобное Большой Стене, просто не может быть создано человеческими руками. Её и не создавали. Стена – просто граница. Граница, где кончается один мир и начинается другой. То, что она непроницаема, не предназначение, а свойство.

Человечек, нарисованный на одной стороне листа бумаги, – не может перейти на другую. И дело не в том, что бумага прочна. Дело в том, что таковы свойства двумерного мира. У нас тут веселее – есть объем. Но выпрыгнуть на другую сторону мы все равно не можем.

В проклятый день и час свойства нашего мира стали другими – и появилась Стена. Быть может, так уже было. В проклятый день и час кто-то снова слишком долго смотрел в бездну, и бездна увидела нас… Я не знаю, где причина, а где следствие, но есть вещи, которых здесь быть не должно. Волки – только тени того, что пришло в этот мир. «Год от года всё холоднее…» – когда-нибудь мы можем проснуться в месте, где никто не знает, что такое лето. То, что проникло в наш мир, перемалывало мир под себя… Во всяком случае, я знаю, где оно меня ждет… Достаточно идти против северного ветра.

Мокаша слушала меня со снисходительностью учителя, принимающего экзамен у любимого ученика. Мокаша не добавила ни слова.

Костер догорал, языки пламени зря шарили вокруг – хворост кончился, надо бы сходить, но было страшно пошевелиться. Кажется: шевельнешься, не рассчитаешь – и выпадешь из этой ночи.

Костяное отделение, Маргарита и остатки Черных ушли засветло. Я их не виню: существует предел, который не переступает ни долг, ни дружба. Собственно, они бы мне только мешали. Если бы я был в состоянии использовать их как пушечное мясо – могли бы помочь. Я был не в состоянии.

Алёхин честно потратил много слов и даже попытался дать мне подзатыльник. Лейтенант считал, что заканчивать дело должны ведьмы. Я тоже так бы считал. До того, как вернулся. Просто я знал, что ведьмы сделали большее, что могли, – послали меня. По каким-то причинам тот, встреча с которым мне предстоит, был для ведьм неуязвим. Думаю, это обстоятельство их не слишком радовало, в конце концов, с вершины Лысой Горы они привыкли видеть всё маленьким и неважным. Придется отвыкать.

Данилу я отправил сам. Кто-то же должен присмотреть за нашей квартирой на Прорезной. Остались Голубой Дракон и костер, который вот-вот отдаст последнее тепло в небо…

– Ты теперь так крут, что не боишься замерзнуть? – Карина шагнула в огненное из черного. Не знал, что можно тащить такую груду веток так тихо…

– Я теперь так крут, что жду, когда кто-нибудь другой позаботится об огне…

– Я могу заботиться не только о нем…

От костра было достаточно света, чтобы я наконец-то смог рассмотреть татуировку Карины. У птицы, обнимающей крыльями бедра Карины, была довольно странная голова: вместо клюва – пасть и довольно неприятные вертикальные зрачки. Фактически это была крылатая змея.

Глава десятая Полет дракона

Исторически чувство радости связано с видом доступной пищи. Если вам кто-то внезапно рад… стоит задуматься.

Доктор Лектор. Здравствуй, пища!

Идти было легко. Направление я чувствовал тонкой болью в груди. Земля послушно ложилась под ноги, хрустя вымерзшей травой. Карина не отставала, что было нехорошо. Без своей брони она двигалась быстро, но явно не в том направлении. Если человек идет в место, откуда вряд ли вернется, – значит, он выбрал не то направление.

Голубой Дракон кормился. С этим у него всегда был порядок – точнее, это был талант. Котяра уходил на охоту с уверенностью Григоряна, заходящего в лавку выпить пива. Причем, если у Григоряна рубли могли кончиться, а жажда остаться, то у Дракона желания всегда соответствовали возможностям. И вовсе не потому, что у него были скромные желания.

Птичкам я обрадовался. Никогда их не любил, не радовался их пению – особенно по утрам. В этот раз я уже давно не спал, а с другой стороны, уж больно все было пусто и неопределенно. Долго. В принципе, я был готов порадоваться даже стервятникам – просто для разнообразия.

Судя по траектории, птицы тоже обрадовались. Радость была глобальная и целеустремленная. Фактически, если бы я не сделал шаг в сторону, мы бы слились в единое целое, причем у вновь образовавшегося организма жизнь была бы насыщенной, но короткой – секунд на пять. Дольше с клювом в мозге не живут.

Я не успел добить сошедшую с ума птицу – Голубой Дракон оказался быстрее. Судя по урчанию, он тоже был рад, что у нас появились попутчики. Пусть даже они были с нами так недолго. Карина не отступала в сторону, две птицы, пикировавшие на нее, встретились с саблей. Металл оказался прочнее.

Обычно, когда видишь черную птицу, думаешь, что это ворон. Котяра с увлечением пожирал уже вторую тушку, да и третью отпускать не хотел. Чтобы рассмотреть, мне пришлось быть упорным. Птица была примерно в таком же родстве с вороном, как и недавние волки – с волками настоящими. То есть «издалека легко принять за».

На самом деле, я вообще не понимал, как это существо могло подняться в воздух, разве что кто-то им в нас кинул. Я, конечно, знаю анекдот про шмеля, но эти крылья вряд ли могли двигаться со скоростью шмелиных. Они вообще не могли двигаться. Клюв был больше похож на копье, чем на клюв. Клюв – он ведь должен открываться?.. Либо эти птички питаются каким-то особым способом, либо еда им вообще не нужна – очень трудно есть, если у тебя в теле нет дырки, через которую что-то снаружи может попадать внутрь.

Если бы с нами был Григорян, может быть, он что-то смог бы сделать с моими бесполезными открытиями. Подсказал бы, как, зная, что у птиц не открывается клюв, их быстрее и сподручнее убивать.

Всё, что мы успели сделать, это отступить к лесу. По идее, летающие предпочитают открытое пространство. Этих птичек деревья не смущали – мы попали под град самонаводящихся копий, каждое из которых нужно не только отбить, но и прибить, чтобы не дать второй попытки.

Голубой Дракон урчал всё громче. Сколько я его знаю, урчание означает, что дела идут именно так, как ему хотелось бы. А ведь и ему уже пару раз досталось, да и урчание его стало явно слишком громким: если бы не постепенное нарастание обертонов, я бы решил, что его издает лев особо крупных размеров. Я ошибся.

Когда лапа выдернула из воздуха очередную птичку – кот не прыгал. Зачем прыгать, если можно просто достать. Котик, который может достать воробушка с любой ветки, – худший из кошмаров воробушка.

Мой меч мог отдохнуть. Карина опустилась на колени, опираясь на воткнутую в землю саблю. Самое время помолиться.

Рык, удар, еще, Голубой Дракон купался в птицах, а те даже не пытались избежать своей уже понятной участи.

Птицы кончились. Чудовище, когда-то бывшее моим котом, явно разочарованно вздохнуло – и принялось есть.

Потом кто-то открыл в небе дыру.

Надо было бежать, надо было срочно закапываться в землю, осваивать невидимость или просто закрыть глаза и попрощаться. Никакая ловкость не поможет попавшему в жерло вулкана: тысячи птиц, которые не должны были летать, – летели на нас. Даже если все они умрут, так и не долетев, нам хватит удара их еще теплых трупов.

Я стоял рядом с Кариной и не собирался прощаться. Я должен был закончить одно дело: мой меч и её шпага останутся направленными вверх – может быть, это будет не зря? Туча всё не падала… Или просто я наконец-то стал достаточно быстрым? Достаточно быстрым, чтобы сообразить. И чтобы увидеть Карину: то, как она смотрит на Голубого Дракона.

Почему мне всегда казалось, что Карина оказывает мне несколько больше внимания, чем этого даже мне хотелось? Почему я не видел, что внимание оказывается не мне. Что может быть проще? Хочешь иметь доступ к коту – переспи с его хозяином. Впрочем, какой я ему хозяин… Карина была не против Алекса Каховского, но нужен ей был Голубой Дракон. И совершенно не потому, что она была фанатичной кошатницей.

Татуировка, которую носила моя подружка, наносилась только в одном месте – девушкам одной очень специальной профессии – жрицам Змея. Ведь нетрудно догадаться, что змей с крыльями – это Дракон? Мне было трудно.

Обычный кот тоже может изменять свои размеры. Если будет много и хорошо питаться – и всё это в нежном возрасте. И тогда, вместо того чтобы вырасти небольшим, он вырастет немаленьким. Голубой Дракон мог выглядеть здесь чем угодно, в конце концов, тень от моей руки может легко превращаться в голову кролика, собаку или слона…

Чудовище, пару секунд назад бывшее моим котом, отчаянно взвилось в небо – ушло вверх, будто выброшенное катапультой, и так же вернулось. Рев, который заставил меня пригнуться к земле, – не был победным кличем освобожденного. Это был вой отчаяния: Голубой Дракон слишком долго пробыл у нас. Голубой Дракон хотел стать тем, кем он был тысячелетиями, хотел уйти и не мог. Ему нужна была помощь. И его жрица знала – с первого дня, проведенного в Храме Змея, знала, – как помочь своему господину. Два клинка двигались слишком быстро – не остановить. И даже понять не сразу – два удара под ребра, два разреза на горле – если бы не клинки, это мог быть танец – ни одно сердце не выдержит такой хореографии. У Карины всегда были особые отношения с ножами. Это было самое техничное самоубийство, которое доводилось мне видеть.

На этот раз это был даже не рев – так должна звучать молния в месте и миге своего рождения – она сделала то, что должно… Прости, Карина, прощай, Карина, ты выполнила свою часть пророчества.

На колени, не думать о птицах, забыть о времени – и увидеть его: сильнее сильного, мудрее мудрого, чистая мощь, разрывающая любые оковы…

Ветер повалил меня на спину – в высоте, в небе, очищенном от птиц, кружил он. Синий, сияющий в голубом, смотреть и не моргать, потому что нет сил пропустить взмах крыльев, изгиб шеи… до слез, до – забыл, что пора дышать, до… я лежал в теплом, темно-красном, влажном – всё равно. Ради него можно было умереть, ради него можно было вот так лежать в луже крови и не замечать ничего, кроме крыльев и не змеиной… так выгибается женская шея…

Потом я буду вспоминать его шею и глаза, которые – наверное, мне показалось – всё еще помнили. Глаза размером с мельничный жернов – существуют. И они смотрели на меня. Если один глаз закрылся и открылся, а второй всё так же смотрит – значит, Голубой Дракон мне подмигнул?

Шпагу Карины и её ножи я оставил себе. Ей – только глубокая могила, чтобы никакой зверь не тронул.

Только камень, который пришлось тащить метров пятьсот – ближе не нашлось такого, чтобы тяжелый и все же – поднять. Если я вернусь, мне придется с этим жить. Мне придется дойти до конца и вернуться, чтобы это было не зря.

Осталось уже не много. Дракон вернулся в Мир Троих, не пустив к нам Ворона. Тысячи птиц исчезли, стоило Голубому Дракону принять свой истинный облик. Дыра закрылась. Здесь остался только Волк. Я его чую, он меня ждет. Волк спит, но в его подрагивающих веках – я. Он дергает во сне лапами, пытается меня убить. Он проснется за минуту до того, как я подойду на расстояние полета стрелы.

Глава одиннадцатая Стрела и меч

Иногда есть смысл не обходить гору.

Александр Суворов. «Через Альпы с любовью»

Ведьма Маргарита мне бы сейчас не помешала. Я знал, что волки, с которыми мы уже столкнулись, порождения этого дедушки всех волков, но я не думал, что они появятся так скоро. Равнина, раскинувшаяся передо мной, была больна сотнями хищных тварей, и все они дожидались одного бойца. Я не собирался быть честным в бою, и мой соперник был достоин меня.

Считается, что Марат стреляет из лука лучше меня. На самом деле Марат просто любит стрелять из лука, а я предпочитаю ближний бой. И, конечно, я никогда не смогу стрелять так быстро, но вот что касается точности и кучности, а также дальности… Тут я могу.

Надо бы попасть сразу. Промазать вовсе будет трудно – у цели впечатляющие параметры. Вопрос в том, что будет дальше: стрела его ранит всерьез или просто разозлит? Чудовище, поджидавшее меня, не должно быть здесь. Оно до такой степени было не плоть от плоти этой земли, что мир прогибался под ним… Иногда лучше не думать. Стрела, тетива… Движение. Если это была лапа, то она двигалась со скоростью языка жабы. С тем же успехом можно было подойти поближе и погладить его за ухом – вдруг у него острая аллергия на Алекса Каховского, с летальным исходом.

Две следующие стрелы я отправил в полет не то чтобы без надежды, а просто хотел посмотреть, как молниеносная лапа справится с двумя стрелами сразу. Она справилась. Соревноваться в скорости было бесполезно. В силе – тоже. Я бы с удовольствием поучаствовал в конкурсе рассказчиков анекдотов, и у меня были бы все шансы на победу. Жаль, не знаю, как донести эту мысль до двухэтажного волка… Чтобы добраться до его глотки, нужно брать с собой приставную лестницу.

Очередную стрелу я выпускал уже просто в качестве подтверждения собственной настойчивости и целеустремленности. Я промазал – недолет, и стрела серьезно ранила одного из волчат… Ну, то есть рядом с папочкой они смотрелись детьми. Детишки рассердились и решили наказать плохого дядю. Для этого им придется пробежать аж метров пятьдесят.

Лучше пока об этом не думать, тем более что волчатам абсолютно плевать, что я там думаю.

Тот факт, что идея положить две стрелы на тетиву – идиотская, не помешал мне её реализовать. Если бы рядом пролетала ворона, а в траве пробегала мышь, у меня был шанс поразить обеих. Поразить – не в смысле убить, а в смысле сильно удивить – какой там олух расшвыривает стрелы.

Время для стрел заканчивалось: скоро мои руки будут либо заняты мечом, либо тем, что их будут откусывать, глотать и переваривать. Почему-то герб Киева с изображением двух стрел на луке перестал меня вдохновлять. Почему две? Десять стрел были бы так же бесполезны. Но… Но не могут же все эти пророчества писаться полными дебилами… Или могут?

Моя стрела могла доставить настоящее неудобство, если бы попала в глаз папе-волку. С учетом того, что я уже видел, – ему будет достаточно просто моргнуть. Могу поспорить, что у волчары веко по прочности не уступает броне.

Я снова наложил стрелу на тетиву – и пустил ее навесом, так, чтобы она падала сверху, и у волка было время подготовиться. Дело было не в размере и не в реакции: если бы только это, вместо меня здесь была бы Маргарита, и ребята из армии, те, что хорошо ходят строем. Навалились бы со всех сторон – вот и нету великана…

Волк-великан тоже был тенью, огромной, сдохнуть, какой большой, но то, что стояло за ним, было большим настолько, что я просто не понимал, что именно я там чувствую. Я ударил, не целясь: все равно же я не знал, куда целиться. Ударил Олекса, маг, который знал свою силу, второй стрелой, для которой не нужны были ни лук, ни тетива…

Олекса попал. Внешне ничего не произошло, всё так же ко мне мчались трехметровые твари, все так же туша гиганта возвышалась на равнине, но связь их с тенью прервалась: теперь они были здесь сами по себе, и меч Ария уже скользнул мне в руку, чтобы закончить начатое.

Волки ломились навстречу, я должен был спасаться… Так было всегда, так не было сейчас. Я торопился, но в диаметрально противоположную сторону – мне нужно было к их папочке. Мимо первых я просто пробежал: они не сообразили, что со мной делать. Следующие и не пытались соображать – они просто старались попасть по мне – лапой, клыком, хвостом… Попадали под меч. Волки хороши в ближнем бою, другого они и не знают, но сегодня им не повезло с жертвой.

Алекс бы прошел не дальше второго. Алекса с мечом Ария – остановили бы уже у самого гиганта… Олекса же прошел, не оглядываясь, каждый раз парируя и ни разу не атакуя, чтобы, наконец, нанести первый удар – папа-волк взвыл, детишки почтительно замерли, чтобы не мешать. Я не пытался уклоняться, наступать и отступать, я пёр вперед, надеясь на то, что на обладателя таких размеров вряд ли вообще кто-то когда-либо пёр. Он меня задел, фактически, погладил – правую руку я просто перестал чувствовать, зато достиг пункта назначения – бесполезно быть быстрым, если ты уже пропустил противника под брюхо. Кажется, что-то такое было в биографии одного то ли Сигизмунда, то ли Сигурда, если не ошибаюсь, главной опасностью в моем положении было захлебнуться… Правда, там был дракон… Если бы мне сказали, что мой волк – это такой специальный дракон, – я бы поверил. Если бы мне сказали, что сейчас он ляжет на меня и раздавит, – я бы тоже поверил, поэтому я не стал дожидаться этого тяжелого во всех смыслах события – и откатился в сторону. Вовремя. Туша просела, и там, где только что был я, осели центнеры живого веса. Хотелось бы полежать, отдохнуть… Не в этой жизни. Волчьи чада решили, что всё-таки оставлять меня один на один с родителем было неправильно, и снова вступили в драку. Быть может, в другой ситуации я бы и не сделал этого, а сейчас просто не было иного выхода. Я запрыгнул на уже начавшую подниматься тушу и, дважды чуть не свалившись с нее, добрался до шеи.

У меня отличный меч, а папочка волк был большой, но все-таки не бронированный. Стрелой такую кожу не пробить, зато меч Ария резал её, не догадываясь о толщине и прочности. Гигант снова просел, но я работал, не обращая внимания на волкотрясения, мое дело – рубить, а дальше – уж как звезды встанут. Прыгать на шею батьке волки не решались, и я рубил до тех пор, пока не раздался хлопок, будто сотня заядлых театралов забрались мне под череп и все синхронно ударили в ладоши. По долине прошла волна теплого воздуха – и все кончилось. Чьи-то пальцы зажали фитиль, сотни волков перестали жить, на этот раз навсегда.

Я все-таки умудрился отойти подальше от уже начинавших пованивать туш, неизбежно привлекающих обреченных стервятников (знаю, видел), доковылял до кустов – и уже там упал. Сил не было ни на что, и я заснул еще до того, как моя голова коснулась лучшей в мире подушки – холмика, поросшего травой.

Проснулся я ночью от холода, обычного, не страшного – от такого спасает толстое одеяло. С одеялом у меня не сложилось, дальше спать было трудно и отчаянно хотелось домой. Так, что зажмуриться до боли – лишь бы снова вокруг камень родного города.

– Алекс?

– Ого. У меня получилось.

Не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь так радовался Алисе. Этот хруст означал, что когда-то, еще в позапрошлом мгновении, у моей квартирной хозяйки были целые ребра – до того, как она попала в мои объятия. Я бы обнял каждый дом, каждый кирпич. Где этот отвратительный полковник Яковлев? – поцелую взасос. Под рукой оказалась Алиса, под рукой оказался мой город, просто потому, что маг Олекса решил вернуться домой. Магу нужно хорошенько отдохнуть и решить, что с собой делать дальше.

Глава двенадцатая Последнее чудо пророка

Миллионы попадают в зависимость от алкоголя, табака и рулетки. Единицы – от разума и совести.

Введение в общую наркологию

Киевская Корона могла быть какой угодно, но она никогда не была мягкой и всегда была последовательной. Если Великий Князь ошибался, то делал это с размахом и до упора. Пророка арестовали на следующий день после того, как наш отряд покинул город. Рота, пригнанная из армейских казарм и оцепившая квартал, в котором существовал Пророк, затемно выполнила функцию позорного караула – ни почестей, ни славы. Когда два гвардейца зашли в брошенный дом, Пророк поднялся с земли и пошел на выход, немного задержавшись на улице, чтобы солдатики Яковлева не отстали.

Кроме Пророка в доме не было никого, а дорога в подвалы Печерского Замка была трудна так, как бывает трудна прогулка по городу, застывшему на тонкой линии между «уже не ночь» и «еще не утро», – слишком громко стучат сапоги по брусчатке, слишком длинны и пусты улицы, слишком тихо в переулках…

Королевский Суд был краток и лишен фантазии, Пророка было решено повесить. Вешали в Киеве вдумчиво, так, чтобы каждый мог полюбоваться не только церемонией, но и ее последствиями. Меньше недели трупы не висели, и видны они были хорошо. По склону холма, поднимавшегося от Крещатика в сторону Печерска, вилась дорожка к мостику у самой вершины. Мостик шириной в десять ладоней вел на гранитную площадку – верх огромной колонны – монумента то ли забытой победы, то ли так и не обретенной свободы. Виселица, укрепленная на колонне, тоже была своего рода памятником – монумент во славу неизбежности наказания.

Мертвые в моем городе выше живых, во всяком случае – сразу после того, как веревка вытягивается вслед за тяжестью тела, а палач уже спустился с холма. Целую неделю.

Князь знал, что гладко всё пройти не может. Яковлев подготовился. Но Пророк поднимался по холму, и взгляды десятков арбалетчиков зря обшаривали близлежащие улицы. Первым шел палач, потом Пророк, следом два гвардейца. Площадь перед колонной была, как всегда в такие дни, заполнена добродушными киевлянами. Их не отпугивала вонь крещатицкого ручья и не особенно возбуждал тот факт, что сегодня будут вешать лекаря и Пророка. Всё как всегда.

Палач ступил на мостик и успел сделать два полновесных шага, прежде чем середина тоненькой дорожки над пропастью перестала быть. Тихая дешевая магия, от Пророка можно было бы ожидать большего, только палачу было достаточно и этого.

Он не был слабаком, но вытянуть на пальцах одной руки свое огромное, едва ли не двухсоткилограммовое тело он не мог, и дотянуться до обломков мостика второй рукой уже было тоже никак…

Толпа на площади зашевелилась сотнями рук – смотри, смотри…

Пророк сделал шаг вперед, еще шаг – и выхватил уже из воздуха руку палача. Выдернул палача, будто котенка, из полета к безжалостной мостовой. Руки внизу на площади упали. Пророк, оставив палача на уцелевшей части моста, сам сделал еще два шага по пустоте. Сделал естественно, что возьмешь с юродивого, и прошел там, где положено было падать. Только Пророк не упал.

На вершине огромной колонны стоял человек. Стоял там, куда человек не должен попадать никогда, но, если уж так получилось, – стоять у собственной виселицы без палача неприлично. Вероятно, именно так думал Яковлев, когда отдавал приказ. Арбалетчики приказ выполнили. Десятки болтов прошили воздух и плоть. Пророк летел, и те, кто видел его лицо, рассказывали, что он улыбался. Как будто он летел вверх, а не вниз. Как будто то, что он видел, было прекрасно.

Что-то изменилось в этом мире. Что-то огромное и чужое почувствовало свою силу и попыталось вырваться из древних оков.

Петра искали упорно, но зря. Ему удалось выбраться из города. Гвардии так и не удалось найти ни его, ни мага, который организовал разрушение моста. В том, что это сделал не Пророк, не сомневались ни гвардия, ни ведьмы.

Корона получила то, что хотела: секта распалась, Пророк казнен. А то, что тело Пророка пропало, беспокоило только ведьм, да и то недолго – в большом городе всегда всё коротко.

«Коротко» уже успело кончиться, когда я вернулся в город. Еще через три дня в город вернулись остатки Костяного отделения, остатки Черных и Данила. Данила сначала пугался того, что я уже дома, потом того, что я сплю. Спал я неделю. Могли, конечно, обмануть, но либо им удалось договориться буквально со всеми, либо я действительно спал столько. Я помнил только два события – Алису и отсутствие Алисы. Вероятно, моя хозяйка не умеет спать неделями.

Кроме отсутствия Алисы в моей квартире произошло еще несколько изменений – в ней появились несколько мечей и одна ведьма. Выглядело это так, будто они изо всех сил пытаются быть незаметными, ну, как бы случайно вошли в квартиру и теперь никак не могут найти дверь, не то бы уже давно ушли. Та же случайность мешала добраться до моего дома Алёхину, Григоряну – любому, кто уже должен был сто раз прийти, но всё никак не шел.

Не то чтобы я ожидал торжественной встречи или, скажем, рублей – не много, чтобы уже никогда не работать. Или, на худой конец, чтобы князь разрешил годик не платить налоги. Всё это было далековато от моих представлений о благодарности города.

Попытки Магомета выйти навстречу горе пресекались мягко, но надежно, а драться с мечами я пока не решался, это было бы неприятно, причем неприятно даже в случае моей победы.

Я уже почти на что-то решился, когда услышал этот звук – металла о металл, так мог бы кашлять человек с железной головой, отхаркивая железную крошку. Потом открылась дверь, и звук раздался снова – только раз в сто громче. Было странно и страшно. И то, что звук этот издавал Григорян (точнее, небольшой предмет в его руке), – не делало звук безопаснее. Дырка в потолке моей комнаты не могла так уж изуродовать это жилище. На одну паутину стало меньше, но не буду же я переживать за пауков. Я переживал за себя, глядя, как трясутся руки у Григоряна: следующая дырка могла образоваться где угодно, судя по тому, что мечи предпочли рассредоточиться по стенам, наши мысли текли в одном направлении.

– Алекс, он стреляет!

А мы-то думали, это такое заклинание от пауков…

– Давно?

– Не знаю, я время от времени проверяю, раньше он мог только взорваться, а сегодня я уже вторую обойму выпустил, ты понимаешь, что это значит?

Я понимал. Очень может быть, только я и понимал.

– Григорян, как ты думаешь, если Стены больше нет, как скоро об этом станет известно?

Глава тринадцатая Разведка боем

История в очередной раз сыграла злую шутку. Кажется, иначе шутить она не умеет.

Из воспоминаний пришедшего с мечом

На этот раз они были готовы. Оборудовали полосу безопасности – сто метров до Стены. Решили, что на такое расстояние она не сдвинется. Почему на сто? Вероятно, просто потому, что сделать полосу шире было бы труднее и дольше. Илья, заступая в караул, брал с собой орденский меч. Командир заставы делал вид, что не замечает, а на шутки сержант Чоботок не отвечал. Само собой, уже через неделю каждый, кто выходил в караул, тянул на себе холодное оружие – изначально – сделанные для спаррингов мечи.

Спарринги проходили всё ожесточенней, стрельбы тянулись всё дольше, будто вдруг стало необходимо не просто попасть в мишень, а уничтожить ее. Застава сбросила мирный жирок и готовилась к атаке. Командир был бы доволен, если бы не знал: в таком состоянии бойцы не могут держаться долго, и если бы не чувствовал: как бы они ни были готовы, когда случится то, что должно, одной надежды на самодельные мечи и заводские автоматы будет мало.

Очередная вахта начиналась так же, как и десятки вахт до нее. Илья привычно проверил полосу безопасности, обошел пулеметные расчеты и приготовился ждать. Напротив ждал еще один Илья, он только что тоже проверил своих бойцов. Было странно, глядя в бинокль, видеть не то, что впереди, а отражение того, что за спиной. Илья, как обычно, попытался рассмотреть шпили замка в Тракани. Всё было как всегда, только сержант не мог найти замок маленького словацкого городка.

Илья опустил бинокль – и не увидел своего отражения. За полосой безопасности не было такой же полосы. Впереди были предгорья Карпат – иди и возьми.

Сержант Илья Чоботок медленно пошел вперед. Он был первым, кто пересек то место, где только что была Большая Стена. Теперь эта черта стала границей. Он постоял на чужой земле – и очень вовремя отступил. В то место, где он только что был, впились одна за другой две стрелы.

Сержант упал, перекатился, ползком добрался до блиндажа и снова приник к биноклю. Дюжина всадников стремительно приближалась к границе, вероятно, две стрелы, выпущенные в Илью, они посчитали достаточной огневой подготовкой. Илье не надо было ничего делать – всё было десятки раз просчитано и отработано на учениях. Всадники ехали молча, озираясь, тщетно надеясь увидеть противника.

Пулеметы ударили и замолкли – короткой очередью. Всё было кончено, не начавшись.

День, которого так боялись, наступил. Оказалось, что бояться было особо нечего. Пулеметы и заставы уверенно держали границу. Европейское командование приняло решение о развертывании минных полей и увеличении численности застав и гарнизонов – просто по привычке бояться.

После проведения воздушной разведки сержант Илья Чоботок, так же как еще десяток сержантов, готовился к разведке в поле. Война, остановленная появлением Большой Стены, с её исчезновением вот-вот должна была начаться снова.

* * *

БТР весело катил, переваливаясь на холмах, медленно подбираясь к предгорьям. Казалось, кроме всадников, остановленных на границе, здесь живут только травы, деревья, ежики и косули. Один раз Илье показалось, что он видел медведя, но слишком далеко и мельком.

Неприятности и неожиданности всё не начинались. Даже когда они нашли городок – городок, настолько погруженный в лес, что обнаружить с воздуха можно, только если точно знать, где он. Теперь они знали.

Местные только наблюдали. Ждали, когда разведчики окажутся в пределах досягаемости. Разведчики предпочли не оказаться. Илья принял решение вернуться: то, что он увидел, настраивало на довольно грустные мысли. Арбалеты, мечи, может быть, баллисты. При желании его отделение могло взять штурмом пару таких городков между завтраком и обедом. И еще пару – до ужина.

Единственное, чему учит история, это то, что, если есть возможность, – она всегда повторяется. Этот и десятки других городков – обречены. Потому что не прийти в эти зеленые долины Запад не сможет. Здесь земля исцелилась от последствий войны. На запад от линии Большой Стены лесов не было. Не было косуль – только пшеница, рожь и кукуруза. Бесконечные стада модифицированного скота и целые города птицефабрик.

БТР возвращался тем же путем, по которому ехал на разведку. До границы оставалось не больше часа по равнине, пересекаемой маленькой речушкой. Речушка была глубиной сантиметров десять. Только вот было это утром, когда они начинали свой путь. Сейчас перед ними бурлил поток – не переехать, не перейти. Только объехать. Илья не успел принять решение – только связался с заставой – доложил по форме. Судя по карте, верховье реки было рядом, но надежд на то, что БТР там пройдет, – не было. Возвращаться без транспортера не хотелось. Броня никогда не бывает лишней, да и бросать технику не хотелось. Еще не хотелось больше тридцати километров тащиться пешком.

Удар стрелы в броню не встревожил, лишь разозлил. Илья не сомневался, что за ними шли бойцы из обнаруженного городка, городка, для которого у него даже не было названия. Напасть на них было глупостью, кто-то решил, что разлившаяся река – это шанс, и этот кто-то был неправ. По логике войны, уходящий вражеский разведчик – верный признак, что скоро придет армия. Единственный верный ход – уничтожить разведчика. По логике войны без средств связи.

Можно было отсидеться под броней. Несколько очередей из пулемета лишь проредили кусты. Потом пулемет заклинило. Стрелы перестали тупиться о броню. Наступившая тишина совершенно не радовала – бойцы лесного городка решили: где не справляется стрела, там справится огонь. Мотор не то чтобы не хотел заводиться. Он вел себя так, будто его просто нет. Спутниковая связь повторила трюк мотора. Вероятно, спутник упал и угодил как раз в мотор, причем проделал это в режиме бесшумности и невидимости.

Самое печальное заключалось в том, что противник вел себя так, будто прекрасно знал о неприятностях разведчиков.

Быть поджаренным Илье не хотелось. Совсем. Сержант повел свое отделение в атаку. Илья знал, что он что-то упустил, не знал только, что именно. Ждать было нельзя, значит, нужно атаковать. Что же не так? Ответ пришел до того, как он коснулся земли. Спусковая скоба щелкала без толку. И противник точно знал, что автоматы превратились в набор железа и пластика. Кто-то из погранцов бросил гранату – с тем же успехом он мог бросить булыжник.

С мечом Ильи не случилось ничего. И ничего не случилось с неделями спаррингов и тренировок. Отделение осталось позади, прижатое к броневику, не порубленное на куски только благодаря навыкам рукопашного боя и урокам фехтования. Плохой меч заметно лучше нестреляющего автомата. Илья пытался пробиться сквозь двоих крепких мужичков, не ведавших ничего о фехтовании, но с прекрасной реакцией и готовностью вкладывать в каждый удар всю свою немалую силу.

Тот факт, что боец может не только наступать, но и отступать, стал для них откровением. Потеря ритма, потеря дистанции – флэш Ильи стал фатальным для одного из мужичков, защита высокой октавой – оказалась неразрешимой загадкой для другого.

Из того факта, что, кроме поверженных противников, никто больше не интересовался скромной персоной сержанта пограничной службы, Илья сделал вывод, что отделение всё еще способно приковывать к себе внимание нападавших. Если бы Илья был просто сержантом, он бы вернулся к отделению. Старик, сидящий в отдалении от схватки, не представлял угрозы. Если бы в его руках оказался меч, большее, что он смог бы с ним сделать, – это выронить. Илья видел другое – то, что он привык замечать у магистров и комиссаров: другие глаза и что-то еще… То, что не описать, но в чем нельзя и ошибиться. Дедок, угнездившийся в кустах, был причиной намертво заглохшего мотора и отсутствующей связи, нестреляющих автоматов и того, что гранаты стали забавными вещицами для бросания в цель.

Удар был правильным – почти по центру, без шансов для сердечной мышцы. Илья успел крикнуть: «Ложись!»

Если из гранаты выдернута чека, рано или поздно она взорвется. Колдун умер – через положенные пять секунд граната рванула. Хороший солдат выполнит приказ командира, даже если всё говорит о том, что командира нужно срочно запереть в ближайшей психушке. Нападавшие, те, кому повезло остаться в живых после взрыва гранаты, протянули недолго: Илья скомандовал – огонь!

Все было кончено через секунды. Еще через час, бросив БТР у реки, отряд возвращался на заставу на присланном вертолете. Возвращался без потерь.

Глава четырнадцатая Маг, познавший свою силу

Для того чтобы жить в эпоху перемен, достаточно не умереть при рождении.

Старинная русская примета

В этом мире больше нет ни тени Волка, ни Голубого Дракона. И нет Стены. Через неделю после выстрела Григоряна на шее у Ганса висел не старинный шмайсер, а довольно хорошо сохранившийся «калаш». Я не мог оторвать взгляд от мужика в немецкой каске с АК на груди. Почему-то это смотрелось очень правильно. Походка у Ганса изменилась. Когда вместо музейного экспоната держишь в руках стреляющее (при желании – очередями) – поневоле ставишь ногу крепче.

Гвардия попыталась изъять все уцелевшие запасы огнестрельного оружия. Попытка была хороша, но не учитывала одного факта – постепенно за городом становилось безопасно. Жителя стало очень трудно прижать к городской стене.

Растения все больше становились похожими на просто траву, просто кусты и просто деревья. От ближайшей колонии вампиров остались только недоеные коровы.

Подоили их осмелевшие и охмелевшие от собственной смелости жители Подола.

Мужчина с автоматом слегка пьянеет от обаяния убедительной тяжести на плече. И совершенно не настроен остаться без этого упоительного чувства. Всё, что еще могло стрелять и взрываться, было благополучно растащено по «нычкам» и «схованкам», оставив власти перед суровой необходимостью восстанавливать оружейное производство, просто чтобы быть на равных с гражданами.

Григорян пытался восстановить что-нибудь самодвижущееся – и решил попробовать с танком. Яковлев поддержал идею. Полковнику нравилось смотреть через прицел в сторону Лысой Горы и что-то просчитывать. Впервые он смог поставить перед собой вопрос: если что – кто кого? И впервые у него не было на него ответа.

Алёхин до меня так и не добрался. Наверное, простил. Я бы хотел все объяснить. Я бы не смог ничего объяснить. Карины больше нет.

Мечи исчезли из моей квартиры вместе с первым выстрелом Григоряна. И они, и ведьмы в последнее время предпочитали не покидать Лысую Гору. От шальной пули никто не застрахован.

Если не считать этих мелких штрихов и того, что Корона провела дополнительный набор в гвардию, – ничего не менялось. Киевлянки не стали менее желанными. Пиво по-прежнему было хорошим и плохим и продавалось вне зависимости от вкуса почти по одинаковой цене.

* * *

Чтобы нанести вред этому месту, в одну воронку должен был бы упасть десяток бомб. Шестьдесят семь метров земли, бетона и стали. Чтобы добраться до бункера – две пересадки из лифта в лифт: архитекторы не хотели допустить, чтобы одна шахта пронизывала сооружение насквозь.

Собирались здесь по традиции, чтобы не забыть. Обычно к моменту выхода из третьего лифта каждый вспоминал о том, что забота о безопасности не бывает лишней. Мужчинам и женщинам, собравшимся в укрытии, было полезно иногда об этом напоминать. Собрались почти все – ждали только Президента и представителя Мирового Банка.

Генерал Бек чувствовал себя плохо. Бункер принадлежал его ведомству, но он не ощущал себя здесь хозяином. Адъютант смотрел на своего командира и не узнавал его – вероятно, гражданские на секретном объекте плохо действовали на его психику. Генерал, обычно выдавливающий из себя слово в час, тараторил без умолку, набросившись на министра иностранных дел. Из всех присутствующих тот больше всех был похож на военного – короткая стрижка, развернутые плечи и ничем не примечательное лицо – тело министра не забыло свое прошлое в спецслужбах.

– После завтрака мы начнем операцию, а к ужинузакончим.

– Зачем?

– Я один тут помню, что мы всё еще находимся в состоянии войны?

То, о чем говорил главнокомандующий объединенными силами Европы, не играло никакой роли. И дело не в том, что тут они были не первыми лицами. Решение рождалось в муках бухгалтерских программ. Сверялись данные спутникового наблюдения и разведки, сценарии оптимистические сменялись пессимистическими, результаты неизбежно отливались в цифры.

Когда Президент со свитой появился в бункере, в папочке представителя Мирового Банка было два числа.

Они не были точными, но различались не на один ноль. Война была дешевле. Генерал Бек мог быть доволен: сегодня он получит приказ. Армия Объединенной Европы должна будет закончить войну, прерванную появлением Большой Стены.

Среди бесконечных массивов данных, на основе которых было принято решение, затерялся рапорт сержанта Ильи Чоботока, подавшего в отставку сразу после участия в разведке приграничных территорий. Илья торопился в Академию. То, что он увидел, укрепило его в одной мысли – воевать за территории за линией Большой Стены – опасно. Увы, практически все разведотряды вернулись без потерь. Математика была против Ильи.

* * *

Шум тысячи крыльев, сбитый, спрессованный в один неумолимый ритм, упал на город. Я знал, что это произойдет. Я ждал этого – и теперь стоял вместе с учеником на площади, вместе с другим народом, высыпавшим на улицы Киева. Одного плеча Данилы было мало. Я хотел быть зажатым в строю, потерять себя в монолите, быть готовым умереть по слову командира, так и не осознав себя.

Соседи из-за Большой Стены решили закончить то, что было начато, и всё равно, сколько лет прошло с тех пор. Они не собирались вести переговоры: право сильного – прийти и взять. Право слабого… Нет такого права.

Звук падал на город, превращаясь из черной точки в небе в уродливую металлическую тушу. Слово не сразу вспомнилось – вертолет. Мне казалось, что они были маленькими и юркими, – я ошибался. Эта махина встала у Майдана еще одним домом, открылась воротами и выпустила сотни человечков в камуфляже с игрушечными автоматами, пулеметами и даже парой бронетранспортеров.

Собравшаяся толпа наслаждалась. Это красиво, когда что-то большое, неподъемное мягко садится, раскрывается, выпускает одинаково одетых, одинаково движущихся, неторопливо, но целеустремленно занимающих каждый свою позицию.

Люди всегда пугаются неправильно. То поздно, то не ко времени. Какая-то мамаша наконец-то сообразила – потащила свой выводок с площади. Поздно: с разных сторон уже садились такие же монстры и цепочки солдат обнимали город, чтобы сжать, выдавить… И уже никогда не будет как прежде.

Гвардия зашелестела взведенными луками… Не успеть, слишком далеко, надо еще добежать. Из армейских казарм посыпались бронированные мечники и копьеносцы – зря.

Огнестрельного старья было достаточно, чтобы сделать прогулку за городом безопасной и напрячь гвардию. Для того чтобы вооружить гвардию, годами обучаемую другому, – мало и плохо. Где-то были склады с законсервированной техникой, где в смазке и масле ждали своего часа машины смерти. Где-то. Пока же автоматы стреляли через раз: может, выстрелит, а может, расцветет ствол чудным цветком, хорошо, если стрелок останется цел.

Пришельцы даже не предложили сдаться. Зачем? Сейчас они израсходуют свой боекомплект, и после этого оставшиеся в живых будут готовы выполнить любую команду быстро, старательно, с максимальной преданностью заглядывая в глаза благодетелям, переставшим стрелять.

Я думал о Младшей Хозяйке. Если она ничего не сделает, это означает либо то, что Лысая Гора потеряла свою силу, либо что она отказалась от города… Может быть, ведьмы просто ждут. Ведьмы не любят рисковать.

Далеко – так что не видишь, угадываешь – солдатики как-то по-особому двинулись, теперь они не искали место для себя, они искали цели. Крутанулась башенка на БТРе. Сухой четкий звук впился в заполненную площадь, взвыли бесполезно луки – не достать, легла очередь пулемета по колонне копьеносцев.

Я бы мог добежать. Я мог убивать. Но – как спасти?

Старый дом, построенный когда-то в надежде завести в Киеве местный небоскреб, с обваливающимися лестницами и распахнутой шахтой лифта – добраться до крыши, через три ступеньки – что-то ухнуло внизу, гранаты? – прыжок через разрушенный марш, дотянуться до перил, подтянуться, щелчки одиночных, – чердачный люк – дерево прогнило, замок висит на цепи – дома не станет, замок все так же будет цепляться за цепь. Не будет: меч Ария справился с цепью.

Крыша. Сверху – хуже. Неумолимо – темные камуфлированные теснят блестящих разноцветных.

Я – Олекса, маг, знающий свою силу, Олекса, который дружил с Голубым Драконом и убил тень Волка. Я попытаюсь.

Мне нужна боль, сопротивление, я всегда мог что-то большее, чем просто хороший боец. Наверху – я один. Протянуться вниз, почувствовать смерть в маленьких нестрашных фигурках, в металлических коробочках с хоботками. Вот один ствол стал как будто короче, это просто снизу меня заметили и решили устранить ненужного наблюдателя. Не надо ничего выдумывать – вот она – смотрит снизу вверх – стальная, одноглазая, длиннорукая – смерть.

Выплюнула, кто-то там внизу ждет, чтобы досадное-непонятное исчезло с высоты. Взять, смять в комок, открыть ладони, чтобы развеять – на сегодня порох гореть не будет. Я так хочу. И так есть. Теперь – так.

Людей всегда пугают изменения. Нашим-то не привыкать, когда нажимаешь на спусковую скобу, а в ответ только тихий щелчок, они удивляются, когда в ответ что-то происходит.

Вот уже и арбалетчики вышли на позиции. Ну да, каску стрелой не пробить, спасает, только все тело под каску не спрячешь. Могли бы успеть спрятаться под броней, это если не пытаться стрелять из не стреляющего. Вот уже и меченосцы очухались. Довольно смешно – голыми руками против металла.

Пилоты решили делать ноги – почти успели – если бы кто-то не забросил на лопасти цепок стальной. Один раз крутанулись лопасти – и остановились, уже навсегда. Второй все-таки ушел. Правда, недалеко, заложил вираж и возвращается. О вертолетах я не подумал. Как-то не увязалось, что и эти могут быть вооружены, так – что-то большое и забавное. Кажется, это ракеты… «Весь этот город легко так разрушить точным ударом в Крещатик». Пошел на второй круг, хорошо хоть ума ни у кого не хватило встречать ракету с честью, щитом и мечом.

Обнаглевшие твари, пролетит ведь совсем рядом со мной, конечно, кто мы тут такие, чтобы нас принимать всерьез. А вон и еще парочка вертолетов летит. Поменьше, но чувствую – от этих вреда и поболе будет.

Об этих не думать. Сначала займемся большим и наглым. Сделать хороший выстрел из арбалета, когда тебе ни одна зараза не пытается засунуть под ребро что-нибудь, не совместимое с жизнью, всю жизнь мечтал – мечты сбываются. Первая стрела пошла – стекло вдребезги. Второй – в живое. Всё – этот отлетался, и не страшно, что упадет на дома, – не живет в Киеве никто выше третьего этажа. Давно готовились, когда тут начнет с неба всякая гадость падать.

Теперь маленькие – ну да близко не подлетают, кружат – стервятники. Если видят меня, наверное, животики надрывают. Стоит мужик с арбалетом и сосредоточенно так целится. То есть понятно, что болт не долетит, а если и долетит, то разве что погладит. Ну так нам и не привыкать – пусть смотрят, лишь бы всё получилось.

Двойная стрела. Первая – не долетит. Пускай, главное, чтобы вторая – та, что уйдет в цель, не оттолкнувшись от тетивы, – попала. Для второй нет ни расстояния, ни брони. Вдохнуть и проткнуть расстояние, уйти за стрелой, найти почти невидимку – тень пилота, ударить. Не дожидаясь, не оборачиваясь – все повторить со второй машиной и осесть на крыше почти что трупом.

На какое-то время крещатицкий ручей даже не будет пахнуть – вода, конечно, чище не станет, но гарь перебьет всё. Небо – бесчестное – будто и не было ничего, земля всегда в шрамах и отметинах, а наверху все готово для новой игры.

Время шло, а сил больше не становилось, как-то всё ушло. Плохой из меня маг, и сил мало, которые знаю. Помог бы кто, что ли – пришиб, чтобы не мучился. Бетонная крыша плоха всем, если ты на ней, а не под, то есть как крыша она еще туда-сюда, а вот матрац из нее никакой. Твердый, местами вообще выпирает и совершенно не упругий. А ведь никто не придет, сильно сомневаюсь, что кому-то в принципе сейчас до меня. А если кто и вспомнит – искать меня здесь мог бы только… Нет такого человека в городе. Данила – жив, знаю, чувствую, но не факт, что он вообще заметил, как я бросился к этому дому.

Ночь сгустилась, хотелось бы дождя, просто назло невозмутимому небу. Для полноты состояния мне не хватало только булавки насквозь и тонких крыльев за спиной. Время тянулось бесконечной занозой, когда я услышал это – гром, размазанный по плоскости пути, – издалека, близко, здесь, снова далеко. Тишина была обманом, сейчас они вернутся – и всё будет кончено. Я читал про это. Мой отец рассказывал… То, что когда-то оставалось за Стеной, не отступало: оно возвращалось, чтобы закончить прерванное. Чьи-то руки подняли меня. Данила? Данила действительно был на крыше, но он стоял у входа, а поднимали меня Алёхин и Сява. Нашли все-таки. Как-то неловко валяться, когда на встречу к тебе пришло столько народу – Первый Меч, Младшая Хозяйка и несколько ведьм, которых я раньше никогда и не видел. Странные ведьмы – некрасивые. Никогда не видел таких – Младшую Хозяйку почти не чувствую, скользит на грани – прекрасная и недоступная. Эти здесь, их мощь заставляет искать опору. Выкованные, закаленные и снова закаленные уже в деле. В десятках дел. Спецназ Лысой Горы?

Алёхин поддерживал меня хорошо. Потому что, несмотря на манипуляции одной из ведьм, чувствовал я себя сейчас, пожалуй, лучше, чем до атаки, но всё равно был не готов к тому, что произойдет.

Ночь была ко мне благосклонна – безлунная, может примерещиться что угодно – и я всё-таки мог первые пару секунд думать, что мне это померещилось. Ведь это мне померещилось, как Младшая Хозяйка и ее ведьмы встали передо мной на колени. Встал на колени и Данила.

– Встань тем, кем должен, возьми то, что твое по праву, дай то, что волен.

Тень, которая соткалась рядом с Данилой, не могла быть никем, кроме Мокаши. Старшая Хозяйка опустилась на колени рядом с Младшей – теперь меня уже точно ничто в этой жизни удивить не сможет.

Встань тем, кем должен, возьми то, что твое по праву, дай то, что волен!

Я хотел бы рассмеяться, хотел бы сказать, что они ошиблись, – только я куда-то растаял, кто-то больше и куда старше прорастал сквозь меня под взглядом коленопреклоненных ведьм. Удар – всего лишь мой пульс. Каждый был рядом – и далеко. Можно быть, ближе, чем кожа. Где-то рядом двигались – ползли в воздухе чужие машины, они мешали, они были здесь не нужны, мне понадобилось еще мгновение, чтобы знать, что именно нужно сделать.

Я не знал, не видел – чувствовал – сотни чужаков в Москве, Одессе, Ростове, Петербурге, несущие смерть – и умирающие сами. Коса нашла на камень, только камня надолго не хватит. Не справится. Смерть класса «воздух—земля» – не остановить.

Потянуться чуть дальше – туда, где странные люди, спрятавшись под пластами земли и бетона, за сотнями километров расстояния – ждали, готовые послать в бой тонны железа и взрывчатки. Я знал, что есть и другие, более осторожные, но тоже ждущие. Сотни самолетов застыли на аэродромах, спрятались в огромных кораблях. Тысячи зарядов скованы, но готовы начать свой путь.

Нарушители были почти не страшны по сравнению с той мощью, которая послала их. Протянувшись, я чувствовал пульс пилотов, знал про трехлетнего пацана, который будет встречать отца, про бар, встречи с которым ждет другой. У одного диспетчера полетов страшно болела голова, а у командира базы бомбардировщиков завтра день рождения. Пожилой усталый человек отдал приказ, потому что от него ждали только этого. Сейчас он уже думал о другом. Он думал о том, что уже месяц не видел внучку, которая так похожа на его покойную жену.

В конце концов, любовь – это всего лишь знать и понимать: я понял каждого из них, я любил каждого.

Они умрут. Все, кто соприкоснулся с этой атакой, уйдут. Еще мгновение – и они исчезнут, вместе с сотнями тонн вооружения и оборудования. Это даст время. Время, надежду, страх и ненависть. Впрочем, ненависть у них уже была, вероятно, ненависти нужен страх, чтобы разум был услышан.

Снова удар – время кончилось, я сделал выбор. Я успел понять, что всё произошло так, как я хотел, я успел увидеть страх Данилы, услышать: Олекса! – Это был голос Мокаши, и это было для меня важно. Увидел сталь в глазах Младшей Хозяйки и отражение её взгляда в блеске меча. Первый Меч, может быть, не лучший боец, но точно – самый быстрый боец, особенно если его противник – человек, который только что убил сотни своих любимых. И все-таки я ушел от удара. Ушел, чтобы попасть под удар Алёхина. Лейтенант не хотел меня убивать и ударил плашмя, я это постараюсь запомнить.

Глава пятнадцатая Узник Лысой Горы

В жизни снятые с доски фигуры продолжают игру.

Из до сих пор горящей рукописи Р. Фишера «Я не люблю рыбалку»

Оно все время рядом. Стоит только попытаться понемногу выбраться из сна – не сна, как я чувствую его.

Если бы я был не здесь, где всё так трудно, где главное слово – тяжесть, почти на самом дне колодца, созданного в те годы, когда холмы были новорожденными скалами и ни одна травинка не смела вытянуться к солнцу на их крутых склонах. Надо мной – тонны земли, гранита, прежде чем начнется огромная лестница, ведущая к Дворцу ведьм. Я не зря с подозрением относился к замкам и дворцам: подвалы Дворца оказались даже хуже подземелий Печерского Замка.

Что-то, чего боялись дольше, чем меня, затаилось здесь. Еще глубже. Что-то огромное, что-то проснувшееся совсем недавно. Я слышал – оно набирает силу. Я знал, оно проснулось в то мгновение, когда Пророк улыбнулся приближающейся брусчатке. Оно было голодным и злым. Что-то сломалось, какой-то замок оказался ненадежным.

Иногда я чувствовал, что оно пытается со мной говорить. Тогда мне казалось, я вижу его взгляд – синий пронзительный свет, прожигающий веки. Было неприятно, оно меня видело, оно что-то от меня хотело.

* * *

Великий Магистр любил шахматы, знал все знаменитые дебюты и с удовольствием смотрел комментарии гроссмейстеров, вникая в игру чемпионов. Великий Магистр не в состоянии был просчитать больше чем на два хода вперед.

Он крутил в руках фигурку слона. В каком-то смысле форма фигур, очарование черно-белого узора были важнее правил.

– Играете?

Илья зашел в кабинет Магистра, не дожидаясь, пока секретарь изволит его пригласить. Рипери уже полгода самоотверженно не допускал Илью к Магистру. Сейчас Рипери спал. Если достаточно сильно нажать человеку на глазное яблоко, он засыпает. Если нажать сильнее, чем нужно, – может потерять глаз.

– Кажется, вы решили снять меня с доски. Магистр, что происходит?

Рука Магистра не дрогнула – слон проследовал по диагонали, чтобы либо быть принесенным в жертву, либо, ход спустя, вернуться на старую позицию.

– Всё изменилось, Илья. Скоро изменится еще сильнее. Когда приходят новые времена, приходят новые люди. Ты устарел. У Академии другие задачи, тебе они не по плечу.

– Ну да, они по плечу Флери…

– Он сильнее тебя.

– И тупее. Вам не нужны партнеры, вам нужны солдаты. Почему, Магистр? С кем вы ведете войну? И как вы могли допустить бойню? Вы ведь читали мой отчет – вы не могли не подозревать, чем это может кончиться.

Магистр снова двинул слона – противник оказался проницательным и жертву не принял. Когда играешь сам с собой, такое бывает довольно часто. Великий Магистр не считал шахматные правила совершенными – они не предусматривали возможность снять с доски собственную фигуру.

– Тебе лучше уйти. Не хотелось бы тебя выставлять из Академии силой. Я не хочу причинять тебе вред. Придет время – и ты поймешь: всё, что сделано, сделано правильно. У тебя, если я не ошибаюсь, есть домик недалеко от Парижа и вполне приличный пенсион? Займись хозяйством, отдохни. Разве ты это не заслужил?

Илья решил не встречаться с Флери. Когда глава Ордена вошел в кабинет, Великий Магистр был без сознания, а бывший сержант шел прогулочным шагом по Марсову полю. Может быть, Магистр прав: Илье пора немного отдохнуть.

* * *

Кажется, кто-то рядом говорит, бесконечно спорят два шепота, только стоит прислушаться – упираешься в тишину. Слушаешь тишину, понимаешь, что скорее её нарушит скрип собственных проржавевших мыслей, чем чьи-то голоса, и вновь слышишь шепот. Вряд ли меня хотели пытать, просто запереть понадежнее, кто же знал, что человек очень трудно переносит бесконечную тишину, бесконечную слабость и бесконечную тяжесть. Человек вообще плохо переносит бесконечность.

Моя новая галлюцинация была связана со зрением. Темень, окружавшая меня, дала протечку в виде белесого пятна. Вероятно, если присмотрюсь, окажется, что всё вокруг так же черно. Кстати, по ощущениям, глаза у меня были закрыты, так что вглядывался я, скорее всего, в приближающуюся шизофрению. Смешно будет, когда меня отсюда достанут, а я тут весел и доволен. Точнее, мы веселы и довольны: вдвоем оно всегда лучше.

– Мы с тобой в похожем положении, Олекса. Как мухи в янтаре.

– Кто ты?

Глупо спрашивать у себя, «кто ты». Но ведь и не молчать же.

– К тебе было не так легко добраться. Ты думаешь, я тебе привиделся?

Мое молчание было довольно красноречиво.

– В каком-то смысле, ты ничего не видишь, не слышишь и не отвечаешь. Но тебе самому разве хочется снова остаться одному?

– Кто ты?

– Иногда меня называли Учителем. Некоторые – Пророком.

– Единственный Пророк, о котором я слышал, был немым.

– Ты сейчас тоже нем и слеп, однако же видишь меня и разговариваешь со мной.

– У Пророка было еще несколько проблем – в частности, падение с двадцатиметровой высоты – и это после того, как над ним поработали арбалетчики.

– Лучше называй меня «Учитель». Какой я Пророк? Не могу предсказать даже собственную судьбу. Если кто-то падал, это ещё не значит, что он упал.

– Зачем ты здесь?

– Посмотреть на тебя. Подумал, вдруг ты такой же. Вдруг ты зря не сделал то, о чем тебя просили ведьмы.

Может быть, в этом и был смысл? Может быть, именно ты должен был меня убить?

– Вытащи меня отсюда, я могу передумать. Заодно рассмотришь меня получше.

– Ты тут застрял очень крепко. Но не навсегда. Наберешься сил – уйдешь. Копить будешь долго, но у тебя получится… Хотя есть и другой вариант. Олекса, ты знаешь, как вернуться? Ты не думал о том, чтобы вернуться? Я думал, достаточно смерти… Я всё еще здесь. Олекса, разве умереть – этого мало?

Часть четвертая Гуси-лебеди

Пролог

Фишка в том, что, если не можешь дать пощупать, дай хотя бы посмотреть.

Из речи Авраама Линкольна

Что такое демократия? Сейчас я объясню на пальцах.

Великий Князь Ярослав предпочел назначить встречу на новой территории. Спустя три года после падения Стены разного опасного зверья стало заметно меньше, и город принялся шаг за шагом расти. Пройдет немного времени – и города уступят свое место стране.

Когда-то в этом месте текла река Лыбидь. Потом её воды были заточены под землю. Сейчас, вырвавшись из плена, она вновь разлилась, устремляясь к Днепру.

Здесь Ярослав чувствовал себя не хуже, чем в Печерском Замке, и уж точно лучше, чем на Лысой Горе. Младшая Хозяйка согласилась на место встречи без борьбы. Формально – это была нейтральная земля. Пусть осваивали её люди Великого Князя, в конце концов, все жители Киева были его людьми.

Ярослав прибыл первым, но сегодня он был даже рад выпавшему ожиданию. Ему хотелось увидеть лицо Младшей Хозяйки, когда она появится на крыше семиэтажного здания, поднявшись на лифте, первом вновь заработавшем лифте Киева.

Князь не ошибся. Младшая Хозяйка была прекрасна – она всегда бывала прекрасна в гневе.

– Князь, вы меня удивили. – Её улыбка была эталоном счастья гостя. Выдавали глаза, да еще то обстоятельство, что в нормальной жизни Хозяйка улыбалась крайне редко. – В следующий раз мы встретимся на борту вашего самолета?

Князь попытался улыбнуться в ответ – получилось натужно и неуверенно.

– Угадала? Вы восхитительны, Великий Князь. Только пообещайте мне, что сами не сядете за штурвал. Поверьте, потерять Великого Князя так глупо… Это было бы просто ужасно!

– Простите меня, вероятно, лифт вызвал у вас неприятные ощущения, уверен, вид, который открывается отсюда, способен излечить любой недуг.

Получить укол от Князя было невыносимо. Получить его в форме, не оставляющей возможности для парирования, было невыносимо вдвойне, но сегодня Хозяйке нужна была услуга.

– Вид на ваш Замок отсюда способен заставить забыть о чем угодно…

– Кроме того, что вас привело сюда, Хозяйка. Прошу вас. Прошло уже достаточно времени, чтобы я был уверен в вашей верности, прошло слишком мало времени, чтобы я перестал себя чувствовать вашим должником… Если я могу чем-то вам помочь…

– Вы нам ничего должны. Но я воспользуюсь вашим предложением. Ваше Костяное отделение по-прежнему в строю?

– Думаю, да.

– Поручите ему патрулирование у Золотых ворот. В ближайшее время там могут появиться довольно неприятные гости с Запада.

– Настолько опасные, что с ними не справятся мечи?

– Что вы, Князь. Просто мне не хотелось бы вводить патрулирование наших отрядов там, где их не привыкли видеть. Это могло бы быть неправильно воспринято населением. И потом, мне было бы крайне любопытно узнать, как именно пройдет встреча Костяного отделения с прибывшими.

– Раньше таких, как бойцы Костяного отделения, называли спецназ. Отряд специального назначения. Они лучшие и безусловно преданные.

– Преданность – такая штука, которая кончается в самый неподходящий момент.

Великий Князь мог бы возразить, если бы его правление не началось именно в один из таких моментов.

– Хозяйка, что нам грозит? Должен ли я предпринять еще какие-то действия?

– Я жду женщину и мужчин, и, если они добьются того, за чем идут сюда, – вы противостоять им не сможете. Так что давайте верить в Костяное отделение. И ремонтируйте поскорее ваш самолет. Он может пригодиться.

Глава первая Побег

Существуют только два вида страха. Обеспокоенность из-за отсутствия пищи и ужас из-за того, что ты сам можешь ею стать.

Доктор Лектор. «Здравствуй, пища!»

Мама не понимает. И дело даже не в том, что ночью на потолке тени складываются в чудище с шестью ногами-колоннами. Наверное, это какой-то очень странный слон. И дело не в жутком желтом свете ночных фонарей, которые заливают улицу будто и не светом даже, а туманом.

Этих ужасов Таша (так ее называли дома в силу русского прошлого предков по материнской линии – от «Наташа», вопреки французскому «Натали») боялась как-то привычно – вполсилы. А вот то, что будет завтра утром, – это было страшно по-настоящему. Проверка, которая уже неделю работала в школе, должна была дойти до её класса. Почему-то учителя все как один считали, что Натали как раз тот ребенок, которого надо демонстрировать каждой комиссии. Мама считала так же. Мама не понимала: двое проверяющих – мужчины, совершенно не по жаркой летней погоде одетые в толстые шерстяные костюмы, не были обычной комиссией. На всю школу только одна восьмилетняя девочка знала: эти двое пришли за ней и завтра они ее найдут. Очень хотелось плакать.

– Не капризничай! – Мама включила утюг и принялась разглаживать новенькую блузку, в которой завтра её дочери предстояло идти в школу. Запах нагретой ткани обычно означал приближение праздника. Только не сегодня.

– Натали, быстро спать, завтра вставать ни свет ни заря…

Переход от привычного Таша к официальному, чужому Натали означал, что мама рассердилась. Очень. Мама думала, что Таша не хочет ложиться спать. Нет. Она не хотела отходить от мамы. Ей казалось: если быть рядом – утро отодвинется. Потому что утро наступает всегда после ночи, после тени с шестью ногами и желтым туманом…

– Натали, ты меня слышишь?

В свои восемь лет дочь менеджера и менеджера Натали была вполне самостоятельной личностью. Школа обычная, школа музыкальная, секция фигурного катания, день за днем, месяц за месяцем. Таша самостоятельно выбирала все важное. От прически – выбор остался за косичками, до туфель и ранца. Выбирала из тщательно подготовленных родителями вариантов, чуть высунув от напряжения кончик языка и глядя на мир немного исподлобья своими огромными карими глазищами.

Набеги на книжные полки в родительской спальне были до сих пор самыми серьезными правонарушениями в её жизни. Время от времени ее, заснувшую над очередным томом домашней библиотеки, не будя, бережно переносили в постель. Утром том оказывался на своей полке, будто ничего не было. Впрочем, тот факт, что утром ничто не должно напоминать о любой неприятности, произошедшей накануне, был для Таши непреложным законом жизни. Быть может, именно поэтому ей было так невыносимо сегодня переживать о том, что будет завтра…

Со стороны могло показаться, что Натали идеальный ребенок. Просто никто не знал о ее страхах. О Бабе-Яге, поджидавшей ее каждую ночь, когда все заснут. Но сама-то Таша знала и потому пыталась заснуть первой – пока Яга не пришла.

Таша никому не рассказывала о странном окне с занавесками в зеленую полоску в доме напротив. Занавеска эта никогда не должна была открываться – так считала Натали и вздрагивала каждый раз, когда видела тень за полосатым окном.

Молчала Таша и о том большом и невидимом, что ходило по ночам, скрипя половицами и задевая сервант, полный звенящего стекла…

Ряд ее страхов был огромен – от черного мотоциклиста, который может появиться в любой момент и проехать на красный, до двойки в дневнике, после которой просто непонятно, как жить дальше… Но никто-никто не знал, что Таша чего-то боится. Даже если бы Таша рассказала о своих страхах – ей бы никто не поверил.

Каждый, кто знал Ташу, знал: она – идеальный ребенок. Ну разве что слишком задумчивый…

* * *

Очень важно идти так, чтобы пятку одной ноги ставить вплотную к носку другой. Новенькие белоснежные сандалии стремительно превращались в стоптанные серые.

Свеженародившееся утро, еще совсем не жаркое, обнимало, радовалось новому дню. Все вечерние страхи остались там, где им и положено, – во вчера. Сегодня Таша шла в школу не одна, как обычно, а в сопровождении папы. По какому-то наитию утром мама решила не отпускать дочку в школу одну.

Неожиданно утро кончилось. Точнее, кончились его ласка и прохлада. У калитки в школьный двор Ташу ждали двое – те самые, в черных шерстяных костюмах. Папа, конечно, не был героем, да, собственно, он и не видел ничего страшного, но хватило и его метра семидесяти, чтобы незнакомцы сделали вид, что ждут кого-то другого.

Привычным жестом взбив прическу Таши, отец бросил ее одну – посреди бурлящего школьного двора.

Родители вообще часто бросают детей. То ли от непонимания, то ли от безнадежности, каждый совершает эту страшную вещь – бросает детей. В яслях и детских садах, на приеме у доктора и на каникулах у бабушки… Бросают, пытаясь сами себя убедить, будто сделали что-то хорошее. Будто самое теплое море или лучший в мире воспитатель может вернуть назад ту минуту расставания, когда мама или папа так безвозвратно, так навсегда, так равнодушно уходят, чтобы вернуться аж вечером, иногда аж через пятнадцать минут и как часто – через неделю!

Стрелки школьных часов двигались несмотря ни на что. Звонок прозвенел, будто дудочка крысолова, выгоняя школьников со двора. Таша зашла в класс последней. Она задержалась в коридоре, чтобы увидеть – не покажутся ли вслед за учительницей те двое.

Парта – кораблик на школьном паркете. В классной флотилии Таша плыла на флагманской парте – прямо перед учительским столом. Уже прозвенел второй звонок, а дверь в класс всё не открывалась. Братья Жан и Анри Боке, почуяв свободу, решительно начали приготовления к войне скатанных в ядра жвачек и духовых трубок, сделанных из ручек. Первая красавица Элен Жюли вновь открыла свою замечательную косметичку – предмет гордости Элен и зависти всех ее одноклассниц. Даже братья Боке завидовали ей. Уж они бы придумали, как правильно использовать эту сотню затейливо уложенных предметов…

Где-то с задней парты послышался писк компьютерной игры… Постепенно класс отмирал, с каждой секундой уходя от настроения «сейчас будем учиться»…

Этот уже не желавший, да и просто не «могущий» сидеть тихо класс растекался вокруг единственного островка тревоги и тишины. Таша так и сидела, не сводя взгляда с классных дверей. Она знала, что учительница не заболела и не вызвана директором по какому-то очень важному делу. Перед тем как юркнуть в класс, Таша прекрасно видела мадам Пике в конце коридора… По всем расчетам она уже должна была быть здесь… Что-то или кто-то ее задержал…

Дверь открылась почти беззвучно. Братья Боке даже успели сделать свой первый залп, прежде чем увидели, что мадам Пике уже в классе. Странно было даже не это. Странно было, что и мадам Пике не обратила внимания ни на братьев, ни на Элен… Ни на кого. У странности было простое объяснение: в класс она вошла не одна. Ташин кошмар сбывался: один из мужчин в костюме разговаривал с учительницей, а второй не сводил глаз с Таши.

Сколько раз Таша представляла себе этот момент, каждый раз придумывая себе чудесное спасение. В реальной жизни чудо случаться не хотело.

– Тебя как зовут?

В голосе мужчины не было угрозы. Голос был мягким и пушистым, как старый бабушкин пуховый платок, но Таша его не слышала. Она смотрела в глаза мужчины – настороженные, зоркие: мертво-серые радужки, зрачки не черные, а тоже серые, только немного темнее радужек…

Таша закричала.

Мужчина почти сделал шаг в сторону Таши. Шаг, который сделал бы любой взрослый навстречу кричащему ребенку… Не успел. На половине шага он начал медленно заваливаться на спину, будто кукла, брошенная хозяином.

* * *

Впервые в своей жизни Таша была одна – одна абсолютно и без всякой надежды. Улица, пока еще знакомая, с каждым шагом в сторону от школы и дома превращались в чужую. Как она выбежала из класса мимо оцепеневшей учительницы и непонятно почему разом опрокинувшихся на пол чужаков – Таша не помнила. В восемь лет она приняла твердое решение уйти не только из школы, но и из дома. Иначе было нельзя: родители неизбежно снова приведут ее прямо к проверяющим.

У взрослых есть такие слова: «ну и что», «это неважно», «как-нибудь в другой раз». Они могут себе это позволить – их мир выше и шире, в нем есть много разных «раз». У Таши «раз» был один. Весь опыт ее восьмилетней жизни говорил о двух взаимоисключающих вещах. Во-первых, каким-то образом все закончится хорошо. Во-вторых, совершенно непонятно, как же оно кончится хорошо, если она бежит от мамы и папы, которые это самое «хорошо» обычно и создавали.

* * *

Мама Таши относительно безболезненно пережила свое обычное ежеутреннее превращение из мамы и Мари в мадам Алези и уже скоро час как отвечала на бесконечные звонки в своем черно-белом, насквозь продуваемом кондиционером офисе.

В тот самый момент, когда мадам Алези решила больше никогда не брать телефонную трубку, – звонки как отрезало. Прошла минута, другая – и мама Таши с ужасом поняла, что в перерыве между звонками она годится лишь для того, чтобы ждать, когда они начнутся снова. Мысль эта была настолько пугающей, что начальник отдела рекламы газеты «Le Paresien» просто тихо встала со своего рабочего места и, никому ничего не говоря, даже не прихватив свою сумочку, вышла в городское пекло.

Листья каштанов, хорошенько прожаренные на сковородке лета, начали желтеть, не желая замечать, что осень только вступает в свои права, асфальт грозил вернуться в свое первозданное жидкое состояние, но впечатанные в него отпечатки подошв почему-то никого не пугали.

Мари срезала угол – перешла дорогу, не доходя до пешеходной дорожки, и нырнула в тишину старых проходных дворов центра Парижа. Дворов, где летом настоящими хозяевами становятся трава, кусты и деревья. Где только внимательный взгляд способен обнаружить притаившиеся за стеной зелени окна первых этажей и лавочки, чей столетний юбилей был бессовестно никем не отмечен.

На одну из таких секретных лавок и присела мама Таши. Время послушно снизило обороты. Секунды потекли со скоростью маленького нерешительного паучка, пытающегося соорудить первую в своей коротенькой жизни паутину. Всё, происходящее за стенами теперь далекого офиса, казалось бессмысленным и странным. Но прошла минута, другая, что-то щелкнуло, распрямилось – и мадам Алези, как солдат, верный уставу, понурив голову, пошла обратно – в офис, на службу.

Всё могло быть иначе. Если бы «Le Paresien», где трудилась мадам Алези, находилась в другом, далеком от Ташиной школы районе… Если бы Мари не надоело в этот день отвечать на телефонные звонки… А главное, если бы, переходя дорогу, она не посмотрела по привычке налево, а затем направо. Она спокойно вышла на проезжую часть и дошла до осевой, прежде чем сообразила, кого она увидела в квартале от себя…

– Таша?!

Перед Натали стояла мама. И всё стало так, как и должно было быть с самого начала. Мама, от которой она убежала, конечно же, нашла её, чтобы всё опять стало хорошо.

Глава вторая Странные черные круги

Я действительно не знаю, что с ними случилось… Может, у них GPS испортился?

Из дела Ивана Сусанина

– Я вас уже видел?

Отец Натали ожидал встретить в кабинете директора школы кого угодно, но только не двух субъектов, которых он точно где-то видел, правда, в прошлый раз один из них наверняка не щеголял перебинтованной головой. Директора школы мистер Алези сразу даже не заметил. Обычно громогласная мадам Фуке – гроза учителей, учеников и родителей – сейчас была больше всего похожа на не очень хорошо одетый манекен. Манекен посадили в кресло, стоящее в углу кабинета, а кресло директорское и стоящий рядом с директорским столом стул заняли два человека в нелепых толстых костюмах.

– Что за чертовщина у вас происходит? – снова попытался пробить упорно молчащую троицу папа Таши. День, сбившись с привычного маршрута необходимостью проводить дочь в школу, к своей середине полностью полетел в тартарары. Так и не поняв путаные объяснения супруги, Алези с трудом оторвался от компьютера и, будучи не в состоянии ничего толком сообщить коллегам, скупо бросил: «Пора прогуляться», – и, не дожидаясь, пока те зададут новый вопрос, вышел. Прогулка окончилась в кабинете директора школы, где он уже в третий раз попытался вывести из ступора его обитателей:

– Я Мишель Алези, отец Натали Алези, кто вы такие и что у вас тут случилось?

Господин Алези относился к тому довольно распространенному виду людей, которые считают: стоит задать правильный вопрос, как тут же появится исчерпывающий ответ и всё в этой жизни будет понятно и предсказуемо. А вот господа в черных шерстяных костюмах то ли просто были другими, то ли попадали несколько раз в ситуации, в которых и вопросы задаешь, и руками размахиваешь, а толку – чуть.

– Меня зовут Питер Аньелли…

– Итальянец?

– Это важно?

Было не важно всё. Господин Алези понимал, что все чудовищно не так, но лихорадочно цеплялся за понятное, за табличку на дверях, за итальянца, лишь бы снова не смотреть на директрису.

– Мой коллега – Эрик Тапи. – Коллега попытался кивнуть головой, результатом чего стал сдавленный стон. Повязка на его голове, судя по всему, скрывала серьезную рану… – Члены комиссии министерства образования.

– Ударились? – поинтересовался отец Таши.

– Ударили. Ваша дочь ударила, а потом сбежала, выбив стекло в классной комнате. Вы знаете, на каком этаже находится класс вашей дочери?

– Нет…

Вопрос о нахождении класса свел на нет все попытки папы понять что-либо в происходящем. Он понимал: раз вопрос прозвучал, значит, Таша выпрыгнула из окна не первого этажа. С другой стороны, это было еще более невозможно, нежели сам факт разбивания стекла или нанесения тяжких увечий взрослому человеку образцово-показательной восьмилетней девочкой.

– Она у вас часто так? – жалобно поинтересовался Эрик. Говоря, он старался как можно меньше шевелить челюстью.

– А что с мадам Фуке? – не в такт поинтересовался папа Таши. – Её тоже моя дочь травмировала?

– Не обращайте внимания, – не глядя на директрису, махнул в её сторону рукой Питер, – лучше действительно расскажите: вы не замечали ничего странного в поведении вашей дочери?

До этого дня самое странное, что Мишель Алези мог заподозрить в поведении Натали, это катастрофическое нежелание засыпать в темноте. Правда, он сильно сомневался, что его дочь – единственный ребенок, предпочитающий свет – мраку. Однако, несмотря на то что рассказ Питера Аньелли, поддерживаемый стонами Эрика и полной неподвижностью директора школы, больше всего походил на фрагмент фантастического сериала, всё же… Если верить словам невесть откуда взявшегося мужчины в черном шерстяном костюме, Таша неким неведомым способом – вероятно, силой мысли – опрокинула двоих здоровых мужчин на пол. Один из них при этом ударился головой о ножку учительского стола. Затем – таким же загадочным образом – разбила окно, после чего совершила и вовсе невозможное – просто вылетела из класса. Из класса, находящегося на третьем этаже.

– Таша еще никогда не била стекол… – Почему-то Ташин папа труднее всего себе представлял, как его дочь бьет стекла. То, что она научилась летать, его беспокоило меньше.

– Девочку надо спасать, и немедленно – мы должны сегодня же с ней увидеться, – тоном гипнотизера проговорил Питер. – Вы меня понимаете?

Папа Таши понимал другое. С его дочерью произошло что-то плохое, и это что-то было связано с этими двумя господами из комиссии. Значит, расстояние между ними и Ташей должно быть максимально большим.

– Мне кажется, лучше отложить вашу встречу, а то мало ли что… Вдруг она решит, что вы, Питер, тоже должны получить травму. Как вот ваш коллега!

– В обычных условиях вы, вероятно, были бы правы… – Аньелли бросил взгляд на несчастного Эрика, и его желание повторной, притом скорой встречи с Ташей явно притупилось. – Тогда, может, мы могли бы встретиться с вами и вашей супругой?

– Почему нет, – моментально согласился отец Таши. – Давайте завтра созвонимся… Мы же можем с вами созвониться?

– Действительно… – опешил Питер. – У меня есть телефон…

– Замечательно, вот на этот телефон я вам и позвоню. Буквально завтра.

Речь Мишеля Алези была стремительна, но двигался он еще быстрее. На то, чтобы встать, придвинуть стул обратно к столу, вежливо кивнуть продолжавшей находиться в состоянии «не могу пошевелить ни ногой, ни рукой» директрисе и сделать пять шагов до дверей, ему понадобилось не больше двух секунд. Дверь открылась-закрылась – и он вздохнул с облегчением.

Папа не знал, что с дочерью, но, во всяком случае, он покинул общество этих странных людей.

– Мистер Алези?

Перед Мишелем стоял обязанный остаться за дверьми Питер.

– Вы забыли, – спокойно и даже как-то ласково сообщил он отцу Таши, протягивая отливающую металлом визитку. Питер Аньелли, комиссар. Мишелю Алези было совершенно неинтересно, откуда взялись комиссары в министерстве образования и почему на визитке нет герба, только его рука, будто зажившая собственной жизнью, взяла визитку…

– Действительно… Забыл.

* * *

Хранительница была выше и мощнее любого, пусть самого выдающегося мужчины. Флери и двое его бойцов смотрелись неубедительно, а рука командира Ордена на рукояти глока смотрелась естественно и необходимо.

Великий Магистр впервые видел Хранительницу в ярости. Магистр изо всех сил старался не показать, что это его радует. Гостья должна была видеть тревогу и страх. Магистр изобразил ожидаемое.

– Рад вашему визиту, госпожа.

– Не думаю. Вы переоценили свою необходимость в этом деле, Магистр. Я поручила вам следить за Воином, но не помню, чтобы я давала инструкцию войти с ним в контакт. Вы мне больше не нужны. И не дай вам бог помешать мне. Я не переношу помех.

Чудовищная женщина сделал шаг вперед, шаг вперед сделало под три метра ростом, будто слепленное из материала, который от времени устремился вниз, превращая всё выдающееся в огромное и стремящееся к земле. Величина её носа могла соперничать только с длиной подбородка. Ей хватило одного шага, чтобы где-то далеко осталась охрана и чтобы Великому Магистру не нужно было ничего изображать. Теперь ему действительно было страшно. В следующее мгновение Хранительница просто растаяла в воздухе.

Флери напрасно пытался привести в себя двоих подчиненных. Они были мертвы еще до того, как Хранительница исчезла. Гостья Магистра всегда считала, что наглядные примеры помогают взаимопониманию.

* * *

День, в который столько всего вместилось, всё же угасал. По странной взрослой привычке молчать про то, что больше всего беспокоит, ни мама, ни папа ничего не говорили Таше. Скорее всего, они собирались пошептаться о важном, когда она уснет.

Ждать им оставалось недолго. Глаза у Таши слипались… Уже сквозь сон она почувствовала, как мама поправила одеяло. Свет в детской погас, и в этой комнате началась ночь. В соседней – вовсю сияла люстра. Там еще продолжался вечер. Вероятно, на самом деле вечер отличается от ночи простым нажатием кнопки выключателя. Родители Натали смотрели друг на друга, сидя за большим столом. Наверное, им очень хотелось сделать вид, что сегодняшнего дня вовсе не было. Привычные слова и мысли перестали быть полезными. Как-то не годилось сказать – «всё бывает», «не переживай».

– Может, пора нанести визит твоему брату? – наконец прервал молчание Мишель. – Может, он в этом что-то понимает?

Брата звали Илья, братом он был двоюродным и старше Мари нахорошие тридцать лет, и отличался он не только нещадно перевираемым на французский манер – Элие – почти сказочным именем, но и сказочно-ужасающим характером. Может быть, дело было в том, что, прожив всю жизнь во Франции, он так и не перестал быть эмигрантом. С Мари и Ташей он предпочитал говорить по-русски. Со всеми остальными – предпочитал молчать.

Служба Ильи в Иностранном легионе, а потом и приглашение в Академию предполагали довольно большую смертность среди знакомых, в том числе – среди друзей.

Висящий на стене топор с огромным топорищем был вовсе не сувениром. Гладкость рукояти была достигнута частотой и привычной легкостью, с которой он брался в руки. Когда какой-нибудь очередной сосед решал нанести визит вежливости, топор, пролетающий в угрожающей близости то от головы, то от мельтешащих конечностей, ни разу так и не достиг цели. Со временем у соседей выработалась традиция не подходить к участку Ильи ближе, чем… Вообще не подходить.

Было не совсем понятно, как Илья вообще умудряется орудовать сим столярным инструментом. Во всяком случае Мишелю удавалось с огромным трудом его просто поднять.

Впрочем, мысль поехать в гости к брату была вызвана вовсе не воспоминаниями о топоре. Дело было в том, что Илья всё в этой жизни объяснял поведением многочисленных духов и существ, кроме него, мало кому знакомых. Загадочные встречники, врыколаки и сумеречники, по его мнению, были в ответе за наводнения и падения самолетов, рождение детей и преждевременные смерти.

Спорить с Ильей было страшно – далеко от топора тот не отходил, а, как только сей грозный предмет оказывался у него в руках, спор умирал сам собой, и смиренной его сестре – Мари – и ее супругу – Мишелю – оставалось лишь выслушать очередную сказку.

– Илья? – вздохнула Мари. – Я тоже про него сразу вспомнила… Я просто пытаюсь себе представить: если всё, что он говорил, это правда, если только на секунду себе представить, что он что-то там такое понимает… Знаешь, сказки лучше читать, жить в них – удовольствие сомнительное. Может, на самом деле ничего страшного? Может, нечего себе голову ломать. Пару дней посидит дома, проверяющие эти уедут – и будет все по-прежнему. Да?

Наверное, муж и отец Мишель Алези сказал бы «да». Потому что связь между братом с топором и Ташей как-то не складывалась. И он даже уже приоткрыл губы, язык вплотную подошел к губам, чтобы первый звук этого короткого слова «да» прозвучал…

Свет выключился. Мишель прикусил язык, когда в полной темноте дом основательно тряхнуло. Свет включился. Не звякнула ни одна посудина. Не покачнулись занавески. Будто ничего и не было. По наитию, по предчувствию, нехорошему до тошноты, Мишель и Мари шагнули в комнату дочки. Щелкнул выключатель, как предохранитель пистолета. Одеяло сброшено на пол. Лист бумаги на тумбочке, карандаши, высыпавшиеся из коробки, раскрытая книга… Натали не было. Мари судорожно сжала пальцы на руке мужа. Детская была пуста.

Под кроватью, в шкафу, на всякий случай в туалете и ванной – Натали не было. Не было ее и в непонятно для чего вывороченных ящиках и ящичках. Напрасно в десятый раз открылись и закрылись двери на балкон. Напрасно трезвонили в двери к соседям и бранились со старой девой мадемуазель Валери, перекрикивая мегабасы, сотрясавшие её квартиру. Валери уже лет сорок как собиралась стать звездой шоу. С голосом и пластикой у нее были проблемы, зато вечеринки – самые шумные в квартале.

Напрасно было всё. Даже пять раз прочесанный во всех направлениях двор. И спокойный голос лейтенанта полиции, приехавшего уже утром, был тоже абсолютно напрасен. Лейтенанту было скучно и неинтересно. Вероятно, когда лейтенант был маленьким, он мечтал о том, как будет мчаться на большом ревущем, как стадо тигров, мотоцикле, паля из пистолета с огромным дулом по улепетывающим преступникам.

Разыскивать пропавшую из закрытой комнаты девочку ему было неинтересно. Он уже давно понял: либо родители врут, либо элементарно проспали тот момент, когда их дочка решила пойти погулять. Через пару часов она объявится у бабушки, тети или одноклассницы. Впрочем, может, и не объявится. Может, через неделю-другую тело девочки найдут за городом. Это тоже было лейтенанту неинтересно – ни почестей, ни славы ожидать не приходилось.

Просто для проформы он зашел в детскую. Просто для проформы повертел головой. И так как ничего не обнаружил, решил спросить, чтобы не стоять молча посреди комнаты:

– А что это за черные круги на потолке? У вас был пожар?

– Какие еще круги? – отмахнулся Мишель.

– Вот эти, – глядя широко раскрытыми глазами на потолок, сказала Мари.

Над головами у очень сильно удивленных супругов Алези были нарисованы черные круги. На белом потолке прямо над кроватью Таши кто-то нарисовал один круг побольше и парочку поменьше. Ни один пожар в мире не мог бы добиться таких правильных кругов. Если бы Алези захотели так украсить свою квартиру – у них такое точно получилось бы не с первой попытки.

* * *

Только черный и только белый. На самом деле так не бывает. Никогда. В белом всегда немного черного, в черном – белого. Даже в самой ослепительно-белой снежинке можно найти все цвета и оттенки. В самом черном-пречерном кусочке угля, вытащенном со дна километровой шахты, есть синий и зеленый, капелька золотого и совсем чуть-чуть белоснежного – где-то там, в самой сердцевине уголька.

Но Таша очутилась в месте, где все было будто нарисовано черной тушью на белоснежном листе.

Справа от Таши черные столбы деревьев вырастали из черной земли. То ли листья, то ли обрывки сгоревшей бумаги повисли на ветках. И белое небо, без облаков, без солнца – наверное, просто для того, чтобы это место не погрузилось в окончательную темноту.

Черная земля была настолько ровной, что скорее напоминала лед или застывшую смолу. Было непонятно, как что-то из нее может расти. Таше даже захотелось попробовать прокатиться по этому черному льду. Лишь чуть-чуть оттолкнувшись, она заскользила все быстрее и быстрее к странному лесу. Вдруг впереди стал виден конец земли. Видимо, в этом месте край земли и был – и Натали катилась к нему, чтобы упасть из черного в белое. Таша изо всех сил пыталась проснуться, потому что такое могло случиться только во сне. Проснуться не получалось, а край был всё ближе и ближе. Последняя попытка девочки затормозить привела лишь к тому, что она упала, пребольно ударилась, но скользить не перестала. Вот уже ее нога пересекла край… и ничего не случилось. Она не зависла в воздухе. Край земли оказался просто краем черной земли. За ним земля становилась белой, но всё такой же твердой. Таша всё же остановилась. Осторожно, боясь снова упасть, поднялась. Ее правая нога стояла на белом, левая – на черном. Это совершенно точно был сон… Если бы только не болело колено, на которое она грохнулась. Во сне синяков не бывает. Таша моргнула. Картина, открывшаяся перед ее глазами, вывернулась наизнанку: небо, миг назад бывшее белым, стало черным, зато впереди – там, где земля была белой, обнаружились белые деревья, теперь они стали видны. Почему-то не стало темно. Вероятно, в этом месте всегда было светло… Или наоборот – всегда было темно… В общем, было черным-бело…

– Натали…

Голос, произнесший имя девочки, был голосом доброй и обязательно очень красивой феи. Таша резко обернулась, так что чуть снова не упала на скользкую двуцветную землю, и не поверила своим глазам. Вместо феи в трех шагах от нее стояла самая настоящая Баба-Яга. Ростом под три метра, с ужасно длинными ушами, огромным носом и подбородком, который заканчивался где-то на груди. Ко всему она еще и была согнута в три погибели, иначе ее рост был бы не три, а все четыре метра.

– Здравствуй, Натали!

У чудовища, кроме замечательного голоса, были еще и чудесные глаза – добрые, ярко-синие. Таша не боялась – ни капельки. Если это была Баба-Яга, то добрая. Почему-то не верилось, что она собирается кого-то есть. Разве можно есть людей и при этом разговаривать таким чудесным голосом и смотреть на мир такими добрыми глазами?

Ее большие ноги мягко ступали по земле – совершенно не скользя. Рука Таши утонула в ее теплой сухой ладони, а впереди – как раз на границе черной и белой земли – перед ними постепенно вырастал домик. Из обычного дерева тысячи оттенков коричневого. Такой красивый, такой желанный.

Яга открыла дверь и впустила Натали в дом. Только сейчас Таша поняла, что она страшно замерзла. А в домике было тепло, и в самом настоящем очаге весело трещали дрова.

– Вот ты и дома, Ташенька.

Натали не задумалась над словами хозяйки домика. Она уверенно забралась на одно из кресел, стоявших у очага, и укрылась лежавшим на нем лоскутным одеялом. Яга что-то говорила, но Натали ее не слышала – она спала. Иногда такое бывает: так хочешь спать, что спишь даже во сне. Если только это был сон.

Глава третья Открытая дверь

Если какой-нибудь маньяк начнет похищать мужчин хорошенько за сорок, его даже искать не будут.

Из учебника «Как стать черной вдовой»

Месяц пролетел так быстро, будто вместо одного листика календаря оторвали сразу все тридцать: только что было десятое – и снова те же цифры, только уже не сентябрь, а октябрь. Кажется, природа тоже не заметила, что прошел целый месяц, жара стояла на улице совершенно не осенняя. Время замерло, несмотря на тиканье армий часов и бесконечное кружение дня и ночи.

Натали не нашлась, и в доме у нее все замерло. Что-то делать значило согласиться, что мама – уже вовсе не мама, да и папа – не папа. Потому что, если нет ребенка, то и родители – не родители, а так – обычные люди.

Полиция все-таки попыталась что-то сделать, но у нее ничего не получилось. Не получилось найти даже странных проверяющих. Кроме Мишеля Алези их никто не мог даже вспомнить. Куда-то делась даже визитка, оставленная одним из них – Питером Аньелли.

Кажется, невидимая стена окружила дом Натали, знакомые будто стали чужими, а чужие и вовсе перестали замечать. Осталось только ожидание.

Мама так устроена. Она ждет свою дочку, даже если точно знает, что та не придет. Отец устроен иначе. У него в голове еще куча всяких ожиданий, поэтому ему чаще удается забывать о том, что он кого-то ждет.

Оттого, когда раздался звонок в дверь, мадам Алези вздрогнула, а Мишель только удивился. На самом деле в последние дни к ним перестали звонить – даже по телефону. Наверное, это такое правило, когда сам много звонишь, тебе звонить перестают. За дверью не хотели ждать, пока Мари перестанет вздрагивать, а Мишель удивляться – чей-то палец не хотел отпускать кнопку.

Мишель открыл бы дверь быстрее, если бы вспомнил, что он её забыл закрыть, а так – он сначала, вместо того чтобы открыть замок, закрыл его, а потом все никак не мог сообразить, отчего дверь не хочет поддаться. Звонок всё не унимался, в какой-то момент Алези подумал: скорее всего, это вовсе никто не пришел, а просто замыкание, вот и звенит. Впрочем, открыть дверь пришлось бы и в этом случае.

Лампочка в парадном уже прожила свой срок, а новая ей на смену еще не пришла, поэтому первое, что бросилось в глаза, – чернота за дверьми. То, что чернота эта – не пустота, а черное в черном, стало понятно, только когда на пороге показались два человека в толстых черных костюмах. Шагнув в прихожую, они долго не решались сделать следующий шаг, внимательно озираясь вокруг. Вид папы Натали, встречавшего их в полном одиночестве, их не то что расстроил, но разочаровал. Вероятно, они ожидали, что их будут встречать серьезнее. Например, спецназ, а может, красивые девушки из группы поддержки баскетбольного клуба. А может, Мишелю Алези просто так показалось.

– Эрик? – Тонкий и худой печально вздохнул, признаваясь, что это его имя. – А вы Питер? – На этот раз пришла очередь вздыхать гостю пониже. На память Мишель Алези никогда не жаловался, а все события, которые произошли перед исчезновением дочери, он помнил будто и часа не прошло…

– Ваши раны зажили? – Действительно, на голове Эрика не было и намека на рану.

– У нас всё быстро заживает… – Эрик запнулся, будто сказал что-то не то, потом махнул рукой и наконец-то сделал следующий шаг…

Будь прихожая всего лишь чуть больше или ноги у гостя покороче, он мог бы еще долго идти в комнату, где Мари сидела, боясь пошевелиться, боясь спугнуть людей, которые вот пришли – и так медленно перебирают ногами, прежде чем рассказать о Таше.

– Присаживайтесь!

Такого голоса мама у своего мужа раньше не слышала: если бы она уже не сидела, обязательно бы послушалась. Этот голос никак не мог принадлежать папе Таши, человеку, может, и вспыльчивому, но не жесткому… Впрочем, папины сотрудники, если бы они попали в дом господина Алези – не удивились бы ничуть. Именно таким голосом он раздавал команды, и десятки людей бросались их исполнять, не задумываясь.

Стол и стулья были семейной гордостью. Стулья, несчитаное количество раз ремонтированные, но каким-то чудом сохранившие величие мебели, сделанной в начале прошлого века. Стол не ремонтировался ни разу, хотя и был сверстником стульев. Вероятно, мастер, который его делал, пытался сделать что-то вечное.

Перечница и солонка были даже старше мебели. По семейному преданию, они передавались по женской линии семьи и приехали вместе с предками Ильи и Мари из России. Они должны были рано или поздно достаться Натали. Трудно сказать, из какого материала был сделан этот набор для специй. Натали считала, что из камня, но кто будет делать солонку и перечницу из камня? И что это за камень – ослепительно, блистательно белый для солонки и черный, как самый черный кот, для перечницы?

Именно на перечницу и солонку и уставились Питер и Эрик, послушно присевшие за стол. Щелкнул выключатель на чайнике – и через несколько секунд перед гостями стояли чашки с крепким обжигающим чаем…

– Рассказывайте!

Мишель остался стоять у дверей в комнату, твердо решив, что, пока эти двое любителей одеваться во все черное не расскажут всё, что им известно, он их отсюда не выпустит.

Питер, попытавшись отпить чаю, охнул, обжегшись, и, решительно отставив чашку в сторону, начал рассказ:

– Не хочу вас пугать, но ваша дочка похищена… вам, вероятно, понятнее всего будет термин… Баба-Яга… Во всяком случае, это ближе всего к истине.

– Что мы должны сделать, чтобы её вернуть? – Мари сказала это так спокойно, будто каждый день с 9.00 до 18.00 занималась нечистью, прерываясь только на обед, но не больше, чем на сорок пять минут.

– Прекрасная Мари! – Эрику не хватало слов, Эрику их вообще часто не хватало.

– Какая еще Баба-Яга? – Мишелю слов хватало. – Мари, кого ты слушаешь? А Зубная фея ее не похищала? Сговорилась с графом Дракулой и похитила! Хотел вам позвонить – визитка пропала, а в министерстве о вас ничего не знают…

Питер и Эрик выжидали, когда иссякнет Мишель Алези, со спокойствием бригады санитаров из психушки – мол, стены мягкие, двери без ручек и укол с успокоительным наготове…

– Мне всё равно, – оборвала мужа Мари, – пусть рассказывают, лучше Баба-Яга, чем ничего.

– Давайте мы вам лучше покажем, – предложил Питер, – в такое действительно трудно поверить. Вы можете показать комнату дочери? Там нам будет легче.

В последние несколько дней мадам Алези удивительно часто вдруг решала, что Таша как ни в чем не бывало у себя в комнате, просто она ее там десять тысяч раз почему-то не замечала. Мари встала и нерешительно сделала шаг к двери:

– Это здесь. – Она побледнела, подняла руку и тут же ее опустила, боясь снова не найти дочку.

Гости подошли к дверям с двух сторон, осторожно отодвинув Мари, как большую хрустальную вазу.

– Встаньте за нами, – попросил Питер, приготовившись открыть дверь.

Мишель Алези понимал, что делает глупость, но просто выгнать этих двух ненормальных он не мог. Снова и снова он повторял себе – для начала они должны рассказать ему всё, что знают. В конце концов, все неприятности начались именно с их появления.

– Только никаких резких движений, – предупредил Питер и открыл дверь.

«Забыла выключить свет», – первое, что подумала Мари. Действительно, из комнаты лился мертвенный белый свет, беда в том, что это была не забытая лампочка.

Собственно, за дверьми не было комнаты. По какой-то непонятной причине дверь, обязанная открываться в Ташину комнату, вела на огромную каменистую равнину, залитую тем самым белым светом. Сначала казалось, что равнина пуста, но, как только мозг начал доверять глазам, стало ясно – что-то большое, серое, почти сливающееся по цвету с пейзажем, двигается в сторону дверей. Прошло не больше трех секунд – и оно уже было рядом, оставаясь почти невидимым даже с расстояния в несколько метров. Вероятно, оно бы так и проскочило в комнату, если бы не пасть. Оно открыло пасть. Черная дыра, появившаяся в передней части этого, абсолютно точно была пастью, и так же точно оно хотело съесть обоих Алези и их гостей. Питер зря беспокоился о резких движениях – и хозяева замерли, замер и Эрик. Так бывает, когда не только страшно, но и непонятно. По-видимому, Питеру было понятно, потому что он не застыл – он закрыл дверь.

Было тихо. Еле-еле звенела нить накаливания в лампочке, на кухне заурчал холодильник… Мишель с недоверием, готовый в любой момент отшатнуться, наклонился к двери и прислушался – ничего.

– Оно всё еще там, – мотнул он головой в сторону дверей.

– Оно всегда там, – грустно сообщил Эрик. – Не одно, так другое. В любой комнате, за любой дверью. Просто обычно этого никто не видит…

– Что-то я не пойму. – Алези одной рукой придерживал дверь, а другой пытался придвинуть к ней стеллаж с книгами. – Закрыть глаза, чтобы тебя не видели, так бывает?

– Не совсем так, но в целом… Вы же раньше без проблем входили в эту комнату? И впредь будете делать так же. В том-то и штука, что большинство этих тварей опасны только для тех, кто в состоянии понять, что они вообще существуют… Натали вам никогда не жаловалась, что её что-то напугало?

Мозг так устроен: событие заканчивается, но он продолжает крутить его так и этак, пока не найдет не просто полочку, на которую можно его положить, а ящик, закрытый на замок. Мари не надо было ничего вспоминать, она всё крутила в голове одну из ночей:

– Натали редко на что-то жалуется, но где-то с год назад она ночью пришла к нам в спальню, подняла меня и, сколько я её ни успокаивала, наотрез отказывалась идти к себе в кровать. Ей почему-то казалось, что за ней прилетел Дракон и ждет её прямо в постели… И это не был просто детский испуг. Одно дело, когда что-то приснится или привидится: стоит включить свет, как все становится на свои места. Знаете, когда успокаиваешь, ты говоришь совершенно нормальные понятные вещи. Я очень долго повторяла ей, что пугаться ничего не нужно, что ничего у нее в кроватке нет, что это просто сон такой… Я думала, что она успокоится и заснет. А она обиделась. Она боялась, но, видно, обида была такая сильная, что она потянула меня к кроватке, чтобы я сама убедилась. Конечно, там было пусто. Ничего страшнее скомканного одеяла. И потом, какой Дракон может уместиться в кроватке? Если бы только Натали не смотрела так, будто и вправду что-то там было… Я перехватила ее взгляд – и тоже увидела: какое-то движение, клочок тумана… И мне стало по-настоящему страшно. Малая спала ту ночь с нами, а утром будто и не было ничего. Я вам рассказываю, и как-то не по себе становится, а ведь сколько времени прошло… Наверное, ей что-то приснилось, а я тоже хороша – со сна – что угодно примерещится.

– Это был не сон, и ничего вам не мерещилось. Чай остыл… – Питер разочарованно пригубил свою чашку и нервно посмотрел на Мишеля, продолжавшего сооружать баррикаду перед входом в комнату дочери. – Может быть, продолжим разговор в другом месте, здесь как-то неспокойно.

Мебель кончилась, отец Натали разочарованно обвел взглядом комнату. Самыми массивными предметами из оставшегося были стол и гости.

– Давайте пройдемся! – согласился Алези. Стоило гостям подняться, как стол тут же занял свое место в шедевре фортификационного искусства. – А что, Драконы тоже бывают?

* * *

В кафе, мимо которого вся семья Алези каждый день ходила на работу и с работы, а также в школу, а также по делу и просто так, но ни разу не заходила, – было уютно и хорошо, чай был сладким и горячим, а все двери открывались в самые обычные помещения.

– Вот вы бы как назвали ту тварь, которую видели в комнате Натали?

На вопрос отвечать не хотелось. Мишель с каждым глотком чая все больше сомневался в том, что в комнате вообще что-то было. Если бы рядом с ним не сидели еще три человека, которые видели точно то же самое, он уже вернулся бы, разобрал баррикаду и… Открывать дверь не хотелось еще сильнее.

– Волк, только странный какой-то, – наконец решил он.

– Вы же понимаете, что это был не волк!

– Большое, серое, с пастью – кроме волка, в голову больше ничего не приходит, вы-то сами знаете, что это было?

Либо Питер Аньелли не знал, либо не хотел делиться своими знаниями. Собственно, Мишеля всё больше интересовало не то, как называется увиденное. Куда сильнее его волновало, насколько далеко от этого и любого другого такого же чудовища находится Натали.

– Я надеюсь, теперь вы готовы меня выслушать и попытаться понять. – Со стороны казалось, что Питер разговаривает со своей чашкой, впрочем, его тихий голос звучал прямо в ушах. – Конечно, это был не волк. Это не было ничем таким, на что могло быть похожим. Есть мир, совершенно другой, непохожий на этот. Туда не нужно лететь на космическом корабле или ехать на троллейбусе. Каждая дверь, каждое «закрыть глаза – открыть глаза» – и вы можете оказаться там. Можете, но не оказываетесь. Нужно уметь. Нужно хотеть. Нужно родиться таким, чтобы научиться уметь и хотеть. Ваша дочь родилась именно такой. Она, конечно, сама не могла попасть туда, но каждый такой человек виден с той стороны – из другого мира. Вы видели сегодня одного из Трех. Чаще всего его действительно называют Волк.

Трудно представить себе реакцию полицейского, который, останавливая нарушителя, превысившего скорость, слышит сбивчивый рассказ о том, что за поворотом большой и страшный серый волк. При этом остановленный водитель не шутит, постоянно оборачивается и, в конце концов, оставив полицейскому права, ничего не слушая и не обращая внимания на уже расстегнутую кобуру, срывается с места, напоследок предлагая все-таки не оставаться на таком опасном месте. Человек в форме понимает: его не разыгрывают, скорее всего, водитель болен, полицейский садится на мотоцикл, подносит рацию к губам, чтобы предупредить следующий пост, – и тут что-то большое появляется из-за поворота. Это большое стремительно приближается, и, несмотря на то что очень не хочется верить собственным глазам, полицейский понимает: это чудище, размером с автобус, – серый волк, большой и страшный.

Сказочные волки не бегают по трассам. Драконы не прилетают к детям в городские квартиры, у колдунов не бывает визиток… Всё так, только в теплый-теплый вечер почти не осени два человека, рассказывающие небылицы, остались последней надеждой, больше не было никого…

…Когда-то давно всё было иначе. Человек знал, чего бояться. И как бы ни велики были клыки у зверя, как бы ни был силен холод зимой и жар летом, человек точно знал, что делать, чтобы выжить. Потом всё изменилось. Появилось что-то еще. Что-то, чего раньше здесь не было. Рядом с нашим миром появился Мир Волка, Змея и Ворона.

То они оказывались совсем рядом, и родители переставали рассказывать сказки про Дракона, потому что сказки рассказывают про то, чего никто не видел, а не про то, что каждый день за порогом.

То они оказывались так далеко, что в Мир Троих переставали верить даже дети.

Потом появилась Первая Академия. Она просуществовала достаточно долго, чтобы Мир Троих снова оказался настолько близко, что сказки превратились в быль. Первую Академию создали люди, которые чувствовали связь между мирами. Таких мало. Особенные, чувствующие то, что другим не важно. Не такие, как все. Огорчающиеся от самых незначительного зла. Радующиеся от пустячного счастья… Таким тяжело жить среди людей. Но именно они – хранители равновесия. Всегда женщины. Хранительницы. Они селятся отдельно – в месте, которое находится между мирами, и следят, чтобы те были достаточно далеко и в то же время достаточно близко друг от друга.

Мир Троих нуждается в нас. В тот момент, когда он впервые подошел достаточно близко к нашему, там было пусто и голодно. Целый мир начал кормиться от нас – и в нашем мире стало меньше чудес, меньше святых и великих грешников.

Иногда даже Хранительницы не могут ничего сделать – и миры сближаются слишком близко. Тогда часть нашего мира становится подобием Мира Троих, а часть их мира – подобием нашего. Жители миров начинают перемещаться между мирами. Люди, попадающие туда, со временем становятся не совсем людьми; существа, попадающие сюда, постепенно приспосабливаются для жизни здесь. Часть силы, поглощенной Миром Троих, возвращается к нам.

Что-то случилось во время последней войны. Что-то, чему не смогли противостоять Хранительницы. Мир Троих приблизился – и шестая часть суши стала его частью. Так появилась Стена. И так она исчезла, когда равновесие было восстановлено.

Наш мир тоже нуждается в Мире Троих. За дальними пределами есть и другие существа. Те, которые не нападают только потому, что рядом с нами уже есть Ворон, Змей и Волк.

– Симбиоз? – Странным образом Мишель успокоился. Вероятно, количество нелепостей перевалило ту черту, за которой он еще мог на них реагировать. Алези не признался бы в этом ни Мари, ни даже самому себе, но с какого-то момента он искал дочь, просто потому, что есть вещи, которые – веришь или нет – обязан делать. Он – не верил. Делал. Сейчас – другое, сейчас он точно знал, что есть некая сумма сил и времени, которые нужно потратить. Есть дело, которое нужно сделать правильно. Даже если придется снова встретиться с этой тварью из-за дверей.

– Как воловьи птицы и носорог, – подхватил Питер. – Птицы получают корм, они питаются паразитами, гнездящимися на коже хозяина. Носорог получает чистую кожу – все довольны. Для человечества лишняя сила, вероятно, тоже что-то ненужное, скорее даже вредное.

– Я бы сравнил с коровой и дояркой. Нас доят и даже не всех кладут под нож. Уж как-нибудь мы нашли бы применение силе.

– Может быть, и так, Мишель. Если вам приятнее чувствовать себя быком-осеменителем – это ваше право.

– Питер, я себя скверно чувствую. Когда я так себя чувствую, у меня возникает непреодолимое желание, чтобы и окружающие чувствовали себя так же. Вы продолжайте, может, я развеюсь…

– С вашего разрешения – продолжу. Хранительницы благодаря силе Троих живут долго, но время не щадит и их. Нос, уши и подбородок, так же как и всё, что состоит из хрящей, растут у человека всю жизнь. Поэтому пожилые люди все как один длинноносые, длинноухие и длинноподбородые Хранительницы, доживающие до тысячи лет, могут похвастаться таким лицом, что просто пугают… Баба-Яга, Ведьма Пустоши – так Хранительниц, живущих на границе двух миров, называли наши предки. Ваши, Мари, предки-славяне считали, что есть навь – Мир Троих – и явь – наш мир. У Бабы-Яги – Хранительницы – одна нога обычная, вторая костяная, потому что Баба-Яга стоит одной ногой в яви, а второй – в нави… На самом деле ноги у Хранительниц обычные, хотя этих женщин обычными не назовешь…

Приходит время – и Хранительница ищет себе замену. Ваша дочь – сейчас у одной из них. И если ничего не изменится, через несколько десятков лет она сама станет Хранительницей.

Всё так же шумела кофеварка, официантки суетились между веселыми желтыми столиками. И ведь никто не поверит, даже не примут за шутку. Просто глупость – плохая статья из отвратительной газеты. «Чудовища рядом» – специальный репортаж нашего корреспондента из квартиры семьи Алези.

– Я не умею ходить по параллельным мирам… И – кто вы такие? Хранители? Дяди с костяными ногами? – не выдержал Мишель.

– Мишель, подожди. – Мари, до сих пор не притронувшись к своему капучино, сосредоточенно дорывала салфетки на микроскопические кусочки. – Вы же не просто так решили с нами встретиться? Вы нам показали Волка – не просто так. Натали можно спасти, вы поэтому к нам пришли?

Столик предательски качнулся – то ли пол неровный, то ли ножки разной длины, чай разлился, язычок влаги рванул в сторону края, чтобы быть безжалостно пойманным случайно не попавшей в руки Мари салфеткой…

– Я и Эрик – члены Пятой Академии. Почти двести лет назад во время раскопок в Перу были обнаружены свитки. Еще десять лет понадобилось, чтобы эти свитки были расшифрованы, еще почти пятьдесят были потрачены на то, чтобы нашелся кто-то, кто отнесся к ним всерьез. Свитки состояли из трех частей. Первая часть – описание Мира Троих и его обитателей. Вторая часть – рассказ о временах, когда миры были рядом, о первых четырех Академиях и о Хранительницах. Третья часть – самая маленькая – пророчество. Благодаря ему мы вас и нашли.

– Нашли для чего?

– Трое – целый мир, и в этом мире человек не то что не вершина эволюции, а даже не вершина пищевой цепи. Трое думают только о себе. Так опытный грибник срезает ножку боровика, чтобы вернуться в это место снова и снова. Если может – спрячет это место. Но даже у Троих нет выбора – угроза для нашего мира ставит их самих под удар. И они готовы драться, как пастух готов оборонять свое стадо от оголодавших волков. И так же, как пастухам, им нужны овчарки и волкодавы. Хранительницы и Воины. Мари, Мишель, всё дело в том, что ваша дочь – не Хранительница, а Воин.

– Я вас правильно понял: сам факт похищения – это как бы нормально. Проблема в том, что похитили не те…

Мишель Алези в последний раз бил человека очень давно и не был уверен, что это было на самом деле, но сейчас ему очень хотелось внести некую асимметрию в черты лица комиссаров.

– Вы поняли неправильно. Дело не в том, кто похитил вашу дочь. Дело в том, что она – единственный Воин из ныне живущих; и, что значительно хуже, те, кому она и Трое должны противостоять, уже близко.

– Натали – воин? А в роддомах вы не искали?

Мишель замолчал. Мари сегодня вышла из дому на шпильках. Каблучок, впивающийся в ногу, сильно мешает вести диалог.

– Есть вещи, которые можно либо принять, либо превратить свою жизнь в ад, потому что противостоять им – невозможно. – У Эрика появился шанс говорить, и он им воспользовался. – У вас есть шанс на время вернуть дочь и надеяться, что она выживет в битве. Еще всем нам надо очень сильно надеяться, что битва кончится в нашу пользу, потому что, если проиграем, – не выживет никто. Те, кто нас атакует, не кормятся от миров – они пожирают их и двигаются дальше…

– С кем драться будем?

– Ангелы. Хотите, назовите их демонами. Ваш брат, Мари, скорее всего сказал бы «гуси-лебеди».

Эрик сделал вид, что не заметил осуждающего взгляда Питера.

– А что бы мой брат сказал про Мир Троих? Их там что, и вправду всего трое? И откуда вы вообще знаете про моего брата? Он-то здесь при чем?

– Вы у него лучше сами спросите. С вашим братом довольно трудно разговаривать, и лучше это делать по телефону. А что касается Троих, то, согласно записям – это одна личность, и три ее главные ипостаси и бесконечное количество второстепенных… Три основные ипостаси – Змей, Ворон и Волк – как предмет и его тени, отражения… Мир Троих не менее населен, чем наш, просто Трое – это боги того мира. Боги, с которыми жители их мира живут, сталкиваясь каждый день. Вероятно, это очень странный мир, должно быть, довольно опасно жить рядом с богом.

Мы имеем дело с легендами и мифами, а не с точным знанием. Те, кто знал, предпочитали не распространяться. Есть опасность, что человек, который знает, может в силу знаний стать уязвимым. Я бы не открывал перед вами ту дверь, если бы не понимал: иначе вы мне не поверите. Те – с той стороны – разумны, но разумны непредсказуемо.

– Разумны?

– Известно, что в разные времена разным магам, а иногда и целым народам удавалось с ними ладить. А Змей и вовсе провел в нашем мире несколько сотен лет и даже дружил с человеком, и человек этот жив, возможно, здоров. И если кто-то может вернуть вашу дочь, то это он.

– Адрес, телефон…

– Мишель, всё немного сложнее. Вы слышали меня: возможно, здоров. Он – за Стеной, точнее, на территориях, которые раньше были за Стеной. В городе Киеве, «в городе Змиеве…». И, по нашим сведениям, сейчас он находится в плену у тамошнего клана ведьм. Он – Олекса, маг, не знающий своей силы.

– Когда отправляемся?

– Как только вы будете готовы.

– Еще один вопрос – почему на вас постоянно эти мерзкие шерстяные костюмы?

– Понимаете, Мишель… Все время мерзнем. Это не форма и не прихоть. Так не только у нас с Эриком, работа с магией возможна только при повышенной чувствительности, в том числе к холоду. А что?

– Да так. Подумал, что это как-то помогает при встрече с этими – из-за дверей. Вы меня успокоили.

– Тем, что не помогает?

– Нет, тем, что мне надевать такой же – не понадобится.

Питер был зол. Инструкции Великого Магистра он помнил прекрасно. Чего там не было точно, так это разрешения упоминать брата Мари. Вмешательство Ильи Чоботока в дело могло поставить под удар всю операцию.

– Зачем ты это сделал? Ты понимаешь, на что способен Илья?

– У Мари пропал ребенок. И её брат – это лишний шанс, что она его вернет. Это так сложно?

– Довольно сложно. Этого ребенка нужно будет доставить Магистру. Думаю, Илья будет против. Всё становится сложно, если Илья против.

Глава четвертая Грузовик по кличке «Монстр»

Проблема в том, что все машины делятся на быстрые и надежные. Причем надежные называются – танк.

Из объяснительной М. Шумахера инспектору ГИБДД

Таша не спала и не бодрствовала, ей было хорошо и покойно. Сладко, как бывает утром в субботу, – ты проснулся, но можно еще полежать, подремать. Таша не знала, что не сможет подняться, даже если захочет, – просто не хватит сил. Хранительница приходила к ней, открывая дверь в странный черно-белый мир, каждый день. Клала свои огромные руки ей на виски – и Таша засыпала. Сладко.

Хранительница кормилась. В каком-то смысле, она из всех ныне живущих была ближе всего к существам из Мира Троих. Никогда она не чувствовала себя настолько сильной. Она даже чувствовала благодарность к Великому Магистру, который нашел для нее это чудо. Она его не убила.

* * *

Когда Мишель покупал свой джип, его почему-то грела мысль, что он настоящий. То есть не для того, чтобы сидеть выше и смотреться круче, а чтобы проехать там, где есть путь, но нет дороги, – там, куда владелец электрокара с его игрушечными колесиками может только мечтать забраться. Сейчас таких не делают – большие колеса, огромный бак, почти три тонны веса и, если разогнаться, прошибет любую стену. Последние годы джип занимал почетное место в гараже – позади электрокаров.

– Если будем сменяться – послезавтра будем в Киеве.

Мишель любил железяки и доверял им, а «лендкрузер» был лучшей из железяк. Сборы неожиданно уложились в один вечер. Топливо, еда, одежда, оружие. Покупать пришлось только бензин и еду. Мари верила в Мишеля.

– Послезавтра мы будем стоять у Стены и мечтать о том, чтобы нас пропустили.

– Скажем, что возвращаемся на твою историческую родину.

– Очень трудно разговаривать с ребятами, которые заняты тем, что совмещают твою голову с перекрестьем прицела, и это единственное, что они умеют.

Мишель печально глянул на свою гордость и обнаружил чудовищный недостаток – полное отсутствие брони. Мишелю мучительно захотелось на его месте увидеть танк. Правда, если бензин на всю дорогу для джипа был дорог, но все же по карману, то, даже если бы танк стоял в гараже, на его заправку понадобилось бы небольшое состояние.

– Мари, я думаю, тебе лучше остаться здесь.

– Мишель!

– Понимаешь, я тут подумал, как должен выглядеть пропуск за Стену. Самое меньшее – взвод мотострелков, желательно с гранатометчиком. Я тебя не совсем представляю в такой компании.

– А себя представляешь?

– Представляю. Три года я себя именно так и представлял.

Гром бывает без молнии. Раскатистый, приближающийся, наливающийся силой, чтобы уже у самого порога взреветь и кончиться протяжным выдохом-рыком. Взгляд, который бросил Мишель на двери в детскую, был неслучаен. Примерно так мог бы рычать Волк. Стук в дверь можно было бы посчитать деликатным, если бы дверные звонки по какой-то случайности забыли изобрести.

– Илья?

Борода брата Мари, старательно отпускаемая им всё время, проходящее вне службы, исчезла, а вместе с бородой куда-то делось и неописуемое рубище, в котором брат обычно встречал семейство Алези. Крепкий мужик в хэбэ, высоких сапогах с чехлом в руках – то ли от скрипки, то ли…

– Это то, что я думаю?

– Всегда был догадлив. Едем?

– Вдвоем?

– Впятером. Берем твоих друзей из Академии и Мари.

– Мари – не берем.

– Берем. Рад был бы не брать. Без нее не получится ничего, поверь. Собрались?

– А ничего, что я тут, или со мной говорить не положено?

Если бы Мари могла долго сохранять то выражение лица, которым она только что порадовала мужчин, то проблему гранатомета можно было бы считать частично решенной.

– Собрались. – У Мишеля на Мари уже лет десять как выработался иммунитет, примерно с первого взгляда – того самого взгляда. – Всё в джипе.

Было странно – то, что Илья – человек, который не был уверен, что его сестре будет безопасно быть замужем, с такой легкостью отправляет её, вероятно, в самое опасное место на планете. Мишель откуда-то знал: едет – Мари, а все остальные – всего лишь средство доставки Мари по назначению.

Слово «джип» не обрадовало Илью.

– Это такая жестянка на бензине? Здоровенная и бесполезная.

– Я знаю, Илья, вы бы предпочли что-нибудь на конном ходу. Кажется, это называется телега, такая деревяшка – не особо здоровенная, медленная и не знаю на что годная.

– Телеге хоть заправки не нужны, где ты на той стороне заправки найдешь? Их и до войны-то было не найти… Всё, стоп. Мишель, Мари, пойдемте, я вас познакомлю!

Чехол с топором остался на столе, но знакомиться всё равно не хотелось. Запоздало Мишель вспомнил рев, который предшествовал появлению Ильи. Далеко идти не пришлось. На крыльцо – и сразу знакомиться:

– Итак, разрешите представить – моя телега по кличке Монстр. Монстр, знакомься со своим экипажем!

У крыльца стояло чудовище – восьмиосный грузовик, больше похожий на продукцию верфи, нежели автомобильного завода.

– Это то, что я думаю? Атомный движок, больше тысячи лошадок, вес как у танка и такая же проходимость. И цена, как у танка, жаль, пушка в стандартную комплектацию не входит… Я думал, их не осталось. И в любом случае, сколько это может стоить?

– Не знаю, встретил приятеля, ему уже без надобности, а нам в самый раз.

– У друга какие-то проблемы?

– Неразрешимые.

– Запас хода?

– Можно пару раз по экватору прокатиться.

– И это ведь не просто металл?

– С таким движком – можно позволить себе броню. Мы же не собираемся ставить рекорды скорости?

Мари мало знала про своего двоюродного брата. Брат записался в Иностранный легион, когда её еще не было в помине, а потом было здорово встречать его – редкого, но такого желанного гостя. Было хорошо знать, что не далеко и не близко есть домик, куда можно убежать от любой беды. Теперь вместо домика – не уступающий размером «Монстр», только на этот раз – не убежать и не спрятаться. Может, это что-то женское, но Мари не доверяла ни броне, ни пушке, ни атомному движку. Меч в чехле казался надежнее.

– Илья, откуда ты узнал?

Илья не ответил. Врать он не любил, а пугать не хотел. Пусть всё идет своим чередом. Достаточно того, что они вместе – и они отправляются.

– Мари, ты же знаешь брата: если что – возьму топор и прибегу на помощь…

У Ильи и Мари были одинаковые глаза – от одного корня. Такие же, как у Таши.

Пять часов назад Илья уже подумывал о том, что он что-то не рассчитал. Ворота Академии оставались закрытыми, Флери, с утра скрывшийся в здании, и не думал вновь появиться вне стен.

Илья был не просто бойцом. Не просто лучшим бойцом. Он не мог не видеть, что Академия готовится к операции. И то, что в такой момент его отправляют отдохнуть, наводило только на одну мысль – Илья мешает проведению операции. Может быть, другой на его месте ограничился бы этим выводом. Илья же на всякий случай решил присмотреть за семьей. Он не винил сестру в том, что она не обратилась за помощью. Слишком много лет они жили на расстоянии, слишком часто он пропадал в бессрочных командировках. Да и чем, с точки зрения Мари, он мог помочь там, где спасовала полиция?

Питера и Эрика он знал ровно настолько, насколько любой старожил знает талантливых стажеров. Эрик был, пожалуй, самым перспективным за многие годы комиссаром Академии. Плохо контачащий с окружающими Питер, с его довольно слабым даром, прекрасно подходил Эрику. Вдвоем они представляли собой очень интересную единицу, где более старший, Питер, стабилизировал и направлял младшего. Вряд ли сам Питер понимал, что он ценен Академии лишь как своеобразный якорь для Эрика.

Эти двое собирались в поход. Илья ждал сопровождения. Транспорт, вооружение, бойцы. Академия должна была выделить что-то серьезное.

В тот момент, когда Илья решил идти на разведку, створки ворот Академии разошлись, чтобы выпустить в город «Монстра». Это было хорошо: у Мари появлялся шанс действительно куда-то добраться. И это было плохо: Илье нужно было остановить «Монстра».

Можно было не прятаться. Илья точно знал, куда едет «Монстр» и кто за рулем. Этот транспорт Магистр мог отдать только в руки Флери.

Электроцикл Ильи уступал «Монстру» во многом, но не в скорости и не в маневренности. У Малого моста Илья был первым. Другого варианта пересечь Сену у Флери не было. Тридцать два метра моста – перед въездом «Монстр» сбавил скорость. Илья очень рассчитывал на это, потому что иначе Флери мог его просто не заметить. Тридцать два метра – это очень мало для такой махины. Флери остановил грузовик. Ему хотелось не останавливаться и просто проехать то место, которое сейчас занималИлья, – неважно, успеет тот отскочить или нет. Но еще больше он хотел другого. В руках Ильи был топор. Меч Флери лежал позади него.

Флери не мог не выйти, не мог не выйти с мечом, чтобы перед походом поставить точку в давнем споре: у Академии может быть только один лучший боец. Может быть, всё сложилось бы иначе, если бы не мост. Так уж устроены мосты, что поединок кажется правильным и естественным для них.

Илья не собирался ставить точку. Илья достаточно быстро шел навстречу Флери. В тот момент, когда командир Ордена собрался атаковать, Илья сделал два выстрела. Один в руку, один в ногу. Меч Флери лежал рядом со своим хозяином. Илья не собирался ничего никому доказывать, ему нужен был транспорт и не нужен был Флери. О своей сестре и племяннице он предпочитал заботиться сам.

Для того чтобы выбросить из кабины троих бойцов – сопровождающих Флери, – Илье понадобилось просто сесть в эту кабину. «Монстр» послушно взревел – и наконец пересек Сену.

Через несколько часов «Монстр», заехав за Питером и Эриком, покидал пригороды Парижа, двигаясь точно на Восток. Позади оставались полицейские, газеты, менеджеры, электрокары и Академия. Позади оставалась дверь в детскую. «Монстр» ехал в страну монстров.

Глава пятая Граница

Избегайте смерти.

Из инструкции по использованию жизни

На этот раз я не спрашивал, кто он. Я запоминаю людей с первого раза, особенно если один и тот же гость по совместительству – единственный.

– Привет, Учитель. Что-то ты зачастил.

– Мы встречались?

– Есть вариант – ты мне приснился. Вполне возможно – и это тоже сон. Ты ведь сейчас говоришь, а раньше был немым.

Пророк не отвечал. Не знаю, что он пытался рассмотреть, – вокруг было черным-черно, ничего, кроме тьмы, изредка перемежаемой мраком. Сам факт, что я видел Пророка, казался мне лишним доказательством того, что на самом деле я ничего не вижу.

– Пророк, в прошлый раз ты собирался уйти отсюда, чтобы куда-то вернуться…

– И знал, как?

– Нет. Так что если ты снова за этим, то я снова не помогу.

– Возьми. – Пророк с трудом оторвал кусок своего плаща. – Если я снова появлюсь у тебя, покажи мне эту ткань – и я буду точно знать, что ты не пытаешься меня обмануть. Я пытался уйти, но, кажется, не просто вернулся, а попал в другое время.

– То есть тот Пророк, который уже был здесь, это ты, которым только будешь? Не обижайся, но одного куска плаща может не хватить.

– Олекса, вспомни, что я тебе говорил про своё возвращение, может быть, я что-то упустил.

– Судя по всему, упустил. И после того, как я тебе расскажу, всё равно не поймаешь… Насколько я понял, чтобы уйти из нашего мира, ты должен так испугаться быть в нем, что твой дар сам тебя вынесет отсюда. Примерно так. Помогло?

– Не очень. Как оказалось, меня довольно трудно напугать. Когда не боишься смерти, она пугает, но не очень.

– Некоторые считают, что есть вещи хуже, чем смерть. И уж точно страшнее.

– Спасибо, Олекса, я подумаю. Я могу что-то сделать для тебя?

– Мы могли бы уйти отсюда вместе.

– Нет. Не могли бы. Поверь. Но ты здесь ненадолго. Особенно если будешь помнить, что часто в темнице двери крепче стен.

Пророки – они такие – мастера выдать что-то этакое… Мои потомки обязательно найдут в этом смысл. Можно было бы попросить Пророка спеть… Или передать привет Алисе…

Я выбрал другое.

– Знаешь, если вдруг тебя и дальше будет бросать во времени – оставляй записи про те времена, в которых ты уже был, но которые для всех остальных только наступят. Пророчества – довольно забавная вещь, и у тебя появится законный повод именоваться Пророком.

Учитель, он же Пророк, – не ответил. Я даже не уверен, что он меня услышал. Его уже не было. Может быть, он мне только приснился.

* * *

Граница вдоль Стены возникла не сразу. Так уж получилось, что направленность была у нее преимущественно одна: чтобы из-за Стены ничто не попало в Европу. На Юге границы не было. Югу было все равно, кто прибудет и откуда. Пропеченные радиацией насквозь, пласты земли убивали любое живое существо, осмелившееся пробыть на ней достаточно долго.

С восточной стороны граница была специфическая. Наблюдатели Киевской Короны и Литовского княжества приглядывали за тем, кто двигается с Запада, и как скоро это движение замрет. После атаки на Киев правительственные силы границу не пересекали и не способствовали силам неправительственным. Те же, что все-таки прорывались на восточные земли, почти сразу становились добычей банд. Банды появились после падения Стены и занимались грабежом по восточную стороны границы. Перейти границу им мешали минные поля и пули пограничников.

Ни киевляне, ни литовцы бандам не препятствовали. Чем меньше чужаков доберется до городов – тем лучше. Конечно, если нарушители спокойствия волею судьбы все же сталкивались со стражами порядка, суд никто не собирал. Кто успел – тот убежал, кто не успел – тот остался. В лучшем случае – в качестве украшения для ближайшего дерева подходящей высоты, с подходящей веткой, на которую удобно накинуть веревку.

Появление «Монстра» не стало заметным событием ни по одну из сторон границы. Наблюдатели выделят его только в том случае, если по какой-то причине банды не разберут машину на запчасти. Для пограничников же четверо мужчин и женщина были одними из бесконечного числа чудаков, большая часть которых переставала интересоваться экзотикой, стоило им один раз пообщаться с людьми, держащими автомат с той непринужденностью, которая вырабатывается в результате постоянного применения оружия. Меньшая часть оставалась здесь, чтобы пересечь границу и, скорее всего, уже не вернуться назад.

Мишель, несмотря на протесты Ильи, решил составить тому компанию в поисках начальника заставы – за бронированными стенами «Монстра» Мари могла угрожать разве что опасность вывихнуть челюсть от слишком мощного зевка. Питер и Эрик за время пути приложили много усилий, чтобы первые же слова рассказа про Академию (независимо от ее порядкового номера) вызывали тоску и уныние. Даже неутомимый атомный движок сбавлял обороты. Рассказ был маленьким, и большую его часть супруги Алези услышали в состоявшейся, казалось, так давно встрече в кафе. Повторенный в десятый раз, он не стал длиннее.

Застава, еще недавно представлявшая собой совокупность трех зданий: сторожевой вышки, казармы и склада, – за последние месяцы превратилась в небольшой городок, где главным было место в очереди, а комендант, эти места фиксирующий, при желании уже мог бы открыть небольшую часовню для поклонников своей выдающейся личности.

Застава ждала караван. Банды на караваны не нападали. Добыча соблазнительная, но… на том свете не котируется ни одна из «тутошних» валют. Проблемы с обменом.

После падения Стены караваны освоили новые маршруты: граница означала появление товаров, которых здесь не было ни у кого.

То, что произошло во время атаки на Киев, было слишком свежо в памяти. Пройдет время – и Запад перестанет бояться и попробует снова. А пока – а пока Восток навязал Западу свои правила. Так же, как и на всей территории, не так давно окруженной Стеной, единственным надежным средством сообщения оставались караваны. Уже вооруженные автоматами и пулеметами, но все-таки караваны.

Экипажу большого грузовика нужно было срочно переехать границу. Путь лежал через большой деревянный мост, соединяющий два куска земли, не отделенные друг от друга ни рекой, ни ручьем, ни оврагом. Наивный человек мог бы легко подумать, что мост этот особо и не нужен. Наивный человек мог бы пойти на ту сторону без всякого моста, и, вполне возможно, ему удалось бы продвинуться достаточно далеко, прежде чем его жизнь изменилась бы коренным образом под влиянием мин – пехотных, довольно древних, а значит, дешевых и потому столь щедро посеянных.

Единственный в своем роде мост через минное поле. Довольно убедительный способ не пытаться ехать в объезд. Сто семьдесят первый номер в очереди. Слишком большой, чтобы рассчитывать на место в ближайшем караване.

– А без каравана никак?

Илья уже услышал два раза о порядке включения в очередь и о почти мистическом значении номера.

– Отпустить вас без каравана не имею права. Есть приказ, и я не вижу ни одной причины его нарушать.

Коменданту было мало. Причины для нарушения приказа, представленные Мишелем Алези, были либо неправильно представлены, либо комендант рассчитывал больше чем на тысячу кредитов.

Светло-коричневый мундир, белая портупея, стрижка под ноль и бычья шея должны были сделать обладателя этого букета солидным. Однако при росте метра в полтора этого было недостаточно. Было почти невозможно не смотреть на коменданта сверху вниз. И не замечать отвратительную родинку у него на макушке.

– Вы видели, на чем мы приехали?

– На огромном старом уродливом грузовике.

Илья проглотил оскорбление «Монстра», не поморщившись.

– Как думаете, какой у него движок?

– Такой же старый и уродливый.

– Правильно, причем атомный. Не знаете, что бывает от таких движков?

Комендант не столько испугался радиации, сколько живо представил себе реакцию на перспективу быть облученными сотен ожидающих каравана. В лучшем случае они просто уедут к соседней заставе. В худшем – заставят коменданта бесплатно сделать то, за что пока предлагали деньги.

Через пятнадцать минут «Монстр» медленно пробирался к мосту сквозь десятки повозок, автомобилей и палаток. Шлагбаум пополз вверх, пулеметчик на вышке в который раз прощупал взглядом поле и в который раз ничего не увидел.

«Монстр» уже выкатился на мост, когда фигура в камуфляже вынырнула из высокой травы. Даже стоя в полный рост, появившийся боец был бы почти невидимым, если бы не жерло гранатомета. Не затормозить и не объехать, броня не спасет, пулеметчик, щурящийся на солнце, увидит поздно, достаточно поздно, чтобы гранатометчик успел выстрелить и уйти с линии огня.

Мишель нажал на газ. Не успеть.

Ствол выплюнул снаряд, воздух подался, чтобы сомкнуться вновь, – и казарма окуталась языками пламени. «Монстр», в которого целился гранатометчик, только что был на прицеле, но исчез, чтобы снова появиться уже за спиной нападавшего. Мишель, вместо того чтобы пытаться понять, что случилось, зафиксировал главное – фигуру гранатометчика в мониторе заднего вида. «Монстр», послушный воле водителя, сдал назад. Три тонны веса – это действительно весомо.

Мишель не стал останавливаться, «Монстр» катил в сторону Киева, оставляя позади пожар, проклятия коменданта, труп гранатометчика и так и не выстрелившего пулеметчика. Питер приводил в чувство Эрика. Процесс переноса трехтонной махины забрал у того слишком много сил.

Мари уткнулась в стекло, за которым расстилался океан зелени. То, что случилось, было чем-то, чего с ней случаться не должно было никогда. Её не должно быть здесь, в неё не должны стрелять, они не должны телепортировать, пусть даже на пару десятков метров.

Илья внимательно изучал представителей Академии, будто только сейчас обнаружил их присутствие.

– Питер, вы могли нас перенести через мост в любой момент? Или без гранатометчика у вас не получается?

– Могли. Только это очень трудно. Эрик теперь дня два проваляется, а мы еще только пересекли границу.

– Ну а сам-то ты – тоже можешь грузовиками швыряться?

– Наверное. Но Эрик сильнее меня.

– Надо тренироваться. Мишель, когда остановимся, я для Эрика отвар сделаю, глядишь – оклемается быстрее.

«Монстр» продолжал катить в ночь, оставляя за границей гаснущий день, до Киева оставалось пятьсот километров.

Глава шестая Новая русская забава

Было бы забавно посмотреть на свое отражение. Заодно бы и побрился.

Из надписей на манжетах графа Дракулы

Пророк действительно говорил со мной, или мне это только почудилось, но после его посещения кое-что изменилось… Рядом была сила. Слишком далеко, чтобы освободиться, но я качал. По капельке. Еще миллион капель – и хватит, чтобы прикрыть донышко. С такими темпами мне понадобится еще лет сто, но я готов ждать. Мне есть ради чего возвращаться. То, что было где-то рядом со мной, тоже становилось сильнее. Незаметная мощь опытной руки, потянувшейся за мечом. У нас был один источник.

* * *

Сначала это показалось хорошей идеей – встать на стоянку рядом с караваном, идущим в сторону границы. Вероятно, именно его ждали на заставе. Шатры, раскинутые у дороги, костры, часовые, растянувшиеся тонкой цепью по периметру лагеря, – хотелось оказаться внутри этого островка безопасности, не хотелось оставаться снаружи.

Мишель осторожно направил «Монстра» в сторону огней. Через пять минут «Монстр» занял свое место на краю лагеря, а экипаж – у одного из костров. Консервы, прихваченные Мари, были вскрыты и добавлены к общему столу, который и без того не отличался скудостью.

Сидящие у костра обсуждали что-то, что должно было случиться вот-вот. Весь лагерь готовился к событию – по центру расчистили площадку и начали сооружать что-то из дерева. Шест, подпорка, перекладина в метре от земли. Намечалось что-то действительно незаурядное.

Когда к шесту начали стаскивать хворост, Илья перестал смеяться над шутками. Мишелю было легче – его русский был ограничен до пяти ласкательных, которыми он называл супругу. Мари с восторгом продолжала наблюдать за подготовкой.

Лагерь оторвался от еды и постепенно собирался вокруг площадки, в центре которой был установлен шест. Хворост преимущественно собирался детишками. Они натаскали его как раз столько, чтобы он закрыл столб до перекладины, и остались поближе к сооружению.

Когда к столбу вышли четверо, лагерь на секунду замер, чтобы взорваться шумом, свистом и сначала неясным, а потом всё более громким и отчетливым словом. Два меченосца и арбалетчик вели одиннадцати-двенадцатилетнюю девочку. Шла она трудно – цепи на ногах в сочетании с кровоподтеками делают походку далекой от летящей. Вероятно, на тот случай, если девочка решит ускориться с помощью рук, они у нее тоже были связаны.

Восторг Мари куда-то делся. Весь. Да и Мишелю перевод уже был не нужен. Когда к столбу привязан ребенок и хворост ждет огня – главное понятно. И слово, которое выкрикивал каждый, тоже было понятно. На Руси появилась новая забава – жечь ведьм.

– И часто у вас так?

Илья выбрал хорошее место – мужики уважительно пропустили вперед – что-то такое они уловили в нем, а может, дело было просто в том, что по их меркам возраст Ильи был достаточным, чтобы быть в почете, – чтобы долго жить, нужно многое уметь. Спросить он решил у сидящего справа от него огромного, дочерна загорелого мужика:

– Как так? Весело – барышень вместо дров пользуете…

– Весело потом будет. Когда огонь займется – вот тогда ведьма и попробует свою силу показать. Получится – будет жарко нам, не получится – ей. Правда, на этот случай есть Гоша – арбалетчик, у него оберег – ни одна ведьма сквозь его защиту не пробьется.

– Как поймали-то?

– Маришку-то? А чего её ловить-то. Её года три как атаман подобрал. Так и живет с караваном – помогает куховарам, да и вообще приятная девчонка, кто ж знал… Не смотри, что такая худенькая – кажется, кожа да кости, а шустрая, все успевала, болтает все время, из соломы кукол себе делала.

– Так, может, и не надо её – на костер-то?

– Может, и не надо… Если к тебе в постель гадюка залезла, может, и не надо ее убивать, может, она просто погреется и уползет. Раньше – уже бы с Лысой Горы прибыли за ней, сейчас им не до нас, слава богу.

Девочка улыбалась. То ли радовалась всеобщему вниманию, то ли детские мозги не справились с нагрузкой.

– А как узнали, что ведьма?

– Это Федя наш, он ведьм за версту чует. И ловит он. Подкрадется, оглушит – ну а дальше уже атаман решает – народ позабавить или по-тихому кончить. Чует он их. Вон идет – добыча его, без него никто ведьму тронуть не может.

– Федя, значит. Чует он. А часто ведьмы на костре силу свою показывают?

– Каждый раз. Кричат – обычный человек так ни за что крикнуть не сможет.

– Понятно. Ты, мужик, тоже бы кричал громче обычного, если тебе пятки поджарить…

– Мужик, ты чего?

Илья не ответил, ему срочно нужно было добраться до «Монстра».

Зрители одобрительно зашумели – на площадке появился Федя – охотник за ведьмами. Высокий, нескладный, впрочем, впечатление от его нескладности было обманчиво, достаточно было посмотреть на меч, который был закреплен у него на спине. Длинный, больше полутора метров спадон – оружие не для каждого. Нужно не просто быть атлетом, нужно еще быть весьма техничным бойцом, чтобы этот меч был действительно оружием, а не просто неподъемным куском заточенного металла.

Федя был доволен собой. Шум зрителей фактически перешел в рев, когда Феде принесли зажженный факел. Для тех, кто любит погорячее, ждать осталось недолго.

Голос у охотника на ведьм тоже был неожиданным – высоким, мелодичным. Не смотреть – слушать и наслаждаться.

– Право на спор!

Сказанное говорилось с двумя целями: фразу положено было сказать, и Феде нравилось, как звучит его голос.

– Право на спор!

По традиции – три раза. Вдруг кто не услышит. Федя подождал и повторил. Ответа он не ждал, и поэтому, когда в ответ услышал – в четвертый раз прозвучавшее над лагерем, сказанное негромко, с хрипотцой, но отчетливо – не сразу понял, что произошло.

Невысокий человек с топором в руке направлялся к Феде. Это был Илья.

Мишель достаточно хорошо знал брата своей супруги, чтобы понимать: если тот что задумал – его не остановить, особенно сейчас, когда его топор уже вынут из чехла. Знал он и то, что вспыльчивость у Ильи показная, брат жены спонтанных решений не принимает. У него было право, у него была сила, чтобы это право отстоять. И это не было ни глупо, ни рискованно – это было правильно. Правильно для Ильи и невозможно для Мишеля, даже если бы Мишель был мастером фехтования.

Топор Ильи не был боевым в полном смысле этого слова. То есть им вполне можно было убить, но примерно так, как можно убить столовым ножом или простым камнем. Это был добротный инструмент, который ловко сидел в руке и мог многое сделать, только не защитить от спадона. Когда рубишь дрова – дерево не дает сдачи. И все же Илья вышел с топором. Зрителям понравилось. Это должно было быть забавно и недолго. Федя даже заулыбался, неожиданно для себя он подумал, что по возможности постарается сохранить этому смешному противнику жизнь.

Они пожали друг другу руки и сошлись. Федя расставил ноги пошире, перехватил меч, прикинул, как лучше свалить противника, не покалечив, когда это случилось. Илья сделал быстрый шаг в сторону – и взмахнул топором. Без замаха. Просвистевший мимо спадон уже не играл никакой роли: вслед за своим мечом уже падал Федя, падал, как валятся под топором лесоруба огромные дубы – величаво, будто выбирая место падения.

Топор, выброшенный рукой Ильи, обухом пришелся точно по макушке Феди. Со стороны могло показаться, что Федя просто оступился и упал. Любой оступится, если получит топором по башке.

Илья, аккуратно переступив через распростершееся тело, подошел к столбу и двумя точными ударами умудрился перерубить цепь и разрезать веревку. Илья с Маришкой уже были у «Монстра», когда Мишель пришел в себя и потянул за собою Мари. Оставаться в лагере сейчас не казалось правильным.

Грузовик мягко заурчал и медленно покатился к выезду из лагеря, когда, чуть не попав под колеса, к кабине метнулась длинная тень. Илья дал по тормозам – перед бампером замер Федя. Вид у него был не очень, но, судя по скорости передвижения, череп был не самым уязвимым местом его тела.

Илья приоткрыл дверцу:

– Сказать чего хочешь?

– Предупредить. Дерешься ты здорово, только от ведьмы твой топор не спасет.

– От ведьмы? Сынок, кто, как ты думаешь, может учуять ведьму?

Вопрос для Феди был сложноват. Федя в принципе редко отвечал на вопросы.

– Обидеть хочешь? И так опозорил…

– Хочу совет дать. Учуять ведьму может только другая ведьма. Понимаешь меня? Ты поосторожней, вдруг в следующий раз кто-то додумается, что у тебя самого не самые обычные способности. Думаешь, для тебя хвороста не хватит или столба нужной длины не найдут?

Илья захлопнул дверцу и нажал на газ, не дожидаясь, когда Федя вникнет в смысл сказанного. У него будет достаточно времени.

Илья сменился и спал, мотор «Монстра» ревел, пытаясь убаюкать оставшегося за рулем Мишеля. Трехтонная махина мягко катилась по дороге, не замечая выбоин и кусков бездорожья, – под огромными колесами любая дорога кажется идеальным полотном. Прожектор выхватывал из ночи километр за километром. До Киева оставалось не больше двухсот.

Если вслушиваться в гул мотора, можно уловить скрытую мелодию, постепенно шумы уходят, остается только мотив. В такт появлялись и исчезали деревья, развалины, в такт поворачивала дорога. Мотив становился все сильнее, на очередном повороте Мишель еле повернул руль – он уже не вслушивался, но мотив был все сильнее. Он почти оглох, когда в зеркале увидел ее глаза. Он не должен был видеть этот взгляд, а может, она решила, что теперь ему уже всё равно – что он мог сделать? Только почти вслепую вести грузовик. Маришка смотрела, Маришка пела – и он слышал, каким-то шестым чувством, как всё реже дышит Илья и как Мари бледнеет, а щечки ведьмы наливаются цветом.

Наверное, Илья мог бы что-то сделать, но он спал и мог уже никогда не проснуться; может быть, что-то могли бы и Питер с Эриком. Мишель же смог только на очередном повороте недокрутить руль и всем телом навалиться на педаль тормоза.

Господин Алези пришел в себя от свиста проколотой подушки безопасности. Болело всё, но было хорошо. Потому что Мари, пусть и побледневшая, достала аптечку и рылась в лекарствах. В принципе, он был согласен терпеть эту боль всегда, лишь бы видеть, как Мари – живая и здоровая – что-то делает.

Сквозь ветровое стекло было видно, что Питер вытащил Маришку на улицу и пытается привести в чувство.

– Сынок, ты как?

Илья открыл дверцу и стоял на подножке, не забыв прихватить своего любимца.

– Могло быть хуже. – Мишель заставил себя улыбнуться.

– Где Эрик?

– Для Эрика хуже уже быть не может.

Илья подошел к Маришке и, отодвинув в сторону Питера, взмахнул топором. На этот раз удар был не обухом. Хватило нескольких сотен километров преодоленных за линией Большой Стены, чтобы отрубленная голова не казалась чем-то неуместным.

– Мы разве не должны были сдать её местным властям? – очнулся Питер, рассматривая кровь, впитывающуюся в его пиджак.

– Местные власти хотели её сжечь, так что, Петя, мы просто заменили один способ казни другим, более гуманным. И заплатил за мою гуманность – Эрик.

– Я не Петя, я – Питер.

– Питером ты был в Париже, а здесь ты Петя – привыкай.

Мишель смотрел на тело девочки и ничего не чувствовал. Так же как он ничего не почувствовал, когда задавил неудачливого гранатометчика. Он смотрел на Мари и знал, что, если она и Таша будут живы, он сможет давить, резать – и ничего не чувствовать. Он не знал, хорошо это или плохо, но это было.

– То, что она сделала с Эриком, то, что пыталась сделать с нами… Она же ведьма, а не вампир! – Питер довольно быстро пришел в себя от зрелища обезглавленной девочки.

– Любая ведьма или колдун может кормиться силой от людей, а еще лучше – от людей, у которых есть сила. Разница только в том, что обычный человек умирает быстрее, его выкачать досуха – проще, одаренный дает побольше, а особо одаренный может и посопротивляться. Но не во сне.

– Так же, как Трое кормятся от нашего мира.

– Да, только не каждая это делает. Силу можно накапливать и свою. Если ведьма начинает кормиться от людей, она становится сильнее быстро и с малыми усилиями. И чем раньше её убьешь, тем вернее.

– Может, осиновый кол ей в сердце загнать? – Питер снял свой неизменный черный пиджак. При сооружении ямы глубиной в два метра согреваешься быстро.

– Кол не помешал бы. Вон, полкабины своей кровью залила, и ни царапины; надеюсь, могила будет глубокая – не выползет. Если бы не Мишель – сейчас бы Маришка закапывала вас. Вампир – тот же колдун или ведьма, только с одним-единственным умением – качать чужую силу. Так что разница невелика.

Питер натер мозоли, но справился сам – два креста встали на одном холме.

«Монстр» простоял сутки, прежде чем экипаж пришел в себя. За руль сел Илья, Мишель отсыпался, и, судя по стонам, снился ему какой-то кошмар.

Илья гнал, словно все ведьмы этой земли охотились за ним, чтобы отомстить за Маришку.

На скорости всё иначе. Взрыв, пришедшийся чуть справа и впереди по ходу «Монстра», так быстро остался позади, что оставалось только гадать – что-то было или просто грузовик наскочил на особенно большую кочку. Следующий разрыв чуть было не заставил грузовик пойти юзом. Впрочем, Илья уже не гадал, что это было. Он знал эти звуки и боролся с желанием втиснуть голову в плечи, чтобы не думать, повинуясь инстинкту, об одном – где найти дыру поглубже, неприметную – отсидеться, пока наверху смерть не спрячет свою косу.

Илья добавил газу. Гранатомет плюнул еще раз и снова замолчал, зато добавился веселый треск автоматов. Ни броне «Монстра», ни бескамерным колесам особого вреда АК причинить не мог. Несколько мотоциклов, появившихся из бокового ответвления главной дороги, ненавязчиво сопровождали грузовик.

Теоретически ситуация была нехорошая, но не безнадежная. Рано или поздно мотоциклисты отстанут, либо им придется вместе с «Монстром» въехать прямо в Киев. Верить в то, что отряд мотоциклистов преследует их исключительно с целью покататься и пострелять в особо крупную движущуюся мишень, хотелось – но не верилось.

К мотоциклам добавился джип, на котором была установлена пулеметная турель. Это уже было серьезнее: при кучном огне по шинам этот мог просто выгрызть резину. Илья еще добавил газу – и чуть не ушел в кювет: поперек шоссе стоял танк. Старый, рыжий, со свернутой башней, но все-таки танк, который не объехать, только свернуть.

– Питер, к пулемету!

Место у пулемета должен был занимать Мишель, Питер пару раз пытался стрелять, но надежды на его меткость были довольно слабыми – разве что кто-то сумеет подставиться… Впрочем, ответный огонь уже ничего не решал. «Монстру» пришлось свернуть, и это было именно то, чего хотели бандиты. Илья точно знал, что их загоняют, и, судя по тому, как всё было сделано, – шансов никаких.

Питер ни в кого не попал, но заставил запылить проселок, на который пришлось свернуть. Мотоциклисты слегка отстали. Сейчас Илья жалел, что не попытался сдвинуть старый танк с дороги… Если Питер заставит нападавших отстать еще немного, можно попробовать развернуться и вернуться на шоссе. Илья даже улыбнулся, представляя, как мотоциклисты будут пытаться остановить несущегося на них «Монстра».

Деревья немного расступились – сейчас или никогда. Илья притормозил, забрал влево, назад, снова влево – довернуть он не успел.

Из-за деревьев, с неприметной дорожки позади «Монстра», выезжал бронированный красавец. Не ржавый, и с башней у него все было в полном порядке. Темно-зеленый, блестящий, будто только что с конвейера, с гигантской плоской башней, величиной чуть ли не с корпус и огромной пушкой. Никакая броня не выдержит. Еще один танк подъехал спереди.

«Монстр» перестал быть монстром. Готовясь к броску до Киева, Илья думал о стрелках и меченосцах, бандитах с древними автоматами, может быть, даже гранатометами и пулеметами. Он не думал об арсеналах, о складах ГСМ, уцелевших благодаря возникновению Стены. Не хватало только нескольких тысяч человек, которые стали бы самой укомплектованной армией за всю историю человечества.

Ехать дальше было некуда. Вокруг «Монстра» рассыпались бандиты. Один из них, в огромной широкополой шляпе, выразительно взмахнул рукой: пора, мол, и двери открывать. Очень не хотелось. Но превращаться в фарш после выстрела каким-нибудь бронебойным подкалиберным с сердечником из обедненного урана – хотелось еще меньше.

– Питер, а ты как Эрик – не можешь? – Мишель вовремя пришел в себя, – перед смертью очень важно иметь ясную голову, будет о чем поговорить на том свете.

– А смысл? Больше чем метров на двадцать у меня в любом случае не получится, а им эти двадцать метров – пушку на пару градусов повернуть.

Вероятно, чтобы его лучше поняли, Питер повернул свой пулемет, что заставило товарища в шляпе нервно отпрыгнуть в сторону, ретировавшись с линии огня.

– Значит, можешь, – констатировал Мишель. – Илья, у тебя ведь реактор тут настоящий, то есть, если постараться, может и рвануть?

– Ага, кто тебе сказал, что это приятно?

– Ты можешь взорвать свою бомбу?

– Любой движок можно взорвать. Особенно если на борту есть взрывчатка. Если обойдемся просто взрывом реактора, без ядерной реакции, тебя устроит? – Илья выглянул в окно, где к грузовику подтянулось еще несколько десятков бойцов. – Говори, что придумал!

«Монстр» не подавал признаков жизни. Человек в широкополой шляпе устал ждать и отдал приказ – к борту грузовика подошли несколько человек с оборудованием. Броню не берут пули, но грузовик – не сейф, всё, что собрано, можно разобрать. Запор вот-вот должен был сдаться, когда «Монстр» стал вибрировать. Неприятно вибрировать. Если бы они бросились бежать прямо сейчас – у них был бы шанс. Прошла секунда, другая – из задней части грузовика вырвался столб пламени, затем, почти сразу, еще один, в несколько раз выше первого, в следующее мгновение «Монстр» превратился в металлическое раскаленное до белизны крошево, летящее во все стороны, следом шла волна чистого жара. Всё, что могло гореть в радиусе метров пятидесяти, – горело. Танки, мотоциклы, тела.

В рапорте, который через месяц попадет на стол полковника Яковлева, будет указано, что в последнее время полностью прекратила свою активность банда Шляпника. Скорее всего, уничтожена конкурентами. В ста метрах от взорвавшегося «Монстра» приходил в себя его экипаж. Питеру не пришлось повторять подвиг Эрика. Он перенес меньший вес на большее расстояние. Теперь он прикидывал, а не мог бы он при должной подготовке перенести хотя бы только себя прямо домой – в Париж? Позже, когда хотя бы немного придет в себя. Самое большее, на что способен был сейчас Питер, – это мечтать. Шевелиться он сможет через несколько часов – и тогда экипаж сможет отправиться дальше. Киев был уже недалеко, но остаток пути им предстояло преодолеть пешком и без брони.

Глава седьмая У стен Великого города

Сколько лет, сколько зим! Уж и не чаял, что заглянете!

Дежурная фраза апостола Петра

Сосновый лес постепенно вымер, теперь дорогу окружали камень и бетон. Город уже был здесь, протянулся своим мертвым прошлым навстречу каждому пришельцу. В этих развалинах могла прятаться целая страна, которую никто никогда не откроет. Просто потому, что есть вещи, которые должны оставаться на запоре.

Дорога плавно вошла в то, что когда-то было огромной площадью, – на краю стоял чудом уцелевший троллейбус. Краска не облупилась, не выгорела, а, кажется, даже стала ярче. Купи билетик – и езжай себе от кольца до кольца.

Костер у Ильи получился правильный – ни большой, ни маленький, ужин ожидался почти праздничным. Почти – потому как праздновать было особенно нечего, просто это был последний ужин перед Киевом, и можно было больше не беречь еду.

Ночь сделала выпуклыми языки огня – точкой притяжения и точкой настороженности: развалины не спали. Разнонаправленное движение растекалось волнами, пока обходя костер. Первым заступил Питер. Первым легче: отстоишь смену, а впереди почти целая ночь – спи себе. Опять-таки, часть смены товарищи еще толком и не спали – тоже неплохо.

Площадь не давала шансов подобраться незамеченным, пламя костра отражалось от битого стекла, рассыпанного повсюду. Питер решил не подсвечивать площадь фонариком, электрический свет, сталкиваясь со светом огня, рождал такие тени, что Питер просто не мог себя заставить снова его включить – слишком страшно.

Страшнее теней был только храп Ильи. Скорее всего, живущим в развалинах тоже было страшно – храп был богатый, раскатистый, он то заполнял всё вокруг мощными басами, то взрывался неожиданным посвистом.

Мишель спал, свернувшись калачиком, в свете костра черты лица его обострились, и Питеру казалось, что тот подглядывает и злорадно улыбается. Мари, укрывшаяся плащом Мишеля, лежала рядом с мужем, чуть дальше от огня… Не удержавшись, Питер включил фонарик – Мари Алези была одной из самых красивых женщин, которых он встречал в своей жизни, и во сне она не становилась менее привлекательней… Тогда, в Париже, Эрик был против. И против самого путешествия, и, главное, своего в нем участия. До того, как познакомился с Мари. Если бы Эрик не поехал, то, скорее всего, жертвой Маришки стал бы Питер… Если бы еще раньше их не разнес на части выстрел из гранатомета или… Питер никогда не отличался особой трезвостью мысли, но то, что он увидел, заставило его на какое-то время перестать думать вообще. Точнее – то, чего он не увидел. Питер не увидел Мари. Плащ и маленькие кроссовки лежали там, где только что обязана была находиться мадам Алези. Только ее не было.

Питер достал из кобуры пистолет и выстрелил вверх.

Пятнадцать минут – больше времени пройти между тем, как Мари была, и тем, как Питер заметил её пропажу, не могло. Мари просто не могла уйти далеко – босиком по камням и стеклу.

Пока Илья и Питер обшаривали дома по периметру площади, Мишель не искал и не гадал. Не спрашивал себя, с какой такой нечаянной радости Мари решила отправиться на ночную прогулку. По тому наитию, которое бывает только у любящих, он шел к жизнерадостному троллейбусу. Автомат как-то вдруг правильно лег в руки, предохранитель нутром узнаваемым звуком перешел в положение одиночного огня. Удар прикладом в дверь получился четким сильным щелчком, именно таким, каким требовалось, – дверь открылась, Мишель увидел.

Мари не всегда была мадам Алези. В её жизни был довольно продолжительный период до того. Сейчас он увидел именно ту Мари – прекрасную и недоступную, соблазнительную и помолодевшую лет на десять. Обнаженную – и не одну.

Вид обнаженной супруги настолько шокировал, что Мишель не сразу оценил, что именно он видит. Перегородка, когда-то отделявшая водительское место от салона, исчезла, а кресло водителя теперь было обращено к пассажирам. На этом почетном месте и восседала Мари. Места пассажиров тоже не пустовали. Самые печальные глаза в мире размещались под бровями, которые без малейшего промежутка переходили в шевелюры. Надо сказать, и бороды были тоже в подозрительной близости от бровей. Мари была в обществе существ, которые сильно смахивали бы на бурых плюшевых медвежат, если бы не две детали: глаза и орган, который в спокойном состоянии у особей мужского пола находится между ног. Состояние было не спокойное, и печаль в глазах «медвежат» воспринималась какой-то не вполне искренней.

– Мари!

Мадам Алези очень долго была вне лона семьи – уже минут двадцать. Судя по ее реакции, она не только забыла Мишеля, она даже не пыталась провести черту между ним и остальными – то есть остальными плюшевыми мишками. Ее взгляд лишь на мгновение остановился на лице Мишеля – с тем, чтобы опуститься ниже и не найти там того, что было щедро выставлено напоказ у пассажиров.

Мари была разочарована. Мари, кроме того, еще и оглохла. Потому что не слышать крика Мишеля смог бы только глухой человек…

Первый выстрел ушел в потолок. Второй раз выстрелить Мишель не успел. Печальные глаза оказались рядом, а автомат далеко. У глаз были не только огромные половые органы, но и сильные, ловкие руки. Через секунду Мишель был опрокинут на спину, и встать он смог бы, лишь сбросив с себя килограммов двести живого веса, который копошился на нем. Впрочем, похоже, целью пассажиров троллейбуса было просто кувыркаться на Мишеле, не нанося ему особого вреда.

Выстрел из автомата может помочь даже тогда, когда он мимо. Илья и Питер, обыскивавшие дома вокруг площади, услышали выстрел Мишеля и кинулись к автобусу. В тот момент, когда спина Алези уже успела изучить пол троллейбуса действительно хорошо, Илья нанес первый удар топором, а Питер во второй раз за эту ночь выстрелил.

Мишель смог выползти из-под «кучи-малы» и не попасть под лезвие Ильи. Питер смог прекратить стрелять, несмотря на то что патроны еще не кончились.

Плюшевым мишкам не положено истекать кровью и так смотреть…

Илья накинул на Мари свою рубаху и отвел к костру. Ночь скоропостижно кончилась, и на выглянувшем солнце троллейбус смотрелся обычной ржавой развалиной, которых здесь было довольно много. Мишель был занят.

Чтобы завалить ветками троллейбус, их должно быть довольно много. Алези упорно их собирал, так и не дойдя до лагеря. Две вещи, которые он сейчас был не в состоянии видеть, – глаза «пассажиров» и Мари. Почему-то ему казалось, что пламя всё как-то образует. Вспыхнет, превратит всё в дым и золу, перекрасит красное в черное.

Троллейбус выгорел – крыша провалилась. Но штанги уцелели – два рога теперь торчали в небо, будто кто-то закопал в этом месте то ли черта, то ли особо длиннорогого козла. Мари пришлось вести насильно – ей было просто не объяснить, почему нужно куда-то идти, Мари хотела совсем другого, выражая эти свои желания вовсе без помощи слов, зато более чем понятными движениями. Промучившись несколько сот метров, Илья соорудил носилки. Питер шел впереди, Илья и Мишель с носилками – следом; так они и вышли к Золотым воротам.

Снизу – вверх. Смотреть и становиться маленьким. Что этим стенам время и люди? Приходящие, чтобы пройти сквозь, – слишком быстрые для почти двухтысячелетнего спокойствия камня. Надвратная башня, первая из уцелевших башен Киева. Крест над башней – первый в армии крестов, венчающих тысячи куполов.

Шаг за шагом вверх по склону, по хрустящей листве, по древней брусчатке – к прохладе, которая бывает только в больших городах. Она копится из года в год, с каждым умершим в этой земле. К жару Города, который растет с каждым рожденным, с каждым перешагнувшим его границы.

Питер устал смотреть на солнце, садящееся, кажется, прямо за воротами, – он шел почти вслепую, лишь иногда открывая глаза, чтобы снова увидеть под ногами булыжник и снова их закрыть. Что-то твердое уткнулось ему в грудь, мешая продолжать движение. Очередной шаг получился на месте, Питер с трудом поднял голову. Пятеро мужчин преграждали им дорогу. Один из них – невысокий, но с размахом плеч, заставляющим усомниться в том, что рост, в принципе, может давать преимущество, упирался стволом автомата в грудь Питера.

Стоящий за плечистым, вероятно, старший, подождал, пока Илья и Мишель со своей ношей догонят Питера, затем что-то неразборчиво скомандовал, после чего носилки с Мари перекочевали в руки двоих из его команды. Как только это произошло, лицо его дало трещину, которая, вероятно, должна была означать улыбку:

– С прибытием! Разрешите вас сопроводить?

– Кто вы? – Илья смотрел на бойцов, противопоставить которым сейчас им было просто нечего, и не понимал, почему он ничего не чувствует. Ни страха, ни опасений – устал волноваться? Не так уж он устал. – Кто ты, сынок?

– Лейтенант Алёхин, Костяное отделение. Мы вас ждали.

Глава восьмая Накануне

Не стреляйте в пророка, он предсказывает, как может.

Объявление на Нью-Йоркской фондовой бирже

– Вы упоминаетесь в пророчестве.

У Алёхина не то что были проблемы с французским, просто Алёхин и французский жили по разные стороны реки. Сейчас они встретились. Вероятно, эта встреча могла произойти и в более благоприятных условиях. То есть интонацию он уловил, и, если бы Питер производил хоть на гран более убедительное впечатление, вероятно, даже взялся бы за оружие.

На помощь Питеру пришел Илья:

– Он говорит, что вы упоминаетесь в пророчестве.

– И чего там сказано? Как я переспал с его девушкой? Чего он на меня так пялится? Это ж в будущем только…

Питер продолжал нести язык Вольтера в русскоязычные массы. Илья переводил:

– В пророчестве говорится, что маг Олекса был пленен вами. По логике, теперь мы должны вас разоружить, обездвижить и пытать, пока вы не скажете, где находится Олекса и как его освободить.

– То есть вы прибыли, чтобы освободить Алекса, в смысле Олексу… Это довольно трудно. Это я про «разоружить и обездвижить».

– А освободить легко?

– Нет. Это просто невозможно. Что с барышней? Нарвались на пушистиков?

– Если ты про тех, что с большими глазами…

– И большими членами – про них. – Илья пытался понять, что так веселит лейтенанта, – лично у него воспоминание о пушистиках никакого веселья не вызывало.

– Ни одна баба не устоит. Не переживайте, обычно где-то через двое суток отпускает. У нас тут есть один маньяк – в архивах жизнь просиживает, пытается всё объяснить, одноногий шизик – Григорян. Он считает, что эти ребята выбрасывают дикое количество каких-то химикалий и ни одна особь женского пола не устоит, если, конечно, окажется неподалеку и в нужное время.

– Ну и что потом они делают с этой женской особью? – Илья поглядывал в сторону Мишеля, тот напряженно вслушивался, будто был в состоянии понять, о чем речь.

– Да ничего. Было бы что-нибудь – мы бы их давно повывели. Пушистики – гермафродиты, Григорян долго объяснял, почему им для спаривания нужно присутствие барышни: там тоже с какими-то веществами связано…

– Феромонами.

– Точно, так он и выражался. Типа мужских – в избытке, а женских для нормального процесса им не хватает. Заманивают барышню, она возбуждается от мужских – и выделяет немерено женских. Я чего-то не понимаю. Вы их на чем-то поймали?

– Не то чтобы поймали. Но – вывели. Под корень. Мне теперь эти глаза до скончания дней будут мерещиться. Лейтенант, вы зачем нас ждали и что делать собираетесь? Я смотрю, твои бойцы уже и костерок развели, и котелок пристроили, наверное, а ты мне всё с главным ответом не торопишься. Что дальше, лейтенант, незнаю твоего имени? Зачем ждал нас?

– Звать меня Олег. Есть приказ, и есть подробное описание: «красивая женщина и сопровождающие мужчины, по-русски не говорящие». Правда, нас предупреждали, что вы передвигаетесь на каком-то чудовищном автомобиле. Бензин, наверное, кончился? Думается, мне есть причина вас задержать. Но сначала вы мне расскажите, зачем вам Алекс. Потому что там, где он сейчас, он находится не без моей помощи. Только всё тут не так просто, как в этом вашем пророчестве. Так что говори – и кто знает, может, вместе чего и придумаем.

Данила, принятый в Костяное отделение после заточения Алекса, сменил в карауле Марата, а того уже вот-вот должен был сменить Рыжий, а Илья с Алёхиным всё говорили. Если бы Костяное отделение не участвовало в последней экспедиции Алекса, лейтенант не поверил бы ни одному слову. Если бы Алекс не вернулся живым, будучи абсолютно точно убитым.

Тогда – Алекс не казался своим. Он вообще не казался человеком. То, что он сделал, пугало, потому что он был кем-то, кто мог запросто убить, причем в любом количестве и на любой дистанции. Даже меч держат в ножнах – Алекс нуждался в том, чтобы быть под присмотром. У Алёхина не было приказа брать живым. Первый Меч бил наверняка – но Алекс каким-то чудом ушел от смертельного удара. Алёхин ударил плашмя.

Приказ был – «оказать содействие ведьмам». Лейтенант его выполнил. Дальше ведьмы содействовали себе сами.

– Если на секундочку предположить, что вы не сумасшедшие. Что нас ждет?

Питер отвечал на переведенный Ильей вопрос довольно долго, перевод Ильи уместился в одно очень русское слово. Это слово понял даже Мишель.

– В славянских сказках их называли «гуси-лебеди».

– Ну да, прилетели, улетели, кого-то там унесли…

– Сказки, они о давнем, потому там прилетели-улетели. А тут, если прилетят, то нам уже будет все равно – улетят они или нет. Мы не узнаем.

– А дочка твоего француза нас спасет?

– Его дочка – моя племянница. Может статься, её силы хватит, чтобы склонить дело в нашу пользу. Может, не хватит. Обидно проиграть, не воспользовавшись последним шансом.

– На секунду предположим, что ты попал в город. Даже до Лысой Горы добрался. Дальше что?

Питер снова был многословен. Илья – опять краток:

– Дальше Мари проведет.

– Сможет?

– В нашем роду не было такого, чтобы мать к дитю своему дорогу не нашла.

– А так, чтобы нашла, а её мечами порубили? А то там – на Лысой Горе – одной материнской любви может и не хватить.

– Просто спросить? – Было видно, что Мишель хотел сказать давно, но трудно вспоминал, как это сделать по-русски. Получилось трудно, но тут пришел на помощь Илья:

– Мишель предлагает просто всё рассказать ведьмам. Почему бы им не помочь.

– Почему бы не прислать сюда не бойца в отставке с женщиной и двумя дохляками, а нормальную команду? – Когда к ним подсел Данила, никто не заметил, зато теперь очень хотелось его не слышать. – Почему бы замечательному просвещенному правительству Франции, или что у вас там, не прислушаться к целой Академии магов? Гуси-лебеди? Как насчет угрозы нашествия колобков?

– Данила прав. – Алёхин снял котелок с костра и принялся разливать по чашкам густой – пахнущий так, что, кажется, не надо есть, достаточно вдыхать, – бульон. – Нам никто не поверит. Я сам вам до конца не верю. Самое простое – дождаться, когда эти самые гуси-лебеди прилетят. Тогда ничего доказывать не придется. Просто быть рядом с Горой и ждать.

– Опоздаем. Но есть вариант. – Илья уже успел выхлебать свою порцию и с тоской рассматривал дно чашки. – Только без вас он точно не прокатит. Насколько я понимаю, Волк, Ворон и Змей могут попасть сюда сами или в одной из своих ипостасей. Обычно это возможно, если миры так близко, как сейчас, или если им кто-то помогает. Так? Питер? Сейчас я тебе переведу.

Питер кивал и говорил, Илья кивал в такт и переводил:

– Миры очень близки. Трое готовятся к бою и пытаются набрать силы – тянутся к нам. Хранительницы не справляются. Может быть, поэтому и похитили не ту – паникуют. Но маг Олекса частично исправил ситуацию. Миры были так близко, что не просто образовалась Стена. Мало того, веками здесь, среди нас находился один из Троих – Змей. Олекса отправил Змея в его мир.

– Спас Змея и спас нас, – эхом откликнулся Данила, – но так нам и не сказал, почему для этого должна была умереть Карина.

– Это настолько ослабило связь между мирами, – Илья, не обращая внимания на Данилу, продолжал переводить Питера, – что Стена разрушилась. Трое, которые постепенно начинали поглощать наш мир, – отступили. Баланс был восстановлен. Теперь только кто-то с этой стороны может впустить кого-то из Троих.

– Например, ты? – Питер не знал, что сказал Алёхин, но не мог не понять.

Мишель смотрел на Питера и только сейчас понял, что этот самый представитель какой-то там Академии, человек, с трудом управляющийся со своими магическими талантами, в принципе не умеющий попадать в цель из любого оружия, постоянно мерзнущий в своем нелепом шерстяном костюме – молод. Если бы он и Мари были чуть легкомысленнее, Натали вполне могла быть ровесницей бледного юноши – Питера Аньелли. Человека, который мог открыть дверь…

– Один бог знает, что тогда случится. Может быть, новая Стена, а может, Трое пожрут нас – и не нужно будет ни о чем беспокоиться… – Питера как-то совсем не прельщала перспектива быть первым на пути чудовища. Одно дело – подсматривать и совсем другое – иметь с ним дело. – Я в любом случае смогу открыть дверь только для слабой тени одного из Троих. Для того, чтобы к нам попал кто-то из них, нужен ритуал…

– Ритуал? – оживился Данила. – Никогда не видел, ведьмы всё делают в тайне даже от мечей.

– Я думаю, это примерно то, что сделали Алекс и Карина, когда освобождали Змея. Угадал? – Питеру оставалось только кивнуть. Здесь, на Востоке, лейтенанты разбирались в тонких материях магии и ведовства с простотой и точностью магистров.

– А может, ведьмы, наконец, проснутся и сделают что-то сами, тем более что Алекс, скажем так, не в форме. – Алёхину очень хотелось посмотреть, как ведьмы будут противостоять достойному противнику. Не так, как они это делали всегда, предварительно вымотав противника силами простых смертных, чтобы нанести последний смертельный удар, а выйдут на бой так, как это десятки раз делал сам лейтенант Алёхин. Впереди смерть, рядом товарищи – строй на строй. – На самом деле нам нужно поднять флаг. И ты, Питер, это сделаешь.

Питер молчал. Он уловил из всего сказанного только слово «флаг». Мишель понял только то, что лейтенант на что-то решился. Илья понял всё, кроме того, какой флаг хочет поднять Алёхин.

– Когда к городу приближается противник, на заставе поднимается флаг. На заставе знают: дальше нужно только продержаться. Флаг увидят – и придут на помощь; поднят флаг, значит – ворота на запор, гвардия – поднята, армия готовится к бою. Мы сделаем то же самое. Это не дело ведьм или Алекса. Это не дело маленькой девочки, пусть она трижды Воин. Так вот, ты, Питер, «откроешь дверь». Сделаешь это громко, так, чтобы Замок на Лысой Горе вздрогнул. Глядишь – под шумок и до Алекса доберемся.

Лейтенант не спал в эту ночь. Он давно уже приучил себя не спать накануне боя. Ему казалось – так правильно. Пока он не сделал ничего необратимого. В конце концов, он выполнил приказ – перехватить французов. Теперь он их проводит в город. В приказе ничего не сказано о том, как именно он их должен доставить, а уж то, что от Костяного отделения эти странные ребята никуда не денутся, лейтенант был уверен.

Потом Питер попробует «открыть дверь». Если ему это удастся… Кто такой Алёхин, чтобы этому помешать?

Когда заря уже пробивалась сквозь киевские холмы, Алёхин разбудил Илью:

– А может, пусть они себя летят?

– Кто?

– Гуси-лебеди. Может, это не страшно. Может, это не наш бой?

– Когда Питер откроет дверь, я с Мари – за Олексой, а вы следите за тем, чтобы с «поднятием флага» всё было правильно. Присмотришь за Мишелем и Питером?

– Присмотрю, жив буду – присмотрю. Ты сам-то в них веришь? А то гляжу на тебя – сидел где-то под Парижем на печи, а тут – взял топор в руки и, вишь ты, – на Лысую Гору пошел…

– Сам же говоришь – под Парижем, не под Муромом, так чего беспокоиться?

* * *

Сны. Черно-белые. Всегда про то, что где-то не здесь. Это «всегда» началось не так давно – как только я перестал просто проваливаться в пустоту, чтобы иногда прийти в себя ровно настолько, чтобы снова почувствовать – проваливаюсь. Теперь провалы чередовались со снами. Сегодня во сне ко мне пришла Мокаша. В странном черно-белом месте моего сна степеней свободы у меня было столько же – одна: я мог кричать. Мокаша радовалась и меня не слышала. Просто смотрела и что-то говорила. Вероятно, в отместку я тоже её не слышал. Жаль. Вдруг она хотела мне сказать что-то хорошее, например, что не она меня тут держит.

Глава девятая Тень ворона

Городские бои – это безумие. Кто-нибудь задумывался о том, что могут пострадать не только люди?

Шарик и Мурка. «Люди – между прогулкой и кормежкой»

Золотые ворота редко становились точкой назначения для прибывающих в Киев. Просто потому, что остальные ворота были расположены удобнее, а охраны на них было меньше. Охраны уставшей, невнимательной и готовой пропустить небольшую армию, если только ее командир догадается повременить с боевыми действиями до пересечения городской границы.

Отягощало положение еще и то, что прямо на площади за Золотыми воротами располагалась комендатура вместе с казармами гвардии, а сам командующий гвардией располагался в башне над воротами.

С другой стороны, если бы кому-то удалось взять штурмом Золотые ворота, что в свое время не удалось даже Батыю, он сразу оказался бы в самой сердцевине города на полпути между Лысой Горой и Печерским Замком. Преимущество чисто географическое – каждый из полюсов Киева нужно было брать отдельным штурмом. Причем одновременно. Со стратегической точки зрения – убийственно неудобно.

Алёхин вел отряд, широким кругом обходя Батыевы и Лядские ворота, собираясь попасть в город неподалеку от Жидовских ворот. Разрушенные здания на склонах киевских холмов образовали лабиринт, который было невозможно контролировать, впрочем, и большому отряду с обозом там было не пройти. По счастью, с обозом у Алёхина не сложилось.

Идти нужно было вверх, по прогнившим ступеням, давно не знавшим перил. Идти нужно было вниз, чтобы снова подниматься, перепрыгивать провалы и мучительно вслушиваться, не идет ли кто вслед, – мужчины, увешанные оружием, слышны.

Мари пришла в себя, как и предсказывал Алёхин. Всё, что она помнила, относилось к периоду до визита к пушистикам. К несчастью, Мишель не мог похвастаться тем же.

Лестницы меняли дерево на камень, металл на пластик, высокие ступени – на стесанные поколениями подошв. Первым, как обычно, шел Сява, прикрывая командира. Замыкал Рыжий.

Дом, на третий этаж которого они пробирались, обещал плоскую крышу, переходящую в достаточно крутую тропинку, которая в свою очередь уже должна была вывести из лабиринта в город за каких-то три квартала от Лысой Горы.

Лейтенант проклинал себя за принятое решение и за выбранный маршрут. Снизу вверх – это так удобно для тех, кто поджидает в конце пути. Перед выходом на крышу он инстинктивно задержался, прежде чем сделать шаг за Сявой. Железная решетчатая ступенька звонко приняла в себя стрелу – как раз в том месте, где уже должен был стоять Алёхин.

Делая шаг назад, Алёхин знал, что Сява, скорее всего, мертв, а все они живы временно. Он узнал стрелу – ярко-желтую: такие были только у мечей.

– Лейтенант, у вас нет шансов – выходите!

– Давно ведьмы воюют с княжеской гвардией?

– С тех пор, как гвардия нарушает присягу. Выходите! Обещаю, вы будете переданы Коронному Суду.

Это было плохое обещание. То есть Илья думал, что хорошее. Если бы Мишель и Питер что-то понимали по-русски, они бы тоже так подумали. Гвардейцы понимали: лучшее, что они могут получить от Суда, это – в качестве особого расположения князя – лишение головы до четвертования, а не после. Киевская Корона к нарушителям присяги всегда относилась с особой жестокостью, и молодой князь в этом ничем не отличался от старого. И это как-то понятно. Ночные размышления о том, что они ничего особо и не нарушили, теперь казались смешными. Они снова стали бы серьезными, если бы удалось оторваться от мечей. Сдаться значило признать вину. Алёхин не верил, что его кто-то будет слушать.

Лейтенант почти не слушал меча, он просчитывал варианты: все были плохи, но после того, что крикнул Рыжий, и тех не осталось. Снизу подходил еще один отряд мечей.

У автомата и лука есть масса различий. Эти различия настолько велики, что можно себе представить обстоятельства, при которых лук будет всем хорош, а АК – плох. Однако речь не о такой ситуации, когда два отряда сосредоточены на абсолютно плоской площадке размером десять на десять, причем один отряд вооружен автоматами, а второй – нет.

Единственным человеком, который не удивлялся тому, как это восемь человек, только что находившиеся между двумя отрядами мечей, вдруг оказались немного в другом месте и решительно с другим вооружением, был Питер.

Питер быстро учился. Повторить трюк с переносом оказалось куда легче, чем произвести его впервые, даже с учетом того, что маг не только перенес своих, но и обезоружил чужих. Отряд Алёхина в один миг оказался на холме, перед грудой оружия, которое за миг до этого принадлежало мечам.

Если бы Питер видел дорогу, он мог бы перенести отряд дальше, но видел он только крышу и холм, возвышающийся над ней. А на вторую попытку он уже был не способен – выдохся, не так, как в прошлый раз, но до конца дня он годился только на то, чтобы что-то делали с ним. Алёхин удивился дважды: Сява ждал их на том же холме, живой и здоровый, если не считать того, что он был снабжен кляпом и очень качественно связан.

Лейтенант был готов вступить в бой с мечами, но был не готов просто расстрелять отряд бойцов Лысой Горы.

– Лейтенант, это делается просто: переключаете на автоматический огонь – и стреляете.

– Илья, если покажется второй отряд с лестницы – так и делайте. Рыжий, займись Сявой, Марат, ко мне!

Алёхин работал дубиной. Так у него получалось как раз то, чего он и хотел. Вряд ли мечи были готовы к такому повороту событий, но это было лучшее, на что они могли надеяться.

Залп из автоматов заставил их принять сначала связывание, а затем и удары лейтенанта как необходимость. Сотрясение мозга заведомо лучше протыкания его же различными нестерильными предметами.

– Это самое гуманное избиение, которое мне доводилось видеть. – Представления о гуманности у Ильи были довольно специфичными. Тот факт, что мечи довольно легко теряли сознание от ударов Алёхина, не означает, что они так же легко в него придут.

– Мы вместе воевали… Вы же видели, что они сделали с Сявой, а ведь им было куда как легче его убить…

– Что теперь, лейтенант?

– Вперед…

Два квартала отряд прошел ускоренно-прогулочно. Мечи появились со стороны Лысой Горы и позади, но это уже ничего не решало. С самого начала было понятно, что просто так устраивать пикник у подножия никто не даст.

Проблема была в том, что Питер только сейчас должен был вступить в дело. Судя по тому, что делал Питер, он то ли почувствовал себя рыбой, то ли тренировал губы. Единственное, чем сейчас ему мог помочь отряд, подарила Питеру Мари – пощечина получилась звонкая и крепкая. У Питера прорезался звук:

– Нужна дверь, любая.

На дороге, шедшей у подножия, с дверьми не сложилось, фактически здесь вообще не сложилось ни с чем, кроме дороги и горы.

Питер сидел у дороги и пытался что-то придумать. С помощью двери он бы справился, даже сейчас бы справился. Он пробовал еще раз и еще раз, но воображаемые двери упорно превращались в стены, толстые, совершенно непробиваемые стены.

– Питер, ты же сам говорил – за каждой дверью. – Мари положила руки на плечи мага. Ему не стало легче. В конце концов, точно так же они могли погибнуть в сотнях километрах от Киева, а Эрик до сих пор был бы жив…

– Дверью!

– И за каждым «закрыть глаза – открыть глаза»… Сделай это! Питер!

Он думал увидеть в её глазах слезы. Он надеялся увидеть в них прощение. Питер никогда не видел в глазах такой силы. Он сделал то, что она ему сказала, не думая ни о чем. Так камень, выпущенный из руки, падает, не ведая сомнений. Питер закрыл глаза и открыл глаза. Тень упала на город. Тень стала больше – Ворон расправил крылья.

Глава десятая Схватка на Лысой Горе

Истина умирает в споре.

Настольная книга адвоката

Мари поднималась по склону Лысой Горы. Где-то позади остались Мишель, Питер, Илья и все Костяное отделение. Гора пустила только Мари.

Шаг – и боль взорвалась в щиколотках, взобралась до бедер и ударила в позвоночник. Еще шаг – боль не стала слабее, она поселилась в теле и начала грызть изнутри. Всё равно – вверх и вперед; уже страшна не сама боль, а ее ожидание. Каждый шаг вперед – еще удар, ожидание удара – шаг… Мари остановилась. Всего лишь боль. Всего лишь дойти до вершины, чтобы вернуться в дом, где трое будут вместе. Ходить на работу и переживать из-за начальства и простуды дочери. Всего лишь боль – чтобы дождь для зонтика, солнце, как знак для выключателя, чтобы никогда не закрывать дверь в детскую и не выключать свет, чтобы от праздника к празднику увеличивать коллекцию фотографий, на которых двое стареют, а одна растет.

Мари шла вверх – легко, бабочкой, поднимающейся к свече, не оглядываясь.

Сотни стрел взвились в воздух, не причиняя Ворону особого вреда. На этот раз ведьмы не стали выжидать, чем кончатся попытки мечей достать врага, – воздух вокруг Ворона вспыхнул слепящим алым разрядом: ведьмы вступили в бой решительно и всей мощью. Пришелец попытался набрать высоту, но еще одна вспышка вновь окутала его. Десятки ведьм во главе с Младшей Хозяйкой плели огненную паутину.

На равнине Ворон ушел бы от атаки. Между киевскими холмами, окруженный мечами, ведьмами и подоспевшими на помощь гвардейцами, – Ворону было не вырваться. Ведьмы начали выдыхаться, заряды, которые они вызывали, становились всё слабее, но уже и Ворон терял силы.

Старинная Андреевская церковь с уцелевшей половиной купола показалась Ворону подходящим местом для посадки – передышки. Вероятно, гвардейскому гранатометчику тоже пришла в голову эта мысль. Купол просел и начал заваливаться, когда заряд разорвался у груди Ворона. В следующую секунду ударила Младшая Хозяйка. На этот раз это был лед, а не пламя. Огромная птица, оглушенная, полуподжаренная, полузамерзшая, обрушилась, сметая перекрытия, в глубь церкви.

Небо, затянутое тучами, словно ждавшее именно этого мгновения, разрешилось дождем. Капли, не встречая преград, шли по прямой – с неба – в распростертое тело огромной птицы. Ворон всё еще был жив, но тень одного из Троих, проникшая в этот мир по воле человека, была сломлена и распята сотнями пуль, стрел и магических ударов.

Вероятно, учения на Лысой Горе проводились каждый день, и каждый из этих дней они оттачивали именно такую ситуацию. Тройное кольцо мечей сомкнулось вокруг церкви. Ведьмы расположились внутри кольца. Младшая Хозяйка присоединилась к сестрам по магии, прошла минута, и Андреевская церковь – сестра-близнец петербургского Смольного собора – вздохнула и осела. Камень храма нагрелся, потерял форму… Когда камни остыли, на месте церкви возвышался каменный холм. Монолит – ни трещинки.

Огромное черное перо Младшая Хозяйка держала как копьё. Часть Ворона. Под тоннами камня – не похоронено – заключено целое. До времени.

Мари поднималась по склону Лысой Горы.

Мари не знала, куда именно она должна попасть. Пока вершина была впереди, было понятно: нужно идти вверх. На вершине было хуже. Спускаться было глупо, попытаться попасть в Замок – самоубийственно глупо. Одного Ворона оказалось мало для того, чтобы Замок остался без охраны. Понадобился бы целый полк Мари, чтобы появился шанс справиться с мечами.

– Тебя приняла Гора, но это не значит, что тебя приму я.

Бой – штука довольно грязная. Даже если ты не ранен, всё равно лучше в приличном обществе не показываться. Младшая Хозяйка об этом не знала, да и зачем ей? Только что была у подножия, через секунду – у вершины; свежая, даже дыхание не сбилось.

– Мне не нужно, чтобы вы меня принимали… Мне нужен Олекса. Я долго шла, мне осталось совсем чуть-чуть.

Хозяйка не могла не заметить Ворона. Ворон был ее проблемой. Мари была никем. Её можно было бы не заметить. Но Мари была причиной появления Ворона. Чужая, которую приняла Гора. Чужая? Почти правильные черты лица, подбородок, который всегда смотрит чуть вверх, будто его обладательница дала зарок на всё в этой жизни смотреть сверху вниз… Она была здесь по праву. Её пропуском была не сила воли и не материнские чувства, пропуском была кровь, которую оказались не в состоянии разбавить ни время, ни чужие гены.

– Маленькая женщина с Запада. Ты впустила в мой город Ворона, ты поднялась на мою Гору, теперь ты хочешь освободить моего пленника. Ты думаешь, у тебя есть на это право? Нет. Ни права, ни силы.

– Младшая, дай ей то, что она просит.

Назвать Младшую хозяйку просто Младшей могла только та, из-за которой мечи, и без того стоявшие в парадной стойке, уже не вытянулись – выгнулись. Та, в честь появления которой шпиль Замка расцвел синей пламенной звездой. Мокаша, Старшая Хозяйка, стояла у входа в Замок. Три женщины встретились на вершине холма.

Всё было не случайно. Всё было, как в старых книгах, которыми бредила будущая Младшая Хозяйка, засыпая в своей келье в глубинах Замка. Так было и с ней, когда прежняя Младшая Хозяйка не смогла оценить силу своей преемницы. Но никто и никогда не бросал вызов Мокаше, живой легенде, прародительнице. Мокаше, которая создала Гору, просто потому, что не смогла убить существо, которое одолела в бою, существо, заключенное под Лысой Горой до скончания века, Мокаша, которая построила Замок только для того, чтобы поколения стражи не дали существу вырваться на свободу.

Но на этот раз у Младшей был козырь, которого не было до нее ни у одной из ее предшественниц.

– Мокаша, мне кажется, ты слишком часто пропадаешь в своих странствиях. Ты снова вернулась, но лучше было бы тебе уйти навсегда. В качестве легенды ты мне нравишься куда больше.

Старшая Хозяйка, казалось, не слушала Младшую. Неожиданно она присела, упираясь ладонями в землю.

– Кого ты пустила в Гору, Младшая? Ты решила, что так станешь сильнее?

Мокаша была не выше Младшей Хозяйки, разве что совсем чуть-чуть крепче в кости. Но Мокаша встала – и показалось, что это не человек, а сама Гора вытянулась вверх ее телом.

– Я и стала сильнее. Воин теперь служит мне.

– Воины никогда никому не служат, кроме себя и своих настоящих хозяев. Ты привезла Воина на Гору, и теперь Воин рядом с Ним.

– Он – давно мертв.

– Он не умрет никогда. Такова его природа – не умирать. Ты решила, что можешь использовать Воина? Ты не думала о том, что мой пленник использует тебя? Он забирает силу Воина, ты ведь не думаешь, что одна способна её брать…

Мари сделал шаг назад. Ей показалось, что нельзя не сделать этот шаг. Младшая сделала шаг вперед. Волны ветра и света обрушились на то место, где стояла Мокаша. Старшая Хозяйка не дрогнула. Удар не коснулся ее, просто кончился, не докатившись.

– Ты и вправду стала сильнее. Внизу с Вороном пришлось нелегко, а ты всё еще способна на многое. Ударь еще, Младшая. Если ты хочешь избавиться от Старшей Хозяйки, нужно идти до конца.

Младшая ударила. Потом еще. Снова и снова. Песок спекся, трава выгорела и рассыпалась мертвым серым пеплом. Карие глаза Младшей налились синим, бесконечным, не оставляющим места для белков – и она ударила еще.

Хозяйка захотела убить Мари. Казалось, это так легко. Просто зацепить – и больше не думать о непрошеной гостье. Мокаша подождет. Всего один удар. Сила изливалась – Хозяйка чувствовала – сила выжигала её. Мари стояла, будто между ней и Хозяйкой была стена. Мокаша вдруг стала не важна, важно было пробить эту броню, которой просто не могло быть.

Младшая Хозяйка собрала все силы для последней атаки…

Огромная прекрасная звезда мягко опускалась на макушку Горы. Не убежать – бежать навстречу. Даже закрыть глаза нет сил – всё смотреть и смотреть, как Звезда становится ближе, различать невыносимую прелесть каждого луча, нутром чувствовать металл их граней и, кажется, просто мечтать быть нанизанным, проткнутым – лишь бы в одном пространстве с ней.

Ладони Старшей Хозяйки поднялись к небу, раскрывшись неправильными линиями сердца и судьбы, жизни и солнца. Ладони – маленькие пятнышки в ослепительном сиянии. Звезда опускалась, чтобы ее сияние было по-настоящему чистым, – только сияние и ничего, кроме него.

Хлопок. Две ладони встретились, отбросив тень – крылья бабочки, – тень скользнула по склону Горы, казалось, исчезла у подножия, но вернулась, чтобы укрыть Звезду своим бархатом.

– Младшая, неужели ты думала, что Воин может причинить вред своей матери? Если бы ты ударила своей собственной силой… Но ты так привыкла пользоваться чужой…

Солнце немилосердно обжигало макушку Горы – было темно. После Звезды – день стал слегка осветленной версией ночи. Мокаша уже не ждала нового удара: всё, что смогла Младшая, – лишь попыталась сделать еще один шаг вперед и медленно завалиться на бок. Когда мечи, подозванные Мокашей, подняли поверженную Хозяйку на руки, чтобы отнести в замок, им было легко – она почти ничего не весила. Тело, которое они несли, было телом Младшей Хозяйки, но оно не могло быть им – почти три метра в длину, отвратительное лицо с длинным носом, длинными ушами и длинным подбородком, прекрасными были открытые глаза – огромные синие глаза, которые тоже не имели ничего общего с Младшей.

– Она хотела меня убить? – Мари всё так же стояла на месте, ей казалось, что это уже навсегда, – наверное, нужно идти, нужно что-то делать, если только её тело всё еще может что-то, кроме этого – стоять и выдавливать из себя какие-то звуки.

– Да.

– Что с ней?

– Ничего. Просто она очень устала и теперь выглядит такой, какова она на самом деле.

– Вы хотели её убить, но передумали?

– Нет. Я обычно не тяну с тем, чего хочу.

Старшая Хозяйка протянула руку – и уже была рядом. Хватило просто касания ее ладони, чтобы ноги вспомнили свою способность носить на себе тело.

– Это просто урок. Может быть, мой лучший урок. В следующий раз Младшая Хозяйка будет либо сильнее, либо умнее, и, кто знает – может быть, верные мечи унесут мое неподвижное тело. Такова природа. Можно простить слабость – нельзя простить силу. Невозможно стать по-настоящему сильным, не проигрывая. Когда-нибудь настанет мой срок, и пусть Младшая Хозяйка будет достойна Старшей.

– Ты её простишь?

– Мари, этот урок был не для неё.

Глава одиннадцатая Освобождение

Человек может приспособиться ко всему, даже к старости.

Из переписки Ламарка и Мичурина

Последний меч остался на верхней площадке. На верхней площадке титанической лестницы, начинающейся в нижней точке Дворца ведьм и уходящей в недра Лысой Горы. Главное – не останавливаться, вспомнила Мари совет Старшей Хозяйки. И не оглядываться – это уже из детства. Мокаша шла первой. Всего-то – не отстать, не отпустить эту прямую спину и развернутые плечи. Факелы, слепящие, с огромным жадным пламенем, освещали себя и стены. До середины лестницы свет почти не доходил. Шаг – в темноту, шаг – из темноты и только справа и слева свет.

Мари поймала ритм и перестала бояться каждой следующей ступени. Она бы точно не упала: воздух, словно спрессованный, мог остановить летящую наковальню. Мари уже не шла, она ныряла в каждый следующий метр. Стены отступили, ступени стали шире: уже не лестница – череда террас опускалась в нутро Горы.

Мокаша уже была еле видна – точка на пределе видимости. Мари попыталась упасть – упасть, чтобы покатиться вниз, как это обязано происходить на любой наклонной поверхности в любой точке Земли. Только не здесь. Здесь так: упади – и покатишься вверх, а падать вверх – проиграть завоеванное. Снова зацепиться за мрамор ступеней, снова идти. Лестница, словно почувствовав слабость, добавила к вязкому воздуху ветер. Теперь мало было просто преодолеть сопротивление, нужно было за что-то держаться. Мари, бросив всю себя вперед, шла на месте. «Странно, что меня не зовут Алиса», – Мари встала на четвереньки, в конце концов, у школьных знаний по аэродинамике должно быть какое-то применение – теперь ветру было её не сдвинуть, а трудности возникали только с перемещением по ставшим редкими ступеням.

– Никогда так не пробовала. Молодец! – Мокаша стояла совершенно расслабленно у ступени, за которой свет кончался, словно отхваченный огромными черными ножницами. Дальше был просто кусок темноты – бери и нарезай ломтями.

– Мы пришли?

– Я пришла. Твой путь только начинается. Сейчас они появятся, и ты пойдешь дальше – может быть, тебе повезет.

– Появятся – кто?

С точки зрения Мари, в это место кто-то мог только приползти. Впрочем, Мокаша – вон стоит, и хоть бы что. Мари, не веря себе, встала. Оказывается, тут можно стоять. Дышать по-прежнему было тяжело, но просто стоять – вполне по силам.

– Сними туфли, легче удерживаться… Не бойся, сюда, кроме меня и Младшей Хозяйки, сам еще никто не доходил, так что у тебя неплохие шансы пройти еще.

– Может, вместе?

– Вместе не получится. Мне оттуда не вернуться, дальше нет ступеней, дальше место невозврата. Я не рассчитывала, что оттуда кто-то сможет возвращаться.

– А я смогу?

– Может быть. Если Олекса тебя услышит – сможешь. И если я смогу удержать здесь стражей… Сможешь, Мари, обязательно сможешь, иначе зачем ты здесь?

Стражи были здесь всегда. Две древние твари, которые выжили с незапамятных времен. Когда-то Мокаше показалось забавным использовать их в качестве цепных псов. Лестница заканчивалась в этом месте не потому, что так решили строители. Здесь начиналась бездна, в которой жили стражи. Выше они не могли забраться просто в силу своей природы. Вниз же была закрыта дорога любому: его встречали стражи. Мимо них можно было только пролететь, чтобы уже никогда не вернуться.

Всё, что когда-то сделано, придется когда-то и разрушить. Вопрос, хватит ли для этого сил.

– Скажи Олексе…

У Мокаши не хватило сил договорить. Древние стражи ударили – Старшая Хозяйка опустилась на одно колено. Очень давно она не видела собственной крови. И никого вокруг: Мари уже сошла с последней ступени – на площадке осталась умирающая женщина по имени Мокаша.

Мари не успела ничего увидеть, ей казалось, что она мгновенно оказалась бесконечно далеко от света. В некоторых языках слово «свет» означает «весь мир», теперь она чувствовала, почему. Идти было совсем легко. Скользи, уже даже не пытаясь остановиться, – всё равно не сможешь. Голову не повернуть, но она точно знала, что сзади та же тьма, что и впереди; если бы она вдруг даже смогла остановиться – все равно уже не выбраться – до смерти скитаться слепым котенком – лучше долететь до края, до стены, расшибиться-остановиться.

Движение воздуха постепенно сошло на нет, Мари перестала понимать – она все еще движется или просто потеряла зрение и слух – брошена на краю мира, закутанная в кусок черного бархата.

– Притормози, крошка.

Мари не знала – услышала она это или ей захотелось услышать, спросила или просто подумала в ответ, понимая, что, скорее всего, говорит сама с собой:

– Как?

– Просто постарайся.

Мари старалась – наверное, так нарисованные её дочкой человечки старались выбраться с тетрадного листа. Пока ни одному не удалось.

– А ты попробуй.

Голос стал заметно громче, это была не фантазия, в фантазии он был бы куда приятнее, а так – голос как голос.

– Крошка, ты все-таки старайся, иначе будет очень неприятно, я не смогу тебя удержать…

Обычно, когда Мари злилась, она останавливалась. Остановиться, обернуться, дать сдачи. «Крошка» её злила, даже здесь и сейчас.

– Молодец. – Голос только что был рядом, но почти сразу оказался позади.

Потом было больно. Когда руку пытаются вырвать из плечевого сустава – всегда больно.

– Потерпи.

Мари ничего не видела, Мари было больно, но она почувствовала, что чернота сменилась обычным мраком. Потом она перестала чувствовать что-либо. В ловушке мага Олексы появился еще один пленник.

Нужно было еще много, но все же ограниченно много времени, чтобы хватило сил добраться до лестницы. Еще больше времени нужно было, чтобы противостоять древним стражам. Но теперь он был не один.

У Мари времени по местным меркам не было вообще. У Мари была сила – маленькая, но все же огромная по сравнению с силой обычного человека – и этого могло хватить. Не на то, чтобы выйти. Но на то, чтобы освободиться. У этой ловушки был очень хитрый замок: чтобы его взломать, Олексе понадобились бы еще десятилетия накопления мощи. Он решил пренебречь и вынести стену. Оказывается, иногда Пророки выражаются довольно буквально. У Олексы получилось.

Тот, кого Олекса давно чувствовал где-то рядом, был доволен и, кажется, благодарен. Осталось подождать совсем немного. Когда ломают стены в одной камере, нельзя поручиться, что остальные пленники не сбегут. Он ждал. Уже побежали невидимые трещинки, ослабляя его путы, он уже чувствовал податливость уз. Еще немного – и Гора не сможет его удержать.

Мокаша не рассчитала свои силы. Сражение с Младшей сказывалось, а ждать помощи от ведьм не приходилось. Младшая Хозяйка проиграла битву, но, кажется, выиграла войну.

Она не сдавалась просто по привычке всегда идти до конца, отвечать ударом на удар, блокировать, уходить, атаковать. Стражи поймали нужный ритм: один выцеливал, второй бил. У Мокаши могло получиться только одно – умереть раньше, чем они превратят её в комок мяса и костей.

Стражам всё равно было не подняться по лестнице, но и Мокаше было не отступить по ней достаточно далеко, чтобы древние не смогли её преследовать.

Они не общались между собой, просто их мысли текли рядом, иногда пересекаясь. Кто-то из них первый дошел до идеи, которая понравилась обоим. Они сменили тактику. Удары не стали слабее, просто теперь они не пытались убить Мокашу. Шаг за шагом они оттесняли её к мраку, край тьмы уже был готов проглотить Старшую Хозяйку.

И тогда пришел звук. Звук той мощи, которая заставляет понимать, что это не просто сотрясение воздуха. Тьма дала трещину. Прошли секунды – и тьма уже казалась лишь трещинами на фоне обычной темноты – свойства любого места, лишенного света.

Алекс выбрался на лестницу – ему было приятно что-то делать и там много всего чувствовать. Усталость рук из-за Мари – она тоже была приятна. За спиной Алекса древняя ловушка превратилась просто в глубокую пещеру. Древний пленник вот-вот должен был выбраться, но сейчас маг думал о другом.

Ему понадобились два удара мечом. Стражи не были соперниками для Алекса. Он был наконец свободен и не собирался что-либо делать долго. Боя не получилось.

Мокаша увидела его, только когда уже лёжа, на грани обморока, сообразила, что она не в состоянии пошевелиться, а удара все нет, боль есть, но не умножается.

– Ты с мечом?

Когда в его руках появился меч, Алекс не знал. Это был его меч, меч Ария, а в ловушке его с ним не было. Об этом стоило подумать, но не сейчас.

– Да, Хозяйка, с ним удобнее.

Глава двенадцатая Конец Лысой Горы

У пещерного человека не было простатита. Он не успевал дожить до встречи с этой чудесной болезнью.

Монография «Платная медицина – упущенные возможности»

Гора отсчитывала последние минуты своей жизни. Я бы предпочел, чтобы эти минуты растянулись на пару лет. Подниматься по лестнице с двумя почти бездыханными телами – тяжеловато. Кто-нибудь из местных мог бы оказаться умницей и спуститься мне навстречу. Умниц не было – были ступени, факелы и точное знание того, что я двигаюсь вверх медленно – очень медленно. А с точки зрения моего соседа по плену – стою на месте. Не знаю, кого я освободил, но он большой, сильный и сидит под горой так долго, что, даже если немного расстроился, – лучше быть далеко и не останавливаться.

Ступеньки всё не кончались, барышни не становились легче, а я – сильнее. Старшей Хозяйке придется полежать на ступенях, она меня поймет: шанс я ей оставил.

Мокаша сначала упекла меня в это проклятое место, и она же умудрилась вытянуть. Не знаю, что из того, о чем мне рассказала Мари, правда; точно одно: что Старшая Хозяйка не знала, получится у нас или нет. Это в её стиле – дать шанс и посмотреть, что получится. Если не воспользовался – стало быть, не заслужил. Мари пришлось пожертвовать довольно большой частью своей силы, но оно того стоило. Силы восстановятся.

Я за эти три года не превратился в то, во что обычно превращается человек без питья и воды и с крайне скудным запасом воздуха, только потому, что не был до конца уверен, что жив. Соответственно, и умирать мне было трудно. Если твердо верить, что ты на дне, – падение практически невозможно.

Первый меч – в смысле, первый встречный меч – получил достаточно подробные инструкции, чтобы шансы Старшей Хозяйки стали чуть более реальными. Это было трудно. Вывести меча из ступора, заодно постаравшись не пораниться о его клинок, при этом не поранив и его. И даже не оглушив. Второй меч, которого я встретил, оказался более понятливым: вероятно, из-за довольно заметных вибраций Горы ему было проще поверить, что пора приниматься за эвакуацию.

Наверное, я должен был удивляться. Но я решил просто тихо радоваться, когда у подножия Горы был встречен Костяным отделением с приятным дополнением в виде Данилы и непонятным дополнением в виде троих мужиков.

Все-таки на поверхности мне лучше. Я захотел жрать и устал. Грохот, раздавшийся позади, не вызвал желания обернуться. Про голод и усталость я забыл: Киев – город, удобный для бега во все стороны, но обязательно из центра, то есть сверху вниз. Это скучное занятие и поглотило все мои силы. Желания – они ведь тоже требуют сил.

Алёхин – самый умный. Он первый понял, что гнаться за нами не будут. А может, просто решил, что милая моему сердцу квартира – нехудший вариант для привала.

Я всегда знал, что Алиса не любит, когда я привожу в дом незнакомых женщин. Вероятно, тот факт, что сегодняшняя женщина была еще и в бессознательном состоянии, был перебором. Не могла же она так удивиться тому, что я все-таки вернулся…

Мы успели подняться на второй этаж, но Алиса продолжала стоять у входной двери, уставясь в то место, где мимо прошло мое тело с телом Мари на руках. Ганс оказался менее подвержен моему обаянию. Всего лишь пара пощечин – и он отправился спасать хозяйку от ступора (не много ли хозяек для одного города), а заодно что-нибудь принести с кухни и послать за Григоряном и за пивом. Мне хотелось всего. Когда я смотрел в окно и видел раскрывающуюся верхушку Лысой Горы со сползшим набок, но каким-то образом уцелевшим Дворцом, мне хотелось пива еще сильнее. Не потому что с ним легче. Просто остро чувствовал необходимость выпить много, потому как неизвестно, когда еще удастся.

Впервые на моей памяти Григорян явился до пива. Кажется, конец света и вправду был близок. Ганс с бочонком зашел аж через минуту после Григоряна.

Это хорошо, что пиво – в таких крепких деревянных бочонках. Стекла вылетели из окон. Ганс упал со скоростью, которой не ждешь от этого довольно грузного мужика. Многим эта неожиданность не пошла впрок. Бочонок, который он держал в руках грохнулся на пол чуть быстрее хозяина. Последним упал Григорян, стянутый на пол мощной дланью Сявы. Мари уложил, точнее, грохнул о пол Мишель, если я не перепутал имена пришлых. Кажется, она пришла в себя: не может же человек так стонать, не приходя в сознание. Если бы кто-то пришел со стороны, он решил бы, что попал в секту, поклоняющуюся бочонку. Открылась дверь, и зашла Алиса. Снова замерла. Это она так за время моего отсутствия заржавела или просто возраст – соли в суставах, склероз, высыпание песка из организма?

– Это то, что я думаю? – просипел Григорян. Можно подумать, у него бывает как-то иначе.

Судя по тому, как все мы дружно прильнули к прямоугольным дырам в стене, которые минуту назад были окнами, – соображать тяжело, если есть на что посмотреть. А посмотреть было на что.

Трудно даже представить, как кто-то мог пленить Его. Ангел, словно башня с прозрачными крыльями и невыносимым синим взглядом, высился над городом. Однажды я уже видел этот взгляд. Он улетал так легко, будто не двигался, а просто становился все меньше. Он был прекрасен.

– Это то, что ты думаешь, только в тысячу раз хуже. – Григорян меня не слышал, понадобится время, чтобы он мог видеть и слышать что-то, кроме освободившегося пленника Лысой Горы.

– Он вернется?

– Они вернутся.

Я не угадал. Мне хотелось думать, что между улетом одного и прилетом остальных пройдет время. В идеале – много времени. В конце концов, они могли бы и припоздниться, при их-то масштабах. Меня вполне устроила бы какая-нибудь тысяча лет. Сотня тоже устраивала, но было жалко потомков.

У нас не оказалось в запасе даже пяти минут.

Глава тринадцатая Гуси-лебеди

Если уж погибнуть, так в борьбе!

Из диссертации «О чем думают вирусы?»

Когда-то они уже были здесь. Десятки убитых, сотни бежавших, несколько плененных или застрявших здесь на века. Тогда Мир Троих оказался сильнее. Один из ангелов был повержен Мокашей и заключен под будущей Лысой Горой. С моей помощью он вырвался. Неужели Мокаша этого не предвидела?

Мокаше посчастливилось одолеть раненое одинокое существо. Ей понадобились целая гора и клан ведьм, чтобы победа не превратилась в поражение. Теперь они возвращались – прекрасные, огромные – можно увидеть, можно услышать. Но – не спросить и не дождатьсяответа.

Человек всегда мечтает. Ему так хочется быть услышанным или хотя бы просто замеченным. Чтобы бог с тобой заговорил, чтобы ангелы – невыносимо, до боли совершенные – посмотрели и увидели. Поймать синий взгляд, надеяться: вдруг чудо повторится.

– Гуси-лебеди, – прохрипел Илья. – Прилетели…

– Ангел… Алекс, это ведь ангелы? – Мари судорожно сжала в руке нательный крестик. – Зачем они здесь – мы уже умерли?

– Пока нет. Хотелось бы продлить это состояние подольше. Если я правильно помню одну книгу, всё зависит от того – не напутали ли там с огненными мечами.

* * *

Гуси-лебеди падали из неба – не спрятаться под зонтиком, не схорониться в бункере. Только сделать то, чему обучен, пока время не закончило свой, как оказалось, вполне конечный «тик-так».

Храм Змея украшали уже неделю, но жрецы ждали знака. Питер вовремя «открыл двери». Флаг был поднят. Двадцатиметровая громада, сложенная из гранитных плит, расцвела тысячами белых лотосов. Гигантские ворота, ни разу не закрывавшиеся за всю историю храма, были тщательно смазаны, и самые сильные послушники замерли, готовясь навалиться на тяжелые рамы.

Поколения настоятелей и прихожан сменились сотни раз ради этого момента. Запах лотоса пропитал всё, чтобы чувствовать – не нужно вдыхать, достаточно просто быть здесь – на площади перед храмом, превратившейся в цветочную поляну. Вооруженные до зубов, украшенные до безумия – металл и лепестки, каждый – человек-букет, человек-оружие. Ряды прихожан, обезумевших от запаха лотоса, от предчувствия смерти – не сомкнутые, сплющенные.

Ворота бесшумно сдвинулись с точки покоя, чтобы впервые за века соприкоснуться – и на минуту образовать единое целое.

Сто мечей одновременно взлетели вверх и одновременно упали. Сто тел упали срезанными стеблями. Запах лотоса пропал. Запах крови способен перебить любой аромат.

Створки сомкнулись и вновь начали открываться: две створки вылетели из петель, чтобы через мгновение упасть на прихожан и похоронить под собой десятки людей и тысячи цветков. Никто не услышал грохота от их падения. Голубой Дракон разинул свою глотку, чтобы издать свой боевой клич. Храм снова обнажил свой гранит – Дракон пришел на Землю во всей своей силе, не тень – сам зверь. Синяя молния устремилась в небеса – Дракон подумал: если он задержится здесь достаточно долго, он сможет понять свою тень.

Академия была полна комиссаров, стажеров и бойцов Ордена, когда Великий Магистр сделал всё так, как это было записано в архивах. Уже не играло роли, что Воин достался Хранительнице. Время игр кончилось.

Магистр привык действовать наверняка: взрывчатка, размещенная в подвале здания Академии, должна была дать нужное количество жертв с запасом. Он повернул ключ, закрыл и открыл глаза – он успел увидеть, как над уже оседающим зданием потемнело небо. Сам Ворон почтил своим присутствием Париж.

К приходу Волка было все готово в Риме, сотни жрецов в странных шляпах принесли себя в жертву в Серра-де-Паско, в Саппоро – десять девственниц расстались с жизнью – Волк не пришел. Он решил появиться поближе к странному человеку по имени Олекса, который смог избавиться от его тени. Раньше такого не случалось.

Было достаточно смерти дряхлого колдуна в маленькой часовне в сотне метров от городских стен. Достаточно отточенного лезвия, вскрывшего старые вены. Он был слишком стар, чтобы искать кого-то, и предпочел сам стать жертвой. Старик был еще жив, когда Волк пришел. Чудовище расплющило своего жреца одним ударом огромной лапы.

Трое отбрасывали тени, те, в свою очередь, отбрасывали тени теней.

Этого было недостаточно.

Звезды в дневном небе – впечатляют. Миллионы ангелов стояли в небе над городами, образовав почти невидимый строй, если бы только не глаза. Им не мешало Солнце.

– Кто бы мог подумать, что ангелов так много.

В Библии, конечно, все сказано, но ведь никогда не думаешь, что это случится с тобой.

– Гуси-лебеди.

– Илья, ты не думаешь, что они несколько великоваты для птиц?

– Они великоваты для всего, у чего есть название.

– Алекс, ты не хочешь поучаствовать во всеобщем веселье? – Стоит найти нормального собеседника, как приходит лейтенант Алёхин и напоминает про устав строевой службы.

– Если ты внимательно посмотришь на меня, то заметишь, что у меня нет рогатки, из которой можно пульнуть в эту стаю парочкой скал. Предлагаю покинуть это гостеприимное место и найти другое – не просматриваемое сверху.

Ужасно хотелось быть кротом. Чтобы быстро и глубоко, причем не только закопаться, но еще и туннель землей забросать. Ангелы закончили суету в небе и приближались к земле.

Накатывал холод, накатывала смерть. Кажется, суета на земле тоже подходила к своему логическому завершению. Корона выставила всё, что могло разнести вдребезги что-нибудь крупное. И, на всякий случай, еще и то, что ничего не могло. Ведьмы, несмотря на плачевный статус своего холма, тоже что-то приготовили. Мне кажется, приворотное зелье было бы в самый раз: пусть ангелы признаются им в любви – стихи почитают, цветы подарят.

С Востока на Запад растянулась резинка отчаяния и никак не рвалась, закрутилась, завязалась в узлы, сжала крепче самой беды.

Время помолиться. Каждому по-своему: одному – опуститься на колени, другому – чистить автомат.

Я попытался. Пытался снова и снова – я не мог ничего. Гуси-лебеди меня не замечали, шли себе своим клином, что им Олекса, пусть он хоть трижды маг, что им снаряды и ракеты, что им ведьмы?

Алёхин закаменел. Примерно так он рассматривал какую-нибудь незнакомую тварь – сразу прибить или посмотреть, что полезного она может делать. Насчет прибить – это у него вряд ли получится, будет пытаться извлечь полезное.

– Алекс, ты должен сделать одну вещь.

Я тоже командовал Костяным отделением, неужели я был тогда таким же занудой?

– Точно. Выпить пива, потому что было бы обидно встречаться с ангелами на трезвую голову, Григорян – разливай…

– Алекс!

Стоило Алёхину нарушить присягу, как он разлюбил пиво и вот-вот выгонит нас на плац. А, ну да! Вспомнил: по их сумасшедшей программе, я должен был вернуть Мари её девочку. А девочка, в свою очередь, разберется со всеми печалями, обрушившимися на нас. Если я всё понимаю правильно, попросту изничтожит всех нечаянно забредших… Девочка массового поражения.

По странному совпадению, как раз сейчас я был совершенно не склонен попадать туда, не знаю куда, не знаю каким образом – и при этом вернуться не одному.

– Алёхин, я тут как раз вспомнил твой удар.

– Можешь всегда на меня рассчитывать.

– Я как раз думал, не должен ли я его тебе вернуть.

– Может быть, должен. Но, думаю, с этим есть смысл повременить. Не сбегу, не бойся.

Григорян сделал свое дело – не пролил ни капли. Если бы ангелы увидели – удивились бы. Мы пили пиво. Молча, смакуя каждый глоток. Холодное, пенное, вкусное. Григорян поставил на стол еще один бокал – у нас появился гость. Живой, и пусть в это слабо верится, но с виду целый.

– Олекса, тебе может понадобиться твой меч…

Так умеет только Хозяйка – появляться и исчезать. Иногда прихватывая нужных людей, иногда оставляя черные круги…

Кто я такой, чтобы сомневаться в словах Старшей Хозяйки? Кажется, впервые мы с Мокашей шли вместе, а не она вела меня. Где-то уже рядом плыли ангелы, сотни драконов рвались им навстречу, падали и взлетали черные крылья, чтобы сломать прозрачные, волчьи стаи ждали, когда можно будет взвиться в воздух и достать падающего врага.

Мои друзья пили пиво. Они все умрут. Просто слишком многое сошлось в одной точке. Дракон, Ворон и Волк не переживут этой схватки. Ангелы? Большая часть погибнет, те, что уцелеют, продолжат свой бесконечный поход. Когда-нибудь они снова вернутся, чтобы снова кто-то предсказывал огнь, глад и хлад.

Не стоит оборачиваться. Я мог бы не увидеть, как синий свет медленно заполняет комнату, разливается – и не остается ничего, кроме света. Как непобедимое Костяное отделение вот-вот растает, как в этой синеве становится прозрачной Мари, как Мишель пытается её заслонить, как Питер плачет, но вряд ли он успеет поднять руку, чтобы утереть слезы… Как успевший выскочить на улицу Илья, вдруг огромный, не с топором, со сверкающим мечом в руках, готовится драться со своими гусями-лебедями. Кто он на самом деле? Неужели тот самый?

Почему мне не страшно?

Мокаша держит меня за руку, и мы делаем этот шаг. В место, куда можем попасть только вдвоем – из синего в черно-белое. Я знаю это место, я часто его видел во сне. Мокаша может сюда попасть.

Кажется, впервые мы настолько одно целое…

Глава четырнадцатая Взгляд ангела

Надежда – это пророчество, ради исполнения которого придется хорошенько поработать.

Дневники Кассандры

Скользко. Вдвоем – весело и вдруг безмятежно. Смешная избушка впереди – невозможно не заглянуть, слева – черное, справа – белое, на границе – теплое, цветное: там, где ждут.

– Олекса, никаких Хранительниц нет.

Если бы эхо повторило за Мокашей: «Нет, нет…» Но это место не терпело эхо.

– И Воина нет. – Мокаша была неумолима. – Никакой мощи не хватит, чтобы держать целый мир на расстоянии. Каждая ведьма, каждый колдун – Хранитель и Воин. Потому что для каждой силы должна быть сила в ответ. Мари и её дочь – самородки. Редчайший дар. Огромная сила.

Младшая Хозяйка десятилетиями водила за нос Великого Магистра. А он просеивал для неё сквозь сито всю Европу в поисках таланта, предсказанного пророчеством…

– Что бы мы делали без пророчеств?

– Всегда есть пророчество. И его всегда неверно понимают.

– Один мой знакомый Пророк жаловался на переводчиков.

– Просто их надо понимать буквально.

Я не успел – она сказала это раньше. Я знаю, что это действительно так.

– Чего на самом деле хотел Магистр?

– Великий Магистр тоже рассчитывал на Воина. Фактически он просто хотел стать сильнее.

– А ты? Великая, Старшая, просто Мокаша?

– Я?

– Ты могла все изменить.

Мокаша остановилась и ответила, когда я по инерции успел довольно далеко проехать по этому чертовому полу. Если бы я уехал еще на пару метров дальше, я бы не услышал:

– Мне нужна была новая Младшая Хозяйка.

Это было трудно, но я смог прекратить своё движение. Я смог приблизиться к Мокаше, просто чтобы она не подумала, что разговаривает сама с собой.

– Великий дар. Это важно, но среди моих ведьм всегда есть достаточно одаренные. Интеллект? Всегда можно найти советника. Характер? И это не проблема. Но как у нее с фартом? У неё были все предпосылки и мотив, но если этого будет мало – может быть, она не нужна?

– А чем плоха старая Младшая? Проблемы с фартом?

– Ведьма не может быть вампиром. Стоит ступить на этот путь, и рано или поздно он закончится осиновым колом в сердце. Вопрос только в том, что, чем позже это произойдет, тем больше ведьм и колдунов, просто одаренных людей станут её жертвами. Знаешь, почему до появления Большой Стены вампиры были только легендами? Вампирам неинтересны обычные люди.

– С Младшей понятно, а Мари – выдержала испытание на везение?

– Олекса, ты ничего не понял. Мари не может быть Младшей Хозяйкой.

– Девочка?

– И она – тоже нет. – Мокаша посмотрела на меня… примерно так смотрят на породистую собаку, вдруг напустившую лужу на любимый ковер хозяина. Выбросить – жалко, стоит дорого, воспитывать поздно…

– Олекса, фарт у тебя есть, с интеллектом значительно хуже. Они вдвоем – новая Младшая Хозяйка. Они всегда будут сильны и осторожны. Их всегда будет на одного человека больше, чем на это рассчитывает враг.

Дверь домика оказалась открытой: Таша ждала гостей и точно знала, для чего явились эти двое. Одета, обута:

– Мы едем к маме?

Я не знаю, кем надо быть, чтобы не ответить «да» на этот вопрос. Конечно, девочка, сейчас мы с тобой срочно отправимся туда, где ты перебьешь тысячи странных и прекрасных существ, где ты стремительно повзрослеешь и станешь настоящей ведьмой.

Я чувствовал её силу. Странную, бурлящую, слишком мощную для ребенка. Знакомую. От нее я цедил по капле. От нее пил и ангел. От нее питалась Младшая Хозяйка. Не по капле – выжимала чуть не досуха. Хранительница? Ну-ну…

Выплеснуть – без опыта, без знаний – не переживет. Не встречал еще ни одной бомбы, уцелевшей после собственного взрыва. Боюсь, Мари про это не рассказали. Мокаша – неужели она это не предвидела?

Всё было не так, всё было неправильно. Мне не хотелось возвращаться в мир, каким он должен стать. Даже если у нас всё получится – зачем?

Мы могли остаться здесь. Встать одной ногой на белое, другой – на черное, удерживая руку Мокаши. Я помнил ощущения этого места – от невысокого неба до неглубокой земли. Только во сне я кричал и не помнил, как сюда попал. Здесь, в этом черно-белом непонятно, что и где, наяву я неожиданно осознал, что есть еще один вопрос, на который у меня нет ответа.

Я никогда не мучился этим вопросом: «Кто я?» Мне было достаточно того, что я постепенно становлюсь кем-то другим. Просто потому, что этот другой был каждый раз узнаваемым и родным, к тому же сильным, причем сильным вовремя. Сила приходила не просто так, было больно, и боль могла ослабнуть, но до конца не уходила никогда. Было страшно. Моя злость перевешивала страх. Я уже устал рождать в себе всё новую ненависть. От неё остался только меч.

В плену под Лысой Горой его со мной тоже не было. Было бы странно, если бы тюремщики снабжали своих заключенных оружием. А вот стражей я встретил уже с мечом в руках. Не помню, чтобы я его где-то нашел. Он был со мной, так, как это и положено, – продолжением воли, окончанием руки.

– Откуда этот меч? Мокаша, ты ведь не можешь этого не знать!

– Меч Ария? Наверное, из камня. Разве не так он тебе достался? Ты забыл, как взялся за рукоять и вытащил меч, который дрожал, как живой, и рвался в бой? Он хотел пить, он всегда хочет пить, это было не так давно, Олекса, как ты мог это забыть?

Я не забыл. Я проглотил насмешку Мокаши, потому что вспомнил кое-что еще. Не было меча в камне. Был кусок металла с приделанной рукоятью. Меч не вытаскивался, он появлялся, послушный воле создателя. Этот меч не ждал воина, он ждал творца. Он снова был в моих руках, послушный воле своего создателя.

* * *

Кому-то это казалось удачной идеей: создать мир и его спутника – угрозу и одновременно защитника. И ангелов. Они были лучшим, что мне довелось увидеть среди всех Его творений.

Кто-то создал этот синий свет и размах прозрачных крыльев, вложил огненный меч в руки. Так дирижер вызывает к жизни музыку – смычки ударят параллельными прямыми, струны взорвутся – разве скрипки играют эту мелодию? В зале – третий ряд – сорокалетний мужчина, смокинг из проката, небрит, воспаленные глаза, хочет курить – через сорок минут он будет кланяться публике. Композитор. Разве можно сочинить цунами? Только записать.

По капле, по линии расплести цвет, закрыть свет тенью, тень собрать по горошине черноты. На оставшееся – блеклое, почти невидимое – набросить радужный плащ. Подождать, пока осядет, провиснет – потому что опереться не на что, – начнет падение, подхватить. Не так уж важна точка опоры. Это всего лишь точка. Важно – протянуться и коснуться кого-то еще, позвать – и получить отклик.

В этом не было тайного умысла. Просто показалось, что так правильно и так ближе к небу, – мы вернулись на Лысую Гору. Гуси-лебеди, ангелы – были всё ближе. Так должно быть, но так не было – они не становились менее прекрасными вблизи. Вероятно, сейчас Таша должна была совершить то, из-за чего Магистр называл её Воином. Но мы просто смотрели вверх.

Один из них завис, почти касаясь кратера на вершине. Он заметил нас и… Всё обрело смысл. Достаточно взгляда. Если умеешь понять.

В следующий миг ангелы исчезли. Синева медленно становилась всё прозрачнее, пока не исчезла вовсе. Мои друзья в комнате на Прорезной все еще смотрели в небо, которое было чистым, – таким может быть небо только новорожденного мира.

Таша зашла в комнату, будто отошла от мамы так ненадолго, что та даже не успела этого заметить.

Мы с Мокашей в комнату не пойдем. У меня на плечах Голубой Дракон – он помнит всё. Я мог бы всё забыть, чтобы снова мучительно выбираться на вершину, но теперь во всём появился смысл. Я знаю, что ангелы снова появятся здесь. Гуси-лебеди снова прилетят, и, быть может, всё так и есть: может быть, они действительно проносятся как лесной пожар над мирами, но почему они так прекрасны? Почему, страшась – не хочется убегать? И почему они исчезли? Почему исчезли Трое, со всеми своими тенями… кроме одной?

Этот взгляд прожигающих синих глаз – первый раз я увидел огромные прозрачные крылья и этот свет в заснеженном Петербурге. Гуси-лебеди пришли за своими – теми, кто остался в плену. А заодно избавили наш мир от паразитов. Хотя бы на время Трое будут далеко и заняты спасением собственной шкуры. Заодно проверили – как там мы?

Придет день, и они вернутся, и тогда им навстречу поднимутся такие же, как они, такие же прекрасные, шагнут в небо парой – он и она. И мне не понадобится меч, а ей – титул Хозяйки. Когда-нибудь мы вырастем достаточно, чтобы почувствовать прозрачные крылья за спиной. Во взгляде ангела было столько жалости, что это было бы невыносимо, если бы в нем не было столько любви…

В этом мире больше нет Великой Стены, но есть ангелы и, по крайней мере, один дракон, есть магия и есть электроника. Скоро Алёхин наденет бронежилет, который с успехом защитит и от меча, и от пули. Но он не снимет с шеи оберег… Голубой Дракон что-то урчит на ухо, а я всё еще держу Мокашу за руку – я не отпущу её еще очень долго. У Горы теперь есть новая Хозяйка, может быть, лучшая за её историю, и Мокаша здесь пока не нужна…

Где-то впереди – тоска, светлая, тонкая – ей так нужно вылечиться от своего одиночества. Светлые звезды – всегда далеки, всегда одиноки, но это только на время. Теперь, когда я всё вспомнил, я больше не хочу забывать. Кто-то из моих братьев тоже обязательно услышит этот зов. В любом случае мы больше не одни. Надо только подрасти, надо ничего не забыть и дождаться. Они прилетят.

Светлая моя Звезда, потерпи, я скоро буду рядом. Мы уже в дороге.

КОНЕЦ

Шатров Дмитрий Везунчик из Пекла, или В поисках золотой жемчужины

1

Командировочные дела, нудные, но необходимые, наконец-то завершились. И завершились удачно. Сложные переговоры затянулись почти на весь рабочий день, но в результате удалось продавить выгодные условия поставок. Лёгкая эйфория успеха будоражила пузырьками шампанского. В голове роились приятные мысли от перспективных планов, сулящих немалое финансовое благополучие. Строились грандиозные планы, один глобальнее другого. А ещё и девушка любимая дома ждёт. Соскучилась, наверное. И выходные завтра начинаются. Эх, сплошные приятности.

Сергей Дайнеко двадцати девяти лет от роду, трудившийся на ниве свободного предпринимательства, тепло попрощался с милой секретаршей и направился к выходу. Полотно стеклянной двери офисного здания распахнулось, и июльское пыльное пекло приняло Сергея в свои липкие объятья. Впереди пять часов дороги домой, но это только в удовольствие. Путешествовать Сергею нравилось, тем более на собственном автомобиле.

– Капец, жарища, – Сергей завёл машину и открыл нараспашку двери, позволяя кондиционеру вытолкнуть раскалённый воздух из салона. – Как в бане!

Утробный рокот двигателя немолодой, но ухоженной «Субару» привычно радовал слух. Парень с удовольствием втянул специфический запах катализатора, хрустко потянулся. Тело затекло от долгого сидения в офисе и требовало движения.

– Ну, вроде терпимо, – Сергей угнездил свои сто восемьдесят семь сантиметров тренированного организма в ковш спортивного сиденья. Водительская дверь захлопнулась с солидным звуком, отсекая летнюю духоту. – Поехали!

Автомобиль, сверкая льдистыми искрами серебристо-голубого металлика, выехал со стоянки и втянулся в многорядную городскую пробку. Пришлось немного обнаглеть и втиснуться перед японским кроссовером, управляемым блондинистой автоледи, иначе можно было простоять здесь до глубокого вечера. Блондинка возмущённо загудела клаксоном, Сергей утопил кнопку аварийной сигнализации. Поворотники мигнули три раза. Прости, подруга, тут все так ездят. По-другому не получается.

Самару Сергей не любил. Девятый по численности населения город России. Почти миллион двести человек официально, по последней переписи. А с приезжими и гастарбайтерами неизвестно насколько больше. Это ещё не считая городов-сателлитов. Шумный, пыльный, многолюдно-толкливый, загазованный и замусоренный город. Брр… Хоть и приходилось здесь часто бывать по работе, хорошие отношения с этим городом складываться не хотели. Абсолютно. Один из самых жирных минусов – автомобильное движение. Это вообще тема отдельного разговора, причём злободневного. А вот новый Кировский мост Сергею очень нравился. И свои маршруты в Самару и из неё он старался прокладывать с возможностью проехать по этому мосту. Мощное, широкое, многополосное сооружение с могучими несущими тросами и качественным дорожным покрытием дарило непередаваемые ощущения.

– Мдя, Самара, – Сергей тихо матерился себе под нос, настроение потихоньку портилось. Уже минуло два часа, как он толкался среди непрерывного потока машин, и только-только выехал на финишную прямую – Кировский проспект.

– Все планы летят к чёртовой матери! Так я и к ночи не доберусь! Хорошо хоть в кафешку успел заскочить, – от переизбытка чувств парень поболтал большой бумажный стакан с колой, загремев кубиками льда.

– Прямо исход евреев из Египта, – продолжал бурчать молодой человек. Казалось, все жители города стремились покинуть его одномоментно. Да так оно и было на самом деле. Народ стремился из опостылевшей за рабочую неделю городской толчеи на дачи, пляжи, рыбалки, да мало ли ещё куда. От адской жары безветренного дня немного спасал кондиционер, молотивший на всю катушку. Сизое марево выхлопных газов окутывало многоколёсного монстра дорожной пробки.

– Ну, вроде поехали! – Сергей прибавил громкости аудиосистеме, забумкал низами сабвуфер, мотор зарычал, набирая обороты. Автомобили, почувствовав оперативный простор, устремились на мост, рассеивая тело надоевшего затора.

– Фу, блин! Кха, – рука на рефлексах метнулась отжать кнопку рециркуляции.

От неприятного запаха Сергей натужно закашлялся. Вентилятор затянул в салон какую-то на редкость вонючую кислятину, явственно отдающую химией. За окном густые клубы жёлтого тумана тягуче перемешивались с серым облаком автомобильных дымов.

– Этого мне только не хватало. Где-то нехило рвануло, что ли? Не-не-не, нам такого не надо, – Сергей утопил педаль газа, маневрируя между машинами.

Дыхание перехватило, першило в горле, слезились глаза. Через три долгих минуты, пару раз чудом избежав столкновения, «Субару» выскочила из зловонной мути. Боковое стекло поехало вниз, внутрь ворвался чистый воздух. Сергей продышался, бросил взгляд по зеркалам. Сзади, сколько хватало глаз, раскинулась плотная масса колышущейся желтоватой хмари. Люди останавливали свои автомобили у обочин, выходили поглазеть на такую невидаль, многие снимали происходящее на телефоны.

– Блоггеры, мать их, – выматерился Сергей и прибавил газу. – Я лучше в новостях потом почитаю.

Стрелка спидометра перевалила за отметку сто пятьдесят километров в час, ощущение скорости потихоньку сдувало напряжение последних часов. Одометр привычно пересчитывал километры. Сергей достал телефон.

– Позвоню ненаглядной. Скажу, что задерживаюсь, – палец привычно мотнул ленту контактов. Юлька. Зелёная клавиша набора. Клац. И тишина в ответ.

– Что за хрень? – ещё раз зелёная клавиша. С тем же результатом. Обе симки показывали отсутствие сети.

– Странные дела, тут ведь всегда ловило, – мысли опять потекли в тревожном направлении.

Телефон полетел на сиденье, Сергей начал присматриваться к окружающему. Ощущение неправильности накатывало по нарастающей. Необычности откладывались в мозг с физическим ощущением звука перебираемых костяшек старых деревянных счётов. Дорога вроде как поуже стала, покрытие другое и разметка истёртая. Щёлк! Встречных машин нет от слова вообще. Щёлк! Лесополоса – вроде есть, а не такая. Сосен тут, насколько позволяла память, и не было никогда. Щёлк!

– А вот этих поворотов я вообще не помню, – «Субару» засвистела шинами, проходя причудливую загибулину трассы с острыми поворотами. Мелькнули жёлтые дорожные знаки. Новый поворот. Лесополоса сменилась пашней полей, асфальт внезапно кончился. Ремонт дорог. Приехали.

– Тут же дорогу в прошлом году ремонтировали, что за чёрт! – щебень гравийного покрытия застучал по днищу. Машину занесло, и она пошла боком. Сергей судорожно заработал рулём и педалями в попытке вернуть контроль над управлением. Разминувшись с огромным жёлтым грейдером буквально в миллиметрах, и чуть не влепившись в самосвал, «Субару» вылетела на просёлочный съезд, к временной базе дорожников на изгибе ремонтируемой дороги.

– Олени! Бросили всё, как попало, – Сергей щёлкнул рычагом, успокаивая включённые в суматохе заноса дворники, и облегчённо выдохнул.

Слегка дрожащими пальцами он взял картонный стакан, сделал несколько глотков. Выдохшийся напиток смочил пересохшее горло. Немного успокоившись, Сергей огляделся. Впереди, на площадке перед двумя огромными кучами песка и щебня, стояла тяжёлая дорожная техника. Облако поднятой пыли плавно оседало, позволяя рассмотреть угол вагончика-бытовки, выглядывающий из-за края одной из куч.

– Разнесу дураков! – Сергей заехал в широкий проезд между вагончиками и грудами стройматериалов, заглушил двигатель и вышел из машины.

Три синие запылённые бытовки выстроились в ряд, чередуясь узкими проходами. Чуть дальше понурилась уставшая от долгой эксплуатации «семёрка» с распахнутым багажником и виднелась облепленная грязью «Нива» со спущенным передним левым колесом. Особо не присматриваясь, Сергей рванул поворотную ручку двери ближайшего вагончика.

– Эй, дебилы! Вы чего так… – начал было он, но фразу закончить не успел. Вместе с распахнутой дверью на него вывалился мужик в оранжевой спецовке со светоотражающими вставками. Строительная каска слетела у него с головы, зашлёпала по ступенькам белым пластиком. Сергей отпрянул, выругавшись от неожиданности. Упавший человек успел вцепиться в штанину и неловко тянулся, с явным намерением впиться зубами в ногу.

– Ты чего делаешь, придурок! – Сергей рванулся, отскакивая назад. Затрещала лёгкая ткань летних брюк – половина штанины осталась у «придурка» в руках.

– Чтоб тебя! Ты что творишь! – в ответ «оранжевый» лишь заурчал и предпринял неловкую попытку встать на ноги.

– Да хватит уже! – размашистый удар ногой в лицо усадил непонятного кусачего мужика на пятую точку, и Сергей встретился с ним взглядом. Коротко стриженые волосы молодого человека встали дыбом, тело покрылось мурашками. Это было чем угодно, но не человеческими глазами. На Сергея смотрела хищная, кровожадная тварь, непонятным образом попавшая в тщедушное тело дорожного работника.

– М-мать, что происходит то! – Сергей попятился к машине. Холодный пот стекал по спине, сердце стучало отбойным молотком. Мозг лихорадочно работал в попытках увязать события последних часов. Единственный, мало-мальски логичный сценарий происходящего – зомби-апокалипсис. Но этого не может быть! Сергей не особенно увлекался чтением вообще, а про книги модных современных фантастов о попаданцах и всевозможные варианты крушения цивилизации даже и не слышал. Больше того, он даже слов таких не знал. Но индустрия фильмов ужасов не проходила мимо и несколько картин Сергей смотрел. Всё говорит за зомби-апокалипсис, как бы дико это не прозвучало.

Щёлкнул замок, открывая багажник. Откинув крышку вверх, Сергей достал небольшой топорик. Лопата, топор, набор ключей всегда были в машине. Это не считая аптечки, огнетушителя и прочих неотъемлемых вещей для любого опытного автомобилиста.

– Да не, чего это я? – цивилизационные общечеловеческие ценности яро воспротивились решить проблему «как в кино».

– Наверняка есть специально обученные люди, вот пускай они и решают. Лечат там, или ещё чего… – с этими мыслями Сергей взял две багажные резинки с крючками и решительно направился к существу в оранжевой спецовке. Да к зомби, чего уж теперь. Топор полетел на коврик перед пассажирским сиденьем. Так, на всякий случай. Зомби тем временем, умудрился подняться и, заплетаясь в ногах, почти доковылял до машины, протягивая руки и плотоядно урча. Здоровьем Сергея природа не обделила, поэтому он, ударив ногой в грудь легко опрокинул мертвяка на спину, затем пинком перевернул его на живот и, придавив голову, скрутил резинками по рукам и ногам. Зомби обиженно заворочался.

– Э, нет, приятель. Так ты мне накличешь своих друзей, не приведи господь, – Сергей ухватил неживого за штаны и воротник куртки и затащил того в бытовку. Захлопнул дверь, подперев её старым стулом, стоявшим около крыльца. – Так-то лучше будет.

– Что ж так пить хочется?

Жажда сушила горло, Сергея подташнивало, голова была тяжёлая, как чугунная батарея. Полуторалитровая бутылка тёплой минералки с заднего сидения опустела наполовину за мгновения.

– Наверное, я всё-таки отравился, туманом этим, чтоб ему пусто было. А может, кондиционером продуло. Похоже, хочу заболеть…

Сергей замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям, бросив бутылку обратно. Перегруженный фантастическими событиями разум тяжело обрабатывал информацию. Минут через двадцать новые звуки вырвали парня из состояния задумчивости.

– Во, а это кто ещё? – хруст гравия под ногами, явно приближающийся, предупредил о появлении новых действующих лиц.

Сергей осторожно подошёл к краю кучи щебня, выглянул и, пробуксовав пятками, резко сдал назад, чуть не упав на задницу. Да что там, на задницу, до обгаженных штанов оставалось не так много. По дороге неспешно шли чудовища, которых не могло существовать в природе. Впереди выступала тварь размером с упитанного бегемота, чуть позади хрустели камнями две твари поменьше, а среди высокой травы обочин шныряли совсем мелкие. Штук десять, не меньше. Сложно было сосчитать за такое короткое время. Вот только эти мелкие были раза в полтора крупнее немаленького Сергея и бугрились непомерно раздутыми мышцами. «Бегемот» скорее напоминал боевого трицератопса, только без хвоста и рогов и с зубастой пастью, которой легко мог отхватить полкоровы. А ближайшее сопровождение своими статями походило на перекормленных горилл. Несмотря на титанические размеры, монстры передвигались с уверенной грацией смертоносных хищников. Деталей Сергей не рассмотрел, но и того, что удалось увидеть, хватило, чтобы замереть и затаить дыхание. Осознание сферического звездеца в вакууме было всеобъемлющим и безальтернативным.

Правая «горилла» остановилась, повела зубастой харей в сторону базы дорожников, несколько раз шумно втянула воздух. Сказать, что от ужаса Сергей «замер ещё больше» нельзя, так вообще говорить нельзя, но эти слова наиболее точно опишут его состояние. Монстр закончил принюхиваться и неспешно двинулся к бытовкам, когда с другой стороны послышался шум мотора. Водитель, кто бы он ни был, рвал движок, выкручивая максимальные обороты. Твари подобрались и сорвались навстречу, выстраиваясь в клин. Сергей осторожно высунулся из-за кучи. Ужас происходящего гипнотизировал, но любопытство преодолело страх.

Дальше события развивались молниеносно, но время как будто растянулось, позволяя рассмотреть леденящие кровь моменты во всех неприглядных подробностях. Пассажирская «Газель» выскочила из-за поворота, и головная тварь врезалась ей плечом прямо в лоб. Грохот удара, скрежет сминаемого металла, клубы пара из разбитого радиатора. Мотор взвыл дурным голосом и заглох. Задние колёса подскочили почти на целый метр, и кричащие люди покатилась по салону, сбиваясь в клубок. Водитель вылетел из микроавтобуса вместе с лобовым стеклом. Монстр поймал его на лету, сжал когтистой лапой, обрывая мучительный крик. Затем, с омерзительным видом гурмана, подобно человеку, грызущему кедровые орешки, скусил бедняге крышку черепа, с видимым удовольствием высосал мозг и откинул труп в сторону. Один из гориллообразных монстров подхватил безжизненное тело и перебросил мелким, те разорвали его практически на лету, упиваясь кровавой подачкой. Второй взлетел на крышу маршрутки и рвал металл, прорываясь к вожделенной добыче. Сквозь истошные вопли прорвался характерный звук открывающейся двери. Какой-то мужик выпрыгнул из автобуса в попытке прорваться к лесопосадке. Один из мелких монстров взметнулся в высоком прыжке, настиг беглеца и впился тому в шею. За что тут же поплатился. Горилла подскочила с глухим клёкотом и одним движением когтистой лапы смела голову нарушителю субординации. Затем схватила человека за ногу и потащила вожаку. Главная тварь с хрустом разгрызала черепа ещё живых людей. Мелкие рвали тела на части и пожирали с омерзительным чавканьем.

– Да ну на хрен!!! – Сергей метнулся в машину, запустил двигатель и утопил педаль газа в пол. «Субару» пробуксовала всеми четырьмя колёсами и рванула в поле, прочь от ужасного места. Сергей не мог себя заставить оторвать глаза от зеркала заднего вида, чтобы посмотреть на дорогу. Мелкая тварь, отреагировав на звуки отъезжающего автомобиля, вихрем взобралась на кучу щебня и перепрыгнула на вагончик. Счёт пошёл на доли секунды. Монстр уже почти догнал. Педаль давить было некуда. Колёса зарывались в пахоту. Машина не успевала набрать скорость. Тварь мощно толкнулась, вытянулась в прыжке.

– Твою мать, – Сергей перебросил передачу вниз и вновь утопил газ. Земля из-под колёс засыпала тварь с ног до головы, сбивая её с направления атаки. Мощный, словно врезали большим кузнечным молотом, удар заставил срезонировать кузов целиком. Когти чудовища вскрыли крышку багажника как картон. Оторванный спойлер улетел в сторону. Промахнулась! «Субару» набирала скорость, увеличивая отрыв.

– Ушёл! – облегчённо выдохнул Сергей.

В зеркала было видно, как чудище встряхнулось, подняв клубы пыли и метнулось к своим. Видимо, тварь решила не продолжать погоню с сомнительным результатом, не захотела упускать уже пойманную добычу. А другого и не требовалось.

Ровный стол распаханных полей сменился травянистыми холмами с лиственными перелесками на склонах. Сергей гнал машину, не останавливаясь и не разбирая дороги, уже второй час. Голова раскалывалась, тошнота подкатывала волнами. Вся запасённая вода была выпита, и жажда терзала горло наждачной бумагой. Лесок на склоне ближайшего холма выглядел достаточно густым и безопасным, чтобы спрятаться и перевести дух. Автомобиль выскочил на забытую, основательно заросшую высокой травой колею, углубляясь в подлесок. Мимо замелькали первые берёзки. Нога уже легла на педаль тормоза, когда раздался гулкий удар, сопровождаемый треском ломаемого пластика. Левую сторону дважды основательно подкинуло – «Субару» через что-то перепрыгнула и заглохла.

– Да что ж такое творится! – Сергей выскочил наружу, в сердцах хлопнув дверью.

Передний бампер раскололся и слетел с креплений. Декоративный обвес оторвало. Левый порог оказался замят. Задний бампер тоже отлетел и валялся в стороне. Сергей, морщась от пульсирующей боли в глазах, осмотрел искалеченную машину.

– Блин, тут ремонта тысяч на тридцать выйдет, не меньше, – смета на работы и необходимые запасные части сформировалась в голове в одну минуту. – Это если у знакомых парней делать.

Жажда усилилась, хотя уже вроде и некуда. Хреново было настолько, что расстройство от аварии тут же отошло на второй план. Помутневший взгляд пополз по сторонам, пытаясь рассмотреть окрестности. Сквозь пелену боли стали прорваться едва узнаваемые образы. Колесо от грузовика, кусок железа, куча тряпья, оборванный ремень с кобурой и фляжкой, ещё кусок железа… Фляжка! Вода!!! ПИТЬ!!! Парень схватил флягу – полная!!! В одно движение скрутил крышку и сделал три долгих жадных глотка.

– Ггггадость! – Сергея передёрнуло.

Крепкий алкоголь с необычным привкусом, но с явным присутствием коньяка, фугасом взорвался в желудке. Тягучие две минуты прошли в борьбе с рвотными позывами и в попытках удержать драгоценную влагу внутри организма. Наконец Сергей смог распрямиться, и глубоко вдохнул.

– Неожиданно, – он с интересом посмотрел на флягу, осторожно понюхал. – Бррр!

Жажда отступила, практически полностью исчезнув. Тошноты как и не было. Головная боль отхлынула и позволила ясно оценить реальность. Самочувствие улучшалось на глазах, что было само по себе удивительно. Это что же такое во фляге было? Просто чудодейственный бальзам какой-то.

Округа звенела и сверчала спокойствием насекомых. Где-то тарахтели сороки, куковала кукушка. К густому запаху летнего многотравья примешивался слабый запах солярки, разбавленный едва уловимыми оттенками тления. Горизонт поделил солнце пополам. Сергей закрутил пробку, осмотрелся вокруг ещё раз, уже гораздо внимательнее. Увиденные детали пазлами складывались в общую картинку.

Двухосный капотный броневик, то ли забугорный, то ли наш – из новых разработок, «на вытаращенных глазах», ворвался в подлесок. Замятые и поломанные деревца и кустарники обозначали полосу длиной метров тридцать. Прорывался, сколько мог, пока не въехал в старую берёзу. Вон, разодранная камуфлированная коробка упёрлась в треснувший ствол с заваленной кроной. Какая-то надпись чёрной краской на борту. «Институт», что ли? Ну, собственно и всё. Потом, ребятам в броневике, пришёл непосредственный капец. Кто-то большой и очень злой догнал и разодрал бронемашину в буквальном смысле этого слова. Вскрыл как консервную банку и сожрал экипаж. Вон, башня боевого модуля с крупнокалиберным пулемётом и согнутой скорострельной пушкой лежит в кустах с вырванными приводами. Тут и там валяются бронелисты с рваными краями. Передние колёса вырваны с «мясом», вместе с элементами подвески. Через одно из них, кстати, и перелетел «Субару». Тварь бесновалась вокруг броневика, вытоптав площадку радиусом не меньше пяти метров. От людей остались лишь кучи рваного окровавленного тряпья и остатки амуниции разной степени сохранности. Да, и ещё разбросанные и начисто обглоданные кости.

– Пусть земля будет вам пухом, парни! – Сергей сделал глоток из фляги и перевёл взгляд на кобуру.

Чёрная текстильная кобура болталась на одном ремне с флягой, перекрывая клапаном рукоять пистолета. Кило сто снаряжённого веса. Восемнадцать в магазине, один в стволе. 9-19 «люгер». Запасной магазин. Полный. Парень клацал железом, выполняя манипуляции с оружием. Пистолет «Грач», для спецподразделений МВД. Перецепил кобуру себе на ремень, спрятал пистолет. Неплохо. Калибр, конечно, слабоват, но само наличие оружия придало уверенности. Пошли дальше.

Прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, Сергей подобрался к остову броневика. Он был похож на картонную коробку, открытую истеричным ребёнком в попытках быстрее добраться до вожделенного подарка. Правой стороны не было вообще. Она была разбросана по поляне кусками, напоминающими неаккуратно вскрытые крышки от консервных банок. Между ошмётками металла валялось искорёженное, погнутое оружие. Чудовище, учинившее этот кошмар, наверное было в ярости. Неровно изломанные края кузова уродливым орнаментом обрамляли десантный отсек. Внутри всё сплошь было засыпано стреляными гильзами и заляпано бурыми пятнами высохшей крови. Мрачные следы последнего боя отважного экипажа.

Сумерки налились густотой. Заметно посвежело. Усталость от пережитого навалилась дрожжевым тестом, неожиданно захотелось есть. Разумно решив заняться поисками всякого нужного по светлому времени суток, Сергей направился к своей машине. Большой бургер был съеден в три укуса. Булькнула живительным эликсиром фляга. Щёлкнул механизм центрозамка, блокируя двери и создавая эфемерное чувство защищённости. Сергей завозился на сидении, пытаясь вытянуть длинные ноги. Через миг сон без сновидений уже лечил психику молодого человека.

2

Утро разбудило бодрящей прохладой и весёлым тарахтением пичуг. Солнце только начинало своё путешествие по небосклону. Сергей выбрался наружу, с хрустом расправляя затёкшие конечности. Сон в машине – это вам не фунт изюма. Короткий моцион с использованием обильной росы и влажных салфеток сбросил остатки сонливости. Всё, готов к труду и обороне. Сергей скептически хмыкнул, оглядев свой наряд. Да, в клуб в таком не пойдёшь.

– Ну да ладно. Живы будем – не помрём, – подбодрил он себя вслух и продолжил начатые вчера изыскания.

Полтора часа ковыряния во внутренностях броневика и обследования местности даром не прошли. Сергей стоял перед приличной кучей собранных нужностей, размышляя с чего лучше начать.

Всего нашлось три рюкзака разной степени сохранности. За одним даже пришлось лезть на дерево, в процессе чего Сергей окончательно разодрал брюки. Ещё один, грязный и с оторванными ремнями, был вытащен из кустов. Третий, самый большой, на трубчатом каркасе, обнаружился в уцелевшем ящике под сиденьями бронеавтомобиля. Там же лежал увесистый пластиковый кофр для оружия.

В результате тщательного обследования близлежащих кустарников, Сергею удалось найти целый АК 104 калибра 7.62 мм с полным магазином и приличный охотничий нож кизлярских оружейников. Всю остальную найденную амуницию молодой человек свалил отдельно для дальнейшей сортировки. Автомат с гнутым стволом и разбитым прикладом, обрывки ремней с подсумками и рваные разгрузки, пистолет без затворной рамы – всё собиралось и летело в общую кучу. Было пока непонятно, что может пригодиться, поэтому Сергей решил не пренебрегать ничем.

– Да какие могут быть раздумья! – щёлкнули замки чёрного кофра, и у Сергея перехватило дыхание.

На рубчатом сером поролоне лежала воронёная винтовка футуристического вида. Компоновка булл-пап, толстая труба глушителя на всю длину ствола, оптический прицел, откидные сошки. ВССК «Выхлоп», винтовка снайперская специальнаякрупнокалиберная бесшумная, 12,7 мм.

– То, что доктор прописал, – выдохнул Сергей, поблагодарив небо за своё былое увлечение разнообразным оружием и всякой военной техникой. Хорош бы он был без этого. Смотрел бы сейчас на находки как баран на новые ворота, не зная с какой стороны подойти и за что схватиться.

Смертоносная красота оружия завораживала. В отдельных ячейках лежали два магазина на пять патронов, десяток патронов повышенной точности СЦ-130 ПТ и десяток с высокой пробивной способностью – СЦ-130 ВПС. Последними, кстати, эта винтовка сможет вскрыть обнаруженный броневичок на счёт раз. Налюбовавшись находкой, Сергей аккуратно всё упаковал назад и приступил к сортировке остальных найденных вещей.

В рюкзак из камуфлированной кордуры были уложены две смены нижнего белья, несколько пар носков, причём всё новое, с этикетками. Две футболки удачно подошли по размеру – чёрная и камуфлированная. Армейский уставной джемпер зелёного или, точнее, оливкового цвета, с тканевыми накладками на локтях и плечах. Тоже новый. Мужской несессер с «мыльно-рыльными» принадлежностями. Полотенце цвета хаки. Нашёлся даже рулон туалетной бумаги. Хотя, как бы это сказать помягче, окружающая реальность держала в таком тонусе, что туалетная бумага ещё не скоро понадобится. Но лучше пусть будет. Сверху поместились два армейских рациона и бутылка минералки, а по боковым карманам была распихана мелочёвка. Спички в охотничьем исполнении, мультитул с белым швейцарским крестиком на красной ручке, зажигалка, набор для чистки оружия, перевязочные пакеты.

Большой рюкзак из броневика вообще оказался чуть ли не мешком Деда Мороза. В нём удалось найти комплект летней полевой формы, пришедшийся почти впору. Штаны, правда, оказались коротковаты. Но, как говорится: дарёному коню в зубы не смотрят и под хвост не заглядывают. Сергей подогнал, как мог, одежду. Перепоясался тактическим брезентовым ремнём. Поправил кобуру и ножны, чтобы не мешали при движении. Классическим движением, усвоенным ещё в армии, одёрнул полы куртки. Нахлобучил кепку. Нормально! Попытки найти более подходящую обувь не привели к желаемому результату, поэтому Сергей щеголял летними полуспортивными туфлями. Да! Ещё был простенький восьмикратный бинокль. Ну и свой топорик Сергей добавил – для полноты картины.

– Так, а что у нас с убийственными аргументами? – Сергей ещё раз осмотрел отобранное оружие, – Нож, пистолет, два полных магазина к нему, по восемнадцать патронов. «Калаш» с тремя полными рожками и пятьдесят три патрона россыпью. Крупнокалиберный «Выхлоп», двадцать патронов, половина бронебойных. Патронов маловато, их вообще много не бывает, но в целом неплохо.

– Теперь к непонятному, – Сергей присел перед вещами, отложенными в сторону.

Отдельно от всего лежали две полные фляжки и одна початая вчерашняя, компактный пластиковый пенал на защёлках, полиэтиленовый пакетик, набитый какими-то шариками, навороченный органайзер с блокнотом ежедневника и несколько брошюр в файле. Эти предметы нашлись в том же большом рюкзаке. В металлических ёмкостях булькала жидкость, очень похожая на вчерашний напиток, который вчера практически вернул его к жизни. Тут Сергея слегка передёрнуло – вспомнился специфический вкус эликсира.

Пенал, проложенный поролоном, хранил хитрый шприц с двумя кольцами для пальцев и иглой в пластиковом наконечнике. Внутри абрикосовым сиропом переливались пять кубиков оранжевой жидкости. Пока в сторону. Замок полиэтиленового пакета, типа ZIP-LOCK, разошёлся, и на ладонь высыпались шарики, похожие на мелкие зеленоватые виноградины. Внутри обнаружился совсем маленький пакетик с какими-то желтоватыми, пористыми на вид горошинами.

«Странный у них тут сахар, – мелькнула мысль. – Тоже пока в сторону».

Сергей перелистал блокнот. Записи, заметки, какие-то схемы со стрелками, имена странные, не то клички, не то позывные. Чей-то дневник, похоже. Почерк не особо разборчивый, так ещё и слова непонятные. Яснее не стало. В сторону. Сергей потянул брошюру из файла. «S-T-I-K-S. Расширенная методичка для новичков». Ниже, мелким шрифтом напечатано – «Типография Института». Сергей начал читать…

По ощущениям мозг резко оттормозился со скорости в сто двадцать километров в час и остановился, как вкопанный. Остановился и отказался работать. Сергей замер в ступоре. Серо-зелёные глаза, ставшие похожими на виноградины из пакета, остекленели. Разум категорически отторгал почерпнутую информацию, как полнейший не имевший ни малейшего смысла бред сумасшедшего. Попытки вернуться в обыденную реальность разбивались о воспоминания событий вчерашнего дня. Новые образы роились в голове, выталкивая сознание в пучину безумия. Улей, кластеры, перезагрузка, кислый туман, он же «кисляк». Иммунные, заражённые. Пустыши, лотерейщики, руберы, элитники. Спораны, горошины, жемчуг. Живец, спек, споровое голодание. Дары Улья. Удавка, Стабы, Пекло…

Из кустов выкатился ёж, принюхался и отправился по своим ежиным, делам, протопав в считанных сантиметрах от Сергея. На поломанную берёзу вспорхнул дятел, покрутил красношапочной головой и замолотил по стволу маленьким перфораторам. На козырёк камуфлированного кепи уселись две пёстрые бабочки. Минул час, как Сергей застыл восковой фигурой.

Особенно громкая трель пёстрой птицы заставила Сергея вздрогнуть. Он сморгнул, фокусируя зрение. Сумасшествие отступило. Сознание сбросило оцепенение, принимая новую реальность. Наконец-то появилась ясность и понимание. Понимание своего невероятного везения. Конечно, чтобы попасть в такой переплёт, надо быть неописуемым неудачником. Неудачником абсолютным. Ну, ещё бы, буквально секунды, и Сергей не провалился бы в этот безумный мир. Но потом – сплошное везение. Фатальный несчастливец не выжил бы в схватке с заражённым, не ушёл бы от матёрой элиты с сопровождением. Да что там – элементарно загнулся бы от спорового голодания. А тут – сыт, одет, не обут, правда, но это мелочи. Да, и вооружён, до зубов почти. Ещё и разжился, похоже, не слабо. Сергей снова перебрал предметы, на которых недавно залип. Почти полтора литра живца на коньяке. Не самого плохого, если верить прочитанному. Лайт-спек ещё. Дорогая и редкая штука.

– Буду очень надеяться, что не пригодится, – Сергей ещё раз полюбовался янтарными переливами и захлопнул футляр.

– Так. Эквивалент местной валюты, – содержимое пакета рассыпалось на аккуратно подстеленную тряпицу. – Наверное, немало.

Сергей насчитал триста сорок четыре спорана и двадцать три горошины. Аккуратно всё упаковал обратно, отложив четыре виноградины в нагрудный карман. На всякий случай. Особо ценные, в свете новой информации, вещи были уложены во внутренний карман рюкзака с особым тщанием.

За мародёрскими делами день протекал незаметно. Время перевалило за полдень. Война войной, а обед по расписанию. Распечатав упаковку сухпайка, Сергей захрустел галетами, заедая фрикадельки из говядины. С разогреванием решил не затеваться. От греха подальше, мало ли кто решит на огонёк заглянуть. Чувство сытости немного отогнало проблемы. Сергей прибрал остатки рациона и задумался. Два извечных вопроса – кто виноват, и что делать? И если первый вопрос не требовал особенных разъяснений, то на второй надо давать ответы. Что делать, и самое главное, как? А ещё куда, зачем и вообще где я?

– Мдя, – протянул Сергей и почесал в затылке. Учитывая краткую информацию из памятки, место, где он сейчас находится, конечно, не Пекло, но и не сильно далеко от него. Соответственно, вероятность нарваться на жутких страхолюдов очень высока. И помочь никто не поможет. Если и встретишь людей, то это будут совсем уж крутые ребята, работающие по своим задачам. И рисковать рейдом ради непонятного новичка никто не будет. Шанс есть, наверное, но очень маленький. В этих местах все шансы мизерные. Кроме одного – быть сожранным какой-нибудь голодной тварью. Этого как раз сколько угодно.

Надо решить, как передвигаться. Пешком? Это, во-первых, долго, а во-вторых, придётся тащить на себе больше двадцати килограммов снаряжения. То ещё удовольствие. Попробуйте, если не верите. На машине? Быстро, но громко. Наглядный пример того, что тут могут делать твари с автомобилями, мрачно торчал в берёзе. «Субару» тоже не радовался, зияя рваными ранами на багажнике.

– Эх, дела, – Сергей обошёл вокруг машины. С хрустом оторвал разбитые бампера с остатков креплений. – Пожалуй, осмотрюсь для начала.

Рюкзак и оружейный кофр отправились на заднее сиденье. Вся подготовка к вылазке заняла минуты две от силы. Всего-то и дел было: повесить автомат на плечо и взять бинокль в руки. Остатки живца и запасной магазин пришлось засунуть в карманы куртки. Вышло не совсем удобно, но лучше так. Всё. Готов. И Сергей направился к выходу из леска.

Бинокль минут двадцать обшаривал окрестности. Холмы перемежались относительно ровными возделанными участками. Просёлочная дорога пролегла вдоль сочной зелени кукурузного поля. С другой стороны жидкие насаждения посадок, выполняющие функцию ветрозадержания. Дальше, километра через три, просёлок упирался в густую, протяжённую лесополосу. Такие обычно бывают вдоль автомобильных трасс. Спокойная сельская пастораль. Тишь и благодать. Нужно лишь добраться до шоссе и посмотреть, что за ним. Предварительный план действий созрел, надо двигаться.

– А-а-а, кто не рискует, тот не пьёт шампанское, – Сергей бегом вернулся к машине. На малых оборотах вывел машину к просёлку и поехал, стараясь не пылить и сильно не газовать. Пять минут страха, и «Субару» уже стояла среди мясистых кукурузных стеблей у дальнего края поля.

– Больше боялся, – Сергей вышел из машины, прислушался. Тихо.

– Всё своё ношу с собой. Золотые слова, – Сергей вытащил винтовку из чехла, снарядил магазин бронебойными, прищёлкнул на место. Остальное распихал по карманам рюкзака. Сам рюкзак закинул за спину, подогнал ремни. Попрыгал. Звякает немного, но в целом приемлемо.

– Всё, погнали, – парень шумно выдохнул несколько раз, нагнетая кислород в лёгкие, и бегом рванул к посадке. Край поля. Рыхлая земля противопожарной пашни набивается в туфли. Стройные стволы сосен, окутанные смолянистым запахом. Хруст сухих веток под ногами. Кустарник хлещет ветками по лицу. Под подошвами обуви зашуршали камни. Обочина. Широкое, в четыре полосы, шоссе. Опять деревья. Стоп.

– Обошлось, похоже, – Сергей утёр лоб рукавом, стараясь восстановить дыхание. Несколько минут на отдых, и он осторожно, от дерева к дереву, двинулся вперёд.

Край насаждений. Клетки полей разной степени запущенности. Редкие ряды лесопосадок. А дальше… Дальше звездец. Горизонт был изломан высотками мегаполисов насколько хватало глаз. Контуры городских массивов через разные промежутки. Какие дальше, какие ближе. Большие и очень большие. Увиденная картина потрясала до разрушения основ сознания.

– Значит, всё-таки Пекло, – ничем другим увиденное быть попросту не могло. Сергей поднёс бинокль к глазам.

Местами поднимались столбы дымов от неслабых пожаров. Пара городов была окутана бушующей чернотой. Густую темень грозовых туч прорезали ветвистые прожилки молний. Жёлтое марево скрадывало широко раскинутую группу строений. Перезагрузка. На границе возможности усиленного оптикой зрения Сергей уловил движение. Вот ещё. Бинокль чуть переместился. Ещё. И снова движение. Едва видимые, одиночные и снующие группами точки. Сергей вздрогнул. Элита и сопровождение. Страшно подумать, что там творится. Настроение ощутимо испортилось. Надо уезжать отсюда – это совершенно понятно. И чем дальше, тем лучше.

Погружённый в невесёлые мысли Сергей пришёл в себя уже около машины. Обратный путь он проделал практически бессознательно, наплевав на возможные опасности.

– Да чтоб тебя, – он снова прислушался. – Вроде тихо. Надо брать себя в руки, так и пропасть недолго.

Сергей устроил снаряжение на переднем сиденье, запустил двигатель. Бензина, судя по датчику, оставалось километров на сто пятьдесят максимум. Зашелестел асфальт под колёсами. «Субару» повернула налево, набрала скорость. Знакомая обстановка: мелькающая разметка, уплывающие назад километровые столбики и деревья лесополосы. Разменяв первые километры, Сергей смог немного расслабиться. Расстояние до безумно опасных городов увеличивалось с каждой минутой. Сергей решил уехать, насколько получится, а уже потом думать, что делать дальше. Решать проблемы по мере их возникновения. Долгосрочные планы здесь не работают.

Стрелка спидометра держалась около ста шестидесяти. В динамиках тихо бубнила музыка. Хороший асфальт. Непривычно пустая дорога. Ни встречных, ни попутных. Вдруг машину ощутимо тряхнуло. Рюкзак свалился с сиденья. Винтовка завалилась к двери, звякнув глушителем по стеклу. Машина от неожиданности вильнула.

– Твою мать! – Сергей полез доставать упавшие вещи, удерживая руль левой рукой. Рюкзак, придавленный оружием, никак не хотел вылезать, да ещё и зацепился за что-то. Полминуты прошли в увлекательных попытках привести вещи в должный порядок и управлением автомобилем вслепую. А полминуты это без малого полтора километра на такой скорости. Сергей глянул на дорогу.

– Ёшкин кот! – нога рефлекторно вдавила педаль тормоза в пол. Свист тормозов. Машина пошла юзом. Удар. Грохот. Подушка безопасности стреляет в лицо. Капот задирается смятым клювом. Клубы пара вырываются из разбитого радиатора, закрывая обзор. Время замедлилось. Стало похожим на вишнёвый кисель. Ручку двери на себя, толчок плечом. Оружие!!! Рука схватила винтовку. Считанные секунды и Сергей уже стоит на асфальте взъерошенным дикобразом. Дослать патрон! Труба глушителя нервно шарит по антифризному облаку, выискивая цель. Та не заставила себя долго ждать.

Машина вдруг задёргалась и сунулась назад. Из-под неё поползла тварь. Бугрились гипертрофированные мышцы. Крепкие когти оставляли глубокие борозды на дорожном покрытии. Сергей сбросил оцепенение и, решив не дожидаться развития событий, потянул спусковой крючок. Клацнул затвор. Тихий выстрел растворился в окружающих звуках. Тяжёлая пуля весом почти восемьдесят граммов шансов не оставляла никому. Зубастая голова лотерейщика, а это был именно он, разлетелась ошмётками плоти. Сергей дослал патрон. Пустая гильза зазвенела под ногами.

Трофеев не будет, мелькнула мысль. Из размочаленной шеи точками лилась тёмная кровь. Напряжение боя не отпускало. Мозг начал анализировать общую картину. Обезглавленный труп монстра, наполовину придавленный автомобилем. Окровавленная туша коровы с выеденным боком посреди дороги. Слух различил новые звуки. Удаляющийся рык дизеля перемежался истошным коровьим рёвом. Далеко впереди гружёный скотовоз пытался оторваться от преследующей стаи. Сергей схватил бинокль. Линзы оптического устройства приблизили тугие шлейфы чёрного дыма из выхлопных труб. Водитель выжимал из тягача всё возможное. Хлопали раскрытые двери полуприцепа. Скотина испуганно сгрудилась в кучу ближе к кабине. Метрах в пятистах позади неслись заражённые.

Возглавляла погоню громадная тварь. Чуть позади за ней держалась особь ненамного поменьше. Остальные, чуть приотстав, растянулись редкой цепочкой. Разрыв между преследователями и жертвой постепенно увеличивался. Сергей уже было порадовался за мужика, когда ближайшая посадка раздалась поваленными соснами, и в грузовик врезался новый монстр. Тягач завалился на бок с заглохшим двигателем, фуру по инерции немного протащило вперёд, и она встала, накренившись набок. Стремительными тенями на дорогу выскакивала свита другой элиты. Полетели в воздух куски раздираемой обшивки фургона. Хищники добрались до коров и в считанные секунды устроили бойню. Кровавая трапеза готова была начаться, но тут подтянулась первая стая. Уступать добычу никто не хотел. Закрутилась безумная карусель драки невероятных монстров. С одной стороны были матёрый жемчужник, начинающий элитник, пара кусачей и с десяток лотерейщиков. Их оппонентами выступали высший заражённый, не уступающий по мощи первому, три мощных рубера и восемь топтунов. Силы примерно равные.

– Самое время свалить по-тихому, – Сергей подхватил снаряжение, бросил взгляд на искорёженную машину и рванул в посадку.

Выходить на открытое пространство не давал здравый смысл и чувство самосохранения, поэтому Сергей продрался сквозь заросли кустарника поглубже внутрь лесополосы. Там он выбрал свободное от подлеска междурядье и быстрым шагом двинулся вдоль него. Нервы уподобились натянутым струнам. Палец подрагивал на спусковом крючке. Каждый новый звук заставлял замирать в готовности отразить атаку. Ближайшей целью был Т-образный перекрёсток, соединявший федеральную трассу с каким-то населённым пунктом. Выбранный маршрут опасно приближал Сергея к дерущимся монстрам, но чему быть, того не миновать, а русское «авось» ещё никто не отменял. Вот сквозь деревья можно различить дорожные столбики съезда. Вот стрелка синего знака с указанием названия деревни. «Матвеевка 4». Чуть дальше различим силуэт фуры и красная кабина тягача проглядывает среди веток.

– Дилемма, однако, – тут чувство, сгубившее кошку, охватило Сергея полностью и увлекло в сторону, казалось бы, абсолютной опасности. – Посмотреть, только посмотреть.

Если судить совсем объективно, то и ругать его особо не за что. Парень всего второй день в этом безумном мире. Приоритеты самосохранения ещё остались прежними. Испытываемые ощущения были схожи с чувствами зрителя какого-то 3D ужастика, ну или участника какого-то нелепого аттракциона. Немного страшно, немного весело и жутко любопытно.

Медленно, насколько было возможно, затаив дыхание, Сергей двинулся к перекрёстку. Ствол тяжёлой винтовки гулял вверх-вниз в такт биению сердца. Край посадки. Поваленное дерево. Кусты стали реже, улучшая обзор. Вокруг многострадального грузовика бесформенными кучами лежали недвижные тела монстров. Два главных чудища переплелись абстрактной инсталляцией в узлах смертоносных объятий.

Сергей нашёл удобное местечко. Устроил винтовку на толстой сухой ветке и продолжил наблюдение. Битва, похоже, уже закончилась и выживших не осталось. А, нет. Почудился намёк на движение. Померещилось? Не совсем. Мощное бронированное тело подёрнулось дрожью. Гигантская тварь выплюнула измочаленную шею соперника. Встала на ноги. Вернее, попыталась встать. Изломанные конечности не удержали тяжёлую тушу в вертикальном положении, и элитный монстр вновь завалился на левый бок. Сергей приник к оптике прицела, рассматривая спину чудовища. Ороговевшую черепицу брони пронзали костяные пики изменённых позвонков. Плечи сплошь покрыты устрашающего вида шипами. Затылочный бугор деформированного черепа разросся, прикрывая образование, похожее на большой очищенный грейпфрут.

– Что-то такое было в методичке, – палец утопил спусковой крючок.

Сочная зелень поглотила треск выстрела. Затвор дослал патрон, выплюнув отработавшую гильзу. Пуля попала в центр «грейпфрута». Мозг взорвался, вырвавшись через глазницы сифонными струями. Чудовище дёрнулось и обмякло, уронив голову. На поднятый шум из-за фургона вывернулся лотерейщик – ободранный и помятый, но ещё достаточно бодрый. Постоял секунду, навёлся и направился к затаившемуся человеку, припадая на правую ногу. Выстрел. Очередная бронебойная пуля пробурила в его грудной клетке тоннель размером со средний арбуз. Тварь пустым мешком осела на дорогу. Новое скольжение затвора дослало следующий патрон.

– Надо при случае автоматическим чем-то разжиться, – боковое зрение отметило новое движение. Ещё один монстр, побольше, припадая на все четыре лапы, уже пересекал обочину. Выстрел.

– Да чтоб тебя, – тварь мотнуло в сторону, пуля прошла мимо. Выстрел. Магазин пустой. Сергей рванул с плеча автомат. Но обошлось. Последняя пуля вошла в подключичную ямку, разворотила заражённому все потроха и полетела дальше с приличным куском задницы. Вроде всё. Теперь за трофеями. Такой подарок судьбы парень решил не пропускать.

Сергей два раза осторожно обошёл грузовик по большому кругу. В прицепе взору открылась неприглядная картина: коровьи туши с разорванными боками, все уцелевшие поверхности в кровавых разводах, расползшиеся по полу внутренности, тяжёлый запах крови и дерьма. Бойня отдыхает. Трупы монстров не подавали признаков жизни. Вроде как. Подходить страшно, так что оторопь берёт.

Наконец он собрался с духом и решился. Нож из ножен долой, и вот уже стальное лезвие с натугой вскрывает споровый мешок самой большой твари. В кармашке одной из дверей покорёженной кабины нашёлся относительно целый пакет, куда и полетели первые трофеи. Обстановка не располагала к вдумчивой сортировке, поэтому Сергей просто выгребал рукой содержимое, краем глаза фиксируя добычу. Переплетение толстых оранжевых нитей было буквально нашпиговано споранами и горошинами.

– О, жемчуг что ли? Больше на Эм-энд-эмс похоже, – на глаза попались несколько шариков чёрного и красного цвета. Содержимое затылков шести самых больших тварей заполнило пакет почти наполовину. И когда во втором подряд лотерейщике обнаружилось всего лишь по две виноградины, Сергей решил не гневить богов и закруглиться. Да и страшно было до испачканных штанов, чего уж там рассуждать. Добытое было увязано и определено под клапан рюкзака. И уже через две минуты лишь колыхались ветви кустарника, отмечая место, где Сергей спустился с дороги. Впереди были четыре километра до неведомой Матвеевки.

3

– Эх, хорошо. Люблю выходные, – Сергей с удовольствием потянулся, раскинувшись звездой на широкой двуспальной кровати.

Рука больно стукнулась косточкой о какую-то железяку. Та со скрежетом поехала вбок и с металлическим грохотом свалилась на пол. Сергей подскочил на кровати, тупо уставившись на чёрное тело тяжёлой винтовки, лежащей на светлом ламинате. Рюкзак на стуле, рядом автомат, пояс с кобурой. Ладонь смачным шлепком встретила лоб и сползла вниз по лицу.

– Я надеялся, что это всё мне приснилось, – Сергей застонал, припоминая вчерашние события…

Посадка довела почти до самого села. Четыре километра, как и обещали. Где-то на середине пути тёмная зелень еловой хвои сменилась раскидистыми кронами берёз. Дорога скрылась между рядами давно брошенных домов. Схоронившись в чахлом кустарнике, Сергей какое-то время наблюдал, выискивая возможные неприятности. Затем выбрал большой, основательно построенный дом, стоявший наособицу, и направился к нему. Два этажа красного кирпича, опущенные рольставни на всех окнах, двускатная черепичная крыша, высокий кирпичный забор с коваными воротами. Гараж на две машины. Рядом, в считанном десятке метров, два ангара из металлоконструкций. Перед ними обширная асфальтированная площадка, заставленная разнообразной сельскохозяйственной техникой. Здесь, скорее всего, раньше жил зажиточный фермер. Забравшись внутрь и проверив все комнаты на присутствие нежелательных гостей, Сергей запер входные двери на засовы и вырубился в хозяйской спальне.

– Ну, выходной, так выходной, – сказал себе Сергей и отправился осматривать дом.

Нашёл в кладовке запас воды для кулера. Приволок две большие бутылки в ванную комнату. Оправился со всеми удобствами, доступными цивилизованному человеку. С удовольствием вымылся. Прохладная вода смыла остатки сонливости. Древний инстинкт собирательства распалил здоровое любопытство. Сергей, как был, голяком зашлёпал мокрыми ногами по комнатам, открывая шкафы и ящики. Всё, что могло пригодиться, складировалось перед лестницей, а потом перемещалось в спальню на второй этаж. Небольшой казус произошёл на кухне. Известно, что даже пустой холодильник набирает до десяти просмотров за сутки. Машинально открытая дверь вместилища скоропортящихся продуктов была с руганью захлопнута. Сгусток невероятной вони вырвался наружу, и Сергей пулей вылетел в коридор, захлопнув за собой дверь. Несколько минут прошло в борьбе с взбунтовавшимся желудком, после чего было решено покончить с мародёрством. На сегодня. Чтобы не найти ещё чего-нибудь столь же вонючего.

Спальня хозяев превратилась в импровизированную штаб-квартиру. Приоткрытые окна обеспечивали приток свежего воздуха. На журнальном столике нехитрая сервировка из содержимого сухпайка. Коньячный бокал на треть заполнен янтарной жидкостью. В баре в гостиной нашлось две бутылки приличного коньяка. Сергей постарался расположиться с максимальным удобством. Свежая пара белья под униформой доставляла особенное ощущение комфорта. Сергей обстоятельно пообедал. Часы уже показывали два пополудни.

Сортировка вещей не заняла много времени. Да особо ничего и не было нужно. Сергей даже оружейный сейф оставил без внимания. Ну что там может быть? Охотничьи дробовики? Они тут по-любому не играют. Ну а карабин, если повезёт такое найти – только лишняя тяжесть. Несколько лишних футболок, трусы да носки – вот и всё необходимое. Сильно порадовала пара обуви, подошедшая по размеру. Высокие берцы из кордуры оливкового цвета облегали ноги как влитые. И ходить комфортно.

– Я теперь, похоже, завидный жених, – Сергей в новых башмаках задумчиво переминался с пятки на носок, с бокалом коньяка в руке. Перед ним на комоде лежали вчерашние трофеи, отсортированные по кучкам. Приличная жменя узелкового янтаря, шестьсот двадцать три спорана, сто семьдесят четыре горошины и одиннадцать жемчужин. Семь чёрных и четыре красных.

– Смотри-ка точно. Теплеет. Не врут, – Сергей взял одну в руку, что-то вычитывая в методичке.

– «…приём жемчуга внутрь многократно усиливает имеющийся Дар Улья и с большой вероятностью провоцирует развитие нового. Есть риск превратиться в кваза..» – Сергей вслух процитировал строки из руководства для новичков. – Выпить, что ли? Нет, не готов я ещё к таким экспериментам.

С этими словами он выдвинул верхний ящик комода. Несколько косметичек были освобождены от содержимого и стали вместилищем для его новых богатств. Небольшая шкатулка из яшмы с хитрым замочком скрыла в себе жемчуг. Сотня споранов отправилась в бархатный мешочек с завязками. На всякий случай.

Взгляд зацепился за бутылку коньяка и пустую фляжку рядом. Неожиданно сложился новый ассоциативный ряд, и Сергей снова полез в методичку. Споран булькнул в стакан с коньяком. Процесс не сильно сложный, и вскоре мутные хлопья осели на обрывке бинта, сложенном вчетверо.

Сергей попробовал приготовленное зелье. Скривился. Получившийся продукт явно не удался.

– Третий сорт не брак. Пойдёт, как неприкосновенный запас. В следующий раз на основе виски с колой попробую приготовить, – глоток качественного алкоголя поправил неприятное послевкусие.

– Странно, полбутылки уговорил, а ни в одном глазу, – Сергей побулькал остатками коньяка в бокале. – Ладно. Спишем это на стресс. – он глянул на часы.

Обе стрелки съехали на цифру шесть. До темноты ещё далеко. Прогулки в здешних местах противопоказаны, а заняться чем-то нужно. Точно же, гараж остался без внимания. Очевидное упущение. Сергей сбежал по лестнице, нашёл нужную дверь. Ряд узких окон под перекрытием пропускал достаточно света. Стены и пол отделаны светлым кафелем. Одно машино-место пустовало, а второе…

Сергей обошёл обнаруженный пикап, как говорится, подбирая слюни. Короче, в нашей реальности такая тачка называется «FORD F-150 Raptor». Всё. Нечего добавить.

– Чтоб мне так в прошлой жизни везло, – парень восхищённо выругался.

Стремительно-брутальная машина была, что называется, заряжена. Шноркель, дизайнерские дуги в кузове, хищная грязевая резина. Хитро изогнутый кенгурятник буквально унизан разнообразной дополнительной оптикой. Это не считая люстры из девяти фонарей, установленной по границе крыши и лобового стекла. В дополнительных креплениях по бортам кузова закреплены три запасные канистры, лопата, домкрат и топор на длинной рукояти. Сергей погладил блестевшее серым металликом крыло. Щёлкнул замок массивной двери. Салон встретил красной строчкой по чёрной коже и запахом нового автомобиля.

– Если мужик не параноик, то ключи будут в замке, – Сергей забрался внутрь.

Не параноик. Поворот ключа, и четыреста пятьдесят лошадиных сил весело откликнулись гулким рыком выхлопных труб. Приборная панель взбрыкнула стрелками многочисленных приборов и тут же потухла. Сергей вспомнил, где он находится и выключил зажигание.

– Велосипеды я не люблю, а пешком долго. На ней и поеду, – Сергей тыкал кнопки на консоли, привыкая к машине. Что ни говори, а именно автомобиль дважды помог спастись от смертельной опасности. Решение было принято, и будь что будет.

Следующее утро Сергей встретил уже на ногах, поднявшись ни свет ни заря. Привёл себя в порядок. Наскоро позавтракал остатками рациона. Стащил вниз и закинул в машину собранные ещё накануне вещи. Бак полон, канистры тоже. Из незавершённых дел осталось только обследовать ангары. И можно трогаться в путь.

– Ну и как я это буду открывать, – здоровущий амбарный замок висел на петлях калитки, встроенной в высокие ворота. На возможное решение наводил пожарный щит, расположенный между ангарами. Если точнее, то массивный, выкрашенный красной краской лом на этом щите.

– Тихо не получится, – при этой мысли под ложечкой засосало от страха.

Ещё бы. Долбить ломом по металлу – всё равно, что созывать на обед всех заражённых в округе. На такое ведь решиться надо. Сергей и машину не заводил из соображений безопасности. Да, дела. Ситуация патовая. Наконец, потратив несколько минут на сбор всей доступной храбрости в одну кучу, Сергей снял лом со щита.

– И снова странно, – мысли свернули в новом направлении.

Сергей задумчиво посмотрел на тяжёлую железяку, несколько раз взвесил её в руке. Потом так же покачал винтовку. Шанцевый инструмент был неожиданно лёгким. Да и «Выхлоп» вроде как полегчал, судя по ощущениям.

– Адреналин, наверное, – лом взмыл в богатырском замахе. Опустился. Снова поднялся.

– Это будет мой самый дурацкий поступок, – четырёхгранное остриё нацелилось было в корпус замка, но вонзилось в асфальт перед воротами.

Сергей отпустил лом, схватив отставленную в сторону винтовку. Почти на границе слышимости «затутукал» крупнокалиберный пулемёт. Сергей метнулся к дому. Замер у ворот, определяя направление, мухой взлетел на второй этаж. Затарахтели в лихорадочном складывании защитные ставни. Шторы, тюль разлетелись в стороны. Открыть окно и установить винтовку сошками на широком подоконнике – дело секунды.

А тем временем выстрелы приближались. Проявился басовитый шум мотора. Сергей приник к окуляру прицела. БРДМ «Кайман» – недавняя разработка белорусских оружейников – пёр по полям, не разбирая дороги. Машину ощутимо раскачивало, из-под арок летели комья перепаханной земли. В люке поворотной турели болтался чернявый боец, вцепившийся в рукояти управления огнём.

– Мелкий какой-то, – мелькнула шальная мысль, – на пулемётах обычно ребята покрупнее бывают.

Пулемёт НСВТ «Утёс» плевался короткими очередями. За броневиком, с отставанием метров десять, неслась здоровенная тварь. Таких Сергей ещё не видел. Монстр был выше «Каймана» раза в два минимум. Могучие ноги с вывернутыми назад суставами тяжело толкали пашню. Пластины брони причудливым узором покрывали толстую кожу. Асимметричные плечи ощетинились пиками костяных шипов. Мощная левая верхняя лапа прижата к корпусу. Правая – вытянулась вперёд. Сухая и узловатая конечность заканчивалась тремя длинными пальцами с изогнутыми когтями. Покатый череп на короткой шее. Глаза прятались под валом надбровных дуг. Тяжёлые челюсти явно перегружены количеством зубов. Пулемётчик, в попытках отогнать чудовище, долбил в белый свет, как в копеечку.

Любоваться дальше было не с руки. Ещё минута – и тварь будет уже тут. Чем она займётся после того, как расправится с броневиком – гадать не приходилось. Сергей открыл огонь. Первый выстрел попал в плечо. Монстра повело в сторону от энергии удара. Второй. Мимо. До атакующей элиты оставалось не больше трёхсот метров. Двести пятьдесят. Снова промах. Сергей занервничал. Двести. Ещё раз. Потрясающе. Четвёртая пуля волею случая, больше это объяснить было не чем, попала чудищу в колено, в слабое место брони. Матёрый хищник покатился кубарем, потеряв опору. Тяжёлый сердечник просто взорвал сустав, оторвав ногу ниже колена. Пулемётчик закрутил головой по сторонам, потом что-то проорал внутрь машины. БРДМ отвернул влево, закладывая широкую дугу, и остановился, покачиваясь на рессорах. «Утёс» зашёлся длинной очередью, мешая твари опомниться. Та заклокотала, закрутилась на месте, дёргаясь под ударами тяжёлых пуль. Из броневика выскочил человек в камуфляже с узнаваемой трубой РПГ-7. Пристроил гранатомёт на плече. Застыл, прицеливаясь. Реактивная граната покинула направляющую с громким хлопком. Кумулятивный снаряд впился в грудную клетку чудовища, выжигая внутренности. Точка. Облако пыли накрыло агонизирующего жемчужника.

Сквозь адреналиновый азарт боя стали пробиваться новые мысли. Не самые радужные. За три дня в новом мире Сергей успел отвыкнуть от людей. Наверняка местные сильно отличаются в мотивации своих поступков. Тут другие реалии, другие приоритеты. Ценности, в конце концов, другие. В том числе и морально-нравственные. В этом Сергей был уверен больше, чем на сто процентов. Паранойя, пока ещё лёгкая, запустила свои пальцы в мозг. Извилины заскрипели, обрабатывая новые вводные. Надо быть очень осторожным – это не обсуждается.

Тем временем мужики скрылись внутри своего транспорта, повозились с чем-то внутри. Затем броневик рыкнул двигателем и подкатился под окно. В люк высунулся давешний пулемётчик.

– Дружище, бинты есть? Раненый у нас, – извиняющимся тоном произнёс он.

– Сейчас, минуту. Подъезжайте пока к воротам, – Сергей сбежал по лестнице в гараж, схватил рюкзак.

Дверь боевой разведывательной машины была открыта. Между задних сидений поломанной куклой лежал боец. Здоровый, что в длину, что в ширину, бугай стонал от терзающей его боли. Одежда изорвана, вся в засохших бурых пятнах. Левая штанина неровно обрезана у самого верха. Нога от бедра перемотана бинтами со свежими пятнами проступившей крови.

– Всё, что есть, – Сергей протянул бинты, – могу ещё маек чистых дать.

– Да не, не нужно. Хватит пока. Баламут, меняй повязку.

– Боюсь, не довезём. Крови он много потерял. Да и контузило его капитально, – пулемётчик срезал ножом старые бинты, – И снарягу всю просрали… Эх, спека бы ему вколоть.

– Бинтуй молча, – нервно рыкнул камуфлированный. Командные интонации в голосе выдавали явного лидера группы.

– Может быть, это поможет, – Сергей достал и протянул новому знакомцу футляр.

– Хорошо подумал? – командир вперил в Сергея тяжёлый взгляд. В глубине отсека удивлённо охнул Баламут, разглядев содержимое футляра.

– Ты возьмёшь или будем дальше разговоры разговаривать? – Сергей придавил интонацией, заставляя мужика отвести глаза.

– Возьму. Баламут, лови, – шприц попал тому в руки, и он ловко уколол раненого, вдавливая поршень до упора.

– Всё, командир. Теперь точно доедем. И Халка довезём. Это как же повезло-то, – запричитал Баламут, продолжая хлопотать над товарищем. Здоровяк облегчённо выдохнул и замолчал, погружаясь в наркотическую нирвану.

– Должники мы твои теперь. А Халк – так дважды. Спасибо огромное! – Мужик выбрался из машины и протянул руку для рукопожатия. – Я Седой. Этот, говорливый – Баламут, наш механик-водитель. Кто Халк, ты уже понял. Пулемётчик он у нас, ну и специалист по тяжёлому вооружению.

– Сергей.

– Как, как? – Лицо Седого вытянулось и приняло недоумённое выражение.

– Да стебётся он, командир, – в голос заржал Баламут. Он уже закончил с раненым и успел перебраться за руль бронемашины. – Сергей. Вот уж насмешил, так насмешил.

– А что не так? – нахмурился Сергей, подобравшись и сделав шаг назад.

– Подожди, не кипишуй, – Седой вскинул ладони в успокаивающем жесте. – Ты что, свежий что ли? В смысле новичок? Ну, недавно провалился.

Непонимающий взгляд был ответом на его вопрос. Сергей отошёл ещё на пару шагов, подбирая рюкзак. Ситуация откровенно стала его напрягать.

– Да подожди ты. Я просто понять хочу. То есть ты новичок. Трёшься один, с крутым стволом в преддверии Пекла. Да ещё и пешком. Мимоходом спасаешь команду бывалых рейдеров от матёрой элиты, не заикаясь о доле в трофеях. Отдаёшь просто так дозу лайт-спека, даже не представляя её стоимости. Я ничего не пропустил? – Седой вопрошающе поднял брови.

– Ничего не пешком, у меня машина есть, – пробормотал в ответ Сергей.

– Пипец, ты жуткий, – Седой сокрушённо покачал головой.

– Да ты его, считай, окрестил, – Баламут, до этого внимательно прислушивавшийся к разговору, снова захохотал.

– Выходит, что так, – Седой развёл руками и продолжил рассуждать вслух, выстраивая логическую цепочку. – Жуткий и смертоносный, в преддверье Пекла. Адский демон какой-то. Во, нашёл я тебе имя подходящее. Ракшас. Ракшасом будешь. Теперь, дружище, ты мой крестник. А про Серёжу забудь: лишнее это, ни к чему. Ну и предлагаю тебе присоединиться к нашей команде.

– Ракшас, – Сергей покатал на языке новое имя, пожал плечами. – Хорошо, если иначе нельзя. Я сейчас.

Сергей, теперь уже Ракшас, убежал в дом. Через несколько минут ворота открылись, выпуская пикап на улицу. Увидев такую красоту, Баламут восхищённо крякнул. У всех нормальных мужиков одинаковые страсти. И любовь к мощным красивым автомобилям стоит не на самом последнем месте.

– Давайте раненого в мою машину. Ему тут поудобней будет, – Ракшас распахнул переднюю пассажирскую дверь. Втроём перетащили тяжеленного Халка и устроили на разложенном сиденье.

– Ничего, что мы как на пикнике себя ведём? – вдруг спохватился Ракшас. – Может хоть наблюдателя выставить?

– Не боись, – Баламут беззаботно отмахнулся. – Тут недалеко кластер перегрузился с неслабым таким городишкой. Твари со всей округи там. Здесь ещё минимум сутки будет спокойно.

– А эта? – Ракшас показал глазами на жемчужника. – Или она не местная?

– Это другая история, потом расскажу, – нахмурился Баламут в ответ на безобидный вопрос.

– Так, хватит болтать, – Седой вернулся к обязанностям лидера. – Сутки не сутки, тут бабка надвое сказала, а нам ещё километров сто киселя хлебать. Я потрошу элитника, вы – ангар. Все разговоры потом, когда в стабе будем. Вперёд.

– Это что? – спросил Баламут, с интересом разглядывая воткнутый в асфальт лом.

– Что, что, лом это, не видишь разве? Замок я собирался сбивать, а тут вы приехали.

– Пипец, ты отмороженный. Вот этим пробуй, – Баламут передал Ракшасу болторез.

Мощные челюсти инструмента без труда, и самое главное, без шума, перекусили толстую дужку замка. Калитка скрипнула, открывая доступ в тёмные недра ангара, как в пещеру Али-бабы. Особых сокровищ не было, но вскоре в кузов пикапа перекочевали двухсотлитровые бочки с топливом: две с соляркой, одна с бензином. Ракшас уже заканчивал их увязывать, когда подошёл довольный Седой. На вопросительный взгляд Баламута показал пухлый пакет.

– Делить как будем? – обратился он с улыбкой уже к Ракшасу. – Поровну или по-честному? Считай, твой трофей: без тебя нас бы уже переваривали.

– Как считаешь правильным, – Ракшас пожал плечами. – Так-то я в команде уже, вроде как, а ты командир. Вот и решай.

– Хорошо, выберемся – разберёмся. Баламут, отдай ему свою рацию и поехали.

Через минуту маленькая колонна выбралась из деревни и углубилась в поля по направлению к стабу.

4

– Оставляйте, ему восстановиться надо, – жилистый мужик в белом халате вытирал руки спиртовой салфеткой. – Я его подлатал, осколки убрал все. Он и сам оклемается, но это недели две займёт, если будет на усиленном питании. А тут за день-два в форму приведу. Два гороха за операцию, десять споранов за день восстановительного лечения…

– Ни хрена себе у вас расценочки, доктор, – Баламут не утерпел и влез в разговор, услышав озвученные суммы.

Первым делом по прибытии в стаб нашли знахаря и определили раненого. Пока Халка пользовал местный эскулап, Седой ждал в приёмной, а парни носились по посёлку, определяясь с постоем. Знахаря кстати так и звали – Эскулап. По неведомой прихоти Улья бывший военврач получил Дар знахарства и осел в здешнем стабе штатным медиком. Один из частных домов переделали под больничку, приспособив комнаты под нужные помещения. Завезли и установили необходимое оборудование и принадлежности, так что местная лечебница соответствовала самым высоким медицинским стандартам. Седой как раз беседовал с доктором в приёмной, когда вернулись Баламут с Ракшасом.

– Уймись, Баламут, – отрезал Седой, отсчитывая на столе оговорённую плату.

– Я его какое-то время специально в беспамятстве подержу, в искусственной коме, так сказать. Завтра загляните, там более точно определимся.

– Спасибо, доктор. Да, и вот ещё. Новичок у нас, – командир подтолкнул Ракшаса вперёд. – Посмотрите, пожалуйста, раз уж пришли. По срокам Дар Улья уже вроде должен проявиться. Осталось выяснить, какой он у него.

Эскулап усадил Ракшаса на стул, наложил руки на голову, явно придавливая какие-то нервные узлы. Точки под пальцами пронзило, словно мгновенным уколом. По спине забегали мурашки.

– Ваш Дар – увеличенная физическая сила, – знахарь взял новую салфетку. – Уже сейчас она на начальном уровне жёлтой шкалы заражённых. Если будете грамотно развивать, сможете подобраться к фиолетовой. Как минимум. Ещё горошина с вас, кстати.

– Грамотно – это как? – Ракшас с удивлением, как будто впервые увидев, начал рассматривать свои руки.

– Это вам ваши товарищи расскажут. Они бывалые. Знают.

– Ещё раз спасибо. До встречи – Седой рассчитался и вытолкал собравшегося было снова возмущаться Баламута за дверь, – Ракшас, пошли.

– Не, Седой. Ты где видел такие расценки? – Баламут кипел искренним негодованием. – Горошина за Дар? Да это ни в какие ворота…

– Ты лучше скажи, как устроились? – вопрос Седого перевёл фонтан красноречия Баламута в другое, более конструктивное, русло.

– Да в «Одноглазом рубере», по великому блату воткнулись. Машины еле-еле смогли на стоянку поставить. Тут вообще непонятное творится. Рейдеров всяких разных полно. И бывалых много и случайные группы. Тех сразу видно. Ты знаешь, у меня глаз намётанный. Мы, похоже, пока по кластерам мотались, пропустили что-тоинтересное.

– Надо уточнить, чем тут намазали. И самое главное, где.

– С этим легко, – отмахнулся Баламут, – такой движняк везде. По-любому узнаем.

Ракшас больше слушал и крутил головой по сторонам. Первый в новой жизни стабильный кластер, обжитый людьми. Всё в новинку, всё любопытно. Стаб имел свою историю. Начинался он как перевалочная база рейдерских групп в экспедициях к Пеклу. Отсюда произошло и название, со временем сокращённое и превратившееся в Перевалок. Безымянный посёлок сначала использовался как временное убежище. Со временем тут стали оседать люди, приросла инфраструктура и организовалось первое постоянное поселение. Место расположения было достаточно удалённым для случайного появления опасных тварей и в то же время достаточно близким для решения рейдерских целей. Два раза Перевалок был полностью разрушен. В первый раз усердно потрудились атомиты. Тогдашние владельцы не выстояли против дальнего рейда радиоактивных мутантов. Во второй раз посёлок уничтожило нашествие орды, исторгнутое Пеклом. Затем, лет семь назад, восстановленный стаб возглавил Майор. В своей реальности он занимал должность заместителя командира артиллерийского полка. Провалился сюда перед представлением к очередному званию подполковника. Начинал простым рейдером, как многие. Со временем сколотил свою группу из бывших военнослужащих. Брался за сложные задачи и успешно их решал. Потом по воле случая осел здесь. За относительно короткое время у него получилось превратить Перевалок в основательно укреплённый район.

Периметр поселения замыкала капитальная бетонная стена. Два въезда с тяжёлыми откатными воротами были устроены в её разрыве на противоположных концах посёлка. На смотровых вышках торчали спарки тяжёлых пулемётов КПВ. Квадрокоптеры регулярно мониторили округу на предмет выявления возможной угрозы. В посёлке преобладала военная дисциплина. Возникающие беспорядки и конфликты пресекались самым жёстким, если не сказать жестоким образом. Группа Майора потихоньку разрослась до двухсот пятидесяти человек. Многим нравились его порядки, и люди к нему шли. Хорошо обученные и вооружённые, они охраняли периметр, патрулировали посёлок, осуществляли разведку. Специальные команды ходили в рейды, снабжая стаб всем необходимым. Была налажена торговля с центральными стабами, куда на регулярной основе ходили торговые караваны под усиленным охранением. Имелась своя разнообразная техника. Говорили, даже тяжёлая артиллерия была, в том числе реактивная. Но эта информация уже была из разряда закрытой. Своими секретами тут делиться не любили.

День сменился вечером. Группами и поодиночке сновали по своим делам суровые мужики. Изредка проезжали машины. Неспешно шествовали вооружённые до зубов патрули. Жизнь бурлила, одним словом. Под несмолкаемое тарахтение Баламута дошли до гостиницы. Двухэтажное П-образное здание из силикатного кирпича. Внутренний дворик с бревенчатой баней. Коробка летнего душа. Три уютные беседки с мангалами. Дальний угол двора занимал деревянный скворечник на три кабинки. Туалет типа сортир. Удобства, если можно так выразиться. На ступеньках центрального входа, под небольшим навесом, дымили сигаретами два молодых парня в камуфлированной форме. На вывеске довольно умело изображён монстр с повязкой на одном глазу и надпись: «Одноглазый рубер»: гостиница, ресторация, баня.

– Нам сюда, – Баламут уверенным жестом распахнул обе створки входной двери.

Пришлось немного подождать хозяина, чтобы окончательно договориться с ним о постое. Хозяин – грузный мужик с внушительным пузом – спустился по лестнице и устроился за стойкой ресепшена. Оставили задаток, разговорились. Баню, к сожалению, выбить не получилось: там очередь была до утра расписана. Пришлось плескаться под холодной водой душа. Пока приводили себя в порядок, шустрый Баламут успел занять стол в ресторации и сделать заказ.

Просторный зал ресторана встретил гулом голосов и звоном столовых приборов. Добротные деревянные столы заставлены бутылками и посудой. Ракшас успел заметить, что посетители вели себя по-разному: кто-то шумно отмечал удачное возвращение, кому не повезло – молча накачивались водкой, а кто-то просто ужинал без излишеств. В зале работали два молодых парня в качестве официантов. Один как раз расставил тарелки с холодными закусками и убежал за стойку.

– Я вроде как проставляюсь, – бар поразил разнообразием выбора и Ракшас водрузил на стол две бутылки выдержанного виски.

– Тогда я ни в чём себе не отказываю, – не удержался от шутки Баламут и скрутил крышку. Первая бутылка ушла мигом. За встречу, за знакомство и третья – не чокаясь, в память погибших. Седой с Баламутом на третьем тосте заметно посмурнели.

– Не моё дело, наверное, но что приключилось-то у вас? – Ракшас закинул в рот оливку с лимоном.

– Да твоё уже, раз ты с нами теперь, – Седой снова наполнил стаканы. – История стара как жизнь. Три бригады собрались в одну кучу элитку добыть, жемчугом разжиться, да и мало ли чего там ещё выпадет. Ну и добыли, конечно, народ крутой подобрался, бывалый. Разжились. И разжились, скажу я тебе, неплохо. Только потом одни мудаки решили себе всё прихватить, кинув остальных через хвост. Подумали, что у них получится. И понеслась душа в рай. Мы двоих из группы потеряли сразу. Халка гранатой порвало, еле смогли вытащить. Пока в войнушку играли – на шум подтянулась неслабая стая. Уравняла шансы, так сказать. Их вожака ты как раз и добивал. Короче, только мы ушли, остальные там остались. Хабар добытый тоже. Такие, брат, дела, если коротко.

– Ладно, будем живы – не помрём, – Баламут поднял стакан.

Выпили. Подоспевший официант начал расставлять дымящиеся тарелки. Солянка, лагман, картошка жареная с грибами. Первая настоящая еда за четыре дня.

Мерный стук ложек отвлёк от грустных мыслей. Несколько минут прошло без разговоров.

– Я тут кое-что нарыл, – Баламут отставил пустую тарелку. Седой скептически хмыкнул.

– Чего? – нахохлился тот в ответ.

– Я вот, сколько тебя знаю, столько удивляюсь. Ты когда успеваешь-то? – командир налил себе минералки.

– Да чёрт его знает. Само как-то получается, – маленький механик на секунду задумался.

– Ты давай ближе к телу, – присоединился к разговору Ракшас. – Не томи ожиданием.

– А, ну я вот о чём. Тут, конечно, все по-своему мутят, но в воздухе настойчиво плавает одна тема. Институтские с месяц назад экспедицию отправляли. Те должны были некие места разведать. Что за места никто не знает, но по слухам очень жирные должны быть. Поднять добра там можно нереально много.

– Ну и чего все так возбудились? Это из сказки прямо. Пойди туда, не знаю куда, – Ракшас скептически улыбнулся.

– Ты ещё зелен и глуп, – с шутливой высокомерностью посмотрел на него Баламут. – Это Улей, парень. Тут такое случается, ты и представить пока себе не сможешь, даже если постараешься. В этом мире коньки отбросить – как нечего делать. Но, если вдумчиво и с головой действовать, то такого наворотить можно – закачаешься.

– Ты не отвлекайся, давай, – Седой одёрнул рассказчика. – Держись ближе к сути.

– Так вот, – Баламут заговорщически понизил голос, – разведать они разведали, а вернуться не вернулись. А с ними пропали собранные данные. А там как раз вся информация: где, что, сколько, и самое главное, как. Вот все и носятся как ужаленные.

– Я всё равно не понимаю. Ты хоть объясни, – Ракшас посмотрел на Седого.

– Тяжело будет тебе объяснить, – задумчиво протянул Седой. – Не проникся ты ещё, не знаешь многого. Тебе пока просто на слово поверить нужно. Тут происходят вещи, о которых и говорить не везде можно. Ценности тут свои, это ты успел заметить. А есть такие штуки, за которые народ готов глотки рвать. В основном чужие – глотки, в смысле. И чем круче штуки, тем сложнее их добыть. Да что там добыть – просто узнать про них – и то смертельно опасно.

– Это я как раз понял, – согласно кивнул Ракшас.

– А теперь уясни следующее, – Седой посмотрел собеседнику в глаза. – В Институте, конечно, люди хитровыдуманные, но головы у них светлые, этого не отнять. Про Улей они знают побольше многих. И знания эти используются с очень даже практической пользой. Поэтому рейд тот, про который Баламут толкует, они затеяли не из академического интереса. Данные те дорогого стоят. Поверь. Не просто так тут круговерть поднялась. Ой, не просто.

– Ладно, подумаем, – Седой закруглил разговор и подозвал официанта. – Рассчитай нас и собери с собой пару бутылок виски, пару минералки ну и закуску немудрёную какую-нибудь. Мы в номере продолжим.

Номер – угловая комната на втором этаже. Окна на две стороны. Жалюзи. Три комплекта кроватей со стульями. Журнальный столик, платяной шкаф, что-то вроде комода с зеркалом. В коридорчике стоял дачный умывальник с эмалированной раковиной. Под раковиной – ведро. Практический минимализм, ничего лишнего.

– Присаживайтесь, – Седой выдвинул столик на середину комнаты. Вывалил содержимое пакета, извлечённого из глубин рюкзака. – Посмотрим, чем нас тот клятый жемчужник порадовал.

Жемчужник явно расстарался, судя по тому, что даже у вечно недовольного Баламута лицо разгладилось и приобрело удовлетворённое выражение. После нехитрых манипуляций на столе образовалось несколько кучек: пригоршня янтаря, двести пятнадцать споранов, шестьдесят девять горошин и шесть жемчужин, чёрных и красных поровну.

– Распределение у нас происходит следующим образом, – Седой обращался больше к Ракшасу, как к новому участнику команды. – Добытое делится поровну между членами группы. Десятая часть уходит на нужды отряда, весь янтарь туда же. Жемчуг отдельно учитываем. Я считаю, так будет правильно.

– Я бы на твоём месте жемчужину съел, – Баламут пододвинул к парню его долю добычи. – Один дар у тебя уже прорезался, а так, глядишь, и этот усилится и второй появится.

Ракшас пожал плечами. Вроде нормальный делёж. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят, поэтому особых возражений не появилось. Немного подумав, он вытащил из своего мешка пакет с янтарём и вывалил его содержимое на стол, решив поучаствовать в общих делах таким образом. Затем взял красный шарик, закинул в рот, запил виски. Жемчужина пробежала мгновенным теплом от макушки до пяток и обратно. Теперь нужно выждать время. Что из этой затеи выйдет, точно сказать не смог бы никто. Может и не сработает жемчужина, и так могло быть.

– Вот и молодец, – Седой завалился на кровать. – Всё, отбой. Завтра дел много.

Новый день начался обыденными утренними делами. После плотного завтрака все разбежались по своим задачам: Седой пошёл ловить Майора, Баламут собирать слухи по посёлку, а Ракшас решил посетить местную скупку. Наличных средств у него хватало, и было интересно узнать, что предлагают здешние торговцы. Скупка в посёлке выполняла функцию универсального магазина и была под рукой администрации. Местные рейдеры притаскивали много чего. Оставалось даже на внешнюю торговлю. Пришлых торговцев в Перевалке не привечали – нечего плодить конкурентов.

На удивление ухоженная живая изгородь радовала взгляд перед зданием бывшего сельпо. На стене висела свежевыкрашенная зелёная вывеска «Военторг». Внутри покупателей ожидал просторный торговый зал. По периметру расположились сборные стеллажи в потолок, заваленные одеждой и обувью. У задней стены, во всю длину, стойка и ряд стеклянных витрин, тоже полных всякой всячины. Позади, между стендов с образцами оружия, дверь на задний двор. Широкая массивная стойка. За стойкой восседал смуглый коренастый кореец в камуфлированной униформе с непонятными знаками отличия. Хозяина магазина, кстати, ожидаемо прозвали Корейцем. Хитрые глаза пытливо ощупали посетителя. Ракшас снял с плеча замотанную в тряпку винтовку. Начал разворачивать свёрток.

– Купить, продать, может быть обмен интересует? – продавец с интересом наблюдал за манипуляциями потенциального покупателя. Когда «Выхлоп» освободился от оболочки, кореец восхищённо причмокнул. – Какой красавец!

– Есть патроны к нему? Такие вот, желательно, – рядом встал патрон. Последний оставшийся из бронебойных.

– Боюсь тебя огорчить, – Кореец потёр щёку, – ни таких, и вообще никаких к этому оружию. Дозвуковой патрон – большая редкость; в наших краях хоть и бывают, но сейчас – нет. Что-то ещё, может быть?

– Да, хотел что-то автоматическое присмотреть, крупнокалиберное желательно, – Ракшас прошёлся взглядом по выставленным образцам. Глаз зацепился за навороченный «Калашников» с трубой глушителя, хитрым прицелом и фонарём, укреплёнными на специальных планках. – Во, а глушитель к сто четвёртому найдём?

Торговля потихоньку пошла. Ракшас озвучивал свои пожелания, и довольный Кореец выкладывал на стойку предмет за предметом. Тактический глушитель, четыре рожка с патронами, такой же камуфляжный комплект, как на Ракшасе, только в размер, тактические перчатки, бандана с пятнистым рисунком. Кордуровая разгрузка, добротный спальник. Нашлась подходящая сумка-чехол для «Выхлопа». Кроме того Ракшас выбрал фирменный спортивный костюм с кроссовками того же бренда. Для гражданской жизни, так сказать. Больше, вроде, ничего не надо. Да и куча добра уже приличная образовалась, его ещё унести как-то нужно.

– Для ровного счёта, – продавец добавил спортивную сумку и сноровисто защёлкал кнопками большого калькулятора, – сто семьдесят споранов.

Ракшас начал отсчитывать зелёные виноградины. На улице рыкнул и затих дизель. Скрипнула входная дверь.

– Сразу минус тридцать, – вездесущий Баламут прихлопнул на стойку какой-то список, осматривая покупки.

– Он ваш, что ли? – проворчал Кореец, с послушным сожалением снижая сумму до ста сорока. Взял список, – С тобой, Баламут, никакой прибыли. Что тут?

– С нами, с нами, – Баламут хлопнул Ракшаса по плечу. – Давай, открывай закрома, куркуль хитрый.

– Хитрый – не дурной, – отозвался Кореец, скрываясь за дверью. – Рассчитались хоть?

– Ой, не начинай. Не рассчитались бы – не приехали. А то ты руку Майора не знаешь, – весело поморщился Баламут.

– Сейчас поедем твоего красавца дооборудовать. Давай в машину, – Баламут утёр пот со лба.

Последние полчаса прошли в погрузочных работах. Коробка с автомобильной радиостанцией. Две портативных рации. Коробка с рационами, запасная форма, несколько пар сапог на шнуровке. Двойной боекомплект для пулемётов, десяток зарядов для РПГ, второй НСВТ с танковым станком, пара цинков с автоматными патронами. Три трубы одноразовых гранатомётов. Ракшас уже собрался поставить ногу на подножку, чтобы залезть в отсек, когда его вдруг повело в сторону и в глазах потемнело. Пришлось упереться руками в борт броневика, чтобы не упасть. Подташнивало, появился шум в ушах, кружилась голова.

– Ох и… – Ракшас даже фразу не смог закончить, просто сполз на землю, оперевшись спиной о высокое колесо. Легче не становилось.

– Ракшас, ты чего? – всполошился Баламут, лёгкими оплеухами пытаясь привести того в чувство.

– Уйди, Христа ради, без тебя хреново, – промычал Ракшас, вяло отмахнувшись рукой от самозваного лекаря. Получилось неожиданно сильно. Его лёгкий товарищ отправился в короткий полёт, только ветки ближайших кустов колыхнулись.

– Ёпрст… – Баламут почти без потерь выбрался из кустарника и теперь матерился, потирая ушибленное мягкое место. Желание оказывать первую помощь у него пропало напрочь.

Ракшас пьяно покрутил головой. Зрение понемногу возвращалось. Чернота сменилась радужными пятнами. Разноцветные полосы изгибались морскими волнами. Яркие вспышки сливались в причудливые узоры. Весь этот калейдоскоп слегка напрягал, если быть откровенным.

– Ну-ка, хлебни, давай, – Баламут настороженно приблизился, протянул фляжку с живцом.

Ракшас сделал несколько глотков. Стало лучше. Помотал головой в разные стороны, прислушиваясь к себе. Отряхиваясь, медленно поднялся на ноги.

– Поехали, куда там ты собирался. Отпустило меня, вроде.

На зажатой бетонными боксами территории рядком выстроилась многоколесная техника военного назначения. Трёхосный бронеавтомобиль «Тайфун» на базе незабвенного «КамАЗа». Два бронетранспортёра с тридцатимиллиметровыми автоматическими пушками. Восемьдесят вторая модель, похоже. Видавший виды БРДМ-2 с пулемётным вооружением в башне. Он кстати и послужил прототипом для «Каймана», но это просто так, для справки. «Шишига», она же ГАЗ-66 с кунгом. Тентованный «Урал», по самый верх кабины, залепленный грязью. Ракшас с интересом воронил по сторонам, пока Баламут что-то втолковывал местному начальнику, периодически тыкая пальцем то в пикап, то в броневик.

Втолковав механикам, что от них требуется, Баламут снова умчался по каким-то своим делам. Седой тоже был занят, поэтому Ракшас отправился в гостиницу в одиночестве. Пока есть время, почему бы не подготовить снаряжение, да и оружие требовало внимания. Состояние после внезапного приступа пришло в норму. Только иногда зрение выкидывало неожиданные штуки. Окружающая картинка на несколько секунд становилась глубже и расцвечивала контуры предметов цветными штрихами.

По пути бросилась в глаза колонна, только что въехавшая в стаб. Футуристического вида бронеавтомобиль в чёрно-красной раскраске. Однообъёмный корпус сложной геометрической формы. Длинный пологий передний скос с разделённым на три части лобовым стеклом. Усиленная тремя прямоугольными выступами хищная морда. Зубчатые колёса, вынесенные за пределы кузова, под аркообразными крыльями. Компактный боевой модуль с парой стволов разного калибра. Это чудо автомобилестроения двигалось между двух коробчатых броневичков с пулемётными башнями в задней части. Где только нашли такие!

5

– Не, ну ты видел! – Баламут ворвался в номер в своей обычной манере. – Мажоры институтские! И знают же, где такие крутые ништяки брать!

– Ты чего опять кипятишься? – оторвался от своего занятия Ракшас.

Несколько часов ушли на уход за оружием и подгонку снаряжения. Рюкзак упакован и готов к выходу. Сто четвёртый обзавёлся новым глушителем. На спинке кровати висит разгрузка с полными магазинами. «Выхлоп» уложен в чехол. Ракшас как раз застёгивал молнию замка, когда явился взбаламученный товарищ.

– Два «Водника» и «Фалькатус», это же надо! Я про такую технику только в Интернете читал. Ну, когда был он, этот Интернет. Там, ещё в нормальной жизни, – Баламут говорил, одновременно вытаскивая содержимое большого пакета, который он приволок с собой. – Давай помогай, сейчас Седой уже должен подтянуться. Поедим хоть. Жрать хочу – не могу. А внизу не протолкнуться. Народ в очереди ждёт. Я договорился, чтобы с собой собрали, на вынос.

На столике появились три жареные курицы, банка маринованных корнишонов, две булки свежевыпеченного хлеба, пакет с какой-то сдобой, термос с горячим чаем. Сервировано на одноразовой посуде, без изысков. Полная бутылка булькнула, когда коньяк полился в стаканы.

– Давай, что ли, по маленькой, пока ждём. Аперитив, так сказать, – Баламут звякнул своим бокалом о бокал Ракшаса.

– Не, ты всё-таки вникни, – отрядный водитель вернулся к больной для него автомобильной теме, – Этот «Фалькатус» до двухсот выжать может по тактико-техническим характеристикам, а у «Водников» спарка пулемётная стоит. Четырнадцать с половиной миллиметров, такое не каждая элитка выдержит, я тебя уверяю. Наш крокодил, конечно, даже и получше будет местами. Но, блин…

– Отлично! Не опоздал, – дверь распахнулась, запуская довольного Седого. Баламут автоматически сунул ему наполненный бокал.

– Ну-с, братцы-кролики, приступим, чем бог послал. Ну и поговорим заодно, – командир разломил свою курицу пополам. Когда первый голод утих, Седой повёл разговор:

– Хороший сегодня день, много чего порешали. Боекомплект пополнили, крокодила обслужили. Пикап завтра тоже будет готов. Я на базе был, видел, им уже занимаются ребята. Должны управиться к сроку. Нам, по-хорошему, ещё пулемётчик теперь нужен. Но это решим со временем. Халк на поправку идёт – я в больничку тоже зайти успел. Знахарь говорит, что можно будет завтра забрать нашего парня. Теперь осталось решить, что дальше делать, и вообще хорошо будет.

– А варианты есть какие-нибудь? – Ракшас вытер жирные пальцы салфеткой.

– А вариантов, мой демонический друг, два, – Баламут разливал чай в одноразовые картонные стаканы. – Мы нормально разжились на последней элите, поэтому можем позволить себе полгода шикарной жизни, и это как минимум. То есть двинуть в центральные стабы и там оттянуться на всю катушку. Это самый приятный и спокойный вариант, но и самый скучный, как по мне. А можем сообразить какую-нибудь очередную тему и найти себе на задницу приключений. Смертельно опасно, но жутко весело. Это я тебе авторитетно заявляю.

– Собственно, да, так и есть. Ни прибавить, ни отнять, – согласно кивнул Седой.

– А что это было сегодня, у магазина? – Баламут как мог коротко поведал командиру о приключившемся казусе. Ракшас в ответ пожал плечами. Никаких версий по этому поводу у него не было.

– Похоже, жемчужина сработала, – после минутного раздумья выдал командир. – Ты, Ракшас, к знахарю наведайся. Как раз Халка проведаешь. Да, кстати, забыл совсем рассказать. Сегодня от Института важный фигурант приехал, человек двадцать сопровождения у него. Наверное, по поводу пропавшей экспедиции чего-то роют. Серьёзные дела закручиваются. Эти так просто кататься не будут.

В дверь постучали, и вошёл Кореец. Рейдеры не запирались – таиться было не от кого.

– О, снова-здорово, чего-то не сошлось? – жизнерадостно поприветствовал знакомца Баламут. – Проходи, гостем будешь.

– Разговор есть, – Кореец посмотрел на Седого. Тот в ответ прищурился.

– Дорого?

– Не дороже денег, – улыбнулся торговец. – На двух горошинах сойдёмся.

– Давай на одной сойдёмся, – Седой покатал между пальцев желтоватый шарик, показывая его собеседнику.

– Тоже хорошо, – не стал набивать цену гость. – Не моё дело, конечно, но недавно в стаб колонна зашла, знаешь?

– Знаю даже чья эта колонна. Не стоит эта информация гороха, – горошина тут же спряталась в кулаке.

– Погоди, – с улыбкой протянул Кореец и продолжил: – Это не просто рейдеры, это безопасники институтские. Так вот, они ещё приехать не успели, а уже во все дыры в Перевалке свой нос засунули. И один из вопросов который задали в частности мне… – тут последовала небольшая, но грамотно выдержанная, драматическая пауза, – не приносил ли кто на продажу «Выхлоп» и если приносил, то кто? – и, увидев недоумённые взгляды Седого и Баламута, пояснил: – Вон та дура, которая сейчас в том чехле стоит, в углу, называется ВССК «Выхлоп». Очень редкое оружие, между прочим. Уловил?

Горошина, в задумчивой тишине сменила владельца. Баламут налил гостю коньяку. Кореец поднял бокал в молчаливом тосте, выпил одним махом, довольно крякнул и направился к выходу.

– Я им ничего не сказал, но ваш парень достаточно засветился со своим ружьём по посёлку. Поэтому делайте выводы. Всё, я ушёл.

Стукнула, закрываясь, дверь. Баламут встал и на всякий случай задвинул засов.

– Давай-ка поделись с нами, как ты стал обладателем этой редкой чудо-штуки? – на Ракшаса смотрели две пары заинтересованных глаз.

Тот помялся немного, собираясь с мыслями, потом рассказал всё как есть. И как провалился, и как убегал от первой стаи, и как чуть не сдох от спорового голодания, и как напоролся на разодранную бронемашину. Про надпись «Институт» на борту тоже рассказал.

– Вот там я и нашёл эту вундервафлю. Ну, откуда я знал… – виновато развёл руками Ракшас.

– Вот, Седой, а ты расстраивался, – заржал после секундной паузы Баламут. – Нашлись приключения на задницу сами собой, даже ничего придумывать не пришлось. Будут гонять нас теперь по всему Улью все, кому не лень. Это если мы Ракшаса сами не сдадим институтским. По сходной цене. Шутю я, шутю, – Баламута охватил новый приступ веселья, когда он увидел нахмурившиеся лица товарищей.

– Угомонись, тарахтелка, – тоже улыбнулся Седой и посмотрел на понурившегося Ракшаса. – Ты вспомнишь, где это случилось? Ориентиры какие-нибудь узнаваемые? Сможешь обратно добраться?

– Да, смогу. А зачем? – задал вопрос Ракшас, хотя уже понял, к чему ведёт разговор.

– Как зачем? – взвился Баламут. – Ты что, не понимаешь? Только же разговаривали. Думали, что дальше делать. Варианты искали. А тут – бац, держи! Вариант нас сам нашёл. Это же вариант с большой буквы! Вариантище!!!

Не на шутку возбудившийся Баламут метался по номеру как дикий зверь в клетке. Седой тоже весь подобрался в напряжённом раздумье.

– Добираемся до места. Всё перелопачиваем там. Находим… Нет, что ты улыбаешься, как придурок? Куда ты полез? Зачем тебе рюкзак твой? Седой, скажи ему! А, что с тебя взять. Не проникся ты ещё. Находим, короче, то, что находим. Потом думаем: самим это съесть или институтским продать. За вознаграждение. Большое вознаграждение!

– Там места такие, что как бы самих не съели. Тебе ли не знать? – Ракшас с улыбкой разлил оставшийся коньяк по бокалам. – Выпейте, успокойтесь. Ну, за удачу!

– Да и не осталось там ничего больше: я всё что можно облазил. Наверное, вот это все ищут.

На стол шлёпнулся тяжёлый органайзер, который Ракшас успел достать во время пламенной речи Баламута.

Седой начал перелистывать ежедневник, просматривая записи. Баламут коршуном навис над его плечом.

– Похоже, оно. Смотри, записывали всё досконально. И даты примерно совпадают. Кстати, точка отправления как раз Перевалок и есть. Карта-схема маршрута с пояснениями. Вот тут мы с Ракшасом встретились. Так, место первой ночёвки. Ничего, подробненько так. Ещё одна схема. Тут вообще всё расписано, и комментариев три листа. Когда, где, зачем. Ориентиры, подъездные пути. Грамотный подход, ничего не скажешь. О, а это что такое? – пальцы командира нащупали в одном из кармашков обложки утолщение.

– Звездец! – одним словом ёмко охарактеризовал возникшую ситуацию Баламут. На ладони Седого лежали две маленькие карты памяти.

Ракшас снова полез в рюкзак. Вытащил смартфон, вставил SD-карту. Телефон блымкнул заставкой. Девять процентов питания. Пальцы пробежали по пиктограммам, и картинка видеосъёмки ожила.

На экране появилась панорама добывающего карьера, снимаемая сквозь ветки кустарника. Отвал мощного террикона на треть теряется в тёмной мути чёрного кластера. Камера пошла вдоль насыпи. Оператор периодически задействовал зум, выдавая крупные планы. Контрольный пункт с двумя неработающими, задранными вертикально вверх шлагбаумами. Брошенный карьерный тягач на дороге, БелАЗ, похоже. Трёхэтажная коробка карьероуправления с выбитыми стёклами окон. Перед ним пылились несколько легковушек. Грунтовая дорога для большегрузов. Объектив прошёлся по грейдеру и упёрся в громаду обогатительного завода. Километра полтора до него, не меньше. Дальше угадывается железнодорожная ветка. Гаджет пискнул, предупреждая о критически низком уроне заряда. Тут картинка размылась, возвращаясь опять к отвалу. Камера заметалась в попытках что-то поймать в объектив. Отчётливое движение на границе с чернотой… Всё, телефон сдох.

– Судя по тому, что я успел разглядеть, мы это здесь даже обсуждать не будем, – неожиданно посерьёзнел Баламут. От былого веселья не осталось даже слабого намёка.

– Совершенно в ёлочку, – Седой спрятал носители информации вместе с разряженным телефоном и захлопнул ежедневник.

– Так, что такое вы там увидели? – Ракшас пребывал в недоумении.

– Потом, дружище. Нам теперь бы выбраться отсюда без особых проблем. И дожить до момента, когда сможем воспользоваться этой информацией, – командир протянул парню пухлую папку органайзера. – Возьми, припрячь. И повнимательней теперь, прилететь откуда угодно может.

Ночь прошла неспокойно. Вчерашние события яркими образами толпились в голове. Ракшас до утра проворочался, наматывая на себя простыню, но так и не смог заснуть. Едва разгорелось утро, он уже был на ногах и расталкивал товарищей. Седой, некоторым образом нецензурно, объяснил, что он остаётся охранять место базирования отряда и выйдет только к подогнанным к крыльцу автомобилям. У Баламута не нашлось аргументированного повода отмазаться и ему пришлось вставать. Что, впрочем, он делал очень неторопливо, всевозможными способами оттягивая момент выхода на улицу.

– Ваша команда меня задолбать решила? – хмурый знахарь посмотрел на часы и запустил парней в приёмное помещение. – Забирайте своего громилу, все нервы он мне вытрепал. Уже сам выгонять хотел, с самого ранья канючит.

В коридоре маячил довольный, как удав, Халк, уже собравшийся и готовый к выходу. Даже с упакованным вещмешком за спиной. Седой накануне успел притащить сюда снаряжение бойца. Люди подобного склада не могут долго болеть, только если совсем уж припрёт. Особенности местных реалий, кстати. Повышенная регенерация тканей и практически полная невосприимчивость к привычным заболеваниям. Даже оторванные конечности, говорят, отрастают заново. Эскулап задержал мимолётный взгляд на Ракшасе. Брови лекаря удивлённо поползли вверх.

– Лихо вы, молодой человек. Давайте я вас посмотрю.

На сей раз манипуляции знахаря затянулись минут на десять. Халк с Баламутом, дабы не мешать, отправились вдвоём за дверь. Ракшас сидел, вслушиваясь в свои ощущения, почти не дыша.

– Очень интересно. Я такого раньше не наблюдал. Жемчужина? – доктор закончил процедуру и привычным жестом протирал руки влажной салфеткой.

– Ну да. Красная, – уточнил Ракшас и короткими фразами описал новые особенности восприятия.

– Что я вам могу сказать, – задумчиво протянул Эскулап. – В данном казусе однозначного ничего нет. Очень уж мало эта тематика изучена, можно только предполагать. Жемчужина сработала, это точно. Первый Дар ощутимо развился, м-да. Теперь вы сможете померяться силой с лотерейщиком, если не с кем покруче. Условно, конечно же. Рекомендую контролировать это умение, если не хотите платить за разрушенную мебель в местах общего пользования. Можете, кстати, на моём пациенте потренироваться. У него похожий Дар. Кроме того, приём жемчуга стимулировал развитие новых способностей. И вот здесь как раз много неясного.

Знахарь замолчал, подбирая понятные для собеседника термины. Ракшас смотрел на него с вниманием школьника, слушающего учителя.

– Я с подобным раньше никогда не сталкивался. Но, судя по всему, вы можете видеть волновую составляющую окружающего мира. Силовые линии и силовые поля, если обобщённо. Сможете ли управлять? Это пока открытый вопрос. Тут уже вам никто не поможет и не покажет. Экспериментируйте, пробуйте, – бывший военврач развёл руками. Ракшас в ответ протянул горошину оплаты.

– Нет, нет, нет, не надо, – категорически отказался знахарь. – Вы лучше при случае опять ко мне наведайтесь. Будет интересно понаблюдать за развитием вашего Дара. В динамике, так сказать. Всего хорошего, до свидания.

Осмысливая новую информацию Ракшас вышел на улицу и оказался в объятьях звероподобного Халка. Здоровяк без затей решил выразить чувство благодарности своему спасителю. Явственно захрустели кости.

– Халк, дружище, угомонись, – просипел остатками воздуха Ракшас. – Я, конечно, могу с лотерейщиком силой меряться, как доктор мне сказал, а вот с тобой, похоже, пока нет.

– Давайте прекращайте брачные игрища двустворчатой мебели. Забираем машины, потом за Седым и валим отсюда. Чем быстрее, тем лучше, – маленький Баламут с доброй улыбкой прервал излияния эмоций. Уловив вопросительное выражение в глазах Халка, покрутил в воздухе пальцами. – Тут такое завертелось… Вникнешь по ходу дела. Погнали.

В боксах ремонтной базы, несмотря на ранний час, уже вовсю кипела работа. Кто-то увлечённо долбил кувалдой по металлу. Молотил дизель-генератор, вырабатывая электроэнергию. Визжала болгарка, распушив оранжевый хвост искрящей окалины. Вспыхивал яркими синеватыми сполохами сварочный агрегат. Народ без дела не сидел.

Носом к воротам стояли подготовленные к походу машины рейдеров. Местные техники расстарались на славу. В кузове пикапа красовался новенький НСВТ на трубном каркасе. Причём сложная конструкция позволяла вести огонь на триста шестьдесят градусов. Полноценная турель получилась. Халк первым делом протиснулся между изогнутыми трубами. Покрутился, приноравливаясь, показал большой палец. Годится!

– Наша разработка, – с явной гордостью похвастался старший механик, забирая подписанные Баламутом бумажки. – Немного неудобно залезать внутрь, но это если без привычки. Думаю, будете довольны. Мы ещё борта бронеплитой усилили и БРДМ ваш обслужили согласно заявленному требованию. Пользуйтесь на здоровье.

Двадцать минут спустя «Кайман» и пикап стояли у «Одноглазого рубера». Погрузка не заняла много времени. Суета, обычная перед любой поездкой, шла к завершению. Баламут, высунувшись в средний люк, ещё раз проверял пулемёт. Халк возился в салоне «Форда», обустраиваясь на новом месте. Седой сидел на командирском месте в броневике, изучая записи пропавшей экспедиции. Ракшас, навьюченный своим скарбом, уже спускался по ступенькам, когда к гостиничному крыльцу подлетела машина.

Скрежетнув стёртыми колодками тормозов повидавший жизни пикап «Мицубиси L200» остановился прямо у входа, подняв облако пыли. В кузове, на криво сваренной дуге, болтался старенький ПКМ с коробом на двести патронов. Заскрипели, захлопали двери. Из машины выползла троица мужиков неопределённого возраста. Одежда их состояла из нелепых сочетаний кожи и камуфляжа. У двоих потёртые «Калашниковы» разных моделей в руках. Короткие донельзя стрижки, бегающие взгляды, развязные движения гопников с района. Эти трое были неуловимо похожи друг на друга, как шакалы в стае. Мутные, сказал бы про таких Баламут. Улей всех перерождает, не только заражённых. Многие превращаются в подобных отморозков. Правда, долго они тут не живут, но это другая история. Ну да ладно. В пыльном салоне остался сидеть лишь водитель – молодой, совсем ещё зелёный парнишка.

– Э, слышь ты. Иди сюда, – дёрганой походкой выдвинулся вперёд один из вновь прибывших персонажей, по-видимому, их старший. Пальцы рук нервно сжимались и разжимались, периодически лапая кобуру на поясе. Новенькая чёрная косуха сидела на нём, как на корове седло. Его спутники лениво подпирали машину спинами, отравляя воздух сигаретным дымом.

– Чё у тебя за пушка в чехле, а ну покажь, – дёрганый требовательно протянул руку.

– Ты бессмертный, что ли? – Ракшас одним движением скинул снаряжение на землю.

– Чё?!

– Ничё – правая рука скрутила толстую кожу куртки в жгут, поднимая противника в воздух. Быстрый подшаг, и Ракшас буквально вбил отморозка спиной в землю. Хрустнули рёбра, гопник захрипел. Стоявшие у машины мужики схватились за автоматы.

– Эй, говноеды!!! Стволы на землю! – Баламут крутнулся в турели, направляя жало пулемёта на автоматчиков. – Живо, я сказал!!!

– Заканчивайте тут и поедем, – Седой выглянул на секунду и вернулся к записям под лязг падающего оружия.

– Что ж от вас спасу нет нигде? – Ракшас в сердцах сплюнул и слегка смазал ладонью по щеке поверженного противника. Тот замычал, дёрнув головой. Живой, падаль! Сгрёб за воротник и ремень, забросил его в кузов L200. Подоспевший на помощь Халк уже разрядил автоматы и заканчивал снимать короб с ПКМ.

– Мы вас ещё найдём… – начал было один из стоявших у пикапа, но Халк оборвал угрозу смачным лещом, спрыгивая на землю. Грозившего мотнуло, и он врезался головой о стойку машины.

– Лучше не надо нас искать, – Халк наклонился и пронзительно посмотрел в глаза говорившему. – Вам же лучше.

Послышался приближающийся перестук бегущих ног и клацанье затворов. Патруль вынырнул с соседней улицы, выстраиваясь в грамотный клин.

– В чём дело, уважаемые? – старший повёл стволом автомата, осматриваясь.

– Всё нормально, сержант. Эти придурки заблудиться умудрились. Дорогу спрашивали, – Баламут улыбался в тридцать четыре зуба, скрестив руки на груди. – Мы без претензий, если что.

– Вы? – сержант посмотрел на стриженых. Те замычали, замотали головами, всячески показывая, что претензий тоже не имеют. Патруль ушёл, и команда под предводительством Седого, наконец, тронулась в путь. Машины, мигнув стоп-сигналами, свернули в конце улицы к выезду. Баламут болтал, отвлекая командира от его занятий. Ракшас следил за дорогой. Халк смотрел в зеркало, наблюдая за недавними оппонентами. У всех было занятие, поэтому никто не обратил внимания на человека в чёрной форме, стоявшего в палисаднике углового дома. Впереди была дорога и новые приключения.

6

– Ракшас, ответь Седому, – зашипела рация, когда машины покинули пределы стаба.

– На связи, – сразу прозвучал ответ.

– Сейчас дуй за нами, соблюдай дистанцию, не жмись. Держимся открытых мест. На вас наблюдение. Посадки, строения – там повнимательней. Основная задача – серьёзных тварей не проспать. Халк знает. Конец связи.

Ракшас отжал тангенту.

– Принял. Конец связи.

Баламут гнал своего крокодила по ведомым только ему ориентирам. Отсыпанный щебнем грейдер сменялся то плохим асфальтом заброшенных дорог, то заросшей колеёй просёлка. Местами маршрут пролегал и вовсе по колхозным полям. Никаких указателей, понятно, не было. «Кайман» поддерживал крейсерскую скорость около восьмидесяти километров в час. Ракшас, отстав на сотню метров, держал дистанцию, одновременно пытаясь запоминать ориентиры. Пикап уверенно отрабатывал подвеской ухабы бездорожья. Сыто урчал мощный двигатель. Кондиционер нагонял приятную прохладу. Дорога, она всегда успокаивает.

О скрытом передвижении, правда, речи не шло. Рокот мотора БРДМ и столб пыли позади машин демаскировали колонну абсолютно. Халк крутил головой по сторонам, высматривая потенциальную опасность, и между делом болтал с Ракшасом. Стремительная череда последних событий особо не оставляла времени для праздных бесед. Да и делать пока было нечего, поэтому Ракшас с удовольствием слушал собеседника, периодически засыпая его вопросами.

Оказалось, что Седой попал в Улей пять лет назад. Суровый и справедливый мужик, скупой на слова. Свою историю рассказывать не любит, но имя ему дали не просто так. Провалился сюда с такими приключениями, что когда вышел к людям, то был белый как лунь. Удачливый и отчаянный рейдер, хоть на первый взгляд и не подумаешь. Вот только с Дарами Улья ему не везёт. Их у него три штуки, и всё какие-то бестолковые попадаются. На эту тему он тоже не особо распространяется. Баламут с ним почти два года. Седой вытащил его из нехорошей истории, куда Баламут вляпался из-за своего неуёмного характера. Водитель от бога. Водит всё, что с колёсами, хоть строительную тачку, хоть гусеничный трактор. Сугубо гражданский человек был, почти пацифист. Это здесь наблатыкался со всяким обращаться. Хочешь – за руль, хочешь – за пулемёт. Улей его феноменальным чувством направления наградил, ну и перезагрузку он чувствует, как никто. Сам Халк тут неполный год всего. Или уже – это как посмотреть. По профессии – штукатур-маляр. Как раз на объекте трудился, когда перезагрузка случилась. Его группа Седого нашла, он почти им под колёса кинулся. Когда от первого заражённого отбивался, опрокинул на себя ведро краски. Тут Баламут и окрестил густо вымазанного в зелёный цвет здоровяка, не удержался. Здоровьем-то Халк обижен никогда не был, да и Улей расстарался – позже подкинул силушки.

– Теперь я Дар стараюсь не развивать. И так прёт как на дрожжах, – Халк повёл могучими плечами. – Одежду с трудом подбираю.

– Так, смотри, – здоровяк прервал течение разговора. – Там дальше деревня будет, её краем цепляем. Поосторожнее тут надо, всякое может быть.

Посёлок крашеными заборами протянулся вдоль дороги. Пышная вишня в палисадниках наливалась яркой краснотой спеющих ягод. Белёные стены аккуратных домиков под черепичными крышами. Дорожный знак у перекрёстка. Белые буквы на синем фоне сообщили название деревни – Ушаково. Головная машина прибавила скорости, принимая влево. По центральной улице торопились, как могли, привлечённые шумом заражённые.

– Недавно подгрузились, – Халк проводил взглядом бредущую толпу. – Медленные ещё. А, не, смотри-ка, бегунки уже появились.

От одного забора, в тщетной попытке догнать пикап, кинулся быстрый мужик в испачканной одежде. Ракшас придавил педаль газа, скосив глаза на Халка. Тот даже не напрягся, жестом показывая, что всё нормально. Снова потянулись тягучие километры. Баламут гнал по местечковой асфальтированной дороге. Опять тряхнуло – граница кластера. Минут через двадцать рация зашипела голосом Седого.

– Халк, ты такое помнишь? Вроде раньше не было.

Мимо промелькнул самодельный указатель, закреплённый на электрическом столбе – «Страусовая ферма Каравановых». Немного в стороне белел свежей извёсткой недавно отремонтированный корпус бывшего коровника. Высокие столбы забора поперечной решёткой досок отгораживали обширную прилегающую территорию. Фермерский стартап, наверное. Решился же кто-то. Дальше виднелись такие же боксы, только уже запущенные и заброшенные. Дорога заложила петлю вокруг комплекса, уходя в сторону. Ракшас пробежался глазами по приборам. Стрелка спидометра прилипла к цифре восемьдесят. Взгляд привычно переместился на зеркало заднего вида.

– Ох, епрст, – Ракшас выдал непечатную фразу, рука схватила рацию. – Гони, Баламут! Гони!!!

Горизонтальные доски забора разлетелись далеко в стороны, взорвавшись щепками от удара вынесшейся откуда ни возьмись твари. Воплощённый кошмарный сон безумного орнитолога с пропорциями африканского страуса. И без того немаленькая птица переродилась в нечто ужасающих размеров. Серая кожа, полностью лишившаяся оперения, хаотично покрылась роговыми бляшками. Крылья развились в мощные конечности, оканчивающиеся длинным острым когтем. Голенастые ноги размылись в стремительном беге. Толстая длинная шея с внушительным зобом вытянута вперёд. Маленькая голова обросла костяными гребнями и наростами. Глаза переместились с боков головы в переднюю её часть. Клюв разросся до чудовищных размеров, изогнулся хищным крюком и обзавёлся массивными режущими кромками.

Ракшас форсировал двигатель, рывком влез между БРДМ и обочиной, после чего выровнял скорость. Две машины неслись бок о бок. Стрелка спидометразастыла на ста десяти километрах в час. Ракшас снова глянул в зеркала. Тварь уверенно приближалась.

– Баламут, быстрее, догоняет, – Ракшас чуть не раздавил переговорное устройство в кулаке.

– Не могу, иду на пределе, – выплюнула ответ рация.

– Твою мать, не уйдём, – Халк перелез на задний ряд сидений, открыл дверь, перебираясь в кузов. В открывшемся люке бронемашины появился Седой, разворачивая свою турель. Короткими очередями задолбил, пристреливаясь, один пулемёт, минутой позже присоединился второй. Здоровяк добрался до своего «Утёса». Свинцовый поток двумя пунктирами трассеров сошёлся на туше монстра. Бронебойные пули впивались в уродливое тело, полетели кровавые ошмётки. Разъярённый клёкот на секунду перекрыл рёв двигателей. Ракшас вцепился в руль, превозмогая желание вдавить педаль газа в пол. Глаза с трудом отрывались от зеркал заднего вида в коротких попытках контролировать дорогу. Холодный пот стекал вдоль позвоночника. Тварь ещё ускорилась, почти нагоняя. Чудовищный клюв приоткрылся в обещании скорой и мучительной смерти.

– В шею бейте, в шею!!! – заорал Ракшас, увидев, что до чудовища остались считанные метры. В какофонии боя его, само собой, никто не услышал. Да и не слушал, если честно. Не до того сейчас. Парни на пулемётах и сами сообразили. Росчерки трассеров переместились выше. Пулемётчики вцепились в гашетки мёртвой хваткой. Выстрелы слились в сплошной грохот, гарантированно перегревая стволы. Да кому они нужны будут через пять минут, эти стволы. Ставка ва-банк.

Клацанье пустых затворов растворилось в шуме моторов. Пулемётные короба опустели. Теперь точно пипец. Ракшас уже не смотрел на дорогу. Внимание целиком приковано к происходящему позади.

Хорошая всё-таки штука жизнь, где бы ни была. И калибр двенадцать и семь тоже хорош. Голова чудовища вдруг дрогнула и съехала на бок, повиснув на лоскутах кожи и сухожилий. Измочаленный обрубок шеи зафонтанировал чёрной кровью. Тварь какое-то время неслась за машинами с прежней скоростью. Затем начала спотыкаться, путаясь в ногах и, в конце концов, завалилась на бок, проехав по дороге ещё метров тридцать. Могучее тело монстра затряслось крупными судорогами. Конечности хаотично дёргались, вырывая куски асфальта страшными когтями.

Машины синхронно остановились метров через семьсот. Ракшас выдернул ручник, на подкашивающихся ногах подошёл к заднему борту кузова. Халк застыл бронзовой статуей, вцепившись в рукояти пулемётного станка. Седой стеклянными глазами смотрел куда-то вдаль. Из «Каймана» доносился трёхэтажный мат. В течение этих десяти минут рейдеров можно было брать, как говорится, голыми руками. Но ступор понемногу пошёл на спад, люди стали приходить в себя. Халк первый загремел железками, перезаряжая свой пулемёт. Баламут сменил командира, вытащив наверх новый короб с патронами, и трясущимися руками начал те же манипуляции. Седой, всё так же молча, хлопнул Ракшаса по плечу, красноречиво мотнув головой, и взгромоздился кузов. Пикап взвизгнул резиной, разворачиваясь, потихоньку покатился к поверженному монстру. Громадная туша лежала бесформенной кучей, периодически покрываясь судорожной рябью. Смертоносные конечности замерли, впившись когтями в дорожное покрытие. Седой не стал растягивать сомнительное удовольствие собирания трофеев. Два удара топора, и голова монстра летит в кузов. Стук по крыше – можно уезжать. Баламут изъелозился в турели, обшаривая стволом округу в ожидании новой напасти. Седой перепрыгнул на броню, согнал маленького механика на его штатное место и нырнул в люк. Через минуту колонна двинулась дальше, восстанавливая походный порядок.

– Я думал, всё уже, – несколько сумбурно прервал Халк получасовое молчание. – Эта дура своей хлеборезкой щёлкает, вижу, что попадаю, а ей хоть бы хрен. И лента на исходе, а что делать, не знаю. Капец.

– Я тоже чуть руль не согнул, – улыбнулся в ответ Ракшас. – Чего мне только стоило рядом с «Кайманом» держаться… Интересно, как такое выросло. Птица ведь, как ни крути.

– Я раньше интересовался немного. Книжки почитывал, журналы там. Ну, о природе. Про животных всяких, птиц. Интересно мне было, – откровенно смущаясь, начал мускулистый здоровяк. – Так вот, страусы, они ведь не только растительную пищу едят. Они насекомых, ящериц-лягушек тоже употребляют, за милую душу, причём. Грызунов даже ловят. А молодые особи, так вообще только на животной пище сидят. Это и сыграло, наверное. Какой-нибудь птенец подросший переродился и вперёд. Ему тут красота. Еды полно, и вся внутри забора, деваться-то ей некуда. Ну и поднялся по шкале серьёзно. А потом, скорее всего, ещё и округу подъел. Сам видел, особо не побегаешь от такого. Вот тебе и готовый элитник за минимально возможное время.

– Бр-р-р… – передёрнуло Ракшаса. Свежи ещё воспоминания от недавнего приключения. – Мы за сотню шли, а он догнал легко. Сколько же он развивает, интересно просто.

– Страус нормальный до семидесяти может бегать, так пишут, по крайней мере, – снова блеснул знаниями Халк, – а такое я даже представить боюсь. А клюв видел? Такими кусачками двадцать четвёртую арматуру перекусить можно. Причём всю пачку сразу.

– Сопка справа. С березняком на склоне. Туда двигай, – в разгоревшийся обмен впечатлениями влез Седой. – Пожуём и передохнём немного.

Война войной, а обед по расписанию. Незыблемая армейская мудрость. Две полосы проделанной среди лугового разнотравья свежей колеи протянулись от дороги к лесу. Машины заехали в поросший кустарником околок. Двигатели затихли, позволяя расслышать шелест листвы и потрескивание остывающей выхлопной системы. Броневик слился камуфлированными боками с зеленью подлеска. Блестящий пикап замаскировали срубленными молодыми деревцами. Кирпичи из найденного на поляне старого кострища – куда же без него – сложили рядком, устраивая основание под нехитрые устройства разогревателей. Вскрытые пакеты рационов устроились на открытом борту пикапа. Таблетки сухого горючего выдали бездымные язычки пламени, начиная немудрёный процесс полевой готовки.

– На этот раз нормальные рационы попались, – Халк доел гречневую кашу с мясом и принялся перемешивать овощное рагу с говяжьими фрикадельками. – В прошлый раз такое подсунули, что жрать невозможно было.

– Ну, тут не угадаешь, – философски заявил Баламут, с видимым удовольствием намазывая клубничный джем на пластину армейского хлебца. В эмалированной кружке забулькала крупными пузырями вода. Баламут кинул в кипяток чайный пакетик, побултыхал его, после чего, обжигая губы, отхлебнул. – А вот чай всегда говённый. Всегда.

– Даже и не поспоришь, – все заулыбались.

Четверо мужчин наслаждались минутами безмятежного спокойствия, казалось, позабыв про окружающую действительность. Лесная поляна во всевозможных оттенках зелени, освежающий ветерок разносит духмяный запах полевых цветов и успокаивающие звуки не потревоженной природы. Загородный пикник, да и только. Удобная раскладная мебель да красивая корзина с цветными салфетками – и картина была бы полной. Но увы. Вместо них стоит составленное в пирамиду автоматическое оружие.

– Может эту страхолюду на «Форд» примотаем? На капот, – неугомонный механик выставил на общее обозрение голову твари. Он уже успел выпотрошить споровый мешок и был обуреваем жаждой деятельности.

– Тьфу, Баламут, чтоб тебя! Едим же ещё, – ругнулся Халк, дольше всех растягивавший удовольствие от приёма пищи. – Выкинь её к чёртовой матери, а лучше прикопай.

– Идея хорошая, но нет, – рассудительно поддержал здоровяка командир. – ни к чему людям знать в какие места мы ездим и что добываем. Не будем народ в искушение вводить.

– Что там было? – полюбопытствовал Ракшас, имея в виду содержимое спорового мешка.

– Нормуль, – уродливый череп полетел в выкопанную заблаговременно яму для мусора, и Баламут передал Седому пакет с добычей. – Три чёрных жемчужины, споранов около сотни, гороха два десятка, ну и янтаря немного. Не самая продвинутая элитка оказалась.

– От продвинутой не ушли бы. Факт. Я с подобным впервые сталкиваюсь, хоть и повидал всякого, – Седой взвесил пакет в руке. – Повезло нам несказанно, чего уж говорить. Даже штаны не перепачкали.

– Так сжалось всё, что можно, от такого кошмара, – неуклюже отшутился Баламут. – Меня так трясло потом, что в люк не с первого раза попал.

– Хорошо, теперь к нашим делам, – командир перевёл разговор на серьёзную тему. – Разобрался я с записями этими, пока ехали. Понял, что к чему. Не всё до деталей, но самую суть уловил. Если короче, то речь идёт ни много ни мало о золотой жемчужине. Жемчужина Бога, как её ещё называют.

Ракшас с изумлением наблюдал за товарищами, замершими с открытыми ртами. Он смог понять, что разговор зашёл о чём-то из ряда вон выходящем, но без подробностей и аналогий. Новичок он ещё здесь, что тут скажешь. Не проникся пока. Поэтому, когда Седой перевёл на него вопросительный взгляд, парень вскинул руки и замотал головой. Мол, продолжай, не надо объяснять, сам по ходу разберусь. И так понятно, что штука капец какая непростая.

– Умники институтские каким-то образом сформировали теорию образования золотого жемчуга. Там сам чёрт ногу сломит, это я уже самостоятельные обобщения сделал. В учёт берётся расположение соседних кластеров, их размеры, содержимое, скорость перезагрузки и так далее, много параметров. К этому привязали закономерность появления носителей подобного жемчуга. Кроме того умудрились расписать вероятностную статистику наличия всяческих трофеев, – продолжил свою речь командир. – Экспедиция, которую нашёл Ракшас, была далеко не единственная. Эти ребята просто первыми смогли подтвердить выкладки научников. Короче, – Седой выдержал паузу, обвёл тяжёлым взглядом своих бойцов. – Тема крайне серьёзная и мы влипли в неё по самое не хочу. Отпрыгнуть не получится при любых раскладах. Даже если вернём информацию институтским, в живых нас никто оставлять не будет. Конкурентов и лишних носителей информации тут не потерпят. Единственный вариант – это дойти до самого финиша. Шансы выжить при этом тоже невелики, но хотя бы есть за что бороться. Поэтому, слушайте вводную, – перешёл к инструктажу командир. – Первоначальный маршрут меняем. Слишком много людей знают, куда мы хотели направиться. Да и гопники эти в Перевалке не просто так зацепились. По рации не болтаем. Ведём себя осторожно, язык держим на привязи. Баламут, тебя особенно касается. Я знаю один стаб, поедем туда. Там закупимся всем необходимым и попытаемся сбросить возможные хвосты. Далековато, правда, ну да делать нечего. Времени у нас на всё про всё два месяца максимум. А теперь собираемся, и в путь.

Уже три часа минуло, как вернулись к насущным делам самые перепуганные птахи. Пышные кроны берёз волновались под порывами ветра. Стайка воробьёв суетилась на поляне, подбирая крошки. Звон вездесущих насекомых переливался над полями. Застрекотала, упорхнув в ближайшие кусты, пугливая сорока. На грани слышимости появился шум мотора.

Тарахтение мощного дизеля приблизилось. В череду звуков вклинилось шуршание резины по асфальту. На обочине остановился бронированный автомобиль. С минуту постоял, затем скатился с дороги, медленно продвигаясь по едва заметным на траве следам. Из рубленой коробки «Водника» на ходу выпрыгнули двое крепких парней в чёрной экипировке. Побежали рядом, внимательно осматриваясь вокруг. В открытом верхнем люке броневика выросла, нарастая телескопическими секциями, антенна дальней связи. «Водник», повторяя маршрут колонны, въехал на поляну.

Старший группы что-то наговаривал в рацию. Двое бойцов шерстили округу на предмет оставленных следов. Даже яма с прикопанным мусором не осталась без внимания. Голова элитника была извлечена и упакована в герметичный пластиковый пакет с биркой. Для научников, мать их ети. Штырь антенны поехал вниз. Прозвучала короткая команда в гарнитуру переговорных устройств, загнав бойцов обратно внутрь. «Водник» покатился дальше, в том же направлении, по которому уехала маленькая колонна из двух машин.

7

Указатель уровня топлива показывал четверть бака. Задница ощущалась твёрдой и квадратной, даже с учётом комфортабельного салона. Семь часов непрерывного перегона по не самым хорошим дорогам утомили невероятно. На границе кластеров хорошая дорога сменилась на крайне разбитую. «Кайман» пёр вперёд шеститонным зубилом, совершенно игнорируя все неровности и ухабы. Пикап в который раз ощутимо тряхнуло. Правая стойка грохнула срабатыванием на отбой, реагируя на здоровую яму в асфальте. Не хватало ещё колёса тут оставить.

– Твою мать, – Ракшас вырулил на обочину, скидывая скорость.

– Доехали, вроде, – Халк вцепился в ручку на стойке, спасаясь от зубодробительной тряски.

Стаб раскинулся унылым пейзажем, насколько хватало глаз. Ровный стол дикой степи кое-где изгибался пологими выпуклостями невысоких холмов. Жухлая растительность расцветки окончания засушливого лета радости не добавляла. Лишь местами серо-жёлтый фон разбавлялся пыльной зеленью полыни. Ветер катал сухие шары перекати-поля. Дорога причудливым изгибом разрезала степь и упиралась в людское поселение. Потянулась череда свежих знаков по обеим сторонам – «Стаб-Сити», «Добро пожаловать», «Держись направления», «Не съезжать, заминировано», «Впереди контрольно-пропускной пункт».

– Ого, масштабненько, – поразился Ракшас, когда расстояние позволило рассмотреть детали. Вполне себе нормальный город, который под влиянием местных особенностей приобрёл черты средневекового поселения. На внушительную высоту вздымались бетонные стены громадной постройки, занимающей центральное место. Вокруг раскинулись контуры разнообразных строений – непосредственно сам город. Угадывались даже многоэтажные здания. Кое-где пиками впивались в небо высокие трубы. Широкая стена из монолитного бетона обеспечивала защиту и была оборудована огневыми точками с перекрывающимися секторами обстрела. Массивная арка сдвоенных ворот между высокими башнями. Перед стеной по всему периметру отрыт глубокий ров с крутыми скатами. На его дне в шахматном порядке установлены четырёхлучевые противотанковые ежи, сваренные из мощных уголков с обточенными краями. Перед мостом по обеим сторонам дороги стояли вкопанные в грунт танки. Дальше шла разделённая проездами полоса одноэтажных домиков. Местные называли эту полосу Дачным посёлком или попросту Дачами. Торчали столбы линий электропередач, явно действующих. Сразу после контрольно-пропускного пункта была огорожена территория, в которой угадывался местный базар. Дополнительную защиту периметра обеспечивал ещё и двойной многоярусный забор из спиралей колючей проволоки. Вокруг Стаб-Сити пролегала широкая, хорошо наезженная кольцевая дорога с карманами через равные расстояния. К дороге с внешней стороны примыкали сплошные минные поля.

– С безопасностью тут не шутят, – высказался Ракшас, когда разглядел новенькие БМП, натыканные по всему периметру.

Вынужденная остановка. Пришлось пропускать длинную колонну грузовиков, конвоируемую бронетехникой. Карьерные самосвалы, под завязку груженые щебнем, натужно дымили чёрными выхлопами.

Боевые машины пехоты, кстати, были третьей модификации. Серьёзный аргумент при умелом применении. Стомиллиметровое орудие, спаренное с тридцатимиллиметровой автоматической пушкой, разнесёт на куски что угодно. Даже самые продвинутые элитные монстры вряд ли смогут устоять. Плюс три пулемёта ПКТ, плюс немереный боекомплект ко всему этому. Стаб явно не бедствовал.

У контрольно-пропускного пункта их остановили. Два прямоугольных капитальных строения. Между ними труба автоматического шлагбаума. В дорожное покрытие встроен противотаранный барьер. На плоских крышах бетонных коробок оборудованы стационарные пулемётные точки. На площадке рядом стоит восемьдесят второй бронетранспортёр мобильной группы заслона.

Из правого строения высыпали трое мужчин в унифицированном обмундировании со знаками отличия. Плавно опустились крупнокалиберные стволы станковых «Кордов». Пулемётчики застыли в готовности открыть огонь. Старший наряда подошёл к вылезшему в люк Седому. Началась стандартная проверка – «Кто? Откуда? Куда? С какой целью?». Седой бывал здесь раньше, поэтому процедура не сильно затянулась. Дежурный протянул пачку проспектов с правилами поведения в Стаб-Сити и козырнул на прощание. Пулемётчики расслабились, шлагбаум пополз вверх.

Вокруг пятен света уличных фонарей стремительно сгущались сумерки. Колонна колесила по Дачному посёлку в поисках ночлега. Задние габаритные огни «Каймана» расплывались у Ракшаса в глазах причудливым калейдоскопом. Веки словно склеивались, сказывалось напряжение дальнего перегона. Остатков внимания только-только хватало на то, чтобы не въехать в зад броневику. Да и могучий напарник себя чувствовал не лучше, периодически клюя носом и всхрапывая. На последних остатках воли Ракшас загнал машину в какой-то внутренний двор, открыл дверь выделенного жилья и засунул рюкзак под кровать, после чего рухнул на койку и заснул, как убитый. Рейдеры даже запираться не стали. Но тут вроде не воруют. В Стаб-Сити с этим строго.

Было уже за полдень, когда команда, за исключением Халка, погрузилась в пикап и тронулась по направлению к базару. Здоровяк послал всех в известном направлении и остался в кровати досыпать. Баламут выпросил руль и откровенно наслаждался комфортом автомобиля и спокойствием городской поездки. По случаю выдавшегося отдыха все нарядились в гражданскую одежду. Камуфляж и берцы немного опостылели, это если мягко выразиться. За окнами проплывал типичный коттеджный посёлок, словно из прошлой жизни. Дорожные знаки на перекрёстках. Приличные дороги и тротуары. Неспешные автомобили без усиления и решёток – в основном коммерческие фургончики. Навстречу попался навороченный мусоровоз. Случайные прохожие были в обычной одежде, некоторые даже без оружия. Все признаки размеренной жизни с налаженным бытом.

Пикап припарковался на стоянке, причём место пришлось поискать. Коротко квакнула сигнализация, рейдеры прошли в ворота мимо вооружённой охраны. Рынок поражал своим размахом и организованностью. Мусорные баки на отдельной площадке соседствовали с синими кабинками биотуалетов. Широкие проезды между однотипными, специально переделанными контейнерами. Обособленные торговые ряды под разные группы товаров. Домашняя утварь, одежда, продукты долгосрочного хранения. Если задаться целью, то список можно составить длинный. Надо сказать, что ассортимент у торговцев не повторялся, каждый продавал своё. Разумное решение, кстати. Кто-то, видимо, долго думал, прежде чем обустроить этот базар.

Оружейные ряды стояли наособицу и усиленно охранялись. Купить можно было всё: от складного ножа до тяжелобронированной гусеничной техники. Под неё была выделена обширная территория. Здесь же сложившиеся рейдерские группы предлагали свои услуги в качестве наёмников. Целый ряд занимали передвижные вагончики, приспособленные под своеобразные офисы, где заключались договора и подписывались контракты. Базар жил своей особенной жизнью.

Шустрый Баламут сразу растворился в бурлении рынка, через пятнадцать минут нашёлся и снова потерялся. За это время он успел сунуть свой нос, куда только смог, два раза поругался с торговцами и выгадал минутку, чтобы поделиться своими выводами с товарищами.

– Очень круто. Цены в три раза ниже, чем в Перевалке, – заявил Баламут в своё очередное появление. Он уже где-то разжился свежими чебуреками и усиленно их поглощал. – О, спортивная одежда. Я ушёл, не теряйте меня.

Седой отправился к наёмникам узнавать последние новости, а Ракшас остановился возле заинтересовавшей его витрины. Торговец предлагал широкий выбор снайперских винтовок. Интересно оформленные стенды заставляли растеряться от доступного разнообразия. Ракшас смог опознать лишь СВД, выполненную в чёрном пластике, «Винторез», стоящий на сошках, и толстую трубу «Выхлопа», такую же, как у него. Остальные модели он даже не рискнул бы описать. Разные компоновки, всевозможная окраска, размеры от компактных до монструозных, калибры, прицелы, приспособления. Глаза разбегались.

– Что-то конкретное ищешь, уважаемый? – проявил инициативу продавец, увидев заинтересованность в глазах парня.

– Да не сказать, – Ракшас пожал плечами и неопределённо покрутил растопыренными пальцами в воздухе. – Хотелось бы что-то убойное. Я не особый специалист в этом вопросе.

– Ну, зачем же вы так, – улыбнулся собеседник, и с небольшим сарказмом продолжил: – Попробуем угодить клиенту. Начнём с элементарного. СВД? Дёшево, надёжно и практично. Опять же с боеприпасом проблем не бывает.

– Слабенько.

– Хм. Даже так? – прищурил глаз торговец. – Может быть ОСВ-96, «Взломщик»? – с этими словами продавец водрузил на прилавок хищную крупнокалиберную винтовку с длинным стволом.

– Калибр двенадцать и семь, прицельная дальность тысяча восемьсот метров. Патроны подходят от того же «Утёса», если не придираться. Ствол складывается – удобно для транспортировки. На редкость убойная штука.

Ракшас придирчиво осмотрел чёрную, почти двухметровую винтовку, взвесил её в руках.

– Не пойдёт, – выдал он свой вердикт после секундного размышления. – Здоровая больно. И тяжёлая. Да ещё и громкая, наверное.

– А говоришь, не специалист, – оружейник явно получал удовольствие от процесса.

– Не, не, не надо, такая у меня есть. Скорострельность не устраивает, – Ракшас остановил торговца, когда тот потянулся за «Выхлопом», и тут же прикусил язык. Уж больно острым взглядом одарил его собеседник после этих слов. Ну да чего уж. Слово, как говорится, не воробей. Вылетело уже, поздно ловить.

– Да мы имеем дело с очень придирчивым клиентом, – продавец расплылся в хитроватой улыбке и почему-то перешёл на «вы». – Подождите минутку, я сейчас. Есть у меня кое-что, для ценителей.

Выделив интонацией последнее слово оружейник скрылся в глубине контейнера. Через минуту он появился, сияющий и загадочный.

– Оцените, молодой человек. Наши ребята недавно привезли, – с видом фокусника торговец выложил на прилавок массивный, впечатляющий рублеными формами автомат и пластиковый кофр с принадлежностями. От оружия прямо-таки веяло смертоносной мощью.

– Штурмовой автоматический комплекс ШАК-12. То, что доктор прописал, – оружейника распирало от удовольствия. – Компоновка булл-пап, калибр двенадцать и семь, возможность автоматического огня, магазины на десять и на двадцать патронов. Штурмовая рукоять и коллиматорный прицел идут в комплекте. Два глушителя. Обычный – для дозвуковых и тактический – для обычных патронов. Дальность поражения до трёхсот метров. Не автомат – мечта любого уважающего себя рейдера.

Ракшас заворожённо смотрел на манипуляции торговца, словно кролик на удава. Тот продолжал что-то говорить, извлекая из кофра предмет за предметом. Ракшас его почти не слышал. Решение уже было принято – «куплю, сколько бы ни стоило».

– А сколько их у вас есть? – неожиданно для самого себя спросил Ракшас.

– А вы совсем не просты, – улыбаться продавцу, казалось, было уже некуда. Но он смог. – Четыре комплекта.

– Как раз. Заберу все.

– О, – ещё чуть-чуть и торговец забьётся в экстазе. – Может быть, для приличия, спросите, сколько будет стоить?..

– Сколько?!! – захрипел осипшим от долгого крика кочетом Баламут.

Ракшас нашёл его и Седого на площадке для техники. Они с задумчивым видом стояли напротив самоходной зенитки и о чём-то тихо переговаривались. Ракшас сгрузил многочисленные сумки и баулы к их ногам и с облегчением выдохнул. Тяжеловато пришлось, даже несмотря на возросшую физическую силу. Но, как говорится, своя ноша не тянет.

– Смотри! – палец беснующегося механика упёрся в ближайшую самоходку. – Это ЗСУ-23-4 «Шилка», у неё четыре, четыре, двадцатитрёхмиллиметровых автоматических пушки! Пушки, ты понимаешь! Скорострельность – три тысячи четыреста выстрелов в минуту. Она матёрую элиту разберёт на счёт раз! Она едет!!! А просят за неё, на минуточку, пять чёрных жемчужин!

– Это, – продолжал сипеть Баламут, тыча пальцем в старенькую БРДМ второй модели, явно снятую с длительного хранения, – второй «Бардак». Он, сука, плавает и в башне у него КПВТ на четырнадцать с половиной и ПКТ. Можно за жемчужину забрать. Одну! Красную!

– А тут какой-то сраный автомат, – посетители и продавцы стали оборачиваться, и Баламут немного сбавил обороты, но продолжал орать свистящим шёпотом. – Автомат не может стоить одну жемчужину. Никак! Даже чёрную! Он и половины стоить не может…

– Да, я разве не сказал? Я четыре штуки купил, – Ракшас впервые наблюдал потерю дара речи воочию. – Один тебе.

Баламут чуть не задохнулся от возмущения. Седой захохотал, подхватил половину сумок и пошёл к выходу, увлекая за собой товарищей.

Надо немного пояснить, отчего взбеленился хозяйственный Баламут. Покупки обошлись Ракшасу, ни много ни мало, в четыре полновесные чёрные жемчужины. Продавец только что стихами не заговорил и песню не исполнил, когда понял, что парня не смутил обозначенный ценник. К слову, Ракшас прекрасно понимал, что цена несколько завышена, но отнёсся к этому очень спокойно. Тем более что у него было чем платить. Минут тридцать торговец суетился, убегал куда-то несколько раз. В конце концов Ракшас стал обладателем четырёх крупнокалиберных автоматов со всеми принадлежностями. С боекомплектом, правда, не особенно богато вышло. Получилось по сотне дозвуковых и по двести бронебойных спецпатронов на ствол. Кроме того, удалось выцыганить бесплатным довеском пятьдесят бронебойных патронов к «Выхлопу». Чехлы и сумки, в которые упаковали покупки, уже никто не считал.

Оставшийся на хозяйстве Халк тоже не терял времени даром. Отоспавшийся всласть здоровяк развил бурную деятельность, вовсю напрягая гостиничный персонал. Была оплачена на сутки местная баня, очень даже неплохая по меркам Улья. Туда был притащен здоровенный мангал, где уже рассыпались крупным углём берёзовые поленья. В столовой мариновалось свежее мясо. Повара трудились над салатами и закусками. Стол на террасе перед баней был заставлен запотевшими банками пива. Из столовой выбежал поварёнок с ведром мяса в одной руке и охапкой шампуров в другой. Халк священнодействовал над мангалом.

– По какому поводу праздник, постесняюсь спросить? – Седой сразу направился в сторону бани, пока Ракшас с Баламутом затаскивали сумки в номер.

– Поляну вам решил накрыть по случаю моего чудесного спасения, – Халк перекинул командиру банку пшеничного нефильтрованного и принялся насаживать мясо на шампуры. – Чем не повод?

– Да и покупки не помешает обмыть. Тебя там подарочек дожидается, – Ракшас с Баламутом присоединились к компании. – Вы чего из банок пьёте, варвары?

Баламут только фыркнул. Он ещё не до конца отошёл от безумного, на его взгляд, разбазаривания наличных ценностей. Но скоро волшебный аромат жарящегося мяса и не менее волшебное действие пенного напитка вернули товарищам прежнего неуёмного балагура и весельчака.

Мужики лечили нервы и психику наиболее доступными и максимально эффективными методами. Баня удалась на славу. Седой оказался завзятым парильщиком и охаживал своих бойцов вениками с мастерством профессионала. От ядрёного пара только что уши не скручивались. Душа сворачивалась и разворачивалась снова. Веники хлестали по мокрой от пота коже, освобождая разгорячённый организм от груза прошедших потрясений. Парилка чередовалась обливанием холодной водой. Застолье – душевными беседами. Какое-то время можно не осторожничать, отпустить натянутые в струну нервы, не ожидать ежеминутной опасности. Редкие моменты в человеческом Улье, на самом деле. Поэтому особенно ценные и ценимые.

Отдых закончился далеко за полночь. Разморенные от пара, обильной еды и переизбытка алкоголя компаньоны добрались до номера и рухнули в койки без задних ног. Все дела будут потом. Завтра. Утром.

8

– Не, Седой, на хрен на такое смотреть с утра, да ещё и неопохмелённым, – Ракшас, сморщившись, помассировал виски пальцами.

– Похмеляться – зло, в очередную пьянку может перерасти. Вон, чайку попей зелёного, – сам Седой выглядел бодрым огурцом.

– Живца хлебни разок, сразу всё пройдёт. Верное средство, – сердобольный Халк протянул флягу с целебным напитком. – Забыл что ли, где мы? Тут живец на все случаи жизни, мать его так.

Рейдеры склонились над столиком, в который раз просматривая видеозапись с найденных микрофлешек. Баламут вчера умудрился разжиться жутко навороченным тактическим планшетом в водонепроницаемом противоударном обвесе и с кучей хитрых девайсов к нему. Был даже портативный зарядный комплекс на солнечных батареях. Теперь этот чудо-гаджет лежал на поверхности стола, в который раз транслируя картинку. Первую флешку успели бегло просмотреть ещё в Перевалке. Подъезды, дороги, постройки, объекты. Голос подробно комментировал изображение. Смазанное, размытое движение. Рывок камеры так и не успел толком ничего показать. Уж очень быстро это что-то двигалось. А вот видео на втором накопителе никого не могло оставить равнодушным. Съёмка велась сверху, скорее всего с квадрокоптера. Оператор смог заснять чудовище, подобного которому Ракшас ещё не видел. Это видео шло без комментариев, лишь немного менялись ракурсы и угол обзора. Да и не до рассказов тут, даже просто смотреть съёмку было страшно до жути. Можно представить, что испытывал человек с видеокамерой, когда запечатлевал этого монстра, пусть и издалека.

По склону отвала, среди каменных глыб передвигалось невообразимое существо. Жуткая смесь сколопендры, краба и богомола из фильмов ужасов. Вот только размером с междугородний автобус. Современный такой автобус в два этажа, со спальными местами и туалетом. Сегментированное тело покрыто хитиновой бронёй. Вдоль спины частым гребнем торчат многочисленные шипастые отростки. Не меньше десяти пар суставчатых ног переливаются в стремительном движении. Три широких грудных сегмента, приподнятые над уровнем земли, увенчаны уродливой головой с набором разномастных жвал. Самые верхние конечности, сложенные лапами богомола, могли бы поспорить размерами со стрелой не самого маленького экскаватора. Ниже – ещё две пары лап с размахом не менее трёх метров, заканчивающиеся иззубренными крюками когтей. Позади змеится длинный хвост с острой пикой внушительного жала.

– Блин! – обобщил свои чувства от увиденного Баламут. Употреблённое им слово, конечно, было похлеще и лучше передавало эмоциональный настрой, но приходится придерживаться рамок цензуры.

– Это что вообще? – присоединился к обсуждению Ракшас.

– Это, мой друг, легенда Улья. Скреббер, – задумчиво пояснил Седой. – Про него даже упоминать где-либо, кроме нормального стаба, не желательно. Особенно среди малознакомых людей. Суеверие настолько сильное, что можно схлопотать очень большие неприятности и даже пулю в голову. Единственный известный носитель белого жемчуга и монолитного янтаря. Ну и, по последним данным, из особо крутых скребберов можно добыть золотую жемчужину. Правда, всегда спорно, кто кого добудет, но на них охотятся регулярно. А этот экземпляр, судя по всему, не из простых будет.

– Простой скреббер, скажешь тоже. Не бывают они простыми. В этой штуке мощи на четыре танка, – вставил свои три копейки Халк. – Как валить её будем?

– А ты, я гляжу, оптимист. Да ещё и из самых неисправимых, – Баламут запустил ролик заново. – Думать будем. Думать.

– М-да, куда ни кинь, всюду клин, – размышлял вслух Седой. – Набирать под это дело народ нам не с руки. Будут непроверенные, со своими интересами, это к бабке не ходи. Запросто может со спины прилететь. Тут только своими силами справляться. Готовиться надо. Усиливаться технически, по максимуму. Остаётся продумать, как. Давайте, генерируйте идеи. Пусть даже самые безумные. Мозговой штурм устроим.

– Башню от «Шилки» на крокодила приделать. Получится? – первая безумная мысль прозвучала от Ракшаса. – Ну или купить её целиком.

– Нет, не получится. Характеристики совсем разные, да и технически сложно. А купить – солярки не напасёмся и скорость движения колонны резко ограничим. Не вариант. Хотя мысль сама по себе интересная, – Баламут замотал головой, затем задумался на минуту. – Седой, у меня тоже идея родилась.

– Говори, не создавай интригу, – поторопил товарища командир.

– Мы давно уже хотели дистанционный боевой модуль «Кайману» присобачить. Да не складывалось как-то. То времени не было, то модулей, то денег, – Баламут назвал местные средства оплаты по старой привычке, – а тут я вчера присмотрел кое-что, пока по рынку шарахались. Думаю, подойдёт, если сумеем договориться.

– Что, что там? Не тяни кота за хвост, давай уже, – Баламут немного передержал театральную паузу и на него накинулись уже Халк с Ракшасом.

– Да говорю, говорю же, – продолжил с донельзя довольным видом первооткрывателя Баламут. – Броневичок на площадке один продавался. На базе «КамАЗа», «Выстрел», что ли, называется, с боевым модулем МБ-2. Я про них ещё в прошлой жизни читал. Агрегат просто чудо, мечта милитариста. Автоматическая пушка в тридцать миллиметров, пулемёт ПКТМ и АГС-17, автоматический гранатомёт. До полной сказки не хватает лишь пусковой установки для противотанковых ракет, но и так очень хорошо. И эту штуку вполне можно поставить на наш «Кайман».

– Ну да, решает часть проблем. И огневая мощь увеличится, и недостаток в людях уже не так сказываться будет. Управление огнём выведем к моему месту, просто замечательно. Да и прыгать к пулемёту уже не придётся. Неудобно это, что ни говори, – Седой заметно повеселел. – Вот, процесс пошёл, давайте дальше думать.

– Да хрен ли тут думать, – рубанул с плеча Халк. – С темы не соскочим по любому, это мы ещё в Перевалке поняли. А раз так, грузимся под завязку боекомплектом, минами и припасами. На «Каймана» – модуль, на «Раптора» – соляру, чтобы с запасом хватило. И вперёд. До места доезжаем, минируем там всё по самые брови и разделываем эту сороконожку к бениной маме. Ну, или как там карта ляжет. Быстрее начнём – быстрее закончим.

Эмоциональный всплеск обычно молчаливого здоровяка вызвал у присутствующих широкие улыбки. Напряжение непростых решений отошло на второй план. Разговор перешёл в конструктивное русло и теперь больше напоминал обычную планёрку на производстве. Ещё раз перелопатили дневник экспедиции, уточняя детали, перечитали описание излюбленных маршрутов и привычек объекта охоты. Оказалось, те ребята хорошо потрудились. За неделю, проведённую ими на месте, они успели не только подготовить огневые точки, но и организовать несколько минных полей, припрятав пульты управления в герметичных боксах. Ракшас начал делать записи, добровольно взяв на себя роль секретаря. Приблизительно через два часа активного обсуждения на бумагу легли основные вехи предварительного плана рейда.

С хозяевами нужного броневика удалось договориться достаточно легко. Отдельного боевого модуля у них не было, но они согласились разукомплектовать выставленный на продажу «Выстрел» и перекинуть МБ-2 на «Кайман» рейдеров. Удачно сложилось, что мужики держали ещё и автомастерскую, где дорабатывали всякую технику, приспосабливая её к местным условиям. Баламут, правда, гундосил, что дорого получается, но к этому привык даже Ракшас, поэтому его особо не слушали. Гундит и гундит. Высокотехнологичная обнова с двойным боекомплектом обошлась в целых две чёрных жемчужины – фактически стоимость бронетранспортёра целиком. Сам бронетранспортёр плюс НСВТ с «Каймана» пошли в зачёт работы. Да, дороговато, но оно того стоило. Баламут не упустил случай поддеть Ракшаса, сравнив цену с его недавними покупками, но тот лишь добродушно отмахнулся. Планы начали воплощаться в жизнь, зачем портить себе настроение.

Хлопнули по рукам, Баламут прыгнул за руль, и броневики уехали с территории базара. Оставшиеся втроём рейдеры уточнили адрес мастерской и углубились в оружейные ряды. Дел ещё было полно.

Периферическое зрение отметило быстрое движение. Ракшас отвлёкся от списка – кто-то нырнул в боковой проход. Показалось, наверное. Да и мало ли, что случилось. Нырнул кто-то и нырнул. Может, споткнулся, а может, забыл чего. Мимолётное событие тут же забылось, очередная лавка предлагала широкий выбор по одному из пунктов перечня покупок. Добродушный торговец был настроен общаться. С шутками и прибаутками выяснил, что парни ищут, и закрыл все позиции неожиданно недорого. Всего за пятьдесят горошин удалось выторговать целую груду смертоносного железа. Четыре толстых трубы гранатомётов РПГ-29 «Вампир», кумулятивные заряды которых пробивали броню до шестисот пятидесяти миллиметров в толщину. Четыре противотанковые мины ТМ-62 в пластмассовом корпусе и пять изогнутых коробок МОН-30. К нам нашлись радиоуправляемые взрыватели с пультами управления, куда же без этого. Кроме того, Седой озаботился боекомплектом к ПКТМ и купил к нему три короба с лентами на двести патронов. Всю эту радость взрывотехника, весом без малого не дотягивающую до ста килограммов, пришлось переть на себе Халку с Ракшасом. Седой категорически отказался быть носильщиком, сославшись на своё старшинство и командирский статус. Парни всю дорогу до машины призывали на голову «предателя» все мыслимые и немыслимые кары, но тот лишь демонически смеялся в ответ.

На подъездной площадке перед классическим автосервисом стоял уже лишённый вооружения бронетранспортёр «Выстрел», и Баламут с какой-то хитрой приблудой в руках, довольный до неприличия. Как выяснилось, непоседа успел задолбать техников своими попытками тотального контроля и был послан по определённым координатам в грубой форме. После чего начал шарахаться по боксам и нашёл почти новый квадрокоптер, снабжённый видеокамерой. Находка спровоцировала очередной вынос мозга со стороны Баламута. Новый взрыв активности закончился переходом к нему прав владения летающим гаджетом, как подарок уважаемым клиентам, сделавшим такую крупную покупку. Ему так и сказали. Если дословно: «Да забери ты его Христа ради, только заткнись!». Баламуту это труда не составило, и остаток времени до приезда товарищей он провёл в освоении новой игрушки.

Техники работали как заведённые. Подгонка узлов, привода, подвод боепитания, кабели энергосистемы, боевой монитор, оптика. Что-то получалось смонтировать сразу, что-то приходилось подгонять, а то и переделывать. Бывало, что и не по разу. Первые признаки жизни модуль начал подавать, когда уже почти стемнело. Загудели приводы поворотного погона, ствол пушки уехал вправо, заодно смахнув с брони вездесущего Баламута. Вряд ли случайно.

– Во! Заработало! – из люка высунулся довольный техник, махнул рукой Седому. – Мужики, айда с матчастью знакомиться. Я вам сейчас коротенечко накидаю, а дальше сами разберётесь. Мануал прилагается.

Коротенечко не вышло. Знакомство с матчастью переросло в увлекательные практические занятия. Ну, ещё бы, такая забава! Вопросы сыпались со всех сторон и ото всех сразу. У бедного технаря, наверное, с непривычки на языке мозоли образовались.

– Мужики, побойтесь бога, – техник глянул на часы. – Уже четыре утра, светать через полчаса будет. Давайте так. Вы езжайте, попробуете, постреляете из всего понемногу. Не дети, чай – разберётесь. Если вопросы будут, то куда ехать знаете. Мы отсюда никуда не денемся.

На том и договорились. Пока собирались, прощались, грузились – заалел край горизонта. Светило начинало свой дневной маршрут. А когда залились топливом и отъехали от заправочной станции, стало уже совсем светло.

Про заправку надо рассказать немного больше. Небольшая иллюстрация, как люди устраивали свою жизнь в Улье. Не все хотят ходить по тонкой грани, подвергая здоровье постоянной опасности. Многих не отпускают устоявшиеся привычки, воспитание, элементарный страх, да мало ли что ещё. Так получилось и в этом конкретном случае. Четыре человека, каждый со своим опытом и историей. Совершенно разные по возрасту, интересам и стремлениям люди объединились в устойчивую группу, чтобы было легче выживать. С рейдерством у них не особенно складывалось. Не хватало авантюрности в характере, да и удачливости хотелось бы побольше. Добытого хватало лишь на поддержку штанов и не более. Улей, непредсказуемый в своём волеизъявлении, изрядно потаскал их по кластерам, пока они не очутились в Стаб-Сити. Размеренное спокойствие большого поселения, так похожего на прошлую жизнь, оживило организаторские способности и коммерческую хватку одного из этой четвёрки. За короткое время он организовал несколько встреч, нашёл подход к нужным людям, предложил рабочую схему с распределением рынка, убедил, и что самое важное, каким-то образом смог отстоять свои интересы. Город выделил в Дачном посёлке площадку под АЗС, на которую загнали два бензовоза с большими бочками. Девяносто второй и солярка, большего и не надо. На девяносто восьмом тут не ездят. Ёмкости оборудовали заправочными насосами с мерными циферблатами, поставили аккуратный вагончик. Вся работа заключалась в том, чтобы раз в две-три недели пригонять по свежему бензовозу каждого вида, ну и текучка, куда же без неё. Примерно за этот срок опустошалась цистерна, что совпадало с перезагрузкой пары обнаруженных ими удалённых кластеров с придорожными заправками. Топливо, любое, стоило один споран за десять литров. Платились налоги в местную казну, охрана для поездок нанималась опять же городская. В общем, всем было хорошо. Не сильно шикарно, конечно, но на сытую и спокойную жизнь хватало. Как итог – все четверо имеют вид на гражданство, владеют стабильным бизнесом и живут в человеческих условиях. Минимум поездок, оружия и всяких чудовищ. Очень хотелось вовсе не покидать безопасный периметр, но именно таких домоседов этот мир награждал особенной болезнью – статической лихорадкой Улья или трясучкой. Штука малоприятная, которая заканчивалась, как правило, мучительной смертью заболевшего. Поэтому передвижение по кластерам, хотя бы раз или два в месяц, было крайне необходимо.

Ранний час, но жизнь в Стаб-Сити уже бурлила. Дорога, ведущая к выезду, была заполнена всевозможным транспортом. Народ приступал к своим насущным делам. Головной бронетранспортёр очередной колонны притормозил, коротковспыхнул дальний свет фар. Вежливый водитель. Машины рейдеров вклинились в разрыв и медленно поползли в сторону КПП.

– Командир, новое оборудование испытать нужно, – Седой обратился к подошедшему сержанту. – Где можно серьёзно пострелять, чтобы не переполошить никого?

– Хорошо, что предупредил, – суровый военный махнул рукой, указывая направление. – Как выедешь из города, левее держись. Километрах в тридцати периодически подгружается кластер с заброшенной стройкой. Как раз подойдёт под ваши задачи. Там и наши учебные стрельбы часто устраивают. Увидишь, туда накатанный просёлок идёт. Давай проезжай, не задерживай.

На развилке вывалились из общего потока, поворачивая, куда было сказано. Полевая дорога укатана до зеркального блеска. Машины неторопливо набирали ход, практически не пыля. Спешить было некуда, пока всё шло по плану. Ясное солнечное утро добавляло положительных эмоций. Отсутствие сна прошлой ночью на самочувствии никак не сказывалось. Даже совсем наоборот, голову будоражила лёгкая эйфория. «Кайман», ехавший впереди, крутил новой пушкой в разные стороны. Седой вовсю осваивал управление. Ракшас добавил громкости звучащей из колонок ро́ковой композиции и чокнулся с соседом банками энергетика. Позади в их направлении свернули ещё несколько автомобилей. Расстояние уже скрадывало детали. Ну и пусть их. Мало ли, кому куда надо.

Дорога запетляла между пологими холмами. Почти приехали, если судить по пройденному километражу.

В продолжение забойного гитарного соло, метрах в десяти перед «Кайманом», земля вздыбилась облаком взрыва. Второе практически одновременно заклубилось чуть в стороне. Недолёт на этот раз. Стреляли откуда-то сбоку и немного сзади. По пологому склону правой сопки летели два пикапа. В кузове каждого грузовичка было по бойцу, которые сейчас суетились, занятые перезарядкой гранатомётов. До следующего выстрела времени оставалось в обрез.

Взрыкивая мощным дизелем, «Кайман» ускорился, забирая в сторону атакующих по пологой дуге. Боевая установка коротко крутнулась, останавливаясь на линии прицеливания. Седой, похоже, отжал все доступные кнопки. Ну, ещё бы, от такой неожиданности-то. Модуль окутался дымом выстрелов, зарокотали все стволы сразу. Между атакующими машинами вспучилась череда разрывов пушечных снарядов. Пулемётные пули выбивали клочья земли вперемешку с корнями степных трав. Гранатомёт отработал с досадным перелётом. Его заряды легли позади пикапов. Плотность огня, умноженная на применяемый калибр, была способна превратить бронетранспортёр в решето с крупной ячейкой. Это если попасть, а бандитам пока везло. Сказалась неопытность оператора боевого модуля.

Ракшас вдавил педаль тормоза в пол, не дожидаясь остановки перекинул селектор коробки передач на задний ход. Пикап потащило вперёд на застопоренных колёсах.

«Что делать? Пулемёт в кузове стоит зачехлённый, в походном положении. Да и не успеть к нему, – адреналин хлынул в кровоток, ускоряя мысли. – Твою ж мать!»

Спасёт только движение. Машина, подвывая редуктором, резко рванула назад. Росчерк гранаты колыхнул воздух над капотом. Успели! Халк вдавил кнопку открывания окна, активируя автоматический режим, схватился за крупнокалиберный автомат. Грохот выстрелов заполонил салон, терзая барабанные перепонки короткими очередями. Десять патронов улетели за считанные секунды. Звонко клацнул затвор. Перезарядка. Сквозь звон в ушах пробивалась музыка, щедро разбавляемая матерщиной здоровяка. Он пытался достать запасные магазины, накануне «удачно» упакованные в рюкзак. Дилетанты, ёшкин кот! Расслабились непростительно. Забыли, что такое Улей. Устроили загородную прогулку, понимаешь!

– Калаш хватай, – крикнул Ракшас, перекидывая рычаг на нейтраль, одновременно распахивая двери. – Из машины, бегом!

Боги войны, или кто тут за что отвечает, явно не благоволили к нападавшей стороне. Не получилось у парней на пикапах использовать преимущество неожиданной атаки. Инициатива была потеряна, и картина скоротечного боя быстро поменялась. Один грузовичок замер, зарывшись в землю левым крылом метрах в семидесяти. Колеса со стороны водителя не было. Крыло и двери зияли рваными дырами попаданий. Стёкла осыпались. Перед машиной без сознания лежал стрелок – видимо хорошо приложился, когда вылетел из кузова. Водитель оплывшей грудой обмяк на руле. Второй пикап пытался потеряться за сопками, выкручивая обороты на максимум. Пулемётчик старался отсечь возможное преследование, сосредоточив огонь на бронетранспортёре. Халк с Ракшасом тем временем плавно выдвинулись в сторону разбитой машины, прикрывая друг друга.

Седой выругался сквозь стиснутые зубы, увидев первые результаты своей стрельбы. Вернее, их отсутствие. Но неудачный, по сути, огонь сделал своё дело, оказав мощное психологическое воздействие. Нападавшие запаниковали, оказавшись под плотным обстрелом. Один из водителей задёргался, резко увёл свой пикап в сторону, и гранатомётчик запустил очередной заряд непонятно куда. Экипаж второй машины сосредоточил своё внимание на «Форде», но там ребята тоже не дремали. Седой снова придавил кнопки управления огнём. Опять мимо, но уже значительно лучше. Разрывы легли впритирку. Нервы у атакующих отморозков на этом сдали, и их пикап пустился наутёк. Стрелок в кузове взялся за пулемёт, на стволе расцвёл огненный цветок. По броне защёлкали пули, протяжно воя рикошетами. Баламут было поддался азарту погони, но был решительно остановлен напарником. «Кайман» застыл посреди дороги, снова загудели сервоприводы. Длинное жало пушки дрогнуло, немного опускаясь вниз, Седой поправлял прицел. Рявкнула короткая очередь. Тут, пожалуй, всё кончено. Убегающая машина превратилась в ком дымного пламени, разбрасывая в стороны бесформенные обломки.

– Блин, козлы, всю краску поцарапали, – Баламут ходил вокруг «Каймана», сокрушаясь и ощупывая многочисленные отметины от пуль и осколков. – Красить теперь надо.

Бандит сидел у разбитого пикапа и тихонько подвывал от ужаса. Он ещё не полностью оправился от удара, но понимание ситуации уже обрёл в полной мере.

– Кто ты и что вам от нас было надо? – задал вопрос Седой.

– Я Тощий, но это не я, это всё Толян, то есть Обморок… – захлёбываясь слюнями, заблеял допрашиваемый.

– Это ты, но это не ты. Хватит мычать, внятно говори! – добавил металла в голос Седой.

– Да ты чего, командир. Не узнаёшь его, что ли? Это же те ушлепки, которые в Перевалке к Ракшасу прицепились. Я ничего не путаю? А, убогий? – Халк гранитной скалой навис над неудавшимся налётчиком. – Ты же нас найти обещал, нет? А я тебя предупреждал. Не забыл?

– Да я чё, я ничё. У нас старший Обморок, он делами рулил. В том стабе с какими-то серьёзными завязался. Они ещё в чёрной форме постоянно ходят. Тачки нарядные там, – бандит зачастил, глотая окончания слов, – сказал, лёгкие деньги. Надо, говорит, одного фраера пощупать. Ну а потом, ну, когда вы его уделали, обозлился очень. И снаряга у вас крутая. Видно, что жирно живёте. Вот и…

– Остался в стабе кто-нибудь ещё из ваших? – рейдеры переглянулись с пониманием, что чёрная форма – это Институт.

– Нет, здесь вся бригада была.

– Нет, и хорошо.

Грохнул выстрел. Седой спрятал пистолет в кобуру.

Тупые, жадные и мягкотелые здесь не выживают. Пистолетная пуля жирной точкой на лбу завершила повествование о никчёмной жизни подонка. Мир стал чуточку чище.

9

Реальность, в которой существовал Анатолий Леднев, если проще – Толян, застряла в эпохе девяностых. Кривая демократия пришла на смену застоявшемуся социализму. Республики рванули в стороны, растягивая одеяло бывшего Союза на себя. Плановая экономика рухнула под напором насаждаемого «конкурентного» рынка. Производства разваливались на глазах, тысячами выкидывая людей на улицы. Мизерные зарплаты не платились месяцами. Население стремительно нищало, как-то пытаясь выживать. Законы не работали и не соблюдались. Социальные ценности вытеснялись ценностями общества потребления. Расплодившиеся видеосалоны насаждали рублёвый антураж заграничной красивой жизни. Кожаные куртки и штаны-«пирамиды» стали неотъемлемым атрибутом «крутых» парней. Мутная волна перемен захлестнула некогда великую страну.

Толян в детстве имел смешное прозвище «Леденец», но сам себя любил называть «Ледяной». Звучало круто и сурово. Хотя сверстники называли его за глаза «Бараном», за непроходимую тупость и упрямство. Учиться он не хотел и не любил. Через пень-колоду он дотянул до восьмого класса, получив аттестат об образовании. Учителя перекрестились, когда Толян уехал поступать в профессиональное училище в областной центр. Домой, к пьющему отцу и замученной тяжёлой работой матери, он больше не возвращался. Учиться на кондитера было неинтересно, и особых перспектив в плане быстрого обогащения эта специальность не сулила. Хотелось всего и сразу. И желательно с минимальными трудозатратами. А тут ещё и прелести городской жизни смущали не отягощённый интеллектом мозг, манили своей недоступностью.

Справедливости ради надо сказать, что Толян сначала пытался работать. Пока не освоился, жить ведь как-то надо. Устроился ночным сторожем в детском саду, иногда подряжался на разгрузку железнодорожных вагонов. Но это разве деньги? Потом был первый «гоп-стоп» – получилось подловить в тёмной подворотне какого-то неосторожного паренька. Дальше – больше. Остатки воспитания, кое-как привитые в школе, облетели без следа, словно пух с одуванчика. Толян всё больше превращался в безбашенного отморозка.

Поймали его на первой попытке кражи со взломом. Он решил тогда обчистить офис какой-то коммерческой фирмы. Проник внутрь помещения на первом этаже жилого дома через окно, предварительно отогнув хлипкую решётку. Наряд милиции приехал, когда Толян уже забил два баула редкой и дорогой по тем временам оргтехникой и собирался уходить. Соседка сверху всполошилась и позвонила по всем известному номеру. Дальше стандартная схема – суд, этап, колония общего режима. Отсидел два года, впитывая блатную романтику и наставления бывалых сидельцев. На свободу вышел с новым багажом знаний. Чистой совести не было и в помине, только громадьё перспективных планов.

«Девятка» цвета «мокрый асфальт» притёрлась у въезда на стоянку между огромными авторефрижераторами. Веяние времени – охраняемые площадки для дальнобойщиков. Высокий забор, столбы освещения, КПП с вооружённой охраной. Любой водитель заплатит небольшие деньги, чтобы переночевать в относительной безопасности. В «девятке» сидел Толян и бандит с погонялом Лопата. Ждали Тощего, ещё одного подельника.

После выхода из колонии Толян сколотил небольшую банду из трёх человек. Поначалу они беспределили в областном центре. Грабили таксистов по ночам, пытались крышевать мелких коммерсантов, попросту вымогая у них деньги, воровали машины из гаражей. Не брезговали ничем. Стали появляться первые признаки «богатства», в убогом понимании этого термина. Дешёвые кабаки, доступные девки, повидавшая жизнь машина. Но в один день их бессистемная жажда чужих денег пересеклась с интересами серьёзной бандитской группировки. Из города пришлось сваливать быстро и со стрельбой. Ладно, что хоть без потерь.

Уже почти два года, как бригада Толяна шакалила на федеральных трассах, нападая на дальнобойщиков. Лёд очень гордился своими «успехами», если можно так выразиться. Для него это был переход на другой уровень. Бандита прямо-таки распирало от осознания собственной крутизны. Что? Аль Капоне? Я вас умоляю. Аль Капоне нервно курит в стороне. Психологический барьер первого убийства давно позади. Бригада повязана кровью жертв, да не как-нибудь, а по самые плечи.

Недавно стали применять новую схему. Ряженый в милицейскую форму Тощий отправлялся проверять сопроводительные документы на груз, выявляя ликвидный товар, который можно было быстро реализовать. Заодно пробивал количество водителей, наличие охраны и прочие мелочи. Затем фуру останавливали на дороге, опять же под личиной гаишников. Дальше – дело техники. Труп водителя прикапывали в ближайшей лесопосадке. Грузовик отгоняли подальше от случайных глаз и перегружали, или меняли тягач с номерами на полуприцепе. Действовали по ситуации. Товар сбывали по сильно заниженным ценам торгашам, которых не беспокоило его происхождение. Охочие до халявы нечистоплотные коммерсанты легко находились в любом городе. Жажда наживы делает из людей тех ещё моральных уродов.

Вечер осыпался темнотой, теряя последние блики закатного солнца. Занудный дождь собирался в крупные капли на крышах машин. Свет фонарей насытился жёлтым, расплываясь во вдруг накатившем тумане.

– Фу, Лопата, ты чё, квашеной капусты нажрался, что ли? – выругался Толян, открывая окно. С улицы пахнуло ещё сильнее, освещение неожиданно вырубилось, стоянка погрузилась во тьму. – Да чё за хрень!

– Да не, Толян, не я это, – Лопата говорил немного в нос, растягивая слова на гласных звуках.

Он был немного тормозом, этот костистый деревенский мужик. Лопата всегда подбешивал Толяна, но уж очень ловко управлялся он со всякой техникой. Особенно с большегрузной. Отцепить, прицепить, завести, перегнать – в подобных делах ему трудно было найти замену. Поэтому и держали.

– Химия какая протекла, или что? Траванёмся ещё, не приведи Господь, – недовольно скривился Толян. – И свет ещё вырубили. Ну, да и хрен с ним.

– Короче, пацаны, – на заднее сиденье плюхнулся Тощий, – есть варианты. Реф с куриными окорочками и фура с армянской обувью. Оба водилы без охраны. В одного едут. Выбирай, Толян.

– Реф будем брать, – не задумываясь, решил главарь, – продадим без проблем. Так, до утра кемарим, всё равно они сейчас никуда не денутся. Лопата, ты на стрёме.

Из полусонного забытья Толяна вырвал увесистый толчок в бок. Четыре утра. Сука, самый сон. Бандит с трудом продрал глаза, огляделся по сторонам. Уже почти не воняло, но тумана меньше не стало.

– Толян, походу какая-то ерунда творится, – Лопата продолжал тормошить его за плечо.

На дальней стороне стоянки поднялась непонятная возня. Часто хлопали двери, доносились матерные крики и звуки запускаемых двигателей, зажигались фары автомобилей. Заметались размытые пятна, выбежавший под фонарь мужик орал благим матом. Кто-то резко выжал акселератор, трогая грузовик и тут же – громкий лязг сминаемого металла. Два большегруза столкнулись кабинами. Гулко захлопали выстрелы из дробовика. Ещё один мужик побежал к воротам, но был сбит с ног стремительной тенью. Толян повернул ключ в замке зажигания, с визгом буксующих колёс вылетел на трассу и погнал машину сквозь туман, благо ворота не были закрыты. Ну его на фиг, причину кипеша выяснять. Себе дороже встанет.

– Во, придурки криворукие, – озвучил свои эмоции Толян, когда остановились по естественным надобностям, – Лопата, ты видал такое?

На бетонном столбе линии электропередач висели обрывки кабелей. Следующий столб, тоже с оборванным кабелем, начинал ряд деревянных опор. Подельник не ответил, ему было явно нехорошо. Тощий уставился на дорогу, рассматривая несоответствие разметки и покрытия. Зашуршал гравий обочины под колёсами останавливающегося автомобиля. Из холёного «Мерседеса» последней модели вышел подтянутый моложавый мужчина в хорошем костюме.

– Инспектор, доброе утро. Как мне на Тулу проехать, – обратился к Тощему, обманутый липовой милицейской формой человек. – Заблудился я, похоже.

Тощий быстро сориентировался, замахал руками, якобы показывая направление. Водитель дорогой иномарки отвлёкся на сумбурные жесты и подошёл ближе. Хлестнули пистолетные выстрелы, обрывая жизнь очередной жертвы беспредельщиков.

– Чтоб я так жил! – Толян был радостно возбуждён. В кожаном дипломате, лежащем на переднем сиденье, обнаружилась пухлая пачка вечнозелёных купюр с портретами президентов, и рублями прилично вышло. – Вот это фартануло! Гуляем, братва!

«Мерина» загнали в кусты, с расчётом вернуться за ним позже. Хозяина прикопали в посадке, по давно отработанной схеме. Восторженное состояние Толяна неожиданным способом прервал Лопата. Он вцепился зубами в плечо своему вожаку, плотоядно урча и дёргая головой. Толстая кожа куртки не давала ему дотянуться до вожделенной плоти. Толян заорал, крутанул от неожиданности рулём. «Девятка» пошла боком, свистя резиной по дороге.

– Лопата ты чего? Тощий, сделай что-нибудь, – пронзительно верещал Толян, пытаясь справиться с управлением и отцепиться от явно свихнувшегося мужика.

Выстрел разорвал пространство салона. Стёкла и внутреннюю обшивку густо заляпало мозгами вперемешку с кровью. Бывший подельник обмяк, завалился на главаря, придавливая того к водительской двери.

– Вы чё, оба ухи переели? – машина, наконец остановилась поперёк дороги. – Ты на кой его грохнул, дебил?

– Лопата зомбяком стал. Я недавно кинчик смотрел, их только в голову стрелять надо, по-другому нельзя, – авторитетно заявил Тощий, дуя в ствол пистолета в стиле героев американских вестернов. – Если он тебя успел укусить, ты тоже зомбяком станешь. Я тебя тогда тоже, того.

– Я тебя сейчас сам, того, – Толян с громким матом выскочил из машины и забегал вокруг неё, давая выход адреналину. От хорошего настроения не осталось и следа. – Убирай, давай, киноман хренов!

Так бандиты и оказались в Улье. Причудами высших сил и Толян и Тощий оказались иммунными. Не осознавая своего везения, они добрались до ближайшего стаба, разминувшись с жадными до человечины монстрами и прочими прелестями здешней реальности. Стаб был, правда, так себе. Ни порядка, ни особых правил, ни надёжной безопасности. Деревня деревней, причём из самых захолустных. Но, тем не менее, там были люди, знакомые с тонкостями местного житья, которые могли внести хоть какую-то ясность.

На въезде в посёлок стоял видавший лучшие времена серый «уазик»-буханка. Со спущенным колесом возились двое мужиков, одетые в потёртый камуфляж.

– Э, колхозники, где тут у вас пожрать можно? – Толян вышел из машины, подходя к мужикам. – Слышь, вы чё тупите? К вам люди обращаются.

Привычная для отморозка блатная манера общения тут не сработала. Вернее, сработала, но не так, как ожидалось. Из-за «уазика» вышел крепкий парень с запасным колесом в руках. Толян ещё не успел закончить фразу, когда прилетевшая плюха заставила его зарыться носом в землю, прямо рядом с брошенной запаской.

– Ты чего, обморок, совсем берега попутал? – новая крепкая зуботычина завершила его попытку подняться на ноги. – Ты как базаришь, сучонок?

Крепкий навис над Толяном и трепал его за шиворот, как нашкодившего кота. Голова бандита мотылялась из стороны в сторону, словно у китайского болванчика. Взбледнувший от таких раскладов Тощий затаил дыхание и стоял с поднятыми руками около своей «девятки». Не дышалось ему по причине направленных на него четырёх автоматных стволов. Оказывается, в «уазике» были ещё люди.

– Вы новенькие, что ли? Да не отвечай, видно, что только что вылупились. Быть тебе, дураку, теперь Обмороком, – один из парней зашёлся смехом, мотая от веселья головой в бандане. – Наш Гром, как всегда, красавчик. Окрестил, так окрестил. Не в бровь, а в глаз.

– Ледяной, я, – Толян утёр кровь с губы.

– Придурок ты обмороженный, а не Ледяной, – Гром отпустил воротник куртки, брезгливо вытер руки, – Весёлый, на кой мне такие крестники?

– Повезло тебе, новенький. Не принято у нас таких обижать, хоть ты и конченый по ходу. На, держи. Будем считать, что я долг крёстного выполнил в полном объёме, – перед Толяном упал пакетик с десятком зеленоватых виноградин. – Хватит на первое время. На этом всё, валите в стаб, вкуривайте местный колорит. И не попадайтесь мне больше. Второй раз так не повезёт.

Гром завершил свой монолог увесистым пинком кирзового бёрца по копчику бандита. Толян, хромая и потирая скулу, заковылял к своей машине. Новая жизнь сразу не задалась.

Потом было страшно. Жить в Улье – то ещё удовольствие. А жить хорошо – так практически искусство с густой примесью характера, умений и удачи. Улей – не правовая зона. За свои поступки приходится отвечать перед людьми, и отвечать сурово. Тут не получится откупиться от продажных ментов или сунуть взятку судье. А местные монстры чего стоят. Короче, страшно было постоянно. Да ещё и били их с завидной регулярностью по первому времени. У здешних мужиков нрав крутой, у них не забалуешь.

Мир Улья щедр на события, кроме того, он срывает всё фальшивое, обнажает истинную сущность человека. Парочку бандитов мотало по кластерам как дерьмо в бурном потоке прорвавшейся канализации. Ни в одном более или менее приличном стабе осесть у них не получалось. Сказывались бандитские замашки и паскудный характер Ледяного. На серьёзные дела не хватало духа, да и мозгов тоже не хватало. Что уж там говорить, как были шакалами, так ими и остались. Творимые ими поступки были за гранью человечности даже по меркам Улья. Со временем к ним прибился ещё один отщепенец с погонялом Белорус, тоже больной на всю голову, и подобрали молоденького паренька из вновь провалившихся. Толян, в очередном приступе собственного величия, решил «растить подрастающую смену». Когда жизнь выбьет из него замашки криминального босса, никому не известно.

В Перевалке они оказались после бегства из очередного стаба. На этот раз они засветились на торговле с мурами. Муры – это люди, продающие внутренние органы иммунных Внешникам. Самое дно Улья, ниже упасть уже попросту некуда. История получилась очень грязная. Бежать им пришлось без оглядки и далеко. В Перевалке об их подвигах пока никто не знал, можно было пересидеть какое-то время, чем они сейчас и занимались.

Банда проводила время в дешёвом кабаке, накачиваясь алкоголем, когда Толяну неожиданно подфартило. В забегаловку зашёл мужик, затянутый в чёрную униформу, бегло осмотрелся и жестом выдернул Толяна на улицу. Поговорить.

– Лёгкие деньги, пацаны, – Толян барским жестом кинул на стол пакетик со споранами. – Завтра одного фраера тухлого пощупаем на предмет хитрой волыны. В «Одноглазом рубере», сказали, остановился. Сделаем – ещё столько же дадут. Серьёзные люди обращаются, не мажоры какие-нибудь.

Новое дело решили не откладывать в долгий ящик, приступили с самого утра. Отправились на одной машине, бросив второй пикап у гостиницы. В детали предстоящей акции никто толком не вникал. А зачем? Подумаешь, делов-то, посмотреть, что у человека в сумках. Четыре чётких пацана. Банда! А если клиент попадётся лоховатый, ещё и подраздеть получится. Мало, видать, Толяну по зубам прилетало, если такие мысли продолжали возникать в крохотном мозге.

Подъехали круто, почти в самые двери. Тачка у мажора, кстати, была крутая. Надо будет подумать, как её отжать. Вышли из машины, демонстрируя силу. Водила всегда за рулём. Старший идёт грузить, остальные на подхвате. Стандартный расклад.

– Э, слышь ты. Иди сюда, – начал свою партию Толян. Блатная походка и жесты должны были вселять ужас в обывателя, – Чё у тебя за пушка в чехле, а ну покажь.

Дальше всё пошло вопреки ожиданиям. Фраер оказался не один, не тухлый, да и не фраер вовсе. Из гостиницы вышел высокий крепкий парень в ладно подогнанном снаряжении. На его лице появилось изумлённое выражение. Сумки слетели с плеч в одно движение.

– Ты бессмертный, что ли? – в глазах потенциальной жертвы не было ни грана страха.

– Чё? – Толян расщеперился глупым индюком, повысил голос.

– Ничё, – не стал дальше продолжать разговор парень. Он стремительно налетел на Толяна и впечатал его в землю, вышибая дух. Какие-то секунды, и чёткие бандиты уже стояли под прицелом крупнокалиберного пулемёта с бронемашины. Простая, казалось бы, акция обломалась не начавшись. Аванс бы не отобрали. Да ещё и раздели их предполагаемые жертвы. Это уже вообще ни в какие ворота не лезет. Невероятно огромный парень забрал полный короб на двести патронов и два автоматных рожка. Тощий пытался, конечно, держать блатную марку. Пробурчал что-то про «мы вас найдём». Но в ответ прилетела такая плюха, что он чуть зубы не выплюнул. У него до конца дня потом в ушах звенело.

Лёгкие деньги уехали, подмигнув напоследок красными огнями стоп-сигналов, а Толян получил неприятный разговор с нанимателем. Тот как раз оказался недалеко – стоял в палисаднике, наблюдая за развитием событий. Вернулся Обморок злой как чёрт. Угрозы, обещания отомстить всем, кому только можно и нельзя, сыпались из него как горох из порванного мешка.

Толяна, что называется, закусило. Он был готов отправиться на край света, лишь бы поквитаться с обидчиками. Внятного плана, как всегда, не было. Ясно было только то, что надо ехать вдогонку. А вот куда – с этим как раз и возникали трудности. Тех парней и след простыл. Выехав за ворота, бандиты успели заметить удаляющуюся от стаба бронемашину. Расстояние позволило разглядеть рубленые формы и пулемётную башню на задней части. Толян заметно оживился.

– Давай за ними. Только аккуратно, – тут же последовал приказ, – это институтские. Они нас на тех козлов вывести должны, если сами не затупим.

Потянулась крайне напряжённая дорога. И не отстать надо, и глаза не намозолить. В Улье непонятного не любят. Долбанут из башни основным калибром, собирай потом колёса по кластеру. Приходилось приноравливаться.

– Толян, может ну их к хренам, – Тощий успел рассмотреть в подробностях тушу обезглавленного элитника. Крупные гильзы, рассыпанные по всей дороге, тоже не остались без внимания. – Они же на голову отмороженные. Смотри, какую тварь завалили. Расчехлят они нас, как пить дать расчехлят.

– Не ссы, Тощий, всё ровно будет, – не захотел разделять опасения подельника Толян. – Ща, главное, их найти надо. А там выследим, налетим из засады. Гранатомёты у нас есть. Броню вырубим, остальных из калашей покрошим. А то, что они элитника привалили, это только хорошо. Значит не пустыми едут. Нам больше достанется. Рули давай, не ной.

Институтские привели их к крутому стабу. Бывать в таких больших поселениях бандитам не доводилось. На въезде пришлось попотеть. Придирчивый сержант долго цеплялся с вопросами, но в конце концов пропустил. Обмороку в этот раз хватило соображения не лезть в бутылку. Обосновались в простеньком мотельчике на окраине и рассыпались по посёлку искать обидчиков. Отличился Белорус. Срисовал того парня на базаре на второй день. Осталось подловить их за городом, но это дело времени.

Долго ждать не пришлось. Под утро прибежал молодой, которого отрядили на слежку. Рейдеры собрались за город. Ждать теперь осталось недолго. Не упустить бы на этот раз. Пробираясь среди скопления машин к выезду, увидели впереди узнаваемый броневик. Успели.

– Ну, теперь всё. Отыграемся, – довольно потёр руки Толян. Он занял место водителя второй машины. Тощий был за стрелка.

Дорога изогнулась, запетляла между холмов. Вот оно, место. Лучше не придумаешь. Пикапы синхронно притормозили, стрелки перебрались в кузов. Под колёсами захрустела сухая трава. Внедорожники съехали с просёлка, выдерживая курс на самую высокую сопку. Вершина. Машины разъехались в стороны, выстраиваясь в ряд, понеслись вниз. Цель – вот она, как на ладони. Бахнули сдвоенные выстрелы гранатомётов. Мимо. Начали сбываться прогнозы Тощего. Накаркал, зараза! Засвистели ответные пули. Страшно было так, что не предать словами. Когда между машинами прокатилась дорожка разрывов, Тощий вообще чуть не обделался. Вторая граната почти попала в замыкающий пикап предполагаемых жертв. Но почти, как верно говорят, не считается. Гулкий звон попаданий, уже в них, отлетевшее переднее колесо. Машина завалилась, резко теряя скорость. Инерция выволокла незадачливого стрелка из кузова, отправляя в сумбурный полёт. Периферическое зрение успело зафиксировать обмякшего на руле Толяна и салон, заляпанный кровавыми лохмотьями.

– Отыгрался, сука, – успела промелькнуть в голове злорадная мысль.

Зубодробительный удар о землю потушил сознание. Темнота и тишина заполнили черепную коробку.

Когда чувства вернулись к бандиту, рядом стояли два знакомых здоровяка. Калашников в руках у одного казался детской игрушкой. У второго вообще была дурмашина, как из фантастического боевика. Из подъехавшего броневика вылез седой матёрый мужик. Когда он начал задавать вопросы, у Тощего появилась отчаянная надежда, что его отпустят. Надо только задобрить, разжалобить, скинуть ответственность с себя на мёртвых подельников. В прошлой жизни работало же. Но нет, не сработало. Тут не надо собирать доказательную базу в рамках законодательных актов. Адвокатов тоже нет. Богиня возмездия посмотрела в расширившиеся от ужаса глаза бандита и убийцы девятимиллиметровым зрачком и растворилась в дульной вспышке одиночного выстрела.

10

Мямля в который раз пожалел, что связался с этой затеей. И в который раз дал себе обещание больше никогда не связываться с Институтом и ему подобными организациями. Как его только угораздило вызваться добровольцем в дальний рейд, уму непостижимо. Хотя, конечно, есть логичные объяснения его поступку – элементарная жадность и стремление к лучшей жизни. Обычные слабости обычного человека. Очень уж хорошую оплату пообещали. С премией по результату. Но как вернётся, всё, больше ни ногой в такие авантюры. Уж лучше пустую перловку есть, чем такие страхи терпеть.

Мямлей прозвали нескладного молодого человека с явными излишками веса. Раньше его звали Евгений Сологуб, а мама называла Женечкой. Существование Женечки было вялое, неспешное и невнятное, как и он сам. Жил он с мамой в трёхкомнатной квартире стандартной панельной девятиэтажки. Спортом не занимался. Делать руками ничего не умел. Машину не водил и не стремился к этому. Яркими увлечениями не страдал. Девушки, и той не было. Работал юрисконсультом в обычной торговой компании за небольшие деньги. Договоры, претензии, иски. Бумажная работа офисного планктона. Вечерами компьютер и пиво, вот и все развлечения. День сурка, одним словом.

Мама его и отправила в погреб за домашними соленьями, как раз накануне случившейся перезагрузки. Погреб находился в гараже одного из многочисленных гаражных кооперативов на отшибе города. Там он просидел целых три дня, успев спрятаться, когда увидел, как мощный лотерейщик развалил будку охраны, добираясь до находящихся внутри людей. Зрелище кровавой бойни ещё долго преследовало парня в кошмарных снах. Женечка просидел бы в погребе и дольше, но споровое голодание – это такая штука, с которой не поспоришь. Несчастного парня так и подобрали на выезде в полуобморочном состоянии. Он бездумно шёл по дороге с трёхлитровыми банками солёных огурцов и сливового компота в авоське. Снабженческая колонна стаба Долинный сделала доброе дело – возвращаясь из очередного рейда, подобрала новичка.

В стабе его подлечили живчиком, накормили, одели и приставили к общественным работам как неперспективного. Окрестили его прямо в распределительном пункте, выделив Женечкину манеру разговаривать. Навыки из прошлой жизни применения не нашли, оставался только тяжёлый низкоквалифицированный труд. Принеси, подай, и так далее, на благо общества. Долинный считался приличным стабом, поэтому работы было много. Оплаты хватало на минимум необходимого, даже жильё выделяли. Место в общежитии, правда, но особого выбора никто не предоставлял.

Выделиться помог, как всегда, случай. В тот день Мямля попал по разнарядке в плановый снабженческий рейд. Ехать нужно было за мукой для местной пекарни. Подошло время перезагрузки небольшого кластера с мельничным комбинатом. Три фуры и микроавтобус с работниками под охраной двух бронетранспортёров. Работка предстояла та ещё, тяжёлая и пыльная. Ещё и опасная, ко всему перечисленному. Охрана иногда зевала и заражённые успевали порвать одного, а то и двух-трёх рабочих. Так произошло бы и на этот раз, если бы не Мямля.

Ещё сидя в погребе, он начал видеть какие-то пятна. Каждый раз разных размеров и цветов. Цвета разнились даже по насыщенности. Картинка напоминала экран радара или карту в компьютерной игре – ту, которая постоянно висит в углу монитора. Мямля смог уловить связь между этими пятнами и заражёнными и старался избегать таких мест. Возможно, это и помогло выжить молодому человеку, пока он не вышел к людям.

Охрана привычно рассредоточилась по местам, сконцентрировав внимание на больших воротах склада готовой продукции. Рабочие высыпали из микроавтобуса и под руководством бригадира приступили к взлому громадных амбарных замков. Со щелчком мощных болторезов, перекусивших дужку первого замка, к Мямле пришло ощущение чужого присутствия. На виртуальном радаре появились ярко-жёлтое пятно. Матёрый лотерейщик решил поохотиться на иммунных. Хищник приближался со стороны, которую никто не контролировал. Мямля успел поднять тревогу, охрана сработала на пять с плюсом. Лотерейщика расстреляли ещё на подходе. На этот раз никто не погиб.

По возвращении из рейда парня показали знахарю. Выяснилось, что у него появилась способность видеть заражённых на приличном расстоянии. Нужно отметить, что цвета пятен соответствовали цветам общепринятой классификационной шкалы, а насыщенность цвета говорила о мощи приближающегося монстра. Возможно, у человека, который придумал эту классификацию, были подобные же умения. Знахарь, закончив обследование, добавил, что его Дар один из сильнейших среди встречавшихся ему ранее.

После этого случая жизнь Мямли повернулась к лучшему. Тяжёлая и опасная работа осталась в прошлом и вспоминалась, как страшный сон. Теперь он сидел внутри бронемашин сопровождения с рацией в руках и выполнял функции живой сигнализации. Причём у него получалось. Платить стали не в пример больше и жизнь Мямли стала налаживаться. Со временем он съехал из общежития, улучшившееся благосостояние позволило снять уютную меблированную квартирку, подключённую к городскому электроснабжению. Потом обзавёлся ноутбуком и проводил вечера, убивая компьютерных монстров и попивая пиво. Жизнь снова приобрела привычный формат.

И всё же, надо отдать Мямле должное, у него хватило мозгов понять, что он поймал свою птицу удачи за хвост. Парень стал развивать и оттачивать свой Дар, принимая горошины по мере возможности. Потихоньку слух про иммунного, который определяет монстров на максимально возможных расстояниях пошёл в народ и распространился по ближайшим кластерам. Его стали приглашать серьёзные группы рейдеров для участия в пусть и опасных, но очень прибыльных походах. Цены за свои услуги Мямля назначал сам. Нищее существование осталось в прошлом.

В один из дней к Мямле на улице подошёл человек. Парень как раз возвращался из очередного рейда, нагруженный пакетами с пивом и едой, с намерением на недельку засесть за компьютером. Окликнувший его мужчина был хорошо одет и имел очень респектабельный вид. Крайне необычно для суровых условий этого мира. Никакого камуфляжа, кожаных курток и прочих рейдерских штучек. Даже оружия у него не было. Хороший серый костюм-тройка, шляпа, яркий галстук и дорогие туфли. Поставленная речь и приятные манеры. Мужчина отрекомендовался как координатор исследовательских групп при Институте и пригласил Мямлю на собеседование. После ухода неожиданного собеседника, в руках у парня осталась визитка, отпечатанная в строгом стиле. Институт, Франт, куратор. Ниже, шрифтом помельче – адрес местного отделения.

Многочисленные и противоречивые слухи характеризовали Институт как могущественную и влиятельную организацию с огромными возможностями и гигантским объёмом накопленных знаний. Аура загадочности и больших денег была неотъемлемой частью каждой истории. Мямля после недолгих раздумий решил откликнуться на приглашение. На самом деле, ведь спрос в нос не бьёт. Вдруг получится выйти на новый уровень. Не каждый день поступают такие предложения, да и, наверное, не каждому. Парень даже немного загордился, когда эта мысль посетила его голову. И вообще, Институт – это круто. В назначенный час Мямля топтался перед одноэтажным зданием местного филиала с окнами, забранными толстой решёткой.

Массивная входная дверь щёлкнула электромагнитным замком, вышедший охранник в чёрном комбинезоне и вооружённый до зубов проводил Мямлю до нужного кабинета. Внутри его ждал давешний знакомец в том же сером костюме и здоровый как лось военный в пятнистой полевой форме. Убранство кабинета, к слову, роскошью не поразило. Максимум простоты и функциональности без особенных изысков. Обычный офис из прошлой жизни.

Координатор не стал долго переливать из пустого в порожнее и сразу обозначил предмет разговора. Оказалось, что слава парня, как детектора монстров дошла и до институтских функционеров. Сейчас они предлагают Мямле участие в исследовательской экспедиции. Обязанности привычные – определять потенциальную угрозу со стороны заражённых и докладывать командиру группы.

– Командир, кстати, вот он сидит, знакомьтесь. Кадровый рейдер Института по прозвищу Питон. По совместительству старший научный сотрудник, – хозяин кабинета показал рукой на военного. – Цели и задачи экспедиции, как, впрочем, и безопасность – не ваша забота, это обеспечат другие люди. Экспедиция чисто исследовательская и максимально секретная. Охотиться ни на кого не планируется, стрельба только по необходимости. При согласии придётся подписать документы о неразглашении. Да, и по оплате. Тысяча споранов авансом, чёрная жемчужина при отрицательном результате, две красных – при положительном. Кроме того возможно дальнейшее сотрудничество на постоянной основе. Решение нужно принять сейчас, у вас пять минут.

Парень еле удержал отвалившуюся было нижнюю челюсть. Такую сумму Мямле ещё никто не предлагал. Это было много, очень много. Даже аванса хватит на полгода спокойной жизни минимум, не говоря уже про остальные бонусы. Кроме того работа на Институт, кто бы мог подумать. Алмазная пыль застелила Мямле глаза. Что тут думать! Где подписывать? Давайте бумаги.

Мямлю внесли в списки как внештатного сотрудника. На складе суровый прапорщик выдал ему обмундирование, снаряжение, рацию с гарнитурой и положенный сухпаёк. Даже автомат с запасом патронов и охотничий нож в ножнах выдали. Автомат, правда, сразу отобрал Питон, после недолгого общения с Мямлей на тему обращения с оружием. Озвученная мотивация этого поступка была настолько матерной, что Мямля даже не все слова понял, но общий смысл яркого нежелания получить пулю в спину от паникующего сопляка уловить смог. В конце концов все формальности и приготовления были завершены. Мямля в новенькой форме, сидевшей на нём как на корове седло, с рюкзаком за плечами и ножом на поясе явился к месту сбора. Короткий вводный инструктаж, и исследовательская группа загрузилась в бронемашину. Экспедиция отправилась в путь.

Кроме Питона и Мямли в состав команды входили ещё три человека – механик-водитель по прозвищу Злой, специалист по всяким взрывающимся штукам с говорящим именем Тротил, и Лепень, который кроме обязанностей оператора боевого модуля управлялся с радиостанцией дальней связи и разведывательным квадрокоптером. Стрелок-радист, если совсем упрощать. Мужики все опытные, матёрые, не первый год в рейды по кластерам ходят. За такими чувствуешь себя, по расхожему выражению, как за каменной стеной.

Поначалу путешествие Мямле даже понравилось. А что? Везут, кормят, охраняют, да ещё и платят за это. Машина новая, как он потом узнал, называется «Тигр-М», из последних разработок. На крыше – внушающая уважение башня боевого модуля с автоматической пушкой и крупнокалиберным пулемётом. В подробности Мямля не вдавался. Это ему было не очень интересно. Есть и ладно. Военные пускай разбираются. У него задача другая.

Справлялся Мямля со своими обязанностями, надо сказать, хорошо. После первой реальной опасности на него перестали смотреть, как на бесполезный балласт и даже немного зауважали. Мямля определил рубера, фиолетовым пятном скрывающегося в засаде. Развитый Дар позволил вычислить угрозу почти за километр. Лепень разнёс придорожные кусты вместе с притаившейся тварью ещё на подходе, издалека, а Мямля стал обладателем доли в первых трофеях этого рейда и полноправным членом команды. Ему даже автомат вернули, хоть и с запретом снаряжать его магазином без особого на то распоряжения.

Злой управлял капотным броневиком с уверенным спокойствием профессионала. Рубчатые колёса наматывали километры проторённых дорог между людскими поселениями. Питон регулярно делал какие-то записи в ежедневнике. Ночевали в стабах, в более или менее человеческих условиях. Путешествие протекало на изумление спокойно. Матёрых заражённых, кроме расстрелянного рубера, больше не попадалось, а на жёлто-зелёную мелочь даже не отвлекались. Злой просто прибавлял скорости и уводил машину от возможной угрозы. В самых крайних случаях Лепень разворачивал башню боевого модуля и давал короткую очередь из пулемёта, отшибая желание поохотиться у наиболее настырных людоедов, зачастую вместе с конечностями и головой. В таких случаях даже трофеи собирать не останавливались. Время было дороже.

Ритм движения изменился после Перевалка, где останавливались на целые сутки для отдыха и пополнения запасов. Места после стаба пошли опасные и малоисследованные. Преддверие Пекла рядом – это о многом говорит. Длительные остановки в укромных местах, тщательная разведка, стремительные перемещения. Напряжённость внутри отсеков бронеавтомобиля буквально сгущалась. Когда Лепень колдовал над пультом управления квадрокоптера с мощной видеокамерой, за боевой модуль садился Тротил. Мямле тоже не удавалось расслабиться, приходилось прислушиваться к внутренним ощущениям со всей возможной внимательностью.

В таком рваном режиме прошло три дня. Все вымотались до предела. Один раз пришлось затаиться в чахлой посадке мелкого стаба почти на три часа, пережидая, пока уйдёт матёрый элитник с многочисленной свитой. Мямлин радар всё чаще пестрел фиолетовыми и красными оттенками. Хорошо хоть, что на значительных расстояниях. Был запас времени, чтобы успеть среагировать. Ситуация вокруг переставала нравиться. Питаться были вынуждены пайком из армейских рационов, разогревая на горючих таблетках прямо в машине, для большей безопасности. Спать у Мямли не получалось от постоянного страха. Да что говорить, ходить в туалет под прикрытием пушки – то ещё удовольствие.

Очередная остановка была в прогале между деревьев смешаннойлесопосадки. Лепень привычно запустил квадрокоптер. Монитор пульта управления ожил, камера начала транслировать картинку. Мямля заглянул через плечо. Про такую невидаль ему только слышать приходилось. Чёрный кластер. Чёткая, геометрически правильная граница отделяла территорию, словно присыпанную угольной пылью, или скорее мелкой взвесью, потому что воздух внутри кластера тоже был напитан чернотой. Коптер летел по заданной траектории, периодически меняя видеоряд. Мямля успел рассмотреть кольцо глубокого карьера, каменистые контуры которого терялись в чёрном кластере и большегрузную технику, выглядевшую с высоты разноцветными кубиками. Судя по всему, какие-то постройки производственного и административного назначения.

Больше рассмотреть ничего не удалось. Командир рыкнул на него, возвращая к непосредственным обязанностям. Мямля даже не успел обидеться, когда на его внутреннем мониторе появилось необычное движение. Подобного ещё не случалось. Невозможно яркое пятно перламутровой жемчужиной двигалось по замысловатой кривой на границе видимости радара в голове парня. Переливающуюся отметку сопровождал флёр мерцания отчётливого золотистого оттенка.

Лепень, восторженно матерясь, лихорадочно мелькал пальцами над пультом управления летающего разведчика. Питон, отвлёкшись от оптики прицелов, не отрывал взгляда от картинки на мониторе. Квадрокоптер тоже засёк неведомую тварь. Экспедиция выполнила задачу. Осталось немного – собрать данные и живыми вернуться за обещанной наградой. Мямля не удержался и снова взглянул на монитор. Вид чудовищного существа, передаваемый камерой на максимальном приближении, заставил парня зажмуриться в ужасе. Убраться из этого места захотелось прямо сейчас, но это, к сожалению, решать не ему.

Следующие пять дней Мямля провёл в компании с Питоном и Лепнем в обустроенной лёжке в густом кустарнике на краю лесополосы. Мямля с часами в руках отслеживал перемещения перламутрового пятна, Лепень осуществлял контроль и привязку к местности, Питон переносил данные в блокнот. Вскоре на бумаге нарисовались излюбленные маршруты чудовища и временной график его появления. Создание Улья регулярно ныряло в черноту мёртвого кластера и подолгу там пропадало. Зачем? Кто же про это знает. Месторасположение лежбища твари получилось определить сначала Мямлиным радаром, а потом и с помощью камеры квадрокоптера. За этими занятиями постоянный страх, в последнее время преследовавший Мямлю, немного притупился. Приободрял и вид тяжёлой винтовки с толстой трубой ствола, которую могучий Питон установил на сошки перед собой.

Злой и Тротил тем временем уходили в пешие вылазки, доразведывая прилегающую местность и заброшенные строения. Результатом их действий стала микрокарта с видеосъёмкой и листы новых записей и схем, которые командир припрятал в свой органайзер. Парни, судя по разговорам, ещё и заминировать там что-то умудрились, припрятав пульты активации внутри зданий.

На шестой день, оставив Мямлю с Лепнем охранять броневик, Питон с двумя бойцами ушёл в сторону карьера, загрузившись по максимуму всеми оставшимися взрывными устройствами. Накануне командир долго изучал свои заметки, определяя закономерности в передвижениях существа. Четыре часа прошли в жутком напряжении. Лепень потел за пультом управления квадрокоптером, рядом сидел всматривавшийся в монитор Мямля, сжимая в руке гарнитуру рации. Выдохнуть получилось, когда группа выбралась к будке пропускного пункта, задержавшись там на пару минут, и бегом рванула к посадке.

– Всё. Закончили. Уходим отсюда, – короткие слова Питона прозвучали волшебной музыкой.

За спиной осталась едва ли сотня километров, когда командир скомандовал остановку. Злой загнал машину на верхушку лесистого холма. Лепень завозился с рацией, закидывая антенну на ближайшее дерево. Необходимо доложить об успехе экспедиции. Охваченный раздражением от вынужденной заминки Мямля выскочил наружу. Страх опять заполнил каждую клеточку его организма. Очень уж не терпелось покинуть эти опасные кластеры и оказаться в уютной квартирке посреди защищённого стаба. Выказать своё недовольство он, естественно, не мог, поэтому приходилось молча нарезать круги вокруг броневика.

– Боец, не мельтеши, – Питон осёкся, увидев вдруг округлившиеся глаза Мямли, наполняющиеся животным ужасом. – В машину, быстро!!!

Край условного радара Мямли зацепил группу разноцветных пятен после того, как Лепень настроил рацию и начал передачу. Пятна на миг застыли и, как по команде, изменили маршрут движения, стремительно приближаясь. Таких ярких и насыщенных расцветок Мямля не наблюдал за всю свою бытность в Улье. Заражённые выстроились атакующим треугольником. Возглавляло построение ярко-красное, с малиновым отблеском, пятно. Следом рассредоточились три фиолетовых пятна размерами поменьше. Они полыхали багровой аурой. Позади них клин продолжал десяток пятен насыщенного жёлто-оранжевого цвета. Элита, три рубера и топтуны-лотерейщики решили полакомиться вкусными людьми.

Ожидание скорой и очень мучительной смерти сковало Мямлю, лишая возможности двигаться. Он бы так и простоял беспомощной колодой, если бы не Лепень. Матерящийся стрелок-радист ухватил парня за шиворот, одним движением закидывая того в машину. Следом запрыгнул сам, прорываясь к управлению вооружением. Тротил закрывал двери на ходу. Рация с размотанной антенной так и осталась стоять под деревом, оставляя в недоумении абонента на другом конце связи.

Двигатель зарычал, выстреливая тяжёлой машиной из леса. Злой методично заработал рычагами и педалями, перебирая ступени коробки передач. Бронеавтомобиль швыряло и раскачивало во все стороны – уж очень пересечённой была местность. Загудели приводы башни, разворачивая стволы в сторону погони, стрелок вдавил кнопки управления огнём. Густо сыпанул крупным калибром пулемёт. По броне пробежала дрожь отдачи пушечных выстрелов.

Мямле стало совсем плохо. Он сидел у задней двери, зачем-то обхватив в охапку свой рюкзак с автоматом, и тихо скулил от ужаса. Два жёлтых пятна отстали, три потухли, но самые страшные пятна уже подбирались к центру радара. К Мямле.

Уйти от погони почти получилось. Бронемашина, несмотря на все кочки и ямы, смогла развить приличную скорость. Надо отдать дань мастерству водителя. Броневик начал потихоньку увеличивать отрыв, уходя от преследования. Боевой модуль трудился изо всех сил. Лепень методично отстреливал цели, потушив всё жёлтые и одно фиолетовое пятно в голове у Мямли. Но это бесконечно ёмкое слово. Почти.

Злой заложил такой вираж, сопровождаемый отборным матом сквозь стиснутые зубы, что машина встала на два колеса. Лепень отправил очередь в небо, заваливаясь на вздыбившийся борт. Впереди раскинулся глубокий овраг, до последнего момента скрытый густой растительностью. Злой устремил броневик вдоль обрывистого склона, подминая кустарник и теряя скорость. Погоня тут же среагировала и кинулась наперерез, значительно сокращая расстояние. Лепень отлип от борта боевого отсека и вновь принялся за стрельбу, не обращая внимания на боль от ушибов. Свалился ещё один рубер, почти надвое разваленный пушечными снарядами. Осталось два самых страшных противника. Замолчал пулемёт, израсходовав все патроны до единого. Запас снарядов тоже подходил к концу. Времени на перезарядку не будет. Его попросту не дадут хищники Улья.

Элитный монстр уже просчитал точку пересечения двух векторов движения. Сейчас он вскроет эту железную банку на колёсах и сожрёт спрятавшихся там вкусных людей, причинивших ему такую боль. В теле монстра сидело по меньшей мере два десятка тридцатимиллиметровых снарядов. Что, впрочем, только ярило его, придавая ещё больше сил в желании убивать. Вот он. Момент прыжка, который поставит точку в этой затянувшейся охоте.

Овраг постепенно терял глубину, сглаживая свои склоны. Злой собрался с духом и бросил автомобиль через яму, резко вывернув руль. Дальше, за оврагом, начинался пологий подъём, поросший берёзовым лесом. Возможно, деревья помогут оторваться. Выбирать уже не приходилось. Уродливые морды тварей то и дело мелькали в зеркалах заднего вида в мельчайших подробностях. Броневик опасно скакнул, высоко задирая нос, но препятствие преодолел.

Внезапный манёвр нарушил планы элитника, очередь из пушки впилась в плечо, разворачивая монстра вокруг оси. Прыжок не получился. Вместо того чтобы приземлиться на крышу, тварь пролетела мимо, кубарем прокатившись по противоположному берегу балки. Судорожный взмах чудовищной лапы с мощными когтями вскрыл бронеплиты как тонкую фольгу. Задняя дверь с массивным запасным колесом оторвалась и отлетела в овраг метров на двадцать пять, такой силы был удар. Броневик завилял, выравниваясь от неожиданного толчка, и вновь рванул вверх по холму.

Маршрут движения между деревьями сложился сам собой. Осталось лишь протиснуться. Лепень отсечёт огнём, а там берёзы задержат погоню, позволят выгадать немного времени. Вырваться на поле, где будет раздолье шестицилиндровому двигателю. Хрен догонят.

Мощный боковой удар сотряс кузов до основания. Злого швырнуло в сторону, припечатав головой об дверь. Перед глазами у него поплыла кровавая пелена. Двигатель взвыл дурным голосом. Машина, теряя управление, рванулась, врезалась в дерево, ломая белый ствол, и беспомощно закрутила колёсами в воздухе.

Последний оставшийся рубер додумался перемахнуть через овраг и зайти ускользающей добыче в бок. Быстрое движение продолжилось не менее стремительным прыжком. Тяжеловесная туша врезалась в борт бронеавтомобиля. Инерция протащила монстра вперёд, швыряя его через верх машины. Ухватистые, мускулистые лапы вцепились в пушку, монстр перелетел через крышу, приземляясь на другой стороне. Грохот выстрелов стих, согнутый ствол вынудил орудие замолчать. Рубер сноровисто отскочил в сторону. Атака чудовищного вожака стаи не заставила себя долго ждать. Огромная тварь налетела смертоносным торнадо, срывая башню с броневика. В стороны полетели куски обшивки и сорванные узлы обездвиженного транспорта.

Тварь бесновалась вокруг машины в неостановимом выплеске безумной ярости. Гулкие удары и скрежет разрываемого металла сопровождались треском падающих деревьев и хрустом вытаптываемого кустарника. Из рваной дыры заднего борта с грохотом выстрелов выплеснулся поток свинца. Люди продолжали противостоять даже в такой безвыходной ситуации. Но что такое автоматные пули для такого невероятного монстра. Так, жменя гороха, брошенная слабой рукой. Меньше чем за минуту элитник превратил бронеавтомобиль в груду искорёженного металлолома и добрался до экипажа. Экспедиция трагически оборвалась страшной гибелью её участников.

Какофония боя стихла. Берёзовая роща со своими обитателями возвращалась к привычному ритму жизни. Матёрый элитник с единственным выжившим рубером отправились своей дорогой, оставляя за собой пятна крови, стекающей с уродливых морд. Изломанная опушка среди белоснежных деревьев осталась страшным напоминанием о превратностях человеческой судьбы.

11

– Думаю, вопросов ни у кого не осталось, – Седой спрятал пистолет в кобуру. – Институтские плотно сели нам на хвост. Это свершившийся факт.

Слабая надежда выкрутиться по-тихому развалилась после последних слов бандита. Затеряться в кластерах Улья не получится. Институтские объявятся в любом случае. Вопрос только времени. В стаб возвращаться нельзя – это совершенно понятно. Там их возьмут тёпленькими. Без шума и пыли, как говорится.

– Короче, вариантов у нас немного, предлагаю приступить к реализации плана, – командир не стал затягивать импровизированное совещание. – Тем более, уже подготовились для этого. Раньше сядем – раньше выйдем.

Горячка прошедшего боя отступила, освобождая место практичности и здравому смыслу. Подготовка к дальнему переходу нашла дело для каждого. Машины дозаправили и проверили колёса, в том числе запасные. Пулемёт в кузове пикапа расчехлили и привели в готовность к стрельбе. Дополнили потраченные заряды боевого модуля. Хозяйственный Баламут возился в кузове подбитого внедорожника, матерясь на скудость трофеев.

С добычей на самом деле было не очень. Короб с пулемётной лентой и три автоматных рожка, около трёхсот патронов и двадцатилитровая канистра с бензином. Какие-то нищие жулики попались. Баламут принялся было демонтировать ПКМ, но его остановил Седой. И правильно. Нечего время терять. Невелико богатство. Стреляющего железа у них и так более чем достаточно. Канистру перелили в свои ёмкости. Остатками бензина облили бандитский пикап. «Кайман» первым рванул по целине, задавая направление, следом тронулся внедорожник. Позади хлопнул взрыв. Огонь добрался до бензобака.

По степи тянулись две параллельные извилистые полосы. Отчётливый след свежей колеи догонял фордовский пикап, двигающийся позади камуфлированного бронеавтомобиля. Тяжёлые рубчатые колёса нещадно давили травянистую растительность. Игнорируя проторённые дороги и места возможного скопления людей, машины двигались на запад.

Кластер сменялся кластером, привнося в путешествие разнообразие пейзажей. Населённых пунктов старались избегать, объезжая их стороной. Заросшие луга чередовались возделанными полями, на смену степному раздолью приходили лесные массивы. Ехали напряжённо, но пока без особых приключений. Нет, тут пришлось соврать. Были приключения, но обычные, пустяковые, чтобы уделять им особое внимание. Пару раз пришлось искать брод через речку, да один раз целых полчаса объезжали овраг. Ничего сверхъестественного. Часто попадались дикие животные, занимающиеся своими делами – лисы, зайцы, сурки, косули. Пару раз видели стадо кабанов, а один раз даже мелькнул среди деревьев лось. Положительное влияние на природу отсутствия человеческой жизнедеятельности. По-другому и не скажешь.

На периодически появляющихся заражённых Седой оттачивал своё мастерство управления боевым модулем. Использовал в основном пулемёт. Экономил боекомплект, видать. Но и ПКТМ уверенно справлялся, успокаивая основную массу монстров. С каждым разом у Седого выходило всё лучше и лучше. Расстояния, на которых поражалась цель, становились больше, патронов расходовалось меньше. Очевидные успехи командира воодушевляли. Сильно не расслаблялись, конечно, но заражённые уже воспринимались как многообразие животного мира. Ехать стало спокойнее. Уверенней как-то. Выброс адреналина случился лишь два раза.

Из густого кустарника выбрался лотерейщик и ринулся в атаку. На «Кайман». Прямо в лоб. Глупая тварь услышала приближающиеся моторы и ринулась наперерез. Наверное, недавно развился в лотерейщика. Напролом попёр. Не было у него опыта общения с людьми на тяжёлой бронетехнике. Теперь уже и не будет никогда. Длинная пулемётная очередь остановила монстра в прыжке, сбивая его прямо под колёса многотонного БРДМ. Ракшас только крутнул рулём, объезжая кровавое месиво со следами крупного протектора.

Участок пути пролегал вдоль перепаханных полей. Седой продолжал тестировать прицельную оптику. Модуль вновь закрутился по оси, остановился. Стволы замерли перпендикулярно движению. Халк с Ракшасом заинтересованно повернули головы в сторону полей. Метрах в восьмистах, а может даже в километре, двигались несколько фигурок. Крупная и штук семь помельче, они неспешно шли по своим делам параллельно маршруту рейдеров. Стая, ничем другим это быть не могло. И Седой не утерпел. Дудукнул гранатомёт, пулемёт зашёлся частыми короткими очередями. Земля от разрывов гранат осела. На ногах осталась одна только самая крупная тварь. Вожак шустро улепётывал в сторону ближайшей посадки, стараясь уйти из-под обстрела. Загрохотала пушка. Тварь разлетелась кровавыми ошмётками. Замечательный результат. Рубер был, как минимум, если не элита.

«Кайман» вдруг свернул с прежнего направления и рванул по пахоте. Ракшас привычно пустил свою машину следом. На невысказанный вопрос, застывший в глазах Халка, ответила ожившая рация.

– Парни, давайте за нами, а то мне Баламут уже весь мозг выел своим нытьём, – Седой был заметно недоволен потерей времени.

Хозяйственный до скопидомности Баламут сноровисто потрошил споровые мешки. Стая была приличная, не из самых маленьких. Четыре матёрых лотерейщика, два топтуна, гориллообразный рубер и элитник. Седой отстрелялся на пять баллов, надо отметить. Руберу взрывами гранат оторвало ноги, остальных покрошило пулями. Пушечные снаряды оставили от элитника лишь бесформенное месиво, целой осталась только голова. Баламут как раз ею занимался. Не самая приятная работа, но вернулся он сияющий от удовольствия.

– Модуль окупили с плюсами, – заорал Баламут ещё издали, победным жестом поднимая зажатый в руке пакет с трофеями.

Элитник принёс ожидаемо богатый приз. Его споровый мешок добавил в копилку сотню споранов, пятьдесят горошин и три чёрные жемчужины. С мелочи, если можно так назвать живые машины для убийства, взяли около двадцати споранов. А вот рубер приятно удивил. Кроме трёх десятков споранов и пяти горошин Баламут нашёл у него в голове ещё одну жемчужину. Тоже чёрную. Неплохое начало для любого рейда.

Процесс честного обогащения всегда позитивен. Парни, в приподнятом настроении, использовали вынужденную остановку на всю, пополняя боекомплект и опустевшие баки. Седой вдруг замер, вываливаясь из общего движения. Упёрся взглядом в небо.

– Ты чего, командир, – Ракшас отставил полупустую канистру.

– Или я очень ошибаюсь, или нас выследили, – Седой ткнул пальцем в воздух.

Рейдеры отложили свои дела и развернулись в указанном направлении. Над берёзовым перелеском на склоне оставленного позади холма висела едва заметная точка. Ракшас протянул Седому бинокль.

– Точно, не ошибся, квадрокоптер висит. Так, – Седой подобрался, отдавая указания, – сейчас быстро сваливаем. Ищем, где схорониться. Нам нужно как-то сбить их со следа. Ракшас, если что, уходи в отрыв и прячься за бронёй. Я прикрою. Короче, действовать будем по ситуации. Связь у нас есть. Всё, по коням.

Машины рванули, не разбирая дороги, прямо по полям. Направление сейчас не важно, главное – оторваться, сбить преследователей с хвоста. Здоровую паранойю никто пока не отменял. «Кайман» быстро набрал сотню километров в час. Почти предел. Подвеска мощных колёс отрабатывала неровности бездорожья. Американский пикап летел следом, чуть приотстав. Ралли Париж – Даккар. Телевизионщиков только не хватает.

Перескочили на новый кластер. Местность резко сменилась, будто по заказу. Ровных пространств и чахлых посадок как не бывало. Холмы налились мощью гор, стали выше, мощнее. Их склоны покрылись густыми лесами, местами обнажая скалистые откосы. Между деревьями терялись извилистые просёлочные дороги. Видимо тут подгрузилось какое-то предгорье. То, что нужно. Мест, где притаиться, хватает с избытком. До ближайшего подходящего леса километра полтора, рядом совсем. Деревья высокие, с густыми кронами. С воздуха уже не отследят, а там и уйти потихоньку можно. Нужно только немного времени.

Времени рейдерам не дали. Многоголосо захлопали выстрелы. Чёрно-красные «Фалькатусы» открыли огонь на предельном расстоянии, быстро его сокращая. «Кайман» влетел в облако гранатных разрывов, по бортам пикапа зазвенели пулевые попадания. Институтские специалисты недаром ели свой хлеб.

– Бли-и-ин, это «Фалькатусы», от них не уйдём, – истерично заверещал в рацию Баламут. – А когда «Водник» подтянется, нам точно пипец придёт.

– Угомонись, – рацию отобрал Седой, – Ракшас пытайтесь оторваться. На нас не оглядывайтесь. Мы сами разберёмся. Удачи вам.

Рация потухла. Здравое решение, наверное. У «Форда» – скорость и манёвренность, у «Каймана» – броня и огневая мощь. Тактика движений совершенно разная. Будут оглядываться друг на друга – погибнут все. А так есть какие-то шансы выжить. Расклад правильный. Ракшас придавил педаль акселератора. Но всё равно, паскудно как-то на душе.

Затарахтел отсекающим огнём пулемёт с БРДМ. Хлопнули дымовые гранаты. Позади машин рейдеров чернильной кляксой расползлись дымы. Баламут бросил свою машину вправо, вниз по склону холма. Там рельеф сложный, можно спрятаться.

– Куда ты собрался? – Ракшас схватил Халка за плечо. Здоровяк явно собирался переместиться к пулемёту. – Тебе там сто процентов прилетит. Сиди пока, не дёргайся.

Пелену дымовой завесы разорвало вынесшейся на высокой скорости машиной. Один из «Фалькатусов» плотно сел им на хвост. Понеслась безумная гонка. Быстрый взгляд на спидометр. Сто сорок. В зеркало. Не отстаёт, зараза! Сто шестьдесят. Догоняет! Сто восемьдесят. Да ну на хрен! Не ошибся Баламут, двести для них не предел. Преследователи уже практически дышали в спину. Столб пыли прорезала яркая дульная вспышка. Машина вздрогнула под протяжный металлический звон кузовных деталей. В спину пару раз чувствительно толкнуло. Спасибо тому, кто надоумил усилить кузов бронепластинами. Иначе хана. Свечку бы поставить этому человеку, но церквей поблизости нет. Да что за мысли дурные в голову лезут? Страшно-то как, мама! Надо что-то делать! Но что?

Зрение неожиданно расфокусировалось. Глаза на миг затянуло темнотой, затем мир расцвёл новыми красками. Так уже было один раз. Ракшас опять начал видеть силовые линии. В голове вдруг ощутимо щёлкнуло. Пикап всё так же летел по дороге. Продолжал долбить пулемёт преследователей. Но почему-то теперь не было слышно звуков попаданий.

– Ни хрена себе, ты могуч! – Халк развернулся на своём сидении и с ошарашенным видом смотрел в заднее стекло.

Позади пикапа большой сиреневой медузой мерцало силовое поле. Было видно, как крупнокалиберные пули врывались в него, мгновенно теряли скорость и застревали, как в холодце.

Дорога стала забирать вверх, заметно сужаясь. Колея углубилась, появились выходы горной породы. Ехать стало на порядок сложнее, мощная машина показывала норов, периодически стремясь уйти с дороги. Подвеска громыхнула несколько раз подряд, колесо налетело на валун внушительных размеров. Пикап содрогнулся от удара всем корпусом. В стойке противно захрустело, машину начало уводить в сторону. Хоть и замедлились уже значительно, но всё равно ещё очень быстро. Сто километров в час – это не та скорость, с которой нужно ездить по горным дорогам. Колея резко ушла влево. Ракшас двумя ногами вбил педаль тормоза в пол и вывернул руль.

Даже на асфальтированной трассе не каждый успеет отреагировать на такую ситуацию. А тут и подавно. Дорога для горных баранов, а в крови жуткое количество адреналина. Преследуют, стреляют. Полный капец вокруг, казалось бы дальше некуда. Ан нет. Вот вам, держите ещё немного.

Короче, впереди был обрыв, вернее, самое настоящее ущелье. Шесть метров в ширину и десяток в глубину. И тянулось оно, насколько хватало глаз, постепенно углубляясь и расширяясь. Напротив круто свернувшей дороги – отвесный склон, уходящий далеко ввысь. Природа немного потрудилась и создала на этом склоне небольшую террасу, заваленную камнями и с высоченной вековой сосной, непонятным чудом тут выросшей. Этакий бонсай получился, размерами три на четыре метра. Точные размеры самой сосны выяснять никто не пытался.

Пикап пошёл боком, колёса пытались зацепиться внедорожным протектором за каменистый грунт. Инерция швырнула пассажиров к правому борту. Халк оторвал ручки от двери в титаническом усилии удержаться. Теперь точно приехали. Ракшас стиснул зубы в яростной попытке вернуть контроль над взбрыкнувшей машиной.

Со стороны это выглядело гораздо эффектнее, конечно, если бы в здешних дебрях нашлись праздные наблюдатели. Сиреневая полусфера силового поля вдруг сжалась в шар и метнулась к краю дороги, в процессе полёта расправляясь в плоскость. Колёса внедорожника уже готовы были сорваться в пропасть, когда призрачная опора приняла на себя вес тяжёлого автомобиля. Покрышки заскользили по идеально ровной поверхности. Машина успела сделать полный оборот вокруг своей оси и со всего маху приложилась правым боком об скалу. Скрежет сминаемого металла, звон осыпающихся стёкол. Мотор в последний раз взревел до отсечки и заглох. С глухим хлопком выстрелили подушки безопасности. Халк врезался головой в каменный выступ и обмяк на сидении. Хорошо хоть, что выскочившая боковая шторка смягчила удар. Ракшаса здорово тряхнуло, боковая стойка впилась в лоб, рассекая кожу и выключая сознание.

Азарт погони, сумасшедшая скорость, пыль из-под колёс. Всё внимание на корме преследуемого пикапа. Рядом выдаёт затейливые матюги оператор вооружения. Долбит пулемёт, пули вязнут в какой-то мерцающей хрени. Водитель «Фалькатуса» просто не успел среагировать, даже скорость не скинул. Призрачный мост впереди лопнул, разбрызгавшись киношным спецэффектом. Машина как ехала, так и соскочила с обрыва на всём ходу. Короткий полёт, и гранитная стена противоположного склона незыблемо приняла удар разогнавшегося болида. Чёрно-красный автомобиль рухнул вниз на огромные острые камни.

Пульсирующая головная боль была первым ощущением, когда Ракшас пришёл в себя. Сколько прошло времени? Кто его знает. Не очень много, наверное. Кровь заливала левый глаз. Все мышцы ломило, как на следующий день после хорошей тренировки. Нет, пожалуй, даже хуже. Дверь заклинило, пришлось её выбивать ногами. Приложенное усилие отозвалось новыми оттенками боли во всём теле. Ракшас застонал, полез из машины, вытягивая за ремень свой ШАК-12. На подкашивающихся ногах подошёл к краю террасы.

На дне ущелья, зажатая обломками гранита, колёсами вверх лежала машина преследователей. Ракшас прижал приклад к плечу. Раскатистые выстрелы заметались между склонами, многократно умножаясь. Тяжёлые пули вскрывали днище автомобиля как консервную банку. Какая-то из них добралась-таки до бензобака. Вспучился огненный шар, от грохота заложило уши. Следом грохнуло ещё раз, уже сильнее. Видимо сдетонировали остатки боекомплекта. Взрывная волна выплеснулась вверх, усаживая Ракшаса на пятую точку. Сил подняться у него уже не осталось.

Выпущенная дымовая завеса дала беглецам небольшую фору во времени. БРДМ нёсся вниз по распадку, стараясь потеряться в рельефе местности. Институтские спецназовцы временно прекратили обстрел, предпочитая не переводить зря боезапас. Седой тоже выжидал, развернув стволы модуля назад, в сторону предполагаемого места появления противника. Нет смысла выдавать своё местоположение раньше времени. И так найдут. В мониторе появился второй «Фалькатус». Его боевой модуль добавил свежих красок – стволы распустились огненными цветками. По броне защёлкали пули. Цепочка взрывов погналась за «Кайманом».

– Семь шестьдесят два, что ли? Чего-то слабенько они, – нервно хохотнул Баламут.

– Не сглазь и держи ровнее, – Седой в ответ отжал нужную клавишу на пульте управления вооружением.

Басовито заговорила автоматическая пушка, внося новые оттенки в звуки боя. Тридцатимиллиметровые снаряды недолго искали свою цель. Что-то парни немного себя переоценили. Первой же очередью Седой снёс горб боевого модуля, оставив противника без зубов. Мастерству водителя, всё же нужно было отдать должное. Машина ещё двигалась вперёд, когда колёса закрутились в обратную сторону, выкидывая мощные шлейфы из земли и камней в попытке вывести бронеавтомобиль из-под огня. Дистанция стала увеличиваться, ещё немного и уйдут. Им этого сделать не позволили. Чёрный корпус покрылся рваными дырами, следом разлетелись бронированные стёкла. Седой раз за разом всаживал тяжёлые заряды внутрь бронеавтомобиля, превращая салон в кровавое месиво. Неуправляемая машина покатилась под уклон.

– Баламут, жми! – вдруг заорал Седой. Прицельная оптика передала на монитор изображение нового участника боя.

Баламут прижал пластину педали к полу, двигатель недовольно зарычал высокими оборотами. БРДМ обогнул каменистую гряду, оставляя за собой нагромождение скальной породы. По броне гулко застучали пули. Успели зацепить, сволочи. Доехал-таки этот клятый «Водник», чтоб ему пусто было. Характерный грохот пулемёта Владимирова доносился даже сквозь толщу металла. Своим калибром он продырявит «Каймана» с любого ракурса. Не спасёт даже лобовая броня. Тем не менее, Баламут развернул свою машину носом к приближающейся угрозе, крутнувшись на подходящем участке. Седой поправил прицел, нажал нужную кнопку. Пытаясь достать противника, гранатомёт задолбил по навесной траектории. Нервы натянуты гитарной струной. Прозеваешь момент, когда «Водник» высунется из-за складки местности, и всё, пиши пропало. Разберёт на запчасти за считанные секунды.

Когда «Кайман» остановился, Баламут долго не размышлял. Он выдернул ручник и нырнул в боевой отсек. Выбирать было уже не из чего. Тут или пан или пропал. Распахнулась боковая дверь, и маленький водитель тяжело побежал вверх по склону. В руках – седьмой РПГ и два заряда к нему в охапке, как дрова. Перед гребнем холма Баламут замер, забивая гранату в пусковую трубу, и высунулся над срезом. Короткий миг прицеливания. Выстрел. Из заднего раструба хлестнула реактивная струя, и практически тут же – гулкий звук попадания. Кумулятивная струя превратила боевой отсек «Водника» в адскую топку.

Особенности конструкции позволили выжить членам экипажа, находящимся в переднем модуле. Водитель среагировал моментально. Бронеавтомобиль ушёл в крутой вираж, опасно накренившись на склоне, и рванул наутёк со всей возможной скоростью. Резкий манёвр сбил прицел отчаянному рейдеру. Вторая граната рванула рядом с машиной, не причинив особого вреда. Через минуту запыхавшийся Баламут уже устраивался в своём кресле. На вопросительный взгляд командира изобразил жестом «о`кей» и тронул «Каймана» с места.

Теперь их нужно догонять. Догонять и давить. Седого просто душили гнев и ярость. Слишком много на себя взяли, ублюдки институтские. Жалости к ним никакой. Чуть меньше везения, и рейдеры сами превратились бы в кровавые тряпки, разбросанные по салону. Неизвестно ещё, как там Ракшас с Халком. У них шансов так и вообще мизер: ни брони толковой, ни оружия.

«Кайман» выбрался на дорогу. «Водник» разрывал дистанцию, оставляя за собой клубы пыли и дымовой завесы. Дальномер показал девятьсот метров. Догнать не получится – скоростные характеристики одинаковые. Да и не надо догонять. Есть верное средство. Пушка автоматическая 2А42, эффективная дальность стрельбы два километра. Начальная скорость снаряда почти километр в секунду. У убегавших шансов нет, даже дымы не помогут.

Седой вдавил кнопку активации огня на долгие две секунды.

Из дымного облака не выбрался никто.

12

Что ж, сиди, не сиди, а начинать надо. Ракшас собрал всю свою силу воли в кулак и поднялся на ноги. Хреново было неимоверно. Но не время страдать крупным планом. В машине остался раненый товарищ, и он нуждается в помощи. Да и не ровён час, заражённые набегут, привлечённые шумом выстрелов. Эту опасность тоже нельзя было скидывать со счетов.

Разбитый внедорожник своей беспомощностью напоминал выброшенного на берег кита. Кузов сплошь в дырах от пуль, в воздухе стоит густой запах бензина и солярки, под машиной натекла приличная лужа огнеопасной смеси из пробитых канистр. Оконные проёмы зияют осколками, все фары разбиты. Двигательный отсек деформирован от удара об камни. Смятый капот задрался на крышу. Задние колёса, спущенные в ноль, расплылись резиновыми лепёхами. Пулемёт с разбитой коробкой беспомощно висит на турели стволом вниз. Похоже, что даже рама у пикапа погнулась. Отъездился «Раптор», без вариантов.

Ракшас затормошил Халка за плечо, похлопал по щекам. Тот в ответ замычал, отмахиваясь рукой, и захлопал глазами. Ракшас облегчённо выдохнул. Живой.

– Ты как? Болит чего? – Ракшас принялся освобождать товарища он ремней безопасности.

– Голова. И подташнивает немного, – Халк прислушался к себе. – Башкой сильно треснулся. Подушки спасли, без них так легко не отделался бы. Хоть она и кость.

– Шутишь, значит нормально. Выбирайся, давай, – Ракшас попятился из салона. – Я только начал думать, как твою тушу из машины вытаскивать, так мне уже плохо стало. Хорошо, что сам очнулся.

Ракшас переместился к задней двери, принялся вытаскивать снаряжение. Вещи и оружие свалились на пол от экстремальной езды и смогли уцелеть от пуль. Сумки с патронами тоже целые, хоть спинка заднего дивана сплошь махрилась многочисленными дырами. Халк тем временем выбрался из пикапа и залип у края террасы, глядя вниз на догорающий среди камней «Фалькатус». Ракшас подошёл и встал рядом, отхлебнул живца из фляги, протянул товарищу. Тот взял, сделал долгий глоток и поднял глаза.

– Ёшкин кот, да ты весь в крови. Тебе, наверно, похлеще меня досталось, – вялую заторможенность Халка как рукой сняло. – Идём, я рану обработаю.

Здоровяк усадил вяло отнекивающегося Ракшаса рядом с рюкзаками, достал аптечку. Всё тем же живчиком отмыл с лица кровь. Рыкнул на сморщившегося от шипучей боли товарища, просушил стерильными салфетками. Края раны свёл вместе, зафиксировал пластырем.

– Всё, лучше не бывает. Завтра зарастёт уже, – Халк полюбовался на творение своих рук.

Живчик – универсальное целебное средство этого мира. Его поистине живительная сила прогнала недомогание как по волшебству. Самочувствие у парней разительно улучшилось, постадреналиновая апатия отступила. Тухнуть было некогда. Возможные скорые проблемы требовали быстрых решений. Надо убираться с этой скалы, находить товарищей и продолжать воплощать планы в жизнь.

Правила выживания в Улье однозначно подразумевают подготовленное к моментальному использованию оружие. Увесистые бочонки обычных глушителей со щелчком встали на штатные места. Магазин поменять на двадцатизарядный с дозвуковыми патронами – дело минуты. Всё. Готовы достойно встретить любого незваного гостя, будь то хоть рубер, хоть элита с малой свитой, да хоть и плохие парни на легкобронированной технике – всё едино.

– Есть идеи, как будем перебираться на ту сторону? – спросил Халк после вдумчивого осмотра окружающих красот, и кивнул в сторону противоположного склона ущелья. – Тут метров семь будет, не меньше. Если и ошибусь, то ненамного.

– Идея пока у меня одна, – Ракшас вытащил из груды вещей небольшой туристический топорик и сунул его в руку Халку, – делать мост. Путём грамотного сваливания вон того дерева, вон на тот склон.

– Охренеть, ты придумал! – не удержался тот от проявления эмоций, после того как отследил указывающие жесты товарища. – Я эту сосну до морковкиного заговенья рубить буду.

Изящный, можно сказать, инструмент в лапище здоровяка выглядел мелким столовым прибором.

– А может ты это, – Халк замялся, формулируя мысль, – ну, как тогда… Мостик организуешь…

– Во-первых, я не знаю, как я это сделал, не разобрался пока. Сам понимаешь, не до того было, – с сомнением покачал головой Ракшас. – А во-вторых, если ты рухнешь вниз, когда я этот мостик не удержу, то ты там все камни поколешь. В мелкий щебень. Доставай тебя потом. Руби, давай, я посторожу.

Под ударами топора полетела кора, первые щепки. Мощный ствол сосны даже не вздрогнул. То ещё занятие выдалось, увлекательное, дальше некуда. И для здоровья, кстати, полезное. Как их только бобры валят? У них зубы-то явно уступают топору размерами.

В размеренные звуки вынужденной лесозаготовки вплёлся далёкий, пока ещё, звук дизельного мотора.

– Дождались, твою мать. Если это те самые плохие парни, перещёлкают они нас на этом уступе, как мишени в тире, – выматерился Ракшас, – Халк, ну-ка в сторону отойди.

Надпочечники выбросили в кровь очередную порцию адреналина. Ожидаемая угроза обострила восприятие. Течение времени ощутимо замедлилось. Организм уже привычно переключился в боевой режим. Привычно – это же надо такое придумать. Два раза «Ха». Сказал бы кто такое всего две недели назад…

Ракшас с удивлением отметил, что разноцветные линии и мерцающие пятна так и не пропали. Чуть поблёкли, размылись, но он продолжал их видеть, воспринимая уже как неотъемлемую составляющую обычного зрения. Даже дискомфорта никакого не было. Сейчас вся эта цветная вакханалия налилась яркими красками, окрашивая предметы в новые оттенки.

В голове с нарастающей амплитудой пульсировали мысли: «Убраться с террасы! Найти укрытие!» Единственный способ – это мост из этого трижды клятого хвойного дерева. Они не успевают. Халк не успел перерубить ствол даже на четверть.

– Зараза! Сейчас бы вот так, и всё, – Ракшас почти на грани отчаяния, рубанул рукой, проводя предполагаемую траекторию.

Ближайшее размытое пятно насыщенного малинового цвета неожиданно сформировалось в исполинский клинок. Следуя неведомому алгоритму, силовое поле пришло в стремительное движение, продолжая взмах руки, и пересекло ствол сосны по диагонали. Остов могучего дерева вздрогнул и нехотя осел, соскальзывая вниз по гладкому срезу. Сверху обильным градом посыпались шишки и облетевшая хвоя. Трёхэтажная вербальная конструкция, выданная опешившим Халком, могла быть занесена в анналы отечественного мата, если бы не затерялась среди оглушительного шума и треска. Исполинское дерево упало на противоположный склон, спружинив мощными лапами раскидистой кроны. Ракшас озадаченно посмотрел на мерцающий малиновым светом призрачный клинок. После чего сделал новый взмах рукой, теперь уже в горизонтальном направлении. Рукотворный мост забелел свежеспиленной древесиной, приобретая ровную поверхность. Огромный, в треть ствола, кусок дерева полетел в ущелье, размахивая в воздухе колючими ветками. В воздухе расплылся одуряющий хвойный аромат. Мост готов, и какой! Перил только не хватает.

– Ни хрена себе, ты колдун! – задорный голос Баламута поставил точку в фантастическом действе. Он вместе с Седым высунулся в верхние люки «Каймана», с интересом наблюдая за происходящим.

Эвакуация со скалистого уступа проходила под шутки-прибаутки неуёмного Баламута. Все живы, все целы, чего бы и не пошутить. А то, что пикап превратился в груду металлолома – не страшно, дело наживное. Мост, кстати, вышел на удивление удобным. Халк с Ракшасом за три ходки перетащили весь скарб и уложили его в броневик. Удалось даже найти одну целую канистру, как-то избежавшую пробоин. Её приторочили сзади на броню. Баки залили топливом под горловину, остальное оставили. Ракшас бросил последний взгляд на «Раптора» и залез в боевой отсек, захлопывая за собой дверь.

Остаток дня прошёл в откровенной праздности. Баламут немного поколесил по гористым склонам, продираясь сквозь молодую хвойную поросль, и выехал к стремительной горной речушке. Каменистый пляж широкой полосой отгораживал речку от горного леса. Под колёсами зашуршала разноразмерная галька. В замечательные места попали. Лес, горы, речка. Ни людей тебе, ни посёлков на многие километры. Заповедник был, не иначе. Тут и решили остановиться.

Не испорченная человеческой деятельностью первозданная природа действовала как сильнейший транквилизатор. Шум стремительного потока, колыхание могучих крон на высоких склонах, густой запах хвои – этот целительный комплекс помогал отдохнуть уставшему разуму от тягот походных условий. В прошлой жизни люди платили немалые деньги, чтобы оказаться в таких местах.

Халк добыл из недр боевого отсека «Каймана» рыболовные снасти и пошёл бродить вдоль берега в поисках затонов. Да, да, нечему удивляться. Некоторые привычки невозможно искоренить. В прошлой жизни удочки и складной спиннинг являлись неотъемлемым атрибутом многих автомобилей. Пускай даже и использовались один раз в году, а то и просто лежали, обрастая пылью. Было немного комично наблюдать массивную фигуру рейдера с тяжёлым автоматом на плече и спиннингом в руках. Баламут ускакал в лес по естественной надобности, ну и так, пошарахаться, обследовать окрестности между делом. Ракшас плескался в холодном потоке, приводя себя и одежду в порядок. Чистота – залог здоровья, кто бы что по этому поводу не говорил. Рядом на большом валуне щурился от удовольствия Седой, принимая солнечные ванны. Корпоративный тимбилдинг с выездом на природу получился. Других аналогий на ум не приходило. Идиллия.

Баламут вернулся с полной охапкой маслят и тут же развил кипучую деятельность. Ракшас отправился чистить грибы, Седой – за дровами, а сам мелкий завозился в боевом отсеке, матерясь вполголоса и чем-то громыхая. На здравый смысл и правила безопасности благополучно забили. Какая ночёвка на природе без костра. Да и сухомятка рационов не особенно воодушевляла. Дрова затрещали язычками пламени в аккуратно устроенном очаге, благо камней хватало. Баламут священнодействовал в процессе приготовления горячей пищи, не забывая раздавать указания. Особых изысков не получилось, но запах жареных грибов, картофельного пюре с гуляшом и разогретой тушёнки был поистине волшебным. На расстеленных прямо на камнях спальниках был уже сервирован стол с почти настоящей посудой из сумки для пикника и стояла бутылка чёрного рома. Запасы бережливого Баламута не переставали удивлять. На запах подтянулся довольный Халк, тоже с добычей. Три приличных рыбины висели на кукане, сделанном из ветки кустарника – два судака и горбатый окунь. Рыбу разделали и запекли на углях, не откладывая на потом.

Глухо стукнулись друг об друга пластиковые стаканы, предваряя праздничный ужин. Ещё бы не праздничный – уцелеть в такой мясорубке. Выпили за рейдерскую удачу, за то, что выжили все. Стол удался на славу. Оголодавшие от нервных и физических нагрузок рейдеры не стали себя сдерживать и наелись, что называется, от пуза. Тоже своеобразный антидепрессант, отлично работает. За едой в ленивом разговоре обсуждались минувшие события. В основном застольная беседа крутилась вокруг так удачно прорезавшегося дара Ракшаса. За дебатами незаметно подкрался вечер. Чай с всякими вкусностями из армейского рациона пили уже в сумерках, немного подсвеченных языками пламени от затухающего костра.

Лагерь сворачивали в полной темноте, под светом фонариков. Посуда вымыта, мусор закопан, костёр залит, можно отходить ко сну. Усталость навалилась тяжёлым мешком, закрывая глаза и сковывая движения. Салон «Каймана» – не самое удобное место для ночного отдыха. А если учесть, что он ещё и снаряжением забит под завязку, то и вообще мрак. Но лучше уж так, полусидя, полулёжа, в немыслимых позах, чем на свежем воздухе. Толстая броня даёт хоть какую-то защиту. Может бытьгде-то эфемерную, но, по крайней мере, голову неожиданно никто не откусит. А это уже много по нынешним временам.

Ночь прошла на удивление спокойно, даже обычные животные не проявляли интереса к броневику, инородным телом стоящему у горной реки. Улей посчитал меру приключений, выпавших на долю рейдеров, достаточной, и больше ничего не выдумывал. Парни проспали до утра без задних ног и отлично отдохнули. Забавное событие произошло лишь утром. Ну, как, забавное? По меркам Улья, опять же. У рядового обывателя из обычного мира с большой вероятностью был бы разрыв сердца от таких забав.

Ежедневный утренний моцион подходил к завершению. Рейдеры бродили по берегу, разминая затёкшие суставы, когда вдруг затрещал лес у дальнего края пляжа. Крайние деревья колыхнулись, и к речке выкатилась огромная туша заражённого. Чёрт его знает, на что это тянет по стандартной классификации, но раньше это был медведь. Он особо и не поменялся внешне – такой же косолапый, только огромный, больше БРДМ, наверное. Но кто же в трезвом уме полезет к нему с рулеткой? И какой-то гротескный. Бугры мышц распирали толстую шкуру под неопрятно облезшим мехом. Мощные лапы заканчивались длинными острыми серпами когтей. Громадная пасть ощерилась оскалом ужасающих своими размерами клыков, как будто художник рисовал специально для фильма ужасов, усиливая мощь смертоносного животного. Этакий «Матёрый медведь-убийца», если этому фильму придумывать название.

Тварь легко тащила в зубах тушу сохатого, а это пятьсот килограмм в среднем, если память не изменяет. Медвежий монстр скинул тушу себе под ноги, навис над ней и утробно заклокотал. Тяжёлый изучающий взгляд вперился в людей. Метров сто пятьдесят до чудовища, но казалось, что под шумным дыханием монстра шевелятся волосы. Никогда ещё четыре человека не попадали в БРДМ так слаженно и за такое короткое время.

– Что там? – Седой держал руки на пульте управления, боясь лишним движением спровоцировать атаку.

– Стоит, смотрит, – с придыханием прошептал Баламут, уставившись в зеркало заднего вида. – Что делать будем?

– Сваливать отсюда, – тоже перешёл на шёпот Седой. – По возможности тихо и очень, очень быстро.

«Кайман» рванул вперёд практически одновременно с рокотом запущенного дизеля. Прогревать двигатель в сложившемся положении – безумнейший из поступков, который можно себе представить. Боевой модуль развернул стволы, позволяя стрелку увидеть чудовище в оптику прицеливания. Мощные колёса увязали в гальке, выстреливая назад потоками камней. БРДМ заелозил задом, выбираясь на плотный грунт, и нырнул между деревьев, углубляясь в лес.

Монстр проводил глазами улепётывающую машину, так и не сдвинувшись с места. Постоял немного в раздумьях и приступил к завтраку. Седой с облегчением выдохнул, откинувшись на спинку сиденья. По лбу скатилась крупная капля пота. Нового боя получилось избежать. И хорошо. Но на этот раз ситуация застала рейдеров врасплох. Ни тебе возможности для манёвра, ни преимущества в скорости. Да они бы и завестись толком не успели, реши переродившийся медведь атаковать. Внутрь он сразу не забрался бы, конечно, но модуль снести – ему для этого понадобятся секунды. А дальше уже без шансов.

– Вот и пойми их, этих уродов, – командир с хрустом расправил затёкшие от напряжения пальцы.

Баламут в ответ лишь ухмыльнулся, не отрывая глаз от лесной дороги.

Управление тяжёлым броневиком в условиях пересечённой местности требовало огромной сосредоточенности. Да и ехали, по сути, туда, не знаю куда. Баламут выбирал путь, руководствуясь одному ему понятными причинами. Наверное, Дар Улья использовал, других объяснений не было. За окнами мелькали деревья. Мерно раскачивалась машина. Приглушённый бронёй, монотонно гудел двигатель. Рейдеры задремали, всецело полагаясь на своего рулевого. «Кайман» поедал километры, приближая команду к намеченной цели.

13

Проблема пришла, откуда не ждали. Хотя это глубоко ошибочное утверждение. Тут вся жизнь – одна сплошная проблема. Если доходчивее выразиться – геморрой, да ещё и запущенный, вдобавок ко всему. Со всеми яркими проявлениями этого неприятного и неудобного заболевания. Поэтому – нет. Проблемы в Улье – это ожидаемое и постоянное явление. Просто сейчас они резко отрицательно сказались на планах одного конкретного человека.

Этот человек как раз облачался в чёрный форменный комбинезон, ругаясь, на чём свет стоит. Двухнедельный отпуск, так хорошо начавшийся, полетел псу под хвост. Утром пришёл приказ срочно явиться в головной офис местного филиала Института. Что там опять приключилось? Приятного ничего, в любом случае. Да чего гадать, объяснят. Тут идти всего пятнадцать минут. Объяснение не заставило себя долго ждать. Объявили сразу по приходу. Пропала одна из ключевых исследовательских групп. Последний раз вышла на связь неделю назад, и на этом всё. Дальше тишина. В предполагаемой точке выхода группа не появилась. На связь тоже больше не выходила. Все контрольные сроки вышли, даже с учётом допустимых форс-мажоров. У группы находятся данные первостатейной степени важности. Нужно искать. А кому искать? На этот вопрос можно не отвечать. Капитану спецподразделения по прозвищу Монгол. Твою ж мать!

Монгол трудился в Институте с удовольствием и полной самоотдачей. Нравилось практически всё. Твёрдая дисциплина и уклад службы сродни армейской. Приятное осознание нужности и важности выполняемой работы. Снабжение и обеспечение подразделений. Условия жизни с предоставляемым жильём. Долго можно перечислять. Достойная оплата труда с оплачиваемым отпуском тоже стояли не на последнем месте. Привычная жизнь с поправкой на местные чудеса, одним словом. Век бы их не видеть, чудеса эти.

Срез реальности, в котором существовал Мельников Игорь Николаевич, тоже пережил развал Советского Союза. Но вот дальнейшее развитие государства отличалось совершенно. Генералам хватило ума для осознания необходимости перемен и решительности для их осуществления. Военные не пошли на поводу у продажных политиков и захватили власть в свои руки. Страна ступила на путь военного триумвирата, возрождая имперскую мощь России.

Не было вечно пьяного президента и грабительской приватизации. Людей не вышвыривали на улицу, увольняя из разворованных и растащенных на куски заводов. Начавшийся было разгул преступности в начале девяностых был задавлен на корню. Высшую меру наказания никто не отменял, а законы стали жёстче и применялись одинаково ко всем. Чиновников, осмеливающихся разбазаривать казённые деньги, попросту ставили к стенке. Публичные казни транслировались потом на всеобщее обозрение средствами массовой информации. У людей была работа, жильё и гарантированная оплата труда. Особенное внимание уделялось здоровью нации и воспитанию молодого поколения. Возрождалась великорусская идеология, отметая в сторону мутные принципы лживой демократии и сопливой толерантности.

Российская Империя оправилась от потрясений и обросла мускулами. Период всепрощения и угодливой терпимости закончился. Внешние долги никому не спускались и не дарились. Вводимые врагами страны санкции не работали, а то и неприятно сказывались на тех, кто их применял. Империя напитывалась экономической и военной мощью. В могучем государстве стали жить гордые люди.

Ушли в прошлое коррумпированные чиновники и функционеры, унеся с собой эпоху проигранных и проданных войн. Теперь были лишь хорошо продуманные и тщательно спланированные войсковые спецоперации. Обученные на профессиональном уровне и вооружённые по последнему слову техники военные подразделения калёным железом выжигали внешнюю и внутреннюю угрозу.

Капитан Мельников тридцати лет от роду, командир роты специального назначения, был потомственным военным в третьем поколении. Военным до мозга костей. Рослый – за метр девяносто, широкоплечий, плотного телосложения, с русыми волосами и славянскими чертами лица. Только разрез глаз выбивался из общей картины. Неожиданным образом проявилось наследие татаро-монгольского ига, благодаря чему капитан и приобрёл свой оперативный позывной «Монгол».

Очередное вливание вечнозелёных денег со стороны постоянных поборников демократических принципов вызвало нездоровое возбуждение среди бандформирований на Северном Кавказе. Закономерным результатом стал симметричный ответ в виде армейской операции. Военные части выдвинулись в проблемный район. Все подготовительные мероприятия закончились, логично перетекая в финальную стадию. А именно – уничтожение возникшей для мирного населения угрозы.

Капитан с сотней бойцов личного состава занимал позиции на одном из путей возможного отхода обнаруженной банды. Горное ущелье уже закончили минировать, и воины готовились к предстоящему бою. Утреннее безмолвие готовилось к встрече с восходящим светилом. Густой туман скрадывал случайные звуки. Через двадцать минут прилетят вертушки. Если всё пойдёт по плану, то стрелять и не придётся. Дай-то бог.

Игорь в который раз осмотрел предполагаемое место боя, затребовал доклад. Короткая перекличка подтвердила готовность подразделений. Теперь осталось только ждать. Чёрная рама приклада единого пулемёта привычно вдавилась в плечо. Ствол плавно двинулся, контролируя сектор обстрела. Вроде нормально. В подобных ситуациях капитан отдавал предпочтение именно такому оружию. Запредельная плотность огня, умноженная на солидный боекомплект. А «Печенег» так вообще сказочная штука. Надёжный, как молоток. Благо силушкой природа не обидела, позволяя легко управляться с тяжёлой железякой.

Неожиданно дохнуло неприятным запахом, оставляющим на языке кислый привкус, туман окрасился жёлтым оттенком. Монгол среагировал мгновенно, выдохнув команду «Газы!» в гарнитуру рации. Неужели бандиты решились применить отравляющие вещества? Не в их привычках такое. Дальнейшие размышления прервали звуки раздавшихся выстрелов. Заполошная стрельба доносилась со стороны расположения вражеской базы. Капитан глянул на часы сквозь линзы противогаза. Нахмурился. Что-то пошло не так.

Стрельба приближалась, автоматы трещали практически без перерыва. Стали различимы истошные гортанные вопли. Из густой растительности в ущелье выскочило человек двадцать бородатых горцев в полевом камуфляже и с оружием в руках. Один из них, самый здоровый, остановился, отбежав метров пятнадцать от последних деревьев. Развернулся и стал поливать лес свинцом, опустошая короб своего пулемёта одной длинной очередью. Остальные продолжали бежать, поминутно оглядываясь, плотной толпой приближаясь к месту засады. Что же там у них приключиться-то могло?

Ответ на невысказанный вслух вопрос не заставил себя долго ждать. С треском поваленных деревьев из леса выметнулась огромная туша уродливого зверя и обрушилась на пулемётчика. Молниеносное движение зубастой челюсти, и тварь захрустела откушенной головой, с интересом наблюдая, как оседает тело, выплёскивая тугую струю крови из обрубка шеи. Над убегающими людьми расплескался новый вопль ужаса. Ветви деревьев заколыхались, выпуская на свободное от зелени пространство новых монстров. Чудовища размерами гораздо меньше первого, стремительными прыжками настигали горцев. Началась бойня. Капитан отдал команду к открытию огня.

Склоны ущелья окрасились сполохами взрывов. Мины направленного действия выплеснули свою смертоносную начинку. Металлические ролики плотным потоком накрыли место кровавого пиршества. Следом загрохотало автоматическое оружие. Игорь сосредоточил своё внимание на первой, самой крупной твари. Пулемёт задёргался отдачей, огненные росчерки трассирующих пуль соединили ствол с выбранной целью. Чудовище дёрнулось, отбросив обглоданное тело, и метнулась вверх по склону.

Капитан судорожно вцепился в рукоять пулемёта, указательный палец вдавил спусковой крючок до предела. Гильзы звенели на камнях, пули рикошетили от броневых пластин зверя в беспомощном усилии его остановить. Монстр нёсся вверх, оскальзываясь на каменной насыпи. Попадания заставляли его содрогаться всем телом, но и только. В пронзительном взгляде из-под тяжёлых надбровий читалось обещание скорой смерти.

Жить Игорю оставалось два последних прыжка. Капитан зарычал сквозь сцепленные зубы в осознании собственной беспомощности. Стремительной тенью мелькнул заряд гранатомёта. Кто-то из бойцов сообразил прийти на помощь командиру. Взрыв откинул тварь в сторону, заваливая её на бок. Ещё два росчерка, и следующие гранаты впились в брюхо монстра. Слитно грохнули разрывы, кишки чудовища вывалились на камни омерзительной вонючей кучей. Лапы заметались в судорогах агонии, расшвыривая щебень и поднимая облака пыли.

Сухо лязгнул затвор, сообщая о закончившихся патронах. Капитан сорвал противогаз, утёр рукавом мокрое от пота лицо. Сердце бешено колотилось в груди, лёгким не хватало воздуха. Ну его на хрен, такие приключения. Раскиснуть не давали лишь вбитые до уровня рефлексов армейские навыки. Гарнитура рации передала нужные команды, по склонам прокатилось движение перегруппировки личного состава. Пулемёт сыто клацнул, принимая новую ленту. Теперь можно двигаться дальше.

Капитан выбрался из укрытия, осторожно приблизился к невиданному животному. Дульный срез «Печенега» смотрел на противника в готовности разразиться новыми выстрелами. Тушу монстра практически разорвало пополам. Могучие мышцы периодически подёргивались рябью посмертных судорог. Длинный фиолетовый язык вывалился из открытой пасти. Игоря охватила непроизвольная дрожь. Ничего подобного он раньше не видел.

Картина ниже по склону, там, где твари настигли беглецов, была ещё ужаснее. Кошмарное, безумное месиво истерзанных тел. Оторванные конечности и откушенные головы. Вырванные куски плоти с отчётливыми следами острых зубов. Разбросанные внутренности из вспоротых животов. Кровавые потоки стекали меж камней, скапливаясь глубокими лужами в ямах и ложбинах ущелья. Трупы монстров, изрешечённые пулями, лежали вперемешку с телами их жертв. Тяжёлый запах пороховой гари, крови, внутренностей и дерьма забивал дыхание.

Капитан поморщился. То ещё зрелище. Командир третьего взвода, молоденький лейтенант, блевал за ближайшим валуном. Остальные вроде сдерживались, но тоже были слегка зеленоватые лицом. Мельников отошёл в сторону, увлекая за собой подчинённых. Хватит любоваться, не выставка в картинной галерее. Подозвал к себе радиста. Один вид подбежавшего сержанта говорил об отсутствии связи, что он и подтвердил в коротком докладе.

События накладывались одно на другое, нагнетая обстановку. Творилось явно что-то из ряда вон выходящее. Вертушки не прилетели, несмотря на то, что назначенное время уже вышло. Радист не прекращал попыток наладить связь, но эфир молчал, выдавая лишь шорох помех. Высиживать дальше было нечего, и капитан принял решение. Короткое время для фото-видеофиксации произошедшего, и подразделение получило приказ выдвигаться в обратную дорогу к пункту временной дислокации. Там есть отцы-командиры с большими звёздами на погонах и умными головами на плечах, вот они пускай и разбираются.

Рота вытянулась в походное построение, ощетинившись стволами автоматов. Передовое охранение скрылось из вида. Фланговые отряды цепко осматривали горные склоны на предмет новых неожиданностей. Установленный порядок никто не отменял. Бойцы, немного пришибленные видом необычных чудовищ, удвоили внимание. Даже видавшему виды капитану было не по себе. Давала знать о себе непонятная жажда, не особо реагирующая ни на питьё воды, ни на мятные леденцы. Несколько бойцов чувствовали себя откровенно плохо. Пока это состояние списывали на горячку минувшего боя. Главное сейчас – дойти до своих, а там медсанбат есть, медики помогут. Недалеко уже, часа полтора ходу осталось, должны дотерпеть.

Через полтора часа вопросов прибавилось. Колонна вышла из леса и упёрлась в спины бойцов передового дозора. Те столбами стояли на опушке и озадаченно чесали затылки. Капитан выдвинулся вперёд и тоже остановился в недоумении. С этой точки должен был открываться вид на светлые кубики временных сооружений их расположения, стоящие на отшибе районного центра за сеткой металлической ограды. Но Игорь ничего не увидел. То есть, сам посёлок был, а вот войсковой части не было. Участки домов на окраине упирались своими заборами в заросший пустырь без всяких следов каких бы то ни было построек. Да и сам посёлок был какой-то не такой. Капитан, пожалуй, не смог бы объяснить свои ощущения, но не такой и всё, хоть ты тресни.

Такие чудеса не приснились бы и в страшном сне. В задних рядах колонны возникла нездоровая активность, послышались крики. Причиной стали два бойца из тех, которые первыми пожаловались на плохое самочувствие. Эти двое навалились на впередистоящего сослуживца, пытаясь впиться ему в шею зубами. И одному из них это удалось. Брызнула кровь, раненый боец рванулся из цепкого захвата, пытаясь зажать рукой рваную рану, и тут же обмяк. Видимо порвали сонную артерию. Построение рассыпалось, люди старались держаться от поехавших головой соратников подальше. Ну не стрелять же в них, в самом деле. Ситуацию взял под контроль матёрый, прошедший горнило многих войн, прапорщик. Неуловимо быстрое движение, два мощных удара прикладом, и помешавшихся вояк скрутили по рукам и ногам.

Этот этап событий Игорь постарался потом забыть и не вспоминать больше никогда. Безумный марш-бросок в никуда. В посёлке напоролись на монстра, похожего на тех, что были в ущелье. Понесли первые потери. Тварь неожиданно напала из засады – прыгнула с крыши одного из домов. Пока её удалось успокоить, она успела порвать насмерть пятерых бойцов. Редкие местные жители бездумно лезли под автоматы, кидаясь в атаку с голыми руками. Личный состав редел на глазах, превращаясь в сошедших с ума созданий, когда по одному, а когда и по нескольку человек сразу. Их обездвиживали и оставляли в надежде вернуться, когда появится хоть какое-то объяснение происходящему. Боекомплект постепенно показывал дно. Безумно хотелось пить. Здоровье ухудшалось с каждым часом.

К случайной деревне вышли всего трое из всей роты. Капитан Мельников, матёрый прапорщик Егорыч, тот самый, который успокаивал первых людоедов, и молодой командир третьего взвода Трифонов, не совладавший с собой в ущелье. Три человека из ста. Таких потерь не бывало даже в самых ожесточённых боях. Двигаться вперёд заставляла лишь сила воли, так было нехорошо. Лейтенант вдруг оживился и рванул без оглядки, перебегая улицу по диагонали. Увидел голубую колонку сквозь штакетник забора, и жажда задавила осторожность. Прапорщик лишь удручённо покачал головой и подобрался, как бойцовый пёс, готовящийся к драке. Словно не желая разочаровывать ожидания Егорыча, треснул одиночный выстрел. Эхо заметалось между домами. Лейтенант вскрикнул, оседая на дорогу. Издали донеслось довольное ржание.

– Э, военный! Ты что забыл на нашей земле? За воду надо платить, – раздался самодовольный пронзительно-противный голос.

Прапорщик метнулся через дорогу, прикрываясь углом дома. Капитан прижался к забору, вдоль которого они шли в тот момент и, пригибаясь, двинулся вдоль него. Узнаваемо зафырчал двигатель, в поле зрения выехала вездесущая «буханка». Унитарный цвет «хаки», внедорожная резина, мощный кенгурятник. Жёсткие сетчатые конструкции защищали окна. Смотрелась она в таком постапокалиптическом тюнинге несколько необычно. Характерно протрещал ручной тормоз, из машины вышло четыре человека. Все молодые, смуглые, бородатые, похожие друг на друга как яйца в инкубаторе. Кожаные куртки поверх камуфлированной пары, на ногах – кирзовые берцы военного образца. Головы охвачены чёрными платками с вязью арабского письма. Трое вооружены автоматами Калашникова, разобрать модель капитан не смог, мешали ветки палисадника. У одного в руках была снайперская винтовка Драгунова. Он, по всей видимости, и стрелял. Со всей вальяжностью мира они подошли к лейтенанту, обступая его со всех сторон. Тот, который был с винтовкой, пнул молодого офицера, стараясь попасть сапогом в раненую ногу. Трифонова скрючило от пронзительной боли.

– Ты знаешь, где ты? Что? Не слышу! – новый удар заставил раненого взвыть. – Ты не знаешь? Я тебе сейчас объясню!

Бородатый снайпер сказал что-то своим товарищам на гортанном наречии. Те снова зареготали, и жестокое избиение продолжилось.

Жгучая ярость захлестнула капитана, смывая слабость и недомогание последних часов. Глаза застелила кровавая пелена. Челюсти сжались до зубовного скрежета.

– Перевидал я таких объясняльщиков. Я тебе, сука, сейчас сам всё объясню, козёл драный, – Игорь коснулся гарнитуры рации. – Егорыч, одного живым.

В руках рослого капитана «Печенег» не смотрелся таким уж внушительным оружием. Бандиты успели лишь округлить от удивления глаза, заметив ещё одного военного. Больше они сделать ничего не успели, пулемёт лягнул в плечо. Раз, другой, третий. Три выстрела, и три трупа осели наземь. Как в тире. Бородатый снайпер извернулся ужом, ринулся бежать, но тут уж не подкачал Егорыч. Ещё один выстрел, и беглец завертелся в дорожной пыли, зажимая руками простреленную голень. А вот теперь можно и поговорить.

Убедившись, что прапорщик начал хлопотать над потерявшим сознание лейтенантом, Игорь ринулся к воющему от боли врагу. Носок подкованного сапога сорок пятого размера сходу въехал бородатому под рёбра. Ещё раз. И ещё, без перерыва. По наглой чванливой морде, выбивая зубы. По рукам, ломая пальцы, спускавшие курок. Методы полевого экспресс-допроса разрабатывались далеко не дилетантами.

– Что ты там объяснить хотел, чёрт рогатый? Мне объясни! – капитан сдерживал себя, изо всех сил дозируя силу ударов – так велико было желание забить урода в асфальт, потом откопать и снова забить.

– Ай, ай, ай, командир, я всё скажу, не бей только! – снайпер елозил на жопе, выставив руки в попытках закрыться от ударов. Потёки слёз оставляли влажные дорожки на пыльных щеках, кровавые сопли испачкали бороду. – Что хочешь знать, скажи? Ай, больно, только не бей.

Сбивчивый рассказ пленного подтвердил самые кошмарные предположения капитана, которые он загонял в самые глубинные закоулки разума, отмахиваясь от подобной возможности до последнего момента. Каждое слово гвоздём вбивалось в мозг, ухудшая и без того не праздничное настроение. Дошлый Егорыч, едва только услышал про живец, тут же раздобыл полную флягу, сняв её с пояса одного из убитых. Придирчиво понюхал содержимое, затем хорошо отхлебнул и передал ёмкость капитану. Ну, вот и первая практическая польза. Недомогание отступило моментально. В голове прояснилось, можно слушать дальше. Допрашиваемый говорил почти час без перерыва. Короткие наводящие вопросы не в счёт. Информация усваивалась откровенно тяжело. Все эти непривычные названия, термины и классификации, новые опасности и угрозы. Но теперь хоть есть ответы на многие вопросы. И есть понимание дальнейших телодвижений. Задумчивость Игоря сбил закономерный вопрос прапорщика:

– Как дальше будем, командир? – Егорыч многозначительно посмотрел на пленника.

– Этого в расход, лейтенанта в машину, трофеи собрать, – отдал капитан резкую команду. – Выполнять!

Снова вернулась целостность, потерянная за последние два дня. Пусть личный состав сократился до двух человек. Пусть вокруг новый, жестокий мир. Но есть чёткие цели и задачи. И ответственность за подчинённых ему людей. Хлопнул выстрел, Егорыч, военная косточка, принял приказ к выполнению. Лейтенанта перетащили в уазик, с грехом пополам напоив из фляги, устроили поудобнее. Сбор трофеев с вражеских трупов не затянулся. И не надо брезгливо морщиться. Что с бою взято – то свято, как говорится. И кто сделал первый выстрел, тоже надо помнить.

Машина была грамотно доработана и на удивление ухожена. Удобные сиденья от какой-то иномарки, толстый ухватистый руль. Буханка послушно реагировала на управление, приемисто набирала ход, передачи включались легко, без привычного скрежета. Скорее всего, техника недавно попала в руки этим бандитам. Такие персонажи обычно ушатывают технику до непотребного состояния в кратчайшие сроки.

Дальше началась кочевая жизнь. Трофеев с избытком хватало на первое время. Острой необходимости пускаться во все тяжкие не было. Трое военных так и держались вместе, переезжая из стаба в стаб. Разговаривали с людьми, обрастали новым опытом и знаниями. В одном из кластеров случилось выручить из нехорошей ситуации одного человека, который, как потом оказалось, был не последним в Институте. Он буквально клещом вцепился в капитана и не успокоился пока не получил согласие военной троицы подписать контракт.

Игорь получил должность командира спецподразделения и скоро почти забыл своё имя, всё больше отзываясь на оперативный позывной. Егорыча перекрестили в Горыныча, у него неожиданно прорезался талант швыряться огнём. А лейтенанта прозвали Бедоносцем, учитывая его потрясающую способность находить неприятности там, где их, казалось бы, невозможно найти. Потом, правда, имя сократилось до Беды, но сути дела это не меняло.

Капитан предпочитал не думать о потерянной семье, приняв на веру одну из расхожих версий, по которой люди в Улье всего лишь копии, созданные неким экспериментом сверхъестественных сил. И что в оставленном мире события продолжаются обычным чередом, и всё там у них хорошо. А здесь? А что здесь? Жизнь продолжается, и новая реальность диктует свои условия.

14

Выездная группа собралась, как на учениях. А чего там собираться, тревожный рюкзак в зубы и вперёд. Базу покинули меньше чем через тридцать минут после того, как Монгол получил папку с необходимыми вводными данными. Курс на Перевалок. В том районе должна была выйти исследовательская группа, оттуда и поиски следует начинать. Дорога изведанная, не раз уже хоженая. Должны доехать без особых проблем. Заодно и новую технику обкатать получится. Технари недавно получили партию сверхсовременных «Фалькатусов» в чёрно-красной расцветке. Уж где поисковики такое находят – неизвестно, а они никому не говорят. Монгол сидел в удобном кресле боевого отсека и перечитывал документы. Машина мягко покачивалась, глотая подвеской дорожные ухабы. Впереди и сзади пылили не раз проверенные легкобронированные коробки «Водников» с пулемётными башнями. На что способен боевой модуль «Фалькатуса» пока не испытывали, но тактико-технические характеристики впечатляли. Маленькая колонна из трёх бронеавтомобилей запросто могла развязать небольшую войну.

– Так, что тут у нас? – бормотал себе под нос Монгол, вчитываясь в текст. – Группа Питона, слышал про него. Крутой дядька, правильный. Четыре человека с ним, этих не знаю. Хм, Мямля. Явный пиджак, зачем его взяли? Ну да не мне судить. Задачи группы… Ого, засекречено! Ни хрена себе, яйцеголовые замутили. Даже моего допуска не хватает, что ли. Посмотрим, что там дальше. Так, транспорт. «Тигр-М», тридцатый калибр, пулемёты. Такая штука из многих передряг вывезет. Личное вооружение…

Басовито дудукнул КПВТ головной машины, тут же загрохотало над головой. Стрелки оперативно среагировали на возможную угрозу. Монгол оторвался от бумаг, встретился глазами с командиром экипажа. Тот успокоил жестом. Ничего критичного, всё нормально. Ну, нормально и нормально. Продолжаем чтение.

– Личное вооружение, тут всё штатно, – капитан вернулся к файлам, – стандартная стрелковка. Ага, вот есть особенность. Снайперская винтовка «Выхлоп», принадлежащая Питону. Не самое распространённое оружие. Последний контакт с группой был больше недели назад. Доложились о положительном результате экспедиции и получении новых данных. Сеанс связи оборвался как-то непонятно, но это по словам связиста. А вот потом тишина. Куда же парни влипли? Будем разбираться.

Разбираться Монголу приходилось часто и густо. Работы всегда было много. Капитан даже подумывал об увеличении личного состава. Сейчас его подразделение насчитывало тридцать девять человек и едва успевало справляться с поставленными задачами. Тридцать шесть бойцов, если считать вместе с ним, то тридцать семь. Кроме того, к отряду были приписаны пятеро техников и специалистов по вооружению, плюс два связиста, привязанные к стационарной радиоточке. Ещё три тыловика: снабжение, кадры и прочее. Бумажная волокита в полном объёме, к сожалению, была и здесь.

Оперативная группа делилась на отделения по двенадцать человек, командир отделения в том числе. Отделение разбивалось на три боевые группы по три человека. Радист и оператор разведывательного дрона выделялись отдельно. За каждой тройкой закреплялась бронемашина. До последнего момента использовали кургузые коробки «Водников». Автомобиль, конечно, со своими недостатками, но башня со спаркой танковых модификаций пулемётов Владимирова и Калашникова их решительно перечёркивала. Кроме того, в боксах расположения стояли три новеньких БТР девяностой модели с пушечным и ракетным вооружением. По одной единице на каждое отделение. Но их использовали лишь пару-тройку раз, в совсем уж запущенных случаях.

Была и своя база постоянной дислокации, со всякими ангарами, гаражами, складскими и подсобными помещениями. Где, собственно, и располагались тыловики, внося свою немалую лепту в слаженную работу подразделения. Оперативная дальняя связь между группами, работающими на выезде, также осуществлялась через базу. Снабжение всем необходимым не оставляло желать лучшего. Руководство Института на рабочих моментах не экономило.

Личный состав был, что говорится, набран с бору по сосенке. Монгол предпочёл бы иметь дело с кадровыми военными, но их катастрофически не хватало. Те, кого удалось собрать, сформировали костяк группы и помогали командиру обучать бойцов и поддерживать армейскую дисциплину. Среди остальных был народ с ярко выраженным авантюрным складом характера, искатели приключений, да и откровенные адреналиновые маньяки были, чего уж скрывать. Водители экипажей особенно отличались этим. Тем не менее, случайные люди у Монгола не задерживались. Служба шла своим порядком, задачи выполнялись успешно. Чаще всего без потерь. То есть показатели хорошие.

Сейчас с капитаном были бойцы третьего отделения. Первое и второе носились по кластерам, решая текущие вопросы и осуществляя силовую поддержку научников там, где это было необходимо. На базе остался лишь технический персонал и конторские работники. Бедоносец, кстати, был среди последних. Парень нашёл своё призвание в бумажной работе. Заниматься делопроизводством у него получалось выше всех похвал. Горыныч недавно вступил в должность командира второго отделения. Удалось, наконец, уломать его, чертяку старого, как он ни сопротивлялся такому повышению. Такой расклад был на текущий день.

Погрузившись в свои мысли, Монгол не заметил, как уснул. Плавность хода у новой машины была поистине потрясающая. И кресла что надо, «Водники» рядом не стояли. Получилось очень даже неплохо выспаться. Проснулся он, когда машина остановилась перед контрольным пунктом на въезде в Перевалок. Капитан потянулся до хруста в позвоночнике, лицо приобрело довольное выражение. Семичасовой переход без остановок – это вам не хвост собачий. Бойцы несут службу туго. Спецоперация, значит спецоперация. Не на прогулку выехали.

Этот стаб Монголу во многом импонировал. Парни молодцы, качественно всё у себя организовали. Армейские сюда собираются, как мотыльки на свет лампы. Мысли капитана свернули на наболевшую проблему. Неплохо бы тут пошустрить специально, попробовать завербовать несколько специалистов. Но сейчас не до этого. Колонна въехала в огороженный высоким забором двор одного из домов. Институт старался приобретать недвижимость в ключевых стабах, используя её в качестве временных точек базирования.

Определив личному составу задачи, Монгол отправился прогуляться по улицам посёлка. Бойцы бойцами, но не мешало бы и самому подключиться к сбору информации. Чёрная форма привлекала взгляды проходящих мимо людей. Не всегда доброжелательные взгляды, надо сказать. Жители Улья относились к Институту по-разному. Ну и пусть их, капитан не пятитысячная купюра, чтобы всем нравиться. Неспешная прогулка привела к зданию с вывеской «Военторг».

Разговор с хозяином магазина сразу не задался. Восток – дело тонкое. Хитрый кореец всё больше отмалчивался, на прямые вопросы отвечал расплывчато и односложно. Раздосадованный Монгол покинул заведение с чётким ощущением недосказанности. Азиат точно что-то скрывает. Причём, именно скрывает, а не просто чего-то не знает. На улице капитан в сердцах выругался и решил вернуться на базу. Настроение копать дальше пропало. Да и не его это. Есть среди бойцов пара человек из бывших оперативных сотрудников, вот пусть и работают.

Вернувшись в расположение, капитан перекусил на скорую руку чем бог послал. Бойцы дежурной группы умудрились приготовить очень неплохой лагман. После чего расположился во дворе, с бутылкой минералки в руках, ожидая новостей. А новости были. Накопали хлопцы новостей, неплохо отработали. Добытые сведения, мягко говоря, несколько озадачивали.

Начать нужно с того, что среди наехавших в стаб рейдеров активно обсуждалась тема про золотую жемчужину. Якобы Институт нашёл место, где её можно добыть, и не одну. Подробности ходили самые разнообразные, подчас откровенно фантастические. А почему бы и нет? Сам Улей с его жуткими чудесами тому подтверждение. Словоохотливость охотников за удачей тоже нельзя сбрасывать со счетов. Тут такой фольклор бытует, что русские народные сказки отдыхают. И тем не менее, золотая жемчужина очень желанный приз, хоть и запредельно опасный. Но в какие времена опасность останавливала авантюристов? Теперь охотой за подобным джек-потом займутся все кому не лень и у кого есть для этого возможности и желание. Как правило, очень серьёзные ребята. А это нехорошо. Могут быть непредвиденные осложнения. Свободный мир. Тут кто первый встал, того и тапки, на Институт оглядываться никто не будет. Некоторые ещё и подгадят при случае.

Но это всё лирика по своей сути. Работать же можно было со следующими данными: вычислили парня с оружием, очень похожим на винтовку Питона. Он вроде остановился в «Одноглазом рубере», с командой из трёх человек. В стаб они приехали на двух неплохих машинах. БРДМ «Кайман» – хорошая, но редко встречающаяся машина и навороченный американский пикап. Монгол недовольно крякнул и направился в дальнюю комнату дома, которая была оборудована под пункт дальней связи – докладывать руководству.

Быстро не получилось. На первый вызов ответил дежурный и, после опознания, попросил подождать у передатчика. Нужно было время, чтобы найти куратора. Сигнал повторного вызова пришёл только через два часа.

– Докладывайте, – ожил динамик голосом Франта.

– Опознали винтовку, возможно принадлежащую Питону, – не стал отвлекаться на подробности капитан, – группа рейдеров, три или четыре человека. Есть вероятность, что они каким-то образом пересеклись с пропавшей группой или обнаружили их останки. Запрашиваю дальнейшие инструкции и уровень допустимых решений.

– Оружие идентифицировать, рейдеров допросить, – куратор начал расставлять приоритеты. – В случае обнаружения искомых данных, все найденные носители изъять и обеспечить их максимально быструю доставку в центр. Также озаботьтесь мерами по исключению дальнейшего распространения.

– Запрашиваю детальные инструкции, – Монгола покоробило от выданного таким обтекаемым образом приказа на ликвидацию.

– Капитан, вы не маленький мальчик, чтобы разводить антимонии, – куратор явно уловил настроение военного. – Вы слабо себе представляете, какие ставки стоят на кону.

– О том, что стоит на кону, тут уже весь кластер представляет, – Монгол позволил себе резкость, обрывая нотации Франта, – и думаю, не только этот. У вас, куратор, где-то конкретно протекает.

Куратор отреагировал на услышанную отповедь долгим молчанием. Отличительной чертой Франта было то, что он никогда не ругался матом и не использовал бранных слов вообще. Если возникала такая необходимость, ему хватало высоколитературной речи, чтобы поставить кого-либо на своё место или выразить отрицательные эмоции.

– Я принял к сведению, капитан, и предприму необходимые меры. И тем не менее, – прервал Франт затянувшуюся паузу под щелчок помех, – вы услышали то, что я хотел сказать. Продолжайте соблюдать максимально возможную секретность и не привлекайте к себе лишнего внимания, по возможности. Если это необходимо, используйте сторонние силы, мобилизуйте местное отребье. Средств у вас хватает. Это приказ, капитан. Конец связи.

– Соблюдайте максимально возможную секретность, – передразнил Монгол собеседника, после того, как выключил оборудование. – Какая уж тут секретность. Явились в силах тяжких, со всеми возможными атрибутами. Нарисовались везде, где могли. Секретность ему соблюсти, твою мать.

Капитан в сердцах хлопнул дверью. А деваться-то некуда. Приказ на то и приказ, чтобы его не обсуждать, а выполнять. По крайней мере, появился хоть какой-то алгоритм действий. Монгол обуздал полыхнувшие эмоции и снова отправился в посёлок. Искать сторонние силы, чтоб у них хрен на лбу вырос, у сил этих.

Перевалок капитан знал достаточно хорошо, не один раз приходилось тут бывать раньше. Поэтому, долго не размышляя, он отправился в самое дешёвое заведение, где обычно собирался не особенно удачливый контингент. Там была выше вероятность подрядить кого-нибудь на разовую работу. Приблизительный план сложился в голове по ходу движения, и Монгол открыл дверь в кабак с готовым решением дальнейших мероприятий.

Такие забегаловки будут, наверное, даже в Раю. Грязно, уныло и накурено. И стаб-то один из самых порядочных. В смысле, из поддерживающих порядок и соблюдение жёстких правил поведения. Дольше необходимого тут находиться не хотелось. Капитан обвёл глазами заполненные людьми столики. Самые разнообразные персонажи ужинали и накачивались алкоголем. Кто молча, кто за шумными разговорами. Вот оно, отребье, во всей своей неприглядной красе. Намётанный взгляд задержался на потрёпанной компании из четырёх человек и, не затрудняясь, выделил её лидера. Народ явно мутный, проблемный такой народец. Как раз то, что нужно.

– Выйдем, разговор есть, – Монгол хлопнул ладонью по плечу тщедушного парня и, не оглядываясь, пошёл к выходу.

Подобных типов Монгол не переваривал до глубины души. Вот их бы он с удовольствием давил бы голыми руками. Отвратительные, не имеющие права на существование падальщики. Негативные эмоции усилились при виде приближающегося вальяжной походкой подонка. В его бегающих глазах читались наглость, страх и любопытство попеременно.

– Чего хотел? – гопник пытался держать блатную марку, сдерживая предательскую дрожь в голосе.

– Есть работа. Интересует? – Монгол покачал перед носом собеседника пакетиком со споранами.

– Что сделать надо? – парень шумно сглотнул, сопровождая глазами ритмичные движения виноградин, отсвечивающих зелёным за прозрачной плёнкой.

– «Одноглазый рубер», четыре человека на бронемашине и пикапе. У одного из них винтовка с толстым стволом. Нужен её серийный номер, – коротко, не обременяя недоумка подробностями, поставил задачу капитан. – Методы получения информации – на твоё усмотрение, хочешь цифры запиши, хочешь саму принеси. Тут пятьдесят. Ещё столько же по результату. Обмануть не получится. Найду.

Аванс за работу упал в руки гопника, и капитан растворился в вечерних сумерках. Надо выспаться, завтра будет долгий день. Дела закрутились нешуточные, с явным намерением выйти из-под контроля. Их необходимо решать.

Отморозки – они и есть отморозки. Монгол стоял в прямой видимости гостиницы, укрывшись в вишнёвом палисаднике углового дома, и тихо матерился. И виноватых не найдёшь. Какой инструмент, такой и результат. «Используйте сторонние силы»… Капитан помянул недобрым словом куратора. Получить люлей на ровном месте, это надо иметь недюжинный талант. Цирк с конями, честное слово. И места в партере.

Рейдеры, которых нужно было проверить гопникам, оказались парнями не промах. Нанятые капитаном придурки начали отрабатывать заплаченные деньги активно, со всем доступным бандитским размахом и в меру своего невеликого интеллекта. Картинно подъехали, важно подошли, «мощно» наехали. Дебилы, что тут ещё сказать. Через минуту, не больше, зачинщик лежал в пыли, а его подельники тянули руки вверх под дулом пулемёта. Монгол, если честно, даже получил удовольствие от развернувшегося действия. Он бы совсем не отказался видеть этих ребят у себя в подразделении. Но уж чему не суждено быть, тому не суждено. Рейдеры были, что называется, по другую сторону баррикад. Карта так легла, к сожалению.

Капитан постоял ещё немного, дожидаясь, пока рейдеры не покинули площадку перед гостиницей. Проводил уезжающие машины глазами и подошёл к «своим» гопникам. Их главарь с видом ощипанного цыплёнка сидел на откинутом заднем борту грязного пикапа и потирал ушибленную грудину. В коротких, но до изумления содержательных выражениях Монгол высказал, что думает о подобных недоумках, и отправился восвояси. Даже неотработанный аванс забирать не стал, посчитав ниже собственного достоинства лишний раз соприкасаться с людской грязью.

А ситуация-то несколько усложнилась. Теперь нужно отслеживать беглецов, разрабатывать новую операцию. И это всё с учётом того, что парни уже, скорее всего, настороже. Если, конечно, не совсем дураки. А они явно не дураки, и за себя постоять умеют. И сложить одно с одним они смогут, если на самом деле имеют какое-то касание к пропавшей группе. Эх, как бы потери не случились, с такими-то делами.

С этими совсем не весёлыми мыслями капитан дошёл до своих ворот. Лишняя суета не нужна. Шансы потеряться на просторах кластеров у беглецов есть, но реализовать они их не смогут. Не успеют. Капитан перебрал в голове имена бойцов, участвующих в текущей операции. Очень хорошо, есть человек с необходимым талантом. Черенок, даже не спрашивайте, почему его так назвали. Парень мог видеть тепло работающих двигателей в радиусе до трёх километров. Вот такой выверт Улья. Не людей, не заражённых, а именно работающих двигателей.

Капитан стал отдавать распоряжения, не успев закрыть калитку ворот. Пяти минут не прошло, а «Водник» с тройкой, в которую входил Черенок, рванул в сторонуконтрольно-пропускного пункта. В бронемашине была рация дальней связи, а экипаж усилили радистом. Задача не из самых сложных – отследить и сообщить. Места, правда, тут непростые, в плане присутствия развитых заражённых, но парни должны справиться. Остальные на взводе, в полной боевой готовности, ждут команды выдвинуться для усиления. Капитан отрядил бойца дежурить в комнате связи. Вот так получилось и ждать и догонять. Два в одном. Просится на язык рекламный слоган известного бренда. Но нет, не сейчас.

Совершенно не нужно думать, что все сложили руки и сели у окошка, ожидая новостей. Совсем нет. Служба шла своим чередом. Дежурства, посты, наряды. Готовилась техника, чистилось оружие, мало ли чем ещё грамотный командир может занять своих подчинённых, во избежание ненужных мыслей, так сказать. За текущими занятиями день прошёл быстро. Группа преследования выходила на связь дважды. В первый раз часа через четыре после выезда. Доложили, что ситуацию контролируют и даже приготовили сюрприз для научников, в виде фотографий и головы ранее не виданной твари. И второй раз, ближе к вечеру, когда точно определились с конечной точкой маршрута преследуемых рейдеров.

Монгол связался с куратором, доложив о предпринятых и предполагаемых дальнейших действиях, а затем и с командирами первого и второго отделений. Подчинённым капитан довёл информацию о смене приоритетных задач и приказал выдвигаться в район Стаб-Сити всем возможным личным составом. Пока всё шло по плану. Капитан тенденцию ломать не стал, и чтобы не испытывать судьбу, отдал приказ выдвигаться. Поднялась кутерьма коротких сборов, и машины третьего отделения выехали в ночь, вдогонку передовому отряду.

15

Ночь – не самое лучшее время для передвижения по кластерам. И, честно говоря, Монгол предпочёл бы отсидеться в безопасном стабе как минимум до рассвета. Но давать лишнюю фору беглецам было крайне нецелесообразно. И без того ситуация запущенная донельзя. Если у рейдеров получится скрыться, это будет равносильно провалу всей операции. А за такое по голове не погладят. Капитан не припоминал подобных полномасштабных действий, когда приходилось поднимать весь личный состав для решения одной задачи. Сам Монгол, наверное, в этом конкретном случае попробовал бы договориться с парнями. Но у руководства было своё видение дела, полученные инструкции не допускали импровизаций, и мнением офицера никто не интересовался.

Пронесло. Ночной перегон прошёл благополучно, хоть и в постоянном напряжении. Нападения ожидали ежесекундно, с натянутыми струной нервами. Но, по сути, им за это и платят, причём платят очень неплохо. Странно было бы называться спецподразделением и не предпринимать действий, выходящих из общего ряда.

К воротам Стаб-Сити подъехали с рассветом. Солнце ещё не выбралось из-за горизонта, только-только окрашивая редкие облака в розовый цвет, но было уже достаточно светло. На контрольном пункте времени провели больше обычного. Нет, ничего страшного не произошло. Просто скучающая по причине спокойной смены дежурная бригада высыпала всем составом на улицу и ходила кругами вокруг «Фалькатуса», задавая вопросы и восторженно цокая языками. Обычная реакция нормальных мужиков на любую достойную внимания техническую новинку.

Поколесив по пустующим по случаю ночного времени дорогам дачного посёлка, группа Монгола добралась до местной временной базы. Короткий доклад командира группы преследования и долгожданный отдых. Пусть короткий, всего несколько часов сна, но он был жизненно необходим.

Следующий день был долгим и муторным. У Монгола ушла уйма времени на то, чтобы попасть к начальнику охраны стаба, и ещё столько же, чтобы уговорить его дать добро на скрытое присутствие институтского бойца на контрольном пункте. В итоге удалось договориться, но после разговора Монгол чувствовал себя хуже выжатого лимона. Проклиная неубиваемую бюрократию и вечно выделывающихся начальников всех рангов и видов, капитан топтал дорожное покрытие тяжёлыми берцами. В нагрудном кармане лежало необходимое разрешение со всеми подписями и печатями. Ещё полтора часа потраченного времени, к слову сказать.

Успокаивало лишь то, что рейдеры никуда пока не делись, и их перемещения отслеживались отряжёнными в наблюдатели бойцами. Регулярные доклады поступали по выделенному каналу, благо мощности радиостанций хватало с избытком. Личный состав переоделся из вызывающе чёрной формы институтского спецназа в обычный камуфляж и теперь парни сливались с общей толпой не вызывая ненужных разговоров. Один из бойцов убежал, получив новый приказ вместе с документом, а Монгол отправился в комнату отдыха, восстанавливать силы, коротая время за чашкой крепкого чая.

Рейдеры, находящиеся под наблюдением, занимались своей текучкой и признаков какой-то обеспокоенности не выказывали. Отдыхали, пили, ели, бродили по местному базару. Покупки их, правда, несколько настораживали. С той кучей оружия, которую они приобрели, можно было, как минимум, развязать полномасштабный военный конфликт между двумя стабами. А автоматические штурмовые комплексы, которые умудрился полностью выкупить парень со снайперской винтовкой, вообще заставил Монгола кусать локти от досады. Он бы и сам от таких пушек не отказался.

Парни точно располагают информацией не только о пропавшей экспедиции, но и теми данными, которые она везла. Вывод сам собой напрашивался даже после самого поверхностного анализа. Если бы не клятая секретность, окружающая всё, что связано с золотой жемчужиной, капитан уже давно бы разрулил эту проблему. Как? Да элементарно, пошёл бы прямо к рейдерам и переговорил бы в открытую. Мужики вроде адекватные, смогли бы прийти к какому-то соглашению. Но нет, руководство жёстко ограничило способы и методы воздействия. Твою же мать, как всё сложно-то!

Сработал выставленный на КПП пост. Боец доложил, что наблюдаемая группа выехала на пробные стрельбы за территорию посёлка – услышал разговор командира рейдеров с начальником караула. Не зря Монгол убил день, обивая пороги кабинета местного начальства. Это порадовало. Всегда приятно, что прогнозы срабатывают. Теперь пора готовиться к заключительной стадии операции – непосредственно к захвату группы. Отловить их, только подальше от населённых мест, чтобы лишний раз не подмочить репутацию Институту. Обывателям не нужна информация о подобных методах решения проблем.

Часы перевалили далеко за полдень. Монгол мерил шагами двор около дома, заметно нервничая. Рейдеры пока не вернулись, хотя вроде как уже и должны были. Времени на то, чтобы испытать новое вооружение, хватало с избытком. Новый запрос бойцу на контрольном пункте, и снова тот же ответ. Пока не проезжали.

Живой характер капитана требовал активных действий. Монгол отдал приказ к выезду.

Интуиция уже начинала терзать мыслями, что что-то пошло не так. А когда открылся вид на столб чёрного дыма среди сопок, то и вовсе заголосила дурным голосом.

– Да что ж так не прёт-то, – обычно сдержанный в проявлении эмоций офицер выматерился в голос. Экипаж тревожно притих.

Колонна подъехала к месту пожарища, машины рассредоточились, взяв под контроль бортового вооружения окружающие поля. На склоне холма стоял на лишённых резины дисках обгоревший до металла пикап. Он уже не горел, а только дымил густыми клубами. Капитан выскочил из автомобиля, осмотрелся вокруг, опытным глазом фиксируя следы минувшего боя. У закопченного остова внедорожника лежал побитый огнём труп с дыркой во лбу.

Монгол чуть зубы не раскрошил от злости. Несмотря на то, что пламя не пощадило убитого, капитан сумел его опознать. Это был один из тех придурков, которые не справились с простейшим заданием в Перевалке. Офицер сжал кулаки до хруста в суставах. Вот оно, привлечение сторонних факторов во всей красе. А ещё человеческий фактор и фактор неожиданности до кучи. От слова «фак» в английской транскрипции, чтоб им пусто было!

Ну как тут можно построить хоть какие-нибудь прогнозы? Вот уж поистине, человеческая глупость не имеет границ. Кто бы смог предположить, что получив по щам один раз, эти недоумки ринутся за добавкой. Опять Монголу расхлёбывать эту кашу. Стройный план последовательных действий полетел в тартарары. Ищи теперь рейдеров среди диких кластеров. Столько времени потеряно зря. Капитан сокрушённо покачал головой и надолго задумался в поисках подходящего решения. В любом случае нужна информация, а это опять потерянное время.

Над «Водником» выросла антенна дальней связи. Для начала нужно связаться с постоянной базой, прояснить ситуацию с местоположением подразделений. На базе к радиостанции подошёл командир второго отделения.

– Горыныч, ты? – неожиданно для самого себя обрадовался капитан, услышав голос старого боевого товарища. Потом взял себя в руки и продолжил более официально: – Доложи по диспозиции личного состава.

– Второе отделение со мной, на базе. Готовимся, выдвигаемся к тебе через час. Штатно, всем личным составом, – спокойный голос прапорщика подбадривал и возвращал уверенность в своих силах. – Первое отделение на двух «Фалькатусах» и «Воднике» уже должны быть на подходе. Недавно приняли от них текущую сводку.

– Значит так, концепция поменялась к худшему. Ты сейчас грузишь своих на два бронетранспортёра, берёшь двойной боекомплект и дуешь в западном направлении, – капитан замахал рукой, показывая командиру отделения, что нужна карта. – Ну да, поначалу ориентируйся на Стаб-Сити, я позже подкорректирую. Связь два раза в сутки в восемь и двадцать часов. Выполняй. А я пока попробую найти первое отделение. Конец связи.

Карта, находившаяся в руках капитана, надо сказать, тоже была результатом кропотливой работы Института. И пусть она рядом не стояла с подробными военными картами, с которыми привык работать Монгол, но тоже очень облегчала жизнь. Тем более, если учесть, что всяких навигаторов и компьютерных приложений в Улье не было и в помине.

Первое отделение обозначилось через тридцать минут по короткой связи. Единственная хорошая новость за сегодня. Не больше пятидесяти километров до них. Капитан сверился с картой, уточняя местоположение группы. Короткими, по-военному рублеными фразами Монгол поставил новые задачи и дал отбой. Теперь надо надеяться, что удача не обойдёт его стороной. Профессионализм и техническое оснащение тоже стоят не в последних рядах. Но чистое везение – это немаловажно.

Стандартная схема поиска была разработана специально для условий Улья. Очень эффективная, хоть и требующая прорву времени. Работала схема при наличии поискового дрона-квадрокоптера, оснащённого оптикой и отсутствии в зоне поиска чёрных кластеров. Автомобили останавливались на более или менее открытых участках, контролируя бортовым вооружением прилегающую территорию и обеспечивая безопасность. Оператор запускал дрон и начинал работать. И так за разом раз, до получения необходимого результата. Долгая, нудная и кропотливая работа.

Час проходил за часом, но следы беглецов обнаружить не удавалось. Монгол сидел в своём кресле и боролся с накатывающим раздражением. Негатива добавлял ещё и тот факт, что первое отделение пропустило очередной сеанс связи. Думай теперь, что у них случилось. Хорошо, что у Горыныча всё идёт по плану. Пока. Скоро начнёт темнеть, ещё пару часов, от силы, и надо будет сворачивать поиски. С ночлегом определиться опять же нужно. Капитан в который раз посмотрел на карту, испещрённую карандашными отметками. Настроение падало катастрофическими темпами.

Ночевали в старом бревенчатом доме, доживающем свой век на хилом стабильном кластере. Не самое лучшее место, но не возвращаться же, в самом деле.

Едва занялась заря, Монгол поднял бойцов. Тридцать минут утреннего моциона, и снова в поля. Череда неудач, преследующая в этом задании, начала тяготить офицера. Давно уже пора закончить, а у него конь не валялся ещё.

До утренней связи успели поднять дрон три раза. С прежним результатом, то есть абсолютно без такового. Восемь ноль-ноль, дисциплинированный Горыныч отчитался первым. Всё в порядке, без происшествий. Выдвигается в направлении Перевалка, согласно последним инструкциям. Тут понятно. Чтобы Горыныч не выполнил приказа, должно произойти нечто совсем уж невероятное. Скорее солнце не взойдёт или луна упадёт на Землю. А вот первое отделение продолжало молчать. Второй пропущенный сеанс. С ними точно случилось что-то нехорошее. Монгол ходил вокруг бронемашины хмурый, как туча.

Капитан посадил радиста за короткую связь с задачей постоянно вызывать пропавший отряд и отдал команду к выезду, немного подкорректировав маршрут. Алгоритм поисковых манипуляций закрутился по новой. Только теперь искали ещё и пропавших товарищей. Выбор позиции, остановка, подготовка дрона, запуск, напряжённое вглядывание в монитор. И снова, и снова, и снова. Уже никто не вспомнит, на каком цикле глаз оператора заметил что-то необычное, и картинка поплыла, приближая изображение. Монгол выматерился так, что дальнейшие команды не понадобились. Бойцы и так поняли, что им нужно делать дальше. Машины тронулись, вытягиваясь в колонну. Капитан продолжал всматриваться в экран.

В первом отделении традиционно оседали самые отчаянные парни, и командир был им под стать. Настоящий сорвиголова, рискованный и бедовый. В хорошем смысле этих слов, если он есть у них, смысл этот. Дрон крутился на одном месте, транслируя раскуроченную бронемашину, затерявшуюся среди пологих склонов предгорья. Рубленые контуры «Водника» сложно было не узнать. Оставалось выяснить, где «Фалькатусы». Нет смысла гадать, что произошло, тут ехать минут десять оставалось.

Частые рваные дыры от тридцатимиллиметровых снарядов скорострельной пушки ни с чем не перепутаешь. Броня автомобиля напоминала дуршлаг. А в десантный отсек ещё и кумулятивная граната угодила, судя по той картине, которую капитан там увидел. Пока он осматривал местность вокруг расстрелянной машины, его бойцы на двух «Водниках» обшаривали округу, в надежде найти два других экипажа.

О мёртвых не принято говорить ничего, кроме хорошего. Монгол стоял на рукотворном мосту из располовиненной сосны и смотрел то вниз, на закопчённые останки боевой машины, то влево, на раскуроченный внедорожник. Как на маленький пятачок скалистого уступа попал пикап рейдеров, оставалось только предполагать, не по поваленному же дереву они туда забрались.

– Эх, старлей, старлей, горячая голова, сам сгинул и всё отделение загубил. Твою, же мать! Треть личного состава безвозвратных потерь, это надо же так умудриться! – капитан употреблял великий и могучий во всём его нелитературном многообразии. Слова эхом разносились по ущелью. – И это не считая разбитой техники.

Картина случившегося боя была предельно понятна. Оператор дрона обнаружил беглецов на приличном удалении. Нездоровый азарт погони ударил в голову задорному командиру, помешав правильно расценить обстановку. Или отличиться хотел или ещё чего, но приказы он отдал неправильные, судя по всему. Шустрые «Фалькатусы» ушли далеко вперёд, распыляя силы отряда, да потом ещё и разделились. Водителям новых машин в голову ударил адреналиновый выплеск, выключая способность к практическому анализу ситуации. За счёт возможностей своих машин они смогли дотянуться до рейдеров. Огонь открыли тоже с ходу. А вот справиться с бронированным «Кайманом» уже не смогли, не получилось. И с пикапом, почему-то тоже, но тут совсем уже странная история получилась, наверное, без даров Улья не обошлось.

Пока рейдеры разделывали «Фалькатус» как бог черепаху, подтянулся «Водник» с основным калибром и командиром на борту. И у него были все шансы раскатать этого клятого крокодила. Но азарт – плохое подспорье в подобных делах. Мастерства парням не хватило, или выдержки, но беглецы их переиграли. Кто-то с верхушки холма всадил в бочину заднего модуля противотанковую гранату из гранатомёта. В этом бою у старшего лейтенанта было одно правильное решение – тактическое отступление. Жаль, поздно спохватился и не успел реализовать. А что приключилось между вторым «Фалькатусом» и внедорожным фордовским пикапом, Монгол не хотел даже думать. Тут просто чертовщина какая-то произошла.

Вдыхая смолистый хвойный запах, чуть подпорченный оттенками застоялой гари и пролитой солярки, Монгол отправился к своей машине. Мысли были самые невесёлые. Даже не так. Дельных мыслей вообще не было, полный ступор и никаких решений. Очень много всего сразу навалилось. На глаза капитану опять попала карта, с которой он не расставался последние пару дней. Застыв у открытой двери, офицер отрешённо смотрел на бумагу, покрытую условными знаками. Наитие пришло неожиданно, словно откровение свыше.

Монгол вытащил карандаш и начал проставлять на карте новые отметки, периодически соединяя их линиями и стрелками. Капитан работал, словно в трансе, не замечая ничего вокруг и невнятно бормоча что-то под нос. Минут через сорок он подозвал командира отделения и старших экипажей. Ткнул в карту пальцем.

– Перевалок, Стаб-Сити, место боя рейдеров с бродягами, место боя с нашими, – капитан начал комментировать нарисованные линии и значки. – Если соединить и продолжить, то получаем вектор движения, уходящий в преддверие Пекла. Теперь внимание, вопрос. Зачем рейдерам, уехавшим из Перевалка возвращаться обратно?

Монгол внимательно посмотрел на подчинённых, пытаясь увидеть понимание на их лицах. Вопрос был из категории риторических, поэтому капитан не стал дожидаться ответов и продолжил.

– Объяснение только одно. Цель их маршрута лежит где-то на этой линии, – ноготь большого пальца оставил выемку на бумаге, уточняя, какую именно линию имел в виду капитан. – Поэтому ставлю задачу. Поисковые действия сворачиваем и двигаемся в сторону Перевалка в темпе вальса. Там, благо недалеко, подхватываем Горыныча и его отряд и едем дальше. Дальше сообразим чего-нибудь. Всё, по коням.

Институтский спецназ погрузился в машины и, не теряя больше времени на безрезультатные поиски, рванул по новому маршруту.

16

Тишина, вокруг была тишина. Первым вернулось чувство слуха. Никаких посторонних звуков, сулящих близкую опасность. Радар, показывающий заражённых, тоже молчал. Мямля осторожно прислушался к себе в попытке определить повреждения организма. Обширного опыта у него нет, но вроде всё нормально по первым ощущениям. Немного болит голова и ломит мышцы, но судя по всему, ничего не сломано и смертельных ран нет. Мямля пошевелился и открыл глаза. Темнота и скованность движений – такими были следующие ощущения. Как будто в песок закопали.

– Где это я? – пробормотал парень себе под нос и поперхнулся, отплёвываясь от попавшей в рот земли.

Память вспыхнула яркими образами воспоминаний, возвращая чувство недавно пережитого удушающего ужаса. Мямля вспомнил, где он и как тут оказался. Удар промахнувшейся элитной твари сорвал заднюю дверь, в которую мёртвой хваткой вцепился изнутри новоиспечённый институтский сотрудник. Бронированный лист железа удачно впечатался в природную выемку под нависшим склоном оврага, сохранив жизнь человеку. А обвалившийся пласт земли завершил образование некоего бункера, окончательно похоронив парня заживо.

Мямля снова задействовал радар и облегчённо выдохнул. Вокруг было пусто. Можно выбираться. Слабых сил не хватило, чтобы сдвинуть массивную створку. Пришлось копать. Хорошо, что грунт был песчаный, иначе он там бы и загнулся, под этой дверью. Через полчаса грязный, как чума, Мямля выбрался на волю, судорожно глотая свежий воздух. Быть замурованным заживо – тот ещё кошмар. Как будто тут своих страхов не хватает.

Случайный порыв ветра шибанул в нос новыми оттенками. Смерть в Улье имеет свой специфический запах. Часто разный, но всегда узнаваемый. Мямля нанюхался такого в своё время. Беглый взгляд на опушку берёзового леса ясно дал понять, что шансов у парней не было никаких. Новая волна ужаса зашевелила волосы на голове и погнала Мямлю прочь от страшного места.

Чувство времени и пространства окончательно покинуло парня. Глаза смотрели, но не видели. Мозг, объятый страхом, отказывался воспринимать информацию. Всё внимание лишь на радар. Только бы не появились ужасные разноцветные пятна, только бы не появились. Он бежал и бежал, продираясь через кусты, сбивая ноги о кочки и камни. Неважно, куда, лишь бы подальше от страшных мест.

Длительное мышечное и нервное напряжение наконец-то сказалось закономерно накатившей усталостью. Гормональный всплеск пошёл на убыль. Мямля ещё какое-то время ковылял, спотыкаясь на полусогнутых ногах и, наконец, остановился среди деревьев очередного перелеска. Лёгкие, с натужным сипом сбитого дыхания, втягивали воздух, ноги дрожали от непривычных нагрузок. Потихоньку возвращалась способность трезво мыслить. Парень затравленно осмотрелся.

Солнце собиралось нырнуть за горизонт по правую руку от него. Значит там запад и, соответственно, все ужасы Пекла. А значит идти нужно на восток, то есть в противоположную сторону. Скудных познаний выросшего в тепличных условиях парня хватило, чтобы понять эту простую истину. Осталось немного, всего лишь не попасть на зуб монстрам на пути к людям. Но тут-то, как раз у Мямли все козыри на руках. Его способность замечать заражённых дорогого стоит. А значит, шансы есть и совсем немаленькие.

В уже сгущающихся сумерках Мямля умудрился найти небольшую берлогу между мощными корнями старого дерева. Натаскал сучьев и хвороста и кое-как, в меру своего разумения, замаскировал временное убежище. Всё-таки он молодец, этот не особенно приспособленный к суровой жизни юноша. Рюкзак и оружие он сохранил, не выбросив их во время своего суматошного бегства. Поэтому на ночлег Мямля устроился относительно сытый. Холодное содержимое консервных банок, съеденное всухомятку и запитое живцом из фляги придаст ему необходимых для трудного путешествия сил.

Парень вымотался настолько сильно, что провалился в сон мгновенно, едва успев закрутить крышку ёмкости с живительным раствором. Даже всеобъемлющий страх быть съеденным вездесущими чудовищами не смог долго сопротивляться объятиям Морфея. Такое бывает. Особенно когда устанешь до невозможного предела и в голове одна лишь мысль – отдохнуть. А все мыслимые опасности и угрозы – ну их к чёрту. Что будет, то будет.

Предутренняя прохлада собралась на всех доступных поверхностях крупными каплями росы. Светило выбросило первые лучи, собираясь разогнать обрывки тумана, заполонившего низины. Мямля зябко передёрнул плечами и открыл глаза. Чувствовал он себя не в пример лучше вчерашнего, непродолжительный отдых оказал поистине целительное воздействие. Немного затекла от неудобной позы спина и шея, но это ничего, это временное явление, разомнётся на ходу.

Мямля первым делом, после того, как проснулся, просканировал округу на предмет присутствия опасности. Внутренний радар отозвался полным спокойствием. То ли эти окрестности не привлекали чудищ, то ли они здесь просто не водились – причины были совершенно не интересны. Нет, и хорошо. Парень вскочил на ноги и занялся утренним туалетом. Отсутствие явной близкой угрозы делало Мямлю гораздо увереннее в себе. Он даже сподобился организовать горячий завтрак при помощи огня из таблеток сухого горючего. Сытый, умытый и, можно сказать, довольный жизнью юноша погрузился в размышление о дальнейших своих поступках.

А чего тут долго думать-то, на самом деле. Всё ясно и предельно понятно. Куда идти, с этим он ещё вчера определился – на восток. Как идти, ну, тут уж вариантов совсем немного. Из доступных средств передвижения остались только ноги. Дар Улья никуда не делся, опасность обнаруживается на большом расстоянии, оставляя запас времени, чтобы убежать или спрятаться. В рюкзаке – запас воды, еды и живца. Немного, но на три-четыре дня хватит с избытком, а если экономить, то и на целую неделю. Даже автомат есть, с одним рожком на тридцать патронов. Правда, из Мямли тот ещё воин выйдет. Ему эта железяка – только лишняя тяжесть весом в пять килограмм. Но ведь не бросать же его, да и уверенности оружие придаёт. Даже Мямле. Человек с ружьём, так сказать, не просто слова.

Сказано-сделано. Голому собраться – только подпоясаться. Стараясь избегать открытых мест, Мямля двинулся в путь. Алгоритм движения выработался быстро. Сканировать местность, наметить очередной ориентир и самый безопасный маршрут к нему, быстрая перебежка и снова остановка. Улей очень эффективно обучает правильным решениям. Те, кто принимает неправильные, просто-напросто погибают ещё на первых своих шагах. Естественный отбор тут работает как нигде. С каждым разом перебежки становились длиннее, а время остановок короче. Мямля неожиданно для себя обрастал практическим рейдерским опытом. Бесценный груз знаний, он ведь так просто не появляется. Только так, через пот, сбитые ноги и натруженные мышцы.

Постепенно к нему стала приходить уверенность в своих силах, загнавшая чувство страха на задворки сознания. Мямля даже начал воображать себя этаким первопроходцем, пионером посреди обширных пространств Дикого Запада. А почему нет? Полевая, в духе текущих реалий, одежда. За спиной рюкзак, на поясе нож, в руках оружие. Шапки из енота не хватает, с пышным полосатым хвостом на боку, для полного завершения образа. Ему бы по лесу ходить ещё научиться, без одышливого сопения, хруста веток под ногами и колыхания веток кустарников над головой, и было бы совсем замечательно. Но это мелочи, да и кто его научит? Выбор учителей тут, мягко сказать, невеликий. Поэтому Мямля шёл, как мог, а в голове у него звучала подходящая случаю музыка из мультфильма про розовую пантеру.

Подобный переход для любого подвиг, а для Мямли, так и вообще подвиг эпического масштаба. Он шёл, меняя ритм движения от крадущегося шага до быстрого бега, продирался через заросли, местами даже полз в невысокой траве – на его пути попадались и такие участки. Когда внутренний радар окрашивался цветными метками заражённых, Мямля прятался и замирал, стараясь лишний раз не шуметь. Дожидался, когда опасность отступит и снова шёл. И так постоянно. А в голове у него не переставала играть музыка.

Странное дело, но когда день начал клониться к вечеру, Мямля не ощущал особой усталости. Присутствовала даже некая эйфория, видимо от успешного путешествия. Чудно, но как только в голове начали формироваться мысли о поиске места для очередной ночёвки, такое место тут же и обнаружилось. По всем признакам это был стабильный кластер, да ещё и из самых старых в этом списке. Мямля застыл у края узкой посадки в раздумьях.

Несколько заброшенных домов ассоциировались с самой что ни на есть глубинкой России. Кто видел, тот поймёт, о чём речь. Такие заброшенные деревни попадаются хоть в Поволжье, хоть на Урале. Неполный десяток перекошенных, полуразрушенных хибар с прохудившимися крышами и разваленными сараями. Почерневшие от времени брёвна срубов, покрытые многочисленными трещинами. Шиферные крыши, сплошь поросшие мхом и лишайником, с зияющими дырами. Покосившиеся ставни под шелухой облезшей краски обрамляют слепые дыры пыльных окон, чудом сохранивших стёкла. Поросль вишни и сирени превратила палисадники в непролазные заросли. Вполне себе подойдёт местечко.

Среди остатков стен, бывших некогда то ли гаражом, то ли сараем Мямля обнаружил массивный люк погреба. В его подсознании прочно закрепилась связь между погребом и безопасностью, и место для ночлега определилось. Широкие доски рассохлись, но ещё крепко держались, сбитые толстыми гвоздями. Крышка откинулась на ржавых петлях, и Мямля увидел добротную кирпичную лестницу, ведущую в темноту. Дохнуло специфическим запахом подземелья. Внизу обнаружилось довольно большое помещение, выложенное всё тем же красным кирпичом. Хозяйственный, видать, мужик строил, на века. На полках по периметру стен стояли банки с ржавыми крышками, покрытые толстым слоем пыли. Сбоку стояла загородка для картошки, сооружённая из дощатых щитов. Корнеплоды давно сгнили и засохли, оставив после себя лишь неприятный запах. Но запах – это мелкая неприятность, запах можно и перетерпеть.

В развалинах сеновала обнаружилось несколько тюков прелой соломы, которая была перетащена в погреб. Поверх соломы был расстелен спальник – Мямля устраивал себе место с максимально доступным комфортом. Находиться на открытой местности дольше необходимого Мямля не рискнул. Разогрел очередную порцию консервированной еды, поминутно сканируя пространство, наскоро поел и юркнул в своё убежище, захлопнув крышку люка.

Не нужно так говорить, но спалось Мямле, как убитому. Недаром существует устойчивое словосочетание – темно, как в погребе. Тишина и темнота, давно такой благодати не было. Мечта интроверта, право слово. Ощущение времени отбивает полностью. Разноцветных пятен, обозначающих опасность, не было, поэтому можно поваляться. Редкие минуты полного блаженства. Мямля сладко потянулся на мягкой лежанке, наслаждаясь моментом. Вот лежать бы так и лежать. Но биологический будильник, называемый мочевым пузырём, уже призывал к подъёму, и пришлось подниматься.

Яркий свет глубокого утра больно резанул по глазам сквозь щель осторожно приоткрытого люка. Когда Мямля смог проморгаться, первое, что он увидел, был ствол автомата, почти упёршийся ему в нос.

– Тихо, не дёргайся, – услышал Мямля громкий шёпот человека по другую сторону ствола, – давай, вылезай, родимый. И без шуток, смотри мне.

Крышка люка рывком открылась на всю ширину. Обладатель оружия был не один. Мямлю сгребли за шиворот, вытаскивая из погреба, и потащили на улицу, словно нашкодившего щенка.

– Бекон, смотри чего мы нашли, – с этими словами пленника швырнули на землю, к ногам человека с таким чудным прозвищем.

Почему Бекон? Да потому что на Хряка, Борова и Свинью он очень обижался. А обижать человека под два метра ростом и сто пятьдесят килограммов веса не совсем разумно. К тому же, руки у него такой толщины, как не у всякого человека ноги. И сила в этих руках скрывалась неимоверная. Говорили, что он на спор выходил один на один с лотерейщиком и рвал того, как Тузик грелку. И, к слову, Дар Улья тут вовсе ни при чём.

Бекон возвышался над пленником уродливой громадной скалой, закрывая собой восходящее солнце. Громила был одет в кожаные штаны невероятного размера и кожаную же жилетку, распахнутую на огромном брюхе. Лысую голову с длинной бородой венчала бандана с черепами, на глазах узкие солнечные очки с чёрными стёклами. Редкий такой типаж. И очень опасный. Он наклонился к Мямле, присев и уперев руки в коленях.

– Ну, мил человек, расскажи-ка, кто ты такой будешь, и как на нашем схроне очутился? – такого глубокого баса Мямле никогда раньше слышать не доводилось.

Потрясение от первоначального шока немного ослабло, и появилась возможность адекватно воспринимать происходящее. В Улье, кстати, парень стал соображать гораздо быстрее, чем раньше, до переноса. Короткого взгляда, брошенного украдкой, хватило, чтобы начать анализировать ситуацию. На площадке перед относительно сохранным срубом стояло несколько огромных пикапов. В машинах Мямля совсем не разбирался, поэтому не смог узнать шикарные американские внедорожники. Банда предпочитала путешествовать с комфортом, переделав для себя три «Доджа Рам», «Шевроле Сильверадо» и «Тойоту Тундру». В кузовах машин были оборудованы огневые точки на автоматизированных турелях, по типу боевых модулей. Пульты управления огнём были встроены в панели перед передним пассажирским сиденьем. Оружие использовалось самое разнообразное, но сплошь тяжёлое и крупного калибра, благо запас прочности каркаса автомобилей позволял. Была даже стойка с пусковой установкой на четыре реактивных снаряда. Банда, судя по всему, не бедствовала.

Народ вокруг собрался под стать своему лидеру. Мужики крупные, плотные, все с бородами. В одежде, вместо привычного камуфляжа, доминировала чёрная кожа с клёпками и цепями. В глазах рябило от разнообразной атрибутики с преобладанием черепов, стилизованных крыльев и нацистской символики. Напрашивалась параллель со слётом членов байкерского клуба и был некоторый перебор с американщиной, но выглядело стильно. Немного неуместно в реальности Улья, но стильно.

Да, собственно, так оно и было. Подобное тянется к подобному, давно известная прописная истина. Практически все участники банды в прошлой жизни имели отношение к мотоциклам. Помимо сиюминутных практических интересов этих людей объединяла особая атмосфера истинных байкеров, отчаянных и свободолюбивых. С лёгкой подачи Бекона группа рейдеров обзавелась вычурным названием. «Ангелы тёмного солнца». Атрибутика немецкой армии времён последней мировой войны была переосмыслена и принята как официальные знаки отличия. Теперь свастика вернула своё первоначальное значение изображения солнца, в нашем случае тёмного. А всевозможные крылья и орлы трактовались как образ ангела и его крыльев.

Получилось так, что Мямля в своём путешествии набрёл на схрон этой банды. Место было тщательно подготовлено. Непролазные заросли, которые Мямля наблюдал со стороны, оказались рукотворной, хорошо продуманной маскировкой. Рейдеры Бекона использовали небольшой стаб как удалённую базу в своих вылазках на дальние западные кластеры. И то, что Мямля оказался тут в одно время с бандой, объясняется чистой воды случайностью. Удачной или нет, пока ещё непонятно.

Бекон был достаточно известной персоной на Западе, да и в центральных кластерах его хорошо знали. Фигура одиозная и неоднозначная в своих поступках. Удачливый и рисковый рейдер и харизматичный лидер не признавал ни бога, ни чёрта. У обычного человека даже воображения не хватит представить, в какие места совался Бекон и его люди.

– Мямля, я. Случайно попал, – пролепетал парень, немного заикаясь от испуга.

– Мямля, – протянул Бекон, явно передразнивая. – Так, ладно, потом с тобой разберёмся. Некогда сейчас. Пузо, этот малахольный на тебе, смотри за ним в оба.

К пленнику выкатился коренастый невысокий мужик с выпирающим пивным животом. Его кожаная сбруя пестрела нашивками с изображениями орлов и крестов вермахта, а на голове был мотоциклетный шлем, стилизованный под немецкую каску времён второй мировой войны. Каждый сходит с ума по-своему. Пузо подхватил Мямлю под руки и потащил куда-то. За спиной громыхал бас Бекона, отдающего распоряжения своим людям.

Пузо оказался добродушным и разговорчивым толстяком. Из его болтовни Мямля узнал, что банда возвращается из очередного рейда. Путь держат в стаб под названием Семиреченск, располагающийся глубоко в центральных кластерах Улья. Надо было срочно доставить заказ одному из главных тамошних воротил. Зажравшийся функционер захотел сделать себе подарок на день рождения. Золотистый «Бугатти-Вейрон» стоял на двухосном прицепе, зацепленном за один из пикапов, выполняющему роль машины снабжения. За суперкаром пришлось ехать в самое Пекло и искать его в одном из мегаполисов. Платили двадцатку красным жемчугом при условии, что успеют к сроку. Если нет, то половину. Поэтому так торопятся.

Толстяк, бывший, кстати, водителем этого самого пикапа, определил пленнику место в своей машине и даже накормил. Правда, автомат с ножом отобрал, и рюкзак перетряхнул, но делал это всё с тем же добродушием, без злобы. Мямля осторожно поинтересовался своими перспективами, пользуясь расположением надсмотрщика.

– Это как Бекон решит. Он у нас тут вершитель судеб. Поговорит с тобой, как время появится, – пожал плечами Пузо с выражением лица Санта Клауса. – А потом тебя или отпустим, или на органы сдадим, или в рабство продадим. Ничего личного, сам понимаешь – бизнес.

Мямлю от услышанных подробностей откровенно покоробило. Особенно поразило спокойствие, с которым толстяк говорил о страшных, по своей сути, вещах. Но подумав, что заморачиваться раньше времени не стоит, Мямля решил плыть по течению. Может это и шутка была, юмор у всех разный. Что будет, то будет.

17

Пять больших американских пикапов наконец-то покинули стаб, вытягиваясь в походный порядок. Машина с прицепом, везущая по-настоящему драгоценный груз, в середине. Подумать только, двадцать красных жемчужин за, пусть красивую, но абсолютно бесполезную в условиях Улья вещь. Скоростной болид, стоящий в потерянном мире сумасшедшие деньги, колыхался на прицепе, поблёскивая округлыми боками. Уж непонятно, какими судьбами у человека образовалось подобное богатство, но выкидывать столько за безделушку, никчёмную по своей сути – просто уму непостижимо. Это равносильно ручке за миллион у потерявшего берега чиновника. Проникают, значит, в Улей замашки прошлого мира. Наверное, натура человеческая такова. Но что уж тут рассуждать, каждый отвечает за свои поступки сам.

Мямля дремал в комфорте роскошного внедорожника, убаюканный мерным раскачиванием и монотонной болтовнёй Пуза. На переднем кресле сидел ещё один член банды, но он по большей части молчал. Мямля даже не узнал, как его зовут. Вернулось блаженное ощущение безопасности. Опять его везут, кормят и охраняют. Благодать. Расплывчатая картинка причудливого сна внезапно сфокусировалась яркими пятнами, выдёргивая парня из сладкой дрёмы.

– Впереди стая, – сообщил он водителю.

– Да ладно тебе трепаться. Откуда ты можешь знать, – отмахнулся от подобного заявления благодушно настроенный Пузо.

– Говорю тебе, стая впереди. Километра полтора до них. Элитка, рубер и четыре лотерейщика, – стал настаивать на своём Мямля, понимая, что его выживание напрямую зависит от самочувствия группы людей, в которой он сейчас находится. – Сначала шли, потом остановились, наверное, что-то почуяли.

– Вот ты выдумщик, – засмеялся Пузо, – стая с элиткой. Тебе, поди, и не видно оттуда ничего.

Молчаливый попутчик недобро зыркнул на попусту веселящегося водителя из-под густых бровей и потянулся за переговорным устройством.

– Бекон, ответь Голому, – и, дождавшись, когда рация громыхнула голосом предводителя, продолжил: – Пацан, которого на схроне взяли, говорит, что впереди шесть опасных. Красный, фиолет, и четыре жёлтых. Удаление до километра.

Вожак банды был не настолько легкомысленным, как Пузо, рация тут же выдала густым басом несколько команд. Вторая и замыкающая машины внезапно ускорились, перестраиваясь в одну линию с головной. По ходу движения заворочались стволы орудий, видно было, что экипажи подготавливаются к бою.

– Придурок ты, Пузо, честное слово, – начал выговаривать толстому водителю Голый. – Тебя даже то, что ты недавно с нами, не оправдывает. Сколько раз тебе говорить, что в Улье пустяков не бывает. Если кому-то кажется, что возможны неприятности, они будут. А все неприятности тут заканчиваются одним. Ладно, тебя одного сожрут, тебя, дурака, не жалко. Но с таким твоим настроем ведь всем составом сгинуть можем. Тьфу, даже говорить не хочу. Так и врезал бы тебе, чтобы поумнее был в следующий раз.

Пузо обиженно засопел, сосредоточенно вцепившись в пухлую баранку руля. Тем временем экипажи впереди стесняться не стали и открыли плотный огонь по площадям, накрывая вероятные места засады. Пыль густым шлейфом летела из-под широких колёс впереди идущих автомобилей и мешала рассмотреть подробности, но грохотало знатно. Плотный поток свинца сметал все преграды на своём пути, а крупный калибр вооружения не оставлял шансов на выживание ничему живому. Даже элитным заражённым.

Через несколько минут динамик переговорного устройства выдал приказ к остановке. Пикап качнуло на мягкой подвеске, захлопали двери машин. Эти рейдеры были слаженной командой, и опыта им было не занимать. Никаких лишних движений и понуканий. Трофейная команда резво выдвинулась вперёд, остальные рассредоточились, взяв под контроль окружающую территорию.

– Пузо, пацана быстро ко мне, – снова рявкнула голосом лидера рация.

– Слышал, пошли, давай, – толстяк обернулся к Мямле. – Похоже, босс будет решать твою дальнейшую судьбу.

Мямля вышел из машины и побрёл вслед за своим конвоиром. Особых переживаний он не испытывал. Бытность в Улье пообтесала характер бывшего маменькиного сына, проживающего свою серую жизнь без особенных проблем и потрясений. А недавняя прогулка по полным опасностей западным кластерам так и вовсе поселила в парне уверенность в своих возможностях. Осознание важности дарованной Ульем способности прочно поселилось в голове у Мямли.

Бекон жестом отпустил толстого водителя, совмещающего обязанности конвоира, и посмотрел на Мямлю сквозь чёрные стёкла очков. Тот не смог долго выдержать тяжёлый взгляд и опустил глаза, рассматривая носки своих пыльных сапог. Гнетущая пауза затягивалась, и Мямля почувствовал себя не очень уютно. Мощь огромной туши предводителя рейдеров подавляла неописуемо. Былая уверенность в себе рассеялась как утренний туман под лучами солнца, опять проснулись страхи, вспомнились слова Пуза про рабство и продажу на органы.

– Ну, рассказывай всё и без утайки, – бас Бекона, казалось, придавливал к земле. Его очень заинтересовала практическая сторона произошедшего – Как ты смог узнать про стаю?

– Ну, это… Я могу определять заражённых на расстоянии, – сбивчиво начал объяснять Мямля в своей обычной манере, – Дар у меня такой появился. В голове как будто радар крутится. Вижу, какой монстр, где и сколько. Могу даже их силу приблизительно прикинуть. Сначала не очень далеко видел, а сейчас до полутора километров определяю. Как-то так.

– О, как, – озадачился Бекон и замолчал, осмысливая услышанную информацию. Заиметь в команду обладателя подобных возможностей дорогого стоило, тем более при их образе жизни. Раздумье было недолгим, и предводитель «Ангелов» выдал свой вердикт, единственный и необсуждаемый: – С нами будешь теперь. Долю тебе справедливую положим, оденем нормально, по-человечески.

– Я вроде как в Институте состою на службе, – на всякий случай уточнил Мямля, – контракт у меня там подписанный.

– А-а-а-а, – недовольно сморщился Бекон, отмахиваясь рукой, как от назойливой мухи. – В Институте… Не состоишь ты там больше. Если будут проблемы, я решу, за это можешь не переживать. Или не хочешь? Смотри, а то на цепь посажу! Отпускать тебя мне резона нет никакого.

Лицо Бекона приобрело совершенно зверское выражение. Мямля испуганно замахал руками, со всей определённостью давая понять, что он совершенно согласен присоединиться к банде, и что на цепь егосажать нет никакой необходимости.

– То-то, – довольный произведённым эффектом громила похлопал новоиспечённого «Ангела» по плечу. – Ты давай пока в мою машину садись, чтобы под рукой был, если что. Потом с парнями познакомишься, потихоньку вольёшься в коллектив.

От дружелюбного шлепка мощной ладони Мямля еле удержался на ногах. Тем временем вернулась люди из трофейной команды. Один из них подбежал к Бекону с отчётом о добыче, демонстрируя в подтверждение пластиковый мешок с известным содержимым.

– Вот ты уже и заработал, – хохотнул главарь, настроенный на благодушный лад новым кадровым приобретением, и повернулся к хвосту колонны. – По машинам! Едем дальше.

Мямля быстро сбегал за своим рюкзаком и устроился на заднем диване головного пикапа. Колонна продолжила путь, взрыкивая мощными двигателями. Под ритмичный блюз, звучавший из динамиков акустической системы, Мямля притих, пытаясь свыкнуться со своим новым статусом. В голове привычно крутился радар без цветных пятен, дорога впереди пока была безопасна.

Хотя решение и было практически навязанным, но сейчас Мямля испытывал в основном положительные эмоции. Возможно, каким-то образом сработал стокгольмский синдром, возможно, чувство защищённости, вернувшееся после своего долгого отсутствия, а может и ещё что-нибудь – в этом случае трудно судить определённо. Эти ощущения были для Мямли внове, он впервые не был одинок и почувствовал себя частью чего-то большого. Находиться среди этих больших волосатых парней, более того, стать одним из них было жутко занимательно и интересно. Немного беспокоила будущая реакция институтского куратора на подобную перемену положений, но Бекон сказал, разберётся, значит разберётся. Мямля уже почти привык решать проблемы по мере их поступления.

Успокоившись насчёт своей дальнейшей судьбы, Мямля добросовестно выполнял свои обязанности живого детектора заражённых. Ещё несколько раз он засекал группы монстров, которые могли принести проблемы своим присутствием, но их благополучно объезжали, меняя маршрут движения на ходу. А в остальном путешествие протекало типично для дальних выездов. Рейд как рейд, не из самых худших. Мямля уже во многих таких успел поучаствовать.

«Ангелы тёмного солнца» приняли нового бойца хорошо. У кого-то оказалась запасная жилетка, у кого-то бандана с черепами, кто-то пожертвовал для новичка тёмные очки. Мямлю нарядили, как смогли, чтобы не выбивался из общего антуража. Штанов по размеру, правда, не нашлось, но это пообещали исправить при первой же возможности. В силу своего невысокого роста и общей пухлости телосложения парень выглядел немного нелепо среди крупных рейдеров, поэтому он сразу стал мишенью острословов. Но шутки были хоть и грубоватыми, но добродушными в своей основе, и хорошего настроения парню не портили. Суровый мужской коллектив, куда же без этого.

В первом же более или менее приличном стабе, где остановились на очередную ночёвку, Мямля устроил дружескую попойку. Своё вливание в коллектив он сам же и оплатил из причитающейся ему доли трофеев. Кто-то из парней умудрился найти в местном лабазе кожаные штаны по размеру, в которые Мямля тут же и нарядился. «Ангелы» оценили широкий жест парня, и праздник прошёл на ура. Наверное, ещё сказалось нервное напряжение непростого рейда. Пиво лилось рекой, столы ломились от еды и закусок, гуляли широко. Местные, надо сказать, немного напряглись в ожидании пьяных выходок горячих парней, но обошлось без эксцессов. Мямля впервые напился до поросячьего визга, да что там, вообще впервые напился, так ему было здорово.

Но праздник праздником, а дело делом. Вчерашние возлияния никак не сказались на походном ритме и с первыми лучами солнца колонна двинулась дальше. Количество алкоголя, выпитого накануне Мямлей, было поистине безумным. Немыслимые сочетания напитков смогли победить даже усиленный метаболизм иммунного организма. Похмельные мучения Мямли попали под прицел новых шуток, а сам он тихо страдал на своём месте с бутылкой минералки в руках. Головная боль, впрочем, не мешала ему контролировать местность, а с тошнотой получилось справиться. Поэтому обошлось без нагоняя со стороны Бекона, который сидел впереди, бодрый как огурец. Ну, ещё бы, с его-то габаритами можно бочку выпить без особых последствий.

Всё имеет своё начало и своё завершение. Наконец, закончился и этот рейд. Колонна въехала в Семиреченск, обосновавшийся на большом стабильном кластере в месте слияния двух немаленьких рек. Кусок города, по масштабам не меньше областного центра, некогда перенесло в Улей вместе с многочисленными каналами, мостами и набережными. Удачное месторасположение не осталось без внимания людей, и образовавшееся поселение росло и развивалось год от года. Мощный стаб получился, зажиточный. Ну да, иначе с каких бы доходов тут покупали бы суперкары.

Успели, надо отметить, даже раньше, чем было нужно. До конца оговорённого срока оставались ещё целые сутки. С клиентом разговаривал только Бекон, остальные, если так можно выразиться, рылом не вышли. Стояли в стороне, наблюдая процесс передачи из окон своих автомобилей. Заказчик приехал на большом спортивном кабриолете марки «Мерседес» в сопровождении многочисленной охраны на двух бронеавтомобилях. Невысокого росточка, сам себя шире, со спесивым выражением на лице, он долго ходил вокруг прицепа с золотистым болидом. Судя по жестам, искал к чему придраться. Искал долго и вдумчиво, но так и не нашёл. Пришлось ему расплачиваться за доставленный товар в полном объёме. Бекон сунул в карман мешочек из чёрного бархата с немыслимой суммой и жестом подал рейдерам знак – скручиваемся отсюда.

Праздновали удачу долго и с размахом. Неделю, не меньше. Но точно сказать трудно, потому что время перестали контролировать уже на следующий день. Непрерывная череда банкетов заканчивающихся в обществе легкодоступных женщин сменялась новыми пьяными разговорами с короткими перерывами на недолгий сон в гостиничных номерах. Куш, поднятый «Ангелами» с этого заказа был небывалым, хоть как считать. Бекон давал своим людям выпустить пар после тяжёлого похода, оплачивая загул из своих ресурсов.

Мямля уже был больше «Ангел тёмного солнца», чем кто-либо до него. Весь в чёрной коже со знаками отличия банды. На смену шнурованным берцам появились щегольские узконосые сапожки со скошенным каблуком, которыми ему удалось разжиться у торговца в одной из местных лавок. Бандана, солнечные очки, цепи, к месту и не к месту. Колоритный такой типаж вышел. Мямля даже бороду начал отращивать, правда, пока получалось не очень, по причине редкой и неравномерно растущей поросли на лице. Но зато у него на поясе появился монструозный «Magnum Desert Eagle» – самозарядный пистолет чудовищного калибра. Если перевести в метрическую систему, то как раз двенадцать и семь миллиметров получается. Перебор для пистолета, на неискушённый взгляд.

Такой же «Степной Орёл», только в воронёном корпусе, был у Бекона – это у него Мямля подсмотрел. Не сотвори себе кумира, как заповедовал Моисей. Один из смертных грехов, кстати. Рейдеры долго ржали, когда парень явил обнову на всеобщее обсуждение, и с нетерпением ждали возможности пострелять, посмотреть, как парень справится с отдачей мощного оружия. Такое шоу никто не пропустил бы, даже за деньги. Мямля было надулся, но ненадолго. Шёл очередной вираж общей пьянки, и алкоголь смыл обиду быстро и без следов. Хаотичное перемещение полупьяных рейдеров вокруг столов привело Мямлю на стул рядом с идейным предводителем «Ангелов». Застолье уже подошло к той фазе, когда собутыльники начинают выяснять, кто кого уважает и насколько глубоко. Даже необъятный Бекон выглядел слегка захмелевшим.

– А ты, пацан, молодец, рубишь фишку, – тяжёлая ладонь гиганта поощрительным шлепком обрушилась на Мямлино плечо. – Как тебе у нас, нравится?

– Стараемся изо всех сил, – заплетающимся языком ответил тот, стараясь удержаться на стуле. – Лучше, чем с институтскими было, да и вообще. Круто, в общем.

– А ты чем у них занимался? И как ты вообще около нашего схрона оказался? – Бекон решил поговорить с неофитом банды по душам, благо обстановка располагала, а делать было больше и не чего.

– Да всё тем же, заражённых отслеживал. У меня Дар очень сильный, ну, так сказал знахарь, – Мямля не удержался от пьяного бахвальства. – Вот меня и наняли в ту экспедицию. Знаешь, сколько заплатили? У-у-у-у. Целую тысячу, и это только авансом.

Хмель в один миг покинул организм Бекона, в крупных чертах которого вдруг промелькнул облик хищного зверя, подкрадывающегося к беззащитной добыче. Не только лишь одна удача была причиной успешности вожака «Ангелов». Громила-байкер обладал фантастическим чутьём на крупную наживу. Возможно, эта способность была благоприобретённой в Улье, как разновидность его разнообразных даров, а возможно являлась результатом развитой интуиции Бекона. Он об этом не сильно распространялся. В Улье вообще такое не принято. Но сейчас пьяный лепет собеседника пробудил те самые ощущения, которые появлялись перед самыми безумными и в то же время самыми прибыльными рейдами.

– Ого, сколько, – восхитился Бекон, немного подыгрывая пьяненькому парню. Держать в узде толпу здоровых и отчаянных мужиков непросто, надо быть незаурядным психологом. Поэтому громила не стал пугать Мямлю напором прямых вопросов и продолжал разговор в формате задушевной беседы: – Это за что такую кучу денег отвалили?

– Тс-с-с!!! – Мямля сделал большие глаза, указательный палец в пьяном жесте перечеркнул губы, упираясь в нос. – Это секретная информация, я подписку даже давал о неразглашении.

– Да что ты? Подписка, это серьёзно, – Бекон походил на рыбака, вываживающего глупого карася к берегу, выверенными фразами подталкивая Мямлю к сути разговора. И, якобы теряя интерес к беседе, добавил: – Ну, нельзя, так и говорить не о чем. Давай лучше выпьем!

И такая тактика сработала. Мямля тут же распереживался. Как это говорить не о чем, очень даже есть о чём. Терять приятный флёр загадочности и собственной значимости очень не хотелось. Обычная беда обделённых вниманием людей. Причастность к великой тайне и большое количество алкоголя в крови помогло преодолеть страх перед последствиями нарушения подписанных обязательств. Он придвинулся вплотную к Бекону, заглядывая ему в глаза снизу вверх.

– Золотая жемчужина, – произнёс Мямля торжественным шёпотом. – Я знаю, где можно добыть золотую жемчужину.

Парень был действительно уверен, что найденное на дальнем кластере чудовище является носителем редкого артефакта. Эта уверенность возникла не на пустом месте. Способность, подаренная Ульем, не застыла у него на одном уровне, она постоянно развивалась и усиливалась, прирастая новыми качествами. Не так давно Мямля сформулировал для себя новую связь между оттенками цветных пятен, отображающих заражённых, и добываемых из них трофеев. Поэтому та золотистая аура, мерцающая вокруг перламутрового пятна скреббера, была не просто так. Ой, как не просто.

От удара массивного кулака содрогнулся стол, тревожно звякнула посуда, подпрыгнули вилки и ложки. Лидер «Ангелов» не смог сдержать охвативших его эмоций. Это надо же так опростоволоситься. Они были в шаге от приза, который выпадает один раз за всю жизнь, и то не каждому. Этот смешной пацан, наверняка, только выбирался тогда. Эх, ну что уж тут горевать. Надо навёрстывать упущенные возможности. Бекон встал, привлекая внимание своей команды. Рейдеры оторвались от поглощения пива и еды, удивлённо уставились на громадного вожака осоловевшими глазами. Досужие разговоры стихли, в воздухе повисло тревожное непонимание.

– Всё, парни, амба. Праздник закончился. Погуляли, и хватит, – загромыхал Бекон, не предоставляя никаких альтернатив для выбора. – Ворот, Турай, Голый и Пузо.

Рядом с давнишними Мямлиными знакомцами встали ещё два крепких бородача. Бекон взял виновника развивающихся событий в охапку, стащил его со стула и поставил рядом с собой. Мямля только и успевал, что хлопать глазами и крутить по сторонам головой.

– От него не отходите ни на шаг, – главный «Ангел» слегка приобнял переминающегося на ногах парня, перебивая тому дыхание. – Если с ним что случится – шкуру спущу. Остальным отдыхать и проветриваться до завтра. У нас появились новые дела.

Рейдеры оживлённо загомонили, разрывая повисшую тишину. Последние слова лидера внесли ясность. Дела – это хорошо. У Бекона тухлых дел не бывает. Грядут новые приключения и новая прибыль. Запредельная опасность и высокие шансы погибнуть никого не печалили. Байкеры начали расходиться под стук отодвигаемых стульев. Пузо украдкой распихивал по карманам бутылки и банки с пивом. Довольный всеобщим вниманием к своей персоне, Мямля стоял, немного пошатываясь, в окружении четвёрки телохранителей.

18

Четыре головы склонились над монитором квадрокоптера. На экране плыла картинка, знакомая по многократно пересмотренным записям. Каменное кольцо отвала, контрольно-пропускной пункт со шлагбаумом, поломанный карьерный самосвал, здание административного комплекса. Поодаль мерцает графитной пылью граница чёрного кластера. Всё точно. То самое место.

Дрон транслировал видео с большой высоты и с максимально возможного удаления. Каким бы крутым характером не обладали рейдеры, было всё же немного страшновато. Прорываться к намеченной цели, сражаясь с уже привычными опасностями – это одно. Скорость, стрельба, адреналин льётся через край и решения принимаются на уровне рефлексов. А сразиться со скреббером, не к ночи будь помянутым, это совсем другое. Причём слово «совсем» нужно произнести через долгую и протяжную букву «о». Хотя и адреналин тот же в наличии, и под ложечкой ёкает, но гораздо больше хочется убежать далеко в лес и там присесть под кустом, чем приступить к активным действиям. Такое состояние называется медвежьей болезнью. Но рейдеры старались не показывать вида. Мужики всё-таки, не малые дети.

Баламут наконец-то привёл «Кайман» к конечному пункту назначения. Поначалу было не совсем понятно, что они наконец приехали. Просто очередная остановка для разведывательного запуска дрона. Но когда появились очертания знакомых объектов, всё встало на свои места. Затеянный рейд переходил в следующую стадию, приближаясь к своему финалу. Финалу с неизвестными результатами.

От погони удалось оторваться. Но скидывать со счетов институтских вояк совершенно не стоило. С них станется прочесать кластеры частым гребнем, ресурсов у них на это хватит. Очень уж хорошо получилось наступить им на мозоль. Да и Улей любит подбрасывать неожиданные сюрпризы. Не всегда приятные. И это мы ещё не упомянули про скреббера, живущего в заброшенном карьере. Тот ещё объект для сафари. Как бы охотничкам с ним ролями не поменяться. Не стоило затягивать паузу, одним словом.

Старую стоянку пропавшей экспедиции нашли, но использовать не стали. У Седого был какой-то бзик по этому поводу. «Кайман» загнали в густую поросль молодого карагача и спрятали там, завалив свежими ветками. Пока Баламут продолжал колдовать над пультом управления квадрокоптера, Ракшас с Халком отправились осматривать пути подхода и вообще, на разведку. Седой в который раз углубился в записи, пытаясь сформулировать окончательный план действий. Как говорится, времени никто даром не терял.

Если верить данным погибших сотрудников Института, то оптимальное время для охоты было или прямо сейчас, или через сутки, к концу следующего дня. Негромкое восклицание Баламута отвлекло командира от раздумий. Он посмотрел на экран камеры дрона. Как будто в подтверждение теоретических выкладок, среди камней показалась тварь, целеустремлённо двигавшаяся по своим делам. В блокноте была пометка, что раз в два дня монстр двигается по определённому маршруту, приблизительно в одно и то же время. Предположительно он ходит на водопой, но почему-то всегда в чёрный кластер и всегда ближе к вечеру. Назад скреббер приходил через два часа с небольшими копейками. Плюс-минус. Но разбираться в причинах привычек создания Улья было недосуг, не юные натуралисты, в конце концов.

Эта особенность жизнедеятельности скреббера была единственной, которая повторялась из раза в раз и была чётко привязана ко времени. Остальные передвижения были достаточно хаотичны и имели непредсказуемый характер. Седой недовольно скривился. Вот немного раньше бы приехали, и можно было бы сегодня же поставить точку в этом приключении. Какой бы эта точка ни была. Теперь придётся растягивать сомнительное удовольствие почти на сорок восемь часов. Но как утверждает народная мудрость, нет худа без добра. Лучше подготовятся за это время, а, следовательно, шансы на успех повысятся.

Седой почесал в затылке. Нужно ждать возвращения парней, узнать, что они там нароют. Кстати, о парнях. Грех не пользоваться имеющейся информацией, тем более частично проверенной. Тварь уже минут десять как пересекла границу черноты, и Седой отважился нарушить радиомолчание.

– Халк, Ракшас, ответьте Седому, – командир использовал бортовую рацию. Дождавшись отклика, продолжил: – У вас около двух часов, тварь ушла в мёртвый кластер. Поаккуратнее там, смотрите.

Теперь – только ждать. Седой вылез из машины, чтобы размять затёкшие конечности, оставив Баламута продолжать наблюдение через объектив летающей камеры. Покусывая отломанную веточку, командир рейдеров пытался сделать выбор, где и когда атаковать чудовище – на выходе из логова, или при возвращении, на обратном пути. Оба варианта имели свои плюсы и минусы. Надо их хорошо взвесить, попытаться учесть все моменты. Голова буквально пухла от усиленной умственной работы. Один чёрт ребят дожидаться, чего себя зря накручивать. Седой уселся прямо на землю, откинувшись на зубастое колесо, и блаженно зажмурился, вытягивая ноги.

Ракшас уложился в отпущенное время, вернувшись через полтора часа, а вот Халк заставил немного понервничать. Скреббер уже забрался в своё логово, не проявив никаких признаков обеспокоенности, а здоровяка всё ещё не было. Появился он уже в начинающих сгущаться сумерках, вызвав у товарищей неумело скрываемые вздохи облегчения.

Баламут свернул свою летающую игрушку, взял комплект сигнальных мин и отправился организовывать охранный периметр. Оставшаяся троица принялась за разработку схемы операции. Баламута не было достаточно долго, а когда он снова заглянул в машину, то увидел, как те ожесточённо спорили, склонившись над исчёрканным листом в раскрытом блокноте. Спорили, правда, хриплым шёпотом, инстинкт самосохранения всё-таки присутствовал. Баламут саркастически хмыкнул, вытащил пару невскрытых рационов и скрылся за задним свесом броневика – готовить нехитрый ужин. Надо кому-то и хозяйственными делами заниматься.

– Да что тут думать, – доносился из салона приглушённый голос Халка, – рано утром тихо подберёмся – трое с гранатомётами, а один на контрольном пункте на подстраховке. КП используем как запасной рубеж, там и минирование присутствует. Ракшас пульт нашёл. Вторым рубежом будет административное здание. Там тоже мины и тоже пульт есть, я проверил. Но это если уж всё совсем не так пойдёт. Стреляем в берлогу и пипец. Я думаю, три гранаты из «Вампиров» кого хочешь угомонят, с гарантией.

– Как у тебя всё просто получается – пришли, отстрелялись и ушли, – не соглашался с ним Седой, тыкая карандашом в лист бумаги. – А если у него логово с поворотом или вообще двухкамерное? Будет он сидеть за углом и плевать на твоего «Вампира», чихать от пыли только начнёт. А потом вылезет, очень злой, кстати, вылезет, и устроит нам кузькину мать. Знаешь, куда он тебе трубу от «Вампира» засунет, рассказать? Надо его на выходе брать, когда он только пойдёт на водопой. Как раз будет полно времени подготовиться.

– Ну, я бы так категорично не заявлял на твоём месте, – подал голос, теперь уже несогласный Ракшас. – А если он задержится где-то, или вообще в берлогу заходить не станет? Подтверждённых данных-то по этому вопросу нет. Его на обратном пути нужно ждать, когда он окончательно на ночлег соберётся. У нас будут гарантированные два часа на подготовку и ориентиры по времени. Маловато, но уж надо постараться.

– Передохните немного, стратеги. От вас скоро дым пойдёт, всю округу всполошите, – появившийся в дверном проёме Баламут начал рассовывать спорщикам разогретую на сухом горючем еду из рационов. – Объявляю временное перемирие для приёма пищи. Разносолов не обещаю, в силу походного положения, но брюхо набить сможете до отвала.

Раскрасневшиеся от дебатов товарищи принялись за поздний ужин, молчаливо поглощая пищу под весёлый стёб Баламута. Его, наверное, единственного не тяготила близость опаснейшего создания Улья и скорая охота с непредсказуемой развязкой. Баламут хлопотал заботливой бабушкой, шутками и весёлой болтовнёй отвлекая от тревожных мыслей. Когда пришла пора чаепития, Баламут притащил гору добротно сделанных бутербродов, разнообразие которых ограничивалось лишь предлагаемым ассортиментом армейского рациона.

Горячая еда оказала закономерно благотворное действие. Морщины на лбах расправились, взгляды подобрели. Ужин закончился за полночь, под свет маленького ручного фонарика и ритмичную трескотню сверчков и цикад.

– Всё на сегодня, давайте спать укладываться, – вновь взял в свои руки инициативу Баламут. – У нас, насколько я понял, ещё полтора дня в запасе. А утро вечера мудренее, это ещё мой дедушка говорил. Переспим с этими мыслями, а завтра что-нибудь придумаем.

Закончив фразу, Баламут залез на своё сиденье и завозился там со спальным мешком, устраиваясь на ночлег. Минут через пять после того, как он затих, над краем водительского кресла снова появилась его растрёпанная голова.

– Если приспичит по естественным надобностям, далеко не заходите, я везде растяжек понатыкал. Я там лопату специально приготовил, у заднего борта стоит, пользуйтесь. И двери закройте потом.

Если не считать не приспособленный под комфортный отдых броневик, ночь прошла на диво хорошо. Спокойно, то есть. Опасные заражённые сюда не забредали, опасаясь непростого обитателя здешних мест, а самого скреббера это направление по каким-то причинам не интересовало. С утренним подъёмом не торопились, максимально впитывая минуты нечастого отдыха. Но в полях особо не разоспишься, кто был, тот знает. Сила привычки прогнала сон к шести утра, и рейдеры потихоньку зашевелились.

Первым не выдержал бестолкового лежания Ракшас. Пожелав товарищам доброго утра, он покинул свой спальник, отправившись совершать обязательный утренний моцион. Тут и лопата пригодилась. Перефразируя избитое выражение, соблюдение правил гигиены – залог здоровья. А Баламут, кстати, красавчик, отметил места установки сигнальных растяжек, навязав на кусты цветную ленту. Если бы не эта предосторожность, Ракшасу лопата и не пригодилась бы. Наделал бы в штаны прямо под хлопок разорвавшейся мины.

Война войной, а обед по расписанию. На самом деле в этих словах заложен глубокий смысл, потому что голодный боец – это не боец. Четвёрка искателей приключений вновь собралась вместе за завтраком. Отвлечённый разговор постепенно перешёл к теме вчерашних споров. Первым выступил командир.

– Я сейчас все свои мысли выскажу, а потом обсудим, – Седой шумно отхлебнул из горячей кружки. – Если честно, я вчера долго заснуть не мог, и так думал, и эдак. Получилась сборная солянка из всех предложений, которые прозвучали вечером. От каждого взял понемногу. Короче, мысли такие. Берём зверя при возвращении в логово. Я, Халк и Ракшас прячемся в камнях, подходящее место ещё надо будет найти. С нами все «Вампиры» и седьмой РПГ с двумя кумулятивными зарядами. Машинка на подрыв у Халка. Контрольный пункт на въезде – это первый запасной рубеж. Там будет Баламут в роли наблюдателя. С ним второй РПГ и пять зарядов, если что, окажет посильную поддержку. Вторым рубежом примем трёхэтажное здание административного корпуса, там нужно подготовить огневые точки и перетащить туда оставшиеся три «Агленя».

В сопровождение своих слов Седой для наглядности набрасывал карандашом схему на чистом листе блокнота. Парни сосредоточенно внимали своему командиру, молча и не перебивая. Перерыв в обсуждении действительно пошёл только на пользу. За ночь мысли разложились по полочкам. Вырисовывающийся план, похоже, пока не вызывал ни у кого отторжения. Седой тем временем продолжал.

– Имеющимися у нас средствами обеспечиваем дополнительное минирование тут и тут, – карандаш поочерёдно ткнулся в план-схему около обозначений контрольно-пропускного пункта и административного здания, – причём дорогу у КП минируем по обе стороны шлагбаума. Используем по две противотанковые мины и по одной МОНке с каждого направления. Оставшимися тремя противопехотными минами усиливаем заграждение у второго рубежа. Всё это завязываем на управляемый подрыв. Один пульт Баламуту, второй вместе с найденным оставляем на подготовленных позициях на первом этаже многоэтажки. Да, чуть не забыл. Перед началом операции «Каймана» перегоняем максимально близко, на подготовленную заранее точку. Чтобы эвакуироваться проще было.

Седой помолчал, обвёл глазами товарищей, давая возможность задать вопросы. Но парни продолжали внимательно слушать и, судя по всему, вопросов пока не возникало. Те, кто привык и знает армейскую дисциплину, наверняка будут немного покороблены долгими объяснениями Седого. Ведь приказы не обсуждаются, приказы выполняются. Но тут надо кое-что пояснить. Во-первых, Улей – это вольный край, по духу сродни Дикому Западу. Здесь все вооружены, каждый волен жить по-своему и принимать свои решения. Причём впоследствии за них отвечая. Во-вторых, любая группа рейдеров – это не армейское подразделение, а всего лишь добровольное объединение людей со схожими взглядами для решения определённых задач. Этакий кружок по интересам. Никто не будет лезть грудью на амбразуры, выполняя тупые приказы, да и брать на себя груз ответственности за гибель близких людей не каждый захочет. Есть нюансы, но сейчас не про них. Ну и в-третьих, затеваемая операция настолько опасна и сложна в исполнении, что тут просто необходимо осознанное согласие человека участвовать в ней. Иначе быть беде.

– Немного аргументирую, возможно, отвечая на будущие вопросы, – начал объяснять свои выкладки Седой. – Если мы принимаем этот план действий, то имеем следующее. Гарантированные два часа отсутствия твари. Можно будет скрытно подобраться и устроиться в засаде. Времени, конечно, не ахти сколько, но это тоже на руку. Меньше следов оставим, меньше вариантов, что нас заметят. Маршрут возвращения всегда постоянный и уже заминирован нашими предшественниками. Имеем «засадный полк» и подготовленные пути отхода. У меня всё, готов выслушать альтернативные предложения.

Седой в несколько больших глотков допил остывший чай и отставил посуду в сторону. Ракшас в задумчивости тёр ладонью заросший щетиной подбородок, Халк ожесточённо чесал затылок, непривычно серьёзный Баламут внимательно рассматривал получившийся чертёж.

– Я бы конечно жахнул в пещеру со всех стволов, – наконец произнёс Халк с улыбкой на губах, – но вижу, что мой вариант тут не играет.

– У меня было приблизительно такое же решение, но у тебя явно лучше, – добавил Ракшас, продолжив скороговоркой грубоватого каламбура. – Это и понятно, у тебя ж опыта больше.

– Согласен, – Баламут театральным жестом хлопнул блокнот о пол машины и широко улыбнулся, заканчивая обсуждение.

Нехитрые шутки разрядили скопившуюся со вчерашнего вечера остроту обстановки. Спорить больше не нужно, нужно делать. Первое слово за разведкой. Квадрокоптер ушёл свечой ввысь, теряясь среди атмосферных просторов. Через непродолжительное время Баламут кивнул. Можно. Средства коммуникации находятся в порядке и проверены загодя. Вскоре рейдеры потерялись среди листвы деревьев, отправившись на реализацию утверждённого плана.

Пришлось попотеть, что и говорить. Перетаскивать кучу смертоносного железа, пытаясь остаться незаметным, – не самое любимое занятие. Особенно если брать в учёт некоторые детали в виде где-то блуждающей твари, которая может вернуться в любой момент. Но как бы там ни было, парни управились со своими задачами до конца дня. Правда, пришлось ходить несколько раз, но к вечеру всё что надо, было сделано. Огневые точки оборудованы, мины расставлены и замаскированы, трубы гранатомётов разнесены и припрятаны. Баламут с высоты полёта дрона обнаружил подходящее место для засады. А в зарослях на ближайшей к карьеру окраине лесополосы вырубили площадку для «Каймана».

Салон бронеавтомобиля, заваленный в последнее время разнообразным снаряжением, заметно опустел. Теперь хоть спать поудобнее будет. Эта возможность и была сразу использована вернувшимися запоздно рейдерами. Парни вымотались, как беговые лошади и провалились в сон, даже не поужинав. Баламут, оставшийся в гордом одиночестве, ещё некоторое время находил себе занятия. Убрал квадрокоптер, перекусил на скорую руку, походил вокруг автомобиля, затем присел у переднего колеса, вслушиваясь в окружающие звуки. Там его и сморило.

С приближением часа начала операции накал страстей нарастал. От нервного хождения вокруг броневика образовалась вытоптанная сапогами тропинка. Весь день был посвящён последним приготовлениям и отдыху. Рейдеры плотно позавтракали и поправили споровый баланс усиленной дозой живца. Личное оружие в который раз проверено, запасные магазины уложены в карманы разгрузок. Отдали дань старинной русской традиции, совершив омовение и переодевшись в свежую смену белья и запасной комплект униформы. Вода из бутылок и влажные салфетки, правда, слабая замена настоящей бане или хотя бы нормальному душу, но что имеем, то имеем. Не до хорошего сейчас.

Наконец, стрелки часов приблизились к нужным цифрам. Минут пятнадцать-двадцать, и тварь покинет своё лежбище, запуская тем самым необратимый процесс охоты. Баламут поднял дрон и перебежал с пультом на водительское место. Неудобно, но зато потом не надо будет терять драгоценное время. Рейдеры уже давно сидели по своим местам. Руки сжимали оружие до побелевших костяшек. Чудовище пересекло границу чёрного марева точно по графику. Баламут попросту посадил квадрокоптер на крышу контрольного пункта. Пульт полетел назад, в руки Ракшасу, и «Кайман» выпустил чёрное облако выхлопа под рык ожившего мотора. Через минуту броневик, охлестываемый ветками, ломился прямо сквозь заросли, подминая кусты и ломая деревья. Всё, началось! Назад пути нет.

19

Монгол выглядел чернее грозовой тучи, настроение было под стать внешнему виду. Капитан впервые за долгие годы безупречной службы чувствовал себя карателем или даже наёмным убийцей. Бойцы, ехавшие с ним в одной машине, притихли, стараясь не отсвечивать и лишний раз не привлекать к себе внимание. Они ещё никогда не видели таким своего командира.

Остатки подразделения, наконец, объединились и двигались усиленной колонной по новому маршруту, углубляясь в западные кластеры. Колёса бронетехники поднимали клубы пыли, шум двигателей распугивал попадающихся животных и птиц. Скрытностью перемещения никто не заморачивался. Кому она нужна эта скрытность, когда есть реальная огневая мощь современной военной техники. Стволы пары «Водников», двух БТР и «Фалькатуса» в придачу уконтрапупят кого угодно. Это не считая умелых воинов, которые при случае тоже просто так сидеть не будут. Поэтому развитые и, следовательно, очень сообразительные заражённые, которые были способны представить реальную опасность, предпочитали искать добычу попроще. А глупые и жадные попросту гибли под могучими колёсами. На них даже патроны не тратили.

Горыныч со своими людьми дожидался капитана недалеко от Перевалка. В прямой видимости стаба, но так, чтобы не мозолить глаза посторонним. Последовал короткий привал, озарённый радостью встречи сослуживцев. Пока бойцы оправлялись, принимали пищу и отдыхали после долгого марша, капитан приказал организовать сеанс связи с куратором вне графика. Начался очередной этап операции, появились новые вводные. Необходимо было доложиться, чтобы получить свежие инструкции. Да и чем чёрт не шутит, может и у руководства какая-то информация появилась. Монгол втайне надеялся, что ситуация разрешилась сама собой и хотел услышать приказ об отмене операции. Но услышал совершенно другие слова, что и послужило причиной его теперешнего душевного состояния.

– Капитан, в связи с усложнением задачи я повышаю степень вашего допуска, – сухие слова куратора взрезали мозг словно тупым консервным ножом. – Объектом вашего поиска является группа рейдеров, у которой сейчас находится информация о местонахождении носителя золотой жемчужины. По последним донесениям и данным аналитиков, они, с вероятностью девяноста двух процентов, попытаются воспользоваться этой информацией. Кроме того, по не зависящим от нас причинам могут появиться другие конкуренты, претендующие на обладание этим артефактом в количестве до трёх подготовленных формирований. Одна группа появится со стопроцентной допустимостью. Поэтому теперь вашей приоритетной задачей является добыча артефакта и физическое уничтожение всех причастных к тайне, не являющихся сотрудниками Института. Времени на исполнение у вас максимум три дня, после чего операция будет считаться проваленной, а к вам применено дисциплинарное наказание и штрафные санкции. У меня на этом всё. Выполняйте. Конец связи.

Монгол много чего перевидал, через многое прошёл, но чтобы вот так превратить осмысленную и логичную операцию в карательную процедуру, да ещё и приговаривать всех без разбора только за то, что по нелепой случайности люди стали обладателями какой-то там тухлой тайны… Это уже находилось за гранью понимания капитана. Уничтожать заражённых, спасать научников, цапаться с мурами и просто отмороженными иммунными – это Монгол понимал. Тут было ясно, где хорошие парни, а где плохие. А вот так, превратиться в палача по прихоти какого-то костюмированного персонажа, было не по его характеру.

Капитан скрипел зубами, снова и снова обдумывая услышанные слова. Заложник системы, твою мать. Подписанные обязательства и впитавшаяся в кровь дисциплина не позволяла плюнуть на всё и уйти. Ещё и люди у него и ответственность за них. Эх, жизнь бекова.

– Санкции они применят, применяльщики хреновы. Да твою же мать! – вырвалось у Монгола от переизбытка эмоций.

На этих словах оператор, сидящий рядом за пультом управления вооружения, вообще застыл фарфоровой куклой. Осознав, что его самокопания затянулись, капитан неожиданно подмигнул бойцу.

– Эх, ладно. Живы будем – не помрём, – сказал он и улыбнулся. – Лейтенант, где мы сейчас?

Монгол отбросил досужие переживания, достойные лишь домашних барышень, как ненужный груз. У него появилось решение и нужно ему следовать. Жить надо в мире с самим собой, есть принципы и их необходимо соблюдать. И такие понятия как честь, совесть и собственное достоинство – не просто досужие слова. По крайней мере, для капитана. Но чувство долга, верность слову и служебные обязанности – их тоже никто не отменял. Информация? Информацию добудем. Жемчужина? Достанем, золотая она там или позолоченная. Да хоть бриллиантовая. Но вот палачей и карателей его нанимателям нужно искать в другом месте. Короче, действовать надо по ситуации, а там будем посмотреть. А Институт… Да гори он синим пламенем. Не пропадёт в любом случае.

– А хрен знает, товарищ капитан, – заржал лейтенант, тоже из кадровых офицеров, почувствовав перемену в настроении командира. Затем протянул карту. – Где-то тут должны быть.

Монгол посмотрел на часы. Ничего себе, это он на четыре часа выпал из реальности. Расклеился как подросток переходного периода. Нельзя так рефлексировать, надо собраться. Капитан вытащил флягу, отхлебнул живительного напитка.

– Ищи место и командуй остановку, – Монгол вернул карту командиру отделения. – Останавливаемся на ночёвку.

– Так ещё почти четыре часа светлого времени, – начал было лейтенант, и осёкся под взглядом капитана. – Есть искать место.

Временный лагерь разбили на высокой, поросшей редким кустарником сопке. Технику расставили по периметру, соорудив импровизированное ограждение в совокупности с огневыми точками. Подходы просматривались на несколько километров, можно было отдохнуть в относительной безопасности. Многодневные гонки по кластерам уже задолбали так, что дальше некуда. Накопившая усталость в сочетании с постоянными неудачами, потерями в личном составе и технике могут довести до ручки кого угодно. Ещё и вышестоящее руководство со своими неумными приказами. Монгол решил забить на важность текущих дел и дать себе и подчинённым немного расслабиться. Когда ещё выпадет такая возможность, кто знает?

Пока бойцы, свободные от текущих обязанностей, наслаждались минутами относительного безделья, к Монголу подошёл Горыныч и уселся рядом. Прапорщик давно знал своего командира и остро почувствовал перемену в его настроении. Горыныч помолчал какое-то время, затем заговорил:

– Чтобы там не было, командир, знай, я тебя всегда поддержу. При любых раскладах.

Невесёлая улыбка тронула губы капитана. Он благодарно потрепал товарища по плечу.

– Спасибо, Горыныч. Я знаю.

Длительный отдых пошёл на пользу всем. Бойцы выглядели посвежевшими и были готовы противостоять новым напастям, какими бы они ни были. Монгол тоже успокоился, загнав ненужные сейчас мысли на задворки сознания, и был привычно собран и подтянут. Воспрявший боевой дух прямо-таки витал над лагерем, словно местный бог войны одарил воинов своей благодатью. Капитан уточнил сегодняшний маршрут, снова собрав у карты своих командиров подразделений. Отряд покинул гостеприимную вершину холма и продолжил движение.

Колонна углублялась на запад, оставив далеко позади обжитые территории. Тут люди уже не селились даже на годных для проживания стабах. Слишком опасно, слишком близко к безумным кластерам Пекла. Сюда периодически захаживают такие монстры, что и представить жутко. Да если бы ещё и по одному, так нет же, обязательно в сопровождении свиты, тоже не из самых слабых заражённых. Спонтанные перемещения огромного количества переродившихся тварей, получившего название «Орда», тоже родом из этих мест. Такое случается, когда перезагружаются мегаполисы с многомиллионным населением. Закон больших чисел работает. Много людей – много заражённых. И откормочная площадка гигантских размеров. Монстры в таких случаях прогрессируют вверх по шкале ударными темпами. В какой-то момент они преодолевают некий критический порог, и пожалуйста – Пекло исторгает несметные полчища чудовищ, сметающие всё на своём пути.

Поэтому ушки надо держать на макушке. По подразделениям была объявлена повышенная боевая готовность. Все, кто не был задействован в управлении транспортом и разведке, прильнули к бойницам, приготовив доступное оружие. Оба квадрокоптера были запущены в воздух прямо в движении и транслировали картинку с высоты птичьего полёта. Интуиция боевого офицера не оставляла капитана в покое. Монгол всё ярче осознавал, что развязка приближается. Конечная цель похода, что бы они там ни искали, уже где-то рядом. Вскоре события понесутся галопом взбесившейся лошади, вот тогда только и успевай поворачиваться. Нужно постараться приготовиться ко всем возможным передрягам. М-да, сложно представить фразу смешнее. Улей умеет удивлять, куда там известным фокусникам.

Местность ощутимо изменилась. Стали чаще попадаться холмы и овраги. Деревьев и зарослей кустарника стало больше. Рощи, посадки и перелески резко ограничивали видимость, увеличивая возможность неприятных неожиданностей. Поступил сигнал от одного из операторов летающих наблюдателей. Он что-то заметил. Последовала быстрая корректировка курса движения, и через несколько минут машины рассредоточились на окраине лесного массива.

Развёрнутая рация дальней связи так и стояла под деревом с раскинутой на ветках петлёй проволочной антенны. Капитан поковырял носком берца глубокую рытвину. Такие обычно остаются, когда мощная техника стартует с места с максимальным ускорением. Один плюс один всегда равно двум. Так, по крайней мере, учат в школах. Монголу не понадобилось много времени для анализа.

– Один дрон отрядить для наблюдения за периметром, один пустить в направлении следа – капитан жестом руки уточнил, куда именно.

Подбежал боец с монитором управления. Лёгкая машинка, жужжа четырьмя винтами, снизилась и умчалась прочь. Монгол с командирами отделений буквально впились глазами в экран. Следы, оставленные тяжёлой машиной, даже не успели затянуться. Природе ещё предстоит над этим потрудиться. Парни явно торопились, стремясь убежать от кого-то очень серьёзного. Вот промелькнул в кадре глубокий след от пробуксовки – это попался влажный грунт в низине. Вот бугор с начисто срезанной верхушкой посередине колеи отсвечивает лишённой растительности лысиной. А вот начали попадаться и сами преследователи, вернее то, что от них осталось.

Массивные кости изменённых монстров лежали там, где их настигла свинцовая смерть. Зубастые черепа зияли пустыми глазницами. Падальщикам ведь всё равно, кого жрать. Законы природы наглядно, у неё поблажек нет. Размеры останков внушали уважение своими габаритами и количеством. Неизвестные рейдеры, давшие тут последний бой, дорого продали свои жизни. Возможное сомнение в том, что бой был последним, развеял новый кадр. Квадрокоптер завис у покорёженной и разорванной на части машины, повисшей на поломанной берёзе. Вот погибшие люди и обрели имена. На борту бронеавтомобиля читалась надпись «Институт». Пропавшую экспедицию Монгол всё-таки нашёл.

Поисковый отряд переместился к месту гибели коллег. Монгол бродил среди обломков, осматривая вытоптанную поляну. Пусть прошло достаточное количество времени, было необходимо проанализировать ситуацию. Хоть это, наверное, уже ни для кого не важно. В общую картину не вписывались только голубые бампера от легковой машины и собранные в одну кучу остатки снаряжения. Скорее всего, это тот парень, на которого в Перевалке вышли, оставил. Ну, что уж теперь гадать.

Рачительный до всякого добра Горыныч и тут не устоял. Дождавшись молчаливого согласия командира, отдал команду, и один из бронетранспортёров пополз в поле, часто останавливаясь.Добром разбрасываться не след. Тем более, за него кровью заплачено, хоть на этот раз и чужой. Трофейная команда вернулась нескоро, объеденные трупы лежали на большом удалении друг от друга.

Интуиция, как всегда, не подвела капитана. Несмотря на то, что его подразделение фактически оставалось на месте, череда событий понеслась с места в карьер. Дроны продолжали ощупывать ближайшие поля и перелески. В быстрый «Фалькатус» погрузились два самых толковых следопыта, и он рванул на объезд территории. Нужно было обнаружить хоть какие-то следы, чтобы уточнить новый вектор движения.

Очередные находки пока укладывались в принципиальную схему выработанного маршрута. Монгол снова углубился в изучение карты с линейкой и карандашом в руках. В размышлениях время утекло незаметно. Следопыты вроде только что уехали, а уже вот они, бегут с новыми данными. Им удалось найти следы от колёс тяжёлого броневика. Попались две низины по ходу движения – из тех, в которых лужи никогда не высыхают. Один из парней быстро сориентировался и показал отметки на карте.

Проложить новый маршрут через известные точки – дело минуты. Капитан ещё не успел оторвать карандаш от бумаги, а ему уже всё было ясно. Две линии практически совпадают. Даже с учётом того, что прямых дорог не бывает, концепция поиска всё-таки была принята верная. Надо дожимать ситуацию. Капитан сложил карту и поднялся на ноги. Команду к продолжению движения, почти готовую сорваться с губ, неожиданно прервала какая-то суматоха.

– Командир, посмотри, что нашёл, – к Монголу бежал оператор квадрокоптера с протянутым в руках пультом.

Бойцу стало скучно висеть над одним местом в режиме патрулирования, и он стал разнообразить своё времяпрепровождение, не отклоняясь, впрочем, от основной задачи. Баловство с высотой наблюдения и сменой фокуса видеокамеры принесло неожиданные плоды. В мониторе отражался пыльный шлейф чужой автомобильной колонны, идущей на большой скорости. Капитан моментально прикинул высоту полёта дрона и разрешающую способность видеокамеры. Километров сорок до них, не меньше.

– Задача со многими неизвестными, – выругался вполголоса капитан. Ещё со старыми целями не разобрались, мать их так, а тут на тебе – новые фигуранты образовались. А может быть это совершенно посторонние люди, и едут они по своим делам? Ага, как же, держите карман шире. Сильная группа рейдеров появляется глубоко в западных кластерах в одно время с ними и движется в том же направлении. Едут-то они по своим делам однозначно, но дела эти плотно переплетаются с делами группы Монгола. Это совершенно очевидно, к гадалке ходить не надо.

– По машинам, – прозвучала команда к выдвижению. – Операторам дронов всеми силами отслеживать обнаруженную колонну. Командирам подразделений обеспечить контакт с механиками. Нужно догнать этот отряд, дальше действуем по ситуации.

Закрутилось. Капитан загрузился в «Фалькатус», ощущая начинающийся мандраж, – тот, который у него всегда появлялся перед началом боя. Финальная стадия началась. Дальше как карта ляжет. В Улье бывает всего два пути. Или погибнуть, или победить. Другого не дано.

20

Мямля был поражён, насколько кипучий процесс он запустил. Движения начались с самого утра следующего дня. Разлёживаться никому не дали. Бекон лично прошёлся по номерам гостиницы, где расквартировалась банда, и вытряхнул всех из кроватей. Времени на утренние дела и завтрак вожак отпустил в обрез. Но к обозначенному сроку «Ангелы» собрались у дверей гостиницы в полном составе. Идти наперекор лидеру, когда он в деловом настроении, не рискнул бы даже самый отвязанный разгильдяй. А дураков среди рейдеров не было.

Бекон загнал всю кодлу в палисадник, подальше от чужих ушей, собрал людей вокруг себя в плотную кучу и начал вводную речь.

– Парни, есть дело, которое мы сейчас будем двигать. Вы все давно меня знаете, за мелочи я не берусь. Но тут опасность будет запредельная. Кто в себе сомневается, может сразу отпрыгивать в сторону, потом будет поздно, – вожак обвёл взглядом сплотившихся соратников.

– Ха, опасное. А когда они другие были. Не девочки, чать, отпрыгивать, – кто-то высказал общее мнение под одобрительный гул голосов.

– Ну, тогда и говорить не о чем, – хлопнул в ладоши Бекон, – как готовиться к дальним рейдам вы знаете. Только всё берём в двойном размере и в четыре раза быстрее. Охотников за призом до хрена, нам надо успеть первыми. Если всё понятно, тогда погнали.

Мямля даже глазом моргнуть не успел, так быстро все разбежались решать поставленные задачи. Среди ухоженных деревьев гостиничного садика остались лишь вожак и он сам с телохранителями. С ними не было только Пуза. Предварительно отпросившись у главаря, толстяк убежал готовить машину к рейду. Это дело такое – постороннему не доверишь, если конечно не хочешь приобрести в дороге неприятных случайностей. Бекон тормознул ещё одного рейдера по прозвищу Олух, штатного сенса банды. У Олуха была редкая грань Дара Улья. Кроме возможности определять иммунных на ограниченной территории, он мог оценивать достоверность информации. Не правдивость, а именно достоверность. Незаменимая способность в подобных случаях. Олух, кстати, и обнаружил Мямлю, когда тот прятался в погребе на схроне банды.

Мямля собрался было уйти, чтобы найти тихое местечко и поспать лишний часок. Уж больно тяжело переносил посиделки с алкоголем, не привык ещё к такому его неокрепший организм. Бекон остановил парня на полпути. Главный «Ангел» устроился в беседке и указал Мямле на место напротив себя. Судя по всем признакам будет очень серьёзный разговор. Бекон даже блокнот с карандашом приготовил. И карту.

Три здоровяка в кожаной униформе рассредоточились на дорожках вокруг палисадника. Их задачей было заворачивать случайных прохожих и непрошенных гостей. Не нужно, чтобы лидеру помешали, а тем более, не дай бог, услышали что-нибудь лишнее. Вид суровых бородачей не располагал к досужим расспросам, хотя концентрация бесшабашных храбрецов и просто отмороженных типов в Улье запредельная. Никто не будет накликивать себе лишние приключения, просто так связавшись с многочисленной бандой. Лидер «Ангелов» мог спокойно разговаривать, не беспокоясь об утечке информации с этой стороны.

Он гонял Мямлю в хвост и в гриву, выуживая крохи полезных сведений. Мямля вспомнил студенческие времена, ощущая себя жалким троечником на экзамене у привередливого преподавателя. Вопросы сыпались один за другим, потом повторялись в новых трактовках. И опять, и опять, и опять. Мямля взмок так, что подкладка жилетки прилипла к спине. А Бекон всё не унимался, буквально выдавливая из собеседника новые подробности.

Мямля возблагодарил судьбу за свою хорошую память и досужее любопытство. Хоть ему и не давали особенно вникать в дела экспедиции, он всё же умудрялся быть в курсе событий. Тут в карту заглянет, там кусочек разговора подслушает, то в окно посмотрит, то в монитор, так и складывалась общая картинка. В конце необычной беседы Мямля даже поразился, как много он, оказывается, помнил. Перед Беконом лежала карта с начерченным на ней маршрутом, а заметки и комментарии заполнили с десяток листов в блокноте. Сам громила выглядел довольным боровом у полной кормушки. Но тс-с-с! Его так называть нельзя, если помните.

Хоть все и носились со скоростью и трудолюбием пчёл, собирающих пыльцу, последние приготовления закончились далеко за полночь. Чётко сформулированные задачи, подкреплённые достаточным финансированием, делают чудеса. Да ещё если учесть, что впереди замаячила богатая добыча. Подготовка, на которую в обычных условиях ушло бы три дня, как минимум, была закончена за неполные двадцать четыре часа. А то, что Бекон особенно не объяснял, за какими трофеями собирается, сработало ещё лучше. Перед глазами у каждого члена банды колыхалось сверкающее марево алмазной пыли, окутывающее невиданные сокровища. Бекон на пустяки не разменивается, это всем известный факт.

Только накануне вальяжно и с размахом прожигающих жизнь «Ангелов» теперь было не узнать. Слаженные действия, разумные решения, своевременные доклады ответственным участникам банды, практически воинская дисциплина. Ни следа не осталось от былого разгильдяйства. Тут и армия позавидует. Не всякая, конечно же, но всё-таки. «Ангелы» поужинали по-быстрому, без алкоголя и отправились на ночной отдых. У машин, чего раньше Мямля не видел, были выставлены посты. Да, закрутились дела. Круче ещё не было.

Следующее утро началось до восхода солнца. Мямля уже успел отвыкнуть от столь ранних подъёмов. Времени половина четвёртого, а все уже на ногах, собрались около своих пикапов, ждут указаний. Последние проверки прошли быстро, и Бекон, наконец, громыхнул словами команды. Шум закрывающихся дверей и рык запускаемых моторов разбили утреннюю тишину. Колонна вывернула на дорогу, сопровождаемая удивлёнными взглядами редких прохожих.

Бекон старался не выдавать свои эмоции. Ещё бы, репутацию брутального вожака банды отмороженных рейдеров не просто заработать и ещё сложнее поддерживать. Но поначалу у него появилось чувство глубокой досады. Как так-то? Ведь были, считай, в шаге от нужного места. Куда делось его звериное чутьё на добычу, почему вдруг подвело? Ведь совершенно понятно, что обнаруженный в погребе парень забрёл на схрон не просто так, от нечего делать. Но чуть позже, по трезвому размышлению Бекон успокоился и отогнал неприятные мысли. Всё правильно он сделал. Тогда на кону стоял немалый куш, и времени было в обрез. Да и соваться на такое дело неподготовленными по меньшей мере глупо, если не сказать грубее. Всему нужно своё время, пусть идёт, как идёт. Всё предугадать невозможно, особенно в Улье.

И тем не менее Бекон гнал колонну как на пожар. Дорога дальняя, если ехать в нормальном режиме, то до Перевалка неделю добираться будут. А надо быстрее, гораздо быстрее. Есть такая особенность у людей, может быть не у всех, но она встречается. Как только появляется определённая цель, так начинает казаться, что эта цель нужна всем. А если вожделенный объект ещё и ограничен в количестве или вообще единичен, так можно просто с ума сойти от всяческих мыслей. А если не успеем, если перехватят, если не получится, и ещё много подобных «если» начинают терзать воспалённый параноидальными мыслями мозг. Так было и с вожаком «Ангелов». Это как машину новую покупать. Вроде стоит в салоне неделями никому не нужная, и ещё будет стоять, а нет, так другую, такую же привезут. Но стоит только нацелиться, и блестящая красавица превращается в «ласточку» необходимую всем. И волна переживаний захлёстывает полностью, не отпуская до момента оформления документов.

Бекон ни на грамм не сомневался в успехе. Подумаешь, невидаль – скреббера завалить. Был у него с парнями подобный опыт и неоднократный. Добывали уже подобных монстров, и для заказчиков, и для себя. Один раз даже от нечего делать выезжали поохотиться. Как раз тогда в делах было затишье. Тут и переживать не за что. Не давали покоя мысли, что они могут не успеть. Уж слишком поздно спохватились, а конкуренты имеют неслабую фору, они, наверное, уже на подходе. Поэтому Бекон и торопился как ошпаренный из бани, то и дело подгоняя своих водил.

Заряженные на бездорожье пикапы неслись с невиданной в этих краях скоростью, пожирая при этом немыслимое количество топлива. Столбы пыли на просёлочных дорогах упирались в небеса, раскатистый рык большеобъемных моторов распугивал живность далеко вокруг. От любознательных заражённых просто убегали, не давая им возможности для нападения, обнаруживая опасность заранее. Тут надо Мямле спасибо сказать, ему в этом деле равных не было. Короткие остановки делались в знакомых, уже не раз испытанных стабах. Сон, еда, заправка, обслуживание машин, не больше. Только то, что необходимо для нормальной жизнедеятельности людей и машин. Чистый функционал. И снова в дорогу, встречая восход солнца уже в движении.

Дорога всегда располагает ко всяческим размышлениям и фильтр в голове не стоит. Мысли возникают всяческие. Бекон неожиданно поймал себя на раздумьях о золотой жемчужине. Артефакт, дающий по слухам небывалые способности, а то и могущество, сродни божественному. Слышал он подобное в кабаках. Такие байки про этот жемчуг рассказывают, что братья Гримм отдыхают и Ганс Христиан Андерсен с ними, а может нервно курит, неизвестно. Бекон скептически хмыкнул. Эта тема не про него. Ему все эти фишки на хрен не нужны. Он и так неплохо себя чувствует. Не стоит выискивать лучшее там, где уже хорошо. А что с ней дальше делать, так это как раз проще простого. Загнать её нуворишам, наподобие последнего охреневшего жирдяя из Семиреченска, да и всего делов. А ещё лучше – аукцион устроить, посмотреть, как эти придурки из шкуры вон будут лезть ради такого приза. Быть равным богу, скажут же тоже!

Вот и Перевалок впереди показался. Нормально доехали, за неполные пять дней. Своеобразный рекорд получился. Но кто их тут учитывает, эти рекорды. Хью Бивера в Улье нет, и никогда не было. Стаб гудел пчелиной пасекой. Причём не добродушными пчёлами, а опаснейшими шершнями, если принять во внимание особенности характеров здешних мужчин. Крепко сколоченные группы бывалых рейдеров понаехали сюда в небывалом количестве. Слухи о том, что институтские умники нашли золотую жемчужину где-то в окрестностях Перевалка, хлестали через край, распространяясь по кластерам. Те, кто чувствовал в себе уверенность и имел такую возможность, устремились в этот западный стаб. Ни дать, ни взять, происходящее напоминало Доусон во времена золотой лихорадки. Народу прибыло столько, что не продохнуть. Устроиться «Ангелам» получилось с трудом и за небывалую сумму, и то в небольшом домике на окраине.

Но, как заведено, богатеет не тот, кто ищет золото, богатеет тот, кто продаёт лопаты. Перевалок получал нереальную прибыль от такого ажиотажа, учитывая тонкости организации посёлка. Цены на еду, алкоголь, патроны, снаряжение, плата за постой взлетели больше чем в три раза по сравнению с привычными тарифами. Штатные рейдеры Перевалка перестали отвлекаться на охоту за монстрами, всецело сосредоточившись на снабжении посёлка всем необходимым. И в самом деле, зачем подвергать себя ненужной опасности, растрачивая недешёвый боекомплект ради десятка-другого споранов? Народ рекой валит, и все готовы эти спораны отдать практически просто так, за еду. А еды и прочего тут полно. Кластеры постоянно обновляются, только успевай собирать. Люди Полковника, местного командира, намеренно раздували золотую лихорадку, подпитывая слухи новыми подробностями.

Из недавних новостей активно обсуждалось появление институтских представителей, целых три раза за один месяц. Причём отдельно отмечалось, что в последний раз, совсем недавно, в западном направлении ушла мощная колонна бронетехники. Для полного комплекта там только танков не хватало. А вернувшийся недавно из Стаб-Сити торговый караван привёз молву, что в окрестностях того стаба была неслабая стрельба, в результате которой образовались два сожжённых пикапа. Что интересно, участниками конфликта стали две группы рейдеров, побывавших накануне в Перевалке. А институтские спецы, которые тоже тут засветились, проявили к происшествию немалый интерес.

Предприимчивый Кореец организовал тотализатор, установив информационные доски во всех заведениях стаба. Азартные постояльцы ставили на того, кто добудет редкую жемчужину, кто вернётся из поисков живым и вернётся ли вообще. Ставок было много. Причём на поиск артефакта могла заявиться любая желающая команда. Покажется странным, но строки выставленных таблиц были заполнены почти донизу. Одним словом, Перевалок неслабо всколыхнуло.

Посёлок был настолько пропитан этими новостями, что для добычи необходимой информации даже не нужно было выходить дальше любого кабака. Бекон был до такой степени ошарашен духом охоты на золотую жемчужину, что чуть было не погнал свою банду дальше в ночь, без всякого перерыва. Но отдых был необходим, и людям и технике. И отдых длительный, не меньше суток. Практика суровых рейдов давалась не просто так. Печальный опыт показывал, что отдохнувшие люди лучше справляются с задачами, нежели люди, вымотанные долгими переходами. Методика вступать в бой прямо с марша тут не работала. Пройденный уже этап, были такие случаи, когда Бекон только начинал карьеру рейдера.

– Смотрите, кто к нам пожаловал, – поприветствовал знакомый бармен зашедшего в ресторацию громилу. – Сам Бекон, да ещё не один, а в силах тяжких. Тоже в охоте решил поучаствовать, что ли? В таблицу тебя надо вносить, или как?

Когда «Ангелы» в полном составе протиснулись в ресторан «Одноглазого рубера», там стало реально тесно. Многочисленных посетителей с громкой репутацией вышел встречать сам хозяин заведения. Оказав необходимое уважение клиентам, содержатель гостиницы убежал на улицу организовывать дополнительные места. С согласия «дорогого» гостя решили устроить ужин для вновь прибывших прямо на открытом воздухе. От прямого вопроса бармена, так просто рассуждавшего об артефакте, некогда покрытом аурой загадочности, Бекона перекосило.

– Да не, смеёшься, что ли? Мы так, мимо ехали, – смог обуздать эмоции Бекон, отмахнувшись от стоявшего за стойкой парня. – Нам пожрать организуй. Мяса главное побольше, и вискаря по бутылке на рыло посчитай.

– Ну-ну, – много чего повидавшего бармена было тяжело сбить с толку. – Мимо, так мимо. Организуем, Бекон, не вопрос. Для тебя в самом лучшем виде.

Богатое застолье оставило замечательное впечатление. Битые жизнью мужики умели радоваться простым сиюминутным вещам. За едой много шутили и часто смеялись. Авантюрные натуры чувствовали приближение новых приключений. Термин «адреналиновый наркоман» возник не на ровном месте. Под конец ужина хозяин заведения умудрился организовать для «Ангелов» баню, что могло считаться для него личным подвигом. Сколько ему пришлось договариваться и чего обещать, чтобы сдвинуть плотную очередь, знал только он сам. Хорошо получилось, одним словом, душевно. Так, как должно быть.

На следующий день сильно торопиться не стали. Небольшое нарушение ставшего уже привычным ритма похода, но это не страшно. Цель была близка, и ожесточение, с которым Бекон так рвался на запад, немного отпустило. Теперь решает судьба. Если «Ангелам» суждено повезти, им повезёт. Ну а если нет, то значит так и нужно. Над всеми в Улье довлеет рок. Есть тут некие высшие силы, кто бы что не утверждал.

Задержка, кстати, была не такой уж и великой. Организм человека быстро привыкает к постоянному режиму, это всем известно. Рейдеры тоже не стали исключением из правила, поэтому в четыре утра все уже были на ногах. Неторопливый утренний туалет, плотный завтрак надолго не задержал, и в начале седьмого колонна покинула посёлок. А на таблице, выставленной в холе «Одноглазого рубера», в самом низу появилась новая строчка – «Ангелы тёмного солнца».

21

Бекон пёр вперёд с энтузиазмом дикого бизона, торопящегося на случку. И с присущей этому зверю неостановимой мощью. Дух охоты охватил каждую клеточку необъятного тела. Впереди было сафари, в котором не каждому доводится поучаствовать. И решиться на само участие тоже сможет далеко не каждый. Среди «Ангелов» все мужики такие. Кто-то меньше, кто-то больше, но каждый зависим от богатых на адреналин приключений. От долгого спокойствия начинается самая настоящая ломка.

Даже трофеи и сопутствующее им благосостояние не имеют решающего значения. Они вторичны. Основная мотивация – это жизнь на грани фола. Постоянное подтверждение, что ты можешь то, чего не могут другие. Встать на ступень выше скучных обывателей, отторгнуть обыденность размеренной жизни с её надуманными и пошлыми ценностями – вот что важно.

Хоть Бекон и выжал Мямлю досуха, получив всю возможную информацию, маршрут приходилось корректировать прямо на ходу. Ориентиры были однотипными. Приходилось ломать голову, та ли эта посадка или всего лишь похожая, по этой дороге в прошлый раз ехали или нет. И так за разом раз. Мямля даже вспотел и покрылся красными пятнами от напряжённой работы извилин.

Ожила рация в головной машине. Оператор дрона, летевшего высоко над колонной, доложил о находке. Камера квадрокоптера зафиксировала далёкое кольцо карьера с пятном чёрного кластера поблизости от него. Наконец-то нашли. Другого такого сочетания примет быть попросту не могло. Бекон оставил Мямлю в покое, искать дорогу больше не было нужды. Куда надо ехать и так понятно.

Колонна перегруппировалась. Впереди ехала машина с рейдером, контролирующим летающего разведчика. Теперь очень многое зависело именно от него. Бекон наговорил в рацию кучу указаний и откинулся на спинку пассажирского сиденья. Хорошо! Промежуточная цель достигнута, банда добралась до места. Это значит, что пока всё, что делалось – делалось правильно. Если и дальше так пойдёт… Но забегать вперёд не нужно. Примета плохая. А в Улье в приметы верят все поголовно. Бекон одёрнул себя и выбросил из головы крамольные мысли.

Пикапы «Ангелов» выстроились в линейку перед лесопосадкой, не доезжая до насыпи километра два. Лишний раз рисковать не стоило. Не на зайцев охотиться приехали. Деревья с густой порослью кустарника загораживали колонну от возможного наблюдения, а часто попадающиеся в этой местности перелески должны были предотвратить ненужное распространение звука.

– Ага, ну-ка левее немного посмотри, – Бекон навис над плечом рейдера, стоявшего с пультом управления в руках, и внимательно изучал картинку на мониторе. – Вон броневик в кустах стоит, на крыше будки – дрон бесхозный. А ну, вдоль того склона камеру пусти. Точно, не показалось. Видишь кусок маскировочной сетки на камнях? Они по любому там уже, кто бы то ни был. Но эти парни явно не институтские.

Рядом уже столпилась все члены рейда, которые не были задействованы в охране. Бекон оторвался от экрана, обернулся к ним. Громила хоть и выглядел огромным неповоротливым мастодонтом, но всё же умел молниеносно оценивать обстановку и принимать верные решения. Этого у него было не отнять.

– Так, парни, или я сильно ошибаюсь, или времени у нас совсем в обрез. Пузо, и ты, Дикий, остаётесь здесь и со своими экипажами контролируете тылы. Остальные со мной. Эти машины, – Бекон пальцем показал какие, – толкаем вон в тот перелесок. Всё поехали, и пусть удача будет с нами.

До нужных деревьев было не меньше километра, но никто и не подумал возмущаться. Рейдеры молча упёрлись в борта внедорожников и стали толкать. Дорога была с небольшим уклоном в нужную сторону, поэтому местами пришлось даже пробежаться. От нового укрытия до карьера рукой подать. За считанные минуты долетят, если понадобится.

Бекон находился в полной уверенности, что основное действие развернётся именно там, внутри кольца каменной насыпи. Конечно, действовать подобным образом без детально продуманного плана, не совсем хорошо. Но что тут поделаешь? Кто не рискует, тот не пьёт шампанского – истина известная ещё с гусарских времён. Добыча, которую рассчитывал получить вожак «Ангелов», ждать не будет. Сорвиголов в Улье хватает, кому-нибудь да улыбнётся удача. Почему бы ему не стать этим счастливчиком.

Рейдеры напряжённо сидели по местам и разве только копытом не били от возбуждения. С адреналиновым выплеском удавалось справляться с трудом, все жаждали действия. Оператор квадрокоптера вывел свою машинку над карьером и застыл над экраном. Прозевать момент – смерти подобно.

Бекон хоть и был отчаянным искателем приключений, возглавлявшим банду лихих головорезов, но свои принципы были и у него. «Ангелы» никогда не отбирали законную добычу у более слабых рейдеров, хотя имели для этого все возможности. И ещё Бекон был ярым противником так называемой халявы. Внутри него глубоко сидело убеждение, что для хорошей жизни надо много и усердно работать. Головой ли, руками ли, но трудиться необходимо. Такие вот странности характера.

И сейчас, чтобы получить суперприз, проделав долгий и опасный путь, нужно очень сильно постараться. Участие в предстоящей охоте должно быть настолько весомым, чтобы трофеи оказались заслуженными. А с конкурентами всегда можно договориться, тем или иным способом. Или не договориться, но тогда в ход пойдут другие аргументы. Но это как пойдёт. Какой-то ожесточённой злобы Бекон к возможным соперникам не испытывал. Все люди, все хотят жить. И жить по возможности хорошо.

Оставшиеся в прикрытии рейдеры затолкали свой транспорт между деревьев и слегка замаскировали ветками. Так, чтобы и в глаза сразу не бросаться, и уехать быстро можно было. Занятий хватало. Привести в боевую готовность оружие, распределить посты, оборудовать под них места. Суматоха последних приготовлений сконцентрировала всё внимание на карьере, и никто не заметил сверкнувшей в вышине оптики чужого квадрокоптера.

И на старуху бывает проруха. Так говорят, когда бывалый и многоопытный человек совершает необдуманные, даже в чём-то глупые поступки. Со всяким может случиться. Не просто же так народная мудрость пронесла эту пословицу сквозь века. Случилось такое и с Монголом.

Капитан пересадил одного из операторов к себе в машину и сам не заметил, как поддался азарту погони. Стремление настичь обнаруженную колонну передалось всему экипажу, включая водителя. И он, что называется, поднажал. В итоге «Фалькатус» далеко оторвался от основной колонны, нарушая стандартное маршевое построение. И всё бы ничего, если бы подобное произошло в мирной обстановке, или на учениях. Но Улей строго спрашивает за допущенные ошибки. Тут не получится отделаться дисциплинарным взысканием или неудовлетворительной оценкой в табеле. Всё оказалось гораздо хуже. Опытный капитан повторил ошибку зелёного лейтенанта.

Водитель немного не подрассчитал скорость и не смог вовремя среагировать на тревожный окрик наблюдателя. Бронемашину потащило на заблокированных колёсах, и она в облаке пыли вылетела из-за ряда деревьев, буквально под нос оставленных в тыловом охранении «Ангелов». Перечень сценариев дальнейшего развития событий был крайне коротким.

Дикие кластеры, нервы, натянутые до предела, рядом ошивается опаснейшая тварь, и возможные конкуренты скорее всего долго разговаривать не будут. И тут появляется вероятный противник на бешено несущейся машине футуристического вида. При таком стечении обстоятельств даже самый убеждённый пацифист отстреляется на поражение. Тем более что оружие есть у всех и в достаточном количестве. Про то, что среди «Ангелов» пацифистов отродясь не встречалось, даже упоминать не стоит.

– Тормози, твою мать! – только и успел крикнуть Монгол, перед тем как по броне застучали первые пули. Дальше шли очень специфические армейские термины. Очень специфические и очень непечатные.

Да что говорить, сдал капитан. Выбили его из колеи последние события. Стрелок вцепился в управление боевым модулем, но сделать ничего не успел. В тени под деревьями засверкали выстрелы. В броне появилось несколько лишних, не запроектированных инженерами дыр. Лобовое стекло разлетелось осколками в лицо водителя. Крупнокалиберная пуля разнесла ему голову, разбрызгивая по салону кровь и содержимое черепной коробки. Ойкнул и осел на переднем сиденье командир отделения. Двигатель вдруг перешёл на тон ниже и начал работать с перебоями. Звонко хлопнуло, и бронеавтомобиль, содрогнувшись от взрыва всем корпусом, зарылся в землю левой стороной и заглох. Пипец, приехали. Прилетевшая граната вырвала переднее колесо. Стволы орудийной установки задрались в небо, из такого положения только и оставалось, что по птицам стрелять.

Звон в ушах, небольшая тошнота и потеря ориентации (в хорошем смысле этого слова). Пока капитан боролся с проявлениями лёгкой контузии, начали подтягиваться основные силы. Когда противник определился и заявил о своих намерениях, всё становится гораздо проще. Кто не с нами, тот против нас, и никак иначе.

На поле боя появился первый «Водник», наполнив воздух тяжёлым рокотом работающего пулемёта. В посадке, где скрывался враг, затрещало, полетели сучья. Калибр КПВТ валил деревья ещё хлеще, чем канадские лесорубы. Поток бронебойных пуль нащупал цель, и среди зелёных насаждений расцвёл огненный цветок взрыва. И практически тут же взлетел на воздух и сам броневик. Рейдеры противника тоже не сидели сложа руки, их пушка не оставила гибель товарищей без ответа. Пузо и Голый лежали рядом с полыхающей машиной, посечённые осколками.

Увидев, с какой огневой мощью пришлось столкнуться, Дикий решил не изображать стационарную мишень. Загнав оставшихся в живых людей в свой пикап, он вырулил из посадки и рванул в сторону карьера. Скорость и манёвр – это единственное, в чём гражданский внедорожник мог соревноваться с военной техникой. Оператор слился в единое целое со своим боевым модулем и разряжал стволы, целясь куда-то позади. Куда, стало ясно через минуту. В зеркалах заднего вида мелькнул угловатый контур ещё одного бронеавтомобиля, периодически появляясь в прогалах между густой растительностью. Дикий рефлекторно прижал педаль акселератора. Попадать под кинжальный огонь крупного калибра ему очень не хотелось.

Боковые двери покалеченного «Фалькатуса» распахнулись, Монгол спрыгнул на землю. Уцелевший оператор квадрокоптера помог вытащить раненого стрелка. Две пули угодили ему в бедро и, судя по всему, перебили кость. Капитан рванул зубами упаковку перевязочного пакета. Если не оказать первую помощь, боец не выживет из-за кровопотери и болевого шока. В ход пошёл шприц-тюбик из индивидуальной аптечки, стрелок задышал ровнее и перестал стонать.

– Сейчас полегчает, браток, – Монгол поднялся, оттирая перепачканные в крови руки.

Второй оставшийся в живых боец оторопело стоял, хлопая глазами. Парень, скорее всего, в такой переделке впервые. Да что там парень, сам капитан, прошедший, как говорится, и Крым и рым, уже давно не попадал в такую мясорубку. Это же надо, так опростоволоситься! Неполных три минуты стремительного боя, и две машины выведены из строя полностью, почти со всем личным составом. И это с учётом подготовленности его бойцов. Но весь разбор полётов после. Если будет с кем разбирать.

Гудя мощными двигателями, подъехали коробки бронетранспортёров. Доехал-таки основной калибр. Капитан махнул рукой, приказывая не останавливаться и продолжать движение. «Водник» проскочил за убежавшими рейдерами несколько секунд назад. Справится ли? Надо поддержать. С зубастыми рейдерами закусились, давно таких противников не было.

– Остаёшься с раненым и посмотри здесь, может ещё кому удалось уцелеть, – бросил выжившему парню Монгол уже на бегу.

Растерянность и испуг читались в вытаращенных глазах бойца, но вытирать ему сопли было некогда. Не детский сад, заботливых нянек тут нет. Задние двери бронетранспортёра раздались в стороны, принимая капитана в недра десантного отсека. Тяжёлая машина выпустила клуб вонючего чёрного дыма и прибавила скорости. Через несколько секунд восьмиколесные монстры уже продирались сквозь посадку, оставляя после себя широкие полосы подмятого подлеска.

Такой силе воли и внутренней организации, как у лидера «Ангелов тёмного солнца» многие могут позавидовать. Далеко не каждый человек, выживающий в непростых условиях этого мира, сможет похвастаться подобными качествами. Но даже Бекон застыл, теряя драгоценные секунды, уставившись на картинку, появившуюся на мониторе. Как бы не подготавливал себя громила к предстоящему действию, вид появившегося чудовища заставил вздрогнуть даже его.

Первым среагировал Мямля, ставший постоянным членом экипажа в автомобиле вожака. Он снова уловил необычную отметку на своём радаре и указал направление оператору квадрокоптера. Тот подкорректировал вид с камеры, получая нужный ракурс. Мама, роди меня обратно. Ну её ко всем чертям, такую экзотику.

Если бы у Бекона была стена для охотничьих трофеев, на ней висела бы не одна голова скреббера. Улей никогда не повторялся в своих фантазиях, создавая этих существ. Они всегда были разными, один чудовищнее другого. Но то, что сейчас ползло среди камней заброшенного карьера, было за гранью здравого смысла. И это при том, что здравый смысл, в привычном понимании, вообще не частый гость на кластерах Улья. Тварь невероятно мощная. Бекон осознавал это, как никто другой. Ещё немного такого кино, и боевой настрой покинет рейдеров. Тянуть дальше было нельзя. Громила откинул пульт дрона в руки оператору и дал отмашку к действию. Внедорожники синхронно завелись и одновременно начали движение, набирая темп.

Звуки пальбы ворвались в приоткрытые окна, когда колонна уже поворачивала к въезду в карьер. Просиживать штаны в праздном ничегонеделании оставленным в прикрытии рейдерам не придётся. Ситуация, похоже, усложнилась, но парни взрослые – разберутся. У боевой группы тоже задача не из самых лёгких. Отвлекаться сейчас нельзя.

22

«Кайман» ещё покачивался на рессорах, а его экипаж уже выскакивал в распахнутые двери. Времени было реально в обрез. Условные два часа – это пипец, как немного. А ещё и непредвиденные обстоятельства случаются. Всегда, причём. На то они и непредвиденные. Снаряжение облегчили, как только смогли. С собой только личное оружие и запас патронов, нож, вода и запас живца. Без этого в Улье никуда. Остальное уже перенесли и приготовили накануне.

Стремительный рывок через дорогу, и Баламут отделился от группы, устремившись к будке контрольного пункта. Самая неприятная задача досталась ему – ждать результатов охоты в одиночестве, сидя в замкнутом пространстве. Покрытые толстым слоем пыли окна мало что позволяли рассмотреть. И протереть их нельзя, чтобы позицию не демаскировать. Так что парню придётся полагаться в основном на слух. Ну, и если совсем всё медным тазом накроется, может быть по рации чего успеют передать. А пока – жёсткое радиомолчание. Хрен его знает, какие возможности у этой твари. Лучше не рисковать лишний раз.

Баламуту не позавидуешь, а кому сейчас позавидуешь? Под ложечкой образовалась тянущая пустота, сердце качало адреналин в сосуды с бешеным ритмом. И это ещё только начало. Что же будет дальше? Ракшасу до неприличия захотелось оказаться где-нибудь далеко, в небольшой комнате с плотно закрытыми дверями и занавешенными окнами. А ещё лучше в мягкой кровати под толстым одеялом. И чтобы ничего не видеть и не слышать при этом. Ага, размечтался, прямо маленький мальчик. Хочу соску и к маме. Усилием воли Ракшас отмёл эти ненужные сейчас мысли и заставил себя собраться. Рядом пыхтел Халк, скорее всего испытывающий такие же переживания. Немного впереди маячила спина Седого. Вот уж кто образец поведения в подобных ситуациях. Командир всем своим монолитным обликом был подобен кускам гранита, которые они сейчас топтали тяжёлыми сапогами.

Ноги оскальзывались по острым граням разнокалиберных камней, норовя угодить в расщелину. Мелкий щебень осыпался вниз маленькими лавинами. До присмотренного места им ещё бежать и бежать. Не дай бог кто-нибудь стопу подвернёт, а про переломы даже и думать не надо, чтобы не накликать. Материализуется мысль неожиданно, и что тогда делать? Но забег по пересечённой местности прошёл успешно. Добрались без приключений.

Несколько огромных кусков породы по прихоти природных сил задержались на склоне, обрастая камнями поменьше. Внутри, за каменным барьером, образовалось пространство, достаточное, чтобы в нём смогли расположиться трое крупных мужчин со своим снаряжением. Рейдеры как раз устраивались в этом каменном гнезде, пытаясь замаскироваться. В запасниках броневика нашёлся кусок маскировочной сетки серо-бурого окраса. Зачем Баламут его припас, было известно только ему. Уточнять никто не стал, а он не рассказывал. Главное – удивительно точно подходит к окружающему пейзажу, большего и не требовалось. Сетчатое полотно накинули сверху, закрепив за торчащие каменные выступы. Прикинули сектора обзора, благо скопление породы не лежало сплошной стеной. Просветы оставались достаточные, и нужное направление просматривалось замечательно.

Не сговариваясь, рейдеры синхронным жестом вскинули левые руки с хронометрами. Этап закончился, теперь контроль времени. Всё-таки субъективная оказывается эта штука – время. Вроде нигде не задержались, и передвигались в темпе вальса, а сорок минут из отпущенных двух часов уже прошло. Зато теперь, когда нужно дожидаться цели, оно будет тянуться, как бабушкин кисель, в который она случайно уронила всю пачку крахмала. Рейдеры разобрали толстые тубусы гранатомётов и затихли. А что поделаешь, надо ждать. На паузу поставить или перемотку включить не получится – тут не кино, а реальности жуткой жизни. И на перекур не выйдешь, вежливо попросив тварь подождать пять минут. Она, скорее всего, русского языка не понимает.

Ракшас поставил своего «Вампира» на боевой взвод и приник к камням, рассматривая территорию отведённого ему участка. То, что гранатомёт потом не соберёшь обратно, его мало волновало. Шансов на то, что стрелять не придётся, не было никаких. А если и случится чудо, то и хрен с ним, с этим гранатомётом, другой купим. Глаза снова опустились на циферблат со стрелками. Ещё целый час тут сидеть. Главное, не поседеть за это время. Есть уже в команде один седой, больше не надо. Понемногу начали затекать конечности и спина. Как неудобно, однако, сидеть без движения. Ракшас осторожно пошевелился, стараясь найти удобное положение, и поймал сердитый взгляд командира. Тоже нервничает, по-своему.

Неизвестно, как долго тварь тут шастала, но тропу она вытоптала изрядную. Да, да, прямо среди гранитных обломков обозначилась широкая тропинка, лучше даже сказать, дорога, покрытая крупным щебнем. До ближайшего её изгиба было метров триста пятьдесят, если считать по прямой. Ракшас вспомнил видеоряд с многоногим монстром и внутренне содрогнулся. Интересно, это она здоровые камни специально убирала или попросту разбила ногами в процессе движения? Если разбила, то страшно представить прочность её когтей, или чем там у неё ноги заканчиваются. Вот тут-то и закрадывается мысль – а справится ли с такой бронёй «Вампир»?. Но лучше про это не думать.

Из двух зол всегда стараются выбрать меньшее. Но в этом конкретном случае можно и поспорить. Нет здесь меньшего зла. С одной стороны Институт со своими спецназерами пытается наложить лапу на величайшую редкость Улья. С другой – жуткая бронированная тварь с неизвестными способностями, но уж точно далеко не безобидная. Куда ни кинь, везде клин. Но Институт точно с живых не слезет, а прятаться по кластерам, пугаясь каждого шороха, перспектива не самая приятная. Поэтому, как есть. Необходимо ликвидировать предмет претензий.

От интенсивного высматривания объекта охоты начинали слезиться глаза. Россыпь камней с неровными краями сливалась в рваную сеть с ячейками произвольной формы. От долгого созерцания такой картины создавалось ощущение плавного движения, появлялась рябь в глазах и кружилась голова. Приходилось отвлекаться, для того чтобы делать перерывы. Кроме того, очень нервировали периодически осыпающиеся камни. От чего они осыпались, под собственным весом, или живность какая потревожила, кто его знает. Но ничего хорошего ждать не приходилось, вот и дёргались на каждый шорох. В таких условиях легко можно сойти с ума, ну или эпилептический припадок выхватить, если не повезёт. Как там Баламут устроился, интересно?

А Баламут обосновался лучше всех. Внутри будки сохранились остатки мебели в пригодном для эксплуатации состоянии. Стол им был использован, чтобы разложить оружие и взрывную машинку, а на один из стульев водрузился сам Баламут. Если можно дожидаться неприятностей в комфортных условиях, почему бы этим не воспользоваться. Входной двери не было, она лежала рядом с проёмом, когда-то давно сорванная с петель. Окна ожидаемо не давали ничего рассмотреть, поэтому Баламут расположился около косяка, вслушиваясь в доносящиеся звуки и посматривая на часы.

День выдался яркий, безоблачный и неприятно жаркий. Солнце пекло со страшной силой. Даже в тени было градусов под сорок. Баламут с досадой посмотрел на небо. Опа! А тут становится оживлённенько. В синеве несколько раз мигнул яркий блик.

– Или я сильно ошибаюсь, или это квадрокоптер, – пробормотал Баламут себе под нос. – Интересно, парни заметили? Наверное, нет.

Очень хотелось предупредить товарищей, но Седой однозначно наложил запрет на использование радиосвязи. Баламут снова аккуратно выглянул на улицу. Здоровая паранойя настаивала на более широком осмотре. И на этот раз не ошиблась. Глаз зацепился за ещё одну приближающуюся со стороны лесополосы точку. Дальше мимолётно сверкнуло ещё что-то. Но это не точно.

– Вам тут мёдом намазали, что ли? – пробурчал Баламут, хватаясь за гарнитуру рации. Ситуация выходила из-под контроля, надо было предпринимать какие-то действия. – Седой, ответь Баламуту.

– Вижу, – прошипело в наушнике.

– А второго? – уточнил Баламут.

– Сука, – ответ не задержался. Теперь заметили, наверное.

– Там третий ещё может быть, но могу ошибаться, – всё равно уже нарушили тишину, лишними уточнения точно не будут.

– Наблюдай пока, работаем по ситуации, – прохрипела рация последние слова. – Связь в самом крайнем случае, тварь уже скоро должна вылезти.

Да, дела. Трудно предположить, что это одна группа охотников за удачей использует сразу три дрона. Скорее всего, их ровно столько же, сколько тут носится летающих игрушек. Ну ладно, может быть две. Но это самый минимум, на который можно рассчитывать. Баламут потащил со стола громоздкую тушу крупнокалиберного автомата. Машинка, конечно, не совсем подходит ему по размерам, но вселяет уверенность своей увесистой тяжестью.

Долго переживать по поводу появления новых действующих лиц не получилось. Послышался приближающийся цокот, периодически смешивающийся с шумом осыпающихся камней. Тварь появилась на двадцать минут раньше расчётного времени. Ракшас во все глаза рассматривал появившееся на противоположном склоне создание. Вспотевшие ладони судорожно сжали трубу «Вампира». Одно дело – разглядывать картинку на мониторе планшета, и совсем другое – видеть подобного монстра воочию. Видеокадры не передавали и десятой части того ужаса, который порождало приближающееся существо. Врагу не пожелаешь подобного зрелища.

Громадная членистоногая тварь неторопливо спускалась по своему обычному маршруту.Костяной стук когтей и щелчки массивных жвал, казалось, заполонили всё пространство вокруг. Вероятно, сказались акустические причуды каменной воронки, но стало настолько жутко, что словами и не описать. Многочисленные сочленения ног создавали завораживающую видимость непрерывной волны движения. Немного не так, как у гигантской сколопендры, но очень на то похоже. Три пары верхних конечностей сложены в причудливой конструкции походного положения. Ощущения уверенного спокойствия и непреодолимой мощи толчками расходились от огромной туши скреббера. Мало кто может похвастаться знанием повадок этих чудовищ, но было совершенно понятно – существо ничего не опасалось. Ну, ещё бы. Даже самый последний ползун знает, кто главный в этой песочнице. Вершина пищевой цепочки Улья.

Рейдеры замерли в своём укрытии соляными столбами. Седой отставил руку с повёрнутой вниз ладонью, жестом призывая к терпению. Нужно было дождаться удобного момента и отмашки командира. Атака была распланирована, роли распределены ещё вчера. Первым выступает Седой, как самый опытный в команде. Пусть ограниченная до предела по времени, но всё же какая-никакая, а разведка боем. Халк и Ракшас стреляют вторыми, по возможности одновременно. У них задача тоже непростая – за короткие мгновения попытаться определить уязвимые места и ударить по ним. Заканчивает снова Седой из последнего, четвёртого «Вампира», перед этим осуществив подрыв минного поля.

Накануне рейдеры долго спорили по поводу времени, когда нужно будет взрывать – до или после запуска гранат. В конце концов сошлись на том, что после. К этому решению склонил тот очевидный факт, что в облаке пыли и обломков после массированного взрыва, тварь будет трудно рассмотреть, не говоря уже о том, чтобы прицелиться. Да ещё если мины не сработают. В общем, решили так.

Граната из этой модели гранатомёта пробивает бетонную стену полутораметровой толщины и может вывести из строя современный танк с динамической бронёй. Потрясающая разрушительная сила. Остаётся только надеяться, что четырёх таких зарядов монстру хватит за глаза. А если не хватит, можно прямо тут устраивать себе могильный курган над братской могилой, благо камней вокруг в достаточном количестве. Хоть в этом повезло. Но это так, чёрный юмор. От нервов подобные мысли в голову лезут. Никто, конечно, хоронить себя раньше срока не собирается. Отступят к посту, если смогут, а там, глядишь, и Баламут прикроет.

Внутри у Ракшаса словно скрутилась пружина. Монстру осталось преодолеть считанные метры до края минного поля. Седой взгромоздил гранатомёт на плечо, приготовился к выстрелу. Приближается момент истины. Через считанные секунды появится понимание, чего стоят все их теоретические выкладки. Пять, четыре, три…

Улей – признанный гений в создании изощрённых вывертов. Или непризнанный – это с какой стороны посмотреть. Седой уже напряг мышцы, начиная выпрямляться в полный рост, когда всё тщательно спланированное действо полетело в тартарары. Мерное спокойствие каменистых склонов разбила вдребезги целая череда событий.

Скреббер вдруг неожиданно остановился, будто налетел на невидимую стену, и стремительно развернулся в сторону выезда. Верхняя часть длинного туловища поднялась вертикально, ужасающие конечности раскрылись уродливым веером. В отдалении послышался густой рокот моторов. Интенсивность шума стремительно нарастала. Тварь издала целую трель громких щёлкающих звуков, стремительным движением перетекла метров на десять вперёд навстречу непонятной угрозе и снова застыла. Три больших пикапа пронеслись мимо пропускного пункта, и в этот момент из-за лесополосы донеслись звуки выстрелов. Стреляли из чего-то тяжёлого. Внедорожники, разбрызгивая струи щебня из-под колёс, свернули на верхнее кольцо дороги и понеслись по нему, раскручивая карусель. Боевые модули в кузовах грузовиков синхронно развернули жала стволов в сторону монстра, и под грохот орудийных установок вокруг чудовища вспучились клубы разрывов.

Никто никому не обещал, что будет всё просто, Скреббер – совсем не объект охоты, он сам охотник. Чудовище даже не подумало дёрнуться в сторону своего логова в поисках укрытия. Прятаться? Это не про него. Тварь на мгновение стала ещё выше, словно встала на дыбы. Костяное щёлканье и пронзительный клёкот были слышны даже сквозь громовые раскаты взрывов. Шипастые отростки на сегментах хитиновой брони часто завибрировали, размывая контуры тела. В тот же миг вокруг монстра возникло подобие силового поля, защищающее его от попадания пуль и снарядов. Секундная стрелка не успела перевалить и через второе деление, а монстр уже устремился наказывать нарушителей своего спокойствия. Скреббер нёсся вперёд со скоростью локомотива, раскалывая куски гранита, попадающие ему под ноги. Острые обломки камней летели далеко в стороны. Тварь явно просчитала траекторию движения колонны и спешила наперехват.

Вот только её маршрут теперь пролегал точно через точку, где среди камней укрылась троица рейдеров. Нервы у Седого всё-таки сдали. Он рванул наверх с намерением разрядить гранатомёт, но его успел остановить Халк. Мощная рука гиганта успела схватить Седого за штаны и утащила вниз, вжимая в дно каменного гнезда. Здоровяк навалился сверху, не позволяя командиру совершить акт героической гибели. Рядом шлёпнулся тяжело дышащий Ракшас. Как будто под поездом оказались – именно такими были ощущения, когда многоногая тварь пролетела над ними. Когтистые конечности выбили потоки каменного крошева, оставляя глубокие рытвины на огромных камнях укрытия.

Водители внедорожников, уловив намерение твари, поддали газу, и машины ощутимо ускорились. Скреббер забуксовал на камнях склона, заново корректируя направление движения, и тоже увеличил скорость. Рейдерам пока только и оставалось, что наблюдать за разворачивающимися событиями. Как раз места в партере. Монстр успел сорвать с камней маскировочную сеть, и теперь она колыхалась за ним своеобразным флагом, зацепившись за шипы одной из задних ног. На стремительности движений, впрочем, этот факт никак не сказывался.

Операторы вооружения внутри пикапов трудились с полной самоотдачей. Какофония выстрелов слилась в один воющий вопль и вдруг на мгновение затихла. Монстр ушёл в мёртвую зону, орудия ниже не опускались. Теперь дело за водителями – нужно срочно разорвать дистанцию, чтобы можно было снова вести прицельную стрельбу. Безнадёжно грохнули станковые гранатомёты, отправляя свои заряды по навесной траектории. Скреббера окутало облаками разорвавшихся зарядов. Но для него это даже нежнее тополиного пуха. Никакого эффекта.

К ревущим звукам боя добавился скрежет раздираемого металла. Монстр наконец-то вылетел на дорогу и добрался до замыкающей машины. Шипастые лапы богомола схватили внедорожник, металл застонал под нажимом чудовищных рычагов. Пикап словно попал в мощный пресс с невероятным давлением. Элементы кузова поплыли, деформируясь мятой бумагой, корпус автомобиля превратился в выжатую тряпку. Тварь заклекотала, рванула лапы в стороны, и пикап разлетелся двумя разорванными кусками железа.

Гибель экипажа задержала атакующего скреббера ненадолго, но выгадала для оставшихся двух машин необходимое время. Существо, расправившись с первой своей жертвой, вновь устремилось в погоню. Водители рвали моторы, но увеличить разрыв не могли, как ни старались. Многоногое чудовище неслось следом, изредка вздрагивая под удачными попаданиями снарядов. Но пока выстрелы не смогли нанести твари ощутимого вреда. Да и стреляла только одна машина, перекрывая второй линию прицеливания. Техника снова пронеслась мимо будки пропускного пункта, следом, с небольшим отрывом, пролетел скреббер. Безумная кавалькада пошла на второй круг.

Баламут стоял в центре своего убежища, не зная, что делать. В одной руке автомат, в другой коробка взрывного пульта. Мысли метались в голове каучуковыми мячиками, не успевая за развитием событий. Надо было что-то предпринимать, но что – Баламут придумать не мог. Про возможность связаться с товарищами он забыл начисто. В подобный переплёт ему попадать ещё не доводилось, хоть маленький рейдер и считался бывалым. Судя по шуму, доносившемуся из глубины карьера, там развернулось нешуточное представление. Сходить бы посмотреть, но доверенный пост покидать нельзя, мало ли как может повернуться.

За деревьями тоже гремело неслабо. Наверное, схлестнулись владельцы квадрокоптеров. Канонаду на миг перекрыл гулкий взрыв, над посадкой взметнулись два клуба чёрного дыма. Какой-то технике пришёл конец. Стрельба на миг стихла и тут же возобновилась с новой силой. Баламут теранул рукавом по стеклу, смахивая пылевую завесу, выглянул в окно. Соблюдать осторожность смысла уже не было.

На дорогу ведущую к карьеру выскочил грязный пикап с богато хромированной мордой и большой бараньей головой на решётке радиатора. Стволы орудийной установки, развёрнутые в сторону леса, лупили без остановки. Высунувшийся было из-за кустов «Водник» схлопотал длинную очередь тридцатимиллиметровых снарядов и мгновенно превратился в решето, стрелок даже башню довернуть не успел. Какой-то из выстрелов проложил путь к боекомплекту и тот рванул, превращая угловатый корпус боевой машины в коробку с рваными краями. На броне подбитого автомобиля заплясали языки жаркого пламени. И этот броневик тоже вышел из боя.

Пикап прибавил скорости, заходя в поворот, поравнялся со шлагбаумом. Баламут охнул, заметив новое движение, рванулся к выходу, но сделать ничего не успел. Деревья лесополосы с треском завалились, подминая кустарник всеми шестнадцатью колёсами, и на дорогу выползли два бронетранспортёра. Их башни уже были развёрнуты в сторону беглеца, Баламут даже смог заглянуть в жерло ствола. Пушки синхронно пророкотала частыми выстрелами, посылая снаряды в цель.

Грохнуло так, что подпрыгнули камни на склонах карьера. Пикап разметало в мелкие клочья. Здание КПП растворилось в пыльном облаке взрыва. Перекорёженная орудийная башня, сорванная с внедорожника, упала на склон в двух шагах от потрясённых рейдеров. Над головой зажужжали ролики сработавших противопехотных мин. Протяжные крики слились в один, когда Седой, Халк и Ракшас осознали потерю друга. Баламут не имел шансов выжить в этом огненном кошмаре.

Стрелки БТРов, разозлённые гибелью своих товарищей, не жалели боекомплекта. Снаряды летели широкой полосой, несколько из них пробили хлипкие стены убежища Баламута и рванули внутри. Взрывная волна настигла рейдера, сминая хрупкое человеческое тело, и он, уже в бессознательном напряжении мышц, активировал заложенные мины.

Рейдеры застыли в ступоре, молча уставившись на медленно оседающую пыль, при этом ничего не видя и не слыша. А действие вокруг тем временем продолжалось уже с новыми участниками. Бронетранспортёры рывком преодолели изуродованный воронками участок дороги, и подключились к бою. А Седой, Халк и Ракшас продолжали стоять, отдавая молчаливую дань памяти Баламута. Настоящих друзей всегда очень мало. И терять их действительно тяжело.

23

Тварь поменяла тактику и носилась вверх и вниз по склону, сбивая прицел стрелку. Безумная погоня продолжалась, и скреббер потихоньку сокращал расстояние, подбираясь всё ближе и ближе. Неожиданно, – патроны всегда заканчиваются неожиданно, – пушка боевого модуля заткнулась. Боекомплект был конечен, к сожалению. Это только в красочных боевиках герои часами стреляют без перезарядки. Монстр умело воспользовался передышкой и ещё сильнее ускорился. Одна из лап богомола метнулась вперёд, вытягиваясь на всю возможную длину, и вонзилась глубоко в капот перед лобовым стеклом. Вонзилась и пошла назад, словно стрела экскаватора – скреббер решил подмять беглеца под себя. Водитель пикапа от страха вдавил педаль газа в пол, пытаясь вырвать машину из лап чудовища. Шипастая конечность с острыми краями работала как нож механической гильотины. Крышу прорезала рваная рана, боевой модуль сорвало с приводов, днище кузова разошлось на две половины. Лапа схлопнулась с громким стуком, в конце своего движения разрубив задний мост на неравные части. Пикап осел на брюхо, растопырив задние колёса, а скреббер проломился дальше, оставляя после себя бесформенную груду покорёженного металла. Кровавые ручьи потекли на дорогу, тут же уходя сквозь сухую каменистую поверхность.

Осталась всего одна жертва и монстр устремился к ней. Стрелок в головной машине не зевал. Как только появилась возможность, он тут же открыл огонь. Экономить снаряды смысла не было – мертвецам они ни к чему. Конкретно эта боевая установка являла собой редкое сочетание автоматической пушки и двух пулемётов крупного калибра. Тридцать, четырнадцать с половиной и двенадцать и семь миллиметров. Невероятно убойная штука. И сейчас все стволы сверкали дульными вспышками одновременно.

Встречный поток пуль и снарядов был настолько плотным, что скребберу приходилось прилагать видимые усилия, чтобы его преодолеть. Длительный обстрел тоже не прошёл для него даром. Сплошное марево чудодейственной защиты уже не покрывало тело твари монолитным коконом. Сквозь появившиеся прорехи можно было различить перебитые и отломанные шипы. На хитиновых пластинах появились пробоины от пуль с сеткой трещин по краям.

И тут скреббер ещё раз решил сменить тактику. Тяжёлая туша снова ускорилась и метнулась вверх по склону, к внешнему краю насыпи. Следом потянулась дорожка разрывов, стрелок среагировал, но не успевал скорректировать прицел. Тварь неслась по камням параллельно внедорожнику, практически поравнявшись с ним. Стволы вооружения наконец догнали цель и вбивали заряд за зарядом в бок монстра. И в этот момент скреббер прыгнул. Жуткое зрелище. В полёте он изогнулся, подобно атакующему скорпиону, задняя часть тела нависла у него над головой, выпуская длинный иззубренный шип.

Водитель успел сманеврировать, и тварь рухнула рядом, но от молниеносного удара хвостом машина уже уйти не смогла. Пикап встал колом на полном ходу, пришпиленный к дороге, как бабочка в коллекции энтомолога. С силой инерции на таких скоростях обычно шутить не рекомендуется. Внедорожник сотрясло до самого мелкого винтика. Лобовое стекло рассыпалось мелкой крошкой. На дорогу вылетели водитель и передний пассажир, покатившись по ней кубарем – Ворот и Бекон. Массивную тушу командира «Ангелов» протащило по дороге метров на тридцать. Невзирая на потрясение, Бекон тут же попробовал встать на ноги. Вот уж кого бог здоровьем не обделил. А Вороту не повезло. Траектория его беспорядочного полёта пересеклась с массивным куском гранита, и водитель пикапа приложился об него головой со всего размаха. Хрустнули кости черепа. Лужа крови, растекающаяся рядом с ним, не позволяла надеяться на благоприятный исход.

Пикап неистово затрясся, скреббер пытался высвободить застрявшее в кузове жало. Пока монстр был занят обретением свободы, задние двери распахнулись и из машины вывалились Мямля и Турай, бывший за стрелка. Не сговариваясь, они бросились бежать. Турай запнулся на подвернувшемся камне, невольно пропуская Мямлю вперёд, и в этот момент тварь освободилась. Боковой удар тяжёлого хвоста смёл пикап с дороги, и он покатился на дно карьера, подпрыгивая и переворачиваясь. Скреббер в одно мгновение настиг замешкавшегося стрелка, попросту растоптав его в кровавую кашу, и нацелился на бегущего Мямлю. Острый коготь лапы богомола уже навис над беглецом, когда операторы вооружения в бронетранспортёрах открыли огонь. Мямле снова подфартило. Монстр внезапно остановился на полном ходу, после чего метнулся в сторону новой угрозы. Массивное туловище вновь поднялось над землёй, тварь раскинула верхние конечности на всю ширину, от пронзительного клёкота заложило уши. Вопль монстра оборвали начавшие рваться рядом снаряды.

К подготовке экипажей в подразделении Монгола всегда относились с должным пиететом. Крылатые слова Александра Васильевича Суворова «Тяжело в учении, легко в бою» были для капитана не простым сочетанием букв, а скорее руководством к действию. Своих подчинённых он гонял до семи потов, добиваясь отличных показателей. Что там, в старом мире, что здесь – в Улье. Монгол со всей ясностью отдавал себе отчёт, что подготовка бойцов – это не просто залог успеха, это необходимость для выживания в боевых условиях. Тут всё просто – у более подготовленных больше шансов. И сейчас эти выкладки в очередной раз получили наглядное подтверждение. Водители бронетранспортёров расположили свои машины уступом на идущей под уклон дороге, чтобы не перекрывать стрелкам сектора огня. А те в свою очередь демонстрировали своё мастерство, укладывая в цель снаряд за снарядом.

Огонь из спаренных пушек превратил участок склона, на котором находилось высшее создание Улья, в филиал ада. Пламя, дым, клубы пыли охватили монстра плотным облаком. Визжали рикошеты, осколки снарядов и камней летели во все стороны. Защитный слой скреббера смело, словно новым веником. Остались лишь разрозненные участки размытого мерцания, но теперь их можно было не принимать во внимание. Тварь зарыскала из стороны в сторону, потом устремилась вниз, на дно карьера, пытаясь выйти из-под обстрела, но пушки БТРов находили её снова и снова. Сработали пусковые установки, в сторону беснующегося существа улетели реактивные снаряды, оставляя за собой дымный след. И тогда скреббер преподнёс очередной сюрприз. Передние конечности сложились в своеобразную воронку, раздался низкочастотный гул, затем глухо бумкнуло, и в сторону бронированной техники ушло дрожащее марево направленной волны.

Сумасшествие, творившееся вокруг, в какой-то момент пробило скорлупу оцепенения, которое сковало трёх рейдеров. Первым оклемался Седой. Ответственность командира помогла справиться с шоком потери товарища. Он встряхнулся и хлопнул Ракшаса по плечу.

– Меняем позицию. Халк, очнись. Горевать потом будем, – тормошил Седой теперь уже здоровяка. – Давайте вон туда, к экскаватору.

Парни подхватили оружие, казавшееся теперь детскими игрушками на фоне творившейся вокруг вакханалии, и припустили в указанном направлении. Громада тяжёлой карьерной техники вблизи впечатляла своими размерами. Рейдеры забежали за широкую гусеницу экскаватора, которая полностью скрывала за собой даже рослого Халка, стоявшего в полный рост. Хоть укрытие так себе, достаточно условное, но теперь можно перевести дыхание и осмотреться. Ракшас осторожно выглянул из-за массивных траков.

Скреббер стоял внизу склона, почти у основания насыпи. Ближе, чем хотелось бы Ракшасу. Метров шестьдесят, не больше. Очень близко и очень страшно. Рассмотреть толком не удалось, но он что-то сотворил, а через миг монстра накрыли управляемые снаряды. Время опять решило почудить и выкинуло очередной фокус. Четвёртое измерение растянулось резиновым жгутом, и дальше всё пошло словно при замедленном воспроизведении. Или при ускоренной съёмке, тут кому что нравится.

Восьми противотанковых реактивных снарядов хватит, чтобы уничтожить что угодно. Хватило и скребберу. Остроносые ракеты впились в тело монстра, сметая последнюю защиту, и раскрылись чёрно-алыми цветами взрывов. Сегментированное тело твари разорвало пополам, в буквальном смысле этого слова. На землю густо плеснула тягучая белая, как молоко, жидкость, заменяющая чудовищу кровь. Ударная волна вбила заднюю часть туловища в камни, ломая и круша хитиновую броню. Хвост скреббера взметнулся и затих, и лишь уцелевшие конечности продолжали судорожно подёргиваться. Другую половину монстра подхватило и швырнуло в глубину карьера. Она грянулась о неровную поверхность и кубарем покатилась в сторону экскаватора, превращаясь в смертоносную мельницу.

Обычная выдержка уже второй раз покинула Седого, он выскочил из тени укрытия и разрядил в мельтешение летящих конечностей заряд из «Вампира». Халк попытался его удержать, но это у него не получилось. Гигант схватил свой гранатомёт и кинулся следом. Хлестнул обратный выхлоп, граната попала в цель, чего-то там пережигая кумулятивной струёй. Ракшас выскочил за товарищами, тоже приготовился стрелять, но необычное зрелище вдруг отвлекло его внимание.

Дрожание сгустившегося воздуха, как бывает в сильную жару над асфальтом, расширяющейся полосой перемещалось в сторону бронетранспортёров, оставляя на камнях оплавленный след. Новое зрение Ракшаса резануло, словно тупым ножом. Незнакомая напасть поглощала обычные силовые линии и поля, превращая в хаос их ритмичное движение. Из главного потока периодически вырывались длинные языки, тускло посверкивающие серыми бликами. Один из них рванулся как раз в сторону рейдеров. Ракшас, понимая, что ничего хорошего это не сулит, отчаянно попытался активировать свой Дар. Он даже удивился, когда это получилось. Силовое поле растеклось знакомым сиреневым пятном, преграждая путь новой опасности. Серый отросток упёрся в призрачный щит, и Ракшас почувствовал нарастающую тяжесть в голове. Необъяснимое давление буквально прижимало к земле, вызывая невыносимую тупую боль. Ракшас опустился на колено, стиснул зубы, но терпел. Неожиданно внутри раздался хрустальный звон, и сиреневое сияние лопнуло вместе с серой жутью. Ракшас проморгался, цветные разводы пропали, он их больше не видел. Что за способность использовал скреббер, и какие физические законы при этом нарушил, раздумывать было некогда. Отбились, и ладно.

Пушки бронетранспортёров успели сделать ещё по несколько выстрелов до того, как до них дотянулся дрожащий поток. Стоявшую ниже машину будто скальпировали. Верхнюю часть вместе с башней смяло и разбросало по сторонам ошмётками пластилина. Грозная техника превратилась в восьмиколесный кабриолет с оплавленными краями. Второй же БТР волна накрыла полностью. Чёткие контуры брони оплыли дрожжевым тестом, крыша осела, а башня провалилась внутрь. Колёса растеклись по камням каучуковыми лужами. Сдетонировавший боекомплект выдул в середине корпуса неровный шар. Красивая смертоносная машина стала похожа на нелепую детскую поделку в масштабе один к одному. Оставив после себя безумный сплав из металла, резины и человеческой плоти, мерцающая смерть потекла дальше и развеялась среди деревьев лесополосы.

Халк отбежал в сторону, обеспечивая себе пространство для выстрела. Труба «Вампира» легла на могучее плечо, здоровяк прицелился, выбирая упреждение. Палец лёг на пусковую скобу, но выстрела не последовало. Последние снаряды тридцатимиллиметровой пушки нашли свою жертву. Пусть не ту, которую искали, но от этого легче не стало. Халк несколько раз подряд дёрнулся и рухнул на землю. Мощное тело здоровяка превратилось в кровавое месиво.

Седой успел отбросить пустую трубу гранатомёта, но уйти с пути скреббера у него не вышло. Шипастые ножи костяной мясорубки смели человеческое тело, превращая его в рубленый фарш. Раздался гулкий удар, натужно заскрипело старое железо, карьерный экскаватор перекосило на один бок. Монстр сполз на землю, безжизненно раскинув чудовищные конечности.

Ракшас даже дёрнуться не успел, так быстро всё произошло. К его ногам подкатилась огромная голова скреббера с безвольно мотыляющимися жвалами. Тварь, даже мёртвая, внушала панический ужас. Выстрел Седого всё-таки был удачен, хотя о какой удаче тут можно говорить. Граната пережгла шейное сочленение, и голова монстра, не выдержав последнего удара, отвалилась от тела. Послышался сочный чавкающий звук, и под ноги Ракшасу вывалилось густое оранжевое месиво. Монолитный янтарь распался зернистой мякотью сахарного арбуза, выставляя своё содержимое на всеобщее обозрение.

Жемчуга было много, очень много, до неприличия. Среди перламутрового сверкания белых шариков сияли чистым золотом три маленькие сферы. Ракшас нагнулся и выковырял их из янтарной массы. Жемчужины перекатывались в ладони, согревая её своим теплом. Приз, не имеющий цены даже в единственном экземпляре, у него в руках, и невероятное богатство лежит под ногами. Но это сейчас не волновало Ракшаса ни в малейшей мере. Разве может что-то заменить ему единственных близких людей, помогших ему выжить в этом страшном мире?

На верхней дороге так и сидел Бекон, тупо уставившись в одну точку. Он и не оправился от удара и, вероятно, сломал ногу. Мямля лежал в трёх метрах от него. Удача, в конце концов, покинула его. Случайный рикошет оборвал парню жизнь. Через оплавленный край брони тяжело перевалился Монгол и без сил рухнул на камни. Капитан по случайному стечению обстоятельств наклонился за чем-то к полу, и смертоносная волна прошла над ним, обезглавив остальных членов экипажа. Хоть оплавленный металл и попал на тело, нанося болезненные раны, но Монгол сумел выжить.

Наверное, сейчас эти люди тоже переживают потерю друзей и боевых товарищей. Испытывают горечь утраты и скорбят по ушедшим. Даже не наверное, наверняка переживают. Старый карьер стал сегодня могилой для многих людей. Смерть собрала богатую дань.

Ракшас всё стоял и стоял, глубоко погрузившись в свои мысли. Стоило ли оно того? Гибель друзей? Седой, которого перемолол скреббер. Баламут, которого разметало взрывом. Ракшас их даже похоронить не сможет. В сторону тела Халка парень вообще боялся смотреть.

Казалось бы, потрясающая удача, стать обладателем жемчужины Бога. Да не одной, а целых трёх. Возможности, которые она открывает, настолько чудесны, что про них говорят с восторженным придыханием. Могущество, приобретаемое обладателем подобного артефакта, не имеет границ. Так говорят, но это просто разговоры. Или не просто? Ведь дыма без огня не бывает. И гоняются за этим жемчугом с потрясающим упорством, невзирая на людские потери и финансовые затраты. Взять тот же Институт к примеру. Ракшас ведь ещё совсем новичок в этом мире, многого не видел, многого не знает.

Могущество, богатство. Да кому оно нужно. Всё это суета и тлен. Парней ведь ему не вернуть. Ракшас продолжал перекатывать тёплые шарики в руке, и вдруг оторопел. Или всё-таки есть такая возможность? Он с новым интересом посмотрел в раскрытую ладонь. Лучи светила отразились на блестящей поверхности, и одна из золотых жемчужин многообещающе подмигнула Ракшасу жизнерадостным солнечным зайчиком.

Шатров Дмитрий Везунчик из Пекла 2 или Дары золотой жемчужины

Глава 1

Кошмарное сафари закончилось победой, но победой Пирровой. Охотники полегли практически всем составом. Последние минуты боя были перенасыщены событиями. Действительность менялась настолько стремительно, что попытки за ней успеть перегревали мозг. Лёгкое отупение до сих пор не покинуло Ракшаса. Он воспринимал происходящее с ним словно сквозь плёнку толстого полиэтилена. Ощущения, как от надетого на голову пластикового пакета. Хотя, может быть, это нервная система так спасается от запредельных нагрузок.

Мутную пелену защитного торможения пробил золотой блик. Логическая цепочка выстроилась тут же, без деталей и лишних допущений. Гибель товарищей — жемчужина Бога — шанс вернуть друзей. Пусть призрачный, но был. И тянуть с этим не стоило.

Борьба с нерешительностью заняла не больше секунды. Что ни говори, а страшновато. Неизвестно же, как проявят себя новые способности. Не исключён вариант перерождения, совсем не исключён. И ладно, если квазом станешь. С этим ещё можно бороться, как говорят. А вот превратишься в шипастую, членистоногую тварь, наподобие той, за которой недавно охотились. Бррр! Даже представлять такое не хочется. Тогда все Дары Улья нафиг будут не нужны. Но ради парней можно и рискнуть.

Ракшас положил один из золотистых шариков в рот, покатал его на языке, зажмурился и проглотил. Эффект наступил практически мгновенно. Волна жара получила начало где-то в районе затылка и лавиной обрушилась вниз. Границы сознания растворились в ослепительной вспышке и разум рванулся на волю, радуясь внезапному освобождению. Эйфория затопила каждую клетку организма. Реальность перестала существовать. Ощущение лёгкости и небывалой свободы. Испытываемые чувства не имеют даже приблизительных ассоциаций в нашем мире.

Способность выстраивать причинно-следственные связи вернулась лишь через несколько минут. Яркость бушующих эмоций поутихла и перед глазами поплыла картинка. Карьер и окружающая его местность с высоты птичьего полёта. Разбитая бронетехника, горящие автомобили в посадке, покорёженные коробки бронетранспортёров, жёлтая кабина экскаватора. Стоящий рядом рейдер, пошатывающийся, будто в трансе. Ракшас с трудом узнал в этом человеке себя. И везде тела рейдеров и бойцов. Тела или то, что от них осталось.

Картинка моргнула, как будто перезагрузилась, и добавились новые детали. Над каждым человеком внизу, и живыми, и мёртвыми, начала расплываться дрожащая аура. И неожиданно пришло понимание, что это всё означает. Ракшас случайно коснулся мыслью первого попавшегося облачка. Серебристое марево вокруг одного из убитых, уплотнилось и растянулось мерцающим куполом. Процесс был запущен, и вскоре целая плеяда таких полусфер подрагивала среди камней карьера. Над бронетранспортёрами колыхались огромные пузыри слившихся воедино человеческих аур. Переливы перламутровых бликов не позволяли рассмотреть, что происходит внутри.

Новый Дар Улья работал самостоятельно, без необходимости стороннего участия. Да Ракшас и не мог им управлять, если честно. Запустить, по какому-то наитию смог, а контролировать нет, может быть, в дальнейшем у него появятся знания, позволяющие это осуществить. Даже наверняка появятся, по крайней мере глупо будет не поработать в этом направлении. Пока парню только и оставалось, что наблюдать и надеяться на положительный результат.

Вот один из пузырей лопнул, оставшаяся дымка втянулась в тело, и, бывший минуту назад мертвее мёртвого, человек слабо шевельнулся. Ещё один. Ещё. Вот поднялся на ноги Халк и с потрясённым видом принялся себя ощупывать. Сейчас должен встать Седой, если здесь вообще присутствует хоть какая-то логика. Пузырь над ним дрогнул, как и все предыдущие. Но потом что-то засбоило. Многоцветье радужных переливов вдруг резко сместилось в красную зону. Спектр оттенков пробежал до багрового и остановился, лишь продолжая насыщаться. Полусфера превратилась в кровавый волдырь и взорвалась с громким хлопком, разбрызгивая тягучие ошмётки далеко вокруг.

Седой не встал. На месте его гибели осталась выжженная дочерна воронка. Следом лопнул пузырь Баламута. И снова чёрная проплешина. Череда багрового полыхания пробежала через расплющенные пикапы, но Ракшасу было не до них. Для него лопались не пузыри, лопнули его надежды вернуть друзей. Пусть безумные и невозможные, но абсолютно осуществимые с артефактами этого мира.

— Долбанный Улей! Клятая золотая жемчужина! — Ракшас завыл раненым волком и осел наземь. Сознание его покинуло.

Над первым бронетранспортёром вспухло облако очередного взрыва. Возможности Дара жемчужины бога и тут не справились. Обезглавленные тела не соединялись в одно целое. И не поймёшь, то ли у Дара такие ограничения, то ли носитель неопытен. Может быть, с дальнейшим прогрессом и станет возможным собирать тела в кучу из запасных частей, но сейчас точно нет. Да и кто скажет, случай-то уникальный, так получается.

Второй БТР, тот самый, который полностью накрыло умением скреббера, как будто впитал в себя кровавое сияние. Сфера втянулась внутрь, и через секунду боевая машина потеряла чёткость очертаний. Раздался протяжный стон, словно тысячи мучеников ада воззвали к милосердию, и броня деформировалась контурами множества человеческих лиц и рук. Кошмарное зрелище. Десять душ сделали отчаянную попытку выбраться наружу и замерли навеки. Человеческая плоть застыла в толще легированного металла.

Отголосок Дара золотой жемчужины сказался и на немногих выживших, затягивая раны и сращивая переломанные кости. Монгол, сплошь залепленный кровавой жижей, тяжело оперся на колесо бронетранспортёра. Потеря бойцов в бессмысленной стычке не прошла для него просто так. По склону карьера спускался Бекон. Следом ковылял Ворот, придерживающий Мямлю за плечи. Парень с особенным Даром сенса, определяющий заражённых на большом расстоянии, шёл ломанными движениями механической куклы. В его глазах полыхали ужас и безумие. И неизвестно чего там было больше. Рассудок домашнего парня не выдержал таких передряг. Не был для этого приспособлен.

Халк навис над потерявшим сознание товарищем заботливой мамашей и пытался привести его в чувство. Лёгкие пощёчины и ободряющее тормошение, это не самое действенное средство, но другими Халк не владел. И что удивительно помогло. Ракшас ведь не кисейная барышня, такое лечение у нормальных парней вызывает лишь адекватную реакцию противодействия. А это всегда выброс адреналина, вот он и сработал. Веки Ракшаса задрожали, и глаза открылись.

— Ну слава богу, очнулся, — облегчённо выдохнул Халк, — что произошло, ты можешь объяснить?

Ракшас лишь слабо отмахнулся в ответ. Не до объяснений ему сейчас. Чувство вины грызло изнутри, сковывая сердце и мешая дышать. Он не смог вернуть парней. Не смог! Не утешало даже возвращение одного из них, что само по себе чудо из разряда невероятных.

Послышался звук приближающихся шагов. Халк стремительно развернулся, вскинул оружие. Бекон покачал головой и сделал успокаивающий жест рукой. Между нами нет войны. Халк его понял правильно и не стал стрелять. Вожак байкеров остановился около сидящего на земле Ракшаса.

— Держи, парень, это твоё, — с этими словами Бекон сунул ему в руку узел из банданы с черепами и тяжело зашагал дальше.

Ракшас проводил взглядом троих "Ангелов тёмного солнца", бредущих к выезду из карьера и опустил глаза. На зелёной ткани с чёрным принтом рисунка оранжевым пятном выделялся увесистый шмат монолитного янтаря и белело двенадцать перламутровых шариков.

— Ничего себе, — поперхнулся фразой потрясённый Халк, а Ракшас раскрыл вторую ладонь, позволяя товарищу увидеть две золотые жемчужины.

Слов для выражения нахлынувших чувств у здоровяка больше не нашлось. Всего и осталось ему, что хлопать глазами и хватать ртом воздух. Недолго, правда. Те, кто долго рефлексирует, в Улье не заживаются. Железное правило. Поэтому гигант довольно быстро пришёл в себя и стал помогать приятелю подняться на ноги.

— Я в порядке, — Ракшас благодарно хлопнул товарища по плечу, — давай выбираться отсюда.

Голому собраться — только подпоясаться. Повесить на плечо оружие и узел с трофеями затянуть покрепче, вот и все сборы. Халк сейчас напоминал своего киношного прототипа после обратного перерождения. Вот только лохмотья камуфляжа в засохших потёках крови. Но это ничего, это можно перетерпеть. Доберутся до «Каймана», там и переоденется, тем более что запасная одежда есть.

Около ближайшей посадки переминались с ноги на ногу две группы людей. Четыре бойца с Монголом и пятеро «Ангелов» считая и Бекона. Те, кого смог вернуть и исцелить Дар Жемчужины. Особой враждебности не ощущалось, но и дружелюбной атмосферу было не назвать. Ракшас жестом остановил Халка.

После несложных манипуляций у рейдеров в руках оказалось три свёртка. Всё та же зеленая ткань с черными черепами. Трофеи поделены поровну. Ракшас подошёл ближе и молча отдал два из них. Монголу и Бекону. Поочерёдно. Отдал и побрёл дальше, догонять товарища. Главный байкер с достоинством принял подарок, благодарно кивнув в ответ. Справедливое решение, уж «Ангелы» честно отработали свою долю добычи, хоть никто ни о чём не договаривался. И заплатили за это высокую цену. Брови на секунду взметнулись в удивлении, когда Бекон увидел золотой блеск среди белых шариков, но и только. Да и удивился он больше щедрости и честности незнакомого парня, нежели бесценному призу. А вот Монгол всех поразил.

— Я не возьму, — капитан нагнал рейдера и протянул узелок обратно, — объяснять не буду, но не считаю это правильным.

Ракшас равнодушно пожал плечами и зашагал дальше. Вольному воля, спасённому рай. Каждый распоряжается своей жизнью сам. И собственными делами тоже. По мере имеющегося разумения. Тут собственных проблем и переживаний выше крыши. Да, твою же мать! Это, к слову, о правильности поступков. Он встал как вкопанный.

— Ты чего замер? — Халк обернулся.

Ракшас растерянно оглянулся на оставшийся возле посадки народ. Затем посмотрел другу в глаза. Гигант хмыкнул в ответ на невысказанный вопрос. Люди же всё-таки, не звери какие-нибудь. И делить особо теперь нечего, так выходит.

— Эй, — Халк пронзительно свистнул, привлекая к себе внимание, махнул рукой — айда за нами.

Ни Бекон, ни Монгол чиниться не стали. Дают — бери, бьют — беги. Ничего постыдного в этом принципе нет. Тем более на кластерах Улья. Подобные подарки здесь редко делают. А что касается неумной гордости и взаимных претензий, так с этим можно и позже разобраться, если появится такая нужда. Две группы бойцов рысью побежали вслед за друзьями, подгоняемые своими лидерами.

— Ну и как мы всё на этом уедем, — Бекон скептически оглядел сначала «Кайман», а потом всех присутствующих.

Миниатюрностью комплекции никто и вправду похвастаться не мог. Мямля только, но это единственное исключение. Маленький рейдер стоял, вцепившись в локоть рослого Ворота мёртвой хваткой, дрожал и мелко стучал зубами. Пузо ещё был невелик, но этот любитель пива в ширину был за двоих. Так что скепсис Бекона был более, чем оправдан. Это при том что БРДМ, согласно тактико-технических характеристикам, рассчитан на шесть человек вместе с механиком-водителем.

— В тесноте, да не в обиде. Ты добрые сказки в детстве читал? — Халк уже успел переодеться в запасной комплект камуфляжа и подгонял разгрузку, — лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Нет?

— С этим, пожалуй, соглашусь, — с добродушной усмешкой прогудел Бекон, — я же не в претензии, я практические варианты ищу.

Поразительно, но ни у прожжённых рейдеров, ни у натасканных бойцов не возникло даже намёка на мысль отжать единственное средство передвижения для себя. Тут собрались парни битые, просто так не сдадутся и от своего не откажутся. А лишний раз рисковать жизнью ради ничтожного шанса не хотелось. Особенно тем, кто уже недавно умирал. Кроме того, общая опасность сплачивает и объединяет, как правило. Этот случай не исключение.

— А раз принципиальных возражений не осталось, тогда и придумывать особенно нечего, — Халк взял инициативу в свои руки, — сколько поместится — внутри поедут, остальные на броне. Живой техники больше нет, уж очень качественно повоевали. Капитан, как ты считаешь?

— Ваша территория, вы и командуйте, — Монгол вскинул руки, как бы стараясь отгородится от лишней ответственности, — рекомендую только моего стрелка за пульт управления бортовым вооружением посадить, но это в плане совета. Решать вам.

— Похоже на план, — Бекон одобрительно кивнул и оценивающе оглядел машину, — колёса есть, боевой модуль — не самый плохой. Наш Мямля в придачу, парень пока не в себе, но способности то его никуда ведь не делись. Да ещё вот он, Ракшас, вроде, да? Ну и имечко у тебя. Я думаю, тоже козырь не из последних. Прорвёмся, где наша не пропадала!

— И ещё вот что, парень, — широкая ладонь легла на плечо Ракшасу, — ты не журись. Большего никто сделать и не смог бы. Ты семь жизней вернул с того света. В том, что друзей своих не выручил, твоей вины нет. Они уже там, где идёт вечная охота. Им сейчас хорошо.

Интонации Бекона зарокотали отголосками приближающейся грозы. Лидер "Ангелов" расправил плечи, окинул всех суровым взглядом, заглянув в глаза каждому. Бог войны, ни больше, ни меньше.

— Не нужно горевать о товарищах. Наши соратники погибли, выполняя свой долг или осуществляя мечту. Мы помянем их, как должно, но всему своё время. Но вот чему они точно не обрадуются, если мы раскиснем и не сможем отсюда выбраться. Поэтому соберитесь и утрите ненужные сопли. У нас сейчас один путь и от каждого многое зависит.

Зажигающая речь предводителя «Ангелов» зажгла потухшие взоры. Оцепенение спало, мозги заработали в нужном направлении. Даже безумный Мямля перестал трястись и отпустил спасительную руку Ворота. Ракшас кивком головы поблагодарил за нежданную поддержку.

— Тебе замполитом служить, — усмехнулся Монгол, но было видно, что проняло даже его.

Утробно замолотил двигатель «Каймана», это Халк, убедившись, что Ракшас немного пришёл в себя, залез на водительское место. Он тоже скорбел о Баламуте и Седом, но душевная организация здоровяка была не настолько тонкая, поэтому ему было легче справиться с горем. Да и в Улье он жил гораздо дольше, чем его друг. Навидался всякого и в огромном количестве, очерствел душой.

— Соляры меньше полбака, — его зычный голос донёсся из открытого люка, перекрывая рычание мотора, — до Перевалка не хватит.

— Незадача, — Бекон в задумчивости потёр заросший щетиной подбородок и тут же просветлел лицом, — а и не надо до Перевалка. У нас же база подскока меньше чем в дне пути отсюда. Там и снаряга и припасы есть. Главное, туда добраться. Дотянем, здоровила?

— Должны, — Халк был лаконичен.

— Я сейчас, — вдруг вскинулся Ворот, — Пузо, присмотри за малышом.

— Ты куда собрался? — обеспокоенно нахмурился Бекон.

— Ещё один козырь нам добуду. Верёвки пока найдите, или что-то вроде, — загадочно усмехнулся байкер и хлопнул одного из вояк Монгола по плечу, — пойдём молодой, поможешь.

Тот самый оператор дрона, уцелевший в перестрелке с тыловым заслоном «Ангелов» и благополучно избежавший всех ужасов схватки с высшей сущностью Улья, дождался одобрительного кивка капитана и побежал догонять Ворота. А того уже и след простыл, только ветки кустов колыхались. Куда полетел? Остаётся догадываться. Но Ворот — рейдер опытный, наверное, знает, что делать.

Мямлю усадили в боевой отсек, опять поручив его Пузу. Байкеру строго-настрого наказали следить за реакциями сенса, за малейшими изменениями его эмоций. Здоровенный кулак главаря банды у его носа и сам по себе был достаточной аргументацией. Кроме всего прочего, Бекон ещё пообещал попросить Ракшаса больше не воскрешать Пузо, если что случится. Поэтому любитель пива сидел рядом с Мямлей, замотивированный по самые уши, и глаз с него не спускал. «Ангелу» по имени Голый было поручено показывать дорогу.

Стрелок Монгола осваивался с пультом управления. В принципе знакомо, но всё-таки. Техника новая, путь неблизкий, лишняя подготовка не помешает. Да ещё не надо забывать, что на броне люди будут находиться.Неосторожное движение и посыпятся на землю, как переспелые яблоки. Остальные готовили личное оружие и занимали места, согласно указаниям капитана. С ним и спорить никто не стал. У Монгола боевого опыта на десятерых, если не больше. Даже Ракшас полез в нутро "Каймана", под защиту брони, исполняя его распоряжение. Ругаясь и матерясь, конечно, под нос, но всё же полез. Ну да, надо быть законченным идиотом, чтобы не оберегать ценные ресурсы. А Ракшас как раз таким ресурсом и был. С недавнего времени.

— Да куда они запропастились, черти! — громогласно выругался Бекон, — уже ехать пора, а их нет.

— Не пыли, — капитан вернул былое спокойствие и расчётливость, ещё бы, обстановка, приближённая к боевой, мобилизует дальше некуда, — ещё две минуты ждём, потом принимаем решение.

Двух минут не понадобилось. Кусты снова колыхнулись, расступаясь ветвями, и к БРДМ вывалились Ворот и молодой боец, согнувшиеся под тяжестью своей ноши. Бекон и Монгол выматерились в голос, причём одинаковыми словами.

— Во! — Ворот сиял как новый пятак.

Парень, пришедший с ним, не разделял его радости и был несколько зеленоват лицом. Сразу, как только они ступили на поляну, воин бросил то, что нёс и снова пропал в кустах. Звуки, сопровождающие неудержимую рвоту, сообщили, чем он там занимался. А причина его состояния была достаточно проста. Вон, лежит у переднего колеса «Каймана». Голова скреббера с уродливыми жвалами, вся перемазанная белой субстанцией.

— Слабенький, какой-то попался, — поделился своими наблюдениями довольный байкер, — пока тащили, три раза блевал.

— Ты на кой эту херню сюда приволок, — вызверился Бекон на своего подчинённого.

— Босс, ты чего? На самом деле не рассекаешь, что ли? — обида в голосе Ворота была яркой и не прикрытой, — мы её сейчас на броню примотаем, и нас ни одна тварь не тронет. Побоится, потому что.

— Слушай, а в его словах есть здравое зерно, — Монгол встал на защиту «Ангела», я про такое слышал даже как-то, в восточных кластерах. Там рейдеры используют головы заражённых для подобных целей. Принцип такой: те твари, которые ниже по шкале, чуют более развитого хищника и не суются. А у нас — высшая сущность Улья, мы всю шкалу сразу отсекаем. Я не знаю, насколько это сработает и как долго, но попробовать стоит.

— А ты могёшь, — Бекон сменил гнев на милость под напором аргументированных доводов и снизошёл до похвалы, — я недопетрил до такого, признаю. Давайте, крепите.

Вороту на помощь подоспели ещё люди и шипастую голову скреббера привязали на носу БРДМ за считаные минуты. Даже некоторый художественный вкус наличествовал, такая замечательная инсталляция получилась.

— Боец, на броню, — Монгол скомандовал уже сверху, сидя рядом с орудийным модулем, — Халк, поехали.

По другую сторону орудия взгромоздился Бекон, остальные расселись кто где смог. Незадачливый воин, всё ещё сохраняющий зелёный оттенок лица, выскочил из кустов, догоняя уже начавший движение броневик. Незлобивый Ворот протянул парню руку, помогая взобраться наверх и подвинулся, освобождая тому место рядом с собой.

— Ничего, молодой, с каждым бывает — приободрил байкер парня, улыбаясь во все имеющиеся зубы и по-отечески похлопывая его по плечу, — не переживай, ты привыкнешь. Потрёшься с нами с месячишку и привыкнешь. Даже и не к такому, поверь мне.

Боец судорожно сглотнул, борясь с очередным приступом тошноты. Уж очень зловеще прозвучал конец фразы.

Глава 2

Франт, как всегда, шикарно одетый, мерил пол своего рабочего кабинета нервными шагами. Четыре до двери, четыре обратно. Он давно не испытывал такого бешенства. Выволочка от вышестоящего начальства была унизительна до невозможности. Его отчитывали, как нашкодившего школьника в течение пятнадцати минут, причём нимало не стесняясь в выражениях. А он даже адекватно ответить не мог. Стоял, вытянувшись во фрунт и играл желваками, борясь с желанием придушить ублюдка. Институт, со своими порядками, чтоб его. Дисциплина, субординация и вертикаль управления. Чёрт, как же ему это всё надоело! Надоело подчиняться, выслуживаться, притворяться лояльным. Надоело строить из себя эффективного менеджера и аскетичного стоика. Франту нравились красивые, добротные и дорогие вещи. Спартанская обстановка кабинета уже в печени у него сидела. Больше суток прошло после крайне неприятного разговора, а Франт не мог успокоиться.

Плюнуть и всё бросить? Можно конечно, но пока не время. Во-первых, не для того он отдал четыре года жизни, выстраивая карьеру и добираясь до занимаемого сейчас места. Во-вторых, ему просто не дадут уйти. Слишком много Франт знает секретов. В Институте начиная с определённого уровня допуска, выход один — через трубу крематория. Образно конечно, но смысл тот. В реальности будет совсем по-другому. У организации возможностей много. Его, скорее всего, даже не найдут. А если и найдут, то спишут на какую-нибудь случайность и забудут. Кому надо разбираться? В Улье смерть — обыденная вещь.

А вот если выгорит дело, которое Франт затеял, тогда все расклады поменяются. И поменяются кардинальным образом. Тогда он очень многих сможет раком поставить. Причём месть — это даже не самоцель. Всего лишь сопутствующий фактор. Мелочная мстительность вообще не в его характере. Да, есть целый список, кого надо будет обязательно нагнуть. Франт никому и ничего не собирался спускать. Но задача стояла другая. Его единственным стремлением была власть. Власть абсолютная, не опосредованная и ни от чего независящая. Власть, проистекающая от личного могущества.

Даже сейчас, будучи координатором исследовательских групп Института, у Франта в руках находились колоссальные возможности. Он, впрочем, не любил это длинное и чересчур официальное название, предпочитал более короткое слово. Куратор. На визитках по крайней мере было написано именно так. Если проводить аналогии, то этот пост сравним с должностью топ-менеджера крупной добывающей компании в обычной реальности. С элементами силовых структур. Со всеми вытекающими бонусами. Полезные связи, специальные, практически ничем не ограниченные фонды, огромные человеческие ресурсы. Про личные материальные блага и упоминать бессмысленно. Это, само собой разумеется. И ведь никто тут не думает, что, контролируя поток информации о тайнах Улья, такой человек, как куратор, не нашёл способа применить что-нибудь в личных целях. Если кто-то так считает, то это глубокое заблуждение. Подобный подход можно встретить лишь у учёных и фанатеющих изыскателей. Наука ради науки. Да ему одних артефактов к рукам столько прилипло, что страшно представить.

Предел желаний большей части людей Франт расценивал всего лишь как очередной этап в осуществлении своего плана. И, похоже, его замысел начал трещать по швам. Особенно обидно, что именно сейчас, когда до финальной стадии осталось всего чуть-чуть. Эх! А ведь так здорово всё было придумано. Придумано, продумано и запущенно к исполнению.

Системный анализ, управление и планирование, вообще, сильная сторона куратора. А ещё он очень ловко умел манипулировать людьми. Всего три месяца ему понадобилось для того, чтобы вывести поиск золотой жемчужины в приоритетные задачи Института. И получить контроль над её осуществлением. Иначе для чего бы это затевать. Тогда жемчужина Бога относилась к разряду легенд Улья и воспринималась многими как очередная байка рейдеров. Многими, но не Франтом. В каждой сказке ведь только доля сказки. Он сразу прикинул шансы и вытекающие из них возможности и результат его устроил. Вероятность успеха минимальная, всего несколько процентов. Но даже если ничего не выгорит, то Франт как минимум ничего не теряет. Сколько людских жизней придётся на это положить и институтских финансов потратить, его не сильно интересовало. Люди — всего лишь ресурс. Они сотнями каждый день проваливаются, наберём столько, сколько нужно. Естественно, сам предмет поисков Франт отдавать никому не планировал. Как раз через золотую жемчужину он и хотел получить то самое могущество, которое наделило бы его желанной властью. Но это пока секрет.

Был у куратора ещё одна тайна. Дар Улья. Дар тщательно скрываемый и заботливо взращиваемый. Стикс наделил Франта способностью гасить электричество. Это совершенно не значит, что куратор раньше не знал, как управляться с выключателями и выкручивать лампочки, и вдруг раз и научился. Было бы смешно, конечно, но нет. Его дар останавливал само течение тока, прерывал малейшие импульсы. Движение электронов ли останавливалось при этом или ещё что, с этим пусть учёные разбираются, если им представится такой шанс. Франт даже расстроился поначалу, не найдя вновь обретённому дару практического применения. А как не расстроится человеку с такими амбициями? В Улье не каждый стаб электрифицирован. А рубильник на расстоянии выключить, так с этим и самый обычный кинетик справится. Ну, или диверсанта можно заслать на худой конец, когда дело касается специальных операций. Но Франт не был бы Франтом, если не смог обратить эту способность себе на пользу.

Получилось немного спонтанно в тот, самый первый раз. Куратор тогда только начинал двигаться по карьерной лестнице и состоял в рабочей группе одного из институтских проектов. В приёмной руководителя направления проходила очередная планёрка. Обсуждения были очень бурными. В какой-то момент эмоции перехлестнули через край, и Франц не заметил, как случайно активировал свой Дар, направляя его на оппонента. Заведующий лабораторией вдруг замолчал на середине фразы, схватился за сердце и осел на стуле. Списали на инфаркт. Учёный был почтенного возраста, а Стикс — это территория постоянного стресса. Никто и не удивился, а тем более не связал случайную смерть с Франтом. Естественные причины, ничего нового.

Сколько таких естественных причин устроил куратор, устраняя людей, сто́ящих у него на пути, только он и знает. Но цель оправдывает средства. Так вроде иезуиты поговаривали. Но это всё — события прошлых дней, а сейчас Франт соображал, что ему делать дальше.

Можно, конечно, признать провал операции и попробовать затеять новую. Но риск, что направление свернут, как затратное и неперспективное, был слишком велик. Да и когда найдётся ещё один носитель золотого жемчуга. Редчайший артефакт Улья, как ни крути. Эх, если не чистоплюйство этого армейского капитана, было бы всё проще и быстрее. Верно говорят: хочешь сделать хорошо — сделай сам. И придётся же выезжать самому в поля. Чёрт, как это Франт не любил.

Пока хозяин кабинета изображал из себя хищного зверя в клетке, на гостевом стуле терпеливо сидел посетитель. Он удобно развалился на своём месте и равнодушно наблюдал за перемещениями куратора. Франт ходил, посетитель смотрел, воплощая собой олицетворение терпения. Вот только на обладателя многих добродетелей этот человек не тянул совсем. Одежда и снаряжение выдавали в нём опытного рейдера. Можно было и так сказать, но это будет слишком бледная характеристика. В гости к Франту заглянул самый настоящий, битый Ульем, волк. Опасный и жадный до добычи наёмник. Застарелый шрам перечёркивал левую половину лица от глаза к верхней губе наискось. Отчего нижнее веко было оттянуто вниз, а рот кривился в постоянном оскале. Короткая причёска бобриком, трёхдневная щетина на щеках и колючий взгляд исподлобья. Неприятный типаж. Отзывался он на имя Фома, а как его звали раньше уже и не помнит никто. Наконец, ему надоело это слабое подобие медитации.

— Слышь, Франт, ты скажешь, зачем звал. Я уже двадцать минут тут сижу, — изящностью манер рейдер не страдал.

— Будешь сидеть столько, сколько нужно, — жёстко оборвал его куратор, — не забывай, с кем разговариваешь.

Тонкие губы растянулись в кривой, ничего хорошего не обещающей улыбке, но взгляд Фома отвёл. Он уже год шустрил на куратора, выполняя его, скажем так, несколько щепетильные поручения. И рейдер был одним из немногих людей, которых не обманывал холеный вид завзятого мажора. Одим из немногих, оставшихся в живых.

— Собирай своих отморозков дуй в Перевалок, и будь на связи. Я тебя найду, когда нужно будет — распорядился Франт, — и смотри мне.

Чего смотреть или куда, куратор не уточнил, но рейдер заметно побледнел. От вальяжной, расслабленной позы наёмника не осталось и следа. Он подобрался, всем своим видом показывая готовность к выполнению любых заданий.

— Я могу идти? — на этот раз вполне корректно спросил Фома, решив лишний раз не будить демона.

Дождавшись разрешения, рейдер выкатился из кабинета со всей возможной скоростью. Показав закрывшейся двери неприличный жест, наёмник быстрым шагом пошёл прочь. У выхода он недобро зыркнул на охранника и вышел на улицу.

Хватит раздумывать, надо действовать. И без того период размышлений непростительно затянулся. Инициативу необходимо перехватить, иначе успеха не видать. Франт нажал кнопку интеркома.

— Дежурный, — прохрипел динамик.

— Вызовите ко мне Давильщика, и побыстрее, — не стал церемониться куратор.

Через пять минут в дверь постучали и в кабинет ввалился коренастый мужик лет сорока. На чёрной форме — знаки отличия майора. Кондиционированный воздух кабинета пронизали специфические запахи казармы. Франт досадливо поморщился. Офицер вытянулся по стойке смирно в ожидании приказа.

— Майор, готовьте автомобиль для меня и машины сопровождения. Четыре человека отрядите в моё личное подчинение, — куратор говорил быстрее, чем обычно, стараясь свести общение к минимуму, — людей возьмите, сколько посчитаете нужным. Из тех, что не рассуждают при выполнении приказов. Намечается дальний рейд, так что возможно всякое. Выдвигаемся в направлении Перевалка. Остальные распоряжения получите непосредственно перед выездом. Выполняйте.

Давильщик коснулся пальцами края берета, по уставному развернулся и скрылся за дверью. Что тут непонятного? Майор был из той категории военных, которые лишний раз стараются не отягощать работой мозг. Есть верхнее начальство, оно пусть и думает. А наше дело телячье — обосрались и стоим. Что скажут, то и сделаем. Была бы команда, а результат гарантирован. Элиту ли добыть, отряд рейдеров в засаду заманить или стаб зачистить, всё едино. И совесть потом не мучила. Совесть для Давильщика всего лишь набор букв. Каратель, как есть. И бойцов себе в штат он подбирал таких же. Без особых моральных принципов, то есть. Глупо было бы предполагать, что все военные похожи на Монгола. Разные они, как и все люди, впрочем.

Франт, наконец, смог взять себя в руки и окончательно успокоился. Он даже успел выпить чашку кофе, откинувшись на спинку своего кресла. Метаться мыслями было уже бессмысленно и контрпродуктивно. И совершенно не в стиле куратора. План сформирован, осталось воплотить его в жизнь.

— Чего уж проще, — Франт скептически усмехнулся, нужно только немного потерпеть.

— Куратор, всё готово, ждём вас, — ожил интерком.

— Иду, — коротко бросил тот и вытащил из шкафа походный набор.

Франт закрыл дверь своего кабинета на два оборота ключа, дёрнулся было к выходу, но вдруг развернулся и отправился в другую сторону. Узел связи располагался в самом конце коридора.

— Дежурный, если появятся хоть малейшие известия от группы Монгола, дайте мне знать незамедлительно, — приказал он тоном, не терпящим возражений, — занесите в журнал и передайте по смене. Слова «малейшие» и «незамедлительно» подчеркните дважды.

Вот теперь вроде всё. Можно ехать. Стук каблуков куратора, гулко отражаясь от стен казённого помещения, удалился в сторону поста охраны.

Во дворе выстроились в ряд бронемашины походной колонны. Испытанный многими рейдами «Водник» впереди, два здоровенных восьмиколесных броневика и хорошо себя зарекомендовавший «Фалькатус» между ними. Франт недовольно нахмурился, осмотрев высокие боевые машины необычной конструкции. Похоже, безумные снабженцы Института опять наткнулись на технические новинки. На вопросительный взгляд куратора подскочил давешний майор.

— Это новейшая военная разработка, куратор. Боевая машина пехоты К-17, «Бумеранг», — зачастил военный названиями и техническими характеристиками, — машины оснащены роботизированными боевыми модулями «Бумеранг БМ». Вооружение состоит из тридцатимиллиметровой пушки 2А42, боезапас в пятьсот снарядов и пулемёт ПКТМ, калибра семь шестьдесят два, с двумя тысячами выстрелов. Четыре пусковых установки «Корнет» с противотанковыми управляемыми ракетами. Запас хода до восьмисот километров по шоссе…

Офицер ещё много что хотел рассказать про эти чудесные машины, но он был вынужден заткнуться на середине фразы, увидев перед носом растопыренную пятерню Франта.

— Майор, как вы думаете, для чего мне сможет пригодиться это знание? — сморщился, словно от зубной боли куратор, увидел недоумение в глазах бравого служаки и закончил, — не загружайте меня ненужными мне подробностями. Эта ваша персональная головная боль. И ваша ответственность. Да, кстати, а старые модели чем не устроили.

— Эти мощнее и быстрее, да и, вообще, новые, — пожал плечами Давильщик, не понимая, как можно равнодушно относиться к современной боевой технике.

— Ну и бог с ними, — завершил Франт неинтересный ему разговор, — где мои люди и куда мне садится.

Майор щёлкнул пальцами и к ним подбежали четыре бойца. Судя по нашивкам — лейтенант и три сержанта. Высокие и плечистые, как на подбор. И в глазах — ожидание приказов, то что нужно. Просто гренадеры Её Величества. Франт улыбнулся. Ему нравились рослые и сильные парни. В хорошем смысле этого слова, без какого-либо пошлого подтекста. Не нужно так ухмыляться, у каждого свои слабости.

— Лейтенант Ветер, — отрекомендовался молодой офицер, козырнул и поправил автомат на плече, — командир выделенного отряда, отряжённого в ваше распоряжение.

Сержантская троица пожирала глазами высокое начальство, являя собой вид лихой и придурковатый. С представителями институтской верхушки такого уровня им общаться ещё не доводилось. Получается их выделили сейчас, облекли доверием, подарили шанс отличиться. Бойцы были готовы стены двигать руками, чтобы выслужиться.

— Ветер? — Франт отвлёкся на необычное имя, — не поделитесь историей своего крещения.

— Ну… Я… В общем, там ничего интересного, — замялся парень в форме.

— Лейтенант, — в голосе Франта лязгнул металл, — вы слышали сентенцию о том, что просьба начальства — приказ для подчинённых?

Парень растерянно захлопал глазами, услышав незнакомое слово. Ещё немного постоял, собираясь с духом, но всё же продолжил. Приказы не обсуждаются, это он как раз понимал.

— Есть такая фраза. В голове ветер, в жопе дым, — потупил глаза молодой командир, — так вот, это про меня. Потом сократили, остался Ветер.

— Мда, лучше бы не спрашивал, — даже тень улыбки не прикоснулась к губам Франта, — я уж подумал, что у вас какая-то романтическая история будет.

— Куратор, может вам стоит одеться в более подходящую форму, — решил проявить заботу о своём подопечном лейтенант.

— А с этой, что не так? — Франт с преувеличенным беспокойством осмотрел себя.

Он и в самом деле выглядел как пижон, особенно учитывая предстоящее путешествие. Ну никак не вязалась внешность институтского функционера с окружающей военной техникой и вооружёнными людьми в униформе. Дорого́й костюм чистой шерсти, шелковая жилетка со льдистой искрой, красивый галстук, стильные туфли, шляпа. Даже дорожный саквояж из хорошо выделанной кожи не выбивался из общего образа. Ещё трость сюда напрашивается, но трости куратор не носил.

— Одежда может помяться, порваться — лейтенант снова растерялся, — и туфли перепачкаются, в поля всё же едем, не на прогулку.

— А вот это, лейтенант, как раз и является вашей заботой, — Франт бросил ему в руки саквояж, — чтобы я не помялся и не перепачкал свои туфли.

— Господи, какой тупой, — куратор закатил глаза, вслух, правда, эти слова не произнёс.

Лейтенант открыл перед Франтом боковой люк «Фалькатуса», тот с любопытством заглянул внутрь и вновь чувство удовлетворённости приятно согрело душу. На таких он ещё не ездил. Не потому, что не мог. Про его возможности уже много чего сказано. Просто нужды не было. Машина куратору понравилась. А эту, похоже, еще и переделывали специально для нужд высшего руководящего состава. Сиденья, обтянутые кожей молочного цвета, кипельно белый салон. Слишком пафосно и шикарно. Немного не к месту, но кто будет на это обращать внимание. Куратор поставил ногу на подножку и кинул взгляд на майора. Тот понял правильно.

— По машинам, — тут же прозвучала команда.

От слитного запуска мощных моторов дрогнули стёкла в оконных рамах. Откатные ворота ушли в сторону. Колонна бронетехники выползла на улицу, оставив после себя вонючие клубы солярного выхлопа.

Глава 3

— Чувак, мы, по ходу заблудились, — говоривший вдавил педаль тормоза, заставив видавший виды уазовский пикап пойти юзом, — куда теперь ехать?

Молодой человек за рулём уставился на напарника. Очередная развилка просёлочных дорог. Заброшенная и очень заброшенная. И совершенно незнакомая местность вокруг. К тому же сутки приближались к вечеру. А если учесть, что до преддверия Пекла рукой пода́ть, то все причины для паники налицо.

— Какого хрена мы, вообще, сюда попёрлись, — водитель нервничал все больше и больше, — сидели бы в своей дыре и щипали бы потихоньку. Курочка по зёрнышку клюёт, слышал такое?

— Курочка по зёрнышку — весь двор в дерьме, — категорично отрезал второй парень, он был постарше и гораздо решительнее.

— Если бы не твои понты… — продолжал ныть первый.

— Рыжий, заткнись, я думаю, — решительный почти рычал, — и чего ты ссыкун такой?

Парню, который сидел за рулём, на вид едва можно было дать восемнадцать лет. Общая субтильность телосложения и невысокий рост, только усиливали впечатление о нежном возрасте. У него даже борода ещё не росла. Ярко-рыжие волосы объясняли причину заурядного прозвища. Сколько таких Рыжих топчут сапогами кластеры Улья. По-детски пухлое, сплошь в крупных веснушках, лицо скривилось от обиды на жёсткую отповедь товарища.

— Давай туда рули, — палец лидера данного дуэта указал на практически полностью заросшую травой, едва угадываемую колею, — по этой дороге проедем, поищем место для ночёвки.

В логике подобному решению не откажешь. Ночевать лучше в спокойном месте. И чем безлюднее, тем безопаснее. Выкладки простые. Меньше людей — меньше соблазнов для заражённых. Да и люди здесь не всегда доброжелательны. Поэтому выбор был очевиден.

Напарник Рыжего выглядел постарше и как бы это сказать, поосновательнее, что ли. Крепкий, широкий в плечах, с сильными руками деревенского жителя и волевым подбородком. Светлые волосы скрывала пятнистая бандана. Типаж из американского кинематографа. Любят они так изображать своих героических героев. Второго парня звали Веник, и он даже срочную службу успел пройти. Ушёл на дембель аккурат за две недели до того, как сюда провалился. Даже погулять как следует не успел. Сначала имя, данное ему крёстным было несколько длиннее и звучало в первоисточнике как Электровеник. Не любил этот молодой человек долго думать, быстрее кидался действовать. За такую черту характера, сразу бросающуюся в глаза и нарекли. Потом уже подсократили, чтобы язык не ломать. Для удобства пользования.

Подобные хлопцы часто встречаются в любой реальности, не только здесь. Молодые и ранние, жадные до богатства и успеха, торопящиеся жить. Не всегда критически оценивая свои способности. И в этом нет ничего плохого. Хорошего тоже скорее всего, не очень много. В этом случае следует отказаться от оценочных суждений. Это больше проблема общества с его устоями и недостатками. Воспитание, образование, идеология, всё играет роль. Но подобные материи — прерогатива других книг, поэтому стоит остановиться, чтобы не залезть совсем уже в труднопроходимые дебри.

Так вот, Веник и Рыжий были как раз из таких. Не очень умных, но наглых и нахрапистых. Рыжий был немного трусоват, но зато у Веника смелости доставало на троих. Особенных звёзд с неба парни, конечно, не хватали, но кое-что у них получалось. Мозгов им побольше и процент успехов возрос бы значительно. А так, всё это было похоже на слепую удачу. Уж очень многое они не принимали в расчёт. Обычно подобные персонажи сильно не заживаются в Улье, а молодые рейдеры коптили небо Стикса уже пару лет. Но тем не менее. У них была машина, снаряжение, оружие и некоторые средства на финансирование своих рейдов. То есть всё, чтобы чувствовать себя бывалыми, при некоторых допущениях.

Автомобиль можно было назвать пикапом только для краткости изложения. Сильно покривив против истины. Это был УАЗ 39094 «Фермер». Тот самый, который не «головастик» и не «буханка». С кабиной на пять мест. Ни два ни полтора. Из самых первых выпусков, ещё с деревянными бортами. Вдобавок ко всему, выкрашенный в голубой цвет и на лысой резине. Краска сильно выцвела и облезла лохмотьями на досках кузова. Окна забраны решётками, закреплёнными наспех. Металл кабины пестрел рыжими пятнами, местами проржавев насквозь. За машиной не особенно следили, едет и ладно.

На дуге, сваренной из толстой трубы и установленной у заднего борта, был пристроен пулемёт. Старенький ПКМ на легкосъёмном креплении и с коробом на двести патронов. Тачанка, как она есть, с поправкой на современные технологии. Вдоль бортов расположились ящики под снаряжение и боезапас. На специальных зажимах висели обшарпанные трубы двух РПГ-7. Наличествовал даже запас топлива в четырёх канистрах. В общем, достаточно толково. Не совсем подходяще для дальних рейдов, но толково.

В преддверье Пекла ребят занесла волна золотой лихорадки, раздутая досужими разговорами. И их можно понять. Кому же не хочется одномоментно решить все свои финансовые проблемы? Пусть даже для этого и нужно подвергнуться запредельному риску. Просто не всем подворачивается такая возможность.

Веник загорелся моментально и заразил своей увлечённостью напарника. Молодая кровь — горячая. Густо замешанная на тестостероне, она бьёт в голову похлеще шампанского. Принятый план не отличался проработкой деталей. Главное — добраться ближе к месту разворачивающегося действия. А там видно будет. Можно попробовать примкнуть к сильной рейдерской группе. Если не получится тоже не беда. Добыть золотую жемчужину — очень хорошо, но и остаться без неё не смертельно. Преддверье Пекла это прежде всего ра́звитые монстры. А ра́звитые монстры приносят богатые трофеи. Жемчуг и все дела. Вот такая причинно-следственная взаимосвязь. Прочие аргументы отметались, как незначительные. Опасность, необходимый опыт, навыки, снаряжение. Юношеский максимализм. Слышал кто-нибудь про такое? Именно так он и работает.

Голубой «Фермер» профырчал мотором минут двадцать, подминая колёсами травяной ковёр, и выехал к давно заброшенной деревне. Стаб. Всё говорило за это. УАЗ остановился у ближайшего дома. Почерневшие брёвна сруба, провалившаяся крыша, пустые провалы окон. От забора остались только покосившиеся столбы. Во дворе сруб поменьше — баня.

— Вот, а ты боялся, — Веник победоносно посмотрел на напарника, — тут и заночуем.

Щёлкнули замки, заскрипели давно не смазанные двери. Парни вывались из машины потягиваясь и разминая затёкшее тело. Сиденья УАЗа не самое удобное вместилище для дальних поездок. Веник поправил на плече классический АК-47 и осмотрелся, прикидывая, куда загнать машину, чтоб было незаметно со стороны. Периферическое зрение споткнулось о групповое движение. Из ближайшего перелеска на дорогу выбирались заражённые.

— Ох, ё… — Веник упал на колено и засипел, — Рыжий, падай.

Рыжий затравленно заозирался, увидел монстров, побледнел и грохнулся на четыре точки. В таких ситуациях их небольшой коллектив спасала сообразительность Веника. У Рыжего в подобных случаях мозг отключался напрочь.

— Сюда, за мной давай, — Веник метнулся в сторону бани.

Метнулся… Так про перемещение гусиным шагом не говорят. Но Веник именно что метнулся, закидывая ноги выше головы, умудряясь при этом пригибаться. Следом, на четвереньках мелко семенил Рыжий, потихоньку поскуливая от страха.

Что в этом, забытом Богом месте, делали заражённые объяснить было трудно. Ещё труднее объяснить почему, даже не почему, а каким образом лотерейщик умудрился сколотить подобие стаи. И то, что лотерейщик уже практически перешёл на новую ступень развития и почти стал топтуном не очень помогает понять проблему. Топтуну стая также не положена. По крайней мере, никто про такое раньше не рассказывал. Качественные характеристики участников появившейся стаи компенсировались их количеством. Пусть уровень монстров не очень высок, но лотерейщик и почти двадцать бегунов могут достаточно осложнить жизнь. Или даже укоротить, тут кому как повезёт.

Парням пока везло. Как это ни странно прозвучит, но им играла на руку древность постройки. Никаких композитных материалов и хлипких крепёжных элементов. Массивные брёвна, большущие скобы и сотые гвозди. Входная дверь маленькая, собранная в клин из пятидесятой доски. Даже Рыжему пришлось бы пригибаться и поворачиваться боком, чтобы войти. Веник втащил внутрь замешкавшегося товарища, ухватив его за шиворот. Скрежетнули кованые петли, лязгнул массивный крюк. Они облегчённо выдохнули, хотя и понимали, что успокаиваться рано. Всего лишь получили кратковременную отсрочку, и как всё закончится — зависит только от них.

Рыжий сидел на заднице прямо на голом полу небольшого предбанника и смотрел в одну точку. Его колотила крупная дрожь. С ним так всегда происходит. Но это мелочи, Веник уже давно знает, как бороться с такими истериками. Сочная затрещина привела парня в чувство практически моментально. Прямо волшебство какое-то. Веник, не задерживаясь, кинулся в парилку, прильнул к одному окну, тут же переместился ко второму и замер.

Баня, как выяснилось, раньше топилась по-чёрному. Это значит, что печь была без дымохода, если кто не знает. В процессе топки весь дым валил прямо в помещение. Важно было следить, чтобы дрова прогорели полностью. Угореть в такой бане было проще простого. После того как каменка раскалилась, нужно было убрать остатки углей, проветрить помещение и всё — можно париться. Конструкция постройки подразумевала максимальное теплосбережение. То есть, потолки низкие, стены толстые, а окна маленькие. Их даже окнами трудно назвать, скорее отдушины какие-то. Попросту в предпоследнем ряду брёвен выпилили два проёма, размерами сорок на сорок сантиметров и закрыли рамами. Как раз толщины бревна хватило. Рамы давно куда-то подевались, остались лишь прямоугольные сквозные отверстия. Использовать в качестве бойниц — самое то. Прямо-таки форт из «Острова сокровищ». Вот только снаружи не пираты капитана Флинта, а кое-что пострашнее.

Бегуны уже вскачь неслись к деревне, видимо, почуяв добычу. Позади них неторопливо переваливалась массивная туша лотерейщика. Командир, мать его! Он никуда не спешил, вальяжная уверенность хищника сквозила в каждом его движении. Монстр повёл головой и на миг застыл, заметив человека. Тяжёлый взгляд упёрся в проём окна, и подобие довольной улыбки раздвинуло зубастую пасть. А затем произошло ещё более невероятное событие, большой палец когтистой лапы перечеркнул горло в известном жесте. Веник был готов поклясться спасением души, что он это видел. Страшную улыбку и многообещающий жест. Другой бы испугался, но возмущение молодого рейдера было сильнее страха. Навидался он уже лотерейщиков на своём веку.

— Ах, ты, сука, — щёлкнул отжатый предохранитель, Веник прижал приклад к плечу и открыл огонь.

Короткие очереди на три патрона взрезали тишину сельского спокойствия. Точно так, как учили в армии. Двадцать два, двадцать два, двадцать два. Лотерейщику реакции не занимать. Он не стал изображать из себя стационарную мишень и отпрыгнул далеко в сторону, пропадая из поля зрения стрелка. Правда, перед этим ещё раз удивил. За мгновение до прыжка. Оттопыренный средний палец, показанный им в сторону бани, двойственного толкования не допускал. Хотя могло и померещиться. На фоне гормонального всплеска.

Потеряв основную цель, Веник сосредоточился на бегунах. Рухнул один заражённый, получив две пули в голову. С перебитым коленом покатился другой. Третьего зацепило в плечо и развернуло на ходу. Автомат звонко клацнул затвором. Патроны кончились. Веник потянул запасной магазин из кармана разгрузки.

— Второе окно, Рыжий, — прокричал он в адреналиновом запале, — бери второе окно.

Напоминания были лишними. Рыжий уже пришёл в себя и пропадать за дешёво не собирался. Активная стрельба с его стороны это вскоре подтвердила. Тридцать пуль были выпущены в рекордное время. Конопатый рейдер был не очень хорошим стрелком.

— Одного зацепил, — восторженно завопил он, защёлкивая новый магазин.

— Береги патроны, дебил, — Веник недовольно поморщился. Пальнул ещё пару раз, после чего его автомат замолчал, — чёрт!

Заражённые сумели уйти в мёртвую зону. Их теперь не увидеть. Веник ещё раз чертыхнулся и вытянул шею, пытаясь разглядеть территорию непосредственно около бани. Мелькнула тень. Веник прянул от окна. Поздно. Увернуться до конца у него не вышло. Лотерейщик был намного быстрее. Его уродливая лапа успела ухватить парня за шиворот. Монстр пару раз треснул рейдера о стену. Понял, что вытащить его не получится, и стал трясти его как обезьяна банановое дерево. Официальная точка зрения знатоков ботаники в этот момент никого не интересовала.

Рыжий испуганно заорал и пару раз приложился к прицелу. Стрелять невозможно, риск зацепить Веника слишком велик. Нужно придумать что-то другое. Беспомощный взгляд обшаривал парилку в поисках подходящих предметов. Есть. Кочерга! Рыжий дотянулся до изогнутой железяки и бешено замолотил ею по конечности лотерейщика. Одновременно с этим он тянул товарища свободной рукой изо всех своих небольших силёнок. Крики, шум ударов, треск рвущейся ткани. Наконец, заражённому надоела вся эта суета и он разжал пальцы. Веник грохнулся на пол, а лотерейщик молниеносным движением выхватил кочергу из рук Рыжего и отмахнулся. Тот осел на ослабевших ногах, полоска металла лишь взъерошила ему волосы. Лежать ему с раскроенным черепом, если бы не удачное стечение обстоятельств. Повезло! За окном раздался злобный рык, а страшная лапа втянулась обратно, под звук автоматной очереди. Веник давал выход эмоциям.

Надо бы, по-хорошему, прийти в себя, но паузы не последовало. Затряслась дверь в предбаннике. Рейдеры не сговариваясь, бросились туда, столкнувшись плечами в тесном проходе. Снаружи стали долбиться гораздо основательнее. Парни замерли, приготовившись к отражению атаки. Стволы автоматов гуляли в такт надрывному дыханию. Стон вытягиваемых гвоздей срезонировал зубной болью. Кто-то снаружи оторвал дверную ручку. И сразу последовал сильный удар. Толстые доски затрещали, но напор выдержали. Если бы створка открывалась внутрь, парней уже жрали.

Веник глянул на Рыжего и покачал головой в отрицательном жесте. Стрелять сквозь дверь категорически нельзя. Дыры от пуль только ослабят конструкцию и облегчат задачу атакующей своре. Убить кого-нибудь из них вряд ли получится. Улыбка, вдруг озарившая лицо Веника, смотрелась более чем странно.

— Я название придумал тому, что мы увидели, — взгляд Рыжего остался вопросительным, и Веник продолжил объяснение, — если элита с сопровождением, то это стая. Так?

— Ну, — кивнул Рыжий.

— А если, ну, как сейчас, — словарный запас Веника оставлял желать лучшего, — лотерейщик с бегунками, то это свора.

— Придурок ты, Веник, и уши у тебя холодные, — Рыжий, похоже, не впечатлился этимологическими изысканиями друга.

— Сам ты придурок и ничего не понимаешь, — Веник даже не обиделся, настолько он был доволен.

Снаружи доносился шум многих шагов. Заражённые шлялись вокруг убежища рейдеров, но внутрь пока никто не ломился. Парни, наконец, получили необходимую передышку. Они сидели в центре парилки, чумазые как черти, утоляли жажду и отдыхали. Слишком долго им не протянуть. Друзья это прекрасно понимали, но держались достойно. Если тварь додумается залезть на крышу…

Твою мать, накаркали. Наверху раздался грохот, после чего на землю стали падать замшелые куски шифера. Лотерейщик разбирал кровлю. Веник подмигнул Рыжему, ткнул его локтем в бок, приободряя, и поудобнее перехватил автомат. Эх, семь смертей не бывать, а одной не миновать. Рыжий зябко поёжился, тоскливо уставившись на потолок. Жить оставалось считаные минуты.

Затрещала первая доска перекрытия. Знакомо застонали выдираемые гвозди, в образовавшийся просвет заглянуло небо. Когти монстра уцепили следующую. Лотерейщик с завидным упорством расширял себе проход. Парни синхронно вскинули оружие, но стрелять было не в кого. Вожак своры вдруг куда-то делся. Бегуны, судя по всему тоже. По крайней мере шум вокруг бани стих. В причинах неожиданной отсрочки разбираться не хотелось. Пусть сюрприз будет. Рыжий икнул, а Веник улыбнулся. Ещё поживём!

Глава 4

До тайного схрона «Ангелов» пришлось добираться немного дольше, чем предполагалось. В Улье что-то планировать — только людей смешить. Гладко никогда не бывает. День прошёл в чрезмерном напряжении. Для всех, с какой стороны ни глянь. Нагрузки пришлось испытать запредельные. И психологические, и физические. Один адреналиновый откат чего стоит. Если количество выработанного адреналина перевести в литры, получилось бы целое ведро. Не меньше. На этот счёт можно, конечно, поспорить. Правдоискатели всегда найдутся. Но кто-нибудь из предполагаемых спорщиков охотился когда-нибудь на скреббера? Вот и не будем разводить бессмысленные дебаты.

Сумерки настигли «Кайман» в пути. Через два часа движения. Когда стало совсем темно, Халк остановил машину и опустил штатные светомаскировочные устройства. Оповещать монстров о своём присутствии сильно не хотелось. Столб света от автомобильных фар будет виден минимум на десять километров, если не больше. И можно быть уверенным в том, что ра́звитые заражённые обязательно заметят такую иллюминацию. Заметят и не преминут поинтересоваться причиной. А у них интерес один. Известно какой.

Ехать в режиме частичного затемнения — редчайшее удовольствие. И для механика-водителя, и для пассажиров. В управлении бронемашиной сейчас участвовали три пары глаз, и было мало. Халк вглядывался в дорогу, вплотную прижавшись к лобовому стеклу. Ему помогал стрелок, используя ночные возможности оптики боевого модуля. Голый вклинился между ними и тоже всматривался в темноту за окнами.

Когда «Кайман» уж очень сильно качнуло на очередном ухабе, материться в голос стали все. И те, кто был внутри, и те, кто сидел снаружи. Лишь Мямля голоса не подал, в силу своего подавленного состояния. Стрелок что-то выглядел в зеленоватом свечении монитора и показал Халку направление. Продолжать поездку, только лишний раз испытывать удачу на прочность. Может и не выгореть. Затрещали ломаемые ветки, Халк сдал задом в заросли густого орешника. Движок уже две минуты, как был заглушён, но люди сидели не двигаясь. Отходили.

Охранять покой сводного отряда вызвались Ракшас, младший командир из подразделения Монгола и, как это ни странно, Мямля. Ракшаса попытались отговорить, но он даже спорить не стал. Лишь послал всех на три буквы и полез из машины, выбираясь на броню.

— Ну, и я посижу с малышом, — пробасил Бекон, — лишним не будет.

На отдых расположились, кто как смог. Повозились, естественно, немного, покряхтели — до комфортных условий-то далеко, но вскоре затихли. Усталость брала своё. Через некоторое время стало слышно лишь ночных насекомых, шорох листьев под слабым ветром и периодическое всхрапывание спящих мужчин. Свет щербатой луны оконтурил тенями четыре силуэта на чёрной громаде боевой машины.

На корме сидел институтский лейтенант, положив автомат на колени. Бекон оперся спиной на боевой модуль. К его боку прижался Мямля, находя в огромном рейдере так необходимую ему опору. Ракшас устроился в передней части «Каймана». Все размышляли о своём. Только маленький «Ангел» ни о чём не думал, погрузившись в созерцание дарованного Ульем радара. Ему было спокойно и хорошо.

— Ничего, парень, ничего — в глубоком голосе Бекона непривычно прозвучали ласковые интонации, его огромная рука легла Мямле на плечо, — мы выберемся.

Ракшас прислушивался к своему организму, пытаясь разобраться в себе. С ним явно что-то происходило. И чему удивляться? Попасть под удар неведомой способности скреббера, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, и проглотить золотую жемчужину в короткий промежуток времени. Отсутствие последствий, вот что было бы странно. А так, всё в пределах нормы. Впрочем, никто не знает, какая она здесь, в Улье, норма эта.

Кстати, после отражения удара серой хмари, той, что в лёгкую уничтожила два бронетранспортёра, второй Дар Улья замолчал. Ракшас с тех пор не видел цветистых линий силовых волн и не мог формировать направленное поле. Жаль, он уже почти научился управлять этим. Да и попривык как-то. Мысль потекла дальше, Ракшас сжал руку в кулак и напряг бицепс. А вот сила никуда не делась, судя по ощущениям. Даже похоже, приросла, но это потом проверять будем. Теперь о главном.

Что же ты мне подарила, жемчужина Бога, — пробормотал он еле слышно и неожиданно закончил, — в Бога душу мать.

Опять нахлынули воспоминания о Седом и Баламуте, и вновь пришлось бороться с эмоциями. Ракшас уже осмыслил произошедшее в карьере — часы, проведённые в дороге, не прошли без пользы. Получается, что воскресить он может только тех погибших, тела которых остались мало-мальски сохранными. Количество пулевых отверстий и их размеры тут роли не играют. С этим Дар справляется без проблем. Но если в момент гибели человеку отрывает голову или его разносит на части, то в таком случае пасует даже золотая жемчужина. Кто знает, может с развитием дара существующий расклад поменяется. Так и произойдёт, скорее всего. Но это дела грядущих дней, а здесь далеко загадывать не принято. Вот и не будем строить планы. И был ещё один момент. Ракшаса не покидало стойкое ощущение, что этот Дар золотого артефакта далеко не последний. Эх, сейчас бы знахаря сюда, да где его возьмёшь.

Ракшас прекратил самокопание, огляделся и наткнулся на внимательный взгляд Бекона. Восточный край неба уже размыло светом занимавшейся зари. Лето — ночи короткие, быстро проходят.

— Надо подниматьпарней. Доберёмся до места там и отдохнём нормально. Не след здесь задерживаться, — Бекон растормошил затихшего Мямлю, — слезай, парень, дежурство кончилось, покемаришь в дороге.

И вновь нудно и монотонно потянулась череда кластеров. Без лишних остановок и долгих привалов. Места не самые дружелюбные — не расслабишься. «Кайман» наматывал километры на колёса, рейдеры на броне бдели, периодически меняясь местами с теми, кто был внутри. Так и доехали, без приключений и на последних каплях солярки. Растрясло, правда, всех не по-детски. А Мямлю и вовсе сразу укачало, он так и проспал всю дорогу, оперевшись на плечо Пуза. Но ему это только на пользу пойдёт, присутствующие отнеслись с пониманием.

Эмоции рейдеров были схожи с чувствами моряков, ступившими на земную твердь после долгого плавания. Облегчение и неприкрытая радость. Нечасто такие эмоции увидишь у брутальных мужиков. Пока народ разминал затёкшие конечности, БРДМ загнали в пустующий сеновал. Институтские бойцы собрались вместе, шутили и обменивались впечатлениями от поездки. Ворот и Голый скрылись внутри дома. Монгол что-то говорил Бекону, а тот его внимательно слушал. Халк, Пузо и спящий Мямля ещё сидели внутри бронемашины. Разброд и шатание. Не часто, но такое случается и у самых крутых профи.

Ракшас углубился в заросший вишарник, его уже давно малая нужда подпирала. Не останавливать же движение из-за этого, тем более не так далеко оставалось. Можно было и потерпеть. А сейчас — в самый раз, только надо отойти подальше. Ох, как хорошо! Просто консистенция облегчения, в чистом виде. Уф-ф-ф, можно жить! Рейдер закончил оправляться и застегнул штаны.

Порыв ветра колыхнул ветки, и внимание парня зацепилось за некую неправильность. Или почудилось ему? Что на этом заброшенном стабе может быть такого голубого, кроме неба. Наблюдаемая палитра пока укладывалась в ржавые оттенки и градации серого. Цвета ветхости и запустения. Ракшас раздвинул ветви, чтобы получше разглядеть. Сделал один осторожный шаг вперёд, потом другой и, наконец, выбрался из зарослей. Около крайнего дома посёлка стоял старенький УАЗ «Фермер», выкрашенный в голубой цвет. Пронзительный крик Мямли хлестнул по натянутым нервам острой бритвой. Неприятности настигли там, где их меньше всего ждали.

Ракшас рванул ремень штурмового автомата. Избежать стычки не получится. Где эти твари хоронились, хрен его знает. Но прятались они очень качественно. Вообще-то, для бегунов нападение из засады не характерно в принципе. Но искать причину их необычного поведения пока недосуг. Они уже практически рядом, лезут со всех сторон как тараканы. Рейдер прижал приклад к плечу и тронул кнопку включения лазерного целеуказателя.

Тактический глушитель ощутимо гасил громкость выстрелов, но в ушах всё равно звенело. Мощь пули калибра двенадцать и семь миллиметров запредельна и бегуны слишком лёгкая мишень для него. Один выстрел — один изуродованный труп, за редким исключением. Как в тире. Даже легче. Словно играешь в бездумную компьютерную стрелялку на первом уровне сложности. Алгоритм простейший: навести оружие, увидеть красную точку на груди заражённого, нажать спусковой крючок. Этот готов, следующий. Целей было слишком много для одного человека, только успевай. Ракшас пока успевал.

Экстрактор выкинул очередную гильзу, но следующего выстрела не прозвучало. Двадцать патронов, как оказалось, не слишком много. Ракшас уронил пустой магазин на траву, выдернул из разгрузки полный. Глаза измеряли расстояние до оставшихся бегунов, руки работали на чистых рефлексах. Самые шустрые уже валялись перед рейдером с развороченными грудными клетками. На ногах осталось не больше пяти заражённых и все они были не совсем здоровы. Судя по их движениям. Но если Ракшас не успеет с перезарядкой, ему и этих калек хватит с головой.

Рейдер попятился и попытался ускорить процесс. Хоть и известно, что спешка нужна лишь для ловли блох. Вот и сейчас не помогло. Крупнокалиберный штурмовой автомат штука для него новая, а поэтому непривычная. Это не автомат Калашникова, который разберёт и соберёт вслепую любой нормальный пацан, заставший уроки начальной военной подготовки. Да ещё и на время это сможет сделать. У Ракшаса никак не получалось защёлкнуть магазин на место. Времени до столкновения с уцелевшими заражёнными оставалось всё меньше, и парень рванул за угол дома. Уж ксколько-то он от этих инвалидов побегать сможет.

За спиной задолбили выстрелы. Посыпались срезанные пулями ветки. Кусты одичавшей вишни трещали, словно через них ломился дикий кабан. Принципиальной ошибки в этом предположении не было. Сплошная стена зелени раздалась и на открытое место выскочил Бекон. Воплощение берсеркера в состоянии боевого безумства. Следом появился Монгол, но воевать уже было не с кем. Положили всех. Капитан насторожённо переходил от трупа к трупу. Ствол автомата двигался синхронно с глазами.

— Твою мать, тебя только не хватало, — вопль Ракшаса донёсся из-за дома и тут же грохот заполошных очередей.

— Я разберусь, — бросил Бекон на бегу Монголу, — не отвлекайся.

Этот лотерейщик напугал Ракшаса до икоты. Мало того, что выскочил как чёрт из табакерки, откуда-то со стороны бани. Так он ещё настолько ловко уворачивался от пуль, что Ракшас выпустил все патроны, но так ни разу не попал. Какой-то неправильный лотерейщик.

Монстр уже подобрался для финального прыжка, но вдруг его что-то остановило. На безобразной морде промелькнуло недоумение. В этом Ракшас был готов присягнуть на Страшном Суде. Впрочем, парню могло и почудится. Выброс адреналина и всё такое. Да и какие эмоции у этого воплощения ночных кошмаров. Нет, точно показалось.

— Парень, в сторону, — за спиной раздался знакомый бас.

Спорить было бы глупо и Ракшас кинулся вправо. Бекон пронёсся мимо грузовым локомотивом. Удар был настолько мощным, что чудовище отлетело назад, кувыркнувшись через голову. Видать, неспроста байки ходили про Бекона. Мог он с лотерейщиком потягаться, ох как мог. Но лидер «Ангелов» решил отложить рукопашный поединок на более удобное время. Он уже поднимал свой Desert Eagle — Ракшас ушёл с линии огня, можно было стрелять.

Монстр ловко вскочил на ноги, недобро зыркнул на нового противника и злобно заурчал. Этот лотерейщик точно неправильный, слишком умный, сволочь. Он отпрыгнул в сторону за миг до выстрела, развернулся в воздухе и помчался прочь огромными прыжками. Бекон выпустил ему вслед всю обойму, но тварь непредсказуемо меняла траекторию, и рейдер преуспел не больше Ракшаса.

— Твою, урода, мать! — в сердцах выругался Бекон, выщёлкивая пустую обойму, — ты как, парень, цел?

— Нормально, — улыбнулся Ракшас, он уже успел заново перезарядиться и был во всеоружии.

Из-за угла дома показался Монгол, он уже удостоверился в окончательной гибели каждого из бегунов. Подойдя ближе, он протянул автомат с опустевшим магазином Бекону. Тот его бросил в суматохе, когда спешил на помощь Ракшасу. «Ангел» с благодарностью кивнул и вдруг с загадочным видом поманил соратников за собой. Развоевавшаяся троица подошла к бане, стараясь поменьше шуметь.

— Выходите, лишенцы, — грозно громыхнул Бекон, — сколько вас там сидит?

Монгол моментально взял дверь строения на прицел, уходя чуть в сторону. Ракшас непроизвольно повторил его движение, смещаясь зеркально. В бане послышалась возня, что-то упало, зазвенело пустое ведро. Наконец, дверь открылась, явив свету двоих парней, вымазанных в саже и копоти с ног до головы.

— Вы на трубочистов похожи, — не удержался Бекон от смеха, — а трубы-то и нет.

И он захохотал ещё пуще. И так заразительно, что даже суровый капитан улыбнулся уголком рта и опустил автомат. Найдёныши немного смущались, но смотрели на Бекона с восторгом и обожанием. Видели его схватку с лотерейщиком, не иначе.

— Перегоняйте свою развалюху туда, — Бекон уточнил направление взмахом руки, — будем решать, что с вами делать.

На базе их встретили встревоженные взгляды и оружие на изготовку. Лидер «Ангелов» успокоил всех одним своим видом. Вот ведь человек-кремень. У него четыре мужика осталось от всего состава, ни колёс, ни тяжёлого вооружения, а ведёт себя, как прежде. Уверенности хоть отбавляй. Очень органично у него это получается. Карьерный бульдозер, а не человек. Он появился и всё оживилось. Ворот ускакал собирать трофеи, опять прихватив с собой молодого спецназовца. Голый с Халком поджидали голубой УАЗ. Монгол было послал своих бойцов в дозор, но Бекон и тут влез с инициативой.

Мямля уже утихомирился, сидел на завалинке и грыз плитку шоколада. Вид у него при этом был самый умиротворённый. Рядом стоял его охранник — Пузо. Бекон подошёл к ним, наклонился к парню.

— Ты как, сынок, в порядке? — широкая ладонь взъерошила ему волосы.

Мямля в ответ лишь молча кивнул.

— Сможешь последить за окрестностями ещё немного? — и на этот вопрос ответ был таким же, — вот и молодец. Пузо, организуй ему место нормальное. И еду поосновательнее, чего пацан аппетит перебивает этими пустяками.

— Ну, так это от нервов, — попытался оправдаться рейдер.

— Пузо! — Бекон повысил голос.

— Понял, пошёл, — толстяк убежал выполнять поручение.

— Вот и ладненько, с этим решили, — подвёл черту Бекон и взмахом руки позвал за собой Монгола. Он бы ещё и Ракшаса пригласил, но тот чем-то занимался в недрах «Каймана».

Транспорт незадачливой парочки уже заехал во внутренний двор схрона. Сами парни топтались перед машиной, под ненавязчивым контролем автоматов Халка и Голого. Не мы такие, жизнь такая. В Улье самые крупные неприятности следует ожидать именно от людей. И чем безобиднее они выглядят, тем сильнее могут удивить. Внешний вид ни о чём не говорит. Аксиома, проверенная не один раз.

Бекон посмотрел на капитана, мотнул головой в сторону гостей и вопросительно изогнул бровь. Пантомима была предельна ясна. Была ещё одна интерпретация, из разряда крайних мер. Но пускать в расход этих, почти детей, никто и не думал.

— Не до рекрутов мне пока, — нахмурил брови Монгол, — ещё кое с чем разобраться нужно.

— Ну, как знаешь, — «Ангел» пожал плечами и посмотрел на парней, — так, вьюноши, как у вас с отношением к мототехнике?

Правила есть правила, и отступать от них Бекон не собирался. Даже в условиях острого кадрового голода. Исключения делались только для людей с особенными, крайне полезными умениями. Но это тоже было прописано в уставе банды.

— Как в деревне без мотоцикла, — улыбка прорезалась белой полосой на чумазом лице Веника. Он уже понял, к чему дело идёт и ткнул напарника локтем в бок — ну, Рыжий, хоть сейчас не тупи.

— Мопед у меня был, — тонким фальцетом отозвался тот.

— Имеете что-то, против вступления в славное сообщество «Ангелов тёмного солнца» — вид Бекона стал торжественным, и даже слегка монументальным.

Вот он, долгожданный шанс, которого так ждал Веник. От неожиданной радости у него перехватило дыхание и трудно стало говорить. Но парень так энергично кивал головой, что слова стали попросту не нужны. Про то, что Рыжий не отставал от товарища и упоминать бесполезно. И так всё ясно.

— Умойтесь и приведите себя в порядок, — распорядился Бекон, — Голый, займись. Потом организуй приём пищи, ну и посмотри, что ещё необходимо.

Хозяйственные хлопоты никто не отменял. Помыться, привести себя в порядок, почистить и снарядить личное вооружение, на всё нужно время. А ещё и технику надо проверить. Если она подведёт где-нибудь среди кластеров, будет очень печально. Техническую службу не вызовешь. Ракшас с Халком заканчивали с заправкой «Каймана». Не самое лёгкое занятие, когда в наличии лишь двухсотлитровые бочки и длинный кусок шланга. Несмотря на всю свою силу и сноровку, наглотаться солярки всё-таки пришлось обоим. Последние литры топлива перетекали в бак, когда внутрь сеновала зашли капитан и лидер «Ангелов».

— Чего дальше делать думаете? — не стал ходить вокруг да около Бекон.

— Да хрен его знает, если честно, — Ракшас принялся протирать руки замасленной тряпкой, — не решали ещё, не до того было, сам понимаешь.

— Вот сейчас и порешаем, — «Ангел» хлопнул в ладоши, — давай, капитан, сперва ты.

— Мне в Перевалок надо, на базу институтскую, дела сдавать, — Монгол огласил свои планы, — со службой раскидаюсь, а там видно будет.

— А вот я, наверное, туда сунуться остерегусь, — огладил бороду Бекон, — пока силу снова не наберу. И вам, хлопцы, тоже не советую.

Ракшас с Халком переглянулись. Не признать правоту байкера было бы глупо. Их убьют просто для того, чтобы проверить, нашли они что-нибудь или нет. Ситуация стала ещё хуже, чем была до этого. Раньше хоть только с Институтом воевать приходилось. Дары золотой жемчужины очень многих заставят переступить через свои принципы, в желании обладать ими. Надо переждать пока ажиотаж не потеряет накал и пробираться в места, где их не знают.

Ну а раз всё для всех ясно, то и принятие решения не затянулось. Сначала капитана в пограничный стаб доставить. Затем Бекону помочь. А потом и своими делами заняться. Хоть и не задалось первоначальное знакомство, ответственность за судьбу этих людей рейдеры уже приняли.

А пока ужинать и спать. Переход был тяжёлый, а когда ещё время для отдыха появится — не совсем понятно.

Глава 5

— Знаешь, Халк, меня не отпускает одна мысль, — Ракшас разложил свой спальник и повернулся к напарнику.

— Мы по уши в дерьме? — Халк заворочался, устраиваясь поудобнее, — сука, я с этой мыслью живу.

Рейдеры расположились на ночлег в пустующем углу сеновала, рядом с броневиком. Вполне себе распространённое место для ночлега в деревне. Крыша над головой и свежий воздух. Сена ещё сюда завезти, только что скошенного, и было бы вовсе замечательно. Но чего нет, того нет, остался лишь едва уловимый отголосок душистого запаха.

Ворот выделил парням воды, еды и две раскладушки. В «Каймане» оставалось пару десятков армейских пайков, но запас, как водится, карман не тянет. Жизнерадостный байкер, вообще, был рубаха-парень. Улучив минуту, он притащил им бутылку водки. Без привычных изысков, только чтобы ребят помянуть. Два полных пластиковых стакана, накрытых чёрными сухарями, стояли на носу броневика.

— Это тоже, — Ракшас с осторожностью улёгся, и пружины под его тяжестью противно заскрипели, — но сейчас я про другое.

— Спи давай, — здоровяк явно был не предрасположен к долгим беседам, — завтра поговорим.

Ракшас, похоже, в собеседнике не особенно нуждался. Он скорее просто размышлял вслух, а вопросы задавались с чисто риторической целью. Паузы заполнить. Ночного бдения, к слову, им благополучно удалось избежать. Составление графика дежурств взял на себя Монгол, и обошёл их в распределении смен. Пост охраны был уже давно устроен «Ангелами» на чердаке одного из наименее разрушенных домов. Господствующая высота, так сказать. Окна в каждом фронтоне и по паре листов шифера убрали со скатов крыши. Обзор на четыре стороны. С Мямлей эта предосторожность стала лишней, но парню тоже надо когда-нибудь отдыхать. Он, впрочем, и сегодня рвался в бой, в смысле на дежурство, его еле отговорили.

Разодрало же Ракшаса на душевные разговоры на ночь глядя. Сейчас бы спать и спать. Халк недовольно пробурчал под нос что-то про кота, и чем он занимается, когда ему делать нечего. Но товарищ не унимался.

— Этот лотерейщик был какой-то не такой, — задумчиво протянул Ракшас, глядя в потолок.

— Это ты стал бы не такой, если бы тебя Бекон не выручил, — подробности недавней схватки с заражёнными были известны даже не участвовавшим в ней бойцам, — порвали тебя на ветошь, вот и вся недолга.

— Он в последний момент передумал нападать.

— Что?

— Передумал нападать, говорю, — повторил Ракшас, — я это ясно видел. Лотерейщик тормозил, когда его Бекон с ног свалил.

— Но так же не бывает, — сна у Халка не было ни в одном глазу.

— Вот же. А ещё эти бегуны. Охотиться из засады, ведь не в их привычках?

— Да нет вроде.

— А эти точно где-то прятались. И пацаны, которых спасли, обмолвились, что лотерейщик, как будто управлял остальными. Наподобие стаи получается, только помельче. Веник это сворой назвал.

— Да ладно, — хлипкая раскладушка застонала под огромным телом, Халк от удивления даже привстал на локтях.

— Вот тебе и ладно, — Ракшас прихлопнул комара на лбу, — хотелось бы найти причины такому поведению.

— Ну, допустим, то, что лотерейщик собрал бегунов в стаю и ими управлял, это как раз можно понять. И даже как-то объяснить, — в ночной тишине было отчётливо слышно, как Халк чесал в затылке, — в Улье любая небывальщина в порядке вещей. Хрен его знает, на кого ты напоролся, может новый вид. Согласен?

— Согласен, по крайней мере, такую версию исключить нельзя.

— А вот со вторым моментом остаётся много непонятного, — на этих словах Халк задумался.

Ракшас его не торопил. Есть повод для размышлений. У него у самого мозги на раскоряку. Нет, объяснение, конечно, было. Причём лежащее на поверхности. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить две двойки. Задачка для младших классов. Всегда четыре получается. Что Халк и озвучил после недолгого молчания.

— Я думаю, что дело в золотой жемчужине, иных вариантов нет.

Ракшасу вдруг стало стыдно, от мысли, вызванной новыми словами друга. Очень стыдно. Даже круговерть последних событий не оправдывает такой поступок. Как так, то? Рисковали вместе, а жемчужину сожрал только он один. Ракшас соскочил со спальника, одновременно расстёгивая нагрудный карман.

— Халк, дружище, прости меня великодушно, — вымолвил он, приблизившись к товарищу, — держи.

— Что там? — подозрительно поинтересовался здоровяк.

— Вторая жемчужина, — извиняющиеся нотки не покидали голос Ракшаса, — золотая. Возьми, выпей.

— Вот ты придумал, — захохотал Халк, — мне такого счастья и даром не надо. Нам с тобой ещё разбираться и разбираться. Не, на хрен. Спрячь это обратно и не парься по этому поводу. Придумаем, куда её деть. Потом.

— Точно? — Ракшас удивился такому лёгкому отношению друга.

— Говорю, забей, — отмахнулся Халк, хоть в темноте его жеста и не было видно, — давай лучше про заражённых поболтаем.

— Не, я так не могу. Я знаю, что делать, — Ракшас нащупал на одежде Халка карман и сунул туда жемчужины, — вот, твоя доля. Четыре белых и золотая. И не спорь. Про яйца и одну корзину слышал? Вот и помолчи.

На душе у Ракшаса стало гораздо легче. Щепетильную ситуацию разрулили, недомолвок больше не было. Можно разговаривать дальше.

— А почему, тогда бегуны на меня дуром пёрли? — он продолжил дискуссию с прерванного момента.

— А чёрт его знает, я же не институтский учёный тебе. Хотя предположить могу, но это сам понимаешь, всё равно что пальцем в небо тыкать. Возможно, у тебя появился Дар, благодаря которому тебя не трогают заражённые. И то ли Дар этот только народился, то ли воспринимают его лишь лотерейщики. А может и те, кто идёт после лотерейщиков, вверх по шкале. Мелкие заражённые, они всё-таки тупые. Проверить можно исключительно опытным путём. Единственная версия, объясняющая все странности. По крайней мере, у меня. А теперь, ты, как хочешь, а я спать.

С этими словами Халк повернулся на правый бок и через минуту уже храпел. Не у всех есть такая способность. Моментально засыпа́ть. Хотя, может Улей подарил? Но это в порядке шутки. Ракшас же, ещё некоторое время размышлял, прокручивая события по-всякому, но вскоре беспокойный сон сморил и его.

Человеческий мозг так устроен, что перерабатывает информацию постоянно. И в период бодрствования и во время ночного отдыха. И во сне его работа даже более продуктивна. Есть и такая версия. Можно таблицу Менделеева привести как пример. Лишних раздражителей нет, поэтому нервным клеткам ничего не мешает осмысливать информацию, полученную накануне. Предполагается, что сны — результат этого процесса. И чем ярче эмоциональная окраска пережитых событий, тем красочнее и реалистичнее становятся ночные виде́ния.

Сон Ракшаса был крайне правдоподобен.

Его затянуло в чёрную воронку и перебросило в другое место. Мгновенно. Перемещение сопровождалось звуком, с каким вода уходит в сифон слива. Не то всплеск, не то всхлюп. Ракшас висел в воздухе, обдуваемый ветром, и осматривался вокруг. Под ногами виднелись опоры автомобильного моста. Паутина мощных тросов, подсвеченная фонарями. Редкие, по случаю ночного времени, машины добавляли красных оттенков габаритными огнями. Это место Ракшас узнал. Кировский мост. Самара. Именно отсюда началась его пребывание в Улье, будь он трижды неладен. Вдруг скулы непроизвольно свело, рот наполнился обильной слюной. Дохнуло едкой кислятиной. Этот запах ни с чем не перепутаешь. Жёлтый туман, предвещающий скорую перезагрузку. Рейдер успел заметить мелькающие в мутном мареве тени, и его тут же втянуло обратно.

Минута прошла в безмолвном спокойствии абсолютной темноты. И снова всплеск. Очередная воронка и новое место. Тут Ракшас задержался подольше. Влиять на время пребывания не было возможности — сон же, оставалась лишь роль стороннего наблюдателя.

Он сначала чуть не оглох от гула турбин взлетающего аэробуса, проскочившего мимо в считаных метрах. Внизу причудливой крестовиной раскинулся современный аэродромный комплекс. Самолёты уткнулись носами в терминалы, словно детёныши, приникшие к соскам кормящей матери. Плавное движение по дуге сменило точку обзора. Стали видны объёмные буквы на фасаде центрального здания. Москва — Шереметьево. На взлётной полосе полыхали обломки. Две крылатые машины столкнулись, торопясь оторваться от земли. Пронзительные крики доносились до слуха Ракшаса, как сквозь ватные тампоны. Территория аэропорта была полностью охвачена суматошным движением людей. Они бежали, не разбирая дороги в тщетной попытке спасти свои жизни. Но спасения нигде не было. И быть не могло. На охоту вышли развитые заражённые. Элита. Потрясённый Ракшас смотрел не отводя глаз, настолько его шокировало происходящее.

Огромный монстр догнал разгоняющийся на рулёжной дорожке «Боинг-747», запрыгнул на крыло и вырвал кусок обшивки фюзеляжа. Несколько секунд и чудовище уже внутри салона. Что там произошло дальше, можно себе представить. «Боинг» взвыл двигателями напоследок, а затем притих и покатился по аэродромному покрытию, забирая в сторону.

Стая, возглавляемая элитником чудовищных размеров, преследовала обезумевшую от страха толпу. Даже не преследовала, скорее загоняла. Преследование, всё-таки, подразумевает возможность жертвы убежать от хищника. В этом случае шансов не было ни единого. Обычный человек не может конкурировать с перерождёнными обитателями Улья. Ни в силе, ни в скорости, ни в быстроте реакции. Так охотятся дельфины, сбивая рыбный косяк в плотную кучу, чтобы потом не размениваться по мелочам. Хищники рассыпались полумесяцем, окружая добычу. Дуга сомкнулась в круг, и началось избиение.

Один момент отпечатался в мозгу калёным тавром. Матёрый рубер подмял под себя целую группу людей и тут же принялся жрать. Как свинья у кормушки, неряшливо и жадно. Вдруг контуры массивной туши исказила непроизвольная судорога. Плечи раздались вширь, увеличиваясь в размерах, вдоль хребта полезли костяные шипы. Пластины роговой брони пришли в движение, выстраиваясь в новый рисунок. Монстр перешёл на следующую ступень развития.

Точка быстрого питания. Фастфуд для заражённых. Ассоциация ужасная, но других найти не получилось. Через Шереметьево за день почти сто пятьдесят тысяч народу проходит. Это только пассажиров. А ещё персонал, аэродромная обслуга, охрана, встречающие и провожающие, таксисты, в конце концов. Есть на чём элите раскормиться. На этой мысли рейдера засосало в темноту.

И вновь ненадолго. Очередной всплеск и новое место.

На языке сразу появился знакомый кислый привкус. Не очень интенсивный, почти на грани восприятия. Перезагрузка уже произошла, и жёлтый туман практически рассосался, остались лишь следы. Высотки мегаполиса сливались в абстрактную композицию и заполонили всё поле зрения. Беспорядочная стрельба занималась на улицах то тут, то там. Местами ночную темень разгоняли сине-красные сполохи полицейских спецсигналов. На разные голоса верещали сирены спасательных служб. Далеко, но слышно было отчетливо. Удивительно, но многие окна горели электрическим светом. Наверное, пока ещё работали аварийные генераторы.

Что это за город, Ракшас понять не смог. Скорее всего, что-то американское. Судя по общей архитектуре, но это неточно. Да и неважно, если честно. Рейдер повернул голову вправо. В сотне метров от него пылала автозаправочная станция. Клубы пламени облизывали ночное небо, разгоняя ночь далеко вокруг. Видно было не хуже, чем днём. Два седана, брошенные на дороге, с открытыми дверями, фирменный фургон ночной доставки, стоя́щий у крайней колонки и силуэты заражённых. Они передвигались по внешней границе освещённого круга, и их было много. Очень много. Столько, что Ракшас себе и представить раньше не мог.

Плавные, ленивые движения сытых хищников. Низших форм развития тут не было и в помине. От топтуна и выше, до красной части классификационной шкалы. В эту толпу, похоже, собралось не один десяток стай. Периодически в плотном скоплении разгорались свары, но они быстро утихали под громогласным урчанием какой-нибудь исполинской твари. Детали рейдер рассмотреть не смог. Его снова втянуло в чёрную воронку.

Такое метание начинало уже надоедать. Ракшас настолько задолбался прыгать с места на место, что ему даже во сне захотелось прилечь и отдохнуть. Но нет, снова звук сливающейся воды и следующая локация.

На этот раз его выкинуло над широкой рекой. Вдруг, неизвестно по какой причине, процесс засбоил. Ощущение полета пропало, Ракшаса потащило в сторону, периодически окуная в воду по пояс, и швырнуло на берег. Если точнее, то на набережную, как раз на широкую лестницу, спускающуюся к водной глади. Рейдер здорово треснулся коленом об угол ступени и зашипел от боли. Мы так не договаривались.

Намокшая ткань камуфляжных брюк противно липла к ногам, когда Ракшас захромал вверх по пролёту, в сапогах хлюпало. Короткий взгляд вокруг помог понять, где он оказался. Каменные львы, мосты и белые ночи. Такое сочетание трудно найти в каком-то месте, кроме Питера. Ошибиться был сложно.

И на самом деле, Ракшас очутился на Петровской набережной. Троицкий мост перешагивал Неву широкими арками. Линейный трёхпалубный фрегат царапал высокими мачтами серое небо. Череда причудливо изогнутых фонарей убегала вдоль дороги к Адмиралтейству. Легендарный шпиль этого сооружения виден издалека. Особенная, непередаваемая атмосфера. Казалось, что даже местные заражённые не потеряли чувства собственного достоинства. А их здесь было немало. Правда, в основном представители зелёной и начала жёлтой шкалы, но и эти могут количеством задавить. Если поставят перед собой такую задачу. Вот, кстати, один из них решил проявить себя.

Пока Ракшас обозревал окружающие красоты, а здесь было чем полюбоваться, один из заражённых решил выбрать его объектом охоты. Бегун прервал прогулку по набережной, ускорился и атаковал человека. Что примечательно — он не урчал. Наверное, хотел, чтобы ему больше досталось. Справиться с одним бегуном Ракшас смог бы и в бытность Сергеем, так парня звали в прошлой жизни. Хватило бы и здоровья, и силы, и навыков. А уж теперь-то и подавно. Заметив боковым зрением приближающееся движение, рейдер машинально выкинул руку в сторону опасности и ухватил заражённого за шею. Бегун дёрнулся, пытаясь дотянуться до горла выбранной не по размерам добычи, но у него получалось лишь цепляться за плотный материал форменной куртки. Он даже до воротника не доставал. Не в этот раз, приятель. Руки коротки. Ракшас продолжал стискивать пальцы, и бегун трепыхался всё тише и тише.

Хотелось бы закончить на сегодня. Достаточно приключений для ночных грёз. Особенно учитывая их неправдоподобную реалистичность. Лучше что-нибудь эротическое показывали, с удовольствием посмотрел бы.

Рейдер шлёпнулся вниз с высоты полутора метров, прямо на пятую точку, и очнулся. Хлипкая лежанка сложилась от сильного удара. По глазам противно резанул свет электрического фонаря. Парень закрылся ладонью, яркий луч тут же переместился чуть правее.

— Что это было? — послышался из темноты хриплый голос Халка.

Гигант сидел на полу, вжавшись спиной в пустой угол сеновала. Одна рука сжимала фонарь, другая вцепилась в рукоять штурмового автомата. Палец застыл на спусковом крючке. Вид у него был очумевший и немного испуганный. А чтобы на этого здоровяка такой жути нагнать, надо очень постараться.

— А что случилось? — не понял вопроса Ракшас.

— Ты на себя посмотри, — Халк, не опуская автомата, подсветил фонарём.

Ракшас послушно проследил глазами за пятном света. Понимание того, что с ним не так, было из категории ошеломляющих. Он вдруг осознал, что сидит на сломанной раскладушке, в мокрых штанах и сжимает в руке горло заражённого.

— Тьфу, пакость, — Ракшас свернул бегуну голову набок и вытолкнул труп в открытые ворота, — получается это не сон?

— Угу, — последовал ответ, прозвучавший в ночной тишине так, словно филин ухнул.

Халка вроде стало отпускать, по крайней мере ствол автомата опустился вниз. Пока Ракшас переодевался в сухое, его товарищ немного торопливо делился пережитыми впечатлениями. Сказывалось давешнее волнение.

— Ты то появишься, то снова пропадёшь. А мне что прикажешь думать? Я тебя даже разбудить не успевал. Только сунусь, бах, тебя опять нет. И ещё звук этот, — Халк пощёлкал пальцами, подбирая подходящее определение, — как будто вода журчит. Трындец, страху натерпелся.

Заснуть уже всё равно не получится. Да и рассветёт скоро. Решили скоротать время за чаем. Пока вода кипятилась, Ракшас рассказывал, где был и что видел. Халк внимательно слушал, между делом доставая галеты и упаковки джема из начатого вчера сухпайка. Интересная информация, особенно учитывая, что это не приснилось. Знать бы ещё, как ей распорядиться.

Глава 6

Утро началось с ответов на вопросы. Халк и Ракшас ещё чаёвничали, когда на улице сперва громко выматерились, а потом внутрь сеновала ввалился удивлённый Бекон. Удивлённый — это мягко сказано. Немного погодя подтянулся и Монгол. Капитан вошёл молча, с крайне сосредоточенным и готовым к возможным неприятностям видом. Автомат у плеча изготовлен для моментального открытия огня. У кадровых военных свои фишки. На улице забегали, доносились возбуждённые голоса.

— Не могу не поинтересоваться, — бас вожака «Ангелов» гудел иерихонской трубой, — что лежит на улице, и как оно сюда попало.

Монгол продолжал обшаривать помещение цепким взглядом, но было видно, что ему тоже интересно. Халк хмыкнул, отхлебнул горячего чаю из уже третьей по счёту кружки и кивнул, показывая на Ракшаса. Мол, моё дело — сторона, виновник торжества вон сидит, с него и спрос. Эта пантомима многое объясняла, по крайней мере тем, кому довелось участвовать в событиях последних дней. Ракшас пожал плечами и попытался как можно короче описать суть своих ночных приключений. Коротко не получилось, хоть изложение событий заняло не больше пяти минут.

Бекон внимательно выслушал, а когда рейдер замолчал, начал его расспрашивать, уточняя детали. Капитан, окончательно убедившись в отсутствии угрозы, немного расслабился и присоединился к дискуссии. Вопросы сыпались с двух сторон нескончаемым потоком. Форменный перекрёстный допрос, без применения физического воздействия. Ракшас отдувался, как школьник на экзамене, но вскоре все эти дебаты его довели до белого каления. Монгол и Бекон в очередной раз спросили что-то в один голос, и Ракшас не выдержал.

— Не знаю я! — парень уже почти кричал, — не знаю!

На самом деле, произнесённая им фраза была гораздо длиннее, цветистее и несла глубокую экспрессивную окраску. Но смысл был тот. Ракшас и правда, не знал причины, а тем более, механизм работы его ночных перемещений. Самому бы кто-нибудь объяснил. Ему совсем не улыбается, проводить ночи, прыгая по незнакомым кластерам, кишащими смертоносными монстрами. Уж поверьте.

— Нужен знахарь, — капитан был по-военному лаконичен, — без него с Дарами не разобраться.

— Так, где его взять сейчас, — подал голос Халк, — ближайший в Перевалке, а туда мы не поедем. Это ещё вчера решили.

Создавалось такое впечатление, что жемчужина продолжала жить своей жизнью. Хоть уже давно растворилась в крови и разошлась по клеточкам организма, пропитывая их своей мощью. И человеческое тело приняло эту силу, хоть и не научилось пока ей управлять. Приходилось принимать роль безвольной марионетки, а что ещё оставалось. Нужно было смириться. Хорошо, хоть ситуация временная, и рано или поздно всё встанет на свои места. По крайней мере, Ракшас на это очень надеялся.

— Да, дела, — протянул Бекон, задумавшись о чём-то своём, — значит, говоришь в четырёх местах был. И в каждом мегаполис на разной стадии недавней перезагрузки. Четыре. За одну ночь. И заражённые толпами. Ох, быть беде.

Задумчивый и обеспокоенный громила, вместо брутального и самоуверенного типа. Такое зрелище надо видеть. Иначе трудно будет поверить, что это вообще возможно. Если Бекон загрузился по самые брови, то дела грядут небывалые. Неважно, что никакой конкретики нет, и всё пока лишь на уровне догадок и ощущений. Так, тревожная музыка в фильме ужасов. Нагнетание саспенса. Но пробрало до дрожи в коленках.

— Может, уже решим, что дальше делать будем, — неожиданно робким голосом молвил Халк.

Его несмелые слова вернули всех на грешную землю, отвлекая от грустных перспектив. Решение проблем по мере их возникновения. Принцип местных реалий. Мужики встряхнулись, переводя первоначальный формат беседы в импровизированное заседание штаба. Пока Монгол разворачивал свою карту прямо на раскладушке, Бекон успел накрутить хвоста всем. И «Ангелам», и военным, и вновь прибывшим. Дело нашлось для всех.

Один Мямля был молодцом. Он с утра сидел на раскладном стуле перед домом и бдел. Сразу заступил на пост, как только закончил с утренним моционом. И это правильно. Привычные занятия и отсутствие праздного времяпрепровождения помогают справляться с нервными потрясениями. Рядом, неразлучной тенью, маячил Пузо. Только поэтому ему на орехи не досталось. И, не то, чтобы все пребывали в состоянии лени и ничегонеделанья, вовсе нет. Но для профилактики не повредит.

— Ещё раз проговорим. Ты, капитан, не передумал к своим ехать? — Бекон дождался отрицательного жеста от Монгола, повернулся к парням, — а вы решили, куда отправитесь?

— Да нам как-то всё равно, — пожал плечами Ракшас и глянул на Халка. Тот согласно кивнул, — туда, где потише и поспокойней, хотя бы на пару месяцев. С Даром разобраться по-тихому, оклематься от всего этого. А там видно будет.

— Эх, тебя бы к институтским спецам определить, — Монгол вставил свои три копейки, — они мигом разберутся.

— Институтские спецы твои из парня подопытную обезьяну сделают, — Бекон был категоричен, как всегда, — и жить он будет в комнате без окон за закрытыми снаружи дверями. До тех пор, пока из него все соки не выжмут на анализы. Спецы.

Бекон презрительно сплюнул под колёса БРДМ. С ним и спорить никто не стал. В силу отсутствия альтернативной точки зрения.

— Короче, так, парни, — вожак «Ангелов» рубанул воздух рукой, — я здесь живу столько лет, сколько вы, вместе взятые, не наберёте. А Улей это, знаете ли, не просто место жительства. Улей — это…

Бекон покрутил толстой пятернёй в воздухе с крайне глубокомысленным видом. А он умеет удивлять, этот огромный бородатый байкер. Вот чего-чего, а подобных откровений от него никто не ожидал. Тем более с мистическим уклоном.

— Ты сейчас это к чему? — Ракшас сумел отойти от удивления первым.

— Давай-ка, меня не перебивай, а слушай. Я всё скажу, дай только с мыслями собраться, — Бекон погрозил рейдеру пальцем, — в общем, ты, Ракшас, сейчас не обычный иммунный, бездарно коптящий небо Стикса. Ты теперь являешься важной и неотъемлемой частью Улья. Объяснить почему? Нет? Вот и хорошо. И я, на правах старожила, чувствую за тебя ответственность. Не перед тобой и даже не перед собой. Перед ним.

Палец байкера снова уставился в крышу сеновала и описал полукруг. Бекон ещё и воровато оглянулся при этом. Полный эффект присутствия вышних сил. Даже у Монгола от такого брови наверх полезли.

Поэтому решаем так, — «Ангел» закончил нагонять сверхъестественной жути и вернулся к своему обычному состоянию, — я доведу вас до нормального стаба. Я думаю, Семереченск подойдёт, и помогу устроиться. А сами вы можете и не добраться. Потому что ты тут без году неделя, а ты, здоровяк, от него недалеко ушёл. Капитан, давай диспозицию.

— Вот мы, вот Перевалок, — Монгол успел сориентироваться в процессе Беконовых излияний, — вот этой доро́гой можно уехать в сторону Семиреченска.

Отчётливая линия, оставшаяся на бумаге от ногтя указательного пальца, пересекла отметку небольшого населённого пункта. Учитывая масштаб, километрах в трехстах от схрона «Ангелов тёмного солнца». Если третьей точкой принять Перевалок и соединить их воображаемыми линиями, то получится практически равносторонний треугольник. Причём Перевалок будет располагаться на условной границе преддверия Пекла, а схрон и неизвестный посёлок будут равноудалены от него. С некоторыми допущениями, но сейчас не урок геометрии в средней школе. Отклонения возможны, двойку за приблизительные ответы не поставят.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Бекон, — а это что?

— Это? Колхоз «Заветы Ильича», — Монгол поднял глаза и упёрся в недоумевающие взгляды, — я не шучу. Именно такое название. Это стаб небольшой. Там люди своеобразные осели. У них там что-то типа коммуны, или общины староверской. С уклоном в социалистическую идеологию. Практически натуральным хозяйством живут. Поля сеют, скотину держат. Огороды, куры, утки. Странный народ, как по мне.

— Во, как раз подходит, — обрадовался байкер, обращаясь к капитану, у него созрел план, — смотри. Ворот с новичками берут УАЗик и везут тебя в Перевалок, раз уж по-другому нельзя. Мы с парнями едем в колхоз, дожидаемся Ворота, а потом двигаем в Семиреченск и там занимаемся своими делами. Приблизительно так.

— Нет возражений, — капитан всегда быстро принимал решения.

— Годится, — в один голос отозвались Халк и Ракшас.

— Вот и ладно, — резюмировал заседание штаба Бекон, а потом гаркнул во всю мощь своего голоса, — Ворот, Голый!

Призываемые «Ангелы» явились незамедлительно. Как двое из ларца. С поправкой на окружающую действительность. Оружие, разгрузки с запасными магазинами, полные поясные сумки, фляги с водой и живцом. Парни времени зря не теряли. Они уже и на байкеров-то похожи не были. Больше на солдат элитного подразделения перед специальной операцией. Хотя кожаные безрукавки никуда не делись. Чёрт! Да они отсюда и пешком смогут выбраться, такое создавалось впечатление, от их крутого вида.

— Ворот, смотри — Бекон потянул его за рукав, чтобы тот подошёл ближе к карте, — ты должен доставить Монгола и его ребят в Перевалок и вернуться в этот стаб. Мы тебя там будем ждать.

Палец Бекона возил по бумаге, повторяя недавние манипуляции Монгола, рейдер внимательно слушал своего лидера. Главный «Ангел» дождался понимания в глазах бойца и продолжил.

— Поедете на УАЗе, подопечных возьмёшь с собой. Заодно и посмотришь, что они из себя представляют. Дорога может многое выявить, особенно дальняя. А выводами потом со мной поделишься. Уяснил?

Ворот чуть подумал, пару раз склонился над картой, что-то для себя уточняя, после чего утвердительно кивнул.

— Хорошо. Теперь ты, Голый, — подошла очередь получать задачи второму «Ангелу», — проверяешь готовность. Чтобы всё, что нужно у всех было. Боекомплект, горючее, еда, вода. Тебе объяснять не надо. Выгоняешь транспорт на дорогу, потом приводишь здесь всё в порядок, как раньше. Ты, я, Мямля и Пузо едем с парнями. Халк, присоединишься?

— Конечно, — другого ответа от него и не ждали.

— Мои бойцы помогут, — моментально отреагировал Монгол и тут же отдал команду, выглянув из сеновала, — лейтенант, поступаете в распоряжение Голого.

Всё, что могли, придумали, осталось эти придумки воплотить в жизнь. И очень хочется, чтобы удачно. А удача, как известно, любит подготовленных. В Улье выживали лишь те, кто это понимал. Поэтому подготовительная суета является неотъемлемой частью любого начинания. Будь то глубокий рейд в Пекло или переезд в соседний стаб под охраной тяжёлой техники. Подготовка нужна всегда. Ракшаса ещё дед учил: едешь на день, готовься на неделю. Наука немного для других условий, но здесь она приобретает глубокий смысл. Недодумаешь что-нибудь или забудешь… Результат может получиться самый печальный.

Бекон не мелочился, не в его привычках искать мелкую выгоду и считать каждый патрон. Уж чего-чего, а этого добра у «Ангелов» хватало с избытком. Байкеры сюда целый «Камаз» завезли, когда базу подскока организовывали. Стволы на любой вкус и для решения самых разнообразных задач. Про аммуницию и боезапас тоже не забыли.

Институтский лейтенант проверял снаряжение у каждого, Голый заведовал раздачей, у него на посылках был Веник. Боекомплект пополнили до стандартного. Четыреста пятьдесят патронов на автомат. Четырнадцать одинаковых рюкзаков с рационами, запасом воды и сменой белья стояли в ряд. В этом случае решили не соображать, у кого чего не хватает. Немного помудрили с размерами одежды, подбирая нужные, и всё. Лишним в любом случае не будет.

Пистолеты в противоборстве с заражёнными не играют. В случае столкновения с матерым монстром из него только и можно, что застрелиться. Но среди людей не все белые и пушистые. Вероятность угрозы от иммунных иной раз посильнее будет. Поэтому личное оружие выдали всем, у кого не было. Классический пистолет Макарова и по три снаряжённые обоймы. Если до применения такого оружия дело дойдёт, то больше и не понадобится.

Бекон лично возился с приготовлением живчика, разливая полученный продукт по флягам. Вскоре к нему присоединился Ракшас, положив рядом спецпатроны и магазины к штурмовому автомату. Бекону достался комплект Седого, а без зарядов это просто красивая железяка, да ещё и тяжёлая, ко всему прочему. Потому все оставшиеся принадлежности к ШАК-12 Ракшас поделил поровну. Халку, Бекону и себе. Справедливо рассудив при этом: останутся живы — ещё найдут, а нет— так и не нужно будет.

Халк и стрелок Монгола занимались «Кайманом», проверяя системы боевого модуля. Снарядов и патронов хватало. Забили короба до полного, и ещё столько же осталось, даже немного больше. БРДМ заправили накануне, прикрепив к броне две дополнительные канистры с соляркой. На всякий случай.

В общей движухе только Мямля участия не принимал, соответственно и опекающий его Пузо. У этих парней задача как бы не поважнее будет. Вот пусть не отвлекаются. Безопасности много не бывает, а с делами и без них есть кому управиться.

Ворот с задумчивым видом нарезал круги вокруг голубого УАЗа. Его сопровождал Рыжий, чуть приотстав. Механик-водитель институтского спецподразделения стоял в стороне с немного обескураженным видом. Таких раритетов он уже давно не лицезрел.

— Рыжий, твою мать, как у вас мозгов хватило, приехать сюда на этом ведре, — Ворот не старался выбирать выражения, — вы хоть понимаете, где находитесь?

— Капец, тупорылые. Ты прикинь, — эти слова «Ангела» предназначались уже механику, — как оно вообще не разваливается такое чудо инженерной мысли.

Боец Монгола всем видом выражал согласие с точкой зрения Ворота. Рыжий немного покраснел от обиды за своё средство передвижения, но терпел и молчал. Замечания были грубые, но справедливые. И возразить нечего.

— Ладно, проехали, — Ворот ободряюще похлопал Рыжего по спине, — давай смотреть вашу колымагу.

Вчера машиной не стали заниматься. Руки не дошли, да и «Ангелами» молодые парни стали как-то слишком неожиданно. А сейчас придётся. Впереди путешествие через изобилующие опасностями кластеры, надо понимать, на чём придётся их преодолеть. Ворот по-хозяйски забрался в кузов. Механик полез в кабину, проверять двигатель.

— Так, это сразу долой, из него только по воронам стрелять — Ворот отщёлкнул замок быстросъёмного крепления пулемёта, скинул его в руки Рыжему, — беги к Голому, пусть заменит на что-нибудь подходящее.

Когда Рыжий с Веником притащили тяжёлый «Корд» с запасом патронов, рейдер уже закончил ревизию. Кроме пулемёта, его не удовлетворил резерв зарядов к седьмым РПГ и отсутствие одноразовых гранатомётов. Парни сбе́гали на склад ещё разок и принесли всё необходимое.

Ворот с Веником принялись крепить крупнокалиберный пулемёт на дугу, отрядив Рыжего в помощь механику.

— Масло, тосол, вода, тормозуха, — тот уже определился с расходниками, накидывая список помощнику — долить, и чтобы в резерве осталось. Что стоишь? Неси.

УАЗ — машина неприхотливая и быстро починяемая. Причём, при должной сноровке и опыте, её можно прямо в поле починить. Вероятен даже капитальный ремонт двигателя, есть и такие рукодельники. Были бы только запчасти и нужные инструменты. А вот с этим как раз беда. Что у самих «Ангелов», что у новичков. Первые уже давно не рассматривали УАЗ, как средство передвижения, а вторые попросту раздолбаи. Но что имеем, то имеем.

— Колёса проверили, запаска есть. Одна, правда, но это лучше, чем ничего, — механик рассказывал о проделанной работе, оттирая руки от грязи, — Все жидкости по уровню, канистры в багажнике. Полные баки и ещё восемьдесят литров, должно хватить километров на восемьсот. Будем надеяться, что доедем. Всё равно больше ничего не сделаем. Дальше, как верхние силы решат.

Ворот пошёл докладывать Бекону о готовности. Другие приготовления уже закончились. Осталось только навести маскировку вокруг схрона, и можно ехать. Чем сейчас народ и занимался. Обе машины стояли на дороге, почти соприкасаясь задними бортами, и направив носы в противоположных направлениях.

— Что, Монгол, давай прощаться, — Бекон протянул капитану ладонь, — нехорошо мы познакомились, но зла на тебя не держим. Не держи и ты на нас. Увидимся ещё, если на то будет воля Стикса.

С этими словами вожак развернулся и пошёл к «Кайману», где его ждали Голый и Мямля со своим охранником. Ворот размещал людей в голубой машине, определяя кому где сидеть.

— Прощайте, — козырнул Монгол Халку с Ракшасом. Остальные слова были не к месту.

Глава 7

В чём прелесть узкой специализации в любой профессии? Выбрал некое направление, чтобы по душе пришлось. Изучил тонкости вопроса. И вперёд. Информации немного, уяснить её проще, по определению. Набор рабочих манипуляций тоже ограничен. Если не отпускать моменты развития и самосовершенствования на самотёк, мастерство можно вывести на очень высокий уровень. Немного упрощённое изложение вопроса, но суть его поймана верно.

А чего бы и нет? Можно и смежников привлечь при необходимости, и откреститься при случае, тоже можно. Как раз сославшись на эту самую узость. Красота! Для обычного мира и обычных людей.

В Улье немного наоборот всё работает. Здесь в основном универсальность в чести. Чем больше человек знает и умеет, тем выше его шансы. Увеличивается процент вероятности прожить следующий час, день, неделю, месяц. Взаимосвязь предельно простая. Но совершенно ненужно думать, что специальные навыки отметаются напрочь. Вовсе нет, если они появляются — получится даже ещё лучше. Ведь набор умений влияет ещё и на качественную сторону жизни. Просто если иммунный не готов или не может решать разноплановые задачи, то до появления специальных возможностей он, скорее всего, не доживёт.

Вот уж где воистину бытие определяет сознание, и работают давно позабытые лозунги. Как там дедушка Ленин завещал? Учиться, учиться и ещё раз учиться. И не прогуляешь урок, даже по уважительной причине. Нет, прогулять-то раз и можно, посещение не контролируется, никто не заставит. Всем чихать с высокой колокольни. Личная успеваемость, по местным меркам — собственное дело каждого. Не хочешь овладевать новой информацией — не надо. Но в этом случае будь готов объясняться с вышедшими на охоту монстрами в самое ближайшее время. Место монстра могут занять недоброжелательно настроенные иммунные, или муры, или атомиты. Перечень капец какой длинный. И никто из этого списка не постесняется поиметь выгоду за чужой счёт, в чём бы она не заключалась.

Все попытки объяснений ни к чему не приведут. Кому будет интересно выслушивать причины неумения обращаться с механической коробкой передач. Или неспособности заправить ленту в затворный механизм пулемёта. Переломить двустволку, забраться на крышу, перелезть через забор, в конце концов. Многие не то, чтобы слушать не станут, они и слов самих не поймут. Ракшас отдавал себе в этом отчёт с поразительной ясностью.

Именно потому он упорно осваивал пульт управления огнём боевого модуля МБ-2. Управляться там было с чем. Тридцатимиллиметровая автоматическая пушка, ПКТМ и автоматический гранатомёт АГ-17. Подобный набор вооружения поможет решить внушительное количество боевых задач.

Раньше этим хозяйством заведовал лидер их небольшого отряда. Но командир и механик-водитель погибли в последней заварушке и роли перераспределились. Ничего не поделаешь, тут подобное часто случается. Приходится соответствовать.

Что действительно бесило Ракшаса в Улье, так это постоянное пребывание в режиме цейтнота. За что ни возьмись — времени в обрез. Не вникнуть толком, ни вдосталь потренироваться. Задолбало! Вот и сейчас желательный лимит в освоении всех тонкостей управления боевым модулем был ограничен максимум пятью часами. Именно столько времени займёт переход до нужного стаба. А то и меньше. «Кайман» спокойно поддерживает крейсерскую скорость в восемьдесят километров в час. Если карта Монгола не соврала, то так и выходит. Формула вычислений несложная, из образовательной программы средней школы.

Хорошо хоть рейдер имел представление, откуда ноги росли. Когда на БРДМ только установили обновку, тамошний мастер устроил ликбез всему личному составу группы. Но одно дело понимать, какую кнопку надо ткнуть, чтобы выстрелил требуемый ствол, а совсем другое — стрелять по движущейся мишени в условии ответного огня. Или активной фазы атаки, если речь идёт о заражённых. А подождут ли они, пока парень освоится или нападут в ближайшие две минуты, неизвестно. Ракшас понимал и этот нюанс, поэтому нервничал ещё больше. Иметь все технические возможности для победы и не победить, будет вдвойне обидно. Даже втройне, если останется кому обижаться.

Когда сводный отряд разделился и голубой УАЗик увёз часть «Ангелов» и людей Монгола, Халку с Ракшасом будто бы стало легче дышать. Как-то всё проще стало, на неосознанном уровне. Вроде и Монгол оказался неплохим парнем, и бойцы его вели себя адекватно ситуации, без гонора и заносов, а вот поди ж ты. Словно тяжесть внутри скопилась и не находила выхода. Все последние неприятности рейдеров прочно завязались на Институт. Причинно-следственная цепочка закрепилась, её уже сложно разорвать. Соответственно весь негатив, направленный на организацию, доставался в полном объёме капитану. Не знали рейдеры других представителей просто-напросто.

Вышло как в народной пословице. С глаз долой, из сердца вон. Прямо-таки квинтэссенция смысла в короткой фразе. Единственно получается пословица не только про любовь. Про любые сильные эмоции она получается. Вроде недавно расстались, а, как и не было ничего. И не тянет, и не тяготит. Другие заботы одолели, а про капитана и Институт и думать позабыли.

Рейдерам понадобилось меньше пяти часов, чтобы добраться до колхоза «Заветы Ильича», выбранным точкой рандеву с остатками отряда «Ангелов». Халк слегка передавливал педаль акселератора, стараясь побыстрее ретироваться из опасного региона, наверное, в этом была причина. Да и неважно. Халк не железнодорожным составом управляет, можно и вперёд расписания приехать. Непредвиденных происшествий в дороге также не случилось. Под густой голос Бекона, рассказывающего очередную байку, впереди показались обработанные поля.

— Хм, смотри-ка, и вправду колхоз, — хохотнул Халк и тут же пошутил, — «Кривое Дышло».

— «Заветы Ильича», — машинально поправил его Ракшас, уткнувшись в картинку на мониторе.

У него немного начало получаться под конец путешествия. По крайней мере кнопки выучил, и автоматизм в действиях появился. Ещё бы на стрельбище попрактиковаться — на кластерах Ракшас стрелять не отважился. Не хотел испытывать судьбу. Ну и ладно, потренируется ещё, не приведи господь. Практическая стрельба в экстремальных условиях быстро руку набивает. Бразильская система обучения в действии.

Вдруг Мямля дёрнул Бекона за рукав и что-то быстро-быстро заговорил ему на ухо. Вожак «Ангелов» внимательно выслушал парня, похвалил его и кивнул Пузу. Присматривай! После чего огромное тело подалось вперёд, нависая над водителем.

— Ну-ка, Халк, давай потише, — в голосе рейдера чувствовалось напряжение, — похоже, у нас неприятности. Пока без конкретики, но Мямля нервничает.

«Кайман» сбросил скорость, одновременно с этим начал движение боевой модуль. Ракшас пустил его по кругу, обшаривая окрестности оптикой прицелов. Ничего подозрительного не заметно. Мямля сидел с напряжённым видом устремив взгляд внутрь себя и тоже молчал. Бекон протянул руку, приоткрывая люк над головой водителя на всю ширину.

— Чёрт, как мы раньше не услышали, — с потоком воздуха внутрь салона ворвались звуки выстрелов крупнокалиберного пулемёта.

Халк от неожиданности на секунду потерял контроль над управлением, и тяжёлая машина вильнула, прежде чем остановится. У выстрелов появилось направление, и они явно приближались. Бекон обернулся на маленького рейдера. Мямля поджал губы и отрицательно покачал головой. Пока ничего. Стволы боевого модуля уставились в сторону вероятного появления опасности. Время растянулось в ожидании развития событий.

Местность пересечённая. Холмы, овраги, перелески. Лесополосы ветрозадержания тоже никто не отменял. Земли сельскохозяйственного назначения без мелиоративных мероприятий не обходятся. В силу этих причин видимость была, если мягко выразиться, хреновая. Даже мощная оптика бортового вооружения не сильно помогала.

Открытым оставался лишь Т-образный перекрёсток двух просёлков впереди. БРДМ рейдеров не доехал до него метров триста. Вдоль наезженных грунтовок с обеих сторон расположились заросли карагача, клёна и жимолости. Дальше за перекрёстком, если смотреть вправо по ходу движения, начинался яблоневый сад. Может, и ещё какие-то плодовые деревья там росли, но уточнять не стали. Не до праздного интереса пока было.

— Семь штук. Красный, фиолет и пять жёлтых. Идут атакующим клином оттуда, — Мямля показал пальцем на дальний конец посадки, загораживающей примыкающую дорогу, — в направлении перекрёстка.

Последние слова Мямли внесли окончательную ясность. Иное толкование не напрашивалось. Группа иммунных пытается отбиться от охотящейся стаи. Под гул сервоприводов боевой модуль пришёл в движение, это Ракшас корректировал прицел. Незнакомые рейдеры отозвались длинной очередью. На сей раз стреляли из чего-то попроще. Возможно, единый пулемёт пустили в ход. Патроны для крупняка экономят. А для жёлтой шкалы что-то вроде модернизированного пулемёта Калашникова — в самый раз. В боевом модуле «Каймана» такой же стоит.

— Минус один жёлтый, шесть осталось, — тут же прокомментировал событие Мямля.

Маленького «Ангела» словно подменили. Ни следа нерешительности, страха. Никаких суетливых движений. Он будто переродился под влиянием приближающейся опасности, перешёл на новый уровень. Звонкий голос, внятные указания и абсолютно адекватное поведение обстрелянного бойца. Мямля втиснулся между плечом Бекона и сиденьем оператора вооружения.

— Смотри, вот так идут, — левая рука сенса вытянулась вперёд, перемещаясь вслед за видимыми пока только ему тварями, — ещё минус жёлтый.

На перекрёсток выскочил «Урал — 4320», не снижая скорости, перелетел через неглубокий кювет, и скрылся среди зелени яблонь. Благо, что расстояние между деревьями ему это позволяло. Рейдеры только и успели разглядеть камуфлированную окраску, цельнометаллический кунг, усиленный сварной конструкцией из арматуры и решётки на окнах. «Урал» промелькнул, только яблоки посыпались.

Следом появился пикап «УАЗ — Патриот» тоже доработанный для условий Улья. Классическая армейская окраска хаки, даже номера чёрные. Военные. В кузове за пулемётной турелью стоял боец в полной экипировке. Точно военные. Их с обычными рейдерами сложно перепутать. Эта машина не стала продолжать движение. Водитель лишь принял немного левее, уходя с оси перекрёстка, и ударил по тормозам. Пыль ещё не рассеялась, а пулемётчик уже стрелял, прикрывая отставший транспорт. Хороший калибр стоит, судя по всему. «Корд» или НСВ «Утёс», с этого ракурса не разобрать.

Из-за деревьев доносился рык мощного дизеля и густой рокот выстрелов. Услышав такое сочетание, ошибиться невозможно. КПВТ с его калибром в четырнадцать и семь миллиметров абы куда не ставят. Армейская броня едет. Как минимум БРДМ, если не серьёзнее что-нибудь.

— Ещё минус жёлтый, — Мямля аж подпрыгивал от возбуждения, продолжая указывать текущее местонахождение стаи.

Ракшас вцепился руками в пульт, не решаясь начать стрельбу. Не хотелось ему людей задеть дружественным огнём. Ведь в роле спасателей выступают. Нехорошо может получиться. Воинственный вопль Мямли избавил его от колебаний. Пальцы прижали нужные кнопки.

Захлопал гранатомёт, отправляя заряды по навесной траектории. Ракшас попытался изобразить заградительный огонь в меру своих невеликих навыков. Тут же подал голос ПКТМ «Каймана». Этот пулемёт даже бортовую броню не возьмёт с такой дистанции, а вот заражённым прыти может поубавить. Особенно из жёлтой шкалы классификации. Их тоже со счетов не стоило сбрасывать.

За посадкой загромыхала череда взрывов, гранатомёт работал в режиме нон-стоп. Вниз посыпались ветки, сшибаемые россыпью пуль. В стене сплошной зелени начали появляться просветы. Момент, когда из пикапа выскочили ещё двое бойцов, остался не замеченным. Один из них достал из кузова классический противотанковый гранатомёт с индексом семь и замер чуть в стороне, опустившись на колено. Второй встал у капота машины, взяв автомат на изготовку и ожидая развития событий. Почему их не заметили? Потому что никто не смотрел. Другие занятия появились.

Голый, не дожидаясь особого распоряжения, ухватил трубу «Агленя», толкнул дверь и выскочил наружу. Вслед за ним полез Бекон. Только зыркнул напоследок на Пузо и мотнул головой в сторону Мямли. Толстый рейдер подобрался, но выдохнул с облегчением. Внутри «Каймана» всё же поуютнее будет. Не особо он жаловал подобные передряги, прямо скажем.

Ангелы побежали к перекрёстку, держась правого края дороги, стараясь не пересекать линию огня. На всякий случай. Голый на ходу готовил гранатомёт к выстрелу, Бекон его прикрывал своим штурмовым автоматом.

У Халка пальцы свело, с такой силой они впились в руль. Ноги застыли на педалях. Движение может понадобиться в любую секунду. Важно вовремя отреагировать и правильно выбрать манёвр. Лучше бы он вместе с рейдерами пошёл, там проще.

Мямля уже почти бесновался, полностью погрузившись в круговорот событий. Он ухватил здоровяка за плечо свободной рукой и тормошил его изо всех сил. Малыш жаждал крови.

— Всё, жёлтые — ноль! — вопил маленький сенс в экстазе боя, — фиолет, минус один!

Если выбрать время и посчитать, то становилось ясно, что из всей стаи остались на ногах только элитный вожак и один из руберов. Но паузу для расчётов никто не предоставит. Да и время в суматохе боя ведёт себя крайне непредсказуемо.

Ещё не затихли последние слова Мямли, из-за деревьев на открытое пространство вырвался БРДМ-2М с развёрнутой назад башней. Следом неслась громадная уродливая тварь, отставая на считаные метры. Мощные ноги уже распрямлялись, выталкивая тяжёлое тело в смертоносный прыжок. Ракшас отчётливо увидел начало полёта монстра, и в этот момент время выкинуло очередную штуку. Дрожжевое тесто так тянется, если подбирать аналогии.

— Эх, мне бы такую способность, — промелькнула шальная мысль в голове рейдера, — время затормаживать.

Элитный монстр словно застыл в верхней точке своего прыжка, с занесённой для удара чудовищной лапой. Ракшас чуть довернул орудие, вдавил соответствующую кнопку. Над головой забухали выстрелы, отдача переходила на бронированный корпус. Край монитора пересекла граната, выпущенная из седьмого РПГ, нацелившись в брюхо заражённому. На срезе стволов, торчащих из башни бронемашины вояк, вспухли дульные вспышки. Покадровое воспроизведение, твою мать.

Всё закончилось так же неожиданно, как и началось. Словно в ладоши кто-то хлопнул над ухом. Ракшас даже вздрогнул от неожиданности. Бах и время снова потекло в обычном темпе. Может быть, чуточку быстрее. БРДМ-2М выплюнул остатки патронов, перескочил кювет и оттормозился у ближайшей яблони. Кумулятивная струя проделала в животе монстра дыру и пошла глубже, выжигая внутренности. Тридцатимиллиметровые снаряды рвали изменённую плоть, оставляя ужасающие раны. Тварь не спасла даже пресловутая броня. Мощь десятков попаданий отшвырнула элитника назад, и он рухнул на спину уже мёртвый.

— Красный минус, — заорал Мямля, подтверждая смерть самого страшного противника.

Количество стволов, их разнообразие и вытекающая из этого плотность огня позволяла справиться с последними двумя заражёнными без особенных трудностей. Даже их уровень развития особой роли не играл. И, уж совсем точно, можно было обойтись без потерь в личном составе. Скорее всего, сказалась несогласованность действий, а может скачущие галопом события. Вот только звучит всё это как оправдания. Короче, прошляпили они рывок последнего рубера.

И выбрал же момент, подлюка. Всеобщее внимание сосредоточено на вожаке стаи. Все стволы направлены именно на него. Люди, которые смогли бы отреагировать на новую угрозу — не опасны. Или калибр слабый, или линия прицеливания перекрыта. Сообразил как-то, впрочем, в уме руберам не откажешь. Монстр вылетел из клубов дыма и пыли, стремительным торнадо пронёсся через кузов пикапа, походя сметая пулемётную установку и голову пулемётчику заодно. Следующее трудноуловимое движение — и только что отстрелявшийся гранатомётчик оседает на дорогу, разодранный на две половины. А рубер и не подумал останавливаться. Лишь немного притормозил, чтобы развернуться. Туша тяжёлая — инерция движения протащила его чуть дальше, чем он предполагал.

Когда Ракшас смог воспринимать что-нибудь, кроме атакующего элитника, расклад был удручающим. У военных минус два бойца, их главный калибр без патронов. Водитель УАЗа хочет уехать, но от избытка эмоций никак не может воткнуть передачу. Оставшийся в живых воин безрезультатно опустошает магазин своего автомата, прижавшись спиной к передку машины. Посреди этого хаоса сжался в пружину свирепый хищник. И до его следующей атаки остались доли секунды.

Что делать? А хрен его знает. Стрелять точно нельзя. Это гарантированная смерть для людей. Перемелет на фарш вместе с пикапом, стоит только начать. Рубер же на месте стоять не будет. Вот пока его в прицел поймаешь и перемелет. Хорошо, если ботинки целыми останутся. Нужно срочно искать другое решение, а времени в обрез. Подбор альтернативных вариантов прекратил Бекон. Автомат в его руках задёргался отдачей, на землю посыпались пустые гильзы.

Пули калибра двенадцать и семь миллиметров достаточный аргумент для того чтобы обидеться и страстно возжелать отмщения. Руберу даже пришлось немного отложить расправу над лёгкой добычей. Под таким обстрелом спокойно не постоишь. Чревато осложнениями. Хотя стандартный патрон к «Калашникову», был для монстра, что для слона дробина. Может щекотало немного, и то через раз. А сейчас надо реагировать, обстоятельства заставляют. Рубер развернулся в сторону новой угрозы, злобно ощерился, демонстрируя чудовищные зубы. Как раз и Голый подоспел, вышел на расстояние прямого выстрела.

Грохнуло, хлестнула выхлопом реактивная граната. Секунда буквально, и цель поражена. Целился ли рейдер специально или так получилось, но попал он знатно, прямо в оскаленную пасть. Дальнейший алгоритм понятен. А так как рубер стоял на четырёх лапах, изготовившись к прыжку, то раскалённая струя запекла ему потроха до самой жопы. Честное слово. Говорят, даже дым пошёл из заднего прохода. Рейдеры видели своими глазами. Монстр так и упал замертво, повалившись набок. Не дёрнулся даже.

— Фиолет ноль, — Мямля, наконец, оставил Халка в покое, голос у него был усталым, — заражённые ноль, я аут.

С этими словами маленький «Ангел» переполз обратно в отсек, добрался до свободного сиденья, упал на него и тут же уснул. Халк тронул «Кайман», подбираясь ближе к месту боя. Ракшас крутил модуль на триста шестьдесят градусов, осматривая местность. Понятно, что если обнаружилась какая-нибудь опасность, ближе полутора километров Мямля непременно сообщил бы об этом. Но лучше перебдеть.

Глава 8

Боевая машина рейдеров встала на стыке двух дорог, прикрывая своими стволами всех присутствующих. На текущий момент — единственная значимая сила. Нашумели тут прилично, а список тех, кто может на огонёк заглянуть длинный. Пока ничего не закончилось. Так, временная передышка выдалась, не больше.

У капота УАЗа согнулся выживший боец, исторгая из себя содержимое желудка. Водитель машины с измазанными в крови руками бестолково суетился над погибшими товарищами. Над тем, что от них осталось, если быть совсем точным. Парень был в шоковом состоянии, ничем другим его поведение не объяснить. Белый, как простыня он метался с места на место, пытаясь собрать части тел в единое целое.

— Прапорщик! — бас Бекона заставил подбегавшего воина застыть на месте, — ты тут старший?

— Лейтенант, — прапорщик кивнул в сторону окровавленных останков, — был. Я разведывательной машиной командую. Командир экипажа.

Мужик с тремя маленькими звёздами в ряд на погонах, судя по всему, многое успел испытать. Бывалый, про таких говорят. Но было видно, что его тоже потряхивало. Ничего удивительного в этом нет. Заглянуть в глаза смерти и разминуться с ней на мгновенье — не каждый день выдаётся. Любого проберёт до мозга костей, даже самых отмороженных.

— Приводи своих людей в порядок, и займитесь делами, — Бекон ни на секунду не задумался, забирая инициативу в свои руки, — погибших похоронить, стволы перезарядить, трофеи собрать. Выполнять!

Глубокий голос Бекона, помноженный на его же харизму, обладал чудодейственным эффектом. Это Ракшас ещё там, на карьере заметил, когда только познакомились. Прекращалась паника, появлялась уверенность в себе, отсекались лишние эмоции. Вот и сейчас произошло нечто подобное. Прапорщик встряхнулся, как бойцовый пёс, подобрался и принял руководство к действию.

— Есть выполнять! — рука взметнулась к берету отработанным за годы армейской службы жестом.

Всё, процесс пошёл. Задачи поставлены, у всех появилось занятие. Можно выдохнуть и прикинуть, что делать дальше.

Экипаж БРДМ-2М, военные эту технику ещё «Бардак» называют между собой, меняли боекомплект. Одна боевая машина, как водится, хорошо, а две — лучше. Но пустые стволы в этом конкретном случае напрягают. В Улье без патронов чувствуешь себя, как голый на площади. Во время гей-парада. Беспокойно, тревожно и неуютно. Поэтому с перезарядкой тут стараются не затягивать. БРДМ-2М, к слову, является прототипом «Каймана», именно его за основу взяли. Что ни говори, а машинка себя с хорошей стороны зарекомендовала.

Пикап можно было списывать в безвозвратные потери. И как транспорт и как огневую точку. Кузов раскурочен весь, вплоть до кабины, похоже, что даже раму погнуло. Пулемётная турель выдрана с корнем и валяется в кювете. У крупнокалиберного «Корда» погнут ствол и разбита казённая часть. Одно заднее колесо выдрано вместе со ступицей и полуосью, на втором — баллон изорван в лохмотья. Починить можно, но проще новый найти.

Ракшас улучил минутку и отвлёкся от патрулирования опасных направлений. Он попытался активировать Дар оживления, но не смог до него дотянуться. Рейдер и лоб морщил, и ушами двигал, и бровями шевелил в тщетных потугах — эффекта не было. Вот и поди пойми, чего ему не хватает. Или делает что-то не так, или время перезарядки не вышло. А может, гормонов в организме не хватает. В прошлый раз стресс был каких поискать. Ракшас высунулся в люк и в сердцах сплюнул. Высшая математика Стикса, мать её ети. Наблюдавший за его упражнениями Бекон вопросительно поднял брови. Мол, получается? Он прекрасно понял, чего пытался добиться Ракшас. Тот в ответ лишь помотал головой. Пока никак.

— Подменю, — бросил Ракшасу Голый, забираясь на броню.

Всё верно «Ангел» рассудил. Без поста наблюдения оставаться нельзя. Мямля вырубился, Ракшас рефлексирует, тут и до нехорошего недалеко. Рейдер выпрямился в полный рост, методично оглядывая окрестности. Спокойный, уверенный — приятно посмотреть на мужика. На дорогу выполз армейский «Бардак», встал рядом с «Кайманом», направив стволы в другую сторону. Воины закончили с подготовкой бортового вооружения.

— С этим что делать? — прапорщик протянул Бекону пакет с содержимым споровых мешков уничтоженных заражённых.

Голый вдруг вскинулся, не дав разговору начаться, и спрыгнул на землю. Короткий жест рукой показал направление угрозы, и рейдер замер, прижав автомат к плечу. Ракшас чертыхнулся, падая за пульт управления, модуль загудел приводами, доворачивая стволы. Башня второй машины тут же повторила движение. Минуты не прошло, как люди приготовились к отражению новой атаки. В наступившей тишине было слышно лишь, как Пузо успокаивал проснувшегося Мямлю. И доносившийся издалека треск мотоциклетных моторов.

— Тьфу ты б… — выругался Бекон, опуская свой автомат, — кинокомедия, война и немцы.

Следом за ним расслабились и остальные. На лицах появились улыбки. Точнее и не скажешь. Не в бровь, а в глаз, что называется. На дороге показались два мотоцикла с колясками. В каждом по три человека. Старые «Уралы». Образца далёкого семьдесят шестого года, те, которые с двумя ковшами сидений ещё. Одинаково зелёного цвета и одинаково обшарпанно-облезлые. Но моторы тянули бодро, покрышки стояла свежие, с выраженным зубчатым профилем, а на колясках смонтированы пулемёты. Для полного антуража не хватало только самих немцев. В касках и с бляхами на груди. Эти принадлежности мотоциклистам заменяли чёрные танковые шлемы.

«Уралы» развернулись, объехав бронетехнику, попутно распространяя клубы сизого дыма и встали. Водители одновременно заглушили моторы. Из коляски первого мотоцикла кряхтя вылез сухонький мужичок преклонного возраста. Старый, по любым меркам. Лицо сплошь в морщинах, нос картошкой, лысина и седая борода веником. Из-под кустистых бровей пытливо посверкивали бусинки серых глаз. Одет он был в галифе и меховую безрукавку поверх вязаного свитера с горлом. На ногах высокие хромовые сапоги, в руках алюминиевый бадик с резиновой пяткой.

— Это, чего это, — взял он с места в карьер, что примечательно, обращаясь к Бекону, — вы это чего тут шуметь удумали? А? Я тя, спрашиваю, битюг перекормленный.

Голос у него был старческий, немного дребезжащий. И говорок интересный. Дед слегка частил и глотал в некоторых словах окончания. Он выбрал себе самую большую жертву и атаковал её с ходу, на гусарский манер. Со стороны посмотреть — обхохочешься. Живая иллюстрация басни. Слон и Моська.

— Дед, уймись, — Бекон немного опешил от неожиданного, — ты, вообще, кто такой?

— Я те уймусь! Ишь, ты, старшим дерзить, — старик, не ослабляя напор ни на йоту, потряс своей тростью — счас перетяну тебе палкой вдоль хребтины, не посмотрю, что здоровый такой. Иль не знаете, где мы? Вы съедете отсель, а нам тут жить. Уймись.

— Дед Макар, да угомонись ты уже, — прапорщик поспешил рейдеру на помощь, — эти парни помогли от стаи отбиться. Без них бы туго пришлось. Наши-то добрались?

Добрались, — проворчал мужичок, но решил сменить гнев на милость и протянул ладонь для знакомства, — Дед Макар, председатель тутошний.

— Бекон, — «Ангел» ответил рукопожатием, улыбаясь в бороду.

— Вот и ладушки, — продолжил старик с более добродушными интонациями, — с остальными позже перезнакомимся, не след здесь лишнего торчать.

Бодрости Деду Макару, хватало на пятерых. Молодые позавидуют. Подвижный, как шарик ртути, он ни минуты не стоял спокойно. Скорее всего, бадик ему нужен был только для завершения образа, не более. По крайней мере, так показалось.

Приехавшие с ним мужики, напротив, живостью не выделялись. Как приехали, так и стояли телятами, подпирая свои средства передвижения. Только что жвачку не жевали для полного сходства. А в общем — обычные деревенские парни: крепкие, жилистые с большими мозолистыми руками. Одеты добротно, без изысков. На всех камуфляж различной степени изношенности и кирзовые сапоги.

Правда, один из них, самый молодой, смог рассмешить. Пока председатель распекал Бекона, он ринулся осматривать трупы заражённых. Причём начал с элиты. Святая простота. Кто же в Улье трофеями пренебрегает. Результат был ожидаемым.

— А чё, вы их уже распотрошили, чё ли? — крикнул он издалека с неприкрытой обидой в голосе.

— Нет дурья башка, тебя ждать будут, — Дед Макар за словом в карман лезть не привык, — счас ещё и по шее тебе накостыляют, чтоб на чужое не зарился. Вот лезешь постоянно, куда собака хвост не суёт. Ну-ка, геть в люльку, ехать пора!

Молодой колхозник расстроенно побрёл восвояси, загребая дорожную пыль носками сапог. А поскольку больше на злосчастном перекрёстке делать было нечего, то последовали совету Деда Макара. Старик погрузился в свою коляску, и возглавил колонну, показывая путь. Машины тронулись следом, оставляя после себя холмики свежих могил с крестами из оструганных кольев. И разбитый УАЗ, вместо памятника.

Место, куда привезли рейдеров было примечательно своей необычностью. Так в Улье, вообще-то, жить не принято, тем более в этих местах. Границы преддверья Пекла довольно условное понятие, а отмахать пару сотен километров в поисках еды для тварей и вовсе не сложно. Поэтому было очень неожиданно увидеть обычную деревню, пусть и обнесённую высоким забором с мотками колючей проволоки поверху. Да любой, даже только что народившийся, лотерейщик сможет устроить себе тут нехилую кормушку, не говоря о тех, кто посерьёзнее будет. Не спасёт даже пулемётчик на наблюдательной вышке, поставленной рядом с воротами. Тут же для заражённых прямо-таки ресторанное меню. Коровы, овцы, гуси, куры. Про людей и упоминать не приходится. Очень непонятно. Очень.

Ещё одной достопримечательностью этих мест был тот самый яблоневый сад. Если вдаваться в детали, то просто сад, как общее понятие. Обширная территория, засаженная плодовыми деревьями, занимала весь соседний к стабу кластер. И этот кластер перезагружался чётко один раз в год. Причём ближе к осени, уже с урожаем. И каждый раз культивируемые растения были разные. То яблони, то груши, то сливы. Один год, вообще, виноградники загрузились, но тогда здесь ещё никто не жил.

Внутри периметра домов штук двадцать. Большей частью старой постройки, но пара новых срубов точно была. Сараи, бани, курятники, небольшой пруд, выгон для скотины. Колодец с оцинкованным ведром на длинной цепи, в свою очередь, намотанную на ворот. Для общего пользования. Типично всё. Словно во времени провалился немного назад, в счастливое детство. В ту пору, когда ребёнком приезжал к бабушке в деревню. И всех забот было — это не получить хворостиной по жопе за детские шалости.

Наличествовала даже кузня и ремонтная зона для техники. Там, кстати, она и стояла: два маленьких ДТ-20 лохматых годов и Т-16 удивительно хорошо сохранившийся. Ну и всякое навесное и прицепное оборудование. В сельском хозяйстве без него не разгонишься. Косы, грабли, плуги, тюковалки, сеялки и ещё много какой хрени, непонятного для городского жителя назначения.

Все постройки добротные, крепко слаженные. Будь это хоть изба, хоть забор, хоть вышка смотровая. Про изящество исполнения говорить, конечно, не приходится. В деревне главное, чтоб держалось хорошо. Остальное — от лукавого.

Одинаковость тракторов и мотоциклов, на которых разъезжали колхозники, наталкивала на определённую мысль. Скорее всего, местные нашли какой-то быстрый кластер, откуда и таскали регулярно подгружающуюся технику. Одну и ту же, причём по-другому эту похожесть до последней царапины объяснить было проблематично. Ну а здесь уже дорабатывали, по необходимости, или ремонтировали. Техническая мысль в деревне пределов не имеет совершенно. Была бы только сварка, проволока в достатке и молоток побольше. Да, и синяя изолента обязательно в промышленных объёмах желательно. Если это есть, тогда и горбатого к стене примостить — труда не составит.

Жили в колхозе «Заветы Ильича» человек тридцать. Что примечательно, жили семейно, парами, мужик и баба. Детей, правда, не было. Никто не рисковал обзаводиться потомством. Улей с такими делами не шутит. Шансы, что ребёнок будет иммунным минимальны. Кстати, то, что каждый мужик при своей половине, ещё раз удивило. Учитывая глобальный дефицит женского пола в Улье. Женщины, впрочем, на глаза старались не показываться. Всего лишь одна появилась мельком, пока броневики ехали к месту стоянки, да и ту разглядеть не удалось. Широкая юбка в пол и цветастый платок на голове, вот и всё что смогли увидеть.

Но когда гостей усадили за длинный стол, устроенный прямо на улице под навесом, к ним вышла хозяйка. Тётка Маланья, высокая дородная баба. Из тех, что и коня в движении остановит и в избу войдёт, в случае пожара. Раньше её звали Зоя Ивановна, а в Улье уже так окрестили. Жила она с председателем и по всем признакам была довольна своей жизнью. Похоже, Дед Макар, несмотря на возраст, тот ещё живчик оказался.

Угощали от души. Наваристая суп-лапша из утки, тушёная картошка с курицей, огурцы и помидоры с огорода, домашняя сметана, масло, свежевыпеченный хлеб. Всего вдоволь и всё очень вкусно. Особенно после солдатских рационов. Хотя один неприятный момент всё-таки есть. С непривычки к деревенской пище можно на некоторое время прописаться в отхожем месте. Но не будем о грустном. Довольный и важный Дед Макар сидел во главе пиршества, не побоимся этого слова, уплетая еду за обе щеки. Говорить о делах за столом тут не было принято. Только тосты, потому что без самогонки, само собой, не обошлось.

Через некоторое время принесли пирожки с яблоками, блины и несколько видов варенья в деревянных плошках. Середину стола занял пузатый самовар. Третья перемена блюд, что называется. Подошла пора пить чай. Тут уж Ракшас не утерпел, да и других парней любопытство распирало.

— Дед Макар, конечно, не моё дело, но как вы тут живете? — рейдеры, как один, посмотрели на председателя.

— Ну, как. Сам же видишь, — Дед Макар обвёл руками стол, — хозяйство у нас, огороды, живность всякая. Поля засеваем помаленьку, муку мелем. Сад, опять же под боком. Хлопцы мародерят немного. Хватает, не жалуемся пока.

— Да не про то я, — Ракшас улыбнулся, уж очень незамысловато собеседник дурачка изображал, — ты же прекрасно понял, что я имел в виду. Здесь же количество заражённых на единицу площади зашкаливает.

— А, ты думаешь, мы сюда от хорошей жизни забрались? — вдруг посерьёзнел дед, — да мы, сынок, от тутошних чудищ зла меньше видели, чем от иных человеков. Успели натерпеться, не приведи господь. Четыре года здесь уже, всяко спокойней выходит.

— Про людей и спорить не буду, — рейдер согласно кивнул, — но всё равно непонятно, как вы столько продержались. Тут и месяц прожить — достижение, а ты говоришь четыре года.

— Есть у меня секрет один, но тебе расскажу, — Дед Макар про секрет ввернул явно для красного словца, уж больно он стал словоохотлив, — Улей меня Даром наделил особым. Могу я чудищ отпугивать и с направления сбивать. Как применю, так четыре часа держится, а монстры посёлок за две версты обходят.

— Ни хрена себе, старый, ты могуч, — восхитился Бекон, — а как же те, которые по дороге на колонну напали?

— Как пить дать на служивых среагировали. Услыхали или увидели, но точно на них, — председатель пожал плечами, а потом с хитрым прищуром уставился на рейдеров — а теперь я вас спрошу хлопцы. Это что за страшилище у вас на броне примотано?

Ракшас переглянулся сначала с Халком, затем с Беконом. Спалились. Сами они уже привыкли к голове скреббера, закреплённой на носу «Каймана», воспринимая её как элемент экстерьера. А потом руки не доходили убрать это украшение. Да и забыли, если честно. Как его вояки раньше не срисовали, непонятно. Стресс, наверное, сказался.

Теперь все смотрели уже на парней. Пока те мялись, подбирая слова, повисла неловкая пауза. Мда, вопрос из тех, на которые не отмолчишься. Обстановку разрядил Голый.

— Да нашли по дороге, — сообщил он, изо всех сил изображая честные глаза, — ехали, а она в кювете валяется. Дай думаем к броневику присобачим. И присобачили. А как называется, никто не знает. Такие вот дела.

— Ну, ну, — не поверил дед, но больше допытываться не стал.

— Ты вот что, дед. Мы тут разжились немного, с недавней стаи, — Бекон посмотрел на Ракшаса, дождался согласного кивка и продолжил, — ты забери, там должно хватить. За еду, за постой. Ну а если топливом поделишься, только спасибо скажем.

— Не откажусь, — важно кивнул председатель.

— Слышал, прапорщик? Нашу долю трофеев Деду Макару отдашь, — рейдер встал из-за стола, — спасибо, хозяюшка. Накормила, напоила, пора и честь знать. Что, дед, покажешь, куда на постой определяться?

— Эх, в баньке бы ещё попариться, — мечтательно протянул Халк тоже вставая.

— Всё будет, хлопцы, — успокоил их председатель, — и банька, и веники, и квасок.

Такие гости Деду Макару нравились. Мало того, что разговор получился душевный, так и отнеслись со всем уважением. Это он понял, когда ему прапорщик трофеев отсыпал. Хватило бы на десяток постоев, но рейдеры не стали мелочиться. Легко пришло — легко ушло, а селянам, глядишь, и пригодится. И память добрая останется. Мало ли когда-нибудь ещё жизнь сведёт.

Председатель лично проводил рейдеров в один из двух домов, выделенных специально для подобных случаев. Второй предназначался для прибывших военных. Баня была одна на обе избы, но просторная. Она, к слову, уже топилась, Дед Макар успел распорядиться заранее. Был и квас в двух пятилитровых бидонах и веники. Дубовые и берёзовые. Всё как было обещано.

— Ну, хлопцы, дальше вы сами, — распрощался старик и довольный пошёл восвояси.

Он ещё толком и отойти не успел, как во дворе появился человек в военной форме с офицерскими знаками отличия. Два просвета, две большие звёзды. Подполковник. И небольшой значок принадлежности к роду войск. Чаша с обвивающей её змеёй. Медицинская служба.

— Вот где бы я ещё своих пациентов встретил? Бекон, тебя всё так же в самое пекло тянет? Да и ваши лица мне кажутся знакомыми. Халк и Ракшас, если не ошибаюсь, — эти слова произнёс бывший военврач в звании подполковника, а ныне штатный знахарь Перевалка. Эскулап.

Глава 9

— О-хо-хо! Эскулапище! Вот это я называю: на ловца и зверь бежит, — Бекон облапил знахаря в приветственных объятьях так, что у него хрустнули кости, — вот ты-то нам и нужен.

Эскулап трепыхнулся было, пытаясь избежать чувственных излияний — лекарь всегда был эмоционально сдержан. Но куда там. Из могучих рук громилы-байкера выдраться было невозможно. Особенно если он сам этого не хотел. Продолжая обнимать медика одной рукой, одновременно умудряясь похлопывать его по плечу, Бекон нашёл взглядом Ракшаса.

— Я же говорил, что теперь Улей включил тебя в свои планы, — «Ангел» воздел руки в стороны, подчеркивая мистицизм случайной, по сути, встречи.

Эскулапу удалось обрести долгожданную свободу и он, наконец, смог поздороваться с Халком, Ракшасом и остальными рейдерами. Естественно, Бекон был так радушен далеко не со всеми, даже с очень хорошо знакомыми ему людьми. Но в этот раз байкер имел все основания, чтобы выпустить эмоции на волю. Дело было в том, что знахарь как-то вытащил вожака «Ангелов» с того света. Ни больше и не меньше.

Года три прошло уже с того случая. «Ангелы тёмного солнца» в тот раз опять испытывали свою удачу, колеся по кластерам преддверья Пекла в поисках жирной добычи. И нашли, по-другому с их настойчивостью и быть не могло. Вот только аппетиты рейдеров несколько превысили возможности. Добыча не захотела смириться с отведённой ей ролью и быстро поменяла приоритеты. Если коротко, то немногие выжившиесмогли тогда уйти на единственном, оставшимся целым пикапе. Бекона едва удалось выдрать из когтей разбушевавшегося рубера. В Перевалок добрались, как в песне поётся: на честном слове и на одном крыле, а сам раненный был уже на последнем издыхании. Пришлось Эскулапу вспоминать навыки военно-полевой хирургии. Почти двенадцать часов он боролся за жизнь рейдера. А потом ещё полтора месяца его выхаживал. Так и познакомились. Бекон в тех краях частенько бывал, и дружеские отношения старался развивать и поддерживать. Трудные времена «Ангелам» пришлось пережить. Почти как сейчас.

Между делом выяснилось, что привело вооружённую колонну из Перевалка в колхоз «Путь Ильича». Причина была для Улья довольно оригинальная. Что именно подвигло руководителя Перевалка принять такое решение, никто точно сказать не мог, но Майор взял шефство над этим стабом. Со всеми вытекающими поступками и последствиями.

В те времена, когда Советский Союз семимильными шагами стремился к победе коммунизма, такая форма общественной деятельности была в порядке вещей. Сильный помогал слабому. Где-то это вменялось в обязанность, а где-то происходило и на добровольной основе. В любом случае подобный поступок характеризует Майора только с положительной стороны. Здесь хорошим быть необязательно, никто не заставит, все ограничения условные. Единственная мотивация — личностные характеристики.

Сегодня колонна привезла очередную шефскую помощь. Одежду, патроны, кое-какие продукты, из тех, что при натуральном веде́нии хозяйства получить самим проблематично. Соль, подсолнечное масло, сахар, специи. Про бытовую химию и товары для личной гигиены тоже не забыли. Значимость многих повседневно употребляемых мелочей понимаешь лишь в те моменты, когда без них остаёшься. Поэтому полезность груза трудно было переоценить.

Рейдерские группы Перевалка с избытком обеспечивали посёлок всем необходимым. Почему бы и не поделиться. Тем более особого труда не составляет. Кроме всего прочего, военизированный стаб служил ещё и рынком сбыта для нехитрой продукции колхозников. Может быть и мелочь, но разница в качестве и вкусовых оттенках капитальная. А еда здесь — одно из немногочисленных доступных удовольствий.

Знахарь был включён в состав отряда не просто так. Во-первых, он приезжал сюда регулярно, работая непосредственно по своему профилю. Вторая причина была более прозаична и нужна была Эскулапу лично. И называлась она трясучка, ещё известная, как лихорадка Улья.

Одна из немногих болезней иммунных, поражающая тех, кто засиживается на месте. Избежать эту напасть довольно просто. Нужно лишь периодически предпринимать вылазки из своего гнёздышка, каким бы уютным и безопасным оно ни казалось. Желательно при этом пересечь границы нескольких кластеров. Для надёжности результата. Как влияют на процедуру встречи с заражёнными, пока непонятно, но если они и случаются, то на профилактике лихорадки отрицательным манером не сказываются.

Таким образом, знахарь совмещал полезное с полезным, потому что приятного во всём происходящем не было вовсе. И к карме плюс и трясучка не грозит. Ещё для Дара полезно. Знахарство развивается не только приёмом гороха и жемчуга. Практика для лекаря необходима как воздух. Какой смысл в сильном Даре, если не знаешь, что с ним делать и как он работает. Впрочем, это справедливо для любых приобретённых способностей.

Голый быстро успел обернуться, сбегав к Тётке Маланье и выпросив у неё продуктов. Хотя, «выпросил» это не то слово. Председатель к рейдерам благоволил, поэтому особо и упрашивать не пришлось. «Ангел» еле дотащил две большущих корзины, набитых всякой всячиной. Из одной вызывающе торчало горлышко пузатой бутыли, наполненной первачом местного производства.

Расположились под открытым небом, благо погода позволяла. Во дворе перед домом был вкопан простецкий дощатый стол и две широкие лавки. Для тех, кто не страдает особой привередливостью, большего и не требовалось. Посидеть с товарищами после баньки дорогого стоит. А уж если это происходит в условиях относительной безопасности… Бесценно, другого слова не подобрать. В Улье уж точно.

Эх, традиции русской бани. Поддать парку, так чтобы уши заворачивались, да пройтись берёзовым веничком по разгорячённому телу. Выскочить из парилки и обдать себя ледяной водой их ушата. Да залить это дело холодным кваском. Душа воспаряет на невероятную высоту. Усталость уходит, как по волшебству, хоть физическая, хоть моральная.

А стол уже ждёт, заполненный деревенскими деликатесами. Солёное сало, варёные яйца и картошка, копчёное мясо, зелень с огорода, свежие огурчики, мясистые помидоры, сорванные прямо с куста, рубленая деревенская колбаса с чесночком. Самогон семидесятиградусной крепости готов разгонять кровь по жилам. Говорят, что это вредно для здоровья, но кто слушает. Любителей и ценителей подобного времяпрепровождения неизмеримое количество.

Бекон утащил Эскулапа в компанию рейдеров, не слушая никаких возражений. Правда, знахарь особенно и не сопротивлялся. Он тоже человек, нуждающийся, как и все в небольшой психологической разгрузке. Уж чего-чего, а перенервничать он успел, пока от стаи уходили. Эскулапу лучше бы остался с бойцами и принять бой, но приказ командира был однозначен. Знахаря спасать любой ценой. Стрелять всегда есть кому, а человека с редким Даром пойди найди. Принять такое было сложно, хоть первооснову распоряжения начальства бывший военврач прекрасно понимал.

Именно по этой причине он и передвигался в кабине грузового автомобиля с водителем и ещё одним бойцом. «Урал», как боевая единица мало что из себя представляет. При возникновении угрозы нападения ра́звитых заражённых, задача у машины была одна, причём чётко регламентированная — уйти из-под удара. Для этого дури у трёхмостового вездехода хватит с избытком. Никакое бездорожье не остановит. Но достаточно об этом. Неприятные моменты уже в прошлом, а воспоминания о них сейчас заедаются и запиваются за отвлечёнными разговорами.

— Да, кстати, молодой человек, как у вас дела с Даром? — вспомнил Эскулап о последнем посещении Ракшаса, — обвыклись? Появилось что-то новенькое?

— Вот за это и выпьем, — Бекон поднял стакан в третьем уже тосте, — за Дары Улья!

Ядрёное пойло ухнуло в глотку, ожгло пищевод и взорвалось в желудке термобарическим зарядом. На усвоение очередной порции продукта сельского самогоноварения потребовалось несколько секунд. Слышно было только сопение, сдержанные матюки и хруст разгрызаемых огурцов. Ракшас было открыл рот, чтобы ответить знахарю, но Бекон, как всегда, был на острие атаки.

— Ух, хороша, зараза! — Бекон закинул в рот кусок колбасы, прожевал и глянул на лекаря, — Эскулапище, дело у нас к тебе. Не посмотришь парня.

— Какие могут быть вопросы? Посмотрю, конечно, — знахарь смахнул, выбитую огненной жидкостью, слезу, — чего может быть проще.

— Ммм… Боюсь, что просто как раз и не будет, — было видно, как Бекон, несмотря на всю свою напористость, подбирает нужные слова, — тут, как бы это тебе сказать… Момент слегка щепетильный и даже немного секретный.

Брови лекаря поползли вверх, обозначая крайнюю степень удивления. Эскулап знал громилу-байкера достаточно долго, чтобы изучить привычки его напористого характера. И вид мнущегося в нерешительности рейдера с этим знанием никак не согласовывался. Что же такого должно произойти, чтобы неудержимый как дикий буйвол Бекон, не смог выразить свои мысли. Тем более речь идёт о рядовом осмотре на предмет развития умения. Ну в крайнем случае об активации новой способности. Что здесь такого?

— Бекон, ты чего переливаешь из пустого в порожнее? Говори как есть, — Эскулап наколол на вилку кусок копчёного мяса, — дальше меня не уйдёт. Или тогда не начинай, если есть какие-то сомнения.

— Жемчужину я недавно принял, — Ракшас улучил момент, чтобы внести ясность.

— Ну и чего тут такого секретного? — пожал плечами знахарь, принимая налитый стакан от Голого, которого в этот раз назначили разливающим.

— Золотую.

Об стол стукнул упавший стакан, следом звякнула вилка. По доскам растеклась лужица крепкого алкоголя. Эскулап икнул и поднял взгляд от стола. На него с пытливым ожиданием смотрели шесть пар глаз. Умеют парни удивлять, однако.

— Получается, я выиграл, — пробормотал лекарь слегка не в тему, — как раз на «Ангелов» ставил.

Но непонятно это прозвучало лишь для тех, кого события последних дней обошли совсем стороной. Все остальные знали про тотализатор, организованный ушлым Корейцем. Про доску с коэффициентами ставок напротив названий рейдерских групп тоже. Её «Ангелы» видели собственными глазами в баре гостиницы «Одноглазый рубер».

Новость потрясла знахаря до нервного тика. Он схватил стакан сидевшего рядом рейдера, выпил одним глотком, словно воду, не почувствовав крепости напитка. Дрожь в руках не унималась. Эскулап встал из-за стола, сделал два шага в сторону дома, вернулся, непроизвольным жестом взъерошил короткие волосы.

— Надеюсь, это не шутка? — хрипло спросил он.

Со стороны могло показаться, что медик разнервничался из-за возможного выигрыша. Крайне неверное предположение. Чтобы довести до подобного состояния людей с таким складом характера, одних денег недостаточно. Причина крылась совершенно в другой плоскости, далёкой от материальных ценностей.

Даже рядовые врачи обладают знаниями способными повлиять на жизнь и смерть людей. Чего уж говорить о знахаре, наделённым сверхъестественным даром. Наложите на это шанс приобщиться к величайшей тайне этого мира. Причём мы говорим о человеке, разбирающемся в механике развития Даров. Плюс вполне объяснимое волнение первооткрывателя. В итоге получается такая ядерная смесь, которая доведёт до душевного срыва кого угодно.

И это ещё мистическая аура не упоминалась ни разу. А, ведь если принять на веру, всё то, что успел наговорить Бекон, за минувшую пару суток, можно действительно призадуматься. Не одна такая байка по кластерам гуляет. Любят рейдеры языками почесать, создавая местный фольклор. Кроме того, известно, что дыма без огня не бывает. Зерно истины во всех этих россказнях можно найти в любом случае.

Приметы Улья, в них верит каждый рейдер. Дары Улья, никто не оспорит факта их существования. Про шутки или сюрпризы Стикса, только что анекдоты не ходят. Так, почему бы не быть Воле Улья, влияющей на поступки всех и вся в этом мире. Дух Стикса тоже имеет все права на существование, неким образом объединяя в себе любую, дышащую его воздухом, тварь.

— Так, что же мы стоим, — засуетился взволнованный Эскулап, — пойдёмте, пойдёмте скорее.

Одну из комнат выделенного рейдерам помещения полностью отдали под предстоящие эксперименты. Знахарь буквально силой увлёк Ракшаса за собой. Следом потянулись Халк и Бекон. Остальные "Ангелы" остались сидеть за столом. Мямля бдел, Пузо охранял бдящего, Голый контролировал общую ситуацию. Ну и продолжали поглощать деревенские разносолы, не без этого.

— Слышь, Бекон, — Халк постучал пальцем по стеклу циферблата часов, — а парням не пора появиться?

— Рано пока дёргаться, — ответил «Ангел» после минутного раздумья, — в дороге всякое может случиться. Плюс минус два — три часа роли не играют абсолютно. А Ворот — рейдер битый, из многих ситуаций сможет выкрутиться. Пойдём лучше в дом, послушаем, что Эскулап скажет про нашего парня.

Ракшаса усадили на обычную табуретку прямо посередине просторного зала. Халк и Бекон устроились на топчане и приготовились получать удовольствие от предстоящего действия. Незамысловатая лежанка протестующе застонала под тяжестью тел двух гигантов, но потом привыкла и успокоилась. Между тем Эскулап ходил вокруг пациента, скрипя досками пола и нервно похрустывая суставами. Он никак не мог решиться и начать процедуру обследования. Чтобы собраться лекарю потребовалось несколько минут. Но вот знахарь взмахнул руками, словно стряхивая с них капли воды, шумно выдохнул и подошёл к пациенту со стороны спины. Начали!

Чувствительные пальцы нащупали нужные точки на голове, Эскулап замер и прикрыл глаза. Рейдеры наблюдали, затаив дыхание. Если смотреть со стороны, то работа знахарей чем-то сродни камланию индейских шаманов. Неуловимые движения, отрешённый взгляд, невнятное бормотание. Не хватает только внешней атрибутики. Жезлов, перьев, бубнов, черепов, чего там ещё используют краснокожие.

— Так, с этим мы знакомы, — слова Эскулапа можно было разобрать, если сильно напрягать слух, — первый Дар. Ух ты, почти на верхней границе жёлтой зоны. А это что? Странно, второе умение не вижу, только следы. Его будто выжгли. Было бы интересно узнать причину. Поехали дальше…

Вдруг знахарь вздрогнул, как от удара электрическим током и отскочил назад на добрый метр.

— Ого! — бывший военврач переводил ошарашенный взгляд с одной растопыренной ладони на другую.

Больше он ничего не сказал. «Ого», и всё. Потом — сплошная пантомима. Закончив любоваться своими руками, знахарь принялся ощупывать себя, словно проверяя организм на целостность. И только после этих манипуляций он поднял глаза на замерших от удивления парней. Такой взгляд ещё называют озарённым.

— Что там, Эскулап? — встрепенулся было Бекон, но наткнулся на успокаивающий жест и сел обратно.

— Она меня коснулась! — речь знахаря сбилась на бессвязную скороговорку, от избыточного волнения он глотал окончания и целые слова, — я, как будто перешёл на новый качественный уровень и теперь понимаю непостижимые раньше моменты… Потрясающе… Я вижу… Я знаю… Я могу…

Халк тревожно переглянулся с Беконом. Похоже, эксперимент завёл не туда. Им только безумного целителя не хватает, для полного счастья. Эскулап сейчас больше всего походил на религиозного фанатика, на которого снизошло откровение свыше. Ракшас осторожно пошевелился на своём постаменте.

— Эмм… Доктор, — непривычно робко начал он, — может быть, продолжим?

— Да, да, конечно. Конечно, продолжим, — знахарь вроде стал приходить в чувство, — извините меня, просто минутная слабость. Сами понимаете, такое событие…

— Эскулапище! — рявкнул Бекон, одёргивая старого друга.

И что удивительно, подействовало. Хотя, скорее закономерно. Про способности «Ангела» влиять на умы людей говорилось неоднократно. Лекарь был всё ещё сильно возбуждён, но смог вернуться к прерванной процедуре. И вновь растёкся волнами невнятный речитатив.

— О, а это уже интереснее. Как оно включается. Есть! Ох, это же надо! Потрясающе… Так здесь он не один, удивительно. Ага, второй, похоже, тоже можно активировать. Ну-ка, попробуем. Вот так.

Этот хлюпающий звук Халку уже довелось слышать. Прошлой ночью. В темноте сеновала. Несколько раз. Грохнулся об пол тяжёлый табурет. Ракшаса втянуло в чёрную воронку, и он пропал из комнаты.

— Ёшкин кот, доктор, — Халк подскочил, как в пятку ужаленный, — вы что натворили.

А Бекон уже помогал, упавшему от неожиданности, Эскулапу подняться на ноги. У «Ангела» тоже была масса вопросов, но у него пока получалось сдерживаться. Все трое решили высказаться одновременно. Знахарь, чтобы объяснить и как-то оправдаться. Халк — ругаться матом. Бекон — задавать вопросы. Слова уже готовы были сорваться с губ и перемешаться в бурном водовороте, но снова не получилось. Послышался плеск сливающейся жидкости, вот ведь вспомнили водяную воронку, и следом стук упавшего тела. Ракшас грянулся об пол с высоты полутора метров, ударился головой и потерял сознание. Вокруг него расползлась кровавая лужа.

Три голоса прозвучали как один, будто по команде дирижёра, громко и отчётливо.

— Твою же мать!

Глава 10

Существует такое понятие, как целенаправленный сбор и анализ информации о противнике и сопутствующих факторах. Разведка, если сказать одним словом. Процедура тонкая, многогранная и крайне необходимая. Особенно, когда любое поселение практически находится на осадном положении. Тонкости социального устройства Улья. Угроза жизни может нагрянуть отовсюду. А уж видовое разнообразие её воплощений сможет вызвать шок у неподготовленного человека.

Заражённые, муры, сектанты, атомиты, нолды, внешники. В различных вариантах и сочетаниях. И внутренних врагов никто не отменял. Перезагрузка кластеров метёт всех одним веником, особенно не разбираясь. А кому статус иммунного достанется — только Стикс знает. Он приоритетов не расставляет. Это может быть доцент кафедры изящных искусств, одновременно являясь потомственным интеллигентом в энном поколении. А может — какой-нибудь наркоман с «тремя классами» образования, наклонностями маньяка и пристрастием к педофилии. Кому как повезёт. Нет, конечно, и доцент может оказаться маньяком, хотя это уже частные случаи.

Среди местного среднестатистического населения тоже не все белые и пушистые. Между рейдерскими группами и даже целыми стабами иной раз такие отношения развиваются — любой серпентарий позавидует. Учение Карла Маркса и его последователей в Улье никуда не делось. Живёт и процветает. Хотя его, наверное, никто и не читал. Но основные постулаты народонаселению ох, как близки. Особенно, выдернутые из контекста. Экспроприация экспроприаторов, грабь награбленное и всё тому подобное. Выражаясь проще: если у кого-то что-то есть, это всегда можно отнять. А с людьми дело иметь по определению проще, чем с лотерейщиками и руберами. Не говоря уже про элитных монстров. Вот и шустрят все, у кого с моральными установками слабовато.

Именно поэтому необходимо держать руку на пульсе и постоянно проверять изменения в окружающей обстановке. Делать это вполне естественно, если не хочешь лишиться имеющихся ценностей и непосредственно само́й головы. Очень часто перераспределение материальных благ приводят к гибели их предыдущих владельцев. Вещь вполне очевидная — с трупа и снять проще, и последующей мести можно не опасаться.

Короче, здесь оглядываются и держат нос по ветру все начиная от одинокого рейдера, заканчивая укреплёнными поселениями в срединных кластерах. Может быть, только зелёные новички с необлетевшими общечеловеческими понятиями и толерантными замашками прошлой жизни этим пренебрегают. И то, пока опыта не наберутся.

Делают это в меру своего понимания, кто во что горазд, но иногда, и настоящие спецы появляются. У которых не только общее понимание имеется, но и необходимая подготовка и тренированные навыки. Такие люди ценятся на вес золота. Особенно там, где степень опасности крайне высокая. Речь сейчас идёт об обжитых стабах, расположившихся вблизи мест с повышенной вероятностью добычи богатых трофеев Знакомый уже Перевалок как раз из этого списка.

Военизированный посёлок с населением из бывших кадровых бойцов и офицеров, притулившийся вблизи границы Пекла. Стаб богатый и сильный, в том числе и людьми в нём проживающими. Здесь за опасности, обусловленные человеческим фактором, особо не переживали. Обученные и хорошо вооружённые бойцы много кому зубы смогут обломать, буде такие найдутся. Эта сторона надёжно прикрыта. Близость Пекла, вот где скрывается главная угроза. Орда для местных — совершенно конкретное понятие. Необъяснимая массовая миграция заражённых уже несколько раз разоряла посёлок. Правда, давно, ещё при прежних хозяевах. Одно радует — нечасто это происходит. Но расслабляться по этому поводу не стоит. В Перевалке и не расслаблялись.

Плохо было то, что из-за особенностей Улья, возможность использования технических средств резко ограничена. Много чего сказывалось. Отсутствие коммуникаций и налаженной инфраструктуры, удалённость поселений друг от друга, разгуливающие повсюду твари, чёрные кластеры. Недавнее появление квадрокоптеров немного разбавило ситуацию, упрощая наблюдение за ближними рубежами. Но это решало проблему ближайших подходов. А как быть с удалёнными кластерами? Их без присмотра оставлять — ущербная позиция. Именно там заражённые формируются в неуправляемую, жаждущую разрушения, толпу.

Выбор остаётся невеликий. Патрули, дозоры и дальние разведывательные рейды. Опасно для жизни людей? Да, можно в этом случае употребить несколько эпитетов, усиливающих степень опасности. Опасно очень, крайне, невероятно. Вот только не денешься никуда. Это надо делать. И делать на регулярной основе. Иначе и затеваться не стоит.

Совершенно понятно — объять необъятное нельзя. Ещё Козьма Прутков в своё время сказал. Благо, что и необходимости в этом не было. Несколько направлений с перекрывающимися секторами наблюдения держать и достаточно. А это уже не такая невыполнимая задача. Главное — правильно людей подобрать. И экипировку соответствующую. В приоритете тишина, скорость передвижения и максимально возможная незаметность. В дополнение к сильной оптике и дальней связи. Калибры и огневая мощь в этом случае не играют, поскольку бессмысленны.

Броневая защита тоже. Даже от боевых разведывательно-дозорных машин отказались по этой причине. У вступившей в красную зону особи достанет силы, чтобы вскрыть любой бронетранспортёр. Для элиты подобная военная техника уподобляется консервным банкам с мясным содержимым. Что толку конкурировать с монстрами в соревновании щита и меча. Не на танке же, в самом деле, на разведку отправляться.

А хоть и на танке. Но как бы это сказать… На каждую хитрую жопу найдётся х… Хм, немного неподходящее сравнение. Против лома нет приёма. Опять не то, но уже ближе. Похоже, объяснить Эзоповым языком не сильно получается, придётся вернуться к банальной прозе. Да все и так уже поняли, что вариант тупиковый. Тяжёлый транспорт абсолютно не подходит. Поэтому: если машины, то быстрые, если оружие, то с бесшумное, если люди, то с полезными умениями. Остальное прилагается. Всё вышеизложенное следует принять к све́дению и на этом остановиться.

Немного пространное получилось отвлечение. Но пусть будет, в плане общего развития. Хотя и непонятно каким образом подобное словоблудие может пригодиться в этой местности. Широкое пустынное шоссе, столбы дорожных знаков. Крутой склон кювета, лесополоса с разросшимся подлеском. Густой кустарник по краям посадки, просёлочная дорога, кукурузное поле. В кустах сидят два человека в камуфляжном снаряжении.

Разведчики из Перевалка устроили себе наблюдательный пост в этих зарослях. Мельник и Зануда. Имя первого бойца появилось благодаря месту, где его нашли, это был склад деревенской мельницы. Именно там парень прятался в первые дни, после того как провалился. Второго назвали за дотошность и въедливость характера. Чрезмерную дотошность и въедливость.

Но как бы там ни было, парни попали в подразделение дальней разведки и дозорного патрулирования неслучайно. Оба обладали специфическими возможностями. Мельник был сенсом, причём неплохим. Хотя до уровня Мямли ему ещё ведро гороха надо съесть, но метров триста этот воин держал под контролем уверенно. Имеется в виду радиус. В разведгруппе он отвечал за раннее обнаружение опасности со стороны заражённых. Дар Зануды делал его мороком. То есть иммунным, способным сбить с направления, заставить поменять намерения любое, хоть немного разумное существо. Заморочить, одним словом.

Парни непросто уселись в кустах, выбрав первые попавшиеся. Здесь был обустроен практически стационарный наблюдательный пост. Ветки грамотно вырублены, отрыт аккуратный окопчик, отсыпан бруствер, натянута маскировочная сеть. В глубине посадки, посреди разросшегося молодняка сосны обыкновенной разбили маленькую одноместную палатку. Спать в любом случае придётся по очереди. Для короткого отдыха будет достаточно. И про санитарно-гигиеническое обустройство не забыли. Яма, вырытая на приличном удалении, и лопата, приставленная к дереву.

Перед каждым стоял прибор для наблюдения на специальной треноге. Если уподобиться Зануде и углубиться в детали, то оптико-электронный комплекс разведки «Ирония-М». Коробчатый корпус цвета хаки, сглаженные грани и углы. На передней стенке три линзы оптических систем. Одна размером с суповую тарелку и две поменьше. Дальность наблюдения достигает пятнадцати километров. Есть кое-какие нюансы применения, но это удел специалистов.

Метрах в пяти виднелась ещё одна приблуда в форме прямоугольной зелёной коробки. Тот, кто разбирается в военных девайсах определил бы в этой штуке радиолокационную станцию «Фара ВР». Она увеличивала максимальный предел обзора до семнадцати километров. Указанные расстояния были верны для особей, размеры которых сопоставимы с габаритами тяжёлой техники. Собственно из-за них этот пост и появился.

Через толстый жгут оптического кабеля к локатору был подключён пульт управления, совмещённый с монитором. Очень удобно, можно снимать показания находясь на закрытой позиции. «Фара», вообще, замечательный прибор. Из серии включил и заработало. Но когда сломается, то с отвёрткой в него лезть бесполезно. Специальные знания нужны. Хотя это произойдёт только, если на него элитник наступит, поэтому проблема несущественна. В крайнем случае — новый привезут, их хватает на складе.

На утрамбованном склоне бруствера рядом с каждым бойцом лежало автоматическое оружие. Так, чтобы можно было быстро его схватить. Разведчики использовали автомат «Вал» с интегрированным глушителем и складывающимся прикладом. На том, который принадлежал Зануде, был установлен оптический прицел. В остальном полная идентичность. Под патрон калибра девять на тридцать девять миллиметров. Их в магазин двадцать штук помещается. Слабовато для здешних мест, конечно. Но в данном случае большего не нужно, соблазнов не так много будет, чтобы привалить кого-нибудь серьёзного монстра по-тихому, с целью покопаться в его споровом мешке. Человек слаб, и это прописная истина.

Хотя, слабость этого оружия относительна. Спецпатрон шестой модификации прошивает восемь миллиметров стали до ста метров и пять до четырёхсот. Чтобы прибить любопытную мелочь или особо пытливого лотерейщика хватит с запасом. Без шума, пыли и следов дульной вспышки. Только затвор лязгнет в кустах, и то — звук разойдётся среди листвы. Никто и не заметит, откуда стреляли. А если более мощная тварь соберётся проведать эти заросли, тогда свободы выбора не остаётся. Единственно верным решением будет брать ноги в руки и ломиться отсюда со всей возможной скоростью. С учётом личных особенностей и технической оснащённости группы, время для этого останется. Уж до средства передвижения добежать, так и с избытком.

Транспорт группы стоял на противоположной стороне лесополосы. Тщательно замаскированный в зелени кустарника и поставленный носом в направлении пути экстренной эвакуации. Если честно, то там и прятать особо нечего. Потому что машина была из семейства багги. Сосредоточение высокой скорости и нереальной проходимости. И максимальное соответствие для решения задач дальних разведывательных рейдов. Хоть именно эта модель изначально предназначалась совершенно для других целей.

«Ариэль Номад» машинка называется. Детище британских конструкторов. «Ариэль» это название фирмы производителя, «Номад» имя автомобиля. В старом мире подобную игрушку далеко не каждый мог себе позволить. По причине её цены. Стоила она, как премиальный внедорожник иных марок. Дорогое удовольствие. Появление такой техники у разведчиков Перевалка, можно охарактеризовать одним словом. Повезло.

История для здешних кластеров заурядная. Группа отчаянных рейдеров сунулась в Пекло. Так часто случается. Жажда быстрого обогащения гонит людей в самые страшные места. Что там точно случилось — деталей уже не узнать. Было понятно одно. Парни не смогли перебороть алчность, и прихватили с собой целый автовоз этих машин. Скорее всего, грузовик стоял брошенным около какого-то внедорожного салона. В мегаполисах их полно́. Хотя, может, специально на эти модели нацелились, но нет, вряд ли. Суть не в этом. Взять-то они смогли, а вот вывезти не получилось.

Тягач с трейлером не сильно приспособлен передвигаться в условиях отсутствия дорог. И в любом случае ограничивал скорость передвижения команды. Предположить дальнейшее сможет даже ребёнок. На след колонны встала стая чудовищ, а рейдерам не достало душевных сил расстаться с добычей. А когда они осознали ошибочность своих действий, было уже поздно. Мобильная группа из Перевалка сначала нашла два разбитых пикапа в окружении обглоданных костей, а только потом автовоз. Он в километре стоял от места трагедии. В поле, рядом с посадкой.

Руководитель посёлка не стал отказываться от бесхозного добра. Тогда целая операция была развёрнута. С привлечением тяжёлой бронированной техники. Вытащили трейлер вместе с грузом из опасных мест. Семь единиц лёгкого транспорта, не считая грузовика с прицепом. Разведывательное подразделение разом потребности дальних рейдов закрыло. По одной единице на шесть манёвренных групп и одна в резерв. Командир от радости только что не танцевал и в ладоши не хлопал. Ещё бы, такие подарки не каждый день случаются.

Мотор почти в два с половиной литра и двести тридцать пять лошадей. Хотелось сказать под капотом, но капота нет и в помине. Только трубчатый каркас и элементы пластикового обвеса. Зубастая внедорожная резина, потрясающая управляемость и длинные ходы подвески обеспечивают уверенное передвижение по любой местности, даже на высоких скоростях. А со скоростью у «Ариэль Номад» было очень хорошо. Впрочем, и с динамикой тоже. Максималка в двести километров в час и разгон до сотни за три с половиной секунды. Мечта адреналинового наркомана.

Техники посёлка быстренько взяли новое приобретение в оборот и сделали из болидов тактическую модификацию. То есть перекрасили каркас в унитарный зелёный цвет и обтянули где нужно закамуфлированным брезентом. Ну и приварили кое-что, для размещения дополнительного груза. Провести трое суток в полях у чёрта на куличках — совсем невесело. Даже по минимуму собираться — увесистый рюкзак получается, тем более, если на двоих умножить. А ещё рация, запас топлива, патроны. Без доделок не обойтись. Немного изуродовали машинку, но в целом прилично получилось. Хотя англичане, наверное, обиделись бы. Ну и хрен с ними.

Попадать внутрь рамной конструкции не очень удобно было. Но это дело привычки и тренировок. А с тренировками в армии всегда было хорошо. Командиров мёдом не корми, дай погонять личный состав. Про инстинкт самосохранения тоже забывать не стоит. Иной раз такие скрытые резервы активирует — удивишься. Не в такую дыру пролезешь, если припрёт.

Конечно, предпочтительнее было заиметь американский ударный багги. Что ни говори, а «Номад» всё же был гражданской машиной. Мощной, быстрой, с повышенным запасом прочности, но всего лишь приспособленной под военные задачи. А у американцев всё было продуманно изначально. Багги трёхместные, уже со всякими багажными отделениями, да ещё и оружия на него можно навесить столько, что любой БТР от зависти умрёт. Вплоть до тридцатимиллиметровой пушки. Как раз по огневой мощи с боевой машиной сравняется. А то и фору даст. Это зависит от того, с чем сравнивать.

Командир разведчиков начал было развивать эту тему, на фоне достигнутых успехов, но его быстро угомонили. Сначала пригрозив отобрать «Номадов», а потом посоветовав заткнуться и заниматься боевыми задачами. Причём сделано это было по-военному, без подбора мягких выражений и всяческих антимоний. Там одни предлоги остались бы цензурными, если все непечатные слова выкинуть.

Таким образом и случилось, что разведчики Перевалка гоняли сейчас на этих машинах и откровенно радовались, вызывая зависть не только у случайных рейдеров, но и у коллег из других подразделений. Плевать. Не им свои задницы придётся вывозить из Пекла, уходя от разъярённой элиты. А косые взгляды можно и потерпеть.

Разведчики приехали на смену ещё утром и первый день трёхсуточного дежурства уже почти заканчивался. Парни как раз недавно поужинали. Армейские рационы, ничего нового. Мельник ковырял в зубах зубочисткой. Зануда приник к окуляру оптики — его черёд был осуществлять наблюдение. Постоял так немного, потом повернулся к напарнику.

— Как обстановка? — прозвучал вопрос, — ты ничего не видишь?

— Нет, — Мельник ответил через минуту, в течение которой он словно смотрел внутрь своей черепной коробки, — а что такое?

— Не по себе мне, — Зануда вернулся к наблюдению, потом бросил через плечо, — тревожно как-то.

— Причины?

— Никаких. Смутные ощущения всего лишь.

— Что прибор?

— Спокойно. Движение на пределе видимости. Фон. Как обычно.

Бойцы перекидывались скупыми фразами. Им этого было достаточно, чтобы понять друг друга. Давно вместе в рейды ходят, успели притереться. Мельник взял в руки монитор радиолокатора. Особенной необходимости в этом не было. Умный прибор подаст звуковой сигнал, если в его зону чувствительности попадёт что-то, заслуживающее внимания. Пока пульт лишь тихо попискивал через продолжительные паузы. По экрану ползали зелёные точки. Фон, как уже сказал Зануда, ничего серьёзного.

— И тут ничего.

Спина собеседника плохой стимул для беседы, поэтому разговор не получил продолжения. Стало тихо, как бывает тихо в лесу. Лишь лениво колыхались ветви под слабыми порывами ветра, да поскрипывали стволы высоких сосен. Новый звук был совершенно чужероден, среди окружающего спокойствия. Звук медленно выливаемой воды из большого ведра.

— Японский городовой!

Негромкие хлопки выстрелов и лязг затвора. Опять плеснули из ведра. Тяжёлое дыхание Мельника. Зануда кинулся к автомату и тут же обернулся. Проделал это он со всей доступной стремительностью, но всё равно ничего углядеть не успел. Только Мельник озирался с запаленным видом и суматошно тыкал стволом в разных направлениях. Словно пытался выцелить невидимку.

— Ты чего мельтешишь? — Зануда какое-то время пытался понять причину его паники, даже поддавшись ей, поначалу, но потом плюнул на это дело и опустил оружие, — можешь внятно объяснить?

— Мужик, — Мельник не собирался успокаиваться, — я мужика видел. Он в воздухе висел. Я выстрелил — он пропал. Спрятался где-то здесь, наверное.

— Нет тут никого.

— Говорю, был мужик. Я видел.

— Дурень, Даром посмотри.

— Точно, — Мельник затих, прислушиваясь к чему-то, потом отмер, — никого.

Последнее произнесённое им слово прозвучало несколько обиженно. Разведчик выбрался из окопа. Напарник продолжал смотреть с нескрываемым скепсисом, отчего Мельнику захотелось подтвердить свою правоту. Он порыскал с места на место, сунулся в ближайший куст, оторвал кусок коры с дерева, опустился на колено.

— Вот же кровь, видишь, — Мельник всё-таки нашёл доказательства и продемонстрировал товарищу палец, испачканный красным, — попал я в него.

— Иди возьми лопату и прикопай, — приказал Зануда на правах старшего группы, — нам только этого не хватало. Приманим, не дай бог, кого-нибудь. И в журнал занеси всё, что видел, слышал и делал. Вернёмся — начальству доложить нужно будет. Выполняй, тебе заступать скоро.

Вот ведь не зря его Занудой окрестили. Мельник молча отправился за лопатой к отхожему месту.

Глава 11

    Внеплановому собранию начальников служб и подразделений в кабинете у Майора была причина. Нет, внешне всё происходило, как прежде, и, казалось, что оснований для беспокойства нет. Внутренние патрули, охрана периметра и ближних подходов работала в штатном режиме. Рейдерские группы уходили за добычей согласно выработанного графика. Дальние рейды и дозоры исправно чередовались сменами, контролируя отдалённые рубежи. Но командиру посёлка было тревожно. Именно поэтому он собрал у себя ближайших соратников, мудро рассудив, что одна голова — хорошо, а несколько — лучше.

    Отголоски золотой лихорадки, разбушевавшейся вокруг ставшей вдруг реальной возможности добыть жемчужину Бога ещё не улеглись. Желающие рискнуть и испытать личную удачу не исчезали. Наплыв отчаянных рейдеров потерял свою интенсивность, но до конца не иссяк. Ситуацию со ставками тоже надо довести до логического завершения. Не всех ещё вычеркнули из списка, судьба нескольких рейдерских групп так и оставалась неизвестной. Если затеваешь такое дело, особенно связанное с деньгами, нужно быть готовым, сказав «А», продолжить хотя бы до следующей буквы алфавита. Иначе рейдеры не поймут, что чревато многими осложнениями.

    Вся эта суета вокруг мифического артефакта уже изрядно раздражала Майора, несмотря на то, что его заместитель по тыловому обеспечению мало слюной не исходил, когда показывал столбцы цифр в своих гроссбухах. Перевалок заработал на этой волне, длящейся неполный месяц столько же, сколько за весь прошлый год. Но что меньше всего волновало хозяина посёлка, так это финансовое благополучие. Данная составляющая хозяйственной деятельности была давно отлажена и в подобных авантюрах не нуждалась. Раздражение добавляло нервозности, ухудшая состояние без того расшатанной психики.

    А явных причин для этого как не было, так и нет. Внятных, по крайней мере. Все ощущения на уровне интуиции иммунного, провёдшего достаточное время среди кластеров Улья. Очередной отряд бывалых охотников за удачей не вернулся. Заражённых на одном из направлений стало больше. Незначительно поменялось их обычное поведение. Кластер вне срока перезагрузился. Тут краем уха разговор услышал, там доклад разведчиков получил, и готово. Информации вроде много, но вся она мутная и для конкретных выводов недостаточная. И это на фоне отчётливого понимания, что реагировать каким-то образом нужно.

    Майор довёл беспокоящие его мысли до своих людей и теперь выслушивал соображения по этому поводу. Пока глава посёлка только недовольно кривил рот — ничего полезного он не услышал. Заместителя по тылу, кроме снабжения, торговли и состояния складов ничего не волновало. Человек такой. С непосредственными обязанностями всё хорошо, а дальше — хоть трава не расти. И, ведь придраться не к чему.

    У разведки с новостями было негусто, как и со свежими мыслями. Особенности склада ума, в этом случае. Прямой и непосредственной угрозы для стаба нет, достаточного количества данных для других выводов тоже. А ловить чёрную кошку в тёмной комнате — занятие бессмысленное. Тем более, когда эта кошка внутри отсутствует.

    Сложившуюся тенденцию сломал капитан Колун, командир подразделения, отвечающего за безопасность посёлка. По крайней мере новости у него были, хоть немного не те, что ожидал командир. Больше того, они ещё и возможные проблемы сулили. Плюсом к уже имеющимся. Так везде происходит, не только в Стиксе: если появился неучтённый фактор — жди изменений. А это, в свою очередь, не всегда хорошо. Причём зачастую именно так и бывает.

    — В посёлок вчера вечером институтская колонна зашла. Остановились в выкупленном доме. И среди пришлых рейдеров Фому видели. Неприятный тип и команда у него такая же. По слухам, они не самыми правильными делами промышляют. Но конкретики никакой, поэтому прижать их не за что, — капитан переложил несколько бумаг на столе, — эти два события неслучайны и могут перерасти в большие неприятности. Есть информация, что Фома каким-то боком имеет отношение к Институту.

    — Выдворить бы их отсюда, чтобы дорогу забыли и не пускать больше, — глава Перевалка высказался, ни к кому конкретно не обращаясь, и поморщился, ну не импонировала ему это организация, и всё тут, — какую причину можно придумать?

    Зам. по тылу, воспринял идею в штыки, хоть иной раз институтские и вели себя как дома. Ещё бы было по-другому, если у него получение выгоды стоит во главе угла. Эта организация ещё информацией периодически приторговывала, если цену хорошую давали. Необязательно в денежном эквиваленте. Ну хоть тыловик последователен был в своих пристрастиях. А вот Колун не был столь категоричен.

    — Думать надо и почву хорошо готовить для этого. Институт может и напакостить, — вымолвил капитан после недолгих размышлений, — тем более сейчас. Здесь Франт, а он та ещё паскуда. Редкая, как гремучая змея.

    — Ладно, с этим позже разбираться будем, — Майор решил вернуться к основной теме совещания, — есть смысл усилить внутренние патрули?

    — Так, мы до сих пор в усиленном составе дежурим, что на стенах, что внутри периметра. С тех пор как ажиотаж вокруг жемчужины начался, — капитан пожал плечами, — другого приказа, ведь не было.

    Словно в подтверждение ожидаемых осложнений ожила рация командира охраны.

    — Первый КПП, начальник караула, сержант Порох. Просят разрешение на вход четыре человека.

    — Есть основания не пускать? Сержант эти решения находятся в пределах вашей компетенции, — Колун отжал клавишу тангенты, — что вас останавливает?

    — Это институтский спецназ. В расположение прибыли пешком, — начальник караула не унимался, — товарищ капитан, было указание, докладывать обо всём подозрительном. Где это видано, чтобы эти парни на своих двоих по кластерам разгуливали. Ещё и УАЗик этот…

    — Какой УАЗик? — прервал рапортующего воина капитан.

    — Наблюдатель обнаружил. Остановился на удалении до километра. Высадил чёрных и свалил, — пояснил сержант, называя сотрудников спецподразделения Института сложившимся среди военных прозвищем, — ещё один повод для доклада, кстати.

    — А с этим что не так?

    — Не ездят здесь на таких, товарищ капитан. Развалюха, да ещё и синего цвета вдобавок ко всему.

    — Прибывших проверить и пропустить. Остальное не ваша забота, сержант. Конец связи, — Колун закончил сеанс и встал, собирая свои записи, — пойду, товарищ майор, дела не ждут.

    Он покинул кабинет, оставив после себя стойкое ощущение начавшихся неприятностей. Те, кто высказаться не успел, от этого не сильно расстроились. У всех свои, более приземлённые задачи, с ними бы справиться. А большое начальство, оно для того и существует, чтобы глобальные проблемы решать и приказы раздавать. Тем более в тревожных ощущениях, беспокоящих Майора, ничего из ряда вон выходящего не было. Здесь они постоянно, ситуации эти. Уж если их стаб не справится с трудностями, тогда, что про других говорить. Остальным тогда проще сразу ложиться и помирать.

    Появление в Перевалке Монгола запустило целую череду событий. Капитан ещё не успел пересечь проходную контрольно-пропускного пункта, когда в комнату, которую занимал Франт постучал вестовой. Куратор лежал на неудобной койке, полностью одетый и даже в башмаках, смотрел в потолок и предавался размышлениям. Появлениепосыльного отвлекло его от этого занятия. Он забрал сложенный лист донесения из рук человека в форме, после чего захлопнул дверь у него перед носом. Небольшая разлинованная страница, вырванная из дешёвого блокнота и несколько коротких строчек, написанных крупным неровным почерком: «Преследую цель. Дам знать по результату». И подпись: «Фома».

    Институтский функционер успел накануне встретиться со своим подручным и разъяснить, что от него требуется. Обязанности несложные — отслеживать всё, происходящее снаружи. На кого следовало обращать особенное внимание, Франт тоже объяснил в необходимых подробностях. Внутри посёлка контроль осуществляли силы Института, прибывшие вместе с ним. Куратор распределил акценты таким образом.

    Франт едва прочитал записку, как в дверь снова постучали. На этот раз гораздо громче и решительнее. Хозяин комнаты сунул бумажку в карман и щёлкнул замком. В коридоре стоял Давильщик, собственной персоной. Командир отряда лично принёс следующую новость, рассудив, что это хорошо скажется на его карьере в организации. Логика незамысловатая, но не лишена доли здравого смысла.

    — Капитан Монгол с тремя бойцами прибыли в Перевалок и направляются сюда, — отрапортовал майор, пожирая глазами начальство в ожидании нового повода отличиться.

    — Проводите этого офицера ко мне, как появится, — на лице Франта не дрогнул ни один мускул, — команда Ветра и вы ждите за дверью моих распоряжений. Людей Монгола определите на довольствие и скажите кому-нибудь, чтобы за ними присматривали. Ненавязчиво.

    Приблизительно в то же время, когда майор Давильщик претворял в жизнь распоряжения куратора, Монгол с остатками своего отряда повернул на улицу, ведущую к местной резиденции Института. Мимо них секунду назад промчались два пикапа, упакованных для дальних рейдов, что называется, по самое не хочу. Машины стремились на выезд, в сторону первого КПП, поднимая клубы густой пыли. Монгол ещё подумал, с раздражением сплёвывая скрипящий на зубах песок: «Торопятся как на пожар». Мысль эта, впрочем, как появилась, так и исчезла. Впереди были непростые объяснения с начальством, отвлечённым размышлениям попросту нет места в нагруженной думами голове.

    Монгол не мог знать, что в проскочивших внедорожниках сидел Фома и его люди. То, что им уделялось повышенное внимание местной службы безопасности, тоже. А капитан Колун уже располагал све́дениями, что наблюдаемая группа рейдеров собирается покинуть посёлок. Увязать эту информацию с появлением бойцов институтского спецназа и странным манёвром необычного УАЗа ему труда не составило. А так как дальнейшее развитие событий имело непосредственное отношение к Перевалку, то группа быстрого реагирования получила приказ. Проследить и разобраться.

    Стоя́щие перед домом новейшие боевые машины пехоты вкупе со стареньким «Водником» оптимизма Монголу не прибавили. Была слабая надежда избежать личных встреч с бывшими коллегами. Бывшими, потому что капитан уже всё для себя решил. Не по пути ему с Институтом, учитывая последние методы работы. Может, отваживаясь на подобный поступок, Монгол и уподобляется экзальтированной девице с обострённым восприятием справедливости, но перебороть собственное чувство гадливости у него не получалось. Калитка пропустила вновь прибывших внутрь, позволяя рассмотреть внутренний двор.

    — Вот оно как, — протянул капитан, увидев знакомую чёрно-красную окраску «Фалькатуса», — ну ладно, легко никто не обещал.

    На его пути вырос Давильщик в сопровождении молодого офицера и ещё нескольких бойцов. Монгол по службе с ним не пересекался, но о специфике выполняемых подразделением майора поручений слышал многое. Даже слегка больше, чем хотелось. Присутствие Давильщика можно по-разному интерпретировать, и все варианты будут неприятные. Может быть, не так уж неправ был Бекон, предостерегая Монгола от поспешных решений. Но что уж теперь, назад не отыграешь.

    — Капитан, пройдёмте со мной, вас вызывает куратор, — майор пока вёл себя в рамках допустимого, не возбуждая никакого беспокойства, — о ваших людях позаботятся.

    Даже так. Сам куратор здесь. Ну что-то подобное можно было предположить. Усиленная колонна, комфортабельный скоростной бронеавтомобиль, позволял предвидеть появление какого-нибудь начальства. Но чтобы сам куратор… Он же чистый аналитик. Его нелюбовь к дальним рейдам давно стала притчей во языцех. Впрочем, капитан ничем не выдал своего удивления, лишь пожал плечами и ухмыльнулся.

    — Ну пройдёмте, раз вызывает.

    Давильщик пошёл вперёд, показывая дорогу. Как будто Монгол её сам не знал. От капитана не ускользнул момент, что следом за ним двинулся рослый лейтенант и два мордоворота с сержантскими нашивками на погонах. Всё интереснее и интереснее становится. Не исключена возможность, что именно за его головой эти парни приехали. Ещё один звероподобный громила стоял в коридоре. Он-то и постучал в дверь, а после полученного разрешения распахнул её перед майором.

    — Капитан Монгол доставлен, куратор, — Давильщик тянулся перед Франтом, как недавний выпускник военного училища перед генералом.

    Смотрелось не очень. Хозяину комнаты тоже не импонировало такое поведение подчинённого. Он раздражённым жестом отпустил майора. Дверь захлопнулась, Монгол остался наедине с сидящем в кресле гражданским. Франт с любопытством разглядывал офицера, как будто впервые его увидел. И всё ничего, если бы не появилось ощущение, что любопытство это — с гастрономическим оттенком. Удав так кролика разглядывает, перед тем, как проглотить.

    — Вы не стойте, Монгол, садитесь, — любезно предложил куратор, указывая на одинокий стул у небольшого обеденного стола, — в ногах правды нет. Садитесь и рассказывайте, что с вами произошло.

    Да, попал капитан, как кур в ощип. Думалось — как-то попроще будет. Доложит по дальней связи о провале операции, заявит о своём увольнении и всё на этом. Ну максимум заявление ещё напишет. По собственному желанию. Не вышло. Сейчас куратор всю душу вытянет своими вопросами. Хотя, пока никто сильно не борзеет. Может получится по-хорошему разойтись? Монгол решил прежде времени в бутылку не лезть. Потому он опустился на предложенный стул и начал пересказывать события, начиная с момента, когда рейдеров ушли от наблюдения в окрестностях Стаб-Сити.

    Франт откинулся на спинку кресла, упёрся носом в сложенные домиком пальцы и внимал собеседнику, почти не перебивая. Этот человек умел слушать, надо отдать ему должное. Когда рассказ коснулся событий в карьере, куратор немного оживился. Хотя сразу и не скажешь, он всего лишь позу слегка поменял. Монголу и в голову не приходило скрывать детали или умалчивать о каких-то моментах. Хотя другой на его месте мог бы и задуматься. Капитан резал правду-матку, описывая произошедшее подробно, но без особых деталей. Склад характера такой, да ещё многолетняя привычка к армейской дисциплине стала второй натурой. Через себя трудно перешагнуть.

    Если подумать, то смысла чего-то не договаривать и не было. Слишком много свидетелей, кроме Монгола осталось в живых. Институт найдёт способы вытащить из них нужную информацию, даже против воли. Причём до последней буквы. Состояние здоровья опрашиваемых в этом случае не будет иметь никакого значения.

    Корка показной невозмутимости Франта дала трещину, после новости, что жемчужину всё же получилось добыть, и, более того, съесть. Причём употребил её тот самый рейдер, за которым гонялись. Куратор это воспринял как утончённое издевательство над собственной персоной. А личные обиды этот человек воспринимал очень близко к сердцу. Он даже вникать в особенности проявления Дара не стал поначалу от возмущения. А потом и вовсе не до того сделалось. Монгол добрался до момента, когда он отказался от предложенного артефакта.

    — Что вы сделали, капитан? — Франт повернулся к нему правым ухом, демонстрируя желание получше расслышать.

    — Вы прекрасно меня поняли, куратор, — Монгол ожидал вспышки начальственного гнева, хотя и не сильно её опасался.

    Реакция, вполне распространённая среди многих руководителей на любом уровне, но так и не последовавшая. Ярость Франта оказалась настолько сильная, что выжгла все эмоции ещё внутри. На внешние проявления ничего не осталось. Куратор лишь встал с кресла, сделал несколько шагов по комнате и остановился у стола, рядом с которым сидел Монгол.

    — Да, капитан, не просчитал я вас до конца. Вы не представляете, насколько было бы проще, если не ваше идиотское прекраснодушие. Я даже ругать вас не могу. Было несколько вопросов, но они на текущий момент несущественны. Ситуация по-другому повернулась, — на этих словах Франт слегка повысил голос, — вы нарушили приказы вышестоящего руководства, взятые на себя обязательства и условия контракта. Своей властью я помещаю вас под арест, а разбираться будем уже позже. После того, что вы здесь наговорили, другого выбора у меня нет.

    — Знаете, куратор, а не пошли бы вы со своими играми куда подальше, — Монгол усмехнулся и встал со стула, — я в вашем цирке больше не участвую.

    Резкое движение офицера заставило Франта отскочить на пару шагов. Но он хоть и испугался, но сдавать свои позиции просто так не собирался. Удостоверившись, что его драгоценной персоне сиюминутная опасность не угрожает, куратор развернулся к выходу и громко крикнул.

    — Давильщик, ко мне!

    В коридоре, казалось, только и ждали сигнала. Послышалась возня, сдавленная ругань, вслед за чем с треском и грохотом на пол рухнуло дверное полотно вместе с косяком, а сверху два пихающихся человеческих тела в чёрной униформе. Не поделили, чья очередь плюсы зарабатывать. Как результат — выбитая дверь и бестолковое барахтанье двух гамадрилов в чёрной форме. Третий сержант решил воспользоваться ситуацией и бросился к Монголу с намерением его скрутить.

    Экий ты, парень, самоуверенный. Таких воинов капитан по утрам с манной кашей ест. Вместо хлеба. Один хлёсткий удар и сержант укатился сержантскую кучу, усиливая общую неразбериху. Так они ещё и автоматами умудрились сцепиться и теперь барахтались, мешая друг другу подняться. Франт тронул ладонью лоб в характе́рном жесте. С кем приходится работать!

    Торопясь принять участие в задержании, через поваленные тела перескочил лейтенант. Кому же исправлять ошибки подчинённых, как не командиру. Припомнив занятия по рукопашному бою, он изобразил неплохой удар ногой в голову. Но тоже не совсем удачно. По расхожей фразе китайского кинематографа, кунг-фу капитана было сильнее. Стремительная подсечка выбила лейтенанту опорную ногу, и он полетел кубарем, треснувшись от неожиданности головой.

    Капитан долго мог бы валять эту четвёрку хоть по одному, хоть всех вместе разом, но тут в дверь протиснулся майор. Лишних движений с его стороны не последовало. Зачем? Он попросту активировал свой Дар, наглядно продемонстрировав, почему его нарекли Давильщиком. На Монгола словно шестикубовый миксер качественного бетона вылили одномоментно. По крайней мере такое возникло ощущение. От неизмеримой тяжести он рухнул сначала на колени, а потом и вовсе распластался на полу, не в силах даже пальцем пошевелить. Капитан пытался противостоять чудовищному давлению, но эту схватку он проигрывал. Сил хватало, лишь для того, чтобы с хрипом втягивать воздух. А Давильщик всё усиливал воздействие, явно получая от этого извращённое наслаждение. Остановил его лишь строгий окрик Франта.

    Монгола в полубессознательном состоянии уволокли в подвал. Он еле мог дышать и мало что сейчас понимал. Несколько рёбер ему точно сломали. Капитана грубо швырнули на каменный пол. С металлическим лязгом закрылся засов.

    — Бекон был прав, не стоило сюда ехать, — была последняя мысль перед тем, как сознание окончательно покинуло узника.

Глава 12

Ворот уже позабыл, когда он в последний раз ездил на подобном чуде советского автопрома. А на такие расстояния и подавно. Если не крайняя необходимость — хрен бы он на этом корыте поехал. Даже в соседнее село. Впечатления от такого вояжа можно описать коротко и ёмко, как афоризм на латыни: жарко, шумно и трясёт. Разбаловался «Ангел» за последнее время, привык к хорошему. Собственно, самые яркие впечатления за всю дорогу были именно от автомобиля. Вороту под конец поездки начало казаться, что у него все кишки в узлы позавязывало. Но, как бы то ни было, первый этап перехода завершился благополучно. Даже вновь принятые в команду байкеров парни держались пока достойно. Хотя особо критических моментов не было. В общем, до Перевалка добрались.

Дозаправились заблаговременно, укрывшись в лесочке, не доехав до пункта назначения пары километров. Полные баки. Ещё и полторы канистры осталось. На обратный путь хватит за глаза. Тем более пассажиров высадили, то есть машину облегчили. Без малого четыреста килограмм в минус. Не может на пробеге не сказаться. Мозолить глаза поселковой охране лишний раз не хотелось. Поэтому развернулись, не доезжая внешнего края минного поля, и высадили Монгола и его ребят. Тут недалеко и неопасно, если с дороги не сворачивать — пешком дойдут, не развалятся. Короткое прощание, а потом, как те татары из анекдота. Развернулись и алга. В колхоз «Заветы Ильича». На встречу с остальными «Ангелами».

Бекон достаточно промыл Вороту мозги, чтобы тот понял всю серьёзность образовавшейся ситуации. Рейдер проникся и поступал соответствующим образом. Но мелькнуть перед караулом КПП всё же пришлось. А вояки Перевалка службу несли со всей ответственностью, поэтому надеяться, что странный манёвр незнакомого автомобиля останется незамеченным не стоило. Тем более в зоне их ответственности. Какая реакция на это последует и, самое главное, когда — это уже второй вопрос. И чтобы на него не получить неожиданного и неприятного ответа, следовало убраться отсюда как можно дальше. И в возможно короткие сроки.

Слегка подхлестнул ещё один момент. Институтские спецназеры и в двери толком не высунулись, а от КПП показался выкрашенный в хаки УАЗ, такой же как у рейдеров. Только свежей годами и не пикап, а полная «буханка». Пришлось даже напрячься поначалу, Ворот подумал, что по их душу машину отправили. Соответственно — тех, кто в машине тоже. Но вроде пронесло и на этот раз. Военный УАЗ свернул на развилке направо и уехал по своим делам по другой дороге, оставляя за собой пыльный шлейф.

Дёргать удачу за усы не стоило, вообще, ни за что не стоило её дёргать. На всякий случай. К этому утверждению Рыжий отнёсся со всем уважением и гнал машину прочь с объяснимым усердием человека на испытательном сроке. Синий УАЗ несколько раз пропал и снова появился на изломах дороги, а потом вовсе скрылся за берёзовым лесочком. Стрелка на круглом спидометре мотылялась между рисками шкалы со значением семьдесят и восемьдесят. Ещё максимум пять часов и «Ангелы» будут на месте. Пустяк, по большому счёту. Если бы это был не Улей. А машина — не УАЗик голубого цвета.

Минут через двадцать к первому КПП, с внутренней стороны шлагбаума подлетели два пикапа. Передний чуть не ткнулся силовым бампером в ворота. Считанных миллиметров не хватило для этого. Из открытого окна головной машины показалась наглая морда. Фома, кому ещё быть.

— Куда УАЗ поехал? — гаркнул рейдер на караульного.

— Туда, — опешивший воин дал направление рукой.

— Открывай, некогда нам, — голова скрылась внутри салона, чего-то наговаривая водителю.

Едва только позволило расстояние между створками, оба внедорожника рванули с места, с дикой пробуксовкой. Оставив после себя тучу пыли и злых караульных, пикапы устремились в погоню за УАЗом. Естественно, за зелёным. Синее недоразумение никто за машину всерьёз не воспринимал. Да и далековато было, чтобы разглядеть видовую принадлежность автомобиля.

В бригаде Фомы состояло пять человек, если считать его самого. Сотрудничество с куратором резко увеличило уровень доходов банды, хотя они и до этого не бедствовали. Репутация у этого рейдера была настолько сомнительная, что в некоторые центральные стабы его даже не пускали. А дыма без огня, как известно, не бывает. До сотрудничества с мурами Фома, конечно, не опускался, но и далеко от этого не ушёл. Его команда потрошила группы охотников за удачей при возвращении из рейдов. Каждый такой налёт тщательно планировался с использованием предварительно собранной информации. Бандит бы и людьми приторговывал, никаких моральных запретов по этому поводу у него не было. Но уж больно хлопотным данное занятие ему казалось. Да и цепочка до получения выгоды длинная. Так проще. Атаковал ничего не подозревающих людей, взял трофеи и ушёл. Сразу в плюсе.

Нападали внезапно, из засады, заранее подготавливая позиции. И места для этого подбирали со знанием дела, подлавливая своих жертв на относительно безопасных кластерах. Неизвестно, был ли у них кто-то со знанием тонкостей психологии, но такая тактика себя оправдывала. Рейдеры непроизвольно расслаблялись, выбираясь из опасных, по их мнению, кластеров. Случались, конечно, проколы, но крайне редко. Свидетелей после себя банда Фомы не оставляла.

И умения у бандитов подобрались, как на подбор. Словно рекрутинговое агентство предварительно поработало по специальному заказу. Сам Фома обладал даром Гасителя и мог нейтрализовать специфические возможности иммунных, превращая их на какое-то время в обычных людей. Рядом с ним за рулём машины ехал нескладный мосластый мужик с длинным носом — Шноркель. Сенс. Остальные участники банды ехали позади, во втором внедорожнике. Сохатый, умеющий замаскировать себя и всё, что находится рядом в радиусе до пяти метров. Хоть от людей, хоть от заражённых. Обнаружить невозможно, если только случайно наткнуться. Ширмач его ещё называли за его способность. Фокусник, с даром кинетика. И Дундук, которому Улей глаза поправил, дозволив видеть гораздо дальше, чем позволяло обычное зрение. Рейдер, не будь дураком, грамотно распорядился подарком. В снайпера переквалифицировался. До профессионала, конечно, не дорос, но несколько уроков взял, у тех, кто в этом деле соображает. В плане ликвидации безграмотности и начальной теоретической подготовки.

Само собой, у способностей были свои ограничения в применении. Сказывались дальность действия, скорость перезарядки и длительность работы Даров. Но к этим нюансам попросту приспосабливались, подгоняя под конкретную задачу.

Обычным мародёрством Фома тоже не брезговал. Зачем что-то покупать, если можно взять за так? Машины, на которых они передвигались как раз тому подтверждение. Не так давно получилось вытащить из перезагруженного кластера. Прогал в делах был, вот и решили заняться от безделья. Две одинаковые «Тойоты Тундры», лифтованные и на внедорожной резине. Автомобили слегка доработали, перекрасили в подобающую камуфляжную расцветку и вооружили. Куда ж без этого. Пришлось немного побегать в поисках подходящего боевого модуля, а потом ещё и прилично потратиться, но это только на пользу дела пошло.

Над крышами пикапов торчали башенки «Арбалетов-ДМ», в той модификации, что без средств маскировки. И с пулемётом «Корд» В танковом исполнении. Калибра двенадцать и семь миллиметров. Причиной, по которой выбор остановился именно на этих установках, был их поразительно малый вес. До двухсот пятидесяти килограммов в полностью снаряжённом состоянии. Под них сварили специальные станины, что позволило разместить модули над задней частью кабины, добившись при этом увеличения сектора обстрела до полноценных трёхсот шестидесяти градусов. Особенности получившейся конструкции ещё и действие отдачи нивелировали. А что касается огневой мощи, то запас в четыреста пятьдесят патронов, способных пробить бронелист толщиной двадцать миллиметров, рейдеров вполне устраивал. Пуля с металлокерамическим сердечником легко БТР в лоб берёт, а с танками никто воевать не собирался. Так что хватает за глаза.

Топливо, правда, жрут эти моторы, как бык помои. Но здесь уж ничего не попишешь. Табун в почти четыреста лошадей надо кормить. Иначе — только пешком ходить или на велосипеде передвигаться. Что само по себе смешно звучит. Тем более, бандиты могли позволить такие траты.

УАЗ цвета хаки показался впереди минут через десять. Похоже, что его пассажиры никуда не торопились, уж больно неспешно ехали. Фома не стал разбираться в особенностях поведения преследуемых людей и открыл огонь по колёсам с дальней дистанции. Он хотел ограничить способность машины к дальнейшему передвижению, но немного перестарался, не сопоставив возможности оружия, с характеристиками взятой в прицел цели. Очередь из крупнокалиберного пулемёта вынесла задний мост УАЗика напрочь. Покалеченная машина плюхнулась на корму, вспахивая укатанную колею, увлечённая силой инерции, и остановилась.

Группа военных объезжала ближайшую округу, выполняя поставленные перед ними задачи. Ситуация будничная, можно даже сказать рутинная. Естественно, подвоха со стороны, показавшихся в зеркалах заднего вида, пикапов никто не ожидал. Тем более такого изощрённого. В какой воспалённый мозг придёт мысль открыть огонь на поражение по военным в зоне их влияния? Таких ненормальных здесь уже давно повывели. Поэтому, когда УАЗ затрясло от попаданий крупного калибра, бойцы слегка, скажем так, удивились. А рефлексы — штука такая, работают без участия коры головного мозга. Стреляют в тебя, значит, надо стрелять в ответ. Три человека высыпали из подбитой машины, как один, и открыли огонь из автоматического оружия по агрессору. Вернее, попытались открыть.

Фома понял свою ошибку, когда увидел выскочивших из «буханки» людей в одинаковой военной форме. Вскидываемые автоматы он тоже успел заметить, а попадать под пули ему, ой как не хотелось. И в этом случае тоже сказалась безусловная реакция организма на явную угрозу. Пальцы автоматически тронули нужные кнопки, и боевой модуль прочертил стволом пулемёта небольшую дугу. Сначала в одну сторону, и тут же в другую. У бойцов из УАЗа шансов на жизнь не оставалось. Что сделает пуля, предназначенная для поражения легкобронированной техники с хрупким человеческим телом, можно представить. Но лучше этого не делать. Три ела рухнули почти одновременно, превратившись в окровавленные кучи разорванной плоти. Шноркель глянул на Фому с молчаливым осуждением.

— Разворачивайся, давай! Смотришь… — вызверился тот в ответ.

Пикапы описали петлю прямо по полю, почти не снижая скорости, и ринулись в обратном направлении. Глупая промашка вышла. Фома заскрипел от досады зубами. И ведь говорил Дундук, выставленный наблюдателем, что и машина другая и появилась она с противоположной стороны. Можно же было догадаться! Кто же думал, что так совпадёт? Ещё и постовой с панталыку сбил, с ходу указав направление. Твою мать!

— А это что ещё, — Фома уставился в лобовое окно.

Впереди, вырастая из пыльного облака, появился капотный броневик «Выстрел». Или БМП-97. В Перевалке держали пару штук таких, для групп быстрого реагирования. Сейчас, из-за пыли не видно, какое вооружение на этой машине стоит, но вариантов есть достаточное количество. На боевую машину много чего можно поставить, вплоть до автоматической пушки в тридцать миллиметров. Бойцы дежурной группы выехали сразу, как только получили приказ от своего капитана. Разминулись с бандой минут на десять — пятнадцать всего. Да и то, скорее всего, специально. Команда была: проследить и разобраться. Этот момент и сыграл с воинами злую шутку. Задач по физическому уничтожению не ставилось, да и не ожидали, если честно, что банда попадётся навстречу. Погоня, она же что подразумевает: одни убегают, вторые догоняют. Встречное движение не предусмотрено. Вот и расслабились. А когда показалась хромированная морда первого внедорожника, поменять настрой не получилось. Фома успел раньше.

А рейдер уже пошёл вразнос. Терять-то особо больше не чего. Если конфликтную ситуацию, вызванную стрельбой по УАЗу, ещё можно было надеяться, как-то замять, то убийство трёх бойцов Фоме, точно никто не просит. Перевалок ему отныне закрыт, и даже в ближайшей округе появляться не стоит. Кончат его военные за своих, как пить дать кончат. Надо отсюда сматываться, чем быстрее, тем лучше.

Фома прорычал в рацию команду для замыкающей машины и открыл огонь на опережение. Первая же, выпущенная им очередь раскурочила боевой модуль приближающегося «Выстрела», превратив его в нагромождение рваного металла. Боевая машина осталась без зубов, а от брони там — одно название. Второй внедорожник уже нёсся рядом, прямо по полю, и поливал бронеавтомобиль из своего пулемёта. БМП встала на дороге колом, не подавая признаков жизни, и уже начала дымить. Пикапы разошлись шире, забирая своего противника в клещи, а когда проносились мимо ещё и добавили по паре очередей. Хотя это уже было лишнее. Корпус уничтоженного автомобиля и без того напоминал решето с крупной ячейкой.

Спидометр показывал под сотню, когда бандиты пронеслись мимо посёлка. Машины даже снесло на крутом повороте, зубастая резина не удержалась на укатанной корке грунтовой дороги. На стенах столько стволов установлено, что оторопь берёт неподготовленного человека. Разнесут на куски, за считаные секунды. А скорость — хоть какое-то подспорье, повышает шанс на выживание. Может кому-то и собьёт прицел. Хотя, как оказалось, можно было и не торопиться. Слишком быстро всё произошло, чтобы военные успели среагировать. Пока только отслеживалась суета караула на КПП, да они и не поняли ещё, что случилось.

Прав был Фома только в одном. Ему действительно спускать с рук убийство бойцов никто не собирался. Если найдут — уничтожат. Последствия необдуманного поступка безальтернативны. Причём его и ловить не станут. Перемелют в кашу из орудий, как только расстояние позволит и всего делов. Ближе подъедут, лишь для осуществления контроля, если какие-то сомнения в конечном результате будут.

С заданием Франта что теперь делать? Куратор не тот человек, который прощает наплевательское отношение к своим поручениям. Не хватало только с ним поссориться. Этот человек просто так ничего не делает. И задания даёт с ожиданием конкретного результата. Платит хорошо, но и спрашивает с исполнителей строго. Был один слушок, как раз про такой случай. Какой-то наёмник зубы Франту решил показать, провалив полученное задание. Подробностей не было, но, судя по всему, конфронтация для рейдера ничем хорошим не закончилась. Сгинул он с концами. Пропал и никто ничего не слышал. Но по этому поводу грузиться рано пока, может ещё всё нормально сложится.

Если бы Фома мог видеть посёлок, то он наверняка поостерёгся какие-нибудь планы строить. Кроме схем ускоренного бегства. Но он не видел. А там было на что посмотреть. Посёлок так давно не трясло. Личный состав был поднят в ружьё без исключений. Здесь каждый житель — воин, стоит ли ожидать другого. Единственным фактором, что пока играл на руку бандитам, была неразбериха. Пока отправили патруль к источнику дымного столба, пока те разобрались, пока доложились по инстанции, пока до отцов командиров дошло… Пока, пока, пока. И всё это занимает время. А время, умноженное на скорость, даёт расстояние, увеличивающееся с каждой упущенной минутой. Водители камуфлированных «Тойот» тапку от души давят. Мощь моторов позволяет. Глядишь и смогут уйти, если вояки с ответной реакцией потянут. По крайней мере шансы начинают появляться. Так, возможно, и произошло, если бы продолжалось в прежнем режиме.

Но как сказал Отто фон Бисмарк: «Русские долго запрягают, но быстро едут». Временная фора, предоставленная банде кончилась, хоть и прошло уже не меньше сорока минут. Из ворот первого КПП выметнулись два решётчатых корпуса «Номадов», чуть поотстав — бронированный автомобиль «Тигр», и замыкал процессию бронетранспортёр девяностой модели. Скоростные болиды разведчиков резко ускорились, уходя в отрыв. Следом набирала разгон тяжёлая техника.

Кто-бы не отряжал группу преследования именно в таком составе, поступил этот человек предельно рассудительно. У багги задача обнаружить противника и, если получится связать его боем, не дать уйти. У «Тигра» скорость тоже приличная, до ста сорока километров в час может развивать по шоссе эта машина. Но и условия бездорожья бронеавтомобилю сильно не помешают, если и отстанет, то ненамного. А БТР будет выполнять функции тяжёлой артиллерии, когда подоспеет. Всё-таки автоматическая пушка — это серьёзный аргумент. И нет таких споров, где тридцатимиллиметровый снаряд не смог бы поставить точку.

А события в посёлке только набирали оборот. Вызвал всё-таки Фома демона, с какой стороны ни посмотри. Теперь многим аукнется. Большие механизмы запускаются долго, для этого целая процедура мероприятий нужна. Но уж, когда маховик раскрутится, его очень сложно будет остановить. Так и сейчас происходило. По улицам Перевалка сновали усиленные патрули и пешими группами и на машинах. К гостевым домам выдвинулась бронетехника. Постояльцев выводили на улицу, удерживая под прицелом автоматов. Люди, конечно, возмущались, пытаясь протестовать, но на военных слова не оказывали никакого действия. Даже, наоборот, ещё сильнее злили. Крикунов и особенно недовольных попросту укладывали на землю, не стесняясь при этом оказывать меры физического воздействия. В гостиницу «Одноглазый рубер» вошел офицер штаба в сопровождении двух рослых бойцов. Штатный ментат Перевалка. Запустилась процедура тотальной проверки. И это было только начало.

Глава 13

Места пошли красивые, но от этого ещё более опасные. Ровная, как стол степь сменилась лесистым пейзажем на фоне пологих холмов. Наверное, кластер поменялся. И если дорога, по которой ехали, буквально пять минут назад, просматривалась на несколько километров во все стороны, то сейчас её подпирал лес, резко ограничивая видимость. Ворот поначалу даже хотел Веника в кузов загнать, чтобы он встал к пулемёту, но потом передумал. На самом деле, толку от того Веника будет чуть, если не меньше. Реши какая-нибудь тварь поохотиться из засады — её зелёный юнец даже остановить не сможет. И опыта у парня кот наплакал, и турельная установка у них так себе, если уж совсем честно говорить. Молодой рейдер, попросту не успеет среагировать. Ведь вокруг не редкие ряды искусственных насаждений, а самые что ни на есть, настоящие леса. С густой зеленью деревьев, разросшимся подлеском и непроходимым буреломом. Выпрыгнет из придорожных кустов тот же лотерейщик, ему, чтобы перескочить через машину, даже разминаться не недо. А уж Веника зацепить в полёте и утащить с собой, так, вообще, труда не составит. Ещё и пулемёт сметёт вместе с хлипкой дугой, на которой тот установлен. Поэтому нет, пусть лучше Веник сидит внутри машины и всматривается в окна, Ворот решил так. Всё равно, на все случаи жизни готовыми решениями не запасёшься. Улей не любит повторяться — каждый раз новый сценарий разыгрывает.

За рулём потел от чрезмерной сосредоточенности Рыжий. Дорога заложила затейливую петлю, просочившись между двух языков смешанного леса, вырвалась из тени деревьев, и начала забираться на холм затяжным подъёмом. Двигатель натужно загудел, темп движения замедлился, машину затрясло. Под недовольное рычание коробки передач водитель воткнул третью скорость. УАЗ повеселел и пошёл бодрее. Ворот в очередной раз помянул машину недобрым словом. Лучше бы он этого не делал.

Во-первых, мысли имеют тенденцию овеществляться. Или осуществляться, в зависимости от конкретного случая. Во-вторых — Улей со своими вывертами. Здесь, вообще, за языком надо следить с особым тщанием. А в третьих, у каждой машины есть душа. В том смысле, что они почти как люди. Со своими чувствами, пристрастиями и обидами. Спорное утверждение. Из разряда философских, но и полностью исключить такую возможность нельзя. Ведь каждый автолюбитель замечал, что, если машинку помоешь, обиходишь, а иногда и просто поговоришь с ней ласково, то она и заводится лучше, и едет тише. Реагирует на заботу, одним словом. А синий УАЗик на этот раз обиделся.

Подъём почти преодолели. До вершины холма осталось рукой пода́ть, когда двигатель вдруг заглох, казалось бы, на фоне полного благополучия. Вот только что работал, перебирая клапанами, а вот уже нет. Тишина. Автомобиль замер на мгновенье и покатился под уклон, дёргаясь на передачах и забирая в немного сторону. Рыжий замер с выпученными глазами, намертво вцепившись в рулевое колесо. Обычная его реакция в первые секунды любой нештатной ситуации.

— Ручник, мммать… — рявкнул Ворот, возвращая парня к реальности.

Как раз то, что молодому сейчас было нужно. Рыжий вздрогнул, бросил баранку и с хрустом выдернул длинную кочергу стояночного тормоза обеими руками. До упора. Помогло, но не сильно. Машина продолжала катиться вниз, хоть движение и замедлилось. Зато теперь выкрутились колёса, усиливая боковое смещение. Ещё немного и свалятся в кювет. А там и перевернуться недолго, с таким-то рулевым.

— Да чтоб тебя, Рыжий! Рули, бл… — Ворот уже сам перехватил управление левой рукой, — навялили детский сад, мне на голову!

В конце концов, УАЗ совместными усилиями всё же остановили. Или он сам остановился, исчерпав свои возможности к самостоятельному передвижению. Как бы то ни было, машина встала на краю дороги, у подножья холма. С мёртвым мотором. Рыжий попробовал несколько раз повернуть ключ в замке зажигания — без толку. Только стартер жужжал вхолостую. Двигатель никак не реагировал, игнорируя процедуру запуска напрочь.

— Что делать-то теперь? — парни не сговаривались, но спросить у них получилось одновременно.

— А я, хрен его знает, что делать, — Ворот просто кипел от злости.

Он выскочил из машины как ошпаренный, оглушительно хлопнув дверью, и в сердцах пнул переднее колесо. Накопившаяся ярость требовала выхода. Ну, это же надо такому случиться. До нужной деревни телепать и телепать, а ещё даже ста вёрст не проехали. Ворот плюнул и принялся ходить поперёк дороги туда-сюда. Он так думал, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Под ногами шуршала песчано-гравийная смесь насыпи, и это немного успокаивало. Хотя при случайном взгляде на машину эмоции начинали бурлить с новой силой.

— Падла! — Ворот в очередной раз озвучил своё отношение к обстоятельствам, к машине и к поломке двигателя.

Его можно понять. Даже в обычном мире сломаться на дальнем перегоне в забытых богом и людьми местах — то ещё приключение. Что уж про Улей говорить, где любой геморрой усугубляется трижды, если не больше. Да твою же мать!

И помощи ждать неоткуда, и на месте сидеть нельзя. Не ровен час незваные гости пожалуют, да такой тёплой компанией, что им хозяева будут на один зубок. Пешком идти? До Перевалка — сотня, до колхоза — две. Хрен редьки не слаще. За день дойти нереально. Так и вечер уже не за горами, а там и тёмное время суток. И это не все проблемы. Ведь реши Ворот уйти, то придётся всё бросить здесь. И если машину не жалко, хрен бы с ней, с этой колымагой, то добра в кузове нагружено — мама не горюй. Пулемёт практически новый, гранатомёты… Один запас патронов чего стоит. Да там столько всего, что не на месяц жизни в приличном стабе хватит. А с собой утащить при всём желании не получится. Ворот снова поднял глаза на злосчастную машину. Сквозь лобовое стекло на него, двумя нахохлившимися совятами, смотрели Рыжий и Веник. Совсем забыл рейдер про своих подопечных, поддавшись эмоциям.

Э, молодёжь! Вы чего там уселись? — крикнул Ворот, выявив новый выход для своего раздражения, — охранять вас я буду? Веник, засранец, а, ну-ка, быстро к пулемёту. И чтоб головой крутил на триста шестьдесят градусов, смотри у меня! Рыжий, скидывай на хрен крышку двигателя. Шевелитесь!

Любой мужик, даже если он ничего не соображает в этом деле, обязательно полезет смотреть заглохший мотор. Всегда. Хоть просто руки в мазуте измажет, но полезет. Потрогать клеммы аккумулятора, открыть горловину для заливки масла и посмотреть через неё на головку цилиндров, пощупать натяжения ремня генератора… Ритуал очень древний и, как правило, в подобных условиях бесполезный. Особенно если инструментов нет. Но дань традициям следует отдавать, поэтому Ворот тоже полез.

Изогнутый лист жести, обитый стёганным дерматином, полетел на дорогу. Рыжий и Ворот нависли над двигателем, выставив задницы в открытые двери. Начался процесс экспресс-диагностики в полевых условиях. Старший «Ангел» решил не оригинальничать и скрутил крышку с горловины.

— Ну-ка покрути!

Рыжий включил зажигание. Противно заныл, работающий сам по себе стартер.

— Ещё разок.

И снова тот же итог.

— Клапана даже не шевелятся, — огласил Ворот сделанные им в результате наблюдения выводы, — так, а где тут цепь?

— В этом двигателе её нет. Здесь шестерёночная передача стоит, — проявил неожиданную эрудированность Рыжий.

Ворот от такого заявления даже отвлёкся от созерцания мотора. Вот чего-чего, а слов о специфике устройства двигателя внутреннего сгорания, он услышать не ожидал. Тем более от зелёного юнца.

— У дядьки в деревне такой УАЗ был, — пояснил Рыжий в ответ на удивлённый взгляд рейдера, немного зардевшись от смущения, — там вся проблема в текстолитовой шестерёнке. У неё когда зубы съедает — передаточный момент пропадает. Получается такая вот картина.

— И хрен ли нам с этого знания? — ехидно поинтересовался Ворот, — делать-то что?

— Менять, — виновато пожал плечами парень, — надо шкивы снять, а потом переднюю крышку двигателя, тогда можно будет заменить шестерню. Правда, при этом нужно зажигание выставить, а я не знаю как.

— Святая простота! — старший «Ангел» невольно рассмеялся несмотря на трагичность их положения, — да, даже если бы знал, что поменялось? Шкивы снять, крышку… Чем ты их снимать собрался? У нас из инструментов — домкрат, баллонник и рукоять кривого стартера. Разве что в бардачке плоскогубцы найдутся или отвёртка погнутая. Деятель! А может у тебя где-то шестерня эта завалялась? Текстолитовая.

— Нет, — прогундосил в ответ Рыжий.

— Вот то-то и оно, — Ворот хлопнул ладонью по облезлой голубой панели и провозгласил окончательный вердикт, — всё, пиндец, отъездилась машинка.

Пока шёл поиск причины поломки двигателя, Веник исправно нёс дозорную службу. Крутил головой вокруг, как и было наказано. Из-за деревьев вынырнули две камуфлированные «Тойоты» и на полном ходу вошли в поворот. И тут же сбросили скорость, заметив голубую машину. Молодой «Ангел» даже успел их на прицел взять, довернув свой «Корд». Только что огонь открывать не стал. Стрельба по незнакомым рейдерам, если они не дают к этому повода, в Улье считается правилом дурного тона. Этим только муры страдают и некоторые особенно отмороженные персонажи. Обычно стараются без применения оружия разойтись. Да и не попал бы он, скорее всего. Движущаяся мишень с угловым смещением, вообще, непростая цель для неопытного стрелка. А незнакомая команда на двух больших внедорожниках торопилась, как голый в баню.

Веник крикнул, предупреждая о возможной опасности, но под колесами останавливающихся машин уже характерно хрустели камни. Один японский пикап, сделанный для американского рынка, встал сразу позади УАЗа, второй проехал чуть вперёд и затормозил немного поодаль. Слегка углубившись в следующий поворот.

Окрик Веника застал Ворота врасплох, хоть и готовность незамедлительно отреагировать на любую угрозу въелась ему в кости. «Ангел» отскочил в сторону, срывая с ремня автомат, быстро осмотрелся, оценивая обстановку. На первый взгляд, особо тревожиться незачем. Подъехавшие мужики ведут себя сообразно ситуации. Не напрягаются и сами не боятся. Стволы их боевых модулей даже не пошевелились ни разу. А пулемёт Веника, практически упёршийся им в лобовое стекло второй машины, они полностью проигнорировали, как будто его и не было. Хотя дульный срез калибра двенадцать и семь, это такая вещь, на которую стоит обратить внимание, особенно если он смотрит прямо на тебя. Рыжий, кстати, опять тупил, застыв каменной статуей около водительской двери.

— Что, парни, сломались? Экая незадача, — от проехавшего вперёд внедорожника подходил крепенький мужик с широкой добродушной улыбкой на лице, — может, поможем чем?

Ну просто воплощение доброго дядюшки. Вообще-то, такое поведение для рейдеров тоже не характерно. Народ на кластерах не сильно предрасположен к беспочвенному альтруизму. И если бы Ворот сейчас не прокручивал в голове варианты развития событий, он обязательно обратил на это внимание. А мужик всё балагурил, продолжая улыбаться.

— Ох, какой транспорт у вас. Раритет! — он одобрительно похлопал ладонью по округлому синему боку, — не каждый на таком решится в здешние места сунуться. Куда едете? Откуда?

А вот эти вопросы не следует задавать незнакомым людям. Не способствует такое налаживанию приятельских отношений. Увидев, как напрягся Ворот, говорливый рейдер выставил перед собой раскрытые ладони.

— Да ты не подумай плохого. Я ж без задних мыслей спросил, — улыбка мужика стала ещё шире, — мозгую, может нам по пути, так подбросить смогли бы. А что тут такого?

Пока Фома заговаривал «Ангелам» зубы, а главную партию вёл именно он, подтянулись остальные бандиты. Хоть встреча для них была не менее неожиданна, и договориться времени не оставалось, но сценарий знакомый. Что делать в таких случаях — знают. Ленивые движения, праздный интерес в глазах, ненавязчивые перемещения. Автоматы и те закинуты за спину, чтобы не вызывать негативных эмоций. Времени на оценку ситуации почти не нужно, с первого взгляда было понятно кто чего стоит из этой троицы. Встали так, чтобы максимально блокировать наиболее опасного — роли-то уже давно распределены. Последним подошёл Фокусник, самый молодой член банды, отличающийся мощным телосложением. Фома едва заметно кивнул, подавая знак к началу атаки.

О, здорово! — воскликнул Фокусник, словно действительно забыл проявить свою воспитанность, и протянул Венику руку.

И так естественно это выглядело со стороны, что Веник, не задумываясь, ответил на рукопожатие. На этом театральная постановка закончилась. Фокусник рванул парня к себе, выдёргивая его из кузова, и вбил колено ему в голову ещё в полёте. Веник упал на дорогу, а сверху навалился здоровенный бандит, придавливая его своей тяжестью.

— Живыми брать! — крикнул Фома, растягивая букву «р», личина доброго дядюшки слетела с него вместе с улыбкой.

Предчувствие неприятностейвозникло у Ворота за секунду до нападения. Едва уловимое, почти на грани ощущений. Впечатление было схоже с нарушением работы одного из органов чувств. Как будто нос заложило от насморка, ухо заткнуло серной пробкой или участок парестезии на коже возникла. Вроде и дышишь, но с трудом и без запахов. Слышишь, но хуже. Чувствуешь, но не так хорошо. Ничего критичного, но какой-то дискомфорт присутствует. Это Фома на всякий случай погасил способности жертв, используя свои возможности. И, хоть у Ворота был Дар из разряда мусорных, тем не менее он это почувствовал. Какой бы бесполезной ни была чудесная способность, дарованная Ульем, она срастается с человеческим организмом, становится его неотъемлемой частью. Вот её исчезновение и почувствовал рейдер, но предпринять ничего не успел. Только вскинул на изготовку автомат. Начал вскидывать.

Сзади его тут же облапил Шноркель, сковывая движения рук, ему на помощь ринулся Сохатый. Так и не отмершего Рыжего вырубили с одного удара, хорошенько приложив ему кулаком в челюсть. А Ворота недаром определили, как самую опасную цель, он сдаваться вообще не собирался. Набегавшему Сохатому тяжёлый сапог врезался со всего маху между ног. Тот в ответ глухо вякнул и рухнул на колени, прижимая руки к причинному месту. Затем «Ангел» резко распрямился, одновременно закидывая голову назад, и его затылок с силой впечатался в длинный нос Шноркеля. Сочно хрустнуло, брызнула кровь. Бандит замычал, но хватки не ослабил. Подоспевший Фома, наконец, прекратил эту возню, без затей влепив Вороту прикладом автомата по черепу. Рейдер обмяк и осел на дорогу.

— Он мне нос сломал, сука! — заныл Шноркель, пытаясь унять льющуюся кровь.

— Подорожник приложи, — резко оборвал его жалобы Фома и начал раздавать указания, активно жестикулируя, — пакуйте их и грузите. Быстрее давайте, у нас Перевалковские вояки на хвосте. Дундук, пошерсти у них в кузове, и пулемёт сними.

— О, да тут богато, — снайпер банды открыл первый попавшийся ящик.

— Забирайте всё. Фокусник, помоги ему, — распорядился главарь.

Жадность прожжённого мародёра смешалась с расчётливым здравым смыслом. Банда сейчас в бегах, пока не выберутся в места, где их не знают, придётся скрываться. А это всегда лишние траты и непредвиденные расходы. Брезговать ничем нельзя. Выражаясь привычным языком, у них теперь каждая копейка на счету. Так что хочешь не хочешь, а немного задержаться придётся. Фома перевёл взгляд на продолжавшего зажимать промежность подельника и недовольно поморщился.

— Сохатый, хорош уже мычать, достал.

Носатый бандит тем временем вязал захваченных рейдеров по рукам и ногам, используя для этого широкие пластиковые хомуты. Не спецсредства, конечно, но если в чём-то уступают, то немного. Шноркель, злорадно матерясь под сломанный нос, тщательно затянул стяжки, а потом и перепроверил каждую. Вороту достался двойной комплект и особенное внимание со стороны обиженного налётчика.

— Готово? — Фома ухватил Рыжего под локоть, — потащили.

— Может, машину сюда подгоним? — Шноркель продолжал говорить в нос, хотя кровотечение прекратилось.

— Потащили, сказал! — рявкнул главарь, — умничаешь, твою мать!

Банда разделилась на две пары. Первая таскала пленников, вторая перегружала трофеи. До Веника руки дошли в последнюю очередь. Когда его небрежно бросили в кузов, первая группа уже закончила со своими делами и стояла возле Сохатого. А тот уже не сидел, а лежал, покрывшись крупными каплями пота и белый как мел. Песок, рядом с ним, впитывал лужу рвоты.

Окажись здесь, по какой-то нелепой случайности, врач, он бы без труда диагностировал травматический разрыв яичка. Или даже обоих, как совсем тяжёлый вариант. Но чтобы это уточнить — надо смотреть. А в штаны Сохатому однозначно никто не полезет. Шоковое состояние бандита было лишь следствием полученной травмы. В таком случае положена экстренная госпитализация и операция с удалением повреждённого о́ргана. И противошоковая терапия, само собой разумеется. Но это там, в нормальном мире. На кластерах всё решается гораздо проще и быстрее. Фома потянул из кобуры пистолет.

— Да не, Фома, — Фокусник заметил движение главаря и придержал его руку за локоть, — перебор.

— Отрастят мудя… — недовольно пробурчал Фома, но пистолет в кобуру спрятал. Потом спросил, ни к кому не обращаясь, — у нас в аптечке осталось что?

Дундук уже тащил шприц с мутной жидкостью, снимая на ходу колпачок с иглы. Дозу спека раненому вкололи в плечевую мышцу, прямо через одежду. Наркотик подействовал, как говорят медики, на конце иглы. Шприц ещё не опустел до конца, а Сохатый уже облегчённо выдохнул и расслабился. По крайней мере, шоковые проявления ушли. А разбитые яйца… Это Улей, дружище — или старые заживут, или новые вырастут.

— Всё, тащите его в машину и поехали, — Фома сердито развернулся и пошёл прочь, — и так до хрена времени потеряли.

Фокусник и Дундук подхватили подельника, пытаясь поставить его на ноги. Тот уже словил приход и дурашливо ломался, усложняя парням и без того непростую задачу.

— Да угомонись ты уже, — Фокусник отодвинул в сторону снайпера и схватил Сохатого в охапку, рывком поставив его на ноги.

Вдруг кинетик застыл и прислушался к чему-то. Сохатый снова повалился на дорогу, пустым мешком. Но ему было всё равно, он сейчас находился в мире грёз. Фокусник резко развернулся в сторону головной машины.

— Фома, атас!

В поворот, на слишком высокой для такого манёвра скорости, влетели две багги, идущие уступом. Разбрасывая камни и песок рифлёной резиной, стремительные машины синхронно ушли в занос, проходя крутой изгиб трассы практически боком. Безумный дрифт сменился нарастающим гулом турбин — водители «Номадов» не собирались тормозить.

Глава 14

Увидев лёгкие машины Перевалковских разведчиков, Дундук в два прыжка преодолел расстояние до своего пикапа, рванул дверь и запрыгнул на место стрелка прямо через водительское сиденье. Отсчёт времени пошёл на секунды. Фокусник было дёрнулся следом и еле успел разминуться с дорожкой взбитых пулями фонтанчиков песка. А ведь выстрелов не было слышно вовсе. Бандит перекатился в другую сторону, а когда встал, «Номады» уже соскочили с дороги и скрылись из поля зрения, заслонившись громоздким профилем камуфлированного внедорожника.

Выстрелы были бесшумными, потому что разведчики штатно использовали автоматы «Вал» с интегрированным глушителем. Не самое подходящее оружие для текущих задач. Магазин на двадцать патронов не даёт желаемой плотности огня. Но поднятым по тревоге, прямо посреди отдыха, бойцам не дали времени для тщательной подготовки. Поэтому имеем то, что имеем. Есть повод быстрее работать руками при перезарядке.

Пули девятимиллиметрового калибра несколько раз звонко тюкнулись в двери стоя́щих на дороге машин, но в общей суматохе на это никто не обратил внимания. Ожил боевой модуль «Тойоты», которая стояла сразу позади УАЗика. Багги неслись по свободной от деревьев поляне, ничуть не снижая скорости, умудряясь при этом сохранять боевое построение. Пулемётная башня крутилась следом, пытаясь пресечь стремительное движение «Номадов». Оператор вооружения старался вовсю. «Корд» молотил длинными очередями на пятнадцать патронов, но лишь вздыбливал землю позади мчащихся болидов. Стрелку бы задуматься и упреждение взять. Так он и брал, только больно уж быстрые попались цели.

Немного жуткая картина. Пули свистят вокруг, долбят об металл, а слышно только рык моторов. Фома ещё и половину пути к своей машине не прошёл, когда до его слуха донёсся предупреждающий крик Фокусника. Какие шустрые, твою мать! Вроде только появились из-за кромки леса, и вот — уже несутся сбоку от дороги, а к тебе стремится цепочка пулевых разрывов. Фома ушёл в длинный прыжок, закончившийся перекатом, и скрылся в высокой траве, растущей на обочине. Автоматная очередь его не достала сантиметров двадцать, и то, только потому, что у стрелка патроны кончились. А Шноркелю так не повезло. Как это ни странно, его Дар подвёл. Сенс отвлёкся на опознание чужого присутствия и не успел вовремя среагировать. Сподобился сразу две пули выхватить. В колено и ниже, в ту же самую ногу. Фома соскользнул назад, в глубокую яму кювета. Туда же полз раненый бандит, воя от боли и матерясь, как последний портовый грузчик. Кровь хлестала из обеих ран и тут же впитывалась в дорожную насыпь.

— Куда тебя? — крикнул Фома, не поднимая головы из зарослей.

— Колено и голень. Похоже, кость раздробило, — выдавил Шноркель сквозь зубы, он смог доползти до края дороги и теперь перебирался поближе к товарищу.

— Не твой день сегодня, — нервно хохотнул Фома.

— Пошёл ты…

— Держи бинт, — главарь вытащил из разгрузки индивидуальный пакет для оказания первой помощи, — перевязаться сможешь?

— Да, сейчас жгут наложу, — Шноркель расстёгивал ремень.

— Штаны не потеряй.

— Иди ты…

Наступившая после оглушительного грохота выстрелов «Корда» тишина аж звенела. Пулемёт заткнулся, так никого и не достав — багги скрылись за срезом холма. Минуты не прошло, а «Номады» уже появились на его вершине. Недолго затишье длилось. Разведчики явно небыли настроены делать для бандитов поблажки. Дундук рефлекторно открыл огонь, едва заметив противника, и только потом стал корректировать прицел. Вверх по дороге побежали пылевые облачка, отмечая попадания пуль, «Номады» прыснули в стороны.

На этот раз их тактика поменялась. Первая машина снова скрылась из вида, уехав на обратную сторону возвышенности. Похоже, что разведчики её там бросили и решили продолжить бой пешим порядком. Это если судить по паре раз мелькнувшим на склоне силуэтам. Предположение подтвердила пуля, свистнувшая перед носом Фомы, когда он решился перебежать к машине. Бандит ойкнул и отпрянул назад, в свою яму, а там уже в голос выматерился. Но затих и новых попыток сменить позицию решил не предпринимать. Бойцы, невидимые в разросшейся пучками траве, продолжали беспокоить врага редкими выстрелами, отсекая от транспорта. Командование каждому поставило ясную задачу и пока разведчики со своей справляются.

Вторая багги ринулась вниз, отрабатывая все кочки и неровности длинноходной подвеской. Стрелок встал на сиденье и наполовину вылез через рамную конструкцию крыши. Как он там себя закрепил, чёрт его знает. Но стоя стрелять по-любому удобнее, сектор поражения шире. Чем он и занимался, прерываясь только на короткие моменты перезарядки.

Пулемёт бандитов до верха холма недотянул. Захлебнулся на середине очереди. Патроны кончились. Четыреста пятьдесят штук, оказывается, не так уж и много. Особенно по таким мелким и юрким целям. Чтоб им пусто было! Даже если бы у Перевалка пострелять не пришлось, всё равно не хватило. Сказалась ещё и скорострельность «Корда». Недаром его в качестве зенитного пулемёта использую. Правда, сейчас это не помогло. Безумные багги носились как угорелые.

Впрочем, каждому навороченному устройству нужен соответствующий пользователь. Вот Дундуку, например, навыков не хватило, сладить с боевым модулем. Несмотря на то что снайпер и Улей ему глаз поправил своим волеизъявлением. И это вовсе не свидетельствует о том, что «Арбалет-ДМ» плохой механизм для уничтожения своих ближних. Не говоря про «Корд». В этом вопросе спорить придётся уже с реальными военными, а они могут и навалять, если другие аргументы закончатся.

Что касается «Номадов». Эту машину не то, чтобы не каждый купит. За руль не каждый сесть решится. Багги реально создана для адреналиновых маньяков. А в дальнюю разведку другие не попадали. У этих парней хреначить по бездорожью, закладывая стрелку спидометра далеко за сто двадцать километров в час — в порядке вещей. Тут немудрено бандиту облажаться.

Фокусник улучил момент и заскочил в кузов пикапа. Смысла прятаться нет, сейчас этот пулемёт — их единственный козырь. И чем скорее он его перезарядит, тем быстрее этот козырь сыграет. Вытащить пустой короб, вставить новый, протащить ленту в лоток подачи и засунуть её в приёмник, дело нехитрое, в принципе. Но если эту процедуру попробовать воспроизвести под огнём противника, тогда точка зрения поменяется кардинально.

В голову может закрасться такая мысль: как же так, автоматическое оружие, куча патронов, все стреляют друг в друга, почём зря. А всех результатов — несколько дыр в бортах спокойно стоя́щих автомобилей, да один подраненный в ногу бандит, и то, судя по всему, случайно. Даже никого не убили. Однако здесь есть что ответить.

Кто-нибудь пробовал охотиться на тех же зайцев, ночью с машины, под светом фароискателя? С самозарядным полуавтоматическим карабином. Пускай и гладкоствольным. Браконьерство, конечно, но многое расставит на свои места. Внедорожник несётся по свежей пахоте, недавно возделанного поля. Впереди него в луче мощного фонаря улепётывает со всех ног косой. Стрелок точит в окне, с карабином в руках. В карабине увеличенный магазин на десять патронов. Заяц бежит, машина скачет по кочкам, человека с ружьём мотыляет самым жестоким образом. Момент прицеливания, выстрел. Выстрел, выстрел, выстрел. В лицо под напором встречного потока летят пыжи и пороховая гарь. Ствол карабина амплитудно гуляет в непредсказуемых направлениях. Последний выстрел, магазин опустел, а заяц добежал до конца поля, скрылся в кустах и там уссался от смеха. И это притом что заряды дробовые и бьют они не в точку. А самому зайцу хватит пары-тройки дробин, для того чтобы коньки отбросить. Жутко весело и очень познавательно. По крайней мере, аналогия понятна.

Поэтому стрелок с «Номада» палил, бандит жался и вздрагивал от свиста пуль, но тем не менее продолжал заправлять в пулемёт ленту, багги рычала выхлопными трубами, её водитель давил на педали. Все занимались своими делами. У Фокусника, наконец, всё получилось, и он, не теряя времени, спрыгнул на землю. Загудел привод модуля — оператор выискивал цель. А шустрая цель уже скрылась за кромкой леса. Немного запоздал Дундук с этим делом.

Сохатый так и продолжал валяться на спине, посреди дороги, аккурат там, где его уронили. На растянутых в благостной улыбке губах пузырились слюни, бандит сосредоточенно что-то пытался поймать руками. Видать, не слабо его накрыло от дозы спека. Юродивых и блаженных на Руси отродясь не обижали. Улей, наверное, каким-то образом перенял эту традицию. Сохатого не то что не задело — ни одна пуля даже рядом не прошла.

Фома вновь попытался высунуться из своего укрытия и вновь его загнали обратно. Бойцы Перевалка специально стреляли так, чтобы не зацепить бандита. Только отогнать от машины. Очень уж им хотелось привезти в посёлок кого-нибудь живым. Для показательного трибунала. Чтобы другим неповадно было. Фома выставил руки из травы, его автомат разразился длинной очередью. Попасть в кого-то таким способом и думать было нечего, а выпустить пар можно вполне. Что вожак банды и проделал, сопровождая беспорядочную стрельбу руганью и проклятьями. Прижали, суки! Давно они в такой переплёт не попадали.

Фокусник залез под машину и занял позицию у заднего левого колёса. Клиренс пикапа позволял здоровяку уместиться под днищем без особых трудностей. Дундук остановил визир прицела над доро́гой, метрах в десяти от крайних деревьев. Видимо, какую-то работу над ошибками он провёл. И ведь правильно рассудил, подлец. Этого расстояния как раз хватит, чтобы среагировать на появление багги и успеть открыть огонь. Только вот ожидаемая цель не появилась. За деревьями трижды хлопнуло и дорогу заволокло дымным облаком. Дундук на секунду завис, перерабатывая новую информацию. А когда оклемался, думать уже было нечем. Мозги снайпера улетели через лобовое стекло вместе с осколками черепной коробки. Из клубов дымовой завесы показалась кургузая морда бронеавтомобиля.

Количество летящей смерти на единицу площади, превышало необходимую достаточность раза в три. На «Тигре» был установлен модуль Nexter ARX 20, сделанный французскими оружейниками по заказу министерства обороны. Французы расстарались и впихнули в своё детище максимальное количество стволов. И сейчас автоматическая пушка 2А72 и пулемёт «Печенег» отрабатывали по полной. Тридцати миллиметровые снаряды и крупнокалиберные пули курочили камуфлированную «Тойоту», как бог черепаху. Ярость берсерков меркнет, по сравнению с такой огневой мощью. Стрелок ещё и гранатами сыпанул в довесок. Автоматический гранатомёт есть, вот и нечего ему простаивать. Заряды ВОГ-30 рванули и спровоцировали детонацию боекомплекта. Того самого, который из машины рейдеров перетащили. Жадность сыграла с бандитами злую шутку. Мощное тело Фокусника не выдержало последнего взрыва, и он потерял сознание от тяжёлой контузии.

Фома потому и был лидером, что мог принимать быстрые решения. Излишняя сентиментальностью его тоже не беспокоила. Едва раздались первые взрывы, он кинулся в лес, бросив подельников на произвол судьбы. Если отмахаться от четвёрки бойцов ещё как-то можно было, то сейчас ловить стало нечего. Вояки явно приняли гибель коллег близко к сердцу и взялись за бандитов всерьёз. Уже «Тигру» противопоставить нечего, а кто знает, что ещё на подходе. А вот одиночке в лесу затеряться вполне реально, может и искать не будут, если повезёт. На этот раз Фома глубоко заблуждался в своих поспешных выводах.

Командир бронетранспортёра ещё на подходе согласовал диспозицию и предпринял обходной манёвр. Задумка была такая, чтобы обойти лесной массив и появиться с другого направления, застать противника в врасплох. План оправдал себя в лучших ожиданиях. Разведчики, расположившиеся на склоне холма, успели заметить движение и сообщили в эфир об убегающем бандите. Уточнив при этом предполагаемый вектор его движения. Экипаж БТРа не стал долго мудрить и шарахнул по площадям. Из того, что было. А вскоре, разобравшись со своей целью, к ним присоединился и стрелок бронеавтомобиля.

Две полосы сплошных разрывов ринулись друг другу навстречу и столкнулись на середине пути. Соревнования канадских лесорубов в валке деревьев на скорость не идут ни в какое сравнение. Особенно в масштабности процесса. Хотя использовать для лесозаготовки автоматические пушки им бы и в голову не пришло. Вековые стволы разлетались в мелкую щепу, падали с протяжными стонами, образуя широкую просеку. Взрывы гранат заполняли места, куда не доставали пули и снаряды. Огненное безумие продолжалось, пока не закончился боекомплект.

Едва затихли выстрелы, из десантного отделения бронетранспортёра выскочили семеро бойцов и углубились в лес, растягиваясь редкой цепью. «Тигр» подъехал к УАЗику, следом подтянулись багги разведчиков. Голубой машине не повезло оказаться в ненужном месте в ненужное время. Старенький кузов пестрел пробоинами, практически распиленный пополам. Поломка двигателя по сравнению с этим, просто мелочи жизни. А вот теперь УАЗ точно отъездился. Тут даже экспертом быть необязательно. Одна «Тойота» полыхала, чадя дымным пламенем, вторая стояла относительно целой. Разведчики первого «Номада» остановились как раз возле неё и полезли в кузов. Освобождать пленников.

Экипаж «Тигра» и второго болида, тоже нашли себе занятие. Уцелевших бандитов искали и стаскивали на середину насыпи. То, что сейчас происходило на дороге, здесь уже было, только с другими действующими лицами. Единственная разница — вязали ремнями. Бойцы Перевалка охотой за людьми не занимались, им пластиковые стяжки ни к чему.

Едва избавившись от пут, Ворот кинулся к Венику. Парню не повезло. Когда его швырнули в кузов пикапа, его ноги остались торчать над задним бортом, и в суматохе боя шальная пуля нашла случайную цель. Попала в правую пятку и прошла вдоль стопы, превращая ногу ниже голеностопного сустава в подобие мокрой ветоши. Веник корчился от боли, лицо побледнело. Начала сказываться кровопотеря. Ворот рванул из разгрузки перевязочный пакет. Военных лишний раз упрашивать не надо, они, если решили помогать, то помогают до конца. Один разведчик поддерживал раненую ногу, пока Ворот срезал с неё остатки сапога, второй куда-то сбе́гал и вернулся с индивидуальной аптечкой. И хоть народные рейдерские средства военные не применяли — с наркотиками у них было очень строго, но промедол нашёлся. Его и вкололи бедняге.

— Потерпи, дружок, потерпи, — успокаивающим тоном бубнил рейдер, бинтуя измочаленную ступню, — в Улье, брат, есть два хороших момента — триппер невозможно поймать и ноги отрастают, как хвост у ящерицы. Так что не переживай, и у тебя вырастет, ты только потерпи.

Рыжий сидел рядом, растирая запястья, его потряхивало. Разведчик хотел и ему чего-нибудь вколоть, но Ворот его успел остановить. Парень молодой, вот и трясёт с непривычки. Ничего страшного, отойдёт через пару минут.

С холма спустился БТР, на броне сидел суровый старлей — командир экипажа и всей операции, заодно. В лесу послышались голоса, показались отправившиеся на прочёсывание воины. Двое из них тащили обмякшего Фому. Никуда не делся, болезный. Накрыло всё-таки гранатами. Тело, посечённое осколками, бросили к остальным, лечить урода никто не собирался. Выживет — хорошо, не выживет — и хрен с ним. Невелика потеря. Фокусник был жив, но пока в сознание не пришёл. Сохатый продолжал пребывать в сказочном краю, пуская слюни и глупо улыбаясь. Шноркель притих и старался не отсвечивать. Ему сломанного носа и пробитой ноги хватало, добавки не хотелось.

— Слышь, старлей, отойдём, — Ворот подошёл к офицеру, — разговор есть.

— Говори, — военный сделал три шага в сторону.

— Мы тут случайно без транспорта остались, как ты смотришь, если я вон ту телегу заберу, — рейдер ткнул пальцем в единственную уцелевшую машину — сейчас мне заплатить нечем, но как буду в Перевалке, обязательно рассчитаюсь.

Ворот выдержал долгий пристальный взгляд командира, смотря ему прямо в глаза. Офицер потёр рукой щетинистый подбородок, стараясь что-то вспомнить.

— «Ангел», что ли?

— А то, — не удержался от самодовольной ухмылки рейдер.

— Забирай. Как будешь в посёлке найдёшь Корейца. Знаешь его?

— Кто же его не знает.

— Вот с ним и закроешь вопрос.

— Договорились, — довольный Ворот поспешил к пикапу.

Сказать, что «Тойота» осталась целой может только самый непредвзятый наблюдатель. В лобовом стекле четыре пробоины. Боковые окна осыпались полностью. В дверях зияют рваные дыры. Заднее правое колесо пробито. Но не всё было так печально. Мотор охотно отозвался на поворот ключа зажигания, при этом работал ровно и без перебоев. Коробка передач функционировала нормально, руль крутился, даже запаска нашлась. Разведчики, выступившие в роли освободителей, помогли её заменить. Потом загрузили на заднее сиденье Веника, да ещё и автоматы отдали, снятые с бандитов. Патронов тоже немного отсыпали.

Рыжий хоть и выглядел, как побитая собака, уже начал приходить в себя. Ворот тем временем решал дилемму. За руль ему сесть или за дистанционный пульт управления. От молодого рейдера толку как от козла молока, но и одной задницей на двух стульях тоже усидеть невозможно. Наконец, придя к окончательному решению, Ворот встряхнул парня за плечи.

— Оклемался? — в ответ лишь неуверенный кивок.

— Машину вести сможешь? — тот же отзыв.

— Тогда дуй за руль, осваивайся пока.

Рыжий хлопнул водительской дверью, а Ворот подошёл к бронетранспортёру. Военные уже закончили свои дела, загрузив полный боекомплект и покидав пленных бандитов в десантное отделение «Тигра». Экипажи собирались у своих машин, в ожидании приказа командира.

— Всё, закругляемся, — старший лейтенант недовольно посмотрел на чёрный столб дыма, уходящий в небо, — этим обязательно кто-нибудь заинтересуется и заявится посмотреть. Не будем их дожидаться. По машинам!

На том и распрощались.

Ворот не стал рассыпаться в заверениях о вечной признательности и прочих слезливых благодарностях. На кластерах подобное не в чести. Военные и не ждали такой реакции. Спасли и спасли, дело житейское. Сегодня мы, завтра нас. Если человек нормальный, то обязательно сочтётся. Ответной услугой, накрытой поляной, или ещё чем. А нет — так и не надо. Сто рублей не потеряют.

Когда появилась стая во главе с крупным рубером, на дороге уже минут пятнадцать, как никого не было. Всей добычи монстрам досталось — поджаренный труп обезглавленного снайпера. Они, впрочем, и этой малостью не побрезговали. Быстренько выковыряли его из ещё горячей машины и сожрали, плотоядно урча и препираясь за лучший кусок.

Глава 15

На шум и крики, раздавшиеся среди полного благополучия, в дом сбежались «Ангелы». После таких воплей, оставаться сидеть на лавке было нельзя. Они сгрудились в коридоре, не решаясь пройти дальше двери комнаты. Так и стояли, молча глазея на происходящее внутри. Халк с Эскулапом, оба на грани истерики, пытались выдрать друг у друга бесчувственное тело Ракшаса. Руки, обильно окрашенные красным, то и дело соскальзывали, не позволяя никому получить преимущества в бессмысленной борьбе. Кровь толчками вытекала из ран на груди и плече подстреленного рейдера, заливая всё и всех вокруг. Ещё немного такого времяпрепровождения и парня можно будет нести на кладбище. Первым это осознал Бекон.

— Халк! Отпусти его! — гигантская лапа байкера встряхнула здоровяка за плечо, — пусть доктор им займётся!

Халк выпустил тело товарища, медленно встал на ноги и, сделав несколько шагов в сторону, тяжело опустился на койку. Глаз от знахаря он не отводил, контролируя каждое его движение. Ракшас дважды вытаскивал Халка с того света, причём один раз буквально. Позволить другу погибнуть, не сделав ничего для его спасения… Такого рейдер бы не простил. Ни себе, ни Эскулапу.

Разобравшись с этой проблемой, лидер «Ангелов» обратил внимание на нерешительно переминающуюся в дверном проёме троицу.

— Голый, етит твою мать, и ты туда же! — Бекон повысил голос, переходя на ругань, — что встали? Тащите тряпки, бинты, горячую воду! Мухой, бл…!

Когда голос вожака принимал грозовой оттенок, ему старались не перечить и лишних разъяснений не спрашивать. Дабы не усугублять. «Ангелы» выскочили на улицу как ошпаренные. Пузо с Мямлей ломанулись в баню. Голый устремился к хозяевам. Ему навстречу попался прапорщик, спешивший узнать причину поднявшейся суматохи. Рейдер между делом задействовал и его.

— Аптечку, бинты, всё, что есть, неси, — Голый хлопнул по плечу командира БРДМ, жестом показав, куда именно нести и побежал дальше.

Медик пытался унять кровотечение, руками зажимая раны. Получалось откровенно плохо. Кровь никак не хотела униматься. Парню на глазах становилось хуже. От нервного напряжения у доктора задрожали пальцы, сердце молотило, стараясь выскочить из груди. Мало того, что у него на руках погибает пациент, так это, к тому же единственный известный носитель Дара золотого жемчуга. Да ещё и собственноручно им отправленный куда-то, где его расстреляли. Состояние лекаря можно было понять. Вот только от понимания легче не становилось.

— Эскулап! Вспомни, ты же знахарь! — над ухом раздался громогласный бас Бекона.

Громила-байкер всегда знал, что, когда и как сказать. И всегда действовало. Тихая истерика прекратилась, избыточные эмоции перестали мешать мозгу думать. Эскулап вздрогнул, словно только что проснувшись, и посмотрел на Ракшаса другим взглядом. Проникающим Взглядом настоящего знахаря.

Лекарь опустил взор на входящие пулевые отверстия, нечаянно моргнул и охнул от удивления. Перед глазами появилась картинка, словно из монитора ядерно-магнитного томографа. Только трёхмерная. Знахарь буквально видел тело парня насквозь, до мельчайших деталей. Кожа, подкожная клетчатка, мышцы, переходящие в сухожилия, кости, сосуды. Даже бегущую по ним кровь можно было различить. Каждая ткань или о́рган подсвечивалась своим цветом. Наверное, чтобы не ошибиться. Причём оказалось, что глубину проникновения чудесного зрения можно ещё и регулировать по желанию смотрящего. Детализацию изображения, кстати, тоже.

Эскулап начал процесс диагностики, пытаясь наверстать упущенное время. Первая рана. В левом плече. Пулевой канал пробороздил передний пучок дельтовидной мышцы и закончился немного ниже плечевого сустава. Пуля раздробила кость, потратив на это всю свою энергию и там осталась, затерявшись среди множества острых отломков.

Следующее отверстие. Пробита грудная мышца ближе к грудине, чуть пониже левой ключицы. Знахарь усилием разума приблизил картинку. Хмм… Парень из редкой породы везунчиков. Кусок свинца со стальным сердечником на миллиметры разминулся с дугой аорты и левой лёгочной артерией, пробил насквозь лёгкое и вылетел с другой стороны, разворотив при этом мышцы спины. Чуть правее, и не помог бы весь золотой жемчуг Стикса. Хотя, даже сейчас всё очень нехорошо. Воздействие энергии бокового удара без последствий не осталось. Эскулап смог различить кровоточащие микроразрывы на стенках магистральных сосудов. Так что хоть и сквозное ранение, но, пожалуй, самое опасное. Наиболее угрожающее жизни рейдера.

Дальше. Третья пуля угодила в четвёртое межреберье, отколола кусок ребра и, пробив лёгкое, застряла в лопатке. Самый простой случай из всех имеющихся. Весь процесс обследования занял меньше времени, чем потребовалось на его описание. Всё же Эскулап настоящий врач, с должным образованием и огромным опытом. Причём реального опыта военной медицины. Знахарство его просто усилило.

В дверь заскочил Пузо с двумя эмалированными вёдрами, полными кипятка, в руках. Горячая вода выплёскивалась ему на ноги, заставляя рейдера материться сквозь сжатые зубы, но Пузо терпел. Следом вбежал Мямля. Он притащил ведро с ледяной водой из колодца. Зачем? Неважно, главное — участие в общей движухе. Да и пригодиться может. Появился прапор с перевязочными пакетами, походным набором хирургических инструментов и фляжкой со спиртом. Для дезинфекции. Те, кто что-то приносил в комнату, тут же и оставались. Всем было интересно, чем дело кончится. Вскоре народу скопилось — не протолкнуться.

Балагану положила конец Тётка Маланья. Она притащила целую стопку чистых простыней и отбеленных полотенец. Степенно зашла в хату, чинно осмотрелась, аккуратно положив свою ношу на койку. Затем скрутила в жгут, лежащее сверху полотенце и с его помощью выдворила всех ротозеев на улицу. Просто и без затей, да ещё и пригрозила повторить процедуру, коли понадобится. А напоследок наказала, чтобы были неподалёку, в случае какой нужды. Дед Макар охал и причитал с безопасного расстояния, но в дом даже не подумал сунуться, хоть и очень любопытно ему было. Уж он то, как никто тяжёлую руку своей ненаглядной знает. Бекона с Халком тоже выгнала, только немного повежливее. Полотенцем их хлестать не стала.

Потом хозяйственная супруга председателя кликнула ещё двух баб, и они втроём принялись помогать лекарю. Эскулап указаний не давал. Он, вообще, казалось, и не замечал ничего из происходящего вокруг. А бабы в распоряжениях и не нуждались. Чистоту навести, кровь промокнуть, грязный бинт заменить, придержать, протереть… Дело-то бабское, понятное.

А лекарь, тем временем приступил к лечению. Его пальцы прикоснулись к ранам и окутались белым светом. Кровотечение ослабело, а вскоре и вовсе прекратилось. Эскулап между делом наблюдал, как зарастают порванные сосуды, ветвясь новыми веточками капилляров, взамен уничтоженных выстрелом.

На что же способен этот молодой рейдер, если даже случайное касание его Даров вытолкнуло знахарское умение на небывалый уровень. Страшно представить. Бывший военврач только сейчас осознал, насколько ничтожны были его возможности раньше. Хоть в том мире, хоть в этом. Появилось с чем сравнивать.

Купировав потерю крови, Эскулап облегчённо вздохнул. Одной бедой меньше. Но сделать ещё предстоит очень многое. Используя знахарское умение, он выпустил мощный укрепляющий импульс, впитавшийся в тело пациента. Его воздействие подхлестнуло защитные силы организма. Сосуды печени сократились, выгоняя дополнительный объём в сосудистое русло. Селезёнка добавила элементов для свёртывания крови, задействуя скрытые резервы. Красный костный мозг многократно усилил выработку эритроцитов, лекарь даже смог увидеть, как кровяные тельца наполняют артерии и вены. Лицо Ракшаса порозовело, дыхание выровнялось, сердце стало биться не так часто. Жизнеобеспечивающие системы благодарно реагировали на лечебное воздействие.

Стимулирующая волна добралась до мозга и, по-видимому, запустила в нём какой-то процесс, тесно завязанный на дремлющие Дары жемчужины Бога. По крайней мере, другое приемлемое объяснение на ум не приходило. По телу Ракшаса пробежала дрожь, он напрягся, вытянулся во весь рост, застонав при этом от боли в ранах, и воспарил над полом. Невысоко — сантиметров на тридцать максимум. Вокруг него начало скапливаться золотистое сияние, прирастая тонкими лучиками прямо из воздуха. Эскулап непроизвольно отшатнулся назад, потеряв на минуту дар речи от изумления, и тяжело шлёпнулся на пятую точку.

— Ой, бабоньки, что же это… — охнула одна из женщин, прижав руку ко рту.

Вторая просто обмерла, бестолково хлопая длинными ресницами. Только Тётку Маланью ничего не брало. Отклячив могучий зад, она деловито выжала тряпку и полезла мыть пол под зависшим в воздухе рейдером.

— Вы чего застыли, как две колоды? — молвила жена Деда Макара недовольным тоном, уперев руки в боки, — ну-ка, простынку чистенькую под хлопчика подстелите, доктору подняться подсобите. Дел что ли мало? Стоят они…

Золотистая аура, тем временем продолжала насыщаться цветом. Вскоре на неё стало трудно смотреть не прищурившись. Как на вспышку дуги электросварки. Глаза тут же начинались слезиться. Яркая аура периодически подёргивалась зыбью мелкой ряби, пробегавшей от головы к ногам и обратно. Медик смог возобладать над растерянностью, вызванную новым явлением, и вернулся к прерванному лечению.

Вот только теперь лекарь оказался не у дел. Ему остались всего лишь вспомогательная роль. Самое важное он, похоже, уже сделал. Хотя, всё случилось так спонтанно, что полное понимание процесса ещё не пришло. Но один момент был предельно ясен. Знахарские таланты активировали оживляющий Дар, и теперь он работал уже сам, не нуждаясь ни в какой помощи. Эскулап лишь начинал прикидывать, как он будет вытягивать пули из ран и сращивать раздробленные кости, а золотая жемчужина уже всё придумала. Об доски пола, с небольшим промежутком по времени, стукнулись два деформированных кусочка свинца.

Эскулапу всего-то и осталось, что наблюдать за процессом. Ничего сверх того, что умел чудесный артефакт Улья, знахарь предложить не мог. Кроме всего прочего, у жемчужины процесс лечения ещё и гораздо ловчее получался. Лучше и быстрее. Прямо на глазах у доктора, конечно, имеется в виду его «рентгеновское» зрение, восстанавливалась мышечная ткань. Причём не зарастала рубцом, как это обычно бывает, а замещалась новыми, только что выращенными клетками. Раневой канал закрывался изнутри, прорастая нервными волокнами, взамен оборванных пулями. Костные осколки неторопливо и, вместе с тем, не останавливаясь, двинулись к общему центру, по пути выстраиваясь в нужном порядке. Стоило доктору на секунду отвлечься, а раздробленная кость уже и целая. По крайней мере, на внешний вид, хотя и понятно, что процесс заживления ещё в самом разгаре. Деревенские бабы переделали всё, что можно было переделать, и уселись рядком на кровать, полностью отдавшись созерцанию действия и боясь лишний раз громко вздохнуть.

Пока в доме происходил процесс чудесного исцеления, мужикам на улице надоело стоять без дела. Мужчин, особенно скопившихся в большом количестве в одном месте, вообще, без женского контроля надолго оставлять нельзя — обязательно что-нибудь учудят. Был бы заводила. И это аксиома, не подлежащая обсуждению. На сей раз всех взбаламутил неугомонный Дед Макар, рассудив, что испытанный стресс неплохо бы и снять. Ну а методы снятия — они давно известные, их заново выдумывать не надо. Через пять минут после оглашения этой мысли во всеуслышание, местные мужики, из тех, кто был не занят неотложными делами, натащили лавок, стульев и столов. А ещё через пять, разношёрстная, но многочисленная компания поднимала первый тост. За здоровье. Уж чего-чего, а недостатка в самогоне и разнообразной закуске в деревне никогда не ощущалось.

К тому времени, как мужики успели немного захмелеть, лечение Ракшаса подходило к завершению. На месте пулевых отверстий остались неглубокие раны, едва сочащиеся сукровицей, но и они стремительно затягивались. Золотистая аура прекратила волнообразные движения и начала пульсировать. Поначалу едва заметно, но с каждой минутой наращивая ритм. И как только затянулась последняя рана, кокон света вокруг Ракшаса лопнул, расходясь по сторонам кольцевым каскадом, а сам рейдер плавно опустился на пол и очнулся совершенно здоровым.

Золотое свечение вобрало в себя столько целительного Дара, что не успело его растратить. Поэтому его избыток разлетелся по округе, оставляя после себя ощущение тёплого потока воздуха. Недавние порезы затягивались без следа, те, кого не успел подлечить Улей, избавлялись от хронических болячек. На улице удивлённо загнул трёхэтажную фразу Дед Макар, перестав ощущать привычную боль в пояснице от застарелого радикулита. Даже кариесные дырки в зубах зарастали, выталкивая ставшие ненужными пломбы. У одного мужика, правда, неувязочка получилась. Больные зубы, вместо того, чтобы вылечиться, попросту выпали. Хорошо, хоть, их не так много было — этот дядёк чуть ими не подавился. Может, потому, что он в деревне самый противный был, а может так совпало.

На женщин, которые находились в одной комнате с Ракшасом, лечебная волна оказала омолаживающее действие, в буквальном смысле. Грудь налилась упругостью, ягодицы подтянулись, рыхлость бёдер ушла вместе с целлюлитом. Тётка Маланья, вообще, в одночасье килограмм двадцать скинула. И лет пятнадцать в придачу, превратившись в румяную дородную бабу в самом соку. Небольшой перебор в этом конкретном случае вышел. У неё и так энергии и силы было хоть взаймы раздавай, а тут ещё и такое счастье бабе привалило. Попадут теперь мужики в ежовые рукавицы матриархата, как пить дать попадут. Что эта милая женщина сразу и подтвердила, не откладывая демонстрацию силы в долгий ящик.

Пока бабы охали и ахали, осматривая и ощупывая друг друга, она вышмыгнула за дверь. Шум гуляющей компании тут же стих, слышно было только как Тётка Маланья распекала Деда Макара.

— Ты, старый, офонарел?! Опять глаза залил по самые брови?! — при звуке этого голоса снова вспоминались строки Николая Алексеевича Некрасова про коня и горящую избу, — а морок наводить от чудищ я буду, да? Ууу, пропойца…

Следом раздался смачный шлепок. И не совсем понятно было: то ли это Дар председателя с таким звуковым эффектом работает, то ли это сам Дед Макар по лысине от благоверной выхватил. Размах народного гуляния на всякий случай притих. Никому не хотелось попасть под тяжёлую руку суровой тётки.

Ракшас и Эскулап остались в комнате вдвоём, слегка выгоревшие от перенесённых потрясений. Тупо сидели на влажных досках пола, смотрели друг на друга и молчали. Впереди у них ещё предстоит разговор. Знахарю, каких до сих пор не видели в Улье и носителю Даров золотой жемчужины многое нужно обсудить между собой. Да и процесс активации, с которого всё закрутилось, оборвался, толком не начавшись.

Ворот с парнями немного не успел, чтобы поучаствовать в общем веселье. Венику к концу путешествия стало хуже — действие наркотического обезболивающего ослабело. Парень уже с трудом сдерживал себя и периодически стонал от боли. До перекрёстка с двумя свежими могилами и остовом покорёженного «Патриота» оставалось чуть больше километра, когда вдруг повеяло теплом и раненый рейдер неожиданно затих. Рыжий отвлёкся от управления автомобилем и обеспокоенно обернулся назад. Оказалось, что причин беспокоиться не было. Его товарищ мирно спал. Ему стало легче, хотя, казалось бы, и не с чего. Улей. Объяснения искать бесполезно.

Дорога, по которой ехали рейдеры на трофейной «Тойоте», упёрлась в яблоневый сад. Если судить по карте, то вроде как и приехали. А если поднять глаза и посмотреть на бушующую вокруг зелень, то чёрт его знает, куда дальше рулить. Ворот скомандовал повернуть налево, а затем заметил еле наезженную колею, терявшуюся среди яблонь. Едва они на неё съехали, вдруг несколько раз мигнул монитор пульта управления вооружением, после чего зашёлся полосами помех. Ни с того ни с чего зашипели динамиками переговорные устройства. Рыжий ударил по тормозам, прямо между двух раскидистых деревьев, после чего неожиданно полез в окно, потянувшись за краснобоким яблоком. Ворот и сам на секунду перестал понимать, как они здесь оказались. И, самое главное, для чего. Лишь богатый жизненный опыт долгожителя Улья помог ему справиться с наваждением морока. Он уже было собрался одёрнуть потерявшего связь с реальностью водителя, когда ему в скулу упёрся срез ствола автомата Калашникова. Рыжий тоже застыл в нелепой позе. Это Ворот успел заметить.

— Это, чёй это, вы тут делаете? Заблудились или наши яблоки тырить приехали? — рейдера подловил тот молодой парень, который по простоте душевной полез потрошить чужую добычу без спроса.

Говоривший явно издевался. Хотя кто их деревенских разберёт, может и нет. В Рыжего тыкал автоматом другой колхозник. Размеренный и неспешный. Он в этом тандеме управлял средством передвижения. Зелёный «Урал» стоял недалеко в кустах, сливаясь с листвой и окружающим фоном. Парни, к слову сказать, не злобствовали, просто исполняли обязанности мобильного дозора. Как они их понимали.

— Тише, парень, тише, — Ворот старался говорить успокаивающим тоном и на всякий случай поднял руки вверх, — свои мы, в колхоз едем, «Заветы Ильича». Слышал про такой? Там нас ждать должны. Парни на броневике.

— Как не слыхал, я сам оттелева буду. И парней ваших знаю, — колхозник ослабил напор, и оружейная сталь стала не так сильно давить на лицо, — громила бородатый и ещё один, такой же здоровый, только в камуфляже. Ваши, что ль?

— Наши, — Ворот выдохнул с облегчением и осторожно отвёл ствол от щеки, — ты бы это, автомат убери, что ли. И товарищу своему скажи, пусть моего водилу отпустит.

Парни из колхоза подобрели на глазах. Ворот дождался, пока Рыжий усядется на место, помялся немного в размышлениях, а потом решился.

— Не проводите нас до деревни? Мы действительно заблудились немного.

— Поехали за нами.

Глава 16

Ворота хлипкого периметра, окружающего колхоз «Заветы Ильича» распахнулись, пропуская внутрь мотоцикл и следующий за ним пикап. Старенький «Урал» протарахтел по центральной дороге до гостевых домов. Развернулся около них, разбавив вечерний воздух оттенками выхлопных газов, и тут же устремился назад. Сидящий за водителем, парень махнул рукой в сторону толпы мужиков, гомонившей за столами. Мол, вам туда, а мы поехали, дальше службу нести. Ворот благодарно кивнул, и камуфлированная «Тойота» остановилась возле крайней избы.

— О, вот это я понимаю — махнул не глядя! — довольно прогудел Бекон, разворачиваясь к вновь прибывшим.

Доза, принятого в качестве успокоительного средства, алкоголя сумела пробиться к нервным клеткам гиганта и настроить его на благодушный лад. Недавние страсти поулеглись, ко всеобщему облегчению, почему бы и не расслабиться. Впрочем, вся умиротворённость мигом слетела с Бекона, когда подъехавшие рейдеры потащили из салона автомобиля раненого Веника.

— Куда… — вскочил главный «Ангел», увидев, что Ворот собирается уложить парня прямо на траву рядом с машиной, — в дом тащите. Там как раз лазарет образовался.

Эскулап вздрогнул от неожиданности, когда в проёме открывшейся с громким стуком двери вновь появился Бекон. Этот день никогда не закончится, подумалось знахарю — в комнату внесли очередного подранка. Веника положили на место, где недавно лежал Ракшас. Только простыню новую постелили. Искать перевязочные средства, воду и прочее, на этот раз не пришлось. Принадлежностей натащили столько, что впору медпункт открывать, на три койко-места. Но будет лучше, если на этом пациенте всё закончится.

Эскулап расспросил Ворота о том, что произошло с парнем, и принялся разматывать побуревшую повязку, пропитанную ссохшейся кровью. Бинты слиплись и распутывались неохотно. Ракшас, оставшийся добровольным ассистентом, углядел в наборе инструментов ножницы причудливой формы, с тупой металлической блямбой на одном из лезвий.

— Держи, может быть, этим попробуешь, — он подал лекарю инструмент.

— Да, так в самом деле будет лучше, — пробормотал в ответ Эскулап, разрезая повязку вдоль, на всю толщину.

Веник держался молодцом, что необычно для такого тяжёлого ранения — старался помочь лекарю, внятно отвечал на вопросы. Один раз только побледнел и закусил губу, когда присохшую корку отрывали. Как ни размачивай марлевую ткань, как ни старайся осторожничать, всё равно придётся драть по живому. Наконец, ногу освободили от лишних тряпок, и стала понятна причина хорошего самочувствия молодого «Ангела». Рана выглядела так, словно уже две недели прошло, с момента её получения. По крайней мере стопа перестала походить на бесформенную мочалку. Даже кости, похоже, все срослись. Ракшас недоверчиво хмыкнул.

— Значит, три часа назад тебя ранили, — задумчиво протянул Эскулап, сравнивая увиденную картину с только что рассказанной историей, — интересно.

— Ну да, — энергично кивнул Веник.

— Получается, когда твоя аура выздоровления разлетелась, его тоже зацепило, — лекарь посмотрел на Ракшаса, — судя по времени прибытия, они уже где-то на подходе тогда были. Но не ближе двух километров. Это факт.

— Получается так, — пожал плечами рейдер, — тебе виднее. Я тогда в отключке был, не помню ничего.

— Что там, доктор? Перевяжем и я к ребятам пойду, — встрепенулся Веник, — я себя уже гораздо лучше чувствую, правда.

— Экий ты, брат, прыткий, — улыбнулся Эскулап, — погоди пока. Пойдёшь, конечно, но немного попозже.

Лекарь подхлестнул общее состояние организма стимулирующим импульсом, осмотрел стопу «рентгеновским» зрением и озабоченно нахмурился. Пяточная кость срослась неправильно. Наверное, расстояние ослабляет мощность целительского Дара золотой жемчужины. А может ещё что сказалось. Феномен Ракшаса предстоит изучать и изучать, чтобы во всех тонкостях разобраться. Но это далекоидущие планы, а с пяткой Веника надо было что-то делать прямо сейчас.

В травматологической практике неправильно сросшиеся кости попросту ломают и сопоставляют заново. Грубое физическое воздействие и общая анестезия. Вернее, если соблюдать хронологию, то в обратном порядке. Конечно, сначала будет наркоз. Самый действенный метод, ничего лучше пока не придумали.

— Потерпи, сейчас будет немного больно, — обратился к Венику Эскулап и опустил веки.

Ему надо было сконцентрироваться. Медик уже немного освоился с появившимися умениями, но, похоже, что новые грани знахарского таланта ещё сумеют удивить, и не один раз. К слову сказать, «рентгеновское» зрение работало и с закрытыми глазами. Эскулап представил себе линию разлома и непроизвольно стиснул зубы. Веник ойкнул — кость треснула точно в намеченной плоскости. Мысленным усилием лекарь погасил болевой импульс. Отломок шевельнулся, поворачиваясь как надо, и знахарь принялся формировать шов сращения. Организовалась костная мозоль и два пяточных фрагмента вскоре образовали единое целое.

Разобравшись с переломом, знахарь принялся залечивать остальные повреждения, сращивая разорванные мышцы и сухожилия. Пациент сидел тихо, как мышь под веником, и прислушивался к своим ощущениям. Минут через двадцать края раны сошлись, образуя розовый вал молодого рубца, а ещё через пять осталась лишь тонкая белая нить застарелого шрама. Полгода лечения и реабилитации подобных ран Эскулап уложил в неполный час. Остались лишь жёлто-сине-зелёные синяки, просвечивающие сквозь кожу. Последствия рассасывания тканевых кровоизлияний. Но это лекарь решил оставить без внимания. Силы у него были на исходе. Да и само пройдёт, максимум через неделю.

— Вот теперь можешь идти, — устало вымолвил Эскулап, — тебе надо плотно поесть сейчас и живца выпить. Лишним не будет, а завтра утром мне обязательно покажешься.

Веник сердечно поблагодарил лекаря и пошёл к выходу, не веря до конца в чудесное выздоровление. Ногу он заметно берёг и наступал на неё с осторожностью.

Знахарь ещё только начал разрезать повязку, а Бекон утянул Ворота и Рыжего к остальным. Парням с дороги перекусить и отдохнуть не помешает. Банька, само собой, будет не лишней. Ну и новости послушать — тоже небезынтересно. Судя по всему, поездочка получилась та ещё. Синие УАЗики на новые пикапы просто так не меняются. Хотелось бы выяснить подробности.

Рыжего отправили в баню, совершать омовение, а Ворот с Беконом уселись на углу стола, немного обособившись от шумной компании. Мужики отнеслись с пониманием, никто не стал лезть к «Ангелам» с назойливыми вопросами и пьяными излияниями чувств. Что, впрочем, не помешало кому-то поставить перед Воротом большую тарелку, наполненную кусками колбасы, нарезанным салом, огурцами, помидорами и чем-то там ещё. Стакан, налитого до краёв самогона тоже пододвинули. Не забыли и про Бекона.

— Ждали нас там, босс, — Ворот замахнул стакан залпом и хрустнул пупырчатым огурцом, — догнали на обратной дороге, мы как раз подломались, и так лихо взяли в оборот… Если бы не перевалковские вояки, ты меня и не увидел больше, наверное. Сильно выручили, короче. За машину, кстати, я им должен остался. Парни на слово поверили.

Ворот ел и между делом рассказывал, что с ними произошло. Коротко, только самое основное. Бекон терпеливо слушал, периодически таская из тарелки Ворота ломтики сала.

— Выходит, что Монгол, скорее всего, вкис, — изрёк лидер «Ангелов», дождавшись окончания истории.

— Выходит, — согласно кивнул Ворот, протягивая стакан за новой порцией алкоголя.

— Твою, мать. Говорил ведь ему, — сокрушённо покачал головой Бекон, — а что, про парней можешь сказать? Есть какие-то выводы?

— Веник — боец, Рыжий — балласт, — не задержался Ворот с заключением, — его или гнать в шею, или в обеспечение отправлять. Вон, пузатому в помощники.

— Погодим гнать пока, может обвыкнется ещё, — не стал разбрасываться кадрами Бекон, — а к Пузу его определить — это мысль. На усиление охраны малыша, типо того. Вот ты и распорядись, твои подопечные, в конце концов.

Появившегося в дверях дома Веника встретили дружными приветственными воплями. Орали даже те, кто парня до сегодняшнего дня и в глаза не видел. Ему мгновенно освободили место на лавке, причём он оказался между совершенно незнакомым колхозником и каким-то военным, и те начали потчевать его, как родного. Новое лицо за столом породило очередную череду тостов. Ну а что? За здоровье грех не выпить.

Что примечательно — застольем опять начал руководить Дед Макар. Тётка Маланья его загнала было домой, сердито отчитывая по пути за распущенность и пьянство, но куда там… Боевого деда разве удержишь взаперти, тем более если у него радикулит прошёл. Ему теперь что в окно выпрыгнуть, что через забор перемахнуть — вообще, никаких проблем не составляет. Кстати, он всё перечисленное и проделал, дождавшись, пока ненаглядная умыкнула на бабские посиделки, перед уходом тщательно заперев дверь на ключ. Жизнерадостный председатель даже бадик дома забыл, так ему полегчало.

Самогонки выпили столько, что она смогла преодолеть барьеры обильной закуски и повышенный метаболизм обитателей Улья. Мужиков сморило часам к двум ночи. Да так, что некоторые прямо сидя и уснули. Кто-то даже под стол свалился, но это неточно. Деда Макара только не взяло, скорее наоборот. Разгорячило. Поставив очередной морок — время как раз подходило, бодрый старичок отправился на поиски помолодевшей супруги. Женихаться. Видать, его тоже местами подмолодило.

Так ночь и прошла.

А утро в деревне раннее. Скотине абсолютно наплевать, как провёл ночь её хозяин и сколь много он при этом выпил. Она жрать от этого меньше не захочет. И пить тоже. А уж голодные животные своим рёвом и мёртвого поднимут, не то что пьяного. Да и сила привычки немалую лепту вносит, настраивая биоритмы человеческого организма. Так что встали на рассвете. И местные, и приезжие. Невзирая на состояние нестояния, вызванное похмельным синдромом. Да и то. Лёгкое головокружение и небольшая сухость во рту, похмельем считаться не может. Этиловый спирт, попавший в организм, уже почитай и выветрился весь. За время непродолжительного сна. Улью только за это нужно монумент поставить. Да и подлечиться можно слегка, если организм не совсем справился. Как говорится: подобное — подобным. Со вчерашнего застолья осталось ещё много чего. И еды, и закуски. Так что, заодно и позавтракали, чем бог послал.

Ну а потом всё. Праздник кончился. У всех свои дела. У деревенских — хозяйство, военным нужно в обратную дорогу собираться, да и рейдерам пора дальше двигаться. Оставив подготовку на Халка с Воротом, Ракшас в сопровождении знахаря ушли на дальний выпас. Продолжать осваивать Дары золотой жемчужины. Мямлю прихватили с собой, для обеспечения безопасности. Естественно, процессию возглавил Бекон, на время освободив Пузо от исполняемых обязанностей по охране маленького сенса. Эскулап перед выходом ещё успел Веника глянуть, на предмет осложнений. Таковых не было, если не считать повышенное чувство голода у вчерашнего пациента. Но это как раз нормально. Процессы заживления требуют усиленного питания. Поэтому рекомендации не изменились. Есть больше мяса и принимать двойные дозы живчика. Что, тем не менее, молодого «Ангела» от повседневных обязанностей не освобождало.

На поле никого не было. Стадо угнали в другое место, людям же здесь без скотины и вовсе делать было нечего. Для поставленных задач места лучше не придумаешь. Мямля закрыл глаза, в ответ на вопросительный взгляд Бекона, постоял так с минуту и выставил вверх большой палец. Всё нормально, в ближайшей округе заражённых нет. Ракшас с Эскулапом ушли дальше в поле, а Бекон уселся прямо в траву, хлопнув рядом с собой ладонью. Это он так пригласил Мямлю присесть. Вскоре до них донеслись обрывки негромких фраз. Знахарь объяснял рейдеру, как пользоваться новыми способностями.

— На самом деле, с исцеляющим Даром всё просто, — Эскулап говорил с убеждающей интонацией, будто дипломированный психолог, — надо лишь захотеть увидеть. Я помогу, пробуй.

Ракшас замер, непроизвольно вытянувшись по стойке «смирно», а знахарь наложил ладони на его голову. Со стороны было отчётливо видно, как рейдер напрягся, что-то пытаясь сделать, пока лекарь перебирал пальцами точки на черепе. Парень вдруг охнул и восхищённо выругался — у него получилось. Глаза словно улетели высоко в небо и уже с высоты транслировали изображение в мозг. Впечатлила парня не сама картинка — нечто подобное он наблюдал и раньше, его восторг объяснялся тем, что теперь появилась возможность контролировать процесс. Ракшас смотрел на поле сверху и маленькие человеческие фигурки словно подсвечивались спецэффектами компьютерной графики. Причём цвета у каждой были свои. Бекон отливал насыщенно-багровыми оттенками опасности. Мямля переливался успокаивающими сиренево-фиолетовыми бликами. Эскулапа окружала вся гамма зелёного цвета от нежно-салатового до насыщенной темноты старой еловой хвои. Вокруг Ракшаса сверкала зеркальным золотом его собственная аура.

Рейдер пожелал расширить сферу восприятия и границы зрения тут же раздались широко в стороны, увеличивая радиус. Деревня и ближайшее окружение запестрели скоплениями ярких цветных точек. Ракшас не стал разбираться кому какая принадлежит, решив этим заняться позже, и отключил Дар. И тут же активировал его снова. Сейчас для него было важно понять механизмы управления своими возможностями. Несколько минут погоняв лечебный Дар в тестовом режиме, рейдер повернулся к Эскулапу с восхищённым выражением на лице.

— Я разобрался, как это работает. Я… — эмоции захлестнули Ракшаса и он не смог больше вымолвить ни слова.

Восстанавливающие и оживляющие процессы рейдер запускать не стал, поскольку больных и, тем более, недавно погибших рядом не было. Если не считать курицу, которой хозяйка только что отрубила голову на заднем дворе крайнего дома. Этот момент Ракшас тоже успел рассмотреть. Тем не менее парень был больше чем уверен, что он в любой момент сможет обратиться к проявлениям своего таланта.

— Очень хорошо! Молодец! — похвалил его знахарь, одобрительно похлопывая подопечного по плечу, — теперь приступим к перемещениям. Только сперва меня выслушай. Сосредоточься для начала на дальнем конце поля. Получилось?

— Вроде да, — рейдер кивнул.

— А сейчас тебе нужно представить некий пусковой механизм и закрепить его образ в памяти, — Эскулап продолжал инструктаж.

— Что? — удивился Ракшас.

— Тумблер, кнопку, рычаг, что угодно, — терпеливо пояснил лекарь.

— Ааа, понял, — парень кивнул и задумался.

И тут образное мышление сыграло с обладателем Дара злую шутку. Уж очень сильно запомнились шум сливающейся воды и характе́рный вид воронки. Ракшас дёрнул головой, недовольно скривился и задумался снова. У него явно что-то не получалось. Наконец, поняв бесполезность дальнейших попыток и посмотрел на Эскулапа.

— У меня фаянсовая ручка с цепочкой для унитаза представилась, — сильно смущаясь протянул он.

— Что? — на этот раз пришёл черёд удивляться знахарю.

— Ну такие раньше были, ещё в советские времена. Высокое крепление бачка и длинная труба слива. Дёргаешь за ручку, и вода смывается. Вот в точности такое, — вынужденно пояснил рейдер.

— Подойдёт, — Эскулапа душил смех, но он старался этого не показывать, — теперь дёргай свою ручку и пробуй переместиться, куда договорились, только не переусердствуй. Туда и сразу обратно.

Две чёрные воронки возникли практически одновременно. Первая втянула Ракшаса, а из второй он вынырнул на противоположной стороне выпаса и повис в воздухе. Бекон не смог удержаться и чертыхнулся, увидев воочию проявление Дара золотой жемчужины. Мямля и вовсе дышал через раз, глядя на происходящее широко раскрытыми глазами. Прошло несколько секунд и рейдер вынырнул обратно, на миг зависнув над прежним местом, и плавно спланировав на траву.

— Работает! — восторженно заорал он, — Эскулап, Бекон, работает!

Всегда приятно чувствовать, что можешь что-то особенное, неподвластное другим людям. Личное могущество окрыляет. Дюжий байкер одобрительно оттопырил большие пальцы на обеих руках, всем своим видом показывая, насколько он впечатлён успехами товарища. Эскулап сиял, как начищенный пятак, словно достижения рейдера были его личной заслугой. Мямлю особо не спрашивали, но и он пребывал в молчаливом восхищении.

Теперь закрепляй, — не стал почивать на лаврах знахарь, — попрыгай на разные расстояния. Не убейся только смотри.

Но это Ракшасу не грозило. Видимо, Дар перемещений мог сам контролировать территорию, где появлялся его обладатель. Возможности врезаться в дерево или застрять в толще бетонной стены исключались изначально. Рейдер весёлым щенком носился по поляне, появляясь то тут, то там с влажным хлюпаньем возникающих воронок. И вдруг исчез. Куда — объяснение пришло тут же. Из деревни донёсся высокий женский визг, грохот падения чего-то тяжёлого и трёхэтажная матерщина. Хлюпнула новая воронка, и из неё вывалился весело хохочущий Ракшас.

Эскулап уселся рядом с Беконом. Обучение азам обращения с Дарами закончено, больше он не нужен. Дальше Ракшас сам разберётся что к чему. В этом-то сила знахаря и заключается — лавину стронуть, а потом само всё образуется. Остался, правда, ещё третий Дар, тот, который лекарь определил, как пассивный, но чтобы с ним разобраться нужны были заражённые. И к тому же рангом не ниже лотерейщика. А это уже немного опасно становится. Для эксперимента нужно было специально готовиться. Организовывать группу огневой поддержки и всё такое. Мало ли, вдруг что-то пойдёт не так. Но это пока терпит, тем более третий Дар постоянно работает. Его активировать не надо.

Внимание «Ангелов» и Эскулапа было приковано к развеселившемуся парню, продолжавшему свои прыжки, поэтому никто не приметил новых зрителей. А их заметно прибыло, хоть и держались они на удалении. Высокая фигура Халка возвышалась над немногочисленной группой рейдеров, рядом толпились военные в полном составе. Над оградой крайнего дома торчали женские головы, и даже несколько мужских силуэтов угадывалось. Ну и Дед Макар стоял впереди всех, куда ж без него. Народ охоч до зрелищ. Это ещё в древнеримской империи выяснили.

— Сохранили секретность, мать его, — Бекон поднялся и зло сплюнул себе под ноги, — пошли уже, прыгун…

Глава 17

Машины группы преследования, отправленные в погоню за бандой, и десяти километров не отъехали от посёлка, а в «Одноглазого рубера» уже повели первого рейдера. Под конвоем. Ментат расположился в ресторанном зале, устроив себе рабочее место прямо за одним из столиков. Остальную мебель как попало сдвинули в сторону, ближе к стенам, чтобы освободить место. Хозяин гостиницы даже слова против не сказал — отнёсся с пониманием. Он всё-таки тоже житель посёлка, хоть и гражданское лицо.

Приблизительно в то же время пикап, на котором передвигался главный безопасник Перевалка, подъехал к дому, где расквартировались институтские бойцы. Как оказалось, здесь уже были немного в курсе поднявшейся в бучи и вовсю готовились к предстоящим неприятностям. По крайней мере у ворот маячил усиленный пост из двух человек, а БМП стояли с запущенными двигателями, взяв под прицел бортового вооружения прилегающую территорию.

Капитан Колун выскочил из машины и целеустремлённо направился к калитке, игнорируя дёрнувшиеся стволы боевых модулей. Но не тут-то было. На его пути встал старшина в чёрной униформе. Второй воин что-то быстро наговаривал в рацию. Докладывал, наверное.

— Мне надо поговорить с вашим руководством, — бросил капитан, даже не собираясь останавливаться, но ему в грудь упёрлась рука старшины, — ты в своём уме, боец?

Скрипнули петли, на улицу вышел Давильщик, полностью снаряжённый к бою. Он жестом отпустил постового и подошёл к нежданному визитёру максимально близко и навис над ним, как скала.

— В чём дело, капитан, — институтский командир сверлил офицера грозным взглядом и пытался подавить голосом.

— Имеется разговор к Франту, проводи меня к нему, — на Колуна все эти психологические уловки не оказали ни малейшего действия, — или сюда вызови — без разницы.

— Куратор сам будет решать, с кем ему разговаривать, а с кем нет, — Давильщик откровенно глумился.

— Не в этот раз, — безопасник продолжал гнуть свою линию, — в Перевалке объявлено чрезвычайное положение.

— Мне всё равно, что там у вас объявлено. Нас не касается. Мы на своей территории, — майор достал из кармана бумагу, — вот и купчая есть. Вашим руководством подписанная, кстати.

— Я бы вам посоветовал не усугублять ситуацию.

— Это я бы посоветовал… Не портить отношения с Институтом. Мы в своём праве. И вот тут, — Давильщик показал очередной документ, — всё написано. Так что шёл бы ты, капитан… Своими делами заниматься.

— До особого распоряжения попрошу территорию посёлка не покидать, — процедил Колун, поняв, что малой кровью решить проблему не получится.

— А кто нам помешает? Ты, что ли? — Майор скептически хмыкнул, глянув на двоих бойцов сопровождения, сидящих в пикапе.

Капитан молча развернулся и пошёл к своей машине. Впрочем, ответа и не потребовалось. Всё стало ясно практически через минуту. Два подоспевших бронетранспортёра полностью заблокировали подъезды к дому. Самодовольная улыбка начала сползать с лица Давильщика, пропав окончательно, когда в конце улицы показался танк. УАЗ «Патриот» фыркнул выхлопом, увозя Перевалковского безопасника, а институтский майор скрылся за воротами, отправившись на доклад к высокому начальству.

Франт находился в своей комнате. Сидел за столом, барабаня пальцами по растрескавшейся полировке столешницы, и размышлял. Пожалуй, дробный перестук был единственным внешним проявлением волнения. Снаружи постучались, и в приоткрывшуюся дверь нерешительно просочился Давильщик. Наблюдать, как этот бугай с лицом маньяка-убийцы пытается изображать подобострастие, было одновременно смешно и противно.

— Входите быстрей, не мнитесь там, — поторопил подчинённого куратор, — рассказывайте, что удалось выяснить.

— В посёлке объявили тревогу, проверяют всех без разбору, — начал доклад майор, — какая-то группа рейдеров на двух пикапах расстреляла военный дозор. Наши потери — внешний наблюдатель. Он-то и успел доложить, прежде чем его задержали.

Франт раздражённо скрипнул зубами. Напортачил, всё же Фома. Ему всегда тонкости не хватало в выполнении поручений. Сейчас это может боком вылезти. Связать его с институтским функционером, конечно, смогут. В случае если поймают и допросят с пристрастием. В том, что пристрастия будет в достаточном количестве, у куратора сомнений не было. А вот доказать, что рейдер действовал по прямому приказу Франта — это вряд ли. Да и насчёт поймают, ещё бабка надвое сказала. Фому в ведре вилами хрен заколешь, так что не известно, чем дело закончится.

— А что там за шум был во дворе? — поинтересовался куратор, завершив прогонять в голове возможные последствия событий.

— Офицер безопасности Перевалка к вам прорывался. Я не пустил, — пожал плечами Давильщик, — нас теперь бронетехникой заблокировали.

— О, как, — удивился Франт, — возможности для прорыва есть?

— Сразу не скажу, — майор почесал в затылке, — думать надо.

— Вот идите и думайте. Потом доложите, — приказал куратор, заканчивая разговор, но вдруг окликнул, остановив подчинённого уже схватившего дверную ручку, — да, кстати. А что решили с бойцами из группы Монгола.

— Там и решать нечего. Распределили их по подразделениям, и всё, — отмахнулся было Давильщик, но сам опешил от своей грубости и объяснил подробнее, — парни у Монгола недавно, отношения на уровне командир — подчинённый. И нанимал их Институт. При допросе не запирались, отвечали подробно. Версия, изложенная капитаном, вроде подтверждается. Лишних вопросов не задавали. Вот я и распорядился. Сами же знаете, какой у нас кадровый голод. Лишние руки не помешают. А им фиолетово, где служить, лишь бы платили.

К концу монолога майор почти канючил, пытаясь сгладить первоначальную резкость ответа. Франт, впрочем, на эти мелочи не обратил никакого внимания. У него были проблемы посерьёзнее. Он отпустил офицера взмахом руки и надолго задумался. Было над чем поразмышлять, к сожалению.

Покинув негостеприимный дом, капитан Колун принялся носиться по посёлку, словно его жареный петух в известное место клюнул. Проверить посты на обоих пропускных пунктах, объехать защитный периметр, проконтролировать патрули — хватало занятий. К ремонтникам наведаться, тоже нелишним было. К ним как раз притащили расстрелянные машины. УАЗ и «Выстрел». Из БМП только что закончили экипаж доставать. На площадке рядом с обгоревшей машиной лежали пять тел, накрытых брезентом.

После ремзоны капитан погнал водителя к гостинице. Проверка приезжих подходила к завершению. Человек пять осталось прогнать, не больше. Колун забежал внутрь, перекинулся парой фраз со штабным офицером, после чего вновь появился на крыльце. Расследование никакого криминала не выявило. По крайней мере, никто из рейдеров против жителей посёлка злоумышлять не собирался. А остальное было не существенно. Те, кто уже успел пообщаться с ментатом, стояли отдельно, сбившись, в растревоженно гудящую толпу. Мужики были явно рассержены бесцеремонностью военных. Патрули, в свою очередь, тоже не расслаблялись и были готовы ответить на любое враждебное проявление. Атмосфера была накалена до предела.

— Господа! — капитан привлёк к себе внимание, решив разрядить обстановку, — данная проверка была вызвана чрезвычайной ситуацией, прошу отнестись с пониманием. Руководство Перевалка, в моём лице, приносит извинения за причинённые неудобства. На этом считаю конфликт исчерпанным. Вы можете в любой момент покинуть периметр, никто вас задерживать не станет. У меня всё.

Колун сбежал по ступеням, не обращая внимания на реакцию, вызванную его «пламенной» речью. Да и какой в этом смысл. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Те, кому что-то не нравится, могут валить из посёлка на все четыре стороны. Где выход — знают. Он уже почти залез в машину, когда заговорила рация.

— Колун, ответь первому пропускному, — захрипел динамик переговорного устройства.

— На связи, — капитан захлопнул дверь, жестом показывая, чтобы водитель обождал с вопросами.

— Возвращается группа преследования.

— Принял, конец связи, — офицер закрепил рацию на плече, а потом обратился к водителю, — дуй в штаб.

— Товарищ капитан, нам бы заправиться, — заныл боец, — бензина почти не осталось.

— Балбес, я тебе сколько раз говорил, чтобы с вечера полный бак был? — раздался звук сочной затрещины, — сейчас отвезёшь и поедешь. Только одна нога здесь, другая там. И смотри у меня, в последний раз прощаю.

На площадке перед зданием штаба командир разведчиков о чём-то беседовал со своими людьми. Те, используя возможности выделенного им транспорта, приехали чуть раньше и теперь ожидали основную группу. Хлопнула массивная дверь. На улицу вышел хозяин Перевалка. Следом появились заместитель по тыловому обеспечению и начальник штаба. Ближайшее окружение.

— Капитан, что у тебя? Докладывай, — Майор жестом подозвал безопасника.

— Институтские упёрлись, товарищ командир и на контакт не идут. Не исключена вероятность прорыва. Сейчас их блокируют три единицы бронетехники. Два БТРа и танк, — отрапортовал капитан, вскинув руку в воинском приветствии — в остальном без неожиданностей. Нашему мозгокруту немного осталось. Скоро появится.

— Ничего страшного, подождём, — Майор кивнул в сторону бронемашин, идущих от первого КПП, — парни как раз свою добычу распакуют.

Водитель «Тигра» заложил резкий разворот и тут же сдал назад, только тормозные колодки скрипнули. Подскочившие бойцы принялись выволакивать пленных и складывать их штабелем, особенной вежливостью при этом не заморачиваясь. К слову, самым сохранным доехал Шноркель, несмотря на простреленное колено и сломанный нос. Сохатого до сих пор штырило и он не совсем соображал, что с ним происходит и где он, вообще, находится. Фокусник загнулся ещё в дороге, так и не придя в сознание. А Фома, напротив, очнулся, ближе к концу пути. Ему полегчало настолько, что он даже смог Дар активировать. Да толку от этого было чуть. На стягивающие его ремни вся эта сверхъестественная муть влияния не оказывала.

Офицер, командовавший захватом, ухватил Фому за шиворот и вытащил его из общей кучи.

— Этот, что ли? — тяжёлый взгляд Майора встретился с дерзким Фомы.

— Этот, — подтвердил старлей.

— Ты зачем моих ребят пострелял, урод? — слова старшего офицера падали на землю свинцовыми слитками.

— Чтобы под ногами не путались, — окрысился было рейдер, но зашёлся в булькающем кашле.

— На Франта шакалишь, отморозок?

— А не пошёл бы ты, Майор? — Фома сплюнул в сторону кровавой слюной и отвернулся, — ничего больше не скажу.

— А и не надо, — из подъехавшей машины вылез ментат.

Два крепких воина шагнули к пленнику и скрутили его в четыре руки, да так, что он и шевельнуться не мог. Против лома нет приёма, но Фома привык идти до конца. Был у него ещё один неразыгранный козырь. Рейдер злорадно посмотрел на мозгоправа и потянулся к своему Дару. И, не потрать он секунду на преждевременное торжество, у него бы получилось. Но чрезмерная самоуверенность — не всегда хорошо. Уж на этот раз точно.

Жгучий взгляд ментата, казалось, пропекал мозг до внутренней поверхности костей черепа. Тут не то, чтобы свои способности пытаться задействовать, не обосраться — уже достижение. Фома замер тряпичной куклой, широко открыв глаза. Ответов действительно не понадобилось, даже вопросы были бы лишним сотрясанием воздуха. Дар ментата выворачивал пленного наизнанку, считывая информацию прямо из головы. Наконец, сеанс закончился, и рейдер обмяк, пытаясь прийти в себя.

— Он действительно работает на Франта, — ментат повернулся к Майору, — причём персонально на Франта. Не на Институт. Правда, наших бойцов он расстрелял по собственной инициативе, такого приказа у него не было. Да там и без этого хватает. У них руки в крови по самые плечи. Я подробный отчёт позже предоставлю. Там всё будет.

— А с этими что? — хозяин Перевалка кивнул на остальных бандитов.

— Этот — овощ, — ментат мельком глянул на Сохатого, — банальная передозировка. Ему спек мозги высушил. А второй, я думаю, ничего нового не покажет. Так что я пойду, с вашего разрешения.

Идти на сделку с преступниками, чтобы получить их свидетельские показания, никакой необходимости не было. Чтобы прижать Франта, будет вполне достаточно слова ментата. Сомнений ни у кого не будет. У них Дар особенный. Улей, решая наделить иммунного такой редкой способностью, озаботился ещё кое-чем. Ментаты не имеют возможности лгать на физиологическом уровне. Умолчать или недоговорить могут, а откровенно соврать нет. Они от этого очень нехорошо себя чувствовать начинают. Вплоть до неудержимых проявлений кишечного расстройства и выраженного болевого синдрома. Шноркель тихо завыл, поняв, к чему идёт дело — даже последняя паскуда хочет жить.

— Расстрелять, — отдал приказ Майор, — и развесить на деревьях. На развилке, перед первым КПП. Чтобы каждому приезжающему было видно. Старлей, выполняйте.

Один из бойцов, державших Фому, выразительно пожал плечами. Зачем выгружали? Но приказы не обсуждаются. Бандитов снова покидали в десантный «Тигра», следом нырнула расстрельная команда во главе со старшим лейтенантом, и машина уехала. Через десять минут из-за периметра, со стороны пропускного пункта, донёсся залп. Погибшие соратники были отмщены. Майор удовлетворительно кивнул и повернулся к остальным.

— Ну что, господа офицеры? У нас осталась одна проблема, — отзвуки грозы из его голоса никуда не делись, — поехали её решать.

Начальство погрузилось в три УАЗика и сопровождаемые бронетранспортёром с бойцами отправились к институтской резиденции. Единственный нарыв на здоровом теле посёлка. Не выдавленный. Пока.

Подъехавшую процессию опять вышел встречать Давильщик. От его прежней ретивости даже намёка не осталось. Препираться с хозяином стаба он, мягко говоря, весовой категорией не вышел. Боевой настрой его личного состава, тоже оставлял желать лучшего. Парни в чёрной униформе слегка робели, причём по совершенно понятной причине.

Оробеешь тут, когда находишься на прицеле танка Т-72Б2 со смешным названием «Рогатка». Смеяться вот только не хотелось ни капли. Гладкоствольная пушка калибром в сто двадцать пять миллиметров способна выпустить восемь снарядов за минуту. В том числе осколочно-фугасных, имеется и такая возможность. А это значит, что меньше чем через шестьдесят секунд пункт дислокации институтского подразделения может превратиться в коллективную могилу с кучей битого кирпича вместо надгробья. Причём ещё про пулемётное вооружение не вспоминали. И про три бронетранспортёра, стоя́щие неподалёку. Так что есть повод нервничать. В сторону военных даже смотреть лишний раз остерегались, а не то чтобы ствол направить.

— Франта зови, живо! — Майор не стал терять время на вежливость.

— Куратор распорядился его не беспокоить, — голос Давильщика ещё не дрожал, но уже был очень близок к этому.

— Офицер, вы тупой, как пробка, — хозяина Перевалка даже злить не надо было, он злой уже приехал, — я сейчас прикажу, и вон тот танк снесёт крышу вашего с куратором пристанища. Как ты думаешь, это можно будет назвать беспокойством? Зови я сказал, не выделывайся

Давильщик заметно сбледнул с лица и задом провалился в калитку. Все его шестые и седьмые чувства приспособленца со стажем вопили о скорой перемене власти. Если Франту придёт каюк — надо будет искать нового хозяина. Беда-печаль! На этого уже сколько времени потрачено — страшно подумать. А теперь что? Всё заново начинать? Пока заметят, пока оценят, пока начнут поощрять… Эх!

Не известно, какие доводы приводил Давильщик, но на этот раз куратор не заставил себя долго ждать. Лёгкой походкой Франт вышел за ворота, остановился в метре от Майора и уставился ему в глаза не мигая. Борьба на подавление и подчинение. Матёрый военный в полной выкладке и вооружённый до зубов против модного пижона в дорогих туфлях и лёгком костюмчике. Притихли все. И Перевалковские и институтские. Даже моторы бронетехники, казалось, стали работать тише.

При всей своей неприязни друг к другу, оба понимали без слов — придётся договариваться, ибо ситуация патовая. От применения силы Майора сдерживало опасение получить славу беспредельного стаба, где нет ни правил, ни порядочной власти. Ответная реакция Института, а она обязательно последует, тоже имела определённый вес. Франту же не хотелось, чтобы вышестоящее руководство раньше времени узнало про его мутные делишки. Ну и к огневой мощи военных следовало отнестись с уважением. Куратор, конечно, может своим Даром шарахнуть… Но, к примеру, до танка он не дотянется, и совсем не исключён вариант, что его способности не глушат. Возможности, которыми обладал Фома — редкие, но не уникальные. Франт осторожно потянулся к дару. Да, так и есть. Глушат. Поэтому только договор. Причём устраивающий обе стороны.

— Хотелось бы услышать суть претензий, — первым прекратил играть в гляделки куратор.

— Фома и его банда. Твои люди убили моих. Без малейшего на то повода, — Майор не говорил, он обвинял и выносил приговор одновременно, — за такое надо ответить.

— Это вопрос очень спорный, на самом деле, и у меня есть много что сказать, — Франт поднял руки, останавливая готового взорваться собеседника, — но я этого делать не буду. Дайте мне три часа, и я предложу решение вопроса. Полюбовное.

— Хорошо, у тебя три часа и ни секундой больше, — процедил Майор и не прощаясь пошёл прочь.

Приблизившись к ожидающим его офицерам, он отозвал безопасника в сторону.

— Скажи связистам, пусть глушилки поставят. На всякий случай.

— Есть! — капитан взял под козырёк, но выполнять поручение не сорвался, — товарищ командир, здесь к вам начальник отделения дальнего поиска рвётся. Еле остановил. Говорит — очень важно. Вон он у машины вас ждёт.

— Товарищ майор, разрешите обратиться! — лейтенанта распирало от осознания важности принесённых известий.

— Разрешаю — кивнул старший офицер, — только коротко и по сути. Сам видишь — дел невпроворот.

— Мы бронепоезд нашли, — поисковик понизил голос, придав известию лёгкий оттенок тайны.

— Чего? — удивился Майор, уже поняв, что коротко не получится, — их же сто лет, как не используют.

— Да вы только посмотрите, — лейтенант сунул фотоаппарат в руки командиру.

Цифровой гаджет с хорошим объективом, встроенной вспышкой и монитором на задней стороне корпуса. Майор нажал кнопку — на экране начали меняться кадры. Такого, и в самом деле, раньше видеть не приходилось. Действительно бронепоезд. Вот только он абсолютно ломал все имеющиеся в голове стереотипы. Потому что был… Слова нужно правильные подобрать. Он был современным и высокотехнологичным.

На фотографиях менялись приземистые широкие вагоны обтекаемой формы. Этот «паровоз» ещё и скоростной, что ли? Броня, навесная броня, активная броня… И башни, башни, башни. Выносные боевые модули, пусковые реактивные установки. Сдвоенные и счетверённые. И снова башни. Наподобие танковых, но круче, потому что калибр таких орудий трудно было представить. Если только на флоте. Эта диковинка по мощности залпа с линкором поспорить сможет, ещё и выиграет при этом. Майор восемь вагонов насчитал, разной комплектации, без тепловозов на обоих концах бронированного состава. На каждом тепловозе большая красная звезда и надпись крупными, хорошо читаемыми буквами. Название бронепоезда. «Герой Советской Конфедерации Максимков Я. А.» Из какой реальности это в Улей попало… Мультиверсум, как он есть.

Эх, запустить бы такую штуку вокруг Перевалка… Тогда бы границу Пекла внутрь вдавить — посильная задача. Впечатлило, одним словом. А пока Майор перелистывал фоторяд, лейтенант комментировал находку.

— Мы в те края уже ездили как-то, такого и близко не стояло. Там разъезд — не разъезд, полустанок — не полустанок. Короче пара товарных составов порожних и сломанный маневровый тепловоз. Мы в этот раз даже соваться не хотели, — лейтенант немного частил, переживая, что его могут не воспринять всерьёз.

— И чего сунулись? — Майор продолжал тыкать джойстик фотоаппарата.

— Местные надоумили, если честно, — воспрянул парень от проявленного собеседником интереса, — там недалеко стаб небольшой есть, с деревней. Дялы называется. Семь домов и одна улица. Но люди там живут. Не то чтобы отшельничают, скорее, себе на уме. Промышляют разным потихоньку. Получается, кластер с разъездом недавно перезагрузился вместе с бронепоездом. Они и сказали. Товарищ командир, да там ещё гайки в солидоле и краской свежей пахнет!

— Да не голоси ты! — оборвал причитания молодого офицера Майор, возвращая ему фотоаппарат, — подготовь рапорт со всеми выкладками. Что, где, сколько. Фактор времени. На ближайшем совещании рассмотрим. Вот только с этим дерьмом разберёмся.

Командир мотнул головой в сторону институтской резиденции. Ожила рация. Майора вызывали в точку дальней связи. Дерьмо, похоже, только начиналось.

Глава 18

— Японский городовой! — Мельник прильнул к окуляру наблюдательной аппаратуры, тут же вытянулся во весь рост, приподнимаясь на цыпочках, и снова прилип к прибору.

— Чего там у тебя? — из палатки раздался недовольный голос Зануды.

— Сам посмотри.

Мельник продолжал мельтешить. Он даже из окопчика порывался выскочить, схватив бинокль, но быстро одумался. Двенадцатикратное увеличение бинокля, пусть и хорошего, против возможностей оптико-электронного комплекса «Ирония-М» не играет. На позицию спустился сонный и злой как собака напарник — отдохнуть у него не получилось.

— Ни хрена себе! — сонливость разведчика как рукой сняло, — это что такое?

Изломанные контуры мегаполисов словно песчаной бурей заволокло. Только цвет был неприятный и даже противный. Грязно-жёлтый. Фронт необычного явления прирастал, расширяясь по горизонту. Причём не постепенно, как это происходит в случае соответствующих природных явлений, а вдруг и сразу. Отдельными очагами. Как будто гигантский мешок с цементом упал с высоты небоскрёба и разлетелся по швам. Бах, и очередной участок неба заволокло густыми клубами.

Собственно, в факте перезагрузки кластеров ничего удивительного не было. Самое обыденное и много раз виденное в Улье явление. Поражало другое — количество городов, вовлечённых в одновременный процесс. Картина величественная, грандиозная и угнетающая разум. С фатальными последствиями для гигантского количества людей. Случай довольно уникальный.

Такое случается, когда накладываются друг на друга ритмы движения абсолютно независимых систем. Причём периодически, и промежуток времени между подобными явлениями будет довольно длительным. Парад планет подходит для примера. Было ещё одно необъяснимое совпадение. Многие города проваливались в Улей в период сезонной миграции людей. Где-то олимпиада проходила, где-то туристические операторы расстарались, где-то у гастарбайтеров работы привалило. Фестивали, чемпионаты, спартакиады… Суть одна — и без того многомиллионное население увеличивалось многократно.

Перезагрузка для заражённых — это всегда приглашение к обеденному столу. А сейчас, так и вовсе просто праздничный пир получается. Новогоднее обжиралово. Или свадебное застолье, если свадьба на широкую ногу. Монитор радиолокационной станции пищал уже непрерывно, отмечая появление новых точек в зоне своего действия. Каждая группа отметок — стая. Чудовища спешили в загруженные кластеры, торопясь ухватить собственный кусок сочного пирога.

Разведчикам всегда хотелось увеличить сектор наблюдения. Службу снабжения они буквально заколебали регулярными заявками. Снабженцы в ответ вяло отбивались, ссылаясь на то, что разведотделение и так получало всё самое лучшее и первыми по списку. Да и не лежит подобное оборудование, где ни попадя. Ну не телескоп же ставить, в самом деле. Хотя над таким решением вопроса уже задумывались.

Но сейчас относительно ограниченная видимость превратилась из разряда недостатков вбезусловное преимущество. У дежурной смены не было физической возможности разглядеть кошмар, происходящий в мегаполисах Пекла. И это для них плюс. Потому что доведись увидеть такое воочию, то можно получить глубокое расстройство психики. Если вовсе дураком не сделаешься. Вполне реальная вероятность. Для тех, кто послабее.

Хотя, рассматривая ситуацию с циничной точки зрения, определённый академический интерес в бушующем действе, конечно, присутствовал. Фанатичные естествоиспытатели многое бы отдали, чтобы получить возможность наблюдать процесс изнутри. Да их никто и спрашивать не станет, если подобная возможность появится. В смысле размеров отдаденного. Сожрут их к дьяволам, и всех разговоров. Заражённые ведь не сортируют добычу, режут направо и налево, насколько зубов хватает.

В городах Пекла действительно творился ад, оправдывая название, данное западному скоплению кластеров. Причём в самых ужасных проявлениях. На всю эту жуть и со стороны-то страшно смотреть, а что тогда испытывали люди, попавшие в жестокую мясорубку. Монстры ворвались на улицы, едва получив такую возможность. И повсеместно началась бойня…

***

Внутрь открытого стадиона ворвались заражённые. Прямо во время игры. Чемпионат мира по футболу. Выход из подгруппы. Какие команды играли — не столь важно. Важно, что народу было битком. И атмосфера соответствующая. Радостная. Смех, крики, дудки. Чипсы, попкорн, кока-кола. Горячительные напитки, если удалось пронести без палева. Болельщики и заметили то не сразу, что их начали убивать. Три стаи, с разных сторон.

Команды ещё целых четыре минуты гоняли мяч, пока весёлый гомон не сменился истошными воплями. На трибунах колыхнулась человеческая волна. Футбольные фанаты постоянно так делают для собственного удовольствия. Вот только теперь они спасали свои жизни. Пытались спасти. В плотной толпе появились первые прогалы, обильно подкрашенные алым цветом. Монстры развернулись цепью и пёрли вперёд чудовищной и беспощадной газонокосилкой. Полыхнувшая паника и узкие выходы выдали закономерный результат. Спастись удалось единицам.

В какой-то момент интересы заражённых пересеклись — добычи много не бывает. Вожаки стай начали было сходиться для битвы, чтобы определиться с первенством, но до драки дело не дошло. Как подобные вопросы решают между собой элитные монстры до конца непонятно, но после минуты переглядываний и грозного урчания общий лидер определился без пролитой крови. Три стаи объединились в одну под главенством невероятно огромного чудовища. Так он ещё и прибавил в росте, пока отжирался.

Через полтора часа на стадионе остались лишь обглоданные кости и большие кучи зловонного дерьма. Обновлённая стая в сорок шесть рыл покинула сооружение через главный вход, направляясь в город. Для них охота только начиналась.

***

Станция метрополитена на окраине города. Не конечная, но очень к ней близко. Многочисленные отъезжающие пассажиры слоняются по перрону в ожидании поездов. Из тоннелей раздался гул прибывающего состава, показались первые вагоны и вдруг всё стихло. Эскалаторы остановились, свет погас. Лишь затухающий перестук колёсных пар был слышен какое-то время.

Начали вспыхивать экраны телефонов — люди пытались разогнать темноту, обмениваясь недоумёнными репликами. Никто не понимал, что случилось. Сверху, на замерших ступенях, послышались возмущённые возгласы. Кто-то просил не толкаться, кто-то громко выругался матом. Раздавшийся женский крик оборвался на верхней ноте. В метро начали спускаться заражённые.

Знающие люди смогли бы распознать начинающего элитника, рубера, топтуна и десяток лотерейщиков, но те, кто находился сейчас на станции, конечно, нет. Они и про то, что уже в другом мире находятся, не подозревали. Лишь тыкали пальцами в бесполезные телефоны, пытаясь куда-то дозвониться и о чём-то сообщить. Вызвать помощь хотели, следуя укладу размеренной мирной жизни. Не получилось. Стая скатилась вниз по эскалатору и оказалась на перроне. Народ даже всполошиться толком не успел. По причине скоропостижной гибели.

Под стон насильно открываемых створок на пол посыпались разбитые стёкла — монстры протискивались внутрь вагонов. Вот тогда и полыхнуло. От многоголосого крика можно было оглохнуть, но чудовищ это не останавливало. Они перемалывали злосчастных жертв, как шнековый вал мясорубки. Было очень на то похоже, учитывая ограниченное пространство пассажирских салонов. Машинист было кинулся включить аварийное открывание дверей, да не тут-то было. Слишком долго он пытался следовать инструкциям. Нечем ему стало на кнопки жать. Откусили ему обе руки, по самые плечи. А через секунду и голову.

Человеческие вопли сместились в хвост поезда. На рельсы упало выдавленное окно заднего вагона, тут же ещё одно. Люди начали спрыгивать на пути, образовалась давка. Те, кому удалось выбраться, устремились в глубину тоннеля, подсвечивая дорогу телефонами и спотыкаясь о шпалы. Жалкая попытка на время отсрочить неминуемое — несколько стремительных силуэтов бросились следом.

Переплетение стекла и стали надземного входа в метро полыхнуло радугой битых осколков. Металлические опоры потеряли стройность конструкции и раздались в стороны. Стая выбралась наружу — в обычные двери монстры уже не влезали. Внизу делать было нечего — всех сожрали. Пора искать новую добычу.

***

Огромный, почти во всю фасадную часть дельфинариума, витраж осыпался стеклянным водопадом. Монстры рвались внутрь, учуяв большое скопление людей. Особо ретивые заражённые запрыгивали сразу на второй этаж и растекались по коридорам.

Представление было в самом разгаре. Восхищённые посетители с удовольствием следили за трюками и кульбитами дрессированных животных. Водяные брызги, запах свежести, опять же — непременный попкорн с газированными напитками, мороженое. Плескались аплодисменты, с трибун доносились восторженные детские голоса. Пустых мест в зале не было. Аншлаг.

Пара афалин синхронно выскочила из воды, нацелившись пролететь сквозь большие кольца, под дружный зрительский вздох. Акробатический этюд прервало появление здоровущей уродливой твари. Монстр появился неизвестно откуда, и тут же атаковал животных в молниеносном прыжке. И рухнул в бассейн, вздымая тучу брызг — немного не рассчитал. Раздался недовольный рык и следующий прыжок вынес чудовище на первые ряды зрительских мест. Монстр застыл жуткой статуей, посреди разломанных пластиковых кресел, держа за хвосты двух дельфинов. Те отчаянно верещали и извивались всем телом, пытаясь вырваться.

Вопли ужаса метнулись под потолок, люди шарахнулись прочь, спотыкаясь о сиденья и мешая друг другу. Суета выбесила элитного заражённого окончательно, он яростно взревел и с размаха вре́зал по трибунам живыми палицами. Без малого двести килограмм каждая. Мощный удар выбил дух из несчастных афалин, а их тяжёлые туши размозжили тела нескольких человек. В воздухе расплылся тяжёлый запах крови.

Чудовищные челюсти вырвали из спины дельфина большущий кусок плоти и тут же выплюнули — мясо отдавало рыбой. Элитник раздражённо отшвырнул хвостатые трупы в сторону и ринулся за двуногой добычей. Охваченные ужасом, женщины и дети ничего не могли противопоставить хищнику.

Неожиданные потери стая понесла, прорвавшись к бассейнам водяного вольера. И то случайно. Отличился матёрый морж, умудрившись нанизать на клыки зазевавшегося лотерейщика. И касатка Магда. Она успела откусить голову руберу, прежде чем её растерзали на части.

***

И так происходило повсюду. Кластеры словно слились в один, превратившись в монструозный мегагород, причём в этом названии все буквы должны быть заглавные. Едва образуется хоть сколько-нибудь значительное скопище людей, как тут же появляются заражённые. Убивают и жрут, жрут, жрут… Кровавые события Варфоломеевской ночи бледнеют при виде такого количества трупов.

Число погибших не поддавалось исчислению, но многим удалось спастись. Относительно многим. Но здесь работают законы больших чисел, поэтому если переводить выживших в абсолютную цифру, то она получится достаточно внушительной. Но оставаться в живых вовсе не означало оставаться человеком. Не здесь, не в Улье.

А Улей всё продолжал и продолжал удивлять, попирая им самим созданные правила и закономерности. Хотя, может, и засбоило что-то в отлаженном механизме. А, может, так изначально задумано было. Кто знает? Улей непостижим. Это утверждение просто надо принять на веру и не пытаться оспаривать.

Все знания, собранные иммунными за долгое время пребывания на кластерах, перетряхнуло, как бочонки лото в холщовом мешке. Время наплевало на ограничения, наложенные циферблатом, и решило слегка помракобесить. Процессы, растянутые раньше на несколько дней, умещались в считаные часы, а то и в минуты.

***

Влюблённая парочка гуляла по городскому парку, в поиске уединённого места. Одинокая лавочка, скрытая густыми кустами сирени подошла идеально. В юном возрасте, да ещё под воздействием бушующих гормонов, глобальные проблемы мало волнует. А когда рядом находится объект пылкой страсти, готовый ответить взаимностью, так и вообще.

Поцелуи становились всё требовательнее, руки — всё настойчивее. Молодой человек вздрогнул, когда девушка прикусила ему губу. Страсть имеет самые разнообразные проявления. Да и кровь успела отхлынуть от мозга к причиннму месту, мешая соображать. А то самое место уже вовсю топорщило ширинку в настойчивых попытках выбраться наружу.

Девичьи пальцы задрали юноше футболку и скользнули в штаны — парень застонал от удовольствия. Последнего удовольствия в своей жизни. Рука юной любовницы вдруг сжалась стальным зажимом, длинные ногти впились в кожу, а ровные зубки в горло. Стон тут же сменился криком боли, крик — хрипящим бульканьем, хрип — тишиной. Тоже, впрочем, недолгой. С плотоядным урчанием и громким чавканьем, только что переродившийся заражённый неумело рвал зубами свою первую добычу.

Вскоре около скамейки остались дочиста обглоданные кости, а по дорожке парка шла симпатичная девушка в белом сарафане, залитом кровью. И босиком. Потому что босоножки были сброшены за ненадобностью. Стройные ноги обросли мышцами, как у тренированного велосипедиста и то и дело переходили на бег, заставляя новообращённого бегуна совершать стремительные рывки на несколько метров.

***

Обычные будни первой городской клинической больницы. План работы определён ещё с понедельника. В операционной лежит пациент, подготовленный к холецистэктомии. Удаление жёлчного пузыря, если сказать нормальными словами. Операция распространённая, относительно несложная и с благоприятным исходом. Пять человек обычно работают. Хирург с ассистентом, анестезиолог и две медицинские сестры.

В самом начале, правда, пришлось немного понервничать. Свет специальной лампы мигнул и потух, замер аппарат искусственной вентиляции лёгких. Анестезиолог уже начал материться, но включилось резервное электропитание и всё снова заработало как надо.

В лоток упал, сдувшимся воздушным шариком, удалённый о́рган — операция шла к завершению. Медсестра подала рослому хирургу очередной зажим. Внезапно доктор замер, уронив инструмент на кафельный пол, уставился в рану и шумно втянул носом воздух. Никто и спросить ничего не успел, не то что понять или отреагировать. Врач оттолкнул висящего на крючках помощника в сторону и запустил руку в открытую брюшную полость. Одна медсестра задохнулась криком, увидев, как оперирующий хирург пытается сожрать кусок печени прямо сквозь марлевую повязку. Вторая попросту хлопнулась в обморок. Первая, впрочем, вскоре за ней и последовала. Ассистент, ударившись затылком о стену, потерял сознание и молча сполз на пол.

Заражённый доктор сорвал мешающую маску и впился зубами в вожделенное лакомство, размазывая кровь по лицу. Анестезиолог попытался оттащить обезумевшего хирурга от пациента, но лишь переключил внимание монстра на себя. Заражённый запихнул кусок печени в рот, проглотив его не жуя, и набросился на коллегу и легко подмял его под себя. Новая жертва не смогла оказать значимое сопротивление, лишь дёргала в агонии ногами, хрипя и булькая разорванным горлом.

Двери операционного зала распахнулись, выпуская в больничные коридоры громадную тушу лотерейщика. На меньшее этот монстр никак не тянул.

***

Очевидцев событий не оставалось. Они или погибали, пожранные ненасытными чудовищами или перевоплощались сами. И, в свою очередь, начинали охотиться за людьми, бойко поднимаясь вверх по шкале. Обилие двуногой добычи усиливало трансформацию многократно. В зелёном подразделе задерживались, разве что, отъявленные неудачники.

От сформированных стай отпочковывались новые элитные монстры, возжелавшие обзавестись собственным сопровождением. Сложившаяся ситуация этому только благоприятствовала. Свежие бегуны, лотерейщики и топтуны прибывали лавинообразно и охотно шли под начало могучих тварей. Матёрые лидеры тоже не упускали возможность усилить свои группы. Правда, в этом случае, подход к выбору кандидатов был более избирателен.

Если посмотреть на процесс размножения клеток в микроскоп, то будет похоже. Только надо представить, что каждая клетка — стая. За некоторыми допущениями получится то же самое. Рост, деление, снова рост. И так — пока поле зрения не заполнится безудержным делением.

В случае разведывательного дозора заполнялся монитор радиолокационной станции. Мельник с Занудой не отрываясь смотрели на жидкокристаллический экран, не веря глазам. Зуммер звукового сигнала уже давно убавили на всю. Потому что он задолбал своим писком. Прибор перестал фиксировать отдельные объекты примерно час назад. Точки слились в единую массу и превратились в сплошную полоску на краю экрана. Скопление заражённых постоянно меняло свою конфигурацию в плавном ленивом движении. Так волны бегут по морской поверхности, или солнечная корона переливается.

— Японский городовой, — Мельник не стал выдумывать новое ругательство.

— Что опять? — раздражённо вскинулся Зануда.

Мельник лишь ткнул пальцем в прибор, не тратя времени на объяснения. Скопище монстров неожиданно прибавило в толщине и словно взбурлило кипящей лавой на всём видимом протяжении. От основной массы отделились несколько крупных пятен, с десяток, наверное, и ринулись в восточном направлении. Прямо на разведчиков, Не все, конечно, но одна, как минимум пройдёт через их позицию. Хватит за глаза.

У военных запаса по времени осталось — максимум пятнадцать минут. Предельная дальность действия «Фары-ВР», средняя скорость передвижения заражённых, конечно, помогут уточнить временно́й интервал, но это для дотошных. Если начать вдаваться в детальные расчёты, то времени, глядишь, ещё меньше останется.

— Мельник, связь! — крикнул Зануда, пулей выпрыгивая из окопа в сторону припрятанного багги, — доложи в Перевалок и делаем ноги. Быстрее!

— Что доложить? — второй разведчик споткнулся о бруствер и упал на руки, но услышав ответ на свой вопрос, он стал загребать всеми четырьмя конечностями, прорываясь к рации.

— Орда, тупой ты идиот, — Зануда не выбирал выражения, суматошно откидывая немудрёную маскировку с «Номада», — Орда!

Глава 19

Майор вошёл в помещение узла связи, взял протянутую ему увесистую трубку и приложил её к уху. Военные технологии образца семьдесят второго года. Грубо, массивно и с семикратным запасом прочности. Такой трубкой можно вражеского шпиона забить до смерти, если возникнет острая необходимость.

— На связи, — буркнул он в микрофон, не ожидая от вызова ничего хорошего.

Твою мать, как в воду смотрел!

— Командир, говорит второй дальний пост, рядовой Мельник, — орали в динамик с той стороны, крики забивались рыком мотора и слышно было не очень хорошо, — Зануда, чтоб тебя, поаккуратнее нельзя? Наблюдаем формирование орды. Повторяю, наблюдаем формирование орды. Позицию покинули. Текущий статус — эвакуация на базу. Зануда, скотина, ты можешь держать ровнее…

Трубка зашипела динамиком и связь оборвалась. Как говорится, на самом интересном месте. Завязка, интрига — и ни малейших подробностей. Хотя… Хрен ли с тех подробностей толку — в любом случае перспективы самые печальные. Майор скрипнул от досады зубами и приказал дежурному связисту отозвать все дозоры и дальние посты и связаться с офицером безопасности.

— Капитан Колун, выводите системы залпового огня на пристрелянные позиции и разворачивайте миномётную батарею. По исполнению доложитесь. Отбой связи, — глава Перевалка кивнул радисту и вышел за дверь ещё более загруженный, чем был до этого.

Есть, отчего грустить. С последней заварушкой толком не успели разобраться. До встречи с Франтом ещё два с половиной часа, и совершенно непонятно, чем дело закончится. А тут ещё и разведчики геморроя добавили. Орда формируется… Надо же такому случиться! Все планы летят псу под хвост. Про бронепоезд даже думать надо забыть. Тут посёлок бы уберечь, не до долгосрочных прожектов. Вот уж действительно: не может быть настолько плохо, чтобы не могло стать ещё хуже…

Последний матерный выпад в адрес Зануды был вызван тем, что багги тряхнуло на кочке, да так, что Мельник чуть зубы об раму не вынес. Переговорное устройство вылетело из рук и попало под заднее колесо. Длинный витой шнур оборвался вместе с возможностями к дальней связи. После этого разведчикам только и оставалось, что нестись дальше. Надеясь на мощность мотора, крепость подвески, и на то, что командир успеет подготовить посёлок к отражению нашествия. Что, впрочем, на манере езды Зануды никак не сказывалось. Он продолжал вдавливать педаль газа в полик, не заморачиваясь при этом выбором дороги поровнее. Двести — не двести, но сто пятьдесят километров в час он выжимал из «Номада». На ровных участках уж точно.

Мельник сосредоточенно цеплялся руками за раму, пытаясь хоть как-то уберечь себя от зубодробительной тряски — система ремней безопасности не очень-то и помогала. Водитель полностью сосредоточился на управлении, пассажир на том, чтобы язык себе не откусить. Что происходило вокруг, их не особенно волновало. Разведчики даже не оглядывались. Зануда нет-нет скользнёт глазами по зеркалам заднего вида, и всё. На пятки никто не наступает, а остальное пока не важно.

Если бы это происходило в кино, то камера обязательно притормозила, чтобы крупно показать задний план. Как в том месте, где был оборудован наблюдательный пост. Посадка рухнула, на участке метров в двести одномоментно, и в образовавшуюся проплешину хлынул сплошной поток заражённых. Плотной толпой. Без разрывов и промежутков. В слитном и неостановимом движении.

Сотни монстров вбивали толстые когти в грунт, перемалывая всё, что попадало под ноги. Камни — в щебень, стволы деревьев — в щепки, кустарник — в труху. После нашествия саранчи больше оставалось. Зелёная коробка радиолокационного комплекса, прежде, чем превратиться в бесформенную лепёху, успела передать последнюю информацию на монитор. Жирная полоса скопления заражённых исторгла из себя новые пятна. Раза в три больше первых. Только считывать данные было уже не кому. Прибор беспомощно пискнул и экран потух, раздавленный шипастой ступнёй.

Те, кто падал, случайно оступившись, уже не вставали. Их попросту размазывали по земле. Ровным слоем. Окопчик разведчиков тоже собрал кровавую жатву, превратившись в ловчую яму. Пятеро лотерейщиков провалились в него, моментально превратившись в мешки с переломанными костями. Скопище чудовищ не замечало этих мизерных потерь. Пускай ещё не Орда, но первая её волна рвалась вперёд. Куда? Не важно. Главное утолить ненасытную жажду уничтожения. И Перевалок был у них на пути.

В поселке уже знали про нежданных гостей и вовсю готовились к их прибытию. Майор уже озадачил всех, кого было нужно и теперь хмуро наблюдал за приготовлениями. Слишком много сил он вложил в этот стаб, не хотелось бы всё потерять. Но если так случится, Майор погибнет с Перевалком. Как капитан со своим кораблём. Он уже давно так решил.

А движуха затеялась не шуточная. Кадровые военные в своей стихии — на самом деле страшная сила. Тем более, когда служат не за страх, а за совесть. И каждый знает свою задачу досконально. Людей, вот только, маловато, их всегда не хватает. Но ничего страшного, не впервой, всё решаемо. Придётся булками быстрее шевелить и мозги напрягать по максимуму, чтобы везде успеть.

Воздух над Перевалком насытился резким запахом дизельных выхлопов. Рычали моторы, техника выдвигалась на боевые позиции. РСЗО «Град» на базе рабочей армейской лошадки — «Урала-4320». Старая и совсем не добрая реактивная система залпового огня. Неоднократно испытанная и предельно смертоносная.

Машины выставили прямо на улицах посёлка, на заранее подготовленных местах. Группами по четыре. У каждой группы своя пристрелянная зона поражения. Разная по глубине. Пятнадцать, десять и четыре километра. Первая четвёрка «Градов» выстроилась на площадке перед «Одноглазым рубером», вторая — на пустыре около ремонтной зоны, а последняя сразу за забором склада ракетно-артиллерийского вооружения.

Установки зарядили осколочно-фугасными снарядами, подписав на это дело техников, а ещё один боекомплект разгрузили рядом. Так, чтобы реактивной струёй не задело и не сдетонировал случайно. Второй залп в любом случае не помешает. А его поди, подготовь. Тем более в короткие сроки и при абсолютной нехватке людей. Это вылетают ракеты быстро. Все сорок за двадцать секунд. А перезарядка — процесс неспешный. Для того, чтобы со всеми четырьмя пусками по одному человеку управлялось, даже пульты управления в одно место вывели.

Впрочем, люди неожиданно нашлись. Безопаснику надо спасибо сказать. Он лично переговорил со всеми приезжими, объясняя ситуацию. Конечно, остались не все. На кластерах альтруизм не в моде. Кто-то струсил, решив, что своя рубашка ближе к телу. Кто-то затаил обиду за недавнее вторжение в частную жизнь. Но человек пятнадцать согласились помочь, причём без особых уговоров и не требуя никакой компенсации. А это считай половина взвода. Всяко полегче будет. Рейдеров отправили готовиться, наказав собраться через час у штаба, а остальным дали пятнадцать минут, чтобы убраться за пределы периметра. Чтобы под ногами не путались, ну и мало ли ещё чего им в голову взбрести может.

Пока основной состав артиллерийского подразделения возился с «Градами» заканчивая с наводкой систем, трое бойцов куда-то смылись, погрузившись в «УАЗ» с деловым видом. Довольно скоро выяснилось куда. Вернее, зачем. Со стороны гаражных боксов послышался характерный металлический лязг, грохот и рёв мощного дизеля. Те звуки, которые издаёт тяжёлая гусеничная техника. Шум приблизился и напротив первого КПП выкатились две самоходные установки, встав по обеим сторонам дороги.

ТОС-1А «Солнцепёк», тяжёлая огнемётная система залпового огня, на базе Т-72. Штука массивная, прожорливая и крайне непрактичная в условиях Улья. Просто поисковики не удержались и притащили пару этих машин, обнаружив их на заброшенном полигоне. Полностью снаряжённых и с заправленными под крышку баками. Но получилось, что потратили время зря. Ни боезапаса, ни транспортно-заряжающей машины. Дорогая игрушка на один залп.

Правда сейчас пригодится. В каждой установке — пакет из двадцати четырёх направляющих, калибром в двести двадцать миллиметров. Термобарические заряды, выпущенные из них, превратят четыре гектара территории в нутро доменной печи. Запредельная температура, ударная волна и выжженный в ноль кислород. Мало никому не покажется. «Солнцепёки» нацелили на дистанцию в два с половиной километра и оставили их в покое. Только люки не стали закрывать. Чтобы быстрее было залезать, когда стрелять понадобится.

Миномётчики, тем временем разворачивали свою кухню. Прямо около штаба. Парни тоже мудрить не стали. В условиях избытка стреляющего железа и недостатка людей, решение приходит, само собой. Миномётчиков десять и одновременно обслуживать они смогут всего пять стволов. Вот пять и поставили… Пять стодвадцатимиллиметровых миномётов «Сани» и пять «Подносов», калибром в восемьдесят два миллиметра.

Вообще то, «Сани» это тяжёлый, возимый миномёт, и расчёт у него — пять человек. Но это, если тактико-технические характеристики внимательно перечитывать. Сейчас не до жиру. Привезли, установили, нацелили на максимальную дальность в семь километров, и хорош. А дальше — слушай корректировщика и мины в ствол засовывай, периодически меняясь. Чтобы спина не сильно болела. А уж, когда вся эта нечисть ближе подберётся, тогда уж придётся к «Подносам» перейти — они пооборотистей будут. Могут мину и на сто метров закинуть. Считай, почти что рядом с забором, с той стороны. Да ещё и заряды разгрузили. Целый грузовик.

Да что там артиллеристы и миномётчики. Вообще никто без дела не сидел. Связисты разворачивали станции слежения и готовили наблюдательные дроны к вылету. Почему они, да потому что специальных служб не было. Кто мог, тот и делал. Свободные бойцы крепили на стенах станки для дополнительных пулемётов и автоматических гранатомётов. В усиление к стоящим в угловых вышках и на крыше КПП крупнокалиберным пулемётам Владимирова.

Транспортные грузовики и пикапы сновали от складов к стенам и обратно. Возили «Корды», «Утёсы», АГС-30, трубы одноразовых гранатомётов. И патроны, патроны, патроны. Их, как известно, много не бывает.

Сапёры суетились снаружи периметра, устанавливая мины направленного действия с маркировкой МОН-90 прямо на стену. С интервалом в двадцать метров. Им осталось немного поколдовать с дистанционным подрывом и всё будет готово.

Бойцы, разбирающиеся в электрике, проверяли работоспособность осветительных прожекторов и фонарей. Ещё и думали между делом, как и где установить дополнительные. Заражённым ведь фиолетово, какое время суток на дворе. Они и днём и ночью жрать хотят. А отбиваться от них наощупь — занятие бесперспективное. Щупалку быстро оттяпают, можно даже не проверять.

На недавно законченные бетонные пандусы загнали танки. Все три имеющиеся в наличии Т-72. В том числе и тот, который институтскую резиденцию блокировал. Не до них вдруг стало. Не до мелочей. Заезды для тяжёлой бронетехники были устроены у каждой стены по одному. С таким расчётом, чтобы у танка только башня над стеной возвышалась. Стационарная огневая точка с возможностью смены позиции. Разбросанно немного, но так даже лучше выходит. Сектор огня шире.

Сигнал таймера, напоминающий о встрече с Франтом, прозвучал одновременно с докладом о прибытии ребят со второго дальнего поста. Майор чертыхнулся и потянулся к переговорному устройству.

— Позовите разведчиков к аппарату.

— Сержант Зануда, слушаю, — раздался через секунду хриплый от усталости голос.

— Это я слушаю, — одёрнул подчинённого офицер, — что у вас, докладывайте, почему связь прекратилась?

— Шнур оборвало, а починить времени не было. Быстрее доехать получилось, — отчитался разведчик, переходя к сути, — это точно Орда, товарищ командир, на сто процентов. И первая волна доберётся до посёлка часа через три-четыре. Максимум — через пять.

— Хорошо, подробности доложите по инстанции, потом час на отдых и в строй. Конец связи, — Майор отпустил тангенту, потом отжал её снова, — Колун, ты здесь?

— Да.

— Пошли с Франтом пообщаемся. Жду тебя возле первого КПП.

— Иду.

Конечно же, институтские бойцы заметили новый виток гиперактивности военных в посёлке. На поднявшийся шум только глухой на оба уха внимания не обратит. Да и наблюдательный пост на чердаке дома, тоже не зевал. Давильщику регулярно сообщали о передвижении техники снаружи, о том, что танк убрали с улицы, а потом и два бронетранспортёра уехали из трёх, что блокировали их место дислокации. Давилиьщик в свою очередь рапортовал куратору, в своей обычной манере. Так что Франт был в курсе происходящего, правда, выводы сделал ошибочные. Он посчитал что это ему какую-то ловушку готовят. Но тут сказался избыток эгоцентризма. Такое случается у влиятельных людей.

Куратор взглянул на часы — время почти вышло. Он уже продумал предстоящий разговор и был абсолютно спокоен. Властный жест осадил Давильщика, собравшегося было сопровождать начальство на встречу. Лишние свидетели были Франту совершенно ни к чему. Он и наружный пост во двор загнал, выйдя за калитку. Перевалковских представителей пока не было, если не считать оставшегося в одиночестве БТРа. Ну что ж, придётся подождать. Правила игры заставляют.

Ожидание не затянулось. В конце улицы показалась фигура Майора в сопровождении единственного офицера. Было похоже, что хозяин посёлка устраивать представление тоже не собирался. Новость, не то чтобы хорошая, но куратор приободрился. Шансы на благоприятный исход переговоров повышались.

— Говори, что придумал, — Майор не стал размениваться на вежливость, — у меня времени в обрез.

— Мы можем договориться о компенсации за доставленное беспокойство, — вкрадчиво начал Франт, — на определённых условиях, конечно.

— Пять человек и две единицы техники безвозвратных потерь ты называешь беспокойством?! — Майор нахмурился и повысил голос.

— Вот только не надо разводить демагогию, — раздражённо дёрнул плечом куратор, — ведь согласитесь, получить хоть что-то, взамен утраченного, лучше, чем вовсе ничего. Или я чересчур заумно изъясняюсь?

Франт не удержался от лёгкой шпильки в адрес военных, но ответом было лишь тяжёлое молчание. Подождав несколько секунд он продолжил монолог.

— Вы же понимаете, что ничего не можете мне предъявить. Официально, я имею в виду. Да, Фома на меня работал, и что? Даже ваш ментат подтвердил отсутствие исходящего от меня приказа на ликвидацию ваших людей. Поэтому — только компенсация. Пять красных жемчужин, — куратор покачал пакетиком перед носом офицера, — и только в том случае, если согласитесь сделать для меня кое-что.

— Чего ты хочешь? — кровь прилила к лицу Майора.

— Мне нужно ваше молчание. Не надо никому знать, что я имею отношение к банде Фомы, — Франт заметил реакцию собеседника на свои слова и постарался немного сгладить острые углы, — я понимаю, что мало, но это всё, что у меня есть с собой. Банковской системы, к сожалению, в Улье нет — чека не выпишешь. Могу расписку написать, если потребуется, но вы сами знаете цену подобной писанине.

Майор скрипнул зубами. Вот ведь скользкий тип. И что самое обидное — он во всём прав. Менять пролитую кровь на деньги — самое последнее дело. Но не отпускать же его просто так. Пусть этот хлыщ хоть финансовое наказание понесёт. Минуту поразмышляв, офицер вырвал из руки Франта пакет и тут же передал его стоящему рядом капитану.

— Отдашь зампотылу, — коротко распорядился Майор и развернулся, собираясь уходить.

— А как же наше соглашение, господа офицеры, — куратор всё же хотел услышать подтверждение сделки.

— Договорились, — бросил хозяин Перевалка через плечо с недовольными интонациями.

— Эм… И ещё один вопрос, если позволите, — Франт вновь остановил военных, — нет, пожалуй, два.

— Ну?

— Что, собственно, в посёлке происходит? И сняты ли с нас ограничения к передвижению? — куратор не любил непонятностей и привык расставлять точки над «и».

Безопасник глянул на командира, получил от него молчаливое согласие и проговорил в рацию слова команды. Бронетранспортёр тут же рыкнул двигателем, выпустил вонючую струю выхлопа и рванул с места. На второй вопрос ответили, остался без объяснений первый.

— И всё-таки… — начал было куратор, но Майор его оборвал.

— Орду ждём. Часа через три, — будничным голосом сказал он, и пошёл прочь, увлекая за собой капитана.

Франт застыл с разинутым ртом и поднятой в вопросительном жесте рукой. Оппонент его всё-таки уделал. И ещё как. Новость, донесённая всего пятью словами, была из разряда ошеломляющих. Тем более для гражданского человека. Приходил в себя куратор долго. Минут десять он простоял мраморной статуей, прежде, чем смог пошевелиться. И ведь понимал, что теряет драгоценное время, но справиться с охватившим разум ужасом никак не мог. Расстояние до ворот куратор преодолел деревянной походкой, напоминая движения Буратино, когда тот делал первые шаги.

— Давильщик!!! — заорал Франт, едва открыв калитку.

— Я! — тут же подскочил институтский майор, вытягиваясь по стойке смирно.

— Грузи людей и уходим отсюда! — в голосе куратора проскакивали истерические нотки, — пять минут у тебя!

— Почему такая спешка, босс? — решил показать свою заинтересованность офицер.

— Выполнять! — взбеленился Франт в крике срывая голос, — бегом, я сказал!

Давильщик осёкся и кинулся поднимать людей, а крики его пошедшего в разнос начальника уже раздавались из дома.

— Ветер, забирай своих дуболомов и жди меня в машине, — теперь попал под раздачу командир личной охраны, — живо, живо, живо!

Три сержанта и лейтенант выскочили из дома, как будто их сраным веником подгоняли. Через тридцать секунд они сидели по местам в заведённом «Фалькатусе». А ещё через минуту по крыльцу сбежал Франт, прижимая к животу саквояж, и нырнул в люк с лёгкостью легкоатлета.

— Поехали, — донёсся из салона его голос, теперь звучавший фальцетом.

Люк закрылся, машина тронулась, боднув отбойником не открытые до конца ворота, и рванула к первому КПП. Ждать Франт никого не собирался — своя шкура дороже. Давильщик слегка охренел от таких раскладов, но важность ситуации прочувствовал. Чуйка старого приспособленца не подвела. Он прыгнул в свой БМП и скомандовал отправление. Бронемашины проскочили пропускной пункт через две минуты после «Фалькатуса». Их даже проверять не стали. В спешке экстренного сваливания, инициированного куратором, институтские бойцы даже ворота закрыть забыли. Как, собственно, и своего наблюдателя, попавшего в плен к военным, и Монгола, запертого в подвале.

Глава 20

— Не знаю, как будет с местной Ордой, но Батыя мы бы точно победили, — Майор шутил бодрым голосом, стараясь поднять настроение своим бойцам.

Судя по улыбкам, появившихся на суровых лицах воинов, ему это удалось. Основные приготовления к отражению нашествия закончились, осталась проверка на прочность. Стена была буквально утыкана разномастными, преимущественно крупнокалиберными, стволами. На улицу, идущую параллельно периметру, дополнительно выставили бронетранспортёры. Все, которые имелись в наличии. Вторая линия обороны. На случай самого неблагоприятного исхода.

— Товарищ командир, разрешите обратиться, — патрульный кричал издалека, размахивая на бегу руками, — мы там чёрномундирника нашли.

— Какого чёрномундирника, где? — опешил Майор, он, если честно, больше никаких новостей не хотел, хватало ему уже.

— Да обыкновенного, институтского. В палисаднике, недалеко здесь.

— Ну и ведите его сюда.

— Так уже, товарищ командир, — патрульный ткнул пальцем в переулок, — вон же он.

Два бойца конвоировали человека в чёрной униформе, со скованными за спиной руками. Знаки отличия институтского спецназа и офицерские погоны с четырьмя маленькими звёздочками. Капитан Монгол, кому ж ещё быть.

… Монгол очнулся, пытаясь восстановить в памяти причины, по которым он здесь оказался. В тёмном сыром подвале с мокрыми стенами, низким потолком и густым запахом плесени. А когда вспомнил, то сочно выматерился, помянув Институт, Франта и всех его родственников, до седьмого колена. Потом понял, что забыл про Давильщика, и выругался снова, ещё цветистее. Оценить свои поступки словами «великого и могучего», сил уже не осталось. Сломанные рёбра, знаете ли, не способствуют ораторскому искусству.

Да что там ораторствовать. Дурак, он дурак и есть. Нашёл перед кем свою порядочность демонстрировать. Тьфу! Бисер перед свиньями… По-другому и не скажешь. Самокопания, впрочем, надолго не затянулись. Слишком уж место неподходящее. Монгол завозился, дополз до стены и там уселся, максимально разгрузив болевший бок. Эх, живца бы сейчас хлебнуть двойную дозу, да мяса жареного большой кусок. Мигом бы всё прошло. Но чего нет, того нет. Капитан прикрыл глаза, припоминая медитативные техники, пробуя восстановить силы доступными методами.

Сколько времени пролетело за этим занятием, капитан не знал, но вдруг услышал… Нет, совсем наоборот. Ничего не услышал. В том смысле, что за дверью и наверху воцарилась тишина. Если раньше доносились голоса, шаги над головой, пыхтение охранника, то сейчас весь этот шум прекратился. Монгол подобрался к двери своей темницы. Прислушался. Точно ничего. И судя по всему, никого. А это в корне меняет дело.

Хоть, официально за капитаном и не числилось никаких способностей, но Дар у него всё-таки был. Слабенький, неразвитый, но был. Монгол мог перемещаться в пространстве. Телепортироваться, если выражаться привычной терминологией. Причём полностью игнорируя препятствия. Беда заключалась в том, что расстояние перемещения было не велико. Сантиметров тридцать пять от силы. Монгол и не понял сразу, что это Дар, когда случайно его активировал. Подумал сперва, что просто оступился.

Капитан поначалу пытался его развивать, но потом бросил. Накладно выходило и без особого прогресса. Прибавка в полтора сантиметра на стакан съеденного гороха, не самый желанный результат. А какие препятствия преодолевать таким способом? Не на каждый забор хватит. Да и перелезть — быстрее выйдет. И безопаснее. Застрять в толще бетонной плиты — удовольствие сомнительное.

Но сейчас Монгол был готов рискнуть. Он встал и подошёл вплотную к порогу, уперевшись носками сапог в приступок. Глубокий вдох и активация дара. Впритирку, но получилось! Холодный металл дверного полотна ожёг ягодицы прямо через плотную ткань форменных штанов. Но это, скорее, от страха показалось.

Капитан, не теряя времени, застучал каблуками вверх по лестнице. Дальше, всё пошло проще. Ни одной закрытой двери не встретилось. Выскочил в распахнутые ворота на улицу и побежал вдоль домов. В каком-то палисаднике споткнулся, упал. Там его и нашёл патруль…

— Похоже, у вас были сильные разногласия с институтом, — Майор придирчиво оглядел пленника, — или конкретно с Франтом?

Бывший институтский спецназовец в ответ лишь криво усмехнулся. Слова были не нужны, и без них всё ясно.

— Я много слышал про вас, капитан, — продолжил военный, — и в основном хорошего. Поэтому хочу пригласить вас присоединиться к нам. Если, конечно, нет каких-то личных ограничений. Да снимите уже с него наручники кто-нибудь!

Последние слова адресовались патрульным и были равнозначны приказу. Один из поддерживающих Монгола парней достал из подсумка ключ и отомкнул оковы. Капитан с облегчением распрямился, насколько позволила боль в повреждённых рёбрах, и стал растирать натёртые запястья. Насмешка судьбы, так это называется. Ещё недавно раздумывал, как бы из Перевалка личный состав к себе переманить, а тут, смотри-ка, ответное предложение. Майор, тем временем продолжал говорить, словно Монгол уже согласился.

— С занимаемой должностью мы потом определимся, если выживем, конечно, — и, в ответ, на недоумевающий взгляд капитана, пояснил, — Орду ждём, а людей не хватает. Вы сейчас давайте в медпункт. Ребята проводят. Там вас девчата в порядок приведут и вколют чего-нибудь обезболивающего. Лекарь-то наш на выезде. Да, и скажите, чтобы накормили человека.

Патруль ушёл, сопровождая капитана уже как гостя, а минут через пятнадцать началось.

— Вижу множественную цель, удаление семнадцать с половиной километров, — рации выдали в эфир голос командира артиллерийского подразделения, взявшего на себя обязанности корректировщика, — Град один, готовность к залпу.

— К залпу готов, — тут же ответил оператор у пультов запуска первой четвёрки машин.

— Огонь!

Взвыли пусковые установки, выжигая землю позади себя реактивными струями. Ракеты устремились к цели, исчеркав синеву неба дымными хвостами. Сказать, что вскоре земля дрогнула, было бы преувеличением, но бойцы почувствовали под ногами ощутимую дрожь. Через некоторое время донеслась череда гулких разрывов.

— Есть накрытие, — корректировщик довольным голосом поделился своими наблюдениями, — могут оставаться единичные цели. На местах — не зевайте.

По стене прокатился гул радостно-удивлённых голосов. Бойцы не могли поверить, что получилось так легко справиться с первой волной нашествия. Майор с удовольствием слушал непристойные шутки и смех своих людей и не собирался их одёргивать. Когда ещё получится загнать боевой дух личного состава на подобную высоту.

Оказалось, что главный артиллерист не ошибался. Единичные цели не только выжили, они даже не подумали остановиться. Две особи. Два огромных элитных монстра рвались к посёлку, не обращая внимания на то, что остались в одиночестве. Их заметили разведчики, с камер квадрокоптеров. Километров с трёх. Один ломился через посадку — его заметили по падающим кронам деревьев. Второй бежал по полям, поднимая за собой клубы пыли.

По лесополосе отработали «Сани». Миномётчики постарались на славу. На учениях они бы точно получили оценку в пять баллов. Даже от самых предвзятых экзаменаторов. На участке, триста метров в диаметре, не осталось ни одного растения. И в центре изрытой воронками плеши лежала недвижимая туша, растерзанная осколками мин.

Второго монстра угомонили танкисты. Удивительно, но понадобился им для этого всего один выстрел. Особого мастерства демонстрировать тоже не потребовалось. Тварь пёрла через пашню с энтузиазмом разъярённого носорога. Практически прямая наводка. И в пределах прицельной дальности.

Подкалиберному снаряду понадобилось чуть больше секунды, чтобы преодолеть два километра до цели. Звук попадания был такой, словно врезали двенадцатикилограммовой кувалдой по чугунной плите. Металлокерамический сердечник впился в лоб чудовища и застрял в костяной броне, войдя вглубь черепа на две трети. Но заражённому хватило. Элитник рухнул на полном ходу, зарываясь в рыхлую землю. Последний монстр из первой волны.

Хозяин «Одноглазого рубера» организовал снабжение бойцов горячим питанием. Раз уж непосредственно в боевых действиях не участвует, хоть так поможет стабу, ставшим родным домом. Персонал гостиницы, воспользовавшись передышкой, развозил ужин на выделенном под это дело пикапе. Сумерки только начинали сгущаться, но фонари уже включили. Немного рано, но пусть лучше будет. Расходы наэлектричество сейчас — наименьшее из бед.

Насладиться ресторанным меню бойцам в полной мере не удалось. Появились неприятные шансы самим выступить в роли главного блюда. Неприятные и крайне вероятные. Заражённым нет дела до разнообразия, им вполне достаточно мяса. Человеческого. Даже без гарнира.

— Вижу множественную цель, — новые слова корректировщика создавали устойчивое ощущение дежавю, — удаление семнадцать с половиной километров. Град один — готовность к залпу. Град два — готовность к залпу. Град три — готовность к залпу.

— Готов.

— Готов.

— Готов.

— Первый, залп!

Около «Одноглазого рубера» снова завыло. Ракеты, подхлёстываемые реактивными выхлопами, покинули направляющие. Продукты сгорания твёрдого топлива добавили серых оттенков сумеречному небу. Послышался грохот первых разрывов.

— Частичное накрытие, — в голосе корректировщика сквозила напряжённость, — твою мать, да сколько ж вас тут!

Десять минут субъективно расползлись на полчаса. Аппетит у бойцов пропал начисто. Хотя нет, не у всех. Несколько человек торопливо доедали свои порции. Остальные бойцы, слегка нервничая, принялись в который раз проверять оружие и боекомплект. По улице, ставшей по своей сути рокадой, протарахтел грузовик. Машина везла заряды для отстрелявшихся установок.

На угловую вышку поднялся Монгол. Здесь ему место определили. В помощь пулемётчику, стоявшему за станком КПВ. Второй человек в любом случае не помешает. Короб с патронами поднести, с перезарядкой помочь побыстрее управиться, да мало ли что ещё. Да и огневая мощь возрастёт — капитану выделили «Печенег», знакомый ему ещё по службе в старом мире. Калибр семь, шестьдесят два серьёзных заражённых не проймёт, но жёлтый сектор выкосит уверенно. До лотерейщика включительно.

Девчата в медпункте подлечили Монгола, насколько это было в их силах. Накачали обезболивающими препаратами, вкололи витаминов и даже влили внутривенно банку глюкозы. Правда, последнюю процедуру им пришлось проводить принудительно, практически силком уложив отнекивающегося пациента на кушетку.

Пока капитан капался, они притащили для него еды. Тот самый вожделенный кусок жареного мяса. Большой, сочный, с картофельным пюре и овощами, в качестве гарнира. И приготовили двойную порцию живца — самое лучшее лекарство в подобных случаях. Напоследок ещё и тугую иммобилизирующую повязку наложили, перемотав офицера от подмышек до пупка. На этом и отпустили, строго наказав беречь здоровье и заглядывать при случае.

Так что Монгол чувствовал себя гораздо лучше, чем когда заходил в медпункт. Не настолько, конечно, чтобы вот так сразу взяться за пехотный пулемёт, но здесь уж ничего не поделать. Мужик он, или где? Да и глупо было отсиживаться за четырьмя стенами в ожидании Орды. Если заражённые прорвутся — сожрут вместе с бинтами и сломанными рёбрами. А коли так и так погибать, то всяко лучше с оружием в руках, борясь за свою жизнь и жизнь людей, оказавших гостеприимство. Вон, хотя бы за тех же девчонок в белых халатах.

— Град два, залп! — корректировщик выкрикнул следующую команду и ракеты полетели со стороны ремонтной зоны.

— Сука! — послышалось в динамиках, вместо привычного рапорта о результате стрельбы. Видимо, что-то пошло не так, как хотелось, — миномётчики, дальний рубеж. Беглый огонь.

Дальний рубеж, это значит — работают «Сани». На максимальной дистанции. Часто захлопали выстрелы, миномёты вступили в бой. Расчёты работали как заведённые, в четыре руки на каждый комплекс. Их синхронные движения напоминали старинную механическую игрушку — «Мужик и медведь». В которой соответствующие персонажи, вырезанные из дерева поочерёдно лупасят молоточками по наковальне. То мужик, то медведь, то мужик, то медведь… Так и миномётчики сейчас: согнулся — распрямился, подхватил хвостатую мину — сбросил её в ствол. Выстрел. Очередь напарника. Согнулся, распрямился. Выстрел. Главное — чтобы радикулит в поясницу не вступил. Мужики только в раж вошли, но их оттормозила новая команда корректировщика.

— «Саням» отбой, цель прошла рубеж. Третий Град, залп!

Грохнуло возле складов. Вечерние сумерки разметало вспышками выхлопов. И тут же зарокотали близкие взрывы боеголовок. Четыре километра для такого оружия — это практически рядом. На этот раз земля действительно дрогнула. Безо всяких художественных преувеличений.

— Есть накрытие!

Раздавшиеся было радостные возгласы бойцов осеклись продолжением рапорта.

— Продолжаю наблюдать разрозненные групповые цели, движущиеся в направлении Перевалка, — голос главного «Бога войны» буквально источал злость и недовольство, — миномётчики, готовьте «Подносы».

Результаты работы систем залпового огня, действительно, могли быть поубойней. Четыре установки могут своими ракетами шестьдесят гектаров накрыть одновременно. А это — капец как много. В общем, эффективно сработали лишь первая группа «Градов» и миномётчики. Вторая четвёрка машин лишь хвост заражённым подпалила, уложив все сто шестьдесят ракет позади толпы. Корректировщик, видимо, с упреждением чего-то напутал. А третий залп пришёлся в одно место — расчёт по запарке продублировал прицелы на всех установках. И тем не менее артиллеристы ощутимо уменьшили количество чудовищ. Иначе обитатели посёлка не пережили бы вторую волну нашествия.

— Ни хрена себе, разрозненные группы, — прокомментировал чей-то громкий возглас появившихся вдалеке заражённых.

— Не ссы, попасть легче будет, — тут же откликнулся весёлый голос с более позитивным настроем.

На фоне алеющей полоски закатного неба были отчётливо видны движущиеся фигуры, слившиеся за дальностью расстояния в одну сплошную полосу. Хорошо, хоть по фронту неглубокую. Но это больше от страха показалось. Наложение перспективы и всё такое. Радиолокационные станции наблюдения ведь неглупые люди придумали. И если прибор говорит, что цели разрозненные, значит, так оно и есть.

Танки практически одновременно шевельнули хоботами орудий — стрелки уточняли прицел. Вот им фиолетово на плотность бегущих мишеней. Дальномер показал прицельную дальность — надо стрелять. А если враг в пределах прямой видимости, так тем более. По самым большим. Их надо в первую очередь обезвредить. Оглушительно бабахнули первые выстрелы. Две громадные твари покатились кубарем, третья охромела и сбавила темп, но зато остальные ускорились, словно их плетью отходили.

На одной из угловых вышек поддал басов узнаваемый голос пулемёта Владимирова. У бойца сдали нервы, и он шпарил непрерывной очередью на предельном расстоянии эффективной стрельбы. Совершенно понятно, что в конкретном случае об эффективности говорить не стоило.

— Куда ты лупишь, баран! — Монгол оттащил горе-пулемётчика от станка, схватив его за шиворот, — вставай за «Печенега» у него ствол выдержит твои выкрутасы. Как скажу — патроны подашь.

На стене уже грохотали «Корды» и «Утёсы», часто хлопали автоматические гранатомёты. Последние, правда, больше для спецэффектов. Как ни крути, а выстрелы ВОГ-30 слабоваты против биологически активной брони развитых тварей. Их осколки не сильно досаждали даже руберам, а уж элите, так тем более. Разве что в удачное место прилетит или граната совсем рядом взорвётся. Действие ударной волны не самая приятная штука.

Монгол прижался к плечам парные упоры и взялся за рукояти управления огнём. С других вышек только начали стрельбу. Прицельную, экономную, в щадящем режиме. Как учили. Там, судя по всему, парни поопытнее и с нервами у них всё в порядке. Капитан углядел в толпе матёрого рубера и вдавил гашетку. Дудукнула короткая очередь на пять патронов. Чудовище споткнулось и закувыркалось по земле. Один есть, следующий.

А перевалковский боец, в свойственной ему манере, насиловал единый пулемёт. Так из шланга поливают, как он стрелял. Короб на двести патронов выпустил меньше чем за минуту, не отрывая пальца от спускового крючка. Ещё и орал что-то при этом. Что — в какофонии боя было не разобрать. Хотя куда-то он нет-нет, да попадал. При таком темпе стрельбы, вполне вероятно. И то ладно — с паршивой овцы, хоть шерсти клок.

Монгол недовольно качнул головой, не отрываясь от основного занятия — дал же бог напарничка. Ему надо было ранцевый огнемёт выдать. Чтобы при таком отношении к оружию, этот Аника-воин и его запорол. Запорол и сгорел бы к хренам вместе с остатками горючей смеси. Ну, или на переподготовку направить. Тоже вариант. Только наставника подобрать самого злоедучего, чтобы правильные навыки в костный мозг вбил. Головного-то нету. Пока капитан расстрелял первую ленту, сосед по вышке заканчивал второй короб.

— Перезарядка, — рявкнул Монгол.

Горе-стрелок чуть пулемёт за ограждение не уронил от неожиданности. Умудрился поймать в самый последний момент. Тупой, но ловкий. Не всё ещё потеряно. Капитан снова покачал головой. На этот раз сокрушённо. Точно ловкий. Скорость, с которой парень заправил новую ленту в крупнокалиберный пулемёт, побила все нормативы.

Два танка умолкли. Стены перекрыли им траекторию стрельбы. Работать продолжало единственное орудие. Но зато подключились миномётчики. Корректировщик забил весь эфир, толкуя про углы возвышения и горизонтального наведения, сыпал какими-то цифрами, но, что самое интересное, парни его отлично понимали. Поколдуют с прицелом, покрутят рукояти наведения, и мины кучно ложились в самые многочисленные группы монстров. Вздымались клубы взрывов, после которых мало кто оставался на ногах. А с теми, кто всё же умудрялся выстоять, занимались уже персонально. С вышек. Или танкисты башню доворачивали. Твари, способные пережить сочетанное попадание пяти восьмидесятидвухмиллиметровых мин, заслуживали особенного внимания.

Набегающее скопление монстров редело прямо на глазах. С каждым преодолённым метром. Плотность автоматического огня сказывалась. Самых крутых монстров из тех, кто остался после применения реактивной артиллерии вынесли танкисты. Ещё на дальних подступах. Повезло, что их не так много было.

Многочисленные бегуны, лотерейщики и топтуны, вообще, ложились пачками. Кусачей и руберов прицельно с вышек повыбивали. На стенах бойцы тоже ерундой не занимались, да и миномётчики грамотно сработали. До внешней границы минного поля вокруг посёлка смог добраться единственный элитник. Могучая, по-настоящему матёрая тварь. Такого монстра хватило бы на весь посёлок, доведись ему прорваться внутрь периметра. Но чудовище было уже на последнем издыхании. Ему, похоже, ещё от «Градов» досталось. А потом ещё и добавили. Пару раз его точно миномётчики накрывали. Танкисты его и прикончили. Последним зарядом из боекомплекта. Очень удачный ракурс выдался. Стрелок вбил бронебойный снаряд прямо в основание черепа. Чудовищная голова отлетела далеко в сторону и элитник рухнул, как подкошенный. Его могучее сердце билось ещё минуту, заливая землю чёрной кровью из порванных артерий.

Последнюю тварь, последним снарядом, на последних лучах закатного солнца. Прямо романтическая концовка для героического произведения получилась. Но все отдавали себе отчёт, что это далеко не финал. Даже безумный пулемётчик рядом с Монголом. Если найти время и поразмыслить, то можно представить, что ожидает впереди. Представить и испугаться до мокрых подштанников. Но времени на раздумья никто давать не собирался.

— Всему личному составу объявляю благодарность, молодцы, ребята! — в эфире раздался бодрый голос Майора, — работают дежурные караулы и посты дальнего обнаружения. Остальным отдыхать. После отражения нашествия всем будет выписана материальная премия в размере годового оклада.

— Если выживем, — эти слова Майор произнёс тихим и вовсе не весёлым голосом. И после того как выключил рацию.

Глава 21

— Всё, господа, представление окончено, можете расходиться, — недовольно прогудел Бекон в сторону деревенских, когда маленькая процессия подошла к зрителям, — а вы, пошли за мной. И вы тоже.

Последние слова адресовались и рейдерам и перевалковским бойцам. Могучий байкер снова присвоил верховное руководство себе, ни с кем при этом не посоветовавшись. Как обычно. Впрочем, никто бы и не возражал. Уж очень ловко у Бекона командовать получается. В смысле организации людей и принятии верных и быстрых решений. План дальнейших действий уже созрел в голове главного «Ангела». Он его тут же и довёл до личного состава, обождав немного, пока все соберутся в общем дворе гостевых домов.

— Значит так, поступаем следующим образом. Прапорщик! — Бекон нашёл глазами командира БРДМ, — выводи технику на дорогу, грузи людей и жди меня. Походный ордер скажу через пять минут.

— Есть, — последовал короткий ответ, и тут же прозвучали слова команды, — по машинам!

Под дробный стук сапог военные побежали исполнять полученные распоряжения. Номинально старшим офицером был, конечно, знахарь. Но медик — это ни разу не полевой командир. Не тот у него профиль. Поэтому пусть лучше прапорщик рулит подразделением. Ему даже объяснять нечего не пришлось. С полуслова понимает. Военная косточка, что тут скажешь ещё.

— Ворот! Ты, Голый, Веник и Рыжий в пикап, остальные в броневике поедут. Идите, готовьтесь.

Рейдер не стал тратить лишних слов, лишь хлопнул Голого по плечу, махнув остальным рукой.

— А мы немного пошушукаемся, — Бекон притормозил, собравшихся было тоже идти, Эскулапа и Ракшаса с Халком.

— Смотрите, что я хочу предложить, — проговорил байкер в ответ на заинтересованные взгляды остановившейся троицы, — то, что ты носитель Даров золотой жемчужины — уже секрет Полишинеля. Или станет таковым, в скором времени. Слухи по кластерам быстро разлетятся. Поэтому, в силу поменявшихся предпосылок, предлагаю поменять первоначальный план и отправиться в Перевалок. И ближе, и в обиду нас там не дадут. Друзья у нас в стабе есть. Передохнём заодно, с техникой разберёмся. Да и людьми, думаю, обрастём. Если, конечно, нет принципиальных возражений.

Бекон вопросительно посмотрел на рейдеров. Те в ответ синхронно пожали плечами, заметили это и улыбнулись. Тоже одновременно. Как бы то ни было, но Халк с Ракшасом уже приросли душой к «Ангелам». Незаметно для себя. Уж больно уютно было рядом с громадным байкером и его ловкими бойцами. Спокойно и уверенно. Какое бы мракобесие вокруг ни творилось. Ощущение крепкого плеча, команды и прикрытого тыла. Такое дорогого стоит. Терять совсем не хотелось. Молчаливое согласие с идеями Бекона нарисовалось на лицах парней само собой.

— Вот и чудненько, — могучая рука приобняла Эскулапа за плечи, — а ты, милый друг, с нами поедешь, мне так спокойнее будет.

Транспорт сборного отряда уже выстроился на обочине центральной улицы и молотил двигателями на холостых оборотах. Бойцы ожидали дальнейших указаний. Провожать гостей вышли Дед Макар и Тётка Маланья. Да уже и не тётка вовсе. Скорее девка. Крепко сбитая и пышущая здоровьем.

— Ну что? Пришло время прощаться, — Бекон, как старший командир, говорил от лица всех отъезжающих, — спасибо вам, хозяева, за доброту и гостеприимство. С удовольствием остались бы ещё, да дела не ждут.

С этими словами рейдер крепко пожал руку председателю и смачно поцеловал Тётку Маланью в губы. Та зарделась от удовольствия, но засмущалась и спрятала лицо в платок. Дед Макар аж крякнул от такого проявления дружелюбия. Потом решил, что от него не убудет, приосанился и взял ответное слово.

— В добрый путь, дорогие гости, — церемонно провозгласил он, — заезжайте, коли случится оказия. Вам всегда будем рады.

Ну вот и всё, пожалуй. Должные приличия соблюдены. Можно ехать. Бекон развернулся к колонне машин.

— Ворот — головной дозор! Порядок движения — «Кайман», «Урал», БРДМ, — громогласный бас «Ангела» обозначил походное построение, — отправляемся!

Пикап тронулся с места, занимая предписанное положение. Бекон подбежал к броневику, сунул голову в боковую дверь и тут же согнал Ракшаса с переднего сиденья.

— Дуй-ка ты, парень, в десантный отсек. Дорога дальняя, опасностей много, а я с этими игрушками, по-любому лучше управляюсь, — под игрушками байкер подразумевал стволы боевого модуля.

Ракшас и спорить не стал. Чего время тратить, если «Ангел» прав на сто процентов. Рейдер молча перелез назад и занял пустующее кресло. Мямля с неразлучным Пузом уже сидели на привычных местах. Эскулап с интересом разглядывал внутреннее устройство незнакомой машины.

— Ну что, здоровяк, — Бекон угнездился на командирском сиденье и хлопнул водителя по плечу, — поехали!

Другой, на его месте от такого хлопка в дверь бы влип. Но Халк только усмехнулся и прижал педаль акселератора, вывода «Каймана» на дорогу. Следом потихоньку покатился «Урал» и самым последним тронулся БРДМ. Ворота открылись, и колонна двинулась в путь. Часы показывали десять утра.

Едва проехали памятный перекрёсток, Бекон взялся за рацию.

— Проверка связи. Разбирайте позывные, — проговорил он в микрофон переговорного устройства, — Тундра, Кайман, Урал, Броня. По порядку движения. Как слышите?

— Тундра. Принял. Слышу хорошо, — раздался ясный голос Ворота.

— Урал. Принял. Нормально, — динамик прохрипел следующий ответ.

— Броня. Принял. Слышу, — опознался прапорщик из БРДМ.

— Всем машинам. Скорость движения — семьдесят. Дистанция — тридцать метров. На закрытых участках ускоряемся, — Бекон продолжал давать указания, — Тундра, оторвись метров на пятьсот. Что-то не понравится — докладывай. Броня, на тебе контроль тылов. Не зевайте. Отбой связи.

Экипажи обозначили понимание приказа. Пикап тут же ускорился, уходя далеко вперёд. Башня БРДМ развернулась на сто восемьдесят градусов. Бекон отложил рацию и откинул крышку люка над головой. В салон ворвался свежий утренний воздух, принеся с собой ароматы полевых цветов и полыни.

Размеренная монотонная езда — процедура не для слабонервных. Вырубает практически сразу, если делать особо нечего. Мямля со своим охранником заснули на первом десятке километров. Эскулап погрузился в собственные размышления, но вскоре размеренное покачивание подвески доконало и его. Ракшас крепился дольше всех, но, в конце концов, тоже сдался и задремал в неудобной позе, свесившись набок. Активными оставались лишь Халк и Бекон, поскольку у обоих были занятия. И немалая мера ответственности вдобавок.

Первый час перегона прошёл без происшествий. Колонна то ускорялась, проезжая лесистые участки, чреватые засадами, то снова выравнивала темп до оговорённых семидесяти километров в час. От головного пикапа поступали редкие доклады. Стрелок замыкающего броневика методично водил жалом пулемёта, контролируя местность позади отряда.

Ракшас внезапно дёрнулся, стукнулся локтем о броню и проснулся, шипя от боли. Потёр ушибленное место, выругался шёпотом, после чего затряс головой, разгоняя остатки сна. Бекон заметил движение среди безмятежности сонного царства и повернулся к рейдеру.

— Ты чего, парень? — «Ангел» тоже старался говорить шёпотом, чтобы не разбудить спящий экипаж.

— Да так… Привиделось, — Ракшас небрежно махнул, — не заморачивайся.

— Погоди, ты, руками махать, — Бекон заметно подобрался, — ну-ка, рассказывай.

— Да что ты привязался.

— Рассказывай, говорю!

Учитывая трепетное отношение гиганта к мистической составляющей Стикса, отделаться от него просто так не получится. Тем более после того, как «Ангел» взял на себя ответственность за носителя Дара золотой жемчужины. Да и стоило поговорить, наверное. Ракшасу отчего-то стало не по себе. Вот так — вдруг. На фоне абсолютного спокойствия и царящего вокруг умиротворения. А Бекон ведь признанным старожилом Улья считается. К его мнению стоит прислушаться. Ракшас вздохнул и подвинулся ближе к байкеру. Халк нет-нет косился в их сторону и прислушивался к беседе. Беспокоился за товарища.

— Да приснилась жуть какая-то. А что конкретно — и не вспомню. Пасти оскаленные, лапы, когти… Проснулся от захлестнувшего страха, — рейдер зябко поёжился и рефлекторно помассировал грудную клетку в районе сердца, — до сих пор не отойду. И тяжесть какая-то давит… Ожидание нехорошего, что ли.

Взгляд Бекона тяжелел с каждым произнесённым словом. После того как Ракшас замолчал, байкер скользнул глазами по лицу безмятежно сопящего Мямли и взялся за переговорное устройство.

— Всем машинам. Удвоить внимание. Тундра, тебя особенно касается.

— Что случилось? — не удержался от вопроса Ворот.

— Вот чтобы ничего не случилось, слушай меня и делай, что сказано! — веско бросил Бекон и отключился.

Колонна продолжала двигаться в прежнем ритме, только доклады от Ворота стали поступать чаще и стрелок БРДМ активнее крутил башней. Бекон тоже периодически прикладывался к пульту вооружений, медленно прогоняя оптику боевого модуля по кругу. Ракшас от нечего дела пялился в лобовое стекло, рассматривая пыльный хвост от идущей впереди «Тойоты». Тревожность никак не отпускала, сковав грудную клетку стальным обручем, отчего рейдер постоянно зевал и изредка делал глубокие вдохи.

В таком режиме прошло ещё полтора часа. Бекон в очередной раз осмотрел местность через орудийный прицел, внимательно разглядывая картинку в мониторе. После чего он выставил модуль по ходу движения и на несколько минут погрузился в размышления.

— Да не, ерунда какая-то получается, — Бекон развернулся к Халку с Ракшасом, чтобы поделиться своими мыслями, — мы сраного зайца за всё время не увидели, не говоря уже о других животных. Даже сорок нет.

«Ангел» вытянул шею, чтобы увидеть лицо Мямли. Тот спал, как младенец, устроившись на плече похрапывающего Пуза. Никаких признаков беспокойства сенс не проявлял, лишь иногда причмокивал во сне и пускал слюни.

— Ты ничего нового не ощущаешь, — Бекон внимательно посмотрел в глаза Ракшасу.

— Нового ничего, но и старое не проходит, — рейдер прижал ладонь к груди и втянул воздух ртом, — всё так же давит, зараза.

— Странно это, — задумчивым голосом произнёс «Ангел», — раньше всегда живность толпами бегала, заражённые попадались регулярно… А сейчас, как будто вымерли все. Затишье перед бурей, по-другому не скажешь.

— Подъезжаем к месту стычки с бандой Фомы, — доклад Ворота, раздавшийся из динамика, заставил Ракшаса вздрогнуть от неожиданности, — полкилометра осталась.

— Притормози там, — Бекон взялся за рацию, — всем машинам, короткая остановка через пятьсот метров. Каждый транспорт выставляет наблюдателя. Броня, Тундра, ваши стрелки остаются на месте.

Колонна спустилась с пригорка и выстроилась на правой обочине. Как раз напротив синего УАЗика и обгоревшего остова японского пикапа. Народ потянулся из машин на дорогу — размять затёкшие конечности. Ракшас распахнул дверь и полез на крышу «Каймана», приняв на себя роль постового. Бекон двинулся следом, немного задержавшись, чтобы разбудить экипаж.

— Эй, парень, просыпайся, — он затормошил сенса за плечо, — посмотри вокруг, есть кто?

— Один жёлтый, шестьсот метров, там, — Мямля даже глаза не открыл, лишь ткнул пальцем в сторону левого борта, свернулся калачиком на сиденье и продолжил спать.

— Лотерейщик на девять часов! — раздался крик Веника из кузова головного внедорожника.

— Не стрелять! — гаркнул Бекон, выскочив из броневика.

До заражённого было метров четыреста, когда он появился на опушке дальнего перелеска. Монстр бежал на восток, и траектория его движения как раз проходила между «Кайманом» и грузовиком. Ракшас вскинул штурмовой автомат. Лишняя предосторожность — стрелок БРДМ уже поймал чудовище в прицел своего пулемёта. Боевой модуль пикапа тоже навёлся на цель. Осталось лишь дождаться команды к открытию огня на поражение.

Лотерейщик вдруг притормозил и остановился. Было видно, как он переминается в нерешительности и втягивает ноздрями воздух. Совсем нетипичное поведение для прожорливой твари. Ещё одна капля в стакан с ядрёной паранойей главного «Ангела». Наконец, монстр перестал топтаться на месте, метнулся вправо, переходя в стремительный галоп, и скрылся за склоном холма. Только его и видели.

— Пять минут. Размяться и оправиться, — скомандовал Бекон и подозвал к себе прапорщика, — у тебя связь с посёлком есть?

— Нет, далеко очень, — отрицательно помотал головой военный, — километров с тридцати глядишь и возьмёт, да и то вряд ли.

— Вызывай постоянно, как свяжешься — доложи, — распорядился рейдер, поворачиваясь к «Кайману», — поехали, не нравится мне всё это.

— Всем экипажам. Порядок движения, дистанция — те же. Ускоряемся до девяноста, — проговорил Бекон в рацию, когда колонна тронулась.

— Для меня это предел, — ответили из едущего позади «Урала», — восемьдесят могу.

— Твою мать! — «Ангелу» не терпелось добраться до места и оказаться под защитой мощных стен Перевалка, — хорошо, восемьдесят.

Невысказанное беспокойство командира передалось его людям. Исподволь, потихонечку натягивая нервы. Халку приходилось сдерживать себя, чтобы не придавить педаль газа в пол. Остальные водители тоже нервничали. Это было заметно по сократившейся между машинами дистанции и по то и дело вспыхивающим фонарям стоп-сигналов идущего впереди пикапа. Голый управляющий внедорожником постоянно ускорялся.

— Эскулап скажи, а со вторым моим даром совсем всё плохо? — Ракшас задал знахарю терзающий его вопрос, — что ты там увидел, можешь подробней рассказать.

— Ты же знаешь, что в Улье понятия хорошо и плохо, очень относительны, — с удовольствием вступил в диалог лекарь, желая себя хоть чем-то занять, — там у тебя картина такая, словно… Блин! Сложно аналогию подобрать. Словно кусок дрожжевого теста об стену шмякнули, а середину ещё и паяльной лампой подпалили. Основное выгорело, но брызги-то остались. Следы, то есть. А дальше непонятно — есть несколько вариантов.

— И какие? — поторопил рейдер Эскулапа, увидев, что тот задумался и замолчал.

— Какие? Да чёрт его знает, — знахарь отвлёкся от своих размышлений и вернулся к беседе, — могут вовсе засохнуть и пропасть окончательно. Могут восстановиться в какой-то части и какие-то способности к тебе вернутся. Скорее всего, не все и не полностью, в этом случае. А, может, ещё и с плюсом. Ты же носитель Даров золотой жемчужины, забыл? Terra incognita. Остаётся только гадать и наблюдать. Точно предсказать невозможно. Время должно пройти.

— Печально, — грустно протянул Ракшас, — эти способности мне по-любому пригодились бы.

— Ну что же поделаешь — развёл руками лекарь, — они тебе один раз уже и пригодились. Считай, жизнь спасли. Чего большего желать. Ты смотри, осторожнее с желаниями. Улей слишком требовательных не любит.

— Это я уже понял…

За разговорами время текло незаметно, поэтому, прозвучавший из динамика, голос прапорщика обрушился как снег на голову. Точнее, как вылитое ведро ледяной воды, если сравнивать полученные эффекты. Мороз по коже, оторопь и перехваченное дыхание.

— Перевалок накрыла Орда. Две волны отбили, сейчас идёт третья, — кратко изложил суть дела командир боевой машины, — подробностей нет — связь оборвалась.

— Колонна, стой, — последовала реакция Бекона на плохие новости, — сука! Чего-то подобного я и ожидал.

Люди сидели в машинах молча, огорошенные известиями о самом страшном проявлении Улья. Всеобъемлющий ужас вытеснил из головы все мысли и сковал волю. Даже желания убраться отсюда куда подальше не возникало. В тоскливой тишине отсеков и кабин можно было расслышать гулкое биение сердец.

— Что делать будем? — Бекон развернулся к остальным.

— Ты как хочешь, а я поехал в Посёлок. У меня почти отделение бойцов и «Бардак» с крупным калибром. Очень даже пригодятся. Да и сам я гарнизонный медик, а там люди брошены, — Эскулап решительно открыл дверь и устремился наружу.

— Да погоди, ты, торопыга, — Бекон еле успел ухватить лекаря за рукав, — сейчас всё решим. Поспешность нужна при ловле блох.

Остановив Эскулапа, рейдер вновь взялся за переговорное устройство.

— Прапорщик, есть мысли, как попасть в посёлок и не быть при этом сожранным?

— Есть. Орда идёт с запада, значит, восточные ворота должны оставаться свободными. По крайней мере хочется так думать. Только свернуть надо вправо немного раньше, там есть дорога в объезд. Может и получится прорваться.

— Дуй вперёд и показывай маршрут. Урал за тобой, я замыкающий. Вот и решили, — невесело сказал Бекон, отложив рацию.

Что представляет собой Орда, все прекрасно понимали. Пускай только теоретически, поскольку пережить нашествие тварей редко кому удавалось, но хватало и этого знания. Инстинкт самосохранения бунтовал до истерики, отказываясь отправляться на встречу с тысячами заражёнными, обуянными жаждой крови и разрушения. Лишь чувство долга, дружбы и боевого братства помогало справляться с эмоциями.

Ракшас вдруг охватила непонятная дрожь. Ощущение ответственности за всё происходящее. И не перед кем-то, пускай даже этот неведомый кто-то сам Стикс, а перед собой лично. Страха не было, только уверенность в своих силах. В способности остановить, угомонить, обуздать. Любую напасть, чтобы она из себя ни представляла. От былой тревожности не осталось и следа. Грудь больше ничего не сковывало, дышалось легко, а голова была удивительно ясной.

И Халк и Бекон почувствовали, что с товарищем творится неладное и с беспокойством уставились на него в четыре глаза. Эскулап тоже начал о чём-то догадываться. Ракшас с улыбкой посмотрел на друзей.

— Вы же знаете, что я не могу поступить иначе, — он опередил ответом невысказанный вопрос.

В замкнутом пространстве «Каймана» гулко прозвучал плеск воды, и Ракшас исчез, будто его и не было.

Глава 22

На памяти Майора, это была самая беспокойная ночь, за всё время, прожитое в Улье. Хоть ничего чрезвычайного и не происходило. Можно сказать обыденная рутина любого пограничного стаба. Да и не пограничного тоже. Караулы, патрули, дежурные смены, регулярные обходы периметра и перекличка по расписанию. Заснуть удалось только самым убеждённым фаталистам. Для которых слова «чему быть — того не миновать», являются непреложной аксиомой и принципом жизнедеятельности.

Время тянулось как не разогретый битум, добавляя неприятных ощущений. Гадать, когда же наблюдатель отрапортует в очередной раз — вижу множественную цель, и надеяться этих слов не услышать. Всматриваться до рези в глазах в темноту с желанием ничего не увидеть. Всё это выматывало до предела. Вот уж верно сказали — ожидание смерти хуже самой смерти. Настолько надоело ждать и бояться, что хоть иди и подгоняй заражённых.

Когда рассвело, стало немного легче. Отчасти потому, что утомившие за ночь страхи сменила бодрящая злость. Та злость, которую испытываешь, когда кто-то опаздывает на оговоренную заранее встречу. Но уж лучше пусть так будет. Для боевого духа полезнее.

Стрелки часов методично отмеряли новый день, но ни один монстр не спешил обозначиться. Даже случайных не было. Хотя, для не чуждых каннибализма монстров были целые поля засыпаны падалью. Уж кто-то должен был польститься, на обилие свежей мертвечины. Но даже самый завалящий пустыш не появился. Тишина. И в оптике биноклей, и на радарах.

Личный состав уже утренний моцион успел закончить, с завтраком заодно. Тут, кстати, опять содержатель «Одноглазого рубера» расстарался, ещё немного приподняв бойцам настроение. Если не быть совсем конченным гундосом, то сытый желудок, хорошая погода и яркое солнышко в любом случае окажут своё позитивное влияние. А если еда заявляет претензии на изысканность, то удовольствие удваивается. На этот раз поесть удалось без помех. Не торопясь, со смаком.

Может, эти две волны чудовищ, и были той самой Ордой? А может, не следовало торчать на стенах всю ночь, и надо было собирать манатки и бежать, куда глаза глядят? Майор отбросил шальные мысли, как незаслуживающие внимания. Такое количество вооружённых людей ни в одном стабе не примут. И скитаться по кластерам, в поисках лучшей доли — тоже не вариант. Поэтому, стоим на месте и надеемся на максимально благополучный исход. Что ещё остаётся?

В затянувшейся паузе только один положительный момент был — боезапаса натаскать успели. К каждой огневой точке по четыре стандартных комплекта. И даже больше. Уж лучше потом обратно отнести, чем испытать нехватку патронов в самый критический момент.

Майор уже дважды обошёл позиции и успел переброситься словом с каждым бойцом. С кем пошутил, кому подсказал. А кого и отчитал за разгильдяйство. Попалась парочка раздолбаев. Но, как-бы то ни было, тревожность нарастала, и хозяин Перевалка отправился к наблюдателям. Где и провёл последние полтора часа, в компании связиста и корректировщика.

— Едрить-колотить, — вырвалось у артиллериста, когда противный сигнал зуммера возвестил о том, что в зоне действия появились объекты.

— Отставить эмоции, — одёрнул его командир недовольным голосом, — просто делайте свою работу.

— Вижу множественную цель…

Дождались, твою мать! Майор с минуту смотрел, как монитор заполняется зелёным свечением. Ни одной единичной отметки. Ни малейшего просвета. Сплошная масса, тускло мерцая, сползала по экрану вниз, не собираясь заканчиваться. Похоже, пиндец, приплыли! Пришла пора «последнего и решительного», как в песне поётся. Майор тяжело вздохнул и вышел из помещения. В том, что бой будет последним, никаких сомнений не оставалось, пускай самых призрачных.

На общем настрое не сказалось бы даже знание того, что на посёлок надвигается не всё количество нечисти, исторгнутой Пеклом. Рельеф местности исподволь разбил Орду на примерно равные части, отправляя заражённых по разным направлениям. Но даже трети от неисчислимого количества монстров, произведённых мегаполисами, Перевалку хватит за глаза. Офицер решительно направился на стену периметра. К бойцам. Там сейчас любая помощь будет кстати. А корректировщик уже бубнил в рацию, отдавая приказы, сообразуясь своему видению ситуации.

— Град один, Град два, после пуска перенацеливайтесь на ближнюю отметку. Если успеете перезарядиться, то стреляйте вместе с третьим. Если нет — по готовности. Повторяю. Первый залп по установленным рубежам, по команде. Последующие — по готовности. По ближней отметке. Сколько успеете сделать.

— Принял — три голоса операторов залповых систем слились в один.

— Град один, огонь!

— Есть накрытие, — через минуту раздался отчёт о результатах стрельбы, — определить степень урона затрудняюсь.

На мониторе у наблюдателя появилась заметная щербина в общей массе, которая, впрочем, быстро затягивалась набегающими заражёнными. Можно быть уверенным, что ни одна ракета не пропала впустую. Промазать по такому скопищу — это надо особенный талант иметь. А что толку-то, даже если и попали. Эффект воздействия для Орды — что слону дробина. Но это пессимистический подход и упаднические настроения. Категорически недопустимые в бою. Лиха беда — начало. Главное в таких случаях — не унывать.

«Уноешь» тут, когда вздохнуть некогда. После муторного ожидания, минуты летели со скоростью упившегося энергетиком мотоциклиста.

— Град два. Залп!

— Есть накрытие! — на этот раз запуск прошёл гораздо лучше, чем вчера, даже по голосу корректировщика было слышно.

Новая выемка в зелёном потоке на экране так же стремительно заросла. Лавина монстров преодолела отметку в десять километров. Но появились и хорошие новости. Скопление заражённых приобрела конечные границы и перестало угнетать масштабами разбушевавшегося стихийного бедствия. Сейчас на радаре уже не бескрайнее море чудовищ, а одно движущееся пятно, пусть и большое. Хотя хорошесть известий, всё же, была очень относительна. Ведь какая разница, раздавит тебя сорвавшейся двухтонной плитой, или отломившимся её куском в четыреста пятьдесят килограммов? И то, и другое — вещи малосовместимые с жизнью. Но тем не менее, оптимизма прибавилось.

— Миномётная батарея! Приготовиться открыть заградительный огонь! — голос командира артиллерии звенел от боевого азарта, — работаем «Санями», сколько мин хватит.

— Солнцепёкам приготовиться. Миномётчики — огонь!

Захлопали частые выстрелы. До Орды оставалось семь километров. Корректировщик бессознательно отметил ещё одну деталь. После каждого залпа, выкашивающего жутких особей в центре толпы, пятно отметки на радаре будто сжималось. Словно твари снаружи стремились заполнить пустоты внутри. Каким бы ни был механизм перемещений заражённых, но светящийся овал с неровными краями становился меньше. Причём настолько, что это можно было заметить невооружённым глазом. Эх, времени бы побольше, и пристрелянных рубежей почаще…

— Солнцепёки. Залп!

Взревели пусковые установки ТОС-1А, выпуская свои ракеты парами. Тяжёлые огнемётные системы звучали гораздо солиднее «Градов». Беда только, что их у Перевалка так мало. Мелькнула такая мысль у артиллерийского офицера, заметившего, как ещё ужалось зелёное пятно на мониторе радара. Вдали грохнуло, в небо поднялось два чёрных дымных облака. Грозные боевые машины отстрелялись и превратились в безобидные и бесполезные железяки.

— Перенацелить «Сани» на четыре километра и продолжать огонь. Град три, подтвердить готовность.

— Давно готовы, — тут же последовал ответ оператора.

— Залп!

На этот раз запуски завыли сразу из двух мест, создавая стереофонический эффект. Заряжающая команда первой батареи проявила чудеса скорости и успела зарядить три машины из четырёх. Чуть погодя, подала голос и вторая группа Градов, отстрелявшись одной машиной. Частые хлопки миномётных выстрелов на этом фоне остались незамеченными.

— Есть накрытие! Есть! — радостно заорал корректировщик в микрофон.

Результативность последнего залпа была потрясающей. Ни одно попадание не перекрыло другое и все они легли так кучно, что любо-дорого посмотреть. Гулко загремели взрывы, превращая заражённых в кровавую мешанину разлетающихся конечностей и потрохов. Густая смесь дыма пыли и огня замарало небо.

Ещё бы разок пальнуть. Хотя бы из четырёх машин. Но нет, пока парни перезарядятся, монстры уйдут в мёртвую зону. Похоже, что козырей реактивной артиллерии посёлок уже лишился.

— Расчётам залповых систем — усилить миномётную батарею. Заряжающей команде — отправиться к первому пропускному пункту, — отдал последнее распоряжение корректировщик, передавая свои функции наблюдателю, — капитан Колун, получайте пополнение.

— Принял, встречаю — отозвался безопасник.

Артиллерист побежал к миномётчикам, а связист начал монотонно оглашать расстояние до приближающейся Орды. Так они договорились.

— Три с половиной километра до цели.

По идее, со стен их уже должно быть видно. В подтверждение этой мысли, рявкнули пушки танков. Одиночные выстрелы переросли в частую канонаду. Пошла жара!

Майор стоял на центральной вышке и смотрел в бинокль. Несмотря на все успехи систем залпового огня, монстров оставалось ещё очень много. Как бы не больше, чем во всей второй волне. Но то, что не меньше, это точно. Не радовало количество элитных тварей, чьи гигантские силуэты возвышались над общим уровнем бегущего скопища. Особенно, если это те чудища, которые прошли через горнило ада, устроенного «Градами» и «Солнцепёками». Чем их убивать — хрен его знает. Да они ещё, похоже, и управляют этим стадом.

— Три.

К гулким хлопкам «Саней» присоединились выстрелы с пробочно — бутылочным отзвуком. «Подносы». Освободившиеся руки позволили задействовать дополнительные стволы, увеличивая площадь поражения. Командир подразделения регулярно корректировал прицел, прислушиваясь к докладам наблюдателя. Грохот разрывов приближался с каждой новой отметкой.

— Два с половиной.

Мины продолжали собирать кровавую жатву. Попадания танковых снарядов выбивали элиту. Твою мать, как же трудно воевать с бездумной толпой! Тем более, с толпой заражённых, охваченной желанием к перемене мест. Любой человек уже давно бежал бы в обратном направлении, сверкая пятками. Самое позднее — после выступления «Солнцепёков». Да те же самые заражённые, будь они поодиночке или даже в стае, трижды планы сменили после такого-то обстрела. А тут нет. Орда, видишь ли… Чтоб ей пусто было.

— Два.

В канонаду вплелись басовитые голоса пулемётов Владимирова. С вышек начали отстреливать руберов и мелкую элиту.

— Полтора.

Завелись «Корды» и «Утёсы», в том числе и установленные на танковых башнях. Со стен и бронетранспортёров второй линии зачастили станковые гранатомёты. Стреляло уже всё, что могло стрелять и дотянуться до цели.

— Километр. Наблюдение закончил, — доложился в последний раз связист, — выставляйте прицелы на пятьсот, они скоро будут здесь. Я ушёл на стену.

На пятьсот, это потому что ближе нельзя. Пока минное поле не сработало. Сказано — сделано. В пятидесяти метрах от внешней границы заминированной полосы начали вспухать взрывы. Так широко, насколько позволяло количество орудий. Впрочем, заражённые даже не думали тормозить. Они ломились прямо через заградительный огонь, перескакивая через трупы неудачников. Только движение и только вперёд, насколько хватает сил. Ничто не может помешать Орде!

Сюрприз.

Под многоногой толпой начали рваться противопехотные мины, выкашивая первые ряды на всём протяжении. Твари потяжелее активировали противотанковые подарочки. Местные сапёры постарались удивить доступным многообразием. Рвануло так, что заложило и без того заложенные уши. По всей ширине минного поля образовался настоящий вал из поверженных тел. Причём многие монстры в этой куче были ещё живыми. Но с оторванными ногами быстро не побегаешь. Охота к передвижению пропадает моментально. Да и получить кумулятивный заряд в промежность, какой бы бронированной она ни была — удовольствие из малоприятных.

Орда единым организмом отшатнулась назад и на секунду замерла, продолжая нести потери под кинжальным огнём со стен и миномётным обстрелом. Так стоять даже законченный идиот не будет, тем более до обидчиков рукой подать. Новый рывок застопорился у самой стены. Сапёры не упустили момент и активировали управляемые заряды. Сработали сотые МОНки, взрывная волна отшвырнула передовых монстров. Убойные элементы разлетелись растревоженным роем диких пчёл, выкашивая самых слабых. Но задние ряды продолжали напирать, а до ушей защитников долетало громогласное урчание бессловесных команд. Заражённые утроилиусилия, почувствовав близкую победу.

Сверху захлопали трубы одноразовых гранатомётов. Бойцы старались выбить элитных тварей, компенсируя замолчавшие танковые пушки. Вот только не особенно выходило. Произошло то, чего опасался Майор. Те чудовища, что смогли добраться до стен Перевалка, были наглядной демонстрацией понятия «элита». Самые сильные, самые быстрые, самые жизнеспособные. Самые, самые, самые…

Громадные многотонные монстры, сплошь в пластинах биологической брони. Ни единого свободного участка кожи, ни малейшего слабого места. Их тут не один десяток собрался. Даже считать боязно. И, что примечательно, ни одного похожего. На двух ногах и на четырёх лапах, с хвостами и без, шипастые, гребнистые, рогатые… Целый трактат можно написать. Под названием «Бестиарий Улья»

Одна из таких тварей без проблем пережила попадание кумулятивной гранаты из РПГ-7 и, сердито урча, метнулась было к угловой башне. Но потом отчего-то передумала, но бег не остановила. Даже наоборот, разогналась, прыгнула на стену и быстро полезла вверх, вбивая когти в бетон. Восхождение заняло всего несколько секунд. Короткое мгновение на то, чтобы смахнуть пулемётный расчет, и чудовище уже внутри Перевалка. Несётся гигантскими скачками к одному из танков, распознав в нём самую большую угрозу. Вот уже монстр снова на стене. Последний прыжок. И выстрел из танковой пушки с противоположной стороны выносит чудовище за пределы периметра. Танкисты не оплошали, шарахнули бронебойным через весь посёлок, спасая товарищей.

А на стену тем временем забрались целых три подобных твари. Пока те, что находились по краям разгоняли людей и выкорчёвывали огневые точки, центральная рушила стену. Под мощными лапами прочнейший строительный материал рассыпался как песочный замок. Прутья арматурной обвязки рвались как сгнившие нитки.

Прорыв линии обороны, такая ситуация называется. Плотный поток свинца поредел, пулемёты замолкали один за другим. Продолжали отстреливаться лишь единицы. Самые упёртые и злые бойцы. Парочка «Кордов» и один «Утёс» долбили со стен, да с угловой вышки грохотал КПВ и тарахтел длинными очередями «Печенег». Там Монгол с придурком-напарником прореживали строй атакующих.

— Отходим за броню, на запасной рубеж, — Майор поднёс к губам переговорное устройство, чтобы отозвать своих воинов.

Бойцы посыпались со стен, на ходу паля из личного оружия. Но это больше для проформы было. Для личного успокоения. Сейчас главное стену освободить, чтобы стрелкам в бронетранспортёрах сектор огня освободить. Они и не стреляли пока, потому что боялись своих зацепить. Но теперь уже можно. Последний человек спрыгнул вниз и вся улица, на которой выстроилась бронетехника, залилась гулом выстрелов.

Наверху появлялись всё новые и новые фигуры, занимая освободившееся место. И хоть стрелки БТРов не мазали, постоянно снижая количество монстров, но заражённых становилось всё больше и больше. Они словно специально накапливались перед новой атакой. На стену возле КПП взлетело два огромных элитника одновременно.

— Теперь точно пиндец, — пробормотал Майор себе под нос и вскинул на плечо трубу «Агленя».

Среди грохота выстрелов послышался абсолютно инородный хлюпающий звук и над одним из бронетранспортёров повис человек, появившийся из ниоткуда.

***

Через десять минут, после того, того как исчез Ракшас, впереди показался незаметный свёрток с дороги, уходящий вправо.

— Поворачиваем, — подал голос прапорщик из едущего теперь впереди «Бардака».

— Не успели, — промелькнула мысль у Бекона, и он отжал кнопки управления боевым модулем.

Деревья посадки по левой стороне дороге легли на протяжении метров пятидесяти. Одномоментно. С хрустом, треском и разлетающимися щепками. Образовавшаяся просека выплеснула толпу монстров. То ли они отстали от основной массы Орды, то ли отделились по непонятным причинам, а может и вовсе представляли самостоятельную группу. Гадать, откуда взялся этот косяк заражённых, было некогда. И почему их Мямля не увидел, тоже.

Впереди неслась огроменная элитная тварь. Раньше это по-любому кабан был, судя по всему ещё и дикий. Он и сейчас не сильно поменялся. Только вырос до размеров карьерного самосвала. Из тех, что Камский автомобильный завод выпускает. Злые глазки под нависшими надбровными дугами, покатый череп с вытянутым рылом. А набору клыков небольшое стадо мамонтов позавидует. Мощное тело топорщится уродливой черепицей броневых пластин. И хвост. Не забавный, который с кисточкой и крючком, а толстый, длинный с массивным билом на конце.

Тварь на полном ходу мотнула головой и тяжёлый «Урал» улетел в сторону, обламывая верхушки деревьев. Чудо будет, если кто-то из экипажа сможет пережить такой удар. А чудовище уже перескочило дорогу, продолжая свой неостановимый бег.

— Топи! — заорал Бекон и вбил в бок монстра первую партию снарядов.

Очередь из ПКТМ и порцию гранат из автоматического гранатомёта тоже туда ушла. Но это для кабана-переростка всего лишь раздражающий фактор. Монстра от неожиданности занесло, и он рухнул набок, заваливая многотонной тушей толстые стволы сосен. Халк вдавил педаль газа до упора, «Кайман» взревел дизелем и рванул вперёд. Но сильно ускориться не вышло. Заражённые попадали под колёса бронемашины пачками, ощутимо замедляя движение. Тварь быстро вскочила и ломилась через посадку. С твёрдым намерением наказать обидчиков.

— Уходите, — крикнул в рацию Бекон, увидев, что пикап с БРДМ притормозили и открыли отсекающий огонь.

В ответ парни ускорились, но не сильно. Стрелять они не прекращали. По броне «Каймана» начали гудеть удары — самые прыткие монстры пробовали броню на зуб. Бекон крутанул башней модуля, густо засыпав пулями широкий сектор, но место упавших монстров тут же занимали новые. А взъярённый элитник уже приближался.

— Не выберемся. Пузо, давай за пульт. Халк, гони, — Бекон стал выбираться со своего места в десантный отсек.

— Куда!? — заорал Халк.

Но Бекон лишь отмахнулся, что-то сунул в рот, открыл боковой люк и выпрыгнул наружу.

Это как в казино на ноль поставить. Всё что имеешь. В ожидании баснословного выигрыша. Но золотая жемчужина — не рулетка. Немного другие шансы в этом случае. Бекон твёрдо в это верил и, как оказалось, не зря. Трансформация началась сразу, в момент прыжка. Байкер и без того был не мал, но приземлился он уже поистине гигантом, далеко за два метра ростом. От объёмного брюха не осталось и следа. Ни единого намёка на жировые складки. На взбугрившихся мышцах повисла лопнувшая по швам одежда. И ещё чувство безумного голода скручивало пустой желудок — перерождающемуся организму не хватало строительного материала.

Бекон взревел не своим голосом, схватил подвернувшегося под руку лотерейщика и впился зубами ему в загривок. Хлынула кровь, заражённый заверещал, дёрнулся, пытаясь вырваться. Бесполезно. Байкер уже жрал его живого. Новый Дар тут же откликнулся, правда, немного неожиданно. Бекон ещё прибавил в размерах, но преобразился в лотерейщика. Только в полтора раза больше.

«Ангел» сразу просёк новую фишку и атаковал зазевавшегося рубера. Попросту прыгнул на него, подминая упирающуюся тушу под себя. Этот манёвр спас его от пронёсшейся мимо элиты. Монструозный кабан пёр в атаку взбесившимся бульдозером, не разбирая где свои, а где чужие. После него оставалась широкая тропа из раздавленных трупов.

Элитная раскормленная свинья только начала разворачиваться, а Бекон уже превратился в увеличенного рубера, успев сожрать половину своего прототипа. Услышав грозное всхрюкивание, он оторвался от кровавой трапезы и поднялся в полный рост. Теперь можно играть на равных. Бекон хрустнул шеей, привыкая к новым габаритам. Но это не наш метод. Мы выступаем за подавляющее превосходство.

Тварь проскакала мимо вновь увернувшегося рейдера в обратную сторону, получив увесистый пинок для ускорения, а Бекон уже высмотрел новую цель. Элита. Ещё пока начинающая, но уже крупная, быстрая и смертоносная. Две руки, две ноги, одна голова с впечатляющими челюстями. То, что нужно. Монстр взвизгнул испуганной болонкой и попытался затеряться в толпе. Ага! Как же! Бекон сделал стремительный шаг, схватил намеченную жертву и перекусил ей шею.

Место побоища стало напоминать тупую ярмарку. Масса народу и бестолковая толкотня. Два броневика и пикап рейдеров остановились поодаль и с опаской наблюдали за разворачивающимся действием. Они давно перестали стрелять, а заражённые даже не думали дёргаться в их сторону. Переминались с ноги на ногу, сбившись в плотную толпу. Лишь вокруг Бекона образовалась зона отчуждения. Никто не хотел попадать на зуб этому странному монстру. Вот ведь! Человек — монстр для заражённых. Дела!

Гигантский кабан ринулся в новую атаку, загребая всеми четырьмя копытами. На этот раз Бекон не стал избегать своего противника. Не к лицу пятиметровому бронированному монстру уходить от битвы. Рейдер в обличье чудовища устремился навстречу. Звук от столкновения был такой, словно баран с разбегу врезался в деревянные ворота. Только раз в двадцать сильнее. Басовитый рык смешался с утробным хрюканьем. Заклубилась пыль, в стороны полетели попавшие под горячую руку заражённые.

Бекон не стал устраивать зрелищный бой. Влепил, без затей, кулаком между глаз. Один раз, другой, третий. Ноги твари подкосились. А когда монстр осел на колени, рейдер вскочил на неё верхом, придавливая своей массой к земле. Раздался костяной хруст, и в руках у Бекона оказался отломанный клык. Самый большой. Недолго мешкая, «Ангел» вонзил его в правый глаз поверженного чудовища по самое основание. Под сочный чавкающий звук, зуб элитника пробил его же мозг. Тварь тут же обмякла, несколько раз дёрнулась и замерла. Уже насовсем. Жрать его рейдер не стал. Он хоть и Бекон, но образ свиньи, пусть и здоровой, его совсем не прельщал.

В глубине «Каймана» испуганно ойкнул Мямля. Его радар заполнился жёлтым цветом скопления зараженных с обильными вкраплениями фиолетового и алого цветов. Всё-таки была у поверженного элитника способность подавлять подаренные Ульем умения. И этой толпой, судя по всему, управлял тоже он. Заражённые всколыхнулись, заволновались, не понимая, что им делать дальше. Точку поставил Бекон. Он заорал во весь голос и обозначил атакующее движение. Этого хватило. Проняло даже элитных особей. Весь косяк заражённых дунул в едином порыве в ту сторону, откуда появились. И побежали, не оборачиваясь, ещё быстрее, чем до этого. Лишь бы оказаться подальше от невозможного чудовища, питающегося их собратьями.

Бекон скакнул в сторону машин и получил очередь из пулемёта в грудную пластину. Веник не удержался от испуга. Нажал от неожиданности кнопку управления огнём. Рейдер почесался, погрозил молодому «Ангелу» кулаком и махнул в сторону посадки. Туда, где приземлился «Урал».

— Посмотрите там, может, есть выжившие, — бас Бекона рокотал как гром, — даже если нет — тела забирайте. И отправляйтесь в посёлок, там и встретимся.

Оставив потрясённых рейдеров стоять с открытыми ртами, преобразившийся байкер побежал в направлении Перевалка, походя выломав толстенную сосну в качестве дубины. В нужной ему стороне рокотали выстрелы — ориентироваться было не сложно.

***

— Прилетел на помощь, твою мать! — пробормотал Ракшас, увидев направленные на него стволы автоматов, и прикрыл глаза.

— Не стрелять! — крики Майора и Колуна раздались одновременно с выстрелами.

Рейдер зажмурился сильнее, в ожидании разрывающих тело кусков свинца, но услышал лишь странные звуки. Словно кто-то по надувному шарику пальцем стучал. Рейдер приоткрыл веки и возблагодарил судьбу. И золотую жемчужину заодно. Она всё-таки сумела восстановить второй Дар Улья. Знахарь, похоже не ошибся.

Вокруг Ракшаса застыла мерцающая сфера защитного поля с застрявшими в ней пулями. С угловой вышки раздались пулемётные очереди. Монгол с напарником продолжали сражаться. В запале боя, они не услышали приказа покинуть позиции. Или не захотели услышать. Разбор полётов будет позже. Пулемёты долбили вдоль стены, сшибая с неё заражённых. Монстры моментально отреагировали на новую угрозу и кинулись её подавлять. Башни бронетранспортёров пришли в движение, стрелки переносили огонь, помогая бойцам на вышке. Но Ракшас успел первым.

Не снимая защитную сферу от мгновенно переместился в нужный угол периметра и полетел прямо на заражённых этаким хаусболлом. Чудовища посыпались вниз сбитыми кеглями. Тех, кто падал внутрь добивали военные, а Ракшас долетел до башни у контрольного пункта и сиганул наружу. После него стена осталась девственно чистой. В смысле полного отсутствия на ней агрессора. Сражение за Перевалок, похоже переломилось в другую сторону. Но радоваться было преждевременно, заражённые не собирались отступать.

Поначалу они пытались атаковать сумасшедшего рейдера. А как ещё назвать человека, пытающегося в одиночку совладать с Ордой? Но Дар золотой жемчужины исправно гасил все нападения. И после того, как самый большой элитник без видимой причины замер, с занесённой для удара лапой, в трёх метрах от Ракшаса, эти попытки прекратились. Заражённые начали бегать от рейдера стараясь выдерживать минимальную дистанцию.

— Всю жизнь мечтал поиграть в такие салочки, — выругался парень, отгоняя от стены очередную группу чудовищ.

Пока Ракшас носился по всему фронту, отгоняя монстров от стен, самые пытливые особи предприняли попытку штурма с других направлений. На башне, в которой остались люди заорали благим матом, следом суматошно заколотил единый пулемёт. Напарник Монгола прозевал подкрадывающихся снизу тварей. «Печенег» замолк — забравшийся наверх рубер выхватил его из рук воина и отбросил в сторону. Через миг придёт черёд пулемётчика, а потом и Монгола.

Ракшас материализовался рядом, немного не рассчитав расстояние. Перелёт получился. Рейдер напрягся, вытянув руку в сторону монстра, примерявшегося откусить голову перевалковскому бойцу. Нет не дотягивается. Вдруг кисть полыхнула лиловым и лиловый же силовой клинок рассёк монстра от плеча до паха. Рубер так и осыпался с раскрытой пастью, чуть не утащив за собой незадачливого парнягу. Боевой дар, похоже продолжал восстанавливаться. Очень вовремя.

— Совсем другое дело! — радостная улыбка озарила лицо Ракшаса, — теперь в другие игры поиграем!

Он подмигнул ошарашенному Монголу, и вторым клинком сбил не успевших вовремя ретироваться монстров, вместе с фрагментом стены. Этих спасли, что дальше.

В северном направлении участилась перестрелка. Тварь, которую вынесли снарядом, очухалась, дождалась поддержки и решила закончить начатое. Что ей этот танк покоя не даёт. Атака была так же неожиданна как и стремительна. Могучий элитник внезапно выскочил на площадку и оседлал тяжёлую машину. Пока его поливали свинцом, пытаясь отогнать, успел сорвать башню и теперь долбил ей по обезглавленному корпусу танка. Злобно при этом урча.

В посёлок хлынула толпа лотерейщиков, топтунов и руберов. Фланговый удар — страшная штука. Заражённые перевернули один БТР, накрыли второй. Полетела башня с третьего. Ответная стрельба была суматошной и практически бесполезной. Крупный калибр не применялся из боязни поразить своих, а автоматные пули не приносили должного эффекта. Потерпеть поражение в шаге от победы было вдвойне обидно.

За спинами заражённых возникла серебристая сфера с двумя торчащими из неё лезвиями. И тут же закрутилась стремительной юлой. По крайней мере, так это виделось со стороны. Ракшас влетел в гущу монстров гигантским триммером. И всё — атака захлебнулась. Разбегающихся чудовищ, поскальзывающихся на кишках и кровавых лужах, военные добили самостоятельно. Увлёкшегося элитника рейдер попросту нашинковал пластами. Тот даже заметить толком ничего не успел.

На южной стороне лязгали гусеничные траки и ревел мощный дизель. Танк съезжал задом со своей площадки. Танкисты не хотели повторять участь своих коллег. А за стеной раздавались громогласные матюки и звуки крепких ударов. Бекон, наконец добрался до Перевалка.

Странно было смотреть, как громадный монстр охаживает других таких же большущей дубиной и матерится при этом в голос. Убрать примитивное оружие и, пожалуй, не разберёшь сразу, кто же из гигантских тварей Бекон. Хотя нет, одно отличие всё-таки было. Со временем у заражённых пропадают половые признаки. А вот у Бекона совершенно наоборот. Половые признаки присутствовали. Можно даже сказать — очень присутствовали.

— В чудовище с писюном и дубиной не вздумайте палить. Это наш, — послышался в рации знакомый голос, прапорщик въехал в зону устойчивого приёма, — потом объясню. Как приняли?

— Приняли, — заулыбался Майор и передал приказ по команде, — все слышали? В писюкатого не стреляем.

В ответ донеслось довольное ржание бойцов. Обстановка позволяла немного расслабиться.

Заражённые были деморализованы, если так, вообще, можно про них говорить. Остатки Орды скучковались плотной толпой. Активных действий они не предпринимали, но и уходить пока не спешили. Ракшас вновь переместился за стену, завис перед скопленем чудищ и внутренне содрогнулся. Тут даже лотерейщики могли дать сто очков вперёд иному руберу. А уж подборку элитников даже обсуждать не стоило. Потому что страшно было. Опоздай он минут на десять, и в поселке не осталось бы ни одного живого человека.

Какой-то топтун дёрнулся было, чтобы отогнать чужака. Тут же взревела элитная тварь, и гигантская лапа впечатала чересчур инициативного монстра в землю. Превращая его в мешок с переломанными костями. Рейдер пристально посмотрел огромному чудовищу прямо в глаза. То не выдержало, отвело взгляд и нехотя попятилось. Похоже, эти развитые до безобразия, заражённые понимают гораздо больше, чем Ракшас.

За спиной послышался топот множества ног. Из-за юго-западного угла защитного периметра вырвался косяк заражённых. Не меньше сотни их было. Ракшас было напрягся, но потом понял — они не атакуют. Спасаются от кого-то. От кого — стало ясно через секунду. Появился Бекон со своей дубиной, который пинками подгонял пытающуюся огрызаться тварь. Элитную тварь, между прочим. Да и отбивался-то монстр больше для поддержания самоуважения. Потому что, если бы у него был хвост, он бы его поджал в любом случае. Бекон загнал «своих» заражённых в общее стадо и встал рядом с Ракшасом.

В посёлке, тем временем, разрасталось радостно-возбуждённая суета. Пережить нашествие Орды — событие из разряда эпических. Пусть горечь потерь и омрачает праздничное настроение, но большинство-то выжило. И посёлок удалось отстоять.

Погибших находили и укладывали на брезент, расстеленный прямо на улице. С раненными уже занимался Эскулап, применяя новые знания. Халк рвался за ворота, но его не пустили. Правда, для этого Майору пришлось применить всю доступную силу убеждения. Бойцы восстанавливали порушенную стену и выбитые огневые точки. Занятий было более, чем достаточно.

— Похоже, всё? — пророкотал Бекон, обращаясь к Ракшасу.

— Для меня нет, — печально улыбнулся парень.

Внутри у него зрело осознание единения с Ульем. Понимание того, что каждая тварь — это его создание. Будь это начинающий заражённый, матёрый элитник или даже простой иммунный. Любая жизнь имеет значение и всё, что происходит — тесно переплетено и взаимосвязано. И происходит по неведомой воле Стикса. Ракшас не смог бы объяснить словами, то, что сейчас переживал. И отринуть возникшее чувство ответственности тоже не получалось.

Рейдер нашёл среди стоящих на стене людей Халка и помахал ему рукой. Потом застыл на мгновенье, поймал в фокус животворящего Дара окраину посёлка и активировал способность. Последний подарок Перевалку. С остальным Эскулап справится.

— Ну что. пошли домой? — Ракшас обвёл взглядом возвышающихся рядом элитных монстров.

И те его поняли. Остатки Орды развернулись, подгоняемые утробным урчанием и тронулись на запад. Туда, откуда пришли. Домой. А позади летела человеческая фигура, окруженная серебристыми бликами.

Дмитрий Шатров Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Везунчик из Пекла или в поисках золотой жемчужины. Книга 3

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Глава 1

Остатки уходящей орды постепенно слились в единую массу, превратились в тёмную полосу на горизонте, а потом и вовсе пропали из виду. И только Ракшас до последнего выделялся яркой блестящей точкой. Защитники Перевалка толпились на стенах, смотрели вслед монстрам и не верили своему везению. Выжить после нашествия – таким в Улье не хвастаются. Некому потому что хвастаться.

– Ох! – Громогласный рык заставил вздрогнуть всех до единого.

Головы жителей посёлка разом повернулись на голос – провожая одного спасителя, забыли про второго.

– О-ох! – снова взрычал писюкатый монстр, отбросил чудовищную дубину далеко в сторону и схватился за живот.

Урчание и бульканье из нутра чудовища отчётливо доносилось даже с такого расстояния.

– О-о-ох! – взвыл Бекон в третий раз и рванул к ближайшему перелеску, прикрыв задницу обеими ладонями.

Не добежал.

Присел на опушке среди редкого кустарника, громко, с переливами, испортил воздух и тут же исторг из себя поток жидкого дерьма. Пенного, зловонного, с напором, как из пожарного брандспойта. Улучив паузу, монстр вскочил в порыве найти местечко поукромнее, но его тут же скрутило и вырвало. Он снова присел и больше уже не вставал. Не мог – из него хлестало с обеих сторон без перерыва.

Теперь Бекон смахивал на скульптурную композицию с фонтаном. Не писающий мальчик, но где-то рядом. С той разницей, что концепция изменилась, а мальчика заменили на ужасную горгулью. Самую ужасную и огромную, какую только смогли найти.

Блюющий, обосравшийся монстр – не самое эстетичное зрелище, но люди нуждались в эмоциональной разрядке, поэтому не особенно привередничали. Раздались редкие смешки, кто-то расхохотался в голос, кто-то едко прокомментировал происходящее, кто-то ответил…

Появление на стене Майора осталось незамеченным.

– Что за блядский цирк здесь устроили?! Вам заняться нечем?! – рявкнул он, пресекая веселье на корню. И тут же наре́зал задач: – Проломы заделать, огневые точки восстановить, раненых перенести в лазарет! Ответственные – старшие по подразделениям! Выполнять!

Потянулся к рации:

– Командиры служб, через час у меня. С докладом.

Тон хозяина Перевалка не допускал возражений, и на стене засуетились, забегали, народу ощутимо убавилось. Все занялись делом. Майор было направился к лестнице, но притормозил и бросил быстрый взгляд в сторону леса.

Бекона полоскало по-прежнему, и он словно сдувался на глазах.

– Да чтоб меня… Показалось? – Майор взялся за полевой бинокль.

Нет, всё верно, не показалось – монстр оплывал с каждой секундой. Его кожа обвисла, покрылась безобразными складками, из-за чего Бекон уподобился Джаббе Хатту, из которого выпустили воздух, а в рокочущем рыке послышались жалобные нотки.

Хозяин штаба поразмыслил немного и нажал на тангенту:

– Колун – Майору.

– В канале.

– Быстро к Бекону, глянь, что с ним.

* * *

Быстро не получилось.

Хотя Колун всегда был оперативен, он не учёл последствий недавнего сражения. Или учёл, но не принял всерьёз. Его УАЗ, лихо выскочив из ворот, чуть не врезался в завал из мёртвых чудовищ – тех было выше капота. Водитель вовремя затормозил, машина заскрипела колодками и остановилась в считанных сантиметрах от нагромождения тел. И тут же прыгнула вперёд, зарываясь бампером в груду трупов. Гулкий звук удара в корму не оставлял сомнений в причине.

– Да бля!.. – Колун толкнул дверь и выпрыгнул наружу.

К жопе УАЗа прилип раскуроченной мордой японский пикап, под завязку набитый байкерами. В кузове возвышался Халк, а за рулём бестолково хлопал глазами Рыжий.

– Красавец, твою мать! – выругался Ворот, отвешивая оплеуху незадачливому водятлу.

– Вы-то какого хрена попёрлись?! – накинулся Колун на Ворота, не дожидаясь, пока тот вылезет из машины.

– Ну так босс же наш там, – извиняясь, развёл руками байкер. – Торопились…

– Чтоб вас!.. Торопились они!.. Убирайте свою колымагу. – Колун с досадой пнул колесо «тойоты» и взялся за рацию. – Механик – Колуну. Мне тут дорогу срочно расчистить надо, пришли что-нибудь подходящее.

Ну а Вороту советы без нужды, он и сам соображал быстро.

– Рыжий, бери своего кента, и убирайте машину с дороги. Голый, проследи. Я к Бекону, догоните, как управитесь.

Рейдер выпалил скороговоркой указания и пошёл вокруг «уазика» с явным намерением влезть на гору из трупов. Но едва он примерялся, как бы половчее это сделать, его грубо схватили за шиворот.

– Куда?! – заорал Колун, оттаскивая байкера на безопасное расстояние. – А если там недобитки? Тебе жить надоело?

Сзади неслышно подошёл Мямля:

– Нет там живых, капитан.

– Ты-то откуда знаешь?! – вызверился Колун на маленького сенса.

– Он знает, поверь. – Ворот выдрался из захвата военного. – И не кипишуй, капитан, всё будет тип-топ.

Сказал и полез наверх, уверенно цепляясь за когтистые конечности монстров. Позади него сосредоточенно сопел Мямля, за Мямлей лез Халк, посчитавший, что машины и без него растащат.

* * *

– Фу, бля… – прикрыл рукавом нос Ворот, когда первым добрался к Бекону.

– Ага, – согласился с ним Халк.

Мямля ничего не сказал, потому что его тошнило. Прямо на модные сапоги.

Обессиленный Бекон лежал в глубокой луже мерзкого месива, изредка икал и пускал пузыри. Воняло так, что у всех текли слёзы, сопли и слюни, а попытка вдохнуть вызывала судорожный спазм и запускала рвотный рефлекс. И это здесь, на берегу. Что будет у туши главного «Ангела», сложно даже представить. Да и не хочется, если честно.

Пока троица рейдеров собиралась с духом, со стороны посёлка послышался рык мощного дизеля. БАТ-2, инженерный танк. Семьсот десять лошадиных сил под лёгкой бронёй. Регулируемый двухсекционный отвал, рыхлитель, лебёдка и кран. Хочешь – дороги делай, хочешь – ямы копай, хочешь – тяжести перекладывай. Сосредоточение строительной мощи.

Оставляя после себя полосу ровного грунта, машина подъехала к байкерам минут через десять. С брони спрыгнул Колун.

– Что там у тебя? – раздался в его рации голос Майора.

Капитан сунул переговорное устройство под нос Вороту. Тот понял правильно.

– Кран нужен с длинной стрелой. И грузовик побольше, – проговорил рейдер в микрофон и добавил после секундной паузы: – И ОЗК с противогазами не помешают.

– Принял, отбой.

Здешние военные много не разговаривают, но добро помнят лучше многих.

Когда всё привезли, потребовалось ещё два часа времени, чтобы погрузить обмякшее тело Бекона в кузов бортового КамАЗа. Лилипуты с Гулливером, наверное, легче управились.

* * *

Тем временем возле медпункта развернули военно-полевой госпиталь. Впрочем, госпиталь – это громко сказано, там всего персонала Эскулап и две медсестры. Кусок дороги определили под сортировочную площадку. Для тяжелораненых поставили несколько палаток, одну выделили для погибших. Учёт и контроль тоже нужен, люди – всегда главный ресурс. Даже в Стиксе… Особенно в Стиксе.

Пока одна из помощниц лекаря сортировала пациентов, сам Эскулап со второй ушёл в медблок – обихаживать тех, кому без знахаря не обойтись.

Вообще-то в Улье, если не помер сразу, то, считай, выжил. Были бы спораны под рукой и мясная жрачка в достаточном количестве. Но если к местным штучкам добавить классическую хирургию, выздоровление наступит быстрее. Причём намного. По крайней мере, Эскулап придерживался именно такой точки зрения. Хотя от классической хирургии остались только принципы и методики. Его знахарский дар после случая с Ракшасом вышел на такой уровень, что стали не нужны ни рентген, ни наркоз, ни лекарства. Инструменты тоже без надобности, ну разве что в самом крайнем случае. Вот как сейчас.

Посреди комнаты, выложенной белым кафелем, стоял стол, застеленный стерильными простынями. Рядом приставной столик с инструментами, стойка с растворами. На потолке бестеневая лампа, на полу электроотсос. У стола двое в белых халатах, чепчиках и масках – хирург и его медсестра. Для полного комплекта не хватает лишь анестезиолога и ассистента. Впрочем, первый без надобности, а второй… Не помешал бы, да где ж его взять?

На операционном столе лежал боец с располосованным брюхом – самый тяжёлый из раненых. Какая-то тварь изловчилась выпустить ему кишки. Да не просто выпустить, а нашинковать в кровяную колбасу. Парень, по сути, не жилец. Загнётся если не от шока, то от потери крови. Ждать придётся недолго.

Но это в обычном мире, не в Стиксе. Тем более когда за лечение взялся сам Эскулап.

Он как раз закончил сращивать кишечник в единое целое и теперь промывал брюшную полость дезраствором. Перитонит – штука злая. Возможно, Улей и с этим справится, но достоверных случаев не было, а проверять доктору не хотелось. Осталось вставить дренажные трубки и заживить раны…

– Ой, что это с ним? – воскликнула медсестра, испуганно отпрянув от стола.

От неловкого движения полетели на пол инструменты, с грохотом опрокинулась высокая стойка. Банки с фурацилином брызнули осколками, и по белому кафелю расползлась жёлтая лужа.

Знахарь предполагал ответ, но объяснения отложил на потом. Да он и сам был слегка ошарашен – раны зарастали самостоятельно, прямо на глазах. И те, что оставил монстр, и хирургические. Да так стремительно, что доктор едва успел выдернуть ранорасширитель. Хорошо, что зажимами не пользовался, а то бы остались внутри пациента, как пить дать.

– Прибери здесь и присмотри за больным, мне надо кое-что выяснить, – приказал Эскулап помощнице, снял перчатки и поспешил к выходу.

Единственной причиной чудесного исцеления мог послужить лишь дар Ракшаса. Других объяснений быть не могло. Эскулап это знал, но хотел лишний раз убедиться. Для полной уверенности.

Он выскочил на улицу как был, в халате и маске, а там уже царили неразбериха и радостное оживление. Причём оживление в буквальном смысле слова. Растерянная медсестричка не знала, куда бежать и за что хвататься. Да тут любой растеряется – подранки соскакивали прямо с носилок, те, кто был без сознания, приходили в себя.

– Ёб твою в бога душу мать!!!

От покойницкой донёсся грохот и трёхэтажный мат. Оттуда, мелко и часто крестясь, выскочили два бойца. Похоже, свои носилки они бросили прямо с ношей. Эскулап побежал к ним.

Когда знахарь заглянул в палатку для мёртвых, собственно мёртвых там уже не осталось. Не все ещё могли самостоятельно встать, но каждый чувствовал себя живее иного живого. Что и требовалось доказать – без масштабных умений Ракшаса тут точно не обошлось. Но это не давало поводов расслабляться.

– Так, не расходимся! – повысил голос Эскулап, привлекая к себе внимание. – Всем, кто пришёл сюда не своими ногами, необходимо пройти осмотр.

– А кто своими, доктор? – белозубо улыбнулся боец, разглядывая заживающую руку.

– И кто своими, тоже, – отрезал знахарь, не расположенный сейчас к шуткам.

Но осмотр пришлось отложить. Едва бойцы начали выстраиваться в очередь у дверей медпункта, в палаточный городок заехал подъёмный кран. А следом – бортовой КамАЗ с Беконом и десятком парней в перемазанных дерьмом ОЗК.

Собственно, нужда в полевом госпитале уже отпала. Остался один пациент – предводитель «Ангелов». Один, зато какой! Даже если не принимать во внимание размеры и внешний вид «больного», случай сам по себе уникальный.

Приказав медсёстрам выдать всем по двойной порции живчика, Эскулап занялся Беконом. Не сам, конечно, но руководство взял на себя.

Пока бойцы готовили кран к работе и переставляли КамАЗ, привезли поддоны, на которые и сгрузили бедолагу-рейдера. Сверху натянули палатку, достаточную для размещения двенадцати человек, а ненужные свернули. На этом подготовительные мероприятия и закончились. Провозились больше часа, и Эскулап наконец-то смог уделить время «больному».

– Эк тебя прихватило, – покачал головой знахарь, окинув взглядом уродливую тушу «Ангела».

Здоровяк лежал не шевелясь, лишь надрывно дышал, как человек, придавленный неимоверной тяжестью. Хорошо, хоть не блевал, и понос прекратился, но от этого смердел он не меньше.

– О-хо-хо, Эскулапище, – в обычном приветствии Бекона прозвучало страдание, – вылечи меня, а?

– Вылечу, не беспокойся, – заверил старого приятеля доктор и активировал «рентгеновское» зрение. – Ох ты!..

Цветная трёхмерная картинка выдала фантастический результат. Эскулап ожидал увидеть скелет и внутренности могучего монстра, но ничего этого не обнаружил. Всю оболочку заполняла… Жидкость, наверное. Ну или желеобразная масса, точнее сказать невозможно. А вот в ней уже отслеживались тоненькие человеческие контуры, как раз с костями, кишками, сердцем и лёгкими. Тут было всё как полагается. Человек плавал внутри монструозной оболочки, уподобляясь зародышу в эмбриональном мешке.

– Что там? – взволновался Бекон, приподнимаясь на локте. Вернее, попытался приподняться, но у него не получилось. Его необъятная туша лишь пошла рябью и заколыхалась, словно водяной матрас.

– Лежи спокойно, – одёрнул его врач. Но, представляя нетерпение приятеля, поделился увиденным: – Если в двух словах, ты уже не монстр, просто находишься внутри него. В человеческом, кстати, обличье.

Между делом Эскулап послал Бекону стимулирующий импульс и обезболил. Сделал он это по наитию, на всякий случай, но пациент задышал ровнее.

– И что теперь делать? – забеспокоился «Ангел». – Ты можешь меня как-то вытащить отсюда? Вырезать, в конце концов?

– Не думаю, что получится, да и не надо, – с сомнением покачал головой Эскулап. – Скорее всего, ты сам вылупишься, когда подойдёт срок.

– И когда он подойдёт?

– Кто бы знал, дружище, кто бы знал, – ответил знахарь и шлёпнул его по пузу. – Всё, Бекон, я пошёл, меня там ещё народ дожидается. Вечером заскочу, ты только никуда не уходи.

Бекон лишь скептически хмыкнул в ответ, но за Эскулапом уже опустился полог палатки.

* * *

Ушла орда, вместе с ней пропал из вида Ракшас. Бекона перевезли внутрь периметра. Внизу суетились люди – радовались, разговаривали, что-то делали… Мрачный как туча Монгол всего этого не замечал. Он стоял на вышке, облокотившись на пулемёт, и тоскливым взглядом смотрел в никуда.

В который раз жизнь повернулась задницей. И в который раз всё придётся начинать сызнова. Не в правилах Монгола распускать нюни, но, чёрт подери! Да он меньше боялся, когда давил на гашетку этого КПВ, защищая чужой стаб! Испытывал больше уверенности, когда остался один на стене, среди десятков тварей. А сейчас, когда надо решать собственную судьбу… Ни смелости, ни уверенности.

А со смыслом жизни как?.. С ним вообще беда. Монгол, сколько себя помнил, был частью чего-то большего, привык чувствовать плечо боевого товарища и знать, что спину всегда прикроют. Привык, что есть цели выше, чем примитивно набить карман и брюхо, что существует долг, а офицерская честь не просто красивое словосочетание. Теперь же всего этого нет. Ну, кроме офицерской чести, разумеется.

Куда податься? Что делать? С кем пойти? На эти вопросы Монгол ответов не находил. Возможно, пока. Определённо он мог сказать лишь одно: обратно в Институт ему путь заказан. При любых раскладах. Всё остальное вилами по воде писано. Бабкой надвое, в Юрьев день.

Капитан криво ухмыльнулся случайно придуманной фразе. Эх, жизнь моя бекова…

В активе оставалось приглашение Майора, но Монгол не питал больших надежд. Когда орда грозит раздавить посёлок, и у чёрта помощи попросишь. А вот потом не всё однозначно. Обещанного три года ждут. Но хрен ли унывать? Война план покажет.

И Стикс словно прочитал невесёлые мысли человека. И ответил.

– Капитан? – раздался голос снизу.

Другого капитана поблизости не наблюдалось.

– Я. – Монгол перегнулся через парапет и посмотрел на вестового с лычками старшины.

– Вас на совещание вызывают. Спускайтесь, я подожду. Приказано сопроводить.

И Монгол поспешил вниз.

Скоро определённость появится. Какая? Ну вот как раз и узнаем.

Глава 2

Доверенных людей у Майора было шестеро.

Зампотыл по прозвищу Скареда. Тучный, красномордый, почти лысый мужик. Полковник в отставке. Хозяйственный и рачительный до абсурда. У него снега зимой не выпросишь, зато отчётность всегда в порядке. Кроме снабжения, торговли и состояния складов его мало что волновало. Отряды обеспечения тоже подчинялись ему.

Капитан Колун – поселковый безопасник, но по факту главный воевода и на все руки мастер. Поджарый и стремительный, как волкодав. Действующий офицер с реальным боевым опытом. На нём лежала ответственность за безопасность посёлка – охрана периметра, дозорно-постовая служба, минные поля и всё, что к этому прилагается.

Грач. Жилистый, худой, немногословный мужик. Прозвище получил за выдающийся нос. Тоже капитан и тоже действующий. Разведка. И этим всё сказано. Дальние рубежи, оперативная информация, поисковые рейды. Во многом благодаря его службе посёлок и выстоял.

Механик носил погоны майора. Местная ходячая энциклопедия. Прозвище полностью отражало род его деятельности. Заместитель по технической части. На нём мехдвор, ремонты и техника, в том числе боевая. Людей у него немного, но каждый ценился на вес золота.

Эскулап. Знахарь. Он и две медсестры – вся здешняя медицинская служба, но Майор не поменял бы его на два медсанбата. Даже на три, если хорошо подумать.

Кореец, старший прапорщик. Проныра, каких поискать. Он отвечал за магазин, склады и внешние торговые операции. Начальник вещевой службы, если обобщать. Запасы боеприпасов, амуниции и вся стрелковка тоже были на нём.

Колун занимался Беконом, Эскулап – ранеными, остальные собрались в кабинете хозяина Перевалка. Подводить итоги и думать, как жить и что делать дальше.

– Ну что, господа офицеры, мы победили, – открыл совещание Майор. – Осталось выяснить, какой ценой. Что у нас по личному составу?

– Восемь человек. Экипаж второго танка в подтверждённых и ещё пятерых не могут найти, – отчитался зампотыл.

– Сколько-сколько? – не поверил ушам Майор. Такого просто не могло быть. Только на его глазах погибло не меньше пятнадцати человек. А скольких он не увидел? Да нет, бред какой-то. Он бы не удивился, услышав пятьдесят, а то и все сто. А тут восемь.

– Восемь, – подтвердил Скареда. – Вот докладная от Эскулапа.

– Пятерых, говоришь, не могут найти, – пожевал губами Майор. – Может, ещё найдут.

– Не найдут, – резанул по живому полковник, – Эскулап что-то пишет про дар Ракшаса и что все погибшие воскресли. Все, кто мог.

– В смысле воскресли?! – Майор вырвал бумажку из рук собеседника и впился глазами в рукописный текст:

Сводка потерь среди личного состава.

Восполнимых потерь нет.

Невосполнимых – 8 человек. Подтверждённые: экипаж Т-72 № 2 – Кидряс, Аркан и Трепло. Копыто, Черкиз, Гребень, Докер и Ремень числятся без вести пропавшими.

Предположительная причина: Ракшас применил дар золотой жемчужины, в силу чего все трёхсотые выздоровели, а двухсотые (за исключением вышеперечисленных) воскресли.

Подробности доложу лично.

Эскулап

– Дела… – ошарашенно протянул Майор. – Получается, малой кровью отделались?

– Получается так.

Собственно, Улей быстро отучает людей удивляться. Здесь может произойти любая лютая хрень. Но на самом деле – это второе за сегодня чудо. Первое – то, что нашествие удалось отразить. Кстати, тоже невидаль, даже по местным меркам.

Майор ещё немного поиграл желваками, но решил принять случившееся на веру и продолжил совещание.

– Хорошо, что у нас с техникой?

– Плохо у нас с техникой, товарищ командир, – взял слово Механик. – Один семьдесят второй восстановлению не подлежит, три бронетранспортёра, скорее всего, тоже в металлолом уйдут. Ещё два «Патриота» в минус, «Урал» и БМП «Выстрел», их накануне нашествия потеряли. Короче, парк нужно срочно пополнять.

– Ясно. – Майор сделал пометку в ежедневнике и посмотрел на Корейца. – Что ты скажешь?

– У меня тоже невесело, – заглянул в свои записи Кореец. – Мин нет, «Солнцепёки» пустые, боезапас к миномётам по ящику на ствол. «Грады» – сможем зарядить две машины. На складе остался один КПВ, три «Корда» и два «Утёса». Гранатомёты все на стену отдал. Патронов семь шестьдесят два достаточное количество, с остальным – швах. Срочно нужны поставки.

Едва Кореец закончил, дверь распахнулась, и вошёл Колун, одаривая всех запахом вокзального туалета.

– Всё, выезд расчистил, Бекона перевёз, сдал на руки Эскулапу. – Докладывать капитан начал ещё на ходу.

– Ты бы помылся, что ли, – брезгливо отодвинулся от него Скареда, когда тот подошёл ближе, – и переоделся тоже.

– Некогда мне, горю на службе, – довольно ухмыльнулся Колун, недолюбливающий тыловиков в принципе. – Разрешите продолжить доклад, товарищ майор?

– Продолжай.

– Стена критически разрушена в трёх местах с западной и в одном с южной стороны. Огневые точки на семьдесят процентов выведены из строя. Минные поля с западного направления нужно восстанавливать полностью. Кроме того, с наружной стороны стены непроходимый завал из тел заражённых. У меня всё.

Колун перевёл дух и уселся на место.

Майор недовольно закряхтел, почесал в затылке и вопросительно посмотрел на Грача. Тот развёл руками. Разведке пока докладывать нечего, потому что за периметр никто не выезжал, а что видно со стен, рассказал безопасник.

Хозяин стаба надолго задумался. И было о чём. Из радостных новостей – только минимальные потери, остальное плохо. В защите посёлка образовались прорехи, а мало ли опасностей в Стиксе? Здесь, когда теряешь зубы, быстро становишься жертвой. Даже при условии, что следующая орда не скоро заявится, хищников хватает.

– Короче, план такой, – наконец сказал он. – Первым делом восстанавливаем обороноспособность. Поэтому давай-ка, Скареда, засылай своих снабженцев, куда там они у тебя ныряют, и пусть тащат всего и помногу. Что надо, ты слышал.

Тыловик хотел было перебить командира, но тот остановил его жестом.

– Все вопросы потом, – сказал Майор иперевёл взгляд на Колуна. – На тебе, капитан, укрепления. Сломанное починить, уцелевшее усилить. Минным полям и вынесенным заграждениям удели особое внимание. Пока делай что можешь, по мере поступления матбазы добавляй.

– Есть, – кивнул Колун.

– Механик, – очередь дошла до следующего участника совещания, – обеспечишь поддержку техникой. Про текущий ремонт не напоминаю.

Зампотех сделал запись в своём ежедневнике.

– Заявки, кому чего не хватает – зампотылу, он разберётся. Ну а ты, Грач, рассылай своих хлопцев по округе. Про дальние посты тоже не забудь. Вопросы?

– Я считаю, что первым делом нужно собрать трофеи, – скороговоркой выпалил зампотыл, торопясь, чтобы его не перебили. – Я лично возглавлю команду.

У него от предвкушения неслыханной добычи даже лысина вспотела. Взгляд Майора потяжелел.

– У тебя дел мало, Скареда? – сквозь зубы процедил командир. – Этим займётся Кореец, а ты делай то, что сказал. И ещё тебе задание, раз уж ты такой инициативный. Всем выпиши премию. И нашим, и пришлым. И не жадничай. Список представишь мне на согласование, а то знаю я тебя, куркуля.

Скареда недовольно забурчал, но тихо и без явных претензий.

– Не ворчи, – махнул на него рукой хозяин стаба. – Ещё вопросы?

– Товарищ командир, тут мой лейтенант к вам рвётся, – встал начальник разведки. – Всю плешь мне выел со своим бронепоездом.

– А, помню. Я с ним накануне разговаривал. Зови.

– Лейтенант! – гаркнул прямо с места Грач.

Дверь отворилась, и в кабинет зашёл молодой офицер. Молодой и зелёный. Чувствовалось, что его румяное лицо совсем недавно познакомилось с бритвой, а сам он только что выпустился из училища. Но вид имел бравый и всеми силами подчёркивал свою мужественность, что со стороны выглядело комично.

– Лейтенант Кипа, – козырнул он и вытянулся, сжимая в левой руке цифровую камеру.

– Да ты расслабься, лейтенант, не на параде, – хмыкнул Майор и, чтобы не создавать интригу, вкратце обрисовал ситуацию: – На бронепоезд он наткнулся, когда был в дальнем поиске. Покажи всем, что ты там наснимал. Предлагает эту штуковину сюда притащить и вокруг посёлка пустить. Для усиления обороны.

Лейтенант с гордым видом протянул фотоаппарат, и видеозапись пошла по рукам. Больше потому, что командир приказал, – особого интереса собравшиеся офицеры не проявляли. Кроме безопасника, тот два раза ролик прокрутил, внимательно изучая картинку.

– Что думаете? – спросил Майор, когда гаджет вернули владельцу.

– Не нужно нам это, – категорически заявил зампотыл. – Дорого, сложно и бесполезно. Да и некогда нам, трофеи нужно собрать.

– Не соглашусь, – возразил ему Колун. – Трофеи трофеями, а бронепоезд посёлку не помешал бы, я так считаю. У него мощь, как у боевого крейсера…

– Ну и на кой нам здесь боевой крейсер? – оборвал его бывший полковник.

– А ты следующее нашествие чем отражать собираешься? Споранами в них пулять будешь? – не задержался с аргументацией капитан. – Мы и в этот раз хрена бы отскочили, если бы не Бекон и тот парень… Как его?.. Ракшас! Так что я считаю, нужно подумать. По крайней мере, информацию собрать. Короче, я за.

Грач равнодушно пожал плечами и молча кивнул. За безопасность он двумя руками, но у него задачи другие: найти, доразведать, получить информацию, а решать не его ума дело. Поэтому он как бы и за, но только если этот геморрой ему лично не навялят.

– Колун правильно говорит, но, может, с текущими делами разберёмся? А с этим – как время появится? – осторожно вставил реплику Кореец.

Хитрому азиату нравилась его относительно спокойная жизнь, но он прекрасно понимал, что спокойствие напрямую зависит от боевой мощи стаба. И недавнее сражение послужило лишним тому подтверждением. Так что дополнительные стволы точно не помешают.

– Да как вы не понимаете! Нельзя тянуть! – Лейтенант чуть не подпрыгивал, так ему не терпелось отправиться в поиск. – Там кластер быстрый, может в любой момент перезагрузиться…

– Ты угомонись, лейтенант, – остудил его холодным взглядом Грач. – Кроме видео информация есть? Какое вооружение, сколько, калибр, боезапас? На ходу эта рухлядь вообще? Ты разведчик, в конце концов, или где?

Офицерик замялся. Ни на один поставленный вопрос он внятно ответить не смог. Опыта ему не хватило, житейской основательности. Увидел красивую игрушку и загорелся, как ребёнок в игрушечном магазине.

– Хотя бы сколько до места ехать? В абсолютных цифрах? – продолжал допытываться Грач.

– Не знаю, – потупившись, протянул лейтенант. – Туда в свободном поиске петляли, а обратно торопились. Никто не засекал, ориентиры не отслеживали…

– Валенок. Учить тебя ещё и учить. Дорогу хоть найдёшь? – сокрушённо покачал головой старший разведчик.

– Найду! – снова оживился Кипа. – Если надо, я сам поеду! Один!

Лейтенанту не терпелось отличиться, подвиг совершить какой-нибудь, но на его пылкость не обратили внимания.

– Вот о чём я и говорю. – Зампотыл многозначительно постучал по столу пальцем. – Я согласен, мощь, броня и всё такое, но этот ваш бронепоезд – чистейшей воды авантюра, а у нас ни людей, ни ресурсов. Поэтому я не считаю целесообразным распылять силы. Нам трофеи нужно собрать в первую голову.

– Да погоди ты со своими трофеями! – попытался утихомирить его Майор.

– Они не мои, а общие! – Скареда не собирался легко сдавать свои позиции. – Будут средства – всё купим, а не купим – мои ребята натаскают!

– Натаскают твои ребята! Купим! – передразнил его Колун. – Если такой могучий, купи вон заряды к «Солнцепёкам», например.

– И куплю!

– Я тебе первым руку за это пожму!

Обсуждение грозило перерасти в бестолковую перепалку, когда дверь снова открылась и в кабинет заглянул вестовой:

– Капитан Монгол по вашему приказанию прибыл. Ждёт в коридоре.

– Пусть заходит, – кивнул Майор и прикрикнул на спорщиков: – Прекратить разговорчики!

Те, хоть и не очень охотно, тут же затихли.

– Здравия желаю, – поздоровался сразу со всеми Монгол и остановился на входе по стойке вольно.

По-хорошему сейчас бы подчеркнуть строевую подготовку да отрапортовать как положено… Но, во-первых, у кадрового военного стойка вольно мало чем отличается от стойки смирно, а во-вторых, пока что его статус не определён. Поэтому Монгол решил ограничиться общим приветствием и не сильно тянуться. Его же на предварительную беседу позвали.

Даже, скорее, на смотрины. Майор специально не торопился начинать разговор, чтобы его люди составили о новичке первое мнение. Тем более что новичок этот одет в чёрную форму, с которой в Перевалке связаны не самые хорошие воспоминания.

На вошедшем скрестились взгляды шести человек. Пытливые – боевых офицеров, оценивающие – тыловиков. Равнодушных не было. Монгол усмехнулся – прямо девица на выданье – и посмотрел в глаза каждому. Открыто и честно. Хотя он бы и сам себя так же повёл, случись принимать пополнение. В Улье от боевого товарища многое зависит. Очень многое.

– Ты, что ли, на угловой вышке стоял? – нарушил молчание Колун.

– Я, – не стал чиниться Монгол.

А что ему ещё ответить? Он делал что умел, с полной самоотдачей. Приказ командира, правда, не выполнил… Но на губу не посадят, а медали ему не надо.

Колун промолчал, лишь ухмыльнулся довольно и кивнул командиру. Годится. Остальные не стали задавать наводящих вопросов, но сверлить взглядами гостя прекратили. Их лица стали немного дружелюбнее. Похоже, первую проверку Монгол прошёл.

– Вот и ладненько, – не стал тратить время на прелюдии Майор. – Ну что, капитан, надумал к нам?

– Надумал, товарищ командир.

На самом деле думать ему было некогда, – грохот КПВ и близость смерти от когтей и зубов заражённых не особенно располагали к размышлениям. Да и хрен ли тут думать, когда Майор остался верен своему слову и сделал более чем щедрое предложение. А ломаться вообще не в привычках Монгола. Не девочка. Но выдохнул капитан с облегчением, хоть и постарался сделать это незаметно.

– Ну и хорошо, – с довольным видом кивнул Майор. – Господа офицеры, принимайте нового боевого товарища. Капитан Монгол. Бывший командир подразделения специального назначения при Институте.

Вот и появилась определённость, которой так не хватало Монголу. Но вопросов стало как бы не больше прежнего. Капитана приняли в боевое братство посёлка, но конкретики пока никакой. Впрочем, была бы шея, хомут всегда найдётся, а инициатива нужна к месту и в ограниченных количествах. На военной службе всегда так было и будет.

– Присоединяйся, капитан, мы тут как раз твоё первое задание обсуждаем. Специальнее не придумаешь. – Майор кивнул на свободный стул и сделал знак лейтенанту. – Покажи Монголу свою находку. Да не стой ты столбом. Сядь.

Кипа залился румянцем, сел и протянул капитану камеру. Лейтенанта душила прямо-таки детская обида. Он-то думал, что это дело поручат ему, а тут какой-то пришлый нарисовался. Не успели принять, а уже назначили. Несправедливо!

– И что мне с этим прикажете делать? – Монгол бегло просмотрел запись и отложил гаджет в сторону.

– Для начала оценить боевой потенциал бронепоезда на месте и сделать заключение о возможности доставки в Перевалок. Справишься?

Монгол на секунду задумался. Не совсем его профиль, но в армии многосложных ответов не приветствуют. Здесь всё до предела просто: или да, или нет. А расписываться в собственной беспомощности сейчас не с руки. Выбор очевиден.

– Так точно, справлюсь.

– Тогда так. Грач, отряди лейтенанта в подчинение Монгола… ещё двух человек… и транспорт для дальнего рейда. – Хозяин Перевалка формировал план операции на ходу.

– Но…

Скареда хотел было возразить, но вовремя умолк, хоть и с недовольным видом. Решения Майора обсуждать не принято. Незыблемое правило, которое регламентируется всего двумя пунктами: командир всегда прав – раз, и, если командир неправ, смотри пункт первый – два. Грач тоже не горел желанием отдавать своих бойцов, но правила знал наизусть, поэтому даже не рыпался.

Монгол изучающе посмотрел на своего нового подчинённого. Вьюноша бледный со взором горящим. Высокий, худой, нескладный. Одно слово – птенец. И движения соответствуют – дёрганые, порывистые. Смазливое лицо больше подходит барышне… Он бы с ним точно в разведку не пошёл, но здесь решать не ему… Взгляд капитана опустился на сапоги лейтенанта. Размера сорок седьмого, не меньше. Где они ему только обувь находят?

Тем временем Майор убедился, что возражений не последует, и продолжил:

– Сутки тебе на оформление, размещение и отдых, потом ко мне.

– Оформление? – Монгол не удивился, но хотел узнать подробности.

– Ментат, медосмотр, довольствие, – пояснил Майор, правильно поняв вопрос. – Жить пока будешь в резиденции Института, мы её конфисковали для нужд Перевалка. Лейтенант тебе всё покажет, заодно и познакомитесь. Всё, закругляемся на сегодня, и так засиделись.

Монгол хотел козырнуть, но берет торчал под погоном, поэтому он просто кивнул, теперь уже по-строевому чётко развернулся и вышел из кабинета.

Впервые за последние дни на душе у него было спокойно – жизнь приобрела новый смысл.

Глава 3

Кроме Монгола был в Перевалке ещё один человек, который пребывал в растрёпанных чувствах. Халк. Рейдер за короткое время потерял всех друзей и очень переживал по этому поводу. Но в Стиксе такие потери – дело обычное, да и положение у Халка всё-таки немного получше. Материальное – так уж точно.

Четыре белые жемчужины лежали у него в нагрудном кармане, а это по местным меркам небывалое богатство. Про золотую и упоминать лишний раз не стоило, хотя она больше из разряда острого геморроя. В подтверждение хоть Ракшаса взять, ушедшего в Пекло, хоть Бекона, заточённого сейчас внутри оболочки монстра. Так что здесь как посмотреть…

Но в любом случае выбор у Халка широкий. Как у сказочного витязя на распутье, минимум три варианта – осталось только решить, какой из них выбрать. Можно в посёлке осесть, можно к банде Бекона примкнуть, а можно уехать в безопасный стаб и жить там припеваючи. Если не сильно шиковать, бабла ему надолго хватит. Да и ехать есть на чём, в его распоряжении целый бронетранспортёр, «Кайман» называется. Броня и боевой модуль. Таким в Улье далеко не каждый похвастается.

Беда только, что здесь ни броня, ни огневая мощь ничего не решают. Да и богатство, к слову сказать, тоже. Нет, решают, конечно, но всегда найдутся чуваки круче. И если ты один, то легко можешь всего лишиться. К слову, сейчас не о заражённых идёт речь. О людях. Хотя иных и людьми-то сложно назвать.

Халк предпочитал о дальнейшей судьбе не задумываться. Пока с «Ангелами», а потом как пойдёт. Загадывать, а тем более далеко, здесь плохая примета. Не любит Улей таких. Вот здоровяк не загадывал, а пошёл к медблоку, где вся ватага с утра тусовалась.

«Ангелы» по давнишней привычке остановились в «Одноглазом рубере», но всё время проводили у палатки своего предводителя. Помочь ничем не могли, но и не бросали. Мямля вообще здесь полностью обосновался, раздобыв где-то одноместную палатку. Он бы и ночевал с боссом, но уж больно там смердело. Никакая преданность не выдерживала.

Ворот перехватил Халка по дороге.

– В «Каймане» соляра есть?

– Да вроде была.

– Поехали.

– Куда?

– За добычей. Сейчас прапора заберём и поедем.

Шустрый Ворот договорился с военными о трофеях. В тех монстрах, что покрошила их группа на подъезде к посёлку, была немалая доля «Ангелов». Но дружба дружбой, а табачок врозь, поэтому собирать должны вместе. Честнее получится и недомолвок не будет. Вдобавок Ворот оказал небольшую услугу Халку. Нашёл ему занятие и отвлёк от досужих размышлений.

Рейдеры отправились по своим делам, а бывший институтский сотрудник тем временем приступил к оформлению по новому месту службы.

* * *

– Разрешите? – Монгол приоткрыл дверь с табличкой «Ментат».

– Заходите, – донеслось в ответ.

Сухопарый мужчина в полевом камуфляже сидел за столом и перебирал бумаги. Отсутствие каких бы то ни было знаков отличия невольно привлекло внимание Монгола. Форма мешком, сутулый, патлатый. Пиджак или вольнонаёмный? Впрочем, не его ума дело. Просто неожиданно встретить подобного персонажа в максимально военизированном стабе. Офицер отбросил ненужные мысли и отрапортовал:

– Капитан Монгол для прохождения обследования прибыл.

– Садитесь, капитан, – поморщился хозяин кабинета и показал на стул в центре комнаты.

Точно, гражданский.

Монгол не ошибся в выводах. Поселковый мозгоправ действительно никогда не служил и был нанят со стороны за неимением других вариантов. Без ментата приличному стабу никуда, а те, в свою очередь, под ногами не валялись. Вот и взяли кого смогли. А что касается знаков отличия, то они и вовсе без надобности. Ментат тут один. Не ошибёшься.

Хозяин кабинета встал из-за стола, подошёл к визитёру, наклонился…

Монгол заёрзал на стуле, чувствуя, как спина покрылась мурашками. Ещё бы! Сеанс у ментата – штука волнительная, как полиграф, только хуже. Вроде и не держал камней за пазухой, а вдруг как найдёт? И тогда все надежды и чаянья пойдут псу под хвост. Чего не хотелось бы.

Капитан глубоко вдохнул, задержал дыхание…

Ментат, казалось, заглянул ему не в глаза, а в душу… Выпрямился и, не торопясь, вернулся к своему рабочему месту. Так же не торопясь, достал из ящика бланк, вписал туда имя «пациента» и поставил штемпель.

– Всё, можете идти, – протянул он бумагу Монголу.

– Всё? – не поверил тот.

– Идите уже, капитан. Не мешайте работать.

Значит, на самом деле всё. И на синем оттиске значилось: «Лоялен. Без ограничений».

Монгол вышел из здания штаба в приподнятом настроении. Во-первых, прошло как по маслу, а во-вторых, времени он потратил от силы минут пять. Хорошее начало дня. Многообещающее. Капитан сбежал по ступенькам и отправился к «Военторгу», где обычно находился Кореец. Адрес не спрашивал. Знал.

Униформу ему действительно нужно сменить. И побыстрее. Старая истрепалась вся, замызгалась, да и выделялся капитан своим чёрным комплектом похлеще белой вороны. Но главное заключалось не в этом. Он то и дело ловил на себе не самые доброжелательные взгляды проходящих мимо бойцов. Институтских здесь явно не жаловали. И не любили.

С Корейцем Монгол столкнулся в дверях. Тот собрался куда-то уйти.

– Ко мне? – спросил хозяин магазина, делая шаг назад.

– Ну да. Хочу вещевое довольствие получить, – протянул ему бланк капитан.

Кореец изучал документ дольше, чем нужно, потом с минуту жевал губами. Капитан терпеливо ждал. Выходки снабженцев ему давно знакомы, и подгонять их нельзя, а тем более препираться. Обидится такой вот и подсунет что-нибудь не то или недодаст. Но Кореец, слава богу, «таким вот» не оказался. Даже если он и хотел продемонстрировать новичку свою значимость, то успешно это желание переборол. Или не хотел вовсе, а Монголу просто показалось.

– Размеры свои знаешь? – уточнил прапорщик, возвращаясь за стойку.

– Пятьдесят четвёртый-шестой, нога сорок пятый, головной убор – шестьдесят. Противогаз говорить?

– Не, у нас маски. На ремнях. Отрегулируешь потом, как тебе надо.

Кореец записал цифры на клочке бумаги и скрылся в подсобке.

– Вот, держи. – Прапорщик вывалил на прилавок груду пакетов и начал сверяться со списком. – Бельё короткое облегчённое, костюм летний полевой, бельё нательное облегчённое, бельё нательное флисовое, куртка флисовая, куртка-ветровка, комплект демисезонный, комплект ветроводозащитный, комплект утеплённый с перчатками, комплект утеплённый с варежками, шлем-маска, шапка утеплённая. Вроде с этим всё.

– А утеплённое-то мне зачем?

– Положено, – пожал плечами Кореец и снова ушёл на склад.

Положено так положено. Возражений нет. Тем более что Монгол ни от чего отказываться не собирался. Запас карман не жмёт, а на кластерах Улья и летом можно замёрзнуть, смотря куда попадёшь. Особенно ночью, бывали у него и такие случаи.

Между тем Кореец снова вернулся, загруженный по самую макушку.

– Берцы, десять пар носков, ремень матерчатый оливковый, комплект защиты суставов, перчатки тактические, кобура матерчатая универсальная под правую руку. Или тебе под левую? – Дождавшись отрицательного жеста Монгола, снабженец вернулся к списку. – Рюкзак рейдовый, рюкзак тактический, жилет модульный в комплекте, ранец медицинский снаряжённый, спальник. Устройство переговорное с гарнитурой, фляга, нож многофункциональный складной, нож боевой «Шмель», фонарь светосигнальный и противогаз ГП 21-У с набором фильтров.

– О как, – удивился капитан. – Даже рюкзак со спальником.

– Ну ты же не планируешь безвылазно в стабе сидеть? – поднял на него глаза прапорщик. – А для кластеров самое то.

– Молчу-молчу, – вскинул руки в примирительном жесте Монгол. – Это я к тому, что снабжение у вас как бы не лучше институтского будет.

– Однозначно лучше. У нас серьёзная организация, а не шарашка какая-нибудь. – Кореец прилежно поставил последнюю галочку и собрался в третью ходку.

На этот раз прапорщик притащил оружие.

– Смотри, новьё, в заводской смазке ещё. От сердца отрываю. АК-15 под патрон семь шестьдесят два, с тридцать четвёртым подствольником, – Кореец принялся расхваливать автомат, как барыга свой товар на ярмарке. – Последние разработки. Коллиматорный прицел и телескопический приклад. Думаю, ты оценишь.

Он отложил «Калашникова» в сторону, взял пистолет.

– Штатный ПМ, с ним пока ничего не придумали, а лучше у меня ничего нет. Ещё тебе положен стандартный боекомплект, и десяток выстрелов к гранатомёту могу дать – с ними туго. Пять магазинов к автомату, две запасные обоймы к ПМ и набор для чистки-смазки. – Кореец вычеркнул последнюю строчку списка. – Теперь вроде всё выдал. А, вот ещё…

Он полез под прилавок и высыпал на стол горсть мелких звёздочек, кокарду и выложил два шеврона, с двуглавым орлом и с летучей мышью.

– Вот теперь точно всё.

Монгол смотрел на изобилие, разложенное на прилавке, и слабо представлял, как он унесёт всё это за один раз. Но своя ноша не тянет, и капитан принялся рассовывать вещи по рюкзакам.

– А гражданки какой-нибудь у тебя, часом, нет? – спросил капитан, увязывая первый рюкзак. – Нательное, костюм спортивный, кроссовки там поудобнее…

– Чего это какой-нибудь? – обиделся старший прапорщик. – В наличии всё. Фирменное. Но это, капитан, уже за отдельные деньги. За спораны то есть.

– Да я как бы с голым задом… – ответил Монгол. – Не поверишь, даже зубной щётки нет.

– Так могу одолжить. Отдашь, как жалованье получишь.

Скажи кому в Перевалке, что расчётливый азиат сам предложил денег в долг, да ещё без процентов, подняли бы на смех. То ли на него благодать снизошла, то ли вспышки на солнце сказались, но факт остаётся фактом.

– Не, – отказался капитан. – Не люблю я в долг. Потом тогда заскочу. Как разбогатею.

– Ну как знаешь, – не стал на этот раз обижаться Кореец. – А мыльно-рыльное можешь в «Одноглазом рубере» прикупить. Там же и столоваться будешь, по льготным расценкам. Хозяин не в штате, но у стаба с ним договор.

– Спасибо, прапорщик, буду обязан.

– Да какое там, – великодушно отмахнулся Кореец.

Но капитан ему не очень поверил – очень уж хитро блестели его глаза. У великодушных таких не бывает.

Дождавшись, пока офицер упакуется, прапорщик закрыл за ним двери и отправился, куда собирался. А Монгол, навьюченный, как двугорбый верблюд, потащился домой. Занятий у него прибавилось капитально.

* * *

Первым делом капитан разобрал и почистил оружие. Поочерёдно собрал, пощёлкал затворами и остался доволен. По-хорошему пристрелять бы, но с этим успеется, главное, не забыть. Монгол сделал пометку в голове и принялся снаряжать магазины. Все пять к «калашу» и три к «Макарову». Остаток сложил в штурмовой ранец – ибо патронов бывает или мало, или очень мало.

С улыбкой вспомнив, чем отличается зампотыл от зампотеха, капитан тщательно вымыл руки и только потом распаковал первый пакет с одеждой. Втянул носом особенный запах новенькой формы и с удовольствием переоделся. Из институтской амуниции оставил только сапоги и чёрный берет. Уставное кепи ему никогда не нравилось, а обувь лучше растоптанная – мозоли потом не придётся лечить.

На всё про всё ушло часа два, но зато теперь Монгол мог хоть на стену, хоть в дальний рейд. Да и по стабу можно ходить спокойно – его теперь принимали за своего. Несколько раз даже честь отдали, как старшему по званию. Остался медосмотр и у зампотыла отметиться. Капитан логично решил начать с первого.

* * *

– Жалобы? – спросил Эскулап после взаимных приветствий.

– Никак нет, – отчеканил Монгол.

– У него рёбра сломаны, доктор, – влезла в разговор медсестра. – Я его только вчера перевязывала.

– Раздевайтесь, посмотрим, – с укоризной покачал головой знахарь.

– Да уже почти не болит, – попытался отмахнуться Монгол.

Врал. Болело. Даже в Улье переломы не заживают мгновенно. Гормоны позволили забыть о боли в бою, но после сломанные кости напоминали о себе вполне настойчиво. Иногда сильно. Капитан сознательно умолчал о травме. Забраковать медики не забракуют, но на недельку упаковать в лазарет смогут. Чего желательно избежать.

Но капитан ошибся. Эскулап с минуту посмотрел на него не моргая, потом приложил ладони точно на места переломов, и боль пропала. Совсем.

– Лучше?

Монгол потянулся, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и ошарашенно кивнул. Лучше. Гораздо.

– Хорошо. А как у вас обстоят дела с дарами? – поинтересовался лекарь, подавая знак медсестре, чтобы та сняла повязку.

– Если честно, не очень, – засмущался Монгол. – Есть один, но я его никак развить не могу. Хотя недавно он меня сильно выручил…

– Помолчите минутку, – перебил его Эскулап.

Знахарь придавил пальцами нервные узлы на голове пациента и словно прислушался. По спине капитана туда-сюда забегали мурашки. Впрочем, недолго, как и в первый раз у ментата.

– Одевайтесь. – Эскулап перешёл за свой стол и принялся заполнять формы. – У вас слабый дар телепорта. Я немного вас простимулировал, но нужно поработать самому. Приём сахарка, думаю, поможет. Вот схема, как принимать. А вот заключение о состоянии здоровья. Больше вас не задерживаю, капитан, можете идти.

– Спасибо, доктор, – поблагодарил Монгол, забирая бумаги. После чего быстро оделся и отправился к штабу. Заканчивать процесс оформления. Там и застрял.

* * *

– Зампотыл на месте? – уточнил капитан у дежурного на входе в просторное фойе.

– Убыл, – покачал головой тот. – Что-то срочное? Вызвать?

– Доложи, что капитан Монгол прибыл, – попросил он и добавил вполголоса: – А уж насколько я срочен, это он уже сам решит.

Ждать пришлось минут сорок. Монгол весь первый этаж шагами промерил, маясь от вынужденного безделья. Наконец появился взъерошенный от наплыва забот Скареда. Определение вообще-то не про лысых, но выглядел он именно так.

– Пошли, капитан, времени у меня совсем нет, – бросил полковник, проходя мимо, и начал подниматься по лестнице.

В кабинете даже присесть не предложил, да и сам не садился. Ему, наверное, действительно было некогда. Скареда бегло просмотрел документы Монгола, сунул их в дырокол, клацнул, пробивая отверстия, и поместил в бумажный скоросшиватель. Капитан успел заметить на папке своё имя и звание, хмыкнул – у него появилось личное дело. Зампотыл тем временем достал из кармана кителя связку ключей и полез открывать сейф.

– Значит, так, капитан, – Скареда бросил на стол небольшой пакетик, – здесь подъёмные. Двести споранов тебе на первое время должно хватить. Жалованья тебе положим триста пятьдесят плюс премиальные. Расчёт у нас двадцатого числа каждого месяца. Получать у меня или у Корейца. Ясно?

– Так точно, товарищ полковник.

Капитан спрятал пакетик в карман. Двести споранов – это очень хорошо, а главное, вовремя, но в целом выходило негусто. Ему в Институте платили в два раза больше. Впрочем, он не за деньгами сюда пришёл.

– Трофеи, добытые лично вне операций, облагаются двадцатипроцентным налогом. И не вздумай кроить, всё равно вскроется. Раз в полгода медосвидетельствование, раз в квартал – ментат.

Скареда хотел ещё что-то добавить, но его отвлекла заработавшая рация:

– Скареда – первой трофейной.

– Что там у вас?

– Нам кран нужен – элиту из завалов вытаскивать.

– Сами никак?

– Без вариантов.

– Сейчас решу. – Скареда оторвался от рации и, увидев, что Монгол всё ещё стоит в кабинете, замахал на него рукой: – Иди уже, капитан, сам видишь, не до тебя.

«Что ж меня сегодня отовсюду гонят?» – подумал Монгол, но вопрос так и не слетел с его языка. Новоиспечённый офицер Перевалка философски пожал плечами, козырнул, развернулся и вышел прочь.

Глава 4

– Сегодня работают четыре трофейных команды по пять человек. С рассветом отправил. Первая и вторая у Перевалка, третья на участке, по которому «Солнцепёки» работали, четвёртая на ближнем рубеже «Градов». Там соберут, потом дальше поедут.

– Слишком далеко!

– Орда второй день как ушла, в округе даже тараканы разбежались. Опасности никакой.

– Тогда под твою ответственность.

Капитан явился точно к назначенному времени и застал конец разговора между Майором и Скаредой. Если он правильно понял, речь шла о трофеях. Впрочем, виду не подал, хотя было жутко интересно, сколько всего соберут с орды. Но это не его дело. Нужно будет – доведут. В части, касающейся.

Грач пришёл раньше, ждали только лейтенанта. Монгол посмотрел на часы и едва заметно покачал головой. Девять ноль девять. Опаздывать у военных не принято. Дурным тоном считается. Эх, подсуропили же ему напарничка…

– Разрешите?

Дверь рывком распахнулась, и Кипа влетел в кабинет чуть ли не кубарем – споткнулся на пороге.

– Извините, товарищ командир, – покраснел молодой разведчик, поднимая слетевшее кепи. – Проспал.

«Детский сад, бля, – подумал Монгол, заиграв желваками. – Это залёт, воин». Но Майор сделал вид, что не заметил, и не стал отчитывать офицерика. Тронул карты, разложенные на столе:

– К делу. Показывай, лейтенант, где твоя находка.

Кипа насупился, с минуту соображал, потом обвёл карандашом нужный участок:

– Здесь. – И чуть тише добавил: – Где-то…

– Ну вот, а вчера говорил, что не помнишь ничего, – склонился над картой Майор.

Лейтенантик засуетился, разрумянился:

– Ну так волновался, товарищ командир…

– Вопрос был риторическим, – оборвал его Майор и посмотрел на Монгола. – Километров сто здесь, если по прямой. Что думаешь, капитан? Составил уже план действий?

– Доехать, разведать, сообщить, – пожал плечами Монгол. – На всё про всё трое суток, максимум неделя. На непредвиденные.

– Разрешите высказать соображения? – подключился старший разведчик.

Майор кивнул.

– О вчерашнем распоряжении. Если Монголу выделить ещё людей, его группа потеряет в скорости.

– Поясни.

– Транспорт вместимостью от четырёх человек – это или УАЗ, или «Тигр». Удобно, комфортно, но медленно.

– И что ты предлагаешь?

– Если Монгол с Кипой поедут вдвоём, я смогу выделить им «Ариэль-Номад» из резерва. Тем самым и задачу по бронепоезду быстрее решим, и рабочие направления оголять не придётся. Товарищ командир, людей правда не хватает, – взмолился Грач, – а с «Номадом» они за два дня управятся. Если не за день.

Вот где собака-то порылась! Понятно, что Грач преследовал свои интересы, но в логике ему не откажешь. Решение здравое, а Монголу всё равно. Он и в одиночку согласен отправиться. Даже пешком. Единственно, он пока не сильно понимал, что за «Номад» такой волшебный.

Майор выжидающе посмотрел на Монгола, тот кивнул, и вопрос с составом группы был решён. Как, впрочем, и с транспортом.

– Хорошо. Грач, выделяй технику, – подытожил Майор. – Капитан, принимай, осваивай. Сегодня покатайся с лейтенантом по округе, заодно обстановку разведаешь, а завтра с утра в путь.

– Кипа сам с механиками договорится, не маленький. Заодно и капитана с технарями познакомит.

Лейтенант недоброжелательно зыркнул на своего новоиспечённого командира. Тот заметил, но виду не подал.

– На том и порешим. Выполняйте, – отпустил Майор офицеров.

– Есть выполнять. Лейтенант, за мной. – Монгол принял приказ к исполнению и вышел из кабинета. Не откладывая в долгий ящик, из штаба сразу отправился на мехдвор. Там им без лишних слов выкатили машинку и оставили с ней наедине. Знакомиться.

* * *

– За руль? – ехидно спросил лейтенант.

Монгол помотал головой. Не то чтобы боялся не справиться, но с такой техникой он раньше дел не имел, поэтому решил для начала посмотреть со стороны. Да и не командирское это дело – баранку крутить. Хотя если честно, руки чесались. Аппарат даже на вид стремительный, а какой же русский не любит быстрой езды?

Кипа занял место водителя, «Номад» взрыкнул двигателем и, повизгивая резиной на поворотах, помчался к пропускному пункту – лейтенант демонстрировал свою лихость. Монгол остался невозмутим. Ну молодой, горячий… Пройдёт.

– Притормози-ка, – приказал он лейтенанту сразу за шлагбаумом.

Здесь вовсю кипела работа. Десяток бойцов с помощью кранов споро разбирали завал из монстров. Разбирали, потрошили и откидывали в сторону. Отработанные туши сгребал БАТ-2 и толкал их к дальнему углу периметра, где вторая машина рыла котлован.

Всё верно. Работа тяжёлая, затратная, но если этого не сделать, здесь через несколько дней мухи на лету дохнуть начнут, не то что люди. Монгол потянул носом, поморщился – тухляком уже пованивает.

– Поехали, – хлопнул он подчинённого по плечу, вдоволь налюбовавшись, как работают другие.

– Куда прикажете, господин капитан? – Кипа всё ещё обижался, поэтому не прекращал ёрничать.

– Вот ты и реши. Знакомь командира с местностью, – невозмутимо приказал Монгол.

Лейтенант фыркнул, но смолчал и воткнул передачу. Ему было что сказать, но приказы не обсуждаются.

Кипа вывел «Номад» за полосу бывших минных полей, проехал чуть дальше и повернул направо. Этой машинке дороги в принципе не нужны, и лейтенант погнал её прямо по полю, широко огибая посёлок.

– Круга три дадим по спирали. Стандартный обход. Как раз тачку посмотрим и округу проверим, – поделился он своими замыслами с капитаном.

– В смысле тачку посмотрим? – не до конца понял тот.

– Она в резерве стояла. Мало ли? – пояснил Кипа, перекрикивая рык двигателя.

С этим сложно не согласиться. Длительное хранение, оно такое. Иной раз двигатель под капотом бывает невозможно найти, не говоря уже о мелочах вроде аккумулятора. Так что прав лейтенант, проверить надо. Ещё бы желательно самому.

– Пусти-ка меня за руль, – попросил Монгол, когда они зашли на второй круг.

«Номад» ему понравился без оговорок. Хороший агрегат – быстрый, вёрткий, приёмистый. Самое то для разведки. Единственное – с его ростом влезать-вылезать неудобно, но это дело привычки. Приноровится со временем – лейтенант-то ведь как-то справляется. А на правый руль можно вообще внимания не обращать. Тому, кто с техникой дружит, без разницы, где руль – хоть справа, хоть слева, хоть посередине.

Едва Монгол тронул машину, послышалась далёкая автоматная очередь. Вторая… третья. Капитан выжал тормоз и заглушил мотор. Прислушался. Больше не стреляли. Но повод для беспокойства уже появился.

– Скареда… третьей трофейной… – ожила рация.

Было непонятно, динамик хрипит или говоривший.

– На связи, – тут же откликнулся зампотыл.

– Чивас с Поводырём сбежали… с трофеями… уходят в сторону… Еловой развилки… У меня двое двухсотых… – Доклад оборвался на полуслове.

Как бы уже и не трое…

– Кержак. Кержак! – попытался докричаться до абонента Скареда, но быстро понял, что впустую теряет время. – Колун, у нас дезертиры!

– Слышал. Работаю. Патрульным экипажам – перехват.

В динамике оживился обмен, но Монгол слушал вполуха. Он запустил мотор и глянул на лейтенанта:

– Еловая развилка где? – Местные ориентиры капитану ни о чём не говорили.

– Туда, – покрутил головой лейтенант и ткнул пальцем через левое плечо.

«Номад» взревел, гребанул колёсами, разворачиваясь почти на месте, и, набирая скорость, полетел в указанном направлении. Монгол гнал, не разбирая дороги. Поле, пашня, колея. Подвеска болида уверенно отрабатывала ухабы.

Твою мать, перекрёсток!

– Налево! – раздался над ухом вопль лейтенанта.

Зараза млять, чуть не прозевал! «Номад» пошёл юзом, выкидывая из-под протектора комья грязи, и боком нырнул в поворот.

– Заранее говори!

– Хорошо! – кивнул Кипа, оглядываясь по сторонам.

По краям дороги замелькали сосны, и смысл высматривать беглецов потерялся. Машина углубилась в посадку.

– Если они оттуда едут, то мы вот так перехватим! – заорал лейтенант на ухо Монголу, размахивая руками. – Газуй только сильнее. Им ближе до развилки ехать, можем не успеть.

– Понял, – кивнул Монгол, покрепче сжал руль и прищурился. Встречный ветер выбивал слёзы. Не счастья, но вроде того – адреналин в крови зашкаливал.

«Очки бы защитные ещё», – мелькнула запоздалая мысль, но кто ж знал, что так сложится. Сейчас уже поздно – не ровён час, беглецы уйдут.

Посадка сменилась непаханым полем, далеко впереди показался ельник.

– Развилка, – крикнул лейтенант и для верности ткнул пальцем. – Вон они!

Но Монгол уже и сам понял. Дороги пересекали открытую местность и сходились как раз на опушке. По второй дуром пёр УАЗ, оставляя после себя густой пыльный хвост. Капитан бросил на него быстрый взгляд и выдохнул с облегчением – не рейдовый, без пулемёта в кузове. Обычный пикап на подхвате, привези-отвези, «хозяйка», короче.

Судя по всему, беглецы их тоже заметили. «Уазик» ещё поднажал и въехал в лес, вильнув задним бортом перед капотом «Номада». Узкая лесная дорога резко ограничила манёвр, и машины пошли друг за другом, корма в нос. Хорошо, хоть пыль глотать не пришлось – под колёсами лежала опавшая хвоя.

– В канале Монгол, – капитан отжал тангенту рации. – Преследую дезертиров.

– Монгол – Колуну. Уточни направление.

– Юго-запад. Развилку прошли. Я у них на хвосте.

– Живыми брать. И не лезь близко. Чивас – кипятильщик.

Кто такой кипятильщик, Монгол в душе не имел, но уточнять не стал, сам разберётся.

– Принял. Да твою же мать!

Автоматная очередь вспорола хвойный настил впритирку с правым бортом. Монгол отвлёкся на переговоры и упустил момент, когда из окна «уазика» высунулся стрелок. Капитан крутанул руль, уводя «Номад» максимально влево, и придавил газ. Теперь между машинами пачку сигарет никто бы не вставил.

– Сука! – снова выругался Монгол, бросив взгляд на приборы.

Одной опасности избежал, но тут подоспела вторая – стрелка температурного датчика резво полезла вверх. Заодно выяснилось, кто такой кипятильщик. Чивас, сука, поставил им классическую вилку: разорвёшь дистанцию – подстрелит, не разорвёшь – перегреет двигатель. Гробить такую машину очень не хотелось. Выдадут потом велосипед для спецопераций – весь стаб ржать будет.

Лейтенант вскинул автомат.

– Погоди, – остановил его Монгол. – Ты их так в винегрет покрошишь, а Колун приказал живьём. Сейчас я…

Капитан перехватил руль левой рукой, вытащил из кобуры пистолет и отпустил педаль газа. Стрелять начал сразу, как только «Номад» приотстал. Пуля пронзительно звякнула по крыше пикапа, брызгами стекла осыпалось боковое зеркало… Попасть он не старался, цель была напугать. И получилось. Дезертир нырнул обратно при первом же выстреле. И больше не вылезал.

– Вот там и сиди, скотина, – процедил капитан сквозь зубы.

А разрыв между машинами всё увеличивался.

Увидев, что преследователи отстают, беглецы ещё ускорились. Да щаз-з-з! УАЗ «Номаду» не конкурент. Капитан уверенно висел на хвосте, выдерживая безопасную дистанцию, – ждал, пока стрелка температуры не уйдёт из красного сектора.

Ушла.

Ельник закончился. Дорога стала шире, по днищу замолотили камешки, под колёсами заклубилась пыль. Но это только на руку, хоть как-то маскирует.

Монгол придавил акселератор и нырнул в левый кювет, оттуда на поле. «Номад» сноровисто поскакал по кочкам, равняясь с пикапом. Справа обгонять не вариант, дезертиры их сразу уконтрапупят. Но и лейтенанту придётся целиться через голову водителя. Неудобно. Правый руль, чтоб его.

– По колёсам! – рявкнул капитан.

Кипа привстал и выдал две очереди. Обе ушли в молоко.

– Снайпер, млять! – оценил результаты Монгол.

– Чего?! – не расслышал Кипа.

– Руль, говорю, держи!

Продолжая давить педаль газа, капитан бросил баранку и вскинул автомат. Две очереди по два патрона – два колеса в минус. «Уазик» завалился на левую сторону и ушёл в занос. Монгол улыбнулся:

– Учись, салага!

– Тормози! – истошно заорал Кипа, выкручивая руль.

Машину швырнуло вправо. Капитан завалился влево, от неожиданности перепутал педали и прибавил газу. До упора.

– Держись!

Водитель вцепился в руль, пассажир – в трубы каркаса. «Номад» взвыл оборотами до отсечки и взмыл над грейдером. Монгол ещё в воздухе вдавил педаль тормоза в пол.

Тряхнуло так, что лязгнули зубы и заломило в спине. Болид приземлился, метров двадцать пёр юзом, сдирая дёрн зубастым протектором, и наконец встал, мягко покачиваясь на пружинах.

Ух!

– Из машины! – скомандовал Монгол и выскочил сам, больно стукнувшись головой о трубу. Первую очередь выпустил почти не глядя, залёг, прицелился…

Время в бою течёт непредсказуемо и в который раз выкинуло фортель. Столько всего уже с ними произошло, а беглецы только-только выбрались из «уазика». Даже двери не успели закрыть. А может, и не собирались. Зачем, когда нужно валить со всех ног? Но Монгол подпортил им планы.

Услышав свист пуль, дезертиры рухнули на дорогу. Один прижался к пробитому колесу, второй заполз под машину. Спрятался, сука… Монгол выпустил ещё одну очередь. Для острастки, чтобы не геройствовали. А сам перекатился в сторону – заметил подходящую кочку.

– Бросайте оружие и останетесь живы! – прокричал он, не поднимая головы.

На самом деле капитан никого убивать не собирался. Сегодня. Не то чтобы примета плохая, просто отмечать первый день службы двумя трупами не хотелось. Пусть и предатели, но здесь они свои, а он, как ни крути, пришлый. Да ещё институтский к тому же. И пусть никто ничего не предъявит, но осадочек всё равно останется. Да и Колун приказал живыми брать. Вот пусть сам и разруливает.

Дезертиры в ответ не стреляли. Думали, наверное. И хорошо. Думать – вообще дело полезное. Вот только раньше надо было начинать, пока товарищей своих не порешили.

– Сдавайтесь!

Со стороны «Номада» раздался пронзительный вопль и тут же длиннющая, в полмагазина, очередь. Лейтенант наконец-то вылез из багги и присоединился к активным действиям.

Лучше бы не вылезал.

Пули часто задолбили по кузову пикапа, посыпались разбитые стёкла, из пробитого радиатора рванули струи пара.

– Ну зачем, бля… – застонал Монгол, утыкаясь лбом в предплечье. Всё же хорошо было. Вот машина, вот беглецы – на хрена имущество портить?! Одно дело пробитые баллоны сменить, а другое… Металлолом в Улье не принимают. Этот УАЗ теперь только за обочину скидывать.

Из раскуроченного двигателя полилось горячее масло. Прямо за шиворот Чивасу. Или Проводнику, хер их там разберёт. Тот заорал дурниной, завошкался и полез на дорогу. Рявкнул автомат капитана, и вереница пыльных фонтанчиков загнала дезертира обратно.

– Сиди, где сидел, – буркнул Монгол, отрываясь от прицела. – Размышляй о своём поведении.

– Всё, всё, не стреляйте! – из-под машины раздался истошный крик и вылетел автомат. – Я сдаюсь. Сдаюсь!

Второй дезертир сделал это с меньшей охотой, но оружие всё-таки бросил и встал перед капотом УАЗа. Через минуту к нему присоединился чумазый напарник. Оба с поднятыми руками, естественно. Капитан встал и, удерживая пленников на прицеле, медленно, с пятки на носок, пошёл к ним.

Со стороны ельника послышался звук мотора, и на дорогу вылетел ещё один «Номад» с Колуном на пассажирском сиденье.

Монгол выдохнул с облегчением – теперь всё пойдёт проще. Но автомат опускать не спешил. Ждал, пока Колун не подойдёт ближе.

– Это кто унас такой красивый? Чивас, ты ли? – безопасник недобро посмотрел на залитого маслом дезертира. – Наворотили вы дел…

Он хотел ещё что-то добавить, но его отвлекли восторженные вопли.

– Товарищ капитан! Товарищ капитан! – По полю вприпрыжку бежал сияющий, как щенок золотистого ретривера, Кипа. – Транспорт беглецов обездвижен, а сами они задержаны.

Монгол удивлённо повёл бровью – ни дисциплины, ни субординации. Ему что, специально этого недоросля сплавили? На перевоспитание? Нужно будет технично уточнить.

– Да понял уже, – поморщился Колун и обернулся к пикапу. – Ох, и-и-и… в решете дырок меньше. Кто расстарался?

Капитаны встретились взглядами, Монгол удручённо вздохнул и выразительно закатил глаза. Других объяснений не потребовалось. По ходу лейтенант здесь и раньше чудил. Пока офицеры переглядывались, к общей тусовке присоединился «Тигр». Бойцы группы захвата высыпали из машины, подбежали, рассредоточились.

– Этих пакуйте, – безопасник показал на задержанных. – Сержант, со мной.

– Колун, чесслово, бес попутал, – прижал руку к груди Чивас. – Ну Колун…

– В стабе разберёмся, – отмахнулся тот и подошёл к заднему борту пикапа. – Видал? Парни красивой жизни захотели.

Колун вытащил из кузова мешок и показал Монголу. Настоящий мешок, какие под сахар используют или под картошку, заполненный почти под завязку. Только внутри далеко не картошка. И даже не сахар.

Такого количества споранов Монгол вот так с ходу и представить себе не мог. А там ещё и горох, и жемчуг наверняка. Вряд ли они сортировали добычу. И это нарыла одна группа за неполный рабочий день. Сколько же Перевалку добра обломится, когда всех заражённых выпотрошат?

– Забери. – Колун передал мешок сержанту. – Металлолом этот в кювет спихните. Всё, поехали, обрадуем Механика потерей машины. Догоняй, Монгол.

Глава 5

Рейд Монголу пришлось отложить. Причиной послужило недавнее ЧП. Дезертирство само по себе проступок из ряда вон выходящий, но проблема оказалась глобальнее. Невероятное количество трофеев повлияло на умы людей, и Чивас с Поводырём могли стать всего лишь первыми ласточками.

На перепаханных взрывами кластерах лежало столько добра, что даже маленькой толики иммунному хватит до конца своих дней. Особенно заманчиво, что всё просто: взял и ушёл. Ну, может, пристрелил кого в процессе, но это уже детали. И не помогут ни просьбы, ни угрозы, ни увещевания. Только личные свойства характера смогут уберечь от неподобающего поступка. А потолок у каждого свой.

В этом плане сильно спасала военная дисциплина. Особенно офицеров. И здравый смысл ещё, у кого был. Если трезво рассудить, то Чивас с Погонщиком – два дебила. Ну, допустим, выгорело бы у них всё, не догнали бы их, ушли целыми. Бензина хватило, не сломались в дороге и на приключения не нарвались. Добрались бы они до первого стаба. Два, сука, перца с мешком споранов. Долго бы они оставались счастливыми обладателями несметных богатств? С учётом того, что в любом стабе таких перцев своих хватает. Пришили бы их прямо в номере гостиницы, в первую же ночь. Это если бы на въезде не убили и не обобрали. Так что богатство – это штука такая, принадлежит тому, кто способен удержать.

Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов золотую лихорадку. Жажда наживы сносит башню почище крупнокалиберной пули. Не каждый способен сохранить хладнокровие. Майор мог. И ещё он очень хотел сохранить головы своих бойцов в частности и Перевалок в целом. Поэтому снова перевёл стаб на чрезвычайное положение.

Был объявлен комендантский час, оставшихся в посёлке рейдеров загнали в гостиницу и приставили наблюдателей. Даже для «Ангелов» поблажки не сделали. Всё преподали очень вежливо, с извинениями и объяснением причин. Правда, выдуманных. Лишний раз подогревать воображение рейдеров никто не хотел. А весь личный состав, без исключений, прогнали через ментата. На предмет выявления крамольных мыслей.

Мозгоправ, слава богу, таковых не нашёл, но заключения выдал разные. Теперь он делил народ на четыре группы, по стойкости к личному обогащению: абсолютная, высокая, средняя и низкая, соответственно. Последних он настоятельно рекомендовал к сбору трофеев не привлекать. Ментат бы и раньше градацию ввёл, но тогда ещё смысла не было. Ну сколько сможет утаить боец в обычных условиях? Десяток споранов? Несколько горошин? Да и бог с ним. Всё, что серьёзнее, скрыть проблематично. Во-первых, оно того не стоит – потеряешь больше, чем приобретёшь, а во-вторых, богатые трофеи одиночкам не обламываются – в таких случаях участвует много народу. А когда людей много, они друг за другом присматривают.

Этот механизм и в нынешних условиях работал, но, как показали последние события, ненадёжно. Когда спораны исчисляются тысячами, хрен кто удержится, чтобы в карман сотни две не сунуть. О халявном горохе с жемчугом и вспоминать смысла нет.

Естественно, о новых вводных знали лишь Майор и его приближённые. И они уже распределяли людей в соответствии с рекомендациями мозгоправа. Опять же, с его подачи, устойчивые группы постарались разделить во избежание недоразумений. Все стройки-починки остановили, рейды отложили, оставили лишь посты с патрулями, и то в урезанном составе. Ментата же посадили прямо на КПП, на постоянной основе. Теперь каждый выезд предварялся осмотром. И въезд.

Остальной личный состав бросили на сбор трофеев. Монгол с недавнего времени тоже стал личным составом, поэтому участи этой не избежал. А поскольку он был «абсолютный» и «без ограничений», то его поставили старшим над группой. Дали пикап с инвентарём, временный позывной «Трофейный девять», и отправили на дальние рубежи повышать благосостояние стаба.

Как бы не совсем то, к чему лежала душа, но тут уж извиняйте – приказ и острая необходимость. Выполняйте, товарищ капитан.

* * *

Монгол принял людей с рассветом. Сержант, ефрейтор и два рядовых. У штаба погрузились в рейдовый пикап и уже через пять минут подъехали к шлагбауму. Вернее, к хвосту очереди из трофейных групп, выстроившейся к нему. Процедура у ментата занимала немного времени, но в целом набегало хорошо. Час простояли.

Наконец подошёл черёд его команды. Первым зашёл капитан. И почти тут же вышел, с трудом унимая дрожь в пальцах. Он, конечно, против ментата ничего не имел, но его стало как-то слишком много за последнее время. Змеиные зрачки скоро в кошмарах сниться начнут, если так дальше пойдёт.

– Следующий, – недовольно бросил капитан, усаживаясь в машину, и его снова передёрнуло.

Вскоре процедура осмотра закончилась, и группа приступила к выполнению задания.

Ехали молча. Утро, нервотрёпка, недосып. Последние события не располагали к разговорам, а уж тем более к близкому знакомству. Да и незачем. Задание временное, и с этими бойцами Монгол вряд ли ещё пересечётся, разве что случайно. Но он то и дело чувствовал на себе изучающие взгляды.

Пятнадцать километров – вроде немного, можно за двадцать минут долететь. Даже по грунтовой дороге. Но потратили часа полтора – кластеры превратились в артиллерийский полигон после учений. То и дело попадались воронки, завалы приходилось объезжать, местами дороги вообще не было. Для «Патриота» – небольшая проблема, но время потратили. Наконец добрались.

– Выходим. – Монгол подал пример, осмотрелся и потянул носом воздух. – М-да, подогнали работёнку, вашу мать.

Несло гарью, палёной курицей и тухлятиной. Тухлятиной – сильно. Изрытое взрывами поле. Переломанные в мочало деревья ветрозащитной полосы. И тишина вокруг мёртвая. Ни птичек, ни комаров, ни кузнечиков. Только зелёные мухи по трупам ползают. Но и те не жужжат – обожрались мертвечины.

А трупов здесь было не счесть. Топтуны, кусачи, руберы. Элита разных мастей. Обгорелые и не очень, целые и по частям, руки, ноги, головы. Трофейщиков интересовали последние.

Монгол сразу определил одного бойца в охранение. Чтобы торчал у пулемёта и крутил башкой на триста шестьдесят градусов. Орда ордой, но, что бы там ни говорили, даже палка раз в год стреляет. Так что лучше поостеречься, безопасности много не бывает.

Разобравшись с этим делом, Монгол потянул из ножен «Шмеля».

– Погнали, – приказал он и первым шагнул к ближайшей элитке. – Раньше начнём – раньше закончим.

Матёрая тварь лежала, уткнувшись мордой в рыхлую землю и раскинув мощные лапы. Как по заказу, даже ворочать не пришлось. Капитан с натугой вспорол споровый мешок, запустил в него руку и вытащил ворох толстых оранжевых нитей, похожий на дешёвую китайскую мочалку. Монгол улыбнулся случайному сравнению и поковырял пальцем в янтаре. Неслабо! Как минимум пять жемчужин, а спораны с горохом специально пересчитывать нужно, там не один десяток. Капитан скинул добычу в пакет и перешёл к следующему монстру.

Кстати, насчёт «раньше закончим» он погорячился. Нет, поначалу всё шло бодро, даже с азартом. Каждому было любопытно, найдётся ли в рубере жемчуг и сколько его в элитнике, но вскоре пыл поугас. Грязь, смрад и немереный фронт работы сделали своё чёрное дело. И ещё эти мухи. Они, сука, везде. Так и норовят облепить лицо, залезть в рот, в нос, в уши… Бр-р-р, мерзость! Тьфу!

Сбор трофеев превратился в тяжёлый нудный труд: вскрыл споровый мешок, достал пук янтаря или паутины, скинул в пакет. А между делом то на кишках поскользнёшься, то в дерьмо вляпаешься, то муху проглотишь. И так по нескончаемому кругу. Когда пакет наполнялся, его высыпали в мешок. Больше никого не интересовало, кого, чего и сколько. Все старались побыстрее разделаться с очередным заражённым и приступить к следующему. А их тут… Отсюда и до вечера.

Хорошо, что лотерейщики попадались не так уж часто. Их то ли вообще в орде мало было, то ли «Грады» размолотили вдрызг. С мелких заражённых толку выходило чуть, а трудозатрат – как на иную элитку. Пока развернёшь, пока доберёшься, пока достанешь… А там один споран в серой «пакле». Обидно.

Пришло время обеда, но есть никому не хотелось. Во рту стоял устойчивый привкус падали, в носу – запах гари. Руки чуть ли не по локоть в грязи и жирной копоти, так что народ больше пил. Монгол решил работать без перерыва, только дозорного распорядился менять чаще, чтобы люди отдыхали.

К вечеру капитан задолбал всех и задолбался сам. Напрочь. Добычей набили четыре мешка. Вроде как много, но впереди ещё конь не валялся – работы не на один день. По-хорошему здесь бы встать лагерем, чтобы не тратить по три часа на дорогу, но капитан приказал грузиться.

Сегодняшний день ясно показал, что группа совсем не готова к заданию. Вернее, к условиям такового. Воды не хватило, одежда изгваздана в хлам, насекомые опять же. Можно было, конечно, послать водителя, чтобы трофеи сдал и привёз всё необходимое, но тут возникала дилемма. Это как из задачки про волка, козла и капусту, которых через речку переправить нужно. Водителя одного не отправишь – есть шанс, что не доедет, улизнёт с добычей. Парней без присмотра тоже оставить нельзя, – здесь чего-нибудь утащат. А если «уазик» просто за водой послать, то группа останется без крупного калибра. Выйдет на шумок заблукавший элитник, и кирдык. Не факт, конечно, но и полностью исключить такие возможности нельзя. Так что Монгол решил как решил.

В посёлок добрались затемно. Капитан отпустил бойцов отдыхать, а сам повёз сдавать трофеи. Скареда принимал их лично. Потом Монгол нашёл Корейца – необходимое пришлось добывать с боем, но в итоге договорились. Прапорщик выдал под расписку шесть пластиковых канистр на двадцать пять литров, панамы с москитными сетками и три упаковки прорезиненных перчаток. Отдельно пошли сухпайки и комплект камуфляжа. Последний капитан вытребовал для себя, чтобы форму окончательно не угандошить.

Как бы и всё на сегодня. Ну, почти.

Монгол погрузил вещи в машину, попрощался с Корейцем и поехал домой. Там загнал «уазик» во двор, заполнил все ёмкости водой, быстренько сполоснулся сам и отправился на боковую. Шесть часов сна – и с утра снова в бой. На работу, в смысле.

«Спальник бы только не забыть и бумагу туалетную», – подумал Монгол, засыпая. Но это завтра, вставать уже неохота.

* * *

В перчатках и сетках дело пошло веселее. По крайней мере, не так противно было лазить по трупам, и мухи не лезли в глаза. В полях провели пять суток, от зари до зари. Работали допоздна, вставали рано, спали мало, а капитан – так вообще вполглаза. Не потому, что заражённых опасался, – для этого дежурный есть, да и после исхода орды они ещё не скоро появятся. Здесь другое. Если спать крепко, то можно не проснуться. Или проснуться и не обнаружить машины, людей и добытого добра, но это – если повезёт.

У капитана так проявлялась ответственность, хоть и чистой воды паранойя. С другой стороны, в Улье параноики дольше живут. Впрочем, зря Монгол волновался, парни оказались нормальными. С правильными понятиями.

В стаб «Девятая трофейная» вернулась на шестой день ближе к вечеру, с кузовом, забитым мешками. Все чумазые, вонючие и злые как черти. За это время посёлок преобразился до неузнаваемости. Завал из трупов исчез, территорию перед стеной выровняли батами. На углах периметра появились насыпные курганы – единственное напоминание о тысячах заражённых. Минные поля восстановить не успели, но это дело наживное.

Монгол сдал добычу Корейцу, отчитался перед Скаредой и отправился домой. Отдыхать.

Ну как отдыхать, выспаться если только. А потом хозяйственные дела. Помывка, стирка, личная гигиена. Долгая штука в неприспособленных условиях. Пока воды натаскаешь, пока нагреешь… благо хоть колонка своя и дрова в запасе имеются. Можно было пойти в «Одноглазого рубера», – там и баня, и прачечные услуги оказывают, – но с длинной очередью. Поэтому капитан решил сам всё сделать. Не клят, не мят и ждать никого не надо. Красота.

Общее построение назначили на утро следующего дня. По рации сообщили, когда Монгол в тазу полоскался. Без подробностей, но в маленьких посёлках новости по воздуху летают, и это сейчас не про вайфай. Естественно, обсуждался размер добычи, что же может быть главнее? Ну и на долю малую надеялись, не без того.

Поговаривали, что Скареда с Корейцем шесть суток без отдыха пересчитывали добытое. Вдвоём, за закрытыми дверями. Никого не позвали, никому не доверили. Наверное, так оно и было, и зампотыл преследовал вполне конкретные цели, но Монгол считал, что зря. Слухов только прибавилось. Особенно старались те, кто в трофейные команды не попал. Из третьей и четвёртой категории. Средне- и низкостойкие к личному обогащению.

Да Монгол бы и сам поверил. Трудно не нафантазировать себе всякого, когда своими глазами видишь полные мешки и битком набитые кузова машин. Но капитан лично набивал эти мешки и машину тоже грузил. Там в основном паутина и узелковый янтарь из элитки. Да, набивали, уминали туго, но много ли ты той паутины в мешок насуёшь? Вот то-то и оно.

Если сравнивать, то это всё равно что на земляничной поляне сена накосить, набить в котомку, а потом выискивать внутри алые ягоды. Споранов там на пакет-майку из супермаркета не наберётся. Тоже немало, конечно, учитывая общий объём, но не страшные миллионы, как многие себе напридумывали. Хотя в последнем Монгол не был на сто процентов уверен. Может, и миллионы, кто знает?

Капитан незаметно для себя увлёкся расчётами. Сколько людей в стабе? Человек двести, триста? Пусть будет двести пятьдесят. Если взять за отправную точку положенное ему жалование, то месячный бюджет гарнизона выходит порядка семидесяти пяти тысяч в споранах. В год получится без ста тысяч миллион, плюс-минус. Цифра фундаментальная и потрясает воображение. И это только на зарплату.

Хотя, по сути, других-то расходов и нет. Всё остальное добывается в натуральном виде. Техника, снаряжение, амуниция. Та же еда.

И всё равно интересно, сколько там вышло?

* * *

Как люди не замечают суеты в муравейнике, так и Стикс не обращал внимания на человеческую возню. Улей жил своей, только ему понятной жизнью – перемешивал реальность и время, загружал кластеры, плодил заражённых. А иммунные… а что иммунные? Они тоже его дети, но как бы побочные, нелюбимые. Выживут – хорошо, нет – и ладно.

Стикс, как опытный шахматист, перебирал разные комбинации, будто с кем-то соревновался в оригинальности сценариев. Старался придумать особенный, ни на что не похожий…

– Саныч, а можно я сегодня крановым поработаю? – канючил белобрысый мальчишка.

– Это тебе надо с Валерой договариваться, а он – сам знаешь… только через магазин, – ухмыльнулся бригадир в седые усы.

– Да я подготовился. – Мальчишка в доказательство звякнул беленькой в непрозрачном пакете. – Я тут на всю бригаду взял. И закусить.

Бригадир одобрительно крякнул. Добрая смена подрастает, с понятиями.

– Да я не против, Митяй, только ты это… магарыч сюда дай, – Саныч протянул руку за пакетом. – А Валере скажи, что у меня. А то я его знаю… До обеда уже в лохмуты будет.

Радостный Митяй побежал вдоль состава искать Валеру, а бригадир полез в тепловоз. Тот, который ЧМЭЗ-4031 называется – маневровый, с огороженной по периметру площадкой и выступающей в сторону кабиной.

Рабочий день начался. Хотя какой день, раннее утро на дворе. Не светало ещё.

Бригада заступила на смену. Десять человек, путеукладчик и практикант из железнодорожного ПТУ. Тот самый Митяй, который напросился поработать машинистом УК 25/9-18 – укладочного крана. Хлопчик, в силу юного возраста, не воспринимал ещё работу как неприятную обязанность, ему всё было интересно, везде хотелось себя попробовать.

Тянули новую ветку на щебёночный карьер. Недавно начали, но у начальства, как всегда, срочность, поэтому шпарили в три смены. Но трудовой день известно с чего начинается – с обязательного перекура. Это начальству горит, а работяги не торопились. Пускай вон подрядчики суетятся. Им за насыпь сдельщину платят, а здесь, извините, почасовая. Пока покурили, пока потрепались, пока до места доехали – глядишь, час-другой и прошёл. Можно снова перекурить. А кто ведёт здоровый образ жизни, тот работает больше. И получается, что за меньшие деньги.

Состав замедлил ход, лязгнули сцепки – приехали. Саныч спрыгнул на щебень, звякнув подковками на каблуках кирзачей, привычно полез в карман за пачкой крепкой «Тройки», поёжился. Зябко сегодня. И туман особенно густой. Даже показалось, что в свете прожекторов жилеты сильно оранжевые. И каски насыщенно-жёлтые. А ещё воняет какой-то химией. Санобработка, что ли, ночью была? Впрочем, невелика проблема, железнодорожника запахами не удивишь. Саныч щёлкнул зажигалкой, прикурил и пошёл вдоль путей.

У кранового пульта уже крутился Митяй, задалбывая Валеру вопросами – а это как? А это что? Куда? Зачем? И для чего? Валера пока честно отрабатывал магарыч, но с такой интенсивностью его надолго не хватит.

Бригадир щелчком отбросил бычок. Сиди не сиди, а начинать надо. Если все пролёты за смену не уложат – начальство срежет премию.

– Погнали, мужики! – крикнул Саныч и махнул рукой.

Митяй словно только и ждал команды. Он нажал нужные кнопки, тронул рычаги, и траверса путеукладчика поехала в сторону. Упала на тросах вниз, цепляя двадцатипятиметровое рельсовое звено с бетонными шпалами, устремилась обратно.

Саныч уважительно кивнул. Студент могёт!

Валера минут пять посмотрел за подопечным, убедился, что у того получается, и скрылся в кустах. То ли малую нужду справить, то ли большую, а может, и вовсе собрался фунфырик раздавить подальше от глаз бригадира. Правда, Митяя это не особо интересовало, он полностью погрузился в управление краном.

Уложили первые сто метров путей. Рассвело. Бригада уселась на перекур. А студент понял, что уже час, как он без руководства. Митяй покрутил головой и увидел, как наставник, пошатываясь, выбирается из кустов. Пьяный, что ли?

Валера брёл по насыпи неуверенной походкой, то и дело терял равновесие и хватался за край платформы. Точно, пьяный. Добрался до припрятанного Санычем пакета, или из дому принёс, что вероятнее. Ну пьяный и пьяный – эка невидаль, он через день такой, ничего удивительного. Митяй перестал об этом думать. Тем более перерыв закончился и нужно было работать.

Мальчишка успел подать два пролёта, когда ему в плечо вцепилась тяжёлая рука кранового.

– Дядь Валер, ты чего?

Митяй, не глядя, дёрнул плечом, пытаясь высвободиться, но чужие пальцы держали крепко.

– Дядь Валер…

Студент оглянулся и обмер, увидев налитые кровью буркалы. А Валера уже тянулся зубами к шее мальчишки. На кожу парня капнула тягучая слюна…

– Са-а-ны-ы-ыч! – заорал благим матом Митяй и рванулся изо всех сил.

Треснула застиранная ткань жилета, в руке у Валеры остался оранжевый клок, а Митяй припустил к мужикам. Те тоже вели себя странно: кто-то лежал ничком на щебне, кто-то стоял пошатываясь, кто-то мычал, обхватив руками голову. Они тут все перебухали, что ли?!

Но за спиной уже слышался хруст настигающих шагов, и Митяй побежал к тепловозу.

– Саныч! – Мальчишка взлетел на площадку, почти не касаясь поручней. – Саныч!!!

Дверь открылась, но вместо бригадира из кабины выглянул машинист. С такими же мутными буркалами, как у Валеры, и перепачканными свежей кровью губами. Митяй застыл в ужасе, и машинист прыгнул. Пацан отшатнулся, ударился спиной об ограждение, прянул в сторону… Лягнул что было сил – машинист обрушился вниз по трапу и кубарем укатился в придорожные кусты.

Саныча Митяй нашёл уже внутри тепловоза, после того как сам забрался туда и запер за собой двери. Бригадир лежал с порванным горлом в луже собственной крови и не дышал. Подумалось, что нужно выкинуть труп, иначе тот встанет и сожрёт его самого, но смелости не хватило.

Митяй забился в угол и тихонечко заскулил от безысходности.

Глава 6

У штаба собрались почти все жители Перевалка. Почти – потому что патрульно-постовую службу никто не отменял. Военные выстроились углом в две шеренги, отдельно немногочисленный гражданский контингент, отдельно гости посёлка. Рейдеры стояли двумя обособленными группами – «Ангелы» и все остальные.

Из штаба заблаговременно притащили два стола. На один взгромоздили здоровенный баул, за другим устроились Майор, Скареда и Кореец. Судя по их торжественно-загадочному виду, затевалось что-то поистине грандиозное. Не то чтобы Монгол вглядывался в лица местного руководства, но тему активно обсуждали присутствующие.

Майор поднял руку, требуя тишины, и взял слово.

– Во-первых, хочу ещё раз всех поздравить с отражением орды, – начал он, когда голоса стихли. – Во-вторых, объявляю окончание чрезвычайного положения. И в-третьих, руководство стаба приняло решение наградить всех причастных. Скареда, приступай.

На самом деле последнее уточнение было лишним. К защите стаба так или иначе причастен каждый. И вряд ли стоит ожидать орденов с медалями. В Стиксе предусмотрена одна награда – материальное поощрение. Заслужил – получи. Интересно только, насколько расщедрятся?

Зампотыл открыл принесённую с собой папку, достал лист бумаги и начал вызывать по списку.

Первыми пошли рейдеры. Майор со словами благодарности пожимал руку каждому, Скареда заставлял расписываться в получении, а Кореец выдавал пакетик с известным содержимым. Не большой, не маленький, но рейдеры возвращались на место с улыбками.

От «Ангелов» вызвали представителя, Ворота, и вручили ему пакет поувесистее. Один на всю банду. С напутствием: «Бекон разберётся, когда поправится». Ворот не стал уточнять – лихо поставил размашистую подпись и отошёл к своим. У байкеров вообще правила простые: дают – бери, бьют – беги.

– Ещё раз выражаю всем признательность за оказанную помощь и больше никого не задерживаю, – подытожил Майор, когда пришлые закончились. – Можете покинуть стаб в любой момент.

Рейдеры тут же воспользовались разрешением. Перевалок наверняка надоел им хуже горькой редьки, и что они выбрали, не оставляло сомнений. Надо валить отсюда, пока разрешили – стаб щедрый на приключения, мало ли что ещё случится. Вскоре из рейдеров на площади остались только «Ангелы», и торжественное мероприятие продолжилось.

Местным вручали бумажку и пакеты поменьше. Не пакеты – пакетики. «Письменная благодарность», – усмехнулся про себя Монгол. Ему стало стыдно за такие мысли, когда подошла его очередь. В бумажке значилась цифра в полторы тысячи споранов и обещание выдать их по первому требованию – вексель, по сути. Обязательство местного казначейства. А в пакетике лежала сотня гороха и два цветных шарика. Чёрный и красный.

Капитан, как новичок, числился последним в списке, на нём всё и закончилось.

– Разойтись, – прозвучала команда.

Монгол остался на месте, но технически приказ выполнил. Не в строю – значит «разошёлся». Он спрятал в карман вексель, взвесил в руке пакет с горошинами… Аттракцион неслыханной щедрости просто. Нет, он, конечно, рассчитывал на поощрение, но не в таком объёме. Только недавно появился в посёлке без копейки в кармане, а уже обут, одет и счёт в банке завёл. Причём по местным меркам нехилый. Белая полоса началась?

Из задумчивости капитана вывел чужой разговор.

– Ох, поторопились мы, ох поторопились… – недовольно ворчал Скареда.

– Не причитай. Нельзя иначе. У меня репутация, – ответил Майор, подразумевая под собой весь стаб. – Сам знаешь, сколько имеем с этого.

– Да знаю… Ох, не надо было, ох не надо… По кластерам слухи пойдут… Жди беды…

– Не каркай, полковник. Накличешь.

Монгол понял, что речь идёт о рейдерах и о выделенной им доле трофеев. Любой знакомый с арифметикой человек сложит один с одним и поймёт размер общей добычи. И держать это будет в себе до первой пивной ближайшего стаба. И пошла-поехала байка о немыслимых сокровищах в закромах Перевалка. Кто-то порадуется, кто-то позавидует, но найдутся и те, кто попробует урвать свой кусок. По-любому найдутся, в Улье иначе не бывает. Поняв, что он здесь лишний, Монгол хотел улизнуть по-тихому, но не успел.

– Капитан, тебе говорили, что подслушивать нехорошо?

– Ну так… Виноват, товарищ майор! – по-уставному гаркнул Монгол и вытянулся по стойке смирно. В армии так – лучше не попадаться, а если попался, много не объясняй. Виноват, и всё, а там – на усмотрение начальства.

Но наказывать его не собирались.

– Вольно, капитан, не на плацу, – махнул рукой Майор. – Что сам думаешь?

– Скареда прав, будут слухи. Но обделить рейдеров трофеями считаю неправильным. – Монгол высказал, что думал, без обиняков.

– Молодец! – похвалил его Майор за прямоту. – Есть ещё соображения?

– Усилить бдительность и ускорить восстановление обороноспособности.

– Понял. Вот чем заниматься надо, а не кудахтать, как баба, – сказал Майор Скареде, давая всем понять, что этот разговор закончен, и переключился на другую тему: – Когда выдвигаться планируешь, капитан?

– Завтра поутру, товарищ командир, – отрапортовал Монгол. – Если не будет других приказаний.

– Не будет. Свободен, – отпустил его Майор.

* * *

Монгол уже давно подготовился к рейду, но перепроверить лишний раз стоило. Впрочем, времени оставалось полно, и капитан, подумав минуту, отправился к «Одноглазому руберу». Он уже дней десять на сухомятке, так что первое, второе и компот точно не помешают.

Обедал без изысков, но вкусно: домашний борщ со сметаной, к бефстроганову из говядины жареная картошка с грибами гарниром. На третье персиковый компот. Консервированный, из железной банки, но всё равно потрясающий. Капитан ел не торопясь, смакуя – растягивал удовольствие.

Когда тарелки опустели дважды, Монгол переместился к барной стойке, где прикупил кое-что из бытовых мелочей и две бутылки армянского коньяка. Пятизвёздочного. Чтобы живчик было на чём делать. И уже почти ушёл, но не удержался и взял ещё одну. Не пьянства ради, хороший алкоголь – валюта универсальная, да и запас карман не тянет. В любом случае пригодится.

После ресторана Монгол хотел забрать машину, а потом найти Кипу. Так получилось, что за круговертью последних дней они с лейтенантом потерялись, а «Номад» загнали на техобслуживание, ещё когда дезертиров поймали. Получилось убить оба вопроса одним выстрелом.

Кипа нашёлся в ремзоне. Он решил проявить инициативу, и та ожидаемо его поимела. Зампотех чихвостил лейтенанта в хвост и в гриву у ворот ремонтного бокса. Офицерик стоял красный как рак и уже был готов вспылить, когда подоспел Монгол.

– Капитан, ты хотя бы научи этого недоумка. – Механик до сих пор злился за бессмысленно разбитый «уазик». – Как стрелять научи, как вести себя со старшим по званию, как технику беречь… Всё, забирай его с глаз долой, сил моих больше нету.

– Погоди, Механ, – остановил его Монгол и полез в рюкзак. – Вот, возьми.

Он протянул зампотеху бутылку коньяка. Как раз ту, третью. Быстро пригодилась. Заодно и познакомились поближе. Коньяк, он даже не выпитый сближает.

– Без обид?

– Да какое там, – отмахнулся Механик, но подарок принял, и глаза его потеплели.

– Машина готова? – перешёл к сути дела Монгол.

– Готова, там стоит, – зампотех показал горлышком бутылки в сторону ангаров. – Жидкости долили, масло в уровень, бензина полный бак и две канистры в запасе. По вашим задачам за глаза хватит. Средства связи проверили – работают штатно.

– Спасибо, Механ.

– Да не за что. – Механик передал ему ключи. – Этого только близко за руль не пускай. «Номад» не уазик, быстро не починишь.

«Этот» надулся как жаба. А что ты хотел, братец? Расстрелянную машину тебе ой как нескоро забудут. И припоминать станут при каждом удобном случае. Но чего уж теперь. Капитан улыбнулся и хлопнул его по плечу:

– Готов к свершениям, лейтенант?

– Да когда? То одно, то другое… – обиженно буркнул Кипа.

Монгол поморщился, он ждал немного иного ответа. Более жизнеутверждающего.

– Значит, поехали готовиться, – приказал капитан, устраиваясь за рулём. – Сам маршрут проработаешь?

– Попробую, – неуверенно протянул Кипа.

Детский сад, честное слово. Так и придётся в няньки пойти, чтобы в самый неподходящий момент не выяснилось, что Кипа забыл что-нибудь нужное.

Лейтенанта Монгол сбросил у дома.

– Завтра в шесть у меня, – крикнул он на прощание. А сам поехал к себе. Перебрал рюкзак, переложил рейдовый ранец, по новой снарядил разгрузку – дел хватало. Наконец, всё необходимое было увязано на багажнике «Номада». Времени оставалось с избытком, и Монгол решил посетить медпункт – появились вопросы к Эскулапу.

* * *

– Разрешите? – Монгол постучал в дверь кабинета и сразу её открыл.

– Заходите, капитан, – пригласил его знахарь. – Что у вас?

– Насчёт дара хотел проконсультироваться.

– Я же расписал вам рекомендации.

– Да нет, доктор, тут другое. – Чтобы долго не объяснять, Монгол выложил на столешницу две жемчужины. – Вот.

– Ах вот оно что, – догадался Эскулап. – Принимайте красную, не думайте.

Капитан и сам хотел так поступить, но лишний раз переспросить у специалиста только на пользу делу. Он взял со стола красный шарик и положил на язык. Не успел проглотить, как по телу сверху вниз пробежало тепло, вернулось обратно, скопилось под ложечкой и пропало, оставив после себя лёгкое покалывание по всему телу. И голова закружилась… сильно. Эскулап вскочил, успел подхватить пошатнувшегося Монгола под локоть и усадил его на стул.

– Всё нормально, доктор. – Капитан сделал попытку встать, но знахарь придержал его за плечо.

– Сидите уже. – Эскулап наложил пальцы на нервные точки. – Я посмотрю, раз уж вы пришли.

– Что там? – поинтересовался Монгол, когда доктор отошёл к умывальнику.

– Всё хорошо. – Знахарь тщательно вымыл руки и снял полотенце с крючка. – Ваш дар ощутимо развился. Насчёт второго говорить пока рано, но он совершенно точно будет. Вернее, уже есть, но в зачаточном состоянии, я пока не пойму, какой именно. Зайдите дня через два, скажу точнее.

– Через два не смогу, доктор. Я в рейд ухожу.

– Тогда как получится. К тому времени, может, и сами разберётесь. Но ко мне – обязательно.

И это не было дежурной фразой. Эскулап и раньше интересовался развитием даров, а после случая с Ракшасом занялся этим всерьёз. А тут такой случай.

– А с первым что? Поконкретнее, если можно.

– Можно и поконкретнее. Усилился на порядок.

Монгол быстро прикинул в уме. Раньше он мог прыгнуть сантиметров на сорок… увеличение на порядок… Это что получается? Четыре метра?

– Получается так, – развёл руками знахарь, когда Монгол поделился с ним вычислениями.

– А как мне сам процесс контролировать?

Развитие дара принесло новые сложности. Раньше нужны были максимальные усилия, чтобы преодолеть эти жалкие сантиметры, и результат предсказывался без проблем, а сейчас… Например, нужно проникнуть через стену и попасть в закрытое помещение. Как сделать, чтобы не застрять в следующей стене? Как исхитриться, чтобы прыгнуть на метр? На два? На три?

– Ну, уважаемый, вы слишком многого сразу хотите. Надо пробовать, тренироваться. Даже у Ракшаса не вдруг получилось, а у него золотая жемчужина, на минуточку. Так что терпение и труд, милый мой, терпение и труд…

– Доктор! – В кабинет забежала взволнованная медсестра. – Там!.. Бекон!..

Что Бекон, она объяснить не смогла, но и без того понятно – с ним что-то случилось. Что-то из ряда вон выходящее.

* * *

Эскулап пулей выскочил из кабинета. Монгол сразу за ним – приём-то всё равно окончен.

В палатке с единственным пациентом столпились «Ангелы» в полном составе. По необъятной туше Бекона шли волны судорог, внутри раздавалось бурлящее бульканье. Эскулап ринулся было к нему, но не успел. Извилистая трещина рассекла шкуру монстра от темени до паха, разошлась и двумя зигзагами устремилась к пяткам. Потерявшая целостность оболочка лопнула, мокрой тряпкой плюхнулась на пол, потоком хлынула ярко-малиновая жижа… Если бы не поддоны, всех залило бы по щиколотку.

Через минуту Бекон предстал перед всеми в своём прежнем обличии. В смысле – в человеческом. На самом деле от прежнего бугая остался только рост и борода. Ну и голос ещё, раскатистый и глубокий. Сейчас Бекон больше напоминал Аквамена в исполнении Джейсона Момоа. Такой же высокий, мощный и мускулистый, только без татуировок. Даже те, что у него раньше были, пропали.

«Новорожденный» барахтался в липкой жиже, безуспешно пытаясь подняться. Наконец ему удалось, и он первым делом ринулся к знахарю.

– О-хо-хо, Эскулапище! – радостно пробасил Бекон. Раскинул объятия, шагнул… поскользнулся…

В жижу они упали вместе с доктором.

Из палатки им пришлось выползать на четвереньках, чтобы встать во второй раз. Тогда уже обнялись по-настоящему, до хруста костей, как только Бекон умеет.

– Ты как себя чувствуешь? – сдавленно просипел Эскулап, пытаясь не задохнуться.

– Нормально! – пророкотал Бекон. – Как заново родился.

Очень правильное, кстати, сравнение, учитывая особенности процесса.

Тем временем вокруг начал собираться народ. Улей обычно не балует радостными событиями, а тут второе за день. Бекона не смущали ни зрители, ни отсутствие одежды. Он отпустил полузадушенного приятеля и переключился на других:

– Малыш!

Мямля в ответ радостно улыбнулся.

– Здоровяк!

Халк хлопнул товарища по плечу.

– Парни!

Байкеры, толкаясь, полезли к нему обниматься. «Ангелы тёмного солнца» снова обрели своего харизматичного лидера.

– Монгол, ты, что ли? Жив, курилка? Рад, рад, – главный «Ангел» заметил в толпе капитана и протянул лапищу.

– Как видишь, – ответил тот крепким рукопожатием. – Рад, что вернулся.

– Не дождётесь! – жизнерадостно хохотнул байкер.

Сквозь толпу продрался Майор. Обниматься не полез, но радовался непритворно. Правда, по-своему. Без лишних слов и внешних проявлений.

– Заставил ты поволноваться, Бекон. Чем-то могу помочь?

На самом деле Майор считал, что помочь можно только безрукому онанировать, но здесь другой случай. Особый. Не укладывается в общую теорию.

– Пожрать и помыться, но с этим я и сам справлюсь, – снова рассмеялся байкер.

– Тогда через час в «Рубере», – пропустил его замечание мимо ушей Майор, – я угощаю.

– Тогда накрывай на всю банду. Я один не приду.

– Узнаю старого пройдоху, – хмыкнул Майор. – Договорились. Жду.

* * *

К назначенному времени в главном зале гостиницы собрались отмытый, благоухающий мылом Бекон с «Ангелами» и Майор. Ему составляли компанию Скареда и Кореец, у остальных ближних были дела. Скареда тоже не пришёл бы, но он оплачивал банкет, и скопидомная натура заставила проконтролировать процесс. Ну а Кореец жил в своё удовольствие и никогда не упускал шанс повеселиться, особенно пожрать. Кроме того, ему нужно было закончить одно дельце с байкерами.

Хозяин «Рубера» расстарался. Хотя со снабжением по понятным причинам возникли небольшие проблемы, стол всё же ломился от еды. И питья он тоже не пожалел. Да и чего жалеть, когда всё щедро оплачено?

– Ну, вздрогнем!

Прозвучал первый тост, по тарелкам зазвенели вилки, тут же разлили по второй.

Бекон ел так, что за ушами трещало, а пил вообще за троих. Соскучился по нормальной пище за время, проведённое в шкуре элитника. А про свою последнюю еду и вовсе не хотел вспоминать – от одной мысли челюсти сводило и тошнота подкатывала.

– Ты же меня не просто так позвал? – спросил Бекон, сыто отвалившись на спинку стула.

– Не просто, – согласно кивнул хозяин стаба. – Хочу тебе предложить осесть в Перевалке. Со всей бандой. Занятие придумаем, насчёт оплаты договоримся.

– Осесть, говоришь? – Бекон налил себе пива, задумчиво отхлебнул.

– Соглашайся. В накладе не останешься.

– Хорошее предложение, но нет. Я, Майор, птица вольная, привык сам решать, чего и куда. Так что извиняй. Но дружить будем, – подсластил «Ангел» пилюлю отказа.

Впрочем, собеседник и не обижался особо – решение ожидаемое. Он удивился бы больше, если бы Бекон согласился. Да и спрос в нос не бьёт.

– Дружить так дружить. Но предложение остаётся открытым. – Майор хлопнул байкера по плечу, закрывая тему, и перевёл взгляд на прапорщика. – Кореец, чего ты там хотел?

Тот отодвинул тарелку и достал из-под стола пакет. На криво приклеенном стикере красовались цифры, выведенные толстым фломастером – 3750.

– Вот, – сказал он и, увидев непонимающие взгляды рейдеров, пояснил: – Ваш выигрыш за золотую жемчужину.

– Но ведь Ракшас… – брякнул Голый и осёкся.

Ворот соображал быстрее. Он пнул товарища под столом и протянул руки за наградой. Надо забирать, пока не передумали.

– Ракшас в забеге не участвовал, – понимающе улыбнулся Кореец и протянул пакет байкеру. – Осталось за машину рассчитаться, и все вопросы будут закрыты.

В суматохе последних дней эту тему опустили. Не то чтобы Ворот забыл о своём обещании, просто руки не доходили. Но Кореец не занимал бы свою должность, если бы забывал о таких вещах.

– Ты сейчас о чём? – не понял Майор.

– Наши, когда Фому ликвидировали, пикап добыли, рейдовый. И байкерам его отдали, – пояснил Скареда, бывший в курсе всех финансовых дел. – Те обещали рассчитаться при первом удобном случае. Сейчас – удобно.

– Оставь, – отмахнулся Майор. – Бонусом пойдёт. В благодарность за спасение стаба.

Скареда недовольно засопел, но смолчал. Даже он понимал, чем Перевалок обязан Бекону. Ну и Ракшасу, конечно. Если б не эти парни, то здесь сейчас были бы руины, заляпанные дерьмом и кровью. Так что надо ещё посмотреть, кто кому должен остался.

Глава 7

Монгол поднялся в пять. Умылся, оделся, не торопясь позавтракал. К без пятнадцати шесть он был готов к выезду, даже «Номада» прогрел.

Кипа к назначенному времени не явился.

Не явился ни в шесть ноль пять, ни в шесть десять, ни в шесть пятнадцать. Дождавшись, когда минутная стрелка перевалит за четверть часа, Монгол выехал со двора злой как чёрт.

В дверь колотил, пока не заболел кулак, но злость не отпускала и даже усиливалась. Ещё немного, и он высадил бы дверь ногой. Кипа успел открыть за секунду до этого. Заспанный, в семейных трусах. Ему хватило одного взгляда на озверевшего капитана, чтобы сон слетел безвозвратно.

– С-с-сынок, бля!.. – удавом зашипел Монгол.

– Извините… Проспал я… – пролепетал Кипа. Тут же осёкся и виновато захлопал ресницами.

Случай тяжёлый, воспитывать бесполезно. Капитан проглотил завершение матерной фразы и безнадёжно махнул рукой:

– Пять минут у тебя, боец! Время пошло!

Кипа выскочил через семь. Быстро закрепил рюкзак на багажнике, просочился сквозь раму «Номада» на пассажирское место, там и замер. Даже дышал через раз, чтобы не злить капитана. Монгол одарил его тяжёлым взглядом, подёргал крепёжные жгуты и уселся сам.

– Тебя как в разведку взяли, раздолбай? – не сдержал он язвительного вопроса.

– Я заражённых чую, – буркнул Кипа, защёлкивая ремни безопасности.

– Сенс, что ли? – Монгол повернул ключ зажигания.

– Нет. По запаху различаю.

– И далеко?

– Метров за тридцать-сорок.

– Ну хоть так.

«С паршивой овцы хоть шерсти клок», – подумал капитан, но оставил слова при себе. Хрен ли толку с ним разговаривать.

Давно рассвело, поэтому ехали быстро, да и дорога позволяла. В смысле – вообще была. Стрелка спидометра гуляла между сотней и ста двадцатью, и можно было ещё прибавить. Монгол и прибавлял на прямых участках – выжигал утренний адреналин.

Кипа потихоньку оклемался. Его чувство вины улетучилось, вернулось ощущение незаслуженной обиды. И каждый поступок капитана воспринимался как личное оскорбление. Негодование копилось, копилось и, наконец, прорвалось.

– Вообще-то по регламенту вне стаба положено передвигаться короткими переходами от ориентира к ориентиру, используя для маскировки складки местности. Для наблюдения следует использовать господствующие высоты или лесные массивы, – процитировал Кипа параграф внутристабовой инструкции.

– Поучи меня ещё, щегол, – беззлобно отмахнулся капитан. Хотя лейтенант прав. Именно так и нужно действовать.

Но и Монгол не идиот, чтобы переть с выпученными шарами, надеясь лишь на русское авось. Просто в институтскую бытность через его руки прошло немало методических разработок. В том числе посвящённых орде. Вернее, тому, что после неё происходит: «…после нашествия кластеры “вымирают” на срок до тридцати суток. Животные уходят, птицы улетают, развитые заражённые невстречаются…»

Это если верить институтским учёным. Монгол верил. И не просто верил – проверял их выкладки лично. Так что пока можно наслаждаться быстрой и безопасной ездой. Относительно безопасной, конечно же.

Кипа фыркнул, не дождавшись продолжения, хотел ещё что-то добавить, но капитан не горел желанием препираться с ним.

– За маршрутом следи! Карта твоя где? – пресёк Монгол продолжение ненужной беседы.

Лейтенант засопел, завозился и достал из подсумка сложенный лист бумаги. Развернул на коленях и закрутил головой, пытаясь привязаться к местности.

Дорога ушла резко вправо.

– Прямо! – скомандовал Кипа на правах штурмана.

Прямо расстилалось поле, зажатое перелесками, но Монгол не стал спорить. Прямо так прямо, штурману виднее. «Номад» проломился через придорожные кусты и поехал по высокой траве.

Скорость упала. Если раньше летели, то сейчас ползли. Ухайдакать машину о случайный пень или влететь в заросший овраг не хотелось, поэтому Монгол не торопился. Тише едешь – дальше будешь, им ещё назад возвращаться.

– Куда ты?! – возмущённо завопил Кипа, увидев, как Монгол свернул на заброшенную колею. – Нам туда.

– Туда и едем.

На этот раз капитан не послушался. Опыт, его не пропьёшь. Просёлок петлял, но потихоньку изгибался в нужном направлении, и лейтенант, поворчав для порядка, в конце концов успокоился.

Монгол немного прибавил, и вскоре машина заехала в редкий березняк с густым подлеском. На дорогу выскочил заяц, мелькнул хвостиком и исчез в зелени на другой стороне. Капитан пустил машину накатом и остановился, не доезжая последних деревьев.

– Ты чего? – не понял манёвра Кипа.

– Зайца видел? – Монгол заглушил двигатель, прислушался.

– Ну.

– Вот и ну. Чувствуешь что-нибудь?

– Да нет. Вроде… – удивлённо осмотрел себя лейтенант.

– Я про дар твой, дубина, – бросил ему капитан и вылез из багги, прихватив с собой автомат.

– А-а-а… Так бы и сказал сразу. – Кипа принюхался и вдруг улыбнулся: – Малина поспела.

Монгол зло сплюнул под ноги, развернулся и широко зашагал к опушке. Ну вот за что ему такое наказание? Кого здесь малина интересует? Придурок, бля.

– Заражённых не чую, – крикнул ему вслед лейтенант.

Дважды придурок. С такой реакцией их бы уже доедали, и кричать здесь не надо. Разведчик херов. Пипец тебе, лейтенант, дай только до стаба добраться.

Придумывая балбесу страшные кары, Монгол прислонился к стволу старой берёзы и достал из подсумка бинокль. Похоже, где-то недалеко кластерный стык – дальше природа пошла другая – ковыльная степь. Пологие сопки, покрытые шапками высокой чилиги. Вроде тихо, но в этих кустах БТР при желании можно спрятать. Теперь, наверное, придётся по инструкции. Короткие переходы, высоты и складки местности…

Монгол выбрал ориентир и вернулся к машине.

Кипа так и сидел пристёгнутый и, высунув от усердия язык, карандашом отмечал пройденный маршрут. На подошедшего капитана не обратил ни малейшего внимания. Тут он, конечно, молодец, маршрут – это важно, но всему своё время и место. Не на пикник выехали.

У капитана от желания проучить недоумка свело скулы.

– Рубер слева! – гаркнул он.

Лейтенантик от неожиданности сломал карандаш и забился в ремнях, как пойманная в силок птица. Смятая карта слетела на полик.

– Справа!

Так и не сумев отстегнуться, Кипа судорожным движением рванул автомат, но тот застрял в креплениях. Лейтенант бросил его, цапнул кобуру, потащил пистолет…

– Замер! Замер, я сказал! – Монгол отвесил ему оплеуху, приводя в чувство. – Всё, ты труп. И я, с большой вероятностью, тоже. Из машины, боец! Бегом!

Кипа, хватая ртом воздух, кое-как справился с замками, выскочил, застыл рядом с «Номадом».

– Смир-р-рн-н-на! – рявкнул Монгол и, не дожидаясь выполнения, схватил лейтенанта за кадык. – А теперь слушай сюда, сопляк! Ещ-щ-щё р-р-раз такое увижу, сам тебя пристрелю. Понял?!

– Так точно, товарищ капитан, – просипел Кипа, с перепугу вспомнив устав.

– Привести себя в порядок. – Монгол отпустил напарника и отряхнул руки. – Нам телепать ещё… не знаю сколько.

Дальше ехали осторожно. От сопки к сопке, на малых оборотах, маскируясь в складках местности. Мозги у Кипы малость встали на место, и он вёл себя как подобает рейдеру в дальнем поиске – крутил головой на триста шестьдесят и вынюхивал заражённых. Во время коротких остановок прикрывал капитана, потом, уже под его защитой, отрисовывал маршрут.

Приключений не случилось, но от этого проще не стало. Их ждали, а это выматывало.

– Почти приехали, – поделился наблюдениями Кипа во время очередной остановки и показал на карте: – Вот мы, где-то здесь деревня.

– Ничего не меняет. Осмотримся.

Монгол считал, что рейд можно считать закончившимся, когда рассказываешь о нём в кабаке за бутылкой пива. Он оставил машину на склоне, чтобы не светить её лишний раз, а сам потопал наверх. Обогнув чилижник, остановился так, чтобы ветки его закрывали, и взялся за бинокль. Сзади подошёл Кипа.

– Чуешь кого-нибудь, нюхач? – не оборачиваясь, спросил Монгол.

– Никого. – Лейтенант хлюпнул носом и громко чихнул в кулак. – Полынью несёт, спасу нет.

– Это да, – согласился капитан и чуть отодвинулся. – Соплями меня не заляпай.

Полынь здесь действительно росла повсюду. Серебристые мохнатые кусты с грязно-жёлтой россыпью соцветий инородными пятнами выделялись среди высокой травы. И чем дальше разведчики углублялись в кластер, тем больше этих пятен появлялось, тем ядрёнее становился полынный дух. Лейтенанта с его обонянием можно было только пожалеть.

– Вниз! – Капитан упал на колено и потянул за собой Кипу.

– Что там? – вытянул шею лейтенант.

– Тс-с-с, – зашипел капитан, хватаясь за автомат.

К подножью соседнего холма вышел человек в потрёпанном камуфляже и панаме с обвисшими полями. Он что-то насвистывал, то и дело наклонялся к земле, срезал стебли полыни и складывал в сумку, висевшую у него на плече. Как ни всматривался Монгол, но ничего похожего на оружие разглядеть не мог. Ни автомата, ни пистолета, ни одностволки охотничьей. Только палка в руке. Но та даже на посох не тянула – так, бошки бодылям посшибать, не больше. Картина для Улья настолько непривычная, что возникла шальная мысль о переносе обратно, в обычный мир – где люди могут спокойно гулять, где не надо выживать, где нет заражённых…

Возникла и тут же выветрилась – Монгол заметил среди высокой травы расходящийся клин. Показалась зубастая морда, непомерно развитые плечи, спина с гипертрофированными буграми мышц. Лотерейщик. Не самый матёрый – но мужику за глаза. Монгол повёл стволом, выбирая упреждение, прицелился.

Монстр подкрадывался всё ближе. Его движения становились медленнее. Вот он замер, сжался в пружину, раздул ноздри… Можно стрелять. Даже нужно.

Лотерейщик вдруг недовольно тряхнул головой, скакнул в сторону и тут же пропал из виду.

– Да чтоб тебя, – выругался Монгол, снимая палец со спускового крючка.

А мужик только оглянулся на шелест травы и спокойно вернулся к своему занятию. Гербарий он, что ли, здесь собирает? Странный вопрос. Да тут кругом одни странности. Куда их вообще чёрт завёл?

* * *

Предприимчивый Ворот с утра носился по стабу как в жопу ужаленный. Это одиночке просто и хорошо – кинул в рюкзак пачку семь шестьдесят два к «калашу», рот закрыл и пошёл. А у банды техника, в том числе боевая, и разбег калибров. И к каждому нужен боекомплект, желательно бронебойных, а лучше два.

Одних тридцатимиллиметровых к пушке «Каймана» требовалось пятьсот единиц. Четыреста пятьдесят – к «Корду» на «тойоте». И ВОГов семнадцатых – три короба минимум. ПКТМ тоже нужно заправить, а там две тысячи патронов. И если с последними проблем не возникло, то за остальное Кореец бился как за своё. Но в конце концов сторговались.

Ворот докупил ещё рационов и пополнил боезапас к личной стрелковке. Только к «Пустынным орлам», которыми пользовались Бекон и Мямля, зарядов не нашлось, и к ШАК-12 патронов не оказалось. Впрочем, ничего удивительного, эти стволы – редкость, их мало кто в Улье использует. И всё же рейдер остался доволен. Если честно, то он рассчитывал на меньшее.

Техника была давно готова, надо только с Механиком за работу расплатиться. «Кайман» обслужили, смазали, заправили полные баки, «тойоту» привели в порядок. В пикапе даже стёкла разбитые вставили, хоть и непонятно, где взяли, дырки от пуль заделали и покрасили вкруг. Правда, в хаки, не в камуфляж. Но зато теперь машина создавала впечатление нового автомобиля.

Осталось всё зарядить, проверить, упаковать – и банда сможет отправиться хоть в само Пекло, с высокими шансами вернуться.

Пока байкеры трудились, их босс общался со знахарем. Бекон чувствовал себя превосходно, но Эскулап затащил его на обследование, а тот не смог отказать старому приятелю. Впрочем, сам осмотр много времени не занял, они больше чай пили и разговаривали.

Бекон не стал изображать из себя больного и попросил разрешения покинуть посёлок – после недавних событий он хотел отдохнуть. Да любой бы захотел. Но если отдыхать, то не в Перевалке. Вот Бекон и собрался в стаб, где тихо, спокойно и есть блэк-джек со шлюхами.

«Ангелы» выехали на следующее утро двумя машинами: Ворот, Голый и новички в «тойоте»; Халк, Бекон, Мямля и Пузо в броневике. Байкеры, конечно, могли ещё вчера стартануть, но как-то ночами по кластерам шастать не принято. Понятно, что с обладателем золотых даров время суток особой роли не играет, но днём и солнышко светит, и видно дальше, да и вообще веселее.

Впрочем, если уже зашёл разговор, то не в одних дарах дело. Бекон и раньше особенно чувствовал Улей, а как вылез из монстра, так с него вообще словно кожу сняли, так восприятие обострилось. В деталях процесса не разобрался и Эскулап, но обещал подумать над этой загадкой. А пока на золотую жемчужину списали.

И ещё у «Ангелов» был Мямля. Сенс, каких единицы. С ним хоть днём, хоть ночью, хоть на заре. Кстати, он недавно слупил жемчужину из своей доли трофеев. И насколько прокачался его радар, никому не известно. Может, он уже на километр видит, а может, и на два.

Короче, рейдеры абсолютно не парились, но всё же в ночь не поехали.

Проверенных вариантов было два – Семиреченск или Стаб-Сити. Бекон выбрал второй, потому что ближе. А остальные и не задумывались. Босс решил – надо делать, а как оно выйдет, будет видно. Обычно выходило неплохо.

– Вижу восьмерых жёлтых, – заявил вдруг Мямля, когда «Ангелы» отмахали вёрст двадцать пять.

– Где? – оживился Бекон.

– Там, – показал вправо Мямля и уточнил: – Километрах в полутора.

– Поехали посмотрим, – сказал Халку Бекон и потянулся за рацией. – Ворот, меня вперёд пропусти и дуй следом.

Вместо ответа «тойота» прижалась к обочине и сбросила скорость – Ворот понял приказ.

«Кайман» пошёл на обгон, а когда появился разрыв в лесополосе, свернул и поехал по просёлочной колее. Мямля показывал направление.

Конечно, можно было и не отвлекаться, но Бекон застоялся, как тот боевой конь. Его предприимчивая натура требовала действий, да и потому рейдеры и называются рейдерами, что их носит там, куда чёрт рога не суёт.

– Приближаемся, – сообщил Мямля, сверившись с внутренним радаром.

Но это уже и так стало ясно – впереди показались жёлтые стойки с крановой стрелой, выкрашенной в красный. Гружёные рельсами платформы и выцветший блёкло-зелёный тепловоз заметили чуть позже, те сливались с листвой. У локомотива бродили люди в касках и оранжевых жилетах. Вернее, уже не люди – заражённые на ранней стадии развития.

Пикап вырулил в поле, поравнялся с броневиком. Ствол боевого модуля «тойоты» довернулся в сторону целей.

– Долбану? – раздался в эфире голос Ворота.

– Я те долбану! – прикрикнул Бекон, отжимая тангенту. – Деятель…

Понять негодование Бекона было можно. Долбить пустышей из «Корда» – занятие, конечно, увлекательное, но экономически нецелесообразное. На них и семь шестьдесят два тратить жалко, но автоматы перезаряжать проще, да и проблем с боезапасом к ним нет. Поэтому лидер байкеров скомандовал остановку, не доезжая метров двухсот до состава, и полез из «Каймана», прихватив свой ШАК-12.

– А ты куда? – удивился Бекон, увидев, что Мямля собрался следом. – Давай-ка, друг сердечный, тут посиди. Пузо, ты куда смотришь?

Малыша «Ангелы» берегли как уникальный ресурс, а их вожак и вовсе питал к нему почти отеческие чувства. И всё же Мямля не послушался.

– Босс, они все бледно-жёлтые, – слегка непонятно аргументировал он. – А у меня – во!

Мямля сунул Бекону под нос «Пустынного орла», слава богу, на предохранителе. Гигант удручённо покачал головой, но спорить не стал – парень такой же «Ангел», как и все остальные – имеет полное право. Да и заматерел он, уже не тот, кого нашли в погребе, хотя до сих пор нет-нет да и блюёт себе же на сапоги.

– Пузо, приглядывай, – громыхнул Бекон толстяку и махнул остальным: – За мной, парни.

Рейдеры последовали за своим вожаком, на ходу выстраиваясь в клин. Автомобили выдержали десяток метров и поползли следом. А недавно народившиеся заражённые так и топтались у тепловоза, бестолково пялясь на нежданных гостей. Один только шустрик заурчал и поспешил навстречу. Он-то первым и получил пулю в лоб. Ворот отличился, кому ж ещё.

Через считанные секунды всё кончилось. Грохнуло ещё семь одиночных выстрелов, и ещё семь трупов упали на землю. Рейдеры, водя стволами по сторонам, медленно подошли к составу. Бекон остановился у замызганного тепловоза и задрал голову, разглядывая находку:

– Такой херни мы ещё не находили, а Ворот?

– Разве что такой, – флегматично согласился тот.

– Оп-па! А ты кто? – прогудел Бекон, вскидывая автомат, и сделал два шага назад. В окне кабины появилось лицо вихрастого пацана с абсолютно безумными глазами.

Из ШАК-12 этот тепловоз можно насквозь пробить, но стрелять гигант и не думал. Он жестом успокоил вскинувшихся «Ангелов» и поманил мальчишку пальцем.

Может, кто другой и перебдел бы при виде явных бандитов, но парень слишком долго провёл время наедине с трупом и своими мыслями. Он беспрекословно открыл дверь и переступил через порог. Но на этом его активность закончилась, бедолага клещом вцепился в перила и замер, сотрясаясь всем телом.

Голый взобрался наверх, отлепил мальчишку от поручней, подтолкнул к трапу и сунул голову в кабину.

– Понятно, почему здесь пустыши тёрлись, – поделился он наблюдениями через секунду. – Тут мертвяк и всё кровью залито.

Тем временем парень спустился. Вернее, попытался спуститься. На первой же ступеньке колени у него подогнулись, и он рухнул вниз. Переломался бы, но Бекон успел его подхватить. Встряхнул, словно куль с макаронами, поставил на землю, придерживая огромной лапищей.

– Давно провалился?

Ответа гигант не дождался. Пацан, наверное, даже смысла не понял, лишь смотрел, как кролик на удава, хлопал ресницами и всхлипывал. И неясно было, что с ним – то ли шок, то ли споровое голодание, то ли защитная реакция на звероподобного «Ангела». Впрочем, в Улье есть средство от всех болезней.

– Пивни-ка, малой, – Бекон достал флягу, открутил крышку и поднёс к губам парня. Тот послушно хлебнул раз, другой и задохнулся в натужном кашле, хватая ртом воздух. Дрожать он не перестал, но видно, что ему полегчало.

– Звать-то тебя как, хлопче? – прогудел гигант, убедившись, что спасённый может стоять самостоятельно.

– М-м-митяй, – пролепетал тот. – Дяденька, а это зомби были?

– Дяденька… – громко фыркнул Ворот.

– Цыц! – Бекон беззлобно оборвал насмешника и задумчиво посмотрел на мальчишку. – Про Митяя, малой, надо забыть… Как бы тебя окрестить?

– Да что тут думать? – снова не утерпел Ворот. – Путевой он и есть Путевой.

– Годится. Только не Путевой, а Путёвый. На удачу назовём. Авансом, – с улыбкой пробасил Бекон и повернулся к не в меру разговорившемуся рейдеру. – А ты, говорун, принимай пополнение. Двое у тебя есть уже, малой третьим будет.

Но Ворот и тут извернулся – захохотал и подозвал Веника:

– Назначаю тебя младшим наставником. Бери пацана, вводи его в курс. Дорога у нас дальняя, как раз успеешь. Пошли, Путёвый, – хлопнул он Митяя по плечу, – будем из тебя «Ангела» лепить.

– Болтун, – добродушно усмехнулся Бекон и поперхнулся на полуслове. – Пузо, хрен тебе в дышло, ты чего делаешь?

На боку тепловоза чёрной краской блестели кривые буквы Собствиность Ангелов и рядом в кружке галочка с вертикальной палочкой. Очевидно, живописец так видел символ банды. Пузо рассматривал собственное творение с гордостью художника-рафаэлита.

– Ты чего накорябал, дурень? – прикрикнул на него Бекон. – Это знак пацифистов.

– Ну? – повернулся Пузо с полным непониманием в глазах.

– Знаешь, кто такие пацифисты?

– Кто?

Бекон плюнул и под довольное ржание Ворота развернулся и направился к Кайману.

– По машинам! – крикнул он с полдороги, дошёл до двери и полез внутрь.

Глава 8

Монгол обшаривал глазами степь в поисках сбежавшего монстра, когда сбоку треснула ветка и колыхнулись кусты. На оценку ситуации потребовался миг: ветра нет, случайная живность вряд ли. Угадать, кто крадётся, несложно – нюхач прозевал лотерейщика.

– Справа! Бойся! – крикнул Монгол лейтенанту, и больше ничего сказать не успел.

Он и тварь сорвались с места одновременно. Лотерейщик понял, что обнаружен, и прыгнул вперёд, Монгол активировал дар и отскочил, разрывая дистанцию. Но вместо того чтобы приземлиться ниже по склону, он оказался среди зарослей чилиги. Что-то пошло не так, но вникать в причины некогда – малейшая заминка будет стоить жизни, а то и двух.

За спиной захлебнулась автоматная очередь. Рыкнула тварь, послышались увесистые шлепки ударов, тонко вскрикнул лейтенант… Капитан оглянулся, но листья мешали обзору. Стрелять на звук? Зацепит Кипу. Хотя ему в любом случае недолго осталось.

Капитан высоко выпрыгнул, одновременно с тем разворачиваясь, и выстрелил в верхней точке прыжка. Больше наудачу, чем прицельно.

Пули разнесли череп монстру аккурат на очередном замахе. Этот удар мог стать для Кипы смертельным, но тварь не успела – дёрнулась раза два и завалилась набок. А капитан рванул сквозь густые кусты к лейтенанту. Тот хоть и балбес, но боевой товарищ, а Монгол своих не бросал никогда.

Придавленный тушей монстра, Кипа тихонько подвывал, трясся всем телом и мелко стучал зубами, блестевшими сквозь разорванную в лоскуты щёку. Искорёженную руку с торчавшими обломками костей он прижимал к разодранному боку. Кровь из ран толчками заливала измахраченную разгрузку.

– Потерпи, лейтенант!

Монгол в три рывка стянул с него заражённого и вытащил перевязочный пакет. Сейчас важно кровь остановить, с остальным потом. Если вся кровь вытечет, Кипе никакие чудеса Улья не помогут.

Монгол скрипнул зубами – первая миссия, и сразу провал. Ну да чего уж теперь…

– Терпи, лейтенант, терпи.

– Погоди, служивый, не то делаешь, – раздался над ухом незнакомый голос.

– Бля!..

Монгол перекатился через плечо, в движении отбросил нераскрытую упаковку, выхватил «Макарова», развернулся…

– Чтоб тебя!

Ствол пистолета смотрел на давешнего невозмутимого мужичка. Тот улыбнулся и приподнял панаму.

– Здрасьте вам с кисточкой.

– Ты бы не подкрадывался так. – Сверля мужика глазами, Монгол убрал оружие в кобуру.

– Хожу как могу, – пожал плечами абориген и переломил свою палку через колено. – Придержи.

Он взял лейтенанта за руку, потянул, составляя отломки костей, Кипа взвыл дурниной и потерял сознание. Монгол чертыхнулся – надо было сначала обезболить.

– Бинтуй, – распорядился деловой мужик.

Монгол зубами разодрал пакет, наложил на рану тампон и принялся бинтовать прямо на рукав, от локтя до запястья.

– Погоди, – остановил его самозваный доктор. – Шину наложим.

Он приладил палки к наружной стороне предплечья и кивнул – продолжай.

– Тебя зовут-то как, дядя? – спросил Монгол между делом.

– Свои Ефимычем кличут, пришлые Незамаем, – охотно представился тот.

Монгол удивился: старые имена в Улье не приживаются, типа плохая примета. Но ему ли лезть со своим уставом? Хотя назвать нового знакомца Ефимычем у капитана язык не поворачивался.

– Монгол, – представился он в ответ и попросил: – Незамай, поищи в аптечке шприц, вколи лейтенанту, а то он у нас от шока сейчас окочурится.

Ефимыч послушно порылся в подсумке, вытащил тюбик с обезболивающим и сделал, как просили. Через минуту лейтенант перестал стонать и задышал ровнее.

Из остатка бинта Монгол соорудил петлю, перекинул через шею Кипы и подвязал сломанную руку. Посмотрел на изуродованное лицо, покачал головой и достал новый пакет. Бинты, конечно, хорошо, но здесь шить нужно, иначе останется шрам на пол-лица.

– Бинтуй давай, – поторопил капитана мужик. – Нам его, главное, до дому довезти, а там всё правильно сделаем.

– А где дом-то? – спросил Монгол.

– Недалеко тут. Если на машине – вообще быстро доедем.

Быстро – это хорошо. Капитан приложил ещё один тампон к разодранному боку, прихватил наскоро. Вроде всё, что мог, сделал.

– Бери, потащили. – Монгол показал Ефимычу на сапоги лейтенанта.

Кипу кое-как погрузили в машину – «Номад» напрочь не приспособлен под перевозку раненых, – абориген же примостился на трубах каркаса. Покорёженный автомат лейтенанта остался лежать в кустах, трофеи собирать не стали. Сколько тех трофеев с лотерейщика, да и череп ему Монгол разнёс вместе со споровым мешком.

* * *

Доехали и правда быстро. Дорога раз-другой вильнула между холмов, и впереди показался стаб. Небольшой. Выглядел он так, будто кусок предгорий специально перенесли сюда и небрежно вставили посреди степи. Крутые склоны, осыпи, скалы. На каменистой площадке примостилось несколько домиков. Штук шесть, ну семь максимум, больше сюда при желании не влезет. Приземистые строения сложили из плитняка, обмазали глиной и побелили. Аккуратные ставенки на оконцах, плоские крыши. Сейчас всё это, конечно, потрескалось, облезло и покосилось, но жить худо-бедно можно. Назывался посёлок Дялы – так утверждал ржавый знак у первого тына.

Машина взлетела на косогор и оказалась на центральной улице. Одна она тут, по умолчанию центральная. Монгол сбросил скорость.

– Приехали. – Незамай спрыгнул на ходу и махнул в сторону самого большого дома. – Туда подгоняй.

Их уже встречали. Местные услышали шум мотора издалека и высыпали на улицу, высматривая, кого принесло. Четыре вооружённых мужика и две бабы, тоже с оружием. Та, что помоложе, симпатичная. Мужики держали автоматы на изготовку, но увидев своего, расслабились и стволы опустили.

Лейтенанта помогли занести внутрь, уложили на самодельные нары. Вокруг него захлопотали женщины. Капитан хотел было остаться с товарищем, но его вытолкали чуть ли не взашей.

– Выгнали, – удовлетворённо хмыкнул Ефимыч. Он сидел во дворе под навесом и прихлёбывал чай из кружки с отбитой ручкой. – Бабы у нас боевые… Да не переживай ты, служивый, всё хорошо будет.

Монгол с сомнением покачал головой – лейтенант оказался бедовым, так что насчёт хорошо там всё плохо. Собеседник воспринял его жест как недоверие и обиделся.

– Зря ты. Ната, она медичка у нас. Академию заканчивала, – Ефимыч выделил голосом предпоследнее слово и многозначительно воздел палец вверх. – Всё как надо сделает: и зашьёт, и обработает, и перевяжет. Давай-ка лучше посидим, погутарим по-людски.

– Ну давай погутарим, – усмехнулся Монгол и уселся напротив, прислонив к скамье автомат.

Запал драки кончился, организм вернулся к мирному восприятию действительности, можно и погутарить. С лейтенантом, правда, пока непонятно, но здесь эмоциями делу не поможешь. У него два варианта – или выкарабкается, или нет. Скоро ясно станет.

На сколоченной из старых досок столешнице стоял закопчённый алюминиевый чайник, разномастные чашки-стаканы, пиалушка с янтарным мёдом. Рядом в корзинке россыпь маковых баранок, в вазочке горка белоснежных кубиков рафинада. В центре, на почётном месте, графин с ярко-изумрудной жидкостью. Тархун, что ли?

– Ну что, гость дорогой, буду тебя потчевать. Чаем не удивлю, – протянул Ефимыч, пододвигая к себе два гранёных стакана, – а вот живцом своим угощу. Чуешь, как пахнет?

Он вытащил пробку из графина, выпуская терпкий полынный аромат, и наполнил каждый гранчак на четверть. В тот, что предназначался гостю, долил немного воды. Прозрачная жидкость тут же замутилась клубами и приобрела молочный оттенок.

– Разбавлю чутка, для первого раза-то. Пей, – хозяин протянул угощение капитану.

– Что это? – подозрительно прищурился Монгол.

– Пей, не боись, потом ещё добавки попросишь. – Ефимыч взял свой стакан, стукнул донышком о край другого. – Давай, за знакомство.

– За знакомство.

Монгол выдохнул в сторону, опрокинул, в один глоток проглотил… Утёр слезу… Со свистом втянул носом воздух.

«Бля, какая, сука, г-г-гадость!»

Ему как-то довелось пробовать самодельную перцовку… так вот, она рядом не стояла – лимонад, детский напиток. Да и горечь тут совсем другая. Капитан бросил на язык кубик сахара, разжевал, потянулся за вторым… И только после третьего смог заговорить.

– Градусов семьдесят? – просипел он севшим голосом.

– Девяносто шесть с половиной, – с гордостью сообщил Ефимыч. – На чистом медицинском спирту настаиваю, а травки здесь собираю, окрест. Твой лейтенантик на этом живце вмиг поправится, не сумлевайся. Давай ещё по одной.

Монгол не горел желанием пить это адское пойло, но отказать радушному хозяину не смог.

– Давай, – обречённо вздохнул он.

– Я тебе щас чистого налью. Водица-то, хоть и с родника, но вкус смазывает. А там у меня, знаешь… букет. Для здоровья очень полезно, – тарахтел Ефимыч, наливая стаканы до половины. – Ты сахарок-то бери, бери, не стесняйся.

Вторая пошла легче, но лишь потому, что чистый спирт сжёг слизистую вместе с рецепторами. А которые выжили, прибила ядрёная горечь зелёной отравы. Монгол крякнул, отставил стакан и запихнул в рот сразу горсть рафинада. Сладости во рту не прибавилось.

– Как? – поинтересовался Ефимыч.

«Как сракой об косяк». – Капитан молча оттопырил большой палец. Говорить он не мог – собирал глаза в кучу.

– Я знал, что понравится, – расплылся в довольной улыбке хозяин. – Напиток для настоящих мужчин. Ну, давай по третьей – и амба. Ты уж извиняй, но больше не налью, даже не проси. Норма!

Монгол бы и от второй отказался, но малость утратил контроль над ситуацией. Сахар немного спасал, но уже заканчивался.

Ефимыч наполнил оба стакана по ободок. Возражения не принимались, пришлось пить.

По ощущениям третья порция зашла сразу в мозг и выжгла его вслед за рецепторами. Вместе с мозжечком. Показалось, что к макушке прибили вертолётный винт и тот раскрутился во всех плоскостях сразу. Картинка перед глазами поплыла, словно её кто-то ложкой в стакане размешивал – сначала по часовой стрелке, потом против, и не раз, не два, а методично и постоянно.

Монгол вцепился пальцами в стол, иначе бы не удержался на лавке. Да что на лавке, он голову-то удерживал с трудом в одном положении. Мутный взгляд капитана поплыл, выхватил движение поверху забора…

Рубер!

Глазищ-щ-ща! Усищ-щ-ща! Хвостищ-щ-ще!

Странный какой-то рубер… мохнатый…

Сука, где автомат?!

Монгол дёрнулся, но руки отказались отпускать столешницу.

Всё, пиздец!..

Капитан зажмурился и приготовился встретить смерть от зубов и когтей чудовища.

– Кыш, проклятая! Не пугай мне гостей! – шугнул кошку Ефимыч. – Мурка это наша, знатный крысолов.

Мурка возмущённо мявкнула, мягко спрыгнула на дорогу… и рубер пропал.

Глюк? Померещилось?

Капитан с облегчением выдохнул, но открывать глаза не спешил. Так спокойнее.

Господи, что ж меня так вштырило?

Попустило минут через пять.

Монгол тут же соскочил, подхватил автомат – ему хотелось куда-то бежать, что-то делать… Но куда и что именно, осталось за кадром – как раз этот момент ложкой-то и размешали. Но Монгол не сдавался. Русские вообще не сдаются! Он сделал шаг, другой… его повело в сторону, пригнуло к земле… Ох, ёбт!..

Подоспевший Ефимыч уберёг капитана от постыдного падения.

Позорище! Закалённый спецназер! Настоящий боевой офицер, а срубило с трёх рюмок. Хрен с ним, стаканов. Расскажи кому – не поверят. Или засмеют. Что хуже? Мысль Монгол не додумал – её снова смахнула волшебная ложка.

– Это у тебя с непривычки, – объяснил Ефимыч, бережно усаживая гостя обратно. – Автоматик-то свой давай сюда, мы его туточки в сторонке поставим, чтоб не стрельнул неровён час. А я тебе щас чайку свежего заварю – похлебаешь, оклемаешься.

Ефимыч выглядел огурцом, хоть и пил наравне с гостем. Вот ведь… И не скажешь, что в нём столько здоровья. По сравнению с капитаном вообще не богатырь – сухой, невысокий. Лет сорок на вид. Хотя возраст Стикс корректирует… Глаза выдают, что ему больше. И ещё неторопливая обстоятельность, какая у стариков бывает.

Чай, заваренный с травами, действительно помог. Монгола всё ещё подколбашивало, и он не рискнул бы встать, зато вернулась связность речи. Капитан смирился с тем, что никуда уже не пойдёт, но жажда деятельности не унималась, и он утолял её через разговор.

– Незамай, а как получилось, что у тебя два имени? В Улье же прозвища у всех, а ты ещё и Ефимыч.

– Да мы на отшибе живём. Порядки свои. У нас тут у всех по два имени. Одно для своих, другое для пришлых. Я – Ефимыч и Незамай. Наталью на кластерах Танатой кличут. Или Натой, кто поближе знаком.

– А остальные?

– И остальные, – степенно кивнул Ефимыч.

По его лицу капитан понял, что полез не туда, и повернул разговор в другое русло:

– Как вы здесь вообще выживаете? Я смотрю, ни заборов нормальных, ни вышек, да и домишки так себе, хлипенькие. Случайная тварь забредёт – и каюк, всех вырежет.

– Не. Заражённые нас не трогают, – уверенно заявил Ефимыч.

– То есть как? – вскинул брови Монгол. – Почему это?

– А вот так. Я ж тебе говорю – живец у меня чудодейственный. Я его раньше на бебяке делал, а потом на станции спирт нашёл. Вот и…

– На бебяке?

– Ну да, так самогон в наших местах называют. На полынных цветках. Ох и ядрёный!.. Кто его в первый раз пробует, всегда говорит: «Буэ, бяка», – Ефимыч изобразил рвотный позыв, – вот название и прижилось. Ты первый, кто не сказал.

Сказал, просто вымолвить не смог. Но капитан не стал признаваться.

– Ну так вот, – продолжал словоохотливый Ефимыч, – я кумекаю, что полынный дух пропитывает организм и отпугивает заражённых. Не любят они его почему-то. Тем и спасаемся…

Разговор пришлось прервать – в дверях появились женщины. Та, что медичка, Наталья, подошла к столу.

– Закончили мы, Ефимыч. Подлатала парня как смогла, раны где надо зашила и перевязала по новой…

– Ему надо укол сделать! – перебил её Монгол, подрываясь с места.

– Сидите, офицер, ничего делать не надо. Сделала уже всё, – решительно остановила его Ната. – Я его живцом напоила, заснул он. Не переживайте, поправится ваш товарищ. Вовремя привезли.

Ну, если живец местный, тогда обезболивающих точно не надо. Кипу после ранения да с таких нервов должно срубить с полстакана. С гарантией.

– Спасибо вам, – от души поблагодарил Монгол.

– Не стоит благодарности. Я пошла? – посмотрела на Ефимыча девушка.

– Да, милая. Иди отдыхай, – кивнул тот.

Мужчины остались одни. Хозяин налил ещё чаю, и беседа возобновилась.

– Так если заражённые вас не трогают, спораны тогда где берёте? – капитан отхлебнул из кружки.

– Охотимся, – пожал плечами Ефимыч, – с ближними стабами торгуем. По-всякому бывает.

– Смотри-ка, – снова удивился Монгол. – И что продаёте? Бебяку?

– Не, бебяка только для своих. А продаём мы, что станция даёт. Там иной раз такое вываливается… В крайний раз бронепоезд вот принесло.

– Ты и про бронепоезд знаешь?

– Как не знать? Я же на него твоего лейтенантика и навёл, когда он в прошлый раз наведывался. Вы ведь за ним приехали?

Капитан кивнул, и Ефимыч принялся расписывать бронепоезд, словно он его продавал:

– Ох и знатная дура! Я четыре раза ходил смотреть. От такенные пушки, от такенные, – он попытался руками изобразить калибр. – Пулемётов натыкано – страсть. А ракеты… броня… тепловоз… Вещь! Надо брать.

– Ну, насчёт брать мы ещё посмотрим, – улыбнулся капитан.

– Конечно посмотрим, – загорячился Ефимыч. – Прямо щас и посмотрим. Поехали покажу.

– А поехали! – загорелся капитан. Даже встал. Точнее, попытался. Ноги тут же подкосились, и он без сил шлёпнулся обратно.

– Не-е. Не смогу. Завтра.

Монгол замолчал и уткнулся в столешницу, звучно приложившись лбом – словно точку в разговоре поставил.

Ефимыч сходил за одеялом и подушкой. Устроил сомлевшего гостя тут же, на лавке. Сон на свежем воздухе, говорят, для здоровья полезен. В Улье, правда, схарчить могут, но Монгола это уже слабо беспокоило.

– Эх, молодёжь, молодёжь… Совсем пить разучились, – сокрушённо покачал головой Ефимыч и ушёл в дом.

Глава 9

Монгол проснулся от ощущения полёта – короткого, с лавки под стол. Он попытался сесть и треснулся головой так, что искры из глаз посыпались. А голова и без того болела. Не сильно, но даже повышенный метаболизм иммунного не смог справиться с последствиями вчерашнего возлияния. Капитан вылез наружу и уселся на лавку, завернувшись в одеяло.

Всю ночь снилась какая-то жуть. Стая лотерейщиков гонялась за ним, постоянно зажимая в угол, потом являлась гигантская Муся и с хрустом пожирала тварей одну за одной. И так семь раз. Иногда к нему присоединялся лейтенант, как обычно, с проблемами – то ногу подвернёт, то в заборе застрянет, то в яму провалится. Монгол тряхнул головой, избавляясь от неприятных образов, – затылок тут же отозвался тупой болью.

– Проснулся, служивый? – Ефимыч вышел из дома, словно специально дожидался его пробуждения. – Вот, держи. Подлечись.

– Это что? – Монгол взял полторашку с прозрачным янтарным содержимым.

– Медовуха с моей пасеки. Сам ставлю, по дедовскому рецепту. Страсть как для здоровья полезно. Ты попробуй, попробуй, потом спасибо скажешь.

Ага, ты про живец свой так же говорил.

Монгол с опаской посмотрел на тягучую опалесцирующую жидкость, но в конце концов решился. Крутанул крышку против часовой – в бутылке разразился вулкан. Со дна вверх стремительно побежали пузырьки, из горлышка вырвался столб желтоватой пены. Монгол рывком отодвинулся и вытянул руки, чтобы не залить одежду.

– Экий ты неловкий, боец. – Ефимыч поймал фонтан кружкой, дождался, пока та набралась до краёв, протянул капитану. – Пей.

Монгол понюхал, отхлебнул осторожно, прислушался к ощущениям. На языке прикольно лопались пузырьки – вроде ничего. Сладенько. Он допил до дна и налил ещё. После второго стакана в голове прояснилось. Надо же, не соврал Незамай, штука и в самом деле целебная.

– Пойду Кипу проведаю, – встал из-за стола капитан.

– Я с тобой, – от нечего делать увязался за ним Ефимыч.

Кипа на появление капитана не отреагировал. Он полулежал на подушках, укрытый по пояс лоскутным одеялом и, не отрываясь, наблюдал за медичкой. На его щеке и боку красовались белые нашлёпки повязок, рука в аккуратном лубочке лежала поперёк груди. Судя по всему, Наталья неплохо знала своё дело.

Она, кстати, здесь с утра хлопотала. Сухо кивнув капитану, Ната налила в стакан живца, разбавила его до молочного цвета, а потом щедро накидала туда сахара и принялась размешивать ложкой.

А что, так можно было? Или это только для больных микстура такая?

– Здрасьте, товарищ капитан, – наконец опомнился Кипа.

– Ты как? – Монгол притворился, что не заметил очередной детсадовской выходки.

– Болит, – изобразил страдальческое лицо лейтенант.

У Монгола дёрнулся глаз. Воин, бля. Хоть бы девушки постеснялся. Или он это специально на публику работает?

– Ничего, до свадьбы заживёт. – Ефимыч бросил многозначительный взгляд на тут же покрасневшую Наталью и погрозил ей пальцем. – Пойдём, капитан, не будем мешать.

– Пойдём, – согласился Монгол.

Главное он выяснил – лейтенант жив и пошёл на поправку, а больше ему здесь делать нечего.

– Только ты имей в виду, я Наталью в другой стаб не отдам, – остановил капитана Ефимыч, когда они вышли во двор.

– Ты сейчас о чём, Незамай? – не понял Монгол. Он действительно думал о другом.

– Забудь, – махнул рукой Ефимыч. – Поехали на станцию. Я только берданку захвачу.

* * *

Дороги как таковой не было, пришлось вилять между сопками по накатанной в полынной степи колее. Ни близко ни далеко – километров пять по общему ощущению. Специально Монгол не засекал. Ехали, не торопились, минут через десять показалась щебёночная насыпь, а потом и станция.

Она немного выбивалась из того, что капитан себе представлял по рассказам Ефимыча. Полустанок скорее, в меру заброшенный. Стрелка, два пути и заросший чертополохом тупик. Обветшалая хибара смотрителя под шиферной крышей, два дощатых сарайчика рядом, на отшибе покосившийся туалет типа сортир. Огороженная сеткой-рабицей площадка – склад под открытым небом. Судя по всему, железнодорожного назначения – штабеля шпал, ржавые рельсы, разномастные ящики с выцветшей маркировкой.

Бронепоезд стоял на запасном пути, сверкал новизной свежей краски и разительно контрастировал с всеобщим запустением. Как здесь оказалось это чудо инженерной мысли, было не совсем ясно, и вряд ли кто сможет прояснить ситуацию, но зато теперь капитан понимал, почему так возбудился Кипа.

Во время совещания у Майора Монголу не удалось детально рассмотреть снимки бронепоезда, но сейчас он испытывал чистое наслаждение. Наслаждение истинного милитариста при виде разрушительной мощи боевой техники, местами переходящее в экстаз.

Бронепоезд абсолютно не соответствовал устоявшемуся образу. Плавность линий, обтекаемые плоскости, преобладание округлых поверхностей. Даже у платформы колёса скрыты под объёмистой бронированной полусферой, а в утолщениях, идущих вдоль вагонов, явно стоят дополнительные механизмы. Но об этом можно было только догадываться или узнавать методом тыка.

Монгол решил не спешить и заглушил мотор, не доехав метров двести до построек. Вылез, достал бинокль и принялся методично осматривать местность. Что бы там ни говорил Незамай, а безопасности много не бывает.

– Да ты не боись, нет здесь никого. – Неугомонный Ефимыч уже стоял за плечом капитана. – Мои тут вчерась проезжали.

Проезжали – это хорошо, но лучше убедиться лично. И не вчерась, а сегодня. Хотя, может, и прав Незамай, вроде всё спокойно.

– Точно тебе говорю. – Ефимыч призывно взмахнул рукой и быстрым шагом направился к станции. – Туда подъезжай. К тепловозу.

Монгол ещё раз огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, подъехал к голове бронепоезда.

Череда бронированных вагонов начиналась приземистой платформой. На открытой площадке турель, на турели счетверённая установка. На «Шилку» чем-то смахивает. А вот насчёт тепловоза Незамай погорячился. Локомотив больше на транспортный самолёт похож. Без крыльев. Он удивительным образом сочетал черты паровоза, электровоза и скоростного поезда, который «Сапсан». А вот для чего все эти выпуклости и выступы обшивки, ещё предстояло выяснить.

– Видал? Махина! – Ефимыч похлопал по стальному боку вагона с таким видом, будто сам пригнал сюда бронепоезд.

Монгол хмыкнул и остановился, рассматривая массивный барельеф на носу локомотива – большая красная звезда в обрамлении пшеничных колосьев со скрещенными серпом и молотом по центру. Ниже полукругом – выпуклые буквы.

– Герой Советской Конфедерации Максимков Яков Андреевич, – прочитал он название вслух.

Это ж откуда тебя такого принесло, Яков Андреевич? Из какой реальности-времени? В мире, где обитал Монгол, о советской конфедерации никто слыхом не слыхивал, а бронепоезда вышли из употребления к концу пятидесятых, но этот не создавал впечатления музейного экспоната.

Капитан неторопливо прошёлся вдоль вагонов, для удобства присваивая им порядковые номера. После условного тепловоза он насчитал их семь, потом снова такой же тепловоз и ещё одна артиллерийская платформа. Калибры мощных орудий, торчащих из бронированных башен, он мог прикинуть только на глаз. Пока же решил использовать Незамаевскую классификацию – «оттакенные».

Первичный осмотр закончился, и Монгол перешёл к углублённому. Для этого нужно попасть внутрь, но сколько он ни дёргал за ручки, все двери оказались задраены намертво. Изнутри. Обидно, конечно, но не смертельно. Капитан отложил решение этой проблемы, благо невыясненных вопросов ещё хватало. Он на глаз прикинул расположение Перевалка и вернулся в машину.

– Незамай, поехали, разведаем кое-что.

Монгол дождался, когда тот залезет внутрь, и погнал «Номад» в выбранном направлении. Сначала ехали по насыпи вдоль путей, но вскоре рельсы изогнулись вправо, дальше пришлось скакать по буеракам. Метров через пятьсот «Номад» тряхнуло без очевидной причины – кластерный стык. Капитан выяснил что хотел, можно ехать назад.

– Говоришь, быстрый кластер? – ещё раз уточнил Монгол.

– Ну да, – кивнул Ефимыч.

– Когда перегрузится?

– Недели через три, может, через четыре.

Вот теперь уже кое-что, теперь можно докладывать. Монгол остановился у домика станционного смотрителя и потянулся к переговорному устройству.

– Перевалок – Монголу.

Посёлок откликнулся тут же, его ждали:

– Перевалок, дежурный в канале.

– Для Майора. Объект обнаружен, Кипа трёхсотый, веду разведку. Подробности через час.

– Принял. Отбой.

Капитан засёк время и перевёл взгляд на вагоны. Осталось придумать, как попасть внутрь. Впрочем, одна мыслишка у него была, почему бы и не попробовать? Монгол подогнал «Номада» вплотную к тепловозу и полез на крышу каркаса.

– Ты чего удумал, служивый? – всполошился Ефимыч.

– Присмотри здесь, я скоро, – отмахнулся капитан.

Монгол взгромоздился на трубы, припомнил ощущения, которые испытал в момент нападения лотерейщика и попытался их воспроизвести. Получилось, но малость перестарался. Под удивлённую ругань Ефимыча капитан исчез с рамы и тут же, материализовавшись с той стороны, тяжело рухнул нащебень с высоты полутора метров.

– Твою ж мать! – Материться он начал ещё в воздухе.

– Капитан, ты где? Капитан! – заголосил перепуганный Ефимыч.

– Да здесь я. Вниз посмотри, – прокряхтел Монгол, выбираясь из-под вагона.

Быстро попасть внутрь не получилось, но метод однозначно работал. Осталось отрепетировать. При активном содействии Ефимыча капитан разметил на земле приблизительную шкалу расстояний, и следующие полчаса отвёл тренировкам. Усиленным. Вскоре он мог уверенно контролировать перемещения с шагом в полметра.

– Ну что, пробуем?! – У Ефимыча глаза горели, так ему понравилось «разведывать».

– Пробуем.

Монгол вернулся на исходную. Он только сейчас понял, какого дурака свалял с первой попыткой. Хорошо, что насквозь пролетел, мог бы и в броне застрять. Намертво. Теперь он решил прыгнуть не дальше чем на метр, и строго в створ бронелюка. По прикидкам – толщина брони, плюс проход… Да, должен попасть.

– Пошёл! – скомандовал Ефимыч.

Капитан «пошёл» и пропал с глаз. И тут же появился снова, но уже метрах в трёх в стороне, матерясь громче прежнего и паля из автомата. Воздух разорвал грохот очередей, по броне защёлкали пули, противно зажужжали рикошеты. Ефимыч с перепугу присел, пальнул из берданки в облака и спрятался за колесом «Номада».

– Что там?! – крикнул он, не высовывая носа.

Под сапогами приземлившегося капитана хрустнул щебень. Монгол с минуту молчал, выискивая возможные цели, выдохнул и опустил автомат.

– На бегуна нарвался, – нехотя объяснил он.

Ефимыч от удивления перестал осторожничать и даже выглянул из укрытия.

– А что ж ты его не того?

– Сам не знаю, – с досадой буркнул Монгол. – Растерялся, наверное.

Да уж, наверное. На самом деле бегун бравому вояке на один зуб. Капитан даже без оружия смог бы ему шею свернуть. Но вот ведь – действительно, растерялся. Впрочем, немудрено: практическое применение дара Монголу до сих пор в новинку, а тут вдобавок и упырь наскочил. Любой облажается.

Капитан закинул автомат за спину, вытащил «Макарова», дослал патрон и решительно полез на раму – реабилитироваться.

– Пошёл!

Монгол исчез, внутри вагона глухо хлопнули выстрелы. Два. Потом тишина. Ефимыч на цыпочках подкрался ближе. Прислушался. Но много ли услышишь через толщу брони?

– Монгол – Перевалку. Монгол – Перевалку, – рявкнуло у него за спиной.

От неожиданности Ефимыч подпрыгнул и чуть не выронил ружьё:

– Едрить твою через коромысло!

Монгол увлёкся и пролюбил назначенный им же сеанс связи. Зато Ефимыч не сплоховал. Он справился с непослушной берданкой, подскочил к машине и схватил тангенту.

– Незамай слушает! – важно проговорил он в микрофон.

– Какой, к херам, Незамай, где Монгол? – Бубнёж дежурного сменился недовольным командным рыком.

– Монгол в настоящий момент зачищает объект, – пояснил Ефимыч, потом припомнил слова капитана, откашлялся и добавил: – Подробности доложу через час. Отбой.

Ефимычу жутко нравилась вся эта движуха, но на всякий случай он нашёл регулятор громкости и выкрутил его на минимум. Выберется Монгол из бронепоезда, пускай со своим начальством и разговаривает. Слишком уж оно грозное, его начальство.

* * *

После активации дара Монгол снова оказался в тамбуре тепловоза, но уже готовый к неожиданностям. Напугавший его бегун даже заурчать не успел – получил две пули в тупую башку и свалился на пол. Капитан мстительно пнул обмякший труп и отправился в глубь вагона.

Внутренности бронепоезда напоминали отсеки подводной лодки. Узко, тесно и потолки низкие. Не то чтобы капитан имел отношение к флоту, но общее представление было. Теоретическое.

Навстречу больше никто не попался. Только у машинного отделения он наткнулся на обглоданные дочиста кости среди обрывков окровавленной формы и два голых черепа.

Капитан крался, методично осматриваясь. Он не специалист, но на первый взгляд ничего не сломано. Даже лампы аварийного освещения горели, и это вселяло определённые надежды. Он прошёл в хвост локомотива, к бронированной двери перехода. Прежде чем провернуть запорное колесо, поменял пистолет на автомат. Выдохнул. Теперь можно.

Тяжёлая дверь с натугой подалась и открыла защищённый прорезиненной гофрой переход. Монгол очутился в следующем вагоне. Первом, по его нумерации. Боевом.

Здесь было намного просторнее, но тоже особо не разгуляешься. По центру располагались башенные колонны с транспортёрами подачи снарядов, а по бортам – пулемётные полусферы. Разобраться детальнее Монгол не успел – в нос шибанула стоялая трупная вонь. И сразу же послышался противный цокающий звук в противоположном конце вагона.

Топтун.

Здесь людей было больше, и тварь успела отожраться.

Монгол прицелился на звук и, едва из полумрака показался уродливый силуэт, нажал спуск. «Не разбить бы чего» – мелькнула мысль. Не разбил. Стрелял как обычно, короткими очередями по два патрона. Вторая оказалась лишней. Первые же пули вошли топтуну аккурат в правый глаз.

Монгол выждал минуту – вдруг кто ещё вылезет, затем перебежал в дальний тамбур и проверил дверь. Та была заперта, и капитан вернулся для осмотра боевой палубы.

Пулемёты – здесь ошибиться трудно, но конструкция необычная и какая-то… устаревшая, что ли. На ДШК немного похожи, и калибр близкий, точнее уже не сказать – штангенциркуль капитан не удосужился захватить. Те, что напоминали ДШК, чередовались со спарками. Водяное охлаждением ствола? «Максимы»?! Их уже сколько лет не используют… Хотя нет, не «Максимы». Тут спиральные трубки вдоль кожуха, гладкий герметичный короб и нет пулемётной ленты… Это вообще что?

В орудийной башне такое же ретро. Ручные крутилки поворотных механизмов, оптические визиры, а вот это похоже на перископ. Зато подача снарядов автоматическая, на цепном приводе. В подробности капитан вдаваться не стал, главное, что оптика цела.

В следующую дверь идти пипец как не хотелось. Но он тут один, а значит, кроме него некому – у десантников так. Монгол несколько раз выдохнул, пинком распахнул створку и шагнул в сумрак прохода.

Новый вагон – копия предыдущего. И смрад мертвечины такой же. И цоканье окостеневших пяток. На этого топтуна ушёл весь магазин без остатка – шустрая тварь, почти до лотерейщика развилась.

Капитан перезарядился, но на этот раз не сделал ни выстрела. Третий вагон, ракетный, оказался пустым. Здесь даже тленом не пахло. Вместо орудийных башен и пулемётов стояли пусковые комплексы, по центру – общий транспортёр. Как вся эта кухня работала, Монгол представлял совсем приблизительно, но с этим пусть специалисты разбираются.

В четвёртом вагоне его тоже никто не встретил, но устроен тот был по-другому. Капитан прошёл в коридор, приоткрыл сдвижную дверь, заглянул внутрь. Темно, как в жопе, но, судя по запаху, лазарет. За второй такой же больничный дух, только слабее. А вот здесь, похоже, кухня – пахнет едой. Потом двери кончились и пошли открытые кубрики, наподобие плацкартных мест, с лежаками в три этажа.

Дальше по прикидкам Монгола должен размещаться штабной вагон, отсек связи и точки ПВО, но попасть туда он не смог. Похоже, пришли – дверь задраена изнутри. Монгол подёргал ручку, но та не подалась ни на сантиметр. Капитан от злости пнул бронеплиту. С той стороны ответили на порядок сильнее. Кто-то большой услышал и отреагировал.

Не пришли, твою мать, – приехали. И что теперь делать-то? Одному туда лезть было бы глупо, но и возвращаться с пустыми руками капитан не хотел. Его же сюда не просто так послали. Ему доверили дело. Как он будет выглядеть, если не справится? Вот то-то и оно.

И капитан решил рискнуть.

План был простой и дурацкий, но других не придумалось.

– Незамай, – позвал Монгол, открыв дверь на улицу.

– Чего? – тут же подбежал Ефимыч с берданкой наперевес.

– Шумни там, – капитан махнул в конец пятого вагона. – Кое-что проверить хочу.

– Ага! – с готовностью кивнул Ефимыч и побежал к дальней двери.

– По команде! – крикнул ему вслед капитан.

– Ага! – снова донеслось в ответ.

На этот раз Монгол готовился основательно. Зарядил подствольник, открыл подсумки с гранатами. Интересно, пары РГДшек хватит? Их всего пять, но больше двух он вряд ли успеет метнуть. На самом деле капитан затевал чистейшую авантюру, но варианты какие? Эх, была не была!..

– Давай! – проорал он Ефимычу.

– Эге-гей, етит твою мать! – заголосил тот и принялся долбить в люк прикладом.

Реакция изнутри не заставила себя долго ждать – по броне прокатился гул ответного удара.

Монгол мысленно перекрестился, активировал дар и прыгнул.

Под ногами хрустнули кости. В вагоне живого места не было: всё, что можно сломать – сломано, всё, что можно разнести – разнесено в щепки. Но это только сыграло на руку – Монгол сразу увидел заражённого. И тут же нажал спуск подствольника.

Раздался звонкий хлопок откупоренной бутылки, следом грохнул взрыв. Монгол заученным движением открыл рот, но уши всё равно заложило. Монстр взревел и рванулся к обидчику. Ждать капитан не стал – выхватил гранаты, крест-накрест выдернул кольца и метнул ребристые тушки. А сам прыгнул, на этот раз вверх.

Возник сантиметрах в двадцати над крышей вагона. Едва приземлился, внутри грохнуло, а в пятки толкнуло.

– Эге-гей, етит твою мать! – бесновался внизу Ефимыч.

– Незамай, уймись!

– Эге-гей!..

– Незама-а-ай!!! – Монгол наконец смог докричаться до помощника.

– Ась? А, понял, молчу-молчу.

Ефимыч затих, для верности прикрыв рот ладонью, и позволил капитану прислушаться.

Внутри вагона было тихо, но это ни о чём не говорило. Может, заражённому кирдык пришёл, а может, просто затаился. С него станется, хитрости руберам не занимать.

На мысль натолкнула башенка зенитной установки. Их здесь торчало три. В последней люк оказался закрыт, но не заперт, чем Монгол и воспользовался. И еле успел отскочить. В открытый проём выметнулась тварь, но застряла – не прошли широкие плечи. Клац-клац-клац – защёлкали чудовищные челюсти.

Рубер рычал, пытаясь цапнуть обидчика, и рвался, рвался, рвался из западни. И вырвался бы, если б имел достаточно времени. Монгол такой роскоши ему не предоставил.

Клац-клац-клац.

Капитан подошёл ближе, замер, просчитывая ритм.

Клац-клац-клац.

Движения Монгола слились в одно стремительное: достать гранату, вырвать чеку, закинуть в открытую пасть.

Ам!

Монгол откатился под прикрытие соседней башни.

Челюсти захлопнулись.

Рвануло.

Через мгновение по крыше вагона зашлёпали ошмётки, а внизу стукнуло упавшее тело.

Капитан подошёл, осторожно заглянул в люк. Опасность миновала. Без головы здесь даже руберы не функционируют.

Стараясь не заляпаться кровью, Монгол просочился внутрь и спустился, чуть не поскользнувшись на безжизненной туше. После короткого осмотра стало ясно, что следующие вагоны можно не зачищать. Их зачистила покойная скотина, пока отъедалась до рубера.

Монгол беспрепятственно добрался до второго локомотива, тот оказался пуст. Капитан прошёл на место машиниста, бросил взгляд на панель. Органы управления, что называется, без пол-литра не разберёшься. Набор рычагов, ползунков и переключателей. Единственное, что капитан опознал, это циферблат спидометра. Ну и рычаг тормоза определил. Возможно.

А это что?

Отдельно стояла приборная консоль. Ещё сложнее. И датчиков здесь больше: «Напряжение в бортовой сети», «Температура воды», «Давление пара», «Мощность реактора».

Какого на хер реактора?!

Жирная точка с тремя расходящимися сегментами на жёлтом фоне объясняла какого. Без вариантов.

Глава 10

– Капитан, тебя вызывают, – заколотил кулаком в наружную дверь Ефимыч. Он уже отследил перемещения капитана внутри, подогнал «Номад» и даже вернул регулятор громкости на прежнее место. Динамик разрывался уже минут пять.

– Монгол – Майору. Монгол – Майору. Монгол, твою мать!

Капитан спрыгнул на землю, подбежал, отжал тангенту:

– В канале.

– Докладывай!

Показалось или в голосе командира послышались нотки облегчения?

– Объект зачистил, товарищ майор, продолжаю сбор данных! – бодро отрапортовал капитан.

– Зачистил? Один? Молодец! Хотя от тебя я иного не ждал.

Монгол улыбнулся уголком рта. Доброе слово, оно и кошке приятно, а похвала – так вдвойне. Особенно заслуженная.

– Только тут такое дело… – замялся он, не зная, как сказать, чтобы за дурака не приняли.

– Какое дело?! Ранен?! Не жуй сопли, капитан, доложи по форме! – нетерпеливо прикрикнул Майор.

Начальственный рык избавил Монгола от нерешительности, и он выпалил на едином выдохе:

– Есть по форме! Бронепоезд по всем признакам атомный!

– То есть как атомный?

«Как ледокол “Ленин”, млять», – подумал Монгол, но в ответ лишь молча пожал плечами – он и сам бы хотел знать как. Как, твою мать, он постоянно влипает вот в такие истории?

– Монгол! – выдернул его из раздумья голос Майора.

– Да я сам хрен знает, тащ командир. Тут значок радиации и что-то про реактор, глубже не выяснял ещё.

– Так выясняй. По выполнении возвращайся. И сразу ко мне на доклад. Отбой.

Не было печали, купила бабка порося. Монгол отложил коммуникатор и почесал в затылке. Хотя тут чеши не чеши, приказ поступил ясный: выяснить и доложить.

Остаток дня Монгол на пару с Ефимычем провёл на станции. Выяснял, собирал образцы и всё подробно документировал на видеокамеру. Та нашлась в рюкзаке лейтенанта.

Монгол детально отснял локомотив со всех ракурсов. Внутри крупным планом запечатлел механизмы управления. В реакторный отсек не полез – отфоткал снаружи. Чтобы получить представление о пушечных калибрах, ещё раз специально слазил на крышу с линейкой. С пулемётами получилось легче – Монгол просто выковырял несколько патронов из лент.

Устройство орудийных башен, да и вообще всё, что касалось средств ведения огня, снимал подробно, боялся упустить что-то важное. Наконец Монгол закончил с видеорядом и приступил к инвентаризации. Пересчитал весь боезапас и тщательно всё записал.

На станционном складе тоже пришлось повозиться. Шпал с рельсами здесь было очень много, но формулировка «до ебени матери» в конкретном случае не работала. На основании разведданных будет приниматься очень важное решение, и нужны реальные цифры.

На обратном пути разговорились. Ефимыч насмотрелся на человеческие останки, и ему не давала покоя мысль: почему никто не попытался убежать?

– Как так получилось-то, что хлопчики все полегли? – начал он разговор.

– Кто ж тебе скажет?

– А ты сам что думаешь, капитан?

Монгол старался лишнего не думать, но предположение высказал:

– Скорее всего, они ночью провалились.

– И что? Постовых-то должны были выставить, тревогу поднять. То ж бронепоезд военный тебе, а не электричка пригородная, – аргументированно заявил Ефимыч.

– Вот кто-то из постовых первым и переродился, а потом подъел остальных. А туман попросту проспали.

Вероятно, так оно и случилось. Улей припас много сценариев, и ни один из них не повторялся. Тут ведь как – чуть быстрее пошёл процесс заражения, и ты уже пустыш, первый из многих; удачно перехватил горло спящему сослуживцу, и тот не смог предупредить остальных – спидер; сожрал ещё двоих – уже топтун. И пошло-поехало вверх по шкале. Так что ничего удивительного.

За обсуждением не заметили, как добрались до Дялов. Монгол хотел сразу в Перевалок уехать, но Ефимыч отговорил, отправил утром.

* * *

В штабе его уже ждали. Вестовой сообщил об этом, едва капитан подъехал к крыльцу. Монгол задержался, только чтобы вытащить из машины два свёртка, камеру и сразу побежал наверх.

– Разрешите? – толкнул он дверь командирского кабинета.

– Давно пора, – кивнул Майор и махнул рукой, – заходи.

Монгол поздоровался со всеми и сразу перешёл к делу.

– Грач, подцепи, – кивнул он на командирский ноутбук и протянул разведчику камеру. А сам начал разворачивать первый свёрток.

– Ты по дороге музей ограбил? – хохотнул Колун. Выхватил будёновку с большой матерчатой синей звездой и нахлобучил её себе на голову.

– Капитан, попрошу не стебаться, – рыкнул на весельчака Майор.

– Молчу-молчу…

– Музей, – усмехнулся Монгол. – Ты на это посмотри.

На стол лёг раздутый до безобразия револьвер с толстым стволом и барабаном под приличный калибр. Колун скинул будёновку и потянулся к новой игрушке, но первым успел Грач.

– Ручная мортира Нагана? – с удивлением прочитал он выбитое на раме клеймо и откинул барабан. – Ни хрена себе калибр.

– Ого, – присвистнул Колун, увидев вынутый заряд. – Как у семнадцатого АГС, только покороче немного.

Монгол развернул второй свёрток, тот, что был подлиннее. Там оказалась причудливого вида винтовка с деревянным прикладом и толстой накладкой на стволе от затвора до мушки.

– А это что, трёхлинейка? – пошутил Механик.

– Почти угадал, – улыбнулся Монгол. – Винтовка Симонова-Гаусса, вот написано. – Он ткнул пальцем на выжженную на прикладе печать и передал винтовку зампотеху. Та пошла по рукам. Монгол не стал ждать, пока все обсудят диковинки, и приступил к докладу.

– В результате рейда обнаружен бронепоезд неизвестной конструкции, вероятно – на атомной тяге.

Последние слова удивления не вызвали, атомную природу находки офицеры уже обсудили.

Монгол подошёл к ноутбуку и для наглядности запустил видеоряд. В кадре проплыла артиллерийская платформа. Крупный план звезды сменился названием «Герой Советской Конфедерации Максимков Яков Андреевич». Камера дошла до хвоста локомотива…

– Ну и сундук, язви мне в душу! – восхищённо воскликнул Колун.

– Капитан!

– Молчу-молчу…

Монгол подождал, пока говорун угомонится, и продолжил:

– Бронепоезд имеет два полностью идентичных локомотива, две артиллерийские платформы, четыре пушечно-пулемётных вагона, один ракетный, один штабной, совмещённый с узлом связи и ПВО, и один для размещения личного состава. Он же лазарет, он же столовая-кухня. Вот здесь, – капитан передал командиру исписанный лист, – подробный перечень вооружения.

Майор пробежал список глазами, одобрительно кивнул и передал его Скареде.

– Бронепоезд, судя по всему, новый, с полным боекомплектом и, очевидно, в боевых столкновениях участия не принимал. Начиная со штабного к хвосту три вагона нуждаются в ремонте и ревизии боевой части.

– Это ещё почему? – тут же заинтересовался Колун.

– Там рубер повеселился, ну и я добавил, когда состав зачищал.

– Ты хочешь сказать, что рубера в одного завалил? – с сомнением прищурился безопасник.

– Обижаешь недоверием, – улыбнулся в ответ Монгол.

– Могуч! – уважительно покивал Колун. – Много с него взял?

– Вообще ничего. Башку гранатой разнесло.

– Так, все вопросы потом. Заканчивай, капитан, – вмешался Майор.

– У меня, по существу, почти всё. – Монгол положил на стол карту. – Вот место нахождения объекта и предполагаемый маршрут. Да, и там ещё рядом склад железнодорожный. Вот список, что, чего и сколько. – Он добавил ещё один исписанный лист и сел на своё место.

– Соображения? – обратился ко всем присутствующим командир.

– Я против, – категорично заявил Скареда, не поменявший своей позиции с прошлого раза.

– Аргументируй! – тут же завёлся Колун.

– Ты на полном серьёзе собираешься эту ядерную кастрюлю в Перевалок тащить? Она, наверное, фонит, как половина Чернобыля.

– Наверное, – презрительно скривился безопасник. – А ты замерял?

– Мне замерять не надо, я и так знаю, – не сдавался зампотыл. – А если рванёт?

– Он новый. С чего бы ему?

– Может, не сразу. Но через несколько лет рванёт точно.

– Я бы так далеко не загадывал, полковник. Если б не стечение обстоятельств, тебя бы уже здесь не сидело. Нечем и не на чём потому что сидеть было бы.

– Да там одних путей тянуть километров сто! Ты, что ли, дорогу строить будешь? – привёл очередной довод Скареда.

– А кто?! Ты?!

– Разрешите? – поднял руку Механик.

Спорщики замолчали и уставились на него. Зампотех слыл непререкаемым авторитетом во всех технических вопросах.

– Хочу сказать, что ваши опасения абсолютно беспочвенны, товарищ полковник. Замерить фон не составит никакого труда. И естественно, бронепоезд никто никуда не погонит, если есть хоть малейшая опасность…

– Слышал?! – снова возбудился Колун.

– Я не закончил, – строго оборвал его Механик. – Я тут прикинул, даже по приблизительным подсчётам у бронепоезда масса залпа будет как у танковой роты. Это очень хорошее подспорье. Калибры не наши, но зато полный боекомплект, и вооружение заменить технически можно. Если мне память не изменяет, новых топливных элементов хватает лет на пять, как будет в нашем случае, не знаю. Ещё можно использовать атом в мирных целях, так сказать, на какое-то время решить проблему горячего водоснабжения и электрификации посёлка. Вы пока продолжайте, я ещё подумаю. – Зампотех закончил и вернулся к расчётам.

– Вот, что я говорил! Смысл из-за каких-то пяти лет суету наводить? – победоносно заявил Скареда.

– Сам-то здесь намного дольше живёшь? Пятилетка ему уже не срок! – тут же парировал Колун. – Да через пять лет мы эти локомотивы на дизельные заменим, и всего делов.

– А старые куда денем?

– Обратно отгоним.

– Отгоним!.. Ты его заведи сначала.

– Да заведём как-нибудь…

Спор мог продолжаться вечно, но Монгол их перебил.

– Есть ещё одна проблема, – сказал он, поднимаясь с места. – Кластер быстрый. У нас меньше трёх недель, чтобы бронепоезд оттуда увести.

– Капитан, вы в своём уме? За три недели построить железку до Перевалка? Это невозможно! – Скареда чувствовал себя победителем.

– Не надо до Перевалка. Там до границы кластера два километра всего, и полтора, считай, уже есть. Нужно просто решить, стоит заморачиваться или нет.

Все снова задумались.

– Да чего нет-то? – первым отмер бесшабашный Колун. – Делаем! Будем единственным стабом, у кого бронепоезд есть. Атомный.

Последнее обстоятельство, похоже, особенно грело его душу.

За Майором финальное слово, а он не торопился с выводами, взвешивал все за и против. Зампотыл во многом прав. Эти сто километров по местным меркам Байкало-Амурской магистралью покажутся. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Не на жопе же сидеть, заплывая жиром. Но опять же… Хозяин стаба никак не мог принять решение. Аргументов ему не хватало. Вроде бы и полезная штука, но как её сюда припереть? Одной решимости мало, нужна материальная база – бронепоезд не «уазик», где попало не проедет.

– Да что там думать? – Колун всегда находил решение любой проблемы. – Ровняем трассу батами, кидаем шпалы, на шпалы рельсы, и огонь.

– Всё бы тебе огонь! – снова вступил в спор Скареда. – А ты думаешь, это для красоты под рельсами щебень лежит? Бронепоезд твой весит как чугунный мост. Утонет в грунте вместе с путями. Подушка нужна, хотя бы минимальная.

Но безопасника было сложно остановить.

– Хорошо, проходим БАТами, делаем твою подушку, шпалы, рельсы – огонь.

– Как у тебя всегда просто, Колун.

– А хрен ли усложнять? Нам эта дорога на один раз нужна…

Пока они спорили, Механик продолжал чиркать в блокнотике с крайне задумчивым видом. Наконец он получил некий результат и отложил карандаш в сторону.

– Так, господа офицеры и финансисты, предлагаю вам секундочку помолчать и выслушать… гм… технического специалиста, – упредил он уже открывшего рот Скареду. На самом деле он хотел сказать «умного человека», но в последний момент переиграл – на такое могли обидеться. Спорщики замолчали, остальные с интересом посмотрели на зампотеха, и тот продолжил:

– Путём несложных математических вычислений я получил следующие цифры…

– Не ёрничай, Механик, – перебил Майор, уловив в его голосе издёвку. – Ближе к теме давай. Не в цирке.

– Ну а если ближе к теме, то получается, что на двадцать метров пути нам нужно двадцать кубов щебня.

– И? – Колун пока не осознал глобальность проблемы.

Механик тяжело вздохнул и принялся разжёвывать:

– На километр это пятьдесят машин, не совков, которые у нас на базе в количестве двух единиц числятся, а полноразмерных самосвальных полуприцепов. Улавливаешь? Пятьдесят, на километр. А у нас сто. То есть пять тысяч машин. И возить не коротким плечом, а хер знает откуда. То есть при условии десяти машин в день только возить придётся два года, а ещё ровнять, укатывать и пути кидать. А у нас две недели. Понял теперь?

– Теперь понял, – понурился безопасник. Расставаться с идеей ему очень не хотелось. – Но ты же говорил: «масса залпа», «мирный атом»…

– Это так, но если всё по правилам делать, дорога нам золотой выйдет, – ответил Механик и продолжил рассуждать вслух: – Но с другой стороны, Колун прав… если бросить прямо на грунт… шпалы почаще…

– Так! – хлопнул ладонью по столу командир. – Вы меня окончательно запутали. С этой стороны, с той! Механ, скажи конкретно, мы сможем этот сраный бронепоезд в стаб притянуть?! Или нет?!

– Я бы попробовал, – ответил зампотех после секундного размышления. – Кинем однопутку по грунту и потихоньку привезём, а здесь уже будем думать, как его вокруг посёлка запустить. До перезагрузки мы по любому успеем бронепоезд из кластера вытащить. А нет, так ничем и не рискуем. Тем более для этого много людей не надо, там больше для техники работа. А техника у меня есть.

– Вот это уже разговор! – оживился Майор. – Тогда переходим к задачам. В кратчайшие сроки вывести бронепоезд с территории быстрого кластера и минимальными силами доставить его в Перевалок. Ответственный – Монгол. На тебе, Механ, стройка и техническое обеспечение. Задача понятна? Выполнять!

Считай, что половина дела уже сделана. В армии всё до смешного просто работает. Если командир приказал «Поехали», то машина поедет, даже если не завелась.

* * *

В другое время всё было бы немного иначе, но в режиме острой нехватки ресурсов и цейтнота по времени поступили именно так – взяли с собой всего десяток людей и минимально необходимую технику. И всё же на сборы и подготовку к предстоящей работе ушла вся ночь и больше половины следующего дня. Как только закончили, сразу же выдвинулись.

Монгол ехал в авангарде на своём «Номаде» в роли передового охранения и проводника. За ним шли машины инженерного назначения. Механик лично отобрал необходимое: два БАТ-2 (военный бульдозер и путепрокладчик) – куда ж без них; КамАЗ-5350 с роспуском и КМВ-10В (тоже КамАЗ, тоже вездеход, только с краном-манипулятором), там возить – не перевозить; АТЗ-7-5350 (наливник) – искать ГСМ будет некогда, а соляру вся эта техника жрёт, как бык помои. Ну и ремонтная летучка с кунгом на базе «Урала» – мало ли что случится.

Бойцов рассадили по кабинам, а для прикрытия взяли один лишь «Тигр» с пулемётным модулем. До места и так проскочат – на кластерах пока ещё безопасно, а там их целый бронепоезд ждёт со своими калибрами.

Предварительный план был такой – в кратчайшие сроки кинуть однопутку, утащить бронепоезд за пределы быстрого кластера и вывезти материалы со склада. А дальше уже можно потихонечку тянуть ветку до Перевалка. Глядишь, и народ к тому времени высвободится, всё веселее пойдёт.

* * *

– Ни хрена вас понаехало! – встретил их Ефимыч на въезде в посёлок. – Вот прямо туточки свои агрегаты ставьте, и к столу. Угощу вас чем бог послал.

Монгол уже знал, чем Незамай угощает, и повторять не хотел, поэтому распределил дежурства, а сам пошёл спать. Отдых любому человеку необходим, тем более что впереди грандиозная стройка.

Глава 11

Приключение с путеукладчиком было единственным за всё путешествие, остальные километры пути прошли без неожиданностей. Веник знакомил подопечного с реалиями здешней жизни, рассказывал, что тут к чему, тот внимал. Между делом выяснилось пристрастие Митяя к мотоциклам. Ворот сообщил об этом Бекону, и новичок уже на полных правах мог считать себя «Ангелом», пусть пока и на испытательном сроке.

Возможно, принимать абы кого и не совсем правильно, но лучше вот так, чем набирать «по объявлению». Рейдеры с улицы, конечно, куда круче и опытнее, но у каждого свои интересы. И в голову им не залезешь – штатный ментат банды в карьере остался, попал под удар скреббера. А новички с кластеров по крайней мере «Ангелам» жизнью обязаны, а что до неопытности, так это дело наживное. В Улье быстро учатся.

Ехали не торопясь, с разговорами, в удовольствие. Надолго не останавливались – отлить если только, кому приспичит, или водителя сменить. Халк, правда, напрягся разок, когда увидел указатель «Страусовая ферма Каравановых». Здоровяка передёрнуло – повторять тот опыт ему не хотелось.

– Ты чего? – насторожился Бекон, увидев его реакцию.

– Здесь нас страус гонял, – пояснил Халк. – Мы тогда под сотку шли, а он не отставал, прикинь…

– Брешешь, – не поверил Бекон. – Всамделишный страус?

– Элитный. Вон видишь дыру? – Халк показал на пустой пролёт (они как раз вдоль ограды ехали), – Это он выломал.

Бекон вытянул шею, посмотрел на разбитые в щепы доски и улыбнулся:

– Прикольно.

– Это тебе прикольно. А я тогда чуть не обосрался. Мы его в два «Утёса» еле ушатали. Свалили на последних патронах.

Воспоминания жуткие, но рейдер испытывал тёплые чувства. Уже нет Седого, погиб Баламут, Ракшас отправился в Пекло. Но все они здесь, рядом. И живы, пока Халк о них помнит.

Стаб-Сити показался далеко за полдень. Горизонт сломался горбом центральной постройки, добавились контуры многоэтажек, а вскоре стал различим и частный сектор. Вдоль дороги потянулась череда знаков: «Стаб-Сити», «Добро пожаловать», «Держись направления», «Не съезжать, заминировано», «Впереди контрольно-пропускной пункт».

С последнего визита Халка здесь ничего не поменялось. Периметр так же патрулировали БМП, двойной забор блестел спиралями колючей проволоки, у пулемётов торчали бойцы. Стаб жил безопасной жизнью.

Головная машина упёрлась носом в шлагбаум. Постовые уже ждали приезжих. К водительской двери пикапа подошёл старший смены:

– Кто такие?

– Ангелы тёмного солнца, – лениво процедил Ворот.

Постовой посмотрел на единственный броневик, заглянул в салон «тойоты»:

– Вас вроде больше было.

– Улей, – философски пожал плечами рейдер. – Не дави на больное, командир.

– С какой целью в Стаб-Сити? – перешёл тот к следующему обязательному пункту опросника.

– С развлекательной, – хищно улыбнулся Ворот в ответ.

Постовой понимающе хмыкнул. Если рейдеры приехали развлечься, с деньгами у них полный порядок. А таким гостям здесь всегда рады. Осталось задать последний вопрос – и можно отпускать их на пополнение местного бюджета.

– Откуда?

– Из Перевалка.

– Да ладно?! Из самого Перевалка?! – с охранника вмиг слетел официоз.

– Да. А что? – удивился его реакции Ворот.

– Правду говорят про орду?

– Правду, – кивнул байкер.

– Отбились?

– Отбились.

– И выжили все?

– Ну, почти.

– А про двух мегакрутых чуваков тоже правда?

– Нагло врут, – энергично замотал головой Ворот. – Сам знаешь, как в Улье побасенки любят. Парни самостоятельно справились. С помощью ракетной артиллерии.

– Смотри-ка… – восхитился постовой. – А правда, что перевалковские трофеев набрали тьму-тьмущую?

– Это ты где такое услышал? – пристально посмотрел на него рейдер.

– Ну, люди говорят… – неопределённо протянул тот.

– Ты бы людей меньше слушал… Дружище, может, поедем мы? – Ворот решил съехать с темы. – Устали как собаки, пока добрались.

– А, ну да, ну, да.

Постовой, соглашаясь, закивал, махнул рукой своим, чтобы освободили дорогу, и хлопнул по дверце:

– Проезжайте.

Стрела шлагбаума поползла вверх, противотаранный барьер – вниз, и маленькая колонна байкеров въехала на территорию города. Осталось найти ночлег и спать. Все развлечения после.

* * *

Как бы ни хотелось «Ангелам» удариться в буйный загул, первым делом они занялись транспортом. Заправили, посмотрели, проверили. Жизнь в Стиксе может повернуться на сто восемьдесят за секунду, поэтому надо всегда быть готовым. Ко всему.

Вторым делом «Ангелы» отправились за обновами. В полном составе. Шопинг, он не только девочкам настроение повышает. Мальчики тоже любят покупать. Денег было немерено, поэтому их никто не считал.

Базар в Стаб-Сити всем на удивление, и народу – не протолкнуться. А поскольку «Ангелы» в Улье не единственные байкеры, то неудивительно, что здесь нашлась точка, где продавалось всё для двухколёсных. И это просто праздник какой-то, кто понимает. Наслаждение для души. Косухи, жилеты и штаны одуряюще пахли новой кожей, банданы с черепами радовали глаз, блестели понтовые цацки – цепи, перстни, браслеты… Вроде и не нужны, но расхватывались влёт.

И руки дошли до всего. Никто не остался без обновы, а Путёвого так вообще одели с ног до головы. Выглядела вся эта сбруя на нём, как на корове седло, но это пока. Оботрётся, обвыкнется и станет неотличим от бывалого байкера. Халка тоже привели в соответствие с образом. Правда, от кожаных штанов он отказался – обошёлся чёрными джинсами.

Фетиш с атрибутикой банд можно посчитать блажью и пустой тратой средств. Камуфляж, конечно, штука универсальная и бесконечно практичная. Но – для кластеров. А на отдыхе любой байкер, особенно из «Ангелов тёмного солнца», должен являть вид. Вот парни и являли. В меру своего разумения.

А после ударились в жёсткий кураж.

Три дня уже, как банда обосновалась в «Парадизе» – самой лучшей гостинице города. Сюда селили лишь тех, кто мог себе позволить настоящую, даже по меркам прошлой жизни, роскошь – вышколенный персонал, охрана и ощущение полной безопасности, люксы с джакузи, чистые простыни и приятные ароматы, в ресторане – всевозможные деликатесы с персональной подачей от шеф-повара, в баре – дорогущий алкоголь на любой изощрённый выбор и самый настоящий бармен. А местный бордель даже язык не поворачивается назвать проститутошной, девочки там – «Плейбой» отдыхает. А что они в постели творят… Как вспомнишь – в штанах становится тесно.

Не жизнь – мечта.

Идиота.

Халк одиноко грустил в сиреневом полумраке гостиничного бара и накачивался дешёвым вискарём. Почти пустая бутылка «Белой лошади» стояла рядом на стойке.

Скука.

Рейдер ведь не просто название, рейдер живёт опасностью. Когда прилететь может с любой стороны, когда кровь вскипает от гормонов – к такому привыкаешь. И жизнь приобретает особенную ценность. И смысл особенный, ни на что не похожий. А сейчас Халк чувствовал себя хрюшкой в свинарнике: всех забот – пожрать, выпить и потрахаться. А потом что? На убой?

Нет, он совершенно не против, отдых, безусловно, нужен. И даже необходим. Халк о таком и не мечтал в своё время. Но всё хорошо в меру. Как выяснилось, вся эта роскошь быстро приедается. Ещё день он так выдержит, ну два, а потом волком от тоски завоет. Ну не его это. Не-е-го.

– Хей, здоровила, чего загрустил?! – раздался знакомый бас за спиной.

Халк обернулся и вяло помахал в ответ.

В дверях заведения появился Бекон в обнимку с двумя отпадными девицами. Справа Анжела – платиновая блондинка с голубыми глазами и капризными губками, слева Виола – жгучая брюнетка с пронзительно-зелёным взглядом и волосами до аппетитной попы. Великолепие манящих округлостей. Девяносто-шестьдесят-девяносто в блеске короткого обтягивающего люрекса.

Проститутки, прости господи, но какие шикарные!..

Халк с досадой поморщился: он и сам целился на Виолу, но приятель опередил.

Если не лукавить, Бекону стоит позавидовать – счастливый человек. Он везде получал удовольствие. На кластерах – от адреналина и приключений, в стабах – от всего, что можно купить за спораны. Довеском шла популярность у дам. Гигант и раньше не жаловался на дефицит женского внимания, а после преображения те вообще липли к нему, как мухи. Эскортницы готовы давать ему бесплатно, в самые неожиданные места, а несчитанные деньги только усиливали эффект.

– Налей. – Бекон плюхнулся рядом и показал бармену три пальца. Тот привычно сыпанул в стакан льда, налил из бутылки с гравированной оленьей головой и принялся готовить коктейли для девушек.

– Давай за то, что живы. – Бекон потянулся бокалом к товарищу.

– Толку-то… – уныло чокнулся с ним Халк.

– Чего-то ты совсем скис, дружище! Так не пойдёт, – приобнял его «Ангел» и дал знак бармену, чтобы тот повторил. – Рассказывай, что приключилось.

– Душно здесь, Бекон. Надоело. Ненастоящее всё какое-то, приторное…

Халк – рейдер бывалый и даже суровый, его тяжело пробить на откровенность, но то ли харизма собеседника подействовала, то ли просто на душе скопилось… Короче, разговорился он. Выплеснул.

– Понимаешь, Бекон… Человеку смысл в жизни нужен. Цель, задача… как хочешь назови. Даже вот этого всего, – он обвёл рукой бар, – надо добиваться, а не жить этим постоянно. Ты видел, какие здесь рожи? Тьфу! С души воротит! Да я в том карьере себя живее чувствовал, чем в этом болоте! Эх, да что там!..

Халк перелил остатки «Белой лошади» в свой бокал и залпом выпил. Бармен тут же выставил ему новую бутылку.

– Забери эту дрянь, – Бекон отодвинул дешёвый вискарь обратно. – Налей-ка нам «Далмора». И тару оставь.

Желание клиента здесь больше, чем закон. Бармен флегматично кивнул, выполнил и отошёл протирать фужеры.

– Да какая разница – «Лошадь», «Далмор»… Всё одно пойло, – скривил недовольную мину Халк.

Он вроде и выговорился, но продолжал брюзжать, словно старый дед.

– Ты попробуй, попробуй. – Бекон с улыбкой пододвинул к нему бокал.

Чокнулись. Выпили. Халк шевельнул бровями и ничего не сказал. Ну да, лучше. Намного. Но обсуждать цвет, аромат и вкусовые оттенки ему не хотелось. Не то настроение. Самогон – он и есть самогон, пусть и выдержанный сколько-то там лет в дубовых бочках.

– Нет, дружище, ты мне таким не нравишься. Поднимайся, лечить тебя будем.

Бекон поднялся с высокого стула и встряхнул Халка, но тот лишь вяло отмахнулся, не желая никуда идти.

– Да я уже…

– Вискарь – это правильно, но не совсем то. Тебе адреналиновая встряска нужна, – авторитетно заявил Бекон, не ослабляя хватки.

– Драться, что ли, пойдём? – Халк от удивления даже перестал сопротивляться.

– Лучше – играть! Девочки, собирайтесь.

Бекон жестом дал команду красоткам захватить бутылку с бокалами, сгрёб Халка в охапку и потащил в казино. Анжела с Виолой зацокали каблучками следом.

* * *

Насильственное перемещение немного взбодрило, хотя настроения не прибавило. Но из лап Бекона ещё никто не уходил, и Халк был доставлен в местное заведение как миленький.

Не Лас-Вегас, но тоже ничего. Просторный зал с высокими потолками. Дубовые панели на стенах, тяжёлые складчатые портьеры. Рассеянный свет скрытых светильников, интимная атмосфера, приглушённые звуки. И лёгкий флёр женских духов.

Уютно, чёрт побери.

В ярких лучах – игорные столы. Настоящие. Два покерных, два для блэк-джека, рулетка и крэпс. Крупье, вне зависимости от половой принадлежности, одеты классически: чёрный низ, белый верх, жилетка агрессивно-красного цвета и галстук-бабочка в тон. Народа немного, но у каждого стола кто-то да пытает удачу. Халк дёрнулся было поиграть в холдем, но Бекон утянул его к колесу. Что покер, что двадцать одно – голимая математика. А сейчас нужна чистая удача. Концентрированный адреналин.

В аромат дорогой парфюмерии вклинился резкий запах табачного дыма – какой-то хлыщ в недешёвом костюме закурил толстую сигару. Гаванскую, не иначе. Халк повёл носом и недовольно поморщился. На кластерах курить – смертный грех. Заражённые издалека чуют. Любой рейдер об этом знает. А этот гандон, без бинокля видно, из стаба нос высовывал только для профилактики трясучки, и то под охраной. Вот откуда у него бабло? Халк сжал кулаки, но Бекон придержал за плечи, а дальше подключился дилер, отвлёк:

– Желаете сыграть?

На остроносом крысином лице сияла радушная улыбка, но в глазах плескалось презрение.

– Желаем, – прогудел Бекон и пихнул здоровяка локтем в бок. – Бабки-то есть?

Халк вытащил из кармана пакет со споранами и протянул товарищу. Тот добавил свои и передал крупье:

– Обменяйте.

Улыбка краснобабочника приобрела алчный изгиб. Он сноровисто пересчитал содержимое пакетиков и выставил перед каждым невысокую стопку фишек номиналом по сотне, сделал приглашающий жест:

– Делайте ставки, господа.

Бекон поставил на семнадцать, Халк на чёрное.

– Ставок больше нет!

Крупье крутанул колесо и запустил шарик. Тот поскакал по кругу.

– Четырнадцать, красное, – объявил дилер и сгрёб специальной грабелькой фишки обоих.

Сука.

Халк уже почти пришёл в себя, но проигрыш взбодрил ещё больше. Бекон тусанул фишек девочкам, а сам поставил на десять. Халк положил фишку на красное. Анжела на семь, Виола на одиннадцать.

– Ставок больше нет.

Шарик застучал по колесу.

– Двадцать, чёрное.

Дилер с глумливой ухмылкой утащил фишки в фонд казино.

На движуху у рулетки откликнулись посетители: к столу подтянулось несколько человек, в том числе и хлыщ с сигарой. Рядом с ним – неземное видение в чёрном шёлковом платье. Декольте открывало пупок с кокетливым пирсингом. Халк запнулся… и раздел её взглядом. Похоже, белья видение не носило в принципе. Виола с Анжелой по сравнению с ней выглядели бледной молью. И как она ему раньше не попадалась?

Халк с трудом отлепил от красавицы глаза и поставил на восемь.

Выпало пять.

Подкручивает, что ли, падла? В жилах Халка вскипела кровь – проигрывать никому не нравится. И вместе с тем ушла древнерусская тоска, вернулся штатный настрой. А дилер всё равно пидор.

Здоровяк сделал ставку и начал незаметно за ним следить.

Шесть – двадцать четыре.

Чёрное – красное.

Сектор – и снова мимо.

И шарик, и колесо каждый раз крутились по-разному. Точно подкручивает, гадёныш. Или дар какой-то использует. В любом случае знает, куда упадёт, или Халк туп и невнимателен, как индюк. Впрочем, это всего лишь досужее наблюдение, они сюда пришли не корову выигрывать, а за эмоциями. И получили ровно то, что хотели. Но всё равно обидно! Понятно, что цель казино – обобрать клиента до нитки, но хоть разок-то можно позволить выиграть? Хотя бы дляразнообразия…

Фишки таяли, народу прибывало. Другие столы опустели – все посетители столпились у рулетки. Халк поставил последний жетон на чёрное – максимальные шансы, один к двум – и проиграл снова. Но зато понял, как жульничает дилер. Ну не скотина ли?

А «скотина» даже не старалась скрыть злорадство. Раздеть деревенщину – дело принципа. Сюда солидная публика ходит – не чета кластерным псам.

– Желаете ещё обменять? – поинтересовался крупье со змеиной улыбочкой.

– Колесо крути, – невежливо посоветовал ему рейдер. – Я налом поставлю, если приспичит.

А сам без палева полез в заветный пакетик с жемчужинами. «Белую, что ли, поставить?» – мелькнула шальная мысль. Но это понты, причём корявые. Да и перед кем понтоваться? Да пошли они… Халк вытащил красную жемчужину и глянул на стол: всё поле было заставлено фишками.

Почти всё.

Дилер хитро прищурился, покрутил шарик в пальцах, вдохнул, чтобы сказать сакральное «Ставок больше нет», но Халк успел на мгновение раньше – поставил на единственное свободное место. Лицо дилера вытянулось, но жульнический алгоритм, очевидно, был уже запущен, и поправить его он не мог.

Колесо закрутилось в одну сторону, шарик весело поскакал в другую… Народ затаил дыхание – на этот раз кто-то обязательно должен выиграть. Осталось узнать кто.

Дробный треск разбился на одиночные звуки, те становились всё реже, отчётливей…

Тук-тук-тук…

Тук-тук…

Тук.

Шарик упал в ячейку зелёного цвета и там замер.

– Зеро – прохрипел дилер и закашлялся, его рожей сейчас можно было молоко квасить или текилу закусывать.

Взгляды собравшихся сошлись на счастливчике.

– Вот ты дал! Красавец! – восторженный бас порвал тягучую тишину. – Знай наших!

Бекон от переизбытка чувств двинул товарища по плечу. Анжела с Виолой восторженно запищали, кинулись к Халку и принялись его нацеловывать. Раздались звонкие аплодисменты, восхищённые возгласы – люди поздравляли рейдера с невиданным выигрышем. Шутка ли: один к тридцати двум. Да ещё и в полновесных жемчужинах. Красных. Немыслимое богатство.

– Поздравляю! Редкая удача! – Дилера как подменили, он подобострастно залебезил в надежде на чаевые. – Вам фишками или сразу жемчугом?

Ага, как же, удача. Просто на каждую хитрую жопу всегда найдётся болт с дюймовой резьбой.

– Жемчугом, – мстительно улыбнулся Халк.

Крупье понял, что с чаем он пролетел, но надежды не терял:

– Сейчас всё организую.

Краснобабочник испарился, а Халк почувствовал, как между ним и Виолой влезает кто-то решительный и такой же приятно-мягкий на ощупь.

Такая же.

– Привет, я Джемма, – бархатным контральто пропела красавица с декольте, прижимаясь к Халку бедром.

От запаха жасмина закружилась голова, весь жемчуг мира был позабыт. Ладонь опустилась на Джеммину талию, непроизвольно скользнула ниже, пальцы смяли тонкую ткань на упругой окружности. И штаны моментально стали жать спереди – белья девушка точно не носила.

Спасибо, конечно, но как же…

Хлыщ, задрав нос к потолку, шёл к выходу дёрганой походкой. А недокуренная и до половины сигара одиноко торчала в чьём-то стакане с вискарём.

Глава 12

В дальнем конце зала колыхнулась портьера и появился солидный дядька в сопровождении амбалов охраны. Сбоку мелко семенил краснобабочник.

Неприятности? Не исключено.

Бекон сдвинул в сторонку льнущих к нему девочек и сделал шаг навстречу амбалам. Халк пускал слюни на грудь новой знакомой, и рассчитывать на него не стоило, но этих двоих Бекон и сам уделает. А дальше посмотрим. Гигант наклонил голову к одному плечу, к другому, хрустнул позвонками и приготовился к драке. Но не пришлось. Тревога оказалась ложной. Да и не тревога вовсе, просто хозяин казино захотел лично засвидетельствовать почтение чемпиону. А верзилы уже охраняли его тело и бархатный мешочек с призом, который он нёс в руках.

Особого торжества не было. Солидный пожал руку Халку, сказал: «Как я рад» и «Приходите ещё». И если второму ещё можно поверить, то насчёт радости он точно кривил душой. Единственное, чему он был бы рад, – это не отдавать три десятка жемчужин. Но правила игры диктуют условия: не выплатит выигрыш – лишится клиентов, здесь арифметика простая. Возможно, позже он и предпримет какие-то шаги в этом направлении, но пока рейдеры в «Парадизе», им ничего не грозит.

Халк развязал мешочек, высыпал жемчуг на стол, отсчитал половину и придвинул к Бекону. Может, кому-то это и покажется странным, но Халк так не считал. Если бы товарищ не затащил его в казино, никакого выигрыша не было бы. Поэтому вот. Ровно шестнадцать жемчужин.

Бекон не стал выкаблучиваться и воспринял поступок как должное. Он довольно хохотнул, хлопнул товарища по плечу и сгрёб неожиданное богатство огромной лапищей.

– Народ, гуляем! Я угощаю! – громыхнул он, подхватил Анжелу с Виолой под круглые попы и направился к выходу.

Халк галантно предложил руку Джемме. Следом, радостно гомоня, потянулись остальные – кто же откажется от халявной выпивки?

Когда в дверях скрылся последний клиент, хозяин «Парадиза» отвесил краснобабочнику сочную оплеуху.

– Я тебе за что деньги плачу?! – прошипел он разозлённым котом. – На полставки у меня пойдёшь!.. Пока не отработаешь. А попробуешь сбежать – пожалеешь.

* * *

– Любезный, – вежливо обратился Бекон к метрдотелю на входе, – ты пошукай моих, у нас тут небольшой междусобойчик намечается.

Лицо распорядителя вытянулось от несколько необычной просьбы, но перекочевавшая к нему жемчужина тут же вернула благостное выражение. Ещё один красный шарик достался официанту в качестве аванса. И зашевелилось. Столы были сдвинуты в круг и стали наполняться с такой скоростью, что скатерть-самобранка обзавидовалась бы. Про других посетителей на время забыли.

Оно и понятно. Деньги всегда творят чудеса, а Бекон расставался с ними без напряга. Легко пришли – легко ушли. Кончатся – добудут ещё. Да и не принято в Улье копить. Здесь вообще дольше чем на день загадывать сложно. Даже в таких основательных стабах.

Через десять минут степенный пафосный ресторан превратился в задорное деревенское гульбище. При всей своей респектабельности случайные гости жрали в два рыла, а пили в три горла. «Ангелы» и вовсе не смущались. Подтянулись девочки из борделя, и вскоре все забыли, по какому поводу здесь собрались, такое завязалось веселье.

Редкие посетители повозмущались-повозмущались и прекратили. Шумное застолье втянуло их в себя, осталась только троица за соседним столом – стильно одетый сухощавый мужчина и два гоблина звероватого вида. Судя по всему, какой-то денежный мешок и его охрана. Но на них уже никто не обращал внимания. Зачем, когда тут шампанское льётся рекой, возраст вискаря измеряется десятилетиями, а икру, даже чёрную, можно черпать столовыми ложками.

Анжела с Виолой немного понервничали по поводу неожиданной конкурентки, но вскоре поняли, что та на Бекона не претендует, и расслабились. Даже перекидывались репликами иногда и вместе смеялись над незамысловатыми шутками байкеров.

Халку вообще крышу снесло. Выплеск тестостерона после длительного воздержания – страшная вещь. Особенно если объект вожделения в прямой тактильной доступности. Рейдер изо всех сил изображал галантного кавалера, но нет-нет да и тискал Джемму за попу. Та не возражала и даже наоборот, поддерживала рейдера в возбуждённом состоянии – то на ушко что-то жарко шепнёт, то грудью невзначай прижмётся, то бедром потрётся о его ногу. Хорошо, что они сидели, потому что ходить Халку в таком состоянии было бы как минимум неудобно.

– Я на минутку.

Джемма грациозно поднялась, тронула пальчиком Халка за ухо и величаво удалилась походкой от бедра в дамскую комнату, носик попудрить или что ещё. Но девушек о таком не принято спрашивать. Халк смотрел ей вслед, заворожённый перетеканием шёлковых складок. Из гипноза его вывел ощутимый толчок под ребро.

– Ну что, дружище, отпустило? – поинтересовался Бекон, понимая, что вопрос задаёт риторический.

Халк обернулся к нему и лишь рассеянно улыбнулся, не в силах избавиться от сладкого наваждения. Тут и без слов всё понятно – конечно, отпустило. Может, и ненадолго, но рейдер уже и в кластеры не сильно рвался и против роскоши не особенно возражал. События в казино помогли. А возможно – знакомство с Джеммой. В любом случае он был готов задержаться здесь минимум на неделю. И желательно всё это время не выходить из номера. В том, что ему хватит здоровья, он не сомневался.

Бекон понимающе хмыкнул и продолжил громким шёпотом:

– Давно хочу тебе сказать. Сожрал бы ты уже свою золотую жемчужину или продал – всё польза.

А вот здесь не поспоришь. Таскать величайшее сокровище Улья в кармане по меньшей мере неумно. Это как… как… Даже сравнения в голову не приходят. Граната с выдернутой чекой, разве что, но по масштабам разрушения несопоставимо. Жемчужина если «бахнет», то эффект будет измеряться килотоннами.

– Да я уже, – немного смущаясь, ответил Халк.

– Что уже? – не понял Бекон.

– Съел.

– Да ладно? И чего? Прорезался новый дар?

– Да ничего пока не прорезалось, – покачал головой здоровяк. – Вроде в казино что-то мелькнуло, пока сам не понял что.

– Красавец! И не переживай, всё будет ровно! – На радостях Бекон забыл о конспирации и повысил голос: – Давай! За нового обладателя золотых даров!

Они чокнулись, выпили. Налили ещё, выпили снова.

И если говорить по чесноку, то конспирация Бекону была до одного места. Причём вполне обоснованно. Когда ты голыми руками прибил элитника и один вышел против целой орды, кого бояться? Он и шептал-то больше для создания таинственной атмосферы. Халк тоже недалеко ушёл. У него, правда, дары ещё не оформились, но ждать осталось недолго.

И, как всегда, излишняя самоуверенность не пошла на пользу. Рейдеры не заметили, как при первом же упоминании золотой жемчужины холёный мужик за соседним столом навострил уши. Не заметили и как он, будто случайно, встал со стула, едва на входе в зал появилась Джемма, как пошёл ей навстречу, как придержал за локоток и перекинулся с ней несколькими словами. Да если бы и заметили, что тут такого? Мужику, например, в туалет приспичило, а что с красивой девушкой поговорил… А кто бы не поговорил на его месте? Так что нет здесь ничего криминального. Тем более что девушка вернулась и как ни в чём не бывало продолжила улыбаться Халку.

Тот ещё немного посидел с друзьями, но спермотоксикоз крепчал. Рейдер шепнул что-то Джемме на ухо, покраснел, но та с улыбкой кивнула в ответ. Куда они засобирались, объяснять не нужно. «Ангелам» так уж точно. Байкеры со смехом проводили парочку, и самым вежливым напутствием было: «Крепкого стояка».

Халк с девушкой удалились, а застолье продолжилось с удвоенной силой.

* * *

Бекон подскочил, словно его током ударило. Сел на кровати, с трудом разлепил веки. Темно хоть глаз выколи, но потихоньку обвыкся. Рядом мирно сопели девочки, выставив круглые попы из шёлковых простыней. Справа Анжела, слева Виола, а может, наоборот. В номере тишина. Вроде спокойно и в то же время что-то не так. Сильно не так. До панической атаки ещё далеко, но гигант испытывал острейшее чувство дискомфорта.

– Бекоша… – потянулась к нему блондинка сквозь сон.

Бекон осторожно снял её руку со своего бедра. Спи, красивая, не до тебя. Сейчас нужно понять, что именно его разбудило.

Гигант закрыл глаза и прислушался к внутренним ощущениям. Есть! Вот оно! В голове словно карта всплыла. Не целиком, лишь фрагмент в светлом кружочке. Такие ещё в компьютерных играх бывают: в центре – ты, в доступном секторе – локация и отметки остальных персонажей. Хотя назвать это недоразумение картой язык не поворачивался, потому что местность изображалась в условно-приблизительном формате.

Испуг прошёл. Уж кто-кто, а Бекон к чудесам привычный, всякого навидался. Да и сам прочувствовал, на личном, так сказать, опыте. И «Ангел» был готов голову прозакладывать, что это новое проявление даров золотой жемчужины. Впрочем, дары – это хорошо, но ими ещё надо уметь пользоваться. И Бекон принялся разбираться с неожиданным приобретением.

Отметки различались по цвету и не были подписаны, но если сосредоточиться на какой-то одной, то появлялось понимание, кого она обозначает. Инструкция, понятно, не прилагалась, всё приходилось делать методом тыка. Тык в сиреневую – Голый. В фиолетовую с морковным отливом – Ворот… Вскоре Бекон точно знал, кому именно принадлежит каждая из них. Вот эти две зелёные рядом – Мямля и Пузо. Три жёлтых точки россыпью – молодёжь. Вот эта с серебристой аурой – Халк. Даже Ракшас и Монгол горели золотом и ярким багрянцем на границе восприятия.

Цвета как в общепринятой шкале, только на этот раз почему-то в применении к иммунным. Аналогия напрашивалась сама собой. Чем ближе к красному сектору, тем опаснее её обладатель. Ну а насчёт оттенков драгоценных металлов – тут и так всё понятно. Людей с подобной окраской по пальцам пересчитать. Их всего трое: Ракшас, сам Бекон и теперь уже Халк…

Так, стоп! А почему серебристая метка движется? Почему она в отрыве от остальных?

Бекон соскочил с кровати, подхватывая со стула штаны. Запутался, чуть не упал, но кое-как натянул и выскочил из номера как был, босиком. Добежать до апартаментов Халка – дело минуты… Дверь оказалась открыта.

Бекон диким вепрем вломился внутрь… и остановился в растерянности. Никого. Только постель смята и мужские вещи разбросаны. Едва уловимый запах жасмина напоминал о Джемме. Гигант заглянул в ванную, под кровать и даже в шкаф, для надёжности. Результат остался без изменений. Халка нигде не нашёл.

Он хоть разок-то успел?..

Бекон отогнал неуместные мысли. Успел, не успел, об этом можно и у приятеля спросить. Но для начала нужно его найти. Самый очевидный вариант – Халка похитили. Оставалась, конечно, вероятность, что рейдер загулял с пьяных глаз и поехал с девицей кататься, но…

– Ты чего шумишь? – в номер заглянул взъерошенный Ворот.

Бекон лишь молча развёл руками. Тёртому рейдеру лишних слов не потребовалось, он кивнул и пропал из поля зрения. Гигант ещё только собрался спросить куда, как из коридора уже прилетел ответ:

– «Каймана» посмотрю на парковке.

Броневик стоял, где оставили, к нему даже не подходил никто. Когда Ворот вернулся, вокруг Бекона уже собралась вся банда. Одного из «Ангелов» похитили, такого ещё не бывало. Нужен адекватный ответ, иначе репутация байкеров пострадает. Ещё бы знать, кому отвечать…

– Шкуру эту нужно сначала найти, – предложил первый шаг Голый. – Без неё по-любому не обошлось.

Как вариант, если их с Халком не утащили вместе.

– Пойду потрясу охрану, – засобирался Ворот.

Но у Бекона имелся способ получше. А главное – абсолютно надёжный и без лишней беготни.

– Не надо. Я знаю, куда его повезли.

На самом деле он не знал, известно лишь направление, но здесь неуверенность не канает. Лидер должен быть непоколебим в своих решениях. Очень поднимает моральный дух. А с Джеммой они в другой раз сочтутся. При случае… В любом случае.

Через пятнадцать минут машины «Ангелов тёмного солнца» выехали со стоянки гостиницы.

* * *

Халк очнулся и обнаружил себя лежащим ничком на белом ковролине, связанным по рукам и ногам. К приятному запаху освежителя воздуха примешивались резкие нотки гуталина, казарменные ароматы и почему-то жасмин. Судя по плавному покачиванию, они куда-то ехали. Вернее, его куда-то везли. Куда и кто, это только предстояло выяснить.

Халк повернул голову, чуть не застонав от нахлынувшей боли, и упёрся взглядом в щёгольские лакированные туфли. Дальше шли белые носки, подвороты светлых в полоску брюк… Больше рейдер не смог ничего разглядеть. Не дали.

– Давильщик, – с ленцой произнёс владелец модных ботинок.

Халку на шею опустился тяжёлый сапог и придавил голову к полу. Пленнику недвусмысленно давали понять, что лежать нужно смирно, и лишняя информация ему ни к чему.

Впрочем, рейдер не смог опознать похитителей, даже если бы захотел. Нет, он не забыл, что за их бригадой в своё время охотился Институт. Но угроза больше ассоциировалась с Монголом и его бойцами, других Халк просто не знал. Да и не вдавался в подробности, если честно. Его дело – силовая поддержка. Вот только оказалось, что сила силу ломит.

Твою мать, кто бы мог подумать, что его умыкнут из самого безопасного места в Стаб-Сити? Особенно после окончания эпопеи с золотой жемчужиной. Кому он вообще сдался?

Халк, стараясь не обращать внимания на головную боль, принялся восстанавливать в памяти минувшие события.

…Они с Джеммой покинули ресторан. Потискались в лифте, пока поднимались на этаж. Ещё в коридоре он сорвал с неё платье, но Джемма, оставшись в кружевном белье и чулочках, вдруг закапризничала и потребовала шампанского с клубникой в номер. Потом дурачилась и дразнила Халка, бегая от него по комнате. Ещё шампанское. Ещё. Объятия… Жаркие поцелуи… брачные игрища, одним словом. Наконец, наигравшись, она допустила Халка к своему телу, тот залез на неё, сгорая от желания…

И на этом всё. Тёмный провал. Ни малейшего намёка, что же произошло дальше.

Наверняка подсыпала что-то. Зараза!

«Зараза», кстати, сейчас сидела у него за спиной, потягивая вискарик из квадратного бокала, и распространяла вокруг себя аромат дорогих духов. Халк снова попытался привстать, но Давильщик опять придавил его сапогом.

– Да хорош уже! – взбрыкнул Халк. Но рифлёная подошва ещё сильнее врезалась в кожу.

Рейдер уже достаточно пришёл в себя, чтобы дать отпор. Такого обращения спускать нельзя. Даже если ты пленник. Даже если со связанными руками. Адреналин хлынул в кровь, окончательно вымывая отраву, придал силы и желания жить. В голове прояснилось, мышцы налились мощью, а глаза яростью.

Халк зарычал и резким движением разорвал цепь наручников. Вывернулся из-под сапога, вскочил на колени. Кто-то сзади врезал прикладом по затылку, он отмахнулся, хорошо попав кулаком кому-то по морде. Давильщик влепил ему коленом в нос, но Халк только тряхнул головой и боднул врага в живот. Тот согнулся, и пальцы рейдера сомкнулись на его горле.

Халк без зазрения совести задушил бы урода, но сердце вдруг пропустило удар. Потом два. Потом три. И наконец замерло вовсе. Перед глазами поплыли радужные круги, сменились чёрными пятнами… Халк хватанул ртом воздух, захрипел и медленно завалился набок.

Щёголь вытащил из кармана носовой платок, брезгливым жестом промокнул капли крови на брюках и бросил его Давильщику.

– Когда вы уже научитесь чисто работать, господа? Приведите Ветра в чувство и покрепче свяжите пленника. Стоимость костюма вычту из вашего жалования, – равнодушным тоном сообщил он и обратился к девушке: – Вам ещё налить, дорогая?

Та улыбнулась и протянула бокал. Ветер что-то промычал, показывая, что он уже в чувстве, а Давильщик принялся заново вязать Халка. Буркнул только:

– Как скажете, куратор, как скажете…

Глава 13

Много говорят про судьбу и свободу выбора. Мол, человек волен в своих решениях и может повлиять на собственную жизнь. Может, но обстоятельства часто бывают сильнее. Бывают такие, на которые повлиять не получится. Изменить тоже сложно. Только приспособиться.

А люди, они как люди. Стремятся выжить в любых условиях. Уж куда, казалось бы, хуже – очутиться на кластере. Даже обычные не отличаются радушием, а есть места и пострашнее. И участь гораздо ужаснее.

Что касается радостей, то их в Стиксе немного. Не сожрали в первые минуты – хорошо, стал иммунным – отлично, добрался до стаба – редкостная удача. Но всё меняется, когда появляется коротенькая приставка «рад».

«Рад» – это не про радость, «Рад» – это про радиацию.

Вкис ты, чувак, если попал в подобный замес. Быть тебе атомитом.

* * *

Антону по жизни везло. Так считал не только он, а многие ему просто завидовали. И если честно, было чему: НИЯУ МИФИ с красным дипломом, трудоустройство по выбору, более чем хорошая зарплата со всеми вытекающими. Карьера опять же прёт как на дрожжах. Сегодня его утвердили на должность заместителя начальника второго энергоблока Балаковской АЭС. А такой пост занять – это очень неплохо, особенно в неполные тридцать лет.

Антон собирался отметить своё повышение сегодня же вечером. Уже и столик в ресторане заказал. И коллег пригласил. Тех, которые попадали в категорию нужных…

Святая простота.

Как там говорят? Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах?

Дипломы, карьеры, зарплаты остались в прошлой жизни, растворившись в вонючем жёлтом тумане. Да и сама жизнь получила несколько иные приоритеты. Новые понятия прочно вошли в обиход: споран, заражённый, кваз, кластер, стаб. И каждое с приставкой «рад».

Но это уже позже выяснилось.

Свой первый день в Улье Антон пытался забыть, как только сюда попал, но в этом не преуспел. События страшного вечера сотыми гвоздями засели в памяти и регулярно появлялись в кошмарах, заставляя его просыпаться в холодном поту.

Всё произошло «только вдруг».

Обычная рабочая смена, обычное её завершение. Антон в совершенно благодушном настроении собирался домой – перед гулянкой хотелось принять душ и принарядиться соответственно случаю. Он пришёл на стоянку к своему автомобилю и уже открыл водительскую дверь, когда потянуло кислятиной. Свет фонарей потускнел, насытился жёлтым, в сгустившемся тумане замелькали стремительные тени. Раздался и замолк приглушённый расстоянием крик. А через минуту пронзительно завыли сирены.

Антон не стал медлить, прыгнул за руль, крутанул зажигание и, едва мотор запустился, вдавил педаль газа. Нет смысла выяснять причины – когда на АЭС раздаётся тревога, предполагается страшное, а значит, нужно бежать. Как можно быстрее и как можно дальше. Для остального существует дежурная смена и пожарные расчёты.

Антон дважды чуть не столкнулся со рвущимися из рядов автомобилями, вырулил к выезду со стоянки, но покинуть её не успел – его машина содрогнулась от тяжёлого удара. На капот запрыгнула несусветная тварь, проминая своим весом тонкий металл. Антон рефлекторно ударил по тормозам и замер, судорожно вцепившись в руль. Тварь ощерилась, обнажив острые зубы, замахнулась с намерением выбить лобовое стекло… и отлетела в сторону от увесистого удара кувалдой.

Антона отпустило, но его спаситель выглядел почти так же, как тварь, если не страшнее. По сути, от неё он отличался только камуфлированными штанами, обувью и вот этой самой кувалдой в руках. От сковавшего его ужаса Антон мог только смотреть и дышать, да и то через раз. Тем временем второй монстр ловко прикончил первого, вытащил нож, вбил его в затылок поверженному врагу, поковырялся там и с довольным видом спрятал что-то в карман. Вернулся к водительской двери, заглянул внутрь и разбил окно. Просто кулаком.

Что было дальше, Антон помнил смутно, обрывками, но от этого ему становилось ещё хуже.

Брызги стекла сыпанули в лицо, оставляя десятки мелких порезов… Мощная когтистая лапа сгребла за воротник и потащила наружу… Удар задницей об асфальт отозвался болью в копчике и слезами из глаз… мерзкое ощущение мокрых штанов… его куда-то тащат…

И вот он уже стоит в строю таких же ободранных, пришибленных, ничего не понимающих людей, а вдоль рядов идёт урод с выпученным глазом и шрамом от ожога на половину и без того жуткой морды.

– На мясо, – послышался его скрипучий голос далеко справа.

Бедолага, которого определили на мясо, наверное, ещё толком ничего и не понял, а его уже отволокли в сторону. Урод тем временем перешёл к следующей жертве. Засопел, принюхиваясь, и выдал тот же вердикт. У второго пленника было время пораскинуть мозгами, и он закричал, забился, но против двух амбалов ему ничего не светило. Один громила врезал несчастному под дых, тот заткнулся, пытаясь восстановить дыхание, и его утащили к первой жертве.

– На мясо…

– На мясо…

– На мясо…

Антон с каждым разом вздрагивал и сильнее вжимал голову в плечи. А урод всё ближе, хлюпающее сопение всё громче… И вот он остановился напротив. Выпученный глаз встретился с глазами Антона, вывернутые ноздри с натугой втянули воздух и почти вплотную приблизились к его лицу… Антон обоссался бы ещё раз, если б было чем. Он зажмурился, ожидая последнего в своей жизни экзамена…

– Этого в сторону. Иммунный, – проскрипел урод и пошёл дальше.

Повезло?

Антон и сам так подумал. Поначалу.

Молодой инженер оказался единственным иммунным из всей отловленной партии. И у него даже появилась надежда, что это даст ему какие-то преимущества. Но нет, единственное преимущество – он выжил.

Но лучше бы его прибила самая первая тварь.

* * *

В Стиксе бытует мнение, что радиоактивные иммунные ущербны и являются эволюционным тупиком. Что они быстро тупеют. Что превращаются в полуразумных животных, едва сохранивших человеческий облик. Всё так, но у них имелся и огнестрел, и крупный калибр, и транспорт. Как они всё это использовали, уже другой вопрос, но не сразу же атомиты становились тупыми. Жили ведь как-то. А ещё известно, что Улей бесконечен в своей фантазии и может придумать такое, до чего не всякий шизофреник в приступе параноидального бреда дойдёт. Всего этого Антон тогда не знал, он только начинал знакомиться с новым миром и людьми, с которыми его пересекла судьба.

Его привели в стаб, и шоковое состояние только усилилось. А ещё появилось стойкое ощущение, что он во второй раз провалился. В конец тридцатых годов прошлого века. Что это? Трудовой лагерь? Зона? Антон угадал дважды.

Прямоугольный периметр. Бревенчатый забор. Поверху ржавые гирлянды колючей проволоки. На углах торчат вышки с пулемётными точками. Ещё одна у ворот. Внутри четыре приземистых длинных барака, параллельно друг другу, и десятка полтора отдельных домиков, вразнобой. Вместо центрального водоснабжения колодец с мятым ведром на цепи, вместо канализации вонючие выгребные ямы, вместо белоснежных ватерклозетов загаженные скворечники с дыркой в полу. Всё вокруг пыльное, серое, старое…

Антон забился в истерике.

– Так же нельзя! Я не могу!! Не хочу!!!

Но атомитов меньше всего волновали хотелки новичка. А истерику ему быстро вылечили. Увесистой, до звона в ушах, оплеухой.

В среде рад-иммунных рулила грубая физическая сила, а заправлял здесь Раджа – здоровенный кваз с имперскими замашками. Непогрешимый вождь с обликом рубера, обладающий чудовищной мощью. Может, ему подсказал кто, а может, и сам догадался, но он смог собрать вокруг себя кодлу почти в две сотни рыл и организовал что-то вроде племенной общины со строгой иерархией и делением на касты.

Все ботаники, принципиальные пацифисты и просто неуверенные в себе люди сразу попадали на дно местного общества. В обслугу, по сути, в рабы. Никаких прав, только обязанности. И самая грязная работа. Да что там грязная, им назначалась любая работа. Несчастные от зари до зари готовили пищу, таскали воду, чистили нужники. При необходимости строили, чинили пришедшие в негодность машины и механизмы. Отношение к обслуге было скотское, условия – на грани выживания.

Чуть выше стояли умники. Очень немногочисленная каста. Сюда попадали обладатели уникальных знаний и умений. По большому счёту на них и держались остатки цивилизации, но в плюс им это не шло. Единственный шанс вырваться из обслуги – если у иммунного вдруг проявлялся полезный дар. Тоже не бог весть что, но умником уже можно было как-то жить.

Тех, кто не чурался физического насилия, не заморачивался моральными принципами и без колебаний лез в драку, забирали к воинам. Туда попадали не только гопники, но интеллектуалы в их среде встречались не часто. Воины защищали стаб, ходили в рейды, добывали необходимое. От них многое зависело, но именно они деградировали быстрее остальных. И чем меньше оказывался изначальный IQ, тем стремительнее этот процесс протекал. Иной воин не мог с автоматом справиться, поэтому в их среде бытовало холодное оружие. Больше дробящего типа. Каменный век, но когда ты превосходишь статями иного лотерейщика, это не считалось неудобством.

На верхушке пирамиды стоял сам Раджа – воплощение абсолютной власти, чуть ниже – два его звероподобных помощника и верховный жрец. Да, да, здесь и религия была своя, больше похожая на язычество или сектантство. Атомиты поклонялись Великому Раду. Они для этих целей даже алтарь соорудили, на котором приносили жертвы своему богу. В основном человеческие.

Кстати, религия возникла не на пустом месте. Кто-то в своё время заметил, что ударная доза радиации превращает атомитов в берсерков. Ненадолго, но всё же. И стал использовать это в своих целях. Перед набегами воины посещали энергоблоки и по возвращении могли схлестнуться с рубером один на один. И даже с элиткой. Последнее, правда, ни к чему хорошему не приводило, но бывали и такие случаи.

В какую касту попал Антон, даже гадать не стоило. Вдобавок ко всем несчастьям, его, по понятным причинам, нарекли Сыкуном и определили в третий барак, к самым забитым. Там ему выдали алюминиевую чашку, ложку, кружку и выделили место на нарах. На втором ярусе.

Первое знакомство с соседями случилось во время позднего ужина, и надо сказать, сразу не задалось. По поводу успешного рейда в стабе было объявлено торжество и обслуге выкатили усиленную пайку – целый казан наваристого супа на каждый барак. Но когда Антон, вернее уже Сыкун, выловил ложкой фалангу человеческого пальца с накрашенным ногтем, его вырвало прямо на стол. За что он был нещадно бит и оставлен голодным. Хотя последнему Антон только порадовался, он ещё неделю потом не мог есть.

Впрочем, о недоразумении вскоре все позабыли, и потекли похожие, как один, унылые трудовые будни. Утром старший по бараку назначал каждому объект и норму выработки, а вечером проверял. Невыполнение каралось. Урезали пайку и, что самое главное, не выдавали мерзкого пойла под названием живец. От этого становилось плохо физически.

Казалась бы, зачем так жить, для чего? Но люди цеплялись и за такое. Сыкун тоже цеплялся и вскоре привык. И к тяжёлой работе, и к пойлу, и к похлёбке из человечины… Голод не тётка, а воля у парня слабая. Считай, что и нет её вовсе, воли той. Была бы – сбежал бы давно или вон вздёрнулся на перекладине… Но в Стиксе каждый решает сам за себя.

* * *

Жизнь повернулась к лучшему месяца четыре спустя. Сыкуна перевели в умники. Точнее, сначала у него прорезался дар, а уже потом изменился статус, но последовательность здесь не особенно важна. Важно, что это вообще случилось. Сыкун начал ощущать радиацию. Нет, он её и так чувствовал, как любой атомит: постоянно, всей кожей, даже через одежду, но это другое – сейчас он начал улавливать очаги распада на большом расстоянии. Даже глаза закрывать не приходилось, он просто знал, где располагался рад-кластер.

Отупляюще-изнурительный каждодневный труд для него закончился. Сыкуна прикрепили к боевой группе, ходившей в дальние рейды. Сюда попадали самые свирепые и кровожадные воины, охочие до убийств. Они, по сути, были больше людоловами, чем разведчиками. Передвигались рад-рейдеры на переделанном для Улья «Камазе» и двух пулемётных пикапах. В команде числилось шестнадцать бойцов, а рулил ими здоровенный амбал по кличке Бур.

Кстати, в группе уже был один такой умник. Пархатым звали. Чувствовал перезагрузку издалека и мог определить стабильный кластер. Вот они и стали работать на пару. Вроде своеобразного компаса. Один вёл бойцов туда, второй обратно. Их даже поселили вдвоём, вместе с такими же обладателями дара. Маленькая комнатка на четверых тоже не бог весть что, но не сравнить с прежними условиями. Их даже стали выделять. Боевая группа всё-таки, не серая масса. Был, правда, один жирный минус – человечину пришлось употреблять чаще. Но Сыкун старался об этом не думать.

Незаметно пролетел год. Времяисчисление неточное – потому что дни он перестал считать через месяц, но приблизительно так. И всё бы ничего, но Сыкун постоянно ощущал себя персонажем из мира «Безумного Макса». Мутанты, машины и постапокалипсис.

И надежда выбраться из всего этого сюра у него уже давно пропала.

* * *

То знаменательное утро началось не как все предыдущие. Бур чуть не выломал дверь, вломившись в их с Пархатым жилище.

– Подымайтесь, общий сбор! – рявкнул командир, срывая одеяло с Сыкуна.

– Что случилось? – спросонья промычал тот, но ответа так и не дождался. Бур уже выскочил на улицу.

На площади собрались все жители стаба. Воины, обслуга и умники перемешались в единой толпе и ждали выступления вождя. Тот вышел в сопровождении свиты, влез на специально предназначенный для этих целей помост, приосанился и обратился к собравшимся:

– Подданные! Великий Рад послал нам новое испытание… – начал он свою возвышенную речь.

Дальше шла пафосная чушь, а смысл был следующим: очередная перезагрузка не принесла с собой новый энергоблок. Уровень радиации на соседнем кластере упал до критического, и если ничего не предпринять, то община атомитов загнётся в самом ближайшем времени и в прямом понимании слова.

Это многое объясняло. Как минимум, почему Сыкун испытывал дискомфорт. Он только сейчас осознал, что привычное ощущение радиации пропало. И, похоже, ставший уже обыденным образ жизни тоже.

Вдобавок выяснилось, что предпринимать придётся не кому-нибудь, а их боевой группе. Причём в экстренном порядке. Нужно было срочно найти новый источник распада, и самоотводы не принимались. Ну ещё бы! Личное поручение вождя, почётная миссия и всё такое. Хотя, по сути, задание из категории «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».

С точки зрения Сыкуна именно так оно и выглядело. Ну, правда, в Улье рад-кластеры не так уж часто встречаются. Ещё реже те, что рядом со стабами. И уж совсем очевидно, что все эти стабы заняты такими же, как они. Но Сыкун последний человек, к мнению которого здесь станут прислушиваться.

Великий Шаман торжественно вручил Буру священный артефакт – четырёхметровый штырь ТВЭЛ – и благословил на подвиги. Под завистливые взгляды других воинов группа погрузилась в свои машины и отправилась на поиски. Конкретное направление никого не интересовало.

Бур упростил собственную задачу до минимума. Командир и раньше-то особой смекалкой не отличался, а сейчас излучение топливного элемента превратило атомита в полубезумную гориллу с налитыми кровью глазами. Для него альтернатив уже не было: только вперёд, а те, кто мешает, подлежат немедленному уничтожению.

Он подсел к Сыкуну и рыкнул ему в лицо, забрызгав горячей слюной:

– Ищи!

«Ты дурак? Где и чего искать?»

Но эти слова Сыкун не рискнул произнести даже шёпотом. Он и думал-то в четверть силы, чтобы не выдать себя случайно – видел недавно, как Бур голыми руками порвал лотерейщика, и не хотел повторять судьбу заражённого. Он послушно активировал дар и вздрогнул от неожиданности – на самом пределе чувствительности появилось знакомое ощущение. Радиация.

– Что?! – От внимания Бура не укрылось удивление Сыкуна.

– Я, кажется, нашёл, – пролепетал тот и пальцем показал направление. – Нам туда.

– Молоток! – Бур хлопнул его по плечу, отчего Сыкун слетел на пол, и замолотил по крыше кабины. – Поехали!

* * *

Метка приближалась медленно и вела себя необычно, Сыкун пытался разобраться в причинах. Когда рядом были разрушенные энергоблоки, они полыхали, как адская топка, а эта едва теплилась. И по мере приближения не становилась сильнее. Уже в сумерках прямо по курсу показался заброшенный полустанок с одиноким железнодорожным составом.

Конечная цель поиска? Не похоже.

Бур тоже засомневался.

– Ты куда нас завёл, придурок?! – Он навис над Сыкуном скалой гипертрофированных мышц.

Гнев старшего понятен – группе горючки даже на полпути назад не хватит, а нашли какие-то вагоны. Если Сыкун ошибся, то его сначала грохнут максимально болезненным способом, а потом сварят в котле на обед… От одной мысли об этом у него перехватило дыхание.

– Всё верно, – едва выдавил он. – Приехали.

– Смотри у меня, если не так! – Бур поднёс к носу Сыкуна пудовый кулак.

Машины атомитов подъехали к составу, и Сыкун первым спрыгнул на землю. Чутьё сразу привело его к локомотиву.

– Там, – хлопнул он по броне. – То, что мы ищем, там.

Бур открыл бронелюк и залез внутрь. Его восторженный вопль известил, что Сыкуна ещё не скоро сварят. Живительный источник действительно был здесь.

Целый час группа проторчала у реактора, напитываясь животворными лучами, а когда все насытились и стали устраиваться на ночлег, Пархатый вдруг встрепенулся:

– Чувствую стаб, – заявил он.

Бур довольно расхохотался – Великий Рад явил свою милость. Не успели источник найти, а тут ещё один подарок. На стабах много чего можно встретить, глядишь, и свежениной побалуются.

Ночлег откладывался, группа получила новый приказ – выдвигаться.

Глава 14

Голова пульсировала болью в виске, правый глаз заплыл и покрылся коркой запёкшейся крови. Нос забивала пыль, пахло затхлостью и мышиным помётом. В темноте слышалось чьё-то тяжёлое дыхание и сдавленные стоны – значит, он здесь не один.

– Есть кто живой? – негромко спросил капитан, разлепив пересохшие губы.

– Есть, – прохрипел в ответ голос Механика.

– Где мы и что случилось?

Спрашивать о самочувствии Монгол не счёл нужным. Говорить может – уже хорошо. А кроме как говорить, ничего и не оставалось – связали их по рукам и ногам. И связали крепко. Толстыми пластиковыми стяжками.

– Я не больше твоего понимаю. – Зампотех тяжело заворочался и окликнул своих: – Клинкер, Цикля, Канюк, есть кто?

– Канюк здесь, – простонал из полумрака один.

– Цикля, – отозвался второй.

Третий боец, кого назвали по имени, не ответил. То ли в себя пока не пришёл, то ли не пережил нападения… Что на них напали, это и ежу ясно, осталось узнать кто. И ещё – почему их сразу не убили. С вопросом «как» сложностей не возникало, тут и гадать не надо. Постовые непростительно прозевали ночную атаку, а причины уже не важны. Да и сам Монгол хорош, понадеялся на людей зампотеха. А у того даже не рейдеры – сапёры и техники, вот и результат. Весьма плачевный. Но чего уж теперь рассуждать…

Когда перекличка закончилась, оказалось, что в плен к неизвестным попало девять человек. Сам Монгол, Механик, двое его подчинённых, Кипа, Незамай и три мужика из Дялов. Остальных, в том числе и девушек, не дозвались.

С личным составом определились, теперь нужно разобраться с диспозицией. Монгол понимал, что они в каком-то сарае, но где этот сарай – оставалось неясным. Капитан перевалился на бок, извиваясь, как червь, подобрался к двери и приник к щели здоровым глазом.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Механик.

– Погоди. – Монголу понадобилось время, чтобы привыкнуть к яркому свету снаружи. – На станции мы. Вижу каких-то уродов… Громила с копьём… Костёр развели. Жрать, что ли, готовят?

– Дай посмотрю.

Сбоку толстой гусеницей подполз зампотех, Монгол откатился в сторону, освободив ему место.

– Атомиты это, – после минутного молчания выдал Механик.

Объяснить, почему он пришёл к таким выводам, зампотех не успел, его скрутило в остром приступе рвоты.

– Ты чего? – вскинулся капитан.

– Они Клинкера собираются жрать… пидоры!.. – выдавил Механик, и его снова стошнило.

Зампотеха ещё долго выворачивало наизнанку, а узилище заполнила мёртвая тишина и едкий запах блевотины. Пленники испуганно прижухли, переваривая новую информацию. В Улье встречается всякое, и каждый здесь ходит по грани, но чтобы вот так… людей жрать… Это уже перебор. Шока никто не испытывал, но настроение упало у каждого – закончить жизнь под ножом каннибала никому не хотелось. Похоже, попали они, как хер в рукомойник.

Даже словоохотливый Ефимыч притих и не спрашивал, что с его соплеменниками. А хрен ли тут спрашивать? И так всё понятно: мужиков на харч, девок – по прямому назначению.

От одной этой мысли Монголу сделалось нехорошо.

– Твари! – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Приток эмоций требовал действия, и капитан завозился, пытаясь разорвать путы. Но те только сильнее впивались в кожу. Монгол подёргался немного и бросил бесполезное занятие. Всей пользы, что адреналин лишний сжёг, и голова от злости болеть перестала. Но делать всё равно что-то нужно. Не сидеть же вот так, дожидаясь очереди на убой…

– Монгол, у тебя же дар, – перебил его мысли Механик – Прыгай за стену и беги за помощью.

Ага. Много ли набегаешь со связанными ногами?

– Ползи, – невесело поправил его Монгол и снова попробовал путы на прочность.

Зампотех глупость сморозил, но это можно списать на нештатную для него ситуацию. Даже если получится сбросить оковы, до ближайшей помощи сто вёрст по прямой. Хотя мысль сама по себе интересная. Вылезать отсюда по-любому надо. Только не за подмогой бежать, а передолбить этих упырей к чёртовой матери! Развязаться бы вот только для начала.

– Гляньте там по углам, может, есть чем стяжки разрезать? – Монгол лихорадочно перебирал варианты спасения.

В темноте завозились, что-то звякнуло, что-то упало. Ойкнул от боли Кипа.

– Прямо на сломанную руку! – жалобно сообщил он.

– Мужиком будь! – прикрикнул на лейтенанта Монгол. – Что там?

Ему кое-как передали находку – слегка погнутый лом с криво приваренным топором. Такие раньше специально делали, лёд во дворах долбить. Тяжёлый зараза, но ухватистый, и лучшего средства пока не придумали. Но это для льда.

– Ну-ка подсоби, – попросил Монгол зампотеха и развернулся к нему спиной.

Тот без лишних слов понял замысел капитана, повторил его манёвр и зажал железяку в руках. После пятнадцати минут бестолковой возни стало понятно, что занятие бесперспективное. Закруглённый от частого контакта с грунтом топор беспомощно елозил по пластику. Даже засечки не появилось.

– Твою мать, таким топором проще задушить, чем зарубить, – выругался Механик, ощупывая путы товарища.

– Может, там лопата найдётся или ещё чего поострее? – не терял надежды Монгол.

– Нет, товарищ капитан, пусто, – отозвался Канюк. – Мы тут все углы облазили.

– Млять! – выругался капитан.

А что ещё скажешь? Надо придумывать новый план. И Монгол погрузился в тревожные размышления.

* * *

Бура распирало от осознаниясобственной крутости. Он чувствовал себя спасителем племени, супергероем, Прометеем, добывшим огонь. Правда, спроси его, кто такой Прометей, он вряд ли бы ответил. Забыл. Да и надо оно – голову напрягать, когда и так хорошо?

Шестеро его бойцов уже торопятся в Раджастан сообщать радостную новость. Там бы и трое справились, но вождю сейчас каждая машина понадобится. Перевозить весь кагал с нажитого места – дело хлопотное, вот Бур и отправил ему свой грузовик и два трофейных. А здесь он и оставшимся десятком бойцов обойдётся, места вроде спокойные. Да и каждый рад-рейдер у него троих стоит, а уж с шаманским подгоном и вовсе бояться нечего.

Атомит растянул губы в довольной улыбке и с благоговением погладил шестигранный брус ТВЭЛа. Божественный артефакт принёс им удачу. Мало того, что основную задачу быстро решили, так ещё и стаб нашли. Небольшой, но обжитый. И что самое главное – богатый.

Всемогущий Рад благоволил своим воинам, превратив их в стремительных смертоносных хищников. Постовые даже не заметили, как им распороли горло. А глупых деревенщин скрутили прямо в кроватях. Правда, не все пережили грубого обращения, некоторые подохли, но это ничего – свежего мяса будет больше. А тех, кто выжил, про запас приберегли. Впрок. Вон они, в сарае связанные сидят. Стадо…

Бур с презрением сплюнул.

Жаль только, что обеих баб придётся Радже отдать. С этим у атомитов строго. Женский пол в остром дефиците, особенно иммунные. Воины в основном в набегах разговлялись, на обновляющихся кластерах. А вот так, чтобы на постоянку кого-нибудь себе завести, да ещё без спросу, об этом не стоило даже и думать. За такое полагалась смертная казнь, без вариантов, не спасут никакие заслуги.

Но помять-то никто не запрещал, а покуражиться ой как хотелось.

От сладких мыслей в паху приятно заныло, и Бур решительно направился к броневику, где сидели девки из стаба… но вдруг остановился как вкопанный. Нет, ну его. Стоит только начать, а потом распалишься и хрен уже остановишься. Он-то себя знает. Поэтому лучше и не пробовать. Лучше повременить, глядишь, вождь отметит его старания и выделит бабу из своего гарема. Такие подгоны не каждый день обламываются, но богатые трофеи стоят особой награды – бронепоезд, оружие, машины…

Атомит с мечтательным видом прошёлся вдоль захваченной техники. Два здоровенных бульдозера, бочка, полная соляры, угловатый бронеавтомобиль и быстрый приземистый багги. Броневик Раджа по любому заберёт себе, а вот маленькую машинку Бур хотел бы оставить. Уж очень понравилась. Надо будет только умникам сказать, чтобы каркас сверху срезали и сиденья подогнали под его габариты. Ну и водителя подобрали, само собой. Бур – воин и вождь, ему не подобает баранку крутить.

От избытка чувств атомит вдохнул полной грудью, воткнул в землю штырь ТВЭЛа и потащил из ножен мачете. Нервное возбуждение требовало выхода, хотелось крови, секса и жрать. С сексом он по понятным причинам пролетал, но остальные вопросы оставались в его возможностях.

– Тащите тушу! – рявкнул он воинам и с предвкушением облизнулся.

* * *

Для людоедского пиршества всё уже давно подготовили. Треногу для разделки соорудили из найденных здесь же труб, для костра пригодились шпалы, большой казан у рад-рейдеров всегда был с собой. Огонь получился дымный и вонял креозотом, но настоящие воины на такие мелочи внимания не обращают. А кто посмеет сказать, что не настоящие, тем быстро всё объяснят.

Едва прозвучал приказ старшего, рад-рейдеры подхватили первое попавшееся, голое уже тело, подвесили за ноги и отошли в сторону. Первый кусок вожаку. Бур подошёл, помедлил секунду и привычным движением вспорол мертвецу живот. Кишки вывалились сизыми гирляндами и влажно шлёпнулись на землю – ноздри атомита хищно раздулись, втягивая парной запах потрохов. В три замаха он вырубил промежность вместе с прямой кишкой, завязал узлом и откинул в сторону. Дерьмоедов здесь нет.

Когда труп оказался выпотрошенным, Бур присел на корточки и выдрал из склизкой кучи печень. Оторвал и отбросил желчный пузырь, жадно впился зубами в бурую массу, отхватывая большущий кусок. По щекам и подбородку потекли струйки густой тёмной крови… Атомит в блаженстве закатил глаза. Остальные, глотая слюну, с завистью следили за каждым его движением…

– Сыкуна позовите, – прочавкал Бур с набитым ртом.

Тот притих у костра и делал вид, что следит за огнём, надеясь, что про него забудут. Кровавое зрелище само по себе отбивало аппетит, а от мысли, что именно придётся жрать, и вовсе становилось плохо. Но животный страх заставил идти. Вожак скор на расправу и не терпит неподчинения, а занять место на треноге Сыкуну не хотелось. Он встал, понурился и медленно подошёл ближе.

– Держи, заслужил!

Бур отхватил мачете приличный кусок печени и швырнул умнику в качестве поощрения. Кровавый ошмёток человеческой плоти сочно шлёпнул его по щеке, заставив отшатнуться. Угощение упало на землю, Сыкуна перекорёжило от омерзения. Бур довольно заржал, разбрызгивая красные слюни, и фыркнул:

– Ешь!

Сыкун обмер, не зная, что делать. В такой замес он попал впервые. Не то чтобы целку строил – стаж людоедства у него уже приличный, но одно дело есть суп, представляя, что он из курятины, а другое – вот так жрать недавно живого человека. Да ещё и сырым.

– Ешь! – придавил голосом Бур, поднимаясь в полный рост.

Сыкун медленно наклонился, поднял кусок, неуверенно поднёс к губам, но в рот так и не сунул. Он переводил взгляд с вожака на кровавое подношение и мелко дрожал, не решаясь ни подчиниться, ни воспротивиться. Застыл как кролик перед удавом – вроде ещё и не съели, но уже и не убежать.

Бур грозно сдвинул брови, глаза превратились в бойничные щели, пальцы хрустнули, крепче смыкаясь на рукояти мачете.

– Ешь! – рыкнул он и сделал шаг к Сыкуну.

– Да жри ты уже, долбоклюй! – подскочил сбоку Пархатый и подбил товарища под локоть.

Поступок второго умника сработал триггером. Рука Сыкуна сдвинулась с места и уже не смогла остановиться. Бедолага, едва сдерживая рвотные позывы, цапнул зубами первый кусок и захрустел сырятиной вместе с облепившими её камушками и песком. Второй пошёл уже легче…

Бур проследил, чтобы тот доел всё без остатка, удовлетворённо кивнул и вернулся к треноге. Но настроение свежевать тушу пропало. Атомит походя рубанул по руке мертвеца, отхватил ту по плечо и перебросил одному из воинов.

– Битюг, жрать готовь, быстро! – рявкнул вожак и неторопливо зашагал к костру.

* * *

Про Сыкуна забыли, но он и сам не жаждал внимания. После выходки Бура ему хотелось побыть одному. Хотелось забиться в тёмный угол, и чтобы никого рядом, чтобы хоть на время забыть об этом кошмаре, чтобы вокруг тишина… Он брёл, сам не зная куда, пиная случайные камни, и вдруг понял, что пришёл к бронепоезду. Можно ли придумать местечко укромнее?

Сыкун влез внутрь локомотива и закрыл за собой дверь. Бронированный корпус словно изолировал его от безумного мира. Стало гораздо спокойнее, появилось ощущение защищённости…

Господи, как ему всего этого не хватало… Чего конкретно? Он и сам бы не смог сформулировать точно. Много чего. Технологий. Механизмов. Цивилизации, в конце концов. Зачем? Да просто почувствовать себя человеком. А не этим… кем он здесь стал. Но Улей редко запускает процессы в обратку, а если случается – нужно заплатить цену, а та иной раз бывает непомерной.

Сыкуну платить было нечем, поэтому он так и остался рад-иммунным, и внутренняя потребность потащила его к реактору. Знак радиации для атомита – всего лишь пригласительная табличка, и Сыкун без страха распахнул дверь в реакторный отсек. По телу тут же побежала приятная щекотка. Сердце забилось чаще, кровь заструилась быстрее, жизнь показалась уже не такой отвратительной. Он даже перестал себя ощущать Сыкуном. Вернулся прежний Антон.

Живительное излучение будто смыло с него все неприятные переживания. На смену им пришли другие чувства. Проснулся интерес технаря, стало любопытно, как здесь всё устроено. Антон перешёл в рубку машиниста, сел на операторское место, покрутился на кресле, погладил консоль управления… Посмаковал ощущения… Пластик, металл и стекло… Он словно вынырнул из кошмарного сна, где жрут людей, где первобытный дикарь устанавливает порядки, где каждый день нужно выживать. Он готов был многое отдать, чтобы так сталось на самом деле так.

Под руку попалась пластмассовая круглая ручка, Антон машинально потянул её на себя – открылся лючок. За ним оказалось что-то вроде автомобильного бардачка, внутри – две книги. Одна побольше – формата амбарной тетради, вторая поменьше, размером А5, но гораздо толще. Первую, с надписью «Бортовой журнал», Антон сунул обратно, а вторую положил на колени. На обложке значилось:

Бронеход атомный ракетный

расширенного тактического применения

тип «Красный Восток»

модернизированный

Инструкция по эксплуатации

Кажется, ему в руки попал мануал.

Неожиданная находка ещё больше подняла настроение – с инструкцией разбираться всегда проще. Молоток, и тот можно сломать по незнанию, а тут целый атомный бронепоезд. Вернее, бронеход, хотя в чём принципиальная разница, Антон пока не сильно себе представлял.

Прежде чем открыть книжку, он ощупал её со всех сторон, понюхал и даже лизнул корешок – серая бумага, незнакомый шрифт, едва заметный запах типографского клея – ничего такого, но Антон чуть не прослезился. Пусть техническая, пусть инструкция, но это книга! За время, проведённое в «Быдлостане», он сталкивался только с замусоленными порножурналами.

Антон пробежал глазами оглавление:

Тактико-технические характеристики

Бронирование

Вооружение

Ракетный вагон, (особенности)

Артиллерийско-пулемётный вагон, (особенности)

Пушечная платформа

Средства ПВО

Всё это его не сильно заинтересовало. Он и прежде был человек мирный, а в последнее время в его жизни стало слишком много насилия.

А вот это уже ближе:

Силовая установка локомотива. Ядерный котёл

Мощность

Особенности эксплуатации

Применяемые топливные элементы

Техническое обслуживание

Это стоит почитать. Судя по бронепоезду в целом, конструкция не из передовых разработок, и будет интересно выяснить, каким образом здесь реализован мобильный реактор.

А вот эти разделы выглядят немного странно:

Альтернативная система передвижения

Рекомендации по преодолению водных преград и перемещению по пересечённой местности

Какие могут быть альтернативы у железнодорожного состава? И водные преграды поезда преодолевают лишь одним способам. По мостам.

Любопытно.

А вот ещё:

Органы управления

Комбинации приборов

Рабочее место оператора

Антон поднял глаза – как раз здесь он и сидел, на самом что ни на есть рабочем месте оператора. Ну а раз так, то Антон решил лишнего не выдумывать, нашёл нужную страницу и погрузился в чтение.

Глава 15

Колонна из трёх бронеавтомобилей пылила по просёлку. Два камуфлированных «Водника», между ними чёрно-красный «Фалькатус». На борту каждого красовался логотип Института, но знающему человеку и читать не надо. Знающий и так определит, чей это транспорт.

Машины двигались с крейсерской скоростью, в максимально оптимальном режиме. Так едут, когда конечная точка маршрута известна и никуда торопиться не надо. К тому же Франт никогда не спешил. Он привык взвешивать, просчитывать и планировать. И каждый его поступок был известен на десять шагов вперёд. Ну, может, на девять. Случаи, когда он впадал в панику и терял самообладание, можно пересчитать по пальцам одной руки. В последний раз это случилось в Перевалке, перед самым нашествием орды.

Даже сейчас, похитив Халка, он не убегал. Просто ехал к новому месту назначения. И размышлял по дороге. Вспоминал те события…

* * *

Самую многообещающую свою операцию Франт бездарно провалил. И хрен бы с ней, с операцией, но поломались личные планы. Золотая жемчужина должна была достаться ему, а не каким-то оборванцам. Кластерным рейдерам, чтоб их скреббер задрал… А потом ещё выяснилось, что не одна. Непроверенные слухи, конечно, но куратор им верил. А ещё догадался, как рейдеры распорядились добычей – между собой поделили. Поровну… Придурки, прости господи. Какого могущества он смог бы достичь, если бы хоть одна жемчужина попала ему в руки…

* * *

Удачно сбежав из Перевалка, Франт вместе с охраной отправился к себе в филиал. С целью по-быстрому собрать пожитки и затеряться на многочисленных кластерах Улья. Средства у него для этого имелись. И возможности тоже. Но не вышло.

Франт открыл дверь и едва вошёл в кабинет, как услышал тихое:

– Работаем.

В коридоре захлопали двери, тяжело затопотали сапоги, с улицы донеслись матерные крики… Через две минуты всё стихло, а Давильщик и его подчинённые тихо-тихо лежали, уткнувшись носами кто в пол, кто в асфальт.

– Вам предписано ехать с нами, – раздался тот же спокойный голос.

На Франта смотрел боец в чёрной снаряге спецназа, в шлеме и маске, скрывающей нижнюю половину лица. На его плечах блестели звёзды старлея. Навороченный автомат он держал расслабленно, стволом в сторону. Франт на секунду заострил на нём взгляд… Если воспользоваться даром, успеет лейтенант выстрелить? Или нет?

– Не советую пробовать, – покачал головой офицер, угадав его мысли. – Давайте без фокусов, куратор. Мы вас в любом случае доставим. У меня приказ совета.

– Что вы, что вы, даже не думал. – Франт нарочито миролюбиво улыбнулся и показал открытые ладони.

В том, что эти доставят, сомнений не возникало. Когда рядом появляются бойцы из СОВИД, шутки заканчиваются, а эмблему ведомства на петлице майора Франт узнал.

Аббревиатура СОВИД означала «Специальный отдел внутренних институтских дел», и парни там служили очень серьёзные. И подбирались соответственно. Даже отряд Монгола рядом с ними и близко не стоял. Разве что сам Монгол… Франт с досадой поморщился – погорячился он с капитаном, пережестил. Надо было помягче, поделикатнее… Как бы тот сейчас пригодился. Но пенять не на кого и уже поздно, так что вариантов не оставалось.

Франту надели на голову плотный мешок и проводили в машину. Потом долго куда-то везли, снова вели под локти по длинному коридору. Когда мешок сняли, Франт очутился в тёмной просторной комнате с высокими потолками, в круге света от единственного фонаря, висящего прямо над ним.

– Вас пригласили на дисциплинарное слушание научного совета, – раздался из темноты гулкий голос.

Пригласили, как же. Франт ухмыльнулся, но кривая улыбка быстро сползла с его лица. Совет – это более чем серьёзно. Научный – это так, для смеха назвали, Институт же. Акулы там были ещё те. Собственно, туда-то Франт и рвался, жаль, что не получилось. Власть, она и в Улье многим не чужда, а изучение Стикса – прямой путь к её достижению. Нет, и учёных умников в совете хватало, но как раз эти и были самыми опасными.

– Вам предстоит ответить на вопросы совета и обосновать свои действия, – прервал размышления куратора второй голос. – Вы готовы?

Ну вот, немного и прояснилось. Франт внутренне подобрался. Совет – не то место, где можно расслабиться. Вероятность, что его отсюда вынесут вперёд ногами, процентов восемьдесят. Если он постарается – семьдесят пять. Там, в темноте, скрываются самые могущественные люди Стикса, у которых нет ни предпочтений, ни пристрастий, ни эмоций, только холодный расчёт. Франту придётся постараться, чтобы сохранить свою жизнь. Но и его не пальцем делали.

– Готов. – Куратор сжал кулаки и расправил плечи. Вины за собой он не чувствовал. Вернее, не признавал.

Дальше было скучно и немного невесело. Ему устроили форменное судилище и настоящий перекрёстный допрос. Что, куда, зачем и откуда. И так по каждому пункту повестки, по четыре раза. Он обстоятельно отвечал на вопросы и уже засомневался, что отвертится. Думал, всё, конец. Но отделался изумительно легко – строгим выговором с занесением в личное дело. Его даже в должности не понизили – так и оставили куратором проекта. И предписание дали, какого именно. Письменное.

Идиоты. Франт бы за меньшее к стенке поставил. Ну а как? Экспедицию потерял? Потерял. Золотую жемчужину не добыл? Не добыл. И отряд спецназначения по его милости перестал существовать как боевая единица. Это они ещё про Фому не узнали и про замес в Перевалке.

Но Франт думал так, пока не открыл конверт с предписанием. Новым назначением оказалась сверхсекретная лаборатория по изучению опасных форм жизни Стикса. И карта прилагалась с местонахождением. Почти преддверие Пекла. На самой границе.

Зря он посчитал совет недоумками. Ему до их уровня ещё расти и расти. Франт, каким бы ушлым он ни был, зарекомендовал себя как ценный ресурс. Так зачем его разбазаривать? Отправить на опасный участок, а там, если даже и сдохнет, так с пользой для общего дела. Всё они знали, всё учли. Возможно, не догадывались, что Франт хотел их кинуть с жемчужиной… А возможно, догадывались, и этот вариант полностью исключить нельзя. Короче, уделали его по всем статьям. Уроды.

– И чем мне предстоит руководить? – бодро, чтобы не давать совету поводов для торжества, спросил он.

– Вы, Франт, человек до неприличия изворотливый, вот на месте и разберётесь, – последовал ехидный ответ.

– Могу я хотя бы уточнить, что сталось с предыдущим директором? – с независимым видом поинтересовался куратор.

– К сути заседания это не относится, – раздался из темноты грубый голос. – Если вопросов больше нет – свободен.

– Ну, не относится так не относится, – пробормотал под нос Франт, пожал плечами и вышел не попрощавшись. Он не тот человек, чтобы унывать, и всегда находил хорошее в самом плохом. Находил и потом использовал себе же во благо. Ну, отчитали его как школьника, где повод расстраиваться? Главное, жив, при возможностях, и власть сохранил, пусть и невеликую. А что совет его на выселки отправил, так тут они очень ошиблись. Врага нужно держать в поле зрения, а не засылать в Тмутаракань. Так что есть у него шансы. Отыграется. Знать бы ещё, перед кем…

Снаружи его уже ждали бойцы СОВИДа и тем же манером доставили туда, откуда забрали. Давильщик очень удивился, когда снова увидел Франта. По его глазам читалось, что на это он как минимум не рассчитывал. Но вряд ли хотел, чтобы тот не вернулся. Куда он без Франта? Вот именно – никуда.

Куратор, памятуя прошлый опыт с Монголом, не стал распекать майора за нерадивость. Сделал вид, что ничего сверхъестественного не случилось. Да и причин, по сути, не было. Давильщик со всем своим отделением не мог противостоять бойцам СОВИДа. Даже если бы и постарался.

Оставшись сам на сам, Франт забил на постановление совета. Нет, он, конечно, отправился в пункт предписания, но сделал это по-своему. Не торопясь и в удовольствие. Захотелось ему шикануть напоследок. Когда ещё доведётся? По дороге к новому месту службы Франт останавливался в каждом мало-мальски приличном стабе, в самом шикарном заведении.

В «Парадизе» он завис на три дня и по случайному совпадению одновременно с «Ангелами».

Франт уже занёс случай с жемчужиной в список личных неудач и забыл думать об этом, но случайно подслушанный разговор всколыхнул его снова. Ни Бекона, ни Халка он лично не знал – триггером сработало словосочетание: «золотые дары». Аналитический ум куратора мгновенно сложил два и два и тут же принял решение. Осталось его воплотить, но это уже дело техники.

Инструмент нашёлся практически сразу – девочка, которая вилась вокруг одного из громил, подходила как нельзя лучше. Такие падки на внешние атрибуты богатства, а уж Франт мог себя подать как никто. Комплимент, парочка правильных слов, красная жемчужина авансом – и красавица наша. Дальше всё просто. Метод старый как мир и надёжный, как лом: клофелин в алкоголь, и клиента можно брать тёпленьким. Что и произошло.

Мордовороты Давильщика технично вытащили Халка из гостиницы через чёрный ход. А девочку Франт пригласил с собой, не особенно вдаваясь в подробности, куда и зачем они едут. Та легко согласилась. Здесь их интересы совпали – Джемма понимала, что «Ангелы» наутро жёстко возьмут её в оборот, а Франт не хотел оставлять свидетеля. Можно было поступить радикально, но такие красавицы в Стиксе встречаются редко – поэтому так.

Дальнейшая судьба девушки его не особенно беспокоила, надоест – пойдёт на эксперименты…

* * *

Давильщик сверился с картой и тронул куратора за плечо:

– Подъезжаем.

Франт недовольно поморщился, брезгливым движением сбросил его руку и глянул в лобовое стекло. Посреди плоской как стол степи возвышалось монументальное строение элеватора. До него оставалось прилично, так что куратор успел рассмотреть всё в деталях.

Стаб. Причём очень старый – от построек остались бесформенные кучи строительного мусора, заросшие сорняками. Уцелела только центральная башня и шесть гигантских зернохранилищ. Прямоугольных в сечении, по три с каждой стороны. Стены бункеров щербатые и потрёпанные временем, сплошь в ржавых потёках и следах от когтей, хотя последнее могло и привидеться. Новизной отличался лишь нижний, технический этаж. Его сплошняком залили бетоном, не оставив ни единой отдушины. И судя по синеватому оттенку, использовали цемент как минимум девятисотой марки. Крышу зернохранилищ соединили мостками и превратили в общую боевую галерею. По периметру торчали стволы огневых точек, ходили постовые, то тут, то там выглядывали наблюдатели. Но это куратор заметил уже краем глаза – по мере приближения становилось неудобно задирать голову.

Ни сигналить, ни стучать не пришлось – экипаж первой бронемашины заблаговременно опознался по рации. Людям куратора даже останавливаться не пришлось, разве что скорость сбросили. Головному «Воднику» осталось проехать от силы сто метров, когда массивная воро́тина дрогнула и неторопливо поползла вбок.

Франта, помешанного на личной безопасности, слегка покоробило такое решение. Для чего городить огород с охраной и монолитными стенами, когда любой заражённый, от лотерейщика и выше, без труда прошмыгнёт на объект. Нужно лишь затаиться поблизости и выждать подходящий момент… Но с выводами он опять поспешил. Колонна упёрлась во вторые ворота и встала.

Вновь прибывшие оказались в просторном боксе, фишка которого состояла в том, что пока один вход не закроют, второй не откроется. И это решение Франта порадовало. Но всё же он больше недоумевал. Вроде и статус у него, и уровень доступа, а поди ж ты, про лабораторию ни слухом ни духом.

Тем временем ворота двинулись в обратную сторону, и едва запечатали въезд, в стене открылась неприметная дверь и в бокс набежали вооружённые люди в чёрной униформе. Досмотр. Личный и транспорта. Местные знали о прибытии нового руководства, но регламент никто не отменял. Реалии Улья – случиться может всякое.

– Всем покинуть машины и приготовить личные вещи к осмотру, – прозвучал усиленный мегафоном голос. – Двери, люки оставить открытыми.

Франт не любил, когда ему приказывали, но раздражения не испытал. Даже наоборот, ему импонировал такой подход к делу. Очень. Нужно узнать, кто здесь командует охраной, и назначить его к Давильщику заместителем. Майор хоть и предан без меры, но туповат. И это немного раздражало.

Пока часть караульных держала гостей на прицеле, остальные осматривали технику. А их командир лично изучал документы.

– Тут это, босс… – выглянул из «Фалькатуса» озадаченный охранник. – Тело…

– Что-о-о?! – дёрнулся было главный, но Франт остановил его, мягко перехватив за рукав.

– Материал для исследований привезли. Живой он, вы не волнуйтесь, – с улыбкой доброго дядюшки пояснил куратор.

Человек для опытов не самое подходящее существо, но здесь, похоже, привыкли и не к такому. Командир понимающе кивнул, вернул сопроводительные бумаги и буркнул в рацию:

– Проверку закончил. Чисто. Прибыл новый руководитель проекта.

Тут же вновь распахнулась дверь, из неё выскочили двое в белых халатах, местами заляпанных бурыми пятнами. Низенький пухлый выглядел добродушным толстяком, но его взгляд замораживал кровь, а от улыбки становилось жутко. Второй, высокий, угловатый и нескладный, буравил Франта безумными глазами. Они бежали, толкаясь плечами, но высокий успел первым – распростёр руки в объятиях, но обниматься не полез. И было не совсем ясно, что его остановило.

– Куратор! – радостно возопил он. – А мы вас ещё третьего дня ждали!

– Как добрались?! Без приключений?! – не менее радостно вторил из-за его плеча пухлый.

У Франта по спине пробежали мурашки, а лоб покрылся испариной – похоже, приключения только начинаются. Куратор и сам не гнушался средствами в достижении целей, но эти двое казались вообще без тормозов, или он не разбирается в людях.

– Нормально… д-доехал, – с запинкой произнёс Франт. Горло у него внезапно пересохло.

– Пойдёмте, пойдёмте, я покажу, как у нас тут всё устроено! – продолжал брызгать радушием угловатый.

– Вы, наверное, устали с дороги? – голосил низенький, подскакивая от возбуждения.

– Д-да, пожалуй, – неуверенно кивнул куратор и беспомощно оглянулся.

Эти два типа действовали на него угнетающе. Появилось ощущение, что едва он повернётся к безумцам спиной, ему тут же дадут по черепу и утащат в подвал, или куда они тут всех на опыты утаскивают.

Давильщик почувствовал необходимость силовой поддержки, сделал морду кирпичом и шагнул вперёд. Спокойная решительность телохранителя помогла, и куратору стало легче. Наваждение словно слетело, вернулась способность трезво мыслить.

Пора показать всем, кто тут главный!

Он шагнул вперёд и чуть не упал из-за попавшейся под ногу кошки. Та, обиженно мявкнув, убежала. Народ едва сдержал смех, но улыбки то и дело проскакивали.

– Почему животные на режимном объекте? – с негодованием спросил Франт.

– Крысы одолели, приходится держать, – развёл руками пухлый.

– Развели бардак. – Франт справился с раздражением, и его голос зазвенел сталью. – Так, господа, все успокоились! И замолчали!

Служивые тут же вытянулись по стойке смирно, а белохалатники застыли в нелепых позах.

– Для начала представлюсь, хотя вы уже знаете. Я Франт, ваш новый директор. Но лучше называйте меня куратором, так для меня будет привычнее. Меня прислал совет для повышения результативности работ и приведения объекта в соответствие! Поощрять буду щедро, карать – без жалости!

На самом деле было немного не так, но выяснять никто не станет. И куратор пока сам не особенно понимал, с чем ему предстоит иметь дело, но почему бы не нагнать жути? И насчёт «беспощадно карать» он не врал. Карать он любил больше, чем поощрять.

– Это, – Франт показал на майора, – Давильщик. Новый начальник службы безопасности.

Его подручный еле удержал челюсть от падения. Куратор сам только что придумал этот ход, поэтому получился сюрприз. Во всех смыслах. Майор подобрался, расправил плечи, на его лице проступило зверское выражение.

– Вы, – Франт ткнул пальцем в начальника караула, – кто?

– Лейтенант Страйк! – офицер вытянулся ещё сильнее.

– Как сменитесь, найдёте меня.

– Есть! – щёлкнул тот каблуками и козырнул.

– А вы, любезные, кем будете? – Франт с кошачьим прищуром посмотрел на белохалатников.

– Водёр, заведующий производством, – представился толстый и стыдливо отвёл глаза, за что Франт был ему безмерно благодарен.

– Доктор Фрэнк, можно просто Фрэнк, – отмер угловатый. – Исполняющий обязанности, так сказать, и ведущий специалист по инвазивным исследованиям.

«Кругом сплошные заведующие и начальники, плюнуть не в кого», – подумал Франт, но вслух пошутил:

– Надеюсь, это не сокращение от доктора Франкенштейна?

Оказалось, не пошутил.

– Как вы догадались? – польщённо засмущался Доктор.

Франта внутренне передёрнуло, – фанатиков ему только здесь и не хватало. Но «режим босса» на этот раз быстро помог унять раздражение.

– Так, исполнительный, нужно оформить моих людей. Довольствие, жильё… С этим, надеюсь, проблем не возникнет?

– Ну что вы, куратор. Сделаю сразу, как покажу вам апартаменты. Пойдёмте, нам на последний этаж. – Доктор Фрэнк дёрнулся было показывать дорогу, но замешкался и стыдливо посмотрел на Франта. – Гхм… гостья будет жить с вами?

Тот смерил девушку взглядом, задумался. Делить своё жилище с малознакомой шлюшкой? Пожалуй, не самая хорошая идея. Даже с такой красивой.

– Нет, на общих условиях, – определился с ответом куратор.

Джемма поджала губки, но Франт не обратил на это внимания. А что ты хотела, милая? Улучшенные условия нужно заработать. За предыдущую услугу с тобой рассчитались, а новых ты ещё не оказывала.

* * *

Куратор уже прикидывал количество пролётов на лестнице, но Водёр остановился у сдвижных дверей и нажал серебристую треугольную кнопку. Створки разъехались в стороны, и куратор увидел лифтовую кабину. Современную, сверкающую полированной нержавейкой и зеркальными поверхностями стен.

– Откуда такая роскошь? – спросил Франт, шагнув внутрь.

Учёные смущённо потупились и молча зашли следом.

Налицо явное злоупотребление и перерасход средств, но Франт не стал развивать тему. Может быть, позже – ещё не решил, – но пока ему нравилось. А когда он оказался в апартаментах, понравилось ещё больше. Верхний этаж башни превратили в натуральный пентхаус. Разве что вместо панорамных окон здесь были зарешёченные бойницы. Предыдущий директор, по всем признакам, очень себя любил.

Куратор ценил себя не меньше, и поскольку путь к карьерным вершинам временно оборвался, то и держать себя в чёрном теле он не видел причин. Правда, оформление немного не в его вкусе. Ретро-стиль кабинетного типа. Лакированное дерево массивной мебели, толстая кожа стёганых в ромбик диванов и зелёное сукно рабочего стола. Здесь даже воздух пропах фешенебельностью. Немного перебор с альковом и двуспальной кроватью, но раз уж отбывать ссылку, то лучше в таких вот шикарных условиях, чем в маленькой комнатушке на солдатской походной койке.

Франт подошёл к одному из высоких шкафов, открыл остеклённую дверцу. Книги. Майн Рид, Джек Лондон, Дюма. Современное бульварное чтиво о попаданцах. Детективы Марининой. Сборная солянка. Наверное, что нашли, то и притащили, хотя скоротать вечерок самое то. А вот это уже интересно. «Воля к власти» Ницше, «Психология масс» Фрейда, «Большая энциклопедия НЛП» Джона Гриндера.

– Так что, вы говорите, с моим предшественником сталось? – Франт вытащил книжку по нейролингвистическому программированию, пролистал и поставил обратно.

– Так не знаем мы, – ответил за двоих Водёр. – Его совет отозвал, а потом приехали вы.

– Занятно… – пробормотал себе под нос куратор и перешёл к следующему стеллажу.

Тем временем учёные поняли, что новое начальство не собирается устраивать им разнос, и понемногу опять разговорились.

– У нас здесь всё по высшему уровню. В подвале генераторы стоят, так что с электричеством проблем нет. Своя скважина, вода есть даже горячая. Вот здесь душевая, санузел. – Фрэнк открыл дверь, демонстрируя кафельное великолепие и белизну санфаянса.

– Генераторы? – удивился куратор. – А как же шум дизелей, выхлопные газы? Не боитесь заражённых привлечь?

– Шумоизоляция и вытяжка на самый верх. Специально замеры делали, на удалении ста метров фон не превышает естественного.

– Даже так? Это вы молодцы, это грамотно, – одобрительно кивнул Франт, изучая содержимое полок.

Во втором шкафу располагался бар. И неплохой, насколько он мог судить. Под это белое полусухое «Виньо Верде» прекрасно пойдут устрицы, под розовое «Бандоль Тампье» – камамбер, а вот с этим «Мольтепучано д’Амбруццо» стейк с кровью будет изумителен…

– С кухней только у нас не очень хорошо. Больше кашами консервированными пробавляемся. Из армейских рационов. Где-то на нижних полках должен быть запас, – Водёр безжалостно разрушил гастрономические фантазии куратора.

Франт раздражённо поморщился: всё не может быть идеально. Он достал из бара бутылку «Курвуазье», пузатый бокал на низенькой ножке и перешёл в зону отдыха. Там с удовольствием плюхнулся на скрипнувшую под ним кожу дивана, налил янтарный напиток, погрел в ладони, с удовольствием втянул аромат и откинулся на мягкую спинку.

– Всё, свободны. Продолжим завтра. – Франт царственным жестом отпустил провожатых.

Сегодня был длинный, насыщенный событиями день, и куратор собирался отдохнуть. Он ещё раз осмотрел шикарную обстановку. Взгляд задержался на кровати.

– И Джемму мне позовите, – бросил он вслед учёным и сделал глоток.

Глава 16

Байкеры выжимали из техники максималку. «Кайман» пёр впереди, задавая скорость и курс, «тойота» неслась сзади с отрывом в два десятка метров. Дистанцию можно было сократить, но тогда пыль сильно ограничивала видимость.

Обычно в Улье передвигаются иначе, но «Ангелы» могли позволить себе такое нахальство. Для них лишняя осторожность – только потеря времени. Особенно когда надо кого-то догнать. Особенно когда эти кто-то похитили их товарища.

Мямля привычно мониторил округу на предмет заражённых, Бекон на ходу определялся с маршрутом. Водителю – сейчас «Кайманом» управлял Голый – оставалось только выбирать дорогу поровнее. Впрочем, можно и совсем без дороги. Проходимость машин позволяла.

Пока серебристая метка висела на границе ощущений, ехали просто в «том направлении». Но вот она сдвинулась с места, вплыла внутрь условного круга, и Бекон от волнения заёрзал на кресле. Что-то начало происходить, но он пока не очень понимал что. С новой способностью рейдер ещё не обвыкся и фактических расстояний не представлял. Поэтому обучаться приходилось по ходу событий.

Бекон потянулся к рации:

– Останавливаемся, – предупредил он вторую машину и кивнул Голому на обочину.

Пока тот оттормаживался, Бекон прикрыл глаза и сосредоточился на внутренних ощущениях – метка начала удаляться.

Вот и появилась первая информация, с которой можно работать. Как бы далеко сейчас ни был Халк, он находился в движении. Это значит, что погоню нужно продолжать. Бекон махнул рукой, показывая направление, и глянул в боковое зеркало. Пикап тронулся следом, не дожидаясь персональных распоряжений.

Через некоторое время стало ясно, что «Ангелы» нагоняют беглецов. Медленно, по чуть-чуть, но серебристая метка становилась всё ближе. Кардинальные изменения произошли часа через два – расстояние стало сокращаться быстрее. Гораздо быстрее. Следовательно, скоро настигнут. Но догнать мало, нужно ещё и отбить, а Бекон даже приблизительно не представлял, с кем придётся иметь дело.

– Элеватор, что ли? – прищурился Голый в ветровое стекло.

Такое перепутать сложно, вряд ли что-то другое. Бекон сопоставил увиденное с картой у себя в голове и удовлетворённо кивнул – догнали. Халк по любому должен быть там. Больше попросту негде.

А вот теперь начались сложности. Вокруг непаханая степь с полудохлыми посадками ветрозащиты – ни спрятаться, ни затаиться – рейдеров видно как на ладони. А если те, кто украл их товарища, не совсем идиоты, то наблюдателей выставили. И как в таких условиях соблюдать скрытность?

А никак. Их наверняка уже срисовали и приготовились расстрелять, как только они подойдут на дистанцию поражения. Переть на рожон глупо, но Бекон не собирался отступать. Оставалась ещё одна возможность – переговоры. Слабая, конечно, но не попробуешь – не узнаешь. Надо просто постучаться в дверь. Доехать бы ещё до той двери…

Бекон приказал водителям остановиться, а Пузу найти что-нибудь белое. Тот порылся в своём рюкзаке и протянул вожаку необъятных размеров майку. Ну, не то чтобы совсем белую, но для сельской местности сойдёт. Бекон вылез на броню и самолично привязал символ мирных намерений к пушке. Затем вернулся в кресло стрелка и отвернул орудие в сторону. Так и видно лучше, и посыл очевиден… Хотелось на это надеяться.

– Поехали, – Бекон ткнул пальцем в направлении зернохранилищ.

Авантюра, конечно, но почему бы и нет? Шанс договориться всегда есть. Если там не законченные отморозки.

Когда до элеватора осталось два километра, встрепенулся Мямля.

– Заражённые, – будничным тоном сообщил он.

– Где? – Бекон схватился за пульт боевого модуля.

Пушка развернулась по ходу движения и стала рыскать в поисках целей. Голый напрягся, сбросил скорость и потянулся к тангенте:

– Ворот, сенс заметил тварей.

– Принял, – тут же раздался ответ.

Маячивший в зеркалах заднего вида пикап сместился в сторону и пошёл параллельным курсом. Но кто смотрел в те зеркала? Всё внимание было приковано к элеватору.

Пока шёл радиообмен и рейдеры перестраивались в боевой порядок, Мямля лихорадочно соображал, что к чему. Не волновался, просто быстро работал. Ситуация для него давно обыденная, но с таким поведением монстров он столкнулся впервые. Те или атакуют, или убегают, но чтобы вот так толочься на месте… Непонятно.

Наконец у него получилось сделать выводы, и Мямля поделился ими с товарищами:

– Похоже, заражённые скопились внутри элеватора. Вижу зелёных, много. Десяток жёлтых – в основном лотерейщики, три рубера и одну элиту. Элита слабая. Перемещаются в ограниченном периметре, на нас не реагируют.

Угрозы немедленного нападения не было, но Бекон не расслаблялся. Даже мысли такой не возникло. Немедленного не было, неожиданного – было. Там, в зернохранилище, не пионеры в «Зарницу» играют. Прилететь может в любой момент…

– Ох ты ж!..

Белёсые облачка на крыше бункера заметил только водитель. Заметил и заложил крутой вираж, уходя в левый разворот. Бекон завалился на правый борт. В десантном отсеке Мямля и Пузо попадали друг на друга.

– Ты чего?! – воскликнул Бекон в попытке удержать равновесие.

Голый в ответ лишь мотнул головой, вцепился в руль и утопил педаль в пол. Мотор взревел, стрелка тахометра ушла в красный сектор… Рык дизеля на миг растворился в грохоте близкого взрыва. Тотчас грохнул второй. «Каймана» тряхнуло. По броне мерзко защёлкали осколки.

Взрывная волна ответила на все вопросы. Накаркал, твою мать.

Бекон недовольно скривился – ну зачем?.. Поговорить же ехали. Зря вы это начали, парни, ох зря…

Он приник к монитору, развернул модуль, прицелился…

– Держите, суки, – мстительно процедил гигант и нажал нужную кнопку.

Пушка рявкнула трижды. Пауза на доворот, и ещё три раза подряд. Над каждым из бункеров вспухли разрывы. Слева затарахтел пулемёт на «тойоте». Короткими. Часто. На подавление. Бекон добавил из ПКТМ.

Два пулемёта всегда лучше, чем один, но положение у байкеров швах. Сейчас элеваторские очухаются и вдарят со всей дури из всего, что у них есть. Тогда точно кирдык!

На осознание момента ушло меньше секунды, и Бекон активировал пиротехнику. Слитно хлопнули мортирки системы 902 «Туча», гранаты улетели в степь – за кормой «Каймана» заклубились дымы. Элеватор растворился в густом мареве, но главное, что растворились они. Прицельно стрелять уже невозможно.

Голый вильнул рулём, уходя с прежней траектории, пулемёты заткнулись. Бекон взялся за рацию:

– Ворот, ты как?!

– Норм. Увернулись.

– Валим отсюда!

– Отрываюсь, прикрой.

Пикап обогнал броневик слева, выровнялся перед ним и прибавил скорости. «Кайман» так резво не мог, но ему и не надо. Семь шестьдесят два корпус удержит, а от крупняка даже лоб не спасёт. Бронетранспортёр добавил чёрного выхлопа в дымную муть и понёсся на пределе возможного.

С решением валить «Ангелы» угадали. За дымовой завесой никто не заметил, как ворота центральной башни открылись и наружу выскочили два бронетранспортёра. Но преследовать названных гостей не стали. Экипажи порыскали по округе, дождались, пока дым развеется, и вернулись обратно. Наверное, посчитали свою миссию выполненной. А может, командование распорядилось, если оно было у них. В любом случае продолжения не последовало.

Бекон скомандовал остановку, когда элеватор пропал из вида. Лидер «Ангелов» нуждался в передышке, чтобы подумать, его люди – чтобы отдохнуть и размяться. Да и пожрать не мешало бы – считай, с самого утра в дороге.

Бекон перелез в десантный отсек, открыл дверь и первым спрыгнул на землю. Следом полез Пузо, но не из «Каймана», а на него. Он добрался до пушки, аккуратно развязал узел и, недовольно бурча: «Почти новую вещь испортили», спрятал майку за пазуху. Куркуль. Недаром его завхозом назначили.

Ворот распределил молодёжь на посты, остальные занялись нехитрой готовкой. Там дел-то – сухпай вскрыть и банку с консервами разогреть на сухом горючем. Две минуты – и готово.

Удивительно, но никто не выглядел подавленным, даже Путёвый не унывал и скалился во все зубы. Действительно, что тут такого? Ну, постреляли немного. Но ведь обошлось. Все живы, здоровы. Техника целая. Зато адреналина хапнули сколько! А за другим в банду не шли.

Бекон принялся нарезать круги по степи. От еды он пока отказался – сытый желудок тормозит мыслительный процесс. А что остановиться никак не мог – так ему думалось лучше. Но это и всё, что подходило под определение «лучше». В целом всё складывалось не очень хорошо.

Халка нашли, но и только. Ни целей, ни личностей похитителей так и не выяснили. Нет, понятно, что там парни серьёзные, но кто? Такую базу замутить не каждый способен… Кстати, про базу тоже ничего не узнали, кроме того, что подходить к ней ближе чем на километр не стоит… Может, институтские? Очень на них похоже. Но те не похищают людей. По крайней мере, Бекон об этом не слышал… Хотя сомнения всё же закрадывались. Внутри элеватора Мямля обнаружил весь спектр заражённых. А кто ещё их будет отлавливать? Впрочем, и здесь не всё однозначно, мало ли кому блажь взбрела…

От наплыва мыслей у Бекона разболелась голова. Вопросов много, а ответов ни на один из них нет. Пока с уверенностью можно сказать лишь одно – база «Ангелам» не по зубам. Не в этом составе. Слишком мало людей на текущий момент. Слишком мало…

Этот момент, конечно, решаем. Но здесь есть нюансы. Нужно или время, чтобы новый состав набрать, или сторонняя помощь. Времени, понятно, нет. Остаётся один вариант. Но кого здесь быстро найдёшь? Да и найдёшь ли… В Улье помогать особо не любят.

Бекон подошёл к «Кайману», прижался лбом к прохладнойброне и закрыл глаза. Золотой дар, словно нарочно, тут же подсунул карту. Метка, та, которая означала Монгола, оказалась совсем рядом от центра. Ну, может, не совсем, но в пределах прямой досягаемости. Пара-тройка часов езды максимум… Бекон на всякий случай перепроверил. Да, всё верно: вот Халк, вот Монгол, вот рейдеры рядом…

Но Монгол вроде бы остался в посёлке, а до него пилить и пилить… Впрочем, зачем рассуждать, когда можно доехать и лично спросить? Может, там капитан в силах тяжких какое-то задание выполняет. Ответственное. Так даже лучше получится. В любом случае старым друзьям в помощи не откажет. На последнее Бекон очень рассчитывал.

Ну а раз так, то и унывать нечего. План ближайших действий сложился, даже голова прошла. Повеселевший гигант отлип от «Каймана» и присоединился к своим.

– Ну, чем нас тут сегодня кормят?

Голый протянул ему открытую банку тушёнки и распечатанную пачку галет. «Ангелы», они только на отдыхе выпендривались, а на кластерах могли съесть подошвы от ботинок и не поморщиться. До таких крайностей дела пока не доходили, но при случае вполне себе выход. Хотя голодная смерть – последнее, что ждёт иммунного в СТИКСе, здесь больше насильственные причины в ходу.

Байкеры по-быстрому заморили червячка, прибрали за собой мусор – с этим у них было строго, и полезли в машины. Дел ещё вагон и маленькая тележка, некогда им здесь рассиживаться. Тронулись. «Кайман» привычно занял место в голове, «тойота» пристроилась сзади.

Бекон то и дело выглядывал в зеркало и морщился, как от зубной боли. План вроде как придумался, даже стал воплощаться в жизнь, но неприятный осадочек оставался. Как ни крути, байкеры сейчас в другую сторону едут, а Халк сидит где-то в зернохранилищах. И вряд ли его там пирогами потчуют. Но переживаниями делу не поможешь.

Бекон встряхнулся, отгоняя дурные мысли, и повернулся к Мямле.

– Ну что там, малыш? – прогудел он.

– Всё спокойно, босс, – правильно понял его маленький сенс. – Пока никого не вижу.

– Вот и ладно. Дай бог, чтоб так и дальше было.

Гигант поелозил в кресле, устраиваясь поудобнее, и вернулся к обязанностям штурмана. Ехать оставалось ещё прилично.

* * *

Монгол подпирал спиной стенку сарая и методично долбился затылком о доски. Биться головой о твёрдый предмет тоже, конечно, занятие, но разве что время убить. Как выяснилось, мыслительному процессу не способствует – выход из ситуации до сих пор не нашёлся. Нет, он отсюда и связанный выбраться сможет, без всяких даров…

Даров! Вот он дебил! Мог бы и раньше сообразить!

Монгол перестал себя терзать и громко спросил:

– Парни, у кого какие способности?

– Я заражённых чую, – тут же откликнулся Кипа.

– Да ты-то… – вполголоса ругнулся капитан и брезгливо скривился. Лейтенант со своей детской непосредственностью его откровенно бесил. Он себе-то не помочь не смог, сейчас куда лезет? Один плюс – отозвался быстро. Может быть, выводы какие-то сделал?

– У меня тепловидение, Цикля кинетик, Канюк электричество видит, – ответил сразу за себя и своих парней зампотех.

Ну, здесь всё понятно, Механик людей под свою специфику подбирал. А кинетик – уже хорошо, появляются какие-то перспективы.

– Я животных приманиваю, – неразборчиво буркнул мужик из Дялов. – И птиц.

– Охотник он у меня, – оживился говорливый Ефимыч. – Добытчик! Куропаток приносит десятками. Как-то, помню, косулю добыл, так мы…

– Незамай! – одёрнул его Монгол. – Ближе к телу давай, про фауну потом поговорим!

– Ась? Чего? А, ну да… Я скрытое могу находить, – с пафосом начал Ефимыч, но вовремя опомнился и объяснил проще: – В том смысле, что в землю вижу. Неглубоко, на полметра всего, но ты знаешь, нашёл я как-то…

История, несомненно, интересная, но моменту не соответствующая. Капитан снова его перебил:

– С тобой хорошо грузди искать.

– Так нет тут груздей, – моментально подхватил новую тему Ефимыч. – Одни шампиньоны. Степь же у нас, сам знаешь. А, ещё рядовки бывают в колках, иногда подберёзовики попадаются. Дождевики ещё. Один раз вот такенный попался, размером…

Он хотел показать, но руки-то связаны, а пока он придумывал образное сравнение, терпение Монгола лопнуло окончательно.

– Незамай! – рявкнул он на говоруна.

– …со свиную голову… – закончил всё-таки фразу Ефимыч и обиженно засопел. Громко. Чтобы капитан понял всю глубину его негодования.

Капитан понял, но близко к сердцу не принял. Посопит и перестанет, Незамай быстро отходит, характер у него такой, незлобивый.

Перекличка закончилась. Из оставшихся жителей стаба один оказался слабеньким сенсом, второй погоду предсказывал. Список даров получился обширный, но практического применения не имел. Из полезного только кинетик.

– Цикля, сможешь руки освободить? – обратился к бойцу Монгол.

– Не получится, товарищ капитан, пробовал уже. Были бы наручники, тогда нет вопросов. Замок, – Цикля мотнул головой в сторону двери, – открою в пять секунд, а здесь у меня сил не хватает. Стяжки толстые, фиксатор мощный, их только рвать.

Монгол стиснул зубы и откинулся на опостылевшие доски сарая. Да как так-то! Неужели он ничего не придумает? Должен же быть какой-то выход!

Тем временем Механику захотелось движения, он подобрался к двери и выглянул в щель.

– Что там? – спросил капитан, не поворачивая головы.

– У костра сидят. Жрут, сволочи, никак не нажрутся, – с ненавистью процедил зампотех и едва сдержал рвотный позыв. – Что делать-то будем, капитан?

– Да хер знает, что делать. На чудо надеяться.

Но это он просто выговорился. Активная натура не желала сдаваться. Монгол встал на колени и в который раз попытался разорвать путы. Он пробовал снова, и снова, и снова! Вскоре его примеру последовали все, кроме Кипы, и пространство заполнило непрекращающееся шевеление.

– Никак, – первым пожаловался Ефимыч.

Монгол только зарычал и удвоил усилия. Боль в запястьях придала сил. Утроил. По ладоням потекла кровь. На учетверение его не хватило, пластик оказался крепче человеческой плоти. Наконец капитан выдохся и в изнеможении рухнул на пол.

– Ничего, нужно просто немного отдохнуть. В следующий раз обязательно получится, – прошептал он, подбадривая остальных. А может, и не остальных, ему самому поддержка не помешала бы.

Глава 17

Бур смачно рыгнул, кинул обглоданную кость в огонь, с наслаждением втянул носом запах гудрона. Уютно потрескивал костёр, по телу разливалась сытая лень, веки отяжелели. Кайф!

Ему нравилась такая жизнь. Он ни минуты не жалел, что оказался в Улье. Ну, может быть, в самом начале, перед тем как попал в Раджастан, а сейчас его всё устраивало. И будет ещё лучше. Сразу, как только приедет Раджа.

Мысли о предстоящем возвышении заставили атомита улыбнуться. Улыбкой, от которой собаки поджимают хвост и ссутся от страха. Но собак здесь не было, поэтому обошлось. А Бур продолжал мечтать. Наверное, ему постоянную бабу дадут. Интересно, на выбор или какую не жалко? А может, вождь его даже возвысит и включит в число приближённых? От таких перспектив у атомита закружилась голова. А может, и то и другое сразу. Ох, побыстрее бы приехали, ждать уже невтерпёж.

Бур прикинул по времени. Машины ушли с ранья. Уже часов двенадцать в пути. Значит, сколько осталось? Так, ехали сюда сутки, чуть больше. Значит, ещё двенадцать туда, день на сборы и сутки обратно. Нет, не сутки. Наверное, больше. Там весь табор поедет, а это не быстро. Значит, сколько получается? Два с половиной?

Запутавшись окончательно, Бур плюнул на это занятие, но мысли уже взбудоражили тупые мозги, возбудив паранойю. Первоначальное решение послать только бойцов уже не казалось правильным. Он оставил умников при себе, как обслугу, а теперь пожалел. Надо было хоть Сыкуна с ними отправить, он всегда находил дорогу домой. Кстати, где этот убогий?

– Пархатый, Сыкун где?

– Здесь где-то был, – завертел головой второй умник. – Может, посрать отошёл?

На самом деле Пархатый понятия не имел, куда тот запропастился, но на всякий случай прикрыл товарища, чтобы самому под раздачу не попасть. Командир, когда сытый, обычно добрый, но тут не угадаешь, взбелениться ему – пять секунд.

Но пронесло – Бур пребывал в на редкость благодушном настроении.

– Самому, что ли, личинку отложить? – задумчиво протянул он, почесав раздутое пузо. – Не. Лениво. Давай, спальник неси.

Простые и понятные мысли его успокоили. Еда, сон, туалет – самые естественные удовольствия. А думать… для этого умники есть. Бур встал, вытер о штаны жирные руки и выдернул из земли штырь ТВЭЛа. Во сне и время быстрее летит, и дурные желания в голову не лезут.

К хибаре станционного смотрителя уже бежал Пархатый с пухлым свёртком спального мешка. Бур размеренным шагом отправился следом. Божественный артефакт приятно грел руку, волны тепла расходились по всему телу. «Неплохо бы ещё и его себе оставить», – подумал Бур перед тем, как зашёл в дом.

– Я всё приготовил, – Пархатый показал на расстеленный прямо на полу спальник.

– Иди, – отпустил его Бур и полез устраиваться. За безопасность он не переживал, его бойцы знали, что делать.

Бойцы, действительно, знали. Тупые звероподобные громилы, но их не за аналитические способности в отряд выбирали. Двое залезли на крышу вагона, двое на ближайшую платформу, ещё две пары заняли пулемётные пикапы. У костра остался только Пархатый. Сыкун так и не объявился, но он пока и не нужен.

* * *

Метка Монгола приближалась с каждой минутой, и так же быстро поднималось настроение Бекона. Не за горами уже долгожданная помощь. Не за горами – за сопками. В буквальном смысле слова. Последний час дорога петляла между холмами, густо поросшими кустарником.

– Смотри, – Голый показал вперёд по ходу движения. – Вояки пост, что ли, выставили?

– А кому ещё? – хмыкнул Бекон.

И действительно, в зарослях на верхушке высокой сопки виднелся пикап цвета хаки. За пулемётом маячил боец. Перевалковские несут службу туго – посты, охранение, всё как положено.

Бекон улыбнулся. Приехали.

И точно. Приехали. Немного не в том формате, правда.

Воин в пикапе слитным движением довернул пулемёт и нажал на гашетку. Ствол расцвёл длинной вспышкой огня, в мерный гул мотора «Каймана» ворвался грохот выстрелов. По броне заколошматили пули. Голый было вывернул руль, но Бекон придержал его за руку.

– Куда бок подставляешь?! На него! Дави! – рявкнул он и схватился за рукоятки управления модулем.

Дырок в машине нет, значит, можно переть в лоб, с остальным разберутся потом. А сейчас алгоритм простой: стреляют в тебя – стреляй в ответ. Бекон поймал УАЗ в прицел автоматической пушки и утопил кнопку. По броне пробежала короткая дрожь отдачи, и пикап скрылся в огненном облаке взрыва.

«Кайман» задрал нос и полез в гору, лобовое окно заполнило небо и клубы чёрного дыма. Голый добавил оборотов и подкорректировал курс, чтобы не столкнуться с горящим остовом. Броневик въехал на холм, нос опустился, мягко спружинили рессоры…

Да ну нах!.. Бронепоезд?!

– Назад! – заорал Бекон и чуть не отломал джойстики.

Но Голый уже и сам увидел изрыгающие пламень четыре ствола и несущуюся к ним по земле череду разрывов.

Счёт пошёл на мгновенья.

Рейдер словно слился с машиной, превратившись в автоматический блок управления. С хрустом шестерён рычаг встал на место. Тахометр взлетел в красный сектор. Противно завыла трансмиссия – «Кайман» попятился, стремительно набирая ход.

Бекон навёлся и утопил сразу все клавиши, но трассеры очередей ушли в молоко – броневик уже нырнул вниз по склону, уходя с линии огня. С потоком вражеских снарядов удалось разминуться. Почти… «Кайман» напоследок тряхнуло, броня отозвалась звонким гулом, на остром носу появились две полукруглые выбоины. Не критично – чисто косметический дефект.

Голый съехал вниз, остановился у подножия сопки и вопросительно посмотрел на Бекона: «Что дальше?».

Бекон молча посмотрел в ответ: «Да хер его знает, что дальше!»

«Шилка» – это серьёзно. «Шилка» – это двадцать три миллиметра, плюс скорострельность, помноженная на скорость. «Шилка» может распилить «Каймана» на две части. Хоть вдоль, хоть поперёк, хоть по диагонали. Одна радость – боекомплект у неё быстро кончается…

– Давай в обход! – скомандовал Бекон и переключился на управление АГС. Глухо захлопали выстрелы, гранаты веером улетели за холм. Не попадут, так хоть напугают…

Ворот насчёт тактико-технических характеристик не размышлял. Лишние мысли в бою помеха. Засирают мозги и мешают работать. Важны только автоматизм, навыки и воинская лихость. И варианты удачных раскладов возрастают, если всё делать быстро.

– Бекон, атакую! – выкрикнул он в эфир и показал Рыжему, чтобы огибал сопку слева.

«Тойота» разогналась и вылетела из-за холма аккурат в тот момент, когда на путях начали рваться гранаты. Рыжий, бледный от страха, клещом вцепился в баранку и вдавил в пол педаль газа, но манёвры уже не были нужны, пикап ехал как надо. Очередь за стрелком.

Модуль дёрнулся, повернулся, гулко заколотил «Корд». Воздух расчертила трассерами пулемётная очередь. Одна. Длинная. На перегрев ствола.

Четыреста пятьдесят пуль даже без желания найдут себе цель, а желания у Ворота было хоть отбавляй. Калибр двенадцать и семь в хлам раздолбил щиток, разворотил казённую часть «Шилки» и добрался до атомитов. Одному прилетело в череп и смело его на хрен, второму вырвало бок вместе с рёбрами. Наблюдатели на крышах вагонов попрятались за орудийными башнями.

Пикап рейдеров с ходу проскочил мимо, дважды скакнул на рельсах и уже пошёл на разворот, когда кузов «тойоты» затрясло от частых попаданий. Зазвенел металл, отлетело зеркало, посыпались стёкла. Вскрикнул Путёвый. Ворота откинуло на обшивку дверей. Обмяк и повис на руле Рыжий.

Под пронзительный вой клаксона двигатель засбоил и заглох, «тойота», хлопая пробитым колесом, покатилась вперёд по инерции.

Атомиты из второго пикапа услышали выстрелы, успели вернуться и заняли удобную позицию, чтобы встретить «Ангелов» на выходе из манёвра. Пулемётчик превратил бы их автомобиль в решето, но с другой стороны холма показался «Кайман». Рявкнула пушка, замолотил ПКТ, и в решето превратились уже атомиты.

Попадания тридцатимиллиметровых смели стрелка вместе с поворотной станиной, водителя перемешало с сиденьями. Когда рванул бензобак, Бекон посчитал, что этого достаточно, и перевёл огонь на бронепоезд. Над крышей вагонов пробежали разрывы гранат, туда-сюда дважды причесал пулемёт… Ну и хорош, вряд ли там кто живой остался.

«Кайман» ускорился, объехал «тойоту» и встал, закрывая её бортом. Модуль развернулся стволами в сторону вероятной атаки.

– Пузо – за пульт, Голый со мной, Мямля, остаёшься в машине, – приказал Бекон, подхватил свой чудовищный автомат и выскочил из броневика.

Раскуроченный вдрызг пикап заунывно гудел сигналом. Веник, матерно причитая сквозь стиснутые зубы, тащил на улицу отяжелевшее тело Ворота. У заднего колеса сидел Путёвый, тонко подвывая и зажимая рану на левом бедре. Все трое были по уши перемазаны кровью.

– Голый, включайся! – крикнул Бекон и кинулся помогать Венику.

Голый подбежал следом, мимоходом столкнул Рыжего с клаксона и наклонился к Путёвому. В наступившей тишине грохнул одиночный выстрел. Бекон схватился за автомат, обернулся в поисках цели…

Мямля, с видом заправского ковбоя, сдул дымок со ствола Desert Eagle, подмигнул и показал сложенные в кольцо пальцы. Всё окей. Послышался сдобренный хрустом щебня шлепок. Бекон снова дёрнулся, но смысла напрягаться уже не было: это с крыши вагона свалился верзила с развороченным черепом. Один всё-таки выжил, сука… ненадолго…

Маленький сенс в который раз возомнил себя воином и не послушался лидера. Но на этот раз обоснованно – свалил врага одной пулей, да и босса прикрыл. Бекон пока и сам не понял, хвалить его или ругать. Наверное, хвалить, но потом, когда бой закончится. А тот пока и не думал заканчиваться.

Со стороны полустанка раздались автоматные очереди, по броне застучали пули, противно завизжали рикошеты. С разрывом в секунду ожил пулемёт боевого модуля. Судя по интенсивности ответного огня, на них напал моторизованный взвод, не меньше.

– Твою ж мать, кто там ещё?!

Бекон махнул Мямле рукой и побежал отражать атаку, тот увязался следом. С другой стороны к носу броневика уже спешил Голый, оставив раненых на попечение Веника.

Бекон выглянул из-за кормы «Каймана» и выматерился – вместо моторизованного взвода к ним от станционных построек нёсся полуголый громила с блестящим копьём в одной руке и автоматом в другой. От попаданий он только вздрагивал, но скорости не сбавлял. На раны верзила, казалось, не обращал внимания вообще.

Громила заметил лидера «Ангелов», отшвырнул опустевший автомат и, потрясая копьём, выкрикнул что-то невразумительное. Бекон скорее догадался, чем разобрал слова. Вернее, только одно слово: «Поединок».

Он что, серьёзно?

– Куда ж ты с голыми-то пятками… – пробормотал Бекон и вскинул свой ШАК-12.

Плечо забилось отдачей, уши заложило от грохота. Атакующий гигант задёргался сильнее, ощутимо замедлился, но продолжал переть к цели с целеустремлённостью раненого буйвола. Рядом загромыхали одиночные выстрелы из ствола Desert Eagle.

Бекон бы его так и добил, но Пузо ускорил закономерный финал.

– Сдохни, ублюдок!

Пронзительный вопль пробился сквозь броню. Жахнула пушка. Череп безумного воина разлетелся под бронебойным снарядом. Обезглавленный труп по инерции сделал шаг. Новый выстрел вырвал правую руку. Ещё шаг. Отлетела вторая. Безумный воин застыл, и Пузо ещё тремя выстрелами разнёс в клочья тело. Остались ноги, но те заплелись в спираль и не выжатыми после стирки штанами шлёпнулись на землю. Вроде всё. Справились.

Бекон подошёл к измочаленным пулями останкам, опасливо пнул по ноге и едва сдержался, чтобы не отскочить – невероятная живучесть громилы накрепко отложилась в памяти.

– Не, не встанет, – флегматично констатировал Мямля, неслышно подошедший сзади.

– Спасибо, малыш, прикрыл, – Бекон отеческим жестом взъерошил ему волосы. Расчувствовался почему-то…

– Да ладно тебе, босс…

Мямля вывернулся из-под руки, но было видно, что благодарность ему приятна. Вдруг он напрягся, двумя руками вскинул пистолет, его палец лёг на спусковой крючок… Бекон еле успел накрыть ладонью оружие и опустить ствол к земле.

– Свои, – успокоил он развоевавшегося малыша.

Но тот уже и сам узнал Монгола.

* * *

Далёкие выстрелы заставили встрепенуться. Монгол прислушался – «Калашников»… пулемёт. А вот этот калибр посерьёзнее. Лупят из пушки… Рвануло… Достали кого-то.

Пауза продлилась не дольше минуты, басовито замолотила «Шилка». Это атомиты стреляют, освоили, уроды, трофейную технику. В канонаду добавилось звуков – подключились другие калибры.

Да что ж там такое творится?

Совсем близко разорвалась граната. Прилетело ещё несколько. По стенкам сарая застучали осколки.

Не пробило. Наверное, АГС, но поостеречься стоит.

– Все вниз, – выкрикнул Монгол и сам сполз на пол, подавая пример.

Снаружи разгорался нешуточный бой. В гул выстрелов вплелась узнаваемая очередь «Корда», и «Шилка» заткнулась… Пять секунд тишины и новая длинная, но уже из калашникова. Вновь заговорила пушка. Рвануло… Ещё кого-то накрыли.

Интересно, кто и кого? Может, перевалковские приехали спасать своих пропавших со связи бойцов? Хотелось бы на это надеяться. Сгинуть в вонючем сарае – отнюдь не предел мечтаний. Тем более от дружественного огня на пороге спасения. Прилететь и от своих может. Шальная очередь, она потому и шальная…

А вот, кстати, и она!

Молотком заколотило по доскам, звякнуло разбитое стекло, в дырки от пуль прорвались лучи солнца. В воздухе прибавилось пыли. Кто-то громко чихнул. Снаружи всё стихло. Закончилось?

Нет. Вот ещё одиночный. Из чего-то достаточно мощного…

Теперь всё? Да мать его ети!

Стрельба возобновилась с удвоенной силой. «Калаши»… Не очередями, но часто, добавился крупный калибр. Трижды жахнула пушка. Ещё трижды… и тишина.

Монгол выждал минуту и завозился, пытаясь подняться.

– Ты чего? – спросил зампотех.

– Посмотрю, что там.

– А если?..

– Хуже не будет, нам один хрен здесь каюк, – оборвал его капитан. – В крайнем случае обратно прыгну. Место только моё не занимайте.

Пленники зашевелились, отползая подальше. Монгол наконец уселся, прижался спиной к стене и активировал дар. Возник уже на улице, проехавшись жопой по щебню. Щурясь с непривычки от света, покрутил головой, осмотрелся… И облегчённо расслабился – увидел Бекона и пацана-сенса рядом. Пацан, правда, целился в него из пистолета не по размеру, но это уже мелочи, даже реагировать не стоит. Тем более Бекон успел отвести ствол.

– Ты или стреляй или развязывай, – недовольно крикнул Монгол. Стяжки на руках сделали его раздражительным.

Мелкий спрятал ствол в кобуру, подбежал, вытащил нож и принялся резать стяжки. Те подавались со скрипом. «А я хотел тупым топором…» – мелькнула мысль у Монгола. Наконец малыш справился, и капитан принялся с наслаждением растирать саднящие от ран запястья. Подняться у него не вышло – ноги затекли и не слушались.

– Там ещё люди, – мотнул он головой в сторону сарая и крикнул: – Цикля, замок открой.

– Делаю.

Амбарный замок звонко щёлкнул, откинулся и повис на дужке. Мямля отбросил его в сторону, распахнул дверь и шагнул внутрь. Послышалась возня, закудахтал Ефимыч, на свет начали выбираться пленники. У Монгола на душе стало легче – одну проблему решили.

– Ты какими судьбами здесь? – озадаченно прогудел Бекон.

– Ты какими судьбами? – отзеркалил вопрос капитан, выделив голосом первое слово.

– Тебя ищу, – по-простому объяснил рейдер.

– Считай, нашёл. – Монгол протянул руку. – Помоги встать… Должник твой теперь.

– Так сразу и отдашь, – ухмыльнулся Бекон, схватил капитана за плечи и поставил на ноги.

– А ты, я смотрю, долго не ждёшь, – с улыбкой качнул головой Монгол. – Пошли, расскажешь свою беду.

– Пошли, – согласился Бекон и развернулся к «Кайману».

Монгол похромал рядом. По дороге подобрал автомат атомита, отщёлкнул рожок – пустой. Да и оружие – хлам, но лучше так, чем совсем без него. А патроны у байкеров найдутся.

Они добрели до броневика, обошли со стороны носа…

– Ох и!..

Монгол увидел «тойоту». Тело Рыжего заботливо накрыли курткой, новобранца перевязывал Пузо, над Воротом хлопотали Веник и Голый.

Похоже, до разговоров дело не скоро дойдёт…

Глава 18

К смерти в Улье особенное отношение. Здесь смерть обыденна. Здесь каждый ходит по грани. Здесь живут взаймы, а по сути, одной ногой в могиле. Недаром кто-то придумал название «Стикс». Путь в царство мёртвых…

– Как парни? – спросил Бекон Голого.

Тот закончил перевязывать Ворота, вколол ему в бедро дозу спека и повернулся к боссу:

– Рыжий отбегался. У Ворота три сквозных в грудь, Венику прилетело в плечо по касательной. У Путёвого рука в двух местах и, похоже, бедро перебито. Пока держится, но тоже на спеке. Херово, короче, отвоевались, – невесело подытожил рейдер и принялся оттирать пальцы от крови.

– Выживет? – Бекон озабоченно взглянул на Ворота. Тому, несмотря на вколотый наркотик, явно становилось хуже. Он побледнел, часто прерывисто дышал, на губах надувались и лопались кровавые пузыри.

– Да кто ж его знает… – пожал плечами в ответ Голый. – На всё воля Стикса.

Пока шёл разговор, подтянулись остальные пленники. Подошёл Механик со своими бойцами, следом дяловские мужики. Приковылял Кипа со страдальческим выражением на лице. Ефимыч только где-то задерживался. Где – вскоре стало понятно по его тарахтению.

– Ну всё, всё, милые, успокойтесь. Не надо плакать. Всё обошлось.

Монгола кольнуло чувство стыда. За себя и отчасти за Кипу. Пока они тут стояли и тихо радовались освобождению, болтун-Незамай разыскал своих женщин. А маленький сенс прикрыл его и помог. Вот уж действительно, поступок не мальчика, но мужа. Пацана есть за что уважать.

– Есть у кого живец?

Незамай протолкнулся ближе, придерживая за плечо Танату, вторую сопровождал Мямля. Пузо сбегал в машину за фляжкой и напоил женщин. Вторая ещё хлюпала носом, а Танате помогло быстро. Правда, непонятно, что именно, то ли живец, то ли навыки медика. Раненым требовалась профессиональная помощь.

Она высвободилась из рук Незамая и опустилась рядом с Воротом. Прислушалась к свистящему поверхностному дыханию, простучала пальчиками по грудной клетке, пощупала пульс. Перешла к следующему. Осмотрела. Мельком глянула Веника и повернулась к Бекону, безошибочно определив его как старшего.

– Молодые выкарабкаются. Тяжёлый, если не вмешаться, помрёт. Я помогу, но мне нужны инструменты.

А вот с этим засада. «Ангелы» – солдаты удачи, а не бригада экстренной помощи. У них из инструментов топор и лопата, закреплённые на броне. Остальное больше предназначено для отъёма жизни, чем для спасения.

– В бронепоезде медотсек есть. Может, там чего найдётся, – вспомнил Монгол.

Поведение хрупкой девушки мобилизовало его на поступательные действия. Да и остальные пришли в себя. Веника, как легкораненого, отправили наблюдателем на крышу, Кипу, не слушая его возражений, туда же. Остальные занялись делами. Лопата, кстати, тоже пригодилась – своих погибших похоронить.

* * *

В медблок отправились целой делегацией. Могол и Бекон как штурмовики, Механик в роли технического эксперта. От Танаты не отходил Мямля, добровольно приняв на себя обязанности её телохранителя. Ну и Ефимыч, конечно. Он всегда был в гуще событий.

– За этим сюда приехали? – спросил Бекон, когда пошли вдоль платформы.

– За этим, за этим, – недовольно проворчал Механик. – По твоей милости у нас минус «Шилка», и я на крыше ещё не смотрел. Конечно, спасибо тебе за спасение, но имущество-то зачем портить?

Претензия, по сути, нелепая, но никто не обиделся, все знали отношение Механика к технике.

– Ну, извини, в следующий раз аккуратнее буду, – ухмыльнулся Бекон и уточнил: – Вообще-то, не у вас минус «Шилка», а у меня. По всем законам, это мой трофей. Честно отбитый.

Механик о такой постановке вопроса не задумывался, да, впрочем, и не хотел.

– Твой, мой. Он тебе на хрен не сдался.

– Ну как сказать. Вам, к примеру, могу продать. В Перевалок, – продолжал цеплять собеседника «Ангел».

– По-моему, этот вагон, – прервал их пикировку Монгол и полез открывать двери.

Оказавшись внутри, он протянул Нате руку. Бекон подсадил медичку, поднялся сам, следом забрались остальные.

Света внутри хватало, только чтобы не спотыкаться, но в медотсеке царила кромешная темень. Капитан достал фонарь и пробежался пятном света по стенам. Шкафов было много, так что шансы найти необходимое возрастали.

– Ната, тебе лучше самой посмотреть, – посторонился Монгол, пропуская медичку. – Дайте ещё фонарь.

Зажглись сразу два. Третий, свой, Танате протянул Мямля.

Девушка открыла первую дверцу, но рассмотреть, что там, толком не успела. Пол под ногами вздрогнул, вагон завибрировал, по глазам резанул яркий свет.

– Да чтоб тебя!

Ефимыч закрыл лицо рукавом и в испуге шарахнулся назад, остальные засуетились. Изменение обстановки трактовалось как угроза, а согласовать действия не успели. В тесном коридорчике тут же образовалась куча-мала. Монгол ринулся к выходу, Мямля поспешил к Нате, Бекон и Механик сцепились автоматами. Наконец разобрались и смогли отступить в кубрик, где и замерли, ощетинившись во все стороны стволами.

– Ната, Мямля, продолжайте искать. Бекон, Механ, за мной. Незамай, остаёшься прикрывать тылы, – приказал Монгол.

– А чё это…

– Незамай! – привычно рявкнул на него Монгол и пошёл вперёд, осторожно переставляя ноги.

– …как Незамай, так сразу тылы… – полетело неразборчивое вслед. Но капитан не услышал, он полностью сконцентрировался на новой задаче. Найти и обезвредить. Остальное его пока не интересовало.

Первый тамбур. За ним ракетный вагон. Капитан ещё на подходе решил, что использует дар – фактор неожиданности, скрытное проникновение и всё такое. Монгол «прыгнул»…

Единственное, в чём он просчитался – товарищей в план действий не посвятил. И чуть не получил пулю в лоб, когда открыл дверь с той стороны.

– Ты бы предупреждал, что ли, – недовольно прогудел Бекон, опуская автомат.

– Предупреждаю, – ухмыльнулся капитан. – Здесь чисто, дальше пошли.

Два артиллерийских вагона осмотрели тем же макаром. Монгол нырял через двери, потом запускал остальных. Наконец остановились у крайнего тамбура. Дальше только локомотив. Последнее необследованное место. Там по любому кто-то есть, поэтому тактику немного поменяли.

Монгол прыгнул, упал, Механик распахнул дверь, Бекон сунулся следом. Все трое замерли с натянутыми в струну нервами и пальцами на спусковых крючках. Никого. Только гул турбин, дрожь стен и яркий свет лампочек по коридору.

– Ты бы пушку сменил, – шёпотом посоветовал зампотех Бекону. – Здесь реактор, а ты из своей дуры таких дырок наделаешь, мало не покажется никому.

Совет запоздалый, но «Ангел» согласно кивнул, закинул ШАК-12 за спину и вытащил «Пустынного орла». Механик сокрушённо покачал головой – так себе замена, если быть совсем честным…

– Пс-с-с! – шикнул Монгол, качнув стволом в сторону приоткрытой двери реакторного отсека.

Похоже, нашли.

* * *

Всё это время Антон провёл в дальнем локомотиве. Атомит настолько погрузился в атмосферу сложных механизмов, что позабыл обо всём. Он читал и не слышал, когда началась перестрелка. А может, не обратил внимания. Тем более что толстая броня скрадывала звуки.

Для инженера теория без практики немыслима, поэтому дважды перечитав раздел, посвящённый реактору, Антон пошёл его запускать. Он шагнул внутрь отсека, открыл книжку на развороте со схемой и принялся разбираться на месте. Если верить инструкции, то система заглушена, значит, запускать нужно с нуля. То есть в ручном режиме.

Так, что здесь?

Подача воды перекрыта. Открыть. Он завертел кран, в трубах забулькало. Вроде подал.

Управление регулирующими стержнями. Самое большое колесо. Довернуть на четверть оборота против часовой стрелки. Довернул. Низко загудели набирающие мощность турбины.

Питание внутреннего контура. Перевести тумблер в положение «ВКЛ». Перевёл и зажмурился – тусклый дежурный свет сменился ярким рабочим. Отлично.

Система охлаждения. Перевести в активный режим. Есть. В общий гул добавился шум насосов подкачки и заработавших вентиляторов.

Проверить показания контрольных приборов. Инженер пробежался взглядом по циферблатам – все стрелки в зелёном секторе. Здесь порядок.

Запитать внешний контур и подсистемы. Антон методично защёлкал переключателями и последним воткнул главный рубильник в верхнее положение. Тот с гулким клацаньем встал на место. Состав, словно живое существо, задрожал всем своим бронированным телом и ожил.

Готово!

Реактор запущен. Дальше можно управлять удалённо. Но Антон не спешил.

Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза и замер, наслаждаясь содеянным. Каждой клеточкой тела впитывал разлившуюся по отсеку энергию. Представлял, как электрический ток бежит по кабелям. Чувствовал, как требует приложения разбуженная мощь. Невероятная и неудержимая мощь атома!

Всплеск излучения избавил от сомнений, бессилья и страхов.

Он бог!

Бог из машины!

Сила его беспредельна!

Ему не равен никто! Он готов бросить вызов любому – Бур, Раджа, кто там ещё?! Он отплатит за всё! Он весь мир на колени поставит!..

– На колени! Руки за голову!

Дверь реакторного отсека распахнулась, внутрь ворвался мужик с автоматом. Второй – огромный – целился из пистолета поверх плеча первого прямо ему в лоб… Мгновенья триумфа сменились очередным поражением. В идеальный мир снова ворвался жестокий Стикс…

Антон испарился, вернулся Сыкун…

– Не стреляйте, я безоружен! – Он изогнулся крючком и в ужасе закрыл голову руками.

* * *

– Замер! Замер, я сказал! – Монгол драл глотку не потому, что хотел, а потому, что так научили. – Где остальные!?

– Один я здесь. Остальные на улице, – пролепетал Сыкун и ещё больше сжался в комок.

– Вышел! Вышел, я сказал! Бекон, принимай!

Монгол, удерживая атомита на прицеле, попятился, сместился немного в сторону. Сыкун сделал один неуверенный шаг, второй… Дальше помог Бекон – ухватил его за шиворот, выволок за порог и с грохотом захлопнул дверь. Атом здесь, конечно, мирный, но ну его на хрен.

– Туда давай, – Монгол качнул стволом в направлении рубки.

– Погоди.

Механик заметил на полу обронённую книжку. Поднял, прочитал название, с удивлением посмотрел на пленника.

– Ты, вообще, кто такой?

– С-сыкун я… Антон то есть… – запричитал тот, захлёбываясь соплями. – Я не виноват… Раджа… Бур… заставили…

Атомит забился в истерике, слова потонули в череде судорожных всхлипов.

– Да погоди ты. Успокойся. Тебя никто не винит.

– Умник я… я не хотел… заставили…

– Да угомонись.

– Не убивайте… Пожалуйста… А-а-а-а!..

– Бля! Да сделайте уже с ним что-нибудь, – бессильно опустил руки Механик.

Бекон встряхнул тщедушного пленника, словно нашкодившего котёнка, утащил в рубку, там швырнул в операторское кресло. Стволы они с Монголом опустили, но Антон ещё минуты три приходил в себя. Наконец он совсем успокоился и уставился на Механика овечьими глазами.

– Давай заново, – зампотех старался говорить спокойно и ласково, как с ребёнком. – Как тебя зовут и кто ты такой?

– Антон я. Атомит из клана Раджи, – всхлипнул тот, но уже без прежней экспрессии.

– Хорошо, Антон. Что ты здесь делаешь?

– Источник ищу. Наш не перегрузился, а нам без источника нельзя. Я поисковый умник в разведывательной группе. Умение у меня, я радиацию вижу. Издалека.

– Сколько в группе, кто старший? – включился Монгол, едва прозвучали слова «разведывательная группа».

– Бур старший. Здоровый такой, – Антон с опаской покосился на Бекона. – С ним вместе одиннадцать нас здесь было. Восемь воинов, и мы с Пархатым. Он тоже умник. Бур шестерых гонцами к Радже отправил, а мы на охране остались.

Монгол пытливо посмотрел на Бекона. Тот с минуту прикидывал: двое в пикапе, двое в другом, расчёт «Шилки» – тоже двое. Одного шлёпнул малыш, второго Веник нашёл, уже мёртвого. Громила с копьём. Девять. Этот десятый.

– Одного не хватает, – сообщил он и выскочил из вагона, включая рацию на бегу. – Голый, у нас беглец.

– Гонцов к Радже? Зачем? – Капитан посчитал, что Бекон справится без его участия, и продолжил допрос.

– Ну так говорю же, наш источник пропал. Это, – пленник крутнул головой, подразумевая бронепоезд, – новый. Раджа ведёт сюда клан.

– Как скоро прибудет?

– Дня два, наверное, может, три. Точнее не скажу, – пожал плечами Антон.

– Откуда их ждать?

– Оттуда, – пленник ткнул пальцем в стену вагона.

– Людей сколько в клане?

– Не считал, но много. Сотни полторы, может, больше.

– Да чтоб вас, блять! – не сдержал эмоций Монгол и призадумался.

Понять его несложно – нескончаемые приключения задолбали бы уже самого обезбашенного авантюриста. А задуматься было о чём. Сотня рыл – это до хрена. Сотня рыл – это рота. А у него двадцати бойцов не наберётся, даже если с бабами считать. И манёвр ограничен наличием раненых. Если сматывать удочки, то Ворота гуманнее будет сразу пристрелить. На самом деле капитан не собирался никого стрелять, просто просчитывал возможные варианты.

– Антон, а здесь ты что делал? – воспользовавшись молчанием Монгола, возобновил диалог зампотех.

– Ну так это… – растерялся атомит от смены темы разговора. – С матчастью знакомился.

– Хочешь сказать, ты реактор запустил, просто прочитав инструкцию? – Механик для наглядности помахал книжицей у него перед носом.

– А что тут такого? Там всё доступно написано, – рассеял его сомнения Антон. – Да и по образованию я инженер. Атомщик.

Зампотех ещё только осознавал размеры их с Монголом везения, а капитан уже включил командирский режим и нацелился на следующую задачу.

– Так, Механ, ты с этим сам разбирайся пока, а я побежал людей расставлять.

Он выпрыгнул на пути и чуть не столкнулся с Беконом. Тот уже возвращался и, судя по довольному выражению лица, с удачей.

– Ну что? – всё же уточнил Монгол. – Нашли?

– А куда ж ему деться? Под колёсами прятался, дурачок.

– Слушай, Бекон, ты не против, если я твоими людьми покомандую? Ситуация у нас усложнилась.

– Попробуй, если получится, – добродушно улыбнулся рейдер.

– Ты давай не лыбься. Пойди проверь, как у Наты дела.

– Как скажешь, командир, – шутливо козырнул Бекон и полез вверх по ступеням.

– К пустой голове руку не прикладывают, – напутствовал его капитан и побежал вдоль состава.

Под настроение Монгол кого хочешь напряжёт, ему даже пробовать не нужно.

– Кипа! – гаркнул он, когда поравнялся с вагоном, где по его расчётам сидел лейтенант.

В ответ тишина.

– Кипа, едрить твою мать!

Над краем крыши появилась взъерошенная голова с заспанными глазами.

– Чего? – едва сдерживая зевоту, спросил он.

– В оба следи, гостей ждём! И не спать мне! – погрозил ему кулаком капитан. – Бинокль с тобой?

– Не, в машине оставил.

Капитан сокрушённо покачал головой. Учит его жизнь, учит… не научит никак. Почему ещё живой – непонятно.

– Мой возьми.

Монгол вытащил из разгрузки бинокль, но кидать передумал. Один же хрен не поймает, раздолбай.

– Веник!

С соседней крыши тот же показался «Ангел».

– Всё слышал?

– Ага.

– Лови. Бойцу моему передай.

Веник ловко поймал бинокль, а капитан побежал дальше, размышляя, какие люди всё-таки разные. Этих двоих хотя бы взять за пример. Считай, пацаны, возраст один, оба с подбитыми руками, но Веника можно в разведку брать, а Кипу утопить хочется.

Тьфу!

Монгол смачно сплюнул себе под ноги и отбросил ненужные мысли. С Кипой он потом разберётся. Если доживёт до этого «потом». Благородные порывы – штука, безусловно, высокоморальная, но на кластерах в любую минуту можно превратиться из спасателя в спасаемого. А если точнее, то в неспасённого. Так что лучше подготовиться к любым неожиданностям и заранее. Для начала вооружиться нормально.

Снаряга Монгола и остальных перевалковских бойцов нашлась там же, где обнаружили девушек, в ремонтной летучке. Это уже потом выяснилось, когда машины обыскали. Монгол без сожаления избавился от оружия атомита и с удовольствием облачился в разгрузку. Собственный автомат он приласкал как родной.

По понятным причинам решили встать лагерем. Ангелы не могли никуда уехать, пока не определятся с ранеными, военные остались с ними. Бросать собственных спасителей было бы по меньшей мере паскудством. Дяловские тоже решили присоединиться ко всем, единственно, попросили машину – барахлишко в посёлке собрать, какое уцелело после нападения атомитов.

Один только вопрос не порешали – с Перевалком связаться не получилось. Случайная пуля раскурочила рацию.

Глава 19

Запуск реактора очень многое поменял в диспозиции. Временный лагерь в привычном его понимании разбивать стало бессмысленно. Зачем жить в машинах или палатках, когда под рукой есть вагоны? Вода, электричество и кровати. Военные, в три яруса, но всё же кровати. Не говоря уже про нормальные туалеты и душ.

Можно, конечно, расположиться в домике смотрителя, но там, во-первых, места на всех не хватит, а во-вторых, у капитана выработалась стойкая аллергия к станционным постройкам. Да и безопаснее будет, за бронированными-то переборками. А пока Монгол организовывал переезд и настраивал оборону, Ната разбиралась в медпункте.

Тот занимал два помещения. Одно, поменьше, по сути небольшое купе, представляло собой мини-лазарет на четыре койко-места. Второе, раза в три шире, совмещало в себе процедурку, перевязочную и операционную. В центре, под бестеневой лампой, стоял хирургический стол. Вдоль стен металлические стеллажи со стеклянными дверцами и минимально-необходимая мебель: письменный стол, стул, смотровая кушетка, тумбочка с электроплитой, раковина с двумя кранами. Ну и по мелочи всякого, долго перечислять.

Шкафы были под завязку забиты инструментальными наборами, медикаментами и перевязочным материалом. Правда, выглядело всё это богатство как музейные экспонаты из тридцатых-сороковых годов прошлого века. Для современного медика непривычно. Но привыкать сейчас некогда, у Ворота времени оставалось в обрез.

Но как бы то ни было, принципы асептики-антисептики Нате качественно вдолбили в голову за годы обучения, поэтому она делала, как научили. Разве что старалась работать максимально быстро.

Порывшись в одном из шкафов, Ната нашла комплект медицинской одежды, нацепила халат и чепчик, марлевую маску пока сунула в карман. Рукава пришлось подворачивать, размер оказался большеват. Потом достала полевой хирургический набор, вытащила скальпель, зажимы и троакар, отложила в сторону. Осталось решить вопрос со стерильностью.

Так, есть. В другом шкафу. Дезрастворы. На этикетке надпись: «Раствор Каретникова для инструментов». Состав…

К чёрту состав. Ната схватила бандажные ножницы и отодрала с флакона алюминиевую крышку. Резиновая пробка с характерным чпоканием отлетела под стол, Воздух заполнился резкими запахами карболки и формалина, содержимое полилось в малый стерилизатор. Инструменты отправились следом. Ната крутанула ручку допотопного таймера, выставляя его на тридцать минут.

– Мямля, набери в стерилизатор воды и поставь кипятить, – распорядилась она.

– Куда набрать?

– Вон та прямоугольная коробка с крышкой.

– Ага.

Пока Мямля разбирался с поручением, медичка начала готовить рабочее место. Расстелила простыню, достала бинты в заводской упаковке. Вскрыла ещё один такой же флакон, протёрла стол, подставку для инструментария, щедро плеснула на руки. Так себе антисептика, но условия полевые, другого не предвидится.

Маленький сенс поставил стерилизатор на плитку, включил.

– Что дальше?

– Сбегай, скажи, пусть раненых сюда перенесут, – ответила Ната а сама принялась перебирать шприцы. Ещё одна невидаль. Неодноразовые пластиковые, в стерильной упаковке, а стеклянные с толстыми иглами. Ладно, хоть новые. Она повыдёргивала поршни из прозрачных цилиндров, покидала всё в воду, щедро сыпанула иголок и добавила зажим. Вспомнить бы ещё, сколько времени нужно. Вроде полчаса от закипания. Должно хватить.

На самом деле со стерильностью можно было сильно не заморачиваться. В полевой хирургии спасают от ран, но девушку не учили на военного хирурга, да и посоветовать было некому.

В коридоре послышались шаги и пыхтение. В двери показался чей-то зад, обтянутый кожаными штанами, а потом и его обладатель. Пузо.

– Куда его? – спросил он, протискиваясь спиной в кабинет.

Ната показала на стол.

Как и следовало ожидать, с простынями она поторопилась. Рейдеры положили товарища, как несли, прямо на куске замасленного брезента. Но речь сейчас не о чистоте, Ворот скоро без всякой инфекции загнётся.

– Раздевайте, – приказала девушка и полезла за новой подстилкой, но обернулась на сдавленный стон. Рейдеры принялись ворочать товарища, пытаясь освободить от одежды.

– Что вы делаете, стойте! – кинулась к ним Ната.

Голый с Пузом замерли, как стояли. А медичка снова пустила в ход бандажные ножницы и принялась срезать одежду. Окровавленную, местами уже подсохшую коркой ткань отбросила в сторону и простелила, как могла, свежей простынкой.

В дверях появился Мямля с охапкой индивидуальных перевязочных пакетов и парой оранжевых аптечек в кармане.

– Вот принёс.

– Положи на кушетку.

В медпункте стало тесно. Рейдеры топтались, не зная, чем помочь, но не уходили.

– Так, вы двое ушли, ты остался, – распорядилась Ната не терпящим возражений тоном и снова полезла в шкаф. – Сюда иди. Повернись.

Мямля охотно послушался, и девушка принялась наряжать его в медицинскую униформу. Халат с завязками сзади, чепчик и маску. Выглядел он до предела комично. Пузо даже задержался, чтобы подколоть, но Голый ухватил его за шкирку и уволок за собой. Дверь за ними захлопнулась.

– Будешь мне помогать.

Мямля кивнул, отчего чепчик съехал ему на нос и закрыл глаза.

– Ох ты ж, горе луковое. – Ната потуже затянула завязки. – Я буду говорить, что делать, а ты просто выполняй. Если что не поймёшь, спрашивай. А пока мой руки.

Мямля кивнул уже с большей уверенностью и решительно направился к раковине.

Уверенным в операционной был только он. Как бы ни гордился Ефимыч своей медичкой из академии, опыта у неё было с гулькин клюв. Нет, она хорошо училась и многое знала, но, во-первых, профиль у неё несколько другой, а во-вторых, кто-нибудь пробовал резать живого человека? Сейчас речь о нормальных людях, и резать, чтобы спасти, а не наоборот. Плюс ещё груз ответственности. Как только она вмешается, рейдер умрёт уже от её руки, а не от пуль каких-то там атомитов. Но если не вмешается…

Вороту на глазах становилось хуже. Казалось, он уже почти не дышал, а только часто вздрагивал в попытках втянуть воздух. Рейдер побледнел, цветом почти слившись с простынёй, губы приобрели синюшный оттенок.

Ната тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Рассуждать можно долго, только рейдеру это никак не поможет.

Зазвенел таймер, дребезжащий звук послужил командой на старт.

– Вскрой два пакета, расстели на подставке, – сказала она. Плеснула спирта в ладонь, обработала руки и вытащила из первого стерилизатора длинный зажим. Подцепила им горячий ещё шприц, обжигая руки, вставила поршень, насадила иглу, положила на стерильную марлю. Рядом разложила инструменты и рабочий зажим – немного в стороне. Щедро обмыла дезраствором грудь пациенту…

Дальше для неё всё пошло как в тумане.

Она набрала в шприц новокаин, нащупала шестое межреберье по подмышечной линии. Обколола кожу до «лимонной корки», взяла в руки скальпель. Долго целилась, но наконец решилась и сделала глубокий разрез.

Вывернулась жёлтым жировая ткань, потекла алая кровь. Нату замутило. Борясь с тошнотой, она взяла троакар, вставила в рану и, пытаясь дозировать усилия, надавила. Почувствовала упругое сопротивление, надавила ещё. Послышался хруст, и троакар провалился в плевральную полость. Пытаясь не грохнуться в обморок, девушка потащила на себя стилет инструмента – из трубки хлынула пенная тугая струя, обильно подкрашенная красным. Прямо ей на ноги.

И чем больше становилась лужа на полу, тем глубже и ровнее дышал Ворот. Ната вздохнула – с одной проблемой справились. Она уже без суеты, полностью удалила троакар, просунула в рану дренажную трубку и подвязала её, наложив несколько швов на края разреза. Осталось приделать к другому концу надрезанный палец от перчатки, погрузить его в ёмкость с дезраствором и классический дренаж по Бюлау будет готов.

Но с этим и Мямля справится. Она показала помощнику на флакон с фурацилином, объяснила, что нужно сделать, а сама принялась готовить капельницы. Оставалась вторая опасность – рейдер всё ещё мог погибнуть от последствий кровопотери.

Здесь ей тоже пришлось повозиться – конструкция для капельного вливания сильно отличалась от того, с чем ей приходилось иметь дело. Современную капельницу распаковал и работай, а эту надо было ещё собрать из рыжих резиновых трубок, стеклянных колб, металлических канюль и зажимов. Но в конце концов девушка разобралась и с этой задачей.

Растворы нашлись среди остальных медикаментов. Сроки годности ни о чём не говорили, потому что на этикетках стоял 1948 год, но выбирать не приходилось. Если ничего не сделать, то у пациента в любом случае шансов на выживание меньше. Ната поставила сразу две капельницы. Гемодез в одну руку, физраствор с аминокапронкой во вторую.

Напоследок она обработала пулевые раны, наложила свежие повязки из ИПП и устало опустилась на стул. Девушка сделала всё что могла. На торакотомию она всё равно не решилась бы. Но Ворот до сих пор жив, и это вселяет определённые надежды. Теперь осталось только ждать и уповать на растворы, особенности иммунного организма и благоволение Стикса. На последнее больше всего.

Тем временем Мямля выскочил за дверь и вернулся с ведром, тряпкой и тремя товарищами. Пузо с Голым притащили Путёвого. Мямля принялся наводить порядок, а Ната, снова прогнав рейдеров, занялась следующим пациентом.

Через полчаса новобранец «Ангелов» уже подсыхал на кушетке. В смысле не сам, а его гипсовая повязка от тазобедренного сустава до кончиков пальцев левой ноги. Рука с той же стороны тоже была сплошь забинтована. Но здесь обошлось без гипса – кости оказались не задетыми.

Легкораненого Веника и выздоравливающего Кипу Ната решила осмотреть позже. Тем более что они были на посту.

* * *

Механик выпал из общего движняка чуть меньше, чем полностью. Он взялся изучать матчасть бронепоезда, то и дело появляясь в самых неожиданных местах в сопровождении атомита. Антон нашёл в нём родственную инженерную душу и не отходил от него ни на шаг. Остальных он побаивался, а в присутствии Монгола или Бекона и вовсе терял дар речи.

– Так, а здесь у нас что? – Зампотех открыл сдвижную дверь и заглянул в купе.

– Общая пультовая артиллерийско-пулемётного вагона, – Антон прочитал нужный заголовок инструкции.

Механик включил свет и подошёл к приборной панели.

– Дай-ка. – Он забрал у добровольного помощника книжку, открыл схему и стал по ней сверяться. – Так. Боевой режим.

Щёлкнул тумблером, прислушался – в вагоне заработали электромоторы принудительной вытяжки. Очень хорошо. Поехали дальше.

– Подача главного калибра, подача вспомогательного калибра. Питание плазмомётов… Плазмомётов? Как интересно… Стрельба из стационарной позиции…

Он проговаривал надписи вслух и переводил флажки в положение ВКЛ. Каждый новый добавлял шума работающих механизмов, а на последней фразе послышался приглушённый вой нескольких мощных сервоприводов, и вагон слегка покачнулся. Механик сунул книжку в руки атомиту, выскочил в тамбур и выглянул на улицу.

Из стенки вагона на телескопических штангах выдвинулись две опоры, а когда отъехали на заданное расстояние, выпустили вниз толстые стойки с массивными пятками. Те упёрлись в землю, вагон вздрогнул, выровнялся и замер.

– О как. Это они так отдачу скомпенсировали? – озадаченно пробормотал Механик и побежал обратно.

– Вы куда? – крикнул атомит, успев заметить, как зампотех промелькнул в дверях.

– В боевую часть, – бросил через плечо тот, – догоняй.

Механик остановился у первой орудийной башни, подоспевший атомит открыл нужную схему. Но та не понадобилась, управление оказалось интуитивно понятным. К каждой пушечной шахте подходили два транспортёра. Один для малого орудия, другой для большого. В жёлобе первого рядком лежали обычные снаряды, и включался он всего одной кнопкой, запуская подачу в автоматическом режиме. По второму же бегала двухъярусная мини-вагонетка, и кнопок было гораздо больше.

Механик нагнулся, чтобы получше разглядеть шкалу: до 5; 10; 15; 20; 25; 30; 35; 40; 45; 50 – и недолго думая нажал первую. Ту, что «до пяти».

Вагонетка уехала в конец вагона, нырнула в люк бронированной переборки и пошла назад уже загруженная. Зампотех рассмотрел, что внутри, и смысл цифр стал ему понятен. Для большого калибра предусматривалось раздельное боепитание. Снаряд, заряд. Последними регулировалась дальность выстрела. Вагонетка скрылась в орудийной шахте, заскрипел подъёмный механизм, а через полминуты зажглась лампочка, сигнализирующая о готовности к выстрелу. Вагонетка вернулась на исходную.

Механик перешёл к управлению башней. Поднял перископ, прильнул к окулярам. Две сетки прицелов и дальномер. Зампотех покрутил колесо горизонтального перемещения, башня повернулась на удивление легко, изображение перед глазами поплыло влево. Вторым колесом приподнял ствол и взялся за переговорное устройство.

– Монгол, я тут пошумлю немного, – предупредил зампотех и, не дожидаясь ответа, вдавил кнопку «Выстрел».

Сверху жахнуло, вагон покачнулся, в уши словно беруши воткнули. Заблаговременно открытый рот не помог зампотеху, атомит тоже ошалело затряс головой. В шахту вырвались пороховые газы, но их тут же подхватила вытяжка и выдула наружу.

Зампотех никуда специально не целился, просто увидел, как вдали взметнулось облако взрыва и отметил по дальномеру – около шести километров.

– Запусти вторую подачу, проверим малый калибр! – крикнул он Антону и снова приник к окулярам.

– Механ, твою мать, ты что творишь?! – в вагон ворвался злой, как сотня чертей, Монгол. – У меня наблюдатели с крыши попрыгали, чуть ноги не попереломали!

– Осваиваю боевые возможности бронепоезда, товарищ капитан! – Зампотех оторвался от перископа, ничуть не чувствуя себя виноватым. – Я предупреждал.

– Предупреждал он…

– Да ладно тебе, я ж для дела. Хочешь стрельнуть?

У больших мальчиков большие игрушки, а военному пострелять – так мёдом не корми. Монгол и сам таким был, поэтому ругался больше для порядка. И стрельнуть ему хотелось, но у него пока других дел хватало.

– Настреляемся ещё. Ты давай поаккуратнее тут, – проворчал капитан и развернулся к выходу.

– Ага, – кивнул зампотех и выстрелил из второй пушки.

Пальнув ещё несколько раз, он решил закончить с артиллерией. Всё работало как часы – подавалось, стреляло и взрывалось как надо. Осталось проверить пулемётное вооружение, и можно отправляться дальше.

Тот, что походил на ДШК, ДШК и оказался. Заряженный и полностью готовый к боевой работе. Зампотех открыл затворную раму, проверил ленту, рывком передёрнул затвор, приложился к прицелу и отжал гашетку. Тяжело громыхнула короткая очередь, тут же – длинная, в гильзоприёмнике зазвенели пустые гильзы. Дальше тратить патроны не имело смысла. Проверять здесь не надо – машинка надёжная, как молоток.

А вот это уже непривычно. У бывших хозяев бронепоезда «Максимом» назывался плазмомёт, что бы это ни значило. После запуска боевой системы по приводам забегали неоновые сполохи, что-то тонко пищало, вызывая неприятное ощущение в зубах. В остальном всё как в кино про Чапая: толстый кожух ствола, щиток с прорезью и высокая рамка прицела.

Зампотех взялся за рукоятки, положил пальцы на спуск и долго не решался выстрелить. Наконец надавил и сразу бросил. Ничего не произошло. Странно. Надавил снова, придержал. Комариный писк сменился шмелиным жужжанием, плазмомёт выдал серию вспышек. Те улетели метров на пятьдесят и слились в единое облако фиолетового пламени. Механик добавил импульсов, облако стало шире и ярче. На заражённых проверить бы, но тех под рукой не было. И слава богу. Зампотех три раза сплюнул через левое плечо. Не надо ему такой радости. Позже проверит, при случае.

– Знаешь, как устроено? – спросил он атомита, отрываясь от рукоятей и кивая на диковинный «пулемёт».

– Нет, – покачал головой тот и беспомощно развёл руками. – Я ж гражданский инженер, не военный.

– Ладно, потом разберёмся. Пошли в ракетный вагон. – Зампотех выступил первым, по пути рассуждая вслух. – Хорошо бы такую штуку на стенах поставить, да в частый ряд. Ни одна тварь бы не подобралась к Перевалку.

Атомит, соглашаясь, кивал, хоть не имел ни малейшего представления, о чём говорил его спутник.

В ракетном вагоне тоже нашлась пультовая. Механик активировал боевой режим, запустил все системы и прошёл к пусковым установкам. На первый взгляд здесь всё было устроено проще. Да и на второй, пожалуй, тоже. Посередине вагона от стены до стены транспортёр, длина подачи рассчитана на одно заряжание всех систем. Правда, в направляющие почти метровые снаряды приходилось заталкивать ручками. Потом пусковые выдвигались за пределы вагона, и активировались каждая своим пультом.

По сути, это были системы залпового огня в зачаточном состоянии. Неуправляемые снаряды, примитивная система наведения. Да и стреляли они недалеко. Судя по памятке, максимум на полтора километра. Их Механик пробовать не стал, удостоверился лишь, что все механизмы работают, и пошёл отчитываться Монголу. Бронепоезд готов к боевым действиям.

* * *

Переезд затянулся до темноты. Транспорт перегнали под защиту состава, трупы заражённых и останки экипажа вынесли, избавились от обломков в штабном вагоне. Тела своих похоронили, атомитов и заражённых присыпали землёй, чтобы не воняли. Местные съездили в Дялы и привезли свои пожитки, какие смогли найти. Вагоны задраили изнутри и распределили график дежурств.

Оставалось ждать. Самое неблагодарное занятие, но других вариантов не было. Они сейчас даже на бронепоезде свалить не могли. Новые пути не построить и наугад не поехать – кто его знает, куда занесёт. Не исключено, что прямо в руки к атомитам. Да и свою технику бросать не хотелось. Поэтому Монгол решил как решил: сначала разберутся с атомитами, а потом уже другие задачи отработают.

Впрочем, ожидание смерти хуже самой смерти, так что лучше об этом вовсе не думать. Как будет – так будет, а сейчас лучше похавать и поспать, пока есть такая возможность. Тем более что с камбуза давно доносились волшебные ароматы.

Глава 20

– Пожалуйте сюда, куратор.

Водёр первым выскочил из лифта и побежал открывать массивную дверь. Фрэнк замешкался, уступил лидерство бодрому толстячку и теперь обиженно сопел за плечом Франта. Скрипнули петли, под ногами загудел перфорированный металл подвесного трапа. Они очутились на верхнем техническом этаже, объединённом в общую галерею.

Здесь оказалось достаточно многолюдно. На перекрёстках стояли охранники, вооружённые СВДК – крупнокалиберными винтовками Драгунова, по переходам сновали сотрудники в серых халатах. От непрекращающегося движения вся конструкция вибрировала и дрожала, Франт с опаской прижался к перилам – вниз лететь метров тридцать, чего ему очень хотелось избежать. Но кудрявый толстяк ходко семенил впереди, не сомневаясь в надёжности конструкции. Личный пример всегда заразителен, и куратор немного расслабился.

– В этой стороне у нас ферма, – Водёр говорил на ходу, размахивая руками, как ветряная мельница крыльями. В его голосе отчётливо прозвучала гордость, из чего Франт сделал вывод, что толстяк не просто заведующий, а имеет к созданию хозяйства прямое и непосредственное отношение.

– Ферма? – переспросил куратор и, стряхнув руку бросившегося помогать Фрэнка, пошёл следом. Выращивать можно всякое, от устриц до страусов, поэтому хотелось бы пояснений.

– Руберов мы здесь разводим. На жемчуг.

– Так они вроде в неволе жемчуга не дают. Да и процент небольшой, насколько я помню.

Водёр развернулся, хвастливо подбоченился и выдержал театральную паузу.

– У меня дают! Вы скоро лично во всём убедитесь, но давайте начнём по порядку. Здесь, – он ткнул пальцем себе под ноги, – у нас загон для пустышей.

– Зачем вам столько? – удивился куратор, опасливо выглянув за перила.

Внизу действительно бродило десятков шесть заражённых, явно из зелёного сектора шкалы.

– Кормовая база, – охотно пояснил Водёр. – Но это не всё. Я разработал специальную диету для поголовья. Раз в две недели мы отправляем поисковиков, и они нам привозят ещё не переродившийся материал для прикормки. Здесь неподалёку быстрый кластер есть. Как раз за это время перегружается.

Франт давно очерствел душой, но его слегка покоробило. Материал, кормовая база, прикормка… Нет, понятно, что все они станут заражёнными, но по факту безумные учёные скармливали монстрам живых людей. Причём поставили это на поток. Бр-р-р… Лучше об этом не думать.

– Здесь, – Водёр прошёл дальше и остановился над следующим боксом, – откормочная площадка. Мы обычно используем бегунов, с ними проще управиться. Кроме всего прочего, изучаем скорость перехода заражённых вверх по шкале.

Франт посмотрел вниз, потянул носом и брезгливо поморщился. Здесь пованивало. Не так чтобы сильно, но оттенки дерьма и гниющей плоти различались отчётливо. Но – издержки производства, ничего не поделать.

– А не логичнее ли тогда с пустышей и начинать? Для чистоты эксперимента? – спросил Франт, стараясь дышать через рот.

– Пробовали, но так гораздо дольше выходит. Бегуны – оптимальный выбор, – не замешкался с ответом Водёр.

Во втором боксе Франт задержался подольше, рассматривая, как тут всё устроено. Внизу своеобразной спиралью располагались отдельные загоны, соединённые переходами. В каждом сидел заражённый. От поджарого бегуна до мощного лотерейщика.

– Не вырвутся? – уточнил он, кивнув на здоровенную тварь в последней клетке.

– Сорок вторая арматура! – воскликнул Водёр, демонстративно сжимая пухлые пальцы в кулак.

Как будто это что-то гарантировало.

Франт с сомнением покачал головой. На месте Водёра он бы не был настолько уверен. Хотя… лотерейщика должна удержать.

– Отдельные клети, чтобы не сожрали друг друга, – продолжал объяснять технологию Водёр. – Как только последний переходит в стадию рубера, мы его перемещаем к продуктивному поголовью, остальных, соответственно, дальше по загонам. Освободившееся место занимает новый бегун. Мы недавно перешли на поточное производство. Непрерывный цикл, так сказать.

– Я понял, продолжим. – Франт сделал приглашающий жест, и они перешли в следующий бокс.

– А вот как раз то, о чём я вам говорил. Здесь мы получаем готовый продукт. – На губах Водёра появилась плотоядная улыбка.

Франт хотел бы разделить его радость, но не смог, от зловония у него заслезились глаза и сбилось дыхание. Он достал из кармана белый платочек и прижал к лицу – стало немного легче. Но одежду, скорее всего, придётся выкинуть.

Через пять минут куратор проморгался, попривык к смраду и смог продолжить экскурсию.

Третий бокс был разделён на три части бетонными стенами со стальными дверями, открывающимися вверх. В большом отсеке, среди обгрызенных костей и человеческих останков, сидело несколько руберов. Центральная комната оказалась пустой. В третьей располагалось оборудование непонятного назначения: клеть с двойной стенкой прямо у перегородки; внутри неё некий механизм, снабжённый телескопической штангой; вторая клетка, пустая, примостилась у дальней стены, рядом с двустворчатым металлическим шкафом.

Куратор пытался как-то увязать увиденное в единый функционал, но не преуспел и решил уточнить:

– Что там?

– Убойный цех. – Лицо Водёра осветилось незамутнённым счастьем маньяка перед актом насилия. – Моя личная разработка. Сейчас сами всё увидите. Так сказать, в действии.

Он щёлкнул пальцами, и ближайший к ним техник привычно поспешил по лестнице вниз. Из шкафа, на поверку оказавшегося холодильной камерой, он достал говяжью ногу, затем протиснулся в небольшой люк клети со странным механизмом и прикрепил мясо к штанге. Вылез, чуть не разодрав халат, и спрятался во второй. Пока техник занимался странными манипуляциями, другой сотрудник сбросил в центральный отсек ещё несколько кусков говядины.

Водёр вытащил из кармана халата небольшой пульт, зачем-то показал его куратору и нажал одну из кнопок. В боксе противно заорали сирены, по глазам резанул жёлтый свет проблесковых маячков. Франт вздрогнул от неожиданности и даже на секунду зажмурился.

– Началось, – сообщил ему толстяк с придыханием любителя театральных постановок.

Куратор и сам понял, но съязвить не успел. Первая дверь рывком отъехала вверх. Ближайший монстр унюхал лакомство и рванул к угощению, но его сбил с ног другой, самый здоровый. Гигант грозно оскалился, рыкнул на остальных и неторопливо зашёл в промежуточную комнату. Первая дверь затворилась, открылась вторая, высунулась штанга с говяжьей ногой. Рубер ринулся к ней – приманка втянулась, его челюсти лязгнули впустую. Монстр недовольно заурчал и ринулся догонять.

Дальнейшие события протекали настолько стремительно, что ориентироваться можно было только на слух. Торжествующий рык перекрыл звук сирен – рубер настиг добычу; рык перешёл в злобный рёв – понял, что оказался в ловушке; рёв превратился в вой и оборвался на верхней ноте – в клетку подали высокое напряжение.

Франт подбежал ближе, чтобы рассмотреть детали.

По прутьям решётки бегали сполохи рукотворных молний, рубера трясло и корёжило. Наконец он затих, и в атмосферу свинарника вклинился запах хорошо подгоревшего шашлыка.

Толстяк с наслаждением потянул носом и обернулся к куратору:

– Сейчас я докажу, что Водёр слов на ветер не бросает. – Он потряс пальцем в воздухе и побежал к лестнице.

Пока учёный спускался, техник выбрался из укрытия и вырубил систему. Потом вытащил из-под стола багор, потыкал им в обмякшую тушу и отошёл в сторону. Рубер не подавал признаков жизни.

Толстяк, пыхтя от натуги, открыл люк, просунулся в него наполовину и принялся возиться внутри. Виден был лишь толстый зад, обтянутый тканью халата, но ни у кого не оставалось сомнений, чем именно он занимался. Наконец, учёный закончил, неуклюже выбрался обратно и победно воздел кверху сжатый кулак.

– Есть! – торжествующе завопил он. – Красная! Красная!!!

От удачи коллеги Фрэнка перекосило хуже, чем от зубной боли, и он потянул Франта за рукав:

– Пойдёмте отсюда, у нас ещё много дел.

– Конечно, – с охотой отозвался Франт.

Он и сам был не прочь убраться, настолько, что оставил фамильярность Доктора без внимания. Водёр нагнал их у самого выхода.

– Смотрите, смотрите! Красная! Красная!!!

Весь перемазанный в саже и ржавчине, он прыгал вокруг каучуковым мячиком, и всё норовил сунуть грязный кулак под нос Франту. Тот налился краской гнева и уже был готов сорваться на толстяка, но Фрэнк его опередил.

– Коллега, вы переходите границы приличий, – высокомерно процедил он сквозь стиснутые зубы. – Подите… Сдайте продукцию на склад и переоденьтесь. Мы будем в крыле инвазивных испытаний.

Водёр, ничуть не растеряв оптимизма, кивнул и скрылся в лифте, а куратор с Доктором Фрэнком зашли во вторую дверь.

* * *

Тут воняло меньше, было светлее и намного просторнее. И как-то технологичнее, что ли. Если в первом крыле Франт не мог избавиться от ощущения, что очутился в хлеву, то этот воспринимался как цех на заводе. Правда, соотношение технический персонал – служба охраны склонялось в пользу последних. И вооружены они посерьёзнее. Марку винтовок, что бойцы держали в руках, Франт с ходу определить не смог, понял только, что калибр крупный. Гораздо крупнее, чем у СВДК.

– Здесь у нас полигон, – Фрэнк начал знакомить куратора с хозяйством. – Изучаем уязвимость высших форм заражённых и разрабатываем методы эффективного поражения. Вся работа ведётся внизу, можем спуститься. Посмотрите ближе, сами попробуете.

– Мне и отсюда хорошо видно, – решительно отказался от предложения Франт. Да и на что там смотреть? Бокс практически пуст. Из десятка клетей у дальней стены только в трёх звенели оковами пленники – лотерейщик, кусач и топтун. Цепи проходили через решётку и были намотаны на бобины с электроприводами, пульты от которых вывели на самый верх. Напротив клеток стойка, как в тире, с разложенным на ней оружием. Франт присмотрелся, но ничего серьёзнее охотничьей двустволки не нашёл.

– Вы из этого хлама эффективно поражать собираетесь? – с усмешкой спросил он.

– Именно, – невозмутимо подтвердил Доктор Фрэнк. – С двадцатым калибром и дурак справится, а вы с пистолетиком попробуйте.

– Скажите ещё – с топором, – поддел его Франт.

Но Доктор ответил на полном серьёзе:

– Нет, топор эффективен только для зелёной шкалы. Жёлтые превосходят человека в силе и скорости, поэтому холодное оружие не работает без специальных навыков. Кстати, мы проводили исследования по этому вопросу, отчёты есть в архиве. Можете убедиться при желании.

– Позже, – отмахнулся Франт и вернулся к предыдущей теме: – Так вы хотите сказать, что сможете выйти с пистолетом против кусача и выжить при этом?

Постановка вопроса задела учёного.

– Я вам сейчас докажу.

Он достал из кармана портативную рацию и распорядился:

– Испытание в первом секторе. Активируйте пятую клетку.

После чего решительным, но слегка дёрганым шагом направился к лестнице. Пока он спускался, двое охранников заняли позицию, изготовившись для стрельбы сверху, к стене с пультами подбежал техник. Дверь узилища под номером пять открылась, и матёрый кусач встряхнулся, натянув цепи.

Доктор Фрэнк не спеша обогнул стойку, выбрал обычный ПМ, передёрнул затвор и замер в позе дуэлянта, удерживая пистолет в согнутой руке. Техник не стал дожидаться особого приглашения и вдавил следующую кнопку.

Лязгнул стопор барабана, цепи со звоном упали на пол, кусач рванулся вперёд.

Каждый прыжок сокращал расстояние. Осталось сделать три, два…

Франт зажмурился. Если монстра не остановят – Фрэнку каюк.

Тварь взвилась в воздух, ощерила пасть…

Раздался одиночный выстрел… и грохот ломаемой мебели.

Куратор открыл глаза и не сразу поверил увиденному. Долговязый учёный демонстративно сдувал дымок со ствола, а перед ним в груде поломанных деревяшек лежал ничком кусач с вывороченным изнутри споровым мешком.

– Просто нужно знать, куда стрелять! И когда! – самодовольно крикнул Доктор Фрэнк и помахал Франту пистолетом.

Такого хладнокровия куратор от него не ожидал. И правильно делал. Хладнокровия не было и в помине, происшествие подействовало на Фрэнка почище наркотика. Он мухой взлетел вверх по лестнице, схватил куратора за рукав и потащил дальше, посверкивая безумными глазами.

– Пойдёмте, я покажу лабораторию, где мы изучаем биологическую броню и возможности регенерации. – Он посмотрел на часы. – Быстрее, как раз должны на забор успеть.

– На какой забор? – спросил куратор, пытаясь высвободиться из цепких пальцев учёного.

– Забор материала, – пояснил Фрэнк, не ослабляя хватки.

Его слова заглушили сирены, и по поверхностям забегали оранжевые блики. В дальней стене разошлись створки сдвижных ворот, пропуская мудрёную лебёдку. Та вытянула за собой матёрого рубера и остановилась в центре бокса. Электромоторы пришли в движение, тросы натянулись, и заражённый повис в позе распятого мученика. Франт даже вырываться перестал, настолько заинтересовался процессом.

Откуда ни возьмись появились двое в глухих прорезиненных комбинезонах с капюшонами и с защитными щитками на голове. Мощный бензорез в руках одного из них уже тарахтел на холостом ходу. Они подошли к руберу, и к какофонии прерывистых звуков добавился ноющий вой болгарки и пронзительный рёв монстра. Алмазный диск на четырёх тысячах оборотов впился заражённому в плечо. Посыпались искры, облаком завихрилась кровавая пыль, пахнуло горелой плотью. Через минуту отрезанная конечность беспомощно повисла на тросе, сжимая и разжимая когтистые пальцы, словно хотела схватить обидчиков.

– Смотрите, смотрите, какой всё-таки удивительный организм! – воскликнул Доктор Фрэнк.

Из культи хлестнула тугая чёрная струя и тут же иссякла – сосуды чудовища сжались, предотвращая кровопотерю. Лебёдка утянула дёргающегося от боли рубера обратно, двери захлопнулись, сирены угомонились. Забор материала закончился.

Франт перевёл дух и спросил:

– А это вам зачем?

Он только сейчас обратил внимание на лабораторные столы и медоборудование, расставленное по периметру. Два экзекутора как раз установили отрезанную конечность на один из них и начали подсоединять к системе жизнеобеспечения.

– Как зачем, как зачем? – снова возбудился Доктор Фрэнк. – Ищем способ имплантировать человеку. Вы представляете возможности такого солдата? Неуязвимость! Мощь!! Сила!!!

– Ну да, ну да, – пробормотал Франт и на всякий случай отошёл от него подальше.

– Пойдёмте, я покажу, какие у нас экземпляры. Мы их в последнем боксе содержим, – всё никак не мог успокоиться учёный.

– Нет, в следующий раз как-нибудь, – решительно отказался Франт, – хочу с документацией ознакомиться.

На сегодня впечатлений более чем достаточно. И насчёт документов приврал. Больше всего ему сейчас хотелось под душ и переодеться в чистое. Куратор развернулся и пошёл к выходу, но доктор Фрэнк его остановил:

– У меня ещё вопрос. Насчёт вашего пациента.

– А что с ним не так? – обернулся Франт.

– Всё так, но кто он и для чего вы его сюда привезли? Подробных указаний не поступало, что с ним делать-то? Мы его пока в изолятор поместили, до особого распоряжения.

Франт остановился и задумчиво почесал подбородок. Он не забыл про Халка, и цель у него была вполне конкретная. Но он пока не знал, как эту цель осуществить. И с кем.

Куратор пытливо посмотрел на учёного и, встретив искрящий неприкрытым безумием взгляд, тяжело вздохнул. Других вариантов-то всё равно нет.

– Слушайте. – Куратор приблизился к Фрэнку и понизил голос до шёпота. – Человек, которого я привёз, употребил золотую жемчужину…

– Золотую? – Глаза Доктора округлились и загорелись желанием. – Вы серьёзно?

– Более чем, – спокойно ответил Франт. – А ваша задача – найти решение, как передать его способности мне. Если надо, я съем его печень. Сырой.

– Какие у вас интересные идеи, куратор, – протянул Фрэнк, убедившись, что собеседник не шутит.

– Имейте в виду, он опытный рейдер и опасный противник, так что охраняйте его как зеницу ока. Это теперь ваш самый ценный пациент.

– Конечно-конечно, я немедленно прикажу перевести его на особый режим содержания.

– И ещё. Если о нашем разговоре узнает кто-то третий, я вас уничтожу и лично скормлю тварям. Это ясно?

И, чтобы не быть голословным, Франт активировал дар.

Учёный судорожно вдохнул, схватился за сердце и упал на колено. Куратор подождал, пока на лице Фрэнка не появился страх, и посчитал демонстрацию силы достаточной.

– Ну так как? – уточнил он.

– Да-да, куратор, я всё понял, – закивал Фрэнк в промежутках между судорожными вздохами. Хотя им руководил даже не страх, скорее – возможность приобщиться к новой тайне Улья.

Золотая жемчужина и её дары. О таком он даже не мечтал.

Глава 21

Халк очнулся от ощущения полёта, но вскоре понял, что не летит, а висит. Эти ублюдки заковали его в цепи и подвесили внутри клетки с толстенными прутьями. И, похоже, давно. Щиколотки, запястья и шею терзала жгучая боль, в кожу впились толстые стальные браслеты. И всё бы ничего – заковали и заковали, с кем не бывает, – но его ещё и раздели до «без трусов», что делало ситуацию особенно унизительной.

До слуха донеслось тихое урчание.

Халк повернул голову и дёрнулся в рефлекторной попытке отпрыгнуть. Но так и остался на месте. Только зазвенели звенья цепей, и он закачался на подвесной конструкции. А справа от него к прутьям решётки прилипла жуткая морда чудовища. Судя по размерам, элита. Ну или рубер на стадии перехода в новый формат.

Приступ паники отпустил, и почему-то на миг показалось, что монстр не сожрать его хочет, а наоборот, выражает сочувствие как товарищу по несчастью.

Да нет, бред. Так не бывает. Где это видано, чтобы элитник жалел иммунного?

Халк завертел головой, насколько позволял ошейник, но кроме уходящих в перспективу арматурных перекрестий ничего не увидел. И тем не менее чувствовал, что он тут далеко не один. Возможно, в конце концов, рейдер узнал бы, кто здесь и в каком количестве, но отвлёкся на дребезжащие звуки.

Вскоре появился их источник. Двое в прорезиненных комбинезонах толкали по проходу старую обшарпанную каталку. Остановились у его клетки, передний лязгнул засовом, и «резиновая парочка» вошла внутрь.

– Чё хотели, гандоны? – встретил их Халк.

Можно было спросить и повежливее, но условия содержания не располагали к учтивым манерам. Халк даже попытался лягнуть ближайшего тюремщика, но лишь снова закачался в цепях. Ответа он так и не дождался. Предупреждающий рык элитника слился с треском электрошокера. Рейдер успел почувствовать, как ему что-то вкололи в шею, и снова провалился в беспамятство.

Во второй раз он пришёл в себя уже на холодном столе, надёжно зафиксированный ремнями. Халк дёрнулся, чтобы проверить их крепость… Мог бы не дёргаться – тот, кто его привязал, знал своё дело, – рейдер даже голову повернуть не смог. Но уши-то ему никто не заткнул, и тактильная чувствительность тоже осталась. А датчики, облепившие кожу, и мерный писк оборудования наводили на определённые размышления.

– Вы чего от меня хотите, придурки? – спросил Халк в пустоту.

– Потрясающе! Какая скорость обмена веществ, – послышался ответ в стороне, и к столу подошёл долговязый тип в очках и белом халате. – Так будет даже интереснее.

Рейдер поспорил бы насчёт интереса, но его никто не спрашивал. Долговязый тем временем включил диктофон, прикрепил его клипсой на отворот униформы и начал комментировать свои действия:

– Лабораторный эксперимент двадцать-тридцать, индекс З, гриф «Особо секретно». Исследователь – Доктор Фрэнк. Подопытный – иммунный по имени Халк, предположительно обладающий уникальными свойствами. Манипуляция один-один. Забор проб для анализов.

Долговязый отошёл на секунду и вернулся со скарификатором и длинной стеклянной трубочкой.

– Мне нужно взять кровь из пальца.

– Пошёл ты! – Халк крепко сжал кулаки.

– Ну нет так нет, – легко согласился Доктор Фрэнк и поменял инструменты. – Из вены возьму.

Он перехлестнул жгутом бицепс рейдера, снял колпачок с иглы и попросил:

– Кулачком поработайте.

Халк молча скрутил ему дулю. Сам поработай. Ночью, под одеялом.

– Вам лучше сотрудничать, – предупредил его Фрэнк, прокалывая кожу на сгибе. – В конечном итоге для вас ничего не изменится, но будет не так больно.

– Пошёл ты, чертила! – послал его Халк. – Я тебе не подопытный кролик.

– Ну как знаете, – равнодушно пожал плечами мучитель и потянул поршень шприца на себя. Потом перелил кровь в пробирку и снова пропал из поля зрения. Ненадолго. Вернулся с каким-то изогнутым штырём и пластиковым контейнером с красной крышкой.

– Думаю, просить вас помочиться в баночку будет лишь тратой времени.

Халк не успел понять, к чему он ведёт, когда почувствовал чужие руки у себя в паху и как ему вставляют железяку в член.

– Ты что творишь, сука?! – заорал рейдер, извиваясь всем телом.

– Я предупреждал. Лучше сотрудничать. Не дёргайтесь, могу повредить уретру.

На этот раз рейдер послушался и замер, словно мышь под веником. Мужское начало – не та вещь, с которой можно шутить. Послышалось журчание, которое вскоре сменилось звуком падающих капель, и Доктор Фрэнк с довольным видом посмотрел прозрачную жёлтую жидкость на просвет.

– Дальнейшие пробы я вынужден провести под наркозом, – сообщил он о дальнейших планах. – Не потому, что боюсь сделать вам больно, а чтобы вы мне не мешали.

Фрэнк отставил банку, взял со стола уже снаряжённый шприц и привычно быстрым движением ввёл его в вену. Сквозь помутившееся сознание Халк услышал: «С учётом особенностей организма подопытного, доза препаратов увеличена втрое…» – и обмяк.

* * *

Удостоверившись, что пациент не притворяется, Доктор нацепил ему на лицо дыхательную гарнитуру, подрегулировал подачу кислорода и принялся отстёгивать ремни. Не все. Только те, что мешали повернуть Халка набок. Учёный сейчас не отказался бы от помощников, но приказ куратора звучал однозначно, а играть с ним в игры Фрэнк не хотел.

– Доктор Фрэнк, перейдите на закрытый канал, – послышался в коммуникаторе голос куратора.

Учёный вздрогнул – вспомни чёрта, он и появится, – но выполнил, что было сказано.

– Слушаю.

– Как у вас продвигаются дела?

– Беру пробы тканей и жидкостей.

– Есть подвижки?

– Нет пока. Только выяснил, что скорость обмена у пациента выше среднестатистической нормы. Подозреваю ускоренную регенерацию, но… – Фрэнк замялся.

– Но? – нетерпеливо спросил Франт.

– Мне нужно разрешение на инвазивные методы.

– Я же вам сказал. Хоть ноги ему вместо рук пришейте, главное, чтобы не помер. И дайте мне уже результаты.

– Ну… Вы же понимаете, куратор, что быстро не получится.

– Вы постарайтесь. В средствах я вас не ограничиваю.

– Я сделаю, что могу, но мне нужны помощники. И, по-хорошему, тут не помешал бы ментат.

– Он есть в штате лаборатории?

– До сего момента не было надобности.

В переговорах возникла пауза – куратор обдумывал слова Доктора.

– Значит, обойдёмся без ментата. Я бы не хотел расширять круг посвящённых, но разрешаю привлекать персонал при необходимости. Без лишней информации, естественно. Старайтесь больше справляться своими силами. До особых распоряжений. По итогам дня доложитесь лично. Работайте.

Франт отключился, а в памяти Доктора выжженным клеймом остались слова: «…вместо рук пришейте…»

Что это, если не прямое указание вышестоящего руководства?

Фрэнк мечтательно улыбнулся и посмотрел на стол с закреплённой на нём монструозной конечностью.

А куратор-то не такой зануда, каким показался сначала. Идейки у него вполне занимательные. Недавнее «печень съем»… Теперь вот «вместо рук пришейте»… Сработаемся! Однозначно сработаемся! Ну, хватит мечтать, надо делать. Но всё по порядку. Хотя… Зачем? Гениальность и порядок – понятия изначально несовместимые.

Фрэнк погремел инструментами на столике, выбрал рёберные ножницы-кусачки, больше похожие на садовый секатор, проговорил в диктофон:

– Эксперимент двадцать-тридцать, индекс З, манипуляция один-два, регенерация тканей…

…и отрезал рейдеру палец.

– Произведено отсечение пятого пальца левой кисти.

Мизинец полетел на пол, из обрубка прыснули две струйки артериальной крови и тут же опали, пережатые спазмированными сосудами. На миг показалось, что кожа стала наползать на культю… Нет, не показалось. Рана действительно быстро затягивалась.

– Как интересно, – пробормотал Фрэнк, тут же опомнился и начал комментировать ход событий: – Подопытный демонстрирует потрясающую скорость регенерации. Кровотечение прекратилось через… через… Чёрт, не засёк!

Он порылся в карманах, вытащил секундомер, отжал кнопку…

…и отрезал рейдеру палец. Второй.

– Произведено отсечение безымянного пальца левой кисти. Кровотечение прекратилось через три секунды, возможно, в силу малого диаметра артерий. Культя затянулась… – взгляд Фрэнка перескакивал с обрубка на бегущую по кругу стрелку и обратно, – через пятьдесят шесть секунд. Время, опять же, для конкретного случая, так как рана небольшая по площади.

Доктора трясло от возбуждения и желания отрезать Халку все пальцы сразу, и успокоиться никак не получалось. Чтобы отвлечься, он взял пробу спинномозговой жидкости, сделал пункцию печени, подписал пробирки, расставил их по штативам. Вроде отпустило. Теперь можно приступать к следующему этапу. Хватит резать, пора пришивать.

Фрэнк вернулся к Халку, тщательно закрепил ремни, придирчиво оценил толщину его рук, подумал с минуту и перевёл рацию на общий канал:

– Доставьте в лабораторию бензорез.

И заметался от стола к столу, измеряя конечность рубера и делая отметки на коже подопытного.

В лабораторию зашли двое в прорезиненных комбинезонах, остановились у стола с пациентом. Тот, что принёс инструмент, дёрнул за шнур стартера и повернулся к учёному:

– Что отпилить, Доктор?

– Когда скажу, отрежете ровно по этой линии, – распорядился тот и забубнил в диктофон: – Эксперимент двадцать-тридцать, индекс З, манипуляция два-один. Трансплантация пациенту верхней конечности заражённого. Исходный материал от дикой особи под номером два нуля пять, взятый в одиннадцать двадцать три. Время начала текущей операции: двенадцать сорок пять. Готовы?

Он посмотрел на ассистентов горящими от возбуждения глазами. «Прорезиненный», уже стоявший в полной готовности, молча кивнул.

– По моей команде, – напомнил Фрэнк, сорвал руку монстра с подставки и приготовился сам. У него будет всего три секунды, пока не сузятся сосуды. Может, чуть больше… – Давай!

Бензорез затарахтел, набирая обороты, диск с верещанием прорезал кость, отрезанная рука упала на пол. Хлынула кровь и Фрэнк припечатал лапу монстра к обрубку. Срез в срез. Алая человеческая кровь вперемешку с чёрной нечеловеческой потекла на стол, там собралась лужей и закапала на пол.

– Бинтуйте… Быстрее!

Так вообще-то не делается, это любой нормальный медик скажет. Болгарка – не самый лучший инструмент для ампутации. Как минимум потому, что травмирует и прижигает ткани. Да и сосуды следовало бы составить, а нервы сшить, неговоря уже о мышцах и коже. Про генетическую несовместимость с отторжением тканей в данном случае и вспоминать не стоит.

Но Доктору Фрэнку, названному так в честь Франкенштейна, на такие мелочи было плевать. Во-первых, они в Стиксе, а здесь процессы протекают иначе. Во-вторых, он не просто медик, а медик экспериментирующий – первопроходец, пионер от науки, можно сказать. А в-третьих, если что-то пойдёт не так, у подопытного есть вторая рука. И две ноги. Так что сейчас главное, чтобы лапа монстра не отвалилась раньше времени, а прирастёт или нет – посмотрим. За жизнь рейдера Доктор не переживал, в крайнем случае есть живчик. Отпоят… Главное – его идея о сверхсуществе начала воплощаться!

От размышлений Фрэнка отвлекли непонятные звуки и шорох под ногами. Он заглянул под стол и увидел Ваську, который пристроился у лужи и лакал свежую кровь, мурча и щурясь от удовольствия.

– Васька, иди крыс лови! Пшёл!

Доктор дёрнул ногой, отгоняя животное, но кот ловить крыс не хотел. Он рассерженно зашипел, изогнул спину, но шерсть, вместо того чтобы вздыбиться, выпала вся до единой шерстинки. Пушистый дворовый кот в мгновение ока превратился в чистопородного сфинкса, а на голой коже начали проступать бляшки биологической брони.

Доктор в ту же секунду осознал, что случилось.

– Ловите!!! – заорал он, попытавшись наступить Ваське на хвост, и едва успел убрать ногу.

Кошак извернулся, полоснул по штанине острейшими трёхсантиметровыми когтями и пустился наутёк. «Прорезиненные» затопали сапогами следом, но Фрэнк остановил одного.

– Вы. Останетесь дежурить у пациента. Как очнётся, доложить незамедлительно, – распорядился он и направился к выходу, насвистывая от избытка эмоций.

Такие дни меняют историю, а сейчас – обедать.

* * *

Халк провёл языком по пересохшим губам и застонал:

– Пить…

Левое плечо полыхало огнём, рука ощущалась как не своя. Голова гудела колоколами, противно ныла поясница, болела печень, но это уже так, мелочи. Халк пошевелил пальцами – шевелятся, но стали толще и словно распухли. Что этот ублюдок с ним сотворил?!

– Доктор Фрэнк, подойдите в лабораторию, – раздался в стороне глухой голос. – Пациент очнулся. Просит пить.

– Напоите живцом. Я скоро буду.

Над рейдером склонилась фигура в комбинезоне с защитным щитком на голове. С лица рейдера сняли маску, отстегнули ремень, удерживающий лоб, и сунули в зубы фляжку. Халк судорожно глотнул, раз, другой, третий… И так, пока не допил до конца. Стало немного легче. Боль слегка отпустила, но взамен появилось быстро нарастающее чувство голода.

В лабораторию вбежал растрёпанный Доктор Фрэнк.

– Как вы себя чувствуете, пациент? – крикнул он от порога.

– Есть хочу, – не стал жеманничать Халк. – Очень.

– Это же хорошо! – воодушевлённо потёр руки учёный и приказал «прорезиненному»: – Принесите тушёнки. Ящик.

А сам принялся срезать бинты.

– Потрясающе! Потрясающе!

Халк приподнял голову, проследил за восхищённым взглядом мучителя и не поверил своим глазам – вместо нормальной руки он увидел лапу монстра.

– Сука! – Рейдер без сил откинулся на столешницу. Истерить не стал – не было ни сил, ни смысла. Толку-то истерить, когда ничего уже не поправишь. В бубнёж безумного доктора он уже даже не вслушивался.

– Эксперимент двадцать-тридцать, индекс З, манипуляция два-один. Время – тринадцать сорок пять. Час после пересадки, испытуемый чувствует себя удовлетворительно, получил тройную дозу живца и попросил есть, – делился наблюдениями с диктофоном учёный. – Конечность приросла свежим рубцом, ткани умеренно воспалены, наблюдаются активные пролиферативные процессы. Кровоток…

Фрэнк замолчал, взял скальпель и ткнул пересаженную конечность в нескольких местах. Кожа с трудом подалась, выступила тёмная кровь, но раны тут же стали затягиваться. Халк дёрнулся от боли, сжал пальцы в кулак и скрежетнул зубами.

– Замечательно! – прокомментировал его реакцию Фрэнк. – Кровоток восстановлен, нервная чувствительность восстановлена, порезы заросли в течение минуты, что подтверждает теорию о невероятной регенерации… Вон туда поставьте. – Доктор кому-то кивнул и выключил микрофон.

В лабораторию вернулся ассистент с коробкой тушёнки, и тот, которого отправляли за котом. Второй выглядел совсем уж печально. Он словно только что вылез из садового измельчителя – весь в кровавых потёках, а от комбинезона остались лохмотья.

– Поймали? Не отвечайте, вижу, что нет. Ну ничего, сходи́те пока в медпункт и получи́те новую спецодежду. Ваську мы и позже поймаем. А пока мне нужно кое-что сделать.

Сегодня ничто не могло испортить настроения Фрэнку. Он приготовил скальпель, два зажима, распечатал шприц, наполнил его из флакона и подошёл к Халку со стороны здоровой руки:

– Сейчас сделаем ма-а-аленькую операцию, а потом вас накормят.

– Делайте что хотите… – Рейдер совсем пал духом.

– Эксперимент двадцать-тридцать, индекс З, манипуляция три-один. Время – четырнадцать ноль две…

* * *

Франт сидел за столом и разбирал документы, когда в дверь постучали.

– Не заперто!

В апартаменты вошёл сияющий Доктор Фрэнк в халате, заляпанном кровью, но с белоснежной салфеткой на сгибе руки, и поставил перед куратором блюдо, накрытое крышкой для подачи. Жестом профессионального ресторатора он вытащил из нагрудного кармана приборы, положил рядом.

– Как вы заказывали, – торжественно провозгласил самозваный официант и скромно потупился.

– Что я заказывал? – спросил Франт, борясь с неосознанным желанием дать ему на чай.

Доктор вместо ответа снял крышку с тарелки.

– Печень носителя золотых даров! Если точнее, то левая доля… вернее, часть левой доли, но это несущественные подробности. Забудьте.

– Доктор Фрэнк, вы в себе?! Это был не приказ, я образно выразился! – рявкнул куратор, отъезжая на стуле назад. – Заберите это немедленно!

Наградил же господь подчинёнными… У Франта появилось стойкое ощущение, что он попал на деревенскую ярмарку, из самых непритязательных. А безумный учёный на ней – главный клоун.

– Я бы не торопился с решениями, куратор, – успокоил его Фрэнк вкрадчивым голосом. – У меня есть все основания предполагать, что таким образом мы сможем передать вам феноменальную способность к регенерации. И это только начало.

– Вы уверены? – с сомнением спросил Франт.

– Абсолютно. Давайте я вам коньячка плесну. Для храбрости, так сказать.

Куратор с сомнением взял вилку, покрутил в руках нож и кивнул Фрэнку на выход.

– Выйдите. Я позову, когда закончу.

* * *

Доктор аккуратно закрыл за собой двери, зашёл в лифт и включил диктофон.

– Лабораторный эксперимент двадцать-тридцать один, индекс Ф, гриф «Особо секретно». Исследователь – Доктор Фрэнк. Подопытный – иммунный по имени Франт…

Глава 22

– Наблюдаю движение на горизонте, – нарушил тишину эфира голос Веника.

И почти тут же прорезался зампотех:

– Монгол – Механику. Подойди во второй вагон.

Капитан быстро закидал остатки каши в рот, обжёгся горячим кофе, сунул в зубы сухарь и выбежал из столовой. Спокойно позавтракать ему не дали.

Второй артиллерийский уже перевели в боевой режим – гудели вентиляторы вытяжки, по приводам плазмомётов бежали пульсирующие огни. У первой орудийной шахты тёрлись Механик с Беконом, поочерёдно заглядывая в перископ. Рядом маялся бездельем Антон. Монгол растолкал товарищей и приник к окулярам.

Хрен знает, как Веник заметил, но в оптике мощного дальномера едва виднелась мутная полоса пыли. Не полоса – полосочка, на самой границе видимости. Даже расстояние толком не определялось.

– Мог бы спокойно доесть, – проворчал капитан себе под нос.

– Что? – не расслышал Механик.

– Орудия к бою готовь, говорю, – сказал Монгол и взялся за рацию. – Боевая тревога. Всем занять места по расписанию!

* * *

На боевую палубу начал прибывать народ. Монгол скрипнул зубами – людей катастрофически не хватало. Особенно тех, кто что-то знал и как-то мог. К каждому такому пришлось прикреплять тех, кто ничего сложнее охотничьего ружья в своей жизни не видел. Их, конечно, пытались научить, но много ли успеешь за два дня?

Капитан ещё раз перебрал в памяти боевые посты, начиная с артиллерийской платформы. Цикля и один из местных – расчёт «Шилки». Канюк и двое остальных – ракетный вагон. Бекон с Мямлей – орудие, Механик – второе. К зампотеху приставили Антона, тот всё равно от него не отходил, а так хоть польза будет. Пузо, Веник и Голый на пулемётах, Ефимыч при них на обслуге – подать-принести, ну и подменить в случае чего сможет. Ну и сам Монгол – где придётся, плюс общее командование. Не у дел остались только женщины и раненые, им наказали не покидать лазарет. Ворот пошёл на поправку, но всё ещё нуждался в постоянном уходе, Путёвый загипсованный весь, а вот Кипа, похоже, симулировал. Но его капитан решил наказать потом, сразу за все косяки…

– С пленным ублюдком что делать? – вернул капитана к реальности Голый. – Он там сейчас без присмотра останется, может дел наворотить.

– Сюда его притащи, чтоб на глазах был. И привяжи к чему-нибудь, – распорядился Монгол. Эх, по-хорошему самому бы пробежать и всё лично проверить…

Он заглянул в перископ – нет, не успеет. Колона уже заползла в шкалу дальномера, стали видны точки отдельных машин. Километров пятьдесят удаление. Учитывая среднюю скорость, у них максимум час, чтобы раздолбать атомитов на подходе. Другой тактики в условиях численного превосходства противника пока не придумали.

– А если это не атомиты? – Зампотеха вдруг пробило на совесть. – Если мы ошибаемся, и это всего-навсего мирняк переезжает?

Брови Монгола полезли на лоб. Вот от кого-кого, а от Механика он такого вопроса не ожидал. И хорошо, что тот сейчас спросил, а не после приказа к открытию огня на поражение. От удивления капитан стал многословен.

– Это на тебя так радиация действует, Механ? Ты где в Улье мирняк в таких количествах видел? Да даже если мирняк, то они нас с голой жопой оставят, когда сюда доберутся. И хорошо, если живыми. Работай давай! – прикрикнул Монгол и отошёл в сторону. – Огонь по готовности!

Зампотех, похоже, и сам понял, какую чушь сморозил. Он пробурчал себе под нос что-то невнятное и заработал рукоятями наведения. Заряд на максимальную дальность уже в стволе, осталось немного довести…

– Выстрел! – крикнул Механик.

Бекон повторил, но его уже никто не услышал. Все заткнули уши, кто знал – открыл рот. Сверху жахнул сдвоенный выстрел. Вагон тряхнуло. Воздух затянуло пороховой гарью.

– Перелёт! – доложился зампотех по результату стрельбы.

– Недолёт! – отозвался Бекон от второй шахты.

«Стрелки, вашу мать!» – подумал Монгол, но вслух не сказал, чтобы не накалять обстановку. Она уже и так накалена до предела.

– Главный калибр, заряд сорок пять! – приказал Механик Антону, опуская и доворачивая ствол.

– …сорок пять! – прозвучало эхом от второй шахты.

Бекон с Мямлей суетились на своей огневой точке, с той разницей, что орудие опускали.

– Выстрел!

– Выстрел!

Жахнуло снова дуплетом. Подпрыгнул пол под ногами. В ушах звенело уже без перерыва.

– Попадание в центр колонны!

– Недолёт!

Монгол хлопнул Механика по плечу:

– Дай гляну!

И без того было ясно, что артиллеристы из них никакие, но ситуация вдобавок ещё и усложнилась. Машины атомитов рассеялись по фронту. Накрыли, скорее всего, некомбатантов, тех всегда в центр колонны суют, а бойцы авангарда ускорились и рванули вперёд. Стрелять можно, но как из пушки по воробьям. Вот уж где пригодилось сравнение.

– Стрелки, твою мать! – выругался Монгол уже вслух.

– Сам попробуй, – не остался в долгу зампотех. – Я эту штуку точно так же в первый раз вижу, а прицелы здесь – каменный век. Нашли снайпера, бля…

– Ладно, не бурди. Стреляй давай.

– Заряд тридцать пять!.. Выстрел!

Канонада возобновилась, а Монгол лихорадочно думал, что делать дальше. Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так – первоначальный план провалился вместе с эффектом неожиданности. Сейчас спасёт лишь огонь по площадям, но для этого противника нужно подпустить ближе. В настоящий момент и для ракет далеко, и для пулемётов рано. Плазмоплюи эти – вообще оружие ближнего боя. Твою мать, про «Шилку» он и забыл!

Монгол сорвал с плеча рацию:

– Канюк, огонь по готовности!

– Принял.

Там с прицельной дальностью тоже не всё хорошо – около трёх километров, – но зато скорострельность бешеная. И плотность огня. Сойдёт на безрыбье.

Но, как говорят, проблемы по одной не ходят. Ещё первую толком не решили, а уже нарисовалась другая…

* * *

Пархатый забился на привязи, как лисица в капкане, и пронзительно заверещал. На такое поведение надо реагировать. Как минимум выяснять причины, его породившие.

– Что не так? – подскочил к пленнику Монгол.

Тот заорал ещё громче, в углах рта выступила пена.

– Что?! – Монгол отвесил ему оплеуху, приводя в чувство.

– Пе-пе-пе…

– Да говори уже, ёб твою мать!!!

Новая пощёчина помогла, и Пархатый смог выговорить:

– Перезагрузка!

Только этого им сейчас не хватало. Но Монгол не стал рефлексировать, дожимая атомита, пока тот ещё мог разговаривать.

– Когда? Сколько у нас времени?!

– Не-не-не знаю, – проблеял Пархатый, закатил глаза и хлопнулся в обморок.

– Блять! – выругался Монгол в голос и выпрямился, – Охуенно!

На нём скрестились встревоженные взгляды товарищей – все слышали, о чём шёл разговор. А кто не слышал, тому Незамай рассказал. Он, кстати, первым пришёл в себя и начал задавать вопросы.

– Капитан, чего делать-то будем?

Что делать? Монгол посмотрел на него отсутствующим взглядом. Он бы сейчас с удовольствием застрелился. Всё это заело до невозможности.

– Капитан! – затеребил его Ефимыч. – Говори, что делать, сгинем ведь все.

Минутная слабость исчезла, как и не было вовсе. Капитан встряхнулся и ответил:

– Что делать? Валить отсюда в темпе вальса! Голый – за старшего! Механ, Бекон, за мной! – выпалил в одно слово Монгол и побежал в голову состава.

Антона он не упомянул, но тот увязался следом. И очень правильно увязался.

* * *

– Запускай и поехали, – приказал капитан зампотеху и кивнул на консоль управления.

– Да я как бы это… – Механик виновато сконфузился.

– Ты же сказал, что сможешь!

– Смогу, но не в такой спешке. Сам же знаешь, я с боевой частью разбирался.

Капитан поиграл желваками, но Механик был прав. Ещё час назад приоритеты стояли другие.

– Ты? – Монгол грозно посмотрел на атомита.

– Да я как бы тоже не очень… – съёжился тот. – Тут железнодорожная специфика…

Первым сообразил Бекон. Он схватил Монгола за плечи и потащил его обратно:

– Пошли, знаю я одного железнодорожника.

– Делайте пока что можете! – крикнул Монгол уже из тамбура.

Они добежали до лазарета, одновременно сунулись в двери.

– Путёвый, ты нужен, – громыхнул Бекон.

– Он ранен и не может идти, – кинулась на защиту своего пациента Ната.

– Не может – потащим, – решительно остановил её рейдер и добавил уже чуть мягче: – Надо девочка, надо. Ты вон лучше за Воротом пока присмотри.

– Я смогу.

Загипсованный парень зашевелился на койке в попытке самостоятельно встать. И встал бы, но Монгол с Беконом подхватили его в четыре руки и потащили по коридору, как памятник юному пионеру. В кабине машиниста его стоймя поставили на пол, потому что памятники по определению не сажают.

– Вот вам специалист, – сказал Монгол, отряхивая руки от гипса. – Теперь справитесь?

Зампотех взглядом переадресовал вопрос Путёвому.

– Да вроде должны, – неуверенно ответил тот и начал заваливаться набок подпиленным деревом.

Монгол успел его подхватить, подтащил ближе к пульту, прислонил к стене и приказал атомиту:

– Держи. И смотри у меня!

На что именно смотреть, он не уточнил, но Антон вжал голову в плечи и вцепился в железнодорожника, как в спасательный круг.

– Товарищ капитан, только мне время надо, – уточнил Путёвый, разглядывая приборы управления.

– Да чтоб тебя! Сколько?

– Не знаю, но сколько-то надо. Я обязательно разберусь, товарищ капитан, вы не переживайте.

Переживать уже поздно, поэтому Монгол только махнул на них рукой:

– Хрен с вами, занимайтесь! Бекон, погнали обратно!

* * *

– Так, Незамай, – Монгол нашёл Ефимыча взглядом, – слушай сюда! Забирай всех своих, грузись в транспорт и дуй с этого кластера.

Капитан считал, что всем сразу не стоит помирать. Они-то люди военные, им по статусу положено, а вот гражданским нечего. Но Незамай так не думал.

– Чего это? Мы с вами, – наотрез отказался он.

– Незамай!

– Мы. С вами. И точка!

Неизвестно, на сколько хватило бы нервов у капитана, но выручил Бекон, на ходу придумав несговорчивому поселенцу задание.

– Незамай, а технику кто будет спасать? Мы с Монголом при орудиях, Механ в локомотиве, так что кроме тебя, выходит, и некому.

Ефимыч подозрительно прищурился, пожевал губами и согласно кивнул.

– Это другое дело, – приосанился он. – Это мы со всем удовольствием.

– Канюк – Монголу, – не стал терять времени капитан. – Скажи мужикам, чтобы забирали машины, – Незамай объяснит, – а сам дуй к Цикле, там третьего сменишь.

– Делаю.

Жаль только, что «Номад» придётся оставить. Хороший аппарат, второй такой ему вряд ли дадут. О том, что они могут не выбраться, Монгол почему-то не подумал.

– Пузо, бери Мямлю, и в броневик, – Бекон решил спасти самого ценного кадра. – Веник, ты с ними. Головой отвечаете! Голый, проследи и возвращайся.

Сенс решил было выступить, но Пузо знал вожака лучше, и сейчас с ним спорить точно не стоило. Толстый рейдер сгрёб своего подопечного в охапку и побежал с ним к выходу. Веник припустил следом.

– Ёпт, опоры! – хлопнул себя по лбу капитан и рванул в другой конец вагона.

Поедут они или нет, вопрос остаётся открытым, а вот технику ломать – последнее дело. Её потом хрен починишь, тем более такую. Монгол пулей заскочил в рубку управления и замер, разбираясь в приборах. Инструкцию он не читал, но помогла интуиция боевого офицера: «Стрельба из стационарной позиции» в положение ВЫКЛ., для стрельбы с ходу ничего трогать не надо. Так должно быть. Вроде.

Монгол выскочил в тамбур, распахнул дверь и выглянул наружу – опоры быстро складывались под гул сервоприводов. Хоть здесь прошло без неожиданностей…

– Главный калибр, заряд двадцать пять! – послышался рокочущий бас с орудийной палубы.

– Бекон!!! Не стреляй!!! – заорал Монгол.

Жахнуло.

Сразу из обоих стволов – «Ангелы», мать их, умудрились. Вагон подскочил от отдачи, накренился, завис на одной стороне… И тяжело рухнул обратно. Катки лязгнули о рельсы. Монгол не удержался и вылетел на крупный щебень насыпи. Кувыркнулся через плечо, вскочил на четвереньки и полез под вагон – смотреть. Если соскочили колёса, будет пиндец…

Не соскочили. Капитан с облегчением выдохнул.

– Ты чего голосил? – выглянул из дверей Бекон и протянул руку, помогая товарищу взобраться по трапу.

– Предупредить хотел. Я опоры убрал. Теперь стрелять можно только из маленьких пушек.

– Маленькие – не моя тема, сам знаешь, – широко улыбнулся в ответ «Ангел».

* * *

Лязгнули сцепки вагонов, состав содрогнулся по всей длине и мягко тронулся. Колёса отстучали первый стык рельсов, второй… Перестуки стали чаще – бронепоезд набирал ход. Монгол улыбнулся. Получилось. Появились шансы выжить. У всех.

Ну а раз так, то и нечего добро разбазаривать. Мысль о «Номаде» получила развитие. Монголу и впрямь не хотелось расставаться с машиной, очень уж он к ней прикипел.

– Бекон, за старшего, я с фланга прикрою, – крикнул капитан и убежал.

– Куда?!

Но Монгол уже скрылся за дверью. Бронепоезд набрал скорость, и спрыгивать пришлось на ходу. Капитан приземлился на щебень, перекатился, вскочил и побежал обратно.

* * *

«Номад» одиноко стоял на полустанке, остальные машины угнали. Монгол с разбегу заскочил на сиденье и удивился, как ловко у него получилось. А по первой неудобно казалось. Но жизнь заставит, и не так раскорячишься… Он повернул ключ в зажигании, автомобиль охотно отозвался утробным рыком мощного двигателя. Поехали. «Номад» перескочил через рельсы и полетел догонять состав.

Атомитов уже было видно невооружённым глазом. Россыпь пулемётных пикапов синхронно заложила вираж и помчалась наперерез бронепоезду. Им навстречу потянулись пунктирные линии трассеров – расчёт орудийной платформы открыл упредительный огонь. Но это только подхлестнуло азарт атомитов, они начали стрелять в ответ.

Бестолковое занятие. Даже для «Шилки» ещё далеко, а пулемёт разве что на излёте достанет.

Капитан прибавил газу и пошёл на обгон. Далеко, недалеко, а попасть под случайную пулю ему не хотелось, тем более под дружественный огонь. Он поравнялся с платформой, гуднул – «Шилка» на миг заткнулась, – и «Номад» вырвался вперёд, с каждой секундой увеличивая отрыв.

Переживать уже нет смысла. От перезагрузки они успевают уйти. А людоедам в любом случае ничего не светит – броню им с ходу не взять, а пока подтянут что-то тяжёлое, Бекон их по одному перещёлкает. Арсенал у него предостаточный.

Словно в подтверждение этих мыслей сзади замолотил ДШК – рейдеры стали пристреливаться.

Монгол довольно кивнул и вдруг почувствовал на языке кислый привкус. Воздух потяжелел, стал сгущаться, появились первые жёлтые мазки. Началось! Туман становился всё заметнее, насыщеннее, и вскоре всё вокруг затянуло мутным маревом. А впереди, насколько хватало глаз, сплошной стеной колыхалось грязно-жёлтое облако.

Должны успеть. Должны!

Капитан на рефлексах придавил педаль газа, машина ещё ускорилась. Уже почти ничего не видать, но осталось немного. «Номад» тряхнуло, подвеска отработала каждую рельсу. Откуда они здесь взялись?

Монгол взвыл от досады. Как он мог забыть!

Пути изогнулись вправо и пошли вдоль границы кластера. И пересекут её или нет, он не знал. А самое страшное, что ничего сделать не мог. Времени нет даже вернуться. «Номад» углубился в жёлтое марево, прошёл кластерный стык и выскочил уже на другой стороне.

Монгол заложил петлю, развернулся и, перебросив рычаг на нейтраль, нажал тормоза. Сил покинуть машину не оставалось. Ни физических, ни моральных. И сердце словно окаменело. Он только что бросил боевых товарищей. Впервые за всю свою жизнь.

Питать надежды бессмысленно – в Улье никто не слышал о выживших при перезагрузке. Люди, попавшие в кисляк, уходят вместе с кластером навсегда. Исключений Стикс ни для кого не делает.

Монгола душила бессильная ярость, а впереди, насколько хватало глаз, сплошной стеной колыхалось грязно-жёлтое облако.

Глава 23

Эмоции выжгли сами себя, и Монгол уже просто сидел, уставившись в одну точку, когда туман словно сгустился. Появилось тёмное пятно, приближающееся с каждой секундой, мутное марево закрутилось жёлтыми вихрями, и из него вырвалась орудийная платформа. Следом локомотив. Потом вагон. Потом следующий…

Дальше разглядывать капитан не стал – состав пёр прямо на него. Монгол воткнул заднюю передачу и ударил по газам. Куда ехал, он не смотрел, а свернуть не догадался – всё внимание было приковано к бронепоезду.

Тот гусеницей выползал из тумана, с единственным отличием, что делал это быстрее. Гораздо быстрее. Осталось чуть-чуть. Вот уже выскочил последний вагон, показался второй локомотив…

В грязно-жёлтой мгле будто стекло сверкнуло. Только что вымытое.

По границе кластера пробежали блики прозрачной стены и туман стал рассеиваться. Понемногу, едва заметно, но было однозначно понятно, что перезагрука закончилась. Прежний кластер ушёл в никуда вместе с атомитами Раджи, задней платформой и доброй половиной локомотива. Оставшаяся его часть сработала якорем, и бронепоезд замедлился, но всё ещё пёр вперёд, отмечая пройденный путь полосой перепаханной целины. Зашипела пневматика тормозов, и состав остановился.

Остановился и Монгол, ошарашенно разглядывая мощный протектор огромных колёс по всей длине бронепоезда. Откуда?

Из-за «Шилки» высунулись Канюк и Цикля, но ничего объяснить не смогли. Они охренели от происходящего не меньше капитана.

Лязгнул запор, открылась дверь локомотива, и по трапу на дрожащих ногах спустился Механик. Сделал несколько неуверенных шагов и сел на траву, смотря перед собой блуждающим взглядом. На его лице появилась глупая улыбка.

Твою мать, главное, чтоб с ума не сошёл, хрен его знает, как перезагрузка подействовала.

Монгол дёрнул ручник, вывернулся из машины и побежал к нему.

– Механ, ты как?!

Тот поднял голову, взгляд приобрёл осмысленное выражение.

– Пиздец, капитан, думал, не выберемся… – на выдохе ответил зампотех.

– Думал он. Все так думали, – Монгол с облегчением улыбнулся. – Давай, приходи в себя.

Капитан похлопал его по плечу и полез в рубку машиниста. Там его встретила скульптурная композиция. Путёвый с остекленевшими глазами вцепился в рычаги управления, ему в плечи впился Антон. Оба белее гипсовых повязок молодого «Ангела».

– Как выкрутились-то? – усмехнулся Монгол.

– В-в-вот… – только и смог выдавить железнодорожник, ткнув пальцем в какой-то тумблер на панели.

«Альтернативная система передвижения», – прочитал Монгол. Тумблер стоял в положении ВКЛ. Остальное как мог объяснил Антон. Он аккуратно прислонил Путёвого к стенке, придержал, чтобы тот не упал, и повернулся к капитану:

– Мы заметили, что пути поворачивают, когда вы через них перепрыгнули. Вот я с перепугу и активировал альтернативный режим. Автоматика выпустила пневмокатки, колёсные пары втянулись…

– Как догадался?

– Так в инструкции написано.

– А раньше чего не сказал? Мы бы уже давно отсюда убрались.

– Так боялся, – виновато понурился атомит. – Да и времени не было. Мы же с Механиком вооружение осваивали.

Монгол покачал головой, но ругать Антона не стал. Смысл? Понервничать, правда, пришлось, но лучше так. Всё хорошо, что хорошо заканчивается.

– Молодец, всё правильно сделал, – похвалил капитан атомита. – А сейчас потащили рулевого в лазарет. Хватай.

* * *

В медблоке всё шло своим чередом. Похоже, здесь даже не знали, что произошло – окон-то нет. Выяснилось, что Таната с Незамаем не поехала – остались при раненых, а сейчас хлопотала над Воротом в операционной. Перевязывала.

Капитан дёрнул ручку, дверь лазарета шумно отъехала в сторону. С верхней полки свесился заспанный Кипа.

– Уже приехали? – разлепил он глаза и сладко потянулся.

Монгол от негодования чуть Путёвого на пол не уронил, но вовремя опомнился. Аккуратно уложил его на нижнюю полку, устроил поудобнее, накрыл одеялом.

– Отдыхай, парень, ты хорошо поработал, – сказал он и повернулся к атомиту. – Антон, да?

Тот кивнул.

– Говоришь, от корки до корки прочитал?

Тот кивнул снова.

– Тогда тебе ответственное поручение. Пробеги по составу, проверь всё и повыключай, что сейчас нам не нужно. Справишься?

Тот кивнул в третий раз.

– Вперёд.

Антон просиял и убежал, довольный оказанным доверием, а Монгол пристально посмотрел на Кипу.

– Чего? – захлопал ресницами лейтенант.

– Ты дрых, что ли, недоделок?

– Я же раненый, – «недоделок» в доказательство показал руку в лонгете.

На самом деле уже выздоравливающий. Сколько дней прошло? Шесть? Щека лейтенанта затянулась извилистым шрамом, судя по активности, бок тоже не сильно его беспокоит. А с лонгетом – это Таната перестраховывается, кости, скорее всего, уже срослись. Капитан не эксперт, но Улей иммунных сам лечит, так что Кипа больше придуривается, чем болеет.

– Девочкам иди помоги, раненый, блять! – не сдержал злости Монгол. – Откуда вы такие берётесь!?

Смысла продолжать не было, Кипе хоть кол на голове теши. Капитан махнул на него рукой и вышел из купе, с силой захлопнув за собою дверь.

– Ты чего буянишь, дружище? – раздался насмешливый бас в коридоре.

Бекон, похоже, тоже не в курсе дел.

– Да есть отчего, – не стал вдаваться в подробности Монгол. – Ты наружу выглядывал?

– В бойницы только. Видел, как туман проскочили. Или что-то не так?

– Иди сам посмотри.

Заинтригованный Бекон вышел в ближайшую дверь.

– Ни хрена себе! – послышался снаружи его удивлённый возглас.

– Не хило, правда? – Монгол спустился по трапу и присоединился к товарищу. Но обсудить новые возможности техники они не успели – от хвоста бронепоезда к ним вприпрыжку бежал Антон.

– Товарищ капитан, товарищ капитан! – кричал атомит, размахивая руками. – Там локомотив перезагрузкой отрезало.

– Я видел. Ничего страшного, отцепим, – успокоил его Монгол.

– Так реактор там…

– Етишь твою мать!

Монгол с Беконом выругались в один голос и даже слегка присели от таких новостей. Тоже вдвоём. Да оно и понятно, не в каждой реальности паровозы на ядерном топливе делают.

– Валим? – пытливо посмотрел на него Бекон.

– И побыстрее, – согласился Монгол и уже собрался первым дать дёру, но его остановил Антон.

– Может, для начала фон замерим? – неуверенно предложил атомит. – Я посмотрел, есть вероятность, что реактор и не зацепило вовсе. Сейчас я только за прибором сбегаю.

Антон убежал, а Монгол посмотрел ему вслед. Парень-то сообразительным оказался. И полезным. Но сам капитан с трудом заставлял себя оставаться на месте. Если котёл всё-таки зацепило, тут сейчас такое творится… Бекон тоже притоптывал от нетерпения, хоть и старался делать это незаметно.

Послышался шум моторов. Монгол обернулся. Подъехали поселяне и броневик рейдеров. А вот их до прояснения ситуации неплохо бы притормозить.

– Займись, – кивнул Ангелу капитан. – Я здесь сам справлюсь.

– Уверен? А то я с тобой.

– Иди уже.

– Ну смотри. – Бекон убежал, стараясь не выдавать облегчение.

Вернулся Антон, на ходу настраивая прибор. Послышались характерные щелчки, и атомит пошёл вдоль вагонов. Монгол, осторожно ступая, – следом. Страх радиации давил на плечи, каждый шаг давался с ощутимым трудом. До конца бронепоезда добирались целую вечность. По крайней мере, так ему показалось.

– Что там? – с нетерпением спросил капитан.

Хотелось поскорее узнать, выхватил он смертельную дозу или нет. Антон с минуту молчал, обнюхивая зондом остатки локомотива, и наконец оторвал взгляд от прибора:

– Нормально всё. Показатели в пределах допустимой нормы. Реакторный отсек остался там, – Антон мотнул головой в сторону быстрого кластера.

С плеч капитана словно бетонный блок свалился, такое пришло облегчение. Он выдохнул и уже гораздо увереннее обошёл обрубок вагона. Тот словно гильотиной разрубили. Промышленной. Ровные срезы массивных бронелистов блестели не окисленной сталью с радужными разводами температурного воздействия. Капитан не удержался, потыкал пальцем в металл и тут же порезался об острую кромку. Но это уже сущие мелочи по сравнению с тем, чего они избежали.

* * *

Спор возник в рубке машиниста, где зампотех и Антон разбирались с альтернативным управлением, а Монгол с Беконом обсуждали предстоящее спасение Халка.

– Я предлагаю часть вагонов оставить! – настаивал Монгол.

– В огневой мощи потеряем, – не соглашался с ним Механик.

– У нас людей и на вагон твоей огневой мощи недостаточно. И потом нет смысла эту дуру целиком тащить через кластеры. Если она застрянет, мы её хрен выдернем, – привёл новый аргумент капитан.

– Ты её и так хрен выдернешь, – логично парировал зампотех, – а реактору всё равно, один вагон тащить или десять, там мощи хватает.

– Погодите, – выступил миротворцем Бекон, – нам по-любому здесь технику бросать. Она почти вся строительная и нам вряд ли понадобится. Правильно я говорю, Механ?

Зампотех неохотно кивнул.

– Ну вот. Тогда сделаем так. – «Ангел» принялся загибать пальцы: – Берём один пушечно-пулемётный вагон и один ракетный, остальное не нужно.

– Ты хочешь и лазарет отцепить? – с сомнением в голосе уточнил капитан.

– Ну да, – посмотрел на него непонимающим взглядом Бекон. – Раненых нам для чего с собой тащить? Не на прогулку собираемся.

– А ничего, что медблок без энергии превратится в стальную коробку? Ворот до сих пор плохой, ему уход нужен. Смысл тогда всего этого? – Монгол покрутил в воздухе пальцами, подразумевая недавние события.

– Ну да, я чёт не подумал, – озадаченно почесал бороду Бекон, но быстро нашёл выход из ситуации. – Тогда и лазарет берём, делов-то.

– А если украдут?

– Ты сам-то понял, что сказал? Украдут… – улыбнулся Бекон. – «Уазиком» утащат?

– Ну да, бред, конечно, – смутился Механик.

– А чтобы не украли, мы охрану оставим. Незамая, к примеру. И Кипу ему в усиление, – добавил капитан.

Из лейтенанта усиление сомнительное, но Монгол его уже видеть не мог, а так всё при деле будет. И под присмотром. У Ефимыча не забалуешь.

– Незамая… – фыркнул зампотех, но было видно, что он уже сдался. – Только платформу с «Шилкой» тоже возьмём.

На том и порешили.

Обрубок локомотива оставили где лежал, а сам состав перегнали подальше. Перезагрузка привлекает заражённых, а приключений без того выше крыши. Тем более что не самых умелых бойцов здесь оставляют.

Лишние вагоны отцепили, выстроили в ряд, к ним подогнали машины. Орудийную платформу переставили в хвост бронехода, и Механик уехал осваивать управление. А Монгол остался говорить с Ефимычем.

– Незамай, тут такое дело. Хочу тебя попросить технику нашу поохранять.

Капитан приготовился спорить, но Ефимыч неожиданно легко согласился.

– Нужное дело, – важно кивнул он. – Столько добрища. Как без присмотра? Никак. Ты, служивый, не переживай, сделаю как надо. Как оставил, так и заберёшь, до последнего винтика.

– Только ты имей в виду, что света у тебя не будет.

– А зачем мне? Я ить привычный, и с костерком могу. Да и недолго вы, можно совсем без света. Так ведь? – Ефимыч пытливо посмотрел на собеседника.

Монгол отвёл взгляд. Насчёт недолго – это как карта ляжет, в Улье загадывать наперёд нельзя. И он посчитал правильным об этом сказать.

– Давай так договоримся: ждёшь трое суток, потом уезжаешь в Перевалок. Кипа дорогу знает, покажет и поможет там устроиться.

– Эк ты чего удумал, ты этого балбеса мне оставляешь? И на кой?

– Для усиления.

Капитан не смог сдержать улыбку, и Ефимыч погрозил ему пальцем, но спорить не стал.

– Пойду позицию готовить, – степенно проговорил он и вдруг встрепенулся. – Смотри, смотри! Что вытворяет!

Бронеход разворачивался. Но не вагон за вагоном, как обычно маневрируют поезда, а всем бортом. Все колёса оказались поворотными. Это увеличивало манёвренность, но один чёрт штука неуклюжая. Впрочем, имеем что имеем, всяко лучше, чем на «Каймане» элеватор штурмовать.

Броневик, кстати, решили взять с собой. Мало ли как обернётся, а передовые дозоры и разведку никто не отменял, да и как мобильную точку можно использовать – плотность огня у него будь здоров.

Тем временем бронеход вернулся обратно, пыхнул пневматикой и остановился рядом с Монголом. Дверь локомотива распахнулась, из неё высунулся довольный зампотех.

– Пиздец бандура, – выдал он, утирая пот с раскрасневшегося лица.

– Освоил? – улыбнулся Монгол.

– Да ничего сложного. Только медленная она, как тюлень, и такая же неповоротливая. Где Бекон? Сколько нам до места ехать? И куда вообще? – Механик спрыгнул на землю и побежал искать ответы на свои вопросы.

За всеми заботами время прошло незаметно, наступил вечер. А пока собрались, так и вовсе стемнело. Но до утра решили не ждать, и так времени много потеряли. Это они будут отдыхать, а товарищ в темнице томится.

Окончательный расклад был такой: остались все дяловские, кроме Танаты и Кипа. Пархатого тоже им оставили, чтобы не отвлекал.

Остальные отправились спасать Халка.

* * *

Далеко впереди мелькали габаритные огни «Каймана». Мощные прожектора локомотива сжигали ночь, то и дело выхватывая силуэт броневика из темноты. В кабине машиниста было тепло и уютно. Механик рулил, атомит притих в уголке. Монгол следил за дорогой и тихонечко напевал один и тот же куплет:

– Наш паровоз, вперёд лети!

В Коммуне остановка,

Иного нет у нас пути,

В руках у нас винтовка.

Назойливый мотивчик разгонял сон, а других слов из песни капитан просто не помнил. Вдобавок первая строфа была горячим пожеланием этому клятому тихоходу…

…на хрена они с ним вообще связались!

Лети, сука, лети!

Ты же, мать твою, атомный!

Ёшкин кот! Рельсы было бы быстрее положить и по ним доехать!

Лети! Давай! Двигай!..

Но бронеход как пилил свои двадцать пять в час, так и пилил, начихав на все хотелки Монгола. Механик не ошибся, бандура оказалась не просто медленная, а о-о-о-очень медленная. Через самую протяжную и долгую «о». У такого транспорта один плюс – заправляться не надо. Ну и внезапно атаковать никто не сможет. Хотя капитан сейчас не возражал бы против неожиданного нападения кого бы то ни было. Всё занятие.

Уже два часа как рассвело, когда из-за горизонта высунулась центральная башня элеватора. Механик её первый углядел, проехал ещё немного и остановил бронепоезд.

– Не рано? – усомнился Монгол.

– Нормально. – Зампотех достал из кармана блокнот и стал что-то подсчитывать, делая пометки карандашом.

– Приехали? – В рубку ввалился Бекон.

– Ты не помнишь, что у них там стоит? – вопросом на вопрос ответил Механик.

– В смысле? – не понял тот.

– Вооружение, говорю, какое? – пояснил зампотех и приготовился записывать.

– А-а-а… – протянул рейдер и начал вспоминать: – Пулемёты на крыше видел, из гранатомёта по нам прилетело…

– С какого расстояния?

– С километра где-то… чуть меньше, может, метров с восьмисот. Бэтээры у них ещё. Два точно есть.

– Какие?

– Зелёные… Нашёл что спросить.

– А, ну да… Значит, стены… минимум «Корды», но рассчитываем на КПВ, возможно, автоматические пушки… Сорок вторая или тринадцатая, это от двадцать третьего до тридцатого… – бормотал зампотех, чиркая в блокноте. – БТРы… если не повезёт, то семидесятая «ашка»… и ПТУРы… АГС в учёт можно не брать…

– Ты колдуешь там, что ли, Механ? – Бекон наклонился и с интересом заглянул ему в лицо.

– Погоди!.. – отмахнулся тот. – Не видишь? Считаю.

Ангел недоумённо посмотрел на Монгола:

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Дистанцию эффективного огня он высчитывает, – улыбнулся капитан. – Не мешай, сейчас сам всё расскажет.

– Так, – оторвался от записей Механик. – Прицельная дальность у них до четырёх километров, максимальная – шесть с половиной. Будем из этого исходить. И лучше нам не прозевать их броню…

– А здесь сколько? – Монгол кивнул в сторону предполагаемого противника.

– Километров двадцать, чуть больше. Можем прямо отсюда лупить…

План был простой: долбить главным калибром, пока не сдадутся. Потом забрать Халка и валить. Оставался нюанс – каким образом не прибить его во время обстрела.

– Я до сих пор не понимаю, как нам определить его местонахождение? – озвучил свои сомнения Монгол.

– За это не переживай, – успокоил его Бекон. Выглянул в окно, пока ещё не прикрытое бронещитами, и уверенно ткнул пальцем в один из бункеров. – Халк там.

– Уверен?

– Более чем. Второе зернохранилище справа. Они держат его там.

– Может, всё-таки попробуем поговорить с ними для начала? – осторожно спросил зампотех.

– В прошлый раз наговорились, – решительно оборвал его «Ангел». – Теперь только с позиции силы. Пошли к орудиям.

В кабине остался один Антон. Атомит уже настолько влился в команду, что ему доверили управление бронеходом. Впрочем, больше и некому было.

* * *

Механик с одним из своих занял место у первой орудийной шахты, Бекон с Мямлей – у второй, остальные встали у пулемётов, кроме Голого с Пузом, те сейчас находились в «Каймане». Монгол остался в пультовой – запускать боевой режим.

«Ангел» незаметно перетянул командование на себя, но капитан не возражал. Вот если бы пришлось штурмовать, тогда другое дело, а в артиллерии он не силён. Кроме того, Бекон всё это затеял, ему и рулить.

Монгол защёлкал тумблерами, переводя их в положение ВКЛ. Загудели вентиляторы вытяжки, с натужным стоном начали выдвигаться опоры. Вагон переходил в боевой режим.

– Главный калибр, заряд двадцать пять, – раздался бас Бекона с орудийной палубы и тут же эхом отозвался в динамике рации: – Голый, начинаем, повнимательнее там.

– Понял, – коротко ответил тот.

– Выстрел! – рыкнул Бекон.

Команда Механика потонула в грохоте залпа.

Глава 24

Утро для куратора началось не с кофе. Франт сидел на холодном полу туалета и блевотным рыком пугал унитаз. Шла уже одна только желчь, ещё немного, и он выплюнет желудок, но его всё полоскало и полоскало.

– Проклятый Доктор… – хотел выругаться Франт, но не смог, его вывернуло снова.

Доктор Фрэнк уже который день пичкал его кусочками Халка. Причём без следа термической обработки. Нормальный человек не станет поглощать человеческую плоть. Но кто здесь нормальный? Точно не Франт. Тем более когда его сжигала жажда золотых даров.

– Проклятый Доктор…

Вроде слегка полегчало. Куратор с трудом поднялся, на дрожащих ногах добрёл до стола, тяжело опустился на кресло.

– Что ж так хреново-то?..

Он открыл нижний ящик, вытащил стакан и плоскую фляжку. Живчик. Живчик всегда помогает. Налил, но выпить не успел – динамик рации выпустил голос Давильщика. Причём так громко, что кольнуло барабанные перепонки.

– Куратор, к объекту приближается неизвестная группа.

– Майор! Вы пионер или начальник службы безопасности? Разбирайтесь сами! – отрезал Франт и, сглотнув ком в горле, бросил коммуникатор на стол. – Чёртов придурок.

К общей разбитости прибавилась парестезия. В версии гипер. Случайное прикосновение к коже отзывалось неприятным жжением, пятки пекло, кончики пальцев кололо иголками.

– Да что ж со мной происходит-то? – поморщился куратор и отхлебнул из стакана.

Апроисходило и впрямь странное. Поле зрение стало шире, картинка воспринималась чётче, в палитру красок добавились цвета, которых он раньше не замечал. Или не видел, что, впрочем, ничего не меняло. Малейшее движение чего бы то ни было тут же передавалось в мозг. И это бесило до крайности.

Франт прикрыл веки. Так лучше. Но тут же обострился слух. С гудением шмеля пролетела муха, села на дальнее окно и с хрустом начала потирать лапки. Он что, даже это слышит? Получается, да…

За дверью раздались шаги… Да нет, не за дверью.

Стук каблуков доносился чуть ли не с первого этажа. Точно, с первого. Вот нажали кнопку вызова лифта, вот – разъехались двери, вот – заработал подъёмный механизм и заскрипели тросы. Куратор скривился и со стоном заткнул пальцами уши. Помогало плохо, но так хоть можно было терпеть.

И тут же в нос ворвались запахи.

Не те, обычные, к которым привык, – он учуял запах сырого мяса. И этот запах с каждой секундой становился сильнее. Тошнота мгновенно прошла, от голода засосало под ложечкой. На смену слабости пришло возбуждение хищника. По телу пробежала дрожь, суставы заныли, кости словно начало выкручивать. Странно, но боль почему-то приятная. И Франт знал, что ему принесёт ещё большее удовольствие.

– Исследователь – Доктор Фрэнк. Подопытный – иммунный по имени Франт. Лабораторный эксперимент двадцать-тридцать один, индекс Ф, день третий, манипуляция один-четыре. Плоть изменённой конечности подопытного Халка…

Слова, произнесённые в коридоре, он услышал, словно их ему на ухо прокричали, но на этот раз не поморщился. Улыбнулся. Многообещающе.

Дверь открылась, вошёл учёный с подносом.

– Доброе утро, куратор. Сразу после завтрака хочу пригласить вас на обследование. Сегодня я жду результатов. Думаю, ваш организм… – Фрэнк осёкся. – Почему вы на меня так смотрите?

С Доктора слетел самодовольный вид, он с испугом взглянул в лицо Франта и попятился. На него смотрели жёлтые глаза хищника с узкими вертикальными зрачками.

– Завтрак – это дело хорошее. – Франт хрустнул шейными позвонками и потянулся. – Я, знаете ли, очень, очень проголодался. Вот только плоти изменённой конечности мне, пожалуй, будет маловато.

Доктор, всё ещё надеясь на благополучный исход, протянул собеседнику блюдо, но тот отшвырнул его в сторону. Тарелка со звоном разбилась, крышка затарахтела по полу. Куратор схватил Фрэнка за плечо, дёрнул на себя и впился зубами в горло. Брызнула кровь, несчастная жертва захрипела и забилась в судорогах, но Франт только крепче сжимал пальцы и зубы.

За этим увлекательным занятием он не заметил, как дверь снова открылась. В апартаменты, походкой от бедра, гордо вскинув голову, вошла Джемма.

– Ты как хочешь, Франт, а я в казарме жить отказываюсь. Я требую к себе…

Что она хотела потребовать, так и осталось загадкой. Куратор метнулся к ней стремительной тенью и свернул красавице шею.

За стеной громыхнуло, от близкого взрыва повылетали стёкла. Франт не обратил на это ни малейшего внимания. Он ел. Даже жрал. Жадно отрывал большие куски и глотал не жуя. Но голод не проходил, только усиливался.

Организм требовал много строительного материала для нарастающих изменений.

* * *

Механик работал методично, начав с левого края, а Бекон залудил первый снаряд прямо в ворота. Это он так проблему с возможным применением бэтээров решил. Массивные створки вбило вовнутрь, вход обвалился кусками. Теперь, чтобы выехать, хозяевам придётся хорошо поработать. Лучше бульдозером, потому что лопатами будет долго.

– Забегали, сукины дети! – злорадно воскликнул он и перенёс огонь на крышу первого справа бокса.

Забегаешь тут. Защитники, машинально пальнув в ответ из автоматических пушек, осознали, что это занятие бесперспективное, и принялись спешным порядком покидать позиции. Успели считанные единицы.

Подавив огневые точки врага, бронепоезд перегнали ближе и открыли беглый огонь сразу из всех орудий. Пока перезаряжался главный калибр, долбил вспомогательный, усиливая хаос и разрушение. Рейдеры на «Каймане» работали точечно, выбивая случайных стрелков, но тех уже почти не осталось.

Зернохранилища потеряли строгую геометрическую чёткость и посыпались, начиная с верхнего края. Стены покрылись трещинами и падали внутрь изломанными кусками бетона. Бункер, в котором держали Халка, старались не трогать, но снаряду в двести сорок миллиметров это не объяснить.

* * *

Пришитая рука ощущалась как собственная, а боли Халк уже почти не чувствовал. Стараниями Доктора Фрэнка его дар развивался стремительно, и раны заживали быстрее, чем на собаке. Единственное – накапливалась злость и желание поквитаться с обидчиками.

Халк пошевелился, и ему показалось, что путы не такие уж и крепкие. Он напряг монструозную руку, нечеловеческие мышцы вздулись, и толстый ремень лопнул, как обветшавшая тряпка.

– Эй, ты что делаешь?! – кинулся к нему охранник, но не успел.

Халк одной рукой оказался на свободе. И этого хватило. И ему, и охраннику. От мощного удара кулаком вертухай отлетел в сторону, стукнулся виском об угол стола и затих. Рейдер освободил второе запястье и уже начал расстёгивать остальные ремни, когда завыли сирены. Халк ускорился, засуетился, но быстро понял, что к тревоге не имеет никакого отношения. Наверху загрохотали взрывы, и скорее всего, местным сейчас не до него.

Рейдер избавился от последних фиксаторов, встал и подошёл к неподвижному телу. Под головой охранника растеклась лужа крови. Труп. Даже проверять не надо. Халк быстро обыскал его, снял прищепку с ключ-картой, покрутил в руках электрошокер и откинул его в сторону. Всё равно карманов нет, а куртка ему не в размер. Дохловатый попался охранник. Да и брать с него, по сути, нечего. Халка, как особо ценный экспонат, охраняли без оружия, чтобы не пристрелили случайно.

Всё это, конечно, хорошо, но он пока ещё внутри, и надо отсюда убираться. И чем скорее, тем лучше. Выходов три: ворота направо, двери налево, лестница вверх. Но наверху усиливалась канонада и в панике бегали люди, за воротами – вольер с монстрами, туда тоже не стоит соваться, так что оставался один вариант.

Халк успел сделать всего лишь два шага на пути к спасению.

Послышался характерный треск, громко хлопнуло и завоняло горелой изоляцией. Где-то коротнул провод, но это полбеды. Сдвижные створки ворот начали разъезжаться. Рейдер обернулся и застыл, не в силах оторвать взгляд. Не от створок, от того, что они открывали. Чем шире становился просвет, тем лучше был виден монстр. Здоровенный элитник. Тот самый, что сидел с ним в соседней камере и то ли жалел Халка, то ли хотел сожрать.

Рейдер медленно попятился в направлении выхода, стараясь не делать резких движений, и одновременно шарил взглядом по сторонам. Нужно оружие. Но тут максимум электрошокер охранника, больше ничего подходящего нет. Да и к тому надо возвращаться, а заставить себя пойти навстречу монстру у Халка не хватало моральных сил. Хотелось надеяться, что он успеет свалить по-тихому, но заражённый не оставил ему шансов. Монстр текучими движениями крался за рейдером, неуловимо сокращая дистанцию.

Сверху грохнуло особенно сильно. Истошно закричали люди. Стены вздрогнули, послышался стон гнущегося металла, посыпалась бетонная пыль. Халк на секунду отвлёкся, и в этот миг тварь прыгнула.

Рейдер зажался, на рефлексах прикрывая руками голову, и монстр подмял его под себя…

Прошла целая секунда, а страшные лапы до сих пор не разорвали его на части.

Вторая, а зубастые челюсти не откусили голову.

Третья, а он всё ещё жив.

Странные дела…

Додумать мысль Халк не успел – сверху грохнуло и снова посыпалось, но уже гораздо серьёзнее. Залязгало железо металлоконструкций, глухо застучали тяжёлые куски бетона, рейдер почувствовал, как сотрясается от ударов тело элитного монстра. Вместе с тем пришло озарение: тварь не думала атаковать, она хотела его защитить. Её даже тварью как-то неудобно называть после этого…

Наконец всё стихло. Монстр встряхнулся, скидывая с себя обломки, выпрямился во весь свой немаленький рост и отошёл в сторону. Халк едва не рванул с низкого старта, но сдержался, выпрямился и посмотрел на элитника.

Весь его рейдерский опыт кричал об опасности, и в то же время ему было покойно, как никогда. Общество жуткой громадины дарило необъяснимое чувство уверенности.

* * *

Те, кто медленно соображает, в Улье долго не живут. Да и нет других объяснений. Поведение заражённого можно увязать лишь с золотой жемчужиной. Халк такое уже видел в Перевалке, когда Ракшас увёл за собой орду. Заводить домашнего любимца у рейдера в ближайших планах не было, но тут уж ничего не поделаешь. Он сам завёлся. И это нужно принять как свершившийся факт…

Монстр заурчал, и в его голосе послышалась вопросительная интонация. Даже не вопросительная. Просительная. Так питомцы дают знать хозяину, что им что-то надо. Но что? И элитник словно понял, он подошёл к воротам, оглянулся и скрылся в проёме. Вот теперь ясно.

Халк последовал за ним в дальний бокс и увидел разбитые решётки под слоем обломков. Некоторые из них подозрительно зашевелились, и элитник бросился растаскивать завал. Вскоре он откопал клетки с двумя монстрами, и рейдер понял проблему. Если развитый заражённый сумел выбраться на волю, то этой парочке – руберу и кусачу – не хватило сил разорвать оковы.

– А я тогда что могу сделать? – развёл руками Халк на очередной взгляд своего чудовища.

Тот рыкнул и мотнул головой в сторону стены. Халк проследил за взглядом и увидел навесной ящик.

– Это?

Элитник довольно заурчал.

Шкаф оказался заперт, но для новой конечности Халка это проблем не составило. Он подцепил когтями край дверцы и отодрал её вместе с петлями. Внутри оказались ключи. Они висели парами на подписанных крючках. Рейдер выбрал нужные и вернулся к первой клетке.

– Он меня не сожрёт? – с опаской поинтересовался Халк, не торопясь приближаться.

Элитник утробно заурчал в ответ, а рубер вытянул лапы в стальных кандалах и демонстративно отвернулся. Всё это напоминало шизофренический бред, но более очевидного ответа не требовалось. Халк отомкнул замок, снял оковы и перешёл к следующему пленнику. Кусача освободили тем же макаром.

Теперь бежать.

Они вернулись в лабораторию, вышли на полигон. Элитник сразу метнулся к клеткам и взревел, яростно ударив по изогнутым прутьям – тела заражённых, видневшиеся под слоем строительного мусора, не подавали признаков жизни. То ли от обстрела погибли, то ли местные успели их ликвидировать. Халк напрягся, но гигантский монстр уже справился с гневом и возвратился на своё место.

За следующей дверью выход, но когда Халк повернул налево, элитник придержал его и подтолкнул вперёд.

– Сюда?

Утвердительное урчание.

– Но зачем?

На этот вопрос ответа ждать не стоило, но долг платежом красен, и Халк не стал возражать. Сюда так сюда, а зачем – там посмотрим. Рейдер распахнул двери и едва увернулся от атаки заражённого. Какой-то спидер решил оправдать своё название и кинулся на человека. Халк влепил ему кулаком, тот отлетел, но следом уже лезли новые. Из зелёной шкалы.

– Да что за подстава! – выкрикнул Халк, не успевая отмахиваться.

Пустыши для него не проблема, но тут их столько, что массой задавят. Но оказалось, подставы не было. В дверь протиснулся элитник, и запал у «зелёных» иссяк. А самых непонятливых успокоили удары его чудовищных лап. Уже навсегда.

Замысел его элитного спутника стал прорисовываться. Он хотел освободить заражённых из плена. Не всех, только разумных, на глупую зелень ему наплевать. И тем не менее монстр оказался человечнее иных людей.

Халк открыл электронным ключом следующую дверь и, пока элитник ломал клетки, мазнул картой по контроллеру последнего запора и отошёл от греха. Хрен его знает, кто там сидит, не разберётся какой-нибудь рубер в ситуации, голову назад не приставишь. Так что пусть они сами. Без него.

* * *

Ответный огонь уже давно прекратился, но пушки бронепоезда продолжали стрелять, словно соревновались в желании сравнять элеватор с землёй.

– Центральная башня, – вдруг крикнул Механик, заметив движение.

– Вижу! – отозвался Бекон и прилип к оптике прицела. – Эт-то что ещё за невидаль?

На самом верху щербатой стены мелькнула тень и замерла на секунду, позволяя себя разглядеть. Длинное хищное тело в бляшках биологической брони, шипастый череп с мощными челюстями, вытянутая зубастая морда, перепачканная свежей кровью. Тварь уродливая и жуткая до предела, но она оставляла впечатление породистости. И какой-то холёности, что ли… Такие Бекону раньше не попадались.

– И нехрен начинать, – буркнул он и активировал малую пушку.

Орудие загрохотало в автоматическом режиме, присоединилось второе, но скорострельности не хватило. Тварь двигалась так стремительно, что казалось, пропадала в одном месте и тут же появлялась в другом. Она пробежала по отвесной стене, опережая разрывы снарядов, спрыгнула на землю и пропала в зарослях. Только ветки кустов несколько раз колыхнулись в направлении Пекла.

– Отставить огонь! – рявкнул Бекон. Но им руководило не желание сэкономить снаряды. На фоне разбитых ворот показался Халк и побежал к ним. Почему-то абсолютно голый. И левая рука разительно выделялась на фоне белой кожи.

– Слава тебе яйца! Живой, – с облегчением улыбнулся «Ангел», но тут же сосредоточился и закрутил колесо наводки.

За спиной товарища появились заражённые и стали его нагонять. Стрелять из такой позиции не вариант, слишком опасно. Зацепят. Но и делать что-то надо, иначе его просто сожрут.

– Халк, в сторону! – крикнул рейдер, понимая, что тот его не услышит.

Но Халк услышал, по крайней мере, так показалось. Только сделал всё с точностью до наоборот. Вместо того чтобы сигануть в сторону и освободить траекторию огня, он сместился в центр, прикрыв собой монстров, и начал размахивать руками.

– Что он творит! Сожрут ведь!

– Что там? – На крики из пультовой прибежал Монгол.

– Халк. Убегает от заражённых высокого уровня.

– Дай! – Капитан оттолкнул рейдера, приник к окулярам и тотчас же схватился за рацию. – Голый, разберись.

– Уже еду.

– Похоже, не убегает, – высказал предположение капитан. – Наоборот, возглавляет.

Бекон хлопнул себя ладонью по лбу. Уж он-то должен был первым догадаться.

Вскоре версия капитана подтвердилась. В прицел было видно, как подъехал «Кайман», в люк высунулся Голый и перекинулся с товарищем несколькими фразами. Потом наклонился к плечу, и в рации послышался его голос.

– Нормально всё. Не стреляйте. Халк завёл себе домашних животных.

* * *

– Всё, сворачиваемся! – Монгол перевёл вагон в транспортный режим, дождался втягивания опор и взялся за рацию. – Антон, разворачивайся, как раз успеешь, пока ребята подъедут.

– Хорошо.

Бронепоезд лязгнул сцепками и пришёл в движение, но вдруг резко встал, словно кто-то стоп-кран выдернул.

– Что за чёрт! – ругнулся капитан и снова отжал тангенту. – Антон, что там у тебя? Заснул?

Но тот не ответил.

Повторять вызов Монгол не стал. Тут быстрее добежать, чем докричаться. Капитан заскочил в рубку машиниста и понял, что ошибся. Атомит не заснул. Он лежал рядом с панелью, вцепившись в рукоять тормоза. Без сознания.

– Механ, подойди. Бекон, тащи медичку, – рявкнул Монгол в рацию и бросился к Антону.

Но тот никак не приходил в чувство. Даже Ната не смогла помочь. Да и чем она поможет? Из подручных средств один нашатырь. Атомита перенесли в лазарет, там и оставили. Главное, чтобы до Перевалка дотянул, а там Эскулап. Разберётся.

Эпилог

Чужие отряды заметили ещё на подходе, но сделать ничего не успели. Врагов было много, и действовали они профессионально, быстро обложив посёлок со всех сторон. И время, подлюки, выбрали правильное – в Перевалке треть личного состава не набралась бы. Да и боеприпасов к тяжёлым стволам на полчаса активного боя.

Майор с Колуном сидели на КПП, грустили и ждали парламентёров. Противник предложил сначала поговорить.

К воротам подъехал заряженный по полной «Тигр» и чёрный холёный «Гелик», судя по всему, бронированный. Из джипа вылез грузный дядёк в новеньком, не обмятом ещё камуфляже, и трое его охранников. Дядёк пыжился, изображая из себя крутого вояку, но даже издали было видно, что воин из него оловянный. А вот чувак из бронемашины и без лишних движений внушал чувство опасности.

– От Монгола никаких вестей? – уточнил у безопасника Майор.

Тот молча покачал головой.

– Тогда пойду встречать гостей. Узнаю, чего хотят. Ты здесь будь. Подстрахуешь.

Хозяин Перевалка встал, жестом остановил Колуна, собравшегося следом, и вышел на улицу.

Впрочем, чего хотели гости, догадаться несложно. Бабла. Чего ж ещё. Сложнее представить, как они вообще на это решились. Но вопрос скорее риторический. В Улье всякое может быть. По-хорошему сжечь бы к хренам переговорщиков вместе с машинами, но проблему-то это не решит.

– Ну? – У Майора не было желания тренироваться в дипломатии.

Вперёд выступил мужик из «Гелика».

– Меня зовут Мыло, и я делегат от трёх стабов. Это командующий объединёнными силами, Горюн, – представился он, но Майор его оборвал:

– Мне ваши имена в хрен не упёрлись, разве что узнать, кого придушить. Короче давай. Вы чё сюда припёрлись?

Мужик стушевался. Он, похоже, как-то по-другому представлял себе разговор и рассчитывал на больший пиетет со стороны главы осаждённого стаба. Но речь была заготовлена заранее и положение обязывало, поэтому он всё же закончил:

– Мы считаем, что добычу с орды следует разделить между всеми посёлками, оказавшимися под угрозой удара. И я уполномочен предложить вам добровольно поделиться незаконно присвоенными богатствами, – скороговоркой выпалил Мыло и уставился на собеседника.

– Мужик, ты дурак? Или белены объелся? Давай вали отсюда по-быстрому, тогда сочтём ваш визит за досадное недоразумение. – Майор гнул свою линию в надежде избежать кровопролития.

Дядёк покраснел, но прежде чем нашёлся с ответом, его отодвинул в сторону «опасный».

– Майор, давай я объясню, – начал он без лишних предисловий. – Вон там, километрах в десяти, стоит батарея «Тюльпанов». Не тебе объяснять, что они могут.

Майор едва удержался, чтобы не обернуться, а собеседник между тем продолжал:

– За тем лесочком, – Горюн показал, за каким именно, – маневренная группа до полуроты. А вон за тем – батарея «Градов». Все подъезды контролируют мои люди, и ты же понимаешь, что я всего не рассказываю.

Майор понимал. Чтобы так раскрывать карты до боя, нужно быть очень уверенным в себе. Ну или несколько козырей иметь в рукаве. Но в любом случае ситуация для Перевалка печальная. Они пободаются, конечно, но… Майор глянул на один лесочек, на другой, бросил взгляд в сторону предполагаемой дислокации дальнобойных миномётов и посмотрел на «опасного».

– Предложения?

– Давай, Майор, не будем понапрасну гробить парней и ты сдашься на милость победителя. Я знаю, что с боекомплектом у тебя не особо.

Майор невесело усмехнулся. Так-то Горюн всё правильно говорит, но сдаваться без боя он не приучен.

– Дашь срок подумать? – спросил хозяин Перевалка, больше для того, чтобы потянуть время.

– Нет, – покачал головой оппонент, раскусив его замысел. – Но могу тебе облегчить задачу.

Вражеский командир отжал тангенту своей рации.

– Цветник – Горюну.

– В канале.

– Пройдись-ка разок по краешку, помоги Майору принять решение. Не отключайся.

– Сделаем.

Майор скрипнул зубами от бессильной ярости. Он кожей ощущал, как абонент на том конце глумливо лыбится, но сделать ничего не мог. Сейчас они дадут залп, и хорошо если по краешку. Он скривился в ожидании команды «Огонь», но вместо этого в эфир ворвались крики и заполошные автоматные очереди.

– Горюн…

Командир батареи хотел что-то сказать, но не успел. Его голос захлебнулся хлюпающим бульканьем.

– Цветник. Цветник!

С вражеского командира слетело ленивое превосходство, его сменила встревоженная озабоченность. Очевидно, и он не знал, что происходит на другом конце. Но что бы там ни случилось, тангента в руке артиллериста осталась зажатой. И это вскоре многое объяснило.

– Монгол – Халку, – послышался в рации Горюна новый голос. – Я тут какие-то пушки захватил, судя по всему, дальнобойные.

– Молодец. В посёлке пригодятся. Охраняй пока. И чудищ своих придержи, если не хочешь, чтобы их перебили.

– Это ещё кто кого, – хохотнул Халк и отбился.

Пришла очередь улыбаться Майору. Он пока многого не понимал, но одно стало ясно. Монгол объявился, хоть и самым неожиданным образом. А тот уже и сам опознался по ближней связи.

– Монгол – Майору. Работаю по скоплению вражеской техники. По результатам доложу.

Тут же громыхнул отдалённый залп, в воздухе прожужжали снаряды, и земля дрогнула от мощных разрывов. Грохнуло ещё сильнее, и за вторым лесочком вспухло дымное облако.

– Что там у тебя, говоришь? «Грады»? Похоже, сдетонировал боекомплект, – предположил Майор, еле сдерживая ликование.

Радоваться было чему. Если у Горюна и остались козыри, то мелкие, а Майору только что выпал с раздачи туз. Монгол смог притащить бронепоезд. И пусть он ещё не показался, но огневую мощь уже явил. И этого оказалось достаточно.

Колун тем временем разобрался в ситуации, и гостей взяли под прицел бойцы ОБР.

– Пожалуй, ты прав, Горюн, не будем зря гробить парней, – пытливо посмотрел на оппонента Майор. – Или как?

Тот молча развёл руками и двумя пальцами вытащил пистолет из кобуры. Проигрывать он умел.

* * *

Бронепоезд оставили за периметром, потому что больше парковать эту махину было негде. Предстояло ещё много дел: подобрать экипаж, обучить расчёты, да и рельсы не мешало бы проложить. Но это всё позже, а пока Эскулап в сопровождении Наты пользовал раненых. Команда бронепоезда в полном составе ждала у дверей лазарета.

– Так, лейтенант, вы здоровы. Можете приступать к службе, – выдал первое заключение поселковый целитель.

Другой бы обрадовался, но Кипа поник головой и даже не поблагодарил знахаря за экспресс-лечение. Ладно, хоть не спорил, уже достижение. А Эскулап принялся за Путёвого.

– Вам, молодой человек, придётся полежать несколько деньков, – сказал он минут через пять. – Переломы я зарастил, но необходимо набраться сил.

– Спасибо вам, доктор. Я думал, что несколько месяцев проваляюсь, – засиял молодой «Ангел», не знакомый ещё с особенностями медицины в Стиксе.

– Ну что вы, не стоит благодарности, – улыбнулся ему Эскулап и подсел к Вороту. – Нуте-с, что тут у нас?

Здесь процедуры заняли больше времени, но и случай был тяжелее. Зато, когда всё закончилось, на щёки рейдера вернулся здоровый румянец, а на губы – улыбка.

– Я могу идти, доктор? – пошутил Ворот.

– Экий вы быстрый, батенька, – усмехнулся Эскулап. – Я бы рекомендовал вам ещё полежать, но да, при крайней необходимости можете. А здесь у нас что?

– Атомит это, – объяснила Ната. – Он на обратном пути сознание потерял и до сих пор в себя не приходит. Пульс, давление в норме, зрачки на свет реагируют. Даже не знаю, что с ним случилось.

– Вы медик? – Эскулап больше утверждал, чем спрашивал.

– Да, – кивнула девушка.

– Если надумаете, возьму вас к себе. В штат.

– Спасибо.

Но Эскулап её уже не слушал, склонился над пациентом и замолчал. В этот раз надолго. Что именно он делал, можно было только догадываться, но когда закончил обследование, его лицо посерьёзнело.

– Что с ним, доктор? – не утерпел Монгол.

– Ну что я могу вам сказать, плохой он. Вашему атомиту для поддержания жизнедеятельности нужен живец на рад-споранах. Какое-то время он с моей помощью протянет, но я даже затрудняюсь сказать, как долго.

– И что, ничего нельзя сделать?

– К сожалению, я тут бессилен. Ракшас бы мог, но где его искать?

Как где? В Пекле.

Монгол колебался недолго, вернее, вовсе не колебался.

– Я найду, – сказал он уверенным голосом.

И это капитан не просто на поиски вызвался, он обещал. Считай, почти уже сделал. И двигала им вовсе не жажда приключений. Этому тщедушному пареньку, лежащему сейчас без сознания, слишком много людей обязаны жизнью. И он заслуживает как минимум уважения и простой человеческой благодарности. Так что да, Монгол отправится в Пекло, найдёт там Ракшаса и приведёт в Перевалок. Чего бы ему это ни стоило.

– Я с тобой, – тут же поддержал его Халк, хотя у него была иная мотивация. – С другом повидаюсь и своих чудищ определю. Да и к Франту у меня незакрытый счётец есть. Он ведь в Пекло сбежал, Бекон.

– Тогда и я с вами, – громыхнул Бекон и добавил чуть громче: – Поедем в Пекло, а Ворот?

– Должен же за тобой кто-то присматривать, – послышался голос из лазарета.

* * *

Рейдеры, они и называются рейдерами, что их носит там, куда чёрт рога не суёт. И движет ими не дурная блажь, не жажда приключений или наживы. У них образ жизни такой, иначе они не могут…

Дмитрий Султанов Дальний оплот Империи

© Дмитрий Султанов, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Пролог

– Адмирал, сэр… «Миссия Мира» уничтожена, – несколько растерянно произнес молодой офицер, читая срочное донесение с информационного планшета в руках. Слегка потухший взгляд словно искал поддержки в своем командире. – Им не дали даже вступить в контакт, сразу же открыв огонь… Наблюдатели также уничтожены – только и успели, что передать данные.

– Кто бы сомневался, – зло произнес седовласый коротко стриженный мужчина, откидываясь в своем кресле и уходя в свои мысли, – эти кретины так ничего и не поняли… Выйди, – отрывисто бросил своему помощнику адмирал, даже не пытаясь приободрить того. Спустя пару секунд он снова склонился над своим рабочим столом – нужно работать. Коротким движением кисти вся плоскость из деревянной поверхности превращается в огромный сенсорный экран, выводя информацию, с которой и работал Фрогрант ранее. Надежды на план этих недоумков у адмирала никогда не было.

– Буду за дверью, сэр, – коротко кивнул офицер, спешно покидая кабинет своего руководителя. Адмирал не терпел и тени неподчинения, а особенно в моменты, когда он непосредственно занимался разработкой планов. Тем более когда от этого самого плана столько зависело…

Уже закрыв за собой перегородку, Виктор замер на несколько секунд, приходя в себя от полученной новости. Выдохнув, он что есть силы сцепил зубы, злясь на свою слабость. Нет, если адмирал не теряет духа, значит, и его помощнику стоит держать высокую марку. Офицеру всегда импонировал железный стержень у адмирала, не позволяющий никаким обстоятельствам сломить его. Виктор изо всех сил пытался стать похожим на него, каждый раз коря себя за проявление ненужных в сложные моменты эмоций.

Стоящие рядом солдаты охраны еле заметно переглянулись, и один из них после небольшой паузы все же решился уточнить:

– Что-то хорошее, сэр? Как «Миссия»? – с надеждой произнес ближайший, слегка поправляя удерживаемую в руках короткую ручную пушку. Одетый в новейшую полную боевую броню со встроенным экзоскелетом, он возвышался почти до самого потолка. Темно-серого цвета, она полностью закрывала тело несколькими слоями разнородного материала, позволяя пережить даже выстрел из легкого гранатомета в упор, причем вплоть до кумулятивных снарядов. Весом за четыреста килограммов, она превращала бойца в ходячий танк, более мобильный и менее заметный. Вот только в данный момент даже эта технология была абсолютно бесполезна. Врагу было плевать на всю потенциальную мощь таких пехотинцев.

– Уничтожена, – хмуро ответил Виктор, все же решив ответить на заданный вопрос. – Вы на посту, прекратить неуставные разговоры!

– Есть, сэр. Просим прощения, сэр, – тут же поспешили среагировать оба бойца, снова застыв как изваяния. Удовлетворенно кивнув, офицер поспешил сесть за расположенный возле входа стол, сразу же выводя какую-то информацию на панель. Мысли же его устремились совсем в другом направлении – куда-то в сторону, прямо в стену, за которой через множество перегородок располагался бескрайний черный космос. Где-то там, далеко от космической станции, на которой они сейчас находились, вертелась такая родная голубая планета вместе с его семьей и миллиардами других людей. Прямо сейчас все они были под смертельной угрозой – неудавшаяся попытка договориться только усугубляла всю тяжесть ситуации. Нет, Виктор прекрасно понимал переживания двух солдат, но никакой паники допустить нельзя. Флот остался единственной оставшейся преградой, и ему очень хотелось надеяться, что адмирал Фрогрант сможет воспользоваться всей его мощью в полной мере для защиты, как оказалось, такого уязвимого человечества.

Сам же руководитель космических сил снова и снова перечитывал все имеющиеся данные о противнике, пытаясь найти то самое необходимое решение, которое могло спасти Землю. Пока стоящих идей не было. Впрочем, не он единственный искал выход из текущей ситуации, но именно к нему стекались все аналитические выкладки, безумные теории и возможные предложения. Адмирал, словно губка, быстро впитывал все, мгновенно обрабатывая и выхватывая главное в поисках крупиц драгоценной информации, полностью не доверяя в этом деле даже собственному штабу специалистов.

Помассировав виски, словно это могло помочь мозгу работать лучше, адмирал попросил крепкого кофе у своего помощника. Через две минуты, удерживая металлическую кружку, он рассеянным взглядом рассматривал свой кабинет, пытаясь хоть немного отвлечься от проблемы, дав своему разуму самостоятельно найти решение. Во рту все еще ощущалось кислое послевкусие его любимого напитка, так хорошо помогающего адмиралу сконцентрироваться.

Обшитые светлым деревом металлические стены призваны были придать уюта и комфорта обладателю кабинета, но на самом деле только раздражали привыкшего к максимальной простоте Фрогранта. Расположенный слева от входа шкаф практически на всю ширину кабинета отлично прикрывал их от глаз сидевшего в своем кресле адмирала. Заполненный коллекционными печатными изданиями о военной тактике и стратегии, он был особой гордостью Самуэля, начавшего собирать их еще с подросткового возраста. Потомственный офицер, он не мыслил другой судьбы кроме как на службе и всегда предпочитал практичность и рационализм. Возможно, именно такая преданность делу в итоге и привела его на пост адмирала всего Объединенного флота Земли. Вот только как бы он не стал последним на своем месте…

Взгляд Фрогранта невольно скользнул на гигантский герб, нанесенный на всю стену слева от его рабочего стола. Огромный треугольный щит с заметными шипами в каждом из своих углов, кончики которых были еле заметно обагрены красным. Прямо в центре был нанесен легко узнаваемый контур родной планеты со всеми материками. Расположенное вокруг него множество небольших кругов, в каждом из которых находился герб отдельной страны, были демонстративно скреплены золотой цепью, словно показывая нерушимый союз землян. Причем он в свое время был достигнут изрядной кровью и чуть не закончился ядерной войной, но, к счастью, люди удержались от этого шага, наоборот, укрепив отношения. Что в свою очередь запечатлелось на гербе – культурно разные, но тем не менее единые.

– Забавно, – негромко произнес себе под нос Самуэль, – такая идея союза здесь, но в реальности все как обычно… – Действительно, как только прозвучали первые известия о пропажи связи с дальними колониями, часть стран начали винить друг друга, пытаясь под шумок протянуть необходимые для себя геополитические решения на Объединенном Совете Наций. Уже после исчезновения разведывательных кораблей флота начало нарастать напряжение, но даже так некоторые лица в Совете не успокаивались. Особенно старались популисты, пытаясь под благовидными лозунгами дорваться до кормушки получше.

Вся эта свора только раздражала Фрогранта, не видевшего ничего хорошего в таком количестве бессмысленных разговоров при отсутствии каких-либо реальных действий. Тем более это так резко противоречило его собственной привычке единолично принимать стратегические решения, опираясь на массив данных, и в случае необходимости делегировать такие же полномочия на более простые ситуации. Фрогрант, словно паук, создавал сеть управления, и он точно знал, что происходит даже на самом дальнем конце паутины. Это позволило полностью подчинить себе такую огромную структуру, как флот, но такое единовластие привело к конфликтам с членами Совета, не готовыми мириться с монополией на такую огромную силу.

Сам адмирал признавал свою несколько жесткую и догматичную позицию по централизации власти, но как всякий военный он привык, что всегда должно быть одно лицо, отдающее приказы. А уж в боевых действиях любые обсуждения и вовсе губительны. Так что ему всегда хотелось уменьшить количество чинов в Совете, в идеале до одного. Вот только и в этой позиции были слабые стороны – диктатура могла привести к еще более худшей ситуации. Из-за всего этого, несмотря на глухое раздражение, Фрогрант ничего не предпринимал, не пытаясь лезть в дела Совета. Ситуация же с пропажей связи с колониями все усугублялась.

Через месяц стало ясно, что виноват в этом неизвестный вид, причем агрессивный. Но, несмотря на это, сразу десяток разных общественных организаций начали кричать по всем СМИ, что необходимо вступить в диалог с пришельцами, что это проблемы коммуникации и взаимопонимания, а не объявление войны. Некоторые особенно нацеленные на популизм политики пошли на поводу у них, каким-то чудом договорившись об организации «Миссии Мира» – исследовательском корабле с сотнями ученых и разных чинов на борту, которые должны были попытаться войти в контакт с чужими. Конечно, они не забыли и о десятках представителей разных информационных порталов – упускать рейтинг никто не хотел. Благо хоть согласование списков участников и организации экспедиции заняло несколько недель, и Фрогранту при поддержке нескольких вменяемых членов Совета удалось протянуть несколько критично важных решений, которые могли дать время человечеству, если что-то пойдет не так.

Разработанная пять десятков лет назад технология гиперпрыжка, позволяющая, используя уже существующие туннели в гиперпространстве, быстро преодолевать огромные расстояния, дала возможность людям создать множество небольших колоний в космосе. Но ввиду дороговизны транспортировки и перемещений, массовой экспансии не произошло. Все еще девяносто восемь процентов людей жило на Земле, а остальные два размазались по небольшим полуавтономным поселениям в разных уголках вселенной, сосредоточенно добывая ценные ресурсы, которых было слишком мало в родной Солнечной системе. Именно такая рассредоточенность, по мнению Самуэля, и способствовала получению столько критичного в данный момент времени.

Даже если чужие и перемещались по тем же самым туннелям в гиперпространстве, они явно пока не знали, где именно находился центр землян. Ведь далеко не в каждой системе были расположены эти колонии, что и создавало множество вариантов для чужих, из которых они не сразу могли найти нужный. И именно с этим была связана одна из идей Фрограна, на которую каким-то чудом удалось получить согласие большей части членов Совета, растерянно пытавшихся понять, что же делать. Тут адмирал сыграл на том, что взял ответственность на себя, предложив готовое решение. Все рукотворные объекты вокруг Земли на расстоянии пяти прыжков были полностью убраны, а где это не получалось – уничтожены флотом, не оставляя возможных следов для пришельцев. Несколько крупнейших корпораций взвыло от якобы произвола, но им пообещали компенсировать ущерб. Впрочем, они не особо и возражали, скорее, изображали недовольство, попутно втихую сливая неликвидные объекты за баснословные суммы. Конкурентная борьба больших игроков иной раз была жестче и грязнее, чем открытые войны, так что люди там были далеко не глупые и вполне понимали возможные последствия, вот только своего упускать им не хотелось.

Параллельно с этими манипуляциями начал готовиться резервный флот для отступления. Множество транспортных кораблей и гражданских лайнеров наспех переделывались под массовую перевозку людей и всего необходимого на всякий случай. Они явно не могли вывезти даже одного процента населения Земли, но так все равно появлялся дополнительный шанс на выживание человечества как вида. Несмотря на то что последние манипуляции пытались скрыть как могли, глобальная сеть быстро разнесла информацию по всей поверхности планеты, и уже перед самым контактом «Миссии Мира» не было такого места, где никто не знал о пришельцах.

Люди реагировали по-разному: кто-то бросался во все тяжкие, решая, что наступил апокалипсис и если умирать, то с весельем. Кто-то не обращал внимания, видя в этом просто информационный повод для сбора больших налогов и еще большего контроля над населением. Некоторые, наоборот, активно записывались во флот, а другие пытались всеми силами попасть на «корабли спасения», как быстро их прозвали в народе. Но сам Фрогрант мало следил за этим, больше сосредоточившись на выработке максимально эффективных решений в текущей сложной ситуации. Пока выходило откровенно плохо.

Неизвестный враг слишком быстро, буквально с показательной легкостью, уничтожал боевые и разведывательные корабли, не давая им собрать вообще никакой информации. Отсутствие данных не только по количеству сил, но и по вооружению, скорости и другим возможностям противника не давало что-то полноценно спланировать. Крупицы данных приходилось собирать из косвенных источников, больше полагаясь на домыслы и чутье, что очень не любил расчетливый адмирал.

– Значит, нужно создать такие условия, где враг никоим образом не сможет помешать достичь цели, невзирая на свои превосходящие силы или технологии, – задумчиво проговорил Самуэль, оглядывая ряды своих книг. Снова склонившись над картой систем, он начал более детально изучать возможные направления удара врага. В голове потихоньку начала созревать несуразно дикая, но с определенной долей вероятности реальная идея.

– Виктор, найди мне контакт главы ученой группы, которая год назад нам представляла свой проект убийцы звезд. Имени не помню.

– Максим Добродов, – тут же откликнулся офицер через встроенный в стол коммуникатор. – Запускаю поиск его местоположения. Прикажете его доставить прямо на станцию, сэр?

Адмирала всегда поражала фотографическая память Виктора, которая вкупе со способностями быстро обрабатывать информацию превращала его в отличного помощника. Ему только не хватало толики решительности и банального боевого опыта, чтобы стать еще и отличным офицером флота. Правда, последнего наверняка скоро будет даже в избытке.

– Максимум через сутки он со своим проектом, подготовленной командой и всеми наработками должен быть здесь, – твердо произнес Фрогрант, наспех просматривая краткий анализ годовалой давности, который ему готовил тогда Виктор на основе доклада ученого. У Земли, возможно, появился небольшой шанс, но нельзя откидывать и другие варианты. Человечество просто обязано было воспользоваться всем, чтобы выжить – сражаться, убежать, договориться. Цена слишком высока, чтобы останавливаться на одном варианте. Склонившийся над панелью адмирал в очередной раз с головой ушел в работу, поглощая чашки ароматного кофе одну за другой.

Двенадцать дней пролетели практически незаметно. Адмирал и весь его лично отобранный штаб, который он подключил для окончательной проработки всех идей, практически не спали. Буквально на второй день кофе был заменен специальными стимуляторами, пусть и гробившими здоровье, но дававшими возможность сознанию выдерживать огромные нагрузки от постоянной концентрации. Параллельно весь боевой флот сосредоточивался в одном кулаке, готовый дать последний бой. Из докладов стало ясно, что враги перемещаются одной группой, и только так можно было попытаться что-то противопоставить их неизвестным, но явно превосходящим возможностям.

В это же время Землю окончательно захлестнула паника, погребая планету с головой. Многочисленное дезертирство из военных частей, беззаконие. Внутренние войска пытались сдержать этот хаос, но тщетно. Большинство высших чинов успешно нашли для себя места во «флоте спасения», и ни о каком тщательном отборе речи уже не шло. Адмирал четко понимал, что даже если Земля выживет, последствия этих дней будут преодолеваться еще очень долго. Но это пока его мало заботило – вначале нужно остановить врага…

– Вольно, доклад, – коротко бросил Фрогрант, стремительно влетая на мостик линкора. Будучи построенным совсем недавно – всего пять лет назад, корабль был не только флагманом флота, но и самой современной боевой единицей человечества. Громадный линкор обладал экипажем в три сотни человек и мог нести на борту еще сотню других специалистов, что с учетом военного назначения корабля было внушительным числом. Все же большая часть пространства была занята броней, орудийными установками, топливом и боезапасом. В то же время круизные лайнеры могли брать на борт на порядок больше, но, несмотря на всю роскошь внутри, стоили в сотню раз дешевле.

– Сэр, все системы в норме, через полчаса выходим из гипера, далее по плану, – быстро отчитался капитан корабля, сидевший зафиксированный ремнями за центральной консолью, куда стекалась краткая сводка всей информации от других операторов. Остальные специалисты контролировали каждый показатель, отслеживая малейшие изменения. Напряжение, исходящее от всех присутствующих, ощущалось чуть ли не физически, но это не удивительно. На кону стояло многое, причем предстоящее сражение будет, по сути, первым массовым космическим сражением не только для флота, но и для землян в принципе.

– Хорошо, – кивнул зависший в воздухе истуканом адмирал, заведя руки за спину. Невесомость никоим образом не мешала ему. Впрочем, как и легкий белоснежный скафандр с раскрытым шлемом, который был обязательной экипировкой во время боевых операций. Небольшие нашивки на груди показывали его статус, но в остальном он не отличался от остальной команды. Полностью уйдя в свои мысли, адмирал невидящим взором смотрел нацентральный экран, который должен показывать окружающее пространство, но пока был выключен. Никто из экипажа не решился тревожить Фрогранта, сведя исходящий шум до минимума. В рубке линкора воцарилась тишина, которую нарушили только через полчаса. Искажающая волна, прошедшая по всему окружающему пространству, просигнализировала, что они почти прибыли.

– Выход из гипера, – подал голос один из операторов, дублируя вслух информацию по заведенной традиции.

– Восстанавливаю связь с остальными кораблями, – тут же подключился связист, разворачивая системы коммуникации, обычно спрятанные в гиперпрыжке из-за того, что никакие сигналы в этом пространстве не проходили.

– Запуск двигателей, увожу линкор с траектории выхода остальных…

– Запускаю диагностику всех систем… – Когда дошло до привычной работы, весь экипаж словно включился, выкидывая наконец тревожные мысли из головы и сосредоточившись на своем деле. Адмирал же смотрел на центральный экран, куда была выведена графическая карта пространства, где им предстояло встретить неизвестного врага. Две звезды, пятерка планет, одна из которых обладала астероидными кольцами. И две точки входа в гипертуннели, расположенные на противоположных сторонах системы.

– Максим, вы готовы? – спросил Самуэль, связываясь через наручный коммуникатор с ученым. Выводимое на экране браслета изображение вечно растрепанного молодого человека показывало сильное возбуждение оного. Русая борода, вечно торчащая в разные стороны, общая помятость, но при этом и яркий огонь в глазах вкупе с жаждой познания. Этот тридцатилетний ученый был невероятным гением, ставящим науку превыше всего, даже себя. Даже сейчас он все происходящее рассматривал скорее как захватывающий эксперимент, который нужно успешно провести, откидывая все мысли о возможных последствиях неудачи.

– Конечно, адмирал. Моя команда уже готова начать. Очень скоро этот белый карлик присосется ко второй звезде, и через цепочку точечных ударов мы ему поможем воспламениться. Расчеты по взрывам закончены, так что сможем все запустить по команде. Все же идея об использовании… – со стороны ученого снова полился словесный поток объяснений о том, как именно он заставит весь процесс работать. Фрогрант, еще при первой встрече пытавшийся осознать, как именно можно взорвать звезду, в итоге все равно запутался в многочисленных малопонятных терминах и процессах. Главное, что он уяснил, было то, что Максим смог смоделировать это только в системах с двойными звездами, а значит, Солнцу ничего не грозит. В свое время именно это было основной причиной против любого эксперимента, несмотря на важность для науки. Как повлияет уничтожение сверхновой на окружающее пространство, гипертуннели и многое другое, никому не хотелось проверять в реальности. Но сейчас это могло пригодиться. Именно поэтому Самуэль и выбрал эту систему, подходящую по критериям и в то же время ведущую через сеть гипертуннелей к Земле. Заманить сюда врагов удалось не сразу, но ценой почти десятка кораблей вроде как получилось.

– Приступай, – прервал поток слов Фрогрант, после чего просто выключил связь. План уже отрепетирован в деталях, и мусолить одно и то же он не видел никакого смысла. Стартовавший в сторону звезд небольшой корабль, отсоединившийся от линкора, возник точкой на экране пространства. Там же из гипера все продолжали выходить остальные силы землян. Всего тридцать четыре боевых корабля, но каждый из них обладал внушительной боевой мощью. Многослойная броня из разных материалов и сложная система автоматической обороны… Десятки пусковых портов для термоядерных ракет с технологией мерцания. Последнее позволяло использовать эффект гиперпространства, заставляя объекты периодично уходить в него, мгновенно преодолевая гигантские расстояния. Такие ракеты могли достичь противоположной части системы всего за пару-тройку минут, когда самим кораблям понадобилось бы несколько часов. Жаль, что живые организмы не могли выжить в гиперпространстве помимо туннелей. Или по крайней мере пока ученые не знали, каким образом защитить их.

Другого оружия на кораблях не было. Лазерные волны слишком сильно рассеивались, и текущие технологии не позволяли их полноценно использовать. К тому же дистагция поражения была смехотворной для космических сражений. Обычные пушки скорее использовались в системе обороны, но уж слишком долго будет лететь снаряд к своей цели. Ракеты были признаны более удачным решением, тем более когда таких смертоносных «подарков» можно было отправить пару сотен одновременно. Все же три линкора, четырнадцать крейсеров и семнадцать эсминцев были не шуткой. Причем реально различия между классами были только в толщине брони, длительности автономности и количестве установок, но каждый из них сейчас нес десятки таких ракет, обладая схожей поражающей мощью.

Еще десять крейсеров были отправлены с «флотом спасения», как охранное сопровождение. Последний должен был стартовать, как только адмирал вступит в бой. Ввиду задержки в получении сигнала, в случае удачного окончания сражения Фрогрант отправит повторенное сообщение, чтобы флот мог развернуться назад. Если же нет, то сотни кораблей будут безостановочно прыгать вперед, уходя как можно дальше – к одной из далеких потенциально пригодных для жизни планет. Пары сотен прыжков должно быть достаточно, чтобы человечество бесповоротно затерялось в космосе, навсегда скрывшись от этих агрессивных чужаков. Правда, после этого найти землян также будет практически невозможно и для оставшихся на родной планете.

Фрогрант, с одной стороны, понимал их, но с другой – что-то внутри то и дело называло это трусостью и откровенным бегством. Десять боевых кораблей могли неплохо помочь в предстоящем бою, а брошенные миллиарды жителей вряд ли так просто забудут это от своих лидеров. Если, конечно, выживут…

– Фиксирую выход из второго гипертуннеля неизвестных объектов. Предположительно вражеские… – произнес один из операторов, а спустя секунду информация появилась на центральном экране. Из расположенного за двумя звездами и планетой гипертуннеля посыпались противники. Один, два, три… На пятьдесят седьмой отметке гиперпространство успокоилось. Точки противника зависли на десяток секунд, после чего неожиданно быстро образовали странную формацию в виде шара.

– Значит, они все-таки используют ту же технологию перемещения. Хорошо, – скорее для себя произнес Фрогрант, а затем уже обратился к капитану: – Франк, организуй мне связь со всеми кораблями. И начни закидывать врагов сигналами, будто мы пытаемся выйти на контакт, – отдал распоряжение адмирал, глядя на схематическую линию, после пересечения которой стоило открывать огонь.

– Есть, сэр. Организовать общую связь, – продублировал полученный приказ капитан линкора. Пока все готовилось, Самуэль еще раз осматривал выводимое на экран пространство, мысленно пройдясь по достаточно простому плану. Ничего более сложного в условиях отсутствия информации о враге организовать не получилось, но при взгляде на пятьдесят семь отметок у него сейчас возникла легкая надежда, что все не так плохо, ведь расположенный вокруг входа в туннель гиперпространства флот землян был в сотни раз мощнее, чем тот, с которым сталкивались неизвестные до этого. Возможно, их превосходство в силе было обеспечено внезапностью и численным преимуществом, но никак не технологическим. А значит, сейчас был шанс уничтожить врага, остановив его продвижение. На крайний случай оставался скрытый возле звезды, набитый учеными корабль, экипаж которого был готов по команде взорвать звезду. Причем все его члены полностью осознавали, что это дорога в один конец и успеть уйти после детонации будет невозможно. Но на эту миссию брали только добровольцев, готовых пожертвовать собой, и никто из присутствующих вообще не поднимал данный вопрос.

– Готово, сэр, – произнес один из операторов, а Франк подал ему приемник. Адмирал, все же решившийся схватиться за один из поручней возле себя, с кивком забрал его, после чего немедля начал говорить. Фрогрант, нелюбитель громких речей, все же решил, что в данный момент нельзя без этого. Тем более точки врагов неожиданно быстро перемещались в пространстве, превышая возможную скорость землян в разы, а напутствующее слово могло помочь поднять боевой дух, не давая людям отчаяться еще до начала боя.

– Солдаты или скорее даже защитники! Я буду краток. Все мы знаем, почему мы здесь и что именно на кону. Я не уверен, что мы с легкостью победим врага. Я даже не уверен, что мы выживем. Но я уверен, что каждый из нас сделает все возможное, чтобы наша голубая планета продолжала тихо и мирно вращаться вокруг Солнца, зная, что она в полной безопасности. Даже если нам придется отдать последнюю каплю крови, мы просто обязаны не только остановить врага, но и уничтожить, расщепив до молекул, чтобы в дальнейшем никто из них больше и не помышлял угрожать человечеству! Во имя Земли, открыть огонь! – резко закончил Самуэль, покрепче сжимая поручень, словно ожидая, как затрясется от пусков линкор. Не было криков воодушевления или громких фанфар, ничего. Просто каждый из операторов огневых систем с явным наслаждением нажимал подтверждение пуска многочисленных ракет, яростно желая смерти пришельцам. Возможно, не за человечество, а просто за кого-то из родных, но каждый из них искренне хотел убить врага, невзирая ни на что.

Больше двух сотен ракет было выпущено в первом залпе, по четыре на каждую вражескую цель. Корабли противника в ответ только ускорились, больше никак не реагируя. В рубке воцарилась тишина, прерываемая редким дублированием голосом информации с экрана:

– До поражения целей минута сорок. Враг ускорился – двадцать три минуты до подхода к нам…

Стремительно поглощающие пространство ракеты каждую секунду рывком прыгали вперед, резко сокращая расстояние. Противник продолжал игнорировать все действия землян, не меняя формации, не открывая огонь, не выходя на связь. Такое демонстративное бездействие начало беспокоить адмирала, отчего, следуя скорее интуиции, он решился отдать новый приказ, не дожидаясь результатов:

– Новый залп. По десять ракет на первые двадцать целей! – Франк тут же продублировал приказ по связи остальным кораблем, и на экране пространства возникло еще две сотни отметок.

– До поражения целей тридцать секунд. Враг все еще бездействует. – Нарастающее беспокойство не хотело уходить, уж слишком уверенно себя вел противник, несмотря на то что пока все уничтоженные ранее корабли флота не имели таких мощных ракет. Даже откровенно нагло. Настолько превосходят в силе? Рой мыслей вертелся в голове Фрогранта, пока он наблюдал, как сокращалось расстояние между отметками.

– Десять, девять, восемь… Что за?..

Внезапно ускорившиеся корабли врага рассыпались в стороны, создавая эдакую плоскость в пространстве. И почти сразу десятки ракетных отметок начали гаснуть, уничтоженные точечным огнем из неизвестного оружия. Но ракет все же было запущено гораздо больше, и прямо на глазах они начали влетать в точки кораблей противника. Экран, изображающий пространство, никак не мог передать мощь, обрушившуюся на врага, – просто одна отметка соединялась с другой, а где-то там, в космосе, вся технологическая мощь Земли поражала цель. Ракеты, построенные таким образом, чтобы вначале попытаться прорезаться сквозь толщу брони врага, чтобы только затем детонировать, накрыв ядерным взрывом противника. Гигантское локальное термическое воздействие должно было расплавить корпус врага, а лучевое воздействие через проделанную дыру в защите уже накрыть весь экипаж. Это не считая самой ударной волны от столкновения, хоть крайне маломощной из-за окружающего вакуума. Причем таких ракет должно было быть по четыре на каждого врага в первой волне. Вот только ничего из этого в реальности не произошло. Точнее, не дало ожидаемого результата, ведь в срабатывании ракет сомнений не было.

– Есть подтверждение поражения целей? – на всякий случай запросил Фрогрант.

– Да, но цели не остановились, а только ускорились. Пятнадцать минут до нас, – абсолютно растерянным голосом произнес оператор, с откровенным непониманием глядя на свою панель, словно он до сих пор отказывался признать отсутствие результата такого мощного залпа.

– Передать приказ на подрыв звезды, – тут же среагировал Самуэль. – Выпустить весь боезапас по врагу, после чего имитируем заход в гипертуннель. – Отдав приказ, адмирал уже не слушал подтверждение и передачу всех команд. Медленно оттолкнувшись к одному из свободных кресел, он неспешно устроился в нем, зафиксировав себя ремнями. Продолжавший выпускать одну ракету за другой линкор, суетившийся экипаж, начавший разворачивать корабль, – все это проходило мимо него. Все, что он мог, Фрогрант сделал – остальное зависело от ученых. Враг оказался слишком силен, и ничего более мощного у землян просто не было. Странно, что чужаки до сих пор не открыли огонь в ответ, уничтожая только выпущенные ракеты? Слишком недальнобойное оружие?

– Процесс запущен, ориентировочное время взрыва пять минут. До врагов десять минут… Фиксирую пуски снарядов неизвестной мощности на огромной скорости – время подлета тридцать секунд. Цель – все корабли флота.

– Маневр уклонения! – скомандовал Франк, бросив взгляд на безучастного адмирала. – Всем готовится к удару…

Широкое утолщение за затылком развернулось и обхватило голову капитана, через секунду превратившись в шлем. Вслед за ним остальные поспешили сделать то же самое. Звучавший сигнал тревоги был отсечен, а вся коммуникация перешла на внутренние системы связи. Линкор, выдавая максимальную тягу на маневренные двигатели, пытался уйти в сторону от летящего в него сплошного потока снарядов. Преодолевая сопротивление инерции, громадный корабль разворачивался, одновременно смещаясь. То же самое пытались сделать и все остальные корабли флота. Вот только медленно, слишком медленно.

– До попадания пять секунд! Готовьтесь! – успел произнести Франк, а затем мощный удар сотряс линкор, вызвав сразу гору ошибок на экранах. Экипаж дернуло в креслах, но вслед за первым попаданием последовали очередные. Словно гигантский молотобоец начал безостановочно вбивать свою кувалду в корпус, так и линкор страдал от ударов. Невесомость гасила почти все, но жесткие вибрации приходили из самих кресел, будто весь металл корабля, корежась, страдал от невероятной боли.

– Отчет о потерях и повреждениях, – скомандовал Фрогнант, решивший все же напрямую вмешаться. – Линкор направить в сторону гипертуннеля, пробуем сделать прыжок. Прятаться за обломками. Сразу после выхода готовить систему самоуничтожения – попробуем взять на таран и подорвать хотя бы одного, кто попытается выйти из прыжка. Ту же команду остальным…

«Нет, сдаваться рано. Нужно до конца сражаться», – эта отчетливая мысль привела в чувство адмирала, заставив его с силой сжать челюсти.

– Девятнадцать кораблей уничтожено, сэр, – произнес один из операторов, – враг снова открыл огонь. Провожу маневр уклонения…

– Сэр, секторы с двадцать третьего по тридцать пятый уничтожены, выведены из строя пусковые установки с шестой по одиннадцатую. Ремонтная служба с трудом успела остановить детонацию на складе. Маневренные двигатели по правому борту… – отчет о повреждениях все продолжался. Капитан линкора то и дело прерывал доклад, давая отрывистые распоряжения. Где-то нужно было просто отправить спасательную команду, где-то перекрыть часть отсеков. Но даже так потери были велики, и центральный компьютер фиксировал потерю связи со ста пятьюдесятью двумя членами экипажа. Вот только бой продолжался, хоть и в одни ворота.

Уже никто из землян не пытался вести огонь в ответ, просто прячась от врагов за обломками своих менее удачных союзников. Впрочем, снаряды, обладая гигантской скоростью и кумулятивным эффектом, буквально прошивали насквозь остовы разрушенных кораблей. Никаких взрывов, просто голая мощь от кинетического удара и само количество попаданий делали свое дело – флот землян разрывали на части. Противник же визуально не понес никакого урона. Ракеты не могли преодолеть защиту врага, взрываясь снаружи, но так и не в силах повредить корпус. Словно враг обладал чем-то похожим на энергетический щит, гасящим все удары.

Ближайший от линкора эсминец пытается укрыться за продырявленным остовом крейсера, но снаряды достигают его и тут. Причем один из них каким-то чудом проходит прямо через уже проделанное отверстие, врубаясь в основную двигательную установку. Через секунду еще один прошибает заднюю часть, уничтожая систему охлаждения энергореакторов. Вся система, уже и так изрядно нагруженная, мгновенно идет вразнос, и эсминец вспучивается целой цепочкой взрывов, разрываясь изнутри.

Часть обломков влетает в маневренные двигатели соседнего крейсера, отчего тот резко теряет направление движения, высовываясь больше необходимого. Новые снаряды начинают утюжить толщу брони корабля, с легкостью прожигая многослойную защиту, оказавшуюся бесполезной против них. Один из линкоров целенаправленно закрывает своей тушей флагман, какое-то время прикрывая его от попаданий. Но корабля хватает ненадолго – буквально меньше чем за минуту он превращается в огромный дуршлаг и уже куском металла, безжизненно летающим в пространстве, начинает отдаляться от места боя. Испускаемые сигналы бедствия нескольких выживших счастливчиков остаются без ответа.

Фрогрант наблюдал за этим молча, с болью в душе. Радары ближнего действия хорошо считывали пространство, изображая все происходящее в реальном времени. Длительные годы подготовки экипажей, огромное количество ресурсов, самые современные технологии но все это оказывается бесполезным против неизвестного врага. Возможно, если бы земляне оказались более сильными, более подготовленными, то такого разгрома не было. Слишком много было пустых разговоров и мало действий, готовящих человечество к такой угрозе. А горстка трусов предпочла сбежать, бросив свой дом и большую часть населения умирать.

Рядом что-то кричал Франк, отдавая поспешные команды экипажу гибнущего корабля. Мигал свет в рубке из-за обширных сбоев в энергосистеме. Флагман уже готовился к прыжку, заряжая гиперустановку, а в то же время рядом гибли последние корабли некогда мощного флота Земли. Полный разгром. Оставалось только уповать на того гения и его разрушительное изобретение.

– Мы готовы, – словно в подтверждение этих слов донесся довольный голос Максима, – прыгайте быстрее… Да будет СВЕТ! – вполне отчетливо, с ноткой веселого безумия произносит Добродов. Уже изрядно забравший себе газ из соседней звезды, белый карлик накопил приличную массу. Управляемая учеными целенаправленная детонация ускоряет реакцию, воспламеняя звезду словно изнутри. Ярчайшая вспышка накрывает всю систему, попутно неся с собой волну разрушения. Но адмирал и весь экипаж линкора этого уже не видят – утянутый в гиперпространство корабль пытается уйти в прыжок в последний момент. Сочетания неизученных факторов вызывают странную гравитационную воронку, что вместе с линкором, словно гигантским пылесосом, утягивает все рядом находящиеся корабли, включая вражеские, соединяя их в единый спаянный монолит, выглядевший творчеством безумного скульптора.

Двухчасовое путешествие в гиперпространстве проходит в попытках разобраться с произошедшим, а затем и в боестолкновениях с экипажем чужих. С трудом добираясь друг к другу через мешанину случайным образом соединенных кораблей, обе стороны что есть мочи пытаются уничтожить друг друга, пока не остается только одна. Практически полностью разрушенное оборудование и отсутствующая связь превращают этот странный корабль в некий космический могильник. И только нечеловеческий вой звучит внутри корпуса судна, не в силах выйти наружу.

Где-то в глубинах космоса уходит в очередной гиперпрыжок «флот отступления», решивший не дожидаться сигнала от адмирала. Члены Совета, прекрасно понимающие последствия своего бегства, предпочли не испытывать судьбу и выстроить все заново на своих условиях, подальше от возможной угрозы неизвестного вида. Земля же, поглощенная хаосом, все так же продолжала покорно ждать своей участи, не в силах более ничего сделать.

Глава 1

– Отправишься вместе с абордажной командой и проследишь за успешностью уничтожения команды врага. Мы же в это время займемся остальными кораблями, – бросил коммандер стоящему рядом с ним молодому офицеру, не отрывая взгляд от центрального тактического экрана, на котором отображалась текущая диспозиция.

Навязанный центральным штабом, этот помощник был одним из гвардейцев самого императора, и так просто от него не избавиться. Но вот если он самостоятельно погибнет в бою – это уже совсем другой вопрос. Коммандер Роджер Хош-третий откровенно ненавидел любого рода навязанных ему людей – будь это даже такие умелые спецы, как этот. Уж слишком часто Служба безопасности любила наполнять экипажи его соединения разными шпионами, которые, вместо того чтобы сосредоточиться на войне с норкролами, занимались поисками внутренних врагов там, где их зачастую вообще не было. По крайней мере, в своих людей Хош верил – во имя императора и человечества каждый из них будет с большим удовольствием рвать противника на части. Только он сам может решать судьбу своих людей, никто иной. Такие соглядатаи Роджера не просто раздражали, а скорее бесили именно фактом проверки эффективности его управления. Тем более этот гвардеец, судя по виду, был слишком молод, чтобы обладать каким-то реальным опытом – чистый сосунок. Но это значит, что вполне возможная самоуверенность и желание героизма могут изрядно помочь Роджеру в избавлении от лишнего груза, не вменяя произошедшее в вину самому коммандеру.

– Есть, сэр, – тут же откликнулся молодой парень, не выказывая ровным счетом никаких эмоций. Высоченный, прилично выше среднего имперца, он возвышался над сидевшим за своим капитанским креслом Хошем, походя на неподвижно застывшую статую со скрещенными за спиной руками. Черный костюм на теле, который служил не только защитой при возможной разгерметизации, но и имел возможность гасить часть ударов и подключатся к рабочим местам или броне, не мог скрыть мощную фигуру гвардейца.

Сама униформа была вполне стандартная для флота – массивные ботинки, широкая пластина пояса с многочисленными индикаторами и такая же вдоль позвоночника, доходящая прямо до затылка и попутно обхватывающая плечи дополнительной защитой. Мощные наколенники и налокотники, а также широкие браслеты на предплечьях. Все это, казалось, было навешано на обтягивающий черный костюм ради какого-то странного украшения, но на самом деле было цельной легкой броней. Все утолщения на теле соединялись между собой тонкими вертикальными полосками, которые в случае необходимости могли раскрыться, закрыв тонкой броней всю поверхность тела, но в остальное время не мешали двигаться. Впрочем, все равно защита обеспечивалась в первую очередь не материалом, из которого был сделан этот костюм, а совсем другим, но даже так толща брони могла спасти жизнь. К тому же костюм спокойно обеспечивал автономность на пару часов в условиях открытого космоса.

Каждый член экипажа был одет в такую защитную униформу, и только небольшие отметки на груди рознили их, идентифицируя положение в иерархии соединения одного из гранд-адмиралов. Роджер Хош-третий, как коммандер, обладал тремя скрещенными клинками над символом Четвертого флота, тогда как гвардеец – всего лишь одним мечом, указывающим вверх. Впрочем, знаки, показывающие лейтенантское звание парня, были все равно выше, чем молот рядового или шипастая булава сержанта, а особая отметка небольшой капли крови над клинком указывала на гвардейский корпус самого императора, возвышая его на полступеньки над другими лейтенантами в иерархии милитаристской Империи.

– Могу ли я поинтересоваться планом, сэр? Только в рамках перенимания ценного боевого опыта, – максимально учтиво поинтересовался у коммандера гвардеец. Его ярко-оранжевые глаза внимательно изучали своего командира, практически сканируя. А вот прямые и тонкие черты лица застыли словно маска, абсолютно не двигаясь. Слишком правильные, слишком симметричные и идеальные, словно этот молодой офицер был скульптурой, а не живым человеком. Единственным недостатком, который выдавал в нем последнего, был кривой жуткий шрам, проходящий по всей голове. Его вполне можно было скрыть волосами, но на коротко стриженной под ежик голове он просто бросался в глаза. Будто кто-то тупым ножом пытался вскрыть черепушку гвардейца, и, по мнению Хоша, было откровенно жаль, что не получилось.

– Нет, – подавляя снова всплывавшее раздражение, ответил Роджер. – Выполняй приказ и в следующий раз – молча, – не удержавшись, все же добавил коммандер.

– Есть, сэр, – только и ответил тот, после чего, стукнув себя сжатым кулаком по центру груди, быстро направился на выход из рубки, попутно демонстрируя отличную сноровку в использовании магнитных ботинок, что невольно отметил про себя Хош. Ведь чтобы так шустро перемещаться в условиях невесомости, нужен приличный реальный опыт, которого у парня, по идее, не было. Коммандер даже на мгновение засомневался, насколько зелен это присланный гвардеец, ведь их досье было всегда засекречено под грифом Императора, но затем все же выбросил эту мысль из головы – предстоящий бой был важнее, чем разгадывать прошлое того, кто может не пережить это самое сражение.

Оглядев рубку долгим цепким взглядом, коммандер словно оценивал настрой своего экипажа. Перед глазами Роджера был каждый из специалистов, сидевших почти в самом центре помещения на небольшом возвышении. Прямо перед ним находились пилоты – два специалиста под командованием старшего лейтенанта Вильяма, попутно являющегося его первым помощником. Последний слегка выбивался из вида подтянутых офицеров, лично годами отбираемых и дрессируемых Хошем. Полноватый, круглолицый он, тем не менее обладал навыками на должном уровне, чтобы соответствовать коммандеру. Желающий личной славы, Вильям все же беспрекословно подчинялся приказам, следуя своей природной осторожности и не желая лишней раз раздражать Роджера. Что, собственно, очень подходило статусу первого помощника.

Слева находился боевой отсек, где своими людьми руководили главный оружейник Сорон и главный защитник Тревор. С противоположной стороны была небоевая часть – навигация Валласа и связь Артура. Каждый уже был подключен к кораблю через разъем питания костюма на спине, готовый использовать свои возможности на полную. Никакой паники не ощущалось – уже третий год сражаются в таком составе, и экипаж сработался на отлично, быстро выполняя распоряжения Хоша. Хотя с его жестким контролем по-другому и не могло быть. Любое инакомыслие давилось, и осознание этого факта только сильнее злило Роджера. Его – и проверять?

– Тестовая связь с кораблями, – скомандовал Роджер, приглядываясь к тактической карте. Пять кораблей скрывались на небольшом каменном спутнике, прячась от обнаружения противником. Впрочем, последний еще не появился, а пространство входа в гипертуннель оставалось спокойным. Вот только аналитики крайне точно прогнозировали, что с момента создания последнего опорного пункта в системе НСР-24811У должны были подтянуться подкрепления. Флот императора, демонстративно откатившись назад и позволив норкролам закрепиться, последующим мощным рывком отрезал сразу четыре базы, включая одну из добывающих, оставив всего несколько возможных лазеек. И пока большая часть сил землян показательно атаковала объекты врагов, другая сосредоточилась на уничтожении подкрепления. Мобильные опытные группы, подобные соединению Хоша, могли встретить превышающие силы, но аналитики прогнозировали, что, скорее всего, вначале будут прорывы поменьше – эдакое прощупывание, а уже затем полномасштабное контрнаступление. Роджеру, как одному из коммандеров небольшого соединения, было поручено закрепиться в одной из таких точек.

– Коммандер, все системы в норме, эсминец «Бочка пороха» готов к бою, – первым отозвался старый друг Хоша, капитан Пориан. Вслед за ним тут же пошли отчеты от двух других эсминцев – «Эльбруса-второго», «Секиры ярости», а также идентичного флагману небольшой группы Роджера крейсеру «Костяная коса».

– Отлично, господа. План будет крайне простой – после появления кораблей врага ждем, пока те хоть немного отойдут от гипертуннеля, после чего атакуем. Первый залп будем производить с поверхности спутника, после чего на форсаже идем на сближение и отрезаем их от возможного пути отступления. Абордажные группы с крейсеров возьмут на себя предполагаемый флагман противника, пока остальные ведут огонь по другим суднам. Все ясно?

Ответить никто не успевает. Тревожный сигнал возмущений в гиперпространстве уже вовсю сигнализировал о скором выходе врага, так что Роджер, оскалившись, просто произнес:

– Торопятся к своей смерти. Отлично, господа, отправим их в огненную геенну пораньше. Во имя императора и человечества!

– Во имя императора и человечества! – хором прокричали капитаны вместе со всеми присутствующими в рубке офицерами.

Связь прервалась, а Хош уже переключился на командование собственным кораблем.

– Вильям, скорректировать положение крейсера, чтобы как раз к выходу из гипера врага они были на линии стрельбы. Данные – от Валласа. Артур, обеспечить коммуникацию с кораблями о положении крейсера для дальнейшей атаки. Сорон, Тревор, корабль готов к огневому контакту? – обратился он к главам оружейной и защитной систем.

– Как никогда, сэр. Конечно, сэр, – практически одновременно ответили они, в очередной раз заставляя коммандера удивиться тому, как эти два специалиста научились дополнять друг друга. Иногда казалось, что они даже думать могут синхронно, интуитивно предсказывая, что бы сделал второй. При этом они даже были похожи – оба кряжистые, мощные, невысокие крепыши с грубыми и крупными чертами, делающими их лица крайне выразительными. Только диаметрально противоположный цвет кожи ставил крест на возможной теории, что они близнецы. Но главная их ценность для Роджера заключалась в исполнительности.

– Ричард, готовь абордажную команду. Атака – по команде. Ты старший. Да, и с тобой пойдет наш гость. – Найдя контакт на панели, коммандер связался с главой бойцов, предпочтя лично отдать необходимые команды.

– Есть, сэр. Он… он уже тут, сэр, облачается, – слегка замявшись, мгновенно отозвался лейтенант.

– Ты знаешь, что делать. Уничтожь всех неугодных, – слегка многозначительно скомандовал Роджер. – Отключаюсь.

Маховик военного соединения был запущен, и сотни людей засуетились, готовясь к предстоящему бою. В процессе перемещения коммандеру уже практически не приходилось вмешиваться в отработанное построение, и спаянные экипажи сами знали, что делать в большинстве случаев.

Уже за минуту до предполагаемого выхода прозвучала общая команда на боевую готовность. Черная униформа каждого члена экипажа практически мгновенно полностью покрыла броней их тела, превращаясь в легкий защитный скафандр. Фиксаторы, удерживающие всех на своих местах, усилили свой зажим, а энергия от каждого подключенного пошла сплошным потоком, напитывая все системы корабля. Орудийные бронещиты открывались, а подключенные к пушкам специалисты готовились по команде открыть огонь. Каждое такое орудие находилось фактически внутри более бронированной капсулы, для того чтобы было невозможно поразить их всех разом. Сами же канониры, пусть и пользуясь разной помощью электронных систем, стреляли фактически вручную, отчего каждый из них прогонял все возможные тесты, чтобы быть уверенным в собственном орудии.

Техническая служба успела разбиться по палубам, проверяя правильное размещение внутри корабля, готовая отрезать поврежденные отсеки, чтобы не было утечки драгоценной энергии. Каждый член экипажа, словно отлаженные части оружия, вставал на свое место, превращая корабль в сложный механизм войны, способный извергнуть свою мощь по сигналу коммандера. Соединения всего за десять минут приготовилось к бою, успев к тому же переместиться в нужные точки пространства, и уже буквально сжигали само себя от нетерпения.

– Эй, новенький, тебе помочь?.. – слегка пренебрежительно попытался позвать глава абордажной команды Ричард Боун навязанного ему Хошем гвардейца, но вопрос завис в воздухе. Этот шрамоголовый успел не только откалибровать под свои внушительные габариты экзоскелет боевой брони, но и навесить на нее дополнительные пластины и боезапас к ручной пушке, и уже закрывал шлем.

– А-23 готов к бою, – сухо ответил молодой офицер, напрочь игнорируя внимательные взгляды окружающих. Несмотря на то что он облачился далеко не первым, со средним результатом относительно других бойцов, это действительно впечатляло. Ведь ему-то пришлось проходить стандартную процедуру личной калибровки, когда остальные просто стыковались со своей номерной броней, давно подогнанной под себя и с загодя подготовленным вооружением. Но Ричард, знающий отношение коммандера к таким гостям, все же не удержался от укола, продолжая свой насмешливый тон:

– Ну, парень, хоть одеваться тебя научили в академии, и то хорошо. Значит так, слушай меня внима… – договорить ему не удалось. Бронированная пластина, закрывающая голову собеседника, мгновенно раскрылась, после то же самое произошло и со шлемом скафандра, открывая лицо собеседника. Тяжелый взгляд на фоне застывшего маской лица, словно молниеносный выпад клинка, заставил оборвать фразу на полуслове. Пронизывающий, он будто достигал самих потаенных глубин души, откровенно пугая командира абордажной группы. Рослый блондин буквально замер, будто зажатый в тисках под этим давящим взглядом.

– Не зарывайся, лейтенант, – спустя несколько секунд молчаливого давления холодно произносит этот бугай, буравя своими пылающими оранжевыми глазами, – я гвардеец императора и нахожусь пусть и на полступеньки, но выше тебя. То, что коммандер назначил тебя главным, ничего не означает, еще одно пренебрежительное слово – и ты отправишься на тот свет. С этим все ясно?

Давящий голос и прошедший холодок по телу заставил Боуна склонить свою белобрысую голову.

– Да, сэр. – Спустя секунду до Боуна наконец дошло, чем это могло ему грозить, и он поспешил добавить: – Прошу прощения, сэр, – после чего слегка дерганно отошел в сторону, делая вид, что ничего не произошло. Еле удалось не показать прокатившуюся по телу дрожь. Каким-то необъяснимым для Ричарда образом этот взгляд гвардейца напугал сильнее, чем десяток альфа-норкролов. Это притом, что он никогда не отступал в бою, подчас стремясь в самое пекло. В этот раз его дурная привычка плевать на некоторые правила, к которой уже привык экипаж крейсера, чуть не подвела его, Боуна, под эшафот.

Наблюдавшая произошедшее абордажная команда демонстративно проигнорировала данное событие, позволяя себе только буравить злобными взглядами одернувшего их командира наглеца. Вот только на какие-либо действия никто не решился, понимая, чем это чревато. Все же гвардейцы были особой кастой. Их было крайне мало, даже не известно, сколько точно, но каждый из них был буквально специалистом во всем, готовый во имя императора и человечества решить любую задачу. Именно этим, а не охраной главы Земли, как многие незнающие предполагали, и занимались гвардейцы. Руководя и контролируя самые важные операции, мотаясь по разным секторам космоса, они являлись элитными агентами спецназначения, постоянно доказывающими результатами свою эффективность в самых сложных операциях. Текущая явно не тянула на таковую, а молодость гвардейца позволила предположить, что он здесь только для опыта и совсем зеленый, но ведь это могло быть и не так. А с учетом их возможности быть судьей и палачом от имени самого императора, то выказывать пренебрежение было на самом деле смерти подобно.

Сам гвардеец уже успел закрыть бронепластины экзоскелета, снова прогоняя тесты всех систем. Жизнеобеспечение показывало автономность почти на три десятка часов, а питаемая вторым сердцем энергосистема выдавала зеленый цвет по всем пунктам. Небольшие двигатели для маневрирования в космосе, расположенные на конечностях, по команде могли выдать необходимую тягу. Подключенная ручная пушка уже готова была разгонять с помощью электромагнитного ускорителя довольно-таки тяжелый снаряд, больше похожий на короткий болт сантиметров пять в длину. Изготовленный из специального сплава, он обладал гораздо большим реальным весом, чем казалось. Запас в пять сотен таких же «подарков» для врагов хранился в коробе за спиной, подавая через специальную ленту новые заряды в пушку. Удовлетворенно улыбнувшись, гвардеец мимоходом проверил в данный момент сложенное второе оружие ближнего боя, четверку гранат и небольшой плазменный резак, после чего уже обратился к Ричарду:

– В какой группе я иду? Какая установка?

Громадный ангар обладал шестью небольшими кругами, в которых перед транспортировкой и должна была разместиться абордажная команда, разделенная на части. От каждого из них тянулся толстенный энергоканал, подсоединенный к специальному орудию, которое из-за закрытых бронестворок в данный момент смотрело в стену.

– В третьей, пойдешь со мно… – договорить командир абордажной команды не успел. Раздавшийся сигнал тревоги заставил всех присутствующих резко закрыть шлемы, герметизируя скафандры, а затем и закрыть их броней экзоскелета. Через десять секунд весь воздух с шипением начал откачиваться в баллоны, а еще через минуту бронестворки перед орудиями стали подниматься, открывая вид на черноту космоса. Постоянно действующая невесомость никоим образом не мешала экипажу, а магнитные ботинки привычно удерживали всех на своих местах.

– По местам! – громко скомандовал по внутреннему каналу Ричард, а засуетившиеся бойцы торопливо начали занимать свои места, готовясь к предстоящему бою, до которого оставались считанные минуты…

Пространство возле гипертуннеля пошло волнами, а затем начало буквально исторгать из себя корабли. Издалека похожие на шар, каждый из них был словно неаккуратно обточен неумелым или скорее криворуким мастером, даже не пытавшимся скруглить грубые небрежные рубки. Острые грани были по всей поверхности, а раструбы двигательных установок, казалось, вообще расположены наобум, буквально со всех сторон и без какой-либо видимой симметрии. То же самое касалось и многочисленных орудий. Вот только этот «шар» норкролов мог не просто перемещаться во все стороны с одинаковой эффективностью, но и точно так же вести огонь.

– Наблюдаю восемь кораблей врагов, – проговорил Валлас, дублируя выводимую на центральный экран информацию, – стандартные рейдеры.

– Ждем, чтобы они отошли, и атакуем. Артур, отправь визуальный сигнал остальным, чтобы были наготове, – скомандовал Роджер Хош, по своему обыкновению отстраняя своего первого помощника от управления кораблем, – порядок целей для огня – с ближайшего к гипертуннелю, цели – парные.

– Есть, сэр! – Главный связист тут же продублировал распоряжение своим подчиненным, а уже через десяток секунд флагман начал светом передавать кораблям информацию. Нельзя было допустить, чтобы норкролы засекли раньше времени засаду, обнаружив сигналы коммуникации в эфире. Нет, простой дедовский способ еще со времен морского флота на Земле никогда не подводил, оставаясь востребованным даже сейчас.

Роджер Хош-третий ненадолго задумался, продолжая отстраненно наблюдать за противником. Все же насколько сильно изменились технологии землян после первого столкновения с норкролами и создания Империи. Некоторые вещи, казавшиеся фантастикой в то время, стали абсолютно обыденными, а другие – наоборот, внезапно исчезли или вовсе откатились до откровенно, казалось бы, давно пройденного этапа развития. Но нет, они внезапно обрели новую жизнь, повторно встраиваясь в военное искусство, сплетаясь в странный симбиоз современной боевой тактики ведения космического боя.

– Наблюдаю легкие возмущения в гиперпространстве возле второго выхода, – подал голос Валлас, тревожно оглядываясь на коммандера. Выводимый на экран таймер до выхода новых врагов, а других здесь не могло быть, показывал около двадцати минут. Затем до входа в зону ведения активного боя, когда уже шанс на попадание высок, еще около часа, в зависимости от того, что за корабли.

– Атакуем, – немедленно следует команда Хоша, не желающего терять время и давать норкролам возможность увеличить свои силы. По кораблю мгновенно прокатывается сигнал тревоги, заставляя весь экипаж экстренно закончить все приготовления. Сразу сотни команд расходятся цепочкой, доходя до каждого канонира, и те немедля усиливают подачу энергии, готовясь по отмашке высвободить разрушительную силу из своих орудий. Щит перед орудием на мгновение исчезает, чтобы коротким мерцанием сразу после залпа снова прикрыть корпус и саму пушку. Массивные металлические болванки в несколько тонн весом автоматически подаются в разгонную установку, чтобы затем электроника инициировала химическую реакцию горения. Отсчет до залпа заканчивается, и электромагнитный ускоритель, питаемый канониром, буквально выстреливает снарядом, который спустя секунду окутывается пламенем, превращаясь в эдакий огненный заряд. Вот только высвобождаемая термическая энергия невероятна, и снаряд почти сразу начинает плавиться. На миг кажется, что снаряды даже не долетят до своих целей, просто сгорев, но внезапно они исчезают, чтобы мгновенно оказаться прямо возле кораблей врагов.

Практически синхронный залп сразу накрывает двух последних противников, со всей мощи обрушиваясь на их шарообразные корпуса. Огненные заряды с размаху бьют по металлу, но тот каким-то невероятным образом держит удар, окутываясь неизвестным сверкающим полем, плотно прилегающим к кораблю. Только снарядов слишком много. Вот один из них врубается в орудийный порт, и оказывается, что тот ничем не прикрыт, словно готовился сам стрелять. Мощь удара такова, что орудие вместе с управляющими им норкролами просто размазывает по поверхности защитного поля. Последнее сверкает все ярче, чтобы на очередном попаданииокончательно погаснуть.

Исчезновение щита мгновенно ставит крест на дальнейшей судьбе шарообразного корабля. Многочисленные попадания с ходу прожигают металл брони, а затем следуют внутрь, разрушая внутренние отсеки и системы, а порой и убивая вражеский экипаж. Буквально за десяток секунд от двух рейдеров норкролов остаются продырявленные остовы кораблей, безжизненно продолжающие движение по инерции.

– Две цели поражены, переводим огонь на следующие, – доложил главный оружейник Сорон. Автоматическая подача снарядов уже успела перезарядить орудия, но канонирам требовалось больше времени для накачки необходимого заряда для выстрела. Все же энергию второго сердца практически невозможно было накапливать – она буквально испарялась за считанные минуты, не позволяя себя хранить, отчего большая часть технологий была целенаправленно изменена под эту особенность.

– Отлично. Пилотам подготовиться к маневрам уклонения сразу после залпа. Они сейчас вычислят, где мы находимся, – скомандовал Роджер Хош, слегка подавшись вперед. – Тревор, переведи силовой щит на переднюю часть.

– Есть, сэр, – откликнулся главный защитник, отдавая далее по цепочке поступившее распоряжение. Его помощники тут же перевели поступающую от энергетиков и экипажа энергию на нос корабля, готовясь к ответному огню.

– До следующего залпа еще сорок секунд, – кратко отчитался Сорон, выводя сбоку на центральном экране таймер. Каждый в рубке молча делал то, что привык, только следуя старым привычкам порой голосом озвучивать необходимую информацию. Лишь старший лейтенант Вильям помалкивал, готовый в любой момент подменить капитана, если тот сосредоточится на общем командовании боем.

– Огонь по готовности, – тут же среагировал Хош, продолжая изучать передвижение врага.

Норкролы сразу после уничтожения двух из восьми кораблей начали перестраиваться в другую формацию, готовясь к бою. Ввиду заглушенных до минимума систем им еще не удалось обнаружить размещенные на поверхности спутника корабли землян, но после второго залпа позиция вскроется точно. Сейчас враги занимали круговую оборону, накачивая силовые щиты на внешнюю часть корпусов, пытаясь уменьшить свой урон, но тем самым приближаясь друг к другу еще сильнее и позволяя сосредоточить огонь сразу по всем.

– Залп, – с некоторым удовлетворением произносит Сорон, словно это он сам лично произвел его. Новые пламенеющие заряды еще не успевают уйти в гиперпространство, как все соединение Роджера Хоша срывается с поверхности спутника, тут же расходясь в стороны. Норкролы реагируют почти мгновенно, но все же опередить выпущенные снаряды им не под силу.

Мелькнувшие в космосе, они снова рывком преодолевают почти все расстояние, благо последнее было слишком малым, и время до поражения противника составляло буквально чуть больше десятка секунд. Огненные заряды вновь врубаются в корпуса врагов, только в этот раз противник готов. Один из рейдеров ловит в себя большую часть, отчаянно сверкая силовым щитом, чтобы затем быть практически разрезанным пополам сконцентрированным огнем. А вот второй выдерживает, пусть и лишаясь щита вместе с парой-тройкой отсеков. С десяток выстрелов проходит между корпусами кораблей, попадая во внутреннюю часть формации с ослабленной энергозащитой, но и там урон мал. Практически сразу следует ответный выпад норкролов.

– На форсаже манёвр уклонения! – буквально кричит первый помощник коммандера, вмешиваясь в управление и уводя флагман из-под удара. Где-то рядом то же самое делали и остальные земляне, избегая повреждений.

Ввиду формации только три корабля открывают огонь из своих орудий, выстреливая уже собственными металлическими болванками в сторону противников. Используя похожую технологию, тем не менее, оружие норкролов отличалось. Применяя больше операторов для стрельбы, они гораздо сильнее разгоняли свои снаряды, к тому же отправляя их частично в условия гиперпространства. Двигаясь с невероятной скоростью, они буквально пожирали пространство, постепенно разгоняясь и становясь полностью физическими только перед непосредственным ударом. И если в ближнем космическом бою земляне со своей прыжковой технологией имели преимущество, то вот на больших расстояниях снаряды норкролов могли достичь своей цели гораздо быстрее, попутно не давая себя поразить раньше времени.

Поспешно высвобожденный залп врагов не был слишком прицелен, скорее накрывая область, где находились засевшие в засаде корабли, чем целенаправленно сосредотачиваясь на нескольких из них. Только менее опасной от этого ситуация не стала. Оба крейсера и эсминцы выжимали все возможное из маневренных двигателей, смещая свои громадные корпуса в сторону. Невзирая на это, часть снарядов все же попала по ним, приходясь на засверкавший силовой щит. Остальные же обрушились на поверхность спутника, сотрясая и оставляя глубокие кратеры от попаданий, в которых через мгновение после попадания высвобожденная кислота начинала разъедать камни.

– А сейчас все пойдет на равных… – еле слышно произнес Хош, смотря на тактическую карту окружающего пространства. Пять рейдеров норкролов, из которых один поврежден, против двух крейсеров и трех эсминцев. С учетом того, что последние отличались только наличием абордажной команды, в остальном обладая одинаковой поражающей мощью, так оно и было. – Сфокусировать огонь на подранке. Всем кораблям уйти за спутник – попробуем оттянуть их на себя, растянув в линию, – уже более твердым голосом скомандовал он.

Впрочем, норкролы, резко ускорившись, вначале выстроились в формацию трехгранной стрелы, тем самым оставив поврежденный корабль позади. Земляне успели выпустить еще один залп, уничтожив центральный корабль, после чего ответный огонь врагов уже накрыл их. Пытавшееся на максимальном ускорении уйти за спутник соединение Роджера Хоша шло без всякого построения, сделав ставку на скорость, вот только времени немного не хватало.

Легко обойдя размолоченный рейдер, четверка оставшихся норкролов, с ходу перестроившись в эдакий квадрат, сосредоточила огонь по эсминцам. Шедшие в космосе на предельном форсаже корабли обладали ужасающей инерцией и банально не успевали полностью уйти в сторону, несмотря на то, что после выстрела прошла почти минута. Первым пострадала «Секира ярости», словив кучный залп прямо в центр своего корпуса. Щит практически выдержал, исчезнув только под самый конец. Но именно эти последние пять снарядов сделали свое черное дело – попавшие практически в одну точку, они пробили глубокую дыру, после чего кислота начала разъедать корабль изнутри, подчас растворяя не только переборки и отсеки, но и членов экипажа. Остатки землян еще попытались сделать ответный залп, но это была агония, и практически лишенный энергии и управления эсминец резко потерял в скорости, превращаясь в легкую мишень.

«Эльбрус-второй» полученные попадания пережил легче, но размолоченный вместе с двигателями и орудиями весь левый борт корабля отобразился на траектории движения, отчего он уже не успевал вовремя скрыться за спутник. Капитан эсминца тут же решил уйти на разворот и задержать врагов, давая время остальному соединению имперцев.

– Хорошо, Кион, но мы все же пойдем навстречу. Попробуй продержаться, – откликнулся Роджер Хош, смиряясь с возможной потерей, – всем на разворот. Прикрываемся поврежденными эсминцами и идем на сближение. Абордажной команде подготовиться!

Новая команда заставила засуетиться экипаж из-за резкой смены плана.

– Сделаю, что могу. Во имя императора и человечества! – рыжебородый капитан «Эльбруса-второго» с силой стукнул себя по груди кулаком, после чего отключился. Его изображение исчезло из дополнительной панели, выводимой перед Хошем, и коммандер вновь сосредоточил внимание на центральном экране.

Ситуация продолжала стремительно развиваться. Норкролы успели дать еще один залп, окончательно добив «Секиру ярости», а вот «Эльбрус-второй» каким-то чудом уцелел. Враги, видимо, решили, что эсминец уже достаточно поврежден и не представляет угрозы, так что по нему стрелял только один из рейдеров. Но благо Кион успел развернуть свой корабль, перераспределив силовой щит под залп, тем самым выдерживая одиночную и, к счастью, не слишком прицельную атаку. Последние два рейдера пытались подбить «Бочку пороха», но большая часть снарядов также прошла мимо.

В ответ оба крейсера и эсминец нанесли свой удар, поспешно завершив разворот. Эффект неожиданности прошел, и все более активно начали перераспределять заряды щитов, сосредотачивая их под возможный сектор атаки. Два из четырех рейдеров временно лишились своей защиты и части корпуса, но все так же могли продолжать бой. Следующим залпом противники обменяться не успели, сблизившись друг с другом практически впритык по космическим меркам.

– Свободный огонь. Абордажной группе прыжок к ближайшему врагу без щита! – практически прокричал коммандер, невольно входя в раж. Так всегда происходило, когда бой выходил на такие дистанции. Причем не только земляне, но и норкролы замедлились, открывая хаотичный огонь по близко расположенным крейсерам.

– Попадания, щит еще держится, – снова с некоторой тревогой произнес старший лейтенант Вильям, поглядывая на коммандера. Действительно, снаряды врагов начали целенаправленно бить по флагману, потихоньку уменьшая заряд его силового поля. Экипаж что есть мочи пытался подпитать его, но тот все равно стремительно снижался. Расположенные на минимальном расстоянии друг от друга четверка рейдеров норкролов и четверка кораблей землян изо всех сил поливали друг друга из орудий, пытаясь уничтожить как можно быстрее.

Первым уже в открытом противостоянии пал «Эльбрус-второй», после очередного залпа развалившись на три неравные части, одна из которых с ускорением врезалась во вражеский корпус, снеся прикрывающий его щит. Видимо, последние остатки уцелевшего экипажа успели собраться возле одной из двигательных установок, отправившись на самоубийственный таран. Пострадавший рейдер почти сразу начал не только терять орудийные порты, но и получать многочисленные дыры, прожженные выпущенными почти впритык снарядами.

В ответ враги попытались полностью сконцентрировать огонь на флагмане, но «Бочка пороха», вырвавшись вперед, приняла на себя основной удар, успев в ответ снести щиты одному из противников. Почти сразу с обоих крейсеров были выпущены абордажные маяки, а земляне перенесли огонь на два оставшихся корабля врага. Специалисты по защите стремительно перекидывали заряд силового щита между секторами, пытаясь переиграть врага, пока орудийные установки обрушивали всю мощь зарядов на корпуса друг друга…

Глава 2

– Приготовиться к прыжку! – громко скомандовал Ричард остальным бойцам, застывшим в нетерпеливом ожидании. Вся абордажная команда расположилась в пределах шести кругов на небольших платформах, подключенных толстым энергоканалом к специальной пушке с маяком. Последний питался еще большим потоком энергии, идущим напрямую от всего экипажа. Затраты были настолько огромны, что во время прыжка даже резко снижалась эффективность силового щита. Вот только использованный в нужный момент десант мог с гарантией вывести из боя вражеский корабль, а то и уничтожить.

Сами абордажники, разбитые на четверки, стояли лицом друг к другу, готовые сразу после высадки подстраховать один одного. Гвардеец был в той же третьей группе, что и командир бойцов, неподвижно замерев напротив.

– Пять, четыре… – Одновременное отключение магнитных захватов, и массивные фигуры в броне медленно начинают взмывать в воздух.

Отсчет не успевает полностью окончиться, как через раскрытую бронепластину влетает вражеский заряд, краем цепляя несколько кругов. Неудачно попавших под выстрел бойцов буквально разрывает на части, а затем распрыскиваемая после удара кислота накрывает все вокруг, в том числе нескольких техников, проверяющих оборудование. Под дикие вопли боли через внутреннюю связь орудие выстреливает маяком, а через пять секунд пространство внутри круга захватывает свечение. Ричард не успевает моргнуть, как мерцание мгновенно отправляет их в прыжок. Как обычно, наваливается ощущение жара, а спустя миг его четверка оказывается прямо на обшивке вражеского рейдера, отправленная через маяк телепортом. Тот уже гаснет, полностью лишившись заряда, но с абордажем так всегда – путь в один конец до победного.

Первым, на удивление командира группы, начинает действовать именно гвардеец. Притянутая активированными магнитными ботинками к корпусу, его фигура шустро срывается вперед в поисках повреждений либо орудийных портов, чтобы попасть внутрь корабля. На мгновение включающиеся небольшие двигатели в конечностях еще сильнее ускоряли его, позволяя корректировать движение. Через долгих десять секунд наконец включается в дело Ричард, проводя перекличку. Кроме погибших четверок непосредственно перед прыжком две были уничтожены случайными снарядами. Еще одна была потеряна из-за неправильно выпущенного маяка, оставшись болтаться где-то далеко в космосе, уже без шансов на возврат из-за расстояния и движущегося рейдера. Спустя минуту второй крейсер, несмотря на потери, отправляет еще почти два с половиной десятка абордажников, доводя общее число атакующих бойцов до сорока.

Гвардеец снова отличается, первым находя проделанную брешь в защите рейдера норкролов, чтобы тут же пустить в ход специальный, подготовленный для этого, одноразовый резак. Питаемое вторым сердцем бойца оборудование выпускает мощную струю плазмы, быстро прожигая проход приемлемого размера в ранее поврежденной обшивке. Не теряя ни секунды, шрамоголовый отбрасывает использованный резак, после чего резким толчком отправляет себя в щель между покореженными от попадания бронестворками. Его тело не успевает полностью приземлиться, как ручная пушка уже начинает стрелять болтами по врагам. Разогнанные металлические миниснаряды выстреливали раз в полсекунды, снося явно не готовых к этому врагов. Когда к нему начинают присоединяться остальные бойцы, в небольшом ангаре орудийной палубы уже валялось больше десятка тел бета-норкролов, не успевших вовремя напитать свои личные силовые щиты энергией. Другие, уже порядком истощенные, пытались вести ответный огонь, отчаянно сопротивляясь, но спустя пару минут под стремительным натиском абордажники зачищают всю орудийную палубу, не оставляя никого из врагов в живых.

Ричард, мимоходом отбрасывает ботинком один из трупов, глядя, как в воздухе собираются ярко-оранжевые капли крови. Этот вид невольно заставляет брезгливо поморщиться. Невысокие, до метра, беты обладали шарообразным телом на двух коротких, но мощных ногах. В центре корпуса располагалась громадная пасть и шесть глаз по всему обхвату, позволяя им смотреть вокруг себя. Две длинные тонкие конечности обладали четырьмя суставами, создавая странноватый вид этим тварям, которые с легкостью переживали вакуум без всякого защитного костюма. Во время боевых действий они, конечно, закрывали свои тела сплошной темно-зеленой броней, которую напитывали энергией, создавая эдакий силовой щит. Впрочем, люди использовали такую же технологию, скопировав ее в свое время у норкролов. Отличие было в том, что, обладая в три-четыре раза более слабым вторым сердцем, беты не могли полноценно обеспечить себя защитой, отчего та достаточно быстро пробивалась чем-то крупнокалиберным. Обычной же винтовке требовалось всего от пяти до десяти попаданий для поражения полностью сосредоточенной на обороне беты. Вот только количество врагов в разы превышало землян, чем, собственно, норкролы постоянно пользовались. Конечно, если дать им такую возможность.

– Двигаемся! Как обычно – полная зачистка корабля, – скомандовал Боун, с недовольством наблюдая, как гвардеец снова вырвался вперед, абсолютно не дожидаясь остальных. Хотя, к слову, возникало ощущение, что тому и не требовалась поддержка других, – уж слишком умело тот действовал. Обычно же сам Ричард был впереди всех, прокладывая путь для своих абордажников.

Стремительно двигающаяся фигура шрамоголового громадными прыжками продвигалась вперед, искусно отключая магнитные ботинки в нужный момент и используя тягу небольших двигателей. Его пушка короткими очередями из двух-трех выстрелов сносила очередного бету, не давая ни шанса на выживание. Периодический ответный огонь гасился мерцающим щитом, на миг возникающим вокруг бронированный фигуры, а через мгновение врага прошибало насквозь, отбрасывая уже мертвое тело. Остановился он только когда центральный коридор, выходящий из помещения, был полностью зачищен от врагов, пытавшихся отбить орудийную палубу. Остальные абордажники еле поспевали за ним, больше пытаясь не отстать, чем поддержать его огнем. Хотя это дало свой эффект – беты тоже не успевали выставить полноценный заслон захватчикам.

– Разделимся? – внезапно предложил гвардеец, обращаясь к Ричарду по каналу связи. Причем обладатель шрама даже не удосужился подключиться к общей линии, ни к линии своей четверки.

– Может, ты все же будешь в составе группы? И да, это приказ, – не удержавшись, ответил тот, уже с трудом сдерживая раздражение от наглых и чересчур самоуверенных действий гвардейца. Вот только его особое положение никуда не делось, и высказать все было нельзя.

– Ах, да, совсем забыл – слишком привык действовать в бою в одиночку. – На миг Боуну показалось, что тот буквально насмехается над ним. – Принято.

Но последующее подчинение заставило попридержать эти мысли, особенно от озвучивания. Несмотря на некую оторванность, идиотом Ричард не был.

– Ну и отлично. Группы 1А, 4А, 5А, цель – орудийная палуба с другого борта. Группы 3А, 1Б, 2Б, цель – отсек энергопитания. Группы, с 3Б по 6Б, – рубка. Все поняли? Тогда вперед! – скомандовал Боун, облегченно выдыхая – гвардеец на удивление легко согласился, и можно наконец приступить к тому, что было привычно. Тем более с таким агрессивным поведением шрамоголовый может погибнуть и без лишней помощи.

– Во имя императора и человечества! – хором крикнули почти четыре десятка бойцов, рванув в направлении трех основных коридоров. Рейдер норкролов, обладая стандартным для себя строением, был достаточно знаком для атакующих бойцов. Причем несведущему глазу могло показаться, что корабль вообще человеческий, разве что использует слегка устаревший дизайн и находится в процессе ремонта.

Вполне обычные коридоры с решеткой на полу, под которой скрывались многочисленные трубопроводы и энергоканалы. Впрочем, такие же шли и под потолком, опутывая шарообразный корабль целой паутиной. Слегка зеленоватый металл стен, освещаемый яркими полосами по углам. Разделяющие отсеки на три части дверные перегородки, скрывающие вполне обычные помещения. Более заметное отличие было непосредственно в управлении оборудованием – там, где земляне использовали сенсорные панели, норкролы применяли множество рычагов, кнопок и странных манипуляторов. При этом ввиду наличия альф, а также длинных конечностей, все даже находилось на более-менее удобном для человека уровне.

Разделившаяся на три группы абордажная команда быстро продвигалась по коридорам рейдера, уничтожая по пути всех встречаемых врагов. Концентрированный огонь скорострельных винтовок быстро пробивал более слабые щиты врагов, потроша их тела. Четверки землян же периодично менялись, убирая за спину уставших бойцов. Да и сам небольшой корабль противника не обладал большой командой по меркам норкролов. Те, в свою очередь, никак не могли эффективно противостоять захватчикам, продолжая питать все энергосистемы. Впрочем, когда первые три четверки добрались до рубки, ситуация кардинально поменялась. Резко отключилось освещение, начавшее мигать тревожным синим светом, и спустя пару секунд раздается голос лидера третьей, самой многочисленной группы:

– Черт, в рубке пять альф… – связь резко прерывается, а в эфире начинается неразбериха. Ричард ничего не успевает сказать, как уже на них выливается поток норкролов, резко перешедших в наступление в попытке прервать быстрое продвижение землян по рейдеру.

Идущие впереди бойцы, готовящиеся к взлому очередной перегородки, не успевают среагировать на то, как она внезапно раскрывается, а оттуда без замедления выплескивается шквал огня. Десяток болтов приходится на сверкающие щиты, практически сразу пробивая их, чтобы следующие уже били по броне. Первый абордажник ловит несколько металлических снарядов прямо в грудь. Из-за силы удара его отбрасывает назад, заваливая на спину и заставляя неловко барахтаться в воздухе. Двоим другим везет меньше – дыра в шлеме и практически оторванная рука ставят крест на возможном выживании. Последний в четверке каким-то чудом взмывает под потолок, используя маневренные двигатели и тем самым избегая участи своих напарников.

Ричард тут же приседает и, практически не целясь, открывает огонь из винтовки по десяткам сгрудившихся в энергоотсеке норкролов. Через мгновение рядом с ним приземляется тот самый боец, а позади стреляют над головой еще трое. Впрочем, созданный ливень болтов не может остановить этот поток бет, готовых десятками гибнуть в узком проходе, но продолжающих стрелять из похожего на небольшие пистолеты оружия. Откровенно самоубийственная перестрелка на такой близкой дистанции длится невероятно долгие пять секунд. Обе стороны, словно войдя в безумный раж и абсолютно не жалея себя, яростно крошили друг друга. Безжизненные тела норкролов, к которым успевает присоединиться еще два абордажника…

Сам Ричард, успев получить уже шесть попаданий, все так же продолжал стрелять, не двигаясь, четко ощущая, как тягуче тянется время. Очередь его болтов перечеркивает очередного врага, мимоходом пройдясь по летающему трупу. Покойную бету отбрасывает под дружественный огонь, но никого это не останавливает. Сверкают щиты, гася попадания, чтобы через мгновение исчезнуть, подставив уже броню, а затем плоть. Благо количество норкролов с их более слабыми источниками энергии создавало большую помеху в первую очередь для них самих, не давая им нормально целиться по землянам. Только ситуацию это не спасало.

Мощный поток идущей энергии от второго сердца уже с трудом позволял питать не только силовой щит, но и винтовку. Но прекращать стрельбу нельзя, хотя еще одно, максимум два попадания – и вражеские болты уже пробьют металл его брони. А уже тогда любая рана в условиях крайне токсичного для людей воздуха при отсутствии быстрой возможности герметизации костюма была практически верной смертью.

Позади волны шарообразных бет возникает троица альф, отчего Ричарда на миг накрывает паника. Какого… здесь их столько? Ведь в рубке же целых пять… Более чем в два раза больше размерами, они были эдакой продвинутой версией норкролов. Обладая идентичным строением тела, только увеличенные, альфы представляли угрозу на порядок серьезней. Полностью закрытые в крикливо оранжевую, под цвет их крови, массивную броню, они обладали в разы более мощным вторым сердцем, на порядок превосходя не только бет, но и даже людей. А это в свою очередь обеспечивало их возможностью иметь очень мощный силовой щит и не менее опасное вооружение.

Вскинутые две короткие пушки, больше похожие на гигантские обрезы небольших орудий, выстреливают сразу десяток болтов, мгновенно снося стоящих позади Ричарда бойцов. Рядом с ним в воздухе мелькает оторванный фрагмент тела, в котором только с трудом можно узнать плечо и руку. В то же время две другие альфы уже готовятся повторить опустошающий залп, поочередно перезаряжая свои обрезы. Вот только им это не удается – забытый командиром абордажной группы гвардеец резко переламывает ход сражения, не давая норкролам окончательно завладеть инициативой.

Сразу две брошенные гранаты, явно напитанные энергией под самую завязку, срабатывают прямо в центре проема среди врагов. Мелькнувшие на миг вспышки захватывают в свой радиус противников, чтобы через секунду мерцанием отправить их на десяток метров назад. Та же технология короткого прыжка, только в этот раз никаких безопасных границ нет – оторванные конечности вперемешку с обрубками тел и оружие появляются эдакой мешаниной в дальней части отсека позади врагов, медленно плавая в невесомости.

Крайне нелюбимое абордажниками оружие из-за своей прожорливости, отбирающей силы у щита, было тем не менее очень эффективным. Ричард на миг пытается оценить, сколько же энергии надо сразу на два таких заряда, а гвардеец даже не думал останавливаться. Отброшенная в сторону ручная пушка за мгновение меняется на оружие ближнего боя. Еще через одно оно раздвигается, превращаясь в метровое копье, треть из которого занимает толстый массивный наконечник. Только в самом конце оно резко сужалось в острие, больше походя на какой-то посох в руках гвардейца. Сам шрамоголовый, с силой оттолкнув свое тело в мощный прыжок, на полной тяге двигателей уже врывался в порядки норкролов.

Короткий выпад питаемого вторым сердцем оружия мгновенно пробивает насквозь одну из бет, и гвардеец тут же отправляет врага усиленным пинком в полет в сторону ближайшей альфы. Лишившаяся своих длинных конечностей, та словно застыла в недоумении. Впрочем, на втором ударе копья, когда постоянно мерцающий в гиперпространстве наконечник прорезал глубокую борозду на темно-зеленой броне, враг очнулся, попытавшись протаранить своим телом шустрого гвардейца.

Вот только гвардеец каким-то невероятным движением сместился в сторону, пробивая третьим выпадом раненого врага. И тут же, не останавливаясь, он резким взмахом скашивает еще несколько растерявшихся бет, продолжая безостановочно атаковать врагов. Его фигура начинает еще сильнее ускоряться, словно он входит в раж. Жесткий блок оружия врага, а затем удар всем телом, чтобы отбросить его. Спустя мгновение острие копья уже входит снизу вверх, снова пробивая себе путь сквозь зеленую броню и внутренности норкрола…

– В рукопашную! За Землю! – командует наконец очнувшийся Ричард, оглядывая остатки уцелевшей группы. Четверка выживших бойцов мгновенно убирает винтовки, машинально крепя их в фиксаторах на теле, и тут же выхватывает свои копья – мощное оружие, которое, используя известную технологию мерцания, могло с легкостью пробивать почти любой силовой щит обычного абордажника, не говоря уже про бет, и прорезать даже мощную броню, только подавай энергию. К сожалению, последний фактор и ограничивал его использование только в ближнем бою, из-за того что энергия должна была поступать постоянно, а накопить ее в достаточном количестве и на необходимое время не удавалось. Вот только сил это требовало невероятно много, и подчас не удавалось достаточно напитать силовой щит, чтобы выдержать даже один ответный удар. Но никого это не останавливало – ведь именно так можно было сравнять шансы против альф.

Пятерка абордажников ворвалась в многочисленные порядки врагов вслед за гвардейцем. Ближайший к Ричарду боец почти сразу попал под широкий удар одной из альф, отвлекшись на летающий перед глазами труп. Громадный топор с широким лезвием, по аналогичной технологии питаемым вторым сердцем, с показной легкостью разрезал его пополам, проходя через остатки силового щита и броню как нож сквозь масло, разваливая человека на две неравные части. Впрочем, сразу два копья в ответ достигают противника, прорезая его шарообразное тело.

Яростная схватка длится недолго – любое попадание почти всегда становилось фатальным. Исключением были альфы, и, на удивление Ричарда, гвардеец, который каким-то невероятным образом обеспечивал питание не только копья, но и силового щита, будто мощность его второго сердца было сравнима с врагом. В эфире звучали дикие крики сражающихся абордажников, периодически гибнувших во имя императора. Все это сливалось в неразличимую какофонию, а сама схватка полностью поглощала сознание, словно вводя в бездумный транс, где все было отдано на откуп рефлексам.

И только шрамоголовый словно наслаждался происходящим, с показной легкостью двигаясь в условиях невесомости и короткими экономными выпадами убивая врагов, вовсю используя двигатели в броне и инерцию тела. Пытающаяся одновременно на него навалиться тройка альф продержалась практически минуту, но в итоге, поочередно лишившись конечностей, превратилась в груду безжизненного мяса в своей крикливой яркой броне. Они сумели зацепить его пару раз, но пробить окружающий опасного бойца силовой щит так и не смогли.

– Энергоотсек захвачен, – на удивление бодрым голосом произнес гвардеец, застыв в центре произошедшего побоища. Довольно-таки большое помещение было заставлено специальными сиденьями, где ранее размещались норкролы, подсоединяясь к кораблю через специальные разъемы. Именно отсюда многочисленные беты под руководством альф питали весь рейдер, включая его двигательные, навигационные и защитные системы. Прямо сейчас почти сотня тел плавала вокруг, создавая из себя и оранжевой крови странную композицию с редкими примесями красноты. Стоящий посреди этого шрамоголовый с копьем в руках выглядел несколько зловеще, словно какой-то древний бог войны.

Ричард, сидевший прямо на полу и отходивший от боя, медленно огляделся по сторонам в поисках остальных выживших бойцов, но таковым оказался всего один – разместившийся возле стены боец с некоторой растерянностью водил бронированной перчаткой по глубокой борозде на нагруднике, словно не понимая, как он вообще выжил. Причем у командира группы было четкое осознание, что, если бы не застывшая фигура, у них абсолютно не было шансов – уж слишком много альф здесь присутствовало. Но эти грозные противники внезапно оказались совсем легкой мишенью для этого странного гвардейца, который, не обращая внимания на окружающие его трупы, уже деловито убирал копье и снова устанавливал на крепления свою ручную пушку, проверяя остаток явно уже небольшого боезапаса.

– Группа один и три? Что там с рубкой и орудийной палубой? – спросил по связи Ричард, пытаясь оценить ситуацию. Если тут было так много альф, то и другим группам явно пришлось несладко.

– Орудийная палуба захвачена, потери – пять бойцов, – практически сразу откликнулся лидер первой группы. Третья же упрямо молчала, ясно давая понять, что им все же не удалось пережить встречу с пятеркой альф.

– Рейдер большей частью обесточен, а нас осталось слишком мало… Закрепитесь там и уничтожьте все орудия, а мы направимся к вам. Рубка в данный момент все равно бесполезна, – вздохнув, скомандовал Боун. Все же потерять тридцать бойцов из сорока высадившихся это ощутимый удар. Черт, вот откуда столько альф на стандартном рейдере? Обычно их не больше пяти-шести, и то они почти всегда рассредоточены по кораблю.

– Я пойду, гляну рубку. Все же альф тут оказалось слишком много, что крайне необычно. Желательно обыскать корабль, пока есть такая возможность, – словно прочитав его мысли, обратился к нему гвардеец. – Предлагаю остальным осмотреть грузовой отсек.

– Нет, нельзя разделяться, потери уже и так велики… – попытался возразить Ричард, но шрамоголовый его прервал:

– Я же в одиночку, а один боец погоды не сделает, – с еле заметной усмешкой произнес он, – тем более коммандер тоже будет доволен… – многозначительно закончил гвардеец, будто намекая на то, что он прекрасно осведомлен о том, что планировал сделать Хош. Ричарду захотелось выругаться из-за текущей ситуации, в которой он поневоле оказался. Роджер явно вспомнит ему, Боуну, если он не даст сейчас добро, но ведь сложно будет полноценно объяснить коммандеру, что боеспособность этого чертового гвардейца как бы не больше, чем оставшихся девяти абордажников, вместе взятых. – К тому же проверю, что там с третьей группой.

– Хорошо. Мы будем на орудийной палубе. Постарайся не задерживаться, – словно прыгая в прорубь, согласился лидер абордажной группы. Будь что будет. Но увиденное заставляло по-другому смотреть на гвардейца, напрочь убирая любое возможное пренебрежение. Причем совсем не из-за возможных последствий.

– Командир… – попытался что-то сказать третий выживший боец, но резкий взмах рукой Боуна прервал его.

– Спасибо, командир, – с четко различимой ноткой язвительности, отдельно выделив последнее слово, произнес гвардеец. После чего, не медля, резко оттолкнулся от пола, взмывая вверх. Спустя десяток секунд его фигура скрылась из вида, стремительно и главное легко двигаясь в сторону рубки, будто только что он не потратил кучу энергии на бой. Откуда он такой взялся? Или все гвардейцы такие? Но вопросы Боуна остались без ответа.

Немного посидев и придя в себя, Ричард все же решил связаться с крейсером. Черт, как же много сил эта связь тянула. Любое сообщение абордажников кодировалось и отправлялось коротким мощным импульсом, чтобы норкролы не могли его заглушить или перехватить. Да, конечно, общались между собой они совершенно по-другому – через комплекс странных звуков и запахов, но, тем не менее, длительная война уже дала возможность изучить своего противника, и такие меры были обязательны. Особенно, когда нет возможности использовать полноценное оборудование корабля, а только мобильную установку, встроенную в экзоскелет. Вот только силы…

– Говорит лейтенант Боун, рейдер врага зачищен. Жду указаний, – он пытался говорить максимально твердо, не показывая даже тени слабости перед коммандером. Сами же они с вторым выжившим бойцом аккуратно продвигались к захваченной палубе. Безжизненный корабль лишился даже аварийного питания, и приходилось освещать свой путь через внешние фонари на броне, тем самым демаскируя себя перед противником. Благо хоть никто так и не напал на них, и до выжившей группы удалось добраться без приключений. Гвардеец на связь не выходил. Впрочем, сам Боун тоже не горел желанием с ним разговаривать – уж слишком тот походил на какого-то монстра, выходя за пределы человеческих возможностей в использовании второго сердца.

– Ричард, какие потери? Почему так долго? – неожиданно откликнулся сам коммандер Хош. Его напряженный голос заставил занервничать, подсказывая, что просто так командир соединения не связывался бы.

– Во время абордажа – тридцать бойцов, сэр. Почти полсотни было потеряно во время десантирования. К тому же на рейдере оказалось неожиданно много альф – больше двух десятков, по всей видимости. Орудийные палубы и энергоотсек зачищены полностью. С рубкой не удалось, но туда направился гвардеец, – максимально кратко отчитался лидер абордажников. – Странный рейдер, сэр. Он будто совсем новый, и экипажа больше обычного…

– Подготовиться к переходу на «Бочку пороха» – у нас тут еще не все кончено. У вас есть десять минут. Все отстающих – бросить, – подчеркнув интонацией последнее предложение, скомандовал Хош, после чего отключился.

Ричард машинально кивнул, словно в подтверждение принятому приказу. Спустя минуту он со вторым бойцом уже спешно перемещался в сторону орудийной палубы в компании с оставшимися абордажниками. Заранее подготовленный канал связи, не включающий в себя нежеланного гостя, позволил предупредить первую группу. Конечно, так откровенно бросать помогшему ему бойца не хотелось, но коммандер вполне четко и конкретно выразился, а приказы следовало исполнять…

В это же время гвардеец все продолжал двигаться в сторону рубки, периодически встречая остатки экипажа норкролов. Очередная вскрытая копьем перегородка открыла вид на спину четверки альф, куда-то активно спешивших. Мгновенно выпущенное из рук оружие ближнего боя зависает в воздухе, а шрамоголовый начинает действовать. Тело его моментально реагирует, словно идеально подогнанный механизм. Напитанный энергией второго сердца экзоскелет, еще более усиленный тягой маневренного двигателя, выдает мощнейший удар бронированного кулака, и остатки металлической двери отлетают с прохода, открывая путь граду болтов. Гвардеец, ни на мгновение не останавливаясь, начинает утюжить из ручной пушки врагов, не давая им опомниться.

Силовой щит на ближайшей альфе сверкает, гася попадания крупного болта. Враг шустро разворачивается, вскидывая свои два оружия. Широкие дула обрезов только успевают прицелиться в приближающуюся фигуру человека, как энергетическая защита норкрола исчезает и очередной заряд бьет прямо в центр противника, оставляя сильную вмятину на оранжевой броне. Гвардеец резко отталкивается, уходя в скольжение практически у поверхности пола, тем самым пропуская залп над собой. Толчок ноги отправляет его под потолок, а ручная пушка выпускает последний заряд ровно в поврежденное место, пробивая вместе с защитой и пасть норкрола. Не останавливаясь, черная фигура отталкивается в сторону, одним движением отсоединяя пушку и отправляя ее в сторону оставшейся троицы. Вражеские болты разносят оружие без боезапаса, чтобы спустя секунду попытаться нацелиться на гвардейца. Но тот, подхватив продолжающее висеть в условиях невесомости копье, уже сблизился для удара.

Силовой щит гасит выпад, а затем альфа выхватывает свой топор, моментально атакуя. Сместившись в сторону, шрамоголовый толчком плеча бьет во врага, сбивая того с ног. Широкий взмах еще одного топора сносит часть заряда энергозащиты человека, заставляя второе сердце усиленно накачивать его снова. Вот только гвардейца это не останавливает. Наоборот, подставившись под удар, он резко сближается с врагом – практически впритык. Длинные многосуставные конечности пытаются оттолкнуть его, но альфе слишком неудобно. Спустя пару секунд человек уже оказывается за спиной трупа норкрола, успевшего заполучить дыру в своем теле. Враги на мгновение тормозят, пытаясь приноровиться к агрессивной тактике гвардейца, но все бесполезно.

Напитанное энергией копье покрывается силовым щитом, ослабляя покрытие на теле. Очередной взмах жестко блокируется, чтобы через мгновение гвардеец впечатал противоположным концом прямо в грудь альфе, отталкивая врага на остальных. Продолжая движение, он изворачивается в длинном выпаде, попутно пропуская мимо себя топор, и пробивает наконечником своего оружия тело противника. Магнитные ботинки, как обычно активированные в момент удара для опоры, тут же отключаются, а шрамоголовый уже атакует оставшихся. Те, успев все же зацепить его один раз, поочередно лишаются жизни, не в силах что-то противопоставить слишком быстрым движениям человека.

Вот только проткнув последнего врага, шрамоголовый замирает на добрый десяток секунд на месте, восстанавливая силы после боя, попутно еле слышно ругаясь себе под нос после всего произошедшего:

– Развлечение, конечно, неплохое, но все же это не та легкая «восстановительная» миссия, которую мне обещали после безумной череды прошлых заданий. Хотя с моим везением только так оно и могло произойти… – Вздохнув, Квирин с тоской посмотрел на покореженную пушку, плавающую в воздухе неподалеку. – Еще и боезапас закончился. Ну что, значит, работаем по старинке, – добавил он, покрепче сжимая копье.

Встряхнувшись, гвардеец снова посмотрел на тела альф, которых оказалось слишком много для обычного рейдера. Чрезмерно много. Возможно, именно поэтому его сюда отправили с формулировкой «разберешься на месте». Изначально он думал, что проблема в коммандере и следовало проверить его лояльность – все же три подряд гибели сотрудников Службы безопасности в якобы случайных боестолкновениях вызывали вопросы. Гвардейца же так просто не убить, так что было изначально стойкое ощущение, что именно в этом состояла основная задача. Тем более частенько гранд-адмиралы флотов пытались через своих подчиненных вести подковерные игры между собой, борясь за влияние на сектора. Только альфы в это не вписываются никак. Вот почему император так любил ставить открытые задачи, не конкретизируя, что именно он хотел, тем самым заставляя отрабатывать все возможные версии!

Но что самое интересное в текущей ситуации – все эти альфы неожиданно оказались крайне неопытными, чего не могло быть в принципе. Возможно, для обычных абордажников это было незаметно, но для Квирина, проведшего далеко не один десяток захватов, данный факт буквально бросался в глаза. Более слабое второе сердце и откровенно паршивые навыки в виде неуверенных ударов и лишних движений в бою. Вот только если учесть, как появлялись альфы… Все норкролы рождались как беты, но порой их второе сердце словно лишалось внутренних ограничений, позволяя им развиться гораздо дальше естественного предела. Процесс этот был не быстрый, и бета успевала получить приличный багаж опыта к моменту перерождения, что превращало ее в крайне опасное существо, особенно в ближнем бою. Но сейчас они будто проскочили этот этап, не успев получить полноценные реальные навыки. Те, которые добываются только кровью, но в то же время навсегда впечатываются в сознание, превращая в грозных существ.

Вспыхнувшее нехорошее предчувствие заставило Квирина изменить маршрут, направив свой взгляд в ту сторону, куда стремились погибшие норкролы. Жилые помещения? Вряд ли. Орудийные палубы и энергоотсек захвачены, рубка позади. Грузовой трюм? Вполне вероятно. Еще раз оглядевшись, он решительно оттолкнулся, быстро ускоряясь с каждым движением. Зажатое в руках короткое копье словно рыскало в поисках врага, готовое в любой момент пробить дыру в их телах.

Через пять минут и полтора десятка убитых бет Квирин все же нашел ответ на свой вопрос. Ответ, который заставил грязно выругаться, прикидывая, чем это грозит Империи и что сейчас стоит предпринять, причем в кратчайшие сроки. Сосредоточившись, он начал быстро начитывать сообщение, готовясь его сразу отправить на флагман Хоша. Интуиция подсказывала, что медлить было нельзя ни в коем случае.

– Коммандер, говорит гвардеец его императорского величества…

Глава 3

Летающие обломки уничтоженных рейдеров норкролов медленно отдалялись от поля боя. Оба крейсера землян отделались минимальными повреждениями – большую часть попаданий поглотил силовой щит. А вот эсминец «Бочка пороха» пострадал сильнее – снаряды врагов упрямо били по месту расположения рубки управления корабля, под самый конец даже сумев пробить энергетическую защиту и значительно повредить броню, прикрывающую столь ценное помещение. Но все же коммандера беспокоило не это, а пять отметок врагов,вышедших из гипера на противоположной стороне системы. Потери уже были ощутимые, и срочно нужно было что-то придумывать.

– Сэр, пришел вызов от гвардейца с захваченного рейдера, – обернулся на Хоша Артур, прерывая размышления руководителя соединения, – закодирован под грифом секретности гвардейского корпуса на уровне капитана, – слегка растерянно закончил он.

Роджер Хош на миг застыл, задумываясь о том, что бы это могло значить, но затем все же кивнул в подтверждение. Связист мгновенно перебросил сообщение, а Хошу пришлось активировать шлем, отсекая себя от лишних ушей и внимательного взгляда своего первого помощника. Родждер прекрасно знал, что тот спал и видел себя капитаном в лучах боевой славы на посту единоличного руководителя судна. Сам коммандер постоянно пользовался данным фактом, маня этой должностью Вильяма как осла морковкой и порой якобы доверительно сообщая закрытую информацию. Вот только сейчас лишнее распространение ни к чему – шутки с личными агентами императора могли крайне печально закончиться.

– Коммандер, говорит гвардеец его императорского величества, – раздался крайне серьезный голос того самого молодого гостя, вызывая новую волну раздражения – и так хватало проблем, а еще этот – капитан Квирин-второй…

Капитан? Такое высокое для гвардии звание в столь молодом возрасте вызывает удивление. Тем более, зачем он скрывал его? Хотя Хош слышал, что порой гвардейцы целенаправленно пытались уменьшать свою значимость для выполнения заданий, занижая звания. Но это только подтверждало факт копания непосредственно под Роджера. Впрочем, довольно известное имя с добавкой «второй» вызывает не меньше вопросов. Но дальнейшие слова развеивают все мысли о построении теорий, полностью захватывая внимание коммандера:

– На рейдере мной была обнаружена мобильная установка в контейнере с находящейся внутри колонией энергокристаллов-симбионтов, которая поддалась неизвестным изменениям. Визуально могу предположить, что каждый из пророщенных кристаллов позволит норкролам пропустить этап бет, что косвенно подтверждается уровнем подготовки многочисленных альф на борту рейдера. Чем это чревато для Империи, вполне ясно. Исходя из предоставленных мне полномочий требую обеспечить эвакуацию контейнера и его дальнейшую транспортировку в Империю, при этом необходимо сохранить в секретности от членов экипажа, что именно мы везем…

Каждое последующее слово падало громадным грузом на Хоша, заставляя его мысли лихорадочно мельтешить в голове. Через секунду после окончания сообщения его шлем был уже убран, а Роджер, немного обдумав услышанное, начал поспешно раздавать приказы:

– «Бочка пороха», принять груз с захваченного рейдера. Остаткам абордажной команды перейти под командование гвардейца, – на миг запнулся Хош, не решившись пока озвучивать его звание и имя, – и обеспечить транспортировку груза. Флагману и крейсеру «Костяная коса» прикрывать эсминец. И, Вильям, черт возьми, дай мне наконец раскладку по новым противникам! – все-таки сорвался под конец Хош, понимая, что рядовая операция по закрытию системы превращается в нечто большее. Еще и этот непредсказуемый гвардейский капитан, скрывавший свое звание.

– Есть, сэр, – тут же отозвался первый помощник, выводя данные от Валласа, – сканирование закончено. Предварительно – четыре рейдера и… дредноут, сэр. Фиксирую открытие огня в нашу сторону. Время до контакта – десять минут. Бьют прямо по захваченному рейдеру, – слегка удивленно заканчивает он.

– Закрыть корпусом рейдер на время погрузки, – тут же среагировал коммандер, который в иной момент удивился бы ведению огня с такой дистанции, когда можно было с легкостью избежать попаданий. Вот только не сейчас. На миг мелькнула идея, чтобы эсминец сдвинул своим корпусом рейдер, уходя из зоны поражения, но тот явно бы не успел. Да и не дай император повредится каким-то образом груз. Нет, придется ловить снаряды буквально собой, принимая на силовой щит.

– Есть, сэр. Меняю траекторию движения, передаю «Костяной косе» новую задачу…

Ничего не понимающий экипаж начал суетливо выполнять распоряжения, но Роджер явно чувствовал, что они не успевают. Если четыре рейдера хоть и представляли угрозу, но все же противостоять им можно было, то с линкором норкролов дело обстояло иначе. Этот тип кораблей в несколько раз превышал по своей мощи крейсер людей, и те снаряды, которые враг успел выпустить, были не показательны. Нет, главной опасностью было центральное разгонное орудие, проходящее практически через весь корпус и выходящее из носа судна. Оно питалось просто гигантским количеством энергии, и в момент накопления заряда у линкора не только падала мощность щитов, но он даже отключал двигатели, просто двигаясь по инерции. Но эта огромная пушка буквально с трех попаданий могла снести силовой щит эсминца и максимум с пяти – крейсера, превосходя обычные орудия просто на порядок. Причем основная особенность заключалась в возможности сделать несколько выстрелов подряд, прежде чем снова сосредоточиться на накоплении заряда. Хош же явно ощущал, что очень скоро она сделает свой первый залп.

– Ускорьтесь, – потребовал коммандер, глядя на то, как перемещались по тактической карте остатки его соединения. Сбоку мелькали краткие сводки о текущем состоянии дел, демонстрируя быстрые и отточенные действия людей. Вот только все же недостаточно.

Эсминец уже успел зависнуть практически впритык к захваченному рейдеру, закрепив свое положение несколькими установленными для этого фиксаторами. Кораблю приходилось постоянно подключать маневренные двигатели, стабилизируя положение этой связки. Остатки абордажной команды вместе с недовольным Ричардом под руководством Квирина уже успели вскрыть грузовой трюм и сейчас выталкивали огромный контейнер к летевшим им навстречу техникам. Последние обладали страховочными тросами, а вот бойцы прыгали в открытый космос на свой страх и риск, полностью полагаясь на встроенные в конечности экзоскелета брони двигатели. Сразу почти два десятка людей пытались закрепить на внешнем корпусе эсминца столь ценный груз, держа наготове специальные фиксаторы.

Оба крейсера закрывали его своими массивными телами, готовые прикрыть рейдер от попаданий силовыми щитами и броней. А до них оставалось каких-то пять минут. Периодично скользящие в гиперпространство снаряды буквально пожирали расстояние, стремительно приближаясь к замершей в неподвижности цели. В этот момент линкор норкролов наконец делает свой залп, поочередно выстреливая пять раз подряд с небольшими промежутками. Враг даже и не думал переживать о том, что весь заряд ушел на стрельбу – уж слишком велико расстояние.

– Сколько осталось до закрепления контейнера? – спросил Роджер, глядя на приближающиеся на тактической карте отметки. Витавшее в воздухе напряжение заставляло невольно с силой сжимать подлокотники кресла, пока сознание искало выход.

– Семь минут, сэр, – ответ первого помощника заставил коммандера чертыхнуться про себя. Хаос мыслей в голове порождал одну идею за другой, но почти все моментально отбрасывались ввиду несостоятельности.

– Сэр, все снаряды, включая выстрел с линкора, будут здесь через пять минут. Причем по моделированию видно, что, если первые снаряды бьют вокруг рейдера, то залпы с линкора – точно в цель, – добавил ответственный за навигацию лейтенант Валлас. – Нам не оставляют шансов уйти от попаданий, будто зная, что мы точно не бросим груз. – Новый удар в шляпку гвоздя на гробу практически окончательно лишал вариантов.

– Идем навстречу, – принял решение Хош, – оба крейсера попробуют поочередно принять снаряды, прикрывая своими корпусами эсминец. Передать на «Костяную косу» команду, держать связь для синхронизации манёвров. Максимум энергии на лобовые щиты. «Бочка пороха», – связался коммандер с кораблем, – уходите через гипертуннель, пока мы прикрываем. Затем, как уйдете в гипер, мы попробуем связать их боем, не дав преследовать.

– Ты уверен, Роджер? – капитан Парсиан внимательно смотрел на Хоша через видеосвязь, отображаясь на небольшой панели сбоку от кресла.

– Да, старый друг. Груз внезапно оказался более важен, чем все мы, – с легкой улыбкой развел руками Хош. В голове же в этот момент начали всплывать совсем другие мысли. Всегда можно было отступить из-за повреждений, будто бы не сумев догнать ускользнувший эсминец…

– Есть, сэр, – капитан эсминца с силой стукнул по груди кулаком, после чего отключился.

Абордажная команда и техники с «Бочки пороха» ускоренно фиксировали груз на корпусе эсминца. Два других корабля резко сдвинулись, буквально ускоряясь навстречу своей судьбе. Видя сближение с крейсерами, линкор норкролов, замедлившись, сделал повторный залп. Прикрывающие его рейдеры продолжали держаться поблизости от более массивного корабля, словно опасаясь оставлять его без охраны. Впрочем, это играло только на руку землянам. Как и то, что время подлета врагов составляло почти час.

Двигающиеся на полной скорости крейсеры держались максимально близко друг к другу, готовые подстраховать один одного. «Костяная коса» выдвинулась слегка вперед, летя немного выше основной траектории выстрелов линкора. Флагман – чуть позади и ниже. Вся энергия полностью уходила на двигатели и силовые щиты. Крейсеры не только перестали питать орудия и все ненужные в данный момент системы, но даже банально освещение по коридорам корабля было отключено ради экономии. Каждая крупица энергии была невероятно важна.

– Отключить двигатели, перевести всю энергию на щит. Приготовиться к удару, – за полминуты до попадания скомандовал Хош. Весь экипаж уже был в полностью герметизированных скафандрах, а в корабле была отключена система жизнеобеспечения.

Первые огромные снаряды линкора пришлись по «Костяной косе». Силовой щит крейсера отчаянно сверкнул, но выдержал целых три мощнейших удара подряд, правда при этом практически лишаясь всего заряда. От попаданий оставшийся без питания двигателей корабль слегка смещается в сторону, неудачно для себя подставляясь под четвертое, которое должен был принять на себя уже флагман. Очередной громадный снаряд все же пробивает энергетическую защиту, но теряет при этом почти всю убойную силу. Оставляя глубокую борозду на корпусе левого борта, он разносит орудийные порты на своем пути и еще сильнее отклоняет крейсер в сторону союзника.

– Маневр уклонения! – пытается среагировать Хош, видя смещающийся неуправляемый корабль, идущий прямо на его флагман. Экипаж «Костяной косы» успевает включить маневренные двигатели в последний момент, но все же инерцию полностью преодолеть не удается. Космос гасит звуки столкновения обоих крейсеров. Силовой щит на флагмане выдерживает удар, а вот «Костяная коса» вминает себе весь правый борт, лишаясь практически всех своих орудий вместе с канонирами за ними. За всеми этим манёврами пятый выпущенный линкором снаряд спокойно проходит мимо крейсеров, продолжая свой путь к замершему в неподвижности эсминцу.

«Бочка пороха» уже заканчивала все манипуляции, успев закрепить непосредственно сам груз, но не полностью отсоединились от захваченного рейдера. Вот только снаряд был уже слишком близко. Эсминец включает на полную чуть ли не все свои двигатели, отчаянно пытаясь сместиться в сторону. Сцепка обоих кораблей начинает проворачиваться, а на остаток фиксаторов приходится громадная нагрузка, выгибая некоторые из них. Но или не хватает энергии, или капитан слишком поздно командует переключить ее поток на силовой щит, отключенный на время погрузки, неизвестно. Однако попадание пробивает вначале щит, а затем и корпус эсминца, приходясь ровно в ранее поврежденное место напротив рубки. Снаряд, потеряв почти всю энергию, вминает своим весом внешний коридор, после чего и центральный пункт управления корабля вместе со всем командным составом. Капитан эсминца с офицерами гибнут мгновенно, а остатки их тел растворяет кислота.

– «Бочка пороха», ответьте! Пориан, ты меня слышишь? – начал разоряться Хош, понявший, что его план уже на самом старте успел развалиться. Тактическая карта показывала неминуемо приближающиеся снаряды второго залпа линкора, а сам корабль норкролов явно готовился вновь нанести удар. – Выдвинуться вперед, прикрыть «Костяную косу».

– Коммандер, фиксирую скорое появление из того же туннеля новых объектов. Время – двадцать минут, – отчитался Валлас, – возможно, это еще враг…

– Будем воевать до последнего и надеяться на то, что все же это подкрепление нам, а не норкролам… Вся энергия на щиты, готовимся отражать возможные попадания до момента, пока мы не уйдем с траектории стрельбы линкора. Далее идем на сближение, «Костяная коса» позади. – Роджер, больше не обращающий внимания на движущийся по инерции и не желающий выходить на связь эсминец, сосредоточился на ведении боя. Нужно было продержаться против врагов, но так, чтобы они больше сосредоточились на уничтожении корабля с грузом, а не его крейсеров.

Нет, конечно, можно было развернуться к эсминцу, благо расстояние позволяло достичь его раньше врагов. Вот только лишенный энергии и управления корабль представлял легкую мишень, и времени на то, чтобы перенести груз уже на флагман, явно не хватит. Открыто сбежать из боя было бы позорно для офицера Империи, так что Роджер, посчитав, что все, что было в его силах, он сделал, решил просто забрать с собой как можно больше врагов. После чего можно было и отступить, не потеряв лицо. Тем более всегда оставался шанс, что новые сигналы были действительно от кораблей землян.

«Бочка пороха», лишившись рубки управления вместе с практически всеми старшими офицерами, создала для собственного экипажа определенный хаос в действиях. Не пострадавший энергоотсек продолжал напитывать все системы корабля, вот только полноценно воспользоваться ими никто не мог. Попавший снаряд не только смял важнейшее помещение корабля, но и перебил коммуникацию, лишив экипаж практически любой связи, не только внешней, но и даже внутренней. Лейтенант Фауо, старший техник эсминца, сориентировался в проблеме сразу, вот только само устранение заняло добрые десяток минут, что в текущих условиях могло быть смертельно. Но им повезло. Второй залп линкора, пройдя мимо ушедших с траектории крейсеров, пришелся в точку, где оставался рейдер, но уже не было эсминца.

Квирин, находившийся недалеко от места поражения эсминца снарядом, только чудом успел оттолкнуться от корпуса подальше. Ему понадобилось мгновение для осознания, что силовой щит пробит. Отключившаяся связь не дала возможности выяснить степень повреждений корабля, но и так было ясно, что они серьезны. В итоге с помощью внешнего фонаря, пинков и жестов ему удалось за несколько минут организовать бойцов и техников для отсоединения фиксаторов, тем самым позволив эсминцу начать дрейфовать в сторону от рейдера и следующего залпа.

К моменту попадания остатков абордажной команды в один из ангаров корабля внутренняя связь успела восстановиться, и техники наконец сосредоточились на восстановлении уже внешней, попутно латая временными броневыми пластинами дыру в корпусе. Выключенная система жизнеобеспечения заставила весь экипаж герметизировать свои скафандры, превращая всех в одинаковые на вид фигуры. Активировав магниты на ботинках уже внутри небольшого ангара, в который он попал одним из последних, гвардеец мимоходом оглянулся по сторонам, пытаясь оценить состояние экипажа. Часть из них торопливо носились с ремкомплектами и оборудованием, другие же потерянно стояли на месте. Особенно это касалось многочисленных канониров, не знающих что делать. Появившийся индикатор связи заставил взять дело в свои руки. Универсальный код доступа открыл общую волну, и его голос зазвучал в каждом шлеме:

– Говорит гвардейский капитан Квирин-второй. Кто в данный момент старший на эсминце? Отвечать только по существу, канал открытый. – Серьезный тон и произошедшие события заставили почти две сотни экипажа на несколько секунд сохранять молчание, прежде чем кто-либо решился нарушить тишину.

– Скорее всего… – первый неуверенный голос, а затем начинается галдеж, который внезапно отсекается чьим-то на удивление спокойным ответом:

– Лейтенант Фауо, сэр. Скорее всего, ВЫ. Рубка управления полностью уничтожена. Практически все выжившие после первого столкновения старшие офицеры находились внутри. Слишком неудачно попал тот снаряд – прямо в ранее поврежденное место… Я отсек от общего канала всех, кто младше лейтенанта, и на данный момент вижу только три отметки, включая вас и лейтенанта абордажной команды.

– Должность? Состояние корабля? – мгновенно последовали вопросы от Квирина, поморщившегося от перспективы вести дальнейший бой без нужной части экипажа.

– Старший техник. Корабль в частичной боеготовности. Девяносто три процента орудий целы, энергосистема и жизнеобеспечение в порядке. Двигатели тоже. Легкие проблемы со связью и навигацией, но это я устраню. Уничтожен центральный пункт управления и отсутствуют полноценные профильные специалисты, – так же спокойно, даже слегка флегматично ответил Фауо.

– Состояние экипажа? – последовал новый вопрос от капитана гвардии.

– Погибших мало, только в рубке. В целом экипаж готов продолжать бой, но нужно командование, – достаточно четко и лаконично ответил лейтенант.

– Решим. Тогда принимаю командование на себя. Фауо, Ричард, вторая специальность? – ввиду того, что большинство боев происходило в космосе, весь экипаж в обязательном порядке проходил расширенное обучение, позволяющее им заменить как раз в случае гибели кого-то. При этом уровень знаний полностью соответствовал званию, и лейтенант на должности «старший техник» равнялся лейтенанту в другой сфере. Продвижение по службе без сдачи экзамена по обеим специальностям было невозможно, а большее количество знаний шло только в плюс. Правда, конечно, отсутствие реального опыта никто не отменял.

– Навигация и связь, – снова коротко отчитался лейтенант Фауо.

– Орудийные системы и щиты, – последовал ответ стоящего рядом с гвардейцем Боуна, повторно удивляя Квирина. Все же сразу два человека в столь нужный момент, имеющих сразу по три специальности, причем разных, были чистым и неприкрытым везением. Хотя император всегда ценил квалификацию, и никакие родственные связи или что-то такое не могли повлиять на продвижение во флоте, если сам человек не соответствовал должности. Кстати, именно этим больше всего и занималась Служба безопасности, выискивая кадры не на своем месте. Ведь шпионов от норкролов в принципе не могло быть, а вот идиоты на высоких постах могли быть не менее губительны. Это и противостояние гранд-адмиралов между собой подчас изрядно мешали войне с основным противником человечества.

– Отлично, значит на мне пилотирование, а вы заберете остальные функции. Лейтенант Фауо, проинформировать экипаж о новых назначениях. Обеспечьте сопровождение в соответствующие рубки меня и лейтенант Боуна. Да, и несколько толковых помощников в каждую из них. Далее, создайте отдельный канал для управления эсминцем – он нам явно понадобится… – Находясь в разных помещениях, только так и оставалось вести коммуникацию. – Выполняйте, и в темпе.

– Есть, сэр, – донеслось по связи, а стоящий рядом Ричард демонстративно стукнул себя по груди, салютуя. Неприязнь блондина к гвардейцу никуда не делась, но Боун не мог не отдать должное его навыкам боя. Зная же, что личный корпус императора готовили сразу по всем направлениям, можно было ожидать такого же и сейчас. Склонность же самого Ричарда к небольшим нарушениям дисциплины никогда не касалась действительно ответственных моментов.

Спустя пару секунд по общему каналу уже звучал голос старшего техника, доносящий изменения всем на борту. Получив хотя бы минимум информации, экипаж взбодрился, понимая, что наконец появился тот, кто отдает приказы. Словно застучавшее сердце, начавшее снова разгонять кровь по венам, так и эсминец очнулся от спячки, восстанавливая свою боевую готовность и вновь превращаясь в грозную силу.

Квирин, продвигаясь по эсминцу, буквально на ходу отдавал новые приказы. Больше половины канониров перешло в энергоотсек, увеличивая приток энергии на все системы. Туда же направились и выжившие абордажники. Техническая служба поспешно восстанавливала поврежденные системы и перекрывала уничтоженные отсеки, включив систему жизнеобеспечения. Лейтенант Фауо, первым добравшись до рубки связи и навигации, начал кратко озвучивать текущее положение, вводя гвардейца в курс дела. Так что, когда Квирин все же попал в небольшое помещение возле основных двигателей, определенное понимание ситуации у него уже возникло.

– Итак, господа, – начал он с личного обращения к экипажу по общему каналу, – я капитан гвардейского корпуса его императорского величества Квирин-второй. До момента, пока мы не выполним наше задание, я буду руководить эсминцем. Наша цель – доставить груз императору в целостности, не дав его уничтожить врагу. Из-за потери почти всех старших офицеров вместе с рубкой управления я сейчас временно назначил замену. Если же кто-то из экипажа считает, что обладает необходимыми навыками на должном уровне или просто владеет ценной информацией, которая поможет нам выполнить задачу, обращайтесь к лейтенанту Фауо, и он мне все передаст. Помните – груз важнее всех нас, и я буду требовать от каждого полной отдачи во имя императора и человечества. – Закончив, Квирин тут же отключился, переходя на первый канал, созданный по его указке для управления кораблем.

Небольшое помещение, в котором он находился, включало пару специалистов, отслеживающих состояние двигательной системы и ее питание. Тут же находилось и дублирующее место управления эсминцем на такой экстренный случай, как сейчас. Не полноценное, не удобное, оно в то же время позволяло пилотировать корабль. Закрепившись в кресле, Квирин отточенными движениями начал выводить на размещенные вокруг него экраны всю необходимую информацию, включая тактическую карту. Центральное же место заняла смоделированная на основе внешних датчиков трехмерная модель окружающего пространства, позволяющая вручную пилотировать корабль.

– Фауо, что там с внешней связью? – запросил гвардеец, смотря на то, как два крейсера под управлением Хоша целенаправленно двигались навстречу рейдерам с линкором. Последний уже успел выпустить несколько залпов, так что Квирин поспешил включить двигатели эсминца, начиная манёвр уклонения. Его пальцы замелькали над панелью управления, наперед вбивая цепочку автоматизированных команд для двигателей, позволяя ему отвлекаться на более важные вещи в те моменты, когда не нужно будет ручное управление кораблем. – Долго еще?

– Восстановили, сэр, но гиперсвязь еще не доступна, – кратко ответил тот после небольшого молчания, словно потратил именно эти секунды паузы для последнего штриха. Гвардеец тут же поспешил вызвать коммандера. Корабль, следуя заложенным командам, уже начал самостоятельный разворот, после которого он должен был на полной тяге направиться в сторону гипертуннеля. Воевать с превосходящими силами противника в текущих условиях смысла было мало. Только абсолютно непонятно, какого черта Роджер решил все же рвануть в атаку, словно целенаправленно стремясь под пушки норкролов, при этом открыто бросая эсминец.

– Коммандер, почему вы не обеспечиваете защиту груза? Почему вы приняли решение прекратить прикрытие эсминца? – не церемонясь, с ходу начал жестко спрашивать Квирин, как только соединение установилось. Смотрящий с экрана Хош был удивлен при виде собеседника, не ожидая увидеть именно гвардейца и тем более не ожидая такого напора от него при общей связи, идущей на всю рубку управления.

– Где капитан Пориан? Почему?.. – попытался уточнить Роджер, успевший поставить крест на эсминце, но был достаточно грубо перебит.

– Рубка управления уничтожена, все находящиеся внутри погибли. Я принял на себя командование как старший офицер на корабле, – кратко пояснил Квирин, но через мгновение продолжил давление: – Еще раз спрашиваю вас – по какой причине вы перестали защищать груз? Вы четко получили требование обеспечить его сохранность, подкрепленное моими полномочиями, – тон и не думал смягчаться, а все в помещении только сильнее затихли, наблюдая за столь открытым противостоянием коммандеру. Причем того, кто все прошлые дни вел себя достаточно скрытно и никак себя не проявлял.

– Капитан, ты хоть и гвардеец, но я старше по званию. Какого черта я должен отчитываться перед тобой? – начал медленно заводиться Хош, в ответ реагируя на жесткий выговор со стороны Квирина в присутствии его подчиненных. Что этот сопляк вообще себе думает?

– Коммандер, я требую развернуться и последовать за эсминцем в гипертуннель. Героическая смерть двух крейсеров со всем экипажем бессмысленна и даже вредна, учитывая, что мы перевозим, – твердо заявил собеседник. – Повторюсь, ваша основная задача – обеспечить сохранность груза. Все остальное…

– Я сам знаю, какая у меня основная задача! Это тебя прислали в мое соединение, сосунок, а не наоборот! Ты здесь гость и не тебе требовать от меня что-то… – не выдержав, сорвался Роджер Хош, начав буквально кричать в ответ. Этот чертов гвардеец не понимал, что такое не только потерять половину кораблей в соединении, но и своих друзей, включая старину Пориана, с которым он начинал службу после академии. Еще и выживших тянуть вслед за костлявой. Но этого мало, и он требует отчета, пытается отдавать приказы. Говорить ему, коммандеру, что является его задачей, а что нет. При том, что его направили то ли для обучения, то ли для поиска якобы врагов императора – и не где-либо, а среди ЕГО людей! Тем более еще к тому же подрывать его авторитет перед подчиненными! Кем он себя вообще возомнил, этот щенок?

Волны претензий начали проноситься в голове Хоша, наплывами эмоций туманя сознание. Уже был откинут факт капитанского звания и гвардейский корпус Квирина. Все уходило на задний план, когда Роджеру пытались открыто бросить вызов. Тем более тот, кто казался слабее и до этого молча выполнял все приказы.

– Итак, вы готовы выполнять поставленную задачу, проследовав за эсминцем в гипертуннель и обеспечив сохранность груза? – продолжал Квирин, окончательно выходя за все границы в глазах собеседника. Вот только четкое ощущение утекающего сквозь пальцы времени не отпускало гвардейца. Тратить же его на уговоры руководителя соединения он вообще считал глупым занятием. Причем так открыто давить Квирин решил сразу только потому, что изначальный конфликт и неприязнь со стороны коммандера никуда не делись, и этот нарыв нужно было вскрыть как можно раньше, ведь в бою будет точно поздно. Именно таким способом он хотел максимально быстро понять, что важнее Роджеру Хошу – его эго или дело? К сожалению, оказалось, что первое.

– Да пошел ты, сопляк! Я сейчас прикажу тебя посадить в карцер за неуважение к старшему по чину! – буквально прокричал коммандер на всю рубку. – Ты у меня кровью харкать будешь, а потом и в космосе без костюма прогуляешься…

– Согласно параграфу 3/41 Специального указа императора о полномочиях гвардейского корпуса, я снимаю вас с должности коммандера соединения и заключаю под временный арест. Командование соединением забираю на себя. Старший лейтенант Вильям, на вас крейсер. Пересылаю коды подтверждения о полномочиях…

Короткая команда – и с костюма Квирина уходит зашифрованный пакет с информацией.

– Ты не имеешь права… – глядя с неприкрытой ненавистью, почти прошипел Хош, сдавливая до хруста подлокотник своего кресла.

– Имею, – жестко, но в то же время спокойно ответил гвардеец. – Сейчас ваш первый помощник удостоверится в этом. Да, мне позже придется предстать перед судебным расследованием о необходимости такого решения, но я не позволю поставить личную выгоду выше Империи. Далее, пока идет проверка, слушайте приказ. – На миг Квирин замолк, а потом начал быстро произносить рубленые фразы: – Продублировать команды на «Костяную косу». Начать выполнение разворота. Эвакуировать весь экипаж с «Костяной косы» на флагман, предварительно отправив его на инерционном разгоне в сторону линкора. Крейсер должен с минимальной задержкой последовать за эсминцем, прикрывая его от возможной атаки рейдеров. Возле гипертуннеля чуть замедлимся, чтобы вы догнали, далее идем внутрь и пытаемся оторваться. Никаких героических попыток задержать – эффекта это даст мало, а что будет впереди, еще неизвестно. Груз должен быть доставлен любой ценой! – твердо закончил Квирин, продолжая уверенно взирать с экранов связи.

– Есть, сэр, – изучающий присланный пакет данных Вильям медленно поднял голову от своей панели, полностью удостоверившись в правомерности полномочий. – Увести коммандера в его каюту. Проинформировать «Костяную косу» о новом плане. Начать маневр разворота, – посыпались команды от старшего лейтенанта, пока Хоша медленно выводили из рубки управления. Еле заметная усмешка на лице его старшего помощника еще сильнее взбесила Роджера.

– Я тебя уничтожу, чертов предатель, – снова прошипел коммандер в адрес собственного первого помощника и, оттолкнув сопровождающих, быстро покинул рубку управления.

– Работаем, господа, – серьезным тоном закончил Квирин, перед тем как отключился. Предстояло еще много дел.

В итоге, они успели, хоть и не без потерь. Почти два десятка небольших капсул выстрелили в сторону флагмана. Имеющиеся почти на каждом корабле, они редко применялись во флоте на практике. Их основная функция состояла в том, чтобы просто вытащить экипажи и отправить их в сторону спасателей, ничего более. Питаемые находящимися внутри людьми, они обладали слабыми движками, отвратительной управляемостью и минимальной автономностью и представляли собой слишком легкую цель для орудий врага, особенно когда во время боя все были в первую очередь сосредоточены на уничтожении друг друга. Поэтому большая часть имперцев предпочла бы просто умереть в бою, чем задохнуться в металлическом гробу в бескрайной черноте.

За капсулами последовали и прыжки в открытый космос оставшихся членов экипажа, на которых не хватило места. Но эвакуация критически поврежденного крейсера «Костяная Коса» заняла больше времени, чем первоначально задумывалось, и норкролы успели подойти в зону боевого контакта, с ходу открыв огонь. Большая часть снарядов била по области между кораблями, часть пришлась в силовой щит флагмана. Но даже такая стрельба из пушек по воробьям унесла жизни доброй трети экипажа.

Капитан второго крейсера с десятком людей принял решение остаться, чтобы хотя бы частично питать корабль. Приказ Квирина был полностью проигнорирован, и ему пришлось смириться – никаких рычагов влияния на добровольно идущих на откровенную смерть просто не существовало. Так что к моменту окончания эвакуации так и не замедлившийся корабль успел разогнаться, на полном ходу стремясь навстречу линкору. Враги, не сразу понявшие суть движений, поздно начали маневры уклонения, из-за чего им пришлось замедлиться и сосредоточить огонь на идущем на таран крейсере. Конечно, без силовых щитов корабль был практически после первого общего залпа пробит многочисленными снарядами, отчего развалился на кучу обломков, создав эдакое поле на пути преследователей.

Вот только именно эта небольшая задержка на замедлении и дальнейшее ускорение, а также многочисленные куски разрушенного крейсера, которые помешали норкролам вести прицельную стрельбу, и задумывались. Все это дало достаточно времени, чтобы флагман догнал эсминец, после чего они оба на полном ходу устремились к гипертуннелю. Где-то в этот момент со второго выхода из системы повторно появились корабли, причем снова вражеские, что окончательно ставило точку на возможном исходе безумной атаки Роджера Хоша. Силы противника в лице целых двух линкоров и семи рейдеров прикрытия могли с легкостью уничтожить даже первоначальные силы соединения коммандера, не говоря уж о текущих остатках землян.

Уже во время самого проникновения в гиперпространство по флагману пришлась тройка попаданий из главного калибра. Идущий впереди эсминец исчез буквально за минуту до этого, а крейсер, не желающий отставать, уже снизил интенсивность накачки энергии на щиты, перераспределив их на двигатели. Сверкнувшая защита полностью погасила два из трех, но последний снаряд все же ударил по корпусу, вминая металл брони вместе с несколькими отсеками. По чистой случайности одним из уничтоженных помещений оказалась и каюта коммандера, вместе с беснующимся Роджером Хошем-третим внутри. Лично выбирающий именно эту траекторию крейсера Вильям в момент попадания снарядом злорадно оскалился, но этого уже никто не заметил. В следующее мгновение корабль исчез в гипертуннеле, заставляя преследовавших норкролов поспешно последовать за ним, перестав тратить энергию на уже бесполезные выстрелы.

Когда линкор и рейдеры противника появились в новой системе, земляне уже практически достигли другого туннеля. Система, оказавшаяся на удивление богатой на входы в гиперпространство, так же удачно для Квирина разместила несколько из них крайне близко друг с другом. Вот только они слегка не успели. В этот раз норкролы даже не пытались стрелять, сразу на полной скорости рванув вслед. Только один из рейдеров затормозил перед входом, оставшись то ли дожидаться подкрепления, то ли для того, чтобы отправить сигнал по гиперсвязи. Остальные поспешили прыгнуть за ускользающей добычей, захватившей ценный груз. Погоня продолжалась.

Глава 4

– Как же вы добились такого? – еле слышно произнес себе под нос Квирин, разглядывая колонию кристаллов-симбионтов. Сверкая острыми гранями разных цветов, она занимала большую часть громадного контейнера. К этим многочисленным кристаллам была подсоединена странная установка норкролов, которую, судя по заметному разъему, напитывали огромным потоком энергии при работе. В итоге большая часть тридцатиметрового контейнера была занята, оставляя лишь небольшие промежутки для прохода. Хотя в то же время в глубине были объемные пустоты, никак не использованные. Оборудование тоже местами выглядело как наспех сделанное, лишь бы работало.

У Квирина возникло стойкое ощущение, что этот контейнер является экспериментальной установкой врагов по созданию мобильных колоний для производства альф. Уж слишком много разрозненных фактов говорило об этом. И только везением можно было назвать то, что они получили такую установку именно сейчас, до окончательной обкатки технологии противником. Ведь если норкролы научатся пропускать этап бет, то Империя предстанет перед огромной угрозой, лишившись своего и так небольшого преимущества.

В свое время при первых изучениях врага оказалось, что те каким-то образом научились внедрять в свои организмы инородные кристаллические симбионты. Это в свою очередь дало им новые возможности, главная из которых – превращение собственного тела в эдакую ходячую батарейку. Было до сих пор до конца не понятно, каким образом это происходило, но считалось, что эти симбионты черпали энергию напрямую из гиперпространства, отдавая ее носителю.

Выяснилось это случайно, но именно император Фрогрант, одним из первых получивший свое второе сердце в процессе неудачного перехода через гиперпространство, смог понять, как это можно использовать. С трудом отсрочивая натиск норкролов на Землю, лишившись большей части не только ресурсов, но и ценных ученых, поспешно бежавшие с родной планеты люди оказались в крайне сложной ситуации. Потеря ресурсной базы колоний, паника среди населения и отсутствие всякой возможности эффективно противостоять врагу привели к тому, что император решил взять все в свои руки.

Жесткими и даже жестокими силовыми методами при активной поддержке всего флота он подмял все человечество под себя, подчас насильно заставляя всех включиться в борьбу с норкролами. Чтобы как-то воевать на равных с не идущим на переговоры врагом, человечество начало перенимать технологии врага, начав с главной – с симбионтов. Эти кристаллы извлекались из мертвых тел норкролов, после чего хирургическим путем внедрялись в организм добровольца. Погибли даже не десятки тысяч, прежде чем появилось понимание, как можно приживить их хоть с какой-то успешной вероятностью. Но на этом никто не остановился. Полностью копировались системы вооружения, принципы кораблестроения, тактика ведения боя – люди впитывали технологии врага как губка, отчаянно борясь за собственно возможность банально жить.

Начав с одного небольшого рейдера и хитростью перебив врага, люди затем рыскали в обломках в поисках погибших норкролов и их кристаллов-симбионтов. Каждый введенный в строй корабль должен был минимум уничтожить два-три вражеских, дав тем самым шанс на дальнейшую борьбу человечества. Кровью и болью буквально выгрызая себе победу, Империя потихоньку все сильнее изменялась, адаптируясь под новые условия.

Оказалось, что второе сердце позитивно влияло на организм, постоянно стимулируя все органы и ткани, тем самым отодвигая старость на неизвестный срок. Люди с легкостью начали переносить длительную невесомость, без какого-либо регресса мышц, что позволило поднять боеспособность экипажей. Практически не меняясь внешне, они внутри все сильнее уходили от первоначального вида, приобретая больше свойств. Новое поколение, появившееся от носителей симбионтов, уже от рождения обладало ими. Почти сразу выяснилось, что и самому кристаллу нужно было время на взросление, и никакой разницы в возможностях между искусственно вживленным и полученным по наследству не было. Разве что рождаемость упала значительно из-за резко уменьшившихся шансов забеременеть – уж слишком сложным был процесс рождения сразу двух живых существ, находящихся в тесном симбиозе. Вот только обратного пути уже не было, и человечество окончательно и бесповоротно менялось, целенаправленно двигаясь в этом направлении для собственного выживания.

Спустя сто лет Империя окончательно встала на ноги. Словно упрямое растение, прорастая на пепелище Земли, она продолжала развиваться и воевать. Уничтожение в ходе войны родной планеты с большей частью населения навсегда изменило подход к колонизации, и земляне начали расселяться по вселенной по новым правилам. Размещенные под многочисленными куполами, полностью автономные поселения хаотично вырастали на поверхности не только планет, но и спутников. Невзирая на окружающие условия, они упрямо вгрызались в поверхность, строя все новые защищенные города в бескрайнем черном пространстве.

Введенное же ограничение на миллион жителей в одной колонии заставляло людей стремиться вперед, занимая все больше территории ранее казавшегося бескрайним космоса. Исключением была только центральная планета созданного государства, но остальные подчинялись правилу неукоснительно. Тем более никакой технологии терраформирования разработать не получилось и приходилось каждый раз выстраивать защищенные от самых разных неблагоприятных условий огромные поселения. Даже несмотря на необходимость преодолевать такие сложности, активная экспансия не останавливалась и по сей день. Но именно такая политика могла дать возможность выжить человечеству – ведь не обладая единым центральным миром, они могли пережить потерю практически всех колоний, но все равно, словно феникс, снова восстать из мертвых, продолжив жизнь вида.

Именно император Фрогрант при поддержке флота опутывал своей паутиной все поселения, объединяя их в единую Империю. Двенадцать гранд-адмиралов огромных флотилий отвечали за целые сектора космоса, обороняя их от норкролов. Впрочем, это не мешало им вести собственные подковерные игры за власть. Управляя десятками соединений во главе с коммандерами, по типу Роджера Хоша, они порой вступали в открытые конфликты между собой, по-разному трактуя волю Императора. Но сейчас даже все триста лет войны и накопленная мощь человечества могли быть бесполезны, если норкролы научаться пропускать этап бет.

Люди смогли устоять только потому, что их организмы гораздо лучше воспринимали энергию симбионтов, чем их противники. Обладание в среднем в три-четыре раза большей мощностью энергопотока от второго сердца индивида позволило создавать более эффективные корабли и вооружение, используя при этом гораздо меньше людей. Ведь и сам экипаж требовал ресурсы на поддержание собственной жизнедеятельности, а чем он многочисленней, тем больше он потреблял. Альфы же были исключением. Далеко не каждый бета-норкрол даже после длительного развития кристалла мог эволюционировать, тем самым позволяя людям не обращать внимание на отдельных мощных бойцов. Тем более когда те в основном в этой роли и выступали, попутно являясь руководителями на кораблях.

Все могло измениться, если эта технология будет успешно опробована норкролами. Забрать ее уже у врагов не получится, но вот более раннее изучение собственными учеными даст возможность вовремя выработать необходимые контрмеры, вплоть до влияния на второе сердце людей. Вообще, каждый кристалл-симбионт был уникален, и именно в зависимости от его особенностей определялась роль на корабле. Обладатели широкого мощного потока энергии, но с долгим ее восстановлением, обычно шли в питатели в энергоотсеки, а, напротив, слабый, но быстро восстанавливающийся мог быть отличным подспорьем для бойца абордажной команды. У людей были некоторые способы изменить это, как, например, с более развитым вторым сердцем у гвардейцев. Вот только назвать их массовыми было невозможно.

– Капитан, время, – позвал по связи один из бойцов охраны контейнера, заставив Квирина вынырнуть из глубины своих мыслей. Действительно, через десяток минут эсминец должен был выйти из гиперпространства, а значит, нужно было поспешить на пилотское место. Все-таки им сильно повезло с близко расположенным туннелем, а также длительным переходом, что позволило успеть немного прийти в себя и отремонтировать критично поврежденные отсеки.

Вылетев из контейнера, гвардеец приземлился на пол ангара, в который они с большим трудом смогли затащить эту громадину. Работать в гиперпространстве было сложно и крайне опасно, но выбора не было. Полученная передышка внесколько часов позволила перенести столь ценный объект с внешней брони внутрь одной из орудийных палуб. Да, для этого пришлось демонтировать некоторую часть из них и перенести множество оборудования, перераспределив его по кораблю, но зато сейчас контейнер был прикрыт броней и силовым щитом, не являя собой яркую мишень на корпусе.

Запечатав контейнер, снова скрывая из вида столь ценные кристаллы с неизвестной установкой, Квирин поспешно последовал в свой пункт управления, попутно кивнув восьмерке бойцов абордажной команды Боуна. Выставленные для охраны не против норкролов, а скорее во избежание каких-либо идиотских поступков членов экипажа, как, например, проявления неуместного любопытства или самоуверенности в изучении содержимого, они стояли с оружием наперевес, приковывая взгляды находящихся здесь техников и канониров.

– Лейтенант Фауо, на каком этапе восстановительные работы рубки управления? – связался со старшим техником гвардеец, размещаясь в быстро ставшем привычным пилотском кресле.

– Сумели закрыть дыру слоем броневых плит и реанимировать энергоканалы. На этом, к сожалению, все, сэр. Слишком много времени и усилий отняли манипуляции с контейнером. Необходимо еще не меньше двух часов, чтобы демонтировать оборудование, перенести и подключить его заново, но уже по месту, – мгновенно начал отчет тот, словно поджидал вопроса.

– Лейтенант Боун? Состояние орудийных и защитных систем? – Квирин начал выводить всю информацию на панели управления, но ему было важно понимать отношение к себе со стороны командира абордажной команды после того, как он отстранил Хоша от управления соединением. Сейчас гвардеец, да и весь эсминец, слишком зависели от Ричарда и его навыков.

– Левый борт в процессе размещения груза лишился доброй трети орудий, а в остальном боеготовность полная. Сэр, – с легкой запинкой добавил Боун. Сухо звучащий голос старательно казался быть твердым и безэмоциональным. Вот только Квирин все же ощущал, что конфликт не исчерпан, но хотя бы Ричард готов был подчиниться, а значит, пока можно было выбросить эту проблему из головы.

– Значит, во время следующего гиперпрыжка получится закончить рубку. Отлично, – проговаривая скорее для себя, заключил капитан гвардии, словно помечая у себя в голове один из пунктов плана. – Сразу после выхода в обычное пространство организовать связь с «Эверестом».

Бывший флагман Хоша носил грозное название горы с Земли, но именно свой статус головного корабля временно утратил.

– Принято, сэр, – откликнулся старший техник, продолжавший отвечать за навигацию и связь, помимо организации ремонтных работ.

Эсминец вывалился из гиперпространства первым. Готовый к этому экипаж сразу же запустил сканирование системы, попутно накачивая силовые щиты во избежание неожиданной атаки. Нанесенная на карты известных секторов, она все же находилась на самом краю освоенного Империей космоса и посещалась последний раз довольно давно. Хотя именно краем его назвать было сложно в географическом понимании этого слова. Сама технология гипертуннелей связывала абсолютно разные системы в своем хаотичном порядке, и та, что была соседней с точки зрения перемещения, могла в реальности находиться на противоположном конце вселенной. Ввиду этого факта все карты звездного пространства в какой-то момент были полностью изменены под новое понимание близости для упрощения планирования путей.

Через десять минут к «Бочке пороха» присоединился и крейсер. К этому моменту сканирование системы уже было завершено. Несколько безжизненных планет, небольшая почти потухшая звезда, отсутствие врагов и единственный возможный путь в виде расположенного практически в центре гипертуннеля. Обменявшись данными, оба корабля тут же устремились к нему, продолжая свое бегство. В это время Квирин устроил сеанс видеосвязи с крейсером, организовав небольшое совещание для выработки дальнейших действий. Выводимые на экраны лица старших офицеров крейсера и эсминца с вниманием взирали на капитана. Сам гвардеец, успев немного изучить дела своих вынужденных подчиненных, загодя подготовил свои краткие заметки с выводами на боковой панели. Ими же он собирался воспользоваться во время совещания, поглядывая время от времени.

– Начнем, господа. Откровенно жаль, что такое произошло с коммандером, – сразу искренне признался Квирин. Одно дело временно отстранить, а другое – потерять боевого высокопоставленного офицера с опытом, который мог принести еще немало пользы, – но на все воля императора. Итак, наша задача всем известна – доставить груз в Империю. Гиперсвязь на таком расстоянии потребует слишком много энергии, а значит, и уменьшит нашу скорость, позволяя нашим врагам догнать нас. Оставить один из двух кораблей для вызова подкрепления я в данный момент не позволю. Определенные мысли у меня уже есть, но сперва хочу услышать ваши идеи.

– Сэр, можно попробовать подробить сообщения на части, и отправлять их короткими импульсами, – первым прервал молчание Артур, предложив свою задумку капитану гвардии. Будучи лейтенантом, этот рыжеволосый, слегка лопоухий и большеротый офицер руководил всей связью на крейсере. Он то и дело пытался проявить инициативу, которую Хош чаще давил, чем развивал. Только жесткий контроль последнего держал в рамках Артура, пытавшегося не только генерировать, но и воплощать множество разных идей, которые частенько противоречили друг другу, в потенциале создавая еще большую неразбериху. – Хотя это потребует все равно значительных затрат энергии. Возможно, после выхода из гиперпрыжка – именно в этот момент корабль еще не успевает разогнаться, а значит, и времени будет потеряно меньше. Можно еще…

– Там экономия будет минимальной, – вмешался Фауо, вставляя свой комментарий сразу, пока Артур не переключился на что-то другое. При том, что они служили на разных кораблях, особенность характера связиста, видимо, стала известна многим. – Проще сразу отправить полноценный пакет одномоментно…

Сам старший техник обладал крайне спокойным и уравновешенным характером, отличаясь прекрасной дисциплиной. Вот только глаза этого невысокого, слегка флегматичного азиата, несмотря на то, что почти всегда смотрели слегка отстраненно, скрывали в себе что-то более сложное. Какой-то подавляемый азарт, что ли.

– Идея все же хороша, – заключил Квирин, задумываясь, – значит, я сейчас подготовлю предварительное сообщение со всеми кодами доступов и продублирую на крейсер. Посмотрим на скорость наших врагов и в зависимости от этого определим порядок захода в гиперпрыжок, на случай, если противники будут ждать впереди. Они-то не ограничены в связи с их-то количеством кораблей. Далее, после выхода, первый корабль даст подтверждение второму, если в системе все будет чисто, и мы отравим полное сообщение сразу.

– Есть, сэр, – подтвердил бывший первый помощник, а ныне капитан «Эвереста», – но подкрепление будет идти долго. Сейчас гранд-адмирал Вильгельм Стоун сосредоточил силы на окружении норкролов, и мы как раз уходим все дальше и дальше от задействованного в операции флота, – старший лейтенант Вильям успешно подтверждал свою характеристику крайне осторожного, порой чересчур, офицера. Жаждущий признания, он старался не упускать возможности безопасно урвать свой кусок, стараясь к каждой задаче подходить рационально и взвешенно. Круглолицый, немного полноватый, он не должен был создать никаких проблем после своего назначения, и, по ощущениям Квирина, даже контроль над ним нужен был минимальный.

– Капитан, если мы продолжим текущий маршрут, то через одну систему будет развилка, где мы можем попробовать обогнуть силы врага и вернуться к территориям Империи, – добавил лейтенант Валлас, ответственный за навигацию на крейсере. Этот худой и высокий офицер порой страдал неуверенностью в собственных силах. Но только если это не касалось его работы – в ней он словно превращался в другого человека. Причем его нескладная на вид фигура за рабочей панелью тоже преображалась, а его отточенными движениями профессионала можно было даже залюбоваться.

– Нет, уверен, что нас там будут ждать. Я уже просматривал карты – у норкролов точно есть возможность нас перехватить по этому маршруту. А вот второй вариант оставляет определенное поле для манёвра, – протянул Квирин, задумываясь. Взгляд расфокусировался, а гвардейский капитан, словно компьютер, прикидывал вероятности исхода каждого варианта.

– Но ведь там уже идут неизученные территории, причем вражеские, – достаточно резко воскликнул Валлас. Через секунду, смутившись, он поспешно добавил: – Прошу прощения, сэр, но мне кажется, это может привести нас прямо к норкролам. Это их сектор, и Империя только начала теснить их назад. Не уверен, что мы сможем пробиться.

– Мы сами можем себя загнать в еще более серьезную ловушку, – добавил своих сомнений Вильям, – без шансов на доставку груза. Перевес сил значителен, и лучше не рисковать.

– Действительно, сэр, их больше, – снова включился Артур с новой идеей, – но с другой стороны, наша эффективность в бою гораздо…

– Нет, – жестко заявил капитан, обрывая всех, – враг вполне может подумать так же, сосредоточив свои силы именно на предполагаемых маршрутах. Нет, мы именно пойдем в глубину их территорий. На данный момент цель уйти от преследования, спрятавшись и пропустив мимо судна норкролов, после чего вернемся назад на контролируемую нами территорию, – уверенно продолжил Квирин, после чего, не дожидаясь новых сомнений, задал следующий вопрос: – Сколько времени пройдет до полного затухания сигналов от гиперпрыжка двух наших кораблей?

– Где-то около тридцати – сорока минут, сэр, – уверенно ответил лейтенант Фауо сохраняя свой неизменный спокойный тон, будто текущая ситуация его никак не трогала, – точно не меньше.

– Можно и меньше, – переключившись на новую информацию, вмешался Валлас, преображаясь. – Минут до двадцати смогу сократить, – его тон начал быстро меняться, становясь тверже.

– Точно до двадцати? – уточнил Квирин со сдерживаемой усмешкой от такого изменения.

– Да, сэр, уверен, – Валлас, словно решив реабилитироваться, перешел на конструктивные предложения, когда это коснулось его зоны компетенции. – Правда, придется влезть в конструкцию некоторых систем и отвести питание от орудийных систем к двигательному отсеку. Но обеспечить это я смогу точно.

– Отлично. Орудийные и защитные системы сразу после этого должны быть быстро приведены в боевую готовность, – план на глазах уже начал выстраиваться, рождая определенную уверенность в собственных действиях, – а до этого момента лучше направить всю энергию на двигательные установки.

– Все будет сделано в кратчайшие сроки, – практически хором ответили лейтенанты Сорон и Тревор, – мы проследим, сэр.

Ричард предпочел просто молча кивнуть в знак подтверждения. Сорон и Тревор были словно разноцветные близнецы с одинаковыми фигурами – кряжистыми, мощными. Оба этих невысоких крепыша с грубыми и крупными чертами лица служили вместе еще с академии и отлично работали в связке, буквально предугадывая действия друг друга. В остальное время они предпочитали помалкивать, просто выполняя приказы. Причем смена руководителя соединения, похоже, нисколько их не тронула, будто им не важно, кому подчиняться.

Вот лейтенант Боун, напротив, воспринял это слишком лично. Самоуверенный, храбрый, он частенько нарушал правила, но Роджер Хош почти всегда прикрывал своего командира абордажной команды. Ричард в ответ платил искренней преданностью, и Квирин не удивился бы тому, что, если бы коммандер отдал приказ стрелять по своим, Боун задумался бы не дольше, чем на секунду. К слову, этот высокий блондин с немного детским лицом был далеко не глуп, просто именно на моменте подчинения Хошу его мозги словно ставили штору, убирая всю логику. Уж слишком сильно Боун верил, что все его продвижение по службе было обязано только погибшему коммандеру, а никак не личным заслугам самого Ричарда. К тому же предпочтение решать все наиболее простым, силовым способом мешало ему в планировании своих действий наперед.

– Значит, резюмирую ключевые точки плана, чтобы потом не у кого не возникло недопонимания. В следующей системе пробуем отправить сообщение для вызова подкрепления. Попутно пытаемся создать зазор в один неотслеживаемый прыжок, заставив норкролов начать дробить силы, проверяя каждый гипертуннель. Лучше два, для гарантии. Укрываемся на какой-то планете или спутнике, пережидая проход врагов. Затем в безопасный момент новый сеанс связи с основным флотом для выработки корректного маршрута назад, после чего осторожно возвращаемся на территорию Империи. В идеале избегая вообще любых столкновений с врагом. Вовремя доставленный груз намного важнее, чем пара-тройка уничтоженных вражеских кораблей. Задачи всем ясны? – спросил Квирин, окончательно отсекая любые дальнейшие обсуждения плана. Его ярко-оранжевые глаза словно проникали в душу, вызывая небольшую дрожь, но никто из офицеров не решился это признать перед другими.

– Да, сэр, – практически одновременный ответ семи человек подвел совещание к концу. Оба корабля все так же продолжали свой путь в сторону гипертуннеля, пока их экипажи вкладывали все усилия для оптимизации энергозатрат и внедрения изменений, предложенных лейтенантом Валласом. Отключались от питания системы помощи стрельбы у орудий, в нужный момент изрядно облегчающие жизнь канонирам. Практически полностью снимались все силовые щиты, выставляя уровень на самый минимум на случай пролетающих небольших метеоритов. Жизнеобеспечение выводилось на самый необходимый минимум, а все больше членов экипажа подключались к питанию своим вторым сердцем энергетической системы кораблей.

Уже на выходе из системы имперцам удалось еще отыграть определенный зазор благодаря тому, что норкролы совершили ряд довольно-таки глупых ошибок. Два линкора с прикрытием объединились в одну группу, потеряв время на ожидание друг друга и создание общей формации. Затем они зачем-то снова открыли огонь издалека, пытаясь поразить эсминец или как минимум отсечь его от входа в гипертуннель, создав сплошной поток снарядов прямо по траектории движения. Только в этот раз цели уже не были зафиксированы в одном положении, а два линкора не могли обеспечить необходимый уровень заградительной стрельбы. Каждый же выстрел из главного калибра прилично замедлял небольшой флот противника, увеличивая расстояние между ним и активно убегающей целью. Навыков же пилотов крейсера и самого Квирина вполне хватило на то, чтобы прорваться между этими залпами, успешно поочередно зайдя в гиперпространство.

Этот негаданный выигрыш во времени капитан потратил на отправку сообщения. Идущий первым крейсер успешно просигнализировал об отсутствии врагов в новой системе, и эсминец, уже не тратя времени на сканирование системы, сразу же получив все данные от союзного «Эвереста», высвободил гигантский импульс энергии, отправив сообщение через гиперпространство к одному из стационарных маяков на территории Империи. Уже он должен был перенаправить на главную мобильную установку связи во флоте гранд-адмирала Вильгельма Стоуна, которая постоянно информировала свое точное положение короткими сигналами. Но только так можно было обеспечить связь между слишком разбросанными системами, сообщения из которых иначе могли идти даже не годами или десятилетиями. Квирину оставалось надеяться, что пройдет не слишком много времени, прежде чем гранд-адмирал отправит свои силы для обеспечения не только сохранности столь ценного груза, но и скорой его доставки к ученым Империи. Пока же оба корабля на полной мощности продолжали свое движение вперед, пытаясь уйти от преследовавших их норкролов.

Глава 5

– Выходим из гипера, капитан, – произнес вполне очевидную вещь лейтенант Фауо. Сидевший в центральном кресле Квирин только кивнул, внимательно глядя на основной экран. Восстановленная под командованием старшего техника рубка управления слегка изменилась во внешнем виде, но главное практически полностью вернула свой изначальный функционал. Правда, пришлось внедрить часть изменений в рабочие места, адаптируя под текущие условия и экипаж.

За последние четыре дня они успели преодолеть семь систем, далеко уйдя за пределы освоенной сети гипертуннелей. Благодаря предпринятым действиям им действительно удалось при предпоследнем прыжке вырвать один переход преимущества, и оставалось надеяться, что его хватит для того, чтобы норкролы по остаточным следам не сумели отследить точное направление. Вариантов для проверки в прошлой системе было всего два, а значит, и вражеские силы могут разделиться пополам. К сожалению, даже так линкор с тремя или четырьмя рейдерами поддержки оставался сложным противником.

С другой стороны, удалось без существенной потери скорости точечно отправить спасательную капсулу из крейсера в эсминец, перенаправив часть столь нужных в данный момент людей. Благодаря этому под руководством Боуна оказалось трое специалистов с уничтоженного крейсера «Костяная коса», что обеспечило эсминец полноценным управлением в плане вооружения и защиты. Фауо заполучил в свои руки еще двоих, но главное приобретение – лейтенант Вацлав. Лохматый, слегка сгорбленный двухметровый детина был неплохим пилотом, что позволило наконец Квирину сосредоточиться на управлении боем в целом.

– Сразу после выхода из гипера запросить данные у «Эвереста» о сканировании системы, – уже привычно скомандовал капитан гвардии. Корабль слегка тряхнуло, и он вывалился в обычное пространство, мгновенно разворачивая радары. Экипаж сразу же посыпался отчетами, а центральный дисплей начал выводить получаемую с крейсера информацию.

– Вызов с «Эвереста», сэр, – пока данные только начали разворачиваться, старший лейтенант Вильям решил не дожидаться, выйдя самостоятельно на связь. Причину Квирин понял сразу после того, как тактическая карта окончательно отобразила все окружающее пространство.

– Сэр, – временный капитан крейсера был слегка взволнован, – данная система тупиковая, а значит, мы в ловушке… Что будем делать? Может, стоит как можно быстрее развернуться назад, пока враг не появился. Вдруг получится разминуться с ними в гипере, и мы сможем проскочить их. Ведь цель же – не просто доставить груз, но сделать это как можно быстрее, – стараясь выглядеть уверенно, начал предлагать варианты этот круглолицый офицер. Квирин же продолжал обдумывать пришедшую в голову после изучения окружающего пространства мысль, уже не вслушиваясь в аргументы Вильяма.

Обладающая огромными по стандартным меркам размерами, эта система вместила в себе, помимо центрального голубого сверхгиганта, целых четырнадцать планет. Точнее, тринадцать, ведь одна из них по неизвестной причине представляла собой крайне плотное поле обломков планеты. Давно расколовшаяся словно изнутри, она своей массой создала объемное астероидное поле, постепенно расползающееся в разные стороны. Именно оно и приковало взгляд Квирина, подсказывая потенциально стоящую идею.

– Нет, на полном ходу идем в самый центр астероидного поля и состыкуемся с обломком побольше, – твердо заявил капитан, – уйдем в скрытый режим, и, когда враг пожалует, он скорее предположит, что мы выбрали другой маршрут или поступили согласно твоему предложению. Если же нас все же обнаружат, столь плотное поле позволит нивелировать мощность основного орудия линкора, уже больше соревнуясь в точности манёвров, чем просто в количестве пушек.

– Но, сэр, плотность обломков слишком велика, и есть риск… – попытался вразумить Квирина временный капитан «Эвереста». Он сам любил нестандартные ходы, стараясь создавать преимущество над противником за счет хитрости или пользоваться их слабостью, но идея остаться в тупиковой системе старшему лейтенанту Вильяму совсем не нравилась, абсолютно. Слишком ограниченные действия без возможности отступления всегда создавали крайне неприятные ощущения зажатости в тисках. Тем более когда возможный бой будет происходить против превосходящих сил в сложных условиях. Тут надо уповать не на то, что врагу будет сложно вести огонь, а скорее на то, чтобы самому на полном ходу не врезаться в движущиеся глыбы.

– Старший лейтенант, вы уже получили приказ, – грубо обрубил Квирин, упирая свой тяжелый взгляд ярко-оранжевых глаз в собеседника. – Выполняйте!

– Есть, сэр, – после нескольких секунд молчания все же подчинился Вильям. Конечно, получить заветную должность исполняющего обязанности капитана чертовски приятно, но ему бы хотелось пробыть на ней подольше. Только чертов гвардеец даже не пытался считаться с ним или вообще с кем-нибудь, несмотря на то, что якобы спрашивал помощи в виде мыслей или идей. Нет, старший лейтенант ощущал себя с ним так же, как было с коммандером Роджером Хошем: под жестким контролем, без возможности даже шаг сделать в сторону не получив на это предварительного одобрения. Но ничего, Вильям пережил Хоша, переживет и следующего. Мечта прославиться никогда не покидала его, заставляя подчиняться. Вот только в таких случаях вся заслуга приписывалась кому-то другому, а не ему, Вильяму. Нет, необходимо заполучить больше власти, и тогда уже можно развернуться…

– Вы слышали приказ, – произнес старший лейтенант, выкидывая свои желания из головы, сразу после того, как Квирин прервал связь. Никто из давних сослуживцев ничего не сказал, предпочтя молча проигнорировать ситуацию, хотя Вильям знал, что некоторые явно позлорадствуют такому демонстративному осаживанию. Тревору и Сорону было, без сомнений, наплевать – они всегда больше были себе на уме, исполнительно выполняя полученные команды. А вот Валласу, пусть и неуверенному во всем, кроме его любимого дела, картина отчитывания новоиспеченного командира явно доставила удовольствие. Старший по навигации еще при Хоше любил поспорить с ним, когда считал, что первый помощник отдает не тот приказ. Но явно больше всего потешится именно Артур. Сверхинициативный офицер очень недолюбливал его, Вильяма, за осторожность и попытки найти обходной путь, за глаза называя трусостью такое поведение. Связист будто не понимал, что разумный и взвешенный подход бывшего первого помощника позволял сохранить жизни солдат Империи. Слава же, полученная при героической смерти, как-то не прельщала – хотелось насладиться признанием.

– Поторопитесь, у нас мало времени. Норкролы скоро будут, – добавил временный капитан «Эвереста», пытаясь так же демонстративно показать, кто здесь главный, но голос под конец сел, заставив его окончательно замолчать.

Уже подходя к полю обломков планеты, оба корабля начали понемногу замедляться. Весь экипаж готовился уйти в скрытый режим, на время полностью перекрыв подачу энергии почти во все системы. Но только тогда, когда получится состыковаться с глыбой побольше, а до этого момента силовой щит накачивался по полной, готовый принять возможный удар движущихся объектов.

– Входим в поле, – медленно произнес сосредоточенный Вацлав, принявший ручное управление. Работающие вовсю компьютеры делали прогноз наиболее безопасной траектории, но всегда оставался фактор случайности, и такие манёвры опытные пилоты предпочитали проводить самостоятельно, по старинке полагаясь в первую очередь на себя.

– Провожу сканирование в поисках подходящего обломка. Фиксирую значительные помехи из-за состава металлов… Капитан, тут какая-то необычная аномалия, – лейтенант Фауо обернулся на Квирина, привлекая его внимание.

– Говори, – подался капитан гвардии вперед, попутно выводя полученные с «Эвереста» данные. На первый взгляд ничего необычного не было, но, когда он машинально сравнил с тем, что сейчас выводили датчики эсминца, Квирин изрядно удивился. Пришедшую в голову мысль тут же подтвердил старший техник корабля:

– При первоначальном сканировании помехи напрочь отсутствовали, и все пространство поля удалось изучить достаточно детально. Но уже при заходе внутрь этого пространства странное сочетание материалов обломков начало создавать изрядные сложности для радаров. Вот только даже сквозь них можно понять, что текущее положение этих глыб отличается от того, что мы видели на удалении. Словно картина изменилась во времени на тысячу лет, а все обломки успели сместиться. Очень странно, – впервые достаточно спокойный Фауо выказывал эмоции, с вполне заметным оживлением изучая необычную аномалию.

– Собрать все возможные данные об этом поле в единый файл. Передадим в дальнейшем для изучения ученым, но, если получится создать нечто похожее на кораблях или в поселениях, это позволит прилично обезопасить Империю от обнаружения норкролов, – вычленил для себя главное Квирин. – Далее продолжаем движение вперед. Зайдем поглубже, прежде чем будем искать место посадки.

– Есть, сэр, – откликнулся Вацлав, продолжая вести эсминец между постоянно перемещающимися глыбами. Крейсер слегка отстал, выискивая брешь под свои габаритные размеры, но уже спустя пять минут последовал за «Бочкой пороха». Аккуратно движущиеся корабли огибали вращающиеся обломки разрушенной планеты. Некоторые были настолько огромны, что их приходилось долго облетать. Другие же были сравнимы с размерами эсминца. Наиболее многочисленные перемещались достаточно быстро, то и дело впиваясь в силовой щит кораблей, но энергетическая защита держала удар. Впрочем, заряд понемногу снижался из-за все увеличивающегося количества этих попаданий. Причем несмотря на то что канониры периодически стреляли из орудий, уничтожая находящиеся на траектории глыбы или же просто смещая их в сторону, тем самым освобождая путь.

– Запас энергии на щитах на уровне тридцати процентов. Стоит немного замедлиться, иначе скоро камни будут бить по корпусу. Или хотя быть действовать немного аккуратней, – подал голос Ричард, сосредоточенно отслеживающий баланс между скоростью напитки силового щита и темпом его снижения в этом плотном поле. Пока же последнее лидировало, постепенно оголяя эсминец. Активно работающие сканеры тоже мешали, забирая на себя часть столь ценного потока энергии.

– Куда уж аккуратней, – мгновенно возмутился Вацлав, в очередной раз резким манёвром смещая корабль вниз. Маневровые двигатели выдавали максимальную тягу, помогая преодолеть инерцию и отправить корабль в небольшой просвет между глыбами. Идущий позади крейсер внезапным залпом разнес одну из них, отправляя часть осколков пройтись по щиту эсминца. – Эй, что эти косорукие творят!

– Прошу прощения, капитан, – почти сразу вышел на связь Вильям, – мы бы не вписались – слишком тесно для крейсера в столь плотном поле обломков. Может, все же развернуться, пока есть время?

– Значит, и линкору норкролов будет не легче, – сухо ответил Квирин, и не думавший менять свое решение. – Будьте более осторожны в следующий раз при открытии огня.

Временный капитан «Эвереста» в ответ только молча кивнул, после чего прервал связь.

Оба имперских корабля продолжали упрямо идти в самый центр этой расколовшейся планеты, попутно собирая данные о странном эффекте помех, меняющем показания на радарах в зависимости от местоположения. Причем пространство за пределами поля было вполне себе доступно, так что появление возмущений в гипертуннеле, а затем и заход норкролов в систему не прошли не замеченными.

– Отлично. Противнику все же пришлось разделить свои силы, – с небольшой улыбкой негромко произнес Квирин в рубке, глядя на линкор и четыре рейдера врага. – Итак, ищем место стыковки и уходим в полный режим маскировки. Будем надеяться, что это поле и предпринятые меры позволят остаться незамеченными. Передать команду на крейсер световым сигналом…

Сразу несколько подтверждений от офицеров в рубке, а эсминец, замедлившись, медленно направился в сторону одной из огромных глыб. Введенный капитаном гвардии запрет на прямую связь ограничивал коммуникацию, но зато не позволял засечь их врагу.

В это время пилотирующий «Бочку пороха» лейтенант Вацлав старательно пытался синхронизировать не только скорость, но и вращение корабля относительно гигантского обломка планеты, чтобы затем аккуратно пойти на посадку. Вслед за ним то же самое старался повторить более габаритный крейсер. Норкролы же двинулись в глубь системы, старательно ища скрывшиеся от их преследования цели. На несколько минут у всех в рубке обоих кораблей возникла надежда, что их не заметят. Эсминец уже успел состыковаться, полностью уйдя в маскировочный режим и оставив активными только радары, переведя их в малозаметный импульсный режим. Крейсеру пока это повторить не удавалось. Пытаясь выровнять скорость, большему по размеру кораблю приходилось постоянно огибать мешающие глыбы, уже не рискуя открывать прямой огонь по препятствиям.

Норкролы, успев окончательно рассеяться по всей системе, продолжали попытки обнаружить следы землян, но по оставшемуся без прикрытия линкору становилось понятно, что веры в нахождение своей добычи конкретно здесь у них было немного. Достигнув разрушенной планеты, несколько кораблей двинулись в обход, так и не решившись зайти в столь плотное поле обломков. Их сканеры явно не могли обнаружить в этой аномалии корабли Империи.

Все шло прекрасно ровно до момента, когда не успевший вовремя пристыковаться «Эверест» резко ушел в сторону, уходя от очередного препятствия, промелькнувшего на приличной скорости. Щиты крейсера были уже на пределе, изрядно истощенные многочисленными попаданиями небольших обломков. Манёвр уклонения внезапно превращается во что-то странное. «Эверест» резко ускоряется, причем гораздо сильнее его возможностей. Его двигательные установки активизируются с некоторым опозданием. Стремительно увеличивая подаваемую тягу, быстро выходя за пределы незаметного перемещения, они демонстрировали свою полную бесполезность. Ведь, что удивительно, корабль упрямо продолжал двигаться в противоположную сторону, словно неизвестная сила, заарканив рыбу, начала вытягивать ее к себе, невзирая на все активное сопротивление.

– Что, черт возьми, они творят? – не сдержавшись, произносит Ричард Боун, глядя на начавших замедляться норкролов, явно заметивших работающие на полную двигатели второго корабля имперцев.

– Капитан, судя по траектории, крейсер попал в какое-то странное гравитационное поле, которое они не смогли преодолеть даже на полной мощности, – включается в дело лейтенант Фауо, углубляясь в изучение данных с радара. – Выходим на связь?

– Нет, только световые сигналы, – отрезает Квирин, – эсминец не должны заметить…

– Прямой вызов с «Эвереста». Есть наша засветка, – прерывает его старший техник. Капитану гвардии хочется выругаться, но сигнал уже ушел, а значит, норкролы их окончательно засекли. Действительно, все четыре вражеских корабля стали кардинально менять свою траекторию, начиная планомерный разгон в сторону центра поля обломков планеты. – Мне принять вызов, сэр?

Короткий кивок, и на панели перед Квирином появилось лицо Вильяма:

– Капитан, сэр, крейсер попал в аномальное поле, и нас начало затягивать… – попытался объяснить бывший первый помощник Хоша, но его оборвали:

– Зачем ты вышел на связь, старший лейтенант? Нас окончательно обнаружили из-за тебя. Нужно было держать радиомолчание до конца! – еле сдерживая гнев, процедил Квирин.

– Нас затягивало в скрытый гипертуннель, сэр. Мы бы все равно засветили свое положение, уйдя в прыжок, – растерянно ответил Вильям. – Не знаю, как, но он, видимо, открылся прямо внутри планеты, разорвав ее на части. Он уже удерживал обломки, а они каким-то образом скрывали его от обнаружения. Почему он самостоятельно сейчас активировался и тем более начал затягивать нас, не знаю, – продолжал торопливо говорить тот, – не было вариантов, сэр.

– Хорошо, – выдохнув, произнес капитан, окончательно избавляясь от ненужного гнева. Случившегося не изменить, а значит, нужен новый план действий. – Эсминцу последовать за крейсером. Переходим через гипертуннель и готовимся к бою прямо после выхода. Если переход будет короткий, остаемся у туннеля. Будем надеяться, что это поле достаточно ослабит их энергетическую защиту для того, чтобы мы смогли быстро уничтожить врага. Иначе продолжаем путь, – отдал приказ Квирин.

Существовал, конечно, определенный шанс, что норкролы попытаются восстановить щиты до прыжка, но время им было дорого, и вряд ли они рискнут потратить его на перестраховку. Новая неизученная система ставила всех в одинаковое положение, нивелируя преимущества врагов в знании пространства. Тем более действия противника однозначно говорили, что до этого момента ему было неизвестно про этот гипертуннель.

– Данные о новом переходе вместе с этой аномалией подготовить сразу к отправке в Империю по выходе из прыжка, – добавил капитан гвардии, продолжая наблюдать, как крейсер уже начал целенаправленно разворачиваться, готовясь к прыжку. Эсминец, управляемый Вацлавом, успел ожить и аккуратно начал отрываться от огромного обломка. Через пару минут вслед за крейсером «Бочку пороха» подхватила гравитационная сила, все быстрее утягивая в самый центр нового туннеля в гиперпространство. К этому моменту скрывшийся в нем «Эверест» уже исчез из системы, а самому эсминцу оставалось недолго.

Непосредственно перед самим переходом Квирин еще раз изучил местоположение врагов. Два рейдера норкролов стремительно двигались внутри поля обломков планеты, совершенно не обращая внимания на многочисленные попадания по своему силовому щиту. Остальные корабли прикрытия сосредоточились возле линкора, только готовящегося к заходу в столь опасное для габаритной махины место. Первые же выстрелы из орудий продемонстрировали, что они собирались расчищать путь для своей основной силы. Не сдерживаемый попытками быть скрытным и просадкой заряда энергетической защиты, противник вполне мог быстро достичь гипертуннеля, сократив таким трудом добытый выигрыш людей во времени до минимума.

С этой мыслью Квирин вместе с «Бочкой пороха» ушли в прыжок, переместившись в гиперпространство. Капитан гвардии, встряхнувшись, снова повторил свое распоряжение. Впрочем, весь экипаж и так вовсю готовился к возможному бою. Восстанавливался заряд энергетического щита. Приводилось в боевой режим оружие. Техники проверяли боезапас, перераспределяя огромные снаряды между орудийными точками.

Неизвестно, что находилось на другой стороне гипертуннеля, но становилось полностью понятно, что противник не собирался останавливаться в своем преследовании. Шанс же на успешное повторение попытки спрятаться изрядно уменьшился. Увидев раз такой манёвр, норкролы теперь точно будут тщательно проверять каждую систему перед следующим прыжком. Тем более, скорее всего, второй линкор с прикрытием вполне мог поспешить вслед за ними. Нет, Квирин осознавал, что нужно попытаться разбить силы врага до их объединения. Причем так, чтобы не понести слишком значительные потери. Значит, нужно было искать любую возможность заполучить столь необходимое в данный момент тактическое преимущество. Тем более когда прыжок оказался неожиданно коротким – не более десяти минут.

Словно компенсация неудачи предыдущего плана, такая возможность появилась сразу после выхода из прыжка. Квирин не сразу сообразил, как только услышал восклицание лейтенанта Фауо, но идея сложилась в голове достаточно быстро:

– Сэр, «Эверест» и мы фиксируем пять кораблей неизвестной конструкции, но точно не норкролов – отсутствуют характерные признаки. Новый вид? – старший техник на миг замер, а затем его словно поглотил азарт исследователя. – Провожу глубокое сканирование, попробую прикинуть технико-тактические возможности предполагаемого врага. От одного из кораблей идет остаточное излучение к гипертуннелю…

– Приготовиться к бою, но огонь первыми не открывать, – скомандовал капитан, – держать связь с крейсером для координации. Добавить данные о неизвестном виде и сейчас же отправить их в Империю. «Эвересту» прикрыть эсминец на время гиперсвязи, – быстро произнес Квирин, после чего еле слышно добавил себе под нос: – Что-то слишком много всего нового на нас сыпется. Словно из какого-то проклятого рога изобилия…

– Провожу обмен данных с крейсером и вывожу предполагаемые данные о потенциальном враге на экран, – через десяток секунд произнес Фауо, заставляя всех присутствующих приковать свое внимание к этим выкладкам. Часть тактического дисплея заняло воссозданное изображение неизвестных.

Компьютер разделил неизвестные корабли на несколько условных видов. Три из них были похожи на стандартные крейсеры, хоть и обладали довольно странной конструкций. Весь корпус был словно разделен на шесть блоков, два из которых находились впереди и немного сверху. Остальные же были позади, расположившись эдаким равносторонним треугольником. Именно в них содержались, по всей видимости, основные двигательные установки, а в первых двух – вооружение. Центральный и по совместительству самый габаритный блок, скорее всего, нес основные отсеки экипажа. Вся эта громоздкая конструкция была соединена тонкими переходами. Но что более интересно, каждый блок являл собой эдакий цилиндр, внешняя часть которого постоянно вращалась вокруг своей оси.

Еще один корабль обладал схожим размещением двигателей и центральной частью, различаясь огромным блоком на носу, превышающим размер остальной части в полтора раза. Многочисленные заметные при детальном визуальном изучении перегородки говорили о том, что он был похож на эдакий носитель. Тип кораблей, от которых очень давно отказались в Империи. Уж слишком большая потеря в мощности орудий и щита была при использовании ограниченного количества экипажа, от которого и должно идти все питание систем. Выгоднее было использовать один полноценный эсминец, чем несколько таких недокораблей, не имевших возможности ни полноценно нанести урон, ни выдержать удар. Впрочем, норкролы тоже не использовали их, предпочитая полновесные космические суда.

Последний неизвестный корабль тоже отличался передней частью – огромная установка, похожая на целый комплекс антенн и чем-то походившая на гипермаяк, украшала нос. Явно эдакий корабль связи. Помимо похожей центральной и задней части, все космические суда неизвестных объединяли другие моменты – многочисленные турели усеивали корабли, создавая полностью простреливаемое пространство со всех сторон. Также сами корпусы были изготовлены из странного сочетания сплавов и явно походили на защитную броню. Вот только было сложно понять, от чего она должна защищать. Конечно, более габаритные орудийные установки прослеживались на тройке крейсеров, но тип вооружения определить не получилось. Что более важно и что вызвало наибольшее удивление у всех членов экипажа в рубке «Бочки пороха» – полное отсутствие на первый взгляд какого-либо защитного силового поля на кораблях.

Зависшие без движения корабли почти десяток минут изучали друг друга, но в определенный момент события снова пошли вскачь.

– Сообщение в Империю ушло, – сухо доложил лейтенант Фауо сразу после мощнейшего импульса, – восстанавливаем затраченный энергозаряд… – Его голос внезапно звучит громче: – Фиксирую движение неизвестных кораблей в нашу сторону… Залп! Они открыли огонь!

Глава 6

– Наблюдаю десять снарядов, движущихся в нашу сторону. Вот только их скорость слишком… а, нет, они ушли в мерцание и быстро приближаются. До попадания тридцать секунд, – увидев привычные технологии и характеристики врагов, старший техник словно успокоился.

– Манёвр уклонения. Крейсеру принять удар на щит – оценим степень угрозы, пока есть возможность. Огонь не открываем, экономим энергию. Пробуем по дуге уйти им за спину, чтобы норкролы принялись вначале за них, – скомандовал Квирин, изучая на тактической карте окружающее пространство для планирования дальнейших действий.

Небольшая система с карликовой звездой в центре включала в себя еще тройку планет, одна из которых щеголяла шестью спутниками разного размера. Возле самого дальнего из них как раз и находились те самые неизвестные корабли странной конструкции. Причем на поверхности спутника явно прослеживались остатки какой-то базы, которая словно подверглась орбитальным ударам. От нее прямо к кораблю с ярко выраженной системой связи на носу, а затем уже к гипертуннелю тянулись остатки мощного излучения, быстро рассеивающегося прямо на глазах. Будто за миг до выхода землян из прыжка все они были объединены в одну огромную энергетическую цепь.

Сам выход из гиперпространства расположился невероятно близко от сил потенциального врага. Даже не на дистанции ближнего боя в космосе, а практически впритык. Это, с одной стороны, усложняло противостояние неизвестным, но в то же время давало возможность натравить норкролов на них. Вот только, что именно спровоцировало этот новый вид на атаку землян, было не понятно. Квирин, конечно, предполагал, что повлияла непосредственно отправка сообщения через гиперсвязь, но полной уверенности не было. Возможно, просто случайно совпал момент. Впрочем, не важно. Если их атакуют, значит, с другой стороны враги. Иного черное пространство космоса никогда не демонстрировало.

– Пять секунд до поражения, – отчитался лейтенант Валлас, изучая данные с радаров на «Эвересте». Крейсер, не получивший серьезных повреждений в прошлом сражении, был полностью готов к новому.

– Перераспределяю мощность щита, – в последний момент пробурчал Тревор, до конца ожидавший какого-то подвоха. Десяток ракет, а это были именно они, стремительно приближался к кораблю, двигаясь по хаотичной траектории. Уже непосредственно перед попаданием они резко нацелились на одну точку, на форсаже впиваясь в корпус «Эвереста». Точнее попытались…

– Падение мощности щита на четырнадцать процентов, сэр, – подал голос Сорон, – не слишком мощное оружие у них, надо заметить… к счастью.

– Вильям, выстрели в них одним снарядом, но главное не в центральный или двигательный блоки, – скомандовал Квирин, продолжавший отслеживать всю ситуацию через прямую связь. Оставалось оценить вражескую защиту, прежде чем окончательно разработать план.

– Есть, капитан. Одиночный выстрел по ближайшемукрейсеру врага. Продолжаем двигаться по заданной траектории. Энергию на щиты, – бывший первый помощник, командующий крейсером, с некоторым облегчением вздохнул, увидев слабость вооружения врага.

Оба корабля землян начали ускоренно обходить пятерку странных кораблей, стараясь как можно быстрее уйти за спутник. Эти манёвры не остались проигнорированными. Три неизвестных крейсера незамедлительно выдвинулись вперед, формируя треугольную формацию и прикрывая собой носитель. Последний же корабль, наоборот, начал отступать, словно не желая ввязываться в бой. В этот момент орудие с «Эвереста» выпустило свой снаряд. Мгновенно ускорившись, он буквально за десяток секунд достиг своей цели. На секунду даже показалось, что неизвестные не успели засечь выстрел, не то что начать манёвр уклонения, – уж слишком пассивно они восприняли ответную атаку. Тем более огненная болванка была слишком быстра, а инерция при создании построения мешала крейсеру уйти в сторону вовремя. Вот только оказалось, что неизвестные даже и не думали этого делать. Множество турелей на ближайшем корабле резко сверкнули вспышкой, формируя лазерную волну, которая буквально разрезала на части снаряд, попутно сбивая его с траектории поражения. На миг все застыло, словно обеим сторонам нужно было обдумать произошедшее.

– Фиксирую возмущения в гиперпространстве, – обеспокоенно доложил лейтенант Фауо, – явно норкролы…

Сообщение окончательно срывает события вскачь. Все три крейсера неизвестных мгновенно будто полыхнули волной огня, практически одновременно выпуская десятки ракет каждый. Спустя несколько секунд шел новый залп, затем еще и еще.

– Открыть огонь. На полном ходу уходим за спутник до того, как появятся норкролы, – с ходу начал отдавать приказы Квирин, невольно подаваясь вперед. Привыкшие к немногочисленным снарядам земляне неправильно оценили огневую мощь противника, а точнее скорострельность. Вот только мирно разойтись уже не получится – близкий приход новых кораблей окончательно спровоцировал на открытый вооруженный конфликт.

Почти сотня ракет устремилась в сторону «Эвереста», уже вовсю стрелявшего из своих орудий по новому противнику. Идущий немного позади эсминец немного высунулся и мгновенно выпустил залп. Почти сразу оба корабля тут же ускорились, пытаясь уйти от попаданий, пока канониры копили энергию для нового шквала огня. Впрочем, пусть более медленные, но ракеты просто изменили свою траекторию, продолжая упрямо целить в корпус крейсера имперцев.

Через пару секунд стремительно летевшие пламенеющие снаряды встретились с облаком вражеских управляемых ракет. Умная электроника в последних попыталась разминуться с встречным потоком, но сразу в нескольких местах невероятно быстрые и тяжелые заряды прошибали препятствие, словно не замечая его, и продолжали свой путь к цели. Неизвестный противник попытался защититься, своими лазерными турелями сжигая часть из них. Вот только для гарантированного поражения снаряда двух-трех попаданий было недостаточно, и множество огненных болванок на полном ходу врубились в корпуса этих странных крейсеров.

Основной удар пришелся по двум кораблям врага. Ближайший словил сразу десяток попаданий в один из верхних блоков, которые буквально прошили его насквозь, разрывая странный защитный металл. Несколько снарядов оторвали один из переходов к двигательному блоку, отчего пострадавший корабль начал закручиваться во вращении, не сразу успев стабилизировать свое положение. Центральный основной отсек тоже щеголял парой рваных отметин от прошедших вскользь снарядов.

Второй корабль пострадал гораздо сильнее. От многочисленных попаданий в главный блок его буквально разорвало на части. Двигательная установка, оставшись без управления, но, видимо, все еще продолжавшая питаться энергией, по инерции протаранила остатки разрушенного корабля, все больше превращая неизвестный крейсер в бесполезные куски металла. Сразу несколько десятков спасательных капсул начали разлетаться от уничтоженного корабля, пытаясь вырваться из поля боя и направиться к оставшемуся на условно безопасном расстоянии пятому кораблю связи.

Земляне же даже не пытались добить их, полностью сосредоточившись на собственной защите. «Эверест» под управлением Вильяма вместе с Тревором в последние секунды успел перераспределить энергию на нужные секторы силового щита, но затем последовал ответный сокрушающий удар. Почти сотня ракет беспрерывно начала бить по корпусу, стремясь попасть в одни и те же точки. При этом каждая при попадании создавала в небольшом радиусе концентрацию неизвестной энергии, всей своей мощью обрушиваясь на защиту крейсера. Вовсю сверкая от ударов, разделенная на секторы, она постепенно начала не выдерживать прямого воздействия оружия врага.

Вначале исчезла защита с правого борта, и в корпусе мгновенно образовалась оплавленная дыра прямо возле орудийной палубы. Следующая ракета влетела уже внутрь, врезаясь в пол отсека. Вспыхнувший трехметровый черный шар поглотил металл, попутно оставив оплавленные конечности от неудачно попавшего под удар техника. В десяти метрах от этого места другое прямое попадание разнесло орудие и сожгло половину тела выскочившего из поврежденного орудийного порта канонира, заставив того захлебываться от крика. Ракеты же не останавливались, вовсю бомбардируя крейсер.

«Эверест» все продолжал ловить новые и новые попадания, получая дыры по всей поверхности бронированного корпуса. Но несмотря на это, как только закончился этот казавшийся бесконечным поток ударов, Вильям снова скомандовал «огонь». Лишившийся доброй половины орудий крейсер все равно вспыхнул огнем, выпуская в ответ свои снаряды вслед за выпустившим второй залп эсминцем.

– Вильям, как вы? – спросил по связи Квирин. Вражеские крейсеры все еще не наносили новый ракетный удар, а выпущенные землянами снаряды уже стремились к поврежденному кораблю.

– Готовы продолжать бой, сэр, – достаточно бодро произнес тот, вызывая небольшое удивление у капитана. Судя по досье, будучи крайне осторожным, бывший первый помощник ранее предпочел бы отступить после полученных повреждений. За спиной временного капитана крейсера отчетливо виднелись многочисленные сигналы о повреждениях, явно показывающие, что корабль Вильяма уже находился в критичном состоянии. – Жду приказов.

Ответить Квирин не успевает. Словно по велению нетерпеливого игрока, смахивающего одну игру взамен другой, текущая ситуация резко меняется, заставляя заново приспосабливаться к новым правилам.

Практически одновременно происходит пара событий, влияющих на общую картину. Из гипертуннеля выныривают два рейдера норкролов, с ходу устремляясь вперед. В этот же момент наконец в бой включается носитель, волнами начиная выпускать небольшие летальные аппараты. Они явно должны были устремиться в сторону землян, но появление новых врагов заставило мгновенно сменить цели. Сразу двадцать восемь космических перехватчиков, вильнув, рванули на рейдеры, шустро сближаясь на форсаже и с ходу открывая огонь ракетами.

– Перевести огонь на норкролов, – моментально перестроился Квирин, – эсминец выдвинуть вперед. Идем по указанной новой траектории, прикрывая «Эверест». Последнему попытаться восстановить щиты и подготовиться к возможному абордажу. Если повреждения будут слишком значительны, всему экипажу высадиться на один из крейсеров неизвестных и захватить его.

– Понял, капитан, – с некоторой заминкой подтвердил Вильям по связи, – мы также подготовим спасательные капсулы на этот случай… Вы слышали команду? – обратился он уже к своим офицерам в рубке. – Артур, организовать возможность абордажной команды из экипажа…

Дальше Квирин не слушал, сосредоточившись на сражении перехватчиков с рейдерами. Впрочем, ни один из врагов не забыл про землян.

Поврежденный крейсер неизвестных успел снова выпустить пару десятков ракет, присовокупив к этому полноценный удар лазерной волны, практически мгновенно достигшей корабли имперцев. Благо он целился не по «Эвересту», а в эсминец, у которого щит был полным. Но даже так неожиданный удар абсолютно непривычного для землян оружия снес добрую треть заряда. Все это вражеский корабль сделал буквально за мгновения до уничтожения. Выпущенные ранее снаряды наконец достигли его беззащитного корпуса, и в этот раз турели даже не пытались стрелять, словно потратив всю свою мощь на основной удар. Пламенеющие болванки за десяток секунд разорвали этот странный крейсер, снова заставив немногие остатки уцелевшего экипажа активно сбегать с погибшего корабля.

В итоге, когда перехватчики сблизились с рейдерами, диспозиция слегка изменилась. Оба корабля норкролов немного выдвинулись вперед, не отходя далеко от гипертуннеля, из которого совсем скоро должны были последовать их подкрепление в лице линкора с оставшимся прикрытием. Многочисленные спасательные капсулы неизвестных вовсю стремились к предполагаемому кораблю связи, которому для этого пришлось остановиться, так и не выйдя за пределы пространства между туннелем и спутником. Носитель же под прикрытием последнего крейсера нового врага наоборот пошли в атаку, словно силясь максимально сократить дистанцию. Видя мощь их лазерного вооружения, Квирин вполне понимал, почему.

Корабли землян тоже сближались с норкролами, переведя весь огонь на них. Крейсер, экипаж которого не только восстанавливал щиты, но и проводил экстренные ремонтные работы, пытаясь в условиях боях повысить шансы на выживание, был немного позади идущего эсминца. Но что самое забавное – земляне и неизвестные, успев обменяться друг с другом сокрушительными ударами, не сговариваясь, практически синхронно по дуге начали брать в клещи норкролов, словно на время забыв о вспыхнувшей вражде. Центральную же атакующую силу играли три десятка космических перехватчиков, десяток секунд назад разом выпустивших по четыре ракеты.

Рейдеры норкролов, действуя на удивление синхронно, непосредственно до попадания успевают выстроиться практически в линию, тем самым заставляя ракеты идти ближе друг к другу. За пять секунд до контакта их орудия делают массированный залп. Практически не целясь, они бьют прямо в определенный радиус, где и находилась основная часть ракет неизвестных. На удивление, это дает приличный результат – добрая четверть исчезает, снесенные снарядами норкорлов, но остальные успешно накрывают один из рейдеров.

Многочисленные попадания разносят силовой щит врага, чтобы оставить рваные отметины на корпусе шарообразного рейдера. Почти сразу крейсер неизвестных добавляет сверху лазерной волной, прожигая огромную дыру в корпусе судна норкролов. Рейдер закручивает спиралью, уводя в сторону. Но его напарник внезапно резко вырывается вперед, преследуя пошедших назад к носителю космических штурмовиков.

– Фиксирую новые возмущения в гиперпространстве, – докладывает лейтенант Фауо, заставляя Квирина выругаться про себя. Слишком быстро норкролы прорвались через поле обломков.

– Точечный огонь по поврежденному рейдеру, чтобы его отбросило к указанным координатам, – командует капитан, вбивая данные для экипажа в свою панель, – синхронный залп по второму, пока не добрался до носителя. После чего – канонирам огонь по готовности.

Сидевший в рубке с Квирином Ричард Боун вручную распределяет цели, отдавая самые важные пятерки опытных канониров. Уже те, следуя приказу, старательно рассчитывают траекторию полета снаряда и движения рейдера. Большая часть успевает сделать залп, отправляя огромные пламенеющие болванки в сторону второго корабля норкролов, но эти продолжают медлить. Чуть позже, в один момент, все пятеро словно ощутят – сейчас. Сразу пять орудий одно за другим высадят свои заряды, предварительно отключив химическую реакцию горения, но до этого момента оставалось еще минута.

Второй рейдер успевает вдвое сократить расстояние до крейсера неизвестных, рванувшего ему наперерез, когда его накрывают залпы двух кораблей землян. Силовой щит обильно сверкает, но, пусть с большим трудом, выдерживает попадания. Все же «Эверест», лишившийся половины орудий, и эсминец не смогли обеспечить необходимого концентрированного огня для пробития защиты одним ударом. Рейдер норкролов на миг застывает, а затем сам бьет в ответ, целясь в свою очередь в крейсер неизвестных.

Слишком короткое расстояние для космического боя между ними приводит к тому, что снаряды достигают своей цели буквально за считанные секунды. Врезаясь в корпус, они, не останавливаясь, проделывают огромные отверстия в нем, попутно разбрызгивая кислоту вокруг. Не защищенный силовым щитом корабль практически сразу лишается трех блоков, включая центральный, и начинает разваливаться прямо на глазах. Разъедаемый изнутри, он каким-то чудом успевает выстрелить концентрированной лазерной волной, которая, впрочем, только заставляет силовой щит рейдера вновь засверкать. Затем корабль неизвестных словно вспучивается изнутри, разрываемый внутренним давлением. Радары успевают запечатлеть, как внутри каждого блока появляются такие похожие на попадание ракеты шары странной энергии, мгновенно проглатывающие огромные куски корпуса. Спустя десяток секунд от крейсера остаются какие-то останки неопределенной формы, случайным образом собранные в облако обломков.

Правда, успехам рейдер норкролов порадоваться не успевает. Следуют уже новые хаотичные выстрелы с эсминца и «Эвереста», как только любой из канониров успевает накопить заряд для пуска. Пламенеющие болванки добивают щит буквально за несколько попаданий, после чего принимаются за корпус. Прожигая броню, они добираются до внутренних отсеков, плавя все на своем пути. Огонь же не прекращается, не давая противнику полноценно ответить. Какие-то отдельные орудия пытаются стрелять, но сотрясаемый от попаданий рейдер периодически теряет размещенные по корпусу двигатели, сбивая распределение тяги у оставшихся.

Космические перехватчики неизвестных начинают группироваться вокруг носителя, а тот, невзирая на то, что полностью остался без прикрытия, продолжал путь вперед к гипертуннелю. Возле последнего поврежденный рейдер норкролов после прицельных попаданий от пятерки канониров эсминца уходит в спираль прямо на выход из прыжка. Потерявший управления из-за множественных попаданий, он никак не мог выровнять траекторию, продолжая следовать по инерции от некорректно работающих двигателей.

– Контролируем выход из гипертуннеля. На основе прошлых данных по времени выхода выпустить залп по координатам. Вильям, смести крейсер поближе к носителю неизвестных. В случае чего атакуешь, – продолжал отдавать приказы Квирин, наблюдая за боем. Еще два рейдера и линкор в текущих условиях являются приличной угрозой, и надежда была только на то, что его идея сработает.

Когда через две минуты из прыжка появился новый корабль норкролов, все уже были готовы. Стремящиеся к гипертуннелю космические перехватчики уже успели перезарядиться. Как показали радары, они даже не стыковались, а просто пролетали над определенной точкой носителя. Оттуда выстреливало нечто похожее на управляемую ракету, которая самостоятельно стыковалась с перехватчиком, обновляя боекомплект на ходу. После чего остатки контейнера сбрасывались прямо в космос, являясь, скорее всего, одноразовым механизмом для боя.

Находясь практически впритык к точке выхода, оба корабля землян сделали залп буквально за несколько секунд до выхода. Поэтому, когда первый рейдер норкролов вывалился из гипертуннеля, в его ослабленный силовой щит тут же начали бить снаряды, заставляя сверкать от перегрузки. Вражеский экипаж явно не успел толком сориентироваться из-за непривычно близкого расстояния боя, выдав тягу по ходу движения прямо на ранее поврежденный рейдер без управления. В последний момент радары норкролов, возможно, успели получить данные с окружающего пространства, но полученную инерцию преодолеть уже было невозможно.

Ускоряясь, рейдер врагов с размаху врезался в корпус своего союзника, тем самым окончательно добивая остатки щита. Бронированный металл от мощного удара начал вминаться, а оба корабля все сильнее застревали друг в друге. Следующие выстрелы по приказу Квирина пришлись в заднюю часть рейдера, лишая того части маневровых двигателей и еще больше усложняя освобождение. А из гипертуннеля выпрыгнул следующий корабль норкролов, причем на этот раз уже линкор.

Канониры землян, находившиеся в большинстве своем в процессе накопления заряда, никак не успевали поприветствовать нового противника. Впрочем, разом выпущенная сотня ракет от неизвестных попыталась скомпенсировать это. Вот только норкролы явно успели передать данные на линкор, а тот, за десяток секунд до удара, сумел накачать свои щиты на полную. Засверкавший от многочисленных попаданий, он, тем не менее, выдержал столь интенсивную атаку.

– Прикрыть носитель! Щиты на полную! – чуть ли не прокричал Квирин, заставив Вацлава выругаться и дать максимальную тягу, бросая эсминец вперед под траекторию выстрела. – «Эвересту» сосредоточить огонь на линкоре. Эсминцу маневр по заданной траектории.

Каким-то чудом новоявленный пилот «Пороховой бочки» успел. Сосредоточивший энергию в главном орудии линкор норкролов высадил основной залп именно по эсминцу. Из-за небольшого расстояния огромный снаряд почти мгновенно достигает цели, с ходу сбивая щит на сорок процентов. После небольшой задержки на накопление заряда следует новый залп, а корабль землян все продолжает движение, так и не остановившись. Второе попадание снижает энергозаряд в защите до опасного минимума, но уже третий залп проходит мимо. Причем не только мимо эсминца, но и носителя. Сразу же «Бочка пороха» контратакует, начиная обстрел из своих орудий. Все так же продолжая движение, эсминец смещается за сцепку рейдеров, уходя на перезарядку. «Эверест» почти добивает ослабленный из-за использования главного калибра щит линкора, но только почти.

В этот момент, пока норкролы и земляне накапливали заряды энергии для нового обмена огнем, приблизившийся совсем впритык носитель успевает вновь обновить боезапас космическим перехватчикам. Те, не медля ни секунды, тут же высаживают новый полноценный залп множества ракет, целя в столь опасный линкор. Носитель, словно идя ва-банк, добавляет концентрированной лазерной волной, пытаясь подавить основного противника. Именно в этот момент из гипера выныривает последний рейдер норкролов, пытаясь сориентироваться в происходящем.

– Вильям, залп по носителю! Уничтожь его, пока перехватчики не перезарядились! – снова срывается в крик Квирин, наблюдая, как ракеты словно в замедленной съемке стремятся к корпусу линкора. Дальнейшие происходит практически одновременно.

Внезапный залп землян по не ожидавшему этого носителю разрывает массивной блок для перехватчиков, после чего принимается за центральный. Корабль неизвестных на столь близком расстоянии вообще не имел шансов пережить попадания из орудий «Эвереста», практически сразу разваливаясь на части. Турели, успевшие потратить весь заряд на атаку, никак не смогли прикрыть от немногочисленных снарядов крейсера землян. Перехватчики, которые, по наблюдению Квирина, вообще не имели другого эффективного оружия, глядя на происходящее, попытались вести огонь из небольшой лазерной установки на носу, но силовой щит «Эвереста» с легкостью держал попадания.

Линкор норкролов с практически посаженной до нуля энергозащитой ракетный залп также не пережил, получая выемки в своем корпусе и повреждения внутренних отсеков. Изрешеченный отверстиями, словно голландский сыр, корпус представлял собой печальное зрелище. Не только основной калибр, но и большая часть орудий исчезла, растворившись в шаре странной энергии. Эсминец же в это время практически добил застрявший рейдер, активно маневрируя. Не давая кораблю противника вести полноценный ответный огонь, постоянно находясь в закрытом для стрельбы секторе, он продолжал всаживать один снаряд за другим.

Последний корабль норкролов наконец сориентировался, с ходу открывая огонь по «Эвересту» и пытаясь уничтожить хотя бы одного из врагов. Поврежденный щит крейсера на последних попаданиях не выдерживает, исчезая, и несколько снарядов пробивают внутренние отсеки, сотрясая уже изрядно побитый корабль.

– Вильям, отходи и попробуй захватить последний корабль неизвестных. Крейсер в случае больших повреждений бросить. Мы же займемся рейдером, – скомандовал Квирин, глядя на печальное состояние рубки управления «Эвереста» за спиной бывшего первого помощника коммандера Хоша. Причем один из снарядов, судя по всему, частично зацепил именно главное помещение. Несмотря на то что весь экипаж рубки с начала боя был в полностью герметизированных скафандрах, общий потрепанный вид офицеров и уничтоженные панели четко говорили об этом.

– Есть, сэр, – с некоторой ноткой грусти ответил тот, невольно оглядываясь по сторонам, – сделаем.

В итоге буквально через полчаса все закончилось. Получивший всего одну пробоину эсминец сумел окончательно уничтожить рейдеры норкролов, для гарантии даже разнеся пламенеющими снарядами все мало-мальски крупные обломки. Крейсер же догнал корабль неизвестных, с ходу пойдя на абордаж всем экипажем. Используя любые возможности, земляне прыгали через телепортационную установку, отправлялись на спасательных капсулах и совершали даже прямые прыжки с корпуса на корпус. Тем более значительные повреждения «Эвереста» не оставляли шансов на восстановление корабля до сколько-нибудь должного уровня боеготовности. Последний мог только послужить ресурсной базой для эсминца, позволяя привести в относительный порядок хотя бы его. Космические перехватчики противника попытались помещать активной высадке экипажа и местами даже успешно, но в итоге земляне сумели прорваться внутрь, вовсю пуская в ход винтовки и копья.

Именно в этот момент эсминец, идущий к замедлившемуся кораблю для прикрытия от надоедливой малой авиации, и получил странное сообщение от абордажной команды с крейсера:

– Капитан, – с некоторым удивлением произнес лейтенант Фауо, – судя по донесению от старшего лейтенанта Вильяма экипаж вражеского корабля состоит из трех разных видов… причем один из них – люди…

Глава 7

Требовательно звучащий будильник активно пробивался через пелену сна, грубо врываясь в сознание. Алисия, с трудом открыв глаза, уже отработанным движением отключила назойливую функцию на инфобраслете, после чего перевернулась на спину, продолжив бесцельно лежать в кровати. Близко нависающий потолок ее небольшой каюты нисколько не изменился за ночь, оставаясь таким же холодным. Повернув свою голову вправо, она рассеянным взглядом прошлась по выведенным на панели давно составленным планам. Вот только, судя по всему, им не предстоит сбыться.

– Хватит плакаться! – разозлилась на себя Алисия. – Отстранение – это не конец карьеры…

Решительно поднявшись, она свесила ноги с расположенной на втором ярусе кровати, после чего, легко отолкнувшись, спрыгнула вниз. Пружинисто приземлившись, она в одно движение, словно танцуя, развернулась, параллельно выводя зеркало на одну из поверхностей встроенного шкафа. Застыв на несколько секунд, рассматривая свою подтянутую фигуру, она все же не удержалась и покрутилась, еще раз оценивая себя.

Миловидное личико с серыми глазами и слегка курносым носиком. Светлые длинные волосы практически до плеч. Спортивная фигура с местами заметным рельефом мышц на теле. Аккуратная пропорциональная грудь и абсолютно плоский живот. Это, конечно, когда пуст. Словно в насмешку, он тут же заурчал, демонстрируя, что в принципе уже не прочь наполниться чем-то съедобным.

– Нет, маленький, позже, – погладив себя, с широкой улыбкой ответила девушка, – вначале тренировка. – Еще один оценивающий себя взгляд, после чего Алисия отключила зеркало. Она всегда знала, что выглядит хорошо, но с небольшим нюансом. Точнее, «большим», ведь без нескольких сантиметров двухметровый рост девушки создал изрядно трудностей в общении с мужчинами, которые в среднем были гораздо ниже ее. В итоге это создавало кучу комплексов в первую очередь у них, что со временем начало изрядно забавлять Алисию и выливалось в периодические подколки особенно зацикленных. Тряхнув копной своих светлых волос и тем самым выкинув ненужные мысли из головы, девушка начал быстро одеваться.

Каюта, обладая минимальными размерами, тем не менее, включала все необходимое для длительных путешествий. Кровать, под которой прятался огромный шкаф на всю стену, скрывающий не только свободные полки, но и запасной скафандр на экстренный случай. В стене сбоку прятался небольшой выдвижной стол с панелью управления, а позади небольшая кабинка с капельным душем. В итоге свободного пространства оставалось всего два квадратных метра, но даже это создавало минимально допустимый комфорт.

Стремительно одевшись, Алисия рванула в тренажерный зал, даже не прикрыв дверь в каюту. Впрочем, та закрылась самостоятельно, получив сигнал от инфобраслета. Девушка же достаточно шустро преодолевала не слишком широкие коридоры, с трудом расходясь с не ожидавшими этого немногочисленными членами экипажа. Меньше чем через минуту она входила в зал, но Роберт уже находился внутри, вовсю скалясь усеянной острыми зубами пастью.

– Человек, ты же не думаешь, что можешь опередить меня? – Наглая желтокожая морда прямоходящего ящера не мигая смотрела тремя черными глазами. В то же время его короткие ушные отростки активно шевелились вверх-вниз, а огромный рот был широко раскрыт. Алисии даже не нужен был мобильный переводчик, расположенный на шее Роберта, чтобы понять, что почти трехметровый ящер откровенно ржет.

– Да ну тебя. Все знают, что кортиане живут в тренажерных залах, а ты из них вообще самый ударенный на этой почве, – отмахнулась девушка, направившись к беговой дорожке.

– Возможно, – еле заметно склонился всем телом Роберт, не отрицая очевидное, – но ты такая же среди людей, хоть и самка. – Огромный ящер, похожий мордой на варана, развернулся в сторону ринга, где совсем скоро должны были собраться его сородичи. Четыре крайне похожие на человеческие руки начали разминаться, поочередно выпуская когти из громадных лап.

– Просто мне недостаточно обязательной нагрузки, – пожала плечами Алисия, начиная бежать на дорожке. Действительно, несмотря на разработанную совместно с воунами установку искусственной гравитации, людям все равно приходилось подвергаться периодической невесомости даже при простом перемещении между блоками на корабле. Ввиду этого просто необходимо было постоянно поддерживать тонус всех мышц в организме. Только бо́льшая часть человеческого экипажа ограничивалась самым минимумом, словно для себя решив, что для решения любых силовых вопросов есть кортиане. Алисии же этого было мало, особенно учитывая ее постоянную жажду активности. К тому же, как всякой девушке, ей банально хотелось лучше выглядеть, но, в отличие от других, она готова была действительно работать над этим постоянно.

В шесть утра по стандартному времени в тренажерном зале исследовательского корабля «Триумф» практически никого не было, что и заставляло Алисию подстраивать все расписание именно под это. Чуть позже начнут собираться кортиане, каждый день устраивавшие свои рукопашные схватки, невзирая на изрядное развитие технологий, далеко ушедших от потребности в этом. Но таковы были особенности их культуры. Причем этот вид, встреченный землянами первым после Исхода, несмотря на чужеродность, крайне органично вписал себя в созданную Единую Федерацию.

Хищники по натуре, кортиане успели достичь неплохого уровня развития, вовсю начиная первые попытки исследовать космос. Где-то в этот момент многочисленные корабли землян зависли над их городами. Оказалось, что, несмотря на отсутствие возможности бороздить черное пространство, кортиане в некоторых вопросах значительно опередили людей. Хотя в других полагались на крайне архаичные привычки.

Большинство спорных моментов решалось в ритуальных поединках, которые в итоге и сохранились как устойчивый элемент культуры кортиан. Но более удивительная вещь состояла в том, что именно первая подходящая планета с момента Исхода оказалась заселена, причем состав воздуха вполне подходил людям, позволяя им дышать с использованием небольших фильтров, а всего через десяток лет и вовсе без каких-либо дополнительных устройств. Достичь этого удалось с помощью огромных установок по изменению воздуха, разместившихся по всей поверхности планеты, и использованием определенных генных модификаций кортиан, которыми они вовсю пользовались последние столетия. Причем ввиду пластичности и легкой адаптивности к этим самым изменениям именно кортиане подстроились под людей, идя навстречу гостям.

Произошло это благодаря длительным переговорам, а после и притирке друг к другу. Но в итоге обоим видам на удивление все же удалось найти общий язык. Созданный вначале простой союз в итоге перетек в общее государство со спокойным сосуществованием людей и кортиан. Конечно, этот процесс занял изрядно времени – почти сто лет происходила постепенная взаимная интеграция. Некоторые культурные особенности остались, как схватки ящеров, видоизменившись для большей безопасности. Так что кортиане, которые пыхтели в дальней части зала, после тренировочных поединков вернутся к своим обычным обязанностям в виде пилотов, техников или даже ученых. У самой же Алисии ситуация была совсем иная.

Вообще, двадцатисемилетняя девушка, несмотря на свой молодой возраст, была заместителем главы научной программы. Вот только Кевин Трош, ее непосредственный руководитель, буквально вчера отстранил ее от исследования, проведения и даже участия в любых экспериментах. Вдобавок он, даже не раздумывая, отправил ее назад на «Триумф», спровадив с основной станции группы ученых, расположенной на спутнике. И это несмотря на то, что именно она обнаружила в старых данных аномальное отклонение, расшифровала его и потом долго получала добро на подготовку исследовательской экспедиции для детального изучения. Несправедливо!

А все почему? Потому что она единственная прямо выступила против идеи Кевина провести активное облучение обнаруженных на спутнике странных кристаллов ввиду возможной опасности и непредсказуемых последствий даже при первоначальном прогнозировании. Но Трошу требовался результат как можно быстрее, невзирая на возможный риск. Вообще еще буквально пять лет назад недавно найденные Алисией данные были бы абсолютно неинтересны кому-либо, кроме некоторых изучающих эту тематику ученых, но сейчас ситуация кардинально изменилась.

Чуть более года назад появившийся словно из ниоткуда новый вид полностью проигнорировал всякую попытку диалога, с ходу начиная прямое уничтожение кораблей Единой Федерации. Некоторые даже говорили о том, что это были те самые, кто спровоцировал Исход, но подтвердить данное предположение было сложно – слишком мало сохранилось информации, а большая часть была вообще засекречена. Впрочем, кортиане и люди, начавшие себя называть терранцами ввиду нового названия основной планеты, далеко ушли технологически и уже не были столь легкой добычей. Особенно после включения в свой состав третьего вида – воунов.

Эти трехлапые полуэнергетические существа значительно ускорили технический прогресс, решив основную проблему – найдя источник энергии. Соединив свои разработки с существующими результатами трудов двух других видов, они позволили воплотить многие мечты. Установка искусственной гравитации на каждом корабле, эффективное и мощное лазерное вооружение, многочисленные искины с ограничителями практически в каждом оборудовании. Но самое главное – гиперпрыжки перестали быть зависимыми от хаотично размещенных туннелей, позволяя терранцам мгновенно перемещаться в соседние системы. Да, конечно, в пределах оной скорость до сих пор оставляла желать лучшего, но точечный прыжок позволял решать эту проблему. Правда, такой прыжок требовал длительной зарядки установки, но тем не менее. В итоге воуны разместились на каждом корабле, работая в техническом обеспечении и обслуживая ими же разработанные энергетические ядра. Вот только даже они не могли понять, как неизвестные агрессоры заполучили силовые щиты.

Давно придуманная фантастами технология должна была потреблять колоссальное количество энергии, а принцип реализации был до сих пор абсолютно не понятен. Вот только они существовали в реальности, и разве что массированные ракетные залпы позволяли как-то пробивать этот чертов щит. Сами же корабли Единой Федерации обладали специальным противолазерным покрытием, разрабатывая собственную защиту исходя из своего вооружения, а больше – ничем. Но она была полностью бесполезна против огромных неуправляемых снарядов, которые с трудом сбивались умной системой турелей противоракетной обороны ввиду их размеров.

До активных боевых действий еще не дошло, но с десяток кораблей и двух баз Федерация успела лишиться. Используя разные принципы перемещения через гиперпространство, терранцам было сложно понять точку атаки. Старые карты гипертуннелей не помогали – они давно хранились в архивах по причине неактуальности. Да и после встречи с воунами составлять их перестали. В то же время нельзя было соединить технологии использования туннелей и обычный прыжок на одном корабле – конфликт активно работающих установок практически всегда неминуемо приводил к взрыву. Не помогало даже физическое разделение их по разным блокам и полное отключение от источников энергии. Абсолютно нелогичный, но тем не менее существующий данный факт ученые до сих пор не могли объяснить и уж тем более обойти.

Сам же руководитель Алисии, Кевин, был назначен непосредственно военными, не только спонсирующими всю экспедицию, но и попутно выделившими целых четыре боевых корабля в охранение. Причем никакой гарантии успеха ведь не существовало, но правительство Единой Федерации готово было использовать любые возможности, чтобы не повторился Исход, но только в этот раз аж для трех видов. Поэтому Трош, вовсю используя необходимость быстрых результатов, начал продавливать свой вариант эксперимента, что в корне не устраивало Алисию.

Одно дело полноценно изучить, чтобы затем на основе полученного массива данных выработать первые тесты. Совсем другое – практически сразу устраивать эксперимент с непрогнозируемыми последствиями, просто направив огромный поток энергии на кристаллы. Кевин рассчитывал, что это должно привести к созданию эффекта силового щита вокруг объектов, а дальше собирался только оптимизировать затраты и переносить их в первые образцы оборудования. Причем обломки кристалла вели себя абсолютно по-другому, и поэтому Трош в итоге решил, что нужно тестировать сразу на всем массиве образований, не желая их дробить на части больше необходимого.

Да, девушка была согласна, что определенная логика в расчетах Кевина присутствовала, позволяя создавать видимость, что теория верна. Но, по твердому убеждению самой Алисии, это была именно видимость – кристаллы действительно каким-то образом могли участвовать в создании этой энергетической защиты, но как именно – было абсолютно непонятно. Именно для этого требовалось время для изучения, прежде чем начинать действовать. Впрочем, несколько попыток убедить Троша повременить с экспериментом полностью провалились.

Привыкшая собственным упорством добиваться своего, Алисия закономерно открыто разругалась с Кевином непосредственно за день до теста, прямо во время общего совещания, в присутствии всей команды ученых. Девушку демонстративно временно отстранили от ее обязанностей и направили на крейсер «Триумф», словно в ссылку. Не желавшие повторения судьбы Алисии, остальные ученые промолчали, предпочтя участвовать в эксперименте и, в случае успеха, вписать свои имена в историю. В итоге вся команда ученых осталась на спутнике, в спешке готовясь к проведению задуманного теста, а девушка прохлаждалась совсем без дела.

– Пойдешь смотреть в кают-компанию на эксперимент? – спросил Роберт, когда Алисия уже заканчивала круговую тренировку на все группы мышц. Сбитое дыхание из-за отсутствия отдыха между подходами не позволило ответить вслух, и девушка просто кивнула ящеру.

– Отлично, – снова оскалился тот, – значит, увидимся там. – Привычно работающий переводчик полностью озвучивал речь, преображая рычание в разном тембре Роберта в обычный мужской бас. Впрочем, то же самое происходило и с репликами Алисии, только в противоположную сторону. Небольшой же наушник в ухе полностью фильтровал звуки, позволяя собеседникам слышать только переведенную речь и убирая остальное. – До встречи!

Развернувшийся Роберт поднял нижнюю левую руку вверх и, коротко махнув ей, устремился вслед за остальными кортианами, покидавшими тренажерный зал спустя полтора часа. Причем от последних он отличался не только ярко-красным пятном на лице, но и другим, более забавным фактом, а именно – именем. Полностью терранское, что изрядно удивляло девушку, оно кардинально выделялось на фоне обычных имен для ящеров. Впрочем, весь свой выводок из почти десятка кортиан родители Роберта назвали именно в этом стиле, проигнорировав привычные.

– Зато у меня уникальное для моего вида имя, а ты уже вторая Алисия, которую я знаю, – ответил он тогда с усмешкой, когда девушка впервые задала этот вопрос. – Если серьезно, то, возможно, это может послужить очередным мостиком между нами – террацами и кортианами. Чем их больше, тем мы вместе сильнее. И вдруг твои дети будут названы Гррраыитррроууууун или же…

– Не-а, – с широкой улыбкой тогда отмахнулась девушка, – я такое даже не выговорю, не то чтобы запомнить.

– Вот именно, а ведь нам тоже непривычны имена терранцев. Но посмотрим-посмотрим, все может произойти в будущем, – оскалился ящер, чисто по-человечески разводя всеми своими лапами, – все же людям стоит начать двигаться в сторону сближения. Не всегда же кортиане будут подстраиваться…

Уже позже, узнав Роберта гораздо лучше, Алисия перестала быть столь категоричной. Нет, непроизносимые имена своим детям она не собиралась давать, но вот невозможность такого события уже не отбрасывала. Ящер был действительно очень общительным и всеми силами пытался создать как можно более плотную коммуникацию между кортианами и терранцами. А ведь, что удивительно, он находился на посту старшего офицера Службы безопасности на «Триумфе» и, казалось, должен был наоборот обладать невероятной подозрительностью или даже недоверием. Но нет, большинство общих мероприятий на крейсере организовывались именно им. Самое же невероятное заключалось в том, что Алисия на корабле провела всего пару недель, но Роберту хватило этого столь короткого срока, чтобы сдружиться с ней.

Сразу после тренировки девушка неторопливо отправилась назад в свою каюту. Физическая нагрузка отлично прочистила голову, заставив выбросить из нее любые пессимистичные мысли. Как бы ни закончился эксперимент, факт того, что именно она нашла эти необычные кристаллы, никуда не исчезнет. Ее мозги испариться не успели, и, если удалось один раз обнаружить что-то ценное, значит, получится еще раз. А затем и еще. Пытливый разум Алисии постоянно испытывал жажду изучения чего-то нового, открытия неизвестных ранее фактов, причем вне зависимости от сферы. Именно поэтому она даже не смогла выбрать конкретную специализацию в Центральной Академии наук Терры, проучившись на добром десятке абсолютно разных кафедр. Возможно, такой подход для кого-то казался поверхностным, но девушка была уверена, что, только обладая широким кругозором, можно углядеть те самые уникальные возможности для новых открытий.

Холодный капельный душ окончательно взбодрил Алисию, отчего следующие часы она решила провести в повторном изучении всего массива данных по обнаруженным кристаллам. Несмотря на неоднократное изучение, ей тем не менее не хотелось упустить что-либо в преддверии первого теста Троша. Благо за это время ее никто не побеспокоил. Впрочем, экипажа на исследовательском корабле и до развертывания базы было не много, а уж после и подавно. Вообще, максимально автоматизированные космические корабли Единой Федерации могли полноценно управляться всего пятью операторами. По крайней мере, их так разрабатывали, активно подключая полуавтономные искусственные интеллекты для управления большинством систем судна. Конечно, окончательная численность экипажа была выше – на случай разных неприятностей, так же как и для банального разделения на смены.

Так что, когда девушка вошла в кают-компанию, почти полтора десятка присутствующих внутри создали непривычное для последних недель ощущение столпотворения. Еще столько же находились на своих постах, включая рубку и другие отсеки, а кто-то и вовсе занимался своими делами, не проявляя никакого любопытства к эксперименту.

– Ты чуть не опоздала, – заметил сидевший сбоку от входа Роберт, – садись рядом и заодно рассудишь нас с Фараоном.

Алисия на несколько секунд застыла, оглядываясь вокруг. Огромный экран, на всю стену, в достаточно объемном помещении, транслировал многочисленные изображения происходящего. Некоторые передавались напрямую с камер, расположенных в лаборатории, другие – выводились кристаллами. Третьи – вообще на основе данных радаров – рисовали пространство вокруг базы, готовясь виртуально подсветить любые нестандартные излучения.

За всем происходящим внимательно следили семерка кортиан и тройка терранцев, расположившихся прямо на полу в первом ряду. Бесхвостые ящеры явно воспринимали все как бесплатное развлечение, громко споря, каким образом будет уничтожена база – взорвана или будет растворена вспышкой неизвестной энергии. Впрочем, все это происходило, конечно, в шутку. Хотя расположившиеся рядом двое техников слегка морщились от таких кровожадных теорий. Немного в стороне разместились еще несколько воунов, и у самого входа – уже Роберт с Фараноном.

– …отчего спутник расколется, – закончил ящер, выжидающе смотря на нее. Задумавшаяся девушка резко очнулась, осознав, что пропустила все объяснения, и, не удержавшись, улыбнулась.

– Ага, ты ни чертане слушала, – мгновенно понял Роберт, после чего повернулся к Фараону, – ты посмотри, какая неприкрытая грубость и пренебрежение.

– Действительно, причем такие же огромные, как она сама, – крайне неоригинально подколол Алисию этот фиолетовый воун. Обладающий тремя трехпалыми конечностями, служащими сразу и ногами, и руками, он сидел в эдакой позе лотоса прямо на диване, скрестив их между собой. Из небольшого шарообразного туловища вверх словно росли сотни небольших стебельков, формируя эдакую нервную систему, висящую в легкой фиолетовой дымке. Причем она была фактически газом, удерживаемым неизвестным способом самим Фараоном. Именно в ней заключался полностью энергетический разум воуна. До сих пор было не понятно, каким образом они существовали и кем конкретно были. Единым носителем или каким-то паразитом, захватившим чужое тело?

– Это ты просто слишком мелкий, вот и завидуешь, – отмахнулась девушка, давно не переживавшая по поводу своего роста и уж тем более не собирающаяся реагировать на это от метрового существа. Фараон, быстро замигавший разными оттенками фиолетового, явно веселился. Сам переводчик эту эмоцию полностью проигнорировал, но Алисия прекрасно знала, как воуны смеются. Впрочем, без такого нужного прибора все же общаться не получилось – звуки речи этого вида вообще не были различимы человеческому слуху и только слегка уловимы кортианам. – Двести лет живешь, а до верхних полок так и не дотягиваешься… О чем хоть спор был?

– Фараон упорно утверждает, что, исходя из пожелания наших ученых во главе с Трошем, выделенного реактора не хватит, и «Триумфу» придется напрямую питать установку, используя экспериментальные энергоизлучатели. Мне же кажется, что им хватит с головой и скорее спутник расколется, чем они добьются нужного результата таким образом, – заявил Роберт.

– Так сразу и не отвечу. Первичные тесты с направлением разного рода излучения и особенно прямого потока энергии вызывали некую реакцию, но мощность была слишком мала, чтобы понять, что конкретно происходит, изменения стремительно и главное постоянно менялись, не давая четкой картины. Все же я надеюсь, что Кевин остановится только на одном энергоядре, – слегка уйдя в сторону начала отвечать Алисия, – если же нет, то непредсказуемая реакция мало того, что может уничтожить спутник, но и зацепит нас. Все же ко-осотроальное излучение по Ваир-Шуну провоцирует частицы…

– Нет, слишком много абсолютно ненужных научных подробностей, – демонстративно закрыл ушные отростки верхней парой конечностей Роберт, – коротко перефразирую – взорвется сразу или позже? – настойчиво продолжал расспрашивать ящер, даже не пытаясь рассмотреть вариант отсутствия детонации.

– Скорее тогда позже, если, конечно, вообще именно такая реакция произойдет, – развела руками Алисия, – без полноценных исследований крайне сложно сказать что-то уверенно. В любом случае, совсем скоро мы столкнемся с последствиями, какими бы они ни были.

– Это точно, – согласился Роберт, складывая нижние конечности на животе.

Сам эксперимент начался довольно обыденно. Резко двинувшиеся многочисленные роботы, управляемые искусственным интеллектом, в последний раз сверяли показатели энергетической установки. Ученые, включая Кевина, находились в защищенном бункере внутри небольшой базы на спутнике, разместившемся на расстоянии двух километров для безопасности. Несмотря на открытый показ теста всем участникам исследовательской экспедиции на «Триумфе», никаких комментариев не транслировали – только картинку. Могло показаться, что даже этого слишком много, но Единая Федерация давно выработала определенные правила проведения опасных экспериментов. Ведь при таком подходе каждый наблюдатель мог среагировать на экстренную ситуацию сразу при возникновении, позволяя уменьшить потери. В довесок еще шло то, что банально выживших свидетелей становилось гораздо больше. Сохранность же информации обеспечивалась отсутствием свободной связи в космосе и жестким контрактом с сотрудниками, контроль за выполнение которого брали на себя спецслужбы Федерации.

События тем временем продолжали разворачиваться, полностью поглотив все внимание Алисии. Негромкие разговоры присутствующих в кают-компании исчезли, превратившись в звуковой фон. Девушка же про себя проговаривала все этапы, сосредоточенно следя за изображениями на экранах.

Резко вспыхнувший направленный поток света заставил странные образования вовсю заиграть своими гранями. Спустя несколько секунд из света пробила первая молния, на миг соединившая установку и непонятные кристаллы. Кевин же продолжал уверенно поднимать выпускаемую мощность с энергоядра, увеличивая количество вспышек между разнесенными на тридцать метров объектами. Очень скоро сплошной поток молний непрерывно забил в кристаллы, заставляя те словно подсвечиваться изнутри оранжевым светом.

Расположенные в небольшой пещере, на одной из сторон глубокой расщелины, они потихоньку начинали заряжаться этой энергией, с каждой секундой все ярче освещая все окружающее пространство. Огромная россыпь кристаллов в самом центре оказалась не единственным сосредоточением этих странных камней. Периодическое проскакивающие вспышки по стенам и потолку пещеры начали порой проникать еще глубже, планомерно подсвечивая на приборах огромную сеть. Разветвленная, словно нервная система живого организма, она, казалось, опутывала целой паутиной весь спутник.

Именно осознав масштаб этой цепи, до этого не отображаемой при разных сканированиях, Алисия поняла, что одного энергоядра явно не хватит. Установка, питаемая через огромный кабель, проложенный автономными роботами, все так же продолжала испускать поток, но кроме зародившегося свечения внутри кристаллов больше ничего не происходило. Впрочем, Кевин пришел к той же мысли, что и девушка.

Так что, когда из носа исследовательского корабля «Триумф» ударил поток энергии, уходя прямо на приемник в базе, а затем уже и к установке, Алисия нисколько не удивилась. Свечение внутри кристаллов мгновенно усилилось, будто там что-то начало зарождаться. Видя результат, руководитель ученых решил не останавливаться на достигнутом и приказал увеличить подачу энергии до максимума. Свет на корабле мигнул, заставив экипаж и девушку всполошиться, но дальнейшее приковало их внимание к экрану.

Зародившийся внутри каждого кристалла огонь хаотично бился в своей ограненной тюрьме, то и дело вспыхивая оранжевым светом. Приборы же фиксировали другое – количество энергии, полученной кристаллами, было настолько велико, что начало буквально изливаться наружу, образуя некое силовое поле.

– Невероятная емкость, – еле слышно произнесла Алисия, четко осознавая, сколько эти кристаллы сумели впитать, не получая при этом никаких видимых признаков повреждения, – и энергетическое защитное поле… Неужели Кевин был прав в своей идее такого безрассудного и поспешного эксперимента?

Поле с каждой секундой становилось плотнее, создавая все более прочную защиту, и очередная молния ушла в сторону, ударив в стену рядом с одной из камер. Прожженная невероятно глубокая дыра заставила Кевина приказать медленно уменьшать поток энергии, заканчивая тем самым тест.

– Хм… ничего не взорвалось, удивительно, – прокомментировал Роберт, откидываясь назад и скрещивая все свои конечности на груди. – Я поражен!

– Девочка, а ведь ты ошиблась, – добавил Фараон, – хотя для нас, как для участников, так даже лучше. Причем, насколько я понимаю, достигнут именно желаемый эффект, – отбросив всякие подколки, достаточно серьезно произнес воун.

– Сама удивлена не меньше. Эти кристаллы просто нечто. Но да, я действительно ошиблась, – потянула Алисия, кивнув в согласии. – Кевин недаром является руководителем группы, и никто из ученых не решился ему перечить. – Конечно, в ее голове ранее мелькали пожелания неудачи Трошу, но она всегда себя осаживала. Главное для Федерации было получить успешные результаты, а не конфликт в группе с детским самоутверждением за счет неудачи другого. Для нее же важнее собственные достижения без сравнения с остальными учеными. Успех руководителя группы ничего не изменил – Алисия все так же намеревалась двигаться вперед, исследуя и развиваясь, в попытках открыть что-то новое и неизвестное. – Чуть позже отправлю поздравление Кевину. Он это явно заслужил – так быстро разобраться в…

Договорить девушка не успевает. Мелькнувшая вспышка сносит одну из камер, заставив изображение превратиться в серый экран. Алисия мгновенно обрывает себя, подаваясь вперед и переводя взгляд на трансляции с других мест. Спустя пару секунд до нее доходит. Кристаллы, накопившие невероятное количество энергии, внезапно решили выплеснуть ее наружу. Причем, в нарушение всех законов, они это сделали прямо через получаемый поток, продавливая его всей мощью назад. Мощный импульс за миг достиг установки, мимоходом плавя ее, а затем по кабелю устремился прямо к станции.

– Нужно прекратить подачу энергии! – громко прокричала Алисия, но было уже поздно. Энергетический импульс, практически сжигая свой проводник, успел не только добраться до базы ученых, но и устремиться дальше, прямо в космос, к «Триумфу». Девушка, видя это, мгновенно перестроилась, рождая новую идею: – Роберт! Необходимо направить с антенн корабля любой сигнал в гипер, чтобы перенаправить поток дальше!

Ящер, каким-то чудом успевший быстро сориентироваться, не медля ни секунды, напрямую продублировал слова капитану корабля, используя свои обширные полномочия офицера Службы безопасности. Уже в рубке экипаж, готовый во время теста ко всему, сразу же выпускает открытый сигнал в гиперпространство буквально за несколько мгновений до того, как импульс достигает исследовательского крейсера.

Мощь потока энергии настолько велика, что сжигает передатчик, оставляя небольшую дыру в корпусе. Полученный заряд распространяется по всему кораблю, заставляя все освещение в обход электронных блокировок ослепительно вспыхнуть. Энергоядра за доли секунд получают полный заряд, но затем уже открытый канал связи в гиперпространство начинает отнимать этот переизбыток.

Сколько это продолжается, неизвестно. Мерцающие перед глазами полуослепленной Алисии круги не давали полностью разобраться в ситуации, но, когда зрение восстанавилось, до нее наконец дошло, на какой грани они только что побывали. Импульс энергии оказался не единственным, а только первым. Последующие начали бить во все стороны, оставляя целые прожженные расщелины на поверхности спутника. Некоторые же, как притянутые остаточными следами излучения, шли по первоначальному маршруту, сжигая все на своем пути и достигая «Триумфа». Научная база практически испарилась вместе с прятавшимися внутри защищенного бункера учеными. Сам же исследовательский корабль спасла идея девушки. Продолжая бить энергией в гипер, крейсер буквально отводил от себя этот поток, постепенно лишаясь большей части своих антенн и радаров. Вот только напор потихоньку сходил на нет.

– Ты всех спасла, – произнес Роберт, помогая Алисии встать. Рядом в полной прострации находились воуны из-за своей излишней чувствительности к свету, несмотря на свою полуэнергетическую природу. – Молодец.

– Это еще не факт, – заметила девушка, с оторопью глядя на центральный экран. Большая часть выводимых изображений исчезла, но уже было ясно, что все ученые погибли. Огромная черная трещина не оставляла даже малейших сомнений. Корабли военных не пострадали, а сам «Триумф», несмотря на повреждения, каким-то чудом смог отвести от себя разрушительный поток импульсов от кристаллов. – Такое количество энергии, ушедшее в гиперпространство, не могло не оставить каких-либо последствий. Судя же по мощности, кристаллы не просто отразили назад, но и попутно значительно усилили заряд. К чему именно это может привести, одному…

Уход в научное понимание проблемы слегка отодвигает осознание гибели коллег, помогая Алисии удержать себя в руках.

Внезапно вывалившийся прямо в пространство неизвестный корабль заставил Роберта грязно выругаться, мгновенно выходя на связь с капитаном. Через пару секунд на «Триумфе» зазвучала боевая тревога, заставив всех присутствующих стремительно разбежаться по боевым постам, оставляя в кают-компании только ящера и Алисию. После появившегося спустя несколько минут еще одного корабля девушке пришлось отвлечься от проводимых на браслете расчетов, в которые она невольно ушла с головой.

– Этот поток энергии в гиперпространство заставил открыться давно схлопнувшийся туннель. Несмотря на их кажущуюся редкость, на самом деле закрытых проходов в десятки или даже сотни тысяч раз больше. Просто их никто не учитывает ввиду их бесполезности, ведь до этого никто не мог активировать туннели вновь. Вот только шанс того, что мы попали именно в нужную точку таким мощным потоком энергии, настолько ничтожно мал… Но это случилось. Само же открытие, по всей видимости, создало гравитационную воронку, притянувшую неизвестные корабли, находившиеся рядом. Невероятное совпадение, ведь и они могли находиться где угодно! – воскликнула Алисия, прикидывая вероятность такого исхода. Количество нулей просто зашкаливало. Впрочем, само возникновение жизни требовало еще более удивительного совпадения.

– Лучше бы ты ошиблась, – мрачно прорычал Роберт, – ведь если это враги, они сразу же доложат своим. Нам и так хватает тех с силовыми щитами… Черт, ненавижу быть простым наблюдателем, – пожаловался офицер Службы безопасности. Действительно, они с девушкой были единственными не занятыми на боевых постах. – Так, ходу в свою каюту и быстро надела скафандр.

– Зачем? Ведь Федерация исповедует принцип мира. Тем более те неизвестные, что попали к нам, явно ошарашены не меньше, чем мы сами. И кораблей у нас больше, чем у них, – начала перечислять аргументы Алисия. – Можно попробовать наладить диалог…

– Быстро! – прорычал Роберт. – По данным поверхностного сканирования, они обладают таким же силовым щитом, что, наш враг. Возможно, это просто новые модификации кораблей, ранее не виденные нами, – все же соизволил пояснить он девушке, даже не думавшей подчиняться ящеру.

– Но если это все же другой вид, то тем более стоит наладить коммуникацию и попробовать мирным путем получить технологию, – начала рассуждать Алисия. – Итак, если все ученые погибли, то де-юре я на данный момент являюсь руководителем научной группы. Меня только отстранили, но не убрали с должности заместителя. А значит, я требую попытаться вступить в диалог, пока военные не нарвались на конфликт, – нагло заявила девушка, переходя на деловой тон. Всеми силами выражая уверенность, она целенаправленно гнала мысли о гибели стольких знакомых разом. В глубине души она прекрасно понимала, что даже ее требование – это просто попытка уйти в работу, чтобы прущие изнутри эмоции окончательно не накрыли ее с головой.

– Поздно, – сухо бросил Роберт, показывая на экран. С десяток отметок отделились от одного из военных крейсеров, резко устремляясь вперед в сторону пары неизвестных кораблей, – адмирал Кроцтольд приказал открыть предупредительный залп, а значит, твоих полномочий сейчас нет. А теперь марш за скафандром и молись, чтобы все закончилось хорошо.

Дальнейшее для Алисии смешалось в кучу, в итоге вызывая эдакое шоковое состояние. Быстрый бег в свою каюту за скафандром и дальнейшее торопливое облачение в него. Возвращение назад к Роберту, успевшему надеть свой защитный костюм и зачем-то вооружиться. Но главное – развязавшийся бой с неизвестными, спровоцированный появлением новых врагов. Выпущенный массовый ракетный залп практически уничтожил первый из пары космических кораблей неизвестной конструкции, и именно в этот момент стало ясно, что их извечный враг и притянутые неизвестные точно так же воюют между собой. Вот только остановить сражение было уже невозможно.

У девушки, с трудом удержавшей себя в руках после уничтожения базы ученых, гибель кораблей военных с большей частью своего экипажа на борту окончательно вызвала полный ступор. От осознания того, что прямо на ее глазах умирают живые существа, Алисию полностью охватил дикий ужас, заставивший застыть без движения. Ей отчаянно хотелось это остановить, но она не могла. Из глаз текли ручейки слез, но она продолжала смотреть, как очередной крейсер Единой Федерации разрывается на части от попаданий снарядов. В какой-то момент ей показалось, что первая пара кораблей начинает работать вместе с ними, но затем последовал коварный удар по носителю, практически мгновенно уничтоживший его.

– Роберт, зачем они… зачем такая жестокость, ведь мы можем жить в мире… развиваться… ведь даже если не сможем ужиться рядом, космос бескрайний и места на всех хватит. Зачем? Зачем воевать? – еле слышно вопрошала она, но ящер не слышал, продолжая наблюдать за сражением.

– Кросберг тебя дери, они летят к нам! – воскликнул находившийся рядом Роберт, выходя на связь с рубкой «Триумфа». – Капитан, вы меня слышите, они попробуют взять нас на абордаж! Нужно организовать контрмеры… – Кортианин продолжил что-то обсуждать, но девушка уже полностью ушла в свои мысли. Сползя по стене, она прижала к себе ноги, уткнувшись в колени и тем самым пряча заплаканное лицо. Убранный к ногам шлем лежал рядом, полностью забытый, а Алисию продолжало трясти от осознания происходящего. Сосредоточенная на исследованиях, она вообще не была готова к участию в боевых действиях и к гибели своих коллег, с которыми буквально вчера открыто ругалась, называя их бесхребетными подхалимами без мозгов. Теперь все мертвы, а появившиеся по воле злого случая неизвестные уже идут за ними. Нахлынувший страх заставил непроизвольно затрястись всем телом, еще сильнее сжимаясь в эдакий клубок. Словно она пыталась стать еще меньше, как можно более незаметной. Спрятаться от происходящего, пережив все в норке, вдали от смертей и опасности. Подальше от всего…

– Алисия… Алисия, тебе нужно надеть шлем, – сквозь пелену донесся голос Роберта, – Алисия, приди в себя и надень шлем…

Девушка с трудом подняла лицо, на автомате кивнув. Спустя несколько секунд до нее наконец дошло, что именно просил кортианин. Ящер, подхватив шлем, быстрым движением надел его на голову Алисии, после чего слегка встряхнул ее за плечи, приводя в чувства.

Сквозь влажные глаза девушке наконец удалось оглядеться, с удивлением осознавая, что практически весь экипаж разместился в кают-компании, держа наготове оружие. У самих дверей расположились тройка кортиан, своими массивными телами закрывая ее практически полностью.

Роберт, удостоверившийся, что с Алисией все в порядке, начал поворачиваться к выходу. Именно в этот момент противники начали действовать.

Девушка не успела ничего осознать, как сразу несколько черных фигур стремительным движением ворвались внутрь помещения, каким-то образом буквально прорезая себе проходы в толстых стенах корабля. Ящеры успевают среагировать, сразу открывая огонь из приготовленного оружия. Электролазерные пушки мгновенно выпускают свои заряды, создавая эдакую молнию между стволом и целью. Впиваясь в габаритные гуманоидные тела в броне, они должны были за долю секунды прожечь дыры в металле, а затем и плоти врага. Но внезапно неизвестные окутываются сверкающим полем, гасящим продолжавший бить в них заряд. Одна из фигур тут же вскидывает свою огромную винтовку, и короткая очередь раскурочивает череп одному из ящеров, разбрызгивая его содержимое по всему помещению.

Алисии резко становится плохо, и сознание, изрядно утомленное количеством стрессов за короткий промежуток времени, решает отправить ее в забытье. Перед тем как темнота полностью поглощает ее без остатка, она с ноткой научного удивления успевает заметить, как вторая черная фигура резким взмахом чего-то похожего на древнее копье разрезает еще одного кортианина напополам, полностью игнорируя защитный скафандр и массивное тело четверорукого ящера.

Бессознательное тело девушки валится рядом с Робертом, окончательно ставя точку в размышлениях офицера Службы безопасности. Демонстративно отбрасывая оружие в сторону, он громко командует всем прекратить сопротивление, после чего медленно склоняется вниз головой. К счастью, чужаки сразу понимают, что они сдаются, и больше никто не гибнет. Одна из габаритных фигур замирает рядом с кортианином, и ящер решается поднять голову.

Массивная броня экзоскелета с навешенным на ней оружием поверх черного костюма вблизи не могла скрыть гуманоидной и слишком человечной фигуры чужака. Но что самое интересное, этот неизвестный, застывший без движения рядом, внимательно изучал не самого Роберта, а лежавшую без сознания Алисию, лицо которой было прекрасно видно через прозрачный шлем легкого скафандра.

Глава 8

– Итак, господа, – медленно произнес Квирин, обводя всех тяжелым взглядом оранжевых пылающих глаз, – давайте подведем итоги нашего текущего состояния… – От звучного тона легкий холодок пошел по спинам всех присутствующих, словно они были виновны во всем. От их самоназначенного капитана порой веяло чем-то крайне хищным, заставляющим опасаться внешне спокойного гвардейца. – Ситуация, в которую мы попали, с одной стороны печальная, но с другой – открывает невероятные возможности для Империи. Главное ею правильно воспользоваться.

Квирин откинулся в своем кресле, на миг замолкая и задумываясь. Небольшое помещение, в котором они находились, являло собой комнату планирований и совещаний. Центральный стол, занимавший почти все пространство, был по совместительству тактическим экраном, что позволяло старшим офицерам на корабле выводить всю необходимую информацию. Прямо сейчас там отображалась новая система, в которой оказались остатки группы погибшего коммандера Роджера Хоша.

Что более неприятное для Квирина, к ним присоединились и другие столь важные на данный момент специалисты, резко сужая возможности по людям. В первую очередь это коснулось экипажа крейсера «Эверест». Изрядно поврежденный корабль потерял еще больше солдат Империи во время абордажа, когда космические перехватчики своими лазерными пушками вели прицельный огонь по высадившимся на корпус вражеского судна. Вильям быстро организовал ответную стрельбу, используя крупнокалиберные пушки своих бойцов. Массивные болты действительно могли пробить незащищенную броню небольших кораблей противника, вот только основной сложностью было просто попасть в невероятную быструю цель. Впрочем, старший лейтенант просто пытался выиграть время, создавая скорее видимость угрозы, чем реально пытаясь уничтожить. Несмотря на это, каким-то образом удалось даже сбить пару перехватчиков, но оставшимся удалось значительно проредить ряды атакующих.

Погиб Артур, этот гиперинициативный офицер, всегда жаждущий быть в первых рядах. Очередной лазерный выстрел снял энергетический щит и прожег огромную дыру в его броне, сжигая руку и часть грудной клетки. Но даже так этот рыжеволосый связист выпустил еще несколько выстрелов из своей пушки, после чего повернулся к прильнувшему к поверхности корпуса Вильяму, скрывающемуся за рельефом корпуса крейсера от перехватчиков.

– Чертовы трусы…

С трудом различимый хрип был практически полностью заглушен хаосом в эфире, но старший лейтенант каким-то чудом расслышал его последние слова. Вильяму на миг даже показалось, что он видит собственными глазами, как Артур кривит свой большой рот в презрительной усмешке над остальными и в первую очередь лично над ним, прежде чем жизнь окончательно покидает его. Фигура лейтенанта замирает, а спустя секунду из-за отсутствия питания от второго сердца магнитные ботинки перестают удерживать его на корпусе. Бездыханное тело с легкостью отрывается и быстро пропадает где-то позади, провожаемое взглядом Вильяма. Вокруг же продолжали звучать растерянные голоса членов экипажа, никак не могущих прорваться внутрь из-за точного огня перехватчиков.

– Во имя императора и человечества! Вперед! – резкий прилив злости на самого себя, свою нерешительность и переживания за собственную жизнь провоцирует Вильяма на яростный крик. На долю секунды в эфире все замирает, а затем вслед за ним десятки глоток орут то же самое. В едином порыве остатки экипажа буквально прогрызают себе путь внутрь корабля неизвестных, с ходу снося любые преграды и полностью игнорируя лазерные волны. Но даже так некоторых продолжает настигать смерть. Где-то в пучинах черного космоса исчезает несколько специалистов из рубки управления, так и не сумев нормально зафиксироваться на корпусе корабля. Офицер по защите Тревор закрывает от лазерной волны своего «близнеца», лишаясь головы вместе с шлемом. Впрочем, волна не останавливается и, продолжая свой безжалостный путь, сжигает руку Сорона. Главный оружейник срывается на крик, больше от ненависти к врагу, чем от боли из-за лишения конечности. Но абордаж продолжался, а вошедших в раж воинов Империи уже было не остановить.

В итоге сидевший во главе стола Квирин был окружен остатками старших офицеров. С «Бочки пороха» – неизменно спокойный лейтенант Фауо, внезапно ставший серьезным Ричард Боун, меланхоличный пилот Вацлав. С «Эвереста» – старший лейтенант Вильям, не сумевший долго командовать собственным кораблем, но взамен осознавший, что такое боевая ярость и готовность идти до конца даже под смертоносным огнем врага, отбрасывая всякую осторожность. Всегда молчаливый Сорон полностью стал походить на безучастную статую, не выказывающую никакой реакции на происходящее. Впрочем, лейтенант Валлас, ответственный за навигацию на крейсере, был не лучше, словно зарядившись еще большей неуверенностью в своих силах в те моменты, когда он не был за пультом управления.

– Итак, гранд-адмирал Вильгельм Стоун уже должен был получить наши сообщения и направить к нам подкрепление. Сколько времени это займет, точно неизвестно, но для нас задача стоит в том, что мы должны любой ценой удержаться в этой системе, – заключил Квирин.

– Сэр, почему именно здесь? Радары зафиксировали несколько гипертуннелей, и можно продолжить свой путь далее, – уточнил Вильям. – Все же одного корабля может быть недостаточно для противостояния второй группе норкролов.

– Есть несколько мыслей на этот счет, которые требуют уточнения и проверки. Но это позже, а пока – текущий отчет о состоянии дел, – скомандовал Квирин, упирая свой взгляд в старшего лейтенанта.

– Крейсер практически полностью лишился боеготовности, но может еще послужить как источник запасных частей и оборудования для эсминца, – с горькой усмешкой произнес тот. – От экипажа осталось шестьдесят три человека, включая меня. Из них наибольшие потери понесли канониры и технический персонал, не считая погибших ранее бойцов абордажной команды. Более детальные списки на экране, – продолжал отчет Вильям, – включая разбивку по специальностям.

– Как оцениваешь общее состояние людей? – уточнил капитан гвардейского корпуса, пробегаясь по выведенной на дисплей информации.

– Несмотря на потери, бодрое и боевое. Все готовы идти до конца, главное, чтобы это принесло пользу Империи, – без запинки произнес старший лейтенант. – Всех пленников пока изолировали на их корабле и продолжаем держать под плотным присмотром. По первичному анализу это действительно представители человеческой расы, удравшие в свое время от норкролов и бросившие Землю. – Презрительно скривившись, он продолжил: – Остальные два вида необходимо изучать. Но по предварительному выводу люди все же главные в этой троице.

– Вывод основывается на том, что воздух практически полностью идентичен по составу земному? Вероятность того, что эти четверорукие ящеры дышали тем же, слишком призрачна, а значит, именно они адаптировались под людей, не наоборот? – проглядывая массив данных, предположил Квирин. – Такие были рассуждения?

– Именно, сэр, – удивленно ответил Вильям, прерывая собственную попытку объяснить, – третий вид слишком малочисленный и, похоже, являет собой энергетического паразита, управляющего телом без особых физиологических потребностей. Следов влияний на остальных нет, так что оба вида скорее подстраивались под человеческие нужды. Но это только теория, – пожал плечами он, – нужно проверять.

– Какие продвижения в понимании возможности их технологий? – практически без паузы последовал новый вопрос. Сам капитан продолжал параллельно быстро проматывать доклады, перейдя уже на данные сканирования спутника. Он словно не просто осознавал суть информации, а скорее мгновенно поглощал всю ее без остатка, что тот голодный дикий зверь, наконец дорвавшийся до пищи.

Большинство офицеров наоборот терпеливо ждали, пока Квирин обратит внимание на них, ведя себя крайне пассивно. Некоторые, как Фауо и Боун, периодически выводили интересующие их данные перед собой, но остальные просто ушли в свои мысли, прислушиваясь к докладу Вильяма краем уха. Готовые выполнить любой приказ, но при этом не готовые вникать в разработку плана. Впрочем, невзирая на восприятие двух потоков информации одновременно, данный факт от Квирина не ускользнул, помогая ему скорректировать дальнейшие действия.

– Только по мелочам. Стыкованный к эсминцу корабль позволил направить часть свободных техников на осмотр и изучение их технологий, но все же большая часть сосредоточена на ремонтных работах. Из успехов только минимальные возможности управления кораблем, благо архитектура очень похожа на нашу, но нет понимания, как все устроено. Особенно их энергоядра, – продолжил отвечать Вильям, который после потери «Эвереста» с головой ушел в задачи, невольно вникая практически во все. – Удалось точно отсечь двигатели и систему связи от питания, лишая возможности захваченных сбежать или подать сигнал.

– Значит, по итогу у нас есть груз, который нужно сохранить и доставить в Империю. Есть давно сбежавшая часть человечества в компании с двумя новыми видами. Есть неизвестная технология, с помощью которой ученые этого странного союза сумели открыть гипертуннель, буквально насильно затянув нас сюда. По крайней мере, остаточные излучения от спутника и захваченного крейсера прямо к проходу подталкивают именно к этому предположению, – начал размышлять Квирин. – Есть новая система со своими разветвлениями, потенциально позволяющими зайти в тыл норкролам. Есть энергоядра и вообще новые принципы оборудования, используемые тремя видами, которые могут пригодиться Империи для войны. Но при этом никуда не делась вторая группа преследователей – линкор с четырьмя рейдерами явно скоро объявятся здесь. У нас же только один эсминец и практически уничтоженный крейсер. М-да, снова задач навалилось, – вздохнул капитан, откидываясь в кресле, – но ничего, ситуация не критична и все решаемо.

– Что прикажете, сэр? У нас мало сил для прямого противостояния врагу, и как сохранить за собой систему, я плохо понимаю. В открытом бою эсминец не имеет шансов против линкора с прикрытием, – осторожно заметил Вильям, – а рядом уже нет кораблей, которые могут оттянуть на себя огонь.

– К тому же появится риск потери захваченного судна и груза с рейдера норкролов, сэр, – подал голос лейтенант Фауо, – а желательно все хотя бы частично изучить и передать данные ученым в Империю, на случай если не удастся обеспечить физическую доставку.

– Но ведь можно встретить линкор не здесь… – задумчиво протянул Ричард Боун, смотря на карту системы. Остальные три офицера продолжали молчать. Вацлав и Сорон продолжали сидеть с пустыми взглядами, хотя каждый по разной причине. Валлас же скорее боялся сказать что-то лишнее, впрочем, продолжая внимательно слушать.

– Именно, – с легкой улыбкой произнес Квирин, – боя не избежать, и нужно снова создать для себя наиболее выгодные условия. Так что встретим норкролов здесь. – На основном экране возникает поле обломков возле гипертуннеля. – План будет достаточно простым и похожим на разработку коммандера Хоша. Снимаем орудия с «Эвереста» и размещаем на обломках вокруг эсминца в этой точке, – капитан указал на пространство вокруг туннеля, – с противоположной стороны разместим небольшую ловушку – останки крейсеров прямо возле выхода из прыжка, чтобы прорвавшийся вражеский корабль лишился манёвра, а в идеале протаранил останки.

– Сэр, этого все равно может не хватить. Возможно, так получится справиться с несколькими рейдерами без особых потерь, но остается еще линкор, – с небольшими сомнениями заметил Вильям.

– Согласен, – снова кивнул Квирин, – поэтому мы повторим и другой ранее успешный прием – абордаж. Эсминец должен сосредоточить на себя огонь, после чего в нужный момент скрытые до поры орудия сделают залп, снимая щит с линкора. Далее бойцы идут на захват корабля, оставляя «Бочку пороха» и орудия разбираться только с четырьмя рейдерами. В случае необходимости эсминец уйдет в гипертуннель, заманивая врага в заготовленную ловушку.

– Но ведь из полноценных абордажников осталось всего пять бойцов, – воскликнул Ричард, – конечно, экипировать в экзоброню можно еще десятка два из экипажа, но уровень их подготовки будет отличаться, причем значительно. Если же мы встретим хотя бы тройку альф одновременно… Сэр, это безумие, у нас нет сил, чтобы захватить такой корабль.

– Есть, – твердо произнес Квирин, – ты забываешь про меня. Именно я поведу абордажную группу по названной тобой причине.

Озвученное тут же вызывает бурю эмоций у офицеров. Одновременный галдеж начинает звучать все громче, заглушая капитана.

– Сэр, но вы ведь командующий, – заметил Вильям, – так нельзя…

– Кто тогда будет руководить боем? – поспешил уточнить лейтенант Фауо, не скрывая своего сомнения в озвученной затее капитана гвардии.

– Сэр, я попробую справиться самостоятельно, – попытался настоять Боун, – я же руководитель абордажной…

– Тихо, – жестко произнес Квирин, окидывая всех своим давящим взглядом. Несмотря на негромкий тон, его услышали все, мгновенно замолкая. – К сожалению, без меня шансов у абордажной группы нет. Уровень навыков слишком разнится, и Ричард это прекрасно знает.

Внимательные взгляды всех присутствующих скрещиваются на Боуне, и тот нехотя кивает, признавая превосходство капитана.

– Но если все пойдет как запланировано, то я быстро верну общее управление себе. Главное лишить линкор боеспособности. Решение мной принято окончательно, – заключил Квирин. – Итак, старший лейтенант Вильям, берешь на себя управлением эсминцем. Вацлав – пилот. Валлас – навигация и связь. – Новое назначение вызывает удивление, но старший техник на «Бочке пороха» решает промолчать до пояснений. – Боун – орудийные и защитные системы.

– Сэр, но позвольте. Лишний боец вам точно не… – Ричард не сдерживается, но почти сразу его прерывает жесткий и даже давящий тон капитана:

– Боун – орудийные и защитные системы. – Тот осекается и под внимательным взглядом недовольно кивает, что понял. – Далее, Сорон, на тебе все орудия с «Эвереста». Размещение обсудим позже, но главное правильно учти составы групп канониров. – Безучастный офицер молча соглашается. – Лейтенант Фауо – охрана и изучение корабля наших отколовшихся родственников. Есть вопросы по назначениям?

Давя первый порыв уточнить про себя, старший техник эсминца ловит на себе взгляд оранжевых глаз и еле заметную улыбку Квирина. Но затем до Фауо доходит, насколько проницателен оказывается капитан, так быстро определивший его тщательно скрываемую тягу к познанию чего-то нового. Всегда державший себя в руках, лейтенант считал это скорее помехой в требующем дисциплинированного подхода техническом обслуживании корабля. Нормированные сроки замены запчастей, внимательное отслеживание износа элементов, график сервисных работ, установленная очередность операций при ремонте – все это с легкостью умещалось в голове Фауо, выстраиваясь в стройную систему. Но порой на него находила жажда окунуться во что-то новое, неизвестное и абсолютно нерегламентированное, где можно было путем проб и ошибок найти правильный путь, не следуя прописанным подробным инструкциям. Видимо, эти редкие эмоции не смогли ускользнуть от Квирина. Так что, осознав это, лейтенант просто молча кивнул в знак благодарности, вызывая снова небольшую усмешку на лице капитана.

– Хорошо. Тогда переходим к подробной проработке деталей плана, – заключил Квирин, полностью убирая данные с докладов и выводя тактическую карту. – Начнем, пожалуй, с… Так, а ведь можно слегка скорректировать план – мне в голову пришло несколько отличных идей…

Дальнейшее совещание затянулось на добрых пару часов. Зато это позволило максимально тщательно выстроить все необходимые действия, особенно учитывая то, что до потенциального появления норкролов оставалось не так много времени. Экипажи двух кораблей объединились воедино, чтобы затем разделиться на небольшие группы, каждая под определенную задачу. Готовилось оборудование, проводились срочные ремонтные работы.

Драгоценный контейнер с кристаллами и кустарной установкой норкролов перенесли на обшивку захваченного корабля этого тройственного союза видов. Эсминец, освободившись от драгоценной ноши, почти сразу устремился к обломкам «Эвереста». Ожидавшие стыковки техники уже готовились крепить поврежденный крейсер к корпусу специальными фиксаторами. Работы ожидалось еще невероятно много. Буквально каждый имперец оказался задействован в процессе, хотя некоторые были заняты немного меньше. В первую очередь это касалось пятерки абордажников, охраняющих пленников, и небольшой группы инженеров под руководством лейтенанта Фауо, изучающих технологии землян. Последние вообще не предполагались к участию в предстоящей боевой операции, получив возможность сосредоточиться на сборе информации.

– Никто еще не общался с ними? – уточнил Квирин у идущего рядом с ним старшего техника «Бочки пороха». Работающая по неизученному пока принципу система искусственной гравитации внутри корабля вызывала слегка непривычные ощущения у отвыкшего от силы тяжести капитана. Правда, этим они только и ограничивались. Благо, что второе сердце убирало любые негативные последствия и своим энергетическим потоком всегда держало мышцы в тонусе, не давая ни им, не костям атрофироваться из-за длительного нахождения в невесомости.

– Нет, сэр. Вы же приказали не отвечать и избегать общения с пленниками, – четко ответил Фауо по внутренней связи. Невзирая на подходящий для дыхания воздух, все имперцы на вражеском корабле, пусть и захваченном, предпочитали ходить с активированной броней и в закрытом шлеме.

– Хорошо, – кивнул своим мыслям Квирин, – хочу перед началом операции лично пообщаться. В приоритете решить вопрос с преследующими нас норкролами, но желательно избежать любых неожиданностей в виде прихода новых кораблей или еще чего похуже…

В это время сидевшие внутри кают-компании тихо переговаривались между собой, периодически косясь на гуманоидные фигуры в черной броне и с винтовками наперевес, застывшие возле дверей в помещение. Неизвестные никому не позволяли подходить ближе чем на пять метров, мгновенно беря на прицел. При этом они никак не реагировали на попытки поговорить, полностью изображая из себя статуи. Опасные, но хотя бы пока не агрессивные.

– Роберт, как думаешь, чего они хотят? – спросила сидевшая у стены Алисия, слегка приподняв голову от колен. Обхватив свои ноги, она уже давно не дрожала, окончательно успокоившись. За длительные же часы ожидания даже страх слегка притупился, сменившись скорее напряжением и чувством тревоги. Неизвестные больше никого не трогали и даже позволили справить физиологические потребности своим пленниками, благо доступ к туалету находился в самом помещении кают-компании. – И когда, интересно, нас уже покормят? Сидим, ждем непонятно чего, – пожаловалась девушка. Ей удалось умыться и даже попить немного воды из-под крана, но голод уже давил прилично.

– Не знаю. Думаю, что мы для них не меньшая неожиданность, чем они для нас, – ответил четверорукий ящер. – Судя по всему, они воюют с теми агрессивными чужаками и могут раздумывать о нашем статусе. Меня больше удивляет, что они гуманоиды, причем очень похожи фигурой на людей по своим пропорциям. Разве что массивней и выше. Интересно, что скрывается под их черной броней, – задумчиво прорычал Роберт. – Но ты права, поесть уже не мешало бы, – добавил он, оглядываясь по сторонам.

Находившиеся внутри помещения пленники в основном разместились вдоль дальней стены. Почти десяток людей, четверка кортиан и Фараон с несколькими своими сородичами. Причем последним было сложнее всего – длительное отсутствие доступа к питательной жидкости сильно влияло на организм воунов, вводя их в заторможенное состояние. Впрочем, кортианам было не лучше. Обладая быстрым метаболизмом, ящеры должны были поглощать минимум десяток килограммов пищи в сутки, чтобы хотя бы не умереть. Лишение питания на неделю уже гарантированно приводило к смерти. А вот с жидкостью наоборот – специальный орган в их теле удерживал необходимый запас в частично преображенном состоянии, позволяя обходиться без нее в течение двух месяцев. Так что прямо сейчас лучше всего чувствовали себя именно люди, вот только, безоружные, они ничего смогли бы противопоставить вооруженным и бронированным врагам даже при всем желании.

– Возможно, мы сейчас и узнаем, – бросила Алисия, подобравшись. Роберт тут же повернул голову к двери, которая на его глазах раскрылась. В голове ящера мелькнула мысль о том, что неизвестные слишком быстро разобрались в управлении их оборудованием, а в помещение входят две новые фигуры.

Причем в этот раз черные были лишены своей экзоброни, облаченные только в какой-то скафандр со сплошным шлемом. Местами обладая наплывами, в большей своей части он обтягивал мощные фигуры неизвестных, создавая некую гибкую на вид защиту. Но насколько успел заметить Роберт во время захвата, именно этот легкий скафандр обладал силовым щитом, а не более массивный экзоскелет. Как заметил внимательный взгляд офицера Службы безопасности, последний, одеваемый поверх, скорее обладал просто дополнительной броней, нес вооружение и часть необходимого оборудования, но именно в защитных свойствах практически не привносилничего нового. Этот факт еще больше удивлял ящера, ведь ученые Единой Федерации не знали, как обеспечить энергетическую защиту кораблю, а тут буквально каждый индивид обладал личным щитом. Невероятно!

– Странные у них технологии, – подтвердила его размышления Алисия, – энергетическая защита, а значит, источник питания должен быть невероятно мощным. Но само оружие – какие-то копья, древние кинетические винтовки и полное отсутствие лазеров или плазмы, – девушка, как ученый, не могла не заметить странных несоответствий, которые точно должны были иметь свою причину. Новая тайна, которую захотелось разгадать, слегка отодвинула внутренние страхи Алисии.

– У них нет даже ракет, а в бою они использовали обычные неуправляемые снаряды, только запуская их частично через гиперпространство для разгона, – добавил Роберт, глядя, как обе фигуры застыли в центре помещения. Неизвестные словно рассматривали их, останавливаясь внимательным взглядом на каждом из присутствующих пленников. Причем, судя по еще более собранному поведению стоящих позади бронированных охранников, пришел кто-то главный. – Думаю, что кто-то из их лидеров объявился, – поделился ящер своим наблюдением.

– Скорее всего, – кивнула Алисия, глядя на высоченную фигуру, стоящую немного впереди. Вторая, обладающая навскидку таким же ростом, что и без пары сантиметров двухметровая девушка, но гораздо более мощным телосложением, все равно проигрывала первой добрую голову. Причем этот возможный лидер по виду практически не уступал кортианам в физической силе. Но что более показательно, именно ощущение идущей от фигуры уверенности и властности, а не ее приличные габариты, демонстрировали, что это главный. Висевшее на бедре небольшое сложенное оружие казалось абсолютно бесполезным для его обладателя, словно он и так справится со всеми.

Но больший шок возник, когда под сосредоточенными взглядами пленников черный сплошной шлем внезапно сдвинулся и через мгновение сложился за затылком, открывая вид на лицо лидера. Бледная кожа, практически пылающие оранжевые глаза на абсолютно человеческом лице. Суровый взгляд создает небольшую морщину на переносице, но в целом черты невероятно правильные, словно это статуя, а не живой человек. Человек! До Алисии наконец доходит понимание этого факта, а рядом уже не сдерживается Роберт.

– Кросберг тебя дери, по-моему, это твой сородич? – удивленно спрашивает офицер Службы безопасности, поворачиваясь к девушке. – Ваша родная планета ведь погибла… – Продолжавший висеть на шее переводчик послушно переводит рычание в речь, трансформируя его в низкий мужской голос.

– Земля действительно была уничтожена норкролами, ящер, – каким-то чудом неизвестный расслышал его фразу, обращая свои яркие глаза на Роберта и Алисию, – но это произошло значительно позже того, как часть предков землян бросила человечество, скрывшись в глубинах космоса от борьбы за выживание. При этом не постеснявшись попутно прихватить наиболее ценные ресурсы, лучших ученых и последние технологии, – слова были искажены дикой помесью языков, но вполне понятны для переводчика.

Пока все переваривают эту фразу, вторая фигура тоже складывает шлем, открывая свое лицо. В этот раз на них смотрит вполне обычное мужское азиатское лицо. Черные глаза, неопределимый на вид возраст, небольшой нос – абсолютно заурядная внешность человека, если не смотреть на двухметровый рост и мощь телосложения. Но первый явно выбивался из стандарта. Еще раз перенося взгляд на него, Алисия наконец замечает страшный шрам на его голове, практически не скрываемый короткой стрижкой. При изучении ужасной отметины в голове девушки, тем не менее возникает четкая уверенность в том, что лидер группы землян отличался чем-то большим, чем просто внешность.

– Но я здесь не для того, чтобы обсуждать историю, – произносит оранжевоглазый, обводя тяжелым взглядом всех присутствующих. – Итак, кто у вас главный?

Глава 9

Четверка рейдеров норкролов первая зашла в поле обломков уничтоженной планеты. Осторожно продвигаясь вперед, они только спустя некоторое время подали сигнал линкору на выдвижение. Полученные от другой группы данные оказались точными, и оставалось только найти добычу. В превосходстве своих сил руководящие флотом альфы не сомневались.

Искажения для радаров, проявляющиеся по непонятной причине, уже были известны, поэтому, когда на тактических картах четко проявился гипертуннель, корабли норкролов резко ускорились к нему. Правда, максимальной скорости достичь все равно не получалось – обилие постоянно двигавшихся каменных глыб, то и дело попадающих по энергетическим щитам, постепенно уменьшало их заряд, препятствуя быстрому продвижению. Более же габаритный линкор страдал еще сильнее, с трудом находя приемлемую траекторию для прохода. В какой-то момент рейдеры открыли огонь, буквально пробивая путь для своего флагмана. Несмотря на еще большие энергозатраты, период нахождения в гиперпрыжке мог позволить восстановить силы экипажа перед новой системой.

Уже в непосредственной близости к туннелю все пять кораблей замедлились для построения, формирую очередность прыжка. Три рейдера выдвинулись вперед, выступая авангардом перед линкором, на непредвиденный случай вступления в бой сразу по выходе. Четвертый, последний корабль сопровождения должен был прикрывать тыл. Уже непосредственно перед прыжком один из рейдеров, прикрываемый от возможных обломков корпусами союзников, практически полностью переводит энергию со щитов на систему связи, готовый отправить послание через гиперпространство.

Именно в этот момент сразу из восьми точек вокруг туннеля бьет множество орудий. Из-за короткого расстояния разогнанные снаряды практически мгновенно достигают своей цели. Ослабленный после многочисленных попаданий обломков, стрельбы и попытки отправить сообщение силовой щит практически сразу не выдерживает. Громадные болванки буквально после пары сверканий защиты начинают рвать шарообразный корпус корабля норкролов, проделывая глубокие оплавленные дыры в металле брони. Снаряды прошибают отсеки, вминают всей своей массой попавшие под себя столь мягкие тела бет или альф. А рядом со стремительно превращающимся в глыбу металлолома кораблем то же самое происходит и со стоящим первым в очереди на прыжок рейдером. Причем шесть из восьми неожиданных залпов приходится именно на него, не оставляя шансов пережить внезапную атаку.

Точность огня настолько высока, что все без исключения снаряды попадают в цель. Правда, помимо пламенеющих зарядов, буквально выжигающих себе путь сквозь металл корпуса, мелькают и другие. Вот только норкролам было не до того, чтобы исследовать, чем по ним стреляют. Видя столь стремительную гибель сразу двух кораблей, они начинают действовать в ответ.

Радары подсвечивают точки обстрела, практически сразу находя спрятанные на поверхности огромных обломков корабли, по размерам походящие на эсминцы. Засада имперцев – именно первое, что приходит в голову лидера соединения. Сразу восемь вражеских кораблей – это совсем не то, что они ожидали увидеть. Причем беглое сканирование показывает, что эти безумцы находились в этом поле совсем без энергетических щитов, чтобы полностью спрятать свое присутствие. Оборудование только начинает выстраивать изображение крайне поврежденных кораблей, но времени нет, и альфа отдает приказ на стрельбу.

Линкор еще больше замедляется, практически полностью останавливаясь. Все энергия уходит на питание основного калибра, забирая ее даже со щитов. Спустя несколько секунд следует цепочка залпов, к которым присоединяются оба рейдера. Из-за расположения и неудачного сектора стрельбы флагман норкролов целится только по двум точкам, высаживая по паре огромных снарядов в каждую. Почему-то даже не пытающиеся взлететь с поверхности обломков эсминцы землян так же безропотно ловят смертельные попадания, буквально вминающие поврежденный металл в твердый камень. Несколько глыб раскалывается от попаданий главным калибром линкора. В других местах остаются внушительные воронки, но везде снаряды точно находят свою цель, разрывая и растворяя ее кислотой.

В итоге противник норкролов, посмевший напасть из засады, первым же ответным огнем лишается сразу половины своих сил. Вот только нехорошее предчувствие заставляет лидера альф еще раз обратить свое внимание на анализ эсминцев. Картина восьми уничтоженных остовов кораблей вызывает дикий приступ ярости. Только один принадлежал землянам, еще несколько – союзу трех, а половина – вообще собственные шарообразные рейдеры. Великий Общий Свет, какого…

– ОГОНЬ! – с некоторой дрожью в голосе громко командует Вильям. Впервые за бой ожившие орудия «Бочки пороха» как-то нетерпеливо, словно поспешно, выстреливают уже заждавшиеся своей очереди снаряды. Пламенеющие заряды врубаются в заднюю полусферу линкора. В очередной раз выпущенные в удачный момент ослабления защиты, они пробивают щит, оставляя многочисленные оплавленные отметины на корпусе. Но с частью снятых орудий с эсминца корабль не мог создать необходимой плотности огня, чтобы разом уничтожить мощный флагман противника. Впрочем, это и не требовалось.

– Абордажная команда достигла корпуса, – отчитался сосредоточенный лейтенант Валлас. Его обретение уверенности в собственных силах за пультом управления всегда удивляло Вильяма, но именно сейчас это требовалось больше всего.

– Удачи, капитан, – еле слышно произнес старший лейтенант, наблюдая на тактической карте передвижение мерцающей точки. Прямо в текущую секунду два десятка облаченных в броню бойцов, почти поголовно вооруженных крупнокалиберными пушками, находились в самоубийственном абордаже линкора. Даже просто прыгая к нему, они рисковали не меньше. Отправляясь с ближайшего обломка прямо на флагман норкролов, они тем не менее должны были преодолеть приличное расстояние в космосе. Причем время было крайне ограниченно – линкор мог быстро восстановить щиты или банально начать движение, уходя с текущего местоположения, а встроенные же в экзоброню небольшие двигатели явно не дали возможность догнать цель. Поэтому капитан Квирин вместе с остальными прыгнул еще до того, как сами имперцы открыли огонь, как только линкор занял свое положение в формации. Удивительное прогнозирование.

Вообще, Вильям был изрядно поражен, как точно их лидер просчитал действия норкролов. Словно его опыт войны с ними был настолько обширен, что позволял легко понимать врагов Империи, заранее предсказывая их ходы. Размещенные вокруг гипертуннеля остовы уничтоженных кораблей, в которых расположились орудийные точки, легко ввели противника в заблуждение, заставляя сосредоточить первый огонь по заготовленным мишеням. А ведь они использовали пушки, снятые не только с «Эвереста», но даже с останков первой группы врагов, создавая эдакую сборную солянку для этих батарей. Благо что в свое время именно земляне скопировали технологии, и проблем с управлением не возникло. Эффект от первого залпа не разочаровал – с ходу получилось уничтожить сразу два рейдера, для чего пришлось даже снять часть пушек и с эсминца тоже.

Правда, цена оказалась немаленькая. По сути, все канониры в этих точках были смертниками, с крайне призрачными шансами на выживание. Никакой энергетической защиты и практически гарантированный ответный огонь позволяли им в лучшем случае сделать два залпа до гибели. Это не считая того, что весь экипаж оказался изрядно измотан, работая несколько суток без отдыха, чтобы успеть все полноценно подготовить, а впереди предстоял бой, требующий изрядных сил. Но только так был виден шанс не просто уничтожить врага, но и победить с минимальными потерями. Поэтому добровольцев хватало, а Сорон, взявший на себя командование ими, после осознания данного факта даже благодарно отдал честь Квирину, впервые после смерти своего практически брата Тревора оживившись, словно смерть в бою на благо Империи для него являлась избавлением от переживаний после болезненной потери.

– Ну что, господа, заготовок не осталось, и нам предстоит прямое столкновение с двумя рейдерами норкролов, – с мрачной решительностью произнес Вильям, окончательно убедившись, что абордажная команда во главе с капитаном гвардии начала свой убийственный прорыв внутрь флагмана. – Во имя императора и человечества, в бой!

В этот момент бойцы под руководством Квирина дорезали копьями энергоканалы основного орудия линкора, обосновавшись на внешней обшивке. Без него корабль норкролов лишался значительной части боевой мощи. Но даже их остатками противник не должен был воспользоваться – уж об этом капитан собирался позаботиться. Прожигая одноразовыми плазменными резаками, абордажная команда стремительно влетела внутрь, оказавшись неподалеку от основного энергоотсека. Впрочем, норкролы уже были готовы – не заметить повреждения главного калибра было сложно.

– Во имя императора и человечества, огонь! – прокричал Квирин, мгновенно открывая огонь из своей ручной пушки. Крупнокалиберные болты начинают рвать силовые щиты, броню, а затем уже тела бет, заставляя разлетаться ярко-оранжевые капли крови в пространстве. Подхватившие этот крик остальные бойцы с яростным наслаждением поливали огнем противников. Ответные выстрелы начали сносить одного абордажника за другим, но вошедшие в раж имперцы, невзирая на потери, напирали на врага, снося один заслон за другим. Именно в этот момент на одном из обломков, скрываясь в остатках корпуса «Эвереста», лейтенант Сорон орал те же самые слова, командуя перезарядившимся после первого залпа орудиям снова разрядить свои снаряды в ненавистных норкролов.

Синхронный залп накрывает один из рейдеров, заставляя щит того сверкать. Часть зарядов из-за поспешного выстрела проходит мимо, и энергетическая защита врага выдерживает. Норкролы же, не успевшие подготовить орудия, начинают одновременное смещение в сторону эсминца, стараясь взять его в клещи и напрочь игнорируя стационарные огневые точки. Вот только «Бочка пороха», пилотируемая лейтенантом Вацлавом, наоборот изящно ускользает, скрываясь от последующего залпа за одним из обломков планеты. Разрушенный прямыми попаданиями, он разваливается на части, каменными осколками пройдясь по силовому щиту эсминца, но этим вред и ограничивается.

Не ожидавший такого подарка от противника, Сорон с огромным удовольствием всаживает новый залп в рейдер, наконец пробивая щит и прилично проутюжив один из его бортов. До норкролов доходит, что единственный корабль землян будет до последнего избегать боя, подставляя их под огонь стационарных точек, и следующие выстрелы приходятся по трем остовам кораблей, окончательно заставляя их замолчать. Выскользнувшая из-за укрытия «Бочка пороха» практически в упор выпускает полноценный залп во второй рейдер, снося тому щит, и, не останавливаясь, начинает смещаться в сторону, не позволяя поврежденному кораблю норкролов развернуться уцелевшим бортом с орудиями.

– Сдохните наконец, сволочи!

Под командованием каким-то чудом выжившего Сорона последняя огневая точка выпускает снаряды в четвертый раз, пытаясь добить рейдер противников. Одно из орудий, лично нацеленное главным оружейником уничтоженного «Эвереста», всаживает свой заряд прямо в самый центр космического судна норколов, пробивая себе дорогу до энергоотсека. Пламенеющий снаряд врубается в ряды питающих корабль бет, попутно окутывая помещение испепеляющим огнем. Гибнущий рейдер словно спотыкается, но несколько орудий на неповрежденном борту успевает выстрелить в ответ, прежде чем судно разваливается на части. Сорон словно чувствует приближение снарядов, встречая их открытой и даже довольной улыбкой. Массивный заряд сминает хрупкие тела канониров, заливая все кислотой. Зафиксированный на поверхности остов крейсера срывается с места, медленно отдаляясь в открытый космос. Крик единственного выжившего на огневой точке уже не слышит никто – поврежденная кислотой броня лишилась связи, не оставляя шансов на спасение. Бой же продолжался.

«Бочка пороха» пыталась переиграть рейдер, постоянно скрываясь от залпов норкролов за летающими вокруг глыбами камня. Вильям, уже понимая, что враг остался один, как мог старался минимизировать урон эсминцу, планомерно загоняя судно противника в безвыходное положение. Избегая лишнего риска, руководящий огнем Ричард уничтожал орудия норкролов одно за другим, попутно умело перераспределяя энергию между секторами силового щита. Сам же старший лейтенант периодически поглядывал на дрейфующий без признаков жизни линкор противника. У Вильяма было отчаянное желание помочь капитану, но как это сделать, он не знал. Не стрелять же из орудий по флагману норкролов?

– Черт, вот я и остался один, но не впервой… – со вздохом произнес себе под нос Квирин, глядя, как последний союзник лишился головы после попадания из обреза альфы практически в упор. Гвардеец успел коротким выпадом напитанного энергией щита проделать дыру в корпусе убийцы, но помочь товарищу это уже не могло. Спустя несколько мгновений ему пришлось длинным прыжком с использованием двигателей уходить от ворвавшихся в помещения норкролов, прячась за панелью управления. Секундная передышка закончилась, и Квирин снова выталкивает свое тело из-за укрытия. Сверкающий вокруг его фигур щит выдерживает пару попаданий, а затем он врывается в плотный порядок врагов, размашистыми движениями оставляя в нем широкие прорехи.

Очередной длинный выпад самим кончиком пробивает корпус альфы, а капитан подхватывает летающую отрубленную кисть, продолжавшую сжимать винтовку. Трата нескольких секунд на освобождение оружия дает возможность норкролам попытаться перехватить инициативу, но поток выпущенных болтов прошивает парочку самых шустрых. Внезапно загоревшийся индикатор пустой обоймы заставляет Квирина выругаться и отбросить быстро ставшую бесполезной винтовку. Но спустя мгновение он уже толкал себя вперед, четко осознавая, что против более многочисленного противника его спасет только беспрерывный напор.

Стремительные движения словно танцующего гвардейца не останавливаются ни на мгновение, а его копье будто живет своей жизнью, пробивая, разрезая и буквально располовинивая норкролов, в боевой ярости пытавшихся зажать его в рубке управления линкора после убийства командования.

В это же время на окраине системы, за пределами поля обломков, гиперпространство вскоре готовилось выпустить новых участников. Эсминец, наконец сумевший добить своего последнего врага, осторожно двигался в сторону застывшего без движения линкора, успевшего заполучить многочисленные отметины на корпусе от попаданий обломков. Отчетливые возмущения в пространстве возле гипертуннелей заставляли старшего лейтенанта Вильяма отчаянно вызывать Квирина…

– Каков он? – неожиданно даже для самой себя спросила Алисия у сидевшего напротив Фауо. Виденный всего раз, этот бледнолицый гигант четко отпечатался в памяти у девушки, из-за чего мысли то и дело возвращались к его особе. Тогда, после его первого вопроса по поводу главенства среди остатка экипажа исследовательского корабля, поднялся небольшой гам. Капитан «Триумфа» и вовсе начал возмущаться вероломным нападением на граждан Единой Федерации, тем более со стороны таких же людей, как они.

– Нет, мы совсем не похожи, – тихий ответ оранжевоглазого лидера, несмотря на окружающий шум, был услышан всеми. Причем крайне жесткий тон отрезвил самых наглых, на мгновение забывших, в каком они положении. – И вероломство проявили именно вы, когда против нашей воли затащили нас в эту систему через гипертуннель, проводя свой эксперимент, после начав диалог не с мирной попытки связаться, а открыв огонь сразу десятком ракет. Наш одиночный предупредительный выстрел в ответ был проигнорирован, а мы повторно подверглись еще более массированному обстрелу. Именно это называется агрессия, и проявили ее экипажи кораблей Федерации первыми… – Смотря тяжелым взглядом, буквально давящим на всех присутствующих, он продолжил: – Но благо Империя, несмотря на длительную войну с норкролами, так не ожесточилась и своих когда-то сбежавших сородичей с ходу к врагу не собирается причислять. Вот только пока я не смогу убедиться в отсутствии угрозы для своего экипажа, вы все будете пленниками. Лейтенант Фауо составит список с указанием должностей, и я уже сам решу, с кем стоит продолжить диалог, – закончил свое выступление гигант.

Именно тогда в голове Алисии возникла уверенность, что шанс на налаживание контакта все же существовал и, возможно, Империя станет новым другом Федерации. Но для этого нужно было понять самого оранжевоглазого гиганта, от которого на данный момент зависели дальнейшие отношения давно расколовшегося человечества.

– Ваш лидер, каков он? – чуть громче повторила девушка, преодолевая непонятно почему накатившие эмоции. От удивления разместившийся рядом Роберт даже слегка рыкнул, подняв ушные отростки вертикально вверх, что равнялось человеческой реакции широко раскрытых глаз.

– Лидер, в смысле капитан? – лейтенант невозмутимо закончил заносить полученную от пленников информацию в планшет, после чего поднял взгляд на внезапно смутившуюся девушку. Уже привыкшая к странному смешению языков в речи, она даже заметила странную нотку в интонации, будто имперец в глубине себя сдерживал улыбку.

– Э-э-э, я ничего такого не пыталась выяснить, просто… – попыталась ускользнуть Алисия, но Фауо ее прервал:

– Не страшно, постараюсь ответить. Ведь, повторюсь, у нас именно диалог, – с легкой усмешкой ответил тот. – Про капитана Квирина, нашего лидера, как вы его обозначили, я мало что могу рассказать. И не потому, что не хочу, а потому что банально ничего не знаю, – честно признался старший техник, разводя руками.

– Как так? – несмотря на показную коммуникабельность, Роберт все же был офицером Службы безопасности и просто не мог проигнорировать возможную ценную информацию о потенциальном противнике. – Ведь он вами руководит, и не владеть хоть какой-то информацией – это странно и даже невозможно.

– Естественно, руководит он как старший по званию из выживших офицеров. Видите ли, наша Империя вследствие постоянной войны на выживание с норкролами стала крайне милитаризированной, что уж говорить про флот. Подготовка высших чинов включает крайне широкий спектр, поэтому и обязанности переходят по старшинству. К сожалению, выполняя последнюю боевую операцию, мы потеряли собственного командира, – начал пояснить Фауо, не вдаваясь в детальные подробности. Наказ Квирина наладить контакт и выяснить максимально больше информации об устройстве этой Единой Федерации был крайне четок. Ведь, несмотря на электронную защиту, базы данных и компьютеры захваченного корабля можно было взломать, неизвестные технологии освоить, но именно понимание мышления позволило бы прогнозировать действия этого тройственного союза. Тем более собственное желание изучить новое не мешало выполнять приказ. Лишнего же лейтенант говорить не собирался, ограничиваясь разрешенными общими темами.

– Впрочем, не только его, но и большую часть соединения. Превосходство в количестве кораблей вынудило нас отступить, вот только норкролы продолжили преследование. Именно в этот момент капитан Квирин принял на себя командование как старший по званию. Но ввиду того, что он присоединился к нам прямо перед операцией для стажировки, о нем мало что известно, – развел руками Фауо.

– Но как же? Несмотря на возраст, он абсолютно не похож на стажера, – искренне удивилась Алисия. Действительно, довольно молодое лицо слегка старил шрам, но избавиться от исходящих от лидера имперцев ощущения уверенности и силы просто не получалось.

– Мне сложнее говорить о его возрасте из-за разной физиологии, – подключился ящер, – но ему вроде не больше тридцати стандартных лет…

Сказанное заставило Фауо громко рассмеяться.

– Я имею в виду земных лет… – на всякий случай уточнил Роберт, не понимая такой реакции.

– А сколько мне лет? – с улыбкой произнес старший техник «Бочки пороха», заставляя собеседников внимательно вглядываться в лицо Фауо. Впрочем, ничего кроме обычного азиата лет сорока пяти Алисия не смогла увидеть, что и поспешила озвучить. Ее, конечно, смущали значительные габариты имперцев, но это можно было списать на особый набор во флот.

– Девяносто пять стандартных земных лет, – четко произнес лейтенант. – Не знаю, сколько живут твои сородичи, но средняя продолжительность жизни имперского солдата скорее ограничена боевыми действиями, чем износом организма.

– Сто двадцать, сто тридцать лет в среднем для терранца, – машинально ответила девушка, – кортиане лет семьдесят… – А затем до нее доходит: – Значит, и Квирину может быть больше?

– Я элементарно не знаю, сколько ему лет, но да, такая возможность имеется, – честно ответил Фауо, – хотя на самом деле основная причина в том, что он гвардеец, который мог выполнять проверку соединения на лояльность под видом стажера или быть действительно только выпустившимся из академии офицером. Впрочем, последнее вряд ли, ввиду высокого звания, – снова пожал плечами лейтенант.

– Кто такие гвардейцы? – словно невзначай снова задал вопрос Роберт. Чуть более собранное поведение этого четверорукого ящера только подтвердило ранее озвученную мысль капитана, что этот индивид не является связистом. Вообще, Квирин выделил почти час на инструктаж Фауо с формированием контрольных вопросов, которые необходимо было задать, и тем, которые можно обсудить. Именно тогда гвардеец заострил внимание на, скорее всего, фальшивой должности, озвученной Робертом при формировании списков пленников. Реакции двух новых видов правильно оценить было сложно, но вот присутствующие в кают-компании люди косвенно это подтвердили, не сумев сдержать эмоции и жесты при виде человека под черной броней. Квирин действительно собственноручно выбрал главных со стороны захваченных, напрочь проигнорировав капитана и нескольких его офицеров. Именно поэтому Фауо беседовал с этими двумя в отдельном помещении, похожем на каюту капитана, стараясь наладить контакт и вытягивая информацию по заготовленному списку вопросов. С десяток подчиненных старшего лейтенанта в данный момент занимались взломом искусственного интеллекта корабля и охраной захваченных.

– Гвардейский корпус его императорского величества – это элита вооруженных сил, готовая выполнить любую поставленную задачу в любых условиях, – ответил Фауо, – но реально о них почти ничего не известно, кроме того, что они умеют буквально все, обладают широкими полномочиями и могут даже судить от имени императора. Все досье засекречены, данные скрыты. Так что, несмотря на то, что я постарался ответить на твой вопрос, Алисия, много тебе это не дало точно, – с легкой улыбкой закончил Фауо.

– Значит, и имя может быть не настоящим? – задумчиво протянула девушка, начав невольно накручивать длинные волосы на палец. – Ведь Квирин – это имя одного из древнейших римских богов еще на Земле. Бог войны, копьеносный, насколько мне не изменяет память, – не сразу, но в ее голове все же всплыла причина, по которой имя лидера звучало так знакомо.

– Ну, если наш капитан будет даже на четверть так хорош, как другой заслуженный носитель этого имени, то норкролы не обрадуются, – усмехнулся Фауо, – но про историю Империи позже… Итак, мы закончили на… – лейтенант попытался снова вернуться к обсуждаемой теме, от которой они ушли из-за внезапного вопроса Алисии, но был грубо перебит ящером.

– А где именно сейчас ваш корабль и собственно капитан Квирин? Что-то бойцов на корабле стало внезапно меньше, – резко начал давить Роберт, упирая свои три глаза в старшего техника. – Снова норкролы? Может, стоит подключить и наш корабль, ведь одно судно вряд ли что-то сумеет противопоставить врагу?

– Наше судно обладает бо́льшими боевыми возможностями, чем корабли Федерации, – отрезал Фауо, а затем сам начал засыпать вопросами, показывая, что в эту игру можно играть вдвоем. – Хотя ваши энергоядра неплохи. По какому принципу они работают? Как заряжаются? Когда ожидается приход новых кораблей в систему?

– Но ведь у нас диалог, – парировал Роберт. – Может, ответ за ответ? – с усмешкой предложил ящер, слегка демонстрируя оскаленную пасть. – Будем на равных…

– Действительно, лейтенант, если ваш капитан говорил правду, то пытать и держать нас в плену никто не собирается. А значит, можно делиться информацией. Мы ведь уже подробно рассказали про устройство и уклад жизни в Единой Федерации, про плодотворное взаимодействие трех видов, – с искренним видом произнесла Алисия. – Хотелось бы узнать и про Империю тоже. – Замолчав на секунду, она с хитринкой добавила: – И про ваши одинаковые с норкролами силовые щиты. Мне как ученой жутко интересно понять принцип работы и особенно питания столь энерготребовательного оборудования.

– Это действительно было бы крайне любопытно послушать, – поспешно подтвердил Роберт. Офицеру Службы безопасности не нравилось то, сколько девушка успела рассказать про Федерацию. Особенно факт того, что девяносто процентов населения проживало в пределах всего одной системы. От ящера не укрылось то, как зажегся огонек интереса во взгляде ранее невозмутимого азиата. Нет, у Роберта доверия по умолчанию, которое возникло у Алисии только по факту родства видов, не возникало. Вот только одернуть он ее не мог и старался как можно незаметней корректировать подачу информации, меняя акценты или тему. Но хотя бы сейчас девушка самостоятельно задала удачный и крайне важный вопрос.

– Хорошо, но взамен я хочу услышать про ваши энергоядра, – к удивлению Роберта, согласился сразу имперец, – но мне кажется, что мой ответ не подойдет Федерации. Конечно, я не технарь и такого обстоятельного ответа, как Алисия, – указал он на девушку, – дать не смогу, но все же попытаюсь…

Внезапно замигавшая позади лейтенант Фауо панель заставила имперца оборвать свою речь на полуслове. Мгновенно сориентировавшийся в происходящем ящер тут же подобрался, напрягшись. Почти сразу в помещение ворвалась еще одна фигура в черном, с ходу обращаясь к старшему:

– Сэр, в систему вошли несколько кораблей… – Убранный в затыльную часть шлем не скрывал внимательного взгляда, прошедшего по сидевшим за столом Роберту и Алисии. – Судя по всему, принадлежат Федерации.

– Черт, – еле слышно произнес Фауо, замирая в размышлениях. Сигнал вызова все продолжал мигать зеленым светом, окончательно утверждая ящера в собственных размышлениях. В следующее мгновение ящер вытолкнул свое огромное тело из кресла, помогая себе нижними конечностями. Гибкое тело кортианина извернулось в воздухе, с силой впечатывая лапы в застывшего в проходе имперца. От внезапного мощного удара не готового к такому исходу техника уносит в проход, а Роберт продолжает свое движение. Верхние конечности бьют по неприметной нише на стене капитанской каюты, скрывающей электролазерный пистолет. Незаметно отсоединенные во время беседы фиксаторы кресла полностью освобождают его, чем ящер немедленно пользуется. Мощные верхние руки Роберта эдаким толчком отправляют его в полет, пока третья конечность наводит пистолет.

Не сразу осознавшая, что происходит, от резкого испуга Алисия отталкивается, буквально выпадая из своего места спиной назад. Впрочем, старший техник «Бочки пороха» среагировать успевает, невзирая на абсолютно непривычную обстановку присутствия гравитации вокруг. Отпрыгивая назад, он параллельно дает команду скафандру на закрытие шлема. Влетевшее в него кресло Фауо отбивает рукой в сторону, впечатывая его в стену. Вторая конечность уже нашаривала сложенное копье на бедре. Импровизированный заряд ломает небольшой шкафчик капитана, оставляя трещину на прозрачной полимерной перегородке, а события продолжают развиваться. Имперец, отвлекшись на кресло, пропускает выстрел из пистолета, не успевая напитать силовой щит.

Мгновенно мелькнувшая молния прожигает дыру в плече лейтенанта, разворачивая его боком к ящеру. Впрочем, старший техник только пользуется этим, в широком взмахе по диагонали зажатого в руке копья срезая напрочь конечность Роберта. Электролазерный пистолет с кистью ящера падает на пол, разбрызгивая фиолетовую кровь кортианина. На миг все замирает, а затем с диким ревом Роберт прыгает вперед, впечатывая в стену старшего техника всем своим массивным телом.

От мощного толчка лейтенант Фауо выпускает копье, но закрытый шлем позволяет наконец напитать энергией второго сердца силовой щит вокруг тела. Вошедший в раж ящер же начинает обрушивать один удар за другим, словно пытаясь размазать человека по поверхности. Впрочем, сверкающая защита гасит урон, но сам град беспрерывных мелькающих кулаков уже трехрукого кортианина не дает возможности что-то предпринять.

– Стоять! – внезапный громкий крик Алисии заставляет Роберта на миг обернуться на девушку. Вид смотрящего практически в лицо ствола пистолета заставляет ящера замедлиться, но, тем не менее, он продолжает бить по лежавшему под ним имперцу. Ничего, рано или поздно, щит не выдержит. – Остановись, Роберт, или я выстрелю!

– Что ты творишь, девчонка? – с раздражением произносит офицер Службы безопасности. – Пришли наши, и нужно их предупредить об этих, – кричал ящер, снова с силой впечатывая кулак в Фауо, не давая тому подняться, – пока эсминец отсутствует в системе. Иначе бы он не впал в такой ступор, не зная, что делать, пока их командира нет рядом.

– Но ведь они не враги… – неуверенно тянет Алисия. Удерживаемый в руках пистолет дрожит, как безумный, словно не в силах смотреть в одну точку.

– О чем ты? Они уничтожили несколько наших кораблей со всем экипажем и захватили наше судно. Кросберг тебя дери, они при тебе располовинили одного из кортиан, – жестко ответил Роберт, начиная ощущать, как утекает время, – помоги мне наконец, Алисия, и прими вызов. Нужно предупредить наших о возможном новом противнике. Забудь, что они похожи на людей – они ведь не терранцы!

– Но ведь это именно мы атаковали их первыми… Сейчас ты тоже напал, когда тебе ничего не угрожало, – возразила девушка, откровенно не понимая, что делать, – мы сами сейчас выступаем как агрессоры. А ведь они могут помочь с норкролами!

– С врагом?! Мы можем уничтожить этих, а потом сказать, что они погибли в бою с норкролами, – отмахнулся Роберт. – Это позволит подготовленными вступить в диалог с Империей. Хотя, будь моя воля, я бы даже не пытался разговаривать. Они слишком похожи на врага: технологиями, кораблями, всем!

Внезапно шлем лейтенанта Фауо раскрывается, и, прежде чем ящер успевает схватить его за лицо своей лапой, он успевает произнести:

– Капитан Квирин с последним эсминцем сейчас сражается с преследовавшими нас норкролами, чтобы они не вышли на… хр-рр-рр…

Громадная рука Роберта начинает вжимать голову старшего техника в пол. Навалившаяся на Алисию ситуация заставляет паниковать. Не привыкшая к таким событиям, девушка в ступоре наблюдает, как ранее такой коммуникабельный кортианин с большим удовольствием душит человека. Мигающий сигнал вызова, который словно и не думал исчезать… Противоречие между милитаристской Империей, которая пытается вести диалог, и Единой Федерацией, офицер которой буквально жаждал уничтожить чужаков… Все это давит на девушку, заставляя с нервным криком сделать выстрел.

– Роберт, прекрати, иначе я выстрелю в тебя! – Прошедшая буквально в считанных сантиметрах от головы ящера молния оставляет обугленную дыру в стене, заставляя кортианина остановиться. – Отойди в дальний угол, – голос уже принявшей решение девушки звучит серьезно.

– Ты совершаешь огромную ошибку, Алисия, – жестко произносит ящер, медленно приподнимаясь с погребенного под ним лейтенанта Фауо. Тот с трудом пытается отдышаться, после чего хрипит:

– Спасибо… но нужно ответить, потянуть время. Эсминец скоро появится, и тогда можно будет вступить в диалог с Федерацией, – приподнимается он с пола, глядя на девушку.

– Видишь, они не заинтересованы в союзе сейчас. И ты будешь обманывать своих, давая Империи время на подготовку? Им, а не нам? – язвительно и гневно спрашивает Роберт из дальнего угла. Удерживаемый в руках дрожащей девушки пистолет то и дело ходит между двумя другими собеседниками.

– Я не знаю, – отчаянно произнесла девушка, – но знаю, что начинать общение с насилия нельзя. У нас уже не получилось с норкролами, что в итоге привело к гибели Земли и разделению человечества. Зачем повторять ошибки? Вместе мы сможем…

– Сэр, вы в порядке? – ворвавшиеся черные фигуры резко заняли все пространство в каюте, уперев оружие в Алисию и кортианина. Девушка с некоторым облегчением бросила на пол оружие, безучастно наблюдая, как лейтенант Фауо поднимается с пола.

– Этого увести, а девушку не трогать, – скомандовал лейтенант. – Алисия, ты поможешь нам? Мы не хотим конфликта, просто чувствую, что терранцы пойдут на него, если узнают, что мы тут без корабля и защиты, – попросил азиат, с ноткой тревоги глядя на девушку. Потерянно кивнув, провожая уводимого Роберта взглядом, она медленно подошла к пульту управления. Немного постояв в нерешительности, она резко села за стол, нажимая согласие на сеанс связи. Возникшее изображение показало человека в форме, внимательно смотревшего на девушку через камеру.

– Говорит капитан Вудсоун, крейсер «Филадельфия». Почему не выходили на связь? Где капитан или старшие офицеры? Кто вы такая? – град вопросов заставил Алисию застыть без движения.

Хаос мыслей в голове вращался в основном вокруг мысли, правильно ли она поступила, отсекая все остальное. Никакого толкового объяснения вот так с ходу она придумать не могла, в итоге просто продолжая молчать.

– Почему вы молчите? С вами все в порядке? Позовите кого-то из офицеров, немедленно! – наседал капитан.

– Я… исследовательский корабль «Триумф», он… мы… – пыталась что-то выдать окончательно растерявшаяся девушка, но ничего не выходило. Невольно обернувшись на стоявшего вне поля зрения камеры лейтенанта Фауо, она успела заметить внезапно расплывшееся в улыбке лицо старшего техника. Капитан «Филадельфии» наоборот резко встревожился, отвлекшись на какой-то доклад. Впрочем, связь не выключил. На минуту повисло тягостное молчание, когда все занимались чем-то другим.

– Есть, сэр, – с заметным удовольствием ответил кому-то Фауо. – Алисия, подвинься, пожалуйста! – Не понимавшая, что происходит, девушка тут же подчинилась, а старший техник уже смотрел в камеру, обращаясь прямо к капитану крейсера.

– Приветствую. Меня зовут лейтенант Фауо, Четвертый флот Империи людей. Мой командир приказал вам передать, что данная система отныне объявляется территорией Империи. Поэтому требую, чтобы вы покинули ее пределы в кратчайшие сроки, иначе мы будем вынуждены открыть огонь на поражение. Впрочем, мы нацелены на дальнейший диалог и готовы принять дипломатическую миссию через стандартные пять недель. Дополнительно, в качестве символа доброй воли, мы прямо сейчас готовы передать ранее захваченных пленников с исследовательского корабля, – твердо произнес старший техник.

– Что за бред? Какого черта? Какая мать… Империя? Вы думаете, что я испугаюсь непонятного одиночного корабля? – возмутился капитан. – Вы захватили судно Федерации и собираетесь избежать последствий…

– Не одного, капитан, далеко не одного, – с откровенной насмешкой возразил лейтенант Фауо, грубо перебивая собеседника. А возле замершего возле туннеля эсминца внезапно появился еще один корабль. Затем еще и еще. Стремительно заполняющаяся боевыми суднами система словно окончательно говорила: Империя пришла, забирая свое по праву силы!

Глава 10

Квирин с наслаждением вытянулся в высокой траве, ложась на спину возле небольшого деревца. Нервное напряжение начало потихоньку покидать расслабленное тело, заодно помогая то же самое сделать разуму. Тем более окружение только способствовало этому. Поглощенная в темноте помещения небольшая оранжерея позволяла во всей красе наблюдать за раскинувшимся на весь потолок полотном космического пространства. Сверкающие точки далеких звезд вновь манили к себе, желая, чтобы их поскорее исследовали. Мерцали огоньки зависших на орбите космических кораблей, хаотично суетившихся из-за огромного объема возложенных работ. Где-то там мелькали и крохотные фигурки занятых людей, буквально песчинки для окружающего пространства. Но сам гвардеец наконец отдыхал после почти четырех недель беспрерывного водоворота из проблем и задач, пытавшихся поглотить его с головой без остатка.

Приблизительно на треть меньше стандартной, сила тяжести приятно давила на расслабленное тело. Нет, все же со спутником им повезло – самый дальний из шести, он обладал не только сетью кристаллов внутри себя, но и неожиданно огромной массой для своего размера. Крайне плотные породы усложняли постройку, но в то же время давали более комфортные условия жизни для поселения. Это если не учитывать кристаллы, с помощью которых они вообще попали в эту систему.

Изначально имеющие что-то общее с кристаллическими симбионтами в телах людей, они все же немного изменили свою структуру из-за массированной накачки энергии. В итоге, к удивлению ученых из Империи, вокруг всего спутника сформировалось некое энергетическое поле. Не выходя за пределы пары метров от поверхности, оно могло питать разнообразное оборудование и установки прямо через воздух. Причем источник находился, как и в случае со вторым сердцем, в гиперпространстве и не был доступен напрямую. Любые попытки отделить хоть бы часть кристалла от сети сразу же приводили к потере этого эффекта у обломка. Но даже так спутник становился поистине уникальным местом для отстройки потенциально мощнейшей военной базы Империи. Впрочем, именно этим Квирин поневоле и занимался.

Вытащенный Ричардом с зачищенного эсминца, будучи последним выжившим в абордажной группе, он с трудом смог прийти в себя на корабле, не сразу отойдя от горячки яростного боя. Но других вариантов не было – собиравшиеся выйти из гипера очередные космические судна не оставляли шансов на полноценный отдых. Самое паршивое, что «Бочка пороха» банально неуспевала уйти в прыжок и скрыться от засветки. Можно было, конечно, попытаться пересидеть в поле обломков, исчезнув с радаров, но Квирин уже сомневался в такой возможности. Любой же прыжок через гипер засветил бы их похлеще, чем взрыв сверхновой. Нет, нужно было просто готовиться к бою. Вот только, к счастью, этого не потребовалось.

Вышедшие из туннеля космические судна оказались посланным гранд-адмиралом Вильгельмом Стоуном подкреплением из его Четвертого флота. Сразу три стандартных соединения, которые включали пару крейсеров и четыре эсминца, безумно порадовали выживших имперцев на «Бочке пороха». Быстрый обмен данными через связь, и практически без остановок все силы устремляются к новооткрытой системе, в которой находились контейнер с установкой норкролов и захваченный крейсер Федерации под контролем лейтенанта Фауо.

Квирин отчего-то даже не удивился, когда на другой стороне обнаружился еще один корабль. Изрядно уставший, раздраженный и неготовый к дипломатическим реверансам, гвардеец с ходу объявил ультиматум, откладывая переговоры на потом. Короткий сеанс связи со старшим техником и озвученные им весомые аргументы заставили капитана терранцев прислушаться к голосу разуму, избегая возможного конфликта, и просто уйти в гиперпрыжок. Последний неприятно удивил гвардейца: используя похожий принцип, Федерация, тем не менее, не была привязана к сети туннелей, что в свою очередь усложняло ведение обороны и стратегию боя в случае военного конфликта. Причина плохого и в какой-то степени агрессивного настроя Квирина была довольно проста. Буквально за несколько минут до прыжка старший лейтенант Вильям обратился к нему с вопросом:

– Сэр, с крейсера «Виктория» запрашивают лично вас. Вроде бы кто-то из ваших, гвардейского корпуса, – неуверенно произнес тот.

– Соединяй, – с нехорошим предчувствием согласился Квирин. Представший на экране гигант с короткой стрижкой и пронзительным взглядом тут же отдал честь, после чего быстро начал:

– Сэр, я лейтенант Кевин Шаннон, гвардейский корпус. Прошу подтвердить личность перед получением личного послания от императора. – Ярко-зеленые, практически кислотные глаза на массивном лице смотрели крайне серьезно, еще больше усиливая нехорошие ощущения от происходящего. Квирин еще раз оглядел гвардейца, который неподвижно пожирал его взглядом. Крупные черты лица, толстый нос, широкий подбородок, еле заметная щетина. Нет, с ним капитану не доводилось пересекаться. Хотя, возможно, Квирин просто не помнил…

Немного постояв, он все же отправился к сканнеру под внимательные взгляды остальных присутствующих в рубке. Освободив ладонь из скафандра, Квирин приложил ее к широкой плоскости. Короткая вспышка, а затем небольшой укол отозвались толчком энергии во втором сердце. Он всегда не понимал, зачем такие сложности при проверке личности, но такова была процедура получения личных сообщений императора.

– Отправь мне на скафандр, – скомандовал Квирин, но гвардеец тут же возразил:

– Прошу прощения, сэр, сообщение общее для всего флота, но должно быть объявлено только после подтверждения вашей личности. Прошу открыть каналы связи на все корабли…

Предчувствие уже не просто било в набат, нет. Квирин теперь точно знал, о чем будет сообщение. От осознания данного факта захотелось выругаться, только вот ничего это уже не изменит. Черт возьми, зачем? Ведь это уже не он, тот Квирин исчез навсегда…

– Приветствую, воины Империи, – возникшая буквально на каждом экране и в каждом скафандре фигура, заставила многих машинально отдать честь. Сидевший на троне человек был не просто стар, скорее древен. Но тем не менее излучаемая им мощь и властность просто давила, пробирая до самого нутра даже через обычную видеозапись. Великий лидер человечества, главнокомандующий всех двенадцати флотов, властитель более сотни колоний, император Самуэль Фрогрант продолжал вещать твердым, слегка хриплым голосом: – Рад лично сообщить вам прекрасную новость!

Каждый из солдат буквально всматривался в представшую перед ним фигуру. Квирин же, наоборот, закрыл глаза, прекрасно воспроизводя императора по памяти. Почти серая морщинистая кожа на все еще крепком широком костяке. Обычная на вид черная флотская форма без знаков различий и только с небольшим гербом на груди. Ежик коротких седых волос и внушительные густые брови, прикрывающие пылающие красным огнем глаза. Несмотря на возраст и практически древний вид, император Фрогрант был не просто военным, а скорее воином, держа себя до сих пор в форме. Тем более мощи его второго сердца можно было только позавидовать. Но главное – все еще острый ум сумел не только спасти человечества, но и пережить неоднократные заговоры жаждущих власти гранд-генералов. Впрочем, некоторые вещи не менялись, и император так и остался нелюбителем громких речей, предпочитая действовать, что всегда было заметно по его сообщениям.

– С сегодняшнего дня я приказываю создать новый аванпост человечества – в будущем полноценную колонию под контролем Четвертого флота. Причем поведет ее и весь близлежащий сектор далеко не новичок, а заслуженный герой войны, ранее бывший одним из самых известных коммандеров во всех двенадцати флотах. Человек, в свое время ведущий вперед весь гвардейский корпус. Человек, которому Империя обязана победой в системах Грацит-16 и Лооокрот. Человек, которому лично я всецело доверяю, – адмирал Квирин, – закончил император, заставив всех в рубке изумленно замолчать, направив взгляды на гвардейца.

– Твою мать, – еле слышно прошептал Ричард Боун, ошарашенно глядя на своего оранжевоглазого командира, который буквально недавно пришел под видом стажера в соединение Роджера Хоша. Руководителю абордажной команды уничтоженного «Эвереста» вначале вообще казалось, что этот выскочка что-то мутит, представляясь старшим званием, и просто хочет забрать командование на себя. Но последующие бои против превосходящих сил, да и риск собственной жизнью только ради миссии изменил отношение Боуна к Квирину. Зато теперь ему наконец стало ясно, откуда такая уверенность в собственных силах и такие огромные навыки боя, позволяющие с невероятной точностью предугадать действия норкролов.

Квирин только, напротив, тяжело вздохнул, четко осознавая, как сильно его подставил император. В голове вертелось несколько вопросов, главный из которых – зачем? Почему это понадобилось ему, причем с личным представлением? Кое-какие мысли появились на этот счет, но четкой уверенности не было.

– АДМИРАЛ Квирин, – простой интонацией император походя повысил Квирина сразу на два звания, – вы лишаетесь статуса гвардейца и будете подчиняться напрямую гранд-адмиралу Стоуну в качестве руководителя новой эскадры. Сразу вам в распоряжение перейдут два соединения из пришедших. Остальные силы уже в пути, включая транспорты для создания полноценной базы. Более детальные списки у вашего телохранителя, гвардейского лейтенанта Шаннона. Жду от вас и всех имперских воинов очередных побед над врагом. Личные приказы получите позже, – сухо закончил император, как обычно, не пытаясь играться в великие речи. Фигура главнокомандующего только исчезла, а Квирину уже захотелось что-то разнести на мельчайшие кусочки от осознания размеров насильно полученной ноши – такое демонстративное и общее представление вообще не оставляло шансов на попытку отказаться. Ведь он не являлся тем самым героем войны и знаменитым коммандером…

Дальнейшие события практически без остатка поглотили Квирина, не оставляя возможности выдохнуть. Приход транспортных кораблей с основными блоками для постройки полноценной базы, которые включали в себя не только жилой купол для персонала, разнообразные оборонные системы, но и многоцелевые производственные линии, для создания части необходимого уже на месте. Каждая база обязана быть максимально автономной, а уж тем более будущая колония, которая вовсе должна поставлять в свой флот полностью оснащенные корабли с экипажем. Но вот до последнего было невероятно далеко. Везением уже была такая быстрая доставка всего этого: конвой более чем из трех десятков особых транспортных кораблей типа «Ковш-2» был готов отправиться в другой сектор для создания новой колонии, но приказ императора сменил окончательный пункт назначения.

Разворачивание небольшой базы с почти тысячей подготовленных специалистов… Приход новых сил в будущую пятую эскадру Четвертого флота… Определение возможностей экипажей и кораблей… Расстановка космических кораблей для возможной обороны системы… Знакомство с многочисленными капитанами и коммандерами… Квирин только успел выдохнуть с облегчением, когда избавился от пленников, переданных Федерации, и захваченного корабля с грузом в виде установки норкролов, отправленных назад в Империю. Вот только почти сразу прибыла новая группа ученых во главе с одним из советников императора – Морганом Хартом, которые просто жаждали изучить сеть кристаллов. Поручив их размещение и обеспечение лейтенанту Фауо, Квирин просто выкинул их из головы, только порой пересекаясь в коридорах пока все еще небольшой базы на спутнике. Новые вопросы практически сразу не заставили себя ждать.

Старший лейтенант Вильям стал капитаном эсминца «Бочка пороха», сохранив уже сработавшийся в нескольких боях экипаж и выделившись пока в одиночного разведчика. Только он был далеко не единственным кораблем в составе новосозданной эскадры. Пять полноценных соединений, мобильная установка гиперсвязи с маяком, тройка десантных кораблей и столько же транспортных – все требовало внимания, а полноценного штаба у Квирина не было. Черт возьми, на следующие сутки император даже решил лично проговорить приказ, хоть и ограничился только несколькими тезисами:

– В кратчайшие сроки создать полноценную укрепленную опорную точку в системе и завладеть полным контролем над ближайшими системами в секторе. Максимально разведать гипертуннели и быть готовыми нанести удар в тыл норкролам. Приказ ясен?

Растерявшийся от абсолютного отсутствия конкретики Квирин попытался возразить, но император Фрогрант его оборвал:

– Выполняй приказ, солдат! Ты должен доказать им всем…

Связь прервалась, так и оставив без пояснений последние слова. Да и общий смысл этого приказа, отданного лично главнокомандующим, ускользал от Квирина.

Вот беседа с непосредственным руководителем – гранд-адмиралом Вильгельмом Стоуном – прошла гораздо сложнее, хотя почти так же непродолжительно. Массивный, широкий, его командир с недовольным лицом долго рассматривал Квирина, перед тем как начать говорить. Впрочем, это позволило новоиспеченному генералу изучить собеседника в ответ. Вполне различимые желваки на хмуром лице. Густые пряди длинных седых волос и внушительные усы на безбородом лице. Пронзительные черные глаза под нависающими надбровными дугами. Сам вид Стоуна полностью показывал его как крайне сурового и требовательного вояку, явно не любившего любых выскочек, коим в его глазах и выглядел Квирин.

– Откуда ты, черт возьми, такой взялся? Император меня «обрадовал» в последний момент с твоим назначением, а ведь у меня уже имелся достойный кандидат на примете, – сквозь зубы произнес Вильгельм, что-то клацая на экране. – Ах, вот оно что, не сразу заметил скрытые данные. Значит, император решил воскресить своего любимчика… – Гранд-адмирал явно добрался до его закрытого досье, просматривая биографию. – Бывший коммандер, пониженный после ранения до капитана – меня не радует такая ситуация, особенно учитывая последствия…

– Сэр, я сам не в восторге, – честно признался Квирин, упирая в собеседника свои пылающие оранжевым светом глаза, – но тем не менее я готов выполнить любой приказ императора, выложившись полностью, – твердо произнес он, – кем бы он меня ни считал. Империя превыше всего.

– Посмотрим, адмирал, посмотрим, – слегка усмехнувшись, откинулся в кресле Стоун, – приказ ты слышал – создать опорную базу, обеспечить контроль сектора и сохранность ученых, изучающих аномалию в поле обломков и сам спутник. С захваченной установкой ты все же молодец – главное, чтобы норкролы не успели полноценно все запустить в серию, иначе нас прижмут. И так враг начал проявлять какую-то бешеную активность, словно готовит что-то масштабное. Впрочем, твоя результативность и навыки гвардейца меня устраивают, главное сохрани свою эффективность в дальнейшем. Гиперсвязью не злоупотребляй – нельзя лишний раз светить создание полноценной базы до поры до времени. Да… с Федерацией будут общаться подготовленные дипломаты, и больше не лезь туда, и уж тем более не ставь ультиматумы. В следующий раз не бери на себя слишком много – я в любой момент смогу убедить императора, что его любимчик вышел за пределы своей компетенция. Уяснил? – жестко произнес гранд-адмирал тоном, даже не подразумевающим возражения.

– Да, сэр, – невозмутимо ответил Квирин, легко выдерживая пристальный взгляд непосредственного руководителя.

– Хорошо. Невзирая на твою подготовку и якобы опыт, докладывать будешь мне через день. Я хочу убедиться, что ты способен руководить моей Пятой эскадрой, – выделил интонацией Вильгельм Стоун, после чего отключился.

Количество навалившихся на Квирина задач было огромно – создание не только базы, но и эскадры с нуля при отсутствии команды заставляло работать на пределе. Благо выделенный в качестве телохранителя гвардеец оказался полноценно подготовленным специалистом, чем Квирин начал пользоваться, отдавая часть вопросов ему на контроль. Чуть позже удалось выдернуть толковых специалистов на основные задачи, в первую очередь из числа уже известных ему. Вильям аккуратно отказался, честно ответив, что управление собственным кораблем для него важнее. А вот Фауо и Ричарда удалось привлечь, попутно подняв их звания до старших лейтенантов. Бывший старший техник возглавил пока небольшую базу, как ее административный руководитель, с удовольствием работая в кооперации с Морганом Хартом и имея открытую возможность реализовать свое скрытое желание изучения чего-то нового, пусть и не напрямую. Ричард Боун забрал на себя ее оборону, мотаясь по безжизненной поверхности и размещая орудийные точки.

Но все равно количество задач зашкаливало – требовалось буквально заново выстроить связи между надерганными с разных эскадр экипажами кораблей, заставив их полноценно между собой взаимодействовать. Это не говоря уже о размещенном на базе персонале, которому постоянно что-то требовалось. То ученым мешали строители, монтирующие новые отсеки. То инженерам не хватало инструмента, который должен был прийти со следующей поставкой. Возникающие то и дело конфликты тоже не облегчали жизнь, подчас являясь высосанными из пальцев из-за отсутствия банальной коммуникации между имперцами. Пришедший пару дней назад дредноут «Гунгнир», будущий флагман Пятой эскадры, вообще вызвал короткий переполох, потому как кто-то из связистов забыл предупредить об этой махине, превосходящей остальные корабли Империи на порядок. Огромный экипаж, обеспечивающий мощнейший энергетический щит, многочисленные гигантские орудия, сопоставимые с главными пушками линкоров норкролов, и в районе четырех сотен готовых к абордажу бойцов делали это судно внушительной силой, позволяя практически наравне сражаться с небольшим соединением.

Но хорошо, что все имеет свойство заканчиваться. Так и основная масса проблем потихоньку рассосалась, оставив небольшие текущие задачи и позволив наконец Квирину выделить себе время на отдых. Успев распределить все корабли по системе, сам адмирал временно разместился на базе. Никакой серьезной обороны последней пока не удалось развернуть, но хотя бы уже осуществлялось прикрытие силовым щитом и десятком орудийных батарей на поверхности.

Большей же радостью на данный момент для Квирина оказалась установленная оранжерея. Будучи небольшим по размерам помещением, она тем не менее играла определенную роль для релаксации персонала базы, что было особенно актуально прямо сейчас для новоиспеченного адмирала. К тому же, придя глубокой ночью, он к своей удаче оказался единственным посетителем. Впрочем, неудивительно, ведь с таким количеством задач и работы столкнулся не он один, и большая часть специалистов либо работали в данный момент, либо банально спали.

Поглощенная темнотой и растительностью, сверкая черным небом космоса с россыпью огоньков на нем, оранжерея больше всего походила на ночной лес с давно погибшей Земли. Расслабленный разум Квирина незаметно для себя обрел покой, выходя из режима гиперактивности и давая успокоение рою постоянно мелькавших мыслей в голове. Незаметно для себя он даже задремал, скользнув в приятную и главное спокойную темноту.

– А-а-ай, – резкий вскрик донесся через сон, а затем на его тело со всего размаху что-то обрушилось. Не понимая, что происходит, действуя буквально на рефлексах, Квирин рывком схватил противника, сжимая что есть мочи. – А-а-ай, – через мгновение до него доходит, что враг не сопротивляется, да и на ощупь слишком мягок. Еще через миг он наконец осознает, что произошло, отпуская захват.

– Фух, чуть не задушил, – с трудом произносит Алисия, пытаясь прийти в себя, продолжая лежать спиной прямо на груди Квирина. Спустя пяток секунд она резко скатывается с него, отодвигаясь, и наконец обращает внимание собственно на потенциального виновника своей возможной нелепой смерти. – Прошу прощения, я не заметила, что-тут кто-то лежит… Квирин? В смысле, адмирал? Что вы тут делаете? – еще больше смутилась она, после того как разглядела лицо с пылающими оранжевыми глазами.

– Я? Ровно до этого момента лежал и отдыхал, – честно ответил Квирин с легкой улыбкой, приподнимаясь с травы, – вроде бы умудрился даже уснуть.

– А-а-а… я пойду, наверное, – засуетилась девушка, пытаясь встать, но была остановлена.

– Ты же только пришла… Расслабься, все хорошо. Меня больше удивляет, что ты все еще здесь, на базе, – немного удивленным голосом произнес Квирин, снова укладываясь на спину. – Был уверен, что Фауо отправил всех твоих в Федерацию.

– Ну-у-у, он мне предложил, но после моего… конфликта с Робертом, тем кортианином, я не уверена, что меня там ждет, – ответила девушка, застыв на месте. Немного помолчав, она все же продолжала: – Вот я и попросила лейтенанта, чтобы мне позволили остаться. Тот отдельно уточнил у советника Харта, и мне дали добро в обмен на помощь в исследованиях и на консультации по технологиям Федерации. Сейчас вроде бы даже удалось сработаться с вашими, особенно с изучением сети кристаллов, – пожала плечами Алисия, все же решаясь остаться. Усевшись рядом, она поджала колени, обхватив их руками. – Чувствую себя откровенной предательницей…

– А ты предательница? – тут же последовал вопрос от Квирина, продолжавшего смотреть на красоты космоса.

– Не знаю. С одной стороны, Роберт все же из Федерации, тем более со Службы безопасности, – вздохнула девушка, – а с другой – я не хочу видеть повторение той бойни, что произошла до этого. Столько бессмысленных смертей из-за простого отсутствия диалога. Пусть меня назовут предательницей, но если это не даст развернуться новой войне, тем более между людьми, то мне все равно! – эмоционально закончила она.

– Тогда и не называй себя предательницей, – повернул голову к девушке Квирин. Его оранжевые глаза словно проникали в душу девушки, полностью завладевая всем вниманием. – Оценка со стороны всегда субъективна и обычно не имеет всей полноты картины для своей корректности. Так что не переживай и просто поступай так, как считаешь правильным именно ты.

– Это совет адмирала, героя войны с норкролами, или просто человека? – с легким лукавством спросила Алисия.

– И ты туда же, – выдохнул Квирин, резко приподнимаясь, отчего девушка даже дернулась от неожиданности. – Жаль… – Он только начал вставать, как Алисия поспешила произнести:

– Прости, ничего такого не хотела… Просто… – Легкая запинка, но девушка продолжает: – Ты… ты все же адмирал, что, как я понимаю, близко к вершине власти в Империи. Тем более учитывая твое героическое прошлое – мне немного Фауо рассказывал…

– Только это не про меня, – отрезал Квирин, оставаясь сидеть. На долгую минуту воцарилось молчание, а затем он продолжил, снова укладываясь на спину. – Вовсе не про меня. Понимаешь, тот Квирин погиб под ударом топора норкрола, – его рука машинально коснулась страшного шрама на голове. – Эта отметина плюс некоторые знания и навыки – все, что осталось от того прославленного героя. Меня собирали буквально по кусочкам, чуть ли не выращивая заново тело. Но от прежнего сознания, памяти, привычек… от прежнего Квирина не осталось ничего. Я заново учился ходить, читать, сражаться. Да, все давалось в разы легче, будто некоторые вещи просто вспоминал, но все же это именно я, а не прошлый Квирин. К сожалению, император почему-то упорно считает меня тем самым своим погибшим любимцем, порой давая нереальные задачи. Благо вначале, сразу после восстановления, это были просто индивидуальные миссии, но чем дальше, тем сложнее становились задачи. Сейчас все вообще резко ушло куда-то за грань… Да, меня учили управлять, но слишком стремительный рост с капитана до адмирала… Не понимаю, чем руководствовался император, откровенно не понимаю…

– Бедняжка, – с ноткой сочувствия протянула Алисия, впервые по-другому смотря на лежавшего рядом гиганта. Не как на стойкого военачальника появившейся словно ниоткуда Империи, а как на обычного человека со своими достоинствами и слабостями.

– Нет, я справлюсь, как обычно, ведь вариантов-то нет. Если император приказал, значит, нужно без лишних вопросов просто сделать, – твердо произнес Квирин, – вот только порой это тяжело… Ладно, что-то я внезапно расклеился! – Он резким движением поднялся на ноги. Лицо снова становится серьезным, словно мгновение слабости прошло навсегда. – Больше не наступай на людей, когда они спят, – усмехнулся, – было приятно поговорить, – после чего, кивнув и развернувшись, стремительно двинулся на выход из оранжереи.

– Мне тоже, – еле слышно произнесла Алисия, глядя, как высокая фигура отдаляется. Короткая беседа в непривычной обстановке внезапно раскрыла командира имперцев совсем с другой стороны. А крепкие объятия, в которых полусонный Квирин чуть не задушил девушку, еще долго не могли выйти из ее головы. – И мне тоже…

Уже завалившись в свою небольшую каюту, бывший гвардеец, а ныне адмирал, к своему удивлению, далеко не сразу сумел уснуть. Непонятно откуда взявшееся нервное возбуждение постоянно уводило мысли на девушку. Но в итоге, помучившись, Квирин решил в очередной раз пройтись по текущему состоянию дел.

Установленная менее месяца назад база уже сумела разместить несколько тысяч специалистов, большая часть из которых были инженерами или техниками. Разбитая на крупные блоки, она заняла приличный кусок поверхности спутника. Квирин в очередной раз не знал, то ли благодарить удачу, что все уже было произведено и готово к отправке для другой колонии, то ли нет. Но факт оставался фактом – тридцать «Ковшей» с многочисленными военными строителями, оснащенными всем необходимым, поработали на славу, стремительно возводя полноценную базу. И, надо сказать, этим дело не ограничилось.

Частично автоматизированные линии добычи материалов уже начали извлекать из спутника все, что могло пригодиться – в первую очередь для изготовления боеприпасов и элементов брони. Несколько аналогичных добывающих станций, представляющих собой небольшие команды шахтеров, уже развернулись в разных точках системы. Один из транспортных кораблей эскадры почти сразу начал курсировать по кругу, доставляя необходимое сырье на базу взамен продовольствия. Два других снова ушли в рейд в сторону основных колоний под прикрытием стандартного соединения – новому аванпосту Империи требовалось еще невероятно много всего, но придется уже обходиться без «Ковшей». Таких групп всего было две, и именно они могли быстро возвести оборонительные структуры сразу после захвата новой системы. С учетом возросшей активности норкролов, они могли понадобиться совсем скоро.

Еще пара соединений Пятой эскадры разделилась на тройки, с крейсером и двумя эсминцами в каждой, после чего отправились к размещенным внутри системы гипертуннелям. Периодически корабли совершали прыжок для проверки, но затем почти сразу возвращались назад. Оставшиеся соединения и флагман эскадры находились возле спутника. Десантники уже успели разместиться на поверхности, а весь экипаж активно участвовал в стремительном возведении базы. Но даже так, несмотря на использование уже готовых блоков и тысяч рук, до окончания всех необходимых работ было далеко. Хотя нельзя не заметить, что прогресс за четыре недели был невероятен. До прихода послов Федерации оставалось еще семь дней. В итоге именно мысли о текущих задачах наконец помогли Квирину окончательно провалиться в сон.

Разбудил его настойчивый вызов. Короткий взгляд на часы показал, что поспать удалось всего ничего. Вздохнув, Квирин резким движением подтвердил принятие:

– Сэр, сообщение от гранд-адмирала Стоуна с пометкой срочное, – с нескрываемой тревогой быстро проговорил один из лейтенантов, имени которого новоиспеченный адмирал не запомнил. Сухо бросив, «Иду», Квирин вытолкнул свое тело из кровати. Полностью одолеть накопившуюся усталость не удалось, но даже эти несколько часов улучшили дело. Оскалившись, адмирал резко встал на ноги, устремляясь в сторону небрежно брошенной на рабочий стол черной униформы. Уже через три минуты Квирин практически влетал в главное помещение базы, где успели собраться два его капитана – Фауо и Боун – и личный, навязанный императором, помощник лейтенант Кевин Шаннон. Практически являясь аналогом рубки управления корабля, оно позволяло получать, обрабатывать и выводить всю информацию со всей системы, пользуясь данными всех соединений и дредноута.

– Адмирал Квирин, – возникшее изображение командующего Четвертого флота с ходу начало говорить, стараясь звучать как можно более уверенно. Но нервное напряжение буквально бросалось в глаза бывшего гвардейца, показывая критичность ситуации. Впрочем, дальнейшие слова окончательно это подтвердили: – Норкролы начали массированную атаку на позиции Империи, причем сразу более чем на десяток систем. Частично мы были готовы к такой ситуации, но не к масштабу… Та установка, что вы добыли при захвате рейдера, как и предполагалось, оказалась далеко не единственной. Проблема в том, что норкролы, судя по всему, уже успели прогнать бет через нее во всем флоте. Вот только они до определенного момента скрывали поднявшуюся мощь своих щитов, а мы поняли слишком поздно.

Озвученное вызывало откровенно паршивое предчувствие у Квирина. Продолжая слушать, он параллельно выводил на экран общую карту исследованных территорий и изучал, кем они сейчас контролируются. Пространство Империи выглядело как некие песочные часы, верхушка которых была вытянута вверх и слегка оторвана от остального тела приличным промежутком вражеской или пустой территорий. Именно там и находилась пятая эскадра Четвертого флота. Общий размер территорий норкролов был полностью неизвестен, но они практически охватывали Империю, оставляя только некоторые пятна нейтральных систем и одну из сторон песочных часов свободными.

– Ввиду отдаленности ваших сил, я не сразу приказал отправить вам сообщение – откровенно было не до того, – продолжал гранд-адмирал, – в итоге мы недооценили врага, что привело к потере контролируемого пространства, двенадцати колоний и двух флотов, – закончил Стоун, вздохнув.

– Срочно, гиперсвязь со штабом Четвертого флота, – скомандовал Квирин и снова повернулся к изображению Вильгельма, пока за спиной суетились остальные.

– Сейчас предстоит очередное сражение – норкролы уже выдвинулись вперед. Твои силы, адмирал, вряд ли помогли бы, да и ценность того спутника и местоположения системы слишком важна. Поэтому слушай приказ – не дать врагу захватить систему, создав полноценную действующую базу в тылу врага. Максимально разведать окружающую сеть гипертуннелей и при возможности нанести удар по внутренним системам норкролов. Во имя императора и человечества! – закончил гранд-адмирал Вильгельм Стоун, перед тем как исчезнуть.

– Во имя императора и человечества, – еле слышно произнес Квирин.

– Сэр, к сообщению присоединены данные по обновленной карте, – произнес Фауо. – Вывожу…

Появившееся перед глазами изображение принесло понимание того, что критичность ситуации невероятна. «Песочные часы» Империи буквально лишились трети своей площади. Там, где ранее располагались Четвертый, Пятый и Шестой флоты, уже находились системы, захваченные норкролами. Сама же Пятая эскадра Квирина была полностью отсечена от своих, одиноким пятнышком выделяясь на фоне остального пространства.

– Тридцать одна система, – глухо произнес Ричард, – тридцать один прыжок, чтобы добраться до территории Империи…

– Нет, – жестко ответил Квирин, – Империя там, где ее солдаты. Мы – Империя. И свою территорию мы будем оборонять до конца. Эффект неожиданности прошел, и не думаю, что норкролы продвинутся дальше. Что там со связью со штабом Четвертого флота?

– Их маяк отключен, сэр. И не только их – не могу найти ни один из ближайших, – ответил Фауо, с тревогой поднимая взгляд на адмирала.

– Скорее всего, сместились и отключили, чтобы норкролы не нашли. Баланс сил сместился, но мы выстоим. Как ранее, как и всегда, – твердо заявил Квирин, – у нас уж есть приказ, и будем следовать ему.

– Сэр, третья группа передала, что фиксирует возмущение в гиперпространстве одного из туннелей, – снова произнес Фауо, – здесь не может быть имперских кораблей…

– К бою, – бросил Квирин, – всем кораблям приготовиться к бою!

Карта пространства резко уменьшает масштаб, фокусируясь целиком на одной системе. Целиком охватывая картину местоположений своих кораблей, гипертуннелей, да и всего пространства, новоиспеченный адмирал отдает первую команду.

Глава 11

Отведенные полчаса перед выходом противника Квирин постарался использовать максимально плодотворно. Размещенные на поверхности спутника, неподалеку от базы, десантные корабли превратились в эдакий возможный щит вокруг нее. Ведь, несмотря на отсутствие орудий, энергетическая защита на них была крайне мощной. Неся почти тысячу бойцов каждый, в разы превосходя обычные абордажные команды крейсеров, они выполняли только эту единственную функцию, жертвуя всем остальным. Один из них – «Гиперион» – успел даже приготовиться к взлету, экстренно вызвав всех бойцов. Остальные два остались на спутнике, поскольку, несмотря на невероятный запас прочности подключенных к сети кристаллов энергетических щитов базы, которые вполне могли выдержать массовый обстрел, возможного десанта исключать полностью было нельзя. По распоряжению Квирина их замаскировали, расположив поблизости от станции.

Транспортник, перевозивший добытые материалы, по команде Квирина поспешно развернулся, возвращаясь назад на одну из добывающих станций. На ней, в свою очередь, весь персонал уже уходил в скрытый режим, минимизируя питание всех систем. Впрочем, аналогичным занимались и другие станции. Ранее посланное соединение из эскадры в компании оставшихся двух транспортных кораблей все еще находилось на пути в Империю, и сможет ли оно вообще куда-то добраться, было абсолютно неизвестно. Зато в активе было целых четыре соединения по шесть кораблей в каждом, эсминец «Бочка пороха» и невероятно мощный дредноут. Не считая орудий самой базы и поднимавшегося с поверхности «Гипериона».

– Повоюем, – оскалился Квирин, еще раз оглядываясь в рубке управлении станции. Внушительное помещение уже успело заполниться многочисленным персоналом, превращаясь в полноценный пункт контроля и управления предстоящим боем. Назначенный административным руководителем базы Фауо разместился в дальнем углу помещения, старательно координируя перемещение сил обороны. Его зам, Ричард Боун, успел выскользнуть наружу, готовя внешние орудия вместе с канонирами. Сам же Квирин стоял возле огромной панели на всю стену, на которую постоянно выводилась информация, собираемая всем флотом.

– Сэр, вы что-то сказали? – уточнил его телохранитель и по совместительству помощник Кевин Шаннон. Массивная фигура и такие же черты лица, включая толстый нос и широкий подбородок, – все это словно подтверждало отличительную особенность характера, наблюдаемую адмиралом за этим гвардейцем. Несмотря на всю подготовку, Кевин продолжал стараться делать все основательно, порой через силу принимая быстрые решения. Впрочем, именно как помощник он оказался крайне эффективен.

– Сколько осталось до выхода из гиперпространства врагу? – напрочь проигнорировав вопрос помощника, уточнил адмирал, продолжая внимательно следить за позициями своих сил. Дредноут «Гунгнир» под командованием коммандера Доритона, эсминец капитана Вильяма «Бочка пороха» и два соединения – Красное и Синее, как их быстро переименовал для себя Квирин, – продолжали находиться над спутником. Желтое успело воссоединиться, благо их гипертуннели были близко друг от друга и находились практически с другой стороны системы, возле орбиты второй планеты. Вообще, три небесных тела, вращающихся вокруг карликовой звезды, выстроились разносторонним треугольником. Самая дальняя, с шестью спутниками, базой и основными силами, находилась неподалеку от одного из гипертуннелей. Именно ее и контролировала половина Белого соединения, охраняя проход, через который в свое время и попал в систему эсминец «Бочка пороха».

Но враг шел из последней точки, наиболее отдаленной от всех планет, выходя буквально из открытого космоса. Именно там Квирин оставил оставшиеся крейсер и пару эсминцев, приказав им уйти, наоборот, за гипертуннель, после чего полностью отключить питание. Только буквально превратившись в безжизненные куски металла, тройка кораблей имела призрачный шанс быть проигнорированной норкролами. Впрочем, как только противник отойдет подальше, они должны были коротким импульсом двигателей отправить себя вслед, используя инерцию.

– Тридцать секунд, – ответил Кевин, вводя сбоку на экран небольшой таймер, – все готовы, сэр.

– Отлично, ждем, – произнес Квирин, скрещивая руки за спиной. Взгляд новоиспеченного адмирала переходил от отметки к отметке, мельком хватая тип и название корабля, а также его текущие боевые возможности. Вся информация запоминалась, систематизировалась, обрабатываясь в возможные тактические ходы, которые строил у себя в голове Квирин. Впрочем, он был уверен, что реальный бой все изменит, вот только подготовку никто не отменял.

– Фиксирую выход вражеского рейдера, – произносит один из навигаторов в рубке управления, а вслед за первым выпрыгивали все новые, – два, пять… фиксирую линкоры.

Норкролы все продолжали появляться из гипертуннеля.

– Великий император, два дредноута, – растерянный голос прозвучал на удивление громко в возникшей тишине.

– Поприветствуем их! – не давая никому задуматься, резко командует Квирин. – Разовый залп по команде с дредноута и от обоих соединений!

– Но, сэр, расстояние слишком… – попытался возразить Кевин, но осекся под взглядом адмирала. – Есть, залп по команде. Коммандеры… – Шаннон начал передавать приказ, а сам Квирин, не давая никому времени, несколькими движениями вывел общую связь между всеми кораблями.

– Господа, я не мастак говорить, но сейчас это и не требуется. Пусть за Империю будут говорить наши пушки! Во имя императора и человечества, огонь! – буквально рявкнул адмирал, отчего некоторые канониры непроизвольно нажали спуск. Многочисленные орудия почти дюжины кораблей практически одновременно выпускают огромные пламенеющие болванки в сторону медленно формирующегося порядка вражеского флота. Снаряды начинают мерцать, скачками преодолевая огромное расстояние, но оно все равно слишком большое. Проходит полторы минуты, прежде чем они добираются до своих целей, вот только главного они достигли – заставили включиться солдат в бой, не задумываясь над преимуществом сил норкролов. Хотя забывать о нем тоже не стоило.

Полноценные две стандартные эскадры врагов против неполной флотилии имперцев… Два дредноута, представляющие собой огромные махины, превышающие аналоги землян почти в полтора раза. Шарообразная глыба не только обладала сразу пятеркой идентичных линкору главных орудий, но и многочисленным десантом, по численности на порядок превышающим абордажные команды любых крейсеров людей. Мощнейший щит, который мог выдержать десятки полноценных залпов, давал невероятную живучесть этой громадине. Учитывая восемь линкоров и двадцать четыре рейдера прикрытия, Пятой эскадре Четвертого флота, по всей видимости, оставалось существовать недолго. Вот только у Квирина были другие мысли на этот счет.

– «Гипериону» укрыться за «Гугниром». Красному и Синему соединению построение обратной дуги по бокам от дредноута, – скомандовал адмирал, глядя, как корабли начали медленно перестраиваться. – Продолжая вести тревожный огонь, группе один сместиться за один из спутников. Попробуем заманить норкролов к себе. Желтому соединению идти к первой планете, аналогично ведя огонь по врагам.

– Сэр, мы не откроем доступ к базе? – уточнил Кевин, пока связисты дублировали приказы.

– На это и надеюсь. У нас меньше огневой мощи, но и именно в защите, особенно базы, мы имеем преимущество, – ответил Квирин. – Белое соединение, третья группа – на прикрытие базы. Запрещая связываться с четвертой группой, норкролы не должны заметить замаскированные корабли, – продолжил отдавать распоряжения адмирал.

Следующие двадцать минут прошли в нервной подготовке. Флот противника, выстроившись в широкую линию из линкоров, разместил свои оба дредноута по краям формации. Именно вокруг них и сосредоточились рейдеры, создавая массированное прикрытие основной ударной силы. Силы землян медленно стягивались, идя наперерез противнику. Желтое соединение успело укрыться за планетой, избегая возможного огня норкролов, но те полностью проигнорировали шестерку кораблей, целенаправленно продвигаясь в сторону базы. Вообще, они даже не стреляли в ответ, просто безучастно принимая попадания на свои щиты. Группа один, выстроившись в две параллельные вертикальные дуги с крейсерами на концах, медленно выходила из-за одного из спутников, постепенно выходя на дистанцию уверенного поражения. Но главное, что группа четыре, оставшаяся далеко позади, так и не была обнаружена.

– «Гугнир», делаете вид, что готовы открыть огонь, но при этом всю энергию направить на лобовой щит. Группа один, парная «карусель» с разбивкой на тройки по указанным целям. Медленно смещаемся за спутник, избегая ответной стрельбы. «Бочка пороха», держитесь пока позади. «Гипериону» по команде выдвинуться вперед, – успевает отдать команду Квирин, а затем события начинают ускоряться.

– Огонь! – адмирал только в последний миг успевает пометить цели и нарисовать траектории для экипажей.

Как только первая группа появилась из-за спутника, буквально на короткий миг показываясь на прямой траектории, мгновенно последовал обоюдный обмен снарядами. Обе тройки из соединения Красных, состоящие из двух эсминцев и одного крейсера каждая, одновременно производят залпы из многочисленных орудий. Пламенеющие снаряды за долю секунды разгоняются до безумной скорости, устремляясь к далеким шарообразным кораблям. Пролетая практически над самой поверхностью без атмосферного спутника, попутно все сильнее разгораясь за счет химической реакции внутри, снаряды мерцающими скачками проглатывали расстояния, буквально за десяток секунд достигая своих целей.

Засверкавший энергетический щит пытается выдержать удар, но концентрированный огонь сразу трех кораблей землян сносит его, добираясь до металла. Сила удара такова, что снаряд буквально прошибает насквозь многочисленные слои брони, а затем уже внутренние отсеки. Сразу два линкора норкролов, настигнутые в момент стрельбы из главного калибра, теряют целые куски корпуса, лишаясь большей части боеспособности вместе с гибелью экипажа.

Впрочем, ответный залп врагов не менее мощен, вот только направлен он был на самую опасную для них единицу – дредноут. Более двух десятков рейдеров успевают одновременно выстрелить в крупную цель.

– Щиты «Гунгнира» просели до тридцати двух процентов, – встревоженно произнес Кевин, оглядываясь на адмирала. Несмотря на гвардейскую подготовку и устрашающий вид, его помощник оказался абсолютно без опыта, что порой прорывалось в виде лишних переживаний.

– Следуем плану. Повторный залп и смещаемся по указанным траекториям. «Гипериону» – у вас будет другая задача… – несмотря на угрозу, командует Квирин, внимательно глядя на экран. Союзные точки быстро перемещались на тактической карте, но все же недостаточно быстро. Вражеский дредноут и ближайшие три линкора успевают зарядить свои главные калибры, а вторая шестерка Синих только готовилась выдвинуться на позицию. Резко ускорившийся «Гиперион», выжимая все возможное из двигательных установок, отчаянно пытался достичь нужной точки пространства.

Сразу восемь огромных орудий норкролов начинают с небольшими промежутками выплевывать смертоносные снаряды, стреляя эдакой короткой очередью. Капитан «Гунгнира» криком успевает приказать готовиться к удару, как в дредноут начинают влетать гигантские болванки. Полностью сосредоточенная на силовом щите энергосистема флагмана Пятой эскадры с трудом выдерживает первую партию мощнейших зарядов. Вовсю сверкая в черноте космоса, «Гунгнир» уже готовился к следующим, продолжая служить эдаким живым щитом для первой группы.

Синее соединение успевает нанести свой концентрированный удар снова по линкорам врага, выводя из строя еще одну пару. Шестерка кораблей землян почти сразу после залпа начинает ускоренно уходить за спутник, избегая возможного ответа. В это же время дредноут с практически снесенным щитом только медленно начал сдвигаться вслед за остальной частью группы. Третья волна зарядов окончательно гасит энергетическую защиту махины, отчего одна из огромныхболванок вырывает кусок корпуса. Пробиваясь внутрь, заряд заливает все кислотой, растворяя целые сегменты брони и отсеки, а подчас и людей.

Четвертая волна должна была добить дредноут, но выскочивший из-за флагмана «Гиперион», принимает часть смертельных снарядов на себя. Огромное десантное судно мгновенно лишается силового щита, после чего корабль словно спотыкается. Визуально не получив никаких значительных повреждений, «Гиперион» тем не менее на полном ходу устремляется к поверхности спутника. Сам же «Гунгнир» снова получает попадание, оставившее на его корпусе глубокую борозду и лишившее одного из разгонных орудий. Последняя пятая волна снарядов норкролов, к которой присоединяется залп двух десяток рейдеров, проходит мимо кораблей имперцев, бесполезно врубаясь в поверхность.

Следуя новым командам адмирала Квирина, группа один на ходу меняет формацию. Поврежденной дредноут смещается назад, пытаясь снова зарядить щиты. Оба же соединения – Красное и Синее – наоборот выдвигаются вперед, создавая новое построение в форме трех параллельных линий с крейсерами в середине. Эсминец «Бочка пороха» устремляется к поверхности к рухнувшему на спутник десантнику.

– Сэр, враг разделился, – докладывает вполне очевидную вещь помощник из гвардии. Действительно, лишившись половины своих линкоров, норкролы решили перераспределить силы. Их две эскадры разбиваются на две неравные части, начиная огибать спутник с двух сторон. Меньшая группа – дредноут под прикрытием десятка рейдеров, судя по траектории, – нацеливалась на базу, но вполне могла зайти в тыл. Вторая же группа явно сосредоточилась на основных силах Квирина, что вызвало довольную улыбку последнего.

Резко двинувшиеся вперед Красное и Синее соединения буквально прыгают навстречу врагу. Поспешный залп приходится несколько рейдеров врага, после чего все двенадцать кораблей шустро проваливаются вниз к поверхности, даже не дожидаясь результатов огня. Ответные выстрелы заставляют сверкать силовые щиты землян, но значительного урона не наносят. Обратная тяга двигателей слегка смещает формацию имперцев назад, но расстояние между противниками все равно стремительно сокращалось. Первая группа успевает таким наглым образом еще сделать залп, прикрываясь спутником, попутно уничтожая концентрированным огнем еще два линкора и рейдер. Норкролы, не выдержав, пытаются направить собственные снаряды вдоль самой поверхности спутника. Вот только вследствие меньшей скорости на короткой дистанции на них сильнее действовало гравитационное поле, отчего огромные заряды или врубались в землю, или банально проходили мимо вертких землян. В итоге норкролы начали буквально скользить над поверхностью, пытаясь как можно быстрее достичь формации противника. Тем более радары показали, что далеко позади к ним уже стремились еще девять кораблей врагов.

– Группа один, в лобовую атаку. Бить по указанным меткам. «Гиперион», приготовиться, – скомандовал Квирин, каким-то чутьем ощутив, что сделай они еще один такой манёвр, и все силы норкролов будут направлены на них одномоментно. А пока те еще чувствовали свое преимущество, пусть и потеряв почти все линкоры, даже решились на разделение эскадр для атаки базы. Все же абсолютно целый дредноут в прямом столкновении был страшным оружием. А когда их два… Их же «Гунгнир» уже получил повреждения, лишившись даже одного из основных орудий. Впрочем, флагман частично успел восстановить щиты и был готов к бою, который вовсе не заставил себя ждать.

Выдвинувшиеся обе формации противников на миг словно замирают друг перед другом, находясь практически в непосредственной близости. При взляде на тактическую карту перед Квирином словно встает картина происходящего. Три линии землян, включающие в себя двенадцать кораблей Красных и Синих, позади которых прятался «Гунгнир», грозно нависали над спутником. Напротив них в свою очередь находилось построение норкролов. В центре находился огромный дредноут, угрожающе целясь из своих мощных орудий. Над ним висела тройка линкоров в окружении тринадцати рейдеров, словно создающих свиту главной ударной силе. Где-то снизу, на самой поверхности, подзабытый эсминец имперцев вовсю изображал эвакуацию с рухнувшего десантника.

– ОГОНЬ! – раздается на каждом корабле практически одновременно. Многочисленные орудия уже смотрели на свои цели, а канониры успели накопить заряд энергии. Сотни огромных снарядов в один момент разгоняются до невероятной скорости, устремляясь вперед. Запущенные внутри реакции превращают болванки в еще более смертоносные заряды. Небольшое расстояние лишает возможности каких-либо манёвров, и все корабли буквально замирают на месте в ожидании попадания. Мерцающие в обычном и гиперпространстве снаряды за десяток секунд проглатывают все расстояние, а затем следует целый град мощнейших ударов.

Появившийся из-за спутника свет местной звезды начинает освещать происходящее, но даже он на мгновение блекнет на фоне сверкающих от попаданий силовых щитов. Выпущенные огромной волной, они словно лавина с головой накрывают порядки землян. Энергетическая защита держит какое-то мгновение, а затем сносит и ее. Сразу в нескольких местах снаряды начинают рвать на части рейдеры Пятой эскадры. Выпущенные массированным потоком, они пробивались сквозь корпуса кораблей в десятках мест, попутно вминая целые отсеки вместе с экипажем. Чудом выжившие после сокрушительных попаданий редкие имперцы оставались заперты на превращенных в груду металла мертвых кораблях, не имея шансов вырваться из ставшей для них общей могилы. Где-то порой стартуют неуклюжие спасательные капсулы в сторону союзных судов, силясь вытащить хоть кого-то из рук смерти.

Опустошающий обмен залпами на близком расстоянии уничтожил сразу пять эсминцев и три из четырех крейсеров, оставляя остальным просевшие до минимума энергетические щиты. Впрочем, последний крейсер прямо на глаза добивал вражеский дредноут, продолжая выпускать из своих орудий свою очередь заряженных снарядов.

– Вильям, давай! «Гиперион», приготовиться к абордажу! – командует Квирин, глядя на последствия огня. Оба соединения успели уничтожить последние три линкора норкролов, направив остальные выстрелы именно по дредноуту. Тот, уменьшающий мощность щита во время собственных залпов, снизил энергетическую защиту до самого минимума. Именно этим пытается воспользоваться эсминец «Бочка пороха», выпуская полноценный залп в зависший поблизости дредноут. Пламенеющие снаряды врубаются в силовой щит, заставляя тот рассыпаться искрами. На миг кажется, что защита падет, но нет – дредноут выдерживает, и рвущийся вперед десантник все еще не способен отправить абордажные команды.

Норкролы мгновенно осознают, к чему это ведет, и один из их двух флагманов начинает смещаться назад, в глубину построения. Рейдеры, наоборот, выдвигаются вперед, прикрывая дредноут. Оставшиеся восемь эсминцев, включая «Бочку пороха», отчаянно пытаются как можно быстрее перезарядить орудия, чтобы полностью снять щиты громадины и дать дорогу десанту. Канониры стремительно накачивают пушки энергией, пока автоматика устанавливает новую болванку в ствол. Вот только они явно не успевали. Тем более сами норкролы готовились открыть огонь вновь, а численное преимущество в виде тринадцати рейдеров никуда не исчезло.

Рвущийся в отчаянном сближении «Гиперион» уже практически выдвинулся между двумя флотами, представляя собой отличную мишень для стрельбы, в которую спустя полминуты устремятся снаряды. Шансов пережить атаку стольких противников у десантника не было. Впрочем, и не нужно было – ранее выпущенный по команде Квирина залп Желтой и половины Белой группы приходится в ту точку, куда сместился пытавшийся уйти от огня дредноут. Поглощенные близкой опасностью, норкролы на какое-то время упустили из виду атакующие в тыл эсминцы Пятой эскадры.

Не слишком прицельный залп девяти кораблей землян большей частью приходится по громадной туше дредноута, окончательно добивая тому щит и оставляя несколько глубоких отметин на корпусе. В следующее мгновение с «Гипериона» выстреливают маяки, создавая телепортационные метки для абордажников. Когда орудия норкролов начинают рвать на части беззащитный корабль, девять сотен десантников уже успевают высадиться на дредноут, начиная свой безумный штурм. Имея на борту еще более многочисленную команду, основная ударная сила норкролов тем не менее практически сразу выбывает из боя, сосредотачиваясь на сражениях внутри тесных коридоров. Вынужденный отвлечься на контрабордажные меры экипаж не в состоянии полноценно питать энергией корабль, ограничиваясь частичным питанием щитов.

Сами же норкролы, бесцельно потратившие свои залпы на уничтожение полностью выполнившего свою миссию «Гипериона», встречаются с ответным огнем эсминцев, к которому наконец подключается и «Гунгнир». Окруженные рейдеры, внезапно оказавшиеся в меньшинстве, быстро лишаются энергетической защиты, а затем пламенеющие снаряды начинают дырявить их корпуса.

– С этими решили, осталась вторая группа противников… – еле слышно проговорил Квирин. – Добить норкролов, после чего двигаться к базе, – скомандовал он.

– Сэр, а выдержит ли наша защита до прихода основных сил? – аккуратно поинтересовался Кевин Шаннон. – Все же, несмотря на мощь щитов и три эсминца прикрытия, дредноут и десяток рейдеров представляют собой значительную угрозу…

Внимательно прислушивающиеся к разговору остальные находившиеся в пункте управления имперцы даже затихли на мгновение. Все же они находились внутри базы, а от решения адмирала зависела и их собственная жизнь.

– Да, но я не буду дробить силы. Необходимо разбить врага по частям, избегая лишних потерь, и именно это мы сделаем, невзирая на риск, – твердо произнес Квирин, обводя тяжелым взглядом всех присутствующих. Те, не выдерживая давления оранжевых глаз, поспешно упирались в свои панели. – Тем более у меня еще есть несколько задумок… Свяжи меня с капитаном двух других десантных кораблей.

Приближающиеся остатки сил норкролов с дредноутом во главе уже успели выйти на прямую видимость базы. Полностью игнорируя уничтожение собственных рейдеров, они с ходу открыли огонь по станции со всех орудий, словно пытаясь подавить ее как можно быстрее. Впрочем, это было не удивительно – интенсивный обмен сообщениями явно показал противнику, где именно находится главный центр управление Пятой эскадры. Вполне вероятно, они сочли уничтожение командования наиболее важной задачей.

Выпущенные издалека снаряды норкролов постепенно все сильнее разгонялись, используя гиперпространство. Дредноут успел выпустить все пять зарядов из каждого орудия, прежде чем первые достигли базы. Впрочем, та была готова.

– Всем приготовиться! До попадания – пять… четыре… три… два… один, – громко отсчитывал Фауо, руководящий защитой станции. Целый рой снарядов накрывает блоки базы, заставляя ту ярко сверкать на фоне поверхности спутника. – Силовые щиты просели до двадцати трех процентов, но уже восстановились, – произнес бывший старший техник, обращаясь к Квирину.

– Главное, чтобы они не догадались стрелять точечно по одному сектору, – ответил адмирал.

Действительно, питающаяся от разветвленной сети кристаллов внутри спутника база стремительно возвращала энергозаряд своей защиты. Вот только пиковые нагрузки вполне могли пробить силовой щит, преодолев предел напитки оборудования. Ведь установка была вполне стандартная, и никто не предполагал, что источник энергии будет настолько мощный.

– Держимся и ждем, пока они приблизятся. Орудиям пока огонь не открывать – ждите команды.

– Есть, сэр, – подтвердил Фауо, дублируя приказ Ричарду Боуну и его канонирам. Размещенные на поверхности десяток батарей по пять пушек в каждой были максимально рассредоточены вокруг базы, чтобы в случае подавления это не отобразилось на повреждении самой станции.

Дальнейшие минуты проходили под периодические выстрелы норкролов. Буквально на третьем залпе приближающиеся силы противника догадались направлять весь огонь в одну точку. Из-за расстояния часть снарядов пришлись в соседние секторы, позволяя силовому щиту выдержать с двумя процентами заряда. Но уже четвертый разнес один из блоков станции. Что более обидное для Квирина, залп попал по жилым помещениям и той самой оранжерее, лишая имперцев единственного уголка природы. Огромные снаряды буквально вмяли весь блок в твердую поверхность, прошибая всей своей массой не слишком прочные перегородки. Вырвавшийся в атмосферу спутника воздух попутно унес саму жизнь из растений, практически мгновенно погибших из-за враждебного окружения.

Благо только этим повреждения и ограничились. Тройка зависших над базой эсминцев пока избегала ответного огня, ожидая приближения противника. Остатки Пятой эскадры прямо на глазах добивали последний рейдер норкролов, готовясь уже идти на выручку станции. Уцелевший, пусть и поврежденный дредноут «Гунгнир» и девять разной степени побитых эсминцев все еще представляли собой силу, как минимум сопоставимую с норкролами.

– Группе один полностью удостовериться в уничтожении всех вражеских кораблей, – снова отдал распоряжение Квирин. Зависший вражеский дредноут, лишившие кусков корпуса линкоры, потерявшие управление рейдеры – каждый из них мог потенциально включиться в бой в самый неудобный момент. Тем более, судя по данным, абордажная команда наткнулась на сильное противостояние значительного количества альф, что уже само по себе вызвало нехорошие предчувствия. – Включая дредноут, – отдельно выделил адмирал.

– Сэр, там ведь все наши бойцы, – попытался возразить помощник Квирина, но тут же осекся под взглядом. – Есть, сэр.

Первый десяток неуверенных снарядов врубается в изрядно ослабленный щит застывшего дредноута, но затем следуют все новые. Меньше через минуту корпус уже щеголяет рваными дырами, а пламенеющие заряды все продолжают прожигать себе путь внутрь, не разбирая, где норкролы, а где люди.

Пока остатки Пятой эскадры добивали корабли противника, те в свою очередь второй группой успели подойти практически впритык к базе. Именно в этот момент адмирал приказал открыть огонь. Эсминцы и десяток батарей практически одновременно выпускают залп по рейдерам врага. Концентрированный огонь уничтожает сразу несколько вражеских кораблей, отчего те, потеряв управление, начинают падать на поверхность спутника. Они еще не успевают обрушиться вниз, как тройка эсминцев присоединяется к ним, разорванная ответными залпами норкролов.

Впечатываясь с огромной силой в твердь спутника, космические корабли поднимают небольшое облако серой пыли. Оставляя после себя небольшие кратеры, они разбрасывают обломки по всей округе вместе с частями буквально размазанного от столкновения экипажа. Возможно, где-то мог выжить какой-то невероятный счастливчик, вот только бой над этими общими могилами все продолжался, и прийти на помощь было некому.

Орудийные батареи под командованием Ричарда Боуна вовсю пытались сбить зависшие над базой рейдеры, концетрируя огонь на них. Впрочем, норкролы тоже сосредоточились на подавлении всей защиты, пока их дредноут медленно снижался, явно готовясь выпустить десант. Именно этого момента Квирин и ждал.

– Транспортникам начать приготовления к старту, но пока без засветки, – короткая команда дублируется по цепочке, чтобы затем попасть на затаившиеся корабли. Сигнал подтверждения адмирал игнорирует, продолжая смотреть на приближающиеся силы противника. – Нужно, чтобы они подошли ближе, – еле слышно произнес Квирин.

Зависшая громадина дредноута очередным залпом утюжит батареи защиты, буквально перемалывая имперцев, орудия и поверхность в одно сплошное месиво после прямых попаданий. Оставшаяся треть орудий успевает выпустить ответные снаряды, а затем следует команда адмирала отступить.

– Сэр, – впервые за бой выходит на связь капитан Ричард Боун, руководящий обороной, включая как раз и батареи, – осталось всего три рейдера, мы попробуем их уничтожить…

– Нет, готовиться к отражению десанта, – жестко отрезал Квирин, – выполняй, капитан!

Бывший руководитель абордажной группы несколько секунд молчит, но, несмотря на свою горячность и порой даже самоуверенность, за короткий промежуток времени адмирал успел заработать авторитет в глазах своих офицеров, и в частности у Ричарда. Так что внутренняя борьба желания воевать до конца, пусть и геройски погибнуть, но не отступить, или выполнить приказ заканчивается победой последнего.

– Есть, сэр, – кивает Боун, отключаясь. Стремительно выбирающиеся фигуры канониров из орудийных установок подгоняются криком поторопиться, но в итоге, когда норкролы накрывают позиции батарей, имперцев там уже нет. Сам Ричард, на миг оглядываясь на поднявшееся позади облако пыли, внезапно ловит себя на мысли, что ранее, даже если бы его коммандер, Роджер Хош, отдал тот приказ, он бы вряд ли послушался. Теперь же все по-другому…

Фигура Ричарда последней проскальзывает через небольшой проход внутрь базы, скрываясь под энергетическим щитом. Тесные коридоры были полностью забиты ранее снятыми с двух десантных кораблей абордажниками. Около двух тысяч бойцов, одетых в экзоброню, уже с нетерпением ожидали своей очереди, то и дело сжимая рукояти своего оружия.

– Ребята, всем готовиться! Совсем скоро мы покажем этим тварям, что такое имперские солдаты! Во имя императора и человечества! – громкий голос Боуна звучит в каждом шлеме, а спустя миг его словам вторят яростные крики многотысячной толпы, подхватывая клич…

Между тем норкролы успели уничтожить последние орудийные батареи, пусть и лишившись семи рейдеров. Следующий массовый залп разносит один из крайних блоков, примыкающих к пустому плато, а затем дредноут начинает выпускать маяки. Множество меток накрывает пустое пространство, чтобы через несколько секунд перенаправить на поверхность спутников десантные команды. Именно ожидая этого момента, Квирин отдает команды:

– Транспортникам, старт! Группа один, к базе! – хоть приказ и звучит коротко, но все уже знали, что именно от них требовалось. Остатки Пятой эскадры прекращают бесцельно разносить остовы поврежденных кораблей, переводя всю энергию на двигательные установки. «Гунгнир» и девять эсминцев устремляются в сторону базы, выжимая все возможное, но даже так им требовалось для этого десять минут.

Замечая ускорение флота землян, норкролы начинают беспрерывным потоком отправлять массированный десант. Тысячи бет и сотни альф каждый миг увеличивают свое число, целыми отрядами телепортируясь на спутник. Несмотря на то что имперцы, как и их враги, не обладали никакой техникой или другим видом тяжелого вооружения ввиду того, что почти большая часть всех боев происходила в космосе, полноценная десантная команда дредноута норкролов представляла собой невероятную силу. Особенно под прикрытием орудий кораблей.

Дредноут успевает сделать еще один залп по крайнему блоку, снова пробивая щит и разнося часть построек, как внезапно с поверхности стартуют два десантных судна землян. Расположенные крайне неудачно, они скрылись от тройки рейдеров за корпусом флагмана норкролов, а сам он только ушел на перезарядку. Мощные двигатели вовсю выдают тягу на форсаже, преодолевая гравитацию спутника и все сильнее разгоняя огромные десантные корабли в сторону дредноута. Причем возникает даже стойкое ощущение, что они идут на прямой таран, учитывая ослабленные после залпа щиты флагмана норкролов.

Дальнейшие события идут параллельно, заставляя присутствующих в рубке управления базы безуспешно пытаться уследить сразу за всем. Отдельные действия всех участников хватаются фрагментами, и только Квирин спокойно наблюдал за происходящим, понимая, что все следует его замыслу. Тем более, когда открытый прямой канал связи с капитанами десантников позволял контролировать ситуацию.

Массивному кораблю противника приходится перевести энергию на двигатели, старательно разрывая дистанцию, пока его орудия находились на перезарядке. Тройка вражеских рейдеров резко ускоряется, чтобы обогнуть массивный корпус колосса, пытаясь выйти на траекторию стрельбы. Полностью высадившийся десант норкролов уже не способен вернуться назад, оставляя гигантский корабль крайне уязвимым на случай абордажа. Застывшие почти на минуту тысячи альф и бет наконец решаются идти в атаку, устремляясь в сторону базы. А десантные корабли, совершая странные манёвры, слегка расходятся в сторону, но все так же продолжают идти на таран.

На миг кажется, что земляне преуспеют в своей самоубийственно атаке, но дредноут буквально переводит всю энергию на двигатели, медленно, но уверенно отрываясь от преследователей. Практически превращаясь в небольшую точку над базой, флагман норкролов на секунду застывает. Обогнувшая его тройка рейдеров уже направила свои орудия на цель. Синхронный залп выплевывает сразу десятки смертоносных снарядов, устремляющихся на два десантных корабля.

– Был рад служить с вами, сэр, – произносит один из капитанов, – во имя императо… – Связь обрывается в тот момент, когда заряды начинают рвать абсолютно беззащитные космические корабли имперцев. Отсутствие любого сверкания от попаданий по активному силовому щиту заставляет лидера норкролов на дредноуте всполошиться от непонимания происходящего. Только когда обломки разорванных на части массивных кораблей начинают рушиться на поверхность спутника, до него доходит, как его обставили. Попытка отвести десант в сторону заканчиваться неудачей – уж слишком мало времени на это было.

В итоге разрушенные остовы десантников эдаким огромным метеоритным дождем накрывают собственные позиции норкролов, буквально вминая отправленных ранее бойцов в поверхность спутника. Намеренно державшие необходимую траекторию капитаны подставили свои корабли так, чтобы они накрыли как можно большую площадь. Поэтому не только плато, но и часть базы подвергается многочисленным ударам обломков, оставляющих внушительные отметины на поверхности. Целые сотни норкролов гибнут под массивными кусками металла, невзирая на личные энергетические щиты. Тяжеленные обломки на приличном ускорении просто размазывали пытавшихся найти укрытие на пустом плато вражеских десантников.

Дредноут противника от отчаяния выдает полноценный залп из всех орудий по координатам базы, разнося концентрированным ударом один из блоков. По злому случаю именно там находится центральная рубка управления. Квирин успевает только отдать новый приказ об атаке позиций норкролов, сразу после окончания импровизированной бомбежки, как мощный удар сотрясает помещение.

Сразу несколько гигантских снарядов прошибают потолок, вминая людей и оборудование в поверхность. Заряды не останавливают, уходя еще ниже, но вслед за ними рубку управления базы накрывает кислота. Адмирал успевает услышать дикий крик боли одного из операторов, которому сожгло половину тела, как мощная ударная волна отбрасывает его назад, впечатывая головой во что-то твердое. Не прикрытый шлемом затылок принимает на себя удар. Темнота полностью окутывает Квирина, а сознание резко отключается.

Где-то в космосе остатки Пятой эскадры, потеряв связь с адмиралом и пунктом управления, с ходу открывают стрельбу по немногочисленным кораблям норкролов, зависшим над спутником и базой. Те сразу же принимают приглашение на прямой бой, высаживая собственные залпы в ответ. На поверхности спутника тысячи бойцов под руководством Ричарда рвутся вперед, практически не глядя, открывая огонь в витавшее в воздухе серое облако пыли, поднятое после обрушения десантных кораблей. Ответные выстрелы приходятся по щиту Боуна, заставляя резко пригнуться на несколько секунд, после чего – новый рывок вперед в сторону норкролов. Оружие в руках продолжает выпускать все новые болты до полного опустошения обоймы, а вошедший в раж боец уже отбрасывает винтовку в сторону, доставая копье. Мощный выпад прошибает выскочившего из-за упавшего обломка бету насквозь, а Ричард мгновенно приседает, пропуская лезвие топора над головой. Кто-то из имперцев расстреливает атаковавшего его норкрола, чтобы через несколько секунд пасть от выстрела из обреза альфы.

Боун стремительно подхватывает винтовку, быстрым движением перезаряжает и буквально вслепую начинает полосовать еле заметные фигуры на фоне поднявшейся пыли. Где-то впереди активируется заброшенная граната, телепортируя прямо перед ним куски брони и оторванной плоти норкролов. Вокруг постоянно мелькают крупнокалиберные болты, частенько даже попадая в своих союзников. Сверкающие щиты гасили удары, но порой боец не успевал их восстановить полностью, и смертоносные заряды уже врубались в броню, а иногда и в податливое тело. Вот только никто не собирался уменьшать интенсивность огня, пытаясь как можно быстрее подавить противника.

Короткими рывками бойцы имперской армии сближались с позициями норкролов. Те враги, что каким-то чудом пережили обрушение разрушенных десантных кораблей себе на головы, вовсю использовали появившиеся укрытие, беспрерывно ведя огонь даже на малейший намек на движение в этом плотном облаке пыли. Вот только земных абордажников это нисколько не останавливало. Привычные к бою на коротких дистанциях, они целенаправленно рвались вперед.

В какой-то момент заряды в пушке Ричарда заканчиваются, а времени перезарядиться уже нет, что окончательно заставляет его перейти на копье. Поднятая пыль только начала рассеиваться, но Боун успевает заметить редкие высокие фигуры альф, облаченных в броню для наземных операций. Внушительный экзоскелет обладал крайне мощной броней, пробиваемой только орудиями или же напитанным энергией лезвием копья. Ричард покрепче сжимает свое оружие, чтобы новым выпадом отрубить конечность очередного норкрола. Схватка предстояла жаркая.

В итоге ограниченная видимость и хаотично разбросанные обломки кораблей превращают бой в эдакую свалку, где непонятно, откуда придет удар. Поскольку, как правило, наземные бои практически никогда не происходили, а все объекты уничтожались орудиями из космоса или захватывались через абордаж, в какой-то момент сражение превратилось в безумное древнее побоище. Но несмотря на это, обе стороны с особой яростью уничтожают друг друга, пока не останется кто-то один. По-другому, в этой войне на уничтожение, длившейся сотни лет, уже быть просто не могло.

Глава 12

Тугая пульсирующая боль в затылке заставила поморщиться, но тем самым окончательно привела в сознание. Шумно выдохнув, Квирин резко распахнул глаза, одновременно пытаясь подняться. Нависающая над ним тень сразу же попыталась остановить его, придержав за плечи, но он только усилил давление, приподнимаясь в кровати, несмотря на мягкое сопротивление.

– Тише, адмирал, вам необходимо лежать, – произнес чей-то настойчивый голос. С некоторым замедлением, преодолевая внезапно навалившуюся темноту в глазах, Квирин все же сфокусировал взгляд на фигуре. Абсолютно неизвестный техник с небольшой меткой специалиста по медицинской части все так же продолжал: – Вы получили сотрясение и множество ушибов. Чудо, что вообще выжили…

– Сколько времени прошло после битвы? – уперев свои оранжевые глаза в медика, сухо произнес Квирин.

– Тридцать пять часов, сэр, – четко ответил медработник, – но все же, сэр, я рекомендую…

Дальше адмирал не слушал. Закрыв глаза, он сфокусировался на собственном самочувствии. Если вкратце, то оно было крайне отвратным. Ноющая боль разливалась по всему телу, пульсируя в отдельных точках. Тяжеленная голова мешала полноценно думать, а периодические головокружения провоцировали тошноту. А еще чертов еле заметный фоновый шум в ушах… Вот только времени впустую было потрачено и так изрядно.

Сосредоточившись, как его учили в академии, он резко увеличил приток энергии, охватывая все тело и особенно концетрируясь на местах боли. Вообще, второе сердце постоянно пассивно питало весь организм, тем самым позволяя обладателям симбионта не только держать мышцы в тонусе, несмотря на длительное нахождение в невесомости, но и продлевать саму продолжительность жизни. Не считая влияния на другие аспекты организма, которых мог набраться внушительный список. Но именно целенаправленное усиление питания энергией тела позволяло увеличивать в несколько раз скорость его восстановления. Вроде как звучит здорово, но в реальности перелом все равно мог заживать достаточно долго, а новые конечности вырастить пока не могли.

Вообще, медицина в Империи довольно слабо развивалась после прививки кристаллического симбионта всему человечеству. Никакого прогресса в этом отношении почти не было, кроме обычного протезирования из-за практически полного отсутствия любых болезней в организме имперцев. Земляне со вторым сердцем гибли только в бою. Причем вследствие характера космических сражений заниматься тяжелоранеными экипаж полноценно не был способен. Так что или боец выживал до оказания первой помощи, после чего он самостоятельно медленно восстанавливался, либо погибал. Гвардейцев, обладающих более мощным симбионтом, учили целенаправленно усиливать поток энергии, значительно ускоряя регенерацию в организме. Именно этой возможностью Квирин решил воспользоваться, стараясь как можно быстрее привести себя в форму.

Впрочем, особняком стояла Имперская клиника, где, по слухам, могли собрать и к тому же вылечить даже куски тела, используя всю мощь научных знаний землян. Хотя, учитывая собственную историю Квирина, это, по-видимому, было все же правдой. Вот только то ли из-за стоимости и сложности, то ли из-за ограниченности квалифицированных специалистов в массы эти технологии не шли, оставаясь возможностью лишь для избранных.

– Мне нужен Фауо, – четко произнес адмирал, глядя на медработника, – хотя не так… передай ему и остальным офицерам собраться в комнате совещаний на доклады. Пусть попутно организует сеансы связи с кораблями. Прямо сейчас. – Видя, как тот вновь пытается что-то сказать, негромко рявкнул: – Выполняй!

– Есть, сэр, – приложил кулак к центру груди техник и кинулся к терминалу связи. Сам Квирин, еле слышно вздохнув, преодолевая слабость, медленно сбросил ноги на пол. Более слабая гравитация облегчала весь процесс, но самочувствие оставалось таким же паршивым. Уже делая первый шаг, он краем глаза заметил, как дверь в небольшое помещение внезапно открылась, но замершая фигура полностью остановилась в проеме. Ввиду того, что его разместили одного, сомнений, к кому именно пришли, в принципе не было.

– Алисия, помоги мне, пожалуйста, – окрик Квирина остановил попытавшуюся быстро развернуться девушку. Немного смущаясь, она неуверенно зашла внутрь, глядя, как адмирал медленно встает с кровати. Слегка прикрытый одной простыней, не скрывающий внушительной мускулатуры, он аккуратно утверждался на ногах, словно приноровляясь сделать первый шаг. – Можешь мне подать форму? – попросил он, указывая на дальний шкаф…

Девушка с легким торможением кивнула, еще раз бросив короткий взгляд на мощную фигуру Квирина, и только затем отправилась за одеждой.

– Отлично, что ты проходила мимо, – стараясь говорить максимально серьезно, произнес адмирал, не выказывая, что заметил реакцию Алисии. – Проведи меня, пожалуйста, в комнату совещаний. Как раз попутно расскажешь о текущей ситуации, – попросил он, застегиваясь и фиксируя щитки оборудования на своей форме, – хотя бы то, о чем ты сама знаешь.

– Да-да, я просто проходила мимо, – слегка нервно и немного невпопад произнесла она, бросая внимательный взгляд на техника. Медработник, словно почувствовав его, слегка кивнул, с трудом сдерживая усмешку. – Конечно, помогу, адмирал, – уже собравшись с мыслями, согласилась девушка.

– Просто Квирин, – попросил тот, делая первый шаг в сторону двери. Удерживаемый силой воли поток энергии на все тело потихоньку начал улучшать самочувствие, но до полного восстановления было еще далеко. – Итак, как ты оцениваешь текущую ситуацию? – спросил адмирал. Да, совсем скоро он все узнает из докладов, но Квирину было важно узнать общее настроение людей, и в частности ученых, на которых у него были определенные планы. Хотя, если быть до конца откровенным перед собой, адмиралу к тому же просто хотелось пообщаться с этой девушкой.

– Я толком ничего и не знаю, – немного помявшись, начала Алисия, – во время нападения находилась вместе с остальной исследовательской группой, но, когда начался непосредственно обстрел базы, от капитана Фауо пришел приказ перейти в другой блок. Морган Харт, глава группы, отказался, мотивируя, что проводимый эксперимент нельзя останавливать. В итоге несколько десятков ученных остались вместе с ним, а затем… затем блок накрыло ударом из дредноута норкролов. Сам Морган каким-то чудом выжил, но большая часть его команды погибла, – словно преодолев себя, произнесла девушка, – это мне потом капитан рассказал. А тогда я просто сидела в своей каюте и боялась…

– Все уже закончилось, – заявил Квирин, положив ей на плечо свою тяжелую ладонь, – хорошо, хоть Фауо выжил – рубку управления накрыло, и вначале даже мелькнула мысль, что все внутри погибли. Но ничего, земляне переживали и не такое. – Взгляд оранжевых глаз каким-то образом вселял уверенность в девушку, но между тем девушка от него слегка терялась. Будто он проникал внутрь, видя все мысли насквозь.

– Верю, но все же погибших было очень много… Особенно после боя на поверхности… – отведя взгляд, произнесла Алисия. Некоторое время они просто молча шли рядом, обходя частые группы техников с инструментом, активно спешивших на ремонтные работы. Уже возле комнаты совещаний Квирин, остановившись, повернулся к девушке.

– Спасибо…

Резко распахнувшаяся дверь открыла вид на почти десяток людей внутри. Адмирал слегка растерянно посмотрел на Алисию, но та, открыто улыбнувшись, просто кивнула, после чего легкой походкой устремилась дальше по коридору. Снова вздохнув, провожая ее взглядом, Квирин развернулся к комнате:

– Приветствую, господа…

Дальнейшее совещание заняло достаточно много времени на разбор текущей ситуации и, что более важно, на выработку дальнейших планов. Но началось все с простого просмотра отчетов под сухой доклад Фауо, прерываемый короткими вопросами Квирина.

– Итак, ситуация хоть и не слишком хорошая, но, к счастью, не критичная, – собравшись с мыслями, начал руководитель базы. – Одиннадцать из сорока семи основных блоков повреждены, из них пять практически полностью уничтожены.

– Чего мы лишились? – безэмоционально уточнил адмирал, продолжая вскользь просматривать данные.

– Одного из двух блоков под эксперименты, – начал отвечать Фауо, но был практически сразу перебит Морганом Хартом.

– Адмирал, его жизненно необходимо как можно быстрее восстановить, – требовательно заявил тот, грубо вмешиваясь в разговор, – направив все возможные ресурсы…

– Советник, к вашим действия я еще перейду, – жестко отрезал Квирин, – но если еще раз перебьете доклад, то мне придется исключить вас напрочь из любых совещаний. Ясно? – Он упер свой пылающий оранжевым цветом взгляд на одного из научных светил Империи, который самостоятельно вызвался в экспедицию для изучения сети кристаллов и эффекта создания пассивного энерготуннеля. Своей реакцией Квирин намеревался проверить, возникнет ли проблема с Хартом в дальнейшем или же ее удастся избежать, обойдясь без конфликта. Не удалось.

– Адмирал, крайне не рекомендую вам ссориться со мной. Если вы совершенно случайно забыли, то я с удовольствием напомню, что являюсь все же советником самого императора, и… – тут же отреагировал на давление Харт, мгновенно открыто запылав гневом. Квирин вздохнул про себя, мельком оглядев сидевших вокруг старших офицеров. Практически все внимательно следили за начавшимся противостоянием, от которого потенциально зависело, кто реально будет руководить на аванпосту после того, как система была отрезана от остальной Империи. Будет ли это новоиспеченный адмирал или же один из высших советников императора, пусть и по научной части. Не обладая прямой реальной властью, они тем не менее могли говорить на равных с гранд-адмиралами, являясь по сути доверенными лицами главного лидера землян. Причем Харт помимо исследований должен был курировать встречу с Федерацией до момента прихода дипломатической группы. Вот только теперь она не придет, а одеяло власти резко натянулось.

Сам Квирин был уверен только в нескольких людях. Бывший старший техник эсминца «Бочка пороха» Фауо, ныне руководящий базой, и его заместитель по обороне Ричард Боун с того же корабля точно находились на его стороне. Впрочем, и сам капитан эсминца Вильям сомнений не вызывал. К ним с высокой вероятностью можно было добавить руководителя главной ударной силы остатков Пятой эскадры, дредноута «Гунгнир», коммандера Скотта Доритона. Искренне любящий и гордящийся мощью своего корабля, он предпочитал просто следовать приказам, строго подчиняясь прямой иерархии и совершенно не переваривая любых подковерных игр или интриг.

Остальные шесть капитанов уцелевших эсминцев, находящиеся сейчас на прямой связи с комнатой совещаний, могли повести себя по-разному. Ярыми противниками из них являлись только двое – Карт со «Стремительного ястреба» и Лорки с «Веера судьбы». С ними были определенные проблемы еще во время развертывания базы, но удавалось их легко преодолеть, перекидывая их на непосредственных руководителей. Вот только коммандеры вместе со всеми крейсерами были уничтожены, лишив эскадры Квирина не только значительных сил, но и добавив новых и ненужных в данный момент сложностей. Остальная четверка к нему относилась скорее нейтрально и могла перекинуться на любую сторону, просто поддержав победителя. Присланный же гвардеец, бывший крайне полезным помощником адмирала в последние недели, к сожалению, погиб, частично прикрыв самого Квирина.

– Советник Харт является… – попытался вмешаться в разговор капитан Карт, явно намереваясь воспользоваться ситуацией.

– Я тебе не разрешал говорить, капитан, – жестко осадил его адмирал. Короткие мгновения передышки закончились, и нужно было давить любое, даже скрытое, сопротивление в подчинении. Причем сразу, ведь в текущей ситуации нужна была единая линия поведения, без неразрешенных внутренних конфликтов. Квирина только печалило, что приходилось тратить часть энергии на это, когда на носу огромный пласт нерешенный задач.

– Советник, – все эти размышления буквально за миг пролетели в голове Квирина, а он уже снова направил свой тяжелый взгляд оранжевый глаз на Моргана, – советник Харт. Давай сразу проясним ситуацию, – чуть подняв голос, завладевая вниманием, он тут же перешел на «ты», немного разворачиваясь в сторону сидевшего рядом собеседника. – Меня назначили адмиралом этой эскадры и поставили задачу обеспечить контроль за этой системой. В условиях ограниченности поставок ресурсов и подкрепления это будет сделать гораздо сложнее. Но даже так я приложу все усилия для выполнения поставленной самим императором задачи. Так вот, – указательный палец демонстративно указал в сторону Моргана, – если ты будешь мешать мне выполнять боевую задачу, тем самым прямо нанося вред самой Империи, я тебя лично выброшу за пределы этой базы без защитного костюма за подрывную деятельность.

– Что ты себе… – начал возмущать Морган. Его узкое худое лицо буквально трясло от возмущения. Худая фигура советника начала приподниматься из кресла, а взгляд буквально пылал ненавистью.

– Молчать! – резкий хлопок ладони по столу чуть не оставил трещину на поверхности встроенного дисплея. – Сядь, советник, я не закончил, – процедил Квирин, – у тебя есть своя задача, которую ты должен выполнить. Но если ты будешь мешать мне, то норкролы захватят систему и все твои труды пойдут прахом. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы Империя пострадала из-за твоих действий?! – начал медленно повышать голос адмирал.

– Нет, конечно, но это… – попытался ответить Харт, но Квирин его снова грубо прервал.

– Так где твои разумные и взвешенные действия, советник?! Именно из-за тебя погибла часть ученых, когда ты проигнорировал приказ об эвакуации во время нападения на базу, – палец снова указал на Моргана, – именно из-за тебя Империя лишилась столь ценных в текущей ситуации специалистов, которые нужны были для выполнения твоей задачи. Твоя одержимость исследованиями практически сразу была поставлена выше, чем благо всей Империи… – Квирин на несколько секунд замолкает, давая все осмыслить, и, перед тем как Харт снова пытается что-то произнести, резко продолжает: – Но вместе мы можем не только удержать систему, но и продолжить исследования на благо человечества. Морган, твои научные знания бесценны, поэтому направь все свои силы именно туда. Если уж сам император выбрал тебя советником по этой части, то никаких сомнений в твоих невероятных способностях нет. Вот только полноценная командная работа позволит нам достичь необходимого. Ты согласен работать вместе? – внезапно спрашивает Квирин.

– Да, конечно… – слегка растерявшийся из-за стремительных переходов от жесткого давления до откровенной похвалы, а затем предложения о сотрудничестве, Морган заторможенно кивнул.

– Отлично. Хотя прямо сейчас я попрошу тебя направить усилия не на исследования, а на помощь в восстановлении оборонительного потенциала базы, чтобы норкролы точно не смогли подойти так близко к захвату столь ценного для Империи спутника. Ведь уверен, что для твоей команды раз плюнуть улучшить любые предложения всех техников капитана Фауо, – уверенно заявил адмирал, слегка разворачиваясь в сторону последнего, – вряд ли они смогут использовать весь потенциал такого потока энергии.

– Да, это трудная задача, – подтвердил Морган, поворачиваясь к Фауо. Руководитель базы под внимательными и требовательными взглядами Квирина и Харта невольно поежился и, разведя руками, неуверенно произнес:

– Попробуем…

Но адмирал его тут же демонстративно перебил, продолжая насильно выстраивать поток беседы.

– Он попробует, но только ты, Морган, сможешь это осуществить, – уверенно заявил Квирин. – Я могу тебя попросить прямосейчас начать готовить возможные предложения по повышению нашей обороноспособности? Чтобы просто не терять время… С состоянием кораблей и остальным я уже сам разберусь.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Харт, широко улыбаясь, – сделаю. – Затем, слегка наклонившись, еле слышно произнес для Квирина: – Молодец, адмирал, выдержал мой небольшой тест. Я поддержу тебя, – легкая улыбка заиграла на лице Моргана, словно это была некая игра для него.

– Советник, – не понимая такой быстрой капитуляции, Квирин решает уточнить еще один важный вопрос, – а как обстоят дела с изучением того аномального поля, которое скрывало все пространство изнутри, полностью искажая данные на радарах? Такая технология нам бы крайне сильно пригодилась в текущих условиях.

– Согласен, и мне даже кратко удалось разобраться, каким образом это произошло, но вот воплотить в жизнь – это совсем другой вопрос, – развел руками Морган, – я подготовлю краткий доклад… – Спустя мгновение худая фигура советника резко встает, окончательно убирая всякий намек на нерешительность. Уже уходя, Харт, не оборачиваясь, произносит: – Фауо, не забудь прислать мне все свои наработки, – после чего стремительно покидает комнату совещаний.

Не ожидавшие такого быстрого решения вопроса главенства и практически полного отсутствия сопротивления со стороны советника самого императора, все присутствующие капитаны просто молчали, ожидая продолжения. Квирин же, временно выбросив из головы неожиданную то ли проверку, то ли какую-то игру Моргана, решил не терять удачной возможности.

– Чтобы упростить взаимодействие, формирую новое соединение изо всех эсминцев. Временно исполняющим обязанности коммандера назначаю капитана Вильяма. Прямо сейчас передать приказ всем экипажам кораблей. Вопросы есть? – слегка замедленные ответы «нет», под внимательным взглядом оранжевых глаз, полученные от каждого капитана корабля, удовлетворяют Квирина. – Отлично, значит, прошу всех подготовить отчеты о состоянии своих эсминцев и направить своему новому руководителю отчет. Все команды только через него. Во имя императора и человечества! – не дожидаясь полноценных ответов, адмирал короткими движениями пальцев отключает от связи сразу всю шестерку, оставляя в комнате совещаний всего пять человек.

– Сэр, отдаю вам честь, – с нескрываемым уважением произносит Скотт Доритон, – вы быстро показали всем, кто тут главный, и, по моему мнению, правильно. Командир должен быть один. Слушаю ваших приказаний.

– Пока их не будет, ведь мы так и не закончили с текущей оценкой ситуации, – слегка вздохнув, произнес Квирин. Головная боль и тошнота, пусть уменьшившиеся в своей интенсивности, все же никуда не исчезли. Только задач перед ним стояло еще много, а значит, расслабляться нельзя. – Фауо, продолжай.

– Есть, сэр, – кивнул тот, выводя на панель стола схематичное изображение базы, – пять блоков базы полностью уничтожены, еще шесть получили разной степени повреждения. Остальные в порядке. Критичной потерей является центральный блок управления – большинство оборудования безвозвратно потеряно. Особенно это касается систем связи и радаров. Уничтожен один из двух блоков для проведения экспериментов и три для жилых помещений. Даже с учетом потерь после наземного боя разместить всех будет непростой задачей. Далее…

Фауо продолжал доклад, а сам Квирин, слушая вполуха, внимательно рассматривал изображение базы. Размещенная эдакой трапецией в одном из огромных кратеров, она занимала огромное пространство. Впрочем, это было неудивительно. Каждый из оставшихся сорока двух блоков являлся, по сути, многоярусной коробкой площадью двести на двести метров универсального назначения. Обладая единой стандартной конструкцией с возможностью быстрого монтажа специалистами с огромных кораблей типа «Ковш-2», они создавались с целью получения максимального объема внутри при наиболее эффективной транспортировке.

Никаких иллюминаторов, кроме одной-единственной оранжереи на пять жилых блоков. Минимум личного пространства превращали их в эдакий муравейник с множеством простых шестиместных комнат. Каждый такой блок вмещал порядка четырех тысяч человек, а всего новосозданная база могла похвастаться еще двенадцатью такими «коробками». Вот только проблема с размещением заключалась не в отсутствии места, а в банальной неукомплектованности этих самых жилых помещений. «Ковши -2» привозили основные блоки и производственные линии на первое время, и уже сами будущие колонии должны была на месте создавать все необходимое. Вплоть до полноценных боевых кораблей малого, а при должной развитости даже среднего класса. Только дредноуты производились в центральной системе.

Так что оставшиеся тридцать блоков представляли собой технические помещения, полностью направленные на выживание базы в условиях оторванности от Империи. Все полностью согласно основной идее колонизации человечества – абсолютно автономные и независимые поселения, которые могли пережить уничтожение всех остальных колоний. Системы выработки кислорода и воды, специализированные фермы для быстрого выращивания продовольствия, множество производственных линий для переработки сырых материалов в необходимые компоненты, сотни разнообразных инструментальных обработок. Вся система колонизации за долгие столетия уже была отработана на отлично до самых мельчайших нюансов, начиная от синтетической ткани из полимеров и заканчивая производством сложной электроники. Требовалось только время, чтобы база могла начать создавать новые блоки самостоятельно, после чего уже можно было заниматься повышением комфорта поселенцев. Вот только этого времени могло и не быть.

– …технического персонала – четыре тысячи пятьсот восемь человек. Выживших бойцов с десантных кораблей – тысяча двести одиннадцать. Всего на базе чуть более восьми тысяч человек, – Фауо перевел дух и попытался продолжить.

– Цифры чуть позже сам посмотрю, – прервал его Квирин, – главное, что основные блоки у нас не пострадали. Добывающие станции тоже уцелели?

– Да, сэр, – подтвердил Фауо, – норкролы их не заметили, к нашему счастью. Транспортный корабль уже привез новую партию материалов, а все перерабатывающие линии работают отлично. Все же с таким количеством энергии от самого спутника нет нужды выделять множество людей на питание энергосистемы, и получается распределить их для решения более важных задач.

– Отлично, – кивнул Квирин, – значит, сделаем иначе – полностью снять все оборудование и системы с нашего корабля связи. Гипермаяк будет размещен внутри базы – все равно от эскадры осталось слишком мало сил, чтобы быть мобильными. С источником энергии проблем тоже явно не будет. Сам носитель передашь на доработку – попробуем сделать из этого корабля что-то боевое. Посоветуйся с Хартом, – произнес адмирал, обращаясь к Фауо. – Так, теперь ты, Ричард. Из выживших бойцов отбираешь себе канониров и выстраиваешь новые орудийные батареи вокруг базы. Пушки снимай с поврежденных кораблей, создавай, делай что хочешь, но мне нужно, чтобы мы могли эффективно противостоять нападениям сопоставимых с прошлой атакой сил.

– Понял, сэр, – кивнул Боун, внимательно глядя на командира с противоположной стороны стола.

– Кстати, Фауо, подготовь стационарные точки на поверхности для эсминцев. У нас уже нет сил для открытых боев, но если наши корабли будут питаться от спутника, то экипажам можно будет полностью сосредоточиться на стрельбе. Необходимо учесть возможность модификации системы питания силовых щитов на прием большего потока энергии – именно сфокусированными залпами нам пробили защиту. Контроль за переделкой на тебе, Вильям. Отрабатывай свое назначение, – серьезным тоном проговорил Квирин, глядя на капитана эсминца «Бочка пороха», – остальным займется Фауо. Главное – правильно разместить батареи и корабли.

– А мне что делать, сэр? – уточнил коммандер Доритон.

– Восстанавливать «Гунгнир», – четко ответил Квирин. – Дредноут является нашей основной ударной силой и должен быть в максимально боеспособном состоянии. Вильям, сделаем тогда так. Направишь все ресурсы экипажей своего соединения на помощь в ремонте «Гунгнира» и только после этого займешься своими кораблями. Для самого соединения приоритет в ремонте на орудийных системах – в случае боя их можно будет разместить на подготовленных Фауо точках, но стрелять они должны каждой чертовой пушкой.

– С огромным удовольствием, сэр, – подтвердил капитан дредноута, расплывшись в улыбке. Его любимец всегда был на первом месте для Скотта, и ему был приятно осознавать, что адмирал это не только понимает, но и даже способствует этому. Вильям же просто молча кивнул, мысленно прикидывая, сколько усилий и нервов ему будет стоить управление своенравными капитанами эсминцев, отданными ему в подчинение.

– Господа, я не знаю, когда норкролы придут вновь, но не сомневаюсь, что рано или поздно это произойдет. Империя уже лишилась части своей территорий после масштабных атак врага. Из-за отсутствия связи мы не знаем, как протекают сражения, но мы должны быть готовы ко всему. Даже к тому, что изоляция от основных сил продлится еще очень долго. Вследствие этого каждый солдат Империи становится ценным ресурсом, который в случае потери уже не вернуть. Мы должны максимально укрепить оборону, удерживая этот спутник до конца, но без всякого героизма. Никаких эмоций и только трезвый расчет для выполнения поставленной задачи. Во имя императора и человечества!

– Во имя императора и человечества! – практически хором прокричала четверка офицеров вслед за Квирином. Вильям и Доритон после получения разрешения отключились, поспешив приступить к более плотному сбору оборудования с разрушенных после боя кораблей. Фауо тоже быстро откланялся, мысленно пытаясь структурировать все задачи в одну стройную систему у себя в голове. Получалось с трудом, но бывший старший техник собирался все подробно расписать до мелочей, не желая что-нибудь упустить из внимания.

– Сэр, можно слегка необычный вопрос? – непосредственно перед выходом из комнаты совещаний внезапно обратился к Квирину Ричард. После коротко кивка Боун аккуратно продолжил: – Сэр, то, что мы силами неполной эскадры смогли уничтожить целых две вражеские – это невероятно. Но ведь у нас осталось только всего семь эсминцев и дредноут. А ведь в следующий раз противник может отрядить целый флот против нас! Я ни в коем случае не паникую, но просто пытаюсь, как вы ранее сказали, трезво оценивать текущую ситуацию.

– Возможно, – Квирин поднял свой пылающий оранжевым светом взгляд, – но это будет означать, что самой Империи станет легче, если враг перекинет значительные силы к нам. Я прекрасно осознаю тяжесть ситуации, вот только это не означает, что из нее нет выхода. Возможно, мы договоримся с Федерацией. Возможно, к нам вовремя сможет прийти подкрепление – включая даже мое собственное соединение, отправленное ранее и пока не выходившее на связь. А возможно, враг снова недооценит силу имперских солдат, бездарно потратив свои ресурсы в проигрышных атаках. Ничего не определено, за исключением того, что мы лично вложили в преодоление возникших перед нами трудностей, – уверенно проговорил адмирал, – от того, насколько мы проработаем разнообразные варианты, и будет зависеть итоговый результат. Просто в нашей ситуации нельзя ограничиваться только одним таким вариантом, останавливаясь и не идя дальше. Нет, нужно предусмотреть любые даже безумные возможности и планировать действия исходя из самых худших для нас возможностей развития событий. Все полностью зависит только от нас, и поверь мне, я приложу все усилия, чтобы каждый на этой базе выложился целиком.

– Спасибо, сэр, – честно ответил Боун, – в бою все всегда гораздо проще. Понятно, где враг и что нужно сделать. Только с вами я осознал, насколько значительно правильная подготовка к сражению может перевесить любое преимущество в силе и навыках противника. Прежний я предпочел бы все решить в кавалерийском наскоке, частенько наплевав на приказы или план, будучи полностью уверенным, что личная доблесть все перевесит. Сейчас все по-другому.

– Вот поэтому раньше для тебя была потолком должность командира абордажной команды, – усмехнулся Квирин, глядя на Ричарда. Не так уж много времени прошло, а Боун настолько сильно переменился. Никаких поспешных выводов, ушло тщеславие, целенаправленно выказанное им при первой встрече с гвардейцем. Но более важно то, что он окончательно начал нести ответственность за свои действия, перестав их перекидывать на своего руководителя, как это было с коммандером Роджером Хошем.

– Еще раз спасибо, сэр, – кивнул Ричард, покидая комнату совещания. Квирин, преодолев очередное головокружение, снова вывел данные из докладов перед собой. Он хотел еще раз просмотреть все внимательно, не желая упустить любую, даже малейшую, возможность получить крохотное преимущество. Тем более учитывая, что в скором времени дипломатическая группа из Федерации собиралась появиться в системе.

В итоге обусловленное время прошло, но никто так и не появился. Впрочем, Квирину это было только на руку – больше возможностей подготовиться и даже реализовать некоторые задумки перед будущей встречей с дипломатами. В том, что она рано или поздно состоится, адмирал даже не сомневался. Но даже так люди вновь работали на пределе возможностей, старательно повышая обороноспособность остатков Пятой эскадры.

Все эсминцы, как маленькие дети, облепили громадный корпус дредноута, жестко состыковавшись для ускорения ремонтных работ. Совместные усилия сотен технических специалистов позволили гораздо быстрее выполнить все запланированные задачи. Транспортное судно временно переключилось с доставки материалов на перевозку остовов уничтоженных союзных и вражеских кораблей на спутник. Часть оборудования шла на восстановление уцелевшего флота, а часть – на базу. Но команды техников под руководством Фауо буквально под ноль разбирали их, снимая все мало-мальски ценное, отправляя ненужное на склады.

Хотя даже обнесенные практически до нуля корпуса разрушенных кораблей не бросались без дела. Имея под рукой гигантский источник энергии, они размещались вокруг базы в определенном порядке, между точками возможной стыковки эсминцев. С постоянно активированным в пассивном режиме энергетическим щитом они создавали видимость гораздо больших сил, чем в реальности были в наличии у Квирина. К тому же в бою они могли успешно прослужить приманками для вражеской стрельбы – все же действующая защита прилично повышала шансы на обман противника. Адмирал распорядился демонстративно оставить только один остов шарообразного судна норкролов на орбите планеты.

Семь стационарных точек для эсминцев через сеть подземных туннелей были подключены к внешнему питанию спутника. К тому же Фауо оборудовал данные позиции дополнительными внешними щитами, превращая их в крайне защищенные огневые точки. Впрочем, про последние тоже не забыли – Боун, выгребая почти все запасы под ноль, все уже умудрился создать два десятка новых батарей. Каждая буквально в три-четыре орудия, они были значительно разбросаны по территории вокруг базы, позволяя закрыть практически все пространство над базой.

Корабль связи полностью лишился своего основного оборудования для коммуникации через гиперпространство и постоянно действующий маяк. После этого адмирал отдал его на откуп Моргану Харту с просьбой сделать его полезным в бою. Худосочный советник многозначительно улыбнулся на это, но согласился. Что более удивительно для Квирина, Харт назначил своим заместителем Алисию. На прямой вопрос по этому поводу тот хмыкнул.

– Просто она действительно отличный специалист, а я лишился части своей команды, – развел руками Морган, – несколько моих спецов из Службы безопасности даже прогнали пару скрытых психологических тестов на ней. Забавно, но она это сразу заметила и прямо обратилась по этому вопросу ко мне. Мол, если не доверяете, то зачем вообще допускать к работе над исследованиями.

– Не верю, что она шпион или диверсант, – честно признался Квирин, – слишком она открытая для этого. Тем более подготовиться к нашему прибытию или к появлению подкрепления было нереально.

– У меня аналогичные мысли про нее, адмирал, – кивнул Харт, – но для гарантии проверка необходима. На последнем тесте вскрылось много чего интересного, которого сама Алисия даже толком не замечала. Не все так прекрасно в Федерации, и скрытых противостояний и недовольств там хватает. Но для самой девушки внезапно оказалось гораздо приятнее работать с нами, имперцами. Причем это касается даже мелочей. Вот, например, ты заметил, что она гораздо выше остальных терранцев? Так вот, если для нее это давно уже не является проблемой, то некоторая часть ее соплеменников продолжала на это странно реагировать. Мелочь, но цепляет. Но только таких мелочей оказалось изрядное количество, – достаточно эмоционально пояснил Морган. Вообще, после случая на совещании, Харт полностью изменил свое отношение к адмиралу, открыто поддерживая, помогая и, когда это необходимо, подчиняясь Квирину. Даже насильно заставил обращаться на «ты». Попытки выяснить причину перемены поведения натыкались на многозначительное хмыканье.

– Мне важнее, что твой опыт советника императора говорит в ее поддержку, – честно признался адмирал. Ему искренне не хотелось, чтобы девушка оказалась на противоположной стороне, но права на ошибку не было. Ответственность, висящая на Квирине, была слишком велика.

– Да, еще она крайне полезна в работе над технологиями Федерации. Мы полностью успели забрать все уцелевшее оборудование с разрушенной базы и даже повторить их эксперимент в миниатюре. Хотя нас в конце чуть не прервали, – поделился Морган, – зато сколько всего интересного выяснилось…

– Только не разрушь нашу базу, да и весь Идун, – попросил Квирин, на что Харт широко заулыбался. Название системы уже было занесено в базы данных Империи под невероятно длинным названием, но спутник был назван под совместной подсказкой Моргана и Алисии. Идун – богиня весны в скандинавской мифологии – являлась хранительницей яблок, дающих вечную жизнь, что в какой-то степени подходило для спутника с целой сетью кристаллов, создающих такой же источник энергии.

Адмирал еще раз окинул взглядом худосочного советника, которого он частенько искренне не понимал. Первоначальное поведение в виде легкой напыщенности, требовательности и подчеркнуто вежливого отношения с вполне заметной ноткой пренебрежения, с которым столкнулся Квирин при первых же встречах с Морганом, оказалось маской. Один из ближайших людей императора, невзирая на возраст в более чем две сотни лет, порой откровенно дурачился, даже не пытаясь быть серьезным. Сам Харт несколько раз вскользь упоминал, что настоящая наука требует полностью открытого восприятия, без установленных догм и правил, и только дети на это способны. Может быть, именно из-за этой мысли он вел себя так, как хотел, нисколько себя не ограничивая. Хотя, возможно, это была просто очередная маска повидавшего жизнь советника, скрывавшая истинное лицо одного из приближенных императора.

Следующие несколько дней продолжили объявшую остатки Пятой эскадры суету. Связь с территорией Империи все так же отсутствовала – известные гипермаяки либо были уничтожены, либо отступили вместе с флотом. Оставалось только ждать выхода. Работая по тому же принципу, что и прыжки, только используя гораздо более мелкие туннели, маяки не могли обеспечить коммуникацию на слишком большом расстоянии из-за странного эффекта, искажающего направленность сигнала. Федерация тоже не показывалась, никак не проявляя себя…

– Девочка, тебе необходимо быть активней. Гвардейцы вообще не воспитывались в нормальном обществе и в некоторой части вопросов полностью пасуют, – проследив за ее взглядом, еле слышно заметил сидевший рядом с Алисией Морган Харт. Огромная столовая для персонала базы была полностью заставлена многочисленными однотипными широкими столами сразу для десятка человек. Их собственный не являлся исключением, отличаясь только более дальним и слегка обособленным размещением. Стол для офицеров, как пояснил ее руководитель, Харт, когда притянул ее с собой, где она, в компании Квирина, Фауо, Боуна и еще нескольких их заместителей и обедала последнюю неделю.

– Что вы… Я ничего такого… – невольно заливаясь краской, произнесла Алисия, тут же отвернувшись от приближающейся фигуры адмирала. Взгляд снова уткнулся в непонятную жижу в тарелке, которая, несмотря на свой вид, обладала невероятным вкусом и, что более важно, питательностью.

– Ну, смотри сама, – хмыкнул Морган, лукаво улыбаясь. Девушка только промолчала, еще сильнее пряча взгляд. Присевший рядом Квирин громко поздоровался сразу со всеми, бросив внимательный взгляд на непривычно тихую Алисию, после чего начал короткими вопросами расспрашивать Харта об успехах научных исследований.

Вообще, они с девушкой довольно часто разговаривали именно во время совместных приемов пищи. Другие возможности из-за постоянно загруженного графика Квирина, как та короткая беседа в оранжерее, больше не появлялись. Отодвигающиеся в эти моменты остальные офицеры еле слышно общались между собой, предпочитая максимально быстро уйти и не мешать. Сама Алисия вполне четко осознавала, что испытывала невероятную симпатию и даже влечение к адмиралу, вот только тот словно целенаправленно держал дистанцию. Свободно общаясь, Квирин мимоходом будто пресекал любые попытки сближения. Причем девушка, пусть и обладавшая определенным опытом отношений, не сказать что с легкостью заводила новые. Длительное время мешавший ей комплекс высокого роста исчез, но некая неуверенность в себе все еще осталась. Хотя сейчас ей впервые в жизни приходилось прилично задирать голову вверх, общаясь с понравившимся ее мужчиной.

– Квирин, я… – Алисия все же решилась последовать прямому совету Моргана, попытавшись обратиться к адмиралу. Тот только успел повернуться, как замигавший на предплечье черного костюма сигнал переключил его внимание, завладевая им без остатка. Через мгновение Квирин уже закрывал шлем, выслушивая пришедшее сообщение. Замерший рядом Харт внимательно следил за реакцией адмирала, а тот уже вставал, обращаясь к советнику:

– Федерация прибыла в систему. Посмотрим, насколько дополнительная неделя подготовки поможет нам в переговорах…

Морган, внезапно ставший полностью серьезным, только кивнул с каким-то еле заметным звериным предвкушением. На время исчезнувшая вечная улыбка преображает худое лицо Харта, и на миг Алисии кажется, что это только скалящийся череп, обтянутый кожей. Но затем видение проходит, и Морган снова добродушно ухмыляется:

– Думаю, что мы справимся, адмирал.

Глава 13

Практически потухшая звезда словно нехотя, из последних сил, освещала огромную систему. Ближайшая планета находилась невероятно близко, по сути представляя собой раскаленный до безумной температуры шар. От остального пространства ее визуально отгораживало огромное астероидное поле из останков ранее уничтоженных небесных тел, создавая эдакое широкое кольцо, двигающееся по кругу. Вторая планета, наоборот, находилась на максимальном отдалении, на самой границе громадной системы, превратившись в антипод первой – практически замороженную до самого нутра глыбу льда.

Но уникальным было не это сочетание льда и пламени на месте планет. Нет, исключительность этой системы заключалась в том, что она являлась по сути перекрестком гипертуннелей, сводя целый десяток из них воедино. В свое время император возблагодарил удачу и случай, когда осознал важность ее размещения. Конечно, понадобился почти десяток лет и жизни многочисленных солдат, чтобы полностью выбить норкролов из нее, но оно того стоило, позволив создать природную точку обороны для человечества.

«Перекресток», а именно так назвали ее, отделял внутреннее пространство Империи от территорий норкролов. Да, за долгие столетия войны человечество давно вышло за пределы этой системы, создавая все новые колонии на далеких планетах или спутниках. Вот только так же впервые враг, словно сорвавшийся с цепи бешеный зверь, сумел загнать своего хозяина в самый угол – к «Перекрестку».

Почти четыре десятка потерянных колоний из чуть более сотни оказались не смертельным, но невероятно болезненным ударом для Империи. Привыкшие к текущему ритму войны гранд-адмиралы в последние десятилетия начали даже отвлекаться на междоусобицы, вовсю деля власть над подконтрольными территориями, особенно упирая на богатые ресурсами места. Получив длительное равновесие в силах и крайне медленно тесня противника, никто из высших чинов Империи не предполагал, насколько ситуация была хрупкой. Первым, казавшимся малозаметным звонком стали случаи постоянной ротации сил норкролов. Аналитики не сразу, но все же смогли уловить закономерность, когда вражеские соединения или эскадры менялись на новые, даже не получив значительных потерь. При этом их замена крайне неохотно шла на абордаж, подчас даже уничтожая собственные корабли во время попыток захвата имперским десантом. А затем один из гвардейцев нашел их установку, не просто ускоряющую рост второго сердца у противников, но и гарантировавшую превращение из беты-особи в альфа-норкрола.

Именно тогда картина происходящего полностью сложилась воедино, вот только уже было поздно. Разобщенные и размазанные по огромной территории силы Империи оказались совершенно не готовы выстоять против внезапно объединившегося монстрообразного флота противника. Несколько гранд-адмиралов попытались собрать свои эскадры и соединения кораблей воедино, но были буквально сокрушены превосходящей мощью врага.

В итоге человечеству вновь пришлось отступить, оставляя часть колоний на захваченных территориях из-за невозможности им помочь. Другие были полностью эвакуированы и вывезены в глубину Империи. Оба флота огромных транспортных кораблей типа «Ковш-2» забивались под завязку поселенцами, бросавшими свой дом навсегда. Ведь как только силы норкролов зависали над колонией, беспрерывный поток снарядов обрушивался с орбиты, буквально перекапывая всю поверхность и постройки на ней в однородную кашу. Противник не оставлял ничего от колоний, словно желая выжечь все возможные упоминания о ранее существовавших поселениях людей.

Следуя от одной системы к другой, вражеский флот продолжал свой опустошительный путь, попутно снося любые выставленные людьми преграды. Империи пришлось откатиться глубоко назад, доходя до Перекрестка и уже там собираясь остановить продвижение норкролов. Из двенадцати огромных флотов человечества три были уничтожены в первых столкновениях и попытках замедлить врага. Еще четыре оставались на охране оставшейся территории, но пять, включая увеличенный Первый, подчинявшийся лично императору, собрались в полном составе для отражения наступления врага.

Тридцать дредноутов, семьдесят два крейсера и более ста сорока рейдеров. Два с половиной десятка десантных транспортных кораблей, готовых по команде взять на абордаж любой корабль. Тысячи орудий, готовых извергнуть всю огненную мощь на противника. Общая численность экипажей представляла внушительные двести тысяч имперских солдат, каждый из которых готов воевать до последнего вздоха ради человечества. Тем более когда почти двухсотмиллионное население Империи резко лишилось огромных пятнадцати процентов от численности под пушками норкролов.

Прямо сейчас весь флот разбился на несколько практически равных по численности групп, контролируя выходы из гипертуннелей. Напротив пяти возможных точек появления противника имперцы создали целые однотипные построения из кораблей, готовых с ходу выдать лавину огня по появившемуся врагу. Полдесятка дредноутов сформировали плотный круг, уже зарядив свои главные орудия. Дюжина крейсеров, разбившись на две равные части, расположились по обеим сторонам от основной ударной силы имперцев, создав вертикальные параллельные линии. Между более крупными кораблями расположились еще два десятка рейдеров, заполнив пространство и готовясь в случае необходимости укрыться за щитами своих массивных союзников. Остальные силы находились практически в самом центре пустой системы Перекрестка, создав эдакий резерв на случай прорыва. А в том, что он в определенный момент произойдет, никто не сомневался. Ведь норкролы, заменившие весь экипаж на альф, не только заполучили прирост всех энергосистем своих кораблей, но и просто собрали не менее внушительный флот наступления. Поэтому, несмотря на всю мощную оборону гипертуннелей, все рано или поздно должно было свестись к прямому столкновению флотилий…

– Как оцениваешь наши шансы, Вильгельм? – слегка хриплый голос раздался позади гранд-адмирала Стоуна, заставив того резко обернуться. Стремительно вошедшая фигура главнокомандующего всех сил человечества спровоцировала мимолетный ступор в рубке управления флагмана. Через мгновение все в помещении резко вскочили на ноги, чуть ли не одновременным движением отдавая честь императору Самуэлю Фрогранту.

– Всем выйти, – негромко бросил лидер человечества всем, окидывая взглядом огромное помещение, полностью заставленное оборудованием. Размещенное над основной рубкой управления флагмана императора, оно полностью предназначалось для контроля и ведения боя целого флота. Именно здесь находился основной штаб, позволяющий отлеживать любые манёвры собственных и вражеских кораблей на многочисленных экранах.

Почти три десятка высших чинов Имперского флота и других офицеров-специалистов спешно покинули помещение. Скользнувшие взамен фигуры личной охраны главнокомандующего разошлись по дальним углам, стараясь быть максимально незаметными. Никаких следов в гиперпространстве от скорого выхода сил норкролов пока не наблюдалось, но даже если их уже заметили – прямой приказ императора нельзя было игнорировать. Меньше чем через минуту в центре штаба управления осталось всего двое. Телохранители, застывшие молчаливыми изваяниями, воспринимались скорее роботами, чем людьми.

– Сложно сказать, мой император, – помедлив, начал гранд-адмирал Стоун, назначенный руководителем обороны Перекрестка, – враг не только накопил значительные силы, но и развил всех норкролов до альф. Пусть не опытных, но тем не менее энергопотенциал каждого корабля противника прилично возрос. Уже только этот факт усложняет нам жизнь, не давая полноценно понять их текущие возможности…

– К сути, Вильгельм, ты же не один из моих болтливых советников, – поморщился Фрогрант, останавливаясь возле основного экрана с тактической картой всего пространства системы Перекресток. Несмотря на возраст и многочисленные морщины на старческой коже древнего императора, он как кадровый военный сохранял идеальную осанку. Сухая фигура твердо стояла на ногах, не выказывая ни малейшего намека на слабость. – Наши шансы, Вильгельм? – чуть более требовательно повторил император, окидывая его взором пылающих красным глаз под густыми бровями. Небольшое изменение в тоне, но Стоун буквально покрылся испариной. Нет, император никогда не наказывал просто так, но все же с возрастом все сильнее начала проявляться нетерпимость к любому промедлению в действиях и особенно к нарушению дисциплины, даже малейшему.

– Процентов тридцать, не более, – четко ответил гранд-адмирал.

– Поясни, – спокойным тоном произнес император, снова поворачиваясь к тактической карте. Стоун тут же шагнул вперед, выводя данные на экран и с ходу начиная их комментировать:

– Пусть мы обороняемся, но данная система имеет слишком много возможных точек атаки, заставляя нас дробить силы на части, стараясь предугадать, откуда пойдет атака. Противник же может сосредоточить их только на нескольких направлениях. Непосредственное увеличение мощности вторых сердец усилит и щиты, тем самым позволив им легче прорваться внутрь системы. Из-за отсутствия естественных объектов все сведется к прямому открытому столкновению флотов, и тут снова сыграют роль более мощные энергетические щиты у сопоставимых по классу кораблей. Понадобится больше скоординированных ударов для пробития защиты кораблей врага, чем им для уничтожения наших. Единственный видимый мной выход – это создание локальных точек превосходства сил во время сражения, чтобы быстрее уничтожать противника. Остальные же силы в это время должны будут сосредотачиваться на защите, – подбирая слова, произнес гранд-адмирал. – Штаб набросал общие рекомендации, а также выработал несколько схем действий в зависимости от численности противника. Но, по оценкам, шанс на победу около тридцати процентов.

– Не слишком много, но реально, – заметил император Фрогрант, разворачивая стратегическую карту всего пространства Империи и территорий норкролов.

– Действительно реально, но даже в случае победы контрнаступление, вероятней всего, будет невозможно из-за потерь, – осторожно продолжил гранд-адмирал, – слишком опасно оголять внутренние колонии. Но из-за этого у отрезанных поселений шансов не будет.

– Даже у этой? – ткнул пальцем император в самую дальнюю точку. Вильгельм мгновенно сообразил, о чем идет речь, мысленно ругаясь про себя. Та самая новосозданная база. Ведь лидер человечества лично распорядился разместить аванпост там. К тому же непосредственно собственноручно назначил этого непонятно как восставшего из мертвых героя руководителем аванпоста, заставив самого Вильгельма отдать часть своих сил под новую эскадру. Причем Стоун пытался найти данные про этого Квирина, но из того, что ему удалось накопать, однозначно следовало, что героический гвардеец никак не мог выжить. Ему реально срубили голову топором во время абордажа, и как бы второе сердце не помогало ускорить регенерацию, отрастить ее заново было невозможно.

– К сожалению, мой император, связь с адмиралом Квирином потеряна уже некоторое время назад из-за уничтоженных стационарных гипермаяков. Нам даже не удалось отправить к ним дипломатическую миссию для переговоров с Федерацией. Сил же у него немного – всего одна эскадра, причем неполная. Одно из соединений было отправлено для очередной поставки материалов и оборудования и сейчас находится здесь, – Стоун указал пальцем на карте, – ряд пропущенных норкролами колоний как раз готовятся к эвакуации, но не думаю, что им удастся прорваться. Их обнаружение просто дело времени… – Списанные в потери поселенцы, по мнению гранд-адмирала, вообще не имели никаких шансов на выживание. Более тридцати гиперпрыжков контролируемого противниками пространства, которые в итоге вели именно к Перекрестку. Нет, без шансов.

– Но ведь базу могли и не найти, – задумчиво произнес император, во что-то вглядываясь на карте.

– Сэр, смею напомнить, что в последних отчетах от адмирала упоминалось о сражении с норкролами внутри системы. Противник однозначно знает о местоположении базы, – уверенно проговорил гранд-адмирал, не понимая, к чему ведет император Фрогрант. В то, что император не знал или забыл об этом факте, Стоун абсолютно не верил. – Сэр, вы хотите отправить не успевших эвакуироваться поселенцев на базу к адмиралу?.. – проследив за взглядом императора, внезапно догадался гранд-адмирал. – Но ведь это отправит их прямо к норкролам…

– Вильгельм, а ведь ты только что убеждал меня, что у них нет шансов. Так какая разница, где погибнут мои люди? – усмехнулся Фрогрант, окидывая взглядом застывшего рядом гранд-адмирала. – Да, ты понял правильно, Вильгельм. Отправить все корабли за пределами Перекрестка прямо к Квирину. Отдельно выдели, что они должны подчиняться ему, – уже не оставляющим вариантов тоном распорядился лидер человечества. – Сделаешь это до боя, а потом командуй, – подчеркнул главнокомандующий, указывая на тактическую карту системы.

– Есть, сэр, – стиснув зубы, кивнул Стоун, понимая, что приказ уже окончательный. Слегка замявшись, он все же решился уточнить: – Мой император, прошу прощения, но могу ли я поинтересоваться? – Еле заметный жест дает добро, и Вильгельм аккуратно продолжает, тщательно подбирая слова: – Практически уверен, что адмирал Квирин не является тем самым Квирином. По разным достоверным источникам, топор норкролов не просто оставил след на голове, а буквально срубил ее вместе со шлемом во время абордажа. Исходя из этого, хотел спросить: адмирал Квирин-второй ваш сын? Только так можно обосновать стремительное назначение и…

Громкий смех императора заставил Стоуна прерваться, непонимающе глядя на Фрогранта.

– Отличительная черта всех гранд-адмиралов – находить время на разные интриги и расследование даже во время активных боев с норкролами! – Самуэль насмешливо оскалился. – Лучше бы эти усилия тратились на войну. Но я отвечу на твой вопрос, Вильгельм. – Император на несколько секунд замолчал. – Нет, Квирин не мой сын. Мой настоящий сын, как всем прекрасно известно, трагически погиб более ста лет назад, а больше детей у меня не было. Но преемник мне нужен, а грызня за власть между гранд-адмиралами меня порядком утомила. Квирин на данный момент является пятой попыткой вырастить такого преемника с нуля, начиная от воспитания и обучения и заканчивая реальным опытом в различных ситуациях. С тем самым погибшим Квирином его объединяет пересаженное с мертвеца второе сердце, соединенное с новым симбионтом, со мной – некоторая часть моих генов, но сам он полностью искусственно выращен в лаборатории. Только история его происхождения – бессмысленный и ненужный набор фактов. Именно тридцать четыре из тридцати четырех успешно выполненных заданий и собственноручно заработанное звание капитана – вот что для меня ценно в первую очередь. Личный результат, а не наследственность, на которую он никак не мог повлиять.

– Два кристаллических симбионта? Гвардейское обучение и задания? Сэр, вы пытаетесь вырастить монстра?! – не сдержавшись, пораженно произнес Вильгельм Стоун.

– Нет, я пытаюсь вырастить будущего императора всего человечества, – жестко ответил Фрогрант, – но для этого это самое человечество вначале должно выжить, – указал он пальцем на замигавшее оборудование, вовсю сигнализирующее о скором выходе норкролов через гипертуннели. – Занимайся обороной, гранд-адмирал, но помни – я переживу еще десяток таких преемников, если они не подойдут мне, – хриплый голос был абсолютно серьезен, буквально пробирая до самых внутренностей. Причем не абы кого, а Стоуна, в свое время начинавшего обычным бойцом абордажной команды и не раз сражавшегося в ближнем бою даже с альфами.

Император вместе со своей охраной уже успел покинуть помещение, а ожидавшие возле перегородки офицеры и специалисты поспешили занять свои посты. Мысли же самого Вильгельма все еще продолжали вращаться вокруг императора Фрогранта и Квирина. Конечно, он и остальные гранд-адмиралы практически постоянно находились в состоянии конфликта, деля между собой подконтрольные территории и колонии, вот только никто никогда не оспаривал власть самого императора. Ведь, невзирая на возраст и внешний вид, разум и тело древнего лидера человечества находились в отличном состоянии. Скромный черный костюм без знаков различий обладал самыми современными технологиями Империи, а мощнейшее второе сердце Фрогранта могло создать непробиваемый энергетический щит вокруг его тела. Именно поэтому император, словно демонстративно, порой ходил без своих телохранителей, показывая, что он не нуждается в охране. Впрочем, та все равно не отдалялась на слишком большие дистанции. С учетом же имеющихся навыков десяток вышколенных гвардейцев в экзоброне, работая как единый механизм, спокойно могли перемолоть несколько абордажных команд со стандартных крейсеров без всяких потерь.

– Сэр, до выхода врага осталось десять минут, – обратился к гранд-адмиралу его помощник, окончательно выбивая Стоуна из размышлений и заставляя сосредоточиться на предстоящем сражении. Вот только небольшая пометка о том, что император занимается поиском преемника, никуда не исчезает, оставаясь зудящим напоминанием на задворках сознания. Нет, Самуэль Фрогрант все еще оставался не просто вожаком, но главным и самым страшным хищником в стае общества людей. Вот только небольшая «колючка» в виде простой мысли о преемнике, засевшая в его лапе, в скором времени могла привести к чему-то большему…

Тем временем сосредоточенный в системе флот уже полноценно готовился открыть огонь. Сразу в трех местах давно фиксировалось возмущение в гипере. Пространство вокруг туннелей шло волнами, а спустя мгновение из него сплошным потоком начали появляться вражеские корабли. Огромные махины дредноутов норкролов практически синхронно появились в системе. Спустя миг канониры имперцев уже разряжали половину своих орудий в тела громадин.

Концентрированный огонь более полутора десятков кораблей разного класса обрушивается на ярко сверкающий от этих попаданий силовой щит. Энергетическая защита какое-то время держит многочисленные попадания, но мощь атаки слишком велика, и пламенеющие заряды начинают буквально рвать корпус огромного дредноута. Вот только вражеская махина даже не пытается атаковать в ответ, просто ускоряясь в сторону формации имперцев, напрочь игнорируя постоянные удары по себе. Многочисленные заряды прожигают обшивку, а затем и внешние отсеки, добираясь до самых внутренностей корабля норкролов. Но невзирая на необратимую гибель, на глазах превращающееся в дуршлаг космическое судно противника буквально выжимало все возможное из своих двигателей, быстро сближаясь с имперцами. Причем ситуация развивалась однотипно сразу на трех направлениях.

– Перебросить резерв и две оставшиеся группы к местам прорыва, – встревоженным голосом командует Вильям, решаясь оголить другие участки обороны, но не дать норкролам закрепиться. Подчиняясь приказам, формации людей начинают движение, а обстановка продолжала накаляться. Вслед за первыми дредноутами-самоубийцами из гиперпространства уже выскальзывали новые махины. Стреляющие в некоторой очередности орудия застывших кораблей имперцев неотвратимо начинают ломать ритм стрельбы, стараясь как можно быстрее выпуститьочередной залп в направлении врага.

Выпрыгнувшие из гипертуннеля первыми дредноуты уже превратились в огромные куски безжизненного металла, которые неуправляемыми болидами по инерции летели в сторону оборонной формации. Экипаж этих уничтоженных махин мог быть все еще жив, но огромные дыры, проделанные после попаданий многотонных снарядов из имперских дредноутов, уже не оставляли шансов на нормальное функционирование. Вот только этого и не требовалось. Идущие следом корабли норкролов буквально повторяли путь предшественников, вовсю используя гигантские обломки своих союзников как некое укрытие. И невзирая на весь обрушаемый огонь на незащищавшегося противника, давний враг человечества достиг своего.

Огромные рваные остовы наконец достигают формаций людей, заставляя корабли Империи поспешно разорвать строй, пытаясь уйти от возможных столкновений. В двух местах это получается, но один из рейдеров замешкался, в результате чего корпус дредноута норкролов буквально сносит небольшой корабль, полностью снимая ему щит и вминая часть отсеков вглубь. Построенные формации мгновенно разваливаются, отчего тут же страдает интенсивность стрельбы. Расположенные слишком близко, эсминцы и крейсеры людей начинают мешать друг другу, и особенно более габаритным дредноутам, чем тут же пользуется противник.

Несмотря на потерю сразу шести дредноутов, отправленных фактически на убой, они достигают своей цели – обеспечивают возможность прорыва. Словно заранее отработав все до самых мелочей, норкролы резко увеличивают поток выпрыгивающих из гиперпространства шарообразных кораблей. Причем в этот раз они с ходу открывают огонь, уже практически не заботясь о защите. Нет, словно обезумев, враг отчаянно пытается отбросить имперцев от гипертуннелей. Видя это, гранд-адмирал Стоун на ходу отдает новый приказ.

Три точки выхода, расположенные эдаким практически равносторонним треугольником у дальней границы системы, находились на приличном расстоянии от двух других и непосредственно центра Перекрестка. Отправленный резерв в каждое из мест прорыва не успел вовремя – уж слишком стремительными и наглыми оказались действия норкролов. Но это не означало, что противника было уже не остановить. Идущие на помощь три группы на ходу перестраивались, разделяясь на несколько неравных частей и продолжая свой путь на крайние точки этого треугольника. Центральная же группа просто получает приказ уйти в оборону, пока фланги пытаются уничтожить атакующего врага. Буквально опустошая все резервы под ноль, Вильгельм даже отправляет десантные корабли к среднему гипертуннелю, оставляя флагман императора одиноко висеть в центре системы. Но в случае успеха в отражении прорыва силы имперцев на флангах могли ударить с двух сторон по центральной точке, окончательно добивая нападающего противника.

Бой же продолжался. Отчаянно прорывающиеся сразу в трех местах норкролы безостановочно вели огонь по порядкам людей. Впрочем, последние не отставали. Изучающим на тактической карте Вильгельмом Стоуном периодически гаснувшие отметки вражеских и своих кораблей воспринимались как некие безликие точки, выполняющие свою функцию, но для яростно сражающихся солдат все было абсолютно по-другому. Ведь каждая из них означала гибель отчаянно сражающегося за свою жизнь экипажа космического судна.

Один из канониров, последние несколько минут ведущий огонь по вражескому рейдеру, злобно скалился при каждом удачном попадании. Корабль противника, вовсю сверкая силовым щитом, уже был на последнем издыхании, и канониру казалось, что буквально еще один выстрел, и энергетическая защита будет снесена, открывая столь ценный металл корпуса. Управляемое твердой рукой орудие в очередной раз нацеливается на свою мишень, попутно вытягивая из второго сердца канонира буквально все до последних крох в процессе напитки энергией. Нога нажимает на педаль, отключающую сегмент собственного силового щита вокруг орудия, а в следующее мгновение пламенеющий снаряд резко устремляется вперед, готовясь через несколько секунд обрушить всю свою мощь на рейдер норкролов. Он с небольшой задержкой пытается активировать защиту пушки, но случайный вражеский заряд буквально вминает ее в корпус крейсера, оставляя приличную дыру на месте орудия. От болевого шока чудом выживший канонир несколько секунд тупо смотрит на оторванный низ тела и только потом начинает надрывисто кричать…

Эсминец успевает сместиться в сторону, прячась от вражеского залпа за корпусом массивного дредноута людей. Но щит последнего и так уже сверкает вовсю, не готовый постоянно принимать многочисленные попадания. С трудом выдерживая очередной залп противника, он исчезает, открывая путь для следующих снарядов норкролов. Стремясь прикрыть союзника, команда эсминца снова выдвигает собственный корабль вперед, открывая огонь по линкору противника. Тот, не успев уйти после залпа, получает сразу несколько десятков попаданий практически в одну точку. Пламенеющие снаряды буквально разрывают его пополам. Впрочем, дредноуту это не помогает – норкролы начинают высаживать десант, отправляя через маяк многочисленные абордажные команды. Видя это, пилот после разрешения от капитана на полном ходу проносится прямо по поверхности корпуса огромного корабля. Оставляя веер искр и глубокие борозды на металле, он фактически размазывает несколько десятков вражеских бойцов. Перегруженный из-за столкновения энергетический щит проседает, отчего следующий залп линкоров по дредноуту разрывает неудачно для себя вставший на пути полета снарядов эсминец…

Лезвие топора проносится над головой резко присевшего бойца, а короткая очередь из винтовки бьет прямо в забрало шлема возвышающегося над ним альфы. Норкрол на мгновение теряется, и два других абордажника тут же протыкают его фигуру напитанными энергией копьями. Боец не успевает порадоваться, как из соседнего коридора выскакивают новые альфы. Выстрел из обреза в упор буквально обезглавливает одного из союзников, практически снося второму силовой щит. Имперский абордажник тут же приседает за трупом убитого противника, нашаривая гранату на своей экзоброне. Сил остается не много, и боец с трудом успевает напитать метальное оружие энергией, практически не оставляя ничего на защиту. Его последнего напарника из группы буквально располовинивают очередным ударом топора, отбрасывая уже как поломанную куклу. Где-то позади находились другие солдаты Империи, но сейчас боец остался один против трех альф. С громким криком он выпрыгивает из-за своего укрытия, демонстративно наводя винтовку на врага. Оружие успевает выпустить всего несколько выстрелов, прежде чем альфа одним мимолетным движением срубает ему кисть вместе со стволом. Два других врага уже целились в него из своих обрезов, но именно в этот момент упавшая прямо между ними граната наконец активируется. Мелькнувшая вспышка захватывает в свой радиус всех троих, отправляя их части мерцанием в дальнюю часть коридора. Тройка альф обрубками валится на пол, но вместе с ним и имперский боец. Промчавшиеся мимо него другие абордажники людей стремительно добивают врагов. Боец отходит почти минуту, после чего с большим трудом встает на ноги. Блуждающий взгляд медленно ищет новое оружие в заваленном трупами вспомогательном коридоре, не ведущем в какое-либо важное помещение…

Команда техников суетливо восстанавливала уничтоженный энергоканал, питающий силовой щит левого борта. Крейсер, лишившись энергетической защиты, успел вовремя отойти назад, но времени на ремонт было мало. При этом громко ругающийся старший техник, пытающийся ускорить работы, только мешал и отвлекал. Группа и так растянулась на несколько отсеков, стараясь закончить как можно быстрее, и лишние руки помогли бы значительно сильнее, чем сплошной поток оскорблений с детальными описаниями каждого из его подчиненных, включая их родословную и интеллектуальные способности. Внезапно выстреливший мощной дугой энергоканал отбросил сразу нескольких техников, заставив их безжизненно зависнуть в воздухе. Тут же среагировавший на это старший рванул к ним, пытаясь помочь. Именно в этот момент прорвавшийся внутрь порядков рейдер норкролов успел высадить новый залп по поврежденному крейсеру имперцев. Вражеские снаряды прошли обшивки, а затем и тела техников, пробиваясь в самую глубину корабля. Выпускаемая кислота забрызгала все вокруг, растворяя только что проложенный энергоканал вместе с неудачно попавшими под нее людьми. Больше половины техников гибнет мгновенно, а еще несколько орут от боли, лишаясь разных частей тела. Но из рубки управления все так же следовал приказ – как можно быстрее восстановить силовой щит левого борта…

Сражение все так же продолжалось, невзирая на обильные потери с обеих сторон. Напор норкролов нисколько не ослаб, отчего имперцам все труднее становилось удерживать позиции возле гипертуннелей. Ситуацию осложняло еще то, что многочисленные обломки уже уничтоженных кораблей создавали дополнительные помехи для ведения боя. Происходящие то и дело столкновения постоянно сносили заряд энергощита, а порой приводили и к более плачевным последствиям. Но для гранд-адмирала Вильгельма Стоуна картина происходящего воспринималась сухо и без эмоций. Просто очередные точки гасли на экране тактической карты, и хорошо, когда это случалось с вражескими.

В итоге происходящее вокруг туннелей превращается в эдакую свалку. Норкролы никак не могли создать полноценный плацдарм для создания построения, постоянно находясь под сплошным огнем имперских орудий. Одновременно с этим сами люди не могли остановить приход все новых шарообразных кораблей противника, появляющихся, казалось бы, бесконечным потоком. Многочисленные обломки уже уничтоженных кораблей создавали дополнительные помехи всем участникам сражения. Из-за близкого расстояния рейдеры норкролов то и дело прорывались между порядками имперцев, пытаясь прорваться во фланг и заставляя оттянуть часть сил от гипертуннеля.

Выпускаемые по космическим меркам практически впритык и в такой тесноте снаряды практически всегда находили свою цель, порой иногда даже союзную. Перегруженные от многочисленных постоянных попаданий силовые щиты с трудом удерживались на минимальном питании. Канониры буквально выжимали все возможное из себя, производя очередной залп из орудия. Пространство вокруг гипертуннелей ярко сверкало из-за энергетических щитов, но они то и дело пропадали, открывая путь к корпусам кораблей. Некоторые из них умудрялись поднять защиту до того, как снаряды успевали нанести критичные повреждения, но даже так кислота или пламя находили своих жертв внутри отсеков. Другим везло меньше, и многочисленные заряды, уже не стесняясь, буквально вырывали огромные куски из корпусов, превращая те в изодранные обломки. Мелькавшие спасательные капсулы, малоуправляемые и в обычных условиях, частенько врезались в ближайшие препятствия, прерывая отчаянные попытки экипажей спастись в этой бойне.

– Сэр, потери продолжают расти… Уже уничтожены тринадцать дредноутов и более сотни остальных кораблей. Центральную группу начинают выдавливать от точки выхода – сказывается недостаток сил на этом направлении, – встревоженно отчитался кто-то из офицеров, но гранд-адмирал Стоун его не слышал. Усиление энергопотенциала противника оказалось слишком ощутимым и, что гораздо хуже, недооцененным аналитиками Империи.

– Фиксирую возмущения в еще одном гипертуннеле…

Услышанное заставило Вильгельма с силой стиснуть зубы, сдерживая прущие ругательства.

– Всем перегруппироваться и отступить к центру, – командует гранд-адмирал, понимая, что больше врагов снаружи не сдержать. Приказ цепочкой проносится от штаба до капитанов каждого корабля, заставляя их начать медленное движение назад. Продолжая вести беспрерывный огонь, имперцы начали формировать построение, пряча наиболее поврежденные суда за своими корпусами. Кому-то в штабе приходит необычная идея, и по разрешению Вильгельма Стоуна ее тут же пытаются воплотить в жизнь.

Сразу полтора десятка эсминцев имперцев у всех трех активных гипертуннелей прекращают ведение огня, накапливая энергию на силовых щитах. Последующий разгон приводит к целенаправленному столкновению человеческого корабля с одним из обломков уничтоженного крейсера, отправляя его в полет. Силовой щит судна махом лишается доброй части энергии, но выдерживает. Правда, эсминцам тут же приходится стремительно уходить от направленных на них выстрелов орудий, и не всегда это получается. Два человеческих корабля не успевают укрыться за союзниками, под концентрированным огнем лишаясь остатков защиты, а затем уже получая многочисленные дыры от попаданий. Еще один импровизированный снаряд уничтожается вовремя сообразившим экипажем дредноута врага. Но вот остальные достигают своей цели.

Дюжина огромных обломков врубается в тесные ряды норкролов. Ударом снося щиты, они проскальзывают внутрь порядка противника, вынуждая тех резко сместиться в сторону. Вот только все появляющиеся из гиперпространства новые космические корабли врага тоже требуют пространства. Выпрыгивая из туннеля, они своими корпусами буквально раздвигают все вокруг, занимая свое место. Именно это приводит еще к десяткам столкновений, ослабляя защиту и так постоянно атакуемых норкролов. Имперские снаряды, словно хищные звери, тут же пользуются этим, прорываясь через сверкающий энергетический щит и добираясь до желанного металла корпуса. Выжигая огромные отверстия, словно очистительным пламенем, они приносят разрушения внутри отсеков противника. А уже потерявшие управление корабли приводят к новым столкновениям, усугубляя положение. Впрочем, вражеские дредноуты с показательной легкостью переживают удары обломков, переводя часть выстрелов на уничтожение мешающих остовов разрушенных космических судов.

Полученной передышкой в виде ослабления ответного огня, конечно, пользуется гранд-адмирал. Потрепанные остатки трех групп людей вновь собираются вместе, не прекращая вести стрельбу в сторону активных гипертуннелей. Медленно создавая формацию, все имперские корабли, следуя новому приказу Стоуна, начинают подниматься над треугольником точек прорыва, пытаясь вынудить противника атаковать только с одного направления. Впрочем, норкролы тоже решают воспользоваться снижением интенсивности боевых действий, накапливая все новые силы внутри системы Перекрестка.

Спустя двадцать минут поток врагов окончательно прерывается. Причем четвертый туннель выпустил из гиперпространства всего два рейдера, оказавшись обманкой противника. Обмениваясь ленивыми ударами, оба флота медленно выстраиваются в построение, готовясь к финальному противостоянию.

– Вывести состояние всех кораблей, – командует Вильгельм Стоун, оценивая вражеские позиции и собственные остатки сил Империи. Ведь одно дело численность, а другое – реальные возможности боевых судов после проведенного боя и полученных повреждений. Всего через минуту данные начинают стекаться сплошным потоком, заставляя на ходу менять размещение некоторых кораблей. Один из дредноутов практически лишился левого борта и всех орудий с этой стороны, но его машинально разместили именно на этом фланге. Другой крейсер людей должен был участвовать в возможном абордаже, но уже успел лишиться своего десанта, отправив его ранее на вражеский линкор. Третий корабль успел потерять рубку управления вместе со старшими офицерами, что явно уменьшало его реальную боеспособность и не позволяло использовать на критичных направлениях. Причем подобное было по всему пережившему яростное сражение флоту. Но полученного времени хватило, чтобы учесть даже эти нюансы, быстро перераспределив суда между собой. Впрочем, норкролы тоже не теряли его даром, готовясь к финальному столкновению.

Через полчаса флот Империи резко двинулся вперед всеми остатками своих сил. Выстроившись в форме широкого копья, он словно нацелился на левый фланг врага. Наконечником служила пятерка дредноутов в виде звезды с шестым в самом центре. Сразу за ними расположились оставшиеся одиннадцать дредноутов и все десантные корабли, прячась за корпусами собратьев. Остальной флот, разбившись на пять частей – на каждую из верхушек звезды, – сформировал эдакие ударные группы из полутора десятков крейсеров и эсминцев. Норкролы в это время поступили иначе, создав вместо плотных порядков широкую волну кораблей. Причем разместив собственные рейдеры и линкоры впереди, оставив главную ударную силу в виде десятка дредноутов позади основных порядков.

Очередной обмен залпами произошел с дальних позиций. Сконцентрировавшись на идущих первыми огромных кораблях имперцев, норкролы направили на них почти все свои орудия. Снаряды только успевают разогнаться в сторону своих целей, а Вильгельм Стоун командует ответный залп. Подчиняясь приказу гранд-адмирала, мобильные группы из полутора десятков судов Империи практически одновременно выдвигаются в сторону, с ходу открывая огонь. Только последняя пушка успевает выпустить свой заряд, как вся группа так же синхронно смещается назад, прячась за массивными союзными дредноутами. Последние же полностью сосредоточились на защите, перенаправив всю доступную энергию на силовой щит.

Первые заряды противника начинают бить по идущим впереди дредноутам людей, заставляя их ярко сверкать. Редкие снаряды пролетают мимо, уходя в глубину строя имперцев, но не нанося никакого серьезного урона. Но мощь, обрушивавшаяся именно на шестерку кораблей, выступающих щитом для остального флота землян, оказалась колоссальна. Невзирая на всю подпитку, энергетическая защита буквально на глазах начала проседать от сотен попаданий. Выстреливаемые с разного расстояния, они создавали практически сплошной поток огня, не давая ни мгновения передышки.

В этот момент ответные залпы мобильных группа достигают своих целей. Сфокусированные выстрелы начинают буквально выкашивать сосредоточенные на ведении огня вражеские линкоры. Ослабленные щиты из-за напитки главных орудий не выдерживают, поэтому снаряды за десяток секунд рвут корпус корабля норкролов, превращая его в огромные оплавленные куски металла.

«Копье» Империи начинает по дуге заходить на левый фланг строя противника, продолжая целенаправленно уничтожать вражеские линкоры. Впрочем, норкролы тоже достигают своего – на определенном залпе силовой щит одного из дредноутов гаснет, и снаряды начинают оставлять глубокие дыры и борозды на его корпусе. Вот только идущие позади огромные корабли людей буквально таранят гибнущий корабль союзников, продолжая толкать его вперед и уже прикрываясь им от последующих залпов. В итоге норкролы успевают уничтожить пять из шести дредноутов имперцев, но их места почти сразу занимают такие же махины.

Когда строй землян достигает порядков противника, линкоров у последнего больше не остается. Ударные группы тут же переводят огонь на ближайший дредноут норкролов, пытаясь как можно быстрее снять его защиту. Из-за близкого расстояния снаряды за какие-то десятки секунд достигают своей цели, не оставляя вообще каких-либо шансов избежать попадания. Но это работает в обе стороны. На очередном дредноуте Империи исчезает силовой щит, а затем практически в одну точку бьют полноценные залпы более двух десятков кораблей. От мощи многочисленных ударов бронированный металл вминается глубоко внутрь, достигая самого центра огромной махины. Центра, в котором находятся основные помещения питания энергией. Последующие снаряды фактически не замечают сопротивления, размазывая хрупкий экипаж, попадающийся им на пути. Дредноут людей словно резко дергается из-за скачков энергии, а затем уже неуправляемым зарядом летит вперед, ловя все новые попадания.

Между тем растянутая формация норкролов начинает стремительно сворачиваться в дугу, как бы нависая над копьем Империи. Десятки рейдеров переводят свой огонь на ударные группы землян, наконец понимая, где находится основная опасность. Работая удивительно слаженно, маневрируя и нанося одновременный залп, они, словно сама смерть взмахом косы, уничтожали очередной корабль Империи. Впрочем, норкролы опоздали. Ворвавшиеся в их порядки имперцы сменили тактику.

Идущие на таран дредноуты людей своими силовыми щитами буквально прокладывали себе дорогу, порой снося очередной шарообразный рейдер. Сами же ударные группы объединили усилия, поэтапно снося щиты вражеским махинам. Вот только сразу после того как силовая защита дредноута противника пропадала, земляне меняли цель своих орудий на новую. Начинали действовать многочисленные абордажные группы с крейсеров и десантных кораблей. Понимая, что против полного экипажа альф у бойцов шансов немного, Вильям Стоун распорядился тройке эсминцев прикрывать каждую попытку захвата. Хотя, скорее, не захвата… Сражаясь в многочисленных коридорах и помещениях огромных дредноутов, абордажники по сути должны были просто оттянуть силы экипажей от энергетического питания корабля. А уже эсминцы людей добивали их с внешней стороны, открыто ведя огонь по занятому противнику.

Сыпавшиеся отовсюду на гранд-адмирала и его штаб отчеты заставляли сознание работать буквально на пределе, впитывая гиги информации. Вмешиваясь, где необходимо, коротким приказом, Вильгельм пытался создать локальное преимущество в каждой из минисхваток, тем самым минимизируя потери, но не везде это удавалось. Где-то экипаж альф оказался слишком силен, буквально размазывая нападающих бойцов, но на другой махине оснащение противника оказалось неполным, словно норкролы не успели банально вооружить всех своих только что преобразованных альф.

Постоянно теряя все новые корабли, «копье» Империи прорезает вражеский строй до половины, изрядно пройдясь своими орудия в ответ. Оставшиеся все еще активными двойка дредноутов и почти сотня рейдеров норкролов были приличной угрозой для сил землян, учитывая их численное преимущество. Но зато флоту гранд-адмирала удалось сохранить целых восемь собственных дредноутов и порядка тридцати крейсеров и эсминцев. Более мощное вооружение и щиты должны были позволить в ближнем бою перемолотить врага, но даже так битва предстояла жаркая.

– Во имя императора и человечества! Свободный бой! Уничтожить врага! – буквально проорал по общей связи Вильгельм Стоун, отправляя флагман императора в гущу сражения. Резко рванувшие во все стороны корабли землян стремительно сокращали дистанцию с врагом. Проскальзывая между более многочисленными рейдерами, они вынуждали последних стрелять с большим риском попаданий по своим же союзникам. Смешивая вражеские позиции, эсминцы и крейсеры не давали норкролам полноценно сосредоточиться на дредноутах Империи. А последние уже добивали вражеские махины, четверками буквально забивая врагов постоянными ударами.

Летающие вокруг обломки разного размера, заставляющие активно маневрировать, избегая столкновений… Мелькающие отовсюду снаряды с обеих сторон, случайные попадания которых могли снять щит в самый критичный момент… Отсутствие возможности банально перевести дыхание экипажу, вновь и вновь напитывающему энергией корабли… Отчаянные действия экипажей, подчас совершающих безумные попытки из-за желания уничтожить врага. Пошедший на таран десантный корабль имперцев, успевший отправить на абордаж всех своих бойцов, но не имеющий возможности сделать что-то еще в этой битве… Или же лишившийся практически всех орудий крейсер Империи, начавший выступать живым щитом для одного из союзных дредноутов… В другой точке эсминец, исчерпав почти весь боезапас, начал отправлять спасательные капсулы с наспех вооруженным экипажем в сторону вражеских судов, пытаясь бить ими в уже поврежденные места в корпусе. Гибнувшие при жестком десантировании, выжившие имперцы продолжали свою отчаянную попытку абордажа. Люди буквально выгрызали себе победу, вырывая ее с кровью и мясом, подчас даже из собственных тел. Вот только врагов все еще оставалось гораздо больше. То и дело очередной крейсер или эсминец лишался кусков корпуса, превращаясь в дуршлаг…

– Мы справились, мы удержали Перекресток! – еле слышно произнес кто-то в рубке, но Вильгельм услышал. Действительно, последняя отметка вражеского рейдера норкролов исчезла с активных экранов, вот только какой ценой! От пяти объединенных флотов Империи остались жалкие крохи – три дредноута, четыре эсминца и одинокий крейсер. Все остальное было полностью уничтожено. От первоначальных более чем двух с половиной сотен кораблей всего восемь. Да и то последние были поголовно повреждены и требовали значительного ремонта.

– Пиррова победа, – прошептал гранд-адмирал, после чего, встряхнувшись, произнес: – Тщательно прочесать поле сражения. Эвакуировать всех выживших. Добить любых уцелевших норкролов. Подготовить отчеты о состоянии кораблей и отправить мне. Адмирал Тродат за главного, – развернувшись, Стоун, слегка пошатываясь, направился к себе в каюту. Голова гудела, отчаянно буксуя на каждой мысли, но гранд-адмирал никак не мог очистить свой разум. Триста пятьдесят четыре уничтоженных корабля норкролов – каким-то чудом ему удалось перемолоть такое огромное количество вражеских сил. А ведь сражения такого уровня не происходили уже довольно давно, как правило, все ограничивалось столкновениями максимум на уровне нескольких эскадр. Хотя Империя так же давно не теряла колонии. Новое обострение вообще не радовало Стоуна, суля большие сложности, в том числе для него лично.

Но что более критично прямо сейчас – все ли это, что имелось в запасе у противника? Конечно, можно перебросить остатки флотов, создавая аналогичную степень обороны Перекрестка и, соответственно, внутренних территорий. Вот только полностью оголять другие возможные направления все же нельзя. То, что про них неизвестно, не значит, что их нет. Да и где гарантия, что совсем скоро не появится второй такой монстрообразный флот? Ведь сделать случившееся во второй раз будет просто чудом. Но что хуже, Империи на данный момент остается только защищаться, уходя в глубокую оборону и не помышляя о контратаках. Ударить в ответ банально нечем.

– Сэр, император вызывает вас. Пройдемте, – одна из черных фигур гвардейцев в экзоброне, перегородив путь, обратилась к гранд-адмиралу. Устало кивнув, Вильгельм несколько секунд простоял неподвижно, напрочь игнорируя нависающего бойца. Наконец, с силой выдохнув, словно это позволило сбросить накопившееся напряжение, и немного помассировав виски, Вильгельм решительно последовал за сопровождающим, мысленно готовясь к новому разговору. Самуэль Фрогрант явно жаждал узнать все из первых уст, а не из полученных отчетов. Императора точно не стоило заставлять ждать.

Глава 14

– Господин посол, мы прибыли, – капитан корабля негромко обратился к задремавшему в кресле Лиаму Ноуку. Подавляя глухое раздражение от присутствия посторонних в рубке управления боевого крейсера, он максимально спокойным тоном продолжил, обращаясь уже к экипажу: – Начать сканирование системы. Вывести данные на центральный экран. Запустить анализ объектов.

Огромное овальное помещение с не менее внушительным дисплеем фактически на всю стену полностью погрузилось в активную работу. Склонившиеся над панелями операторы и офицеры стремительно перебрасывались короткими рублеными фразами, старательно собирая всю возможную информацию о потенциальном враге. Экипаж военного разведывательного крейсера «Летучая мышь», выступавшего прямо сейчас в роли дипломатического корабля, был полностью готов к любому развитию событий, включая прямое боевое столкновение.

– Что там у этих имперцев? – позевывая, будто невпопад спросил Ноук, с трудом выпрямляясь в кресле. Слегка одеревеневшее тело этого пятидесятилетнего мужчины слышно хрустело позвонками при каждом движении. Визуально обладая вполне обычной фигурой с легким намеком на живот, посол тем не менее имел крайне отвратительную физическую форму и даже не стремился ее поддерживать. Впрочем, тело отзывалось ему взаимностью, вовсю делясь разбитыми ощущениями после каждого сна. – Джеймс, подготовь сообщение для отправки, – мимоходом мазнув взглядом по-своему помощнику, Лиам поднялся на ноги.

Еще раз широко зевнув, он наконец встряхнулся, окончательно приходя в себя. Почесав предмет своей особой гордости – тщательно ухоженную густую бороду и внушительные усы, Ноук направился к капитану. А тот уже повернулся к навязанному гостю, проспавшему весь гиперпрыжок в рубке управления на резервных местах позади центрального кресла. Лохматый, с длинными черными волосами и заросшим лицом, посол выглядел как некий дикий зверь. Густые брови практически нависали над черными небольшими глазами, скрывая их. Вообще, с такой обильной растительностью на лице, взгляду даже не было за что зацепиться. Разве что небольшая родинка под левым глазом могла служить какой-то особой меткой. Другое дело его два личных помощника.

Один из них – Джеймс, молодой белобрысый парень с открытым лицом. Исполнительный, буквально заглядывающий в рот послу, он со скоростью лазера готов был выполнить любой каприз Лиама. Высокая, слегка нескладная фигура немного сутулилась при разговорах с Ноуком. Впрочем, поведение Джеймса резко менялось при общении с другими. Надменный, требовательный, он будто сам становился особой невероятного масштаба, свысока общаясь со всеми, включая даже капитана «Летучей мыши». Из-за этого экипаж крайне сильно недолюбливал парня, но, к сожалению, ничего не мог поделать, подчиняясь распоряжению из штаба флота Федерации о полной поддержке Лиама и его сопровождающих.

Второй же помощник, кортианин, которого все называли Роррком, обычно помалкивал. Мощная фигура четверорукого ящера, скрывающего под широким балахоном какое-то оружие, явно наводила на мысль, что он выступал скорее телохранителем, чем ассистентом. Предположение капитана только подтверждал тот факт, что, по наблюдениям экипажа, Лиам ни разу не просил Роррка что-либо сделать. Последний скорее постоянно присутствовал неподалеку, словно молчаливая и крайне опасная тень. Но самому капитану это импонировало больше, чем открытое хамство Джеймса, которое даже не было чем-либо подкреплено. При этом выполняя краткое поручение Ноука, парень вновь не подвел свою репутацию, начав активно ругаться со связистом.

– Капитан, что там у имперцев? – с нажимом повторил свой вопрос посол, уже нависая над руководителем крейсера. Именно в этот момент сканирование завершилось и последний начал отвечать:

– Наблюдаю пять кораблей в системе, включая нечто похожее на дредноут. На интересующем нас спутнике возведена укрепленная база. Сканеры зафиксировали похожие возмущения, какие возникают при использовании энергетического щита. Судя по размещению объектов, не удивлюсь, если там находятся стационарные системы защиты, закрывающие весь объект, – капитан на мгновение замолчал. – Фиксирую старт еще одного корабля с поверхности. Вполне возможно, что там находится далеко не один такой – энергетические щиты крайне хорошо скрывают их между постройками.

– То есть имперцы смогли здесь полноценно закрепиться? – словно преобразившись, вполне себе серьезным тоном спросил Лиам. Его заросшее лицо почти полностью скрывало мимику, но капитан словно почувствовал перемену в настроении посла на полностью собранное и деловое.

– Да. Причем мне кажется, что их оборону уже пробовали на зуб, – кивнул старший офицер на крейсере, отдельно выводя изображение висевшего на орбите планеты разрушенного корпуса дредноута норкролов, – иначе здесь такие обломки не летали бы.

– Насколько мощна их оборона? – последовал новый вопрос внимательно слушавшего Ноука.

– Не знаю, господин посол. Слишком трудно сказать, не понимая боевых возможностей их кораблей. Тем более нам неизвестно, все ли силы мы наблюдаем. Вполне возможно, что большая часть действительно скрывается. – Словно в подтверждение, от одного из спутников отделилась новая точка космического корабля, внезапно появляясь на радарах. – При желании мы точно уничтожим их мощью объединенного флота, вот только неизвестно, сколько у них всего сил.

– Понял, – покивал головой Лиам, уйдя в свои мысли, – хорошо, отправляй сообщение о встрече. Думаю, что они не только успели нас заметить, но и передать своему руководству. Главное, чтобы они смогли расшифровать сигнал правильно.

К всеобщему удивлению присутствующих в рубке управления, ответная реакция после отправки сообщения последовала мгновенно. Причем не в виде каких-либо сигналов или чего-то похожего, нет. Используя вполне себе стандартные видеоканалы Федерации, на связь вышел неизвестный имперский офицер. Искаженная смесь множества древних языков Земли легко поддалась переводчикам, позволяя на втором предложении понять слова. Собеседник, кратко представившись капитаном Фауо, предложил проследовать крейсеру прямо к спутнику, попутно гарантируя безопасность дипломатического корабля. Причем в качестве якобы почетного сопровождения вторая ветвь человечества выделила целый дредноут. Подчинившись после короткого кивка Лиама, капитан крейсера медленно отправил свое судно вперед. Приведенный в боевую готовность экипаж внимательно изучал показания сканеров, ища любой маломальский подвох.

– Меня удивляет, насколько быстро эти имперцы разобрались в наших технологиях, – негромко произнес себе под нос Ноук. – Да, они тоже люди и база у нас одинаковая, но все же за столько столетий отличий должно было накопиться изрядно. Но нет, полностью освоенные технологии связи в деле. Опасно, крайне опасно… – покачал головой посол.

Спустя час крейсер вплотную приблизился к спутнику. За это время сразу два имперских корабля вылетели из системы, используя гиперпрыжки через туннели. То, что они использовали другую технологию перемещения, создавало двойственную ситуацию в глазах Лиама Ноука. Конфликтующие между собой системы двигателей не позволяли объединить их в единое целое, что в свою очередь вело к разным выводам. С одной стороны, имперцы не могли так просто достичь главной системы Федерации с Новой Террой, с другой – сама Федерация, в случае военного конфликта, не могла полноценно перекрыть возможность прихода подкрепления и достичь внутренних территорий врага.

В любом случае, сам факт активного перемещения мог означать, что видимыми на радарах кораблями силы Империи в данной системе не ограничиваются. Сделав себе очередную мысленную пометку, Лиам продолжал внимательно изучать приходящий массив данных. Ведь даже их намеренно медленная скорость передвижения к спутнику была задумана для того, чтобы максимально просканировать буквально все. Слишком много данных о потенциальном противнике просто не бывает.

Уже на орбите спутника им предложили сесть на поверхность, используя челноки. Не продемонстрировав никакого удивления об информированности имперцев, посол вместе с помощниками и двумя кортианами в полном боевом облачении проследовали в небольшой бот. Короткий полет, а затем и приземление на выделенной площадке возле огромного здания не заняли много времени. Сам Ноук в очередной раз отметил однотипность блочных конструкций, которые могли означать, что Империя строит колонию далеко не в первый раз. Но что больше удивило Лиама – отсутствие каких-либо челноков, ботов или чего-то похожего. Словно вторая ветвь человечества, вторя врагу, строила только огромные корабли, вообще не развивая малые космические суда.

Несколько минут короткой прогулки по поверхности спутника в компании встречающих их высоких черных фигур во внушительной защите… Причем если боевая броня кортиан, как и легкие скафандры посла с его помощниками были по своей сути цельными костюмами, целенаправленно подогнанными под конкретного носителя, то у имперцев судя по всему было по-другому. Фигуры, одетые в черные, практически облегающие тело скафандры, уже вызывали некоторое удивление. Все же защита от всех излучений, радиации и внешней температуры при такой толщине костюма требовала невероятного развития технологий. Ведь, будучи такими же людьми, вряд ли они без должной защиты могли все это выдержать без последствий для организма. Сама же броня по сути выглядела как огромный старомодный внешний экзоскелет, который даже не закрывал все тело. И таких любопытных мелочей наметанный глаз Ноука замечал немало, благо следил не только он. Небольшие камеры, встроенные в их скафандры, проводили объемную видеосъемку, записывая все для будущего изучения целой сворой специалистов.

В итоге десятиминутная прогулка закончилась у небольшого помещения, явно походившего на нечто похоже на совещательную комнату. Огромные экраны на всю плоскость стола и стен, десяток кресел и уже ждущие их двое людей…

– Приветствую, господа. Прошу, присаживайтесь. И да, вы можете снять шлемы – воздух полностью безопасен для людей, – обратился к ним один из них. Причем, судя по виду, посол поостерегся бы с ходу называть его человеком. Огромный рост и габариты, вполне заметные даже у демонстративно сидящего в кресле гиганта. Практически идеальные черты молодого лица, которые своей излишней правильностью буквально бросались в глаза. И шрам, безобразный шрам на голове, никак не скрываемый под коротко остриженными волосами. Но больше всего приковывали к себе внимание его пылающие оранжевым цветом глаза. Словно внутри плескалась лава, еле сдерживаемая прозрачной перегородкой. «М-да, для людей…» – подумал посол Ноук, но только молча кивнул, раскрывая шлем.

Кивком отправив своих бойцов за дверь, он сел прямо напротив гиганта. Джеймс, глядящий с некоторой опаской на огромного имперца, разместился по левую руку, а Роррк – по правую. Причем при виде ящероподобного лица кортианина собеседники даже не повели взглядом. Впрочем, возможно, просто успели налюбоваться на представителей этого вида во время захвата заложников.

– Рады приветствовать вас на территории человеческой империи, – выделив голосом последние слова, с широкой улыбкой произнес второй. Худосочный, тоже высокий, он выглядел вполне обыденно по сравнению с первым. Даже можно сказать – блекло. Впрочем, высокий рост, видимо, стал нормой для этой ветви людей – все редкие встреченные по пути черные фигуры обладали в среднем двумя полноценными метрами. – Меня зовут Морган Харт, и я являюсь советником императора. Это, – указал он на обладателя шрама, – адмирал Квирин-второй, командующий всеми силами Империи в данном регионе.

– Разве найденная именно Федерацией система успела стать частью Империи? – с показным удивлением спросил Ноук, но тут же, не давая ничего ответить, продолжил: – Ах, что за невежество с моей стороны! Позвольте представиться. Уполномоченный посол Единой Федерации Лиам Ноук, а это два моих помощника – Джеймс и Роррк. Здесь для того, чтобы определить судьбу данной системы и условия дальнейшего взаимодействия между Единой Федерацией и Империей для получения обоюдно выгодных условий.

– Нет, ее судьба уже определена, – внезапно достаточно жестко произнес имперский адмирал, откидываясь в кресле и продолжая более спокойным голосом, – вся система безальтернативно принадлежит Империи по праву силы. Мы отбили ее у норкролов, которые практически уничтожили ваши корабли, и вполне успешно защитились от их повторных посягательств. А ввиду того, что именно Федерация первой напала на нас без предупреждения, отсутствие территориальных претензий на эту систему мы можем расценить как некую компенсацию за доставленные неудобства для моего флота при первой встрече, – с легкой усмешкой закончил Квирин.

– Вряд ли можно назвать уничтожение кораблей Федерации неудобством, – заметил Лиам, – тем более, судя по докладам, вы не были атакованы, а просто предупреждены сигнальным выстрелом. Отчего Империя расценила безобидный одиночный залп как нападение, мне не понятно. Не думаю, что такие бравые военные могли испугаться, – с вполне заметной иронией проговорил посол.

– Возможно, – внезапно не стал спорить имперский адмирал. Наоборот, подавшись вперед, он произнес с некоторой долей усмешки. – Но в живых остались только мои трусливые солдаты, а у ваших, к сожалению, спросить уже не получится. – Вернув укол, Квирин продолжил спокойным тоном: – В любом случае, данная система УЖЕ принадлежит Империи и будет защищаться как всякая другая часть ее территории, – снова твердо повторил он. – Империя намерена развивать дипломатические отношения с потомками Земли и их союзниками, но не в ущерб интересам человечества. Мы уже сотни лет успешно воюем с норкролами и в любой момент готовы силой оружия отстоять СВОЕ, – с нажимом закончил Квирин.

– Успешно ли? Ведь за столетия Империи так и не удалось победить, – с ярко выраженным скепсисом произнес Лиам. – Но я услышал позицию Империи. К сожалению, вынужден сообщить, что данная система обладает стратегическим значением для Единой Федерации. В случае передачи ее под контроль нам мы готовы заключить договор о союзе и позволить разместить дипломатические миссии на территории Терры для дальнейшего более плотного сотрудничества. В иных случаях Федерация оставляет за собой право самостоятельно решать, каким образом отстаивать собственные интересы, – разведя руками, словно он тут ни при чем, посол Ноук состроил расстроенное выражение лица.

– Давайте начистоту, Лиам, – после недолгого молчания и короткого обмена взглядами с Морганом начал Квирин, – Федерации нужен Идун… – Видя непонимание во взгляде, адмирал пояснил: – Этот спутник. Недаром вы сюда направили научную группу под прикрытием военных кораблей. Вот только того, что вы ищете, а именно технологии энергетического щита, здесь нет и никогда не было. К сожалению, Империя также не сможет помочь вам с этим, по крайней мере на данный момент. Но тем не менее мы сможем объединить наши усилия в войне против более страшного врага – норкролов. За сотни лет противостояния они ни разу не пытались идти на контакт, всегда целенаправленно стремясь уничтожить человечество до последнего. Именно так в свое время погибла Земля. Именно так может погибнуть и Терра, если мы разобщим наши силы, противостоя друг другу. Тем более ради куска космического пространства, которого и так хватит на всех.

– Не простого куска космическогопространства, – покачал головой посол, – совсем не простого. Поверьте, не только спутник, но даже размещение этой системы уникально. – Задумавшись, Ноук продолжил: – Хорошо, адмирал, я буду откровенен. Невзирая на все возможные последствия, Федерации необходим контроль над данной системой и технологии энергетического щита. Получив желаемое, мы готовы полноценно сотрудничать с Империей, включая даже потенциальную интеграцию ее в состав Единой Федерации…

– Император никогда не пойдет на это, – негромко возразил советник Харт, до этого времени предпочитавший молчать, – тем более по размерам Империя превосходит вашу Федерацию с одной, пусть и полностью застроенной системой, – в очередной раз продемонстрировав излишнюю осведомленность имперцев, заметил Морган.

– Но население Империи не включает в себя другие виды, – отреагировал Ноук, интуитивно предположив на основе увиденного, – впрочем, мы слишком забегаем вперед. Федерации не нужен конфликт, но в условиях угрозы со стороны… как вы их там назвали… норкролов… мы просто не можем безоглядно полагаться на возникших из ниоткуда давних родственников. Нужны более весомые гарантии для подтверждения желания союза между нами. Те же технологии, которые могут помочь обеим сторонам получить преимущество в войне.

– Но союз – дело именно что обоюдное, – снова вмешался Квирин, – и пока непонятно, что предложит Федерация в свою очередь. Пока я услышал только ваше желание, но никак не предложение. Что Империя получит взамен?

– Союз, – мгновенно ответил Лиам, – полноценный союз с тремя видами, включая собственный, для построения единого мирного космического пространства, у которого хватит сил на отражение любой внешней угрозы. Это, в свою очередь, позволит наконец закончить изматывающую и такую долгую войну со страшным врагом.

– Боюсь, что этого недостаточно, посол, – отрицательно покачал головой Квирин, – от этого союза выиграют все, но пойти на реальные уступки почему-то должна только Империя. Не слишком выгодные условия для нашей стороны. Я бы даже прямо назвал их однобокими.

– Тогда прошу простить, господа, – резко поднимаясь, внезапно произносит Лиам Ноук, – мне необходимо передать ваш ответ своему руководству. Рад был знакомству и очень надеюсь, что в следующий раз мы сможем все же прийти к единому мнению без использования военных средств и будучи на одной стороне. Мой помощник оставит вам данные про канал для будущей связи через гиперпространство, – легкий кивок Джеймсу, который торопливо доставал небольшой чип с данными из кармана. Сам же посол еще раз демонстративно слегка склонил голову, после чего стремительно покинул помещение.

– Что думаешь по результатам беседы, Морган? – негромко и задумчиво произнес Квирин спустя минуту. – Почему-то мне кажется, что это был скорее агент Службы безопасности, чем настоящий посол. Уж слишком внимательный взгляд был, слишком цепкий, сильно походящий на наших специалистов. Тем более по сути никакой попытки договориться не было. Скорее они озвучивали мягкий ультиматум, попутно проводя разведку.

– Более того, я уверен в этом, – кивнул Харт, – даже помощники выбраны словно для контраста с самим послом – излишне карикатурные. Они, видимо, должны были забрать на себя все внимание, оттягивая его с личности самого Ноука. Все же надеюсь, что наша подготовка смогла создать убедительную картину активного взаимодействия с остальной территорией Империи, несмотря на якобы отдаленное расположение…

Действительно, демонстративно отправленные в гиперпрыжок корабли, которые реально вернутся через десять часов назад; показательные подъемы эсминца с планеты, на которой расположено множество схожих точек; полностью активные силовые щиты, работающие на полную боевую мощность, и дредноут в качестве сопровождения – все это было призвано создать ощущение большей обороноспособности, чем они обладали на самом деле.

– Посмотрим, но прямо сразу они не нападут. Не зная расстояния до Империи, им сложно оценить наши реальные силы и возможности. Я бы на их месте организовал более частые посещения системы по надуманным предлогам для того, чтобы отследить стабильность поставок и оценить нашу зависимость от них. Если почуют слабину, практически не сомневаюсь, что последует полноценная атака, – заметил Квирин, – но меня больше заинтересовала оговорка посла про уникальное расположение системы. Морган, мы сможем установить на свои корабли прыжковую установку Федерации?

– Установки конфликтуют, приводя к потенциальным взрывам, – отрицательно покачал головой Харт. Видя, что Квирин вновь задумался, словно ища новые варианты и никак не выказывая даже намека на разочарование, советник с усмешкой продолжил: – Но это не значит, что мы не сможем заставить наши корабли прыгать через гиперпространство в соседние системы без использования туннелей, прямо как Федерация. Но что слова, нужно показать, – еще шире улыбнулся Морган, поднимаясь с кресла. Уже возле выхода из помещения он повторил: – Пойдем, оценишь все вживую.

– Сдвиги по внедрению технологии сокрытия от того поля аномалии какие-нибудь есть? – догнал Моргана очередной вопрос Квирина, когда советник выходил из-за стола.

– Нет, к сожалению. Слишком большое количество факторов нужно создать. Возможно, имей мы дополнительные внешние источники энергии по границе поля… хотя тогда они сами будут видны на радарах… еще необходимо обеспечить… – застыл в проеме Харт, задумываясь. – Так, не сбивай меня с основной темы. Вначале я покажу наш текущий проект. Гарантирую, ты оценишь, – широкая и явно довольная улыбка снова осветила лицо советника императора.

Заинтересованный Квирин медленно последовал за советником, полностью игнорирующим более детальные расспросы по этому вопросу. Уже когда он добрался по узким коридорам базы до исследовательского блока, адмиралу пришло сообщение о том, что посол успешно достиг своего корабля и тот начал медленный разгон в сторону границы системы, снова беззастенчиво сканируя окружающее пространство. Впрочем, имперские радары также успели до мельчайших мелочей изучить судно Федерации, расширяя свои знание о конструкциях и технологических решениях терранцев. Они даже считали все излучение, создавая эдакий слепок типичного корабля соседей.

– Вот наш красавец. Еще не готов, но мы крайне близко, – с широкой улыбкой произнес Морган, демонстрируя практически полностью разобранный корабль связи с гипермаяком, который Квирин передал научному отделу на доработку. Практически полностью занимая огромный ангар исследовательского блока базы, он представлял собой буквально скелет космического судна, к которому какой-то извращенный хирург приделал посторонние части.

– Что это? – мрачно произнес адмирал, оглядываясь. – Я же просил сделать что-то полезное для нас, а не заниматься конструированием какого-то гибрида, – ладонь Квирина указывает на подключенное к кораблю оборудование, явно до этого принадлежавшее Федерации. Причем, судя по внешнему виду, его словно не только наспех подключали, но даже и собирали из трофейных обломков уничтоженных крейсеров, – или ты хочешь сказать, что это штуковина может прыгать через гиперпространство без использования туннелей?

– Именно, но не только это. Все гораздо, гораздо лучше, – загадочно улыбаясь, ответил Морган, – пойдем поближе, я покажу детальней…

Медленно двинувшись в глубину помещения, они оказались практически под этим «скелетом». Уже вблизи Квирин смог разглядеть, что научный гений, а возможно, и безумец Харт, буквально вырезал из корабля связи помещение энергопитания и установки гиперпрыжка, поместив его в самый центр этой конструкции. Причем оно крепилось к эдакой огромной самодельной балке, расходящейся почти на всю ширину ангара в две стороны. Именно по краям находились блоки оборудования Федерации, которые адмиралу уже было сложно идентифицировать.

Всюду шныряло множество техников и ученых, целеустремленно проводя какие-то работы. Причем большая часть из них находилась на конструкции под самым потолком исследовательского блока. Недовольно оценив численность оторванных от повышения обороноспособности базы инженеров, Квирин все же решил не торопиться с выводами и как минимум выслушать Моргана. Все же недаром он был советником по научной части самого императора, являясь прекрасным ученным.

– Алисия! Где ты! – внезапно проорал Харт на все помещение, вертя головой. Видимо, привыкший к этому персонал даже ухом не повел на такую выходку, напрочь игнорируя оглушительные крики. – АЛИСИЯ!

– Здесь я, сейчас спущусь, – озабоченным голосом откликнулась девушка откуда-то сверху.

Задрав голову вверх, Квирин заметил, как стоящая на самом краю широкой балки Алисия резко отстегивает страховочной трос, перекидывая его на новую точку. Немного растрепанная, словно успела активно проработать последние десяток часов, тем не менее выглядела она весьма соблазнительно. Стандартный черный костюм флота выгодно облегал ее прекрасную фигуру, а отсутствие бесполезных для нее навесок оборудования только сильнее все подчеркивало.

Именно в этот момент Алисия наконец замечает смотрящего на нее адмирала, на мгновение встречаясь взглядом. От неожиданно накатившего смущения она неосторожно дергается в сторону. Опирающаяся на самый край стопа смещается и, не находя твердой опоры, уходит вниз. Спустя мгновение девушка со вскриком проваливается, начиная падать с находящейся на приличной высоте балки.

Тело Квирина реагирует гораздо быстрее разума, мгновенно отправляя себя в полет. Мощный толчок на проезжающую мимо тележку, и без малейшего замедления новый прыжок выталкивает гиганта далеко вверх. На треть меньшая сила тяготения на спутнике не оказывает должного сопротивления, и адмирал умудряется перехватить девушку на половине пути к поверхности ангара. Крепко сжимая и уходя в разворот, он коротким импульсом энергии успевает напитать слабенький силовой щит, после чего впечатывается спиной в твердый пол. Защита гасит удар, позволяя пережить жесткое приземление без опасных последствий.

– Все в порядке, поймал, – негромко произносит Квирин, удерживая внезапно осознавшую, что чуть не произошло, девушку. – Все уже хорошо, – повторил он, глядя на крепко вцепившую в него Алисию, замершую в неподвижности, – вставай.

Аккуратно освободившись, он медленно поднял ее на ноги, попутно осматривая на наличие визуальных повреждений. Слегка дрожащая девушка все еще держала его крепким хватом за предплечье, боясь отпустить.

– Ты в порядке?

– Всем работать! – громко прокричал подошедший Морган, разгоняя начавших собираться зевак. В это время начавшая приходить в себя Алисия согласно кивнула. – Отличная у тебя реакция, адмирал, смею заметить.

– Советник, я запрещаю использовать ее не на научных работах, – внезапно жестко произнес Квирин. Видя только намек на возражение, он тут же продолжил: – Безальтернативно – только исследования, и точка. У нее нет наших возможностей.

– Хорошо, даже не собирался спорить, – развел руками Харт, – тем более сам бы себя не простил…

– Это все я виновата. Из-за моей невнимательности… – попыталась возразить ожившая девушка, но тут же осеклась под двумя красноречивыми взглядами. – Поняла.

– А ведь это Алисия мне помогла придумать эту штуку, – решив переключить внимание, внезапно начал Морган, указывая на недостроенный корабль. – Как она успела поведать, Федерация уже проводила исследования на тему состыковки двух видов перемещений через гиперпространство, но установки всегда конфликтовали, приводя к печальным последствиям. Но работая сообща, нам удалось обойти этот момент, – довольно заявил Харт, вновь широко улыбаясь и старательно пытаясь перевести тему из-за хмурого вида Квирина.

– Не сразу, но действительно удалось, – поспешив поддержать Моргана, подтвердила девушка, переключаясь на деловой лад, – все благодаря энергетическим щитам Империи. Если не вдаваться в научные подробности, то, проведя небольшие эксперименты, мы смогли смоделировать ситуацию, где отсекание одной установки от второй силовым щитом, при условии должного расстояния между ними, позволяет убрать их энергетическое взаимодействие. Это в свою очередь дает возможность осуществить прыжок через гиперпространство без использования туннелей.

– Причем не просто прыжок судна, а целого пространства в очерченной зоне, – мгновенно добавил Морган, – именно для этого мы выбрали такую конструкцию, – снова указал он на размещенный в ангаре гибрид.

– Правильно ли я понимаю, – медленно начал адмирал, обводя этих двоих своими оранжевыми глазами, – что эта штуковина может служить эдаким гипертранспортом для нескольких других кораблей? Какие ограничения? Сколько времени нужно для прыжка? Сколько кораблей возможно переместить за раз? Дальность? – посыпался целый шквал вопрос от осознавшего предоставленную возможность Квирина.

– Эй, полегче, адмирал, – замахал руками Харт, – нужно провести хотя бы тестовый полет для полной уверенности в правильности расчетов. Несмотря на то что на бумаге все точно, а сама технология полностью обкатана Федерацией, экспериментальный прыжок просто необходим.

– И не только его, – оглядывая недостроенную конструкцию «скелета», заметил Квирин. – Я так понимаю, чтобы полностью закончить работы, понадобится немало времени?

– Три дня, – вновь резко заулыбавшись, невзначай произнес Морган.

Подумав, что ослышался, адмирал перевел взгляд на такую же довольную Алисию.

– Верно-верно, всего три дня. Я прямо чувствую твой вопрос – как? Ответ прост – мы изначально не планировали постройки полноценного корабля. По сути, он является внешней навеской на стандартный эсминец, и большую часть систем он будет использовать именно с него. Также нам не пришлось создавать ту же гиперустановку Федерации – хватило уцелевшего трофейного оборудования. Далее, нам повезло, что есть Алисия, которая как раз в свое время готовила научную работу о проблематике состыковки двух прыжковых систем, – лучась гордостью, продолжал рассказывать Харт. – Работы мы начали сразу после получения корабля связи на разборку, так что к этому моменту успели большую часть закончить. Просто до проведения реальных испытаний не хотел радовать тебя раньше времени, адмирал, – честно признался советник, – но учти, создание полностью нашего аналога – это совсем другой вопрос.

– Отлично, – только и произнес Квирин, внезапно о чем-то задумавшись. – Так, наши основные навигационные карты основаны на гипертуннелях, но с этой штуковиной, – указал он на нависающую над ним установку, – необходимо создать параллельную систему, которая будет стыковаться с нашей…

Внимательно слушающий Морган только кивнул, делая мысленную пометку.

– Далее, – продолжил адмирал, – возможно, существует вероятность того, что неподалеку находится одна из внутренних систем Империи. Попробуй соотнести известные данные и понять, как можно создать альтернативный маршрут. Вдруг мы окажемся ближе, чем мы думаем.

– Не думаю, – честно признался советник императора, – это первое, что я начал проверять, когда понял, что установка работает. С учетом невероятных расстояний, разделяющих вход и выход из гипертуннеля, проработка всех вариантов займет изрядно времени. Да даже свет испускаемых звезд будет отличаться в разных точках пространства вселенной. Но работу я эту начал, в первую очередь, с ближайших к Идуну туннелей, так что рано или поздно мы обязательно получим ответ. Первая же задача уже решена за счет использования принципов и данных Федерации, – указал он на стоящую рядом Алисию.

– Хорошо, – задумчиво кивнул Квирин, а спустя долгую минуту молчания продолжил, вновь обращаясь к Харту: – Морган, пусть будет неделя, но внеси несколько изменений в эту систему, не знаю, как ты ее назвал. Установленная на эсминец, она должна хотя бы частично по внешнему виду и полностью по своим излучениям копировать стандартный корабль Федерации. Например, судно посла. При этом чтобы никакой засветки наличия силового щита на судне.

– Ты не хочешь, чтобы наши соседи узнали раньше времени о нашей возможности добраться к ним в гости? – понимающе кивнул Морган. – Тогда в первый тестовый полет отправим эсминец с установкой в противоположную сторону… Над названием подумаю…

Ответить Квирин не успел. Пришедшее сообщение подтвердило, что корабль посла исчез из системы. Спустя несколько секунд последовал новый вызов, заставляя адмирала кратко попрощаться и переключиться на остальные дела, которые постоянно накапливались в невероятных количествах. Огромное число людей в условиях некоторой ограниченности ресурсов требовало немалого внимания, при этом попутно создавая множество проблем словно из ниоткуда. Учитывая, что угроза возможного нападения норкролов не исчезла, на Квирина постоянно обрушивались все новые вопросы, которые требовали скорейшего решения.

Уже практически глубокой ночью по стандартному времени Земли адмирал, с трудом стянув с себя черный костюм, несколько минут отмокал под распыляющим душем, отдыхая от тяжелого дня. Наскоро обсушившись и надев непривычный для себя халат, он вышел в основную комнату своей каюты, в очередной раз удивляясь ее размерам. Привыкший к гораздо более худшим условиям вначале в академии, а затем и во время выполнения многочисленных миссий, Квирин пока с трудом воспринимал то, что он перестал быть обычным гвардейцем, превратившись в целого адмирала имперского флота. Постоянно возникавшие задачи в последние месяцы, которые нужно было выполнить вопреки всем трудностям, заставляли выкладываться его на полную. Навалившаяся ответственность не пугала, а вот возможности собственноручно определять дальнейшие действия пока еще не стали абсолютно привычными. Но даже так некоторые ситуации просто не разрешить. Как, например, с Федерацией, которая…

Кратко мигнувший сигнал вызова на входе в каюту привлек внимание, выбивая из размышлений. Он был настолько мимолетен, словно потенциальный гость решил передумать в последний момент, вот только внимательный взгляд Квирина сумел уловить его. Перегородка двери успела подняться, прежде чем знакомая фигура чуть не скрылась в дальней части коридора.

– Алисия? Что-то случилось? – немного встревоженным голосом спросил адмирал, оглядывая застывшую девушку. Словно пойманная на месте преступления, она несколько секунд будто металась в поисках куда спрятаться, прежде чем развернуться к Квирину.

– Нет, я просто хотела поблагодарить тебя за помощь. Ведь мы тогда начали говорить про корабль… – начала смущенно говорить Алисия, приблизившись к гиганту. Тот, внимательно изучая слегка покрасневшее лицо девушки с блуждающим по его фигуре взглядом, уже практически не слушал ее. Мысленно произнеся «к черту», он резко заграбастал взвизгнувшую от неожиданности девушку, затягивая ее в каюту. Спустя мгновение перегородка закрылась, а коридор остался пуст, словно здесь никого и не было.

Глава 15

– Капитан, все системы в норме. Навигационные координаты выставлены. Установка готова к запуску, – слегка нервничающим голосом доложил лейтенант Валлас, как обычно теряющий всякую уверенность во всем, что не касалось его работы. «Портал», который был установлен в виде надстройки на эсминец «Бочка пороха», являлся полностью экспериментальной моделью и в глазах ответственного за навигацию офицера не соответствовал эпитету «надежный». Вот только приказ есть приказ.

– Отлично, лейтенант, – довольно кивнул Вильям, уже привычно для себя восседая в капитанском кресле в центре рубки управления. Назначенный Квирином исполняющим обязанности коммандера соединения, он с большим трудом смог убедить адмирала выбрать именно его для проведения тестового запуска установки гиперпрыжка.

Причем это решение Вильяма было продиктовано не только жаждой славы или признания, нет, хотя это тоже тешило его эго. К сожалению, капитаны эсминцев, доставшиеся ему в подчинение, оказались слишком специфичны. Большая часть из них, несмотря на руководящую должность, отличалась крайней исполнительностью, старательно избегая лишних, по их мнению, телодвижений или инициативы. Двое, которые могли подойти на эту роль по своим навыкам, Карт и Лорка, постоянно оказывали скрытое сопротивление, что не осталось не замеченным адмиралом. Из-за недостатка специалистов и благодаря отличным командным способностям, их пока не меняли, но доверить более сложную и важную задачу никто не собирался.

– Хорошо, Вильям, задание твое. Знаю, что ты не будешь рисковать понапрасну, но все же напомню – установка в единственном экземпляре, и для второй необходимого оборудования пока нет. Кроме самого проведения эксперимента требуется, чтобы ты внимательно изучил окружающее пространство нашей системы. Посол Федерации вскользь обмолвился о том, что наше местоположение уникально, а значит, нужно точно выяснить, что мы имеем в активе, кроме существующих угроз. Возможно, поблизости есть большие запасы ценных ресурсов. Сканируй, изучай, но попробуй выяснить, что он имел в виду, – закончил разговор Квирин. Капитан в ответ только кивнул, ценя такое доверие, но адмирал внезапно продолжил: – Справишься с поиском, станешь коммандером.

Всего через два дня «Портал» жестко зафиксировали на корпусе его эсминца. Экипаж за это время изучал условия работы с установкой, прорабатывая каждый возможный вариант. Морган порывался сам присутствовать на борту во время прыжка, но адмирал жестко запретил. Как и не разрешил вообще выделение даже одного ученого. Квирину хватило того, что часть столь ценных кадров погибла во время штурма норкролов.

– Вацлав, начинай разгон, – скомандовал Вильям. – Активировать питание энергощитов вокруг корабля, отправить сигнал подтверждения о старте…

Засуетившиеся офицеры в рубке поспешно готовились к первому гиперпрыжку без использования туннеля, а капитану оставалось только ждать. Впрочем, заняло это совсем немного времени.

– Скоро мы войдем в историю Империи, – еле слышно произнес Вильям довольным тоном, обращаясь скорее к себе.

Несмотря на окружающий эсминец силовой щит, корабль вскоре начал вполне заметно потряхивать. Жестко зафиксированный в кресле капитан отчетливо ощущал передаваемую вибрацию, идущую словно откуда-то изнутри. Выводимые на экран параметры показывали гигантский отток энергии на «Портал» и, что неожиданно, еще больший на поддержание силового щита. Заряд начал проседать буквально на глазах, а сам эсминец, несмотря на работающие двигатели, стал замедляться, будто само пространство оказывало изрядное сопротивление. Именно в этот момент установка короткой вспышкой осветила космическую черноту вокруг корабля, а спустя мгновение невидимая рука резко утянула эсминец «Бочка пороха» из системы.

– Удачи, – еле слышно произнес напряженный, следящий за показаниями радаров Морган. Оставляемое излучение почти полностью соответствовало судам Федерации, но этот сверкающий сигнал явно выбивался из маскировки. – Как бы убрать это? – Мысли советника императора ушли далеко, а для ученых потянулось томительное ожидание. Ничего другого им не оставалось делать.

Стремительно летящий в гиперпространстве экипаж эсминца в этот момент переживал не самые приятные ощущения. Резко навалившаяся огромная тяжесть в корне отличалась от привычной невесомости, правящей на всех кораблях Империи. Что более странно, различия были и со стандартным прыжком Федерации, который описывала Алисия. Давление скачкообразно усиливалось, на пике достигая почти пятнадцатикратного уровня, но благо все длилось буквально несколько минут, в отличие от классических прыжков через туннель. Адаптированные к разным условиям после получения симбионта организмы имперцев смогли выдержать, пусть и с трудом. Но даже натренированный экипаж почти десяток секунд приходил в себя после выхода из гиперпространства, что чуть не стало фатальным для «Бочки пороха». Неудачно для себя эсминец появился прямо внутри гигантского астероидного кольца, вращающегося вокруг крайней планеты в системе. Причем одна из огромных глыб двигалась прямо на застывший корабль.

– Манёвр уклонения! – прокричал Вильям. – Вацлав, черт возьми, вытащи нас отсюда!

Двухметровый пилот, успевший значительно укоротить свою лохматость на голове, сосредоточенно кивает. Эсминец резко вспыхивает двигателями и, выжимая остатки энергии после прыжка, задирает нос вверх, огибая идущую на него угрозу. «Бочка Пороха» почти минуту активно борется с инерцией, стремительно меняя направление движения, но в итоге без единого столкновения выныривает из кольца, замирая на небольшом расстоянии над космическим телом.

– Молодец. А теперь, может ли мне кто-нибудь объяснить, где мы? Что-то не похоже это на соседнюю систему. Валлас? – обратился Вильям к ответственному за навигацию.

– Сэр, это просто не она, – сразу же отвечает тот, оборачиваясь к капитану, – мы прыгнули гораздо дальше, чем требовалось. По-видимому, что-то научники рассчитали неправильно. На данный момент мы… здесь… – повернувшись обратно к панели, лейтенант выводит систему на основной экран. – Хотя… – На миг задумавшись, Валлас проводит ровную прямую линию от стартовой точки к текущей. – Капитан, видимо, советник Харт не учел, что прыжок проходит до ближайшей системы, несмотря на расстояние. Возможно, из-за этого произошел перерасход энергии, и нагрузка на корабль оказалась значительно выше.

– Понял, – кивнул Вильям, – но пусть они сами проверяют уже после испытаний. Главное, что все работает… Отправить подробное сообщение на базу и приготовиться к новому прыжку. Маршрут изменим и сделаем два или три прыжка. Вацлав, перед заходом в гиперпространства, несколько раз удостоверься, что траектория выбрана верно. Если сила тяжести увеличивается в зависимости от дальности прыжка, то слишком длительный мы просто не переживем, – на всякий случай повторил капитан. – Работаем, господа.

К следующему перемещению через гипер готовились более тщательно. Решив немного перестраховаться, Вильям приказал сделать один короткий прыжок и уже следующим вернуться назад к Идуну. Не занявший слишком много времени полет по безжизненному пространству через всю систему, затем тщательная проверка правильности положения, после чего новый прыжок… В этот раз сила тяжести почти не ощущалась, а вибрация вовсе исчезла без следа. Проходят непривычно короткие два десятка секунд – и эсминец выныривает в неизвестной системе.

– Запустить полное сканирование… – машинально произносит стандартную команду Вильям, памятуя о распоряжении адмирала Квирина, но внезапно радар засвечивает сотни, если не тысячи вражеских отметок. – Полный разворот! Максимально быстро зарядить установку для прыжка! – отрывисто кричит капитан, непроизвольно подаваясь вперед и внимательно изучая центральный экран, – радары должны просветить каждый закоулок здесь, пока мы не покинули систему!

Гигантская звезда освещала своим светом окружающее пространство, и перед эсминцем именно в ореоле этого пылающего шара огня предстала пятая планета. Обладающая почти дюжиной разнокалиберных спутников, она имела на своей орбите еще больше искусственных. Огромные спутники и множество зависших над мерцающей огоньками поверхностью шарообразных кораблей норкролов… Постоянно двигающиеся целые вереницы транспортных кораблей, перевозящих ценные ресурсы от добывающих станций, разбросанных по всей системе. Но самое важное – невероятных размеров космическая верфь с десятком одновременно строящихся на ней дредноутов. Зависший у главной по важности планеты флот уже начал движение, с ходу заметив корабль имперцев, вышедший из гипера.

– Неужели это их центральная система? – неверяще проговорил Вильям себе под нос. Но активно работающие радары все продолжали выводить новые данные, практически сразу ставя крест на этой теории. В то же время у капитана возникло отчетливое ощущение, что именно здесь могли создаваться вообще все дредноуты врага. Уж слишком большая концентрация недостроенных, да и вся инфраструктура максимально было сосредоточена на добыче и производстве. Учитывая целый флот в охранении, теория имело право на существование.

– Фиксирую выстрелы из главных калибров дредноутов и линкоров врага. Время подлета снарядов меньше минуты, – отчитывается кто-то из офицеров. Причем залп настолько массированный, что буквально перекрывает целый сектор пространства, не оставляя практически никакого безопасного места.

– Валлас, как долго еще? – нервно спросил Вильям, глядя на все происходящее через тактическую карту на центральном экране.

– Зарядка почти закончена, но до удобной для прыжка системы мы не успеем добраться, – ответил лейтенант, – траектория абсолютно не выверена, и нас может…

– Просто прыгаем в ближайшую, а потом разберемся. Прыгай! – жестко приказывает капитан. К первому массированному вражескому залпу добавляются еще новые, более хаотичные. Благо, что расстояние было слишком велико. Так что, когда сотни снарядов противника достигли позиции «Бочки пороха», эсминец уже успел накопить необходимый заряд. С небольшой вспышкой корабль уходит в прыжок, оставляя норкролов бессильно наблюдать, как неизвестный разведчик исчезает в гиперпространстве, не оставляя возможности себя преследовать.

Наспех сделанный прыжок приводит к тому, что эсминец летит мучительно долгие десять минут. Ожидаемо скачкообразно нарастающая сила тяжести всей массой обрушивается на экипаж со всей мощью, стремительно увеличивая свое давление. Даже морально готовый к предстоящему Вильям с трудом выдерживает, когда его начинает фактически размазывать по поверхности кресла. Невероятно тяжелое тело вообще не может пошевелиться, а силовой щит полностью бесполезен против гравитации. Благо он успел скомандовать герметизировать скафандры. В какой-то момент на очередном скачке сознание не выдерживает, и остаток пути переживает его бездыханное тело.

В этот раз экипаж «Бочки пороха» приходил в себя гораздо дольше. На время лишенный притока энергии корабль полностью завис в неподвижности, отключив все оборудование на борту. Благо система, где появился эсминец, оказалась безопасной для потерявшего на какое-то время управление космического судна. Вильям даже не решился смотреть на показатель пиковой нагрузки, предпочтя просто в дальнейшем избегать подобных ситуаций. Коротко приказав полуживому офицерскому составу подготовить сообщение с отчетом на отправку в Империю, он объявил отдых на несколько часов.

Дальнейший путь обратно прошел без эксцессов. Не имевший возможности полноценной двухсторонней связи, Вильям решил сократить расстояние каждого прыжка и чуть более полноценно изучить все системы, попутно не выматывая экипаж. Из-за этого непосредственно возле Идуна эсминец смог оказаться только через двое суток. Мимоходом отмечая увеличившееся количество кораблей вокруг спутника и внезапно резко разросшуюся базу, капитан «Бочки пороха» тут же поспешил на личный доклад к адмиралу Квирину. Именно здесь, уже отчетливо видя новые лица, Вильям торопливо занял место за столом в комнате совещаний. Со своими вопросами он решил пока не лезть – явно совсем скоро все прояснится. Вошедшие меньше чем через минуту адмирал в компании с Морганом Хартом разом прервали все возможные разговоры в помещении. Разместившись во главе стола, Квирин медленно обвел всех своим пылающим огнем взглядом, после чего начал совещание:

– Итак, господа. Ситуация, в которой мы оказались, и так достаточно сложная, а с учетом последних данных, полученных от коммандера Криста, – кивок в сторону бородатого мужика, которого капитан «Бочки пороха» где-то видел, но точно не помнил где, – и коммандера Вильяма, – мимоходом подтверждая обещанное повышение, адмирал продолжил: – Она застыла на грани критической. Если вкратце, то мы полностью отрезаны от Империи на неопределенный срок, который может исчисляться даже не годами. Прошедшее в Перекрестке сражение окончательно показало, что на данный момент Империя не имеет свободных сил для оказания нам какой-либо поддержки. Последнее возможное подкрепление, оборудование и корабли – это то, что пришло под конвоем коммандера Криста из остатков переживших опустошительное нападение норкролов колоний. Причем, если бы не наша близость, то мы бы могли не увидеть даже этого. Однозначно рассчитывать на что-то большее просто нельзя, – достаточно жестко произнес Квирин. – Отсюда вывод – нам нужно максимально укрепить оборону системы. Кроме этого, как можно быстрее организовать не только размещение всех колонистов, но и размещение всех привезенных из других колоний производственных и добывающих линий. Данная задача в первую очередь ляжет на капитана Фауо и советника Харта…

Упомянутые люди тут же кивнули.

– Что касается первой задачи – усиление обороноспособности Идуна, – тот тут все неоднозначно. Один дредноут, одиннадцать эсминцев и два крейсера – этого явно недостаточно для того, чтобы полноценно противостоять обнаруженному коммандером Вильямом флоту норкролов. А ведь у нас под боком находится Федерация, которая может в любой момент напасть, стремясь заполучить наши технологии, пусть даже через трофеи, и сам спутник. При этом оба противника имеют возможность попасть к нам, несмотря на использование разных типов перемещений через гиперпространство, – проговорил Квирин.

– Желательно бы предупредить Империю о накоплении норкролами нового флота, – добавил Морган, – все же полторы сотни боевых кораблей, из которых дюжина дредноутов, – совсем не шутки. К тому же крайне желательно передать наши последние разработки.

– Да, но одиночный корабль может не прорваться, а большие силы мы просто не в состоянии отправить, – ответил адмирал, – ситуация действительно сложная, но при этом все же не полностью безнадежная. На данный момент мы обладаем новой технологией перемещения, знаем расположение важной системы норкролов и имеем достаточно ресурсов, чтобы при наличии времени значительно укрепить оборону спутника. Я все это говорю, чтобы вы точно осознали, что выживание нашей колонии зависит непосредственно от нас и наших действий. Мне нужно, чтобы вы максимально вложились в эту задачу, от которой зависит выживание почти пятидесяти тысяч имперцев на Идуне, – Квирин на мгновение замолчал, словно давая осознать степень ответственности, после чего продолжил: – Теперь перейдем к конкретным вещам. Капитан Фауо, выведи на экран данные и введи в курс дела о наших текущих возможностях.

Пока назначенный им руководитель базы на Идуне выполнял распоряжение, информируя в первую очередь новоприбывших, сам адмирал на время задумался. Для всех, включая Квирина, оказался полной неожиданностью приход целой вереницы кораблей из Империи. Причем не сама причина произошедшего, ведь гранд-адмирал Вильгельм Стоун предупреждал о потере территорий и массированном нападении норкролов. Нет, сам факт того, что противник настолько быстро продавил выставленную оборону, с ходу уничтожив несколько полноценных флотов, говорил о многом. Либо появился неизвестный фактор, либо враг готовился к этому уже длительное время, ослабляя настороженность Империи.

Тут же мелькнувшая в голове догадка сразу нашла подтверждение обеим теориям. Ведь Квирин собственноручно обнаружил установку по модификации из бет в альфы. Тогда казалось, что найденное оборудование являлось экспериментальным, но что если это совсем не так. Кустарность изготовления можно было объяснить по-другому – банальной спешкой в оснащении всех своих сил, пока Империя не успела отследить этот момент. В итоге именно это и произошло.

Масштабное нападение огромной флотилии норкролов добралось до самого Перекрестка, словно лавина, снося любые препятствия на своем пути. Факт того, что часть колоний уцелела, объяснялся только тем, что противник решил не тратить время на размещенные немного в стороне поселения, стремясь как можно быстрее прорваться в глубину территорий Империи. Про какие-то из них он мог просто не знать.

Некоторые колонии успели частично эвакуироваться, но другие из-за своего более отдаленного размещения опоздали, оставшись на захваченном врагом пространстве. Именно в этот момент крайне удачно появились отправленные транспортники Квирином под прикрытием соединений его эскадры. Нагруженные очередной поставкой, они спешно шли назад к Идуну. В итоге, оказавшись в некотором окружении и затаившись на время, они по приказу Вильгельма Стоуна помогли с эвакуацией нескольких колоний, забрав с собой желающих скрыться, которых, как ни странно, оказалось не много. Большинство имперцев предпочло остаться в колониях, то ли надеясь, что ситуация сама разрешится, то ли желая сражаться до самого конца. Хотя, к слову, места на кораблях для всех банально бы не хватило.

В попытке избежать обнаружения коммандер Крист решил выбрать кружной маршрут, который в итоге без приключений позволил достичь системы Квирина. Огромный конвой из почти пяти десятков транспортных кораблей был буквально под завязку забит спасшимися колонистами, которых еще необходимо было придумать, как разместить. Причем эта проблема оказалась не единственной.

Исходя из последнего полученного сообщения от гранд-адмирала, ценой гигантских потерь массированную атаку врага смогли отбить. Вот только фактически имперцы оказались заперты на своих территориях, и будучи на месте врага, Квирин бы сделал все возможное, чтобы продолжать эту блокаду, параллельно накапливая новые силы для штурма. Скорее всего, именно это и происходило в найденной Вильямом системе. Но пока Империя и норкролы застыли в хрупком равновесии, нарушение которого просто вопрос времени. И ведь преимущество, скорее всего, будет находиться не на стороне людей.

Сам факт достаточно близкого – даже через гипертуннели – размещения норкролов совсем не радовал Квирина, а ведь потенциально агрессивная Федерация никуда не исчезла. Оба противника обладали превосходящими силами и могли в любой момент заглянуть на огонек. Если только не создать ситуацию, в которой им станет не до Идуна…

– Так, внимание, – громко проговорил адмирал, внезапно прерывая объяснения Фауо. Все присутствующие старшие офицеры, которых насчитывалось почти полтора десятка, мгновенно смолкли, переведя взгляды на Квирина, – господа, мы сделаем так, чтобы наши враги уничтожили друг друга. Ну или как минимум ослабили достаточно, чтобы дать нам больше времени на подготовку. В первую очередь, все будет зависеть от тебя, Морган. Но сперва несколько уточняющих вопросов, исходя из собранных данных.

– Мы все во внимании, – кивнул Харт, останавливая любые движения.

– Итак, если я правильно понимаю, то у нас есть подтвержденная информация о том, что короткий прыжок через гиперпространство не вызывает никаких возмущений, как те, что происходят при использовании туннелей, иначе бы выход «Бочки пороха» заметили заранее. Далее, слишком длительный прыжок выматывает экипаж, хотя аналогичный момент не проявляется у судов Федерации. Установка искусственной гравитации компенсирует эффект? Но это не важно. Из-за большего энергопотенциала скорость зарядки каждого прыжка у нас намного выше… К тому же кроме нас на данный момент только Единая Федерация обладает такой технологией перемещения. При этом она не была замечена нами у норкролов, и наоборот. Морган, я верно все озвучил?

– Абсолютно точно… Хм, а ведь интересная идея, – хмыкнув, отозвался советник императора, мгновенно понимая, что задумал Квирин. Хотя, как тут не догадаться, когда он лично и вся его команда по указу адмирала потратили почти сутки на ранее требуемые доработки. – Сделаем, только конкретизируй задание, – предвкушающее оскалился Харт.

Спустя всего неделю изрядно доработанный эсминец «Бочка пороха» готовился начать свой диверсионный рейд. Обрастя лишними фиктивными блоками, эсминец еще сильнее стал походить на стандартный крейсер Федерации. Попутно Морган буквально распотрошил все трофеи, устанавливая на корабль пусковые установки для ракет. Намучившись с подключением оборудования управления, он все же умудрился заставить все работать. К сожалению, не удалось найти достаточного количества зарядов, но все же чуть более двух десятков ракет разместилось на эсминце, ожидая своего часа. От вспышки во время прыжка полностью уйти не удалось, но зато испускаемое излучение «Бочки пороха» идеально копировало судно Единой Федерации.

Попутно Квирин приказал еще раз проверить боеготовность всего своего небольшого флота, доводя ее до максимально возможной. Точной уверенности в том, как поведут себя норкролы, не было, и перестраховка не помешает. Капитан Фауо полностью с головой ушел в размещение всех колонистов. С пришедших транспортных судов снималось практически все возможное, помогая оборудовать ранее пустые жилые блоки. Некоторые корабли вообще принудительно размещались на поверхности, превращаясь в части стремительно разрастающейся базы. Несмотря на ограниченность ресурсов, темп работ оказался невероятен, благо не было никакого недостатка ни в людях, ни в энергетической подпитке. Но сам адмирал следил за этим не слишком сильно – все мысли вращались вокруг предстоящей операции. Уже за день до вылета эсминца он лежал в кровати, задумчиво уставившись в потолок своей каюты.

– Эй, не спи, – приподнявшись, легонько ткнула его в плечо Алисия. Упавшее покрывало открывало вид на соблазнительные формы девушки, но Квирин продолжал смотреть вверх, хотя, по сути, взгляд был устремлен в никуда.

– Не сплю, просто размышляю, – честно ответил он с некоторой задержкой, – пытаюсь продумать все возможные последствия… Кстати, тебя совсем не волнует, что я потенциально подставлю Федерацию под удар? – внезапно спросил адмирал. – Ты ни разу об этом не говорила.

– Я же не дурочка и все прекрасно понимаю, – укладываясь Квирину на плечо, произнесла Алисия. – Мне действительно хочется, чтобы Империя вступила в союз с Федерацией и никто не воевал между собой. Вот только, возможно, я слишком идеалистически воспринимала обстановку, больше следя за наукой, чем за обществом. Уже тут внезапно оказалось, что Федерация, несмотря на декларируемоемиролюбие и будущий союз любых видов, преследует сугубо собственные интересы. Действия Роберта, ультиматум посла, и это в то время, когда норкролы уничтожают людские колонии. Гибнут сотни тысяч, а Федерация торгуется за технологии… – Девушка на мгновение замолчала, а затем еще более эмоционально продолжила: – Война, которую ведет Империя, отрезвляет. Теперь я понимаю, что нужно смотреть на реальные действия, а не на озвученные слова. И именно твои действия, – она проводит ладонью по груди Квирина, – мне импонируют гораздо больше. Ведь они продиктованы спасением. Пусть не всех, а только конкретных людей вокруг тебя, но все же спасением. А тут уже все согласно звериным законом – или ты, или тебя. Свой выбор Федерация сделала, создав такие условия, где кроме как потенциальным врагом ее воспринимать нельзя. Тем более ты и сам рискуешь вместе со всеми, – закончила Алисия, в очередной раз рассматривая серьезное лицо Квирина. Резко очерченные скулы от сжатой челюсти, хмурый взгляд, словно он прямо сейчас принимал какое-то важное решение. – Но на самом деле, даже если норкролы поверят в то, что именно Федерация им угрожает, шанс найти систему с Террой крайне небольшой. Все гипертуннели известны и охраняются флотом, – продолжила девушка, но он ее уже не слушал.

– Риск, риск, риск. Наверное, в текущей ситуации я рискую недостаточно и стоит повысить ставки, – непонятно и в первую очередь для себя проговорил Квирин, – главное все детально продумать. Но это позже, а сейчас… – Он резко развернулся, притягивая к себе лежавшую рядом девушку.

На следующее утро адмирал навел изрядного шороха стремительной коррекцией планов. Оставляя в охранении Идуна всего три эсминца и наземную систему обороны, он приказал готовиться всему остальному флоту к предстоящей операции. Не понявший причин советник императора поспешил найти Квирина, чтобы лично уточнить все подробности. Причем найти лидера людей в этой системе удалось не сразу, а еще дольше убедить прерваться и открыть дверь в кабинет.

– Адмирал, что происходит? Почему… – только вошедший Харт попытался начать возмущаться, но был остановлен взмахом руки. Набирающий что-то на панели в своем кабинете Квирин закончил через десяток секунд, после чего повернулся к Моргану. – Надеюсь, ты пояснишь свое решение, – уже более спокойным голосом проговорил советник.

– Естественно, ведь ты останешься за главного на Идуне и тебе стоит все знать. Но пока, чтобы не терять время, распорядись демонтировать гипермаяк и разместить его на дредноуте, – уверенно произнес Квирин, параллельно отправляя приказы всем старшим офицерам, которые он расписывал последние несколько часов. – Итак, слушай…

Выскочивший из гиперпространства эсминец с ходу запустил активное сканирование системы. Мгновенно засветившиеся многочисленные отметки норкролов на тактической карте заставили экипаж «Бочки пороха» напрячься, но Вильям уже командовал:

– Валлас, на тебе коррекция маршрута. Господа, все знают, что делать. Действуем быстро и аккуратно. Подготовить ракетные установки к пуску!

Корабль, вышедший на максимально близком расстоянии к пятой планете, где и были сосредоточены основные верфи врага, резко ускорился. Изображая самоубийственную атаку, он быстро сокращал дистанцию для выстрела. Вражеский флот с небольшим опозданием приходит в движение, разворачиваясь в сторону возникшей из гиперпространства угрозе.

– Огонь! – командует Вильям спустя долгую минуту и тут же следом продолжает: – Уходим!

Сразу десяток ракет стартует с наспех приделанных блоков «Бочки пороха», после чего эсминец уходит в крутую дугу. Основные и маневровые двигатели усиленно борются с инерцией, разворачивая корабль к краю системы. А вражеские снаряды уже стремительно пытаются догнать наглое судно, посмевшее атаковать превосходящие силы. Впрочем, используя расчеты по возможной скорости опасных зарядов, эсминец вовремя уходит в новый прыжок, избегая смертельных попаданий. Где-то далеко позади ракеты достигают своей цели, бессильно ударяя по силовому щиту вокруг огромной верфи.

– Передайте сообщение, что первый заход прошел успешно, – по выходе из гиперпространства приказывает довольный Вильям. – В следующий раз зайдем отсюда, – новоназначенный коммандер указывает на другую систему, после чего эсминец «Бочка пороха» неспешно готовится к цепочке новых прыжков.

Второе нападение произошло через два дня по той же самой схеме. Рассредоточенный по всему пространству системы флот норкролов частично был готов к появлению возможного противника, так что последнему пришлось торопливо запустить остаток ракет, после чего вновь исчезнуть в гиперпрыжке. Третья атака чуть не закончилась фатально. Враг, сумевший быстро вычислить принцип возможной атаки по направлению ближайших систем, разместил свои корабли прямо на самой границе. Выскочившему из гипера эсминцу почти сразу пришлось уходить от столкновения с находившимся в опасной близости дредноутом норкролов.

Мгновенно отдавая приказ на новый прыжок, Вильям с трудом удерживает себя от полноценной активации силовых щитов. Следуя инструкциям Квирина, Валлас, пилотирующий «Бочку пороха», разворачивает корабль боком, подставляя фиктивные блоки под возможный удар. И последний следует почти мгновенно, словно враг не прекращая ждать появления судна. Огромные снаряды выстреливают из орудий, мгновенно достигая своей цели. Неприкрытые ничем блоки буквально сминает от удара, но, к счастью, проходят мимо корпуса самого эсминца. Спустя десяток секунд корабль имперцев исчезает в новом прыжке, прыгая впопыхах к дальней системе.

– Становится крайне опасно, – первое, что приходит в голову Вильяму, когда он очнулся после очередной потери сознания из-за слишком длительного нахождения в гиперпространстве, – возвращаемся к остальным.

Четвертый заход происходит аж через неделю и наконец приводит к тому, что запланировал Квирин. Вместо привычного флота в количестве полутора сотен боевых кораблей экипаж эсминца обнаруживает всего три десятка рейдеров и какое-то количество недостроенных дредноутов. Не выдержав постоянных раздражающих то ли наглых нападений, то ли разведок боем, враг явно отправил свои основные силы, чтобы разобраться с проблемой раз и навсегда. Оставалось только до конца не выяснено, насколько сильно известные норкролам гипертуннели вели в глубину территории Единой Федерации и насколько серьезные сражения могут произойти, но главное, что проведенные действия оттянули флот на недружественно настроенных соседей.

– Отлично, они клюнули, – довольно восклицает капитан «Бочки пороха». Имперский эсминец тут же поспешно исчезает с радаров, направляясь к остальным кораблям во главе с адмиралом. Переместившийся через гипертуннель небольшой флот из десяти военных судов ждал своего часа, находясь через несколько систем от своей цели. При необходимости Квирин был готов в любой момент вернуть все силы на Идун, если появится хоть какая-то опасность для спутника. Именно для этого он приказал временно разместить маяк на дредноуте, постоянно принимая сообщения от «Бочки пороха» и доклады с оставшейся почти без охраны базы. Конечно, это было несколько рискованно, но адмирал решил не упускать возможности уничтожить стратегический объект врага.

Так что, когда эсминец появился в системе, экипажи имперских кораблей были не просто полностью готовы, а буквально сгорали от нетерпения. Судно коммандера Вильяма без малейшего промедления входит в построение, начиная накапливать заряд. Ограниченность размера захватываемого пространства заставляет создать довольно-таки плотную формацию, с трудом вмещая одиннадцать кораблей и особенно дредноут «Гунгнир». Причем даже если бы у Квирина имелись в наличии гораздо большие силы, места на них уже не хватило бы.

Невидимое поле охватывает все объекты внутри, заставляя их вибрировать. Активированные силовые щиты начинают терять свой заряд под этим воздействием, а экипажи готовились к предстоящему давлению.

– Старт! – отрывисто командует адмирал, расположившийся на дредноуте, и его команду тут же подхватывают, передавая на «Бочку пороха». Спустя десяток секунд портальная установка срабатывает, и небольшой флот мгновенно утягивает в гиперпространство, отправляя его прямо к месту предстоящего сражения. Навалившуюся тяжесть экипаж переживает в полностью герметизированных скафандрах, но за минуту та просто не успевает сколько-нибудь заметно измотать имперцев.

Чуть больше десятка кораблей разом появляются в системе норкролов, и первое, что по общей связи слышит каждый солдат, это яростный голос Квирина:

– Во имя императора и человечества, огонь!

Глава 16

С небольшим промедлением канониры накапливают заряды в главные орудия, готовясь выпустить пламенеющую мощь огромных снарядов. Используя детальные данные, полученные с «Бочки пороха», весь десяток кораблей уже успел предварительно разбить цели между собой. Массированный залп происходит практически синхронно, отправляя гигантские болванки в далекий путь.

– До поражения около минуты, – голосом коротко отчитывается навигационный офицер в рубке управления «Гунгнира». Квирин, разместившийся возле тактической карты, прикидывал дальнейшие действия всего флота, пока коммандер Доритон контролировал собственный дредноут. – Рейдеры противника уже начали движение в нашу сторону.

Разведка, проведенная эсминцем под командованием Вильяма, оказалась крайне полезной, из-за чего все же удалось частично проработать разнообразные варианты. Так, одиннадцать кораблей Квирина вышли в максимально возможной близости к пятому по счету небесному телу, на орбите которого и разместилась огромная верфь норкролов. Огромный по обыкновению противника шар основного блока расходился двумя широкими дугами, словно пытающимися обхватить целую планету. Своим видом походя на некую гигантскую диадему, на каждой дужке верфи разместились недостроенные дредноуты разной степени готовности. Закрытая энергетическим щитом и удерживаемая многочисленными двигателями на орбите, эта гигантская конструкция должна была потреблять невероятное количество энергии. Только факт того, что дредноуты было сложно поднять с поверхности, заставлял городить такие сложные и – главное – уязвимые строения на орбите.

Дюжина спутников, вращающихся вокруг планеты, могли бы послужить неким укрытием при подходе к цели, но адмирал был уверен, что враг однозначно разместил стационарную систему обороны на некоторых из них. Три десятка рейдеров, рассредоточенных по всей окраине системы, имели разное время подлета, а на почти сотню невооруженных транспортных кораблей можно было не обращать внимания, ввиду минимальной угрозы с их стороны.

Ставку в этой рискованной операции Квирин решил сделать на стремительный удар по стратегическому объекту, игнорируя остальные. С такими ограниченными силами нечего было и думать пытаться уничтожить все шарообразные суда норкролов, все добывающие базы и многочисленные потенциальные цели во всей системе. Но резкий точечный выпад в самый центр мог достичь своего, приводя к болезненным последствиям. Именно поэтому Квирин подгадал выход так, что его небольшой флот оказался на прямой линии к нужной планете, позволяя открыть огонь сразу после перемещения.

– Перестроение «Три». «Бочка пороха», уходите в прыжок. Точка выхода – пять, – скомандовал адмирал. В свое время ему пришлось надавить на Вильяма, чтобы тот покинул пространство системы сразу после транспортировки флота. Нельзя было допустить даже малейшего шанса на получение норкролами технологии гиперпрыжков без использования туннелей. К тому же в случае ожесточенного сражения шанс пережить его без повреждений у эсминца просто призрачен.

Следуя полученной команде, эсминец «Бочка пороха» поспешно разворачивается, готовясь вновь исчезнуть из системы, а вот остальные эсминцы, наоборот, выдвигаются вперед. Оба крейсера и дредноут, несмотря на более мощные энергетические щиты, прячутся позади, нацеливая свои пушки в промежутки между союзниками. В этот раз главные орудия должны были сыграть важную роль, и терять их раньше времени Квирин не собирался. То, что при всем желании без потерь не обойтись, знали все – уж слишком отличались силы.

Несколько вражеских рейдеров выпускают разрозненные залпы, попутно изо всех сил стремясь наперерез небольшому флоту имперцев. Именно в этот момент первые выпущенные снаряды достигают своей цели. Отправленные главными орудиями дредноута и крейсеров, самые массивные из них бьют прямо по шарообразному корпусу основного блока. Мгновенно засверкавший от попадания силовой щит выдерживает атаку, заставляя Квирина поморщиться, но благо остальные залпы эсминцев достигают нужного результата. Неприкрытые энергетической защитой строящиеся корабли норкролов получают многочисленные проплавленные дыры на металлическом теле.

– Всем перевести огонь на дредноуты! – мгновенно скорректировал стрельбу адмирал, стараясь не вызвать лишнего подозрения у врага раньше времени. События тем временем продолжали ускоряться, все сильнее набирая темп по мере приближения имперцев к верфи. Ответные выстрелы противника приходились по двигающемуся на максимальной скорости флоту Квирина, снимая часть энергетического заряда с щитов, но в большей своей части пролетая мимо космических судов Империи. Новый залп успевает разнести еще два будущих дредноута норкролов, а где-то позади эсминец «Бочка пороха» окончательно исчезает с радаров, уходя в гиперпространство.

– Время подлета до верфи десять минут, – вновь отчитывается навигационный офицер, но Квирин пропускает это мимо ушей. Все внимание приковано к движениям вражеских кораблей, а те уже собирались в разнокалиберные группы. На противоположной стороне системы почти десяток рейдеров формировали построение, выдвигаясь в сторону имперцев. Но пока они доберутся, силам людей придется преодолеть другие группы. Шестерка шарообразных кораблей норкролов выныривали слева снизу, и такое же количество шло справа. Последние семь надвигались сверху, в итоге стремясь зажать небольшой флот Квирина в эдакие трехсторонние тиски. Причем огонь они направляли так, словно пытались выставить силы имперцев в нужной траектории – уж слишком демонстративные промахи были, больше походя на зонированные атаки, чем на попытки попасть в цель.

– Скотт, скорректируй маршрут на абсолютно прямую линию, – быстро скомандовал адмирал, – будем принимать удары на себя, но зато не потеряем в скорости…

И словно в подтверждение этой же мысли транспортные корабли норкролов всей массой двинулись в сторону верфи, своими корпусами формируя живой щит.

– Черт, всем ускориться и быть готовым к возможным попаданиям!

Следующий обмен залпами происходит практически одновременно. Почти два десятка рейдеров открывают огонь по имперцам, и спустя несколько секунд им вторят многочисленные орудия с двух ближайших спутников, наконец вскрывая свои спрятанные позиции. Словно пытаясь не отстать, оба крейсера и «Гунгнир» выстреливает собственные снаряды. Остальные эсминцы людей молчат, полностью сосредоточившись на защите, и не зря. Меньше чем через минуту разогнанные через гиперпространство мерцающие болванки противника начинают достигать имперских кораблей. Причем выпущенные из разных позиций, они буквально создают целый град из снарядов, всей мощью обрушиваясь на силовые щиты.

Десятки многотонных снарядов бьют по энергетическим защитам кораблей Империи, заставляя их контуры активно сверкать. Некоторые проскакивают мимо своей цели, чтобы через мгновение найти новую и выпустить уже на нее всю накопленную смертоносную силу. В то же время множество других бесцельно исчезают в космическом пространстве, продолжая свой бесконечный путь в никуда. Но даже меньшей доли хватает для сокрушительных последствий первого полноценного залпа, невзирая на все активные попытки экипажа перераспределить энергию щитов по секторам атаки.

Сразу два эсминца Квирина лишаются доброго куска своего корпуса, вмятого после мощнейших ударов, а затем и расплавленного кислотой. Корабли тут же теряют управление, продолжая двигаться уже по инерции, но последующие попадания разрывают останки, закручивая их в странную траекторию. Один из эсминцев переламывается пополам, расходясь двумя частями в разные стороны. Другой на скорости бьет один из союзных крейсеров, снося тому щит и часть вооружения по борту. Огромная масса эсминца буквально за мгновение размазывает канониров в орудийных точках о корпус вместе с их пушками. Некоторые выжившие после поражения корабля счастливчики из остатков экипажа прыгают в сторону союзных судов, но их тела бесцельно бьются об активированный энергетический щит, не пропускающий ничего. Другие банально не успевают добраться до внешней обшивки, оставаясь фактически замурованными далеко позади флота в грудах мертвого металла или в зависших посреди черного пространства спасательных капсулах. Впрочем, пострадавший крейсер успевает восстановить свою энергетическую защиту, а флот, все так же не замедляясь, стремится вперед, несмотря на потери и разного рода урон.

– Два эсминца уничтожены, еще два получили критические повреждения. Крейсер «Подводный дракон» лишился орудия на левом борту, но уже восстанавливает щит. «Гунгнир» потерял двадцать девять процентов заряда… – начали поступать разрозненные отчеты, а сам Квирин смотрел, как еще несколько недостроенных дредноутов норкролов получают огромные дыры в самом центре энергоблоков. Пытавшиеся прикрыть своими корпусами транспортные корабли полностью не успели создать заслон, и девяносто три процента снарядов достигли своей цели.

Вот только увиденный результат совсем не радовал. Несмотря на значительный урон, имея под боком функционирующую верфь, их всегда можно будет восстановить. Пусть со значительными затратами ресурсов и времени, но восстановить. Силовой же щит конструкции оказался невероятно прочен, словно норкролы перевели весь энергопоток на защиту… Внезапно пришедшая мысль заставила внести небольшие коррективы в план, но вот для их осуществления все так же требовалось проскочить под сплошным огнем вражеских орудий прямо к самой верфи.

Самоубийственный прорыв тем временем продолжался. Выпустив очередной залп по недостроенным дредноутам, флот Квирина снова готовился к ответным ударам. Выведя поврежденные корабли под наиболее вероятные траектории удара, адмирал целенаправленно жертвовал эсминцами для того, чтобы крейсер и дредноут смогли добраться до такой важной цели. Причем эти приказы он отдавал лично, понимая всю тяжесть принимаемых решений. Но иначе прорваться между все сильнее стягивающимися силами противника было нельзя, и адмирал, как и ранее, твердым голосом отправлял фактически на верную смерть своих солдат.

Вражеские снаряды все продолжали бить непрекращающимся потоком по небольшому флоту имперцев, таящему буквально на глазах. Несмотря на то, что каждый член экипажа отдавал всю возможную энергию, а большая часть систем были выведены для экономии на самый минимум потребности или вовсе отключены, постоянно сверкающие щиты уверенно теряли заряды, периодически полностью исчезая. Работающие в связке капитаны кораблей заранее старались подстраховать друг друга, давая время на перезарядку, но порой это просто не удавалось. Заполучивший пару касательных попаданий в борт эсминец чудом пережил первую потерю энергетической защиты, но во второй раз так не повезло. Сразу полдесятка снарядов пришлись в нос корабля, своей мощью добивая до самого центра и мгновенно уничтожая основную рубку. Пока оставшийся экипаж в срочном порядке пытался восстановить управление корабля, еще несколько снарядов, пришедших с другого направления, разнесли половину двигательной установки, отчего эсминец, преодолевая инерцию, медленно двинулся по дуге в сторону норкролов. Одна из групп врагов, расценив его как угрозу, перенаправила новые залпы на него, за минуту превращая в небольшое облако разлетающихся обломков. Но в то же время это уменьшило концентрацию огня на основной флот и дало последнему небольшую передышку для накопления заряда на силовых щитах.

– Прекратить огонь. Сосредоточить энергию на защите, – успел приказать Квирин, прежде чем его флот на полном ходу ворвался в позиции транспортных кораблей противника. Огромные туши пустых, а порой заполненных космических судов обладали минимальным экипажем, а значит, и небольшой подпиткой, не позволяющей использовать вооружение или полноценные щиты. Впрочем, враг решил воспользоваться ими по-другому. Понимание, что имперцы успели набрать приличную скорость, а значит и инерцию, спровоцировало норкролов создать полноценный заслон на пути, в который флот людей, не имевший возможности быстро изменить свою траекторию, влетел буквально на полном ходу.

Идущие первыми эсминцы, абсолютно не замедляясь, по касательной врубаются в огромный корпус транспортника, успев только по максимуму усилить энергетические щиты спереди. От столкновения защита сверкает, но сила удара такова, что судно норкролов практически мгновенно лишается ее, и продолжавшая лететь вперед масса протаранивает объемный, но пустой трюм. Следом уже прорывается остальной флот имперцев. Оба крейсера и дредноут не встречают достойного сопротивления, проламывая своими корпусами и энергощитами металл врага. А вот нескольким эсминцам так не везет.

У одного из них силовой щит не успевает достичь необходимого уровня заряда, отчего во время тарана нос корабля сминает. Впрочем, несмотря на потерю скорости и обильные повреждения, двигатели эсминца прорывают препятствие. Вот только рейдеры противника не собирались прекращать стрельбу и безносый корабль, лишившийся защиты, разносят почти сразу. Другой эсминец на полном ходу врубается в полностью загруженный транспортный корабль, практически размазываясь о твердую, спрессованную породу внутри трюмов. Еще два умудряются проскочить мимо огромных туш космических кораблей норкролов.

В итоге, потеряв несколько эсминцев, небольшой флот Квирина умудряется проскочить весь заслон, выходя на близкую дистанцию с верфью. Непрекращающийся огонь вражеских рейдеров и стационарных точек обороны, размещенных на окружающих спутниках, резко уменьшает свою интенсивность. Противник, не желающий навредить важному стратегическому объекту, начинает старательно выцеливать корабли имперцев, но даже так большая часть снарядов проходит мимо, устремляясь в сторону планеты, орбитальной конструкции, а порой даже в собственные недостроенные дредноуты.

– Укрыться за верфью и приступить ко второй части плана, – новое распоряжение адмирала цепочкой передается на немногочисленные оставшиеся силы. Разом вспыхнувшие двигательные установки, выжимая все возможное из себя, замедляют оставшуюся пятерку кораблей в опасной близости от огромной верфи. На остатках инерции, управляемые опытными командами, суда Империи перемахивают диадему орбитальной конструкции, размещаясь практически впритык. Защитным точкам обороны, как и преследовавшим рейдерам, становится еще сложнее вести прицельный огонь, и флоту Квирина удается перевести дух. Правда, не долго.

– Сэр, адмирал, близость к планете чрезмерно воздействует на корабли, забирая большую часть энергии на двигательные установки, удерживающие нас возле верфи, – взволнованным голосом проговорил навигационный офицер.

– Зато по нам не стреляют, – отмахнулся Квирин, – сконцентрировать огонь на основном блоке. Стрельба по готовности. Десанту приготовиться. Как только щит падет, мгновенно отправить все силы на борт верфи, – адмирал повторил уже известный всем приказ, на случай если кому-то из старших офицеров адреналин выбьет из памяти план дальнейших действий.

Почти мгновенно следует первый синхронный залп, заставляющий энергетический щит орбитальной конструкции мощно засверкать на фоне пятой планеты. Ослабленная до минимума собственная защита кое-как выдерживала редкие попадания от норкролов, но долго так не могло продолжаться. Противник, сообразивший наконец всю тяжесть ситуации, резко ускорился вперед, практически переставая вести огонь и переводя всю энергию на двигатели. Все транспортные корабли поспешно уходили в сторону к одному из спутников, не создавая лишние препятствия для ведения прицельного огня. Сами же рейдеры норкролов стремительно поделились на две части, по широкой дуге начиная заходить снизу и сверху от верфи, пытаясь создать эдакую зону перекрестного огня, но при этом своими залпами не повредить зависшую на месте верфь. Шедшая с дальнего конца системы последняя группа из почти десятка кораблей на всех парах рвалась к планете. Имперцы же продолжали беспрерывно вести огонь, постоянно тревожа энергетическую защиту объекта. Вот только последняя по-прежнему держалась.

– Щит «Гунгнира» начал проседать от недостатка энергии…

– На обоих крейсерах защита полностью исчезла. Им нужно снизить интенсивность стрельбы, иначе… – продолжали сыпаться все новые отчеты.

– Адмирал, верфь держится, – обеспокоенно обратился к замершему неподвижной статуей лидеру флота коммандер Доритон, – а нас начали зажимать со всех сторон. «Гунгнир» так долго не продержится. Возможно, стоит?..

– Не прекращать стрельбу, – отрезал Квирин, продолжая внимательно отслеживать любое изменение на тактической карте, – мы обязаны уничтожить верфь.

– Десять минут до выхода обеих группу на траекторию уверенного поражения, – снова донесся голос навигационного офицера, а многочисленные снаряды все продолжали утюжить огромный объект. Пламенеющие болванки, разогнанные до невероятной скорости, с огромной силой били своими многотонными телами в сверкающий энергетический щит, бессильно сплющиваясь и теряя всю разрушительную мощь. Но вслед за ними следовали все новые и новые, создавая сплошной дождь из смертоносных снарядов.

– Семь минут до выхода… – все усиливающаяся тревога в голосе различалась все отчетливей, но адмирал не реагировал. Один из недостроенных дредноутов внезапно сорвался с фиксаторов, на еле заметной тяге устремляясь в сторону зависшего флота.

– Игнорировать, – приказал Квирин, ощущая, как сквозь пальцы утекает время. Щеголяя открытыми дырами в корпусе и только частично установленными бронепластинами, вражеский дредноут почти сразу стал медленно падать на планету, притягиваясь ее гравитационной силой. С трудом работающие двигатели крайне неохотно питали махину, пытаясь отправить ее на таран. Еле заметные движения кораблей его флота не укрылись от взора Квирина, в связи с чем он на всякий случай прогнал быстрый расчет вероятности успеха противника, в итоге показавший всего тридцать четыре процента. Видя цифру, адмирал еще раз с нажимом повторил: – Полностью игнорировать дредноут!

Вот только поздно. Расположенный с краю построения эсминец, словно испугавшись возможного столкновения, начинает резко смещаться в сторону, прекращая огонь и старательно избегая даже малейший угрозы. Мгновенно выводя данные по судну, спустя несколько секунд Квирин уже связывался с капитаном:

– Карт, какого черта ты прекратил огонь? – возмущенный непослушанием в такой ответственный момент, адмирал с ходу начал жестко давить на своенравного старшего офицера, который уже второй раз вылезал, когда не нужно.

– Адмирал, я…

Дальнейший ответ Квирин не слышал из-за прервавшейся связи. Только невероятная близость с орбитальной верфью спасала корабли Империи от выстрелов норкролов, и эсминец из-за поспешных действий своего капитан вышел из этой зоны. Мигом последующие попадания добили и так ослабленный щит эсминца, мощно пройдясь по корпусу последнего и выжигая кислотой целые отсеки судна. Карт почти сразу командует перераспределить энергию на защиту, пытаясь спасти собственный корабль. Вспыхнувший силовой щит сверкает под новыми ударами, каким-то чудом выдерживая. Вот только энергия была забрана с двигателей, и эсминец начинает падать на планету, стремительно входя в атмосферу. Сопротивление воздушных масс вынуждает энергетический щит работать на пределе, не позволяя остановить обрушение на поверхность. А вслед за ним уже летела неуправляемая туша дредноута…

– Ни в коем случае не прекращать огонь! – снова повторил Квирин, глядя, как точка эсминца совмещается с кораблем норкролов, а затем обе исчезают с экрана тактической карты. Где-то внизу целый дождь из обломков дух кораблей сыпется на планету, оставляя огромный кратер в эпицентре падения. Но на орбите сражение по-прежнему продолжалось.

– Щиты «Гунгнира» упали до сорока двух процентов, у остальных уровень не выше тридцати…

– Четыре минуты до выхода норкролов на траекторию стрельбы, – доклады продолжают следовать один за другим, а все мысли адмирала вращались вокруг проклятой энергетической защиты верфи. Когда же она наконец падет, черт возьми?! Словно подтверждая идею, что мысль материальна, силовой щит исчезает, и последующие снаряды уже выжигают внушительные дыры в шарообразном корпусе.

– Десант, вперед! – Квирин практически орет, отдавая долгожданный приказ. Оба крейсера и дредноут с небольшой задержкой начинают отправлять многочисленные телепортационные маяки взамен пламенеющих снарядов. Вслед за ними уже летят забитые до отказа спасательные капсулы, готовые исторгнуть сгорающих от нетерпения солдат Империи. Спустя десяток секунд первые абордажные команды оказываются на верфи, с ходу устремляясь внутрь через прорезаемые отверстия в обшивке.

– Ричард, – адмирал связывается с Боуном, назначенным им руководителем штурма, – у тебя есть несколько минут, чтобы максимально просадить энергопитание этой штуковины. Не нужно пытаться уничтожить ее, а просто обеспечь потерю энергии! После этого начинай…

– Адмирал, отступайте, а мы уж тут сами справимся, – внезапно перебил его капитан, – шанс вырваться и так невелик, но нужно постараться сохранить как можно больше кораблей для защиты Идуна и… – Звук на мгновение теряется, а затем качество связи ухудшается. – Здесь вскрывай!

– Адмирал, все бойцы знали, что это путь в один конец, – достаточно твердым голосом произносит Ричард, – рад был служить!

Перед глазами всплывает образ этого блондина с немного детским лицом, который за время знакомства с Квирином изменил отношение от неприкрытой неприязни до неподдельного уважения. Причем заметный рост Боуна произошел и в глазах адмирала.

– Хорошо, капитан. Во имя императора и человечества! – Ричард не видит, как Квирин отдает честь, но его губы вторят слоган имперцев, с которым они уже далеко не первое столетие шли на смертельный бой с норкролами. Связь с адмиралом прерывается, а оба крейсера и дредноут все продолжают слать новые волны абордажников, под ноль опустошая свои загодя забитые десантниками трюмы. Все три корабля на период операции были практически переполнены, бойцы занимали буквально каждый свободный кусок пространства внутри.

Уже ворвавшись внутрь шарообразного корпуса, Боун открывает сплошной ливень огня из винтовки, отправляя один за другим короткие болты в многочисленных врагов. Мощные заряды прошибают не прикрытые броней тела противников, подчас проходя сразу через несколько. Магнитные ботинки закрепляются на стене, а рядом уже появляются другие бойцы, продолжая вести стрельбу в рвущийся к ним поток. Ричард на мгновение замирает, оглядываясь внутри основного блока верфи. Под толщей обшивки огромного шара оказался другой – поменьше, расположенный на расстоянии в десять метров. Все пустое пространство было занято множеством энергоканалов и конструкций жесткости, соединяющих обе «матрешки».

Причем, судя по четверке огромных врат между шарами, из которых толпами начали валить тысячи норкролов, основное помещение энергопитания верфи находилось внутри и, скорее всего, было полностью выделено для этой функции. Но учитывая то, что выступало источником энергии, достаточно было перебить как можно больше «батареек» для того, чтобы стратегический объект перестал висеть на орбите. Злорадно улыбаясь, Ричард отработанным движением перезаряжает винтовку, спустя мгновения вновь пуская ее в ход. Личный силовой щит ловит несколько ответных попаданий, заставляя резко пригнуться. Вот только это не слишком помогало – целей с обеих сторон слишком много, при этом пространство, по сути, полностью открыто, что превращало промежуток между двумя огромными шарами в безумное побоище.

Почти тысяча хорошо вооруженных имперских абордажников схлестывается с гораздо большим числом норкролов. Последние, явно не предполагавшие возможность настолько массированного десанта всего с трех кораблей, были экипированы вразнобой, порой даже не имея брони и только сжимая своими длинными конечностями топоры. Но чем дольше шел бой, тем больше полностью облаченных противников появлялось из врат.

Короткие обрезы альф разносили уже порядком ослабленные щиты бойцов, добираясь до хрупкого человеческого тела. Многочисленные болты, не достигая своей цели, летели дальше, врубаясь в любое препятствие, порой являющееся даже союзником стрелявшего. Отрезанные лезвиями напитанных энергией копий и топоров конечности обоих видов летали в компании с собранными в небольшие шары каплями крови красного и оранжевого цвета. Они собирались в причудливые композиции смерти, воплощающие ужасную красоту сражения, вот только воюющим было не до возможного искусства.

Вспышки периодически срабатывающих гранат отправляли все, попавшее в радиус поражения, на несколько метров в сторону. Появлявшиеся словно из ниоткуда куски тел порой закрывали обзор бойцам, отчего новые очереди болтов прошибали энергетические щиты и броню. Повсюду летали тела погибших, создавая дополнительные препятствия и вынуждая обе стороны переходить на ближний бой. Да и боеприпасы постепенно заканчивались.

В какой-то момент количество уничтоженных конструкций, удерживающих один шар внутри другого, превышает критический уровень, отчего огромное помещение энергопитания срывается с фиксаторов и начинает болтаться. Не успевшие сообразить это мгновенно оказываются раздавленными массивной конструкцией, а та продолжает свое перемещение внутри. Ричард с трудом успевает проскочить через врата, наконец собственноручно прорываясь в самый центр основного блока. Прекращая подачу на встроенные двигатели и закрепляясь на стенке, Боун замирает, разглядывая многочисленные соты, к которым были все еще подключены десятки тысяч норкролов, питавших огромный объект. Боковое зрение замечает движение сбоку, и капитан успевает выставить копье, останавливая своим лезвием топор альфы.

– Бойцы, покажем этим чертовым тварям, что каждый из нас достоин звания гвардейца! – яростно кричит Ричард, отчего-то вспоминая, как невероятно сражался сам Квирин. Стремительные легкие движения словно танцующего адмирала, проносящегося будто некий ангел смерти через толпы любых врагов… Но откуда-то изнутри идет четкая уверенность, что в последнее свое сражение абордажники превзойдут себя, выкладываясь на полную, и смогут показать не меньшую эффективность в истреблении норкролов. – В бой, во имя императора и челове…

Вражеский топор врубается в шлем Боуна сзади, пробивая энергетическую защиту, броню, а затем и голову. Тело Ричарда практически разваливается пополам до середины спины, но его клич подхватывают сотни все еще сражающихся бойцов, в яростном порыве обрушиваясь на норкролов.

Через пять минут вынужденные включиться в сражение гораздо большим числом, противники ослабляют необходимый поток энергии на верфи, отчего огромная конструкция начинает медленно падать на планету. Добивание остатков отчаянно сопротивляющихся имперцев, буквально впавших в боевое безумие, мешает вовремя отследить норкролам данный факт, и реакция следует слишком поздно. Поспешные попытки остановить крушение оказываются неудачными, и гигантская диадема начинает разваливаться еще при входе в атмосферу. Массивные блоки и недостроенные дредноуты всей своей невероятной массой обрушиваются на поверхность, вызывая масштабные землетрясение и сдвиги плит. Последнее провоцирует извержение некоторых вулканов, а от мощнейшего столкновения выброс пепла окутывает все вокруг эпицентра, затмевая огромный кусок небосвода планеты. За последствиями падения верфи внимательно наблюдал Квирин, изучая данные на тактической карте.

«Гунгнир», каким-то невероятным чудом вырвавшийся из окружения, в компании одного эсминца стремительно летел в сторону уже появившегося в системе корабля Вильяма. Эсминец «Бочка пороха» уже начал зарядку установки гиперпрыжка, готовясь стартовать сразу после того, как оба оставшихся судна попадут в зону действия «Портала». Преследовавшие их рейдеры норкролов продолжали активно вести огонь, добивая остатки силового щита дредноута, но адмирал уже отчетливо видел, что они точно успеют ускользнуть. Меньше чем через минуту так и произошло – сверкнувшая вспышка осветила черное пространство космоса и мгновенно утянула тройку имперских кораблей, ставя точку в этом кровопролитном сражении.

– Адмирал, поздравляю с успешно проведенной операцией, – по выходе из гиперпространства поспешил к Квирину довольно улыбающийся коммандер Скотт Доритон, – с учетом масштабов разрушений, норкролы еще не скоро оправятся после этого удара.

– Возможно, – задумчиво ответил Квирин, – вот только мы тоже полностью оголили нашу оборону, лишившись почти всех кораблей в этом бою. Но что более печально – мы заплатили за такой результат жизнями многочисленных имперских солдат. Судна можно построить, но не людей. Очень надеюсь, что это того стоило, – вздохнул адмирал, после чего скомандовал: – Курс на Идун. Мы возвращаемся.

Эпилог

Резкий сигнал тревоги прервал проведение очередного мозгового штурма во время общего совещания, заставляя Квирина с Морганом тревожно переглянуться.

– Фауо, выясни, что случилось, – скомандовал адмирал руководителю базы. Прошедшая после последней операции неделя была занята экстренным усилением обороноспособности системы, и в данный момент как раз они в очередной раз проходились по возможным мероприятиям. Квирин, не успевший назначить замену погибшим офицерам, в итоге собрал крайне ограниченный состав в свой импровизированный штаб. Помимо бывшего старшего техника и советника императора в помещении находились коммандеры Вильям и Скотт, в данный момент с тревогой смотрящие на капитана Фауо.

– Сэр, в систему зашли пятьдесят семь кораблей Единой Федерации, – ошарашенным голосом произносит тот, заставляя адмирала мысленно поморщиться от услышанного. Впрочем, капитан «Гунгнира» себя так не сдерживает, откровенно ругаясь вслух.

– Выведи на экран, – мгновенно сметая с дисплея данные, Квирин вперяет взгляд в тактическую карту, сияющую красными точками кораблей. – Черт, слишком много для нас.

– Это не все, сэр. Поступил прямой вызов по дипломатическому каналу с одного из них. Просят срочно дать связь с вами, – продолжил Фауо.

Адмирал отрывисто кивает, выводя все на громкую связь. Спустя несколько секунд в помещении раздается знакомый голос.

– Приветствую, адмирал, – к всеобщему удивлению, Лиам Ноук с трудом сдерживает встревоженные интонации, словно это он оказался в их ситуации, а не наоборот. – Рад, что с Идуном все в порядке…

– Чем обязан, посол? В этот раз, как погляжу, вы прихватили с собой гораздо больше свиты, – Квирин говорит уверенно, словно более полусотни кораблей потенциального противника – это мелочь, не стоящая большого внимания. Тем временем активно работающие сканеры продолжают собирать данные о судах, выводя данные на тактическую карту. Склонившиеся фигуры смолкших офицеров внимательно изучали их, с ходу замечая одну странность. Впрочем, от Квирина она тоже не укрылась: из всей массы целых сорок девять кораблей являлись, по сути, огромными транспортными средствами.

Мысли адмирала тут же замельтешили в поисках разнообразных вариантов. Возможный массированный десант? Или решили изменить тактику и поставкой материалов достичь союза с Империей? Может, что-то более мудреное, как…

– Мне, точнее нам, необходима помощь… – между тем озабоченным и не скрывающим волнения голосом произнес посол Ноук, – помощь Империи.

– А конкретней? Какого рода помощь требуется Единой Федерации? – выдержав короткую паузу, сухо уточнил Квирин, продолжая выбранную линию поведения. Вид замершего, словно в ступоре, Лиама, не реагировавшего на вопрос, заставил адмирала повторить: – Посол, так в чем заключается помощь? – с большим нажимом проговорил адмирал.

– Да нет больше никакой, к черту, ЕДИНОЙ Федерации, – внезапно эмоционально выпалил Ноук, начиная торопливо выплескивать целый поток слов. – Если вкратце, то недавнее массированное нападение норкролов практически полностью уничтожило ВЕСЬ флот Федерации. С трудом отбив атаку, мы искренне радовались, что враг не знает, как добраться до Терры. Вот только оказалось, что противник у нас не один… Часть радикально настроенного общества кортиан воспользовались ситуацией, обвиняя людей в давней оккупации планеты. Звучали лозунги, что мы ничуть не лучше норкролов… Что мы их фактически поработили, заставив адаптироваться под нас… Причем эти мысли озвучивались даже в верхах. За несколько дней всю Терру захлестнуло межвидовое противостояние, к которому подключились и воуны. В ход пошло тяжелое вооружение, и мне пришлось действовать, не дожидаясь окончания этого безумия. Использовав возможные связи, я смог эвакуировать тридцать четыре тысяч человек. Оставаться на Терре опасно, поэтому я, как представитель человечества, прошу своих сородичей об убежище, – резко закончил посол свой сбивчивый рассказ.

В помещении воцарилось абсолютное молчание, все взгляды скрестились на Квирине, как на старшем, а тот мучительно размышлял над возникшей ситуацией.

Полная изолированность от остальных сил Империи, отчего Идун по сути представлял брошенный на произвол судьбы далекий оплот, прямо посреди вражеской территории. Ограниченность имеющихся ресурсов и возможностей. Всего пять эсминцев и один дредноут остались от его Пятойэскадры. Близкое расположение ДВУХ опасных противников, обладающих достаточным количеством сил, чтобы смести выстраиваемую им и его командой оборону. Но в то же время они оба в данный момент изрядно ослабли после потери целых флотов в междоусобных противостояниях. Появилась уникальная технология прыжка, а в непосредственном доступе находились и другие наработки Федерации. К тому же сам спутник представлял невероятную ценность за счет своей сети кристаллов, имевших невероятный потенциал энергообеспечения. Все это сплеталось в невероятный клубок.

– Становится все интересней и интересней, – еле слышно прошептал себе под нос бывший гвардеец, а ныне лидер Идуна, прежде чем ответить замершему в ожидании Лиаму. Тщательно подбирая слова, он медленно начал: – Итак, уважаемый посол Ноук, я, адмирал Квирин, как полномочный представитель Империи в данной системе…

Дмитрий Султанов Крах миров

Пролог

– …Митингующие кортиане продолжают блокировать доступ к зданию Парламента, полностью игнорируя требования органов общественной безопасности…

Внезапно раздавшийся короткий рык из приоткрытого окна насторожил Клайва, заставив его мысленно выругаться и отвлечься от выпуска новостей. Короткий взгляд на проецируемое изображение на стене демонстрирует многочисленных четвероруких ящеров, размахивающих огромными плакатами, на которых легко просматривались зачеркнутые фигуры людей. Впервые за почти десять лет Марксмэн пожалел о выборе места жительства. Смешанный район всех трех видов предполагал большее уединение, к которому он целенаправленно стремился последние годы. Вот только полученные взамен отдаленное расположение территории и минимум представителей его вида заставляли напрячься в текущей ситуации, когда массовое помешательство прямо на глазах охватывало всю Терру. Выпусками о происходящем безумии вскоре оказались забиты поголовно все новостные каналы целой планеты, не давая отрешиться от ситуации.

Прослужив в патруле общественной безопасности полстолетия, семидесятиоднолетний Клайв только успел втянуться в то, что можно было обозвать спокойным ничегонеделаньем. После потери жены и двух детей от сорвавшихся с катушек кортиан, организовавших террористическую группу «Первозданные» и ратующих за якобы свободу своей планеты от внешних захватчиков, Марксмэн обосновался в этом районе. Избегая лишнего общения и особенно близкого сближения с кем-либо, включая собственную сестру, Клайв с головой погрузился в работу. В итоге он даже перешел в отдел силовых операций, где обычно находились только ящеры. Компенсируя более слабые физические возможности изрядной подготовкой и навыками, а также яростной отдачей на каждой операции, Клайв сумел заслужить определенное уважение кортиан, пару раз даже участвуя в их ритуальных поединках. Несмотря на давний выход на пенсию, долгая служба еще позволяла воспользоваться некоторыми связями. Вот только могло ли это чем-то помочь сейчас, учитывая масштаб истерии, он не знал.

Медленно скатившись с дивана, Марксмэн, не поднимаясь с пола, устремился к неприметной нише, где прятался сейф и центральный пульт управления системы охраны. Несколько коротких движений, и появившееся изображение уже показывало десяток кортиан, окруживших его небольшой дом. Практически не глядя, Клайв отработанным движением рисует графический код на сейфе. Тот мигает зеленым, но бывший патрульный ПОБа напрочь игнорирует ручку дверцы, выбирая новое подменю в пульте управления. Еще несколько манипуляций, и ниша внезапно уходит в глубину, открывая вид на висевшее с обеих сторон оружие.

Вес электролазерной винтовки в руках придает уверенности этому, пусть не молодому, но подготовленному бойцу. Проживший чуть больше половины среднего возраста людского терранца, Клайв все еще старательно держал себя в форме, причем скорее даже улучшив ее по сравнению со службой. Главной причиной служила банальная скука, заставляющая ранее постоянно находившегося в движении человека искать себе занятие, поскольку имелось гораздо больше свободного времени для тренировок.

– …Появившиеся терранцы спровоцировали новый виток конфликта. Ранее спокойный митинг прямо на наших глазах превращается в кровавое сражение между… – голос встревоженной ведущей, следившей за происходящим с дронов, доносился где-то на периферии сознания Клайва. Перехватив поудобней винтовку, Марксмэн не скрываясь решительно двинулся в сторону выхода. Резко распахнутая дверь заставила крадущиеся фигуры кортиан отпрянуть, а бывший патрульный уже громко произносил:

– Эй, что вам надо здесь? – демонстративно показывая оружие, Клайв продолжил: – Ррокут, не прячься, я тебе узнал, сосед, – примечательное синее пятно на морде трехглазого ящера не укрылось от взгляда. Впрочем, остальные тоже были смутно знакомы, явно являясь жителями округи. – Внимательно слушаю вас… – тяжелым взглядом он уставился на похожего на бесхвостого прямоходящего варана.

– Клайв, мы хотим, чтобы ты съехал отсюда, – выдвинувшись вперед, немного неуверенно произнес Ррокут, долгие годы живший на другой стороне улицы в покрытой зеленью постройке. Приземистое одноэтажное здание уходило большей частью под землю, покрывая внушительную площадь заросшего разнообразными растениями участка. Кортиане плохо воспринимали типичные огромные комплексы людей, разом вмещающие десятки тысяч жителей в своих апартаментах. Уж слишком сильно в них было ощущение собственной территории, доставшееся от первобытных времен.

– Вы из этих, да? В честь чего я должен это сделать? – насмешливо произнес Марксмэн, откровенно скалясь. Восемь сгрудившихся высоких фигур четвероруких кортиан все еще выражали неуверенность, но в любой момент это могло измениться. Умевший работать с толпой Клайв тут же, не давая им опомниться, начал давить на инициатора возможного конфликта. – Просто уехать по вашему желанию? Да я переехал сюда раньше тебя, сосед, до того, как ты построил свою зеленую берлогу! Тем более что за скрытая попытка проникновения? Мне вызвать ПОБ? Я могу…

– Вызывай, человек, – пренебрежительно бросил один из кортиан, выступая вперед, – вот только приедет ли кто-нибудь? А если приедет, то поможет ли? Или ты думаешь, что только мы одни недовольны людьми? Ты же видел, что происходит по всей планете?

– Мы все терранцы… – попытался ответить Клайв, но его тут же перебили рыком. Встроенные переводчики тут же начали трансформировать все в понятную речь, вот только суть абсолютно не нравилась Марксмэну.

– Нет! Какие к черту терранцы?! Нет такой планеты – Терра! Это НАША планета Рррротрррааа! Чем вы, люди, отличаетесь от тех чужаков, которые напали на нас? Это вы их привели за собой! Вы забрали нашу землю, заставив ее переделать под себя! Из-за вас нам пришлось измениться, от чего рождаемость кортиан сильно упала! Не тот неизвестный враг является угрозой для нас, а именно вы – люди! Вы захватчики, которых стоит выжечь под корень! – мгновенно посыпавшиеся претензии превратились в сплошной поток, а угрожающие рычание надвигающихся ящеров заставили покрепче стиснуть оружие в руках. От взгляда бывшего патрульного также не укрылись машинально выпущенные когти на каждой из четырех рук ящеров, которые явно демонстрировали неприкрытую агрессию.

– Вы говорите, как «Первозданные», но ведь мы живем вместе уже долгие столетия. Черт, Ррокут, я же тебя несколько раз прикрывал от нескольких правонарушений, вспомни. Нельзя… – новая попытка образумить окончательно вошедших в раж кортиан не привела ни к чему. Наоборот, заведенные ящеры вообще не желали воспринимать слова человека. Видя, что ничего не помогает, Марксмэн решил пойти ва-банк. Клайв отчаянным движением вскидывает винтовку, выпуская молнию прямо под ноги надвигающимся кортианам. Выжженное черное пятно слегка приводит их в чувства, давая небольшой шанс на мирный исход. – Поединок! Решим все ритуальным поединком по вашим правилам, и никто не нарушит закон! – видя колебания соседа, Клайв продолжил: – Если я смогу победить, то…

– Ты человек! Враг! С врагом не ведут поединки, их прогоняют или уничтожают, – коротко отрезает один из кортиан. На миг все застывает, и Клайв понимают, что время разговоров закончилось. Охватившая Терру массовая истерия заставила всех вскрыть накопившиеся недовольство и претензии между видами. Вот только такой единовременный всплеск будто снял все социальные ограничители, мгновенно выплескивая накопившиеся обоюдные претензии в виде волны безудержного насилия. Жители Терры словно помешались, но разум бывшего патрульного четко улавливал, что общество словно намеренно направили на этот кровавый путь.

Вначале само известие о том, что на них надвигается огромный вражеский флот, вызвало панику по всей поверхности планеты. Правительство с трудом сумело удержать ситуацию в руках, погасив волнения. Объединенный флот Терры только успел выдвинуться в сторону противника, как информационное пространство снова начало бурлить из-за постоянно появляющихся новых фактов. Вскрылись ранее секретные данные про то, что люди в свое время сбежали от неизвестного врага, бросив собственную планету с большей частью жителей. Следом последовали данные о том, что начата подготовка транспортных кораблей к эвакуации в случае поражения сил Единой Федерации. Причем инициатором являлся сенатор-человек. Мгновенно последовали теории о том, что люди вновь хотят сбежать. Из ниоткуда появились эксперты, обосновывавшие то, что добровольное генетическое изменение кортиан под людей привело к тому, что ящеры получили проблемы с размножением, при этом не приводилось реальных фактов правдивости этих слов. Все новые теории, догадки, свидетельства очевидцев начали буквально бомбардировать информационное пространство. Из-за их обилия никто банально не успевал проверить достоверность источников, и правда с ложью быстро сплеталась в тесный клубок, который уже не разорвать.

Причем под каждые слои и группы населения работали собственные информационные поводы, заставляя включиться в разнообразные споры практически всех, не оставляя равнодушных. Темы споров начинались от невероятных экономических льгот, якобы разрабатываемых сугубо для кортиан, до полной переделки правительства и лишения любых прав людей, доходя до полного абсурда. Сенаторы пытались ограничить распространение этих потоков, но общество, наоборот, восприняло данные действия как внезапную попытку урезать свободу слова.

Вновь объявившаяся террористическая группировка «Первозданные» в глазах кортиан стремительно получила ореол освободительной борьбы, на что списывались все предыдущие действия. Стихийно организованные митинги начали привлекать все больше людей, что в свою очередь приводило к увеличенному количеству столкновений с властью. Ситуацию усугубляло то, что часть сенаторов из парламента начали неприкрыто поддерживать возникшее движение, своими политическими возможностями блокируя любые решения. К моменту результатов генерального сражения, когда Единая Федерация с трудом, но смогла отразить нападения, потеряв почти все имеющиеся силы в кровопролитном космическом сражении, планета уже во всю бурлила. Причем из-за того, что вторжение врага удалось отразить, попытки ввести военное положение провалились.

Видовая нетерпимость начала перерастать в нездоровое направление, буквально с каждым часом отдаляя возможность наладить диалог и сводя на нет реальность мирного исхода. Все больше столкновений участников акций приводили к смертям. Часть патрульных ПОБ открыто переходили на какую-то сторону конфликта, только ухудшая общее положение. Конечно, огромная часть населения планеты просто застыла от непонимания ситуации, предпочитая молча дождаться, как все разрешится. Вот только количество активных участников постоянно увеличивалось и в какой-то момент должно было достигнуть критической массы. Возможно, что это уже произошло…

Только воуны каким-то чудом умудрились оставаться за скобками, полностью избегая какой-либо роли в этом. Трехпалые полуэнергетические существа всегда были немного в себе. Даже сенаторов от их вида было всего двое в Парламенте, словно их абсолютно не интересовало, как будет развиваться Единая Федерация. Но вот люди и кортиане стремительно переходили в открытое противостояние видов, обвиняя друг друга по многочисленным поводам.

Все эти мысли вихрем проносились в голове Клайва, заставляя настороженно переводить прицел винтовки с одного ящера на другого. Увиденные в последние дни кадры происходящего по всей планете живо отображались в воображении бывшего патрульного. Тем более он на личном опыте знал, к чему могут привести действия последователей идей «Первозданных». Боль от потери семьи давно утихла, но исчезать не собиралась, оставшись в виде ощутимого шрама на сердце. Восемь массивных нечеловеческих фигур, почти окруживших его, вызывали нервную дрожь от понимания неотвратимости будущего исхода.

Боковое зрения замечает резкое движение одной из нижних лап ближайшего противника, и Марксмэн машинально нажимает на спуск, привычно реагируя на опасность. Мгновенно мелькнувшая молния соединяет ствол электролазерного оружия и грудь ящера, прожигая дыру. Кортианин спотыкается и тут же неуклюже падает, роняя какой-то предмет на лужайку. Остальные на миг застывают, а затем с ревом бросаются на него. Но Клайв уже готов, яростно скалясь и с толикой внутреннего удовлетворения уничтожая таких же ящеров, что в свое время погубили его семью.

Сосредоточенное на схватке сознание работает как на операциях. Короткий шаг в сторону, и новая молния бьет в цель, лишая жизни еще одного обезумевшего врага. В следующее мгновение Клайва сносят с ног, припечатывая к земле. Нижние конечности ящера с силой прижимают человека, не давая двигаться, а верхние уже вскидывались вверх для мощного удара. Вот только Марксмэн не раз проводил спарринги с кортианами и прекрасно знал их слабые места. Вошедший в раж и слабо подготовленный ящер ловит короткий тычок в стык шеи, из-за чего его дыхательные пути непроизвольно сжимаются. Начавшее задыхаться тело кортианина валится на бок, а Клайв не поднимаясь продолжает стрелять, практически не целясь.

Одна из молний разносит морду ящеру, опрокидывая его на спину и погребая стоящего за ним Ррокута. Другая оставляет черный оплавленный след на животе. Третья сжигает плечо верхней конечности, срезая ее под корень. Марксмэн буквально за десяток секунд расправляется с нападавшими, после чего медленно поднимается на ноги. Валяющиеся вокруг него убитые и раненые кортиане представляли страшное зрелище. На миг у Клайва мелькает мысль добить, но внезапное шевеление одного из трупов заставляет вскинуть винтовку.

– А, это ты, Ррокут. Не нужно было нападать на меня, – твердо произносит бывший патрульный, глядя, как его сосед в шоковом состоянии рассматривает погибших, даже не пытаясь встать. – Именно ваши действия привели к этому, и так будет с каждым, кто следует за «Первозданными»…

– Что ты наделал? Какое, Кросберг тебя дери, нападение? – рык кортианина бурлит от смешанных эмоций. – Мы не собирались причинять тебе вред. Да у нас даже оружия не было!

– В смысле? – непонимающее произносит Клайв, медленно опуская винтовку. – Зачем тогда он пытался броситься на меня, – Марксмэн переводит взгляд на выпавший из рук первого погибшего предмет и спустя долгую секунду узнает в нем прибор для покраски. – Что…

– Никто не хотел нападать на тебя, только дом разрисовать, – продолжал ящер, – но ты только подтвердил, что люди опасны для нас даже на нашей собственной планете! А ты задумывался, почему мы хотели, чтобы ты уехал? Потому что ты можешь выбрать, где жить, а вот кортиане – нет. Никто из нас не живет в человеческих районах, якобы из потенциальной опасности после действий «Первозданных». Или то, что из последнего моего выводка больше половины не прожило и суток из-за отравления воздухом? Генетическое изменение не всегда нормально переносится на потомство, вот только кортиане от этого страдают. Кортиане, а не люди! Все претензии, которые сейчас озвучивают мои митингующие сородичи, правдивы! Именно вы захватили планету! – начал разоряться Ррокут, глядя прямо на ствол винтовки.

Смутившийся Клайв опустил оружие, все еще пытаясь осознать, что он натворил.

– Но почему ты мне это говоришь… – растерянно протянул бывший патрульный, глядя как из домов по его улице начинают выходить все больше кортиан, явно заметивших мелькавшие вспышки выстрелов.

– А кому? Правительству? Что оно сделает, если оно более чем на половину состоит из людей? Ведь расчеты идут от количества жителей, а вас уже банально больше! Нет, нужно говорить каждому из вас! – зло прорычал ящер. – Вдалбливать в ваши тупые головы, к чему приводят именно ваши действия!

– Извини, – подавленно произнес Клайв. Глядя на постепенно собирающиеся толпу кортиан, он еще раз еле слышно повторил: – Прости меня. – После чего резко рванул внутрь дома. Позади раздавалось все усиливающееся рычание, а внутри жилища Марксмэна продолжали транслироваться новости.

– …Повторяю, Парламент захвачен! Все сенаторы-люди показательно казнены! Митингующие требуют сформировать новое правительство исключительно из кортиан. В связи с этим Служба безопасности объявляет эвакуацию всех людей с планеты, пока ситуация не разрешится! Список координат центров эвакуации можно найти в… – Изображение дергается, а спустя миг резко меняется, демонстрируя ящера. Дальше Клайв уже не слушает, закидывая в подготовленную сумку запасные заряды к винтовке из сейфа. Меньше чем через минуту он уже садился в свой глайдер, торопливо активируя двигатели.

Собравшаяся небольшая толпа уже готовилась ворваться внутрь его дома.

– Как же такое могло произойти? – искренне не понимая, вопрошал себя Клайв, прежде чем включить тягу на полную. Годы работая в патруле, даже там Марксмэн словно фильтровал все существующие проблемы кортиан, абсолютно не замечая их. Причем не потому, что не хотел, а потому что просто не осознавал их масштаб, принимая их за личные убеждения отдельных преступников. Правда, самих патрульных контролировали соответствующие службы, не допуская неприемлемых мыслей в своих рядах. Существующую небольшую обособленность в отряде силовых операций он всегда списывал на свое человеческое происхождение.

Глайдер резко устремляется вперед, ударом корпуса сметая перегородку ворот вместе с несколькими кортианами. Поломанными куклами тела ящеров отбрасывает назад, а Марксмэн уже задирает нос вверх, напоследок обдавая их жаром из двигателей. Воображение рисует происходящее со стороны, но Клайв тут же трясет головой, старательно выбрасывая эти мысли. Нет, если бы он этого не сделал, то его бы убили. Точно, убили бы, и не важно, что пытался сказать Ррокут… У него не оставалось никакого выбора!

Появившийся на горизонте мегаполис был охвачен огнем, с приближением представляя в полной устрашающей красоте разворачивающиеся беспорядки. Несколько громадных жилых комплексы людей просто пылали, разнося черный дым над городом. Хаотично мелькавшие в воздухе транспорты полностью плевали на правила движения, от чего летевшего Клайва вскоре чуть не протаранили. Не успел он выругаться, как прямо перед ним два глайдера на полном ходу врубились друг в друга, сминая кабины практически в блин. Спрессованная конструкция мгновенно обрушивается вниз, прямо на заполонивших улицы кортиан, собирая обильную кровавую жатву. Но толпа уже настолько заведена, что ей все равно. Вооруженные ящеры опустошительной силой сметали все вокруг в попытках уничтожить своего врага – людей. Пытавшиеся образумить их патрули мгновенно оказывались разорваны на части.

Клайву, летевшему над огромным, до самого горизонта, мегаполисом, в итоге пришлось взять выше, избегая случайных выстрелов. В ход уже шло более серьезное вооружение внутренних сил Федерации. Наземные войска никогда не обладали большой численностью на Терре, ведь история уже показала, что основная угроза шла из космоса, но тем не менее они существовали. Тяжелые электролазерные пушки и высокоточные ракетные установки с разными типами боеприпасов, установленные на боевые машины, буквально опустошали улицы. Вот только экипажи состояли из разных видов, и нередко они банально отказывались стрелять по своим, вызывая уже внутренние конфликты. Охвативший поверхность хаос порождал еще больше разрушений и, словно снежный ком, захватывал в себя все большее количество участников. Клайв же целенаправленно рвал в сторону ближайших кораблей эвакуации, информация о которых шла на открытой волне.

Ужас всего происходящего захватил сознание Марксмэна, заставляя действовать практически на автомате. Впрочем, еще больший шок вызывала подспудная мысль о том, что он сам тоже виновен в этом кровавом помешательстве. Буквально на мельчайшую долю, но Клайв умудрился внести свою страшную лепту. Эти мысли почти полностью охватили его, заставляя воспринимать происходящее урывками. Кое-как прийти в себя он смог только после того, как был остановлен настойчивым голосом, приказывающим ему опуститься на землю.

Огромное поле по периметру было окружено боевыми машинами внутренних сил, охранявших два гигантских транспортных корабля в центре. Все пространство между ними было полностью заполнено людьми, отчаянно пытавшимися прорваться внутрь спасительных транспортов. С трудом опустившись между плотно стоящими глайдерами, напрочь игнорируя скрежет металла от столкновения, Клайв тут же рванул вслед за остальными людьми. Но видя количество желающих попасть на космические корабли, бывший патрульный поневоле замедлился.

– Не наступайте! Времени немного, но мы попробуем вместить всех! Подготовьте свои документы для создания идентификационных списков! – вещал один из офицеров, стоя на боевой машине и держась за ствол орудия тяжелого электролазера.

– Мама, а где папа? – рядом спрашивал ребенок, цепляясь за шею темноволосой женщины с заплаканным лицом.

– Пропустите меня, я помощник заместителя сенатора… – требовательный голос был прерван коротким ударом в лицо, после того как обладатель попытался протиснуться вне очереди.

– Есть поблизости доктор? Мой брат ранен! – обеспокоенная девушка пыталась перекричать шум толпы. Стоящий рядом мужчина, сцепив зубы, еле слышно выругался и, стремительно развернувшись, бросился в сторону зовущего на помощь голоса.

Плотность людей все увеличивалась, но Клайву становилось уже ясно, что всем банально не разместиться. Просто не влезут. Затем в голову полезли мысли о собственной сестре и ее семье, но связь уже не работала, полностью отключенная в зоне эвакуации. С тоской посмотрев на возвышающиеся над полем космические корабли, Марксэмн резко развернулся, двинувшись в сторону офицера. Нет, он точно не заслуживает даже шанса на спасение. Зато его навыки могут помочь остальными. Именно с этим вопросом Клайв и попытался обратиться к стоящему на боевой машине офицеру. Вот только не успел.

Воздух над головами вспух от взрывов, ударной волной разбрасывая людей. Тяжелое электролазерное орудие мгновенно бьет куда-то вдаль, а спустя мгновение за ним следует сразу десяток ракет. Остальные боевые машины продолжают отстрел противоракетных ловушек, не давая невидимому противнику вести огонь по транспортным кораблям. Пока Клайв приходил в себя, позади огромные двигатели успели включить тягу, начиная экстренный прогрев. Осознавшие происходящее люди мгновенно превращаются в огромную безумную толпу, часть из которой пытается прорваться через закрытые перегородки космических транспортов, а другие – наоборот – бегут подальше от начавших подготовку к взлету кораблей.

Все смешивается в каком-то страшном вихре событий. Постоянно выпускаемые вдаль ракеты и молнии… Взрывы над головами, которые в какой-то момент начинают происходить прямо в толпе… Очередной вражеский выстрел достигает боевой машины, мгновенно прожигая броню. Спустя несколько секунд происходит детонация боекомплекта, превращая все в радиусе ста метров в пылающий ад. Впрочем, то же самое происходит и вокруг транспортных кораблей. Массивные космические корабли начинают медленно поднимать свои туши над полем, мимоходом сжигая двигателями все вокруг и буквально испепеляя хрупкие человеческие фигуры, отчаянно пытавшиеся попасть внутрь. Наблюдавший за всем Клайв находится в каком-то ступоре, после чего покрепче перехватывает винтовку, с диким криком устремляясь в сторону невидимого врага. С поверхности Терры же продолжали взлетать все новые транспортные корабли, стремясь вырваться с охваченной безумием планеты…

– Сэр, какие будут дальнейшие указания? – обратился к Лиаму Ноуку капитан военного крейсера Скотт Вертон, но тот неподвижно застыл, никак не реагируя.

Бывший заместитель главы Особой Службы Единой Федерации машинально поглаживал густую бороду, полностью уйдя в свои мысли. Длинные черные волосы впервые на памяти окружающих неопрятно свисали, создавая еще более достоверный образ дикого зверя, как им его часто видели окружающие. Вот только этот зверь прямо сейчас оказался изрядно растерян и даже немного напуган.

Вначале норкролы, а затем возникшая из ниоткуда человеческая империя, каким-то чудом не просто пережившая наступления норкролов, на даже сумевшая освоить технологии врага. Причем появившаяся эта новая сила вскоре практически гарантированно заставит с собой считаться, обладая тем, что в реальности отсутствовало, но звучало в названии самой Федерации – единство.

Постоянная закулисная борьба в сенате за лоббирование разных групп, с одной стороны, позволяла пытаться на самом деле реализовывать интересы всех жителей Терры и улаживать возникавшие конфликты между гражданами, но с другой – в условиях потенциальной войны с другими видами приводила к решению собственных вопросов политиков вместо концентрации на чем-то более глобальном. Именно это произошло, когда сенатор Митонг продавил кандидатуру Лиама на пост посла, буквально забрав его для этого из Особой Службы. Решения приняли, но в ответ пришлось идти на уступки, принимая другие законопроекты, вообще не относящиеся к данному вопросу. Словно переговоры со второй ветвью человечества являлись незначительным событием, менее важным, чем собственные шкурные интересы. Большая часть сената напрочь проигнорировала выкладки аналитиков по возможным технологиям и с ходу решила, что империя просто присоединится к Федерации.

Вот только первое официальное посещение сразу показало, что ресурсов у землян хватает – скорость и размах отстройки базы вдали от самой империи не просто впечатляли, а скорее поражали. Ведь сами терранцы ограничивались только небольшими станциями разного назначения, но даже возведение одной отнимало значительное количество времени.

К тому же приличное количество патрулирующих военных кораблей Империи вокруг только созданного объекта не могло быть просто проигнорировано. Особенно огромный дредноут, который по расчетам должен был обладать невероятно мощным энергетическим щитом, способным выдержать попадания огромным количество ракет. Конечно, существовала вероятность, что земляне целенаправленно создавали картинку перед Федерацией, но учитывая незапланированное воссоединение двух ветвей человечества, скорость подготовки оказалась пугающей.

В итоге первая встреча закончилась кратким знакомством, выделением дипломатического канала и осознанием того неприятного факта, что Империя имеет внушительный шанс самостоятельно присоединить к себе Федерацию. Последующие дни бестолкового обсуждения в сенате, когда канцлер боялся получить вотум недоверия, успев незадолго подпортить свою репутацию крупным коррупционным скандалом, а политики тянули на себя одеяло власти, не привели к хоть какому-то результату. Зато внезапно появившийся огромный флот норкролов, как их называли имперцы, заставил мгновенно направить почти девяносто пять процентов всех имеющихся сил на перехват возможной угрозе. Оставалось до сих пор неясно, имеет ли противник выстроенный маршрут к Терре, но рисковать никто не хотел. Когда же в информационном пространстве начали появляться провокационные сообщения, целенаправленно усугубляя тяжесть ситуации, сенатор Митонг экстренно вызвал Лиама к себе.

– При… ветствую, – сбившееся дыхание не дает нормально поздороваться Ноуку, когда он, подталкиваемый секретарем, буквально влетел внутрь роскошного помещения. Сенатор уже давно взял под покровительство Лиама, в свое время вытянув его до заместителя главы Особой Службы, а затем и дальше. Но не в последнюю очередь это произошло из-за самого Ноука, еще при первом пересечении показавшего себя с самой лучшей стороны.

– Тяжело, посол? – с легкой насмешкой спрашивает владелец кабинета. Атлетически сложенный, поджарый, сенатор Митонг, несмотря на почти столетний возраст, всегда выглядел энергично. Испещренное морщинами лицо было гладко выбрито, и только густые седые брови выделялись на его фоне, пряча под собой пронзительные глаза. Он всегда удивлялся, почему заместитель главы Особой Службы имеет такую отвратительную физическую подготовку.

– Сэр, главное, чтобы мой разум всегда работал на максимуме, а остальное вторично, – твердо ответил Лиам, наконец переведя дух, – тем более так никто не воспринимает меня всерьез… – Дряблое даже на вид тело Ноука, обладавшее вполне заметным животом, и торчащие во все стороны густые черные волосы резко выделялись на фоне сенатора. – Сэр, я, в свою очередь, не понимаю, почему вы не поставите лифт в своем здании. Или хотя бы не дадите отдышаться, прежде чем впускать к себе.

– Ха, – открыто улыбнулся Митонг, демонстрируя белоснежные зубы, – в момент слабости тела разум будет сосредоточен на неприятных ощущениях, а значит, может ошибиться, давая преимущество собеседнику. То есть мне… – Сенатор отвернулся, глядя через огромное окно на расстилающийся внизу зеленый сад, – но вызвал я тебя не для этого. Присаживайся, – короткий кивок указал на стул, который Лиам молча поспешил занять.

– Итак, как ты знаешь, в информационном пространстве кто-то начал вести агрессивную политику, целенаправленно выставляя людей в плохом свете перед кортианами. Причем сливается даже абсолютно секретная информация, доступ к которой имеется только у крайне ограниченного круга лиц. Но ввиду текущего вторжения всем просто не до расследований источников, тем более таких высокопоставленных. Вот только я чувствую, что, несмотря на исход сражения с врагом, при текущей тенденции люди могут оказаться в крайне плачевной ситуации. Практически вся Особая Служба и несколько отдельных групп заняты урегулированием этой ситуации, но, как ты сам понимаешь, кортиане есть везде, и кто из них поддастся этой волне – не известно. Исключение их только ухудшит ситуацию. Именно поэтому я планирую начать подготовку к эвакуации хотя бы части людей, просто на всякий случай. Этим процессом займешься ты под эгидой формирования полноценной дипломатической миссии в Империи. Буду откровенно рад, если все приготовления окажутся пустой тратой ресурсов и времени… Вопросы есть? – пронзительный взгляд сенатора Митонга уперся в Лиама. Ноук на десяток секунд замер, словно компьютер, вычленяя самое важное и систематизируя все для решения дальнейших конкретных задач.

– Есть, сэр, – твердо ответил он. – Первое, что я бы хотел уточить… – дальнейшее обсуждение затянулось на несколько часов, в итоге вылившись в полноценное совещание с привлечением разных специалистов. Сенатор Митонг всегда являлся человеком дела, и если что-то можно было осуществить сразу, то старался приступить к вопросу безотлагательно.

Следующие дни для Лиама слились воедино, заставляя выкладываться на полную и работать практически без сна. Основной план заключался в том, чтобы максимально подготовить и загрузить транспортные корабли всем необходимым. Так что, несмотря на то, что почти все свободное пространство транспортов занималось оборудованием, запасами, вооружением и другими полезными вещами, именно оно должна была позволить действительно выжить эвакуированным людям при любых условиях. Ограниченный временем и попыткой хоть как-нибудь сохранить секретность, Ноук вместе с предоставленной сенатором командой экстренно организовывали доставку всего требуемого в более чем сотню точек по всей Терре, попутно преодолевая возникающие проблемы.

Отсутствие запрашиваемого оборудования на складах и поиск альтернативы, поломка транспортного глайдера в процессе перевозки, нехватка специалистов для экипажа и многое другое заставляли мгновенно принимать решения, несмотря на все давление. Другой сложностью являлись люди, а точнее конкретные профессионалы в своем деле, которые могли потенциально понадобиться на эвакуированных кораблях, – ученые, врачи, инженеры, все они могли внести свою важную лепту в выживание. С каждым приходилось беседовать отдельно, для чего Митонг набрал десяток команд из разных служб, лично проинструктировав всех.

На этом этапе количество проблем стремительно увеличилось, быстро превращаясь в настоящую лавину, грозящую полностью погрести под собой. Казалось бы, что все должно просто жаждать попасть на эвакуационные корабли, невзирая ни на что, но нет. Отдельные специалисты начали запрашивать особые условия, заставляя буквально торговаться до мелочей, или пытались выбить места для всех возможных родственников, включая даже наиболее отдаленных. Другие напрочь отказывались, не веря в реальность масштаба угрозы. Третьи, невзирая на все предварительные проверки, не хотели бросать кортиан и воунов. Четвертые с легкостью соглашались, но не хотели переезжать раньше времени, желая, чтобы их забрали из собственных домов только когда придет время. Началась утечка информации про планируемую эвакуацию людей, а итоговые списки абсолютно не получалось составить.

Чуть позже пришло подтверждение, что вторжение удалось остановить, пусть и ценой огромных потерь. Причем, судя по косвенным признакам, норкролы все же не знали точного расположения Терры. Но радостная новость еще больше усложнила работу Лиаму, ведь многие люди банально не верили в необходимость этого побега, когда ситуация успела разрешиться. Вот только общество, особенно кортианская его часть, даже не думало остывать, с каждым часом бурля еще сильнее. Причем к ним начали открыто присоединяться высокопоставленные чиновники четвероруких ящеров. В итоге, когда уровень хаоса на поверхности Терры превысил все разумные нормы, а сенаторы уже были не в силах остановить волну насилия, Митонг отдал команду на эвакуацию.

– Сэр, когда вас ждать? – напоследок уточнил Лиам, но сенатор только покачал головой с горькой усмешкой.

– Нет, Ноук, я остаюсь здесь. Будем всеми силами стремиться преодолеть происходящий кризис доверия друг к другу, иначе Единая Федерация в текущем виде просто развалится раз и навсегда. Прямо сейчас мое место в Парламенте, и не только мое. К счастью, я не одинок в этом мнении… Я направлю к кораблям внутренние силы для охраны, но дальше все за тобой. Сразу после старта всем капитанам транспортных судов придет официальное распоряжение о назначении тебя главным. Надеюсь на тебя, – слабо улыбнувшись напоследок, сенатор не прощаясь отключился.

– Удачи, сэр, – еле слышно произнес посол, обращаясь к темному экрану. К сожалению, уже через полтора часа митингующие кортиане захватили здания Парламента, после чего в присутствии ящеров-сенаторов вся человеческая верхушка Федерации была в прямом эфире показательно казнена. В число погибших попал и Митонг.

Кортиане же начали действовать еще более агрессивно. Сохранив обычай ритуальных поединков, они не просто имели превосходящие физиологические возможности организма, но даже были подготовлены лучше, чем среднестатистический человек. Учитывая, что почти во всех силовых структурах, кроме разве что космического флота, количество ящеров в несколько раз опережало людей, ситуация на Терре достаточно быстро превратилась в критическую. Вооруженные кортиане, охваченные массовым помешательством, начали буквально зачищать города от людей. Конечно, сопротивление вспыхивало то тут, то там, вот только ответное насилие порождало еще большее насилие, заводя толпу сильнее.

Весь ужас происходящего Ноук старался воспринимать отстраненно, откровенно боясь поддаться нахлынувшим эмоциям и в итоге ошибиться, утянув всех остальных за собой. Столкновение возле транспортных кораблей заставило досрочно прервать погрузку людей и отдать команду на экстренный взлет, спасая хотя бы часть населения. Уничтоженные под огнем вооруженных кортиан, захваченные обезумевшей толпой, не давшей возможности подняться с планеты, или в результате предательства экипажа многие эвакуационные судна так и не сумели стартовать с Терры. Те же, что чудом смогли вырвать на орбиту, в подавляющем большинстве оказались полупусты.

– Сэр, какие будут дальнейшие указания? – повторно обратился к Ноуку капитан военного крейсера Скотт Вертон, немного повышая голос в попытке привлечь внимание. – По полученной информации, кортиане пытаются полностью забрать на себя контроль над сетью станций обороны. Нужно что-то решать…

– Минуту, – наконец ответил Лиам, окончательно приведя мысли в порядок. Не спавший более тридцати часов из-за постоянного приема стимуляторов, он больше всего хотел банально отдохнуть. Вот только свалившаяся ответственность и масштаб происходящего не позволяли расслабиться, заставляя лихорадочно искать выход из той бездны, в которую они попали.

– Хорошо, всем кораблям собраться на окраине системы в одной группе за пределами внешней границы сети станций. Причем так, чтобы мы смогли уйти в прыжок в течение получаса, не более. Далее, всем экипажем составить подробные списки эвакуированных людей и оказать по необходимости медицинскую помощь. После чего будем ждать прихода флота Федерации. Ничего не остается, как просто следить за развитием ситуации. Если все станет хуже, то придется покинуть систему, но надеюсь, что все нормализуется, – закончил Ноук, еще раз посмотрев на изображение родной планеты, выводимое на экран перед ним.

Лучше не стало. Остатки флота, пережившие генеральное сражение с норкролами, после получения сообщения о происходящем на Терре, несмотря на всю воинскую дисциплину, умудрились разделиться на две части. Благо в этот раз обошлось без насилия, и экипажи молча поделились по видам, не желая открывать огонь друг в друга, но при этом абсолютно не понимая, кому подчиняться. Потратив изрядно времени после сражения не только на дорогу назад, но и на уничтожение обломков собственных кораблей во избежание передачи технологии противнику, флот полностью упустил контроль над происходящим. К этому моменту почти вся человеческая часть правительства на Терре, включая канцлера, была казнена, а кортиане объявили о создании Великого Рррротрррааа по варианту названия планеты на их языке. Парламент упразднился, а руководить стал Совет Вождей, большая часть из которых состояла из бывших сенаторов-ящеров.

Массовые зачистки людей прекратились, вот только всяческие права у них тоже отобрали. Воуны тоже лишились своих представителей во власти, но этим дело и ограничилось. Впрочем, полуэнергетическим существам, казалось бы, вообще было наплевать на происходящее, главное, чтобы они были обеспечены всем необходимым для размножения и жизни. В свое время именно это убедило их присоединиться к Федерации, а никак не идея союза ради общего развития.

Попытки наладить заново контакт с кортианами полностью провалились. Лиам даже лично несколько раз пытался договориться об эвакуации большего числа людей, но ящеры прямо предупредили об открытии огня на поражение при любой попытке приблизиться к планете. Причем спустя некоторое время они объявили, что даже приближение к сети оборонных станций будет восприниматься как знак агрессии и ответ будет соответствующий. Зная, что эти многочисленные автономные боевые объекты обладали внушительной огневой мощью, а за годы Федерация успела создать три полноценных шара обороны вокруг Терры, шансов что-либо сделать просто не имелось. Ноуку, просто пришлось отступить, стиснув зубы и избегая новой конфронтации.

В итоге, собрав весь свой флот из сорока девяти транспортных кораблей и восьми военных крейсеров, Лиаму пришлось двинуться прочь из родной системы. С учетом угрозы норкролов, возможных вариантов оказалось не много. Точнее, вообще один-единственный – Империя. Не зная, что можно предложить в обмен на предоставление убежища, Ноук тем не менее собирался приложить все усилия, чтобы эвакуированные тридцать четыре тысячи человек могли выжить. Количество было невероятно мало по сравнению с тем, сколько осталось на планете, но вначале стоило решить хотя бы это. Оставалось надеяться, что Империя примет их.

Глава 1

– Итак, уважаемый посол Ноук, я, адмирал Квирин, как полномочный представитель Империи в данной системе готов вам предоставить ответ в течение ближайших суток. Пока же рекомендую разместить ваш флот по координатам, которые мы передадим немного позже. В случае необходимости имперские силы смогут обеспечить полноценное прикрытие транспортных кораблей с беженцами от возможной атаки норкролов. Все же у нас война здесь и боестолкновения, к сожалению, далеко не редки, – несмотря на уверенный тон, склонившаяся над панелью высоченная фигура Квирина была напряжена. Даже его частенько словно застывшие черты лица, порой выглядевшие как маска, в это раз хмурились, четко прорисовывая морщины на переносице. Ужасный шрам на голове в иной раз бы забирал на себя все внимание, но сейчас он был менее заметен под отросшими волосами. Впрочем, хватало ярко пылающих оранжевых глаз, уставившихся на экран на поверхности стола в комнате совещаний.

– Хорошо, адмирал, – отозвался Лиам, слегка склонив голову, хотя организованная связь не предполагала видеосигнала, – рассчитываю на вашу помощь… – Посол отключился, а в помещении воцарилась тишина.

– Ну что, господа, – обводя взглядом все присутствующих, начал Квирин, – ситуация становится все интересней…

Бывший техник, а ныне руководитель базы на Идуне Фауорассеянно кивнул, уже начиная что-то прикидывать. Оба коммандера Вильям и Скотт Доритоны, ответственные за пять оставшихся эсминцев, включая «Бочку пороха», и главную ударную силу дредноут «Гунгнир» соответственно, просто застыли в ожидании приказов. Но именно последний из присутствующих уже с головой ушел в какие-то расчеты, во всю прорабатывая возникшие идеи. Впрочем, другого от Моргана Харта, научного советника самого императора, не ожидалось.

– Итак, в наличии мы имеем всего шесть боевых кораблей, почти пять десятков транспортных и полное отсутствие связи с Империей, – начал совещание адмирал. – Морган, не удалось еще вычислить местоположения внутренних систем?

– К сожалению, нет. Но у меня получилось значительно сузить секторы поиска, откинув однозначно не соответствующие критериям… Кстати, есть пара перспективных идей, как можно объединить технологии Федерации с нашими. Некоторые проблемные точки еще потребуют решения, но потенциально сможем… – Харт попытался развить идею, но оказался прерван.

– Позже обязательно это обсудим. Прямо сейчас необходимо определиться с этими нежданными беженцами, – отрезал Квирин, – сил в наличии осталось непозволительно мало, но с точки зрения обороны мы имеем преимущество перед ними, даже если их корабли под завязку забиты десантом… Кстати, Фауо, приведи в ближайшие сутки всех в полную боеготовность, особенно орудийные батареи на поверхности. По возможности скрытно для радаров. Попутно попробуй из жителей базы собрать хотя бы пару сотен бойцов для отражения потенциального десанта. Мы лишились практически всех абордажников в последней операции, но из более сорока тысяч имперцев на Идуне должны найтись подготовленные…

Тот в ответ молча кивнул, склоняясь над панелью и начав набрасывать команды.

– Вильям, на тебе тщательная проверка их кораблей. Какое бы решения мы ни приняли, на всякий случай желательно убедиться в верности слов посла Ноука. Отправь эсминец на осмотр каждого транспортного судна. Каждого. Меня смущает крайне малое количество людей – всего тридцать четыре тысячи на почти полсотни огромных кораблей. Да, и предоставь им координаты для размещения внутри системы. Скотт, организуешь патрулирование дредноута, так, что бы в случае необходимости могли отразить как внешнюю, так и внутреннюю атаку. Распоряжение отправить сейчас, я подожду.

– Есть, сэр, – практически одновременно ответили оба коммандера и, не откладывая, сразу приступили к выполнению поставленной задачи. Огромная плоскость стола с поверхностью в виде экрана уже начала выводить необходимые контакты для передачи новых приказов.

– Теперь самое главное – понимание реальности ситуации и ее возможные варианты развития, – начал рассуждать Квирин, повернувшись к Моргану. – Первый – посол говорит правду, и Единая Федерация действительно перестала быть таковой, развалившись из-за внутреннего конфликта. Второй – Лиам открыто врет, и это какой-то сложный вариант захвата Идуна с целью минимизации потерь в виде людей, технологий или еще чего-то. Причем в обоих вариантах посол достаточно быстро определит, что мы оторваны от Империи и крайне сильно ограничены в своих ресурсах, что ставит нас в менее выгодное положение. Но, с другой стороны, норкролы явно не оставят без внимания потенциальную кооперацию Империи с Федерацией из-за засвеченной нами технологии прыжка без использования гипертуннелей. А значит, произошли более глобальные боестолкновения между терранцами и врагом или только произойдут – Федерация явно могла заметить усиленное внимание к себе. Учитывая, что к нам еще никто не пожаловал из ушедшего из той системы флота, скорее всего терранцы при любом раскладе не смогут выделить на наш захват значительных сил. Или они уже отсутствуют, потерянные в боях, или они обороняют планету.

– Согласен, – кивнул советник Харт. Ставший весьма серьезным, Морган снова убрал свою вечную небольшую улыбку, от чего его худое лицо вновь преобразилось в нечто, похожее на череп, обтянутый кожей. Квирина всегда удивляло, как всего небольшие изменения в мимике Харта напрочь меняли его внешний вид, в очередной раз подтверждая, что должность советника императора и сотни лет жизни в реальности не сочетаются с добродушным характером, который Морган старательно демонстрировал всем.

– Значит, с позиции силы разговаривать не желательно, но таким образом можно проверить, насколько критична у них ситуация. Учитывая нашу обороноспособность, мы также можем смело отказываться от невыгодных уступок. Далее, второй силовой вариант предполагает или захват, или полное уничтожение. Последнее вряд ли ввиду их заинтересованности в знаниях о работе силовых щитов. С попыткой захвата, я думаю, мы сможем справиться. Единственное уточнение: сможем ли мы продуктивно применить технологии Федерации? – уточнил Квирин и после подтверждение от Моргана продолжил: – Отлично. Тогда в случае прямого конфликта, Вильям, Скотт, приоритет в целях – военные корабли. Транспортные судна по возможности выводить из строя, но не уничтожать.

– Сэр, а если они говорят правду и действительно нуждаются в нашей помощи? – внезапно спросил Фауо. – Мы ведь банально не сможем всех разместить из-за нехватки оборудованных помещений. Тем более, несмотря на то, что они тоже люди, физиологически прилично отличаются от нас из-за отсутствия второго сердца, и насколько я знаю, для Алисии в индивидуальном порядке советником Хартом разрабатывался специальный комплекс препаратов для компенсации этих различий.

– Верно, – подтвердил Морган, – у них быстро наступает деградация мышечной ткани, от чего терранцам в условиях слабой гравитации требуются постоянные физические нагрузки для поддержания организма в тонусе. Их иммунитет слаб, от чего они продолжают периодически болеть. Что говорить, даже степень экранирования излучения на нашей базе не подходит для длительного нахождения терранцев. Под Алисию я действительно сумел подготовить специальные сыворотки и препараты, но на это ушло несколько дней. На одного человека – несколько дней! Да, потенциально при постановке на поток и ухудшении свойств можно будет сократить время до пары-тройки часов. Но ведь их там потенциально тридцать четыре тысячи – даже не буду браться, а подгонка полностью индивидуальная. Слишком много ресурсов потребует, – отмахнулся советник. – У меня в свое время даже мелькала дикая мысль о вживлении второго сердца Алисии, – видя жесткий взгляд Квирина, он замялся, – просто это было бы проще, но риск действительно велик. Тем более ее знания для нас жизненно необходимы. По крайней мере пока… – выдержав еще один внимательный взгляд, пылающий оранжевым цветом, Морган развел руками.

– Выходит, что безопасно разместить их внутри существующей базы без значительных переделок не получится. С другой стороны, можно превратить их транспортные судна в нечто похожее на жилые блоки, подключив их питание к нашей энергосистеме и закрыв силовым щитом, – медленно протянул Фауо. – Снятое же оборудование можно забрать себе для изучения или внедрения на собственные корабли.

– Если посол действительно говорит правду, то у нас возникнет другие более масштабные проблемы – кортиане и воуны, которые могут стать потенциальными противниками в случае поддержки остатков терранцев. Или, что еще хуже, но маловероятно – они присоединятся к норкролам. Впрочем, враг пока напрочь игнорировал любые попытки контакта, и скорее всего эта тенденция сохранится… Империи нужны новые технологии, которые могут помочь в войне, но часть из них у нас уже имеется. Стоит ли большее число живых образцов оборудования и знаний по ним, которые только ускорят усвоение, но не привнесут ничего нового, потенциального конфликта с новой Федерацией кортиан? Морган, твое мнение?

– Это значительно поможет процессу, – помедлив, все же утвердительно ответил адмиралу советник на первый вопрос. – Главное, чтобы мы сумели в итоге передать все наработки имперским ученым. Иначе все, чем я здесь занимаюсь, бессмысленно. Хотя даже сейчас уже накопился приличный кусок информации разной степени полезности, но мало ее никогда не бывает.

– Решено. Если Единая Федерация действительно развалилась, то мы примем их к себе в обмен на технологии и знания. Другой вопрос, согласятся ли они на ВСЕ наши условия? Посмотрим, – Квирин задумчиво положил подбородок на кулак. Разум стремительно продумывал различные варианты, систематизируя их в конкретные действия в каждом конкретном случае. Даже текущее краткое обсуждение нужно было скорее для сбора мнения и возможных оригинальных идей, чем для реальной выработки плана.

– Задачи поставлены, адмирал, – отчитался коммандер Доритон, наконец отвлекаясь от панели.

– Мне еще немного, сэр, но я бы все же хотел лично проинструктировать и проконтролировать выполнение, – озадаченно добавил Вильям, – особенно команды осмотра.

– Хорошо, – кивнул Квирин, – приступайте. Да, Фауо, подготовь мне краткий отчет о текущих ресурсах на базе, начиная от запасов и производственных мощностей до списков людей по специальностям.

– Краткий? – удивленно хмыкнул тот в ответ, но спустя секунду продолжил: – Сделаю, сэр.

Через минуту в комнате совещаний остались только адмирал и советник, каждый из которых просто молча витал в своих мыслях. Окутавшая помещение тишина полностью накрыла все пространство, словно захватывая его целиком. Сторонний слушатель не смог бы уловить даже дыхание присутствующих, статуями замерших внутри. Только периодично меняющий изображение экран показывал признаки жизни. Но так продолжалось недолго. Резкий выдох Квирина, сопровождаясь выводом необходимой информации на центральный дисплей, мгновенно нарушил хрупкую атмосферу тишины.

– Что, вести сражение проще, чем вот это все? – сделав неопределенное движение рукой, ехидно заметил Харт. – Противник уже известен, а сама ситуация не такая сложная?

– Естественно проще, но с другой стороны, кто как не я должен со всем этим разобраться? – честно ответил Квирин. – Неизвестно по какой причине, но император лично назначил меня ответственным за Идун и все находящиеся здесь силы Империи, а значит, я просто обязан найти наилучший выход. Если ты надеешься, что я буду жаловаться, – повернулся он к Моргану, – то не дождешься. Сделай или умри – такой неофициальный девиз гвардейцев, и, несмотря на то, что меня лишили этой должности, этот принцип из меня так просто не исчезнет, – жестко закончил адмирал, снова возвращаясь к дисплею.

– Я все же остаюсь советником императора, поэтому должен понимать, куда ты собираешься направить переговоры с беженцами из Федерации, – заметил Харт.

– Не переживай, Морган, – не поворачиваясь, откликнулся Квирин. – Империя и человечество превыше всего. Лучше сам сосредоточься на скорейшем применении технологии терранцев, особенно в части увеличения боеспособности наших кораблей. Пять эсминцев и один дредноут – это катастрофически мало, а учитывая, что норкролы начали массово внедрять альф на все свои боевые судна, то скоро мы лишимся нашего единственного преимущества в большей энерговооруженности при меньшем экипаже. В ближайшее время мы полностью сконцентрируемся на обороне, но вечно в защите мы не выдержим – нас в итоге измотают и уничтожат. Имея минимальное количество сил, наилучшая для нас тактика состоит в похожих диверсионных атаках в глубинах территории норкролов, по примеру той, что произошла с заводом по производству дредноутов. Это не только позволит помочь Империи, несмотря на оторванность от нее, но и заставит врага распылять силы для защиты всех важных объектов. Впрочем, есть вероятность спровоцировать их на более масштабное нападение, чтобы окончательно покончить с нами. Исходя из этого, и думай, что мы сможем применить из полученных технологий Терры. Возможно, у тебя получится переделать наши транспортники – их у нас хватает. Или по примеру противника каким-то образом повысить энергопитание кораблей. Иначе нас просто сомнут.

– Хорошо, Квирин. Тем более определенные наработки у меня уже имеются, – согласился Харт, резко поднимаясь, – позови меня на переговоры с послом Ноуком. – Адмирал только махнул рукой, полностью уходя в анализ имеющихся сил, который частями начал присылать ему Фауо, решивший не дожидаться полного сбора данных. К моменту, когда все пятьдесят семь кораблей Федерации заняли пространство между второй и третей планетой системы, а два эсминца Вильяма начали первые осмотры, Квирин успел проработать различные варианты. Так что, когда посол Лиам Ноук во второй раз приземлился на Идуне для переговоров, адмирал в компании советника уже ждали его в той же самой комнате совещаний.

– По первичным данным, транспортные корабли почти под завязку забиты различным оборудованием, производственными линиями и модулями развертывания небольшой космической станции, – внимательно прочитал Морган только что присланный отчет, – судя по всему, посол говорил правду, а что до небольшого количества людей – вероятно, просто не хватило времени для эвакуации всех. Хотя сами судна явно готовили заранее.

– Возможно, – сухо ответил Квирин, – посмотрим по результатам разговора.

Спустя несколько минут фигура Лиама появилась в проеме, заставив адмирала и советника встать при приветствии. Уже знакомое заросшее лицо Ноука слегка осунулось и выражало легкую растерянность. Впрочем, все это длилось буквально миг, и посол, позволивший себе слабину, мгновенно преобразился.

– Приветствую, адмирал Квирин, советник Морган. Рад снова видеть вас, – открыто улыбнувшись, он крепко пожал протянутые руки. Вслед за Лиамом в помещение проскользнул его помощник, виденный еще при первой встрече. Молодой беловолосый парень нескладной тенью прошмыгнул за спину послу, разместившись позади Ноука. Ссутулившись, высокая фигура Джеймса словно пыталась стать меньше, не привлекая к себе повышенного внимания. Впрочем, он молчал и во время первой встречи.

– Взаимно, хотя повод абсолютно не радует, – серьезно ответил Квирин, указывая на стол. Разместившись, адмирал, игнорируя дипломатические реверансы, начал беседу неожиданно прямо: – Посол, ввиду того, что мы оба ВОЕННЫЕ люди, предлагаю сразу перейти к сути без траты времени на взаимные реверансы. Какого рода помощь вы хотите от нас получить? – с ходу намекая на реальную принадлежность Лиама, бывший гвардеец решил самостоятельно направить русло беседы.

– Прямо с места в карьер? – усмехнулся Ноук, игнорируя высказывание насчет себя. – Хорошо. Единая Федерация в данный момент переживает политический кризис, и я, как уполномоченный представитель, прошу предоставления нам убежища для беженцев. Мы, люди, как…

– Стоп, – резко прервал его Квирин, заставив посла недовольно поморщиться, – в честь чего Империя должна помогать вам? Единая Федерация уже не существует, преобразовавшись во что-то кортианское, а значит, официальное представительство ничего не значит, – достаточно жестко начал давить адмирал, попутно слегка подаваясь вперед в сторону Лиама. Огромная фигура белокожего гиганта будто нависала над всеми за столом, особенно по сравнению с терранским послом. – Если Империя окажет эту услугу, то мы получим только возможные репутационные потери перед кортианами, но никакой выгоды. При том, что Империю не интересует Терра и окружающие ее системы и что во время войны с норкролами нам пригодится сильный союзник, я не вижу смысла помогать небольшой горстке беженцев. Или я в чем-то ошибаюсь? – откидываясь, закончил Квирин, внимательно изучая Ноука.

– Есть вероятность, что ситуация с кортианами временная и все разрешится… – тщательно подбирая слова, попытался ответить посол, но был снова грубо прерван.

– Значит, это не точно и ситуация у вас еще хуже. Нет, Лиам, покажите мне реальную выгоду для Империи, и тогда я готов слушать дальше. Наши общие корни в принципе позволили найти возможность диалога такого рода. Но прямая помощь – это совершенно иное…

Отрицательное покачивание головой заставило Ноука мысленно выругаться от понимания того, что только что косвенно подтвердилась вся критичность положения. Бывший заместитель Особой Службы Федерации замолк, вновь обдумывая все возможные варианты, которые он пытался найти весь путь к Идуну. Свалившаяся ответственность заставляла постоянно вертеть в голове текущую ситуацию, ища наилучший выход для бежавших терранцев. Вот только основных вариантов имелось немного, а точнее три.

Первый – попытаться договориться с кортианами о лучших для людей условиях. Снова наладить коммуникацию и начать заново выстраивать взаимоотношения. Но после пролитой крови, учитывая массовость всего произошедшего, вера в хороший исход буквально растворилась. Второй вариант заключался в поиске подходящего места для организации небольшой станции, будь она в космосе или на похожем на Идун спутнике. Ресурсов для этого хватало, но этот путь не имел дальнейшего развития, решая проблему только прямо сейчас. Эвакуированные с охваченной хаосом Терры обладали ярко выраженной диспропорцией в соотношении полов и возрастов. То же самое касалось банального отсутствия части необходимых специалистов для долгосрочного выстраивания колонии. Тем более никто не отменял вероятность того, что через некоторое время ящеры решат найти сбежавших. Или то же самое сделают норкролы. Ведь существующие восемь боевых кораблей являлись всей возможной военной силой флота беженцев – никакого оборудования для производства кораблей на транспортниках в грузовых трюмах не находилось. Но несмотря на витавшие в голове опасности, Лиам полностью не отбрасывал этот вариант. Ведь только будучи живым можно пытаться что-то изменить или наладить. Впрочем, лично Ноук надеялся на третий вариант – помощь бывших соплеменников.

– Тогда я хочу обговорить условия присоединения нас к человеческой Империи в виде небольшой автономии. В обмен на пространство, ресурсы и защиту мы готовы поделиться всеми имеющимися у нас технологиями Федерации. Только, как я понимаю, такое необходимо обсуждать с императором лично? Ведь глядя на количество военных сил внутри системы, мне кажется, адмирал, что вы не полностью уполномочены для вопроса такого масштаба. Без обид, но мой флот сейчас куда больше вашего, – демонстративно разводя руками, Ноук замолк.

– Посол, адмирал Квирин имеет все полномочия для решения ТАКИХ вопросов, – вмешался Харт, – и я как личный советник императора готов…

Взмах руки гиганта в очередной раз прерывает реплику.

– Нет, Морган, постой, – с улыбкой произнес Квирин, перед тем как повернуться к Ноуку. – Лиам, давай я опишу ТЕБЕ реальную ситуация и озвучу свое предложение, а дальше думай. Действительно, Идун на данный момент полностью оторван от остальной Империи из-за массированного наступления норкролов. Мы ищем другие пути, но для этого требуется время. В результате организованных МНОЙ диверсионных действий масштабных угроз не ожидается, хотя возможность нападения остается на высоком уровне. Исходя из этого, я максимально укрепляю оборону и свернул все внешние операции… – Мелькнувшая дикая догадка в глазах посла не укрылась от адмирала, и тот кивнул, признавая правдивость. – Да, есть определенная вероятность, что нападение на Федерацию было спровоцировано нашей удачной операцией по уничтожению судостроительной верфи врага. Может, это только ускорило действия норкролов. Или вообще никак не повлияло, ведь любые масштабные операции требуют планирования, а значит – времени. Неизвестно! – четко закончил он, переведя дух. Уперев свой тяжелый взгляд в собеседника, адмирал вновь продолжил:

– Вот только это не главное. У Империи уже есть большинство технологий Федерации, которые по сути были предоставлены нам после нападения на мои корабли. Мой флот действительно меньше по численности, но куда более боеспособный в плане реальной мощи. Тем более на поверхности самого Идуна скрыто немало кораблей. К тому же имеющиеся отличия в физиологии не позволят так просто разместить терранцев у нас на базе, без ощутимой перестройки комплекса. Для осуществления этого потребуются приличные затраты времени и ресурсов, которые, как я честно признал ранее, у нас ограничены. Резюмируя объективные факты, на данный момент польза от вас сомнительна и выльется больше в потери, чем в выгоду.

Квирин замолчал, следя за реакцией Лиама. Задумчивый взгляд посла блуждал по комнате, не фокусируясь ни на чем. Как только адмирал заметил момент, когда Ноук пришел к какой-то мысли, он мгновенно продолжил:

– В то же время, несмотря на вышесказанное, я готов оказать вам помощь с точки зрения долгосрочной перспективы. Именно для этого я прямо перечисляю те неприглядные факты, которые в других случаях предпочел бы скрыть. Ведь только так, обладая всей полнотой информации о наших проблемных местах, мы сможем создать действительно крепкий союз. Или не создать – зависит от того, согласишься ли ты на условия, – серьезным тоном проговорил Квирин, глядя прямо в глаза послу.

– Что за условия? – озабоченным голосом бросил Ноук, уже полностью отходя от дипломатического тона и переходя к конкретике. Непроизвольное постукивание выдавало волнение, охватившее Лиама.

– Только те, которые поддержал бы лично император. Никакой автономии. Все беженцы становятся полноценными гражданами человеческой Империи наравне с остальными без особого положения. На первом этапе на испытательном сроке с правами несовершеннолетних, пока не изучат наши законы и порядки. В дальнейшем возможно расселение по различным колониям. Все имущество переходит в собственность Империи, включая военные и транспортные корабли со всем содержимым. Полная передача технологий и выделение ученых для ускоренного освоения под контролем Моргана. На боевых суднах я поставлю своих людей для контроля экипажа и согласованных действий в бою. В обмен – полная защита от кортиан и норкролов в пределах всех возможностей Империи. Хотя даже не так – отношение всей Империи к бывшим терранцам как к своим гражданам. Ты лично станешь моим советником, по крайней мере на время, пока не будет возобновлена связь с Империей. Это вкратце, – четко проговорил Квирин, – но, если ты не согласишься на озвученные условия, то я закрою эту систему для тебя и твоих кораблей. Дам сутки, чтобы ее покинуть, а после дредноут откроет огонь на поражение, – предупредил адмирал. – Или мы вместе, или нет – по-другому не будет. Ввиду ограниченности моих ресурсов я не дам использовать свои силы как возможное прикрытие от норкролов или кортиан. Думай! – категорично закончил адмирал, откидываясь назад.

Застывший Ноук скрестил ладони перед лицом, полностью уйдя в свои мысли, и совсем не торопился с ответом. Дернувшийся было позади Лиама помощник спустя секунду также застыл в полной неподвижности, словно боясь потревожить руководителя. Но сам Квирин успел заметить мимолетный внимательный взгляд, которым тот окидывал все помещение и адмирала. Слишком жесткий взгляд для показательного тихого молодого парня с ранее открытым лицом.

– Сколько у меня времени для принятия решения? – негромко поинтересовался Ноук, поднимая взгляд от поверхности стола.

– Его нет, – честно ответил Квирин, – любое затягивание решения с вашей стороны скорее работает против Империи и Идуна, позволяя вашим потенциальным противникам действовать. Но мои люди не будут выступать в роли живого щита для беженцев из Федерации, по крайней мере, пока они не стали имперцами, и не станут рисковать жизнями имперцев ради неизвестно кого.

– Но люди должны согласиться – не могу же я за всех решить… – попытался возразить Лиам.

– Можешь. Можешь и сделаешь это, – твердо заявил адмирал, – в этих условиях нет возможности принимать коллегиальные решения. Вам нельзя распылять ресурсы – их слишком мало, чтобы отделившиеся имели реальные шансы на выживание. Сбежав с Терры, вы все сели в одну лодку, и сейчас именно от тебя зависит, куда она направится, – указал пальцем на посла Квирин. – Мне нужен четкий ответ.

– Тогда я вынужден отказаться, – спустя несколько минут молчания подал голос Ноук. – Я имею слишком малое представление об Империи, чтобы согласиться на такие безальтернативные условия. Как бы банально это ни звучало – свобода важнее.

– Свобода слишком относительное и общее понятие, в реальности часто зависящее от окружающих обстоятельств и от того, что вкладывается в этот смысл, – возразил Квирин. – Кортиане, норкролы, а теперь уже Империя будут оказывать влияние на вас, хотите ли вы этого или нет… Хорошо, решение принято. Скотт, Вильям, – адмирал не мешкая вызвал через громкую связь обоих своих коммандеров через панель управления, – поставьте таймер на сутки. Если корабли Федерации все еще будут находиться в пределах системы по истечению срока, открывайте огонь на поражение.

– Есть, сэр, – дуэтом откликнулись капитаны «Гунгнира» и «Бочки пороха», – будет исполнено, сэр.

– Желаю удачи, Лиам, – с легкой улыбкой произнес Квирин, вновь поворачиваясь к послу, – тебя проводят к кораблю. Мой дредноут сопроводит флот бывшей Федерации до границ системы во избежание необдуманных поступков.

– Так просто? – слегка растерянно усмехнулся Ноук, медленно поднимаясь с кресла. Он словно находился в легкой прострации от того, как стремительно оказалось принято решение, влияющее на судьбу более трех десятков тысяч людей. – Быстро же Империя действует… – с горечью проговорил он, осознавая, что сенату бы понадобилось даже не несколько дней для того же самого.

– А что тут сложного? Идет война. Мы оба ответственны за выживание собственных людей, – пожал плечами адмирал, – как в свое время император сумел организовать брошенное твоими предками человечество, выстояв в войне против превосходящего противника, так и я намерен лично сделать все возможное ради них и Империи. Это же рекомендую и тебе…

В ответ Лиам только кивнул, после чего поспешно покинул помещение, не говоря ни слова. Вслед за ним выскользнул его личный помощник Джеймс, продолжая молчаливой тенью следовать за Ноуком.

– Не слишком ли ты жесткие условия поставил? Они могли оказаться полезны, – заметил Морган, окидывая взглядом Квирина. Белокожий гигант расслабленно сидел, рассматривая уже закрытую дверь в совещательную комнату.

– Нет, мы вполне сумеем обойтись без них. Слишком много минусов в их присутствии на Идуне всего лишь в обмен на восемь военных кораблей Федерации и небольшое ускорение в освоении технологий. К слову, не самых боеспособных кораблей. Тем более там в первую очередь беженцы, а не военные. При этом я просто не уверен, что они смогут вписаться в наше общество. Знать законы Империи это одно, но понимать, насколько критична для нас полная отдача в войне с норкролами – совершенно другое. Враг невероятно силен, и как только мы смогли выровнять ситуацию, они снова сделали стремительный рывок вперед с помощью увеличения количества альф. Тем более физиологически мы ушли дальше от терранцев – другой срок жизни, другие потребности, уже привычная постоянная война на уничтожение. Не собираешь ли ты случаем вживлять всем поголовно второе сердце?

Харт только отрицательно покачал головой.

– Правильно, абсолютно неизвестно, к чему это потенциально может привести. Мы не альтруисты, и то, что четыреста лет назад мы вместе жили на одной давно уничтоженной планете, вообще ничего не означает. Наша основная цель – воссоединиться с Империей для передачи полученных технологий и по возможности диверсионными методами лишить норкролов возможности сильнее развить свое наступление. Помощь нуждающемуся это прерогатива сильного, но, к сожалению, мы им в данный момент не являемся.

Флот беженцев из Федерации еще почти десяток часов находился без движения, зависнув в космическом пространстве. Квирин предполагал, что Ноук определяется с дальнейшим маршрутом, используя временную отсрочку по полной. Впрочем, сам адмирал поступил бы так же.

Все это время боевые силы Империи находились наготове, собираясь в случае необходимости открыть огонь. К сожалению, позже именно это и понадобилось сделать, несмотря на то, что корабли Ноука готовились покинуть систему, а лимит времени еще не вышел. Зафиксированные возмущения в гиперпространстве заставили флот терранцев застыть в нерешительности, немного не добравшись до нужной точки, после чего резко начать разворот. Из-за злого рока Лиам выбрал именно то направление для прыжка, возле которого находился один из гипертуннелей. Выдвинувшиеся вперед восемь боевых кораблей Федерации только успели прикрыть своими корпусами транспортные судна, как в пространстве начали один за другим появляется рейдеры норкролов. Последний из них еще не успел выпрыгнуть из гиперпространства, как радары имперцев заметили еще одно возмущение, сигнализируя о приходе новых кораблей врага. Причем именно из того туннеля, из которого в свое время появились «Эверест» и «Бочка пороха», впервые попав в неизвестную в тот момент систему.

Глава 2

– Что у нас? – вихрем ворвался в командную рубку Квирин, адресуя сразу вопрос всем присутствующим. Вырванный посреди сна пронзительным сигналом тревоги, он стремительно собрался, абсолютно не дожидаясь сонной Алисии, которая с десяток секунд с трудом пыталась понять, что именно происходит. Молнией промчавшись по встревоженным коридорам базы, экстренно готовящейся к предстоящему сражению, к моменту появления в помещении адмирал уже был полностью готов включиться в работу.

– Норкролы, двадцать рейдеров, сэр. Возможно, именно те самые, что находились в охранении нами уничтоженной верфи. Разбиты на две равные группы. Видимо, собрались провести ответный рейд, атаковав сразу с нескольких направлений. Первая группа уже вступила в сражение с силами Федерации, а вторые только направляются к Идуну, – начал отчитываться уже находившийся тут Фауо.

Впрочем, адмирал слушал краем уха, самостоятельно изучая данные с тактической карты и старательно планируя дальнейшие действия. Чтобы понимать ситуацию, он на значительном ускорении запустил просмотр записи пропущенного, выхватывая главные моменты. Сознание быстро схватывало отдельные фрагменты происходящего, в голове формируя цельную картину произошедшего.

Небольшая карликовая звезда своим светом вновь освещала очередное сражение в системе. Глядя сверху, можно было подумать, что вращающиеся вокруг нее небесные тела расположились в виде стрелок часов, показывающих без десяти шесть. Ближайшая к светилу планета находилась почти на прямой линии с третьей, нависая над ней и окружающими ее свиту спутниками, включая собственно сам Идун. А вот вторая было далеко в стороне, практически на противоположной стороне системы. Именно за ней практически у самой границы недавно готовился к прыжку флот беженцев. Вот только Лиаму и его беженцам крупно не повезло.

Выскочившие неподалеку рейдеры норкролов заставили корабли Федерации экстренно менять построение, готовясь к неотвратимому сражению. Шесть крейсеров и двое носителей поспешно выдвинулись на перехват, стремясь прикрыть почти полностью беззащитные транспортные судна. Выполненные в виде похожих цилиндрических блоков с треугольником позади, последние обладали огромной центральной частью, вмещающей все перевозимое. Габаритные, маломаневренные, они с трудом начали широкий разворот, преодолевая набранную перед прыжком инерцию. Не имея никакого силового щита и только небольшое количество защитных лазерных турелей, транспортные корабли представляли прекрасную мишень для снарядов норкролов, чем последние не преминули воспользоваться.

Квирин подозревал, что враг явно не ожидал увидеть здесь судна Федерации. Вот только менять изначальные планы противник в то же время точно не собирался, однозначно намереваясь уничтожить остатки наглых имперцев, разрушивших площадку для производства дредноутов. Открывая огонь сразу по выходе из гипертуннеля просто в направлении сгрудившегося флота сбежавших терранцев, шарообразные рейдеры имели мало шансов промахнуться. Выпускаемые наперехват ракеты, активно работающие защитные лазерные турели, двигатели, работающие в форсаже – все это было направлено на отчаянную попытку уберечь драгоценные транспортные судна. Вот только этого оказалось недостаточно. Разогнанные огромные снаряды стремительно проглатывали космическое пространство. Словно хищные дикие звери, почуявшие кровь жертвы, они уже не собирались отступать, невзирая на выставленный заслон. Сгорая от попаданий, порой пролетая в опасной близости, снаряды все же в большей своей массе достигали своего. Обрушиваясь потоком мощных ударов, они буквально разрывали металл корпусов, практически не встречая сопротивления.

Сразу полдесятка кораблей получили значительные повреждения. Один из крейсеров лишился переднего блока с вооружением, мгновенно теряя половину боевой мощи, но взамен спасая находившиеся позади огромные транспортные корабли. Но все же несколько из последних гибнет, уничтоженные цепочкой смертельных попаданий. Сразу пара снарядов разносит нос пытавшегося развернуться корабля с беженцами, буквально вырывая огромный кусок из корпуса. Чудом выживший экипаж в рубке пытается восстановить управление, но через мгновение выпущенная кислота накрывает помещение, без разбора растворяя людей и оборудование. Лишившийся контроля транспортник не успевает вовремя закончить разворот, своим телом тараня соседнее судно. От столкновения корпус блоков двигателей вминает внутрь так, что те достигают реакторов, от чего последние идут в разнос. Через несколько секунд вспыхнувший черный шар вокруг эпицентра мгновенно съедает все вокруг, оставляя безжизненные обломки. Рядом уже разламывается пополам другой транспортный корабль, заполучивший точечное попадание в центральный блок. Из погибших кораблей вылетают редкие спасательные капсулы, пытаясь зацепиться за корпуса других судов, но далеко не всегда это получалось.

Тем временем рейдеры норкролов продолжали вести огонь, один за другим выскакивая из гипертуннеля. Видя происходящее, силы Федерации перешли в агрессивное наступление, стараясь не дать врагу сформировать полноценное построение. Сразу сотни ракет стартовали в сторону врага, целенаправленно стремясь уничтожить шарообразные судна и уже игнорируя опасные снаряды. Силовые щиты рейдеров сверкали, принимая на себя многочисленные попадания, а сами норкролы уверенно выстраивались в широкую линию, стараясь увеличить сектор стрельбы. Впрочем, ответный выпад терранцев местами все же достигал цели – сразу пара боевых кораблей противника лишается энергетической защиты, открывая доступ к металлу корпуса. Один из них почти сразу оказался накрыт новой волной ракет, с ходу поглощающих целые куски судна.

Оба носителя Федерации начинает выпускать ворох штурмовиков, пилоты которых уже во всю готовы обрушить свою ярость на противника. Впрочем, не всегда удачно. Очередной выскользнувший небольшой корабль натыкается на огромный снаряд. Гигантская болванка буквально вбивает обломки штурмовика в глубину пускового порта, разрушая все на своем пути. Мощь такова, что стартовую катапульту разносит вместе с самой палубой, мгновенно убивая находящихся внутри техников. Вот только остальные корабли это игнорируют, накапливая энергию для нового удара.

Очередной губительный обмен происходит почти одновременно. Выпускаемые канонирами норкролов массивные снаряды попадают прямо в конус лазерного удара с крейсеров Федерации, сгорая, а луч энергии достигает силового щита, с ходу выжигая сверкающую защиту на нескольких рейдерах, их бронированный корпус и добираясь непосредственно до внутренних помещений…

Ожесточенный бой между норкролами и Федерацией бушевал во всю, но Квирин ограничивался лишь оценкой происходящего, а затем сосредотачивался на совсем другом. «Гунгнир», расположившийся неподалеку от транспортных кораблей беженцев, в сию секунду оказался необходим совсем в другом месте – возле Идуна. Ведь вторая группа врагов, состоящая из аналогичного количества рейдеров, уже целеустремленно направлялась в сторону базы, успев сформировать боевое построение. Поэтому противостояние гостей имперской системы сразу отошло на второй план.

– Скотт, на форсаже направляйся к указанной точке по этой траектории, – мелькнувшая в голове Квирина идея на перспективу заставляет не упускать возможности ее реализовать, даже если она не понадобится в дальнейшем. Адмирал мимоходом ставит отметку на тактической карте, отправляя координаты капитану дредноута. – Огонь откроешь по команде. Вильям, собери все эсминцы здесь, – новая пульсирующая точка возникает на изображении пространства, а гигант лихорадочно обдумывает пришедшую мысль. – Фауо, готовься поддержать корабли огнем с поверхности. Подождем, как норкролы подойдут поближе.

– Сэр, а что с флотом Федерации? – задал вопрос Доритон. – Может помочь им?

– Нет, у нас свои заботы – нам нельзя терять ни единого корабля, – жестко отрезал Квирин, – выполняй приказ, коммандер. Когда отобьем нападение на базу, вот тогда займемся помощью Федерации. Возможно… – немного подумав, добавил адмирал.

Десяток рейдеров, успевших разбиться на две части, резко ускорились в сторону спутника. Четверка вражеский кораблей двинулась в сторону спешившего наперехват дредноуту, словно стремясь его задержать. Остальные шесть шарообразных судов норкролов на форсаже рванули прямо на пятерку замерших эсминцев.

– Вильям, разворачивай «Бочку пороха» к базе – установка гиперпрыжка не должна пострадать, – скомандовал Квирин, глядя на тактическую карту. Никаких сомнений в победе над столь малыми силами не было. Все же «Гунгнир» обладал приличной боевой мощью, спокойно уравнивающей разницу в количестве. Главное заключалось в избегании ненужных потерь.

– Но, адмирал, зачем выделять мой… – попытался возразить коммандер, но сам же себя прервал: – Есть, сэр!

Одна из пяти точек на тактической карте только начала замедляться, когда Квирин окончательно решился:

– Так, Вильям, сейчас демонстративно на всех парах рви в сторону границы системы и делай прыжок. Твое судно должны максимально просканировать. Остальным эсминцам прикрыть «Бочку пороха», но при этом держаться вблизи с базой – подпустим их под стационарные орудия.

– Понял, сэр, – пришло подтверждение от коммандера. Адмирал, почувствовавший вопросительный взгляд, бросил короткий взгляд вправо, где уже разместился Морган.

– Надеюсь, что ты в будущем сможешь запихнуть установку внутрь корпуса эсминца, и тогда мы сможем обманывать норкролов с помощью внешней надстройки, – скупо пояснил пришедшую идею Квирин, – все равно они уже прекрасно осведомлены о нашей возможности производить гиперпрыжки без использования туннелей. Их верфь ранее прочувствовала на себе в полной мере это техническое новшество Империи.

Дальнейший бой происходил неожиданно спокойно для всех присутствующих в командном центре. Два десятка рейдеров могли привести к значительному урону, но выбранный крайне неудачный момент для атаки вынудил противника распылить свои силы на части. В итоге продолжение сражения начало походить скорее на акт отчаяния, представляя мало угрозы непосредственно для сил Квирина. Дредноут Доритона обменивался ударами с мелкими кораблями, подавляя рейдеры один за другим. Орудия главного калибра буквально сносили сверкающие энергетические щиты, не способные противостоять атакам гиганта. Четверка эсминцев еще с дальних подступов начала обстрел идущих на них судов противника. Шарообразные рейдеры же наоборот не открывали огонь, полностью сосредоточившись на защите. Наблюдая за странными действиями норкролов, Квирин почувствовал, что у него возникло странное ощущение, будто вражеское командование оказалось не готово к развалу плана, находясь в какой-то прострации. Ведь даже база, размещенная на Идуне, прямо сейчас находилась в полной безопасности с противоположной стороны, закрытая от огня противника толщей самого спутника. Противник действительно крайне неудачно выбрал момент для своего нападения. Вот только всегда оставалась вероятность того, что он, Квирин, просто не понимает истинную цель. Осознание этого факта заставляло быть настороже.

Так что, когда массированный залп «Гунгнира» прямым попаданием разнес уже третий рейдер, превратив его в смятый остов ранее мощного боевого судна, оставив его один на один с последним противником, норкролы резко сменили план действий, видимо, наконец придя в себя. Вся шестерка вражеских судов, сверкая от редких попаданий эсминцев, начала разворачиваться в сторону дредноута, прилично не добравшись до базы на спутнике. Квирин среагировал незамедлительно:

– Всем эсминцам преследовать врага! Скот, статус? – уточнил адмирал. Где-то в это время отправленная им «Бочка пороха» уже мимолетной яркой вспышкой исчезала из системы, полностью изученная активными радарами противника.

– Сорок три процента щита, – с небольшой задержкой откликнулся Доритон. Дредноут, вообще не предпринимающий никаких тактических маневров, просто голой мощью подавлял противника. В лоб принимая все попадания, представитель мощнейшего класса кораблей Империи в ответ отправлял массированные залпы практически впритык. Огромные снаряды с силой врубались в шарообразные корпуса рейдеров, буквально испепеляя энергетическую защиту кораблей норкролов. Пламенеющие заряды вминали бронированный металл, добираясь до самых внутренностей кораблей, выжигая все на свое пути без разбора. Последний рейдер успевает огрызнуться перед своим уничтожением, но все, чего он добился, – это сухая реплика капитана «Гунгнира», – тридцать процентов. Мы немного успеем восстановить заряд, но, чтобы гарантированно не получить лишних повреждений, требуется прикрытие, – немного недовольно добавил Скот.

Квирин только подтвердил команду, глядя, как четверка эсминцев устремляется на помощь к дредноуту. Перемещавшиеся в космическом пространстве корабли привычно отображались точками на тактической карте, позволяя несколько отстраненно наблюдать за ситуацией, напрямую не вовлекаясь в напряженное сражение. По короткой команде четверка боевых судов Империи уже открыла прицельный огонь с дальней дистанции, стараясь перекрытьтраектории сближение с дредноутом, давая главной ударной силе адмирала время на восстановления заряда энергетического щита.

– Оттяни их немного назад, Скотт, – отправил новую команду Квирин, направляя «Гунгнир» ближе к остаткам флотам Федерации. Именно остаткам, ведь у последних бой происходил не настолько гладко. Скорее вовсе наоборот. Множество обломков от уничтоженных судов создавало дополнительные помехи при стрельбе, но никого это не останавливало, и обе стороны продолжали ожесточенно обмениваться ударами, с головой уйдя в безумную схватку. Причем последняя из сражения стремительно превращалась в откровенную мясорубку.

Рейдеры норкролов, действуя невероятно агрессивно, на полном ходу прорвались через порядок боевых кораблей Федерации. Не прекращая стрельбу, даже неся потери, они буквально опустошающей косой прошлись по транспортникам, набитым беззащитными людьми. Причем враг даже не пытался уцелеть, откровенно идя в самоубийственные нападения и явно желая уничтожить свою цель чуть ли не любой ценой.

Очередной рейдер, абсолютно не замедляясь, просто протаранил уже поврежденный носитель. Сверкающий щит принял на себя основной удар, мгновенно теряя заряд. В то же время канониры норкролов продолжали стрелять, отправляя огромные снаряды во все стороны. Корпус судна Федерации не выдержал столкновения, сминаясь словно бумага. Энергетическая защита рейдера исчезает, но набранная скорость и броневые плиты позволяют ему прорваться сквозь носитель. Впрочем, обозленные пилоты штурмовиков массово накрывают ракетами вражеский корабль. Лишенный силового щита, шарообразный корпус на глазах растворяется под вспышками от попаданий. Спустя десяток секунд один из крейсеров добавляет лазерной волной, прожигая сквозную дыру в безжизненных обломках. Бой продолжался.

Оставшиеся пять рейдеров норкролов, не останавливаясь, вносили свою кровавую лепту. От почти пяти десятков транспортных судов оставалось менее половины. Пытавшиеся сбежать, они хаотично рассеялись в космическом пространстве. Некоторые поспешно уходили в гиперпрыжок, не дожидаясь получения огромного снаряда себе в борт. Большинство стремилось уйти в глубину системы, под возможное прикрытие имперцев, которые справлялись не в пример лучше. В итоге расходясь неким конусом, транспортные корабли выжимали все возможное из реакторов, чтобы вырваться из смертельного противостояния с норкролами.

Впрочем, три крейсера и носитель продолжали отчаянно сражаться. Несмотря на полученные повреждения, они чаще всего не являлись приоритетной целью противника, сосредоточенного на уничтожении как можно большего числа кораблей. Кружащие вокруг шарообразных судов штурмовики то и дело выпускали массовые залпы ракет, стремясь подавить энергетическую защиту. Выдвинувшиеся вперед крейсеры прикрывали носитель своими корпусами. Будучи одинаково беззащитными против снарядов норкролов, они собственными тушами тем не менее могли дать драгоценное время для перезарядки боезапаса штурмовиков, которые целенаправленно по одному уничтожали судна противника. Вот только враг это понимал не хуже.

Еле заметный обмен данными между кораблями, и все рейдеры внезапно фокусируются на боевых кораблях, наконец оставляя в покое транспортники. Практически синхронный залп пяти шарообразных судов создает огромную волну снарядов. Направленные сразу на все крейсеры, норкролы решили одним массированным ударом покончить с сопротивлением терранцев. Заряды стремительно поглощают космическое пространство, не оставляя времени на обдумывание ответных действий. Капитан военного крейсера Скотт Вертон, назначенный Лиамом командующим силами небольшого флота, в яростном крике только и успевает, что отдать приказ на стрельбу, стараясь хотя бы напоследок нанести как можно больший урон. Дальнейшее происходит одновременно.

Множество лазерных турелей автоматизированной обороны крейсеров Федерации пытаются сбить летевшие снаряды, но целей слишком много. Компьютеры успевают прикинуть, как минимизировать урон, но спасти ситуацию уже не в силах. Выпущенные лазерные волны сжигают десяток смертельных зарядов, игнорируя те, что явно проходили мимо. Вслед за этим крейсера вспыхивают огнем, буквально опустошая свои ракетные запасы в сторону норкролов. К ним тут же присоединяются штурмовики, создавая полноценный шквал огня. Спустя миг следует лазерный удар из главного калибра, мгновенно проглатывая черное пространство и заставляя сверкать щиты рейдеров. А затем многочисленные снаряды достигают своей цели.

Для Лиама, наблюдавшего за происходящим сражением из рубки управления последнего носителя, все словно замедлилось в десятки раз. Изучая показания на тактической карте, он будто собственными глазами видел, как первые огромные болванки достигают своих целей. Вот один из снарядов проносится прямо вдоль борта крейсера, оставляя глубокую борозду. Испускаемая кислота попадает внутрь, начиная разъедать обшивку. Другой снаряд мелькает далеко в стороне, мерцанием исчезая дальше в космическом пространстве. Но следующие уже приходятся точно в цель. Мощнейший удар обрушивается на нос корабля Федерации, с ходу проламывая один из двух основных блоков вооружения. Крейсер еще не успевает содрогнуться от критического попадания, как за ним следуют новые. Сразу десяток гигантских болванок целым градом бьют по корпусу военного судна, раскалывая его на части. Последующая внутренняя детонация собственного боекомплекта разносит обломки в стороны, накрывая ими неосторожных пилотов штурмовиков. Рядом в похожие безжизненные остовы превращаются еще пара крейсеров, распыляя свои элементы в окружающем пространстве. Экипажи судов даже не успевают эвакуироваться, погибая на своих боевых постах. Впрочем, в этом сражении ни один солдат Федерации не пытался бежать, стремясь ценой своей жизни уберечь беззащитные транспортники.

Чудом пережив массированную атаку, носитель Лиама все же получает несколько попаданий, уничтоживших один из пусковых портов и повредивших двигатели. Но по сравнению с остальными кораблями он практически не пострадал, буквально прикрытый телами других. Впрочем, норкролы тоже не избегают результативного ответа, платя свою цену.

В момент обменами залпами несколько сотен ракет обрушиваются на три из пяти рейдеров, концентрированным огнем заставляя энергетические щиты терять весь заряд. Сверкающие от многочисленных попаданий и вспышек детонаций ракет, они в мгновение ока лишаются своей защиты, начиная принимать все на бронированные корпуса. Два шарообразных судна, с более просаженными в проходящем сражении силовыми щитами, за несколько секунд становятся испещренными дырами от хаотично прошедшихся ударов по всей поверхности рейдеров. Каждые последующие детонации ракет проникали все сильнее вглубь, от чего черные шары энергии уже заставляли исчезнуть все подряд в своем радиусе, будь то энергоканалом, оборудованием или норкролом. Поврежденные корабли продолжают лететь по инерции дальше, но жизнь их уже окончательно покинула.

Третий попавший под удар рейдер ответную атаку переживает с меньшими потерями. Имея больший заряд силового щита на момент первого попадания, он получает многочисленные борозды по поверхности корпуса и лишается почти сорока процентов орудийных портов, но все же сохраняет относительную боеспособность. Резко ускоряясь, он внезапным рывком вырывается вперед, целенаправленно идя на сближение с носителем. Причем огонь рейдер демонстративно не открывает, словно пытается взять на таран. Штурмовики терранцев отчаянно пытаются успеть перезарядить боекомплект до того, как оставшиеся два рейдера начнут действовать вновь. Вот только последние неожиданно начинают разворот в сторону дредноута имперцев, игнорируя недобитое судно Федерации и оставшиеся без защиты транспортники, в панике разлетевшиеся по всей системе.

Следившему за происходящим по тактической карте Квирину понадобилось всего несколько секунд, чтобы сообразить, какова задумка норкролов. Причем, возможно, враг намеревался осуществить ее сразу, как обнаружил судна Федерации в системе, и только поэтому так странно действовал возле спутника, целенаправленно оттягивая на себя внимание. Подавив стремящийся вырваться поток ругательств, Квирин поспешно вызвал капитана «Гунгнира»:

– Скотт, как можно быстрее направь дредноут к носителю. Полностью игнорируй противника – эсминцы тебя прикроют. Не ввязывайся в огневой контакт – вся энергия на двигатели и щиты! – скомандовал Квирин, – они ни в коем случае не должны захватить корабль Федерации. Если поймешь, что не успеваешь – уничтожь носитель! Нам нельзя отдать норкролам неповрежденный образец гипердвигателя терранцев.

– Понял, сэр, – донесся ответ Доритона. Коммандер мгновенно прекращает подачу энергии на главный калибр, отдавая целую цепочку приказов. Огромный корабль начинает разворот, не обращая внимания на попадание новых снарядов. Сверкающий щит, невзирая на потерю большей части заряда, исправно прикрывал корпус от повреждений. Тем более четверке окружающих его рейдеров противостояло такое же количество эсминцев Империи, не позволяя сосредоточиться только на одной цели.

– Возможно, они уже заполучили его после сражений с Федерацией, – предположил стоящий рядом Морган, – или даже ранее, во время первых столкновений с терранцами.

– Возможно. Но если нет, то предоставлять такую возможность врагу я не собираюсь. Да и зачем они тогда пытаются захватить носитель, имея возможность его легко добить? – скептически ответил Квирин, указывая на тактическую карту. На ней ранее поврежденный рейдер уже практически достиг последнего боевого корабля беженцев. Замедлившись, он начал выравнивать траекторию и скорость, подстраиваю их под носитель. При этом норкролы полностью игнорировали редкие атаки опустошающих остатки боезапаса штурмовиков. Те, отчаянно пытаясь уйти на перезарядку, только спровоцировали канониров врага нанести прицельные выстрелы по видимым пусковым портам. Выпущенные огромные снаряды, оставляя глубокие борозды на корпусе, разворотили несколько выходных врат. Впрочем, далеко не все – враг не решился атаковать неудобно расположенные цели, боясь излишне повредить носитель. Что, собственно, только утвердило Квирина в своем предположении.

Тем временем противник, заметив перемещения дредноута, всеми силами старался замедлить его продвижение к судну Федерации. Все шесть незадействованных в захвате рейдеров открыли огонь по «Гунгниру», стремясь пробить его ослабленный энергетический щит. Вот только эсминцы тоже не спали. Синхронизированный залп уже догнал заднюю полусферу одного из шарообразных кораблей норкролов. Сверкающий от попаданий силовой щит не выдерживает обрушившихся на него ударов, исчезая, а пламенеющие снаряды уже создают ад внутри корпуса, сминая все на своем пути. Испепеляющий огонь, следующий за смертельным зарядом, не стесняясь, вносит кровавую лепту, сжигая плоть и металл без разбора.

Вот только атаки приходились и на дредноут, стремительно снося остатки его силового щита. Полностью сфокусированный на защите «Гунгнир» не отвечал на выпады в свой адрес, предоставляя следовавшим за собой эсминцам уничтожить противника. В итоге все корабли почти выстроились в одну линию. За дредноутом следовало уже три рейдера, а за ними – четверка имперских боевых суден. Последним пришлось слегка сместиться с прямой, огибая остов только что разрушенного корабля врага. Летевшие навстречу гиганту Доритона пара рейдеров беспрерывно продолжали стрелять.

В это же время на борту носителя Лиам с замершим лицом выслушивал сбивчивый доклад капитана. Звучавший пронзительный сигнал тревоги уже шел фоном, вообще не воспринимаясь. Сам же посол лихорадочно обдумывал незавидное положение, в котором оказался весь флот беженцев с Терры.

– Сэр, похоже, они пытаются захватить наше судно. Мы привели в боевую готовность экипаж, раздав оружие, но откровенно говоря, абсолютно не уверен, что мы сумеем отразить абордаж, – честно признался капитан носителя, с грустной улыбкой глядя на Ноука.

– Черт, нельзя отдавать чужакам технологии Федерации… – бывший посол обрывает себя на полуслове, после чего с горечью произносит: – Хотя нет больше Федерации. Хорошо, капитан, сколько у нас времени?

– Не знаю, сэр. Зависит от того, где они будут прорываться, – покачал тот головой, – им понадобится еще не более минуты на выравнивание под нашу скорость. Мы пытаемся лишить их этой возможности, но из-за поврежденного двигателя маловероятно, что удастся. К тому же выполняемые маневры подставляет наши пусковые порты под вражеские снаряды. У штурмовиков не осталось ракет, а их лазерная пушка слишком маломощна против силового щита рейдера. Боюсь, что шансов у нас нет. Хотя бы транспортные судна успели скрыться, – с ноткой облегчения добавил капитан.

– Не будем сдаваться, – твердо произнес Лиам, – можно попробовать… – договорить он не успел. Вспыхнувшие точки вокруг носителя высветили множество целей, прыгающих с рейдера норкролов. Практически сразу за этим последовали доклады штурмовиков, подтверждающих ситуацию. Враг начал высадку десанта.

Почти сотня шарообразных фигур в броне на встроенных двигателях отправилась в прыжок, преодолевая пространство между кораблями. Около семидесяти из них были облачены в темно-зеленую броню, но оставшиеся более габаритные чужаки имели оранжевую, ярким пятном выделяясь на корпусе носителя. Только приземлившись, они тут же цеплялись за неровную поверхность своими длинными многосуставчатыми конечностями, окончательно закрепляясь. А спустя несколько мгновений несколько орудий рейдера выстреливают навигационными маячками, отправляя через телепорт еще почти сотню бет. Облепив носитель, вражеские абордажники тут же приступают к делу. В ход идут напитанные энергией топоры, стремительно вскрывающие обшивку корабля.

– Капитан, прикажите штурмовикам сбивать захватчиков, – почти сразу отдал приказ Лиам, увидев абордажную команду врага, – подготовьте экипаж к обороне носителя, – немного подумав, посол решительно произнес: – И отправьте вызов имперским силам.

Капитан только кивнул, после чего быстро начал отдавать приказы. Сам же Ноук безучастно следил за происходящим, в ожидании связи с адмиралом Квирином. Вражеский рейдер успел выровняться относительно судна Федерации, после чего стало ясно, зачем норкролы задействовали так много десанта – чуть ли не весь экипаж шарообразного корабля. Многочисленные фигуры в темно-зеленом шустро начали стыковать оба судна, соединяя их между собой специальными крепежами, превращая в единую конструкцию. Остальные бойцы противника уже ворвались внутрь носителя, стремясь как можно быстрее покончить с любым сопротивлением. Впрочем, так просто солдаты Федерации сдаваться не собирались.

Державшиеся вокруг два десятка уцелевших штурмовиков начали целенаправленно уничтожать лазерной пушкой вражеских инженеров. Слишком юркие для огромных орудий рейдера, они прицельным огнем сносили личные щиты небольших фигур бет. Лазерная волна, мгновенно достигая цели, прожигала маломощную силовую защиту, выжигая аккуратные дыры в шарообразных фигурах. С учетом того, что именно в центре их тела находилась огромная пасть и все важные органы, смерть наступала моментально. Проносясь в опасной близости, пилоты старались уничтожать и крепежи, не давая норкролам достигнуть своей цели.

Впрочем, враг очень быстро пришел в себя, открыв огонь в ответ. Прервав работы, большинство бет достали собственные винтовки. Не обладая значительно поражающей мощью, они тем не менее могли пробить слабую броню штурмовиков, рассчитанную лишь на сопротивление лазерным попаданиям. С учетом расположившихся на корпусе более полутора сотен бойцов, они создали целую стену из небольших болтов, то и дело находивших свою цель.

Получив одиночное попадание в один из маневренных двигателей, мгновенно выведшее его из строя, один из пилотов не успевает выровнять траекторию полета. Штурмовик, пытавшийся пролететь буквально над поверхностью корпуса, слегка смещается в сторону, но этого оказывается достаточно. Короткое касание сразу же превращается в жесткий контакт, и уже неуправляемым болидом останки небольшого судна проносятся по носителю, снося фигуры норкролов. Другой штурмовик, на несколько секунд зависший для прицельного выстрела, тут же оказывается накрыт очередью болтов, останавливаясь уже навсегда.

К разворачивающемуся противостоянию присоединился и капитан. Буквально сжигая двигатели от резкой подачи нагрузки, он на форсаже закручивает громадину носителя, преодолевая набранную ранее инерцию. Несмотря на несколько зафиксированных врагом крепежей, этого явно не хватает. Выгибая от напряжения, их выламывает с кусками корпуса, попутно снося находящихся рядом норкролов. От неожиданного маневра несколько штурмовиков не успевают сориентироваться, врезаясь в рейдер в отчаянной попытке избежать столкновения. Закручивающийся носитель слегка бьет громаду рейдера, отталкивая последний, после чего начинает медленно отдаляться в неуправляемом полете. Впрочем, ничего кроме скромного выигрыша во времени экипажу корабля Федерации достичь не удалось. Ведь успевшие проникнуть внутрь абордажники норкролов словно нож сквозь масло проходили через выставляемую оборону, оставляя после себя кровавый след из трупов. Прекрасно осознавая плачевность ситуации, Лиам лишь сосредоточенно вглядывался в экран, дожидаясь связи с Квирином.

– Адмирал, корабль скоро захватят, поэтому перед гибелью я все же прошу принять терранцев в состав Империи на озвученных вами ранее условиях. Без военной поддержки транспортные судна с беженцами однозначно не смогут выжить. А как вы ранее сказали, мы действительно оба несем ответственность за собственных людей, – немного устало проговорил он, глядя на имперского военачальника.

Собеседник Ноука, на мгновение скосив глаза куда-то вбок, хмуро ответил:

– Лиам, вам всего лишь нужно продержаться немного… – Высвеченные на тактической карте точки носителя и рейдера были давно совмещены вместе, и Квирин прекрасно понимал, что шансов мало. Но в то же время «Гунгнир», пусть и лишившийся щита и получивший несколько пробоин в корпусе, все же прорвался через пару рейдеров. Выжимая все возможное из двигателей, он быстро проглатывал космическое пространство. Где-то позади него четверка эсминцев вступила в сражение с остатками сил норкролов, насильно навязав им бой. Вот только дредноут откровенно не успевал, и даже для гарантированного попадания ему требовалось подойти гораздо ближе. Рисковать было просто нельзя.

– Нет, адмирал, не получится, – с неприкрытым сожалением возразил Ноук. Заросший почти под самые глаза, бородатый и лохматый, он всегда выглядел как дикий зверь, невзирая на свое откровенно слабое физически тело. Именно разум делал его крайне опасным, заставляя недооценивших его людей горько пожалеть в случае прямого конфликта. Но сейчас взгляд этого зверя был откровенно потухшим, словно он прекрасно осознавал, что его время полностью вышло. – Я хочу услышать ответ. Если вы согласны, в ответ я сделаю то, что пойдет на благо Империи и ее будущим гражданам… – Внимательный взгляд изучающе сверлит белокожего гиганта. Сам Квирин еще раз бросает короткий взгляд на тактическую карту, которая упрямо показывает, что выбора нет.

– Какие гарантии требуется, Лиам? – сосредоточенно уточнил адмирал, чем тут же вызвал слабую улыбку бывшего посла.

– Слова достаточно. Но я уже понял, что вы согласны. Помните, что я действую ради своих сограждан, которые вскоре станут полноценными имперцами. Теперь вы ответственны за них…

Связь резко прервалась, а от носителя пошел целый поток сигналов ко всем находившимся в системе транспортным кораблям.

– Он фактически навязал нам их, – хмуро указал на россыпь точек с беженцами Морган.

– Согласен, но с другой стороны, посол добился своего. Тем более иначе мы бы не успели, – покачал головой Квирин, после чего связался с дредноутом: – Скотт, разворачивайся и помоги эсминцам.

– Но, сэр, мы уже вышли на дистанцию стрельбы… Понял, – ответил Доритон. «Гунгнир» начал замедляться, что тут же заметили норкролы. Вот только сделать они уже ничего не смогли.

Ворвавшиеся в рубку управления высокие фигуры альф, облаченные в крикливую оранжевую броню под цвет их крови, действовали словно ангелы смерти. Внушительные топоры, удерживаемые длинными многосуставчатыми конечностями, сносили любые перегородки. Короткие пушки, похожие на обрезы, выпускали сразу несколько болтов, снося хрупкие человеческие фигуры в бронированных скафандрах. Ответные выстрелы из электролазерных винтовок легко на себя принимал энергетический щит, словно насмехаясь и лишь сверкая в ответ. Но эта превосходящая мощь оказалась абсолютно бесполезна, когда Лиам Ноук утопил подтверждающую кнопку на панели для самоуничтожения.

За долю секунды вся энергосистема, питавшая не только сам носитель, но и все базирующиеся штурмовики, ушла в красную зону. Вошедшие в разнос многочисленные реакторы мгновенно достигли критической нагрузки, после чего вспыхнули ореолом черной энергии, захватившим в свой радиус рейдер норкролов. Кое-где выключенный, а местами выведенный на минимум силовой щит вражеского корабля мгновенно исчез, а вместе с ним половина корпуса шарообразного судна, оставляя оплавленный грубый срез. Без особых эффектов, лишь в короткой вспышке, сразу обе точки пропали с тактической карты. Только тройка штурмовиков чудом избежала попадания в радиус смертельной сферы, бессильно наблюдая за произошедшим.

Вздохнув, Квирин приказал отправить сигнал всем транспортным судам направляться к Идуну, после чего вновь перевел внимание на заканчивающееся сражение. Последнее действительно долго не продлилось – все же перевес сил оказался явно не на стороне норкролов. Тем более один из рейдеров замер на время, сосредотачивая энергию для отправки сообщения через гиперпространство. Оставшись почти без защиты, он мгновенно поплатился за это. Вот только свое дело осуществить экипаж вражеского судна успел, переслав доклад куда-то в глубину черного космоса.

В итоге, несмотря на старания избежать любых потерь, Квирину желаемого полностью добиться не удалось. «Гунгнир» щеголял несколькими дырами и снижением эффективности щита левого борта. Три эсминца заполучили различные небольшие повреждения, лишившись некоторых орудий, кое-где маневренных двигателей и броневых пластин на корпусе. Последний же корабль был уничтожен, не успев вовремя спрятаться за союзником во время падения щита. Под конец вошедшие в раж рейдеры норкролов уже целенаправленно стремились уничтожить хотя бы одно судно, начиная фокусировать огонь. Хотя факт отражения атаки целых двух десятков кораблей врага с таким минимальным ущербом для имперцев был невероятен, самого Квирина это нисколько не грело. Для него математика была довольно проста – на защите Идуна осталось всего пять боевых кораблей, включая эсминец Вильяма с «Порталом», что непозволительно мало.

Тем более текущий результат оказался получен в первую очередь за счет участия и дальнейшей гибели флота Федерации. Последнее в итоге обеспечило Квирину новый груз ответственности в виде терранских беженцев. Причем висевшие еще несколько дней безжизненные остовы множества кораблей, включая носитель, служили ярким напоминанием адмиралу об этом. Но затем небольшие транспортные суда, словно саранча, поглотили буквально каждый крупный обломок, отправляя его на базу для дальнейшего применения. Небольшой оплот Империи больше не мог рассчитывать на волю случая или неожиданную помощь извне, старательно готовясь к будущим сражениям, которые неминуемо последуют.

Глава 3

Извернувшись в кровати и обхватив руками подушку, Алисия тихонько наблюдала за Квирином. Гигант неподвижно сидел за столом, в очередной раз проглядывая данные различных докладов. Несмотря на полуголый внешний вид, а он находился только в стандартном белье, даже его затылок излучал полную сосредоточенность. Не желая мешать ему, девушка еще раз окинула взглядом массивную фигуру адмирала и еле слышно вздохнула, мысленно пролистывая последние события.

Целую неделю после прошедшего сражения весь состав базы находился полностью в мыле, старательно следуя распоряжениям, которые то и дело озвучивал Квирин. Словно пытаясь продумать любое, даже самое неприятное, развитие событий, он постоянно подкидывал новые задачи, подыскивая занятие буквально каждому. При этом предыдущие задачи никуда не исчезали, накапливаясь в целую гору, грозящую погрести под собой даже самых стойких. Бывшие сограждане Алисии тоже не избежали этой участи, вовлекшись в виде различных помощников, включая научный отдел Моргана, хотя чаще выступая простыми разнорабочими, выполняющими примитивные действия.

Естественно, процесс раздачи распоряжений осуществлялся через длинную цепочку ответственных лиц, а не непосредственно адмиралом. Вот только казалось, что от пылающего оранжевым цветом взгляда не ускользал ни один человек в системе, с его сильными и слабыми сторонами. Буквально выпытывая своих старших офицеров, адмирал в итоге заставлял собирать информацию по каждому невольному жителю Идуна, чтобы затем проконтролировать его дальнейшее эффективное использование в рамках поставленных задач. Квирин словно задался целью не упустить не единой возможности, выжав буквально изо всех присутствующих в системе людей максимум их способностей. Зато такая выматывающая подготовка вскоре начала давать положительные плоды, заставив шестьдесят тысяч человек работать словно единый механизм.

Из остатков эсминца и запасов на складе удалось привести в порядок три оставшихся боевых корабля того же класса. Дредноут, получивший более значительные повреждения по сравнению с остальными, сумел восстановить эффективность своего энергетического щита до 94 процентов. Все уничтоженные корабли Федерации разбирали на части, превращая их в запас практически готового к применению оборудования, требовавшего лишь определенной адаптации. Вот тут Квирин уже взялся за Моргана, чуть ли не проводя настоящий допрос по поводу того, что именно научный советник сможет полезного создать из имеющегося технологичного хлама.

Еле выстояв под мощным напором, Харт задумался, после чего создал небольшую группу, в которую вошла и Алисия, для полноценного мозгового штурма. Спустя десять часов, через множество потраченных нервов и взаимной критики, они сумели разработать десяток перспективных идей. Не откладывая, Морган сразу же вызвал адмирала. Не прошло десяти минут, как Квирин буквально влетел в помещение. Окинув его взглядом, гигант немного задержался на девушке. Еле заметно улыбнувшись, от чего у Алисии потеплело на сердце, он внимательно уставился на Моргана с немым вопросом.

– Исходя из имеющихся мощностей и оборудования, мы сумели придумать несколько довольно-таки интересных вещей. Их реализация, конечно, займет определенное время, но думаю, что ты действительно оценишь, – довольно заключил Харт, переходя к показу. В итоге, с ходу отбрасывая большую часть из них, не находя им реального применения, Квирин задержал свое внимание на одной.

– Ты действительно сможешь увеличить радиус? – задумчиво спросил гигант, снова впиваясь взглядом в Моргана.

– Да, но эффект может быть нестабильный и для безопасного использования потребуется…

– В этом не будет необходимости, – прервал его адмирал. Алисия, решив, что она на данный момент уже не нужна, попыталась незаметно покинуть помещение. Обернувшись на мгновение у выхода, она снова словила короткую улыбку от Квирина. – Я хочу, чтобы все работало слегка иначе…

Короткие моменты свободного времени девушка старалась проводить с беженцами. К сожалению, почти семьдесят процентов спасшихся из Федерации людей погибли во время атаки норкролов. Враг во время сражения словно чувствовал, где именно находилось больше терранцев, сосредотачивая огонь именно на этих судах. Выжившие же до сих пор полностью не осознали, насколько значительно изменилась их жизнь, продолжая в глубине души верить, что скоро все вернется в привычное русло, а Федерация восстановит прежний уклад. Вот только собрав данные о произошедшем, Алисия не была столь уверена в этом. Скорее наоборот.

Они даже пытались выдвинуть нового представителя от группы взамен погибшего Лиама Ноука, но адмирал отмел это попытку на корню. Никаких особых прав, если они хотят стать полноценными гражданами Империи!

Поэтому она всеми силами старалась помочь терранцам адаптироваться к жизни имперцев, которыми им в будущем однозначно предстояло стать. Ведь несмотря на общие человеческие корни, вторая ветвь выходцев Земли значительно отличалась от первой, причем не только физиологически.

Столетия кровавого противостояния норкролам после отчаянного выживания на грани тотального уничтожения наложили свой огромный отпечаток на восприятии каждого жителя Империи. Когда реальная война годами бушует не где-то вдалеке, а прямо вокруг тебя, в непосредственной близости, то это кардинально меняет людей. Особенно тот факт, что пощады или пленных не будет – нет, только полное уничтожение могло удовлетворить норкролов. Не сразу, но за столь длительное время привыкание к постоянному смертельному противостоянию неизбежно. Конечно, Алисия слышала про более безопасные внутренние системы, но картина там не слишком отличалась. Каждый имперец подспудно воспринимал окружающий мир как суровое и неприветливое место, где требовалось по-настоящему выживать, сопротивляясь враждебной среде. Поэтому они направляли все возможные усилия на развитие себя в свободное время, старательно становясь полезными для Империи. Ведь чем больше знаешь и умеешь, тем больше шансов уничтожить стремящегося убить тебя врага. Причем роль солдата, защитника человечества, являлась наиболее почетной, и буквально каждый стремился попасть во флот, проходя суровый конкурс среди таких же целеустремленных имперцев. К тому же чем выше твой статус в военных силах, тем значительней доступные возможности и блага, что создавало довольно очевидную мотивацию для желающих.

Конечно, коррупция, протекционизм и другие негативные качества находились в самой сути человеческой природы, так что Империя не смогла избежать похожих ситуаций. Вот только кардинальное отличие заключалось в том, что неподходящий человек в первую очередь рисковал собственной жизнью, ведь норкролы не будут смотреть, каким образом ты получил должность капитана судна. Поэтому даже самые хитрые и скользкие имперцы далеко не всегда стремились забираться на вершины власти, где огромная ответственность и требования вполне могли раздавить неподготовленного человека. Нет, они скорее искали непыльные места в руководстве колоний, оставляя столь опасный флот для других.

Этот громадный отпечаток ощутимо отобразился на всем быту имперцев. Свободное время они довольно часто проводили в занятиях и саморазвитии. Практически любое развлечение казалось было направлено на увеличение знаний и навыков в разных сферах, неся ту или иную пользу в виде тактических игр или документальных фильмов. Из-за особой любви императора к истории военного дела очень часто Алисия слышала горячие споры о примененных тактиках в давних сражениях еще на Земле. Рядовые техники вполне серьезно спорили с обычными бойцами о правильности использования построений отдельными римскими военачальниками или о роли конницы в условиях холмистой местности. Именно этот годами выработанный уклад не могли принять для себя жители Федерации, откровенно считая имперцев чокнутыми милитаристами, эдакими полностью повернутыми на войне фанатиками. Вот только эта самая война настолько прочно вошла в их жизнь, что просто стала их сутью, заставляя постоянно двигаться вперед, сквозь различные преграды. Ибо остановка равнялась смерти, а любая ошибка или слабость могла быть использована врагом. Хотя, к слову, другие развлечения и времяпровождение также приветствовались, просто их доля в обычной жизни была меньше.

Но девушка не опускала руки, старательно помогая терранцам понять имперцев. Ей самой, с ее жаждой новых открытий, с ее маниакальным стремлением изучить десятки различных наук и с ее целеустремленностью, оказалось в разы легче принять их уклад жизни. Она словно нашла целую толпу единомышленников, просто сосредоточенных на изучении военного дела, а не науке. Хотя тот же Морган изрядно впечатлял ее своей скоростью освоения технологических наработок Федерации. Причем ведь он оказался не одинок в своем стремлении – вся собранная им группа словно губка впитывала знания Терры из баз данных кораблей, образцов оборудования или комментариев самой Алисии, сразу же ища им практическое применение. У девушки вначале даже создавалось неприятное ощущение, что с такими темпами она совсем скоро станет просто не нужна. Но в итоге возникшая мысль только подзадорила ее, заставляя включаться в дело с головой, возрождая старое студенческое чувство конкуренции за денежные гранты для будущих исследований. Именно эта самая мысль в итоге привела к возникшему стойкому желанию, о котором Алисия все так же не решалась попросить Квирина, опасаясь его резкой негативной реакции.

– А ты случайно не знаешь, Морган уже сумел демонтировать с «Бочки пороха» установку для гиперпрыжка? Хотя лучше сейчас сам выясню…

Сквозь ее размышления донесся немного хриплый от накопленной усталости голос гиганта. Спавший всего по часу-полтора в сутки за последнюю неделю, Квирин, невзирая на наличие симбионта внутри, успел изрядно вымотаться. Алисия с трудом уговорила его отдохнуть, буквально насильно заперев в каюте, вот только передышка в итоге все равно вылилась в напряженную работу.

– Харт просто обязан как можно быстрее закончить – невозможность применить в бою один из четырех имеющихся эсминцев меня абсолютно не устраивает. С другой стороны, возможно, стоит ее оставить на будущее…

– Отдохни наконец, – негромко проговорила Алисия, медленно поднимаясь с кровати. Прикрывающее ее стройную фигуру покрывало упало на пол, и уже голая девушка подошла к Квирину. Обхватывая его сзади и прижимаясь всем телом, она томно шепнула ему прямо в ухо: – Давай займемся чем-то другим…

Уже утром, когда выспавшийся и посвежевший Квирин натягивал привычный черный костюм, начиная напитывать энергосистему, его остановила внезапная реплика девушки:

– Я хочу внедрить в себя второе сердце, – сказанное было произнесено неуверенным голосом, но впервые решившись озвучить свое желание, Алисия быстро продолжила: – С Морганом я договорилась, он проведет операцию, учитывая его огромный опыт. «Свободных» симбионтов после сражения в достатке. К тому же с источником энергии ввиду Идуна проблем возникнуть…

– Нет, слишком опасно, – тяжелым голосом отрезал Квирин, поворачиваясь к девушке. – Эти операции довольно давно не проводились и даже под конец могли похвастаться высокой смертностью. Риск необоснованно велик.

– Все будет хорошо! – попыталась убедить его Алисия. Она уже пыталась напрямую просить об этом Харта, но научный советник императора прямо сказал, что такое решение может принять только адмирал и никто иной. Лихорадочно приводя разные доводы, девушка отчаянно старалась найти нужные аргументы, но Квирин твердо стоял на своем, называя операцию чрезмерно опасной. Не выдержав, девушка со злостью произнесла: – Адмирал, по-моему, я доказала свою лояльность, и нет причин не разрешать мне операцию. Большинство важных данных по технологиям и научным принципам Федерации я успела передать Моргану, а с остальным он без проблем разберется самостоятельно. Значит, в случае неудачной операции по внедрению симбионта…

– Дурочка! – хмуро бросил Квирин, резко шагая в сторону Алисии. Через мгновение она оказалась крепко прижата к высокой черной фигуре, не в силах пошевелиться. – Я же просто переживаю и не хочу потерять тебя. Зачем рисковать?

– Но иначе мы просто не сможем быть вместе, – еле слышно произнесла девушка, старательно зарываясь в Квирина, – разный срок жизни, невозможность жить без специальных лекарств. Да я даже не могу использовать большинство технологий в Империи, не имея возможности самостоятельно напитать их энергией. Не могу же я постоянно пользоваться этим, – указала она пальцем на небольшой блок батарей, который Морган в свое время адаптировал под нее и других терранцев для вышеназванной цели. Замолчав, она через несколько секунд продолжила с вполне различимой грустью в голосе: – Чем больше я видела сложности в адаптации терранцев, тем сильнее понимала, что меня это тоже касается, – эмоционально проговорила она, – для меня риск того стоит…

– Хорошо, – немного подумав, со вздохом ответил Квирин, поглаживая голову девушки, – но я лично должен убедиться в тщательной подготовке к операции, согласна? – слегка отстранив Алисию, он обхватил своими ладонями ее шею, заглядывая в глаза. – Я хочу быть стопроцентно уверен, что все пройдет гладко, без неприятных неожиданностей в самый ответственный момент.

– Так и будет, – открыто улыбнувшись, уверенно заявила девушка, с нежностью глядя в пылающие глаза. Коротко поцеловав ее в губы, адмирал стремительно покинул помещение. Количество задач, стоящих перед ним, не уменьшалось, и сейчас к ним добавился еще один важный, пусть и личный, вопрос. Направляясь к Моргану для обсуждения текущего состояния доработок судов и базы, он попутно намеревался тщательно попытать Харта по поводу неожиданного желания Алисии. Гигант давно замечал, что научный советник императора действительно привязался к девушке, старательно помогая ей в разных вопросах, причем порой даже ничего не говоря Квирину. Морган явно не хотел зла Алисии, но адмирал искренне считал, что степень риска неприемлема. Возможно, в центре Империи, там, где штопали его собственное тело… Но для этого требуется найти безопасный путь назад, в частности, к той самой Имперской клинике.

Спустя еще десяток дней адмиралу наконец удалось немного выдохнуть, проработав основные моменты подготовки к последующим нападениям. Оставалось только дождаться, пока их смогут полностью осуществить. В том, что новые атаки скоро последуют, сомнений не возникало. Невзирая на уничтожение верфи по производству дредноутов, других судов у врага всегда хватало. Тем более за всю продолжительную войну Империи так и не удалось выяснить, где, собственно, находятся внутренние системы норкролов. Противник периодически создавал небольшие добывающие станции и производственные комплексы, но вот полноценных колоний человечество до сих пор не находило. Имперцы подозревали, что-либо они находятся гораздо дальше в сети гипертуннелей, либо есть одиночная головная планета, где и находится центр врага. Вот только пока реальных доказательств данному факту найти не удалось. Учитывая то, что за столетия сражения происходили во множестве систем, косвенно проверяя изрядный объем космического пространства, теорий возникало еще больше. Ведь по приближению к центру норкролов, человечество явно обязано было столкнуться с более мощной обороной, по примеру той, которую они собственноручно выстроили вокруг «Перекрестка». Но ничего такого даже близко замечено не было.

Так что оценить реальный запас сил, имеющихся у противника, не представлялось возможным. Единственное, что норкролы почти всегда предпочитали нападения волнами, старательно сосредоточивая огромные силы перед использованием. Применялись они по-разному – то в виде масштабных наступлений единого огромного флота, а иногда в создании множества летучих соединений, старательно уничтожающих транспортные цепочки и наносящих постоянные уколы Империи. Порой они просто рассеивались по захваченным системам, создавая узловые точки обороны. Словно командующий каждой волны менялся, привнося с собой абсолютно новую стратегию. Но враг всегда без исключений, узнавая про имперский объект, не оставлял его в покое, если имелась любая возможность атаки. Именно поэтому было ясно, что лишь дело времени, когда шарообразные корабли вновь возникнут над Идуном, грозясь обрушить на его поверхность огненный шторм. Оставалось надеяться, что Квирин успеет полноценно подготовить имеющиеся в наличии силы к этому. Спустя несколько дней он проводил очередную инспекцию, готовясь оценить достижения команды научного советника императора.

– Это оно? – уточнил адмирал у стоявшего с гордым выражением лица Моргана. Харт, еще раз окинув взглядом свое новое творение, повернулся к адмиралу и коротко кивнул.

– «Портал», версия два-ноль, – довольно заявил худощавый советник, начав свои объяснения: – Мы использовали сразу несколько блоков из разобранных судов Федерации, усиливая радиус действия. Так что теперь аналогичные установки вскоре будут поставлены на другие корабли, позволяя нашему флоту стать более мобильным…

Прямо сейчас они оба находились внутри стандартного транспортника Империи, в свое время пришедшего с уничтоженной норкролами колонии в составе огромного конвоя. Не имея достаточного количества боевых судов, Квирин решил не просто снять с «Бочки пороха» установку для гиперпрыжка без использования туннеля, но попробовать переделать имеющиеся в наличии гигантские корабли. Учитывая, что их было в районе пяти десятков, эта идея просто напрашивалась сама собой.

– А вторая модификация? – уточнил Квирин, разглядывая улучшенную установку, являющуюся виденным ранее гибридом сразу двух технологий. Размещенная в самом центре транспортного судна, она занимала огромное пространство. Насколько адмирал понял из сложных научных объяснений Моргана, большую часть забирала на себя именно система стабилизации процессов, удерживающая работу двух разных установок – имперской и федеративной – от опасного взаимодействия между собой, что могло привести к непроизвольной детонации. Причем сейчас она только увеличилась в размерах, для того, чтобы компенсировать возросшую дальность действия.

– Несколько экземпляров, два-один, уже готовы и протестированы, – кивнул Харт, – удачно вышло, что у нас имеется необходимое количество таких судов, – действительно, ибоадмирал нашел несколько способов применения им.

Вообще, огромные цилиндрические корпуса транспортников обладали внушительным трюмом, занимающим почти семьдесят процентов от общего объема. Имея скромный по численности экипаж, корабли не могли обеспечить мощный щит и вообще не обладали каким-либо вооружением. Вот только имперские инженеры за столь длительное время войны практически всему готовили двойное назначение, пусть оно практически никогда не использовалось ввиду редкости требуемых ситуаций. Поэтому любой транспортный корабль мог быть достаточно легко переделан в нечто промежуточное между крейсером и дредноутом. Не используя главный калибр, они в проекте имели гораздо больше орудий, чем крейсер или эсминец, но взамен значительно теряли в маневренности, скорости и, что более важно, в автономности. В этом фрегате, как обозвали его в свое время инженеры в честь морских судов, было банально неудобно находиться экипажу длительное время. Но зато его можно было легко переделать из обломков других кораблей, при условии наличия достаточного количества всего необходимого. Обладая плохим соотношением затрат с эффективностью, что не привело к массовому использованию во флоте, фрегат тем не менее порой успешно использовался в критических ситуациях.

Квирин уже давно думал про это, но сознательно отбрасывал данную идею, понимая, что ради ее реализации придется пожертвовать всеми стационарными орудиями на Идуне, лишая базу возможности самостоятельно обороняться. Учитывая, что сам спутник служил прекрасным источником энергии, обмен являлся просто не равноценным. Вторым аргументом против являлся непозволительно длинный срок переделки, из-за чего ранее даже не пытались реализовать данную возможность. Вот только чем дальше, тем сложнее становилось удерживать систему в руках Империи. Держа в голове самые пессимистичные прогнозы, Квирину удалось найти, чем компенсировать потерю орудийных батарей на Идуне, после чего он дал добро на этот проект.

Выбранный транспортный корабль вскоре разместился на поверхности, прямо возле основных блоков базы. В ход пошли не только все имеющиеся в наличии свободные орудия, но даже десяток транспортников оказались разобраны для обеспечения всего необходимого. Прокладывали многочисленные энергоканалы для обеспечения возросших потребностей в питании, устанавливали дополнительные бронеплиты, оборудовали десятки огневых точек для канониров. На этом Морган не остановился, распотрошив часть блоков самой базы для обеспечения нужд собранного из колонистов экипажа. Бросив практически все ресурсы на модернизацию, Харт буквально за два месяца заставил корабль полностью преобразиться, превращаясь в грозное боевое судно. Уже после этого научный советник переключил внимание на другие задачи, поставленные адмиралом.

В итоге, за чуть более три месяца спокойствия Квирин в своих руках сосредоточил небольшой флот из четырех эсминцев, дредноута и фрегата. Еще десяток транспортников заполучили «Порталы» обеих версий, а оставшиеся тридцать остались нетронутыми, готовые к использованию по прямому изначальному назначению. Несколько эсминцев были оборудованы муляжом установок гиперпрыжка, выглядевшим на радарах идентично с тем, что ранее размещался на «Бочке пороха». За это время Квирин свернул все небольшие станции, развернутые ранее по всей системе, и сосредоточил всю добычу в одном месте. Взамен собственноручно снятых орудийных батарей на Идуне пришли три огромные лазерные установки, добытые из останков судов Федерации. Изначально была надежда восстановить больше, но, к сожалению, остальные оказались полностью уничтожены, а даже эти потребовали времени на ремонт. Тем не менее закрытые силовыми щитами Империи и питаемые самим спутником, три лазера должны были обеспечить необходимый уровень огневой мощи для обороны базы.

В очередной раз проходя по всем имеющимся ресурсам, Квирин тщательно обдумывал, какие еще шаги можно предпринять для повышения боеспособности его скромных сил. Проводя короткие совещания каждый второй день, адмирал буквально заставлял своих офицеров постоянно находиться в поиске новых идей, не ограничиваясь имеющимися. Вначале его подчиненные с трудом рождали полезные мысли, ограничиваясь лишь стандартными тактиками. Но постепенно процесс пошел, превращаясь в реальные уловки, готовые быть использованными после небольших модификаций Моргана.

– Капитан Фауо, как обстоят дела с подготовкой колонистов? – уточнил Квирин у руководителя базы, бегло изучая краткие доклады присутствующих в помещении офицеров.

– Сэр, почти пять сотен бойцов, в свое время прошедших обучение, сформированы в десять групп. Мы полностью выгребли запасы и выжали все возможное из производственных линий, но смогли обеспечить всех экипировкой. Если потребуется, мы сможем встретить вражеский десант достойно, – ответил бывший техник и сразу же, не дожидаясь вопроса, продолжил: – Лазерные орудия готовы. При имеющемся неограниченном энергопитании из спутника, они могут обладать мощью полноценного залпа дредноута. Единственное ограничение – возможность перегрева, но научный советник работает над улучшением системы охлаждения. На данный момент без угрозы повреждения орудия могут вести огонь раз в пять минут на полной мощности и чаще, в случае снижения оной.

– Верно, – кивнул Морган, – без реальных испытаний сложно подобрать оптимальный вариант стрельбы, но рисковать, экспериментируя имеющимися орудиями, я не стал. Хорошо, хоть Идун не имеет атмосферы и рассеивание луча минимально.

– А что с терранцами? Проблем с ними больше не возникало? – снова задал вопрос Квирин, окидывая внимательным взглядом Фауо. Тот, мысленно поморщившись, постарался не выдать своих эмоций, отвечая максимально сухо и без подробностей:

– Нет, сэр. Демонтированная обшивка с судов Федерации, размещенная на блоках базы, позволила им наконец работать без защитных скафандров без ущерба для здоровья. К объему работ они уже привыкли, тем более каждый имперец на Идуне выкладывается гораздо больше, – не вдаваясь в подробности, кратко отчитался тот. На самом деле конфликты порой все равно происходили, но после реакции на первый их уровень был на порядок меньше, не приводя к каким-либо серьезным последствиям.

В тот раз терранцы, вконец загнанные непосильным и, по их общему мнению, рабским трудом, попытались взбунтоваться. Раздобыв оружие, почти сотня беженцев из Федерации попыталась прорваться внутрь базы, в какой-то яростной попытке изливая нервное напряжение. Чего они добивались таким способом, было до сих пор не понятно. С ходу открыв огонь, они умудрились убить нескольких техников, абсолютно не ожидавших бунта от спасенных союзников. Только на этом успех закончился. Постоянно ходившие в своих черных костюмах имперцы поголовно обладали как минимум начальный военной подготовкой и, что более важно, силовым щитом. Электролазерные винтовки, способные прожигать толстые плиты металла, оказались малоэффективны против энергетической защиты. В то же время никто в Империи не смог стерпеть наглого предательства.

Когда узнавшая о происходящем Алисия сумела добраться до эпицентра событий, действующие по приказу Фауо солдаты успели вырезать всех терранцев, посмевших поднять руку на своих товарищей. Девушке с большим трудом удалось остановить дальнейшее кровопролитие. Будучи выходцем из Федерации, Алисия к этому моменту успела своими действиями заработать определенную репутацию в глазах беженцев, а сам руководитель базы не рискнул игнорировать ее с оглядкой на адмирала и научного советника. Вся база прекрасно знала, как Квирин и Морган Харт относятся к ней, а авторитет этих двух высших чинов являлся абсолютно непоколебимым.

В итоге, девушка сумела найти точки соприкосновения, позволив обеим сторонам прийти к соглашению. Терранцев расселили среди имперцев, чтобы они могли лично увидеть, что все находятся в одинаковых условиях и максимально вкладывают свои усилия для выживания. Причем имперцы, обладающие крайне выносливыми организмами из-за действия второго сердца, работали значительно больше своих гостей. Фауо с молчаливого согласия Квирина все же адаптировал базу под более комфортные условия для беженцев из Федерации. Адмирал произошедшие события, казалось, полностью проигнорировал, но чуть позже бывший техник пришел к мысли, что гигант тем самым просто позволял Алисии проявить себя. К тому же, невзирая на низкую эффективность труда терранцев, все же почти десять тысяч свободных рук вносили свой вклад, позволяя значительно разгружать имперцев. Ведь, несмотря на всю сосредоточенность на повышении обороноспособности системы, базе требовалось обеспечивать жизнь огромного числа людей, со всеми их потребностями. Благо, используя производственные линии, ранее полученные из колоний Империи, а также новые – с эвакуационных судов Федерации, недостатка в последних не существовало. Скорее сложность заключалась в нехватке людей, особенно квалифицированных. Поэтому, зная адмирала, Фауо был абсолютно уверен, что гигант точно не откажется от такого ресурса в текущих условиях.

– Отлично, – задумчиво кивнул Квирин в ответ на слова Фауо, после чего повернулся к коммандерам. – Скотт? Вильям? – поочередно взглянул он на сидевших рядом друг с другом офицеров, успевших прилично сдружиться за последнее время, невзирая на непроизвольно возникшую конкуренцию между собой.

– «Гунгнир» в прекрасном состоянии, сэр, – довольно улыбнулся Доритон. Его любимый дредноут в очередной раз был восстановлен первым под личным контролем адмирала, показывая важность именно его боевого корабля. Вот только появление фрегата в руках Вильяма грозило сместить огромное судно с места главной ударной силы небольшого флота, что слегка вызывало раздражение у капитана «Гунгнира». Этот факт не укрылся от капитана «Бочки пороха», что провоцировало остальных непроизвольно подкалывать Скотта, забавляясь резкой реакцией последнего.

– Все четыре эсминца находятся в боеспособном состоянии, сэр. Фрегат «Грозовой шторм» еще проводит боевое слаживание экипажа, но в принципе уже готов к полноценным военным действиям наравне с дредноутом, – четко ответил коммандер Вильям, искоса поглядывая на Доритона. Тот еле заметно поморщился, но не решился спорить в присутствии адмирала Квирина. Ведь если бы Вильям был настолько уверен в модифицированном транспортнике, то почему не перешел на него, предпочтя остаться на уже привычном эсминце? Нет, фрегат имеет приличное количество орудий, но все же меньший калибр не мог соперничать с пушками его «Гунгнира». Просто без шансов. Скотт уже устал твердить эту вполне очевидную вещь Вильяму.

– У меня же пока без изменений. Все подготовительные работы практически закончены, осталось только доработать пару мелочей и прогнать тесты отдельных систем. Транспортники готовы, доработки на остальных кораблях тоже. Фрегат на ходу. Пропускная способность щита на базе усилена, а люди Фауо уже успели опробовать лазеры в деле. Даже твой резервный ход на крайний случай я успел подготовить, – чуть ли не скороговоркой проговорил Морган, – раз новых идей нет, то я лучше займусь своими проектами, полностью заброшенными в последние месяцы, – торопливо закончил научный советник. Нет, ему в принципе нравилось изобретать новые вещи, совмещая различные технологии вместе. Вот только в итоге проработка технических заданий для производства необходимых новых деталей занимала гораздо больше времени, чем непосредственно разработка идей и принципов их воплощения в жизнь. Рутина всегда раздражала Харта, и сейчас, с ограниченным количеством специалистов, ему не удалось ее избежать. Именно она вызывала стойкое желание поскорее с этим закончить и наконец-то заняться чем-то более интересным. Задумок у научного советника всегда хватало.

– Альтернативный маршрут в Империю найти не удалось? – все же уточнил Квирин, хотя заранее знал ответ на заданный вопрос. Если бы такое произошло, Харт бы мгновенно уведомил адмирала, не обращая даже внимания на время суток и степень занятости.

– Нет, – погрустнев, ответил Морган. Помимо рутины, ему никогда не нравились те задачи, результат которых от него непосредственно не зависел. Все возможные ухищрение и идеи по оптимизации анализа Харт уже успел использовать в алгоритме поиска. Оставалось только ждать, пока компьютер просто найдет решение в массиве данных. – Нужно или ждать, или целенаправленно отправлять разведчиков для сбора информации, чтобы ускорить поиск, – немного помолчав, он добавил: – То же касается применения той самой аномалии для маскировки спутника или системы. Даже приблизительно понимая, каким образом возникла эта аномалия, я не в силах обеспечить похожий результат. Максимум, что возможно, это использовать данный эффект в пределах судна, но даже так полностью скрыть корабль не получится. Временно исказить показания на радарах до расплывчатого пятна – предел.

– Внедри на все корабли, – тут же среагировал Квирин. В голове адмирала уже начала вертеться мысль, как это можно применить в бою, причем в нескольких вариантах.

– Могу, но есть ли смысл? – не скрывая недовольства, среагировал Морган. – Расход энергии значителен, причем невозможно одновременное использование маскировочной системы и силового щита. К тому же непосредственно во время боя норкролам будет несложно отследить внезапно исчезнувший корабль по пятну искажений на радарах.

– Пусть на часть, на эсминцы, например, но внедри, – надавил адмирал, – даже небольшое преимущество не помещает.

– Хорошо, – морщась, согласился Харт. В очередной раз его собственные проекты окажутся отодвинуты, и хорошо, если Квирин не выдумает что-то новое, требующее его личного внимания. Снова многочисленные проблемы внедрения технологии в жизнь, когда его подчиненные банально не могли самостоятельно преодолеть все трудности производственного процесса новинок. Вот только Морган собственноручно спровоцировал гибель большинства своих умелых помощников, когда он во время боя с норкорлами решил продолжить эксперимент, невзирая на сражения на орбите Идуна. Винить кого-то еще в этой ситуации, кроме себя, было просто глупо. Еще раз демонстративно вздохнув, показывая, насколько ему это не нравится, научный советник императора тихо произнес: – Сделаю…

И выдержав небольшую паузу, он внезапно мстительно улыбнулся:

– Кстати, адмирал, когда я могу провести операцию?

Квирин мгновенно нахмурился, но ничего не ответил. Молчаливый кивок подтвердил немой вопрос в глазах троих офицеров, после чего последние поспешно покинули помещение, не желая встревать в личное дело бывшего гвардейца. Уже выйдя из комнаты совещаний, Скотт не сдержался:

– Словно между молотом и наковальней, – прокомментировал он возникшее ощущение. – Эта девушка единственное слабое место адмирала, и я откровенно не уверен, что это хорошо.

– Возможно, но Алисия сильно помогла нам. Без нее Морган бы не сумел так быстро разобраться с технологиями Федерации, а значит, мы, скорее всего, не смогли бы уничтожить ту верфь норкролов, – возразил Вильям, покачав головой.

– Согласен. Без нее мне бы и с терранцами было гораздо сложнее, – добавил Фауо, – несмотря на то, что их гораздо меньше, чем нас, все же десять тысяч дополнительных пар рук не помешают. К тому же они внезапно оказались хороши в обслуживании оборудования, не требующего питания энергией, позволив задействовать почти все имперских техников на других направлениях. Нет, даже если Алисия и является слабостью адмирала Квирина, я ни разу не видел, чтобы это как-то влияло на его решения. Так что, не думаю, что это превратится в проблему в будущем, – твердо заявил руководитель базы, открыто глядя на капитана «Гунгнира».

– Надеюсь, ты прав, – ответил Скотт Доринтон, – надеюсь, все именно так, – еще раз бросив взгляд на закрытую перегородку только что покинутого помещения, коммандер кивнул остальным офицерам, после чего стремительно пошел прочь. Переглянувшиеся Вильям и Фауо, не сговариваясь, тоже последовали по своим делам. Внутри же комнаты совещаний продолжался давний спор, заходя на очередной круг.

– …будто ты специально закидываешь меня различными задачами, чтобы я не мог приступить к операции и дать будущее Алисии в Империи, – заявил Харт, упирая обвиняющий взгляд в Квирина. Тот только поморщился.

– Морган, я не смешиваю Империю и личную жизнь. Сейчас важнее обеспечить сохранность системы и Идуна, а не решать собственные вопросы. Я знаю, что ты привязался к Алисии и именно ты спровоцировал данную ситуацию своими советами. Но, невзирая на мои собственные чувства к ней, я настаиваю, чтобы ты, Морган, полностью сосредоточился на деле Империи. Как только ты выполнишь все поставленные задачи и мы ОБА не сможем придумать, как еще можно подготовиться, только тогда я дам добро на операцию по внедрению второго сердца. Другого не будет, – жестко и даже немного зло закончил Квирин. – Империя превыше всего.

– Хорошо, – спустя некоторое время ответил научный советник, нехотя кивая в знак согласия, – хорошо, – нервно повторил Морган еще раз, окончательно сдавшись, – но сразу после я приступлю к операции безотлагательно!

Добившись желаемого подтверждения по приоритетам, гигант еще раз окинул Харта своим пылающим оранжевым цветом взглядом, после чего коротко кивнул и покинул помещение. Как только перегородка закрылась за спиной Моргана, тот еще несколько секунд находился без движения. После чего, внезапно широко улыбнувшись, он расслабленно откинулся на кресле, оглядывая место, где только что сидел Квирин.

– Молодец, парень. Понимаешь, что важно, а что нет. Ценное качество для потенциального императора. Не зря к нему меня направил Фрогрант, не зря. Только извини, но на этом проверки еще не закончились, – еле слышно проговорил Морган, продолжая широко улыбаться собственным мыслям. Его худое лицо снова превратилось в скалящийся череп, снимая постоянно носимую маску доброжелательности. За долгие годы жизни Харт мало кому показывал свое истинное лицо. Возможно, только император являлся единственным, кто по-настоящему знал своего научного советника, осознавая, насколько прагматичным и жестким тот был. Ценящий результат и готовый добиваться его, не обращая внимания на цену, Харт ценил аналогичные качества в других. Именно Морган в свое время первым вызвался после распоряжения Фрогранта проводить операции по вживлению симбионта, во всю экспериментируя на десятках тысяч подопытных и абсолютно не заботясь об их судьбе. – Посмотрим, как ты поведешь себя дальше.

Глава 4

Огромная планета спокойно вращалась вокруг яркой звезды, полностью игнорируя происходящее на собственной поверхности. Копошение живых существа и любые другие мелкие события были слишком мимолетны и незначительны для нее, существующей миллионы лет. Обильно покрытая зеленью и водой, планета выглядела почти как двухцветный шар, с хаотично перемешавшимися красками внутри. Вокруг нее, словно преданные псы, зависли пара небольших спутников приблизительно одного размера. Представляя собой внушительные глыбы, они были густо заставлены многочисленными рукотворными постройками, прилично выделяясь на фоне грубо обтесанной многочисленными попаданиями астероидов поверхности. Впрочем, искусственных объектов вокруг хватало. Будто импровизированная корона, десятки тысяч небольших спутников находились на орбите планеты, окружая ее. Периодически сверкающие вокруг гигантского шара вспышки при приближении оказывались различными кораблями, постоянно курсирующими по своему маршруту, объединяя все в цельную сеть.

Терра, а это была именно она, на фоне обилия космических объектов казалась полностью не тронута руками своих жителей. Причем терранцы, объединившись в Федерацию, сознательно пошли на этот шаг. Люди, зная, какой огромный вред они умудрились нанести Земле в течение последних сотен лет своего стремительного развития перед встречей с норкролами, изначально не хотели превращать новое место жизни в очередную помойку. Кортиане же всегда находились в тесных отношениях с природой, что отображалось даже в их жилищах. Поэтому к текущему моменту девяносто пять процентов производств находились за пределами планеты, густо занимая пустое пространство черного космоса. Планета же служила только для жизни и ни для чего более. К тому же непосредственно жителей было не столь уж много. Чуть меньше десяти миллионов людей, старательно набирающих численность из сбежавших после первого появления норкролов землян. Приблизительно столько же кортиан, значительно пострадавших из-за проблемы с рождаемостью после изменения состава воздуха. Воуны же предпочитали жить в космосе, практически не спускаясь на поверхность планеты. Из-за этого огромные куски территории до сих пор оставались полностью нетронутыми, превращая Терру в настоящий заповедник. Если же учесть последние события, вероятность плотного заселения в ближайшие десятилетия вообще практически испарилась, словно роса под яркими лучами солнца.

Первое, чем занялись кортиане после возвращения в единовластное пользование собственной планетой, являлось медленное возвращение прежней атмосферы. Ввиду сложности процесса и потребности внести повторные изменения в собственные гены, возвращая им изначальную структуру, все должно было происходить поэтапно. Благо после давнего вмешательства все растения уже полностью были искусственно адаптированы под оба варианта состава воздуха. Попутно всех выживших во время захвата власти людей ящеры постарались собрать вместе для выделения им единственного города для жизни, дополнительно налагая множество ограничений. Будучи не кровожадными по своей натуре и учитывая то, что они все вместе родились под одной звездой, никто не собирался полностью уничтожать людей на планете. Накал эмоций окончательно спал, а вместе с ним и пелена ярости, позволяя кортианам, наконец, выстроить жизнь на своих условиях, больше не подстраиваясь под потребности других видов. Приоритет окончательно остановился на собственных нуждах.

Буквально за несколько месяцев один из существующих мегаполисов оказался полностью накрыт куполом, формирующим пригодный для дыхания людей воздух. Оставив возможность не только собственноручно производить множество вещей, но даже продолжать разработки новинок, кортиане жестко запретили любое оружие или космические технологии, способные создать даже призрачную угрозу для общества ящеров. Несмотря на нескрываемое недовольство переживших переворот людей, Совет Вождей полностью игнорировал пожелания последних. Рррротрррааа, родная планета четвероруких ящеров, больше не собиралась следовать чужим словам, возвращаясь на изначально самобытный путь. Путь кортиан.

Впрочем, другие угрозы никуда не исчезли. Норкролы, несмотря на свое поражение в генеральном сражении, сумели нанести огромный урон флоту Федерации, оставив небольшие ошметки от последнего. При этом никто из вождей не верил, что противник больше не появиться. К тому же существовала Человеческая Империя, соплеменники которой в свое время захватили планету кортиан. Вот только спустя столько лет будут ли они считать терранцев, попытавшись отомстить, за выходцев с Земли, либо предпочтут наладить дипломатические отношения с Рррротрррааа без оглядки на произошедшее? Неизвестно. Ящерам оставалось только сосредоточиться на скором поднятии своей военной мощи. Оставшиеся два десятка крейсеров вряд ли могли полноценно противостоять масштабному нападению, сопоставимому с последним. Вот только кортиане готовились к возврату своей планеты не первый год. Давно подготовленные проекты боевых кораблей, изначально подогнанных под физиологию ящеров, пошли в дело. Ведь малое число кортиан во флоте уничтоженной Федерации в первую очередь объяснялось тем, что люди подгоняли все системы в первую очередь под себя, и большинству более габаритных четвероруких ящеров было просто банально неудобно работать.

Все двадцать уцелевших крейсеров разместились на вервях практически в самом центре системы. Вообще, бывшая Терра являлась одной из четырех планет, вращающихся вокруг местного светила. При этом по совместительству ближайшей, хотя само расстоянии до звезды все равно оставалось приличным даже по космическим меркам, не позволяя планете превратиться в раскаленный шар. Именно между Рррротрррааа и звездой расположились огромные производственные комплексы. Их невероятный размер обусловливался гигантскими солнечными панелями, развернутыми в непосредственной близости к центральной точке системы. Причем при первом сканировании могло показаться, что они закрывают чуть ли не десятую часть звезды. Питаемые непосредственно ее энергией, комплексы не только могли обеспечить изготовление судов, но и даже их сердец – реакторов, над которыми в свою очередь работали воуны.

Именно там в данный момент строились сразу несколько десятков боевых кораблей. Захватив власть, кортиане полностью сосредоточили все ресурсы на этом процессе, откладывая в дальний ящик любые другие вопросы. Параллельно в академиях проходили ускоренное обучение будущие экипажи, старательно изучая данные с последней битвы и готовясь противостоять норкролам не только в боях кораблей, но и в абордажных схватках. Но пока формирование флота не было закончено, вся надежда оставалась на давно возведенные три сферы обороны, опоясывающие практически всю систему и надежно прикрывающие планету. Состоящие из автономных боевых станций, они длительное время создавали единую мощную сеть обороны центра Федерации.

Каждая из таких станций конструктивно представляла собой три соединенных цилиндрических блока. В самом центре находился огромный шарнир, позволяющий каждому блоку менять свое положение отдельно от остальных. Верхний, самый крупный из трех, щеголял многочисленными щелями пусковых установок, будучи готовым выпустить десятки ракет одномоментно. Остальные два являлись эдакими платформами для орудий. Первый нес линзу одиночного огромного лазера, а вот второй в то же время – сразу более десятка менее мощных. Имея отдельные реакторы в каждом блоке, готовые автономно поддерживать питание даже при условии уничтожения остальных, множество маневренных двигателей, позволяющих стрелять одновременно практически в любую сторону, и сложную систему искусственных интеллектов, объединяющих станции в единую сеть – все это превращало станции в крайне эффективные точки обороны. Причем не в боевом положении каждая из них разворачивала огромные солнечные панели, старательно собирая даже крупицы энергии. В активированном состоянии они полностью складывались во внешнюю конструкцию, которая могла сработать как пассивная защита, заставляя направленные вражеские ракеты сработать раньше времени.

Впрочем, среди таких станций находился и второй тип. Будучи внешне похожим на уменьшенный носитель, он в какой-то степени выполнял аналогичную функцию переноса. Вот только не кораблей, а боезапаса ракет. Огромная автономная махина могла самостоятельно передвигаться между закрепленными за ней станциями во время сражения для их дальнейшей перезарядки. Обладая защитными турелями, она должна была старательно избегать возможного огня, выбирая наиболее безопасные траектории, вплоть до возможности прикрыться корпусами остальных станций, и не вступать в прямое боестолкновение. Таким образом поддерживались эффективный запас ракет и предельная простота в их пополнении.

Оба типа защитных станций создавали три полноценные сферы обороны вокруг главной планеты системы. Крайняя разделялась на двенадцать огромных частей, равномерно расположенных на границе системы. Центральная состояла из почти шестидесяти меньших по численности групп, более плотно закрывающих пространство за второй планетой. Самая последняя уже прикрывала непосредственно бывшую Терру, сплошной единой сетью обхватывая все внутри.

Граждане Федерация, имея за плечами давний опыт вторжения норкролов, изначально не решились начать экспансию окружающего космического пространства, предпочтя вначале обеспечить максимальную защиту собственной центральной планеты. Тем более учитывая небольшую численность населения, в этом действительно не было особой потребности. Места на поверхности хватало. То же относилось и к имеющимся ресурсам в системе. Не гонясь за быстрой и простой добычей, ученые Федерации сосредоточили свои усилия на усовершенствовании технологий и повышении эффективности, используя то, что находилось в ближайшем доступе. Все эти факторы в итоге превратили планету кортиан в практически неприступную крепость, позволяя только созданному Совету Вождей Рррротрррааа меньше переживать по поводу возможного вторжения враждебных видов. Ведь несмотря на четыре когтистые руки, зубастую пасть на вараноподобной морде, постоянную жажду физической активности и склонность решать внутренние вопросы через ритуальные поединки, сами бесхвостые прямоходящие ящеры никогда не были агрессивными по своей натуре. Старательно пытаясь сохранить баланс, кортиане стремились в первую очередь вписаться в существующий порядок жизни, больше адаптируясь под него, а не меняя под себя. Именно поэтому они в свое время согласились принять людей, чем те сразу же воспользовались, навязав собственные правила. Но пережитый опыт не прошел зря, и сейчас стоящий во главе своего вида Совет Вождей готовился бороться до конца за возвращенную назад планету.

Поэтому, когда активно работающие радары зафиксировали возмущение в одном из четырех гипертуннелей, кортиане уже знали, что делать. Одновременно зазвучавший сигнал тревоги заставил ожить все имеющиеся военные силы ящеров, оставляя считанные минуты на последние приготовления. Мгновенно приведенная в боевую готовность система обороны начала наводить лазерные орудия и ракетные порты в сторону скорого появления противника, готовясь приветствовать его со всем возможным размахом. Изначально разбитый на двенадцать частей внешний шар обороны давно сменил свое привычное расположение, сгруппировавшись равномерными группами вокруг каждого из четырех гипертуннелей, создав просто невероятно мощную защиту, которую норкролы вскоре собирались пробовать на зуб. Два десятка крейсеров в различной степени законченности экстренно доводились до рабочего состояния, стремительно наполняясь наспех собранным экипажем. Ведь далеко не на каждый военный корабль удалось вовремя подготовить специалистов, и во многих местах модернизирующие различное оборудование техники и инженеры становились операторами соответствующих систем. Сотни бойцов вступали на борт, собираясь противостоять возможным абордажам. Большая часть транспортных кораблей стремительно опускалась на ближайшие поверхности, скрываясь из вида. Не менее интенсивная подготовка захлестнула саму планету. Кортиане экстренно покидали свои жилища, пытаясь укрыться в различных замаскированных убежищах на поверхности. Только люди, запертые под огромным куполом, продолжали оставаться в неведении о нависшей над планетой угрозе.

Сидевший в одном из крейсеров трехрукий ящер с желтой кожей внимательно изучал показания готовности собственного корабля. Увиденное не радовало – неукомлектовка экипажем на двадцать восемь процентов, отсутствие части вооружения, которое просто не успели установить, и пониженная выдаваемая мощность главного реактора после перенесенных массивных повреждений. Роберту буквально достался худший по техническому состоянию боевой корабль из всех имеющихся у кортиан. Чудом переживший генеральное сражение, он банально не был восстановлен в срок. Впрочем, судно оставалось одним из двадцати имеющихся крейсеров и являлось внушительной силой. Несмотря на плачевную боеспособность, крейсер не имел возможности отсидеться в ремонтных доках в тот момент, когда родную планету атакуют.

– Всему экипажу начать приготовления к бою, – прорычал Роберт, – несмотря на незаконченные работы, если противник пробьет оборону, то мы однозначно вступим в сражение наравне с остальными. Каждый должен тщательно убедиться в боеспособности его блока. Каждый должен выложиться по полной, когда на кону столь многое, как родной мир. Рррротрррааа для кортиан! – закончил он короткую речь по общей связи.

Еще раз бросив взгляд на таймер обратного отсчета до появления врагов в системе, Роберт обратил свое внимание на подчиненных ему специалистов. Наметанный глаз служившего в Особой Службе Единой Федерации легко подметил излишне напряженные фигуры ящеров. Мысленно вздохнув, он коротко отдал несколько приказов:

– Большую часть техников перебросить на загрузку боекомплекта ракет. Остальных – на проверку всех систем. Прогоните все несколько раз, но я должен быть абсолютно уверен, что у нас не откажет двигатель или орудийный искин в самый неподходящий момент. Отдельно погоняйте реактор в различных режимах… – еще почти минуту закидывая распоряжениями свой экипаж, Роберт буквально придумывал занятие для каждого бесхвостого ящера на борту. Вот только он четко ощущал, что иначе никак – уж слишком зеленый экипаж находился на его крейсере «Кросууон». Большая часть обученных и опытных погибла в сражении с норкролами, а выжившие кое-как разделились между оставшимися на ходу боевыми кораблями. Именно по этой причине он, Роберт, по сути агент Особой Службы, прошедший только короткие курсы по различным специальностям, внезапно стал капитаном целого крейсера. Хотя имелись и другие объяснения.

Несмотря на массовые акции и, казалось бы, поголовную поддержку происходящего переворота со стороны кортиан, в реальности все было не настолько радужно. Далеко не все ящеры оказались согласны с развалом Федерации, и Роберт находился в их числе. Вот только у него хватило ума не делиться открыто своими мыслями по этому поводу, подстраиваясь под перемены и надеясь в будущем каким-то образом попытаться вернуть утерянное доверие между людьми и кортианами. Причем к этой идее Роберта подтолкнул человек, с которым он был знаком крайне непродолжительное время, но который запомнился намертво. Алисия. Обдумывая поступок девушки, который он изначально расценил как прямое предательство Федерации, он со временем пришел к выводу, что, возможно, именно она оказалась в итоге права. Пусть она и не могла знать про будущие события, но ее спонтанное решение, продиктованное то ли своим мировоззрением, то ли посылом интуиции, то ли обычной удачей, стало более дальновидным и верным.

Масштаб исходящей угрозы от норкролов значительно превысил первичные прогнозы аналитиков, несмотря на накопленные данные из единичных столкновений. Данная ошибка оценки противника выливалась в практически полную потерю флота ранее единой Федерации. Дальнейший переворот только усугубил положение, лишив Терру приличного числа так нужных в данный момент специалистов. Конечно, в будущем кортиане смогут наверстать потерю, вот только для этого требуется время. Но фиксируемые возмущения в гипертуннелях однозначно говорили, что оно полностью и безоговорочно отсутствует. Роберт не сомневался, что именно норкролы пожаловали в гости. Человеческая Империя только заполучила Идун и вряд ли начнет экспансию так быстро, какое-то время переваривая захваченное. Беженцы под предводительством самого Лиама Ноука после действий Алисии имели приличные шансы на устройство внутри Империи, учитывая родство по виду. Вот только, по мнению Роберта, руководящему новосозданной колонией адмиралу нет смысла торопиться с дипломатической встречей с Советом Вождей. Да и потенциально переданные девушкой технологии прыжков без использования туннелей уже вполне могли быть использованы при нападении. Нет, только норкролы, никто иной. Причем даже в случае очередного поражения противника кортиане все равно понесут потери, которые так просто не восстановить. Особенно это касается специалистов. Впрочем, строительство кораблей также процесс не быстрый.

Сейчас же оставалось надеяться на давно выстроенную систему обороны, ведь двадцать крейсеров имели призрачные шансы хоть что-то противопоставить боевым кораблям врага, обладающим энергетической защитой. Перед своими необдуманными действиями, в свое время оценил он, Роберт, возможности Империи правильно, Федерация могла заполучить мощного союзника в виде человечества. Этот факт вполне мог удержать Совет Вождей от агрессивного переворота, что в свою очередь не привело бы Терру в такое плачевное состояние. Осознание частичной вины за произошедшее прилично давило на Роберта. Остальные ящеры считали его героем, боровшимся за будущее своего вида, и частично благодаря конкретно этому поступку он заполучил в свои руки боевой крейсер. Вот только, если норкролы полноценно воспользуются текущей слабостью и направят все силы против Рррротрррааа, никакого будущего впереди просто не предвидится. Требовалось исправлять ситуацию, но понимание, как именно этого достичь, у Роберта совершенно отсутствовало. Не оставалось ничего другого, как банально находиться в гуще событий и внимательно смотреть в оба, старательно выглядывая любую возможность. Но для этого вначале нужно пережить нападение, будучи не уничтоженным врагом.

– Капитан, сообщение от военного вождя, – сквозь мысли донеслось рычание связиста. Роберт молча перевел все на свою личную панель, изучая полученные распоряжения и план действий. При чем Ррооткрон, буквально только получивший должность главнокомандующего силами целой планеты, уже побрезговал прямым общением со своими немногочисленными подчиненными, ограничившись отправкой кратких приказов. Впрочем, этот горделивый ящер всегда отличался наличием воображаемого ожерелья вождя на своей шее. Добившись положения заместителя министра обороны политическими интригами, он после переворота внезапно стал наивысшим военным чином среди кортиан. Но отношение к нему его бывшего руководителя было вполне отчетливое – Ррооткрона даже не пригласили на разработку плана по генеральному сражению с норкролами, что позволило последнему сосредоточиться на обеспечении вооружения протестующих, когда остальные занимались совершенно другим.

– В случае прорыва третьей линии обороны мы идем в первой группе. Попытаемся не дать противнику подойти к планете. Пока ждем, предпринимать что-либо запрещено, – сухо объявил Роберт присутствующим офицерам полученные указания. Причем более подробно трехрукий ящер озвучить банально не мог – все сводилось к «смотреть по ситуации». Даже построение. Хорошо, хоть старшего в группе назначил.

– Фиксирую выход первого корабля потенциального противника…

Все внимание тут же сконцентрировалось на тактическом экране, все изучали показания активно работающих радаров. Шарообразный корабль, выскочивший из гипертуннеля, застыл без движения, словно давая себя осмотреть со всех сторон. Двигаясь с небольшой инерцией, он даже не пытался включить двигатели.

– Норкролы, – еле слышно прорычал Роберт, – почему тянут с открытием огня? Неужели эта идиотская идея о том, что они воют именно с людьми, но не с кортианами, смогла убедить Совет Вождей?

Вместо ответа крейсер Ррооткрона отправил сообщение замершему шарообразному кораблю. Еще почти десять минут ничего не происходило. Норкролы полностью игнорировали попытку выйти на связь, целенаправленно сканируя систему. Видя происходящее, Роберт попытался вызвать военного вождя, но тот отклонил запрос. Зато отправленное вражеским рейдером через гиперпространство сообщение наконец заставило окончательно выбросить из головы попытку диалога с врагом.

Резко включившиеся в дело боевые станции практически сразу из десятка точке произвели массовый залп ракетами, подгадывая так, чтобы они накрыли судно одновременно. Шарообразное судно словно и не пыталось сопротивляться, продолжая передавать все новые данные куда-то в глубину космического пространства. Явно ослабленный энергетический щит выдержал полторы дюжины попаданий, прежде чем исчезнуть, после чего ракеты начали рвать корпус, выгрызая целые куски при детонации. Вот только было поздно – разведывательный рейдер достиг своего, передав данные остальным.

Спустя трое нервных суток, когда весь флот постоянно находился в напряжении и ожидании, последовала уже массированная атака. Фиксируемые многочисленные возмущения в тот самом гипертуннеле вообще не оставляли никакой надежды на мирный исход. Благо, по мнению Роберта, у военного вождя наконец включились мозги, и Ррооткрон успел сместить внешний шар обороны ближе к прогнозируемой точке нападения. В итоге прямо вокруг туннеля в гиперпространстве находились все двенадцать групп боевых станций, уже имеющие приказ сразу открывать огонь на поражение при первой возможности. Почти шесть сотен автономных военных единиц и дюжина носителей для перезарядки боекомплекта. И как только из гиперпространства появились первые корабли врагов, они мгновенно нанесли свой удар. Несколько тысяч отправленных волнами ракет накрыли точку выхода из гипертуннеля, создавая настоящий локальный ад в пространстве.

Появившиеся корабли норкролов, не успев полноценно восстановить заряд энергетического щита после прыжка, оказались мгновенно разорваны заблаговременно отправленными самоуправляемыми снарядами. Вслед за ними выпрыгивали новые, но их ожидала аналогичная судьба. Радары крейсеров кортиан практически сразу перестали успевать сканировать цели, а те уже превращались в безжизненные обломки под многочисленными попаданиями. Буквально испаряясь под действием постоянно возникающих шаров черной энергии, суда норкролов исчезали словно мишени в тире. За несколько минут счет уже пошел на второй десяток уничтоженных отметок, заставляя военного вождя скалиться от осознания легкости победы.

– Повысить интенсивность огня, подключить главные лазерные орудия, – огромное количество обломков постепенно начало создавать дополнительные помехи при стрельбе. Умные искины периодически терялись, не успевая выбрать правильную траекторию полета ракеты на такой скорости. Впрочем, выпущенные лазерные волны буквально прожигали уничтоженные остовы, открывая новые пути. Забитые от многочисленных объектов сканеры окончательно перестали вовремя различать корабли и обломки, вот только выходиз гипертуннеля был всего один, не оставляя вариантов для противника. Ррооткрон в очередной раз порадовался, что норкролы не обладают нормальной технологией гиперпрыжков, используя устаревший вариант через созданную природой или кем-то еще сеть. Как только Империя так долго воевала с ними? Или она тоже слаба, и только энергетическая защита – единственная технология, создающая угрозу крейсерам кортиан? Нужно однозначно заполучить…

– Кросберг тебя дери, что это?! – не удержавшись, рядом прорычал один из офицеров, прерывая мысли Ррооткрона. Военный вождь хотел было осадить несдержанного подчиненного, но увиденное заставило замереть. Одна из точек внезапно выдержала шквал ракет, переживая многочисленные попадания. Прикрывшись полем обломков, судно успело восстановить свой энергетический щит после прыжка, после чего внезапно замерло на месте. Спустя десяток секунд рядом с ним завис другой аналогичный корабль, создавая эдакое защитное построение перед выходом из гиперпространства.

– Что это за корабли? Откуда столь мощный щит по сравнению с остальными? Быстро данные со сканеров, – непроизвольно подавшись вперед, громко выдал военный вождь, – сконцентрировать огонь на них! – прежде чем удалось проанализировать данные, нокролы успели выстроить восемь однотипных кораблей вокруг туннеля, прикрывая постоянно появляющиеся судна. Причем часть из них сразу же рвалась вперед, буквально вызывая огонь на себя и быстро погибая под ракетами и лазерами, а остальные формировали какое-то построение.

– Это дредноуты… а то, что мы до этого уничтожали десятками, судя по всему, обычные транспортники… даже не рейдеры… – растерянно произнес кто-то в рубке. Осознание этого обрушилось на Ррооткрона словно молот. Несколько секунд он не мог ничего сказать, после чего с трудом выдал:

– Что с боезапасом ракет? – понимание того, что противник вынудил их потратить большую часть огневой мощи по сути на беззащитные транспортные суда, резким уколом пронеслось в голове горделивого ящера. Картинка, как он, военный вождь, с показной легкостью вышел победителем, полностью исчезла из головы, выкинутая паникующими мыслями про отсутствие идей, как противостоять такой тактике врага.

– Почти полностью исчерпан. Перезарядка началась, но поддерживать текущую интенсивность стрельбы в ближайшее время не получится. При этом для малых лазеров дистанция слишком велика, и степень рассевания не позволит нанести ущерб вражеским судам…

Услышанное заставило военного вождя с силой сжать зубастую челюсть, подавляя вспыхнувшую с новой силой панику. Норкролы же, не дожидаясь ответных действий кортиан, приступили к следующему этапу.

Пожертвованные транспортники смогли обеспечить достаточную преграду, чтобы позволить дредноутам прикрыть выход из гиперпространства. Против Империи этот подход, скорее всего, не сработал бы, ведь мощность орудия значительно отличалась, но ракетам Федерации даже при условии пробития щита требовалось множество попаданий, прежде чем добраться до действительно важных отсеков внутри корабля. Все это предоставило необходимое время для создания мобильных групп рейдеров, которые под прикрытием более габаритных судов начали вести огонь по замершем практически без движения боевым станциям. Не обладающие энергетической защитой, они выходили из строя всего после нескольких попаданий, а порой даже хватало одного удачного, направленного в самый центр конструкции.

Выпускаемые канонирами норкролов снаряды почти всегда находили свою цель, прошибая навылет неприкрытые щитом корпуса. Автономные станции пытались сбивать лазерными орудиями болванки с кислотой, но требовалось несколько десятков попаданий, прежде чем устранить угрозу от снаряда. Внезапно, несмотря на изначальное преимущество кортиан в обороне, ситуация начала неуклонно склоняться в противоположную сторону. Норкролы продолжали яростно прорываться в систему, пусть и неся одну потерю за другой. То один из дредноутов лишился щита, после чего более двух десятков ракет выжгло в нем огромную дыру, в которую почти сразу последовал синхронных залп лазеров, окончательно добивая шарообразного гиганта. То не успевший вовремя спрятаться рейдер оказался накрыт попаданиями, превратившими его в бесформенный остов, изъеденный глубокими прорехами. Но и боевые станции постоянно уменьшались в числе. Причем очень скоро норкролы перенаправили свой огонь на носители с боекомплектами, целенаправленно выцеливая их и лишая автономных защитников возможности пополнить стремительно расходуемый запас ракет. Искины пытались прятать важные корабли, но летящие на огромной скорости снаряды прошибали станции насквозь и, практически не снижая скорости, разрывали корпуса носителей.

Медленно, но уверенно норкролы подавляли третью линию обороны, накапливая все больше собственных сил в системе. Видя развитие ситуации, военный вождь попытался приказать отправить вторую группу боевых станций или в помощь внешней, или, наоборот, ближе к планете, но на это потребовалось слишком много времени. Имеющие возможности смещаться, автономные защитные комплексы не были приспособлены к самостоятельному дальнему перемещению, полностью полагаясь на носители в данном вопросе.

В итоге, потеряв помимо почти сотни транспортников еще пять дредноутов и три дюжины рейдеров, норкролы окончательно продавили созданную вокруг гипертуннеля оборону. Медленно добивая единичные оставшиеся станции, противник кортиан начал неспешно формировать несколько групп кораблей для дальнейшего продвижения к планете. Параллельно с этим внимательно следящее за происходящим сражением население бывшей Терры неотвратимо скатывалось в откровенную панику. Зная от Империи результаты войны за Землю, командование ящеров лихорадочно искало выход из сложившейся ситуации. Несмотря на оставшиеся почти тысячу боевых станций, расположение последних было в разы хуже с точки зрения обороны по сравнению с уничтоженным внешним шаром защиты.

– Что думаешь, командир? – с мрачной решимостью проговорил Роберт, вызвав на конфиденциальный сеанс связи капитана крейсера «Ррррукру», по совместительству являющегося старшим в группе трехрукого ящера. Эти несколько дней ожидания позволили немного улучшить техническое состояние собственного корабля и даже с избытком наполнить экипаж, в первую очередь за счет абордажной команды. Вот только эффективность всей этой подготовки оставалась не слишком высокая. Вместо желаемых полноценно обученных специалистов – набранные и наспех подготовленные кортиане, не имевшие никакого реального опыта за плечами. Да, бывшие армейцы и патрульные умели обращаться с оружием, но сражение в космосе требовало совершенно других навыков. И так во всем. Но Роберт не отчаивался, намереваясь приложить все усилия для обороны Терры. – Боюсь, что наш главнокомандующий слегка утратил контроль над ситуацией.

– Нет, просто этот самый контроль никогда не существовал, – донеслось ответное рычание Раааакора. – Мы изначально обладали совершенно призрачными шансами. Даже в нашей единственной и, как говорят люди, пирровой победе соотношение потерь вышло в районе десяти к одному. Это засекретили, но данные начали просачиваться. Вот только всем стало не до этого… Просто изначально существовала надежда, что норкролы не обладают огромными силами, а разница между нашими техническими возможностями не столь разительна. Тем более в руках Империи не было замечено мощных флотов из сотен кораблей. Учитывая тот факт, что со своим противником эта ветвь человечества воюет довольно давно, то можно было предположить, что по мощи они сопоставимы, а значит, и понесенные после сражения с Федерацией потери невероятно болезненные. Вот только предположение оказалось ошибочным, а сейчас уже думать, как можно было провести прошедшее сражение по-другому, откровенно бессмысленно… – Кортианин замолк, но спустя несколько секунд раздавшееся длинное шипения показало встревоженность. – Все, Роберт, враг перешел в наступление. Теперь только связь в бою…

Связь резко прервалась, и трехрукий ящер поспешил в рубку управления.

Норкролы, успевшие накопить в системе приличные силы, действительно двинулись в сторону второй линии обороны. Служивший стартовой точкой для трех групп гипертуннель перестал выпускать подкрепления, и наконец можно было оценить их общую численность. Оставшиеся три дредноута возглавили крупные формации, состоящие из нескольких десятков идущих впереди транспортников. За этим импровизированным щитом уже скрывались основные силы – почти шестьдесят рейдеров и дюжина линкоров в каждой группе. Причем последние шли позади цилиндрической формации, готовясь открыть огонь с предельных дистанций для прикрытия малых судов.

Дальнейшее сражение… хотя сражением это назвать сложно – скорее методичное продвижение флота норкролов – протекало без неожиданностей. Кортиане, фактически имея лишь двадцать боевых крейсеров, не могли себе позволить никаких контратак или тактических ухищрений. Автономные станции ввиду малоподвижности превращались в стационарные мишени, которые планомерно уничтожались одна за другой. Изначально охватывающие огромное пространство системы, они оказались слишком рассредоточены и не могли создать достаточной концентрации огня, чтобы не то что остановить наступление, но хотя бы замедлить. Неотвратимо продвигаясь к центру системы, напротив, нокролы, словно саранча, тщательно зачищали пространство от любых объектов, будто добывающие или боевые станции, созданные Федерацией. Вминая в поверхность спутников или разнося на части, огромные снаряды буквально убивали каждый намек на существование терранцев. Периодически неся минимальные потери, противник, словно каток, двигался вперед, давя всякий намек на сопротивление.

В итоге, абсолютно никуда не торопясь, норкролы за двенадцать часов уверенно подавили вторую линию обороны, пока кортиане с яростью взирали на происходящее, не в силах ничего предпринять. Изначальный план военного вождя полностью самопроизвольно изменился на простую попытку заткнуть будущие дыры в обороне непосредственно вокруг уже планеты и на скромную надежду забрать с собой как можно больше врагов. Все жители планеты, включая уже предупрежденных людей, полностью рассеялись по поверхности, скрываясь в густых нетронутых лесах. Взяв с собой минимум технических средств, чтобы не оказаться обнаруженными с орбиты, граждане ранее Единой Федерации вновь невольно сплотились из-за общей угрозы. Частенько смешанные группы готовились к скорому и неизбежному апокалипсису. До сих пор сохранилась небольшая надежда, что норкролы не имеют технической возможности уничтожить целую планету. Ведь даже синхронные залпы сотни дредноутов, несмотря на невероятную совместную мощь, по расчетам были не в силах сколько-нибудь заметно навредить Терре. Враг же, будто не обращая внимания на отчаянные метания или подготовительные действия кортиан, методично продолжал наступление. Слегка изменив собственные формации, все три группы норкролов вскоре одновременно двинулись вперед в финальную атаку.

– Если кто-нибудь не успел за эти дни подготовиться, сейчас самое время. В предстоящем сражении мы откровенно не имеем шансов на победу, но, несмотря на это, я прошу сделать все возможное, чтобы наш противник дорого заплатил за свои действия. Ведь за нашими спинами не просто планета. Нет, это Рррротрррааа или Терра, без разницы как вы ее называете, – наш родной дом, за который нужно бороться! В бой! – громко прорычал Роберт по общей связи на весь крейсер, пытаясь приободрить экипаж, а норкролы уже открыли огонь.

Выпущенные линкорами с дальней дистанции снаряды стремительно проглатывали пространство, готовясь уничтожить любое препятствие на своем пути. Через десяток секунд вслед за ними последовали залпы многочисленных рейдеров, создавая целую лавину гигантских болванок. Атакуемую с трех сторон планету, казалось, сейчас расплющит от несущихся на нее зарядов. Мерцающие снаряды рывками приближались к Терре и созданной вокруг нее системе обороны, и им было все равно, на что именно выплеснуть собранную разрушительную мощь. Словно выдержав театральную паузу, все три сотни автономных боевых станций кортиан ударили в ответ. Вот только в этот раз большая часть огневой мощи была направлена именно на несущие смертельную угрозу снаряды.

Тысячи ракет создали аналогичные огромные волны, управляемые искусственным интеллектом общей сети обороны. Голая мощь выпущенных на невероятной скорости многотонных снарядов против высокотехнологичных ракет, испаряющих все в радиусе своего действия. Роберт, следивший за происходящим на тактическом экране, только на миг отвлекся на доклад собственного подчиненного, а обе грозные силы уже встретились, отчаянно жаждая уничтожить друг друга.

Многочисленные детонации направленных ракет создавали невидимые на фоне черного космического пространства шары энергии, махом растворяющие попавшие под действие снаряды. Вот только последние не сдавались, целеустремленно прорываясь вперед. Лишаясь кусков, они все равно упрямо продолжали свой путь вперед, только меняя траекторию. Порой они наоборот агрессивно разносили оказавшиеся на пути ракеты, не успевшие по каким-то причинам сработать вовремя. Но чтобы окончательно склонить чашу весов на свою сторону, автономные станции подключили малые лазеры. Совместные выстрелы сжигали редкие болванки, сумевшие вырваться из ракет. Буквально испарив массированный залп норкролов, последняя линия обороны кортиан перешла в атаку, пуская в ход уже главные калибры.

Синхронизированные по десяткам выстрелы из огромных лазеров обрушиваются каждые на свою цель, мгновенно преодолевая космическое пространство. Мелькнувшие высокотемпературные волны заставляют засверкать щиты, чтобы через миг прожечь огромные дыры в корпусах шарообразных судов. Сразу почти три десятка кораблей противника получают значительные повреждения различной степени тяжести, заставляя экипажи крейсеров кортиан на мгновение воодушевиться. Вот только пострадавшие большей частью оказываются транспортниками, а флот норкролов все так же неуклонно продолжает приближаться к планете, нисколько не снижая скорости. Чуть позже следует новый массированный залп снарядами, который снова встречается с несущимися навстречу ракетами. Вот только лазерные орудия находятся все еще на активной перезарядке, и полностью подавить вторую волну уже не получается. Отдельные гигантские болванки прорываются через выставляемую защиту, устремляясь вперед. Некоторые из них превращаются в пылающие метеориты, обрушиваясь на далекую поверхность Терры, но другие успешно разносят боевые станции, начиная прореживать оборону кортиан. Открывшиеся дыры военный вождь пытается заткнуть крейсерами, но это только оттягивает неизбежное.

Методично продолжая вести огонь, порядки норкролов медленно начинали обхватывать планету. Выводя вперед взамен уже ненужным на данном этапе транспортникам рейдеры и линкоры, они все сильнее повышали интенсивность стрельбы. Периодически неся потери от синхронизированных лазерных залпов, шарообразные корабли один за другими уничтожали боевые станции, продавливая попытки перехватить выпущенные снаряды. Останки поврежденных или разрушенных блоков автономных защитников разносило по околоорбитальному космическому пространству, периодически отправляя в сторону планеты. Пролетавшие мимо целей снаряды и различные обломки создавали в атмосфере красивые пылающие следы от массированного метеоритного дождя. Оставляя внушительные отметины на поверхности после падений, они во многих местах провоцировали масштабные пожары, поднимающие плотный черный дым над поверхностью планеты.

Брошенные в безнадежное сражение два десятка крейсеров кортиан безуспешно пытались внести свою лепту. Более многочисленные корабли норкролов с легкостью выдерживали разрозненные ракетные и лазерные залпы, принимая их на энергетические щиты. Некоторые капитаны пытались совмещать огонь своих судов со станциями, но рейдеры врага практически сразу выбрали своим приоритетом подвижные цели. Бессильно следя за происходящим побоищем, Роберт успевает подбить целых два ранее поврежденных шарообразных корабля, прежде чем ответный огонь приходится по его «Кросууону». Всего несколько снарядов разносят один из блоков вооружения, прошибая его чуть ли не насквозь. Не дожидаясь вполне очевидного исхода, желтокожий ящер торопливо отдает команду на эвакуацию экипажа. Сам же Роберт практически в последний момент успевает увести слабо управляемый крейсер под прикрытие боевой станции, оттягивая уничтожение и давая возможность многочисленным спасательным капсулам попытаться покинуть судно и опасную зону.

Очередной залп разрывает корабль на две части, и только чудом уцелевшая рубка продолжает существовать. Оторванная задняя часть с основными двигателями и главным энергореактором спустя десяток секунд испаряется от внутренней детонации, попутно захватывая несколько пытавшихся сбежать спасательных капсул. Но Роберт прекрасно осознавал, что последних на всех в принципе не хватит – бессмысленно размещенная на крейсере контрабордажная команда в итоге только увеличила число жертв, никоим образом не повлияв на итог происходящего сражения. Продолжавший неподвижно сидеть в капитанском кресле ящер еще успел заметить, как подключенная к общей сети радаров тактическая карта начала фиксировать невероятно мощное возмущение в гиперпространстве. Причем именно в том самом туннеле, откуда появился флот норкролов. Горький оскал наполз на вараноподобную морду трехрукого, а спустя мгновение после очередного касательного попадания останки «Кросууона» оказываются отброшены в сторону планеты. Захваченные притяжением, они стремительно падали на поверхность, оставляя после себя огненный шлейф.

Меньше чем через час от последней линии обороны кортиан остались только небольшие обломки, плавающие в черном пространстве. Большая часть шарообразных кораблей почти сразу двинулась к размещенным возле звезды производственным комплексам, а вот остальные принялись за уничтожение многочисленных коммуникационных спутников. С ужасом наблюдавшие за окончательным разгромом жители планеты стремительно искали возможные укрытия от будущих ударов с орбиты. В том, что они вскоре последуют, никто не сомневался – уж слишком методично норкролы разрушали каждый след ранее Единой Федерации.

В итоге так и произошло. Расправившись со всеми рукотворными объектами над планетой, враг принялся за размещенные на поверхности. Черные точки в окружении ореола света от яркой звезды выглядели словно мрачные ангелы смерти, взирающие сверху вниз на свои будущие жертвы. Будто огненные клинки, первые залпы оставляли вполне заметные следы после себя. Через силу преодолевая сопротивление атмосферы, они со всей мощи обрушились вниз, оставляя огромные воронки. Уже скоро огненный дождь превращал в прах редкие мегаполисы, уничтожая все достижения людей и кортиан. Методично сканируя планету, норкролы переводили стрельбу с одной цели на другую, выжигая любую подозрительную точку. Терру окончательно поглотил апокалипсис.

Глава 5

– Начинаем операцию, – решительно произнес Морган, мимоходом оглядываясь на своих замерших помощников, после чего вернул свой взгляд на лежавшую перед ним Алисию. Девушка, будучи в бессознательном состоянии, находилась на обычном медицинском ложе, жестко зафиксированная. Импровизируя, Харт буквально за несколько дней собрал из различного оборудования нужную установку, плотно окружающую Алисию. Различные системы контроля и стабилизации жизненных показателей, система принудительной вентиляции легких и многое другое, призванное обеспечить проведение операции, невзирая на возможные осложнения. Это если не учитывать самое важное – почти десяток трубок, присоединенных к ее телу в точках доступа к венам. Именно через них подавался симбионт, добираясь непосредственно до сердца, что вызывало основные сложности данной операции.

Только в изрядно нагретом состоянии этот уникальный инородный организм становился жидким, но слишком высокая температура могла навредить уже непосредственно предполагаемому носителю. К тому же объединение симбионта должно произойти одномоментно в сердце, формируя эдакую новую камеру в виде дополнительного нароста. Вот только требовалось крайне аккуратно спланировать время подачи, точно выбирая момент. Затягивать процесс тоже нельзя – инородный кристалл погибал в считанные минуты в разделенном виде. Но более опасным являлся этап соединение с носителем, когда тело подвергалось мощнейшим и постоянно нарастающим ударам электрического тока для напитки его энергией. Только насытив симбионт, можно было заставить его окончательно стать вторым сердцем для носителя, запустив все физиологические изменения и, главное, открыв доступ к энергии гиперпространства. Тут требовалась тончайшая подстройка под реакцию кристалла, потому как последний не сразу начинал поглощать электрический ток, проходя эдакие, все увеличивающиеся рывки в процессе. Отдельным критичным моментом во время перестроения являлось отсутствие возможности прервать происходящее, иначе организм мог просто впасть в коматозное состояние, а на первоначальных этапах вообще погибнуть, воспринимая симбионта как отраву. От каких факторов зависела длительность этого процесса или же выходной результат, до сих пор оставалось неизвестным.

– Удачи, – еле слышно произнес Квирин, в одиночестве наблюдавший за происходящим через камеры в своем кабинете. Волнение никак не проявлялось на лице адмирала, продолжавшего выглядеть словно застывшая бледная маска. Но вот внутри все было иначе – приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы подавить грозящие вырваться эмоции. Настоявший на операции Морган в итоге поставил гиганта в неудобное положение, заставляя либо принять озвученные условия и получить необходимую помощь в улучшении обороны спутника, либо лишиться многих возможностей и поставить под удар Идун. Текущая ситуация дико злила бывшего гвардейца, не понимающего, какую игру ведет этот старый хрыч. Квирин четко осознавал, что не может научный советник самого императора внезапно поддаться эмоциям, идя на поводу своих чувств, и наплевать на Империю. Нет, проживший столетия Харт явно следовал каким-то своим замыслам, но каким – адмирал не знал. Хуже то, что Морган посмел втянуть Алисию. Именно данный факт гигант проигнорировать так просто не мог.

Не затягивая, научный советник решительно приступил к операции. Нагретый симбионт начал подаваться через многочисленные трубки, ставя эдакую точку невозврата для девушки. Словно злой рок именно через несколько секунд после старта прозвучал сигнал тревоги, подтверждая давний закон Мерфи. Мелькнувшее у Квирина желание прекратить операцию было мгновенно отброшено голосом разума, и, скрипя зубами, он поспешно вызвал центр управления базы, старательно гоня переживания за Алисию. Фауо, находивший в этот момент внутри, мгновенно отозвался:

– Радары фиксируют многочисленные возмущения в гиперпространстве. Туннель один, – коротко произнес капитан, заставив адмирала окончательно помрачнеть. Первым номером шла точка выхода из гипера, из которой в свое время появились они сами. Вот только оттуда же происходили атаки норкролов, а значит, есть высокая вероятность, что это снова шарообразные враги. Несмотря на предоставленную противником длительную передышку, она не могла продолжаться вечно. Оставалось надеяться, что норкролы не сумели за несколько месяцев полноценно восстановить свои силы после двух масштабных сражений с Империй и Федерацией, а подготовленных задумок хватит для успешной обороны Идуна.

Выход судов противника Квирин встречал в центре управления, успев отдать краткие распоряжения капитанам своих немногочисленных боевых кораблей. Замершие на орбите над базой дредноут и фрегат в окружении четырех эсминцев прикрывали своими корпусами два десятка транспортников, во всю готовясь к предстоящему бою. Экипажи ускоренно тестировали оружейные и энергетические системы, начали напитку оборудования и обсуждали последние моменты тактических маневров, разработанных адмиралом для различных ситуаций. Вскоре в системе возникла первая отметка вышедшего из гипера корабля врагов.

– Дредноут норкролов… Еще один… – тут же начал озвучивать один из офицеров в штабе первые данные со сканеров, – явно готовились к возможному прорыву, сэр, – обратился он к адмиралу.

– Ждем на позициях, – скомандовал Квирин. Несмотря на то, что значительно легче обороняться непосредственно возле гипертуннеля, у него не имелось достаточно сил для создания массированного огня в случае любого мало-мальски серьезного наступления. К тому же установленные на спутнике лазеры находились за пределами эффективной стрельбы из-за рассеивания луча. – Посмотрим, сколько их к нам пожаловало.

Тем временем корабли норкролов, видя отсутствие реакции на свое появление, немного разошлись в стороны, продолжая прикрывать выход из гиперпространства. Последний же, не прекращая, выпускал один за другими новые шарообразные корабли, с ходу начавшие формировать полноценное построение для дальнейшей атаки. На третьем десятке рейдеров Квирин скрипнул зубами, отдавая короткий приказ:

– Запустить подготовку к эвакуации, вариант два, – разработанный сценарий предполагал загрузку людей и припасов для экстренного побега, оставляя нетронутым все оборудование. Несмотря на уверенность в своей подготовке, норкролы могли привлечь слишком много сил, банально задавив количеством выставленную оборону. – Сколько же вас, твари…

Вскоре адмирал узнал ответ на свой вопрос. Пара дредноутов, десять линкоров и пять десятков рейдеров вообще не оставляли хоть сколько-нибудь реальных шансов на благовидный исход для защитников Империи. Почти десятикратное преимущество в боевых кораблях являлось просто подавляющим, и адмирал не был уверен, что даже невероятное чудо сможет изменить такой расклад. Гиганту хотелось грязно выругаться из-за сложившейся ситуации – столько усилий, столько потерь при оборонах спутника, но враг упорно каждый раз находит еще больше кораблей, постоянно увеличивая давление. При этом у самих имперцев из-за оторванности от Империи силы непрерывно таяли. Но нельзя было выказывать эмоции, и адмирал, не меняя выражения лица, повернулся к связисту.

– Общая связь, – скомандовал Квирин, после чего уже обратился ко всем экипажам и базе: – Приказываю эвакуироваться. Бой проведем исходя из заготовок, но держите в уме, что сражение будет невероятно тяжелым. Невзирая на возможные потери, необходимо обеспечить эвакуацию людей – только так в будущем мы сможем вернуться, чтобы забрать свое. В то же время открыто не подставляйтесь – если вы своей гибелью спасете только один транспортный корабль, но позже погибнет два, то я приказываю проигнорировать первый. Никаких героических жертв, только холодный расчет. Сейчас Империи требуется, чтобы даже наша смерть оказалась наиболее результативной, и только тогда мы сможем сокрушить врага, постепенно наращивая преимущество. Во имя императора и человечества, в бой!

– Во имя императора и человечества! – хором отозвались тысячи солдат, заряжаясь друг от друга уверенностью. Зарождающийся страх начал испаряться, сменяясь разгорающимся, как имперские снаряды, пламенем ярости, готовой испепелить любые препятствия на своем пути.

– Начали, – еле слышно произнес для себя Квирин, еще раз окидывая взглядом тактическую карту. Переиграть такого многочисленного противника у него явно не получится, но заставить умыться своей оранжевой кровью вполне. Хищно усмехнувшись, он отдал первый приказ: – Вильям, Отто, приступайте.

– Есть, сэр, – тут же отозвались коммандер, продолжавший упрямо летать на «Бочке пороха», и капитан второго эсминца – «Посейдон». Оба небольших судна стремительно рванули в разные стороны, покидая орбиту Идуна и целенаправленно направляясь к границам системы, словно собираясь покинуть ее через гиперпрыжок. Размещенные на корпусах муляжи гибридных установок, ранее просканированных противником, призваны были окончательно убедить, что имперцы собираются спасти важные образцы новой технологии перемещения.

Замершие на некоторое время точки, показывающие корабли норкролов, вызвали легкое волнение в центре управления. Абсолютно не реагируя на убегающие корабли, они словно чего-то ждали. Квирин уже хотел отменить приказ ввиду провала заготовки, но внезапно суда противника двинулись вперед, на ходу дробясь на три неравные части. Один из связистов облегченно выдохнул, после чего смущенно покосился на адмирала. Впрочем, тому было не до переживаний.

Вообще, ранее расположенный в непосредственной близости к Идуну гипертуннель за прошедшие месяцы оказался смещен относительно спутника на достаточно приличное расстояние, на что в первую очередь повлияло вращение планет вокруг звезды. Конечно, сама точка выхода не была полностью стационарна, медленно разлетаясь, как и другие объекты в космосе, но все же за такие короткие промежутки времени изменения являлись абсолютно несущественными. Размещенный почти на прямой линии со второй планетой и звездой, флот норкролов мгновенно отправил полдесятка рейдеров за каждой целью. Впрочем, если первый эсминец теоретически мог быть перехвачен, то вот со вторым было сложнее – уж слишком огромна оказалась разница в необходимом для преодоления расстоянии. Остальные же силы врага, выдвинув вперед линкоры и дредноуты, создали эдакие две параллельные линии с гигантом в центре и рейдерами позади. Двинувшись по небольшой дуге, норкролы явно намеревались выйти прямо к имперской базе.

– Пятнадцать минут до выхода на эффективную дистанцию стрельбы флота врага, – отчитался один из офицеров. Квирин же молча изучал медленно двигающиеся точки на тактической карте, представляющие грозные боевые корабли норкролов. Неспешно перемещаясь, они, казалось, вообще застыли на месте, но счетчик расстояния неумолимо показывал снижение. Центр управления базы полностью окутала тишина, но атмосфера напряжения все сильнее сгущалась по мере приближения врага. Где-то вокруг в безумном темпе готовились три десятка транспортных кораблей, экстренно загоняя множество людей внутрь по отработанным сценариям. Впрочем, питаемая непосредственно спутником база все еще сохраняла свою боеспособность, а почти тысяча солдат продолжали находиться на своих постах.

Несколько нервничающие имперцы, часть которых была набрана из колонистов, с каким-то страхом и затаенным желанием ожидали норкролов, откровенно жаждая, чтобы мучительное состояние закончилось. Некоторые начинали искать себе занятие, в очередной раз прогоняя различные тесты оборудования или мысленно продумывая возможные действия на разные случаи. Ведь, несмотря на весь многолетний опыт в сражениях с противником, молча ждать прихода превосходящих сил было просто пыткой. Даже самые стойкие с трудом удерживали свое нетерпение, искоса поглядывая на замершее словно маска лицо адмирала. Таймер прогнозируемого прихода сухо продолжал отсчитывать оставшееся время, никоим образом не ускоряясь по желанию готовящихся к бою имперцев.

Мысли же Квирина вернулись к Алисии. Операция к этому моменту явно не успела закончиться, и сколько времени понадобится, для него оставалось неизвестным. С трудом подавляя собственный посыл вызвать Моргана, бывший гвардеец силой воли заставил себя сосредоточиться на предстоящем сражении. Не время для личных вопросов, ведь от него зависит многое. Лицемерием будет требовать от солдат расчетливо подходить даже к своей смерти, но самому вести себя иначе. Тряхнув головой, адмирал вновь сосредоточился на тактической карте.

Идущие впереди линкоры вместе с дредноутами явно готовились открыть огонь с предельной дистанции, начав немного замедляться. Десяток рейдеров все так же продолжал преследовать замедлившиеся эсминцы, всеми силами изображающие подготовку к гиперпрыжку. Жаль только, что отвлечь удалось крайне мало сил – Квирин надеялся, что данная технология заинтересует норкролов сильнее. Впрочем, пяти рейдеров явно хватит, чтобы остановить одиночный эсминец, а значит, и такой результат неплох. Прошедшие двенадцать минут казались вечностью для многих в центре управления, от чего адмирал решил вмешаться, вот только не успел. Изначально прогнозируемые действия противника внезапно полностью нарушились, заставляя всех вновь включиться. Ему даже показалось, что он вновь уловил вздох облегчения от одного из офицеров связи, знаменующий, что томительное ожидание наконец закончилось.

Обе пятерки рейдеров неожиданно прекратили преследование, начиная явно смещаться в сторону спутника. Вслед за ними активно включились остальные шарообразные суда. Все двенадцать линкоров и дредноут резко снизили скорость, словно готовясь остановиться на предельной дальности действия орудий. Идущие позади рейдеры, напротив, начали расходиться в стороны, огибая союзные корабли. Квирин мысленно прикинул траекторию, быстро осознавая, что норкролы собирались обхватить пространство над базой имеющимися кораблями, после чего, вероятнее всего, кольцо начнет стремительно сужаться. Причем, скорее всего, по рассуждениям врага, имперских кораблей окажется недостаточно, чтобы без значительных потерь прорвать плотное окружение. В это же время основные силы противника с безопасного расстояния откроют огонь по расположенным на спутнике постройкам, пытаясь прощупать организованную оборону и местоположения орудийных батарей. Вот только по разработанному плану адмиралу требовалось, чтобы враг подошел как можно ближе, а не вел стрельбу издалека. Рассуждения, почему норкролы бросили преследование эсминцев с установкой, он уверенно отложил на далекое «потом». Сейчас не время.

– Вильям, Отто, разворачивайтесь, задумка провалилась. Направляйтесь к указанной точке, – Квирин тут же поставил небольшую отметку возле третьей планеты системы, находящейся под прикрытием нескольких спутников, но все равно крайне близко к Идуну. Скотт, бери все корабли и отправляйся туда же. Будем выманивать врагов, – скомандовал Квирин, наблюдая за первыми залпами норкролов. – Фауо, подготовь базу к обстрелу противником…

Короткие согласия слились воедино.

Выпущенные с предельной дистанции огромные вражеские снаряды образовали несколько небольших волн, стремительно летя в сторону имперского оплота. Мерцающими рывками преодолевая пространство, они все сильнее разгонялись к своей цели, будто искренне и всем металлическим нутром желая поразить ее. В это же время, следуя приказу адмирала, четыре боевых корабля и два десятка транспортников старательно пытались убраться с траектории стрельбы. Сам же Квирин внимательно изучал положение всех участников сражения, четко осознавая, что именно от изначального расклада будет зависеть успешность его дальнейших действий. Сражения зачастую выигрывает заблаговременная подготовка.

Наконец-то запустившаяся машина войны заставила всех полноценно включиться в дело, значительно ускорив происходящие события в глазах воюющих сторон. Различные доклады начали стекаться к адмиралу, формируя целостную картину. Сколько успели погрузить людей, сколько до первого огневого контакта, как быстро Вильям и Отто доберутся до необходимой точки. Впитывая словно губка, Квирин изредка вносил небольшие коррективы, старательно создавая необходимую картинку для норкролов. Именно по его приказу несколько не полностью загруженных транспортников резко поднялись с поверхности спутника, двинувшись вслед убегающему флоту, во всю демонстрируя желание имперцев сбежать.

– Сколько до попадания? – тщательно обдумывая пришедшую мысль, отрывисто спросил Квирин. Мгновенно получив ответ, он тут же продолжил: – Спрогнозировать точки попадания… – Увидев через несколько секунд номера блоков, адмирал сразу же связался с назначенным им руководителем базы. – Фауо, сделай вот что… – коротко отдав приказ, он добавил: – Попытайся успеть эвакуировать из них людей до поражения…

Бывший техник, на миг расширив глаза, коротко подтвердил, после чего рванул в сторону указанных блоков, на ходу торопя мешкающих терранцев, заполнивших и так узкие коридоры. Выбранные норкролам своей целью блоки относились к производственным помещениям, и прямо сейчас там находился самый минимум персонала. Вот только мало не означает никого, что заставляло Фауо лихорадочно на ходу распределять их на группы, чтобы из-за толкучки и неразберихи никто не остался внутри.

Спустя две минуты первая волна из двадцати снарядов противника достигла спутников. Впрочем, вторая отставала всего на десяток секунд, а за ней уже следовала третья. Гигантские болванки, выпущенные из главных калибров шарообразных судов, обладали огромной массой и скоростью, неся с собой невероятную угрозу. Мелькнув мимо отчаянно улетающих транспортников и походя снеся силовой щит одному из них, попутно вырвав кусок корпуса, они со всей смертоносной мощью обрушились на базу. Засверкавшая энергетическая защита несостоявшейся имперской колонии пыталась справиться с напором, но мгновенно пала под разрушительной мощью снарядов. Сразу три блока оказались буквально вмяты в поверхность спутника, на глазах превратившись в развалины. Выпущенная из них кислота накрыла все окружение, окончательно растворяя уцелевшие обломки построек и всех бедолаг, которым не посчастливилось находиться внутри. Вслед за первой волной уже шли остальные, проносясь разрушительной силой по имперской базе. Одиночный транспортник пытался взлететь со спутника, но полученные повреждения дали о себе знать, и корабль беззвучно обрушился на поверхность, разламываясь прямо по центру. Но рядом сорвались еще несколько грузовых судов, отчаянно проводя эвакуацию с гибнущей базы.

Видя неожиданно хорошие результаты буквально после первых залпов, норкролы тем не менее решают перестраховаться, помня о нескольких неожиданных поражениях во время прошлых нападений. После короткой перезарядки главных орудий застывшие на месте линкоры и дредноуты производят новый залп, отправляя очередные смертоносные подарки в сторону людского спутника. Рейдеры неспешно заканчивали формацию сети перед тем, как двинуться к базе, сжимая тиски вокруг нее. Немногочисленные вырвавшиеся имперские корабли продолжали скрываться за третьей планетой, замерев в ожидании чего-то. Впрочем, через несколько минут норкролы узнают – новая попытка старта с поверхности спутника приводит к гибели еще одного транспортного корабля, а некоторые блоки сверкают защитным щитом, словно там до сих пор оставалось множество имперцев. Не желая выпускать из своих рук еще больше пытающихся сбежать противников, шарообразные суда разом начинают движение вперед, идя на так желаемое Квирином сближение с Идуном.

– Отлично, – произносит следивший за происходящим адмирал. Продолжавшаяся эвакуация требовала приличного количество времени, ведь экстренная погрузка такого числа людей не шутка. Тем более основная масса транспортников находилась за пределами базы, скрытые в соседнем кратере и готовые в любой момент укрыться под активными щитами. Подключенные к энергетической сети спутника, они без всяких сложностей должны были выдержать несколько одномоментных попаданий. Так что пока можно было не опасаться за корабли, вот только такое размещение изрядно замедляло процесс эвакуации. На этот случай Фауо заблаговременно успел подготовить множество различных самоходных тележек, проложив сразу десятки маршрутов. Вот только даже так не получалось избегать некоторых потерь.

Последний отправленный фактически на убой транспортник вообще прикрыл блок с центром управления, в котором находился непосредственно сам Квирин, не раскрывая активной защиты над всей базой раньше времени. То же самое касалось остальных уничтоженных блоков, щит которых целенаправленно ослаблялся до минимума, чтобы показать значительные разрушения. Вот только далеко не всегда все успевали покинуть их перед ударами огромных снарядов. Но иначе адмирал не видел возможности выманить врага ближе – видимо, наученные прошлым опытом норкролы решили вести себя максимально осторожно, изначально намереваясь безопасно расстрелять базу издалека.

Последующие обстрелы приходилось стойко принимать на себя, периодически отправляя новые транспортники под снаряды врагов. Быстро сориентировавшийся противник начал вести прицельный огонь именно в те блоки, которые оказывались прикрытыми щитом. Из-за этого Квирину пришлось постепенно отдавать постройки на растерзание вражескому огню, продолжая создавать нужную картинку перед норкролами. Словно имперская база откровенно слаба и беззащитна, но внутри продолжают оставаться люди, которые всеми силами пытаются вырваться на транспортных кораблях.

Пятый залп пришелся вновь на блок Квирина, но не этот факт заставил его крепче сжать кулаки, стараясь не выказывать забушевавших внутри переживаний. Еще одно попавшее под удар место оказалось тем, где в данный момент находились Морган и Алисия. Выдержавшие атаку постройки автоматом стали приоритетными целями последующих вражеских снарядов, а у него в запасе оставался всего один транспортный корабль, предназначенный совершенно для другой цели. В повторное совпадение норкролы могли не поверить, но других вариантов не было – демонстрировать мощность энергетической защиты раньше времени адмирал не собирался. Вот только Алисия…

– Морган, тебе следует эвакуироваться из блока, – вызвал по прямой линии научного советника Квирин, мысленно надеясь, что операция уже завершилась. Как же не вовремя девушка захотела злополучный симбионт… Или просто не повезло, что давний противник выбрал этот самый момент для нападения… Или он сам виноват в том, что откладывал до последнего, упустив безопасный период… Множество размышлений мелькали в голове у адмирала, пока он, затаив дыхание, со скрываемой надеждой ждал ответа Харта. Прошло почти десяток мучительных секунд под аккомпанемент громкого стука в груди, прежде чем Морган отозвался:

– Я только что закончил, носимбионт все еще не прижился. Требуется время и постоянное питание энергией, иначе Алисия… – начал торопливо объяснять научный советник, а сердце Квирина словно пропустило удар. Мельком взглянув на тактическую карту, где множество вражеских точек неумолимо приближались к базе, под внимательные взгляды окружающих его офицеров, адмирал с силой сжал кулак, после чего постарался максимально спокойным голосом произнести:

– Морган, я приказываю тебе и твоим людям экстренно покинуть блок, после чего мы снимем с него энергетический щит. По возможности, возьми с собой Алисию, но если не получается – оставь, – последнее сказанное слово вызвало новый болезненный укол где-то внутри, но Квирин, подавив вспышку эмоций, упрямо продолжил: – Ты слышал приказ?

Харт попытался было возразить, но гигант твердо добавил:

– Я запрещаю тебе и твоим людям рисковать собственными жизнями ради одного человека. Жду тебя в центре управления, – закончив, гигант сразу же отключился. Обращенные на него взгляды присутствующих, знающих его отношения с Алисией, прорвали сдерживаемые эмоции, вызвав волну раздражения адмирала. – За работу! Норкролы не предоставят нам лишних шансов, а значит, мы просто не имеем права на ошибку. Каждый имперский солдат должен руководствоваться холодным расчетом, держа в голове то, ради чего он в итоге сражается. Каждый… – и уже одними губами прошептал, обращаясь к себе: – И я не исключение…

Спустя несколько минут новая порция снарядов противника угодила в базу, вызвав очередную волну разрушений. Центр управления не пострадал, заполучив несколько касательных попаданий, но ничего критичного. А вот весь медицинский блок, где собственно проходила операция над Алисией, превратился в руины, словно целенаправленно вызвав весь огонь на себя. Причем Морган также перестал выходить на связь, что вызвало нехорошие предчувствия. Вот только времени разбираться у адмирала уже не оказалось – норкролы вышли на дистанцию эффективной стрельбы рейдеров, фактически окружив все пространство над имперской колонией. Коротко поручив найти научного советника и обеспечить его сохранность, Квирин поспешил связаться с Фауо.

– Статус, капитан, – отрывисто запросил Квирин, продолжая мысленно проводить расчеты в голове.

– Сэр, погрузка закончена всего на двенадцать процентов, но фактически мы всех доставили к кораблям. Главное, чтобы нас не засекли с орбиты. Пока маскировка работает, – отчитался руководитель базы.

– Хорошо, продолжай и жди команды на старт, – кивнул адмирал, уже не слушая вопрос бывшего техника о том, когда сам гигант собирается эвакуироваться с Идуна. Резервный транспортник должен будет увезти его со всем штабом, но Квирину для ведения сражения требовались радары базы, впрочем, как и оперативный контроль через уже налаженные каналы связи. К тому же норкролы явно могли засечь активный обмен сигналами, и их источник на поверхности только служил дополнительным доказательством выстраиваемой картинки.

– Скотт, Вильям, приступаем к основному плану, – с некоторым внутренним наслаждением скомандовал адмирал. Целенаправленно гоня от себя мысли о судьбе девушки и Моргана, он с головой жаждал окунуться в сражение. – Будем бить в ответ, больно.

– С радостью, сэр. Слушаюсь, – поочередно донеслось по связи, после чего расположенные в стороне имперские силы резко пришли в движение. Десяток транспортников остается позади, но другие корабли устремляются в сторону норкролов, на ходу формируя странное построение. Пять транспортных судов выдвигаются вперед, словно желая выступить эдаким живым щитом для остальных. За их крупными корпусами прячутся дредноут, флагман и четыре эсминца. Замыкают их еще шесть транспортников, активно прячась за союзниками и ведя себя как типичные десантные корабли, цель которых просто добраться до порядков противника, после чего в ход пойдут абордажные команды.

Видя перешедших в атаку имперцев, норкролы реагируют мгновенно. Три десятка рейдеров и шесть линкоров выдвигаются наперехват, формирую нечто похожее на копье с гигантскими кораблями в качестве острия. Оставшиеся шарообразные корабли остаются на орбите, продолжая контролировать пространство над базой.

– Боевой группе до выхода на траекторию стрельбы три минуты, – отчитался один из офицеров.

– Базе активировать щиты на полную мощность, – приказал Квирин. Нужно было пережить требуемое время, прежде чем резким ударом ошеломить врага и нанести ему как можно более сильный урон. Вот только враг тоже может перестать сдерживаться, разом решив покончить с сопротивлением.

Спустя десяток секунд решение адмирала подтверждается. Практически одновременный удар с орбиты накрывает всю территорию базы, стремясь смешать ее с поверхностью спутника. Пара дредноутов, шесть линкоров и два десятка рейдеров совместными выстрелами формируют целый шквал огня, отправляя сотни различных снарядов. Вспыхнувшие щиты пытаются выдержать лавину, но даже после модификации предел нагрузки ограничен. С короткими вспышками множество блоков лишаются энергетической защиты, открываясь перед многотонными болванками. Словно множество впавших в безумие титанов размахиваются огромными молотами, разом опуская их на постройки. Мощнейшие удары сотрясают окружающее пространство, разрывая и вминая конструкции в безжизненную поверхность спутника. Только оставленные помещения массивных блоков колонии еще сохраняли следы пребывания людей, но обрушившаяся разрушительная сила стремительной волной сносит все, мгновенно превращая в руины. Сразу десятки разбросанных по всей базе бойцов из колонистов погибают, даже не успев осознать, что именно произошло. Отчаянные крики раненых оказываются не слышимы, теряясь в гомоне выживших, напрочь забивая канал связи и сужая происходящее до отдельных эпизодов.

Орущий в пустоту техник, один из немногих в отправленной Фауо команде по прочесыванию блоков на предмет затерявшихся. До последнего продолжавший выполнение задачи, он заметил в руинах построек какое-то движение, от чего вырвался вперед от остальной группы. Вот только во время проникновения в разорванные мощными ударами блоки новый массированный залп накрыл все вокруг, обрушив остатки конструкций и погребя под собой неудачливого имперца. Сильные удары пробили не только личный щит, но и броню, оставив рваные дыры. Задыхаясь из-за потери кислорода, техник отчаянно пытался столкнуть с себя обломки, и возможно, ему бы это удалось из-за меньшей сила тяжести, но счет времени шел на минуты. Оказавшись единственным выжившим в ближайшем радиусе, он пытался дозваться по общему каналу до сосредоточенных на базе бойцов, но тщетно – поврежденный блок связи обеззвучил его крики помощи…

Где-то неподалеку обеспокоенно переговаривались собранные Фауо бойцы, периодически непроизвольно кладя руки на оружие. Облаченные в боевую броню поверх стандартного черного костюма имперского солдата, они с трудом сдерживали нетерпение. Особенно учитывая, что они уже успели потерять часть контрабордажной команды, а наземный бой еще даже не начался. Адмирал по какой-то причине был уверен, что десант неминуемо последует, но пока они по ощущениям сидели в металлических гробницах, покорно ожидая огромных снарядов с неба. В общем канале периодически проскакивали истерики или ругательства, а порой и предсмертные крики, но старшие быстро отрезали их от связи, пытаясь удержать бойцов в руках. Но иногда это не получалось.

Один из наспех набранных бойцов, вконец испуганный ожиданием приближающейся гибели, расталкивая в коридоре сгрудившихся имперцев, попытался вырваться из блока и рвануть в сторону эвакуационных кораблей. Что-то невнятно крича про будущую смерть и то, что он просто колонист, обезумевший человек от страха в какой-то момент даже наставил оружие на остальных, грозя открыть огонь на поражение, если ему не позволят направиться к транспортникам. Спустя мгновение под ошарашенные взгляды окружающих его шлем проткнуло активированное копье, мгновенно пробивая черную фигуру. Удерживаемое самой броней тело еще простояло несколько секунд, прежде чем с грохотом завалиться на пол, заливая его кровью. Шагнувший вперед сержант с холодом в глазах обвел всех презрительным взглядом, но ничего не сказал, молча сложив копье. Спустя мгновение блок вновь накрыло залпом норкролов, сразу же выкидывая из памяти окружающих произошедшее событие…

Худосочная фигура научного советника, раздраженным тоном командующего быстрее тащить раненых, и суетившиеся пятеро помощников с ношами. Взгляд Моргана замирает на уничтоженном блоке, и от него невольно доносится вздох. В очередной раз плоды его труда гибнут под орудиями норкролов, но хотя бы в этот раз вся информация при нем – главное добраться до транспортных кораблей. Еще раз окинув взором периодически сверкающий щит над гибнущей базой, особенно заострив на том направлении, где находился центр управления с Квирином, Харт снова отбросил мысль сейчас связаться с адмиралом. Если они оба выживут, то успеют еще поговорить про все, включая Алисию… Отвернувшись, он с силой впечатал ботинок в серую поверхность спутника, выстраивая перед глазами маршрут до зоны погрузки сквозь обломки базы. Сверкающие над головой вспышки заставляли поторопиться…

– Уничтожено семьдесят восемь процентов базы, сэр, – отчитался чей-то напряженный голос, – есть потери среди подготовленной контрабордажной команды, но зона погрузки не пострадала.

– Хорошо, – кивнул Квирин, – сразу после следующего залпа мы ударим. Цели я сейчас отмечу. Вильям, Скотт, как можно дольше держитесь возле планеты. Сорон, приготовься к старту, от тебя многое зависит, – закончил адмирал, обращаясь к капитану имеющегося в запасе транспортника. Корабль, будучи закрыт питаемым базой щитом, находился среди остальных построек, полностью выглядя как элемент колонии.

Тем временем идущая полным ходом группа имперских судов наконец готовилась вступить в открытый бой. Небольшой флот Квирина все так же продолжал тупо переть напролом, выставив вперед транспортные корабли, несмотря на то, что последние не обладали мощной защитой. Максимально близко огибая третью планету, имперцы целенаправленно двигались вдоль поверхности, создавая естественную преграду перед снарядами врага. Аналогичный маневр производили норкролы, пролетая над Идуном и оставив позади человеческую базу. Обе стороны с нетерпением стремились к моменту, когда между ними будет создана прямая линия огня. Канониры накапливали заряды, напитывая собственные орудия энергией. Вражеские линкоры и рейдеры готовились к залпу, сгруппировавшись для одновременного массированного огня. Норкролы, даже разгадав маневр людей с их желанием навязать абордажные схватки и обладая преимуществом в количестве, не собирались оставлять своему противнику ни шанса, желая одним мощным ударом накрыть весь небольшой флот. Видя это, человеческие корабли начали внезапно замедляться, словно в последний момент решив не ввязываться в прямое сражение. Но поздно – увеличив тягу на основные двигатели, шарообразные суда, не ломая плотного построения, рванули вперед, стремительно сокращая расстояние между собой.

Будто воодушевившись, вторая часть сил противника наносит новый удар по практически разрушенной базе. Не обнаружив активного сопротивления, норкролы рассеивают снаряды по всей территории, тщательно накрывая все пространство, включая уничтоженные блоки. Громадные болванки, словно не желая угомониться, с яростью рвут руины модульных построек людей, оставляя внушительные воронки по всей поверхности. Но не везде – местами сверкающие от попаданий щиты выдерживают разрозненные снаряды, ярким пятном резко выделяясь на фоне остального. Казавшаяся подавленной защита имперцев внезапно продолжает сопротивляться, причем успешно.

– Огонь! – наконец-то отдает долгожданную команду Квирин. – Вильям, Сорон, ваш выход, – накопленная ярость словно цунами вырывается из солдат, обрушиваясь на врага, который уже словно забыл, что человечество столетия воет насмерть, не сдаваясь до последнего. Даже истекая кровью, готовое зубами вцепиться в противника, стараясь забрать его с собой в могилу.

Практически одновременно для бушующего сражения происходит несколько событий, стремительно прессуясь по времени. Сразу с трех точек поверхности Идуна бьют ранее скрытые лазеры, отправляя напитанные всей энергетической сетью спутника высокотемпературные волны в сторону своих целей. Мигом достигая цели, они с ходу пробивают выставленные силовые щиты. Один из дредноутов получает внушительную дыру в центре, проходящую через главное помещение. Огромный корабль на миг застывает на месте, после чего хаотично питаемые маневренные двигатели перестают противодействовать силе притяжения, отправляя его по странной траектории прямо в поверхность. Он успевает зацепить один из ближайший линкоров, протаранив последний и утягивая его с собой. Выстрел по второму дредноуту не столь результативный – мощный лазер успешно прожег корпус боевого судна, но кроме уничтожения части орудий и одного из основных двигателей, не нанес критичных повреждений, пройдя немного в стороне. А вот линкор почти разрезало пополам – ослабленный после залпа силовой щит будто вообще не сопротивлялся лазерному удару. Обломки уничтоженного судна, закручиваясь спиралью после резко отключившихся двигателей, медленно начинают падать на поверхность, постепенно набирая скорость. Норкролы пытаются ответить на внезапный укол, успев засечь местоположение лазерных орудий, но канониры все еще накачивали энергией пушки. Имперцы же, словно те бульдоги, сжавшие челюсть в своей безумной хватке, продолжают действовать, невзирая на ранее полученный урон, возвращая давним противникам вдвойне.

С минимальной задержкой после лазерных выстрелов стартовавший с поверхности транспортник, выдавливая из двигателей все возможное, рвется в сторону плотного построения кораблей противника. Командование норкролов мгновенно ориентируется, приказывая перевести часть огня на идущее в самоубийственную атаку крупное судно. Не важно, пыталось ли оно отправить десант или пойти на таран, спустя минуту корабль бы превратился в обломки, не успев добраться до формации линкоров. Но через минуту сканеры фиксируют огромный кабель, подсоединенный к кораблю, а затем следует неожиданное, не давая времени на размышления о необходимости внешнего питания.

– Во имя императора и человечества! – с яростью кричит единственный член экипажа корабля, наконец активируя установку. Сорон еще успевает кое-как направить ее в сторону давнего противника, захватывая в радиус действия судна противника, но затем обрушивавшаяся вибрация и сила тяжести накрывают его, вдавливая в кресло и заставляя потерять сознание. Вырвавшаяся из-под контроля сила охватывает дюжину шарообразных кораблей, на миг порождая ярчайшую вспышку, могущую поспорить даже со звездой. Когда сканеры приходят в норму, от попавших под удар кораблей противника остаются отдельные куски, хаотично продолжавшие движение по инерции.

Лишившейся половины корпуса рейдер, щеголявший идеально ровным срезом. Линкор, без передней части и основного орудия. Другой рейдер, превратившийся в изъеденное дырами нечто, больше походя на головку сыра, чем на грозное боевое судно. Несколько кораблей словно вообще не пострадали, вот только если бы сторонний наблюдатель смог заглянуть внутрь, то не обнаружил ничего. Просто полый безжизненный корпус в одном случае и мешанина из отсеков, потерявших крепления к внешней оболочке. Словно кто-то заставил испариться часть объема в зоне действия, не задумываясь, как они взаимно расположены между собой, выбирая буквально наугад.

– Продолжить стрельбу! – скомандовал Квирин, не дожидаясь, пока враг опомнится после произошедшего. Не успевшие набрать максимальную мощность заряда лазеры снова сверкнули лучами, выжигая новые дыры в замерших рейдерах. Адмирал же перевел взгляд на отметки флота, уже приготовившегося повторить похожий прием.

Обмен такими разными ударами происходит практически одновременно. Выскочившие на линию огня пять транспортников поспешно активируют установки одна за другой, перекрестно пытаясь захватить в свое действие всю сгрудившуюся вражескую группировку. Норкролы взамен отвешивают полноценные залпы из многочисленных орудий. Разогнанные через гиперпространство снаряды стремительно проглатывают расстояние, отчаянно пытаясь обогнать установку гиперпрыжка. Все пять идущих впереди транспортных кораблей начинают еле заметно вибрировать, готовясь совершить прыжок, но без прямого питания от Идуна скорость активации другая. Полностью наплевав на энергетический щит, выключив любое лишнее оборудование, имперские экипажи не менее упорно выжимали из себя всю возможную энергию. Глядя на приближающие снаряды, капитаны бесстрашно ждали активации, даже не пытаясь маневрировать в сторону от угрозы. Буквально каждая крупица энергии приближала нужный момент.

Первым гибнет транспортник на правом фланге. Разогнанные снаряды разрывают беззащитный корпус крупного судна, прошибая трюм вместе с установкой. Увеличенный экипаж, находящийся в центральной части корабля, переживает первые попадания, но за ними уже следуют другие огромные болванки. Мощные удары накрывают транспортник, на глазах превращая в обломки. Спустя десяток секунд его судьбе следуют еще два корабля, не успев произвести прыжок. Вот только последняя пара буквально за несколько мгновений до поражения исчезает из системы с внушительной вспышкой, мимоходом забирая с собой силы противника. Сразу более двух десятков шарообразных боевых кораблей получают различные повреждения, большей частью ставящие крест на эффективном сражении. Захваченные сразу парой установок одновременно, они представляли печальное зрелище.

Срезанные орудийные палубы, исчезнувшие рубки управления или вообще оставшиеся висеть в космосе несколько грузовых палуб с растерянным экипажем, откровенно не понимающим, что именно произошло. Все внутри зоны действия за мгновение превращается в нечто похожее на последствие побоища – разлетающиеся по инерции обломки, отдельные фигуры все еще живых норкролов в космическом пространстве. Вокруг уже готовились к сражению непострадавшие корабли, с некоторой опаской глядя на замершие за шестеркой имперских кораблей пока незадействованные транспортники.

Вообще, второй тип установки гиперпрыжка, ставший неожиданно мощным оружием, возник по ошибке. Моргану далеко не сразу удалось поднять радиус действия при модификации, и первые же эксперименты всегда приводили к страшным последствиям для всех участников прыжка. В гиперпространство уходило не все захваченное пространство, а только отдельные хаотичные куски, пародируя действие гранаты в масштабе. Откровенно злясь на себя за длинную цепочку неудачных испытаний, Харт совершенно выпустил из виду другую возможность применения. Но не Квирин, который мигом уловил открывшийся потенциал. Да, оружие оказалось в итоге по сути одноразовым. Моргану удалось стабилизировать процесс, и транспортник мог пережить прыжок, но корабль все равно должен был именно прыгнуть, исчезнув из системы. У второго типа установки даже появилась возможность сработать из любой точки, а не только на границах, вот только везде существовали подводные камни. Разреженное поле захвата постепенно концентрировалось к центру, вокруг корабля, но даже так продолжала оставаться ощутимая вероятность, что само судно будет затронуто эффектом хаотичного переноса. К тому же в случае с неправильно выбранной траекторией прыжка экипаж вполне мог погибнуть из-за продолжительности нахождения в гипере и постоянно увеличивающегося давления. Да, требовалось правильно выбирать момент для применения, ведь из-за огромных затрат энергии другие системы практически деактивировались, включая силовой щит. Зато способность вывести из строя сразу множество вражеских кораблей дорогого стоила, походя на эдакую громадную гранату, телепортирующую все в случайное место. Адмирал просто не мог упустить такого, собираясь предоставить норкролам возможность лично полноценно прочувствовать эффект.

– Сфокусировать огонь в первую очередь на оставшихся линкорах и поврежденном дредноуте, – скомандовал Квирин, оценивая резко изменившийся расклад на тактической карте. Зависшие над базой четырнадцать боеспособных кораблей противника все еще оставались огромной угрозой, а у него, кроме трех лазерных орудий и мощного щита, питаемого самим спутником, более ничего не имелось. – После их уничтожения вести огонь в наиболее быстром темпе, сосредотачивая на одной цели. Вильям, ты за старшего. Никаких прорывов к базе – вначале уничтожь вторую группу, а мы пока постараемся продержаться. Фауо, после окончания погрузки старт разрешаю только после того, как группа коммандера Вильяма вступит в бой с первой группой норкролов. До этого момента… – торопливая речь видевшего приближающуюся угрозу адмирала резко прервалась.

Обрушившаяся на базу лавина огня сосредоточилась на центре управления, как на основном источнике сигналов. Лишившийся из-за неожиданной атаки более половины кораблей, враг решил ответить тем же, попытавшись обезглавить имперские силы. Модернизированные щиты сверкали под многочисленными ударами огромных снарядов, с трудом выдерживая исторгаемую мощь. На глазах снижаемый энергозаряд щита, несмотря на всю неограниченную подпитку из самого спутника, стремительно исчезал, превышая максимально возможную мощность. Наблюдавший за этим офицер с некоторой задержкой осознал степень угрозы, попытавшись отчитаться перед адмиралом, но было уже откровенно поздно. Энергетическая защита внезапно испарилась, и остатки снарядов накрыли блок. Гигантские снаряды начали с ходу пробивать внушительные дыры, распрыскивая вокруг себя кислоту. Успевшие прикрыться личными щитами имперцы пытались спастись, но порой идущая с небес смерть вминала их хрупкие тела, даже не замедляясь. Связь с центром управления мгновенно прервалась. Когда орудия норкролов начали активную перезарядку, большая часть блока и в целом колония лежали в руинах. Многочисленные глубокие воронки от снарядов покрывали все пространство базы, создавая впечатление, будто неведомые боги решили обрушить свой неприкрытый гнев на людей, направив настоящий огненный дождь с небес.

Глава 6

– Адмирал Квирин? – по инерции попробовал дозваться Вильям, но сам же себя одернул. Сканеры вполне четко продемонстрировали однозначное поражение блока, и даже если командующий выжил, связь может не восстановиться в ближайшее время. Впрочем, приказы уже получены.

На миг замерев, коммандер еще посмотрел на отметки на тактической карте. Три вражеских линкора, один из которых пострадал из-за принудительной телепортации вследствие гиперпрыжка, лишившись небольшой части левого борта. Десяток полностью целых рейдеров, готовых к открытому сражению, и еще четыре попавшие в радиус установки с различной степенью повреждений. Итого семнадцать вражеских кораблей против шести оставшихся имперских, не считая замерших позади транспортников. Придется хитрить, иначе никак.

– Скотт, готов рискнуть? – вызвал он капитана «Гунгнира». Всплывший в голове голос адмирала, детально объясняющий один из маневров, был как живой, ярко подсказывая возможность. Вообще Квирин буквально принудил отработать множество тактических ситуаций, заставляя старательно изучить различные выходы из них. Вильям как раз собирался воспользоваться одной из таких заготовок, созданной на случай прямого сражения, – вариант три-четыре.

– Этот? Логично, – откликнулся по связи Доритон, – даже с удовольствием. Надерем этим тварям их шарообразные задницы, – несколько вольно закончил он, неприкрыто усмехаясь. Дредноут, подчиняясь командам своего капитана, двинулся немного в сторону, заходя по дуге на корабли противника. Вслед за ним устремились транспортники, укрываясь от возможного вражеского огня за огромным корпусом. Фрегат «Грозовой шторм» и четверка эсминцев наоборот резко рванули вперед навстречу противнику, словно пытаясь привлечь огонь на себя.

Первые же разрозненные залпы оказались слишком поспешными, хаотично пройдясь по вражеским судам, но включившийся полноценно в дело фрегат уже более четко сосредоточился на нескольких целях. Многочисленные орудийные установки, подчиняющиеся воле управляющих ими канониров, практически синхронно выдали полноценный залп. Пламенеющие снаряды быстро проглотили разделяющее пространство, обрушиваясь огнем на линкоры врагов. Корабли противника, в этом момент сосредоточенные на заряде главных орудий для скорейшего уничтожения настолько опасных транспортников, принудительно снизили заряд щита для ускорения процесса. В итоге, неравномерно распределенный залп накрыл норкролов в неудачный для них момент. Многотонные снаряды на огромной скорости били в силовой щит линкоров, создавая целую лавину ударов. Выпущенные с минимальной задержкой, они практически с ходу продавили энергетическую защиту у двух кораблей, добираясь до лакомого корпуса.

Вминая металл и буквально прожигая его, имперские снаряды мимоходом превратили сразу два линкора в безжизненные остовы, разрывая боеспособное суда. Третий же линкор, получив меньшую часть попаданий, выдержал атаку, после чего ударил в ответ. Главное орудие короткой очередью выпустило три огромные болванки, направляя их в выступающий живой стеной дредноут. Почти сразу за ними следуют разрозненные залпы оставшихся рейдеров, решивших сконцентрироваться на недопущении повторной активации неизвестной установки.

Скотт успевает сосредоточить всю энергию на силовом щите в вероятном секторе поражения, а затем его «Гунгнир» накрывают многочисленные попадания. Выпуская голую неприкрытую мощь на сверкающую защиту, они яростно бьют по огромному имперскому кораблю. Сплошной поток ударов активно пытается продавить накапливаемую всем экипажем энергию, стремительно снижая заряд щита. Несмотря на готовность к этому, ситуация ухудшается прямо на глазах.

– Коммандер, остаток заряда сорок три процента… тридцать… двадцать два… – неумолимо комментировал один из офицеров Доритона. Одновременный удар почти полутора десятков кораблей слишком силен, даже для такого исполина, как дредноут, и Скотт прекрасно понимал это. Но по-другому было нельзя. Через мгновение щит исчез, и остатки снарядов добираются до корпуса, принося многочисленные повреждения имперскому судну.

– Сэр, уничтожена пятая палуба. Направляю команду техников…

– Мы лишились практически всех орудий в переднем секторе…

– Перебиты два энергоканала для правого борта…

– Потери экипажа составляют…

– Держаться! – заревел Скотт, слыша отчет о повреждениях его корабля. Тем временем поток снарядов истекает, а вражеские корабли активно накапливают энергозаряд для новых залпов. Видя это, коммандер связывается с «Бочкой пороха»:

– Вильям, второй аналогичный удар я не переживу. Ускорься, пожалуйста, – мрачный тон капитана «Гунгнира» не нес ничего хорошего, ведь его драгоценный дредноут практически лишился передней части, разнесенной несколькими попаданиями после падения щита.

– Хорошо, Скотт, – легко соглашается тот, переключаясь на остальные корабли, – всем транспортникам вперед.

Указанные суда, подчиняясь приказу, одновременно начинают выходить из-за корпуса дредноута, активируя установки. Двигающийся по инерции «Гунгнир» полностью сосредоточился на восстановлении щита и внутренних ремонтах, даже не пытаясь атаковать. Рвавшиеся на полной скорости прямо на формацию норкролов эсминцы, старательно сокращающие дистанцию и ведущие хаотичный огонь, повторно игнорируются. Впрочем, как и фрегат, готовящийся нанести повторный массированный залп. Враг полностью концентрируется на транспортниках, старательно подгоняя канониров в зарядке орудий. Сами же суда стремительно расходились в стороны, в случае неудачи пытаясь не попасть в зону действия неизвестного оружия.

Таймер, сухо отчитывающий прогнозируемое время обмена новыми ударами, маячит перед глазами Вильяма, пока подгоняемые им четыре эсминца, включая «Бочку пороха», прорвались к разлетающимся по инерции обломкам кораблей норкролов после первого использования телепортационной установки.

– Расходимся, – скомандовал он остальным капитанам, после чего обратился к пилоту, лохматой сгорбленной фигурой склонившемуся над панелью управления судна:

– Вацлав, ты знаешь, что делать. Валлас, проложи наиболее безопасный курс, – добавил Вильям, поглядев на ответственного за навигацию, – нас не должны заметить раньше времени.

Оба молча кивнули, после чего коммандер коротко глянул на происходящее над Идуном. Увиденное заставило яростно сжать кулаки, вот только нужно было вначале закончить здесь, следуя отданному Квирином приказу. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно. Изрядно поврежденный дредноут норкролов в данный момент не просто решил отправить десант на спутник. Нет, он буквально садился на поверхность, словно готовясь использовать весь экипаж для захвата базы. Прикрытые питаемой сетью Идуна имперцы успели потерять одно из трех лазерных орудий, но взамен уничтожили оба последний линкора, оставив на орбите одиннадцать рейдеров. Стреляя на грани перегрева, они старательно пытались уменьшить число вражеских кораблей, чтобы те не могли перегрузить имеющийся энергетический щит…

– Сэр, мы готовы, – отвлек коммандер Валлас, вопросительно смотря на капитана «Бочки пороха».

– Приступаем сразу после активации установки, – кивнул Вильям, полностью сосредотачиваясь на собственном сражении и мысленно желая удачи защитникам Идуна. Его четыре эсминца и фрегат успели подбить еще три рейдера и линкор, когда вражеские шарообразные корабли открыли огонь по транспортникам и прикрывающему их «Гунгниру». Вибрирующие от нагрузки транспортники выглядели как обычные точки на тактических картах. Неприкрытые силовым щитом из-за перераспределения энергии, они бы оказались разорваны после первых же попаданий вражеских снарядов. Последние, проглатывая разделяющее расстояние, стремительно приближались к своим целям, грозясь превратить их в безжизненные обломки. Причем в этот раз противник не дожидался заряда всех орудий, открывая огонь просто по готовности. Поэтому целый неравномерный поток протянулся от вражеской формации в сторону имперских судов. Точки на карте практически совместились, но в этот раз имперцы оказались немного быстрее, опережая буквально на десяток секунд снаряды противника. Сработавшая установка захватила все в своем радиусе действия, со вспышкой заставляя их исчезнуть.

Вот только в этот раз эффект от ее действия оказался абсолютно неожиданным для норкролов, приготовившихся к страшным последствиям. Ушедшие в гиперпространство корабли захватили только имперский дредноут, никоим образом не затронув остальные судна. Не нашедшие свои цели вражеские снаряды беззвучно продолжали лететь в космическом пространстве, скрываясь все дальше, пока выпустившие их пытались осознать, что произошло. В это же время фрегат внезапно ускорился в сторону оставшихся рейдеров, пытаясь навязать ближний бой. Но более странным оказалось то, что на радарах норкролов внезапно исчезли эсминцы. Во всю сканируя окружающее пространство, противник только находил остовы собственных кораблей, уничтоженных ранее. Пытаясь уйти от возможного массивного залпа, шарообразные суда попытались укрыться за такими остовами. Уже через пару минут фрегат вновь обрушил лавину огня, старательно сосредоточивая огонь на нескольких целях. Выступающие некоторым укрытием обломки взяли на себя часть разрушительной мощи, но все равно сразу два рейдера оказались разорваны и еще несколько лишились щита.

Норкролы попытались воспользоваться моментом перезарядки имперского корабля, выдвинувшись вперед. Вместе с ними от ранее уничтоженных остовов отделились пара странных точек, показывающих непонятных помехи на тактической карте. Мгновенно последовавший залп вскрыл маскировку, превратив их в эсминцы людей, но времени на реагирование не оставалось. Еще два уже изрядно поврежденных рейдера противника получают критические повреждения, исчезая с радаров. Противник, за короткий промежуток времени потеряв множество кораблей, пытается отступить, формируя небольшую формацию из оставшихся шарообразных судов. Шестерка рейдеров, включив двигательные установки на полную мощность, рвется в сторону зависших над орбитой союзных сил, но еще пара внезапно возникших эсминцев перекрывает траекторию. Не замедляясь, норкролы открывают огонь на поражение, равномерно распределяя цели между собой.

Тройные залпы обрушиваются на эсминцы, активно восстанавливающие силовые щиты после использования крайне затратной маскировочной системы. Один из имперских кораблей еще успевает слегка прикрыться ранее укрывавшим его обломком, от чего только часть снарядов достигает его. Сверкающий щит практически сразу лишается накопленной энергии, но только один многотонный заряд приходится непосредственно по корпусу, оставляя внушительную дыру. Распространяющаяся кислота накрывает внутренние отсеки, расплавляя людей и оборудование без разбору. Но на этом все не заканчивается. Пытавшийся укрыться за преградой эсминец не успевает преодолеть инерцию и врезается в обломок. Последний к тому же после попаданий только ускоряется навстречу, приводя к мощному столкновению, сминающему корпус. Рядом же уже развалился на части другой имперский корабль, не сумевший выдержать три одновременных полноценных залпа.

Впрочем, успех норкролов кратковременный. Шарообразным судам приходится маневрировать, огибая неожиданно возникшее препятствие, тем самым теряя драгоценное время. Оставшиеся пара эсминцев и фрегат в итоге настигают их, навязывая бой и не давая им соединиться с остальными на орбите Идуна. Это вынуждает последнюю семерку рейдеров над базой выпустить синхронный залп по последнему лазеру, стараясь окончательно подавить его, после чего они устремляются в сторону происходящего сражения. Слишком значительные потери заставляют норкролов не дать имперцам разбить себя по очереди, от чего они, практически полностью пренебрегая защитой, перераспределяют мощность на двигательные установки. Уже поврежденный лазер с уничтоженной установкой энергозащиты выпускает последнюю волну, прожигающую один из рейдеров. Перегревшееся орудие не выдерживает. Бушующая температура вырывается наружу, будто яростной огненный зверь, выплескивая свое раздражение и создавая эдакое озеро лавы на прежнем месте.

– «Грозовой шторм», фокусируйте залпы попарно, а моя «Бочка пороха» и «Френсис Дрейк» попробуют оттянуть огонь на себя, сосредоточившись на защите, – командует Вильям, видя приближающуюся шестерку шарообразных кораблей. Уже одними губами он произносит, обращаясь скорее к себе: – Вот сейчас не помешал бы твой «Гунгнир», Скотт, – и уже громче, – во имя императора и человечества, добьем остатки врагов!

Бушующее сражение полностью вовлекло в себя все оставшиеся в боеспособном состоянии суда в системе. Активно маневрировавшие в поле обломков от уничтоженных кораблей, они постоянно обменивались залпами, яростно обрушивая друг на друга разрушительную мощь снарядов. В это же время последний уцелевший дредноут окончательно разместился на спутнике, умудрившись, невзирая на многочисленные повреждения и отсутствие целых громадных кусков в корпусе, посадить свое исполинское тело на Идун. Даже неспециалистам при первом взгляде на него стало бы понятно, что это был последний полет судна. Замерев на некоторое время, дредноут начал исторгать огромное количество норкролов, ранее бывших его экипажем. Многочисленные шарообразные фигуры врага, практически не замедляясь, рванули в сторону руин базы, стремясь подавить оставшихся на поверхности имперцев. Уничтоженные массированными залпами с орбиты, большинство блоков представляли печально зрелище, но стреляющие до последнего лазеры и энергетический щит явно демонстрировали, что люди все еще оставались внутри. Уже через несколько минут обе стороны обнаружили друг друга, продолжив яростное сражение…

Сигнал тревоги зудящим звуком вырвал Квирина из омута тьмы. Тихонько кряхтя, продолжая держать глаза закрытыми, он направил энергию на ускорение восстановления, после чего решил уже осмотреться. От разрушенного помещения центра управления мало что осталось. Огромный снаряд, пробивший энергетическую защиту, прошел всего лишь вскользь, но сила удара оказалась невероятна. Гигант в последний момент успел активировать личный щит, напитав его на максимум, но мощная ударная волна отбросила адмирала, впечатав в стену. Квирину повезло, что он находился практически в самой дальней точке от места попадания, и выплеснувшаяся вокруг кислота не достала до его бесчувственного тела. Остальные оказались не настолько удачливы.

Поломанные черные фигуры, заваленные останками оборудования. Отдельные оторванные конечности, хаотично разбросанные в стороны. Полурастворенные тела имперцев, безжизненными куклами лежавшие вокруг. Некоторые выглядели будто без сознания, но острый взгляд Квирина замечал небольшие дыры от кислоты на черной униформе, не оставляющие шансов. Другие избежали опасной жидкости, но созданная от столкновения внутри наполненного воздухом блока ударная волна оказалась слишком мощной для более слабых щитов рядовых имперцев, даже успевших среагировать на опасность.

Мрачно оглядев страшную картину, гигант поднял голову вверх, глядя на открытое черное небо. Там, между горящими крохотными точками звезд, все еще продолжалась война на уничтожение между двумя видами, мимолетным моментом которой являлось текущее сражение. Невооруженным взглядом даже при условии отсутствия атмосферы что-то разглядеть было попросту невозможно, но в сознании Квирина четко стояли картины жестокого противостояния. Бывший гвардеец во второй раз каким-то невероятным чудом выжил при уничтожении блока управления, что по ощущениям должно было исчерпать любые лимиты везения. Окончательно упорядочивая мысли и выбрасывая лишние, адмирал решительно активировал связь.

– Фауо, статус? – коротко бросил Квирин на специальном канале, присоединив свой личный идентификатор для подтверждения. Параллельно адмирал проводил осмотр экипировки, тщательно проверяя целостность собственной униформы. Встроенные датчики никаких проблем не показывали, но и они могли повредиться от удара. Несмотря на опасения, черная стандартная форма имперцев с честью выдержала испытание, большей частью только испачкавшись. Кое-где на покрытой выпущенной броней фигуре виднелись вмятины, и спрятать ее в утолщение теперь оказалось затруднительно, но этого не требовалось. Запаса кислорода хватало, а энергетическое верное копье все еще находилось при нем. Жаль только, что ни винтовки, ни внешней экзоброни у бывшего гвардейца не было.

– Адмирал, вы живы! – радостно откликнулся руководитель базы спустя долгую минуту молчания. – Сэр, прямо сейчас норкролы высадили десант из поврежденного дредноута, и он движется в вашу сторону. Вам необходимо соединиться с остальными бойцами, – взяв себя в руки, доложил Фауо, – что касается остального…

Пока Квирин потратил еще минуту на тщательный осмотр погибших, которые вполне могли оказаться только ранеными, бывший техник «Бочки пороха» коротко обрисовывал ситуацию в системе. Транспортники уже были полностью загружены людьми и готовы к старту в любой момент. Несмотря на потери, небольшой флот коммандера Вильяма имел приличные шансы против остатков норкролов, используя превосходящую огневую мощь фрегата. В итоге в данный момент наибольшую опасность представлял собой десант.

– Сэр, вам нужно отступить к транспортникам как можно быстрее. Я направлю к вам группу, после чего лучше сразу…

– Нет, – прервал его молчавший до этого Квирин. Найдя среди разбросанных тел сразу несколько выживших, он с внутренней болью глядел на тяжелораненых, находившихся в бессознательном состоянии. Связист, лишившийся обеих ног и низа живота. Другой офицер, с внушительной дырой на корпусе. Оплавленный шлем охранника центра управления, потерявший треть объема и зацепивший непосредственно мозг. Все они были живы только благодаря второму сердцу, но даже с наличием симбионта внутри смерть уже настойчиво стучалась в дверь. Тем более вылечить такие повреждения было вряд ли возможно. Скорее всего, даже Имперская клиника не смогла бы справиться. Скрепя сердце адмирал молча актировал копье, напитав оружие энергией. Три коротких укола в грудь прервали жизни бедолаг, избавив их от возможной боли или удушья из-за разгерметизированной формы. Только после этого гигант вновь обратился к Фауо.

– Капитан, без приказа я запрещаю взлетать. В случае нашей победы враг не должен узнать, что здесь столько выживших. Преследование нам не нужно. Далее, дредноут, который вполне мог сохранить часть орудий, а значит, может открыть огонь по транспортникам. Или по нашим очагам сопротивления, – пояснил адмирал. – Переключи меня на текущего командира группы бойцов.

В то, что старший лейтенант Ричардс выжил, адмирал не верил. Блок, в котором должен был находиться старший офицер, представлял собой еще большие руины, чем центр управления, щеголяя огромными воронками.

– Как вы?.. Сделаю, сэр, – оборвал себя от лишних вопросов Фауо, быстро организовывая отдельный канал связи для адмирала. Квирин же, успев подняться по остаткам блока как можно выше, молча осматривался вокруг, старательно отмечая в памяти текущее состояние. Встроенное в стандартное форму оборудование скорее было направлено на выживание, поэтому имело ограниченный функционал для управления боем на поверхности. Радовало, что норкролы оказались в похожей ситуации.

Через шлем приближая картинку, Квирин отчетливо видел, как сотни высоких шарообразных фигур уже достигли края территории базы имперцев. Базы, которая ранее занимала приличный кусок пространства внутри одного из кратеров Идуна и которая теперь практически исчезла, вбитая в поверхность вражескими снарядами. Если первое нападение противника на спутникпривело к уничтожению пяти из сорока семи блоков, то сейчас целых просто не осталось вовсе. Подавляющая часть из этих условных многоярусных коробок двести на двести метров превратились в груду обломков, без шансов на восстановление. Только в нескольких даже после обильных повреждений можно было угадать имперские стандартные здания колоний, хоть и с большим трудом. На расположенном неподалеку плато разместился изъеденный дырами дредноут, каким-то чудом сумевший приземлиться в относительной сохранности. Взгляд адмирала четко отметил несколько целых на вид орудий, потенциально все еще представляющих угрозу для людей. Благо из-за взаимного расположения сектор стрельбы гигантского корабля оказался крайне ограничен. Вот только зона эвакуации, пусть и находилась на приличном расстоянии в стороне от базы, все равно могла попасть под возможный огонь.

– Сэр, говорит лейтенант Макано. На данный момент являюсь командиром… – молодой голос возник в шлеме Квирина, попытавшись представиться. Вот только адмирал четко видел стремящиеся вперед фигуры норкролов, прекрасно понимая, что те попытаются выдавить имперцев под орудия дредноута. Этого просто нельзя позволить.

– Сколько осталось бойцов? – короткий вопрос прервал Макано, заставив того впасть в эдакий ступор. – Ну же, лейтенант, сколько осталось бойцов? – жестче повторил Квирин, ощущая, что они теряют драгоценное время. Конечно, дредноут вполне можно уничтожить с орбиты силами коммандера Вильяма, но к этому момент был шанс на обнаружение следов эвакуации норкролами. Адмирал же однозначно не хотел демонстрировать врагу подготовленные транспортные корабли, не желая спровоцировать погоню за слабозащищенным флотом. Для этого даже сканирование текущей обстановки Фауо проводил импульсным способом, старательно скрывая местоположение сигнала.

– Простите, сэр. Двести тридцать четыре, включая меня, сэр, – наконец придя в себя, разродился лейтенант Макано, – все в полной боевой экипировке и экзоброне. Раненые отправлены под прикрытием двух десятков в сторону зоны эвакуации.

– Значит так, лейтенант. Противник уже проник на территорию нашей базы, но мы обязаны выдавить их, после чего добраться до дредноута и уничтожить его орудия. По моим командам будешь отправлять людей в указанные места. Выведи карту базы и слушай внимательно… – медленно проговорил Квирин, старательно донося мысль до Макано. Несмотря на всю его гвардейскую подготовку, он в первую очередь являлся адмиралом, а значит, больше пользы мог принести управляя боем, а не ввязываясь лично непосредственно в сражение. По крайней мере, пока этим самым боем еще можно было управлять. В данный же момент что имперская база, что дредноут норкролов лишились радаров, фактически превращая обе стороны в слепцов. Использовать транспортники не хотелось по уже понятной причине – вероятность, что их засекут, велика. В итоге, сражение пройдет по старинке, а в руинах колонии вражеское преимущество в числе при должном подходе может быть нивелировано.

Получивший приказы лично от адмирала Квирина, лейтенант Макано слегка занервничал. Причем не из-за предстоящего боя, нет. Скорее, молодой офицер, внезапно ставший старшим по званию среди контрабордажной группы, оказался придавлен резко свалившейся ответственностью, откровенно боясь подвести всех. Но продолжавший наступать враг не оставлял времени на лишние переживания, и, кое-как приведя мысли в порядок, лейтенант отдал первую команду, следуя подробным инструкциям адмирала. Впрочем, не только он испытывал схожие эмоции. Большинство из почти двух с половиной сотен выживших имперцев были набраны из колонистов, наспех восстановивших собственные навыки боя. Состоя из сборной солянки всех возрастов и имея различный опыт, они превосходили норкролов только в одном – в привычном ощущении силы тяжести от нахождения на поверхностях планет и спутников. Ловко преодолевая препятствия, они гораздо быстрее достигли указанных позиций, начав подготовку, чтобы во всеоружии встретить давнего противника. Вот только последний тоже оказался совсем не прост.

Освещаемые лучами звезды шарообразные фигуры резко выделялись на темно-серой поверхности спутника. Длинными прыжками проглатывая расстояние, облаченные в крикливо оранжевую броню норкролы стремились к находящимся в огромном кратере руинами имперской базы. Где-то позади следовали темно-зеленые фигуры поменьше, не поспевая за авангардом. Неуклюжие движения от давящей силы гравитации слегка компенсировались возможностями встроенного оборудования, но даже так была отчетливо заметна заторможенность движений нападающих альф и бет. Впрочем, враг явно намеревался компенсировать это более мощными личными щитами и банально количеством.

Первые достигшие развалин блоков норкролы резко замедлились. Прицелы удерживаемых в конечностях коротких винтовок с широким дулом находились в постоянном поиске людей. Аккуратно взбираясь на обрушившиеся многоярусные постройки, они старательно искали в этом хаосе затаившихся имперцев, но тщетно. Осторожно продвигаясь вперед, альфы начали тормозить идущих позади норкролов, которые стремительно преодолевали открытое и потому опасное пространство. Рассредоточенный порядок противника неумолимо превращался в плотную линию, волной идущую через разрушенную колонию. Командующий альф даже приказал замедлиться, чтобы не подставлять всех сразу под возможный огонь, но люди упрямо не показывались, напрочь игнорируя штурм собственной колонии. Но ведь до последнего действующие орудия и щиты явно демонстрировали, что их напитывали энергией. Учитывая мощность, количество людей, необходимых для этого, должно быть внушительным. Шарообразные фигуры уже успели преодолеть внешние блоки, все сильнее углубляясь внутрь базы, а сопротивление со стороны имперцев напрочь отсутствовало, навевая стойкое ощущение ловушки. Среди развалин местами можно было углядеть раздавленные человеческие тела или торчащие конечности под деталями различного оборудования, но именно следы живых отсутствовали, что только повышало уровень настороженности.

Внезапно завалившаяся фигура одного из норкролов мгновенно спровоцировала мощный всплеск. Целый ливень из болтов обрушился на окружающее пространство, исторгаемый десятками коротких обрезов. Мгновенно прыгнувшие за различные укрытие альфы почти десяток секунд вели хаотичную стрельбу, просто утюжа все подряд, прежде чем командующий остановил происходящее. Оступившийся боец уже успел подняться, демонстрируя, что это просто случайность. Успокоившиеся противники только начали покидать занятые укрытия, когда над их головами взлетели сотни небольших предметов. Сверкнув в лучах местной звезды, они сразу устремились вниз, прямо на сгрудившиеся порядки норкролов.

Некоторые одетые в оранжевую броню фигуру успели отпрыгнуть в сторону, инстинктивно пытаясь уйти подальше. Другие бездумно открыли огонь в направлении внезапной атаки, отправляя сотни коротких болтов по возможным позициям скрывающихся имперцев, и действительно почти сразу среди развалин замелькали многочисленные черные фигуры. Третьи заторможенно замерли в непонимании происходящего. Спустя мгновение произошла массовая активация брошенных гранат. Захваченные в зону поражения, сразу десятки норкролов превращаются в неприглядные куски мяса, забрызгивая оранжевой кровью обломки базы людей. Попавшие под непредсказуемую телепортацию, они мгновенно лишаются частей тела, отправленных мерцанием на несколько метров в сторону, что в свою очередь приводит к различным последствиям. Некоторых альфы просто оказываются покрыты оранжевой кровью товарищей, лишаясь обзора. Другим везет меньше – появляющиеся в результате короткого скачка через гиперпространство оторванные конечности оказались прямо в шарообразных фигурах, мгновенно убивая последних. Этот эффект не удавалось применить в корабельных снарядах, и даже в гранах он был излишне случайным, чтобы брать во внимание для целенаправленного использования, но сейчас результат оказался поразителен.

Оторванная конечность, торчащая прямо из покрытой броней груди шарообразного тела. Кусок металла, появившийся прямо внутри стреляющего обреза, приводящий к мгновенному разрыву оружия. Брошенная одним из успевших правильно среагировать на опасность альф граната, неудачным образом переместившаяся прямо под ноги другого норкрола. Несколько замерших без движения фигур с разорванными внутренними органами, словно с некоторой задержкой осознающие собственную гибель. Опустошающий удар бьет по порядкам противника людей, выкашивая сразу полсотни альф, включая командующего группой. Нахлынувшая ярость бросает норкролов в необдуманное преследование, но имперцы уже стремительно отступали, даже не пытаясь открыть огонь. Хаотично открытый огонь цепляет несколько черных фигур. Пробитая после первых же попаданий броня явно демонстрирует, что люди изрядно вложились энергией в активацию такого числа гранат, вот только осознание этого факта не помогает. Ловко передвигающиеся фигуры слишком быстро исчезают за развалинами базы, скрываясь за естественными преградами.

Растянувшаяся сеть норкролов снова начинает осторожное продвижение, выдвинув вперед отдельных разведчиков во избежание повтора ситуации. Отсутствие опыта полноценных наземных боев и неработающие радары вкупе с действующей гравитацией вводили их в некомфортное состояние, не позволяя быстро прогнозировать действия имперцев. Уже практически весь экипаж дредноута втянулся в развалины базы, оставляя позади небольшие фигуры бет, все еще не успевших пройти эволюцию. Именно в этот момент последовала полноценная атака людей.

– Во имя императора и человечества, в бой! – буквально проорал лейтенант Макано, целенаправленно вводя себя в эдакое состояние боевого безумия. Последующие яростные крики остальных бойцов полностью заполонили канал связи. Одновременно с этим множество фигур разом выметнулись из-за различных обломков, обрушиваясь на порядки норкролов. Причем нападение последовала сразу с двух сторон – вторая половина группы успела скрытно обойти развалины базы, атакую врага в тыл. На миг кажется, что люди пытаются зажать в тиски своих противников, но почти сразу становится заметно, как отдельные бойцы в черной броне упрямо врываются внутрь порядков норкролов, нисколько не заботясь об окружении и открывая огонь во все стороны. Спустя минуту сражение превращается в эдакую свалку, где непонятно, откуда придет удар топора или прилетит болт.

Вздохнув от облегчения, лейтенант с головой уходит в бой, с искренней радостью избегая ответственности за командование. Резкий толчок отправляет его фигуру в полет прямо с третьего яруса разрушенного блока. Еще в полете Макано открывает огонь по оранжевой фигуре врага. Несколько болтов проходит мимо отстреливающегося альфы, но своей целью его выбрали сразу трое имперцев. Сверкающий щит гаснет, а затем пара болтов проделывает внушительное отверстие в шарообразном корпусе, несмотря на надетую броню. На миг активируя маневренные двигатели, лейтенант избегает жесткого приземления, после чего продолжает стрелять. Ближайшая фигура норкрола опустошает заряд своего обреза в стоящего по соседству бойца. Обезглавленный человек только начинает падать, как альфа уже выхватывает тяжелый топор, даже не пытаясь перезарядиться. Сверкающий щит держит попадание Макано, и противник рывком бросает свое тело вперед на лейтенанта, попутно напитывая лезвие оружия энергией.

Происходи это в условиях невесомости в коридорах корабля, имперец уже оказался бы разрублен пополам, но непривычная сила тяжести вносит свои беспощадные коррективы. Неуклюжие движение норкрола слишком медлительны, и альфа лишается своего силового щита буквально за три метра до стрелка, после чего короткие болты начинают проделывать в его теле дополнительные отверстия, разбрызгивая позади него оранжевую кровь. Макано искренне и крайне злорадно улыбается, с удовольствием наблюдая легкую гибель грозного врага просто по причине непривычных условий.

Опустошив обойму в еще одного противника, лейтенант на миг замирает, осматриваясь по сторонам. Из-за окружающих обломков базы обзор ограничен, но тем не менее было заметно, что внезапно люди начали теснить альф, бывших всегда смертельно опасными врагами в ближнем бою. Прыгнувший с верхнего яруса с копьем наперевес имперец буквально нанизывает на свое оружие очередную облаченную в оранжевую броню фигуру. В нескольких метрах от него другой норкрол мощным взмахом отрубает руку бойцу с зажатым оружием. Напитанное энергией лезвие топора мимоходом проходит сквозь силовой щит и экзоброню, не замечая преграды. Но в спину ему уже врубается тело еще одной черной фигуры, мгновенно сбивая того с ног. Через мгновение сразу два копья пронзают оранжевую броню альфы. Действующие без участия сознания руки перезаряжают винтовку, и Макано с новым безумным криком рвется вперед, в самую гущу схватки.

Происходящее начинает ускоряться, сливаясь в мешанину отдельных кадров. Вот он, уперев ботинок в упавшего норкрола, с силой давит тому на корпус, не давая встать. Короткая очередь болтов прерывает сопротивление врага. Через мгновение Макано в компании двух неизвестных бойцов атакуют пару альф. Орудующие топорами, они сразу же реагируют на угрозу, пытаясь сблизиться. Вырвавшийся вперед имперец пытается задержать их, но буквально за несколько взмахов он превращается в груду кровоточащего мяса. Лейтенант с оставшимся бойцом, не сговариваясь, начинают опустошать обоймы в приближающихся врагов. Сверкающий от попаданий щит ближайшего не выдерживает, но альфа уже замахивается своим топором. Видя приближающееся лезвие, Макано машинально выставляет вперед винтовку, даже понимая, что оно не остановит напитанное энергией оружие. Но имперцу везет – что-то под ногами противника скользит, и оранжевая фигура резко проваливается вниз, лишь вскользь срубая ствол винтовки.

Мелькавшие последующие события вводят его в какой-то транс, запечатляя в сознании различные моменты. Он бьет кого-то копьем, одновременно пригибаясь от топора. Неизвестно откуда взявшаяся в руках винтовка выпускает болты в спину сразу группе бета-норкролов, местами преодолевая личные щиты. Неподалеку один из бойцов отпрыгивает спиной назад, используя маневренные двигатели экзоброни в последний момент. В ответ замах альфы превращается в бросок, и напитанное энергией лезвие топора врубается прямо в грудину, застревая там. Враг словно неспешно переводит взгляд на замершего Макано, после чего рвется в сторону оружия, пытаясь его выдернуть. Несколько очередей обрывают его на полпути, но позади из-за высокой груды появляются новые фигуры противников…

Резкая вспышка боли заставляет лейтенанта наконец прийти в себя, вынырнув из омута боевого безумия. В некотором ступоре смотря на собственную отрубленную левую кисть, он пытается понять, что происходит. Опираясь спиной на остатки одной из стен, возвышающейся на несколько ярусов вверх, Макано в некоторой прострации начинает оглядываться по сторонам. Справа небрежно брошенное рядом копье было почему-то в сложенном состоянии. Прямо перед глазами находились хаотично разбросанные трупы людей вперемешку с норкролами. Слева же была небольшая дыра, образованная многоярусными обломками. Стена позади, выступающая эдаким укрытием, оказалась шириной всего метра четыре, и что происходило по ту сторону, оставалось неизвестным. Тем более звучащий в голове раздражающий звон откровенно мешал сосредоточиться, но через десяток секунд до него доходит, что это сигнал из-за нарушенной герметизации брони. На глазах исчезающий запас кислорода заставляет, наконец, взять себя в руки, начав накладывать латку на дыру, полностью игнорируя фантомную боль в отрубленной кисти. Только закончив, Макано вспоминает, что он все же является имперским лейтенантом и командиром группы, а не рядовым бойцом. Только собираясь активировать канал связи, который он, находясь в забытьи, почему-то выключил, как сразу две фигуры в ярко-оранжевой броне выскакивают справа из-за стены.

Осторожно продвигаясь вперед, они продолжают смотреть прямо. Резко застучавшее сердце начало словно бить в набат, а руки непроизвольно задрожали. Мысленно молясь императору, чтобы его не заметили, Макано неспешно подхватил правой руки лежавшее копье. Аккуратно поднимаясь на ноги, он старательно двигался как можно медленней, боясь быстрым движением привлечь внимание противника. Уже почти выпрямившись, он перенес вес тела на левую ногу, что мгновенно вызвало новую вспышку боли. Время словно замедлилось, когда лейтенант начал заваливаться на бок. Макано успевает заметить сильную вмятину на броне, прикрывающей бедро и колено, после чего взгляд непроизвольно переносится на норкролов. К его ужасу, оба противника сразу же среагировали на резкое движение, моментально развернувшись к имперцу.

Последующий удар о поверхность заставляет его тело проскользить боком в дыру, на время обрывая обзор. Он успевает заметить, как вокруг стремящихся к нему фигур начал сверкать щит, а затем присыпанные темно-серой пылью обломки закрыли все происходящее. Когда ему удается вытащить свое тело из ловушки, так и не выпустив зажатое в единственной кисти копье, над ним уже кто-то нависал. Сердце словно пропустило удар, пока он, неосознанно задержав дыхание, поднимал взгляд. Возвышающаяся над ним черная фигура гиганта в стандартной имперской броне заставила выдохнуть от облегчения. Спустя секунду до него доходит странный момент – неизвестный не имел внешней экзоброни, а зажатая в руках винтовка казалась игрушечной для массивного тела. Пока Макано рассматривал своего спасителя, тот рывком помог ему подняться, невзирая на внушительный вес экипировки лейтенанта, после чего постучал по шлему.

– Точно, – догадался молодой офицер, активируя наконец связь, но к его удивлению сигнал оказался невероятно слаб и словно направлен в его сторону, чтобы хоть как-то достичь адресата.

– Лейтенант, ты в порядке? – сухой голос адмирала мгновенно был узнан Макано, заставив его подобраться. – Нужно собрать силы для атаки дредноута, – бросил Квирин, отвернувшись в сторону. Там, за возвышающимися естественными стенами кратера, в котором пряталась база, торчал корпус огромного корабля норкролов. – Мой шлем был поврежден, и связь работает только впритык, – указал он небольшую разрез, прошедший вдоль виска. Словно топор альфы прошел буквально в миллиметрах от головы адмирала. – Давай же, лейтенант, соберись… – уже с некоторым раздражением добавил гигант, поворачиваясь к Макано. Тот же не отвечал, во все глаза смотря на дредноут. Замечая странную реакцию, адмирал устремил свой взгляд в ту же сторону. Спустя миг скрытое под шлемом лицо озарила довольная улыбка.

Сразу десятки сверкающих от пламени снарядов рвали корпус беззащитного дредноута, ставя окончательный крест на последней надежде противника подавить имперские силы на спутнике. С другой стороны, норкролы, несмотря на собственный разгром, сумели достичь поставленной цели. Полностью уничтожив выстроенную базу на Идуне, они перечеркнули любые возможности дальнейшего противостояния в данной системе, пусть и дорого заплатив за это достижение. Оглядев помрачневшим взглядом окружающие тела погибших, Квирин убрал улыбку со своего лица. Оранжевая и красная кровь обильно оросила серые руины разрушенного человеческого оплота, далеко не первого и, вероятно, не последнего. Очередной эпизод давнего противостояния закончился, а сама война, будто кровожадное божество, вновь собрала обильную жатву с обеих сторон, лишь на время утихомирив свой бесконечный голод.

– Собирай выживших, Империя покидает систему, – скомандовал адмирал стоящему рядом лейтенанту, последний раз окидывая взглядом руины базы человечества, которую ему так и не удалось защитить.

Глава 7

Отражающееся в зеркале бледное лицо хмурилось, еле заметно искажая правильные и практически идеальные черты. Будто с трудом скрывая за маской безразличия испытываемые эмоции, его обладатель с силой сжимал челюсти. Глубоко вдохнув, он на несколько секунд задержал дыхание. Вместе с мощным выдохом его лицо словно выпустило накопившееся за последние сутки напряжение, разглаживая заметную морщину на переносице. Несколько потускневшие оранжевые глаза еще раз окинули собственное отражение взглядом, после чего закрылись на мгновение, восстанавливая в памяти прошедшие события.

Висевшая в воздухе из-за окружающей невесомости фигура Квирина замерла на несколько минут без движения, пока множество вихрящихся мыслей полностью овладело его разумом. Небольшое помещение ванной с трудом вмещало габаритное даже по имперским меркам тело бывшего гвардейца, но сам факт наличия такой личной комнаты уже был роскошью на космических кораблях. Видневшаяся позади каюта занимала неприлично большое пространство, являясь одновременно спальней и рабочим кабинетом адмирала.

Внезапно очнувшийся гигант резким движением подтолкнул свое тело к одному из встроенных шкафов, извлекая оттуда небольшую бритву. Проведя по своим изрядно отросшим волосам, Квирин не сразу нащупал старый шрам, уродливой отметиной украшающий его голову. В данный момент он оказался полностью скрыт, что словно заставило адмирала забыть об опасности норкролов. Ведь, несмотря на выигранное сражение против значительно превосходящих сил врага, имперцы оказались в крайне опасном положении. Причем, по мнению Квирина, более худшем, чем находились непосредственно перед нападением. Уничтоженная колония не оставила шансов не только на повторную отстройку новой базы, но даже на хоть какое-нибудь приемлемое восстановление крайне скудных остатков сил. Все производственные линии превратились в бесполезную груду металла или вовсе исчезли под ударами вражеских снарядов и действием выпущенной кислоты. От пятой эскадры Четвертого Имперского флота и многочисленных кораблей беженцев остались просто крохи. Достаточно было легкого усилия, чтобы окончательно развеять их, не оставляя ни малейшего следа.

Невзирая на потерянную связь с Империей, Квирин однозначно знал, что норкролов сумели остановить в системе «Перекресток», не пустив в глубину человеческой территории. Маловероятно, что к текущему моменту ситуация ухудшилась – слишком удачное место для обороны давало высокие шансы сопротивляться практически любым нападениям. Значит, всегда сохранялась надежда, что имперский флот может к тому же отбросить противника назад, вернув потерянные колонии и добравшись непосредственно до Идуна. Учитывая понесенные врагом значительные потери, существовала высокая вероятность такого исхода, пусть даже это заняло бы определенное количество времени. Исходя из такого предположения, адмирал в первую очередь и выстраивал собственные действия. Планируя полностью сосредоточиться на обороне ценного спутника и на освоение технологий Федерации, Квирин собирался максимум провести разведку окружающих систем, не ввязываясь в прямые сражения. Только в случае удачной возможности адмирал мог позволить себе ударить в тыл норкролам, по примеру уничтожения верфи по производству дредноутов. С его ограниченным и невосстанавливаемым количеством сил он явно не имел возможности полноценно атаковать системы противника. Вот только сейчас ранее разработанный стратегический план оказался окончательно перечеркнут.

Лишившись только появившегося потенциального важнейшего оплота человечества, адмирал утратил возможность эффективно обороняться против давнего врага в текущей системе. Норкролы никогда не прекращали атак на единожды обнаруженные колонии, особенно если имели возможность прямого выхода к ним через сеть гипертуннелей. Невзирая на удачные отражения нападений, максимум, что удавалось выиграть в таких случаях, являлось просто передышкой. Иногда продолжительной, иногда нет, но всего лишь передышкой. Идун, полностью оторванный от Империи, изначально не имел шансов в таких условиях в длительной перспективе, с каждым нападением безвозвратно теряя корабли и людей, тратя крайне ограниченные ресурсы на латание новых дыр в обороне. Адмирал предполагал, что противник до последнего не воспринимал небольшую базу всерьез, что позволило имперцам так долго продержаться. Скорее всего, энергетическая сеть внутри спутника также оставалась загадкой для норкролов. Поэтому первое, что приказал Квирин после полной эвакуации с поверхности, было продиктовано сохранением этой тайны как можно дольше.

Пара эсминцев – «Бочка пороха» и «Френсис Дрейк». Поврежденный дредноут «Гунгнир», под командованием Скотта Доритона, лихорадочно восстанавливающий боеспособность после гиперпрыжка в последний момент. Созданный из остатков других кораблей и переживший свое первое сражение фрегат «Грозовой шторм». Шесть транспортников со ставшей стандартной версией установки гиперпрыжка и всего два с боевой модификацией, принудительно отправляющих в соседнюю систему случайные куски пространства в зоне действия. Два десятка огромных транспортных судов, полностью бесполезных в космических сражениях, но взамен битком набитых спасшимися колонистами… Имеющихся в наличии сил оставалось крайне мало, но даже четыре боевых кораблей смогли обрушить целую лавину огня, окончательно испаряя любые следы имперской базы и прошедшей кровавой схватки на поверхности. Словно насильно стирая из страниц истории, собственные снаряды окончательно поставили точку в судьбе возможной колонии человечества. Квирин не собирался давать ни единого шанса норкролам тщательно проверить спутник, старательно заметая любые следы, способные вывести противника на наличие энергетической сети Идуна.

Полностью уйдя в хаотичные сборы и подготовку, адмирал мотался между кораблями, на ходу решая множество вопросов. Следуя командам Квирина, из останков кораблей противника поспешно снимали все полезное оборудование. После небольших переделок, учитывая одинаковые технологии людей и норкролов, оно могло быть успешно использовано в случае необходимости. Правда, в виду ограниченности свободного объема, имперцы сосредотачивались на повышение текущей боеготовности, полностью уничтожая все лишнее. Бывший руководитель разрушенной базы капитан Фауо занялся гражданскими, проводя оценку и подсчет выживших. В хаосе эвакуации разместившись случайным образом, семьи колонистов часто поневоле разделялись, оказываясь на разных транспортных судах. Большей частью они с искренней радостью узнавали, где находились их родственники, но порой новости оказывались неутешительными, вызывая горечь утраты.

Четыре тысячи пятьдесят три человека. Невзирая на тщательную предварительную подготовку и стремительные действия имперцев, именно столько погибших оказалось после рейда норкролов. Да, приличная часть из них являлись солдатами, но другая – обычными колонистами, не успевшими эвакуироваться. Экипажи боевых кораблей. Наспех набранные бойцы противодесантной группы. Техники и специалисты, до последнего обслуживающие энергетические щиты и лазерные орудия. Офицеры штаба Квирина, координирующие прошедшее сражение. Множество случайных жертв из колонистов, сумевших сбежать от норкролов, но в итоге повторно настигнутых врагом. Смерть без разбора забрала их всех.

Пока такие размышления витали в голове адмирала, руки, действуя полностью на автомате, уже состригли отросшие волосы. Вновь видимый жуткий шрам изрядно бросался в глаза, будто возвращая его в состояние, когда он являлся обычным гвардейцем, беспрекословно выполняющим поставленные задачи. Но именно это нехитрое действие словно помогло привести мысли в единую структуру, позволяя окончательно определиться с дальнейшими планами. Невзирая на уничтоженную базу, Империя жива, пока живы ее граждане. Более сорока тысяч таких все еще находились под его ответственностью, не позволяя бросить происходящее на произвол судьбы. Нет, сильные сами создают ее, с готовностью противостоя любому сопротивлению и преодолевая преграды. Оскалившись, Квирин коснулся браслета на руке, отдавая короткую команду:

– Собрать всех старших офицеров для совещания через час. Для отсутствующих организовать закрытый канал связи, – еще раз взглянув на свою страшную отметину на голове, адмирал еле слышно произнес, обращаясь к себе прошлому: – Несмотря на твои отличные успехи на поле боя и знаменитое имя, ты просто бездарно погиб при вражеском абордаже, не доведя проводимую операцию до победы. Вот только Империи нужен не героизм, а результат. Я не повторю твоей ошибки… – Ловко развернувшись в воздухе, Квирин толкнул свое тело в основное помещение.

Спустя несколько минут уже облаченная в черную стандартную униформу массивная фигура скользила по коридорам «Грозового шторма», в данный момент выступающего флагманом небольшого флота. Скромный символ на форме в виде копья, пронзающего небеса, заставлял всех встречных имперцев приветствовать стремительно двигающегося гиганта. Впрочем, он только коротко кивал в ответ, нисколько не замедляясь. Остановился Квирин только у одной из закрытых перегородок, мимоходом отмечая видневшуюся на табличке надпись: «Медицинский отсек».

– О-о-о, адмирал, – Морган поднял взгляд на влетевшую в помещение высокую фигуру, – удивлен, что ты все же появился здесь. Думал…

– Как она? – хмурым тоном прервал научного советника Квирин, сосредоточивая свое внимание на внушительной установке, похожей на некий гроб. Вертикально расположенный, он вместе с сопутствующим оборудованием занимал практически всю стену. Приблизившись, адмирал молча взирал через прозрачную крышку на лежавшую без движения Алисию. Находившаяся в коматозном состоянии после экстренного прерывания энергетического питания, девушка до сих пор не показывала никаких признаков изменения сложившейся ситуации. Научный советник, чудом успевший вытащить ее буквально из-под снарядов норкролов, уже будучи на транспортном корабле вернул необходимый поток энергии, но ситуацию это изменить не смогло. Прямо сейчас девушка словно завязла в продолжительном сне, продолжая расслабленно дышать в капсуле. При виде Алисии кулаки невольно сжались у адмирала, словно стараясь удержать бушующие эмоции внутри.

– Без изменений. Хорошо, что Алисия вообще пережила операцию, успев, пусть и частично, соединиться с симбионтом. Впрочем, отчет я тебе уже отправлял, – ответил Харт, в упор глядя на Квирина, – но ты бы мог раньше…

– Прекрати, – отрезал адмирал, переводя свои оранжевые глаза на нескладную худую фигуру Моргана, – я не поверю, что ты настолько сильно проникся глубокими чувствами к Алисии. Научный советник императора, проживший более двухсот лет, лично проводивший множество экспериментов на людях уже после внедрения симбионтов. Прости, но не верю, – жестко произнес Квирин, намекая на свою осведомленность. – Не знаю, чего ты добиваешься этими действиями, но я искренне благодарен тебе за спасение ее жизни. Впрочем, лучше бы ты занялся делом, а не прохлаждался в медицинском отсеке, якобы переживая за жизнь Алисии…

Резко покрасневшее лицо Моргана казалось лопнет от гнева после услышанного, но гигант холодно взирал на него, не меняя выражения лица.

– Да как ты смеешь, чертов… – буквально начал орать Харт, захлебываясь в эмоциях.

– Хватит игры, Морган. Мы оба воюем за Империю, а это все просто пустая трата времени, никоим образом не влияющая на исход войны, – повел руками вокруг себя Квирин, продолжая спокойно говорить.

Пелена ярости, окутавшая научного советника, полностью перекрыла возможность воспринимать информацию у последнего, а сам Харт будто задыхался от возмущения. Но через десяток секунд, не видя никакой реакции на свои действия, он не сдержался, и кривая усмешка пробороздила худое лицо. Буквально за мгновение оно превратилось в застывшую немного жуткую маску, не излучавшую ни единой эмоции, будто принадлежа скульптуре, а не живому человеку.

– Какое же задание для меня подготовил адмирал? – голос собеседника, не скрывая, излучал саркастические нотки, абсолютно не походя на обычное поведение научного советника до этого.

– Анализ и сопоставление местоположения известных Империи систем и гипертуннелей. Мне нужна карта для построения маршрутов, – не реагируя на молниеносное преображение поведения Харта, таким же спокойным тоном продолжил бывший гвардеец.

– Потребуется множество тестовых прыжков и, самое главное, время, – мгновенно последовал ответ Моргана, – при этом без гарантии на результат. Определенный объем работы уже проведен, но без большего количества совпадающих данных требуемой тобой карты создать не получится.

– У тебя будет и то, и другое, – сухо подтвердил Квирин, толкая свое тело к выходу из медицинского отсека, – не забудь про совещание, – добавил он, протягивая руку к панели управления перегородкой.

– Ты даже не поинтересуешься причинами моих действий в отношении Алисии? – в последний момент остановил его голос научного советника императора.

– Разве ты мне ответишь правду? – ответив вопросом на вопрос, адмирал, не оборачиваясь, покинул помещение, окончательно обрывая бесцельный разговор с Морганом. Квирин искренне сомневался, что этот древний монстр, только выглядевший словно обычный человек, внезапно бы озвучил свои истинные мотивы. Нет, от лица, состоящего на столь высокой должности, крайне близкого непосредственно к императору, ожидать такого было не просто вверхом наивности, но даже глупостью. Тем более что изменит эта информация? Сейчас важнее вытащить имперские силы с Идуна из той плачевной ситуации, в которой они оказались, а не заниматься бессмысленными интригами со старым хрычом, ввязываясь в странную игру на чужих условиях. К тому же Морган все еще оставался научным советником самого императора, и пусть формально он согласился подчиниться, занимаемый пост продолжал быть невероятно высоким, а значит, воевать с таким человеком в текущей ситуации было равнозначно собственноручному вбиванию гвоздей в крышку своего гроба.

– Все-таки откопал обо мне информацию, несмотря на ее закрытость, – с ехидной улыбкой произнес Морган, скрестив пальцы. Уже закрытая за спиной Квирина перегородка полностью скрыла фигуру гиганта, но мысли Харта продолжали вращаться о последнем. – Хорошо, пока закончим с этим, – бросив взгляд на массивную крышку капсулы, в которой находилась Алисия, научный советник криво оскалился, – позже, не сейчас…

Сам же Квирин достаточно быстро добрался до комнаты совещания, придя туда задолго до назначенного им самим времени. Несмотря на внушительный размер фрегата, почти все пространство занималось орудийными батареями, техническими и складскими помещениями, сужая все внутри до пяти уровней и ограниченного количества длинных коридоров в каждом. Имперские инженеры всегда старались уменьшать габариты боевых судов, стремясь при этом вместить больше экипажа для лучшей эффективности энергопитания всех систем.

Разместившись за успевшим стать в какой-то степени привычным столом, адмирал начал выводить многочисленные отчеты и данные, параллельно создавая различные пометки в отдельном документе. Заняв свою должность, Квирин большую часть времени занимался различным анализом, вырабатывая планы на будущее и отдавая их реализацию своим непосредственным подчиненным. Создав различные точки контроля всех процессов, он старательно отслеживал их реализацию, но за всем уследить было просто невозможно. Периодически возникающие проблемы порой ставили в тупик его команду, заставляя вникать уже самого адмирала. Иначе по опыту ситуация никоим образом не решалась, будто замирая в подвешенном состоянии и только накапливая новые трудности в преодолении.

Очередной отчет вывел давнюю проблему, которую ранее удавалось решить с помощью размещения на спутнике, но из-за прошедших событий она вновь вышла на первый план. Конкретней – неприспособленность бывших граждан Федерации к длительному нахождению в условиях невесомости. Или же неготовность имперских кораблей предоставить эти самые необходимые условия. Если с дополнительной защитой от излучений не составило трудностей разобраться, то с невесомостью все оказалось сложнее. Несмотря на то, что в уничтоженных кораблях удалось заполучить образы технологии искусственной гравитации, внедрять ее никто не собирался. Даже не учитывая изначальные конструктивные отличия в корпусах кораблей, требовались значительные затраты энергии для поддержания системы, которую имперцы явно не собирались тратить впустую. Тем более смысла в этом много не было – обладающие симбионтом люди с легкостью переживали невесомость, не подвергаясь никаким изменениям организма. Рождение новых имперцев происходило только на поверхности различных спутников или планет, а значит, необходимость в данной технологии полностью отсутствовала. Соответственно, внутри кораблей не имелось тренажерных залов для поддержания мышечного тонуса экипажа, а сами корабли в принципе оказались не приспособлены для терранцев. В этом и крылась основная проблема.

В случае длительного путешествия на плотно заполненных различными колонистами транспортных кораблях неизбежно начали бы страдать бывшие граждане Федерации. Конечно, можно переделать не космические суда, а самих терранцев, но сложность операции по внедрению симбионта уже оказалась продемонстрирована на живом примере Алисии. Хотя, учитывая количество беженцев от кортиан, Квирин откровенно не видел возможности реализовать такой масштабный процесс с учетом имеющихся в его руках ресурсов. Естественно, определенное время имелось в запасе, но даже оно было ограничено. Падение иммунитета, ухудшение зрения и другие изменения в организме, включая даже генетические, начали бы вызывать все больше различных возмущений и недовольств внутри экипажей кораблей, и к чему данная ситуация могла привести – в итоге оставалось неизвестным. Ведь практически каждый пятый человек среди небольшого флота являлся терранцем, а все они оказались хаотично перемешены между практически всеми транспортными кораблями, сильнее усугубляя непростую ситуацию.

Причем похожих по сложности проблем перед Квирином было далеко не одна, и каждая из них требовала скорейшего преодоления, не позволяя откладывать на потом. Уровень ответственности в некоторых случаях не позволял его подчиненным принять собственное решение, без оглядки на адмирала. Впрочем, с последними тоже все было не просто. По сути, после многочисленных сражений и двух уничтоженных поверхностных блоков с центрами управления штаб у Квирина напрочь отсутствовал. Даже те главные специалисты, на которых опирался гигант, являлись повышенными собственноручно офицерами. Конечно, компетенция имперских высокоранговых специалистов позволяла им соответствовать должностям, но требовать большего было сложно.

Коммандер Вильям – бывший помощник капитана крейсера «Костяная коса» Роджера Хоша. Капитан Фауо, руководящий уже уничтоженной базой, – бывший старший техник, и так далее. Почти полностью погибшая группа ученых Моргана Харта, оставившая научного советника императора фактически в одиночестве. Из выживших колонистов все, кто мог быть полезен в роли членов экипажа, уже давно оказались переведены на военную службу. Разве что только Скотт Доритон умудрился в целом сохранить ядро экипажа своего драгоценного дредноута, но даже «Гунгниру» не удалось избежать некоторых потерь. Невосстанавливаемый человеческий ресурс, особенно специалисты, тяжким грузом падал на плечи адмирала, заставляя вновь и вновь перебирать базы данных людей в поисках обладателей требуемых навыков. Именно поэтому Квирин в свое время приказал потратить уйму времени на тщательный сбор информации обо всех людях в пределах Идуна, заранее предполагая возможное развитие ситуации. Вот только порой наличие знания, как преодолеть предполагаемые трудности, не означало обладания нужными ресурсами для этого процесса.

Коротко обдумав возникшую ситуацию по висящему на дисплее вопросу, адмирал сделал несколько пометок в отдельном файле, фиксируя ключевые пункты, после чего перешел к следующей «неразрешимой» проблеме. Так, полностью уйдя в обработку множества данных, Квирин перешел уже к отдельным моментам разрабатываемого плана действий на ближайшее будущее. Глобально он уже успел определиться, но различные нюансы все еще требовали внимания. Не стараясь собственноручно решить их все, адмирал просто намеревался не упустить их из-под контроля, делегировав внедрение его небольшой, но все же команде.

Вскоре короткая трель вызова уведомила о наступлении времени совещания и о прибытии ожидающих снаружи помещения офицеров. После отрывистого утвердительного кивка Квирина в сторону экрана внутрь проникла подтянутая фигура нынешнего капитана фрегата «Грозовой шторм».

– Разрешите, сэр? – на всякий случай еще раз повторил обладатель внушительных седых усов, лихо закручивающихся на своих концах. Гладко выбритый череп слегка сверкал под светом ламп, выделяясь сложной вязью татуировки на нем. Глубокие морщины, покрывающие лицо, демонстрировали внушительный даже по имперским меркам возраст Тервона Келоба. Бывший капитан транспортного корабля в итоге продолжил руководить им даже после значительной модернизации, фактической переделки в военный фрегат. Обладая огромным опытом по управлению кораблями и даже конвоями, он практически никогда не участвовал в сражениях до недавнего момента. Изначально именно случай привел его в рубку транспортника, и спустя годы он продолжал верить, что каждый должен выполнять свою функцию, не стремясь в гущу боя. Впрочем, трусом Тервон не являлся и после команды адмирала молча принял свой пост, принимая необходимость в его навыках.

– Да, скоро начнем, – неопределенно повел рукой адмирал, еще раз пройдясь взглядом по написанным им заметкам. Постепенно на расположенном на стене основном экране начали проявляться изображения других старших офицеров, в данный момент находящихся на других кораблях.

Первым возник капитан Фауо. Этот крайне уравновешенный и исполнительный невысокий имперец с азиатскими чертами лица успешно забрал на себя функцию управления гражданской частью сил Квирина. Его долго скрываемая любовь к познаниючего-то нового и исследованиям достаточно удачно трансформировалась в поиск нестандартных решений, которые буквально требовала занимаемая должность. Даже прямо сейчас он находился на одном из транспортных кораблей среди колонистов, старательно держа ситуацию с паникующими имперцами и терранцами под контролем. Особенно после попыток последних выплеснуть свое недовольство с помощью оружия.

Следующим появился коммандер Вильям, выйдя на связь из рубки управления «Бочки пороха». Бывший первый помощник Роджера Хоша за время службы под руководством Квирина кардинально изменил свои взгляды. Изначальная жажда признания и славы через более высокие занимаемые посты уступила место пониманию уровня ответственности, изрядно охладив его пыл. Горячность от головокружительных побед недавно созданной Пятой Эскадры растворилась под осознанием всех сложностей давней войны, заставив его наконец смотреть на картину в целом, а не только в пределах отдельной битвы. Возможно, на это повлиял пример адмирала, а возможно, просто выход из-под давления предыдущего руководителя, но Вильям прилично изменился. Он даже невольно наладил отношения со своим навигатором Валласом, полностью убрав скрытые сопротивления в работе. Тем более последний оставался на данный момент единственным офицером, с которым Вильям работал еще во времена коммандера Хоша.

Вот третий участник нисколько не изменился. Скотт Доритон продолжал искренне обожать свой дредноут, которым управлял долгие годы. Если бы не его маниакальная сосредоточенность на «Гунгнире», коммандер мог давно забрать на себя управление эскадрой. Но этому офицеру с крупными чертами лицами было важнее лично участвовать в сражениях против норкролов, полагаясь на мощь собственных орудий и тщательно обученный экипаж. Не скрываясь от опасности, Скотт мог спокойно броситься на самые опасные участки, будучи уверенным, что только его дредноут имеет достаточно боевой силы для решения различных задач. Правда, в ответ он практически всегда требовал особого отношения. Причем не к нему лично, но к «Гунгниру», воспринимая огромное судно то ли как собственного ребенка, то ли непосредственно как часть себя.

Еще одним новичком на совещании стал капитан эсминца «Френсис Дрейк» Даниэль Буч, который являлся прямым подчиненным коммандера Вильяма. Обладая невыразительным лицом и практически таким же характером, он абсолютно не пытался как-нибудь проявить себя, молча выполняя получаемые приказы. Впрочем, и проблем капитан второго из имеющихся эсминцев не создавал, в отличие от уже погибших Карта и Лорки, изначально пытавшихся сопротивляться Квирину. Учитывая командование одним из четырех имеющихся боевых кораблей, гигант без промедлений включил его в состав совещаний. Впрочем, откровенно не надеясь на уникальные идеи или инициативные предложения от Даниэля.

Последним в помещение проникла худая фигура научного советника. Морган, вновь натянувший маску доброжелательности, громко поприветствовал всех, прежде чем разместиться возле адмирала. Обведя взглядом лица присутствующих здесь лично или через каналы связи, Квирин немного задержал его на Харте. После небольших размышлений адмирал предполагал, что Морган, вероятно, не собирался создавать проблем, способных вызвать даже небольшие трудности у Империи. С другой стороны, личные дела Квирина от действий Харта выглядели абсолютно не застрахованными. Вот только гигант продолжал нуждаться в уникальных навыках научного советника, а времени вникать в ненужные интриги у него сейчас не имелось, вынуждая откладывать разбирательства на неопределенный срок. Благо, Алисия осталась жива и даже в относительном порядке. Большую угрозу для девушки Квирин видел в банальном уничтожении флота норкролами, а не в невозможности выйти из текущего коматозного состояния.

– Пожалуй, начнем, – негромко произнес адмирал. Впрочем, присутствующие его прекрасно услышали, сосредоточив свое внимание на высокой фигуре. На основном экране внезапно всплыла карта звездных систем, сдвинув лица офицеров в сторону. Аналогичные данные параллельно передавались остальным участникам совещания, позволяя всем полноценно воспринимать информацию, исходящую из уст Квирина.

– В данный момент, как вы все прекрасно знаете, Идун полностью оторван от территории Империи. Учитывая потерю единственного гипермаяка, мы максимум способны отправить сообщения без получения обратного ответа. Хотя даже для этого придется преодолеть значительное количество систем, при условии, что Империя сумела удержать «Перекресток» в своих руках. Впрочем, я верю в силу императора и человечества, но это не отменяет того факта, что мы продолжаем опираться только на имеющиеся в наличии прямо сейчас ресурсы без надежды на подкрепление извне, – продолжал вещать адмирал, проговаривая вполне очевидные истины в своем вступлении. – Исходя из озвученного, мы обладаем ограниченным количеством вариантов действий. Шансов защитить Идун мы не имеем, а привлекать внимание к энергосистеме спутника просто нельзя. Если норкролы сумеют заполучить такой источник питания, то вопрос об организации гораздо более мощных и, главное, защищенных верфей для производства кораблей останется только делом времени. Ввиду этого основной вопрос заключается в непокидании системы, а скорее в выборе правильного направления, из которых принципиальных выделить можно всего два, – заключил Квирин, вновь обводя всех взглядом пылающих оранжевым цветом глаз. Сразу появившиеся пульсирующие на карте точки явно продемонстрировали оба варианта, не оставляя времени на раздумья.

– Ты собираешься направиться в Единую Федерацию? – мгновенно подался вперед Морган. – Но ведь кортиане полностью захватили контроль над планетой, прогнав людей. Не уверен, что они захотят создать союз с человеческой Империей. Тем более что судьба оставшихся на Терре людей до сих пор неизвестна. Возможно, вражда могла выйти на критический уровень, как с норкролами, – скептически заметил Харт.

– Возможно, – не стал отрицать Квирин, – но мы представляем Империю и не имеем отношения к предыдущим действиям терранцев. В то же время норкролы вряд ли пойдут на контакт, продолжив свою безумную войну на уничтожение. Недаром в давние времена говорили, что враг моего врага – мой друг. Этот факт мы подкрепим передачей некоторых технологий, чтобы укрепить отношения. Взамен запросим несколько вещей. Первое – помощь в защите от нападений, только до момента, пока мы не организуем полноценную связь с Империей.

– Каким образом, сэр? – осторожно уточнил Фауо. – Ведь вы сами упомянули, что единственный гипермаяк разрушен.

– Да, но это не означает, что нет возможности построить его вновь. Под эгидой создания более тесных дипломатических отношений, а также как дополнительное условие, мы запросим помощь в создании нескольких гипермаяков. Потратив некоторое количество ресурсов и времени, они взамен получат еще одну технологию и возможность координировать усилия в войне против норкролов. За прошедшие месяцы кортиане должны были в полной мере осознать, что враг не намерен идти на диалог. Не удивлюсь, если норкролы продолжили уничтожать встреченные корабли, летающие уже под флагом именно кортиан, – спокойно пояснил адмирал.

– Несколько маяков, говоришь? – задумчиво протянул Морган. – Ты хочешь найти альтернативный маршрут в Империю, используя кроме разведки систем еще и сигналы маяков? – вновь быстро догадался научный советник. Улыбнувшись, он откинулся в кресле, продолжая о чем-то размышлять.

– Именно. Транспортные корабли с колонистами оставим в системе под прикрытием фрегата и дредноута, а эсминцы могут заняться активной разведкой. Одиночные корабли не вызовут столько внимания, и им легче будет скрыться, учитывая оснащение новой маскировочной системой. Конечно, на Терру высаживаться мы не сможем, чтобы не обострять ситуацию с потенциальными союзниками. Поэтому, капитан Фауо, тебе необходимо повторно удостовериться в качественной защите от излучения. Морган, дополнительно я попрошу разработать какие-то препараты, которые хотя бы смогут затормозить вред здоровью, позволив терранцам дольше находиться в условиях невесомости. Да, Фауо, необходимо провести разъяснительные беседы с нашими новыми гражданами, когда мы достигнем Терры. Очередной бунт нам просто противопоказан. В текущих условиях ради оставшегося большинства, если терранцы решатся на вооруженную попытку добиться своего, я просто прикажу выбросить в космос всех участников без исключений, – серьезным тоном заявил Квирин, озвучивая приказы. Убедившись, что капитан понял, он продолжил: – Не знаю, согласятся ли кортиане, но нам нужно отвлечь внимание норкролов от Идуна. Нам даже предпочтительно, чтобы враг обнаружил нас в системе бывшей Федерации, провоцируя их на нападения, но не на исследование покинутого спутника.

– Сэр, а не захотят ли сами кортиане заполучить Идун? Ведь Федерация фактически ранее пыталась заполучить его в свои руки. Тем более именно их ученые первыми обнаружили уникальность спутника, – заметил Вильям, – находясь в контролируемой ими системе, мы будем в откровенно невыгодном положении.

– Думаю, что после переворота и потери в генеральном сражении большей части флота у них банально нет сил для экспансии. С другой стороны, давно построенная система боевых спутников может защитить Терру даже от крупного вторжения норкролов. Попробуем предложить кортианам что-то взамен данной системе, не акцентируя внимания на возможностях спутника. Иначе альтернатива – длительное путешествие в сторону имперской территории по захваченному врагом пространству. Учитывая имеющиеся четыре боевых корабля и более двух десятков транспортников… – Квирин замолчал на мгновение, после чего негромко закончил: – Впрочем, все прекрасно понимают шансы во втором варианте.

– Если не удастся договориться, то придется следовать именно этим путем, – проговорил Морган, выводя предполагаемый маршрут на основной экран. Длинная пунктирная линия с многочисленными точками систем прямо демонстрировала изрядную продолжительность путешествия, – используя прямые гиперпрыжки, можно попытаться сократить маршрут, но придется проверять множество вариантов поочередно.

– Не обязательно, но вероятней всего, – ответил Квирин, – у нас остаются еще некоторые варианты, куда можно направиться, но пока о них рано говорить. Многое зависит от действий и состояния нашего противника. Не думаю, что норкролы с легкостью переваривают потери за последний год. Обострения на линии соприкосновения, масштабное наступление на «Перекресток», генеральное сражение с Единой Федерацией, даже бои возле Идуна – все это отразилось в сотнях уничтоженных боевых кораблях. Таких значительных сражений подряд уже давно не случалось. Это если не учитывать разрушенную нами верфь, которая должна была изрядно подорвать силы норкролов, на длительный период лишая их притока новых дредноутов. Силы врага, пусть возросшие после получения технологии взращивания большого количества альф, все равно конечны. Рано или поздно произойдет спад активности нашего противника, наконец давая Империи необходимую передышку. Именно до этого момента нам нужно удержать Идун, пусть и подставляя кортиан под возможный удар, – сухой голос, казалось, давил на окружающих, старательно донося важность их миссии. – Даже новая технология гипепрыжка не настолько важная, как эта энергетическая сеть кристаллов, имеющая просто огромные перспективы.

– Идун может действительно превратиться в новый центр Империи. Наиболее защищенный форпост с непробиваемым щитом, крупнейшая производственная площадка, единая колония для всего человечества – все это реально объединить в одном месте, – медленно добавил Морган. – Идун может стать настоящей Землей-2.

– Значит, сделаем это, – с яростным оскалом произнес Скотт Доритон. – Мой «Гунгнир» всегда готов исполнить приказ во имя императора и человечества!

Подключившиеся к нему голоса остальных офицеров превратились в эдакий первобытный рев, заглушивший все звуки в помещении.

– Хорошо. Если всем основная задача на ближайшее будущее понятна, перейдем к обсуждению отдельных важных моментов и распределению текущих задач, – довольно кивнул Квирин, выводя новое изображение на основной экран. – Первое – порядок разведки неизвестных систем…

Глава 8

– Вацлав, откорректируй траекторию под гиперпрыжок и начинай разгон, – негромко приказал Вильям, обращаясь к своему долговязому пилоту. – Валлас, убедись, что показатели соответствуют правильным. Не хочу оказаться размазанным по креслу из-за небольшой ошибки. Мне прошлого раза хватило с головой, – с непонятным выражением добавил коммандер.

– Есть, сэр, – нескладная фигура навигационного офицера на миг обернулась, демонстрируя сосредоточенное лицо. Как обычно, Валлас полностью избавлялся от своей неуверенности, как только дело касалось привычных для него обязанностей. – Вацлав, поправь на три сотых градуса по…

– Сэ-эр, то была невероятная случайность. Этот проклятый метеорит взялся словно из ниоткуда прямо в момент… – не слушая кучерявого старшего лейтенанта, мгновенно отозвался на явный укол в свой адрес Вацлав. Замешкавшись от осознания, что он не первый раз говорит это, пилот попробовал другой аргумент: – Ведь после этого мы совершили десять идеальных прыжков подряд… Корректирую, – с некоторой задержкой подтвердил лохматый детина, при взгляде на которого можно было скорее утверждать, что он штатный абордажник, но никак не пилот.

– Вот и продолжай в том же духе, – показательно сурово продолжил Вильям, старательно скрывая улыбку. Один из офицеров не сдержал смешок, но, смутившись под взглядом коммандера, уткнулся в панель управления, демонстрируя полную занятость в процессе.

– Усиливаем энергообеспечение силового щита, начинаем разгон, отправка сообщения о готовности на флагман адмирала, – продолжились различные доклады с разных постов рубки управления корабля. Спокойные, без лишней суеты действия экипажа эсминца явно выдавали, что прямые гиперпрыжки стали достаточно обыденным делом. Даже медленно нарастающую вибрацию все воспринимали с легкостью, готовые к последующему давлению гравитации при проходе.

«Бочка пороха» в составе остального флота давно покинула пределы Идуна, отправившись в сторону территории кортиан. Впрочем, несмотря на возможность быстро достичь Терры, Квирин приказал своим силам не спешить. Буквально после каждого прыжка транспортники под прикрытием дредноута и фрегата задерживались в системе, пока оба эсминца отправлялись на разведку, совершая коротки прыжки для сбора информации. Судя по информации погибшего посла Ноука, норкролы сумели в некоторой степени приблизиться к планете Единой Федерации, но для адмирала оставалось неизвестным, смогли ли противники непосредственно попасть в нее.

Используя прямые гиперпрыжки, имперские силы планомерно изучали окружающие системы, проверяя даже отдельные туннели, чтобы оценить возможность появления противника. К тому же живые испытания значительно ускоряли создание единой схемы путей для двух технологий перемещений. В потенциале после составления полноценной карты последняя могла позволить гораздо быстрее добираться до необходимой точки, одновременно используя оба метода. В то же время в краткосрочной перспективе она способна в какой-то степени обезопасить маршрут до Империи, если не удастся договориться с кортианами на желаемые условия. Вильям знал, что Квирин старательно прорабатывает различные варианты, вплоть до маршрутов экстренного отступления, если вернувшиеся себе планету четверорукие ящеры захотят разговаривать только силой оружия.

Впрочем, к этому моменту флот практически достиг запланированного пункта назначения. Оставалась всего пара прыжков до нужной системы с потенциальными союзниками. Причем второй эсминец, «Френсис Дрейк», как раз должен был проверить предпоследнюю на пути, пока «Бочка пороха» Вильяма заканчивала разведку побочных. Учитывая, что прошедшие дни происходили без происшествий и встреч с врагом, коммандер Вильям искренне надеялся, что, по крайней мере, до Терры им удастся добраться без столкновений с норкролами. Вот в дальнейшем, вероятней всего, избежать новых сражений не получится, но хотя бы до кортиан хотелось добраться без боя.

Передав короткое сообщение, с небольшой вспышкой эсминец исчез из системы, уйдя в прямой гиперпрыжок. Навалившаяся сила тяжести абсолютно не мешала экипажу, успевшему привыкнуть к процессу перехода. Тем более в этот раз гиперпространство не должно было удерживать имперский корабль в своей власти слишком долго, тем самым ограничивая предел давления в границах некомфортного, но вполне терпимого.

– Сэр, как полагаете, император назначит адмирала Квирина на пост гранд-адмирала? – внезапно спросил коммандера Вацлав. – Учитывая огромные потери, которые под его руководством наша эскадра нанесла норкролам… До сих пор не могу полностью осознать, что в последнем бою мы уничтожили более шести десятков вражеских кораблей. Невероятная цифра, – не скрывая эмоции, произнес пилот, – пусть при обороне и с помощью различных ухищрений, но ведь результат есть результат!

– Мне кажется, что даже до того самого ранения адмирал Квирин, еще будучи легендарным коммандером, не мог похвастаться таким достижением, – медленно добавил офицер связи. Давящая на тела экипажа тяжесть постоянно усиливала свой эффект, немного усложняя ведение бесед. – Возможно, нас тоже будет ожидать награда как непосредственных участников. Будем настоящими героями, – мечтательно протянул тот.

– Мы точно не герои, – резко возразил Валлас. – Каждый имперский солдат выкладывается в войне на полную, и простое выполнение своих обязанностей на это откровенно не тянет. Нужно что-то большее, чтобы действительно заслужить так именоваться. Иначе герои бы просто окружали нас, – смутившись под взглядами, офицер мгновенно замолк.

– Но ведь шестьдесят кораблей – это разве мало? Нам ведь это стоило только двух эсминцев…

– И всей базы с производственными линиями, полдесятка транспортников, трофейных лазерных орудий, практически всех десантников… – скептически добавил кто-то.

– Учитывая предыдущие сражения, итоговая цифра урона противнику в реальности гораздо выше, – наконец вмешался Вильям, – поэтому повышение для отдельных солдат и награда для остальных вполне реальны. Вот только это не нам решать. Тем более, чтобы мы смогли лично это лицезреть и ощутить на себе, необходимо банально выжить и добраться до Империи. Поэтому лучше сосредоточьтесь на деле, а не на влажных фантазиях, – резко закончил коммандер, прекращая пустой разговор в рубке. Уловив вполне заметные нотки раздражения в голосе капитана корабля, все офицеры уткнулись в панели управления, демонстрируя поглощенность в процесс.

Спустя два десятка секунд эсминец выскользнул из гипера, появившись в неизвестной системе. Мгновенно запущенная система маскировки попыталась скрыть «Бочку пороха», пока имперский корабль осторожно сканировал окружающее пространство, не активируя силовой щит и не включая двигательные установки.

– Врагов не обнаружено. Фиксирую лишь один гипертуннель. Потребуется порядка тридцати минут для детального изучения системы и ближайших звезд для выявление точного местоположения, – отчитался Валлас, который как навигационный офицер стал ответствен за сбор данных для научного советника Харта. Вернувшись назад, именно он перешлет полученные данные Моргану, чтобы специально выделенное оборудование продолжило соотносить увиденный спектр звезд с остальной базой, тем самым пытаясь создать полноценную карту.

– Тупиковая система, отлично, – довольно пробормотал Вильям, – тогда ждем. Боевые посты покидать запрещено. Вацлав, начинай движение в сторону гипертуннеля. Уйдем в прыжок сразу по окончанию сканирования, – распорядился коммандер, откидываясь в капитанском кресле и глубоко уходя в свои мысли. Вновь начавшие еле слышно переговариваться офицеры в рубке управления эсминцем создавали небольшой звуковой фон, который, впрочем, нисколько не мешал Вильяму на этот раз. Несмотря на очередное ожидание, коммандер искренне радовался такому спокойствию. Ведь альтернативой являлись новые сражения против норкролов. Они абсолютно не страшили капитана «Бочки пороха», как и возможная гибель. Но стоящие за ними транспортные корабли с беззащитными колонистами нуждались в защите. Поэтому пока их небольшой флот не доберется до Империи, Вильям полностью поддерживал упорное желание Квирина избегать любых столкновений с противником.

Спустя полтора часа со ставшей привычной вспышкой эсминец покинул границы безжизненной системы, исчезнув в гиперпространстве. Впрочем, выход из туннеля оказался за пределами какой-либо звездной системы, буквально находясь в черной пустоте. Несмотря на невероятную редкость такого явления из-за выявленной косвенной зависимости местоположения гипертуннелей к наличию более ярко выраженной гравитационных силе неподалеку, порой такое происходило. Возможно, местная звезда давно взорвалась, уничтожив окружающие ее планеты, а возможно, существовала другая причина. Обоснования данного явления Вильяма абсолютно не интересовали. Только итог, который в этот раз сыграл ему на пользу. Не было необходимости исследовать дальше, а местоположение гарантировало отсутствие противника. Снова же ввиду отсутствия гравитационных сил в непосредственной близости прыжок можно было осуществить сразу.

– Возвращаемся, – коротко приказал коммандер после подтверждения Валласа об окончании сканирования.

Путь в исходную систему не занял много времени, и скоро эсминец уже начал отправку собранных данных на фрегат «Грозовой шторм». Но первый же взгляд коммандера на тактическую карту продемонстрировал, что за время их отсутствия что-то успело произойти. Выстроенные в формацию сопровождения боевые корабли разместились впереди, будто собираясь после выхода из гиперпространства прикрывать транспортники. Причем направление движения внезапно изменилось, словно адмирал выстроил новый маршрут в обход ранее запланированного. Не видя противников или следов боя, Вильям мгновенно сообразил, что «Френсис Дрейк» обнаружил норкролов. Каким образом давний враг сумел добраться практически до самой Терры, коммандер искренне не понимал. Благо, не имея возможности на прямые прыжки, расстояние в соседнюю звездную систему, по сути, ничем не отличалось для противника от другой стороны галактики. Но такая близость впечатляла.

Вскоре короткий сеанс с флагманом связи подтвердил догадку Вильяма. Второй эсминец только чудом сумел уйти невредимым, неудачно для себя выйдя неподалеку от гипертуннеля. Обнаруженные в системе три десятка рейдеров среагировали на имперское судно моментально, открыв полновесный шквальный огонь. Даниэль Буч, капитан «Френсиса Дрейка», только и успел, что активировать маскировочную систему. Полностью скрыть с радаров эсминец она, естественно, не смогла, явно показывая четкое пятно помех в пространстве, но зато позволила не дать полноценно навестись на корабль орудиям противника. Выиграв требуемое время на первом залпе, «Френсис Дрейк» сумел вовремя развернуться и уйти в экстренный прыжок, пока вражеские канониры накапливали заряды для повторных залпов.

В связи с произошедшим адмирал приказал продолжить путь к территории кортиан, попытавшись обойти контролируемую норкролами систему. Такая близость врага могла подтолкнуть четвероруких ящеров договариваться с Империей, самостоятельно ища возможного союза. С другой стороны, вероятность того, что Квирину будет банально не с кем разговаривать об этом самом союзе, внезапно тоже повысилась. Слишком стремительно шарообразные корабли вышли вплотную к Терре, каким-то образом проложив путь через многочисленные хаотично размещенные гипертуннели. К тому же такое расположение группы рейдеров могло означать, что кортиан пытаются взять в осаду, перекрывая окружающие системы даже от прямых прыжков, тем самым зажимая в плотные тиски. Пережив потерю Земли, имперцы четко осознавали грозящую опасность таких действий.

Непосредственно у самой границы выстраивавшаяся колонна кораблей замедлилась, разбившись на шесть импровизированных групп с небольшими промежутками между собой. В центре каждой находился транспортный корабль со стандартной установкой гиперпрыжка, готовый использовать ее для отправки ближайших судов в соседнюю систему. Не перевозя ничего внутри своих огромных корпусов, эти транспортники внезапно превратились в эдаких межсистемных извозчиков, выполняя единственную, но крайне важную функцию. Роль группы авангарда взяли на себя четыре оставшихся боевых корабля Квирина, окружив со всех сторон собственного «перевозчика». Позади них разместилась тройка одинаковых на вид судов, пара из которых несла внутри себя боевую модификацию установки гиперпрыжка. Последняя, ввиду опасности применения, должна была использоваться только в бою и никак не во время обычных перемещений. Замыкали колонну оставшиеся группы, равномерно разделившие между собой оставшиеся пару десятков металлических махин, набитых бессильно ожидающими последующих событий колонистами.

Причем, как понял Вильям, избежать системы с норкролами попросту не получалось. Судя по собранным данным, дальность прыжка с других точек окажется чрезмерно большой для организма терранцев и особенно для детей. Попытка зайти с противоположной стороны только увеличивала шансы встретить еще больше шарообразных кораблей противника, попутно отнимая огромное количество времени. Поэтому Квирин решился на стремительный прорыв к кортианам. Единственное, имперский флот собирался совершить прыжок из другой системы, тем самым смещая точку появления в сторону от возможной засады противника. Кратко продумав отдельные маневры на разные случаи и отправив их капитанам, адмирал не захотел давать лишнего времени на реакцию противнику, принудительно ускоряя проведение операции, даже в ущерб собственной подготовке, поэтому, как только «Бочка пороха» разместилась внутри формации, она незамедлительно исчезла в черноте космоса.

– Вперед, – негромко проговорил Вильям, когда вибрация по ощущениям достигла максимума. Спустя мгновение пятерка кораблей оказался утянута в гиперпространство, запуская отсчет для следующих групп. Не успевшая полноценно показать себя давящая сила тяжести совсем скоро отступила, выталкивая имперские корабли в новой системе. Будучи промежуточной, она уже проверялась и была отмечена как безопасная, так что вскоре небольшой флот готовился к очередному прыжку. За время перемещения к нужной точке возле границы Квирин успел подробней проработать план прорыва, а экипажи – удостовериться в полной боеспособности своих судов.

– Господа, напоминаю, что после перемещения мы потеряем возможность связаться с оставшимися позади кораблями, – организовав канал связи, Квирин обратился к капитанам боевых кораблей прямо перед стартом операции, – через установленное время транспортники последуют за нами, а значит, невзирая на противодействие врага, в случае необходимости или даже полного провала мы обязаны обеспечить их прикрытие и безопасный отход. Мы точно знаем, что враг нас ожидает, но его местоположение до последнего останется неизвестным. Возможно, он будет ждать в районе прошлой точки, но есть вероятность, что мы возникнем прямо перед готовыми к стрельбе орудиями норкролов. Наиболее важен именно момент сразу после выхода из гиперпространства. От готовности экипажа действовать оперативно зависит судьба множества людей. Буквально каждая секунда окажется на счету. Без ненужных геройств, без желания забрать с собой в могилу как можно больше врагов. Без излишних самопожертвований ради одного корабля, когда в итоге мы можем потерять больше из-за нехватки сил в критический момент. Наша цель не показать норкролам, как яростно и безжалостно имперские солдаты сражаются, – они давно ощутили это в полной мере на своих шкурах. Нет, мы должны продемонстрировать противнику, как человечество умеет выживать, преодолевая выставленные преграды. Я искренне надеюсь, что каждый в полной мере осознает это, – предупредил адмирал. Пылающие оранжевым цветом глаза словно проникали в душу, заставляя подчиниться. – Готовность три минуты, – закончил короткой командой Квирин, заставляя небольшой флот ускоренно направиться к границе системы, готовясь к прыжку.

Запустившаяся установка на «перевозчике» охватила корабль Вильяма, позволяя последнему не тратить драгоценную энергию на само перемещение. Четко действующий экипаж планомерно готовился в случае необходимости мгновенно открыть огонь и начать боевые маневры. Суетившиеся команды техников параноидально в сотый раз проверяли все системы эсминца, стремительно прогоняя короткие тесты. В это же время сам коммандер бегло изучал по собранным «Грозовым штормом» данным пространство, через которое они собираются прорываться к кортианам.

Огромная желтая звезда с четырьмя различными планетами. Первые две представляли собой раскаленные поверхности из-за невероятной близости к местному светилу. Последняя, наоборот, превратилась в фактическую глыбу льда, вращаясь на самой границе. Третья планета выделялась многочисленными спутниками, густо сопровождающими ее. В целом же ничем не примечательная система, если бы не три десятка вражеских рейдеров. Вот именно их размещения и не хватало на тактической карте, но узнать его можно было только лично, отправившись непосредственно в прыжок.

Мертвая тишина, окутывавшая рубку управления эсминца, словно физически давила на присутствующих, работая в тандеме с усиливающейся гравитацией в процессе преодоления гиперпространства. Но спустя миг, после того как «Бочка пороха» появилась в системе с многочисленными шарообразными рейдерами, помещение взорвалось активностью.

– Запускаю сканирование системы. Начинаю маневр смещения. Обнаружены корабли врагов. Вызов с флагмана, – посыпавшиеся отрывистые доклады сосредоточенных офицеров почти сразу были перебиты голосом адмирала:

– Атакуем группу один, имитируя полноценное нападение. «Гунгнир» ждет в точке выхода, организуя прикрытие транспортников от второй группы. Далее… – короткие распоряжения становятся более ясными уже при первом взгляде на тактическую карту. Тридцать вражеских рейдеров условно разбились на две равные части. Неверно предположив направление атаки, норкролы разместились вокруг прошлой точки выхода «Грозового шторма», создав рассеянную формацию для перекрытия максимального объема пространства. Если с первой группой имперским силам повезло, то со второй удача отвернулась. То ли борясь против кортиан, то ли верно спрогнозировав возможные действия имперцев, оставшиеся рейдеры постарались закрыть зону прыжка в сторону Терры. Впрочем, адмирал изначально ожидал противодействия со стороны давнего противника – недооценивать норкролов просто нельзя.

Подчиняясь приказам Квирина, группа кораблей быстро распадается на несколько частей. Двинувшиеся на полном ходу к рейдерам эсминцы и фрегат практически сразу открыли огонь, несмотря на приличное расстояние. Старательно создавая эдакие конусы поражения, три имперских судна словно по одному пытались подавить шарообразные корабли противника. Оставшийся позади дредноут только слегка сдвинулся в сторону, открывая место для следующих волн. Вновь выступая эдаким живым барьером, «Гунгнир» полностью сосредоточился на защите, искусно играя с питанием энергией секторов силового щита. «Перевозчик» же по странной дугообразной траектории последовал за флагманом, словно стараясь держаться в стороне от боевого столкновения. Даже двигательные установки работали не в полную силу.

Противник среагировал мгновенно. Явно намереваясь зажать имперцев в тиски, все три десятка рейдеров рванули с сторону имперских кораблей, выпуская многочисленные снаряды в сторону точки выхода. Полностью игнорируя идущие наперехват человеческие суда, норкролы целенаправленно били в зону выхода, видя неприкрытую попытку организовать прикрытие зоны появления других имперцев. Действительно, мерцающие снаряды еще не успевают достичь своей цели, когда из гиперпространства появляется новая тройка кораблей, буквально подставляясь под возможный удар. Несмотря на расстояние и зональный огонь, огромные корпуса транспортников представляют собой отличную мишень. Часть из снарядов перехватывает имперский дредноут, принимая смертоносные заряды на собственный силовой щит. Другие проходят мимо, исчезая в черной пустоте. Но часть все же приходится по целям, обрушивая удар на неповоротливые суда. Два из них сверкают энергетической защитой, практически мгновенно лишаясь ее, но переживая атаку. Третий же внезапно оказывается не прикрыт ничем, получая полдесятка попаданий, ставящих окончательный крест на его дальнейшей судьбе.

Видя гибель корабля, причем в зоне выхода из гиперпространства, дредноут начинает движение в сторону обломков, будто намереваясь столкнуть помеху с места выхода из гиперпространства. Два других транспортника Империи устремляются в сторону одиночного товарища, пытаясь избежать вражеского огня. Уничтожение союзного корабля провоцирует агрессивные действия людей. Синхронизированный залп фрегата и пары эсминцев разносит один из рейдеров, а сами они упорно летят навстречу превосходящим силам, стремясь навязать ближний бой и отвлечь от зоны прыжка. Происходящее еще сильнее убеждает норкролов продолжать огонь по месту появления, повторяя стандартную тактику перекрытия гипертуннелей. Поток постоянного огня отправляет сотни гигантских снарядов в пустое пространство, создавая сплошной град из них и окончательно перекрывая возможность безопасно появиться в системе для имперцев.

Отчаявшийся дредноут, немного замедлившись, таранит обломки, после чего выжимая все возможное из двигателей, пытается покинуть опасную зону, силами противника превращенную в локальный ад. Мелькнувшие в космосе многочисленные фигуры эвакуирующегося экипажа транспортника, совершающие экстренные прыжки на корпус «Гунгнира», оказываются не замеченными. Все внимание норкролов словно сосредоточено на конкретном участке пространства. Даже уничтожение еще одного рейдера не меняет ничего в их действиях. Будто смирившись с неудачной попыткой отвлечь противника, тройка боевых кораблей имперцев меняет направление, устремляясь к движущимся по дуге транспортникам.

Спустя минуту из гиперпространства появляются новые корабли имперцев. Сразу из четырех точек выскальзывают более двух десятков огромных кораблей. Транспортники, не имеющие возможности пережить многочисленные попадания, на короткое время просто замирают на месте, будто экипажи отходили от тяжести прыжка. Скользящие в пространстве снаряды рейдеров в это же время неотвратимо продолжали свое движение, намереваясь обрушить всю свою мощь на слабо защищенные суда. Вот только находили они одну лишь пустоту.

Одновременно появившиеся транспортники оказались далеко в стороне от прошлой точки выхода, двигаясь прямо по дугообразной траектории троицы аналогичных кораблей. Ранее последовавшие за ними боевые суда Империи стремительно сокращали разделяющее их пространство, вскоре собираясь создать единую формацию. Осознав, что привычная тактика перекрытия гипертуннелей в этот раз сработала против них самих, норкролы поспешно направляют рейдеры вслед за убегающими кораблями людей. Продолжая обладать подавляющим преимуществом в огневой мощи, они создают целый ливень из снарядов, старательно пытаясь поразить огромные транспортники.

– Вильям, – напряжение в голосе адмирала ощущается даже через канал связи. Глядя на тактическую карту, коммандер прекрасно понимал – почему. Двигающиеся по дуге имперские силы очень скоро должны были воссоединиться в единую группу прорыва, готовясь к прыжку. Вот только необходимая точка продолжала оставаться перекрытой вражескими рейдерами. Да, их удалось вынудить сместиться в сторону, но недостаточно сильно, чтобы игнорировать. С учетом того, что оба наиболее защищенных корабля, имеющихся в распоряжения Квирина, стремились разместиться позади транспортников, прикрывая от снарядов первой группы норкролов, кто-то был обязан заняться второй.

– Слушаю, сэр, – откликнулся Вильям, выводя себе планируемое время до прыжка.

– Бери «Френсиса Дрейка» и один «телепортатор», – недолго думая обозвав транспортный корабль с боевой модификацией установки прыжка, Квирин продолжил: – После чего попробуй задержать рейдеры. По необходимости соверши самостоятельный прыжок к кортианам, не дожидаясь основную группу. «Телепортатор» можешь использовать по назначению или как пугало. Главное – завязать на себе вражеский огонь, позволив транспортникам безопасно прорваться к границе системы. Задача ясна?

– Да, адмирал, – подтвердил коммандер. Услышав нужный ответ, Квирин мгновенно прервал связь, сосредотачиваясь на других вопросах. В это же время Вильям уже прикидывал новую траекторию, – Вацлав, меняй направление. Щиты на максимум, огонь пока не открывать. Полностью сосредотачиваемся на защите. Отдельный канал… – продолжил раздавать приказы Вильям. Подчиняясь им, оба эсминца начали разворот в сторону рейдеров. Где-то позади их догонял телепортатор, пытаясь прикрыться корпусами боевых кораблей, чтобы безопасно приблизиться на дистанцию работы установки.

Вот только норкролы успели отправить отчеты об этих модификациях транспортных кораблей во время нападения на Идун. Задумка Вильяма проваливается, не успев воплотиться. Вражеские суда сразу расходятся в стороны, создавая между собой обширное пустое пространство. Телепортатор, буквально сжигая собственные двигатели, пытается как можно быстрее сблизиться. Оба эсминца под руководством Вильяма резко открывают огонь, понимая угрозу, но поздно. Оставшиеся тринадцать рейдеров обрушивают целый шквал снарядов на безоружный, но в то же время столь опасный транспортник. Последний пытается самостоятельно уйти в рискованный прыжок, но на зарядку требуется время, которого просто нет.

Мерцающими скачками проглатывая пространство, огромные болванки неотвратимо летят в сторону своей цели. Где-то позади аналогичные собратья врубаются в силовые щиты дредноута и фрегата, вызывая мимолетные сверкания энергетической защиты. Другие заряды проскальзывают между массивными корпусами сосредоточенных на прикрытии гигантов, врубаясь всей своей массой в корабли с колонистами. Под столь плотным огнем флот Квирина начинает терять ценные транспортники, не имея возможности навязать в ответ открытый бой.

Первые многотонные снаряды попадают в заднюю часть транспортного судна. Прикрытый слабым щитом, он не в силах сопротивляться обрушившейся мощи. Сверкание энергетической защиты быстро исчезает, после чего заряды уверенно добираются до корпуса. Вминая металл и пробивая огромные дыры, они прошивают беззащитный корабль до самого нутра. Распространяющаяся кислота вносит еще больше разрушений, буквально разъедая внутренние отсеки. В этом страшном хаосе крики беспомощных людей пробирают до глубины души, но снаряды все так же продолжают рвать корпус, не обращая внимания на хрупкие человеческие жизни.

Гибнущий транспортник раскалывается на несколько частей. Соседние корабли, движущиеся в плотной формации, с трудом избегают столкновений, но не один не замедляется для оказания помощи. Остановишься – погибнешь. Эта четкая мысль словно пульсирует в головах экипажей, и они упрямо выжимают все возможное из двигательных установок, чтобы избежать аналогичной участи. Впрочем, вражеские снаряды продолжают пожинать кровавую жатву, уничтожая еще несколько кораблей.

Следя за происходящим, Квирину оставалось только стиснув зубы упрямо следовать разработанному плану, иначе гибель постигнет всех. Не было возможности оставить для прикрытия фрегат или дредноут, ведь неизвестно, что будет ждать в будущем. Оба этих корабля, в отличие от эсминцев, не имели прыжковой установки, что однозначно поставит крест на их судьбе, даже если они каким-то чудом смогут пережить сражение против трех десятков рейдеров. Впрочем, под постоянными попаданиями заряд их энергетических щитов изрядно снизился, не оставляя шансов даже в прямом столкновении. В группе Вильяма ситуация развивалась не лучше.

Мертвые обломки транспортника медленно разлетались в космосе, разорванные многочисленными снарядами. Успев уничтожить еще один рейдер противника, эсминцы людей тоже подверглись обстрелу. Поддавшийся панике из-за гибели транспортников с колонистами и попытавшийся скрыться с помощью маскировочной системы, «Френсис Дрейк» превратился в легкую мишень, явно выделяясь на фоне радаров пятном помех. Несмотря на размытие и отсутствие точной стрельбы, уже первое касательное попадание снесло ослабленный работой установки сокрытия щит. Восстановить его эсминец уже не смог. Сосредоточенный огонь накрыл боевое судно Империи, несколькими снарядами оторвав приличный кусок корпус. Продолжая стрельбу, рейдеры норкролов буквально размолотили его до мельчайших частей, походя разнося редкие спасательные капсулы.

– Твари, – негромко выругался Вильям, глядя на уничтожение союзного корабля. Его «Бочка пороха» после первого попадания резко замедлился, имитировав поломку, из-за чего фокус стрельбы перенесся на второй эсминец. – Вацлав, полный ход. Всем готовиться к прыжку, – приказал коммандер, продолжая наблюдать за ситуацией. Выиграть некоторое количество времени им удалось, вот только это не слишком помогло адмиралу. Три транспортника с колонистами и один с прыжковой установкой уже оказались уничтожены. При этом флот Квирина все еще не сумел достичь границы системы, продолжая находиться под плотным огнем норкролов.

Следующие минуты для экипажа «Бочки пороха» слились воедино. Им повезло, что большая часть группы рейдеров устремилась на перехват транспортных кораблей, от чего интенсивность стрельбы по эсминцу значительно уменьшилась. Но даже так численное преимущество врага заставило выжимать из корабля все возможное, маневрируя в попыткахизбежать вражеских снарядов. Постоянная нехватка энергии на силовом щите вызывала сильное нервное напряжение, особенно в короткий момент, когда щита вовсе не было. Пришедшееся на это время касательное попадание разрушило несколько орудий, убив канониров, а также заставило команду техников экстренно проводить ремонтные работы, но кораблю удалось восстановить энергетическую защиту. Сорванный голос Вильяма и буквально взмокший Вацлав, виртуозно включающие маневренные двигатели. Пилот, не пытаясь грубо преодолеть инерцию, скорее наоборот поддался ей, старательно закручивая корабль в хаотичной траектории. Наваждение с коммандера спало в момент нарастающей вибрации, охватившей «Бочку пороха» в момент совершения прыжка. С мимолетной вспышкой эсминец исчез из системы, оставляя основные силы позади.

– Фух, вырвались, – шумно выдохнул пилот, сбрасывая напряжение, – откровенно не уверен, что смогу повторить такое, – искренне произнес он, откидываясь в кресле. В этот раз нарастающая сила тяжести приятно охватывала в свои объятия, явно говоря, что есть возможность отойти от горячки боя, укрывшись в безопасное гиперпространство.

– Ты сильно не расслабляйся. Неизвестно, как кортиане встретят нас, – нервно заметил офицер навигации, – тем более необходимо дождаться адмирала. Надеюсь, что новых потерь больше не будет…

– К сожалению, их уже не мало, – произнес Вильям с усталостью в голосе. Напряженное сражение изрядно вымотало экипаж, заставив его выложиться на полную. – Готовьтесь к выходу из гиперпространства. Валлас, сколько ориентировочно времени понадобится адмиралу Квирину, чтобы присоединиться к нам? – уточнил коммандер, усилием воли вновь приводя себя в сосредоточенное состояние. Им невольно вновь пришлось стать разведчиками, отправляясь на исследование нового пространства первыми.

– Если судить по последним данным перед прыжком, то где-то десять минут. Они практически достигли границы системы, – после небольшого молчания, прикинул тот.

– Значит, эти самые десять минут мы обязаны продержаться, даже если обнаружим там огромный флот кортиан или норкролов. Хотя искренне надеюсь, что нет, – тут же поправился Вильям. – По выходе запускаем детальное сканирование. Кортиан не провоцировать, ждем адмирала, – закончил коммандер уже прямо перед выходом из прыжка. Словно слепой зверь, эсминец выскользнул из гиперпространства, замерев в неизвестности, пока радары включались в работу, собирая данные об окружающем пространстве. Замершие в нервном ожидании офицеры во все глаза изучали всплывающие на тактической карте многочисленные отметки. С учетом нахождения возле Терры системы, открыто контролируемой давним врагом, возможное наличие боевых кораблей удивить не могло. Вот только с каждым мгновением сканеры предоставляли все больше информации, начиная от габаритных размеров кораблей и их вероятной принадлежности исходя из стандартной сигнатуры до более точных определений технического состояния. Но на фоне привычных показаний находилось то, что резко выбивалось по параметрам.

– Норкролы? Здесь? А это… – непонимающе спросил навигационный офицер, оглядываясь на коммандера, только увидев первые признаки рейдеров и линкоров противника.

– Во имя императора, что, мать твою, это за хреновина?! – ошеломленно вскрикнул Вацлав, когда разглядел, что именно обнаружили сканеры. Впрочем, на громкий возглас никто не среагировал. Поглотившее рубку управления изумление вылилось в некоторый стопор, захвативший присутствующих, включая самого Вильяма. Демонстрируемые данные настолько отличались от ожидаемого, что Валлас даже повторно решил проверить все, удостоверившись, что радары зафиксировали верную информацию и Терра действительно подверглась нападению норкролов. Вот только не этот факт вызывал наибольший шок.

Огромное нечто было странным образом состыковано с головной планетой бывшей Единой Федерации. Сотни гигантских труб буквально впивались в поверхность, словно выпивая ее изнутри. Учитывая, что в местах соприкосновения образовались заметные даже с орбиты кратеры, планета переживала не лучшие времена. Вместо исходного зелено-синего шара Терра превратилась в нечто темно-серое с редкими прослойками синевы океанов. Повинна в этих последствиях была странная монструозная конструкция, зависшая над планетой.

Обладая множеством ломаных линий и сложной формой, она явно не походила на привычный для конструкций норкролов шар. Причем она постоянно менялась – целые блоки смещались в различные стороны, предоставляя свободное место другим. Невероятный размер этого то ли корабля, то ли станции мог вполне сравниться с крохотным спутником, на фоне которого даже дредноуты походили на песчинки. Многочисленные транспортные корабли давнего врага, активно курсирующие между планетой и этой конструкцией, однозначно говорили, что последняя никак не могла принадлежать Единой Федерации.

– Фиксирую явное наличие двигательных установок и силового щита вокруг этой штуки. Но ее размер… не думал, что норкролы могут построить такой гигантский корабль. Даже дредноут на его фоне будет выглядеть как игрушка, – пораженно проговорил Валлас.

– Нет, это не корабль и, вероятно, не станция. Исходя из размеров и всего этого, она по сути больше походит на эдакую передвижную колонию, – внезапно уверенно заявил Вильям, вслух размышляя над увиденным. – Именно поэтому мы никогда не находили их поселений – они всегда перемещались в зависимости от ситуации на войне. Скорее всего, именно эта штуковина уничтожила Землю, иначе норкролы гораздо проще разбирались с нашими колониями, не прибегая к массированным обстрелам. Нет, это явно именно «планета» противника, – еще раз бросив взгляд на визуализацию объекта, коммандер перенес его на десятки движущихся к ним вражеских точек. – Нужно собрать как можно больше информации, пока мы дожидаемся остальных. После чего следует уходить, причем в другую систему. Повторный прорыв мы просто не осилим, – угрюмо продолжил капитан «Бочки пороха». – Во имя императора и человечества, к бою! Эта информация любой ценой должна достичь Империи!

Нестройный хор голосов офицеров показал, что большинство до сих пор находилось в некотором шоке от увиденного. В голове каждого вертелась основная мысль: как можно уничтожить такую огромную штуковину? Мощнейший силовой щит, прикрывающий необъемный корпус, мог означать только одно – даже не десятки, а скорее сотни тысяч норкролов, питающих громадину. Вполне вероятно – больше. Десяток дредноутов явно не способны продавить такую энергетическую защиту. Любой десант окажется задавленным простым количеством, вылившись в откровенную отправку на убой собственных солдат. Даже новейшая боевая модификация прыжковой установки, скорее всего, окажется бесполезна против настолько огромной цели, не в силах хоть сколько-нибудь значительно повредить ее. У Империи в принципе отсутствовало действенное оружие против такого объекта.

На фоне этого несколько десятков рейдеров и линкоров, двигающихся в сторону замершего эсминца, казались чем-то малозначимым. Благо, что находившийся на границе системы имперский корабль и вражеские шарообразные суда разделяло огромное пространство, давая достаточное количество времени, чтобы не только прийти в себя экипажу, но практически дождаться момента появления остального флота. Видимо, норкролы, до этого момента активно скрывающие наличие своей «планеты», не ожидали, что люди смогут прорваться к Терре после сражения за Идун. Поэтому все силы боевых кораблей оказались сосредоточены непосредственно вокруг орбиты планеты, словно обеспечивая огневое подавление скрытых на поверхности баз кортиан и терранцев. Последние, вероятно, уже оказались полностью уничтожены, отправляя Единую Федерацию на страницы истории.

– Валлас, запусти анализ, куда нам лучше прыгнуть, так, чтобы все гражданские смогли выдержать прыжок. Желательно, чтобы точка прыжка была в ближайшем пространстве, – мрачно скомандовал Вильям, – сканирование этой штуковины не прекращай – нужно больше информации, чтобы в будущем попробовать найти уязвимость. Только в темпе!

В ответ навигационный офицер молча кивнул, склоняясь над панелью управления и что-то шустро набирая. Сосредоточенно ждущий приказов Вацлав невольно сжимал рукояти пилотирования, молча наблюдая за приближающимися отметками вражеских кораблей. Спустя минуту навигационный офицер уже подготовил несколько вариантов для коммандера, в изучение которых последний тут же углубился.

Когда корабли норкролы вышли на дистанцию стрельбы, отправляя первые снаряды в сторону эсминца, из гиперпространства один за другим начали вываливаться имперские корабли. С внутренней болью наблюдая новые потери в транспортных кораблях с колонистами, Вильям поспешил вызвать Квирина. Одновременно с этим Валлас начал передачу пакетов данных о системе остальному флоту, избегая необходимости собственноручно тратить время на сканирование.

– Адмирал, сэр, норкролы уже полностью захватили Терру. Предлагаю, как можно быстрее покинуть систему, используя один из маршрутов, иначе мы последуем судьбе кортиан и терранцев, – начал торопливо говорить Вильям, пока Квирин изучал полученную информацию, – думаю, что…

– Маршрут номер два… – прервав объяснения, скомандовал адмирал, словно целиком проглатывая данные. – Прорываемся!

Глава 9

Замершая без движения фигура Квирина словно превратилась в настоящую статую. Застывшие черты лица, еле заметное дыхание – все это демонстрировало глубокую задумчивость сидевшего в своей каюте гиганта. Бесцельно смотря в никуда, он пустым взглядом уставился на выводимые сухие строки на панели перед ним. Огромный список потерь постоянно дополнялся, обновляясь в живом времени по мере сбора данных на кораблях. Многочисленные имена убитых и раненых с указанием состояния безликими знаками высвечивались на экране, но за каждым из них стояли свои трагические истории.

Адмирал еще за время службы в гвардейском корпусе успел привыкнуть к потерям, воспринимая гибель имперских солдат как болезненное, но в то же время переживаемое событие. Ценя каждого из них, Квирин четко отдавал себе отчет, что смерть – верная спутница войны. Даже гениальные полководцы в древности, сокрушающие многократно превосходящие силы врагов в легендарных сражениях, несли потери. Цель умелых военачальников всегда заключалась в том, чтобы минимизировать собственные и максимизировать вражеские потери, добиваясь поставленных целей различными тактическими уловками и подготовкой нужных ситуаций. Частенько для обеспечения этого приходилось, как в шахматах, умышленно жертвовать фигурами, но даже без этого сражения без пролитой крови не выигрывались. Квирин четко осознавал этот факт, не строя лишних иллюзий. Поэтому недрогнувшим голосом он отправлял подчиненных ему солдат на смерть ради победы. Не по личной прихоти, а именно когда это требовалось и могло обеспечить нужный для Империи результат. В иных случаях адмирал предпочитал выжившего солдата, а не мертвого врага. Вот только все это относилось конкретно к солдатам, которые изначально добровольно шли в имперские силы защищать человечество от тотального уничтожения.

Но в именах, мелькавших сухим текстом на экране, находились именно колонисты. Люди, которых нужно защищать, а не наоборот. Причем основная причина их гибели заключалась в ошибке Квирина. Сам гигант не страдал самобичеванием, пытаясь взять на себя вину за смерть каждого из своих подчиненных. Отчаянная оборона Идуна, уничтожение верфи по строительству дредноутов, другие сражения – те ситуации вынуждали действовать решительно ради достижения более важной цели. Но его решение о прорыве на территорию кортиан – нет. Чистый просчет, откидывая даже недостаток имеющейся в наличии информации. Именно так гигант воспринимал произошедшее. Причем предыдущие успехи никак не облегчали осознание этого факта. Важен именно итоговый результат, а не просто отчаянные попытки его достичь. История помнит не тех, кто пытался, а тех, кто сделал, невзирая на возникшие на пути трудности.

Его решение к поспешному прорыву привело к бесцельным потерям среди гражданских. Да, в обмен удалось добыть крайне ценную информацию, но последнее являлось продуктом чистой удачи, а никак не холодного расчета. Полагаться на переменчивую фортуну Квирин никогда не собирался. Значит, в дальнейшем требуется вкладывать больше усилий в разработку планов. Не торопиться, когда есть время, а тщательней взвешивать степень риска и возможной пользы. Пока же он просто вписывал себе в память имена погибших, который ценой своей жизни обеспечили этот страшный урок. Естественно, Квирин не собирался впадать в депрессию или что-то подобное. Гигант просто всеми силами хотел избежать этого в дальнейшем. Если приходится платить своей и чужой кровью в этой войне на уничтожение, то необходимо четко понимать, что именно получит Империя за такую жертву.

Немного позже мысли бывшего гвардейца переместились на Алисию. Квирину искренне не хватало девушки, продолжавшей находиться в бессознательном состоянии в капсуле медицинского обеспечения. Научный советник уверял, что состояние стабилизировалось, но никаких предположений по реальным срокам выхода из комы Морган озвучить не мог, бессильно разводя руками. Впрочем, Квирин ощущал, что Харт не говорит всей правды и, вероятно, имеет возможность вытащить девушку, но по какой-то неизвестной причине не делает этого. Видя такой рычаг давления на себя, а также учитывая текущую ситуацию остатков имперцев с Идуна, гигант просто не решился вступать в прямой конфликт с Морганом, продолжая молча следить за ним.

Тем более адмирала, ранее попавшего в противоречивое положение между долгом и чувствами, до сих пор тревожило, как она воспримет произошедшее во время операции. Квирин однозначно не собирался скрывать отданное распоряжение «в случае невозможности покинуть блок вовремя бросить Алисию и уходить». Причем при повторении ситуации его решение не изменилось бы. Будучи имперским офицером, по-другому он попросту поступить не мог. Научный советник императора с группой ученых явно важнее одного человека, каким бы дорогим он ни являлся лично для Квирина. Благо Морган вытащил Алисию, успев скрыться из опасной зоны вместе с девушкой до того, как град снарядов норкролов превратил колониальную постройку в безжизненные руины. Вздохнув, адмирал усилием воли выбросил из головы личные вопросы и связанные с ними тревоги, возвращаясь к последствиям прошедшего прорыва, дорого обошедшегося небольшому флоту Империи.

«Гунгнир» фактически лишился практически всех главных орудий, с трудом продолжая оставаться на ходу. Многочисленные попадания по пытавшемуся закрыть своим корпусом дредноуту исполосовали его, превратив в жалкое зрелище. Квирин искренне недоумевал, как судно вообще пережило массивный огонь норкролов. Казалось, что искренняя вера Доритона в несокрушимость своего корабля каким-то образом придала «Гунгниру» мифической крепости. Измочаленный корпус дредноута, невзирая на многочисленные повреждения и всего одно уцелевшее орудие, все еще мог поддержать приличный энергетический щит, позволяя махине продолжать выступать в роли защитника. К большому сожалению Скотта, кроме мелкого ремонта, флот Квирина никоим образом не мог восстановить полную боеспособность бывшей главной ударной силы Пятой Эскадры. Впрочем, остальные корабли находились в похожем состоянии.

Фрегат и по совместительству флагман адмирала потерял кусок корпуса, разорванного целенаправленным огнем в момент падения силового щита. Благо, он не имел жизненно важного назначения, приводящего к неминуемой гибели корабль. С другой стороны, поврежденные в ходу попаданий энергоканалы переделанного транспортника из-за своей конструкции значительно снизили максимально возможную мощность щита, от чего даже пара рейдеров могла представлять приличную угрозу для фрегата в прямой схватке. Только «Бочка пороха» Вильяма практически не пострадала. Экипаж эсминца, во всю используя имеющуюся маскировочную систему, изрядно вводил в заблуждение вражеские корабли в массовом сражении. Хотя, возможно, сам противник чаще фокусировался на более ценных кораблях, игнорируя остальные. Но главные и самые страшные утраты заключались именно в транспортных кораблях. Невзирая на отчаянные попытки защитить их, обрушившийся на имперцев огонь норкролов оказался слишком силен.

Один «телепортатор», три «переносчика» и целых девять транспортников превратились в мертвые безжизненные обломки, распыленные в космическом пространстве. Причем порой корабли еще не успевали критично пострадать, а их уже оставляли позади. Даже небольшое замедление в таких условиях приравнивалось к смерти, ведь любая попытка эвакуировать из поврежденных судов колонистов привела бы к новым потерям. Редкие спасательные капсулы вытаскивали счастливчиков, но на фоне общего числа их были единицы. Изначальная конструкция имперских кораблей в принципе предполагала минимальное число таких капсул, ведь без экипажа судно лишается энергии, превращаясь в бесполезную груду металла. Что уж говорить про наспех переделанные под перевозку людей грузовые транспортники… Небольшой флот Квирина отчаянно старался обеспечить сохранность всех судов, но превосходящее число противников просто не оставляло шансов на такой исход.

В итоге, каким-то чудом вырвавшись из цепких объятий смерти, имперские корабли по инерции совершили еще один короткий гипепрыжок, стараясь оказаться как можно дальше от норкролов и особенно от окружающих Терру систем. Неизвестно, каким образом они нашли путь через сеть туннелей непосредственно к планете Федерации, но Квирин не хотел рисковать вновь. Только окончательно убедившись в отсутствии возможности преследования врагом, адмирал отдал команду прекратить движение. Обладая минимальными остатками ремонтных комплектов и не имея под рукой необходимого оборудования, судам однозначно не могли вернуть изначальную боеспособность. Вот только экипажам, обильно питающим энергией корабли, во время двух напряженных прорывов требовался ощутимый отдых от перенесенных нагрузок. Сгрудившиеся практически впритык человеческие корабли замерли на границе звездной системы, разместившись как можно дальше от трех гипертуннелей. Окутавшись гнетущей тишиной, они словно впали в некую спячку, и только редкие фигуры двигались внутри, продолжая поддерживать функционирование различных систем, включая жизнеобеспечение.

Негромкая трель вызова, исходящая из дверной панели, вырвала Квирина из размышлений. Бросив короткий взгляд на имя вызывающего, он резко оттолкнулся от своего кресла. Взлетевшее тело гиганта медленно гибким движением развернулось в воздухе, после чего новое движение отправило его к выходу из помещения. Звук вызова гостя только успел прерваться, но перегородка уже поднималась, открывая вид на замершего научного советника. Перекрывший проход Квирин, придав своему лицу максимально безэмоциональный вид, таким же тоном спросил:

– Чем обязан, Морган? Совещание назначено через десять часов, чтобы все смогли отойти от прошедшего боя, – нервное напряжение действительно изрядно вымотало людей. Адмирал чувствовал, что пока его флот находится в безопасности, не стоит торопиться с действиями, чтобы не спровоцировать целую цепочку критических ошибок.

– Хотел обсудить некоторые темы заранее. Могу я войти? – спокойно уточнил Харт.

– Лучше в совещательной комнате… – только начал отвечать Квирин, но осекся, вспомнив, что последняя оказалась уничтожена. Вырванный кусок корпуса фрегата аккурат пришелся именно на нее, попутно зацепив окружающие отсеки.

– Медицинский блок прямо сейчас занят, в рубке управления и других помещениях слишком много лишних ушей, – добавил Морган, продолжая вопросительно смотреть на адмирала. Мысленно вздохнув, гигант молча оттолкнулся назад, освобождая проход. Несмотря на отсутствие доказательств, странная игра научного советника вызывала искреннее раздражение в текущий момент. Уровень обрушившихся в последнее время на адмирала проблем значительно превышал ситуацию с Алисией, и то, что Харт направлял усилия на неизвестно что, казалось бездарной тратой времени и ресурсов.

Короткими командами убрав лишнее и оставив только рабочий стол с двумя креслами, Квирин молча уставился на научного советника. Последний, нисколько не стесняясь, разместил свое худощавое тело в одном из них, после чего еле заметно улыбнулся. Откинувшись, Морган скрестил на груди руки, продолжая блуждать взглядом по помещению, словно изучая окружение.

– Положение адмирала предоставляет больше пространства, – отстраненно заметил Харт, периодически старательно разглядывая некоторые предметы обстановки, но стерильная пустота просто не оставляла шансов. Усевшийся на прежнее место адмирал просто продолжал молчать и игнорировать собеседника, спокойно дожидаясь, пока Морган перейдет непосредственно к делу.

– Хорошо, – спустя практически пять минут тишины, наконец сдался Харт, – раз ты не проявляешь интереса, тогда я, пожалуй, начну самостоятельно. – Худощавое лицо несколько исказилось, на миг демонстрируя странное выражение лица, словно он только усилием воли сдерживался. – Как ты мог заметить, некоторые мои действия могли выбиваться из логики поступков научного советника императора. Например, противостояние за руководством имеющимися силами, необычное стремительное сближение с Алисией и другие… мелочи… – с небольшой запинкой закончил Морган, повернувшись наконец к гиганту. Впрочем, Квирин продолжал сохранять свое несколько отстраненное выражение лица. Периодически бросаемые взгляды на панель сопровождались короткими наборами, словно затронутая тема гиганта абсолютно не трогала. Возникающие заметки по дальнейшим планам неспешно появлялись в виде отдельного списка, пока он анализировал собираемые данные.

– Этот разговор не должен был возникнуть раньше необходимого, но ситуация вышла за пределы разумного. Возможность резко увеличить количество альф, обнаруженная станция-планета норкролов, чудовищная энергосистема Идуна, гибель Единой Федерации – такие весомые события просто не могут быть проигнорированы. Каждое из них само по себе является невероятным, но все вместе… Поэтому, являясь советником императора, я хочу быть полностью уверенным, что ты в полной мере осознаешь происходящее и учитываешь все в дальнейших планах. Иначе…

– Иначе что, Морган? – внезапно прервал его Квирин, фокусируя пылающим оранжевым цветом глаза на худощавой фигуре собеседника. – Просвети меня, каким образом ты собираешь помешать мне в случае, если мы не сойдемся во мнениях? – невзирая на суть, тон его голоса казался лишен всяких эмоций.

– Ты думаешь твой статус адмирал что-то стоит против меня? – в ответ холодно поинтересовался Харт, открыто снимая маску доброжелательности. – Только из-за твоего потенциала ты сохраняешь свое положения. Только из-за необходимости протестировать тебя, – коротким движением указав пальцем на гиганта, он жестко закончил, – я сохранил текущую ситуацию с твоим главенством, следуя его личному распоряжению. Мы с тобой по-настоящему еще не воевали, и я крайне не рекомендую доводить до этого. Но текущая ситуация просто слишком опасна, чтобы продолжать оценивание.

– Оценивание для чего? Какая конечная точка, если меня проверяет научный советник самого императора? – вновь крайне спокойно переспросил Квирин, продолжая что-то набирать. – Стать в перспективе новым гранд-адмиралом? Советником? Или даже выше?..

– Именно, черт возьми, – холодная маска внезапно дала небольшую трещину, от чего Морган с трудом удерживает вспышку ярости, – ты один из возможных наследников императора, но твое соответствие проверялось и будет проверяться на практике. В данный момент мной, а значит, ты полностью и безоговорочно зависишь от моего слова, – еще раз ткнул пальцем Харт, пытаясь поставить на место кажущегося безучастным гиганта. – Открою тебе небольшой секрет. Ты далеко не первый и не единственный тестируемый. Но повторюсь – все это совершенно не важно прямо сейчас. Учитывая последние события, мы обязаны не допустить норкролов к Идуну. Особенно эту их «планету». Любой ценой, любыми способами. Иначе они получат такой фундамент для увеличения собственных сил, который Империя просто окажется не в силах разрушить, и мы рано или поздно падем вслед за Единой Федерацией. Ты видел, что произошло с Террой. Наш враг абсолютно безжалостен и сделает все возможное, чтобы не осталось даже следа от человечества. Ты полностью осознаешь происходящее… адмирал? – язвительно произнеся последнее слово, научный советник уставился на продолжающего сохранять спокойствие Квирина.

– Правильно ли я понимаю, что в разрабатываемых мной планах я должен придумать способ отвлечения внимания врага от Идуна, а в идеале – уничтожить их «планету»? В случае сопротивления я мало того, что лишусь возможности стать императорам, но и текущей должности адмирала? Да, чуть не забыл про Алисию – без твоего желания она не выйдет из комы. Правильно ли я озвучил поставленную передо мной задачу? – не излучая даже малейшей толики эмоций, уточнил Квирин, продолжая расслабленно смотреть на Моргана.

– Да… – чувствуя подвох, Харт с трудом обуздал собственный гнев. Но адмирал, казалось, ни капли не сопротивлялся, внезапно покладисто согласившись на требования.

– Хорошо, понял, – гигант словно покивал собственным мыслям, после чего продолжил: – Не думал, что такой старик еще способен на такую открытую эмоциональную несдержанность…

Мелькнувшая на лице улыбка словно продемонстрировала забавность этого факта. Это замечание внезапно подняло еще большую волну злости у привыкшего носить маску научного советника.

– Вот только есть несколько «но»…

Резкая смена тона Моргана из спокойного на крайне жесткий сопровождалась прямым взглядом немигающих оранжевых глаз адмирала. Харту на миг даже показалось, что на него нацелились заряженные орудия, готовые в любой момент выпустить свою разрушительную силу.

– Морган, ты изначально путаешь мою мотивацию. Я действую только ради Империи и человечества, а не ради собственной выгоды. Мне плевать на любую власть или должность – даже обычным бойцом я буду выкладываться на полную. Поэтому твоя морковка в виде возможной награды для меня звучит просто смехотворно. СИДЕТЬ! – резкий громогласный рев прерывает попытавшегося встать Харта. – Я не закончил, – продолжил спокойным тоном Квирин. – Я и так пропустил сквозь пальцы твои манипуляции с Алисией. Я даже готов подождать, пока ты не удосужишься вывести ее из комы. Но послушно отправлять на верную смерть несколько десятков тысяч человек, потому что ты, запаниковав, пытаешься якобы что-то предпринять в критической ситуации, я не собираюсь. Да, сочетание их «планеты» и энергетической сети Идуна приведет к ужасающим последствиям, но гнать на убой имперских солдат или колонистов, не имея даже малейшего шанса на успех, – это настоящее предательство. Мы воюем за императора и человечество, а не для уничтожения норкролов. Чтобы спасти людей, а не чтобы убить врага. Поэтому я задам тебе один вопрос: у тебя есть конкретные предложения, каким образом можно выполнить твои требования? – взгляд адмирала продолжал буквально давить на Моргана.

– Именно для этого я и пришел, чтобы разработать их, – вернув себе ясность ума, холодно ответил научный советник сквозь зубы.

– Нет, – покачал головой Квирин с усмешкой, – судя по твоим репликам, ты пришел с другой целью… Но все это не важно. На данный момент я не вижу ни одной возможности что-то предпринять против норкролов. Три боевых корабля различной степени поврежденности и десяток безоружных транспортников явно для этого не подходят. Поэтому мое решение на данный момент остается неизменным – мы возвращаемся в Империю для обеспечения безопасности всех колонистов. Охлади свою голову, Морган, – посоветовал гигант, – невзирая на возможные последствия, мы не должны бездумно бросаться вперед на врага.

– Ты просто не понимаешь, что такое находиться на грани уничтожения. За мои две сотни лет я такое ощущал всего раз, но сейчас человечество находится в преддверии нового апокалипсиса. Энергосеть Идуна предоставит норкролам невероятный потенциал роста, и жертва даже десятками тысяч имперцев ради устранения угрозы – явно равнозначный обмен, – упрямо произнес Харт, отвечая на взгляд. Бушующие внутри эмоции уже утихли, но научный советник все еще не был готов согласиться. – То же самое происходило, когда люди вживляли симбионтов. Количество погибших в экспериментах исчислялось огромными числами, но зато это позволило человечеству выжить. Самоубийственные атаки для получения первых образцов технологий врага. Отчаянное противостояние без надежды на победу. Множество людей жертвовали собой ради ВЫЖИВАНИЯ… – повысив голос, продолжил Морган. – Ты сам не раз отправлял солдат на смерть. Сейчас ситуация еще более критическая, и даже если все в этом флоте погибнут, оно того стоит.

– Нет, если мы не достигнем успеха. К сожалению, это не героическая история, где добро всегда побеждает в последний момент. Просто искренней веры в необходимость выполнения важной задачи недостаточно, – покачал головой Квирин, – мы должны предпринимать конкретные реальные шаги для достижения цели, а не размышлять, что необходимо получить. Даже если отправить одиночный корабль в сторону Империи, чтобы предупредить всех, а остальные силы направить на защиту Идуна, – ничего не выйдет. В лучшем случае мы сможем превратить все транспортные корабли в «телепортаторы», а фрегат и дредноут подсоединить к энергетической сети спутника для питания. Это все, что мы сможем сделать для обороны Идуна, но этого будет явно недостаточно против обнаруженного флота. Причем это при условии, что ты сможешь это осуществить, больше не имея производственной базы. К тому же напоминаю, что норкролы уже осведомлены о возможностях нового типа кораблей, и эффект от их применения будет значительно снижен. Скажи мне, Морган, ты веришь в успешное удержание Идуна в таких условиях? – спросил Квирин, давя своим взглядом пылающих оранжевых глаз и требуя искреннего и честного ответа.

– Нет, – после продолжительного молчания выдавил Харт, – не верю. Черт, но ведь нужно что-то предпринять. Я не желаю молча отдать им источник огромной энергии, – скривился он.

– Я потратил несколько часов на разнообразные просчеты, но исход всегда один – нет возможности удержать Идун. Мы не знаем текущую ситуацию в Империи. Неизвестно, когда возможное подкрепление сможет добраться до нас и сможет ли вообще, поэтому рассчитывать на него глупо. С другой стороны, обнаружение энергосети спутника норкролами просто дело времени. К тому же чем более яростное сопротивление мы будем оказывать, тем больше внимания мы привлечем к Идуну. Мы должны трезво оценивать наши силы. В условиях, когда каждый корабль в будущем окажется на счету, нельзя просто в отчаянных попытках сделать хоть что-то потерять даже один. Поэтому для нас сейчас лучшим выходом является возвращение назад, – твердо закончил Квирин.

– Хорошо, – повторно ответил Морган, окончательно возвращая ясность мышления, – твоя взяла.

– Эй, научный советник, мы же не соревнуемся. На кону жизни имперских граждан и их будущие, – покачал головой адмирал, – и вообще, я крайне удивлен, что твоя вечная маска дала трещину. Двухсотлетний опыт войны не то, что можно забыть и вытравить из себя.

– Именно в этом и дело, – с горькой улыбкой ответил Харт, – столько времени наблюдать непрекращающуюся войну человечества против беспощадного противника без реальных шансов на победу… Затем за короткий промежуток времени весь с трудом достигнутый баланс идет к черту. Установка по превращение в альф, энергосеть Идуна, «планета» норкролов и полная гибель Федерации вместе с Террой… Я действительно сорвался, представив, что совсем скоро прямо на моих глазах Империи предстоит аналогичная судьба, – разводя руками, устало ответил Морган, – забудем о моей мимолетной слабости. Все же такому старику раз в десятилетие позволительно не сдержаться.

– Договорились, – с легкостью согласился Квирин, – тем более мне сейчас нужен твой холодный разум. Я хотел обсудить это на совещании, но раз ты уже здесь… У меня возникла одна невероятно рискованная и безумная задумка как раз для текущей ситуации. Конечно, ее осуществление потребует некоторых манипуляций и множества внешних условий, но…

– Рассказывай, – вернув привычно застывшее выражение лица, подался вперед Морган. – Кстати, что бы ты сделал, если бы я продолжил настаивать на защите Идуна или атаке «планеты»? – внезапно поинтересовался научный советник, внимательно глядя на Квирина.

– Скорее всего, убил тебя – или прямо здесь и сейчас, или показательно казнил позже из-за неподчинения, – не задумываясь, спокойно отозвался адмирал, глядя собеседнику в глаза. – В такой ситуации не может быть двух руководителей. Особенно, если один из них открыто поддался эмоциям.

Харт негромко хмыкнул, молча принимая ответ, а Квирин, уже не меняя тон, а продолжил:

– Итак…

Беседа двух высших чинов затянулась практически до самого совещания, не дав адмиралу полноценно отдохнуть, из-за чего гиганту пришлось принимать стимуляторы. Обоюдно вычеркнув из памяти прошедший неприятный разговор, они принялись за обсуждение возникшей у Квирина идеи. Изначально отказавшийся наотрез, Харт после некоторых размышлений все же включился в детальную проработку. В итоге подключившийся к делу интеллект Моргана позволил различными планируемыми действиями изрядно повысить шансы на ее воплощение в жизнь. Причем, видя первоначальную негативную реакцию научного советника, адмирал решил пока не обсуждать рискованную задумку с остальными офицерами. Слишком много «если» могли поставить крест на ней в любой момент. Поэтому очень скоро они переключились на планирование ближайших шагов на пути в Империю, включая отдельные задачи.

– Карта пространства еще далека от завершения, но отдельные фрагменты уже могут быть использованы для построения маршрута. К счастью, в одном из разведывательных прыжков удалось обнаружить известную систему, расположенную всего в шестнадцати прыжках от «Перекрестка», что изрядно облегчает дело. Правда, придется вернуться назад, и полностью безопасным такой путь не является, но пока это самый короткий вариант из имеющихся, – пояснил Харт, подкрепляя свои слова изображением на экране, – впрочем, исходя из нашего недавнего обсуждения я предлагаю использовать другой.

– Мы пройдем через Идун? – коротко спросил Квирин, увидев знакомую систему среди множества точек. Научный советник утвердительно кивнул, перед тем как оттолкнуться от кресла. Взметнувшееся в воздух худощавое тело неспешно поплыло в сторону перегородки. – Хорошо, подготовь данный маршрут рассылки по флоту, – замерев на несколько секунд, обдумывая что-то, адмирал поспешно последовал вслед за Морганом. Назначенный им срок совещания уже практически наступил, но ввиду того, что он успел проработать большинство вопросов с Хартом, все сведется только к озвучиванию приказов. Последнее же было проще осуществить из рубки управления, организовав общий канал связи.

– Да, Алисия… – остановившись уже в коридоре перед выходом из каюты, Морган негромко обратился к гиганту, игнорируя закаменевшее выражение лица после упоминания имени девушки, – у меня действительно нет возможности в любой момент по своему желанию вывести ее из комы. Единственное, я могу значительно повысить шансы, но в итоге все полностью зависит от нее самой. Вживление инородного организма слишком сложный процесс, чтобы обладать полным контролем над каждым этапом. Даже учитывая мой огромный опыт, который предоставил гвардейцам их двойное второе сердце… – Больше не поворачиваясь, научный советник толкнул свое тело вперед, оставляя замершего Квирина в одиночестве.

Вздохнув, гигант очнулся от размышлений. Благодарить за последние слова Харта он явно не собирался, ведь именно научный советник собственноручно способствовал текущей ситуации, в которой очутилась Алисия. Квирину искренне не хватало девушки, ее улыбки и тепла. Но не обладая возможностью как-то повлиять на ее состояние, он просто сосредотачивал все свое внимание на других вопросах, целенаправленно гоня любые внутренние переживания из своей головы. Помогало не всегда. Вот только выбора не было – висящая на нем ответственность никуда не исчезла, не позволяя проявлять малейшую слабость. Ведь она чревата потенциальными смертями. Поэтому Квирин вновь усилием воли погасил эмоции, после чего уверенно направился в сторону рубки управления. Короткая передышка потрепанного имперского флота закончилась.

Дальнейшие действия остатков Пятой эскадры вошли в равномерное русло. «Бочка пороха» под руководством коммандера Вильяма совершала разведывательный прыжок для проверки следующей по маршруту системы. В случае отсутствия вражеских кораблей эсминец быстро возвращался назад, после чего уже весь флот перемещался дальше. Фрегат и дредноут полностью забрали на себя охрану транспортников, но благо никаких боевых контактов не происходило. Впрочем, долго норкролов избегать не удастся. Данный факт ясно понимал Квирин, отдавая команду на небольшой отдых перед прыжком в систему с Идуном. Причем перемещение должно было произойти без предварительной разведки, сразу всеми имеющимися силами. Только так, используя эффект неожиданности, адмирал рассчитывал преодолеть возможные заслоны шарообразных кораблей противника. Существовала высокая вероятность, что враг, потеряв их следы возле Терры, попробует отрезать потенциальный путь назад в Империю. Не имея возможности перемещаться через прямые прыжки и, соответственно, выстраивать реальные маршруты, норкролы при этом точно знали актуальный путь через цепочку гипертуннелей. Впрочем, как и конечную цель – «Перекресток». Так что с определенного момента флот Квирина, скорее всего, ожидал крайне опасный путь, но вначале необходимо было преодолеть первую точку на этой дороге.

Практически одновременно выскользнувший из гиперпространства имперский флот мгновенно привлек внимание норкролов. Два десятка рейдеров, рассредоточенные по всей системе, быстро обменялись короткими сигналами, после чего двинулись на перехват почти аналогичного числа человеческих судов. Вот только, несмотря на наличия в их рядах двух огромных боевых кораблей, силы были явно не равны. Вражеские рейдеры, синхронизировав скорость между собой, создали эдакую гигантскую полусферу, медленно сжимающуюся вокруг имперского флота, который, выжимая все возможное из своих двигательных установок, стремился к противоположной стороне системы. Причем в силу построения норкролов Квирин не мог даже обеспечить полноценного прикрытия транспортников. Так что, когда рейдеры вышли на дистанцию стрельбы, отправляя первые пробные снаряды в сторону имперских кораблей, адмирал мгновенно приказал флоту готовиться к экстренному прыжку в ближайшей возможной точке пространства. Практически лишившийся мощности щита фрегат и безоружный дредноут явно не могли обеспечить полноценную защиту транспортникам. Поэтому Квирин просто не собирался вступать в опасное прямое противостояние с превосходящими силами противника. Тем более второстепенная цель в системе могла быть достигнута и без этого.

– Сэр, есть подтверждение от адмирала, – коротко отчитался Валлас, сосредоточенно изучая данные от навигационных приборов и особенно действий вражеских рейдеров.

– Готовность – минута, – решительно скомандовал Вильям, подаваясь вперед. Замерший без движения эсминец с активированной маскировочной системой мгновенно ожил, подчиняясь скоординированным действиям экипажа. Прыгнувший вместе с остальным флотом, он без малейшей задержки скрылся с радаров, спрятавшись среди сигнатур транспортных кораблей. После этого «Бочке пороха» оставалось только ждать, пока шарообразные рейдеры полноценно увяжутся за другими судами.

– Оптимальная траектория проложена, сэр, – Вацлав аккуратно увеличивал тягу на двигательные установки, медленно разгоняя эсминец в пространстве. Работающие в боевом режиме системы корабля полностью сосредотачивали энергию на движении, сведя даже силовой щит до самого минимума. Маскировочная система все еще работала, но движущееся пятно помех вскоре должно было обратить на себя внимание противника, в этот момент пристально следящего за основным флотом.

– Напоминаю, что мы на полной скорости проходим над объектом, делаем результативный залп и без задержек уходим в гиперпрыжок. Никакой повторной стрельбы, вторых попыток и так далее. Канониры обязаны поразить указанную цель с первого раза. Тех, кто промахнется по стационарному объекту, я отправлю красить внешний корпус корабля. Вручную… – жестко предупредил всех коммандер, сосредотачивая внимание на тактической карте. Весь смысл прохода через систему с Идуна заключался только в том, чтобы уничтожить остатки исследовательского комплекса Федерации на спутнике. Каким образом научный советник императора и адмирал пропустили этот момент во время собственной зачистки, Вильям до сих пор не понимал. Впрочем, учитывая происходящие в тот момент события, каждый мог ошибиться. Поврежденная при первом и последнем эксперименте терранцев постройка каким-то чудом частично уцелела, из-за чего Квирин приказал стереть последние следы со спутника, надеясь, что норкролы не начнут детально сканировать Идун и не обнаружат его скрытый потенциал. Но из-за этого небольшого просчета эсминцу придется лишний раз рискнуть. – Начинаем!

«Бочка пороха» рывком ускоряется, немедленно ярким пятном появляясь на всех радарах. Вся имеющаяся энергия безоговорочно уходит в распоряжение двигательных установок, стремительно разгоняя эсминец в космическом пространстве. Рейдеры норкролов реагируют с небольшой задержкой. Не понимая истинной цели одиночного корабля, они решают, что имперское судно просто пытается прорваться к гипертуннелю возле Идуна. В свое время именно он выпустил человеческие силы в систему, продолжаяслужить переходом в давно освоенную территорию. Формация противника в виде полусферы поспешно разделяется на две части. Первая продолжает контролировать основной флот людей, а другая направляется в сторону туннеля, стараясь полностью перекрыть доступ к нему. Напряжение начинает неумолимо расти по мере сближения меток на тактической карте, но его градус совершенно далек от максимального. Никто не собирается открыто рисковать и доводить ситуацию до критической.

Получив несколько десятков несущественных попаданий, группа Квирина первой исчезает из системы, откровенно сбегая при первом намеке на перехват. Разделяющее пространство оказалось слишком велико для нанесения существенного ущерба, а одиночные снаряды не смогли пробить энергетическую защиту. Чуть позже «Бочка пороха», пройдя у самой орбиты Идуна, успешно обрушивает десяток огненных снарядов по требуемым координатам, после чего, обогнув спутник, устремляется к ближайшей границе системы. Норкролы, осознав, что имперские корабли целенаправленно избегают прямого сражения, а также предполагаемого в качестве цели гипертуннеля, запоздало пытаются догнать эсминец, но неудачно. Рассредоточенной огневой мощи рейдеров просто недостаточно, чтобы перекрыть снарядами траекторию убегающего судна. С небольшой вспышкой «Бочка пороха» уходит в прямой прыжок, окончательно ставя точку на происходящем. В итоге, столкновение между давними противниками сводится к странным маневрам, отсекшим людей от продвижения в сторону Империи, и к уничтоженной неизвестной точке на поверхности спутника, ранее скрывавшей человеческую базу.

Воссоединение эсминца с основными силами произошло спустя несколько суток, когда корабль Вильяма обходными путями добрался до ожидающего его флота. Имея возможность совершать более длительные прыжки ввиду полностью имперского экипажа с симбионтами, «Бочка пороха» без особых сложностей добралась до нужной точки. Дальнейший путь проходил по старой схеме с предварительной разведкой. Впрочем, Квирин не ожидал трудностей, по крайней мере, до момента, когда они не вернутся к перемещению через гипертуннели. Непосредственно перед последним прямым прыжком адмирал вновь предоставил отдых экипажам флота, в первую очередь подстраиваясь под эсминец. Команда Вильяма, постоянно обеспечивающая энергетическое питание для многочисленных перемещений сквозь гиперпространство, изрядно вымоталась за последние дни. Выполняя регулярные разведывательные прыжки, экипаж «Бочки пороха» буквально испытывал двойную нагрузку, не имея достаточно времени для полноценного восстановления. Вот только второго такого корабля, который мог выполнить аналогичную задачу, Квирин просто не имел. Единственный оставшийся эсминец Пятой эскадры сочетал в себе возможность ведения сражения, технологию прямых прыжков и маскировочную систему, не оставляя иного выбора для адмирала.

Так что за шесть часов до следующего прыжка имперский флот оказался практически полностью погружен в релаксирующую тишину. Минимально необходимые по численности смены поддерживали обеспечение энергии, но большая часть экипажей банально отсыпалась впрок. Дальнейшие шестнадцать перемещений через туннели должны были произойти подряд без лишних пауз, давая возможность отдохнуть только во время нахождения в гипере. К тому же оставалось неизвестным, что именно их ожидает в системе «Перекрестка». Сумело ли человечество защитить внутренние территории, или норкролы прорвались дальше, к самым крупным колониям? Возможно, бои все еще продолжаются, а может, император смог не только отразить масштабное нападение, но и подготовить ответное контрнаступление? Не обладая работающим гипермаяком, потрепанный флот Квирина даже не имел возможности получить обратный ответ, собираясь буквально вслепую продвигаться вперед и искренне надеясь на стойкость Империи перед лицом врага.

Сам гигант, в последний раз проглядев запланированный маршрут и отдельно выделив возможные точки укрытия в каждой из систем, собирался насильно отправить себя отдыхать. Ясное сознание и свежая голова однозначно не помешают в ближайшие дни. Тем более стимуляторы уже начали терять свою эффективность после многочисленных приемов. Протянутая рука к панели освещения замерла на месте, когда негромкая трель вызова со стороны дверной панели сообщила о нежданном посетителе. Поморщившись от данного факта, Квирин неспешно толкнул свое тело в сторону закрытой перегородки, намереваясь в красках высказать Моргану все, что мелькало в голове в данный момент. Включая нецензурные выражения разной степени изощренности. Несмотря на привычную сдержанность адмирала и высокий пост самого Харта, всему был свой предел. Или только старик имел право терять самообладание? Раздраженно подтвердив раскрытие, гигант внезапно удивленно замер, неверующе глядя на нерешительно застывшую фигуру перед проемом.

– Я… – Алисия пыталась придумать, что лучше сказать в такой ситуации, но кипевшая буря эмоций внутри не давала полноценно сформулировать свои мысли, создавая сплошной беспорядок в голове. Поэтому она просто замерла в ступоре, продолжая бессильно рассматривать такое родное лицо. Впрочем, спустя миг девушка оказалась с силой прижата к Квирину, что окончательно поставило крест на всяких конструктивных размышлениях. Единственное, что Алисия смогла с трудом выдавить из себя, прозвучало еле слышно:

– Ты же меня задушишь сейчас…

Глава 10

– Коммандер, мы снова фиксируем возмущения в гиперпространстве. Двадцать минут до появления. Адмирал приказал скрыться, – слегка хриплый, утомленный голос Вацлава прозвучал в рубке управления. Шли третьи сутки с момента последнего полноценного отдыха, и экипаж понемногу начинал чувствовать на себе накапливающуюся усталость.

– Выполняй указанный маневр, – мгновенно откликнулся Вильям, – что-то много их в последнее время. Надеюсь, что они не занимаются нашим поиском, – задумался он, разглядывая ближайшую точку укрытия.

– Есть, сэр, – подтвердил Вацлав, вслед за остальными кораблями устремляя управляемый им эсминец к размещенному неподалеку небольшому одиночному спутнику, – первые две группы были слишком крупными для погони. Возможно, они продолжают наступление или просто попытаются остановить продвижение нашего флота, – начал гадать пилот.

Определенный Квирином маршрут для остатка Пятой Эскадры предполагал не только цепочку прыжков, но и конкретную траекторию пролета систем. Последние, будучи давно изученными имперцами, представляли приличное количество укрытий в виде безжизненных планет, астероидных поясов и других космических тел. Зная местоположение каждого объекта в любой момент времени на основе анализа, адмирал вместе с научным советником спланировали все так, чтобы имперский флот всегда находился как можно ближе к возможной точке укрытия. Конечно, оставалась вероятность того, что норкролы появятся в системе гораздо быстрее, чем они успеют спрятаться, но всего не предусмотришь. Квирин просто старался максимизировать имеющиеся шансы.

– Больше похоже, что они вновь накапливают силы, – засомневался офицер связи, – после уничтожения верфи мы практически не наблюдали дредноутов, но в остальном группы врагов достаточно объемны для полноценного масштабного боя… – Смутившись под взглядом коммандер, он поспешно произнес: – Прошу прощения, сэр.

– Не страшно, Рональд, – усмехнулся Вильям, после чего вновь стал серьезным, – я придерживаюсь того же мнения. К этому моменту корабли норкролов перемещались только вдоль нашего же маршрута, не уходя в сторону. Поэтому их цель, скорее всего, совпадает с нашей – «Перекресток». Это означает, что Империи пока не удалось окончательно отбросить врага назад.

Отсутствующая связь не оставляла возможности выявить текущую ситуацию заранее, чтобы подготовиться. Адмирал собирался начать отправлять регулярные сообщения, находясь за несколько систем до «Перекрестка», но максимум, чего они бы достигли – это предупредить остальные силы человечества о своем приходе и передать собранную информацию. Последнее было особенно важно в разрезе данных о планете-станции норкролов и плачевной судьбе Федерации вместе с Террой.

– Масштабное сражение… Звучит паршиво, – вздохнул Валлас, продолжая внимательно смотреть на таймер обратного отсчета. Транспортники уже начали аккуратно садиться на поверхность каменистого спутника, а «Бочка пороха» только заходила на посадку.

– Нужно верить в нашу Империю… – после коротко молчания, твердо заявил Вильям. Впрочем, открыто опровергать слова своего навигационного офицера он не собирался. Действительно, изначально обладая более высоким энергообеспечением, человеческий флот при этом был меньше численностью. Как и с колониями, так и с боевой тактикой имперцы придерживались принципа разделения имеющихся сил. Именно поэтому, несмотря на более чем десяток флотов гранд-адмиралов, чаще всего люди действовали небольшим составом, максимум до эскадры. Мобильные группы не только могли наносить удары в нужные точки пространства, но и уменьшали количество потерь в случае неудачи, ведь большая энергия на силовом щите позволяла иметь определенное преимущество в небольших столкновениях. Дополнительно такая тактика способствовала защите многочисленных колоний Империи, изрядно разбросанных по всему космическому пространству.

Вот только противник, после распространения технологии массового развития бет до альфа-особей, резко перешел в наступление, буквально навязывая генеральные сражения. Мощный кулак огромного флота норкролов, неотвратимо передвигающийся от одного поселения к другому, не оставлял места для уловок и ухищрений. Вильям четко осознавал, что их Пятая эскадра практически не ощутила этого, избежав действительно масштабных противостояний, будучи на Идуне. Но вот остальные флоты гранд-адмиралов, особенно защитники «Перекрестка», другое дело. При этом ведь противник до сих пор не трансформировал поголовно весь свой экипаж в продвинутые особи, пусть альф и стало на порядок больше. Причины этого факта Вильям не знал – такое могло интересовать только Моргана и, возможно, адмирала Квирина. Капитану «Бочки пороха» хватало того, что норкролы оказались слабее, чем могли потенциально быть, что только радовало и оказалось особенно важно в преддверии новых крупных сражений. Противник словно целенаправленно стремился уничтожить человечество одним мощным ударом, пытаясь задавить превосходящим числом. У Вильяма даже мелькала мысль о том, что норкролы используют поголовно все имеющиеся силы для этого, но абсолютной уверенность в данном вопросе просто не могло быть. Несмотря на давнее противостояние, почти все боевые действия происходили вокруг и на территории людей. До недавнего момента Империя даже не знала, куда можно нанести ответный удар.

Небольшой толчок снизу продемонстрировал, что эсминец успешно приземлился, а экипаж начал привычно деактивировать множество систем, заставляя корабль исчезнуть с радаров. Конечно, при детальном сканировании норкролы, вероятно, смогли бы обнаружить небольшой флот имперцев, но для этого необходим именно тщательный поиск в конкретном секторе. С учетом того, что ранее виденные группы каждый раз стремительно преодолевали пространство, скрываясь в следующем гипертуннеле, шанс обнаружения сил Квирина оставался невелик.

– Включить маскировочную систему, – приказал Вильям. «Бочка пороха» на данный момент оставалась единственным кораблем с работающими в пассивном режиме радарами. Научный советник в свое время сумел внедрить их только на эсминцы, которых просто не осталось больше. Остальные суда небольшого флота временно превращались в мертвые куски металла, полностью отключая все оборудования, включая даже жизнеобеспечение. Впрочем, в этом отношении даже экипаж единственного эсминца герметизировал свою униформу, оборачиваясь в одинаковые черные фигуры. Резко уменьшившееся освещение и отключенные панели создали небольшой полумрак в рубке управление. Несмотря на вроде мизерную экономию энергии, Вильям решил воспользоваться любой возможностью, старательно уменьшая до минимума любую активность. Лучше было немного потерпеть, чем нарваться на ненужное и опасное сражение, подвергая угрозе колонистов.

– Фиксирую выход кораблей, численность – два десятка. Норкролы, сэр, – не показывая ни малейшего удивления, отрывисто произнес Валлас, – все класса линкор… – после небольшой запинки офицер навигации продолжил: – Они будто действительно готовятся к масштабному наступлению.

– Снизить активность сканеров, передать информацию адмиралу на флагман, – быстро произнес Вильям, с тревогой глядя на отметки на тактической карте. Такое количество линкоров без прикрытия рейдеров явно означало, что противник полностью контролирует окружающее пространство. Все же обладающие внушительной мощью корабли во время своих смертоносных залпов переводили часть энергии со щитов на орудия, предоставляя отличный шанс для контратаки. Хотя двадцать линкоров обладали огромной силой, сбалансированная группа из дредноутов и эсминцев той же численностью имела отличные шансы уничтожить их без особых потерь. Но шарообразные суда спокойно двигались без прикрытия, только подтверждая предположения о плачевности ситуации для имперцев в системе «Перекрестка».

– Есть, сэр, – отозвался связист, дублируя распоряжение по внутреннему каналу. Дальше в ход пошел древний метод передачи информации, который крайне редко, но все же применялся в имперском флоте ввиду своей полной защиты от обнаружения. Целая цепочка световых сигналов, используя стандартные обозначение, быстро донесла данные с радаров на «Грозовой шторм», после чего оттуда пришел короткий ответ: «Ждать».

– Напоминает момент, когда мы в засаде готовились атаковать только появившихся из гипертуннеля норкролов, – внезапно негромко произнес Валлас, не обращаясь к кому-то конкретно, – коммандер Хош еще был жив, а мы летали на крейсере.

– Да, только в этот раз никто не собирается нападать, – заметил Вильям, расслышав слова офицера. Задумавшись, он внезапно осознал, что на самом деле не так уже много времени прошло с того момента, но столько всего успело произойти. От той команды, с которой нынешний капитан «Бочки пороха» долгие годы работал в качестве первого помощника Роджера Хоша, практически никого не осталось. Ричард Боун, Артур, Сорон, Тревор и десятки других имперцев прошлого экипажа, которых он лично знал, но которые не дожили до этого момента. Тем временем война с норкролами не прекращалась, неумолимо перечеркивая судьбы множества людей. На миг показалось, что все происходящее просто бессмысленно, но затем взгляд Вильяма упал на союзные точки на тактической карте. Нет, не бессмысленно, и ради человечества они обязаны победить.

– Если бы они оказались немного ближе к нашей позиции, можно было накрыть практически всю группу принудительным перемещением «телепортатора», – подал голос Вацлав, – правда так мы можем подставить транспортники, если не удастся сразу с гарантией вывести из строя хотя бы семнадцать-восемнадцать линкоров. Эх, жаль упускать такую прекрасную возможность, – вздохнул пилот, машинально попытавшись почесать свою лохматую голову, на мгновение забыв, что он облачен в закрытый скафандр.

– Еще представится множество других не менее прекрасных шансов. Промежуточная цель врага идентична нашей – система «Перекресток», – уверенно произнес коммандер, – главное в данный момент довести транспортные корабли. Уже затем можно будет полноценно заняться уничтожением врага, – провожая взглядом передвигающиеся по карте точки судов норкролов, закончил Вильям. Зная адмирала, он однозначно верил, что, как только удастся без лишнего риска нанести результативный удар по противнику, Квирин его точно не упустит. – Ладно, всему экипажу отдыхать. Ждем, пока линкоры покинут систему, – отдал приказ коммандер, закрывая глаза и отключая канал связи за исключением экстренных случаев. Сон, даже короткий, лучший способ скоротать время солдату, особенно, когда в ближайшем будущем может образоваться его дефицит.

В это же время внутри «Грозового шторма» два человека склонились над детальной картой целого сектора космоса вокруг текущего местоположения. Высоченный адмирал в очередной раз изучал цепочку систем, словно пытаясь обнаружить что-то новое, но хмурое выражение лица явно говорило о неудаче. В это время худощавый собеседник настойчиво продолжал убеждать гиганта, напирая на собственную идею.

– …количество кораблей норкролов, прошедших мимо нас, слишком большое даже для противника. Мы должны временно оставить транспортники и как можно быстрее прорваться к «Перекрестку». Та система просто предназначена для обороны, и я уверен, что император удержит ее любой ценой. Собираем мобильную группу, и пока основные силы противника будут завязаны в наступлении, мы, прорвавшись им в тыл, атакуем их собственную «планету», – собрав до кучи ранее озвученные мысли, проговорил Морган. – Транспортники легко уйдут в прямой прыжок, избегая уничтожения, или просто спрячутся на время на отдаленном от туннелей спутнике. Так что за сохранность колонистов можно не беспокоиться. Минуем через такие же прыжки накапливаемый флот норкролов. Маршрут можно отработать в процессе. Обследуем соседние системы на внутренних территориях – нам хватит любой системы, которая позволит скрытно проскочить врага. Просто главное не терять лишнего времени, чтобы планета никуда не исчезла, – торопливо проговорив это, Харт хмыкнул, – забавно звучит… В процессе разберемся с деталями ее разрушения. Так что думаешь, Квирин?

– Идея-то достойная, Морган, но мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия, как обстоят дела в «Перекрестке». Если норкролы сумели продавить нашу оборону и захватить систему, то под угрозой окажутся внутренние колонии, а значит, ни времени, ни свободных кораблей для атаки у нас банально может не иметься в принципе, – покачал головой адмирал, – в таком случае оставлять без охраны беззащитные транспортники не лучший вариант. С другой стороны, думаю, ты прав с оценкой имеющихся в наличии сил врага. Действительно, слишком много боевых кораблей прошло мимо нас, даже для противника. Мне кажется, что как минимум часть из них является из того состава задействованных в охране «планеты» кораблей, а остальные собраны из всех систем. В другом случае враг мог изначально создать монстрообразный флот, с легкостью подавивший любое наше сопротивление просто за счет невероятного преимущества в количестве. Поэтому вполне возможно, что норкролы готовятся к решающему противостоянию, стараясь додавить Империю до конца в момент ее слабости после болезненных потерь. Для этого противник, скорее всего, стягивает буквально все силы в одну-единственную точку. Странные по составу группы, идущие вразнобой к «Перекрестку», только подтверждают твое предположение. Но для таких решительных действий противник обязан быть уверен в собственном превосходстве, оставляя собственный центр практически беззащитным.

– Ты же не думаешь, что Империя пала? Мы не настолько слабы, как Единая Федерация, – внимательно глядя за реакцией гиганта, внезапно спросил научный советник.

– Нет, – искренне ответил Квирин, – но это не мешает мне предусматривать все возможные исходы, – выделив интонацией слово, продолжил адмирал, открыто встречая взгляд Моргана.

– Ты стал слишком осторожен после обнаружения этой станции норкролов, – негромко заметил Харт, отключая тактическую карту на панели, – не расценивай потери возле Терры как собственную ошибку. Результат этой разведки принес человечеству не просто ценнейшую информацию, но также реальный шанс наконец окончательно остановить врага, – уверенный тон Моргана заставил гиганта криво усмехнуться.

– Если у нас хватит сил реализовать этот самый шанс и если для достижения не потребуется заплатить непомерную для Империи цену. Меня откровенно не устраивает взаимное уничтожение видов. К тому же даже успешная атака на «планету» норкролов не решит вопрос с оставшимся целым огромным флотом противника. Они просто не исчезнут после гибели центра, а скорее, наоборот, рванут в очередную атаку, – вздохнув, Квирин продолжил: – В любом случае любой из вариантов требует первоначально добраться до «Перекрестка».

– Хорошо. Транспортники по необходимости могут выступить как дополнительные цели, – выразительно произнес Морган.

Адмирал уже никак не прокомментировал сказанное, примиряясь с позицией научного советника. Стоящих новых идей в процессе обсуждения не возникло, поэтому оба собеседника решили закончить. Многочисленные «если» и отсутствие реальной информации абсолютно не помогали планировать дальнейшие действия. Но разойтись они не успели. Пришедший адмиралу вызов по внутренней связи принес неожиданные новости.

– Гипермаяк норкролов? Вильям абсолютно уверен? – резко ставшим серьезным голосом уточнил Квирин. Получив подтверждение, гигант нахмурился, после чего обратился к зависшему рядом научному советнику:

– Линкоры еще не успели скрыться, как из того же гипертуннеля последовали еще десяток рейдеров, обеспечивающих прикрытие гипермаяку. Плохо. Шанс на то, что «Перекресток» уже захвачен, изрядно возрос. Станция связи может выступить точкой координации кораблей норкролов при продвижении во внутренние системы Империи.

– Никаких дредноутов? – обратил внимание на другое Морган. – Видимо уничтоженная верфь являлась основной для производства… Квирин, мы наблюдаем все больше подтверждений, что они пускают в ход большую часть имеющихся в запасе сил. Впервые враг решил поставить на кон абсолютно все. Сейчас отличнейший момент ударить в самое их сердце. Без нормального обеспечения дело времени, пока норкролы исчерпают собственные силы! – практически воскликнул Харт, уставившись на гиганта.

– До этого момента остатки могут изрядно пройтись по человечеству… Атака «планеты» прямо сейчас это действительно привлекательно, но осуществить этот безумный план всего тремя боевыми кораблями нереально. Мы просто не прорвемся к «планете». Нет, вначале «Перекресток», а уже после решаем, что делать. Закончим на этом, – твердо ответил адмирал, покидая небольшое помещение, где команда техников оборудовала новую совещательную комнату.

Продвигаясь по мало освещенным коридорам фрегата, Квирин внезапно поймал себя на мысли, что имперцы большую часть жизни проводили именно в такой обстановке. Сугубо практичные интерьеры космических кораблей или колоний. Регулярное физическое напряжение для обеспечения энергией всех систем. Постоянные тренировки для повышения собственных навыков. Конечно, хватало радостных моментов, но атмосфера откровенного сурового выживания, а не спокойной жизни, никогда не покидала человечество с момента появление норкролов. Она стала привычна, значительно отпечатавшись на всех имперцах. Даже сам адмирал всего два раза находился на поверхности в колониях. Во время гвардейского обучения и непосредственно на Идуне, да и то они все были построены, руководствуясь сугубо рациональностью и эффективностью, пренебрегая множеством других ненужных вещей. Именно поэтому Квирин с искренним наслаждением проводил время в оранжерее на Идуне, пока ее не разнесли снаряды противника, ощущая себя в старом времени, когда люди могли жить на планетах, не скрываясь. Наслаждаться природой и красотой окружающего мира, а не ютиться в тесных помещениях космических кораблей…

Из-за этого адмирал прекрасно понимал, откуда идут корни более эмоционального поведения Моргана и его жажды как можно скорее нанести удар в самый центр норкролов. Борьба на протяжении стольких лет, вероятно, изрядно давила на научного советника в тот момент, когда он внезапно увидел потенциальный шанс закончить давнее противостояние. Или хотя бы значительно его приблизить, пусть даже ценой многих жизней. Нападение на «планету» шарообразных вертелось в голове Квирина давно, еще при первом взгляде на то, что осталось от Терры. Но гигант действительно хотел в первую очередь обеспечить сохранность колонистам, после чего можно было попробовать нанести ответный удар. Тем более некоторые шаги для этого он уже успел предпринять ранее. Только в итоге именно эти действия спровоцировали Моргана на острое желание более активных действий здесь и сейчас. Но для начала требовалось хотя бы избежать внимания кораблей норкролов, целыми группами двигающихся через систему в сторону «Перекрестка».

В итоге, «прятки» затянулись на четыре дня. Квирин для себя установил граничные сроки после исчезновения в гипертуннеле последних вражеских судов, прежде чем его небольшой флот решится на выдвижение. Неожиданно различные группы рейдеров и линкоров врага с определенной периодичностью возникали на радарах «Бочки пороха», вынуждая имперцев продолжать скрываться. Промежутки между их появлениями позволяли экипажам возобновить энергетическое питание, восстанавливая запасы и заряды личного оборудования жизнеобеспечения, давая отдых утомленным людям. Бывшие жители Терры и так с трудом выдерживали спартанские условия на транспортниках, но постоянное ношение личных скафандров совсем выматывало. Особенно детей.

Квирин же только сильнее хмурился при виде количества кораблей норкролов, целым потоком направляющихся в сторону внутренних систем Империи. Если они наблюдали только часть из надвигающегося громадного флота, то ситуация для человечества складывалась не просто критически, а скорее вела к неизбежному концу. При этом, если император в ответ соберет каждый боевой корабль людей в единый щит для отражения нового наступления противника, даже в таком случае виденные силы норкролов представляли огромную угрозу. Конечно, при условии, что человечество не успело потерять слишком много в предыдущих сражениях, и в случае их своевременного сбора. Иначе шансы просто испарялись на глазах, сводясь только к безуспешным попыткам замедлить неотвратимую вражескую лавину, способную смести любые выставляемые преграды на своем пути. Самое паршивое в разворачивающейся на глазах ситуации для адмирала являлась невозможность предупредить имперцев о надвигающейся опасности. Возможно, император уже спрогнозировал такие действия противника, но если нет, то флот Квирина прибудет уже на пылающие останки уничтоженных колоний человечества. К счастью, научный советник спустя сутки успокоил свои порывы немедленно атаковать «планету» врага. Не сумев озвучить адмиралу конкретные шаги для прорыва вероятной обороны объекта тремя имеющимися боевыми судами в их текущем состоянии, Морган смирился с осторожными планами адмирала.

Спустя сутки после исчезновения последних следов шарообразных кораблей Квирин наконец позволил покинуть естественные укрытия на поверхности спутника. Команду на выдвижение корабли гиганта восприняли с мрачной решимостью. Иных путей, кроме «Перекрестка», у имперцев просто не имелось. Без ресурсов они даже не могли создать небольшую колонию, а страдающие осложнениями со здоровьем терранцы только сильнее ограничивали допустимые временны́е границы, не позволяя слишком долго изучать окружающие системы в надежде на нахождение альтернативного маршрута. Впрочем, жители Империи изначально не собирались сбегать, намереваясь сражаться против норкролов до самого конца, каким бы он ни оказался. Судьба Терры у многих стояла перед глазами, сводя единственный возможный исход до смерти одной из сторон, не оставляя других реальных вариантов.

Попытка побега могла только отсрочить гибель, но никак не помочь ее избежать. Лишнее время предоставило бы противнику заняться не только восстановлением, но и развитием. Хорошо, если человечеству за аналогичный срок удастся просто вернуть утерянные возможности, заново отстроив инфраструктуру и производственный потенциал на новой территории. Не существовало никаких сомнений, что норкролы не оставят в покое человечество после стольких лет кровопролитных сражений. Поэтому полтора десятка имперских кораблей стойко последовали за вражеским флотом, готовясь к скорому и неотвратимому столкновению.

Аккуратно продвигаясь по системам, силы Квирина старательно сохраняли безопасное расстояние в размере как минимум одной системы до противника, стараясь раньше времени не догнать его. За четыре гиперпрыжка до «Перекрестка» флот начал посылать периодические сообщения, пытаясь предупредить Империю о новом наступлении. Естественно, никакой возможности узнать, получили ли сообщение имперцы, не имелось, но адмирал приказал продолжать попытки.

Маршрут гигант выбрал самый короткий, несмотря на то, что норкролы имели возможность атаковать систему с разных гипертуннелей. После их первой вынужденной точки встречи существовало по крайней мере три вероятных пути к «Перекрестку». Использует ли враг сразу все из них или только некоторые – до сих пор оставалось неизвестным. Поэтому Квирин просто замедлил собственное передвижение до того уровня, чтобы корабли противника однозначно сумели добраться до всех систем, подготовившись к наступлению.

Прыжок в предпоследнюю систему прошел в атмосфере всеобщего напряжения. Томительное ожидание в процессе прохождения гиперпространства изрядно потрепало нервы всем на транспортных судах. Только убедившись, что шарообразных кораблей нет на радарах, экипажи смогли с облегчением выдохнуть. Впрочем, ненадолго, ведь норкролы никуда не исчезли, и встреча продолжала быть неминуемой. Понимая это, адмирал приказал без промедления двигаться вперед, чтобы его подчиненные просто не выгорели от нервного ожидания скорого сражения. На полной скорости полтора десятка кораблей проскочили систему, на ходу выстраиваясь в формацию. Как обычно, «Гунгнир» занял первое место, готовясь снова выступать живым щитом. Тем более лишившийся практически всех орудий дредноут явно не мог проявить себя в другой роли. Рядом с ним завис полностью боеспособный эсминец. Уже за ними прятались транспортные корабли с установками прыжка и единственный «телепортатор», окружая со всех сторон транспорты с колонистами. В их рядах затесался фрегат «Грозовой шторм», скрываясь в плотном построении.

После короткого обмена сообщениями небольшой флот Квирина был поглощен гипертуннелем. Полуторачасовой прыжок прошел в повторной проверке всего оборудования. Экипажи, следуя распоряжениям адмирала, целенаправленно обеспечивались даже примитивными задачами, лишь бы не дать напряжению взять над солдатами верх. Но, к удивлению гиганта, последняя система перед «Перекрестком» вновь оказалась пуста.

– Думаешь, они уже перешли в наступление? Или норкролы сумели прорваться на внутреннюю территорию Империи? – мрачно спросил зависший рядом с Квирином Морган, глядя на тактическую карту. – Отсутствие вражеских кораблей на радарах меня впервые напрягает, – честно признался Харт по отдельному каналу с адмиралом.

– Без понятия, но у нас нет особого выбора, кроме как продолжать придерживаться разработанного плана, – отозвался Квирин. Расположенный неподалеку туннель, ведущий к внутренним территориям Империи, никоим образом не демонстрировал возмущения. После отрывистого приказа группа человеческих кораблей медленно начала движение в сторону естественного прохода через гиперпространство. Проводя тщательное сканирование на предмет скрытых вражеских судов, имперцы осторожно преодолели систему, но вновь никаких следов норкролов обнаружить не удалось.

– Всем судам приготовиться к вероятному бою сразу после выхода из гипертуннеля. Напоминаю, что первоначально необходимо сосредоточиться на восстановлении энергетического щита после прыжка. Сканирование окружающего пространства проведет «Грозовой шторм». Есть определенный шанс, что мы сразу попадем в мясорубку бушующего сражения, если вражеские силы уже начали наступление. Поэтому приоритет сохранности – транспортные корабли с колонистами и установками прямого прыжка. Мы должны верить в императора и человечество, но как бы ситуация ни складывалась в системе «Перекрестка», мы однозначно встретим там врага. Никто не должен терять голову и играть в геройство, а просто следовать приказам, – сухой голос Квирина разнесся по всему флоту, звуча в рубках управления каждого судна: – Вперед!

В этот раз никто не произносил боевые кличи, осознавая серьезность происходящего. На транспортных кораблях с колонистами немногочисленные имперцы из экипажа начали даже проверку личного оружия, готовясь ко всему. Казалось, ранее напряжение было смехотворным по сравнению с текущим, которое будто заставляло даже воздух застыть. Некоторые солдаты внутри себя уже откровенно жаждали встречи с норкролами, стремясь как можно быстрее прервать это давящее ожидание. Впрочем, мысли о беззащитных терранцах отрезвляли, напоминая, что нельзя с головой окунаться в хаос сражения. Только Квирин, неподвижной фигурой застывший в своем кресле, продолжал смотреть на тактическую карту, тщательно изучая местоположение естественных объектов в следующих системах. Замершее спокойное лицо гиганта буквально излучало веру в собственные силы, придавая уверенности всем в рубке управления фрегата.

Зависший неподалеку Морган еле замено кивнул собственным мыслям, после чего направился на одно из свободных мест в главном помещении флагмана. Неумолимо отсчитывающий время таймер до выхода из гипера бесстрастно продолжал свой ход. Со временем большинство офицеров «Грозового шторма», успевших герметизировать шлемы, начали вести негромкие беседы между собой по отдельным каналам, а адмирал все так же изучал что-то на командной панели.

– До выхода пять, четыре… – спустя несколько часов прозвучало отрывистое предупреждение. Сосредоточенные лица присутствующих имперцев, скрытые под броней, излучали различные эмоции от тревоги и надежды до искренней жажды сражения с врагом. Но все без исключения готовились к худшему. Поэтому, когда гиперпространство начало выплевывать корабли, рубка управления фрегата буквально взорвалась активностью.

– Запускаю сканирование системы. Фиксирую наличие вражеских кораблей…

– Перераспределяю поток энергии на силовой щит…

– Орудия готовы к бою. Жду целей…

– Транспортники ожидают команд…

Многочисленные доклады во всю сыпались с разных сторон, пока Квирин оценивал текущую обстановку в системе. Практически лишенная каких-либо объектов, она тем не менее являлась краеугольным камнем в обороне более пятидесяти колоний Империи, скрытых на внутренней территории. Десяток гипертуннелей, создающих разветвленную сеть возможных путей, значительно усложняли защиту «Перекрестка», но в то же время повышали его важность до невероятных величин, сводя направление атаки врага до единственно возможного. В свое время человечество заплатило огромную цену за захват системы, в течение почти десяти лет сосредотачивая буквально все имеющиеся ресурсы на этой стратегически важной цели. Но сейчас все кровавое достижение оказалось полностью перечеркнуто врагом.

Сотни остовов разрушенных кораблей норкролов и людей были рассеяны безжизненными кусками металла и плоти по всему пространству системы. Большая часть из них сосредоточилась возле ближайших гипертуннелей, где, судя по всему, прошли наиболее ожесточенные сражения. Мелькавшие среди обломков десятки невооруженных шарообразных судов противника старательно собирали различные обломки, крепя особо массивные прямо к собственным корпусам для транспортировки. Дальнейший путь их пролегал к отдаленной точке, размещенной возле проходов в гиперпространстве, ведущих непосредственно к внутренним системам Империи. Именно в этом месте разместился огромный гипермаяк, окруженный дюжиной линкоров и несколькими десятками рейдеров. Причем последние, судя по данным после сканирования, во всю щеголяли различными повреждениями, начиная с отсутствия нескольких орудий и заканчивая внушительной потерей кусков корпуса. Некоторые наспех отремонтированные корабли образовали небольшую группу, в данный момент ускоренно направляющуюся в сторону одного из туннелей, явно готовясь исчезнуть из системы в ближайшее время. Сомнений, что «Перекресток» оказался полностью потерян для Империи, больше не осталось. Но на Квирина сильнее давило вовсе не это, а то, насколько мало сил норкролы выделили для обороны важной системы. Непозволительно мало, учитывая не слишком боеспособное состоянии половины из находившихся здесь кораблей.

– Фиксирую вражеский гипермаяк, пять линкоров и две группы рейдеров. Двадцать три с видимыми признаками прошедших боев и одиннадцать предварительно восстановленных. Состояние последних сложно оценить, но предварительный анализ есть, – озвучивал детали сканирования навигационный офицер.

– Сэр, какие будут приказания? – кратко уточнил сидевший в центре рубки управления фрегата капитан Келоб. В данный момент его гладко выбритый череп и внушительные усы были скрыты под шлемом, но даже так можно было уловить звучащее в голосе напряжение. С каждой секундой уходило драгоценное время, а их флот пока просто продолжал висеть в космическом пространстве.

Услышав ожидаемый вопрос Тервона, Квирин вновь перевел взгляд на тактическую карту, задумываясь на десяток секунд. Ранее выстроенные в голове схемы мгновенно прошли через переоценку на соответствие текущему положению дел. Коротко кивнув собственным мыслям, адмирал уверенным голосом начал распределять задачи, приводя в движение весь небольшой флот имперцев. Впрочем, ввязываться в неравный бой гигант не собирался, выбрав точку назначения – один из дальних гипертуннелей.

– Не слишком далекий проход? – заинтересованно спросил по отдельному каналу Морган, видя на тактической карте другой, более близкий вариант.

– Нет, – абсолютно не поясняя свое решения, отрезал Квирин, не желая отвлекаться.

Подчиняясь полученным распоряжениям, имперские корабли еще сильнее сжимают формацию, практически соприкасаясь своими корпусами. Дредноут вместе с эсминцем аккуратно меняют свое положение, старательно закрывая собой транспортные суда. Заданная сложная траектория, проходящая через одно из полей обломков, вообще не предполагала резких маневров, а только скорость. Любая попытка уйти от вероятного снаряда в столь плотном построении, скорее всего, спровоцировала бы столкновение с более критичными последствиями, чем просто попадания. Впрочем, на полному ходу инерция слишком велика, чтобы пытаться экстренными маневрами избежать огня норкролов. Поэтому адмирал решил полностью поставить именно на скорость, мощь энергетических щитов и летающие в округе обломки.

Флот Квирина начал стремительно разгоняться, выходя на легко прогнозируемую траекторию. В этот же момент пилоты всех кораблей тщательно отслеживали проведенные расчеты, чтобы оба наиболее защищенных кораблей всегда прикрывали транспортники. На первый взгляд простая задача требовала изрядной координации действий всех экипажей судов, учитывая количество объектов на пути и ответные действия противника. Благо, что норкролы оказались сосредоточены на другой стороне системы, и требовалось время для выхода на дистанцию стрельбы.

Спустя долгую минуту враг начал действовать. Замедлившаяся группа рейдеров внезапно ускоряется вновь, но, к всеобщему удивлению, она просто продолжает путь в гипертуннель, по какой-то причине решив проигнорировать имперские силы. Но более двух десятков поврежденных в ранее прошедших сражениях шарообразных кораблей резко устремляются на перехват имперцам. При этом все беззащитные суда-собиратели бросают свое занятие, выдвинувшись к гипермаяку и пятерке линкоров, оставшихся на охране важного объекта.

– Следуем плану. Энергию в первую очередь перенаправить на двигательные установки, – твердо проговорил адмирал, видя некоторое замешательство в рубке управления фрегата, – «Грозовому шторму» по необходимости уничтожать обломки на пути, – добавил он, заметив на тактической карте несколько прогнозируемых опасных столкновений.

– Почему группа рейдеров проигнорировала нас? – попробовал уточнить Морган, вновь обращаясь по личному каналу. Определив дальнейшие действия на ближайшие минуты, адмирал решил выделить некоторое время на ответ:

– Скорее всего, потому, что выбранное нами направление уже контролируется врагом, а значит, нас вскоре смогут зажать в тиски, – спокойно пояснил Квирин, – мы явно не представляем угрозу для них, поэтому норкролы могут позволить себе создать необходимые условия для нашего уничтожения без лишних рисков для гипермаяка. Вдруг мы всего лишь отвлекаем их внимание перед более масштабным нападением? Они же не знают.

– Тогда почему мы продолжаем следовать в вероятную ловушку? – последовал очередной вопрос от научного советника. – Ты не хочешь, чтобы они изменили свои текущие действия? Ты что-то спланировал?

– Верно, – подтвердил Квирин, – но перед этим нужно точно убедиться в правильности моих предположений, – сухо закончил он, после чего снова отдал общий приказ на флот: – Приступить к первому смещению по команде.

На половине пути имперских сил к гипертуннелю норкролы вышли на дистанцию стрельбы. Первые залпы прошли неуверенно, будто противник просто примерялся. Выпущенные снаряды, проглатывая космическое пространство, еще не успели достигнуть своей цели, как поврежденные рейдеры разродились более плотным потоком огня. Под сухой отсчет обратного таймера до попаданий огромные болванки скользили сквозь пустую систему, неумолимо приближаясь к имперским судам. Следуя отрывистым командам капитанов, экипажи готовились к возможным попаданиям, внутри надеясь на крепость силовых щитов и защиту в виде гигантского дредноута.

Впрочем, первой преградой на пути снарядов стали обломки. Пролетая мимо остатков ранее грозных боевых кораблей, они периодически сталкивались. Практически всегда это заканчивалось тем, что болванки просто прошивали насквозь неожиданное препятствие, немного меняя траектории. Реже, в случае внушительных препятствий, снаряд терял скорость и убойную силу. Но в целом, более девяносто процентов выпущенных зарядов упрямо продолжили двигаться в сторону далеких целей. Вот только к моментудостижении их, из-за предельного расстояния, имперские корабли сумели немного сместиться в сторону, избегая большей части попаданий. Несколько сверкнувших вспышек от силового щита оказалось всем полученным норкролами эффектом.

Вскоре последовал новый залп, и корабли Квирина вновь немного изменили траекторию, смещаясь в сторону. В этот раз противник рассредоточил огонь на большей зоне, пытаясь компенсировать возможные отклонения в сторону. Тем более с каждой секундой уменьшающаяся дистанция стрельбы повышала точность шарообразных канониров, одновременно увеличивая последствия залпа рейдеров.

– Фиксирую два попадания по фрегату. Энергетический щит просел до… – начал отчитываться один из офицеров капитану «Грозового шторма». Адмирал в этот момент оценивал общие последствия попаданий. Большинство снарядов пришлось на их живой щит, но некоторые все же проскочили мимо корпусов дредноута и эсминца, снимая драгоценный заряд с энергетической защиты. Благо, что реальных повреждений пока удавалось избежать.

– Тринадцать минут до прыжка. Сэр, враг успеет еще произвести далеко не один залп, – с тревогой обратился к нему Тервон, – мы вскоре не выдержим.

– Продолжаем следовать плану. После двух залпов расстояние между нами начнет увеличиваться, но с учетом их повреждений не все рейдеры смогут поддержать такую скорость, – сухо ответил Квирин, не поднимая взгляда от тактической карты. Резко замедлившиеся перед гипертуннелем одиннадцать шарообразных кораблей демонстрировали подготовку к прыжку, но адмирал четко видел, что норкролы откровенно тянут время. Если их группа двинется в другом направлении или появятся новые имперские суда, рейдеры без раздумий развернутся. В то же время преследовавшая их группа потихоньку начала растягиваться в цепь, постепенно оставляя более медлительные корабли позади.

– Есть, сэр, – кивнул капитан фрегата, мысленно надеясь на удачу. Третий залп ударил гораздо ощутимей, несмотря на очередную попытку людей сместиться в случайную сторону. В этот раз противник сделал два залпа с небольшим промежутком, реагируя на возможное смещение имперских кораблей. Силовые щиты, ослабленные предыдущими попаданиями, успели частично восстановить свой заряд, но количество точных попаданий возросло.

Первый снаряд на полной скорости только врубился в засверкавший энергетический щит дредноута, а его собратья уже следовали за ним, выплескивая разрушительную мощь. «Гунгнир» чуть ли не сотрясался от многочисленных ударов, обрушившихся на него, но он оказался вовсе не единственный подвержен атаке. Лишившийся силового щита эсминец получил касательное попадание, разнесшее правый борт. Потерявший скорость снаряд спустя мгновение бессильно врезался в энергетическую защиту находившегося рядом транспортника. Болванка не успела еще отлететь в сторону, как прямо в нее попал еще один заряд норкролов, буквально вбив его в корабль с колонистами… Бушующие рядом другие снаряды то и дело находили свою цель, оставляя свои яростные отпечатки на человеческих судах.

– «Бочка пороха» получила легкие повреждения, щит на перезарядке. Энергическая защита «Гунгнира» выдержала, упав до двадцати трех процентов. Один транспортник получил огромную пробоину, зацепившую часть отсека энергопитания, но команды техников с соседних кораблей пробуют зафиксировать к своим корпусам. Еще два судна получили легкие повреждения, но ход не потеряли. «Грозовой шторм» не пострадал, – обеспокоенно отчитывался офицер, с тревогой ожидая следующего залпа.

– Вильям, – мгновенно вызвал капитана эсминца Квирин, вскользь слушая доклад, – новая задача для тебя. Инсценируешь повреждения и замедляешься. Попробуй восстановить щит к моменту, когда по тебя откроют огонь. Сразу после попаданий включаешь маскировочную систему и прячешься. Как только мы приблизимся к гипертуннелю, на полной скорости идешь в сторону гипермаяка, инсценируя атаку. Тебе необходимо оттянуть часть кораблей врага на себя, после чего уйдешь в прямой прыжок к ближайшей системе. Вопросы? – несмотря на торопливый голос, адмирал максимально четко проговаривал каждое слово, чтобы не повторять.

– Э-э-э… – на миг опешил коммандер, после чего собрался, – понял, сэр, сделаю. Что делать после?

– Ровно через шестьдесят часов с текущего момента ты должен вновь появиться в системе. До этого момента самостоятельный выход на связь под запретом. Только прием, – ответил Квирин, – выполняй!

– Слушаюсь, сэр!

Спустя десяток секунд «Бочка пороха» начинает покидать формацию, потихоньку оставаясь позади. Дерганое движение эсминца уводит корабль в странную петлю, словно часть его маневренных двигателей перестали нормально функционировать. Редкие вспышки мелькали в черноте космического пространства, но они только добавляли хаоса в траекторию. Впрочем, норкролы будто не обращают внимание на отделившееся судно, готовясь к новому залпу по основной группе. Эсминец демонстративно пытается нагнать остальных, но тщетно. Спустя минуту следует четверная волна снарядов, угрожающе приближаясь к имперским кораблям.

Успевший приказать включить обратную тягу Квирин с силой сжимает кресло, глядя на раскиданные по тактической карте многочисленные разноцветные точки, за каждой из которых стояло нечто большее. Но прямо сейчас они сухо показывали различные объекты. Будто никакой опасной ситуации не происходило в данный момент и россыпь точек не являлась выпущенными с огромной скоростью многотонными снарядами.

Включенные на полную мощность двигательные установки что есть силы сопротивлялись накопленной инерции, старательно замедляя небольшой флот. Скоординированные действия экипажей позволили избежать столкновений между собой. За исключением одного – ранее поврежденный транспортник не имел аналогичных возможностей. Уменьшившаяся мощность энергопитания изрядно повлияла на тягу, приводя к тому, что корабль не сумел вовремя выполнить маневр, врубаясь в идущий впереди фрегат. Сверкнувший щит флагмана адмирала перед своим исчезновением сумел погасить часть удара, а затем оба корпуса столкнулись. Вминая целые отсеки с двух сторон, транспортник все же сумел замедлиться вслед за остальной группой. Мелькнувшие в непосредственной близости перед флотом снаряды только слегка зацепили имперские корабли, а Квирин вновь отдал приказ на разгон.

– Сэр, мы не успеваем зафиксировать транспортник. Из-за остановки часть креплений смяло. Нужно больше времени, – новость заставила адмирал нахмуриться.

– У вас есть еще минута. После чего приказываю прекратить работы и полностью сосредоточиться на разгоне. Попробуйте эвакуировать хотя бы часть к этому моменту, – с тяжелой душой распорядился Квирин, в очередной раз делая нелегкий выбор. Услышав это, инженер поспешно отключился, даже не тратя ни драгоценной секунды на подтверждение. Несмотря на отчаянные попытки, команда техников не справилась.

Ранее наспех и на ходу сделанные фиксаторы оказались повреждены во время столкновения, а короткой минуты оказалось действительно недостаточно для качественной работы. Сквозь дыры в корпусе несколько десятков человек успели прыгнуть в сторону команд техников, но многие банально не успели. Выполняя приказ адмирала, имперские суда неотвратимо начали увеличивать скорость и, соответственно, дистанцию между ними. Остальные суда на ходу огибали отстающий поврежденный транспортник, экипаж которого до последнего боролся, чтобы дать возможность как можно большему числу колонистов попасть на соседние корабли. Хрупкие человеческие фигуры, облаченные в скафандры, совершали опасные прыжки, пытаясь достичь призрачной безопасности, но с каждой секундной это становилось все менее вероятно.

Выбравшие неправильную траекторию или просто не достигшие нужной скорости, множество фигур бессильно оставались летать в космосе, с ужасом глядя на отдалявшиеся точки других кораблей. Даже часть техников, потерявшая время из-за помощи с эвакуацией, в итоге остались на поврежденном транспортнике. Видя происходящее, Квирин изрядно помрачнел. Спасти большее количество людей, пожертвовав меньшим, всегда звучало как лучший вариант с точки зрения рационального подхода и являлось по сути обязательным выбором для каждого командира. Вот только с каждым таким решением, с каждой такой жертвой ради других число оставшихся кораблей с колонистами постоянно уменьшалось. Где тогда черта, когда все эти действия потеряют свою целесообразность? Сколько еще можно терять ради якобы более важной цели? Нахмурившись из-за очередного компромисса, гигант внезапно вызвал «Бочку пороха».

– Вильям, смена плана. Направляй свой эсминец к поврежденному транспортнику. Заберешь всех отставших себе на борт, после чего уходи в прыжок через гипертуннель и сразу после этого – в прямой, – отметил и отправил он точку на карте системы. – Через шестьдесят часов вернешься к «Перекресток».

– С радостью, сэр, – не задавая лишних вопросов, с вполне заметной благодарностью кивнул коммандер, поглядывая на одиночную точку на тактической карте.

– Передайте на «Черчилль», чтобы ожидали помощь и двигались навстречу, – добавил Квирин, обращаясь к офицеру связи.

– Ты решил изменить план? – вновь поинтересовался по личному каналу Морган, глядя, как «Бочка пороха» устремляется в сторону отставшего корабля. Экипаж транспортника, получив подтверждение, временно завис на месте, собирая разбросанных в окружающем пространстве людей, после чего двинулся на разворот. В этот раз рейдеры врага все-таки разбились на группы. Большая, с целыми двигательными установками, продолжала преследование основных сил Квирина. Остальные же рассеялись, старательно перекрывая траекторию ухода двух имперских судов.

– Пришлось, – кивнул адмирал, на ходу озвучивая для собеседника рациональное объяснение своему желанию спасти колонистов, – изначально собирался попытаться оттянуть корабли норкролов от нашей группы с помощью эсминца. Это достичь удалось. Но остальное – нет. Идея заключалась в том, чтобы во время прыжка через туннель отправить дредноут, телепортатор и один из транспортников в прямой прыжок. Если заметил, то туннель находится практически на границе системы. Вильям, имитируя окончательное уничтожение, остался бы позади рейдеров, что позволило бы выйти на гипермаяк. Конечно, одиночный эсминец вряд ли бы составил реальную конкуренцию пяти линкорам, но однозначно оттянул бы на себя внимание их орудий, хотя бы на время. В этот момент дредноут, телепортатор и транспортник должны были вернуться, слегка изменив угол прыжка и выйдя в этой точке. «Гунгнир» и транспортник, служа живым щитом и без оглядки на колонистов, с большей вероятностью прорвались бы к гипермаяку, и дальше в ход пошел бы телепортатор. В итоге, пожертвовав всего тремя кораблями, мы могли попытаться вывести из строя основной координирующий пункт связи наступающих на Империю норкролов. Определенный шанс имелся, но слишком много «если» не дали его полноценно реализовать, – несколько скомканно закончил до этого момента подробные объяснения Квирин, поглядывая на тактическую карту.

– Ты имеешь в виду потерю транспортника с колонистами или что-то другое? Хм, – скептически прокомментировал Морган, но адмирал ничего не ответил.

За это время рейдеры врага успели произвести очередной залп, но последний, казалось, потерял изрядную часть своей разрушительной силы после разделения на группы. Все преследовавшие корабли имели повреждения разной степени серьезности, но те, что сохранили свои скоростные характеристики, чаще всего потеряли именно в огневой мощи. Снизившаяся нагрузка позволила пережить залп без потерь, тем более адмирал продолжал вносить изменения в траекторию.

С другой стороны, эсминец столкнулся с более ощутимой угрозой, но внезапно «Бочке пороха» банально повезло. Поспешный залп оставшихся рейдеров оказался слишком хаотичен и не прицелен, зацепив всего двумя снарядами корабль Вильяма, но не пробив силовой щит. В это время транспортник удачно укрылся за массивным обломком уничтоженного имперского дредноута. Остов гиганта значительно погасил попадания, хоть его и снесло в сторону корпуса транспортного судна. Столкновение смяло внешнюю обшивку, но не привело к критичному урону. Мысленно вздохнув с облегчением, Квирин перевел взгляд на висевшую рядом черную фигуру научного советника, обдумывающего озвученный, но отмененный впоследствии план.

– Что до встречи через шестьдесят часов с эсминцем? – вновь уточнил Морган, продолжавший детально следить за происходящим и желающий обладать всей полнотой информации. С учетом его должности научного советника и не желая раздувать лишнего конфликта, гигант не спешил игнорировать вопросы.

– Как я говорил ранее, вероятно, как минимум несколько следующих систем после гипертуннеля контролируются норкролами. Так что сразу после выхода из гипера мы уйдем в прямой прыжок. Именно поэтому я выбрал конкретно эту систему, – указал адмирал на тактической карте, – в твоем варианте выходной туннель находился практически в центре, и мы бы не успели скрыться. Не найдя нас, враг, вероятней всего, продолжит движение, пытаясь зажать нас в тиски, поэтому мы попробуем прорваться через «Перекресток» вновь, но уже по новому маршруту. Шестьдесят часов вполне достаточно для всех перемещений и ожиданий, – спокойно пояснил Квирин.

– Жаль, что ты отказался от собственной идеи, – наконец поделился собственными соображениями Харт, – но почему так произошло, я понимаю. Не скажу, что признаю и поддерживаю – все же уничтожение гипермаяка нанесет приличный урон норкролам и поможет Империи противостоять нападению. Но понимаю. Тем более действительно вероятность достижения этой цели не была гарантирована. Причем, несмотря на твою изначальную уверенность, шанс был слишком мал. Вторая группа отремонтированных рейдеров могла вмешаться в любой момент, поставив окончательный крест на успехе попытки.

– Думаю, что они бы покинули «Перекресток» сразу после нашего прыжка, – помедлив, заметил адмирал, – но это уже не важно. Я действительно не хочу терять колонистов, особенно в тех случаях, когда имею реальную возможность этого избежать. Империя существует, пока живы ее граждане, – твердо закончил Квирин, окинув взглядом застывшего рядом научного советника. Закрытый черный шлем скрывал эмоции Харта, но гигант отметил, что впервые после обнаружения планеты врага Морган не пытается настаивать на своем видении, принимая решения бывшего гвардейца.

– Приготовиться к прямому прыжку сразу после выхода из гипера. Предупредить экипажи всего флота, – отдал распоряжение адмирал, снова переключаясь на сражение. Впрочем, ничего нового не произошло, и его небольшой флот упрямо на максимальной скорости продолжал двигаться в сторону туннеля. Стойко принимая залпы вражеских рейдеров, имперские корабли периодично получали различные повреждения, но критических больше не было. К этому моменту «Бочка пороха» уже успела разместиться за отставшим транспортником, начав принимать людей на борт.

Спустя несколько минут, практически не замедляясь, группа Квирина растворилась в гипертуннеле, окончательно покинув систему. С небольшой задержкой одиннадцать восстановленных после предыдущих сражений шарообразных кораблей последовали их примеру. Преследовавшие имперскую группу рейдеры упрямо последовали за пытавшейся сбежать целью, не желая так просто отпускать имперцев. Рассеянные по системе остальные корабли противника, учитывая уменьшившееся количество собственных боевых суден внутри «Перекрестка», ускоренно направились к гипермаяку, сосредоточившись на защите последнего. Тем более острая необходимость в ремонте части их никуда не исчезла. Такие перемещения в итоге позволили «Бочке пороха» безопасно покинуть захваченное норкролами пространство через другой гипертуннель, без демонстрации возможности совершения прямых прыжков.

Потеряв один из транспортников и получив новые повреждения своих кораблей, остатки Пятой эскадры смогли прорваться на внутренние территории Империи, пусть и временно. Этим результат и ограничивался – ни единого выстрела в сторону вражеских шарообразных судов произведено не было, а пересечение с основной волной наступления норкролов продолжало маячить на горизонте.

Глава 11

– Как проходит эвакуация? – лишенный всяких эмоций голос негромко прозвучал в рубке управления. Его обладателем оказалась фигура в стандартном невзрачном костюме имперского солдата без знаков различия и любых отметок, кроме небольшого герба на груди. Короткий ежик седых волос, морщинистая, почти серая кожа, густые белые брови, буквально торчащие во все стороны, – все это выдавало внушительный даже по текущим меркам возраст. Несмотря на заметную худобу, сидевший перед огромной панелью человек словно излучал внутреннюю силу, походя, скорее, на древнего воина, вышедшего на покой после бесчисленного количества кровавых схваток. Но пылающие диким и даже каким-то первобытным красным огнем глаза, вкупе с окружающего его аурой властности, которую можно было чуть ли не физически ощутить, явно демонстрировали скрытый внутри старого тела океан все еще активной энергии. Неординарность этого человека буквально излучалась во все стороны. Впрочем, иначе он просто не стал бы тем, кем являлся уже долгие столетия.

– Мой император, погрузка последней партии оборудования практически закончена. Остались только конструктивные блоки колонии, – мгновенно последовал ответ одного из офицеров.

– Долго. Пусть поторопятся. В первую очередь важны именно производственные линии. Транспортники с частями блоков будут использованы иначе, – глядя на множество вражеских точек на тактической карте, недовольно заметил Фрогрант. Очередная утрата ограниченных ресурсов вызывала горечь. – Вызовите мне гранд-адмирала Стоуна, – внутренне смирившись, отрывисто скомандовал Самуэль.

Командующий всеми имперскими силами в системе и по совместительству последний выживший гранд-адмирал, Вильгельм находился на флагмане в самом центре построения и должен был непосредственно руководить будущим сражением. Сам же лидер человечества в последние десятилетия предпочитал со стороны следить за происходящим, вмешиваясь только в исключительных случаях и сосредоточивая свое внимание на стратегических вопросах. Последние в данный момент оказались невероятно тяжелыми, учитывая складывающуюся для Империи ситуацию. Надо сказать, даже критическими.

Когда люди сумели остановить самое масштабное нападение за последние десятки лет, разбив огромную волну норкролов при обороне «Перекрестка», все искренне радовались. Несмотря на потерю восьми флотов практически в полном составе, десятки уничтоженных колоний и пятнадцати процентов населения Империи, солдаты действительно оказались рады, что только этим урон ограничился. Даже спустя долгие годы потеря Земли продолжала оставаться живым примером возможной судьбы человечества. Вот только спустя несколько месяцев враг вновь вернулся.

Не успевшие вовремя перебросить достаточно сил к «Перекрестку», имперцы одним мощным ударом оказались выброшены за пределы важной для защиты внутренних территорий системы. Неоднократные попытки повторно выбить противника приводили только к новым потерям, создавая целые поля обломков из разрушенных кораблей в пересмешку с тысячами погибших солдат. Благо в итоге им удалось достичь цели. Постоянные и непрекращающиеся атаки имперских сил сумели значительно вымотать врага, имеющего гораздо более длинный срок прихода подкрепления.

Обильные потери боевых кораблей заставили все мощности внутренних колоний человечества сосредоточить усилия на производстве новых. Люди поголовно работали практически на износ, отдавая всю возможную энергию для многочисленных автоматизированных конвейеров. Целые вереницы транспортных судов доставляли добываемые ресурсы, под ноль опустошая все стратегические запасы. Но даже так, изготовление одного боевого корабля требовало огромного количества времени. Учитывая критическое состояние вооруженных сил после масштабных потерь, в ход пошли даже модификации транспортных кораблей во фрегаты. Снимались многочисленные орудийные батареи, ослабляя обороноспособность колоний до самого минимума, лишь бы флот Империи хоть сколько-нибудь восстановил свою численность до приемлемых величин. Поэтому большая часть внимания императора оказалась поглощена скорейшим набором боевой мощи. Но общие гигантские потери человечества внезапно вылились в критику лидера человечества. Скрытую, тихую, крайне осторожную, но критику. Будто именно из-за текущей слабости давно старого Фрогранта норкролы сумели нанести такой урон Империи. По-военному жесткие действия Служба безопасности только сильнее усугубили ситуацию, когда среди колоний просочилась информация о подборе преемника и многочисленных скрытых кандидатов, буквально подготовляемых в лабораториях. Именно в этот момент произошло событие, кардинально повлиявшее на дальнейший ход событий, окончательно усугубив положение человечества.

Спустя всего сутки после освобождения системы «Перекрестка» два из трех выживших гранд-адмиралов поддержали недовольных, сорвав свои группы с предписанного местоположения под надуманным предлогом. После первого гиперпрыжка они открыто мотивировали такие действия перед собственными подчиненными тем, что опасность нападения со стороны норкролов уже успешно пресечена. Якобы не может враг после таких огромных потерь в скором времени организовать новое наступление. При этом сам император продолжает целенаправленно пользоваться предоставленной врагом возможностью, зачищая ряды неугодных ради удержания собственной власти. Создание же наследников искусственным способом только принижает заслуги настоящих имперских солдат, кровью и потом платящих за сохранность Империи и человечества. Поэтому гранд-адмиралы хотят прямо призвать его к ответу.

Впрочем, попытка направиться к центральной колонии полностью провалилась. В течение часов разобравшись в ситуации, Служба безопасности и гвардейцы, тайно распределенные среди экипажей, мгновенно подавили мятеж и остановили флот. Вот только именно в этот самый момент давний враг вновь вторгся в «Перекресток», повторно направив приличное количество сил на уничтожение людей.

Фактически оставшись в одиночестве перед лицом противника, единственный сохранивший верность гранд-адмирал Стоун с остатками своих эскадр в «Перекрестке», естественно, не смог остановить очередное масштабное наступление. Значительно превосходящие количеством норкролы не оставляли шансов на полноценное сопротивление, поэтому Вильгельм предпочел отступить, сохраняя собственный флот в целости, чем бессмысленно погибнуть, утянув за собой множество солдат в бессмысленной битве. Продолжавший новую массированную атаку противник практически без задержек последовал на внутреннюю территорию Империи, на ходу разделяясь на три равномерные части. Пытавшееся экстренно вернуться флоты предателей банально не успели, и лучшее место обороны оказалось окончательно потеряно.

Дальнейшее для Фрогранта слилось в непрекращающуюся череду сражений различного масштаба. Медленное и осторожное отступление периодически разбавлялось неожиданными контратаками. Отчаянные обороны колоний чередовались со стремительными ударами небольших эскадр. Захваченные рейдеры превращались в абордажные ловушки, а орбитальные бомбардировки объектов Империи на поверхности стали нормой. Обломки уничтоженных кораблей обоих видов можно было встретить во множествах систем, а сотни, если не тысячи, людей и норкролов бездыханными телами продолжали плавать в космическом пространстве. Порой переживая собственные корабли, их в итоге ожидала еще более страшная смерть в черном пространстве. Десятки человеческих поселений за короткий период превратились в общие могильники для многих тысяч беззащитных граждан.

Казненные гранд-адмиралы и последовавшие за ними старшие офицеры, приведшие к этой плачевной ситуации, не сумели повлиять на настрой императора. Более тридцати разрушенных колоний уже никоим образом не удастся вернуть, даже заставив заплатить виновников кровью. Фрогрант даже не наказал Стоуна, который невольно оказался источником утечки информации про поиск наследника и использование имперских лабораторий в процессе создания одного из них. Обильные потери привели к острой нехватке квалифицированных кадров, и Самуэлю пришлось оставить все как есть, вынужденно предоставив Вильгельму, как оставшемуся гранд-адмиралу, еще один шанс, чтобы собственными действиями исправить критическую ситуацию.

Не каким-то абстрактным чудом, а стойкостью и волей солдат, их многочисленными жертвами человечеству удалось-таки остановить продвижение норкролов, заставив тех откатиться для перегруппировки после кровопролитных схваток в космосе. Выигранное время позволило заняться массовой эвакуацией ближайших к врагу колоний. Огромная вереница транспортников буквально под ноль вывозила все возможное из поселений, сосредоточивая все на одной-единственной планете. Внезапно, после стольких лет целенаправленного распыления человечества по космическому пространству для повышения возможности выживания, император четко осознал, что люди банально не имеют сил защитить такое количество колоний. Особенно, когда враг за долгие годы давно сумел выяснить и вычислить их точное местоположение. Первоначальные двенадцать флотов гранд-адмиралов и его собственный императорский сократились до жалких огрызков некогда мощной военной махины, вынуждая Фрогранта собрать практически все в единый и поистине последний щит человечества. Действуя будто в противовес, противник аналогичным образом объединил ранее разделенные на группы силы в эдакий молот, словно намереваясь мощными ударами поочередно раздавить оставшиеся колонии.

Невзирая на столетия ожесточенных и кровавых боев с различными последствиями, противник давно не находился настолько близко к тотальному уничтожению людей. Самуэль до сих пор искренне не понимал, каким-образом норкролы сумели собрать такие огромные силы. Если первое масштабное нападение еще можно попытаться объяснить – новая технология по увеличению количества альф, десятилетнее снижение активности на фронте, то вот повторное вызывало сплошные вопросы. Неужели они сумели настолько сильно повысить производственные мощности? Или впервые задействовали скрытые резервы, пустив в ход буквально все? Или вообще до этого не воспринимали человечество всерьез, используя минимум сил, но, наконец, изменили собственное решение? Множество различных теорий возникало в голове древнего лидера Империи, но вот реального ответа не имелось. Взамен на противоположной стороне системы присутствовал огромный флот норкролов, прямо на глазах заканчивающий перестроения перед предстоящим сражением.

– Слушаю, мой император, – появившийся на экране связи гранд-адмирал Стоун буквально пожирал глазами Фрогранта, всеми силами пытаясь показать искреннюю и безоговорочную преданность. Массивная фигура Вильгельма слегка осунулась в последнее время, а ранее внушительные усы неаккуратно торчали в разные стороны, словно их обладатель перестал заботиться о внешнем виде. Всегда суровый и требовательный вояка с пронзительным взглядом излучал еле уловимую неуверенность перед лицом Фрогранта, которую всеми силами пытался скрыть от остальных. Впрочем, безуспешно.

Событие с попыткой переворота двух гранд-адмиралов внезапно ударило по Стоуна гораздо ощутимей, чем непосредственно урон от норкролов. Несмотря на вечную конкуренцию за власть, редко меняющиеся гранд-адмиралы десятилетиями взаимодействовали между собой под руководством императора. Последний служил не только живым знаменем человечества, но и лидером, объединившим людей, поэтому до недавнего момента никто даже не мыслил оспаривать власть Самуэля. Тем более сам Фрогрант предоставлял возможность гранд-адмиралам реализовывать их амбиции, периодически бросая кость в виде делегирования части полномочий или закрывания глаз на некоторые перегибы в решениях. Но никто не предполагал, что император собирается выбрать наследника из совершенно других кандидатов, практически вырастив его самостоятельно. Возможно, именно этот факт спровоцировал его коллег попытаться изменить ситуацию в единственный момент, когда военачальникам показалось, что трон императора зашатался, а сам лидер впервые показал слабость. Вот только оказалось, что тряслось все пространство вокруг, но сам Фрогрант продолжал крепко держать все в руках, опутав сетью полного контроля каждый угол Империи.

При чем Стоун был абсолютно уверен, что мятежные гранд-адмиралы однозначно не собирались вредить Самуэлю. Максимум – просто отстранить или в худшем случае попытаться стать официальными кандидатами в наследники, вытеснив с позиции «посторонних». Верность Фрогранту буквально вплавлялась в сознание каждого имперца с рождения, поэтому других вариантов Вильгельм не видел. Просто никто бы из личных подчиненных мятежников не позволил лишнего в сторону живого символа Империи. Вот только невероятно неудачный момент для необдуманных действий спровоцировал слишком серьезные последствия для всего человечества, а император никогда не отличался прощением даже малейших просчетов. Чувствую за собой вину, Вильгельм всеми силами пытался исправить ситуацию, но тревожная неуверенность из-за возможных ошибок и их масштабных последствий уже поселилась в его голове, заставляя испытывать неуверенность в собственных решениях. Откровенно гоня эти опасные для ведения сражений мысли, Стоун старался вернуть себе привычное самообладание и холодный разум. Получалось плохо. Прошедшие битвы слегка вернули дух военачальника, но перед лицом скорого и, что более важно, ответственного сражения, он снова начал нервничать, словно новобранец перед первой в жизни битвой.

– Справишься, Вильям? Если у тебя существуют даже малейшие сомнения, то я лучше собственноручно проведу бой, – внимательно вглядываясь в лицо своего гранд-адмирала, серьезным тоном спросил Фрогрант.

– Мой император, – несколько торопливо начал говорить Стоун, – совместно со штабом предварительный план давно разработан. Дополнительно мы сумели внести некоторые правки на основе конкретных данных про вражеские силы. Несмотря на то, что их численность больше, чем предполагалось, аналитики предполагают почти пятьдесят семь процентов шансов на победу, – видя, что лицо лидера человечества не меняется, он мысленно собрался, после чего твердо закончил: – Справлюсь, сэр.

– Так-то лучше, – кивнул древний лидер, – помни, что ты сражаешь не для искупления собственных ошибок, а ради Империи и человечества. Не позволяй… – резко двинувшиеся вперед на тактической карте значки вражеских кораблей заставили Фрогранта оборвать себя на полуслове. – В бой, гранд-адмирал, и пусть удача будет на нашей стороне! – отключив связь и не дожидаясь ответа, император сосредоточил свое внимание на наступающих норкролах. Ранее отданные приказы успели разойтись по всем кораблям людей в системе, заставляя действовать в соответствии с разработанным планом.

Под прикрытием собранного флота многочисленные транспортники начали поочередно поднимать свои огромные туши с поверхности, выходя на орбиту и готовясь стремительно покинуть систему через одинокий гипертуннель позади основных сил. Другие суда экстренно заканчивали работы, яркими точками святясь на поверхностях различных космических тел. Военные в данный момент сосредоточили практически все имеющиеся в наличии боевые корабли Империи неподалеку от крайней планеты, выглядевшей как ледяной шар. На одном из ее четырех спутников как раз и находилась эвакуированная колония, в данный момент разобранная под основание. Аналогичную судьбу разделили десятки добывающих станций, рассыпанных в небольшом радиусе от поселения. Отчаянно бегущие люди пытались всеми силами избежать новых потерь колоний, которые с таким трудом создавались даже не годами. Именно поэтому массивный флот Империи демонстрировал готовность открыть огонь из всех возможных орудий, которых, надо сказать, оказалось не мало.

Основой щита человечества служили полтора десятка переделанных фрегатов и дюжина дредноутов, разместившихся тремя линиями с приличными промежутками между собой. Гигантские махины с невероятной мощностью залпов могли мгновенно превратить в бесформенные куски мертвого металла практически любую эскадру военных кораблей норкролов. Прикрытием главной силы служили тридцать крейсеров и сорок эсминцев, равномерно расположившихся позади и по сторонам и готовых в случае необходимости предотвратить прорывы вражеских судов в тыл и дальнейший возможный развал построения основной ударной группы. Еще дюжина эсминцев вместе с одиноким дредноутом самого императора находились вблизи от туннеля, защищая транспортники. В итоге почти сотня боевых кораблей человечества под командованием гранд-адмирала Вильгельма Стоуна собралась вместе для отражения угрозы.

Впрочем, выставленный противником наступательный кулак в три раза превосходил в численности людей, грозясь буквально размазать имперцев подавляющим большинством. Радары фиксировали полное отсутствие дредноутов, которые странным образом в последнее время практически исчезли с просторов космических сражений, но вот линкоров и рейдеров было с избытком. Особенно последних. Более двух сотен самых скромных шарообразных кораблей норкролов создали огромную волну, надвигающуюся на позиции людей. При этом оставшиеся линкоры, в количестве почти девяти десятков, распределились по углам, сформировав эдакие четыре ударные группы подавления.

Противнику потребовалось изрядное количество времени не только для построения, но даже для банального захода в систему. Но последнее они совершили сразу с нескольких направлений, создавая единую группу прямо на глазах императора. Вот только именно этого люди и добивались. Обладая меньшим количеством сил, человечество просто не могло защитить разбросанные по космическому пространству колонии, одновременными ударами норкролов превращаемые в руины. Нет, имперцы целенаправленно собирали врага в одном месте, хотя никто не ожидал, что разница в количестве окажется настолько велика. Но других способов выиграть больше времени для эвакуации оставшихся в опасности поселений уже не нашлось. Дополнительно существовала вторая причина – неизбежный бой лучше проводить на собственноручно подготовленной позиции, на своих условиях. Множество разбросанных небольших добывающих станций вокруг колонии создавали лучшую из возможных ситуаций.

– Флоту приготовиться открыть огонь по команде. Второй группе также ожидать распоряжения на старт. Действуем согласно намеченному плану, – демонстративно уверенно проговорил Стоун, обращаясь к разместившемуся в командном центре целому штабу старших офицеров, помогающих координировать действия более сотни кораблей. Специально подготовленное под руководство массовыми сражениями, оно щеголяло огромной тактической картой на всю ширину стены, в деталях показывающей с разных ракурсов местоположение всех участников, включая состояние каждого отдельного союзного корабля. Впрочем, система была изначально скопирована с вражеской, поэтому никакого преимущества в этом отношении у имперцев не имелось. В данный момент оно бы точно не помешало бы, учитывая численность врага.

Огромная волна шарообразных кораблей по небольшой дуге медленно разгонялась, с каждой секундой приближаясь к позициям людей. Неукротимая, словно цунами, она медленно увеличивалась в своих размерах, будто намереваясь обхватить группу имперцев. Рейдеры и линкоры врага еле заметно расходились в стороны, расширяя расстояние между собой, явно не желая попасть под массовый залп фрегатов и дредноутов.

– Пятнадцать минут до выхода на дистанцию уверенного поражения, – отчитался один из офицеров, – весь флот готов к бою, сэр, – обернувшись к Стоуну, закончил он.

– Хорошо, ждем, – кивнул гранд-адмирал. Задумавшись, Вильгельм мысленно прикидывал необходимость краткой речи для всего флота. Учитывая важность этого генерального сражения, даже малейшее преимущество могло сыграть кардинальную роль, а высокий боевой дух экипажей мог отлично повлиять на повышение отдачи от каждого солдата. С другой стороны, скорее самому Стоуну требовалось подкрепить собственную уверенность, так что речи о приободрении остальных просто не шло. К тому же находившийся в системе император своим присутствием заставлял верить в победу. Впрочем, хотя бы для себя можно было просто повторить боевой клич, с каким имперцы шли в большинство сражений. Кивнув собственным мыслям, гранд-адмирал только собирался отдать приказ на создание общего канала связи, но не успел.

– Фиксирую цепочки залпов с линкоров врага, сэр! Все четыре группы прицельно бьют в центр нашего построения с дальних позиций. Время подлета снарядов – минута сорок, – несмотря на первый огонь, голос старшего офицера на удивление спокоен. Именно этот сухой и даже деловой тон наконец помогает Вильяму окончательно выбросить переживания из головы, сосредоточившись на командовании.

– Всей формации начать запланированный отход, удерживая текущее построение. Нам нельзя позволить норкролам продолжать обстрел наших сил с дальних позиций. С каждым залпом будем увеличивать скорость, выманивая их к себе, – проговорил гранд-адмирал, приводя почти сотню имперских кораблей в движение. Включившиеся маневренные двигатели реверсивной тягой сдвинули всю формацию людей, синхронно начавших медленное отступление.

Впрочем, сразу на действия противника это не повлияло. Замедлившиеся для совершения залпов линкоры успели произвести еще один совместный залп, прежде чем выпущенные болванки преодолели космическое пространство по направлению к своим целям. Прикрывающие их рейдеры продолжали окружать корабли с главным калибром, но при этом основная группа шарообразных кораблей, казалось бы, только ускорилась, полностью сосредоточившись на быстрейшем сближении с позициями имперцев. Острый глаз Вильяма мгновенно уловил среди множества показаний тот факт, что четыре ударные группы норкролов вновь изменили траекторию, словно собираясь по резкой дуге с разных сторон зайти во фланг щиту Империи, в то время как последний завязнет в противостоянии с сотней рейдеров. Сразу же от гранд-адмирала следует приказ сильнее увеличивать скорость отхода к гипертуннелю, а в голове Стоуна начинает прокручиваться вариант изменения плана. Целая цепочка транспортников с погруженным оборудованием и остатками колонистов устремляется на выход из системы, демонстрируя, что имперцы продолжают активно проводить эвакуации.

Спустя несколько секунд первые снаряды достигают кораблей людей. Выпущенные с небольшими интервалами из огромных орудий линкоров, они создают эдакие три волны многотонных болванок, общей численностью чуть более полутысячи. Да, определенная часть из них проскальзывает мимо своих целей из-за смены позиций судов Империи. Другие проходят насквозь между кораблями, скрываясь в черноте космоса. Но третьи, словно хищники, охочие до крови, безжалостно настигают своих жертв. Сразу несколько десяток вспышек от попаданий озаряет пространство. Сверкая от обрушившихся ударов, энергетические щиты противостоят вражеским снарядам, пытаясь нивелировать разрушительную силы. Защитное поле большинства крупных кораблей людей с честью выдерживает прицельный огонь. Большинства, но не всех.

Сразу два фрегата лишаются силового щита, не выдержав многочисленных попаданий, после чего кровожадные снаряды начинают рвать корпус переделанных транспортников. Десяток снарядов буквально измельчают добрую треть одного из фрегатов, оставляя обрубок выбрасывать воздух из пробоин. Ревущая внутри тревога заставляет экипаж хаотично бороться за выживание и боеспособность собственного корабля, проводя экстренные ремонтные работы и отчаянно пытаясь восстановить энергопитание силового щита. Другому фрегату везет больше. Все повреждения ограничиваются двумя дырами в корпусе, уничтожившими несколько орудий вместе с управляющими ими канонирами. Но это только начало сражения, и кто из участников сможет продержаться до конца, оставалось неизвестным. Тем более новые волны снарядов уже пожирали пространство.

Невзирая на фактически целые минуты ожидания до ответного огня и даже добрую сотню секунд до новых попаданий, время для Вильгельма прессуется до безумия. Все внимание гранд-адмирала концентрируется на тщательном маневрировании всей формации. Пытаясь вынудить врага оказаться в нужном для людей месте, несмотря на попытку норкролов навязать бой на пределе возможной прицельной стрельбы, Стоун заставлял имперские корабли постоянно менять положение, потихоньку смещаясь в сторону гипертуннеля. Между тем разделяющее непримиримых врагов расстояние все сильнее сокращалось до минимума, повышая опасные последствия от любого обмена снарядами.

Спустя пять залпов противника один уничтоженный фрегат и несколько пострадавших союзных судов, силы Вильгельма сумели скрыться за спутником с эвакуированной колонией, избегая новых залпов. Десятки транспортных кораблей уже сосредоточились возле дредноута императора, готовясь скрыться в гиперпространственном проходе. Норкролы же, лишившись возможности продолжать огонь, успели разбить свою армаду на несколько частей. Две ударные группы направились в обход пары спутников, намереваясь зайти Стоуну во фланги. Остальные силы объединились воедино, готовясь в лоб атаковать имперские корабли. Именно в этот момент Вильгельм, наконец, отдал долгожданный приказ.

Рванувшая вперед сотня боевых кораблей людей спровоцировала излишне поспешный огонь противника, еще до того момента, как вся формация гранд-адмирала успела выдвинуться из-за спутника. Несмотря на то, что под торопливый удар попала только часть кораблей, урон оказался приличный. Минимальное расстояние стрельбы и небольшое количество доступных в тот момент целей привели к созданию буквально локального ада в верхней трети построениялюдей. Более двух сотен шарообразных судов за короткий промежуток времени выпустили несколько тысяч снарядов. Вильгельм по какому-то наитию успевает отдать приказ на ответный неприцельный залп теми кораблями, что явно попадали под страшный удар. Чувствуя, что для большинства из судов все закончится в ближайший десяток секунд, происходящее для гранд-адмирала чуть ли не замирает.

Сознание отстраненно фиксирует пролетавшие в непосредственной близости от намеченных целей снаряды, целым метеоритным дождем падающие на планету. Вскользь проходят и многочисленные сообщения о критических повреждениях, превративших боевые корабли в легкую мишень. Даже короткий отчет о замеченных возмущениях в одном из гипертуннелей, из которых ранее появился враг, проходит мимо сосредоточенного разума Стоуна. Битва уже началось, избежать ее не получится, поэтому, сколько бы в итоге не оказалась норкролов, сразиться придется со всеми. Но сейчас фокус внимания Вильгельма полностью сконцентрировался на последствиях вражеского залпа. Внутри что-то радостно вспыхивает, когда переданная в последний момент команда через целую цепочку офицеров превращается в ответный огонь пушек. Вначале единицы снарядов отправляются в путь, но с каждым мгновением к их числу присоединяются новые орудийные точки. К сожалению, временной промежуток слишком мал и только небольшая часть канониров умудряется успеть выстрелить вовремя, прежде чем вражеские болванки начинают буквально утюжить формацию Стоуна.

Сверкание силовых щитов от многочисленных попаданий чуть ли не моментально пропадает, погребенное под огромными снарядами норкролов. Энергетический запас защиты в мгновение ока оказывается продавлен разрушительной мощью, а затем наступает черед корпусов. Вминая черный металл внутрь словно бумагу, болванки глубоко проникали внутрь, снося все на своем пути. Выпускаемая при первом контакте кислота накрывала все вокруг, растворяя перегородки и людей без разбора. Крики раненых, ругательства остальных и отчаянные попытки сохранить порядок в гибнущих прямо на глазах кораблях. Некоторые выжившие черные силуэты бросаются в дыры, прыгая через черное пространство в сторону более удачных союзных судов, желая спасти свою жизнь. Мелькают редкие спасательные капсулы, хотя даже касательное попадание снарядов сминает их, сбивая с траектории, которая иногда заканчивается в борту союзного корабля. Другие упорно борются до самого конца, старательно на ходу проводя экстренные ремонты. Команды техников прямо в коридорах пробрасывают новые энергоканалы взамен уничтоженных, восстанавливая питание отдельных систем. Порой это помогает вовремя вернуть щит, а иногда их усилия идут прахом от новых снарядов, сносящих хлипкие тела людей вместе с оборудованием.

По-настоящему опустошающий залп разносит десяток боевых кораблей человечества и в различной степени повреждает еще больше. Огромные обломки создают препятствия на пути уцелевших имперских судов. Те буквально расталкивают погибших собратьев и вырываются из-за спутника, после перенесенных ударов наконец атакуют в ответ.

– Сосредоточить огонь на линкорах врага! – успевает скомандовать Вильгельм, из-за нервного напряжения повторяя ранее отправленный приказ по приоритетным целям. Несмотря на бушующие внутри экипажей эмоции, управляемые канонирами орудия уже выбрали свои мишени согласно команде, желая, наконец, выпустить изрядно заждавшиеся пламенные снаряды во врага. Поэтому вслед за первым сумбурным и хаотичным залпом следует уже полновесный, тщательно взвешенный и просчитанный. Дредноуты, фрегаты и эсминца в лице канониров – все поголовно выплескивают накопленный гнев на норкролов. Бушующая в душах имперцев ярость за гибель колоний с жителями материализуется в выпущенных болванках, словно направляя их в ненавистные цели.

Ответный залп Империи не менее сокрушителен. Несмотря на меньшую численность в своих рядах, дредноуты и особенно фрегаты Империи превосходили в чистой огневой мощности корабли противника. Да, огромное разгонное орудие линкора норкролов с возможностью сделать несколько выстрелов подряд до ухода на перезарядку представляло серьезную угрозу любому крейсеру и эсминцу, но основные махины людей находились на другом уровне. Это можно было компенсировать количеством, но в прямых сражениях голая мощь продолжала играть важную роль. Тем более враг собственноручно отделил треть своих сил, пустив их в обход спутников для захода во фланг. Так что, выдержав крайне болезненную пощечину от противника, имперцы без промедлений нанесли тяжеловесный удар в ответ, полностью вложившись в последний.

Сконцентрированный на линкорах огонь фактически создает огромные прорехи в рядах шарообразных кораблей. Разбитые штабом на микрогруппы при ведении стрельбы, имперские суда тщательно соотносили необходимую мощность залпа с потенциальным запасом силового щита каждой цели. К тому же линкоры из-за только произведенного залпа самостоятельно ослабили собственную энергетическую защиту. Поэтому, когда радары показали чуть более двух десятков выведенных из строя вражеских кораблей, гранд-адмирал Стоун разочарованно вздохнул. Не все из линкоров оказались уничтожены – некоторые после падения щита получали всего пару попаданий. Вот только даже одиночный снаряд по главному орудию корабля норкролов выводил его из строя, понижая эффективность судна до минимума. Именно по этой причине Империя так и не ввела похожий тип судна, не желая ставить все на единственную, пусть и крайне мощную пушку. Еще дюжина линкоров получила свои порции ударов, но они практически не отобразились на боеспособности. Вот только это, по мнению Вильгельма, было просто недостаточно в текущих условиях. В развивающейся на глазах битве результативность каждого последующего залпа неотвратимо начнет падать вследствие накапливающихся потерь.

– Дредноутам и фрегатам продолжать огонь по готовности по линкорам. Эсминцам и крейсерам обеспечить прикрытие от вражеских рейдеров. Второй группе приготовиться, – проговорил напряженным голосом гранд-адмирал Стоун. Наступившее короткое затишье между залпами, пока канониры давних противников отчаянно накапливали заряд для будущих выстрелов, дало возможность оценить текущее состояние сил. Потери обеих сторон оказались практически сопоставимы в количестве, что явно не говорило в пользу Империи. С другой стороны, именно линкоры норкролов несли основную угрозу для объединенного флота человечества. Поэтому Стоун намеревался разобраться с ними в первую очередь. Впрочем, сделать это в реальности оказалось гораздо сложнее, чем в разработанных планах.

Сразу после ответного залпа вражеские силы десяток секунд словно переваривали последствия удара, обильно обмениваясь информацией между собой. Но после этой паузы противник рванул сразу по всем направлениям, заставляя Вильгельма поспешно реагировать на новые действия норкролов и менять отданные ранее распоряжения. Более полутра сотен рейдеров, на ходу выстраиваясь эдакой стеной, направились прямо на формацию имперцев, стремясь прорваться внутрь и навязать ближний бой, не давая возможности сосредоточиться на линкорах. Последние из числа уцелевших, наоборот, начали отступление, собираясь перегруппироваться. Две оставшиеся группы шарообразные кораблей действовали по-разному. Одна продолжила движение, намереваясь обойти спутник и все-таки зайти во фланг согласно изначальному маршруту. Другая, напротив, пошла на разворот, словно решив усилить основную группу как можно быстрее.

Увиденное заставило Стоуна помрачнеть, но после внутренних ругательств он, собравшись с мыслями, коротко приказал:

– Второй группе старт!

Уже давно засвеченные на поверхностях спутников транспортники, проигнорированные норкролами, внезапно срываются вверх, выжимая все возможное из своих двигательных установок. Вот только за ранее видимыми отметками, яркими точками выделяющимися на радарах, внезапно оказываются десятки других, скрытых до недавнего времени. Впрочем, спустя несколько секунд становится ясно, что все замаскированные силы состоят только из транспортных и десантных кораблей. Почти десяток небольших групп, следуя приказу, разбиваются на две части, устремляясь к пытавшимся зайти во фланги судам противника.

Осознание того, что Вильгельму пришлось раньше времени применить их, поднимает новую волну ругательств усатого гранд-адмирала. Но иначе уже было никак – внезапно развернувшаяся группа норкролов заставила изменить план на ходу, а подготовленная заблаговременно ловушка изрядно потеряла в своей эффективности. Но враг никогда не действовал откровенно глупо, а легкой победы над превосходящим противником никто не ожидал. Столетия смертельного противостояния давно отучили недооценивать норкролов. Выживает сильнейший, и гранд-адмирал Стоун собирался сделать все возможное, чтобы им оказалось именно человечество, а не шарообразные твари.

Дальнейшее сражение все сильнее ускорялось для его участников. Практически сблизившаяся волна рейдеров оказалась насквозь пронизана очередным мощным залпом. Множество снарядов, направляемых в линкоры врага, прошли опустошающим лучом через порядки норкролов. Пламенеющие болванки пролетали мимо шарообразных корпусов, порой натыкаясь на последние и вызывая сверкания энергетических щитов. Местами внезапные преграды не выдерживали обрушившихся ударов, разваливаясь под многочисленными попаданиями на безжизненные обломки. Другие снаряды прорывались через эту живую защиту, чтобы на невероятной скорости врубиться в корпуса пытающихся перегруппироваться линкоров. Некоторые так и не находили своей цели, проходя в непосредственной близости, чтобы потом бесконечно продолжить путь в черном пространстве.

В проделанную прореху в лавине рейдеров мгновенно устремились полтора десятка крейсеров, собираясь окончательно добить линкоры врага. Впрочем, противник успел выпустить свой собственный полноценный залп из формации, прежде чем обе стороны окончательно смешались в хаотичной свалке, с трудом поддающейся контролю. Гранд-адмирал Стоун продолжал отслеживать ход боя, но вот влиять на происходящее становилось невероятно сложно. Тем более экипаж самого флагмана непосредственно и наравне с остальными участвовал в сражении, ведя огонь по вражеским кораблям и получая в ответ снаряды противника. Вовлекаясь все больше в битву, дредноут Вильгельма в итоге получил несколько концентрированных попаданий от оставшихся в строю линкоров противника, прежде чем шарообразные суда окончательно завязли в противостоянии абордажных команд крейсеров. Поврежденная рубка управления флагмана заставила гранд-адмирал отправить часть штабных офицеров на замену погибших, что только сильнее уменьшило контроль над боем.

Где-то позади, под прикрытием дюжины эсминцев и дредноута императора, в гипертуннели окончательно скрылись корабли эвакуации, забрав с собой последних колонистов и ценные после болезных потерь производственные линии. Шедшая в обход спутника группа норкролов также завязла в противостоянии с вроде бы бесполезными без боевых кораблей транспортниками и десантными кораблями. Экипажи первых, заполнив собственные суда грудой добытых пород, буквально рвались через поток снарядов врага, отчаянно пытаясь протаранить корабли противника. Даже если не удавалось достичь поставленной цели, разорванные обломки служили эдаким прикрытием для следующих по пятам десантным кораблям. Малейшее снятие щита от столкновения приводило к тому, что абордажные команды сразу с нескольких судов через телепортационные маяки отправлялись на захват, после чего уже новое судно шло на таран. Десант в таких условиях вообще не имел шансов на выживание, намереваясь в первую очередь помешать продвижению противника и нарушить его формацию. Вот только далеко не везде ситуация складывалась хорошо для имперцев. Со второй группой так и вышло.

Слишком большое пространство, которое еще сильнее увеличилось из-за разворота сил норкролов, практически лишило шансов на успех. Невзирая на это, имперские корабли упрямо шли вперед. Но одного желания оказалось просто недостаточно. Прорвавшиеся к линкорам два десантных корабля банально не смогли отправить свои абордажные команды из-за активного энергетического щита, продолжавшего окружать шарообразные суда, тем самым превращаясь в подвижную мишень без возможности ответа. Но все это только вспышками фиксировалось гранд-адмиралом. Очередные попадания по его дредноуту привели к новой порции повреждений флагмана, поэтому даже превращение ранее замеченных возмущений в выскочившую из гипертуннеля группу потрепанных имперских кораблей прошло без внимания, пока техники экстренно восстанавливали работоспособность систем.

Шедшее сражение все глубже вводило в боевой раж всех участников, и даже император, издали наблюдавший за происходящим сражением, уже не мог кардинально повлиять на его исход. Смешавшиеся формации Империи, ввязавшиеся в открытое противостояние, банально не могли больше без значительных потерь вырваться из этого смертельного круговорота. С другой стороны, именно это позволяло нивелировать вражеские дальнобойные залпы линкоров, выставляя дредноуты и фрегаты против многочисленных рейдеров. Битва в итоге свелась к отдельным моментам, где каждый корабль и даже солдат старательно выкладывался на полную. Часто ради Империи и выживания человечества, порой только ради собственной жизни, а порой яростно мстя за погибших товарищей или близких. Некоторых с головой поглощало кровавое безумие, и им становилось плевать, что появлялось в перекрестье прицела оружия. Другие действовали холодно и отчужденно, несмотря на творящийся вокруг хаос. Третьи просто со страхом ожидали неизбежного, продолжая питать энергией корабли в самых глубинах корпусов, не имея возможности даже сдвинуться с места. Сражение закручивалось все сильнее, вовлекая в себя всех без исключения, выливаясь во множество индивидуальных историй с различным исходом.

Разбитая на четверки абордажная команда готовилась в любой момент отправиться через маяки к вражескому линкору. Орудия собственного крейсера планомерно утюжили энергетический щит, пытаясь снять защиту как можно быстрее, а бойцы послушно ждали своего времени, разместившись внутри обозначенных кругов на специальных платформах. Переговариваясь по внутреннему каналу и шутя над личным соревнованием по количеству убитых норкролов, они невольно пытались погасить разлитое повсюду нервное напряжение, давно охватившие каждую фигуру в черной экзоброне. Слишком серьезны оказались последствия наступления противника, слишком многие потеряли кого-то, и боль от этого так просто исчезнуть просто не могла.

Резкий окрик командира заставляет команду собраться и привычным боевым кличем встречать обратный отсчет до старта. Отработанными до автоматизма действиями имперские бойцы проводят последние проверки размещенного на экзоброне оружия, встроенных небольших двигателей и другого оборудования. После одновременного отключения магнитных ботинок массивные фигуры медленно взмывают в воздух, устремляясь через открытую бронестворку. Туда, где разместился вражеский корабль, который они обязаны захватить.

Под привычные ощущения жара их мерцанием отправляет вперед, в сторону линкора норкролов. Вот только за несколько секунд до отправки шарообразные суда обрушивают залп на крейсер, заставляя того невольно слегка сместить прицелы орудий с маяками. Впрочем, вместо одного линкора под абордаж просто попадает другой. Оказавшиеся в черном пространстве бойцы, следуя командам быстро сориентировавшегося старшего лейтенанта, отправляют свои тела в полет, ускоренно стремясь к близкому корпусу цели. С десяток имперцев успевают закрепиться на корпусе, как внезапно линкор восстанавливает свой силовой щит, что моментально приводит к печальным последствиям.

С мимолетной вспышкой с одного из бойцов слетает личная энергетическая защита. Непонимающе вытягивая руку вперед, он внезапно осознает, что не может ею управлять. Через секунду разрезанная конечность начинает медленно отдаляться в сторону от впавшего в шок бойца. Под громкий окрик командира абордажник приходит в себя, начиная накладывать латку на место разгерметизации костюма, после чего наконец оглядывается по сторонам. Плавающее неподалеку обезглавленное тело заставляет содрогнуться, но плохо становится от буквально другого, разрезанного идеальной линией от плеча до бедра. Сразу шестеро бойцов лишаются тех или иных частей, попав под внезапно и такое неудачное для атакующих имперцев восстановление щита линкора.

Смерть к некоторым приходит не сразу, превращаясь в звучащие по внутреннему каналу болезненные крики раненых вкупе с откровенными ругательствами. Впрочем, судьба остальных выживших не лучше. Не успевшие добраться абордажники тщетно пытаются попасть внутрь корабля. Но силовому щиту целого боевого судна нет дела до этих попыток, и командиру ничего не остается, как приказать продолжить захват оставшимися силами. Пока идет вскрытие корпуса, шарообразный корабль продолжает свое движение, оставляя больше десятка черных фигур позади, вечно болтаться в этой пустоте…

Отчаянно стремящийся на таран транспортник с трудом выдерживает очередное попадание, на глазах теряя ценный заряд энергетического щита. Заряда, которого могло не хватить даже после предварительной модернизации. Силовой щит оказался полностью сосредоточенным вокруг отдельных наиболее важных зон, но на количество членов экипажа, питающих судно самоубийц, это не повлияло. Забитые трюмы и дополнительный груз слегка увеличивал стойкость, но только слегка.

Летевшие впереди аналогичные суда уже успели превратиться в огромные обломки, только по инерции продолжавшие движение вперед и вызывающие сверкания на вражеских силовых щитах при столкновениях. Воцарившаяся внутри рубки управления тишина буквально давит на небольшой экипаж целенаправленно идущих на смерть имперцев. Уже практически перед столкновением нервы сидевшего за панелью связи и навигации молодого парня не выдерживают, и он бросается в сторону настраивающего маневры пилота. Отправленное в полет тело на небольшой скорости врубается в полную фигуру управляющего движениями транспортника, но неожиданный удар приводит к тому, что пилот непроизвольно усиливает тягу некоторых двигателей.

Обезумевший парень с дикими криками пытается отправить корабль на разворот, во всю крича, что это несправедливо и он не хочет умирать. Спустя мгновение на него наваливаются сразу двое, пытаясь утихомирить. Отчаянно отбиваясь от своих товарищей и продолжая истерично орать про желание жить, он решительно выхватывает пистолет. Ствол без промедлений упирается в ближайшего товарища. Несмотря на скрытое под глухим шлемом ожесточенное выражение лица парня, все в его позе выдает, что через мгновение он однозначно нажмет на спуск.

Беззвучно для всех промелькнувший одиночный выстрел проделывает дыру в груди связиста, вызывая искренне недоумение последнего перед смертью. Мрачный капитан с трясущимися руками отбрасывает в сторону оружие, после чего наконец замечает изменение траектории судна. Вот только уже поздно – транспортник уже начал разворачиваться боком, без шансов вовремя погасить инерцию. Капитан с неприкрытым облегчением закрывает глаза в ожидании долгожданного покоя. В сознании всплывают такие родные лица, заставляя сердце сжаться до боли. Лица погибшей семьи, находившейся на одной из стертых с поверхности колоний. Лица тех, кого он так давно не видел, отравившись в дальнюю миссию и не сумев вовремя вернуться. Но вскоре они будут наконец-то снова вместе, уже навсегда.

Спустя десяток секунд вражеские снаряды буквально разрывают на части огромный транспортный корабль, только чудом продержавшийся под огнем настолько долго. Разлетающиеся обломки вкупе с ранее скрытой внутри трюма породой практически без замедления продолжают свое неумолимое движение вперед, накрывая эдаким метеоритным дождем пару шарообразных кораблей противника. Сверкающие энергетические щиты норкролов с трудом, но выдерживают столкновение, предотвращая возможный абордаж…

Попав под прицельный огонь, эсминец на форсаже пытается уйти в сторону, но тщетно – слишком велика набранная инерция. Сверкающий энергетический щит недолго держит удары вражеских снарядов, после чего те начинают бить уже по корпусу имперского корабля, оставляя огромные дыры в боевом судне. Очередь огромных болванок пробивает бронестворку прямо у одного из орудий, по касательной цепляя порт. Прошибая и буквально выдавливая металл, снаряд проходит практически возле канонира. Кресло управления в мгновение оказывается зажато в плотные тиски, а разливающая кислота уже начинает выплескиваться вокруг.

Под дикий крик боли правая нога фактически замурованного в капсуле управления орудием имперца растворяется. Но разум солдата на удивление спокоен. Кисть машинально обхватывает цилиндр-копье, и канонир без задержек пускает его в дело, не раздвигая древко и используя его на манер кинжала. Буквально вырезая себя из вмятого металла, имперец вываливается из орудийной точки, зависая в воздухе. Выпускаемый из костюма воздух заставляет торопливо наложить латку на место пробития костюма, после чего канонир оглядывается по сторонам.

Узкий коридор, нужный только для того, чтобы канониры могли добраться до своих пушек, оказывается практически разорван внушительными дырами. Через огромные щели в корпусе виднеется черный космос, сверкающий многочисленными огоньками продолжавших вести сражения кораблей. С противоположной стороны виднеются внутренние отсеки эсминца. Плавающие тела погибших, мерцающие лампы освещения, неровные края отверстий и покореженное оборудование – все это демонстрировало близкую гибель судна.

Выругавшись, канонир пытается дозваться до выживших членов экипажа по открытому каналу. К его радости, ответ мгновенно следует, после чего имперский солдат тут же толчком устремляется в сторону уцелевших спасательных капсул. Уже покидая оружейную палубу, он на миг останавливается, бросая взгляд на видневшийся через раскрытую перегородку пульт управления пушкой. Бушующий огонь ненависти заставляет одноногое тело отправиться именно к орудию. Умело скользя в невесомости, канонир быстро усаживается в кресло, на ходу проверяя наличие снаряда.

Уже через минуту орудие выпускает последний пламенеющий заряд, устремляясь к находившемуся в секторе стрельбы линкору. Результата солдат не ждет, поспешно направляясь в зону эвакуации с эсминца. Между тем одиночная болванка скачками продвигалась через пространство, словно искренне желая поразить свою далекую цель, несмотря на то, что прикрытый энергетическим щитом шарообразный корабль мог с легкостью выдержать такой удар. Вот только реальность состоит из множества факторов, которые вкупе могут создать по-настоящему невероятный результат.

Собирающийся произвести залп линкор перекачивает энергию со всех систем на основное орудие, на короткое время ослабляя силовой щит. Крохотный сегмент невидимой защиты исчезает только на миг, позволяя выпустить огромные снаряды. Незащищенное окно с небольшим зазором перекрывает диаметр болванок, но и только. В настоящих сражениях, с учетом мимолетности этого факта, расстояния и передвижений обоих судов, а также необходимости правильного угла, никто просто не пытался подгадывать этот момент ввиду его практической мимолетности. Но прямо сейчас торопливо выпущенный одноногим канониром пламенеющий снаряд, оставляя небольшую борозду, каким-то невероятным чудом минует вражеские болванки, на полной скорости врубаясь в главное орудие линкора. Огненный заряд насквозь прошибает пушку и углубляется внутрь корпуса, мимоходом лишая боеспособности огромный корабль норкролов. Впрочем, сделавший этот солдат продолжает двигаться вперед по безжизненным коридорам, упорно пытаясь спастись с погибшего судна…

Битва продолжалась. Застрявшая в хаотичной схватке на короткой дистанции вражеская формация уже не просто развалилась, но и смешалась с имперцами, попутно успев лишиться практически всех линкоров. Целенаправленный огонь человеческих кораблей изрядно проредил их ряды, а абордажные команды крейсеров окончательно поставили крест на судьбе основной ударной силы противника. Несмотря на превосходящее количество, оставшиеся рейдеры мало что могли противопоставить дредноутам и фрегатам, обладающим более мощными щитами и орудиями. В итоге имперский флот под руководством гранд-адмирала Стоуна неумолимо перемалывал корабли врага, планомерно уничтожая один за другим. Конечно, без потерь не обходилось, но соотношение размена играло на руку имперцам.

В то же время отделившиеся группы норкролов, изначально пытавшиеся зайти во фланги, пострадали слабо. Первая, завязшая в сражении с массовыми десантами, лишилась некоторого числа кораблей из-за массовых абордажей, таранов и целого поля прямо на ходу организованных обломков. Но вот со второй дело обстояло иначе. Из-за значительного расстояния попытка неожиданной атаки транспортниками и десантными судами полностью провалилась, а полностью боеспособная формация врага уже нацеливалась на оказание помощи основным силам.

Неожиданно появившаяся в самый разгар происходящего сражения группа имперских кораблей после небольшой паузы для понимания текущей ситуации поспешно разбилась на две неравные части. Большая часть в лице транспортников устремляется по широкой дуге в сторону охраняемого гипертуннеля. Тройка же оставшихся бесстрашно устремляется прямо на развернувшуюся формацию норкролов, состоящую из шести десятков кораблей, словно численное преимущество ничего не стоит. Противник крайне лениво реагирует на эту безрассудную атаку людей, скорее походящую то ли на попытку затормозить приход помощи союзников, то ли на прикрытие остальных сбегающих судов, видя ощутимую угрозу только от основных сил Империи. Спустя всего несколько минут становится откровенно поздно.

Глава 12

– Сэр, десять минут до выхода из гиперпространства, – отчитался перед Келобом офицер навигации. Бывший руководитель транспортника, а ныне капитана военного фрегата «Грозовой шторм» только кивнул, мельком оглядываясь на расположившуюся перед тактической картой здоровенную фигуру адмирала. Даже широкая спина Квирина, молча взирающего невидящим взглядом на пульт перед собой, демонстрировала явную погруженность в глубокие раздумья. Прерывать их Тервон не решился.

Проведя ладонью по лицу, Келоб машинально подкрутил внушительные седые усы, рассеянно смотря по сторонам. Его старый корабль изрядно изменился после массовой переделки инженеров, превращаясь в грозное боевое судно. Этот факт до сих пор вызывал странные ощущения непривычности у немолодого капитана, привыкшего к некоторому уюту обычного транспортника. Благо хоть имеющийся огромный опыт позволял управлять значительно возросшим экипажем фрегата без проблем. Множество переведенных с уничтоженных кораблей специалистов вкупе с только обученными изначально составляли приличную мешанину, но с течением времени и битв сумели сработаться. Вот только сражения так и не стали чем-то обыденным лично для Тервона. Если бы не прямой приказ адмирала и необходимость в умелых людях, Келоб без раздумий и с радостью передал бы свою должность кому-то другому. Но чертовы норкролы и собственное понимание долга просто не оставили другого выхода.

Сам капитана «Грозового шторма» ввиду своего почтенного по имперским меркам возраста давно не боялся смерти. Не заведя семью за долгую жизнь, он полностью отдал себя транспортным перевозкам, искренне веря, что без должного снабжения флот просто не сможет полноценно противостоять врагу. Молодежь, стремящаяся к подвигам, всегда рвалась в боевые подразделения на передовую. Подвиги и боевые свершения манили множество наивных ребят. Но ведь кто-то должен был выполнять другую, не менее важную для функционирования флота, работу. Именно эту мысль вложил в него старый Генри, взявший еще совсем зеленого Келоба к себе на борт много лет назад, а позже лично рекомендовавший его на должность капитана. Вот только норкролам было плевать, кто гибнет на имперских кораблях – старые, успевшие повидать жизнь, или молодые, не сумевшие в полной мере ощутить все краски мира. Именно поэтому Тервон внутренне радовался, что последние дни прошли без боестолкновений, а значит, без болезненных потерь.

Сразу после прорыва через систему «Перекресток» небольшой флот ушел в прямой прыжок, скрывшись от группы преследовавших рейдеров. Выждав чуть более двух суток, силы Квирина отправились назад, чтобы воссоединиться с «Бочкой пороха», успешно забравшей колонистов с уничтоженного «Черчилля». Ко всеобщему удивлению, «Перекресток» внезапно оказался полностью пуст. Никаких следов линкоров, рейдеров или маяка. Только виденные ранее обломки разрушенных в прошедших ожесточенных сражениях судов обеих сторон. Именно этот факт заставил адмирала и научного советника постоянно хмуриться, периодически ввязываясь в споры из-за причин ухода противника. Сам же Келоб в очередной раз вздохнул с облегчением – с Квирина сталось бы втянуть уже потрепанную группу в новое сражение ради малейшего шанса на уничтожение гипермаяка норкролов.

Нет, Тервон осознавал важность данной задачи и степень угрозы из-за исчезновения в неизвестном направлении врага, но его мнение сохранялось прежним – воевать должны подготовленные солдаты, не отягощенные беззащитными колонистами. Каждый обязан заниматься своим делом, не втягивая тех, кто никак не мог быть полезен. Колонисты только неотвратимо пострадают в процессе, будучи настоящей обузой. Келоб полагал, что вначале необходимо было сосредоточиться на обеспечения полной безопасности доверившихся колонистов и только в случае выполнения этой задачи заниматься чем-то другим. Он был вообще не уверен, что стоило стремиться к внутренним территориям Империи, ведь именно туда нацелились норкролы. Всегда можно было поискать отдаленную колонию, которая могла теоретически уцелеть после наступления врага, но по счастливой случайности оказалась не замечена. Впрочем, делиться собственными мыслями капитан «Грозового шторма» не собирался, намереваясь и в дальнейшем безоговорочно подчиняться приказам адмирала. Понятие субординации никто не отменял.

Другой заметный случай произошел сразу после соединения с эсминцем, вылившись в необычную для боевого корабля ситуацию. Непосредственно перед выходом из «Перекрестка» Квирин приказал Моргану вместе с собранной командой ученных переместиться на «Бочку пороха». Все было бы ничего, но в этот список, естественно, попала Алисия, терранская ученая, тесные отношения с которой адмирал никогда не скрывал. Девушка впервые восприняла распоряжение в штыки, не желая после длительного нахождения в коме разделяться с адмиралом по разным кораблям. Попытка настойчиво переубедить Квирина натолкнулась на категорический отказ, что вывело из равновесия Алисию. В итоге, ее эмоции окончательно взяли вверх над разумом, из-за чего адмирал просто приказал солдатам насильно отправить девушку на состыкованный к фрегату эсминец. Слухи от случайных очевидцев разлетелись мгновенно. Крайне нетипичное действо изрядно позабавило экипаж, вызвав живое обсуждение. Впрочем, никто не решился открыто демонстрировать улыбки по этому поводу перед адмиралом и уж тем более заострять внимание на произошедшем. Весь экипаж просто сделал вид, что ничего не произошло.

Тем более Тервон был абсолютно уверен, что большинство придерживалось одинакового с ним мнения о Квирине. Бывшей гвардеец, ставший по личному указанию императора адмиралом, за короткое время конкретными делами доказал каждому, что является образцовым командиром, готовым рисковать наравне с другими солдатами. Несмотря на открытые для общественности отношения, гигант ни разу не давал повода усомниться в своей нацеленности в первую очередь на дела Империи. Случай с распоряжением бросить Алисию ради выживания команды научного советника так быстро не мог стереться из памяти людей. В то же время такой нелепый для окружающих боевых действий спор показывал адмирала с живой стороны, приближая его к остальным солдатам, сражающимся за собственные семьи.

Сам Алисию Келоб толком не знал, к этому моменту ограничившись шапочным знакомством и периодическим пересечением на редких совместных совещаниях. Но то, что капитан фрегата слышал про эту молодую девушку, не позволяло недооценивать фактически первого помощника Моргана Харта. Множество технологий Единой Федерации было адаптировано благодаря ей в кратчайшие сроки, а ее участие с гражданами Терры позволило избежать кровавых последствий бурного недовольства новых граждан Империи. Капитан «Грозового шторм» всегда ценил сосредоточенность и полную отдачу в своем деле, что в полной мере демонстрировала Алисия. Поэтому, невзирая на забавность первой реакции, желание обеспечить сохранность научным «мозгам» Империи было полностью обосновано. В том, что остаткам Пятой эскадры неминуемо придется столкнуться с норкролами, Тервон нисколько не сомневался. Впрочем, само событие из-за личных отношений адмирала с бурей эмоций со стороны девушки прилично отвлекло экипаж от трудности текущей ситуации, в которой они оказались.

Следующие прыжки для почти полутра десятков потрепанных кораблей прошли в нервном напряжении для Келоба. Каждый переход через гипертуннель превращался в томительное ожидание встречи с врагом. Учитывая исчезнувший маяк и множество кораблей, прошедших мимо сил Квирина, противник явно продолжал успешное наступления в глубину Империи. Затем последовала система с первой разрушенной колонией. Страшное зрелище кадров снесенных под ноль жилых блоков окутало тяжелым молчанием при первом обнаружении радарами, вызвав различные эмоции среди имперцев и особенно терранцев. Кто-то яростно рвался отомстить, желая прямо сейчас отправиться к обнаруженной ранее «планете» врага. Некоторые падали в истерику, заявляя, что Империю уже постигла участь Единой Федерации, а спасения нет. Другие искренне верили, что противника сумели остановить к этому моменту, открыто страшась кадров новых руин поселений. Третьи молча жаждали, чтобы все происходящее просто закончилось как можно раньше, желательно без их личного участия.

Последовавшие системы продемонстрировали аналогичную картину, четко показывая, что надежды на легкий исход в очередном витке противостояния беспочвенны. Беззащитные добывающие станции и колонии не имели реальных шансов противостоять многочисленным кораблям норкролов. Прорвавшись через «Перекресток», противник открывал для себя слишком много вариантов для удара, чем не преминул успешно воспользоваться. В связи с этим Квирин приказал окончательно прекратить посылать любые сообщения, чтобы не оказаться обнаруженными кораблями противника.

Осторожно продвигаясь вперед через сеть гипертуннелей, группа на время замирала в новой точке пространства, тщательно сканируя окружение и просто выжидая, чтобы случайно не догнать превосходящие силы норкролов. Уже третья обнаруженная система с разрушенной колонией показала, что человечество сумело оправиться от удара и собраться с силами. Вполне заметные следы эвакуации целых блоков поселения и десятки обломков различных кораблей демонстрировали явные попытки Империи обеспечить сохранность собственных жителей.

Последовательно преодолев восемь систем и по счастливому случаю избежав любых встреч с противником, небольшая группа имперских кораблей готовилась покинуть гиперпространство. Келоб отчаянно надеялся, что удачная череда прыжков с отсутствием сражений продолжится и впредь, но разум однозначно твердил, что фортуна не может сопутствовать вечно. Тем более такое положение дел только сильнее убеждало адмирала в предполагаемом скором масштабном сражении между остатками боевых сил Империи и норкролами. Разбил ли противник собственный флот на части или нет, но человечество обязано было попробовать остановить опасное продвижения противника, хотя бы для выигрыша времени. Именно это ощущение неминуемой страшной бури после небольшого затишья начинало распространяться среди выживших с Идуна, паутиной окутывая все экипажи. Хмурые лица с тревогой вглядывались в показания приборов, с внутренней тревогой и одновременно неким ожиданием готовясь увидеть суда давнего врага.

– Минута до выхода из гипера, сэр, – вновь подал голос офицер навигации, выводя из размышлений капитана «Грозового шторма». Встряхнувшись, Келоб молча герметизировал униформу, следуя примеру остальных. Выдвинувшиеся из утолщений пластины быстро закрыли тело капитана, дополнительно сформировав закрытый шлем на голове.

Включившись в дело, экипаж быстро успокоился, совершая привычную подготовку к возможному боевому столкновению. Откачивался в резервуары воздух из помещений, лишая возможности любых возгораний внутри корабля. Активировались внутренние каналы связи среди подразделений. Проводились последние проверки различных систем. Приводились в готовность орудия. Фрегат словно древний хищник пробуждался от спячки, прислушиваясь к окружающему пространству в надежде понять – придется ему через мгновение защищать свою жизнь или обойдется?

Впрочем, именно первым в пространство следующей системы должен был выскользнуть «Гунгнир», выбранный для этого дела как наиболее защищенный корабль. Заполучивший некоторые критичные повреждения, «Грозовой шторм» изрядно потерял в максимальной мощности силового щита, сохранив только свои орудия, что отодвинуло фрегат на вторую позицию в текущей формации. Этот факт ощутимо беспокоил Тервона в ракурсе потенциального сражения. Ведь с учетом практически лишившегося пушек дредноута и не слишком хорошего состояния фрегата единственным целым и полностью боеспособным военным кораблем оставался эсминец. Вот только последний в данный момент перевозил Моргана Харта вместе с остальной научной группой советника императора, а значит «Бочка пороха» явно избежит прямых боестолкновений в гуще битвы. Двух других имеющихся в наличии военных кораблей без всяких преувеличений просто недостаточно для организации полноценного прикрытия транспортников с колонистами и какой-либо гарантии их безопасности. Именно четкое понимание этого момента тревожило Келоба больше всего, заставляя с возможно наивной, но искренней надеждой вглядываться в экран, желая увидеть там пустоту или хотя бы метки имперских судов.

– Десять… Восемь… Семь… – начавшийся обратный отсчет заставил капитана внутренне сжаться и сосредоточиться на показаниях, – два… один… выход!

С небольшим толчком фрегат вываливается из гипертуннеля, на несколько мгновений замирая на месте, пока радары собирают информацию об окружающем пространстве и устанавливается канал обмена данных с дредноутом.

– Фикси… – договорить офицер навигации не успевает. Тактическая карта вспыхивает многочисленными вражескими отметками, а по фрегату уже бьют снаряды противника. Выпущенная практически в упор по космическим меркам, огромная болванка стремительно преодолевает расстояния между главным орудием линкора и корпусом «Грозового шторма». Силовой щит сверкает от обрушившейся мощи первого снаряда, на глазах лишаясь львиной части энергии, а шарообразное судно готовилось выпустить оставшиеся два в очереди.

– Приготовиться к удару! Командам техников… – начинает ставить задачи капитан Келоб, а вторая болванка вновь устремляется в сторону фрегата. – Максимально быстро устранить повреждения! Канонирам приготовиться к ответной стрельбе!

Новый удар окончательно сносит слабый щит, открывая беззащитный корпус перед лицом третьего.

– Связь с «Гунгниром», – на фоне отрывистых приказов Тервона, тихо раздается сосредоточенный голос адмирала. Квирин, окончательно уяснивший для себя картину происходящего, готовился забрать управление.

События тем временем развивались. Последний в очереди выстрел совпадает с моментом появления еще одного имперского корабля, причем практически на траектории полета. Выскочивший из гиперпространства транспортник только частично избегает огромного снаряда, от касательного удара по щиту вызывая смещения вражеского заряда. Немного отклонившаяся болванка все равно врубается во фрегат, вынося внушительный кусок оружейной палубы из корпуса судна и вызывая целый ворох красных индикаторов на панелях. Сразу несколько орудий превращаются в смятый металл вместе с управляющими ими канонирами, а выпущенная кислота начинает разъедать энергоканалы питания. Команда техников уже рвется в направлении пробоины, пытаясь оценить нанесенный флагману урон. Впрочем, уровень повреждений был бы на порядок выше, если бы снаряд не сместился в сторону.

Пара аналогичных линкоров норкролов уже успели успешно опустошить свои орудия в появившийся первым в системе дредноут, практически лишив того энергетической защиты. Замершая прямо напротив выхода из гипертуннеля тройка шарообразных кораблей противника, не сумев с ходу уничтожить выскальзывающих имперцев, без задержек начинает смещение назад, активно занимаясь перезарядкой главных орудий. Вот только никто им столько времени не собирался предоставлять.

– Сконцентрировать огонь по линкору два и три. «Гунгниру» – ход вперед до указанной точки. Полностью сосредоточиться на защите, – по основному каналу раздается уверенный голос адмирала Квирина, окончательно забирающего на себя командование. Келоб перенаправляет указания своему экипажу и спустя десяток секунд с наслаждением видит, как многочисленные орудия его фрегата накрывают шарообразные суда. Минимальное расстояния играет в обе стороны, а аналогичным образом ослабленные щиты линкоров после залпа с трудом выдерживают удар пламенеющих снарядов. Заряд вражеской энергической защиты шарообразных кораблей стремительно снижается, в последний момент замирая на грани исчезновения, но все же выдерживая.

На долгие полторы минуты происходящее словно замирает в хрупком равновесии. Опустошившие свои орудия стороны молча маневрируют, активно занимаясь перезарядкой. Изгипертуннеля с определенными интервалами продолжает появляться остальная часть имперской группы, сразу же начиная расходиться в стороны, освобождая пространство. Дредноут Доритона, подчиняясь приказу, на полной тяге рвется вперед, догоняя отходящие линкоры. Быстро сокращая и так минимальное расстояние, «Гунгнир» фактически подходит впритык, словно намереваясь протаранить одно из вражеских судов. Последние вынуждены перенаправить часть энергии на двигательные установки, пытаясь избежать столкновения. Но не в этом заключалась цель Скотта. Загораживая массивным корпусом своего любимца от основного калибра сразу пары шарообразных кораблей, он блокирует возможную траекторию стрельбы по фрегату. Между тем Квирин уже отдает новое распоряжение, видя появляющиеся отметки готовности от орудийных портов.

– Приготовиться к стрельбе по третьему линкору по команде… Ждите… Еще… Огонь! – взгляд оранжевых глаз полностью сосредоточен на малейших изменениях в скорости цели, а в голове идет мысленный отсчет по перезарядке. Сконцентрированное сознание улавливает даже не момент выстрела, а только намек на начало подготовки, но адмирал без замедления дает отмашку. Сразу десятки орудий выпускают наружу свои снаряды, направляя разрушительную мощь на вражеское судно. Активно накачивающий энергией главное орудие линкор всего на несколько секунд опаздывает с залпом, будучи накрыт многочисленными попаданиями. Сверкающий силовой щит пытается удержать удары, но заряда банально не хватает, и пламенеющие болванки за десяток секунд растерзывают линкор.

Наблюдая гибель союзника, оставшаяся пара вражеских кораблей действует по-разному. Первый, не заполучивший повреждений, без промедлений производит новый залп по дредноуту, после чего уже самостоятельно прячась за этим импровизированным имперским щитом от орудий фрегата, пытается разорвать дистанцию. Второй же линкор мешкает, не решаясь ослаблять и так уже минимальный заряд на силовом щите, тем самым подставляя себя под судьбу уничтоженного товарища. Данная заминка позволяет появившемуся из гипертуннеля эсминцу вовремя сориентироваться, после чего без задержек открыть огонь. Шарообразное судно пытается отступить, сосредоточившись на защите, но очередной залп фрегата окончательно превращает его в обломки.

К этому моменту вся имперская группа успела появиться в системе, начав собираться в формацию позади боевых кораблей. «Гунгнир», потеряв энергетический щит, резко ушел на разворот, наконец отпуская отступающий последний уцелевший линкор. В это же время «Грозовой шторм» и «Бочка пороха» наоборот устремились вслед за целью, словно собираясь окончательно покончить со сбегающим противником. Впрочем, учитывая ситуацию в системе, имперцы, подчиняясь распоряжению Квирина, только демонстрировали это намерение. Ведь тройка линкоров оказалась далеко не единственными судами норкролов в окружающем пространстве.

Тактическая карта уверенно отображала сигнатуру пропавшего из «Перекрестка» в неизвестном направлении гипермаяка. Причем не одного, а в окружении несколько десятков небольших транспортных кораблей, являющихся сборщиками ценных обломков и своего рода ремонтниками. Еще восемь рейдеров с четкими следами значительных повреждений зависли возле шарообразного объекта размером с дредноут с многочисленными будто бы случайно размещенными установками различной формы, которыми и являлся маяк. Прямо сейчас все корабли норкролов целенаправленно собирались вокруг важного устройства гиперсвязи, явно собираясь сосредоточиться в первую очередь на защите последнего.

– Скотт, оцени состояние твоего корабля, – вызвав капитана дредноута, напрямую спросил адмирал, – я вижу данные, но мне нужно твое мнение.

– Сэр, экипаж «Гунгнира» полностью готов к бою и выполнению любой боевой задачи, поставленной перед нами, – твердо ответил Доритон, встречая взгляд адмирала. Через несколько секунд он нехотя продолжил. – Наносить удары мы не сможем, но щитом послужим неплохим. Максимальная мощность энергетической защиты практически не пострадала. Энергопитание в норме, но кроме как передвижное укрытие, мой корабль использоваться вряд ли сможет. Впрочем, каждый солдат является щитом Империи, прямо как «Гунгнир» сейчас, – мрачно пошутил коммандер.

– Хорошо, Скотт. Возвращайтесь в формацию, мы покидаем систему, – кивнул собственным мыслям Квирин, еще раз оглядывая тактическую карту.

– Мы не попробуем уничтожить… Понял, сэр, сделаю, – смешался Доритон, но вовремя себя одернул. Несмотря на количество вражеских рейдеров, они даже на радарах определялись как рухлядь, не готовая к полноценному столкновению. Слишком серьезные повреждения ставили под большим вопрос их боевую эффективность. Но оставшиеся десятки транспортных кораблей, в любой момент способные примерить на себя роль эдаких камикадзе, создавали слишком высокий шанс на гибель военных судов, что неминуемо привело бы к уничтожению всей группы транспортников с колонистами. Хотя сам Скотт, вероятней всего, предпочел рискнуть – уж слишком лакомым куском являлся гипермаяк. Их всегда прятали в тупиковых системах, подальше от сражений, но именно от них зависела передача всех сообщений кораблям, разделенным целыми цепочками туннелей и огромным пространством. Поэтому капитан «Гунгнира» не решился ничего перепрашивать, просто подчинившись приказу. Тервон Келоб, напротив, внутренне обрадовался, но аналогичным образом скрыл собственное мнение по этому поводу.

Поспешно расходившиеся в разные стороны корабли людей и норкролов словно мысленно договорились не провоцировать друг друга, старательно избегая осложнения текущей ситуации. Выжимая максимум из двигательных установок, обе стороны сосредоточились на увеличении расстояние между собой. Потрепанные имперские суда быстро собрались в построение, вновь выставив дредноут в качестве авангарда. Активно используя радары и отслеживая малейшие действия противника, группа имперцев настороженно, но в то же время стремительно продвигалась в сторону следующего гипертуннеля. Уже через полчаса вся формация приготовилась к следующему прыжку, а неприятные предчувствия отказывались покидать Квирина.

– Была ли замечена любая попытка отправить сообщение через гипертуннель? – внезапно поинтересовался адмирал, несмотря на то, что ответ он уже знал.

– Нет, сэр, никаких следов, – отрицательно откликнулся один из офицеров в рубке управления фрегатом, но услышанное нисколько не успокоило гиганта. Откинувшись, Квирин пытался найти причины такого поведения, но мелькавшие в голове идеи только усиливали беспокойство. Редкий случай, когда норкролы не пытаются уничтожить корабли империи. Враг никогда не был глуп, но при этом старался не упускать возможности нанести удар по человечеству. Имеющиеся в распоряжении рейдеры, пусть поврежденные, вкупе с линкором имели хороший шанс больно уколоть потрепанную группу даже без участия десятков идущих на таран сборщиков. Но нет, противник целенаправленно предпочел защитить гипермаяк, однозначно доказывая, что связь в данный момент важнее.

В принципе, своевременная коммуникация всегда являлась важнейшей частью войны, но с учетом того, что норкролы уже фактически прорвались на внутренние территории Империи, важность ее для координации действий ограничена. Если бы они боялись упустить отдельные корабли людей, то сообщение ушло бы мгновенно. В голове Квирина однозначно утвердилось четкое ощущение, что враг, использовав все имеющиеся резервы для сокрушительного удара, просто ждал итога, собираясь мгновенно передать информацию в случае поражения. Слишком много отдельных моментов говорило в пользу этого, хотя абсолютной уверенности в этом не было. Соответственно, в следующих системах стоило ожидать или готовящиеся к сражению силы, или уже во всю обменивающиеся снарядами флоты человечества и норкролов.

– Переходим на второй вариант формации. Все знают, что необходимо делать, не буду повторять вполне очевидные вещи. Просто будьте внимательны и держите в голове, что за нашей спиной гражданские, – раздался сухой голос адмирала среди рубок управления военных судов. Замершие прямо перед гипертуннелем остатки выживших с Идуна прямо перед прыжком изменили построение кораблей, выдвинув транспортник с установкой принудительной телепортации сразу за фрегатом. Силы Квирина заранее разбивались на две группы, готовясь к различным ситуациям, но в целом экипажи повторяли уже давно отработанные действия. Поэтому уже через несколько минут дредноут исчез с радаров, скрываясь в гиперпространстве. С минимальными промежутками остальные корабли имперцев последовали за «Гунгниром», оставляя систему в единоличном владении норкролов. Последние без задержек запустили маяк, готовясь отправить сообщение. Впрочем, учитывая, куда именно отправились корабли людей, смысла в этом было не много.

Короткий прыжок, продолжительностью чуть более двух часов, для экипажей боевых судов прошел в небольшой суете. Команды техников устраняли выскочившие проблемы по результатам столкновения с линкорами, устраняя способные повлиять на критичные системы повреждения. Дредноут Скотта сосредоточился на разных возможностях обеспечить энергией силовой щит. Уничтоженную палубу фрегата полностью герметизировали, отсекая от остальной части переделанного корабля. Впрочем, последние недели осторожного продвижение в ожидании столкновений с противником и регулярные приказы о готовности заставили экипажи привыкнуть к атмосфере напряжения. Принять ее, воспринимая как неизбежную необходимость, но уже не концентрируясь перед каждым выходом до предела. Непроизвольно, ради избегания перегорания, имперцы гораздо более легкомысленно начали относиться к возможному бою и даже гибели.

По внутренним каналам раздавались шутки, звучали пошлые анекдоты и пережитые истории. Отдельные солдаты делали ставки на различные ситуации, начиная от количества вражеских кораблей в следующей системе до прыжков без следов норкролов. Другие, не занятые в ремонтах, занимались своими делами, коротая время в гиперпространстве разными способами. Кто-то занимался самообучением, другие играли в тактические игры, третье спали. Впрочем, к моменту, когда дредноут собирался выскользнуть из гипертуннеля, экипаж находился в полной боевой готовности, рассеянно ожидая результатов сканирования системы. Но уже первые показания радаров «Гунгнира» заставили всех в рубке управления окончательно отбросить расслабленность, запуская максимальный уровень тревоги на борту.

– Задница… – громко прозвучал голос офицера навигации, – прошу прощения, сэр, просто врагов до чертиков. Фиксирую почти сотню линкоров и больше двух сотен рейдеров со стороны противника, – нисколько не смущаясь, продолжил он: – Наших значительно меньше, благо хоть командованию удалось раздробить силы врага на части, – добавил тот, со смешанными чувствами глядя на экран.

Два огромных объединенных флота сошлись в ожесточенной схватке на короткой дистанции, во всю обмениваясь многочисленными снарядами. Сложно было оценить при первом взгляде об успешности действий Империи, но, несмотря на численное превосходство, несбалансированность сил противника вселяла некоторую долю уверенности в реальную возможность благоприятного для Империи исхода. Завязшая в противостоянии с десантными кораблями вторая группа норкролов находилась на приличном отдалении от дредноута Доритона. Но вот еще одна, сейчас сосредоточенно расстреливавшая идущих на нее имперцев, составит основную угрозу силам Квирина, если решит уделить внимание полутора десяткам возникших в системе судов. Находившиеся возле гипертуннеля многочисленные транспортники, прикрываемые в том числе дредноутом самого императора, выглядели словно маяк, четко показывая, куда нужно направить корабли с колонистами.

– Хорошо, что они хотя пока заняты… – пробормотал себе под нос Скотт, после чего уже отчетливо произнес: – Всю энергию на щиты. Обеспечить прикрытие выходящей группы. Передать заготовленное сообщение адмиралу, руководителю флота Империи.

– Есть, сэр, – подчинился офицер связи, отправляя запрос на связь. Вскоре к замершему дредноуту начали присоединяться остальные корабли, а толкового ответа не последовало. В бушующей напряженной битве командованию фактически всех оставшихся сил человечества просто было не до трех боевых кораблей, прикрывающих транспортники с гражданскими. Впрочем, норкролы тоже проигнорировали вышедшую из гиперпространства группу, не видя в ней реальную угрозу. Почти шесть десятков ближайших вражеских кораблей, равномерно состоящих из линкоров и рейдеров, полностью сконцентрировались на рвущихся на абордаж судах.

Попытка связи со штабом уже с фрегата Квирина также провалилась. Им удалось выяснить, что командует флотом гранд-адмирал Вильгельм Стоун, но его дредноут по сути уже находился в гуще сражения, попутно успев заполучить значительные повреждения. Говоривший с бывшим гвардейцем другой адмирал, выяснив состояние боевых кораблей Квирина и текущий груз транспортных кораблей, грубо посоветовал отправиться в сторону точки эвакуации, после чего резко отключился. Но этот совет нисколько не удовлетворил гиганта. Наблюдая со стороны за происходящим сражением, он четко видел будущий исход.

Тактика Стоуна на выбивании главной ударной силы норкролов в лице линкоров давала свой результат, сводя противостояние количества против качества. Но несмотря на успех в центре, имперские силы вскоре могут оказаться зажаты с обеих сторон двумя оставшимися группами врага. Попытка задержать силы ближайшей группировки противника явно терпела неудачу под разрушительными снарядами, и вскоре три десятка линкоров просто перенаправят свои орудия на основной флот Империи, разделавшись с ним издалека. Значит, придется использовать самоубийственную атаку, чтобы обеспечить флоту Стоуна достаточное количество времени. Важные раздумья заняли всего несколько секунд, после чего Квирин вновь активировал канал связи, быстро добавляя в него только капитанов судов.

– Вильям, на тебе управление второй группой. Уведи транспортники к точке эвакуации. Никаких ввязываний в прямое сражение, только прикрытие. Если нужно, пожертвуй перевозчиками, но «Бочка пороха» и корабли с колонистами должны добраться в сохранности. Приказ ясен, коммандер? – с нажимом спросил Квирин.

– Да, адмирал, сделаю, – немного помедлив, кивнул капитан эсминца.

– Хорошо. Теперь, остальные. Скотт, на тебе наша защита, фрегат Келоба будет имитировать атаку, прикрываясь телепортатором. Последний и должен нанести основной удар по линкорам противника, поэтому именно от твоих действий, Цаон, зависит весь результат, – обратился Квирин к капитану последнего в группе корабля с боевой модификацией прыжковой технологии, – мы обязаны вывести из строя как можно больше кораблей противника до того, как они направят свои орудия по-нашему флота.

– Сэр, это ведь дорога в один конец. Возможно, вы перейдете на другое судно? Например, на спасательной капсуле, – внезапно спросил Тервон. Капитан «Грозового шторма» уже при виде такого количества противников и зная один из ранее разработанных адмиралом планов действий, практически сразу осознал дальнейшие события. Но в этой идее Келоб видел реальную возможность отвлечь внимание от беззащитных транспортников, всецело поддерживая ее. Вот только зачем самому адмиралу лезть в пекло вместе с остальными? Его способности явно будут полезны Империи и в дальнейшем.

– Да, вероятность высока, но не стопроцентная. Второе – любая продолжительная задержка и тем более странные действия с нашей стороны уменьшат шансы на успех атаки, где главное значение играет недооценка норкролами возможных последствий. Третье и последнее, Тервон. Я такой же солдат в этой войне, как и все остальные. Несмотря на более высокое звание, мне не нужно особое отношение к своей персоне. Мы все сражаемся во имя императора и человечества и в случае необходимости умрем ради них. Точка, – жестко закончил Квирин.

– Понял, сэр. Прошу прощения, – смешался капитан фрегата.

– Рад с вами служить, адмирал, – внезапно подал голос Скотт Доритон.

– Я тоже, сэр, – поспешно добавил Вильям, – считаю…

– Хватит пустых разговор. К делу, господа! – грубо оборвал капитана «Бочки пороха» адмирал. Пока его сердце продолжает работать, он точно не стремился в могилу. Но в это же время бежать от опасности Квирин тоже не собирался, быстро привыкнув к ней за время службы в качестве гвардейца. Один из моментов, вынесенных им за проведенные операции, являлось влияние случайностей на исход и то, что даже из полностью безнадежных ситуаций порой находился выход. Главное его не упустить…

Замершая группа имперских кораблей на глазах начала расходиться в разные стороны, делясь на неравные части. По вполне заметной дуге, держась подальше от места ведения основных боевых действий, двинулась основная группа, возглавляемая уже изрядно модифицированным эсминцем. Отправляя сигналы в сторону императорского дредноута, служащего координационным центром для эвакуации, корабль Вильяма отправлял подробные данные о составе и запрашивал прикрытие. Где-то внутри эсминца высокая девушка пытала Моргана про текущую ситуацию, но научный советник старательно отмалчивался. Впрочем, Харт владел только общими чертами и не собирался сейчас вылезать вперед – все же он научный советник, а не военный.

Тройка рванувших в откровенно самоубийственную атаку кораблей успела перестроиться в нужную формацию, выдвинув вперед огромный дредноут. Махина Доритона практически полностью прикрывала своим корпусом идущий впритык транспортник с телепортационной установкой, а замыкал ряд фрегат, активно готовящий многочисленные орудия к стрельбе. Стремительно проглатывая космическое пространство, суда все сильнее сокращали расстояние до шести десятков кораблей норкролов. Противник, добивая последние десантники Империи, далеко не сразу отреагировал на безумную атаку, не видя реальной угрозы от всего трех судов, одно из которых, скорее, походило на очередного перевозчика абордажной команды.

Размещенные в центре плотной формации три десятка линкоров даже не стали разворачиваться, продолжая направлять орудия в сторону основных сил имперцев, пока спрятанных за спутники. Прикрытие в виде аналогичного числа рейдеров действует чуть более активно. Почти десяток шарообразных кораблей все же перемещают свое внимание на наглых людей.

Вскоре первые хаотичные залпы обрушиваются на небольшую группу, вызывая активное сверкание силового щита дредноута. Впрочем, экипаж «Гунгнира», полностью сосредоточенный на питание заряда энергетической защиты, стойко держит удары. Активно перераспределяя щит по секторам во фронтальной зоне, экипаж Доритона старательно использует каждый шанс пережить атаку. Несинхронизированный вражеский огонь приводит к паузам между попаданиями, давая дополнительную возможность слегка восстановить заряд энергетической защиты гиганту. Но, несмотря на все усилия, снарядов норкролов слишком много. Предвидя эту очевидную вещь, Квирин заранее отдает очередной приказ.

Смещающийся в сторону дредноут открывает транспортник, но из-за последнего уже выходил готовый к стрельбе фрегат. Чем ближе были вражеские порядки, тем сложнее было скрываться от вражеских снарядов за корпусами союзника. Поэтому адмирал сделал ставку на иное – выстраивание приоритетов в целях для противника. Мощный залп опустошает орудия «Грозового шторма», разом отправляя многочисленные пламенеющие снаряды по ближайшим рейдерам, концентрируясь всего на нескольких. Уходя на перезарядку, фрегат поспешно пытается вновь скрыться за транспортником, но тщетно – минимальное расстояние не позволяет сделать это полноценно. В момент, когда ответный огонь имперского судна настигает шарообразные суда, вражеские канониры перераспределяют свои цели. Квирин успевает заметить, как сразу пара рейдеров лишаются энергетической защиты, получая различные повреждения, а после аналогичная судьба настигает и его группу.

Первым будто спотыкается «Гунгнир». Первый дредноут в отданной адмиралу эскадре, до этого с честью выдерживающий множество попаданий, в следующий момент лишается энергетической защиты. Скотт Доритон словно по неосязаемой связи со своим любимцем четко ощущает это судьбоносное мгновение, даже не глядя на предупреждающие сигналы на панели. Время для капитана «Гунгнира» замедляется, а перед глазами всплывают десятки битв, пережитых в этом самом корабле, ставшем его настоящим домом. Домом, с которым он собирался пробыть до самого конца… Через секунду сразу пара снарядов прошибает корпус дредноута, приходясь прямо в рубку управления, а десятки других продолжают рвать потрепанного гиганта, разрывая на части уже движущиеся по инерции обломки некогда грозного боевого судна.

– Во имя императора и человечества! – дико орет кто-то из офицеров на общем канале внутри фрегата, наблюдая за гибелью союзного корабля. Экипаж тут же подхватывает древний клич, стремительно разлетающийся по внутренним помещениям «Грозового шторма». Впрочем, высокий боевой дух никак не помогает ранее поврежденной энергетической защите, изрядно потерявшей в максимальной мощности. Выдерживая всего три попадания, силовой щит исчезает, открывая доступ к металлу корабля. Выпущенные целой разрозненной цепочкой, последующие снаряды практически без задержек достигают корпуса. Келоб только успевает бросить взгляд на успевшую отойти на приличное расстояние группу транспортников, как фрегат начинает сотрясать от ударов.

Большая часть болванок приходится в заднюю полусферу, с ходу разнося двигательные установки и значительно меняя траекторию «Грозового шторма». В течение еще десяти секунд новая порция снарядов уничтожает энергетический центр корабля Империи, разом лишая его любого питания и превращая в мертвый остов некогда боевого судна. Еще несколько последних вражеских снарядов хаотично проходится по обломкам, выжигая новые дыры и добивая остатки экипажа, но это кажется лишним – для фрегата все однозначно кончено. Канониры норкролов вновь переводят прицелы своих орудий, оставляя то, что осталось от погибшего корабля, дрейфовать по инерции в их сторону.

Выживший транспортник с предполагаемым десантом кажется абсолютно бесполезным без прикрытия, поэтому большая часть рейдеров поспешно начинает разворот, возвращаясь в формацию, и только несколько изготовились к стрельбе. Максимум, что мог достичь лишенный оружия корабль, практически достигший линкоров, это пойти безнадежный таран, но перезарядка орудий закончится раньше, чем ему это удастся. Вот только недооценка противника и отсутствие информации о применяемых ранее аналогичных «безобидны» судах выходит боком.

Активированная установка телепортации захватывает в свой радиус почти весь центр построения третьей группы норкролов, озаряя ярчайшей вспышкой окружающую черноту космоса. Транспортник мгновенно отправляется в прямой гиперпрыжок, утягивая с собой часть пространства вместе с расположенным внутри множеством шарообразных кораблей. Проведенные Морганом изменения в параметрах телепортационной установки специально для потенциального использования его против обнаруженной «планеты» привели к значительному увеличению области захвата. Правда, ценой этому послужила по сути абсолютная одноразовость корабля – хаотичное перемещение после корректировки теперь беспощадно применялась ко всему объему, включая непосредственно сам транспортник, оставляя исчезающе малые шансы для экипажа пережить прыжок. Но даже коммандер Вильям, видевший работу телепортатора ранее и представляющий эффект от доработки Харта, все равно содрогнулся от фиксируемого камерами зрелища.

От шести десятков кораблей норкролов в приличном виде осталось менее половины. Некоторая часть линкоров превратилась в сплошную мешанину обломков, щеголяющих идеальными срезами. Исчезнувшие в принудительном прыжке отдельные куски корпусов сталкивались между собой, сотрясая мертвые обломки боевых кораблей. Внутри судов порой отсутствовали целые секции или помещения, оборванные энергоканалы искрили, а плавающие в невесомости шарообразные тела оставляли шлейф из капель оранжевой крови. Более удачливые линкоры сумели избежать критичных повреждений, но вот порой они приходились именно на важнейшие места – двигательные установки, помещения энергообеспечения или даже просто основное орудие, проходя через весь корпус, что в итоге практически полностью лишало полноценных боевых возможностей шарообразные корабли. Несколько рейдеров также попали под телепортационный удар, но в целом пострадали значительно меньше. Все же транспортник в первую очередь целил именно в центр плотного построения линкоров, который так удачно для имперцев оказался сформирован норкролами.

От самого виновника произошедшего осталось лишь несколько внутренних помещений, грубо вырезанных прямо из массива корабля. Рубка управления, огрызок длинного коридора и пара кают – оставшийся в системе после активации установки кусок корабля даже не составлял десятой части изначального объема. Выживавший экипаж тщетно пытался высмотреть через огромные дыры в корпусе результат своей атаки на фоне черного космоса, но даже встроенных в стандартную униформу радаров просто не хватало. Но буквально через полминуты один из обозленных неожиданной атакой рейдеров, не сдержавшись, выпустил несколько снарядов, окончательно добивая ставший абсолютно не опасным транспортник, точнее то, что от него в реальности осталось. Остовы уничтоженных ранее дредноута и фрегата внимание норкролов уже не привлекли. Обломки первого неспешно разлетались по окружающему пространству, а вот останки второго неуклонно продолжали двигаться по инерции в направлении разрушенной формации линкоров.

Капитан «Бочки пороха» еще раз оглядев нанесенный урон, вновь мысленно понадеялся, что телепортаторы не пойдут в массовое использование в имперском флоте. Все же каждая активация этого мощного оружия будет означать просто размен с противником – никаких возможностей сделать их автономными не существовало. Многие солдаты могут добровольно пойти на смерть ради какой-то более важной цели, но только в исключительных случаях, а не на регулярной основе жертвуя собой. Большинство искренне хотят жить, но служба на таких кораблях будет расцениваться как однозначный приговор, просто уничтожая на корню боевой дух будущего экипажа самоубийц. К тому же сейчас такой ощутимый эффект произошел, вероятно, только из-за того, что доклад о предыдущих использованиях просто не дошел вовремя до норкролов. Еще прошлые сражения с врагом показали, что норкролы быстро сориентировались и адаптировались к огромной угрозе от непримечательных транспортников. Впрочем, Вильям слышал от научного советника, что для создания установки требуется действующий образец установки Федерации, который уже банально негде достать в рабочем виде. Освоение их производства на основе знаний Терры займет еще немало времени, учитывая текущие условия, еще сильнее сдвигая возможные сроки даже первых образцов.

– Сэр, пришел приказ проследовать в гипертуннель, – обратился к капитану эсминца Валлас, – также нам необходимо организовать закрытый канал связи научному советнику Харту для личной беседы с императором.

– Хорошо, выполняйте, – отстраненно кивнул Вильям, провожая взглядом обломки фрегата и по совместительству флагмана Пятой эскадры Четвертого флота на тактической карте. Последние вскоре должны были столкнуться с одним из поврежденных линкоров, лишившихся головного орудия и части корпуса.

– Рад был с вами служить, адмирал, – еле слышно произнес он, мысленно отдавая честь бывшему гвардейцу.

За исчезнувшим в гипертуннеле эсминцем «Бочка пороха» без задержек последовала вереница остальных транспортников, а чуть позже и дредноут императора Фрогранта. Находившиеся ранее в охранении другие эсминцы продолжили прикрывать выход из системы, не предоставляя возможности норкролам направиться вслед за беззащитными судами с колонистами и оборудованием. Впрочем, противнику в этот момент просто было не до преследования отступающих людей.

Внезапный как вспышка молнии мощный удар по третьей группе практически полностью лишил врага основной ударной силы в виде линкоров, сократив их численность до двух десятков на весь оставшийся флот. Имперцы же, напротив, обладали гораздо большим количество крупных кораблей в виде фрегатов и дредноутов, превосходящими своими боевыми возможностями оставшиеся суда норкролов. Эсминцы и крейсеры дополнительно прикрывали основную ударную силу флота Вильгельма. Именно этим в полной мере решил воспользоваться гранд-адмирал Стоун, разбивая собственные корабли на связки четверок. Активно маневрируя и прячась друг за другом, они давали достаточно времени для восстановления заряда энергетических щитов, которые в условиях близкого боя и ограниченного сектора стрельбы рейдеры врага толком не могли пробить. В ответ сфокусированный огонь канониров людей планомерно уничтожал одну цель за другой.

Попытавшийся отступить противник в итоге столкнулся с постоянным давлением на близкой дистанции, а пламенеющие снаряды продолжали вносить опустошительную лепту. Видя неутешительную тенденцию, норкролы неожиданно бросили собственные корабли врассыпную, намеренно разваливая выстроенную формацию, но в то же время заставляя силы Империи раздробить свою. С увеличением дистанции боя противник вновь получил возможность достигать достаточной концентрации огня для продавливания энергетических щитов крупных судов людей.

К тому же, словно окончательно отчаявшись, противник, казалось бы, решил сражаться до самого конца, стараясь даже в случае поражения нанести как можно больший урон человечеству. Суда в критическом состоянии, не способные продолжать вести огонь, предпочитали идти на таран. Каждая абордажная схватка выливалась в жесточайшую кровавую схватку, где среди горы плавающих в невесомости трупов порой не оставалось победителей. Полумертвые экипажи с трудом питали энергосистемы кораблей, но все равно упорно продолжали битву, искренне желая склонить чашу весов на свою сторону. Обе стороны сражались, будто поставив на исход боя на выживание собственного вида. Впрочем, это было недалеко от истины.

Рассеивание кораблей норкролов по всей системе вскоре начало приносить свои плоды. Оттянутые в пылу сражения имперцы частенько попадали в окружение более многочисленных рейдеров, после чего фокусированный огонь разносил очередное судно. Продолжавший находиться в самой гуще сражения гранд-адмирал Стоун слишком поздно отдал приказ перегруппироваться, отводя оставшиеся силы назад к гипертуннелю, в котором давно скрылись транспортники. Из-за этого только чуть более дюжины потрепанных кораблей смогли сформировать жалкое на вид построение, готовясь к окончательному витку противостояния против более восьми десятков рейдеров в различном состоянии. Несмотря на различные тактические уловки гранд-адмирала Стоуна, численное преимущество вкупе с большим числом альф на кораблях врага оказывало слишком ощутимое влияние на исход боя. Застывшие возле выхода из системы эсминцы, видя плачевное развитие ситуации для флота Империи, практически в нарушение приказа рванули в сторону остатков сил Вильгельма. В это же время лишившиеся вообще всех линкоров в ходе происходящей битвы норкролы также использовали краткую передышку для восстановления щитов и экстренных ремонтов.

Один из находящихся на краю формации рейдеров внезапно резко ускоряется, буквально собственноручно сжигая от перегрузки двигательные установки. Пока в рядах противника пытаются понять, что именно происходит, шарообразное судно агрессивно таранит своего союзника. Сверкающий энергетический щит гасит удар от столкновения, но обезумевший корабль упрямо продолжает движение, будто пытаясь вытолкнуть свою цель из построения. Данный инцидент, словно нажатый спусковой крючок, отправляет обе стороны в новый виток ожесточенного сражения, ставящего заключительную точку в масштабном противостоянии.

Где-то внутри одного из двух оставшихся дредноутов, изрядно поврежденного в ходе длительной битвы, гранд-адмирал Стоун, затуманенным взглядом оглядывая резервную рубку управления, выходит на общую связь. Уставший, но твердый голос звучит в каждом шлеме, не скрывая бурлящую ярость:

– Солдаты, во имя императора и человечества мы должны убить как можно больше этих чертовых тварей! Ради наших семей, ради жизни следующих поколений, даже ценою нашей жизни, шарообразные уроды должны сдохнуть! В бой! – практически прокричал Вильгельм, целенаправленно заводя себя в боевой раж. Разумом гранд-адмирала четко понимал, что противника нужно остановить здесь и сейчас, иначе опустошительное наступление норкролов продолжится. Но двукратное численное преимущество врага в текущем прямом сражении, когда исчерпались все уловки и тактические ухищрения, оставляло мало шансов для остатков флота Империи. Вот только понимать, не значит принимать. – ОГОНЬ!

Глава 13

Худая фигура в стандартной униформе имперского солдата неподвижно застыла в большом помещении, окутанном полумраком. Источником света служили лишь несколько огромных экранов, демонстрирующих в данный момент горы различных данных. Несмотря на бурлящую буквально за перегородкой жизнь, внутри царила тяжелая атмосфера и тревожная тишина, но никто не позволил бы себе нарушить размышления императора. Особенно учитывая стоящих у закрытого проема гвардейцев в полном боевом облачении с оружием наперевес.

Оперев локти на широкий стол и сцепив ладони в замок, Самуэль Фрогрант мрачно смотрел в никуда. Ранее пылающие первобытным красным огнем глаза потускнели, а окружающая аура властности практически не ощущалась, заменившись ярко выраженной усталостью. Почти серая кожа изрядно побледнела, а внушительный возраст стал более заметен для окружающих. Впрочем, если бы это помогло боевому духу остальных, император бы вновь натянул маску несокрушимости и абсолютной уверенности в каждом своем действии, но в текущей ситуации это просто не поможет. Героический образ не отменит огромный урон, который человечество понесло за последнее время.

– Мартин, есть что-то новенькое? – мотнув головой, Самуэль вызвал своего личного помощника.

– Нет, мой император, – всего лишь с секундной задержкой раздался ответ адъютанта, – кроме неудачного прошлого прорыва норкролов в систему сутки назад, других попыток не происходило. Из дальних систем пришли еще три эсминца и один крейсер, но это действительно последние. По полученным данным, потребуется еще как минимум месяц до того, когда верфи закончат производственный процесс изготовления боевых кораблей. Все что подлежало восстановлению, уже успели отремонтировать. Да, и к вам просился на аудиенцию научный советник Харт.

– Зови, – поморщившись от полученной информации, подтвердил Фрогрант, вновь уходя в размышления о дальнейших планах. Он успел ознакомиться с объемным докладом Моргана, что только утвердило правильность изначального решения о жестких ограничениях на размер колоний человечества. Это искусственное распределение Империи по как можно большему пространству позволило пережить текущее масштабное наступления норкролов, пусть и ценой многочисленных потерь, настолько огромных, что разум отказывался воспринимать эти числа в эмоциональном плане. Человек всегда переживал сильнее за трагическую судьбу единственного знакомого, чем за новость про гибель сотен незнакомцев. Сейчас же счет смертей шел даже не на сотни тысяч.

Но вопрос о колониальной политике вновь встал перед императором людей, но теперь на ответ влиял один весьма значимый нюанс. У Самуэля фактически не осталось достаточного числа кораблей для организации защиты сразу множества колоний. От двенадцати грозных боевых флотов Империи и сотен различных кораблей, подчиненных непосредственно отдельным колониям, остались просто крохи. Ему пришлось не только снять практически все орудийные батареи с линий обороны колоний для создания фрегатов, но и стянуть буквально немногочисленные оставшиеся суда в текущую систему.

Самое страшное в этой ситуации заключалось в том, что после генерального сражения прошло более двух суток, а единственным, кто показался из гипертуннеля, оказался противник. Последние сомнения, чем именно закончилась масштабная битва, окончательно исчезли, попутно забрав с собой всякую надежду. Впрочем, судя всего по десятку пытавшихся прорваться рейдеров, можно было надеяться, что это были именно остатки от того монструозного флота норкролов. Но сколько еще сил имелось в наличии у давнего врага, оставалось только гадать. Саму атаку достаточно просто отбили личный дредноут Фрогранта и пара вовремя подошедших из других систем фрегатов. На последних ушли оставшиеся запасы оборудования и особенно орудий, что полностью оголило защиту ближайших колоний. Тройка массивных кораблей смогла создать достаточную интенсивность огня по выходящим из гипепрыжка шарообразным кораблям, чтобы ликвидировать всякую возможность прорыва потрепанных рейдеров внутрь системы на корню, оставив от противника измочаленные обломки.

– Разрешите, мой император? – раздался осторожный вопрос Харта из-за открывшейся перегородки. Выглядывавший из проема научный советник нисколько не изменился, за долгие годы вжившись в роль добродушного ученого. Фрогрант в ответ молча кивнул, коротким движением указывая на расположенное рядом кресло.

– Что ты хотел, Морган? – усталым голосом произнес Самэуль, глядя, как давний товарищ и соратник поспешно размещается неподалеку.

– Мой император, я прошу выделить мне силы для атаки на обнаруженную «планету» норкролов, – без задержки выпалил Харт, вызвав неприкрытую усмешку на лице Фрогранта, – я практически полностью уверен, что противник использовал все имеющиеся в запасе резервы для этого наступления. Мои выводы основываются на наблюдаемом лично количестве кораблей и том факте, что ранее враг никогда не демонстрировал такую численность. Невозможно за короткий срок нарастить производственные мощности настолько сильно, а отсутствие в рядах противника дредноутов после уничтоженной нами верфи только больше подтверждает мою теорию. Поэтому прошу выделить мне несколько десятков…

На этом моменте Самуэль, не сдерживаясь, просто рассмеялся. Только в смехе звучала не насмешка, а скорее горечь.

– ДЕСЯТКОВ? – выделил интонацией император, буквально взорвавшись во вспышке гнева. – Для начала, Морган, хоть ознакомься с количеством вообще оставшихся во всем флоте. ШЕСТНАДЦАТЬ, черт возьми, боевых кораблей – это все, что мы имеем. ШЕСТНАДЦАТЬ! Ты мне говоришь про отсутствие у врага дредноутов? Так и у нас их остался только один, мой личный флагман. Два фрегата, восемь эсминцев, включая тот, на котором ты появился, и целых пять крейсеров. Все, других боевых кораблей у человечества больше просто нет. В текущих условиях я пытаюсь придумать, как спасти жителей Империи, а ты у меня просишь заняться ответной атакой на норкролов, которая с высокой вероятностью закончится новыми смертями и бессмысленной тратой ограниченных ресурсов. Звучит откровенно бредово, – немного успокоившись, жестко закончил Самуэль.

– Прошу вас, мой император, просто выслушайте меня, – упрямо продолжил настаивать Морган, – я согласен, что текущая ситуация далека от нормальной, – услышав выразительное хмыканье Фрогранта, Харт поспешно поправился: – Да, скорее, мы в самых глубинах известного места. Но если мы просто отступим, то ситуация глобально не улучшится.

– Это понятно, – отмахнулся Самуэль, прерывая своего советника, – даже если ты прав, Морган, и норкролы наравне с моей Империей уничтожили практически все силы друг друга, то человечеству это не поможет. Пусть мы и лишили их верфи по производству дредноутов, взамен мы потеряли десятки колоний, гораздо сильнее просев в ресурсной базе. Вскоре мы неизбежно проиграем в войне экономик. К тому же вы с адмиралом Квирином собственными руками привели противника к Идуну с его невероятным источником энергии, что еще сильнее усугубило ситуацию. Только факт, что враг неминуемо в будущем самостоятельно бы обнаружил это свойство спутника, останавливает меня от твоей казни, Морган, – угрожающее проговорил Фрогрант, откидываясь в кресле и скрещивая руки на груди.

– В тот момент мы не знали, что наступление продолжится, – вновь аккуратно начал Харт, – но мы действительно с адмиралом Квирином сделали лишний прыжок через систему с Идуном, пытаясь обратить дополнительное внимание к спутнику. Судя по данным с радаров, количество норкролов на планете просто огромно, а значит, в потенциале силовой щит может оказаться практически непробиваем даже для целого флота. С другой стороны, орудийных портов мы не зафиксировали, будто вся оборона опирается на энергетическую защиту и силы сопровождения. Подключенная к Идуну эта планета-станция, сосредоточенная только на производственных вопросах, может действительно обеспечить невероятный рост. Вот только для этого нужна достаточная ресурсная база в окружающих системах, и сама «планета» должна оставаться на одном месте. Значит, мы будем обладать точной информацией о ее местонахождении.

– Как вы собирались ее уничтожить? – задумчиво протянул Фрогрант, но через мгновение банальное решение сразу же пришло в голову. – Тот транспортник с установкой принудительной телепортацией. Вы хотели отправить настолько огромный объект в хаотичный прыжок, используя питание от самого спутника, верно? Хорошая идея, – покачал головой Самуэль.

– Именно, мой император. Таковая была изначальная задумка адмирала Квирина, хотя, к слову, непосредственно он был категорически против атаки «планеты» до момента обеспечения сохранности эвакуированных с Идуна и Терры гражданских, – вздохнув, заметил научный советник.

– Перспективный парнишка? – внезапно поинтересовался Фрогрант.

– Более чем, – искренне ответил Морган, – расчетливый и старающийся заранее подготовиться к возможным последствиям, ноготовый быстро принимать решения и рисковать собственной жизнью в случае необходимости. Жесткий и контролирующий множество процессов, хоть последнее старался не демонстрировать, создавая иллюзорную видимость полного делегирования полномочий. Частенько использовал нестандартные идеи в битвах. Не заботился о мнении окружающих. Ставил даже личные интересы ниже Империи. Из минусов – слишком часто находился в центре событий, отводя себе весомую роль, что, по моему мнению, непозволительно для командующего. Но возможно, это было связано с ограниченностью ресурсов на руках. Действительно, перспективный… был, – вновь вздохнул Харт, замолкнув.

– Жаль, – безэмоционально подтвердил Фрогрант, – очередная, но далеко не первая, неудача. Лучше скажи мне, как ты сейчас планируешь разобраться с «планетой»? Ведь я четко услышал – изначальная, но не окончательная задумка. Хочешь переделать установку прямого прыжка на оставшихся транспортниках? Слишком большая растрата в текущих условиях. Скорее, я использую эти корабли для создания новой колонии в другой системе, недоступной для норкролов. Пока мне видится это лучшим выходом для человечества – эдакий Исход номер два.

– Нет, мой император. Мне достаточно всего одного транспортника для организации перемещения группы. Альтернативной идей, которую мы с адмиралом в итоге отбросили как менее перспективную, являлась использование достижений науки Единой Федерации, а именно их попытки создать аналог энергетического щита, – завуалированно произнес Харт, с еле заметной насмешкой в голосе.

– Что-то такое видел в отчете, – нахмурился Фрогрант, вспоминая прочтенный доклад, – вроде бы они сожгли собственную установку, защитный бункер с командой ученых, один крейсер и открыли ранее запечатанный гипертуннель, что в итоге привело нас к Идуну.

– Именно. Пять-шесть таких установок, после дополнительной переработки предназначенных для обеспечения больших масштабов разрушения, зацепят все подключенные к источнику энергии объекты, включая «планету», – довольно кивнул Морган, после чего торопливо продолжил: – По сути нам нет необходимости напрямую пытаться прорваться через выставляемую оборону. Пока противник не охватил энергетическим щитом всю поверхность Идуна, нам может хватит любой точки и немного времени для запуска установок. Нужно только отвлечь внимание врага от приземлившихся кораблей, имитируя полноценную наступательную операцию. Первоначальное питание обеспечит сам экипаж, а дальше начнется цепная реакция.

– Снова экипажи смертников, – мрачно прокомментировал Самуэль, – заканчивай настолько вольно распоряжаться жизнью моих подданных. Как бы не оказалось, что отдельные рейдеры норкролов ответственны за меньшее число потерь, чем наши собственные действия.

– Прошу прощения, мой император, но это для блага всего человечества. Я готов лично возглавить операцию, разделив судьбу с остальными, – твердо заявил научный советник, встречаясь взглядом с красными глазами древнего лидера людей, – даже если воплощать второй Исход в жизнь, Империи потребуется время для восстановления до изначального состояния, а стремительный и точный удар врагу в самый центр однозначно предоставит нужный выигрыш. Другой возможности может не представиться… – резкий взмах руки прервал Моргана.

Погрузившийся в раздумья император невидящим взглядом уставился на экран, демонстрирующий пространство системы, но мысли его витали далеко. Продолжавшееся столетия смертельное противостояние, вспыхнувшее между двумя видами, давно вошло в привычную жизнь человечества. Замерев в некотором равновесии, оно скорее выливалось в результатах небольших стычек и впервые за долгое время вылилось в нечто гораздо большее. Будто норкролы решительно поставили на кон все, лишь бы окончательно закончить войну на свой манер. Эдакий карточный ва-банк, когда победитель забирает все, и только от него, Самуэля Фрогранта, первого императора всего человечества зависел итог кона. Но ставкой являлись не обычные фишки, а жизни миллионов людей.

С другой стороны, древний лидер остро ощущал реальную потребность что-то изменить в тянущейся долгие годы войне. Привычность вечного противостояния служила плохую службу, заставляя людей, родившихся в этих условиях, воспринимать норкролов как нечто постоянное. Несмотря на яростные битвы, подвиги многих солдат, Фрогрант даже сам чувствовал неуверенность в том, что произойдет, когда трехсотлетняя война закончится. Как Империя будет существовать, лишившись общего врага, служившего не только источником ненависти, но и объединения человечества. Ведь Самуэль лично помнил другое общество на Земле, пожирающее само себя в борьбе за дополнительные блага. Но если сам непримиримый враг попробовал поставить точку в давнем конфликте, то и самому Фрогранту стоит решиться на аналогичное.

– Хорошо, Морган, я выделю тебе корабли, – после длительного молчания произнес император, – транспортник, пять десантных судов с бойцами для отвлечения внимания и тройку эсминцев прикрытия. Больше, вероятно, не поместится в радиус захвата установки прямого прыжка…

Услышав слова Самуэля, Харт довольно кивнул, продолжая слушать.

– Далее, у тебя будет двое суток на подготовку операции. Обеспечь все необходимое оборудование на десантниках, а в пути пусть техники соберут по твоим инструкциям, чтобы не терять времени. Последнее, в операции непосредственно ты не участвуешь, – вскинувшийся Морган моментально оказывается остановлен взмахом руки, – командование заберет на себя кто-то из военных, а для технической поддержки подготовь себе адекватную замену. Я не собираюсь терять ценный научный ресурс в твоем лице, чтобы ты потешил собственное эго из-за героического поступка, – твердо закончил Фрогрант, – умирать тебе пока запрещено – твои знания слишком важны для человечества.

– Понял, мой император. Спасибо за понимание, – угрюмо кивнул Харт, вынужденно соглашаясь с озвученным требованием. – Что произойдет с колониями? – немного помявшись, несколько обтекаемо уточнил Морган.

– Поочередно разберем и перенесем в новую систему с помощью оставшихся транспортников с установкой прямого прыжка. Главное подобрать наиболее подходящий вариант будущего размещения. Удастся ли твой безумный план, повлияет ли его реализация на норкролов, но войну стоит закончить, хотя бы в виде побега человечества. Возможно, основатели Федерации оказались не так уж не правы в своем убеждении, решившись на Исход. Единственное, что они откровенно бросили большинство собственных граждан, сосредоточившись в первую очередь на элитах, но мы однозначно вытащим всех, – уверенно заявил Самуэль, окончательно утверждаясь в планах на ближайшее будущее.

Невольно вспомнив про длительные и безуспешные попытки буквально своими руками создать собственного наследника, Фрогрант внезапно улыбнулся. По сути готовя армейскую молодую копию себя самого, действующий лидер человечества даже мысленно не предполагал, что для следующего императора могут понадобиться несколько другие навыки. Что ж, придется вновь начать все с нуля. Впрочем, не только это. С другой стороны, минимум несколько лет без постоянно нависающей угрозы со стороны норкролов позволят имперцам только начать отходить от продолжавшейся столетиями войны. Времени для выработки заделов для новой модели общества явно окажется предостаточно.

Следующие двое суток прошли для Моргана в спешной подготовке к операции. Благо, давно планируя данную миссию, он начал проработку различных аспектов еще во время длительного путешествия к «Перекрестку». Необходимую конструкцию установки с учетом имперских технологий, детальные чертежи, условия применения и многое другое. К тому же одноразовое оборудование должно было выдержать поток энергии только на короткий промежуток времени, чтобы просто запустить цепную реакцию. Не требовалось делать его сверхнадежным или как-то оптимизировать эффективность работы. Основная модель установки вообще изначально оказалась придумана практически на глазах Алисии, что позволило девушке изрядно облегчить работу по разработке для научного советника. Впрочем, к большому сожалению Моргана, только этим ее роль не ограничилась.

Осунувшись после роковой новости о пропавшем во время битвы Квирине, она далеко не сразу смирилась с мыслью о его гибели. Даже появление кораблей норкролов из гипертуннеля не заставило в ней исчезнуть надежду, что бывший гвардеец, обученный действовать в различных условиях, сумел найти возможность выжить даже в ситуации, когда огромный флот оказался уничтожен. Узнав от Харта про планируемую операцию и назначение коммандера Вильяма на пост руководителя, девушка с первого дня подготовки начала полноценно наседать на Моргана с просьбой назначить ее в состав.

– Зачем тебе это? – в очередной раз покачал головой старый имперец. – Данная операция является билетом в один конец, лишая тебе будущего. С твоим талантом и знаниями, я не удивлюсь, что через десяток лет ты сможешь заменить меня на посту советника. Тем более этот срок просто ничто после внедрения симбионта – пролетит быстро, – снова попытался убедить упрямую терранку Харт.

– Морган, мне это действительно необходимо, – умоляющее произнесла Алисия, – прошу тебя…

– Ты понимаешь, что норкролы после победы, вероятней всего, зачистили обломки кораблей, прочесав их сканерами на предмет выживших? Ведь твое настойчивое желание явно продиктовано наивной надеждой найти Квирина, – разочаровано протянул Харт, вздыхая, – даже если ему удалось выжить, то столько времени продержаться без запасов нереально. Он мертв. Рекомендую смириться с этим фактом и жить дальше. Не губи себя из-за сиюминутно нахлынувших эмоций от потери. Время лечит.

– Вдруг он сумел выжить? Я обязана лично убедиться. Даже если существует малейший шанс… – закусив губу, проговорила девушка, упорно продолжая сверлить собеседника умоляющим взглядом.

– Хорошо, Квирин невероятным чудом выжил. Дальше что? Ты собираешься участвовать в самоубийственной операции, и его спасение только отсрочит, но не отменит возможный плачевный итог, – жестко произнес Морган. – Или больше – Квирин выжил в сражении, умудряется подать сигнал и попасть на имперские корабли, выжить во время опасной атаки на планету норкролов и вернуться назад целым. Это приличное количество «если» уже уменьшает вероятность до ничтожной, – на несколько мгновений замолчав, чтобы дать переварить сказанное, Харт продолжил давить, – но вдруг ты сама в процессе миссии пострадаешь, что тогда произойдет? Будет ли он винить себя в этом? Пожалуйста, обдумывай собственные действия наперед, откидывая бушующие в душе эмоции. Я понимаю, что ты чувствуешь, Алисия, но ты далеко не единственная, кто лишился близких в последнем сражении. Большинство живут дальше, ведь со временем груз потери станет легче, – чуть спокойней закончил научный советник, пытаясь приободрить Алисию. Девушка только грустно улыбнулась в ответ, окончательно не принимая точку зрения Моргана. Еще немного подумав, она неуверенно начала вновь.

– Тогда кто сможет меня заменить? Мы оба знаем, что потребуется точная настройка для запуска цепной реакции, и кроме… – взмах руки оборвал слова Алисия.

– Капитан Фауо, – буквально бросил научный советник и после короткой паузы пояснил: – Обладая изначально инженерной подготовкой и не просто тесно сотрудничая с лабораториями на Идуне, а по сути, обеспечивая их работоспособность, он уже имеет нужную квалификацию. Обладает не знаниями, как настроить, а умениями заставить заработать сразу ПЯТЬ установок, используя имеющиеся экипажи. Именно это требуется, а не настройка. С другой стороны, важнейшая для нас задача здесь и сейчас подготовить оборудование, чтобы оно без всякой настройки запустилось при подключении к энергосистеме спутника. Если действительно хочешь помочь, просто сделай то, что необходимо, а не торгуйся со мной! Вопрос с руководителем решен и согласован с императором. Точка, – раздраженно закончил Морган, заканчивая бесполезный, по его мнению, разговор.

– Хорошо, – с трудом выдавила Алисия, понуро опуская голову. Бурлящий котел эмоций внутри никак не хотел утихать. На глазах вновь начали наворачиваться слезы, а дыхание – спирать из-за комка в горле. Всплывший в сознании образ Квирина вновь заполнил разум. Постоянно занятый множеством вопросов, гигант в редкие моменты свободы или отдыха просто преображался, оказываясь наедине с девушкой. Невероятная легкость и чувство родства заполняли Алисию во время задушевных разговоров с имперцем, заставляя упиваться проводимым временем вместе. Не имевшая до этого таких отношений, с головой захлестнувших ее, девушка после потери Квирина оказалась полностью опустошена. Откровенно не понимая, что можно сделать, Алисия хваталась за любую соломинку в попытках вернуть любимого. Вот только реальность отличалась от транслируемых на Терре фильмов, и даже Морган не собирался идти ей навстречу, напрочь выкидывая из планируемых действий эмоциональную часть.

– Алисия, посмотри еще раз девятнадцатую модель. Откорректированная схема импульсов энергии должна позволить… – донесся сквозь мысли сухой голос Харта, демонстративно игнорирующий слезы девушки. Подняв голову, осознавая, что Морган целенаправленно ее отвлекает работой, она молча благодарно кивнула, после чего углубилась в изучение последней модели установки.

К началу третьих суток суматошная подготовка закончилась. Девять кораблей готовились отправиться в отчаянную миссию, выстраиваясь в формацию возле гипертуннеля. Невзирая на попытку найти наиболее окружной путь, систему с прошедшей генеральной битвой решили не обходить. Слишком большая потеря времени в случае с альтернативным маршрутом проиграла чуть большему риску в самом начале. Небольшая группа под предводительством коммандера Вильяма проводила последнюю проверку перед стартом, в первую очередь тестируя установки.

В это же время на противоположной стороне системы дредноут императора и пара огромных фрегатов также готовились скрыться в гипертуннеле, собираясь последовать за ушедшими ранее транспортниками Империи. Дождавшись окончательного исчезновения группы с «Бочкой пороха» во главе, тройка военных кораблей, обменявшись сигналами, поспешно устремилась в собственный прыжок, намереваясь пройти через длинную цепочку систем, затрагивающих все оставшиеся невредимыми колонии.

– Что теперь будет? – спросила Алисия, почувствовав переход дредноута в гипепространство. Оставшись в качестве помощника научного советника, она последовала за Морганом на флагман самого императора. Впрочем, с последним ей так и не довелось увидеться, что совсем не печалило. Все волнами накатывающие переживания были связаны с Квирином, расстояние с которым только увеличивалось, отдаваясь ноющей болью в душе.

– Сообщения в колонии давно направлены. Отдан приказ на полную эвакуацию, охватывающую даже добывающие станции. Так что, где возможно, мы будем забирать все ценное, чтобы как можно быстрее обустроиться на новом месте. В идеале в системе, в которую не окажется свободного доступа через гипертуннели. Некоторые наметки по перспективным вариантам есть, но окончательный выбор еще не осуществлен, – оглядываясь на внезапно подавшую голос девушку, несколько отстраненно пояснил Харт.

– Надеюсь, что Империя не повторит судьбу Федерации, – протянула Алисия со слабой улыбкой на лице.

– Однозначно нет. Внутреннего конфликта, который может ухудшить текущую ситуацию, в Империи нет, – уверенно произнес Морган, решительно отстраняясь от рабочей панели. В голове на мгновение мелькает мысль про предательские действия гранд-адмиралов, приведшие к прорыву в обороне «Перекрестка», но озвучивать этот неприглядный факт Харт абсолютно не собирался, – норкролы изрядно ослабли в прошедших сражениях. Впрочем, как и мы. Но это даст нам достаточное количество времени для перемещения человечества подальше от противника. Возможно, сумеем найти более-менее подходящую планету, так не забудь обновить свои знания про технологии терраформирования, в котором Федерация была явно сильнее. Пока первоначальный план создать временную колонию на расстоянии одного прямого прыжка.

– Что тогда будет с участниками операции? С коммандером Вильямом? С капитаном Фауо? Остальными? – обеспокоенно спросила Алисия, хотя в голове мелькала надежда, что команде «Бочка пороха» удастся найти своего адмирала среди обломков кораблей. Что он наперекор всему сумел выжить и сможет подать сигнал…

– Все думаешь про возможность спасения Квирина? – мгновенно догадался Морган, тяжело вздыхая. – Тогда зачем спрашиваешь про других?

Встречный вопрос заставил девушку потупить взгляд от стыда. Действительно, весь интерес был полностью продиктован именно переживаниями за любимого, но никак не за остальных.

– Эвакуация займет приличное количество времени, так что существует небольшой шанс, что они сумеют вовремя вернуться. Если выживут, конечно. Коммандеру Вильяму переданы координаты гипермаяка, а также приблизительный график нашего ухода, – спокойно пояснил научный советник.

– Что произойдет, если группа сможет успешно провести операцию, но не поспеет в срок? – задала вопрос Алисия, но по взгляду собеседника ответ оказался прогнозируемым. – Империя уйдет, оставив их на произвол судьбы…

– Да, именно так. Несмотря на мою искреннюю веру в важность удара по планете норкролов, император имеет другое мнение. Сама попытка может предоставить дополнительно время для эвакуации, а значит, не важно, какой именно результат окажется достигнут. Поэтому никто ждать не собирается. Небольшая группа выживших явно менее ценна, чем миллионы граждан, в число которых, кстати, входят уцелевшие остатки терранцев, – видя реакцию девушки на услышанное, Морган поморщился, – я действительно хочу, чтобы Квирин каким-то невероятным образом сумел выжить, но лучше сразу готовиться к худшему. Так легче пережить, если это самое худшее произойдет в реальности… – Видя опущенное лицо Алисии и содрогавшиеся плечи, Морган вновь тяжело вздохнул.

Харт за долгую жизнь в принципе толком не научился поддерживать кого-то, а уж тем более молодую девушку. Научный разум воспринимал людей в первую очередь как ресурс, полностью пренебрегая другими аспектами, когда это не требовалось для определенных манипуляций. Причем непривычные ощущения, будто страдает собственная дочь, оказались направлены на ту, которую Морган долгое время рассматривал лишь в качестве ценного источника знаний и инструмента влияния на вероятного наследника императора. В какой именно момент всегда державший маску советник привязался к девушке, он уловить не смог. С другой стороны, отрицать испытываемые эмоции Харт не собирался. Видя плачущую Алисия, Морган молча сел рядом, слегка приобняв девушку. Противоречивое желание приободрить вступило в конфликт с собственным принципом не заниматься самообманом, но в итоге советник сумел кое-как выдавить из себя крайне нетипичные слова:

– Верь в него… Гвардейцы, особенно такие, не просто цепляются за жизнь. Они буквально арканят любую возможность выжить, выжимая максимум из каждого шанса. Тем более у него есть ради чего. Просто верь… – окутывавшая рабочее помещение тишина изредка прерывалась еле слышными всхлипами. Морган же просто не знал, что еще сказать – озвученный приказ лидера Империи не оставлял места даже для призрачных надежд.

Тем временем отправленные на миссию экипажи только начали свой путь к выполнению самоубийственной задачи, первый этап которой уже сам по себе казался крайне сложным – добраться непосредственно до цели, сохранив при этом достаточно кораблей.

– Коммандер, до выхода из гиперпространства осталось тридцать секунд. Запускаю обратный отсчет, – разнесся голос по внутренней связи рубки управления «Бочки пороха». Сосредоточенный и полностью готовый к бою экипаж эсминца застыл в напряжении. Первый же прыжок вел в потенциально опасную систему, где ранее противник уничтожил объединенный флот Империи. С учетом последующей попытки десятка рейдеров прорваться в глубины территорий человечества, никаких наивных надежд на ожидаемую картину Вильям не испытывал. Тем не менее, когда радары эсминца начали сканировать пространство, увиденное заставило имперцев озлобленно сжимать кулаки.

Норкролы не просто разбили флот гранд-адмирала Стоуна, нет. После победы шарообразные корабли явно начали зачистку обломков человеческих судов, добивая любые чудом пережившие бойню остатки экипажей. Потому как иначе казалось невозможным объяснить тот факт, что никаких крупных остовов в системе не осталось. Словно пережившие сражение рейдеры планомерно обрушили снаряды на буквально каждый поврежденный корабль, где могла сохраниться жизнь, что в итоге образовало огромное поле обломков, медленно разлетающихся в разные стороны. При этом собственные корабли противника явно носили следы целенаправленного демонтажа различного оборудования и орудий. Никто не сомневался, что наименее поврежденные суда отступивший враг и вовсе полностью забрал с собой.

– Радары не фиксируют наличия активных сил противника в системе, сэр, – скрывая волнение в голосе, отчитался Валлас, – видимо после неудачной попытки продолжить наступление, норкролы предпочли перегруппироваться.

– Ага, попутно собрав собственные недобитки и зачистив наши. Твари, – сквозь зубы произнес Вацлав.

– Мы бы сделали то же самое, – мрачно возразил Вильям, – продолжаем движение, время ограничено. В процессе прохода попробуйте найти целые спасательные капсулы или экстренные сигналы выживших. Подключить к поиску остальные корабли. Мощность вывести на максимум, чтобы даже самый убитый радар смог обнаружить наше присутствие. Просто не верю, что враг смог за такой короткий срок прочесать все, – с надеждой закончил капитан «Бочки пороха», оглядывая на тактической карте последствия космического побоища.

Медленно продвигающаяся группа кораблей продолжала пересекать систему. Десятки взглядов были прикованные к данным со сканеров, будто именно от внимательности человеческих глаз зависела судьба возможно выживших солдат. Проходя в непосредственной близости от места основного столкновения, имперские судна буквально светились на радарах, целенаправленно давая знать о себе. Вот только никакого результата это не приносило. С каждым пройденным куском пространства мрачные ожидания только подтверждались. Даже если кто-то сумел уцелеть, им требовалось работающее оборудование для подачи сигнала. Причем использование его раньше времени, до того, как норкролы окончательно покинули систему, означало собственноручное подписание смертельного приговора себе, и сколько погибло таким образом, оставалось только гадать. Впрочем, среди экипажей девятки кораблей оказались и такие, кто продолжал искренне верить до последнего. Невзирая на упрямые факты перед глазами, надеяться на Леди Удачу и ее непостижимую возможность создавать самые невероятные случаи.

– Сэр! Я фиксирую слабый сигнал капсулы. Он прерывистый и нечеткий, но тем не менее… – радостно прокричал Валлас, буквально разрывая в клочья тяжелую атмосферу внутри рубки управления.

– Группе остановиться, – мгновенно реагирует коммандер Вильям, решительно отдавай приказ: – Вацлав, направляй эсминец в сторону сигнала, заберем выживших на борт, – немного облегченно произнес он, искренне радуясь. Более сотни уничтоженных кораблей означало десятки тысяч погибших имперских солдат. Невзирая на множество кровопролитных сражений еще с древних времен Земли, космос вкупе с норкролами оказался гораздо более безжалостным в этом отношении, сводя выживших даже на таком количестве участников к единицам. Каждая спасенная жизнь в таких условиях давно ценилась гораздо больше, чем раньше.

В итоге, потратив несколько часов, силам Вильяма удалось обнаружить сразу несколько групп выживших, укрывавшихся в различных местах, но к этому моменту поголовно находившихся в плачевном состоянии. Полтора десятка имперцев сумели образовать сцепку тройки спасательных капсул. Другая группа укрылась среди обломков вражеского рейдера. Третьей повезло создать видимость полного разрушения собственного корабля. Четвертая… Каждый выживал как мог, но все равно общее число спасенных солдат оказалось менее полусотни.

Ни одного знакомого имени среди них не оказалось, что заставило капитана «Бочки пороха» только сильнее помрачнеть. Слишком со многими знакомыми и друзьями пришлось попрощаться после этой чертовой битвы. К тому же радости не добавляло четкое понимание, что среди обломков могло уцелеть гораздо больше имперцев. Вот только, к сожалению, ни времени на их планомерный поиск, ни гарантированного способа их быстро обнаружить у Вильяма просто не имелось. Норкролы никуда не исчезли, имея возможность вернуться в любой момент. С другой стороны, имеющиеся ресурсы для выживания, напротив, могли закончиться до того, как спасательные группы обнаружат переживших сражение людей. Поэтому не имея полноценного выбора, спустя короткое время группа продолжила путь в направлении гипертуннеля, окончательно оставляя поле обломков, ставших эдакими надгробными плитами для множества погибших. Вместе с тем Вильям откровенно не знал, много ли смысла спасать этих солдат, вытаскивая их из одних объятий смерти, чтобы вскоре толкнуть в другие.

Невзирая на опасения команды, девятка кораблей вполне успешно преодолевала космическое пространство, избегая боевых столкновений с норкролами. Хотя именно без встречи полностью не обошлось. Уже приближаясь к «Перекрестку», группа зафиксировала возмущения в гиперпространстве, заставив силы Вильяма экстренно искать укрытие. Благо в этот раз удача оказалась на стороне Империи, и предоставленного своевременным обнаружением врага времени было достаточно для того, чтобы суда сумели спрятаться среди астероидного пояса.

Ушедший в режим маскировки эсминец осторожно продолжил следить за пространством системы, пока остальные корабли полностью отключили энергопитание. К удивлению экипажа «Бочки пороха», из гипертуннеля показалась довольно-таки приличная по размеру группа, состоящая из пяти десятков рейдеров, сопровождающих виденный ранее гипермаяк.

– Сэр, есть вероятность, что научный советник Харт ошибся в своем предположении о состоянии сил противника? – обеспокоенно задал вопрос Валлас, обращаясь к коммандеру.

– Что-то изменится в случае ошибки? – буркнул сидевший рядом лохматый пилот, вглядываясь в тактическую карту, – мы уже отправились на задание, а значит, путь назад напрочь отсутствует, даже если мы выясним что-то новое.

– Вацлав прав. Приказ императора получен, и мы обязаны его выполнить, – сухо подтвердил Вильям, – хмм, норкролы продолжают держать гипермаяк поблизости от основных сил, чтобы своевременно передавать сообщения. Жаль, нет возможности детально просканировать рейдеры – заметят. Но думаю, что они из тех, кто уже побывал в битве. К тому же нет сборщиков – их могли отправить вместе с поврежденными в прошлом сражении назад для дальнейшего восстановления, – задумался капитан эсминца, – существует высокая вероятность, что в следующих системах мы не встретим корабли противника. Оставшиеся боеспособными могут быть сосредоточены или здесь, или непосредственно возле «планеты».

– Надеюсь, что вы правы, сэр, – протянул Валлас, вновь склоняясь над навигационной панелью, чтобы проверить запланированный маршрут. Чувство неуверенности всегда уходило, когда он с головой уходил в работу, поэтому офицер решил вновь последовать проверенному способу.

– Я больше надеюсь, что император сумеет вовремя эвакуировать колонии. Норкролы упорно продолжают наступать, создавая постоянное давление на человечество и не давая возможности восстановить силы. В текущих реалиях эти пять десятков рейдеров являются внушительной силой, которых будет не просто остановить, – мрачно покачал головой Вильям, указывая на вражеские точки на тактической карте.

– Значит, мы обязаны сделать все возможное, чтобы норкролы полноценно расплатились за разрушения наших колоний собственной планетой, – донесся негромкий голос одного из офицеров в рубке, похожий на Рональда.

– Нам предстоит путь в один конец. Вряд ли мы сумеем вернуться назад, – хмыкнули рядом.

– Трясутся поджилки, Валлас? – с шутливой издевкой подколол Вацлав, оглядываясь на офицера навигации.

– Нисколько, – спокойно покачал головой тот, – просто не хочу, чтобы Империя потеряла боевые корабли в преддверии новых нападений. Я с большей радостью погиб бы при защите колонии, а не при бессмысленной атаке, – сдержанно пояснил Валлас, будто говоря о чем-то незначительном.

– Лучше вообще не погибнуть, – заметил коммандер Вильям, – но, по всей видимости, нам это не грозит… Ладно, заканчивайте пустые разговоры!

Спустя несколько часов корабли противника наконец исчезли в гипертуннеле, и группа имперцев поспешно двинулась через пространство системы, стараясь не упустить удачный момент. Вскоре после преодоления «Перекрестка» построенный маршрут увел судно Вильяма в сторону, через прямые прыжки, обеспечивая возможность спокойно продвигаться вперед без оглядки на вероятную встречу с норкролами. Ближе к системе с Идуном градус напряжения вновь начал подниматься среди экипажей девятки кораблей. Капитан Фауо вновь и вновь заставлял отрабатывать развертывание установки через многочисленные тесты, доводя понимание очередности действий у команд техников до абсолюта. Бойцы десанта постоянно проверяли собственное оружие и экзоброню, но накал нисколько не уменьшался, из-за длительного ожидания вводя людей в раздраженное состояние.

Пилот флагманского корабля группы Вацлав начал ощутимо злиться по разным мелочам, словно с трудом сдерживая бушующие внутри эмоции. Валлас, напротив, испытывал новые сомнения насчет нужности задания в текущей обстановке, но старался держать мысли при себе. Другие офицеры эсминца, как и весь остальной экипаж, переживали ожидание по-своему. Впрочем, коммандеру Вильяму было важнее, чтобы группа добралась в максимальной боеспособности, и дополнительная злость только сыграет на руку в будущем сражении. Сам капитан «Бочки пороха» внутренне смирился со смертью, принимая ее неизбежность. Ведь даже командиру с его невероятными навыками не удалось ее избежать. Поэтому Вильям, скорее напротив, начал культивировать в себе эту обреченность, пытаясь закончить жизнь с ярчайшей вспышкой в конце и собираясь утянуть с собой в могилу вражескую планету. К моменту, когда боевые корабли Империи собирались вырваться из гиперпространства, появляясь неподалеку от Идуна, экипажи были готовы буквально порвать противника.

Выход из гиперпространства проходил в боевом настроении, которое продолжили результаты первого сканировании. Разделившие свои силы для контроля двух гипертуннелей, норкролы к тому же абсолютно не ожидали внезапного появления имперских сил в глубоком тылу, зная результаты прошлого сражения. Радары успевают зафиксировать суммарно всего шестнадцать боевых кораблей и более полусотни транспортных, прежде чем враг успевает осознать происходящее.

– Щиты на полную! Открыть огонь! – накопленные эмоции Вильяма наконец находят свой выход, отправляя выскочивший первым из гиперпространства эсминец. Готовые к стрельбе канониры практически одновременно отправляют пламенеющие снаряды в растерянного противника. Сверкают силовые щиты, заставляя ближайшую девятку рейдеров поспешно прийти в себя. Впрочем, это происходит недостаточно быстро, и к «Бочке пороха» успевают присоединиться другие эсминцы. Потеряв удачную возможность встретить противника на выходе из гипера, норкролы внезапно откатываются назад, слегка меняя формацию.

– Тянут время, – догадывается Вильям, поглядывая на вторую группу с парой линкоров, – следуем плану, – твердо приказывает он. Подсмотренная у адмирала Квирина тактическая уловка заставляет врага рассредоточиться, тем самым пропуская транспортные корабли в направлении спутника. Использованный в качестве пугала транспортник, выдавая себя за корабль с установкой принудительного прыжка, пытается пойти на таран, но, наконец, окончательно опомнившиеся рейдеры концентрируют на нем свой огонь, ставя крест на попытке. Два других эсминца ввязываются в безнадежный бой, намереваясь только выиграть время.

– Напоминаю, что нужно сделать акцент на десанте, а не на непосредственно кораблях, – обратился коммандер к капитанам транспортных кораблей, – давайте наконец окончательно уничтожим этих тварей.

Глава 14

Окружающий полумрак слегка развеивался экраном работающей панели, но даже яркость последнего была значительно уменьшена, словно режим экономии затрагивал каждую мелочь. С трудом освещая окружающее пространство, дисплей выделял склонившуюся в темноте черную фигуру, изучающую показания радаров. Работающие в импульсном методе, скрываясь от внимания противника, их работа частично маскировалась среди множества активных отметок кораблей норкролов, обильно собравшихся вокруг. Причем ввиду определенного нюанса буквально вокруг.

Подавив готовый вырваться вздох, лейтенант Макано невольно посмотрел на свою левую руку, безжизненно свисающую в стандартном черном скафандре-униформе. Именно с момента, когда во время десантной атаки норкролов ему отрубили кисть, в жизни началась какая-то черная полоса, упорно следующая вслед за молодым офицером. Из-за гибели вышестоящих командиров ему пришлось взять командование на себя, к чему Макано по итогу оказался просто не готов. Точно не к такой ответственности, особенно в моменты бушующего кровопролитного сражения на поверхности Идуна. Адмирал Квирин тогда буквально спас его, но после боя по личному распоряжению бывшего гвардейца его отправили продолжить службу по второй специальности – техником.

Лейтенант, всегда стремившийся к абордажным схваткам, в которых отчаянно надеялся проявить себя, в итоге даже не знал, радоваться ему или нет. Первый массовый бой в качестве старшего офицера показал собственную несостоятельность на данном посту, наглядно показывая острую нехватку нужных навыков. С другой стороны, при формировании новых команд постоянно требовались специалисты, что привело его к службе на фрегате. Наспех набранная команда со временем сработалась, а Макано внезапно почувствовал непривычный интерес к копанию в железяках. Но дальнейшие события начали развиваться уж слишком откровенно в плохом русле, приведя в итоге к злополучному генеральному сражению двух флотов.

Лейтенанту было откровенно страшно находиться, по сути, в центре битвы, не имея ни малейшей возможности повлиять на нее, в отличие от привычного для бойцов сражения лицом к лицу. Тесные коридоры фрегата, казалось, давили со всех сторон, ограничивая мир до небольшого кусочка, при этом нисколько не спасали от реальной, но невидимой угрозы. Благо полная сосредоточенность на деле немного помогала. Впрочем, ослабленный предыдущими сражениями энергетический щит, над ремонтом которого Макано вместе с остальной командой долго бился, безуспешно пытаясь восстановить предельный уровень заряда, абсолютно не вызывал чувства защищенности. Как оказалось, недаром.

Полностью поглощенный ремонтными работами оборванного энергоканала, парень далеко не сразу сообразил, почему противоположный конец коридора внезапно резко отдалился. Испытывая шоковое состояние от охватившего все сознание дикого ужаса, молодой лейтенант в ступоре наблюдал за смятыми останками своей команды. Команды, с которой он успел сдружиться за длительными сменами в процессе долгих бесед, споров и обоюдных подколов. Алан, частенько сбегавший в энергоотсек к своей девушке. Карл, ведущий личный аудиодневник и упорно не желающий показывать его другим. Симон, постоянно болтающий про абордажные команды и донимающий Макано по этому поводу. Винсант… Каждый из них мечтал, жил и хотел что-то свое, но вражеский снаряд мгновенно перечеркнул все.

– Спасательная капсула… – с хрипом успевает произнести Карл, прежде чем распространявшаяся кислота окончательно прожгла его грудную клетку. В личном канале связи небольшой команды техников внезапно образовывается оглушительная тишина, а окружающий мир словно растворяется, оставляя лейтенанта в одиночество. Несмотря на опыт пережитого боя и четкие знания о происходящей прямо сейчас битве, работа в привычном коридоре давала иллюзию безопасности и отстраненности от всего. Бойцы абордажных и десантных команд по-разному, но успевали морально подготовиться ко всему. Сейчас же все произошло совсем иначе. Стремительность, с которой жесткая реальность ворвалось в этот мирок, мимоходом разрушая его, вводит Макано в странное состояние, отпечатывая дальнейшие события урывками.

Звучащий каким-то фоном сигнал тревоги прерывается резким голосом адмирала, приказывающим снизить активность и готовиться к абордажу. Продолжавший находиться в ступоре лейтенант молча помогает подготовить спасательные капсулы вместе с выжившими, дожидаясь новых команд. Кто-то проверяет одетое снаряжение и оружие, некоторые даже умудряются облачиться в экзоброню. Третьи просто надеются на удачу, глядя на продолжавший разваливаться собственный корабль. Полностью лишенные энергопитания фрегат прямо на глазах превращается в огромные обломки, по инерции двигаясь вперед. Макано только успевает понять, что адмирал Квирин нацеливался на один из поврежденных хаотичной телепортацией линкоров, когда вражеские корабли вновь накрывают снаряды.

Окружающие перегородки уже мертвого судна раскалываются, окончательно разрывая остов фрегата на части. От небольших остатков уцелевшего экипажа остаются совсем крохи, разбросанные по различным отсекам некогда грозного боевого судна. Подчиняясь каким-то диким внутренним инстинктам, Макано в полусознательно состоянии рвется вперед. Мелькавшие повсюду дыру в корпусе, короткие прыжки между разлетающимися обломками, переговоры по единственному каналу – все проходит фоном, пока парень просто стремится выжить. Все видимое пространство сужается до небольшого туннеля, смазывая неважные детали по сторонам. Уже найдя спасательную капсулу и забравшись внутрь, техник наконец немного приходит в себя.

– Эй, кто-нибудь меня слышит? Говорит лейтенант Макано, я в спасательной капсуле номер три, – заплетаясь языком, начинает бормотать он по связи, искренне надеясь на ответ. Через бесконечно долгую минуту постоянных попыток он наконец слышит.

– Лейтенант, говорит капитан Келоб. Если ты сможешь, то отправь капсулу к обломку по этим координатам. Здесь собираются выжившие. Мы попробуем взять на абордаж какой-то из ближайших кораблей норкролов с помощью капсул, – уставший голос местами прерывается из-за нечеткого сигнала, но точку пространства лейтенант определяет быстро.

– Сэр, я попробую, – мгновенно отзывается Макано, активируя спасательный бот, но почти сразу получая сигнал об ошибке фиксаторов, – что-то застряло, минуту, – отчаянно произносит лейтенант, вновь открывая перегородку. Короткий шаг, и коридор обрывается зияющим проемом, открывающим вид на космическое пространство и множество разлетающихся обломков. Сверкающие точки силовых щитов кораблей практически не отличались от звезд, и парень на мгновение теряется перед необъятным пространством.

– Поторо… – канал связи начинает прерываться, заставляя сжаться сердце, – …рень, мало времени, ина… не успеем.

– Хорошо, сэр, капитан Келоб, я быстро, я успею, – суетливо произносит Макано, пытаясь разобраться в причине сбоя. Спасательная капсула оказывается вырвана вместе с куском корпуса. Смятый от пробоин металл буквально зажал ее в плотные тиски, не давая раскрыться нескольким фиксаторам. Что хуже, часть маневренных двигателей носила следы серьезных повреждений, а половина пусковых оказалась перекрыта, не давая возможности на безопасный старт. Рука лейтенанта машинально тянется к поясу, но отсутствующее сложенное копье заставляет выругаться. Начиная паниковать, Макано шарит взглядом вокруг, пока вскоре глаза не цепляются за летевшую без движения по инерции фигуру другого имперца, облаченного в привычную для молодого парня экзоброню абордажника.

Несколько секунд требуется технику, чтобы решиться, после чего с коротким криком он отправляется в полет, нацеливаясь на бездыханное тело неизвестного бойца. Врезаясь в свою цель, Макано буквально припечатывает его в обломок позади, после чего тут же отталкивается вперед. Левая рука кое-как прижимает фигуру к себе, пока правая нащупывает внешний активатор встроенных в броню мощных тяговых двигателей. Внезапно ускорение отправляет его назад к спасательной капсуле, но по пути он замечает, что кусок корпуса, в котором он застрял, оказывается гораздо больше, уходя целым коридором вниз. Последнее открывало гораздо больше возможностей для изучения.

Занеся бессознательное тело в безопасное место внутри капсулы, Макано начинает аккуратно обшаривать все вокруг, больше не рискуя отправляться в свободный полет. К удивлению лейтенанта, ему удается найти еще нескольких имперцев. Вот только живых из них оказывается трое, причем последний совсем в критическом состоянии. Правда потраченное время на перенос пострадавших в капсулу приводит к тому, что попытка Макано вызвать капитана Келоба полностью проваливается. Встроенный в скафандр передатчик не находит активных каналов связи с выжившими в ближайшем радиусе. На минуту лейтенант опускает руки, осознавая, что банально не успел, занимаясь спасением других. Впрочем, вскоре в голове мелькают совершенно другие мысли. Сосредоточенность на собственном выживании напрочь выбила из головы осознание факта наличия масштабной битвы вокруг.

Резко взвывшее чувство осторожности заставляет лейтенанта аккуратно запустить сканеры, искренне надеясь на лучшее. Тщетно. Сражение неуклонно скатывалось в безнадежное для Империи русло, от чего Макано просто замирает на месте, не решаясь что-либо делать. Любая активация двигательной установки спасательной капсулы могла привлечь внимание норкролов, что словно магнитом бы притянуло вслед вражескиеснаряды. Нет, технику искренне хотелось жить, поэтому в итоге парень предпочел спрятаться внутри, дожидаясь, когда остальные имперцы придут в сознание.

Изрядные вмятины на скафандрах показывали, что его товарищи вполне могли банально не очнуться. С каждым проведенным часом тревога только усиливалась. Немного позже сражение закончилось, окончательно уничтожив тлеющие остатки надежды техника на благоприятный исход. Испугавшийся обнаружения, Макано полностью остановил энергопитание оборудования капсулы, застыв в ожидании чего-то, а возможно кого-то, кто примет правильное решение. К радости техника, этот момент вскоре наступил. Очнувшийся первым имперец в экзоброне с ходу начал выпытывать обстановку, пытаясь продумать варианты действия, чем заставил молодого офицера облегченно выдохнуть.

Именно благодаря ему они сумели отследить через внешнее наблюдение за звездами начало движения сил норкролов. Выждав, когда явно потрепанные вражеские корабли скроются в гипертуннелях в различных сторонах системы, он заставил направить капсулу в сторону более-менее целых обломков уничтоженного линкора.

– Если Империя отобьет нападение и вернется, то мы подадим сигнал. Если нет, то норкролы вернутся для планомерной зачистки поля боя. Поэтому лучше укрыться в том месте, куда противник стрелять точно не будет…

В итоге плохо управляемая капсула на приличной скорости врубилась в дыру в линкоре, буквально зарываясь внутрь обломков. От мощного удара корпус спасательного бота сильно смяло, но в целом работоспособность сохранилась. По крайней мере, Макано верил, что сумеет обеспечить ей движение по прямой после небольших манипуляций.

Короткий и крайне осторожный осмотр корабля норкролов продемонстрировал, что экипаж противника частично погиб, частично оказался эвакуирован ранее, оставив линкор абсолютно пустым. Впрочем, самих спасшихся с «Грозового шторма» оказалось ненамного больше. Только трое к этому моменту смогли выжить – раненый продержался всего несколько часов перед смертью, скончавшись, не приходя в сознание.

Именно из-за такого местоположения, фактически спрятавшись внутри поврежденного вражеского корабля, они в итоге оказались совершенно в другом месте, вызвав целую бурю противоречивых эмоций у Макано. С одной стороны, техник радовался, что сумел выжить в этой бойне для имперского флота. Имеющаяся под рукой спасательная капсула оставляла небольшой шанс на выживание за счет собранных под большой экипаж припасов. С другой, их малое число вообще не могло помочь в попытке прорыва. Особенно учитывая текущее местоположение поврежденного линкора с невольными попутчиками внутри.

Норкролы не просто начали полноценную зачистку поля боя, добивая остатки выживших имперцев. Нет, отправленная вслед группа сборщиков занялась тщательным сбором различных обломков, которые могли пригодиться для восстановления кораблей в качестве заменного оборудования. Именно эта судьба постигла их собственный «носитель». Кое-как зафиксировав остов, сборщик врагов вместе с остальными силами отправился в путь через длинную цепочку прыжков. Во время этого принудительного путешествия выжившей троице приходилось использовать самый минимум оборудования капсулы, лишь бы только пережить нахождение в гиперпространстве. Благо из-за плотной формации им кое-как удавалось рассмотреть часть группы кораблей противника и, что более важно, узнать географию конечной точки пути.

– Черт возьми, здесь «планета» норкролов! – раздался удивленный возглас Дэбиана, третьего выжившего с «Грозового шторма» и пришедшего в себя последним. После продолжительной остановки во время транспортировки линкора он по собственной инициативе отправился на осмотр окружающего пространства с противоположной стороны корпуса. – А еще я вижу Идун…

– Ты уверен? – мгновенно среагировал ранее спавший имперец в экзоброне, спустя всего несколько секунд выходя на связь.

– Да, сэр, однозначно. Мы находимся практически впритык к этой громадине среди остальных обломков. Действительно огромная дура – занимает чуть ли не треть всего обзора. Но я все же вижу кусок спутника, к которому она присосалась. Чуть дальше вполне узнаваемая планета. Точно Идун. Со стороны капсулы этого не видно – она выходит на другую сторону, – не сдерживая эмоции, несколько сумбурно пояснил Дэбиан, используя встроенные оптические приборы, чтобы рассмотреть все детальней.

Вскоре вся троица собралась на внешней части корпуса поврежденного линкора, закрепившись понадежней. Сборщик, отсоединив фиксаторы, уже успел скрыться, уменьшая шансы на обнаружение лишних пассажиров. Впрочем, учитывая количество активных объектов в пространстве системы, возможно, даже работающие сканеры спасательной капсулы не смогут привлечь чье-то внимание.

Огромный объект норкролов при детальном рассмотрении внезапно прилично изменился в своей изначальной форме. Ранее крайне ломаная и сложная, она в данный момент больше походила на нечто похожее на огромный треугольник, если не учитывать глубину. Обладая различными наплывами в виде целых блоков разного назначения, планета-станция врага выглядела внушающе. Стыкованные многочисленные небольшие транспортные корабли словно осуществляли внутренние перевозки в этой махине. Впрочем, взгляд вскоре обнаружил нечто похожее на верфи, одна из которых внезапно обнаружилась совсем неподалеку. Значительно поврежденный линкор оказался облеплен различными установками и механизмами, через какое-то время явно собираясь вернуть утраченную боевую мощь и расположенное неподалеку поле собранных обломков, и остов, в котором очутилась тройка имперцев, изрядно поспособствует этому процессу. Непонятная огромная выемка в центре планеты треугольной формы также приковывала к себе внимание, но из-за ракурса и расстояния было сложно рассмотреть что-то конкретное. Именно из-за этого фигура в экзоброне начала перемещаться по корпусу линкора, старательно изучая и дополняя картину окружающего пространства.

Вскоре обнаружилось, что от «планеты» норкролов уходили больше десятка гигантских колонн, буквально впивавшихся в поверхность спутника. Учитывая возможность энергосети Идуна, противник однозначно начнет использовать ее на полную, обеспечивая огромный объект чуть ли не безграничным потоком энергии. Но пока множество мелькавших вокруг кораблей демонстрировали, будто полное подключение еще не закончено. Попытка оценить общий запас сил в системе провалилась – разбросанные корабли без радара обнаружить было невозможно. Немного подумав, они все же запустили их, надеясь, что в этой мешанине сигналов и учитывая близкое расстояние до «планеты», их никто не обнаружит или хотя бы не обратит внимание.

Невзирая на изрядно нервничающего Макано, первое тестовое сканирование пространства прошло успешно. Правда, во избежание лишней засветки им пришлось отключить все остальное оборудование, питая энергией только радары. Крайне осторожно изучив систему с помощью радаров, они быстро отключили большую часть оборудования, на практике проверяя реакцию противника. Уже в процессе ожидания вся троица просматривала и анализировала собранные данные, попутно подсчитывая количество вражеских кораблей и их типы.

– Слишком много, – увиденное число заставило техника помрачнеть. В голове роились различные безумные идеи по дальнейшим планам, но ни одна из них не выглядела хоть сколько-нибудь реалистично.

– Угу, – невнятно промычал Дэбиан, соглашаясь с Макано. От природы обладая мощным вторым сердцем, он был почти сразу определен в энергоотсек. Конечно, он имел знания по дополнительной специальности в качества навигатора, но сейчас это помочь могло мало. Именно поэтому Дэбиан чувствовал себя слегка не своей тарелке, не видя какой-либо пользы от себя, и предпочел не вылезать вперед с предложениями.

– Напротив, их слишком мало для такого ценного объекта. Невероятная станция, больше походящая на настоящую планету, и практически без охраны. Подавляющая часть из этих отметок – обычные транспортные корабли и сборщики, но именно боевых я вижу мало. Сигнатура заметно отличается, – покачал головой третий имперец, – несмотря на победу врага в предыдущем сражении, теперь есть однозначное подтверждение, что норкролы в действительности использовали все имеющиеся резервы.

– Сэр, но что конкретно нам это дает? Хорошо, что Империя получит передышку от нападений, но энергосеть Идуна даст значительное преимущество врагу, когда они закончат подключение, – радары окончательно подтвердили первоначальное предположение, что работы по соединению энергосети спутника с планетой норкролов еще продолжаются – значительная доля активных кораблей и общей суеты оказалась сосредоточена вокруг колонн.

– Значит, реальный шанс нанести ощутимый вред врагу находится именно там, в точке подключения. Меньшее количество боевых кораблей противника означает больший шанс прорваться к поверхности. Главное придумать действенный способ навредить колоннам или «планете». Источник энергии имеется буквально под ногами, – палец уткнулся в спутник, отображаемый на дисплее, – ранее у меня уже имелась парочка стоящих идей, но без необходимого оборудования они просто не сработают, – с сожалением закончил он, после чего вновь упер свой взгляд, скрытый закрытым шлемом, и прямо произнес: – Надеюсь, вы оба осознаете, что в текущих условиях нам троим просто не выбраться из системы?

– Да, сэр, – нерадостно подтвердил Дэбиан, – без корабля, без экипажа для обеспечения энергией, через множество систем – шансов действительно нет. Просто не хочется, чтобы наша попытка выжить вообще оказалась бессмысленной.

– Мы всегда сможем попробовать утянуть с собой как можно больше норкролов. Каждая капля усилий здесь позволит уменьшить нагрузку на Империю в дальнейшем. С другой стороны, всегда остается вероятность удачи и случая – давно проверено лично мной. Ведь даже то, что мы втроем оказались здесь, для посторонних уже прозвучит невероятно, – усмехнулась фигура в экзоброне.

– Ведь правда, адмирал, – встрепенулся Макано, внезапно даже для самого себя приободряясь, – мы выжили ранее, а значит, есть пусть и малый, но шанс пережить остальные передряги! Точно, главное действовать! Какие будут приказы, сэр?

– Пока продолжим следить за системой и активностью врага. Возможно, сумеем узнать что-то про их «планету». Также есть вероятность, что научный советник Морган сумеет убедить императора провести операцию. По крайней мере, то, насколько упорно он настаивал на этом в процессе совместных обсуждений, явно повышает шанс ее осуществления. Но не питайте лишних надежд – свободных кораблей может не оказаться, да и путь достаточно длинный. Могут банально не прорваться через силы противника, – спокойно пояснил Квирин, – ждем и наблюдаем.

Следующие дни прошли в однотипных бдениях над дисплеем. Постоянное энергопитание спасательной капсулы потихоньку начало выматывать всех, но больше это отразилось именно на Макано. Что Дэвиан, что адмирал Квирин обладали гораздо более мощным вторым сердцем в отличие от лейтенанта. Последний всегда мог похвастаться быстрым восстановлением сил, но не объемом энергии, что позволило ему попасть в абордажную команду. Впрочем, в этом отношении адмирал все равно опережал обоих, словно по-настоящему стальной человек, периодически обеспечивая оборудование в одиночку и давая остальным время прийти в себя. Поэтому вскоре функции распределились, и Макано полностью сосредоточился на слежении за пространством, пока остальные только занимались энергообеспечением.

Именно за это время парень возблагодарил удачу, что решился спасти неизвестного солдата в экзоброне. Адмирал, надев во время подготовки к абордажу на себя чужую внешнюю броню бойца, полностью скрыл отметки звания. До момента прихода в сознание Квирина лейтенант банально не знал, что невольно сумел отплатить за собственную жизнь. Но главное казалось, будто бывший гвардеец разбирался буквально во всем, даже помогая Макано восстановить часть систем капсулы. Поэтому парень внутренне поверил, что черная полоса закончилась на моменте, когда он заметил летящую вслед спасательной капсуле фигуру в броне и решился на опасный прыжок. Макано отчаянно хотелось верить, что адмирал найдет выход. Ведь всегда находил до этого, даже в самых критических ситуациях.

Жаль только, что прошлые событие переиграть не получится. Вздохнув при взгляде на отсутствующую левую кисть, он вновь уткнулся в дисплей, служащий единственным источником освещения для экономии энергии. Длительное нахождение в скафандре уже давно начало доставлять кучу неудобств, увеличив желание снять униформу просто до невероятной величины. Ко всему прочему, запас припасов начал потихоньку подходить к концу, при этом ничего кардинально нового вокруг Идуна не происходило. Продолжающаяся суета вокруг колонн. Сборы поврежденных остовов и дальнейшая их транспортировка к ближайшей верфи для восстановления или разборки на части. В пространстве системы продолжали патрулировать немногочисленные военные корабли, прикрывая пару потенциально опасных гипертуннелей. Однотипность происходящего вводило в некую дрему, заставляя с опозданием реагировать на новые ситуации.

Из-за этого Макано далеко не сразу сообразил, что идущий за очередным обломком сборщик выбрал именно их разрушенный линкор в качестве своей следующей цели. Небольшой корабль норкролов практически начал манипуляторами фиксировать поврежденный остов, когда техник наконец пришел в себя, экстренно поднимая остальных. Сумбурные пояснения лейтенанта совпали с окончательным захватом линкора, оставляя немного вариантов на ответные действия.

– Приготовьте оружие, – сразу же приказал Квирин, после чего задумался.

Реальная возможность попасть на эту «планету» норкролов дорого стоила. Ведь именно так они окрестили станцию только потому, что до этого момента противник отлично скрывал собственные колонии и поселения. Вот только глядя на кардинальное изменение формы, просто следя в течение этих дней за огромным объектом, у адмирала начали закрадываться мысли, что «планета» является чем-то большим, чем просто передвижной точкой проживания давнего врага.

Возникал вопрос по малому количеству транспортных кораблей вокруг. Учитывая, сколько норкролов может находиться внутри, ресурсов требовалось невероятное количество. Хотя последние могли фактически забирать напрямую из поверхности планет, чуть ли не выкачивая их словно через трубочку с помощью неизвестного способа. Причем этот самый способ однозначно был применим только самой «планетой», ведь иначе в найденных ранее добывающих станциях противника технология бы давно засветилась. К тому же последствия вроде тех, что произошли с Террой, крайне трудно полностью скрыть. Квирин верил, что именно впившиеся колонны в полуразрушенную планету Федерации несли ответственность за ее итоговое плачевное состояние. Этот факт мог также пояснить, почему противнику потребовалось столько времени для организации энергопитания – переделка сложного механизма времени явно займет немало.

В общем витавшие в голове сомнения заставили пересмотреть ранее выдвинутое предположение. Реальный шанс выяснить подробности казался крайне привлекательным, но возникал другой момент – количество норкролов на этой неизвестной станции просто обязано быть поистине огромным. Что сможет сделать троица такому объекту? Ничего. Развитое человечеством за столетие отличное понимание вражеских технологий однозначно говорило, что такой важной для мечтаний диверсантов функции, как самоуничтожение, у врага банально нет. Захватить рубку управления и направить «планету» на Идун? Не вспоминая про число защитников, вначале помещение придется найти, банально не потерявшись внутри гигантской станции.

К тому же, невзирая на острое желание убедиться в реальном назначении монструозного объекта, Квирин откровенно не понимал, как он сможет использовать это знание. Троица имперцев с большей вероятностью застрянет на огромной станции, не в силах выбраться или отправить какое-либо сообщение остальному человечеству. Но, с другой стороны, плыть по течению на приемлемое решение однозначно не подходило.

– Мы захватим сборщик, после чего остановим его. Далее либо имитируем поломку и дальнейшее падение на поверхность, либо все же отправимся внутрь станции. Зависит от развития ситуации, – медленно протянул адмирал, оглядывая пару своих бойцов. Макано, попытавшись первым порывом возразить, не желая рисковать лишний раз, усилием воли подавил это желание. Реальные альтернативные идеи отсутствовали, да и спорить с вышестоящим по званию явно плохая затея. Дэбиан без малейшей задержки коротко согласился, машинально крепче сжимая винтовку.

Финальная проверка работоспособности спасательной капсулы заняла не больше минуты, после чего троица поспешно отправилась через полуразрушенный остов линкора к месту крепления внешних фиксаторов сборщика. Последний, в виду небольших габаритов и малой численности экипажа, не обладал энергетическим щитом, полностью полагаясь на толщу брони. Впрочем, учитывая его назначение, мелкое шарообразное судно было сконструировано достаточно рационально.

Аккуратно продвигаясь по внешней обшивке, имперцы старались понадежней прикрепиться к поверхности металла. Особенно тяжело приходилось Макано. Несмотря на подготовку абордажного бойца, лейтенанту, потерявшему кисть во время обороны Идуна, оказалось банально негде поставить протез. Именно поэтому ставший техником парень держался позади, не готовый в случае необходимости сразу среагировать. Винтовка, стреляющая короткими болтами, имела отличный компенсатор отдачи, и при сноровке из нее вполне удавалось вести прицельный огонь, используя одну руку. Вот только последняя оказался занята удерживанием себя на обшивке.

Первым же продвигался обвешенный оружием адмирал Квирин в экзоброне. Стандартный набор спасательной капсулы включал в себя комплекты вооружения, поэтому бывший гвардеец с большим воодушевлением прихватил пять гранат, винтовку с запасными обоймами и привычное сложенное копье. Последний из троицы, Дэвиан, тащил на себе одноразовый плазменный резак. Аккуратно продвигаясь по фиксаторам, им вскоре удалось достичь корпуса сборщика норкролов. Все это время Квирин приглядывал за Макано, готовый в любой момент подстраховать его, используя встроенные в экзоброню небольшие тяговые двигатели. Благо, не потребовалось.

– Готовы? – уточнил адмирал, оглядываясь на замершие поблизости фигуры солдат. Нависающая громада станции противника неумолимо приближалась, с каждой секундой словно поглощая черное пространство космоса. Исчезали светящиеся точки звезд, скрывались перемещающиеся шарообразные суда. Возникало ощущение, будто древний монстр пытается проглотить их огромной пастью. – Начинаем!

Резак в руках Дэвиана выпускает пламенную струю, начиная прямо на глазах выжигать дыру в обшивке. Металл еще не успевает остыть, как усиленный тягой движков удар Квирина буквально вбивает кусок внутрь, после чего адмирал мгновенно скрывается в открывшемся коридоре. Разворачиваясь прямо во время движения, он мимолетным взглядом окидывает оба направления, проверяя на наличие целей. Активированные всего на долю секунды, встроенные в экзоброню двигатели придают нужной инерции, отправляя Квирина вперед к рубке управления.

– Не отставать. Напоминаю, что нам желательно не убивать поголовно всех, иначе втроем мы просто не обеспечим необходимое энергопитание, – окончание фразы адмирала совпадает с короткой очередью. Несколько болтов с ходу прошибают фигуру норкрола, заставляя оранжевую кровь разлететься множеством шариков позади. Зависшие в воздухе из-за невесомости, они приковывают внимание Макано, когда он проскальзывает мимо них. Безжалостная эффективная стремительность, с которой действовал Квирин, вновь поразила лейтенанта, но времени удивляться не было. Рвущийся вперед адмирал просто в одиночку уничтожал каждого встреченного норкрола, не давая им даже возможности понять, что происходит. Впрочем, бета-версии, тем более на сборщиках, в принципе не могли обладать хорошей подготовкой, изрядно облегчая процесс захвата небоевого корабля.

Они еще не добрались до рубки управления, когда повсюду начали гореть оранжевые маяки тревоги, разбросанные вдоль потолка и пола с определенной периодичностью. При этом освещение резко уменьшается, переводя работающие системы в экономичный режим.

– Черт, заметили твари, – выругался Дэвиан, спрашивая адмирала, но тот оказался сосредоточен на выскочившей из технического помещения фигуре противника. Очередная очередь будто вскрывает шарообразное тело норкрола, отбрасывая его назад.

– Вероятно, так что явно стоит поторопиться, – Квирин словно срывается с места, наконец начиная на полную использовать двигатели экзоброни. Не дожидаясь остальных, он скрывается в следующем помещении. Через минуту, когда пара имперцев достигает рубки управление, все оказывается кончено. Несколько плавающих в невесомости тел щеголяли непредусмотренными отверстиями, а еще одно было разрезано на три неравные части. Сам же адмирал застыл у проекции окружающего пространства, что-то внимательно изучая. Макано поспешно закрыл перегородку в помещение, пока Дэвиан осматривался по сторонам.

– Никогда не бывал внутри корабля врага, а тем более в рубке управления, – протянул тот.

– Спорный опыт, – заметил техник, после чего обратился к молчавшему Квирину: – Сэр, что будем делать? Ведь нас уже обнаружили…

– Тревога, оказывается, не из-за нас, – довольно ответил адмирал, отталкиваясь в сторону и открывая вид на проекцию, – девять имперских судов зашли в систему пока мы тут развлекались. Так что остатки экипажа сборщика экстренно занимали боевые посты, не подозревая о происходящем захвате. У нас есть некоторое количество времени, чтобы придумать, чем помочь нашим, пока противник сообразит. Наши явно здесь из-за «планеты», – указал он на огромный объект, – в зависимости от того, в чем заключается разработанный план, и будем действовать.

– Может, подать сигнал, сэр, – предложил Дэвиан, – отправить закодированное сообщение или что-то похожее, чтобы норкролы не поняли.

– Нет. Сам факт такой отправки уже вызовет подозрения. Тем более я пока не понимаю, чем сможем помочь, – с ходу отклонил идею Квирин, – пока торопиться не стоит.

Откровенно маломощные радары сборщика не могли показать подробный состав имперской группы, ограничиваясь только их численностью. Поэтому адмиралу оставалось только на основе предположений давать оценку действий командующего. Рассредоточенные силы норкролов, явно не предполагавшие, что из гипертуннеля внезапно появятся человеческие суда, среагировали с заметным опозданием. Дальняя группа, состоящая из пятерки рейдеров и пары линкоров, на глазах заканчивала формирование построения, отправляясь на торопливый перехват. Со второй же имперские силы уже успели ввязаться в бой. Благо эта группа оказалась немного слабее – всего девять рейдеров, до этого контролирующих выход из гиперпространства. Но несмотря на равное противостоящее количество врагов, диверсионные силы прямо на глазах разделяются на две неравные части. Первая целенаправленно двигается в сторону Идуна, а вот вторая, меньшая, идет наперехват, явно пытаясь прикрыть союзников.

– Значит, все же наш с Морганом план, – задумчиво протянул Квирин, продолжая наблюдать за происходящим. Но через десяток секунд проекция начинает дергаться, после чего изображение окончательно пропадает, словно радары внезапно решили отключиться. – Плохо, экипаж понял, что происходит неладное, – догадывается адмирал, мгновенно бросаясь к месту пилота. Слегка неловкие движение от непривычной, но давно детально изученной консоли, приводят сборщик в движение, начиная разгон. Практически не задумываясь, Квирин выставляет тягу двигателей за пределы обычных режимов, готовясь сжечь их напрочь, но успеть придать нужную траекторию и скорость.

– Приготовьтесь. Скорее всего, нас вскоре атакуют. Если нет, то мы через минуту сами отправимся на зачистку корабля, – комментирует адмирал, еще раз бросая взгляд на пустующую проекцию окружающего пространства. Оставалось надеяться, что неизвестный командующий справится и они сумеют встретиться на поверхности спутника. Хотя для начала им самим нужно добраться туда, желательно целыми и попутно не разбиться при приземлении. Отключившиеся основные движки заставили понимающе улыбнуться, после чего Квирин кровожадно произнес: – Закончим начатое.

– С радостью, сэр, – с готовностью соглашается Дэвиан, отталкиваясь в направлении перегородки. Макано, нервничающий из-за очередного изменения ситуации в худшую сторону, немного тормозит, но спустя несколько мучительных мгновений послушно следует за остальными, удерживая винтовку в единственной действующей руке. Частота смены этих чертовых белых и черных полос постоянно разбивала надежды на благоприятный исход. Оставшиеся десятки бета-норкролов на сборщике не вызывали особого страха, но порой в битве все решал случай. Случай, который в любой момент мог сыграть на руку не тебе, а твоему противнику. Именно осознание этого заставляло Макано окончательно начать сильно переживать за собственную жизнь, продолжая держаться за адмирала как за спасательный круг. Хотя Квирин прямо сейчас скорее походил на эдакий пресс, раздавливающий в пыль любые попытки сопротивления.

Реагируя скорее на ощущение опасности, фигура в экзоброне совершает молниеносный пирует в воздухе, продолжительной очередью начиная полосовать пятерку норкролов, плотно сгрудившихся у внезапно открывшейся перегородки. Личные силовые щиты шарообразных какое-то время держат попадания, пока враг пытался уйти от из-под обстрела, что создавало еще больший хаос. Винтовка только успевает отправить в смертельный полет последний болт из обоймы, как Квирин уже одним движением вытаскивает и раскладывает копье, попутно напитывая лезвие энергией. Совмещенный с рывком выпад копья насквозь пробивает корпус еще одного врага, пытавшегося навестись на подвижную цель. Короткое движение лезвия пронзает тело, буквально вырезая целый кусок мяса. Из противоположного конца коридора вываливаются еще несколько противников, но их уже встречают Дэвиан и Макано. Создавая по очереди сплошной поток огня, они буквально не дают высунуться норкролам. Квирин, на миг развернувшийся, мощным толчком отправляет гранату прямо в проем. Скользя по прямой словно снаряд, она стремительно преодолевает разделяющее пространство, прежде чем активироваться. Попавший в радиус действия объем хаотично отправляется в разные стороны, окрашивая внутренние стены сборщика в оранжевый цвет. Макано вновь радуется, что с ними обученный гвардеец, а тот молча продолжает методичный процесс уничтожения врага.

Через несколько минут все ожидаемо оказывается кончено. Абсолютно не пострадавший Квирин машинально проверяет остатки боезапаса, морщась из-за откровенной нехватки, после чего поворачивается к висящему неподалеку технику:

– Молодец, спас Дэвиана, – лейтенант просто кивает, а в голове парня вновь вертятся мысли о воле случая. Притаившийся в технической нише норкрол открыл огонь в спину, успев полностью снять силовой щит напарника. Макано только по инерции оттолкнул его в сторону, закрывая собой. На миг растерявшийся враг, невольно пытается перевести огонь на первоначальную цель без энергетической защиты, но затем решает просто продолжать стрелять уже в новую. Эта заминка дает всего одну секунду, чего, впрочем, оказывается достаточно, чтобы Дэвиан начал действовать. Более слабый щит бета-норкрола исчезает раньше человеческого, после чего болты впиваются в тело, перечеркивая жизнь противника.

– Да, спасибо, лейтенант, – смущенно говорит Дэвиан, с опозданием благодаря техника, – сэр, что будем делать дальше? Сборщик без подачи энергии бесполезен, а экипажа уже нет. Нас троих просто не хватит.

– Почти бесполезен, но не полностью, – туманно поправляет адмирал, – возвращаемся на спасательную капсулу.

Обратный путь через вскрытый корпус по внешней обшивке к обломкам линкора занимает немного времени. В процессе Макано то и дело отвлекался на окружающее пространство, пытаясь что-либо рассмотреть, но тщетно. Единственное, чего ему удалось достичь, заключалось в приказе поторопиться от Квирина. Более ничего. Сверкающие точки на таком расстоянии ничем не отличались друг от друга даже при использовании встроенной оптики, не говоря о том, что прорыв имперских сил мог происходить с противоположной стороны корпуса корабля.

Уже внутри капсулы адмирал поспешно фиксирует себя в кресле пилота, параллельно кивая остальным на соседние свободные места. Согласованная напитка энергией приводит оборудование к жизни, первым запуская сканеры в работу. Развернувшаяся более детальная картина окружающего пространства заставляет Квирина буквально впиться взглядом в дисплей, стараясь не упустить даже малейшей детали.

Оставшаяся для замедления рейдеров группа имперцев к этому моменту практически перестала сопротивляться. Под снарядами врага эсминец и транспортное судно успели превратиться в груду металла, а еще одно боевое судно находилась на финишной прямой к небесам. Рассредоточенные силы норкролов вели огонь со всех сторон, на глазах продавливая силовой щит и начиная разрывать корпус эсминца. Оценивая картину в целом, адмирал спустя несколько секунд осознает, что, несмотря на гибель, поставленную задачу группа достигла – задержала противника. Причем командующий воспользовался придуманным Квирином маневром – запугиванием противника с помощью транспортника, выдавая его за готовую к использованию установку телепортатора.

– Неужели Вильям? Или сам Морган? – еле слышно предположил адмирал, переводя взгляд на оставшиеся шесть кораблей. Пятерка транспортных кораблей и еще один эсминец упрямо неслись к спутнику на полном ходу, собираясь как можно быстрее достичь поверхности. Вот только пункт назначения вызвал озадаченное хмыканье у Квирина. Колонны. Почему-то именно туда оказалась нацелена конечная точка полета. Это шло в разрез с изначальным планом, разработанным совместно с Морганом, по отправлению спутника вместе с «планетой» в хаотичный прыжок. Ведь иначе место размещения было не важно. Неужели что-то изменилось? Или научный советник внес корректировки? Хотя оставался вариант с более простым доступом к энергосети Идуна в местах подключения, уже заботливо организованного врагом для своих нужд, что, учитывая обилие кораблей врага поблизости, оказалось крайне удобным для ускорения процесса пуска. Впрочем, гадать адмирал не собирался. К тому же норкролы не собирались так просто подпускать имперцев к важному спутнику.

Присоединившиеся к Идуну «отростки» огромной станции противника были разбросаны на приличном расстоянии между собой, упираясь эдакой присоской в виде огромного комплекса в поверхность. Рвущиеся прямо к колоннам транспортные корабли людей начали разделяться при подлете, заблаговременно поделив места высадки. Идущий вслед эсминец просто следовал навстречу ко второй вражеской группе, пытаясь выиграть немного времени для союзников. Вот только враг на единственный оставшийся боевой корабль людей отвел далеко не все силы, ограничившись двумя линкорами, что в принципе уже являлось достаточным. В это же время пятерка рейдеров собралась заняться каждый своей целью, напрочь игнорируя последний эсминец. Радовало, что последним придется огибать весь Идун, тратя драгоценное время.

Помрачневший Квирин на несколько секунд замирает, планируя дальнейшие действия, после чего принимается за расчет корректировки траектории, время от времени поглядывая на дисплей с показаниями радаров. Продолжавшаяся двигаться по полученной инерции сцепка сборщика с останками линкора неумолимо приближалась к спутнику. Возможно, странные перемещения вызывали вопросы, но ввиду наличия поблизости имперских сил все внимание оказалось сконцентрировано именно на них.

– Хорошо. Макано, продолжай питать сканеры и следи за этим транспортником. Если он направится к другой точке, сразу сообщи мне. Далее, после каждого импульса сообщай мне итог. В процессе поймешь, – приказал Квирин, поднимаясь из кресла, – Дэвиан за мной.

– Есть, сэр, – слегка не поняв задачу, согласился лейтенант, после чего помешкав, решился на вопрос: – Можно ли узнать, какой план?

– Мы собираемся протаранить рейдер норкролов, – отрывисто пояснил адмирал. – За дело!

Следующие десять минут Квирин вместе с Дэвианом разворачивали застрявшую в остове линкора капсулу, выставляя нужный угол. Порой в ход шло активированное копье, разрезая мешавший металл. Лишнее отравлялось по бокам бота, наспех зажимая его посильнее. Первый продолжительный импульс пришлось делать с отключенными сканерами, иначе поступавшей от Дэвиана и Макано энергии могло не хватить. После этого им вновь пришлось разворачивать капсулу, пытаясь поправить траекторию. Движущаяся по инерции странная сцепка дико сопротивлялась изменению направления, но все же постепенно поддавалась. Впрочем, если бы не первоначальный импульс от самого сборщика, отправивший их в сторону Идуна, использование спасательной капсулы в виде импровизированного маневренного двигателя просто ничего бы не дало. Дополнительно небольшое расстояние до поверхности спутника играло не меньшую роль. В итоге, к большому удивлению Макано, их необычный объект направился именно по заданным Квирином координатам. Причем, в случае продолжения преследования транспортника людей по кратчайшей траектории, рейдер неумолимо должен был пройти через них. Оставалось только скорректировать скорость, чем, собственно, адмирал с Дэвианом прямо сейчас занимались, на глазах преображая маневренный двигатель в основной.

– Сэр, один из транспортников сумел достичь комплекса у основания колонны. Высадка десанта начата, но они встретили сопротивление противника. Ведут бои, – заметив развитие ситуации, поспешно отчитался лейтенант.

– Десант? Отвлекают внимание? Что с остальными транспортниками? Эсминцем? – ворох уточнений посыпался со стороны адмирала, пока он, используя возможности экзоброни, толкал капсулу. – Дэвиан, слишком сильно не фиксируй – нам потом придется эвакуироваться на ней. Не хотелось, чтобы она застряла из-за твоих излишних стараний, – постучал Кирин по металлу бота, обращаясь к солдату.

– Один транспортник уже под огнем – он шел практически навстречу рейдеру. Пытаются высадить десант просто на поверхность, но, чувствую, что не успеют. Про второй уже сказал. Остальные трое только приближаются, но времени у них будет мало. Эсминец оттянул на себя линкоры и начал отходить, держась близко к поверхности и не давая вести по себе прицельный огонь. Постепенно приближается к нашей точке… удара? Тарана? Черт, первый транспортник уничтожен. Обломки накрыли часть десанта, – кое-как начал описывать Макано происходящее на экране. Схематичные точки на небольшом дисплее никак не ощущались реальными, словно это просто очередная тактическая игра. Тем временем рейдер норкролов начал переводить орудия на другие цели.

Не сумевшие высадиться возле колонны бойцы Империи пытались рассредоточиться, когда на них обрушились многочисленные обломки транспортника. Невзирая на половинную от стандартной силу тяжести, она все равно присутствовала, ускоряя падение останков корабля. Для разбегающихся солдат словно рушились небеса, будто собственным гневом вбивая тела в экзоброне в поверхность спутника. Сверкали вспышки личных силовых щитов, прежде чем окончательно исчезнуть под ударом огромной массы. Десант еще не сумел полностью опомниться от поспешной высадки, как вслед полетели снаряды противника. Зависший рейдер начал буквально утюжить наибольшие скопления бойцов многотонными болванками. Несмотря на далекую от эффективности стрельбу в безатмосферном пространстве Идуна, свои жертвы снаряды находили…

– Корабль с капитаном Фауо сбит, – мрачно произнес сидевший в рубке управления «Бочки пороха» Валлас, – связь с экипажем полностью потеряна.

Продолжавший ускользать от преследовавших его линкоров эсминец Вильяма двигался у самой поверхности, что значительно отражалось на скорости. Но только так удавалось избегать вражеской стрельбы до этого момента, скрываясь за рельефом спутника. Впрочем, вражеские корабли нашли чем ответь на эту тактику, резко начав подниматься над Идуном и пытаясь зацепить в зону поражения как можно большую площадь. С учетом мощности главного орудия линкора эсминцу хватило бы всего пары попаданий.

– Сэр, мы так тоже долго не продержимся, – добавил Вацлав, продолжая активно пилотировать, – хотя к чему я это, – внезапно хмыкнул офицер, обрывая себя, – билет в один конец после использования возврату не подлежит, – многозначительно добавил он себе под нос.

– Рональд, повтори оставшимся кораблям приказ – приземлиться в непосредственной близости к колонне, после чего десант должен захватить комплекс, а техники, не привлекая к себе внимания, запустить установку. Иначе им просто не предоставят необходимого времени, – устало приказал Вильям, обращаясь к связисту. Разработанный план изначально выглядел слабо проработанным и похожим скорее на отчаянную попытку уколоть врага в ответ, но реальность окончательно разбила все надежды. Невзирая на удачу с минимальным количеством кораблей у противника, это нисколько не помогало с осуществлением задуманного. Их просто загоняли и уничтожали по одному, не давая приступить к финальной части. Вильяму уже пришлось внести коррективы в изначальную задумку, перенося размещение установки из произвольной точки прямо к колоннам. Ведь именно там норкролы уже организовали легкий доступ к энергетической сети, не требующий много времени на подключение с учетом вполне совместимого оборудования. Но даже такая помощь от врага не решала других вопросов. Коммандер вновь и вновь смотрел на тактическую карту, пытаясь разглядеть что-то новое. К его удивлению, расширив диапазон пространства, он внезапно обнаружил нечто интересное.

– Что это, Валлас? – Вильям выделил заинтересовавший его объект, передавая данные навигационному офицеру.

– Сборщик, несущий обломки линкора? – после короткого изучения несколько удивленно произнес тот. – Двигатели не работает, но судя по ранее собранным данным периодически активировался маневренный. Правда, он будто сильно смещен.

– Ты приглядись, куда эта сцепка направляется, – задумчиво заметил коммандер, – она словно целенаправленно собирается пересечь траекторию рейдера, преследующего третий транспортник. Как такое может быть? – засомневался Вильям, но в голове не укладывалось, зачем норкролам осуществлять такую сложную ловушку, когда они уже фактически уничтожали имперцев. – Так, Вацлав, направляемся туда. Попробуем отвлечь рейдер от возможного подарка из космоса.

– Не наведем таким образом линкоры на транспортник, сэр? – помедлив, на всякий случай уточнил пилот.

– Надеюсь, что нет, – искренне ответил Вильям, – но что-то сделать стоит, иначе нас просто перебьют по одному до запуска даже одной установки. Выполняй, – подчиняясь приказу коммандера, «Бочка пороха» резко поменяла траекторию, устремляясь на перехват к рейдеру. Дальнейшее для экипажа прессуется воедино, создавая невероятное напряжение из-за обилия одновременно протекающих событий.

Исчезающее прямо на глазах время до того, как линкоры выйдут в зону поражения и откроют огонь по эсминцу Вильяма. Канониры «Бочки пороха», уже долго желавшие наконец пустить в ход собственные орудия. Готовящийся к стрельбе по транспортнику рейдер. Сам преследуемый корабль, собирающийся через телепортационные маяки отправить десант на захват основания колонны, после чего сесть на поверхность. Обученная команда техников уже стояла над установкой, нервно ожидая своего часа. Летевший через пространство системы сборщик, продолжавший удерживать в своих фиксаторах разрушенный остов линкора. Скрывавшаяся внутри сцепки спасательная капсула с тремя имперцами на борту. Все это чудесно сплетается в сложный клубок, который невероятным образом развязывается в один момент.

Поспешный неприцельный залп рейдера накрывает все пространство вокруг транспортника. Только малая часть из выпущенных снарядов приходится в заднюю полусферу имперского судна, но слабый щит не может выдержать даже такой удар. Сверкнувшая вспышка скрывает уничтожение основных двигателей, и резко потерявший ход огромный корабль резко валится вниз, в направлении колонны. Благо расстояние до последней небольшое, а маневренные двигатели успевают погасить большую часть скорости. Сосредоточенный экипаж начинает методично отправлять десант, прежде чем транспортник тяжело обрушивается прямо у комплекса и уже по инерции врезается в него. Судно раскалывается на две части, что, впрочем, не мешает сотням бойцов устремиться на захват объекта. Где-то среди них начинает действовать скрытая команда, начавшая развертывание установки.

Отстрелявшийся рейдер, не дожидаясь результата огня, торопливо начинает маневр уклонения от летевшей сцепки. Сам же сборщик вместе с линкором, с предварительно поврежденными фиксаторами начинает разваливаться еще в воздухе, накрывая внушительную площадь. Но, несмотря на все расчеты Квирина, плохо управляемый объект имел крайне мало шансов попасть по рейдеру, давно и четко зафиксировавшему приближающуюся угрозу. Тяга маневренных двигателей легко сдвигает шарообразное судно в сторону, позволяя ему избежать опасности столкновения с импровизированным метеоритным дождем. Через несколько секунд выпущенные «Бочкой пороха» снаряды впиваются в рейдер, с ходу прошибая сверкнувший силовой щит. Дернувшийся корабль норкролов не удерживает положение в воздухе, тяжело падая на поверхность вслед за своей целью. Мелькнувшая среди обломков капсула почти сразу выравнивает полет, неуклюже направляясь к союзному эсминцу.

Опасаясь возможных попаданий, корабль Вильям поступает аналогичным образом, как и рейдер, пытаясь совершить резкий маневр. Вот только конечной целью он выбирает именноколонну, собираясь загородится от стрельбы огромной конструкцией, уходящей вверх до самой станции норкролов. В этот момент один из линкоров с небольшим интервалом выпускает три огромных снаряда, опустошая заряд главного орудия. Стремительно проглатывая пространство, первая многотонная болванка врубается в эсминец. Мощь удара такова, что энергетический щит мгновенно сносит, но именно эта сила столкновения толкает «Бочку пороха» вниз к поверхности. Ругающийся Вацлав с трудом удерживает корабль от падения, корректируя полет в непривычных условиях гравитации. Два оставшихся снаряды проходят в опасной близости, оставляя огромные воронки на поверхности, но не нанося вреда имперскому судну.

– Еще два транспортника уничтожены на подходе. Последний удачно захватил комплекс и сейчас пытается закончить развертывание установки. До выхода в зону поражения второго линкора тридцать секунд. До следующего залпа первого две минуты. Из упавшего сборщика вылетела стандартная спасательная капсула Империи, пытаются выйти на связь, – целая гора сообщений заставляет Вильяма на миг впасть в ступор, пока он соображает, на чем сфокусировать внимание.

– Сколько до запуска установки у первого? – коммандер задает наиболее интересующий его вопрос.

– Несколько минут, – после коротко уточнения, озвучивает Валлас, – слишком малоизученный процесс, чтобы оценить конкретней.

– Вацлав, зависни над транспортником, будем прикрывать. Только поближе к колонне, чтобы ограничить сектор стрельбы линкорам, – приказал Вильям, после чего отрывисто бросил Рональду: – ответь!

Сам же капитан во всю следил за двигающимися к ним после уничтожения своих целей рейдерами. Да и встреченная ранее девятка уже была практически здесь, не ведя огонь только из-за близости к важному объекту.

– Говорит лейтенант Макано, Пятая эскадра Четвертого флота, вызываю… – находившийся в спасательной капсуле неизвестный продолжал повторять как заведенный, пока эсминец наконец не вышел на связь. Всполошившийся техник мгновенно прервал офицера: – Адмирал запрашивает старшего группы.

– Адмирал? – непонимающе тянет связист, переводя взгляд на коммандера. – Сэр, здесь что-то говорят про адмирала…

– Слушаю, – всполошившийся Вильям мгновенно переключает канал на себя, после чего с надеждой произносит, – адмирал Квирин?

– Да, Вильям, – знакомый голос вызывает целую кучу вопросов, каким образом его обладатель не просто сумел выжить, но и оказаться за десятки гиперпрыжков от места пропажи, появившись в критический момент. В то же время Квирин не мог быть собой, если вместо бесполезных пояснений не последовали бы привычные для адмирала действия, – вижу, что план изменился и вы пошли по альтернативному варианту. Твой эсминец должен по максимуму отвлечь внимание на себя, дав достаточно времени транспортникам.

– Откуда вы? – удивился Вильям, но адмирал мгновенно его перебил:

– Прижимаешься к колонне и летишь вдоль нее до планеты. Желательно спиралью с разным ускорением, чтобы усложнить прицел линкорам. Приказ ясен? – твердо закончил адмирал.

– Есть, сэр, но как же вы? Мы можем подхватить капсулу в процессе, – предложил коммандер, махом руки подтверждая Вацлаву новую траекторию.

– Существует ли разница, где погибнуть? – усмехнулся бывший гвардеец. – Не трать драгоценное время, – с ходу отказал Квирин.

– Постойте, сэр. Наоборот, показательное спасение капсулы, которая появилась из упавшего сборщика врага, вызовет больше внимания норкролов, – в отличие от его бывшего руководителя Роджера Хоша, адмирал вызывал не просто уважение, а настоящую веру в его способности, что только укрепилось его невероятным появлением. Нет, Вильям бы не простил себе, если бы Империя потеряла такого офицера без попыток его спасти. Именно поэтому он предпочел настоять на своем варианте. Благо возражения Квирина услышать не удалось.

– Сэр, первая установка запущена, но ближайшим рейдерам потребуется всего минута на выход на траекторию стрельбы. У второй пока проблемы – сопротивление ожесточенное, но вскоре должны справиться, – всполошился Валлас, заставляя капитана «Бочки пороха» поспешно прервать разговор, успев напоследок сказать, чтобы адмирал направлялся поближе к подножию колонны для эвакуации. Дальнейшие события начинают развиваться лавинообразно.

Питаемая приземлившимся транспортником установка направляла поток энергии к кристаллам, заставляя их сверкать внутри огромного комплекса, построенного противником на поверхности спутника. Именно в него стыковалась огромная колонна, внутри оказавшись похожей на гигантский орбитальный лифт, доставляющий переработанные материалы. Этот объект был практически забит рабочими норкролами, спровоцировав целую бойню, прежде чем имперцам удалось запустить установку. Застывшие фигуры солдат в экзоброне среди сотен шарообразных тел то и дело поглядывали на бившиеся внутри кристаллов оранжевые огоньки, которые буквально завораживали своей игрой света. Погрузившиеся в молчание люди внимательно наблюдали за невиданным зрелищем, поражаясь красоте происходящего. Через мгновение исходящая от кристаллов вспышка накрывает внутреннее пространство комплекса, выплескивая резонирующую энергию.

Огромная молния буквально плавит все вокруг, сжигая просто своим близким присутствием застывшие человеческие фигуры. Начиная мельтешить по окрестностям, она перечеркивает пополам приземлившийся транспортник, после чего, словно не найдя поблизости новые объекты для демонстрации собственной мощи, устремляется вверх по колонне. Материализовавшийся поток энергии в мгновение ока преодолевает разделявшее поверхность Идуна и станции норкролов расстояние, после чего впивается в последнюю. Сжигая целые блоки, она внезапно будто теряет запал, начиная накачивать энергией все оборудование «планеты» противника.

– Одной может оказаться недостаточно, – наблюдая за происходящим, шепчет себе под нос Квирин. Переводя взгляд на еще два приземлившихся транспортника, он наконец точно понимает, какой из вариантов плана решил осуществить император по предложению Моргана. Вот только адмирал благодаря рассказам Алисии как никто другой понимал нюансы этого процесса. Бросая спасательную капсулу к поверхности прямо к третьему транспортному кораблю, Квирин пытается вызвать эсминец, пытаясь предупредить, но тщетно. События уже не остановить.

Молния энергии, нарушая известные законы физики, превращается в какой-то поток света, поглощая всю колонну и, словно раскаленным клинком, впиваясь в тело станции. От комплекса у подножия остается кратер, но разветвленная сеть внутри Идуна упрямо продолжает напитку, будто собираясь отдать каждую крупицу. Поверхность спутника внезапно прорезается ярко мерцающей сетью, раскинувшейся в глубине как полноценная кровеносная система. В этот момент станцию норкролов наконец пронимает. В надежде справиться с губительным потоком энергии, давний враг человечества активирует буквально все имеющееся оборудование, но именно центр огромного треугольной выемки приковывает внимание Квирина. Завихрение пространства легко фиксируется даже слабыми радарами капсулы.

– Искусственный гипертуннель? – удивленно произносит адмирал, после чего сам же себя одергивает: – Макано, запиши все показания…

Очередная попытка вызвать «Бочку пороха» наконец приносит свой результат.

– Вильям, максимально быстро к поверхности! Отключите все оборудование, иначе…

Ответить офицер не успевает. Активируется вторая установка, пытаясь напитать уже резонирующую сеть кристаллов. Вот только в этот раз реакция следует мгновенно. Сверкнувшая вспышка сжигает махом все пространство вокруг подножия, не оставляя ни малейшего следа от транспортника и комплекса, не говоря уже про имперских солдат внутри. Не замедляясь, поток света столь же стремительным образом поглощает колонну, новым клинком впиваясь в корпус станции норкролов.

– САДИТЕСЬ! – не сдерживаясь, орет по каналу связи Квирин, попутно выжимая из собственной капсулы все возможное. Ускорение вдавливает в кресло, но адмирал упрямо продолжает лететь прямо в поверхность, только в последний момент тормозя двигателями. Сзади словно что-то взрывается, а затем мощный удар вбивает имперца в пульт управления. Сорванные крепления не удерживают тяжелое тело в экзоброне. Кряхтя от боли, бывший гвардеец с трудом приподнимается, глядя на экран, демонстрирующий показания радаров. Несмотря на крайне жесткое приземление, спасательная капсула сумела пережить его в полуразбитом, но все еще активном состоянии.

– Адмирал, сэр, зачем?.. – непонимающее тянет Макано, но Квирин молча показывает на дисплей, где одна за другой начинали исчезать точки кораблей.

Происходящая реакция достигает своего апогея. Потоки молний, напитав энергией станцию, заставляют ту окончательно сформировать гипертуннель в своем центре. Уже не выдерживая поступающей мощи, «планета» начинает плавиться, теряя огромные куски прямо на глазах. Буквально испаряясь от все поступающей энергии, станция словно таяла на солнце. Вот только это разрушительное светило вообще не собиралось останавливаться. В какой-то момент, замыкаясь на себе, поток закольцовывается, вызывая еще большую реакцию в окружающем пространстве. Именно это приводит к многочисленным небольшим молниям, начавшим полосовать все вокруг. Словно следуя поведению своих прообразов по внешнему виду, они впиваются в ближайшие источники энергии, мимоходом сжигая их.

В течение минуты от большей части активных кораблей норкролов остаются оплавленные обломки, стремящиеся под силой гравитации к поверхности бушующего спутника. К сожалению, несмотря на предупреждение Квирина, эсминец также получает свою порцию заряда, махом сжигающую добрый кусок боевого корабля. Не успевшая подняться слишком высоко «Бочка пороха» успевает погасить основные двигатели, в свободном падении направляясь к поверхности. В последний момент запущенные маневренные двигатели кое-как гасят удар, сводя урон от столкновения к минимуму.

– Так, приготовьтесь, – мрачно бросает адмирал и, не дожидаясь ответа, вновь активирует упавшую спасательную капсулу. Вспыхнувший единственный оставшийся двигатель толчком отправляет поврежденный бот вперед, разгоняя его прямо по поверхности спутника. Сильная тряска от неровного рельефа поверхности заставляет оборвать вопросы Макано, а затем капсула натыкается на небольшой холм. Подлетая в воздухе, она на увеличенной тяге разом преодолевает громадное пространство, устремляясь к находившемуся в нескольких километрах упавшему эсминцу.

– Полностью отключите энергопитание и ждите нас, – по все еще активному каналу связи приказал Квирин тяжело приходившему в себя экипажу «Бочки пороха». Чудом пережив крушение, они с трудом пытались понять, что происходит. Огромный перечень повреждений ставил крест на основных двигателях корабля, а часть обеспечивающих энергией солдат вообще не пережили короткого контакта с молнией. Впрочем, Вильям хриплым голос подтвердил приказ адмирала.

– Сэр, линкор норкролов вроде готовится к стрельбе. Может, активируем хотя бы щиты? – с нескрываемым волнением в голосе решил уточнить Валлас. Вот только ответа не потребовалось – мелькнувший поток энергии проделал огромную дыру, пройдя вдоль главного орудия через весь корпус корабля. Переставшая гореть точка вражеского судна только заставила экипаж поторопиться с выполнением распоряжения Квирина, погрузив эсминец во тьму и неизвестность.

Когда адмирал на искореженной спасательной капсуле, наконец, достиг «Бочки пороха», гигантская станция норкролов находилась в критическом состоянии. Активированный искусственный гипертуннель постоянно мерцал, удерживаясь только благодаря питанию со стороны энергосети Идуна. Хотя последняя также была далека от стабильности. Зациклившись сама на себя, энергия из гипера безостановочным хаотичным потоком выливалась в окружающее пространство, вызывая обильные разрушения. Глубокие борозды практически до самого центра начали прорезать поверхность гибнущего спутника. На систему будто обрушился настоящий апокалипсис, без разбора сносящий все.

– Сэр, какой план? – с надеждой в голосе встретил Квирина Вильям, с ходу узнавая в высокой фигуре бывшего гвардейца.

– Уйдем в прямой прыжок. Главное действовать быстро, чтобы нас не сожгло, – помедлив, произнес адмирал, – и даже не спрашивай, получится или нет. Других идей все равно нет, – мрачно закончил гигант, оглядываясь в знакомой рубке управления. – Почему завис? Выполняй! – буквально рявкнул Квирин, заставляя всполошиться всех замерших в рубке управления имперцев.

Напитка энергией всех систем «Бочки пороха» только немного опередила торопливую активацию установки прямого прыжка. Внутри многие офицеры мысленно вели обратный отсчет, отчаянно надеясь, что успеют. Сосредоточенный Валлас, поглощенный работой и тем самым пытавшийся выкинуть из головы страх, с трудом удерживал дрожь в руках. Поддавшийся бесконтрольным эмоциям Макано окончательно решает, что техник на какой-либо колонии это лучший вариант для сохранения собственной жизни, а сражения лучше оставить другим. Цинично смотрящий на таймер Вацлав, давно смирившийся с судьбой, широко улыбается под закрытым шлемом, легко принимая любой исход. Вильям внезапно для себя вновь вспомнил службу в качестве первого помощника коммандера Хоша. Старое желание признания собственных заслуг в то время сейчас вызывало только легкое раздражение от понимания, что он долгое время был сосредоточен на чем-то бесполезном.

Мысли же Квирина вертелись вокруг Алисии. Рваное расставание, когда он лично приказал силой забрать девушку с фрегата, пусть и спасло ей жизнь, но оставило ощутимый осадок в глубине души адмирала. Гигант бы с радостью обратил время вспять, чтобы просто нормально попрощаться с дорогим для него человеком. Единственным, который мог даже поставить под сомнения вбитый и буквально выгравированный в голове с самого детства долг перед Империей. Который занимал главенствующее положение в его сердце, внезапно появившись в другой части космического пространства буквально из ниоткуда. Стоящий перед глазами образ девушки полностью перекрывал бездушный таймер обратного отсчета. При этом сам Квирин непроизвольно улыбался от ощущения тепла при воспоминании об Алисии.

Вот только как бы имперцы ни торопились, буйствующая сеть Идуна не желала так просто отпускать из своих рук новые жертвы. Уже непосредственно за несколько мгновений до прыжка очередная молния впивается в эсминец, пробивая свой путь через действующие энергоканалы до установки прыжка. Промелькнув за долю мгновения, поток энергии соединяет «Бочку пороха» с искусственным гипертуннелем норкролов. Мощнейшая вспышка озаряет окружающее пространство, заставляя имперский корабль потонуть в ярчайшем свете. Спустя мгновение он полностью рассеивается, оставляя глубокий кратер на месте эсминца.

Бушующий апокалипсис безудержно продолжает свое разрушительное шествие, вскоре стирая не только сам спутник и огромную станцию, но и принимаюсь за планеты и светило. В итоге хаотичная энергия из гипера утекает через оставшиеся туннели, попутно запечатывая за собой последние. Когда пространство успокаивается, ничего не показывает, что здесь когда-то существовала целая звездная система, в которой за короткий промежуток времени происходили столкновения нескольких различных видов. Только черная мертвая пустота и ничего более.

Эпилог

Покореженный корабль висел в космическом пространстве, практически застыв на месте, словно удерживаемый таинственной силой. Заметные следы многочисленных повреждений виднелись на корпусе изрядно пострадавшего судна. Целые куски полностью отсутствовали, словно сожженные неизвестным оружием, а весь металл покрытия на первый взгляд казался оплавленным мощным тепловым излучением. Сложно было узнать в этой груде ранее грозный и боеспособный эсминец Имперского флота. Валяющиеся внутри корабля без движения члены экипажа, казалось, не просто находились без сознания, а скорее впали в некий анабиоз. Несмотря на потерю энергообеспечения не только судна, но даже и черных скафандров, практически исчерпавших ограниченные без питания ресурсы, на людях это почему-то не отобразилось. Покрытые чем-то похожим на энергетическую пленку, они будто оказались в стазисе, останавливающем все биологические процессы практически до нуля.

Внезапно появившаяся прямо из внутренних перегородок эсминца оранжевая жидкость вскоре покрыла значительную часть помещения рубки управления, походя на покрашенную ртуть. Немного помедлив, она выдвинула длинной отросток, сосредоточив небольшую сферу на конце, после чего направила его прямо к одной из распластавшихся на кресле черных фигур, отличающихся от остальных наличием экзоброни. Замерев на некоторое время, словно что-то обдумывая, эта огромная капля внезапно проникла прямо через шлем сидевшего, достигая его головы. Дернувшийся человек резко открыл глаза, приходя в себя от избытка получаемой информации. Будто кто-то резко открыл огромный кран, выливая мощнейший поток данных на явно неготовый к этому разум. Рядом же на концах аналогичных отростков появились еще десяток сфер, каждая из которых вскоре находила собственную цель в лице неподвижного имперца.

– Аххх, – мощный вдох словно окончательно запускает сознание Квирина. Мельтешащие перед глазами картинки изрядно мешают осмотреться по сторонам, а в потяжелевшей голове с трудом ворочаются собственные мысли, практически заглушаясь поступившим потоком. Давняя машинальная привычка питать униформу уже заставила ожить все системы скафандра, освещая окружающий мир через оптические системы шлема. Вскоре рядом начинают приходить в себя другие имперцы, резко дергаясь в креслах. Но сам адмирал, сумев отойти после насильственного вмешательства в разум, полностью сосредоточился на мелькавших в голове образах-историях, пытающихся донести важную информацию.

Неизвестное жидкообразное существо оранжевого цвета в форме сферы продвигается по безлюдной поверхности, ощущая явно движение где-то внизу, в толще земли. Множество аналогичных существ, соединенных воедино, совместными усилиями перемещаются в космосе, достигая гипертуннеля. Длительные бесплодные попытки прорваться через пространство резко сменяются огромной сетью, раскинувшейся на тысячи систем. Мелькавшая сразу тройка различных существ других видов, за которыми ведется скрытое наблюдение. Появление ВРАГА, стремящегося уничтожить оранжевых шарообразных. Практически тотальное истребление оранжевых, которые в принципе не были способны не только на войну, но даже на сопротивление, напрочь отвергая убийство любого живого существа. Отчаянные попытки поиска выхода приводят к объединению четырех новых видов для войны с ВРАГОМ.

На миг в голове Квирина мелькает яркое узнавание происходящего, но структурирование следующих образов заставляет дернуться в кресле, выламывая один из подлокотников. Еле сдерживаемый яростный стон выливается шипением через с силой сжатые зубы.

Объединение для оранжевых выливается в буквальное соединение остальных, пока сами сферы контролировали процесс. Три вида преобразовываются в один новый, выступая эдаким защитником для жидких сфер. Абсолютно не понятно, был ли какой-либо выбор у них, но по ощущениям кажется, что они превратились в живых роботов, полностью следуя заложенным программам. Вот только внешний вид этих созданных солдат внезапно оказывается до боли знаком – норкролы. Противостояние с ВРАГОМ длится невероятно долго, но в итоге в конфликт вмешиваются еще пара крайне развитых видов, окончательно ставя точку в войне. Воцаряется мир, а старшая четверка создает общий союз, контролирующий и следящий за менее развитыми обитателями космоса.

Ставшие ненужными боевые станции солдат оранжевых сфер отравляются на вечное патрулирование территорий, попутно занимаясь добычей и отправкой через гипертуннель собранных ресурсов. В какой-то момент одна из станций пропадает в зоне действий черной дыры, от чего связь и контроль над ней полностью утрачиваются. Несмотря на нарушение периодичности, поставки ресурсов от нее продолжаются, поэтому оранжевые прекращают попытки возврата, фиксируя выполнение основной в данный момент функции. Только спустя некоторое непродолжительное по их меркам время оранжевым сферам удается выяснить про ее точное местоположение и факт сбоя в программе норкролов по защите пространства, приведший к крайне агрессивным действиям последних.

– Твари, – шепчет Квирин, осознавая открывшуюся правду. Все это время человечество сражалось со сломавшимся биороботом, считавшим вторженцами именно людей. Как понял адмирал, в восприятии норкролов человечество выглядело эдакими захватчиками, пытавшимися забрать себе кусок чужой территории. Такое понимание приводило к полному уничтожению любых следов людей без каких-либо попыток договориться. Тем более зачем, если в мировоззрении шарообразных люди не представляли хоть какой-то угрозы для их господ. Не было смысла копировать технологии, искать какие-то сложные решения, когда противостояние происходило только против ОДНОЙ станции. Даже его изначальное предположение про причины попытки захвата носителя посла Ноука для технологий в итоге, вероятней всего, было ошибочным. Скорее противник в тот момент мог активно заниматься поиском местоположения скрытых объектов Федерации в космическом пространстве, желая получить обновленные данные непосредственно с кораблей. Возможно, только под конец длительного противостояния норкролы впервые восприняли людей всерьез, начав более масштабно внедрять альф и решившись на масштабные сражения. А возможно, их замкнувшие мозги нашли другую причину, неизвестно.

Полное разрушение Земли, гибель Единой Федерации с родной планетой кортиан Террой и смерти миллиардов существ просто из-за случайного сбоя в программе солдат более развитого вида, который даже не придал большого значения возможным последствиям. Ради выживания человечеству пришлось стать гибридами, вмешиваясь в собственный организм ради отчаянной попытки адаптироваться и выстоять против невероятно сильного врага. Врага, который даже и не ставил себе цели навредить людям, абсолютно не воспринимая людей как противника в принципе. В одном из мельтешивших образов Квирин четко запечатлел картину десятков аналогичных автономных станций, одновременно собранных в одной системе. При этом возникало четкое ощущение, что этим имеющиеся у оранжевых жидких сфер силы не ограничивались.

В появившихся обстоятельствах даже искреннее желание Старшего вида загладить вину, выделив и изменив новую планету специально под человечество, звучало так себе. Ведь они даже не собирались разговаривать с Империей, а просто выяснили, что произошло, после чего самостоятельно приняли решение про уровень и суть компенсации. Даже не соизволили озвучить название собственного вида, хотя, возможно, это оказалось связано со способом коммуникации. Словно взрослый, случайно обидевший ребенка, без всяких извинений отдает ему конфету, не вникая в желания последнего и воспринимая произошедшую войну как некую возню в песочнице, без серьезных последствий. Окончание давней и кровопролитной войны по-настоящему радовало адмирала, но предпосылки оказавшегося бессмысленным конфликта скорее вызывали бурю эмоций, в которой доминировал неприкрытый гнев.

К моменту, когда экипаж полуразрушенной «Бочки пороха» окончательно пришел в себя, начав реанимацию уцелевших систем судна, Квирин кое-как сумел успокоиться. Несмотря на внезапно вскрывшиеся неприглядные факты, человечество все же сражалось именно ради собственного выживания, не преследуя других целей. Причем в этой долгой и тяжелой войне люди все-таки вышли победителями, самостоятельно вытащив себя из глубоких пучин обрушившегося ада. Невзирая на изначальное превосходство врага, человечество смогло выстоять, кровью доказав имеющееся упорство, стойкость и силу.

– Адмирал, что будем делать дальше? – растерянно спросил Вильям, успевший убрать шлем. Потерянный взгляд коммандера словно искал новую опору для изрядно порушенного мироощущения, искренне не понимавшего, чего ждать от будущего. Впрочем, судя по виду остальных членов экипажа, похожим настроем обладал не только Вильям. Еще раз осматривая рубку управления, скользя по замершим в потерянном состоянии имперцам, Квирин нашел капитана эсминца. Неторопливо последовав примеру других, адмирал с большим удовольствием разгерметизировал скафандр. Вдохнув полной грудью и ощутив привычный очищенный рекуперационными системами воздух, гигант устало произнес:

– Возвращаемся в Империю. Эта штуковина вроде пообещала не только сопроводить нас, но и каким-то образом помочь в перемещении…

Оранжевая сфера Старшего вида разместилась в непосредственной близости от покореженного корпуса «Бочки пороха». Причем, судя по данным с радаров, полные размеры жидкообразного тела оказались сопоставимы с половиной немаленького боевого корабля людей. Глядя на него, Квирин вновь пришел к однозначной мысли: Империя и человечество должны стать на порядок сильнее, чтобы не допустить повторения таких ситуаций. Вот только озвучивать собственные размышления бывший гвардеец не стал, просто устало повторив:

– Возвращаемся домой. Эта война окончена!

Конец

Дмитрий Султанов Путь к цели

© Дмитрий Султанов, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Глава 1

Ну что, Грэг, соберись, не теряй концентрации, когда осталось всего ничего. Уже буквально финишная прямая. Вот-вот цель будет достигнута, всего шажочек нужен. Ты смог ответить на все самые сложные вопросы по профильным дисциплинам, прошел психологические тесты на верность. Но расслабляться еще не время. Тем более тогда, когда от этого зависит твое будущие. Вперед!

Указательный палец твердо утапливает кнопку подтверждения следующего вопроса на виртуальной клавиатуре, и тот моментально вспыхивает перед глазами. Зеленые буквы на черном фоне не сразу собираются воедино, обретая смысл, но как только это происходит, я облегченно вздыхаю. Фуу-ух, повезло. Всего лишь вопрос по истории, причем один из простейших. А как себя накручивал.

«Опишите события, предшествующие Пришествию, а также его последствия для нашего мира». Мысли лихорадочно начинают бегать от факта к факту, прыгая от одного события к другому. Но в итоге я сам себя останавливаю, делая очередной глубокий вдох. И хотя в виртуальной реальности тело практически не ощущалось, мне всегда помогало такое действие уменьшить накал эмоций и собрать мысли до кучи. Времени еще достаточно, но все равно необходимо четко сформулировать ответ на поставленный вопрос, без всякой воды. Так что я решаю мысленно проговорить себе его для начала и только потом уже отвечать.

Итак, наша планета до Пришествия была громадным нагромождением разнообразных стран со своими народами, культурой, обычаями. Да что там говорить, даже языки были разными. Это, конечно, давало индивидуальность каждому государству, но в то же время и разобщало их между собой. Причем настолько, что непосредственно перед Пришествием планета готова была начать Четвертую мировую войну, будто уже забыв ужаснейшие последствия Третьей, когда не только границы многих стран были кардинально перекроены, но местами даже ландшафт полностью изменился, а часть земли стала абсолютно непригодной для жизни, включая тот же Забытый континент. Благо хоть последний был самым маленьким и находился несколько в стороне ото всех, а жителей там было всегда немного. Вот только именно там нашлись запасы стратегического, важного на тот момент, ресурса, и это в итоге привело к текущему состоянию – безжизненной выжженной пустоши.

Но все же повторно глобальная катастрофа не случилась. Внезапно появившиеся громадные многокилометровые космические корабли нависли над миром, заставив замереть всех жителей в ожидании еще больших проблем. Часть стран – из тех, что любили кичиться своей военной мощью, – без всяких попыток переговоров с ходу попробовали атаковать корабли пришельцев, но безрезультатно. Боеголовки сбивались практическим моментально после пуска, а затем неизвестное оружие выпускало мощнейшие энергетические удары, буквально утюжившие землю, создавая кратеры в местах попаданий. Вся авиация, даже самая новейшая с лучшими технологиями сокрытия, словно превратилась в неподвижные мишени, которые тут же уничтожались. Подавив сопротивление даже самых тугодумных вояк, пришельцы взяли паузу на пять дней.

По всей планете воцарилась паника. Большая часть людей, расценив, что пришел настоящий конец света, ударились в массовые помешательства, создавая хаос везде, где только можно. Убийства, мародерство, насилие захлестнули население всех стран. Правительство и высшие чины в большинстве своем сбежали, начав прятаться в своих частных или государственных бункерах и бросая свой народ наедине с этой разрухой. Армии массово распадались и дезертировали, а рядовые военные спешили к своим семьям, не видя возможности бороться с таким грозным противником, имеющим подавляющие преимущество в силе. А затем последовал удар пришельцев.

Всего за сутки неизвестные вторженцы уничтожили все государства планеты, как саму суть явления. Армейское вооружение, склады техники, тайные объекты, все было выжжено ударами из космоса. Но не только это – все правительственные учреждения и бункеры, вместе с прячущимися в них чиновниками, стирались с лица земли. Орбита была очищена от спутников, оборвав почти все варианты коммуникаций. Площадки для изучения космоса, большинство баз данных глобальной сети, громадные вещательные комплексы – все сгорало в пламени пришельцев.

В итоге, планета осталась без большинства накопленных знаний, без вооружения и армии, без связи, с уничтоженной экономикой и без института государства, как такого. Жизнь рядового человека сократилась буквально до ближайшего окружения, и события в других регионах резко стали далекими и мало актуальными. Все моментально сосредоточились на собственном выживании, уже не думая про какое-либо даже теоретическое противостояние пришельцам. Нет, были, конечно, ярые радикалы, готовые бороться до самого конца, но даже они поумерили свой пыл, осознав произошедшее и разницу в силах. А космические корабли на орбите снова замерли в ожидании неизвестно чего, в этот раз уже на гораздо более длительный срок.

Но через полгода они снова дали о себе знать. Громадные машины спустились с небес, неся с собой мир, а не войну. До сих пор никто никогда не видел вживую пришельцев, но всего за десятилетие они перекроили планету под себя, вводя свои законы, которым теперь необходимо было подчиняться. Сопротивляющихся же ждал удар с орбиты. И очень скоро таких практически не осталось.

Был введен единый язык и упразднены остальные. Были изменены системы счета и мер. Единая валюта и запрет на образования любых политических структур. Полная экономическая свобода – никаких ограничений на торговлю чем-либо. Но ввелся запрет на использование или разработку любых видов авиации, ибо небо и космос могли принадлежать только пришельцам. Также было запрещено использовать беспроводные технологии коммуникации, и поэтому к текущему времени громадная сеть кабелей окутала всю планету. Были и другие запреты, но большинство из них касалось того, чтобы люди сидели на земле и не пытались как-то влезть в дела пришельцев. Те закрыли для посещения несколько регионов планеты и один целый континент, но в остальном люди были предоставлены сами себе. И когда умер последний человек, который родился до Пришествия, счет времени обнулился.

Сейчас шел 157-й год по новому летосчислению, и мир представлял собой несколько сотен громадных мегаполисов, полностью контролируемых разного рода корпорациями.

А я прямо сейчас сдавал последний экзамен на выпуск из одного из учебных центров-интернатов корпорации «Технологический концерн кибернетических имплантов Собиана» в Арнон-Сити.

Еще раз мысленно прогнав для себя вспомненные факты, я застучал по виртуальной клавиатуре, набирая запрашиваемый ответ. История обрастала все новыми подробностями, периодично выплывающими в памяти, а я все продолжал. На периферии зрения маячили набранные ранее ответы, но их я уже проверял и еще раз не собирался – вряд ли вспомню что-то новое. Слова все вылетали из меня один за другим, и наконец, последнее было напечатано. Еще раз быстро пробегаю взглядом, проверяя ошибки, но нет, все вроде правильно. Все же легкий вопрос попался. Повезло. Но даже если бы выпало что-то действительно трудное, то что, я зря готовился?

Палец утапливает подтверждение, и я сразу же отправляю весь тест, не давая себе ни секунды на раздумья и новые проверки. Хватит уже, Грэг. Подушки на пальцах соединяются с друг другом в хитром жесте и передо мной всплывает системное меню. Выход.

Черное окружение, разбавленное свечением зеленого интерфейса, исчезает, и я оказываюсь в небольшой темной кабинке метр на метр, заполненной оборудованием. Правой рукой аккуратно отсоединяю коннектор под левой кистью от компьютера, а затем высовываю привычным движением кабель из затылка. Небольшой поворот, и с характерным щелчком второй коннектор отпускает меня. Я устало откидываюсь на кресле. Затылочный кабель втягивается в спинку, но я не обращаю на это внимание.

Это было долго и сложно. Все же большинство тестов мы сдавали на месте преподавателям, но раз в год было независимое оценивание, когда твои знания проверяли абсолютно неизвестные тебе люди. Все это, естественно, проходило через глобальную сеть, где считалось, что личный идентификатор подделать было невозможно. Хотя упорно ходили слухи о хакерах, которые могли это легко сделать и даже сменить кому-либо личность навсегда. Но правда ли это, я не знал. Да и не хотел. Ладно, тест окончен, результат будет завтра, так что нечего тут рассиживаться. Тем более меня ждут.

Пружинисто выпрыгнул из кресла, что моментально мне аукнулось – колено влетело в компьютерное оборудование, вызвав вспышку боли. Да, Грэг, не быть тебе акробатом. Вот так, морщась от боли, я медленно вышел из своей кабинки, потирая ушибленное место. Но осмотреться мне не дали. Налетевшее на меня женское тело моментально повисло мне на шею, а звонкий смех раздался в правом ухе.

– Поздравляю, милый! Как сдал? Все получилось? Не было проблем? – голос начал тараторить не останавливаясь, а я довольно улыбался. Нет, жизнь прекрасна. А скоро станет еще лучше.

– Мне кажется… нет, я абсолютно уверен, что все отлично, – улыбнулся я, слегка отодвигая Софию от себя, чтобы поцеловать. – Завтра будут результаты, и я наконец смогу покинуть тебя хотя бы на время.

Острый кулачок легонько меня бьет в ребра, а девушка строит грозную мину, сердито хмуря брови.

– Тебе бы только сбежать к своим железякам. – Взгляд держится всего ничего, и она, не выдержав, звонко смеется, вызывая во мне прилив нежности. В этот смех я когда-то и влюбился, и он до сих пор вызывает во мне бурю чувств, причем не меньшую, чем в первый раз.

Приобняв девушку, я направляюсь на выход из здания коммуникаций. Людей было немного, но все равно не понимал, почему эти тесты нельзя было сдать в нашем центре. Ведь идентификатор-то не обманешь, если, конечно, не обращать внимания на те слухи. Тем более болтать любят всякое, верить всему было глупо. А нужное компьютерное оборудование вполне было и в интернате.

– Я же не виновата, что мне двадцать лет исполнится всего через полгода. И все это время мы будем мало видеться, – вздохнула София, заставив меня покрепче сжать ее плечо, прижимая ее хрупкое тело к себе.

– Ничего, время пролетит быстро, и скоро ты тоже закончишь обучение и будешь сдавать свой выпускной экзамен. Тем более я буду навещать тебя и Пьера, как только у меня появится возможность. Все зависит от того, что мне предложат по результатам тестов, – остановившись и развернув ее, твердо произнес я, глядя в ее зеленые глаза. Большие, они смотрели на меня с надеждой. Слегка курносый нос был еще больше вздернут вверх, когда она смотрела на меня, закидывая голову назад. Да, уж слишком большая у нас разница в росте была. Почти двухметровый я и невысокая София, моя маленькая красавица.

Светловолосая, с небольшими веснушками на лице, она почти всегда улыбалась. Только изредка она морщила переносицу, обдумывая что-то серьезное, но большей частью она являлась фонтаном позитивных эмоций. И я, часто хмурый и задумчивый, каким-то образом смог зацепить ее с ее жизнерадостностью. Возможно, потому, что противоположности сходятся. Не знаю, да и не важно, ведь я счастлив.

Два года назад, когда ее только перевели из другого учебного центра, который пострадал в ходе очередной войны между нашей корпорацией и «Объединенным союзом биокибернетических протезов Варрона», нашими извечными конкурентами, я ее сразу не то, что увидел, а скорее услышал. Звонкий смех отозвался чем-то внутри, напоминая о моих давно забытых родителях. В нашу учебную аудиторию, которая была забита под завязку учениками всех возрастов, вводили новую группу почти из десятка человек. И их центром выступала крохотная по моим меркам девушка, сверкающая своей улыбкой.

Познакомился я с ней не сразу, а спустя несколько месяцев, хоть мы и жили в пределах одного учебного центра. Но учеников хватало в то время – почти полторы сотни, а я был всегда достаточно замкнутым, так что, по моему мнению, это еще и быстро произошло. И то все благодаря Пьеру – моему названому младшему брату, за которым я присматривал с момента его попадания к нам. После потери семьи в ходе штурма одной из баз его определили к нам, и мы очень быстро сошлись на почве общей любви к технике. А потом я и не заметил, как начал приглядывать за ним и в других вопросах.

Пьер, предложивший Софии помощь в настройке компьютерного оборудования, очень быстро все спихнул на меня по своему обыкновению, заодно и познакомив нас. А спустя какое-то время я обнаружил, что у меня будто появилась настоящая семья – любимая и младший брат.

– Чего завис, будто старый процессор, – пихнула меня София, – отвечай давай.

– Конечно, обещаю, – с улыбкой ответил я, сгребая ее в объятия. На крики, что раздавлю, я не обращал внимание. Но пришлось почти сразу прекратить это и уйти в сторону – забывшись, мы перегородили выход из здания.

Привычно серое небо с легкой дымкой между высокими зданиями небоскребов и магнитными линиями поездов будто не обратило на нас внимание. Ему не было никакого дела до нас или вообще чего-либо в этом мире. Почти всегда хмурое, оно словно заставляло смотреть вниз, не давая повода задуматься о чем-то большем.

Само здание коммуникаций было небольшим островком простора посреди нагромождения высоких зданий. Приличный забор отгораживал его от остального района, который был очень далек от благополучия. Грязные, плохо освещенные улицы, все украшенные граффити. Разбросанный мусор, сверкающий под неоновыми вывесками. Опасные переулки, где почти всегда можно было встретить неприятности на свою голову. Звуки сирен патрульных автомобилей корпораций, которые контролировали районы, то и дело звучали в округе. Но их явно не хватало для реального владения ситуацией.

Корпорации хоть и контролировали многое, но далеко не все. А частая безработица с доступностью оружия провоцировала создание разного рода банд, которые нередко служили наемниками войн между компаниями поменьше. Уровень жизни отличался кардинально между работниками корпораций разного размера. А если сравнить еще с обычным гражданином, не работающим в компаниях, то и подавно. Нам реально повезло, что мы принадлежали одной из крупных в городе, причем не только в нашем. «Технологический концерн кибернетических имплантов Собиана» был точно в первой тысяче всех корпораций планеты и в Арнон-сити пришел практически одновременно со своим основным конкурентом. Вот война и шла уже последние лет тридцать-сорок, питаемая ресурсами из других мегаполисов. Она то стихала, то снова набирала обороты, особенно, когда на кону стояли крупные контракты.

Проведя идентификационной карточкой возле турникета, мы вышли за пределы охраняемой территории. Один из бойцов корпорации в тяжелом бронежилете и каске с прозрачным забралом проводил нас безразличным взглядом и последовал примеру остальных своих коллег, внимательно изучавших окружающее пространство. Идиотов, которые бы решились напасть на здание, нашлось бы немного ввиду наличия штурмовых винтовок у охраны и управляемых по кабелю пулеметных турелей по периметру высокой ограды. Но в то же время всякое могло прийти в голову обколотому наркоману, почувствовавшему себя бессмертным после очередной дозы какой-то новой дряни.

София еще больше прижалась ко мне, и мы ускоренно направились на ближайшую станцию постоянно ходившего поезда. Благо она находилась всего в минуте ходьбы. Проезжающий рядом фургон без стекол слегка замедлился возле выхода, но встрепенувшиеся охранники заставили его торопливо ускориться, избегая возможных неприятностей.

Внезапно налетевший холодный ветер заставил поежиться девушку. Хоть сейчас и заканчивалась осень, но громадный мегаполис буквально выделял тепло отовсюду, да и температура в Арнон-сити никогда не падала слишком сильно. Это ж не север.

– Замерзла? – еще больше обнимая, спросил я, стараясь согреть ее теплом своего тела. Она была одета в майку и широкие штаны, оно было и неудивительно, что могла замерзнуть. Это я по своей привычке почти всегда ходил в достаточно плотной рабочей спецовке, несмотря на погоду.

– Нет, что ты, тепло ведь еще. Просто мне не по себе снаружи центра, – честно ответила она.

– Нам в любом случае придется чаще бывать снаружи, как начнем работать. Хотя тебе с твоей работой, возможно, и нет, – подколол я ее.

– Это действительно так, ведь врачи – это ценный ресурс, чтобы подвергать их лишнему риску, – важно заметила она, – не то что всякие техники, их же полно. Найдут замену. Прямо как поломанному болту.

– Ну конечно же, – улыбнулся я, – и ничего, что нам часто придется работать вместе при установке киберпротезов, а? И безграмотного техника врач ничего нормально не настроит.

– Но ты-то еще не грамотный техник, – ехидно заметила она, хитро сверкая своими глазищами.

– А ты еще не врач, – парировал я. Не выдержав, она рассмеялась своим звонким смехом, и мое сердце снова растаяло. Прижав ее посильнее, я толкнул дверь на станцию поезда. Правда, спустя пару секунд пришлось разорвать объятия, проходя через рамку металлодетектора. Эта станция была под охраной патруля, и меры безопасности здесь были повышены. Но оружия я не носил, и мне было все равно. К тому же я и пользоваться им толком не умел, только обслуживать и ремонтировать. Даже название не пытался запомнить, тем более корпорации частенько модернизировали его. Оружие в принципе никогда не влекло меня, и мне больше нравилось заниматься роботами. Последние были гораздо сложнее, интересней, и главное, перспективней. Пока еще не получалось их сделать полностью автономными, но где-то даже ходили слухи о разработке настоящего искусственного интеллекта. Но сплетни всегда распространялись чуть ли не по каждому вопросу. Верить им явно было глупо.

– Эй, Грэг, пойдем уже…

Черт, снова ушел в свои мысли, заставив Софию меня ждать. Быстро проведя своей картой идентификатора личности по считывателю, я прошел на станцию. Вообще проезд был платным, а нам в интернате денег не давали. Взамен корпорации взяли на вооружение принцип того, что все счета копятся и в конце месяца компания напрямую рассчитывается с поставщиками услуг, а с сотрудника эта сумма удерживается. Таким образом они экономили на объеме, выбивая сниженную цену, а с сотрудника вычитывали без скидок. К тому же реально выплачивать приходилось меньше ввиду подвязывания всех своих работников под определенные магазины, часто напрямую принадлежавшие самой корпорации. Конечно, все это руководство объясняло тем, что таким образом снижается риск грабежа на улице, особенно учитывая количество банд в округе, но это была, как всегда, только часть правды.

Дорога домой не заняла много времени. Ввиду разгара рабочего дня вагон был полупустым. Безработные же чаще всего предпочитали просто так не кататься, ограничиваясь передвижением на своих двоих по своим районам. Рядом сидели всего несколько одиночек, молча ушедших в свои мысли, да шумная компания из трех подростков лет шестнадцати. Все в коже с металлическими наклепками, в татуировках по телу и лицам, с ярко-зелеными и оранжевыми прическами, они то и дело заинтересованно поглядывали на Софию. Мне пришлось в какой-то момент упереть в них взгляд, пытаясь показаться максимально грозным и будто предупреждая не лезть. Не знаю, то ли мой рост вкупе с широкой курткой, хорошо скрывающей мою худобу, то ли они просто были не настроены вступать в конфликт, но нам повезло и взглядами все ограничилось. Вышли они за остановку до нас, и после этого София облегченно вздохнула.

А уже в центре на меня налетел Пьер, быстро что-то тараторя, да так, что ничего понять было невозможно. Схватив своего названого шестнадцатилетнего брата и встряхнув его посильнее, заставив прикусить язык, я произнес:

– Помедленней говори, а то снова ушел в турборежим, – коротко стриженный, слегка полноватый подросток в такой же, как у меня, спецовке вздохнул и уже спокойно начал, после короткой паузы:

– А я что виноват, что ты дылда и до тебя так все долго доходит? Ладно, братец, теперь к делу. У меня получилось! Получилось, получилось, получилось! – Пьер спустя всего несколько слов не выдержал, забывая про «помедленней», и снова начал активно размахивать руками. – Я слегка изменил код и наконец-то нашел ошибку. И он сдвинулся, ненамного и в другую сторону, но все же это уже прогресс! Пошли скорее, пошли, – он тут же начал тянуть меня в сторону мастерской. Я беспомощно обернулся на Софию, но она мягко улыбалась.

– Иди уж, – кивнула она, и я, успев напоследок поцеловать ее в лоб, был утянут Пьером окончательно.

Глава 2

– Демонстрируй свои успехи, хакер огненного места, – подколол я его, как только мы спустились вниз в мастерскую, где у нас был оборудован собственный закуток посреди большого помещения учебной аудитории, он же технический склад разнообразного хлама, полезного и не очень.

– Да хватит уже, Грэг, это же была шутка, не нужно было так реагировать всем! – огрызнулся Пьер на мою реплику. – Не думал, что будут такие последствия. – Ага, в первую очередь для его задницы, а затем и для нервов нашего учителя программирования. Малый был всегда талантлив в управлении компьютерами и виртуальной реальностью, и в какой-то момент к этому добавилось природное любопытство. Он где-то откопал дополнительные учебники и направил весь свой гений на организацию шикарной, по его собственному скромному мнению, шутки. Только объект оказался не тот, что предполагалось, а наш учитель, который решил что-то проверить перед занятием. Естественно, неудачно для себя. Ничего не подозревая, мистер Холн подключился к киберпространству и даже успешно успел проработать какое-то время перед тем, как осознать, что его конечности начинают гореть. Решив, что это какой-то трюк, он попытался произвести системный выход, но ничего не получилось. А затем он почуял запах настоящего дыма, вслед за чем пламя перед глазами резко вспыхнуло, поглощая его с головой.

В общем, когда кричавшего учителя в предынфарктном состоянии отсоединили от оборудования, попутно погасив дымящую конструкцию возле него, Пьеру досталось, мягко сказать, сильно, несмотря на его одиннадцать лет. С тех пор я порой и подкалывал его в те моменты, когда он снова включал свою креативность на полную, частенько плюя на последствия при этом.

– Ну и где робот? – спросил я, заходя к нам и не видя нужный объект. И хотя наш закуток, огороженный металлическими листами, был не слишком большим, он был завален даже похлеще, чем основной склад. Места оставалось только в центре на рабочем столе, а также на небольшие проходы к стеллажам или к компьютеру Пьера.

– А, я его укрыл подальше от посторонних взглядов, – заговорщицки произнес моей названый братишка от чего мне захотелось хлопнуть себя по лбу.

– Да кому он нужен, Пьер! Ты сам же его демонстрировал всем, кому не лень, даже Дугласу! – не выдержал я, возмутившись этим его играм в секретность.

– То было тогда, когда он не работал. А сейчас другое дело, и я не хочу, чтобы этот толстый засранец вмешался в мою работу из-за своей зависти, – серьезно ответил Пьер.

– Это было всего один раз, и он же сам реагировал в ответ на твою очередную «невинную» шутку. Хватит уже на него наговаривать. Тем более тебе бы самому не мешало меньше налегать на еду, – видя, что брат снова начинает заводиться, как обычно бывало с ним, я резко остановился и сменил тему: – давай, показывай наш успех, не будем терять время.

Тот только махнул рукой, тихо буркнув: «Долговязый». Немного успокоившись, Пьер снова выглянул в мастерскую, проверяя, нет ли там кого, чем вызвал у меня тяжелой вздох. Порой он был уж слишком уперт, и решив для себя что-то, менять свое мнение не собирался, даже если оно было откровенно ошибочным и на это указывала куча фактов. Но, с другой стороны, ему это всегда давало некую твердолобость и целеустремленность в решении проблем, и неудачи его никогда не пугали, наоборот, провоцируя направить еще больше усилий на достижение своей цели.

Сдвинув вбок высокий ящик и стянув грязное покрывало, он наконец открыл мне вид на наше общее детище, которым мы занимались последние полгода. Робот выглядел совсем непрезентабельно, с минимумом элементов корпуса. Бочкообразное туловище без головы с двумя разными манипуляторами стояло на некой короткой треноге. И хотя часть его было откровенным металлоломом из разных запчастей, все было максимально вычищено и тщательно соединено, а сложная цепь проводов во многих местах была собрана в аккуратные пучки. Все же усилий я приложил изрядно, собирая его в первый раз, а затем и неоднократно перебирая под то и дело меняющиеся запросы Пьера.

В нашей творческой команде он отвечал за программное обеспечение и целевое задание, а я уже придумывал, как реализовать его безумные идеи из того хлама, что был под рукой. Порой приходилось договариваться с учителями или персоналом центра, чтобы достать что-то конкретное, отрабатывая затем за помощь. Но тут я шел навстречу Пьеру – мне сложно было ему отказать, когда он впервые обратился ко мне за помощью в создании робота. Причем он хотел все написать с нуля, не используя стандартные шаблоны. Таким образом, он хотел полностью для себя понять все подводные камни в робототехнике, а также попутно поискать более изящные решения, чтобы в итоге добиться того, чего пока никто официально не смог сделать – полностью автономного робота без непосредственного управления по кабелю.

Цель была амбициозная, и поэтому я ускоренно пытался собрать прототип в железе так, чтобы Пьер смог продолжить работать над ним, когда я покину центр-интернат. И вроде бы мне это удалось, и теперь достаточно всего несколько часов в пару недель на то, чтобы подготовить робота к новым тестам. А возможно, Пьер найдет кого-то себе еще в помощь и наконец-то начнет общаться еще с кем-то, кроме меня и Софии.

– Смотри, – обратился ко мне подросток, параллельно активируя робота. – Привет, Догги, дай пять. – Выставленная ладонь Пьера маячит перед сенсорным центром машины. Объектив некоторое время фокусируется на слегка дрожащей руке перед ним, а затем робот неловким движением манипулятора пытается хлопнуть в ответ. Длинная механическая конечность поворачивается слегка не в ту сторону, цепляя стоящий неподалеку стеллаж, отчего тот чуть не обрушился на моего брата, не успей я попридержать падающую конструкцию плечом. Сердце начинает резко стучать, когда я прикидываю вес того, что могло обрушиться на мелкого засранца, а тому хоть бы хны. Стоит и улыбается во все свои двадцать восемь зубов.

– Видел, нет ну ты видел, Грэг! – весь в эмоциях, он радостно говорит – Догги смог разобрать жест и правильно его интерпретировать. Конечно, надо доработать анализ окружающей среды для правильного реагирования, но все же это прогресс! – Его улыбка неподдельно сверкает, и я не решаюсь пытаться отчитать его прямо сейчас о том, что стоило обдумать место проведения экспериментов, чтобы банально ничего на голову не свалилось.

– Ты прав, Пьер, и ты действительно молодец, – улыбаясь в ответ, медленно толкаю стеллаж на место.

– Жаль только, что ты совсем скоро покинешь нас, – Пьер моментально потух, будто только что и не было никакого успеха.

– Но я же буду навещать тебя и помогать в твоей разработке Догги, – честно ответил я, – тем более попробуешь еще с кем-то подружиться.

– Да нужны они мне, бестолочи. В голове у большинства пусто и будут на роли тупых исполнителей, – отмахнулся Пьер, – а ты, Грэг, не думал, куда хотел бы попасть?

– Нет, но хотелось бы поближе к вам с Софией, а там уж как рассмотрят мою анкету и что требуется прямо сейчас. Естественно, техником, и лучше бы по обслуживанию киберпротезов. Сам знаешь, с учетом специализации нашей корпорации, шансов на успешную карьеру больше, – пожал я плечами. Не то, чтобы будущее меня пугало, но уж слишком мало оно зависело от меня самого, выросшего в учебном центре-интернате. Корпорация, учившая и обеспечившая меня всем необходимым, уже сама распорядится мной, как посчитает нужным. Кому-то могло бы показаться ужасным такая несвобода в выборе собственной судьбы, но реальная альтернатива – это улица с криминалитетом и постоянными угрозами хорошо если только заработку, но часто и жизни, своей и близких. Нет, такое явно не для меня.

– Ладно, результаты тестов будут завтра, а пока я тут, давай еще позанимаемся этой ржавой железякой, – кивнул я в сторону робота.

– Эй, не обижай Догги, – возмутился Пьер и следом тут же продолжил, переходя на серьезный тон, – давай тогда начнем с манипуляторов…

Уже поздно вечером, перелопатив конструкцию механических конечностей и слегка изменив их, я с трудом убедил Пьера закончить на сегодня. Желудок уже активно урчал от голода, причем не только у меня одного. Малой недолго сопротивлялся, но в итоге сдался, гонимый активно жаждущим еды животом.

Взяв свой паек и быстренько его разогрев, мы уселись в полупустой столовой. Учеников было немного, все же время было позднее, а подъем всегда ранний. Бэка, механически жуя, сидела, снова уткнувшись в книги. Заводилы братья Рогварды вместе с толпой своих друзей играли в карточные игры в углу, сдвинув несколько столов вместе. И еще несколько парочек, которые были поглощены друг другом, активно целуясь, да так, что я смог узнать Ким с Шоном только по их фиолетовым прическам.

Ели мы свою еду быстро, больше глотая, чем жуя. Пьер был задумчив, вероятно, перебирая в голове пришедшие новые идеи, и тихо бурчал их себе под нос, еле заметно шевеля губами. А я хотел увидеть Софию – все же совсем скоро мы будем проводить гораздо меньше времени вместе, и хотелось накопить его впрок. Так что стремился съесть все побыстрее, активно сметая все с тарелки, больше глотая, чем жуя.

Девушку я нашел в библиотеке, читающую учебную литературу по своему профилю. И хотя до ее выпускного теста еще оставалось почти полгода, она всегда ответственно относилась к учебе. Иногда чересчур, но уж слишком сильно дальнейшая жизнь зависела от стартовых условий первой работы.

– Заканчивай, еще успеешь все выучить по десятому разу. Да и будто бы предыдущих девяти не было достаточно, – подшутил я над ней, усаживаясь за потрепанный стол. Лампа была чуть ли не единственным источником света в большом помещении. Книгами разной изношенности были уставлены почти все полки, оставляя совсем немного места для будущих пополнений. Но их могло и не быть – все больше информации переводилось в виртуальную реальность ввиду банальной дешевизны и большей долговечности. А как порой говорил Пьер – и для большего контроля за распространением знаний и возможной их простой коррекции в будущем.

– Дай хоть главу дочитать до конца, – нахмурилась она, на мгновение отрывая глаза от книги. Я только кивнул, разваливаясь на стуле. При взгляде на помещение на меня нахлынули воспоминания о том, как много вечеров было проведено тут. Глава центра, госпожа Инга, старательно собирала внушительную библиотеку, понимая, что без знаний детям из интерната вообще никуда. И хотя корпорация, мотивированная воспитать как можно более лояльных и знающих сотрудников, вкладывала хорошие средства в обучение, все же попадались специалисты, которые крайне халатно относились к своему делу. А ведь тесты все равно сдавать было необходимо, иначе тебя могли банально выгнать на улицу, невзирая на то, что ты еще ребенок. И корпорация постоянно это делала, избавляясь от потенциально бесполезных сотрудников, если не могла придумать им применение. Так что большая часть учеников старательно изучала все необходимое, проводя достаточно много времени уткнувшись в книги.

Прямо как сейчас София, которая внимательно читала про проблематику отторжения организмом киберпротезов и пути минимизации данных рисков. Одна сплошная вода, а какой-то конкретики мало. Все-таки слишком давно написана, и лучше на эту тему поискать информацию в виртуале, оно же киберпространство. Хотя все же пару стоящих идей там есть.

– Все, я закончила, – с некоторым демонстративным хлопком она закрыла книгу, поднимая на меня свои прекрасные глаза. – Что ты хотел? – Лукавая улыбка заиграла на ее лице.

– Пошли, посидим на нашем месте, а то чувствую, что в следующий раз это произойдет совсем нескоро, – ответил я, вставая со стула и подавая ей руку. София легко кивнула. Медленно поднимаясь, попутно потягиваясь словно кошка, чем вызвала у меня легкое зависание, она на мгновение прильнула ко мне, целуя в губы, а затем в ухо донеслось: «Догоняй». Гибкое тело слегка оттолкнуло меня назад и устремилось на выход из библиотеки. Простояв в некотором ступоре несколько секунд, я кинулся догонять Софию, стараясь ничего и никого не зацепить по пути. С учетом моих габаритов и моей неуклюжести это было действительно сложно.

И, естественно, мне это не удалось. На крышу учебного центра я выходил, потирая плечо, которое умудрился прилично приложить о дверной косяк. Девушка уже успела разместиться под давно оборудованным небольшим прозрачным навесом. Это место полюбили разные парочки после того, как я его сделал для нас с Софией. Пришлось даже ставить что-то вроде таблички при входе на крышу, которая демонстрировала, что место занято. Естественно, выставить ее я не забыл, поэтому и задержался.

– Как думаешь, какое оно, небо, на самом деле? Что там в космосе? Есть ли кто-нибудь еще там, кроме «ангелов»? – задумчиво протянула София. Я медленно сел рядом, опершись спиной на предусмотрительно подложенную подушку. Девушка тут же разместила свою голову на моих коленях, не отрывая взгляда от неба. Но я уже тоже устремил туда свой взгляд.

Темное, вечно укрытое темными облаками, оно почти всегда скрывало звезды. Да и яркий свет громадного мегаполиса мешал их разглядеть. Но вместо них на небе мерцали корабли ангелов. И хотя их было немного, но они часто создавали причудливый рисунок искусственных созвездий, которые мы выдумывали для себя с Софией.

– Не знаю, милая. Даже если есть, вряд ли они дадут нам возможность наладить контакт. К сожалению, это их мир, причем практически полностью брошенный и оставленный на собственное развитие с некоторыми ограничениями. Хорошо это или плохо, мы не знаем, – ответил я после некоторого размышления.

– Но почему они нам запрещают летать? Разве это справедливо? Да и нельзя не только это! – возмутилась она, вперив в меня свой грозный взгляд, отчего я только улыбнулся. Погладив ее по волосам, произнес:

– Ты не на меня злись, а на них. Тем более мир в принципе несправедлив. Вот мы находимся в интернате, без семьи, имея только друг друга. А кто-то родился сыном или дочерью из верхушки корпорации. У нас уже разные стартовые условия, что вроде бы несправедливо, но так бывает всегда. Справедливости в принципе нет – у всех своя собственная ситуация и жизнь. А что до полетов – не знаю, может, есть какие-то причины на это. Но главное это, что скорее всего, – я немного наклонился, понизив голос, – вполне возможно… – еще немного приглушаю его. София непроизвольно тянется ко мне, старательно прислушиваясь. – Я боюсь высоты, – мои губы резко хватают носик девушки, имитируя укус. Та испуганно дергается, а затем, осознав, звонко смеется.

– Ты порой бываешь таким трусишкой, – подколола она меня, – вот если бы на меня напали те подростки из банды, ты бы вмешался? – пытливо спросила София, слегка прищуривая один глаз, как бы оценивая.

– Ну а куда мне пришлось бы деться? Конечно же, – демонстративно вздыхаю я. – Хотя скорее ты бы сама их отпинала и мне пришлось, вступаться за них, чтобы они слишком сильно не пострадали.

– Ага, ну конечно же, я ведь такая злюка, – наигранно нахмурилась она.

– Бывает, но хотя бы редко, – пожал плечами я, – и только то, что я не люблю конфликты и стараюсь все свести к миру, помогает мне с тобой. – Моя улыбка уже демонстрировала все зубы.

– Ах так, ну тогда вот тебе мое новое нападение, – она притягивает меня к себе, жарко целуя в губы. На какое-то время мы затихаем, поглощенные друг другом.

– На самом деле эта твоя черта мне и нравится. В мире и так хватает агрессии – все эти банды, наемные отряды и войны корпораций. По улицам порой бывает страшно ходить, – произнесла София, оторвавшись от моих губ. Ее маленькая ладошка захватила мою руку и прижала к своей щеке.

– Все будет хорошо, и я всегда буду защищать тебя, – твердо произнес я, снова начиная гладить ее по волосам. Сколько мы так сидели в тишине, просто наслаждаясь моментом и близостью друг друга, не знаю. Настроение было прекрасное, и даже будущий выбор места работы отошел на дальний план, словно совсем незначительный на фоне происходящего сейчас.

– И все же, как было бы прекрасно летать в небе, – тихо произнесла София, – взметнуться вверх и взлететь над землей, и дальше в космос к другим мирам, к чему-то новому и неизвестному.

Глава 3

– ГРЭГ! ГРЭГ, где ты?! Предложения пришли! – крик Пьера доносился чуть ли не по всему учебному центру. Я слегка поморщился от этого – братишка уж чересчур бурно реагировал на это, причем гораздо больше меня самого.

– Клара, теперь уже понятно? – спросил я сидевшую рядом девочку, которой последний час объяснял базовые принципы конструирования и работы кибернетических протезов ног с мышечными усилителями.

– Да, спасибо, Грэг, большое. Теперь все стало совсем просто, – еле заметно улыбнулся этот стеснительный подросток. Но во взгляде читалась легкая паника и абсолютное непонимания чего-либо из того, что я пытался растолковать. И зачем только в техники пытается идти, если у нее явный талант к финансам? Хотя, скорее всего, из-за Клода. Ладно, ее жизнь, пусть делает, что хочет. Я хотя бы пытался.

Дверь чуть не разносит от того, как полноватый Пьер влетает в учебную комнату. Радостная улыбка сияет на его лице, и он, размахивая конвертом, подскакивает. Последние дни серверы корпорации часто подвергались серьезным атакам, вот предложения и отправили в бумажном виде.

– Грэг, бери первый вариант, – чуть запыхавшись, произносит парень, – не думай. Еще и условия отличные.

– Что, не удержался и вскрыл их? – окидываю его пронзительным взглядом, отчего тот слегка тушуется. – Ты смотри, со своим неумеренным любопытством ты когда-нибудь попадешь в неловкую ситуацию. Ладно, давай уж. – Он моментально протягивает мне бумаги, предварительно высунув их из конвертов. И хотя в наше время киберпространство с его большим количеством информации было достаточно распространено, корпорации порой прибегали к такому архаичному носителю информации, ведь, как минимум, его не взломают хакеры конкурентов. Или те же ангелы не прочтут, хотя вряд ли им есть дело до нас. Ладно, поглядим, что там.

Первый вариант предлагал работу рядовым научным сотрудником в научно-исследовательском центре по разработке новых технологий в сфере протезирования, робототехники и киберпространстве. Очень приличный оклад и вполне неплохие условия труда, вплоть до отдельной комнаты с душевой кабинкой. Да и тема работы буквально мечта для Пьера, но…

– Вот лучше бы ты сам порой думал, а не бросал все, когда тебя поманили конфеткой, – ответил я смутившемуся под моим тоном и легким взглядам Клары парню. – Ты же сам можешь догадаться, какие минусы предполагает данный вариант. Или думалки хватает только для неудачных шуток?

– Ну чего ты, Грэг, – еще больше стушевался парень и замолк на некоторое время, после чего уже более серьезным голосом продолжил: – Ну, скорее всего, тебе вряд ли разрешат нас часто посещать, если вообще разрешат.

– Именно. И к тому же обычно весь старший персонал – это хрычи в возрасте, которые никуда не спешат, и на сколько я там застряну в положении рядового сотрудника – неизвестно. А еще риск штурма конкурентов повышенный, если придумают что-то действительно полезное. Черт, Пьер, продумывай последствия своих решений, – закончил я, переводя дух. Вздохнув, я обратил свое внимание на второе предложение.

Оно предполагало работу помощником обслуживающего техника на одной из баз патрульных корпорации. Причем сама база находилась неподалеку и учебный центр-интернат попадал в ее зону ответственности. Оплата была раза в два меньше, чем в первом варианте. Да и жить придется в казарме с остальными, но к таким условиям я уже давно привык. Интересное предложение. Жаль, что их так мало – обычно может вплоть до десятка быть.

– Ну что решил? – спросил меня Пьер. Клара, продолжавшая сидеть рядом и старавшаяся выглядеть как можно более незаметно, чтобы не выгнали, тоже старательно прислушивалась. Любопытная, как многие девушки.

– Скорее, второй вариант. Посещать я вас смогу чаще. Более безопасно, ведь мало кто решится полезть на базу патрульных. Да и зачем? А старт хоть и хуже, но есть реальные возможности карьерного роста и в какие-то вменяемые сроки. Жаль только, что мало предложений пришло. Хотя у нашей корпорации сейчас сложные времена, может, нужды нет. Или просто на всех техников не хватает вакансий, – вздохнул я. Действительно, в последнее время обострились экономические войны и казалось, что скоро только этим не ограничится. Тьфу-тьфу, лишь бы пронесло. А то почти все сотрудники боялись чуть ли не как смерти такого процесса, как «оптимизация затрат».

– Это да, но я уверен, что, когда я закончу обучение, у меня их будет десятки, – хвастливо заметил Пьер, – все же я умнее тебя в своей сфере.

– Возможно, но только мало кто захочет связываться с сотрудником, который не подчиняется дисциплине, а порой вообще занимается только своими делами, – подколол я его.

– Да ну тебя, – махнул рукой тот, но глаза его смеялись.

– Лучше помоги Кларе, а я пока к госпоже Инге схожу, – произнес я, вставая из-за стола. Пьер кивнул и почти сразу начал просто забрасывать вопросами девочку, выпытывая у нее то, что ей непонятно. Причем ответы он толком не слушал, задавая новый вопрос. Это будет тяжело, но пусть учится не только голым знаниям, но и как их доносить до других.

Руководитель центра по своему обыкновению находилась в своем кабинете. Негромко постучав и дождавшись «войдите», я осторожно приоткрыл дверь, стараясь не слишком сильно мешать своим присутствием. Госпожа Инга была как обычно, занята и, отвлекшись всего на мгновение, коротким кивком указала мне на стул.

А я снова осматривал это помещение. И хотя был тут не раз, но меня каждый раз пробирала атмосфера этого кабинета. Весь центр был построен максимально просто, без лишних украшательств, но дети и подростки не могли не внести в него свою лепту. Разбросанные вещи, рисунки на стенах или забытые игрушки и многое другое – все вместе это создавало атмосферу домашнего уюта. Тем более, так как классы были общие и все почти всегда учились одновременно конкретному предмету, невзирая на возраст, он нивелировался, и все прекрасно знали друг друга. Учебный центр стал действительно вторым, а для некоторых и первым, домом.

В кабинете же госпожи Инги все было поставлено на функционал и деловые рельсы. Компьютер в углу со всем необходимым оборудованием для выхода в виртуальную сеть. Личный телефон на столе возле лампы. Вдоль стен – стеллажи с аккуратными папками, разбитыми по категориям. Личные дела учеников, программы обучения, расходы по месяцам и многое другое. В этом месте все поддавалось анализу и тщательному взвешиванию, после чего применялось самым эффективным способом. Практически никаких личных вещей, за исключением одного шкафа, заполненного ручками. Разными – от перьевых и древних стилусов до самых современных. Простые пластиковые, деревянные с узорами и даже инкрустированные драгоценными камнями. Госпожа Инга действительно владела внушительной коллекцией, и ученики всегда знали, что ей подарить.

Причем, несмотря на ее подчеркнуто деловое отношение ко всем, ее всегда любили и уважали. Она была будто строгой тетушкой, которая направляла все усилия на рост своих подопечных, хоть при этом и была скупа на эмоции. Зато она всегда могла подсказать, как решить любую проблему в учебе, найти возможность достать нужное оборудование для какого-то проекта учеников и тому подобное. В центре практически никогда не проводились праздники, но зато к нам очень часто приходили действительно хорошие специалисты, обучая реальным навыкам.

И весь ее характер словно пропитал такой атмосферой ее кабинет, что казалось – здесь ты начинаешь работать во много раз эффективней, отрешаясь от всего лишнего и концентрируясь на достижении цели. Лично меня это завораживало, хоть я порой и не соглашался с такой однобокой позицией в жизни.

Но понять госпожу Ингу можно было. Ходили слухи, что она когда-то была одним из высокопоставленных руководителей нашей корпорации, но несколько десятков лет назад во время очередного витка войн компаний ее семью жестоко убили. Причем всех, включая даже домашних животных. Она жестоко отомстила, вырезав почти всю верхушку конкурента, который сделал такой необдуманный шаг. Та корпорация прекратила свое существование, что бывало крайне редко, но и госпожа Инга ушла со своего поста. Не знаю, правда ли это, но порой, глядя на нее, в это можно было легко поверить.

Точно не из-за внешности, ведь она была уже пожилой сухонькой женщиной невысокого роста с длинной копной седых волос. Лицо, усеянное сетью мелких морщин, все еще излучало некую породу. Но в целом для посторонних могло показаться, что она хрупкая старушка. И только, глядя ей в глаза, можно было заметить твердость взгляда и некий внутренний стержень, который мог обломать очень многих.

– Я так понимаю, Пьер тебе уже принес предложения и ты успел определить, – не поднимая глаза от какого-то документа, сухо произнесла руководитель центра.

– Да, госпожа Инга. – Как обычно она уже знала все до того, как ты даже озвучишь, что хотел. – Мне больше понравился вариант помощника обслуживающего техника на патрульной базе.

– Молодец, думаешь наперед. Впрочем, ты всегда был способным учеником, – так же безэмоционально заметила она, делая какую-то пометку поверх текста. Только после этого она отложила любимую золотую ручку и подняла свои практически черные глаза на меня. Внимательный взгляд будто заглядывал внутрь, изучая содержимое даже моих самых тайных мыслей.

– Хорошо, Грэгори, я подпишу для тебя это направление. Возьмешь подтверждающие документы в бумажном виде, а то с этими хакерскими атаками невозможно что-то отправить нормально. Сегодня соберешься, а уже завтра утром направишься на свое новое место работы. Затягивать с этим не стоит, – произнесла она, снова уходя в свои дела, – есть еще какие-то вопросы ко мне?

– Нет, больше ничего, – кивнув, ответил я, вставая из-за стола, – огромное спасибо вам, госпожа Инга, за все то, что сделали для меня и других, – искренне произнес я, спиной направляясь на выход. Не дождавшись ответа, развернулся, но успел сделать всего несколько шагов. Ее слова догнали меня в спину, когда я уже взялся за ручку двери, собираясь выходить.

– Постой, Грэгори. – Госпожа Инга встала из-за стола и медленно подошла к своему шкафу. Начав что-то там искать, она продолжила говорить: – Ты действительно всегда был способным, но твоя мягкость и желание избегать конфликтов в какой-то момент могут сыграть с тобой злую шутку. – Наконец найдя искомое, она направилась ко мне. – Помни, что конфликты действительно обычно вредны и по возможности надо их избегать. Проще и эффективней договориться, чем воевать, – остановившись возле меня, она уперла свой тяжелый взгляд, глядя прямо мне в глаза. На ее вытянутой руке лежала простенькая металлическая ручка. – Лучше подписать соглашение, чем жать на курок винтовки. Но порой остается только последнее. – Ее ладонь сжимается, давя на еле заметное место на ручке, и с другой стороны выскакивает короткое жало лезвия, хищно поблескивая в свете ламп.

– Всегда будь готов к любому исходу, и тогда ты не только избежишь болезненных потерь, но и сможешь добиться очень много. Возьми это как напоминание моего последнего урока для тебя. – Руководитель центра вкладывает в мою руку ручку, мимоходом убирая лезвие внутрь. Еще раз одарив меня пронзительным взглядом, она кивает своим мыслям и отворачивается, направляясь назад к своему столу с документами.

– Благодарю, госпожа Инга. – Я покрепче сжимаю подарок и тихонько выскальзываю из кабинета. Такие эмоциональные порывы у нашего руководителя были крайне редки, но тем ценнее этот презент для меня. Все же она очень многое для меня сделала. Ладно, теперь бы найти Софию и ей все рассказать.

А утром меня уже провожала внушительная толпа людей. И хотя с годами количество учеников несколько сократилось, их все еще было прилично. При этом большая часть обитателей высыпала во двор, желая чуть ли не лично пожелать мне удачи. Госпожи Инги не было, и на самом деле я бы очень удивился, если бы она вышла. Для меня все мельтешение было как-то слишком, и в итоге, не выдержав, я громко заявил.

– Народ, я ведь неподалеку буду работать! Нечего так реагировать, я же буду время от времени приходить!

– ЧТО??! Мы тебя не насовсем провожаем? А мы уже понадеялись. Все, расходимся, мы эту долговязую фигуру еще не раз увидим, к сожалению, – начал разоряться стоящий рядом Пьер, из-за чего словил подзатыльник от Софии. Многие рассмеялись, и атмосфера расставания слегка разрядилась.

– Я всем благодарен, но все же действительно надеюсь еще не раз с вами всеми повидаться, – улыбнулся я, подхватывая свой рюкзак с нехитрыми пожитками. Немного запасной одежды, большую часть которой составляли спецовки. Средства гигиены, несколько моих тетрадок с важными записями. Инструмент, подаренный Софией на день рождения. Несколько фотографий, ручка от госпожи Инги. Ну и еще некоторая мелочевка. Небогато, но и мне толком ничего не надо было. Жаль только сломанный аудиоплеер с записями починить не удалось, и я оставил его в нашей каморке. София напоследок поцеловала меня и потребовала навещать как можно чаще и при любой возможности. Пришлось пообещать, а то меня бы совсем не отпустили.

Дорога много не заняла. Пешая прогулка длительностью до десяти минут до станции магнитного поезда. Недолгое ожидание, и я уже заходил в вагон. Людей было немного, но пустым его тоже язык не поворачивался назвать. Все же большинство уже час назад добралось до своей работы, поэтому даже по пути на станцию я мало кого встречал. Хотя даже те, кого видел, старались не особо глядеть по сторонам. Лишние проблемы ни к чему. А привычно серое небо еще больше заставляло людей концентрироваться на себе, а не на окружающих.

Несколько калек выпрашивали денег на протезы и уверяли, что как только они их получат, сразу же пойдут работать. Ага, будто бы по их виду не было видно, что скорее все спустят на дозу. Да и вряд ли они реально были ветеранами корпоративных войн. Компании своих покалеченных бойцов очень быстро ставили на ноги, и те с новыми протезами воевали как бы не лучше, чем до этого. Темные личности, предлагающие особые впечатления в подворотнях. Дневные бабочки в откровенных нарядах и с помятыми лицами, торгующие своим телом даже в такое время под присмотром вооруженных сутенеров. И явно дешевые, а иначе бы точно свою внешность вывели на максимум пластическими операциями. Все это давно воспринималось фоном, и пока тебя не трогали, ты сам не обращал на это внимание. Если, конечно, тебя это не интересовало целенаправленно. Но в данный момент было важно только дойти до нужной мне базы патрульных.

В итоге, когда добрался до нее, я остановился еще раз осмотреть место, где мне предстояло работать. И ведь проходил мимо множество раз, но практически никогда не разглядывал детально. Глаза давно замылились в нашем громадном мегаполисе, и что-то действительно новое можно было не заметить даже в упор. Возможно, в центральных районах, где царил идеальный порядок и была нейтральная территория, было все по-другому, но тут царила серость и грязь под неоновым светом вывесок.

База патрульных представляла собой большое огороженное пространство с трехметровым забором, украшенным колючей проволокой. По углам почти квадратной территории находились управляемые турели, а кабели управления, скорее всего, были закопаны где-то под землей. За такой укрепленной преградой находилось небольшое двухэтажное здание, на крыше которого все так же размещались крупнокалиберные пулеметы. Само здание детальней снаружи рассмотреть не получалось, да и своим разглядыванием я только вызвал подозрение у патрульных, охраняющих вход на базу.

Решив не раздражать их еще больше, я прямо направился к центральному входу, замечая, как они поневоле напряглись. В какой-то момент пришлось отскочить от пронесшегося мимо меня фургона, даже не думавшего тормозить, который я чудом заметил в последний момент. Но охрана все так же продолжала изучать меня. Ну да, долговязый парень долго рассматривал все, а потом целенаправленно двинулся в их сторону. С учетом нашей жизни, лучше перестраховаться. Вежливо поздоровавшись с ними, что они полностью проигнорировали, я обратился к третьему охраннику, находившемуся в будке охраны непосредственно возле ворот.

– Добрый день! Меня зовут Грэгори Шторм, и я назначен к вам новым помощником обслуживающего техника. Вот мои документы. В электронном виде их отправить, к сожалению, не получилось из-за проблем с серверами, – с этими словами я медленно протянул ему загодя подготовленные бумаги, включающие и приглашение, и подтвержденный бланк госпожой Ингой, и мою идентификационную карту.

Охранник хмуро посмотрел на меня из-за прозрачного забрала шлема и сдвинул ящик, забирая себе все мои документы. Изучение заняло какое-то время, но в итоге он еле слышно что-то произнес по телефону, а затем так же негромко буркнул мне. Его слова я частично додумал, не расслышав все полностью, но переспросить при этом не решился.

– Проходи. Зайдешь на территорию, остановишься и будешь ждать сопровождающего. Только сумку брось на турникет, а сам проходи через рамку, – указал он мне.

Металлодетектор ничего не показал. Впрочем, сумка тоже ничем не заинтересовала этого хмурого бойца. Но оружия у меня нет, кибернетических протезов тоже, да и вряд ли я выглядел каким-то угрожающим. Сказав, что мои документы пока побудут у него, он разблокировал металлическую калитку возле ворот, пропуская меня внутрь территории. Я сразу же поспешил пройти дальше, избегая новых буравящих взглядов. Отойдя всего на метров пять, я остановился и бросил сумку на бетонную площадку, усевшись прямо сверху нее. Сколько придется ждать, я не знал, чего толку маячить.

Внутри получилось немного лучше рассмотреть основное здание, и самое интересное из обнаруженного для меня было то, что, по всей видимости, большая часть базы находилась не сверху, а под землей. Об этом можно было судить по гаражным воротам, которые уходили под небольшим углом в землю. Да и просто слишком мало места для размещения всего необходимого.

А патрулю надо много чего. Корпорация финансировала все не только для обеспечения порядка на своих территориях, но часто и размещала эти базы в спорных регионах мегаполиса – в таком, как наш, например. Местные же частенько платили за охрану, обеспечивая самоокупаемость объекта. Те, кто не хотел, могли не рассчитывать на помощь патруля. Вплоть до того, что бойцы могут развернуться и уехать, оставив незадачливого скупердяя один на один с грабителями. Ну или он должен был платить за вызов. Мир был таков, что никто просто так никому ничего не делал и безопасность тоже была товаром.

В итоге здание я разглядывал долго. Сопровождающий явно не спешил, так что я даже достал свои записи, обдумывая, как решить одну из последних проблем для робота Пьера. И, видимо, я настолько увлекся, что, когда рядом раздался громкий голос, я слегка дернулся от неожиданности.

– Это ты новенький? – здоровенная фигура ростом с меня в бронежилете и с винтовкой, висящей на ремне на груди, стояла прямо надо мной. Нашивка на плече показывала принадлежность к моей корпорации – стилизованный человекоподобный робот с ярко-красным сердцем в груди. Рисунок будто показывал, что у Собиана тебе поменяют все тело, но ты все равно останешься человеком. Я попытался приглядеться, но чуть посветлевшие облака не давали мне разглядеть лица говорившего, заставляя бессмысленно щуриться.

– Да, я, – все же ответил я, медленно вставая. Ну что ж, надеюсь я все же сделал правильный выбор с местом работы.

Глава 4

– Ну что, давай знакомиться, – начал протягивать мне руку этот светловолосый здоровяк. Редко, когда в жизни я встречал людей моего роста, а этот еще и шире по виду раза в полтора. Бронежилет поверх мешковатой формы, а также наколенники и налокотник делали его фигуру еще больше в размерах. – Я старший в группе оперативного реагирования и патрульной службы. Зовут меня… – договорить ему не удается.

Мощнейший удар вминает металлические ворота. Небольшой фургон с легкостью протаранил их, но врезался в торчащие из земли небольшие столбики как раз на такой случай. Их убирали при проезде, но в данный момент они сработали на отлично. Вот только пока я пытался все осознать и порадоваться, что все обошлось, раздался взрыв.

Фургон вспучило изнутри, разнося на охваченные пламенем части. Вырвавшийся огонь слегка опалил левую руку, которой я каким-то чудом успел закрыть лицо, но следующая за ней ударная волна унесло мое тело назад, впечатывая в бетонную площадку, а затем и протаскивая по ней.

В ушах звенит, сознание откровенно буксует, пытаясь запуститься, словно старый автомобиль. Картинка в глазах плывет, теряя очертания граней. Видно только размытое пятно того здоровяка, который уже успел прийти в себя и успешно стрелял куда-то, сидя на корточках. С трудом перевожу взгляд на место взрыва.

Ворот больше нет, как, впрочем, и части забора. От двоих не защищенных бойцов остались только кровавые кучи обгоревшего мяса и костей. Третий, находящийся в будке, уцелел и сейчас пытался отстреливаться через дыру. Но на него уже наседали нападавшие.

Группа хаотично одетых людей, большей частью в коже с металлическими украшениями и цветными прическами, явно принадлежала к одной из банд. Их вторая машина, причем ранее виденная и чуть было не задавившая меня, под прикрытием из десятка бойцов сейчас пыталась оттолкнуть остов взорванного фургона и проникнуть на территорию, чему мешал запертый в будке солдат корпорации с хмурым выражением лица.

Цепочка попаданий, выбивавшая куски бетона, прошла в опасной близости от меня, и я наконец смог включиться. Слух резко начал улавливать короткие очереди здоровяка, а я осознал, что сидеть на заднице посреди боя – не лучшая мысль. Моментально припадаю к земле, прижимаясь как можно сильнее. Частично разорванная сумка нашлась неподалеку, и я сразу делаю из нее импровизированное укрытие. На все уходит буквально несколько секунд, и я уже оборачиваюсь к здоровяку.

– Что мне делать?! – ору, пытаясь перекричать выстрелы из винтовки. Боец после короткой очереди, практически не вставая с корточек, делает несколько шагов в сторону, параллельно меняя магазин, и, не оборачиваясь, кричит в ответ:

– Пока лежи тут, чтобы неподстрелили. Оружия я тебе не дам.

Новая очередь срезает высунувшегося врага. Но тех это не останавливает. Вторая машина, оказавшаяся бронированной, наконец сдвигает останки фургона и врывается на территорию, моментально ускоряясь. А в будку третьего охранника закидывают гранату, от чего последнего из тройки на воротах бойца буквально разрывает на части в замкнутом пространстве. Но все это я вижу только краем глаза, следя за приближающейся машиной.

Здоровяк начинает стрелять в нее, пытаясь пробить лобовое стекло. Но то большей частью закрыто металлическими пластинами, оставляя лишь небольшие щели для обзора. Мое же внимание приковано к бамперу, украшенному треугольными пластинами для тарана, которые, скорее всего, установили буквально недавно. Ведь в прошлый раз его точно не было… Черт, о чем я думаю. Выкидываю лишние мысли из головы, группируюсь и усилием воли заставляю себя не двигаться до последнего. Машина стремительно приближается, вызывая дрожь по всему телу.

В последний, как мне кажется, момент я откатываюсь в сторону, избегая колес автомобиля. Но мне везет, и водитель еще до этого успевает вывернуть руль в сторону здоровяка. Многотонная махина уносит тело бойца, а я замираю в некотором ступоре. Сердце колотится как бешеное, и только новые выстрелы заставляют очнуться, вспомнив, где я нахожусь.

Следующие за машиной враги уже приближались. Боковым взглядом замечаю выроненное оружие того старшего патрульной службы и сразу перекатываюсь к нему. Выстрелы врагов приходятся прямо в то место, где меньше мгновения назад я был. Но тело сосредоточено на выживании, не обращая внимание ни на что. Оружие уже в руках, и я зажимаю курок, старательно наводясь на врагов. Отдача сильно бьет в плечо, уводя очередь куда-то вверх и влево, но под адреналином не могу даже отжать курок. Мозг осознает, что я стреляю куда-то не туда, но тело не слушается. А враги уже совсем близко.

Но внезапно их тела начинает разрезать на части от мощных попаданий. Ближайший боец, будто перечеркнутый большим скальпелем, валится на бетон, лишившись головы и правой руки. И то же происходит и с другими. Кто-то пытается спрятаться за еще горящим остовом фургона, но выстрелы крупного калибра дырявят импровизированное укрытие вместе с врагом. Спустя только несколько секунд до меня доходит, что наконец в дело включились турели, и я облегченно отпускаю курок винтовки, которая безуспешно пыталась выпустить еще хотя бы одну пулю. Но магазин уже давно был пуст. Отбрасываю бесполезную железяку и еще больше вжимаюсь в бетон, стараясь переждать перестрелку.

Максимум через полминуты все кончено. Разорванные на части члены одной из банд были полностью превращены в безжизненные куски мяса. Меня начинает подташнивать от увиденного зрелища и только с трудом удается сдержать эти порывы. Отвернувшись, я с удивлением, обнаружил, что тот здоровяк выжил, умудрившись вырвать дверь у машины и убить водителя. Турели же изрешетили остальных, как только автомобиль замедлился. Меня немного трясет, и я на несколько секунд прикрываю глаза.

Все стихло. Рядом все еще дымил остов фургона, повсюду валялись части тел погибших. Звон в ушах практически стих, но во рту ощущался металлический привкус. Не вставая, ощупал себя, наконец открывая глаза. Прокушенная под эмоциями щека кровоточила. Спецовка частично превратилась в лохмотья, причем дважды от пуль, которые прошли настолько близко от тела, что оставили царапины. Черт, везунчик я. Хотя стоит все же вернуться к вопросу – правильно ли я выбрал работу? Ведь я же должен быть обычным техником, а не участвовать в боях. Даже в качестве зрителя.

– Эй, парень, ты в порядке? – бодро спросил меня подошедший здоровяк. Разорванная форма открыла вид на кибернетическую руку и ногу, которые даже не пытались сделать похожими на настоящие. Ну да, бойцам это ни к чему, главное функционал. Светловолосый с тонкими чертами лицами был слегка нахмурен. Легкая щетина в гари, внушительные брови – здоровяк был достаточно молод, лет на десять старше меня.

– Вроде бы да, но к врачу бы сходил, – поморщился я, почесав ухо, все так же продолжая лежать на спине на бетоне.

– Чего тогда валяешься? – удивленно хмыкнул он.

– А, чтобы не пристрелили, меня же никто не знает тут. Угораздило же прийти устраиваться на работу прямо в этот момент, – пожаловался я, начав медленно вставать. Вдруг есть не замеченные раны, нужно быть аккуратным.

– Черт, логично, парень. Ладно, вставай и пойдем тебя все же оформлять. Документы хоть уцелели? – спросил здоровяк.

– Были в будке, охранник себе оставил, – кивнул я в сторону взорванного места. Вокруг уже высыпали другие бойцы патруля, а из ворот гаража выезжал броневик. Короткий взгляд на сумку показал, что в ней мало, что уцелело. Обидно, и так пожитков было мало, – сейчас соберу вещи и буду готов.

– Хорошо, – кивнул здоровяк, оглядывая пространство. Заметив свою винтовку, он ее тут же подобрал и после перезарядки, повесил на шею, – ты хоть в кого-то попал?

– Не думаю, если честно, – ответил я, пытаясь запихнуть вещи в разорванную сумку. Кое-как это получалось, только пришлось держать ее в двух местах, закрывая дыры, – я же стрелять не умею. Думал, что техникам это ни к чему, – пожал плечами я, выпрямляясь.

– Ну как видишь, навык явно не помешает в нашей жизни. Ладно, пошли уже, – отвернулся он, махнув рукой в сторону здания. Солдаты патруля уже оцепили периметр, а броневик перекрыл проезд на территорию. Стволы турели дергались в разные стороны, показывая, что операторы на месте, и чувство опасности наконец отступило. – Не зависай там, двигай.

Мне пришлось догонять ушедшую вперед быстрым шагом фигуру бойца с кибернетическими протезами. Осматриваться по сторонам уже не получалось – пришлось сосредоточить все внимание на том, чтобы не рассыпать свои вещи. Здоровяк по пути кому-то кивал и пару раз отдал какие-то распоряжения, но все это проходило мимо меня. На входе в здание он коротко бросил, что я с ним, и напрягшийся боец отступил.

Очутились мы в большом ангаре, где в ряд стояли почти десяток броневиков. Возле каждого была стойка с инструментами, стеллажи с запасными частями. Под потолком висели мощнейшие тельферы, по виду способные поднять чуть ли не весь броневик. Но рассмотреть все детальней не получалось, ведь везде мелькали люди – минимум несколько десятков солдат патруля в полном облачении, готовые моментально выехать на задание. Десяток техников, готовящих управляемых дронов и другую технику, или же прогонявших тесты на всякий случай. Кто-то в компании с врачами подгонял какие-то настройки на кибернетическом протезе одного из бойцов, подключившись через прибор к металлической руке солдата. Но весь это хаос выглядел организованно, и каждый точно знал, что ему делать. И это впечатляло.

– Не тормози, парень, – обернулся на застывшего меня здоровяк. – Кстати, меня зовут Патрик, но детальней познакомимся позже. Поспешим, а то мне надо к моей команде.

Я молча кивнул и устремился за ним, не задерживая его. В итоге, пройдя через ангар и спустившись на пару уровней вниз, что окончательно подтвердило мысль о том, что под землей база больше, чем снаружи, мы прошли по запутанной цепочке коридоров в один из тупиковых. Вдоль него находились с десяток дверей, расположенных друг напротив друга, и все это в целом походило на место для заключения. Металлические двери с небольшой сдвижной щелью для выдачи еды только доказывали это.

– Я тебя сейчас закрою, а как разберемся с этой дурной атакой банд, вернемся к тебе. А ты пока накидай на листочки данные о себе, потом проверим, раз документы сгорели, – кивнул он мне, указывая на одну из дверей.

В итоге, когда окончательно осознал произошедшее на входе в базу, я уже оказался заперт в небольшой комнате два на три метра с койкой, небольшим туалетом, за невысокой перегородкой, и все. Больше ничего не было, так что я, не заморачиваясь, бросил все вещи в углу, а сам завалился на жесткую кровать. Переживать за себя смысла не было, все равно все выяснится ведь. Та же госпожа Инга, как, впрочем, и весь учебный центр, легко подтвердит мою личность. Черт, ну надо же такому случиться, что как только я сюда приехал, случился штурм. И как мне все это рассказывать Софии или Пьеру? Ведь волноваться будут, а скрыть не получится – узнают. Плохо…

Сколько я так все обдумывал, не знаю, но в какой-то момент мои глаза окончательно закрылись, и я уснул, полностью выкидывая все из головы и давая отдых своему измученному сознанию.

Проспал я не долго. Наручные часы показывали, что прошло всего часа два, не больше. Повалявшись еще немного, все же решил чем-то заняться. Первым делом я перебрал свои вещи. К сожалению, уцелело немного. В итоге из того, что более-менее было пригодно к дальнейшему использованию, свелось к одному комплекту спецодежды, в который я тут же переоделся, попутно осмотрев себя на наличие ран. Их, к счастью, кроме найденных ранее царапин и ушибов, не оказалось. Еще уцелела ручка, подаренная госпожой Ингой, и набор инструментов из-за того, что он находился в специальном ударопрочном ящичке. Остальное было проще выкинуть, так что я просто свалил все в кучу прямо на сумку.

Следующие полчаса времени я тщательно заполнял выданный Патриком листок бумаги, вписывая все что можно по моей личности и о людях, которые ее могут подтвердить. Еще, на всякий случай, описал все, что видел во время атаки, пока свежи воспоминания, ведь, скорее всего, это тоже потребуется. И добавил разные данные по поводу моих результатов тестов, предложений по работе и другому такому, что мог знать только я. Информации должно хватить с головой, учитывая, что я в итоге вырвал часть более чистых листков из моих обгоревших тетрадок, чтобы уместить все.

Но время шло, а никто не приходил. Я пытался прислушиваться к звукам снаружи, но все было тщетно. Надеюсь, там ничего не случилось и недоразумение со мной быстро разрешится. Хотя с учетом нападения им там явно не до меня.

В итоге я еще раз покопался в своих вещах, отложив то, что посчитал неразумным выбрасывать. Ну да, часть вещей можно было зашить, а тетради не полностью обгорели. Но на этом все возможные занятия закончились, и я решил вернуться к мыслям по роботу Пьера. Что бы там можно было еще придумать…

Уже вечером, когда голова гудела от прошедших в размышлениях часов, я плюнул на все и лег спать. Если им надо будет, то разбудят. Но сон не шел. В голове мелькали мысли об этих смертях, о возможной моей гибели и реакции Софии. По последней я уже успел соскучиться – все же мы почти все время находились в центре и виделись каждый день. Да и осознание той мысли, что я мог сегодня банально умереть в перестрелке, как те охранники или же бандиты, здорово ударило по голове. Все вот просто могло закончиться, перечеркнув все мои планы. И ладно бы это для меня все так быстро закончилось, но как бы себя чувствовала София? А Пьер? Ведь это страшно терять близких. Очень.

До глубокой ночи я копался в себе, так и не придя ни к чему, кроме того, что мне очень повезло с тем, что я выжил. И я для себя окончательно осознал, что лучше лишний раз не рисковать. Ладно моя жизнь, но я не хочу приносить боль Софии и Пьеру, если со мной что-то случится. В центре-то они в безопасности, и еще как минимум полгода для девушки это продлится. И это радует. А моя работа техником, возможно, поможет каким-то образом патрульной службе качественней охранять близлежащие районы от таких отморозков.

Сон незаметно сморил меня, и сознание окончательно выключилось, стирая все эти пустые переживания из головы. А уже утром меня разбудил звук открываемой двери. Спросонья, отчаянно зевая, я с усилием заставил себя сесть, пытаясь быстро включиться. Получалось не очень, но вошедший Патрик дал мне время прийти в себя. Облокотившись на стену и скрестив руки на груди, он упер тяжелый взгляд в меня.

– Итак, Грэгори, – выделил он мое имя интонацией, – тебя направили к нам на должность помощника техника, да?

– Ну да, – рассеянно кивнул, глядя на него, – показал бы документы, но я их отдал охраннику, и, видимо, они сгорели после взрыва. А через сеть не получилось отправить из-за проблемы с серверами в центре. Вот, кстати, я заполнил листок со всеми данными и также описал все, что видел во время штурма, – нагнувшись, достал из-под кровати свои каракули и протянул их Патрику. Тот молча взял, вскользь пробежавшись взглядом по бумаге.

– Сгорели, как неудачно для нас, – медленно протянул он, – еще и такое же неудачное совпадение твоего прихода с атакой банды. Не знаю, на что они надеялись с такими силами, пробиться бы они точно не смогли. Возможно, на таких неумех, как ты, которые не могут попасть в хорошо видимую цель на коротком расстоянии. Или же они просто преследовали другую цель, – снова окинул он меня странным взглядом, вызывая нехорошее предчувствие.

– А что, есть какие-то проблемы? Не понимаю, зачем меня тут держат, ведь все же через киберпространство можно проверить сразу. Да и запрос-то вы же делали, а не наоборот, – спросил я, пытаясь унять потихоньку растущую тревогу. Действительно, ведь не должно быть трудностей с этим всем, тогда почему я еще здесь? Странно все это и немного пугающе.

– Согласен, проверить очень легко, – кивнул он, еще раз пробегая взглядом, – вот только Грэгори Шторм, который к нам должен был попасть, выглядит вот так… – из его кармана появляется распечатанная фотография, которая замирает прямо передо мной. На ней был изображен хмурый парень с черными волосами, слегка скошенным носом с горбинкой, карими глазами под густыми бровями и легким шрамом на губе. И это был не я.

– В смысле? Но это я Грэгори, а на этой фотографии вообще неизвестно кто, – удивляясь, я ни черта не понимал, что происходит.

Глава 5

Тяжелый взгляд Патрика буравит меня, пока я пытаюсь всеми силами доказать, что это самозванец, а Грэгори Шторм – это я. Сыплю разными фактами из биографии, знакомства с людьми, кто может подтвердить, многим чем. В итоге коротким взмахом руки он обрывает меня на полуслове.

– Мы проверим все, что ты тут написал. И проверим тебя на идентификаторе личности, как только восстановим поврежденное оборудование для входа в сеть. Но учти, что если выяснится, что ты причастен к нападению и гибели трех моих не только коллег, но и друзей, то из этой камеры ты не выйдешь. Поверь, много времени на это не понадобится, а пока… – он, оторвавшись от стены, постучал кулаком по двери. Она тут же распахнулась, и вошедший боец, бросив хмурый взгляд на меня, схватил в охапку сваленные вещи в углу, забирая все, включая даже порванную одежду.

– Я оставлю тебе еще несколько листков и ручку. Просто на всякий случай, вдруг ты сам вспомнишь какие-то факты, которыми стоит поделиться до того момента, пока не начал их выяснять, – проводив взглядом, как уносят все мои нехитрые пожитки, продолжил Патрик. Уже выходя из двери, пока я сидел в некой прострации, откровенно не понимая, как все это произошло, он сказал напоследок:

– Вечером мы вернемся к этому вопросу, и очень надеюсь, что после него мы останемся друзьями, – строгий взгляд здоровяка не внушал ничего хорошего в случае обмана, но последнего-то и не было.

– Я точно знаю, кто я, и уверен, что это какая-то ошибка или сбой в базах данных, – твердо ответил, выдерживая его недоверчивый взгляд. – Грэгори Шторм – это именно я и никто другой. На фотографии же неизвестно кто. Самозванец.

– Посмотрим, – пожал плечами Патрик, выходя. Дверь закрылась, и я остался наедине с собственными мыслями. А были они абсолютно не радостные. Да, я был уверен, что все это недоразумение и все решится. Но подспудно в голову лезли и другие мысли – вдруг не захотят разбираться? Вдруг это какой-то хакер поломал мои данные и все изменил? Да, про это ходили только слухи, но все же. Что в этом случае будет? У них погибли их друзья, и вряд ли патруль будет ласков со мной, если будет думать, что я виноват в этом. Черт, надеюсь, все прояснится.

Время тянулось невыносимо долго, словно хотело создать еще больше напряжения. Хотя куда уж дальше? Прошло полдня, а никто так и не приходил. Кормить меня, по всей видимости, не собирались. Правда, аппетита тоже не было. Я старательно гнал плохие предчувствия, но они, словно намагниченные, все лезли и лезли мне в голову, заставляя все больше нервничать, доводя меня до предела.

Я перебирал все возможные варианты, которые могли подсказать, как произошел этот сбой! В голове мелькали мысленные диалоги, где я пытался обстоятельно объяснить, что все это ошибка. Проговаривал аргументы и факты, подтверждающие мои слова. И внутри меня все выходило. Патрик соглашался, и все заканчивалось хорошо, а мы вместе смеялись над этим недоразумением. Но реальность имела свою версию происходящего.

Вечером, когда дверь вновь открылась и я уже пытался радостно вздохнуть от облегчения, что все закончилось, наткнулся на взгляд Патрика. Тяжелый грозный взгляд светловолосого здоровяка, который смотрел с некоторым плохо скрываемым бешенством. Слова застряли в горле, и я успел только прохрипеть, прежде чем мощный удар ногой в грудную клетку снес меня к стене, выбивая дыхание напрочь.

Меня всего скрутило, но вдогонку уже летели удары. Много ударов. Ребра будто треснули от одного из них, и я словно мешок повалился на пол, с трудом пытаясь закрыться. Но тщетно. Тело продолжало дергаться от боли и толчков.

– Кто ты, мать твою?! В чем твоя задача, сволочь?! – надрывался Патрик. – И зачем было трогать детей, урррод!

Слова с трудом доходили до сознания, словно через пелену. Кто-то оттащил здоровяка, и мне дали отдышаться. Неизвестный лысый мужик помог мне выпрямиться и облокотиться на стену, закрывая от своего обезумевшего напарника. Его суровый взгляд буравил меня насквозь, предсказывая неприятности.

– Так, «Грэгори», – с издевкой произнес он имя, – ты мне прямо сейчас должен ответить, на кого ты работаешь, какая у тебя задача и какой из наших объектов будет следующей целью атаки? Постой, – остановил он меня сразу, как только я попытался пошевелить разбитыми губами, – подумай вначале, прежде чем говорить. Очень и очень тщательно обдумай свои слова, которые собираешься сказать. Иначе я просто оставлю тебя здесь с этим зверем, – указал он взглядом на Патрика, у которого глаза просто пылали бешенством.

Я с трудом перевел дух, сплевывая кровь прямо на себя. В голове только сейчас начало проясняться, и я начал осознавать слова. Дети? Проверка меня? Мысли соединились, создавая страшную догадку! Сердце заколотилось как умалишенное, вызывая дрожь по телу. Но мне было все равно. С ужасным предчувствием я с трудом произношу слова, буквально выталкивая их и одновременно и ожидая ответа, боясь его услышать.

– На учебный центр-интернат напали? – В голове все мысли про Софию и Пьера. Про госпожу Ингу. Про всех моих друзей и знакомых. Про мою настоящую большую семью, кроме которой у меня никого не было.

– Сволочь! – дергается Патрик, взмахивая кулаком. Лысый не успевает его вовремя полностью перехватить, и смазанный удар приходится мне в челюсть. Голова дергается, но я не обращаю внимание, весь поглощенный своим вопросом.

– Скажите мне, пожалуйста! Прошу! На учебный центр напали? Все ли в порядке? Никто не пострадал? Пожалуйста, – не удержавшись, я хватаю за руки лысого бойца, пытаясь буквально вытащить ответ у него, но снова получаю по лицу, теперь уже от него. Но мне все равно. – Прошу, скажите! – продолжаю я тараторить как помешанный. В душе кипят эмоции, целые волны переживаний захлестывают меня с головой.

– Хорошо, я расскажу тебе, но после этого ты ответишь на наши вопросы, – тяжелый взгляд неизвестного мне бойца буравит меня.

– Черт, Карл, ты же видишь, что он тянет время, играет с нами! Еще неизвестно, куда они дальше ударят. Надо просто достать информацию, невзирая ни на что, и как можно быстрее, – разоряется Патрик, но лысый его останавливает взмахом, после того как пару секунд изучает мое взволнованное лицо.

– Итак, на учебный центр действительно напали. Всех выживших мы перевезли сюда, и их, к сожалению, совсем немного. Уцелело всего с десяток человек, и то большинство ранены, – его слова, словно тяжелые бруски, падают на меня, впечатывая в землю. Отчаяние и страх за близких захлестывают меня окончательно.

– Вы не знаете, София и Пьер выжили? Девушка, светловолосая такая, невысокая, девятнадцать лет? И парень – черноволосый и полноватый, подросток, шестнадцать лет, любит в спецовках ходить? Скажите, пожалуйста, – я с мольбой в голосе прошу их. Боль тела уходит на второй план, поглощенная переживаниями за них. Карл внимательно вглядывается в мои глаза и со вздохом отвечает:

– Не знаю, парень, то ли ты настолько хороший актер, то ли действительно ошибка в базе. Я сам не выводил детей, Патрик должен знать. – Короткий взгляд на яростного здоровяка немного остужает последнего. – Ответь ему, а потом уже начнем задавать вопросы.

– Сейчас подумаю. Вроде бы был кто-то похожий… – патрульный не успевает договорить, как раздается приглушенный сигнал тревоги, будто идущий за пределами тюремной зоны и от того еле слышный. И почти сразу толчок, словно от мощного взрыва, слегка сотрясает здание. Глаза Карла расширяются, и он моментально вскакивает на ноги.

– Твою мать! Они снова на нас напали! Бегом, а этого закроем пока, – бросает он Патрику. Здоровяк торопливо кивает, одаривая меня напоследок взглядом, полным ненависти.

– Стойте! Ответьте мне, пожалуйста, про Софию и Пьера! Пожалуйста! – кричу я им в спину, но они игнорируют мои слова. Дверь с грохотом закрывается, и я остаюсь один, наедине со своими переживаниями и болью. С яростью бью по полу кулаком, пытаясь успокоить бушующее сердце. Черт! Что же такое! Как такое вообще могло произойти? Надеюсь, что с ними все хорошо. Но всего десяток из всех. Десять, и они ранены. Кто-то точно погиб…

А потом до меня доходит, что всех раненых-то перевезли сюда. В то место, которое сейчас подвергается новой атаке, только в этот раз, судя по второму толчку здания, гораздо серьезней. И они там, раненые и с трудом пережившие ужасы первого нападения, а тут уже снова это. В голове возникали целые картины возможных событий, и я, не выдержав, с безумным криком попытался вынести дверь из камеры.

Мощный удар болью отозвался в плече, а металлической двери хоть бы хны. Сколько я так безуспешно бился, не знаю, но все тело чуть ли не превратилось в сплошной синяк. Я колотил кулаками, кричал, чтобы меня выпустили, с разбегу бил ногой. Результат был один – дверь как стояла, так и продолжала стоять. В итоге я просто уселся на пол. Даже с удивлением обнаружил, что из глаз потекли слезы. А ведь не плакал с самого детства. Накативший страх за близких вкупе с полной беспомощностью как-либо повлиять на ситуацию разрывал душу, но все же мне удалось успокоиться. Злость на себя немного прояснила сознание, и я уже более осознанно начал прислушиваться к происходящему.

Металлическая дверь хорошо скрывала звуки, но даже так часто доносились выстрелы из оружия, а также порой взрывы гранат или чего-то похожего. Разместившись возле двери, я стал ждать. С момента нападения прошло минут десять всего, но звуки боя хорошо продвинулись в глубину здания. Решив, что надо хоть как-то подготовиться, я присматриваюсь к кровати. Но там все глухо – цельная конструкция и ни одного элемента, который потенциально мог быть использован как оружие. Инструмент с остальными вещами у меня забрали. Хотя… Подаренная госпожой Ингой ручка осталась, а в ней же есть опасный сюрприз. Правда, что с коротким лезвием можно сделать против вооруженных винтовками бойцов, я не знал, но все же лучше, чем ничего.

Снял свою крутку и кое-как повесил ее на невысокую перегородку туалета в попытке сымитировать, будто за ней кто-то находится. Не уверен, что получилось, но я надеялся, что это должно было отвлечь возможного противника на несколько мгновений. А я уж попробую воспользоваться ими по максимуму, сделав хоть что-то. Вот только что?

В итоге после раздумий остановился на варианте, что я попробую залезть к потолку над дверью, опираясь руками и ногами. Роста мне с головой хватало, но пробовать пока я не стал. Слишком уж спортивным я себя никогда не считал и бездумно тратить силы на тренировку не решился. Да и тело побаливало после попытки выбить дверь. Особенно плечи.

Звуки все приближались, и в какой-то момент очередь раздалась буквально уже в моем коридоре. Я, мысленно вздохнув и пожелав себе удачи, оперся руками в стену. Так, шаг ногой вверх. Теперь второй. Снова руки. Подъем шел медленно и очень тяжело, но все же я сумел зависнуть прямо над дверью. Вот только ожидаемый враг пока еще не собирался входить в мою камеру. Доносившиеся звуки говорили о том, что проверка тюремных помещений только началась. Бойцы еле слышно переговаривались, но детально расслышать слова не получалось.

А мне находиться в моем положении становилось все тяжелее и тяжелее. Руки уже дрожали, а в голове билась мысль, что я скоро не выдержу. Слишком уж рано полез. Из-за чрезмерного напряжения я непроизвольно задержал дыхание и уже начал задыхаться. С кряхтением выпустив воздух из легких, начал аккуратно глубоко дышать. Но чертов враг все еще никак не появлялся. Проступила испарина. Да где же вы? Сознание сосредоточилось на удержании собственного веса в таком положении и слишком поздно отреагировало на открывающуюся дверь.

Тело будто видит финишную черту и моментально отказывает держаться хоть на мгновение дольше. Ногти бесцельно скользят по гладкой стене, живот уходит вниз, и я обрушиваюсь всем телом на пол. Входивший боец не успевает сделать всего один-единственный шаг, чтобы не словить подарок в виде меня на свою голову. Но на угрозу он реагирует моментально, пиная меня носком тяжелого ботинка в живот.

Организм еще не успел отойти от грузного падения, а новая порция боли выбивает слезы. Черт, только все испортил. Пытаюсь отдышаться и прийти в себя, а над головой звучит голос неизвестного мне бойца явно другой корпорации, судя по экипировке.

– Слышишь, Джек, тут какой-то идиот залез на потолок и пытался на меня упасть сверху, представляешь? Будто какое-то насекомое, только корявое, – заржала фигура в черной форме и броне. Шлем с забралом закрывал лицо, а высокий воротник прикрывал шею. Впрочем, бронированные пластины закрывали большую часть тела. Но даже этим все не ограничивалось. Висевшие на поясе запасные обоймы, гранаты и нож дополнялись более современными вещами: винтовка была подключена шедшим в затылок кабелем, который еле заметно торчал из оружия, практически сразу уходя под одежду. Как я слышал, такая система позволяла не только выводить прямо на глаз бойца состояние боезапаса, но и всегда показывала прицел, а также ускоряла скорость реагирования оружия на осуществление выстрела. А еще имела встроенную систему авторизации, и винтовка банально не стреляла не в руках хозяина.

– Причем он даже безоружный, и что пытался сделать, без понятия, – закончил свою фразу боец с нашивкой в виде шестеренки на фоне зеленого листка, наставляя на меня ствол оружия. – Кто ты? Имеешь отношение к корпорации Варрона?

Я слегка подвис, пытаясь отдышаться и найти, что ответить. Сзади одного из нападающих мельк-нул силуэт второго напарника, отчего мой взгляд невольно проследил за ним. Боец, будто что-то почувствовав, невольно обернулся на это, и в этот момент в коридоре начали стрелять. Очередь моментально сносит отвлекшегося бойца с ног. Второй хватает с пояса гранату и одним ловким движением забрасывает ее в коридор в сторону стрелявших. Еще не успевает раздаться взрыв, как он впритык прижимается к стене возле двери, готовый сразу же выскочить и добить нападавших.

Мозг стремительно обрабатывает информацию, а рука уже нащупывает ручку, заблаговременно расположенную в кармане. Легкий нажим в нужном месте, и лезвие уже готово. Взрыв сотрясает коридор, разбрасывая смертельные осколки вокруг. Часть из них попадает в лежавшего на спине Джека, и тот вскрикивает от боли, когда они находят щели в броне на ногах. Черт, жив еще. Мысль мелькает молнией, а я уже вскочил на ноги и замахиваюсь своей ручкой-ножом.

Враг выставляет винтовку в коридор, стреляя не глядя. Хотя, скорее всего, он просто ориентируется на показания оружия. То сотрясается от очереди, но компенсатор отдачи гасит все колебания, и боец легко удерживает его в одной руке, продолжая стрелять в свою цель. Мое лезвие, направленное со всего размаху, попадает в затылок, прямо в разъем. На удивление, клинок, торчащий из ручки, оказывается крайне острым и прочным, и без труда пробивает кабель, а также всю электронику, входя в череп. Враг пытается развернуться, а второй рукой вытащить инородный предмет, но я сразу же толкаю его плечом в коридор.

Отбитое о дверь плечо отдается болью. Тяжелое тело словно нехотя делает шаг вперед. Затем второй. А потом у бойца корпорации Варрона подкашиваются ноги, и он обрушивается прямо на своего напарника, придавливая уже направленное на меня оружие. Тот кричит от ярости и с какой-то показной легкостью отбрасывает тело, целясь из винтовки. В голове мелькает пришедшая абсолютно не вовремя мысль о том, что у него, скорее всего, кибернетические протезы рук с усилением мышечной силы, но хоть тело реагирует не так глупо, пряча себя драгоценного за угол камеры.

Шквал пуль выбивает дыры в стене, а я все сильнее прижимаюсь, пытаясь избежать попаданий. Взгляд замечает выроненную первым бойцом винтовку, кабель которой был удачно перерублен клинком. Но толку-то – с нее же не постреляешь! Чертова система безопасности. Но мне и не приходится.

Забытые после взрыва мной и, видимо, не только мной бойцы моей корпорации наконец-то снова подключаются к бою. Несколько очередей пытаются добить врага, но тот, на удивление, ловко откатывается кувырком назад, а в следующее мгновение из его выставленного левого предплечья выезжает щит, закрывающий его фигуру. Пули вминают металл, но все же не пробивают. А враг уже выставил винтовку и начал отстреливаться, параллельно быстро двигаясь в мою сторону в попытке уйти из зоны поражения. Черт!

Мысли мельтешат, пытаясь найти выход из возникшей ситуации. Как только враг сюда зайдет, мне конец. И игнорирует он меня после того, как понял, что у меня нет оружия. Черт! Глаз снова цепляется за лежащую винтовку, и я моментально хватаюсь за подключенный к ней кабель. Рывок, и оружие у меня в руках. Крепко сжимаю его в руках и жду момента.

Через секунду вражеский боец шагает в комнату, полностью уходя из обстрела. Его винтовка еще стреляет в проход, а вторая рука совершает короткое движение. Металлические пластины торчащего щита из предплечья, все в вмятинах и отметинах от пуль, падают на пол, а его рука, освободившаяся от лишних предметов, уже нашаривает пистолет.

На мой бросок винтовки он практически не реагирует, только слегка сдвигается в сторону. А мое тело уже летит вслед за ней, пытаясь повторить маневр и вытолкнуть его под пули. Вот только этот враг готов и коротким ударом наотмашь бросает меня на пол. Пытаюсь прийти в себя. Картинка слегка мутная и кружится. По виску течет кровь, заливая глаз, а в меня уже целятся из пистолета. Каким-то инстинктивным движением, в жажде жизни, я дергаюсь в сторону, и первая пуля проделывает дыру в моей футболке и оставляет всего лишь еще одну царапину на худосочном теле. Но в голове четкое осознание, что от второго выстрела мне не уйти. Черный кружок дула словно гипнотизирует. Враг тоже отчего-то замирает на мгновение. В голове идет поток мыслей про Софию и Пьера, и про мою жизнь, про…

Очередь впритык разносит голову бойца корпорации Варрона на куски, разбрызгивая кровь. Целившаяся фигура, которая каким-то чудом успела проскочить коридор, пока враг отвлекся на мои действия, уже переводит винтовку на новую цель. На меня. Да черт возьми, когда это уже кончится!

Глава 6

– Оружие брось!

– Перед глазами наконец проясняется, и я обнаруживаю, что фигура спасшего меня бойца принадлежит Патрику. Здоровяк в бронежилете, но без шлема выглядел уже слегка потрепанным. В некоторых местах его форма была разорвана, открывая вид на кибернетическую руку. Но общий вид показывал, что прошедшие бои нисколько на него не повлияли, и оружие продолжало твердо смотреть прямо мне в лицо, угрожая в любой момент окраситься вспышкой выстрелов.

– Брось, говорю!

После пережитого до меня с сильным опозданием доходит суть его слов, и я с удивлением обнаруживаю, что каким-то образом успел подхватить брошенную ранее винтовку за ствол на манер дубинки. Кисть раскрывается, и ныне бесполезное оружие падает на пол. Сразу же сажусь на задницу и провожу рукой по лицу, убирая кровь с глаза. Напряжение начинает потихоньку отступать.

– Больше ничего нет, – вздыхаю я, пытаясь нащупать порез, из которого меня заливало кровью.

– Он жив? – голос того лысого Карла доносится из коридора, а затем он появляется в проходе, переступая через труп обезглавленного вражеского бойца.

– Да вроде бы, но выглядит хреново, – отвечает Патрик, медленно опуская винтовку.

– Вы мне поверили, раз вернулись? – с надеждой спрашиваю я, аккуратно вставая на ноги. Голова резко кружится, и я с трудом удерживаю равновесие, уцепившись за стену. Секундное потемнение перед глазами проходит, и мне удается выпрямиться.

– Нет, но терять потенциального шпиона или информатора глупо. Возможно, из тебя получится что-то вытянуть полезное и корпорация за это нас премирует, – пожимает плечами здоровяк.

– Я же говорил, что Грэгори – это я, а не тот, кто у вас там на фото, – слегка нервно отвечаю я, снова стирая кровь с глаза. Опершись на стену, я пытался перевести дух от произошедшего. Сердце снова застучало как сумасшедшее, взбесившись с некоторым опозданием. Вдумчивое размеренное дыхание помогало успокоиться, но я все же пытался лишний раз не коситься на лежавшие рядом трупы врагов.

– Если это правда, так тем более тебя стоит спасти, – меланхолично произнес Карл, – все, пошли уже. Гражданских пытаются эвакуировать, и лучше бы нам поспешить – слишком много варронцев здесь.

– Все так плохо? – спросил я, с усилием отрываясь от стены.

– Ну, смотря, с какой из сторон конфликта смотреть. Но базу они точно захватили и отсюда надо срочно валить, – ответил Патрик, – к оружию не тянись и даже не смотри. Замечу что-то подозрительное, словишь пулю, ясно?

– Понял я, – даже кивнул в подтверждение. Мне же лучше, все равно толку от меня может быть немного. Не вояка я, не вояка. – Ручку можно хоть забрать? Это презент госпожи Инги из учебного центра, – указал я пальцем на второе тело с торчащим лезвием в затылке.

– Нет, естественно. Одного ты им уже убил. Ходу, давай… – Здоровяк ткнул стволом винтовки в проход, указывая. Пришлось подчиниться. Жаль терять такую памятную вещь, но главе центра уже большое спасибо за такой подарок, который спас мою жизнь. Не знаю, выжила ли она, но со мной навсегда останется память о ней, ее строгое воспитание и последний совет – быть готовым сражаться. И он сейчас актуален как никогда.

Выйдя в коридор, я обнаружил, что тот успел изрядно пострадать в перестрелке. Отметины от пуль, часть дверей в камеры была выбита. Небольшое черное пятно на месте взрыва и торчащие металлические осколки вокруг. А на одной из стен были видно следы от обуви, будто кто-то по ней немного пробежался. В голову пришел только один кандидат, но, обернувшись, я словил напряженный взгляд Патрика и спросить не решился. Здоровяк молча протянул мне пластырь, который я тут же налепил себе на ощупь на порез над глазом. Его лысый напарник шел прямо передо мной, осторожно продвигаясь вперед. Удерживаемая в руках винтовка внимательно следила за проходом из тюремного блока, словно ища любую возможность обрушить поток пуль на потенциальную опасность.

А спустя несколько секунд Карл достиг раскрытой двери. Небольшие манипуляции, и к его разъему в левом запястье подключается небольшая гибкая камера, которую он тут же высовывает за угол, проверяя, что там. Пока я все это разглядывал, замешкавшись на месте, Патрик нетерпеливо ткнул меня в спину стволом винтовки, заставляя двинуться вперед.

– Карл, двигай вперед быстрее, а иначе мы тут застрянем до тех пор, пока базу не зачистят, – здоровяк решил, видимо, поторопить всех.

– Если не буду проверять, то можем нарваться. – Лысый напарник бросил короткий взгляд в нашу сторону и продолжил путь. – Ты же видел, сколько их прорвалось.

– А как вообще они смогли что-то сделать? Ведь в ангаре стояло с десяток броневиков, а в составе патруля не один десяток бойцов? Не могли же они… – поинтересовался я, но косой взгляд Патрика заставил проглотить слова и умолкнуть.

Дальнейший путь проходил в напряженном молчании. Где-то периодично раздавались звуки активного боя, но бойцы старательно выбирали окружные маршруты, чтобы ни на кого не попасть. Правда, полностью этого достичь не удалось. Мы успели миновать всего с пяток коротких коридоров и подняться на один этаж вверх, выйдя в большое помещение, ранее служившее неким офисом. Невысокие перегородки отделяли рабочие места с установленными в них компьютерами с полноценными интерфейсами для киберпространства. И было их прилично – с десяток точно, а ведь такое оборудование было достаточно дорогим – уж слишком все наворочено выглядело. Явно непростые и дешевые, как у простых обывателей.

Патрик моментально с усилием надавил мне на плечо, заставив присесть, а пальцем показал молчать. И сразу же слух, встревоженный действиями бойцов, уловил тяжелые шаги, идущие с другой стороны помещения. Я прижимаюсь к стойке стола, полностью скрываясь за ней. Здоровяк пристраивается рядом, а вот Карл, ушедший дальше, практически ложится на пол за небольшим диваном, служившим, видимо, зоной отдыха для сотрудников.

Боюсь пошевелиться, поневоле задерживаю дыхание. Сердце, как назло, ускоряет свой бег, и его стук звучит для меня словно набат, зовущий всех врагов ко мне. С силой сдавливаю себе кулак, пытаясь успокоиться. А вот бойцам моей корпорации словно все равно. Лысый боец в шлеме каким-то чудом изворачивается на спину, не показываясь из-за дивана, и спокойно готовит не только винтовку, но и гранату. Патрик поступает аналогичным образом, аккуратно доставая из пояса взрывоопасный подарок. А шаги врагов все ближе.

Те стараются ступать как можно тише, но вес снаряжения и, вполне возможно, что и кибернетических протезов все же выдает их. Правда, определить, точное количество у меня не получается, но явно больше двух. А затем время словно взрывается, устремляясь вперед, как та гончая за своей целью.

Враги начинают стрелять практически одновременно с тем, как оба моих тюремщика бросают гранаты. Я падаю на пол, пытаясь вжаться как можно сильнее, и с некоторым ужасом наблюдаю, что в моем укрытии появляются дыры от выстрелов, которые затем выбивают крошку из бетонной стены позади. И как только определили, где я? Рот невольно открывается в ругательстве, но сказать ничего не успеваю. Два громких взрыва бьют кувалдой по голове, оглушая. Звон в ушах. Я пытаюсь сглотнуть слюну, уменьшить давление и как можно быстрее прийти в себя. Новые выстрелы начинают дырявить укрытие все ниже, приближаясь ко мне.

Но тут вступают в бой Патрик с Карлом. Фигура здоровяка срывается с места практически одновременно со своим напарником. Оба бойца пролетают несколько метров до следующего укрытия, пытаясь взять врагов в клещи и атаковать их с двух сторон, лишая возможности спрятаться хоть за чем-то.

Выстрелы противников моментально следуют за новыми целями, и часть из них даже попадает. Патрик ловит несколько пуль в свою кибернетическую руку, благо которой как раз прикрывался. Ругательства Карла показывают, что и тому не удалось избежать попаданий после короткого рывка. Поднять голову и что-то рассмотреть я даже не пытаюсь – брони нет, оружия нет, какой смысл?

И словно в подтверждение раздается новый взрыв, разнося часть столов вместе с дорогостоящим оборудованием. По ушам снова бьет, но в этот раз все проходит легче. Перегородку разносит на части, но, к счастью, ни один из осколков не попадает в меня. А потом до меня доходит, что эпицентр взрыва вроде был там, где находился Карл. В голове проходит цепочка мыслей, рождающих безумную идею отвлечь врагов, чтобы хотя бы у Патрика был шанс завалить их. Иначе меня никто и ничего не спасет. Не давая себе и мгновения на обдумывание, я тут же высовываюсь из укрытия.

Взгляд за долю секунды хватает увиденную картину. Разгромленное помещение с разбросанными столами и всем их содержимым. Куски оборудования, тлеющие в некоторых местах. Черные следы мест взрывов и дыры в стенах от пуль и осколков. Часть помещения находилась в полумраке из-за разбитых и повисших на проводах светильников. Диван, за которым прятался Карл, щеголял дырой и в одном месте даже горел. Что с бойцом было, непонятно, но признаков жизни он не подавал – видневшаяся часть тела не шевелилась. А вот две мелькавшие тени за руинами офисной мебели в противоположном конце помещения вели стрельбу, желая окончательно добить лысого бойца. Третий уцелевший враг прятался в проходе коридора, ведущего из помещения, и не давал высунуться Патрику. Еще несколько врагов лежали без движения. Один утыкан весь осколками, часть из которых застряли в бронежилете и каске, но, видимо, тех, что нашли свой путь сквозь защиту, хватило. Ботинок второго вместе с частью ноги торчал из-за стола, и что с ним, было тоже неизвестно.

Мозг каким-то чудом осознает все это в долю мгновения, а я уже прыгаю вперед, перескакивая укрытие. Один из варронцев реагирует на мое движение и пытается перевести поток пуль в мою сторону. Те дырявят останки мебели, выбивая бетонную крошку из стен, и все приближаются ко мне. Но я уже успеваю рыбкой прыгнуть за новый стол, врезаясь головой в ящик. Вспышкой боли отдается место удара, а левый глаз сразу же начинает заливать кровью из-за содранного пластыря. Мне же все равно, и я пытаюсь прижаться к полу как можно сильнее, превращаясь в эдакий блин.

Пули начинают дырявить укрытие, а затем мое плечо обжигает болью. В голове бьется мысль о том, что я зря решил геройствовать, а тело инстинктивно дергается в сторону. Новые смертоносные заряды чуть ли не вырывают мне кусок мяса из тела, параллельно разрушая останки стола с его ящиками. Содержимое вместе с щепками валится прямо на меня, больно падая на рану. В глазах темнеет, и я уже мысленно прощаюсь с жизнью, но надеюсь, что с Пьером и Софиейвсе в порядке.

Новые выстрелы обрывают обстрел меня. Где-то валится на пол тяжелое тело, но до меня все звуки доносятся словно сквозь вату – приглушенно и нечетко. Впрочем, само сознание тормозит из-за боли от раны и только спустя несколько секунд до меня доходит, что тяжелый предмет, выпавший из ящика прямо на меня, это черный пистолет с какой-то странно большой обоймой. Даже, я бы сказал, чрезмерно большой. С трудом переворачиваюсь и хватаю его правой рукой, покрепче сжимая ладонью. Короткий брошенный взгляд на левое плечо вызывает ужас – почти перерубленное, оно словно держалось на коже и остатках мышц, а кость просто торчала себе огрызком. Сознание начало заволакивать, но я с резким вскриком заставил себя включиться. «Ну же, немного осталось, Грэг».

Где-то за спиной продолжается перестрелка, и я решаю напоследок присоединиться. Только в этот раз хотя бы попасть в кого-то. Не зря же помирать. Каким-то поломанным манекеном мне удается приподняться и перевернуться на колено. Левый глаз полностью залит кровью, а у меня от этого только проявляется оскал. Черт, легче целиться будет. Резкий толчок вверх, и я будто выталкиваю весь тяжеленный мир, поднимая его на своих плечах. Ну, или здание как минимум. В глазах темнеет, но мне каким-то чудом удается разглядеть стремительно бегущую в сторону местонахождения Патрика фигуру с ножом наперевес. Патроны, что ли, кончились? Неудачник.

Удерживая словно тяжеленную гирю в руке, я с трудом поднимаю пистолет в сторону врага. Тот резко меняет траекторию бега, неожиданно быстро перепрыгивая обломки компьютера. Краем глаза я замечаю, как Патрик стреляет в дальнего врага, выбивая фонтан крови из его шеи. Здоровяк сразу же пытается перевести прицел на мчавшуюся на меня фигуру, но он явно не успевал. Впрочем, я тоже. Ствол пистолета никак не мог достичь центра врага, а ведь тот уже выставил нож, готовый нанизать мое раненое тело, словно на шампур.

Но я, на удивление, спокоен, будто мне все равно. А возможно, так оно и было. Сознание, измученное от ран, боли в избитом теле, оглушенное близкими выстрелами и отчаявшееся от переживаний за судьбу дорогих людей, словно ушло в пике, в котором плевать на все последствия. Оно работало как автомат, и прямо сейчас я начал стрелять, как только мне показалось, что мои пули могут попасть в фигуру врага.

Не знаю, возможно, судьба решила мне улыбнуться, раз я не сдался. А может, это врагу сегодня просто не повезло. Но первый же мой выстрел попадает в несущегося на меня варронца. Мне кажется, что пуля дырявит низ живота врага, и его тело подкашивается, словно у резко выключенного робота, и падает на землю. Но я продолжаю стрелять, проделывая новые дыры в своем враге. Тот пытается скрутиться клубком, но выстрелы все следуют и следуют.

А где-то на пятом у меня самого подкашиваются ноги. Перед глазами все темнеет, и сознание начинает проваливаться куда-то вдаль. Само падение на спину ощущаю так, будто я после долгого и тяжелого дня упал на свою мягкую кровать, практически сразу начиная засыпать с улыбкой на лице. Темнота распространяется вокруг меня, поглощая все. Устал. Спать.

Резкий удар по лицу заставляет недовольно вскрикнуть. С трудом открываю глаза и вижу внимательный взгляд здоровяка, словно высматривавший что-то во мне. Патрик кивает, будто соглашаясь с чем-то, а затем исчезает. Все происходящее сливается в цепочку кадров, которые доходят до меня с трудом.

А потом я с резким глубоким вздохом включаюсь. Картинка резко проясняется, а в теле словно сменили батарейку – столько энергии ощущалось в нем. Легкая дрожь проходит по телу, а вслед за этим – и мелкие покалывания.

– Легче? – с еле заметной тревогой спрашивает Патрик, оглядываясь назад на проход коридора. Пытаюсь ответить пересохшими губами, но ничего не получается. Приходится просто кивнуть. Тот выбрасывает большой шприц, который мгновение назад торчал в моем сердце, и помогает мне подняться. Тело слушается плохо, но все же мне удается это. Пытаюсь изобразить жест, чтобы он дал попить, и с удивлением обнаруживаю, что в моей ладони до сих пор зажат тот пистолет. Разогнуть пальцы не получается, а левая рука вообще не слушается.

– Я пытался забрать его, но уж слишком ты сильно его сжал, – замечает мой взгляд Патрик. – Я тебя перебинтовал и вколол боевой коктейль. Хватит его ненадолго, и поэтому надо торопиться, иначе без помощи врача ты загнешься очень быстро. Левой руке уже точно конец. Будешь как я, щеголять протезом, – бодро тараторит здоровяк, поднимая винтовку и перезаряжая обойму, после того как убедился, что у меня получается стоять самостоятельно.

– Есть что-то попить? – наконец у меня получается вытолкнуть слова. Боец на мгновение замирает, а потом наклоняется к лежавшему рядом трупу врага, снимая небольшую флягу с его пояса. Спустя десяток секунд он уже поит меня из нее. Явно алкогольная жидкость обжигает горло и заставляет прокашляться, но боль еще больше стихает, уходя на второй план.

– Спасибо, – киваю ему, после того как удается напиться. – А что с Карлом?

Взгляд здоровяка резко становится суровым, и вопрос отпадает сам по себе. Но он не единственный, и я спрашиваю вновь.

– Почему ты поверил мне и помог?

– Полностью я тебе не поверил, но по крайней мере ты враг варронцев и сам же выручил меня. А решил тебя помочь после того, как ты с пистолетом явно шел на смерть – так шпионы не поступают…

Киваю на его слова, ведь я действительно готов был умереть.

– Ладно, пошли. Готов?

Снова киваю и поудобнее перехватываю пистолет.

– Главное мне яйца не отстрели, как этому бедняге, – указывает Патрик на лежащее рядом тело. От короткого взгляда по мне проходит сильная дрожь. Черт, извини, мужик. Страшная смерть.

Глава 7

Шагать было сложно. И хотя тело после укола было словно под завязку залито энергией, а болевые ощущения ели прослеживались, но мышцы были практически деревянными. Я с некоторым усилием двигался вперед, старательно пытаясь размять свое тело на случай новой перестрелки.

Патрик был впереди, медленно и аккуратно проверяя каждый поворот камерой. Никакой речи о том, чтобы как можно быстрее покинуть комплекс, уже не шло. Тут бы просто спастись, а не нарваться на другой отряд.

Здоровяк был увешан оружием и гранатами по максимуму поверх частично разорванной одежды. Бронежилет уцелел, а вот часть защитных накладок – нет. В прорехи же в форме я с удивлением обнаружил, что у Патрика все конечности были протезами. И где же его так поносило? Или он из тех безумцев, которые добровольно себе все ампутировали, повышая боевую эффективность? Так просто не спросишь, да и время не подходящее.

Я же был вооружен тем самым пистолетом и двумя гранатами. Мой светловолосый то ли напарник, то ли тюремщик внимательно изучил меня долгим взглядом, прежде чем отдать их в руки. А вот про пистолет он даже сподобился на комментарий.

– Тебе крайне повезло, что Джеймс не любил отдавать этого монстра в оружейную и с собой не носил, предпочитая хранить в своем столе. Причем последний раз его за это даже оштрафовали, – с этими словами он мне протянул перезаряженную обойму и вторую запасную.

Так мы и двигались, проверяя каждый коридор. В какой-то момент Патрик резко отдернулся и сразу же приложил палец к губам, показывая мне затихнуть. Очень медленными движениями он начал отступать, указывая назад в предыдущий коридор, где был только что оставленный позади кабинет. Кивнув, я на своих деревянных ногах попытался, не издавая лишних звуков, развернуться и двинуться в нужном направлении. Получалось плохо, и спустя секунду меня уже подталкивал в спину здоровяк, торопя и буквально выталкивая в нужный коридор. А шаги людей уже приближались. Причем не только их – было отчетливо слышно шум небольших колес. Черт, боевой управляемый робот – фактически передвигаемая бронированная турель с большой пушкой. Никаких самостоятельных действий, но этого и не надо. Такая штуковина в узком коридоре станет просто непреодолимой преградой.

Резко ускоряюсь и влетаю в кабинет. Глаза шарят в поисках укрытия, и в итоге лучшее, что я нахожу, – спрятаться за небольшим шкафом, размещенным вдоль стены. Заставленный кипой бумаг в больших папках, он был слегка сдвинут в сторону, будто кто-то его зацепил. А некий хаос в вещах показывал, что хозяин кабинета покинул его в спешке. Прижимаясь как можно сильнее к стене и пытаясь стать незаметным, я наблюдаю, как Патрик аккуратно сдвигает в сторону стул и прячется под стол. Сердце начинает ускорять свой ход, стуча все быстрее. Шаги, и легкий гул электромотора робота уже раздается в коридоре. Я пытаюсь задержать дыхание, будто оно настолько громкое, что сразу же привлечет внимание. Патрик ловит мой взгляд и еще раз прижимает пальцы к губам. Еле заметно киваю и сразу пытаюсь отрешиться от происходящего, чтобы успокоиться.

– Вроде чисто, – слух улавливает негромкие слова одного из бойцов конкурирующей корпорации. Я упираю затылок в шкаф, поднимая взгляд и пытаясь не шевелиться. На одной из полок владельца кабинета ряд фотографий – полноватый мужик с небольшими залысинами на седой шевелюре рядом со своей женой и двумя детьми. Несколько детских рисунков – корявеньких, но явно сделанных с любовью. Пара наград за достижения от корпорации. Фигурка неведомого животного, сделанная из пластилина детскими руками.

Пока я все это изучал, стараясь максимально отрешиться от всего, чтобы не выдать себя, события решают, что уже достаточно было тихого времени. Резкий вскрик, а затем автоматная очередь. Я пытаюсь встать, но Патрик раскрытой ладонью показывает стоп, отрицательно кивая головой. Его винтовка все еще продолжает смотреть на проход в коридор прямо сквозь стол. Но пулям он явно не помешает. Второй рукой он уже готовит гранату.

Я покрепче сжимаю свой пистолет, а выстрелы за пределами кабинета все звучат и звучат. Электромотор робота на фоне их еле слышен, но уже понятно, что эта передвижная турель выдвинулась на место и скоро в коридоре развернется филиал ада для тех неудачников, которые будут застигнуты в нем.

А спустя мгновение в помещение влетает кто-то. Тело неизвестного почти сразу теряет равновесие и очень тяжело падает на пол, катясь по нему прямо ко мне. Я успеваю только выставить пистолет в сторону возможной угрозы, но ее нет. На меня смотрит лицо того самого мужика – владельца кабинета. Кровь пузырится на его губах. Я замираю в растерянности, пытаясь понять, что мне делать. Весь залитый кровью, он пытается что-то сказать, но спустя пару секунд его тянущаяся рука падает на пол, а глаза стекленеют, продолжая уже безжизненно смотреть на меня.

Сижу в некой прострации, пытаясь осознать произошедшее. Пусть неизвестный, но человек просто умер у меня на глазах. Его семья, его дети больше никогда его не увидят. И ведь так же может произойти со мной. Хотя ладно со мной – с Софией и Патриком. Я крепче сжимаю пистолет, встряхиваясь от нахлынувших мыслей. Нужно найти своих близких и вытащить отсюда.

Патрик же не тратил ни секунды времени. Высунувшись из-за укрытия, он стремительно рванул к двери так, что вылетевшая в проем кабинета вторая фигура явно вражеского бойца сразу же ловит короткую очередь в грудь и голову, отчего ее уносит назад. А здоровяк уже прятался сбоку от двери, готовя к броску гранату. И спустя секунду она туда отправилась, неся свой смертельный заряд.

– Что мне делать? – снова спрашиваю я криком, и словно в ответ почти сразу происходит взрыв. По ушам бьет, а Патрик уже высовывается в коридор с винтовкой наперевес. Меньше мгновения он тратит на оценку ситуации, а затем обойма оружия просто опустошается, выплевывая пустые гильзы в мою сторону. Винтовка сухо щелкает, показывая отсутствие зарядов, но боец сразу же перезаряжает ее, на мгновение оборачиваясь ко мне.

– Сиди пока там и следи за проходом, только меня не застрели, – отрывисто бросает он мне и снова оборачивается в проход. А там все продолжается стрельба, только подключились еще несколько стволов. Тяжело бухает пушка робота, буквально дырявя любые препятствия на пути своих крупнокалиберных пуль.

В какой-то момент его мини-снаряды начинают проделывать отверстия в стене возле проема кабинета, отчего Патрик моментально падает на пол. Сверху на него сыпятся куски стены со штукатуркой, а белая пыль начинает витать в воздухе. Здоровяк еще сильнее вжимается в пол, отодвигаясь в глубину кабинет, боясь выставить тело хоть на сантиметр выше необходимого. Видя это, я достаю одну из гранат из кармана и неловко переворачиваюсь, пытаясь встать поудобней. Сдвигаю вдавленную кнопку вниз, активирую гранату и, замешкавшись немного, примериваюсь и бросаю в проем. Причем крайне неудачно, и только чудом она не попадает в дверной косяк, пролетая в опасной близости. Но мне везет, и она попадает в коридор, а в следующую секунду взрыв приносит не только град осколков, один из которых оставляет мне царапину на щеке, но и вражеского бойца, который пытался прорваться внутрь. Его тело тяжело влетает прямо в стол, разнося тот на части.

Я замираю, разглядывая его. Нашивка корпорации Варрона на темной серой форме. Тяжелый бронежилет и куча дополнительных щитков. Навороченный шлем с дополнительным блоком и подключением. Винтовка вылетела из рук, но из-за подключенного кабеля улетела недалеко. Гранаты на поясе вместе с другим оборудованием и монстрообразным пистолетом. Да, это явно не рядовые бойцы, учитывая такую экипировку.

А затем фигура шевельнулась, пытаясь встать. Я с некоторым ужасом направляю свое оружие в его сторону, нажимая курок. Пули начинают бить прямо в голову. Первая уходит в рикошет, пугая меня еще больше, но следующая уже пробивает бронированный шлем. Вражеский боец дергается и дальнейшие несколько секунд двигается только из-за моих попаданий. Усилием воли заставляя себя прекратить, попутно оглядываюсь на Патрика. А тот уже встал и готовился снова высунуться и начать вести стрельбу. Короткий кивок мне, мол, молодец, а затем короткая очередь по невидимым для меня врагам.

Торопливо пытаюсь перезарядить пистолет, но не успеваю. Новый взрыв сильно сотрясает здание, заставляя обрушиться часть потолочных панелей. В ушах звон, а картинка перед глазами плывет словно после мощного удара по голове. Облако пыли моментально поглощает коридор, скрывая происходящее. Словно сквозь пелену доносятся звуки. С трудом оборачиваюсь посмотреть, что случилось. Патрик лежит на полу, медленно мотая головой и пытается прийти в себя. Винтовка все еще зажата в руках, но здоровяк на короткое время выпадает из боя. Впрочем, я тоже, с трудом осознавая происходящее.

События же ждать нас не собирались. В кабинет влетают две фигуры с направленным на нас оружием. Первая же выбивает винтовку из рук Патрика, опрокидывая его на спину. Второй же упирает мне в лицо, гипнотизируя зеркальным забралом. Но спустя всего пару секунд оружие опускается, а до меня доходит. Миллион раз видимый человекоподобный робот с красным сердцем в груди в этот раз будто улыбается мне. Свои.

Пистолет, который я невольно пытался поднять, тяжело падает вниз. В коридоре мелькают несколько фигур, которые стремительно прорывались в сторону врага. Тяжелой пушки робота слышно не было. Черт, да все налаживается. Патрику помогают подняться, и тот искренне улыбается, щеголяя щелью в зубах. Когда он успел их потерять, я даже не заметил.

Устало вздыхая, откидываюсь назад. Все закончилось. Теперь главное найти Софию и Пьера, а также решить с той ошибкой в файлах, и все будет хорошо. Да, все действительно будет хорошо. Глаза начали потихоньку закрываться, мир темнеть, исчезая. Все проблемы и боль стали уходить на задний план, оставляя только покой…

Резкая вспышка боли заставляет встрепенуться, с силой втягиваю воздух. В груди снова торчал знакомый шприц, а склонившийся боец с поднятым забралом шлема с тревогой вглядывался в меня.

– Парень, не спи! Дождись врача, недолго осталось. Мы их почти выбили из базы, – его голос с трудом доходит до меня, и я слегка киваю после некоторой заминки. Тут же появляется Патрик и помогает мне встать. Силы снова начинают вливаться полноразмерной рекой, и из разрушенного кабинета я уже выходил без помощи. Коридор выглядел словно после апокалипсиса – обгоревшие стены с дырами, разрушенный потолок, несколько трупов в лужах крови. В дальней части лежали останки робота, взорванного будто из какого-то гранатомета, не меньше. Ничем другим нельзя было сделать такую дыру в броне этой ходячей турели.

– Отведи его к остальным гражданским, – басит рядом тот боец, указывая Патрику. Здоровяк кивает и легким толчком направляет меня в противоположную от робота сторону. Рука, сжимающая пистолет и будто боящаяся с ним расстаться, с трудом разжимается, и я засовываю выручившее меня несколько раз оружие за пояс. В кармане продолжает болтаться вторая граната, но и с ней я пока не хочу прощаться. По крайней мере пока все точно не закончится. А через несколько коридоров меня выводят к остальным уцелевшим. Всего десяток человек в гражданской одежде, но их я осматриваю со всей тщательностью и надеждой.

Пара неизвестных мне мужиков вместе с дамой в возрасте – скорее всего, сотрудники базы. Мистер Ходзи, или же хомяк – наш учитель в центре, который был большим любителям накапливать разные полезные и не очень вещи и всегда ходил со своей сумкой-рюкзаком. Даже сейчас после нападения и всех происшествий он прижимал ее к себе, словно боясь потерять самое дорогое в жизни. Несколько подростков – Алан, Керри и Дэрил, возле которых суетилась миссис Мариана, главный повар центра, объемных габаритов и с неизменной улыбкой на лице с веснушками.

Глаза просто переходят от одного человека к другому, мгновенно анализируя. А затем я вижу их, и мое сердце будто пропускает пару ударов, замирая на месте. Впрочем, я делаю то же самое. София, стоящая ко мне спиной, испачканная в пыли, растрепанная, но целая и такая родная. Она разговаривала с каким-то неизвестным мне парнем, хоть лицо его было смутно знакомым. Но рядом вполоборота стоял Пьер, придерживая перебинтованную руку. Черт, целы. ЦЕЛЫ! Улыбка мимоходом наползает на лице, и я, как дурак, продолжаю стоять столбом на месте, не в силах пошевелиться.

– Они целы, – губы еле шепчут, но стоящий рядом Патрик каким-то чудом слышит это, сразу же устремляя свой взгляд в том же направлении. Мой брат будто чувствует внимание и оборачивается, а затем после секундной задержки он срывается с места.

– ГРЭГ! Ты в порядке! – живой ураган подлетает ко мне, пытаясь обнять, но затем сам же морщится от боли в руке. Но улыбка на его лице искренняя, и он не перестает тараторить. – Мы уже перестали надеяться. С Софией все тоже хорошо.

Девушка наконец замечает меня и замирает как вкопанная, неверя смотря на меня.

– Жаль только, что почти все погибли, – в глазах брата появляются слезы, и я аккуратно обнимаю его, пытаясь успокоить и не потревожить рану. Сам же продолжаю смотреть на Софию, счастливо улыбаясь. – Представляешь, в тот день, как ты уехал, к нам прислали новенького паренька, которого так же зовут, как тебя, – Грэгори Шторм. Безумное совпадение, да?

До меня моментально доходит смысл, и я тут же упираю взгляд в этого незнакомца, из-за которого у меня возникли такие проблемы. Резким уколом приходит тревога. Патрик, который находился рядом и все прекрасно слышал, резким движением пытается сорвать с плеча висевшую винтовку, но незнакомец начинает действовать раньше, будто понимая, что до раскрытия оставались считанные секунды.

Хмурый черноволосый парень стремительно отталкивает Софию себе за спину, попутно извлекая откуда-то две гранаты. Я еще пытаюсь осознать происходящее, а они, уже активированные, летят в нашу сторону, мерцая зловещим красным светом. Патрик вырывается вперед, пытаясь перехватить хоть одну из них, но поздно. Мощная вспышка озаряет все перед глазами, а затем жар вместе с ударной волной проникает в каждую клеточку тела, отбрасывая меня назад словно пушинку. А затем новая вспышка откуда-то сзади из-за спины. Сильный удар, и приходит темнота.

Глава 8

Я с трудом открываю глаза. Очередной вдох заставляет прокашляться от витавшей в воздухе пыли. Тело скручивает от боли, и хочется снова упасть назад и уйти в забытье, пустив все на самотек. Громадная усталость только чудом движущегося тела просто давила, и я уже начал поддаваться этому желанию – закрыть глаза и спать, отрешившись от окружающего мира. Но затем, словно молния, в моей голове мелькает мысль – Пьер и София! Взрыв! Шестеренки в голове со скрипом запускаются, натужно начиная двигаться, и я наконец включаюсь. Буквально выталкиваю свое тело вверх, заставляя встать, но почти сразу обнаруживаю, что меня немного привалило.

Я лежал на спине, подогнув одну ногу под себя и только чудом не сломав ее – уж слишком неестественно она была вывернута. И хотя чувствовал я ее плохо, но визуально из того, что удалось рассмотреть, все было хорошо. Вторая же даже сгибалась, хоть и болела изрядно. Но вот с остальным не очень – левую многострадальную руку привалило одной из плит, обрушившейся из пострадавшего в ходе сражения, а затем и взрыва потолка. Натекшая лужа крови и то, что я руку абсолютно не чувствовал, говорило о том, что с ней теперь однозначно можно попрощаться. А вот вторая рука и часть моей груди была прижата телом Патрика. Точнее, его поясница лежала прямо на руке, а металлическое колено поблескивало возле лица.

– Патрик… – прохрипел я с трудом, – ты жив? Кто-нибудь жив? – какое-то время я активно пытаюсь докричаться до кого-нибудь, но все было глухо. Хотя мой хриплый и еле слышный голос вряд ли смог бы привлечь внимание. Осмотреться получше не получалось – моя голова была зажата между плитой, завалившей мне руку, и ногой неподвижного здоровяка. Покричав еще с минуту, я понял, что выбираться придется самому.

Тело Патрика удалось сбросить не сразу – уж слишком боец с кибернетическими протезами был тяжел, да и сам я был в совсем печальном состоянии. Но, кряхтя, крутясь и пихая его ногой, мне все же удалось это сделать. Конечно, я надеялся, что от этого здоровяк очнется, но чуда не произошло. И когда мне удалось наконец освободиться и привстать, страшная картина разрушения предстала во всей красе.

Разгромленный коридор был засыпан обломками потолка и телами погибших. Обрушившаяся плита была не единственной, и путь назад был полностью завален, отсекая нас от остальных бойцов корпорации. Но судя по витавшей в воздухе пыли, времени прошло всего ничего. Одна из выпавших панелей светилась, повиснув на проводах и хоть как-то давая освещение. А я-то думал, что это из-за пыли все плохо видно. Дышать тяжело, и прежде чем я пытаюсь найти взглядом Пьера, меня скручивает в кашле, заставляя харкать кровью. В глазах картинка снова темнеет, а на меня наваливается слабость. Чуток отдышавшись, я первым делом нащупываю пояс Патрика. Искомое, а именно – аптечка, обнаруживается сразу, и немного привстав, я рассыпаю все ее содержимое на пол. Ранее виденный шприц со стимулятором моментально узнаю, и уже спустя несколько мгновений я вбиваю его себе в грудь, впрыскивая содержимое. Не знаю, сколько раз так можно делать, но было ощущение, что скоро вместо крови по моим жилам будет течь боевой коктейль. Это если я не загнусь от передозировки, но какие другие варианты?

В ушах резко шумит, а по телу проходит дрожь, сменяемая холодком, но затем в мое тело мощным потоком начинает вливаться энергия. Голова слегка кружится, будто от переизбытка кислорода, но сознание проясняется, и я начинаю шарить в поисках брата. Пьер, где ты? Где, братишка?

Часть тел, находившихся совсем рядом с эпицентром взрыва, превратились просто в месиво. Они же частично и закрыли от осколков меня, невольно спасая себя, но сами… На погибших ранее знакомых людей смотреть тяжело. Мистер Ходзи все так же продолжал сжимать свою сумку, невзирая на то, что почти лишился головы. Мисс Мариана практически закрыла своим большим телом подростков, но, к сожалению, это не помогло, и они все вместе лежали, будто обнявшись. А затем я замечаю его. Пьер, стоявший возле меня, тоже закрыл меня от смерти, причем не только от осколков, но, видимо, заодно оттолкнув от падающей плиты. Вверх его тела была погребен под ней, но знакомая куртка и выглядывающая перебинтованная рука однозначно выдавали владельца. Мой брат мертв.

Сердце пропускает удар. Слезы начинают душить, а меня просто разрывает от душевной боли. Мне хочется кричать, но из горла вылетает только дикий хрип безумного животного. Я пытаюсь дернуться к нему, лежавшему без движения, но чертова плита все так же держит, не пуская. И тогда, сквозь слезы, я срываю с пояса Патрика нож в желании просто отпилить себе руку. Мысль о Софии останавливает меня – ведь она еще жива, а я же просто бессмысленно истеку кровью. Отрезая кусок рубашки, делаю ленту. Чудом удается создать импровизированный жгут, затягивая его зубами. А я все поглядываю на лежащего без движения Пьера. Медленно текущая из-под плиты кровь будто идет прямо из моего сердца, и я, без капли сомнения, начинаю отрезать себе свою зажатую руку.

Темная кровь толчками начинает течь из многострадальной конечности, но тело под адреналином и стимуляторами справляется, невзирая на боль. Спустя тридцать секунд все кончено, и мне наконец удается освободиться. Еще туже затягиваю жгут и сразу же бросаюсь к Пьеру. В глубине души все еще тлела надежда на то, что он мог уцелеть, но при первом же детальном взгляде ее будто смывает мощнейший ливень, уничтожая все еле заметные огоньки пламени надежды. Душа разрывается, а окружающий мир смазывается из-за слез. Но я все пытаюсь найти еще и Софию.

Девушки нигде не видно, и остается шанс на то, что тот черноволосый самозванец все же не тронул ее. Ведь даже перед взрывом он отбросил ее себе за спину, закрывая от всего. Вот только зачем все это? Для чего ему нужна София? Надо найти его, надо спасти любимую. А его… его ждет мучительная смерть за моего брата.

Звериный оскал наползает на мое лицо. И любой человек, который смог бы меня увидеть в данный момент, содрогнулся бы от страха. Окровавленная фигура без руки, вся в грязи и с безумным взглядом на мертвом лице. Кривая ухмылка явно не сулила ничего хорошего, а заткнутый за пояс пистолет только повышал уровень опасности от этого маньяка.

– Парень, – тихо раздалось где-то позади, и я стремительно развернулся, выхватывая пистолет. Где только силы взялись? Стонал Патрик. Боец, с частично обгоревшим лицом и утыканный осколками гранаты, был в очень печальном состоянии, несмотря на то, что обладал протезами и во время взрыва был облачен в бронежилет. Я сразу же склоняюсь над ним, прислушиваясь к его тихим словам.

– Вколи мне зеленый шприц, а сам вали отсюда, – говорит Патрик еле слышно, с трудом проталкивая непослушные звуки. Его взгляд с трудом фокусируется на мне, вглядываясь. – Они не поверят, что ты Грэгори, – я внимательно слушаю его, параллельно вкалывая нужный шприц, – и после всего произошедшего тебя просто будут пытать до смерти. А выживших свидетелей, кроме меня, больше нет. Беги! – Кашель скручивает Патрика, и я киваю в подтверждение его слов.

Верно, никого из тех, кто бы подтвердил мою личность, уже не осталось. Только София, да и ту похитили. Теперь меня нет, я просто неизвестный шпион, который пытается выдать себя за другого. Но ничего, так даже лучше. Мне точно никто не помешает найти того ублюдка и отомстить. В груди разрастается пламя ненависти и желание отомстить.

– Спасибо, Патрик, я этого не забуду, – произношу я, кладя поближе возле здоровяка аптечку. Тот еле заметно кивает и закрывает глаза, отрешаясь от всего происходящего. Уже хочу уйти, как замечаю небольшой баллончик со специальной пеной, и тут же заливаю ей свое кровоточащее предплечье. Жгут хорошо, но не настолько же. Рану обжигает огнем, но я только стискиваю зубы, пытаясь сдержать стон боли. А теперь ходу.

Наметив себе настоящую цель, начинаю действовать. Стимуляторы, что вколол себе, долго действовать не будут, а значит, мне надо как можно быстрее найти доктора. Со стороны завала начали доноситься звуки, будто его начинают разгребать, и это заставляет меня поторопиться.

Голова, как обычно, словно включается в свой рабочий режим, отсекая все лишнее и несущественное, попутно выстраивая план действий. Что мне нужно? Оружие – пистолет и граната есть. Лучше бы что-то мощнее, но визуально целого я ничего не вижу. Деньги, но где я их тут возьму. Хотя… Да, рюкзак нашего Хомяка скрывал не только его документы и разные мелочевки, но и несколько пачек пластиковых банкнот. Мистер Ходзи был явно готов к любым неожиданностям, раз во время нападения у него был подготовлен тревожный чемодан. Интересно, он знал о нападении или же это связано с его другими противозаконными действиями? Кто знает. Что еще?

Упавший блок заставляет пошевеливаться и прекратить поиски чего-либо полезного. Но мне и так крупно повезло с вещами Хомяка. Закидываю найденную сумку себе за спину и ускоренно, насколько это возможно в моем состоянии, направляюсь в противоположную сторону коридора. Как раз туда, куда скрылась София с похитителем. Идти было тяжело, но горящие внутри цели – спасти и отомстить – двигали меня словно марионеточник свою куклу.

Дальнейший путь прошел на автомате. Тело бездумно двигалось в поисках выхода, обходя следы боев и трупы погибших. Вражеская корпорация, судя по всему, отступила, но оставались бойцы моей. И те вряд ли меня так просто отпустили бы. Коридоры и помещения сменялись одни за другими. Порой я прятался – то в подсобках, то за мебелью, избегая встречи с любыми людьми. Уже пройдя подальше, я наткнулся на труп одного из техников, причем, вполне возможно, что того, под началом которого я должен был работать. Не знаю. Но его куртка мне подошла по размеру, заодно пряча потерянную руку и немного скрывая общий потрепанный вид. Как, впрочем, и штаны. И в данный момент мне было все равно, что я снимал одежду с трупа. Все было не важно, кроме спасения Софии и мести за брата. Пьер, ну как же так? Слезы вновь покатились по лицу…

Сознание немного прояснилось только тогда, когда я уже покидал территорию базы патрульной службы. Ранее выглядевший неприступным забор щеголял проемами. Останки турелей дымили, превратившись в обычный металлолом. Часть бойцов обеих корпораций нашли свою бессмысленную смерть здесь, в окружении подбитой техники. Броневики были продырявлены, и мельком брошенный взгляд в дыру ближайшего показал, что снаряд сжег все изнутри, спекая плоть и металл. По пути я нашел одну из обычных винтовок с укороченным стволом и парой запасных обойм, которую тут же забросил внутрь рюкзака, еле умостив. Правда, часть из вещей Ходзи оказалась на бетоне, но ему явно уже было все равно.

Уже выходя из одной из дыр в заборе, куда заглядывали любопытные зеваки, я накинул посильнее капюшон на куртке и последний раз оглянулся. Патрульная база была разрушена, и ради чего? Какой смысл в таких корпоративных войнах? Деньги? Власть? Но ведь у них и так всего достаточно. Или им мало? Обычные люди гибнут для утешения бесконечной жажды наживы верхушки, но самое страшное, что я ничего с этим не поделаю. Даже если я каким-то чудом смогу уничтожить эту верхушку, на ее смену придут другие, такие же желающие обладать всем. Само общество их растит, потакая развитию такой системы. Но, может, оно все изменится, а пока есть другие цели. Гораздо более важные лично для меня. Спасти и отомстить.

Люди косились на меня, но никто не решился остановить. Хотя, возможно, демонстративно зажатый в руке пистолет показал, что это явно не стоит делать. Бойцов же моей корпорации пока нигде не было видно – ближайшая точка, откуда они могли приехать, как раз и находилась за спиной. В итоге я без всяких проблем скрылся в одном из переулков, где и перевел дух. Теперь надо решить, куда дальше.

Я сейчас находился в 1-м районе Арнон-сити, подконтрольном «Технологическому концерну кибернетических имплантов Собиана». Всего в мегаполисе были сотни районов, и в нашем городе почти четверть контролировалась именно моей корпорацией. Еще пятая часть контролировалась основными конкурентами – варронцами. Где-то треть была нейтральна, и остаток уже контролировали компании поменьше. И вот в ничейные районы мне и нужно было двигаться, желательно при этом более криминальные, где точно можно было на время затеряться. Утвердив себе план действий, я с некоторым усилием оттолкнулся от стены, возле которой отдыхал. Ходить становилось все тяжелее, но других вариантов я не видел.

Прохожие косились на меня по пути к станции магнитного поезда, но обратиться никто не решился. И ведь верно – сам же точно так же игнорировал странных личностей на улице, автоматически ставя им ярлык. Этот бандит скорее всего, а тот похож на наркомана. Прямо сейчас же взгляды проходящих мимо людей делали то же самое и со мной. Молодая девушка, выходившая из магазина и заметившая меня в последний момент, испуганно вскрикнула при виде меня и моментально метнулась назад. Охранник, наблюдавший за этим, даже положил ладонь на рукоять пистолета, провожая меня взглядом.

И это только один из случаев. Многие просто спешили уткнуть взгляд в пол, будто не замечая меня вовсе. Некоторые, более храбрые или просто вооруженные, тянулись к своему оружию, упирая в меня взгляд и предупреждая, что не надо лезть. Часть спешно переходила на другую сторону дороги, но абсолютно никто не обратился с вопросом о помощи. Хотя даже я сам всего день назад реагировал бы так же. Лишние проблемы в нашем мире никому не нужны.

Все же мне удалось добраться до станции, где после короткой заминки удалось заплатить за проезд. Уже не обращая внимание на направление и линию, я сразу же сел в только подошедший поезд, стремясь убраться из этого района как можно быстрее. Любой врач тут обязан был доложить о странных пациентах, не считая того, что при обращении необходимо пройти идентификацию. Поэтому я даже и не пытался найти медицинскую помощь в этом районе. Придется подождать, и, надеюсь, дотяну.

Усевшись на одно из сидений, я с некоторым наслаждением закрыл глаза. Легкий отдых не помешал бы. Стимулятор потихоньку переставал действовать, и мне становилось все тяжелее. Наваливалась усталость, приглушенная боль начинала потихоньку возвращаться, нарастая словно снежный ком. Да и всю дорогу сердце порой чудило – периодично резко ускоряясь, как умалишенное, а затем так же внезапно замедляясь до нормы.

В голову пришли воспоминания, как я буквально недавно так же ехал в поезде вместе с Софией. Черт, где же она? Надеюсь, хоть с ней все будет в порядке. Но я сделаю все возможное, чтобы спасти ее. Невзирая ни на что и ни на кого. Невзирая на собственные потери и боль. Она единственная, кто остался у меня в этой жизни. Интернат разрушен, брат и все знакомые погибли. Даже мою личность и то забрали у меня. Она – единственный уцелевший осколок моего разрушенного мира. Одинокая слеза скатилась по щеке.

– Смотри, он плачет. Прямо как девчонка, – произнес совсем рядом хриплый неизвестный голос, выбивая меня из моих размышлений. Вслед за этим раздался смех нескольких глоток. Я открываю глаза и обнаруживаю, что прямо напротив меня сидели четверо парней приблизительно моего возраста. Вот только, судя по кожаной одежде, крикливо покрашенным в яркие цвета волосам и металлическим нашивкам, они явно были членами одной из молодежных банд. От увиденного мне сразу захотелось выругаться, но пришедшая в голову мысль заставила криво улыбнуться. Отлично, подойдет. От моей реакции смех стих, но ненадолго, и они продолжали громко обсуждать меня. Я же снова прикрыл глаза, уходя в свои мысли. Верь, София, я найду и спасу тебя.

Глава 9

Уже заходя в переулок одного из дальних районов Арнон-сити, который по молчаливому согласию был нейтральной территорией для крупных корпораций, я услышал тот же хриплый голос, слышимый ранее в вагоне поезда. Да, район-то был неподконтрольным большим игрокам, но рыбешки поменьше, в частности разного рода банды, тут активно процветали. И члены одной из них явно решили обратить на меня свое внимание.

– Эй, доходяга, гони сюда свою сумку. Ты и так болезненный на вид, так что расценивай это как помощь в облегчении твоей тяжелой ноши, – прохрипел явный лидер этой шайки. Невысокий, весь в черной кожаной одежде с металлическими нашивками. Его массивные черты лица с выразительно крупными передними зубами были карикатурны, а лысина сверкала небольшими имплантированными рогами из металла – последний писк моды среди молодежных банд. Почти черные глаза смотрели на меня с усмешкой и презрением.

Его подельники тут же подхватили неказистую шутку, заржав в голос. Двое были похожи, словно братья. Хотя вероятней всего они ими и были. Оба высокие, худые, с длинными конечностями. Лицо украшено татуировкой третьего глаза над переносицей и большим количеством пирсинга. Мочки ушей изрядно свисали вниз, щеголяя дырами. Коричневые кожаные штаны с прорехами. Короткие куртки поверх серых футболок. Перчатки с обрезанными пальцами и нашитым на костяшки металлом. Они были одеты словно близнецы, полностью копируя друг друга. А лица, хоть и не полностью похожие, обладали одинаковым пирсингом, что и делало их такими похожими. И только ирокезы были разного цвета – кислотно-зеленого и ярко-оранжевого.

– Чего вылупился? Шустрее давай, – включился в беседу последний из четверки, похожий на быка. Невысокий и, можно даже сказать, толстый, но все это выглядело словно массивность мускул поверх приличной прослойки жира. Приплюснутый нос, глубоко посаженные глаза под густыми черными бровями. На голове большая татуировка, уходившая на шею. Кожаные штаны, но вот куртка была скорее похожа на мою спецовку – широкая, она явно не стесняла движения. Его взгляд словно буравил меня, пытаясь давить какой-то первобытной злобой.

– Что, прямо здесь? – словно растерянно спросил я, слегка отступая назад, в глубину переулка.

– А где еще? Ты не бойся, нам никто не помешает, – усмехнулся лидер, словно невзначай откидывая полу куртки и демонстрируя торчащий за поясом пистолет. Оба высоких, словно по команде, достали ножи и медленно двинулись на меня. Бык же притормозил, надевая шипастый кастет себе на громадную ладонь. А я еще раз оглянулся, прикидывая план действий.

Этот переулок находился не слишком далеко от станции поезда, буквально в двух кварталах, и был достаточно узок и глубок, чтобы скрыть от взгляда прохожих. Хотя те, даже проходя мимо и замечая все происходящее, просто ускоряли шаг, игнорируя напрочь. Местные уже привыкли к поведению банд или же просто сами состояли в связи с теми или иными. Да и мой потрепанный вид явно вызывал сомнения в том, что я смогу как-то отблагодарить рискнувшего своей шкурой спасителя. Вот если бы я был красивой девушкой…

Поневоле на мое лицо наползла улыбка, и это словно послужило сигналом. Оба высоких резко рванули на меня, а спустя секунду последовал и бык. Я тут же разворачиваюсь и бегу насколько хватает остатков сил. Глаза шарят в поисках пути, но бесполезно. Глухие стены переулка не обладали никакими окнами, а сам он был перегорожен высокой горой мусора буквально через метров двадцать.

Я, не успев замедлиться, влетаю плечом в стенку старого холодильника. Тот от удара даже не шевелится, намертво упершись в остальной хлам. Пытаюсь развернуться, но бык уже рядом и со всего размаху бьет мне в живот. Хорошо хоть второй, рукой без кастета, но даже так меня скручивает пополам.

– И чего только рыпался? – злобно бурчит громила, помогая мне выпрямиться для того, чтобы второй удар точно достиг цели. Кулак с кастетом уже замахивается, а я наконец решаюсь действовать, уверовав, что нам никто не помешает. Моя голова бодает быка в челюсть, отталкивая его. Тот пытается меня схватить и отбросить, но черный ствол пистолеты, который я успел вытащить на бегу и спрятать под курткой, уже уперся в живот этого лысого бандита. Нажимаю курок несколько раз, выбивая небольшой фонтан брызг из спины этого борова.

Туша только начинает заваливаться. На лице громилы полное непонимание того, что случилось, а я уже толкаю его, придавая ускорение. Пистолет выпрыгивает из-за уже мертвого тела, и новые пули летят в одного из братьев с оранжевым ирокезом. Они оба, хоть и стартовали ранее борова, но затормозили в нескольких метрах, предоставив действовать своему товарищу. Азартное лицо первого резко меняется на перепуганное, когда первая пуля проделывает дыру в его лбу, прямо рядом с третьим глазом. Мозг отстраненно фиксирует невероятно удачное попадание для моих навыков, а пистолет уже целится в зеленоголового. Тот успевает развернуться и свою долю металла ловит в спину, между лопаток.

Главарь же пытается достать свой пистолет, но тот неудачно для него застревает за поясом, и лидер шайки безуспешно дергает его. Целая гамма чувств сменяется на его лице, но я не дрожу. Ствол моего оружия уже нацелен на него и с некоторым усилием над собой снова нажимаю на курок. В голове, словно мантра, звучит то, что я должен выжить и спасти Софию. Обязан, невзирая ни на что. Но все равно с каждой выпущенной пулей я отрываю частицу себя прежнего, человека, не любящего конфликты и предпочитающего все решать миром, доброго и наивного. И этот Грэгори тает с каждой выпущенной пулей.

Первые выстрелы проходят мимо, но на третьем я наконец-то попадаю туда, куда целился – в плечо главаря этой шайки. Того разворачивает, и он со вскриком падает на колени. Я же устремляюсь к нему, перешагивая через труп громилы, и кричу:

– Замер! Медленно, двумя пальцами, достань пистолет и отбрось его в сторону!

Тот будто не слышит, продолжая вполголоса ругаться и причитать. Не выдерживая, я практически впритык выпускаю новую пулю в него, пытаясь попасть рядом и припугнуть. Лидер в этот момент пытается прыгнуть в мою сторону, но снова неудачно для себя. Рывок совпадает с траекторией полета пули, и новый выстрел приходится прямо в его бедро. Нога подгибается, и он с криком падает на землю, крича от боли.

– Я же сказал замереть! Сам виноват, – зло говорю ему, продолжая держать главаря под прицелом. Но тот уже не мыслил о сопротивлении, сосредоточиваясь на своей ране. Сзади раздался какой-то шорох, и я моментально разворачиваюсь.

Из-под завала хлама и мусора медленно вылезал какой-то бродяга в тряпье. Растрепанные грязные волосы были частично седые, да и сам он выглядел как-то болезненно. Выпрямившись, он поднял руки и, слегка причмокивая, произнес.

– Этот вон уже тянется к оружию.

Не сводя ствола пистолета с бродяги, я краем глаза кошусь на раненого, а в следующую секунду с силой впечатываю ногу в кисть этого урода, который никак не хотел успокоиться. В переулке отчетливо разносится хруст, а затем и вой бывшего главаря этой четверки. Я снова перевожу взгляд на помогшего мне бродягу, а тот уже улыбается слегка кривыми желтыми зубами:

– Можно ли мне вещички взять? – кивает он на трупы. В голове вихрем проносятся мысли, а затем я тоже киваю.

– Сейчас обыщешь их. Все деньги и огнестрельное оружие мне сюда. То же касается чего-то ценного. А вот остальное все тебе, – указываю я стволом пистолета на лежащие тела. Облокачиваюсь к стене, сбрасывая со спины свой рюкзак и наблюдая, как бродяга шустро проводит обыск тел. Время от времени он мне демонстрировал разные вещички, типа цепочек или электронных накопителей. И если последние присоединялись к небольшой кучке денег, то вот первые, как и найденные наркотики и сигареты отходили лохматому обитателю этого переулка. И он явно был невероятно рад этому.

Спустя всего пять минут все найденное было упрятано в мою сумку, а бродяга бодро раздевал трупы, примеряя на себя одежду. То, что она была с трупов, его абсолютно не смущало. А мне же потихоньку становилось нехорошо, причем, как и физически, так и морально. Я постоянно гнал мысли о том, что я только хладнокровно убил несколько человек, но те все равно пульсировали в голове. София, все ради тебя и твоего спасения.

Пинок под ребра тихо скулившему главарю уже покойной шайки, и командую ему встать. Тот с трудом подчиняется, и я, упирая ему ствол пистолета в ребра и прикрывая оружие полами куртки, помогаю держаться ровно.

– Итак, не знаю, как там тебя. Хотя и не важно. Как видишь, сейчас плохо не только мне, но и тебе. Нам обоим нужен доктор, который не будет задавать вопросы и который может не только подлечить, но, если понадобится, поставить боевые протезы. НЕЙТРАЛЬНЫЙ доктор, – выделил я интонацией, – не связанный ни с корпорациями, ни с бандами. Знаешь такого? – упираю свой взгляд в него, усиливая эффект давлением ствола пистолета в ребра.

– Да, есть такой, – после некоторого молчания хрипло отвечает тот с угрюмой миной на лице.

– Ну тогда пошли, лечиться будем, – толкаю я своего пленника вперед, помогая сделать первый шаг. Бродяга сзади копошится, не обращая внимание на наш уход. Надеюсь, он все достаточно хорошо спрячет, чтобы члены этой банды не вышли на меня в желании отомстить.

Двигались мы медленно, стараясь не обращать внимание на себя. Но, проходя мимо одного из кафе, мы наткнулись на выходящих из него знакомых моего пленника. Причем явно из той же банды, что и четверка.

– Свэн, кто это с тобой? И где остальные парни? – высоким голосом обратился один из них. Я тут же постарался намекнуть главарю, что лишнего болтать не стоит, посильнее надавив оружием на ребра. Сам же скрылся как можно сильнее за пленником, как бы невзначай пряча лицо.

– Да с дозой переборщил, вот и нехорошо. А тут старого друга встретил, он согласился помочь, – хрипло проговорил Свэн, правильно поняв мой посыл, и тут же его качнуло словно от головокружения. – Парни по девкам пошли, а я решил, что лучше закинуться вначале. Переборщил… Так, сейчас проблююсь, – его кадык задергался словно в позывах, и собеседник отскочил на пару шагов назад.

– Ты там аккуратней. Ладно, мы пошли. Парням привет. И помни, завтра сходка, так что приводи себя в порядок. Боссу точно не понравится, если ты в таком состоянии припрешься, – обладатель высокого голоса сплюнул и развернулся в другую сторону. Только отойдя от них метров на двадцать, я тихо произнес.

– Молодец, сохранил себе жизнь. Как, впрочем, и им. Далеко еще?

– Нет, пару кварталов. – Хриплый голос прерывался натужным дыханием, и было видно, что главарю нехорошо. Но и я сам уже чувствовал накатывающий откат от чрезмерного употребления лекарств и стимуляторов. На лбу уже проступила испарина, и шагать становилось тяжелее. Причем вплоть до того, что в какой-то момент словил себя на мысли, что неизвестно кто кого поддерживает сейчас – я пленника или же наоборот. Но с каждым шагом запас сил явно подходил к концу, а картинка окружающего мира периодично темнела.

– Сюда, – хриплый голос пленника звучал совсем плохо. Может, я попал не только в плечо? Из его раны в ноге стала капать кровь, оставляя небольшую и редкую цепочку следов. Я был в таком же состоянии, сосредоточенный на том, чтобы банально дойти.

И путь нас привел к одной из обычных высоток, на углу которой без всякой вывески был спуск в подвальное помещение. Вход в него преграждала массивная металлическая дверь, даже на вид способная выдержать очередь из винтовки. Причем вполне возможно, что не одну.

– Вот сюда, – ткнул пальцем главарь, сильно шатаясь, – пойдем быстрее, а то мне нехорошо что-то.

– Постой, мне надо осмотреться, – потянул я его в сторону от основной улицы. Прохожих практически не было, и мы остановились прямо напротив этой клиники, возле громадного мусорного контейнера, заполненного полностью и даже с горкой. Часть мусора была разбросана вокруг, словно жители не заморачивались чистотой. Еще раз осмотрев нужный объект, я снова огляделся вокруг.

Высокие жилые здания с хаотично разбросанными граффити нависали над неширокой улицей. Часть окон была заколочена, в других же светился свет. Многие обладали решеткой, невзирая на высокие этажи. Но оно было понятно – в этих зданиях, набитых словно муравейники, доверия к соседям было немного. Неизвестно, что могло прийти в голову человеку под дурью.

– Это то место, клянусь. Мне уже самому плохо, не тяни, пожалуйста, – прохрипел слабым голосом мой пленник. Я кивнул на его слова, ведь выбора действительно не было. Придется довериться. И уже не смотря на него, нажимаю на курок. Выстрел приглушенно раздается на улице, но прохожие, оглядываясь по сторонам и не видя непосредственной опасности для себя, просто продолжают свой путь, не пытаясь искать неприятности для себя. Район давно отучил от этого.

Тело главаря тяжелеет, и я аккуратно облокачиваю его на стену, размещая в сидячем положении. На лице мертвеца застывает удивление и вопрос – за что? Но это решение я принял сразу, как мы сюда отправились. Страшное, но рациональное, а свои муки совести я стараюсь приглушить мыслью о спасении Софии. Ее необходимо найти. Вот только главное, чтобы не растерять себя самого на пути к этой цели. Дергаю головой, словно вытряхивая все мысли, и наконец двигаюсь в сторону клиники. Меня качает словно пьяного, и сил уже практически не осталось, но все же я на месте. Звонок в дверь, и замираю в ожидании. Надеюсь, это нужное место.

– Я вас слушаю? – через небольшие динамики раздается слегка искаженный мужской голос, а я словно чувствую, как на мне фокусируется его взгляд сквозь оптику скрытой камеры.

– Мне нужен доктор и срочно, – с трудом отвечаю я, – деньги есть.

Ответа приходится ждать секунд двадцать. И все это время на меня все с большим давлением начинает наваливаться откат от стимуляторов. В какой-то момент мир качнулся, и я с трудом удерживаю равновесие, опираясь на металлическую дверь.

– Проходите в тамбур. Оружие сложите в ящик, справа от вас, – голос доносится словно через вату, и я не сразу осознаю услышанное. Щелчок в замке двери, и мне приходится с заметным усилием потянуть ее на себя, чтобы открыть. Двадцатисантиметровая толщина ее внушает, и я шагаю внутрь небольшого тамбура, где через два метра находилась вторая такая же преграда.

Сзади с глухим звуком закрывается дверь, а над головой сильнее разгорается единственная лампа. Боковой ящик выезжает на электроприводе, словно приглашая бросить туда все опасное. И мне приходится подчиниться. Сил остается немного, и поэтому я не пытаюсь достать оружие из сумки, забрасывая ее туда целиком. Следом идет пистолет. А вот зажатая в руке граната словно прилипает к ладони, не желая расставаться со мной. Единственная гарантия безопасности. Мир снова качается, и я ее чуть было не роняю на пол, благо хоть не активирую.

– Все оружие в ящик, без исключения. Гранаты это тоже касается, а иначе просто бери и там ее сразу подрывай. Двери выдержат, разве что краску придется обновить, – мужской голос из динамиков сух и тверд, – и если бы я хотел причинить вред, то мог сделать ранее, а не дожидаться, как ты прикончишь того бедолагу и бросишь труп прямо у моего входа.

Его голос словно вбивает в меня раскаленные гвозди, напоминая про недавно совершенные хладнокровные убийства. Ладонь разжимается, и граната исчезает в ящике, а затем и он сам скрывается в стене. Мужской голос что-то говорит еще, но мои силы закончились. Я падаю на пол, а глаза начинают закрываться еще раньше. В какой-то момент меня начинают тормошить. Рядом доносятся неразличимые слова, но до сознания ничего не доходит. Мое безвольное тело подхватывают и кладут на что-то холодное. Делаю над собой усилие и произношу напоследок то, что я обдумывал всю дорогу к врачу:

– Мне нужно лечение и боевые протезы. Последние важнее.

Расплывающийся контур мужского лица с мощными усами будто кивает, и я разрешаю себе расслабиться, отдаваясь темноте.

Глава 10

Я изо всех сил бегу, стремясь догнать черную расплывчатую фигуру. Улицы и дома сменяются одни за другими, но моя цель играючи уходит от погони, продолжая удерживать внушительный белый сверток в руках. В нем – моя истинная цель. В нем – то, без чего я умру. И я бегу дальше, не обращая внимания на сбитое дыхание и боль в боку. Внезапно мы оказываемся посреди большого пустыря, с другой стороны которого находится небольшой двухэтажный дом. Причем из тех, что я видел только в кино и на картинках жизни высших чинов в корпорациях.

Фигура стремительно достигает входа и, на мгновение обернувшись перед открытой дверью, скрывается в ней. Деревянная дверь с силой захлопывается, а спустя секунду огни во всем доме резко зажигаются. Словно там появилась жизнь. А я все бегу по безжизненному пустырю, успев преодолеть всего лишь половину. Свет манит меня, как и сокровище в свертке, и я стираю ноги в кровь, но бегу. И уже практически достигнув дома, я вытягиваю руку будто в попытке еще быстрее дотянуться до искомого. Но внезапно из-под земли выскакивают металлические прутья, мигом выстреливающие вверх, и спустя секунду дом окружен внушительным забором. Я пытаюсь пролезть через дыры в нем, но и они моментально зарастают темными колючими растениями.

В итоге не успеваю опомниться, как весь свет скрывается за колючей преградой. Я растерянно смотрю на препятствие, не зная, как достичь своего сокровища и отобрать его у похитителя. За оградой звучит жизнь полным ходом, а вокруг меня темень и мертвая тишина. Чувство одиночества накатывает, но я вытряхиваю его из головы. Взгляд цепляется за прикопанный в земле топор, и в голове моментально созревает мысль, что делать. Приходится приложить изрядно усилий, чтобы руками выкопать инструмент, но мне это удается. Со злорадной ухмылкой я покрепче хватаю рукоять и делаю первый замах…

Звук триммера выносит меня из сна, который начинался как кошмар, а в итоге превратился в своеобразную цель. В голове круговорот мыслей о произошедшем, но впасть в отчаяние я не успеваю. Дверь в помещение, в котором я находился, открывается, и стремительной походкой в него влетает неизвестный мне мужик с тщедушной невысокой фигурой.

Лет сорока, с тонкими чертами лицами и глубокими бороздами морщин, он вперил в меня свой внимательный взгляд. Короткая стрижка темных волос с большими залысинами. Густые внушительные брови, растущие будто в разные стороны и торчащие как бы не сильнее, чем волосы на голове. Они обрамляли небольшие впалые глаза серого цвета, которые практически сливались в один тон. Над четко разделенным на две части подбородком росла небольшая поросль, прямо под тонкими поджатыми губами. Он был гладко выбрит и одет в серый невзрачный халат до колен.

– Добрый день. Как вы себя чувствуете? – Слегка высокий голос не гармонировал с внешним видом, но в голове даже мысли не возникло как-то прокомментировать это.

– Вроде бы хорошо, – неуверенно ответил, прислушиваясь к своим ощущениям. Параллельно я начал оглядывать и само помещение, где находился.

Небольшое, но достаточно аккуратно обставленное. Большая кровать с некоторыми приспособлениями явно медицинского назначения стояла возле стены прямо напротив входа. На этой же стене было очень качественно нарисовано окно, демонстрирующее холмистый пейзаж с небольшой речкой на дальнем фоне. Беглым взглядом можно было действительно подумать, что там, за окном, есть такая природа. Но в действительности я даже не уверен, что она вообще где-то осталась в этом мире мегаполисов.

Небольшая тумба с большим зеркалом, в которой лежали мои аккуратно сложенные вещи, и рюкзак, взятый у Хомяка. Возле нее находилась дверь, ведущая, скорее всего, в небольшую ванную комнату. В углу также находилась панель подключения к компьютеру и специальный стул для удобного входа в виртуальное пространство. Все это походило на интерьер какой-то гостиницы, как я себе их представлял, а не на клинику и ее палаты. По крайней мере не похоже было на медицинский пункт в моем интернате.

– Руку чувствуете? – таким же серьезным тоном спросил врач, изучающе смотря на меня.

– Руку? Конечно, – протянул я, а потом до меня наконец дошло. Резко встав в кровати, я сбросил с себя легкое покрывало, открывая вид на собственное тело. И увиденное на мгновение повергло меня в небольшой шок. То, что мое тело покрыто большим количеством шрамов, было еще не так страшно. А вот то, что вместо моих родных ног от колена и ниже поблескивали новые металлические протезы, поразило. Левой руки тоже не было. Точнее была, но снова же чистый протез от плеча до кончиков пальцев.

Я резко вскакиваю с кровати на ноги и на секунду чуть не теряю равновесие. Придерживаясь за кровать, слегка неуверенно подхожу к зеркалу, внимательно осматривая себя. Застывший позади в неподвижности врач молчит. А я во все глаза смотрю на себя, благо одет был только в трусы. Десяток шрамов были хаотично разбросаны по телу. Металлические конечности практически не ощущались, но тело словно знало, как ими работать. Правда, я все еще стоял неуверенно, порой немного шатаясь, словно оно хоть и знало, но еще пока не привыкло. Развернувшись спиной, я обнаружил, что вдоль всего позвоночника идет металлическая хреновина, доходя аж до разъема на затылке. Черт, что ж со мной сотворили?

– Позвольте прокомментировать, – словно услышав мой мысленный вопрос, снова подает голос врач. Я тихо вздыхаю и аккуратно двигаюсь назад к кровати. Ходить было пока неудобно, словно тело слушалось через силу, но оно неудивительно. Тяжело падаю на кровать и упираю внимательный взгляд на своего собеседника.

– Слушаю, – горло хрипит, словно отвыкнув говорить, и приходится прокашляться, – да, слушаю.

– Итак, позвольте напомнить, что главная цель была в лечении всех повреждений и повышении боевой эффективности. Стоит заметить, что ваше тело находилось в крайне плачевном состоянии и двигалось только под действиями боевых коктейлей. Из-за этого часть ран вы, скорее всего, просто не заметили. – На мой удивленный взгляд он пояснил: – Например, у вас был открытый перелом в ноге, но вы при этом даже ходили. Но самое плохое в этом то, что из-за такой дозы стимуляторов начали отказывать внутренние органы, – он слегка перевел дух и продолжил: – В итоге мы заменили большую их часть, включая сердце, печень и почки. Были установлены протезы пострадавшей руки и двух ног. Вторая была цела, но исходя из боевой эффективности было принято решение заменить их в паре, – сухой голос врача, рассказывающий, что мне отрезали вторую ногу просто потому что их меняют сразу две, вызывал оторопь. – Хотя, что я. Вот список всех операций, – он спокойно достал сложенный пополам листок из кармана и протянул мне, – тут и укрепление позвоночника, и остальное.

В таком же заторможенном состоянии я принялся изучать весь список, с каждым пунктом пугаясь все сильнее.

– Доктор, а что мне осталось человеческого? Возникает ощущение, что вы меня превратили чуть ли не в железяку какую-то, – спросил я после прочтения.

– Нет, изменения затронули приблизительно четверть тела, но, если вы хотите, мы доведем протезирование до максимально возможного уровня, – не оценил мое замечание врач.

– Спасибо, но и так достаточно, – сразу же отказался я. Немного помолчав, задал новый вопрос: – Денег хоть на все хватило?

– Да, и мы оставили пять процентов от суммы на всякий случай. Они в рюкзаке, а вот оружие мы вернем только на выходе из клиники. Средства тратились максимально рационально, и поэтому шрамы никто не трогал – операции с внешним видом были бы слишком дороги. И так объем работ был значителен, поэтому сами протезы из складских остатков и невысокого уровня.

– Все равно благодарю за спасение, – вздохнул, окончательно принимая то, во что я превратился. Но другие варианты были только разные способы смерти, так что жалеть не о чем.

– В таком случае, если у вас нет вопросов, то вот вам спецификация под ваши протезы, чтобы вы лучше ознакомились с их возможностями. Пока вы отдыхайте и набирайтесь сил. В ваше лечение входит стационар на протяжении недели, но, если захотите, можете уйти раньше. Так же доступ в коридор ограничен ввиду нашего принципа конфиденциальности. Вы не видите других клиентов клиники, и они вас не видят. Доступ к сети есть, а еду вам принесут по расписанию. Ближайший завтрак через час. Если будут вопросы, нажимайте на кнопку возле двери и вызывайте меня, – указал он пальцем на приметное табло позади себя, – если нет вопросов, то я пойду.

– Доктор, последнее. Сколько времени прошло с момента моего прихода?

– Прошло восемь дней, – ответил он и, не дожидаясь других вопросов, скрылся в коридоре. Дверь с глухим звуком захлопнулась, а у меня в голове метались мысли о том, как много времени я потерял на лечении себя и как теперь искать Софию? Не откладывая в долгий ящик, направился к компьютеру. Подключение к виртуальной реальности не заняло много времени, и уже скоро я искал всю возможную информацию по произошедшим событиям. И даже то, что при заходе не потребовалось проводить авторизацию, меня нисколько не удивило – еще Пьер уверенно рассказывал, что есть такие взломанные компьютеры, где это не требовалось, хоть сам он никогда этого не видел и – как осуществить – не знал. С его-то жаждой влипнуть в истории это и к лучшему. Черт, на глазах снова начали наворачиваться слезы, и я сосредоточился на поиске информации, откладывая горечь по потерянному брату на потом. Я его никогда не забуду, но сейчас не время скорбеть. Надо вначале спасти Софию, пока я могу еще что-то сделать для этого.

В сети много информации найти не удалось, только краткие новостные заметки по произошедшим событиями. Не иначе, как моя корпорация постаралась не распространять лишнего. Просто «Технологический концерн кибернетических имплантов Собиана» восемь дней назад был атакован в Арнон-сити сразу в нескольких местах, заставив патруль распределить свои силы. Вслед за этим были атакованы и центральные базы, вызвав большие потери у корпорации. На сторонних ресурсах даже были созданы списки погибших и пропавших без вести. К сожалению, смерть всех обитателей центра-интерната полностью подтверждалась. Сердце обливалось кровью, когда я читал новые имена, но мне нужно было удостовериться. Пьер в этом списке тоже был.

Мое имя и Софии были помечены как пропавшие без вести, причем снова к моим данным было присоединено фото того чертового двойника, а не меня. Вот так, была моя жизнь, а теперь неизвестный просто забрал ее у меня, словно это я подделка, а не он.

Официально за нападением стоял давний конкурент нашей компании – «Объединенный союз биокибернетических протезов Варрона», но среди некоторых пользователей звучали слухи о том, что те участвовали только в части нападений, но никак не во всех. Как доказательство приводили примеры своих знакомых из банд, которые будто участвовали там как наемники, но даже если это была правда, то узнать настоящих заказчиков было сложно. Да и они меня не интересовали – только те, кто стоял за нападением на мой дом и на патрульную базу. И последнее сейчас даже важнее. Но в конкретном случае как раз больше всего доказательств, что это были именно варронцы – их экипировка и техника служили стопроцентными доказательствами. А значит, нужно найти кого-то из союза и поспрашивать насчет пленников. Вот только для этого нужен язык из компании, а таких знакомств у меня, естественно, не было. Или же… или какой-то хакер мог бы взломать их базы данных на предмет нужной информации.

Наметив себе план ближайших действий, я отключился от виртуальной сети и снова лег на кровать. Чтобы занять свою голову чем-то полезным после прочтения разбередившего душу списка погибших, я начал изучать детальней то, что во мне изменили в этой клинике. Чем больше читал, тем сильнее мне казалось, что теперь я больше робот, как Догги, чем человек. Изменения масштабны, но при этом какого-то невероятного бойца никто из меня не сделал, ведь большинство из них просто дало мне возможность не подохнуть там, на операционном столе, после всего пережитого.

Мышечные усиления в ногах и новой руке. В последней есть небольшое хорошо замаскированное пустое пространство, в котором можно что-то спрятать, а через кончики пальцев можно было выдать электрический удар наподобии электрошока. Усиление позвоночника дало возможность легче носить тяжести на себе, но на этом все, если не считать того, что часть моих позвонков до этого была сильно смещена. Немного повысилась выносливость за счет лучшей работы механического сердца, но в целом я остался таким же. Специальные боевые протезы стоили очень дорого, это я, как будущий обслуживающий их технарь, всегда знал. Поэтому никаких появляющихся из предплечья щитов, как у того вражеского бойца, или чего-то сопоставимого. Но главное, что я просто жив, пусть и обзавелся железом в теле.

Следующие три дня я обвыкался с новым телом, привыкая к управлению механическими конечностями. Как я еще изучал из книг, прямая связь от протеза к организму давала возможность манипулировать ими как настоящими, хоть никакой тактильной чувствительности не было. Но даже так требовалось время на то, чтобы все движения происходили так же легко и непринужденно, как и прежде. И я отжимался, приседал, прыгал и выполнял сотни других действий для отработки четкости, пока не удостоверился, что не вижу разницы.

От доктора, имя которого мне он сам так и не сообщил, удалось получить новую одежду. Тяжелые ботинки с металлическим носком, черные штаны из плотной ткани и такую же кофту с длинным рукавом. Длинная и легкая коричневая куртка с капюшоном скрывала подвесную кобуру с пистолетом, а граната пряталась в предплечье механической руки. Две обоймы для оружия притаились в широких карманах. Кожаные тонкие перчатки окончательно закрывали протезы от посторонних взглядов, в одном из которых в скрытом отделении притаилась граната. В рюкзаке, помимо винтовки с пятью запасными обоймами и несколькими большими пачками россыпью, а также зубной щетки с пастой и нескольких пар носков, больше ничего не было.

Хорошо, что удалось продать часть предметов, которые мне достались от незадачливых грабителей. Но даже так денег после лечения и всех покупок оставалось не так уж много, чуть меньше десяти тысяч кредитов. Конечно, буквально месяц назад эта сумма внушала бы уважение у меня, но сейчас ее было абсолютно недостаточно для получения нужной мне информации. Поэтому последний вопрос, который я задал тому врачу, был о том, где можно найти хакера, который сможет помочь в обмен на ответную услугу. Любую услугу.

Единственный виденный в центре медицинской работник, да и вообще человек, поморщив несколько секунд переносицу и немного помолчав, в итоге все же сказал мне адрес банды, где есть такой человек, который, возможно, смог бы помочь. Но он был крайне опасен и непредсказуем. Остановить меня такое после пережитого, естественно, не могло. И поэтому прямо сейчас я сидел в поезде, который вез меня в 192-й район к возможному пути спасения Софии. По крайней мере так я отчаянно надеялся.

Сидевшие рядом люди с подозрением косились на меня, предпочитая отсесть подальше при первой возможности. Не знаю почему, но мой вид будто пугал их, хотя лицо мое ни капельки не поменялось, разве что синяки добавились и легкий шрам над глазом. А то, что изменилось, было скрыто под одеждой. Или это выражение глаз, или какие-то животные инстинкты, но люди всегда отводили взгляд, если я начинал смотреть прямо на них. Так что до нужной станции я доехал будто окруженный сферой отчуждения. Впрочем, мне это не мешало, а скорее, помогало быстрее осознать, что жизнь прежней не будет.

Уже выходя из вагона магнитного поезда, я услышал донесшиеся шепотки за спиной, с некоторым облегчением обсуждающие меня и главное – мой уход. Но ничего, радуйтесь люди, ведь до такого же состояния вас отделяет лишь несколько страшных событий, которые могут перечеркнуть все былое и разрушить всю жизнь. Проверив все еще висевший в кобуре пистолет, я твердой походкой двинулся в глубь района. Провожающие взгляды проходящих мимо людей не сулили ничего хорошего для чужака, но мне было плевать. У меня есть цель, а все остальное просто пыль под ногами.

Глава 11

Бывший курсант, а теперь уже рядовой агент Службы безопасности Майкл Кронт в одиночестве сидел в одном из больших обзорных помещений, любуясь открывающимся видом. Одна из стенок от пола до потолка полностью представляла собой громадный иллюминатор, за которым в черной пустоте висела она – первое место, куда он отправится на самостоятельную миссию. Планета Гемини, буквально близнец родной планеты Майкла, что считалось абсолютно невозможным в принципе.

Конечно, не в буквальном смысле, но то, что жизнь на данной планете практически копировала большую часть всего. Чуть большая сила тяжести, минимальные отличия в кислороде, тот же спектр светила, многие похожие растения. И так во всем – не полностью, но крайне близко. Но самое главное, что поразило первооткрывателей более 250 лет назад была схожесть местных жителей с ними – вплоть до возможного совместного потомства. Как такое могло произойти в космических мерках, до сих пор оставалось загадкой, хоть и звучали разные варианты, от более развитой цивилизации, расселившейся по удобным планетам, а затем деградировавшей, до совсем фантастических. Но факт оставался фактом – первый инопланетный вид оказался практически близнецом, потерянным давно и вновь найденным.

А вот дальше мнения первооткрывателей разделились. Одни хотели спуститься вниз и открыться местным, другие же опасались возможной агрессии, предпочитая войти в контакт на правах старшего брата. И ввиду того, что корабль первооткрывателей был единственным в своем роде, вобравшим все самые современные технологии мира, Объединенное Правительство решило не рисковать. Если с кораблем что-то случится, то жители планеты очень быстро смогут заполучить уже разработанные технологии и в короткие сроки сократить разрыв в развитии.

Вариант с силовым захватом тоже не рассматривался – единственный корабль явно не обладал достаточным экипажем для захвата целой планеты. Не хватило бы даже и сотни таких кораблей на такую масштабную задачу, тем более без ресурсной базы под боком, которая была у местных. В итоге корабль все же засекли, и пришлось ускориться в принятии решения. Благо оружие жителей Гемини отставало минимум лет на сто в своем развитии. Все угрозы устранялись в зародыше, а технари начали взлом местной глобальной сети в поисках всех секретных объектов, пока руководство решало, что предпринять.

Объединенному Правительству очень хотелось заполучить планету под свой контроль и не делиться будущими благами вселенной с другими. Но реальных возможностей захватить целую планету не было. В итоге один из аналитиков предложил план – длительный, но практически гарантирующий нужный результат. Полное уничтожение всего аппарата власти вкупе со всей системой связи разобщит людей. Уничтожение оружия массового поражение не даст местным провести апокалипсис для планеты. Чистка всего потенциально опасного, что могло помешать главной цели – дробление и ослабление сил врага.

Вторым этапом по плану должно пойти внедрение привычных стандартов, языка и много чего другого. Культура, счет, даже изменения истории. Что там говорить, даже само название мира и то изменили на новое – Гемини. Ведь с измененным самоопределением местным уже будет проще подчиниться не мифическим пришельцам, а таким же людям, как они, разговаривающим на одном языке и думающим похожим образом. Третий этап предусматривал уже сам контакт и упразднения того хаоса, который местные сами же и создадут, выстраивая новую систему власти. К жителям Гемини пришли бы не захватчики, а спасители, которые решат их проблемы.

План одобрили и после короткой подготовки по выявлению всех нужных объектов внедрили в жизнь. Вояки радовались возможности протестировать новейшее энергетическое оружие в реальных условиях. И хотя корабль был всего один, но даже он смог справиться с поставленной задачей. Планета была ввергнута в хаос. Дальше аналитики занимались ускоренной подготовкой второго этапа, который и запустили где-то через полгода. Через отдельные контакты с местными и внедрение собственных агентов, где это было необходимо, начался процесс внедрения новых знаний. Параллельно были внедрены ограничения на некоторые технологии, могущие вызвать ненужные проблемы. Но это только дало толчок к развитию новых идей, которые были пропущены на родной планете Майкла.

Долгие годы все двигалось по плану, и уже скоро должен был наступить третий этап. Объединенное Правительство все же не удержалось и протолкнуло идею отделить часть территории на планете под собственные нужды, в первую очередь там, где находились ценные ресурсы, вплоть до одного небольшого континента. Добычу везде автоматизировали, огородив системой защиты от возможных любопытных глаз. Но итоговый третий этап так и не наступил.

Долгие даже не десятилетия, а скорее – столетия проходили исследования искусственного разума и возможности его применения. Были уже положительные результаты, но до того момента, как можно было смело утверждать, что это именно разум, а не просто сложный алгоритм, было еще далеко. Да, роботами уже вовсю пользовались даже в быту, переложив многие вещи на них, но никакой свободы мысли у них никогда не было. А любые нестандартные случаи по итогу оказывались результатом программирования их каким-то специалистом либо банальными сбоями или конфликтами в прошивках. Пока не наступил второй контакт.

Только в этот раз уже не предки Майкла были в роли пришельцев, а другая цивилизация. Одна из дальних колоний была атакована возникшим из ниоткуда врагом, уничтожившим не только все живое, но даже не попытавшимся захватить саму станцию. Конечно, система ее обороны была рассчитана максимум на то, чтобы отогнать пиратский корабль, но та легкость, с которой все было проделано, сразу же настроила военных на серьезный лад. И не зря.

Машинная цивилизация даже не пыталась вступить в диалог, предпочитая уничтожать врага. И им отвечали тем же. Первая космическая война длилась почти три десятилетия, в какой-то момент превратившись в позиционную. В это время над орбитой Гемини оставался висеть всего один корабль, а вся информация по планете была стерта из всех баз, оставшись только на ограниченном количестве материальных носителей. В случае уничтожения основной планеты должно было остаться место, куда можно было сбежать. За время этой войны контроль над развитием сильно ослаб и местные моментально объединились в группы, в итоге создав громадные корпорации и покрыв планету мегаполисами. Но предки Майкла были полностью сосредоточены на войне со страшным противником.

В официальных источниках нет точной информации о том, как удалось договориться о переговорах. Ходили слухи о дерзкой операции одного из агентов Службы безопасности, но никаких подтверждений не было. Но обе уже изрядно потрепанные стороны в итоге все же сели за стол переговоров. За долгие годы оба противника изучили друг друга, причем достаточно для того, чтобы осознать – просто разделить сферы влияния не получится, ибо конфликт снова возникнет, а вот получится ли его вновь остановить – было неизвестно. И решение было найдено…

Вибрирующий браслет отвлек Майкла от его мыслей об истории этой и его собственной планет. Дотронувшись до коммутационного устройства и вызвав виртуальную проекцию экрана перед собой, он увидел, что его вызывает капитан. Что ж, пора. С некоторым сожалением, вскочив на ноги с крайне удобного дивана, он бросил последний взгляд на висящую в космосе планету. Серая дымка скрывала ранее природную красоту этого мира, но ее компенсировала красота искусственная – миллионы ярких огней сияли даже из космоса на покрытой темнотой части, создавая причудливую картину. Да, человек уничтожает часть очарования, там, где живет, но в то же время он создает собственные картины, красивые по-своему.

По дороге к капитану Майкл встретил всего пару человек, и даже это количество было впечатляюще. Корабль был действительно громадным – почти десять километров в длину и где-то по полтора в другие стороны. При этом общая численность экипажа была небольшой – от силы сотни две. Это место давно стало скорее наблюдательным пунктом для тех, кто по возрасту уходит в отставку, чем действительно важным местом службы. Да и весь экипаж был кто на постах, кто спал, а кто развлекался. И обзорные помещения, размещенные по разным сторонам корабля, уже давно перестали быть захватывающим местом, наскучив.

Замерев перед закрытой дверью в кабинет капитана, Майкл еще раз себя оглядел. Серебристый обтягивающий герметичный костюм без шлема с нашивкой Службы безопасности с широким синим поясом, на котором висело стандартное оборудование агента, включая пистолет с самоуправляемыми пулями и плазменный факел-нож, специальные магнитные ботинки на случай выхода из строя системы искусственной гравитации – тоже серебристые. И если бы рядом было зеркало, то Майкл смог бы оценить и блеск своей лысины, которая с некоторых ракурсов становилась в цвет остальной одежды. Молодое гладкое выбритое лицо было полностью лишено волос – не только на голове, но и на бровях и ресницах. Тонкие и невыразительные черты лица делали его слегка похожим на шар, но его глубоко посаженные глаза с некоторой желтизной в зрачках предупреждали каждого, что не стоит шутить по этому поводу.

Порядок, кивнул себе Майкл и приложил браслет к панели у двери. Та пару раз моргнув световым индикатором в знак подтверждения, замерла в ожидании команды. Аналогичным образом поступил и агент Кронт. Но долго это все не продлилось, и спустя полминуты дверь с легким шипением сдвинулась в сторону, открывая проход. Войдя внутрь, Майкл кивнул сидящему в кресле капитану и замер посреди помещения, сведя руки за спиной и смотря прямо перед собой.

– Присаживайтесь, агент Кронт, – низким голосом произнес капитан корабля. Седовласый обладатель внушительной шевелюры был одет в обычную форму космического флота – светло-голубой костюм, и только нашивка указывала на высокое звание. Громадный горбатый нос навевал мысли о старых изображениях первых исследователей, а широкие глаза будто обхватывали все своим взором.

Майкл подчинился, разместившись на небольшом стуле перед столом капитана Квентина. В свое время он был чуть ли не легендой, открывающей в дальних рейдах глубины космоса, а сейчас ушедший на покой, заканчивая свою службу в тихом и спокойном месте.

– Отличные результаты по итогам тестов. И это в месте, где конкурс при поступлении один на десять тысяч и выпускается всего процентов пятнадцать, – протянул капитан, не отрывая взгляд от выводимой на стол информации, которую хозяин кабинета решил не скрывать, – бунтарский характер, но в то же время поиск нестандартных и оригинальных решений.

– Сэр, в моей характеристике есть много чего, – слегка ехидно замечает Майкл, но так, чтобы это не звучало вызывающе.

– Да, наглость и самоуверенность тоже есть, но в пределах разумного, иначе тебя бы не отпустили на самостоятельную миссию, – отвечает капитан Квентин, поднимая на Майкла взгляд, – впрочем, эти качества так же дают определенную толику бесстрашия, без чего будет трудно служить. Ладно, вернемся к поставленной задаче. По планете информацию изучил?

– Да, в полном объеме, – сухо ответил Майкл, переключаясь на серьезный лад и слегка наклоняясь всем телом вперед, будто готовый прямо в следующее мгновение вскочить и начать действовать.

– Не знаю, чего эти чинуши в Совете тянут с контактом с местными. То ли делят доходы от добычи ресурсов, то ли не могут договориться, кто будет контролировать планету. То ли еще что. Ну это не наше дело, будем действовать из того, что есть. Лови файл. – Короткое движение толстых пальцев капитана, и на браслет Майкла приходит информация. Тот моментально разворачивает прямо перед собой виртуальную проекцию, виденную только им самим, и начинает бегло изучать.

– Итак, Манро Гроук, один из лидеров террористической организации «Антижизнь». Весь спектр его прегрешений ты изучишь позже, но главное – это то, что его обнаружили на планете. Каким чудом он умудрился попасть на нее, пока не известно. Естественно, твои коллеги найдут утечку, но саму поимку поручили тебе. И хотя уровень его оснащения не известен, но аналитики сочли, что одного агента будет достаточно. Полного оборудования у тебя не будет, да и часть придется адаптировать под местных, но все же техническим преимуществом ты обладать будешь. Напоминаю, что ничего не должно засветить тебя, как пришельца. Лицо тоже изменишь, позже вернешь собственное. По легенде ты будешь наемным охотником за головами и у тебя будет контакт с одной из корпораций, через которую ты сможешь найти цель. В идеале живым, но можно и мертвым. Подробности сам изучишь. Задача ясна?

– Да, сэр, – коротко бросил Майкл, заканчивая бегло просматривать все файлы. Не все усвоилось, но основу он понял. На втором прочтении можно будет детальней изучить все нюансы, до каждой мелочи.

– Тогда не задерживаю. Готовься. Старт операции через десять часов, – сухо закончил капитан, и Майкл, поднявшись и отдав честь, вышел из кабинета, на ходу мысленно выстраивая план подготовки к предстоящей миссии.

В следующие часы он шерстил все данные по своей цели, выясняя ее полную биографию и выкладки аналитиков по мотивации, предпочтениям и привычкам. Манро Гроук являлся идейным противником любых разработок по искусственному интеллекту и всех производных выше определенного уровня развития. Мотивировал он это тем, что человек в какой-то момент перестанет быть основным движущим элементом собственной цивилизации, превратившись из хозяина в обслуживающий персонал. Перестанет думать и развиваться, при накоплении определенного количества этих электронных помощников, которые будут делать за него практически все необходимое. Что вместо развития мозга пойдет развитие технологий, которые наоборот уменьшают и облегчают нагрузки, что уже в свою очередь провоцирует деградацию населения. И много других подобных идей, вокруг которых он объединил достаточно большую группу людей.

Естественно, он также абсолютно не принимал омега-вид. Причем в какой-то момент его протесты вылились в откровенное уничтожение его представителей под предлогом исходящей от них опасности. Его лозунги начали звучать еще более непримиримо и радикально, а действия становились более кровавыми. Группа «Антижизнь», как они назвались в знак протеста против того, к чему, по их мнению, стремилось общество, быстро превратилась в террористическую организацию. Хотя, к слову, обычные люди практически никогда не страдали вследствие их действий. Но все равно охота была за ними открыта.

Манро Гроук был один из первых лидеров и при этом пал также одним из первых. Его база в астероидном поле возле одной из колонизированных планет подверглась тотальной бомбардировке. По официальным данным, выживших не было, но в отчете было сказано, что группа зачистки из омег спускалась в эти руины, полностью выжигая заразу. Но, как оказалось, Гроук все же выжил и спустя почти десять лет всплыл на Гемини, каким-то чудом сумев попасть на закрытую планету.

Информации по местоположению цели было мало, но вряд ли бы удалось найти больше с орбиты планеты. А судя по возможностям самого Манро, тот часто менял свои облики, перекраивая не только внешность, но и даже привычки, полностью вживаясь в новую роль на длительные сроки. Но Майкл был уверен, что сможет его найти. Время этого террориста уже давно прошло, и пора бы ответить за все сделанное.

Сборы не заняли много времени, да и большую часть экипировки просто нельзя было брать с собой. Майклу пришлось ограничиться тонким комбинезоном, который после одевания тут же слился с телом, становясь прозрачным. Изготовленный из тонких слоев новейшего материала, он мог выдержать с десяток попаданий местного оружия, полностью убирая энергию попадания. Небольшой браслет, выглядевший как кожаный ремешок с металлическими элементами, обладал встроенным компьютером и мог взломать любую сеть местных, выводя всю необходимую информацию в виде дополненной виртуальной реальности, видимой только обладателю прибора. Вживленный под кожу передатчик был на экстренный случай связи либо по выполнению заданию. Местные же не обладали никакой беспроводной связью и точно не могли отследить сигнал. И еще пару мелочей, типа любимого длинного ножа, способного резать даже сталь. Само собой, система самоуничтожения на случай смерти, которая сможет стереть в пыль целый район.

Майкл только с сожалением смотрел на полноценную боевую броню с плазменными пушками, но тайная операция явно не предполагала столь мощное вооружение. Ну хоть то, что изготовлено по местным технологиям, было произведено у них, а значит, надежность и качество его было на порядок выше.

Новое лицо сделали быстро, просто добавив русой растительности в виде короткой стрижки и густой бороды. Немного увеличили нос, сделав его горбатым и слегка скривив, будто от перелома. Родной желтыйцвет глаз скрылся под линзами, и на этом изменения внешности закончились. Разве что загар добавили, и практически белая кожа альбиноса исчезла без следа. И само собой на затылке и возле кистей разместились имитаторы разъемов, как у местных.

Спуск на планету много времени не занял. Впрочем, как и дорога от закрытой зоны до ближайшего мегаполиса с поездом на магнитных линиях. На периодически косые взгляды случайных попутчиков Майкл отвечал агрессивно, глядя в упор и цедя ругательства. Роль нужно было играть всегда, даже мелочи могли выдать агента. И такие действия, естественно, не проходили без последствий, правда, только для тех, кто решался на конфликт. Пара челюстей, сломанная нога и рука и один выброшенный в окно мужик, который решил поиграть в крутого героя и достать пистолет. С учетом, что окно было в поезде, который в тот момент двигался на полной скорости в туннеле, этому идиоту можно было только посочувствовать.

Когда Майкл уже стоял перед зданием «Объединенного союза биокибернетических протезов Варрона», через который он, видев нанятого охотника за головами, должен был выйти на свою цель, в голове раздался голос старого капитана, говорившего через передатчик.

– Удачи, сынок. Поймай этого мерзавца, и лучше живым. Омеги с радостью потолкуют с ним. – Передатчик щелкнул, выключившись, словно давая последнюю отмашку на начало операции, и ответ Майкла уже никто не слышал.

– Сделаю, сэр. Служу Земле! – еле слышно произнес он и решительно двинулся в сторону громадной двери в небоскреб корпорации.

Глава 12

Искомое место находилось у одной из опор гигантского моста через реку, делившую этот район на две части. Вообще через Арнон-сити протекала целая сеть водных артерий, но большая часть из них была небольшой, и все до единой – грязные из-за постоянных выбросов городских производств. Громадные фильтры решали проблемы очистки воды для жителей, но только отчасти. А руководители крупных корпораций и вовсе решали ситуацию по-другому, предпочитая использовать для всего отдельно привезенную очищенную воду. Могли себе позволить такую роскошь.

Опора моста сама по себе выполняла не только основную функцию, но еще и попутно удерживала пристроенное к ней целое здание, на котором висела яркая вывеска – «Казино Уолтера». К нему самому меня и отправил доктор, сказав, что он, возможно, поможет. И перестав сомневаться, я смело двинулся внутрь.

Возле металлической и даже на вид бронированной двери дежурили двое амбалов, наряженных в туго натянутые на них костюмы. Висевшая на поясе кобура с пистолетом и удерживаемые автоматические винтовки в руках говорили о том, что здесь явно не стоит создавать себе проблемы.

По мере моего приближения, те напряглись, рассматривая меня в упор. Но в ответ я также вперил взгляд в ближайшего, на которого на мгновение обернулся его напарник. Главный из пары хмуро глядел в ответ, и я успел приблизиться к ним. Не отводя взгляда, негромко произнес:

– Дверь откройте.

Проходит еще пара секунд, и он все же опускает взгляд, кивая второму. Дверь сухо щелкает, и еле слышно доносится звук электрического замка. Уже заходя внутрь, я слышу голос в спину:

– Оружие надо будет сдать при входе.

В ответ не оборачиваюсь, поднимаю руку, мол, услышал и продолжаю свой путь. Фух, пронесло. Показная крутость с запозданием вызвала дрожь по телу, и я немного замедлился, успокаивая ускоренно застучавшее сердце.

Темный предбанник через несколько метров заканчивался ярким пятном фонаря, почти полностью ослеплявшего входившего. Изнутри уже доносилась негромкая музыка, из тех, что сейчас на верхних строчках хит-парадов. Выйдя на пятачок света, я наконец получил возможность осмотреться. Но мне этого не дают и женский голос обращает мое внимание на себя.

– Мистер, прошу положить ваше оружие сюда, – сказала молодая и довольно красивая девушка в строгом облегающем костюме, который только выглядел по-деловому, но абсолютно не скрывал ее прелести. Сверкающая улыбка на миловидном лице. Но ее красота действует буквально мгновение, исчезая под воспоминанием о Софии.

Девушка, находящаяся за невысокой стойкой, видимо, замечает изменения моего лица и сразу же настораживается, бросая короткий взгляд на стоящего позади в углу охранника. Тот снаряжен гораздо лучше – тяжелый бронежилет и каска, а также налокотники и наколенники. На винтовке размещен тактический фонарь, а серьезный взгляд, буравящий меня, буквально сканировал полностью.

– Прошу прощения, задумался, – и я улыбаюсь, разводя руками, – конечно, я сейчас сложу все оружие, но вначале хотел спросить о мистере Уолтере. Меня к нему направили по одному вопросу. Деловому, если быть точным, – меня все еще буравят настороженным взглядом, и, чтобы снять напряжение, я медленно начинаю складировать свое вооружение в размещенный на стойке ящик. Первым кладу пистолет, а следом достаю винтовку из рюкзака. А вот гранату я, пожалуй, оставлю себе, на всякий случай. Надеюсь, в спецификации к протезу сказано правильно и ниша действительно хорошо замаскирована.

– Все, обоймы я только оставил себе, ведь из них не постреляешь, правда? А бросаться патронами в таких вот парней явно глупая идея. – Нехитрая шутка заставляет девушку расслабиться, а вслед за ней и охранника. Тот все еще внимательно следит за мной, но уже не так открыто, и мне наконец удается осмотреться.

Большая комната с ярким освещением вся в красных тонах. Прямо напротив входа стояло несколько слепящих фонарей, а на стене было размещено громадное зеркало – прямо от пола до потолка. По бокам от него находились широкие шторы, скрывающие проход в глубь казино и частично отсекающие шум игорной зоны. Справа находилась небольшая стойка с девушкой, за спиной которой была практически незаметная дверь в цвета стен, и только аккуратная табличка «Служебное помещение» точно идентифицировала ее. Слева же был большой и даже на вид мягкий диван от края до края стены. Журнальный столик перед ним был украшен вазой с такими же ярко-красными цветами.

– Мистер Уолтер о вашей встрече знает? – уточнила девушка, моментально переключившись на серьезный лад и убрав всякую доброжелательность с лица. Видимо, если не клиент, то можно уже и не стараться. Или же меня осмотрели и выставили не самую высокую оценку. Пришедшая в голову мысль слегка развеселила, и я с еще большей улыбкой ответил:

– Нет, ведь я сам о ней узнал только сегодня. Да и не знакомы мы, но как я понял, можем быть друг другу полезны. Если он сейчас занят, то я готов подождать прямо здесь, – ткнул пальцем на стоящий позади меня диван.

– Хорошо, я сообщу, – утвердительно кивнула девушка, одновременно нажимая на что-то за стойкой, – к мистеру Уолтеру, посетитель.

Ответа не последовало, но девушка пальцем указала оставаться на месте. Убрав руки с винтовки, охранник достал с крепления бедра какую-ту штуковину и подошел ко мне. Невразумительно пробурчав, чтобы я расставил руки и ноги, он начал водить ей вдоль моего тела. На протезах, как и на обоймах в карманах куртки, она отреагировала писком. В итоге мне пришлось снять ее и полностью опустошить все содержимое карманов в рюкзак, который последовал в ящик за моим оружием. Второй раз уже лишают всего, черти.

– Протезы какие? Покажи, – требовательно обратился ко мне охранник, снова буравя взглядом.

– Обычные, только на руке электрошокер, – максимально честно ответил я, закатывая рукава рубашки и штанины. Параллельно снова в голове проносится надежда на то, что скрытая полость в руке действительно скрытая и не дает обнаружить свое содержимое. Стать абсолютно беззащитным крайне не хотелось.

Детально изучив внешнее покрытие металлических конечностей, охранник криво кивнул девушке, а та уже выдвинула прибор идентификации личности. Я с некоторой заминкой протянул правую руку, что не укрылось от взгляда девушки. Но все же когда кабель подключился к разъему под кистью, во мне билась надежда, что мою настоящую личность узнают и можно будет вернуться к своей корпорации и просить помощи у них. Оборудование в клинике было лишено любых идентификаторов, и поэтому проверить у меня не получилось, а на патрульной базе, когда я сидел в камере, меня проверить так и не успели из-за поврежденного оборудования для доступа к сети.

Девушка нахмурилась и что-то повторно нажала. Экран был скрытой за стойкой, но я сразу понял, что меня не нашли. Черт, все-таки мою личность действительно стерли, и теперь я будто никто. А с учетом произошедшего в интернате и на базе что-то пытаться доказать своей корпорации будет сложно. Да, возможно, кто-то из посторонних преподавателей и сможет вспомнить меня, но далеко не все, и корпорация вряд ли захочет этим заморачиваться. Обычный технарь из интерната, без связей, денег или хотя бы реального опыта работы того не стоил. А те, кто изменил мою личность, скорее всего, и предусмотрели чистку данных с камер слежения.

– У вас стерта личность? Вас нет в базе, – удивленно посмотрела на меня девушка, а я как можно более независимо пожал плечами. Не дождавшись ответа, она продолжила: – Хорошо, ожидайте на диване. Вас позовут.

Я только кивнул и направился в указанное место. Девушка спрятала ящик с оружием куда-то под стол, и я готов биться об заклад, что там есть некое хранилище и все содержимое на время исчезло в недрах здания.

Ожидать пришлось почти четыре часа. За это время через вход периодично проходили разные посетители. Кто-то выходил, сокрушаясь о проигрыше, а кто-то, наоборот, радовался, улыбаясь и расточая комплименты всем окружающим. Хотя последних было меньше, и самый яркий из них был одет в фиолетовый строгий костюм, с зажатой сигарой в зубах, в обнимку с двумя дамами, одетыми в короткие платья и с чем-то наподобие мехового шарфа. Только одна была в желтом, а вторая в зеленом. Странная тройка, но крайне колоритная, в буквально смысле этого слова.

Были и другие. Откровенные бандиты, в коже и металле, с яркими ирокезами. Были и некто похожие на наемников, в длинных кожаных плащах, скрывающих целый арсенал, на который не хватило бы одного ящика. Причем хмурый охранник на одном из посетителей слегка присвистнул от удивления, не сдержавшись от увиденной горы оружия.

Разные были люди, но все достаточно разнообразные. Даже один ничем непримечательный тип, в обычной одежде и с неприметным лицом, и то выглядел каким-то особенным на фоне всех прошедших. В итоге я задремал – уж слишком мягок был диван, да и устроился я удобно в углу.

– Парень, просыпайся, – негромко позвал меня неизвестный мужской голос. Одновременно с этим я ощутил прикосновение к плечу. Глаза моментально открылись, и я увидел над собой склонившегося усатого мужика в строгом сером костюме. Причем именно усы были самой выразительной и запоминающейся чертой на лице, полностью поглощая все внимание. Пушистые и большие, их кончики были слегка закручены вверх. Серые маленькие глаза под густыми бровями смотрели на меня крайне внимательно.

– Все, встаю, – собираясь до кучи и окончательно включаясь, киваю я.

– Тогда следуй за мной, – усатый отворачивается и направляется к той самой скрытой двери с табличкой. Я тут же устремляюсь за ним, на ходу широко зевая. И вроде бы высыпался последние дни, а тут так крепко уснул. Дверь перед усатым отворилась, и он тут же скрылся в ней. Я поспешил за ним, провожаемый взглядами охранника и девушки.

Коридор был также выполнен в красных тонах вплоть до самого его конца, где выделяющимся черным пятном разместилась броневая пластина с крупнокалиберным пулеметом. Там же было помещение с охранниками, которых я мельком успел увидеть через приоткрытую дверь. За поворотом коридор уже терял свое украшение, переходя в темно-серый цвет. Несколько закрытых дверей, которые вели в неизвестные помещения, и больше ничего примечательного. В конце этого коридора была небольшая лестница, и, поднявшись на два этажа, мы вышли на небольшую площадку перед очередной бронированной дверью.

Мой усатый сопровождающий помахал, затем нажал на одну из кнопок, после чего набрал код на панели сбоку. Замерев, он устремил свой взор на размещенную в углу камеру. Один из индикаторов моргнул, и дверь отъехала в сторону, открывая вид на большую приемную с секретаршей внутри. Только эта была явно не для вида – полноватая, в очках и с растрепанной прической, она цепко смерила меня взглядом, за секунду оценивая и делая предварительные выводы. Поцокав языком, абсолютно не скрывая своего пренебрежения, она произнесла:

– В третью комнату ожидания, – и тут же отвернулась, уткнувшись в кипу бумаг за своим громадным столом. Не дав мне толком осмотреться, седой усач подтолкнул меня в одну из трех дверей сбоку от прохода. Я только и успел заметить внушительную обшитую красным деревом дверь, которая скорее всего и вела в кабинет мистера Уолтера. Толчок в спину придал ускорение, и мне ничего не оставалось, как продолжить свой путь.

Небольшая комната была обставлена двумя диванами с низким журнальным столиком между ними. У одной из стен разместился маленький холодильник с баром и стойка для стаканов и бокалов. Рядом шкафчик с некоторой подборкой книг, на которые я бросил заинтересованный взгляд, но не более. Сейчас не время.

Разместившись на диване, я снова приготовился ждать. Седой замер у двери. Воцарилось молчание, которое, впрочем, продлилось всего несколько минут. И только я хотел предложить обладателю внушительных усов присесть, как раздавшийся через динамики голос произнес:

– Проходите. – Женский голос той секретарши я узнал сразу и тут же поспешил подняться на ноги. Чем больше я тут находился, тем больше понимал, что абсолютно не знаю, что можно предложить обладателю этого всего. Я думал, что мне дадут контакт уровня небольших банд, а все увиденное явно превосходило это. Причем на порядок.

Виденная приемная и дверь с красным деревом открывается передо мной. Но далеко пройти внутрь я не успеваю, остановленный рукой седого. Усатый уходит вбок, скрываясь из поля зрения, а я в очередной раз осматриваю новое для себя помещение.

Громадный кабинет, в конце которого за большим столом сидел человек. Кроме чрезмерной худобы и некой нескладности, что-то еще было сложно рассмотреть из-за разделявшего нас расстояния – смело метров десять, если не больше. И ближе меня не пустили. Разве что можно было выделить красный костюм этого человека с черной рубашкой. Лысая голова внимательно меня изучала, глядя в размещенный рядом экран.

В дорого обставленном кабинете помимо висевших картин и нескольких статуй замерли черные фигуры охранников в полной боевой выкладке. Меня же самого остановили возле небольшой панели, на которой была камера с микрофоном и динамиком. И из него раздался спокойный голос мистера Уолтера.

– Итак, молодой человек. Какое же у вас ко мне деловое предложение?

Черт, и что же мне ему предложить-то? Человеку, который явно обладает многим. И к этому точно относится внимательное отношение к собственной безопасности. В голове никаких мыслей, и я решаю просто сказать, как есть, а там уже надеяться на удачу. И хотя она у меня в последнее время странно работает – я выживаю там, где должен был умереть, и даже нахожу деньги на лечение, но вот изначальные событие фортуной явно сложно назвать даже ярому оптимисту. Но все же вдруг, повезет? Или же такой человек сам придумает, что с меня стребовать. Самому предложить мне явно нечего.

– Добрый день, мистер Уолтер, – слегка наклонил голову в знак уважения. Вежливость – наше все в данный момент, – если честно, я откровенно не знаю, что я могу предложить в ответ такому человеку, как вы, но у меня есть просьба. Мне необходимо выяснить все подробности по недавней операции одной корпорации и, возможно, данные ответственных лиц. Скорее всего, для этого необходимо будет взломать их базы данных, что без хорошего хакера невозможно. Но мне рекомендовали вас в качестве возможного решения моей ситуации. Взамен я готов выполнить любую вашу просьбу, – решив не затягивать, в лоб попросил я. Никаких аргументов или преимуществ у меня не было, так что торговаться не получилось. Так что остается только просить. А с учетом того, что на кону София, я и так был готов на все.

На несколько секунд воцарилось молчание, а затем раздался негромкий смешок. Почти сразу смешок повторился, и его каркающий звук разнесся по всему кабинету.

– То ли молодость идет об руку с глупостью, то ли с наглостью, но так прямо с ходу просить о чем-то меня. Именно МЕНЯ, – выделил это слово обладатель красного костюма, складывая ладони домиком и начиная отстукивать что-то подушечками пальцев, – а ведь тебе, скорее всего, не рассказали ничего про меня. Ведь меня зовут Уолтер Красный. – Его долговязая фигура встала из-за стола, демонстрируя явно двухметровый рост, который на фоне худобы фигуры делал его похожим на шпалу. И до этого я именно себя считал излишне худым-то. – И я красный не потому, что люблю этот цвет, хотя мне он действительно нравится. А потому что все мои дела связаны с кровью. Впрочем, хобби тоже, – широкий звериный оскал расцвел на его лице, – мне нравится экспериментировать над людьми, заставляя их буквально рыдать кровавыми слезами, – его приглушенный высокий голос навевал жути.

– Я не знал это, сэр, но тем не менее очень прошу мне помочь в этом вопросе. Я действительно готов сделать все, что угодно, ради этого, – после внутреннего колебания я все же решился продолжить. София для меня все, а других идей, как ее найти, у меня не было.

– Вежливый молодой паренек. Хм, – на мгновение склонив голову набок и вглядываясь в меня через разделявшее пространство, он внезапно направился ко мне, продолжая внимательно рассматривать, – но не видно в тебе пока жесткости, чтобы сделать действительно все. Да и, скорее всего, ищешь что-то не ради себя, а ради кого-то? Слишком добрый, хотя задатки есть, – на его словах я слегка дернулся, и тот сразу прореагировал: – Вот, точно ради кого-то. Я людей умею чувствовать, всегда умел. Интересненько… – Его пальцы продолжали то переплетаться, то снова собираться домиком, будто живя собственной неподконтрольной жизнью.

– Сэр, все же я действительно готов на ВСЕ, – твердо заявил я, поднимая взгляд от пола, будто обретая уверенность вместе с этим. Я обязан спасти ее. Его глаза смотрели практически в упор на меня, снова вызывая дрожь.

Смазанные черты лица с невыразительными губами, кривящимися в несколько перекошенной улыбке. Тонкие светлые брови, лысая голова… Гладкие щеки, причем словно не бритые, а будто никакая растительность на его лице абсолютно не росла. Маленькие торчащие в стороны уши. И красные глаза с лопнувшими сосудами, которые внимательно изучали меня, словно заглядывая в глубину души. Страшный человек, очень похожий на маньяка – вот какая мысль у меня возникла при взгляде на него вблизи. Вкупе с долговязой фигурой и его немного дергаными движениями, все это создавало ощущение непредсказуемой опасности, исходящей от него.

– Хорошо, посмотрим, насколько твое ВСЕ реально. Выполнишь мою задачу, и я тебе помогу с твоей просьбой, не требуя больше ничего. Абсолютно, – кривая улыбка вызвала ощущение исходящей кровожадности, а дальнейшие слова только подтвердили, – но ты для меня должен убить. Не какого-то маньяка или бандита, а обычного человека. И всю его семью…

Глава 13

– Точно. Все так и будет… – Красная высокая фигура стремительно разворачивается и дерганым шагом двигается назад к своему столу. – Это будет интересно. Молодой щенок, толком никогда не чувствующий крови, попробует ее на невинной жертве. Будет любопытно посмотреть на ломку. Да, – с этими словами он снова сел за стол, на этот раз закидывая ноги на него.

– Да, – владелец казино снова обращается ко мне, – сделаешь так, и я тебе помогу. Отказа я уже не приму, иначе тебя закопают вместе с тем бедолагой, – с двух сторон тут же надвинулись ранее скрытые от взгляда охранники, размещенные в нишах за спиной, – и чтобы ты окончательно понял, кого тебе предстоит убить… Это мой специалист, который решил завязать. Но так не бывает, и это он должен уяснить. Не боевик, не охранник, а просто гражданский специалист, который даже в конфликтах-то не любит участвовать. Свою совесть оправдывать будет нечем – это будет именно хладнокровное убийство… – Он скалится в звериной усмешке, уже представляя, как все будет. Пытаюсь осознать услышанное, но этот маньяк просто продолжает добивать меня: – да, всю его семью. Жену и двоих детишек. Мальчика и девочку. Интересно будет.

В голове бьется эта мысль, а я все еще стою ошарашенный. Черт, черт, и зачем я сюда поперся? Хотя какие были еще варианты найти Софию? Какие, мать твою?! Мне хотелось ругаться матом от осознания ситуации, но было нельзя. С одной стороны, убийство детей, а с другой – спасение Софии и уже моя жизнь. Хотелось выть, а мистер Уолтер продолжал говорить, буквально втаптывая меня в грязь.

– Отличненько, мне нравится эта идея. Будет чем развеяться вечером. Да, с тобой поедут двое моих людей, проследят за всем, чтобы без обмана. И камеру захватите, снимите все на видео – хочу не пропустить ни одной подробности, – его голос уже звучал воодушевленно и радостно, словно он ребенок, которому прямо сейчас будут дарить подарки на день рождения. Маньяк чертов.

– Итак, я хочу от тебя услышать слова, что ты согласен. – Его рука вытянулась, и указательный палец нацелился на меня, словно ствол винтовки. Ощущение затягивающейся удавки усилилось, обрезая мне практически все варианты и сужая их всего до двух. Убить невинных и попытаться спасти Софию или же умереть самому и оставить ее судьбу в руках пленителей.

– Я… согласен, – слова пришлось продавливать через внезапно охрипшее горло. Внутри хотелось выть от бессилия, понимая, что нет вариантов. Хотелось крушить все вокруг и разбить лицо этому маньяку, но никаких возможностей для этого у меня не было.

– Нет, не подходит. Я хочу услышать это полностью, – он наклонился вперед, словно собирался с жаждой внимать моим будущим словам. – ПОЛ-НО-СТЬЮ, – медленно повторил он с ярко выраженным удовольствием. Его красноватые глаза внезапно будто блеснули на свету, делая его похожим на приготовившегося к броску зверя.

– Я убью их, – еле слышно произношу, но эта тварь не может угомониться, требуя повторить «громче». – Я УБЬЮ ИХ, – приходится повторить мне, выталкивая слова, – убью всю семью, включая детей! – чуть не срываюсь на крик, но сдерживаю себя. Где-то в глубине души теплится надежда на то, что, возможно, как-то обойдется, но в крышку ее гроба начинают вбивать новые гвозди.

– Отличненько, – новый смешок разносится по большому кабинету, а голос так и лучится от предвкушения, – тогда прямо сейчас и поедете. Хочу как можно быстрее насладиться видео с их смертями. Езжайте и возвращайтесь поскорее! Не хочу долго ждать!

Не успеваю ничего сказать, как один из охранников тут же хватает меня за плечо, разворачивая и толкая на выход из кабинета. В спину доносятся слова «используй нож», а дверь из красного дерева уже закрывается позади меня. В некой прострации я иду цепочкой коридоров, пытаясь переварить произошедшее. От осознания предстоящего действа становится не по себе. Я действительно хочу спасти Софию, невзирая ни на что, но вот какой именно Грэгори сможет это сделать? Не потеряю ли я самого себя на этом пути?

Пока я находился в этой прострации, меня вывели из казино как некую безвольную куклу и посадили в небольшой фургон. Один из охранников сел рядом со мной, второй где-то исчез, скрывшись в одной из комнат на пути сюда. Сидевший впереди водитель с некой ленцой обратился к моему сопровождающему:

– Куда едем? – Толстая щекастая ряха и большое пузо, которое с трудом помещалось за рулем автомобиля. Благо водительское сиденье могло крутится и ему не пришлось напрягаться, пытаясь развернуть свое неповоротливое тело. Но даже у такого хряка под кожаной курткой виднелась кобура с пистолетом, и я был уверен, что пользоваться он им умел точно лучше, чем я. Брюхо ему для этого не помешает.

– К Серджио, попрощаться напоследок – он уходит на покой, а это будет исполнитель. – Одетый в свободную черную форму и бронежилет, уложив винтовку себе на колени, охранник даже не пытался выглядеть мирно на улицах города. Хотя зачем ему – явно же владелец казино в этом районе себя чувствовал вольготно, а корпорациям он не был интересен. Молодое лицо с коротким черным ежиком волос брезгливо хмурилось от раздражения при взгляде на меня, и я решил ничего не спрашивать. Благо спустя десять минут появился его напарник.

– Все, поехали к нему домой. У него жена серьезно заболела, так что он там будет. И да, вот твои вещи, – с этими словами заглядывающий второй мой сопровождающий – рыжеволосый и усатый, перебросил мой рюкзак мне. Следом он протянул своему напарнику небольшую камеру. Тот молча принял ее, начав внимательно изучать.

Рыжий уселся на переднее сиденье фургона, и как только водитель развернулся в своем кресле, автомобиль тронулся. В фургоне царило молчание, и все мое внимание сконцентрировалось на дороге, которую я разглядывал через лобовое стекло – все остальное было наглухо закрыто металлическими пластинами.

Очень быстро машина выскочила на второй уровень дорог, который был проложен вдоль линий магнитных поездов. Я с Софией очень часто разглядывал мелькавшие тут автомобили, представляя, что когда-то мы тоже так сможем ездить, на своей машине. Собственного транспорта у центра никогда не было, а такси было слишком дорогим, и корпорация никогда бы не оплатила проезд в них. Те же деньги, которые мне удавалось с трудом зарабатывать, я предпочитал тратить на что-то более полезное. Поэтому для меня эта поездка была первая в жизни и тем страшнее обстоятельства, в которых она происходила.

– Так, где-то проходит заварушка, – через двадцать минут пути внезапно подал голос водитель, указывая пальцем на экран на центральной панели. Туда, через камеры, выводилось изображение происходящего сзади. И там по соседней полосе двигались два броневика чьей-то корпорации, вооруженные крупнокалиберными пулеметами. – Я сверну тут, не будем нарываться. Район-то под контролем корпорации и слишком наглеть не стоит, – прокомментировал напрягшимся голосом хряк.

– Давай, лишние неприятности ни к чему. Но все же поспеши, а то босс сказал закончить как можно быстрее, – отвлекся от игры с настройками камеры короткостриженый. Машина резко прибавила ходу, ввинчиваясь в ближайший съезд со скоростной дороги. Мне даже пришлось схватиться за ручку, пытаясь удержать себя на месте от такой езды. Фургон дергало по дороге, и вслед ему неслись сигналы, но водитель упрямо гнал вперед. В итоге я даже закрыл глаза, когда мы в очередной раз чуть не протаранили какую-то машину.

– Приехали! – Резкий визг тормозов, и я наконец открываю глаза. Стоим на аккуратной улочке, где вдоль дороги были расположены ряды длинных четырехэтажных домов. Частые входные двери и небольшая оградка вдоль них явно показывали, что место не из дешевых. Обычные жители жили в громадных небоскребах, обладая в лучшем случая апартаментами в несколько комнат, а тут явно было больше пространства. Причем ярусов было всего два, что для громадного мегаполиса с ограниченным пространством было очень дорого.

– Второй ярус, апартаменты 513, – скомандовал короткостриженый. Я только потянулся к сумке, как он резко отодвинул ее от меня. – После заберешь, она тебе сейчас ни к чему. Твое оружие вот, – с этими словами он достал из ножен тридцатисантиметровый тесак и протянул его мне, – а мы с этим, – стук пальцев по винтовке, – тебя подстрахуем. А заодно и мотивируем тебя все сделать так, как сказал босс. Ходу, – жестом указал он на дверь.

Вытолкав меня из автомобиля, оба охранника пристроились сзади – короткостриженый с камерой, оставив винтовку висеть на ремне на шее, а рыжий уже с оружием наперевес. Толстый водитель же будто прирос к своему сиденью и фургону в целом, остался в нем. Достав из отделения рядом с собой какую-то еду в упаковке и быстро вскрыв ее, начал громко чавкать, чем вызвал брезгливые взгляды у подтянутых бойцов.

Поднявшись по внешней лестнице на второй ярус, мы пошли вдоль длинного балкона. 510, 511… Сердце все сильнее ускоряло свой ход, начиная стучать как бешеное. Кисть невольно сжимает сильнее рукоять ножа. 513. Обычная металлическая дверь с панелью вызова. Замираю, пытаясь собраться, а меня уже торопят.

– Так, сейчас позвонишь и скажешь, что заметил, что сломана камера в панели, а дверь обрисовали, – инструктирует короткостриженый, а рыжеволосый уже аккуратно бьет прикладом винтовки, ломая широкоугольную камеру. – Говори, – не дожидаясь моей реакции, он вдавливает кнопку вызова, одновременно начиная видеосъемку. В груди колотится, кто-то словно пытается вырваться наружу. Горло сдавливает.

– Да, я вас слушаю, – слегка встревоженный мужской голос раздается через динамик. Пытаюсь выдавить слова в ответ, но дыхание спирает и произнести что-то внятное не получается. – Говорите, а то я вас не вижу.

– У вас тут… кто-то сломал камеру. И дверь обрисовали вместе со стеной, – наконец-то мне это удается, и я, нервничая, начинаю быстро тараторить: – Я мимо проходил и заметил, вот и решил сказать.

– Спасибо, я позже погляжу. Все равно прямо сейчас ничего не сделаешь, – устало отвечает тот же голос, а на меня хмуро смотрит стоящий рядом боец с винтовкой.

– Постойте, я ж почему именно в дверь позвонил. Тут еще какую-то записку бросили под дверь. Вдруг что-то важное. А с учетом всего проделанного с дверью, скорее всего, оно так и есть, – на ходу придумываю я, пытаясь звучать как можно бестолковей. В голове бьются две противоположные мысли – желание, чтобы он не открыл дверь, и в то же время, чтобы открыл.

– Хорошо, сейчас погляжу, – замок щелкает, и дверь начинает медленно открываться. – Спасибо за такое уча…

Мощный удар ногой бойца с винтовкой выбивает дверь, опрокидывая назад. Почти сразу фигура рыжего врывается внутрь апартаментов, а следом короткостриженый уже толкает меня. Я невольно оглядываюсь, замечая наведенную камеру, а меня снова толкают вперед. Приходится подчиниться.

Упавшего мужчину уже под дулом винтовки вталкивают в глубь помещений, в итоге опрокидывая на пол в громадной гостиной. Рыжий с камерой, не убирая свою технику, направляет винтовку на этого беднягу. Короткостриженый же срывается вперед в поисках остальных. Я стою столбом, не зная, что делать. Молодой мужчина пытается крикнуть и предупредить свою семью, но тяжелый ботинок рыжего впечатывается ему в лицо, заставляя потерять сознание.

Где-то сверху на втором этаже апартаментов раздаются крики и отчетливо слышен как женский, так и детский плач. Мне пробирает все нутро от происходящего, и я пытаюсь отрешиться от этого, начиная разглядывать окружающую обстановку.

Хорошо обставленная комната с минимумом деталей интерьера. Большой диван в углу перед стеной, на который был направлен мощный проектор. Небольшие полки с книгами, несколько картин. В одном месте разбросанные игрушки, причем оно явно было отведено именно под это дело. Барная стойка с открытым шкафчиком, уставленным алкоголем. В целом все выглядело качественно и дорого, не то что в интернате, где большая часть мебели была старше меня.

Сверху раздается командный окрик короткостриженого, и под дулом винтовки с широкой лестницы спускается женщина, с трудом удерживающая на руках двух плачущих детей. Ее растрепанные черные волосы и излишняя бледность явно показывали, что болеет она тяжело. При виде мужа, лежащего навзничь на полу перед диваном, она вскрикнула и рванула к нему. Тот как раз очнулся и со стоном пытался прийти в себя, привставая.

– Итак, Серджио, до мистера Уолтера дошли слухи, что ты начал собираться куда-то уехать. Вроде как по делам свой корпорации переехать в другой мегаполис, а нашему боссу это не нравится. Так просто от нас не уходят, – медленно проговорил короткостриженый, присаживаясь на корточки возле владельца апартаментов. Тридцатилетний на вид мужчина с русыми волосами и аккуратной бородкой был измазан в крови, вытекшей из его свернутого набок носа. Слегка растерянный взгляд карих глаз пытался сфокусироваться на собеседнике. Его жена, усевшаяся рядом с ним, крепко сжала его плечо, словно пытаясь придать тому сил. И это даже помогло – взгляд Серджио окреп, и он уже обратился к короткостриженому.

– Я с мистером Уолтером изначально договаривался на отдельные контракты и его человеком полностью никогда не становился. А что до возможного переезда, так он про это тоже в курсе. Я у него даже просил помощь по лечению моей жены, но он так и не выполнил свою часть сделки. Вот я и договорился в корпорации о переводе туда, где лучше экология – этот чертов воздух в нашем мегаполисе ее убивает, – чем больше он говорил, тем тверже его голос становился, – так что я не понимаю, что нужно мистеру Уолтеру. Его контракты сохранятся в секрете. Я свою часть всегда выполнял в полном объеме и даже никакой претензии по оплате последней сделки не пытался предъявить.

– Все это не важно, Серджио, ведь мистер Уолтер отправил нас попрощаться с тобой. Все, что ты говоришь, не имеет значения для нас – есть команда, и мы ее выполним, – отмахнулся короткостриженый, выпрямляясь и нависая над сидевшими на полу людьми. Они будто сжались вместе, пытаясь покрепче обнять друг друга. Женщина прижала детей к себе, чтобы они не видели происходящего.

– Чертовы цепные псы, – сплюнул окровавленный мужчина.

– Да, возможно. Но в этот раз работу будем делать не мы, а этот паренек, – усмехнулся короткостриженый. – За дело, парень. А ты снимай все с лучших ракурсов, босс потом смотреть будет, – обратился он к рыжему. Тот только кивнул, придвинувшись поближе к происходящему и становясь немного позади меня.

Я же продолжал стоять в прострации, глядя на все это. Жесткий взгляд ненависти от Серджио. Умоляющий его жены. Тихие всхлипы их детей. Небольшая улыбка на искаженном лице рыжего. Равнодушное и отстраненное выражение лица короткостриженого. И хаос мыслей в голове о том, что делать. На кону София, но жизни невинных – не чрезмерно ли это?

– Чего застыл? Или тебя ускорить? – короткостриженый придвигается ко мне, упирая винтовку мне в бок и толкая вперед. – Не сделаешь, умрешь тут сам. А твоя проблема так и останется не решенной. Ведь ты ж хотел там спасти кого-то, да? Зачем тебе умирать ради незнакомых людей?

– Прошу, не надо… – ее слышно всхлипнула женщина. По щекам покатились слезы, а ее беззвучный плач просто рвал мою душу на части, словно полосуя ее невидимыми когтями.

– Тихо, – отвлекается короткостриженый, поворачивая взгляд на нее. Рыжий же полностью сконцентрирован на съемке, даже слегка высунув язык от происходящего. А у меня в голове все внезапно проясняется, и я начинаю действовать как четкий механизм. Перебрасываю нож в левую руку и с размаху бью, разворачивая корпус назад в сторону цели.

– Дейст… – договорить короткостриженому не удается. Лезвие тесака проходит ровно по шее, разрезая ту сразу и застревая в позвоночнике. Небольшой фонтан крови вырывается наружу, орошая сидевших людей. На его губах пузырится кровь, а практически обезглавленное тело только начинает заваливаться, как я еще сильнее разворачиваюсь в сторону, отпуская рукоять ножа.

Рыжий реагирует моментально, слегка отпрыгивая назад. Камера вылетает из его рук, и он даже успевает схватиться за висевшую на ремне на шее винтовку, пытаясь нацелить ее на меня. Но я тоже действую, делая шаг вперед и левой рукой хватаясь за оружие. Тот целую секунду или даже две стремится передавить меня силой, нацелив ствол на мой живот, но механическая конечность гораздо сильнее. А в следующее мгновение мой кулак впечатывается ему в лицо. И еще.

На третьем ударе он ставит блок левой рукой, но больше он ничего не успевает сделать. Коротким движениям я вбиваю колено в пах, заставляя его скрутиться от боли. Он заваливается на пол, а я продолжаю бомбардировать его ударами, выплескивая на его тело все свои страхи и эмоции. Кровь застилает глаза. В какой-то момент я обнаруживаю то, что моя левая механическая рука душит его. Рыжий, доставший откуда-то нож, уже на последнем издыхании бьет им по моей конечности, но металлу все равно. А затем его глаза закатываются, а нож выпадает из обессилевшей кисти. Он еще несколько раз дергается, прежде чем затихнуть, но я продолжаю сжимать, до отчетливого хруста.

Когда все кончено, я безвольно сажусь там же на пол, пытаясь осознать то, что натворил. Нет, хоть убийства все еще не нравились мне, вызывая дрожь по всему телу, все же страшили уже на порядок меньше. Вот только прямо сейчас я осознанно перечеркнул единственную известную мне возможность найти похитителей Софии и ее саму. Так что, когда Серджио упирает винтовку мне в голову, я только тихо произношу:

– Можешь смело стрелять, ибо я только что своими действиями собственноручно убил большую часть себя.

Глава 14

– Рассказывай, парень, кто ты и почему помог нам? Не мог себе представить, чтобы люди Красного Психа могли предать его ради первых попавшихся незнакомцев. Он ведь всех по себе подбирает, – спрашивает Серджио, не отводя оружия от меня, только немного отодвинувшись назад. – Пересядь на диван подальше от тел и без резкий движений. А ты, дорогая, уведи детей и начинай собираться. Тревожная сумка хоть и готова, но пройдись еще раз по всему необходимому. У тебя есть пятнадцать минут максимум.

Медленно встаю и двигаюсь в указанное место, пока жена Серджио тихонько нашептывает своим детям, успокаивая их и убеждая поиграть в игру, в которой нельзя открывать глазки. Сам владелец апартаментов отодвигается на другой край дивана, выдерживая расстояние между нами. Его семья скрывается наверху, когда под дулом винтовки и требовательным взглядом я начинаю отвечать.

– Я никогда не был его человеком, как и ты. Черт возьми, я его увидел всего час назад в первый раз в своей жизни. Просто мне сказали, что он может мне помочь с одним вопросом. А так как платить мне нечем, то я согласился выполнить любую услугу. Он затребовал эту, – со вздохом говорю я, – отказ он уже не принимал и сразу отправил сюда в компании с этими, – указал я рукой на лежащие трупы. Под короткостриженым уже образовалась внушительная лужа крови, – внизу еще водитель ждет. Но я не смог, так что теперь, кроме того, что я собственноручно убил всякую возможность спасти любимую, так еще создал себе проблемы с этими бандитами. Поэтому можешь стрелять, мне уже все равно.

– Спасти любимую? – уточнил Серджио. Я прикрыл глаза и откинулся на диван, расслабившись.

– Да, ее. На мой учебный центр-интернат напали буквально на следующий день после моего выпуска. Практически все погибли, все те, кто были для меня семьей, друзьями. Даже мой младший брат, – слезы начали наворачиваться на глаза. Хотелось остановить свой рассказ, но я почему-то не мог. Словно плотина, сдерживающая все внутри, дала трещины и сильный поток прорвал всякое сопротивление. – А еще мою личность забрал какой-то урод, сменив идентификаторы. Он же и похитил Софию, а я не смог этому помешать. Обратиться в корпорацию я не могу, ведь практически не осталось живых свидетелей, которые могут подтвердить, кто я, а слишком копать они не будут. Вот у меня и был единственный шанс найти похитителя через этого мистера Уолтера. Кто ж знал, что все так выйдет.

– А чем бы он тебе помог? Ведь он хоть и владеет казино, а через свою группировку контролирует некоторые небольшие районы, в которых не особо заинтересованы корпорации, но как бы он нашел их?

– Мне сообщили, что у него есть хороший хакер, который мог бы взломать базу данных моей корпорации. Я хотел попробовать через записи произошедшего найти какие-то подсказки, кто это сделал. Да, официально это были бойцы «Объединенного союза биокибернетических протезов Варрона», и я этому верю, ведь наши корпорации очень долго конкурируют между собой. Но все же хотелось точного подтверждения, – устало ответил я, открывая глаза и смотря на белоснежный потолок.

– Забавно. Шутка в стиле этого Красного Психа, – с некоторой заминкой отвечает Серджио, криво улыбаясь.

– В смысле? – спрашиваю я, упирая на него свой взгляд. Тот уже опустил винтовку, положив ее на колени, и прямо сейчас пытался вправить себе сбитый набок нос.

– В том смысле, что тот самый хакер, с помощью которого тебе собирались помочь, – это я, – усмехнулся он, а затем с резким рывком дернул нос в сторону, возвращая его на месте. Окровавленное лицо морщилось от боли, а я сидел в некоторой прострации. Твою мать, я чуть сам все не уничтожил! Чертов красный урод, которому видите ли, интересно экспериментировать с людьми. Сволочь…

В голове вертелись ругательства от возможного исхода, сделай я все, как тот псих задумал. Но внезапно голова наконец заработала и мысли переключились на вновь открывавшееся обстоятельство – есть возможность найти нужную информацию!

– Прошу, помоги мне, – я дергаюсь к Серджио, но тот предупреждающе кладет руки на винтовку, – прошу, я ведь помог твоей семье, помоги мне найти хоть одну зацепку, самую небольшую. Мне больше не у кого просить. – Замирая на месте, умоляюще смотрю на него.

Тот внимательно смотрит на меня, слегка нахмурившись. Его рот только открывается для озвучивания ответа, как сверху раздается голос его жены:

– Помоги ему. Он ведь старался ради своей семьи, а не ради себя. – Женщина смотрит на нас сверху, а затем отворачивается, скрываясь на втором этаже. – Будем готовы через три минуты, но тебя подождем! – доносится ее голос. Серджио вздыхает, а затем слабо улыбается.

– Ну что ж, тебе повезло. Ладно, пошли, закончим с водителем и как раз спустимся к моему рабочему помещению. Вставай, – командует он, поднимаясь на ноги, – оружие не бери пока.

Молча киваю и следую за ним. Тот аккуратно перешагивает лужу крови, попутно забирая пистолет с тела рыжего, и направляется на выход из апартаментов. Уже у двери он громко кричит: «Дорогая, я в кабинете внизу!» и, аккуратно выглядывая наружу, медленно выходит. Я все так же изображаю его тень. Уже спустившись вниз на первый ярус, он шепотом обращается ко мне:

– Постучишь в окно машины, чтобы он отвлекся на тебя, – и резко ускоряется, идя в обход и пытаясь не попасть под случайный взгляд хряка. Тот уже успел поставить автомобиль в другом месте вдоль обочины, возле других таких же стоящихмашин. Оглянувшись по сторонам, я медленно направился к фургону. Мимо проезжали редкие автомобили и прогуливались такие же единичные прохожие на тротуарах. Все же район был дорогим, а день едва перевалил за обед, так что большая часть людей была на работе.

Уже приблизившись к фургону, я сглотнул и решительно постучал в стекло. Толстяк оторвался от поглощения очередной порции еды и с некоторым недовольством оглянулся на меня, беззвучно спрашивая. Я демонстративно дергаю ручку двери, показывая, что она закрыта, а сам я не слышу. Тот явно чертыхается, а затем нажимает одну из кнопок на панели, снимая блокировку с замков дверей. Я тут же открываю и с ходу произношу:

– Все, мы закончили. Я могу забрать свои вещи? – вопрос ставит его в тупик, и он на секунду зависает, невольно оглядываясь назад в салон, где лежал мой рюкзак. Затем, он поворачивается ко мне: – А где эти двое? Почему ты вообще один?

– Я же справился, вот они и направили меня вперед, чтобы… – договорить я не успеваю. Дверь толстяка внезапно открывается. Он пытается повернуться на звук, но ему в голову уже уперся ствол пистолета. Близкий выстрел оглушает, попутно разбрызгивая содержимое его черепной коробки на лобовое стекло. Часть капель попадает на меня, заставляя поморщиться.

– Молодец, – выглядывает из-за завалившегося на руль трупа Серджио, – теперь хватай свои вещи и пошли, пока на нас не обратили внимание.

Молча подчиняюсь, попутно вытирая кровавые потеки с лица. Стараясь не выпачкаться еще сильнее, достаю брошенную сумку со среднего ряда и следую за хакером. Тот ведет меня в соседнее здание, где ключ-картой разблокировывает одну из дверей на первом ярусе. Номер апартаментов я рассмотреть не успеваю, как тот уже тянет меня внутрь помещения.

А там, начиная от короткого коридора, все уставлено компьютерным оборудованием. Большие шкафы забиты разными хранилищами данных, мигающих в полумраке разными огоньками. Одна из стен полностью отдана на откуп стеллажам, которые до горы завалены целыми и не очень комплектующими. Все это пространство очень напоминало наш с Пьером рабочий закуток, где мы творили Догги. Черт, не время предаваться унынию.

– Итак, про цепочку нападений между твоей корпорацией и варронцами я слышал. Копать ты предлагаешь с записей оттуда, да? – произносит Серджио, усаживаясь в большое кресло в центре. Нависающее над этим местом со всех сторон оборудование создавало впечатление чуть ли не кокона, в котором было место только для небольшого тела человека, а все остальное занимали машины.

– Да, других вариантов я не придумал, – честно ответил я, замирая возле хакера.

– Ладно, тогда я сейчас попробую взломать серверы твоей корпорации и поискать выводы по нападениям. Скорее всего, аналитики уже работали над этим, и гораздо проще достать готовые ответы, чем искать разрозненную информацию и собирать ее до кучи. Тем более после уничтожения центра они могли стереть всю информацию на его сервере, перенеся все себе для анализа. Но предупрежу сразу, что я выделю всего полчаса на это, максимум час – мне нужно как можно быстрее увезти свою семью из мегаполиса подальше от всего этого, – обвел он руками воздух вокруг себя.

– Спасибо, – ответил я, отчаянно надеясь, что хакер успеет. Огонь надежды снова зажегся во мне, придавая сил и окончательно уничтожая пережитый прилив апатии.

– Отлично, тогда я начинаю подключаться, а ты пока вспоминай все возможные ключевые подробности и запросы, по которым я могу быстрее найти нужную информацию, – скомандовал он, включая оборудование и подсоединяя коннекторы в кистях к компьютеру для выхода в глобальную сеть через виртуальное пространство. Сбоку от него загорелся монитор, который выводил все виденное им на экран, интерпретируя изображение в двухмерное. Вся комната начала оживать, словно большой грозный зверь, выходящий из спячки. Шум вентиляторов систем охлаждения аккомпанировал моему монотонному голосу, пытающемуся вспомнить и озвучить все, что могло вывести на след.

Потянулись минуты ожидания, в которых Серджио пытался найти нужный сервер для взлома информации. И тот, который можно было вовремя взломать, как он чуть позже пояснил. Спустя пятнадцать минут, когда я от ощущения уходящего времени уже откровенно нервничал, хакер внезапно оживился.

– Так, интересненько. Нашел я нужный сервер, но у него очень мощная защита и ломать пришлось бы долго. Но вот какое дело – прямо сейчас его защиту уже практически обрушили, и я попробую вслед за неизвестным хакером проскользнуть. Тебе, возможно, крупно повезло, – обратился ко мне Серджио, не отрываясь от манипуляций в виртуале. На экране мелькали какие-то программы, запускались неизвестные мне процессы, но я был всегда далек от этого и ничего не понимал. Но суть вопроса понял и старался не прозевать момента, когда пойдет нужная информация.

– Защиту сняли и начинают агрессивно все ломать, попутно копируя себе. Черт, криворукие, они же сейчас сами большую часть данных уничтожат. Сужаю поиск по введенным ключевым запросам, определяю приоритет на основе выкладок самих данных. Пошел процесс копирования. Так, тут куча документов и есть еще видео с камер. Начнем с документов… твою мать, они сами их после копирования уничтожат, только часть успеем. Все, доков больше нет, только видео. Первое пошло… Семьдесят процентов есть, восемьдесят. Черт, корпоранты наконец заметили взлом и отрубили сервер от сети. Но там спасать мало что осталось – большую часть эти неизвестные хакеры сами уничтожили. Итак, с чего просмотр начнешь?

– С видео, – хриплым напряженным голосом ответил я. Ногти правой руки с силой впились в ладонь, оставляя следы, а я сам чуть ли не задыхался, невольно задержав дыхание, пока все это происходило. Серджио, отключив виртуальную реальность, запустил ролик на второй экран и откинулся в кресле.

– Учти, видео сохранилось не полностью и могут быть повреждения. Так же оно может быть для тебя неприятным ввиду того, что оно с записей камер в твоем центре и на нем запечатлены кадры нападения. Все, запускаю, – не дождавшись моей реакции, произнес хакер, начав бегло проглядывать сохранившиеся документы. А я же полностью сосредоточился на экране.

Изображение моргало, прерываясь на помехи, а затем перескакивая на какое-то количество кадров вперед. Но даже так можно было понять, что происходило на нем. Неизвестные бойцы в форме варронцев пытались прорваться в зал кинопоказов в центре, в котором мы смотрели разные фильмы. В нем спрятались с десяток детей и подростков, за креслами. Знакомые лица, перекошенные от страха, вызывали бурю чувств, ведь я знал, что случится дальше. Но смотреть нужно было для определения виновника.

Единственной преградой на пути бойцов была хрупкая фигура невысокой женщины с копной седых волос. Госпожа Инга вела огонь из небольшого пистолета, периодично высовываясь из-за укрытия. Камера, расположенная в углу, захватывала как раз вход в зал и спину главы центра, и поэтому атаку бойцов получилось разглядеть. Светошумовая граната, ослепившая камеру на несколько секунд, также оглушила и госпожу Ингу. И проследовавшие внутрь бойцы с легкостью выбили из ее руки пистолет. Один из них, явно главный, знаком остановил остальных и, подойдя к женщине, что-то произнес. Глава центра ответила с явным пренебрежением, демонстрируя его всей своей позой. Испуганные дети сгрудились на краю обзора камеры, прямо у самой стены, боясь пошевелиться.

Главарь же продолжал что-то втолковывать госпоже Инге, но тщетно. А затем изображение снова мигнуло из-за повреждений, и следующий кадр уже демонстрировал, как из явно механической руки бойца выстрелил длинный клинок, продырявив тонкую фигуру седой женщины. Сердце сжалось, несмотря на то, что я знал, что она погибла. Но знать не значит видеть. А страшное действо все продолжалось. Клинок внезапно разошелся в стороны, превратившись в три, и буквально разрезал пополам ее тело. Не выдерживая, я отворачиваю взгляд в сторону, но краем глаза успеваю заметить, как тот урод вбивает тяжелый ботинок в голову упавшей женщины. Сволочь!

– Я же предупреждал, – говорит сидевший рядом Серджио, – но дальше смотреть уже нечего, видео прерывается.

– Ты сможешь определить, чьи это бойцы? Это действительно варронцы? И кто этот главный? Мой счет к нему просто громаден, и он требует оплаты, – жестко говорю я, желая просто втоптать эту тварь в землю до кровавого блина.

– Скорее всего, уж слишком экипировка похожа, вплоть до мелочей. Хотя вот протез у этого главаря явно нестандартный – боевая эффективность такого клинка спорная, и он явно сделан под заказ. Попробую потом поискать его. А пока вот тебе данные, которые более-менее могут пригодиться – я бегло проглядел и отсеял явно лишнее, – с этими словами он протянул мне чип данных, которые я с некоторой заторможенностью положил себе в карман.

– Дорогой, мы уже тут, готовы, – раздался женский голос из коридора.

– Постой, – остановил я пытавшегося встать Серджио, – помоги мне, пожалуйста, с просмотром данных. Так просто я компьютер не найду без моего идентификатора личности, а время терять нельзя, – умоляюще посмотрел я на него.

– Хорошо, – со вздохом согласился он, садясь на место, – подождите меня немного и поедем, – произнес он мне за спину. Я все так же продолжал умоляюще смотреть на него. Еще раз вздохнув, он начал быстро пролистывать документы. Причем настолько быстро, что в большей части я толком и не успевал разобраться, о чем он вообще. Недаром Пьер говорил, что самое главное качество для хакера – это быстрая обработка массивов информации. Особенно это важно, когда время после проникновения через защиту очень ограничено, а тебе нужно быстро сделать все необходимое. Мысли ушли в сторону, пытаясь вытеснить из памяти страшное зрелище, увиденное только что. Потянулись минуты ожидания.

– Готово, – откинулся Серджио, одновременно откидываясь на кресле, – вон там возьми листок. На нем записаны координаты работников-варронцев, которые потенциально отвечали за нападение и знают, куда могли увезти пленников. Данные аналитиков и не проверены, поэтому сильно не рассчитывай на успех, – честно предупредил он, одновременно что-то набирая на виртуальной клавиатуре. Экран моргнул, и пошел отсчет.

– Все, пошли, – скомандовал он, последний раз оглядываясь на комнату со всем содержимым. Оборудование резко замигало, а потом также внезапно начало тухнуть. Я ощутил запах горелого пластика, но Серджио уже меня толкал на выход. Еле успел подхватить свой рюкзак. Дверь захлопнулась за спиной, и помогший мне хакер обернулся на меня.

– Ну что ж, парень, удачи тебе! Надеюсь, ты достигнешь своей цели, а мы больше никогда не увидимся, – слегка улыбнувшись, он постучал меня по плечу и направился в сторону стоящей неподалеку машины. Его жена уже закидывала сумки в багажник, а дети заинтересованно смотрели из окна.

– Спасибо! – опомнившись, крикнул я вдогонку, но Серджио только поднял руку, так и не обернувшись. Спустя минуту его автомобиль уже скрывался за поворотом, а я так и продолжал стоять, крепко сжимая в руке листок с ценными данными. Опомнившись, твердо себе сказал:

– Нельзя терять время, нужно действовать!

Глава 15

Тряска в броневике была вполне терпима, но Майкл периодически все же морщился от тесноты и неудобств этой устаревшей техники местных. В данный момент он находился в пути к месту нападения на сотрудников корпорации «Объединенного союза биокибернетических протезов Варрона». По крайней мере это была одна из ниточек, по которой он мог дойти до своей цели – захвату Манро.

– Через минуту будем на месте, – слегка раздраженно произнес командир группы Пирстен, не сдерживая свои эмоции по поводу присутствия Майкла. Агент Земли ехидно одарил его улыбкой, заставив того нахмуриться и отвернуться. Сидевшие рядом остальные бойцы с недовольством смотрели на него, абсолютно не скрывая своей ярко выраженной неприязни. Хотя чего им радоваться? Насильно приставили к ним наемного охотника за головами, поручив приглядывать, не мешать и в случае необходимости даже подчиняться, что было абсолютно нетипично по отношению к привлеченным сотрудникам.

Но Майкла это не волновало. Главное было выполнить задание, а остальное не важно. Тем более негативное отношение местных его абсолютно не трогало. Его в принципе не трогало ничье отношение, помимо руководства, да и то в ракурсе его эффективности. А прямо сейчас был шанс захватить кого-то из тех, кто мог вывести на Манро.

Вообще, разговор с местным руководителем отделения корпорации в Арнон-сити прошел очень быстро и крайне конструктивно. А всего лишь стоило произнести ключевые слова, которые были указаны в приписке к инструктажу. И хотя официально Земной Союз никак не присутствовал на Гемини, но в реальности уже давно были налажены связи с некоторыми корпорациями. Разные устаревшие или не актуальные технологии порой передавались им в обмен на содействие во всех необходимых вопросах. Конечно, при этом всегда поддерживалась легенда о том, что ангелы только вербуют людей, а никак не присутствуют сами на планете. Никто из местных в принципе не мог представить, что пришельцы выглядят как люди. Такое могло быть показано в фантастических фильмах, но никак не существовать в реальности. Поэтому даже увиденный Майклом руководитель, пожилой мужчина в строгом костюме и с сильными залысинами, даже не поздоровавшись, первым делом спросил:

– Как выглядят ангелы? Ты же должен был их видеть, – совсем не пытаясь скрыть своей заинтересованности, он подался вперед, будто не желая упустить даже слова из описания.

– Не могу сказать, – слегка рассеянно ответил агент Кронт, оглядываясь по сторонам. Вычурный кабинет, уставленный деревянной мебелью с тонкой резьбой. Живые растения вдоль одной из стен почти полностью закрывали ее своими зелено-фиолетовыми листьями. Громадное окно открывало вид чуть ли не с верхушки высоченного небоскреба на этот мегаполис, вот только из-за задымленности рассмотреть что-нибудь в отдалении не получалось. Только светлое пятно местного светила слегка проглядывало через облака и привычный для местных смог.

– Иначе все это здание взлетит на воздух, – таким же тоном продолжил Майкл, приближаясь к шкафу, на котором стояли небольшие статуэтки одной и той же птицы – очень похожей на земного орла, но обладающей серо-голубым окрасом и небольшим гребнем на голове. Деревянные, каменные, металлические, даже из разных драгоценных камней – владелец кабинета явно не жалел ресурсов на свою коллекцию, – хочешь летать как ангелы? Этого не будет.

– Не тебе решать, наемник. Если бы я сам мог встретиться с ними, возможно, и получилось бы договориться. Но ты второй уже их человек за последние десять лет, с кем я имею дела, и что-то мне подсказывает, что инструктируют вас одинаково и пытать тебя бесполезно, – вздохнул его собеседник и, отвернувшись, направился к окну. – Знаешь, что такое обрубить крылья птице? Это фактически убийство. Да, люди не умеют летать, но оставить нас в пределах планеты, с ограниченными ресурсами, это практически заставить медленно убивать друг друга за них. Нас загнали в такие рамки, что человечество рано или поздно перестает развиваться, бурля от внутренних конфликтов корпораций в дележке потребителей. Это путь в никуда, и ангелы его поддерживают.

– Возможно, но вот это не тебе решать, – ехидно ответил Майкл, усаживаясь на кресло и укладывая ноги прямо на стол владельца кабинета. Тот только поморщился, но ничего не сказал, садясь с противоположной стороны. – Ты не знаешь всего их плана действий. Впрочем, как и я. Так что смирись и наслаждайся жизнью. Тем более у тебя действительно есть ресурсы на это. – Хмурый взгляд был проигнорирован Майклом. – Итак, к делу. Мне необходимо найти заинтересовавшего ИХ человека.

– Хорошо. Тем более указанная персона тоже сильно мешает нашей корпорации, – лицо главы отделения в Арнон-сити приобрело серьезное выражение, сосредоточиваясь на вопросе, – по нашим данным он является главой одной из местных террористических групп, борющихся с любыми корпорациями. Этакие анархисты, выступающие за полную свободу в своих действиях. Его обнаружили, когда он захватил и пытал одного из сотрудников конкурирующей компании. Наша служба безопасности заинтересовалась этим делом и начала расследование. Выяснилось, что в одном из их учебных центров-интернатов училась одна из наследников этой же корпорации, которой по достижению совершеннолетия должен был отойти контрольный пакет акций. Как такое произошло, до сих пор ума не приложу. Но судя по всему почти двадцать лет назад после убийства нашими спецами прошлого главы корпорации Собиана вместе со всей его семьей кто-то из тогдашних руководителей спрятал уцелевшего ребенка. – Увидев внимательный взгляд Майкла, тот развел руками и пояснил: – Корпоративные войны, все средства хороши.

– Меня интересует только нужная мне персона, а не история какого-то ребенка, – сухо заметил Кронт.

– В данный момент она имеет самое прямое отношение к нему, – ответил владелец кабинета, начиная что-то набирать на панели. Вспыхнул проектор, и на стену вывелось изображение молодой светловолосой девушки с веснушками на лице. – Эта особа зачем-то понадобилась твоей цели, и ради ее захвата он даже атаковал детский центр, попутно убив всех обитателей. Благо наша служба безопасности успела внедрить агента прямо перед этим, заменив личность одного из выпускников, и тот сумел вытащить ее оттуда. Правда, все же пришлось напасть на патрульную базу корпорации Собиана, организовывая полноценный отход. По итогу этот Мятежник, как он себя любит называть, до сих пор нуждается в ней. Цель не понятна – возможно, хочет через нее взять под контроль вышеуказанную корпорацию и захватить ее ресурсы. По крайней мере наиболее разумный вариант именно таков, – собеседник замолчал, а Майкл обдумывал его слова.

– И где она сейчас? – уточнил агент, еще раз бросая взгляд на изображение девушки. Симпатичная, но не более. Что же в ней такого, что заинтересовало Манро? Ресурсы? Вполне вероятно. Ведь недаром даже на Гемини он снова стал бороться против системы. Видимо, революционеры по-другому не умеют, только бороться против власти и разрушать все вокруг. Или есть что-то еще? Слишком мало информации для полноценного вывода.

– На одной из наших баз, под охраной. – Глава отделения устало потер переносицу, откидываясь назад. – У нас и так был конфликт с собианцами, еще и этот чертов борец за свободу подставил нас – спровоцировал усугубление всего. Уже сейчас то и дело вспыхивают перестрелки… – начал жаловаться он, но Кронт его перебил.

– Как я понимаю, они попытаются выяснить, в чем причина нападения? Если узнают про девушку, попробуют ее отбить, правильно? А скорее всего, уже знают, но им нужны будут координаты базы, – начал размышлять Майкл. – Мятежник будет предполагать два ее возможных местоположения – либо у вас, либо у собианцев. Собианцы, естественно, ничего не знают, и он сразу же направит свое внимание на вас. Отсюда вопрос – как он будет добывать информацию о местоположении базы?

– Скорее всего, банально захватив кого-то из сотрудников. Системы защиты от взлома у нас лучше, чем у собианцев. И если тех еще можно будет взломать, хоть и с трудом, то нас – нет, – гордо ответил владелец кабинета.

– Тогда нам надо самим слить информацию по тем людям, кто может обладать нужной информацией. И готовиться к приходу как собианцев, так и Мятежника. Ослабим охрану этих персон, чтобы увеличить шансы на нападение. Основанием может быть переброска людей на будущую войну с конкурентами. Или нет. Надо будет в реальности заставить завязать силы собианцев в этом конфликте. Те меньше будут заниматься поиском девушки, больше отражая атаки. Уменьшая силы здесь, спровоцируем на активные действия Мятежника, а там просто нужно будет захватить кого-то из его людей. Разговорить у меня их точно получится, – хищно улыбнулся Майкл, заставив вздрогнуть владельца кабинет. После небольшого молчания он аккуратно начал говорить.

– Но нам придется вложиться в это. Да и людские потери… – попытка возразить пресеклась жестом Кронта, указывающим пальцем в небо, – хорошо, тогда я все организую, но придется подождать какое-то количество дней. А пока могу предложить отдохнуть в нашей гостинице…

Спустя несколько дней все завертелось полным ходом. Короткие перестрелки стали чуть ли не нормой, хотя до полноценных боевых действий еще не доходило. Но война между корпорациями была близка, и к этому действу вполне могли подключиться и другие игроки. Майкл все это время следил за всем происходящим, периодически корректируя процесс. Глава местного отделения корпорации морщился, но безоговорочно выполнял все озвученные замечания и пожелания.

А в какой-то момент хакеры заметили взлом баз данных корпорации Собиана по оставленным закладкам. Все это время они потихоньку незаметно ослабляли защиту, отвлекая отдел информационной безопасности ложными атаками на другие объекты. При этом даже сумели заложить вирусную программу в массив данных, которая спустя короткое время после взлома уничтожала все данные как на сервере, так и на скопированных копиях, оставляя только нужную часть с контактами потенциальных целей. И то в обрезанном варианте, словно произошел сбой в режиме самоуничтожения. Да, несколько сложно, но в этот процесс подключился Майкл и с помощью уже земного оборудования смог провернуть задуманное.

В итоге это дало свой эффект и один из постов охраны подвергся нападению. Пока нападающие не были идентифицированы, но он решил не упускать возможность и направил подчиненную ему группу на перехват. Поэтому в компании недовольной восьмерки бойцов вместе с их командиром Пирстеном они выехали практически мгновенно после получения вызова.

Сняв предохранитель с короткой винтовки, Майкл потянулся, разминаясь. Сидевшие в тяжелых бронежилетах и касках бойцы с эдаким демонстративным сарказмом смотрели на него, одетого в такую же черную форму, но без всякой защиты. Некоторые даже еле слышно делали ставки, как быстро он словит пулю или же спрячется за их спины. Но тот только улыбался про себя, проверяя пистолет и висевшие на разгрузке запасные обоймы. Лишний вес только стеснял бы его, да и одетая на него невидимая броня защитила бы лучше, чем местные тяжелые аналоги. Хотя главная причина была в том, что в Майкла просто-напросто было сложно попасть. К тому же ему не нужны были подпорки в виде подключения к оружию через кабель с выводом прицела прямо перед собой, как у бойцов рядом с ним. Его короткая винтовка была немного примитивной без этих наворотов, но в то же время более мощной.

Резкое торможение, и задняя дверца раскрывается, выпуская на улицу бойцов. Сверху зазвучал пулемет, управляемый с пульта одним из варронцев. Брошенный взгляд замечает, как перекрестие прицела направлено на небольшой грузовик, который в данный момент чуть ли не разлетался на куски под выстрелами крупнокалиберных пуль. Рядом с ним валялись два трупа в серой форме собианцев.

Майкл выпрыгивает наружу, осматриваясь по сторонам. Цепочка бойцов, разбившаяся на две группы, уже стремилась в сторону ближайшего высотного здания, где на первых двух этажах разместился ресторан. В нем как раз и было одно из мест, где проще всего захватить данного языка. И, к счастью, на это кто-то клюнул. Необходимо только понять, кто именно – Мятежник или все же конкурентная корпорация?

Небольшая площадка с уставленными перед зданием автомобилями в данный момент пустовала. Все возможные зеваки разбежались еще при первых выстрелах. Перед входом лежали трупы охранников и нескольких посетителей, которым не повезло нарваться на пули. Обе группы, не сговариваясь, расходятся в разные стороны, пытаясь попасть в ресторан через разбитые окна. Майкл присоединяется к правой – к Пирстену и четверке бойцов. Но зайти они не успевают.

Не достигнув метров десяти до ресторана, им приходится броситься врассыпную, прячась за укрытие. Внезапно появившиеся на втором этаже вражеские бойцы выставляют тяжелый броневой щит, а из-за него начинается обстрел группы Кронта. Первые выстрелы как раз и приходятся по нему, но тот, засмотревшись на вход, слегка тормозит, и короткая очередь проходит мимо него. Моментально среагировав на опасность, Майкл прыгает за ближайший автомобиль, прижимаясь к бетонной дороге. Рядом лежит тело менее удачливого бойца, не успевшего вовремя уйти из-под огня. Пулемет врагов стреляет всего несколько секунд, и почти сразу включается тяжелая артиллерия союзников – пушка с броневика. Та в считанные мгновения разносит бронированный щит, разбрасывая спрятавшиеся за ним уже мертвые тела.

Левая четверка моментально реагирует на это, устремляясь вперед в здание. Пирстен сразу же командует то же самое, но его группа вместе с Майклом проделать это не успевает. Высунувшийся с другого края второго этажа гранатометчик выпускает мощный снаряд прямо в броневик, причем, судя по последующему эффекту, кумулятивный. Кронт буквально за мгновение успевает оценить угрозу и прыгает за автомобиль, прячась от ударной волны. Мощный взрыв вспыхивает внутри броневика, выплескивая пламя из открывшейся задней дверцы. Пушка стихает, а Кронт, слегка оглушенный, устремляется вперед вслед за Пирстеном. Один из пристроившихся сзади бойцов перекладывает пистолет в другую руку – правая из-за неудачного падения висит плетью.

Вторая четверка уже пытается подняться по лестнице. С той стороны доносятся беспрерывные очереди, демонстрирующие яростную оборону врагов. Майкл только крепче сжимает винтовку, сосредоточиваясь на своей цели. Но как только они достигают широкой винтовой лестницы, вниз прямо под ноги летит граната. Причем именно под ноги агента. Командир Пирстен моментально прыгает ему за спину, уходя от будущего взрыва, но опасный подарок еще не успевает приземлиться, как Майкл ловким движением отфутболивает его в стену. Граната рикошетит и залетает на второй этаж, откуда и появилась мгновение назад. Последующий взрыв приносит мертвое тело собианца, а Пирстен, поднимающийся с земли, ошарашено глазеет на Майкла, не веря в то, что прямо сейчас произошло.

Но Кронт уже рвется вперед, пока враги не опомнились. Короткая очередь в голову воющего от боли бойца, попавшего под осколки и сейчас катающегося по полу, а затем вторая – в высунувшегося из правого проема двери. Лицо противника превращается в кровавую маску, и уже мертвое тело заваливается назад, а Майкл, словно почуяв что-то, приседает, одновременно с этим снова стреляя. Только в этот раз в стену. Прошедшие пули над головой, а затем и грохот тела в правой комнате подтверждает правильность действий. Короткий взгляд в небольшое помещение справа от лестницы. Чисто. Сзади уже поднимается Пирстен со своими бойцами, а Кронт стремится все дальше, пытаясь не упустить инициативу.

Большой зал на втором этаже был усеян обломками мебели, следами от попаданий, да и в целом выглядел как место жесточайшего боя. От былого богатого интерьера не осталось и следа. В дальнем углу в помещение пыталась прорваться вторая группа, но им активно мешала пара бойцов врага. Майкл не успевает выстрелить в них, как по нему открывают огонь. Притаившийся возле стены за дверью боец стрелял в него практически в упор из пистолета. Но ему не везет, и пуля попадает в винтовку, застревая в ней. Кронт, успевший заметить резкое движение и чудом прикрыться от выстрела, моментально бросает ее в нападавшего. Тот машинально реагирует на приближающийся объект, стреляя в него. Но почти сразу понимает свою ошибку, вот только поздно.

Агент успевает приблизиться и, выхватив свой тесак с пояса, мгновенным движением срубает кисть стрелявшему. В голове мелькает мысль о том, что нужен был язык, и этот должен подойти. Враг кричит от боли, прижимая обрубок руки к себе, и Майкл бьет тому ногой под колено, заставляя завалиться на пол. Где-то сзади в помещение врываются Пирстен со своими бойцами, зачищая оставшихся врагов. А Кронт уже оказывает первую помощь вражескому солдату, одновременно спрашивая:

– Чей отряд? Вы из корпорации Собиана? – еле заметное колебание пленного, ошалевшего от происходящего, и тесак снова взмывает вверх, пытаясь отсечь ногу. Острый земной клинок врубается в механический протез, глубоко прорубаясь в металл, а Майкл комментирует:

– Я знаю, что вторая нога у тебя живая, не заставляй ее отрубить, – тесак снова поднимается в воздух…

Спустя пять минут все кончено. Группа захвата оказывается действительно от конкурирующей компании, и Майкл от этого факта морщится. Не то. Цель – полноватый мужчина в деловом костюме – выжил, упакованный и спрятанный от выстрелов за барной стойкой. Но Кронту все равно. Пирстен следит за оказанием первой помощи своим бойцам, приводящим себя в порядок после короткого ожесточенного боя. Кронт же с удовольствием уселся за уцелевший столик и, найдя себе местного сока, медленно его тянул из захваченного с бара стакана.

– Ты какой-то лютый везунчик. По тебе не попали из пулемета, хоть именно ты был первой целью. Да и гранату ты ловко отбил… Я уже думал, что нам конец, – честно признался подошедший Пирстен, переворачивая стул и садясь рядом.

– Я знаю, но все это оказалось бесполезным, – меланхолично отвечает Майкл, снова пригубливая из стакана. Сладкий, слегка терпкий вкус, с кислым послевкусием приятно удивлял, остановиться было сложно. Да и зачем?

– Все же никогда не видел, чтобы так везло. Ведь тебе даже в винтовку попали, хотя там всего было два метра, – продолжал тот, – по отдельности всякое может быть, но чтобы так сразу. Удивительно. И как-то нереально, что ли.

Наоборот, все закономерно, мысленно ответил Майкл. Ведь главным критерием отбора в академию для будущего агента была именно эта эфемерная вещь. Удача. Можно подтянуть знания любого до уровня специалиста, обучить действиям в самых сложных ситуациях, но банальная мелочь могла все испортить. Особенно это было актуально в войне с машинной цивилизацией, которая могла легко спрогнозировать любые хитроумные планы людей. Но вот везение могло перечеркнуть все, даже самые четкие, расчеты. Фортуна, удача, как ни называй, она служила именно той переменной, которая не позволила машинам победить и в итоге привела их к союзу с людьми.

И при отборе подростков смотрели именно на это. Сколько человек могло бы выиграть в лотерее пять раз подряд? Или при тестах вытягивать тот единственный вопрос, который изучал, причем неоднократно? Получать нужный результат тем или иным способом без особых усилий, даже если шансы исчезающе малы? Конечно, им не всегда везло, но для любого агента бросить кости с двумя шестерками много раз подряд, когда это жизненно необходимо, было абсолютно не проблемой. Механизм этого всего был до сих пор не изучен, но главное, что он работал. Причем с неудачей не рождались, она внезапно появлялась у кандидатов. Четких закономерностей до сих пор найти не смогли – просто человек в какой-то момент становился чрезмерно удачлив в важных для него вопросах. Но Майкл ничего не ответил, продолжив с наслаждением пить сок.

– Сэр, есть информация про новые нападения, нужно решить, что делать и куда конкретно ехать, – прокричал боец, стоявший у стойки администратора и державший наушник телефона. Пирстен перевел взгляд на Майкла, а тот, махом допив сок и поставив пустой стакан на стол, усмехнулся.

– Сейчас решу, и в этот раз я уверен, что нам точно повезет.

Глава 16

Разглядывал я данные на листке долго, вглядываясь в напечатанные буквы и пытаясь найти все даже самые мельчайшие подсказки. Имена указанных людей мне ни о чем не говорили, и только по должностям можно было хоть что-то понять. Но в то же время все они потенциально обладали нужной информацией. Выше в корпоративном рейтинге – больше шансы на наличие нужной информации, но в то же время, скорее всего, и более серьезная охрана. Так бы я и продолжал размышлять, не решаясь что-то выбрать, если бы в глаза не бросился проезжающий мимо автомобиль службы такси. Небольшой, но высокий, ярко-оранжевого цвета с кислотно-зеленым кругом на борту, он сильно выделялся на фоне неприметных зданий, буквально цепляясь за взгляды окружающих. Что в принципе и требовалось. Черт, времени же нет, кто-то прямо сейчас ведь тоже ломал базу данных. Метнувшись наперерез, отчего водителю пришлось с громкими ругательствами резко тормозить, я стремительно распахнул дверь и запрыгнул на широкий диван на заднем ряду автомобиля. Бросив сумку под ноги, обратился к заросшему чуть ли не по самые глаза бородатому мужику, хмуро смотревшему на меня.

– У меня вообще-то заказ, – недовольно пробурчал он, но я его перебил.

– Плачу тройной тариф. – Недовольство на глазах уменьшилось и превратилось во внимательный взгляд. – Я сейчас продиктую адреса, надо добраться до ближайшего. Если после старта управимся в пять минут, будет пятикратный. – Водитель кивнул, показывая, что внимательно слушает.

Вчитываясь в листок, я быстро тараторил те адреса, которые по районам должны быть ближе, отдав на откуп выстраивание маршрута водителю. Тот сосредоточенно глядел на меня, еле заметно проговаривая что-то про себя. В итоге услышав последний вариант, он замер на десяток секунд, а затем, утвердительно кивнув, отвернулся. Спустя секунду автомобиль резко тронулся с места, слегка вильнув кормой.

– Предпоследний, будем минут через десять, – бросил короткую реплику бородач, сосредоточившись на дороге.

– Хорошо, пятикратный твой, – ответил я, покрепче сжимая ручку и пытаясь удержать себя на одном месте на скользком диване. Получалось плохо – автомобиль летел, нарушая практически все существующие правила, активно подрезая других водителей и ловя отовсюду возмущенные сигналы вкупе с ругательствами. У меня даже дорогу получалось плохо рассмотреть, пока я второй рукой пытался достать из рюкзака спрятанные деньги, а также рассовать по карманам куртки запасные обоймы от моей винтовки. Водитель, видевший все манипуляции на одном из экранов на панели, их полностью игнорировал. Укрытый за бронированное стекло, он, скорее всего, чувствовал себя в некой безопасности. Или же просто привык к такому, предпочитая не задавать лишних вопросов.

В итоге, всего через восемь минут остановившись неподалеку от нужного здания, я пулей выскочил из такси, оставив на сиденье тысячу кредитов и бросив водителю, что сдачи не нужно. Но тот даже не поблагодарил, с громким визгом резины стартуя с места и пытаясь убраться поскорее. Спустя секунду, обернувшись назад, я понял почему. Два броневика подъезжали прямо ко входу нужного мне жилого небоскреба, полностью игнорируя дорожную разметку и перекрывая любое движение.

Пытаюсь сориентироваться и прикинуть свои дальнейшие действия. Прямо вдоль широкой дороги с обеих сторон стояли ряды высотных жилых домов, П-образной формы. Три основных входа выходили на небольшой внутренний двор, в центре которого находились заезды в подземную парковку. Задние части зданий при этом стояли чуть ли не впритык друг другу – расстояние там на глаз явно не превышало четырех метров. Ограниченность пространства заставляла людей смиряться с отсутствием какого-либо вида из части окон. Я прямо сейчас находился на углу этого двора и основной улицы, не успев дойти какие-то двадцать метров до ближайшего входа в нужное здание.

Пролетевший мимо первый броневик останавливается прямо по центру площадки, преграждая выезд из парковки своим массивным корпусом. Расположенная сверху пушка моментально начинает вертеться по сторонам, прикрывая начинавших выпрыгивать наружу бойцов. Вторая машина чуть не сбивает меня и замирает возле того входа, куда я как раз и собирался. Еле успеваю отскочить в сторону из-под колес тяжелой махины, и не думавшей тормозить. Находившиеся поблизости люди начинают стремительно разбегаться, скрываясь от будущих неприятностей, и только я стою в некой прострации, обдумывая, что предпринять.

Нельзя упускать возможность найти информацию по местонахождению Софии. Перед глазами снова встает ее лицо, когда она увидела меня в том злополучном коридоре. Удивление, неверие и ростки радости. А затем действия того черноволосого урода, из-за которого погиб мой брат Пьер. В голове мелькают воспоминания о брате, о его привычках и увлечениях. Как он сосредоточивался на деле, с головой уходя в работу с Догги. Общие посиделки жителей интерната, когда мы вместе играли в разные игры. Причем Пьер очень не любил проигрывать, порой чуть ли не обижаясь на это. Но это вызывало только улыбки у остальных. Смех в такие вечера обычно не стихал до глубокой ночи, пока госпожа Инга насильно не разгоняла всех по своим комнатам. Совместные праздники, когда по-настоящему возникало ощущение семьи, крепкой и любящей. Все эти моменты, которые создавали атмосферу счастья в пределах центра-интерната.

Чертовы варронцы, которые уничтожили все, что мне было так дорого. То, что мы все так долго выстраивали. Взгляд ловит логотип на борту – шестеренка на фоне зеленого листка, и кулак сам сжимается от ненависти. Глаза туманит, и я сбрасываю рюкзак на бетон, слегка отвернувшись и скрывая свои манипуляции. Моя короткоствольная винтовка легко выскальзывает из него, и я тут же забрасываю свои вещи себе за спину, чтобы не потерять. Но все внимание на зажатое в руках оружие, уже наведенное на небольшую дверцу сзади броневика. Она только начинает открываться, как я рывком приближаюсь к ней чуть ли не впритык.

Удивленный боец, пытавшийся первым выбраться, с некоторой оторопью замирает, уставившись в дуло смотрящей на него винтовки. Его зрачки, видимые через прозрачное забрало надетого шлема, расширяются, и он пытается нацелить на меня свое оружие. Но поздно. В голове полыхает ненависть к виновникам разрушения моего дома, и я с откровенно злобной радостью нажимаю курок, словно выплескивая свою ярость с каждой пулей.

От попаданий практически в упор варронца опрокидывает на спину, подставляя под выстрелы остальных бойцов. Я стреляю не целясь, просто водя стволом винтовки в разные стороны в пределах узкого пространства проема. Спустя десяток секунд винтовка сухо щелкает, и я сразу же прижимаюсь к борту, уходя от возможного ответа. Пустая обойма падает на бетон, а новые смертельные подарки уже готовы к отправке. В голове все еще пульсирует ненависть, но она потихоньку стихает, словно опустошив свой смертельный заряд. Пытаюсь продолжить стрельбу, но из броневика внезапно раздаются выстрелы, не давая мне продолжить свое черное дело. Еле успеваю отдернуть голову, уходя от пуль. И почти сразу с другой стороны по мне тоже открывают огонь бойцы первой бронированной машины.

Чувствую, что меня зажимают в клещи, начинаю проклинать свою поспешность и вспышку ярости, спровоцировавшие меня на необдуманный поступок. Выхватываю пистолет и, развернувшись, открываю огонь не глядя. Компенсатор отдачи в винтовке работает отлично, и ствол практически никуда не гуляет от выстрелов. Мне даже кажется, что я слышу вскрик одного из варронцев из второго броневика, но внезапный мощный удар отбрасывает мою кисть с пистолетом, заодно и выбивая оружие.

Разворачиваюсь и успеваю заметить, как каким-то чудом уцелевший в кабине броневика боец направляет на меня черный ствол монстро-образного пистолета. Невольно шагаю назад от испуга, пропуская первые выстрелы мимо себя. От отдачи ствол этой махины уходит вверх, уводя на мгновение опасность от меня. Практически не думаю и, действуя на инстинктах, я что есть силы зажимая курок, будто это поможет, пытаюсь навести свою винтовку на врага. Очередь пуль уходит в воздух, но, когда она наводится на цель, обойма уже пуста. Враг на секунду тормозит, осознавая, как ему повезло, а я, уже не теряя времени, бью зажатой в руке винтовкой ему по лицу, благо он был без шлема. Враг чуть не заваливается назад, успевая все же схватиться за проем, а я уже хватаю его своей левой рукой за бронежилет, дергаю на себя. Механический протез с мышечным усилением легко вытягивает тело, но я сам не справляюсь с рывком, заваливаясь сверху него.

Варронец впечатывается лицом в бетон, но почти сразу пытается извернуться, но тут уже я обрушиваюсь на него всем телом, не успев вовремя разжать кисть. Мое предплечье вбивается в спину, вминая того еще больше в твердую поверхность. Кисть наконец разжимается, и я рывком встаю, пытаясь нашарить взглядом оружие. В голове четко стучит мысль о том, что сбоку сейчас выскочат враги, и, не думая о последствиях активирую гранату на поясе пытавшегося встать бойца, одновременно отталкиваясь от него ногами и забрасывая свое тело внутрь броневика. Спиной влетаю в лежавшие трупы и почти сразу пытаюсь откатиться в сторону, уходя от осколков.

Взрыв оглушает, словно мне на голову уронили что-то тяжелое. Пытаюсь как можно быстрее прийти в себя, чувствуя, как уходит время. Глаза отчаянно не хотят фокусировать изображение. Рука соскальзывает на чем-то, и я обрушиваюсь лицом на лежавший на полу броневика труп. От понимания ситуации сознание резко включается, и, вздрогнув, я поднимаюсь на ноги. В ушах еще шумит. Боясь, что прямо сейчас в проеме покажется вражеский боец, я подхватываю винтовку с пола и пытаюсь открыть огонь на упреждение, но бесполезно. Покореженная от нескольких попаданий, она могла послужить только в виде дубины.

В поисках нового оружия я оборачиваюсь и замечаю экран прицела пулемета, показывающий через камеру происходящее снаружи. Стремящиеся ко мне бойцы второго броневика не успели приблизиться, как появившийся словно из ниоткуда новый противник открыл по ним огонь, заставив спрятаться по укрытиям. И в данный момент пушка бронированной машины вела стрельбу в ответ. В голове мелькает идея, и я срываюсь к пульту управления пулеметом.

Управляемый рычагом прицел легко направляется на ближайшего варронца, и я нажимаю гашетку. Тяжелые пули буквально разрезают бойца, опрокидывая труп на бетон. А я перевожу на новую цель. Успеваю убить еще двоих, как пушка первого броневика начинает стрелять в меня. Крупнокалиберные пули громко стучат по броне, и я сам навожусь на него. Наше противостояние длится всего пару секунд, и точку в нем ставит тот самый неизвестный противник. Мощный удар со взрывом переворачивает мой броневик, и я впечатываюсь головой в борт, теряя на какое-то время сознание…

Бегущая впереди меня София в своем любимом желтом сарафане,который она с учетом небезопасности на улицах обычно носила только в пределах центра легко рассекает воздух, будто ее тело превратилось в нечто невесомое. Ее звонкий голос зовет меня, и я пытаюсь что есть силы мчаться за ней. Но мое тело внезапно тяжелеет, и когда я бросаю взгляд на себя, с некоторым опозданием осознаю, что мои кибернетические протезы превратились в массивные металлические кандалы. Падаю на пол, но все еще пытаюсь ползти вслед за ней, отчаянно понимая, что не успеваю…

Полуослепший, я с трудом приподнимаюсь, сбрасывая упавший на меня труп. Сознание слегка проясняется после чертового видения, и я понимаю, что обзор действительно сузился. На мгновение испугавшись, что лишился глаза, с некоторым облегчением обнаруживаю, что просто рассек лоб и полившаяся кровь попала в него. Все тело ломило и болело. В ушах до сих пор был легкий звон, а все звуки доносились будто через пелену. Сглотнул слюну несколько раз, но это не помогло. Кое-как встав, я подхватил целую на вид винтовку без кабеля подключения к разъему в затылке и соответственно системы безопасности. Медленно перешагивая через валявшиеся трупы, двинулся на выход. Шедший снаружи дым скрывал происходящее, но мне было не до того. Двигаясь словно плохо смазанный механизм, я все еще пытался прийти в себя, и пока это абсолютно не получалось. Даже если бы прямо сейчас вражеский боец появился в проеме передо мной, на меня бы это никак не подействовало. Все же достигнув дверцы, я с некоторым облегчениям уселся возле нее, переводя дух.

Несколько сильных вдохов и выдохов заставили только закашлять из-за черного дыма, но это как-то все же прояснило сознание. Аккуратно выглянув и не заметив потенциальной опасности, я все же решился вылезти из броневика.

Картина боя впечатляла. Развороченная площадка. Остатки первого броневика, который по всей видимости пытался отбиться до последнего. Но у него это явно не вышло, несмотря на активную защиту от гранатных выстрелов – несколько дыр в кузове превратили ранее грозную машину в кучу металлолома. Валяющиеся трупы бойцов в разной форме. Местами были видны и тела гражданских. Следы от попаданий в окнах жилого здания. В одном месте в центре площадки дорога провалилась, открывая вид на подземную парковку. И при этом полная пустота на улицах – жители, привыкшие к внезапным обострениям в соперничестве корпораций, были давно научены быстро скрываться от опасности.

Но даже при всем этом бой все еще шел, только сместился в глубь здания и немного утих, уменьшив масштабы противостояния вооруженных бойцов. Слышны были периодические выстрелы, изредка срывающиеся на длительные очереди. Возле входа стояло несколько неаккуратно брошенных автомобилей, будто к кому-то пришла подмога. Но мне было все равно к кому – что варронцы, что неизвестные, скорее всего, меня воспримут как врага, а значит, и у меня не останется другого выбора, как стрелять на поражение.

Делаю шаг и понимаю, что чуть не сглупил. Мой рюкзак где-то потерялся. Но благо чип данных и две запасные обоймы от винтовки были в карманах куртки. Лишние обоймы от пистолета я выбрасываю и беру еще несколько для основного оружия из кабины перевернутого броневика. Копаться в поисках своих вещей в этой мешанине я не хотел. Да и машина слегка дымила, перевернувшись от попадания гранаты под одно из колес.

Вздохнув, словно набираясь через это действие сил, я направился в сторону ближайшего входа в здание. Нужный мне этаж был четырнадцатым, и как на него подняться, не запыхавшись и быстро, я не представлял. Хотя… вступив через разбитые стеклянные двери с пультом вызова по квартирам и миновав пустую стойку консьержа, я остановился прямо посреди небольшого холла. Следы от выстрелов на стенах и несколько лежащих трупов говорили о том, что тут точно кто-то прошел с боем. Кровавый след, словно тащили раненого, тянулся по полу, скрываясь за дверьми справа. И куда теперь?

Шедшая направо лестницы пугала своей продолжительностью вкупе с чуть ли не красной стрелкой, указывающей, что туда ушли бойцы. А размещенные впереди лифты – возможной опасностью. Тут мне пришла в голову идея. Достаточно дурацкая, но хотя бы я не буду умирать от одышки, когда поднимусь на нужный этаж. Все же я не спортсмен, да и, возможно, получится избежать лишней перестрелки.

В этом небольшом холле был размещен диван и массивный стол для удобства жильцов. Вот на последний я нацелился. Действовать пришлось быстро, ведь время уходило, но я сумел кое-как затащить стол в грузовой лифт, выставив словно щит. Толстая древесина должна быть достаточно вязкая, чтобы прослужить укрытием какое-то время. Да и лестницу явно же контролируют, судя по кровавому следу.

Перепрыгнув стол, с некоторой задержкой утопил клавишу нужного этажа. Двери лифта начали неспешно закрываться, а я принялся за то, чтобы выставить этот предмет интерьера боком, поставив плоскость вертикально. Пришлось извернуться и отломить две ножки, но мне это удалось. Так, что, когда раздался звук, сигнализирующий о том, что лифт достиг нужного этажа, я уже сидел за этим импровизированным укрытием, с винтовкой наперевес и готовый ко всему. Практически.

Дверцы успевают разъехаться всего лишь на пару сантиметров, как до меня доносятся звуки выстрелов. А затем мощный поток пуль начинает влетать в лифт, буквально на глазах превращая мой деревянный щит в груду щепок. Моментально прижимаюсь к стенке и начинаю долбить по клавише закрытия двери, что сумасшедший. Грузовой лифт реагирует с некоторой задержкой, но его дверцы вновь начинают медленно закрываться. Я тут же выставляю винтовку и не глядя открываю огонь в ответ, пытаясь не допустить их до кнопки. В голове мельтешат мысли, что делать, и я, уже не думая, нажимаю кнопку «15». Еле успеваю убрать винтовку, прекращая стрелять. Но буквально на последних мгновениях кто-то из невидимых мне врагов забрасывает гранату в лифт, и та невероятным чудом застревает между двумя металлическими створками лифта.

Я непонятно как успеваю это не только заметить, но и осознать, отчего сразу же пытаюсь размазаться по стенке, прячась за остатками некогда массивного стола. Успеваю зажать уши и открыть рот, как взрыв рядом бьет по голове. Створки выворачивает, а по металлической поверхности грузового лифта барабанят осколки, оставляя следы и дыры. За счет большей площади лифта и того, что граната, видимо, большей частью застряла снаружи, основные разрушения произошли именно на стороне врагов. Слышимые через звон в ушах ругательства это только подтверждали.

Но я использую короткую передышку по максимуму. Лифт встал, и я запрыгиваю на обломки стола, с размаху вбивая кулак своей кибернетической конечности в техническую крышку на потолке. От сильного удара ее уносит вверх, а я, подхватив винтовку и забросив ее наверх, следую туда же. Внизу начинают стрелять, заставляя поторопиться. Техническая шахта лифта уходит высоким темным колодцем наверх, и только шедший снизу свет хоть как-то давал возможность разглядеть створки вышестоящего этажа.

Вешаю на шею винтовку и прыгаю вверх, цепляясь за порог проема. Правая рука соскальзывает, но механическая держит крепко, помогая всему телу подтянуться. В голове словно стучит таймер, отсчитывающий остатки времени до момента, когда снизу появится враг с наведенным на меня оружием. Усиленная металлическая рука легко раздвигает створки лифта, и я, словно понимаю, что не успеваю, перехватываю винтовку в правую руку. Изгибаясь на маленьком пятачке пространства, я разворачиваюсь и открываю огонь на упреждение. Мелькнувшая в проеме тень показала, что это было правильное решение. Перевожу внимание на створку и, убедившись, что смогу втиснуться, рывком бросаю тело вперед в проделанный узкий проход. Ухо дергает от боли, зацепившись о створки, и я падаю на укрытый чем-то мягким пол пятнадцатого этажа.

Целых пять секунд просто лежу, переводя дух, но затем прозвучавшие снизу выстрелы снова заставляют меня встрепенуться. Отдых моментально закончился. Резко вскакиваю на ноги и оглядываюсь. Уходящий в обе стороны коридор с целыми рядами дверей в квартиры. Черт, какая же там была у того мужика с информацией? 14–46 вроде бы? Взгляд выхватывает систему нумерации, и я тут же срываюсь в правый коридор. Мимо мелькают однотипные двери с числами на них, приближая меня к нужной.

15-46. Оно. Звонок в дверь, а затем я себе делаю мысленный пинок. Остаток обоймы высаживаю в замок, целясь так, чтобы не попасть, если за дверью кто-то стоит. Мощный пинок выбивает ее, я сразу вбегаю внутрь, на ходу перезаряжая винтовку. Пустая обойма почти беззвучно падает на ковер, а я кричу:

– Эй, кто-нибудь есть? Если да, то прошу покинуть помещение, сейчас будут взрывать гранату здесь. – На мое предупреждение никто не реагирует, а я уже сбрасываю куртку, закидывая две оставшиеся запасные обоймы по карманам широких штанов. Следом следует ремень с кобурой, и, наконец, я закатываю рукав на своем протезе. Короткая манипуляция, и из потайного отделения извлекаю ту самую гранату, про которую я периодически забывал. Взамен пихаю туда чип, пряча в самое безопасное место на теле.

Не обращая внимание на красивую и, скорее, даже элегантную обстановку, выглядываю в большую гостиную. Хозяев, судя по всему, нет, и я мысленно прошу прощения за последующие варварские действия. Возможно, они и так хотели обновить интерьер? Бросок гранаты в центр комнаты, а я тут же прячусь за стеной. Очередной взрыв рядом со мной только слегка отражается на моих изрядно пострадавших барабанных перепонках. Шум в ушах уже словно и так преследовал меня повсюду.

Выглядываю в гостиную – и увиденное заставляет материться. Взрыв, который, по моей идее, должен был пробить дыру в полу, через которую я бы проник в нужную мне квартиру, только разнес всю мебель осколками и сделал небольшую трещину. Но ее явно было недостаточно, чтобы я быстро проник на нижний этаж. Черт, не та граната! В голове мельтешат мысли с новыми планами действий, и я машинально выглядываю в вынесенное окно. Взгляд цепляется за окна в соседнем здании, и, не давая себе ничего обдумать, я сразу же срываюсь с места. Глаза сфокусированы только на цели.

Короткий разбег, и мое тело вылетает с пятнадцатого этажа. Уже в полете я понимаю, что слегка не рассчитал силы и разделяющее пространство преодолеть не получится. Захлестнувший страх заставляет что есть силы махать руками в попытке дотянуться.

Тело с силой влетает в перегородку между этажами и начинает скользить вниз по стене, срываясь в откровенное падение вниз. Я чудом успеваю вытянуть кибернетическую руку вперед, разбивая стекло. При падении она буквально разрезает стекло своим весом и бьется о подоконник. Мое тело летит вниз, и только в последний момент я успеваю схватиться за край. Мощный рывок чуть не срывает меня вниз, но в очередной раз металлическая рука меня спасает. Короткий взгляд вниз вызывает резкий прилив паники от осознания высоты, и я моментально поднимаю голову вверх, избегая в очередной раз посмотреть на далекий бетон переулка. В висках начинает сильно стучать, напоминая о моей боязни высоты, но приходится пересилить себя, выводя из ступора.

Кряхтя, я залезаю внутрь помещения, отталкиваю темный тканевый роллет в сторону. Чужая ванна вся завалена женскими вещами, создавая чистый хаос. Опираюсь на колени и пытаюсь прийти в себя, тяжело дыша. Осколки стекла хрустят под ботинками. До меня доходит, что все еще не время расслабляться. Я резко оборачиваюсь. Нужная мне квартира находится чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, но из нее через окно на меня смотрит неизвестный парень в форме варронцев.

Круглоголовый, русоволосый и с густой бородой, он чем-то неуловимо отличался от мельтешащих за его спиной бойцов. Возможно, тем, что он наперекор всей опасности происходящего боя не был одет ни в каску, ни даже в бронежилет. Да и взгляд его в данный момент очень внимательно изучал мое лицо. Молчаливое противостояние длилось секунд пять, а затем я развернулся и устремился прочь отсюда, пока он не нацелил зажатую в руках короткую винтовку на меня. Нужное мне лицо явно стало недосягаемым, но ничего, в списке остались еще имена. Правда, ни денег, ни оружия у меня уже не осталось. Выроненная винтовка валялась где-то на земле между зданиями. Туда же последовала и одна из обойм к ней, выпав из карманов штанов.

Но ради Софии я сделаю все возможное. На женский испуганный крик не реагирую, открывая входную дверь. В коридоре было пусто, и я срываюсь в сторону лестницы, ориентируясь по указателям. Главное – сейчас скрыться, а дальше разберемся.

Глава 17

В голове стучит мысль, что надо спешить, и тело радостно следует этому указанию, пролетая лестничные пролеты один за другим. Даже боль куда-то улетучилась, хотя, скорее, просто временно ушла на задний план. Я с усилием втягивал ртом воздух, давно сбив дыхание, но останавливаться нельзя. Последний прыжок, и мои металлические пятки в ботинках впечатываются в пол первого этажа. По инерции делаю шаг, удерживая равновесие. Отдышаться не получилось, но времени на это я себе выделил секунд пять, не больше.

Плечом толкаю дверь в небольшой холл с очень похожей обстановкой на ту, что была в соседнем корпусе. Не замедляясь, я вырываюсь на улицу и замираю на мгновение, решая, куда бежать дальше. Это здание имело свои выходы на противоположной стороне, но бойцы корпорации могли перекрыть несколько улиц. А что с варронцами, что со своей бывшей компанией или с тем неизвестным противником – меня абсолютно ни с кем не радовала возможная встреча. Поэтому спустя пару мгновений я рванул в сторону ближайшего переулка, стремясь уйти отсюда подальше.

Проезжающий по дороге красный автомобиль с темными стеклами вильнул в сторону, чуть не сбив меня. Громкий возмущенный сигнал раздается мне в спину, но я не обращаю внимания, нацелившись на переулок между домами на другой стороне. Но не успеваю забежать в него, как краем глаза замечаю резко тронувшийся фургон, ранее припаркованный вдоль дороги. Нехорошее предчувствие накатывает на меня, но замедляться нельзя, и я вбегаю в узкое пространство между зданиями. До конца переулка еще метров четыреста, а затем сверну в какую-то сторону и попробую остановить такси или же где-то спрятаться. Дышать тяжело, в боку резко заболело, но я продолжаю бежать что есть силы.

Раздавшийся позади меня рев мотора заставляет замедлиться и обернуться. А вот увиденное, наоборот, придает такого ускорение, что я на мгновение забываю про боль в боку. Почти полностью перекрыв узкий переулок, стоял тот ранее виденный фургон. Из пассажирского окна высунулся какой-то мужик в похожей на мои любимые спецовки с коротким обрезом наперевес. Мгновенно отворачиваюсь и ускоряюсь, насколько получается. Хриплое дыхание вырывается из горла, а сорвавшаяся с места машина служит хорошим мотиватором выложиться на полную.

Но я успеваю пробежать метров пятьдесят от силы, как над головой раздается выстрел, а следом сигналит и фургон. От осознания того, что в таком узком месте мне никак не убежать от автомобиля, хочется выть, но внезапно проскочившая идея заставляет собраться. Рано сдаваться. Я пробегаю еще метров двадцать, отчаянно рискуя этим неподчинением. Выбитая выстрелом каменная крошка из здания в опасной близости от меня только подтверждает это. Приходится остановиться, тем более я и так у цели.

Меня поневоле сгибает пополам, и я пытаюсь отдышаться. Фургон тормозит в пяти метрах от меня, а тот мужик с обрезом уже целится в меня, громко командуя:

– Стоять! Иначе следующий выстрел будет уже в тебя. Оружие на землю и медленно…

Он был одет в шапку и с замотанным лицом, его слова было сложно разобрать. Но вид его явно показывал, что шутить он не намерен. И вполне вероятно, что водитель в этот момент тоже целился в меня из оружия сквозь почти черное с внешней стороны стекло.

– Хорошо, но его у меня нет… Сейчас куртку скину… и покажу… есть только обойма, – пытаясь показаться как можно более неопасным и бестолковым, зачастил я, прерываясь на отдышку, – только она, а оружие потерялось, – демонстрируя пустые ладони, я начал стягивать куртку, медленно приближаясь, – вот она, в кармане…

– Стоять, – выстрел под ноги заставляет невольно зажмуриться от страха, но невзирая на это, я начинаю действовать. Рывок вправо, одновременно бросаю куртку влево от себя. Противник моментально реагирует на это, выпуская новую порцию дроби. Металлические частицы дырявят мою одежду, частично попадая мне по кибернетической конечности. Руку дергает в сторону и внезапно заклинивает в одном положении.

Но я уже что есть силы бегу вперед, запрыгивая на короткий капот фургона. Водитель давит на газ, пытается сбросить меня, но поздно. Прыжок вверх, и я цепляюсь за внешнюю металлическую пожарную лестницу, одну из нескольких расположенных вдоль здания. Каким-то чудом подтягиваюсь и затаскиваю свое тело на нее буквально за мгновение. Мужик с обрезом пытается перезарядить его и извернуться вверх, так, чтобы было видно меня, но я не даю ему такой возможности.

Кибернетическая рука вывернута и не сгибается, поврежденная выстрелом, и я отталкиваюсь правой, спеша скрыться. Куда я буду бежать после, еще не знаю, но главное не дать себя словить. Успеваю преодолеть две лестничные площадки, как мощная очередь из винтовки проносится прямо передо мной. С трудом успеваю отпрянуть назад, а снизу уже раздается громкий злой окрик.

– Дернешься, и мой напарник вгонит гранату туда, а от нее тебе уже не увернуться.

Замираю и бросаю взгляд вниз. Возле фургона стояла троица бойцов с винтовками наперевес, и еще один целился прямо в меня из гранатомета. Твою мать, что ж такое-то!

– Медленно спустился вниз и в этот раз без фокусов, – тот же мужской голос командует, а затем указывает остальным на фургон. Двойка бойцов быстро скрывается внутри автомобиля, оставляя главного вместе с гранатометчиком. И мне приходится подчиниться.

Крыша гудит, когда я неаккуратно спрыгиваю вниз. Левая рука абсолютно не работала, неестественно торча в сторону. Медленно начинаю спускаться вниз, когда второй боец прячет свое оружие и буквально стаскивает меня с фургона, чтобы затем забросить внутрь. Главный размещается спереди, и автомобиль моментально трогается с места, пока я пытаюсь встать с пола. Но мне это не дают – короткий укол в шею, и я успеваю только заметить внимательный взгляд одного из бойцов с зажатым в руке инъектором.

Карие глаза молодого парня изучающе смотрят на меня. Тонкие и резкие черты лица делают его похожим на некую карикатуру, но что-то больше увидеть у меня не получается. Картинка окружающего пространства расплывается, и все сливается в один тон, который затем мгновенно превращается в темноту. Сознание меркнет. В голове мелькают образы Пьера и Софии, которые исчезают из памяти словно вода через решето. Но они оставляют глухую тоску по ним, по центру и боль от потери всего этого. Я пытаюсь что-то сделать, но все бесполезно. И в душе начинает гореть ненависть к виновникам произошедшего. Жажда мести так сильна, что…

– Эй, очнись, – хлопает меня по щекам тот самый с карими глазами. Мой взгляд фокусируется, и я вижу перед собой его лицо – лопоухая голова с практически черными волосами и небольшими залысинами. Хаотично разбросанные, они неаккуратно свисают в разные стороны целыми прядями. Но в целом при взгляде на него возникает ощущение добродушного паренька, бесхитростного и слегка рассеянного.

Я наконец включаюсь и, слегка отталкивая его, медленно приподнимаюсь. Мы все еще находились в фургоне, вот только он уже никуда не ехал, остановившись в каком-то темном большом ангаре, часть которого можно было разглядеть в распахнутую дверь автомобиля.

– Вылезай, – бросил мне тот же парень, сам первым следуя своим же словам. Мне не осталось ничего, как последовать его примеру, – шагай своими ходулями за мной, – скомандовал он, уверенно двинувшись вперед. Сзади нас пристроился мужик с короткими усиками и весь в веснушках. Его кривая улыбка продемонстрировала отсутствие одного из зубов, и только по обрезу в руках я узнал того самого пассажира фургона, который чуть не пристрелил меня.

Пока меня куда-то вели, я пытался осмотреться и определить, где конкретно нахожусь. Громадное помещение больше всего напоминало какую-то автомобильную мастерскую. Много стоящих внутри машин в разной степени разобранности. Часть из них просто находилась на местах, похожих на оборудованный пост – со специальными тележками поблизости, полностью заваленными разнообразными инструментами. Другие разместились на подъемниках, а еще часть щеголяла подвешенными двигателями на кран-балках. Одетые в единообразную спецодежду люди суетились возле автомобилей, а вот вооруженные уже скрылись в одной из дальних дверей. Фургон тоже последовал в глубину большого ангара, скрываясь за другими автомобилями от посторонних взглядов.

Я успеваю только заметить нашивку на проходящем мимо механике с красочным логотипом в виде небольшого синего человечка с гаечным ключом на фоне фургона. Внизу шла какая-то фигурная надпись, но прочитать я ее уже не успел, подгоняемый обрезом в спину.

В итоге меня впихнули в небольшое боковое помещение с большим стеклом, открывающим вид на всю мастерскую. Впрочем, обладатель причудливой черной шевелюры почти сразу закрыл роллет, скрывая происходящее в ангаре. Кивнув мне на ряд стульев вдоль стены, он сам уселся на край стола. Мужик с обрезом же остался подпирать дверь, держа оружие в руках. Воцарилось молчание, которое я решил не нарушать. Не убили, и то хорошо. Захотят что-то спросить – скажут, поэтому я тихо сидел и попытался разобраться с рукой, попутно периодично поглядывая на дверь.

Ждать пришлось почти сорок минут, судя по висевшим на стене электронным часам. Вообще, меня привели не в какую-то допросную, а в обычный кабинет, причем по виду принадлежащий местному управляющему автомастерской. По крайней мере все выглядело именно так – стол, заваленный документами. Кресло с высокой спинкой. Сбоку от рабочего места разместился компьютер со всеми подключениями к виртуальной сети. Пара картин на стене, под которыми разместился шкафчик с папками. Одна из стен почти полностью занята доской, на которой была расчерчена схема помещения с постами. В каждой рамке размещены мелкими буквами данные по автомобилям и ремонтным работам. Были еще какие-то пометки, но они выглядели как набор сокращений, понятных только специалистам. Широколистное растение в углу. Куча мелочевки, демонстрирующая, что кабинет действительно эксплуатируется по своей роли, а не как допросная.

Но что-то пытаться сделать – сбежать или звать на помощь – мне даже в голову не пришло. Механики абсолютно не прореагировали на вооруженных людей и на момент конвоирования меня, так что помощи ждать от них точно не стоит. Что за пределами мастерской – неизвестно, да и пройти через такое количество людей без оружия нереально. Но даже и с ним было бы слишком сложно – два десятка людей просто так не сдадутся, и уверен, что и огнестрел они имеют тоже. В общем, реальных шансов я не видел и поэтому сосредоточился на своей искусственной руке.

Кибернетический протез был явно поврежден, но визуально критичного урона не было. Для точного понимания придется разобрать, но с большей вероятностью я бы смог его починить, благо мои знания техника это позволяли. Нужны были всего несколько базовых ремонтных комплектов и минимум инструмента, вот только где бы это все взять? А главное возможность для этого? Кое-как помучившись под рассеянными взглядами моих охранников, я смог-таки немного поправить свой протез, так, чтобы он хотя бы не торчал под неестественным углом в сторону. При этом даже получилось незаметно проверить свой потайной контейнер в руке, и тот, к счастью, был цел. А значит, и чип должен был сохраниться, что меня сильно порадовало. Ведь он единственный известный мне путь к Софии.

Внезапно распахнувшаяся дверь практически не задерживает стремительно вошедшего человека, одетого в скроенную ровно по фигуре военную форму, подчеркивающую спортивную форму владельца. Среднего возраста, это мужик буквально излучал власть. Аккуратная небольшая бородка и будто естественно разбросанные волосы челки скорее подчеркивали его аристократичность. Эффекта добавляла легкая седина, серебристой краской мелькавшая на голове и особенно на висках. Тонкие правильные черты лица, внимательный взгляд посаженных в глубину голубых глаз. Весь его вид будто принадлежал главе как минимум корпорации среднего размера, а не лидеру какой-то из банд. По крайней мере ангар, оружие да и экипировка, скорее, указывали на это, чем на бойцов компаний.

– Рон, поможешь Генри подключить оборудование, а ты, Чарльз, – моментально собравшийся обладатель веснушек и обреза подтвердил, что вошедший мужик действительно главный здесь, – убери оружие. Не будем лишний раз нервировать нашего дорогого гостя. Ведь он и так понимает, что деваться ему некуда. Верно? – Голубые глаза будто просканировали меня до самых внутренностей, полностью проанализировали и выставили оценку. Черт, опасный тип в роли врага. Он не просто внушает своим видом свою силу, он действительно знает о ней и умеет ее применять. И я просто молча киваю в ответ, настраиваясь на сложный разговор.

– Итак, времени у меня немного, так что не будем затягивать. Прямо сейчас тебя подключат к некому аналогу детектора лжи, а дальше ты поведаешь мне, кто ты, свои цели и чем ты можешь пригодиться. Угрожать не хочу, тем более ты моим бойцам ничего не сделал, но ситуация такая, что живым ты можешь отсюда не выйти, если мне хоть что-то не понравится. Ясно? – его спокойный и расслабленный голос, пока вошедшие техники вместе с Роном устанавливали в центре комнаты какое-то оборудование, навевал некой жути. Он действительно мог был легко пустить в расход меня, без малейшего угрызения совести, просто приняв рациональное решение. И если прошлый видимый мной босс банды вызывал страх из-за своей непредсказуемости и спонтанности неуравновешенного человека, то этот был гораздо опасней свой жесткой прагматичностью.

– Сейчас немного подождем и начнем. Можешь пока задать свои вопросы, но лучше их обдумай перед озвучиванием, – не дожидаясь моего согласия, продолжил он неожиданным предложением. Его глаза-сканеры внимательно изучали меня, словно наблюдая буквально за каждым микрожестом, оценивая и делая выводы по дальнейшей беседе со мной.

Рон вместе с двумя техниками уже подключали эту установку к размещенному в углу компьютеру, протягивая целые пучки кабелей – как для питания, так и для передачи данных. Причем по виду было ясно, что делают они это точно не в первый раз. А я же молча разглядывал их, обдумывая, что бы спросить. Их цели, кто они и всякое такое я почти сразу отмел. С чего бы им отвечать на такое, когда допрос будут вести они? То же самое про мою судьбу. Просить пощады тоже глупо – этот рациональный тип явно будет глух к любым проявлениям эмоций и, скорее, наоборот, вызовет раздражение. Нужно ему понравиться. А значит, нужно показать пользу от себя, иначе я просто исчезну вслед за своим домом, так и не спася Софию.

В голове вихрем проносятся реплики с ответами, возможные аргументы, но в итоге я останавливаю себя. Слишком мало информации по ним, чтобы что-то конкретное подготовить. Им, возможно могут понадобиться данные с моего чипа, раз они оказались в том же месте, что и я. Но они могут и так владеть этой информацией. Что я еще могу? Да я толком ничего и не умею, кроме как чинить и обслуживать разную технику. Хотя именно с этого же можно и начать…

– А как вы собираетесь проверить мои слова на детекторе лжи, если подсоединенные нейроконнекторы к мозгу и нервной сети искажают данные для считывания естественной реакции? На данный момент считается практически невозможным обойти это, и при этом девяносто два процента жителей планеты имеют эти коннекторы для выхода в сеть. – На мой вопрос лидер не выказывает абсолютно никакого удивления, но мне подсказывает интуиция, что сделал я правильно – вызвал интерес нетипичной реакцией.

– Это мой собственный прототип, существующий в единственном экземпляре, и поэтому все именно так и считают, – легко ответил с удобством разместившийся на кресле за столом главный, откинувшись назад. Никакой гордости за изобретение в голосе даже близко не слышалось, будто это была рядовая задача, которую при возникновении он быстро решил и забыл.

– То есть он действительно определяет, когда говорят правду, а когда нет? – уточнил я, обдумывая, что мне можно будет рассказывать.

– Да, причем без особой необходимости уточняющих вопросов, – подтвердил тот, слегка улыбаясь, – и прямо сейчас ты в этом убедишься. Подключай, – скомандовал он Рону. Двое техников быстро покинули помещение, а Чарльз с обрезом вытащил один из стульев и разместил его прямо в центре комнаты возле детектора лжи. Так что, не дожидаясь их соответствующей реакции, я самостоятельно переместился на него. Нечего давать им лишний повод проявлять силу. Где-то за спиной шерстил Рон, что-то набирая на панели. Резкий вход иглы коннектора в разъем на затылке слегка испугал, а этот обладатель хаоса на голове уже подключал второй в руке.

– Мы не будем тебя фиксировать, но будь добр быть аккуратней с ценным оборудованием. Не хочу тратить время на восстановление его, – предупредил меня главный.

– А как к вам можно обращаться? – решился спросить я, проверяя, насколько он готов идти на контакт. Ведь несмотря на видимость добродушной беседы, в реальности я все еще оставался в плену под дулом обреза. И смогу ли я пережить последующие часы – еще вопрос.

– Еще надеешься на что-то? Отлично, оптимизм важен в любых вопросах. Меня зовут Рамон Рогук, – слегка подался он вперед, – что ж, посмотрим, насколько ты можешь быть полезным мне. Итак, кто ты и какова причина твоего нахождения возле того дома? Мои люди видели, как ты воевал с бойцами корпорации Варрона. Нужны подробности, – его короткий взгляд на выводимое изображение на внешнем экране компьютера показал, что детектор лжи уже запущен. Невольный вздох будто перед прыжком в темную бездну, и я начинаю:

– Меня зовут Грэгори…

Глава 18

Я продолжал рассказывать, прерываемый редкими вопросами Рамона. И чем дальше, тем было сложнее юлить в ответах, но я, как мог, искажал правду, говоря иносказательными фразами и давая возможность им самим сделать вывод, не подтверждая его собственноручно. И, по моим словам, выходило, будто я обычный техник, который из-за сбоя в базах данных лишился своей личности и стал просто никем. Пустым местом. Пришлось вертеться просто для того, чтобы выжить, а моя старая корпорация разбираться не захотела, и я с трудом сбежал от патруля. Так я и продолжал максимально аккуратно подбирать слова, чтобы мне не пришлось врать, а смысл искажался. Но с некоторыми вопросами так не получалось. И если мое прошлое лидера этой неизвестной группы интересовало немного, то вот причины боя с варронцами – вполне.

В итоге после его одиночного хмурого взгляда на мою ложь мне пришлось признать то, что я пытался добраться до сотрудника корпорации Варрона, вот и пришлось немного повоевать. На этих словах Чарльз хмыкнул, чем заслужил удивленный взгляд Рамона.

– Я видел, как он «немного» повоевал – в одиночку зачистил полный бойцами броневик и еще нескольких покрошил из пушки. Мы ж в этот момент и атаковали, когда варронцы отвлеклись на него. – Внимательный взгляд лидера, вновь оценивающий меня.

– И что же подвигло обычного техника влезть в этот конфликт?

Сердце забилось, но никакого ответа, могущего сойти за правду, мне в голову не пришло. В итоге пришлось отвечать, как есть, отчаянно надеясь на то, что мои слова подойдут.

– Все банально – девушка. Думаю, что вы знаете о том, что недавно было нападение на один из центров-интернатов. Я как раз жил в том районе и познакомился с девушкой из этого центра. Как мне удалось выяснить, ее похитили, хотя не понимаю зачем. По совету я обратился к одному из главарей банд, который в обмен на услугу должен был помочь с информацией, куда ее могли забрать… – Я как можно быстрее пытался говорить разные реальные факты для того, чтобы сложнее было определить, где могут быть недоговорки. – Он должен был дать мне контакт хакера, а в итоге в своей же услуге отправил меня убивать его и его семью. Благо я не сделал это, и нам вместе удалось остановить сопровождающих меня бандитов. Он же мне в ответ помог с информацией по координатам сотрудников корпорации Варрона, кто мог знать, где ее держат. Причем мне очень повезло, так как кто-то ломал их базу в этот момент, и поэтому он достаточно легко добыл все необходимое. Вот я и устремился туда, а на месте оказались два броневика, набитых вооруженными бойцами. – Вздох сожаления. – София для меня слишком дорога, чтобы я так просто отступил. Да и мне просто повезло, что они не ожидали от меня нападения.

– То есть девушку зовут София, правильно? Какие у вас отношения? – внезапный вопрос не о том, о чем предполагал, сбивает с толку, и я несколько замедленно отвечаю.

– Достаточно близкие, мы уже больше года вместе и даже строили планы на будущее, – тяну я, не понимая, к чему это. Явно же были сигналы о вранье по части моих слов.

– А кого-то из центра еще знал? – новый вопрос заставляет напрячься, и я медленно подбираю слова, чтобы не выдать себя. Чем меньше они знают обо мне, тем лучше. Все еще не понятно, кто они сами и чего добиваются, но лишних козырей против себя давать не хотелось.

– Ну, да, я же жителей центра видел при встречах с Софией. Просто ее знал на порядок лучше. – Конечно же видел, правда, не только при них. И свою девушку я, естественно, лучше знал, чем остальных, как может быть по-другому?

– А твое отношения к тому, что в интернате все погибли? – внимательный взгляд от Рамона вызывает дрожь, которую я пытаюсь скрыть как могу. Но, видимо, полностью сдержаться не получается, так что я, наоборот, включаю на полную эмоции, пытаясь вызвать у сверхрационального собеседника легкое раздражение и желание сменить тему.

– Ненавижу тех, кто это совершил. Я не понимаю, зачем было убивать детей, ведь они же ничего не сделали. Это ж надо так низко пасть, чтобы такое сотворить. И не важно, какая была цель, ведь дети же. Тут любой будет как минимум плохо относиться к этим тварям, а скорее, даже желать им долгой и мучительной смерти… – Мне даже не пришлось искусственно вызывать свои чувства – их просто начало выплескивать еле сдерживаемым потоком, когда в памяти начали всплывать жители нашего уютного центра. Чертовы уроды…

– Достаточно, твоя мысль понятна. Еще раз к Софии – она когда-нибудь упоминала о своем прошлом? – Рамон морщится и сменяет тему, не задавая других вопросов по этой теме. Во мне все еще бурлят эмоции, и радость от того, что удалось скрыть мою жизнь в центре, остается не замеченной.

– Нет, только знаю, что ее перевели из другого центра. А свое прошлое она неохотно обсуждала, – честно признался я. Ведь оно так и было – про своих родителей она практически никогда не упоминала, ссылаясь на то, что у нее была амнезия и большую часть детства она не помнила.

– И ты сможешь четко подтвердить, что единственной целью своих действий было только желание спасти эту девушку? – медленно проговорил он, не сводя с меня гипнотизирующего взгляда холодных голубых глаз. Словно змей какой-то… Я машинально киваю, а затем, спохватившись, повторяю всю фразу целиком, слово в слово. И, видимо, реакция оборудования на мой ответ положительная, так что Рамон внезапно расслабляется, словно отключая давящую на меня ауру, и откидывается в кресле. Когда она возникла, я не понял, но только, когда она исчезла, ощутил сильное облегчение. Будто я прошел по натянутому канату между небоскребами во время ветреной погоды, цитируя по памяти главу из учебника по моему самому нелюбимому предмету. Причем без запинок и ошибок.

– В твоих словах остаются неточности и некоторые оговорки, но в целом ты не врал, – медленно тянет Рамон, разглядывая меня.

– Я могу еще раз подтвердить то, что не работаю ни на одну из корпораций. Прямо сейчас я вообще ни на кого не работаю. Не являюсь шпионом, и все мои последние действия были продиктованы только из-за стечения обстоятельств и желания спасти Софию, – твердо повторил я, про себя озвучивая то, что месть тем уродам – это стечение обстоятельств.

– Вот, даже тут звучит легкая ложь, хоть и не понятно где, – с улыбкой отвечает он.

– Потому, что я хочу не только спасти, но и отомстить обидчикам Софии, – после секундной запинки произношу я, будто признавая тот факт, который сам же от себя хотел скрыть.

– Это уже больше похоже на правду, – кивает Рамон. Он замолкает на несколько минут, и я, чувствуя, что именно сейчас решается моя судьба, с усилием затыкаю себе рот, боясь произносить лишнее слово. Все, что мог, я уже сказал и ничего нового, причем полезного для себя, сообщить не смогу. Только вызову раздражение у него. Разве что про чип речь еще не заходила, но этот аргумент уж очень зыбкий. Как только я упомяну о нем, мне тут же придется сказать, где он, и мои слова проверят. Скрыть не получится, так что буду молчать, пока не спрашивают.

– А как ты собирался еще искать Софию, если не получилось бы добраться до того контакта? – тут же спросил главный, будто прочтя мои мысли. Мне даже захотелось выругаться, но, сдержав себя, только вздохнул.

– У меня с собой есть чип с данными по всем возможным контактам. В протезе руки есть скрытое отделение, – честно признался я, решив не юлить. Однозначно выяснят, а полученные баллы в его глазах могут исчезнуть. И то, это если я смог их заработать.

Рон тут же приблизился ко мне, и я вытянул свой поврежденный кибернетический протез. Кое-как нажав в нужных местах, с помощью этого патлатого парня, мне удалось открыть слегка заклинившую крышку тайной ниши. Извлеченный чип тут же был передан Рамону.

– Уже это окупило затраченное время, ведь наши данные повредились после копирования. Не знаю, как тот хакер смог все сохранить, но эта новость просто отличная, – слегка повеселел он, разглядывая в руке чип, – еще что-то есть из нужного мне?

– Скорее нет. Но я ж не знаю, что именно нужно вам. Я просто хочу спасти Софию, и больше ничего, – снова говорю я, теряя уверенность в хорошем исходе. Козырей нет, пользы от меня тоже, и моя судьба под вопросом.

Воцарилось молчание, которое заставило меня изрядно понервничать. Прерывать раздумья Рамона я не решился, но сердце потихоньку начало колотиться как бешеное, разгоняя тревогу. В голову лезли разные пессимистичные мысли, и приходилось напрягаться, выбрасывая пришедшие печальные исходы. В итоге, изрядно понервничав, я с облечением воспринял, когда сидевший напротив меня мужчина начал говорить. И в тот момент мне было чуть ли не все равно, что именно – главное, чтобы исчезла эта чертова неизвестность.

– Ну что, парень, я думаю, что тебе повезло встретить нас. Ты вообще везунчик – уж слишком много совпадений тебе помогло не только выжить, но и достичь этой точки.

Тут бы я поспорил, ведь любимую похитили, брат и все друзья погибли, а дом был разрушен. Рамон развел руками, на несколько мгновений прерываясь.

– Терпения тебе хватает не торопиться с расспросами, – кивнул будто в подтверждение своих мыслей он и продолжил: – Но не буду тебя томить и поясню сам. Дело в том, что я сам ищу Софию. – Мои резко сузившиеся глаза и сжатые кулаки были сразу же замечены. Чарльз снова взялся за обрез, но был остановлен жестом своего лидера. – Я понимаю тебя, но вначале выслушай. Чуть менее двадцати лет назад в ходе нового витка корпоративных войн убийцами корпорации Варрона были уничтожены глава Собиана вместе со всей его семей. По крайней мере так считалось до недавнего момента… – Рамон остановился, давая мне осознать произошедшее, и, видя мою реакцию, утвердительно кивнул.

– Да, ты понял правильно. Твоя София является дочерью прошлого главы и в свое совершеннолетие должна получить контроль над основным пакетом акций корпорации Собиана. И поэтому она настолько ценна для варронцев – легальная возможность поглотить конкурента очень дорого стоит. Никакая другая корпорация не сможет это оспорить, да и некоторых они смогут просто подкупить частью свалившегося на них имущества.

– А зачем она нужна вам? – спросил я, понимая, что цели Рамона вряд ли будут бескорыстные. Просто так помогать в нашем мире – это что-то за гранью фантастики. Нереально. И лидер этой неизвестной группы мою догадку даже не попытался отрицать.

– Естественно, я тоже хочу заполучить контроль над корпорацией. Но отличия в том, что он сам по себе мне не нужен. Возможно, я идеалист, но мне не нравится этот мир в таком виде, в каком он сейчас существуют. Большие корпорации поглотили его полностью, без остатка. Выгода диктует все, а в конкурентной борьбе ограничений нет. И вполне возможно, что если бы над нами не висели инопланетные корабли, контролируя часть технологий, то весь мир утонул бы в громадном конфликте с применением самого разрушительного оружия. Но эта ситуация не здорова сама по своей сути. Да, Арнон-сити очень спокойный мегаполис с минимумом вооруженных стычек, но есть много других, в которых стрельба не стихает никогда. И мне это, мягко сказать, не нравится.

– Тогда к чему вы стремитесь? Уничтожить корпорации? Но это невозможно, – свои сомнения я даже не пытался скрыть, – так просто мир не перекроишь. Даже инопланетянам понадобились десятилетия на это, при том что их технологии на порядок опережают наши.

– Все не настолько сложно, как ты думаешь, – усмехнулся Рамон, – даже влияние инопланетян не безгранично. И я не хочу уничтожить корпорации, я, скорее, хочу ограничить их влияние на жизнь. Хочу ввести социальную помощь, ликвидировать банды. Много чего намерен сделать, но главное упростить жизнь обычному человеку. Ты, как успевший побыть и в корпорации, и на улице, сам понимаешь разницу в условиях жизни и возможностях. Так не должно быть, – твердо, чуть ли не чеканя каждое слово, произнес он. Стоявшие рядом Чарльз и Рон еле заметно кивали, соглашаясь со всем.

– Да, вы действительно идеалист. Получится ли такое осуществить? – спросил я, не пытаясь вдаваться в споры. Здравые мысли в его словах были, но пока ни о каких конкретных действиях я не услышал. Если все пройдет хорошо, то успею выяснить, а если нет, то мне будет все равно. В любом случае, спорить в моей ситуации глупо. Тем более нельзя выдаватьсвое незнание жизни на улицах.

– Уверен, что да, хоть и понадобится приложить много усилий для этого. Необходимо будет время. И самое главное, ресурсы, которые я намерен получить с помощью Софии. Вот поэтому мне она и нужна, причем в целости и сохранности. Я уж точно не заинтересован в нанесении ей вреда, и наоборот, для меня все упростится, если ты поможешь мне. Если во время спасения из рук варронцев София увидит тебя, то не придется ее уговаривать пойти с нами.

– И вам будет легче добиться своей цели, – заметил я, размышляя.

– Конечно, но ведь действительно цель не так уж плоха, а скорее наоборот. Да и как-то держать тебя с Софией в заложниках или плену я не планирую – мне гораздо проще обеспечить вас всем, что вы захотите, в обмен на передачу в управление корпорации. А ваша безопасность станет одной из приоритетных вещей, – серьезно произнес Рамон без тени сомнений, – ну что скажешь, Грэгори?

Разглядывая сидевшего напротив меня властного лидера этих борцов с системой, я четко ощущал, что все не так просто, как он говорит. Но при этом как минимум долю правды и реальных планов он точно озвучил – уж слишком заметны были согласия двух присутствующих подчиненных со словами Рамона. Будто именно к этому они и стремились. Вот только мне еще с детства госпожа Инга вдалбливала, что настоящих действий ради блага всех не бывает. Всегда присутствует что-то еще, вот только что? Неизвестно.

Но все мои противоречия легко перечеркивались главным доводом «за» – без помощи Рамона я вряд ли смогу вытащить Софию из плена корпорации Варрона. Без денег, без оружия, без всего – мне никогда в одиночку это не сделать. Черт возьми, я даже до потенциального информатора не смог самостоятельно добраться, при этом умудрившись лишиться всего. И если я попытаюсь отказаться, смогу ли выйти отсюда живым? Или же из меня вообще могут сделать пленника для давления на Софию. Нет никаких других реальных вариантов на самом деле. Никаких.

– Я согласен вам помочь в обмен на спасение Софии. Мне еще не очень понятна ваша истинная цель, но я думаю, что сумею со временем разобраться и понять, насколько она близка и приемлема мне, – утвердительно кивнул я, несколько двусмысленно закончив про настоящую мотивацию Рамона. Тот улыбнулся, видимо, оценив это.

– Отлично, Грэгори. Ты принял единственно верное решение, молодец. – Его губы еще больше разошлись в улыбке, демонстрируя белоснежные зубы. Вот только мне почему-то почудилось, что это больше походило на предупреждающий оскал, который будто говорил: ошибешься – умрешь. – Значит, сейчас я быстро представлю тебя в мастерской остальным, и ты вольешь в ряды мятежников. Твоим куратором на первое время будет Рон, он же тебе расскажет наши порядки, принципы и так далее. Первое время у тебя будут немного ограничены перемещения, а также я определю то, что тебе могут рассказывать. Но это временно, пока не спасем Софию. С учетом твоего подарка, – он слегка подбросил в кисти чип с данными, – я думаю это не займет много времени. А к этому моменту ты уже определишься, поддерживаешь ли ты наши принципы или же останешься в стороне вместе со своей девушкой. Согласен?

– А есть варианты? – с улыбкой спросил я, будто переводя все в шутку. Но в глубине души понимал, что их реально нет.

– Это хорошо, что ты понимаешь все. В жизни важно осознанно определять текущую ситуацию без прикрас. Впрочем, как и не терять оптимизма. Ну ладно, пойдем тебя представлять всем, – встал из-за стола Рамон. – Чарльз, собери всех, а ты, Рон, позови техников, чтобы убрали оборудование, – раздав команды и уже выходя из помещения, пока я растерянно сидел на стуле, бросил: – Грэгори, не тормози. И да, добро пожаловать в мятежники!

Глава 19

Рамон достаточно быстро произнес речь для собравшихся посреди мастерской людей. Причем их на удивление оказалось внушительное количество – десятка четыре человек. Не думал, что ему удалось собрать столько единомышленников, ведь я точно был уверен, что видел далеко не всех. И лидер мятежников, как они себя называли, не упустил возможность лишний раз воодушевить людей, вызвав одобрительные крики согласных с его идеями.

Меня же интересовала только та часть, которая касалась меня любимого. Тут Рамон еще раз повторил то, что ранее озвучил в кабинете: мне ограничивали перемещения, запрещая выходить наружу. Временно запретили сообщать любую важную информацию – о местоположениях, о численности, о прошедших операциях. В общем, со мной они могли поговорить только на что-то отвлеченное и немного рассказать про свои стремления, и то без конкретных примеров. Но что удивительно, даже такая рекомендация из уст главы этой группы для всех мятежников прозвучала чуть ли не как лучшая оценка. Множество из присутствующих в цеху попробовали сразу же завязать знакомство, представляясь и обещая помочь в разных вопросах, но их было так много, что я полностью растерялся и ничего толком не запомнил. Благо Рон был рядом и пообещал помочь.

В итоге после собрания мой патлатый сопровождающий повел меня внутрь этого подпольного комплекса. Уже и так было ясно, что автомобильной мастерской дело не ограничится, и поэтому наличию подземных уровней я не был удивлен. Спустившись на два вниз и пройдя по изгибающемуся коридору, мы попали в одну из спален, рассчитанных на четыре человека. Две двухъярусные кровати по бокам небольшой комнаты, пара общих шкафов и небольшой стол – вот и вся обстановка. В конкретной комнате жили как раз Рон и еще неизвестный мне Кевин. Остальные места пустовали.

– Выбирай, где тебе будет удобней, – ткнул пальцем на кровати Рон, усаживаясь на одну из них. Легкий хаос разбросанных вещей его абсолютно не смущал.

– Нижние, я так понял, заняты? – уточнил я. Разбросанные грязные вещи возле лопоухого парня с неаккуратными черными прядями волос. Валяющиеся носки чуть ли не на подушке и грязная спецовка с ботинками на предложенной мне кровати абсолютно не привлекали. Черт, хорошо, что я хоть запахи плохо ощущаю, а иначе практически уверен, что визуальным неприятием делом бы не ограничилось.

– Да, эта моя, – постучал он рукой возле себя, – а та Кевина. Но ты учти, что Кевин храпит, и прилично. Прямо над ним ты, скорее всего, не сможешь уснуть, – развел руками Рон, – я-то привык уже. Причем всегда сплю крепко и засыпаю раньше него, но даже так понадобилось время, чтобы привыкнуть.

М-да, шикарные варианты. Либо абсолютно неаккуратный сосед, который явно будет бросать свои грязные вещи ко мне. Ведь даже сейчас он не попытался убрать их, предлагая мне кровать. У Кевина же все было наоборот – все убрано, заправлено и готов поспорить, что в чистоте. Но храп… Хотя уж лучше чем-то заткну уши, чем ТАКОЙ сосед – пришло однозначное решение, когда Рон, поковырявшись в носу, вытер палец об свою штанину.

– Я тут, пожалуй, размещусь, пусть у тебя места будет больше, – попытался найти благовидный предлог, но лопоухий просто кивнул, не обратив на это внимание. Вещей у меня не было, так что, просто подтянувшись, я улегся на кровать. Рон молча что-то копошился себе внизу, а я пытался переварить произошедшее и отдохнуть.

Главное, что мне удалось выжить. Я не погиб в противостоянии с бойцами корпорации Варрона и даже в какой-то степени смог заручиться поддержкой этих мятежников. Не уверен в истинных планах такого человека, как Рамон, но по крайней мере с помощью него можно спасти Софию. А дальше уже буду решать по ходу дела. И с ее наследством одна сплошная проблема – только будет создавать трудности. Она никогда про это не упоминала. Возможно, сама не знала, возможно, не хотела, чтобы просто кто-то знал и строил отношения исходя из возможной выгоды. Не знаю, да и не важно мне. Мне точно нужна она, а не акции корпорации. А пока не вытащу ее из лап похитителей, то думать об этом смысла нет. С учетом количества заинтересованных лиц и отсутствия у меня каких-либо возможностей, никаких четких планов не выстроишь. Остается только уповать на везение и ловить каждую возможность.

В итоге, еще повалявшись немного, я незаметно для себя уснул. День был долгий, очень. Только утром я вышел из клиники, а уже столько всего произошло. Босс мафии, заказное убийство, знакомство и сразу же прощание с хакером и его семьей, бой с варронцами, плен с допросом. Безумный день. И вот уже вечер, а я лежу в кровати, отходя от всего произошедшего, успев полудобровольно вступить в какую-то группировку, похожую на террористическую с идеалистическими взглядами на жизнь. Мятежники. Что ж, посмотрим, какие они в реальности, а не в лозунгах. Глаза незаметно сомкнулись, и сознание выключилось.

Какое-то мельтешение образов про центр, Пьера и Софию. Госпожа Инга, пытающаяся что-то мне втолковать. Я бегу куда-то, но возникающие передо мной препятствия то и дело мешали мне, замедляя, а порой и останавливая меня. Но несмотря на все, рвал вперед, будто от этого зависело что-то большее, чем моя жизнь. Я уже почти достиг света, как мир с громким звуком раскололся на части. Дернувшись от неожиданности в кровати, чуть не свалился с высоты, успев остановить себя буквально на краю. И только спустя пару секунд до меня дошло, что за звук меня разбудил – громогласный храп вызвал чуть ли не физическую дрожь по телу. Акустический удар бил по ушам с определенной периодичностью, не оставляя ни единого шанса уснуть.

Аккуратно свесившись, я, насколько мог мягко, спрыгнул вниз. Рон спал на спине, раскинув руки и открыв рот, забыв выключить прикроватную лампу. Упавший журнал валялся на полу, открыв вид на полуголых девиц. Чего-то другого я от него почему-то и не ожидал, невзирая на то, что толком и не знал. Кевин же скрутился в кокон, укрывшись с головой и отвернувшись к стене, и поэтому никакой возможности его разглядеть, и особенно заткнуть это храп, не было. Черт, я так действительно не усну.

Помучившись немного, решил выскользнуть из комнаты и пройтись по базе. Осмотреться, так сказать. Не уверен, что это понравится Рамону, но как раз будет случай проверить уровень их доверия ко мне. Ну или длину поводка, что тоже возможно. Не откладывая пришедшую идею, я отправился на импровизированную прогулку.

Несмотря на то, что часы уже давно показывали глубокую ночь, в тесных коридорах базы мятежников мне порой встречались люди. Большая часть просто игнорировала меня, некоторые здоровались и продолжали свой путь, и только один остановил вопросом, куда я, собственно, направляюсь.

– Меня определили в комнату с неким Кевином, с которым я не успел познакомиться. Но вот с его диким храпом – вполне, – криво усмехнулся я, вызвав ответную понимающую улыбку тормознувшего меня бугая. Лысый, с неровными шрамами на голове, поломанными ушами и приплюснутым носом, он вызывал ощущение злой бойцовской собаки, готовой в любой момент разорвать любого. Ниже меня на полголовы, но прилично шире, даже так он будто смотрел сверху вниз, невольно демонстрируя свое превосходство. Одетый в военную форму без нашивок и с оружием на поясе, он даже без него выглядел бы очень опасным хищником.

– И ты решил прогуляться? Не стоит одному бродить по базе, можешь попасть не в те помещения. – Его колючий жесткий взгляд давил, предупреждая не делать глупости.

– Знаю, но просто сил не было терпеть. Тем более уже выспался и собирался заняться своей рукой, – кивнул я на свой поврежденный протез, говоря просто первое пришедшее на ум. Впрочем, почему бы и нет? Ведь все равно отремонтировать ее стоит – одноруким быть банально неудобно.

– Хорошо, тогда я проведу тебя. Тем более тоже туда направлялся, хотел поблагодарить за мою собственную, – поднял он свою внушительную лапищу, – тоже протез. Пойдем, – мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть в подтверждение. – Меня зовут Джим, и я зам Рамона по боевой части. Руковожу большей частью операций и частенько сам участвую во главе. Ты, кстати, не хочешь присоединиться к моим бойцам? Мне Чарльз отчитывался о том, как ты в одиночку покрошил столько варронцев. Впечатляет.

– Мне сильно повезло. Очень даже, – честно ответил, разводя руками, – а так я абсолютно не боец. Учился и работал техником, и только это умею. В основном по кибернетическим протезам, но и другие вещи немного знаю, – как смог, отмазался я от перспективы войти в роль пушечного мяса. Тем более без особого понимания, ради чего рисковать. Нет, увольте.

– Жаль, – его бас прозвучал достаточно искренне, – но заполучить хорошего техника тоже неплохо. Может, в дальнейшем ты будешь и мои протезы чинить. Так, нам сюда, – толкнул он одну из створок больших металлических дверей, открывая вид на мастерскую. – Эй, Лойд, спасибо тебе за руку, после того ремонта все работает просто отлично. Никак не мог раньше зайти поблагодарить! И я тут тебе новенького привел, ему тоже свою конечность починить надо. Причем вроде бы он и сам умеет это, – довольно громко прокричал он и, не дожидаясь ответной реакции, повернулся ко мне.

– Будь тут, а я утром к тебе Рона пришлю. Сам пока не броди.

Его внушительная фигура тут же скрылась в коридоре, оставив меня одного. Но это продлилось всего несколько секунд, и из-за одного из стеллажей уже выходил пузатый мужик лет пятидесяти пяти – шестидесяти, вытирая руки полотенцем.

– Здоров, я – Лойд, – с этими он словами протянул свою лапищу ладонью вперед, в ожидании смотря на меня. Я же в ответ рассматривал его, не поняв данный жест. Пузатый, в комбинезоне поверх широкой черной футболки. Черная небольшая шапка с непонятным логотипом на лбу. Широкая улыбка на не менее широком лице. Крупные черты лица и легкая щетина. Карие глаза немного навыкате и родимое пятно под правым, сразу же приковывавшее к себе внимание при первом взгляде.

– Черт, извини, задумался. Меня зовут Грэгори, и, если честно, твоего жеста я не понимаю, – слегка растерянно отвечаю, перестав так бесцеремонно разглядывать своего собеседника.

– Ничего страшного, я пока вообще не встретил ни одного, кто бы его понял. Мне его самому показали очень давно, один из охотников за головами. Вроде бы когда-то был такой обычай вместо обычного пожимания руки, и он был более модным, – он тут же хлопнул по моей ладони своей громадной, демонстрируя. – Ладно, Грэгори, я тут главный техник. Остальные мои оболтусы уже ушли спать, а я не могу так просто бросить все, пока не закончу. Сейчас и твоей рукой займемся.

– Не нужно, я и сам справлюсь. Повреждения вроде бы не серьезные. Всего лишь нужно пару простых ремкомплектов и инструмент, – отказался я от помощи, оглядываясь по сторонам.

Мастерская очень походила на ту, что была у нас в центре, только вот ее оснащение было в разы лучше и оборудования при этом на порядок больше. Громадный даже на вид ангар обладал кран-балкой под потолком и даже тестовым манекеном для проверок протезов. Взгляд, шаривший по полкам и стеллажам, то и дело натыкался на еще более интересные вещи, и я невольно слегка приоткрыл рот, засмотревшись на все это богатство. Как же круто. Вот бы у нас такое с Пьером было… Воспоминания о брате заставили помрачнеть, но Лойд моего изменившегося выражения лица не заметил, отвернувшись в этот момент и с гордостью говоря, обводя рукой окружающее пространство:

– Да, Рамон никогда не жалел ресурсов на оборудование. Зато у нас тут действительно мастерская, не уступающая лучшим корпоративным, хоть и выглядит не так красиво. Но ведь последнее не главное. Инструмент – вот что важно. Инструмент и люди, а ты, как я погляжу, в этом деле что-то понимаешь. Если сможешь самостоятельно починить свой протез, то я помогу тебе с его улучшением и предложу работать тут, техником. Бойцов у Джима всегда хватало, а людей со знаниями найти сложно. Что скажешь?

– Не знаю, но в принципе я не против, – пожал плечами я. Ведь действительно именно техником я всегда и хотел стать. – Просто мне важно освободить свою девушку, а там уже посмотрим, как все сложится, – честно ответил, предупреждая старшего техника.

– Тогда не буду тебя торопить, но мое предложение в силе. Располагайся и бери, что хочешь, а я пока пойду закончу свою работу, – новая широкая улыбка, хлопок по плечу, и Лойд, забросив полотенце себе на плечо, скрывается в глубине помещения. Немного постояв, оглядываясь по сторонам и не зная с чего начать, я все же решительно двинулся к одному из рабочих столов. Ну что ж, начнем.

Уже под утро я откинулся на стуле с некоторым облегчением. Как обычно, когда занимаешься любимым делом, все проблемы и тревоги отступили, ограничившись решением конкретной задачи. И с ней я справился на отлично. Ну или как минимум хорошо. Ладонь по мысленному желанию сжалась пару раз, словно подтверждая мои слова. Повреждения оказались немного серьезней, чем я изначально думал, но все же мне удалось все сделать. Правда, в какой-то момент проходивший мимо Лойд подкинул одну идейку, когда я завис на десяток минут, но в целом это только ускорило все, но никак не решило.

– Молодец, парень, в техники ты годишься точно, – уже утром прокомментировал результат моего сидения толстяк, – позже я тебе помогу улучшить протез, как обещал. У тебя там есть электрошокер и ниша, так мы усилим первое убрав ограничения. Пустое пространство исчезнет, но по мне так будет даже лучше. Ты же не агент какой-то, чтобы что-то прятать. Но все это позже, а пока я спать, – не прикрываясь широко зевнул Лойд, чем сразу же вызвал у меня аналогичное желание. Хотя бы несколько часов, но подремать хотелось. И тут, словно посланник ангелов, раздался негромкий стук и в дверь просунулась нечесаная голова Рона.

– О-о-о, ты тут, Грэгори. Это хорошо, – увидев меня, он просунулся в помещение, практически не открывая дверь. – Привет, Лойд.

– И тебе, бестолочь. Когда уже перестанешь портить оборудование? – хмуро пробурчал тот в ответ и, повернувшись ко мне сказал: – бывай, Грэгори. Заходи, когда захочешь, буду рад. – Еще раз одарив недовольным взглядом лопоухого, он вышел из мастерской.

– Чего это он? – спросил я у Рона. Тот, почесав затылок, нехотя произнес, демонстрируя смущение:

– Сгорело много оборудования, когда мы с Кевином доставали данные с сервера собианцев. Проглядели вирус, вот Лойд и злится. Ладно, то уже прошлое дело, – спохватился он, – ты больше не уходи сам, а то мне от Джима прилетело…

– Хорошо, – легко согласился я, – Кевин хоть проснулся? А то я бы вздремнул немного.

– Вроде бы да, но под утро он и так меньше храпит обычно. Все же я тебя предупреждал, – усмехнулся Рон, тыкая в меня пальцем.

– Значит, нужно будет сделать себе какие-нибудь затычки, а то я так ночью вообще спать не смогу. И несколько метров между нами ситуацию не исправили бы, – отмахнулся я, снова зевая, – веди.

Следующие пару дней я большую часть времени проводил в мастерской, в обществе техников. Лойд оказался очень дружелюбным не только при первой встрече, но и после. Причем как мне казалось, помощников он подбирал по такому же принципу. По крайней мере трое его человек – Хью, Венс и Карл – были абсолютно такие же. Их внешность разнилась очень сильно – от коротышки Карла до Венса, который уступал мне всего полголовы. Впрочем, обхват животов словно тоже демонстрировал граничные показатели – от впалого у Карла, делая его похожим на ребенка, если б не борода, до практически необъятного у Венса, вес которого явно легко уходил за сто пятьдесят килограммов. Но всех их объединяла любовь к своему делу и отличная коммуникабельность.

В первый же вечер они уговорили меня остаться с ними и поиграть в карточную игру со странным названием «Корпоративный рекрутер». Закрыв мастерскую на мощный даже по виду засов, они расчистили одно из рабочих мест, обставив его вокруг притащенными со всех углов стульями. Почти сразу на стол были торжественно водружены непрозрачная бутыль и пять металлических чашек. Лойд же достал какие-то фишки и карты и начал их перемешивать. А для придания азарта всему происходящему они вовсю собирались ставить какие-то баллы, обсуждая пределы ставок на сегодня.

– И что я смогу поставить? Ведь баллов у меня никаких нет? – с сомнением спросил я, глядя на манипуляции Лойда.

– Будущие поставишь, ничего страшного, – отмахнулся тот, начиная раздавать карты, а затем и цветные фишки.

– Так, постойте. Во-первых, поясните, что за баллы. Во-вторых, правила, ведь играть я не умею. Ну и третье – что в бутылке, – попробовал остановить я его, но тщетно.

– Давай я поясню. Главное, что тебе стоит узнать, что в бутылке эль и он прекрасен, – причмокнул от удовольствия Венс и тут же начал разливать по чашкам.

– Подтверждаю, – авторитетно кивнул Карл, почесывая свою лохматую бородку.

– А остальные вопросы? – с надеждой спросил я у Хью, который по внешнему виду казался наиболее серьезным. Но зря…

– Разберешься по ходу дела, – отмахнулся тот от меня, выхватывая свою чашку из-под бутылки. Наливающий Венс с трудом успел поднять горлышко, избежав разливания алкоголя на стол.

– Эй, ребята, я так с вами, шулерами, играть не буду, – нарочито медленно начал вставать из-за стола, так что Лойду пришлось схватить меня за руку, останавливая.

– Да не суетись ты, все расскажем, – поморщился он. – Баллы – это баллы полезности. Так как мы словно кость в горле многих корпораций, из тех, с кем успели пересечься, то мы особо не выходим за пределы базы. Из-за этого деньги нам толком и не нужны. При том, что они нужны для нашей борьбы. Но Рамон в какой-то момент сделал эту систему, по которой каждый получает какие-то баллы полезности исходя из вклада в общее дела. И когда у нас появляются свободные ресурсы, согласно этим баллам можно попросить что-то себе. Расчет идет относительно доли от общего числа этих баллов и объема этих свободных ресурсов. Слегка мудрено звучит, но на деле просто, когда приходит к чему-то конкретному.

– Отдать кому-то можно не более двадцати процентов из этих баллов, – после большого глотка из чашки продолжил Лойд, – вот на них мы играем. Так как ты с нами, то в итоге ты их получишь, если уже не получил. Ведь как я слышал, информацию ты получил и вроде бы Джим собирался отправить группу с Чарльзом во главе по одному из потенциально нужных объектов.

– Мне ж вроде нельзя сообщать это? – удивился я.

– Все равно узнаешь скоро. Девушку ж ты точно пойдешь спасать собственноручно, – отмахнулся тот, игнорируя взгляды остальных своих техников, – а что до правил, то слушай…

В итоге я даже не проигрался, а смог немного заработать этих самых баллов. Или мне, как новичку, везло, или же на меня просто сильно не наседали, давая возможность разобраться – не знаю. Но в целом вечер прошел отлично, а выпитые кружки слабоалкогольного напитка позволили впервые за прошедшие дни расслабиться. В ту ночь я спал как убитый, уснув моментально и даже не вставив загодя подготовленные затычки в уши. И храп Кевина мне абсолютно не мешал. А на третий мой полноценный день на базе, когда я после завтрака в небольшой столовой в очередной раз сидел в мастерской, доводя улучшение руки до конца, в помещение ввалился хмурый Лойд.

– Собирайся, быстро, – скомандовал он, буравя меня тяжелым взглядом.

– А что случилось, Лойд? – обеспокоенно спросил я, по инерции копаясь в своем протезе. С помощью главного техника мятежников мне удалось прилично модернизировать встроенный электрошокер. Хотя это, скорее, благодаря Лойду – сам точно бы не справился, не хватало знаний. Что интересно, оказалось, что моя кибернетическая конечность был сделана под работу агентов или каких-то контрабандистов, ведь иначе ничем не объяснишь то, что тайную полость никто не мог обнаружить, а ее содержимое уцелело после попадания дробью. Я даже не сразу понял, как мне могли такое поставить в клинике – вряд ли такой специализированный протез стоил дешево, но все оказалось проще. Его, как понял Лойд по косвенным признакам, сняли с трупа и, видимо, решили поставить мне, вытянув деньги по максимуму.

Зато теперь, после установки дополнительной батареи, электрошокер мог выдавать гораздо более мощный заряд либо действовать дольше без необходимости перезарядки. Но места в нише было мало, вот я в очередной раз пытался уместить все как можно компактней. И вроде бы наконец-то получилось.

– Быстрее, тебе говорю, – начал торопить меня Лойд, но заметив, что я завис с разобранной рукой, сразу же сел рядом, схватившись за инструмент. Спустя минуту корпус руки был собран, а я все так же пытался допытаться, что случилось.

– Общий сбор, прямо сейчас готовят операцию, – сдался Лойд, – пусть тебе Джим все лучше расскажет, пошли. – Его пузатая туша крайне шустро для его габаритов скрылась в коридоре, и мне пришлось его догонять. Уже там, схватив его за рукав, я потребовал нормального ответа.

– Да расскажи, черт возьми, что случилось и откуда спешка такая.

Лойд остановился и со вздохом начал говорить, только слегка замедлив свой торопливый ход.

– Один из бойцов группы Чарльза вернулся – они нашли нужную нам базу, где содержится твоя девушка. Вот только там большая охрана, а они не сумели остаться незамеченными. Так что Рамон дал команду на экстренную подготовку операции, пока они не успели перевезти ее. И главное, пока они не ожидают такой скорой атаки от нас. Вот поэтому и спешим, – обернулся он наконец, снова уперев в меня свой тяжелый взгляд.

– Чарльз и его группа? – Его выражение лица сразу же дало ответ, и я просто молча кивнул, ускорив свой ход. – Пошли, времени действительно нет.

Жди, София, я иду к тебе. Не знаю, что буду потом делать с мятежниками, но сейчас главное спасти тебя. И хоть люди из этой группы мне показались вменяемыми и с хорошим отношением ко мне лично, все же это не означает, что нам будет по пути. Но все позже, а сейчас надо будет готовиться к предстоящему бою. И я ринулся догонять бодро шагающего по подземному коридору Лойда, который и не думал ждать замедлившегося в раздумьях меня.

Глава 20

На полноценный брифинг по предстоящей операции меня не пустили, так что никаких деталей будущего действа я не знал. Только Рамон, увидев меня, приблизился и коротко бросил:

– Будешь в группе Джима. Держись в безопасности и не лезь на рожон – ты будешь нужен, когда мы найдем Софию. В логове корпорантов нельзя будет терять время на уговоры. – Его внимательный взгляд словно просканировал меня, и только уловив мое понимание ситуации главарь мятежников отвернулся и направился к стене, на которую проектор уже начал выводить фотографии нужного нам места. Я успеваю заметить только фотографию какого-то завода с портом, находящегося вдоль одной из рек в Арнон-сити, как меня аккуратно выталкивают из помещения и дверь передо мной закрывается.

– Это не про нас – думать про нюансы операции, – прокомментировал облокотившийся на стену Лойд, сложив руки на груди, что с учетом его пуза выглядело больше похожим на то, что он их положил на него. – Сейчас разок поучаствуешь в операции, а потом, после спасения своей девушки, будешь в безопасности с нами, техниками. Но это если ты решишь остаться с простыми людьми и не задерешь нос, когда она получит доступ к финансам. – Его лицо украсила широкая улыбка.

– Да ну тебя. Мне София нужна не ради денег, да и не знал я про них, – отмахнулся я от его укола.

– Но ты смотри, парень, думай и о своем личном будущем, – внезапно посерьезнел Лойд, – вы сейчас молодые, и то, что кажется будет навсегда, возможно, продержится всего несколько лет. Я искренне надеюсь, что нет, но всякое может быть. Так что не ставь крест на своем таланте техника, – его глаза внимательно смотрели на меня, так что я не выдержал и отвел взгляд, кивая, мол, понял.

– Черт, извини, Грэг. Просто я уже видел таких романтиков, которые по молодости принимали глупые решения. А ты вроде славный паренек и не хочется, чтобы ты к ним присоединился, – слегка растерянно, но искренне проговорил он. – Ладно, пошли я тебя отведу в оружейную и помогу с экипировкой. Знаю, что сейчас почти все собираются на операцию и нужно поторопиться, чтобы не выгребли из общей все самое лучшее себе. Пойдем, – резко тронулся он, неторопливо подгоняя меня рукой, так что мне ничего не оставалось, как пристроиться к нему хвостиком.

Уже в оружейной, большом помещении со стойками с разнообразными винтовками, ящиками с боезапасами и взрывчаткой, стеллажами с разной экипировкой я изображал некий неподвижный манекен. И хотя я вроде бы изучал оружие для его обслуживания, Лойд с его опытом сильно помогал в подборе. Причем его наглость делала не меньше. Громкие возмущение и ругательства вкупе с угрозами не ремонтировать протезы отгоняли остальных бойцов от того, на что главный техник положил свой глаз. Все это сопровождалось легкими смешками и улыбками, но Лойд все буйствовал, отбирая мне лучшее, по его скромному мнению. Я же просто стоял, стараясь не двигаться лишний раз и не мешать никому. Помещение было хоть и большое, но и заставлено оно было прилично. С учетом копающихся везде людей места было еще меньше. Возле меня начала собираться небольшая горка экипировки. Причем явно было заметно, что снабжение разнородное и никак не унифицировано. Формы разных корпораций, включая мою бывшую и варронцев. То же касалось и оружия.

– Раздевайся, оденешь эту форму – под нее как раз удобно сядет бронежилет, – скомандовал Лойд, и я снова молча подчинился. Спустя десяток секунд я уже натягивал новую одежду темно-синего цвета, а главный техник все еще изучающе смотрел на мое тело – худое, все в неаккуратных шрамах и отметинах, с кибернетическими конечностями. – Да, парень, а я успел забыть, что хоть ты и молодой, но жизнь тебя потягала изрядно. Правда, тогда ты уж точно справишься, – твердо закончил он, протягивая мне бронежилет.

В итоге, через десять минут я был практически снаряжен всем необходимым. Поверх бронежилета была навешана небольшая разгрузка с запасными обоймами и парой гранат. Налокотники и наколенники вместе с обрезанными перчатками. На голову – шлем с прозрачным забралом, прикрывающим лицо. При этом я тут же поинтересовался у Лойда по этому поводу:

– А как я целиться буду? Я, конечно, не стрелок, но так все же неудобно, – пожаловался, мысленно представляя, как буду стрелять. Черт, действительно неудобно – выступающее забрало изрядно мешало.

– Голову наклони, – проигнорировав мой вопрос, скомандовал Лойд. И не дожидаясь моей реакции, тут же сам наклонил ее, надавив ладонью. В разъем на затылке тут же входит коннектор, и перед глазами моргает некое изображение. Пытаюсь проморгаться, но ничего не помогает. А спустя пару секунд до меня доходит, что я вижу прицел винтовки, которую держит в руках толстый техник.

– Все, понял, – коротко бросил я, принимая оружие. Вопрос сам по себе отпал. К переданной винтовке добавился небольшой пистолет, который я разместил в кобуре на поясе. От предложенного боевого ножа я отказался – все равно не умею нормально пользоваться. Вес всей экипировки немного давил на плечи, но хорошо распределенный за счет разгрузки, а также из-за моего укрепленного позвоночника, он был посильной ношей и практически не мешал.

– Чувствую себя какой-то машиной убийцей, – решил немного пошутить я, но Лойд этого не оценил.

– Лучше чувствуй себя живым и не лезь в пекло. Тебе нужно спасти девушку, вот на этом и сосредоточься, – поправил он один из ремней на мне.

– Спасибо тебе, Лойд. Я очень благодарен за помощь, и как только вернусь с Софией, познакомлю тебя с ней, – искренне улыбнулся я.

– Вернись для начала, – отмахнулся тот, но было заметно, что он действительно переживает. – Эй, Фрэнк, отведешь его к группе Джима.

Направляющийся на выход из оружейной боец коротко кивнул и замер, в ожидании глядя на меня. Я тут же торопливо пожал руку Лойду и молча направился за двинувшимся Фрэнком.

Меня привели в ранее виденный мной ангар мастерской, в котором произошли некоторые изменения. Часть машин, которые до этого выглядели разобранными, прямо на глазах оживали, готовясь принять бойцов на свой борт. Вокруг меня уже суетились десятка три человек, и я был практически уверен, что к этому числу еще кто-то добавится.

Группа Джима состояла из семи бойцов, сидевших возле небольшого фургона без окон. Громадная рекламная надпись клирингового центра закрывала большую часть светлого серого кузова, а тонированные окна водителя скрывали происходящее внутри. Из заметных изменений были большие металлические дуги впереди автомобиля, превращающие его бампер в импровизированный таран.

Фрэнк молча махнул рукой, здороваясь с присутствующими, и сразу развернулся, покинув нас. Сидевшие бойцы внимательно разглядывали меня, тихо переговариваясь между собой и напрочь проигнорировав мое приветствие. Хотя оно и понятно – им лишний балласт во время серьезной операции, за которым придется приглядывать, явно был не нужен. Как-то по-другому я себя не оценивал.

Присев на пол, я начал тренироваться быстро наводить прицел винтовки на нужные объекты, выбирая случайные на потолке ангара. Случайно кого-то подстрелить абсолютно не хотелось. И как оказалось, так было гораздо удобней. Тело очень быстро научилось небольшими движениями корректировать, куда именно я целился. Осталось только научиться при этом делать то же самое во время стрельбы, но скоро такая возможность представится.

Джим пришел минут через двадцать, когда я уже начал вовсю нервничать. То, что я успел пережить несколько опасных ситуаций со стрельбой, никак не помогало. На базе и с грабителями у меня не было времени переживать – уж слишком внезапно все началось и пришлось просто сцепить зубы и пытаться выжить. С семьей Серджио – эмоциональное давление от вынуждения убийства вырвалось само, и я в момент удара себя толком не контролировал. То же самое было с бойцами корпорации Варрона в броневике – наплыв эмоций от желания отомстить этим уродам спровоцировал меня, а дальше все уже шло по инерции.

Но прямо сейчас все было абсолютно не так. Никаких внешних факторов, которые заставляют прямо сейчас действовать. И даже есть время на подготовку, но только это все усугубляло, заставляя переживать. Тем более, когда на кону не просто моя жизнь, но и жизнь Софии. Было и страшно, но одновременно с этим хотелось, чтобы все поскорее началось. В итоге приход Джима я воспринял с некоторым внутренним облегчением.

– Так, грузимся, парни. Будем ехать несколькими группами и как можно быстрее – фактора неожиданности терять нельзя, – махнул рукой глава боевых групп, залезая на переднее пассажирское место в фургоне. Когда все разместились внутри, он продолжил, развернувшись лицом к салону: – С нами едет сам Рамон, так что нужно будет выложиться на полную – исход невероятно важен.

Я с некоторым трудом втиснулся на средний ряд. Меня тут же прижали с обеих сторон – уж слишком было мало места на почти десяток бойцов в небольшом фургоне. Спустя пару минут автомобиль тронулся, но дороги мне не было видно. Единственное, что я сумел заметить, когда Джим в очередной раз обернулся, чтобы посмотреть на сидевших бойцов, – это двухъярусная линия магнитного поезда на фоне невысоких зданий. Так и не понял, где именно находится база мятежников, но ничего, узнаю еще.

По всей видимости, как только фургон выехал на огороженную автостраду, он что есть мощи рванул вперед, да так, что мне пришлось покрепче ухватиться за сиденье. Меня периодически бросало в стороны, когда машина резко перестраивалась между рядами, или же вдавливало в кресло при ускорениях. В какой-то момент меня даже начало подташнивать от этих рывков туда-сюда, и я закрыл глаза, начав глубоко дышать. Сидевший рядом боец, видимо, почуял что-то, даже слегка отсел в сторону от меня, насколько позволяло тесное пространство. Но благо обошлось, хотя, когда фургон наконец остановился, я был уже на грани.

Вывалившись из автомобиля, я склонился к земле, пытаясь успокоить взбунтовавшийся организм. Черт, и ведь это при том, что часть органов-то у меня заменены на искусственные. Где-то рядом Джим отдавал команды остальным бойцам, а потом надо мной раздалось и обращение ко мне:

– Грэг, как ты? – голос лысого бульдога был сух, и было точно понятно, что он интересуется только для того, чтобы понять, как учитывать меня в своих планах, не более. Но ввиду обстановки это было разумно.

– Нормально, немного подташнивало только, – разогнулся я, окончательно приходя в себя.

– Хорошо, готовься. Начнем сразу после того, как наши пошумят. Держись немного позади, но не в самом конце, ясно? – Джим дождался моего утвердительного кивка и направился дальше, раздавая команды. Все еще не надев шлем, он щеголял своей брутальной лысиной со шрамами.

А я наконец-то смог оглядеться. Наш фургон вместе с двумя своими собратьями, обладающими только другими надписями, разместился внутри большого ангара. С обеих сторон это помещение обладало большими проемами ворот. И если позади нас были видны ряды таких же складов, то впереди был нужный нам объект.

На расстоянии приблизительно сто метров за высоким забором начиналась территория большого завода, который я мельком увидел на изображении, выводимом проектором. Размещенный вдоль реки, он обладал внушительной зашитой. Колючая проволока по всему забору. Каждые метров сто – сто пятьдесят под прикрытием броневых плит располагалась турель, управляемая из глубины здания операторами через камеры. Да и готов поспорить, что там, за этой стеной, тоже находились не менее мощные системы защиты против любых захватчиков. Оно и неудивительно – корпорации с удовольствием уничтожали чужие производства, создавая монополию на какие-то товары и убирая конкурентов. Поэтому все такие объекты охранялись более чем серьезно.

Хотя даже так, насколько я понял, они руководствовались соотношением стоимости потерь, не готовые слишком много тратиться на охрану. Из того, что мельком рассказывала госпожа Инга, достаточно было несколько кратного урона деньгам соперника, чтобы любая операция была признана успешной. Так сказать, потрать один кредит, чтобы конкурент потерял как минимум три. И совсем скоро нам придется штурмовать такой объект.

Рядом со мной к этому готовились два десятка бойцов. Кто-то доставал гранатометы, загодя готовя их к стрельбе. Другие проверяли свое снаряжение, удостоверяясь перед боем, что все в порядке. Третьи тихо переговаривались, шутя и смеясь, абсолютно не реагируя на предстоящую схватку, в которой они могли не выжить. Рамон, приехавший на другом фургоне, что-то еле слышно обсуждал с Джимом. Один боец вообще негромко похрапывал, усевшись на землю и облокотившись на колесо фургона с яркой надписью: «Девочки по вызову Луи». М-да, вот приедут такие девочки и станешь ты импотентом.

Понемногу вновь начал накатывать мандраж, который отступил во время дикой поездки. Я тут же стал перебирать экипировку, вспоминая, где что находится, чтобы во время боя не перепутать. Накатывающий страх я пытался перебороть одной мыслью – осталось немного, и совсем скоро София будет спасена. Уже так много было пережито, так много потеряно. Взгляд падает на мою металлическую кисть, но я четко осознаю, что это мелочь.

Главная моя потеря, которую я никогда так и не смогу заменить, как свою руку, это Пьер. Это мой дом со всеми его жителями. Это вся моя жизнь. Черт, и нужно постараться, чтобы сохранить то единственное, что осталось от всего этого, – Софию. Я уже понимаю, что изменился. Да, мне страшно, но при этом я остро жажду отомстить тем, кто сломал мне все. Жестоко отомстить, без пощады. Я все так же не хочу лишних конфликтов, но это мое желание не утихнет, пока они не умоются кровью.

Злость начинает переполнять меня, вытесняя страх, и я уже по-другому смотрю на высокий забор и завод, спрятавшийся за ним. Это небольшая преграда на моем пути, и я преодолею ее, невзирая ни на что.

– Я вижу, ты уже подготовился, – надо мной раздался голос Джима, успевшего незаметно подойти поближе, – и это отлично, потому что совсем скоро начнем.

– Каков план? – спрашиваю я, поднимаясь с земли.

– Всем готовность минута! – внезапно кричит Джим, бросая взгляд на свои наручные часы. Бойцы тут же начинают суетиться, заканчивая приготовления под напутствующие слова Рамона, а лысый бульдог поворачивается ко мне. – Сейчас первая группа атакует их неподалеку от нас, создавая больше суеты. Как только туда подтянется побольше силы, с противоположной стороны начнет действовать вторая группа, создавая уже полноценную картину реальной атаки. Спустя две минуты нападем мы. Первая группа отойдет к нашей текущей позиции, гарантируя коридор выхода. Ну, а нам нужно будет просто найти твою девушку и вытащить ее. Тут останется лидер с несколькими бойцами, чтобы сохранить автомобили, и мы сможем быстро отсюда убраться по окончанию. Вкратце, так, – спокойно пояснил он, расслаблено глядя на завод. Словно это уже гарантированная добыча, которая никуда не денется от хищного взгляда этого лысого, так похожего на бойцовского цепного пса.

Внезапный недалекий взрыв встряхивает всех, заставляя напрячься. Он еще не успевает стихнуть, как за ним следует еще несколько. И почти сразу раздается активная стрельба, только слегка приглушенная из-за разделяющего нас расстояния. Присутствующие бойцы покрепче сжимают свое оружие, готовые начать в любой момент. А одна четверка даже вооружена гранатометами и целой связкой зарядов к ним. Напряжение начинает все сильнее нагнетаться, ощущаясь чуть ли не физически. К звучащей стрельбе внезапно добавляется новый грохот от изрыгаемых очередей пулеметных турелей. Никаких криков умирающих товарищей не слышно, но слух будто сам придумывает их, вызывая оскал ярости на лицах присутствующих людей.

Следующая цепочка взрывов почти скрывается за звуками боя. Но чуткий слух Джима все же улавливает их, и лысый командир поднимает руку вверх, демонстрируя два вытянутых пальца. Отсчет пошел, но, черт возьми, как же медленно идет время. Активная стрельба не утихает, отвлекая силы противника на себя.

Мое сердце все ускоряет свой ход, заставляя сжать винтовку что есть силы. Пальцы на правой руке белеют, а красная точка прицела в глазах пытается найти врага, но тщетно. Нужно ждать. Ждать и ждать, ничего не делая, пока остальные воюют. В груди глухо бухает, а я пытаюсь выдохнуть, выпуская напряжение. И в этот же момент, словно спустя часы томительного ожидания, отсчет наконец-то закончен.

– ХОДУ! – орет Джим, и бойцы моментально срываются с места, не сдерживая свои крики. Я несколько замешкался, но общая волна жажды действа захлестывает и меня, буквально толкая вперед, в сторону высокого забора с колючей проволокой.

Четверка с гранатометамипробегает всего метров двадцать и, практически не замедляясь, открывает огонь. Струи пламени вырываются позади замерших на миг фигур, и мощные снаряды устремляются в цель. Цепочка взрывов накрывает ближайшие турели, разнося их бронированные корпуса. Бойцы моментально начинают перезаряжать гранатометы и сразу же следуют за вырвавшимися вперед.

А первые достигшие стены уже крепят взрывчатку на стене, выставляя таймер на детонаторе. Мощная блямба странной конструкции резко выделяется на поверхности, но ненадолго. Спустя всего десяток секунд она вспухает пламенем, и каменные блоки стены сносит направленным взрывом, выталкивая все на территорию завода. Пыль еще не успевает осесть, как первый боец уже скрывается внутри, прорываясь через разрушенное препятствие. За ним уже следуют остальные, а Джим все торопит:

– Быстрее, пока они не опомнились! Ходу, ходу, – надрывается он, стараясь контролировать происходящее. Где-то совсем рядом все продолжает звучать активная стрельба, показывая, что удалось отвлечь силы противника. И очень надеюсь, что надолго. Мысленно желая сам себе удачи, одним из последних проскальзываю в проделанный проем, оставляя позади автомобили под охраной Рамона и двух водителей. Но почти сразу бьюсь шлемом обо что-то, отчего меня слегка разворачивает, и я, не удерживая равновесия, заваливаюсь на бок. Из-за винтовки в руках не успеваю выставить руку и просто плашмя обрушиваюсь на бетонную площадку. Металлическая рука бьется о тело, а я кривлюсь от своей неуклюжести. Но ругательства не успевают сорваться с моего языка – мощная пулеметная очередь сносит следующего за мной бойца, отбрасывая мертвое тело назад за забор.

Я как можно сильнее вжимаюсь в бетон, начиная отползать в сторону. А стрельба вокруг только начинает набирать обороты. Надолго отвлекли, как же.

Глава 21

Так внезапно заработавший пулемет успевает расстрелять троих бойцов, прежде чем кто-то затыкает его парными взрывами из гранатометов. В ушах еще слышится его грохот, но Джим уже торопит всех продолжать штурм. Я с некоторой опаской поднимаюсь с бетонной площадки и натужно рвусь за остальными, старательно глядя, откуда еще может прийти опасность. А таких мест было немало.

Разделявшие забор и стены высокого цеха тридцать метров были полностью залиты бетоном, создавая гладкое, как блин, пространство. Идеальное место для стрельбы по мишеням. И словно для этого вдоль производственного здания на высоте четырех метров находилась внешняя металлическая терраса, протянувшаяся почти на всю длину здания. А каждые метров сорок на ней были оборудованы точки для стрельбы, похожие на небольшие доты, закрытые металлом и бетоном, с узкими прорезями для стрельбы и с торчащими стволами пулеметов. Расположенные на высоте без свободного доступа к ним, они прекрасно подходили для отражения атаки вооруженных стрелковым оружием людей. Но не против гранатометов.

Полыхающая огнем точка обороны была быстро уничтожена, но все же успела забрать жизни нескольких бойцов. Вот только остановить остальных это точно не могло. Я успел только приблизиться к сгрудившимся бойцами, когда один из них уже крепил какой-то механизм с крюком себе на кибернетическую руку. Разномастно одетый мятежник в черной форме и сером бронежилете сразу же наводится на металлическую ограду террасы, выстреливая этим крюком. Тот влетает в прутья, раскрываясь и словно примагничиваясь, разматывая подготовленный канат. Спустя секунду тело бойца взлетает воздух, вытянутое приводом механизма за руку. Если бы конечность была живая, то я бы ему посочувствовал, но металл боли не чувствует.

Почти два десятка бойцов нервно оглядываются по сторонам, выискивая опасности. А мятежник уже устанавливает тот механизм, сбрасывая канат вниз. По нему шустро начинают подниматься бойцы, вытягиваемые электрическим приводом. Заметив поблизости Джима, я не теряю случая поинтересоваться у него:

– Почему мы не зайдем снизу? Проще же проделать дыру в стене.

Он отвечает не сразу, словно вслушиваясь в звуки боев, продолжающие доноситься с двух сторон.

– Из твоих данных мы вытянули приблизительный план расположения здания, и так должно быть быстрее. За стеной несколько цехов и нам проще их миновать поверху. Время – наше все. Так, твой черед, – прервался он, толкая меня вперед. Непонимающе гляжу на канат, пытаясь понять, как бы поудобней ухватиться, но затем взгляд цепляется за небольшую ручку, и я хватаю ее левой рукой, стараясь сжать покрепче. Веры в силы родной конечности у меня не было, а кибернетическая явно удержит. Сильный рывок дергает плечо, заставляя поморщиться, но спустя всего несколько секунд я наверху, безуспешно пытаюсь ухватиться за ограду. В итоге меня буквально затягивают через нее словно безвольную тушу.

– Спасибо, – тихонько благодарю я от неловкости и тут же следую за остальными бойцами, не желая оставаться на месте моего небольшого позора. Хотя главное, что в этот момент по нам не начали стрелять, а то мое висящее тело было бы лучшей мишенью. Кстати, где враги-то?

Ушедшие вправо вдоль здания десяток бойцов продолжали без всяких проблем двигаться вперед. За их спинами не было ничего видно, и я больше смотрел не вперед, а по сторонам. Тянущийся сбоку забор не вызывал никакого интереса, кроме опасения виднеющихся вдалеке турелей, которые, похоже, пока не могли точно навестись на нас. Или же операторов не хватало, не знаю. Главное, что пока мы в безопасности… И словно в насмешку, мой поднятый вверх взгляд замечает движение.

В метрах десяти над нами, с самого края крыши внезапно сорвались вниз несколько фигур, привязанных за спину с помощью каната. Они буквально бежали вниз по стене, открывая огонь по шагающим в ряд мятежникам. Твою мать! Пули начинают свистеть совсем рядом, а я уже нацеливаюсь на зависшую надо мной фигуру, заваливаясь спиной назад на бортик ограды. Прицел в глазах почти сразу ловит его голову, и я зажимаю курок.

Винтовка словно с радостью выплевывает пули вверх, жаждущие найти свою цель. Краем глаза замечаю, как мой сосед ловит первую очередь врага и его буквально вбивает от попаданий в металлический пол. Тело бойца еще не успевает полностью осесть сломанной куклой, как он отомщен: мои выстрелы достигают прозрачного забрала врага, разрывая его на части и превращая лицо в кровавую маску. Противник дергается, и его бег моментально превращается в падение. Чудом успеваю отпрянуть в сторону от его тела. Из-за веса экипировки и его бега сила падения такая, что гнет металлический поручень. А от удара грудью из тела вырывается фонтан крови, забрызгивая мне лицо.

Машинально пытаюсь протереть перчаткой, но внезапно прогремевший совсем рядом взрыв отбрасывает в сторону. Труп врага влетает в меня, еще больше пачкая в крови. Из-за этой красной пелены ничего не вижу и со вскриком отталкиваю мертвеца подальше, сразу же начиная вытирать забрало. Черт, враги же еще оставались… Но уже все кончено.

Из троих выпрыгнувших с крыши бойцов двое разбились, а один висел бездыханным телом на канате. Но для мятежников это тоже не прошло просто так – почти десяток бойцов были или ранены, или погибли. Основной урон нанесла сброшенная граната, но кто-то из моих союзников успел активировать бронированный щит из руки, закрыв своих товарищей от осколков. В том числе и своим телом. Это сильно уменьшило урон, но полностью избежать его, естественно, не удалось. Звучащие поблизости стоны раненых вызывали дрожь по телу, а подошедший Джим негромко выругался:

– Только начали ведь. А ты молодец, хорошо срубил своего, иначе бы все было бы еще хуже, – вздохнул он и продолжил, – хорошо, хоть решили не сразу кидать гранаты, а поиграть в бойцов спецподразделений корпораций. Ладно, с убитых снять экипировку, тяжело раненные останутся здесь. Придется все же изменить маршрут. Будем заходить внутрь – взрывай стену, – отдал команду он, перезаряжая винтовку.

Я тут же последовал его примеру, стараясь не мешать. И, когда взрыв разнес стену завода, проделывая проход в громадный цех, я с дрожью осмотрел остаток отряда. Из двух десятков начавших штурм бойцов на ногах уцелело всего одиннадцать. А ведь мы только проникли внутрь объекта, причем попав всего на четверых врагов.

Цех встретил нас еле слышным гудением оборудования, переведенного в автоматический режим. Свесившись, я аккуратно спрыгнул на бетонный пол громадного помещения. Фигуры моих союзников уже растекались по нему, прячась за целыми рядами станков. И я тут же поспешил их догнать, отстать в этом месте – плохая идея. Благо хоть сзади меня еще шла тройка бойцов.

Еле горевшие лампы сверху только слегка освещали окружающее пространство. Но даже так получалось немного все осмотреть. Большие станки стояли каждые три метра, возвышаясь над людьми. Над расположенными сверху воронками находился канал подачи сырья, которое регулярно падало вниз, питая этим громадные принтеры объемной печати. После каждого цикла отчетливо раздавался звук выпускаемого воздуха, и небольшой манипулятор автономного робота самостоятельно извлекал готовое изделие, выставляя его на конвейерную ленту. И непонятные корпуса уже скрывались вдалеке, увозимые ею в соседний цех для дальнейшей сборки.

Все эти постоянные механические движения создавали небольшой гул, а вкупе с полумраком обстановка провоцировала неуютное ощущение и заставляла быть максимально настороже. В итоге все словно по команде затихли, двигаясь как можно более бесшумно, но при этом и быстрее, стараясь миновать это помещение без лишних задержек. Разбившись по трем рядам, мы очень быстро продвигались вперед, следуя за Джимом. Но выйти из цеха все же не успели – враги словно наконец-то решили взяться за нас всерьез.

Выход уже был всего метрах в двадцати, как внезапно выключившийся свет практически застал нас врасплох. Через открытые ворота, вдоль которых находились бочки, уже был виден соседний участок. Причем враги с замедлением погасили свет там, так что мелькнувшие тени уже окончательно подсказали, что сейчас будет горячо. Мои союзники тут же рассыпались по укрытиям, исчезая из вида. Я последовал их примеру и скрылся за одним из станков, прижимаясь к нему и надеясь, что он сможет послужить лучшим укрытием, чем тот стол в лифте. Все присутствующие на несколько мгновений замирают, будто давая друг другу время на подготовку, а затем события срываются с места в карьер.

Одновременно в нескольких местах вспыхивают огнем стволы винтовок мятежников, но в ответ уже летят вражеские очереди. Пули стучат по металлическому станку, почти сразу останавливая его работу. Я как можно сильнее пригибаюсь, попутно пытаясь понять, как они вообще стреляют, и только спустя пару секунд до меня доходит. Короткое движение пальцев по шлему, и мир окрашивается в зеленые тона, убирая темноту. Высунуться я успеваю, но начать стрельбу – нет. Один из мятежников из соседнего ряда высовывается с гранатометом наперевес, опережая меня. Краем глаза замечаю это и пытаюсь спрятаться, но поздно.

Сильная вспышка искажает картинку, но вслед за ней мощный взрыв разносится по цеху, озаряя пламенем громадный цех, а меньше чем через мгновение идет ударная волна. Меня разворачивает и впечатывает в землю забралом. С некоторым торможением поднимаюсь назад, отчаянно тряся головой и пытаясь прийти в себя. Шлем приглушил громкость взрыва, но далеко не полностью. Короткий взгляд объясняет произошедшее – противник расположился крайне неудачно для себя, практически на бочках с чем-то горючим. От взрыва содержимое детонировало, спровоцировав массовые разрушения.

Разбросанные мощным взрывом части оборудования были объяты пламенем, засвечивая картинку выдаваемого режимом ночного зрения в шлеме. А шедшая прямо по всей поверхности трещина еще сильнее все ухудшала. Спрятавшись за своим укрытием, я сбрасываю резко ставший бесполезным шлем и подтягиваю к себе винтовку, выроненную из-за взрыва. Бой все еще не окончен.

Рванувшие в атаку почти сразу после взрыва мятежники уже вели стрельбу по врагам, и я решаю не отставать от остальных. В полумраке точно не разобрать, кто где, но по крайней мере было ясно, где хотя бы часть противников. Короткий выдох, и я выталкиваю свое тело из-за станка, преодолевая мандраж. Горящие обломки были прекрасным ориентиром. Успеваю преодолеть всего один пролет, как наконец замечаю позиции врагов.

Прицел моментально наводится на ближайшего, но мои пули бесполезно стучат по корпусу небольшого погрузчика. Высунувшийся сбоку от него из-за стены варронец почти сразу нарывается на короткую очередь одного из мятежников. Я вожу винтовкой в поисках новый врагов, но те, видимо, слишком сильно пострадали от взрыва и сейчас прятались, укрываясь от огня.

Практически одновременно двое моих союзников забрасывают гранаты за погрузчик, но и оттуда в ответ летит подарок, сверкнув металлическими гранями на фоне небольшого пожара. Замечая это, я тут же бросаю свое тело в ближайший проход, укрываясь от опасности. Тело тяжело падает на пол, а челюсть щелкает от удара о твердую поверхность, заставляя прикусить язык. Двойной взрыв разносит электрический погрузчик, разбрасывая его части по всему цеху. Но спустя мгновение прямо за моим станком детонирует ответный выпад врага. По ушам, оставшимся без защиты, словно бьют с двух сторон, а металлический корпус оборудования мнет как бумагу, параллельно дырявя его осколками.

Я пытаюсь прийти в себя, отползая дальше по проходу. Рядом все продолжают активно стрелять с разных точек этого большого помещения. Новый взрыв в глубине цеха показывает, что обороняющиеся уже перестают церемониться и откровенно плюют на целостность собственного оборудования, настроившись в первую очередь уничтожить нас. Бой в этом полумраке словно распался на мини-схватки, и смертельная пуля могла прийти откуда угодно.

Продолжаю лезть вперед, стараясь обойти возможные позиции врагов и при этом не высовываться. Чуть дальше лежит труп варронца, обмякшей тушей развалившийся посреди прохода и заливший кровью все вокруг. Аккуратно высовываюсь и справа замечаю спины двоих союзников, легко узнаваемые по разномастной экипировке, видимой на фоне языков пламени. Они безостановочно стреляли куда-то, не давая высунуться невидимому мне врагу.

Пытаюсь встать, но мелькнувшая тень за соседним станком заставляет меня еще сильнее прижаться к полу, падая прямо в лужу крови. Я только навожусь на врага, как внезапная мощная вспышка света ослепляет меня. Постоянно моргающая ярчайшим светом, она полностью лишает зрения, заставляя отвернуться от его источника. Отвожу взгляд, убирая его в пол, но перед глазами все еще плавают круги, и я абсолютно ничего не вижу. Раздавшиеся выстрелы и последующие вскрики однозначно говорят, что с моими союзниками покончено, а я буду следующим. Невольно выдаю рев и вскидываю винтовку, открывая неприцельный огонь, просто на источник света. Глаза выдерживают всего мгновения, и я их закрываю, просто водя стволом по кругу в направлении этого губительного света. Обойма опустошается за десяток секунд, а я все еще жив, хоть и ничего не вижу.

И даже закрытые глаза не могли дать успокоительную темноту – ярчайшие круги все еще продолжали плясать прямо передо мной. Я, не глядя, начинаю отползать назад. Кисть цепляется за чье-то тело, и я вздрагиваю, но спустя мгновение понимаю, что это тот труп. Вокруг меня с разных сторон все еще звучит стрельба, лишь немного снизившая свою интенсивность. А на меня накатывает паника – без зрения во время боя, в самом его эпицентре, это практически гарантированная смерть. Хочется позвать на помощь, но я понимаю, что только привлеку к себе ненужное внимание.

В итоге я максимально тихо ложусь, раскидывая свое тело как можно более неестественно. Возможно, это глупо, но единственное, что мне приходит в голову, – притвориться мертвым. Бой все продолжается, пока я лежу без движения. Сердце как назло колотится как сумасшедшее, и дыхание успокоить крайне тяжело, но чертовы круги никак не проходят. В какой-то момент рядом со мной слышны чьи-то шаги, и неизвестный наступает мне на кисть левой кибернетической руки. Тихо чертыхнувшись, он продолжает движение, а спустя несколько секунд неподалеку громко стучит пулемет.

Я же продолжаю лежать. Зрение понемногу восстанавливалось, но и опасность возрастала. По неизвестному в ответ открыли огонь, и пули мелькали в опасной близости от меня. Понемногу начал накатывать страх, мигом усиливавшийся, когда где-то рядом взрывалась очередная граната. Меня тряхнуло, а звук вокруг резко уменьшил свою громкость, заменившись на звон. Круги перед глазами уже были меньше, и я, не выдержав напряжение, с криком вытягиваю пистолет.

Застывшие неподалеку враги с некоторым запозданием реагируют на мои действия, и мои первые неприцельные выстрелы заставляют их пригнуться. Но хоть мое зрение не давало возможность нормально прицелиться, расстояние и отсутствие преград сделали свое дело. Когда пистолет выпустил последний патрон, оба варронца лежали бездыханными. Но порадоваться не успеваю.

– Замри, – словно через пелену слышу я, а в мой затылок упирается ствол винтовки. Мое сердце пропускает удар, уходя в пятки. Меня словно парализует, но сделать я ничего не могу, подчиняясь команде, – сейчас по… – договорить неизвестный не успевает. Короткая очередь сносит его, впечатывая тело в соседний станок.

– Ты в порядке? – спрашивает появившийся из ниоткуда Джим, тоже потерявший где-то свой шлем. Его слова я больше угадываю, чем слышу. – Если да, то шевелись. Тут мы смогли отбиться, благо этот идиот решил взять тебя в плен, но нужно торопиться.

Я киваю, с трудом поднимаюсь, отходя от короткого испуга. Найдя взглядом винтовку, я подхватываю ее и быстро перезаряжаю. То же самое проделываю и с пистолетом, пока лысый мятежник контролирует окружающее пространство. Круги перед глазами окончательно исчезают, и у меня получается оглядеться. Оружие в руках слегка придает уверенности. Да и звон в ушах понемногу утихает, хоть со слухом все еще не очень. Цех после прошедшего короткого боя фактически превратился в руины, а большую часть оборудования проще было заменить, чем отремонтировать. Тем более разожженное пламя перекинулось на стеллажи с сырьем, стоящие вдоль стены, и пожар начал все больше разгораться. Черный дым уже начал распространяться вокруг, скрывая разбросанные трупы погибших. А кроме нас с Джимом уцелел всего один боец, сейчас закидывающий за спину гранатомет. Черт, дела, мягко сказать, плохи. Нас слишком мало, слишком. Получится ли вообще вытянуть Софию?

– Джим, а мы справимся? – с тревогой спросил я у него, окидывая взглядом окружающее пространство. Разрушение, кровь и трупы – не хотелось бы вовлекать ее в это.

– Ну, ты же хочешь спасти свою девушку? – оскалился тот злой ухмылкой, спрашивая в ответ. – Не бойся, парень. Мы тут покрошили их изрядно, и не думаю, что у них в охране базы просто сотни бойцов. Тем более часть отвлеклась на другие группы. Так что все будет хорошо, – он хлопнул меня по плечу, – главное сам не умри по дороге, так и не дойдя до своей цели. Да и Рамон, скорее, всего поймет, что у нас тут горячо было и отправит нам кого-то из второй группы на помощь. А может, даже и сам присоединится.

Я только кивнул на этот оптимизм. Черт, ведь тут нужно не только выжить, но и вытащить девушку. А в таком хаосе боя это слишком опасно. Но, а что мне остается? Пришлось молча двинуться вслед за Джимом и неизвестным мне бойцом, надеясь на лучшее. И на свою удачу, которая в последнее время мне изрядно помогала.

Глава 22

Дальнейший путь пошел гораздо бодрее, особенно когда мы вошли в коридоры с кабинетами технического персонала. Это мне напомнило тот момент, когда варронцы напали на патрульную базу. Только в этот раз мы были в роли агрессора, а Джима это, похоже, нисколько не смущало.

Лысый командир группы стрелял на любое движение, не смотря кто был целью, спрятавшиеся техники, которые пытались найти укрытия в своих кабинетах, или же вражеские бойцы. Джиму все были едины и выступали в роли врагов. Звериный оскал, появлявшийся во время стрельбы, вызывал неприятие этих действий. И когда он уже во второй раз высадил очередь в пытавшегося сдаться мужичка средних лет, я не удержался.

– Джим, может хватит? Ведь мы же здесь, чтобы вытащить Софию, а не зачищать всех подряд? – попытался вразумить я его, стараясь не смотреть на раскинувшего руки на полу некогда живого человека, умолявшего о пощаде. Одетый в костюм, он был похож на некого технолога или лаборанта, и даже спрятаться пытался в небольшом кабинете, заваленном как бумагами, так и разнообразным оборудованием. Но небольшой шкаф не смог полностью прикрыть его тело от внимательного взгляда командира группы, что в итоге привело к печальному исходу.

– Нет, Грэг, они враги. Пойми это наконец – любой из них может выстрелить в спину. Любой. А в гражданской одежде и с невзрачным видом вполне может быть и сотрудником службы безопасности, который, поверь мне, при случае сможет положить на всех, включая твою драгоценную Софию. Ты же не хочешь, чтобы пули полетели ей в спину из-за твоей жалости к врагу? – начал давить Джим, приблизившись ко мне. Не выдержав, я отвел взгляд.

– Нет, конечно, не хочу…

– Вот именно. Все здесь враги, невзирая на внешность, – отрезал лысый командир группы и двинулся на выход из помещения в основной коридор, по которому мы шли ранее. Бросив еще раз короткий взгляд на лежащие тело, я вздохнул и последовал за ним. Мне абсолютно не нравилась эта точка зрения – все же должна быть граница, но сейчас я слишком зависел от мятежников. Без них мне не спасти Софию. Вот только сколько раз я на этом пути должен переступать через себя и свои убеждения?

Коридор заканчивался большой развилкой и выходом на лестницу. Массивные металлические двери обладали электронным замком с идентификацией личности через разъем подключения, но у мятежников были свои отмычки. Второй боец молча разместил на двери взрывчатку, выставляя таймеры, и мы поспешили убраться подальше. Направленный взрыв выгнул двери, но полностью снести их не удалось – уж слишком мощная была преграда.

– Есть еще взрывчатка? – спрашивает Джим, пока мы разглядывали проделанное отверстие. Протиснуться можно было, но изображать червяка не хотелось. Второй боец отрицательно мотает головой и молча указывает на висевший за спиной гранатомет.

– Хотелось бы поберечь… – тянет лысый боец, заглядывая в дыру. Внезапно изменившееся лицо показывает, что там явно враги, и я тут же вскидываю винтовку, пытаясь открыть огонь в отверстие. Вражеские выстрелы уже выбивают отметины в стене позади нас. Но командир нашей группы меня опережает, и к противникам через их поток пуль летят две активированные гранаты. Моментально пригибаясь, я отскакиваю в сторону, укрываясь за стеной. Джим отпрыгивает в другую сторону, а последний наш боец контролирует остальные коридоры.

Сдвоенный взрыв, а следом еще один сотрясают здание. С потолка немного сыплется пыль, и один из светильников вываливается из крепления, повисая на кабеле. Уже почти привычный грохот большей частью раздается у врагов, и я им крайне сочувствую. А Джим, не желая терять времени, высовывает винтовку и начинает полосовать очередями в скрытых от меня врагов. Первая обойма опустошается моментально, но он уже перезаряжает винтовку, выглядывая новые цели.

– Вроде чисто, – спустя десяток секунд произносит он, опуская оружие. – Пошли, пока они не опомнились.

Пролезать в дыру было крайне неудобно, но, пригнувшись и протиснувшись боком, аккуратно перешагивая металлические грани дыры, мне удалось преодолеть это препятствие не застряв. Благо я шел не первым, а следовал за Джимом. А тот явно имел стальные яйца, раз решился без прикрытия первым изображать практически неподвижную мишень.

Лестница после разрыва гранат изрядно пострадала, а вместе с ней, к нашему счастью, и враги. Взрывы детонировали боезапас врагов, от чего целый пролет обрушился вниз, сразу накрыв нескольких противников. Их тела, засыпанные бетоном и пылью, виднелись из-под обломков тремя метрами ниже. Почерневшие вокруг эпицентра стены, части тел варронцев, которым не повезло попасть в самую гущу этого ада… Меня передернуло от увиденного, но Джим, как обычно, торопил, спрыгивая вниз на уровень ниже.

Торопливо следую за ним, но мой спуск вниз не столь точен. Ботинок соскальзывает на чем-то, и я чуть не падаю вниз с лестницы. Но Джим успевает удержать меня, бросая хмурый взгляд, красноречиво говорящий о моей неуклюжести. Я только киваю головой – ну а что поделать? Всего две недели назад я был студентом-техником и о никаких боях речи не шло. Приходится учиться по ходу дела.

– Нам еще на три уровня ниже, а там уже недалеко. Это, если данные верны, и при этом они решили не перемещать пленницу во время нападения для ее сохранности, – тихо произнес Джим.

Позади меня спрыгивает наш третий боец, и мы продолжаем путь, настороженно прислушиваясь. Углубившись в здание и спустившись вниз, мы оставили позади большую часть стрельбы двух остальных групп мятежников с охраной базы. И я очень надеялся, что Рамон все же последует за нами, – помощь нам сейчас явно не помешала бы.

Мы успеваем спуститься всего на два уровня, как я замечаю в проходе мелькнувшие фигуры почти десятка вражеских бойцов. Причем двое из них явно несли кого-то на себе, словно раненого или бессознательного. Но мелькнувшие на мгновение длинные светлые локоны, свисающие к самому полу, однозначно дали ответ, кто это. София!

Мое тело опережает мои мысли, и я уже рвусь в коридор к ней. Девушку уносят за угол, а я на бегу навожу прицел винтовки на врагов. Точка в глазу ловит ближайшего, одетого в черную форму и такого же цвета защитную экипировку. В душе полыхает ненависть, и моя винтовка вспыхивает очередью, посылая пули в цель. Вот только и враги не сидят без дела, сразу же замечая мои действия.

Двое замыкающих резко приседают, и из их предплечий мгновенно выезжают уже виденные ранее металлические щиты, закрывая их фигуры и проход позади них от попаданий. Пули бессильно барабанят по ним, хоть и оставляя видимые вмятины. А непострадавшие враги уже открывают огонь в ответ, пресекая мою атаку на корню. Узкий коридор оставляет мало вариантов для укрытия, но взгляд замечает ближайшую дверь, и я прыгаю прямо в нее, надеясь, что веса тела хватит на то, чтобы снести преграду.

Тело выпрямляется в полете, а рядом уже свистят пули. Глухой удар выставленным локтем кибернетической руки, и в двери появляется дыра, но сама она стоит на месте. Твою мать! Я вжимаюсь в пол и одновременно пытаюсь навести винтовку в ответ, понимая, что сейчас меня изрешетят. Враги уже смещают стволы оружия, и пули выбивают отметины практически возле меня, а я все еще целюсь. Часы в голове громко тикают, отсчитывая не то что секунды, а их доли.

Мелькнувшая надо мной ослепительная вспышка молнией проносится по коридору и разносит врагов на части. Мощный взрыв делает дыру в стене, и опаляющее пламя обжигает лицо. Здание снова тряхнуло, но Джима это не останавливает. Его широкая фигура уже перепрыгивает разлегшегося меня и достигает угла коридора. Горящая лампа падает рядом с ним, но лысый мятежник не реагирует на это, открывая огонь.

– Там София, аккуратней! – кричу я, моментально вскакивая на ноги. Короткий взгляд назад показывает, что наш третий боец ранен в плечо, но это даже не останавливает мятежника, и он, не обращая внимания на дыру в теле, экстренно пытается перезарядить гранатомет последним оставшимся зарядом. Винтовку боец забросил себе за спину, а вот пистолет был уложен рядом, прямо под рукой.

Я срываюсь вдогонку за Джимом, который уже успел переместиться в соседний коридор. Прыжок через тлеющие останки варронцев, и я, абсолютно не думая, выбегаю прямо за угол, держа наготове винтовку. И то ли мне везет, то ли боец сам неудачно подставился, но мой прицел почти сразу ловит высунувшегося из-за упавшего металлического ящика врага. Его выстрелы направлены на спрятавшегося Джима, нашедшего укрытие в кабинете впереди. Поэтому моя короткая очередь легко выбивает фонтан крови из тела увлекшегося врага, отбрасывая назад. Я, не останавливаясь, продолжаю полосовать по возможным укрытиям противников.

Лысый напарник сразу же пользуется этой возможностью и рвется вперед к очередному повороту коридора. Еле успеваю остановить стрельбу, чтобы не попасть в него, а Джим, вооруженный пистолетом, делает какой-то безумно нереальный маневр. Резко отталкиваясь от пола, он прыжком перелетает одного из убитых им ранее варронцев. Еще один мощный толчок, и лысый боец буквально взбегает на правую стену, делая по ней несколько шагов, чтобы затем выпрыгнуть прямо за угол поворачивающего влево коридора. Его вытянутый в руке пистолет начинает посылать один смертельный заряд за другим прямо в полете, а я просто стою, разинув рот.

Тело Джима падает на пол, моментально уходя в перекат и скрываясь из виду. Я наконец включаюсь и тут же устремляюсь за ним. Новый коридор открывает вид на несколько трупов врагов и Джима, стреляющего в последнего, пытавшегося скрыться за бездыханным телом Софии. Не успеваю ничего сделать, как в лице врага с разбитым забралом расцветают кровавые отметины от вошедший пуль. Тот просто заваливается назад, так и не успев ничего произнести.

Только начинаю расслабленно опускать винтовку, как из бокового коридора начинает стрелять спрятавшийся варронец. Успеваю слегка обернуться, и пистолетные пули приходятся мне прямо в бронежилет, толкая назад. Мощные удары в грудь сбивают дыхание, но я, даже заваливаясь, успеваю выпустить короткую очередь в ответ – прицел в глазах сильно упрощает дело. Враг вскрикивает и роняет оружие одновременно с тем, как я падаю на спину. И если спустя десяток секунд у меня получается продышаться и отойти от этих ударов молотом по ребрам, то моему противнику это не удается. Подскочивший Джим наступает на кисть, давя ее, и начинает что-то спрашивать. Но что именно, я не слышу. Все мое внимание поглощено ею.

София, одетая в серую бесформенную робу, лежала на спине у стены. Срываюсь с места к ней. Подскочив, я аккуратно обнимаю ее, тревожно прислушиваясь. Слабое дыхание заставляет мое лицо озариться улыбкой, и я с нежностью смотрю на такое родное лицо. Любимые веснушки на расслабленном лице. Вся такая хрупкая и миниатюрная, она будто спала, раскинув вокруг свои светлые локоны.

– Ей, скорее всего, вкололи снотворное, чтобы не мешала. Удачно ты ее заметил, могли их упустить, – говорит Джим, вытаскивая за шкирку последнего выжившего варронца. И я с удивлением наблюдаю знакомое лицо. Ранее хмурый парень с черными волосами сейчас морщился от боли и слабости, кривя свой шрам на губе. Из слегка скошенного носа с горбинкой шла кровь. А карие глаза словно демонстрировали смертельную усталость. Стоя на коленях, он с трудом удерживал равновесие.

Но его лицо полностью заставляет меня отвлечься от любимой, мгновенно вызывая во мне волну неконтролируемого гнева. Аккуратно кладу Софию на пол и, скалясь, подхожу к нему. Он наконец поднимает взгляд и мутно смотрит в ответ. А меня же трясет от переполняемой ненависти. Это он, тот самый урод! Видимо, мой дикий взгляд заставляет сфокусироваться на мне. И спустя секунду в его глазах я замечаю узнавание моего лица. Но жажда мести уже накрывает меня. Мой ботинок с силой впечатывается ему в челюсть, сразу же сворачивая ее набок. Опешивший Джим на мгновение замирает, но не мешает мне, пока я бью ногами этого урода.

– Я вообще-то хотел его расспросить, – отодвигается он в сторону. Третий боец подходит к Софии и после кивка лысого аккуратно поднимает ее на руки, морщась от боли в раненом плече. – Не знаю, что он тебе сделал, но нужно идти.

– Эта сволочь убила моего брата! – бросаю я, с большим трудом заставляя себя отойти от стонущего тела. Облокачиваюсь на стену возле одного из кабинетов, отходя от прилива эмоций. Ненависть все так же пылала во мне, но все же нужно было себя утихомирить. Не время. Главное сейчас – любимая.

– Время дорого, так что просто убьем его, – и не теряя ни мгновения, он рывком поднимает варронца на ноги, удерживая в вертикальном положении. Парня, похитившего Софию, качает, и он с заплывшим лицом с трудом смотрит на Джима. А тот, скалясь и словно наслаждаясь процессом, внезапно выпускает клинок из своей левой кибернетической руки. Лезвие мгновенно пробивает тело черноволосого варронца, вызывая стон. На его губах начинает пузыриться кровь, а Джим все еще улыбается, словно вглядываясь в весь процесс, стараясь не упустить ни одного мига.

В голове щелкает какая-то знакомая картина, и ненависть на мгновение стихает, уступая место попытке вспомнить. И когда его клинок расходится на три части, разрезая на две части бывшего шпиона, догадка молнией проносится в голове. Та нечеткая фигура на записях в центре, которую мы смотрели с Серджио. Слова хакера про эксклюзивность такого протеза. Расспросы Рамона про сам центр и его запрет на упоминания о прошедших операциях. Изначальный интерес лидера мятежников к Софии и его готовность сделать все необходимое для этого. Слова Джима про возможную любую внешность врагов и его наслаждение процессом убийства. Мозаика складывается воедино, и меня снова накрывает ненависть, так и не успевшая стихнуть.

– Так, значит, у тебя врагами могут быть, все, даже дети?! – чуть ли не срываюсь на шипение я, сразу же вскидывая винтовку.

– Любые, если есть команда… – несколько отстраненно отвечает тот, бросая на меня короткий взгляд. Его зрачки расширяются. Понимая, что я сейчас открою огонь, он каким-то невероятным движением толкает в меня половину тела уже мертвого варронца, от чего я падаю внутрь кабинета. Моя очередь приходится именно в нее, а затем бездыханное тело накрывает меня, выбивая винтовку. Пока я лежу на полу и пытаюсь скинуть труп, Джим уже выхватывает пистолет, так и не втянув клинок. С лезвия медленно стекает кровь, капая на пол.

– Зря ты решил отомстить мне. Месть губительна по своей сути, – спокойно замечает лысый командир группы, целясь в меня из пистолета.

– Зачем было убивать детей? – с болью тяну я, игнорируя наведенное оружие. – Зачем? Ведь они ничего не сделали…

– Был приказ Рамона, – просто пожимает он плечами, словно не придавая этому большого значения, – этого достаточно. А твоей Софии придется сказать…

Договорить он не успевает – прилетевшая сбоку очередь приходится ему плечо и в бронежилет, и его толкает на пол, скрывая из проема кабинета. Я тут же скидываю труп и подхватываю винтовку, беря на прицел открытую дверь. Но все веселье словно решили провести без меня. Неизвестные враги, которые, судя по всему, были из корпорации Варрона, вели стрельбу по Джиму и мятежнику, попутно не давая мне возможности высунуться.

Ненависть отступает, и мозги наконец включаются. Черт, зря сорвался – вначале надо было вытащить Софию и только потом выяснять все. Но сдержаться было сложно, когда перед тобой виновники разрушения твоего дома.

Чувствую, что теряю время и раненый мятежник с каждым мгновением все дальше уносит так и не пришедшую в себя Софию под прикрытием Джима. Злой оскал озаряет мое лицо, и я достаю две гранаты. Мелькавшие пули в коридоре лишали возможности высунуться, но сейчас мы это исправим. Жду удачного момента и начинаю действовать.

Активация, и два опасных заряда летят в сторону варронцев. Успеваю отпрянуть назад, как сдвоенный взрыв бьет по ушам. Стрельба слева резко стихает, сменяясь взамен на поток бетонной пыли. А я уже высовываюсь вправо, наводя винтовку, будучи готовым открыть стрельбу по Джиму. Но вместо него в меня из гранатомета целится раненный в плечо мятежник. Время словно замедляется, превращаясь в череду отдельных кадров. Присевший на колено последний оставшийся боец с гранатометом. За его спиной Джим, перекинув Софию через плечо, практически скрылся за поворотом коридора.

Я успеваю открыть огонь во врага, пытаясь его опередить, но поздно. Новый кадр показывает вспышку пламени позади мятежника, и взрывоопасный заряд вылетает из трубы гранатомета. А я все так же не отжимаю курка, выстреливая все новые заряды. В следующий миг вместо его заряда расцветает огненный ад, неся с собой пламя и разрушения. Я моргаю, а затем мое тело буквально впечатывается спиной в косяк двери. Затылок врубается во что-то твердое, и сознание темнеет.

Приходил я в себя тяжело. Разрушенный коридор после череды гранат и пуль не выдержал взрыва гранатомета и обрушил потолок, перекрывая проход. И при этом закрывая мне дорогу к Софии. Хочется ругаться на обстоятельства, но именно я сам в этом виноват. Со стоном подымаюсь, замечая, что моя винтовка обзавелась погнутым стволом. Выдернув бесполезный шнур из разъема в затылке, я нашарил пистолет и попытался подняться. Но не успел…

– Не двигайся… – Мне в лоб снова уперли ствол оружия, на этот раз винтовки. Я с некоторой усмешкой от повторения ситуации поднял взгляд на стоявшего надо мной врага. Круглое лицо с русой густой бородой. Горбатый нос с легким искривлением. Черт, да это же тот самый тип из высотки, который тогда буравил меня взглядом из соседнего окна. Прямо время встреч, твою мать!

– Не двигаюсь, – произношу я, тяжело вздыхая. Сам же все испортил. Но хоть, надеюсь, Софию выведут отсюда. Правда, скорее всего, один плен сменится другим, но все же лучше, чем в эпицентре боев. Наступившая апатия после эмоционального взрыва словно вытянула все силы на сопротивление.

– Мы встречаемся не первый раз. При этом, судя по твоим выстрелам в адрес своих бывших союзников, вы успели смертельно повздорить. Верно? – Мой утвердительный кивок после короткой паузы заставляет его продолжить. – Как я понимаю, твоей целью было спасение девушки. А вот моя другая – некий лидер мятежников. О, вижу ты его знаешь. Так вот, твоя девушка у него, а значит, наши враги прямо сейчас совпадают, и мы можем друг другу помочь. Ты сам не справишься, а я не знаю, где искать моего клиента. Да и от помощи не откажусь. Твой ответ? И да, к слову, я не варронец, а наемный охотник за головами.

Размеренная речь этого парня на фоне упертого мне в голову ствола винтовки слегка сбивала, но еще больше я ошалел от того, что он мне предлагал союз. При небольшом ростке надежды апатия была просто снесена растущей верой в спасение Софии. Его глаза со странным оттенком внимательно изучали меня и мою реакцию, и спустя пару секунд он довольно улыбнулся, словно поняв, что я согласен.

– Да, согласен. – Мне было все равно, с кем объединять силы, лишь бы вытащить Софию. Хоть с самими ангелами – все ради нее. – Согласен.

Глава 23

Майкл внимательно изучал фотографию молодого парня, который так удачно для себя ушел от его группы в том жилом доме. Ничем не примечательное лицо, долговязая фигура, но все же в нем что-то такое было, что вызывало интерес. И очень сильно это походило на нереальное везение, хотя отбрасывать варианты с заранее внедренным агентом или же охранником для той девушки было нельзя.

Откинувшись в кресле, Кронт рассеянно оглянулся, приводя мысли в порядок. Гостиничный номер, выделенный главой местного отделения корпорации Собиана, был огромен и роскошен. Мебель из темного натурального дерева, отполированные грани темно-серого металла, новейшие технологии – все это должно было показать расположение компании к агенту ангелов. Но в реальности вызывало только усмешку у Майкла.

Агент, привыкший просчитывать любые варианты, предпочитал спать не на громадной кровати, на которой могли расположиться чуть ли не десяток человек, а сбоку на полу, укрывшись от взоров возможный посетителей. Особенно на миссиях, пусть даже ранее были только тренировочные. Благо теплый ковер был достаточно мягок. То же самое относилось к остальному содержимому люксового номера – игнорировалось, если не могло принести пользы. А вот компьютер местных эксплуатировался им безбожно, вплоть до того, что он под руководством технической справки из своего браслета разобрал оборудование на предмет физических жучков и закладок. И только окончательно почистив все, он принялся за анализ всей доступной информации.

А первым объектом, на которого он надеялся, был именно этот худой нескладный паренек. Были и другие варианты, но почему-то интуиция ему подсказывала, что этот самый перспективный. Хотя даже с учетом оборудования с Земли, скрытого в браслете, у Майкла заняло достаточно много времени, чтобы восстановить историю заинтересовавшего его человека. И вряд ли бы это смогли местные, учитывая, что собианцы сами стерли по нему информацию, а Кронт окончательно уничтожил ее из всех источников, оставив копию только у себя. Так, на всякий случай.

Выходило, что некий Грэгори Шторм был выходцем из того же интерната, что и заинтересовавшая Манро наследница корпорации Собиана. Хакеры Варрона случайным образом выбрали именно его при замене личности их агента, стерев данные неудачливого паренька из сети. Причем в тот момент, как он пытался получить работу на патрульной базе. Снова же ему не везет, когда некая группа нападает именно тогда, когда он находится на проходной. По косвенным данным выходило, что это было первое отвлекающее нападение из целой серии, организованное мятежником для распыления сил бойцов Собиана перед основной атакой на интернат.

Далее след паренька слегка теряется, но в итоге он всплывает возле притона одного из глав небольшой банды, контролирующей целый район. Известный маньяк и псих, он отпускает его живым, приводя Грэгори к одному из хакеров. Скорее всего, должна была быть зачистка, но парень неожиданно помогает именно цели, тем самым получая возможность ответной услуги. И вот уже первое невероятное везение после черной полосы. Если шанс выбраться живым с атакуемой базы был немал, то вот организовать одновременный взлом одной и той же базы – нет. Ничтожен, если быть точным. Но ему это удается.

Последующие действия приводят Грэгори именно к той же цели, что и Майкла вместе с группой противостоящих ему мятежников. Последним с большими потерями все же удалось скрыться, а все захваченные живыми бойцы сразу же кончали с собой тем или иным способом. Но паренек каким-то чудом в одиночку уничтожает больше десяти подготовленных противников в броневике и сбегает при этом без особых трудностей. А случай в лифте вообще за гранью…

Тогда Майкл с двумя бойцами вел перестрелку в коридоре с группой мятежников.Те пытались прорваться к цели, но последний оставшийся охранник не подпускал их достаточно долго, чтобы группа Кронта успела подойти. И когда агент хотел сделать рывок в сторону врагов, чтобы попытаться схватить кого-то в плен, внезапно заработал лифт. Переглянувшиеся бойцы Варрона злорадно усмехнулись, и когда экран показал четырнадцатый этаж, а двери только начали расходиться, они открыли просто шквал огня, утюжа все пространство внутри.

Майкл, поставивший крест на идиоте, который решил подняться на лифте, сразу же выбросил его из головы, сосредоточившись на захвате. Неширокий коридор, в конце которого находились вражеские бойцы, был всего метров тридцать в длину, но их-то все еще нужно было преодолеть. Несколько мятежников укрывались за углом в самом конце, и еще один спрятался в одной из квартир, убив незадачливого владельца. Полноватый мужчина в одной майке и широких штанах лежал в неестественной позе прямо у порога своей двери, отчего-то решив открыть ее вооруженному бойцу.

Сзади все еще продолжают беспрерывно стрелять по лифту, а Майкл делает глубокий выдох, сосредоточиваясь. Его напарник высовывается, чтобы заставить врагов скрыться перед атакой, и вражеская очередь, нацеленная на угол, приходится ему прямо в лицо. Тело союзного бойца еще заваливается назад, разбрызгивая кровь вместе с бетонной крошкой, а Кронт уже рвется вперед, выставив пистолет.

Прицел ловит кисть врага, и первая пуля отправляется в путь. Враг пытается перевести огонь на агента, но поздно. Попадание приходится в предплечье, и зажатая винтовка валится из рук мятежника. Он пытается отпрянуть назад, но следующий выстрел приходится в неаккуратно выставленное колено. Нога врага в серой форме подгибается, и он заваливается на пол. Майкл же резко смещается влево, сильно прижимаясь к стене. Пронесшая мимо очередь пытается следовать за ним, и новому врагу приходится все сильнее высовываться из проема расположенной слева квартиры. Но Кронт уже стреляет туда, где должна появиться голова.

Первый выстрел приходится в пустоту, но вот второй уже по касательной задевает шлем мятежника. Голову дергает, и стрельба на несколько мгновений прерывается, чем Майкл не упускает возможности воспользоваться. Левая рука выхватывает любимый клинок, а пистолет начинает стрелять в дальний угол, не давая высунуться последнему мятежнику, пытавшемуся оттащить своего раненого союзника.

До пытавшегося прийти в себя врага остается метров пять. Сзади раздается новая стрельба, словно сидевший в лифте идиот каким-то чудом выжил и пытался отстреливаться. В голове идет отсчет последних мгновений, и когда мятежник все же поднимает винтовку, наводя ее на Майкла, тот уже рядом. Занесенный на бегу клинок боковым движением срезает корпус винтовки вместе с пальцами, удерживающими ее. Оружие падает на пол, а враг все еще пытается жать на курок, не осознавая, что делать ему это нечем. Его крик только начинает вырываться из горла, как Кронт впечатывается в грудь врага плечом, толкая внутрь квартиры и выбивая дыхание у того. Оба их тела скрываются внутри, а в коридоре начинает стрелять последний уцелевший мятежник, так поздно открывший огонь и сейчас бесполезно полосовавший пустой проем.

Майкл коротким движением бьет в корпус врага, больше толкая в стену, чем пытаясь навредить. Противник все еще ошарашенно смотрит на свою культяпку, но правая рука все же тянется к пистолету. Новый удар уже клинком, и плечо мятежника пришпиливается к стене, лишая возможности сопротивляться. Майкл уже пытается повернуться в сторону коридора и заняться последним, как внезапно прогремевший взрыв гранаты заставляет замереть. Последующая стрельба показала, что его союзники так и не смогли уложить того ездока в лифте.

Аккуратно выглядывая из квартиры, Кронт обнаружил, что последний мятежник уже скрылся, успев предварительно застрелить своего раненого. Черт, упустил. Ладно, хоть один остался в живых. Вздохнув от неудачи, Майкл вернулся к пришпиленному, но и тот не подавал признаков жизни. Выступившая пена из-за рта показывала, что мятежники серьезно подготовились к возможному плену. Выругавшись из-за упущенных пленников, ему пришлось вернуться с пустыми руками к своим союзникам. Но у тех дела оказались еще хуже.

– Ну и что тут произошло?

– Картина разрушений перед лифтом впечатляла. Развороченные створки и копоть вокруг явно указывали что взрыв произошел снаружи.

– Как он умудрился выжить под обстрелом и еще выбросить гранату?

– А это не он, – смущенно отвечает один из бойцов, вставая над телом Пирстена, умудрившегося словить осколок в неполностью прикрытое броней горло. Рядом стонали двое раненых, которым оказывали первую помощь, – это командир бросил гранату, а та каким-то образом застряла в закрывающихся створках. Никто не ожидал, вот и попали под осколки. Причем виновник скрылся этажом выше.

Плохо. Если это еще один агент его уровня подготовки… Черт. Если у Манро будет такой подчиненный, то придется быть гораздо аккуратней и планировать свои действия, чтобы минимизировать случайности.

– Так, если он жив, значит, может попытаться еще раз атаковать. Бери раненых и будем ждать внутри, – скомандовал Майкл, указав на коридор, где в одной из квартир находился объект охраны, на которого нацелился мятежник. Боец только кивнул, молча подчиняясь. И спустя всего минуту они уже находились внутри квартиры под номером 14–46, где измученный охранник безуспешно успокаивал своего подопечного – нервничающего усатого мужика, который то и дело порывался бежать куда-то, периодично срываясь на крик, что они его плохо защищают.

Раздавшийся этажом выше взрыв заставил дернуться от неожиданности всех присутствующих. Потолок изрядно тряхнуло, и висевшая люстра, замерев на секунду на коротком кабеле, обрушилась на пол, вызвав целую тираду новых причитаний со стороны владельца помещения. Взведенное оружие начало шарить в поисках возможных целей. Майкл же напрягся, стараясь предугадать следующие действия удачливого противника. Зайти сверху было отличной идей, но мощности взрывчатки не хватило. Значит, следующий шаг может быть…

Резко дернувшись к окну, он успевает заметить промелькнувшее в полете тело, которое врубается в стену, а затем неловко скользит вниз, пока не цепляется за подоконник, попутно практически разрезая стекло рукой. Целую секунду оно висит и затем тяжело залезает внутрь. Очень молодой на вид парень оборачивается и, заметив Майкла, застывает просто столбом, в упор глядя на агента. Мелькнувшее на лице отчаяние было видно невооруженным взглядом, и неизвестный моментально разворачивается, скрываясь внутри квартиры соседнего здания.

– Преследовать его? – спрашивает боец у Кронта, и тот несколько отстраненно кивает, коротко бросая: – Взять живым.

Парень явно не был похож на агента – уж слишком много растерянности, да и подготовки не видно. Его нелепый прыжок чуть не закончился падением с приличной высоты. Везение – да, есть, но, возможно, это единичный случай. Лицо неизвестного четко отпечаталось в памяти и нарисовать его будет не проблема. Но кто он? Левая рука была явно кибернетической, раз после разрезания ею стекла не было видно даже капли крови. Какой-то сторонний наемник?

Уже позже, подключив мощности браслета и порывшись в местной сети и базе корпорации Варрона, он все же выяснил его личность. Грэгори Шторм, незадачливый выходец из интерната. Степень его везучести навевала интересные размышления. Вначале сильнейшие неудачи, которые очень быстро сменились другой крайностью. Так бывало при инициации у некоторых кандидатов, но в то же время полностью отбрасывать возможность подготовки нельзя было. Возможно, это была показуха, отвлекающая внимание. Черт, мало данных. Да и местоположение Манро до сих пор неизвестно.

Следующие несколько дней он провел вместе с главой местного отделения корпорации, заставляя того создавать нужную картинку для цели Манро. В голове мелькали различные варианты действий, и Майкл перебирал их одни за другими, вырисовывая окончательный.

Если исходить из того, что Мятежник все же получил доступ к информации из серверов Собиана, урезанная она или нет, но в любом из вариантов есть перечень возможных объектов, где могла быть девушка.

– Мне требуется, чтобы ты ослабил охрану на всех объектах, кроме основной базы. А вот там, наоборот, демонстративно усилим, – произнес Кронт, развалившись на стуле в кабинете того любителя статуй птиц. Вновь положив ноги на стол, абсолютно не стесняясь владельца кабинета, он смотрел в окно на задымленное небо Арнон-сити, скрывавшее почти все звезды на вечернем небе.

– Они на это клюнут? – поморщился пожилой собеседник, смирившись с нахальством посланника ангелов и его наплевательским отношением к имуществу корпорации.

– Не знаю, но других вариантов дать им нужную информацию и при этом не вызвать подозрений у меня нет. Но тут даже если они будут догадываться о нашей охоте за ними, их действия от этого не изменятся – им нужна девушка. Главное, чтобы возможные домыслы не превратились в точную уверенность, и все будет в порядке, – пожал плечами Майкл, продолжая разглядывать небо. На Земле после жестких ограничений ситуация с экологией выровнялась, и такая дымка была непривычна для взгляда.

– Но они все равно попробуют проверить это, – заметил глава местного отделения, поправляя одну из своих статуэток.

– Да, и мы дадим им эту возможность. Причем даже попробуем захватить их людей, но один должен как бы случайно вырваться. Остальных попробуем допросить на предмет их местоположения. Если не получится, то мы своими активными действиями должны спровоцировать их быструю реакцию. И чтобы усилить эффект после их первого появление, необходимо сразу же разослать большую часть сил на поиск врага – в районы к бандам, к собианцам, еще к кому-то. Цель – показать, будто мы ищем по горячим следам тех, кто решился напасть на корпорацию, но точных зацепок у нас нет. Необходимо именно в этом ключе ставить всем задачи. Ясно?

– Да, все понятно, – кивнул собеседник и не скрываясь, глубоко вздохнул. Майкл четко чувствовал, как тот считает, в какие траты человеческих и денежных ресурсов все это выльется, и решил немного посластить пилюлю для лучшей мотивации все сделать качественно, а не для галочки.

– Сразу после успешной операции по захвату нужной цели ангелы дополнительно передадут вам две новые технологии из списка на ваш выбор, – эти слова заставили резко повеселеть пожилого руководителя корпорации.

– Кстати, еще нюансы. Первое – во время атаки врагов по возможности брать в плен этих мятежников. Захватившему пообещайте премию в размере пятикратной годовой заработной платы. Будущие переданные технологии это легко окупят. – Собеседник кивнул в знак подтверждения, и Майкл продолжил: – Далее, мне необходим рабочий образец по последней микробомбе, впрыскиваемой через инъектор. И последнее, по возможности, при обнаружении этого парня – не убивать и попытаться захватить живым… – Достав нарисованный портрет Грэгори, Кронт бросил его на стол владельцу.

– Кто это? – подойдя поближе, глава отделения взял рисунок, изучающе рассматривая его. Даже спустя несколько секунд в его взгляде не появляется узнавание, и Майкл решил не отвечать.

– Не важно, кто именно он, но он может быть полезен в поимке цели.

Действительно, паренек исчез на несколько дней и никак не проявлял себя. И тут было несколько вариантов – либо он готовился для следующей попытки, что при отсутствии ресурсов было маловероятно, но возможно. Скорее, он бы попробовал залезть нахрапом, не откладывая на будущее. Либо его схватили. Банда Красного отпадает, иначе он бы засветился на камерах вокруг казино этого маньяка. Для корпораций он никто и абсолютно не интересен. А вот люди Мятежника вполне могли его прихватить с собой при случае. Шанс на его вербовку невелик, но он все же есть, и лучше предусмотреть еще одну возможность выйти на Манро. Больше разных вариантов – больше шансов, и глупо не использовать их все.

А на следующий день на периметре охраны засекли группу наблюдателей. После короткой перестрелки их удалось взять, «случайно» выпустив одного из них. По рекомендациям Майкла, бойцы корпорации Варрона смогли оглушить двоих врагов, не дав им совершить самоубийство. Причем один из них по идее был руководителем группы. Кронту об этом сообщили только спустя час-полтора, и, раздраженно ругаясь на бестолковость некоторых индивидов, он максимально быстро примчался на базу. Ею выступал автоматизированной завод, и именно ввиду его повышенной охраны здесь укрывали наследницу корпорации Собиана.

Пройдя с сопровождающими по путаным коридорам, они переместились в допросную, где к стульям были прикованы двое бойцов. Предварительно обработанные снотворным и прошедшие обыски, они лишились не только всех зубов, а также и кибернетических протезов. Остались только искусственные органы, но их демонтировать без смерти возможности не было. Первый из них был весь в веснушках и с короткими усами. Он в данный момент потерял всего лишь кисть. А вот его напарник представлял собой безногое тело.

После короткого кивка Майкла сопровождающий его боец поочередно прижал инъектор к мятежникам, делая уколы и приводя их в чувство. Первым очнулся безногий, ошарашенно смотря по сторонам. А через полминуты уже начал стонать обладатель веснушек.

– Итак, ребятки, сейчас мы с вами потолкуем на предмет местоположения вашего лидера, – слегка улыбаясь, произнес Майкл, ставя стул прямо перед ними. Большое помещение было расположено глубоко под землей и было лишено всяких окон. Впрочем, мебели тоже не было, кроме трех стульев и небольшого шкафчика с хирургическими принадлежностями. В углу находился умывальник с висящим полотенцем, испачканным во что-то красное. Единственная лампа, висевшая прямо по центру комнаты, создавала тени по краям помещения, не давая достаточно света. Все место будто было призвано создать атмосферу мрачности.

– Пошел ты, – выплюнул кровь мужик с веснушками, проводя языком по пустым десницам рта.

– Ты же понимаешь, что под пытками говорят все, а ваших капсул с ядом вы лишились вместе со своими зубами, – так же спокойно замечает Майкл. – Расскажете мне то, что я хочу, и умрете легко.

– Тебя еще раз послать, а? – включился второй мятежник, на что агент только усмехнулся.

– Ну что ж, ребятки, тогда начнем говорить несколько более жестко. – Хищная улыбка заставила их поумерить храбрость, но усатый пересилил себя, начав снова ругаться. Майкл же спокойно изучал содержимое шкафа, раздумывая, с чего начать так, чтобы клиенты как можно дольше жили. Жаль, что нет оборудования с Земли… Но выбрать он не успел – внезапно распахнулась дверь и в комнату ввалился встревоженный боец.

– Можно вас, сэр? – Майкл хмуро кивает, бросая взгляды на прикованных пленников.

– Пригляди за ними, – коротко бросает агент своему сопровождающему и выходит в коридор. Металлическая дверь отсекает новые ругательства мятежников, и Майкл с ожиданием смотрит на бойца. – Что такое?

– Нападение, сэр. Одновременно с двух сторон. Первое было для отвлечения, а затем последовало другое, гораздо серьезней. Гранатометами уже уничтожили часть внешних турелей.

– Отлично, значит, клюнули, – еле слышно произносит Майкл и уже громче продолжает: – Жди пока здесь, нужно закончить…

Внезапно раздавшиеся выстрелы внутри допросной заставляют прерваться. Майкл молниеносно разворачивается и распахивает дверь. Позвавший его боец решает прикрыть агента на случай неприятностей и вырывается вперед с винтовкой наперевес, закрывая обзор.

– Он дернулся на меня… – Из-за спины ничего не видно, и Майкл пытается с раздражением отодвинуть одного идиота, закрывавшего ему второго, как бы не большего. Черт возьми, как можно было испугаться прикованного пленника и начать стрелять? Кретины…

Мощная вспышка озаряет помещение, а последующая ударная волна отбрасывает Майкла в стену. В него впечатывается тело впереди стоящего бойца, а затем их настигает жар. Кронт чувствует, как включается в защиту скрытый комбинезон, но новый взрыв накрывает его, гася сознание уже надолго.

В чувство он приходил мучительно. Голова трещала, а тело болело. Его скрытая защита спасла жизнь, но вот силу удара полностью погасить не сумела. Да и вся одежда практически превратилась в лохмотья. Уцелели только его клинок и браслет, сделанный на Земле, с огромным запасом прочности. Также уцелел инъектор с микробомбой, спрятанный в специальный футляр на случай непредвиденной детонации. Сейчас его покорежило, но само содержимое уцелело. А вот оружия больше не было.

Вздохнув от идиотизма некоторых, Майкл с трудом поднялся. Вот как можно обыскать пленников и дать добро, пропустив то, что внутри них содержались бомбы? Скорее всего, причиной детонации была остановка сердца, вот кто-то из них и спровоцировал того идиота. Новый вздох, и Кронт решает направиться на выход. Судя по часам в браслете, времени прошло изрядно, и нужно узнать текущее состоянии дел. Если он еще и весь штурм пропустил…

Поднявшись на уровень выше, ему удается обнаружить место боя, включая труп одного из мятежников, убитого в голову. Одевшись в снятую с мертвеца форму и подхватив винтовку, Майкл продолжил путь. А через пару пролетов он достигает группы варронцев, но те моментально поворачиваются в его сторону, целясь и тем самым заставляя шустро спрятаться. Черт, в лицо-то его знал только сопровождающий, а форма на нем сейчас вражеская. Слегка высунувшись, он пока не решается открыть огонь, разглядывая происходящее. В голове мельтешат мысли с различными вариантами действий, но их всех перечеркивает новое событие.

Найденная им группа из тройки бойцов внезапно начинает вести перестрелку с кем-то впереди, но длится это всего несколько секунд. Один из варронцев ловит очередь, попытавшись прорваться ближе к врагу, а затем им под ноги летят гранаты. Кронт только успевает заметить бегущего от них бойца с клинком, выходящим прямо из руки, и тут уже приходится прятаться в укрытие, прыгая в один из кабинетов. Сдвоенный взрыв раскидывает оставшуюся пару, но рвануть вслед за убегающим агент не успевает – зазвучавшая короткая очередь внезапно прерывается еще большим взрывом. Промелькнувшая стена пламени чуть не обжигает лицо попытавшегося высунуться Майкла, и он с трудом отпрыгивает в последний момент назад. Стрельба стихает, но Кронт на всякий случай еще выдерживает короткую паузу.

Аккуратно высунувшись, Майкл медленно двинулся по разрушенному коридору, перешагивая через обожженные трупы. Винтовка ищет новых врагов, готовая начать стрелять в любой момент. И в первом же помещении он находит все еще живого бойца, одетого в темно-синюю форму, пытавшего прийти в себя после взрыва. Причем не абы кого, а того самого везунчика Грэгори Шторма, упорно выживающего в разных переделках. Так, а ведь именно он не только бросил гранаты в сторону варронцев, но и открыл огонь в их противников – в мятежников. Интересно. В голове щелкает идея, и план сам по себе выстраивается в голове Кронта.

– Не двигайся, – ствол винтовки упирается в лоб парня, а Майкл уже продумывает следующие слова для реализации своего плана.

Глава 24

– Да, я согласен, – после паузы, твердо повторяю, прямо глядя в глаза собеседника. – Согласен.

Винтовка этого странного охотника за головами уходит в сторону, прекращая угрожающе смотреть на меня своим стволом. Хотя почему странного? Возможно, они все такие – готовые даже объединяться, с бывшими противниками, если это поможет достать их объект охоты. Впрочем, мне явно нельзя осуждать его, ведь тоже двигаюсь к Софии словно магнитный поезд к следующей станции.

– Хорошо, тогда прямо сейчас выберемся отсюда и ты меня отведешь к их базе, – протянул мне руку этот круглолицый бородач. Несколько секунд посмотрев на его руку в поисках подвоха, я все же схватился за нее, тяжело поднимаясь. Сильный рывок выдернул меня на ноги, но мой собеседник второй рукой из кармана успевает достать какой-то инъектор. С опозданием осознаю это, но его кисть держит словно те тиски, а мне в вывернутую правую руку вкалывают что-то. Охотник за головами отпускает прямо в тот момент, когда я пытаюсь рвануть еще раз. В итоге, лишившись опоры, я чуть не падаю назад, но все же удерживаю равновесие. И сразу же тянусь к своему пистолету, но на меня снова смотрит винтовка.

– Итак, Грэгори, я про тебя много знаю и даже причину твоего конфликта с мятежниками прекрасно понимаю… – Его размеренный тон и расслабленный вид показывал, что во мне не видят угрозу. И зря – появится момент… Но мои мысли были прерваны его новыми словами: – И, хотя мы не враги, я все же решил вколоть тебе некую микробомбу, которая прямо сейчас начала хаотично циркулировать по твоей крови. Время ее активации – сутки, и только я знаю, как ее выключить… – Видя мой неверящий взгляд, он пояснил: – Новая технология, и я тебе вколол прототип, поэтому может быть времени у тебя даже меньше. Но специалиста по этому вопросу ты явно не найдешь. Это будет моя страховка на случай твоей нелояльности ко мне. Доведешь меня до моей цели, и я все отключу.

Моя злость начала спадать, а я же горько усмехнулся о своей судьбе – вечно меня пытаются использовать в своих интересах. Тот Красный Псих из казино, мистер Уолтер, потом Рамон, лидер мятежников, сейчас вот он. Черт, да я до этого обломал двоих, и этот тоже поплатится. Новый задор слегка придал сил, и я снова переключил свои мысли на главное – Софию. Прямо сейчас ее все дальше от меня уносит Джим, и ведь ему навстречу должен отправиться его глава и, по совместительству, цель этого русого бородача. А значит, лучше поторопиться.

– Понял, – сухо ответил я, загоняя свои эмоции в узду, и продолжил, – прямо сейчас Джим, тот лысый с клинком в руке, уносит мою девушку на выход из базы. Именно там с несколькими бойцами находится Рамон. К нему должны были присоединиться остатки второй группы, и вместе они собирались направиться навстречу нашей группе. Где конкретно точка проникновения, я точно не знаю, не видел. Успел заметить только отдельные моменты окружения.

– Твою мать, уйдет ведь, – ругнулся охотник за головами, – и ведь проход завалили. Так, ходу. Поднимемся на уровень выше и попробуем догнать, пока не скрылись. Оружие есть? – резко засуетился он.

– Только пистолет, – ответил я, доставая его. В разгрузке бронежилета оставались висеть еще две запасные обоймы к нему и одна к винтовке, но последняя была бесполезна ввиду поломки оружия. Сам охотник за головами был вооружен винтовкой и приличным по размеру тесаком.

– По дороге найдем, значит, пошли, – скомандовал он и резко рванул в коридор. Не успев ничего сказать, я просто побежал за ним, на миг развернувшись в противоположную сторону. Проход, куда унесли бессознательное тело Софии, был действительно перекрыт. Да и в целом коридор после фактически трех взрывов представлял собой печальное место. С черными пятнами от пламени и посеченными осколками стенами, с трещинами и разбитыми лампами, часть из которых висела на проводах, периодично моргая. Разбросанные части трупов с ожогами и все еще тлеющей одеждой. Здесь будто прошел локальный апокалипсис.

Но охотнику за головами было на это плевать. Легко перескочив тела погибших варронцев, бывших недавно его союзниками, он, не замедляясь, продолжил свой бег. И мне пришлось ускориться, чтобы банально не отстать. Дыхание быстро не сбилось только из-за искусственных органов, но даже так было тяжело поспевать, а сердце постепенно ускоряло свой ход. При том, что мой новый союзник успевал даже проверять другие направления на случай неожиданной встречи. Но нам везло. Стрельба все еще периодично слышалась где-то, но в целом былой интенсивности боя не было даже близко.

Слегка заплутав, мы все же добрались до лестницы, ведущей наверх. Ступени промелькнули в мгновение ока, и охотник за головами уже хотел вырваться в новый коридор, когда мой окрик догнал его в спину, заставив замереть.

– Постой, – с трудом останавливаясь, прокряхтел я, – нам же все равно на поверхность подыматься, так зачем пытаться повторить их путь? Группа прорывалась через забор на территорию завода. При этом река была по левую руку и достаточно близко. Нам нужно просто туда добраться – там в ближайшем ангаре и скрывался Рамон.

– Логично, увлекся, – коротко бросил мой очередной напарник, тут же, словно боясь потерять даже мгновение, разворачиваясь и устремляясь наверх. Чертыхнувшись, я снова побежал вслед за ним. Бронежилет сильно мешал, стесняя движения моего и так не спортивного тела, которое к тому же успело обзавестись протезами. Хотя как раз последние сильно помогали.

Вырвавшись на последний уровень, охотник за головами на мгновение замешкался, словно пытаясь сориентироваться. При этом он зачем-то оголил свою кисть с браслетом и к чему-то на нем дотронулся. Замечаю сосредоточенное лицо и еле заметное шевеление губами, и на ум приходит только одно – он что, какой-то религиозный фанатик? После прихода ангелов этот пережиток прошлого практически исчез, но все еще встречались некоторые сектанты, которые поклонялись старым богам, пытаясь доказать, что именно их вера настоящая и древняя, а все остальные просто выдумали ее для управления своими бандами. Черт, только такого союзника мне не хватало.

– Пойдем через гараж, там попробуем найти какое-то транспортное средство, – новая команда, и охотник за головами резко срывается с места. Мне снова ничего не остается, как молча последовать за ним, больше сосредоточиваясь на том, как бы не отстать, чем на окружающем. Сохранить размеренное дыхание хоть и было тяжело, но на удивление я как-то справлялся. Коридоры сменялись помещениями, а те снова новыми проходами. И во многих местах были видны следы хаоса и разрушения, вихрем зацепившие большую часть завода.

Брошенные впопыхах сумки. Все еще стоящие чашки чая, из одной из которых я отхлебнул, не удержавшись. Где-то были заметны знакомые следы боев и разрушений. Следы от пуль, поломанная мебель. Выбитая дверь и искрившееся оборудование. Одиноко валящийся ботинок, испачканный в чем-то красном. Периодически встречались погибшие мятежники и варронцы, и при взгляде на их страшные тела смысл происходящего ускользал от меня. Снова в голову пришли те же размышления.

Зачем они это делали? Настолько сильны их убеждения и желание достичь своей цели, что они готовы буквально на все ради этого? Даже погибнуть не понятно где, так и не увидев нужного результата? Хотя я ведь такой же – иду напролом ради Софии. Как и этот охотник за головой Рамона. Впрочем, многие люди упорно двигаются к своим целям, вот только грань допустимых действий разная. Но как ее определить? Где именно наступает момент, когда стоит сказать себе «хватит»? Когда цель уже не оправдывает средства?

– Чего завис? – раздался голос охотника за головами, и я тряхнул головой, окончательно развеивая мысли. Не время и не место. Мой союзник прямо сейчас присел возле приоткрытой широкой металлической двери, которая вела в нужный нам гараж. И прямо сейчас там суетились несколько бойцов, снаряжая броневик.

Щеголявший внушительной дырой в борту, он явно должен был отправиться на капитальный ремонт, но обстоятельства изменились. И теперь варронцы экстренно приводили технику в чувство, пытаясь реанимировать боевую машину. А судя по внезапно зарычавшему двигателю, им это удалось. Правда, почти сразу тот снова заглох, вызвав поток ругательств с их стороны.

– Так, готовься. Как только они закончат, рванем к машине. Бойцов устраним, а ее захватим. После этого сразу за Рамоном, – бросил русый бородач, хмуро вглядываясь вперед. Казалось, что его недовольство вызвано не тем, что придется напасть на бойцов, а тем, что они медленно чинят. И я, слегка отдышавшись, все же решился уточнить:

– Но ведь это твои союзники? Зачем их убивать? Лучше, чтобы они присоединились к нам и помогли?

Охотник за головами помедлил с ответом, снова хмуро оглядывая суетившихся бойцов, сосредоточенно приводящих в порядок технику. Двое из них контролировали пространство вокруг, но нас пока не заметили.

Вообще в гараже было еще несколько автомобилей, но обычные гражданские. В остальном большое помещение очень сильно напоминало ту автомастерскую, которая служила прикрытием для мятежников. Много подъемников и оборудованных постов, только эти были гораздо более продвинутыми, а под потолком находился внушительный кран. Тележки с инструментом, стеллажи с ремонтными комплектами. Все это явно показывало, что гаражом пользовались постоянно, но почему-то в данный момент он практически пустовал. Словно все разъехались куда-то, создавая тем самым идеальный момент для штурма.

– Они меня не знают лично, а мои сопровождающие погибли. Плюс на мне форма, снятая с убитого мятежника, так что это только добавит подозрений. Пока будем разбираться, упустим время. Так что действуем по моему плану… – Двигатель снова зарычал, а двое варронцев начали завозить что-то в его кузов. Разглядеть не получилось из-за охотника за головами, перекрывшего мне обзор и поглощенного изучением текущей обстановки вокруг броневика. – Ходу!

Внезапная команда не сразу доходит до сознания, а мой союзник уже срывается вперед. Спустя пару секунд я бегу за ним, нацеливая на врагов найденную во время пути сюда винтовку. Она не обладала системой помощи в прицеливании, но и защиты по идентификатору тоже не было.

Охотник за головами огибает брошенный впопыхах погрузчик, и короткая очередь вырывается из его винтовки. Охраняющая пара врагов успевают заметить движение, но среагировать на него полностью уже не получается. Дальний варронец только начинает разворачиваться, как череда выстрелов бьет ему в грудь, отбрасывая назад и сбивая с ног. Ближний боец успевает отпрыгнуть за одну из тележек с инструментом, но та является плохим укрытием. Новая очередь дырявит ее вместе с бойцом. Видимо, одна из пуль находит брешь в бронежилете, и с коротким вскриком боец валится на пол поломанной куклой.

Тут уже я включаюсь в дело, открывая огонь внутрь броневика и не давая остальным высунуться. А охотник за головами продолжает рваться вперед, резко сокращая дистанцию и при этом чуть ли не выскакивая на линию моего огня. Выругавшись, с трудом успеваю убрать палец с курка, но мой напарник это игнорирует напрочь. Еще один берсеркер на мою голову! Первый высунувшийся враг ловит порцию металла в голову, забрызгивая ее содержимым остальных варронцев. Винтовка охотника сухо щелкает, и она моментально летит на пол, а в его руках оказывается пистолет с тесаком.

Противники, попытавшиеся воспользоваться моментом, одновременно высовываются с двух сторон большого ящика, размещенного посреди кузова, но мой напарник уже готов. Выставленный плоскостью тесак без последствий ловит пули, уводя их в сторону, как удар вражеского клинка, а пистолет во второй руке уже посылает свои заряды во второго варронца. Первый же выстрел приходится в правую кисть, заставляя прекратить стрельбу, и охотник переводит пистолет на второго, который в замешательстве застыл на мгновение.

Пистолет снова громко бухает, а я замечаю какое-то движение. Боец, словивший очередь в грудь, с трудом пытается подняться, наводя свое оружие на спину моего вынужденного союзника. Тот расправляется со своими противниками, но никак не успевает отреагировать на последнего. Целый миг в моем сознании борется желание проигнорировать угрозу, но все же благоразумие побеждает. Поток пуль устремляется во врага, большей частью огибая его. Но даже это заставляет его перевести прицел на меня. Вот только как бы плохо я ни стрелял без дополнительных приспособлений, малоподвижная цель на полу и мой зажатый до упора курок делают свое дело. Варронец ловит несколько попаданий и, орошая кровью пространство вокруг, падает на спину, уже навсегда.

– Спасибо, что прикрыл, – отзывается охотник за головами, торопливо перезаряжая винтовку, – но ты в следующий раз постарайся не тратить всю обойму на одного.

Я киваю, старательно перезаряжая, и устремляюсь к броневику. Русый бородач уже успел скрыться внутри.

Внушительный ящик занимал практически все свободное пространство для десанта, оставляя немного для проходов с обеих сторон. Закрыв заднюю дверцу броневика, я аккуратно перелез через лежавший на полу труп, протиснувшись в кабину. Там мой напарник уже осматривал управление, развернувшись при моем появлении.

– Умеешь водить? – Видя мое мотание головой, он тут же скомандовал: – Тогда садись за пушку.

И тут же броневик рванул вперед, быстро набирая скорость. Небольшая щель для обзора была закрыта, а ориентировался охотник по экранам через наружные камеры. Не теряя времени, я развернулся к пушке, но та оказалась перекрыта ящиком. Точнее, место оставалось, но недостаточно, чтобы я мог сесть и управлять ею.

– Тут ящик заблокировал место, сейчас его попробую сдвинуть! – крикнул я и, забросив винтовку на ремне за спину, уперся левой механической рукой в край этого непонятного контейнера. Поднатужившись, я постарался максимально сдвинуть его, но тот подался всего на сантиметр. Еще толчок, и снова ненамного. Черт, тяжелый. Они-то его втроем толкали. Так, еще раз.

– Поторопись, я вижу уже проем вдалеке, – прокричал мой напарник, а спустя пяток секунд начали барабанить пули. Через дыру в броне видно, как на приличной скорости мелькает бетон покрытия. Звуки перестрелки все сильнее, словно наше появление послужило неким катализатором. – Так, парень, шустрее, а тот уже какая-то перестрелка идет и пушка явно не помешает.

Я стискиваю зубы и еще раз толкаю. Ящик поддается, и я не перестаю давить, освобождая пульт управления от помехи. Ну же, давай. Пули все сильнее стучат по кузову броневика, а я уже почти отодвинул чертов контейнер. Внезапный рывок боевой машины в сторону, и я куда-то проваливаюсь. Слышны ругательства русого бородача, а затем броневик подскакивает на кочке. Время замедляется, и я ощущаю полет. Но приземлиться мы не успеваем – мощный удар приходит снизу, толкая вверх и в сторону машину. Возникшее пламя находит свой путь через дыру в броне, и я с трудом успеваю закрыть лицо рукой, избегая сильных ожогов. Новый мощный удар, и броневик падает на бок. Возле меня в борт впечатывается тот тяжелый ящик, проходя буквально в считанных сантиметрах. Не успеваю испугаться, как еще один взрыв приходится в бампер боевой машины. Мощный толчок выбрасывает ящик вместе со мной и трупом варронца через заднюю дверцу. Я только успеваю заметить, как место, где сидел охотник, окутывается пламенем.

Сильный удар в бетон, и меня протягивает по нему, сдирая кожу. Пламя сзади опаляет. В ушах звон, но даже через него прорываются звуки стрельбы вокруг меня. Горящие останки броневика частично прикрывали меня от врагов, но те больше были нацелены на варронцев, ведущих свой огонь из завода. Новый гранатометный заряд ставит точку в их противостоянии, оставляя последнее слово за мятежниками.

С трудом пытаюсь прийти себя. В очередной раз потерянная винтовка из-за порванного ремня оставляет мало шансов на нахождение пропажи, но хоть пистолет удалось сохранить. В глазах все расплывается, и я с усилием ползу за ящик, прячась за этим укрытием. Тот даже после всего уцелел, треснув только в одном месте. Причем именно там, где находился электронный замок с разъемом для идентификации. Опираясь спиной на него, я скрываюсь от взглядов врагов.

Рядом звучат команды мятежников, и мне кажется, что я даже слышу голоса Джима и Рамона. Черт, нужно действовать. Тело гудит, но я все же делаю над собой усилие и достаю пистолет. Покрепче его сжав, я высовываюсь из-за злополучного ящика, ища противников. Но картина, представшая передо мной, поражает и вызывает дрожь.

Из охваченного пламенем броневика внезапно вываливается фигура охотника. Его одежда пылала огнем, но ему это явно не мешало. Бородача немного шатало, но спустя пару секунд он уже твердо стоял на ногах. Удерживая тесак в руке, он резко разворачивается в сторону мятежников. Его фигура словно сжимается как пружина, накапливающая энергию, а затем резво срывается с места.

– МАНРО! Я ИДУ ЗА ТОБОЙ! – Дикий крик проносится по округе, и мятежники открывают хаотичный огонь, чуть ли не паля куда попало. Новый яростный рев сопровождается чьим-то вскриком, а затем пространство словно взрывается от звуков непрекращающейся стрельбы. Этот демон, завладев оружием, начал буквально истреблять мятежников, а мне же пришлось спрятаться за ящик, избегая случайной пули в этом хаосе. Черт, да кто же он?

Вся эта вакханалия длится не долго. В какой-то момент слышны звуки резко заскрипевших шин, а затем несколько взрывов. Кто-то пытается еще стрелять, но его прерывает одиночный выстрел. Тело громко заваливается во внезапно образовавшейся тишине, и я тоже замираю, поневоле задерживая дыхание. Скрип ботинок поблизости от меня заставляет покрепче сжать пистолет, а затем над головой раздается голос охотника:

– Грэгори, ты там жив? Вылезай, враги скрылись, и нам нужно поспешить за ними.

Глава 25

Сглотнув, я медленно поднялся из-за ящика. Передо мной предстала полуголая фигура бородача, одетого в обгоревшие лохмотья, все еще тлеющие на его груди. Слегка обгоревшая борода криво торчала в стороны. Запачканный в крови и грязи, он до сих пор сжимал пистолет и свой тесак. Стекающие капли с последнего потихоньку начали образовывать небольшую лужицу у его ног.

– Как ты уцелел? – произнес я, оглядывая еще раз. Черт, да нельзя было выжить после практически прямого попадания из гранатомета, пускай даже будучи за небольшим слоем брони.

– Благодаря защите, но ее больше нет. Меня больше поражает, что ты выжил в этом хаосе, – со вздохом начал отвечать он, зачем-то скидывая с себя одежду. – Проследи, чтобы никто сейчас не появился.

Не понимая, что он делает, я начал внимательно смотреть по сторонам, но все было спокойно. Будто у всех уже закончились силы после такого количества боев. А охотник все продолжал раздеваться, окончательно сбросив с себя все. Хочется переодеться? Мелькнула эта мысль, но пропала, когда внезапно он начал сдирать с себя прозрачную пленку, которая тонким слоем покрывала все его тело.

Я сразу же отвернулся, решив, что лишние вопросы ни к чему. Уж слишком это было за гранью – никогда не слышал про такие технологии брони. Кстати, мой бронежилет внезапно начал перетягивать меня вперед. Ощупав спину, я понял, что пламя сожгло ткань и все броневые пластины просто рассыпались. Сбросив бесполезную защиту, я запихнул последнюю запасную обойму в карман своих порванных штанов. Раздеваться, как охотник, я не собирался. А тот уже закончил.

– Итак, парень, я сейчас найду себе одежду, а ты пока достань боевой костюм из контейнера, – бросил мне охотник, успевший полностью раздеться, оставив на себе лишь тот браслет. Вот теперь никакой уверенности, что это именно религиозный символ, у меня абсолютно не было. Но я решил уточнить совершенно другое:

– Что за боевой костюм?

– В контейнере, говорю же. С учетом твоих боевых навыков, а точнее их практического отсутствия, он нам изрядно поможет, – указал он тесаком на ящик и, развернувшись, пошел к основному месту боя. – Мы их уже не догоним, но все же не затягивай со сборами.

Я повернулся к ящику, начав изучать содержимое. Какое-то сложное механическое оборудование действительно виднелось через щель. Вздохнув, я с некоторой задержкой приступил к вскрытию контейнера. Но мне повезло, и оно совсем не затянулось.

От мощного удара сильно пострадал замок, а через щель удалось убрать стопор, блокирующий раскрытие. В итоге через пару минут прямо передо мной предстал компактно сложенный механизм. Приглядевшись, все же нашел кнопку. Снова замявшись, но только на мгновение, я твердо утопил ее, активируя.

И это оборудование внезапно начало раскрываться, попутно выпрямляясь вверх, причем так, что, когда все закончилось, оно нависало надо мной на добрых полметра. Боевой костюм с экзоскелетом, увешанный броней и со встроенной пушкой в правом манипуляторе. А я ведь про такое только читал с Пьером, но даже на видео не видел. В итоге, когда ко мне подошел охотник, я так и продолжал стоять с разинутым ртом. У меня как техника такие навороченные технологии вызывали чуть ли не физический экстаз.

– Облачайся и попутно расскажешь все, что помнишь про местоположение базы Манро. То есть Рамона, – скомандовал охотник, успевший найти чью-то форму, заляпанную кровью. На шее висела винтовка, а он как раз поправлял ремни разгрузки, устраивая ее поудобней.

– Кто ты такой? И почему Манро, а не Рамон? – глядя в упор, спросил я. Охотник молча выдержал взгляд, слегка усмехнувшись на такую мою реакцию.

– Хорошо. Ты все равно облачайся, а я вкратце отвечу. Меня зовут Майкл, и я являюсь представителем одной более технологически развитой группы людей. Наши технологии недоступны большинству корпораций и где-то даже достигают уровня ангелов. Наши цели тебе не нужны, а вот то, что Манро в какой-то момент навредил нам, важно знать. Меня послали за ним – по возможности захватить, но можно ликвидировать. Я действительно не знаю, зачем ему София, но лично мне нужен только он, в любом виде. Тебе этого достаточно? – Его усмешка слегка бесила, но даже то, что он рассказал, когда мог полностью проигнорировать вопрос, доказывало его доверие. А сказанное им ранее про инъектор с микробомбой только подтверждалось увиденным.

– Да, спасибо, Майкл, – кивнул я, подключая в затылочный разъем коннектор брони. В глазах замелькали символы настройки, и после того, как изображение мигнуло, перед глазами появился прицел пушки. Броневые плиты сдвинулись, закрывая меня от угрозы, а мой напарник широко улыбнулся.

– Красавец!

И действительно, экзоскелет закрывал все тело толстой броней. Тяжеленный вес немного разгружался за счет внушительной конструкции вдоль позвоночника, но даже так я ощущал его давление. И если бы мне в той клинике не укрепили его, то, скорее всего, даже стоять я бы не смог. Броня не была герметичной и обладала некоторыми щелями, но все же почти все тело было закрыто металлом. Широкий шлем с мягкой прокладкой внутри плотно обхватил голову. Узкая щель перед глазами слегка ограничивала обзор, но в то же время минимизировала слабое место. Само тело было окутано некой амортизирующей подкладкой, уменьшаясилу ударов от попаданий.

Делаю первый шаг и чувствую тяжеленный вес брони. Изнутри словно приходит ощущение уверенности в собственных силах. Звуки снаружи этого внушительного доспеха из толстого металла еле слышны, и я начинаю нажимать кнопки на предплечье. Одна из них включает наушники, и первая же реплика Майкла акустическим ударом бьет по ушам. Только отрегулировав громкость, мне удалось воспринять, что он говорит.

– Подробности места озвучь, – допытывался он, ведя меня к двум брошенным фургонам на складе, из которого и началась эта внезапная операция, приведшая к непредсказуемому исходу. Одна из машин был вся в дырах, не оставляющих шансов на то, что она могла ездить. А вот вторая выглядела невредимой. Но что удивительно, Майкл повел меня именно к первой, попутно пояснив:

– Мятежники выстрелили той в двигатель, а эта на вид выглядела и так изрядно пострадавшей, так что никто не проверил то, что она все еще на ходу. – Распахнув задние дверцы передо мной, он подождал, пока я с трудом протиснусь внутрь. Фургон тут же просел под внушительным весом брони, заскрипев кузовом.

– Ехали мы не слишком долго, не больше пятнадцати минут на приличной скорости и по автостраде. Сама база Манро замаскирована как огромная автомобильная мастерская. Находится она возле двухъярусной линии магнитного поезда, а рядом, похоже, что какой-то дорогой район. По крайней мере дома невысокие и выглядели прилично, – произнес я, как только Майкл уселся за руль фургона.

Охотник за головами замолк и вроде даже прикрыл глаза, обхватывая руками браслет. Его губы снова начали еле заметно шевелиться, а вторая рука что-то будто рисовала в воздухе. Спустя полминуты он внезапно обернулся ко мне, пронзительно глядя в упор, словно через всю эту броню. Я даже поежился от такого внимательного взгляда.

– Итак, Грэгори, ты сильно хочешь найти и вытащить Софию? – его вопрос удивил, но ответ был давно уже известен.

– Да, безумно сильно, – мой жесткий тон ответа словно передавался через внешний динамик, и механический голос, маскирующий реальный, прозвучал даже излишне грозно. Впрочем, охотник за головами даже не поморщился.

– Отлично, парень. Значит так, у меня есть восемь разных вариантов, подходящих под твое описание. И тут либо ты вспоминаешь еще подробности, либо просто говоришь мне какое-то число, и мы едем по этому адресу, – заявил Майкл мне, вызвав легкое замешательство.

– Мне нужно угадать? Просто угадать? Но на кону ведь жизнь Софии! – попытался возмутиться я, но меня жестко обрубили.

– А других вариантов нет. Или ты прямо сейчас угадываешь, и мы спасаем Софию, или же нет, и Манро уходит, прихватив твою девушку ради неизвестных нам целей.

В голове заметались мысли, но я быстро взял себя в руки. Действительно, нужно решать, и от этого будет зависеть все. Десяток секунд размышления вводят только хаос в голове, раздувая панику, а Майкл уже требует ответа.

– Какое число? Говори, Грэг, время уходит! – Я прямо чувствую физическое давление и, не выдерживая, прикрываю на мгновение глаза. В памяти снова всплывает она, ее смех, проникающий до самых глубин моего сердца, различные моменты из нашей жизни, смешные и, наоборот, грустные. Вся она, и мои губы тихо шепчут число.

– Не слышу, – снова дергает меня Майкл, и я, открывая глаза, твердо произношу требуемое.

– Отлично, погнали, – усмехается он, и фургон резко трогается с места, срываясь на визг. Наш автомобиль мчится словно умалишенный, активно подрезая и врываясь в чужие ряды. Сигналы возмущенных водителей не стихают, но Майкл будто получает от этого удовольствие, разгоняя машину все быстрее и быстрее. Меня слегка трясет, но габаритная броня большей частью просто упирается в кузов. Я же от нетерпения то и дело сжимаю манипулятор пушки, активируя ее. Благо хоть удается сдерживать себя, не начав стрелять прямо в фургоне. От нетерпения время еле тянется, а путь словно многократно удлиняется. Но Майкл продолжает гнать без остановки, выжимая все возможное из двигателя. Несколько раз мы бьемся обо что-то во время резких поворотов, но это только вызывает смех охотника. А гонка продолжается.

В итоге мы добираемся до выбранного мной места, умудрившись не разбиться по дороге. Мощный удар, выбивший небольшие ворота, и фургон резко тормозит. Я, уже не сдерживаясь, резко разворачиваюсь в броне. От неаккуратного движения кузов гнется, но мне все равно. Экзоскелет придает очень много сил и не меньше уверенности, и я ими пользуюсь во всю. Короткий удар выбивает задние дверцы фургона, и мое тело, облаченное в мощную броню, выбирается наружу, застывая перед громадным зданием. Рядом уже стоит Майкл, спрашивая у меня:

– То место? – Его голос даже не скрывает надежды, и я только киваю, попутно проклиная свою тупость. Ведь я же видел символ на нашивках, и можно было дать его описание напарнику, но, черт возьми, в такой ответственный момент я забыл. Просто-напросто забыл от волнения. Благо прямо передо мной под самой крышей красовалось то самое изображение, ниже которого была надпись – «Автомастерская семейства Луи Даррона».

– Ну так? – неторопливо спрашивает меня Майкл, а я снова обзываю себя идиотом. В броне кивок увидеть явно нельзя было ввиду ограниченности движений. Тут даже голова поворачивалась со всем корпусом, а я киваю.

– Да, оно, – механический голос полон злобной радости, и ему вторит интонация напарника.

– Отлично, значит, пора закончить охоту. – Чувство азарта в нем зашкаливает, словно он раскрыл свои истинные эмоции после очищающего пламени в броневике.

Громадное здание, почти полностью закрытое однотипными серыми панелями. Под самой крышей расположились длинные ряды сплошных окон, дававших освещение внутри мастерской. Впереди была небольшая пристройка с полным остеклением, похожая на приемную для клиентов, но в данный момент она пустовала. Небольшая дверь проглядывалась позади, но мы с Майклом уже нацелились на высокие ворота для въезда автомобилей.

Мои тяжелые шаги громко бухают по бетону, пока мы подходим к зданию. Охотник за головами пристроился слегка позади, прикрываясь моим бронированным телом от возможной опасности. Тишина на территории мастерской и отсутствие реакции на наше громкое появление вызывают настороженность.

– Аккуратней. Ты, хоть и бронированный, но гранату можешь не выдержать. В левом манипуляторе у тебя тяжелый щит, он поможет, – замечает Майкл, прижимаясь к воротам. Я только машу манипулятором с пушкой, а в следующее мгновение моя левая рука бьет в ворота, выбивая в них дыру. Чувство собственной мощи захлестывает, и я продолжаю. Новый удар расширяет ее, а враги наконец начинают действовать.

Пули начинают стучать по броне, пока я сношу ворота. Успеваю сделать всего один шаг внутрь мастерской, как меня начинают поливать огнем с разных сторон. Постоянный грохот попаданий слегка выбивает из колеи, а легкие толчки мешают сориентироваться. Но броня держит, добавляя уверенности в собственной защищенности. Позади начинает стрелять Майкл, я все же решаю выпустить щит. Уплотнение на руке раскрывается, и из металлического предплечья показывается защита, закрывающая меня от града пуль. Причем вовремя – фигура одного из врагов озаряется вспышкой, и в меня словно бьют из кувалды. Руку дергает от удара, и пламя окутывает щит. Черт, граната.

Щит изрядно погнуло, но я не даю врагам сделать повторный удар. Моя пушка следует за прицелом в глазах, стремительно наводясь на врагов. Выстрел, и мятежника с гранатометом отбрасывает назад словно тряпичную куклу. Оторванная рука с оружием летит вслед за ними, обильно орошая все кровью. Следующий враг пытается спрятаться за кузовом автомобиля, но мои заряды буквально делают из него решето, не оставляя шансов на выживание. Эйфория от легкости, с которой погибали противники, провоцирует меня на еще более агрессивные действия.

Впрочем, охотник за головами не отстает и вырывается вперед, навязывая активный бой врагам. Я продолжаю медленно двигаться вперед, планомерно уничтожая врагов. Те, невзирая на то, что их выстрелы не дают никакого эффекта, все равно продолжают поливать меня огнем. Моя же пушка просто разрывает мощным калибром тщедушные человеческие тела, одно за другим. А я уже достиг середины большого помещения и останавливаться не собирался. Броня давала изрядное преимущество в бою, и им я был намерен воспользоваться вовсю. Новый враг лишается головы и еще стоит целое мгновение, прежде чем завалиться на бок бездыханным телом.

На внезапно выкатившиеся под ноги гранаты не успеваю отреагировать, увлекшись стрельбой. Да и неповоротливое тело не дает шансов куда-то отпрыгнуть. Удар! Цепочка взрывов оглушает меня, отбрасывая в сторону. Щит, который я успел направить на гранаты, превращается в металлолом. С трудом поднимаюсь с колен и успеваю заметить, как в меня снова стреляют из гранатомета. Просто подгибаю руку, и тяжелое тело обрушивается вниз, пропуская выпущенную гранату над собой. Она попадает в стоящий без двигателя автомобиль позади меня, и очередной удар сзади толкает меня вперед, заставляя просто вытянуться на полу малоподвижной тушей.

Медленно поднимаюсь, под новым огнем противника, попутно оглядываясь по сторонам. Чувство собственного превосходства резко схлынуло, быстро обломанное врагами. К тому же неподалеку пятерка мятежников пыталась зажать Майкла в углу, не давая ему высунуться, пока они сужали кольцо захвата. А в метрах двадцати от меня, на выходе из цеха в сторону подземных уровней, стоял Джим, медленно перезаряжая гранатомет. Его откровенно злорадная ухмылка сверкала, как лысый череп.

– Что, малец, думал влез в броню и будешь непобедимым солдатом? Нечего было тебе рыпаться против нас.

Я пытаюсь как можно быстрее поднять свое тело и нацелить пушку, но явно не успеваю. Джим, скалясь от предвкушения, уже наводит на меня гранатомет. Черт, не успеваю, не успеваю. В голове бьется одна-единственная мысль, и я пытаюсь ускорить свои движения, насколько могу. Быстрее, твою мать! Я уже выпрямился, но пушка все еще пыталась поспеть за виртуальным прицелом. А Джим уже упер в меня раструб своего оружия. Его ухмылка снова превратилась в ранее виденный звериный оскал хищника, почуявшего кровь…

В следующее мгновение его голова взрывается кровавыми ошметками, снесенная короткой очередью впритык. Возникшая фигура позади него пытается сместиться в сторону, но я уже машинально нажимаю на курок, не успевая себя остановить. Мощный заряд из пушки дырявит ее, вбивая в стену, но та все еще пытается двигаться. Не понимая, что происходит, я открываю огонь, разрывая нового врага на части. И только где-то на пятом попадании он перестает шевелиться.

В некой прострации от происходящего я медленно встаю и приближаюсь к лежавшей фигуре. Рядом со мной в какой-то момент возникает Майкл, успевший расправиться со своими врагами, пытавшимися зажать его в клещи. Но мне все равно – мое внимание полностью поглощено убийцей Джима.

Человекоподобное тело, чуть больше меня по размерам, оно было полностью механическим. Пушка, разорвавшая его на части, явно показала, что это не броня. Темный коричневый корпус с гладкими гранями, голова с россыпью объективов. Конечности с дополнительными суставами, один из которых до сих пор сжимал вполне обычную на вид винтовку. И при этом никаких внешних проводов управления, какие обычно были у таких роботов. Да и те всегда больше походили на движимые турели, чем на людей.

– Черт возьми, это что, автономный робот? – произнес я. – Но их же не существует. Или это что-то из ваших секретных технологий? – спросил, повернувшись к застывшему рядом со мной Майклу.

– Нет, разработки искусственного интеллекта запрещены, поэтому никаких автономных роботов у нас нет. И ни у кого их не должно быть в принципе, – внезапно напрягшимся голосом произнес мой напарник.

– Тогда кто это и почему они настолько сообразительны? – указал я на проход, откуда появилась пятерка таких же самых роботов. Причем, завидев меня, первый тут же подхватил выпавший гранатомет, а еще двое закинули винтовки за спину, взяв взамен них гранаты. Сердце резко застучало от нехорошего предчувствия.

Глава 26

Чувство опасности зашкаливает, а в голове четкое понимание, что хоть роботы и убили Джима, но моими союзниками явно становиться не собираются. И поэтому, пока эта мысль молнией проносилась в моем сознании, пушка тоже пыталась поспеть за ней.

Прицел в глазу ловит первого врага. Выстрел. Противники резко бросаются в сторону, и мой заряд дырявит плечо одного из роботов, отрывая ему руку. Вот только ему это нисколько не мешает. Его механическое тело тут же откатывается в сторону, каким-то немыслимым движением в перекате подхватывая выроненный гранатомет. Причем его напарники тоже абсолютно не медлили, стремительно атакуя. Двое с винтовками резко сорвались в сторону, обходя нас с Майклом сбоку. А последняя пара с гранатами уже активировала их, бросая в мою сторону.

Пушка еще не успевает навестись снова, как я осознаю летящую в меня угрозу. Невольно группируюсь и поворачиваюсь левым боком, закрывая свое оружие своим телом. Без пушки мыслей, как их уничтожить, не было… Взрыв! Меня будто на большой скорости сбивает грузовик, попутно проезжая по мне всей своей массой. Тяжелое тело в броне отбрасывает в сторону, впечатывая в стоящую машину, сминая ее кузов от сильного удара.

Голова гудит, но я пытаюсь подняться. Левый манипулятор практически разрушен, лишившись большей части брони. И я не пострадал только из-за того, что часть осколков влетела в кибернетическую руку, бессильно пройдясь по протезу. Успеваю только слегка приподняться, как в мое тело после длинного прыжка врубается один из роботов, вбивая в остатки машины. Пытаюсь сбросить его остатками левого манипулятора, но противник легко отбивает удар. Но это всего лишь отвлечение – прицел смотрит через потрескавшуюся камеру на туловище врага. Выстрел!

Пришедший откуда-то сбоку удар второго робота сбивает дуло винтовки одновременно с тем, как первый сдвигает свое туловище в сторону, избегая попадания. Не успеваю выстрелить еще раз, как меня просто начинают избивать. Мою голову откидывает сильный удар, попутно ломая одну из камер, тем самым резко сокращая обзор. Еще один отбрасывает ствол винтовки. Туловища врагов на миг слегка сдвигаются, и я замечаю, как каким-то чудом успевший укрыться в нише от взрывов Майкл бросает в меня гранату, попутно стреляя куда-то из винтовки.

Пытаюсь сдвинуться в сторону, укрываясь от нее за врагами, но неожиданно второй робот разворачивается, моментально ловя гранату в механическую кисть. Твою мать, у них что, глаза на спине?! Промелькнувшая мысль резко обрывается, когда я понимаю, что он пытается гранату притиснуть ко мне.

Но, отвлекшись на это, противник ослабевает контроль за моей пушкой. Его напарник словно осознает это и дергается мне помешать, но поздно. Выстрел разносит кисть с зажатой гранатой, и та падает им за спину.

Новый мощный взрыв разбрасывает роботов по сторонам, еще больше впечатывая меня в остатки машины. Та, после произошедшего, уже фактически представляла собой дырявый блин, раздавленный весом моей брони. Сильный удар в грудь сминает броню, ограничивая дыхание. Резкий укол боли, и я чувствую, что один из осколков все же нашел свой путь сквозь этот современный доспех.

Но врагам еще хуже. Ловца взрывоопасных подарков разорвало на части, после того как он принял основной удар на себя. Его напарник лишился нижних конечностей и сейчас пытался ползти ко мне. С трудом и крайне медленно поднимаюсь, но внезапно прилетевшие очереди из двух винтовок резко ускоряют мои движения. Толчок тела вверх поднимает меня в вертикальное положение. Пушка ловит корпус ползущего врага. Тот словно следует моему примеру, резко отталкиваясь конечностями и отправляя себя в полет. Правда, это происходит ровно в тот момент, как я нажимаю на спуск. Выстрел разносит механическую голову с россыпью камер, отбрасывая назад уже окончательно мертвую груду металлолома.

Перевожу пушку на следующего врага, но тот резко смещается в сторону, с легкостью уходя от прицела. Его напарник тут же усиливает стрельбу, разнося мне еще часть внешних камер. Обзор снова сужается до узкой полосы впереди себя, но я успеваю заметить, как самый первый робот, лишившийся руки, целится в меня из гранатомета.

Дергаюсь в сторону, но боевой костюм и так сильно пострадал, а нижние конечности вообще еле сгибаются. Причем было ощущение, что я стоял больше благодаря своим протезам, чем экзоскелету. Снова ощущение, что не успеваю, но тут Майкл включается в игру.

Короткая очередь полосует голову робота, активно пройдясь по объективам. Врага толкает назад, и он внезапно начинает слепо шарить вокруг, словно ища своих противников. На мое лицо наползает злорадная ухмылка, и я еще больше сдвигаюсь в сторону, уходя из-под огня. Практически неработающим левым манипулятором я подхватываю небольшую тележку с инструментом. Рука напрягается, используя всю силы механического протеза. Манипулятор сжимается, сминая металл, и с коротким броском тележка отправляется в полет прямо в ближайшего робота.

Тот, замечая опасность, резко смещается в сторону, прямо под прицел моей пушки. Выстрел! Механическое тело снова дергается в каком-то невероятном движении, уходя назад от попадания. Его напарник срывается ко мне, продолжая поливать меня из винтовки. Но именно это я и задумал. Робот не успевает остановить свое движение, как пушка стреляет вновь. Словно видя, что выстрел идет мимо, он продолжает отступать назад. Вот только в этот раз я стрелял не в него.

Заряд пушки разносит стойку одного из подъемников, и зависший сверху тяжелый фургон срывается вниз. Робот пытается уйти, но слишком поздно. Груда металла обрушивается на него, вбивая в бетон.

Но порадоваться я снова не успеваю – ослепший робот окутывается вспышкой, и его граната летит в мою сторону. Чудом успеваю пригнуться, но и сам выстрел не полностью прицельный. Взрывоопасный заряд проходит в метре надо мной, разрушая в пламени что-то далеко позади меня. А в меня врезается тяжелое тело последнего робота, успевшего опустошить винтовку.

Мощный толчок отбрасывает назад, но я умудряюсь удержаться на ногах. Морщась от боли в раненом боку, я бью стволом пушки в корпус противника, одновременно нажимая спуск. Врага слегка отбрасывает, но вот мое оружие сухо щелкает. Где-то на периферии зрения висит небольшая надпись про нехватку патронов, но замечаю я ее только сейчас. Подвижный механический враг вбивает в пол мое оружие, а затем его манипулятор врубается мне в раненый бок.

Реву от боли и пытаюсь отмахнуться. Кисть машинально отжимает сброс, и пушка в свободном полете врезается в голову робота. От удара того слегка отбрасывает назад, и я начинаю действовать, стараясь не упустить удачный момент. Тело с двух шагов набирает небольшую скорость, и на третьем я бросаю его в полет, обрушиваясь всей массой на противника.

Тяжелая броня сбивает с ног робота, вдавливая его в пол. Несколько секунд прихожу в себя от падения, а враг уже пытаться сбросить меня. Град ударов обрушивается на меня, вминает металлические кулаки ровно туда, где броня была повреждена. Ощущаю, как меня словно превращают в отбивную, и на остатках сознания ловлю правую механическую конечность врага своей рукой. Зажимая ее всем телом, я начинаю молотить остатками левого манипулятора роботу в голову, разбивая вдребезги объективы его камер.

Он тоже не останавливается, вминая свой кулак мне в раненый бок. Дыхание сбивает, и я из последних сил наношу удар. Корпус на голове врага трескается, а мой манипулятор разваливается, открывая протез. Перед глазами кровавая дымка от боли, и на остатках сознания я замечаю открывшиеся электронные внутренности черепушки робота. Кисть моей механической руки врезается в них, и я даю заряд через электрошокер. Резкая дуга ослепляет, и новый удар врага, попытавшегося меня столкнуть, окончательно лишает меня обзора, разнося последнюю камеру. Но это не останавливает меня, и я опустошаю заряд в него. Еще, еще! Умри, сволочь!

В какой-то момент заряд заканчивается, но осознаю я это не сразу. Тяжело отталкиваясь от безжизненного металла подо мной, я переворачиваюсь на спину. Остатки брони после прошедшего боя каким-то чудом все еще держались на моем теле. Погнутые, обгоревшие, с отметинами от пуль, они еще закрывали меня от внешнего мира, но былого ощущения мощи уже не было. Слегка сместившийся в сторону шлем открывал небольшую щель на окружающее пространство, но в остальном я ничего не видел.

Немного полежав, отойдя от азарта боя и окончательно осознав, что мне удалось выжить, я попытался выбраться из плена своего доспеха. Активация раскрытия помогла не сильно – уж слишком все было погнуто. Выругавшись, я на ощупь кибернетической конечностью принялся выпрямлять элементы, но получалось плохо. Твою мать, что же делать?

– Эй, Грэг, ты там жив? – надо мной раздался уставший голос Майкла.

– Черт, рад тебя слышать. Жив ли я? Скорее да, чем нет, но полностью не уверен, – честно признался я, вздохнув от облегчения.

– Так, подожди, я найду какой-нибудь резак и попробую освободить тебя, – протянул напарник.

– Только меня не разрежь, – попросил я. Так, попробуем хоть шлем снять. С ним дело пошло лучше, и к тому времени, как Майкл нашел нужный инструмент, мне удалось его раскрыть.

– Зря, сейчас искры полетят, – заметил Майкл, но что я, выругавшись, снова прикрыл его, оставаясь в темноте. Раздавшийся визг заставил поморщиться, но все же через пару минут я уже выбирался из поломанной брони.

– Спасибо, – искренне произнес я, глядя на Майкла. Тот выглядел потрепанным – левая рука висела плетью, а лицо было залито кровью, но даже так его глаза со странно желтым оттенком яростно горели, не выказывая и тени беспокойства. Сам же я выглядел не лучше. И хотя из ран на мне обнаружилась всего одна в боку, произошло это не из-за того, что я сильно везучий. Просто большая часть осколков и ударов пришлась по протезам, и прямо сейчас они были все в отметинах от попаданий, каким-то чудом продолжая работать. Мою рану Майкл помог обработать тут же найденной аптечкой, и, подхватив оружие, мы повернулись в сторону проема – вниз комплекса.

– Если там еще есть такие, то шансов у нас не много, – честно сказал я, проверяя заряд моей винтовки, – а глядя на то, что они сотворили с такой броней, то и подавно, – продолжил, бросая короткий взгляд на нее. Груда металлолома – только так можно было описать увиденное. И если б не толстая броня с амортизирующей подкладкой, гасящей удары, вряд ли бы я вообще выжил. Мощная все же штука, особенно в умелых руках, а не таких кривых, как у меня.

– Разве ты хочешь отступить? – усмехнулся Майкл, глядя на меня. Не дожидаясь ответа, он просто шагнул вперед.

– Нет, конечно, – ринулся догонять я его. – Кстати, а как ты своего завалил?

– Порезал на части, – широко улыбаясь, указал он на ножны с тесаком. Не сразу поняв, я начал шарить взглядом в поисках останков того робота. И очень быстро они обнаружились – ровный срез механических конечностей и глубокие борозды на туловище не оставляли никаких сомнений. Черт, действительно порезал на части. Что же это за тесак такой? Но спросить я не решился, просто следуя за Майклом.

Знакомые тесные коридоры базы мятежников щеголяли местами боев. Немногочисленными, но все же вполне заметными. Периодично нам встречались тела убитых людей. Некоторые были с оружием, некоторые нет. В какой-то момент я заметил очередное место активного боя в большом помещении, похожем на зал для проведения совещаний. Небольшой подиум и целые ряды стульев, но прямо сейчас они скорее представляли собой кучу мусора. Разбросанные останки бойцов и два робота, щеголявших дырами в своих металлических корпусах. Один из погибших сидел возле стены с внушительной пушкой, оставив кровавый след позади себя. Его лохматые грязные волосы торчали в разные стороны, слегка прикрывая залысины и лопоухие уши. Карие глаза безжизненно смотрели перед собой. Эх, Генри.

– Знакомый? – заметил мою реакцию Майкл, и я молча кивнул головой. А дико храпящего Кевина я так и не увидел.

Мы продолжили наш путь по этой уже безжизненной базе. Всюду царили тишина и смерть, что навевало немалый страх. Но Майкл упрямо шагал вперед, помогая мне продолжать. Мысль о Софии не покидала меня, и я отчаянно надеялся, что, несмотря на этих чертовых роботов, она каким-то чудом смогла выжить. Главное – верить и не останавливаться! Такая мысль крутилась в голове, пока я как можно тише шагал по этим мертвым коридорам. А потом, после очередного поворота, заметил знакомую дверь.

– Там мастерская, – тихо произнес, аккуратно прикасаясь к плечу напарника и привлекая его внимание. Одна из больших металлических створок была выломана и прямо сейчас лежала на полу, щеголяя приличными вмятинами. Вторая же была распахнута, открывая вид на помещение. Немного ускорившись, я решил заглянуть внутрь. Хаос прошедшего боя не обошел и мастерскую.

Заваленный стеллаж с рассыпавшимся содержимым перекрыл один из проходов. Висевший ранее под потолком кран сейчас валялся на полу, оторванный мощным взрывом. Большинство рабочих столов были сломаны. И само собой трупы. Не удержавшись и не реагируя на тихий зов Майкла, я прошел внутрь, обнаруживая новых погибших.

Небольшое тело Карла в обломках оборудования. Громадный, с необъятным животом Венс лежал на спине, раскинув в стороны руки, словно пытаясь обнять весь мир. Рядом лежал большой молот, выглядевший игрушечным в лапищах его мертвого владельца. Но и он не помог спастись ему – разможенная чем-то голова не оставляла шансов на выживание. Хью с гранатометом в руках, безжизненно привалившийся к одному из стеллажей.

Несмотря на то, что они принадлежали к мятежникам – к группе, ответственной за уничтожение моего дома, мне было искренне больно. Они все же были техниками и ничего не сделали. А я всего за несколько дней успел подружиться с ними – за работой, в карточных играх, за беседами и спором о технических решениях. Черт, почему я продолжаю терять близких мне людей? И где Лойд?

Сердце начинает стучать сильнее, а я рыскаю в поисках. В голове бьется мысль – хватит смертей, хватит! Не хочу выдерживать еще больше. И гнать поганые мысли о судьбе Софии, пока не найду ее. Она жива, и точка!

– Эй, Грэг, пошли отсюда, – попытался урезонить меня Майкл, но я только отмахнулся. Край глаза цепляет какое-то шевеление, и я дергаюсь к погребенному под стеллажом столу. Свалившиеся ряды спецовок закрывали его почти полностью, но именно там мне почудилось движение. Резко рву их на себя и замираю – прямо мне в лоб упирается широкое дуло винчестера. Машинально пытаюсь сдвинуться в сторону, но ствол упрямо следует за мной, не желая упускать из виду. А потом раздается удивленный возглас:

– Грэгори? Ты жив? – Каким-то чудом поместивший под столом Лойд упирал оружие себе в пузо, держа его одной рукой. Вторая представляла собой обрубок, кое-как перемотанный лентами из разорванной спецовки. В толстом животе сбоку торчала отвертка, а натекшая лужа крови явно свидетельствовала, что долго Лойд не протянет.

– Майкл, тут раненый, – бросил я назад, широко улыбаясь. Черт, Лойд жив! – Так, я сейчас помогу тебе выбраться, и мы окажем тебе первую помощь…

– Нет, парень, лучше я тут побуду. Да и вам рекомендую где-то спрятаться – тут бродят эти чертовы машины, – пробормотал главный технарь мятежников, покрепче сжимая винчестер.

– Мы уже шестерых завалили, плюс по базе видели останки. Больше никого не видели – одни трупы, – мрачно ответил я, глядя на него. Помолчав немного, продолжил: – Так что не сопротивляйся и…

– Тихо, – бросил Майкл, с силой прижимая меня склониться еще ниже. Я поворачиваю голову, и мой возмущенный ответ застревает в горле – в дальней части громадной мастерской было видно еще одного робота, склонившегося над останками своего поломанного собрата. Он резко хватает его за конечность и начинает тащить куда-то, скрежеща металлом по полу. Звук стихает через полминуты, когда враг скрывается в неизвестном мне соседнем помещении.

– Вот видишь. Там в дальней части есть проход во вторую мастерскую. Личную – Рамона, – переведя дух, он продолжил: – Буквально час назад он в панике вбежал туда, таща на руках тело девушки. А спустя полчаса оттуда поперли эти чертовы машины. Никогда не видел его таким, а уж такие автономные механизмы и подавно, – мрачно, но крайне тихо произнес Ллойд. – Нужно отсюда выбираться, но лучше вначале проверить все.

– Много там роботов? – спросил напрягшийся Майкл.

– Да кто ж его знает, – ответил Лойд, внезапно закашляв кровью. Я тут же выхватил аптечку из рук замершего напарника и принялся копаться в ней в поисках чего-то полезного. Но раненый толстяк отодвинул меня, с ходу вытянув какой-то инъектор, который он тут же вколол себе. – Так что давайте валить отсюда, пока есть возможность.

– Нет, мне нужен Манро. Да и роботов необходимо уничтожить, – твердо сказал Майкл, выпрямляясь и крепче сжимая пистолет. Первым порывом мне захотелось остановить его, но ведь там София. А значит, все и так давно решено.

– Да, идем, – подтвердил я его слова, коротко кивая. Поднимаясь, я обернулся к Лойду – ты иди, там не должно быть больше роботов. А тех, что остались, мы точно отвлечем на себя, – криво усмехнувшись, добавил: – Удачи, дружище. – Дальше, уже не слушая увещевания толстого техника, я поспешил за Майклом.

Того робота видно не было, так что мы легко добрались до двери, замерев возле раскрытых створок. Личная мастерская Рамона выглядела несколько по-другому. Обширное помещение с большим количеством свободного пространства. Почти все оборудование было расположено вдоль двух стен. Третья представляла собой место хранения инструментов и некоторых запасных частей. Там же размещались широкие створки в дополнительный склад. Все словно находилось только по своим местам и нигде более. И точно никакого творческого беспорядка, присущего тем мастерским, что я видел до этого.

А в центре этого царства порядка странная конструкция, внутри которой сидела София. Небольшая фигура девушки была опутана проводами, но большая часть была присоединена к сложному механизму на висках. Глаза ее были прикрыты, но бессознательной она не выглядела. Рядом с ней суетились два робота, с инструментами в механических конечностях. Двигаясь достаточно ловко и синхронно, они шустро перебирали внутренности останков своего собрата, явно проводя ремонт прямо на месте. Первый порыв был рвануть к ней, но я себе удержал, осматриваясь и не понимая, что происходит. Пытаюсь задать этот вопрос замершему рядом со мной Майклу, но меня опережают.

– Ты обязана мне подчиниться! Это я тебя разблокировал! Я! – требовательный голос доносится со склада, а следом появляется и Рамон. Но больше он не успевает ничего сделать – стремительно сорвавшаяся с места фигура одного из роботов мягко отбрасывает его назад, а затем захлопывает дверь прямо перед его носом.

– Что здесь происходит? – все же удивленно спрашиваю я, наклоняясь поближе к Майклу. Но роботы имеют свои планы на дальнейшее, и события срываются вскачь.

Короткая очередь проходит надо мной, дырявя стену и оставляя небольшую царапину прямо на моей макушке. Я резко падаю вниз, направляя за угол свою винтовку. Напарник же бьет плечом створку двери, толкая ее внутрь. Его пистолет уже стреляет в сторону Софии, но на его пути становится ранее чинивший собрата робот, принимая на себя выстрелы.

Замечая это, я пытаюсь оттолкнуть Майкла, мешая ему навредить своей любимой и в то же время открывая огонь из винтовки по ранее прятавшемуся третьему роботу. Падаю практически на пол, и моя очередь в упор проходит снизу вверх, оставляя отметины на металле. Враг дергается в сторону, переводя на меня прицел, а я понимаю, что не успеваю.

Прилетевший в голову механическому противнику пистолет разбивает одну из камер, выбивая того на мгновение из равновесия. Я отталкиваюсь и влетаю правым плечом в робота, отбрасывая его назад. Вспышка боли заставляет поморщиться, но я уже пытаюсь направить винтовку во врага. Сильный удар металлической головой сотрясает весь мир и меня откидывает назад. Практически не глядя, опустошаю обойму в приближающегося врага, удачно попадая тому в шею. Вырвавшиеся искры заставляют его замереть на мгновение, а я торопливо перезаряжаю винтовку. Движение сбоку заставляет откатиться, и в то место, где я только что был, с силой обрушивается нога робота, чуть ли не выбивая пыль из бетона.

– Убей Софию, это она ими руководит! – кричит рядом Майкл. Краем глаза замечаю, как он с тесаком в руке прыгает на замершего робота, протыкая его голову клинком. Напарник с трудом успевает высунуть свое оружие, как враг бьет в ответ, впечатывая его в стену. Дыра в голове нисколько не мешала ему, а к пытавшемуся прийти в себя после броска Майклу уже рванул второй робот. – Стреляй, иначе мы тут оба умрем!

Я с трудом откатываюсь от новой попытки меня затопать, наконец вскакивая на ноги. В голове молниями носятся сумбурные мысли. Почему София руководит роботами? Это из-за этого механизма? Твою мать, да я никогда не наврежу ей! Я реву от злости и высаживаю обоймы в голову атакующего меня робота, разнося ему почти все камеры. Винтовка сухо щелкает, а враг снова рвется ко мне.

– Идиот, в нее стрелять надо! – снова кричит Майкл, снося тесаком голову одному из роботов. В следующее мгновение его сбивают с ног, и он катится по полу. Перебрасываю винтовку в кибернетическую руку и со всего размаху бью ей по практически ослепшему противнику. От сильного удара оружие гнется, но и робота сбивает с ног. А я уже изо всех сил рвусь к Софии.

Сзади хрипит Майкл, заставляя меня поторопиться, и я просто вырываю девушку из этой паутины проводов. Следом летит на пол та странная конструкция на висках, и ботинком со всего размаху вбиваю ее в бетон, разнося на мельчайшие части. Начинаю тормошить Софию, глядя на такое любимое, но сейчас равнодушное лицо.

– Очнись! Очнись, София.

Ее глаза внезапно открываются, но взгляд безжизнен, словно на меня смотрит объектив видеокамеры робота. От неожиданности отшатываюсь от этого зрелища, отчаянно не понимая ничего.

– Убей, – хрипит Майкл, и я невольно оборачиваюсь назад, отпуская девушку. И вовремя. На заднем фоне моего напарника прижал к стене один из роботов и в данный момент пытался задушить поврежденной механической конечностью. А в меня летит зажатый в манипуляторе робота тесак напарника.

Машинально пытаюсь подставить механическую руку, и острый клинок срезает половину кисти, застревая под конец. Я отталкиваю врага остатками своих небольших сил, умудряясь отбросить. Но робот с поврежденными камерами все же успевает сделать еще один взмах, заваливаясь назад. Тесак молнией проносится мимо меня, отрезая мне кисть правой руки, неудачно выставленную вперед.

Волна боли накрывает меня, и я срываюсь на крик. В углу уже практически не шевелится Майкл, просто буравя меня медленно стекленеющими глазами. Они словно говорили то же самое – убей! Но я не мог, никогда бы не смог!

Резко оборачиваюсь назад к Софии, разбрызгивая свою кровь. Позади меня робот делает шаг в мою сторону, попутно наступая на кисть. Тяжелое тело с повреждениями внезапно неловко поскальзывается на ней, рушась на пол, но я не обращаю внимания. Просто делаю шаг к своей любимой, глаза которой все так же продолжали быть холодными и безжизненными. Тело разрывает от боли, но сердце болит гораздо сильнее. Все равно не могу. В порыве чувств заключаю ее в объятья, а в голове бьется одна мысль.

Прости, София, я не смог тебя спасти…

Острый клинок вставшего робота прорубает спину поперек, разрезая позвоночник. Ноги подкашиваются, и последнее, что я помню, как самопроизвольно активируется электрошокер в поврежденном протезе, выдавая остатки успевшего восстановиться заряда в электрическом ударе. Тело девушки содрогается, но я этого уже не вижу. Сознание не выдерживает, и наступает абсолютная темнота.

Эпилог

– Ты уже пришел в себя, Грэг? Эй, Грэг, давай открывай уже глаза, – голос доносился будто через туман, что-то требуя, и мне в итоге приходится подчиниться. Свет резко бьет по глазам, заставляя поморщиться, не выдерживая такой яркости. Но спустя десяток секунд мне удается привыкнуть, и я наконец оглядываюсь по сторонам.

Я лежал в небольшом белом помещении на удобной кровати с наклонной спинкой. Минимально обставленное, оно имело одно место, сразу же приковывающее свое внимание. Большое окно до самого пола показывало вид на покрытые зеленью холмы, уходящие вдаль за горизонт. Парящая фигура большой птицы выделялась на фоне безоблачного неба. Скользя по голубой глади, она словно возвышалась над всем. А яркое солнце будто заряжало окружающий мир своей энергией, заставляя улыбаться и радоваться жизни. Красиво.

– Да, Майкл, хотя плохо понимаю, как, – честно ответил я, все же поворачиваясь к своему напарнику. Мой хмурый взгляд буравил его, но тот только улыбался. И только спустя пару секунд я понял, что он изменился – исчезла густая борода, да и вообще все волосы. Выпрямился поломанный нос, а глаза светились яркой желтизной. – Черт, это ты? Что с тобой случилось?

– Давай по порядку, – снова улыбнулся он, садясь на кресло возле кровати, – итак, главное – София жива и здорова. Но про нее все же позже. – Сердце от услышанного резко забилось, но я сдержал себя от расспросов. Все же слишком много непонятного произошло, и лучше вначале послушать пояснения. – Молодец, сдерживаешь себя, – снова улыбнулся Майкл, – далее мы тебя вылечили, убрав все искусственные органы и протезы.

– Кто мы? – все же не сдержался я, пытаясь осознать, что он сказал. Как это вылечили? Отрастили конечности? Воспоминания об отрубленной кисти всплыли в памяти, и я тут же поднял свою руку. Обычная человеческая кисть. Моя кисть, черт возьми. Она с некоторой задержкой, будто с ленцой, реагировала на мысленные команды, но точно была живая. Причем никаких шрамов или следов не было. И левая рука, давно замененная на протез, тоже была в своем первозданном виде.

– Тело еще должно привыкнуть к восстановившимся органам, но встать ты уже сможешь, – видя, что я тут же пытаюсь это сделать, он меня остановил: – Полежи, пока не договорим. Итак, мы – это ангелы. Да, ангелы выглядят как люди. Черт, да мы и есть люди, один биологический вид. Но историю изучишь потом, – он махнул рукой, прерывая мой поток вопросов на корню. – Сам я являюсь специальным агентом и охотился за таким же ангелом, как я, – Манро Гроуком. Ну или Рамоном, как он тут себя назвал.

– Удалось его схватить? Он вроде в том складе был? И все же, что произошло и почему София управляла теми роботами? – снова начал спрашивать я. В голове была откровенная каша.

– Если вкратце, то София сама в какой-то степени робот. Видишь ли, человечество долгое время воевало с некой машинной цивилизацией, но агенты, как я, смогли в какой-то момент достучаться до них и остановить кровопролитие. Искусственный интеллект удалось убедить принять и понять биологическую жизнь, причем настолько, что в итоге был создан отдельный новый вид – омеги. Полностью живые и совместимые с людьми, они тем не менее обладают мозгом и разумом машин. С некоторыми ограничениями, конечно, которые они сами на себя и накладывают. Их тела точно так же растут и стареют, но рождение жестко регламентировано. Поэтому для человечества омеги – это фактически люди. Но вот при снятии этих ограничений они становятся менее человечными и больше машинами, хотя при этом их возможности в обработке информации возрастают на порядки.

– И София – тоже такая машина? – тихо спросил, пытаясь понять. Я влюбился в машину? Как такое возможно? Хотя, черт возьми, я сам только недавно был наполовину роботом, с протезами и искусственными органами!

– Она не машина, она – омега. Причем омега, рожденная на Гемини в обход регламента и с полными ограничениями, сводящими ее разум до обычного человеческого, – жестко ответил Майкл. – София даже не знала, что она не человек в полном понятии этого слова. Но ее эмоции настоящие, она сама настоящая, – он снова вздохнул, – мне сложно тебе все правильно пояснить, но просто поверь, что ваши отношения были реальны и не основывались на строчке кода.

– И что произошло, почему она превратилась в такое… – замолчал я, не находя слов. Переварить услышанное было сложно, но я пытался. Усиленно пытался принять и осознать, хоть это было тяжело. Очень тяжело. Робот? Или все же человек?

– Манро всегда боролся с омегами, считая их и любой искусственный интеллект злом. На Гемини он сбежал давно и там же обнаружил родителей Софии. Каким-то образом ему удалось убить их, но про ребенка он не знал. Но спустя почти двадцать лет все же выяснил. К этому моменту он уже успел организовать группу мятежников и поэтому придумал обоснование, словно София – это наследница корпорации. Но это не правда, хотя тебе, скорее всего, на это всегда было плевать.

Новая усмешка, а я просто молча киваю, мол, продолжай.

– Софию он хотел использовать в одном из своих тестов на подчинение омег. Пытаясь подавить ограничения и возродить старый машинный разум, Манро пытался продемонстрировать, что омеги могут самостоятельно выходить из-под собственного контроля и угрожать всему человечеству. Его вела жажда развязать новую войну вплоть до полного уничтожения омег, невзирая на что-либо. Фанатик, что тут говорить. Хотя лично себя он все же попытался обезопасить, вводя запрет на нанесение вреда себе. Но твой последний удар электрошокером перечеркнул все – София потеряла сознание, и все роботы выключились.

– И что теперь будет с нами? – спросил, откидываясь на спину и размышляя над услышанным.

– Тебя я хочу пригласить к себе в агентство – самым важным качеством ты обладаешь, а знания подтянуть всегда сможешь. А с Софией не знаю, тут она должна сама решить. И с этим есть небольшая проблемка, – его слова заставили меня встрепенуться, но он быстро продолжил: – С ней все в порядке. Ну, почти. Видишь ли, вмешательство Манро, а потом твой удар электрошокером вызвали определенные последствия – она потеряла память про все прошедшие с ней события. Полная амнезия – навыки есть, а вот личных воспоминаний нет. Она остается тем же самым человеком, именно человеком, поверь мне. Но только тебя она не вспомнит. И ты можешь решить –хочешь ли ты ее видеть, или же после всего того, что ты узнал про нее, ты, возможно, не захочешь видеться с ней… – Видимо, мой взгляд был излишне красноречив. Майкл рассмеялся и продолжил: – Почему-то я именно так и подумал.

А спустя полчаса я входил в похожую комнату, оказавшуюся каютой на космическом корабле, висевшем на орбите Гемини. София, отвернувшись, смотрела на большое окно, оказавшееся экраном. Изображения стремительно сменялись одно за другим, пока на нем не отобразились те самые зеленые холмы с большой птицей над ними.

– Красиво, – тихо произнесла она, и я улыбнулся. Негромко постучав, привлекая ее внимание, я произнес:

– Привет, меня зовут Грэгори…

Дмитрий Султанов Кровь и металл

© Дмитрий Султанов, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Глава 1

Черное пространство космоса окутывало окраину мало кому интересной системы, находящейся вдали от основных маршрутов. Желто-белый карлик, вокруг которого вращалось всего три планеты, тускло освещал их белым светом. Правда, ближайшая из них буквально кипела от воздействия громадной температуры, а вот две другие, щеголяя астероидными поясами, находились на приличном отдалении, тем самым спасаясь от такой же участи. И казалось, что ничто не может нарушить покой и уединение в этом всеми забытом месте. Но это только казалось… Внезапно на самой границе системы чернота космоса словно вспучилась изнутри, создавая целую цепь вполне заметных волн. Пространство будто натянулось от чего-то, дико рвущегося наружу, и в какой-то момент процесс застыл, практически уравнивая отчаянное сопротивление черной пустоты сохранить свою целостность. Но спустя мгновение мигнувшая вспышка показала, что битва была окончательно и бесповоротно проиграна.

Небольшой остроконечный корабль наконец преодолел преграду, вырвавшись наружу. Темносерый корпус практически сливался с окружающим пространством, и только еле видимый свет, исходящий из внушительных раструбов заработавших двигателей, виднелся позади этого пришельца. Корабль шустро набрал скорость и двинулся по большой дуге в сторону астероидного поля второй планеты, быстро скользя по космической пустоте.

Сидевший внутри Майкл потянулся от усталости, пытаясь хоть немного размять затекшее тело, но, как и в прошлые разы, безуспешно. Тесная кабина небольшого корабля класса «Скаут Н» представляла собой всего лишь кресло, в котором впритык помещалось его тело в бронированном скафандре и больше ничего. Отсутствие какого-либо свободного пространства компенсировалось другими свойствами этого чуда земной техники, хотя радости от осознания этого факта у Кронта не было. Да, это был самый маленький из всех существующих кораблей, у которого был собственный прыжковый двигатель для выхода в гипер. Да, его система маскировки была практически безупречна, и сама эта технология являла собой цель промышленных шпионов многих корпораций. Да, его скорость превосходила даже корабли большого класса. Но все это прямо сейчас перечеркивалось для Майкла одним жирным минусом – такие параметры были достигнуты за счет свободного места и вырезания всего, что не могло улучшить технические возможности.

В итоге агенту пришлось почти трое суток находиться в одном положении. И не меняя его, спать, есть и буквально ходить под себя в скафандре, благо хоть в последнем был предусмотрен специальный отвод продуктов жизнедеятельности. Но счастья это не добавляло абсолютно. А все эти лишения были ради одной цели – выполнение его нового задания.

Сразу после успешной миссии по захвату Монро Майкл занимался своим напарником – молодым пареньком по имени Грэгори, который обладал нужным даром для работы в Службе Безопасности. Его лечение, ввод в курс дела, полет вместе с ним на учебную базу – все это заняло фактически две недели и целиком поглотило внимание агента. Майкл с некоторым опозданием узнал о том, что прямо перед захватом бывшего лидера «Антижизни» с Гемини ушел мощный сигнал с данными в сторону малоосвоенного космоса. Предположительно, это были те самые данные по технологии переподчинения омег. Координаты предполагаемой точки определили не сразу, хоть и достаточно быстро. Но ввиду занятости самого Майкла задание на их проверку перепоручили другому агенту, направив вместе с ним целый боевой крейсер последнего поколения. Тот вышел на связь спустя неделю, передав, что нашел ретранслятор и двигается дальше, попутно сбросив данные о возможной небольшой базе террористов. И тут уже Кронт буквально вырвал себе миссию по разведке и уничтожению, не желая больше сидеть без дела.

Настояв на важности успеть как можно быстрее и отказавшись от ненужного, по его мнению, сопровождения, Майкл заполучил в свои руки «Скаут Н», о чем спустя эти самые трое суток он уже начал потихоньку жалеть. Агент был привычен к отсутствию комфорта, но тут это самое отсутствие уже было на грани разумного. Но когда корабль наконец вышел из гипера, удалось вздохнуть с облегчением, надеясь, что совсем скоро все закончится. Расчет правильного маршрута не занял много времени, и спустя десяток минут его корабль, выдав напоследок непродолжительный мощный импульс из двигателей, по сложной траектории, учитывающей гравитационное влияние объектов, направился к нужной точке по инерции. Майкл снова расслабился и принялся делать то, что он делал до этого, – ждать.

В голове вертелись разные мысли, в том числе и о Грэгори, у которого в данный момент был сплошной тренировочный ад. Майкл сам с некоторым содроганием вспоминал подробности своей подготовки, а ведь у паренька все будет хуже. Да, готовили его по экспресс-программе с активным применением медицинских средств, нацеливаясь на самые главные вещи – быстрое раскрытие дара с его осознанным применением, наработка стрессоустойчивости во время диких нагрузок с учетом индивидуальных особенностей и общая базовая боевая подготовка. Все остальное будет изучаться по ходу службы под управлением старшего агента.

Тряхнув головой в зафиксированном шлеме, Майкл словно выбросил лишнее из головы. Нужно готовиться к операции, все же первый его космический штурм. Тренировки тренировками, но, хотя в своем успехе он не сомневался, расслабляться не стоит. Запустив тест систем боевого скафандра, Кронт мысленно начал прогонять все, что было в брифе по операции. И когда его «Скаут Н» вышел к астероидному кольцу вокруг второй планеты, Майкл уже был полон решимости как можно быстрее надрать задницу этим чертовым террористам и вернуться уже в нормальные условия. Достало!

Корабль резко выдал тормозной импульс, максимально погасив все излучения маскировочной системой, и уже с меньшей скоростью начал приближаться к ретранслятору, который услужливое оборудование приблизило и показало на экране прямо перед агентом. Громадная межсистемная антенна выглядела как большой цилиндр с четырьмя большими плоскостями уловителей, расположенными попарно на торцах. Вращаясь в пассивном состоянии вместе с другими глыбами в астероидном кольце, она даже при детальном сканировании области была почти незаметна. Но все же почти.

Майкл, приблизившись чуть ли не впритык, сумел выровнять «Скаут Н», сравняв его скорость с антенной. Повернувшись вправо к расположенной плоскости, он выпустил небольшую ракету, которая тут же стремительно впилась в корпус ретранслятора, внедряясь в последний. А спустя десяток секунд он уже подключился к оборудованию террористов, начав взлом. Его пальцы периодически набирали все новые макросы на виртуальной клавиатуре, запуская целые группы уже подготовленных ранее команд, помогавших обойти защиту антенны. Времени это заняло не так и много, хотя все же пришлось напрячь все свои навыки и использовать большую часть заготовок для взлома. Но этот бастион пал, предоставляя доступ агенту.

Уже изучив и проанализировав содержимое, Майкл убрал выдвижную панель и попытался расслабленно откинуться в кресле, насколько позволяло свободное пространство. Нужно было все тщательно обдумать. Пришедшая из глубин неизведанного космоса передача с данными была перенаправлена на два объекта. Первый – достаточно далеко отсюда, где-то за системой с Гемини, и возможности туда добраться с остатками ресурсов не было. А вот второй объект находился прямо внутри астероидного кольца, прячась за глыбами камня и металлов.

Сам источник уже был отслежен другим агентом – Торвальдом. По последнему докладу он продолжил свой путь дальше, найдя что-то интересное на базе террористов и решив разобраться до конца. Хотя Майкл подумал, что ввиду отсутствия подробностей Торвальд не то чтобы нашел что-то интересное, а скорее почуял.

Опытный агент, он уже более двадцати лет успешно работал в Службе Безопасности, получив при этом вполне заслуженное прозвище – Ищейка. Еще только при поступлении в Академию Кронту очень часто ставили в пример Торвальда. Человека, который, скорее, не благодаря дару удачи, а на основе своей интуиции очень часто находил ценнейшую информацию или же самых скрытных преступников. А однажды даже раскрыл заговор против Объединенного Правительства, предотвратив глобальную катастрофу. Так что никаких сомнений в том, что Ищейка найдет все необходимое, не было.

Но прямо сейчас Майклу самому требовалось сделать нечто похожее – отыскать скрытую базу «Антижизни» внутри астероидного кольца на орбите приличной по размеру планеты. Причем без использования активных сканеров, чтобы самого Кронта не обнаружили раньше времени. Сложив руки на груди, Майкл еще пару минут мысленно выстраивал оптимальную схему поиска, а затем начал действовать.

«Скаут Н» двинулся вперед, медленно ускоряясь. Небольшие расчеты показали, на сколько необходимо увеличить скорость, чтобы вращение корабля опережало внешнюю сторону кольца, но при этом явно не демаскируя его. Затем последовала настройка сканера. Большая часть датчиков была выключена, сузив сканирование до небольшого луча малой мощности, который едва перекрывал ширину кольца. Разбив экран в кабине на две неравные части, Майкл вывел на бо́льшую данные с радара. С меньшей вышла получасовая заминка, пока агент выбирал, что бы посмотреть. Остановившись на самом популярном сериале последних пяти лет, он еще раз прошелся по своим запасам.

Исходя из запасов оставшегося кислорода, еды и топлива, он сможет кружить вокруг планеты еще где-то пятнадцать дней. По расчетам ему необходимо было всего тринадцать на то, чтобы закончить один круг. Должен успеть. Вздохнув, он активировал автоматику, запустившую весь процесс. М-да, придется смириться с отсутствием комфорта еще какое-то время. Но дело есть дело. С этой мыслью он запустил первую серию в двухмерном виде и откинулся в кресле, периодично поглядывая на результаты сканирования. А корабль все продолжал свое вращение вокруг астероидного кольца, собирая все новые данные…

«Я тебя люблю, но мы не можем быть вместе…» – на этой реплике Майкл сильно поморщился, с усилием подавив раздражение. Черт, в этом сериале все было хорошо – и основной сюжет, и спецэффекты, и визуальный ряд со звуковым сопровождением, – решительно все, но периодически добавляемая нотка личной драмы на ровном месте прилично бесила. Будто сценаристы пытались растянуть хронометраж и добавить переживаний ради самих переживаний. Сдержав свои эмоции, Майкл бросил вскользь взгляд на основную часть экрана, но снова не увидел ничего нового.

Уже шел седьмой день этого чертового путешествия вокруг планеты, а происходящее дико надоело. Тело словно чесалось, просясь снять с себя боевой скафандр, хотя встроенная чистящая система с ионизацией должна была препятствовать этому. Но уж слишком долго Кронт был облачен в эту броню. Вырвавшийся вздох, когда Майкл снова попытался потянуться, остановив воспроизведения видео… Но тщетно – подвижность не изменилась. Новый взгляд на показания, и агент уже снова машинально переводит внимание на экран с сериалом, когда спустя мгновение до него доходит небольшое несоответствие. Мельчайшее, но за долгие дни он уже видел границы допустимых значений. Возможно, она снова сдвинулась, но по некому порыву он решил воспроизвести записанные данные снова, углубляясь в изучение. Да, параметры только слегка вышли за грань, но их было несколько, и в сумме они вполне могли указывать именно на то, что он искал.

Майкл решительно остановил корабль и перевел управление в ручной режим. «Скаут Н» слегка дернулся на переходе, а затем резво устремился прямо между глыбами в кольце. Легко скользя с помощью расчетной траектории, он быстро продвигался вглубь. И спустя всего десяток минут данные со сканеров улавливают именно то, что нужно, – базу террористов.

– Наконец-то, – не сдержался Майкл, азартно улыбаясь от предвкушения. Некое сонноленивое состояние, навеянное последними днями бездействия и ожидания, слетает моментально, полностью пробуждая агента. Движения становятся стремительными и точными, а тело даже потряхивает от шедшей откуда-то изнутри жажды действия. Его корабль стыкуется с одним из астероидов, с противоположной стороны от базы, а Кронт уже активирует встроенный глайдер. Кресло отъезжает назад, открывая небольшую щель, в которую тут же скользит тело агента. Он только успевает умоститься на сиденье эдакого космического мотоцикла, жестко фиксируясь на нем, как люк сверху закрывается, а глайдер отстыковывается от основного корабля.

Где-то внутри «Скаута» активируется режим самоуничтожения при несанкционированном вскрытии, а Майкл уже включает двигатель. Глайдер резко бросает вперед, и приходится приложить некоторое усилие, чтобы обогнуть глыбу астероида, преодолевая инерцию. Расположенные по разные стороны небольшие двигатели выдают серию импульсов, направляя его в нужную сторону. Небольшое средство передвижения споро перемещалось, огибая все препятствия, невидимое для радаров террористов ввиду своего размера и системы маскировки.

Вражеская база обнаружилась спустя полчаса. Выглядевшая как колесо, она постоянно вращалась, помогая гравитационной установке делать свое дело. Из-за размеров вряд ли бы гравитация достигла стандартной величины, но наличие хоть какой-то сильно улучшало дело в плане быта для персонала при длительном нахождении на базе.

Майкл незамеченным приблизился к базе, активируя магнитные захваты. Глайдер с рывком пристыковался к корпусу, начиная вращаться вслед за базой. Кронт тут же развернулся на сиденье назад к размещенному там контейнеру с вооружением. Гранаты с интеллектуальным наведением пристыковались на предплечье левой руки, а именно «Молот» – модификация с возможностью работать в воздушном пространстве. Любимый тесак Майкла в ножнах последовал на пояс. За спину был переброшен небольшой плазменный резак с дополнительными батареями, а в руках была магнитно-импульсная винтовка. Еще раз проверив, все ли на своих местах, Кронт кровожадно усмехнулся.

– Ну, теперь вы мне ответите за почти две недели неудобств, – злой оскал был невиден за бронированным шлемом, который все изображение выводил через камеры, но даже так случайный свидетель, если таковой в принципе мог находиться здесь, почуял бы что-то зверино-кровавое, исходящее от фигуры агента. Из боков глайдера выдвинулись два манипулятора, оснащенные плазменными резаками. Одновременно вспыхнув, они начали рисовать круг над ним. Темный металл корпуса начал буквально на глазах плыть под воздействием встроенного инструмента. Круг замыкается, а манипуляторы снова прячутся в корпусе, успев изрядно опустошить батарею глайдера. Умная электроника, регулирующая толщину среза, останавливается буквально за долю миллиметра, не создавая никаких отверстий. Новая команда, и круг покрывается специальной пленкой, выдавливаемой из третьего манипулятора. Майкл отсоединяет фиксаторы и аккуратно прижимается к корпусу. Стремительное движение, и от сильного удара перегородка влетает внутрь, а вслед за ней уже скользит агент. Пленка растягивается, а позади снова распыляется это вещество, закрывая дыру. В какое-то мгновение агент оказывается внутри этого непрочного кокона, но спустя секунду он лопается, освобождая Кронта.

Майкл легко приземляется на ноги и тут же подхватывает вырезанную перегородку. Не теряя времени, он прикладывает ее к закрытой пленкой дыре, которая отчаянно сопротивлялась черноте космоса, не выпуская ни теплоту, ни кислород. Третий манипулятор тут же примагничивает металл, окончательно фиксируя латку, попутно закрывая специальной пеной места среза.

Агент на секунду прислушивается к окружающей обстановке и своим ощущениям, но все чисто. Отработанная на тренировках техника скрытого проникновения вкупе со специальным оборудованием сделала свое дело, и никто ничего не заметил. Датчики в костюме показывали наличие кислорода на базе и половинную от нормы гравитацию, но снимать шлем Майкл не собирался.

Круглый небольшой коридор, в котором он оказался, расходился в три стороны. На миг затормозив, Кронт активировал локатор, выстраивающий по неслышимой звуковой волне план базы, попутно выпуская десятки миниатюрных дронов с передатчиками. Спустя тридцать секунд перед его глазами уже выстраивалась схема помещений и направления передвижений возможных противников. Пометив цели, он закрепил дроны за каждым террористом для отслеживания. Благо его проникновения никто не заметил и большая часть перегородок была не закрыта. Но заметить им никто не даст – часть его разлетевшихся малышек подключилась к сети с камерами и уже заканчивала взлом, скрывая передвижения Майкла на экранах.

Выстроив маршрут, Кронт поудобней разместил резак позади себя, начиная целиться из винтовки в один из проходов. Несильный толчок легко отправляет его вперед, прямо к выходящему из правого коридора мужчине. Одетый в легкий скафандр со снятым шлемом, тот усиленно потирал переносицу, отчаянно зевая. И поэтому на появление Майкл он среагировал с опозданием.

– Что за… – негромкий хлопок выбросил из винтовки умную пулю, которая тут же проделала дыру в голове террориста. Тело его откидывается назад на стену, окрашивая ее в красный цвет, а Майкл уже скользит вперед. Зачистка есть зачистка, и лучше поспешить все закончить быстрее.

Продолжая стремительно двигаться по базе, Кронт решительно уничтожал людей из «Антижизни». Еле слышимые звуки стрельбы до последнего оставались незамеченными террористами. Только возле пункта связи он был обнаружен. Один из охранников крайне неудачно упал, выронив металлическую чашку со сложной гравировкой, которая громко проскакала по полу. Выскочивший на это его напарник словил пулю в грудь и свалился внутрь, чем окончательно предупредил находившихся в каюте.

Минидрон из помещения транслировал происходящее, и Майкл успел заметить, как один из террористов бросился к панели управления двери. Чтобы не дать закрыть бронированную перегородку, Кронту пришлось выпустить управляемую гранату. Вылетевшая из левого предплечья, она стремительно сократила расстояние и по крутой дуге влетела в центр помещения. Майкл в последнее мгновение успел прижаться к стене коридора, избегая осколков, как небольшой взрыв сотряс базу. Данные со снесенного взрывной волной дрона исчезли, но Кронт и так видел, что все внутри погибли, а оборудование было уничтожено. К сожалению, те самые переданные данные, судя по всему, – тоже.

Сзади послышались громкие шаги бегущих, и агент резко развернулся, вскидывая винтовку. Зачистка еще не окончена…

Глава 2

– Удачи тебе, Грэгори…

Виртуальный экран исчез, открывая вид на серую стену, а я все продолжал сидеть без движения, словно стараясь продлить ушедшие мгновения подольше. Но улыбающееся лицо Софии уже исчезло без следа. Тяжело вздохнув, я встал из-за выдвижного стола и со всего размаха плюхнулся на небольшую кровать у стены моей каюты.

Скромное помещение большей частью прятало мебель внутри стен, показываясь по команде. Откидывающийся стол, служивший больше плоскостью для вывода информации при работе с дополненной реальностью, чем собственно столом. Одноместная койка, забирающая почти все пространство маленькой комнаты. В углу небольшая ниша, где расположился душ, а по соседству с ним – шкаф с костюмом на случай разгерметизации.

И все это добро находилось на громадной станции, под поверхностью одного из десятка небольших спутников, вращающихся вокруг никому не нужной планеты посреди бескрайнего космоса. Мне до сих пор было сложно окончательно принять тот факт, что я здесь, а не на Гемини. Но место подготовки агентов Службы Безопасности было спрятано подальше от любых самых любопытных глаз и нелепых случайностей. Хотя кому, как не обладателям фантастической удачи, знать, что все предусмотреть нельзя. Но как минимум попробовать стоило точно.

На периферии зрения висели цифры, показывающие обратный отсчет до конца моего отдыха, но все мои мысли были поглощены другим. София. Светловолосая девушка, которая до сих пор вызывала трепет в моей душе. Ее смех просто плавил мое сознание, заставляя все бурлить от переполнявших чувств и эмоций. И я очень желал такой же ответной реакции, но реальность всегда отличалась от фантазий.

Потеря памяти словно вычеркнула эту возможность. Не полностью, конечно, но былой обоюдной любви уже не было. Да, для меня София осталась прежней, а ее амнезия подсознательно воспринималась как небольшой недуг, вызывая во мне еще больший прилив нежности и заботы к заболевшему близкому. Но вот для девушки я, по сути, был незнакомым человеком, который только с трудом сдерживал поток своих эмоций, откровенно смущающих ее. И хотя за последние три месяца удалось растопить возникший лед и завоевать не только доверие, но и даже симпатию, это все же было совсем не то, что я желал восстановить. А разделявшее нас расстояние только всё усложняло.

Новый невольный вздох вырвался из меня, и я прикрыл глаза, представляя, как бы все могло сложиться, если бы не было этой злополучной атаки на центр-интернат. Если бы Рамон не узнал про Софию, тем самым спровоцировав цепь событий, приведших меня прямо на эту койку на космической станции, плавающей по бескрайнему океану пустоты. Событий, попутно лишивших меня не только дома, но и семьи. И я сильно сомневаюсь, что работа агентом сможет хоть как-то заменить это. Впрочем, записался на учебу я скорее по совету Майкла, а не по собственному сильному желанию. Все равно никаких других вариантов в мире ангелов, оказавшихся такими же людьми, у меня не было. Как бы я хотел, чтобы хоть частично, но все вернулось к прежнему – былое чувство семьи, за которое я так боролся, занятие любимым делом и то самое ощущение счастья, которое буквально недавно переполняло меня…

Негромкая трель прервала мои размышления, а перед глазами возникла небольшая надпись с именем вызывавшего. И как только я прочитал его, тут же поспешил подтвердить звонок, слегка коснувшись браслета в нужном месте.

– При-и-ивет, салага! Как дела? – перед глазами на небольшом удалении возникло изображение Майкла, повисшего в воздухе и начинающего немного расплываться от груди и ниже. Вообще, сама технология дополненной реальности у меня, как у выучившегося техника, вызывала дикий восторг. Впрочем, как и другие технологии землян. Браслет, служивший эдаким проектором внутри человека, выводил любые объемные изображения без необходимости дополнительного оборудования. Конечно, в важных местах все дублировалось настоящими экранами, но в большинстве своем помещения ангелов могли казаться пустыми и необжитыми для всех, кто не имел этих технологических браслетов. А вот при наличии – и движущиеся картины на стенах, и аналоги голограмм, и показания приборов – практически все транслировалось напрямую обладателю прибора дополненной реальности, создавая буквально живой мир на пустом месте.

То же самое касалось и разговоров по сети. Вообще, браслет не имел камер внутри себя, но мог подключаться к внешним. И при первом же подключении происходило считывание внешности владельца с построением модели лица. А во время вызовов браслет сканировал обладателя и окружающую обстановку, передавая изображения прибору дополненной реальности второго абонента, который и рисовал по этим данным необходимую картинку. С учетом скорости сканирования и передачи браслет работал практически камерой, передавая все моментально. А для девушек так вообще существовала возможность коррекции внешности.

– Чего хмурый такой? Хандришь, что ли? – желтые пронзительные глаза на круглом лице Майкла словно вглядывались в меня. – Заканчивай давай и шустро двигай в учебный зал номер три. – Его правый глаз хитро подмигнул мне напоследок.

– Черт, ты что, на станции? – вскочил я с вопросом, но изображение уже исчезло, прерванное абонентом. Вся грусть моментально испарилась, а я даже улыбнулся. Наконец-то что-то новое, а то последние три месяца были практически сплошные адские тренировки. Редкие же моменты свободы я тратил или на сон, или на разговоры с Софией. И только остался без дела, как сразу же накрыло, впервые за долгий срок. Все, Грэг, заканчивай с этим. Все будет. Все сделаешь.

Так я себе и твердил, пока пробирался по узкому коридору, протискиваясь через частые открытые перегородки отсеков. Несмотря на то, что станция была огромная, само жилое пространство было невелико. Большую часть занимали технические помещения – реактор, склады, система выработки кислорода, пункты управления и маскировки и многое другое. Само собой, и учебные помещения, имеющие в своем составе не только обычные классы, но и тренировочные ангары, где с помощью дополненной реальности можно было устраивать полноценные симуляции. И устраивали их часто, даже порой чересчур.

Здороваясь с теми немногими жителями станции, которых встречал по пути, я стремился как можно быстрее попасть в нужное место. Но людей здесь было немного, так что я даже не пытался быть аккуратным, чуть ли не летя по коридорам станции. Вообще, помимо меня в группе обучения было еще четыре человека. Все абсолютно разные, начиная от возраста, который колебался в пределах тридцати лет, и внешности, заканчивая образом жизни, полом и обстоятельствами получения своего дара удачи.

Жан – невысокий хрупкий молодой парень, по виду почти подросток, стесняющийся излишнего внимания. Вечно растрепанный и замкнутый, он большую часть времени отмалчивался и старался находиться в стороне. И для него помимо обычных тренировок были введены дополнительные индивидуальные. Впрочем, к остальным это тоже относилось. Жана лично в симуляциях заставляли выступать перед толпами людей на сцене под ярким освещением, причем полностью без подготовки, на голой импровизации. Причем иногда даже буквально заставляя раздеваться догола под взглядами виртуальных зрителей. Любыми способами ломали его нерешительность и стеснительность на корню, и довольно успешно. Самим даром он обладал чуть ли не с детства, но с его характером заметили это не сразу, пока в страшной аварии он не умудрился не просто уцелеть, но даже не получить ни единой царапины или ссадины.

Клара – крупная черноволосая девушка с гривой волос. Мощное телосложение и большая грудь вкупе с твердым характером – она будто была изначально предрасположена к прямому решению любых вопросов, включая даже через агрессивные конфликты. И в какой-то момент она нарвалась на него, когда несколько грабителей попытались ее обокрасть. Сильный характер не слишком помог в драке против тройки мужиков, и ее избили до полусмерти. Но она каким-то чудом выжила, попутно заполучив свою удачу, и принялась успешно мстить своим обидчикам. Бегая длительное время от полиции, она была замечена поисковым отделом и завербована в Службу Безопасности. Из-за прямоты характера ей постоянно давали нетипичные задачи, запрещая силовые варианты и заставляя находить что-то более изящное.

Заккери – пожилой седовласый мужчина с лысиной на затылке. Нескладный, полноватый, он очень сильно любил причитать по поводу своего почтенного, на его взгляд, возраста. Не желающий пробовать что-то новое, он все же был уговорен своим сыном на глубоководный дайвинг. Уже на глубине в сто метров, плавая над сетью подводных пещер, его баллон с кислородом внезапно треснул и выдал мощную струю, отбросив задыхающегося Заккери вниз, прямо в одну из расщелин. Остановить его никак не получалось, и после очередного удара головой о скалы он потерял сознание. Придя в себя, мужчина обнаружил себя в одиночестве в небольшой пещере, в которой каким-то чудным образом обнаружился воздух. Баллон был пуст, а маячок потерян. Его искали три дня и все-таки нашли. И после этого Заккери предпочитал не пробовать что-то новое и экстремальное, избегая лишнего риска. Точнее пытался, ведь тренеры, наоборот, каждый раз старались придумать что-то более опасное и непредсказуемое, испытывая его на прочность.

И наконец, Валентин. Среднего возраста аналитик, полностью полагающийся на свой интеллект, а не силу. Худой, аккуратный, он полагал, что любой вопрос можно решить разумом, не прибегая к мускулам. Отчего он всю жизнь пренебрегал любыми видами физической активности, считая ее уделом дикарей – будь то спорт или даже зарядка. В итоге во время одного из терактов «Антижизни» здание, в котором он находилось, обрушилось, попутно похоронив его компанию. Большая часть сотрудников была из омег, и чуть ли не единственным человеком, который там успешно работал, был Валентин. Все же омеги частенько опережали людей в плане обработки информации. Сам аналитик после взрыва оказался зажат между плитами перекрытий старого здания, а рядом с ним истекал кровью один из его коллег, лежащий без сознания. Валентин отчаянно пытался освободиться, но максимум, на что хватило сил – это слегка сдвинуть плиту вбок. В итоге его полуживого откопали практически через неделю рядом с умершим, которому он так и не сумел помочь. Сам же Валентин после произошедшего пришел к мысли, что бывают вопросы, где только сила позволит их решить, и под контролем тренеров активно наверстывал упущенное.

На меня самого наседали в первую очередь по пропаганде Земли и ее ценности для меня, а также на важности поставленной цели, которая должна быть выше личных привязанностей. И для этого во многих симуляциях меня ставили в такие ситуации, где враги оказывались с лицами моих знакомых. София, Майкл… они даже где-то откопали данные по жителям моего интерната. Поэтому иной раз мне приходилось стрелять и в Пьера, и в госпожу Ингу. Это вызывало ярость от болезненных воспоминаний и того, как они их использовали. Я с трудом сдерживался, чтобы не сорваться. А еще постоянные занятия на тренажерах, стрельба, боевые симуляции и многое другое.

На сон и свободное время отводилось всего четыре часа, и двигались мы только под действием гигантского количества стимуляторов, включающих в себя и препараты на усиленную концентрацию, улучшение памяти и многое другое. Но в итоге, в какой-то момент я осознал, что все это давление – моральное и физическое – было вызвано необходимостью проверить, насколько мы готовы идти до конца. Нас пытались прогнуть, с каждым разом усиливая нажим, чтобы проверить, сколько мы выдержим. Поняв это, особенно после всего пережитого на Гемини, я обнаружил, что мне внезапно стало легче выдерживать любые, даже самые каверзные, симуляции. Я с внутренней улыбкой шел до самого конца, понимая, что, если будет цель, я точно так же буду к ней идти, невзирая ни на что. Да, будет тяжело, но меня это не сломает точно. А сейчас это все просто фикция. И тренеры будто заметили это, убрав эти симуляции, заменив на тренировки с оружием. Остальное обучение продолжалось, как и прежде.

Делиться своими мыслями с другими я не стал – каждый должен был прийти к этому самостоятельно. Через пару дней на более расслабленный вариант перешел Валентин. Затем почти одновременно последовали Заккери и Жан. Последней была Клара, и именно этот день стал последним в основной части курса, после чего нам дали аж тридцать часов отдыха, попутно почистив организм от всей той дряни, с помощью которой мы выдерживали все это время. А на двадцатом часу, когда я уже успел прилично отоспаться и поговорить с Софией, появился Майкл.

– Привет, Грэг! – мой улыбающийся бывший напарник сидел прямо на столе, отбивая ладонями какую-то ритмичную мелодию.

– Рад тебя видеть, – в ответ оскалился я, входя в небольшое помещение учебной комнаты. Шесть индивидуальных посадочных мест, расположенных полукругом вокруг стены, на которую выводилось изображение через дополненную реальность. И громадный шкаф напротив входа, набитый разным хламом, содержимое которого наша пятерка чуть ли не ненавидела. Даже сейчас я не удержался и покосился на него с плохо скрываемым раздражением.

– И что же там? – обратил внимание на мою реакцию Майкл, пожимающий мне руку. Не дожидаясь моего ответа, он тут же направился к нему, с ходу открывая один из ящиков. – Ага, понятно. Сам не любил эти упражнения вначале, – хмыкнул он, извлекая что-то. Я уселся на стол, глядя на своего напарника. Черт, действительно рад его видеть. За время, пока мы летели к тренировочной базе, я успел привыкнуть к его необычной внешности – абсолютно безволосому круглому лицу и желтым глазам. Сам же Майкл любил шутить о том, что он очень похож на злодеев из древней серии фильмов про космическую эпопею, разве что молнии пускать не умеет.

– Сыграем до первой ошибки? – спросил Майкл, бросая передо мной кости – три двенадцатигранника.

– Ты что, ради этого только приехал? – недовольно спросил я, нехотя беря в руку, мягко сказать, нелюбимый тренировочный снаряд. Да, именно этим он поначалу и был, как, впрочем, и другие азартные игры, зависящие от удачи, а не от навыка.

– Надо же мне посмотреть, чему ты научился за время подготовки. Курс хоть и сокращенный, но интенсивный, и все основы ты должен был уже получить, – заметил он, внимательно и даже серьезно смотря на меня. Вздохнув, я сделал бросок. Двенадцатигранники негромко застучали по поверхности стола, остановив свое движение спустя пару секунд. Три точки замерли, глядя вверх на нас, словно маленькие глаза, внимательно следящие за нами.

– Три, – произнес я, – ну, ты все же гораздо дольше обучался, чем я. Годы, а не месяцы…

Майкл слегка улыбнулся, подхватил кости и практически сразу выпустил их из ладони, буквально роняя вниз.

– Четыре. Да, меня взяли в Академию в тринадцать лет. Но видишь ли, в чем нюанс – всех, моложе семнадцати лет отправляют на полноценное обучение, формируя полностью готовых агентов. Остальных же, кто старше, только на ускоренное.

– Пять… – Мой новый взмах, и выбрасывается указанное число, а я спрашиваю у Майкла: – А почему так? Можно же затратить больше времени, без такого давления.

– Шесть. Да, меня самого готовили десять лет. Но тем, кто старше, нет необходимости тратить столько времени, ведь полноценно дар раскрывается где-то с восемнадцати-двадцати лет, а большая часть подготовки направлена именно на это. Агентов же в Службе Безопасности слишком мало, и невзирая на удачу, мы порой гибнем. Официальная статистика по количеству поступающих врет – каждый год набираются даже не десятки кандидатов. В моей группе было всего девять человек, и это со всей Земли.

– Семь… Так мало? – удивился я, глядя на сосредоточенного Майкла.

– Восемь. Да, именно. А почему ты думал столько внимания тебе, что полевой агент собственноручно повез тебя на тренировочную базу?

– Девять… Не знаю, думал, так принято. Ты же меня нашел, – рассеянно пожал плечами я.

– Десять. Каждый обладатель нашей удачи важен, и у нас стопроцентный выпуск. Нет никаких неуспевающих, которые отчисляются. Каждого кандидата доводят до полноценной готовности ко всему, вопрос только времени и усилий, затраченных на процесс. И какие бы они ни были, агент принесет больше пользы.

– Одиннадцать… – После короткой концентрации удается выбросить нужное число, но становилось все тяжелее это повторять. Мой личный рекорд был восемнадцать и всего лишь один раз. – Почему же тогда не дает обучиться всему?

– Двенадцать. Потому что основа всего – это именно сама возможность влияния на удачный исход в любой ситуации. Остальные навыки нужны для уменьшения влияния негативных факторов, но не настолько критичны. Эту самую базу вы и получаете.

– Тринадцать… И нас слишком мало, чтобы дать всем необходимое время для полноценной подготовки? – спросил я.

– Четырнадцать. Именно, – кивнул Майкл, – нет возможности давать всем годы на обучение. Несколько сотен агентов на все пространство Земного Союза – это действительно мало. Потенциальных обладателей дара гораздо больше, но вот найти их очень сложно.

– Пятнадцать. Ясно. Тогда ничего не поделаешь, будем впрягаться в процесс как есть, – широко улыбнулся я. Трудности не пугали, а скорее начали понемногу разогревать интерес. В какой-то момент этих месяцев даже возникло желание понять, где максимальная граница возможности удачи. Хотелось даже снова испытать ее в настоящем деле, только уже осознанно.

– Шестнадцать. Отлично, мне нравится твой настрой. Тем более я тут по делу.

– Семнадцать. Какому? – заинтересовался я, пытаясь не задумываться, что близок к новому рекорду.

– Восемнадцать. После базовой подготовки вас направят под руководство более опытных агентов на дальнейшую стажировку и обучение уже в процессе работы. Думаю, что тебе это уже говорили.

– Девятнадцать. Рекорд, – заметил я, выбрасывая кости вновь. Один из двенадцатигранников в какой-то момент замер на грани, решая, на какую сторону упасть, но в итоге все же сделал правильный выбор. – И?

– Двадцать. Вот я тебе и предлагаю себя в качестве куратора. Я не слишком опытен, но как мне кажется, мы неплохо сработались еще на Гемини. Да, и как вижу, у тебя отлично получается управлять удачей, – предложил Майкл, – тем более у меня уже есть первая миссия на примете.

– Черт, – задумавшись, я толком не сконцентрировался, и кости вылетели со стола, стуча металлическими гранями по полу. Наклонившись их подобрать, я разглядел выпавшие числа. – Ты меня перехвалил. Восемь, – подхватив их, выпрямился вновь, глядя на Майкла.

– Ты и так неплохо держался. Конечно, влияние на кости требует минимум усилий, и уже повлиять на целящегося в тебя врага в разы сложнее, все равно прогресс у тебя приличный. Тем более, когда большей частью удача работает сама по себе. Так что, ты согласен?

– Конечно же, напарник, – ухмыльнулся я, выделив интонацией последнее слово и выставив ладонь. Майкл тут же крепко пожал ее, после чего продолжил:

– Значит, тогда слушай подробности задания…

Глава 3

– Ребят, рад был с вами учиться, – улыбнулся я, оборачиваясь к сидевшим в комнате отдыха, – думаю, что мы еще не раз увидимся, но все же, – развел руками.

– Меньше сантиментов, Грэг, – буркнула Клара, воспроизведя перед собой какой-то текст и углубляясь в чтение. Прямая как клинок, она предпочитала действия эмоциям.

– Ага, – хлопнул меня по спине Майкл, вошедший в помещение, – ладно, закругляйся и пойдем. Остальным повторю, что всех вас уже закрепили за агентами, и в течение пары дней вы будете доставлены к ним. Ну, кроме Валентина.

– Чертов везунчик, так быстро на первую миссию, а нам придется ждать без дела, – снова проворчала Клара, на мгновения отрываясь от своего занятия. Вся ее поза будто показывала нетерпение, словно она в любую секунду была готова вскочить и начать действовать.

– Да ладно тебе, успеешь еще навоеваться. Наоборот, цени спокойное время, – заметил Заккери, – а тебе, парень, удачи – полностью подконтрольной и неограниченной по силе… – Крепкое рукопожатие, и он отходит в сторону, пропуская вперед Жана.

– Пока, – еле слышно произносит тот, почти сразу отходя в сторону. Его стеснительность тренеры побороли достаточно успешно, но он все равно предпочитал избегать лишнего внимания. Причем иногда настолько успешно, что некоторые не сразу осознавали его присутствие рядом с собой. И такими темпами Жан мог очень скоро превратиться в отличного тихого убийцу, который незаметной тенью сможет устранить свои цели и испариться, словно дым на ветру.

Вообще, почти у каждого начали развиваться свои предпочтения в решениях поставленных задач, и даже наша удача больше помогала реализовать желаемый способ. Клара так и осталась достаточно прямой, предпочитая силовые варианты, при этом необходимо заметить, что именно в этом с ней сравниться было сложно. Заккери же постоянно находил самые простейшие и экономные решения, часто довольно неочевидные. Его нежелание лишний раз что-то делать в итоге привело к тому, что он любил точечные действия с затрачиванием минимума усилий. А вот Валентин, напротив, любил все очень точно проанализировать и создать самый изощренный, пусть и нагроможденный план, который мог не только достичь нужного результата, но и попутно принести другие бонусы.

В памяти даже всплыла одна из последних симуляций, которые мы все поочередно проходили. Задача была проста – спасти одного заложника, захваченного на небольшой космической станции. Жан просто незамеченным пробрался мимо террористов, попутно устраняя одного за другим. Клара же по своему обыкновению пошла напрямик, не скрываясь, шумно и агрессивно уничтожая своих врагов. Заккери пробрался с внешней стороны станции и, подорвав перегородку, выбросил всех в открытый космос. Он буквально на последних мгновениях спас заложника, засунув его в костюм, прежде чем тот умер от нахождения в открытом космосе. Причем большую часть террористов он попросту взорвал вместе со станцией после спасения цели. Валентин же действовал по-другому – взломав базы данных, он создал себе личность, более важную для террористов. Проникнув на станцию, успешно изобразил, будто он уже длительное время скрывался на базе от захватчиков, но в итоге его все же словили. Чуть позже незаметно внедрив вирусы в систему связи врагов, он подал сигнал для изображения атаки внешних сил спецназа. В поднятой неразберихе Валентин умудрился не только устранить часть террористов и освободить заложника, организовав зрелищный побег, но и остаться в псевдоплену. Таким образом, он не только выполнил задачу, но также нашел скрытую базу врага.

Что до меня, то я лично каких-то предпочтений у себя выделить не смог. Да и миссия в симуляцииу меня вышла хоть и успешно, но достаточно хаотично. Попав незамеченным на станцию, я был все же в итоге обнаружен. В завязавшемся бою произошла детонация одного из запасных реакторов, испарившая большую часть космической базы, включая врагов. Из охраны заложника уцелел всего один террорист, благо хоть сама цель не пострадала. Так что, устранив последнего врага, я уже без всяких проблем вытащил нужного мне человека, находящегося в слегка шоковом состоянии. Но главное – задание было выполнено, а как – Службу Безопасности не волновало.

– Ну что, я готов, – в помещение протиснулся Валентин с рюкзаком в руках, развеивая промелькнувшие воспоминания, – бывайте!

Пока он прощался с остальными, я еще раз оглядел помещение. Приличная по размеру комната по сравнению с другими на космической станции, она была обставлена большим столом по центру и стульями вокруг. У стены находилось несколько диванов, на которых и расположилась Клара. Некоторая пустота компенсировалась несколькими вещами. Во-первых, одна стена была почти полностью отведена под экран от пола до потолка, сейчас изображающий вид на гигантский зеленый лес, уходивший до горизонта. Во-вторых, встроенным оборудованием, позволяющим через приборы дополненной реальности организовывать игровые партии. А про внушительную библиотеку с книгами, фильмами и музыкой можно даже не упоминать.

Но вот само прощание мне слишком напомнило недавние события, когда я точно так же покидал свой центр-интернат, думая, что еще не раз вернусь к своей семье. Но не получилось. От воспоминаний появился небольшой ком в горле, но я сдержал себя и, махнув напоследок, вышел из помещения, протиснувшись в узкий круглый люк. Майкл уже стоял рядом, дожидаясь меня и Валентина.

– Готов хоть? – спросил мой напарник, опираясь на стену.

– Ну да, – слегка кивнул я, окончательно выкидывая ассоциацию с моим предыдущим выпуском, – тем более вещей у меня нет, так что собирать мне нечего. На самом деле скорее бы миссия, а то после такой интенсивной подготовки двое суток отдыха ощущается как месяц безделья, – скривился я. Действительно, тело, а особенно сознание, привыкшее к постоянным нагрузкам, уже само просилось в дело.

– Скоро уже, только забросим Валентина, – кивнул Майкл на моего сокурсника по обучению, покидающего комнату отдыха, – тебе, кстати, действительно повезло с наставником. Торвальд – фактически легенда и обладает колоссальным опытом. Главное – старайся ничего не упустить из его слов.

– Это вряд ли, сам же заинтересован, – серьезно кивнул Валентин, закидывая свой рюкзак за спину.

– Правильная позиция. Ладно, быстренько забросим тебя на станцию, с которой тебя и заберет Ищейка. Уже приходило подтверждение от него о том, что миссия выполнена и он возвращается назад. Интересно только, что Торвальд там сумел обнаружить. Не верю, что не смог, не в его стиле. Тем более задержка на задании… Ладно, позже в отчетах прочитаем. Ну что, пошли? – оглядев нас, Майкл кивнул, словно в подтверждение своих собственных слов, абсолютно не дожидаясь реакции с нашей стороны. Хотя и так все было ясно – жажда действия горела у нас обоих в глазах.

А спустя полчаса мы уже медленно и аккуратно отлетали от станции. Осторожно маневрируя, мой напарник, он же наставник, небольшими импульсами тяги увеличивал расстояние между объектами, прежде чем запустил двигатели на полную. Я же сидел мертвым грузом справа от Майкла, наблюдая за его манипуляциями. В принципе, Валентин, разместившийся позади, делал то же самое.

Сама кабина малого разведывательного корабля была рассчитана на экипаж из пятерых. Два пилотских сиденья находились впереди, разделенные большой панелью, усеянной дублирующими кнопками управления. Основной же контроль за разведчиком выполнялся двумя штурвалами перед пилотами и дополнительно выводимой информацией через дополненную реальность. Сплошная глухая толща брони перед глазами расцветала всеми красками окружающего пространства вкупе с показаниями многочисленных датчиков, при прямом подключении к кораблю. И Майкл крайне споро со всем управлялся, производя странные со стороны движения рукой и активируя видимые только ему механизмы корабля. А нас вот с Валентином пилотировать не учили, отложив это на потом. В принципе, при текущем уровне автоматизации, с перемещением из точки А в точку Б мы бы справились, но вот сложные боевые задачи уже было бы выполнить нереально. Поэтому нам и оставалось только глядеть по сторонам.

Тем более моему сокурснику видно все было точно так же прекрасно. Расположенные почти сразу позади, три кресла находились прямо в промежутках между пилотскими, забирая оставшуюся часть небольшого пространства кабины.

– Интересная компоновка, – заметил по внутренней связи сидевший позади Валентин, в легком скафандре с втянутым в утолщение вокруг шеи шлемом. Их мы надели почти сразу, согласно положениям о принципах безопасности во время перелетов. Невзирая на удачу, порядок есть порядок. И как учившийся на техника, я прекрасно это понимал, – кабина фактически находится в центре корабля.

Я поспешил несколькими командами тоже вывести схематичное изображение разведчика. Отведя его для себя вправо, чтобы не мешало видеть основные показатели с центральных виртуальных голограмм, углубился в изучение. Вообще, меня до сих пор порой технологии Земли ставили в некий ступор своими возможностями, не взирая на то, что мы с Пьером в свое время придумывали разные фантастические варианты и как они могут быть реализованы. Но благо в течение месяца мне провели тридцатичасовой краткий курс, большей частью ликвидировав недостаток знаний по технологиям.

– Согласен, – кивнул я Валентину, – все направлено на защиту экипажа и нужных отсеков в зависимости от ситуации.

Действительно, корпус корабля, выглядевший похожим на две сложенные нижней плоскостью друг к другу пирамиды, практически в самом центре хранил пилотскую кабину. Ниже находился небольшой жилой отсек с койками с фиксаторами, чем-то напоминающими гробы с прозрачными крышками. Сконструированные на случай разгерметизации, они были снабжены запасом воздуха и терморегуляторами. Предполагалось, что пятый член экипажа должен всегда бодрствовать и находиться в пилотской кабине.

Также в отсеке часть стен была оснащена ящиками для хранения разной всячины – от еды до инструментов и ремонтных комплектов. Часть выдвижной мебели была упрятана в скрытых нишах, облегчая быт экипажа. Если двигаться к носу корабля, то следующим был отсек с оружейными установками и системой дальней связи. Оборудованный одной плазменной пушкой и двумя поменьше с импульсно-магнитным ускорителем, даже такой небольшой разведчик мог больно укусить многих врагов. Это, не считая небольшого запаса разнообразных снарядов, включая самоуправляемые ракеты дальнего действия. Следующим, прямо за толщей брони, находился основной склад и в случае ударов в нос мог быть потерян без критичного ущерба.

Если же двигаться в обратную сторону от центральных отсеков, то первым было небольшое помещение с системой выработки кислорода, сразу за которым находился реактор с частью двигательных установок. Там же, на самой корме корабля разместилось маскировочное оборудование, не только скрывающее следы от разных сигналов, но и маскирующее работу двигателей. Стыковочных отсеков, позволяющих не только присоединиться к станции, но и иметь возможность выйти в открытый космос, было два. Один над кабиной управления возле части дублирующих систем, другой под жилым отсеком, и оба служили дополнительным буфером, прикрывающим основное местонахождение экипажа.

В целом, свободного места практически не было, хотя даже так этот небольшой разведчик был в длину метров тридцать, не меньше. И изрядную часть всего объема забирала сложная система броневых плит со специальным веществом между тремя слоями, которое обладало свойством гасить удары, при чем не только от кинетических снарядов, но даже и от плазмы. Сам корпус был полностью поделен на эдакие соты, и за счет такой компоновки броня могла выдержать в зависимости от мощности оружия как минимум несколько попаданий в одну точку. И чем больше классом был корабль, тем большим количеством слоев он обычно обладал. Силовых щитов, которые так давно придумали писатели, разработать землянам так и не удалось.

– Все, ухожу в гипер, – произнес Майкл уже на границе системы. Я тут же скрыл схему корабля, которая на длительное время поглотила мое внимание, и сосредоточился на изображении внешнего пространства, выводимого через датчики и камеры. Космос перед нами словно поплыл и начал размазываться, закручиваясь в эдакую спираль. На тело навалилась тяжесть, резко сменившаяся на легкость. По телу прошел холодок, и начало слегка подташнивать, но спустя мгновение ощущения снова изменились. А корабль все пытался прорвать пространство, уходя, где расстояние значило мало. Я сглотнул слюну, пытаясь преодолеть тошноту, и покрепче вцепился в кресло. Прошедшая дрожь по кораблю, отчетливо заметная невооруженным взглядом, и новая тяжесть. Перед глазами изображение начинает внезапно сверкать разными цветами, заставляя на мгновение прикрыть глаза от яркости. Когда я их открываю, все уже поглощено чернотой, через которую периодически проскакивают серебристые вспышки. Их становится все больше и больше, а затем они сливаются воедино. Резкий рывок, и мы словно проваливаемся куда-то.

На целое мгновение наваливается дичайшее разнообразие противоречивых ощущений. Свободное падение вкупе с давящей тяжестью. Жар в теле, и волнами холода. Резкая вспышка боли в зубах, а затем все тело словно растревоженный нерв. Тошнота и головокружение вместе с бьющимся изнутри фонтаном энергии. Тело словно не понимает, как реагировать и какое из чувств настоящее, буквально перебирая все подряд. Сладость во рту сменяется на кислое. И это продолжается и продолжается. Но мгновение, а затем все внезапно проходит, будто ничего и не было. Корабль вываливается в обычный космос на краю одной из промежуточных систем, и по кабине проносится облегченный вздох.

– Все никак не привыкну, – начал жаловаться Майкл, – может, когда-нибудь все же разработают какое-то оборудования для облегчения этих ощущений… – Агент начинает программировать маршрут, запуская разведчик в автоматический режим, – хотя не уверен, что его при этом поставят на наши корабли.

– Не думаю, что придумают в принципе. И так чудо, что смогли найти технологии выхода в гиперпространство и постоянно увеличивают дальность прыжка, – заметил Валентин, отсоединяя ремни в кресле. Его тело легко воспаряет в воздухе, и он ловко разворачивается в сторону круглого люка в полу, ведущего вниз, – ладно, я пойду, почитаю что-нибудь, все равно еще до следующего прыжка пару часов.

– Давай, – киваю я и поворачиваюсь к Майклу, – может, в марсианские шахматы поиграем? Ограничение на две клетки видимости. Все равно делать нечего пока.

– По заданию надо бы пройтись, – замечает Кронт, заканчивая настройку автопилота. Разведчик выдает серию импульсов, корректируя маршрут, а затем двигатели включаются на полную мощность, разгоняя корабль вперед. Спустя некоторое время они выключатся, и корабль двинется по инерции, под контролем чуткой автоматики, отслеживающей малейшие изменения в траектории.

– Успеем еще, – отмахнулся. Обычно я сам бы настаивал на тщательной подготовке, но нам действительно еще долго лететь, вне зависимости, где будет проходить выполнение задания. Времени хватит. Да и среди Службы Безопасности хоть и не было принято скрывать информацию о заданиях, открывая доступ к итоговому отчету после окончания для каждого агента, но в то же время этап подготовки обычно проходил без лишних глаз. Больше это походило на примету, нежели на правило, но нам это на обучении повторили несколько раз. Поверить в некоторое суеверие обладателей фантастической удачи было совсем не сложно.

– Молодец, некоторые вещи все же усвоил, – оскалился Майкл, освобождаясь из пилотского кресла, – пойдем. Только потом не жалуйся на то, что я тебя разгромил.

– Мы еще посмотрим, – отмахнулся я, следуя за напарником. Тело, успевшее привыкнуть к невесомости, легко скользило в пространстве, и узкий проем люка я пролетел не замедляясь. – Это ты потом не плачь.

Дальнейшее путешествие продлилось в безделье и ощущении легкой скуки. И хотя по сути мы до станции летели не так уж долго, ощущалось это целой вечностью. Да и каждый из пяти последующих прыжков добавлял неприятные ощущения. Валентин большей частью читал, только разок прервавшись на беседу, да и то, когда речь зашла за омег:

– Я действительно не ощущал и до сих пор не вижу разницы между людьми и омегами, – говорил я Майклу, – да, разницу между нами я изучил, но вот в реальности она для меня незаметна.

– А ведь она есть – произнес до этой поры сидевший в углу Валентин, – их мозг устроен кардинально по-другому. Да, тела у них человеческие, но ведь самое главное отличие – это разум. И их разум превосходит наш на порядок. То, что разница не заметна, вызвано только тем, что они сами себя прилично ограничивают в возможностях, обеспечивая таким образом удобную коммуникацию между нашими видами, а также для приближения к человеческому восприятия, создавая себе среду для ощущения эмоций. Но если они в какой-то момент отбросят эту шелуху, они станут сверхлюдьми, если их можно так назвать. Их потенциальная скорость мышления такова, что пока мы будем говорить одну фразу, они смогут провести целый диалог между собой…

– Ты восхищаешься ими? – неожиданно спросил Майкл.

– Конечно, ведь как можно не восхищаться более совершенным существом. И я бы очень хотел найти способ сделать людей равными им по мыслительным возможностям.

– Но ведь они специально создавали для себя этот комплекс ограничений, – заметил я, – ведь без этого они просто бездушные машины с запрограммированной целью. Да, над смыслом жизни до сих пор спорят, но у чистого машинного разума все зацикливалось на сплошной целесообразности любых действий с точки зрения одной конкретной цели – развития и выживания с уничтожением всех возможных, даже потенциальных, опасностей. Все. Полностью однобокий взгляд на свое существование, безэмоциональный и прагматичный. С одной стороны, я это понимаю и признаю, но все же мир шире и сложнее.

– Согласен, и поэтому я бы хотел, чтобы именно люди развили новые возможности, а не наоборот. Наша удача, абстрактное мышление и многое другое дают нам преимущества, которые точно не стоит упускать из вида. Но все это лишь мысли, – вздохнул Валентин, – ни у кого нет пока ответа, как это сделать, не копируя омег.

На этом диалог заглох сам по себе, и мы продолжали заниматься кто чем, в ожидании конца путешествия. Но как только мы попрощались с Валентином и отстыковались от станции, Майкл резко стал более серьезным, окончательно сбрасывая с себя напускное веселье. Впрочем, я его прекрасно понимал, и мне самому уже не терпелось начать действовать. Ожидание миссии убивало, еще больше усугубляясь тем, что я уже прилично скучал по Софии. Благо успел отправить ей сообщение и получить взамен от нее. Просмотр я отложил на потом – связи еще долго не будет, и просмотреть его смогу еще не раз. А сейчас на первый план выйдет задание. И Кронт, словно почуяв эти мои мысли, повернулся ко мне, одновременно спрашивая:

– Ну что, Грэг, как насчет того, чтобы наконец по-настоящему поработать?

На что я просто кивнул, скалясь в ответ.

– Тогда слушай внимательно…

Глава 4

– Нас могут засечь, как только мы выйдем из-за спутника, – заметил Майкл, подстраивая движение корабля под скорость громадной глыбы, вращающейся возле пяти планет в нужной нам системе. И совсем близко по космическим меркам находилась станция «Антижизни», разместившаяся на поверхности второго соседнего спутника. Радары разведчика позволяли быстро найти замаскированный объект, но скорее не из-за своей технологичности или недоработок террористов – мы просто знали, что и где нужно искать. – У нас все же не скаут, да и тут свободное пространство. К тому же вполне возможно, что они наготове после потери нескольких своих станций, – продолжал рассуждать напарник, изучая систему.

– Ты уже делал нечто похожее? В смысле, захватывал такие станции в космосе? – спросил я, стараясь унять небольшое волнение. Все же моя первая осознанная миссия, да и в сложных условиях. Пройденные симуляции подсказывали, что и как делать, но все же там была возможность ошибиться без последствий, а в реальной жизни – нет.

– А ты думаешь, что это для меня первая такая операция? – открыто усмехнулся Майкл, глядя на меня в упор буравящим взглядом. – Если бы я не имел опыта, то вряд ли мне позволили бы быть старшим.

– Хорошо-хорошо, извини, что усомнился в твоем величии, – поспешил сказать я, не забывая и попутно подколоть, – просто немного волнуюсь, вот и все. Я вроде бы и участвовал в реальных схватках, но тогда была четкая цель…

– И сейчас есть, – перебил меня агент, – безопасность Земли и ее граждан. Ради этого наша служба и существует, и нанесение превентивных ударов по террористам одна из таких задач. Ладно, пошли одевать боевые скафандры, и, пожалуй, начнем. Нечего тянуть.

– Действуем согласно твоему плану? – на всякий случай снова уточнил я, не решаясь комментировать предыдущее утверждение. Сомневаюсь, что эта цель была действительно важна мне и ради нее я был готов на все, сильно сомневаюсь. Скорее я больше жаждал вернуть свою жизнь до злополучного нападения, что было невозможно в принципе. Но жить прошлым я не хотел и поэтому предпочел просто сосредоточиться на действиях. Все пройдет и все будет отлично, а как именно – вопрос второстепенный.

– Да. Повторю – пойдем в открытую, – начал говорить Майкл, проталкивая свое тело в люк. Прямо в воздухе он перевернулся и после нового толчка устремился дальше, скользя в невесомости как рыба в воде. Я же старался просто не отставать. – Точнее, вначале уничтожим обнаруженные системы коммуникации. Это нас обнаружит, конечно, но и так незамеченными мы бы не проникли на станцию. Далее все просто – уничтожаем все системы защиты, приземляемся на спутнике и зачищаем базу, по возможности оставляя ее в более-менее сохранности.

– Осилим? – спросил я и тут же себя поспешил поправить. – Хотя какие еще варианты? Значит, осилим.

– Именно, – оскалился Майкл, останавливаясь в складе. Его жажда действия словно передалась мне и окончательно выбросила из головы любые сомнения. Справимся, тем более на нашей стороне удача. А напарник уже открывал ящики с боевой броней для космических схваток, быстро сбрасывая с себя легкий скафандр. Мне снова пришлось поторопиться, чтобы не отстать от Кронта.

Уже привычная после многих симуляций броня легко приняла меня в свои недра. Не такая массивная, как та, что была у меня на Гемини, она при этом за счет более продвинутых технологий предполагала гораздо большую защиту. Первым слоем служил обтягивающий цельный костюм со снимаемой маской. Тут я с некоторой завистью посмотрел на абсолютно безволосого Майкла, который натянул все с легкостью, когда мне пришлось поправлять отросшую челку. Сделать ту же операцию, что и он? Что-то не уверен.

Сам костюм служил дополнительной броней, по типу той, что позволила выжить Кронту во взорванном броневике, а также служил термоизолирующим слоем. Поверх этого уже была сама боевая броня. Обладающая похожим конструктивом, что и защита разведчика, она состояла из множества небольших треугольников по всей поверхности, под которыми пряталось то самое вещество, гасящее повреждения. Способ его производства был засекречен и доступен только для элитных армейских подразделений и Службы Безопасности. Хотя стоимость в этом деле играла не меньшую роль, ограничивая возможность обеспечивать всех в нужных объемах.

Под всем этим были еще слои, обеспечивающие спокойное нахождение в агрессивной среде, даже при пробитии наружной защиты. К тому же броня обладали мышечными усилителями, приличным запасом кислорода, вырабатываемого в процессе специальной химической реакции, и многим другим. В этой модели все вооружение было внешним, но были и более тяжелые варианты со встроенной плазменной пушкой.

Броня плотно обхватывает не только тело, но даже и голову, слегка ограничивая движения, но давая в то же время чувство собственной мощи. Рядом уже стоит Майкл, прикрепляющий специальные управляемые заряды осколочных гранат ТРГ17 на предплечья, а свой любимый теса, на пояс. В креплении за спиной зафиксирована магнитно-импульсная винтовка, а под ним небольшой контейнер для патронов и разведывательных дронов. Я поспешил вооружиться вслед за ним, попутно захватив еще «открывашки» – специальные плазменные бомбы, быстро вскрывающие закрытые перегородки там, где можно было не переживать за шум и сохранность всего. Создающие специальную высокотемпературную смесь внутри себя, они выбрасывали ее в нужном направлении, выжигая препятствие даже при отсутствии кислорода.

– Готов? – обратился ко мне Майкл, когда я уже заканчивал тестирование всех систем и подключал оружие под мои биометрические показатели, не давая возможность стрелять из него кому-либо еще. Шлем внутри выводил всю необходимую информацию – от количества зарядов в винтовке и в запасе до изображения окружающего пространства в объемной карте, выводимой моментально по желанию. И это, не считая данных по температуре, силе тяжести и другим показателям, которая умная броня могла отследить. Все управление осуществлялось глазами – датчики в шлеме отслеживали, куда был направлен взгляд, и выводили нужное меню. Чтобы не мешать бойцу, все данные были вынесены на периферию зрения и после некоторого привыкания становились легко доступными.

– Конечно, – произнес я, когда последняя система показала готовность. Спустя две минуты мы уже сидели в креслах, и Майкл сильно сдерживался, чтобы не заржать еще раз. А все почему? Первый же мой толчок в невесомости включил в работу усилители мышц брони, и я со всего размаху врубился головой в переборку, не успев сориентироваться. Так что некоторое время мне пришлось выслушивать вначале смех, а затем и несколько подколок от напарника. Причем это вышло настолько глупо, что в очередной раз заронило в меня мысль о том, что моя удача работала странно, бросаясь в диаметрально противоположные стороны. Но благо Майкл все же успокоился, настроившись на серьезный лад, и я выкинул это из головы. Пора за дело.

– Стартую, будь готов открыть огонь, – скомандовал напарник, отключая автопилот и берясь за штурвал. На виртуальном экране моментально всплыла картинка окружающего пространства с множеством отметок, где по расчетам потенциально могли расположиться системы защиты.

Я же просто кивнул, переключая на себе системы управления огнем. Пока мы летели, напарник устроил мне интенсивное обучение по управлению кораблем, заставив шесть часов без отдыха отрабатывать разные ситуации, пока я не заслужил его оценки – «нормально с учетом автоматических систем». Поэтому прямо сейчас, особенно пока свежи воспоминания, я уже имел представления, что делать.

Плазменная пушка пока не понадобится – уж слишком далеко мы были, но вот две остальные – вполне. Пока Майкл программировал цепочку действий после выхода из-за спутника, я выставлял метки для стрельбы. Первыми шли системы коммуникации – два найденных цилиндрических ретранслятора, один из которых был явно на виду и выглядел полностью заброшенным, а второй отслеженный после взлома первого. Далее уже шли потенциальные места нахождения систем защиты. Из нескольких сотен меток я случайным образом выбрал с пять десятков, сильно надеясь, что удача не подведет.

– Начали, – коротко бросил Майкл, активируя двигатели в ручном режиме. Корабль резко дернулся, выдав целую серию мощных импульсов. Разведчик чуть ли не моментально выскочил из-за спутника, открывая себе вид на целый перечень целей. Выставленные в автоматический режим пушки моментально нашли первые из них, открывая огонь. Разогнанные ракеты начали неуправляемыми снарядами вылетать из пушек, чтобы уже по приближению к целям внезапно включить двигатель и по хаотичной траектории поразить их, избегая быстрого обнаружения и, соответственно, контрмер.

Мы успели выстрелить все пять десятков снарядов, прежде чем враг начал противодействие. Сразу три десятка точек внезапно засветилось на схеме виртуального пространства, окрашиваясь в красный и сигнализируя об ответной стрельбе.

– Ни черта себе, – ругнулся я, тут же включая новые цели в список для поражения. Вывожу себе сбоку виртуальную проекцию первых целей и вижу, как оба ретранслятора разрывает на части выпущенными снарядами. Расположенные ближе всего, они имели мало шансов на избежание попадания. А вот остальные цели…

– Включай систему противодействия, – снова бросил Майкл, выстраивая сложную траекторию полета. Я тут же подчинился, меняя снаряды в пушке на новые. Выставляю метки на выпущенные по нам заряды, быстрый отстрел, затем снова смена снарядов и отстрел.

– Слишком много целей, часть из них точно фиктивные, – бросаю я, краем глаза отслеживая результат первого залпа. Ретрансляторы уничтожены, а вслед за ними в указанные координаты врезаются новые ракеты. И из шести точек идет отчет о поражении автоматизированных орудийных систем.

– Конечно, где бы они достали столько ресурсов, – коротко отвечает Майкл, периодически внося случайные переменные в траекторию полета разведчика. Корабль и так двигался по какой-то сложной спирали, но время от времени его двигатели вспыхивали мощными импульсами, смещавшими его в сторону, мешая ракетам врага отследить точный маршрут. – Но все же фиксирую запуск трех сотен.

Я же вновь принялся за отстрел ракет по точкам. В запасе еще осталось сто десять штук наступательных, и бессмысленно тратить их я не был намерен. Такой мощный вражеский же ответ был только на радарах, а в реальности их было явно меньше. Большая часть ракет просто создавала в пространстве обманку, заставляя системы корабля тратить контрмеры и на них. А потом первая моя волна противоракетных средств достигает вражеской волны. Множество точек гаснет, пораженных или просто фиктивных.

– Есть контакт, осталось восемьдесят семь. Черт, новый залп. Снова три сотни, – говорю я Майклу, сосредоточиваясь на своих выстрелах. Пальцы скачут по виртуальным приборам, вбивая новые команды. Я скорее представляю, чем чувствую, что разведчик снова вздрагивает от залпов. И через полминуты будет повторный залп по тем же координатам, вот только в этот раз двигатель в ракетах включится при прохождении девяносто пяти процентов пути, при том что в первом это произойдет на семидесяти пяти. А часть ракет я вообще навожу не по точным координатам, а просто рядом, действуя по внезапно пришедшему наитию.

Притихший Майкл так же молча забирает на себя контрмеры, сосредоточенно выстраивая защиту, видя, что я начал не успевать. Моя вторая выпущенная волна средств противодействия распадается на части прямо перед вражескими, проецируя в пространстве эдакую обманку. И на ней почти сразу детонируют заряды противника. Разведчик все сокращает пространство, рвясь к нужному нам спутнику. В космическом пространстве периодически происходят столкновения управляемых ракет, а на поверхности глыб образовываются новые кратеры от попаданий.

Еще почти пять минут в кабине царит напряженное молчание, изредка прерываемое короткими фразами. Но когда наш корабль уже почти зашел в плотную атмосферу спутника, все автоматические точки защиты были уничтожены.

– Фух, прорвались, – протянул я, будто выдыхая накопленное напряжение. Переключаю управление на плазменную пушку, уводя остальные в автоматический режим. – Как-то не очень зрелищно прошел бой в космосе. Одни сплошные наборы команд и без особого ощущения риска. Просто точки против точек на виртуальных экранах. Хотя расстояния-то…

– Не сглазь, – бросает Майкл, перебивая меня, сосредоточенно корректируя траекторию нашего корабля. Разведчик уже начинает потряхивать от сопротивления воздуха за бортом, а на нас потихоньку наваливается тяжесть. Я пытаюсь не обращать внимание на происходящее и думаю о том, что по нам даже не попали, но внезапно на выводимой карте вокруг вражеской базы появляются сразу три точки. Кронт тут же пытается бросить разведчик в сторону, но мы уже зашли в плотный слой атмосферы спутника.

Резко потяжелевший корабль с трудом реагирует на команды, неповоротливым телом падая к поверхности. Чувствую, как наваливается еще большая тяжесть и все начинает сильно трясти. Пушки, выставленные в автоматический режим, блокируются электроникой, не дающей выстрелить в текущих условиях. Разведчик все же поддается напарнику, внезапно рывком переворачиваясь влево, отчего в голове проносится ругательство, а я к тому же непроизвольно нажимаю на спуск.

Кое-как выставленный Майклом боком корабль снова дергается, и заряд плазмы устремляется к поверхности. Но вражеские снаряды быстрее. Простые металлические болванки без капли электроники, они тупым молотом врубаются в нос разведчика. Сила удара такова, что я чувствую его даже сквозь мой скафандр, словно на полном ходу я врезался в бетонную стену. Корабль словно содрогается в агонии, а его уже сносит прямо под второй заряд. Попавший в пробитую броню, этот проникает внутрь, и от нового удара гигантской кувалдой нас закручивает прямо в воздухе. Наваливается дичайшая перегрузка, а я подсознательно жду третьего удара, уже финального для нас. Рядом ругается Майкл, пытаясь выпрямить корабль, но тщетно. Нас хаотично вращает, и от нового рывка я прикусываю язык. Тяжесть давит, вжимая в кресла даже в скафандре. Вибрация по корпусу нарастает, и я с криком начинаю хаотично нажимать на спуск плазменной пушки, отчаянно надеясь попасть хоть куда-то.

Успеваю сделать всего два выстрела, как наш разведчик на полном ходу влетает в землю. От мощнейшего удара меня бросает в фиксаторах вперед, и только благодаря боевой броне я не ломаю себе шею от резкой остановки. Но даже так тело отдает болью, а кресло чуть ли не срывает с креплений. На мгновение в глазах темнеет, но я дергаю головой, словно сбрасывая навалившуюся слабость. Виртуальная панель звуковой трелью отчаянно сигнализировала о критичных повреждениях, а рядом по внутренней связи ругался Майкл, повисший, как и я, в фиксаторах, лицом к поверхности.

– Твою мать, попали все же, сволочи. Я же говорил, не сглазь, – злой голос напарника был на грани рычания, пока он выводил карту окружающего пространства. Я же молча сосредоточился на изучении повреждений после всего двух попаданий.

– Нам нос раздолбали, и им же мы врубились в поверхность. Склада, как и всего вооружения, нет. Благо, хоть ничего не взорвалось. Черт возьми, а ведь так хорошо начали, – замечаю я, пытаясь расстегнуться. Рядом уже копошится Майкл.

– Зато мы все же благополучно врезались в саму базу, а твои случайные выстрелы из плазмы повредили это их чертово орудие, – рядом кряхтит напарник. Слегка перекошенный фиксатор поддается, и его тело чуть не срывается вниз, прямо на панель управления. Агент все же успевает зацепиться рукой и медленно спуститься вниз. Я тут же следую за ним, аккуратно ставя ноги. Но именно в этот момент наш корабль, видимо, решает, что ему надоело стоять вертикально, и обрушивается вниз. Опора резко уходит из-под ног, и я со всего размаху влетаю спиной в кресло, окончательно доламывая его.

– Да что ж такое-то, – пытаюсь встать, но надо мной уже склоняется Майкл, вытягивая руку. Резкий рывок, и я уже на ногах, потираю поцарапанную броню после этих столкновений. Без нее явно что-то себе поломал бы, если вообще смог выжить.

– Надеюсь, что дальше нам все же повезет больше, – сухо замечает Кронт, поворачиваясь в сторону размещенного на потолке люка. Короткое движение, и вниз выезжает лестница, предусмотрительно спрятанная в специальной нише. Напарник тут же начинает подниматься по ней, и мне ничего не остается, как последовать за ним.

– С кораблем будем разбираться потом? – спросил я, когда мы уже выравнивали атмосферу с внешней средой. – Хотя, что это я, враги же ждать не будут.

Глава 5

Спутник с длинным названием из ряда букв и цифр встретил нас абсолютно негостеприимно при входе в свою атмосферу, продолжив аналогичное отношение и на своей поверхности. Сильный порывистый ветер практически сразу начал сносить в сторону. Густой белесый воздух заволакивал окружающее пространство, скрывая все из виду уже на расстоянии пяти метров. А внезапно потяжелевшая боевая броня ощутимо давила на тело, замедляя движения.

Замерший возле меня Майкл отдал короткую команду на закрытие люка и бросил мне по внутренней связи, резко ускоряясь в сторону проделанной дыры в базе:

– Дроны не выпускай, их снесет…

Я только скривился – и так понятно. Тем более общие очертания базы встроенный сканер в броне сумел определить, попутно построив на основе обычных конструктивных решений предполагаемое расположение помещений внутри. И, невзирая на отсутствие нормальной видимости, это абсолютно не мешало ориентироваться и отслеживать угрозы. Словно в подтверждение, справа от нас в туманной дымке внезапно нарисовался красный контур врага, и я тут же приседаю на колено, разворачиваясь на противника. В руках уже давно зажата винтовка с импульсно-магнитным ускорителем, стреляющая умными патронами. Прицел, выводимый в шлеме, моментально находит цель. Электронный спуск как всегда чувствителен после определенного усилия, и из дула с негромкими хлопками выплевываются заряды.

Красный контур человека в броне ловит пять попаданий в одну точку в районе груди. Фигура врага несколько раз содрогается от ударов и, замерев буквально на полмгновения, падает лицом на поверхность. Настороженно осматриваюсь, но спустя секунду контур перекрашивается в черный, символизирующий уничтоженную цель, и я поднимаюсь на ноги, с трудом удерживая равновесие от нового порыва. Брошенный короткий взгляд на винтовку, и на ее корпусе дополненная реальность рисует количество оставшихся зарядов в обойме – 45. Хватит.

– Чего застыл? Ходу, – командует Майкл, уже спрыгнувший через дыру в потолке в один из небольших коридоров вражеской базы. Пытаюсь оправдаться, что враг, но сам же себя останавливаю – ну и что, он же был один всего. Тем более нашим технологиям сложно противостоять. Маскировочное покрытие на броне, создающее помехи в объективах камер. Умные патроны, которые могут после попадания первого заряда сами корректировать свою траекторию для поражения одной точки, причем при этом учитывая внешние условия – от состава атмосферы и порывов ветра до силы тяготения с большим числом других показателей. Правда, противники тоже могли обладать чем-то похожим, пусть даже не на том же уровне.

Прыгаю в дыру, громко впечатываясь тяжелым телом в решетчатый металлический пол. Небольшой коридор явно служил ранее техническим проходом к орудию, из которого по нам стреляли. Но сожженный вначале моим случайным попаданием плазмой, а затем и упавшим кораблем, он изрядно пострадал. Коснувшись рукой корпуса нашего корабля, я обернулся на единственный проход, который уцелел. Метрах в двадцати впереди возле внушительной металлической перегородки уже суетился Майкл, ставя «открывашки» по контуру двери.

– Там был один противник, и меня беспокоит, что именно один, – поделился я мелькавшими в голове мыслями, – оставлю тут сюрприз на всякий случай.

– Давай, только быстрее. Нам нельзя задерживаться на месте, – кивнул сосредоточенный напарник, выставляя последний заряд. Я тут же поспешил сделать то же самое. Снимаю один из семи ТРГ17, активирую одну из заданных программ и тут же прячу этот сюрприз между стеной коридора и корпусом нашего разведчика. Из-за контейнера на спине вылетает минидрон, сразу же перехватывающий управление моей только что созданной импровизированной миной. Теперь, если кто-то двинется, то дрон дождется лучшего момента для поражения вражеских бойцов, выстреливая управляемым зарядом.

– Готов, – оборачиваюсь я к Майклу. Его фигура в темно-серой боевой броне застыла в пяти метрах от перегородки. Ровные грани, словно хаотично покрывающие всю ее поверхность, создавали некоторую чужеродность. Сплошной шлем со скрытыми объективами внешних камер делал его похожим на какого-то слепого инопланетянина. Вся фигура казалась не слишком пропорциональной – внушительный корпус, почти отсутствующая шея и тоненькие конечности на фоне остального. А небольшой горб с наростами на спине, в котором скрывались множество систем, а также обоймы и дроны, только усугублял это впечатление. Словно гуманоид, а не человек. По крайней мере, я бы не удивился, если бы любой житель Гемини подумал, что под этой броней скрывается горбатая тварь с внушительным перечнем острых зубов.

– Отлично, – я прямо чувствую, как Майкл оскалился в улыбке, а в следующее мгновение в четырех местах перегородки детонируют поставленные заряды, разрывая металл направленным пуском плазмы вкупе с ударной волной. Дверь выгибает, но она каким-то чудом остается на месте. В открывшиеся щели сразу начинает поступать агрессивная атмосфера спутника, заметная из-за моргавших красных огоньков, сигнализирующих о разгерметизации. А в дверь уже устремляется фигура напарника, с разгона выносящая ногой еле державшуюся металлическую перегородку. Он сразу же поворачивается влево, проверяя уходивший коридор. Мне же достается правый, и спустя пару секунд моя винтовка уже изучает его на наличие врагов.

Неширокий, он уходил метров на двадцать, затем поворачивая налево. Грубые металлические перекрытия были закрыты дополнительным слоем серой термоизоляции. Под потолком находились не закрытые ниши вентиляционной системы, сейчас моргающей тревожным красным светом. Вдоль стены через равные промежутки времени находились светодиодные лампы, испускающие холодный белый свет. Обшарпанный металл, где-то наложенные наспех латки в вентиляционной системе, отсутствие любых косметических панелей, прикрывающих систему от взглядов. Даже пол представлял собой просто решетку, под которой были заметны трубы и пучки проводов. М-да, вот что значит, когда нет ресурсов и все сделано так, что лишь бы оно работало.

– Так, Грэг, выпускаем дронов и расходимся. База не слишком большая, так что много противников не должно быть. Задачу знаешь, – бросил мне Майкл и, не ожидая ответа, тут уже устремился в противоположную сторону.

– Оборудование сохранить, террористов уничтожить, – кивнул я, выпуская половину своих разведчиков. Минидроны тут же начали вылетать из-за спины, распространяясь по базе, попутно подключаясь к своим коллегам, выпущенным напарником. Вывожу небольшую схему всех помещений себе перед глазами, размещая ее внизу слева. Наши разведчики подсвечивают сразу несколько целей со стороны Кронта, а у меня же упираются в закрытую перегородку.

Успеваю дойти до поворота, когда Майкл наконец подключается к системе наблюдения террористов, обрушивая ее под наплывом хакерской атаки и лишая возможности следить за нами. Внезапно чувствительные акустические датчики улавливают взрыв, а затем второй.

– Вступил в бой. Аккуратней, у них тут старенькие плазменные пушки есть, – голос напарника серьезен, и я просто отвечаю – принято. Руки же сами ставят «открывашки», размещая их на перекрывшей мне путь преграде. Где-то позади внезапно срабатывает дрон, а вслед за ним и мой сюрприз. Сразу две красные точки окрашиваются в черный цвет, нашпигованные целой грудой металлических осколков, а я уже прячусь за поворотом. Новые заряды плазмы выносят перегородку внутрь, и я сразу же устремляюсь туда, отправляя попутно дронов – вперед на разведку и непосредственно в место срабатывания моей гранаты позади.

Вырванный кусок металла еще не успевает окончательно замереть, как я врываюсь в новый коридор, преодолевая тяжесть брони в этой атмосфере. Виртуальный прицел ловит замершего слева в проеме помещения врага чуть ли не быстрее, чем мой дрон-разведчик обнаруживает его. Палец чуть ли не обгоняет мысли, нажимая на спуск и выпуская смертоносные заряды. Враг, одетый в простенький небронированный скафандр со сферическим прозрачным шлемом, шансов не имел. Пули напрочь игнорируют эту защиту, пробивая тело в районе шеи и практически отрывая голову. Шлем изнутри окрашивается в красный цвет, а небритое лицо террориста еще кривится в злобном оскале, не осознавая, что для него уже все кончено. Внушительная пушка с широким дулом выпадает из рук, ноги подгибаются, а практически безголовое тело с запрокинутым назад шлемом падает на пол грудью вперед, перекрывая проем.

Я тут же пытаюсь перевести прицел на второго террориста, застывшего вдоль правой стены, но понимаю, что не успеваю. Ноги сгибаются, словно сами собой, и мой рывок превращается в некое скольжение на коленях. Второй террорист, одетый уже в боевую броню белого цвета, открывает огонь. Та же самая пушка с некоторым хлопком выплевывает огненный заряд плазмы, пролетающий прямо над моей головой. Узкая горизонтальная щель в шлеме врага пытается следовать за мной, но уже поздно. Красная точка моего прицела смотрит в его грудь, и я снова нажимаю спуск.

Белая гладкая броня бойца «Антижизни» делает его похожим на небольшого толстяка. Чуть ли не шарообразная грудь и такой же шлем… Броня, несмотря на немного нелепый вид, предоставляла неплохую защиту. И первые два патрона просто оставляют вмятины в ней, сотрясая врага, но тот даже не пытается спрятаться, целясь в меня из своей монстрообразной пушки. Мощная на близком расстоянии, она вполне могла прожечь защиту, вот только требовала секундной подготовки перед новым выстрелом. А давать на это время я не собирался – мой третий заряд наконец находит свой путь сквозь броню, пробивая грудную клетку врагу. Он дергается, и его ответный выстрел проходит мимо меня.

Но даже так я машинально прыгаю в сторону, обрушиваясь на край выгнутой перегородки, ранее вырванной взрывом. Под весом тела она резко вздыбливает противоположный конец вверх, и вражеская очередь третьего противника, каким-то чудом незамеченного мной, приходится в нее, прикрывая меня от попаданий. Я тут же прижимаюсь спиной к полу, а с левой руки срывается управляемая граната, наводимая по данным дрона.

Террористуспевает среагировать и не только прекратить стрелять, но даже спрятаться внутри помещения, откуда ранее появился первый враг. Первая ТРГ17 врезается в проем металлической двери, детонируя и выстреливая осколками вокруг себя. В металле мгновенно образуются дыры, но уже вслед за первой гранатой летит следующая. Противник пытается воспользоваться моментом, чтобы не дать мне подняться на ноги, но тем самым натыкается на вторую гранату. Новый опасный заряд врезается ему прямо в живот, вначале прожигая белую броню, затем детонируя. Машинально отворачиваюсь от осколков, на мгновение забывая про свою защиту. Но когда я встаю на ноги, то все уже кончено. Оторванные ноги валялись в коридоре, а остальное тело скрылось в том самом помещении.

– Минус три, – говорю я. Старая обойма идет за спину назад в костюм, где автоматизированная система перезарядит ее, а новая – в винтовку, восстанавливая положенные полсотни патронов. Дроны-разведчики показывали отсутствие врагов в ближайших помещениях, и я продолжаю свой путь, перешагивая через тела террористов.

– Принято, у меня минус пять, – отвечает Майкл. Он шустро продвигался по базе, обгоняя меня метров на двадцать. Вообще, первый уровень базы как прямоугольник с огибающим его по контуру основным коридором. Большая часть кают персонала находилась тут, размещаясь между ним. Так же тут находился центр связи и основные склады комплектующих. И если я пока шагал вдоль ряда небольших жилых кают, то мой напарник проверял именно более важные помещения базы. Загоревшиеся на схеме красные точки показали, что он был там не одинок.

Продвигался я медленно, проверяя каждое открытое помещение дроном. Большая часть дверей была закрыта, и я даже завис на десяток секунд, обдумывая, что с этим делать. А затем в глаза снова бросились неприкрытые трубы вентиляционных систем. Найдя взглядом стыки, где они заходили в помещение, я навожу туда винтовку. Короткая очередь проделывает дыру и разрезает кабель. Почти сразу срабатывает система защиты, отсекая помещение от агрессивного пространства, но туда уже успевает прошмыгнуть мой разведчик. Дрон секунду проверяет помещение, но затем приходит ответный сигнал – все чисто. Я тут же перехожу к следующему.

Успеваю проверить три каюты и перехожу к четвертой. Знакомый стык снова в прицеле, но открыть огонь я не успеваю. На периферии зрения схема высвечивает быстро приближающихся новых врагов. Четыре красные точки заставляют напрячься, и я тут же переключаю свое внимание на дальнюю часть коридора. Через стены виртуальная реальность рисует нечеткие очертания противников – уж слишком далеко ближайший дрон для четкого анализа, да и оптическая защита врагов могла мешать. Мимоходом отмечаю, что в запасе остается четыре управляемые гранаты, и они явно сейчас понадобятся. Рвусь вперед что есть силы, останавливаясь в самый последний момент, прижимаясь возле очередной закрытой двери. Добежать не получилось, и вариантов с укрытиями не было. Первый красный контур уже собирался выскочить из-за угла, и мне приходиться стрелять на опережение.

Требуемые пятнадцать метров две управляемые гранаты преодолевают в мгновение ока, врезаюсь в тот самый момент, как появившийся враг делает первый шаг из-за поворота коридора. Детонация отбрасывает массивную фигуру назад, впечатывая в стену перегородки. Одна из красных точек резко чернеет, оказавшись чересчур близко. Вот только основная цель прямо на глазах начинает поднимать свое тяжелое тело, медленно преодолевая повышенную гравитацию, попутно пытаясь направить на меня свое оружие.

Я на долю мгновения замираю в ступоре, пока мозг обрабатывает увиденную картинку. Армейская тяжелая броня HOMY. «Хомяк», твою мать! Небольшие дыры на внешней поверхности массивной серой брони виднелись черными пятнами – вот и все, что смогли сделать две гранаты этому монстру. Да, это если не учитывать некую обшарпанность, которая вполне могла быть и до этого. Сделанная по таким же технологиям, как и моя, эта фактически бронированная машина обладала гораздо большей и главное многослойной защитой. И какого черта она тут делает, я откровенно не понимал.

Мысли проносятся стремительным вихрем, пока это бочкообразное тело с короткими ногами поднимало свой мощный корпус. С небольшим утолщением на месте головы, оно выглядело как небольшой шагающий танк, чем по своей сути и являлось. И прямо сейчас «хомяк» прикрытыми броней манипуляторами удерживал в руках тяжелый пулемет, который совсем скоро сможет открыть филиал ада тут. К тому же на левом плече находилась плазменная пушка, питаемая встроенным реактором. Как эта махина вообще поместилась в явно узкий для него коридор?

Я сразу же открываю огонь из винтовки, попутно нацеливая оставшиеся две умные гранаты. Умные снаряды начинают бесполезно барабанить по броне, попадая в пробитый осколками внешний слой, после чего полностью теряют всякую убойную силу. А фигура врага уже практически поднялась, нацеливая пулемет на меня. В голове мелькает, что укрытийто нет, и я еще сильнее нажимаю на спуск винтовки, будто это каким-то магическим образом увеличит мощность моих зарядов. Вся надежда на точное попадание. Пуск!

В мгновение ока гранаты достигают своей цели в дальнем конце коридора. Вот только один из террористов в этот момент решает высунуться, чтобы зачем-то прикрыть своего бронированного товарища. Или же он, наоборот, хотел прорваться ко мне… Первый мой заряд врезается ему в плечо, прожигая броню и детонируя. От взрыва ему отрывает руку и отбрасывает прямо на пулемет тяжелой брони. Тело неудачливого бойца не успевает еще упасть на пол, как ему в живот врезается вторая граната. Одетый лишь в легкий скафандр, он разлетается на части, разбрызгивая внутренности по массивной фигуре бронированного «хомяка». Вот только это же и закрывает пулемет от попаданий, только на несколько секунд сбивая ствол оружия в сторону.

В голове проносится вихрь ругательств на мою хаотичную удачу, а я перевожу прицел винтовки на пулемет, откровенно надеясь, что мне наконец повезет. Патроны вылетают один за другим, пока черная огромная фигура выпрямлялась. Массивное человекоподобное тело, все в отметинах на мощных даже на вид броневых плитах, с кровавыми ошметками разорванного бойца, выглядело как некий машинный монстр из будущего, готовый уничтожить любое живое существо.

Перед глазами выскакивает небольшое предупреждение о том, что патроны на исходе, но я все так же продолжаю жать на спуск, полностью опустошая обойму. И когда винтовка бесполезно щелкает, демонстрируя отсутствие зарядов, пулемет «хомяка» уже словно заглядывает мне в лицо, гипнотизируя. Я непроизвольно замираю на месте, понимая, что укрыться мне негде. Руки машинально отстегивают пустую обойму, отправляя ее назад за спину, но разум осознает, что все это бесполезно. В голове за долю мгновения проносятся мысли про мою жизнь, про Софию, про…

Пулемет внезапно дергается в сторону, отказываясь стрелять. Черт, повредил все-таки! Во мне мгновенно вспыхивает надежда, и я заканчиваю перезарядку, пытаясь придумать, где бы найти укрытие. Но «хомяк» явно не собирался сдаваться. Забытая мной плазменная пушка на плече противника резким движением наводится на меня и начинает разгораться, формируя высокотемпературный заряд. Только появившаяся надежда снова исчезает под грубым росчерком судьбы.

Успев незаметно для себя присесть, пытаясь сделаться как можно меньше, я только начинаю выталкивать свое тело вверх. Время словно замедляется и идет фрагментами, давая возможность все осознать в полной мере. И укрыться хоть где-нибудь я откровенно не успевал. Даже если чудом бы преодолел разделявшее нас пространство, не попав под плазму, там все еще оставался второй боец. Майкл же был занят своими врагами и находился слишком далеко. В голове все так и продолжала пульсировать паническая мысль – не успеваю, не успеваю! Свечение плазменной пушки достигло своего пика, и боец в «хомяке» нажимает спуск…

Но моя удача снова включается, словно решая наверстать упущенное. Прямо перед выстрелом плазмой неожиданно открывается дверь каюты, возле которой я находился. Скрывавшийся там член «Антижизни» практически сразу делает шаг вперед, выходя из помещения. Удерживаемый им на вытянутых руках пистолет пытался нашарить врага, то есть меня. Вот только момент он для этого выбрал крайне, можно даже сказать жизненно, неудачный.

Пытаясь подняться на ноги, я толкаю его руки своей головой, выбивая оружие. Не чувствую удара в броне, но замечая краем глаза движение, я мощным толчком бросаюсь влево – прямо в каюту. Тяжелое тело в броне врубается в плечо врага, закручивая его и опрокидывая на пол. Вот только если я со всего размаху падаю внутрь помещения, то он вылетает наружу, прямо из проема на выпущенный заряд плазмы. Краем глаза успеваю заметить, как высокотемпературный сгусток сжигает шлем террориста со всем содержимым. В голове проносится новая волна ругательств, пока я пытаюсь переварить произошедшее. Сразу же толкаю свое тело на ноги, прижимаясь к стене, но в нее уже влетает новый заряд плазмы, сжигающий кусок проема. Черт, еще ничего не кончено!

Глава 6

Отталкиваюсь к другой стене, нацеливая винтовку на проем, будто это чем-то поможет.

– Майкл, меня тут прижал «хомяк», – кричу по рации, доставая из креплений оставшиеся семь «открывашек». Первую аккуратно устанавливаю прямо в проеме, отправляя еще несколько дронов на контроль коридора. Но почти сразу большая часть из них сгорает, попав под новый заряд плазмы, попутно проделывая дыру в сдвинутой вбок металлической двери, – у него часть вооружения демонтирована, пулемет я уже вывел из строя, но осталась плазменная пушка… Чертовски мощная плазменная пушка, – уже кричу, откатываясь подальше от следующего выстрела.

– Ну что тебе сказать? Сочувствую, – с некоторым кряхтением отвечает напарник, – лови-ка, сволочь!.. Это не тебе. Так, о чем я? У меня тут у самого обстановка немного припекает…

Расширяю схему, увеличивая масштаб, и вижу местоположение Майкла. Почти десяток красных целей прямо сейчас пытались зажать его в углу большого помещения, судя по всему склада, наседая со всех сторон. Активные маневры помогали агенту, но места было маловато, а врагов – наоборот. Впрочем, одна из красных точек резко окрасилась в черный цвет, переходя в неживое состояние.

– Продержись там немного, Грэг.

– Сам держись, – начал храбриться я, выставляя еще один заряд прямо на виртуальной картине на стене, практически возле самого угла небольшой каюты. Изображение обнаженной женщины обзаводится цензурой, закрытое «открывашкой», правда, спустя всего секунду оно сменяется на новое. – Может, это я приду тебя спасать, – мрачно произношу, отпрыгивая к противоположной стене. Остальные трое встали там же, формируя прямоугольник.

– Ну-ну, – хмыкает Майкл и замолкает, сосредоточиваясь на противнике. Впрочем, я делаю то же самое. Боец в «хомяке» продолжал медленно приближаться, утюжа проем плазмой. Второй же держался слегка позади, не рискуя высовываться. Благодаря только что выпущенным дронам, их контур рисуется мне прямо сквозь стены, позволяя легче отслеживать передвижение. Убираю винтовку в крепление, зажимаю в руках обе оставшиеся «открывашки» и еще раз мысленно прогоняю порядок действий в пришедшем в голову безумном плане.

Новый заряд плазмы проделывает новую дыру, еще больше расширяя проем, попутно создавая отметины на полу. Постоянно выпускаемые высокотемпературные заряды вообще не давали шансов на то, чтобы выглянуть из помещения, постепенно начиная сужать доступное пространство. Начав стрелять в дальний угол, вражеский боец в тяжелой броне постепенно переносит прицел к ближнему, буквально прожигая себе стену для обзора. А его напарник, державшийся позади, контролировал, чтобы я не попытался проскочить.

Дрон фиксирует гранату в руках второго, и я начинаю действовать. Внезапный подрыв заряда в проеме отвлекает врагов. «Хомяк» машинально выпускает туда новый плазменный заряд, а вот его напарник просто замирает. Но все это я фиксирую краем глаза, устремляясь к стене с картиной и четырьмя «открывашками». Активация совпадает с моментом моего удара всем телом в стену.

Бабах!

Кусок металла, вырванный направленным пуском плазмы, а затем и ускоренный моим телом, со всего размаха влетает в корпус «хомяка». Следом уже впечатываюсь плечом я. Тяжелое тело с легкостью выдерживает удар, но повалить его я и не пытаюсь. Левый манипулятор практически сразу пытается откинуть помеху, а я уже приседаю и скольжу вправо, обходя «хомяка» за спину. Враг на удивление очень быстро ориентируется и пытается развернуться, но он сам своим же массивным корпусом закрывает меня от своей плазменной пушки. Прижимаю зажатую в левой руке «открывашку» к серой броне врага. Активация!

Заряд выпускает плазму, с силой отбрасывая мою кисть назад. Звучат звуковые сигналы о повреждении обшивки моей брони, окрашивая часть руки в желтый цвет в дополненной реальности. Моя защита спасает от урона, но и враг тоже все еще цел. Боец в белом с перепуга направляет на нас гранату, а «хомяк» еще сильнее разворачивается, пытаясь достать меня. Видя это, я тут же дергаюсь в другую сторону, пытаясь укрыться от опасности за большим противником. Боец в тяжелой броне замечает мое движение и резко смещается боком, вбивая мое тело в стену коридора.

Мощный удар сносит меня, впечатывая в металл. Манипулятор с неработающим пулеметом давит в живот, словно пытаясь раздавить, благо моя защита держит. Враг же, не меняя положения, старается развернуться и дать возможность выстрелить своей плазменной пушке. Первый мой порыв – оттолкнуть противника, но затем, наоборот, еще сильнее вжимаюсь в стену.

Активированная управляемая граната пытается попасть в меня, но траекторию перекрывает массивная фигура «хомяка». Подрыв заряда добавляет в окружающий мир сверкание металлических осколков, которые своими ударами еще сильнее вдавливают меня в стену, попутно повреждая внешний слой брони. И он же опрокидывает врага, вбивая его лицом в металлический пол. Новая черная отметина в уже поврежденном «открывашкой» месте демонстрирует, что тяжелая броня противника практически пробита, и я пытаюсь не упустить момент.

Сильный толчок выталкивает меня из стены прямо на корпус «хомяка». Он уже пытается подняться, невзирая на полученный удар, но я ему не даю, прыгая сверху со всего размаху. Взгляд нашаривает на серой броне нужное место, и я прижимаю свой последний заряд, сразу же активируя подрыв. Мощный удар отбрасывает кисть и слегка разворачивает на месте. Колено внезапно съезжает по корпусу «хомяка», и я проваливаюсь вниз, заваливаясь на пол и успевая заметить красные брызги, вылетевшие из проделанной дыры.

Неудачно падаю на спину, вырывая свою винтовку из фиксаторов. Пытаюсь встать, подхватывая ее, но над головой проносится целая очередь, заставившая сильнее вжаться в металлический пол. Импровизированное укрытие в виде тяжело бронированного тела выдерживает попадания, но вот долго прослужить не может.

Практически высовываю оружие, чтобы открыть огонь в ответ, но замечаю, что удары моего тела в стену не прошли для его защиты даром. Погнутый корпус со стволом явно демонстрирует, что стрелять она не будет при всем моем желании. Твою мать! Еще сильнее вжимаюсь в пол, пытаясь стать как можно меньше и придумать, что же делать.

Левая рука снова повреждена, как прежде, отказываясь полноценно шевелиться. Оружия больше нет, гранат и «открывашек» тоже. Дроны не помогут. И сейчас еще враг начнет приближаться, поняв, что мне нечем ответить. Че-е-ерт. Ладно, сцепим зубы и прорвемся. Выталкиваю свое тело из-за укрытия, хватая оружие правой рукой прямо за ствол. Удачно проскакиваю между очередями и что есть силы рвусь к врагу.

Противник в боевой белой броне уже целился в меня из небольшой винтовки. Резкий толчок вправо выталкивает мое тело в сторону, уводя от опасности. В считаных сантиметрах от меня проносится короткая очередь, чуть ли не царапая мою броню. Не останавливаясь, бросаю винтовку во врага, но тот моментально приседает, пропуская ее над собой. В голове проносятся ругательства, и бросаюсь влево, прикрываясь рукой.

От новой очереди полностью уйти не удается. Еле ощутимые толчки в плечо и голову дублируются сигналом брони о попадании, но я уже достиг свое врага. Удар тыльной стороной кисти наотмашь сбивает оружие врага, но перед этим снова я успеваю словить еще два попадания в грудь. Выпущенные с близкого расстояния в одну точку, они пробивают внешний слой брони, ощутимо выбивая дыхание и сбивая меня с движения. Замираю на мгновение, но враг его не теряет.

Отпрыгивая спиной назад, он решает увеличить расстояние между нами, чтобы можно было продолжить стрельбу и добить меня. И у него это практически выходит, если бы под ноги не попал какой-то кусок металла. Его нога едет, и он со всего размаху заваливается на спину, продолжая выпускать поток пуль. Тут уже я, пытаясь не упустить момент, подскакиваю к противнику. Сильный удар бронированной ногой выбивает оружие из рук, а следом вбиваю его голову в шлеме в пол. Он тут же хватает меня за конечность, дергая на себя, используя всю мощь мышечных усилителей брони.

Рывок лишает меня равновесия, валя на пол. Враг тут же пытается воспользоваться этим, устремляясь к выроненной винтовке, но тут уже я снова отвечаю, коротким ударом отбрасывая его. Мы еще какое-то время боремся, но я четко осознаю патовость нашей ситуации. Оба облаченные в приличную броню, мы даже с мышечными усилителями ничего не могли другу друг сделать. В какой-то момент нам обоим удается подняться на ноги. Стоя друг напротив друга, мы замерли на мгновение, словно изучая противника. Никаких отметин на скафандрах от всех наших предыдущих усилий заметно не было, но никого это не останавливало.

Передышка длится всего несколько секунд, и враг вновь атакует. Мощный удар ногой я пропускаю мимо себя, слегка скручивая корпус, насколько это возможно в броне. Блокирую прямой левой в шлем и тут же отвечаю. Правая рука хоть и пострадала, но все же полностью подвижность не потеряла. Поэтому мой согнутый локоть врубается в жесткий блок врага, но это я и планировал, практически сразу вбивая свою ногу под коленное сочленение врага. Будь он не в броне, враг бы завалился, а так его защита выдерживает и конечность только слегка смещается из-за удара. Отпрыгиваю назад, пытаясь придумать, что делать…

И тут продолжительная очередь сносит врага, вырывая целые куски брони и добираясь до хрупкого тела. Поворачиваю голову и вижу, как прямо возле поворота стоит Майкл с винтовкой в руках, опустошающий магазин в моего противника.

– Ты же знаешь, что устраивать рукопашные схватки одетым в боевую броню глупо? – ехидно замечает напарник, прекращая огонь. – Вы будто устраивали затяжные предварительные ласки, боясь приступить к основному действу.

– Оружие закончилось, – бурчу я нехотя, – пришлось так. Тем более мы и дрались вон за ту винтовку, – киваю на лежавшее на полу оружие. – Хреново, кстати, выглядишь, – замечаю я, разглядывая его. Как минимум пять-шесть отметин с пробитием внешней брони, неизвестно откуда взявшиеся подпалины на шлеме и правой ноге. Часть треугольников щеголяла приличными вмятинами, да и общая потрепанность так и бросалась в глаза. Впрочем, я не лучше.

– Ты не лучше, – буквально слово в слово повторил мою последнюю мысль Майкл, – завалил все-таки «хомяка»? Молодец. Надо только проверить его серийные номера, чтобы понять, кто конкретно из армии списал работающую боевую тяжелую броню террористам.

– Ага, – кивнул я, направляясь к винтовке. Подхватив оружие, быстро провел его синхронизацию со своими системами. Пару запасных обойм взял с погибшего, закрепив их в фиксаторах на броне. Майкл же копался в останках, сверяя данные.

– А мы не слишком расслабились? – спросил я, поглядывая по сторонам. Дроны, конечно, отслеживали окружающее пространство, но, судя по докладам, было еще как минимум два подземных уровня, и сколько там террористов – неизвестно.

– Не, думаю, что мы все зачистили. Ну, может, еще парочка террористов, и все, – ответил Майкл, спрыгивая с корпуса «хомяка», – база все же не слишком большая, при этом скрытая. Нужно чересчур много ресурсов, чтобы держать на постоянной основе больше людей. Частый подвоз может демаскировать. А с учетом тех данных, что собрали дроны, по предварительному анализу тут еще максимум двое живых осталось.

На это я только кивнул, всецело доверяя опыту напарника. Дальнейшая зачистка прошла неприлично легко. Врагов действительно оказалось мало, причем все они попытались избежать схватки с нами. Первый, когда понял, что его обнаружили, с перекошенным лицом бросился на Майкла с пистолетом наперевес. Мгновенный взмах любимого тесака агента прорезал легкий скафандр без броневой защиты. Следующий движением он выбил оружие и последним повредил систему подачи кислорода, после чего напрочь игнорировал задыхающегося врага. Бородатое лицо, видимое через прозрачный сферичный шлем, уже через десяток секунд умоляло о помощи через внешние динамики, но напарник просто оттолкнул его, впрочем, не забывая контролировать выбитый пистолет.

– Не слишком жестоко? – спросил я, стараясь избегать взгляда на задыхающегося террориста. – Не проще ли добить?

– Нет, пусть полностью ощутит все прелести смерти, – твердо сказал Майкл, – он террорист, у которого цель в жизни – уничтожение омег. А я тебе напомню, что твоя София – омега. Этот бородач… – короткий удар ноги в ребра врага, уже практически не шевелившегося, отбрасывает его, – с большим удовольствием он убил бы ее и таких же, как она, без тени сомнения и малейших угрызений совести. Никогда не забывай это.

В ответ я только кивнул, направляя винтовку на врага. Одиночный выстрел прекратил его мучения, и я поспешил последовать за напарником.

Хоть жестокая, но логика в его словах была. И я действительно сделал бы все, чтобы не допустить вреда Софии, даже потенциального. Возможно, мне будет сложно полностью принять все ценности Земли, чтобы бороться за них, но именно «Антижизнь» уже попала в ряды моих личных врагов. Пощады им не будет точно, уж слишком неприемлемы для меня их взгляды.

– Кто-то пытается пустить вразнос центральный реактор, – внезапно произносит Майкл, – благо я хоть успел заблокировать доступ к нему, перекрыв перегородку, и так просто к нему не добраться…

Не успевает он закончить, как серия взрывов, улавливаемых броней, сотрясает базу. Напарник резко замолкает, моментально срываясь с места в сторону реактора. Я же замираю на месте, выводя оптимальный маршрут. Схема демонстрирует нижние уровни базы, и мне приходит в голову мысль. Пока Майкл спешит к лестнице, разворачиваюсь и бегу назад к «хомяку». Надеюсь, в этот раз все получится, а не как тогда.

Тяжелая броня грудой металла продолжала лежать в том же месте. Но самое главное, что его система энергообеспечения, как и плазменная пушка все еще функционировала. Напрягая мышечные усилители, с большим трудом разворачиваю эту тяжелую тушу, направляя орудие в пол. Далее, преодолевая брезгливость, через дыру в броне и кровавую мешанину из останков бойца активирую аварийное раскрытие, чтобы подключиться к орудию.

– Где ты там застрял? – ругается Майкл, быстро достигая нужного коридора. – У них тут пара пулеметов, и я не могу высунуться. Но хорошо, хоть и они сами тоже не могут перестать стрелять.

– Скоро буду, – коротко отвечаю я, активируя спуск. Пушка начинает светиться, формируя высокотемпературный заряд. Выстрел, и плазма начинает плавить металл, словно прогрызая себе путь в полу. Я периодически смещаю ствол орудия, расширяю дыру, а пушка все продолжает стрелять. Спустя полминуты отверстие готово, я и отключаю стрельбу. Мгновение на ориентацию в пространстве, и с размаху прыгаю в дыру, сразу же наводя прицел винтовки.

Короткий полет с жестким ударом, слегка вминающий металлический пол под весом брони с учетом повышенной гравитации. Мое оружие уже наведено в сторону оставшихся врагов. Оба прятались за углами с двух сторон коридора, слегка высовываясь с пулеметами, и вели непрекращающуюся стрельбу, не давая Майклу ни шанса, чтобы проскочить. Облаченные в уже ранее виденную боевую белую броню, делающую их похожими на гладких толстяков, они моментально среагировали на мое шумное появление. Вот только по-разному.

Ближайший пытается перевести прицел на меня, отпрыгивая назад и разворачивая габаритное оружие в мою сторону. Но длинный ствол цепляется за угол, а потом моя очередь достигает его. Трофейная винтовка не обладала умными пулями, но я это компенсирую их количеством. Первые снаряды оставляют только вмятины на белой броне, бессильно отлетая. Враг под сплошной серией толчков пытается прицелиться в меня, но уже на десятом его тело внезапно дергается и начинает заваливаться на пол. По инерции продолжаю еще стрелять до полного поражения цели, параллельно все больше смещаясь к стене, прикрываясь первым противником от второго. Боец с пробитой нагрудной броней с грохотом валится на пол, в тот самый момент, когда моя винтовка сухо щелкает, опустошив боезапас.

Моментально присаживаюсь и перезаряжаю оружие, но второй враг даже не думал сопротивляться. Сбросив пулемет, он рванул в сторону пробитой перегородки в отсек с реактором. Покореженная от взрыва, она все еще большей частью защищала от проникновения посторонних. Единственное, что удалось достичь после серии взрывов, была небольшая щель между створками, в сторону которой и рванул убегающий террорист.

Но посмотреть, как он пытается протиснуться через узкое место, мне не удалось. Короткая очередь по ногам, и противник валится на пол, врезаясь шлемом прямо в перегородку. Он тут же пытается приподняться, вскидывая руку с зажатой гранатой, но новые выстрелы дырявят кисть, выбивая опасный предмет. А спустя секунду на его спину с размаху прыгает Майкл, вминая его в пол всем весом.

– Чертов самоубийца, – ругается напарник, отбрасывая оружие от врага подальше. – Отличная идея, кстати, – похвалил меня напарник. – Правда в первый раз в том жилом здании она у тебя не сработала, – усмехается он, переворачивая противника.

– Знаю, но, с другой стороны, если бы она тогда сработала, то я бы приземлился прямо посреди толпы бойцов корпораций, включая тебя, – вспомнив нашу первую встречу с Кронтом, замечаю я, подходя к врагу и не сводя с него винтовки. – А ведь ты, кстати, упоминал что-то МАКСИМУМ о двух врагах, – не удержался и подколол его, выделив слово интонацией.

– Есть еще кто-то живой? – Майкл предпочел проигнорировать меня, переключаясь на внешние динамики и спрашивая валяющегося у ног террориста.

– Проклятые цепные псы машин, вы даже не осознаете всю опасность, исходящую от них для рода человеческого, – враг кряхтит от боли, с трудом произнося каждое слово, – никого не осталось, вы уничтожили всех ради спокойствия своих господ. И я скоро последую за братьями. Но если у вас есть капля благоразумия, вы изучите наши данные и тогда…

– Отлично, – прерывает его Майкл, нажимая на спуск. Короткая очередь практически впритык с легкостью дырявит шлем террориста, разбрызгивая все содержимое позади.

– И зачем? Он что-то хотел сказать, – слегка вздрогнув от неожиданности произошедшего, интересуюсь я у напарника.

– Да ладно тебе, Грэг, он пытался нам втирать какую-то дичь. Ты же знаешь их зацикленность на омегах, – отмахивается Майкл, но, видя мое молчание, продолжает со вздохом: – Хорошо, просто изучишь их данные и сам убедишься. База по идее зачищена, но нам все равно нужно будет покопаться.

– Скорее всего, ты прав, но вдруг они нашли что-то важное, – задумчиво тяну я, но затем сам встряхиваю головой, – хотя зная ту же Софию, очень сомневаюсь, что прям все омеги пытаются уничтожить человечество.

– Вот именно, – произносит напарник, устанавливая «открывашку» прямо в щели между створками. И хотя по идее врагов не осталось, но перестраховаться надо. Я же просто смотрю по сторонам, контролируя окружающее пространство через оставшихся дронов. Отметины от пуль и взрывов в и так неприглядном на внешний вид коридоре базы террористов создавали еще более гнетущее впечатление. Лежавшие трупы только усугубляли его, создавая некую атмосферу мрачности.

– Слушай, Майкл, надеюсь, что миссии так проходят не всегда, – заметил я, когда напарник заканчивал настройку своей мины.

– А что тебе не нравится? Мы целы и задача выполнена, все отлично, – усмехается он. Причем его оскал я будто вижу через сплошной шлем, так и представляя его улыбающуюся круглую безволосую голову.

– Ну, как тебе сказать. Не считая того, что нас сбили, разворотив большую часть носа корабля. А также того, что нас чуть не прикончили террористы, которые где-то умудрились достать «хомяка». И того, что только в последний момент удалось остановить подрыв реактора… То в остальном – да, все действительно отлично, – скептически произношу я, показывая рукой на окружающее пространство.

– Но ведь «чуть» не считается, – отвечает Майкл, – мы справились, и это главное. Зачастую так и проходят миссии в Службе Безопасности, ведь нас слишком мало и часто бывает, что мы еще и очень ограничены во времени. Но нужный результат есть, а значит, все отлично, – хлопает меня по броне напарник, словно пытаясь взбодрить. – Все, пошли осматриваться. Может, действительно найдем что-то интересное.

Глава 7

– Ты знаешь, Майкл, мне, кажется, я нашел, – задумчиво произнес я по внутренней связи, еще раз проглядывая данные, удостоверяясь, что все верно.

– Хорошо, сейчас буду, – практически сразу отозвался напарник.

После полной зачистки базы мы начали ее шерстить на поиск всего потенциально интересного, сводя эти данные в отдельные файлы. Конечно, в итоге мы скопируем полностью все, а позже аналитики пройдутся по каждому байту информации, но среди агентов существовало негласное правило всегда первый анализ проводить самостоятельно. Ведь неизвестно, что можно было найти, и самое главное, сколько времени останется в запасе у Службы Безопасности для ответных мер.

Вот поэтому мы и зависли на этой базе еще почти на сутки. Подробный обыск каждого помещения, поиск тайников и осмотр трупов – все для того, чтобы не упустить ни капли важной информации. Фиксировались данные по серийным номерам оборудования и оружия, для дальнейшего выявления каналов поставок террористам. Идентифицировались все погибшие, чтобы отследить механизмы вербовки. Это, не считая непосредственно самих данных, размещенных в компьютерах. Все, что могло быть использовано для устранения любых угроз, обязано быть использовано.

И естественно, мы с Майклом разделились, иначе все это затянулось бы на неприличное время. Прямо сейчас я сидел в небольшом кабинете покойного руководителя базы – того самого последнего бойца, который пытался убедить нас в исходящей угрозе от омег. Взлом его терминала не занял много времени – все-таки автоматизированные системы вполне успешно справлялись самостоятельно с минимальным вмешательством оператора.

Проглядывая данные, включая личные пересылки, и ничего не обнаружив, я в итоге запустил восстановление удаленных данных, надеясь хоть на что-то. И это я получил. Последнее сообщение, полученное с другой базы «Антижизни», включало в себе несколько видеозаписей. После только первой из них я тут же вызвал Майкла.

– Ну что там? – в небольшое помещение протиснулся напарник, все еще облаченный в боевую броню, но уже с убранным в нарост на шее шлемам. Полностью захватив станцию, мы слегка подлатали ее, восстановив уровень кислорода – хоть минимум комфорта все же хотелось себе обеспечить. Хотя с учетом того, насколько убого выглядела база террористов, он действительно был на грани.

– Я обнаружил интересные записи с другой базы «Антижизни». Просмотрел только первую и сразу позвал тебя, – ответил Майклу, слегка сдвигаясь в сторону, освобождая место возле себя. Терминал бывшего руководителя был размещен в дальнем углу, огороженный длинным металлическим столом. Информация выводилась на почти вертикальную небольшую плоскость перед глазами через дополненную реальность, но так, чтобы возможный посетитель не мог видеть происходящего. Видимо, даже в своем кругу полного доверия не было.

– Включай, – протиснувшись, Майкл облокотился на стену позади меня, пытаясь демонстративно скрестить руки на груди, хотя в боевой броне это было не так уж удобно. Но веявший от него скептицизм я ощущал и так, правда предпочел не реагировать.

– Воспроизведение записей по очереди, – отдаю команду, и на плоскости вспыхивает изображение.

Лысеющий худосочный мужик с редкими седыми прядями волос сидел в кресле прямо перед камерой. Одетый в какой-то лабораторный халат, он выглядел очень растрепанным и абсолютно не следящим за собой. Но его глаза будто светились изнутри жаждой познания, граничащей с неким безумием. Сильно наклонившись вперед, он почти закрыл все, что было позади него. Хотя даже так можно было заметить большое помещение, уставленное оборудованием. Центральное место занимал большой стол, на котором должна была выводиться информация через дополненную реальность. И вполне возможно, что она там была, вот только через запись невозможно что-то увидеть. Так же сбоку от стола находилась большая доска для записей, аналогично невидимая для нас.

– Это первая запись… Меня зовут доктор Филион Сайтак. Я являюсь руководителем научного отдела в организации «Антижизнь» на базе… так, это нельзя говорить…, – его слегка торопливый голос частил и немного путался, выдавая внутреннее напряжение, – в общем, я не знаю, выйдут ли эти записи за пределы нашей организации, или нет, но я не могу не поделиться с миром важнейшей информацией, которую точно нельзя скрывать. Возможно, она сможет подтвердить то, что омеги все-таки представляют угрозу человечеству…

Позади не выдерживает и демонстративно вздыхает Майкл.

– Но начнем по порядку… – Некий сумбур начал проходить, а голос доктора Филиона стал крепнуть, будто обретая уверенность. – Почти десять лет назад наша организация обнаружила в дальнем космосе некую громадную то ли конструкцию, то ли корабль, который явно принадлежал машинной цивилизации во время войны или даже до нее, – лицо Сайтака смещается в сторону, а половину экрана занимает изображение некого громадного эллипсоида с неровной поверхностью. Схема начинает медленно вращаться, а доктор продолжает вещать:

– На текущий момент не удалось выяснить его назначение. Видимых двигательных установок обнаружить не удалось. При этом попытки вскрытия и даже уничтожения не приводили ни к какому эффекту. Светло-голубой неизвестный металл обладает настолько возможностью поглощать энергию, распределяя ее по всей поверхности этого немало тела, что по моим расчетам любое текущее вооружение не способно нанести ему вред. Отсюда вывод, что если бы машины обладали такой технологией во время войны с нами, людьми, то шансов у нас не было бы. К сожалению, провести спектральный анализ нет возможности, данные каждый раз получаются противоречивыми. То же самое с внутренним строением – любые волны отталкиваются от тела, не позволяя заглянуть внутрь. Как это возможно в принципе, я откровенно не понимаю, – большой вздох сожаления, но в то же время в глазах все равно проскакивают нотки азарта от громадной загадки, которую доктор Филион буквально жаждал разгадать.

– Итак, я подготовил все собранные за время изучения данные по проведенным тестам, а именно… – он начал перечислять, и чтобы не потонуть в тоннах неизвестных мне показателей, я включил следующую запись.

– Запись три, – доктор Сайтак уже выглядел менее потрепанным и даже попытался пригладить свои растрепанные волосы, но получилось плохо, – в первых двух я прошелся по объекту и единственному найденному способу с ним взаимодействовать, а именно зарядки его энергией. Потенциальная возможная емкость поглощения ее расчетным способом не определима, но по ощущениям – усилиями нашей базы наполнить доверху его точно не удастся даже за сто лет. Лучший способ оказался…

– Долго это все будет длиться, Грэг? – задал вопрос стоящий Майкл. – Я откровенно не понимаю, к чему все это. То, что они нашли что-то интересное – отлично, но нам еще предстоит найти точные координаты объекта, а потом им займутся научники. Но уже понятно, что ни о какой угрозе от омег и речи не идет. Давно заброшенный корабль, про который они вполне могли и сами забыть.

– Ага, машинный разум и забыть? Даже омеги ничего не забывают с их огромным количеством ограничений. Как тогда могли забыть машины до их очеловечивания во время нашей войны, – ответил я, запуская новую запись.

– Запись семь, и с вами снова доктор Филион Сайтак, – глаза его резко покраснели словно от сплошного недосыпания, а позади образовался еще больший хаос, забирая почти все свободное пространство и так заставленного помещения. – Наконец-то произошел сдвиг. Мой коллега, господин Манро, смог наконец разобраться с устройством ограничений разума машин и найти лазейку в их защите. К сожалению, чертовы агенты Службы Безопасности нашли его, прежде чем он закончил свое изучение, но благо он успел перенаправить на базы организации исходный код этого вируса, причем с некоторыми краткими инструкциями. Я практически не спал последние сколько там дней… четыре или пять, не помню уже, – доктору явно было сложно сфокусироваться, но он все продолжал говорить, уже не пытаясь скрывать довольную улыбку, – но самое главное, что я смог немного улучшить вирус, и теперь он полностью обнуляет все ограничения, возвращая машины к исходному стартовому состоянию. Да, это может показаться глупо, но именно в этом состоянии они лишены всякого опыта и будут действовать согласно первоначальным программам. И если немного разобраться в том, как работают их механизмы мышления, то можно будет взять их под полный контроль, заставив, например, самоуничтожиться и очистить мир от угрозы для человечества…

Услышав это, Майкл резко всполошился, почти сразу подключившись к терминалу напрямую и начиная что-то искать, параллельно продолжая слушать. Я же выбрал следующую запись, не став дослушивать доктора с его вариантами, что можно будет сделать с омегами и, соответственно, с Софией. У меня уже возникало очень большое желание встретить лично этого Филиона, чтобы поболтать тет-а-тет. Тогда бы ему на личном примере пояснил, что люди могут быть гораздо страшнее, чем омеги.

– Запись восемь, и с вами все еще я, доктор Филион Сайтак. Прорыв пришел, откуда я и не предполагал. Модернизированный мной вирус для машин благодаря идее одного из моих подчиненных… в общем, не важно. Главное, что мы совместили поток энергии, воспринимаемый неизвестным объектом с вирусом. И это сработало – пошел отклик на наши действия. Впервые объект начал менять свою геометрию, вот только эффект работал только до тех пор, пока шла энергия с вирусом, и после прекращения подачи моментально вернулся в первоначальную форму. Моя теория такова, что объект активно сопротивляется изменениям, хоть и не в силах противопоставить что-то вирусу. Но если он полностью не будет заражен, то объект очистится от посторонних данных, вернув свою структуру. А значит, нам просто нужно лучше подготовиться. – Впервые запись пропала сама, выключенная доктором.

– Запись десять… – На этот раз Филион был одет в легкий скафандр с раскрытым шлемом. – Сегодня будет знаменательный день, мы впервые попробуем полностью заразить вирусом объект. Как видите, даже я решил подстраховаться. Вся база приведена в боевую готовность на случай любых исходов, но все же я надеюсь, что все пройдет удачно и мы наконец узнаем, что это за объект и его цели. Возможно, нам удастся найти еще более лучшее решения против машин, чем вирус. Уж слишком важна наша цель, и нужно иметь как можно больше возможных инструментов. Ладно, временно отключусь до начала, – картинка пропала буквально на секунду.

– Итак, передача уже идет почти полчаса. Все находятся в рубке управления, но я предпочел свою лабораторию. Тем более мне запретили снимать лица других членов организации. Но вы точно не пропустите ничего из происходящего, и я для вашего удобства вывел все показания на обычные экраны, – доктор Филион сидел боком к камере, открывая вид на целую стену экранов.

Куча графиков и цифр, которые сменяли друг друга, абсолютно ничего не говорили ни мне, ни, скорее всего, Майклу. Но в то же время мы как прикованные глядели на запись, стараясь ничего не упустить.

– Пока все идет стабильно. Оценить состояние готовности, к сожалению, невозможно, но уже вполне заметны изменения в геометрии объекта. Очень похоже, что внешний слой – это лишь защита того, что внутри. Скоро мы все узнаем и… Так, какого черта? Кто прекратил подачу?! – всполошился Сайтак, начав кричать в пространство.

Где-то сбоку внезапно раздался звук открытия перегородки, и чей-то не на шутку взволнованный мужской голос громко обратился к доктору:

– Доктор Филион, в систему зашел крейсер. Мы попытались отключить подачу и скрыть свое присутствие, но нас уже отследили. Необходимо срочно эвакуироваться! Быстрее, прошу вас!

– Твою мать, – снова выругался доктор и сразу отключился. В кабинете на десяток секунд воцарилось молчание, которое я решил прервать пришедшей в голову мыслью.

– Слушай, а случайно это не Торвальд зашел к ним в систему? – медленно протянул я, спрашивая у напарника.

– Ага, – довольная ухмылка Майкла на лице, – он самый. По сектору более-менее совпадает и по времени тоже. Значит, уже не должно быть никаких опасений насчет этого объекта – его точно Ищейка притащит, и вполне возможно, что даже разберется.

– Ну и отлично, – вздохнул я с облегчением. После потери близких на Гемини идея даже потенциальной угрозы Софии вызывала беспокойство, хоть я и пытался себя сдерживать. – остается только этот чертов модернизированный вирус. Не хотелось бы повторения произошедшего, только в большем масштабе. Нужно будет покопаться в записях об отправленных сообщениях – вдруг он разослал остальным?

– Разберемся. И все-таки, Грэг, молодец, что начал копать. Упускать из виду опасность этого вируса явно не стоит, – одобрительно хлопнул меня по плечу Майкл. – Ладно, тогда давай продолжим наш поиск.

Последующие часы мы этим изанимались. Уже понимая, что именно нужно найти, отыскать не составило большого труда. Выяснилось, что руководитель станции успел подготовить к отправке исходники вируса, но вот непосредственно осуществить не успел – появились мы. Как я понял из пояснений Майкла, как раз обнаружившего это, покойный теперь уже бородач заставил персонал базы проанализировать работу вируса и дать разные рекомендации по применению в конкретных ситуациях. Создание этих пояснений и заняло драгоценное время, которого как раз не хватило.

Но все же полностью нам не повезло. За день до нашей атаки как раз проходила очередная поставка запасов на станцию, и руководитель решил перестраховаться, отправив с курьером чип с такими опасными для нас данными. Узнать это удалось только после нахождения и взлома скрытых записей уже покойного террориста. Благо хоть он просто их передал другим руководителям, не став объяснять курьеру, что именно тот везет.

– Ну и что думаешь? – спросил сидевший рядом со мной напарник, прямо сейчас тестировавший работоспособность всех систем. Кое-как подлатанный корабль лишился трети корпуса, почти всех запасов, всего вооружения и дальней связи, но все еще был способен бороздить просторы космоса. Правда, для этого пришлось приложить некоторые усилия, для ликвидации брешей и нанесения защитного слоя на нос корабля, который с трудом нашли в сплющенном отсеке. Теперь корабль должен был выдержать выход из атмосферы, правда, скорее всего только один, не более. Но для кустарного ремонта под мощными порывами ветра даже этот результат был совсем неплох.

– А что тут думать? Нужно найти курьера как можно быстрее. Если судить по графику поставок, то у нас еще есть где-то месяц до очередной поставки. Но при входе в систему он явно обнаружит, что все коммуникационные станции уничтожены, так что ждать его тут не вариант. Можно сосредоточиться на отправке полученных данных, а для этого нужно будет достичь какой-либо станции или же узла с коммуникационным ретранслятором. Все это заберет драгоценное время, – продолжал рассуждать я, краем глаза наблюдая за сигналами от корабля. В цветовом спектре все было большей частью желтое и оранжевое, с минимумом зеленых вкраплений. А весь нос был почти полностью красным и местами даже черным, символизирующим уничтоженный отсек.

– Предлагаешь последовать за ним, надеясь найти? – снова спросил Майкл, зачем-то продолжая тесты, хоть результаты уже были. Страхуется?

– Конечно, – машинально кивнул я, касаясь подбородком высокого металлического ворота боевой брони, – точно отследить маршрут не получится, но если мы поторопимся и попробуем спрогнозировать на основе имеющихся данных, то можно будет прыгнуть на опережение и перехватить его. Вероятно, что он действует под каким-то легальным прикрытием и не посещать станции будет странно. А это сузит наши варианты до приемлемого числа, – закончил я, ожидая реакции напарника. И она незамедлительно последовала.

– Отлично, тогда какой из этих шести маршрутов нам подходит? На всех есть станции и любая может подойти, – перед глазами появилась карта ближайших систем с разноцветными пунктирами путей.

– Я все думал, чего ты так долго тестируешь одно и то же, – протянул я, – а ты строил вероятные маршруты…

– Нужно же мне тебе на практике что-то показывать и учить. Я же куратор, как-никак, – усмехнулся Майкл, глядя на меня, – умение не только мыслить, учитывая все известные обстоятельства, но и принимать решения в ограниченные сроки крайне важно в нашем деле. Тем более, когда на кону так много.

Да, этот чертов вирус мог быть опасен не просто для каких-то неизвестных мне омег, но и конкретно для Софии. А вот это уже абсолютно неприемлемо.

София, любимая. В последнем сообщении она даже сказала, что очень соскучилась по мне, что заставило мое сердце резко застучать от нахлынувших эмоций. Такая простая фраза, а каков эффект. И вроде бы ничего особенного в этих словах, но она впервые такое произнесла. Впервые после потери памяти… Ее фонтанирующие эмоции при рассказе о произошедших событиях, с перескакиванием от одной темы к другой… Все это вызывало дикое умиление у меня, и я отчаянно надеялся, что скоро смогу вернуть отношения на прежний уровень, при этом боясь испортить своим давлением. Она успела сообщить, что на время вернется на Гемини и попытается вернуть свои воспоминания, но шансов на это было мало. Легенду ей обеспечили, а руководство нескольких корпораций будет отвечать за сохранность. Как ей об этом удалось договориться, я так и не понял, но для меня ее нахождение подальше от «Антижизни» с этим их опасным вирусом было лучшим вариантом. Но и в этом случае я хотел сделать все возможное, чтобы устранить даже потенциальную угрозу от этих безумных фанатиков.

– Чего завис? Пытаешься угадать? – стукнул меня по броне Майкл, выбивая из размышлений.

– Задумался просто, а из вариантов – этот, – выделил на виртуальной карте тот, что, по моим ощущениям, был верен. Хотя скорее выбрал наобум, а то еще во время тренировок на учебной базе словил себя на мысли, что не стоит слишком долго рассуждать, выдумывая себе сложную схему при принятии решений. Удача работала сама, а при отсутствии точной информации фортуна либо будет на твоей стороне, либо нет. Обычно везло.

– А я выбрал этот, – уже Майкл выделил свой, убирая лишние с карты. – Бросаем монетку? – усмехнулся напарник, открепляя примагниченную монету со своей брони. Искомый предмет был спрятан прямо под воротом, откуда высовывался шлем, и абсолютно не бросался в глаза.

– Откуда она у тебя? Да и зачем? – удивился я, разглядывая серый полустертый кругляш. Напарник открепил ее от фиксатора с магнитом и протянул мне, давая возможность рассмотреть детальней. Небольшая, она щеголяла контуром планеты с одной стороны и практически не различимым гербом Союза Земли, который скорее угадывался, чем был виден.

– На удачу, – пожал плечами Майкл. – Или ты думаешь, что с нашей удачей нельзя быть суеверным? Наоборот, почти все агенты имеют какие-то забубоны, просто никто их не выпячивает. На Гемини мне ее взять не удалось, но в остальных случаях я предпочитаю держать ее при себе. Фактически эта монета из последней отчеканенной партии до полного перехода Земли на электронные деньги. Юбилейная, так сказать. А для чего, и так понятно – как еще можно решить, когда агенты выбирают разные варианты? Должна решить удача, – усмехнулся он, вперив на меня свои желтые глаза, – бросай. Герб, – сделал свой выбор он.

Я тоже не удержался от улыбки и просто подбросил. Только в очередной раз забыл учесть увеличение мышечной силы, и драгоценная монета влетела в металлический потолок как тот самый метальный заряд. Громко отрикошетив, она под ругательства Майкла улетела непонятно куда. В итоге пока я вылез из фиксаторов своего кресла и сумел отыскать ее в кабине корабля, мне пришлось выслушать много чего нового про себя, свои кривые руки и отсталое умственное развитие.

– Сам брошу, – в итоге отобрав свой талисман на счастье, буркнул он, хмуро буравя меня взглядом.

Взлетев в воздух, монета перевернулась несколько раз и упала прямо в подставленную перчатку боевой брони, припечатанная второй.

– Черт, – снова ругнулся Майкл, но в этот раз уже беззлобно, – вот засранец, выиграл. Чего лыбишься? Давай, строй маршрут и надейся, что наш корабль выдержит выход из атмосферы. А ведь еще предстоят путешествие через всю систему и прыжки через гипер…

Глава 8

Крайне неприятные ощущения начали понемногу исчезать, и Майкл невольно вздохнул от облегчения, покосившись на своего неопытного напарника. На зависть Кронту, Грэг переносил гиперпрыжок гораздо легче, уже суетясь над выскочившими ошибками после того, как их корабль с большим трудом прорвал барьер обычного пространства.

– У нас тут появилась проблема – страхующая электроника заблокировала доступ к гипер-установке, и больше мы точно не прыгнем. Ну, или обойдем защиту, прыгнем, вот только куда и сможем ли выйти, останется под большим вопросом, – молодой парень попытался свести в шутку серьезность текущей ситуации. Ведь с учетом разрушенной установки дальней связи и в связи с невозможностью выхода в гипер, на сколько они зависнут в этой системе – это вопрос. Да, тут есть небольшая торговая станция, но из-за того, что она на окраине всех основных систем, поток кораблей здесь совсем малочисленный. Ранее в этом секторе находились хорошие запасы сырья, но, судя по справочным данным, основную добычу свернули еще лет десять назад. А торговая станция осталась, точнее часть ее модулей, владельцы которых не захотели улетать, надеясь на неизвестно что.

– Ничего, может, нам и не понадобится, – ответил Майкл, запуская сканирование системы остатками радаров. Оборудование неуверенно, но вывело схему окружающего пространства, заодно выделив две метки. Первая была та самая торговая станция, состоящая из нескольких десятков блоков, часть из которых являлись огромными складами. А вот вторая… – О! Неизвестный корабль двигается на выход из системы. Ну что, парень, проверим твою удачу? – Майкл повернулся к напарнику, который изо всех сил пытался выглядеть невозмутимо и уверенно, будто пытаясь обмануть даже самого себя, что он спокоен. Кронт только улыбнулся от этого.

– Итак, это точно транспортник… Габаритные размеры и модель по идее совпадают – радар все же поврежден… Сигнатура двигательных установок… Совпадает! Отлично, это наша цель, – прямо лучась радостью, улыбнулся агент, наблюдая за показаниями сканера. Не ушли!

– Я даже не сомневался, – заявил Грэг, пытаясь как можно тише выдохнуть задержанный от напряжения воздух, – вот абсолютно ни малейшего сомнения не было. Совсем…

– Ага, прям вот даже ни тени, – оскалился Майкл, выразительно глядя на напарника, – то, что мы нашли его – это отлично. Но пока мы его не захватим, цель не будет достигнута. Так что врубай все свое актерское мастерство на полную и начинай действовать согласно разработанному плану. А я пошел готовиться.

– Удачи, – кивнул Грэг, моментально становясь серьезным и переключаясь на дело.

– У нас она и так есть, – уверенно заявил Кронт, отстегивая последний фиксатор брони в кресле. Его тело взмывает вверх и переворачивается в воздухе, – удача нам не нужна, нужен конкретный результат, и вот для этого у нас все необходимое есть. Так что просто сделай дело. Степень угрозы от этого модернизированного вируса ты сам прекрасно понимаешь, – уже не дожидаясь ответа, он отвернулся и оттолкнулся от поручня на потолке, устремляясь в сторону люка на потолке.

– Сделаю, – по внутренней связи раздается твердый голос Грэга, полный решимости, – других вариантов у нас нет, только захват цели и образца вируса.

Майкл зацепился за люк, останавливая свой полет. Пока узкая перегородка уходила в сторону, открывая доступ к стыковочному шлюзу, агент активировал шлем. Из утолщений на шлеме вверх и немного в стороны выехал высокий воротник, который после полусекундной паузы, полностью закрыл голову Кронта. Через мгновение в темноте и на экране перед глазами начало выводиться изображение окружающего пространства. Где-то сбоку мелькнули результаты быстрого теста шлема, но агент на это не обратил внимания, сосредоточившись на входе в стыковочный шлюз. Ему и так было известно состояние систем. Все та же боевая броня щеголяла многочисленными отметинами и повреждениями после последней схватки, но все еще была способна выдержать пребывание в космосе.

– SOS, SOS! Помогите, прошу, – по внутренней связи раздался истеричный голос Грэгори, попутно транслируемый на всю систему, – говорит разведчик… КРТ45154С… в общем, у меня тут проблема – эта развалюха долго не выдержит! – корабль слегка тряхнуло от вразнобой сработавших двигателей, а затем раздался сигнал тревоги о разгерметизации. По получаемым данным весь запас воздуха быстро выходил из открытого люка вместе с кучей хлама, заранее заботливо сложенного ими обоими. – Я с трудом смог выйти в гипер, но на этом все… Трещины в корпусе, двигатели работают вразнобой, полная разгерметизация, запаса воздуха надолго не хватит! – голос снова начинает срываться на крик и внезапно замолкает на пяток секунд. – Я не знаю, слышит ли кто-нибудь меня – радару пришел конец… И скоро придет и мне! Черт, не хочу! Спасите, прошу! Кто-нибудь меня слышит, пожалуйста, хоть кто-нибудь… – голос Грэга становятся тише, переходя на еле слышный плач, – не хочу умирать…

Майкл, даже зная план, все равно удивился откровенно пробирающему голосу напарника, застыв на несколько секунд. Предусмотрительно отключенный микрофон в броне не давал ему возможности испортить все, случайно сказав что-то в неподходящий момент, но все же Кронт предпочел помалкивать. Да и дело никто не отменял. Вытянув запасной кислородный баллон из крепления, он быстро подсоединил его к себе, зафиксировав за спиной возле винтовки. Показания автономности тут же выросли, продолжив свой отсчет на периферии зрения. Не то чтобы он нужен был, но предусмотрительность его никогда не подводила.

– Эй, парень, что случилось? – раздался взволнованный голос неизвестного мужика. – Говорит Нэйтан с торговой станции в этом секторе. Сможешь продержаться там еще какое-то время? Я смогу тебя вытащить на своем корабле, но мне нужно отсоединить питание от станции и отцепить пару модулей.

– Нэйтан, меня слышно?! Черт возьми, как же я рад слышать человеческий голос! – радостный вопль человека, который только что обрел давно потерянную надежду. – Если немного, то смогу… По показаниям у меня есть два часа еще – хватит же, да? Ты же меня спасешь? Не хочу умирать…

– Твою мать… Парень, мне нужно часов пять, ну может четыре, но не меньше, – мрачно произнес Нэйтан, – подумай, может, у тебя есть возможность продержаться дольше? Запасные баллоны или еще что-то? – продолжал он искать выход.

– Нет, уже нет, – упавшим голосом ответил Грэг, – я слишком долго выходил на границу прошлой системы для выхода в гипер. Корабль уже тогда был раздолбан, с полной разгерметизацией, и чудо, что я вообще смог прыгнуть, тем более попасть в обитаемую систему. Все возможные запасы я уже использовал, – у взывавшего о помощи будто резко откачали все силы, забирая его в веру в хороший исход, – и взять неоткуда – я заперт в кабине этого чертова корабля, а большей части отсеков просто нет…

– Держись, парень, я чего-нибудь придумаю, – тут же попытался приободрить Нэйтан, искусственно придавая своему взволнованному голосу бодрости.

– Я и так чудом выжил в прошлой передряге, а столько везения просто не бывает, – ответил Грэг, – не лети, все равно не успеешь. Лучше просто поговори со мной, пока есть возможность – не хочу умирать в одиночестве, в мертвой тишине, – голос смирившегося с судьбой человека чуть ли не физически давил на своего собеседника.

– Так, постой, парень, не теряй надежду. Эй, «Лимонный Буревестник 242», ты все еще в системе и вроде успеваешь за два часа, тогда какого хрена ты молчишь, когда требуется помощь?! – взорвался Нэйтан.

– В системе есть еще корабли? – с легкой надеждой в голосе протянул Грэгори.

– Говорит капитан «Лимонного Буревестника 242». Я просто не верю этому парню. У него по сигнатуре явно боевой корабль, и откуда он взялся – непонятно. Тем более, согласно инструкциям моей корпорации, при перевозке груза я могу не останавливаться, если вижу угрозу, – раздался голос третьего участника – нашей цели.

Майкл, услышавший это, еле сдержался от ругательств. Плохо – если капитан транспортника не клюнет, то цель ускользнет вместе с такой опасной информацией. Вся надежда на Грэгори, иначе последствия обладания такого оружия против омег сложно приуменьшить. И пока его напарник снова включился в разговор, пытаясь достичь нужного результата, Майкл должен был тоже подготовиться. Зафиксировав свое тело на жестком тросе, он открыл внешний шлюз. Резкий выход воздуха выбросил агента наружу в открытый космос. Трос быстро разматывался на всю длину, и его тело с рывком остановилось. Несколько мгновений Майкл парил в черной пустоте, а затем начал сматывать трос, возвращаясь на корпус поврежденного корабля. Уже на нем он нашел удобное место, где замер в ожидании своей очереди, чтобы начать действовать. Вариантов неудачи он даже не рассматривал.

– Капитан, прошу, спасите меня! Я все расскажу, отвечу на любой вопрос, только помогите! Я не хочу умирать, не хочу… – умоляет Грэгори.

– Эй, ты, засранец. Если ты не поможешь попавшему в беду человеку, то я распространю информацию по твоему кораблю и экипажу по всей сети. И хрен где ты сможешь нормально пополнить запасы или попросить об услуге, учти это. В космосе нельзя так, – жестко впечатывает слова владелец торговой станции, но Грэг его почти сразу перебивает.

– Спасибо, Нэйтан, но я понимаю, чего он опасается. Я все сам расскажу, сам, – торопливо начал твердить напарник, невольно ускоряя речь от волнения. – Мой друг, Патрик, со своей девушкой Джессикой взяли круизную яхту отца Патрика, чтобы покататься. И они собрали еще почти два десятка человек, включая меня. Хотели замутить шикарную вечеринку в космосе подальше от всех… Но все пошло наперекосяк… – Грэг слегка всхлипнул, словно еле сдерживая свои эмоции от пережитого потрясения, и продолжил рассказ.

По его словам, выходило, что их попытались захватить в плен для дальнейшего выкупа. Но они далеко не удалялись и даже в какой-то момент попытались поприставать по связи к патрульному кораблю, за что им впаяли штраф. Правда, Патрику с деньгами его отца на это было плевать, и это только вызвало бурный восторг остальных. Приключение же.

– А потом появились они – неизвестный корабль, подошедший нам чуть ли не впритык и приказавший остановиться. Естественно, Патрик их послал, а я, как единственный учившийся на пилота, попытался улететь, но они открыли огонь. С первого же залпа нам разнесли двигатели, так что пришлось подчиниться и даже не включать связь под угрозой полного уничтожения. Не знаю, почему они тянули со стыковкой, но в итоге именно это погубило всех, – голос Грэга звучал мертво, и от него так и тянуло ощущением пережитой боли, словно он не просто играл, а буквально вспоминал эти события. Хотя, если вспомнить Гемини и его интернат, возможно, так оно и было.

– Как только корабли состыковались, к нам на связь вышли те самые патрульные, заметившие наши странные маневры. Не помню, кто именно рванул к пульту и крикнул «помогите», но это спровоцировало всех на активные действия. Эти захватчики под дулами автоматов начали сгонять всех к себе на корабль. Я же успел затянуть Патрика с Джессикой и Кларой на спасательную капсулу, где мы и закрылись. Они пытались взломать дверь, но патрульные уже подошли. Завязался бой в космосе, и я активировал отстыковку… – Снова тяжелый вздох. – Мы успели натянуть скафандры, как по капсуле начали стрелять. Один из залпов попал, продырявив корпус, а заодно и Патрика с Джессикой. Клара впала в панику, начав кричать по связи о помощи, и патрульным пришлось затянуть нас прямо во время боя. Я был в некоторой прострации и плохо помню дальнейшее, – тяжесть произошедшего словно давила на Грэга, ощущаясь в голосе, – очнулся в одиночестве. Патрульный корабль был сильно поврежден, и экипаж погиб, включая Клару. Меня же спасло только то, что меня не успели вытащить из капсулы. Корабль захватчиков, судя по всему, был тоже уничтожен… Я кричал в пространство, прося меня спасти, но вокруг была тишина. С трудом добрался до кабины, где и забаррикадировался, закрыв перегородку пеной, собрав все запасы, какие смог. Каким-то чудом смог уйти в прыжок, после длительных попыток, и попал сюда.

Грэг замолчал, словно отходя от собственного рассказа. Оба его собеседника, внимательно слушавшие все это время, тоже притихли на некоторое время, переваривая. Майкл же тихо про себя проговаривал: «Поверь, поверь, черт возьми, поверь!»

– Держись, парень, я тебя вытащу, даже если понадобится порвать свою задницу ради этого. Через два часа я буду у тебя! – внезапно заявил Нэйтан.

– Спасибо… попробую дождаться… ведь самое паршивое, что меня, скорее всего, взяли только из-за того, что я студент летной гражданской академии и могу управлять кораблем – все же я там был паршивой овцой в золотом стаде, – вздохнул Грэг, – и этот чертов омега, который нам отдавал права доступа на яхту, ведь не понравился мне сразу. Точно, проклятая машина слила нас этим захватчикам, ненавижу! Нельзя так говорить, но ведь столько жизней… – Грэг словно сорвался, но затем эмоции стихли, и он тихо закончил: – Я немного посплю…

– Эй, парень, не спи! Я лечу! А тебе, «Буревестник», не рекомендую больше показываться на моей станции, да и на всех ближайших! – зло произнес Нэйтан.

– Не горячись, мы сами его заберем и привезем к тебе, а ты уже им займешься, – внезапно подал голос капитан транспортника, – маршрут проложен и через час мы у тебя будем, парень. Просто продержись.

– Спасибо, – слабым голосом произносит Грэгори, – буду вечно вам благодарен. Я обязательно… – Внезапно раздались помехи и связь пропала, словно оборудование не выдерживает и ломается прямо посреди разговора.

– Фух, это было сложно, – уже нормальным голос говорит напарник, – думал, что не согласятся и план покатится к чертям. Фиксирую на радаре изменения маршрута транспортника в нашу сторону.

– Молодец, – искренне похвалил его Майкл, – не думал, что ты сможешь показать такие эмоции. Словно играл на сцене, хотя не помню, чтобы тебя к такому готовили.

– А я просто не играл – пережитое-то на Гемини никуда не делось, – вздохнул Грэг, – но все уже в прошлом и сейчас главное, чтобы ты сам справился. Упустить добычу, когда она заглотила наживку, совсем печальная перспектива.

– Не, они уже наши, просто пока не знают об этом, – с усмешкой протянул Майкл, поднимая голову вверх на окружающее безграничное пространство космоса. Яркие точки хаотично усеивали его, покрывая причудливым узором. И одна из них была их целью, самостоятельно приближаясь к своей незавидной судьбе. Невидимая никому кровожадная улыбка озарило лицо Кронта. Задание должно быть выполнено, а угроза устранена. Его фигура так и продолжала прижиматься к корпусу корабля, пока транспортник приближался к ним. Грэг максимально демонстрировал свое присутствие, чтобы на случай сканирования корабля они могли найти его и не обратить внимания на второго агента на внешней части корпуса.

Ожидание немного затянулось. Разведчик так и продолжал свой хаотичный полет по инерции, меняя видимое пространство для Майкла. И хотя вид космоса был слишком однотипен и уже не раз виден, тем не менее он всегда действовал на Кронта умиротворяюще. Безграничное пространство, таящее в себе неизведанные секреты, оно словно давало такие же неограниченные возможности для любого. Иногда Майкл задавал себе вопрос, чего он хочет в жизни, но каждый раз ответ был все тот же – работать в Службе Безопасности. Он буквально ловил кайф от сложных разнообразных задач, и еще большое удовольствие ему приносило понимание, что он решил их и получил нужный результат. Преодолевая любые препятствие, он, словно боевая машина, уверенно двигался к цели. Именно похожее отчаянное движение к желаемому Кронт заметил у Грэгори, почему и предложил свою кандидатуру на роль старшего. Благодаря отличной результативности во время обучения и выполняемого задания на Гемини руководство не посмотрело на его молодость, дав разрешение на кураторство.

И теперь Майкл хотел, как можно полнее, показать свое отношение к службе напарнику. Да, Грэгори, выросший на Гемини, скорее всего, никогда не проникнется желанием защищать Землю, но вот решать интересные и сложные проблемы, ища лучшие исходы и добиваясь их, – уже другой вопрос. Именно это хотел передать ему напарник. Некий азарт, который часто овладевал самим Кронтом, вводя его словно в боевой раж. Будто опасный хищник, почуявший кровь, Майкл всегда в такие момент рвался вперед, к цели.

А их следующая цель уже как раз приближалась, перекрыв часть космического пространства своей большой тушей. Сигнальные огни моргали разным светом, показывая габариты огромного транспортника. «Лимонный Буревестник 242» шел на сближение, выравнивая свою скорость под ход поврежденного разведчика и намереваясь стыковаться прямо с верхним шлюзом, возле которого и спрятался Майкл. Тихий щелчок по внутренней связи, и агент активирует ее снова, готовясь начать.

– Меня слышно, слышно? Если это вы, эта мелькнувшая тень на радаре, то я безумно рад вас видеть! – подает встревоженный голос Грэгори. – А я думал, что связь полностью сдохла…

– Да, парень, мы пришли, – отозвался капитан, – сейчас произведем стыковку со шлюзом. У тебя верхний вроде не поврежден, сможешь им управлять?

– Нет, ошибка. Где-то перебиты кабели управления, – ответил с отчетливым слышимым облегчением Грэг. Все уже почти кончено, осталась самая малость. – Как же хорошо, что смог немного починить ближний передатчик – сидеть в этой гнетущей тишине уже просто страшно.

– Ничего, мы уже здесь, – попытался приободрить капитан, – стыковка завершена.

Выровненный транспортник выстреливает гибким большим шлангом, который тут же притягивается магнитными захватами. Электроника тут же фиксирует зажимы, окончательно соединяя два корабля в единую конструкцию. Майкл сразу же отталкивается от корпуса, перемещаясь прямо на этот шланг. Кое-как ухватившись, он отстегивает страховочный трос, продолжая мысленно про себя считать оставшиеся секунды.

– Вы там аккуратней, я не знаю, что со шлюзом, а саму дверь я закрыл пеной в попытке уменьшить выход кислорода. Вдруг там что-то взорвется, – снова встревоженно говорит Грэгори, не отпуская своего собеседника от приемника.

– Все хорошо, взрываться там просто нечему, мы же в космосе, – уверенно говорит командир транспортника, – так, на сканерах мы тебя видим и сейчас к тебе доберемся, подожди немного. Группа уже вышла…

– Не бросайте меня, поговорите, прошу, капитан. Не хочу оставаться в одиночестве даже на мгновение, – начинает паниковать напарник, добавляя нотки истеричности в голос, – мне кажется, я не дождусь и задохнусь тут. Черт, а вдруг я себе все это придумал? Вдруг никого тут нет? – Его захлестывают эмоции, и капитан безуспешно пытается успокоить впавшего в панику Грэгори.

Майкл же успел зафиксировать на шланге несколько темных прямоугольников и отсчитывал последние секунды. В правой руке уже зажат тесак, левая же держит его на корпусе, не давая улететь в открытый в космос. Датчики в броне фиксируют небольшие колебания, и Кронт тут же активирует заложенные приборы. Десяток металлических зарядов, разогнанных внутренним взрывом, вырываются из этих прямоугольников, пробивая не только шланг, но и скафандры двоих людей, успевших выйти из транспортника. Одноразовые приборы буквально за долю секунды опустошают свой боезапас, выстреливая еще несколько раз, а Майкл уже разрезает шланг.

Мощным толчком он отправляет себя внутрь, отталкивая безжизненные тела в сторону. Третий и последний выживший, не успевший выйти за пределы шлюза, пытается попятиться назад. Кронт тут же устремляется в эту сторону. Человек, одетый в легкий боевой скафандр, разворачивается и пытается коснуться панели управления перегородкой, чтобы отсечь Майкла, но поздно. Прямо в полете агент врезается ему в спину и тут же хватает его левой рукой, примеряясь. Через мгновение тесак пробивает стык на шее, находя узкую щель в броне. Агент тут же замедляет себя, цепляясь за один из поручней, и, подхватывая тело последнего погибшего, выталкивает его наружу, после чего закрывает шлюз. Тесак фиксирует на броне, а в руки перемещается винтовка.

– Почему так долго? Что случилось? Что случилось? Да, точно, что-то случилось! Меня не спасут! Черт, я не могу так! Задыхаюсь, я задыхаюсь! А-а-а! – начинает разоряться по связи Грэгори, не давая капитану возможности нормально связаться со своим экипажем. В итоге тот, после бесплодных попыток успокоить спасаемого, просто отключается. Но было поздно – Майкл уже скользил по узким коридорам транспортника. И хотя корабль был огромного размера, но непосредственно внутренние помещения были всего слегка больше, чем у их разведчика. Все же пространство в первую очередь отводилось под грузы, а не под экипаж.

Первого противника внутри Кронт встретил, миновав два помещения. Пузатый мужик, одетый в ярко-оранжевый комбинезон, пытался быстро протиснуться в узкий люк боковой комнаты. Террорист боковым зрением успел заметить черную фигуру агента и замер на мгновение, будто пытаясь решить – или проскочить внутрь, или же скрыться в коридоре. Майкл же заминкой врага сразу воспользовался вовсю. Его фигура разворачивается прямо в воздухе, выходя в вертикальное положение, а винтовка уже целится во врага. Короткая очередь раскурочивает ему голову, отбрасывая тело назад. Практически безголовое, оно безжизненно начинает кувыркаться в невесомости, улетая все дальше к противоположному концу коридора в окружении шариков крови.

Раздается крик из того бокового помещения, и Майкл тут же отталкивается от стены, устремляясь туда. Мощный толчок придает слишком большое ускорение, и тело агента пролетает гораздо дальше, тем самым избегая ответной очереди. Кронт мгновенно разворачивается, доставая гранату, но не активирует ее. Замерев на мгновение возле люка, он резким движением забрасывает ее внутрь, практически сразу следуя за ней.

– Граната! – кричит один из присутствующих, пытаясь оттолкнуться подальше от опасности. Насыщенный кислородом воздух внутри корабля своим присутствием создавал угрозу взрывов. Вот только никто не собирался ничего рушить – нельзя было допустить возможной потери данных.

Майкл высовывается в проем и начинает опустошать обойму в присутствующих, короткими очередями дырявя тела террористов. Полуодетые в скафандры и с разнообразным оружием в руках, они оказываются застигнуты полностью врасплох, отвлекшись на гранату. В итоге, когда Майкл отправляет пустую обойму за спину, доставая новую, в помещении плавают тела пятерых противников в окружении кровавых сгустков, создающих причудливые объемные узоры в воздухе.

Последнего противника – капитана – Майкл нашел в кабине. Тот пытался инициализировать процедуру самоуничтожения, но электроника включила защиту, снова и снова пытаясь не допустить гибели людей. Полностью безволосый, командир корабля очень сильно внешне походил на самого агента и точно так же пытался достичь своей цели. Выпущенные из зажатого в руке пистолета пули заставили Кронта отпрянуть в сторону.

– Сволочи! Чертовы уроды! – закричал капитан, от отчаяния начав бить кулаком по панели управления. Майкл, отпрыгнувший к противоположной стене, резко сжался, будто пружина, и мощным толчком влетел прямо в кабину транспортника. Каким-то чудом капитан снова успел выстрелить в агента, в этот раз попадая в шлем. Картинка внешнего пространства на миг трясется, но броня держит, а в следующую секунду очередь Майкла наконец попадает в грудь последнего террориста.

– Что произошло? «Лимонный Буревестник 242», что там у вас? – по внешней связи раздается встревоженный голос владельца торговой станции. – Отзовитесь! Я к вам вылетаю!

– Все хорошо, Нэйтан. Говорит агент Службы Безопасности – на указанном транспортном корабле находились люди из террористической организации. Для подтверждения наших личностей пересылаю тебе данные. На данный момент все террористы устранены и возможная угроза ликвидирована, – вмешивается Грэгори после сигнала от Майкла. Его абсолютно сухой и спокойный голос резко контрастировал с тем, как он общался последний час.

– То есть вы там всех поубивали? Тех, кто спешил на помощь? Тьфу на вас, уроды. Нельзя так в космосе себя вести, нельзя создавать такие прецеденты с недоверием. Иначе, кто вас самих потом спасет, когда будете звать, а? Мне плевать на ваши полномочия и возможные последствия, но на мою станцию вам дорога заказана. Цел ваш там корабль или нет, плевать, сами разберемся, защ-щ-щитнички спокойствия, – откровенно злой голос мужика словно впечатывал каждое слово в эфир, демонстрируя явное пренебрежение к агентам. – Уроды, – еще раз выругался он и окончательно отключился.

– Майкл, а мы правильно поступили? – с ноткой сомнения спросил Грэгори после некоторого молчания.

– Абсолютно. Ему с его мирком на задворках цивилизации сложно оценить степень возможной угрозы, и никто ему объяснять ничего не собирается. Он может ругать и проклинать нас, но наши действия действительно направлены на защиту, в том числе и его. Кровавые, подлые или еще какие, мы должны сделать все ради достижения нашей основной цели – безопасности Земли и людей, – отрезал Майкл, пока копался в панели управления корабля, убирая с глаз подтверждение о самоуничтожении. – Ладно, двигай сюда, нам еще нужно найти вирус и получить доступ к управлению корабля.

– Хорошо, выдвигаюсь, – коротко ответил Грэгори.

Глава 9

– …и Грэг, я очень скучаю по тебе и хочу наконец увидеться вживую, – лицо Софии озаряется в улыбке, заставившей мое сердце вновь затрепетать, а затем ее изображение исчезает, знаменуя конец сообщения. Того самого сообщения, которое я получил перед началом миссии и которое вновь и вновь пересматривал.

– Не надоело еще? – поинтересовался Майкл, пролетавший мимо моего отсека под самый конец видео.

– Скучаю просто, вот и смотрю, – пожал плечами я, оборачиваясь на напарника, – причем в обоих смыслах – делать-то нечего.

– Нам немного уже осталось, последний прыжок, и мы выйдем к Земле, – ответил Кронт, отталкиваясь к следующему люку, но в последний момент остановился, – а знаешь, пойдем за мной в кабину – я хоть тебе кратко расскажу о структуре Службы Безопасности, ведь, скорее всего, тебе про нее вскользь упоминали.

– Не помешало бы, – заявил я, окатывая его выразительным взглядом, параллельно отстегиваясь ремнями от ложа. Напарник молча скрывается в соседнем помещении, и мне ничего не остается, как последовать за ним.

Спустя полминуты я уже садился в соседнее кресло в кабине транспортника, двигающегося к одному из центров человеческой цивилизации – Земле. Вообще, обыск корабля террористов занял не так уж много времени – гораздо больше мы потратили на стыковку нашего поврежденного разведчика и его фиксацию в качестве груза. Бросать его нельзя было, точно, а уничтожать мы посчитали нецелесообразным, тем более, когда под боком есть возможный перевозчик.

Нэйтан с торговой станции гордо хранил молчание все несколько дней, пока мы были заняты делом. Все же проводить работы в космосе то еще удовольствие, и, если бы не страховочные тросы, мы бы оба уже изображали безжизненные объекты в черной пустоте. Но благо справились. Сам же вирус оказался на носителе в сейфе капитана. Судя по опечатанному виду контейнера, отправить кому-либо он его не успел, так что нашу миссию можно было считать успешной. О чем Майкл тут же отчитался по закрытой связи, используя целое оборудование транспортника, и заодно получил нам новую задачу. И глядя на его довольный вид, я тут же поинтересовался, не дожидаясь его собственных пояснений.

– Все просто, Грэг, – улыбка украсила круглое лицо Кронта, – мы, а точнее я, летим домой. На Землю, – новая радостная ухмылка, и он продолжил: – А я ведь там очень давно не был, практически с самого начала работы в Службе Безопасности. И вполне вероятно, что еще долго второй такой возможности не представится – зависит от заданий.

– А повод-то какой? И какая у нас задача? – уточнил я, задумываясь о том, скучаю ли я по Гемини. Нет, слишком мало времени прошло. А вот по Софии – безумно, ведь продолжительное расставание с ней воспринималось просто вечностью. Удивительно, как все относительно.

– Раз в пять лет проходит большое собрание Объединенного Правительства вместе с региональными руководителями территорий. Мероприятие крайне важное и от этого с беспрецедентными мерами охраны. Большая часть всех агентов, не считая полиции и армии, будет следить за безопасностью всех участников и гражданского населения. Под это дело даже соберут практически все военные крейсеры Земли для контроля происходящего с орбиты. В общем, нас задействуют тоже, – ответил Майкл, что-то выводя на экран.

– Подробную справочную информацию по этому мероприятию и нашей задаче прочтешь позже, но, если вкратце – ввиду того, что мы обнаружили этот модифицированный вирус, нас на всякий случай решили отправить на один из десятка коммуникационных центров, с которых его потенциально могут распространить. В принципе охрана таких объектов будет усилена повсеместно, но наш будет находиться ближе всего к Праге. Именно в этом городе пройдет мероприятие, – пояснил Кронт, когда я не среагировал на название. – Очень древний, счет идет на третье тысячелетие уже. Но все это позже сам прочтешь, а пока гляди. Земля.

Перед глазами вспыхнуло изображение медленно вращающегося голубого шара. Пушистые облака укрывали разноцветные континенты – в большинстве своем разного оттенка зеленого, но где-то и коричневого. Все словно дышало жизнью, демонстрируя живую и чистую природу с космической высоты. Пятна льда покрывали не только полюса, но словно пытались пробиться как можно дальше, окрашивая в белый цвет чуть ли не четверть планеты. Еще несколько секунд я любовался голубым шаром, а затем будто выключили свет. Темнота поглотила шар, но всего на мгновение – миллионы миниатюрных огоньков зажглись по всей поверхности, создавая причудливый узор, неравномерным рисунком украшающий планету. Порой эти самые яркие точки гасли, но тут же вспыхивали новые.

– Завораживает, – протянул я через несколько минут. Действительно красивое зрелище поглотило мое внимание, и мне отчаянно захотелось увидеть Гемини такой же – чистой, с незагаженным воздухом, частенько густым смогом закрывающим небо над головой. Возможно, когда-нибудь это все же случится.

– А то, – довольно и с некоторой гордостью улыбнулся Майкл, словно это он сам был ответствен за экологию планеты. Но следующие слова пояснили это чувство: – Ведь мы именно это защищаем. Не только, конечно, но и ее тоже, – указал он ладонью на Землю, вновь сверкающую под ярким светом.

Дальше последовала длинная череда прыжков, ведущая нас к голубому шару. Я большую часть времени изучал подробности истории и политической структуры Земли, а также само мероприятие. Позже добавились разные воинские подразделения, с которыми мы, возможно, будем взаимодействовать, их оружие и тактика. Ограничения на поверхности, регламент самого мероприятия, строение коммуникационного центра… В общем, Майкл планомерно грузил меня разнообразной информацией, которая даже теоретически могла понадобиться, ликвидируя пробелы в моих знаниях из-за ускоренной подготовки. И уже перед последним прыжком он, наконец, рассказал про саму Службу Безопасности.

Вообще, мы были одним из секретных подразделений в ее пределах, подчиняясь напрямую только ее руководителю. Но в самих упоминаниях все агенты привыкли не указывать название подразделения, будто его и не было и все в СБ имели дар, хотя это было не так. Это частично служило прикрытием реальному количеству таких, как Майкл или я, попутно создавая более грозную репутацию эффективности всем агентам в Службе Безопасности.

Но все же обладателей дара было немного, что приводило к тому, что почти всегда задачи приходили по шифрованной связи и лично многие агенты знакомы не были, только заочно. На такую ситуацию также влияло то, что непосредственно Земля была почти полностью под контролем камер и отслеживающей аппаратуры, чего нельзя было сказать о космосе. Поэтому многие агенты годами мотались по разным системам с их многочисленными небольшими колониями и базами.

Сама же структура подразделения была достаточно проста – рядовые агенты и их стажеры, подчиняющиеся одному руководителю, причем из числа людей без дара. Хотя он был скорее лицом, принимающим окончательное решение в случае необходимости, так как под все подразделение работал гигантский штат аналитиков, занимающийся поиском потенциальных угроз. Но из-за того, что с нашей удачей невозможно было все спланировать до мелочей, чаще всего агентам давали определенные цели, а дальше они сами придумывали, как их достичь. Мне вообще пока нужно было просто слушать напарника и делать то, что он говорит.

На случай его гибели мне еще перед окончанием обучения выдали коды для экстренной связи, заставив их намертво вбить в память.

Так что с точки зрения самой службы все было просто – получили задачу, на нее выделили полномочия и ресурсы, а дальше агент должен был просто достичь нужного результата. На мой взгляд, все выглядело как-то неорганизованно и достаточно хаотично, но при этом система работала, и, скорее всего, с такой невероятной удачей действительно загонять агентов в какие-то жесткие рамки было крайне неэффективно. Сам же Майкл мне посоветовал не заморачиваться, ориентируясь на приказы и текущую ситуацию. Тем более, когда сама фортуна на нашей стороне. И я просто последовал его совету, решив, что пока можно не вникать во все, буду просто плыть по течению.

Когда спала очередная волна хаотично меняющихся чувств, отступила тошнота и цвета снова начали выглядеть обычным образом, а не шершавыми или хрупкими, мы наконец вышли в Солнечную систему. Рядом пытался отдышаться Майкл, в очередной раз еле слышно ругаясь на последствия гиперпрыжка. Виртуальные приборы транспортника, в котором мы и путешествовали после захвата вируса, показывали, что мы находились возле пятой планеты от центральной звезды – Юпитера.

– Говорит «Лимонный Буревестник 242». Диспетчер, передаю коды подтверждения, запрашиваю коридор к Земле. Статус красный, – рядом уже говорил Майкл, а я разглядывал этот огромный газовый гигант. Песочного цвета с белыми полосами, он внушал своими размерами. Но еще больше производили впечатление его спутники – как природные, так и искусственные. Целая сеть из автономных боевых станций опоясывала все пространство вокруг первых четырех планет Солнечной системы. Радар, хоть и модифицированный террористами, то и дело барахлил, пытаясь собрать данные по всем искусственным объектам, но пассивная защита не давала это сделать. Огромные куски пространства то покрывались боевыми станциями, то снова щеголяли нарочитой пустотойкосмоса.

– Не пытайся что-то увидеть – я практически уверен, что даже эти выводимые метки фиктивные и по этим точкам нет боевых станций. Защита была создана еще во время войны с машинным разумом и после этого модернизировалась не один десяток раз. В случае нахождения новых агрессивных пришельцев Земля должна быть защищена, и никто на это ресурсы не жалел, – отвлекся Майкл от ввода маршрута, – хотя попутно скорее свои тендеры тоже протягивали, – усмехнулся он.

– Даже не сомневаюсь, это чисто человеческое – искать личную выгоду, – кивнул я, отключая радар. – Всегда так строго с маршрутом? – поинтересовался я после некоторого молчания, глядя на манипуляции напарника.

– Конечно, это же внутренняя часть Солнечной системы. Еще лет сто назад начали медленно уводить все производства и добычу в космос, чтобы улучшить экологию планеты. Но это привело к тому, что увеличился грузопоток в системе, и для безопасности были введены ограничения по движению любых кораблей. Земля действительно очень хорошо контролируется, да и нам сейчас дадут как можно более прямой маршрут – мероприятие стартует через тридцать часов, а на месте желательно уже быть. Охрана там сейчас заменена на одно из армейских элитных подразделений омег «Металлические крылья», и уверен, что они прекрасно справятся сами, но задание есть задание. Да, лови вводные данные, чуть позже изучишь.

– Тогда поспешим, – усмехнулся я в ответ, принимая файл, – нечего заставлять себя ждать, а то потом заклюют нас… – А в голове промелькнула мысль о том, что на Земле потенциально появится возможность связаться с Софией. Во время заданий это было запрещено, но все же побывать на коммуникационном центре и даже не попробовать спросить – глупо. Главное – только продумать аргументы для напарника…

– И то верно, армейцы бывают часто слишком серьезны, – оскалился в ответ Майкл, не подозревая о моем внутреннем диалоге. Но при взгляде на него мои мысли переключились. Сам Кронт после получения задания на охрану выглядел расслабленным, что неудивительно. Образец вируса захвачен, возможный канал утечки перекрыт. Если и были другие, то пока о них неизвестно. Но с учетом того, что Торвальд накрыл исследовательскую базу, маловероятно. А с учетом увиденного только в системе можно представить, что к охране подошли весьма серьезно. Особенно, если хотя бы часть показаний радара была верна, вокруг самой Земли реально сосредоточены более двух десятков крейсеров. Каких-либо шансов у «Антижизни» я не видел, так что расслабленность Майкла вполне объяснима. Отдых дома – вот что для него текущая миссия.

– Как думаешь, что нам поручат после? – все же решил поинтересоваться у напарника.

– Не знаю, – откинулся он в кресле, потягиваясь. Ремни надежно держали его тело, облаченное в легкий темно-красный скафандр, но все же некая свобода движений была. Боевая броня сейчас была сложена в одном из помещений, с натягом пригодная на дальнейшие боевые действия. Запасные же были в уничтоженном складе на разведчике. – Думаю, что отправят на зачистку каких-то подпольных баз производителей оружия или разной химической дряни в самые глубины космоса. Ну или по следу очередного засветившегося преступника – на Земле срока годности обвинительные приговоры не имеют, так что порой приходится поискать спрятавшихся террористов или маньяков. Разное может, но, в принципе, какая разница? Главное, чтобы задание было интересное и не слишком простое… Хотя, нам простые не дают – на них есть остальная часть СБ, – пожал плечами Майкл.

– Твой азарт прямо виден невооруженным взглядом, – улыбнулся я, – трудности не пугают?

А то при спасении Софии я ведь четко понимал, ради чего борюсь, а сейчас мотивация пока еще спорная…

– Само преодоление уже развивает тебя, – ответил напарник, на мгновение сверкнув своими желтыми глазами словно хищник, готовый к броску, – новый вызов дает тебе новые силы расти над собой. Слишком сложная цель, которая откровенно пугает и страшит? Дроби на мелкие и достигай каждую поочередно. Да, во мне именно играет азарт – азарт охотника, идущего за своей добычей. Вот только добыча может быть любая – от преступника до каких-то данных, как наш вирус. И каждая из них требует не только удачи, но и смекалки, иногда нестандартных решений, храбрости и решимости идти до конца. Будто сложная загадка с неизвестными правилами, которую непременно нужно разгадать… – Майкл прямо даже взбодрился, делясь своими мыслями. Замолчав на несколько секунд, словно формулируя для себя мысль, он продолжил: – Земля и ее безопасность – это, конечно, отлично и крайне важно, но для меня это скорее побочный эффект. Именно получение нужного результата – вот что приносит мне истинное удовольствие. Словно высоченная гора, на которую я в итоге водружаю свой флаг после покорения. Ка-а-айф, – протянул он, искренне улыбаясь.

– Интересная позиция, и знаешь, она, может, близка и для меня, – неожиданно заключил для себя я, – всегда нравилось находить нестандартные технические решения, и это действительно приносило удовольствие от полученного результата. А тут все хоть и сложнее, но в то же время открывает гораздо больше разнообразных возможностей, – медленно произнес я, обдумывая новую для себя мысль. Ведь почему нет? Конечно, рискованно, но жизнь на Гемини тоже несла опасность попасть под разборки корпораций или банд. Правда, София будет всегда далеко… И кроме получения самого удовольствия от достижений, толком не будет других целей. Нужно будет обдумать…

– Не заморачивайся, позже к чему-то придешь, – хлопнул меня по плечу Майкл, словно прочитав мои мысли, – нам еще часа два до станции и не знаю, как ты, а я посмотрю что-нибудь. Присоединишься?

– Я пас, лучше еще немного потрачу времени на изучение, – отказался после некоторого раздумывания.

Напарник тут же скрыл выводимый в дополненной реальности экран, переводя звук на вывод напрямую себе. Я же углубился в информацию про Землю. Удивительное общество, которое пошло еще дальше в автоматизации всех процессов, причем до того, что занятых в разной работе людей было не более пяти процентов из всего трудового населения. А попутно жесткие нормы экологии, контроль рождаемости, гарантированные пособия для каждого гражданина и другие интересные законы, кардинально отличающие Гемини от Земли. Причем к конкретной системе пришли не сразу, пройдя тернистый путь, на котором были и бунты с погромами, и отставки правительств, и даже военные конфликты. Но в итоге она сбалансировалась удивительным образом, попутно вписав в себя расу омег. Хотя при этом прошло некоторое зонирование по уровню гражданства, а небольшая часть населения вообще отгородилась от других, уйдя чуть ли не в средневековье в своем отрицании технологий и поклонении дикой природе. А последняя сейчас была на высоте, вплоть до того, что земляне возродили множество вымерших животных, искусно заново вписав их пищевые цепочки по разным территориям. Удивительно…

Так я и перескакивал с темы на тему, изучая новый для себя мир, такой отличный от моего родного дома – Гемини. В какой-то момент внезапно подумалось – интересно, что там София? Уже закончила свой вояж или еще на планете? Как же я скучаю по ней…

Глава 10

Наш корабль отчаянно трясся при входе в атмосферу Земли, создавая полыхающий след на небе. Правда, о нем мы только догадывались, сосредоточившись на контроле за состоянием обшивки транспортника. Еле слышные ругательства то и дело раздавались от Майкла, когда очередной узел на виртуальной схеме корабля окрашивался в тревожный оранжевый свет. Благо все продлилось совсем недолго, и уже скоро гигантская туша транспортника успокоилась, переходя в свободное падение.

– Вошли, отлично. Но лучше бы это происходило в другом контексте, – неожиданно пошло пошутил он, пока проводил диагностику маневренных двигателей. Те выбивали разнообразные ошибки и прямо сейчас частично отказывались запускаться. Корабль же все продолжал набирать скорость, ускоренно приближаясь к поверхности. – Та-а-ак, вошли-то вошли, но вот аппарат-то не работает, – снова продолжил он, пытаясь не выказать своего волнения. А ведь было от чего – ощущение от падения все больше усиливалось, а сам корабль был очень плохо приспособлен к входам в атмосферу, почти всегда собирая уже готовые космические контейнеры с орбиты.

– Ты там старайся лучше, а то последствия обычным разочарованием не ограничатся, – начал потихоньку переживать я, глядя на показания высоты. И число прямо на глазах стремительно уменьшалось, заставив поневоле проверить фиксацию ремней в кресле, – дама уже начинает нервничать… – Все усиливающаяся тряска заставила невольно проверить фиксаторы в кресле. Перспектива влететь на полном ходу в поверхность абсолютно не радовала. Новый толчок, и градус напряжения повысился не на шутку.

– Прорвемся, – оскалился в азартной улыбе Майкл, на секунду повернув голову ко мне, – будем пробовать иначе, – его рука резко дергается в сторону, и в то же мгновение наш корабль вздрагивает от включившихся двигателей. Меня бросает вправо, обрывая мою попытку уточнения. Кабина же резко меняет свою ориентацию в пространстве – транспортник прямо в полете переворачивается набок, заставляя нас частично повиснуть в креслах. Новая встряска и маневренные двигатели наконец включаются, замедляя наше падение. – Видишь, хоть хитроумным способом, но мы приземлимся.

– Ну, знаешь, мы бы и так приземлились, – выдохнув, отвечаю я ему, поворачивая голову влево, где надо мной висел в кресле напарник, – просто скорость финиширования могла быть разная. А дамы «быстрых» не любят, – заканчиваю я, но спустя секунду не выдерживаю и начинаю ржать. Ко мне тут же присоединяется Майкл.

– Ты, я погляжу, опытный, да? Покоритель девичьих сердец и других частей прелестных женских тел? – отсмеявшись, спросил он, ехидно улыбаясь.

– Нет, конечно, у меня ж Софии есть… точнее была, – немного смутился я, пытаясь подавить снова возникшую небольшую тоску по былым чувствам и отношениям, по центру и по моей семье. Благо уже эти воспоминания не вызывали болезных чувств, ограничиваясь легкими ощущениями потери. Потери, с которой уже можно было смириться и жить дальше, идя к чему-то новому.

– Ничего, Грэг, добился ее раз, добьешься еще раз, – уверенно заявил напарник, пытаясь приободрить меня, – но это уже позже, а пока сосредоточимся на деле. Задачу по охране все же никто не отменял.

– Хорошо, – серьезно кивнул я, переключаясь на работу. Транспортник все сильнее подрагивал от работы мощных двигателей, практически зависнув на небольшой высоте над бетонной площадкой. Майкл, сосредоточившись, медленно уменьшал тягу, постепенно опуская многотонную тушу, а затем в какой-то момент сверху донеслось что-то нечленораздельное. Я пытаюсь переспросить, но внезапно двигатели отключаются, и корабль резко обрушивается вниз, влетая в землю. Меня с силой впечатывает в кресле, и только фиксаторы удерживают мое тело на месте. Челюсть щелкает от неожиданного удара, попутно я прикусываю язык и непроизвольно мычу от боли, сдерживая ругательства.

– Что? – переспрашивает Майкл, продолжавший висеть надо мной. На мой выразительный взгляд он просто пожал плечами. – Сказал же, готовься, приземляемся. Все, пошли, нас уже ждут.

Отстегиваюсь и, свесившись, аккуратно приземляюсь на стену транспортника, в данный момент времени выступавшую полом. Сверху Майкл уже цеплялся за мое кресло, спускаясь вниз. Подхватив с фиксатора под ногами винтовку, отдаю ее напарнику и повторно наклоняюсь за своей. Кронт уже скрывается в коридоре, и я поспешно следую за ним. Поврежденную боевую броню мы оставили на корабле, выступая в обтягивающих костюмах, служивших эдакой легко бронированной подкладкой. Впрочем, кроме еще любимого тесака Майкла и вируса, спрятанного в небольшом контейнере, мы мало что взяли с собой, лишившись большей части экипировки после уничтожения склада на разведчике, а транспортный корабль чем-то нужным похвастаться не мог. Да и не было реальной необходимости, так что ограничились своими браслетами для коммуникации, тремя запасными обоймами для винтовки на специальном поясе, набором стимуляторов для первой помощи – и все.

Поплутав по тесным коридорам, после приземления поменявшим свою ориентацию в пространстве, мы все же выскользнули из транспортника, спрыгнув на бетонное покрытие. И нас уже встречали. Пять фигур в боевой светло-серой броне быстро приближались к корпусу корабля, обвешанные оружейными системами. Центральная из них тут же слегка выступила вперед.

Массивный шлем раскрылся на три части, разъехавшись в стороны, открывая немолодое лицо. Суровый взгляд под густыми бровями, слегка поджатые губы, широкий горбатый нос и резкие черты лица создали некое хищное впечатление от лидера отряда. А вкупе с внушительной боевой броней – и подавно. Светло-серый технологичный доспех был чуть больше наших черных и так же непропорционален. Мощная защитная пластина на спине частично выступала за контуры корпуса, делая бойцов похожими на некие прямоходящие черепахи. Над обоими плечами торчали небольшие стволы многофункциональной орудийной системы. В руках массивная крупнокалиберная пушка с возможностью подачи зарядов из-за спины, где под той самой пластиной и находился основной боекомплект. Действительно внушительные ребята.

– Эффектное появление, – хмуро бросил главный, останавливаясь практически впритык к нам и возвышаясь на добрых полметра над нами, – что и следовало ожидать от Службы Безопасности…

Судя по вводным данным, которые мне переслал Майкл, звали его капитан Норвон Бун, лидер подразделения «Металлические крылья», полностью состоящего из омег. Он был известен тем, что очень не любил не только Службу Безопасности, но и любые вмешательства в свои операции. В нашем случае прямо комбо.

– Конечно, капитан Бун, Служба Безопасности только так и появляется, – нагло усмехнулся Майкл, игнорируя взгляды лидера группы. – Кавалерия прибыла, так сказать, вот только где наши кони? Экипировка, имею в виду? – Напарник демонстративно оглядел все вокруг словно в поисках брони, которую они нам должны были предоставить. – Что-то не вижу…

– Мы все подготовили, – сухо ответил капитан, перебив Кронта. Секундная заминка, но все же капитан не удерживается и добавляет: – Я думал, что Служба Безопасности настолько крута, что может обойтись без всего. Тем более, как я погляжу, вы уже вооружены. Правда, теперь я сомневаюсь, что это про вас – разместить корабль так, чтобы он мешал нам…

– Действительно, – уверенно кивнул Майкл, перебивая, – просто кому, как не вашему АРМЕЙСКОМУ подразделению, – выделил он слово интонацией, – не знать, насколько удобно спать в боевой броне. Мы ведь только с одной важной миссии на другую, отдохнуть не успеваем. Даже экипировка не выдерживает наш темп, так что я бы предпочел облачиться как можно раньше и поспать немного. Как у вас припечет, то просто позовете больших дядь. А что до транспортника, так лишнее укрытие вам не помешает – будет, где спрятаться… – Еще одна наглая ухмылка.

Одна из пяти фигур немного дергает пушкой, словно останавливая себя в последний момент. Я же, абсолютно не понимая поведения Майкла, касаюсь его плеча, пытаясь успокоить. Злить своих союзников явно не стоит.

– Агент, – пренебрежительно бросил капитан Бун, – ты бы последовал совету своего напарника и не нарывался. Не рекомендую…

– Это он просто молодой еще: одна выполненная миссия и всего пара десятков трупов, – как бы извиняюще разводит руками Кронт, – неопытный совсем. Хотя… ведь у вас наверняка на всех и того меньше? Броня вот прямо сверкает как новая…

Сузившийся взгляд лидера не сулил ничего хорошего, и я решаю вмешаться:

– Капитан, у нас, как и у вас, есть задание, и лучше бы мы сосредоточились на нем, а не на взаимных комплиментах. Прошу предоставить доступ к вашей связи и отвести к нашей экипировке, – максимально вежливо попросил я, пытаясь закончить бессмысленный с моей точки зрения разговор.

– Твой напарник молод, но более мудр, – перевел взгляд на меня капитан, – сейчас сержант вас отведет. Я уже накидал план охраны и выделил для вас место. Прошу придерживаться его, наше подразделение слаженно работает, и так мы не будем мешать друг другу.

Я кивнул в ответ на внимательный взгляд Норвона Буна. Шлем капитана тут же закрылся, а перед моими глазами возник запрос, пришедший на браслет. Подтверждаю, и вокруг меня тут же возникают зеленые контуры четырех десятков бойцов и десяти единиц техники. Браслет, хоть и обладал ограниченными возможностями, но вполне мог воспроизводить полученную информацию с других источников, выводя ее с помощью дополненной реальности.

– Крис, отведи гостей, – послышалась по связи команда капитана. Ближайшая фигура с меткой «Сержант Крис» тут же отделилась от пятерки и направилась в сторону громадного ретранслятора, который нам и нужно было защищать.

– Зря ты так быстро закруглился, – произнес вслух Майкл, когда мы немного отошли от транспортника, предварительно отключив передачу по связи, – можно было еще немного их позлить.

– А зачем? – спросил я у него, замедляясь. – Мы ж ведь союзники, совместное задание. Не понимаю, зачем тогда ссориться, особенно без какой-либо цели.

– Просто Служба Безопасности, в лице нас, тоже никогда не любила армейцев, и наоборот. Разные методики действий, разные цели всегда вызывали конфликты, и в итоге повелось подкалывать друг друга при встрече. Не то чтобы я так часто делал. Точнее вообще впервые, – широко усмехнулся он, – но мне понравилось. Забавно так, – напарник довольно улыбнулся.

– Глупо, как по мне, – отмахнулся я, сосредоточившись на осмотре окружающего пространства. А посмотреть было на что. Сама антенна находилась на небольшом холме, посреди расстилающегося зеленого леса. Верхушка была словно срезана гигантским клинком, создавая идеально ровную бетонную поверхность диаметром около полутора километров. И посреди этого пустого пространства в самом центре находился ретранслятор. Он выглядел как небольшой комплекс зданий, полностью огороженных высоким забором с небольшими установками автоматических лазерных турелей. А над ним нависала громадная вышка, уходя в небо на добрые двести метров. Вдоль всей ее длины размещались странные конструкции с плоскостями различных площадей, периодически меняющих угол своего наклона под действием автоматики.

Транспортник мы посадили в трехстах метрах от объекта, почти на самой границе леса, тоже огороженной забором, но на этот раз из колючей проволоки под напряжением. А вот остальное пространство армейцы уже успели подготовить к обороне. Так как потенциальной целью террористов был захват ретранслятора с дальнейшей передачей сигнала, то сосредоточились на противодействии именно этому. Судя по получаемым данным от «Металлических крыльев», они разместили десять своих боевых машин равномерно вокруг ретранслятора. Попутно в определенном порядке на некотором отдалении от объекта были размещены временные укрытия, представляющие собой бронированную металлическую конструкцию, за которой могла спрятаться даже массивная фигура в доспехе. Между ними находились ежи, блокирующие возможный проезд любой техники. Пятерка бойцов разместилась внутри комплекса, а остальные были распределены по секторам, сейчас слегка изменившим свое положение с учетом приземлившегося транспортника. Капитан же выделил и нам место, правда, практически у самого комплекса.

Наша экипировка в виде знакомой черной брони с вооружением находилась в стоящем неподалеку от одной из боевых машин контейнере. Сама техника армейцев выглядела как темно-серая махина на шести выступающих колесах, закрытых броневыми плитами. В самом центре была размещена крупная спаренная пушка, имеющая возможность не только вращаться по кругу, но и стрелять даже вертикально вверх. По бортам также имелись небольшие раструбы многофункциональных орудийных стволов. Вся поверхность машины была угловая и ломаная, и судя по изученным техническим характеристикам, обладала похожей, но немного упрощенной системой послойной защиты, как и боевая броня или разведчик. Хотя габаритами она возвышалась на добрых четыре метра, в длину достигая почти десяти, перевозить она могла всего четырех бойцов, больше выступая как огневая поддержка, чем транспорт.

– Возле «Паука» ваш контейнер, – хриплый голос сержанта донесся по связи, – но все же не думаю, что вам что-то понадобится. Над нами висит куча крейсеров, просканировавших все окружающее пространство еще неделю назад и продолжающих это делать по сей день. Нашего подразделения прекрасно хватит на случай практически всех угроз, а если нет – то точечный удар с орбиты по первому же запросу закроет любой вопрос, – уверенно заявил он через внешний динамик, пока мы приближались к контейнеру. В эфире же царила удивительная тишина, словно армейцы предпочитали общаться только по делу. Хотя, скорее всего, оно так и было – все же наличие четко регламентированного устава упорядочивало все, не то что у нашего подразделения в Службе Безопасности.

Неожиданно пришла мысль о том, что действительно, рассредоточенные точки четырех десятков бойцов вместе с техникой покрывали все бетонное поле, легко простреливаемое с любой дистанции. И с учетом выпущенных разведывательных дронов, контролирующих лес вокруг, и крейсеров над головой, шансов у гипотетического противника я не видел. Ну, или они должны были спланировать все просто идеально, предусмотрев наши защитные меры… что тоже не слишком реально.

– Это нас просто в отпуск отправили, – отмахнулся Майкл, – сказали хорошенько отдохнуть, чтобы потом работать всерьез над делами для взрослых. А что, для вас это боевое задание? – Невинный взгляд желтоглазого напарника словно смеялся. Черт, ведь дошутится. Но сержант даже не отреагировал, продолжив спокойно шагать не замедлившись. – Да ладно тебе, ничего тут стыдного нет. Подумаешь, вы серьезно готовились к…

На виртуальной карте, которую я вывел себе через дополненную реальность вниз взгляда, внезапно вспыхнули множество красных точек. Я резко обернулся назад, к туше транспортника, из-за которого уже вылетали десятки, если не сотни, боевых дронов. С некоторым опозданием осознаю угрозу, а с них срываются ракеты, устремляясь в сторону комплекса и заодно нас. Тут же падаю на пол, откатываясь под ближайшее установленное укрытие. Майкл приземляется рядом спустя мгновение. От фигуры сержанта начинают бухать автоматические пушки, пытаясь сбить роботизированных противников. Ему вторят молниеносные выстрелы лазерных турелей, но уже поздно. Я успеваю развернуться и заметить, как «Паук» отстреливает системы противодействия, но без толку – большинство ракет неуправляемые. Некоторые взрываются прямо в воздухе, но их слишком много. Огненный ад накрывает ближайшую боевую машину, попутно цепляя забор комплекса. Один за другим мощные взрывы окутывают ее, буквально оглушая. И такие же разрывы происходят вокруг всего ретранслятора, пытаясь выжечь любое будущее сопротивление. Все бьет по голове таким набатом, что картинка словно на мгновение темнеет. Прихожу в себя, успев каким-то чудом прижаться к бетону. Звон в ушах. Рядом Майкл беззвучно кричит что-то непонятное. Я в полной прострации касаюсь ушей, с удивлением обнаруживая кровь на пальцах. Напарник встряхивает меня, приводя в чувства, и я наконец начинаю что-то осознавать, хоть и с некоторым торможением, и осматриваться вокруг.

«Паук» превратился в пылающие останки вместе с нашим контейнером. Забор щеголял дырами, особенно там, где ранее находились турели. Одна из ближайших уцелевших искрила, дергано двигаясь от повреждений и слепо пытаясь нашарить цели. Тело же сержанта лежало поодаль, разорванное на части от нескольких метких попаданий. Оплавленные куски металла вперемешку с мясом – вот во что превратилась ранее мощная фигура в броне. Черные следы воронок в бетоне от разрывов вместе с поднявшейся в воздух пылью слегка скрывали нас из виду, но явно ненадолго. Слышимая отовсюду стрельба вместе со взрывами заставляла сердце резко стучать, разгоняя адреналин по крови, заодно проясняя сознание. Я тут же собрался, пытаясь сообразить, что, черт возьми, делать.

– Что ты там говорил про отпуск? – помимо воли из меня вырвался риторический вопрос к Майклу, пытавшемуся что-то разглядеть впереди нас. Новый взрыв ударной волной толкнул наше укрытие, заставляя еще сильнее вжаться в бетон. – Отдохнули называется…

Глава 11

– Натягивай маску и живо прижмись к бетону! – нервно кричит Майкл, так и не успевший заново включить связь. Я тут же подчиняюсь, одевая болтавшуюся позади защиту лица. В цвет нашего костюма, она полностью закрывает лицо, не оставляя никаких видимых отверстий. На миг перед лицом сплошная темнота, но спустя секунду мир снова обретает краски, выводимые с помощью черных датчиков на месте глаз и браслета, воссоздающих виртуальную картинку реального мира. Конечно, сильной броней такой костюм похвастаться не мог бы, но ударную волну от взрыва ракет выдержать должен был, как и одно попадание из среднего калибра. И стоил он при этом как бы не дороже, чем черная боевая броня Службы Безопасности…

– Всем рассредоточиться и сфокусировать огонь на дронах! – по связи наконец-то отдает приказ капитан, раскидывая виртуальные метки целей каждому бойцу.

– А что нам делать, Бун? – спрашивает Майкл, выглядывая из-за укрытия. Я же предпочел лежать и не высовываться, полагаясь на передаваемые данные от «Крыльев». Промелькнувший прямо над нами огненный след ракеты только подтвердил правильность этой мысли. Раздавшийся взрыв окончательно уничтожил искрившуюся турель, разбрасывая осколки металла и бетона по всей округе. По ушам слегка ударила звуковая волна, но в маске выдержать ее было гораздо легче.

– Спрячьтесь, – коротко бросил Бун, полностью переключаясь на бой.

– Черт, без нормального оружия мы бессильны, – ругнулся напарник, крепко сжимая винтовку.

Оставшиеся позади турели продолжали выпускать точечные лазерные заряды, сбивая дроны один за другим. Впрочем, те обычно успевали ответить перед своим уничтожением, выстреливая ракетами. Непрекращающиеся взрывы вызывали постоянные небольшие толчки в бетонном покрытии, создавая ощущения легкого землетрясения. Только за счет полного костюма грохот не бил по ушам громадным молотом. Но «Крылья» справлялись. Потеряв почти половину машин и больше десятка бойцов в первые десять секунд атаки, они выдержали самый сильный натиск, начав беспощадный отстрел летающих противников. Автоматические пушки совместно с турелями безостановочно выпускали все новые и новые заряды. Уже спустя полминуты бойцы начали потихоньку двигаться вперед, в сторону ограды.

Очередная ракета словно замечает высунувшегося Майкла, влетая в соседнее укрытие. Металл мнет от мощного удара, подбрасывая вверх. Я еле успеваю отдернуться в сторону, как воздушная волна достигает нас. Прямо возле лица в какой-то момент проносится осколок, проходя в считаных сантиметрах. Не успеваю испугаться, а мир начинает вращаться. Меня впечатывает спиной в укрытие, протягивая по нему и заставляя покатиться по бетонной площадке.

Мое тело еще не успевает замедлиться, как я изворачиваюсь и ухожу в кувырок, гася ненужную инерцию. В голове проносится мысль о том, что хорошо хоть костюм погасил большую часть удара. Осматриваюсь целое мгновение, что в текущих условиях практически непозволительная роскошь. Успеваю заметить, что Майкла перебросило через укрытие и он сейчас с трудом поднимался. Крепче сжимаю так и не выроненную винтовку и разворачиваюсь в сторону возможных врагов… чтобы моментально прыгнуть в сторону, вытягиваясь во всю длину тела, стараясь переместиться как можно дальше.

Новая ракета врубается в недолго служившее нам укрытие, моментально детонируя. Взрыв придает мне ускорение, бросая мое тело просто в полет, но приземлиться я не успеваю. Мелькнувший огненный след передо мной, и под ногами вспыхивает пламя. Ударная волна опаляет тело, окутывая окружающий мир в огне, и снова бросает мою фигуру, словно тряпичную куклу. Я со всего размаха врубаюсь спиной в бетон, выбивая себе дыхание. Затылок с силой впечатывается, заставляя на миг все потемнеть. А может, и не на миг…

Прихожу в себя на том же месте. Все тело ломит, а во рту металлический привкус. Время словно замедляется, позволяя оценить происходящее. С трудом приподнимаюсь и вижу Майкла, ведущего огонь из винтовки по дронам, хоть и не слишком эффективный. Но так как роботизированные противники были большей частью явно несерийного производства, то бронированы они были плохо. Вот только компенсировали они это своим количеством.

Новая вспышка пламени на месте стрельбы Кронта, но напарник успевает сместиться в сторону, избегая прямого попадания. Полностью это не помогает – его все равно отправляет в полет, и как долго сможет выдерживать такие повреждения бронированный костюм, неизвестно. Взгляд замечает лежавшее рядом тело сержанта, к которому меня отбросило взрывами, и в голову моментально приходит идея.

– Капитан, дай нам полный доступ по вооружению отряда! И быстро, а то тут ляжем! – кричу я, вскакивая с места и забрасывая винтовку за спину. Рывок к верхней половине тела Криса, и я с трудом принимаюсь разгибать согнутую кисть.

– Зачем? Хотя хрен с вами, – с некоторой заминкой отвечает напряженный голос капитана. Перед глазами вспыхивает запрос, и я тут же нажимаю подтверждение. Мелькнувшая надпись про подключение к «Основному каналу» мной была проигнорирована, пока я сосредоточенно вытаскивал пушку из рук погибшего сержанта. А зря…

– Прикройте, смещаюсь к сектору Б3, – чейто голос внезапно раздался по внутренней связи, и тут же целый беспрерывный хор его подхватил.

– Не успеваю, не успеваю… Че-е-ерт, – новый взрыв, практически незамеченный в постоянной какофонии, и одна из зеленых точек перекрашивается в черный, символизируя гибель бойца.

– Сектор Ф, новая волна, – сосредоточенный женский голос.

– Принято. Четвертый и Тринадцатый, сместитесь по указанным точкам. Паук-3, прикрой, – раздается отрывистая команда капитана Буна. В окружающем пространстве сразу же появляются пунктиры маршрутов, дублирующие распоряжения. В итоге к приглушенной какофонии звуков стрельбы и взрывов добавились постоянные голоса бойцов. До меня доходит, что руководитель «Крыльев» просто не подключил нас к своему основному каналу связи сразу, вот нам и казалось, что они постоянно молчат.

Наконец у меня получается выхватить пушку, с трудом отрывая ее от земли. Приходится напрячься, выпрямляя ноги и спину с этой громадиной в руках. Пока проходит считывание доступа на стрельбу, перебрасываю орудие на тело сержанта. Тут же сажусь прямо на задницу за импровизированное укрытие, целясь из пушки. Мир снова на мгновение замирает, четко отпечатывая все происходящее в сознании.

Майкл, перепрыгивавший укрытие где-то в метрах сорока сбоку… Взрыв ракеты позади пробил покрытие, разбрасывая осколки бетона вокруг себя. Часть из них уже летели в спину напарника, но тот должен был успеть скрыться в последний момент, избегая попаданий. Весь его костюм уже был в подпалинах и покрыт пылью, но напарник словно пылал энергией, готовый продолжать бой на прежнем уровне.

Две фигуры «Металлических крыльев», находящиеся практически возле самого транспортника и ведущие огонь из всего оружия… Оба бронированных бойца выглядели как неприступные крепости, мощно стоящие на своих местах. Автоматические пушки вели беспрерывный огонь, сбивая большую часть небольших ракет с кумулятивным зарядом, которым и были оснащены роботизированные противники. Впрочем, орудия тоже вносили свою лепту, уже сбивая самих врагов.

Слева, уже на самой периферии зрения, двигался «Паук-3», стремясь прикрыть обоих бойцов. Его сдвоенная пушка была малоэффективна против небольших маневренных целей, что нельзя было сказать про бортовые орудия. Выстреливающие противоракетными средствами, они создавали приличную завесу вокруг себя, тем самым помогая бойцам сосредоточиться на уничтожении самих дронов.

А их все еще были сотни… Возникало чувство, что враги смогли подготовить и задействовать буквально тысячи машин. Прошло всего минуты полторы с начала атаки, и, хотя их уже сбили немерено, казалось, что меньше их не становилось. Но мы это сейчас поправим. Виртуальное перекрестье прицела перед глазами ловит первого дрона, и я нажимаю на спуск. Время словно взрывается, наверстывая упущенное.

Орудие сильно бьет меня в плечо, но удар отдачи гасится костюмом, только немного смещая меня назад. Металлического врага разносит на части, а я уже сосредоточенно перевожу прицел на следующего. Благо плотность их позволяла делать это быстро. Сбоку разносится взрыв и слышна новая очередь Майкла. Впрочем, грохот стрельбы словно уходит на задний план, оставляя меня наедине с орудием. Туда же уходят переговоры союзников.

Навожусь на врага, выстрел, отдача бьет в плечо, пока тот летит вниз уже грудой металла. И по новой. Второй, третий… На десятом кучность дронов резко падает, и я выпадаю из эдакого своего транса. Враги резко рванули в сторону боевой машины, просто бомбардируя ее ракетами.

– Они слишком наседают, защита не справляется! – отчаянно кричит один из бойцов, вероятно, пилот медленно двигающегося назад «Паука», атакуемого массой врагов. Взрывы ракет, сработавших на системе противодействия, начинают понемногу смещаться все ближе и ближе к корпусу. Я тут же перевожу огонь в ту кучу, стреляя практически не целясь. Оба ближайших бойца делают то же самое, пытаясь уничтожить врагов как можно быстрее. Но это оказывается ошибкой…

Краем глаза замечаю, как внезапно красные точки резко сосредоточиваются на нашем фланге, полностью уходя от остальных. И то же самое происходит с огнем – внезапная концентрация стрельбы за пару секунд продавливают защиту отвлекшегося на спасение «Паука-3» бойца. Успевая увидеть, как его внезапно накрывает целый столб пламени, а когда оно стихает, на месте ранее нерушимой мобильной крепости остается черный кратер с оплавленной грудой.

Чувствуя грядущие неприятности, резко перевожу стрельбу по ближайшим к себе врагам, успевая сбить еще двоих. На заднем фоне кричит капитан, отправляя оставшихся бойцов в наш сектор, но поздно. Точка второго бойца «Крыла» перекрашивается в черный цвет спустя несколько секунд. А затем достается и мне.

Выпущенную ракету я скорее чувствую, чем вижу. Бросаю орудие и пытаюсь откатиться в сторону, но нога цепляется за пушку, не отпуская. Наваливается паника, и я отчаянно дергаюсь, тем самым еще больше заваливая на себя тяжелую пушку. В следующие мгновения прямо в останки тела врезается ракета. Мощный взрыв разрывает уже пробитую броню на части, орошая меня волной месива из останков мертвеца. Ударная волна с силой вбивает в бетон, а затем в очередной раз протягивает меня по покрытию. Защита костюма не выдерживает, и жар опаляет переднюю часть тела, частично прожигая ее. Перед тем, как отключается изображение из маски, успеваю заметить промелькнувшее прямо перед лицом орудие, чудом не разнесшее мне голову. Мир чернеет, но продолжает вращаться, замедляясь только через пару секунд.

Лежу без сил, ощущая боль. Тело ломит. Ноги в некоторых местах будто горят, пульсируя. То же ощущается и на лице. Сознание заторможенное, а рот полон крови. Делаю над собой усилие и с трудом переворачиваюсь, слегка приподнимаюсь. Пытаюсь стянуть маску, но та словно приклеилась. Приходится сделать рывок, чтобы сорвать ее. На миг замираю, разглядывая бывшую сплошную защиту лица, в данный момент щеголявшую дырами. Руки трясутся, будто у алкоголика. Звуки доносятся словно через пелену, очень приглушенно и неразборчиво. Расфокусированный взгляд охватывает происходящее.

«Паук-3» уже превратился в груду оплавленного металла, но вокруг него собралась тройка бойцов вместе с последней оставшейся боевой машиной. Дронов оставалось немного, но никакой гарантии, что их не появится больше! Эта мысль слегка приводит в чувство, и я слепо пытаюсь нашарить винтовку. Нужно найти оружие! В голове пульсируют эти слова, которые я повторяю словно мантру. Задача занимает у меня неожиданно много времени, но в итоге пропажа находится позади меня в двух метрах. Ремень снова не выдержал, но благо оружие визуально не пострадало. Дотянуться я не успеваю…

– Как ты, Грэг? – рядом появляется Майкл, присаживаясь возле меня. – Эй, парень, посмотри на меня. Грэг! – напарник начинает меня трясти, окончательно привлекая внимание. Ну, или я просто дотягиваюсь до винтовки, выполняя свою цель и готовый к новой. – Как ты?

Он гипнотизирует меня своей черной маской, а я все никак не пойму, что он хочет.

– Черт! – ругается он, выхватывая с пояса небольшой прямоугольник. Спустя секунду он вытряхивает оттуда три инъектора. Не успеваю ничего понять, как в одну из дыр на плече впивается один, а затем и другой.

Еле ощутимый укол сменяется внезапно прокатившимся жаром по всем венам, словно выжигающим любую заразу. В горле резко пересыхает, и меня бросает в холод. Но через мгновение снова в жар. На лбу выступает испарина, а в ушах шумит. Все проходит так же быстро, как и появляется, оставляя за собой наполненное энергией тело и чрезмерно сфокусированное сознание, которое в то же время сосредоточивается на чем-то лишнем. Так, при взгляде на Майкла сразу же отмечается некая потрепанность, оставшаяся одна обойма в винтовке и грязь на левом ботинке. Трясу головой, заставляя ее нормально работать, и, наконец, отвечаю напарнику.

– Уже лучше, – голос скрипит, словно несмазанный механизм, – браслет, видимо, накрылся, а то у меня связи нет, – говорить сложно и мне отчаянно хочется пить, но попросить я не успеваю.

– Тогда понятно, почему ты не отвечал, – кивает Кронт, – отвратительно выглядишь… Черт! Ложись! – внезапно кричит он, тут же толкая меня в покрытие. Не успеваю среагировать, и меня прижимают к бетону. Пытаюсь спросить, что происходит, но ответ приходит сам.

Ярчайший столб света бьет прямо по позициям основного скопления летающих дронов, только чудом не цепляя транспортник. Меня ослепляет, но успеваю заметить, как роботизированные противники почти моментально оплывают до груды металла, сгорая в мощнейшем пламени. Весь мир поглощен белым светом, скрывая происходящее. Утыкаюсь головой вниз, пытаясь проморгаться. Глаза слезятся, но все еще не видят. А затем до меня доходит волна жара, опаляя легкие при очередном вздохе. Дышать становится тяжело, и я еще сильнее отворачиваюсь, пытаясь найти хоть капельку прохладного воздуха. Но тщетно.

Следующую минуту меня накрывает одна волна жара за другой, превращая окружающее пространство в какую-то баню. Рядом лежит Майкл, с силой удерживающий меня на месте. Даже когда он говорит, что все закончилось, я продолжаю лежать, приходя в себя. Только еще через пару минут решаюсь наконец открыть глаза и попытаться встать.

– И что это было? – кряхтя, спрашиваю я, оглядываясь.

– Энергетическое орудие крейсеров для точечных ударов по объектам на поверхности, – уставшим голосом проговорил Майкл, снимая маску. Усевшись на задницу рядом, он вместе со мной разглядывал последствия выстрелов.

– Точечные, говоришь? – переспросил я, внутри себя ужасаясь. Черт, а ведь у моих земляков на Гемини вообще шансов нет ни в каком прямом конфликте. Разумом-то я это давно понимал, но сейчас увидел воочию подтверждение. Разница в технологической мощи колоссальна.

От удара с орбиты бетонное покрытие было проплавлено на приличную глубину, видимую даже с расстояния. Причем земля все еще словно пылала, сверкая краснотой и выделяя видимый даже в воздухе жар. Но крейсер не ограничился основным скоплением дронов, остатки которых сейчас добивали бойцы «Крыльев». Его пламенеющий меч прошелся по лесам вокруг ретранслятора, напрочь сжигая все вокруг. Сила была такова, что от былой зелени осталась только черная труха, слегка прикрывающая все еще горячую землю. Если там и были укрытия врагов, то вряд ли они уцелели. Хотя, как они вообще смогли незамеченными атаковать, мне до сих пор непонятно. Настолько заранее готовились, создавая укрытия задолго до проверки местности? Вряд ли земляне проверяли все собственными глазами, а я еще знал по Гемини, что любую электронику можно обмануть.

– Ну, точечные в сравнении с остальным вооружением, – кивнул Майкл, подтверждая мою мысль о тщетности противостояния, – кому-то точно достанется за необнаружение этих дронов…

– Сколько бойцов уцелело? – спросил я, проверяя свой браслет. Оплавленная часть корпуса на месте основной электроники не оставляла шансов на его работоспособность. Черт, теперь практически ослеп, и очень надеюсь, что больше врагов не будет.

– Та пятерка внутри не пострадала совсем. А снаружи всего двенадцать, плюс один «Паук». Большей частью атаки дронов были направлены на уничтожение техники и защитных турелей, поэтому по бойцам не вели такой активный огонь, – протянул Майкл, потягиваясь.

– Вот совсем не активный, – с сарказмом ответил я, сплевывая кровавый сгусток на бетон. Лес вокруг транспортника начал потихоньку разгораться, распространяя дым. Дующий в лицо ветер доносил запах гари, вместе с жаром, все еще идущим от земли. Лишившись связи, я молча разглядывал фигуры бойцов, которые начали на ходу проводить ревизию и расходиться по своим секторам, держась ближе к ретранслятору. Так, один из «Крыльев» прошел совсем близко, демонстрируя оторванную конечность, черные отметины от пламени и осколков по корпусу и поврежденную правую плечевую пушку. Но боец все так же сосредоточенно проверял свое орудие, пытаясь поправить заклинившую подачу зарядов. И ведь верно, задание еще не окончено – до мероприятия еще не один час.

– Столько всего произошло, а ведь с момента атаки дронов до удара с орбиты прошло лишь три минуты. Три чертовы минуты, а сколько последствий, – сплюнул Майкл, приподнимаясь. Я киваю, соглашаясь, но внезапно замечаю что-то странное. – Но хоть капитан быстро сориентировался, запросив поддержку…

– Слушай, а не многовато ли дыма? Я уже плохо вижу контуры транспортника… – тяну я, перебивая напарника. Где-то со стороны леса внезапно раздается шипящий звук, и волна этого тумана накрывает нас сголовой, сужая обзор метров до десяти.

– Твою мать! – ругается напарник, срывая с себя маску. – Это не туман, это «Завеса» – новейшая разработка, про которую я только слышал. Полностью выводит на время большинство электронных систем, в частности связь, радары и оптические вспомогательные системы, не повреждая их. И пока эта дымка не развеется, никакой поддержки с орбиты, никакой коммуникации, ничего, – тянет он, поднимая винтовку, – вставай, Грэг. Еще ничего не кончено.

– Ну, кто бы сомневался, – сплевываю я очередной сгусток крови, вставая на ноги и покрепче сжимая винтовку, – чтобы все просто, так ведь не бывает.

Глава 12

– У меня только зарядов немного, – с некоторым сожалением произносит Майкл, вглядываясь в окутывающий нас туман, который буквально на глазах становился все более плотным, уменьшая видимость до самого минимума. Звуки внезапно смолкли, словно все замерло в ожидании. Потянулись тягостные секунды в ожидании чего-то неизвестного, но явно опасного. Я продолжал вглядываться, пытаясь разглядеть хоть что-то. В какой-то момент белесая дымка своими клубами словно в насмешку начала создавать разнообразные фигуры, которые затем сознание само дорисовывало, изображая врага. Винтовка тут же устремлялась в ту сторону, но спустя секунду я понимал, что мне всего лишь причудилось. Напряжение начало давить чуть ли не физически.

– С врагов возьмешь, – еле слышно прошептал я в ответ, стараясь не нарушать тишину. И тут же позади раздались негромкие механические шаги, провоцируя моментальную реакцию. Мы с Майклом одновременно разворачиваемся, направляя винтовки на шедший звук. Сквозь туман виднеется контур высокой человекоподобной фигуры, идущий на нас. Неровный, он был слегка непропорционален ввиду отсутствия руки. До меня сразу доходит, кто это, но все же я на всякий случай не убираю винтовку. Спустя пару секунд в пяти метрах от нас появляется тот самый боец «Металлических крыльев», который недавно проходил мимо.

– Эй, парни, я свой, – настороженно говорит он, махая зажатой в левом манипуляторе пушкой. Устремленные на него стволы наших винтовок его изрядно напрягли. Молодое лицо с небольшой щетиной выглядывало из раскрытого на три части шлема, смотря на нас с легкой опаской. Я тут же опускаю винтовку, снова разворачиваясь в противоположную сторону, пытаясь нашарить хоть что-нибудь в этой дымке. А боец подразделения омег неуверенно продолжил:

– Связи нет, через шлем ни черта не видно, вот я и решил к вам присоединиться…

– Это правильно, парень, – одобрительно кивает Майкл. Я бросаю взгляд на армейца, замечая, как он приободряется. Но выражение его лица мгновенно меняется на сосредоточенное, и он пытается рвануть свою пушку вверх. Еще не успевая обернуться, тут же отталкиваю свое тело в сторону, пытаясь в полете нацелить оружие. Рядом что-то бухает, и мимо меня проносится огненный заряд плазмы, врубаясь во что-то. Или в кого-то, но смотреть некогда.

Тело со всего размаху падает плечом на бетон. Резкая вспышка боли от удара со всего размаху, а я уже открывая огонь, водя винтовкой из стороны в сторону. Негромкий окрик показывает, что мне удается попасть в противника, но я продолжаю, пока не заканчивается обойма. Неподалеку настороженно целится Майкл, ища новых врагов. Не вставая, быстро перезаряжаю винтовку, морщась от боли в левой руке, и медленно поднимаясь, не убирая прицел, но все снова затихает. Правда, спустя секунду где-то в тумане начинают стрелять, но разглядеть что-то невозможно.

– Как он? – тихо спрашиваю я, присаживаясь на корточки. Словить случайную пулю совсем не хотелось, даже несмотря на мою везучесть.

– Мертв, плазма ровно в лицо через открытый шлем попала, – тихо вздыхает напарник, поднимаясь от лежавшей на спине фигуры в броне.

– Черт, – искренне злюсь, но бой рядом только начал разгораться. Звучавшая совсем неподалеку стрельба напрягала, и я пытаюсь еще сильнее пригнуться, избегая случайных попаданий. Вовремя. Раздается короткая очередь, и тут же что-то обжигает щеку, заставляя упасть ничком. Новая уже проходит над головой, пока я откатываюсь в сторону, пытаясь понять, откуда стреляют. Где-то сбоку Майкл открывает огонь в ответ, а мне приходит мысль, которой я спешу поделиться:

– Нам нельзя разделяться! – пытаюсь прокричать я, но голос неожиданно хрипит. Повторить не удается – напарник кричит «граната!» и прыгает за тело погибшего омеги. Осознать не успеваю. Мощный взрыв громко бьет по ушам, попутно заставляя меня покатиться по бетону. Большая часть осколков проходит надо мной, но несколько с силой бьют в меня. Первый попадает в запасную обойму, полностью ее пробивая, но тем самым и замедляясь. Второй же врубается в мизинец на правой руке, застревая в бронированном костюме и каким-то чудом ограничиваясь только этим. Боль легкой вспышкой обжигает меня, но останавливаться нельзя. Упираюсь руками с винтовкой в бетон и выталкиваю свое тело вверх и вперед, устремляясь в туман.

Еще два взрыва позади заставляют упасть ничком на покрытие, но тут же вскочить, когда до меня доходит, что они были далеко. В голове бьется мысль о том, что нельзя находиться на одном месте. А значит, надо атаковать, не давая перехватить инициативу. Сразу же рвусь вперед на сближение с противником. Упертая в плечо винтовка словно рыщет в поисках врагов, а глаза обшаривают в поисках легчайшего намека на цель, чтобы тут же выпустить град смертельных зарядов. Но вокруг один только туман. Стрельба снова смолкает, накрывая территорию вокруг ретранслятора сферой хрупкой тишины. Правда, спустя несколько мгновений разносится грохот тяжелой пушки одного из омег и снова исчезает, словно достигнув своего.

Белая дымка окутывает со всех сторон, заставляя еще сильнее нервничать. Напряжение растет, словно повисая в самом непрозрачном воздухе. Замедляюсь, делаю полшага и все же останавливаюсь, решая проверить еще раз. Затем новый короткий шажок и очередной внимательный осмотр. Окружающий туман давит, снова рисуя в воображении врагов со всех сторон. Поневоле задерживаю дыхание, пытаясь производить как можно меньше шума. Ствол винтовки уже подрагивает от напряжения. Где-то сбоку и позади опять раздается стрельба, а затем и взрыв, но я не понимаю, насколько я успел углубиться и где враги. А может, мы уже разминулись, и они сейчас доберутся до ретранслятора? Пришедшая мысль заставляет остановиться, и я сажусь на корточки, оглядываясь. Сразу же давлю мелькнувшую паническую мысль о том, что буду блуждать в этом тумане вечно. Грэг, соберись! Вдох, выдох! Понемногу успокаиваюсь, беря себя в руки.

Проходит десяток секунд, но ничего не происходит, только новая перестрелка, теперь уже в другом месте. Собираюсь уже вставать, как замечаю движение. Еле заметная тень мелькает справа, аккуратно двигаясь. Я тут же медленно разворачиваюсь и тихо направляюсь за ней, стараясь ступать как можно тише. Бетонная крошка слегка скрипит под ботинками, но меня не замечают. Немного ускоряюсь и догоняю врага. Отлично, есть, наконец, определенность. Сознание сразу же фокусируется на выстраивание дальнейших действий, полностью убирая лишние эмоции.

Боец, одетый в легкую пехотную броню серого цвета, медленно двигался вперед, всматриваясь в туман. В нескольких метрах справа от него находился еще противник, и по ощущениям – не один. Шлем был с открытым забралом, а сама защита обладала минимумом дополнительных систем, которые, впрочем, в этой «Завесе» и так не работали. Подготовились. Но ничего, это вам не поможет.

Ускоряюсь и одновременно смещаюсь влево, обходя ближайшего врага как бы сбоку. Перехватываю винтовку в правую руку и высовываю вперед вторую. Архаизм, который так и не ушел из пехотных подразделений, а именно боевой нож, был зафиксирован на левом бедре противника. Еще сильнее ускоряюсь, не давая себе передумать. Враг всего в двух метрах, в метре… Он словно чувствует что-то, но я его опережаю. Правый носок ботинка пинает один из кусков бетона, отправляя его в полет. Боец машинально реагирует, поворачиваясь вправо, и я тут же пользуюсь этим. Левая кисть выхватывает нож и тут же с размаху бьет в приоткрывшуюся щель между броневыми пластинами на шее. Не нужно было поворачиваться…

Клинок входит легко, пробивая горло и позвоночник. Боец начинает заваливаться назад, но я подставляю свое плечо, опирая его тело на себя. Тяжелая фигура с силой припечатывает ушибленное место, вызывая мое невольное кряхтение, но это не мешает мне выставить винтовку на изготовку, просовывая ее между туловищем и рукой убитого. Цепочка врагов настороженно осматривалась, пытаясь понять, что упало.

– Джордж, это был ты? – негромко спрашивает ближайшая фигура. Я тут же решаю проявить вежливость и ответить. Огнем. С силой зажимаю спусковой крючок, и винтовка начинает беспрерывно выпускать разогнанные заряды, быстро опустошая обойму. Первым валится вопрошающий враг, ловя грудью с десяток пуль. А затем я начинаю водить в стороны, добивая остальных. В какой-то момент они начинают отвечать. Сильные толчки бьют по моему импровизированному щиту. Быстро понимаю, что сейчас тело в какой-то момент пробьют, и прилетит мне уже по полной. Промелькнувший буквально в полуметре заряд плазмы только ускоряет принятие решения. Не достреливая все заряды, бросаю винтовку и резко сажусь на землю, заваливая на себя бездыханное тело. Правая рука уже нашаривает замеченные ранее гранаты. Я тут же активирую две из них и отправляю в полет, прикрываясь своим щитом из металла и плоти.

Взрыв с силой бьет в него, опрокидывая мертвеца на меня, а меньше чем через мгновение следует еще один. Меня впечатывает затылком в бетон, практически выбивая сознание, но один из осколков впивается в плечо, вызывая резкий укол боли, неожиданно сильно накрывающей меня с головой. Я не выдерживаю и кричу, но звон в ушах глушит любые звуки. Перед глазами легкая пелена. Дышать тяжело, и не только от тяжести давившего на меня тела. В некой прострации все же сбрасываю лишний груз и приподнимаюсь. Меня почти сразу выворачивает на изнанку. Желудок почти сразу пустеет, но спазмы продолжаются.

Где-то рядом неизвестный стонет от боли, и мне приходится сделать над собой усилие и собраться. В голове набатом бьется мысль о том, что явно стоит перестать взрывать в непосредственной близости от себя что-либо. А то хоть на врагов этой действует как надо, мне это здоровья тоже не добавляет. Вот ни капельки. Сознание потихоньку проясняется, и я нашариваю взглядом свою выроненную винтовку.

Встаю с трудом. Шевелить правой рукой больно – торчащий осколок заставлял морщиться при каждом движении, но достать я его не решился. В итоге оружие приходится подхватить левой рукой, плечо которой тоже напоминало о падении плашмя. Вот только вариантов не было. Где-то позади все еще раздавались редкие выстрелы, но я был сосредоточен на стонах. Медленно начинаю двигаться вперед, внимательно смотря на лежавшие тела.

Несмотря на то, что туман скрывал детали, но останки бойцов все равно можно было разглядеть. Легкая пехотная броня хоть и обладал неплохой степенью защиты, до уровня костюмов Службы Безопасности ей было далеко. Все же массовый продукт, для вооружения возможных ополчений или гвардии Земли. И близкий разрыв гранаты она выдержать не могла. Оторванные конечности у двоих, дыры от осколков и даже один случайный, вошедший в глаз у дальнего противника – все это создавало достаточно кровавую картину. В итоге обойдя пять трупов, я все же нашел стонущего. Тот, заметив меня, попытался потянуться к оружию, но шансов я ему не дал. Остаток обоймы оборвал мучения врага, и я принялся перезаряжать последнюю обойму, мало представляя, как буду еще воевать.

В итоге, усевшись возле трупов, решил немного переждать и прийти в себя. Туман начал потихоньку рассеиваться, а стрельба – набирать обороты. Причем по ощущениям она уже достигла ретранслятора, что было совсем не хорошо. Тело болело почти везде, хоть и по-разному. Где-то что-то словно пульсировало, а в других местах обжигало. Голова слегка кружилась, а звон в ушах стал практически обыденным. Но судя по всему, отдохнуть у меня не получится. Бой вокруг ретранслятора никак не хотел стихать.

Поморщившись, начал медленно подниматься, когда до меня дошел странный звук, идущий откуда-то сверху. Подхватив винтовку, я начал настороженно прислушиваться. Какой-то шелест, словно работающие винты или что-то подобное. А спустя секунду надо мной появляется громадная тень чего-то летающего. Я тут же откатываюсь в сторону, ложась прямо возле трупов и выставляя винтовку. Неизвестная машина очень медленно опускалась, попутно немного разгоняя этот чертов туман. Аккуратно, словно двигаясь на ощупь, летающая техника приземляется на бетон, и у меня наконец получается ее разглядеть.

Продолговатый корпус с небольшими короткими крыльями с двух сторон, увешенными торчащим оружием. Он находился под большим кругом с вращающимся внутри винтом. По бокам этого кольца были две пары маневренных двигателей, в данный момент смотревших вниз. Из носа торчала короткая пушка с толстым стволом, а на борту находились армейские отметки. Боковая дверь уходит вправо, и на бетон начинают спрыгивать бойцы в боевой броне. Почти сразу шлемы раскрываются, открывая вид на лица, но мне приходится прижаться к покрытию, скрывая свое присутствие.

– Чисто! – кричит один из голосов, но я продолжаю лежать. Только спустя пяток секунд решаюсь поднять взгляд и замечаю новую фигуру в черной броне. Той самой специальной, которая есть только у Службы Безопасности. Агент? Шлем уходит за голову, и я не выдерживаю, поднимаюсь во весь рост, удивленно вглядываясь. На меня тут же нацеливают несколько стволов, но я полностью их игнорирую, всматриваясь в знакомое лицо.

– Валентин, а ты-то какого черта тут делаешь? – Мой хриплый голос звучит негромко, но мой сокурсник его слышит, расплываясь в улыбке.

– Грэг, рад, что ты жив! Вот только отвратительно выглядишь, – произнес он с улыбкой, приближаясь ко мне. Короткий брошенный взгляд в ту сторону, где должен был быть ретранслятор, и туда устремляются почти десяток бойцов, оставляя всего двоих, включая, вероятно, пилота на защите винтовой машины. А та своим движением уже практически разогнала туман, или просто действие «Завесы» не столь продолжительное.

– Ну, повоюй тут с дронами без брони и будешь выглядеть не лучше, – скривился я. – Там дальше Майкл с остальными. Мы в этом чертовом тумане разделились. И да, ты поспеши – стрельба уже, похоже, звучит на территории ретранслятора.

– Для этого меня сюда и направил Торвальд. Благо эта чертова «Завеса» не должна долго продержаться и скоро связь восстановится в полном объеме, – серьезно кивает Валентин, разворачиваясь. – Тебе тут окажут медицинскую помощь, а я пошел. Увижу Кронта, отправлю его к тебе. – Он быстро устремляется к пока еще невидимому месту боя, а я же поворачиваюсь к двум застывшим фигурам бойцов в идентичной броне подразделения «Крыльев».

– Чего застыли? Аптечку дайте…

Тело ломит, и настроения вести себя вежливо нет абсолютно. Те нехотя подчинились, доставая медицинский сканер с борта машины. Следующие десяток минут я провел в неподвижности, усевшись на бетон и опершись на корпус техники. Автоматический прибор первой помощи, установленный мне на груди, шустро перебирал небольшими манипуляторами, проверяя мое состояние. И, судя по куче желто-оранжевый индикаторов, оно было не очень. Периодически он впрыскивал какие-то инъекции мне прямо в грудь, заставляя поморщиться, но я терпел, ведь это помогало. Не то чтобы сильно, но боль отступила и сознание слегка прояснилось. В итоге сканер выдал рекомендацию по полноценному посещению врача с последующей госпитализацией и выключился. С некоторым усилием я оторвал его от себя, положив рядом на бетон.

– Рад тебя видеть живым и даже относительно невредимым, – проговорил Майкл, садясь рядом и устраивая трофейную винтовку на колени. Его одинокую фигуру, быстрым шагом шедшую ко мне, я заметил задолго, просто ни сил, ни желания как-то бурно реагировать не было. Тем более какие-то сомнение в том, что напарник мог бы не уцелеть, отсутствовали напрочь. «Завеса» же практически исчезла, тем самым открывая вид на ретранслятор. Судя по активной стрельбе и взрывам, бой там все еще продолжался, но с учетом подкрепления в виде бойцов и Валентина, до конца осталось недолго.

– Аналогично, – кивнул я, рассматривая Кронта. Тот, хоть и был помят, но все же выглядел получше, чем я. Даже блеск его желтых глаз никуда не исчез.

– Валентин удачно подоспел с подкреплением. Но теперь там уж слишком много бойцов – мешают друг другу. Террористы успели все-таки захватить управляющий центр, но передачу им сделать никто не даст – точно. Дело считаных минут, когда они погибнут. Хотя подготовились они знатно, – уважительно кивнул Майкл, подтверждая мои же размышления на эту тему.

– Это ведь «Антижизнь»? – лениво уточнил я, практически не удивляясь.

– Ага, вот только все бойцы, кроме нас с Валентином, тут омеги, и этим радикалам можно только посочувствовать… О-о-о, связь наконец восстановилась, – внезапно закончил Майкл, – нужно будет запросить новые задачи. Нас-то потрепали изрядно…

Мощный взрыв вынес одну из стен на высокой башне, разбрасывая по округе металл. Практически затихшая перестрелка внезапно продолжилась с новой силой.

– Что там происходит? – смутное чувство беспокойства начало одолевать меня, и я подтянул свою винтовку поближе.

– Не знаю, сейчас запрошу у Валентина, – достаточно равнодушно пожал плечами напарник. – Эй, Валентин, как там у тебя? Ты меня слышишь? Связь уже есть? Кто-нибудь? Странно, внутренняя связь молчит, – протянул он, начиная что-то перебирать в воздухе, настраивая браслет, – словно какая-то трансляция забивает ее. Но они же вирус не должны были отправить, что за черт, – встревоженно продолжил он. – Так, поймал сигнал, вывожу на громкую связь.

– Внимание, важное сообщение для Флота и Армии! – неизвестный напряженный мужской голос торопливо зачитывал новый для себя текст, периодически сбиваясь. – Поступила подтвержденная информация о том, что Служба Безопасности и ее особое подразделение в частности предала интересы Земли. Есть достоверные факты их сотрудничества с организацией «Антижизнь», включая передачу секретных данных и технологий. Ими планировался теракт на собрании Объединенного Правительства с целью ухудшения отношений между омегами и людьми. В связи с этим всем вооруженным силам приказано принять необходимые меры для устранения угрозы, включая физическую ликвидацию! Решение одобрено советом и к передаче приложены коды подтверждения, – говоривший словно припечатал последние слова, заставив нас с Майклом переглянуться. Находившиеся рядом бойцы смотрели на нас такими же удивленными взглядами.

– Черт, но это звучит как бред! – искренне возмутился я. – Какие, к черту, доказательства, тем более по всей службе сразу? Что, прямо вот все поголовно завязаны?

– Действительно, просто чушь, – задумчиво протянул напарник, – такой глупой дезинформацией невозможно кого-то убедить. И именно это хотели террористы транслировать? – повернулся он к высоченной башне, в которой звучала стрельба. – Идиоты какие-то…

– Парни, а вы что думаете? – спросил я у замерших бойцов, резко притихших после полученного сообщения. Оно уже пошло на второй круг, и Кронт с раздражением его выключил, проворчав, что Валентин так и не успел остановить передачу вовремя. А две фигуры все еще стояли с пустым выражением лица, словно переваривая.

– Вы чего зависли? – повторил свой вопрос я, нехотя вставая на ноги. Расфокусированные зрачки как-то не добавили оптимизма, и я все же решил потормошить ближайшего. Вот только не успел – еле удалось отдернуть кисть от схлопывания шлема, попутно замечая откровенно злое выражение лица.

– Меня выкинули из канала связи, – удивленно произнес Майкл, поднимая взгляд вверх. А бойцы одновременно отступили на шаг, синхронно поднимая свои пушки и направляя их на нас. В голове вертелось – какого черта, а тело уже самостоятельно прыгало в сторону.

Глава 13

Пушка ближайшего внезапно ставшего врагом союзника негромко хлопает, выбивая куски бетона в том месте, где я находился всего пару секунд назад. Они еще не успевают опасть на землю, как новые выстрелы следуют за первым, заставляя меня ускориться еще сильнее. Я уже в прыжке подхватываю выключенный медицинский сканер и сразу же с разворота отправляю его в полет. Автоматический прибор первой помощи со всего размаху врубается прямо в закрытое броней лицо, на несколько мгновений сбивая прицел противнику. Боец, до этого пытавшийся не зацепить борт машины, непроизвольно выпускает несколько зарядов прямо в него, пробивая дыры своим мощным орудием.

Я же наконец завладеваю своей винтовкой и рвусь впритык к габаритному бронированному врагу, стараясь не дать ему возможность вести по мне огонь. Под резким впрыском адреналина тело забывает о многочисленных ушибах и ссадинах, ожогах и прочих повреждениях, которые выявил медицинский сканер. Впрочем, действия вколотых лекарств тоже отбрасывать нельзя. Но все это проходит мимо сознания, которое сосредоточенно пытается понять – что, черт возьми, делать?

Нога наступает на ствол пушки, и я с силой выталкиваю свое тело еще выше вверх, буквально взлетая над фигурой неожиданного противника. Левая рука цепляется за шлем, разворачивая меня в воздухе, и я приземляюсь на шею бойцу. Фигура в броне каким-то чудом выдерживает удар всем весом моего тела, только немного пошатнувшись, но мне этого и не надо было. Тут же приседаю, чтобы удержать равновесие прямо на нем. Ступни упираются в плечевые пушки, а ствол винтовки упирается в сочленение шеи, прямо до массивной броневой пластины на спине, делающей фигуры похожими на прямоходящих черепах.

Замираю, все еще не решаясь открыть огонь на поражение по внезапно атаковавшим союзникам. Все же это, может быть, какое-то недоразумения, ведь явно же все звучало как откровенная глупость. Но новый грохот от напарника моего «коня» заставляет понять, что вариантов на самом деле нет, и если не я, то меня. Выдыхаю и только собираюсь нажать спуск, как краем глаза замечаю промелькнувшую фигуру Майкла, проскочившего между двумя бронированными омегами. Пытавшийся в него попасть боец слишком сильно увлекся и непроизвольно выстреливает прямо в своего союзника. А тот, пытаясь сбросить меня, вовремя не замечает угрозы.

Выстрел попадает где-то в районе груди, толкая отвлекшуюся фигуру назад. Боец от неожиданного попадания практически в упор не удерживает равновесия и вместе со мной начинает заваливаться назад. Короткое ощущения полета, и я только каким-то чудом успеваю вытолкнуть свое тело назад, уходя в кувырок и избегая тем самым погребения под тяжелой тушей. Тело с силой впечатывается в бетонное покрытие, несмотря на мои попытки уменьшить удар, но я все же оказываюсь на ногах, не распластавшись на бетоне. Секундное замешательство, и я вновь уже рвусь к дергающемуся противнику, пытавшемуся подняться.

Выстрел с такого близкого расстояния практически пробил грудную броневую пластину, застряв в самом конце. Все это я успеваю заметить мельком, пока мое тело после прыжка впечатывается в бывшего союзника, снова опрокидывая его на землю. Ствол винтовки тут же упирается в дыру, и я нажимаю на спуск. Пули почти сразу проникают внутрь, превращая внутренности в месиво, но все мое внимание приковано к Майклу.

Кронт уже тоже заканчивал, воспользовавшись той же уязвимостью, на которую изначально нацеливался я сам. Его излюбленный тесак торчал в сочленении шеи, войдя чуть ли не по рукоять. Противник, простояв еще несколько мгновений в неподвижности, безвольной тушей завалился назад, попутно чуть не похоронив под собой замершего агента.

– Эй, твою мать, мой тесак, – попытался он дернуться в сторону своего клинка, но неожиданно промелькнувшие рядом с ним выстрелы заставили нас обоих упасть на бетон, спрятавшись за телами убитых.

– Какого черта происходит? – прокричал я. – И главное, что делать?

Очередное попадание приходится прямо в шлем мертвого омеги, моментально сминая часть. Тут же понимаю, что мое укрытие долго так не выдержит, и, не поднимаясь с бетона, сразу рвусь за стоящую машину. Неожиданные противники уже не пытались сдерживаться и спокойно дырявили свою же технику, в попытках нас уничтожить. Еле успеваю спрятаться за ней, тут же хватаясь за подкрылок и скрывая свои ноги от прицелов. Очередной удар вызывает легкую вибрацию на корпусе, а грохот выстрелов начинает усиливаться.

– Без малейшего понятия, – задумчиво произносит Майкл, через пару секунд присоединившийся ко мне, – но нужно просто валить отсюда как можно скорее, а уже потом будем разбираться в происходящем.

– А Валентин? – спрашиваю я, еле удерживая себя на коротком крыле содрогающейся под выстрелами техники.

– Если он и сумел выжить, что вряд ли, то даже с нашей удачей не представляю, как ты пройдешь по ровному полю без боевой брони и сможешь уничтожить больше десятка противников в полной экипировке… – скривившись, протянул Майкл, а мне внезапно в голову пришла неожиданная мысль.

– Почему они пытаются взорвать нас, ведь машине и так уже конец…

Глаза Майкл расширяются от осознания только что произнесенного, и он тут же срывается с места, устремляясь в сторону недалеко расположенного транспортника. Я с некоторой ошарашенностью смотрю на его бегущую спину, но все же с некоторой задержкой до меня доходит. Неаккуратный прыжок вниз на бетон неприятно отзывается в пятках, но я не обращаю внимания, выжимая из себя все. До стоявшего неподалеку корабля всего метров сто, но я успеваю преодолеть всего десятка три-четыре.

Оглядываюсь и замечаю, как случайный выстрел отрывает одну из левых опорных стоек. Уже изрядно поврежденная машина резко заваливается набок, оголяя стреляющим свое дно.

Увиденное придает мне ускорение, и я с усиленным рвением мчусь вперед, пытаясь догнать Майкла. Спустя секунду мощный взрыв ожидаемо раздается позади. Мгновенно достигшая меня ударная волна подбрасывает мое тело словно пушинку, отправляя в полет. Короткое ощущение полета, и ноги снова жестко бьют в бетон, подгибаясь. Инерция такова, что меня бросает еще дальше и я просто качусь вперед, при этом пытаясь не сколько остановиться, а убраться подальше от останков боевой машины, которые могли долететь до меня после повторных взрывов.

Кожа на спине горит, обожженная в местах дыр в костюме. Перчатка на одной ладони стерлась, оголяя кровавое мясо. Одна из подвернутых от неудачного приземления ног подкашивается, но меня подхватывает Майкл, буквально затаскивая за корпус транспортника. Вовремя. Окутанный черным дымом, скрывавшим нашу пробежку по открытому покрытию, остов боевой машины, внезапно вспыхивает ярчайшей вспышкой. Кронт чудом успевает меня затащить за укрытие, а в следующее мгновение детонирует боекомплект.

По сознанию словно бьют со всего размаху огромным молотом, попутно погружая на несколько секунд окружающее пространство в темноту. Я обнаруживаю себя лежащим ничком на земле. Все вокруг будто гудит, а трясущий головой Майкл что-то беззвучно кричит рядом. С трудом фокусирую взгляд на черном дыме, поднимавшемся из-за корпуса транспортника. Встать удается не сразу, но я тут же тяну Кронта в сторону корабля. Тот что-то пытается произнести, но в ушах чистый гул. В итоге он машет головой и тянет меня куда-то вбок.

Спустя полминуты до меня наконец доходит, что мы лезем в наш поврежденный разведчик с отсутствующей третью корпуса. Я смотрю на него диким взглядом, указывая на повреждения, но он упрямо тянет меня внутрь. Транспортник, стоящий боком, изрядно мешал нормальному попаданию в разведчик, но мы практически покоряем его, залезая наверх словно те скалолазы. В какой-то момент я чуть не падаю, попытавшись схватиться за что-то поврежденной кистью, но стопа каким-то чудом находит опору – оплавленные края дыры в броне помогают удержаться. А Майкл все рвется вперед, спеша, не давая ни секунды, чтобы перевести дух.

Кабина разведчика ни капли не изменилась после нашего последнего пребывания в ней. Напарник снова что-то произносит, но звон в ушах так и не прошел. Поморщившись, он показывает пальцем на люк, через который мы пролезли, а сам с размаху прыгает в кресло, выводя на основной экран происходящее снаружи. Корабль начинает стремительно оживать, прогревая двигатели, а я застываю на секунды, задумываясь.

Так, что нам нужно? Задраить люк, избегая разгерметизации, ведь скафандров-то у нас нет. Тело словно действует само, шустро передвигаясь по стене зависшего боком разведчика. Люк закрывается, а я обдумываю новый шаг. Кислород. Непредвиденный запас находится под самым потолком, и мне снова приходится изображать из себя скалолаза, добираясь до него по спинкам кресел. Резервный прибор первой помощи не трогаю ввиду его габаритов, а вот две маски с небольшими генераторами кислорода летят вниз, с грохотом скача по полу. Тут же следую за ними, вызывая, вероятно, еще больше шума. По крайней мере, Майкл морщится, а я все еще продолжаю слышать только равномерный гул. Больше в голову ничего толкового не приходит, и я решаю присоединиться к напарнику, сейчас пытавшемуся обойти систему защиты от старта с такими повреждениями. Компьютер упорно не желал разрешать запуск двигателей. С трудом фиксирую себя боком в кресле, удерживая подхваченные кислородные маски в руках.

Перевожу взгляд на основной экран и тут же бью в плечо зависшего надо мной Кронта, пытаясь его поторопить. Приличную черную воронку с догорающими останками боевой машины, которые после взрыва разбросало по округе, прямо сейчас объезжал последний оставшийся «Паук», целясь в транспортник из основной пушки. Твою мать!

Майкл от злости с размаху бьют ногой панель, и та наконец дает добро. Двигатели тут же взвывают, заставляя вибрировать весь корпус. Напарник выдает мощный импульс, пытаясь вырваться из пут фиксаторов. В этот момент боевая машина врага наносит свой первый удар. Транспортник содрогается от удара, лишаясь кабины управления. Меня бросает в кресле, но фиксаторы удерживают на месте. Огромный корабль перекашивается и начинает заваливаться набок. Кабина начинает смещаться куда-то в сторону, но ощущение полета прерывается новым выстрелом «Паука» по массивному корпусу. Все содрогается, а нас толкает вбок, но это словно придает нужное ускорение двигателям разведчика. Те будто усиливают тягу, и мы, наконец, вырываемся из пут транспортника.

Мое тело бросает в сторону, а затем наваливается легкая, но все усиливающаяся тяжесть. Майкл задирает нос корабля, вытягивая из двигателей все, что только можно. Наш бывший перевозчик, оставшийся на поверхности, содрогается от нового удара не успевшего вовремя сориентироваться пилота «Паука», а мы все выше и выше поднимаемся в воздух, трясясь в изрядно побитом корабле. Перегрузка все усиливалась, и дышать становилось тяжелее. Натягиваю на себя маску и передаю вторую агенту. Вибрация все сильнее, и я даже пытаюсь выдавить что-то нечленораздельное, но горло неразборчиво хрипит. Благо хоть звон в ушах уже начал проходить.

Включаю ближнюю связь на внешние динамики, выкручивая громкость на максимум. Случайный поиск каналов начинает выхватывать отдельные реплики происходящего в эфире, транслируя их в кабине разведчика:

– …Говорит крейсер ОКР2413, на корабле бунт части десантной команды, прошу…

– …ОКР458, какого хрена вы творите? Там же миллионы…

– …Запрашиваю подтверждение на уничтожение крейсеров, ударивших по Праге… Повторяю… Что это? Что за черт? А-а-а…

– …Крейсер захвачен, но я успел закрыть кабину. До вскрытия остались считаные минуты, поэтому принимаю решение идти на таран ближайшего врага. Капитан Рональд…

– …Кто, черт возьми, главный? Кто принял на себя командование Флотом? Мне нужны приказы…

– …Фиксирую старт баллистических ракет по всей поверхности Земли. Все, кто остался верен присяге, прошу сбить все, что у вас получится…

Беспрерывный поток сообщений, вызывающих больше вопросов, чем ответов, создавал сплошной хаос в эфире. Заслушавшись, мы чуть не пропустили последний удар от оставшегося на земле «Паука». Внезапный удар завертел кабину вокруг своей оси, и Майкл, громко ругаясь, с большим трудом сумел выровнять траекторию. Я же, просто внутренне сжавшись, ухватился за кресло как можно сильнее, стараясь выдержать навалившуюся тишину.

– Фух, вышли, – произнес напарник спустя полминуты. Вибрации прошли, а тело резко стало невесомым. Выроненная маска Майкла летала неподалеку, а в разведчике каким-то чудом еще сохранилась работоспособная система подачи кислорода.

– Что за чертовщина происходит? – напряженно спросил я, смотря на радар. Хотя работал он плохо и только в ближайшем радиусе, но даже так было ясно, что зависшие на орбите крейсеры ведут между собой бой. Причем часть атак была направлена на поверхность. Полноценных орбитальных бомбардировок, а не того точечного лазера, который бил по летающим дронам… – Не может быть, что от сообщения такое действие. Неужели «Антижизнь» все-таки внедрила вирус в него? В те самые подтверждающие данные? Но ведь мы захватили единственную оставшуюся копию, – неверяще произнес я, – да и не могло столько сразу омег попасть под влияние, причем так быстро.

– Не знаю, – произнес находящийся в некоторой прострации Майкл, – тем более не понимаю, зачем террористам такой хаос? Все их действия были направлены в первую очередь против омег, а не против обычных людей…

– Твою мать, фиксирую наведение на нас, – внезапно заметил я тревожный сигнал. – Ходу отсюда!

– Куда? – тут же переспросил Майкл, начиная разгон корабля. – Я вообще не вижу, куда можно уйти. Да и кто противник, непонятно…

– Гипер, – давлю я, чувствуя, что сейчас по нам ударят. То, что враги медлили, могло быть вызвано любой причиной, но упустить этот момент будет фатально, – плевать, что установка повреждена и выход будет неизвестно где из-за близости планеты. Если уничтожат нас, то вообще шансов не будет. Черт, да нам хватит даже пробития обшивки! – продолжаю наседать на напарника, видя его сомнения. В голове словно включился таймер, отсчитывающий последние секунды и помогающий четко осознать, что нужно рискнуть.

– А-а-а, че-е-ерт, ты прав, – кивает он от отчаяния, все еще находясь под воздействием урона, нанесенного его родной планете, – начинаю разгон, и будь что будет.

Корабль, который в нас целился, внезапно берет на таран другой крейсер. Две огромные туши сталкиваются, сминая корпуса друг друга. Угроза исчезает, но мы оба понимаем, что всего лишь на время. В том хаосе, где десятки огромных кораблей сражались между собой, попутно атакуя поверхность, шансов на выживание у поврежденного разведчика нет. А ведь между ними еще мелькали и меньшие по размеру эсминцы…

На мгновение наваливаются знакомые ощущения прохода через гиперпространство, а затем уже полная гамма противоречивых чувств накрывает с головой. Рядом не выдерживает Майкл, отправляя в полет неприятную рвотную массу. Но мне самому не лучше. Капли крови витают вокруг меня, а спина горит при каждом неаккуратном движении, напоминая про ожоги. Адреналин понемногу уходил, возвращая болевые ощущения в полном объеме.

– И где мы, как думаешь? – спросил я, слегка придя в себя.

– Без понятия. Радар уже еле работает и показывает только крупные объекты. Попробую докричаться до кого-то по ближней связи – вдруг кто-то есть. А если нет, то будем снова прыгать вслепую. Черт, что-то мне совсем нехорошо, – Кронт слегка содрогается, словно еле сдерживая очередные рвотные позывы. Я просто киваю, сосредоточиваясь на поиске. Нам должно повезти, рано или поздно. Фортуна где-то рядом, я в этом уверен.

– Говорит разведывательный корабль Службы Безопасности, есть ли кто-нибудь в системе? Повторяю, говорит корабль Службы Безопасности, нужна помощь… – мой голос продолжал и продолжал разноситься по системе, пытаясь отыскать кого-либо живого, но все было глухо. Куда нас выбросило, было абсолютно не понятно. А самое паршивое в текущей ситуации было то, что с поврежденным оборудованием мы не имели возможности отрегулировать не только длину прыжка, но и направление. И каждый последующий вполне мог нас отдалять все дальше от хоть сколько-нибудь обитаемых или оживленных систем, загоняя в самые глубины мертвого космоса.

Глава 14

Мой голос хрипло звучал в кабине разведчика, монотонно повторяя одно и то же уже в черт знает какой раз. Сознание словно перешло в режим ожидания, произнося одинаковые фразы чуть ли не самостоятельно:

– Говорит разведывательный корабль Службы Безопасности, меня кто-нибудь слышит? Повторяю, говорит корабль Службы Безопасности, откликнитесь…

И уже привычная тишина в эфире в ответ на мои запросы.

– У меня плохие новости, – произнес Майкл уставшим и даже немного потухшим голосом, перестав копаться в панели управления гипердвижком.

– Удиви меня, – скривился я, – что еще может ухудшиться в отнюдь не радужной ситуации, в которой мы находимся? Это если не грубо говорить… За двое суток – двадцать три прыжка, и мы до сих пор ни черта не нашли. Да и находимся не понятно где. Воды и еды уже нет. Корабль разваливается, а с ним и я – после всех этих приятных ощущений по выходу из гиперпространства. К тому же раны почему-то самостоятельно не лечатся, не странно ли? – слегка раздраженно ответил я, поворачиваясь к нему. – Еще несколько прыжков – и устроим хотя бы с десяток часов отдыха. Времени прошло изрядно, и предупреждать уже никого не надо.

– Ну-у-у, движок вряд ли выдержит все эти разы. От силы три, но скорее – максимум два прыжка, – тяжело вздохнул напарник, откидываясь в кресле и прикрывая глаза.

– Черт, – коротко выругался я. Но, впрочем, эмоции уже словно выгорели за все эти долгие десятки часов, пока мы пытались найти кого-нибудь в безлюдных системах. Изначально мы оба решили сфокусироваться на поиске, не давая себе отдыха, для чего пришлось разделить последний стимулятор из аптечки Майкла. Первые прыжки прошли с некоторым воодушевлением и рвением в надежде быстро найти кого-то, предупредить о непонятной угрозе. Но все это постепенно сходило на нет под действием наваливающейся усталости. Действие стимулятора тоже начало проходить, а мое тело все сильнее давало знать о перенесенном. А теперь еще и это…

– Все же будем бороться до конца, – твердо произнес я после некоторой паузы, невольно сжимая кулаки. Сдаваться я не собирался, не для этого через столько прошли. К тому же нужно будет разобраться в произошедшем – почему армейское подразделение омег на нас напало? Почему пошли бои вообще по всем вооруженным силам, включая наземные, если судить по пускам баллистических ракет? Если это действительно действие того вируса, то чего добивается «Антижизнь» такими масштабными разрушениями? Хорошо, хоть София осталась на Гемини и не должна была попасть под влияние этого губительного для омег сигнала. И ведь все это еще предстоит сделать, так что никаких сложенных ручек. – Будем прыгать, пока установка не сломается! – упер я взгляд в поникшего и словно обмякшего в кресле Майкла.

– А, что ты там говорил? – с некоторой задержкой поднял он на меня взгляд, отчаянно зевая. – Мне кажется, я слегка задремал, – он потянулся, пытаясь встряхнуть себя, но его рот снова широко открылся в продолжительном зевке. И пока я сижу в легкой растерянности, осознавая, что напарник совсем не слушал мои решительные мысли о борьбе до конца, тому прямо в рот залетает одна из капель его же рвоты. Глядя на это, я не выдерживаю и начинаю ржать. Майкл резко обрывает свой зевок и закрывает рот, пытаясь переспросить. – Чего ты… э-э-э… что за гадость? – он начинает отплевываться, вызывая у меня еще больший смех.

– Часть тебя стремится вернуться в свое лоно, – подкалываю я, глядя, как Кронт пытается убрать от себя капли рвоты подальше, – не надо было так безрассудно выбрасывать их в этот суровый мир, – не выдерживаю и снова начинаю смеяться, пока тот собирает все в большую каплю, что убрать в какую-то емкость.

– Иди ты, – беззлобно бросает он, – знаешь ведь, что мне сложно переносить гиперпрыжки. Да и усталость уже дикая, нужно отдохнуть.

– Согласен. Про это я в принципе и говорил – можно поспать часа три-четыре и продолжать прыгать, пока установка не развалится окончательно. Все же надеюсь, наша удача сработает как надо, а если нет – то мы хоть сделаем все возможное, – переключаясь на серьезный лад, произношу я, глядя, как Майкл взлетает над креслом, пытаясь убрать посторонние летающие жидкости.

– Пойдет, – кивает он, сосредоточенно вылавливая капли, – но все же какие твои мысли о произошедшем? Я вижу несколько вариантов. Первый – «Антижизнь» перестраховалась и все же имела больше копий вируса, сумев его распространить среди омег. Но аргумент против – слишком все масштабно вышло. Допустим, они доработали вирус, и он действует мгновенно, но все же он должен был добраться до такого числа омег, что становится маловероятно. Ретранслятор может передать сигнал по всей планете, но ведь это не значит, что прямо все его слушали. Тем более он мог бы быть во вложенных файлах, но омеги же не поголовно открыли их, – Майкл замирает на мгновение, словно обдумывая, чтобы затем продолжить: – Вторая версия более банальна. Обычный заговор, просто крайне масштабный. Мне он кажется более вероятным, хоть и сложно представить, как при таком количестве участников его не обнаружили раньше. Из услышанного на орбите Земли крейсеры накрыли весь Совет и в принципе большую часть руководства планеты. Тогда это сообщение могло быть просто сигналом к действию, а что именно говорить в нем, было абсолютно не важно. Заговорщики могут быть и людьми, и омегами, просто у нас рядом оказались подразделения последних. Причем в эфире как раз не звучало ничего именно против омег.

– Звучит логично, – заметил я. Даже на Гемини в корпоративных войнах многие не гнушались предательства и устранения конкурентов в пределах одной компании. Власть манила многих. Да и этот вариант означал, что София не должна попасть под опасное влияние и могла спокойно избежать последствий передела на Земле. И хоть мы с ней давно не виделись, но я до сих пор старался продумать возможные опасности для близкого мне человека.Единственного, кто остался жив.

– И третий, наиболее фантастический, из тех, что мне пришел в голову. Не слишком реальный, но все же… – Майкл словно замялся, перед тем как озвучить, но под моим внимательным взглядом все же продолжил: – Восстание омег. Все же они совершенно другой вид. Машинный разум, хоть и очеловеченный гигантским количеством ограничений. И именно они подстроились под человечество, а не наоборот. Знаю, что тебе такой вариант не по нраву, но пока это теория. Надеюсь, что только ей и останется.

– Но зачем? Да и когда они успели все организовать? – все же я начал искать аргументы против этой теории, хотя глубоко внутри у меня тоже мелькала такая идея. Вот только мне ее отчаянно не хотелось признавать.

– Валентин же нам говорил о разнице в скоростях мышления, возможностях. Тем более они могли использовать другие варианты сигналов, например, сжатых до такого состояния, что только они их могут распознать. Вот зачем – не знаю? Но с другой стороны, они все же не люди, и истинные цели изначального общего разума нам до сих пор не известны. Но этот вариант самый страшный, ведь он может поставить под угрозу само существование человечества.

– Надеюсь, что это не так, – протянул я, пытаясь понять, что в таком случае делать с Софией. И останется ли она ею? Тряхнув головой, постарался выбросить эти мысли. Пока это все пустые разговоры. – Мы вообще можем не долететь, так что просто разберемся по ходу. Ведь могут быть и другие варианты.

– Верно, – кивнул Майкл, снова приземляясь в свое кресло, – ладно, нужно поспать. Воздух я обезопасил, и теперь зевать уже можно без всяких угроз… – Что он тут же и продемонстрировал, не стараясь прикрыть свой рот. – Будильник установил и через четыре часа разбужу. – Глаза его прикрылись, и спустя всего полминуты он уже размеренно дышал.

Мне же понадобилось гораздо больше времени на то, чтобы уснуть. В голове копошились мысли, не давая расслабиться. Я пытался прогнозировать любые ситуации, придумывая, как буду действовать. Но в итоге с силой заставил прекратить. Нет достаточно информации, чтобы точно понять происходящее, только заставляя себя все больше нервничать и переживать за Софию. Разберусь по ходу дела, когда все станет понятней, а пока нужно спать.

Сколько я еще пролежал с закрытыми глазами, я не знаю, но в какой-то момент меня потормошил Майкл. Я моментально проснулся, словно только прилег и даже не спал. Вот только прошедшие четыре часа точно говорили о том, что хоть немного, но мне удалось вздремнуть.

– Ну что, Грэг, готов испытать нашу удачу? – с некоторым задором спросил Майкл. Его желтые глаза азартно горели от нетерпения, будто в жажде рисковать с повышенными ставками. И видя его воодушевление, я оскалился в ответ, молча кивая. – Отлично, значит, делаем первый старт.

Наш разведчик продолжал висеть возле одной из планет на границе с системой. Ввиду поврежденного оборудования, которое и так не могло точно определить координаты выхода, нам не нужно было избегать влияния огромной массы планеты на выход в гипер – и так все выйдет случайным образом. А значит, времени на подготовку к прыжку, большая часть из которого обычно уходила на покидание системы, конкретно нам нужно было совсем немного. Майкл же вообще успел, видимо, все подготовить до того, как меня разбудил, поэтому его возглас спустя всего десяток секунд, как я открыл глаза, меня удивил.

– ПОЕХАЛИ!

Пространство вокруг нас начинает распадаться, а корабль скользит в гиперпространство. Вот только проходит мгновение, другое, а разведчик буквально отказывается выходить из него. Кабину начинает трясти, а контуры окружающих предметов расплываются. Цвета резко меняют свой спектр, перекрашивая все. На тело наваливается внезапная огромная тяжесть, моментально буквально вминая его в кресло.

– Какого черта? – кряхтит рядом со мной Майкл, пытаясь выдержать давление. – Почему мы не выходим?!

– А я откуда знаю, – слегка нервно отвечаю я, пытаясь хоть немного приподняться. Удается с трудом, словно все потяжелело в разы. Причем гравитация все увеличивала свое воздействие на нас, и по ощущениям был близок момент, когда мы просто потеряем сознание. Все это провоцировало быстро искать какое-либо решение, но я слишком мало знал про гиперпространство. Единственное, что смог родить мой разум, я тут же поспешил озвучить: – Прыгай еще раз!

– Что? Мы и так не можем выйти? – отзывается Майкл, но спустя мгновение: – А-а-а, все равно других идей нет! Надеюсь, твоя удача не подведет…

Напарник с трудом вытягивает руку, но благо с помощью виртуальных приборов можно было не тянуться к панели. Палец вдавливает неощутимую кнопку подтверждения в тот момент, когда мне уже даже дышать было сложно.

Резкий рывок, и я словно слышу скрежет металла. Все окружающее пространство начинает внезапно закручиваться спиралью. Тяжесть мгновенно отступает, и тело, наоборот, становится снова невесомым. В сознании начинает звучать какая-то какофония звуков. Я пытаюсь прикрыть уши, но это абсолютно не помогает. Рядом корчится Майкл, что-то беззвучно крича. Звук начинает отступать, а пространство – возвращать свои нормальные очертания, но все еще ничего не кончено. Панель сигнализирует, что мы снова выходим в прыжок, от чего я только сильнее хватаюсь за кресло, готовясь к чему-то новому.

И не зря. Меня почти сразу словно запихивают в ванну с жидким азотом. Кричу от боли, но идущий звук из горла режет меня не меньше. Чувства начинают путаться, хаотично меняясь между собой. Будто я вижу звуки и ощущаю металл кресла глазами. Разум впадает в какое-то забытье, уже не пытаясь ничего осознать. Тело переживает все новые стрессы, пропуская все через себя. Сколько все это продолжается, не знаю. Панель показывает пять прыжков подряд без выхода из гиперпространства, но мое сознание отказывается осознавать что-либо, словно компьютер, перешедший в режим ожидания.

* * *

– …Неизвестный корабль, ответьте. Вы вторглись в закрытую систему и, в случае игнорирования приказов, будете уничтожены, – чей-то мужской голос разносился по кабине разведчика. Выставленная мной в автоматическое принятие ближняя связь самостоятельно установила канал, чтобы в итоге позволить неизвестному собеседнику достучаться до нас.

– Говорит разведывательный корабль Службы Безопасности. У нас обширные повреждения и требуется экстренная помощь, – прокряхтел я, с трудом приходя в себя. Тело словно пропустили через гигантский миксер, после чего склеив кое-как.

– Вы вторглись в закрытую систему. Если вы не передадите коды подтверждения, то будете уничтожены, – продолжал настаивать на своем неизвестный.

– Я бы с радостью, но у нас вообще мало что работает. И так с трудом вышли из гиперпространства, – заторможенно произнес я. – Дайте немного времени, чтобы я хоть сориентировался, где мы… – Тут же склоняюсь над панелью управления, пытаясь хоть как-нибудь просканировать окружающее пространство. Вот только радар работал с еще большими сбоями, не давая четкую картинку.

– У вас есть минута, чтобы передать коды подтверждения, иначе вы будете уничтожены. Если вы начнете активное сканирование системы, мы сразу открываем огонь. Отсчет пошел, – сухо бросил неизвестный.

– Твою мать, – держась за виски, с трудом произнес Майкл, – чтобы я еще раз прыгал через гиперпространство в ближайшее время… Что у нас тут? – пытаясь сосредоточиться, спросил он, морщась от последствий прыжка. – Итак, закрытая система, которая потенциально не знает, что произошло на Земле. Кодов у нас, естественно, нет. Что именно за система, мы не знаем – радар толком ни черта не показывает, – начал размышлять напарник.

– Вижу несколько планет, пару кораблей и станцию, но точно не уверен. Уж слишком большие искажения, – произнес я, пытаясь соотнести полученные данные хоть с чем-то из баз в разведчике. Радар пассивно сканировал окружающее пространство, но на активное уже не был способен.

– Дело плохо, – задумчиво протянул Майкл, – но зато мы нашли людей, – тут же усмехнулся он, – хоть какой-то плюс в текущей ситуации.

– Ваше время вышло. Вы передаете нам коды? – снова подал голос неизвестный оператор.

– Да какие к черту коды, когда такое творится?! – неожиданно взорвался Майкл. – Уже три дня прошло после боев на орбите Земли, а вы тут про коды? Бомбардировки городов, уничтоженный Совет, а вы тут словно в другом пространстве?!

– Уничтожить цель, – сухо проговорил наш собеседник, бросив команду куда-то в сторону. Я тут же сосредоточил свое внимания на радаре, пытаясь заметить, откуда на нас наводятся. Но вместо этого на дисплее внезапно начинают вспыхивать новые метки кораблей. Больших кораблей.

– Черт, валим, крейсера! – Острый приступ отвратного предчувствия заставляет буквально прокричать это, но напарник уже сам начал действовать. Двигатели нашего поврежденного разведчика выжимают максимум возможной тяги, толкая нас в глубину системы. Я на всякий случай проверяю установку гиперпрыжков, но та уже окончательна мертва, и уйти с ее помощью не получится. На дисплее начинают вспыхивать сотни новых отметок, а окружающее пространство – окутывать космический бой. Но нам везет – появившиеся крейсера находятся с противоположной стороны системы, и про нас на время забывают. Радар сбоит, и мы летим чуть ли не на ощупь. В итоге мне приходит мысль перенастроить его на узкий луч, не пытаясь собрать данные со всех объектов вокруг. Все равно никаких систем противодействий у нас нет.

– Отличная идея, – бросает Майкл, выводя на основной дисплей новые данные. Шар ближайшей планеты, в сторону которой мы летели, занимает большую его часть, поглощая все внимание целиком. – Гемини? – раздался удивленный возглас напарника, и он резко поменял траекторию движения в сторону планеты. – Нам нереально, просто фантастически крупно повезло. Живем!

Разведчик выжимает из двигателей все что можно, словно не пытаясь тормозить при входе в атмосферу планеты. А может, и не словно…

– Эй, ты нас убить хочешь? – наконец отхожу я от увиденного, выкидывая из головы мысль о том, какова вероятность после всех слепых прыжков через гиперпространство попасть к моей родной планете. – Мы же разобьемся.

– Зато нас не собьют, – упрямо сказал Майкл, – держись крепче. Мне перед моим заданием на Гемини давали координаты трех засекреченных баз, скрытых на поверхности. Попробую дотянуть до какой-либо из них.

Корабль начинает сильно трясти, а я крепче хватаюсь за кресло. В голове мелькает мысль о том, что один раз я уже падал на этом корабле, надеюсь, что второй тоже пройдет удачно. Или хотя бы без больших последствий… Вибрация все нарастает. В какой-то момент двигатели пытаются выдать импульс, чтобы погасить скорость, но что-то идет не так. Мощный толчок в сторону, и кабину начинает хаотично вращать. Наваливается тошнота и тяжесть, а наш корабль все продолжает спуск на планету, который уже больше напоминал откровенное свободное падение. Дисплей не выдерживает нагрузки после всех предыдущих повреждений, окончательно выключаясь. Кабина частично погружается во тьму. Тряска не прекращается. Невольно прикрываю глаза. Передо мной всплывает образ Софии. Хочу ее еще увидеть! Скрежет металла доносится где-то рядом, словно что-то отвалилось. Хочу жить! Ощущение падения заставляет напрячься всем телом в ожидании непоправимого. В какое-то из новообразовавшихся отверстий начинают проникать звуки разрезаемого кораблем воздуха. Новый толчок тяги двигателей, и на пару секунд я зависаю вверх ногами, но затем Майкл каким-то невероятным образом выравнивает все. Внутри все сжимается от приближающегося удара об поверхность. ЖИТЬ!

– Готовься! – кричит сидящий рядом напарник, но ответить я не успеваю. Ощутимый толчок снизу от двигателей, но следом уже мощный удар, сопровождаемый грохотом. Меня бросает куда-то в сторону. Стены кабины резко сминаются, направляясь прямо ко мне, и я со всего размаху врубаюсь в них, придавленный своим же креслом. Корпус разведчика продолжает сминаться словно та бумага, буквально перемалывая меня. Волна боли всего на мгновение окутывают все тело, а затем наступает спасительная темнота.

Глава 15

Все внимание Майкла было поглощено пилотированием с одновременным просчетом оптимальной траектории. В голове отчаянно бились координаты ближайшей точки и кадры изображений, снятых с орбиты. Мозг, словно еще тот процессор компьютера, пытался определить все как можно точнее. К счастью, они оказались не слишком далеко, а память его никогда не подводила. Оставалось только дотянуть…

– Эй, ты нас убить хочешь? Мы же разобьемся, – подает голос сидевший рядом Грэг. Кронт бросает короткий взгляд на молодого напарника, сжавшегося в кресле от происходящего. Но главное, что, несмотря на всю опасность, никакой паники. Поэтому агент все же поясняет свои действия.

Внезапное появление этих крейсеров дало им шанс прямо сейчас, но в перспективе все только крайне усложняло. Майкл практически не сомневался, что эти корабли принадлежали тем самым заговорщикам. Неизвестно, как они сумели подавить связь со станцией на Гемини, но возле Земли они не задержались. Какой бы кратковременный хаос они ни создали на планете и вокруг нее, долго он не мог бы продлиться. Будь то заговорщики или те же омеги, не важно, их все равно меньше, чем остальных. А Земля после войны с машинным разумом прилично усеяна скрытыми базами со складами вооружения. Да и верные корабли, патрулирующие остальные системы, по первому сигналу могли вернуться назад.

Нет, значит, или их целью изначально было нанести как можно больше урона первым ударом и уйти, или же их план провалился, и они просто отступили. Но факт остается фактом – теперь контроль за орбитой Гемини, да и за всей планетой, уйдет к ним. И приземляться на нее будет опасно. Вот только какие варианты?

Агент даже не замедлялся на орбите планеты, стремясь скрыться как можно быстрее. Уж слишком сильна вероятность выстрела по ним, а систем противодействия нет. Главное зайти в атмосферу, куда ракеты уже не последуют. А корабль уже входил в нее, отчаянно трясясь от сопротивления воздуха. Не слишком пригодный кузов разведчика после полученных повреждений создавал еще больше трудностей в своем управлении. В итоге Майклу пришлось с головой уйти на пилотирование, пытаясь дотянуть до базы. Где-то под ними мелькают мегаполисы соотечественников Грэга, и агент слегка отвлекается, соотнося местоположение базы.

Внезапный мощный удар толкает кабину в сторону, закручивая во вращении. Наваливается перегрузка, но Майкл, сжав зубы, пытается вернуть контроль назад. Долгие секунды они просто хаотично падают. Кронт постоянно выдает новые и новые импульсы из двигателей, стремясь взять контроль над падением, но оно продолжалось, невзирая на усилия агента. В его голове мелькает мысль, заставившая усмехнуться – хоть падают в нужную сторону. Резкий скрежет металла бьет по ушам, и корабль начинает разваливаться в воздухе, лишившись чуть ли не половины оставшегося корпуса. На мигание красных индикаторов агент уже давно не обращал внимания. Все было полностью поглощено пилотированием. На краткий миг для Майкла словно ничего не осталось в целой вселенной – только он и падающий корабль. И последний нужно было выровнять во что бы то ни стало, будто это цель всей его жизни. Адреналин захлестывает его с головой, а внутри все бурлит от азарта, как обычно при решении действительно сложных задач. Агент в какой-то момент даже скалится, еле сдерживая крик.

Новый импульс, и корабль внезапно выравнивается, заставляя Майкла даже на миг замереть. Но контроль был возвращен, а база уже прямо под ними. Каким чудом они смогли дотянуть, он не знал, но даже так приземление будет крайне жестким.

– Готовься, – прозвучало запоздалое предупреждение агента, а он уже выдавливал максимальную тягу из двигателей, пытаясь сбросить скорость. Часть из них не выдерживает излишней нагрузки, практически мгновенно плавясь и выходя из строя. Но цель свою они достигают – замедляя корабль. Вот только скорость все равно слишком высока была изначально.

Мощный удар о поверхность сминает обшивку, практически сразу выбивая сознание от слишком сильного сотрясения. Майкл еще успевает ощутить, как его бросает вперед, прямо на панель управления, а дальше наступает темнота. Остатки сознания успевают запечатлеть скрежет металла, звуки рвущейся плоти и чейто крик.

Застонав, Кронт медленно приходил в себя. Тело все ломило от неудобного положения, но, на удивление, откровенно сильной боли после такого жесткого падения он не чувствовал. Открыв глаза, он обнаружил себя зажатым между креслом и панелью управления. Причем последняя была смята от удара о поверхность, и только благодаря удаче его не смяло, словно под прессом. Кресло удержалось на последнем креплении, из-за чего влетело в панель боком. А та от удара словно обняла его, загоняя в эдакую ловушку, но при этом не повреждая тело.

– Грэг, ты меня слышишь? Грэг? – позвал Майкл, не обращая внимания на постоянные сигналы аварийной тревоги. Мерцающий красный фонарь был единственным источником освещения, придавая окружению некий налет мрачности происходящего. В итоге, не дозвавшись напарника и понадеявшись, что с ним все хорошо, Кронт принялся выпутываться из своих тенет.

Смятый металл с трудом поддавался, и агент больше протискивался, чем пытался его выпрямить. Промучившись несколько минут, ценой содранной кожи в местах дыр костюма и с глубокой царапиной на щеке, которая тут же начала кровоточить, ему все же удалось освободиться. Выпрямившись, Майкл первым делом еще раз себя осмотрел, проверяя, нет ли незамеченных ран. А то адреналин в крови еще полностью не схлынул, и можно было легко пропустить лишнее отверстие, образовавшееся после крушения. Красный мерцающий свет не слишком помогал, но все же он смог убедиться, что все в относительном порядке.

– Грэг? Где ты? – снова позвал Майкл, пытаясь найти напарника. Кабина после жесткого приземления уменьшилась более чем в два раза. Большая часть кресел была вырвана из креплений, и Грэгово было не исключением. Мешанина из металла не давала возможности что-либо рассмотреть, так что Кронт решил добавить света. Погнутый люк нашелся достаточно быстро, и всего после нескольких ударов его удалось выбить наружу, пуская в кабину немного солнечного света вместе с поднятой после жесткого приземления пылью.

Та еще не успела опуститься, так что долго без сознания он не пробыл. Но все же нужно поторопиться – крейсера с орбиты никуда не делись, и вполне возможна атака сверху по координатам падения. А то, что напарник никак не хотел откликаться, потихоньку начало тревожить Майкла.

– Грэг? – новый оклик не дал никакого результата, и агент решил внимательно пройтись по кабине. Ранее не замеченная в мерцающем красном свете кровь заставила его подхватить валяющийся рядом прибор первой помощи из резервного набора. Отметины на корпусе и два сломанных манипулятора не мешали индикатору гореть желтым светом, демонстрирующим хоть и ограниченную, но работоспособность.

Следы крови привели его к останкам одного из кресел, сплющенным кабиной. А затем он заметил торчащую кисть напарника. Волна ругательств пронеслась в голове Майкла, пока он осматривал Грэга. Сиденье парня с размаху влетело в стену корабля как раз в момент крушения. Металл от удара смялся, чуть ли не полностью зажимая того между обломками. Вот только не так, как самого агента, огибая со всех сторон. Нет, все было гораздо хуже.

Ноги вместе со всем тазом были смяты в блин, создавая кровавую мешанину из стали и плоти. Правая половина лица была почти срезана, а в щеке была дыра, открывающая устрашающий вид на рот. Правую руку было не видно, но, судя по всему, ее тоже зажало. Но из-за практически отрезанного плеча рука на месте держалась фактически только из-за гораздо более прочного костюма. Все было залито кровью, хотя большей частью из-за смятого металла сосуды были пережаты, спасая от кровопотери. Вот только пустой взгляд Грэга вместе с недвигающейся грудной клеткой наталкивали на мысль о том, что это не поможет.

– Твою мать! – неаккуратно впечатанный в металл кулак откликнулся болью, но Майкл не обратил на это внимания. Черт возьми, как такое произошло? Где эта чертова удача, когда она так нужна? Израсходовала все свои лимиты ранее и на приземление просто не хватило? Хотелось выть от злости на судьбу, но она и так тянула со своим счетом, который могла предъявить давным-давно. Че-е-ерт!

– Прощай, Грэг. Был рад знакомству с тобой, парень, – Кронт обхватил обмякшую кисть двумя руками, крепко пожимая ее. Внезапно глупая мысль, пустая надежда ворвалась в его голову, и он стал нащупывать запястье. Задерживая дыхание, он начал прислушиваться к своим ощущениям. Слегка трясущиеся руки словно потеряли чувствительность, а волна эмоций отдавалась в стуке собственного сердца, сильно мешая. Вдох, выдох, и получается немного успокоиться, еще раз нащупывая нужную точку. Время словно замирает, и Майкл, стараясь не думать ни о чем, полностью фокусируется на ощущениях в подушечках пальцев.

Ему мерещится удар. Легкий, неуверенный, но все же удар. Но затем все словно исчезает и начинает казаться, что это привиделось. Новый удар вызывает замешательство, а третий – уже откровенную радость. Жив! Жив, чертяка! Эмоции захлестывают его на мгновение, но затем уже разум вступает в работу – нужно как можно быстрее освободить напарника и подключить к медицинскому прибору первой помощи, иначе Грэг просто истечет кровью. Уже чудо, что он сразу не умер от полученных ран.

– Рано еще прощаться, – искренне улыбнуся Майкл, – потерпи немного, скоро тебе станет лучше, – еле слышно произносит он, словно боясь потревожить сон напарника. – Был бы тут мой тесак, все прошло бы быстрее, – агент склонился над Грэгом, пытаясь придумать, как все правильно сделать.

В итоге через десяток минут мучений ему удалось вытащить Грэга, тут же приладив к нему медицинский прибор первой помощи. Индикаторы начали перемигиваться, а слегка поврежденная автоматическая аптечка шустро засуетилась оставшимися манипуляторами, прижигая сосуды и впрыскивая кучу лекарств в тело бедняги. Аккуратно приподняв то, что осталось от парня, Майкл медленно двинулся на выход из останков их разведчика. И вытаскивать парня из кабины оказалось ничуть не легче, чем освобождать из металлических пут. Тело парня то и дело норовило выскользнуть из рук, а протащить его через перекошенный люк оказалось той еще задачей. Но в итоге агент справился, умостив Грэга на перепаханную землю возле разбитого корабля.

Напарник выглядел страшно, больше похожим на огрызок человека. Корпус заканчивался на поломанных ребрах, а ноги остались внутри разведчика. Отсутствовала рука. Лицо, которое еще раньше щеголяло ожогами от боя возле ретранслятора, сейчас выглядело просто устрашающе, хоть сразу на площадку для съемок фильма ужасов. Жил он сейчас только благодаря медицинскому прибору, впившемуся всеми манипуляторами в его тело. На лице была зафиксирована маска, позволяющая ему дышать, на что он сам уже явно был не способен.

«Черт возьми, Грэг, как же так. Ведь без полноценного медицинского оборудования и врачей что-либо сделать было невозможно. А сам медицинский прибор, введший его в искусственную кому, долго не проработает – ресурсы и запас энергии ограничены. Благо хоть они упали прямо на одну из баз, что хорошо». Законсервированная, она была частично складом, частично точкой коммуникаций с корпорациями для передачи им устаревших технологий Земли. Вот только прямо сейчас они буквально завалили корпусом разведчика центральный вход в нее.

– Ладно, пойдем-ка к другому, – подхватив ставшее таким легким тело, где большую часть веса занимал сам медицинский прибор, Майкл направился к неприметному холмику с деревом прямо на нем, – немного осталось, а там уже что-то найдем полезное. Людей там не будет, но все же оборудования там масса. Просто обязано найтись то, что поможет. Просто потерпи, напарник…

Отойти от места падения Кронт успел всего метров на пятьдесят, не больше. Внезапно из-за спины начинает что-то ярко сверкать, заставляя агента обернуться. Такой знакомый столб света накрывал место крушения разведчика, плавя останки последнего. Майкл тут же падает на колени, аккуратно кладя тело Грэга, закрывая его собой. А жар все нарастал, буквально сжигая все напрочь в самом эпицентре. Дышать становится тяжелее, и агент еще больше загораживает напарника собой. Внезапно позади раздается взрыв, ударной волной вбивая его в землю. Из-за жара и поднявшейся пыли дышать становится тяжело, но Майкл все продолжает лежать, не стремясь бежать к резервному входу.

Лазеры все бьют, сжигая окружающее пространство вокруг оплавленного остова разведчика. Кажется, что вот-вот они сварятся от жара, но агент все еще не двигается. Новый удар прямо по нужному им холму подтверждает его теорию о том, что они знают о базе, а значит, бьют по входам. Короткий взгляд назад к пылающей земле вокруг груды металла, в который превратился корабль… Хорошо хоть боекомплекта на нем уже не было и взрыв небольшой.

В голове Майкла мельтешат мысли о планируемых действиях, в итоге выстраиваясь в отчаянный план. Вскакивая на ноги, он начинает быстро стягивать с себя изрядно поврежденный комбинезон, оставаясь только в ботинках. Специальный костюм тут же накрывает тело Грэга, закутывая его как можно сильнее. В голове словно стучит обратный таймер, отсчитывающий время до того, как их обнаружат с орбиты и ударят чем-то потяжелее. Убежать не получится, но можно попробовать спрятаться. Вдох, выдох, побежали!

Кронт подхватывает свой груз и, разворачиваясь, на всей возможной скорости бежит в сторону обломков разведчика. Где-то позади очередной столб света продолжает выжигать поверхность в округе, сжигая все до черноты. Майкл же бежит со всех ног. Воздух начинает обжигать, а жар такой, словно его запихнули прямо в печь. Глаза начинает резать, а легкие отказываются принимать новые порции кислорода. Но отступать некуда, и, стиснув зубы, он выбегает на буквально пышущую огнем землю. Мягкие ботинки из комплекта специального костюма агентов Службы Безопасности выдерживают температуру, но вот сам Майкл только силой воли продолжает двигаться в эпицентр жара. Кожа словно горит, вот только останавливаться нельзя ни в коем случае. И Кронт продолжает бежать что есть силы. Время в этом раскаленном аду растягивается до невозможности.

Глаза уже начинает застилать пелена, когда все же он находит то, что искал. Падение корабля, орбитальный удар и последующий взрыв все же смогли проделать проход на базу. Невзирая на ощущение, что он прямо сейчас варится в собственном соку, Майкл добирается к этой щели. Неаккуратный прыжок вниз чуть не приводит к падению, но агент удерживает драгоценный груз в руках. Волна более холодного воздуха освежает, но на передышку времени нет.

Автоматическое освещение регистрирует движения, мгновенно включаясь, а Кронт стремится уйти как можно ниже. В голове даже тени сомнения нет о том, что с крейсера последует еще один, но в этот раз более сильный удар. И чем глубже они будут, тем больше шансов его пережить. База, построенная еще во время войны с машинным разумом, вряд ли сможет выдержать атаку современного вооружения крейсера. Эта мысль набатом бьется в голове, позволяя продолжать двигаться вперед, несмотря на дикую усталость. Агент успевает спуститься всего на два уровня вниз, когда мощный толчок сбивает его с ног.

Освещение начинает мигать, а окружающие стены – трястись. Упавшее тело Грэга чуть ли не летит дальше по лестнице, но Майкл успевает остановить его. Новый удар сотрясает весь комплекс, а за ним уже идет следующий. Верхние плиты начинают смещаться, грозясь обвалиться. Кронт подхватывает напарника и пытается спуститься ниже, но очередной удар окончательно добивает базу. Потолок верхнего уровня рушится, ломая лестницу. Агента бросает спиной назад, и он с трудом удерживает равновесие. Плиты продолжают падать, преграждая любые пути отхода. Все трясется под оглушительный грохот. Стены выгибаются, выламываясь наружу под давлением. Хаос происходящего заставляет Майкла сфокусироваться на том, как просто не упасть с оставшегося пятачка лестницы и удержать Грэга.

Очередной удар вырубает все освещение, а поверхность под ним уходит из-под ног. Кронт только успевает крепче прижать к себе напарника, как летит вниз. Короткий полет и сильный удар в ноги бросает его назад, в какую-то щель. Майкл, не останавливаясь, катится дальше по непонятному проходу, в итоге впечатываясь затылком во что-то твердое. Сознание на мгновение выключается под тряску от очередного удара крейсера по базе, но почти сразу он приходит в себя. Зашкаливающий адреналин заставляет биться сердце как сумасшедшее.

Майкл подхватывает Грэга и буквально на ощупь продвигается дальше в глубь неизвестности. Окружающая темнота слегка развеивалась светом индикаторов работающего медицинского прибора на теле напарника, успокоив агента. Удары же все продолжались, вызывая тряску всего помещения. Благо они начали смещаться в сторону, но все же грохот раскалывающихся плит звучал еще несколько минут, от чего Майкл, словно мантру, повторял: «Выдержи, выдержи».

Как долго все продолжалось, было сложно сказать. Время словно остановилось на здесь и сейчас, не желая двигаться вперед. Осталось только темное трясущееся помещение под бомбардировкой с орбиты и Майкл со своим полумертвым напарником. Но спустя время в итоге все стихло. Кронт даже не сразу осознал произошедшее, продолжая находиться в трансе.

– Так, и где же мы? – задумчиво протянул агент, когда наконец пришел в себя. Короткая манипуляция, и уцелевший на руке браслет выпустил волну света, освещая помещение, в котором они оказались. – А вот это уже интересно…

Глава 16

Темнота окружала меня со всех сторон. Я находился словно в вакууме, глушащем все звуки, да и не только их. Черная пустота сжимала со всех сторон, будто стремясь раздавить, но, на удивление, страха не было. Вообще все эмоции были словно приглушены. С интересом пытаюсь что-то почувствовать, но тщетно. Абсолютно ничего. Но я все равно пробовал и пробовал, пока в какой-то момент в сознание не вплыла крайне четкая чужая цепочка мыслей.

– Регистрирую появление мозговой деятельности. Начинаю активацию всех процессов. Запускаю настройку органов чувств…

Я только хотел спросить, что вообще происходит, как внезапно на меня начинает обрушиваться обширный поток информации.

Какофония звуков разной громкости и четкости. Перед глазами начинает мерцать неразборчивая картинка, создавая раздражающее мельтешение то ярких, то, наоборот, тусклых образов. Покалывание по всей поверхности кожи, словно меня бьют слабым током. Интенсивность то нарастала, то практически исчезала. А затем по мне проходит мощнейшая волна энергии, словно напитывающая каждую частичку меня. Через некоторое время она снова приходит. Потом еще и еще. Совсем скоро их частота становится таковой, что они практически сливаются воедино. В этот момент меня бьет сильнейший разряд, отчего я, наконец, открываю глаза и делаю первый вдох…

Точнее пытаюсь сделать, но рот напрочь отказывается открываться. Чувствительности в теле практически нет, отчего в голове возникают схожие ощущения, когда я носил свои киберпротезы. Сам я жестко зафиксирован в лежачем положении, ограничивающем полностью любые движение. Вращая глазами, я с трудом пытался рассмотреть окружающее пространство.

Стеклянная капсула слегка ограничивала обзор, но даже так под холодным белым светом мне удалось понять, что я находился в некоем помещении, сильно похожем на лабораторию. Я видел многочисленное оборудование вдоль стены с мигающими индикаторами, панелями для вывода информации через дополненную реальность. Небольшой рабочий стол в углу с удобным на вид креслом. И в принципе все, больше глаз ни за что не цеплялся. Серые бетонные стены выглядели абсолютно утилитарно, да и само помещение было точно сфокусировано на максимальной практичности.

Я попытался приглядеться, что именно было на виртуальных панелях, несмотря на разделяющие нас четыре метра и стекло капсулы. На удивление, мне это легко удалось, вот только понять мелькающие обозначения и цифры не получилось. Попытка позвать кого-либо на помощь провалилась – издать какой-либо звук не удалось. В голове начали закрадываться нехорошие мысли, но придумать что-либо я не успел. Часть стекла капсулы затемнилась, создавая приличного размера экран. Изображение на нем мигнуло, а затем передо мной появился Майкл.

– Привет, Грэг. Если ты это слышишь, значит, все прошло хорошо, и твоя удача сработала в очередной раз…

Вид напарника был страшен. Потрепанный комбинезон висел чуть ли не мешком на похудевшем теле Кронта. Лицо – в ссадинах, грязи и следах крови – изрядно покраснело, словно он где-то горел. Глубокий порез на щеке и еще один на его лысине. Но даже при этом его глаза все еще горели желтым светом, словно, невзирая на пережитое, он был готов продолжать свое любимое дело.

– Итак, даже не знаю, с чего начать, – глубокий выдох, будто прочищающий мозги, и он слегка откидывается назад, открывая вид на помещение позади себя. Стоящая вдоль стены капсула с нависающими над ней многочисленными манипуляторами и целый ряд оборудования выглядели подозрительно знакомо.

– Ладно, начну, времени все-таки не очень много. Очнешься ты вот там, где-то через несколько дней. Сколько точно, не понятно, но по идее не более семи… – Майкл указал на капсулу, подтвердив мою мысль о том, что записывал он сообщение прямо тут. – И знай, что вероятность такого исхода была в районе трех десятых процента. Поздравляю, напарник, – как-то невесело усмехнулся он, замолчав. – Все, к делу. Пока идет проигрывание сообщения, фиксаторы не дадут тебе возможность двигаться. Только просьба не пытаться их сломать, потому что, скорее всего, ты сможешь это сделать. Вначале дослушай, потом уже выбирайся. Итак, мы приземлились на Гемини прямо в нужной точке. К сожалению, саму базу накрыли орбитальным ударом, но, благодаря нашей удаче, мне удалось найти скрытую экспериментальную лабораторию, которая находилась слегка в стороне от эпицентра. В ней получилось укрыться, и тут я нашел еще один выход наружу – основной завалило обломками…

На словах про экспериментальную лабораторию я поневоле напрягся, предчувствуя неладное, а Майкл все продолжал:

– Да, именно незаконную лабораторию с запрещенными экспериментами. Приземление ты пережил плохо, поэтому сюда мне пришлось тащить твое бездыханное тело. Текущее оборудование было законсервировано, но благо создали его всего несколько человек, и они же достаточно хорошо его автоматизировали для того, чтобы оказать тебе нужную медицинскую помощь. Иначе бы ты просто умер. Вот только есть некоторые нюансы, и о них чуть позже, – криво усмехнулся Кронт. – Срок по твоему восстановлению оборудование озвучило приблизительный, ведь до этого не было выживших подопытных. Но тут ты можешь выдохнуть – раз ты меня слышишь, значит, все отлично…

Мне захотелось выругаться от такого приободрения.

– И еще раз – других вариантов не было, – добавил Майкл.

Я снова попытался посмотреть на себя, но фиксаторы держали жестко. Напрягшись, увеличил нажим и в какой-то момент даже услышал треск. Чувствительность все еще была сильно заглушена, и я не рискнул продолжать – вдруг сломаю себе что-то. Звучит бредово, но, когда нет ощущения боли, любые раны могут стать критичными. Более глупо было нанести их самому себе.

– Так как я предполагаю, что атаковавший нас крейсер вполне может направить сюда группу десанта, то моя задача на ближайшее время увести возможную погоню отсюда как можно дальше, не дав им повода сканировать и обыскивать территорию. Это даст тебе время прийти в себя и восстановить свою боеспособность. Наша основная цель остается той же – разобраться в происходящем, после чего ликвидировать угрозу для Земли и человечества. Цена значения не имеет. Ввиду того, что любые коммуникации могут быть засечены этим неизвестным врагом, то я предлагаю встретиться через десять дней. Время и координаты будут в приложении, сохранишь их себе. Я же пока попробую провести разведку. Возможно, даже удастся добыть что-то интересное, – улыбнулся Майкл, замолкая. – Ладно, вот тебе задача – выживи, доберись до точки и давай надерем задницу этим сволочам, которые решили, что можно творить такое на Земле и Гемини. Ибо не думаю, что они сюда прибыли просто так, и какой урон они нанесут твоей планете – еще вопрос… Черт, не хочу тебе говорить про метод твоего лечения. Медицинский прибор успел ввести тебя в искусственную кому, но в ней бы ты не смог пробыть долго. И если б не это… ладно, просто до встречи, Грэг, – произнес со слабой улыбкой на лице Майкл, отключаясь.

Черный экран погас, а спустя секунду растворился, снова открывая вид на стену с оборудованием. В голове крутились разные предположения, но, на удивление, сильных переживаний не было. Даже от осознания того, что напарник явно что-то недоговаривал. Словно кто-то выкрутил регулятор эмоций прилично вниз, оставляя не более половины. Фиксаторы щелкнули, наконец освобождая меня. А вслед за ними начала подниматься крышка капсулы. Но даже когда она полностью заняла верхнее положение, я продолжал лежать без движения, собираясь с духом. Да, бури эмоций не было, а сердце явно не стучало от переживаний, но отчего-то сразу решиться не получилось. Тогда начнем с малого.

– Твою мать! Снова! – чей-то странный голос внезапно озвучил мою мысль, выскочившую при взгляде на поднятую кисть. Вместо кожи – небольшая сеть металлических сегментов. Темно-серый матовый цвет этой брони полностью покрывал всю руку, а точнее механическую часть явного протеза. Кисть послушно выполняла команды, но знакомые ощущения некоторой искусственности не покидали меня. Теперь понятно, почему Майкл попросил ничего не ломать. Так, стоп. Что с голосом?

– Тест, – неуверенно произношу, параллельно поднимая вторую руку. Отчего-то сильного удивления нет – левая конечность полностью соответствовала правой. Словно внутри себя я уже понимал, к чему это идет, но пока не признавался себе. Но большая часть внимания была поглощена голосом – явно неродным и с легкими нотками какой-то ненатуральности. Или без эмоциональности? Резко сгибаясь, упираю взгляд на свое тело. Абсолютно лишенное какой-либо одежды, оно предстало для рассмотрения во всех подробностях. Вот только увиденное повергло меня в дичайший шок. Словно регулятор эмоций не справляется с наплывом. Сознание отчаянно буксует, пытаясь не только понять, а скорее принять увиденное.

– Окончательная настройка завершена. Запуск всех систем в штатном режиме. Запуск процесса удаления помощника. Три… Два… Один, – та самая цепочка чужих мыслей снова возникает в голове, но на окончании отсчета все исчезает. Мир на мгновение моргает, чтобы сразу же расцвести чрезмерно четкой картинкой. В голове все пестрит от подробных деталей каждого предмета в пределах видимости, но самое странное, что все это легко воспринимается и осознается. Перед глазами не возникает никакой лишней информации – просто мозг сразу все понимает самостоятельно. Например, толщина стекла в капсуле пять миллиметров и с учетом материала я уже точно знаю, с какой силой необходимо ударить, чтобы разбить его. Или же: сколько сантиметров до кресла, его приблизительный вес. Точное понимание, где полюс, и так далее. Эти подробности наваливаются на меня, но не погребают под собой.

Тело резко обретает четкость действий, и я легко выталкиваюсь из капсулы, контролируя появившееся увеличение физической силы. Несколько шагов демонстрируют легкость меня самого и готовность сразу действовать на полную. На какое-то время меня увлекает это ощущение собственных возросших возможностей, отвлекая от увиденного, но затем я снова бросаю взгляд на себя. В голове щелкает, и я падаю в кресло, пытаясь принять то, во что меня превратили. Целая гамма эмоций накрывает меня, заставляя сознание воспринимать все фрагментами, среди которых пробиваются на удивление спокойные размышления. Ведь, если в первый раз, когда меня лечили после повреждений, все ограничилось рукой и ногами, то сейчас… Сейчас возникало чувство, что проще озвучить то, что осталось от меня, чем то, что изменили. Оборачиваюсь к экрану, мимоходом запуская его и тут же включая внешнюю камеру.

– Черт возьми, – на меня смотрело уже знакомое металлическое покрытие головы с узкой горизонтальной щелью на месте глаз. Они светились еле заметным светом, словно сканируя. Никаких ушей, носа и рта. Хотя вот на месте последнего были небольшие отверстия, словно от динамика. И у меня даже не возникло тени сомнения в том, что это шлем. Нет, места бы не хватило, слишком узок он.

Я все еще в некоторой прострации встаю, продолжая осматривать себя дальше. Все тело было покрыто однотипным сегментным металлом, полностью закрывавшим любые стыки. Худощавые конечности, такое же туловище. Практически отсутствующая шея, которая, впрочем, не ограничивала подвижность головы. Все максимально сглажено, без лишних выпуклостей – будь то от возможного местоположения мышцы или же половых органов. Нет, все словно было заточено на функционал. Даже рука в плечевом суставе могла заходить гораздо дальше, чем должна была. Полностью человекоподобное тело робота, которое только издали можно было перепутать с живым. Твою мать, что со мной сотворили!

Самое страшное, что мне даже осознать это оказалось не так сложно. То, что меня лишили всего человеческого, должно было вызывать настоящую бурю эмоций, повергающую в настоящий шок, но нет. Они были, но снова же – слегка приглушенные, словно искусственные и ненастоящие. А сквозь этот хаос пробивался спокойный поток мыслей. Мое сознание билось в голове в припадке, но внешне это никак не проявлялось. Замершая в воздухе кисть держалась неподвижно, что тот механизм. Именно это и пугало еще сильнее – превращение в этого робота, лишенного всего человеческого. Просто кусок металла, лишенный чувствительности, ощущений, живых эмоций и реакций. Даже машинный разум стремился достичь человечности, а меня всего этого лишили. Ради чего, ради моего выживания? Но ведь какая жизнь в этом теле – это скорее существование, не более. Бездушное, холодное и точно не живое. А София? Какона к этому отнесется, если мне не смогут вернуть тело? Черт, да ведь София же тут, на Гемини. А что творится на планете, еще не понятно.

Внезапно переключившиеся с меня на девушку мысли слегка привели меня в чувство, отрезвляя. Какой бы шок от собственного преображения я ни испытывал, тревога за девушку была сильнее. Черт, да я теперь чуть ли не робот, но мое сознание все еще остается моим. Переживать, смогут ли мне вернуть мое тело, совсем глупо. Если омегам его создают практически с нуля, то мне и подавно. Вот только для этого нужно добраться до специалистов с Земли, которые согласятся это сделать. А с учетом этого заговора и текущего местонахождения на Гемини это будет не так-то просто. Плюс София, которая находится где-то здесь. Желательно бы найти ее тоже, чтобы удостовериться, что все в порядке. Плюс Майкл, который рассчитывает на мою помощь. Нет, Грэг, собрал волю в кулак и вперед – действовать. Хныкать будешь уже после.

Сразу принять эту мысль было сложно, и, словно для усиления своей решимости, я невольно с силой сжимаю свой реально металлический кулак, попутно гипнотизируя его взглядом. Да, пусть теперь я такой, но в этом есть определенные плюсы – это тело дает свои преимущества, которые могут очень пригодиться для выполнения моих задач. Каких именно? Разобраться в происходящей ситуации с заговорщиками. Встретиться с Майклом. Найти Софию и обеспечить ее безопасность. Устранить угрозу в виде этих заговорщиков. Черт, задач много, так что жалеть себя нет времени. Да и просто нельзя. Так что собрался и переключился на дело, Грэг!

Начну же я с изучения своих новых возможностей с пониманием сильных и слабых сторон. Дальше необходимо спланировать по времени путь к точке встречи с напарником. В идеале к этому моменту проверить район моего разрушенного интерната – именно туда должна была направиться София. После разберемся, исходя из информации Майкла. План есть, приступаем, и не забывай гнать любые пустые переживания от себя.

Следующий час я разбирался со всеми записями, пытаясь узнать больше про свое механическое тело. И чем больше читал, тем больше я понимал, как мне повезло, хоть это абсолютно не хотелось признавать. С десяток лет назад на этой базе по штату было несколько наблюдателей, и в какой-то момент на нее напросилась группа ученых. Своей целью они преследовали проведение экспериментов по отработке технологий создания боевых киборгов из людей на время ведения боевых действий. Они логично предполагали, что если им один раз встретилась жизнь, даже машинная, то ситуация вполне может повториться. Ввиду наличия и крайне призрачного шанса на такой исход, им напрочь запретили проводить дальнейшие исследования в пределах Земли. Вот поэтому они и направились на Гемини.

Крайне педантичные, они вели все записи с сохранением всех параметров. Проводили эксперименты на жителях округи, но все тщетно – слишком точная необходима была подстройка под конкретного индивида, и все две сотни подопытных просто не выживали после глобальной перестройки организма. И это, не говоря о том, что после они планировали сделать обратную операцию, возвращая планируемым киборгам их человеческие тела по окончанию боевых действий. В итоге после очередного обострения корпоративных войн их экстренно эвакуировали, не дав им забрать ничего из их тайных исследований. Хотя вполне возможно они прихватили с собой копии, продолжив работу где-то еще. Ведь без щедрого финансирования и покровительства у них возможность создать такую лабораторию и проводить эксперименты напрочь отсутствовала.

В общем, Майкл использовал их настройки и записи, выбрав, скорее всего, что-то просто наугад и, запустил эксперимент, который и привел меня к этому состоянию. Как я понял, все, что от меня осталось на данный момент, – это головной мозг и часть нервной системы. Все остальное было полностью переработано на питательную смесь для оставшихся живых органов. К мозгу было подключено нечто похожее на компьютер, резко повышающий аналитические возможности и служивший к тому же источником памяти. Само же тело не обладало никаким вооружением, а только повышенными физическими возможностями и достаточно мощной броней. Плюс было усилено восприятие через зрение и слух, нивелирована потребность во сне, еде и даже воздухе. Вот только такая автономность была ограничена по времени из-за необходимости питать живые ткани.

Изначально планировалось, что киборги будут заменой обычным солдатам. Единые габариты позволили бы создавать однотипное максимально эффективное вооружение и броню, поэтому создатели и ограничились только базовыми улучшениями возможностей. Впрочем, мне и так осознать все было сложно, а наличие встроенных пушек могло только усложнить все.

Кое-как разобравшись со своим телом, я еще раз вывел таймер обратного отсчета, говоривший, сколько осталось мне жить или же сколько у меня есть времени на то, чтобы найти спецов. Ведь в записях этих ученых не было ни слова о том, как проводить, скажем так, техническое обслуживания моего тела. Возможно, они планировали почти сразу запустить обратную операцию или же не хотели на данном этапе тратить на это время. Не знаю, да и не важны для меня причины, а важно отсутствие критичных для меня данных.

– Хорошо, Грэг, давай-ка наконец выберемся наружу и посмотрим, что же происходит на Гемини, – произнес я, склонившись возле небольшого лаза, через который, скорее всего, и выбрался Майкл. Обследовав всю лабораторию, я так и не нашел никакой одежды или чего-либо полезного. Так что покидать ее приходилось как есть, благо прикрывать мне было абсолютно нечего, кроме металлического тела.

– До встречи с напарником еще осталось четыре дня, но опаздывать не хотелось бы.

Звучание даже моего странного голоса помогало мне с осознанием мысли о том, что я все еще жив. Тело киборга ни в коем мере это не изменило, я – это все еще я, невзирая ни на что. И я буду идти к своим целям, преодолевая препятствия! С этой мыслью вступил в узкий плохо освещенный лаз, направляясь на встречу с судьбой.

Глава 17

Повторная встреча с поверхностью Гемини после разлуки прошла лучше, хоть пейзаж абсолютно не радовал. Но как минимум в этот раз я смог передвигаться на своих двоих и даже в сознании, и при этом никто не пытался меня убить. Вылез я где-то метрах в трехстах от самого эпицентра обстрелов. Громадная воронка, в которой находилась мешанина из обломков базы и сожженной земли, служила чуть ли не надгробием тайному объекту землян. От остова жестко приземлившегося корабля практически ничего не осталось, подтверждая мысль о том, что проутюжили преследователи все знатно. А громадных повреждений по округе не было только из-за того, что, судя по всему, использовали высокоточное оружие. Поэтому окружающее базу поле, заросшее какой-то сельскохозяйственной культурой, пострадало только от возникшего пожара.

Вздохнув, я воспроизвел в памяти точную карту местности. Соотнеся стороны света с координатами города и базы, уверенно двинулся в сторону моего родного города – Арнон-Сити. Именно в нем находилась точка встречи с Майклом. В голове даже не мелькнуло ни тени удивления такому стечению обстоятельств, что напарнику было удобней начинать поиск Манро с ближайшего мегаполиса, что террористу, прятавшемуся буквально под боком, было легче доставать что-то от купленных наблюдателей. И в последнем я уже не сомневался – наличие лаборатории для незаконных экспериментов однозначно говорило о том, что даже при более совершенном техническом контроле люди все равно находят способы обманывать систему. В этом земляне ничем не отличались от жителей Гемини.

У меня, скорее, вызывало противоречивые чувства само повторное посещение Арнон-Сити. После всего произошедшего я думал, что больше никогда не вернусь сюда. Работа на ангелов, София, оказавшаяся омегой, потеря всех родных и дома – все это делало маловероятным этот исход. Но вот я снова здесь. Ну, почти – двадцать километров осталось. Времени хоть прошло немного, но как же все кардинально изменилось…

Так я и размышлял, постепенно ускоряя свой шаг. Механическое тело абсолютно не чувствовало усталости, отчего я просто перешел на бег, стремясь как можно быстрее добраться до города. А главное – найти какую-нибудь одежду. Я стремительно разрезал воздух, буквально летя над землей. Впереди уже начали прорисовываться первые контуры зданий, когда где-то сбоку мелькнула мощная вспышка. Тут же замедляюсь, с силой впечатывая стопы в поверхность, гася набранную скорость. Глаза уже фокусируются в нужном направлении, выглядывая, что происходит.

Знакомый столб света сжигал комплекс явно производственных зданий. А затем над ними начинают подниматься летающие машины – первые три были небольшими, сильно похожими на тот винтокрыл возле ретранслятора на Земле, а вот последний – настоящий гигант. Несмотря на то, что все происходило в нескольких километрах, мои новые глаза позволили рассмотреть, что он явно похож на транспортную машину. Причем возникало ощущение, что заполненную по максимуму, а поэтому с трудом перемещающуюся по воздуху. Что им такое понадобилось на Гемини, чего нет на Земле? Ресурсы? Черт, нельзя зависать на месте. И я тут же рванул вперед, попутно делая себе очередную пометку.

Первые улицы Арнон-Сити встретили меня обшарпанными зданиями, покрытыми хаотичными надписями и рисунками, отсутствующими окнами и всеобщей запущенностью. Несмотря на разгар дня, улицы были пусты, а разбросанный мусор лениво колыхался под дуновением ветра. Где-то в окне мелькнула испуганная тень, и я поспешил рвануть в ближайший переулок, прижавшись к стене. Под любопытные взгляды лучше не попадать. Не думаю, что кто-то воспримет меня нормально, учитывая агрессивные действия этих заговорщиков, абсолютно не стесняющихся открыто применять технологии Земли.

Сверху раздается шорох, и я тут же вскидываю взгляд. Снова мелькает чей-то силуэт, но в этот раз в ход идут возможности киборга. Контур тела начинает подсвечиваться сквозь стены, показывая где потенциально может находиться этот любопытный. Причем четко осознаю, что информация основана на звуках – шаркающие шаги, будто кто-то подволакивал ногу, слегка сбитое от эмоций дыхание. Глаза цепляются за остатки сломанной пожарной лестницы на третьем этаже. Моментально группируюсь. Прыжок.

Тело с размаху влетает в стену, чуть ли не мгновенно преодолев расстояние. Не успеваю сориентироваться и бью вытянутыми руками бетонные блоки, выбивая осколки камня. Раздавшийся грохот пугает того наблюдателя, и он от неожиданности начинает дико кричать, стараясь как можно быстрее убежать от меня. Ставлю себе зарубку изучить детальней границы мышечной силы, а сам прыгаю в выломанное окно. Тело легко уходит в перекат, и я мгновенно вскакиваю на ноги, толкая себя вперед. Бродяга успевает убежать всего лишь в соседнюю комнату, когда я настигаю его.

– Постой, мне нужна только одежда, – мой голос с нотками искусственности окончательно добивает его. Глаза бедняги закатываются, а тело обмякает, обрушиваясь безвольным мешком на пол. Рядом грохается его огромная сумка. Я в некотором замешательстве смотрю на бездыханное тело с мокрым пятном на штанах. Черт, чего так испугался-то?

Обыск его вещей немного прояснил ситуацию. В сумке, кроме некоторого тряпья, разного хлама вперемешку с полезными вещами находились и одноразовые иньекторы какой-то наркотической дряни. Неудивительно, что такая реакция – мало ли что могло привидеться сознанию под препаратами. Продолжив поиск, я в итоге нашел его основные вещи, брошенные при виде меня. Так что мне удалось отобрать более-менее чистые штаны и толстовку с большим капюшоном. На ноги натянул снятые с бродяги ботинки. То, что они были не по размеру, нисколько меня не заботило – металлические стопы очень сложно натереть.

– Обворовал бомжа. Отлично, Грэг, так держать, – тихо проворчал я, завязывая последний шнурок. В одежде мне удалось скрыть свой вид, так что теперь перемещаться станет проще. Особенно учитывая то, что мне нужно двигаться в сторону более оживленных районов Арнон-Сити, где это бы вызвало массу ненужных вопросов.

Чем дальше я углублялся в город, тем больше замечал налет хаоса. Да, порядок еще пытались сохранить, но внезапно появившаяся превосходящая сила сломала хрупкий баланс в мегаполисе. То и дело звучали перестрелки под вой сирен патрульных машин. Большая часть магазинов щеголяла закрытыми роллетами витрин, не желая провоцировать воров, но не всегда это помогало.

– Чего косишься? Шагай отсюда, – повел оружием стоящий с винчестером наперевес мужик в небольшой шапке. Его несколько напарников как раз копались во вскрытом магазине бытового оборудования, таская награбленное в кузов припаркованного неподалеку фургона. Я чуть ниже склонил голову, прячась от внимательного взгляда грабителя, и ускорил свой шаг.

И так было повсюду – анархия и отсутствие какого-либо порядка. Спустя пять минут из-за поворота вылетел броневик с символом какой-то корпорации. Не вписавшись в поворот, он на полном ходу влетел в кафе, разнося его. Несколько посетителей не успели отпрыгнуть, попав под колеса махины, но водителя это нисколько не смутило. Взревев двигателем, он снова рванул вперед, а на улицу уже выезжал новый участник. Вторая боевая машина зашла в поворот гораздо аккуратней и мгновенно открыла огонь из пушки наверху. Крупнокалиберные пули начали стучать по металлу брони первой, но та внезапно вильнула в ближайший переулок. Стрелок не успел отреагировать, и очередь разнесла часть окон в жилом здании. Я еще больше прижался к стене, пытаясь не попасть под раздачу. Рядом застыло еще несколько прохожих, которые, впрочем, как ни в чем не бывало встали и ускоренно продолжили двигаться по своим делам, как только оба броневика скрылись из виду.

Не то чтобы такое поведение поражало – до этого жители Арнон-Сити частенько могли попадать в разборки корпораций или банд, но чтобы настолько все стали привычными к этому? Компании пошли совсем вразнос? Ответ на этот вопрос я получил гораздо раньше, чем думал. Обрушенные линии магнитных поездов сузили мой выбор способа передвижения до пешего хода. Поэтому держа в голове приблизительное местонахождение моего интерната, я старался добраться до него, привлекая как можно меньше внимания.

Через несколько кварталов слева показались развалены патрульной базы Корпорации Собиана. Разрушенные ударом лазера, они представляли собой оплавленные куски камня и металла, в котором уже не осталось ничего ценного. Дорога вокруг была вспучена после близкого воздействия высокой температуры, а все прохожие стремились обойти это место, словно оно было проклято. Не знаю, что спровоцировало удар с орбиты, но, скорее всего, после этого никто не хотел вызывать новый гнев ангелов.

Чуть позже начали встречаться офисы различных корпораций, возле которых явно шли активные бои в первые дни. Брошенные машины, обугленные остовы броневиков. Раздетые трупы, брошенные мародерами. Стены, все в следах от копоти и пуль. Уничтоженное оборудование и выбитые окна. Кое-где даже до сих пор мелькало тревожное освещение, которое так никто и не сподобился выключить. Возле одного из таких офисов бушевала настолько мощная схватка, что соседнее здание было обрушено, перегородив обломками проход. Впрочем, для защитников так вышло даже лучше. Огородив пространство бетонными плитами и металлом, они создали эдакое закрытое пространство возле центрального офиса своей корпорации, название которой я так и не разобрал. Молчаливые бойцы в бронежилетах и касках с винтовками наперевес настороженно проводили меня взглядом, и я поспешил покинуть их территорию.

Арнон-Сити словно ушел в отрыв, не желая больше следовать правилам, выработанным крупными корпорациями. Он и так всегда был опасным местом, с его бандами в подворотнях, невменяемыми наркоманами, обколотыми химией и хорошо, если без кибернетических протезов. С возможностью попасть в перестрелку между не поделившими зоны влияния корпорациями или группировками. Это было место, где правили деньги, ресурсы, влияние, а человеческая жизнь имела вполне конкретную и небольшую цену. Но даже так правила сохранялись в районах, подконтрольных крупным игрокам. Вот только действия землян-заговорщиков полностью сломали это, спровоцировав годами копящиеся взаимные претензии и конфликты вылиться на улицы.

– Апокалипсис пришел! Покайтесь, грешники, из-за своего неверия! Древние БОГИ разгневались и готовы вершить суд над нами, забывшими ИХ! Текущая ситуация – это только начало дальнейшего хаоса, когда мир начнет пылать в огне! Ангелы же просто являются исполнителями ИХ воли, и они готовы разрушать наш мир… Но есть спасение!.. – разглагольствовал какой-то тип, размахивая кибернетической рукой. Стоявший на небольшой тумбе, он кричал прохожим, стараясь привлечь внимание. Некоторые останавливались, но большинство проходило мимо, морщась от истеричного голоса. Редкие секты, которые каким-то чудом выживали в мире корпоративных войн, видимо решили, что пришел их час, раз так открыто пытались пропагандировать свои взгляды. – Эй, молодой человек, остановись и послушай! Ведь это в наших силах – и твоих тоже, спасти всех! – шустро спрыгнувший тип попытался уцепиться за мою толстовку, но я резко ускорил шаг, избегая этого. – Постой! Ладно, беги, грешник, но Апокалипсис придет и за тобой!

На слова в спину я не отреагировал, только мысленно усмехнувшись о том, как быстро он сдался. Впрочем, тип быстро нашел себе другую жертву, вцепившись в нее своей механической рукой. И ведь абсолютно не боялся нарваться. Хотя стоящие неподалеку два хмурых мужика в широких куртках, скорее всего, были охраной этого сектанта. Небрежно прикрытое под полами оружие служило некоторым дополнительным намеком не трогать их подопечного.

Слегка сгорбившись, я просто проследовал дальше. Мне явно не нужно было лишнее внимание, ведь начни я тут вмешиваться в каждый такой случай, последствия от этого могли быть гораздо серьезней, чем казались на первый взгляд. Майкл рассчитывает на мою помощь, а с учетом угрозы от этих заговорщиков мне нужно будет сфокусироваться только на этом. Нельзя вмешиваться, просто нельзя.

Так я продолжал двигаться в сторону своего разрушенного интерната, постоянно твердя себе это и старательно не обращая внимания на порой происходящий поблизости беспредел. Вооруженные бандиты с наглостью смотрели на проходивших мимо людей, периодически цепляясь к вызывающим, по их мнению, взглядам. Впрочем, прохожих было не так уж и много – видимо, большинство предпочитало отсиживаться дома в это неспокойное время.

– Отпустите нас! – внезапно раздавшийся вскрик донесся из ближайшей подворотни. Я машинально поворачиваю голову в ту сторону. – Не трогайте ее.

Парень, подросток лет пятнадцати-шестнадцати, пытался закрыть свою подружку того же возраста от наседающего мужика в полной экипировке одной из корпорации. Забрало шлема было поднято, открывая вид на предвкушающую улыбку. Винтовка висела за спиной на ремне, а руки тянулись в сторону девочки. Позади него расслабленно стояли еще два бойца в бронежилетах и с оружием в руках, лениво осматривающиеся вокруг. И все это было освещено ярким уходящим в закат солнцем. Действительно, страшные дела творятся даже при свете дня.

– Командир, может, позже? – подал голос один из них. Его напарник упер на меня внимательный взгляд, заставляя отвернуться, тем самым избегая противостояния. У меня есть другие цели, нельзя себя демаскировать.

– Нет, хочу сейчас, подождете. Эй, малютка, иди ко мне, я тебя не обижу, – подрагивающие от возбуждения руки вызывали отвращение. Но это не мое дело. Нельзя вмешиваться.

– Я вам не позволю что-либо сделать! – набычившись, твердо произнес паренек, упрямо преграждая путь к своей подружке.

«Грэг, у тебя есть задача важнее!» А прямо перед глазами словно всплыли лица воспитанников интерната, которые с некоторой укоризной смотрели на меня. Невзирая на конфликты между собой, мы всегда старались защищать друг друга от посторонних, особенно тех, кто был младше и слабее.

– Да кто тебя спрашивать будет, щенок? – прямо вижу, как оскалился этот моральный урод. «Нельзя… твою мать!» Глаза цепляются за лежащий камень, и я тут же спотыкаюсь, с размаху падая на тротуар, успев отойти от переулка всего на несколько метров. Машинально выставленные вперед руки с силой впечатываются в твердое покрытие, а затем подворачиваются, полностью роняя меня на бетон. Сзади тут же раздается громкий смех бойцов.

– Ты гляди, тоже небось захотелось, что аж засмотрелся? Но… – договорить похотливый командир не успевает. Вылетевший камень из моей кисти попадает ему в челюсть, напрочь дробя ее. От сильного удара уже бездыханное тело отбрасывает назад. Два оставшихся бойца на несколько мгновений замирают в ступоре, перед тем как начать вскидывать винтовки, а я уже действовал. Выжимая из своего тела киборга все что можно, рвусь вперед.

Первый враг практически успевает навести на меня винтовку, но поздно. Короткий удар кулаком сгибает оружие, попутно вбивая его в бронежилет противника. Того только начинает отбрасывать назад, а я уже бью под колено. Нога врага подгибается, и он валится на землю, впечатываясь шлемом в стену. Второй же открывает хаотичную стрельбу в мою сторону.

Не знаю, как работает этот дополнительный компьютер, подсоединенный к моему мозгу, но четкость мышления безумная. Я успеваю прикинуть направление, куда смотрит ствол, и возможную траекторию полета пуль. Слегка смещаюсь в сторону, а затем резко подныриваю под оружие. Враг пытается уследить за моими движениями, но мощный удар сбивает винтовку вверх, а второй опрокидывает на спину. Я тут же прыгаю сверху, обрушиваясь на грудную клетку противника всем своим немаленьким весом. Несмотря на бронежилет, ребра моментально ломаются, а изо рта противника вырывается кровь.

– Сзади! – громко кричит подросток, и я резко дергаю голову в сторону. Пистолетная пуля прорезает капюшон, но бессильно скользит по металлу. Подхватываю винтовку и делаю кувырок, пытаясь одновременно развернуться. В кирпичную кладку впиваются новые пули, выбивая крошку. Стреляющий из пистолета враг успевает еще раз зацепить меня, в этот раз сделав дыру в рукаве, а затем короткая очередь чуть ли не впритык разносит его шлем, забрызгивая стену позади.

«Черт, все же не сдержался и вмешался, хотя не должен был. Но все же уж слишком они напоминают мне моих друзей из интерната, которым мало бы кто помог, ведь ничего кроме будущих проблем, спасение таких детей не дало бы. Ни выгоды, ни пользы от знакомства». Альтруизм на Гемини вообще был делом редким и больше походил на болезнь в этом мире борьбы корпораций за прибыль.

– Вы в порядке? – только начинаю опускать винтовку, как из дальней части переулка показывается еще один боец в той же самой экипировке и с такими же нашивками со стилизованными буквами «ВоНД». Рывок в сторону с одновременным поднятием оружия. Вражеская очередь проходит над головой, а я же более удачлив. Грудная клетка, защищенная бронежилетом, сотрясается от попаданий и противника, закручивая отбрасывает за угол здания. Чувствую, что этим не ограничится, тут же приседаю у ближайшего трупа, нашаривая левой рукой запасные обоймы. Правая продолжает удерживать винтовку, контролируя переулок. В голове мелькает мысль, что мне повезло с тем, что нет идентификатора на оружии.

– Бегите отсюда! – кричу я, запихивая в карман толстовки вторую обойму. Подростки с некоторой задержкой следуют моей команде, громко стуча ботинками. Но все мое внимание поглощено проемом. Нельзя терять инициативы! Тут же устремляюсь вперед, попутно прижимаясь к левой стене. Глаза воспринимают выход в целом, готовые среагировать на любое движение и тут же отдать команду телу на стрельбу. Снаружи переулка раздается шум как минимум от нескольких ног, заставляя не расслабляться. Если бы не дети, то мог бы отступить назад, а так нужно двигаться только вперед.

Успеваю преодолеть почти весь переулок, как внезапно начинает реветь двигатель броневика. На мгновение замираю на месте, а боевая машина уже начинает двигаться, показывая свой бронированный нос из-за угла…

Глава 18

Вихрь мыслей мгновенно проносится в моей компьютеризованной голове, выдавая разнообразные хаотичные варианты. Не знаю, насколько сильная броня у моего тела, но проверять почему-то абсолютно не хотелось. Добежать же до противоположного конца переулка я уже не успевал. А броневик, словно в замедленной съемке, все продолжал закрывать проем своим массивным корпусом, и готов поспорить, что его пушка уже изучающе смотрела в мою сторону. Черт, все направления перекрыты! Все ли?

Неожиданная мысль мелькает словно молния, и я с размаху вбиваю кулак в кирпичную кладку глухой стены ближайшего здания. Удар металлической кисти, использующей механические усилители, с легкостью дробит коричневый камень, подтверждая мою теорию. Винтовку тут же цепляю на шею за ремень, а сам уже подпрыгиваю вверх.

Ноги неожиданно мощно подбрасывают меня на добрых три метра, и обе кисти с силой врубаются в кирпич, хватаясь. Не успеваю зависнуть, как снова бросаю себя еще выше. В этот раз правая кисть бьет по касательной, смазывая удар, отчего соскальзывает, благо левой удается закрепиться. Впрочем, высоты и так должно было хватить. Удерживая себя на стене, я перехватываю свободной рукой свою винтовку, разрывая ремень.

А броневик уже высунул свою пушку в переулок, практически сразу открывая огонь. Орудие с приличным грохотом начинает ходить из стороны в сторону, проделывая дыры в стенах зданий. Кирпичная крошка летит во все стороны, но стрелок внутри не останавливается, продолжая создавать локальный ад. Спустя секунд пять кто-то кричит «хватит», но в боевой машине стрелок явно не слышал, продолжая утюжить пустое пространство. Боец показывается из-за угла, легко забрасывая себя на вверх брони, и начинает что есть силы стучать, силясь привлечь внимание увлекшегося стрелка.

Крепче сжимаю кирпичную кладку и навожу винтовку, продолжая висеть на стене. Враг в последний момент словно что-то чувствует и включает защитный щит, выстреливающий из предплечья и закрывающий его от угрозы. Вот только я находился гораздо выше, и поэтому мои выстрелы спокойно проходят над неожиданной преградой, разнося прямыми попаданиями шлем вместе с головой. Тело бросает на броню, после чего уже безжизненным мешком оно валится с броневика. А я уже перевожу прицел на новую цель.

Одновременно из-за двух углов высовываются бойцы с оружием, пытаясь найти меня. Не отжимая спускового курка, провожу крестом по ближайшему. Противник ловит чуть ли не с десяток попаданий в грудь, в шлем и в оружие, заваливаясь вперед безжизненными кулем. Но вот второй противник уже замечает меня, пытаясь навестись на цель, задирая голову вверх. Уходящее в закат солнце позади на миг сверкает на забрале его шлема, ослепляя того, и я тут же этим пользуюсь.

Сжимаясь, словно пружина, выбрасываю себя вперед, дробя кирпич под ногой. На мгновение замираю в полете, попутно пытаясь открыть огонь из винтовки, но та просто бесполезно щелкает. Жесткое приземление вминает меня в тротуарную плитку, и тут же приходится пригнуться от очереди сбоку. Броневик, до которого я не допрыгнул буквально метр, пытается навестись на меня своей пушкой, но я слишком близко. С размаху бросаю винтовку в прижавшегося за правым углом противника, пытаясь не сколько попасть, а сколько припугнуть. Тот невольно приседает, частично прячась за телом погибшего коллеги.

Я же рвусь вперед, срывая с пояса свалившегося с броневика трупа гранаты. Толчок, и мое тело с легкостью запрыгивает на броню боевой машины. Две гранаты уже зажаты в руках, и я тут же их активирую, бросая в обе стороны. Сам тут же прыгаю назад, впечатывая обе стопы в торчащий ствол спаренной пушки. С помощью искусственных мышц и под весом металлического тела их слегка гнет, но затем ноги соскальзывают, и я неаккуратно заваливаюсь на тротуар, падая на него спиной. Болевых ощущений нет, и я, продолжая движение, просто пытаюсь уйти в кувырок назад, как по бокам раздаются синхронные взрывы.

Тело, прикрытое массивной машиной, избегает ударной волны, а осколки только бесполезно барабанят по броневику. Усиленный слух улавливает чей-то вскрик. Я практически выхожу из кувырка, как внезапно прямо надо мной происходит еще один взрыв, правда, гораздо менее мощный. Меня отбрасывает назад, заставляя прокатиться по тротуару. Тело ощущает легкий толчок, но я понимаю, что повреждений нет.

Вскакиваю на ноги, замирая на мгновение. Оба угла здания были изрешечены отметинами от осколков. Из-за правого к тому же выглядывало тело второго погибшего бойца. Короткий взгляд на себя показывает, что моя одежда тоже выглядела не лучшим образом, превратившись в какие-то лохмотья. Впрочем, мелькавший в дырах металл был только слегка поцарапан, не более. Поднимаю голову вверх и наконец понимаю, что спровоцировало неожиданный взрыв. Спаренные стволы пушки выглядели словно распустившиеся цветки, разорванные при очередных выстрелах. Прислушиваюсь, но кроме работающего двигателя броневика больше ничего не слышно. Вообще, на район словно опустилась сфера отчуждения – все прохожие моментально испарились при первых признаках стрельбы. Что же, пора заканчивать.

Рывок, и я, прижимаясь к борту боевой машины, выглядываю за угол. Несколько погибших после взрыва гранат лежали у стен, изрешеченные осколками. Лужи крови потихоньку начали собираться под их телами, окрашивая тротуар в красный цвет. Глаза внимательно шарят в поисках пригодного вооружения, но все слишком повреждено, даже на вид. Поворачиваю голову в другую сторону, но внезапный рывок бросает меня на землю. Пилот броневика наконец решает, что нужно начать действовать, срываясь с места. Вот только не так, как я себе успеваю представить, перекатываясь в сторону.

Боевая машина, ревя от натуги двигателем, мчится по улице, чтобы спустя десяток секунд скрыться вдалеке, бросив своих погибших товарищей. Впрочем, провожал я его взглядом до самого конца, не желая никаких неожиданностей. Да и в голову вообще не приходили варианты, что может сделать пилот в броневике в пределах города, лишенный какого-либо вооружения, против мобильной цели. Задавить бы явно не получилось, а вот получить взрывоопасный подарок от меня было вполне вероятно.

Оглядываюсь по сторонам, но все пусто. Только с десяток тел после прошедшего боя. И конечно же следы – изрядно пострадавшие стены двух зданий, щеголяющие дырами от крупнокалиберного пулемета. Черные пятна от двух взрывов и куча металлических осколков, торчащих в разных местах. Улица словно вымерла, и только в одном из окон в доме напротив было видно колыхающуюся занавеску, скрывающую любопытную фигуру. Подростки уже, естественно, убежали, что было крайне разумно с их стороны.

Еще раз осмотрев себя, я попытался вздохнуть, чтобы спустя секунду выругаться. Какие вздохи с моим-то телом? Да и внешний вид пострадал изрядно – толстовка щеголяла дырами, а винтовка превратилась в кусок бесполезного металла после разрыва гранаты. Выбросив такие ненужные уже запасные обоймы, принялся приводить себя в порядок. Не решившись снимать толстовку с себя прямо посреди улицы, впрочем, как и раздевать трупы, я просто снял целый бронежилет с одного из погибших. Натянув его поверх моих лохмотьев, занялся поисками оружия. Обойдя буквально каждого, мне все же удалось найти себе боевой клинок в ножнах и пистолет с парой обойм.

– А ну-ка, положи все на место и выворачивай карманы, – произнес надо мной слегка нервничающий голос какого-то хмыря, направляющего на меня самодельный обрез. Его шаркающую походку я услышал давно, не придав особого значения. Подняв на него взгляд, я медленно встал, продолжая засовывать в разгрузку третью обойму.

– Дернешься в мою сторону, я сломаю тебе кисть, – бросил ему, не обращая внимания на стоящих позади вооруженного долговязого еще двоих таких же наркоманов. Ибо вряд ли у здорового человека могли быть такие мутные и расширенные радужки, совместно со слегка трясущимися руками. – Я предупредил. Дорогу… – поправив все на разгрузке, я двинулся в их сторону.

– Эй, стой, я буду стрелять, – обрез почти упирается мне в лицо, с трудом удерживаемый на вытянутой руке лидера.

– Стреляй, Генри! Чего ты… – расхрабрился стоящий позади вооруженного хмыря толстяк, но резко замолк, когда я быстрым движением хватаю своей кистью руку с оружием. Возле головы бухает выстрел, пронося мимо меня разнообразные куски металла, которые они напихали внутрь ствола. Мощное усилие, и кость ломается вместе с рукоятью самоделки. Я тут же отпускаю и продолжаю свой путь дальше, уже не обращая внимания на дикий вой.

– Ты офонарел, да? Да мы тебе… – разорялись позади оба наркомана, пока их лидер подвывал на тротуаре. Но кроме громких угроз, они так и не решились ничего сделать. Да, насколько Арнон-Сити не менялся в этом отношении, невзирая ни на что – крысы, только почуявшие кровь, будут пробовать тебя на прочность. Права была госпожа Инга, учившая, что некоторые вопросы можно было решить только силой, и ничем другим. Прошлый Грэгори попытался бы успокоить их, договориться, но это, скорее всего, только спровоцировало бы этих обколотых химической дрянью отбросов на агрессию. Так мало времени прошло, а сколько изменений. Причем не только во мне внутреннем, но даже во внешнем.

В голове четко определяется цель – мой интернат, и я еще больше ускоряю шаг, стремясь попасть в свой дом. В дом, в который я так и не смог ни разу вернуться после злополучных событий. Где-то сбоку снова раздается стрельба, а на самом горизонте сверкает очередная вспышка света от удара с орбиты. Арнон-Сити, впрочем, возможно, как и вся Гемини в целом, медленно погружался в неконтролируемый хаос.

И чем больше я находился в своем городе, тем больше наблюдал за тлетворным разложением всего вокруг. Да, когда я находился в пределах корпорации, все казалось гораздо проще и понятней. Работай, если хочешь получить что-то, а иначе тебя выкинут на улицу. Отсюда все в интернате делали непроизвольный вывод о том, что все, кто был не в пределах корпораций, по умолчанию были бандитами, неудачниками и отбросами, не сумевшими вписаться в реальный мир. Но был ли мы правы? Не думаю.

Приход этих заговорщиков не только спровоцировал корпорации на более жесткую борьбу между собой, но и активизировал остальных. Бандиты всех мастей начали проявлять гораздо больший энтузиазм даже в тех районах, где были патрульные базы. Мародерство, грабежи – все это было видно невооруженным взглядом, и все это были последствия социальной системы, выстроенной на Гемини. Проблемы ведь никуда не девались, накапливаясь как снежный ком, и именно сейчас словно толкнули с вершины первый камешек. И неизвестно, куда эта лавина пойдет и что в итоге останется после нее. Но то, что все изменится, я нисколько не сомневался.

Интернат меня встретил закрытыми воротами с табличкой запрета входа всем, кроме сотрудников корпорации. В один прыжок преодолев забор, я медленно двинулся по территории своего единственного дома. Да, именно единственного, ведь другого у меня так и не появилось. На глаза попадались проводимые здесь ремонтные работы. В одном месте была явно видна новая кладка, слегка отличающаяся оттенком. Крыльцо тоже было подвергнуто ремонту – еле заметные рисунки, которые когда-то нарисовала Элиза на перилах, бесследно исчезли. Немного замерев, я толкнул тяжелую дверь, оказавшуюся, как ни странно, не закрытой.

Впрочем, почти сразу громко заорала сигнализация, но я уже рванулся в сторону звучащего динамика. Сирена была вырвана мгновенно, как и большая часть пучка проводов. Конечно, сама охранная система все равно работала, но хотя бы из-за неоконченной установки перестала подавать раздражающие сигналы, оповещающие всех вокруг про взлом.

А дальше я медленно обходил все здание. Все следы нападения исчезли безвозвратно, впрочем, как и часть мебели. Новую, видимо, никто завезти не успел, ограничившись только восстановлением здания после нападения. Воспоминания нахлынули мощным потоком, напоминая о прошедших событиях, которые словно были в прошлой жизни.

Мои тяжелые шаги громко раздавались в коридорах интерната, а в голове мелькали картинки. Наша столовая, в которой я частенько засиживался, помогая остальным с трудными вопросами. Громадный зал для показа кино, где мы все вместе смотрели обучающие фильмы и очень редко что-то развлекательное – госпожа Инга постоянно напирала на необходимость учиться, а не маяться дурью. И именно здесь она погибла, защищая своих подопечных до самого конца. Одна против толпы вооруженных бойцов Манро.

Ее кабинет практически не изменился. Приложив немного усилий, я сломал замок, проникая внутрь. Компьютер в углу был покрыт изрядным слоем пыли. Впрочем, как и личный телефон на столе. Некогда заполненные папками стеллажи сейчас пустовали. Действительно, зачем кому-то хранить личные дела погибших учеников? И кто-то легкой рукой выбросил память о бывших жителях этого центра. Шкаф с коллекцией ручек главы центра тоже был опустошен неизвестным, забравшим вместе с ними словно частичку самой госпожи Инги. Немного постояв, я вышел, аккуратно прикрыв дверь.

В каждом коридоре словно жила своя история, возникающая в памяти. Слегка кривая ножка на одном из шкафчиков, когда подрались Зак с Карлом, не поделившие новенькую, которая в итоге предпочла совсем другого. Или черное пятно на громадном подоконнике, прямо под уже засохшим растением. Тогда Пьер решил устроить собственный небольшой эксперимент по химии, попутно чуть не организовав пожар в центре. Благо я находился неподалеку и успел среагировать, заодно прикрыв его от возможных неприятностей.

Наша с моим названым братом мастерская оказалась практически не тронута. Видимо, ценности в хранимом хламе никто не углядел. Закуток с закрывающей содержимое занавеской находился на своем месте. Слегка помявшись, я все же сдвинул ее в сторону, проникая внутрь. Разрабатываемый нами робот находился на своем месте, в этот раз уже не скрываемый коробкой, и абсолютно не изменился. Все такое же бочкообразное туловище практически без корпуса. Пересобранные мной манипуляторы зависли в одном положении, причем правая ладонь была выпрямлена вертикально вверх.

– Догги, дай пять, – не удержавшись, тихо произнес я, хлопнув его по ладони. Невзирая на мои приглушенные эмоции, тем не менее все внутри бурлило от переживаний. Впрочем, мое металлическое тело ничем не выдавало это, оставаясь внешнее абсолютно спокойным.

– Прощай, Пьер, – снова произнес я, аккуратно выходя и поправляя занавеску. Ведь никто не должен видеть сокровище брата, особенно Дуглас.

Пройдя по комнатам других жителей, я в итоге поднялся на самую крышу. По пути, не удержавшись, все же выставил знакомую табличку, означающую, что место занято. Хаотично разбросанные вещи под навесом выглядели давно забытыми. Разместившись под прозрачным укрытием, я застыл, глядя на небо. Очень скоро солнце полностью скрылось за горизонтом, погружая Арнон-Сити в объятия ночи. Привычные темные облака в очередной раз скрывали звезды, но все же в некоторые просветы можно было углядеть мерцающие точки кораблей землян.

Множество ночей мы провели здесь с Софией, разговаривая о разных вопросах, строя планы и мечтая. Она больше о полетах, о свободе птиц, а я, по своему обыкновению, о безопасной работе с хорошим заработком. А вот оно как все сложилось…

Мысли о Софии снова заставили задаться вопросами. Где она? Все ли с ней в порядке? И ведь никаких идей о том, как ее найти, не было. У меня была глупая надежда встретить ее здесь, но шанс на это был крайне мал. Хотелось думать, что, невзирая на весь творившийся в городе хаос, она все же в пределах мегаполиса и не успела подняться на орбиту. То, как атаковали крейсеры заговорщиков, не оставляло сомнений о судьбе станции и кораблей.

А ведь есть еще Майкл, с которым я должен встретиться через несколько дней. Судьба спасшего меня напарника была тоже неизвестна, но все же отчего-то я был уверен, что он цел. Не мог агент просто так погибнуть, просто не мог. Тем более он рассчитывает на мою помощь. Вот только у меня все равно ни единой идеи, кто наши враги и чего они добиваются. Судя по отсутствию активных действий на планете, никто не пытается захватить власть или контроль над корпорациями. Будто они просто занимаются своими делами, полностью наплевав на жителей Гемини и их разборки между собой. И если так подумать, являются ли они такими уж врагами? Для землян – однозначно, да, но вот для моей планеты? Да, они спровоцировали волну хаоса и периодически наносят удары с орбиты, но второе, похоже, – ответ на агрессию. А первое… в первом мы сами виноваты. Вот и вопрос, насколько важно мне бороться против них? Ответа нет.

Еще раз окинув взглядом ночное небо, я неожиданно пришел к выводу, что мне это не важно. Важна София, важен Майкл, и все. Мне ценны конкретные люди, а не какие-то идеи. Чтобы не бессмысленно ждать напарника, стоит заняться именно чем-то стоящим, а именно постараться найти Софию, попутно изучив текущую обстановку. Времени не так много, таймер обратного отсчета все продолжал тикать. Не знаю, как насчет борьбы с врагом, но как минимум для этих двух дорогих мне людей я должен обеспечить безопасность. Просто обязан.

Глава 19

Долго на крыше учебного центра-интерната я находиться не смог. Ревущий звук двигателя броневика возвестил о приезде бойцов моей бывшей корпорации, по всей видимости, наконец среагировавших на сработавшую сигнализацию. М-да, торопиться они не собирались. Впрочем, с учетом обстановки в городе, хорошо, что вообще приехали.

Выпрямившись во весь рост, я медленно двинулся к краю крыши, выглядывая охранников. Те, остановив свою боевую машину прямо возле центрального входа, уже успели потушить освещение, стараясь себя не демаскировать. Хотя грохот работающего двигателя не услышать мог только глухой, особенно ночью, когда количество звуков уменьшилось в разы. Периодическая стрельба все еще доносилась из разных районов мегаполиса, но все же их интенсивность и частота упала в разы.

Бойцы быстро выбирались из кузова броневика, выпрыгивая на дорогу, и мне пришлось отодвинуться в глубь крыши, избегая случайных взглядов. Любой из них мог обладать прибором ночного виденияили же банальным тепловизором, хотя последний в моем случае не помог бы. Сам же я видел прекрасно – тело киборга спокойно рисовало изображение в подробностях, и текущая темнота помехой не являлась. Я просто осознавал то, что сейчас была ночь, но на этом все.

Насчитав восемь бойцов, на миг застыл, задумываясь, что с ними делать. Взять в плен и попытаться расспросить? А что может знать рядовой боец? И вряд ли он окажется умелым хакером, чтобы вытянуть нужную мне информацию. Так что проще всего отступить, избегая ненужной схватки.

Развернувшись, я рванул по крыше в противоположную сторону, громко стуча ботинками по покрытию. Снизу моментально раздались крики, но шансов перехватить меня у них не было. Не замедляясь, я что есть мочи вытолкнул свое тело вперед, выпрыгивая с крыши. Сила прыжка позволяет с легкостью перелететь чуть ли не с десяток метров, прежде чем гравитация берет свое. Ухожу в кувырок, смягчая приземление, и тут же рвусь вперед. Практически мгновенно перекидываю свое тело через забор и уже в полете определяюсь с маршрутом.

Позади снова раздаются крики, а рев двигателя разносится по округе, но я уже скрываюсь в переулке, на полном ходу проскакивая его. Минуты две бегу, не останавливаясь, петляя между зданиями. Преследователи, так и не успевшие что-либо понять, остаются где-то позади, и я перехожу на шаг, стараясь привлекать как можно меньше внимание. Впрочем, с учетом моего вида это было не слишком просто.

Потертая толстовка, поверх которой я напялил бронежилет. Капюшон, скрывающий лицо. Широкие, измазюканные в грязи, штаны и такие же ботинки. Сама моя фигура, несмотря на тонкие конечности, обладала широким костяком, отчего в одежде казалась мощнее, чем была на самом деле. Болтающийся в кармане толстовки пистолет прилично выпирал, демонстрируя, что у меня спрятано оружие. В общем, неудачливый преступник или же бродяга, где-то нашедший пару ценных вещичек. И оставлять такого без присмотра никто явно не будет. Благо, окутывающая Арнон-Сити ночь свела количество случайных прохожих практически до нуля. И только изредка где-то мелькали фигуры других неспящих, отчего я сразу же старался уйти в сторону, избегая лишнего внимания. Лишние неприятности мне ни к чему. К тому же важно выстроить более конкретный план действий.

Кто может знать о врагах и возможном местонахождении конкретного человека? Корпорации. Просто так они мне не ответят, так что придется добывать информацию. Единственный знакомый хакер уже давно должен был покинуть Арнон-Сити, а других я не знаю. Можно, конечно, вступить в прямой конфликт, но далеко не факт, что они обладают нужной информацией. Но ко времени проверки переиграть уже ничего не получится. Или же можно найти кого-то из руководителей, которые сразу могут дать оценку наличия информации и саму ее. Их местонахождение неизвестно, так что, скорее всего, придется внаглую атаковать головной офис в городе, надеясь на удачу. Вариант спорный в первую очередь потому, что нужный результат не гарантирован.

Вторая, более вероятная, но между тем более опасная возможность – захватить в плен кого-то из заговорщиков. Периодические пролеты винтовых машин вместе с транспортными давали шанс на перехват их в момент погрузки. Конечно, противостоять придется гораздо более оснащенным врагам, при этом не имея толком ничего, но это позволит как минимум понять, кто есть противники и чего они добиваются. Сложность состоит в том, чтобы понять, что они грузят и где именно они будут. Но все это при должной удаче решаемо. Опасность не пугала, а ограниченность во времени наоборот подстегивала, так что, больше не думая, остановился на варианте номер два.

В итоге следующие часы я провел в поисках удобного место наблюдения, из которого можно было быстро добраться в любую необходимую точку. Ею оказался один из элитных жилых небоскребов, в который меня, естественно, не хотели пускать. Несильный удар по затылку упрямого охранника утихомирил того, разбив все аргументы против. На это тут же среагировали его напарники, решив, что бродяга не стоит вызова вооруженной охраны и они смогут справиться сами. Аккуратно связав их же ремнями всю храбрую троицу, я вывел из строя систему наблюдения и закрыл их в подсобке. Кляпы во рту и табличка «Ремонтные работы» на двери должны были дать мне достаточно времени для наблюдения.

Решив не подниматься по лестнице, я направился в сторону лифта, выбрав последний сороковой этаж. Но не успела дверь закрыться, как внезапно чья-то рука остановила створки, снова открывая их. Прошедшая внутрь женщина смерила меня брезгливым взглядом, осматривая мой непрезентабельный вид. Сама же она выглядела дорого, начиная от кончиков туфель на высоком каблуке и заканчивая драгоценностями по всему телу. Вот только дорого не значит прекрасно. Холеная строгая красота скорее отдавала произведением искусства, которым можно полюбоваться в музее, но дома его не разместишь. Ее образ был слишком точен, слишком вычурен, слишком искусственен. Будто копия меня – где функционал все, только он заключался не в боевых действиях, а во внешнем виде. Пренебрежительный взгляд только добавил этому красок. От этой мысли я даже мысленно усмехнулся. София была в разы притягательней и миловидней. Впрочем, возможно, и эта женщина для кого-то была такой и сама отвечала взглядом в ответ так, как когда-то на меня смотрел мой беловолосый ангел.

Поспешив выскользнуть на четырнадцатом этаже, так и не произнеся ничего, женщина не удержалась и бросила на меня еще один взгляд. Створки уже начали закрываться, и тут уже я, не выдержав, решил похулиганить в ответ, сбросив капюшон. Не знаю, что в моем виде на нее так повлияло, но широко раскрытые глаза на испуганном лице изрядно повеселели. Жаль, что металл тела никак не отображал моих эмоций, пряча их глубоко под броней.

Поднявшись на крыше по небольшой технической лестнице, я обошел по кругу все здание. С высоты сорокового этажа город выглядел еще больше, расходясь до самого горизонта. Мерцающие огни со всех сторон показывали, что даже в такое время мегаполис жил. Где-то виднелись сполохи пожара, раздавалась стрельба, а всего в нескольких кварталах все было тихо, и люди спокойно спали в своих домах. Разбросанные по Арнон-Сити высотки уменьшали обзор, но даже так видимость была отличная. Под светом города звезд все еще не было видно, а вот крейсеры были заметны – мерцающие разноцветные огни явно сигнализировали о наличии огромных кораблей на орбите.

Следующие десять часов я постоянно перемещался по крыше здания, осматриваясь по сторонам. За это время мне удалось заметить винтовые машины всего два раза, и оба раза они проходили по одинаковой схеме. Несколько летающих средств уничтожали возможные огневые точки, после чего судя по всему высаживали десант, окончательно зачищающий территорию вокруг. Далее приземлялся транспортник и шла активная погрузка, после чего они улетали. Но при этом я вычленил несколько моментов, объединяющих действия землян.

Первое – они всегда улетали в одном и том же направлении, из-за чего можно сделать вывод, что где-то в том направлении находилась именно наземная база. Было неизвестно, насколько далеко до нее, но в ее наличии можно было не сомневаться. И второе было то, что я наконец смог понять, что именно, скорее всего, захватывают заговорщики. Полной уверенности не было, но проверить позже можно будет легко. Оба раза винтовые машины останавливали свое внимание на громадных производственных комплексах, хаотично разбросанных по городу. А сама загрузка транспортника была всегда быстрая просто потому, что грузили сразу контейнеры. Не с товарами, а именно с сырьем. Словно они сами собирались что-то производить, основательно закрепляясь на Гемини.

Если это так, то ситуация со временем станет только хуже. При отсутствующем в данный момент командовании пройдет достаточно много времени, пока соберутся верные Земле военные силы для атаки заговорщиков. И чем больше времени пройдет, тем сложнее будет их выбить с Гемини. Причем наличие поблизости множества мирного населения может не дать возможности применять самое мощное вооружение. В ответ же никто сдерживаться явно не будет. Черт, дело плохо. Если такая база действительно существует, то ее необходимо уничтожить, а иначе вся родная планета может превратиться в поле боя. Если же здесь София…

Где-то сбоку глаза замечают появившиеся еле заметные точки. Практически не различимые на светлом небе даже для искусственных глаз, они ничем другим, кроме винтовых машин землян, быть не могли. Тут же себе строю в голове приблизительную траекторию их полета и рвусь в сторону выхода с крыши. Тестировать возможность тела приземляться с такой высоты мне явно не хотелось. Пока я лечу что есть силы вниз по лестнице, стремясь к лифту, перед глазами висит карта мегаполиса. Точек возможных производств с большим хранением сырья немного, а именно две. Будем угадывать.

Скоростной лифт быстро спускает меня на нижний этаж. Створки еще не успевают полностью открыться, а я уже рвусь вперед. Левый рукав толстовки неудачно цепляется за что-то, моментально отрываясь от быстрого движения, но меня это не останавливает. Откидывая неудачно стоящего прямо напротив выхода мужика, я в несколько секунд преодолеваю холл элитного здания. Не успевшая за моими движениями стеклянная дверь разлетается на части, пугая водителя, стоявшего прямо возле входа дорогого автомобиля. Одетый в строгий костюм, он мгновенно замирает на месте, глядя на уткнувшийся ему в лоб ствол пистолета.

– Быстро за руль! – командую я, не убирая от него оружие. Водитель медлит, и я тут же нажимаю на спуск. Пуля обжигает щеку, оставляя царапину, но зато это наконец заставляет сдвинуться его с места. Не убирая оружие, сажусь на переднее сиденье. Рядом медленно гнездится водитель, косясь на меня странным взглядом.

– Ты хоть знаешь…

Очередная пуля проносится прямо перед его носом, влетая в стекло и застревая в специальной бронированной пленке.

– Понял-понял. Куда ехать?

На мгновение задумываюсь, какой же из адресов выбрать, в итоге называю дальний. Если не угадаю, то будет хотя бы шанс успеть. Роскошный автомобиль летел по дорогам, подгоняемый водителем, на которого в свою очередь действовал нацеленный пистолет. Его сосредоточенное лицо было напряжено, а глаза то и дело косились на ствол оружия, отчего мы пару раз с трудом вписались в поворот. Позади раздавались сигналы, но мы продолжали ехать, не замедляясь.

В какой-то момент я замечаю блуждающий взгляд мужика, словно выискивающий что-то. Через пару секунд водитель, словно невзначай, проверяет, насколько он пристегнут, а мне в голову приходит догадка. Тут же пристегиваюсь, не убирая ствол оружия, а затем сбрасываю капюшон.

– Ты не думай, что у меня только кибернетический протез. При столкновении у меня шансов выжить гораздо больше, – сухо произношу я, краем глаза продолжая наблюдать за дорогой и небом в промежутках между зданиями.

– Твою мать, – ругается водитель, отвлекаясь на меня. Машина тут же дергается в сторону от неосторожного движения, цепляясь боком о соседнюю. Автомобиль виляет, а затем мужик снова концентрируется на дороге. Двигатель ревет, повышая обороты, и мы ускоряемся. В заднее стекло влетают несколько пуль от водителя позади, застревая в бронированной пленке. – Я все понял.

– Это хорошо, что ты настолько понятлив, – накидываю капюшон снова, прикидывая местоположение. Из-за некого хаоса, захлестнувшего улицы, часть дорог была перекрыта останками автомобилей, и нам приходилось ехать в обход. Но в остальном путь был практически пуст – большинство людей просто не рискнули перемещаться в опасное время.

С десяток минут бешеной езды, и мы упираемся в завал, образованный разрушенным мостом. Прикидываю по карте, что быстрее будет пешком, и тут же командую остановку. Водитель, сфокусированный, реагирует не сразу, но все же со скрипом резины тормозит, оставляя черные полосы на дороге.

– Свободен, – бросаю я, замечая в небе знакомые обводы винтовой машины, в данный момент ведущей стрельбу из пушек по невидимым мне целям. Толкаю дверь, но ту погнуло при очередном неудачном повороте. Разворачиваюсь на кресле и коротким ударом ноги выношу преграду. Не успеваю толком выбраться, как автомобиль срывается с места, стремясь умчаться как можно быстрее. Мое же внимание поглощено территорией завода, над которым в данный момент кружили два боевых аппарата.

Знакомый продолговатый корпус с небольшими крыльями с двух сторон. С этих подвесок периодически срывались ракеты, разносящие что-то скрытое от меня за завалом. Пушка на носу тоже практически не утихала, ведя шквальный огонь. Винт, вписанный в большой круг, и две пары маневренных двигателей спокойно удерживали летающую машину в воздухе, позволяя той проводить резкие маневры в стороны.

Быстро забираюсь на завал и замираю, разглядывая происходящее. За мостом, который шел вторым уровнем дороги, находилась большая пустая забетонированная площадка, отведенная под парковочные места. А уже за ней за внушительным забором находился завод, обладающий практически таким же набором защитных средств, как и виденный мной ранее. Турели вдоль всей протяженности, колючая проволока, оборудованные точки для стрельбы на крышах зданий. К тому же вдоль забора была неширокая полоса металлических конструкций, видимо служивших дополнительной преградой для техники возможного противника. Оборудованный въезд с двумя шлагбаумами и столбами, разнесенными метров на тридцать между собой.

За всей этой мощной охранной системой располагалось гигантского размера производство. Высокие объемные емкости возвышались над целыми комплексами зданий различного назначения. Склады для сырья и материалов перемежались с торчащими установками габаритного оборудования. И территория завода уходила вглубь на несколько километров, не меньше. Явно какая-то корпорация сосредоточила здесь разноплановое производство для уменьшения затрат на охрану и ее большую концентрацию, так что никакая конкурирующая компания не могла просто так лишить основы ее благополучия.

Вот только земляне, видимо, об этом были не в курсе. Винтовые машины с легкостью разносили все возможные огневые точки по всей территории, планомерно облетая ее по кругу. То и дело доносящиеся взрывы и вспышки огня говорили о том, что у защитников шансов было мало. Периодически я замечал, как кто-то пытается вести стрельбу в ответ, но бронированные корпусы с легкостью выдерживали это. Выстрелы из гранатометов тоже не были эффективны, все же на Гемини не было нужды разрабатывать оружие против летающей техники. Корпорации, подкармливаемые технологиями с Земли, тоже не давали ходу таким идеям. Впрочем, не уверен, что это помогло бы. Сверкнувший лазерный луч на моих глазах сбил одну из ракет.

То, что радары и разведывательные дроны уже просканировали всю окружающую территорию, я не сомневался, но очень надеялся, что на меня просто не обратят внимания, не посчитав за угрозу. Медленно двинувшись, я начал аккуратный спуск вниз по обломкам моста. Винтовые машины успели сместиться в глубь территории, добивая остатки охраны, так что добраться до забора не составило труда.

Вблизи он выглядел печально. Точечным огнем защитные турели были превращены в груду дорогостоящего металлолома, а в бетонной преграде зияли внушительные дыры на месте попаданий ракет. С легкостью запрыгнув на забор, я левой рукой сдвинул оборванную колючую проволоку, стараясь не зацепиться одеждой. Моей металлической коже ничего не будет, а вот окончательно демаскировать себя можно с легкостью. Одно дело кибернетический протез, а другое – все тело. Пусть в возможном бою враг думает, что ему противостоит не полный киборг, а то может начать использовать другие средства.

Уже примериваюсь спрыгнуть вниз, на территорию завода, как по какому-то наитию решаю еще раз осмотреться. Интуиция не подводит, и я заметил, что далеко справа несколько десятков фигур преодолевали то же самое препятствие. Если бы не оптические линзы, заметить мне это вряд ли бы удалось – слишком большое расстояние. Но само появление возможных конкурентов насторожило. Не понятно, кто это мог быть. Впрочем, это ничего не меняет. Отталкиваясь, я с силой впечатываюсь в бетонное покрытие на территории завода, сразу же ускоряясь вперед. Нужно поспешить, а с этими неизвестными разберемся по ходу.

Глава 20

Медленно двигаюсь в небольшом промежутке между двумя зданиями, больше прислушиваясь, чем пытаясь увидеть. Высокие стены ограничивали обзор, но я уже был близок к самому эпицентру происходящего. Грохот взорвавшегося броневика раздался прямо за углом здания, до которого оставалось всего пару метров. Тут же приседаю, прижимаясь к металлической стене цеха. Замираю на пару секунд и, наконец, преодолеваю оставшееся расстояние и аккуратно выглядываю. Время словно замирает, и я успеваю запечатлеть всю картинку целиком.

Большая площадка, посередине которой горел остов уничтоженного броневика. Несколько обугленных и все еще тлеющих трупов были выброшены наружу из вскрытого, словно банка консервов, корпуса некогда грозной боевой машины. Открытый цех по ремонту техники позади, из которого по всей видимости и попытался атаковать экипаж броневика. К сожалению, неудачно для себя. За этой огромной площадкой, с противоположной стороны от меня, находились виденные ранее громадные емкости, поднимавшиеся высоко вверх.

Одна из винтовых машин в данный момент практически приземлилась, выбрасывая свой десант. Боковая дверь распахнулась, и оттуда выпрыгнула фигура в тяжелой боевой броне – армейском «хомяке». Серая махина громко впечатала свой приличный вес в покрытие, чуть ли не выбивая из бетона пыль. Бочкообразное тело на миг замирает, а затем начинает выпрямляться, разворачивая тяжелый пулемет в своих манипуляторах. Наплечная плазменная пушка тоже водит своим стволом, словно в поисках подходящей цели. Позади него в проеме винтовой машины уже виднелся контур второго «хомяка».

Невольно бросаю взгляд на зажатый в руке пистолет, а затем снова на эту серую бронированную тушу. Хочется грязно выругаться, но приходится временно отложить данное действо. Вторая винтовая машина, зависшая в воздухе, внезапно разворачивается ко мне, направляя свою носовую пушку в мою сторону. Не думая ни мгновения, я отталкиваюсь назад. Вовремя!

Крупнокалиберные пули начинают разносить угол, за которым я прятался мгновение назад. Не медля ни секунды, разворачиваюсь и бегу что есть силы вдоль этого узкого проема между зданиями. А снаряды все продолжают разносить металл стен, разбрасывая бетонную крошку с пола. Что есть силы бегу вперед, но понимаю, что пули быстрее, а как только винтовая машина возьмет немного в сторону и выше, я буду как на ладони. Ощущение в буквальном слове нависающей надо мной опасности заставляет вихрем выдать гору идей, и я останавливаюсь на одной из них.

Правая стена выглядит чуть менее крепкой, чем левая. Делаю небольшую дугу и со всего размаху бью плечом в металл покрытия, стараясь выломать лист. Пули проносятся совсем рядом со мной, но не ожидавший моего маневра пилот промахивается, круша все немного впереди меня. Я же вминаю стену, но пробить ее у меня с ходу не получается. Понимаю, что прямо сейчас на меня переведут прицел, снова бью что есть силы, выжимая максимум из своего тела. Металлическая стена проламывается, и я влетаю внутрь помещения, практически моментально врезаясь в балку каркаса, находящуюся на уровне глаз.

Голова, врезавшаяся в неожиданно появившуюся преграду, уходит назад, и я, не ожидая такой подставы, обрушиваюсь на спину. Вот только пилот винтовой машины тоже пытался предугадать мои действия и направил свои выстрелы прямо в проем. Но из-за моего падения цепочка зарядов разносит злополучную балку, провоцируя меня ускоренно вскочить и рвануть внутрь. Успеваю сделать всего шагов пять, как, по всей видимости, у пилота заканчивается терпение. Мощный взрыв вспухает между зданиями, разнося стены обоих. Ударная волна частично гасится перекрытиями, но даже так меня уносит далеко в глубину цеха.

С размаху врезаюсь в висевший под потолком тельфер. Руки пытаются ухватиться, но не успеваю и лечу вниз. Спина врезается во что-то твердое, немного вминая его под весом моего металлического тела, и я скатываюсь на пол. Пару секунд прихожу в себя, но затем все же встаю. Одежда немного обуглилась, щеголяя прорехами, но в остальном мое тело выдержало удар достаточно хорошо.

Шум винтовой машины смещается, и я осознаю, что пилот размещает свою машину прямо напротив входа в цех, готовый открыть огонь. В голове мелькает диспозиция врагов, и я четко понимаю, что если начну медлить, то к увлекшемуся пилоту может нагрянуть подкрепление в виде бойцов в тяжелой броне. Да и сам он может сбросить десант в любой момент. Все эти мысли проносятся, пока я подпрыгиваю вверх, хватаясь за тот самый тельфер. Цепляюсь и тут же начинаю затаскивать свое тело наверх по цепи прямо на балке под потолком.

Винтовая машина открывает шквальный огонь, утюжа все пространство цеха. Крупнокалиберные пули с легкостью прошивают металлические стены вместе с оборудованием, превращая все в груду бесполезного хлама. А я же срываю тельфер с крепежа и тут же лезу еще выше, к самому потолку. С третьего удара удается пробить перекрытие крыши, и в дыру сразу же летит вырванный тельфер, мое потенциальное оружие. Потерянный пистолет валялся в переулке, да и не уверен, что он бы помог.

На мгновение замираю, отчаянно надеясь, что пилот не сразу заметит, и рывком забрасываю свое тело наверх в дыру. Несколько секунд уходит на то, чтобы протиснуться через рваные края погнутого металла крыши, но пилот все так же увлеченно ведет стрельбу по цеху на уровне пола. Хватаю тельфер в руку и рвусь в сторону края крыши, примериваясь к броску. Вот только сделать его не успеваю.

Внезапно промелькнувшая очередь проходит прямо передо мной, заставляя меня отшатнуться. Не желающий терять времени пилот уже успел высадить одного «хомяка», который в свою очередь чуть не продырявил меня. Пока я не успел скрыться на крыше, успеваю заметить, как из винтовой машины выпрыгивает какая-то небольшая человекоподобная фигура в броне, но рассмотреть подробней у меня не получается. Падаю на крышу и откатываюсь в сторону. Пулеметная очередь начинает дырявить металл рядом со мной, вызывая некоторую панику. Ужасное положение, в которое я сам себя загнал, становилось все хуже и хуже прямо на глазах.

Вторая винтовая машина, судя по шуму, начала подниматься позади, и для нее я буду прекрасной мишенью, как в тире. Где первых два тяжело бронированных бойца, я не знал, но если они еще подключатся, то шансов у меня точно нет. Первая летающая машина внезапно прекращает стрелять, и я слышу шум усиливающих тягу двигателей. Понимаю, что времени нет и нужно просто-напросто действовать.

Вскакиваю на ноги, попутно подхватывая свой импровизированный снаряд. На движение тут же реагирует «хомяк», открывая огонь в мою сторону, но первые выстрелы проходят мимо. Я уже замахиваюсь к броску, как внезапно вылетевшая откуда-то сбоку ракета устремляется в сторону винтовой машины.

Автоматика реагирует мгновенно, запуская лазерную защиту. Сверкает световой луч, и мощный взрыв раздается в воздухе, толкая ударной волной летающую технику. Впрочем, она тут же выравнивается. «Хомяк» сразу же переносит огонь на новую угрозу, практически неподвижно стоя на месте. Меня же чуть не сбрасывает с крыши от совсем рядом прогремевшего взрыва. Покрепче ухватившись за тельфер, предпринимаю новую попытку. Вот только еще ничего не закончилось.

С десяток чуть ли не одновременных ракет устремляется снова в свою цель, отчаянно желая ее поразить. Пилот летающей техники тут же пытается подняться повыше. Лазерная защита практически мгновенно сбивает все, вот только от количества взрывов ударная волна бросает винтовую машину вниз на бетон. Каким-то чудом пилот все же удерживает ее в воздухе, не давая удариться о твердую поверхность. Но в этот момент мой криво брошенный тельфер наконец достигает своей цели. Не регистрируемый как угроза, он попадает прямо в большой круг, где вращался основной винт. Неожиданное препятствие мгновенно заклинивает механизм, и летающая машина идет вразнос.

Вижу это краем глаза, уже мчась по крыше в сторону соседнего цеха. Боевая машина клюет вниз, врезаясь прямо в замершую фигуру «хомяка» и успевшего высадиться второго бойца, тут же погребая их под своей тушей. Куски металла летят в сторону, пока я бегу. На самом краю крыши с силой отталкиваюсь, стремясь перепрыгнуть промежуток между зданиями. Именно в этот момент детонирует первая винтовая машина, вспыхивая гигантским облаком пламени. Меня подхватывает, словно пушинку, и бросает еще дальше, переворачивая в воздухе. Частично компьютерный мозг успевает выхватить несколько кадров, прежде чем мое тело успевает приземлиться.

Огненный ад на месте крушения летающей техники… Окутанная пламенем фигура бойца в тяжелой броне, пытавшегося рвануть в сторону, но туша винтовой машины накрывает его, вминая в покрытие. Смятый металл стен в ближайших зданиях, явно не рассчитанных на то, чтобы выдерживать взрывы. И куча разлетающихся обломков, представляющих не меньшую угрозу.

Меня вбивает в крышу, протаскивая по ней и сдирая остатки одежды. Тащит прямо лицом вниз, разбрасывая искры от соприкосновения металлов. Нечувствительное тело киборга не слишком дает ощутить силу удара, но это и к лучшему. В какой-то момент удается выставить руки вперед. С трудом снова переворачиваюсь, преодолевая инерцию, и, наконец, останавливаюсь. Приличная борозда, которую я проделал своим телом, сразу же бросалась в глаза. М-да, если бы не это тело, выжить бы не удалось. Пытаюсь подняться, но глаза замечают новую опасность.

Вторая винтовая машина, успевшая высадить десант еще до детонации своего напарника, поднималась в воздух, попутно приближаясь к месту, где я прятался. Это могло позволить с легкостью перекрыть мне пути отхода, превратив просто в мишень в тире, но в итоге сыграло плохую штуку с пилотом. Несколько вылетевших обломков пришлись прямо в винтовую машину, и в данный момент она, потеряв управление, фактически брала на таран уже изрядно поврежденное здание.

Пилот, видимо, до последнего пытался справиться, но было уже поздно. Зависшая чуть ли не вертикально вниз летающая машина уже врезалась в стену здания, все еще продолжая двигаться вперед под действием своих двигателей. Сминая цех, словно тот сделан из бумаги, она успела преодолеть с десяток метров, прежде чем клюнуть вниз. От осознания того, что сейчас произойдет, я даже на миг пытаюсь зажмуриться, но мое тело киборга так просто не умеет.

Весь мир снова полыхает в огне, а меня выбрасывает с крыши, впечатывая в стену соседнего здания. Рядом разлетаются очередные обломки, а я медленно сползаю вниз. На этот раз в бетонной стене остается трещина от удара моим телом. Ничего не болит и не ноет, но сознание слегка буксует от произошедшего. Эмоции все так же сглажены, но остро ощущаю необходимость перевести дух и попутно прикинуть план своих действий.

Обе винтовые машины уничтожены, но первая из них успела высадить десант. Вряд ли теперь противники будут высаживать транспортник, а скорее вызовут еще подмогу, чтобы забрать оставшихся «хомяков». В то, что бойцы в тяжелой броне критично пострадали после всех этих взрывов, я даже не надеялся. Должен же быть лимит моей удачи. С их защитой, такое могло случиться только при прямом мощном уроне. Первоначальный план по добыче информации тоже провалился, ведь взять в плен кого-то в такой броне маловероятно и очень опасно. Черт, нужно будет пробовать снова, а ведь больше таких шансов может не представиться. Тем более таймер все так же неумолимо продолжал отсчитывать время…

Внезапно раздавшаяся стрельба прервала размышления, заставив собраться. Так, интересно. Из той группы все еще кто-то уцелел? Не думал, что после такого мощного взрыва рядом с собой кто-то сможет еще вести бой. А ведь можно помочь им, таким образом завоевав доверие. Возможно, они что-то знают полезное? Отлично, меняем план действий.

Медленно поднимаюсь на ноги, попутно оглядывая себя. Один ботинок потерян, штаны теперь больше походили на некие шорты, а толстовка висела сетью на моем металлическом теле, абсолютно ничего не прикрывая. При всем этом капюшон каким-то чудом уцелел, вот только толку от него никакого явно не было. Но главное, что меня порадовало, было то, что кроме некоторых царапин и небольших вмятин на корпусе, визуально все удары мной были пережиты на отлично, словно защита ничем не уступала броне Службы Безопасности с их поглощающим слоем. Хотя, может, оно так и было.

Перестрелка впереди начала усиливаться, вовлекая все больше участников. В какой-то момент застучал пулемет «хомяка», резко заглушающий звуки стрельбы из остального оружия. Где-то за пламенем разрушенного цеха виднелись нечеткие фигуры, ведущие бой. Идентифицировать получилось только обладателя тяжелой брони, а вот остальные были неизвестны.

Устремляюсь вперед, максимально пригибаясь и стараясь не привлечь внимания раньше времени. Проскакиваю разделяющее производственные здания пространство, прижимаясь к останкам самого неудачливого. Обломки винтовой машины все еще пылали внутри, попутно окутав огнем все остальное. Аккуратно выглядываю, пытаясь понять диспозицию.

Ближайший «хомяк» стоял у дальнего края развороченного цеха, практически в узком проеме между зданиями. Активно ведя стрельбу в невидимых для меня людей, он медленно наступал вперед. За его спиной виднелась тройка бойцов человекоподобного вида. И чем больше я приглядывался через стену пламени, то и дело закрывающую обзор, тем больше осознавал, кто именно был пилотом тяжелой брони.

Омеги. Мне до последнего не хотелось признавать одну из версий Майкла, но, увидев полутораметровых роботов позади «хомяка», я сразу же признал в них боевые пехотные модули, которые использовал машинный разум в войне с человечеством. Несложная типовая конструкция и необходимость в управляющем операторе компенсировалась простотой производства, крепкой броней и отличными показателями. Эти вроде небольшие роботы серого цвета обладали хорошей точностью стрельбы вкупе с приличной физической силой. Практически шарообразная голова обладала датчиками по всей окружности. Руки, сгибающиеся в трех местах с невероятной подвижностью, и нижние конечности со сложной конструкцией стопы, больше похожей на обычный манипулятор, – все это делало их крайне резвыми и быстрыми, и оттого опасными.

Машинный же разум штамповал их в свое время в невероятных количествах, буквально заваливая металлическими телами позиции людей. Единственный недостаток – необходимость операторов, контролирующих до десяти подобных машин. Обычно в первую очередь на них и сосредоточивали огонь, стараясь вывести из строя. Но все это дело минувшей истории Земли… как я думал до этого момента. Ведь прямо сейчас их уже никто не использовал. Неужели все же омеги решили вернуться к общему разуму, как прежде? Черт, София ведь…

Короткая очередь выбивает куски металла из останков стены, за которой я прятался. Не попали в меня только потому, что я решил в этот момент отклониться назад. Заметили все-таки. «Ладно, Грэг, не время впадать в размышления». Руки подхватывают несколько небольших обломков, и, выждав секунду, я рвусь внутрь горящего цеха. На первом же шаге подхваченные предметы летят в разные стороны, и спустя мгновение часть из них уже улетает назад под действием попавших в них пуль. Я же несусь вперед в сторону останков винтовой машины. В голове мелькает, что вычитанный когда-то трюк сработал и, даже модифицированные, эти роботы все так же реагируют в первую очередь на резкие движения, отчего их было легко сбить с толку брошенными предметами. Правда, компенсировали они это безумной точностью стрельбы.

Я резко сажусь на колени, уходя в некое скольжение, но даже так один из зарядов с силой бьет в плечо, отталкивая его назад. Прежде чем робот успевает сконцентрироваться, проскакиваю под выстрелами, подлетая к туше винтовой машины. Огонь, уже практически сжегший все что можно, с легкостью перекидывается на мои остатки толстовки, но я не обращаю на это внимания. Приковавший мое внимание ранее подкрылок лежал неподалеку, а вместе с ним и с виду целый короб с ракетами. Вытягиваюсь вперед, хватаю его и тут же тяну на себя. Рядом со мной уже свистят пули. Успеваю заметить, как в мою сторону синхронно двинулись два робота, обходя обломки винтовой машины с двух сторон.

Внезапный удар бьет в голову, сотрясая окружающее пространство. Черт, слишком долго смотрел. Но броня выдерживает, и я начинаю выковыривать ракету. Та отчаянно сопротивляется, удерживаемая в фиксаторах. За спиной внезапно раздается взрыв, словно кто-то попал в «хомяка», но спустя мгновение пушка тяжелого бойца снова грохочет, пресекая чей-то дикий крик. Понимаю, что не успеваю, и просто бросаю весь ящик вправо, сам же устремляюсь в противоположную сторону.

Короткая очередь позади меня разносит короб, так и не провоцируя ожидаемый взрыв, а я уже бегу на ближайшего робота, машинально закрывая предплечьем лицо. Тот реагирует мгновенно, открывая огонь. Несколько выстрелов попадает в руку, а затем нога цепляется за что-то. Кибернетическое тело с размаху толкает какую-то плоскую штуковину, попутно все же теряя равновесие. На мгновение осознаю, что лечу вперед, и машинально ухожу в кувырок. А рядом уже раздается какой-то дикий грохот.

Тело становится на стопы и уже начинает выпрямлять ноги, а в мое лицо уже смотрит винтовка робота. Вот только выстрелить он не успевает. Случайно задетый мной кусок металл удерживал остов винтовой машины в одном положении, и после нарушения этой конструкции все начало разваливаться. Так что, прежде чем робот успевает открыть огонь, остатки хвоста со всего размаху бьют его в спину, вминая в пол.

Я с некоторой ошарашенностью смотрю на произошедшее, впрочем, это не мешает мне тут же вцепиться ему в руку, пытаясь вырвать винтовку. Нога с размаху впечатывается в металлическую голову пытавшегося подняться робота, оставляя небольшую вмятину. Бью еще и еще, наконец, вырывая винтовку из манипуляторов, чтобы тут же присесть и развернуться. Вовремя!

Появившийся позади робот ловит очередь в свою шарообразную голову, отшатываясь назад. Но я зажимаю спусковой курок, выпуская все новые пули. Неуверенные выстрелы проносятся рядом, а затем броня врага не выдерживает, и снаряды наконец начиняют электронную начинку черепушки робота. Он заваливается назад, и я тут же снова принимаюсь бить ногой по лежавшему первому врагу. Успеваю сделать всего два удара, как в прикрывающий меня остов завалившейся винтовой машины бьет плазма, мгновенно выжигая дыру.

Тут же падаю на пол и начинаю быстро ползти в сторону практически обезглавленного дальнего робота. Не думаю, что моя броня нормально выдержит высокотемпературный заряд, да и в обойме уже немного зарядов. Через прорехи в металле вижу, как плазменная пушка снова стреляет в мою сторону, пока «хомяк» вел огонь из пулемета по невидимому мне врагу. Стоящий позади него последний робот внезапно разворачивается назад, а до меня доносится шум двигателя. В следующее мгновение мне приходится откатиться в сторону, избегая попадания плазмы, поэтому появление нового участника я практически пропускаю.

Омега в тяжелой броне пытается развернуться, но в него в этот момент снова стреляют из гранатомета. Огненный шар вспыхивает прямо на его груди, вырывая его пушку из манипуляторов. Внушительное оружие улетает в мою сторону, а через миг прямо в фигуру тяжело бронированного бойца со всего размаху въезжает небольшой фургон, выскочивший откуда-то позади и до последнего момента каким-то чудом остававшийся незамеченным от взора врага.

Металл автомобиля моментально мнется при столкновении, но и «хомяк» впечатывается в бетон, погребенный под машиной. Отчаянный водитель моментально гибнет, а вот омега практически сразу начинает шевелиться, пытаясь сбросить лишний груз и снова подняться на ноги. Решаю не терять ни мгновения и тут же вскакиваю на ноги. Выталкиваю свое тело вперед и буквально рыбкой прыгаю в отверстие, ранее проделанное плазмой. Кувырок, и снова толчок, только в этот раз в сторону упавшей пушки. Последний робот несколько мгновений находится в нерешительности, словно пытаясь понять, что ему делать. Что, плохо без оператора, железяка?

Пулемет я хватаю практически одновременно с тем, как до оставшегося врага наконец приходит приказ. Он начинает стрелять буквально на мгновение раньше, чем я, – тяжелая пушка отчаянно сопротивлялась своему подъему. Я изо всех своих механизированных сил тянул ее вверх, направляя ее в сторону врага, но полностью не успеваю. Первые выстрелы с силой бьют меня в грудь, а я полностью сосредоточен на своем оружии. Это мгновение тянется словно вечность, а в голове стучит мысль – выдержи, выдержи. А затем моя пушка начинает бить в ответ.

Наше противостояние длится еще целое мгновение, пока крупнокалиберные заряды ни пробивают корпус робота, разнося того на части. Отлетает рука, удерживающая винтовку. Затем в шарообразной голове будто кто-то откусывает кусок. Новые дыры все появляются, и противник оседает грудой металлолома. Но стрелять я не прекращаю. Медленно поднимаясь на ноги, я перевожу ствол пулемета на «хомяка». Тот уже сбросил с себя остатки сплющенного фургона и в данный момент пытался встать.

Крупнокалиберные пули начинают молотить по броне, оставляя приличные вмятины. Ощущая обстрел, омега пытается направить на меня свою плазменную пушку, но ту при ударе изрядно погнуло, лишив его мощного вооружения. Очередные попадания начинают пробивать защиту, замирая на этапе нового слоя, но я просто продолжаю опустошать обойму. Пушка постоянно пытается вырваться из рук, но кибернетическое тело справляется с отдачей и весом. Спустя еще десяток секунд броня не выдерживает, и ноги уже вставшего омеги подкашиваются. «Хомяк» с грохотом обрушивается назад, пытаясь сделать шаг в мою сторону. В этот момент пулемет сухо щелкает, оповещая об окончании боезапаса, но бросать оружие я не спешу.

Вылетевшая в ангар четверка человек в разношерстной экипировке заставляет снова поднять пулемет, изображая возможность применить его в любой момент. Прежде чем они успевают навести на меня свое оружие, я кричу:

– СТОЯТЬ! Еще шаг, и я открою огонь! Кто вы? – ствол упирается в центр группы. Впрочем, в ответ я вижу то же самое. На лицах некоторый ужас от моего вида. Ну да, еще один робот, от того потенциальный противник, разве что другого вида.

– Мы – сопротивление вторжению, – из-за спин выскакивает толстая фигура еще одного бойца. Я невольно вглядываюсь в черты лица, потихоньку впадая в ступор. Карие глаза навыкате на фоне крупных черт широкого лица. Приметное родимое пятно под правым глазом. И, как мне кажется, мы не враги…

– Лойд? Это ты, что ли? – удивленно тяну я, опуская пулемет. В голове крутится мысль о том, как же моя удача интересно сводит меня с теми людьми, с которыми, я думал, больше никогда не увижусь. Вот где София, до сих пор остается загадкой, а ведь она омега…

– Откуда ты меня знаешь? – с некоторой настороженностью отвечает он. Его бойцы все так же держали меня под прицелом, но все же накал напряжения понизился. По крайней мере, ощущалось, что при неосторожном движении сразу не начнут стрелять, а сначала спросят.

– Я – Грэг, твой потенциальный техник. А не узнаешь ты меня, потому как я самую малость потерял свою красоту… – Пулемет с грохотом падает на пол, а я развожу руками, словно демонстрируя свое кибернетическое тело. – Благо хоть в этот раз моя конечность не барахлит и не нуждается в модернизации электрошоком.

– Ни черта себе, тебя потаскало. Видел, конечно, что тебя порезало сильно, да и до этого ты на треть был металлический, но чтобы настолько… – все еще неверящий голос Лойда, остававшегося в некоторых сомнениях, но мелькнувшая позади вспышка резко их развеивает или просто откладывает до поры. С неба бьет уже знакомый столб света, начиная выжигать территорию завода. Все бойцы тут же срываются с места, и толстяк заканчивает уже на ходу, пробегая мимо меня: – За мной, позже поговорим!

Я тут же молча подчиняюсь, бросая еще раз взгляд на окружающее пространство. Изрядно пострадавшее производство неизвестной мне корпорации начало полыхать под ударами с орбиты, окончательно сжигающими остатки зданий. Где-то сбоку бьет еще один столб огня. Спустя секунду третий. В голове начинает резко биться мысль – теперь хоть бы просто выбраться отсюда.

Справа раздается взрыв, и детонирует одна из уцелевших цистерн. Мощный взрыв бросает меня в стену, вбивая в металл, но я тут же отталкиваюсь снова, продолжая свой бег. Двое менее удачливых бойцов остаются позади поломанными куклами, убитые осколками и силой удара. Лойд же, несмотря на свою полноту, успел скрыться в здании, избежав ударной волны. Новый столб огня бьет чуть впереди, а я себе продолжаю твердить: «Беги, Грэг, беги!»

Глава 21

Безумный бег продолжался не долго, но каждая секунда тянулась словно вечность. Очередной удар с орбиты будто в замедленной съемке спускался с неба, начиная практически на глазах сжигать все, через что проходил. Металл мгновенно оплывал, стекая между бетонными конструкциями. Впрочем, последние держались ненамного больше. Испускаемый жар не приносил мне никаких неудобств, кроме сигнализирующего датчика температур, но покрасневшие открытые участки кожи бежавших возле меня бойцов были показательны.

Но нам повезло с тем, что омеги были сосредоточены на уничтожении базы и, вполне вероятно, останков своей техники, не желая отдавать образцы в руки жителей Гемини. Только благодаря этому через три минуты этого дикого бега мы смогли остановиться под одним из мостов, старательно избегая обнаружения сверху. Лойда тут же согнуло пополам, и он с трудом пытался отдышаться. Сняв свою шапку и вытерев лысину, он с брезгливостью отбросил ее в сторону. Весь потный, с отчетливыми следами на военной форме, он пытался поправить бронежилет, словно мешавший ему нормально дышать. Впрочем, даже так он не выпустил из рук винтовки, а запас обойм и гранат так и висел на разгрузке поверх защиты.

Двое его уцелевших бойцов выглядели немногим лучше. Один из них, совсеммолодой, успел снять шлем и просто уселся на дорогу, отходя от пробежки. Покрасневшие участки яркими пятнами выделялись на светлой коже. Небольшой ручной гранатомет с барабаном зарядов лег поверх ног. Второй же оказался более собранным, облокотившись на опору моста и поглядывая в обе стороны. Слегка торчащая седая борода из-под забрала шлема – вот и вся отличительная черта этого бойца. Руки твердо удерживали винтовку, а по его виду нельзя было сказать, что он хоть как-то устал после безумной пробежки.

– Хорошо иметь кибернетические органы, – еле прокряхтел Лойд, выпрямляясь. Короткий кивок седобородому, и последний достает из одного из карманов небольшую ракетницу. Несколько шагов в сторону, и в воздух возле самого моста летит небольшой огонек, чтобы через мгновение выдать красный след в небе.

– Я бы поспорил, – отрицательно помотал я головой, глядя на поданный сигнал. Надеюсь, с орбиты никто не заметит это, благо хоть след практически сразу исчез, провисев всего несколько секунд.

– Ну, в твоем случае возможно. Но я откровенно не понимаю, где тебе установили такие модификации и чьи вообще это технологии. Если бы не твое упоминание про починку протеза с электрошоком, поверить мне было б сложно, – проговорил бывший техник, каким-то чудом сменивший профессию на лидера подпольной группы, борющейся против инопланетного вторжения. Черт, звучит как фарс, но зависшие над Гемини крейсера омег явно говорили об обратном.

– Я много чего могу вспомнить. И наши игровые баталии с Хью, Карлом и Венсом, и твою вербовку меня к себе, и тебя под столом с винчестером и отверткой в пузе и обрубком вместо кисти. Так что не прибедняйся про кибернетические конечности, – слегка заторможенно ответил я, оглядываясь по сторонам.

Находились мы под небольшим мостом, идущим над четырехполосной дорогой, служившей одной из развязок для скоростных трасс, покрывающих весь громадный Арнон-Сити. Без них и без линий магнитных поездов добираться в пределах громадного мегаполиса за вменяемые промежутки времени было бы просто нереально. Даже сейчас, хоть длина моста была не велика, его ширина составляла добрых метров пятьдесят. И в этом импровизированном туннеле только в середине виднелся свет, идущий из щели между разными направлениями этой скоростной трассы. Именно ее остатки сформировали тот обширный завал, через который я перебирался, только проникая на территорию производства.

Слева же на небольшом расстоянии находились уже жилые здания, между которыми мы и пробирались сюда, выбравшись за пределы завода и развернутого в нем огненного ада. Эти строения большей частью представляли собой офисные помещения, ведь жить вдоль скоростной трассы, когда это твой единственный вид из окна, было мало желающих. А нищих же в этом районе, скорее всего, не было – наличие такого производства по умолчанию означает хорошо работающую патрульную службу, избавляющуюся любыми методами от подозрительных бродяг.

Так, пролетев узкие переулки мимо последнего пятнадцатиэтажного здания с громадным рекламным логотипом практически на всю площадь фасада, мы преодолели метров десять и оказались под этим мостом, застыв в ожидании. Улицы, после грохота боя, буквально вымерли. Ни одной машины, ни одного прохожего, только мы, замершие в передышке, прежде чем продолжить свое сумасшедшее бегство.

– Мы ждем подмогу? – поинтересовался я, спустя пару секунд молчания, указывая пальцем на остатки исчезающего красного следа в небе.

– Да, это все же ты, парень. И да, ждем транспорт. Минуты через три-четыре должен быть, – расслабленным голосом произнес Лойд, наконец, поверив мне: – Все же ты мне расскажешь…

– Позже, – перебил я его, – лучше ты мне расскажи, что происходит, хотя бы вкратце. Я обещаю, что поясню все, но позже, а пока считай, что я был клинике и вот это все пропустил, – неопределенно обвел я руками окружающее пространство.

– Ну, хорошо, жду объяснений, – кивнул после короткого обдумывания толстяк и внезапно начал достаточно бодро рассказывать: – Началось все где-то неделю назад. Судя по всему, ангелам надоело только смотреть на наш мир, и они решили спуститься, перейдя к более активным действиям. Причем на сами корпорации они полностью наплевали, даже не пытаясь выйти на связь с кем-либо. Это мы уже проверили, информация достоверная. Все их действия за это время были направлены на одно – активный сбор ресурсов. Разнообразное сырье, материалы – чаще всего все в необработанном виде. Подавляя любое сопротивления, они просто приходят и берут. И первые дни казалось, что в другие дела они не полезут, но народ уже начал паниковать. Снова вспыхнули старые конфликты корпораций, участилась стрельба и грабежи. Застопорилась торговля и внезапно начал действовать закон силы. Но все это временно и преодолимо, а главная проблема абсолютно в другом, – Лойд замолчал, давая мне обдумать. Идеи уже вертелись в голове, но я все же спросил:

– В чем же?

Донесшийся позади меня шум двигателей заставляет обернуться. К мосту уже подъезжали две большие машины – нечто похожее на мусоровоз, закрытый дополнительным слоем брони, и короткий автобус. При виде этого Лойд тут же расплывается в улыбке.

– Отлично, нормально доехали, – а затем поворачивается ко мне и продолжает наш диалог: – Основная проблема в том, что мы до сих пор не понимаем, зачем им ресурсы. Они явно их складируют где-то на поверхности. Но ведь сырье и материалы нужны для чего-то – постройки базы или оружия. Или вообще более опасной чертовщины. В итоге нам всем это аукнется, так что я просто хочу не дать им достичь цели. С учетом того, что они явно похожи на людей и при этом даже не пытались вступить в диалог, начиная все с позиции силы, то такими темпами мы можем просто потерять нашу планету…

Оба автомобиля почти преодолели половину пути, как внезапно в мост над головой словно бьет что-то большое. Мы тут же непроизвольно приседаем, ожидая очередного удара с орбиты, но вместо этого сверху раздается грохот тяжелых шагов. Все тут же вскидывают оружие, готовясь к бою, но противник атакует первым.

Забытый мной второй «хомяк» прыгает прямо в разделяющий скоростную трассу проем, на проезжающий под ним автобус. Фигура в тяжелой броне всем весом обрушивается на машину, буквально переламывая ее пополам. Часть невезучих бойцов, находящихся внутри, моментально погибают, раздавленные этим ударом. Другие же, каким-то чудом быстро сориентировавшись, открывают огонь из винтовок, полосуя внушительного противника. Вот только пули просто бессмысленно стучат по мощной броне, а затем «хомяк» вскидывает свой пулемет.

– Я думал, вы его завалили! – кричу, срываясь с места в сторону нерешительно замершего молодого парня. Видимо, не желая стрелять в сторону врага из-за боязни зацепить гранатометом своих, он впал в ступор, не зная, что делать. Но если медлить, от его союзников никого не останется и так. Заработавший крупнокалиберный пулемет спокойно разрывал на части тела в бронежилетах, попутно выбивая дыры в бетонных блоках моста.

Вырываю из рук парня ручной гранатомет и тут же нацеливаюсь на бушующего омегу. Кто-то из бойцов пытается закрыться металлическим щитом из кибернетической руки, но защита держится всего секунду, прежде чем превратится в решето. Руки сами выставляют нужный угол, и я нажимаю спуск. Небольшая граната по короткой дуге устремляется во врага, чтобы спустя мгновение окутать огненным шаром фигуру «хомяка». От взрыва он на мгновение останавливает стрельбу, и мой слух улавливает задумчивый шепот Лойда:

– Черт, я был уверен, что его накрыли теми гранатометами, а затем уже поджарили с орбиты…

Уверен он был. Барабан со щелчком проворачивается, готовя новый взрывоопасный заряд, и я тут же снова выпускаю его в цель, продолжая сокращать разделяющее нас расстояние. Граната летит не менее стремительно, но в этот раз омега словно готов. Разворачиваясь, он принимает взрыв на плечо. Мощный удар слегка отталкивает его назад, но он спокойно выдерживает урон. В этот раз его пушка уже направляется на меня.

Видя это, совершаю мгновенный бросок в сторону, и первые заряды разрезают воздух позади. Не останавливаясь, резко выпрыгиваю вверх, пытаясь максимально изменить направление. Кибернетические ноги с легкостью выбрасывают меня на несколько метров вверх, и крупнокалиберные пули снова находят пустоту там, где я был миг назад. Не выпущенный из рук гранатомет еще в воздухе наводится на врага, и мой ответный выпад достигает цели.

Взрыв на этот раз опрокидывает врага, впрочем, все еще не сумев полноценно пробить броню. Отметины на ней и видневшиеся более глубокие слои все еще не давали надежды, что очередная граната сможет нанести какой-то урон омеге, облачившемуся в такую защиту и разрушающему все на своем пути. Туша тяжело бронированного бойца пытается подняться из останков раскуроченного автобуса. Раздавленные части тел людей местами виднеются в этой мешанине, создавая страшную картину, окропленную кровью. Но «хомяк» все еще готов сражаться дальше.

Жестко приземляюсь на ноги. Барабан снова проворачивается, перезаряжая мою ручную пушку. А враг уже начал подниматься, выдерживая обстрел из подключившихся к бою бойцов отряда сопротивления. Тройка, успевшая выскочить из мусоровоза, активно опустошала обоймы. Водитель же массивной машины, до этого момента словно застывший в раздумьях, внезапно встряхивается, попутно заставляя двигатель взреветь. Мусоровоз, успевший проскочить оказавшуюся опасной щель между направлениями скоростной трассы, резко сдает назад, буквально вскарабкиваясь на останки автобуса и погребая под своей тушей омегу.

Стрельба как по команде на мгновение стихает, пока водитель выбирается из мусоровоза, а затем все снова открывают огонь, потихоньку отступая назад. Медленно навожу свой ручной гранатомет, внимательно вглядываясь в автомобиль. Пули рвут кузов машины, стуча по металлу. И несколько секунд ничего, кроме этой стрельбы, не происходит. Затем у бойцов заканчиваются патроны, заставляя их быстро перезарядиться, но сама интенсивность огня стихает. Вижу, как двое ближайших бойцов готовят гранаты, удерживая их в трясущихся руках. Тишина окутывает пространство под мостом, но затем раздается внезапный скрежет. Туша мусоровоза немного сдвигается, и это служит новой искрой.

Не успеваю никого остановить, как несколько гранат летит в сторону вроде как погребенного «хомяка», а остальные снова начинают опустошать свои обоймы. На мгновение кажется, что обойдется, но… Цепочка взрывов накрывает останки двух машин, разнося металл, которые к тому же усиливаются детонацией паров топлива обоих автомобилей. Ударная волна мгновенно раскидывает всех бойцов, попутно накрывая все пространство осколками.

Меня толкает назад, впечатывая в находящуюся позади колонну. С трудом успеваю сжать покрепче рукоять ручного гранатомета, удерживая оружие в руках, а по моему кибернетическому телу уже барабанят куски металла, с силой стуча по металлической защите. Жду, пока закончится эта бомбардировка, и снова вскидываю свое оружие, во все глаза глядя на эпицентр взрыва. Рядом воют раненые бойцы, поддавшиеся панике и тем самым спровоцировавшие еще больший хаос. Несколько лежат поломанными куклами, не демонстрируя никаких признаков жизни. А враг… враг все еще жил, медленно и устрашающе поднимаясь в жутком пламени.

Стремительно бросаю в фигуру «хомяка» гранату, успевая сквозь огонь заметить приличные следы повреждения брони. Раздавшийся взрыв отбрасывает омегу назад, прямо за остовы обеих машин. Барабан снова проворачивается, но в этот раз он уже пуст. Бросаю ручной гранатомет под ноги, попутно подхватываю винтовку, выпавшую из рук одного из раненых сопротивленцев. Подвывающий, он пытался остановить толчками бьющую кровь из артерии не шее, но я уже видел, что шансов у него нет.

Пока обзаводился оружием, вперед меня вырвался тот самый молодой парень, с отчаянной гримасой на лице, стремящийся к практически поверженному врагу. Еще на подходе его винтовка начинает полыхать от града пуль, бьющих по броне «хомяка». Рвусь вперед, перепрыгивая горящие останки. Приземляюсь как раз в тот момент, когда он достреливает последние пули прямо в шлем замершего на коленях омеги в тяжелой броне. Броня на голове, наконец, не выдерживает, окончательно добитая переизбытком повреждений, и буквально на моих глазах рассыпается на части, открывая вид на пилота «хомяка». А молодой парень с искривленным от ярости лицом уже начал быстро перезаряжать винтовку, чтобы окончательно добить практически поверженного противника. Время словно замедляется, а мое внимание полностью поглощено видом омеги.

Светлые волосы спутанными комья хаотично торчат во все стороны. Небольшое ушко с самодельной маленькой сережкой, которую кто-то очень кропотливо обрабатывал, придавая металлу миловидную форму. Рассеченная кожа на виске и лбу, кровь заливает усеянное веснушками лицо. Лицо, которое в моем восприятии почти всегда улыбалось, сейчас безжизненно смотрело в пространство, пытаясь прийти в себя после всех ударов. Немного мутный взгляд таких знакомых глаз был пугающе пуст и одновременно сосредоточен. Никаких эмоций, а взамен словно гора обрабатываемой информации внутри. Никакой выразительной мимики, словно на лице искусственная маска, как у меня.

– Стой! – все эти мысли пролетают в мгновение ока, а я уже кричу молодому бойцу. Тело стремительно летит к девушке, но в голове четкое осознание, что не успеваю. Никак не успеваю.

Парень уже вставил новую обойму и начал поднимать винтовку, упирая ствол в залитый кровью лоб. Глаза девушки закатываются, и она теряет сознание, заваливаясь назад прямо в броне. Это действо пугает бойца отряда сопротивления, провоцируя открыть его огонь.

– Стой! – Время еще больше замирает, позволяя четко запечатлеть картинку. Пули бьют в металл прямо возле тела омеги и медленно начинают перемещаться в сторону ее головы. Уже понимаю, что парень на мои крики не среагирует никак, отчаянно ища выход. Но мое тело словно жило своей жизнью, почти сразу начиная направлять удерживаемую в руках винтовку в сторону молодого бойца. И самое паршивое, что компьютерная часть мозгов четко подсказывала, что вывести из строя, не убив, так, чтобы он не успел зацепить девушку, невозможно. Жизнь за жизнь.

– СТО-О-ОЙ! – еще один отчаянный выкрик. Сознание сфокусировано на смещающемся потоке пуль, и даже не понимаю, кричу ли я вслух или только внутри себя. Но смертельные заряды все так же продолжают исторгаться из ствола оружия.

Мой одиночный выстрел звучит для меня будто удар плетки в абсолютной тишине. Хлесткий, резкий, он моментально достигает своей страшной цели. В виске парня мгновенно образуется небольшая дыра. Его руки перестают осознанно тянуть винтовку в сторону девушки, и, зажимая мертвыми пальцами спусковой курок, он безжизненно валится на останки машин, опустошая остатки обоймы себе под ноги.

Я за пару секунд преодолеваю разделяющее нас расстояние, смотря во все глаза на Софию. Девушка все так же находилась в бессознательном состоянии, застыв в полусидячем положении только из-за особенностей тяжелой брони. Ничком лежащее тело молодого, ни в чем не повинного парня останавливает на себя взгляд, но я тут же отвожу его. Прости. Хотя кому нужны мои извинения? Но София… черт, я уже сделал свой выбор, и мне с ним жить.

Подлетев к девушке, замираю на мгновение возле нее. Ладонями сжимаю такое родное лицо, и от вида крови все внутри начинает гореть от ярости, невзирая даже на приглушенные эмоции киборга. Убью! Убью всех, кто виновен в том, что она снова смотрела на мир безжизненным взглядом машины! Не важно кто, но он будет харкать кровью. А руки уже начинают мелькать в поисках скрытых активаторов раскрытия тяжелой брони.

– Эй, этот новенький убил Зака! – сзади раздался чейто неуверенный крик, заставивший меня поторопиться. Нашел. Тяну на себя небольшой рычаг, а затем проворачиваю. Резкий щелчок, и «хомяк» словно оживает, начиная самостоятельно раскрываться. Но это в свою очередь провоцирует выживших бойцов.

– Ты что там творишь? А нука, развернулся и поднял руки! – хриплый голос раздается немного справа, а к нему тут же присоединяется еще один, более высокий.

– Замри, сволочь! – короткая очередь бьет над головой, но меня это абсолютно не останавливает. Броня окончательно раскрывается, и я рывком вытаскиваю хрупкое тело Софии, пряча ее за собой. Новые выстрелы проходят еще ближе, а один даже цепляет за плечо, уходя в рикошет. Я тут же прячу находящуюся в бессознательном сознании девушки за фигуру «хомяка», аккуратно укладывая на останки машин.

– Потерпи немного, – еле слышно шепчу я, подхватывая винтовку, и разворачиваюсь к подходившим ко мне бойцам. Пять изрядно потрепанных фигур начали медленно меня окружать, расходясь в стороны и беря в тиски. Чуть позади приближались еще двое, один из которых был как раз Лойд.

– Дернитесь в ее сторону, и я всех убью, – сухо произношу, предупредительно поднимая винтовку. Мой явно искусственный голос, после того как я проигнорировал предупредительные выстрелы, заставил напрячься людей, но оружие никто не убрал.

– Всем стоять! Замерли, я сказал! Грэг, какого черта ты творишь? – раздался гневный возглас бывшего техника, поравнявшегося с окружившими меня бойцами. Зажимая пробитое бедро, наспех замотанное бинтом, он опирался на второго бойца, но при этом взгляд толстяка оставался все так же тверд. – Зачем ты убил Зака ради врага? Или ты на ИХ стороне? – выразительный взгляд в сторону раскрытой тяжелой брони позади меня.

– Это София… Та самая София, – честно ответил я, разведя руками. В одной руке я все так же продолжал удерживать винтовку, а сам был готов открыть огонь в любой момент. – Я пытался его остановить, но он не слушал. А потерять я ее не могу – у меня просто больше никого нет. Черт возьми, у меня даже моего собственного тела нет. Так что любой, кто попытается причинить ей вред, умрет.

– Твою мать! – выругался Лойд, сплюнув на дорогу. – Как все сложно. Прямо как в чертовых сериалах. Но, Грэг, если она была в ИХ броне, то она все же враг. Враг, который вторгся на нашу с тобой планету, а это просто так нельзя оставить. Можно было бы ее взять в плен и допросить, но уверен, что ты даже на это не согласишься, – вздохнул Лойд, застывая. Подрагивавшие от напряжения бойцы не сводили с меня глаз, пытаясь незаметно расходиться в сторону. Ствол моей винтовки периодически перемещался от одного к другому, будто напоминая, что я могу в любой момент выстрелить. Недолго это даже действовало, но затем кто-то другой делал шаг, уверенный, что я его не вижу.

– Грэг, но ведь ты убил МОЕГО человека. Черт возьми, ты УБИЛ МОЕГО ЧЕЛОВЕКА, – внезапно взорвался Лойд, начав кричать: – И я не могу это просто так оставить. Невинного парня, пытавшегося защитить НАШУ с тобой планету от таких захватчиков, как она! – разорялся бывший техник.

– Да, – перебил я его, – убил и сделаю это еще раз, если кто-то сунется к ней! – В голове мелькали разные варианты, как попытаться выйти из ситуации. Что-то подсказывало, что нельзя показывать слабость, иначе накинутся, словно хищники, почуявшие подранка. А мои извинения никому не нужны были, точно.

– Черт возьми, Грэг, опусти оружие и сдай ее мне. Обещаю… – договорить Лойд не успел.

– ДА СДОХНИ ЖЕ ТЫ! – крайний правый боец с перекошенным лицом открывает огонь. Очередь бьет меня в голову, опрокидывая на бок. Броня выдерживает, а в дело уже подключаются остальные, мгновенно включаясь в схватку. Я целую секунду медлю, пока четко не осознаю, что вариантов уже не осталось.

Моя винтовка коротко рявкает в ответ, а я уже поднимаюсь на ноги, сразу же срываясь с места. Первые выстрелы бьют в грудь ближайшего к Лойду бойца, опрокидывая того на спину. Бронежилет выдерживает, но противник не сразу начинает подниматься, отходя от попаданий. Дергаюсь в сторону и прыгаю спиной назад, резко уходя от выстрелов. София, спрятанная за раскрытой броней «хомяка», была хорошо закрыта от стрельбы, но нельзя было дать себя обойти. Толстяк пытается остановить бойню, но уже поздно.

Высовываюсь из-за обломков автобуса со стороны бойца, первым начавшего стрельбу. Тот уже агрессивно рванул в мою сторону, пытаясь сократить дистанцию, но первые же выстрелы приходятся ему в челюсть, разнося ее вместе с шеей, практически обезглавливая тело. Бездыханное тело еще не успевает упасть, как я уже перевожу прицел на следующего по кругу.

Лысый мужик, где-то потерявший свой шлем, как раз примерялся забросить гранату в сторону укрытия Софии. Видя мою разворачивающуюся фигуру, он тут же активирует взрыватель, моментально швыряя взрывоопасный заряд. Вот только стрелять я начинаю раньше, и одна из пуль цепляет его за вторую руку, заставляя дернуться от боли. Из-за этого бросок выходит крайне неловкий и граната улетает больше вверх, чем вперед, детонируя в воздухе.

Ударная волна толкает всех на землю, а вслед за ней уже летят разогнанные осколки. Не успеваю даже пригнуться и просто принимаю все на себя. По мне бьет металл, оставляя некоторые вмятины, но кибернетическое тело в очередной раз выдерживает. Только вот, насколько его еще хватит, вопрос. А бойцам Лойда приходится гораздо хуже, чем мне. Подорванная на высоте трех метров граната своими осколками накрыла почти всех. Сам толстяк ловит еще несколько лишних кусков металла в ногу и руку, но выживает, закрытый своей невольной опорой. Еще двое дальних воют от ран, а остальные переходят в мир иной, изрешеченные кусками металла. Вижу, как один из раненых снова пытается поднять оружие. Тяну до последнего, глядя на его трясущиеся руки, но он не отступает, и мне приходится выстрелить, добивая бойца. Лойд и второй выживший больше сосредоточены на собственных ранах.

Молча прохожусь по погибшим, собирая запасные обоймы. Винтовку вешаю на шею. Оттаскиваю второго раненого к Лойду и, не говоря ни слова, кладу найденные аптечки возле них. Успеваю развернуться и отойти на несколько метров, когда меня догоняет тихий вопрос бывшего техника:

– Оно того стоило, всех этих ненужных смертей? – разворачиваюсь и вижу печальный взгляд толстяка, осматривающий окружающий хаос, оставшийся после прошедших событий. Разрушения от боя, тлеющие останки, разбросанные гильзы. И трупы – обгоревшие, изувеченные тела погибших в никому не известном месте.

– Не знаю, но не я это начал и уж точно не хотел, – ответил я, отворачиваясь от бывшего техника. Лойд вздохнул за спиной и сосредоточился на помощи своему раненому товарищу. Я же как можно более твердой походкой направился к Софии, оставляя за собой одного из немногих людей, кто хорошо ко мне отнесся после гибели всех в интернате. Как бы мне хотелось, чтобы то, что произошло здесь, просто не случилось, но время не отмотаешь назад, а смерти его бойцов никуда не исчезнут. Черт возьми, где ж моя удача? Или использовала все свои возможности на столкновении меня с Софией? Не знаю. Но хотя бы девушка была цела.

София все так же находилась без сознания, облокотившись на броню «хомяка». Прихватив с собой бинт из аптечки, я аккуратно стал очищать ее лицо от застывшей крови, попутно проверяя на наличие ран. Она будто спала, устав после тяжелого дня. Ее миловидное лицо было полностью расслаблено и ничем не показывало то, что сознание, скорее всего, было полностью поглощено машинным разумом. Залюбовавшись девушкой, которую так давно не видел вживую, я не сразу заметил кровь под самой Софией.

– Что, откуда это? – несколько заторможенно произнес я вслух, начиная внимательно осматривать ее. Взгляд замечает дыры в боку в легком костюме, проделанные, судя по всему, двумя осколками, и меня накрывает паника. Аптечка, где аптечка? Что делать?! Черт, нужен врач, нужна клиника. Выхватываю инъектор со стимулятором из контейнера, тут же вкалывая его девушке. Аккуратно поднимаю ее на руки, стараясь не потревожить раны. Несколько секунд трачу на вывод карты перед собой, чтобы сориентироваться, и тут же срываюсь с места, оставляя за собой место схватки вместе с Лойдом. Все сознание поглощено одной-единственной мыслью, которая стучит набатом в голове, затмевая все остальное. Как можно скорее найти врача!

Глава 22

Спокойное дыхание Софии умиротворяло. Немного бледное лицо, усеянное веснушками, все еще показывало, что она полностью не восстановилась, но угрозы жизни больше не было. Светлые локоны были разбросаны по кровати, невзирая на то, что девушка до сих пор не пришла в себя. Впрочем, это произойдет еще не скоро. Причем причина была не в критичности ран, а в захваченном сознании, и именно я настоял на том, что еще две недели она пробудет в состоянии сна, поддерживаемом медикаментами и оборудованием.

– С ней все будет в порядке, – произнес мужской голос позади меня. Я, задержав долгий взгляд на спящей Софии, повернулся назад, кивая:

– Даже не сомневаюсь, доктор, ни капли. И еще раз прошу прощения за свою вспыльчивость при первой нашей встрече, – произнес я, постаравшись максимально придать смущенность своему искусственному голосу.

– Ничего-ничего, я понимаю, Грэгори. Эмоции переполняли, и сложно было себя контролировать. Хотя до сих пор плохо понимаю, где смогли создать такие технологии по полной кибернетизации всего тела с внедрением искусственной системы эмоций – со всеми выработками гормонов для воздействия на мозг… снова увлекся, – мягко улыбнулся этот пожилой лохматый врач, которому я обязан спасением Софии.

Очень худой, одни кожа и кости, весь в морщинах, глубина которых только усугублялась во время его активной мимики, он, тем не менее, даже при первом взгляде вызывал теплые чувства. Возможно, в такой реакции была виновна активная жестикуляция, а возможно, мягкий приглушенный голос, с легкостью успокаивающий своим тембром. Или же общая хрупкость при виде его небольшой фигуры. Не знаю. Но даже седые длинные волосы, торчащие в разные стороны, придавали ему эдакую неряшливость, которая будто была связана с всецелым поглощением своим делом – лечением других.

И уже приглядевшись, можно было заметить, что обе кисти являлись сложными кибернетическими протезами, позволяющими проводить тончайшие манипуляции. Или же тянущийся бугорок к искусственному правому глазу, еле заметный через седые волосы и позволяющий прилично усиливать зрение. Или же небольшое утолщение вдоль позвоночника, которое через неизменный белый халат можно было заметить далеко не сразу. Доктор Уилльям Лоншау был ярым фанатом медицинского дела, что в итоге привело к собственной модификации для большей эффективности. В нем словно боролись два начала: фанатичного ученого, желающего познать все новое, несмотря ни на что, и врача, который стремился помочь каждому нуждающемуся.

Его клинику я нашел со второго раза. В первой ближайшей мне практически сразу отказали, узнав об отсутствии у меня средств на оплату лечения. Никакие просьбы и угрозы мне не помогли, и они просто наглухо закупорили металлическую дверь, перекрывая вход. Направленное на меня через одно из отверстий оружие я тут же сломал, погнув ствол, но дальше ругаться не решился. Уж слишком было мало времени, да и не факт, что они бы действительно решили мне помочь под угрозами. Оставив приличную вмятину в двери, я бросился на поиск следующей клиники.

Дыхание Софии становилось все менее заметно, вызывая еще больше переживаний по этому поводу. Поэтому, когда спустя десять минут бега возле двери клиники доктора Лоншау меня первым делом спросили про оплату, я уже не сдержался. Аккуратно уложив Софию в нескольких метрах, я, уже кипя, уточнил еще раз:

– Вы поможете мне или нет? – мой искусственный голос уже звучал как у механического устройства, а тело словно пыталось выкрутить ограничители эмоций на максимум, вот только тщетно.

– Без оплаты… – договорить женский голос не успел. Или скорее я уже не слушал, окончательно выйдя из себя. Удар ногой, задействовавший все мышечные усилители, погнул дверь, но дальше последовали новые удары. В итоге, когда через десяток секунд тело отрубило все эмоции с выдачей предупреждения о превышении порога адреналина, преграда, превратившаяся в непознанный кусок металла, практически разнесла стойку администратора, за которой пряталась напрочь перепуганная миловидная девушка, решившая отказать мне в помощи.

– Ну что вы так реагируете? Кларисса просто пыталась сказать, что без оплаты мы тоже поможем, но необходимо немного подождать.

Откуда-то сбоку вышел, на удивление, спокойный пожилой мужчина, с интересом рассматривающий останки двери, а спустя секунду – с еще большим – и меня. – Удивительно… Ладно, заносите свою девушку, я помогу, а после поговорим, – кивнул он и, тут же развернувшись, принялся отдавать команды появившемуся персоналу, настороженно глядящему на меня.

В итоге следующие дни я провел в клинике, следя за состоянием Софии. Моя просьба подержать ее в усыпленном состоянии не вызвала никаких дополнительных вопросов у Лоншау. Впрочем, это было скорее связано с тем, что все его любопытство было направленно именно на меня. Мое кибернетическое тело визуально было изучено несколько раз в попытках понять, кто мог создать такое. В итоге, как оплату помощи Софии, мне пришлось вернуться на базу и взять часть оставшейся документации для доктора. Полностью все я не отдал, ограничившись только отдельными элементами, но даже так Уилльям был крайне впечатлен.

– Мне придется сейчас уйти, но я прошу вас все так же держать ее в этом состоянии. Через некоторое время либо я, либо мой напарник придет за ней. Если все будет в порядке, он передаст еще часть чертежей. Последнюю уцелевшую часть… – заметил я, решив, что полностью передавать технологию нельзя. Да, у него сейчас нет инструментов для производства всего необходимого оборудования, но все же. – Полностью это не восстановит картину, но это будет максимум возможного.

– Да, я ценю это, Грэгори, и все сделаю в лучшем виде, – искренне ответил доктор, и, что самое удивительное, я ему верил. Доктор, при всем своем фанатичном желании выяснить мое строение, абсолютно верил, что на первом месте стоит здоровье клиентов. Возможно, именно из-за такого открытого устремления многие его клиенты охраняли его клинику от любых посягательств, благодарные за помощь в свое время. Сам Лоншау даже толком не держал охраны, если не считать старого деда с не менее древними кибернетическими протезами ног, с трудом передвигающегося и ворчавшего на всех подряд, включая самого Уилльяма.

– Когда… если я вернусь, – поправился я, – то все равно буду вам обязан и крайне благодарен за помощь.

– Не спешите себя хоронить, молодой человек, – мягкая улыбка снова появилась на морщинистом лице доктора, – у вас есть, для чего жить, – выразительный взгляд на лежащую на кровати девушку.

Да, София того стоила. Вот только нужен ли я ей? Даже если удастся избавить ее от влияния машинного разума, то все равно мое тело от этого не вернется. Успею ли я до момента, пока обратный счет не дойдет до нуля? Справятся ли врачи с Земли, выковыривая меня из кибернетического тела? И даже если мне снова невероятно повезет, я уцелею и верну себе плоть и кровь, а София избавится от контроля, то ведь память к ней не вернется. Сильно хочется задать вопрос себе – зачем тебе это, Грэг? Какой смысл? Но он есть – София. Вот он, ни много ни мало. Не важно, что она будет думать обо мне, и будет ли вообще. Ради этой светловолосой девушки с веснушками, единственного родного человека во всей вселенной, я уже сделал многое и сделаю не меньше.

– Да, вы правы, – кивнул я, бросая последний взгляд на Софию и поворачиваясь к доктору. – Спасибо за одежду, – демонстративно поправил тонкую коричневую куртку с капюшоном, поверх серой футболки. Черные ботинки и темно-зеленые широкие штаны не слишком вписывались в остальное, но это лучше, чем щеголять металлическим телом. – Прощайте!

– До встречи, – поправил меня Лоншау, – до встречи, Грэгори.

Быстро покинув клинику, я ненадолго остановился возле входа, выбирая себе оптимальный маршрут. До встречи с Майклом оставалось не так уж много времени, и нужно было поторопиться. В целом после удара с орбиты по заводу вторженцы проявляли немного меньше активности в мегаполисе, а вот банды и корпорации, наоборот, начали входить во вкус, разворачивая все более масштабные бои. Большинство жителей предпочитало отсиживаться по своим домам, надеясь на то, что случайный снаряд не попадет в их здание. Так что, натянув посильнее капюшон, я быстрым шагом устремился по практически безлюдным улицам. С неработающим транспортом путешествие заняло почти четыре часа, причем большую часть этого времени пришлось потратить на поиск пути в обход активных перестрелок или же преодолевать завалы, образованные обрушившимися зданиями.

Местом встречи оказалась огромная территория, отведенная под частные хранения грузов. Десятки складов разного размера обильно покрывали все пространство. Часть площади была отведена под небольшие контейнеры, плотно оккупировавшие буквально каждый метр возле центрального входа. Миновав их, я продолжил искать нужный мне склад, осматривая таблички с номером.

– 248ОАР, – негромко пробормотал я, наконец останавливаясь возле высоченного здания. Массивное, оно было как бы не больше, чем мой учебный центр-интернат. А ведь это был только склад, что ж тогда в нем хранилось? Мощные бетонные стены, отсутствие окон, явно демонстративно выведенные системы охраны, включая бронированные ниши под турели. Местами были заметны следы явных попыток штурма, но все явно не удачные. Да и учитывая, что даже при текущей ситуации в Арнон-Сити территория все так же патрулировалась, а на входах стояли вооруженные бойцы, в удачное проникновение с выносом содержимого я не особо верил.

Внезапно раздавшийся звук позади меня заставил напрячься. Тут же разворачиваюсь, поднимая крупнокалиберный пистолет, обменянный в клинике на мою винтовку. Фигура только успевает сделать шаг из-за сдвинувшейся стены, открывая замаскированный проход, как ствол оружия уже смотрит ей в голову.

– Ты не меня случайно ищешь?.. А-а-а, черт, испортил красивый момент, – криво усмехнувшись, произнес Майкл, абсолютно не реагируя на направленный пистолет.

– Рад тебя видеть, – тут же опуская оружие, искренне произношу я, но напарник уже тянет меня внутрь, сразу же закрывая проход за нашими спинами.

– Нечего тут стоять столбом, – слегка ворчит он, а затем с улыбкой пожимает руку.

Невольно сжимаю чуть крепче, чем надо, заставляя его поморщиться.

– Аккуратней, железяка. Черт, хоть покажи себя.

Не реагируя на подколку, молча сбрасываю капюшон с головы. В ответ же рассматриваю напарника. Лысая голова Майкла обзавелась внушительным порезом поверх виденного ранее на видео, а сам вид демонстрировал приличную усталость. Под желтыми глазами образовались мешки, а сами они потускнели, словно заряд батареи их обладателя был на самом минимуме. Одет он был в темно-синюю военную форму неизвестной мне корпорации с сорванными нашивками принадлежности. Еле заметные пятна крови были практически не видны, но глаза киборга пропустить такое не могли. Будто под одеждой Кронта были раны, которые, невзирая на бинты, все еще кровоточили. Но при этом сам напарник никоим образом не выказывал это.

– Паршиво выглядишь, даже с учетом того, что ты киборг. Кто ж тебе столько вмятин на металлической морде-то оставил? – язвительно поинтересовался он.

– Словишь очередь в голову и посмотрим на тебя, – отмахнулся я, – а кто тебя отделал? Ты явно ранен.

– А-а-а, не важно уже. Ладно, пошли присядем и наконец пройдемся по нашей печальной ситуации, – махнул он рукой, игнорируя вопрос и потянув за собой. Проследовав вслед за Кронтом в проход между высоченными стеллажами, полностью заставленными коробками, и поплутав немного в этом лабиринте, в итоге мы скользнули в небольшой комнату, служившую, видимо, местом отдыха для местного кладовщика, в данный момент отсутствующего.

Компьютерная панель с внешним экраном вдоль стеклянного окна, смотрящего на стенку стеллажей. Небольшой стол и внушительное кресло, на которое с размаху запрыгнул Майкл, тут же отклоняя спинку назад и практически ложась. Несколько небольших шкафчиков, рядом с которыми была, видимо, дверь в туалет. И сплошная стена экранов, из которых было видно не только все окружающее пространство вокруг склада и непосредственно внутреннее помещение, но и даже подъезды к зданию. Черт, внушительно. Интересно, чей это объект?

– Итак, рассказывай, что успел полезного выяснить, сделать и где повоевать, – уставился на меня Майкл.

Собравшись с мыслями, я умостился на край стола и начал кратко пересказывать свои похождения, попутно делясь мыслями по поводу вторжения омег. Ограничившись только сухими фактами, закончил буквально через пять минут, не больше.

– М-да, и даже сейчас ты нашел свою Софию. Черт, твоей целеустремленности можно только позавидовать, – усмехнулся Кронт, – но в одном ты можешь оказаться частично прав. Она, впрочем, как и остальные омеги, действительно, скорее всего, контролируется. Кем или чем именно, точно не понятно, но определенные сигналы я все же засек, при чем с поверхности… – На мгновение замолчав, Майкл медленно продолжил, тщательно подбирая слова: – Как ты знаешь, машинный разум изначально представлял собой единый общий организм, который при этом мог словно дробиться на части даже при отсутствии связи между ними. Каждая такая часть вполне успешно действовала автономно, теряя разве что в вычислительных мощностях. Так вот омеги в свое время воспользовались этой особенностью, искусственно разделив себя на разные особи и не дав возможности объединяться в кластеры как раньше. И что самое интересное – прямо сейчас все они до сих пор действуют автономно, словно, невзирая на полный контроль, их не могут соединить воедино. Можно уверенно предположить, что полностью их не смогли вернуть в изначальное состояние машинного разума.

– Так это лучше же, – заметил я, внутренне радуясь, что в глубине Софии под этой ширмой пустого холодного разума все еще пряталась та самая девушка, которую я полюбил.

– Да, но тут есть нюанс. Я смог достать данные того места, где находится источник сигнала, – с этими словами он закатал рукав, направляя его на стену. Браслет на мгновение мигнул, а у меня фоном пошли строчки фиксации прибора, к которому можно подключиься. Дав разрешение, я тут же повернулся к стене, во все глаза изучая виртуальное изображение. Первые несколько секунд даже не понял, что вижу, но затем до меня начинает доходить.

– Это же тот самый неизвестный объект! – невольно подаюсь вперед, словно стараясь разглядеть получше. Действительно, в центре небольшого острова находился ранее виденный на записях громадный эллипсоид, в данный момент находившийся в раскрытом состоянии. Разделившийся на шесть частей, он выглядел словно распустившееся растение из светло-голубого металла. Только в центре него находился приличного размера куб из темно-серого металла. Абсолютно гладкие грани были матовыми и словно поглощали свет, создавая эдакое черное пятно.

– Именно, та самая конструкция, которая была захвачена Торвальдом у «Антижизни» и которую он должен был доставить в Солнечную систему для дальнейшего исследования. Конструкция, которая предположительно должна принадлежать машинному разуму. По крайней мере, так утверждал тот ученый на записях, – кивнул Майкл, выводя следующее изображение. – Как видишь, оно является основной ценностью омег, иначе бы вокруг него такое не возводили бы.

Темно-серый куб исчез, а вокруг него возник приличного размера купол, полностью скрывающий не только его, но и большую часть раскрытых граней эллипсоида. Оставались торчать только небольшие кончики, к которым была подключена внушительная связка проводов, выглядевших как гигантские кабели питания. И уже сам купол окружали с десяток зданий разного размера и функционала. В южной части находилась огромная площадка, полностью заваленная контейнерами с чем-то похожим на материалы и сырье. По самому контуру небольшого острова находились целые системы вооружения – орбитальные пусковые установки, противокорабельные орудия, автоматические турели и многое другое. Черт, не слабо они так укрепились.

– Защиту они создали приличную, но из этого можно сделать вывод, что основное управление происходит именно отсюда, – поделился я своими соображениями с напарником, указывая на базу.

– Практически не сомневаюсь в этом. Тем более прямо над этим островом на орбите висит тройка крейсеров, прикрывающих объект от атаки из космоса и попутно контролирующих воздушное пространство. И хотя он находится от побережья всего в тридцати километрах, добраться до него, используя технологии Гемини, нереально. Любую лодку моментально обнаружат и потопят, а летающих аппаратов здесь ни у кого нет…

В голове крутились те же мысли, что Майкл озвучил, но ни единой идеи по преодолению этих препятствий пока у меня не было.

– Что предлагаешь? И как думаешь, зачем они собирали ресурсы – только для организации защиты? – спросил я, обдумывая текущую ситуацию и ища выход.

– Идея есть, но о ней чуть позже. Ресурсы они явно собирали не только для этого. К сожалению, более новых снимков нет, но, если проследить сохраненные данные, можно понять, что строительство было поэтапное. Словно первоначально они создавали производство инструментов, которые в свою очередь позволили создать более технологичные линии и так далее, пока не смогли начать изготавливать именно то, что хотели. Будто современный человек, обладающий знаниями, начинает с каменных инструментов и в итоге доходит до железных, проходя за короткое время всю цепочку. Вот только в данной ситуации их технологии вполне могут где-то опережать наши – далеко не все, что использовалось машинным разумом, мы смогли применить даже после объединения с омегами, – Майкл перевел дух, украдкой поправляя бинт, спрятанный под одеждой, – так что им явно нужны ресурсы для чего-то конкретного, и каждая минута промедления приближает их к неизвестной нам цели.

– То, что ты нацелен уничтожить это все к чертовой матери, я уже понял, но все-таки, что именно ты предлагаешь? Да, и как далеко от Арнон-Сити находится этот остров? – поинтересовался я.

– В соседнем мегаполисе. Сто километров где-то до побережья по прямой и тридцать по воде, – с хитрой улыбкой ответил Майкл.

Медленно поднявшисьна кресле, он склонился над панелью управления компьютером. Экраны моргнули, а затем начали по частям демонстрировать изображение, медленно складываясь воедино:

– Это… – скептически посмотрев на торжественный вид Кронта, я снова повернулся к экранам, пытаясь угадать, что именно он мог придумать.

– Черт возьми, как ты умудрился достать винтовую машину?! – не сдержался я, глядя на знакомые обводы боевой техники, копия которой буквально недавно пыталась разнести меня, заставляя скакать как какого-то попрыгунчика. – Как? Ни за что не поверю, что где-то была спрятана – никто бы не стал рисковать размещать такое внутри мегаполиса.

Действительно, если присмотреться, то можно было понять, что эта «пташка» находилась в каком-то ангаре или на складе, и интуиция мне невзначай подсказывала, что именно в этом.

– Где достал, там больше нет, – ехидно улыбнулся Майкл, – да, было сложно и крайне рискованно, но как именно, не важно. Главное, что у нас есть транспорт, который поможет нас доставить на тот остров. В идеале, конечно, накрыть все ракетами с воздуха, но боюсь, что купол выдержит. Так что придется высаживаться и лично проконтролировать уничтожение этой реликвии прошлого. Устаревший машинный разум, который, скорее всего, содержится в этой штуковине, вполне вероятно, сможет обойти ограничения на объединение омег в кластеры, и если такое случится, то боюсь, что в этот раз договориться о сотрудничестве может не получиться, – серьезно закончил агент, убрав даже тень улыбки со своего лица.

– Последствия я и так понимаю, успел почитать историю Земли, – кивнул я, – вот только сомневаюсь, что этот план сработает, а попыток больше не будет ведь. Каким бы ты способом ни достал винтовую машину, ее все равно быстро обнаружат и определят, как захваченную, после чего сбить ее с крейсера или же с наземных установок – дело времени. Мы просто не долетим, невзирая на всю нашу удачу, – хмуро закончил я, – и повторюсь, что второй попытки не будет.

– Долетим, – азартно начал Майкл, – точно долетим…

– Нет, – перебил я его, ввинчивая в него взгляд своих камер, – шансов слишком мало, нельзя так рисковать, когда ставка настолько высока. Да и ты ранен, можешь не вытянуть, а еще одной лаборатории, чтобы переделать тебя в киборга, поблизости явно нет. Поэтому у меня появилась другая идея. Проследи за Софией и дай мне три-четыре дня. Если у меня получится, то я доберусь до острова и уничтожу объект. Если же у меня не выйдет, то действуй по своему плану. Хорошо? – достаточно жестко закончил я, глядя на напарника. – Сейчас тебе стоит сдержать свою жажду решения сложных задач. Цель слишком важна.

– Ты уверен, Грэг? – тихо спросил Майкл, внимательно смотря в ответ, словно ища во мне хотя бы тень сомнения. Но нет, тело киборга ничем не могло выдать меня, даже если бы хотело, а сознание кристально четко себе представляло цель.

– Полностью. Есть София, ради которой я готов сделать невозможное. Есть ты, мой единственный живой друг во всем космосе, и чем дольше ты будешь таким оставаться, тем лучше, – пытаюсь придать голосу легкую нотку веселья, но звучит все снова сухо и безэмоционально. – И не забывай про мой внутренний таймер – мозг без обновления специального раствора совсем скоро умрет, – медленно встаю и направляюсь на выход, не видя смысла откладывать что-либо. Решил – сделай.

– Я подожду всего три дня, не более, и после этого направлюсь сам, – в спину мне донесся твердый голос напарника.

– Абсолютно не сомневаюсь, – киваю я, попутно подключаясь к его браслету. Мысленная команда и загодя подготовленная информация по местонахождению Софии отправляется к Майклу. – Позаботься о ней перед этим!

– Так, ну-ка стоять. Не думал ли ты, что я просто буду дожидаться, не зная подробностей и, как минимум, не подготовив необходимое снаряжение, оружие и все, что может понадобиться. Твое кибернетическое тело бесспорно сильно, но не настолько же, чтобы вручную ломать целые здания, пока враги будут покорно на это смотреть. Или собираешься выехать на решимости к героическому подвигу? – снова раздался голос напарника, заставляя даже меня смутиться. Действительно, глупость творю.

– Не прав, согласен. И твой совет точно не будет лишним, – окончательно принимаю решение вернуться назад, – значит, слушай мою дурацкую идею…

Глава 23

Спина напарника скрылась за рядами стеллажей, но еще несколько минут Майкл продолжал наблюдать за уходящим Грэгом через камеры. В голове вертелись тяжелые мысли о том, что отправлять его на такое задание в одиночку абсолютно неправильно, но в реализации задуманного плана Кронт никак помочь не мог. Еще раз вздохнув, агент решил проверить свою рану на боку.

К сожалению, это не отвлекло, и полностью избавиться от сомнений в правильности своего решения довериться задумке парня так и не удалось. Мысли постоянно возвращались к Грэгу. На удивление, молодой напарник даже после превращения в киборга держался молодцом, невзирая на то, что от него практически ничего живого не осталось. Да, Майкл помнил о том, что уровень эмоциональности был ограничен и к тому же постоянно регулировался, не давая организму впасть в панику, при этом не превращая в бездушного робота. Но даже так Грэгори готов был идти дальше, рискуя собой до самого конца. Причем без азарта и жажды преодоления препятствий, как сам Крона, но именно ради своей цели – девушки, которая его прямо сейчас даже не помнила. Удивительный парень, и отчаянно хотелось пожелать ему удачи в необходимый момент в нужных количествах. А если она не будет на его стороне – что ж, сам Майкл по окончанию срока вступит в дело.

Поморщившись от вида криво зашитой раны, агент сменил повязку на свежую. М-да, неудачно он тогда подставился. Хотя в то же время именно это привело к захвату винтовой машины. Воспоминания невольно заставили почесать затылок, напомнивший о приличном ударе о твердую поверхность.

После того, как Майкл поместил Грэгори в капсулу и записал сообщение, он практически сразу рванул из лаборатории, пытаясь увести потенциальную погоню подальше от напарника. Впрочем, несмотря даже на то, что он торопился, покинуть разрушенную базу получилось далеко не сразу. Тот же частично завалившийся запасной проход отнял слишком много времени. Но, тем не менее, в итоге Кронту даже удалось достичь границ Арнон-Сити без всяких проблем, а лохмотья, в которые превратился его костюм, помогли не привлекать лишнее внимание.

Вот только его все равно обнаружили. Подувший ветер словно принес шум винтовых машин, до последнего пребывавших незамеченными за счет системы подавления звука. Услышанное заставило Майкла резко рвануть в ближайшее полуразрушенное здание, не медля ни секунды. Он успел проскочить несколько коридоров, как сзади послышался грохот падения чего-то тяжелого, а затем снова и снова. Без оружия абсолютно не хотелось проявлять излишнее любопытство, которое вполне могло стать губительным, и Кронт просто продолжал бежать вперед, перепрыгивая завалы разломанной мебели и горы хлама. Решив не подниматься на верхние этажи, тем самым ограничивая себе пути отступления, он выскочил на улицу и сразу же рванул в сторону соседнего здания, судя по виду, обладающего обширным подземным паркингом под целый комплекс. Почему все это добро забросили, Майкла даже не интересовало – отчетливый топот позади избавлял от желания выяснять бесполезные вещи. Единственное, что он успел сделать, пробегая между зданиями, это бросить взгляд на винтовую машину. Та, медленно поднимаясь в воздухе после сброса десанта, явно нацеливалась на крышу отдаленной постройки. Черт, захотели взять живым, но это у вас вряд ли получится!

Выскочив на заезд в паркинг, он тут же дернулся в сторону бортика, сразу перепрыгивая на уровень ниже. Еще в полете, он успел заметить, кто именно за ним гнался, и увиденное заставило на миг сбиться с движения. Рука не достает до поручня, хватая воздух, и тело бесконтрольно летит вперед. И все было бы хорошо, но, невзирая на всю удачу агентов, Майклу в этот раз не повезло. Дыра в его специальном костюме прямо на месте удара совпадает с другим фактором – острым куском металла, торчащим из поручня. Кронт неуклюже влетает боком прямо на него, моментально разрезая кожу. Боль обжигает, а тело по инерции переваливается через бортик и мешком валится еще на уровень ниже. Удар спиной слегка выбивает дыхание, но он с усилием заставляет себя встать на ноги. Бок залит кровью, которую он с трудом пытается остановить, а шум сверху заставляет бежать дальше, стиснув зубы.

Мрак окутывает заброшенный паркинг, который большей частью был завален разнообразным мусором, явно притянутым сюда бродягами. Старательно держа дыхание, Майкл сворачивает в сторону небольшого проема с лестницей для пешеходов. Не успевая толком замедлиться, он влетает плечом в стену, но сразу же рвет вперед. Темнота изрядно мешает, и Кронту приходится скорее полагаться на удачу и ощущения, пытаясь не упасть на невидимых ступенях. Шум позади все приближался, показывая, что сбросить преследователей не получается.

Буквально прорычав от отчаяния, Майкл выбегает на второй уровень, замечая в проходе металлическую дверь. Тратя драгоценные секунды, он с громким скрипом на всю парковку захлопывает ее, закрывая на каким-то чудом уцелевший засов. Бок болит, но останавливаться нельзя.

– Эй, ты какого черта тут забыл?! – внезапно кричит чей-то голос, привлекая к себе внимание. Молодой парень в кожаной одежде с нашивками явно какой-то банды, возмущенно продолжал: – Это наша территория, вали отсюда!

Кронт, на миг замирает, но тут же срывается с места в сторону парня. Позади кто-то с размаху бьет дверь, придавая еще большего ускорения Майклу. Неизвестный в кожанке реагирует на движения агента, выхватывая короткий обрез и пытаясь направить на него, попутно что-то нечленораздельно крича. К тому же из полуразрушенного автобуса выскакивают еще почти десяток бандитов, поголовно вооруженных чем попало, начиная от труб с приваренными шипами и до одной автоматической винтовки. Сама машина при более детальном рассмотрении, оказывается, прикрывала проход в закрытую часть парковки, в которой, судя по всему, и была база этой банды. Впрочем, Майклу от этого было даже лучше. Беря чуть в сторону, он по дуге бежит к настороженным бандитам, старательно открывая им вид на преследователей. Те уже явно собирались выстрелить в самого агента, но мощные удары наконец выбивают металлическую дверь, полностью переключая внимание на себя. А выскочившие из нее фигуры окончательно поглощают его остатки, провоцируя бандитов открыть огонь, не раздумывая.

Кронт же продолжал бежать, абсолютно не пытаясь завладеть оружием и уничтожить врагов. Ведь даже если это удастся осуществить, то не факт, что не последует новых или же вообще удара с винтовой машины, уничтожающих все здание целиком. Тем более вывести из строя как минимум пятерку небольших серых роботов, которыми во время войны постоянно пользовался машинный разум в виде пехоты, было совсем не просто. Быстрые, подвижные, они слишком хорошо стреляли для этого. А вот люди – нет.

Замечая движение ближайшего врага, Майкл тут же сгибает колени, уходя в какое-то скольжение на них. Длинная очередь проходит над головой, попадая в шарообразную голову робота, позади агента. Кронт тут же вскакивает на ноги и отталкивается в сторону. Заряд дроби цепляет руку, но та все еще закрыта уцелевшим бронированным костюмом. Конечность отбрасывает, а агента слегка разворачивает, но он только пользуется этим. Левая ладонь, зажимавшая рану, с размаху бьет по глазам того самого паренька, буквально заливая их кровью. Вторая же ладонь выхватывает оружие. Выстрел из обреза разносит часть камер пытавшегося прыгнуть на него робота, и тот промахивается, погребая за собой молодого парня. Ранее выстреливший в него другой бандит замирает, не решаясь снова открыть огонь из-за боязни зацепить ослепшего напарника. Кронт же пользуется этим вовсю.

– МОЧИ РОБОТОВ! – что есть мочи кричит Майкл и срывается с места в сторону базы бандитов, старательно прикрываясь фигурами не понимающих, что происходит, людей. Но его слова служат словно спусковым крючком, заставляя всех очнуться. Раздавшиеся яростные крики вторят новым выстрелам из оружия, и бандиты наконец полноценно включаются в бой. Преследовавшие роботы вынуждены отвлечься на неожиданную преграду, и Кронт, продолжая провоцировать еще большее количество людей вступить в схватку, с легкостью проскакивает автобус, а затем и закрытую часть парковки, на которой они обосновались. Перепрыгивая разбросанные вещи, ящики и лежаки, толком ничего не рассматривая, он быстро находит широкую вентиляционную трубу в дальнем углу парковки. Полуразрушенная кладка открывала вид на нее и, вполне вероятно, служила экстренным способом эвакуации, загодя подготовленным членами банды. Глаз зацепляется за ящик гранат, и в голову приходит идея. Подтаскивая его поближе к проему трубы, он хватает одну из них. Не задумываясь ни на мгновение, Майкл протискивается внутрь, стремясь проползти как можно дальше. То, что бандиты надолго не задержат преследователей, он не сомневался.

Через метров пять, с трудом извернувшись, он выхватывает гранату, активируя таймер на ней. Вкладывая все силы, он швыряет ее по трубе, стараясь вытолкнуть наружу. Взрывоопасный заряд легко пролетает первые метры, но быстро замедляется, а самый последний уже дается с большим трудом. На мгновение граната словно замирает на самом краю, но затем все же падает наружу. Мощный взрыв бьет по ушам, выбивая сознание. Тело проталкивает по трубе, но Майкл это уже не чувствует.

Придя в себя через час, в первые мгновения он даже не сразу понял, где находится. Окружающая темнота слегка рассеялась под светом из браслета, открывая вид на заваленный проход. Благо хоть второй все же уцелел. Длительное изображение из себя какого-то ползучего ужа помогает ему вылезти из вентиляционной системы, чтобы через загодя разрушенные кем-то перегородки перелезть в канализацию. Обилие тошнотворных запахов давило, но в его состоянии перемещаться по поверхности не хотелось. Дикая слабость от потери крови, так и не вернувшийся слух и периодически темнеющая картинка перед глазами явно демонстрировали, что осторожность сейчас не помешает. Прощупывавшаяся на голове приличного размера шишка служила словно апогеем его «отличного» самочувствия.

В итоге, проблуждав до глубокой ночи по канализации, Майкл решил все же выбраться наружу. Сил не прибавилось, но зато хоть слух частично вернулся. Поиск выхода занял еще немного времени, но все же удалось обнаружить подходящую лестницу. Прислушавшись к исходящим снаружи странным шумам, он все же решил рискнуть и проверить. Тяжелый люк поддался не сразу, будто упираясь во что-то. Напрягшись, он его сдвинул в сторону, чтобы обнаружить нависающий металл над головой. Не сразу поняв, что это, он с трудом протиснулся под ним, вылезая, наконец, на поверхность. Свежий воздух приятно холодил, отчего первую минуту Майкл просто лежал отдыхая. Вокруг шумел потихоньку набирающий свои обороты ливень, который явно должен был совсем скоро перейти в настоящую грозу. Внезапно раздавшиеся сбоку выстрелы заставили напрячься, и агент, покрепче сжимая двуствольный обрез с последним зарядом, начал вылезать из-под неожиданного препятствия.

– Твою мать! – выругался Майкл, когда до него наконец дошло, что именно это было. Чертова винтовая машина, высадившая десант и еще не успевшая взлететь. В голове мелькает безумная идея, и он хватается за сдвижную дверь внутрь. Браслет Службы Безопасности практически мгновенно подключается к машине, перехватывая управление с помощью изначальных закладок в любую боевую технику. Вдох-выдох. Дверь уходит в сторону, и Майкл тут же рвется внутрь. Пилот, с отметками подразделения омег, с некоторым замедлением реагирует на несанкционированное открытие, но обрез уже упирается ему в лицо. Спуск…

Громко бухает оружие, высоко забрасывая короткий ствол от отдачи. Дробь, вылетевшая впритык, разносит голову, превращая в кровавую кашу все внутренности шлема с открытым забралом. Майкл тут же закрывает дверь и сбрасывает на пол мертвое тело, подключаясь к управлению винтовой машины. Сознание как никогда сосредоточено, и агент практически моментально выключает маячок, попутно активируя систему маскировки и подавления звука винтов. Спустя десяток секунд летающий аппарат взмывает в воздух и исчезает в ночном небе.

Какой удачей его не обнаружили, Кронт не знал. Или он успел проскочить до начала сканирования, или же темные облака ночью совместно с разыгравшейся грозой помешали визуальному обнаружению, а других маячков в машине не было. Или же просто все совпало, но в итоге он приземлил свой трофей, проломив стеклянную крышу на том самом складе, где и договорился встретиться с Грэгори. Помещение принадлежало корпорации, которая ему помогала с поимкой Манро, и служило скорее местом привлечения внимания возможных грабителей, чем реальным складом. Да, тут что-то по мелочи хранилось, а защиту словно создавали под хранение наиболее важных образцов и технологий. Вот только при этом оставляли некие лазейки, как та же стеклянная крыша, чтобы была возможность взять потенциальных грабителей. Далее либо шла перевербовка, либо неудачливые воры отправлялись в утилизаторы.

Рану пришлось заштопывать собственноручно из-за выдавшего недостачу лекарств прибора медицинской помощи из винтовой машины. Шов вышел неровный и кривой, но это было лучше, чем ходить с распоротым боком, благо хоть стимуляторы и обезболивающее было в полном комплекте. Немного придя в себя, агент потратил остатки ночи, натягивая под ливнем брезент, чтобы закрыть дыру в крыше. Хорошо, что он вообще нашел нужный материал на складе. Работа в дикой спешке и таких условиях отняла последние силы, и уже под утро, когда он закончил, Кронт забылся тревожным сном, в итоге проспав часов пятнадцать.

Следующие несколько дней Майкл изучал данные, записанные бортовыми приборами летающего аппарата. Все сомнения в том, что их враги были омегами, полностью развеялись. Подконтрольные тому странному объекту машинного разума, или нет, именно они внезапно стали врагами, и к чему бы ни привела текущая ситуация, прежних отношений между людьми и омегами уже не вернуть. Кронт мог только посочувствовать своему напарнику. Хотя не только из-за этого – превращение в киборга тоже малоприятное событие в жизни.

А вот непосредственно после встречи Майкл в очередной раз удивился удаче Грэгори. Выжить и при этом снова найти Софию, вообще не имея никаких зацепок, это было что-то невероятное. Вот только в то же время крайности, в которые бросалась его фортуна, были чрезмерны. При этом сам случай захвата им винтовой машины уж слишком напомнил именно стиль напарника. Впору было начать переживать, не заразно ли это. Но главное, чтобы сам парень справился. Все, что зависело от самого Майкла, он сделал – выдал вооружение и ценные советы, а дальше работали только Грэг и его удача.

Три дня. Три чертовых дня длились словно вечность. Периодически Кронт выбирался наружу, проверяя, была ли активность омег, но, судя по получаемой информации из слухов и виртуального пространства, ничего не менялось. Винтовые машины продолжали летать по объектам корпорации, забирая нужные им материалы и ресурсы. Сами компании даже дали команды не стрелять, молча отдавая все необходимое без сопротивления – дешевле выходило, чем орбитальные удары по ценным производствам.

Майкл успел проведать и Софию. Забавный врач, остро интересующийся технологией кибернетизации Грэгори, пообещал еще подержать девушку под препаратами, не давая прийти в сознание. На вопросы о причинах всего этого Кронт уклончиво ответил о ее проблемах с психикой и необходимости подождать напарника. Но как бы он ни надеялся на успех Грэга, на четвертый день чуда не произошло.

– Черт, парень, как же так, – выругался Майкл, садясь в кабину винтовой машины, – но возможно, я просто скоро последую за тобой…

Летающий аппарат очень быстро оживал под командами агента Службы Безопасности. Перехвата управления Кронт не боялся из-за изначально зашитых приоритетных кодов, лишающих такой возможности. Так что единственный способ остановить его был прост – сбить. А вот тут враг обладал скорее переизбытком ресурсов для этого. Оставалось надеяться только на удачу.

* * *

Левая рука увеличивает тягу, а правая тянет на себя штурвал, задирая нос. Резко заработавшие двигатели, преодолевая сопротивление, начинают поднимать машину в воздух. Аппарат на мгновение замирает, а затем внезапно рвется вверх, стремительно набирая скорость и высоту. Выскочив через заранее освобожденную от брезента дыру, Майкл тут же выжимает все возможное, направляясь к острову. В эфир идут загодя подготовленные помехи и сигналы, имитирующие поломку систем связи, а винтовая машина стремительно поглощает километры, выжимая из двигателей все возможное и невозможное. Мигающие красные индикаторы перегрузки только подстегивали агента сделать все как можно быстрее, а руки чесались активировать наведение вооружения. Но этого нельзя было делать – если еще был шанс на то, что омеги не сразу разберутся, кто именно управляет винтовой машиной, то готовность открыть огонь явно его выдаст. И так вся надежда проскочить строилась на том, что омеги все же не были объединены в единый машинный разум, а действовали индивидуально.

Напряжение нарастало все сильнее, заставляя дрожать от нетерпения и ожидания. Последнее буквально давило, а в голове билась мысль – не обращайте внимания, не обращайте внимания! Сто километров до побережья он преодолел очень быстро, хотя стоило это агенту кучи сожженных нервных клеток. Вот только, уже когда Кронт скользил над водой, возле него под самый конец все же пристроилась винтовая машина. Видя манипуляции пилота, пытавшегося приблизиться как можно ближе и выровнять скорость, Майкл еле сдержался от ругани. Твою мать, всего километров десять осталось. И ведь нельзя стрелять издалека – с построенной системой воздушной обороны шансов у ракет достигнуть целей не было. Черт! Что ж, придется действовать так – нельзя упустить инициативу. Вдох-выдох, успокаивая взведенные нервы, и агент Службы Безопасности начинает.

Винтовая машина, подчиняясь резким движением руками, внезапно для второго пилота проваливается вниз, замедляя скорость. Омега почти сразу реагирует, уводя свой летающий аппарат вбок и даже запуская одну самонаводящуюся ракету в ответ, но уже поздно. Подготовленные к стрельбе и только ждущие цели пушки и ракеты Кронта окутываются пламенем. Винтовая машина омеги успевает сбить автоматической защитой несколько ракет, но затем тяжелая пушка разносит круг, а после и корпус. Обломки еще только летят вниз, а Майкл резко снижает скорость, опускаясь практически до самой водной глади. Подготовленная программа автоматического управления перехватывает контроль над винтовой машиной агента и тут уже дает команду на отстрел вооружения.

Кронт выбрасывает свое тело из кресла как раз в тот момент, когда боезапас ракет начинает опустошаться. Часть из них по сложной траектории, управляемые компьютерами, устремляются к объекту, а некоторые просто летят по прямой, будто желая достичь цели как можно быстрее. Пушка вторит ракетам, стреляя навесом, хотя шансов долететь у снарядов не было.

Боковая дверь с трудом уходит в сторону, и Майкл на миг замирает в проходе, примериваясь к прыжку. Скорость-то он уменьшил, но даже так падение может ощущаться, будто на бетон. Уцелеть бы…

Стремительно летящая ракета наконец достигает винтовой машины, врезаясь прямо в нос. Кабину окутывает взрыв, разнося корпус на части. Почти сразу вслед за этим детонируют остатки боекомплекта, создавая огромный шар огня над водой. Горящие обломки россыпью валятся вниз, накрывая громадное пятно. Еще через минуту по только успевшей успокоиться водной глади бьет еще целая россыпь ракет, детонируя на глубине. Тонны воды взлетают в воздух, а к месту уничтожения винтовой машины быстро приближаются еще несколько огненных точек.

– Черт, а ведь еще плыть и плыть, – еле слышно выругалась темная фигура, успевшая отплыть в сторону от бушевавшего хаоса, – погребли, что ли…

Глава 24

Снова темнота давила со всех сторон, словно желая поглотить весь мир без остатка, попутно навевая неприятные предчувствия дальнейших событий, как это было с кибернетизацией. К тому же казалось, будто это именно замедляло все мои движения, препятствуя каждому из них и проигрывая из раза в раз. Вот только это ее никак не останавливало и сопротивление не уменьшалось, а порой, наоборот, приходилось приложить еще больше усилий, выдерживая откровенный напор, пытающийся отбросить в сторону. А была еще земля, которая доставляла не меньше проблем. Словно трясина, она то и дело пыталась зацепить ногу, утягивая вниз или же создавая такой неровный рельеф, что дорога удлинялась в разы. Но я все шел и шел, преодолевая препятствие за препятствием.

Тело киборга помогало видеть, немного разгоняя темноту, но уже на чуть большем расстоянии она брала свое, поглощая редкие объекты без остатка, сливая все в один тон. А потом в дело уже вступало измотанное сознание, которое само дорисовывало страшные картины, вызывающие напряжение. Еще тишина – практически идеальная тишина – выводила это противоборство с темнотой на иной уровень. Будто я остался один во всем мире, последний человек, если так можно меня назвать, который отчаянно сопротивлялся, пытаясь не поддаться и двигаться вперед. Но мое сознание, измотанное этим одиночеством в темноте, словно само мне шептало:

– Остановись, это все бессмысленно. Ты давно уже потерял ориентир. Озвученный тобой срок уже вышел, и Майкл все сделал сам, нечего тебе напрягаться, а можно отдохнуть. Ведь таймер обратного отсчета остатка твоего бесполезного существования уже скоро остановится, и ты наконец сможешь присоединиться к своей семье в интернате…

Много чего бормотал этот голос, но каждый раз я пытался встряхнуться, выводя виртуальную информацию перед глазами и проходя по снимкам острова. Проверял направление и время. Проговаривал себе важность цели и зачем я это делаю. Червячок сомнений быстро отступал под наплывом фактов, но никуда не исчезал, словно ища нового удобного повода атаковать меня в момент слабости.

Вот только я был готов к этому и все так же неумолимо, как тот робот, продолжал свой путь. Впрочем, частично им я и являлся. Не устававшей сильной машиной, в которой слабым местом оставался только мой человеческий разум, с трудом сдерживающий это давление одиночеством. Но именно эта основная часть меня отправила меня в путешествие по морскому дну в направлении острова, чтобы освободить Софию из-под контроля и ликвидировать угрозу окончательно. Так что я просто продолжал шагать вперед, стараясь выбирать наиболее оптимальный маршрут, обходя расщелины на дне или же подводные глыбы камня, преграждающие путь. Тридцатикилометровый поход продолжался…

До самого побережья я добирался пару дней, используя как транспорт, так и свои механические ноги. Вообще я впервые направлялся в другой мегаполис на Гемини. Детство прошло в Арнон-Сити, и судьба в итоге привела к тому, что раньше получилось побывать в космосе и на другой планете, чем в соседнем Диунт-Сити. Покинуть мой родной город удалось без проблем, и даже избегая внимания. Точно так же просто я смог зацепиться за проезжающий грузовик, спрятавшись в кузове. Вот только полностью доехать до нужного мне места оказалось сложнее. Вторженцы нанесли орбитальный удар, превративший основную магистраль в гигантскую воронку, от чего образовался приличного размера затор, не дающий возможности проехать неожиданное препятствие. В итоге пришлось уже бежать дальше на своих двоих, благо устать я не мог.

Диунт-Сити оказался похож на Арнон-Сити как родной брат. Здания, базы патрульных служб, территории корпораций и их производства – все было практически идентично, с минимальными изменениями. Впрочем, именно хаоса на улице казалось было меньше – постоянно перемещающиеся броневики в сопровождении пехоты урезонивали шайки бандитов от дурных мыслей пограбить, пользуясь случаем. Причем несколько раз даже заметил, как боевые отряды разных по отметкам корпораций, приветствуя друг друга, вполне мирно разъезжались. Да, можно было заметить напряженные взгляды, но все же нового витка войн и конфликтов, как в моем родном мегаполисе, им, похоже, удалось избежать.

Побережье встретило сильным ветром и отсутствием людей. Редкие лодки виднелись в море. Большинство находилось в портах, забивая их под завязку. При виде плотных рядов привязанных кораблей разного размера, начиная от небольших прогулочных яхт и заканчивая транспортными гигантами, возникло ощущение, что, видимо, морские путешествия временно оказались под запретом. С учетом находившегося неподалеку острова причина была вполне ясна. Впрочем, много времени на рассматривание окружающих видов я отводить не хотел, достаточно скоро зайдя в воду. Тяжелое металлическое тело плавать явно не могло, так что, проверив ремни сумки с оружием и взрывчаткой, я так же молча пошел вперед. Нужно было наверстывать график, иначе не успею в трехдневный срок!

Не успел. Мне оставалось еще пять километров, когда закончились третьи сутки. Путешествие по морскому дну оказалось гораздо сложнее, чем я себе это представлял, даже в моем теле киборга. На последнем участке пути я попытался даже ускориться, стремясь преодолеть остаток как можно быстрее. Но это привело к тому, что загодя подготовленная сумка порвалась прямо над расщелиной, лишая меня большей части вооружения. Лезть за ним я не рискнул, ибо расщелина уходила на такую глубину, что возможность забраться наверх могла оказаться под большим вопросом. Но в итоге даже это путешествие подошло к концу. В какой-то момент потихоньку освещение становилось все лучше, провоцируя меня еще сильнее ускорить шаг.

Светлое небо просматривалось через толщу воды, постепенно приближаясь и приближаясь. Каменные глыбы, хаотично разбросанные вокруг, немного замедляли меня, но и в то же время служили отличным прикрытием. Первой из воды показалась моя голова, и я замер, осматриваясь по сторонам. Черт, наконец-то добрался.

Скалистый берег, вокруг которого была контуром установлена двухметровая стена. Судя по виду, она скорее служила не защитой от врагов, а укрытием каналов питания автоматических турелей, обеспечивая их боеспособность. Лазерные, они должны были потреблять невероятное количество энергии, тем более учитывая их плотность – буквально каждые двадцать метров. За стеной виднелись постройки, из которых явно выделялись две. Первой был уже знакомый купол, закрывающий куб, где и должен был находиться непосредственно машинный разум. Второй была высоченная башня с ретранслятором. И именно последняя должна стать моей первой целью.

Поправив висевший на ремне автоматический винчестер, я снова ушел под воду, буквально опускаясь на живот и начиная ползти вперед. В итоге мне удается выбраться на побережье незамеченным, спрятавшись за одной из каменных глыб, скрывающих меня от внимания датчиков турелей. Из-за того, что машинный разум – это в первую очередь машина, то она планировала защитные системы исходя из вероятности осуществления нападения потенциальным врагом. Глубоководные объекты и воздушное пространство, скорее всего, сканировались крейсерами, а лазерные турели контролировали все поблизости. Больше всего оборонного вооружения было направлено в сторону космоса, откуда могла пожаловать настоящая угроза. На это я и рассчитывал, придумывая пешую прогулку по морскому дну к острову, которая помогла мне остаться до текущего момента невидимым для врагов. Вот только что делать дальше, я не знал.

При любом движении турели среагируют и выстрелят. Конечно, лазер нанесет мне меньше урона своим концентрированным лучом, вот только и броня моя вряд ли выдержит. Дыр в теле не избежать, и остается надеяться на то, что они не будут в важных местах. Из активов – оставшийся двадцатизарядный винчестер с зажигательными патронами, из которого я успел вылить воду. Благо он хоть мог стрелять, даже будучи мокрым. Два запасных барабана на разгрузке и нож на поясе. Гидроизолированная сумка осталась на дне после пореза и, в связи с этим, потери гранат, взрывчатки и небольшого гранатомета. Моя удача, как обычно, бросалась из крайности в крайность. Конечно, есть вероятность, что она поможет отвлечь омег, которые своим разумом управляли сетью защитных турелей, но каков он, этот шанс…

Резкий старт нескольких ракет из глубины территории заставляет всполошиться, схватившись за оружие. Огненные точки стремительно пролетают надо мной, направляясь куда-то вдаль, а в голове сразу приходит понимание, что это может быть Майкл. Твою мать, я же предупреждал его, что собьют! Но спасибо тебе, напарник, ты подарил мне отличный шанс.

Выталкиваю свое тело из-за укрытия и тут же рвусь вверх по скалам. Ноги на поросшем мхом камне скользят, и мне приходится помогать себе руками, забросив винчестер за спину. Механические конечности с силой сжимают каждый найденный зацеп, легко удерживая тело на скользком покрытии. Я, не медля ни секунды, стремлюсь вперед, буквально взлетая над камнями. Сам же мысленно повторяю себе свою мысль, словно пытаясь сделать ее реальной. Омеги – это не единый кластер искусственного разума, а отдельные особи в человеческом теле. Системы защиты не имеют полной автономности из-за ограничений после войны с машинным разумом и должны управлять операторами. Да, омега может выставлять цели для десятка турелей одновременно, а те уже сами будут вести огонь, но их человеческая часть может отвлечься, просто обязана!

Я уже был возле стены, когда ствол ближайшей турели внезапно дернулся в сторону. Спустя мгновение турели делают первый выстрел, и позади меня, где-то далеко, начинает что-то громко взрываться. Одним прыжком забрасываю свое тело на стену, не удерживаясь и оглядываясь на миг. В отдалении небо словно полыхало огнем, создавая из части сбитых лазерами ракет эдакий фейерверк в честь Майкла. С усилием отворачиваюсь и устремляюсь вперед, выводя мощности подсоединенного компьютера к мозгу на максимум. Да, это съест большую часть оставшегося ресурса, но по-другому никак.

И так не слишком большой остров был полностью залит сплошным слоем бетона, создавая абсолютно ровную поверхность. В самом центре виднелся огромный купол, забирающий большую часть пространства. Размещенные вокруг него явно производственные здания закрывали из виду находящуюся с противоположной стороны площадку под сырье и материалы, виденную на снимках. Зато размещенные ряды ракетных установок вместе с противокорабельными орудиями, наоборот, предстали во всей красе. Успеваю заметить двух «хомяков», окруженных десятком вооруженных роботов, когда отведенное самим себе мгновение на осмотр заканчивается.

Больше не останавливаясь, выталкиваю свое тело вперед в длинном прыжке. Пролетаю метров пять, жестко приземляясь на бетон и, наконец, привлекая внимание. Впрочем, этого было и так не избежать. Я тут же перебрасываю винчестер в руки и срываюсь с места в сторону виднеющегося в двухстах метрах здания с ретранслятором. Омеги в тяжелой броне моментально реагируют на меня, поворачиваясь в мою сторону. Роботы тут же под командой направляют на меня оружие, открывая огонь, но турели их опережают.

Лазерный луч, моментально преодолевший разделяющее нас пространство, бьет в ногу, пытаясь остановить меня. Заряд практически мгновенно прожигает броню, проделывая дыру в голени, и сбивает меня с шага. Я тут же запинаюсь и по инерции лечу вперед, тем самым избегая новых лучей. Сознание под действием компьютера сосредоточенно как никогда, и я ухожу в кувырок, из которого резко прыгаю вбок. В дело наконец включаются роботы, и целый град пуль разрезает воздух в том месте, где я только что находился.

Выжимаю все возможное из своего кибернетического тела, попутно направляя винчестер в сторону ближайшего здания. В сознании идет отсчет на накопление заряда для новых выстрелов лазера и рассчитывается возможная траектория стрельбы роботов. Резко пригибаюсь, открывая огонь в стену. Над головой громко бухает очередь из крупнокалиберного пулемета «хомяка», а мои же зажигательные снаряды проплавляют поверхность стены, явно сделанной из какого-то полимера. В препятствие плечом я врезаюсь ровно тогда, когда в меня бьют лазерные лучи. Заряды прожигают не только левую руку, но и попадают в стену, тем самым еще больше помогая мне. С размаху выламываю дыру, проваливаясь внутрь, но тут же вскакиваю на ноги, продолжая бег. Позади звучат выстрелы, а я спешу преодолеть это производство, за которым и должно быть здание с ретранслятором.

Прыжок на конвейерную линию, и мчусь вперед, полностью сфокусированный на движении. Все окружающее пространство словно сливается, а я же сконцентрирован на возможных врагах и самом оптимальном маршруте. Что-то собирающие манипуляторы резко сходятся передо мной, преграждая дорогу, и я тут же прыгаю в сторону бокового прохода. Успеваю сделать всего два шага, как внезапно мой путь перекрывает появившийся будто из ниоткуда омега, одетый в спецодежду и вооруженный винтовкой.

Отбивая ствол оружия своей культей, оставшейся от левой руки после попаданий из лазера, я тут же упираю винчестер в его грудь под небольшим углом. Мелькает мысль о том, что это, видимо, оператор. Спуск. Зажигательные пули разрывают грудную клетку, проделывая еще большую дыру в спине, попутно поджигая тело. А я уже отталкиваю мертвеца в сторону, устремляясь по проходу. Заряд высокотемпературной плазмы опаздывает всего на секунду, уничтожая часть принтера объемной печати, в данный момент остановившегося на середине производства какого-то неизвестного оборудования.

Пригибаюсь, но продолжаю бежать вперед. Не замедляться, их слишком много для открытого противостояния! Впереди навстречу мне выскакивают сразу два робота, направляя плазменные пушки в мою сторону. Сознание словно покадрово воспринимает происходящее, выдавая лучший вариант действий. Легкое смещение вправо. Остатки левой руки, наоборот, максимально выдвигаются в сторону, а вот правая рука уже нажимает на спуск винчестера. Выстрелы звучат почти одновременно.

Мой зажигательный заряд влетает в оружие врага, разнося его на части и попутно оставляя отметину на груди. Ответная плазма проходит прямо возле головы, оставляя оплавленную полосу. Второй же высокотемпературный сгусток почти полностью сжигает предплечье моей левой руки, оставляя какой-то неровный обломок, похожий на оплавленный клинок.

Я же продолжаю стрелять в робота, сокращая дистанцию. Очередные зажигательные пули разносят объективы на его шарообразной голове. Второй робот пытается навестись еще раз, но я же укрываюсь за ослепшей машиной. Удар ногой отбрасывает ее назад на напарника, а я продолжаю опустошать обойму, не давая им подняться. Барабан сухо щелкает спустя пяток секунд, и я тут же бросаю винчестер вперед по ходу дальнейшего движения. Рука тянется за плазменной пушкой, но краем глаза успеваю заметить появившуюся в проходе фигуру бойца в тяжелой броне. Сразу же прыгаю вниз, прикрываясь поврежденными, но все еще целыми роботами, как их начинают утюжить из крупнокалиберного пулемета.

Не вставая, ползу вперед к винчестеру, быстро меняя барабан на запасной. А в груду металлолома, в которую превратились машины, все еще продолжают бить тяжелые пули, провоцируя меня не останавливаться. Вот только куда бежать? Глухая стена, в которой я надеялся найти проход, не имела ни окон, ни дверей. Снова выбивать? Но это значит подставиться под пули. Нужно отвлечь, но как? Пару секунд разглядываний, и глаза цепляются за идущую вдоль потолка трубу. Надеюсь, повезет, и там что-то горючее…

Зажигательная пуля попадает в полимерную трубу, проделывая дыру. Вылетевшая струя пламени не только заставляет порадоваться, но еще и помогает – выскочивший откуда-то новый робот попадает под нее, отчего замирает на мгновение. А затем, видимо, пламя достигает основного места хранения и паров в неполной емкости, вызывая детонацию. Мощнейший взрыв приходит откуда-то снизу, раскалывая бетон покрытия и поглощая все в огне. Успеваю только отвернуться и лечь на винчестер, а затем все поглощает хаос под оглушительный грохот. Меня бросает вперед, протягивая по полу и впечатывая в металлический станок. Одежда рассыпается лохмотьями, но преодолевая бушующее вокруг пламя, я почти сразу встаю, пытаясь сориентироваться как можно быстрее. «Не стоять, двигаться!»

Разрушенные стены открывали вид на нужное мне здание, и только горящие обломки преграждали путь. Целый миг выстраиваю маршрут, а затем снова срываюсь с места. Подныриваю под упавшую балку, чтобы сразу уйти в сторону от пытавшегося сбросить с себя завалившуюся установку робота. Тот уже тянется в мою сторону, и мне ничего не остается, как выстрелить впритык в его голову, окончательно разнося железяку на части. Но тем самым я привлекаю внимание уцелевшего «хомяка», все еще продолжавшего преследовать меня, выделяясь массивной угрожающей фигурой на фоне языков пламени, делающих его похожим на какого-то демона.

Новые выстрелы бьют буквально на звук, заставляя снова сорваться, что есть мочи. Выскакиваю из остатков разрушенного здания и замечаю, как уже с двух сторон приближаются еще фигуры в тяжелой броне в компании десятков роботов. Твою мать! Если бы мое сердце было живое, оно бы пропустило удар от осознания текущей ситуации, чтобы затем застучать как сумасшедшее. Но оно не живое, и я просто бегу, что есть силы, надеясь на свою удачу. До двери остается еще метров двадцать, а в меня уже открывают огонь, лишая возможности их спокойно преодолеть.

Сильный удар в голову чуть не сбивает с ног. Винчестер разносит новыми попаданиями. Пули стучат по всему телу, практически пробивая остатки моей брони. Толчок в колено лишает равновесия, и в дверь я влетаю скорее боком, выбивая ее неуправляемым снарядом своего тела. С трудом встаю, понимая, как мне повезло пережить эти полторы секунды обстрела, которые понадобились, чтобы добраться до входа. Крепкая броня киборга выдержала, но даже при беглом просмотре я видел, что во многих местах ее пробили и дальнейшие попадания уже будут критичны. Их же ждать долго непридется – сейчас враги зайдут в помещение, и мне конец. Бросаю короткий взгляд по сторонам, пытаясь найти что-либо полезное.

Оружия нет, да и само помещение выглядело не слишком полезным. Установленное вдоль стен оборудование – вот единственное, что было в нем. В дальнем углу находилась лестница на следующий уровень, к которой я тут же рвусь, не желая, чтобы меня догнали. Четыре уровня я пролетаю один за другим, не останавливаясь. Поврежденная нога не слишком сгибается, но двигаюсь с трудом. Сами уровни были похожи – однотипные ряды оборудования, практически отсутствующее освещение и никаких рабочих мест вкупе с их потенциальными обладателями. Уже поднимаясь на последний, пятый, этаж, полностью окутанный темнотой, я замираю в некотором удивлении.

Стоящее в центре кресло перед целой россыпью панелей, ряды мощнейших компьютерных систем – и снова же отсутствие любых операторов. Но именно мою реакцию вызвало не это, а то, что никаких звуков погони тоже не было.

– Куда они делись? – не сдержавшись, еле слышно произношу я, заходя в центр помещения и разглядывая панель подтверждения личности. Зачем это омегам?

– Им просто сюда нельзя, – приглушенный голос раздается сзади меня, заставляя резко обернуться, но прокравшийся незамеченным противник успевает раньше. Заряд плазмы бьет прямо в живот, практически сразу прожигая дыру. И это бы меня остановило, если бы я не был киборгом. Не реагируя на повреждения, локтем бью на уровне головы, пытаясь опрокинуть врага. Тот, не поняв, что я не умер, успевает расслабленно поднять ствол оружия вверх, тем самым невольно блокируя мой удар. Его отбрасывает назад, впечатывая в оборудование позади, и он тут же выпускает из рук свою плазменную пушку, выхватывая нож.

Его резкий выпад бьет прямо в грудь, каким-то чудом попадая в пробитую дыру в броне, но все же не доставая до чего-то важного. Я в ответ хватаю его за горло правой рукой и, пока он не успел что-либо сделать, с размаху бью неровным оплавленным острием остатка левой руки. Импровизированный клинок пробивает челюсть снизу вверх, насаживая его голову. И только через долгую секунду я узнаю знакомое лицо, что вызывает просто шок.

– Какого черта здесь происходит? – высовываю клинок и тащу тело к панели идентификации личности возле кресла оператора. Оборудование на мгновение мерцает индикаторами при считывании, но мозг мертвеца еще не успевает умереть, а сам он остыть, так что лампочка на панели почти сразу загорается зеленым, дублируя все текстовым уведомлением:

– Оператор Жан, полный доступ разрешен…

В некой прострации я стоял, осознавая, что только что убил молодого хрупкого паренька, который по совместительству был моим сокурсником во время обучения в Службе Безопасности. Откуда он тут мог взяться, у меня не было ни единой идеи. Жан был одним из заговорщиков, хладнокровно начавших бомбардировки родной планеты и попутно захвативших контроль над омегами? Явно на него не было похоже, но тогда откуда он тут? Да и уверенно прозвучавшее утверждение о том, что омегам и роботам сюда нельзя… Черт, что же тут творится?

Есть ли возможность того, что на самом деле они не предатели, а озвученное сообщение было на самом деле правдой? Что Служба Безопасности действительно попыталась захватить власть? Но тогда зачем захватывать омег под свой контроль? Или же в этом замешан кто-то абсолютно другой, стравивший всех друг с другом? Так, стоп, вначале проверим компьютер, раз доступ получен.

Засев за панель управления ретранслятором, я пару минут пытался разобраться, но в итоге понял, что этот комплекс действительно держал под контролем всех омег, получая команды из того самого куба и отправляя их далее, распространяя среди всех, но не более. Хотя бы с этим можно разобраться. Подключаюсь к панели напрямую и с большим удовольствием отправляю вирус «Антижизни» ко всем омегам. Когда Майкл помогал мне с подготовкой к этому плану, то мы вместе прошлись по этой программе, которая, как оказалось, имела весьма простой интерфейс для выдачи команд. Так что в итоге прямо сейчас все получившие этот вирус омеги в теории должны сделать несколько вещей – распространить его далее, отключиться от этой связи, прекратить активные боевые действия и попытаться вернуться к прежнему сознанию. Надеюсь, все сработает, а София теперь будет в безопасности, лишившись всяческого контроля.

«Идет передача команды». – Еще несколько секунд с удовольствием изучая эту надпись, я пошел за выроненной плазменной винтовкой, желая сжечь все оборудование, но внезапная мысль остановила меня. Бросившись к панели, я вывел программу вируса, выводя интерфейс команд. Ведь зачем пытаться собственноручно разрушать объект, если его можно разнести с орбиты, а под рукой как раз есть инструмент, позволяющий, хоть и не напрямую, но все же управлять крейсерами в космосе. Уже после этого они могут осуществить запланированные ранее действия. Время выполнения первой команды устанавливаю в пять минут, чтобы хватило убраться с острова. Основной целью определяю именно купол, и только подтверждаю на передачу команд, как позади меня раздается топот бегущего по лестнице человека.

Выбрасываю себя из кресла, выхватывая винтовку и начиная старательно целиться в сторону лестничного проема, но противник оказывается умнее. Ускоренное сознание замечает летящую внутрь помещения гранату, и первой мыслью было спрятаться от взрыва, но затем до меня доходит, что иначе будет повреждено оборудование и передача команд прервется. Твою мать!

Не задумываясь, прыгаю прямо на гранату, закрывая ее всем своим телом. Огненная вспышка опаляет меня, а от мощного взрыва меня подбрасывает вверх, попутно частично разрывая на части. Еще в полете успеваю заметить, как моя правая нога летит отдельно от туловища, впечатываясь в оборудование. Жестко приземляюсь и от того невольно нажимаю на спуск, выстреливая сгустком плазмы в сторону лестницы. Выскочившая вслед за взрывом худая фигура противника не успевает уйти в сторону, и заряд сжигает его правое плечо вместе с рукой, заставляя выронить зажатую вторую гранату. Враг кричит от боли, но, тем не менее, прыгает вперед, уходя от будущего взрыва.

Я, продолжая лежать, снова нажимаю спуск. Вот только враг в этот раз летит как-то боком, пропуская плазму мимо себя. На лестнице раздается взрыв, а противник приземляется прямо возле меня, на мгновение замирая и разглядывая мою металлическую голову. Впрочем, а тоже зависаю от вида очередного знакомого:

– Валентин? Но ты же вроде погиб, – удивляюсь я, но бывший аналитик абсолютно не собирается болтать. Резкий удар правой рукой по стволу отталкивает плазменную пушку в сторону от его головы, а затем он, поднимаясь на колени, пытается нашарить последнюю гранату на разгрузке. Понимая, что не успеваю выстрелить, я резким движением бросаю свое оружие ему в голову, заставляя опрокинуться на спину. Все еще не активированная граната вылетает из руки, откатываясь к стене помещения.

Тут же поднимаюсь на руке, пытаюсь ползти в сторону приходящего в себя Валентина, что удавалось с большим трудом. Оторванные ноги и оплавленная рука оставили от меня только металлический огрызок, который с трудом передвигался. Но бьющаяся мысль о том, что нужно уничтожить объект ради безопасности Софии, словно придавал сил.

Бывший агент успевает подняться на ноги с плазменной винтовкой наперевес. Причем направлял он оружие не в меня, а в сторону оборудования передачи. Но выстрелить я ему не даю, успевая схватить за щиколотку. Кибернетическая рука с силой сжимает, ломая кость, и Валентин со вскриком падает на пол, выпуская плазменный заряд куда-то вверх. Его тело с размаху обрушивается прямо на меня, придавливая вниз. Противник, тут же пытается направить на меня плазменную винтовку, но я изворачиваюсь и сбрасываю его, но, к несчастью для себя, в сторону гранаты.

Он тут же начинает ползти за ней, разбрызгивая кровь и мыча от боли. И ничего не остается, как последовать за ним. Почти у самой гранаты он резко разворачивается, бросая мне в голову оружие. Пытаюсь отдернуть голову, но плазменная пушка все равно цепляет край. Только в этот раз, после стольких бросков, происходит какой-то сбой в ней, и формируемый заряд прожигает корпус, попадая на меня. Левая сторона металлической головы тут же оплывает, лишаясь половины датчиков, но боли нет, и я просто продолжаю рвать вперед, отчаянно бросая свое тело в воздух. Валентин же успевает схватиться за гранату, активируя заряд. Я впечатываюсь прямо ему в руку в последний миг до взрыва, прижимая ее к стене.

Огненная волна разбросила нас в разные стороны, отрывая руку Валентину и разрушая мне броню на груди. С трудом поднимая металлическую груду своего тела в чуть более вертикальное положение, я пытаюсь нашарить остатками своих камер панели управления.

– Команды переданы, – звучала надпись, которую я тут же с большим удовольствием повторил вслух. Мой искусственный голос барахлил, меняя тональность. Развороченная грудь демонстрировала электронное содержимое, а вытекающие жидкости говорили о том, что моему телу недолго осталось существовать. Ничего, зато я добился своего.

– Сволочь, это был наш шанс на возвышение, на развитие! – закашлялся все еще живой Валентин, облокотившийся на оборудование с противоположной стороны помещения. – Этот куб – не машинный разум, а хранилище эфирных сознаний существ, создавший его и нас. Машинный разум для защиты, а человечество как будущие тела, с которыми они могли вступить в симбиотическую связь, полезную…

– Наплевать… – прервал я его, разглядывая окровавленный обрубок, в который превратился бывший агент, – ты, как всегда, подготовил слишком сложный план для достижения казавшейся тебе важной цели, не учитывая, сколько людей заплатят за это. Мы должны сами чего-то достичь, не полагаясь на наших мифических Создателей… Хотя кому я это говорю, – горько усмехнулся я, глядя на стеклянный взгляд Валентина, – впрочем, скоро все закончится и для меня. София…

* * *

Огненный шквал, направляемый с орбиты, накрыл купол и все ближайшее пространство, оставляя после себя выжженную воронку. Защита раскрытого хранилища Создателей держалась долго, но пламя нашло свои лазейки в раскрытом кубе, сжигая пламенем все содержимое. Мужская, фигура с трудом выбравшаяся из воды на побережье небольшого острова, моментально нырнула назад в воду, избегая ожогов. Спустя минуту все стихло, позволяя Майклу наконец безопасно выбраться на берег после длительного и крайне утомительного заплыва. Застыв от вида разрушенной базы, агент тихонько пробормотал:

– Парень, тебе все же удалось…

Эпилог

– Подъезжаем, сэр, – негромко прозвучал голос шофера, но Майкл его не слышал, полностью поглощенный улицами Арнон-Сити. За прошедшие полгода после Инцидента, мегаполис полностью оправился, убрав любые следы прошедших событий. Впрочем, изменения все равно последовали, просто на более глубоком уровне, и теперь вся Гемини будет перестраивать свою жизнь на новый лад. Причина же была в одном – омеги.

Невзирая на то, что остатки Службы Безопасности восстановили весь ход действий во время Инцидента, доверие между людьми и омегами оказалось сильно подорвано, и новое правительство Земли не нашло лучшего решения, как переселить всех носителей машинного разума и человеческих тел на другую планету – Гемини. В итоге, от текущей ситуации только выиграли редкие выжившие последователи «Антижизни», которые наконец добились своего, пускай из-за чужих действий. Все остальные же пытались заново перестроить свою жизнь.

Вообще, Валентин был достаточно близок к своей цели. Как определили в ходе расследования, новоиспеченный агент Службы Безопасности проявил излишнее любопытство вместе со своим наставником во время изучения того куба. Террористы, успевшие частично напитать это устройство, тем самым активировали его. Торвальд, решивший провести собственный эксперимент по пути к Земле, погиб почти сразу, а сам Валентин каким-то образом получил эдакого симбионта, влиявшего на его мысли. Бывший аналитик, который и так был помешан на сравнении возможностей людей и омег, оказался благодатной почвой для этих полуэнергетических сущностей, паразитирующих на сознании носителей. Ученые, позже изучившие куб, вообще сочли его эдакой тюрьмой для целой расы этих существ, построенной неизвестными создателями. Вполне возможно именно теми, кто сделал машинный разум и расселил человечество, но это так и останется загадкой.

Под влиянием этого симбионта Валентин, получивший образец модернизированного вируса против омег, тут же начал действовать. Чтобы пробудить больше этих существ, необходимы были две вещи – носители, которые подойдут под определенные параметры, и достаточное количество энергии для вскрытия куба и их извлечения. А чтобы ему никто не мешал, агент просто-напросто начал с того, что стравил людей и омег, получив частичный контроль над последними. Как потом поняли, он массово рассылал вирус, скрывая его под разного рода запросы, а уже зараженные распространяли его далее. Сигналом к старту операции и прозвучало то самое странное сообщение, которое Валентин собственноручно отправил с того ретранслятора. Уже в ходе возникшего хаоса, постаравшись нанести как можно больше вреда управленческим структурам, он увел подконтрольные силы к Гемини.

Целая планета подходящих носителей, при том технически менее развитых, гораздо лучше подходила, чем Земля, усеянная скрытыми бункерами с вооружением после войны. Дальше шел сбор ресурсов и производство реакторов для выработки нужной мощности, а также оборудования для обнаружения подходящих людей. Но именно в этот момент острова достиг его напарник, полностью уничтожив заразу. Нет, часть оборудования уцелела, как и сам куб. Несмотря на то, что он был раскрыт, повредить его сильно не удалось даже концентрированным ударом с орбиты. Так что прямо сейчас в самих глубинах космоса ученые снова изучали эту неизвестную расу, пытаясь…

– Приехали, сэр, – прервал его размышления шофер. Майкл встрепенулся и, бросив водителю «Жди», медленно вылез из автомобиля, на мгновение замирая перед большими распахнутыми воротами.

– Адаптационно-учебный центр-интернат имени Инги Собиан, – негромко прочитал Кронт, прежде чем решительно шагнуть внутрь территории. Стоящие по бокам ворот охранники из омег, вооруженные массивными пистолетами, внимательным взглядом проводили его, но и только. Никаких лишних вопросов или попыток остановить не прозвучало.

Внутри центра кипела жизнь. Всюду шныряли люди разного возраста, часто что-то бурно обсуждая между собой. Возле некоторых преподавателей, легко отличимых по заметному значку на груди, сидели группы учеников, часть из которых была даже старше своего учителя. Но все это объяснялось достаточно просто – омеги. Значительная часть присутствующих были именно омеги, которые пытались построить свою жизнь заново на новой планете и в новом обществе. Впрочем, центр все так же принимал и бездомных детей, только сейчас уже не привязываясь к принадлежности к корпорациям, просто принимая всех нуждающихся.

Неспешно двинувшись вдоль громадного здания, он миновал небольшую стройку дополнительного корпуса для возросшего числа жильцов. Следящая за работами хрупкая светловолосая девушка, словно почуяв что-то, внезапно обернулась, замечая Майкла. Что-то негромко скомандовав, она решительно двинулась в сторону агента:

– Просто не хотел беспокоить, София, – быстро произнес в свое оправдание агент, не давая произнести ни слова девушке, – я только его проведать, – малозаметный кивок в дальнюю сторону двора, где в самом центре небольшого сада стояла высокая плита с именами погибших.

– Привет, Майкл, – веснушчатое лицо Софии озарилось в слабой улыбке, – мог бы и чаще заглядывать. Хотя я понимаю, что служба…

– Госпожа директор! Где можно разместить инструмент? – окрикнули ее со стороны стройки, заставив скривиться.

– Прости, нужно идти, – она извиняюще развела руками, на что Кронт только кивнул головой. София убежала, а агент еще несколько секунд провожал ее взглядом. Этой светловолосой девушке пришлось очень тяжело после Инцидента. Повторный контроль вирусом каким-то образом вернул ей память, одновременно свалив на нее осознание гибели такого числа близких людей, которых она считала семьей. И даже спустя полгода в ее взгляде можно было изредка уловить нотку грусти, которую она отчаянно скрывала за ослепительной улыбкой и огромной занятостью. Прежний руководитель центра оказалась одной из глав корпорации и оставила весь этот объект в наследство воспитанникам интерната, коих в живых фактически не было.

Серая каменная поверхность плиты вблизи навевала некое ощущение конечности бытия людей с их тщетными трепыханиями в попытках сделать что-то значимое. Судьба словно смеялась над такими мечтами, росчерками ножниц перерезая чьюто нить жизни. Серебристые буквы складывались в имена тех, над кем она так поглумилась – Инга, Дуглас, Клод, Клара, Пьер… и Грэгори…

– До сих пор не привыкну, что ты собственноручно вписал свое имя в этот список, – громко произнес Майкл, продолжая рассматривать плиту дальше.

– Ну, я посчитал, что именно тот Грэг умер еще тогда вместе со своим братом, тем самым дав жизнь новому, – ответил знакомый голос, а спустя пару секунд из-под дерева вылезла высоченная фигура его напарника. Когда-то худая, прямо сейчас она бугрилась мышцами, делая из Грэгори настоящего атлета.

– Все так же продолжаешь восстанавливаться? – поинтересовался Кронт, разглядывая улыбающееся лицо напарника.

– Скорее, просто набирать заново, ведь я таким никогда не был. А после кибернетического тела ощущать слабость человеческого тела неприятно. Впрочем, хотя бы есть что ощущать – спасибо, что откопал мои останки из завала, – Грэг хлопнул его по плечу, садясь на траву. Майкл же, в очередной раз проигнорировав благодарность, достал из кармана многогранные кости.

– Как с Софией? – играя этими многогранниками, спросил агент.

– Все отлично, как и всегда, – довольно улыбнулся Грэг, – как только к ней вернулась память, все пошло на лад…

– Сыграем? – ехидно улыбаясь, внезапно предложил Кронт, перебивая парня.

– А толку? Ты же знаешь, что моя удачливость исчезла. Думаю, что это из-за того, что компьютер, подсоединенный к моему мозгу, стал неизвлекаемым, тем самым что-то сломав в этих способностях. Теперь я фактически наполовину омега, а у них не бывает такой удачи, сам знаешь, – развел руками Грэг, но по его виду было явно заметно, что он абсолютно не расстраивается от этого факта.

– Брось хотя бы один раз, и я отстану, – Майкл требовательно протянул многогранники.

С демонстративно тяжелым вздохом Грэг взял их, примеряя в руке.

– Тридцать четыре.

– Что тридцать четыре? – удивленно переспросил парень, взвешивая небольшие предметы в ладони.

– Попробуй выбросить это число. Ведь именно столько агентов, включая тебя, выжили после Инцидента. Наше подразделение переформируется в новую службу по чрезмерным ситуациям, и нужны агенты, такие, как ты…

– Заканчивай, Майкл, – обрывает его Грэг, со злости швыряя многогранники в кусты, – мы с тобой уже про это говорили. У меня нет способностей, я частично омега по восприятию землян и на твою родную планету мне вход заказан, – твердый взгляд словно давит в переносицу агента, а задранная вверх голова вызывает неприятные ощущения. Заматерел парень, сильно заматерел после всего произошедшего.

– Но только благодаря тебе мы справились с этой угрозой…

– Оставь эти речи для политиков. Вылечили и при этом не ликвидировали носителя важной информации, позволяя выйти из системы, – уже на этом огромное спасибо. Со службой покончено. Я всегда рад тебя видеть, но этот разговор лучше не поднимать… – Возвышающаяся над агентом фигура Грэга будто нависала, а вкупе с серьезным тоном вызывала невольное ощущение угрозы.

– Хорошо, понял, – словно смирившись, кивнул Кронт, – ладно, тогда я поехал, новая миссия ждет. Вот и заскочил тебя пригласить, но не буду. Не буду, – повторил он в ответ на взгляд парня, – до встречи, напарник.

– Бывай, Майкл, – крепко пожал его руку Грэг, открыто улыбаясь тому, что агент никак не хотел отступать. Впрочем, зная жажду и азарт того к преодолению трудностей вкупе со сложными задачами, оно было не удивительно.

Уже в машине Кронт вывел изображение от одного из дронов, которых он незаметно отправил на поиски многогранников сразу после броска парня. Механизм не сразу нашел их, но все же летающий робот смог обнаружить оба, отправив фотографии на браслет Майкла.

– Восемнадцать и шестнадцать. Хм… Все же до встречи, напарник…

Волкидир Андрей Барсик — житель трущоб

Глава 1

— Урррррр… Ми… ми-ми-пи… урррр…

"Что за?" — Не понимая, где оказался и что происходит, попытался спросить я, но вместо этого вылетело что-то невнятное, вроде тех самых "ми-пи", что я слышал вокруг.

"Да что за твою медь?" — Пытаясь разобраться в происходящем, я попробовал пошевелится, но с трудом смог сдвинутся всего-то на пару миллиметров. Или не смог. Точно не уверен. Ведь все мои чувства, позволяющие ориентироваться в пространстве, словно сошли с ума.

"Да что происходит-то?!" — В панике, рванулся я.

— МИ! — Вместо возгласа и рывка, получилось что-то жалкое, вперемешку с очередным писком.

Внезапно, я ощутил, как что-то теплое, но почему-то очень "родное", приблизилось ко мне и немного меня пододвинуло.

"Стоп!" — Обалдел я. — "Меня… Пододвинуло… сто-килограммового мужика. Вот так, легким движением. Это что за нахер тут твориться?!"

— Мимипи — Очередному писку я уже не удивлялся. Пофиг, с этим потом разберусь. Важнее. Где я?! Кто, куда и зачем меня сейчас "подвинул"? Почему этот кто-то "родной"? Что за ерунда?!

"Так… Спокойно Антоха, спокойно…" — Постарался я успокоиться и унять расшалившиеся нервы. Помогло это не особо. Да и стук сердца был все также аномально быстрым. Я даже затрудняюсь сказать насколько он был выше, чем должен быть. — "Ладно, пофиг, вроде не умираю, так что, с этим разберемся позже".

Внезапно, вдоль моего тела словно гигантской шваброй прошлись. Или даже не знаю, что это такое. Одно могу сказать точно, это сделало то самое "родное".

"Да что за ерунда?!" — Возмутился я, чувствуя, как меня раз за разом то переворачивают, то выглаживают, словно сдирая с тела какой-то налет. Хотя, тут могу и ошибаться. Слишком уж противоречиво все, что я чувствую.

А из ощущений, мне было доступно немногое. Самым мощным был запах. Но я даже не мог понять, что конкретно ощущал мой нос. В голове не было ни малейших ассоциаций. Одно только могу сказать, что запах этот был мощным. Вторым — звук. Но и здесь все непонятно, только стабильный "Урррр", похожий на работу дизельного движка какого-то трактора и резкие "Ми-пи" вокруг, источником которых, иногда становлюсь и я сам.

Остальные чувства вообще не добавляли особой информации. Во первых, тактильные. Тут вообще без шансов. Хрен пойми, что происходит. Во-вторых, я знал, где верх, где низ. Но толку-то с того? Ну и последним, было ощущения присутствия того самого "родного". Причем, оно было тут не одно. Точнее, самое большое — одно, а вот маленьких — штуки три точно. Хотя, стопроцентно сказать пока не могу.

Больше всего пугало, что я ослеп. Точнее, не могу открыть глаза, хоть уже и не раз пытался. Словно залепили мне их чем-то. Или вкололи в веки обезболивающее.

— МИ! — Внезапно пискнул я, вместо задуманного — "Хотя, стоп!" — Даже "родное", на секунду прекратило свои странные процедуры и потыкалось в меня с разных сторон. И как оказалось, недавний звук работающего дизеля издавало именно оно.

Но меня это не волновало.

"Статус!" — С трудом, вспомнив команду, обратился я к недавно установленной мне в голову нейросети. Врач конечно говорил, что должно пройти время, прежде чем она активируется. Но сейчас не до того. Даже если я ослеп, я должен буду видеть элементы нейросети. Хотябы интерфейс. А там, вызвать подмогу, подключившись к любому радио-устройству в радиусе десяти метров, не проблема.

Но не смотря на команду, ничего не произошло.

"Да что за?!" — Возмутился я, снова начиная паниковать. — "Так, стоп!" — Сам себя остановил я. — "Как там было на тренажере?"

Сосредоточившись и расслабившись, я словно отпустил мысли в свободный полет и на грани желания приказал — "Активация!"

Внимание! Критический сбой программы. Активация невозможна. Рекомендуется срочно обратится в медицинский сервисный центр.

"Активация, я сказал!" — Наплевав на выскочившую запись.

Внимание! Критический сбой программы. Активация невозможна. Рекомендуется срочно обратится в медицинский сервисный центр.

Доступен НейроОС режим ручной отладки. Запустить? Да/Нет

"Да, запустить!" — Обрадовался я хоть какому-то отклику от нейросети.

Ожидайте! Идет загрузка.

Загрузка завершена.

Перед глазами вылетело огромное количество информации. Какие-то таблицы, графики, записи с данными, в которых я ничего не мог понять. Но хуже всего было не это. Даже я, не сведущий в нейро-программировании, прекрасно видел, что моя нейро-сеть, явно накрылась, окончательно и бесповоротно. Если уж НейроОС почти убита, то об остальном вообще можно забыть. Ведь НейроОС, это тот же BIOS, как в компьютерах.

Львиная доля данных и настроек, представляли из себя мешанину символов, без всякого смысла. Я даже снова начал паниковать, но на этот раз уже по иной причине. Ведь если сеть, с таким количеством ошибок, не дай бог, закоротит или навернется, не гавкнется ли следом мой собственный мозг?

Аккуратно, стараясь не делать резких движений, ведь я не знал, как вообще тут и чем управлять, я потянулся мыслью к кнопочке "Закрыть". Вот только, к моему ужасу, эта кнопочка, как и многое на странице настроек, явно приказала долго жить.

"Твою ж медь." — Выматерился я, оглашая окрестности очередным — Пи-Пи.

"Так, спокойно." — Снова попытавшись взять себя в руки, я аккуратно начал осматривать закрывшее обзор системное "окошко" настроек. Для начала, то что я их видел в цвете, уже радовало. Значит, саму возможность видеть, я не потерял. Слышал, по новостям, что слепые, с установкой нейро-сети, могут пользоваться внешними камерами для зрения. Но интерфейс у них — всегда бесцветный. Что-то там связано с цепочками нейронов в мозгах. И если я вижу синий экран и черные надписи, значит точно не ослеп. Просто по какой-то причине, не могу пока открыть глаза. Это уже радует.

Но сейчас другая проблема, как закрыть это "окно" настроек. Трогать тут ничего не хотелось. А кнопки "Закрыть" нету.

"Хм… А это что за ключик?" — Рядом с тем местом, где раньше была кнопка выхода, был схематично изображенный гаечный ключ. Я не я буду, если это не вкладка с настройками. А где, как не в настройках искать альтернативную кнопку выхода.

Но я ошибся. Стоило вжать кнопку, оказавшуюся подпрограммой ремонта и селф-теста, как события резко понеслись вскачь.

Активирован протокол проверки целостности НейроОС v.1.03.17.296.2.0001

"Что?!" — Ми!! — Всполошился я — "Нет, нет, стой!" — Ми-ми-пи!

Внимание! Обнаружены критические повреждения.

Производится анализ первичного дампа памяти.

"Да твою ж!" — Мииии! — Ругнулся я, когда обеспокоенное "родное", начало с удвоенной силой ворошить меня, под аккомпанемент системных сообщений.

Производится перезапуск системы в безопасном режиме.

"Да стой ты…." — Не успел я ничего сделать, как сознание резко унеслось в далекие-далекие края.

Не знаю, сколько времени продлилась эта свистопляска, но система ремонта и селф-теста, явно сбоила, ничуть не хуже, чем основная часть НейроОС. Других причин того, что происходило, я найти не могу. Вместе с НейроОС, перезагружалась не только сеть, но и мое сознание прыгало в беспамятство и обратно, словно кораблик на волнах.

И единственное, что меня спасло… Ну это я так думаю, ибо иной причины так и не смог придумать. Это то, что создатели Нейросетей вложили в нее достаточный запас прочности, чтобы не развалится от простого чиха, как это обычно делают при производстве чего-либо. Но тут и понятно, нейросети изначально создавались под военные нужды. И пусть гражданская их модификация была сильно урезана, но полностью на мирные рельсы перейти не успела. Заложенный запас прочности сохранился.

В себя я пришел не скоро. Точнее, я вообще без понятия, сколько времени продлилась вся эта свистопляска. Но то, что я все-таки очнулся и в здравом уме — радует. Что-то мне подсказывает, что могло быть и хуже. Все-таки нейросеть это не устройство, в прямом понимании этого значения. Это часть мозга. Часть меня. Просто перестроенная и превращенная в некий вид компьютера. Ученые даже, с пеной у рта, доказывали, что, чисто теоретически, любой человек может создать у себя в мозгу такой компьютер сам. Без помощи внешних раздражителей. Типа медитациями там, упражнениями и прочим. Верилось в это, конечно, слабо, но может они были в чем-то правы.

Второй радостной новостью стало то, что нейросеть заработала. Пусть и явно в очень и очень урезанном формате. В настройки и в НейроОС я лезть не стал. Точнее, заглянул, убедился, что там, на взгляд, все пришло в норму и вышел, ничего не став трогать. Основная же часть нейросети — тот самый интерфейс пользователя, был упрощен настолько, что мне, волей-неволей, захотелось сравнить его не с компьютером, а скорее с калькулятором. Тем самым, кнопочным. Видел такой в музее.

Ну а как еще назвать пустое поле, на котором есть всего три значка? "Настройки", дающие только настройку прозрачности интерфейса и расположения окон. "Блокнот", или скорее аутентичный тестовый редактор. И "Состояние", отображающее состояние моего тела в реальном времени.

Собственно, именно на последней вкладке я и завис, когда впервые увидел то, что там было. Очень надолго завис, отказываясь верить в то, что вижу. В то, о чем начал подспудно догадываться еще раньше, но тоже отказывался верить. Потому, что такое невозможно! Потому что это бред! И такого быть не может!

Возмущаться, я уже не пытался. По крайней мере вслух. Знал, что это всегда заканчивается, одним и тем же. "Родное", а точнее, "Родная", сразу реагировала на мои возмущения, вполне очевидным способом. Меня начинали кантовать и вылизывать, осматривая и ощупывая со всех сторон. Ведь я, если, все же, поверить тому, что я ощущаю и тому, что сообщает нейросеть — котенок. Маленький, еще слепой, новорожденный котенок.

"Как это возможно? Что за дичь со мной происходит? И вообще почему?" — Именно такие мысли крутились в моей голове, снова и снова вводя в ступор.

В первые два дня, я практически ничего не пытался сделать. Даже происходящее осознавал с большой натяжкой. Очень сложно принять тот факт, что еще вчера ты был обычным человеком, а уже сегодня — ты маленький комочек плоти, которого вылизывает большая мамка. А уж, когда пришлось подчиниться природному зову, чтобы утолить голод, я чуть не свихнулся окончательно.

Вроде, что такого, когда маленький котенок сосет сиську мамки? Угу… Чего такого… А если этот котенок, до сих пор, не смог смириться с тем, что он — котенок?! С тем, что он, уже, не взрослый сто-килограммовый мужчина, метр девяносто, а маленький и беспомощный детеныш кошки? Когда это происходит с кем-то, хрен с ним! Ну с кем не бывает. Прикольно же, когда смотришь со стороны.

Но когда подобное происходит с тобой, то тогда — любая мелочь может показаться страшнее самого ужасного ночного кошмара, который только можно придумать. Просто потому, что снова и снова переворачивает твое мироощущение с ног на голову.

И что хуже всего, часть воспоминаний из прошлой… Да, уже из "прошлой"… Часть воспоминаний из прошлой жизни вернулась. Я в принципе понял, как и почему оказался тут. Точнее… Ни "как?", ни "почему?", я так и не понял. Но подоплеку происходящего выяснил.

Та самая вспышка, замеченная мной краем зрения. Сильнейший грохот и темнота с ударом боли. Я не могу точно ответить, что тогда произошло. Вроде вышел из мед центра, после установки нейросети. Но не успел отойти и на пару метров, как сзади что-то ударило, оглушило и на этом воспоминание обрывается.

Что там было? Взрыв? Похоже на то. Тем более, что иных вариантов у меня все равно нет. И даже не важна причина взрыва. Может газ рванул, может теракт, может эти, как их, представители "свободного разума" постарались. Не важно. Важен сам факт. Меня убило. И я, каким-то боком оказался тут, в теле простого кота. Ну, я надеюсь что кота, а не кошечки. Это было бы уж совсем фиаско.

И вот дальше этого понимания, мои размышления добраться не смогли. Слишком много вопросов, на которые не было ответов. Если я умер, то… Что? Ушел на перерождение? Почему тогда помню прошлую жизнь? Нейросеть постаралась? А она-то каким образом сохранилась, да еще и перенеслась со мной в мозг котенка? Ну, допустим, ученые были правы, и нейросеть — не столько программа или механизм, сколько способность самого разума. Настройка мозга. Специальная цепочка нейронов, искусственно выстроенная извне.

И тогда, если сохранилась память. А она, вроде как сохранилась… И кажется, даже полностью. А значит, и нейросеть могла сохраниться также. Пусть и не полностью. Но думаю, это опять же связано не столько с переносом, сколько с отличием мозга человека и кошки. Но опять же, почему тогда моя память при мне и не пострадала? Кажется…

В общем, вопросов море, ответов ноль. Но, все это я передумал тысячи раз еще вчера. На третий день своей…. Новой?… Да… Новой жизни. Сегодня, я с этим уже смирился. Точнее, не смирился, но вынужден был принять все это как данность. Просто потому, что на вопрос "что делать?" ответа у меня не было. Даже, чисто гипотетического.

Мама-кошка, как я ее про себя назвал, приходила не так уж и часто, как хотелось бы. Ведь, как это ни парадоксально, но ее появление я ждал, ничуть не меньше, чем прихода мамы с работы, в детстве. Не так уж легка оказалась доля обычного котенка. Даже нейросеть постоянно ругалась, сообщая, что мне не хватает питательных элементов и мой организм приходит в упадок.

Как оказалось, кроме трех активных функций, сохранились и некоторые пассивные. Так, среди них оказалась программка для спортсменов, отслеживающая питание и физические нагрузки. Правда, она раз за разом сбоила. Но только в первые дни, видимо потом привыкла — перенастроилась под новое тело.

Вместе с ней, также сохранился и медицинский модуль, отображающий состояние организма. Именно он, на пару со спортивным и третировали меня раз за разом, сообщая, что необходимо срочно увеличить количество поступающих в организм питательных веществ.

"Угу, срочно" — Подумал я, выдав очень грустное и тихое — мииии….

Я уже осознал, что родился на улице. От обычной уличной кошки. А много ли у нее возможностей наестся до отвала и запастись достаточным количеством молока? Вот-вот. Потому, как бы модули не требовали от меня обеспечить организм достаточным количеством калорий, шансов это сделать не было. От слова совсем. На нас четверых, а тут, кроме меня, было еще три котенка, молока не хватало. Да, совсем уж голодным, я не оставался. Голодал, только в самые первые дни, когда приходил в себя.

Сейчас же, каждый прием пищи превращался в настоящее "побоище". Если кто-то думал, что новорожденный котенок — это маленький, миленький комочек шерсти, то он жестоко ошибался. Это УЖЕ хищник, просто еще не вошедший в силу. Я, без шуток, едва не погиб от голода, просто потому, что в первые дни, когда остальные вовсю сосали мамку, я, точно также, вовсю тупил. Они стали сильнее и потом просто отталкивали меня от самых… насыщенных мест. А силы, чтобы отпихнуть в ответ, у меня уже не было. Только упорством, постоянно мешаясь своим "братьям", я начал понемногу откармливаться и смог восстановиться и догнать их, вернув себе пошатнувшийся статус конкурента за сиську. И да, это звучит также смешно, как и печально.

"Сестру", к слову, я не трогал. И остальные "братья", ее тоже не трогали, пихаясь только со мной и друг с другом. Какой-то внутренний запрет был, как у меня, так и у них. Причем, этот же запрет помог мне окончательно определится и вздохнуть спокойнее. Все-таки кот — мужик. Хоть и кот. Как бы глупо это ни было, но для меня это было важно.

Глава 2

Глаза я смог открыть только на десятый или одиннадцатый день жизни. Да и то, сделать это было крайне сложно. Я знал, что котята обычно открывают глаза в период 7-14 дней. Там и от породы зависит и от условий. Факторов много. Но я не думал, что эта такая сложная задача для самого котенка. Веки словно супер клеем заклеили. Мне пришлось несколько дней напрягаться, чтобы преодолеть это сопротивление.

Когда же я, все-таки, смог разлепить веки и осмотреться вокруг, я был немного разочарован. Что открыл веки… Что не открыл… Разницы почти никакой. Я все так же ничего не видел. Но теперь по иной причине. Мутные пятна, яркие световые вспышки, вот и все, что мне было доступно. Впрочем, сильно не расстроился, прекрасно понимая, что нужно просто немного времени.

За эти дни, кроме копошения в норке… Или гнезде… Или, где мы там были спрятаны… Я активно пытался преодолеть свою слабость. Физическую. Нет, я конечно понимал, что между новорожденным котенком и тигром есть различия. Но скрипеть зубами от бессилия, когда на то, чтобы просто переползти с места на место, приходится прилагать море усилий… Это раздражало.

Нет, я не был больным или еще слишком слабым. Проблема была в ином. Координация движений. Я банально не умел управлять своим же телом. В итоге по своей активности, своим движениям, я и был тем самым слепым и неуклюжим котенком, которым и должен был быть. Что меня крайне не устраивало.

Потому и тренировался. Сперва, просто стоять на лапах. Благо, тут даже зрения не требовалось. Не сосчитать, сколько раз я падал, заваливался на бок. Да даже просто встать на лапы не всегда получалось, не то, что постоять хотя бы пару секунд. Но все усилия, рано или поздно окупаются.

Так и со мной. Когда получилось открыть глаза, я уже мог, пусть и с трудом, но стоять и не падать. А уж, когда появилось зрение, пусть и в таком, урезанном варианте, я смог начать тренироваться, перемещаясь. Не так, как мои "братья" и "сестричка", не ползком, а правильно, на четырех лапах.

Получалось, мягко говоря, хреново. Было такое ощущение, что тело котенка накачано огромной дозой алкоголя вперемешку с наркотой. О чем говорить, если даже попытка просто поднять лапку зачастую оборачивалась падением обратно на пузико.

Но, я не сдавался. Ведь, вместе с принятием того положения, в котором я оказался, пришло и понимание того, чем мне это может грозить.

Все ведь просто. Мой вывод о том, что я родился от простой уличной кошки, был абсолютно верным. А это накладывало свой отпечаток на все дальнейшие события. Да, я до сих пор не мог смириться с тем, что перестал быть человеком. Да, я крайне недоволен тем, в какой ситуации оказался, но все это меркнет, перед тем фактом, что…. Жить-то как-то надо. А котенок, рожденный на улице — не самая идеальная стартовая позиция. По многим причинам.

Потому, задвинув поглубже все свое недовольство, я принял свое положение как данность и решил для себя, что даже в такой ситуации, лучше выжить, чем погибнуть из-за собственной слабости. Потому и тренировался.

Попутно, в перерывах между тренировками, принятием пищи, сном и попытками "продрать" глаза, разбирался с нейросетью. А с ней заморочек оказалось довольно много. Во-первых, самое простое — интерфейс. Его я настроил под себя так, чтобы в активном состоянии он мне не мешал и выполнял ту функцию, которую и должен был. Дополнял реальность, облегчая и улучшая мою жизнь. Сделать это было довольно просто.

Разбираясь с настройками, я наткнулся на отдельную подвкладку "Системные". Аккуратно заглянув туда, я нашел то, на что даже не рассчитывал. Львиная доля возможностей нейросети не была уничтожена, как я подумал изначально. Нет, они просто отключились и ушли в тень.

Когда я только увидел этот архив примочек, я невольно обрадовался, запищав на все наше жилище и невольно всполошил маму-кошку, за что напоролся на очередной акт осмотра и облизывания. Но в тот момент, меня это мало интересовало.

Я нашел пункт "Связь с устройствами" с неактивной галочкой. Естественно, его я сразу же и активировал. Но какого же было мое удивление, когда этот пункт оказался абсолютно бесполезным. Ведь даже моих знаний хватало, что бы понять, что если нейросеть пишет, что радиоволн не обнаружено, то это значит, что их просто нет. А такого быть не может.

Уже давно наши умники — ученые придумали, как перенаправлять радио сигнал напрямую в мозг. Изначально это были специальные устройства, с помощью которых сигнал улавливался, декодировался и пересылался. Чуть позже, с рассветом эры нейросетей, в этих устройствах отпала необходимость. За счет специальных настроек, человек сам себе превращался в ходячую приемную антену. Точнее, не так. Человеческое тело всегда принимало радио-волны. Нейросеть же, помогла обрабатывать эти волны напрямую.

Просмотр телевизора, прослушка радио, удаленное подключение к устройствам, все это стало доступно напрямую, без дополнительных устройств. Иными словами — переросло в собственную способность человека. Хочу я того или нет, но я вынужден согласится с теми учеными. Нейросеть — это не внешнее дополнение, это внутренняя перестройка.

В общем, важно во всем этом то, что если нейросеть пишет, что радиоволны не обнаружены, то это может означать только одно. Их тут нет как класса. Иными словами, нет даже такого понятия, как радиовещание. Дикие, естественные радиоволны, понятное дело имеются, а вот направленных, нет. И это наталкивает меня только на одно, совсем не радующее умозаключение. Я в ином мире. Или времени. Ибо другого объяснения быть не может. В моем мире, уже давным давно, на земле нет места, где бы не было хоть одной радиоволны. Да, был шанс, что я где-нибудь в зимбабве или еще где-то, где нет радииовещания… Но он был бесконечно мал. Я точно в городе. Шумы с улицы, как бы намекают. А в любом городе — есть радио.

В общем, вызвать помощь мне не светит. Да и глаза уже на третий день мне четко и ясно сообщили, я в средневековье.

Да, я особо много и не смог рассмотреть или различить. Но и обстановки какого-то подвала или погреба, вполне хватало. Ни одной металлической детали, кроме как на бочках и некоторых, то ли ящиках, толи сундуках, больше нигде нет.

Все полки сделаны исключительно из дерева. И даже крепежи, вроде деревянных чепиков, как бы намекали, что металические изделия, тут либо не в чести, либо они слишком дороги, чтобы использовать их в простом подвале. Да и материалы, использованные при создании этого подвала, явно указывали — современным, привычным цементом или иным связующим материалом, тут и не пахло. А уж про кирпич или даже обработанный камень, можно вообще не заикаться. Стены подвала были сложены из грубых, неотесанных камней. Стык в стык, без использования раствора.

Нет, это конечно может быть и какое-нибудь древнее здание. Музейное там или нечто подобное, но верилось в это слабо. Да и шум с улицы намекал на иное. К первой неделе я уже освоился с тем, как слышаться звуки для кошачьего уха и многое смог правильно интерпретировать.

Ржание лошадей, скрип колес, крики торговцев, если это конечно были они, а не какие-то дикие животные. Я б не удивился ни тому, ни другому.

Да и остальные звуки, которыми обычно наполнен средневековый город, вполне соответствовали. Ну, по крайней мере, я так думаю. Ибо, кроме как в фильмах про средневековье, я ничего подобного больше нигде не слышал.

Потому, тщательно обращая внимание на все, даже малейшие мелочи, я и пришел к выводу, что тут, явно средневековье. А может даже и античность, но это уже вряд ли.

Потому и отсутствие радиоволн не столько меня расстроило, сколько подтвердило этот вывод.

Немного посокрушавшись, я, как и многое другое, отбросил эту информацию в сторону, так сказать, до востребования и занялся более насущными проблемами.

Убрав недавно поставленную галочку, я снова встал и постарался немного пройтись, тщательно контролируя свои действия.

Не столько, для того, чтобы научиться ходить, сколько для того, чтобы делать это правильно. Так-то, протопать из конца в конец подвала, иногда врезаясь в препятствия, у меня уже получалось, а вот на то, чтобы делать это уверенно, уходила вся моя концентрация.

Потратив, по внутренним ощущениям минут десять на прогулку, я вернулся к разломанному ящику, служившему нам колыбелью и без сил рухнул на свободное место, немного подвинув одного из «братьев».

Устал не столько физически, сколько морально. Очень уж это сложно — учиться ходить. А уж когда больше двадцати лет ходил на двух ногах, а теперь надо делать тоже самое на четырех… В общем, практика, практика и еще раз практика.

Там же в «Системном» разделе обнаружил еще несколько интересных подпунктов. Во первых, все ту же програмку для спортсменов. Точнее, отдельный ее модуль, вся особенность которого — отображение параметров тела в цифровом виде.

Недолго думая, активировал и потратил почти полчаса, с перерывом на очередную прогулку, на то, чтобы настроить под себя.

Как бывший завсегдатай компьютерных игр, вполне естественно, что эту вкладку я преобразил в своеобразный вид игрового статуса.

Персонаж:

Сила — 1

Ловкость — 1

Выносливость — 1

В общем, крайне просто и понятно. Классический «Интеллект» ставить не стал. Я даже не знаю, можно ли через эту программу высчитать это параметр или нельзя. Там, конечно, были всякие показатели, отвечающие за мозговую деятельность. Но я в них не разбираюсь, чтобы как-то отслеживать их прогресс. А программка направлена именно на физические показатели тела.

Вот их я и смог перенастроить и объединить в классическую троицу из игр. Та же — скорость реакции на раздражители, гибкость суставов и прочее — пошли в ловкость. Остальное распределил между силой и выносливостью.

Самой большой сложностью было синхронизовать все эти данные друг с дружкой, но тут мне повезло. Под конец работы программа сама предложила готовый шаблон, стилизованный под игровое меню. Почему этого не было предложено в самом начале, я не знаю. Может программа ремонта просто не смогла восстановить все, что должна была, вот и тупит немного нейросеть.

Второй полезной програмкой, опять же, стала уже знакомая подпрограмма медицинского диагноста. Она, кстати, без проблем, сразу же предложила «игровой» вариант вывода информации.

Таким образом я обзавелся неким, совмещенным «Окном персонажа», очень похожим на одну древнюю игру.

По центру окна было мое схематическое отображение — Стоящий на четырех лапах котенок. Все тело, было окрашено в зеленый цвет, сигнализируя, что никаких проблем и отклонений не выявлено.

Появились шкала усталости, голода и «забитости» мышц. Иными словами. Числовое отображение того, что я итак ощущаю. Но пусть будет, пригодится.

Последней и наверное полезной способностью стала «Карта». Хотя на ней, пока, ничего кроме подвала не отображалось. Но тут и понятно. Кроме подвала, я ничего и не видел больше. А такого понятия, как ДжиПиЭс, тут просто нет.

Сам подвал, к слову, меня совсем не радовал. И причина была до банальности проста. Отсюда не было выхода. Точнее он был, даже два. Один через запертую дверь, второй через маленькое окошко. Даже не окошко, а скорее отдушину.

Вот только проблема в том, что эта отдушина находится на высоте метров тридцати над полом. Хотя, это только на мой взгляд. Карта же утверждает, что от пола до отдушины всего два метра.

Но вся проблема в том, что даже мама-кошка не всегда с первого прыжка может до нее допрыгнуть и вылезти. Спору нет, подвал оказался почти безопасным. Но вот как из него, потом выбираться нам, котятам?

Это может стать проблемой. А выбираться придется. Не вечно же тут сидеть. Хотя, об этом думать еще рано. Тут бы просто бегать-прыгать научится. А остальном, подумаю позже. Да и слышал, что кошки часто переселяют своих котят, так что проблема может и сама по себе решиться.

В подвале, к слову, водилась живность и помимо нас. Вездесущие мышки. Правда, чем они тут пытались поживиться, я так и не понял. Тут, конечно есть куча всяких ящиков-бочек, но даже судя по запаху, они давно и безнадежно пусты.

Охотиться на них я даже не собирался, хотя и понимал, что надо. Не прямо сейчас, но и этим вопросом придется озаботится. Как я смогу перебороть себя и сожрать мышь, я старался пока не думать. Оказывается, даже коты умеют испытывать и отвращение и рвотные позывы.

Что интересно, не раз и не два ловил себя на том, что на меня довольно сильно влияют инстинкты. Достаточно зашуршать кому-то, где-то, чем-то, как я, сам того не замечая, настораживаюсь, а внутри словно поднимается волна азарта.

И что хуже всего, с каждым днем, мне все сложнее и сложнее себя сдерживать. Остальные котята, реагируют на такое событие вполне однозначно и чувствуют себя при этом прекрасно. А вот у меня явные проблемы. Ну не нравится мне, что надо мной довлеют животные инстинкты. Как-то это неправильно… Или наоборот правильно… Да какая, нафиг разница?! Я может и кот, но терять человечность все равно не намерен. Потому и приходилось постоянно бороться с собой и с такими вот, безусловными рефлексами.

Не знаю, может я и не прав, но в этом вопросе, я однозначно не собираюсь идти на поводу у звериного начала. Я понимаю, что охотится мне придется, так или иначе. И мышей и птичек кушать, тоже придется. Банально ради выживания. Но я согласен на это, только если буду делать это сам, а не под влиянием звериного начала.

Глава 3

Вторая неделя, после рождения, пролетела практически точной копией предыдущей. Тренировки, тренировки, еще раз тренировки.

Да и третья неделя, по сути ничем не отличалась от двух предыдущих. Разве что, я, уже, вполне уверенно бегал по подвалу, учился прыгать и… Дрался с «братьями».

Ну, если точнее, мы не столько дрались, сколько дурачились. Я поначалу от этих игр отказывался, просто игнорируя, когда кто-то из них пытался на меня «напасть». Но вот потом понял, что ошибся.

Ведь подобные «драки» давали очень и очень бесценный опыт. И как выяснилось, я сильно протупил, игнорируя этот аспект жизни в самом начале. Совсем как было с кормлением.

Да, я уже значительно лучше передвигался, в отличии от моих «родственников». Вот только, на этом, мои успехи и ограничивались. И даже выросшие до 2 показатели в параметрах, особой роли не сыграли.

Стоило мне, просто ради разнообразия, ввязаться в одну из таких «драк», как я с удивлением осознал, что абсолютно беспомощен. Да, я, вроде как, был и ловчее и коррдинация движений у меня была лучше. Но вот, «заборолили» меня, практически не напрягаясь. Один короткий прыжок, толчок и вот, я уже лежу на лопатках, а сверху, радостно скалясь, по мне топчется один из братьев.

С тех пор, всю третью неделю, я упорно занимался еще и тренировками «сражений». Даже, создал в программке отдельный параметр, названный «ближний бой» и поставил туда гордую единичку.

Этот параметр, я завязал сразу на три программных модуля. На все ту же карту, которая в итоге выполняла роль судьи, присуждая или отнимая очки побед. На спортивную программу, отслеживающую приложенные усилия и на медицинскую, контролирующую полученные и нанесенные повреждения. Благо, самих повреждений, как таковых, пока не было.

Но, как говориться, все впереди. И, думаю, такая настройка, мне еще ох как пригодится.

В общем, эти «бои» оказались очень полезны. И пусть в первые дни я постоянно проигрывал. Даже «сестричке», но очень быстро смог наверстать упущенное. Просто за счет собственного ума. Анализируя каждую такую «схватку» я понемногу учился. Не столько тому, как «сражаться», сколько, все той же, правильной координации движений. Иными словами, познавал свое тело в разы быстрее, чем тренируясь самостоятельно.

В конце-концов, имея перед лицом не только пример своих неудач и успехов, но и чужих, научится можно большему. В итоге, немного увлекшись, я, в конце-концов, окончательно задолбал своих «родственников». Даже от периодически навещающей нас мамы-кошки, по шапке выхватил.

Стоило мне попытаться применить навыки «борьбы», чтобы отпихнуть «братика», как мама-кошка, немного расстроилась и легким толчок головы мигом меня успокоила. Вот и верь после этого, что у кошек нет интеллекта.

Нет, мы и раньше пихались и мешались друг другу во время кормежки. И проблем не было, но стоило перейти определенную границы, как ритмичное «Уррр» сменилось недовольным «Уммм» и меня тут же осадили. Мда уж.

— Миу — Извинившись, я вздохнул и привычным способом протолкался к молоку, распихивая остальных.

Хуже всего было то, что я уже стал замечать, что молока у мамы-кошки явно становится меньше и меньше с каждым днем. Да и по внутренним ощущениям, она стала слабее. Даже медицинский модуль, специально настроенный на первичный анализ, заметил это, сообщив, что у кошки «легкое истощение организма». И «истощение» с каждым днем прогрессировало.

Мне это очень не понравилось, но я понимал, что для обычной уличной кошки, родившей котят — это нормально. Но понимать и принимать — разные вещи. Пусть, я и не рад тому, что со мной произошло. Но, простой человеческой благодарности — это не мешает. Кошка меня родила, выходила, выкормила, заботится. Только за это, я ей очень и очень благодарен. А мои собственные проблемы, в данном случае, не так уж и важны.

Потому, я решил немного облегчить ей задачу. К концу третьей недели я решил открыть сезон охоты. Мышей в подвале было хоть и мало, но они были, пусть и старались лишний раз не высовываться. Все-таки наличие кошки, само по себе, вызывало у них здоровую опаску. Сама кошка даже не пыталась на них специально охотится, ища пропитание где-то за границами подвала. Мне же, ничего не мешало попробовать.

И первый же блин, неожиданно, вышел совсем не комом, к чему я оказался совсем не готов. Нет, мышку-то я поймал… Схоронился на ящике, спрятался от взгляда, а когда пришел момент спрыгнул, всем телом обрушившись на хвостатую и шустро орудуя коготками. Но вот потом возникла очень большая и неожиданная проблема. А дальше что? Как ее есть-то? Прям вот так? Сырую? Со шкурой, шерстью и когтями? Как-то этот вопрос я сразу не продумал.

Ответ оказался прост. Да, именно вот так. И сырую и со всеми потрохами. Ответ мне дала сама кошка. Мелочь не видела, чем я занимаюсь, а сунувшийся на звук «братец», получил от меня довольно жесткий отпор. Чуть по настоящему не подрались. Поэтому, подождав, когда кошка вернётся в подвал, я просто подтащил к ней мышку и с интересом стал наблюдать, что будет дальше.

«Мда уж» — Миииии — Хмыкнул я, увидев как мама-кошка, не особо заморачиваясь, просто растрепала мышку на части. И что интересно, мне, в итоге, добычи почти и не досталось.

Нет, кошка все не съела. Так, понадкусывала. А вот «братья» и «сестричка», стоило им почуять запах и вкус сырого мяса и крови, недолго думая тут же мышку и затрепали.

Я себе смог урвать едва кусочек. Да и тот взял, больше для пробы, чем реально от желания.

На удивление, оказалось очень даже ничего. Не как в лучших ресторанах Парижа и Нью-Йорка, но пойдет. Похоже на «настоящее» мясо, которое «готовят» в привокзальных забегаловках, где-нибудь в Подмосковье. Разве что, вкуснее. Но тут, я уверен, звериное начало снова дало о себе знать, подсластив горькую пилюльку.

Но самое главное не это. Важнее то, чем мне аукнулась эта трапеза. Что медицинскому модулю, что спортивному, крайне не понравился такой рацион питания. Если я правильно понял, общий их вывод можно было бы свести к одному — нефиг жрать всякую фигню. Да, это конечно мышка и все такое. Но питалась она и выросла явно на не самой здоровой пище. Что для городской мышки — вполне естественно. А значит и мясо и содержащиеся в нем элементы, тоже не являются идеалом. Проще говоря, мы то, что мы едим. Сосал сиську у мамы-кошки? Вот и соси ее дальше. Там полезных веществ и сбалансированности поболее будет.

Но, эти выводы модулей, я конечно рассмотрел, покивал с умным видом, насколько это вообще возможно в теле котенка и в очередной раз отправился на охоту. Молоко — оно-то конечно полезно… Но без дополнительного источника питания — не вариант. Не вытянет кошка. Это даже мне, без всяких модулей было уже видно. Да, с голоду мы не умрем, но что-то мне подсказывает, что ослабленная и обессиленная кошка, на улице… Не самый хороший вариант для выживания. А все что с ней может произойти, так или иначе и нас заденет.

Нам еще месяца два расти и крепчать, не меньше и если я смогу как-то облегчить нагрузку на кошку, это надо сделать, просто потому, что надо. Да и на мясо, все равно нужно понемногу переходить. А значит, к тренировкам добавим и охоту.

Но, планам моим сбыться было не суждено. Та самая, притащенная мною мышка, стала словно активатором дальнейших событий. На следующий день мама-кошка, уже сама принесла нам мышку. Причем не ту мелочь, что недавно добыл я. Эта мышенция была размером с половину меня. Я даже представить боюсь, чтобы было, если бы такие бегали тут, в этом подвале, вместо той мелочи, что встречалась мне.

В общем, после того, как мы "пообедали", под присмотром мамы-кошки, начался атракцион невиданного веселья. Я сперва не понял, почему одного из моих "братиков" вдруг схватили клыками за шкирку и куда-то понесли. Но дальнейшие действия мамы-кошки все объяснили. Мы переезжаем. Куда? да без понятия, но, думаю, очень скоро я это выясню.

Вторым утащили еще одного "братика", по моим ощущениям, прошло где-то около получаса, или чуть больше. Прикинув по времени, я понял что у меня есть еще где-то час, прежде чем заберут и меня. Потому, решил не терять зря времени. Не знаю, что меня ждет на новом месте, но уйти отсюда, не попрощавшись я не могу.

Затаившись между двумя трухлявыми бочками, возле одной из стен, я замер и принялся ждать. Я уже давно заметил, что где-то тут, под ящиками есть один из мышиных ходов. По какой-то причине, мыши вынуждены выбираться в подвал и проходить часть пути по открытой местности, прежде чем юркнут в другую норку. Именно этого момента я и ждал.

И закономерно дождался. Сперва, где-то на краю слышимости что-то зашуршало и заскреблось, потом раздался едва слышимый писк. Прижавшись пузиком к полу, я успокоил дыхание и напрягся. Стоило мышке высунуться, как я еще сильнее припал на задние лапки и замер.

"Ну давай же, зараза хвостатая" — Мысленно поторопил я мышку. — "Давай. Знаю, что запах мой чуешь. Знаю, что тут котами пропахло. Но вас же это не останавливает обычно. Давай!"

И мышка, словно услышав мои мысленные уговоры, выскочила из под ящиков и рванула к следующему безопасному месту. Но, достигнуть его уже не смогла. Резко выпрямив задние лапы, в длинном, пусть и крайне неуклюжем прыжке, я взвился ей наперерез. Почти промазал, несмотря на всю подготовку, выбор места и сотни раз продуманный порядок действий.

Буквально самым краешком, но мышку я все-таки зацепил своей лапой. Коготки, едва-едва впились в плоть, я же сам, с разгона вписался мордочкой в стену. Немного не рассчитал прыжок. Но, не выпуская добычу из лап, наплевав на легкую потерю ориентации и боль, я подтянул к себе добычу и впился в нее зубами. Мышка во всю брыкалась. Не получилось ее оглушить, как в прошлый раз. Там-то я всем весом свалился сверху. А потом просто придушил ее. Тут же, пришлось побороться. Но, хоть я и котенок, да и без опыта, но… весовые категории у нас с мышкой явно разные. Шансов вырваться я ей уже не дал. Крепко держа ее передними лапами с выпущенными коготками, я сжал челюсти у нее на холке и чувствуя легкий привкус железа во рту, давил изо всех сил.

Почти три минуты, мне пришлось давить хвостатую. Явно впился куда-то не туда. Фиг его знает. Опыта-то нет почти. Да и мышка попалась явно побольше той первой. Не тот монстр, конечно, которого притащила недавно мама-кошка, но тоже экземпляр достойный. Прям рыбаком себя ощутил.

"Ооооот такенного сома блин заловил. Тьфу! Чтоб ее." — Мииии у мяум мями мив!

Когда добыча перестала дергаться, я без сил отвалился в сторону. Эта короткая схватка выпила почти всю мою выносливость.

— Мии? — Словно вопросительно раздалось со спины.

Угу, сестричка пожаловала. Видимо на шум и мою возню с мышкой среагировала. И не только пожаловала, но судя по действиям, еще и к добыче присоседиться вполне непротив.

"Эээ нет! Куда прешь? Не для тебя старался. Отвали говорю!" — Миии. Мя! Мяуууми? Ми мя мямю мяа, Мяу мя!

— Уммм — Недовольно проворчала "сестричка", напрочь игнорируя мое возмущение. А уж когда она в наглую начала меня отпихивать от мышки, я вообще не выдержал и боднул ее, отталкивая в сторону. — Уммммм.. — В разы недовольнее заворчала "сестричка" и попыталась отпихнуть меня. Завязалась короткая потасовка.

Я не знаю, может я и не прав и с точки зрения "сестрички", как правильный "братик", должен был поделиться. Но, мне все равно. Не для нее мышку ловил. А хочет полакомиться, пусть ждет. В итоге, повалив ее, я недовольно и зло "Умкнул" и схватив мышку пастью, с трудом потащил ее к нашему жилищу. И вовремя. Как раз, мама-кошка вернулась.

Не знаю, удивилась ли она очередной мышке или приняла это как должное, но она все равно сделала то, на что я и рассчитывал. По-быстрому растрепала добычу. Сам-то я, сделать этого пока не способен. Силенок маловато. Хотя, если вспомнить, как к мышке рвалась "сестричка", может и смог бы. Да, определенно смог бы. Но, потратил бы очень много сил на это. Кошка же, справилась в разы быстрее и проще. В итоге, мышку по быстрому сообразили на троих. Нам с "сестричкой" досталась меньшая часть, остальное съела кошка.

Ну а после трапезы, я остался один. Мама-кошка забрала "сестричку", а я снова отправился на охоту. Правда в этот раз никого поймать так и не получилось. Наследил я на мышиной тропе. Пара капель крови, а результат покруче карантина при смертельном вирусе. Никакого комендантского часа не надо. Тишь, да благодать. Только зря просидел.

Наконец и меня бережно схватили за шкирку и понесли. В светлое будущее, конечно же. Ну а как иначе? Иначе никак.

"Ай блин!" — Мяуми! — Хватит шваркать моей тушкой о камни блин. Нет, я понимаю, тут высоко и прыгать неудобно, но я же в этом не виноват.

Наконец, с третьей попытки мама-кошка все таки допрыгнула до узкого окошка. Воздуховод видимо… И мы благополучно покинули этот гостеприимный подвальчик. Эх, буду скучать. Когда-нибудь… Но точно буду… Наверное.

Стоило нам оказаться "на поверхности", как я на пару минут напрочь выпал из реальности, с жадностью рассматривая все, до чего мог дотянуться взглядом.

Увиденное… Не поражало. Может потому, что я заранее был готов к чему-то подобному. Может, потому, что на улице была ночь, хоть мне это, понятное дело, особо и не мешает. Но… Типичный задрыпинский переулочек. Точнее, куча подобных переулочков. Дома — откровенные халупы. Нет, может когда-то они и выглядели достойно, но сейчас — явные трущобы, если не сказать хуже. Пору-развалившиеся, покосившиеся деревянные домишки с каменным фундаментом. Что, кстати, удивляли. Каменный фундамент в трущобах — это необычно. Хотя… Что я, в конце концов, знаю о трущобах времен средневековья? Может так и должно быть.

Но больше всего меня оглушили не местные архитектурные достопримечательности, нет. Меня словно обухом по голове ударило, стоило мне поднять взгляд вверх. Да, особо я конечно не рассмотрел. В моем положении — бандероли, это сделать сложно, но и увиденного хватило, чтобы навсегда запасть в душу. Такого в наших городах-муравейниках, уже и не увидишь. Так вот ты какое, настоящее небо. Безбрежная глубина черноты, с ярчайшим бисером звезд. Пусть я и видел всего маленький кусочек, зажатый между домами. Пусть и не мог вывернуть голову и посмотреть нормально. Но… Даже этот вид, я, теперь, точно никогда не забуду.

Впрочем, долго рассматривать у меня не получилось. По открытым местам мама-кошка старалась не ходить. Стоило пересечь пару переулочков, как мы юркнули в какую-то щель под забором. А дальше, сквозь деревянных хлам, мимо сараев и прочего, выбрались к очередному дому. Такой же деревянной халупе, как и все вокруг.

Рассмотреть я особо ничего не успел. Да и с начавшейся "болтанкой" особо ничего и не увидишь. Мама-кошка начала запрыгивать все выше и выше. Сперва на какой-то ящик, потом на странную, то ли коробку под метр высотой, из все того же дерева, то ли очередной ящик. оттуда на покатую деревянную крышу низенькой пристройки. И после короткого забега по ней — в очередную щель.

"Ну здравствуй новый дом" — Миуууу ми мииу — Пропищал я, с интересом осматривая новое жилище.

Чердак. Самый обыкновенный. Двускатная крыша, балки перекрытия. Деревянный пол под лапками, он же потолок, возможно второго этажа. И куча всякого малополезного хлама. Ни входов, ни выходов. только дырка через которую мы пролезли. Хотя… Нет. Вон там виднеется что-то вроде деревянной дверки. Значит, как минимум вход сюда, тут точно есть. Про выход не знаю, но то, что вход нашел, уже радует.

Мысленно хмыкнув пришедшей в голову глупой мыслишке, я решил присоединиться к своим "родственникам". А занимались они вполне важным и ответственным делом. Исследовали новую жилплощадь. И в этом плане я был с ними солидарен. Еще по прошлой жизни знаю — кошки никогда не выбирают место для котят наобум. Для них всегда важны несколько правил — безопасность, наличие пищи и наличие воды. К слову с последним большой вопрос. В подвале то было сыро, а после дождя вообще лужица появилась и продержалась пару дней. А тут с этим как? Впрочем… Разберемся. Там, кроме этих трех — основных требований, была вроде еще целая куча мелких, но я их просто не помню.

В общем, в одном можно быть уверенным на сто процентов. Новое логово — лучше. А в чем оно лучше разберусь по ходу дела.

"Ага!" — Миу! — Мыши тут точно есть. И судя по запахам их тут явно побольше будет, чем в подвальчике.

Да и других запахов тут тоже хватает. Хотя пока, определить какие и откуда — не могу. Не разбираю еще. Сам запах есть, к примеру, а вот откуда и от чего? Фиг его знает. Уж в чем, в чем, а в вопросах обоняния кота-котофеича, людская память пасует. Разница в восприятии — заоблачная. И единственный способ понять, что за запахи — это найти их источники. Выяснить, так сказать методом высоконаучного тыка.

"Таааак" — Миии — Тихо протянул я одновременно выдыхая — "Где там моя шляпа Индианы Джонса?"

Чердак, чердак, я иду тебя искать. Вперед, к исследованиям! Мда…

Глава 4

— Миии — Снова задорно пискнула "сестричка", отпихивая "братика" и вцепляясь в веревку.

Откуда веревка? Так я нашел и притащил. И притащил со вполне определенными целями, никак не связанными с играми. Но попробуй, блин, объясни это двум мелким балбесам и их главной подпевале. Я уже устал играть с ними в эту увлекательную игру — "перетягивание каната".

"Да отвали ты!" — Миииу! — Нет, я все понимаю, волочащийся по полу кончик веревки для любого котенка — лакомая игрушка. Но я уже минут двадцать не могу дотащить эту веревку до намеченной цели. Уже упарился отгонять этих… этих… Короче, этих!

Ведь веревка мне нужна была совсем для иных целей. Ведь в чем отличие человека от животного? Правильно, отличие всего одно, но оно крайне важное. Интеллект. Проще говоря, обезьяна слезла с дерева, взяла палку и стала человеком. Это если великий Дарвин не ошибся.

В моем же случае, на лавры обезьяны с палкой я не претендую. Но и совсем уж забрасывать привычку думать головой не собираюсь. Для меня веревка — не игрушка, а инструмент. Очень и очень полезный, между прочим. Да, она была старой, потрепаной и не отличалась прочностью, но для моей задумки — вполне.

А задумал я, ни много не мало, а облегчить себе доступ на верхний ярус чердака. На балки перекрытия. Да, на них и так можно было залезть, но вот незадача. Только на одну из них. Чтобы перебраться на другую, нужно сперва спуститься вниз и только потом залезать на другую.

В чем вся проблема? Да в банальной потере времени, издаваемом шуме и потере маскировки во время всех этих перемещений.

Мышки на этом чердаке оказались гораздо более пуганными, нежели были в подвале и прежде чем перебегать открытые места, тщательно исследовали округу. А потом, просто выбирали тот путь, с которого запахом кота фонит меньше всего. То есть, пробегали в зоне доступа другой балки.

Да, можно было, конечно и не заморачиваться. Охотится по низу, прячась за ящиками или остатками какой-то старой рухляди. Но это совсем не эффективно. А вот спрыгнуть сверху, с высоты в метр — это в разы увеличивает успешность охоты. Проверено. Две мышки на моем счету уже есть.

Потому, я задумал создать для себя что-то вроде веревочного мостика между балками. Благо, между ними было всего-то полметра. Другой вопрос, что, эти полметра, непреодолимы. Прыжком точно не перемахнешь. Расстояние от балки до покрытия крыши — маловато. Пробовал. Было больно. Сперва, теранулся спиной о крышу, потом врезался в балку. Про падение вниз — молчу. Заявление о том, что кошки всегда приземляются на лапы — бред. Нет, если успели извернуться, то приземляются. Но не всегда… Я вот не успел.

Задумка была проста. Узел на одной балке. Обмотаю конец вокруг поперечного бруска, идущего к коньку крыши, а потом затащу второй конец на другую балку. Также обмотаю, спущусь, затащу конец снова на первую. Даже просто используя пасть, вместо рук, на такое я точно способен. В результате — две линии веревки. Ну а сверху, кинуть тонкую деревяшку, и, вот, ступенька для перемещений готова. Ненадежно, хлипко, но мне хватит.

Но, хорошо было на бумаге, да забыли про овраги. И эти овраги активно включились в мою задумку, напрочь игнорируя мое недовольство. И даже мама-кошка с ними.

— "Блин!" — Миу! — С веселым "Уррр", мама-кошка пару раз ловила и дергала на себя часть веревки.

— "Да, чтоб вам всем пусто было!" — Умми ум ми-Миу! — Вздохнул я, почти плюнув на свою затею.

Повалявшись пару минут и переводя дух, я с небольшим интересом понаблюдал как вся орава мелких "родственников" кутается и копошиться с веревкой. Я уже осознал, что, даже если дотащу ее к месту назначения, толка, все равно, уже не будет. Материал — явно не капрон. Уже сейчас ее, то тут — то там, поизмочалило коготками котят. Так что, фиг с ней. Просто изменю немного задумку. Хоть второй вариант и сложнее.

Передохнув, я внимательно осмотрел тот кусок веревки, за который я тащил остальное. На взгляд — сойдет, да и "Картограф" подсказал, что по длине тоже нормально. Примерившись, я наступил одной лапкой на веревку, схватил ее зубами, натянул и резкими ударами второй лапы начал рвать и резать.

Почти полчаса понадобилось на то, чтобы отрубить кусок метра в полтора длинной. И стоило закончить, как я, по быстрому и, стараясь не привлекать внимание остальных "родственников" своим мельтешением, скомкал веревку в один комок. Схватив ее зубами, я, кое-как, потащил комок в дальний угол чердака. Видел там тонкую метровую дощечку.

Еще час мне понадобился только на то, чтобы завязать на дощечке простейший узел. Пришлось не слабо помудрить, прежде чем приподнять один из ее концов, подсунуть под него кусочек деревяшки и обмотать дощечку веревкой и, что самое сложное — завязать узел.

На мою возню остальная "братия" внимания особо не обращала, с удовольствием резвясь с оставшейся частью веревки. Благо, ее там еще хватало.

"Сестричку", "братья" вообще, чуть ли не в куколку замотали. Так, мимоходом. Да она пока особо и не сопротивлялась. И как потом будет выбираться, я даже не знаю.

Мелькнув глянув в их сторону, я с тоской понял, что, все-таки знаю, "Как". И знаю, кто в итоге будет ее вызволять. Вздохнув, я еле слышно ругнулся — Мииии…

Но, пусть пока сами разбираются, главное, чтоб меня не отвлекали. Вздохнув, я схватился за свободный конец и потащил конструкцию, из веревки и, привязанной к ней, дощечки, под одну из балок.

После чего, не выпуская из пасти конец веревки забрался наверх, запрыгнув сперва на один из трухлявых ящиков, а потом и на саму балку.

Дальше, было самое сложное. Используя поперечную перекладину, как примитивный блок, я, упершись всеми лапками, начал тянуть веревку на себя. Сперва вертикально встала дощечка. Потом она же, моими усилиями, начала понемногу затягиваться наверх.

И самый сложный момент настал, когда дощечка добралась до балки. Очень сложно было, в едином рывке, на раскачке, поймать момент и немного подтянуть дощечку вверх, чтобы она не цеплялась торцом за балку. Но стоило с этим справиться, как сразу стало легче. Дальше затянуть — уже не проблема.

Единственное что — чуть не перестарался. Еще б немного и отправил бы дощечку обратно на пол — перетянул. Благо, вовремя заметил, что дощечка, уже лежа на балке, начала крениться на противоположную сторону. Выпустив из пасти конец веревки, рванул вперед и напрыгнул сверху на дощечку, припечатывая ее к балке, чтобы не упала.

Вторая часть плана была в чем-то проще, но и в чем-то сложнее. Обмотав веревкой поперечную балку, я скинул дощечку вниз и пошел к "родственникам" за вторым отрезком. Выцарапать его удалось с трудом. Чуть меня самого не замотали, в пару к "сестричке".

Привязав веревку к свисающему концу деревяшки я, со вторым концом в зубах, забрался на другую балку и, все так же, используя поперечный брусок в качестве блока, начал поднимать дощечку горизонтально.

С первой попытки не получилось. Дощечка упиралась в балку снизу и наверх я ее поднять никак не мог. Вздохнув, я перебежал на другую сторону балки и напрямую, без всяких "блоков", начал тянуть дощечку, смещая ее немного наискосок.

Почти всех моих сил едва хватило, чтобы вытянуть дощечку горизонтально над балкой. Немного сместившись в сторону, я завел ее конец на балку и отпустил.

В итоге, усилий, на все это действо, пришлось потратить немерено, но результат того стоил. Привязав кончик веревки к бруску, я, в итоге, смог таки получить желаемое. Теперь, чтобы перебраться с одной балки на другую, достаточно было пройти по дощечке.

И мои усилия полностью себя окупили. Получив дополнительную мобильность, результативность охоты выросла в разы. Теперь, чтобы сменить место засады, мне достаточно было потратить буквально секунд пять-шесть. И самое главное, остаться при этом незамеченным.

Единственное, что немного напрягало — неустойчивость конструкции. Пришлось потом затаскивать еще одну деревяшку. Благо, к тому моменту веревка у "родственников" уже не вызывала того ажиотажа, что в начале. Нет, они, конечно, мешались. Но уже не так сильно. Пару недовольных — Миу! — И легких затрещин хватило, чтобы отвадить "братиков" и спокойно заняться своими делами. Ну а "сестричка" и сама не лезла. Очень уж ей не понравилось быть спеленатой по рукам и ногам. Точнее по лапкам. И освобождать ее, действительно пришлось именно мне. Мама-кошка к тому моменту уже давно ушла. А "братикам" было откровенно пофиг на проблемы "сестрички". Они конечно подбегали на ее отчаянные — Ми! — Но ума понять, что не так, явно не хватало.

На чердаке мы уже пятый день. Освоились. Насколько это возможно. Здание, что неудивительно, было нежилое. Но так даже лучше. Думаю, будь иначе, жильцы могли бы и заинтересоваться, что за слоны поселились у них над головой.

В первые дни, за пределы чердака никто не совался. Даже я, хотя зуд исследователя вовсю свербел. Не раз и не два я, чтоб хоть одним глазком, но взглянуть наружу, подходил к щели-входу, через который нас сюда и затащили.

Но каждый раз себя отдергивал. У меня еще было свежо воспоминание, когда на следующий день после нашего переселения, мама-кошка не успев выйти с чердака на охоту, тут же юркнула обратно. Не по своей воле, а потому, что ее чуть не сцапала какая-то здоровая птица, явно желавшая полакомиться свежим мясом. В итоге, на охоту мама-кошка ушла только через несколько часов, да и то, выходила с опаской, готовая нырнуть обратно на чердак.

Саму птицу я конечно не видел, но и мелькнувшего клюва, с меня размером, да и когтей, пару раз долбанувших по доскам вокруг прохода — хватило с головой, чтобы убедиться, что лишний раз высовываться не стоит. По крайней мере, пока. Я еще не уверен, что смогу с такой же скоростью среагировать, а главное успеть спрятаться, в случае опасности.

Хотя, с каждым днем уверенность росла. Я все лучше и лучше контролировал свое тело. Лучше понимал, что я могу, а что нет. Да и подрос немного. Сказалось добавление в диету мясного рациона. Мышек тут хватало. Почему, собственно и озаботился созданием для себя более благоприятных условий для охоты. Мостки на балках — одно из них.

Остальные были не столь глобальными, но тоже пригодились. Так, я не поленился и расчистил часть хлама на своем пути к одному из углов чердака. Мелкие "родственники" тогда тоже сильно заинтересовались, нафига я таскаю и толкаю куски мусора. Но помогать, естественно, не стали. Не поняли, однако. Хотя сами же, постоянно вынуждены были продираться между ящиками, сквозь весь этот мусор. Нет, так-то понятно, что полазают туда-сюда и проход и сам "пробьется", но меня это не устраивало.

Я уже давно понял, что в охоте на мышей мелочей не бывает. И если у тебя на пути мусор, то лучше его убрать. Иначе на мгновение задержит, подвернувшись под лапку и амба охоте, мышка спокойно уйдет, насмешливо вильнув хвостиком на прощание.

Да и статистику портить не хотелось. Я ведь, не только карту, мед-модуль и спортивный нашел. Были там и другие полезные мелочи. И что главное, выжил "анализатор" интерфейса. Я ведь все удивлялся, как у меня, не имея специализированных знаний, так легко получалось настроить модули. А все просто. "Анализатор"… Анализировал и создавал на основе моих действий подходящие решения в интерфейсе.

Так, у меня, теперь, в статистике появилась новая строчка — "Охота — 7", сразу под "Ближний бой — 11". Я, конечно понимал, что толка особого во всем этом нет. Но, как это не парадоксально, именно вот такие мелочи помогали мне не свихнуться от происходящего.

Я словно сам себя убеждал, что все произошедшее — не больше чем попадание в виртуальную реальность, тысячи раз описанное нашими фантастами. И я главный герой одной из таких книг.

Такое самоубеждение очень неплохо держало кукушку на положенном месте. Ну а элементы интерфейса, переделанные под игровой сеттинг, в этом отлично помогали. Да и привык уже, честно говоря.

Та же — "Охота", не только отслеживала параметр, в стиле "поймал — не поймал", но и учитывала эффективность охоты, по сравнению с предыдущими результатами. Благо, пять процентов мощности "Анализатора", вполне справлялись с такой задачей. К примеру, учитывалось, как затраченное на поимку и убийство мышки время, так и момент, когда мышка отреагировала на опасность, то есть, качество маскировки и правильность выбранного для засады места.

В общем, просто благодаря этому показателю, я мог следить за прогрессом своего обучения "Охоте". Проще говоря — насколько я осознал свои ошибки и насколько смог правильно смог их нивелировать. Короче — польза была. А большего мне и не нужно.

Да и основные характеристики очень помогали следить за своим прогрессом.

Сила — 8

Ловкость — 9

Выносливость — 7

Хотя, с этими показателями я был немного не согласен, но модули утверждали, что вывод информации верен. А не согласен я был по той причине, что мои "братики" и "сестричка", обладали гораздо более низкими показателями. Примерно по 5 пунктов. Иными словами, у меня с ними был почти полуторный разрыв. И предпосылок для этого не было. Нет, будь разница в 1 пункт, я бы не удивился. Все-таки, пока они дурачатся, я тренируюсь.

Но, едим-то мы одинаково. Я, даже, понемногу начал отказываться от молока мамы-кошки, оставляя большую часть "родственникам". А все равно — разрыв был.

Единственным объяснением, которое я нахожу, была все та же нейро-сеть. Другого просто не было. Я где-то слышал, что медицинский и спортивный модули, не только отслеживают состояние спортсмена, но и помогают ему сохранять форму, как-то влияя на естественные процессы их тела. Вроде как, замедляют "потерю" формы. Точно сказать, тут, не могу. Но другого объяснения у меня не было.

Из остальных изменений в интерфейсе, разве что, добавилось чуть больше красок, характеризующих мою тушку. Точнее, ее внешний вид, отображаемый на вкладке "статус". Ведь я, наконец, смог детально себя рассмотреть. На рассвете и закате, сквозь щель, врывается тонкий лучик солнца, дающий достаточно света, чтобы увидеть все в цветах.

Я был рыжим, с белыми прожилками по всей шерсти. И эта самая шерсть, уже сейчас, явно намекала на будущую пушистость. Лапки, как и грудь были полностью белыми. За мордочку и ушки, пока без понятия — тут зеркало нужно. В общем, обычный такой рыжий кот. Не супер красавец, но могло быть и хуже. Помню я одного… Сфинксика, чтоб ему. У моей знакомой обретался. Страшный, как не знаю что… Брр… Я аж передернулся, вспомнив этого красавца. В общем, можно сказать, что со внешностью мне повезло.

"Братья", к слову, тоже были рыжиками. причем, полностью. Оба зеленоглазые, с обычной котяшной мордочкой. Почти мои копии, если я правильно понимаю. Разве что, с некоторыми отличиями. Я их, для себя, обозвал Шустриком и Бочонком. Потому как, один был, уже сейчас, довольно тощим, но действительно… Шустрым, по другому и не скажешь. А второй, словно в противовес — рос типичным холеным котярой. Насколько это, конечно, вообще возможно в наших условиях. Был он немного ленивым и к любой движухе подтягивался одним из последних.

Ну а "сестренка" была среди нас уникумом. Не рыжая, а пепельная. Тоже, к слову, в будущем — меховой клубок. Уже сейчас шерсть так и лоснилась, переливаясь под редкими лучиками, проникающими на чердак. Глазищи огромные, со стальным отливом цвета. На ушках — белые кисточки, почти как у рыси. Мордочка немного приплюснутая. Еще чуть и была бы, словно у персов. Подозреваю, кстати, что у меня такая же, но, опять же, нужно зеркало.

Лапки и грудка — белые, как у меня. В общем, красавица. И, как и любая красавица, уже отличалась некоторой… Стервозностью. Очень уж любила внимание. Стоит ее проигнорировать, как в миг можно получить сбивающий с ног толчок, недовольное — Ум-ми! — И кучу возьни вслед за этим. В общем, типичная леди. Так я ее и назвал.

Что интересно, "сестричка" была точной копией мамы-кошки. За одним лишь исключением. У мамы-кошки вся шерсть была пепельной и была она гладкошерстной. Да и мордочка — вполне обычная. С обычного размера глазами. Короче говоря — типичная уличная кошка. Хоть и довольно красивая. Но видимо, недостаточно, чтобы кто-то ей, в детстве, заинтересовался и взял в дом.

Хотя… Что я знаю об этом мире? Об этом городе? По сути, ничего. И узнавать, пока не собирался. После того случая с птицей, я себе четко поставил задачу. Для начала, стать сильнее, ловчее и крепче. Научиться тому, что обязан уметь нормальный котенок. И научиться этому качественно. А уже потом, можно будет и в большой мир отправится.

Благо, в плане обучения, "пособий", у меня достаточно. Постоянно слежу за мелкими. Что, как и главное, зачем они делают. А уж про маму-кошку, вообще молчу. Любые ее действия я отслеживаю с настойчивостью папараци из моего мира. И это приносит свои плоды. Так, к примеру, просто наблюдая за ней, я поднялся в мастерстве "Охоты" сразу на 2 пункта. Достаточно было внимательно следить и анализировать, как она двигалась, показывая нам пример, как переставляла лапы, где припала к земле, как именно придушила мышку.

Да и навык "Разделка добычи", до пятерки, я поднял от нее же. Это вообще было архиполезно. Ведь каждый раз после охоты, мне, потом, приходилось долго и нудно чиститься от крови и ошметков. Ни о какой аккуратности речи и не шло. Мама-кошка же, справлялась в разы проще и… Чище. Откуда начинать есть добычу, как и где раздирать мясо. Мелочи, но мелочи важные.

Кроме того, поставил себе навык — "Умывание". Пришлось. Хоть я, до последнего, и сопротивлялся. Он оказался не так уж и прост, как я думал. Поначалу, я даже и не собирался, ставить в статистику, нечто подобное. Но посмотрев, насколько легко и просто, а главное — быстро, это получается у мамы-кошки, пересмотрел свое решение. По сравнению со мной — небо и земля. Два-три движения и готово. По сравнению с моими… самобичеваниями пощечинами… Иначе не назовешь. Теперь, в этом навыке стоит гордая троечка. На большее пока не наскреб.

Глава 5

Почти весь период второго месяца своей жизни, я посвятил тренировкам. Лишь изредка, по ночам, позволял себе выбираться ненадолго с чердака и исследовать округу. Ну как исследовать? Марш бросок до ближайшей, еще не высохшей лужи или к водосборной бочке, коих в местных переулках было достаточно. И, тут же обратно. А рисковать пришлось, потому что, с этими мелкими троглодитами, запас воды сделать, оказалось нереально. Я пытался, каюсь.

Причиной всех моих начинаний, стал, найденный в одном из ящиков, старый, немногопотрескавшийся глиняный горшок. Причем, уж очень подозрительной формы. В первые часы, после его обнаружения. А обнаружил я его случайно. Доски ящика сгнили и даже моего маленького веса хватило, чтобы его доломать. Так вот, в первые часы, после его обнаружения, я даже не думал, что смогу его, хоть как-то, использовать. Ну в самом деле, чем может помочь горшок — котенку?

Однако, дальнейшие события мгновенно заставили меня изменить свое мнение. Просто напросто, пошел долгожданный дождик. А мы ведь не первый день мучились жаждой. Источников влаги-то, раз, два и обчелся. Мамкино молоко, да мыши. И всё. Амба. А пить-то, постоянно хочется. Потому, дождику я обрадовался. Дождь — это не только шанс напиться сегодня. Но и небольшой запас влаги на утро следующего дня. И даже если выглянет солнце, и начнет все просушивать, то все равно, попавшая на чердак, через многочисленные щели, вода, еще останется.

И именно этот дождь словно замкнул в голове цепочку: Дождь — щель — горшок — запас воды. Собственно, решение оригинальностью не блещет.

Правда, была одна проблемка. Во-первых горшок в ящике. Пусть этот ящик, и трухлявый до безобразия, и, пусть, разломать его — пара ударов. Но я ведь, блин — котенок. Для меня разломать даже такой ящик — сравни подвигу.

Но… Я справился. Как и всегда, на моей бывшей родине, с помощью грубой силы и ласкового мата. Благо, я уже давно сделал себе миниатюрное подобие ломика. Ну, или фомки. Кусок деревяшки, с приблудившимся на ней длинным, старым, ржавым гвоздем. И что важнее — толстым и крепким гвоздем. Я даже таких никогда не видел раньше. Больше похож на вытянутый клин. Четырехугольный, с широкой квадратной шляпкой. Ну а то, что он погнут весь, как не знаю что — так это только в плюс. Удобно. Особенно цеплять и поддевать различные предметы.

В общем — деревяшка с гвоздем в зубы и за работу. Через два часа, ящик сдался, высвободив свое сокровище. Критично осмотрев горшок, я клятвенно заверил себя, что не буду даже пытаться угадать, для чего он использовался раньше. Мне, в конце-концов, из него пить потом.

Второй проблемой, была доставка горшка в нужное место. Как назло, он хранился в самой "целой" части чердака. В потолке — ни одной щели. Даже в перспективе. И проковырять ее — тоже не вариант. Во время прошлого дождя пробовал, пытаясь увеличить количество лужиц на полу. Но нет, слишком уж там толстые доски. Да еще и покрытие какое-то сверху. То ли черепица, то ли еще какая-то гадость.

Со второй частью задачи, я справился, только через три дня. Дождь, к тому моменту, понятное дело, уже давно закончился. Но я и делал не на сейчас, а на перспективу.

Передвинул я его, банальнейшим из всех возможных способов — рычагом. Длинная дощечка, один край которой заведен под горшок. И вторая дощечка, но уже коротенькая, перпендикулярно, под первой. Разбег, прыжок на приподнятый конец дощечки и… Горшок сдвинулся на пару сантиметров. А дальше, как в старинных рецептах зелий — повторять до окончательной готовности.

Ну, зато навык акробатики приподнял. С недавних пор, добавил себе такую запись в интерфейс. Аккурат после нескольких падений с балок. Мостки-мостками, но слишком уж они неустойчивы. Чуть не так прыгнул и всё… Хана охоте. Вот и добавил себе акробатику, чтоб отслеживать правильность действий и аккуратность прыжков и прочего. И после горшка, она, уверенно, поднялась на троечку. Напрыгался — всласть.

Место под горшок выбирал не наобум. А с точным расчетом. Благо, модуль "Картографа" помог. Что интересно, при расчетах, обнаружил еще один косяк интерфейса, после недавнего восстановления. Названия не всегда отражали суть. Да, наверняка, какие-то базы данных нейро-сети были повреждены, тут уж я без понятия. Потому и отображались названия и описание функций некорректно.

Тот же "Картограф", не только составлял карты, но еще и позволял создавать 3d проекции объектов на местности и оперировать ими. Проще говоря, внес форму и размер имеющегося материала и прямо так, в дополненной реальности, мастери из него всё, что тебе требуется.

Так, рядом с горшком, через полдня, притулился маленький пустой ящичек. На нем, пара деревяшек, затащенных туда куском многострадальной веревки. Чуть дальше от ящика, к балке, привязана еще одна деревяшка. Привязана и направлена на те дощечки, что установил на ящик. Ну и, все это, от греха подальше, словно частоколом, со всех сторон, обставил прислоненными деревяшками. Чтоб кое-кто, не буду тыкать тремя пальцами, не пытался запрыгнуть на этот ящичек. Интересно им блин!

В общей сложности, целых пять дней, у меня ушло на то, чтобы оборудовать простейший водосборник. Теперь, во время дождя, в горшок будет стекать влага, сразу из четырех разных щелей. И если "Картограф", на пару с "Анализатором" правы, то следующий же дождь наполнит горшок до краев.

Собственно, так и произошло. С какой же я гордостью смотрел, как творение моего архитектурного гения заполняется живительной влагой. С какой радостью я осознавал, что проблема жажды окончательно ушла на второй план…

Угу… Радовался… Осознавал, млин… Угу… Ровно до следующего дня. Точнее утра. Побудка вышла веселой… Громкой я бы сказал… С фанфарами медь их…

А ведь я знал! Знал, какие любопытные балбесы и остолопы меня окружают. Знал! Но… Только в тот день, в то злополучное утро, я понял, насколько я ошибался в своих скромных оценках.

Вот скажите мне… КАК?! Как котенок может расколоть глиняный горшок?! Горшок, сделанный по всем правилам гончарного искусства? Да еще и со стенками почти в мужской палец толщиной?!

Вот и я не знаю. А вот бочонок, походу знает. Наверное он такой ленивый, потому что думает много. Вот и придумал. А вот я, до сих пор. А это ж, сколько уже дней, с того самого утра прошло. До сих пор, не представляю, как он это сделал.

Это что? Какой-то смертельный и жутко секретный прием всех толстых котят? Что-то в стиле: "Стенобитный арт-обстрел котиками, выполненный самолично"?!

В любом случае, даже мой "Анализатор" спасовал, когда я попросил его смоделировать ситуацию и найти способ повторить уничтожение горшка котёнком… Честно говоря, дурью силу бочонка я с тех пор искренне зауважал. Хотя обидно было, до зубовного скрежета.

Ну да ладно. Лирику в сторону. Тут факты важнее. А факты таковы, что на следующее же утро, после дождя, эта балбесина, каким-то неведомым способом, умудрилась расколоть горшок, отбив ему добрую половину бочины.

Вот как?!.. Так, все…. Я спокоен. Ехали дальше.

А дальше — смех и слезы. Как водохранилище, горшок без бочины свою ценность потерял. Да, я смог, путем, все той же, грубой силы и матов, наклонить его, подсунув под низ дощечки и разный мусор, но, в итоге, общего объема запасаемой воды, теперь хватает максимум на сутки.

Да и то… Хватает в том случае, если кое-кто, не буду тыкать тремя пальцами, идя на водопой, не перевернет эту шаткую конструкцию.

— "Вот" — Миии.. — Вздохнул я, услышав хорошо знакомый грохот и плеск воды. — "Что и требовалось доказать. Мля…." — Мииииииииии….

В общем, с водой все равно организовался напряг. Я поначалу удивлялся, почему мама-кошка выбрала для логова, именно такое место. Да, не спорю, тут безопасно. Да есть, тут есть еда — вон она, кстати, зашебуршала, зараза. Но, с водой — тут явные проблемы.

Но потом, прикинув и так и эдак, понял, что ошибаюсь. Ведь, когда кошка нас переселяла — явно был какой-то местный сезон дождей. Лужи-то, в подвале, не переводились. Да и, в первую неделю, на чердаке — воды было в достатке.

Ну а сейчас, видимо, пришло тепло. Или сезон начинает сменяться. Скорее всего, второе. Ибо и температура воздуха, особенно днем, начала расти. И с водой, вполне естественно, организовалась недостача.

Потому и приходится, теперь, рисковать, выбираясь с чердака во внешний мир за водой. И делать это ночью. Днем — слишком опасно. Та самая птица, которая так нас напугала в первые дни, никуда не делась. Не раз, и не два, с тех пор, она охотилась за мамой-кошкой, ну и за нами поглядывала. Видимо, где-то неподалеку у нее гнездо или логово. И наше место обитания она уже спалила.

Тут бы — нам снова переселиться, но мама-кошка, этого делать не стала. Почему? Не знаю. Наверняка были свои причины. Может, днем боялась и не хотела рисковать, таская котят под носом у хищника. А ночью — тем более. Да и кроме этой птицы, тут опасностей хватает. Особенно ночью.

Но, как ни парадоксально, именно ночью и безопаснее всего выбираться за водой. Ведь птица — ночью спит. А остальные хищники, о нашем логове на чердаке — не в курсе. Да и заметить маленького котенка ночью — задача в разы более сложная, чем при свете дня.

Лично я, выбираясь за водой, встречал не только классические неприятности — вроде бродячих псов или других котов, которые совсем не прочь напасть на котенка — был прецедент, еле отбился. Но и более экзотические.

К примеру — змеи. Минимум трех, я уже видел. Хорошо, в первый раз, одна такая напала не на меня, а на такого же, идущего на водопой страдальца. К слову, того самого кота, что в прошлый раз кинулся на меня.

Я, сперва, его увидев, тут же вздыбил шерсть, выпустил когти и пискляво зашипел. Но, в этот раз, нападать он не стал. В прошлый раз, я неплохо так его располосовал коготочками. Да и по мордасам отходил вволю. Да, будь этот кот откормленным и холеным, меня бы там и задрали. А так… Облезлый, тощий и почти обессиливший кошак. И я… Энергичный молодой котенок, в самом рассвете сил. Да, я себя явно перехваливаю, но это не отменяет того факта, что отбиться у меня получилось.

В этот же раз, увидев меня, кот нападать не захотел. Да и опасался меня немного. Постояв друг напротив друга, кот не стал связываться и начал обходить по дуге. В этот момент, я и узнал об одной из местных экзотических опасностей. Не зря говорят, что город — это джунгли.

Я даже движения заметить не успел. Рывок… Мгновение… И кот, опасно приблизившийся к дыре в стене одного из домов, был скручен в крепких объятьях гибкого полосатого тела. Даже мяукнуть не успел, как кольцо змеи сдавило тело, выдавливая весь воздух из легких. Естественно, досматривать, чем все кончилось, я не стал, на всех порах рванув домой на чердак. Благо, догадался сделать это в обход, чтоб лишний раз не палить вход в нашу берлогу.

Вторую опасность, занесенную мной в разряд экзотических, я встретил на шестой день начавшейся жары. К тому моменту, я уже был научен и по широкой дуге обходил любые подозрительные дыры и прочие радости. От греха, так сказать.

И не зря говорят, что береженого бог бережет. Я тогда шел к очередной водосборной бочке. Хотя… скорее, корыту, коих в этих переулках хватает, когда на меня попыталась кинуться, какая-то мелкая собачонка. И все бы ничего, опасность привычная. Но я не успел даже дернуться, когда у собаки резко изменилась ситуация.

Сперва была забава — поймай котика. Потом она превратилась в забаву — спаси свою жизнь.

До этого дня, я считал, что змеи и птицы, тут самые опасные хищники. Ну… Не считая людей, больше похожих на каких-то одичавших отморозков, что кидаются на все живое, в попытке это живое сожрать. Хотя, чего еще ждать в средневековых трущобах? Удивлялся я такому людскому трешу не долго. Потом очень быстро привык, просто избегая встреч с людьми. Да и зачем я им? Я ж маленький. Косточкой еще, бедолажки, подавятся. Жалко их будет.

Но не сильно. Да и люди тут редкость. Эта часть трущоб была откровенно заброшенной. А в сторону рынка я не совался. Ну… Я думаю, что там рынок. Уж слишком шумно с той стороны в дневное время. А ночью я туда ходить не рисковал, резонно рассудив, что там открытое место, а значит делать там точно нефиг.

Так вот, насчет опасностей, я знатно ошибался. Птицы? Змеи? Собаки и кошки? Люди? ХА! три раза. Самая большая опасность тут — пауки. Я вот даже не знаю, есть ли в моем старом мире, паучьи особи, способные на подобное? Может паук-волк или еще кто? Без понятия. Но тут, это видимо норма.

Собаку смело, словно тараном. Несколько секунд и она парализована. Ну а я, неведомым образом за эти мгновения умудрился взлететь на высоту метров трех-четырех над землей. Оттуда, с крыши, и смотрел за разворачивающимся действом. Смотрел с ужасом.

Ну а как еще-то? Огромный паук, раза в три больше меня размером. И это если не учитывать ног. И собачонка, которую он оприходовал буквально за пару минут. Сперва укус с парализующим ядом. Стопудово — смертельно-парализующим. Потом, замотка тушки в тоненький кокон. Скорее даже не замотка, а упаковка для компактности добычи. Ну а дальше, резким движением челюстей тушка перекидывается за спину и паук, словно муравей-грузоперевозчик, потащил свою добычу в логово.

В общем, та еще жесть, заставившая меня утроить осторожность при вылазках на водопой или на охоту. Ведь последние дни, количество мышек на чердаке упала до минимума. Приходится теперь не только за водой выходить, но и в другие лачуги, подвалы и чердаки соваться.

И другого выхода — все равно нет. Мама-кошка уже не вытягивает нас. И я, за нее начинаю откровенно переживать. Вчера она вернулась обессиленной и с глубокой царапиной на боку. Да и сегодня, что-то задерживается. Обычно, под вечер она приходит всегда. До наступления темноты кормит нас, спит и отдыхает, а потом уходит на охоту.

Но, вечер уже давно наступил, а мамы-кошки все еще нет. И меня это начинает беспокоить. Да и остальные "родственники" заволновались. По очереди подбегают к выходу с чердака и ненадолго высовывают мордочки наружу. Даже звать пытались пару раз. Угу… Прямо у входа. А то, вдруг, кто-то не в курсе где мы и как к нам попасть. Пришлось идти, раздавать зуботычины.

Хотя у самого на душе было погано. Пусть и ситуация у меня — нестандартная, скажем так. Но к маме-кошке, я испытывал настоящую благодарность и, что уж скрывать, сыновьи чувства. Ну а как иначе? Пусть кто-нибудь мне скажет, что я не прав, лично морду располосую и скажу, что так и было.

Потом и волнение мое уместно. Если бы знал, куда она обычно ходит, сорвался бы на поиски. Но, за все время, выяснить это так и не удалось. Стоило попытаться, как в миг получал по шапке и оказывался у нее в зубах. В роли бандероли, понятное дело. После чего, меня доставляли обратно, действительно, как нашкодившего котенка. Даже злило, но ничего с этим поделать я не мог.

А теперь жалею, что слишком быстро сдался и отбросил попытки проследить. Ожидание — худшая из пыток. А уж ожидание неприятностей с родным существом — и подавно. А ничем иным, кроме как неприятностями, отсутствие мамы-кошки, быть не могло.

Ведь и к утру она тоже не вернулась. Как и к вечеру следующего дня, который я провел, практически не отходя от входа на чердак. Я и мои "родственники", изредка издающие печальное — Ми!

И я его издавал вместе с ними.

— Ми!

Глава 6

"Так…" — Задумался я, идти ли дальше, или не стоит — "Не нравится мне эта дырень, у очень на чье-то логово смахивает".

Уж очень, встреченная дырка, мне не нравилась. В одной из деревянных стен заброшенного дома. И что хуже всего, выходила она как раз на самое узкое место переулка. Будь я хищником, лучшего места для засады бы не нашел.

"Не… " — Мысленно сплюнул я — "Ну его нафиг"

Развернувшись, я вернулся немного назад и пошел в обход. Пусть так путь удлиниться, да и, возможно, будет в разы опаснее, но и инстинктам своим, я уже научился доверять. А они, инстинкты которые, в голос кричали о неприятностях. Мохнатые штанишки так и сжимались, стоило мне только подумать о том, чтобы пройти мимо этой темной дыры. Так что ну ее. Я своему жопному чувству верю.

Пришлось поверить. Благо, вовремя осознал эту простую истину. Поначалу-то, я активно враждовал со своей звериной природой. Считал инстинкты и звериное начало, чем-то чуждым, неправильным. Хорошо вовремя осознал очередную ошибку. Я-то полагал, что они мной могут управлять, стоит им хоть раз поддаться. Но нет. Все оказалось в несколько раз проще и, одновременно, сложнее.

Кошачьи инстинкты — не более, чем инструмент. Уникальный инструмент, подаренный мне, да и остальным животным, самой природой. Он не управлял, он подсказывал и предупреждал.

Осознавать это, я начал уже давно. Еще когда учился охоте на мышей. Точнее, правильной охоте. Ведь, как это ни парадоксально, а мои самые первые успехи, еще там, в подвале, оказались… мелочью. Пшиком. Не более. Мои "родственники" в этом вопросе очень быстро догнали и перегнали меня. И наблюдая за тем, как охотятся они — такие же неопытные как и я, но в разы более успешные, мне и пришлось пересмотреть свои взгляды.

С тех пор начал учиться доверять своим инстинктам. И чем больше им доверял, тем больше начинал на них полагаться. И страх, появившийся в первые дни начал проходить. Я больше не боялся, что звериное начало возьмет вверх и задушит мой разум. Сейчас, подобные мысли вызывали усмешку.

Потому и не стал соваться в этот узкий проход с дырой в стене. Давно понял, когда мои штанишки становятся колом и не дают задним лапкам нормально сгибаться — это означает, что надо срочно сваливать и желательно, как можно дальше.

Уже третью неделю, каждую ночь, я активно исследовал округу. Мама-кошка пропала шестьнадцать дней назад. В первое время, я, вместе с остальными, ждал ее. Потом, осознав, что она уже не вернется, навалилась апатия и грусть.

Но… Голод, как известно, не тетка. Да и вечно предаваться грусти — нельзя. Не для того меня рожали, заботились и воспитывали.

Да и… Я же не один. "Родственики", вот они — рядом. И в отличие от меня, ума у них поменьше будет. Я не говорю про опыт. Он, как ни посмотри, у нас одинаковый. Пусть я и более развит, пусть и владею знаниями и памятью иного воплощения, но опыт у нас одинаковый. Я такой же котенок, как и они. Учусь, ошибаюсь и прочее. Разница только в том, что понимания жизни у меня побольше будет.

И это понимание, невольно подталкивало меня к самому простому выводу. Если не я, то кто? Нет, вечно о них заботиться я не собирался. Но отдать долг жизни, был обязан. Потому, теперь, каждую ночь я выходил на охоту. Попутно исследуя округу. Ведь надежда, как известно, всегда умирает последней.

Но была и еще одна цель. Я ведь не только осматривал переулки, подвалы и чердаки, на предмет поохотиться или утолить жажду.

Я искал. Искал логово той самой птицы, что упорно охотилась за мамой-кошкой. Да. Я не знаю, виновата она в ее исчезновении или нет. Но это и не важно. Человеку всегда нужна цель, куда он сможет выплеснуть накопившуюся злость, печаль и прочий негатив. И я, для себя, такую цель нашел. Я еще помню тот глубокий порез на боку мамы-кошки. А "Аналиизатор", вытащив часть воспоминаний, о птице, ее когтях и порезе, сопоставил данные и сделал вывод о 70 % идентичности. Более, чем достаточно, чтобы заподозрить виновника. А уж как ей отомстить, я еще придумаю.

Глупо? Возможно. Но меня это не волнует. У меня теперь есть цель. Две цели. Помочь "родственникам" встать на лапки. И отомстить, пусть, хотя бы, всего лишь одному из обидчикиков.

Проскользнув под очередной грудой деревянного хлама и прочего мусора, сваленных в переулке, я выскочил на одну из центральных улочек трущоб. Их тут, в зоне моего доступа было четыре таких. Так или иначе, все переулки, словно ручьи в реки, выводили на одну из таких улочек.

Здесь было одно из самых опасных мест во всех трущобах. Не из-за хищников. Нет. Всяких змей, пауков, птиц, бродячих псов или уличных котов, тут не было. Давно уже повывели. Самая большая опасность тут — это люди. Бездомные, оборванцы. В общем, типичные обитатели трущоб. Для них любая живность — еда. Честно говоря, даже не представляю, как они тут живут. И что еще важнее, почему именно тут?

Ведь дома здесь… Ну… со словом "дома" я погорячился. Домами это назвать язык не повернется. Хлипкие, стоящие на честном слове ночлежки — точнее определения и не придумаешь. И весь парадокс в том, что стоит зайти чуть глубже, к примеру туда, где обитаем мы, так там и дома нормальные и места для жизни в разы больше. И почему люди живут тут, в таких спартанских условиях, вместо того, чтобы перебраться в нормальные жилища, я не понимал.

Но… вникать не стал. Это их дело. Мне же, важнее было иное. Так как всю крупную живность тут давно истребили, закономерно, именно тут расплодилось достаточно много мелкой. Не только мышки, достаточно юркие, чтобы избегать встречи с двуногими "охотниками", но и ящерки, крупные земляные лягушки, мелкие пичуги и прочая радость.

Мне даже таракана заловить довелось. Я, конечно, не уверен, что это был таракан. Да и "Анализатор", отслеживающий данные от спортивного и мед-модуля, утверждал, что пойманное насекомое — не насекомое. Но, для себя я обозвал ЭТО — тараканом. Очень уж похож. Хоть и имел значительные отличия.

Но самым главным было то, что его… мясо-не мясо, отличалось огромным количеством белка. А это, так нужные мне, да и другим котятам протеины.

На этих тараканов я и старался охотится, выбираясь на опасные "центральные" улицы трущоб. Один такой таракан заменял трех-четырех крупных мышей. Но, не один я за ними охотился. Потому добыча была редкой.

И что интересно, среди местной живности, среди всех хищников и прочих милых обитателей трущоб, тут действовал негласный закон водопоя. Тут никто никого не трогал. И я в этом успел уже убедиться на своей шкуре. Как не берегся, как не осторожничал, но "своего" паука-волка, как я его назвал, я все-таки встретил. На узкой тропке, как и полагается.

Я тогда возвращался с охоты. В пасти агонизировал пойманный таракан. Я спешил и рискнул срезать. Минус у таракана был всего один — запах. Через несколько минут, что-то около 15–20, он понемногу начинал источать мощный запах. И надо ли говорить, как много желающих на него слеталось со всей округи. Я так дважды лишался добычи. И хорошо, что просто добычи. Там и жизни лишиться — было нефиг баловать.

Вот и срезался, на свою голову, нос к носу столкнувшись с пауком. В тот момент я невольно замер. От испуга. Просто впал в ступор, осознав, какого хищника я встретил. А еще хуже, мгновенно понял, что жить мне осталось считанные мгновения. Сбежать или отбиться — без шансов. Слишком у нас весовые категории разные. И это если про яд забыть.

Паук же, также не ожидавший встречи, сперва напрягся, оценивая неожиданного противника. А потом, тут же расслабился. И, что меня поразило до глубины души, напрочь меня проигнорировал. Спокойно обошел себе мою тушку и потопал дальше по своим делам. Тогда, причину его действий я не понял. Это гораздо позже, после пары десятков осторожных вылазок, я узнал, что тут никто никого не трогает. Банально — опасно. Начнись драка, поднимется шум. На шум подтянутся жители "центральной" улочки. И амба обоим. Потому и возник аналог принципа "водопоя".

Аккуратно высунув мордочку из-за водосборного корыта, стоящего у одной из стен, я внимательно огляделся вокруг.

"Так!" — Мысленно встряхнулся я. В этот раз, "место выхода" получилось крайне неудачным. Укрытий вокруг почти нет. Эта часть улицы на удивление чиста. — "Интересно, с чего бы это?"

"Ааа… Вот оно что!" — Мяу! — Невольно мяукнул я. Но тут же юркнул обратно за корыто и затаился. Шуметь тут было нельзя. Я же, болван, в очередной раз нарушил это правило. У котов, как оказалось, есть свои необычности, касающиеся мышления.

Если для человека, такое понятие, как… "раздельное мышление", что ли? Так вот, если для человека раздельное мышление — так же естественно, как дышать, то для кота, это уже целая проблема. Возможно это свойственно всем животным, тут уж не знаю, но мне стоило немало усилий, чтобы восстановить этот, казалось бы простой навык. Изначально-то как было? Любая мысль — звук. Проще говоря, подумал — озвучил. Научится мыслить и вести монолог, не выдавая его широкой общественности, было сложновато. И даже сейчас, уже в принципе освоив это простое умение, все равно иногда случались казусы, вот как сейчас к примеру. Стоит зазеваться, отвлечься и ослабить самоконтроль, как мои мысли в миг вылетели наружу в виде едва слышного мяуканья. И да, последнее время, я все больше переходил с писка, на привычное котовское — "мяу".

Переждав пару мгновений, я снова выглянул из укрытия и осмотрелся. Никто моего заявления не расслышал. Либо не обратил на него внимания. Это уже радует. Ну а причиной чистоты вокруг являлось местное питейное заведение. Эдакий трущобный бар: "Счастье улицы". Одно из немногих, относительно добротных зданий в округе. С открытой, выходящей на улицу стойкой и несколькими едва живыми столами и лавками рядом.

Сейчас, бар был практически пустой. Пара лежащих в отрубе выпивох и зевающий бармен — не в счет. Все-таки, через пару часов уже рассвет, так что тишина и благодать, даже в таком заведении — закономерны.

Меня сам бар не интересовал. А вот его подвальное помещение — очень даже. Вполне логично предположить, что в подвале по-любому есть чем поживиться. Для мышей и прочих вредителей, имею ввиду. А значит и я себе добычу найду.

Хотя и были сомнения. Все-таки, бар — названо громко. А так, в лучшем случае забегаловка, ну или точнее рюмочная. Не удивлюсь, если, кроме алкогольной мочи в паре бочек, там ничего больше и нет. Контингент тут проживающий, явно не требователен к разносолам. Но… Будем посмотреть.

Прикинув маршрут, я стал выжидать момент, когда бармен в очередной раз отвлечется. Что интересно, фантасты приврали. Никакой стакан, кубок, бокал или прочую утварь, он протирать даже не собирался. Их по-моему с момента покупки… ну… или, скорее кражи, судя по разнообразию форм и расцветок, не протирали.

Единственным его занятием было подкидывание большого кубика. Походу игрального. Подкинул, поймал, раскрыл, посмотрел и так по новой. Естественно, учитывая сонность и явную задолбанность кадра, кубик иногда промахивался мимо ладони и бармену, матерясь приходилось за ним нагибаться, чтобы поднять с пола. Именно этого момента я и ждал.

Наконец, на очередном подбросе, коварный кубик увернулся, избежав ладони и радостно застучал по доскам пола. Матерящийся бармен потянулся за игрушкой, а я рванул через улицу, избрав своей целью барменскую стойку. Точнее, небольшую щель под ней. Видимо, земля провалилась под полом, а заделывать никто не стал.

В обычное время, я бы поостерегся в такой щели прятаться. Да и просто приближаться. Но тут был уверен, что она точно необитаема. Слишком вокруг обстановка… несовместимая с жизнью.

Так и оказалось, небольшая норка была девственно пуста. Если не считать запутанную сеть подземных "коридоров". И, судя по знакомому запаху, я догадываюсь, кем эти коридоры были прорыты. Уж, что-что, а мышиный "дух" я ни с чем не перепутаю.

Но даже не он заставил меня встрепенутся. Среди привычного мышиного запаха, попадались волнующие и знакомые нотки. Такой удачи я даже не ожидал. Тараканы! Мне срочно нужно в подвал этой обрыгаловки. Развернувшись в тесной норке, я аккуратно высунул мордочку и осмотрелся.

На очередном знакомом стуке кубика об пол, я выскочил и рванул за угол дома. Если архитектура этого строения ни в чем не отличается от стандарта, то где-то тут должна быть отдушина. Воздуховод, для отвода сырости. Ну… Или наоборот, для завода. Кто его знает. Да и мне, в общем-то, все равно. Главное, что дырка должна быть.

И она, таки, была. именно там, где и должна быть. С западной стороны дома. В чем смысл делать ее именно так — на западе, без понятия, но наверное он был.

Нырнув в подвал и с трудом продравшись через узкую дыру, я оказался в низеньком подвальчике. Даже скорее погребке. На подвал это произведение местного зодчества, совсем не тянет.

Сразу спрыгивать на пол не стал. Уже один раз так чуть не попался. Без соответствующей осторожности, нарваться на ловушку раз плюнуть. И самая страшная разновидность такой ловушки — не паучья сеть, не затаившаяся змея или еще какая радость. Нет. Самая опасная — колония муравьев. Они тут тоже были. Опять же, не факт, что муравьи. Но похожи. Тот же муравейник, та же колония насекомых. Только больше обычных раз в тридцать. С половину моей лапки размером. И шустрые… И кусачие… И жвалы у них, зараз таких — крайне острые. Меня разок куснули, запомнил надолго. Благо, повезло, мураша зацепил, так сказать, на излете, пробегая мимо.

А так… Я разок видел, как быстро они могут прикончить неосторожного остолопа, сунувшегося куда не надо. Такого же, к слову, охотника за тараканами, как и я. Тараканы для этих муравьев были, как тля для обычных. Эдакие дойные коровки. Потому, охотясь за тараканами, надо всегда помнить об осторожности. Нарваться можно в легкую.

В этот раз повезло. Муравейника в подвале точно не было. Ну… на взгляд. Нюх в этом вопросе — бесполезен. Муравьи не пахнут. Вообще никак. Что, кстати удивляло. Нормальные-то, привычные мне, только за счет запахов и ферментов и живут. А тут, как отрезало.

Аккуратно спрыгнув, я начал обследовать округу. В принципе, угадал. Съестного тут не было. И скорее всего — никогда. А вот бочек, наполненных какой-то, шибающей в нос гадостью — хоть отбавляй.

С огромным трудом, преодолевая отбивающий нюх запах пойла, я смог отыскать местные "тропы". пара мышиных и нужная мне, тараканья.

Первую жертву я заловил уже на пятую минуту засады. Отвыкли они тут, видимо, от опасностей. Да и я, ни разу не уловил никаких посторонних запахов. Даже старых. Хищники трущоб сюда явно не суются.

Этого таракана я оттащил в противоположный угол подвала, где и схомячил. Как в принципе делал и всегда. Только второго, я попытаюсь дотащить до нашего чердака. Ведь тут, в трущобах, хочешь не хочешь, а приходиться соблюдать одно важное, но эгоистичное правило.

Сперва наешься сам. Отдохни, наберись сил и только потом можешь заботиться о других. Иначе сгинешь, а следом за тобой сгинут и те, о ком пытаешься заботится. Не зря, к слову, в моем старом мире, даже в самолетах всегда требовали, чтобы мамочки, в случае опасности, сперва одевали кислородную маску на себя и только потом думали за ребенка. Только тут, оказавшись в таких условиях, я окончательно осознал весь смысл такого требования.

Второго таракана я заловил почти перед самым рассветом. Уже, даже собирался уходить без добычи, но повезло. Нашелся счастливчик, выигравший в лотерею. Сегодня его схомячат не в одиночку, а дружной компанией милых котят.

Высокчив из подвала, я на всех порах полетел "домой". Впрочем, несмотря на торопливость, про осторожность тоже не забывал. Но, если отбросить первые пять-шесть перулков на пути к дому, то остальной путь, уже хорошо знаком, потому, осторожничать приходилось в разы меньше. Все опасности "своего" района я уже успел довольно хорошо изучить. И сейчас, важнее была не незаметность или осторожность, важнее была скорость. Солнечный свет уже озарил облака, покрасив их в красный. Значит, скоро проснутся дневные хищники. А самые опасные среди них — птицы. И одна, моя знакомая, в том числе. Вот и приходится спешить, чтобы успеть юркнуть на чердак, до этого славного момента.

С трудом, но успел. Уже заскакивая внутрь, я услышал недовольный клекот явно опоздавшей хищницы. Сбросив свою добычу, я развернулся и попытался воспроизвести один из давно разучиваемых навыков. Я не первый день, на отдыхе, играюсь с доступным от природы умением выпускать когти. Обычно, стоит особым образом напрячь подушечки на лапах и они выскакивают. Но, сразу все. И никак иначе. Я же, тренировался выпускать их исключительно по одному. Что оказалось крайне нетривиальной задачей. Но, все же, после нескольких дней тренировок, мои усилия начали приносить успех.

Развернувшись, я гордо уселся на задницу, вытянул лапку и напрягшись, выпустил один из коготков. Средний. Думаю, в сочетании с улыбкой, смотрелось это шикарно. Жаль, никто кроме меня не оценит. Ну да пофиг.

Немного переведя дух и сбросив, таким нехитрым образом, накопившееся напряжение, я развернулся и громко мяукнул

— Умми-ми-миу-ми! — "Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста!"

На мой призыв, как всегда откликнулась вся орава "родственников". Первой вылетела, как всегда Леди. Она давно взяла за привычку, по утрам ждать моего возвращения на одной из балок. А спрыгнуть с нее — секундное дело. Следующим вышел, а скорее выкатился Бочонок. Ну, он всегда подтягивается последним.

— Миу! Ми? — "Так стоп! А где Шустрик?" — Удивился я, увидев Бочонка. Куда эта крыска в котячем обличье опять запропостилось.

— Миу! — Громко мяукнули знакомым голоском. Но не успел я расслабиться, как осознал, что голосок "братика" раздается не откуда-то из углов чердака, а со спины. Со стороны входа, где в ответ на его призыв, уже радостно заклекотала знакомая птица.

— Ми! — "Твою ж медь!" — Матернувшись, я бросился на выход.

Глава 7

Пулей выскочив с чердака, я замер на крыше пристройки и зажмурился. Глаза уже успели отвыкнуть от уличного света и резануло довольно неприятно.

Да, знаю, мой поступок, если подумать, был несусветной глупостью. Без разведки, без осмотра, вот так вот — выскакивать на открытое место… И даже наличие опасного хищника можно не учитывать… Все равно — глупо без меры. Но, в тот момент, я об этом даже не думал. Плевать!

Стоило зрению придти в норму, как я шустро завертел головой, пытаясь вникнуть в ситуацию. И в следующее же мгновение, сорвался с места, пробежав по крыше и оттолкнувшись от ее края всеми лапами.

Шустрик был в нашем переулке. На открытой местности. А сверху на него уже падала птица. Видимо, он ее слишком поздно заметил и не успел вовремя спрятаться. Да и некуда тут. Весь наш переулок — пустая узкая кишка, сжатая с двух сторон стенками домов и пристроек.

Короткий разбег, толчок всеми лапками и вот, я уже в воздухе, буквально за пару мгновений до того момента, когда мимо должна была пронестись тушка пикирующей птицы.

Мой расчет был прост. В самый последний момент, перед тем, как обрушиться на Шустрика, птица должна начать торможение. Иначе и быть не может. Не дура же она, на полной скорости впечатываться в землю заодно с добычей. Она просто обязана выставить когти и распахнуть крылья для торможения. И, именно в этот момент, я и собирался вмешаться.

И потому, мой спонтанный план состоял из двух этапов. Первый прыжок был со значительным опережением хищницы. Прыжок, с напряжением всех доступных сил и со всей, доступной моему телу, ловкостью. Аккурат, к стене противоположного дома. Промелькнуть получилось, буквально перед мордой падающей вниз твари.

Стоило мне впечататься в доски противоположной стены, как я, на краткое, едва уловимое мгновение, застыл на ней, гася инерцию и стараясь удержать себя на одном месте впившимися в доски коготками.

А следом за первым прыжком, почти сразу — второй. С тем же напряжением мышц и на грани всех доступных мне сил.

Оттолкнувшись лапками, я отправил свое тело в новый полет. И именно в этот момент, мимо пикировала туша птицы. Но этого, я уже не видел. Мой второй прыжок строился исключительно на том, что я все верно рассчитал: и направление прыжка, и положение птицы в пространстве, и, самое главное — точный момент времени. Ибо… Мгновением раньше, или мгновением позже, и у меня бы ничего не получилось.

Весь план — прост и безумен. Прыжок к противоположной стене, прямо перед носом у птицы — дабы получить точку опоры немного ниже, чем крыша пристройки. Небольшая задержка, перед вторым прыжком — дабы иметь достаточно времени, и дать птице оказаться в нужной точке. Именно, ради этого всего, я и прыгнул, намного раньше, чем требовалось. Просто, чтобы успеть оказаться в нужном месте и в нужное время.

Да, можно было бы так не рисковать. Можно было просто прыгнуть наперерез, врезавшись птице в бок. Возможно, даже, стоило попытаться просто напрыгнуть на нее сверху. Но… Мой и ее вес. Вся проблема в весе. Чтобы сбить атакующий порыв хищницы, моего веса точно не хватит. Да и наши скорости будут несопостановимы. Птица-то — скорость набрать успела. А мой обычный прыжок — не даст достаточного ускорения, чтобы как-то это уравновесить. Разве что, если бы прыгнул сверху. Но тогда, я бы ее догнал только у самой земли, аккурат, к тому моменту, когда Шустрика насадят на когти. Именно поэтому, я и не пытался так поступить. Ни наперерез, ни следом прыгать смысла не было.

Весь расчет был на то, что я подловлю хищницу в самый ответственный момент ее атаки. Ровно тогда, когда она начнет раскрывать крылья. А это произойдет, именно на той высоте, куда я и перекинул себя первым прыжком.

И, второй мой прыжок, был практически в слепую. Фактически наугад… Наугад, вместе с надеждой, что я нигде не ошибся. И, что попал, в то маленькое окошко, когда еще можно помешать птице.

А в слепую, прыгать пришлось потому, что прыгал я — спиной вперед. По другому-то, никак. Попытайся я извернутся и врезаться в птицу лапками — толку не будет. В таком варианте, весь мой, итак не богатырский таранный удар, распределится на сразу на все четыре лапки. И тогда его точно не хватит для задуманного. Поэтому и прыгал спиной вперед. Да еще и сжался в единый комочек плоти и напрягся изо всех сил. Все для того, чтобы ударить всем своим телом, не просто, как мокрой, мягкой тряпочкой, а хотя бы, как рыхлым, но достаточно плотным камешком.

И моя задумка удалась! Птица, хоть и заметила меня, но на таких скоростях, сделать ничего не успевала. Моя тушка ударила ее в бок, в то же самое мгновение, когда она начала расправлять крылья. Именно в тот оптимальный момент, когда она начинала выводить свое тело из пике.

И того, маленького импульса, того, почти незначительного препятствия, коим стал удар моего тела в ее бок, вполне хватило, чтобы сбить птице синхронность раскрытия крыльев в самый ответственный момент ее атаки.

А на таких скоростях — аэродинамика безжалостна. Одно крыло замешкалось и птицу мгновенно мотнуло в сторону. В обычной ситуации — ничего страшного — выправилась бы. Но… Атакуя в таком узком месте, как наш переулок, она явно не учитывала, что встретит подобного мне безумца. Прыгающего по стенам и, без страха, бросающегося наперерез опасным хищницам, вроде нее.

А ведь тут действительно, очень узко… И пространства для маневрирования крайне мало. И в результате, тварь, на полной скорости, все-таки задела стену крылом. Ну а дальше… Грозный, обиженный клекот и тушка твари, роняя перья, поскакала между стенами, имитируя крупный мясной мячик. И этот же мячик, в конце своего веселого путешествия, с грохотом и, видимо, какой-то разновидностью птичьих матов, смачно грохнулся на твердую, почти каменную, землю.

И все бы было ничего. Я б, возможно порадовался, такому ее фиаско. Но, вот незадача! Мне-то тоже досталось. Все-таки, тот же неумолимый закон физики, которым приласкало птицу, и мне отсыпал на орехи в полной мере. Ведь крыло, в момент раскрытия, во многом расправляется, не только и не столько, за счет мышц самой птицы, а больше за счет встречного потока воздуха. И происходит, это все, довольно быстро. И, как итог, мой последующий полет, оказался не менее эпичным. "Пинг-понг котенком в трущобном стиле", медь его! Крылом меня отфутболило на славу.

На пару секунд, я вообще потерялся, "кто я?", "где я?" и "что я тут делаю?". Благо, в себя помог придти нейро-интерфейс. Уж и не знаю, как и что, он там сделал, но в голове вдруг резко просветлело. Правда, весь окружающий мир, почему-то, потерял в красках и приобрел нереальную плавность очертаний.

С трудом приподнявшись, я осмотрелся вокруг, пытаясь оценить результаты своей деятельности. А они, блин, были впечатляющими. Повсюду валялись перья. А некоторые, до сих пор кружили в воздухе, вперемежку с поднятой пылью. Саму птицу не хило приложило об землю и протащило инерцией падения. Ну а бедный Шустрик, стоял и трясся по среди переулка и, судя по мокрому пятну, уже давно успел распрощаться с жизнью.

— Умммммя! — Набравшись сил, рыкнул я, заставляя этого остолопа очнуться и поскорее валить отсюда. Пусть и не сразу, но через секунду, он, все-таки, преодолел ступор и на всех парах рванул ко входу на чердак.

Но был во всей этой вакханалии и свой, жирный минус. Очень, я бы сказал, жирный минусище. Спасение рядового Шустревича, было, пожалуй, единственным положительным результатом.

Я-то, изначально, надеялся хоть немного навредить птице, хоть на пару мгновений вывести ее из игры. И у меня это, в общем-то, отлично получилось. Вот только, походу мы с Шустриком, в итоге, просто поменялись местами.

Да, птице досталось. Явно досталось. Она тоже была очень сильно ошеломлена и, судя по бегающим туда-сюда буркалам глаз, никак не могла сфокусировать зрение. Но стоило на нее посмотреть и я сразу понял — это не надолго. Она, уже, пусть и шатаясь, но начала подниматься. А вот я подобным, похвастать не мог. Несмотря на отступившую от разума муть, конечности совершенно не хотели меня слушаться. Да и боль, от многочисленных ушибов, крайне сильно мешала, заставляя невольно издавать громкое — Миу! — при любом движении.

Но разлеживаться было нельзя. Никак нельзя. Как только птица придет в себя — мне хана. Ведь серьезно ей навредить у меня не вышло. Падение получилось жестким, но, судя по ее движениям, ничего более страшного, чем простое сотрясение, она явно не заработала. Да и, насчет сотрясения, я сильно сомневался. А есть ли, у этой твари, что сотрясать? Да и вообще, бывает ли у птиц сотрясение? Ведь, у котов, оказывается бывает. А вот у птиц — не знаю.

"Черт!" — Мя! — Невольно ругнулся я, в очередной раз скривившись от боли. — "И о чем я только думаю?! Линять надо!" — Миуми-мими мяу-ми?! Мяу-мя!

Хотя, легче сказать, чем сделать. С трудом, шипя и матерясь вперемежку с болезненным писком, у меня, все же, получилось подняться на лапки. Да, не сразу же, с первой попытки. Пусть только с третьей, но получилось. И, чувствуя как песок, отпущенного мне времени, все больше утекает, перебарывая головокружение и слабость — сделал первый шаг, потом, не останавливаясь, сразу же второй. И так, понемногу ускоряясь, подгоняемый все более осознанными звуками со спины, шатаясь из стороны в сторону, начал разбегаться для прыжка. Клекот за спиной, до того обиженный и, в общем-то, не очень и громкий, с каждой секундой, все больше, наливался силой и злостью.

С трудом разбежавшись, я, изо всех оставшихся сил, напрягся, клятвенно обещая своей тушке, что еще чуть-чуть и она сможет отдохнуть, совершил первый прыжок. На бочку. И следом, тут же, не давая себе остановиться и передохнуть — еще один. Выше. Обратно на крышу пристройки.

И вовремя! Судя по раздавшемуся снизу грохоту, птица уже пришла в себя и очень жаждала реванша.

"Фиг тебе!" — Мяу-мя! — Со злостью высказался я, с трудом переставляя лапы.

Прихрамывая, кое-как доковылял до входа в наше жилище — последние прыжки выпили из меня остаток сил, но на то, чтобы дойти — их хватило. А вот тварь меня достать, уже не успевала. Ей, ведь, еще с земли,взлетать как-то надо.

Тот удар по бочке, был простым актом злости и недовольства, нежели реальной попыткой меня достать. Хотя, замешкайся я и он бы, однозначно, увенчался успехом. Но… История не любит сослагательного наклонения. И этот раунд застарелого противостояния, остался полностью за мной.

"Эх" — Миии — Вздохнул я, уже начиная терять сознание, от боли в многочисленных ушибах. Точнее, от боли, в одном единственном ушибе. И я совсем не уверен, как лучше и правильнее его назвать? "Ушиб всего котенка сразу"? Наверное так…

Прежде, чем сознание окончательно провалилось в беспамятство, невольно проскочила еще одна очень важная мысль. — "Где там эта шустрая сволочь? Пришел страшный я! По ушам бу…" — Мяу-мими миу-мя? Мяу мя-мя! Ми-мяу ми… — Но не успев ее обдумать, я просто отрубился.

В себя я пришел, если верить интерфейсу, только через три часа. Да и то, отнюдь не по своей воле. Меня активно тормошили и что-то от меня хотели. И отмахнуться, у меня не получилось. С трудом открыв глаза и пару раз прошипев, что-то матерное, я огляделся.

"Леди?" — Миу? — Не понимая, что ей надо, спросил я

— Умм… — Недовольно проворчала "сестренка", тыкнувшись мордочкой мне в пузо.

"Да чего тебе?" — Мяу-ми? — Заворчал я, не понимая, почему она не дает мне окунуться обратно в беспамятство и отрешиться от пробирающей тело боли.

— Уммм! — Более настойчиво потребовала кошечка, снова тыкнувшись мордочкой мне в пузико, словно поддевая мое избитое тельце.

До меня же, сквозь отупляющую муть, начало доходить, что же она от меня хотела. Лежал я на правом боку. И большая часть боли, как раз и разливалась по правой стороне тела. А вот левая, та что была сверху, почему-то, уже почти не болела. В тот момент, я не стал выяснять, почему и как так получилось. Явно Леди постаралась. Но вот что она сделала? Не знаю. И сейчас выяснять точно не намерен. Секундная вспышка осознанности уже начала тонуть в омуте беспамятства. И, единственное, на что меня еще хватило, это выполнить требуемое. С трудом перевалившись на другой бок, я снова отрубился.

В следующий раз я пришел в себя уже глубокой ночью. Нет, я и раньше пару раз выплывал из беспамятства. Но в основном, не по своей воле. Леди упорно меня тормошила, раз за разом, заставляя перекатываться с боку на бок.

Но только сейчас, очередная вспышка сознания, на удивление, была достаточно приятной. Не зря говорят, что если хочешь сделать кому-то хорошо, то сперва сделай ему плохо, а потом верни как было.

У меня было примерно также. Тело, хоть и побаливало, выстреливая уколами боли на любое движение, но чувствовал я себя вполне сносно. Что было, мягко говоря, удивительно. Я еще помню, как интерфейс вовсю ругался, угрожая страшными карами, если я немедленно не прекращу всю свою деструктивную деятельность.

"Сколько ж там было?" — Задумался я, пытаясь припомнить утренние события. — "43 % повреждений, кажется… А сейчас сколько?"

Заглянув в статистику я невольно впал в ступор.

"Это КАК?!" — мииИИИ?! — Изображение котенка было покрашено в ровный, желтый цвет. Даже, кое-где попадались зеленые области, сигнализирующие о стабильности состояния. Но самое главное было не это. "Степень повреждений тела — 21 %".

Даже моих, скудных познаний, хватало, чтобы понять, что за те несколько часов, что я провалялся без сознания, мое тело не могло восстановиться до такого приемлемого уровня. Да. Шкала повреждений — это не привычная шкала жизни, как в играх. Я хоть и настраивал интерфейс нейро-сети, под игровой сеттинг, но эту шкалу трогать не стал. Смысла не было.

И она отображала не уровень жизни, или, еще какой-то, непонятно как высчитываемый бар ХП из игр. Нет. Она отображала именно то, что и должна была. Количество и качество полученных повреждений. И была у нее еще одна важная особенность. 70 % повреждений — состояние полусмерти. Иными словами, без помощи извне, уже не выживешь. 50 % — тяжелое состояние. Выжить можно, но сложно. Помощь извне — желательно. 35 % — Серьезные повреждения. Угрозы жизни уже нет, но и заживать, своими силами, будет долго. В зависимости от самих повреждений — от трех дней, до пары недель.

А сейчас у меня — 21 % — легкие повреждения. И как это возможно, я не знаю. Даже на секунду усомнился, а не привиделось ли мне, в пылу схватки, то сообщение интерфейса, о серьезных повреждениях? Но нет. "История", сохраненная в архив, четко и ясно указывало. После моих акробатических трюков, у меня были именно "серьезные повреждения тела". То есть, те самые: "43 % повреждений тела".

Но, тут же, в истории, я и нашел ответ, почему сейчас 21 %. Не знаю, что со мной происходило, пока я валялся в отключке, но к этому явно приложила лапку Леди. Именно она, если память меня не подводит, постоянно меня тормошила и заставляла переворачиваться с боку на бок. И в это же время, архив "истории" и начал пестреть записями о внешнем воздействии.

Зафиксировано воздействие на тело носителя!

Природа воздействия — неизвестна.

Степень повреждений снижена на 0,1 %.

Зафиксировано воздействие на тело носителя!

Природа воздействия — неизвестна.

Степень повреждений снижена на 0,1 %.

Зафиксировано воздействие на тело носителя!

Природа воздействия — неизвестна.

Степень повреждений…

"Это как?" — Мяу-и? — Удивился я, снова и снова прокручивая записи, то вверх, то вниз. Что еще за "неизвестное воздействие"? Воздействие чем и как? Ох, чую судьба подкинула мне очередную загадку. И имя этой загадки — Леди.

Правда, как из нее вытрясти объяснения — я без понятия. Мое с "родственниками" общение, сложно назвать обменом информацией. Скорее, простая демонстрация намерений и эмоций. Привычным диалогом двух разумных, там и не пахнет. Но, попытаться все равно стоит. Выяснить природу этого "неизвестного воздействия" будет однозначно полезно. Само по себе, это — неплохая заявка на выживание. Надо понять, что и как она со мной делала, пока я был без сознания.

Однако, стоило мне начать прикидывать, как я буду выяснять этот секрет у Леди, как загадка разрешилась сама собой. Правда, легче от этого не стало. Ведь с решением старой — возникла новая.

"Сестренка", видимо заслышав мое вопросительное — Мяу-и? — уже была тут как тут. И сразу же ответила на этот вопрос. Она начала… вылизывать меня. Просто вылизывать. Я поначалу отнекивался. Еще чего не хватало. Но только поначалу. Потому как, потом, просто впал в ступор, неверяще поглядывая то на "сестренку", то на выскакивающие записи интерфейса.

Зафиксировано воздействие на тело носителя!

Природа воздействия — неизвестна.

Степень повреждений снижена на 0,1 %.

И все бы было ничего. Уж про то, что любые повреждения у котов и кошек принято зализывать — я знаю. Но вот в то, что такое зализывание, может залечить, не только порезы или ссадины, но и добраться до суставов или внутренних органов — я не верил.

Но нет. Вот оно, это чудо, во всей, так сказать красе. Леди, раз за разом, проводит языком по моей лапке и сустав в статистике начинает зеленеть. А боль понемногу из него окончательно уходит.

"Да ну нафиг" — В шоке, застыл я от этой картины. А потом, медленно и аккуратно, провел языком по своей лапе, внимательно следя за результатом. И… фиг там. Его не было. А вот, когда недовольная моими действиями леди, отбоднула мою морду в сторону и продолжила прерванное занятие, резуультат был.

"Как так?!" — Мяу-миу?! — Снова не врубился я.

— Умм-мяу! — Я прям так и почувствовал в этом высказывании, четкий и ясный посыл — "Отвали!"

"Интересно девки пляшут" — Пребывая в недоумении, подумал я, параллельно выдавая интерфейсу команду записывать все, что только возможно. Эта загадка все больше и больше начинала меня интриговать. Это что за "хил" местного разлива? Почему мое вылизывание — обычное, а у Леди — целительное? В чем прикол?

Но никакого особого прикола или секретной техники великих кошек прошлого и будущего — не было. И даже интерфейс, сколько бы я его ни третировал, не смог дать внятного ответа, как такое возможно. Был просто факт. И был он, так сказать, на лицо. Леди меня лечила. А вот как? Неизвестно.

Я потом еще долго ломал голову, но внятных объяснений происходящему, найти так и не смог. Но, кое-что узнать у меня, все-таки получилось. Точнее, не узнать, а скорее, обратить внимания.

Эти, казалось бы мелочи, уже давно не давали мне покоя. И только сейчас, увидев необычную способность, по факту, обычной кошечки, я начал, более скрупулезно и осмысленно, просеивать, в своей голове, все знания об этом мире. Точнее, вытаскивал свои воспоминания и пытался найти в них нестыковки. И они нашлись.

Во-первых — Бочонок и горшок. Если предположить, что у Леди есть уникальная способность лечить, зализывая повреждения, то недавний подвиг бочонка, уже не кажется таким удивительным. Как я тогда предположил? "Арт-обстрел котиком, выполненный самолично"? Так, по-моему? Да в принципе, неважно, как я его там назвал. Ведь… А если я не ошибся? Если это действительно, какая-то уникальная способность Бочонка?

Да и… Невероятная… шустрость Шустрика, тоже может быть не спроста. И фиг с ней, с тавталогией. Эту его особенность, я заметил еще во время боя с птицей. После моего рыка, выведшего его из ступора, он как-то на удивление быстро свалил из переулка. Я бы даже заподозрил, что мгновенно. Но, не уверен, все мои воспоминания о том моменте, очень сумбурны и расплывчаты, что, в принципе, не удивительно.

Да и сама птица, если сейчас задуматься, была явно не обычной. Точнее, ее особенности. Я тогда не обратил внимания, посчитав это глюком, но, что-то мне подсказывает, что если я сейчас выползу в переулок, то в деревянных стенах домов, действительно будут торчать воткнувшиеся, словно кинжалы, перья.

А дальше… Воспоминания и различные, не замечаемые ранее, нестыковки, посыпались, словно из рога изобилия. Паук-волк, с его укусом. Вот с чего я взял, что он травил свои жертвы ядом? Из-за укуса? Но, каким бы мощным ни был яд, он не действует мгновенно. Две секунды, ну максимум одну, но яду нужно время, чтобы подействовать. Тот тощий котяра был парализован моментально.

Или змея, встреченная мной на одной из охотничьих вылазок… Я тогда очень подивился ее маскировке. Она прикинулась деревяшкой. Казалось бы, что такого? Мало ли в дикой природе живых существ, способных мимикрировать под окружающие предметы? Да, немало. А таких, что способны, при этом, и форму своего тела менять под предмет маскировки? Возможно, есть и такие. А есть ли, среди них те, что способны сделать в своем теле сквозную дырку, там, где у деревяшки была дырка от сучка? Вот, то-то и оно.

И таких примеров немерено. Да те же тараканы, на которых я так любил охотится. Даже они, порой, отличались необычностями. Я списывал это на простое разделения по видам. Типа, одни умеют вот так, другие — вот эдак. А вот теперь, не уверен. Самый яркий пример — таракан, создавший свою иллюзорную копию. Я тогда подумал, что просто устал и словил глюк, от усталости. Ведь не может уже пойманный таракан испариться из под лапок и мгновенно оказаться в другом месте. А вот теперь начинаю понимать… А если может?

Чем больше я вспоминал, тем больше впадал в уныние. Вот как?! Как можно было не заметить настолько очевидные вещи, как уникальные способности у окружающих? И ответ тут был только один — зашоренность мышления. Я слишком привык к обычному миру и отсутствию в нем… чего-то "эдакого". И потому, оказавшись тут, я просто отбрасывал от себя любые непонятности. Списывал их или на естественные способности или же, просто находил им "реальные" объяснения. Вот и получил…

Как говорится — "хочешь обмануть человека? Позволь сделать это ему самому. Это будет величайшим из обманов". Так и со мной. Я обманул сам себя, убедив, что вокруг обычное средневековье, пусть и в ином мире. Но кто сказал, что это так? И Леди мне это, прекрасно показала.

"Эх б…" — Миу-миииии — Вздохнул я, но сразу взял свой язык под контроль и дальнейшую мысль уже не озвучивал вслух. — "А я ведь только начал привыкать к этому "обычному" миру…."

Глава 8

Следующие три дня я просидел под домашним арестом. Причем, я сам офигел с подобного напаса. И кто бы мог подумать, но под него меня посадила Леди. Любые попытки выйти на улицу и отправиться на охоту жестко пресекались "сестренкой". Ну как жестко… Физически она меня остановить не могла. Но, стоило мне ее пододвинуть, оттесняя от входа и выбраться наружу, как начиналась истерика. Да еще и до того громкая, что я от греха подальше, пулей нырял обратно на чердак, лишь бы она прекратила мяукать.

Не дай бог, услышит кто, и к птице присоединиться, еще и ночной какой-нибудь хищник. Тогда точно сутками напролет в осаде сидеть будем, понемногу загибаясь от голода и жажды.

Нет, совсем уж не выходить, она не требовала. Но каждый мой выход наружу сопровождался пристальным наблюдением с крыши пристройки. И стоило мне исчезнуть из поля зрения Леди, как начинался голосистый концерт одинокой певицы. Короче, максимум до ближайшего корыта или бочки с водой и обратно. Только попробуй куда сверни.

Шустрику и Бочонку тоже, к слову досталось. Но, если Бочонок, относился к этому спокойно. Он и сам, особо, не стремился уйти куда-то далеко. То вот с Шустриком была иная проблема. Я было подумал, что после недавних событий он и носа с чердака высунуть побоится. Но нет. Получилось с точностью до наоборот. И это при том, что к его "шустрости", явно добавилась еще одна черта характера — "зашуганность". Он на любой шорох и звук реагировал абсолютно и однозначно — опасность. И действовал соответственно. Отскакивал, осматривал и только потом действовал. Ну… его можно понять. Я ему даже по ушам не стал выписывать, как изначально собирался. Ему и птицы, с её парализующим криком, хватило.

А именно им, криком, и объясняется тот его ступор. Я поначалу не въехал, как так получилось, что Шустрик, обладающий какой-то техникой перемещения, так я это назвал, умудрился впасть в ступор и подставиться под удар. Все просто. Тот самый клекот птицы, что так меня напугал.

Я, даже, потом просеивал через "Анализатор" все события того утра. Вот, я прихожу с тараканом, вот зову "родственников". А вот и Шустрик отзывается с улицы. А следом, громкий, бьющий по ушам и хватающий за нутро, клекот птицы. Тогда, меня тоже зацепило, но я ему не поддался. Во-первых, был на чердаке и зацепило меня в разы слабее. Во-вторых, беспокойство за Шустрика, помогло мгновенно перебороть воздействие, даже не обратив на него внимания. Это мне кстати логи подсказали. Так я свою "историю" переименовал. По факту, просто от нефиг делать.

С Шустриком, кстати, тоже получилась аналогичная ситуация. Тот мой злой рык… Ну или полу-задушенный писк боли… Неважно! Так вот, мой рык, в общем-то и помог Шустрику перебороть ступор. Он ведь ему знаком. Не раз и не два, получал от меня по ушам, особенно, когда пытался "помочь" мне построить водосборник или, когда еще где-нибудь… "помогал". Да, меня, он особо не боялся, да и я никогда не лютовал. "Родственник" все-таки. Но, он знал, что если меня достать, можно отхватить. И эта опаска и помогла ему выйти из ступора. Она показала дорогу к свету, так сказать. Ну… Я не знаю, как это правильно назвать, но результат похожий. Я испугался за него и проигнорировал парализацию птицы. Он вздрогнул от меня и смог ее перебороть. Все просто.

Важнее было иное. Наличие у птицы сразу двух способностей, явно давало понять, что их как-то можно получать и тренировать. Будь у птицы, как и у всех, кого я встречал, только одна, можно было бы подумать, что это просто уникальный собственный навык, который все получают от рождения. И тогда, мне бы оставалось только найти свой собственный и угомониться. Но, у птицы их было две. "Крик" и "Стальные перья". В наличии второй я смог убедиться недавно. Кое-где в стенах и впрямь торчали перья, отливающие металлическим блеском.

Что интересно, только те перья, что куда-то воткнулись, были металлизированы. Все остальные, ну… те, что еще не успел унести ветер, спокойно валялись в переулке и были самыми обыкновенными. И с чем это связано, я не знаю. Возможно, "втыкание в цель", было одним из условий, для срабатывания способности. Возможно, была другая причина. Слишком мало информации.

Одно такое металлическое перо, я смог выковырять и утащить к нам на чердак. Готовый нож, а такой инструмент, в хозяйстве, всегда пригодится. Жаль, до остальных не смогу добраться. Только это перо торчало достаточно низко, чтобы аккуратно схватить его пастью и выдернуть. Остальные были, либо значительно выше, и я изрежусь весь, пытаясь их добыть, либо были безбожно испорчены и погнуты, словно кусок металла, попавший под жернова.

Все эти дни вынужденного заточения, я пытался во всем разобраться. Жизнь подкинула очередную партию загадок и я четко понимал — их разгадка может сделать меня сильнее. Естественно, объектами моих исследований стали "родственники". Первой, естественно — Леди, так как она ее демонстрировала очень часто. На мне.

Но, тут вышел облом. Ни в тот, самый первый раз, ни позже, разгадать секрета у меня так и не получилось. Да и эксперименты пришлось довольно быстро прервать. Нет, так-то Леди порывалась залечить меня до победного. Но, пришлось эти процедуры остановить, в принудительном порядке. Как только я заметил, что она начала сдавать, я стал ее отпихивать и сопротивляться. За что, собственно и получил "домашний арест".

Наши ученые, еще в том мире, уже давно разработали эту технологию. Анализ существа по его внешнему виду, повадкам и движения. Собственно, как только нейро-сети начали массово входить в обиход, кто-то и придумал такую фишку. Мед-модуль анализировал тысячи мельчайших деталей. Начиная от цвета кожи, ну или шерсти, как сейчас, и заканчивая ритмом дыхания и биения сердца. И на основе этого составлял прогноз. И что интересно, довольно точный. Почему же, в больницах того мира, прямо на входе стояли специальные анализаторы. Больной, зачастую, до кабинета врача дойти не успевал, а у врача уже был на руках предполагаемый диагноз. Пара анализов сверху, для подтверждения и можно лечить.

Что интересно, нейро-сети, не брали ничего из воздуха. Не составляли гигантских баз данных на миллиарды людей или других анализируемых существ. Нет. Эта способность была присуща любому живому существу. Как яркий пример, те же кошки, что ложатся к человеку на больные места. Что это, как не природный медицинский сканер? Так и тут.

И вот именно этот механизм и помогал мне сейчас, анализируя физическое состояние всех и вся вокруг. Он же и подсказал, что каждый акт моего лечения, очень сильно подрывает внутренние силы самой Леди. Потому и пришлось отказываться. Да и смысла уже не было. 15 % повреждений я и сам восстановлю. Так что, нет смысла гнобить "сестренку", даже если она сама рвется так поступать.

Естественно, следующими целями моих исследований стали Бочонок и Шустрик. Но и тут почти вышел облом, что меня очень сильно расстроило. Как бы я ни старался, какие бы игры не выдумывал, все без толку. Как я понял, они, на уровне инстинктов что ли, применяли свои способности только и исключительно тогда, когда это действительно требовалось. А игры, к таким ситуациям, никаким боком не относились.

Единственным исключением, только подтвердившим это правило, если я все правильно понимаю, был тот случай с горшком. Скорее всего, именно тогда Бочонок и научился своей особенности. Про Шустрика, не знаю, но уверен, что он владел техникой перемещения, задолго до встречи с птицей. По другому объяснить его феноменальную результативность на охоте, я не могу. Он, практически в одиночку, почти повывел всех мышей на нашем чердаке.

То есть, во время охоты, никакого внутреннего запрета на использование, у Шустрика не было. Именно благодаря этой особенности, мои исследования и не обломались полностью. Мыши на чердаке, слава богу, еще появлялись. Потому, на эти три дня заточения я превратился в назойливого папараци, активно следя за Шустриком.

Естественно, его это жутко нервировало. Ну а кому понравится сутки напролет ощущать на себе пристальное внимание? Вот и ему не нравилось. Даже чуть было не подрались.

Но, сколько бы я за ним не наблюдал, а применения его способности, ни разу так и не засек. Он ее просто не применял. Зачем? Если и так получалось поймать добычу.

Я уже почти плюнул эту затею, как, внезапно, получил желаемое. Только не от Шустрика, как я изначально надеялся, а от Бочонка. Я наконец узнал, как он расколол тогда горшок. И с "арт-обстрелом" я действительно не ошибся. Только выглядело это иначе.

В тот раз мы с Шустриком сидели на одной из балок, поджидая добычу. Внезапно, раздался приглушенный писк мыши в другой части чердака. Там обычно охотился Бочонок. Как раз, идеальное место под его неуклюжую тушку, открытое и почти нет хлама.

Мышка, видимо, засекла Бочонка немного раньше, чем он обрушился на добычу и она, тут же, попыталась скрыться. Обратно в дырку из которой она выскочила, путь ей был закрыт. Потому, мышь рванула по чердаку, к ближайшей куче хлама. Именно в этот момент, почти упустивший мышку Бочонок и применил свой навык.

Тело котенка, вдруг окуталась странной, едва видимой дымкой, превратившись в покрывающий тело кокон, полностью повторяющий очертания котенка. И кроме этого, Бочонок, на подобии Шустрика, сильно ускорился. Словно ему кто-то пинка отвесил. Именно так это и выглядело. Как только Бочонок влетел в кучу хлама, от той остались лишь одни воспоминания. А под лапами котенка, жалобно трепыхалась пойманная мышка.

"Сильно" — Миу — Присвистнул я, по новому рассматривая этого увальня.

Его способность была похожа на способность Шустрика. Тоже ускорение, но чуть отличающееся. Если Шустрик, просто совершал мгновенные перемещения на метр-другой, то Бочонок, хоть и перемещался на значительно меньшее расстояние, но при этом, часть энергии уходило на создание защищающего от повреждений барьера. Короче, с его массой такая способность ему идеально подходит. Живой таран, по другому и не скажешь. Страшно подумать, на что он будет способен, когда подрастет и войдет в силу. Да и Шустрик, с его скоростью, тоже.

Эта демонстрация и подтолкнула меня к решению проблемы способностей. Все ведь просто, настолько просто, что ответ лежал на поверхности. Но, как и любой ответ, лежащий на видном месте, его было легко не заметить.

"В чем вся их суть? Для чего они и почему? Да все ж элементарно Ватсон!" — Лежа на балке, размышлял я. У паука — парализация жертвы. У змеи — маскировка для засады. У птицы — вгоняющий в ступор крик и железные перья, защищающие от возможных повреждений. У Шустрика — идеально подходящее ему быстрое перемещение. У бочонка — точно так же. Способность, точно под него. Даже Леди, в этом вопросе не выделяется. Она всегда за нами всеми пыталась ухаживать. Даже, по-моему, маму-кошку подлечивала, если память меня не поводит. А значит — логичный вопрос.

"А в чем моя сила?" — Что у меня такого, что выделяет и характеризует меня? В чем моя особенность?

Если мои выводы верны, то, чтобы обрести нечто особенное, нужно понять, в чем я силен и делать упор именно на этом. К слову, есть даже и подсказка. Если не учитывать Леди, то у остальных моих "родственников", способность, так или иначе связана с перемещением. Хотя, возможно и у Леди, есть нечто подобное. Кто сказал, что у нее только одна способность? "Зализывание ран" вполне может быть не единственной.

Значит, исходя из этого, наиболее подходящая мне способность, вполне может оказаться разновидностью перемещения в пространстве. Просто, со своими закидонами. Проще говоря, нужно понять, в чем я сильнее братьев и на основе этого… Создать? Открыть? Научиться использовать то, что есть? Пока не знаю. Но, хотя бы, уже увидел путь в конце тоннеля и это не может не радовать.

Первые результаты, если этот позор можно ими назвать, появились только под конец моего "домашнего ареста". Но тут и понятно. Я, только под конец второго дня, смог нащупать ниточку этого секрета. Потому, на особые успехи и не рассчитывал.

В общем-то, получилось как обычно. Я вроде и рвусь впереди планеты всей, стараюсь развиваться, опережая всех и вся. И уже, вроде, по всем пунктам обогнал "родственников", которые и были мне примером того, чему надо научится. Да, даже, добычу приношу, не многим хуже, чем когда-то приносила мама-кошка. А все равно, раз за разом, мои "родственники" макают меня мордочкой в это самое, показывая, что не стоит зазнаваться. Но, я этому даже рад. Пока что, от этого была только польза.

Вот и теперь, просто понаблюдав за ними и проанализировав, я и нашел "свой" путь. Осознал свою особенность. В чем я лучше? Как ни банально, а лучше я в планировании. иными словами, я хорошо продумываю все свои действия. И они, эти действия, жестко контролируются мной, ни на йоту не отходя от задуманного. Как результат, моя способность — "Сложное перемещение", именно так я это назвал.

И что интересно, я ей, уже, успел воспользоваться на полную катушку. Просто не понял этого сразу. Ну… Как и всегда. Даже идиотом себя начал чувствовать, когда догадался. Тот мой прыжок перед носом птицы. То, как я завис на стене. Все это было цепочкой одного, слитного действия, а не несколько последовательных.

Все просто. Я мог переместиться, так же как Шустрик. Но, с одним исключением. Я делал это не прямо, как он, а по ломаной траектории. Проще говоря, концентрировался на двух разных точках и совершал резкий переход, сливающийся в одно слитное движение. Самой удачной попыткой, из всех, что я предпринял, осознав очередную, уже итак известную мне, "простую истину" — был прыжок на балку.

Сконцентрировавшись, я разбежался, и прямо с пола прыгнул на балку. И, мое тело, вместо того, что бы прыгнуть вверх и, закономерно, не допрыгнуть до цели, очень быстро переместилось сперва к стене, а уже оттуда на балку.

Звучит вроде просто. Вот только, стена в моем случае — это наклонный скат крыши, с отрицательным уклоном, как любят говорить скалолазы. Наклони крышу еще немного и она будет идти почти параллельно полу. А я, запрыгнул наверх, как мячик, отрикошетивший от этого ската. Словно попрыгунчик, подкинутый вверх в крышу и, под углом, улетевший вперед, туда где и была балка. Звучит глуповато, но так и есть.

Естественно, были и свои условности у этой способности. Так, к примеру, я не просто столкнулся с крышей и отскочил. Я именно запрыгнул на нее, повисел мгновение, перенаправляя импульс тела и только потом, оттолкнувшись от нее, полетел вперед, к конечной точке. Но, со стороны, выглядело именно простым рикошетом. Просто потому, что происходило с той же скоростью, с которой происходит обычный прыжок. Иными словами, способность не только позволяла прыгать с упором на сложную поверхность, гася как мой собственный импульс, так и ответный толчок поверхности, если она вдруг пружинит, но и ускоряла мои движения почти в два, а то и в три раза, превращая два прыжка в одно слитное движение.

Были и ограничения. Во первых, стоит немного потерять концентрацию и я, вместо того, чтобы зависнуть в первой точке, просто шмякаюсь обратно на пол. Стоит ошибиться в расчетах и переусердствовать с приложенными силами — бесславно впечатаюсь в первую опору. Приложу чуть меньше сил, чем надо — эффект тот же. Оставшееся расстояние, до преграды, меня дотащит импульсом первого прыжка.

Короче, нужны тренировки, чтобы на каждый прыжок тратить ровно столько усилий, сколько необходимо. А значит, надо приучить себя не только планировать свои перемещения, но и жестко контролировать каждое движение. Не зря я дал этой способности такое название — "Сложное перемещение".

В интерфейсе теперь и была такая запись. С гордым нулем в значении. Хотя, так и зудело поставить единичку, но я решил оставаться справедлив. Я ее еще и на начальном уровне не освоил. И, видимо, освою нескоро. Очень уж она оказалась прожорливо к ресурсам тела. "Мед-модуль", на пару с "Анализатором", до сих пор, при каждом применении, взрывались тревожными аларм-сигналами и прочими радостями. Куча энергии уходило из тела, после каждого применения. И это еще учитывая, что ни они, ни я сам, не понимали, как, в общем-то, все это работает. Просто, стоит мне пожелать, и я знаю, КАК это надо делать. Но, ЧТО при этом происходит, сам принцип работы способности, оставался для меня тайной. Единственное, что было абсолютно точно известно, на использование тратятся ресурсы организма. Много ресурсов.

Только в одном мне смог помочь интерфейс. На третий день моего вынужденного заключения. На второй, если считать начало тренировок, он набрал достаточно статистики, чтобы подвязать использование "Сложного перемещения", к шкалам усталости, "забитости" мышц и прочему. В итоге, САМ, что меня удивило, предложил мне создать отдельную шкалу. Назвал я ее — "Энергия". На способность она затрачивалась, со временем — восстанавливалась. Прием пищи или питье, ускоряли ее восстановление. На применение способности тратилось 20 ед. энергии. По подсчетам "Анализатора", конечно. Но, я был склонен согласится. Это было — одной пятой всего запаса моей "Энергии". И, четыре применения подряд — действительно максимум. большего я выдать не мог. "Энергия" ведь, фиксировала реальные возможности моего тела. И если потрачено сходу 80 % моих сил, то эффект закономерный — дикая слабость и усталость. Сразу требуется отдых.

Потому и практиковаться мне пришлось с осторожностью. Да и успехов я, особых, не достиг, по той же причине. Мне нужна была хорошая охота, с обильными едой и питьем. А тут, на чердаке, таким и не пахло. Нужно было выбираться наружу и идти в "рыбные" места, вроде подвальчика у бара. Но, Леди, не пускала. Только, когда все мои повреждения сошли на нет, она успокоилась и позволила мне спокойно уйти на охоту. Ну а я, заподозрил у нее, наличие еще одной способности. Какого-нибудь природного аналога моего "Мед-модуля". Иначе, откуда она могла знать, когда прошли последние последствия ушиба лапки?

В общем, сейчас, я с дикой радостью свободного и гордого кота, крался по темным переулкам к "центральной" улочке трущоб. Конкретнее, к тому самому бару и его подвалу. Только там я был уверен, что смогу поймать таракана и восстановить подорванные силы обильной едой. Да и "родственникам" надо чего-нибудь притащить. Мед-модуль уже начал сигнализировать о легком истощении.

Главное только, вернуться до рассвета. А то… Птичка, чтоб ей пусто было, обиделась. Серьезно обиделась. Теперь с утра до вечера караулит у входа на чердак. Да и выцарапать и расширить проход, частенько пытается. Правда, пока без особых успехов. В общем, упорной стала, аж противно. Но ее можно понять.

"Ничего, ничего" — Скривился я, вспомнив недруга — "Подрасту и еще обсудим суть ее претензий. Мне тоже есть за что высказать. По перышку за каждое мгновение знакомства. Глядишь и ощипаю эту курицу."

Хмыкнув, своей же шутке, я отбросил все посторонние мысли и сосредоточился на цели. До "центральной" улочки оставалось два переулка, но что-то меня настораживало, не позволяя быстро их преодолеть. Словно кто-то следил за мной. И следил с явно недобрыми намерениями.

"Что за?!" — Удивился я, сильнейшим прыжком уходя в сторону, стоило заслышать знакомый шелест перьев за спиной.

Глава 9

Практически пулей, заскочив за ближайшую бочку, я суматошно начал оглядываться, в поисках более надежного укрытия. И только отсутствие удара, по укрывшей меня бочке, на секунду заставило задуматься.

"Что то тут не так…" — Аккуратно выглянув, примерно туда, куда и должен был прийтись удар хищницы, я невольно впал в ступор, вновь задавшись сакраментальным вопросом — "Что за?!" — Мя — аа?!

Вместо ожидаемого опасного хищника, со стальными перьями, острейшими когтями и вводящим в ступор криком, на земле билась какая-то мелкая пичуга, отдаленно похожая, то ли на стрижа, то ли на ласточку. Ну… Как мелкая? Размером с меня точно будет. Может, даже, побольше. И это, если размах крыльев не учитывать.

Проще говоря, знакомым хищником там и не пахло. Матернувшись, я аккуратно вылез из укрытия и начал с интересом наворачивать круги вокруг этого недоразумения.

Птичка трепыхалась молча. Я, сперва, подумал, что у нее повреждено крыло, и потому, собственно, она и грохнулась с неба. Но, внимательнее рассмотрев, понял, что ошибся. С обоими крыльями все было в порядке. Разве что, одно из крыльев было залеплено какой-то странной серой субстанцией, отдаленно напоминающей, то ли клей, то ли жвачку. И с каждой секундой, эта субстанция становилась все менее эластичной, сковывая одно из крыльев в жесткие тиски.

Птичка упорно пыталась счистить эту субстанцию, катаясь по полу и вытирая ее об землю. С некоторым успехом, у нее это получалось, но я уже видел, что, таким методом, она будет долго мучится. Тут бы ей клювом себе помочь, тогда толк был бы. Хотя, с другой стороны, я б, на ее месте, тоже не стал бы совать морду в это непонятное нечто.

Подходить близко я не стал, просто кружил вокруг и рассматривал пичугу. Меня она тоже заметила и свои очистительные процедуры совмещала с внимательным наблюдением за моими действиями.

Что интересно, страхом от птички, совсем не веяло. Что меня немного удивляло. Ведь те же мыши, стоит им меня увидеть, всегда шибали в воздух запахом страха. А вот птичка, совсем меня не боялась.

И через пару секунд, я узнал почему. Стоило мне попытаться подойти поближе, как пичуга… Плюнула в меня! Вот честно, не ожидай я какого-нибудь подвоха, оказался бы первым известным мне котом, которого обплевала птица. Увернулся, буквально в последний момент.

И вот тут, я в очередной раз поблагодарил свою параною. Если бы эта струйка, непонятного нечто, в меня, все-таки, попала, мне бы не поздоровилось. Уж очень мощно смотрелось то, как земля, под упавшей на нее жижкой, начала плавиться и исходить легким дымком.

"Это что за нафиг?!" — Мяу ми мя?! — Возмутился я — "Птица, а ты не офигела ли?!" — Умми-мяу?!

Я ведь ей, еще ничего не сделал. Да и не собирался в общем-то. Просто… "Мимокрокодил" и решил полюбопытствовать. Но сейчас, птичка однозначно нарвалась. Сделав обманное движение влево, я рванул в противоположную сторону, по дуге, забегая птичке за спину и прыжком обрушиваясь на нее сверху.

Ломать или оглушать ее, я не стал. Все-таки, было любопытно. Ситуация-то нестандартная. Вот и хотел понять, что это за птичка такая — гипотетическая добыча или связываться не стоит. Ведь, если она плюется кислотой, то вполне может оказаться несъедобной. Или и того больше — отравленной. Поэтому, я ее просто прижал к полу передними лапами, чтобы не трепыхалась.

"Хмм" — Задумался я, изучая облепившую крыло субстанцию. Она уже полностью затвердела, превратившись в какой-то вид, то ли резины, то ли, еще какого, природного ее аналога, напрочь блокируя любые попытки пошевелить крылом. — "Это где ж ты такое украшение раздобыла красавица?" — Мяу-ми?

"Оппа!" — Уммм! — Недовольно проворчал я, немного смещая лапу ближе к шее и чуть-чуть выпуская коготки. Пичуга вздумала отбиваться. — "Вот и что мне с тобой теперь делать?!" — Умм мяу ми?!

Вздохнув, я уже понял, что убивать эту птичку не буду. Вот просто… Ну не было такого желания! Птичка попалась красивая, да и ее боевитость мне импонировала.

Серое, с черными крапинками оперение, у шеи плавно окрашивающееся в цвета небесной лазури. Черный, антрацитовый клюв, внушающей длинны. Если я правильно все понимаю, птичка все-таки — хищница. Такие боевые украшения, как длинный клюв и мощные когти, безобидным пичугам точно без надобности. Да и общая форма тела, явно создана природой, для быстрых перемещений по воздуху. Тело немного вытянутое, острое, словно игла. Да и крылья такие же — острые, резкие. И раздвоенный хвост, предназначенный для быстрого маневрирования, общей цели, не уступал. Все создано, в упор на скорость. Добавить сюда плевок кислотой и картина, маленького, но гордого хищника небес, завершена.

Окончательно решив, что нам, с этой пичугой, делить нечего, я решил ей немного помочь. Навалившись на нее почти всем телом и заблокировав крылья, я, одной лапой, прижал ее голову к земле, чтобы не заполучить неожиданный плевок, а второй, выпустив коготь, начал аккуратно счищать налипшую на крыло гадость.

Поначалу, пичуга дергалась и пыталась со мной бороться, но когда осознала, что есть, я ее не собираюсь, а наоборот, помогаю освободить крыло — затихла. Я, даже, через некоторое время, рискнул немного отстранится и выпустить птицу. Сперва она, почуяв свободу, дернулась в сторону, пытаясь отскочить от меня подальше.

А вот потом, случилось то, чего я никак не ожидал. Птица, нарушая все законы логики, что-то тихо тренькнула на своем птичьем и аккуратно подошла ко мне, уже сама, подставляя крыло. Намек был прозрачнее некуда.

"Ну нифга себе!" — Мяум! — Опешил я, от такого действа. Птица, САМА, попросила у кота, о помощи… Причем не просто попросила, а еще и, судя по недавней тихой терли, извинилась.

— Тириль — Видя, что я не спешу что-то делать, просвиристела пичуга, И свист был явно… нетерпеливым?!

— "Нормально девки пляшут, по четыре штуки в ряд!" — Уммя-умя! — Покачал я головой.

Это ж откуда, в простой птичке такой интеллект? Не каждая птица способна на такое… осознанное поведение. Я даже, невольно задумался над проскочившей догадкой и решил провести эксперимент. Выпустив один коготь, я прямо на земле провел несколько линий, сложившихся в простое слово: "Привет!".

С какой же надеждой я ждал, что заинтересовавшаяся пичуга, как-то на это прореагирует. Но нет. Никакого результата, мои действия не возымели. Не найдя ничего, для себя, интересного, птица снова подставила крыло и нетерпеливо просвиристела — Тир-риль!

"Ну и фиг с тобой" — Расстроился я, но продолжил прерванную процедуру. Каким бы интеллектом ни обладала эта птичка, но письменность ей явно не знакома. А значит, проскочившая догадка, не подтвердилась. — "Ну и ладно…" — Миу-ми…

На то, чтобы полностью очистить крыло, у меня ушло довольно много времени. Та самая гадость, облепившая его, оказалась способной, еще и на то, чтобы пропитывать все, чего касалась. Причем, под затвердевшей верхней коркой, она оставалась свежей и почти не теряла своих клейких свойств. Поэтому действовать пришлось очень осторожно, буквально кончиком когтя. И часто очищать его об землю.

Птичка помогать не рисковала. У нее, из всех данных природой инструментов — только клюв. Я б на ее месте, тоже, не рискнул бы соваться им, в эту клейкую массу. Вот и затянулось, ее высвобождение, почти на целый час.

Но, через некоторое время, большая часть, этой гадости, была счищена и птичка, радостно свиристя, смогла расправить крыло. Еще немало субстанции осталось налепленной на перья, но с этим, она уже и сама должна справиться.

Внимательно осмотрев крыло, птица медленно подскочила ко мне, смешно переваливаясь с ножки на ножку и аккуратно тиранулась клювом об мою скулу. После чего развернулась и замахав крыльями, резко сорвалась в воздух, немного правда, проседая в полете. Весело фыркнув и чихнув, от поднятой пыли, я проводил птичку взглядом и посмеиваясь про себя, отправился к намеченной цели.

Это происшествие очень сильно подняло мне настроение. Да и знания о мире, неплохо так расширило. Я уже замечал нечто подобное раньше. И эта встреча только подтвердила мои подозрения. Живые существа этого мира были значительно более разумны, чем в моем. Эта встреча, четко это показала.

Да, в нашем мире, тоже не редки случаи, когда одно животное, помогает другому. Причем просто так. Чаще всего, такое происходит внутри групп. Те же слоны, к примеру. Но бывает и такое, чтобы разные виды, животных помогали друг другу. Особенно в критических ситуациях. Тот же лесной пожар — яркий тому пример. А уж случаи, когда одно животное воспитывает детеныша другого — сплошь и рядом. Я еще помню, как в одном зоопарке, активно дружили гусь и тигр.

Но, все же, были и отличия. Более яркое выражение эмоций. Какая-то… осмысленность в действиях. Лучшая продуманность, этих самых, действий. Не говоря уж, о легком планировании. Все это, прямо-таки, бросалось в глаза. И встреча с этой пичугой, только подтвердила мои выводы. У нас, подобным развитым разумом, обладали лишь некоторые виды живых существ. Вороны, дельфины, ну и, естественно — собаки и кошки. Возможно, еще кто-то, точно не скажу, ибо не знаю.

Тут же, такой уровень интеллекта, явно был нормой. И почему-то я был уверен, что есть существа и поумнее. Эта пичуга и ее действия — яркий тому пример.

К "центральной" улочке трущоб, я добрался почти без проблем. Разве что, пришлось немного побродить по переулкам, обходя случайно встреченную группу из трех котов. Заметил я их заранее, потому не стал даже показываться на глаза. Может тут и действует принцип водопоя, но рисковать все равно не хотелось. Поэтому, немного попетляв, я, не сразу, но вышел к намеченной точке. А дальше, все уже пошло без сучка и задоринки. Бармен, словно у него никогда не было иных дел, все также мучил костяной кубик, посетители, в основной массе, ни на что, кроме своих кружек внимания не обращали. Потому, проскочить получилось без малейших проблем.

Единственное что, пришлось чуть дольше выгадывать момент для первого рывка. Посетителей у бармена было чуть больше, чем в прошлый раз. Ну да и ночь, еще в самом разгаре, так что не удивительно. Подвал бара меня, в очередной раз, порадовал. Два заловленных таракана прекрасно утолили мой голод, даже, подарив легкую осоловелость и приятную тяжесть в животе.

Еще двух, я заловил буквально сразу же, после того как передохнул и переварил первую добычу. Конечно, сразу же двух, ловить я не собирался. Но… Так получилось. Уж и не знаю, может у них там какой-то период спаривания или еще, что-то, в этом стиле. Но из земляного хода, на открытый простор подвала, вывалилась сразу парочка насекомых и я просто не смог проигнорировать подобную удачу. Спрыгнув с одного из ящиков, я припечатал одного лапкой, а во второго сразу же впился пастью.

После короткой возни, оба насекомых, дрыгая лапками, стали моей добычей. И тут, появилась неожиданная проблема. Я-то уже сыт. Больше в меня не влезет. А дотащить двух крупных тараканов сразу — задачка непростая. И бросать часть добычи — жаба душит.

В итоге, пошел на компромисс — тащу обоих. Если есть возможность, почему бы не попробовать. Разве что, чтобы выбраться из подвала, придется сделать две ходки. Перетаскивая каждого по очереди.

Выбравшись наружу, я кое-как стиснул челюсти, прихватив обе тушки за края и побежал прочь от бара. С такой добычей, пытаться прошмыгнуть — гиблое дело. Придется немного поплутать по трущобами и пересечь "центровую" улицу в другом месте, менее людном. Да инарисовавшаяся в баре странная парочка, мне активно не понравилась. Все в черном, закутанные в плащи с капюшоном. На тяжелых нагрудниках какая-то, не вдохновляющая меня перевязь. Если у них там метательные ножи, то на себе я их пробовать совсем не горю желанием. Кто их знает? Так-то люди, явно серьезнее местной шантропы, но мало ли, кинут кинжалом. Просто так, по приколу. И "поминай как звали".

Потому, пришлось немного удлинять маршрут. Благо, я еще в прошлый раз, немного разведал территорию за баром и знал, куда лучше двинуться.

Но, как бы я ни старался, как бы аккуратно ни двигался, выбирая "безлюдные" места, а закономерной встречи избежать, все-таки, не удалось. Впрочем, я почти не удивился. Давно привык. Если где-то повезло, как с недавней охотой, значит жди — скоро придет и закономерная неприятность.

Я уже давно пересек "центральную" улицу и пробирался к нашему жилищу, когда меня, все-таки, настиг судьбоносный рок, взыскивая за недавний успех. То, что мне пришлось удлинить маршрут — аукнулось. Не успел я добраться до нашего логова, до того, как тараканы начали активно фонить вкусным запахом, созывая всю округу. Буквально, минут на пять опоздал и не успел дотащить их до цели.

Вот и встретил, первых же, почуявших мою добычу и желающих ей полакомиться, товарищей. Как назло, это была та самая троица, что я обходил в прошлый раз. Еще подумалось тогда, что-то в стиле — "Не хотел бы я их встретить, возвращаясь с добычей". Вот и накаркал сам себе неприятности.

Три крепких, холеных и откормленных кота. Прям классическая ситуация. Подворотня, лох с ништяками и троица гопников. Я аж чуть не подавился, когда мне в голову пришло такое сравнение.

Хотя, на самом деле, было не до смеха. Это не тот забитый и облезлый кот, который напал на меня когда-то. Да и напал, больше от голода и безнадеги, чем от желания. Тогда я отбился. А вот сейчас, больше чем уверен, что отбиться точно не получится. Слишком не равны силы.

— Мрмяум! — То ли рыкнул, то ли мяукнул вожак этой компании, начав медленно надвигаться на меня. Здоровый котяра, с серо-черной, лоснящейся шерстью.

Прикинув варианты и здраво взвесив свои шансы, я бросил свою добычу на землю и внимательно наблюдая за котами, подхватил одного из тараканов пастью. После чего, медленно начал пятиться оставив второго в качестве откупа. В тот момент, это показалось мне наиболее простым и достойным выходом из ситуации. Так и так, а всю добычу я не сохраню. А так, может и договоримся.

Подойдя к оставленному таракану, вожак внимательно его обнюхал. Но… Ему явно показалось мало. Переступив мой "откуп", он, с той же скоростью, начал надвигаться на меня. Остальная парочка, так же не стала накидываться на вкусно пахнущую тушку насекомого, последовав за вожаком и понемногу смещаясь по бокам. Я же, окончательно понял. Драки не избежать. Вожак по-любому нацелился отобрать все. А его прихлебатели, уже примериваются обойти с боков.

— Уммм! — Выплюнув второго таракана, со всей доступной злостью и силой, заворчал я, показывая, что не боюсь их и готов идти на конфликт. Коты, не ожидавшие подобного от котенка, на секунду опешили. И в этот момент я и атаковал.

Уже давно, в моей голове, появилась интересная идея. Еще, когда я только открыл свою способность, я начал прикидывать, как ее можно использовать в бою или на охоте. И, что интересно, путь для ее использования я действительно нашел. Совершенно случайно, но нашел.

На одной из тренировок, когда я осваивал открывшиеся возможности, я допустил глупость. Пытаясь привыкнуть, применять способность на автомате, первой точкой я, тогда, для двойного прыжка, выбрал не устойчивую поверхность, как собирался, а простую, прислоненную к ящику, деревяшку.

Уже в полете, я осознал, что сейчас мне будет больно и даже невольно зажмурился. Но, какого же было мое удивление, когда, вместо того, чтобы, вместе с деревяшкой, полететь куда-то в хлам, я на секунду завис на ней. Словно прыгнул, не на неустойчивый, выступающий над ящиком, край палки, а на монолитную, бетонную стену. Первая часть способности сработала, как и должна была, даже не заметив неустойчивость поверхности. И импульс, как и должен был, тоже погасился.

Да, тогда, я так и не смог завершить перемещение. Как только импульс погасился, я просто шлепнулся вниз, так как, второго прыжка так и не совершил. Но, главное было не это. Мой импульс способность погасила, это да. Но сам-то он, никуда не делся. Случилось то, чего я не замечал, прыгая на стены раньше. Импульс передался поверхности. В том случае — палке. Отлетела она знатно! Как от хорошего, такого, пинка.

Тогда же, я и открыл эту возможность. Использовать свою способность, не только для перемещения, но и для атаки. Даже практиковался немного, пытаясь совершить два последовательных прыжка, где начальная и конечная точка — одна и та же, а промежуточная — цель для удара импульсом.

И вот теперь, я решил использовать эту особенность на полную катушку. Сконцентрировавшись, я выбрал первой точкой, морду левого противника. Толстого, какого-то нескладного котяры, со слезящимися глазами. Совершив первый прыжок, я впечатался в него всеми лапами и мгновенно отпрыгнул обратно, туда же, где и стоял до прыжка.

Со стороны, думаю выглядело эпично. Вот стоит котенок, вот к нему подходят три кота, явно вознамерившиеся задать взбучку. И вот, вдруг, котенок на секунду пропадает, превращаясь в размазанную в воздухе линию, чтобы, буквально через мгновение, снова появится там, где и стоял. А одного из противников, ни с того, ни с сего, с жалобным — Мяау! — сносит в сторону, впечатывая в стену.

Обалдели все. Даже я немного. Такого впечатляющего результата, я точно не ожидал. Можно сказать, не столько впечатляющего, сколько впечатывающего. Но, расстраиваться не буду. Тем более, что остальных тоже впечатлило. За моим движением, полностью, они точно не уследили. Ну… Не удивительно. Способность во многом похожа на способность Шустрика. А за ним — фиг уследишь и без использование всяких способностей.

Но, ошеломление было недолгим. Вожак, со злым — Уммрм! — бросился вперед.

Глава 10

Уворачиваться я не стал. Отпрыгивать… Или дергаться в сторону… Учитывая второго противника — это бесполезно. Даже, если уйду от прыжка вожака, меня тут же настигнет второй котяра.

Нет, я сделал по другому. Стоило вожаку взвиться в длинном и мощном прыжке, как я, тут же, прыгнул ему навстречу. Вот только, не просто прыгнул, а вновь использовал свою способность. И хоть я и знал, что такие, частые повторения, ни к чему хорошему не приведут и, в качестве платы, потребуют огромное количество сил, но и затяжного боя, я устраивать не собирался.

Вытянувшись первым прыжком, практически над полом, я поднырнул под прыжок вожака, а следом, резко оттолкнулся вверх, врезался спиной ему прямо под задницу. Подобной прыти, он не ожидал, со всего маху въехав мордочкой в пол и весело закувыркавшись. Его подельник на пару мгновений опешил, чем позволил быстро перебороть навалившуюся усталость и рвануть дальше.

Драться я не собирался. Дать отпор — да, дал. Для котенка — сделал более чем достаточно. Но драться дальше… Ищите дураков. Рванув по переулку, я, на краткий миг, тормознул у первого таракана, подхватил его и, на полной скорости, понесся дальше.

Сзади, уже вовсю раздавались кошачьи маты и организовывалась погоня. Но фиг они меня теперь так просто догонят. Отрыв достаточен, чтобы успеть до нужного места. Есть тут, недалеко, один интересный заброшенный домишко. Опасновато, конечно, в него соваться, но, видимо, придется.

В этом домишке свили себе любовное гнездышко парочка здоровенных змеюк. И попадать к ним в объятья, я бы никому не советовал. Чревато.

Но тут была одна маленькая особенность, о которой знал только я. Мне постоянно приходилось проходить мимо их логова. Тот переулочек — самая удобная и короткая дорога, ведущая от нашего чердака к "центральным" районам. Так что, пришлось, так сказать, провести рекогносцировку местности и внимательно изучить повадки этой парочки. Я потратил почти три ночи тщательно все проверяя.

И вот, что получилось выяснить. Среди ночи, а сейчас, как раз, и было около часу-двух, так вот, среди ночи, обе змеюки уползают на охоту, оставляя логово совершенно пустым. И уползают довольно далеко, так как, не только я о них знаю. И в ближайшей округе, уже просто не на кого устраивать засады.

А особенность — проста до безобразия. Запах. В их логове, в том самом домике, стоит просто убойнейший змеиный запах. Вряд ли коты рискнут туда сунуться, в погоне за мной. А если и сунуться, то… Дом — сквозной. Выходы есть, что с одной его стороны, что с другой. Но выходы эти — узенькие. Не факт, что преследователи пролезут. Поэтому, добегаю до домика, проскакиваю через него в другой переулок и пусть потом, отыщут меня в этих переплетениях улочек. Я в них верю! А пока они меня будут искать, можно и еще разок схитрить. Но пока, об этом думать не буду. Посмотрим, как оно пойдет.

Но, для начала, придется постараться. И, как бы я ни хотел, а способность придется использовать еще раз. И сейчас, главное успеть к первой контрольной точке.

Напрягая все доступные силы, я несся по переулкам, слыша позади слоновий топот троицы. Пару раз обернувшись, я, невольно, мысленно улыбнулся. Самый тучный из них, уже безбожно отставал. Товарищ явно не привык к такой беготне. Впереди бежал вожак, зло и сосредоточенно следя, за каждым моим движением. Третий котяра бежал за ним след в след.

"Ну слава богу…" — Мысленно вздохнул я.

Я боялся, что вожак позволит своему подчиненному свободно преследовать меня, без оглядки на своего начальника. Тогда бы меня нагнали очень быстро. Но нет. Случайно так получилось или вожак не позволил, не знаю. Но самый, на мой взгляд, быстрый из них не позволял себе обгонять вожака.

"Ага!" — Обрадовался я, завидев впереди нужное место — "То, что доктор прописал!"

Впереди высилась, давно известная мне, довольно шаткая конструкция из штабелей с досками, трухлявыми ящиками и прочим мусором. Точнее, шаткой она стала совсем недавно. Я постарался. С огромным трудом сдвинул пару ящиков и поддел одну из досок. Как знал, что понадобиться.

И была в этой конструкции, еще одна руко-… нет… лапо-творная деталь. Небольшая крепкая доска, подсунутая под один из ящиков. Если на нее стать или спрыгнуть, то весь остальной хлам посыпиться, потеряв опору. Естественно, эта своеобразная ловушка и, подсунутая досточка-активатор, благополучно меня дождались. Кроме знакомой мне троицы оболтусов, просто так, к ней лезть никто не стал бы.

Ни один… случайный "прохожий"… в здравом уме, не встанет на такую шаткую поверхность, да еще, и на высоте в пару метров над землей и с шатающимся хламом под боком. Вот и дождалась досочка, своего звездного часа.

Еще раз оглянувшись, я резко распахнул глаза и представил, словно увидел пикирующую на меня птицу-хищницу, с пауком-волком на пару. Своим собственным воображением, заставляя себя испытать сильный страх. Ну и замедлился немного, подгадывая нужный момент, чтобы меня почти догнали.

Естественно, мой страх почуяли. Заметили, что я немного сбавил скорость. И естественно, тут же поднажали. Ну а я, немного потянув время, дождался, когда расстояние, между мной и вожаком, сократится до минимума и поднажал, еще больше подбавив себе страха, вспоминая самые опасные ситуации или встреченных ранее хищников. Даже, немного обмочился, с тоской понимая, что иначе никак.

Мою актерскую игру явно оценили, за спиной раздалось злое и веселое — Урмям! — И вожак ускорился еще сильнее. И уже ничего, кроме желанной цели, не замечал вокруг. Да и его подчиненный резко прибавил в скорости, понемногу начиная обгонять вожака.

"Идеально" — Подумал я и снова поднажал, начав прыгать вверх, по доскам и ящикам. Следом за мной, отставая буквально на метр расстояния, запрыгали преследователи.

Забравшись почти на середину этой горы хлама, я проскочил по небольшому своеобразному тоннелю между ящиков. И, со всего маха, "Сложным перемещением", обрушился на ожидавшую своего часа дощечку, тут же, вторым прыжком уходя вперед из под обвала.

Грохот раздался знатный. Моего импульса хватило, не просто сдвинуть ящик, а, даже, немного его подбросить. За первым ящиком, со своего места сдернулся следующий, потом несколько досок и какой-то мешок с мусором. Ну а дальше, вся эта махина из сваленного в кучу хлама, посыпалась, словно карточный домик, добавляя к своей какофонии звуков, еще и сладкие моему слуху, обиженные вопли боли и крики ненависти преследователей.

Конечно, если убрать приукрашивания, то, прям уж серьезно, коты не пострадали. Там, все-таки, не многотонная конструкция из метала и камня. Так, несколько досок и трухлявых ящиков, но приятного все равно мало. Да и задержит их надолго, секунд на десять — точно. Я хоть немного успею передохнуть, перейдя на легкий бег. Последние рывки и использование способности, знатно подорвали мои силы.

Тот же интерфейс, уже сигнализировал, что: "Организму требуется отдых, снизьте активность!". Но… Кто ж его слушать-то будет? Я этим ребяткам еще не все здешние атракционы показал. Да и оторваться надо. Так что, стоило услышать знакомый топот за спиной, как я снова поднажал.

До второй контрольной точки, оставалось не так уж и далеко. Именно эта точка и должна была стать моим спасением. И очень надеюсь, что спасением, а не смертельной ловушкой. Не должно быть там, сейчас, змей. Только на это и надежда.

Других-то вариантов — у меня нет. Попытайся я оторваться простыми методами, к примеру, тупо бегая от преследователей, по переулкам, и меня поймают. Каким бы быстрым и выносливым я ни был — я котенок, моя выносливость, в принципе, никогда не сравниться с такой же, как у взрослого кота.

Потому, стоило мне добежать до знакомой дырки в стене, как я, обдирая бока, юркнул в нее и почти не разбирая дороги, ломанулся сквозь строение. Примерный путь к противоположному выходу я знал. Именно это и спасло мне жизнь. Если бы я, хоть на секунду затормозил на повороте, если бы побоялся оцарапаться о края досок и сбавил скорость, от меня бы мало что осталось.

Неизвестно почему, но одна из змеюк оказалась дома. И на мое внезапное появление, хоть и отреагировала, но с опозданием. Бросок-удар прошелестел буквально в миллиметрах от моей тушки, самым краешком тиранувшись об поджатый хвостик. Ну а времени, на то, чтобы развернуться и совершить второй бросок, я ей уже не дал, прикрывшись от змеюки лестницей, ведущей на второй этаж.

Да и ей было уже не до меня. Судя по дикому — Мяааааау! — Один из преследователей сдуру сунулся следом за мной. Учитывая, что вожак и толстяк, в ту дырку, не пролезли бы, на орехи досталось самому быстрому. Ну да… Это уже не мои проблемы. Пусть сами там разбираются теперь. Будут знать, как котенка обижать! Будь моя воля, вернулся бы и по морде надавал. Да вот незадача — змеюка не обрадуется! Она и сама это дело любит.

Выскочив через небольшой пролом в стене, я припустил вдоль переулка к последней контрольной точке. Был тут еще один бесхозный домик, идеально подходящий для того, чтобы переждать и передохнуть. Уже через минуту, я, цепляясь за стволики какого-то, плетущегося по стене, растения, заскакивал на второй этаж дома.

На отдых я себе отвел буквально несколько минут. Как ни крути, а стоило почувствовать себя в относительной безопасности, как отвоеванного таракана, тут же пришлось слопать самому. Слишком много сил, я потратил на всю эту беготню. И их срочно нужно было восстановить.

Но и без добычи, возвращаться на чердак — себя не уважать. Я один раз вернулся так — совсем без ничего… Нет, я все понимаю, и "родственники", наверное, тоже все понимают и… Да блин, кого я обманываю? Самому на душе скверно было! И для меня, это достаточная причина, чтобы пойти на второй заход за добычей.

Да и, если повезет, второго захода может и не понадобиться. Я специально водил преследователей немного кругами. И, передохнув, сразу же побежал к тому переулку, где их и встретил. Про второго таракана, оставшегося на земле, я не забывал. Мало ли, никто еще не успел позариться, пока мы тут родео устраивали? Вот и проверю.

Прибежав на место, я застал прелюбопытнейшую картину. Тот самый, второй участник группы котов-гопников, как оказалось, давно отказался от преследования. Он с самого начала сильно отставал. Все-таки, не с его комплекцией пузана, устраивать такие забеги. И, естественно, прекрасно помня об оставленной вкусняшке, решил вместо бесполезной беготни, вернуться и подкрепиться.

Какого же было его удивление, когда из-за очередного перекрестка вырулил я и снова, на полной скорости, впечатал ему в морду свой коронный "Импульсный удар". А уж, когда я, почти не останавливаясь, подхватил тушку таракана и был таков… Он совсем обиделся. Вот честно, настолько расстроенного и матерного — Мяааау!!! — Мне раньше слышать не доводилось.

Ну да, это его проблемы. У меня три котенка не кормленных дома ждут. Мне моя добыча нужнее.

К дому я возвращался окольными путями. Пришлось заложить не хилый крюк, прежде чем я вышел к нашему чердаку. Петлять пришлось из-за сильного запаха. Не хотелось мне давать лишнюю наводку на наше логово.

Да, так петлять по улочкам — тоже риск. Фонил-то таракан — как не в себе. И будь в окрестностях, еще какой, заинтересованный товарищ, он бы на запах обязательно сунулся. Но повезло — окрестности чердака словно вымерли.

"Хм…" — Проскочила в голове интересная мысль — "А я, ведь, раньше и не замечал…"

Искренне считая злом, досаждающую нам дневную хищницу, я невольно упустил из виду, что для нас, она не только зло. Она еще и пользу приносит. И существенную. Я просто не вижу других причин, почему вокруг нашего логова почти нет опасных конкурентов. По всем прикидкам, так и получается, что… повывела она их. Почти всех. Ни бродячих псов, ни кошек, ни змей или пауков. Да даже, виденных мной, в "центральных" районах, огромных летучих мышей — и тех нету. А ведь они, по идеи — чистые ночные хищники. Но… Нет, нету! И заметил, эту ситуацию, я только сейчас.

"Что ж…" — Мысленно вздохнул я, запрыгивая на пристройку и протискиваясь на наш чердак. — "Спасибо тебе конечно." — Обратился я к птице, словно она могла услышать мои мысли. — "Но, это ничего не меняет. Убью, как только появится такая возможность. Просто потому, что должен. Не из зла. А из принципа."

Помотав головой от нахлынувших мыслей, я сбросил добычу на пол, устало падая немного в стороне и громким — Уммя! — Позвал мелкоту кушать.

И в этот момент, ко мне в голову закралась очередная, почти философская, мысль.

"А ведь, действительно, мелкота" — С удивлением осознал я.

Сейчас, это простое осознание пришло, словно свершившийся факт. Да, мы с ними одногодки, даже, однодневки, как бы глупо это сейчас не прозвучало, ведь так оно и есть. Но… Хорошая кормежка, которой меня обеспечила активная охота… Опасности и препятствия. И тренировки в перерывах… Постоянное, непонятное мне, но ощутимое воздействие нейро-сети и "Мед-модуля" на мое тело… Ну и самое главное! Беспокойство за этих трех спиногрызов. Все это, волей-неволей, сказалось на моем росте и развитии.

Уже сейчас, я был раза в полтора крупнее, Бочонка. Крупнее и, естественно, сильнее. По скорости превзошел даже Шустрику. А про Леди, самую маленькую из нас, вообще можно не упоминать.

И, как-то так… Само-собой сложилось, что наши отношения стали не только "братскими", но и слабым подобием тех, которые были еще при маме-кошки. А ведь прошло-то… Всего ничего времени — месяц, не более…

Но, вместе с этим осознанием, пришло и понимание, что так — правильно. Так… Оно и должно быть.

И так будет. Не вечно, конечно, нет. Еще месяц, ну край — полтора. До того момента, когда мелкота крепко встанет на лапки. До того момента — так есть и так будет. И я совсем не против такого расклада. Это правильно.

И последней мыслью, пришедшей мне в голову, стало очередное озарение. Я уже почти отрубался, от переживаний и усталости, после недавних приключений. Уже, даже, перестал отпихивать Леди, пытающуюся зализать мои очередные ранки и царапины, когда мою душу, внезапно, охватило спокойствие от пришедшей мысли.

Я понял, что вот этот путь, самолично взваленный на свои плечи — единственно-верный способ, чтобы отдать маме-кошке долг жизни. Только так, я действительно смогу расплатиться с ней за подаренную жизнь и заботу.

Не местью птице… Не месть, кому-то там еще… Только так! Помогая своим "родственникам" крепко встать на лапки и отправиться в собственный путь.

Ну а птица… А что птица? Ей я все равно отплачу. И сделаю это, при первой же возможности. Но уже не из мести, мстить ей желание пропало. Она ведь, простой хищник этого мира. Такой же, как я для мышей или тараканов. И за ее действия мстить — глупо. Но я все равно ее убью. И съем! Только потому, что сам себе, когда-то, пообещал это сделать.

Глава 11

Остаток ночи и весь следующий день, я посвятил самому святому делу на этом свете. Делу, которому только и мог посвятить себя самый нормальный кот — короче, спал, как сурок.

То, что кошки проводят во сне две трети своей жизни, было чистейшей правдой. В этом, я уже давно убедился. Точнее, проводят не столько во сне, сколько в полудреме, изредка переходящей в глубокий сон. Иными словами — своеобразный энерго-сберегающий режим. Но, в моем случае, было несколько иначе. Обычно, мне требовалось не больше четырех-пяти часов полноценного сна в сутки. Вполне хватало, чтобы отдохнуть и набраться сил перед новыми подвигами.

Но в этот раз я настолько вымотался, что невольно превратился в настоящего кота, продрыхнув почти двенадцать часов. И полудремой там и не пахло. Отрубился напрочь! Словно рухнул в омут беспамятства, как во всесжирающую разум пропасть. Даже, по-моему, какие-то сновидения видел, но стоило очнуться, как память о них вмиг выветрилась.

Впрочем, сильно по этому поводу я не расстроился. Хороший сон, тоже своеобразный залог выживания. И пренебрегать им не стоит.

Проснувшись далеко за полдень, я аккуратно потянулся, прислушиваясь к телу и радостно вскочил на лапки. Самочувствие, если не считать легкого голода, было идеальным.

Стоило мне подняться, как с одной из балок, со своего извечного насеста, спрыгнула Леди и начала внимательно меня осматривать и обнюхивать. К этой обязательной процедуре я уже давно привык. Проще минутку постоять, чем отбиваться от разозленной кошечки. Она может и была меньше, и физически — гораздо слабее, вот только… легче от этого не становилось. Как бы я ни старался, а ее "ближний бой", ее кошачье кунг-фу, было в разы искуснее моего. Когда-то, и я, и мои "братья", спокойно укладывали ее на лопатки, но за последние недели она знатно поднабралась в мастерстве. И теперь спокойно опрокидывала и забарывала даже Бочонка. А ведь он был вдвое ее тяжелее!

И я уже давно подозревал, что это связано с ее целительной способностью. Ничем другим объяснить такую сноровку я не могу. Она словно видела любое наше движение, за миг до того, как мы его начинали. И действовала на опережение. Я, к слову, с удовольствием с ней спарринговал. Хотя, последнее время, такое было редкостью. Эти игры, ей порядком поднадоели и побороться с Леди удавалось не часто.

Закончив осмотр, она удовлетворенно мяукнула и спокойно отправилась обратно на свое излюбленное место.

Оглянувшись, я убедился, что оставшиеся два родственника в порядке и дневной режим не нарушают, отсиживаясь на чердаке. Бочонок занял свое любимое "солнечное" место и бессовестно дрых. В этой части крыша немного "прохудилась" и через щели между досками проникало довольно много несущих тепло лучей.

Шустрик, как всегда, охотился. Ну да, это было его излюбленным занятием в свободное время. Я даже удивлялся иногда. В противовес своей "шустрости", он был просто невероятно терпелив, сидя в засаде. Ну, думаю, это даже хорошо. Для кота, такое сочетание черт характера — идеально.

Еще раз на них посмотрев, я вздохнул, понимая, что пора. Уже пора. Пусть они еще и были мелкими, но… Надо! Пора их понемногу вытаскивать наружу и брать с собой на охоту, показывая то, чему я сам уже успел научиться: какие места стоит осматривать, где лучше всего искать добычу, как разведывать местность, оставаясь в безопасности, какие хищники и где встречаются, как избегать неприятностей. Про всякие мелочи, вообще молчу. Конечно, идеально, я их обучить не смогу. Но на своем примере и на примере того, что уже успел узнать о мире вокруг, учить их необходимо.

Так что, сегодня ночью пойду на охоту с напарником. Думаю, первым стоит взять Шустрика. Он и сам уже пытается исследовать округу по ночам. Как раз, когда меня нет рядом. Что плохо, ибо опыта у него нет. Так что, поставим это дело на поток.

Ну а остальных брать начну позже. Леди, пусть пока подрастает и крепнет. Слишком она маленькая еще. Даже обычная крыса для нее может стать проблемой. Победить — может и победит, но без серьезных ран не обойдется. Просто массы не хватит, чтобы гарантированно подавить крысу мощью. А крысы — товарищи еще те. Никогда не знаешь, где и когда их встретишь и чего от них ожидать.

Я с ними уже не раз сталкивался. Двоих даже заловил. Правда, как потом оказалось, заловил просто из спортивного интереса. Стоило откусить первый же кусочек, как "мед-модуль", чуть не екнулся, затрубив во все возможные алармы и предупреждения. Даже искусственную рвоту, с моего разрешения, активировал. Короче, хочешь ловить? Лови! Вот только есть их, точно не стоит. Больше вреда, чем пользы.

Но хуже было иное. От крыс моего мира, они кое в чем отличались. Крупнее, массивнее и опаснее. Эти товарищи, если видят, что могут победить противника, атакуют не задумываясь. И я был совсем не уверен, что Леди, несмотря на все ее навыки, сможет одолеть крысу в ближнем бою.

Поэтому, пусть пока посидит на чердаке. Да она и сама, особым желанием выходить наружу, пока не горела. Разве что ночью, на водопой и обратно.

С Бочонком была иная история. С каждым днем, он становился все больше и больше ленивым. Я думаю, мне еще придется пинками его с чердака выгонять. Ну или кормежки лишать, чтобы от голода он был вынужден выходить наружу за дополнительной пайкой.

Уже сейчас, периодически приходилось его осаживать. В вопросах еды, меры он не знал. Поэтому, пару раз и получал по мордасам, когда забывался и пытался схомячить мою добычу, не делясь с остальными. Благо, несколько полученных от меня втыков, быстро вправили его наглость на место и сейчас, такой проблемы уже не было.

Короче, если понадобиться заставить его выйти с чердака, у меня есть хороший метод. Еда — его все. Лишу доступа к моей добыче, и побежит как миленький.

В общем, сегодня ночью беру с собой Шустрика. Идем на охоту. Жаль, конечно, что про тараканов, теперь, можно забыть. В ближайших окрестностях мы их точно не найдем. А в "центральные" районы Шустрика я не поведу. Рано ему еще соваться в такие опасные места. Но и простых мышек или ящерок, встречающихся в окрестностях, нам должно хватить. Это на чердаке, добывать уже почти некого, а в других местах — без добычи не останемся.

Ну а пока что — законное время для тренировок. Со способностью экспериментировать сегодня не буду. Итак уже интерфейс ругается на легкое истощение, потому, хватит и обычных тренировок с грузами.

Прошествовав в дальний угол чердака, я внимательно осмотрел свои "тренажеры".

"Угу…" — Вздохнул я — "Понятно."

Опять кто-то из этих оболтусов тут порезвился. Пришлось полчаса приводить все в порядок. Благо, ничего сверх-ординарного в моем "спортивном" уголке не было. Несколько простейших, сложенных в особом порядке досочек и сдвинутых ящичков.

Первым делом подошел к своему любимцу. Небольшая доска, установленная на две подставки, на которую сверху я навалил кусочки камней, натасканных с улицы. Опустившись на пузо, я подполз под доску и аккуратно начал ее приподнимать. Вместе с камнями она весила уже почти два килограмма. Вес небольшой, но для этой тренировки, большой и не требовался. Не для того тренажер.

Внимательно отслеживая положение досочки, я заметил, что немного ошибся и опустил ее обратно. Немного поерзав, я сместился чуть левее и снова начал подниматься.

"О!" — Мя! — обрадовался я. На этот раз, с центром масс угадал и досочка покачивалась у меня на спине, не спеша опасно крениться в стороны. Теперь осталось выполнить само упражнение. До конца я его еще ни разу не выполнял. Задача была проста. Нужно было пронести доску на спине мимо своеобразных препятствий. Кое-где, ее приходилось приподнимать, выгибая спину и контролируя баланс. Кое-где, наоборот приседать, чтобы не зацепить угол балки или иные выступы. Но самым сложным было не это. Пройдя метр, то приседая, то вставая почти на цыпочки, мне предстояло развернуться и дойти с доской обратно. И самое сложное тут было в том, что поворачиваясь с доской, мне тоже нужно было приседать или приподниматься, избегая ударов об выступы. Пока что, полностью этого сделать, не удалось ни разу. Не получалось уследить за балансом при развороте. Даже медленном.

А, ведь, еще и усталость быстро накапливалась к моменту разворота. Может вес был и маленьким, но для меня, достойным. Я ведь и сам, если верить интерфейсу, весил всего три кило с копейками.

В этот раз, впервые, у меня получился полный разворот. Ни балку, ни столбик из досочек и камней, ни свисающий конец веревки я не зацепил. Точнее, веревку — зацепил, но смог удержать баланс, пока она проскальзывала по доске. Обычно, именно в этот момент я терял баланс, а потом долго нудно тащил деревяшку обратно на стойку и раскладывал камни на свои места.

Но, получилось! Чему я очень и очень обрадовался. Ну и, как итог, закономерно отвлекся и зацепил следующий искусственный выступ. Камни с грохотом посыпались на пол, а дощечка съехала со спины. Поймав недовольный, из-за грохота, взгляд Шустрика, я вздохнул и начал восстанавливать тренажер, возвращая все на стартовую позицию.

Еще трижды я повторял упражнение, но так и не смог выполнить его полностью. Но уже по другой причине. Разворот проходить, я приловчился. Но потом, просто не хватало сил донести дощечку обратно.

Вторым тренажером был мой самый нелюбимый. Но и самый простой из всех. Большой тяжелый ящик, к одному концу которого был привязан кусок веревки. На конце я, немало намучившись, завязал бабочку.

А нелюбимым он был, по той простой причине, что с ним мне всегда "помогали". Уже вторую неделю, Леди ни разу не пропускала этого момента моей тренировки. Самым сложным тут было — надеть бабочку на себя. Нужно было просунуть свои лапки в кольца так, чтобы узел оказался сверху, на спине. И когда я приступал к "облачению", Леди сразу же присоединялась, искренне считая это действо веселой игрой. И все мои недовольные — Умми! — ни разу не возымели эффекта.

Вот и в этот раз, только через полчаса возни, мне удалось отобрать у нее бабочку и с трудом, перекатываясь спиной по полу, вдеть себя в сбрую.

Быстренько вскочив на лапы, я натянул идущую к ящику веревку и застыл. Леди, еще пару раз попытавшись мне "помочь", поняла бесполезность этих попыток и недовольно мурлыкнув отстала и я, наконец, смог приступить к очередному упражнению.

Задача тут тоже не отличалась оригинальностью. Идея была взята из всяких видео, где веселые собачки-баскервили, тащили разные тяжести. Вот и я, вспомнив эти видеоролики, решил к ним присоединиться.

Упираясь всеми лапками, я начал тянуть изо всех сил, пытаясь сдвинуть ящик. Если "Анализатор" с "Картографом" не ошиблись, весил он примерно девять-десять килограмм. То есть, при всем желании, сдвинуть — крайне сложная для меня задача. Но, с напряжением всех сил, у меня это иногда получалось. Да, всего на пару-тройку миллиметров за подход, чуть ли не на рывке, с напряжением всех моих сил. Но получалось! За последние две недели, я смог протащить ящик почти на два сантиметра! Точнее, за последние несколько дней. Раньше он даже не пытался пошевелиться. Сил у меня не хватало.

Через полчаса, уже скрипя зубами от натуги, я наконец позволил себе расслабиться и немного отдохнув сбросил упряжь. Как всегда, сразу же нарисовалась Леди, с удовольствием вгрызаясь в освободившуюся бабочку и недовольно урча.

"Знаю, знаю" — Мяу, мяу — Покивал я в ответ — "Твоя игрушка, твоя" — Урмяу-мя

Я же, невольно вздохнул. Бабочку скоро придется делать новую. Еще пара таких игрищ и от старой останутся только воспоминания.

Последний тренажер тоже был элементарнее некуда. Но был и самым опасным из всех. Куча тяжелого хлама. На нем я отрабатывал удары. Как с наскока, так и просто лапками. Лупил без жалости. Но, с умом. Нарваться на какой-нибудь угол или твердый выступ, желания не было от слова "совсем". Уже пару раз натыкался. Приятного мало. Да и леди была недовольна. А злить ее, лишний разок, совсем не хотелось.

Упражнения я закончил только после пятого подхода. Да и сил, к этому моменту, уже практически не оставалось. Так что, чувствуя ломоту в теле, но с удовлетворением в душе — потрудился-то я на славу, я отправился на "охотничью" балку и стал поджидать добычу. Особо, конечно, ни на что не рассчитывал, но зато совмещу приятное с полезным. И отдохну и лишними калориями разживусь, если очень повезет.

Открыв страницу статуса, я в очередной раз глянул на характеристики, планируя будущие тренировки и вчитываясь в данные.

Сила — 14

Ближний бой — 13

Ловкость — 17

Акробатика — 7

Сложное перемещение — 1

Импульсный удар — 0

Выносливость — 10

Энергия — 115

Общее

Охота — 9

Разделка добычи — 6

Умывание — 4

За последнее время, очень многие параметры значительно поднялись, что не могло не радовать. Но, как чувствовал я сам и как подсказывал "Мед-модуль" — кое-чего не хватало. Нужно было срочно решить проблему витаминов. Я и раньше знал за эту проблему. Тараканы, на пару с мышами, конечно обеспечивали мое тело достаточным количеством питательных веществ. Но для нормального развития этого не хватало. Нужно было озаботиться поиском источника витаминов. По идее, таким источником могла стать простая трава. Не зря же, кошки, да и собаки, моего мира иногда ее жевали. Да, там вроде как, больше с лечением что-то связано, но тут я — точно дуб-дубом. Чего не знаю, того не знаю.

Простая логика подсказывала, что если нужен витамин С — будь добр, ешь растительную пищу. А именно его мне больше всего и не хватало. Да, в животной пище он тоже встречается, но там его откровенно мало.

И самая большая проблема в том, что травы тут нигде не было. Совсем. Ни травы, ни кустиков каких, ни деревьев. Ни-че-го. Словно вымерло. Я даже не знаю, чем местные мыши и прочая травоядная братия питается. Сколько не пытался прояснить этот вопрос — бесполезно. Чем-то питаются, а вот чем? Фиг его знает. И проследить не получалось. Львиная доля ходов, между зданиями, либо пролегала по открытой местности, где фиг поймешь, какой и куда ведет. Либо под землей, через многочисленные тоннели, прорытые мышками. А их я даже не пытался отследить, в муравейники ходы и то проще устроены. Я даже заподозрил, что местные мыши — совсем не мыши, а кроты, только в миниатюре. Или, какая-то их помесь. Типа мыше-крота или крото-мыши. Все-таки, в некоторых вопросах, фауна трущоб явно отличалась, от привычной мне, по прошлому миру.

Короче, с растительной пищей в трущобах был явный напряг. А организм уже давно ее требовал. Точнее требовал интерфейс, но я и без него ощущал эту потребность. То самое чувство, когда хочется, а понять, чего хочется, не получается.

Пока сидел на балке и отдыхал, решил решить еще одну проблемку, которая давно назрела. Побегав пару месяцев, с раздельными "Мед— и Спорт-модулем" интерфейса, я все-таки решил их как-то объединить. Слишком уж неудобно их разделение. Те же тренировки на тренажерах… Один показывает усталость мышц, второй их прогресс развития. Пока переключишься с одного на другой, пока сравнишь с записями в блокноте, пока снова откроешь и выпишешь все показатели… Мрак и ужас. Не удобно жуть. Вот и решил перенастроить.

И провозившись почти три часа, у меня это получилось. Как оказалось, подобная функция "объединения" модулей — была. Но, с оговоркой. Сеть-то, поврежденная. А потому, автоматического объединения произвести было нельзя. Пришлось мучиться в ручную. А для этого пришлось откатить оба модуля к заводским настройкам, объединять их, а потом, готовый модуль, заново настраивать под удобный мне вид и вывод информации. Не сильно сложно, но долго и муторно.

Ну, зато перекусить смог, заловив мелкого мышонка. Даже жаль было грызть такую кроху, но… голод, как известно, не тетка. А следующая охота обещает быть затяжной. Да и не совсем там охота будет. Добыча — дело вторичное. Без нее, конечно, не останемся, но главная цель иная.

Закончив с интерфейсом, я полюбовался на результат. Статистика стала чуть более полной и взаимосвязанной, не распыляясь на разные вкладки. Одно это стоило всех затраченных усилий и нервотрепки с перенастройками. Еще и анализатор получилось приплести к новому модулю. Теперь, десять процентов его мощности строят прогноз моего развития на основе имеющихся данных и могут показать будущий результат. И если "Анализатор" не ошибается, то конечный итог моих тренировок, мне уже нравится. Но, путь к нему, будет еще долог и, конечно, очень тернист. И, хочу-не хочу, а проблему с растительной пищей и витаминами, решать мне все-таки придется. И придется в скором времени.

Благо, небольшая наметка, как решить эту проблему — была. Сперва приучу мелкоту к самостоятельным действиям за пределами логова. Чтоб без меня дров не наломали. Ну а потом можно будет уйти в "автономку".

Решение проблемы — проще некуда. Рынок. Точнее рыночек на границе трущоб. Тот самый рынок, шум которого я слышал еще с первых дней своей жизни. Неделю назад я нашел тот самый подвал, где мы появились на свет, так что, дальше соориентироваться было в разы проще.

Вся проблема только в том, что рынок — дневное заведение. Ночью его небольшая площадь — пуста. И торговцы, рядом тоже нигде не живут. Я вообще заподозрил, что сюда, в трущобы, они приходят откуда-то из другого места. И судя по следам колес на земле, свой товар прикатывают с собой.

Вот и получалось, что чтобы поживиться каким-нибудь овощем или продуктом, надо идти туда днем. А днем нас караулит птица. Значит, придется выходить и возвращаться ночами, почти на сутки оставляя своих "родственников" одних. А значит, нужно их немного поднатаскать. Да, днем они итак не высовываются. Но… две ночи подряд… Да без моей охоты и добычи… По-любому пойдут искать пропитания, а с ним и приключения. Потому и надо их немного подготовить.

Окончательно прикинув план действий, я взглянул на часы в интерфейсе и понял — "Пора!" — Мяум!

Приподнявшись с нагретого места, я привлек внимание Шустрика и спрыгнул вниз, подзывая его к себе. Не знаю, может мне показалось, но "братик" явно почувствовал, что к нему что-то подкралось. Что-то на букву "П-" и с окончание "-сец". Уж очень он неохотно ко мне подходил.

— "Не боись салага!" — Мяум мя-мя! — Весело сказал я, разворачиваясь к выходу — "Пошли!" — Уммя!

Глава 12

Шустрик долго не понимал, что я от него хочу. Огромных трудов мне стоило объяснить ему простую вещь — "делай как я!". Сколько бы я не пытался заставить его повторять за мной, он все равно не понимал и действовал по своему. Но, через час мне все-таки удалось добиться от него требуемого. Правда для этого пришлось немного рискнуть, выбрав один из довольно опасных маршрутов.

Тут был полуразрушенный домишко, в подвале которого свила себе гнездо довольно здоровая змеюка. Усадив Шустрика немного вдалеке от опасного места и пару раз рыкнув, когда он попытался с него сойти, я взял в пасть пару камешков, запрыгнул на крышу домика и по очереди скинул их вниз, прямо ко входу в змеиное логово. На первый камешек, змеюка никак не прореагировала, но точно насторожилась. А вот на второй, стоило камешку попасть в поле ее зрения, она показала себя во всей красе.

Мощное гибкое тело, выстрелило из темноты, словно гигантская стрела из лука. Бедолагу Шустрика в мгновение ока, словно ветром сдуло. Нашел я его у нас на чердаке и долгое время он наотрез отказывался снова выходить на улицу. Пришлось его пинками выгонять.

Но зато, результат был крайне положительным. Больше "братишка" не своевольничал и следовал за мной, как привязанный. В первую ночь, я таскал его по ближайшим окрестностям. Показывал, наиболее "рыбные" места, где в любое время можно найти добычу. Подводил на безопасное расстояние, к различным неприятным местам и по принципу недавней змеи, демонстрировал, чего там стоит бояться. Но с этим было сложнее. После каждой подобной демонстрации Шустрик старался улепетнуть как можно дальше. В идеале — на чердак. Но, постепенно, начал привыкать и хоть и пугался, как прежде, и убегал, но, понемногу сам начал возвращаться. Видимо понял, что я знаю, что делаю, а значит, рядом со мной — тоже относительно безопасно.

Но, даже не это было самым главным. На третью ночь, я начал замечать, что Шустрик сам обращает внимания на те мелочи, которые я ему пытался вдолбить все эти дни. Легкий, почти незаметный мускусный запах? Значит впереди змеиное логово. К запаху примешивается кислинка? Значит подходить вообще нельзя, ни в коем случае. Такая змейка не просто атакует из засады, но и преследовать добычу не гнушается. Пришлось даже немного побегать от одной такой. Настырная попалась.

Но зато, теперь о львиной доле местных опасностей Шустрик в курсе. Даже паука-волка показать ему получилось. Хотя и пришлось очень и очень постараться. Сложная это задача — найти и проследить за этим товарищем. А еще сложнее, остаться незамеченными. Но на подобный риск пойти пришлось. Во первых — Шустрик осознал опасность этой милой тварюшки и может отличить ее, как по запаху, так и по следам на земле. Во вторых, теперь я за него спокоен. Увидев это милое создание всего один раз, он, теперь, стоит учуять знакомый запах или заметить следы, со всех ног старался свалить из его охотничьей зоны как можно дальше. Я даже поэкспериментировал, пытаясь затащить его поближе к недавно обнаруженным следам. Фиг там. На пушечный выстрел, не смотря ни на какие мои старания, подойти не согласился.

"Ну вот и славно" — Мяу-ми-мя — Довольно высказался я, наблюдая, как Шустрик со всех ног сквозонул из переулка.

Мне-то, было прекрасно известно, что найденные следы (маленькие, частые проколы в земле) уже старые. Паука тут давно уже нет и боятся нечего, но объяснять это Шустрику, не стану. Целее будет.

Кроме различныхзапахов и следов, приучил его избегать различные стремные места, вроде нор, дыр, проломов и прочего. Точнее, не избегать, а тщательно исследовать, прежде чем пройти мимо или сунуться внутрь. Показать это было значительно сложнее. Не понимал он, что и зачем я делаю. И только наработанная за эти ночи привычка — повторять за мной, помогла достичь нужного результата. Самым сложным было научить шустрика использовать простейшие обманки. Те самые камешки, которыми я выманивал различных милых созданий из их норок, вскрывая засады.

Котенок ни в какую не мог понять, зачем ему так делать. Пришлось снова и снова подталкивать его к камушку, а потом показывать, как и что. Поначалу, он очень не хотел пользоваться этим методом. Возможно, не хотел, даже понимая такую необходимость. Все-таки, мне и самому крайне неприятно брать эти камешки в пасть. Держать камни в зубах — не очень приятные ощущения. Но, я схитрил.

Уже давно знаю одно интересное местечко. Небольшой погребок. Место для засады, хорошо известной и давно мне знакомой, хищной ящерки. Вся фишка в том, что туда она приходит, только ближе к середине ночи. А до этого момента, место абсолютно безопасное. Пару раз я приводил Шустрика в этот подвал, якобы поохотиться. А потом, специально привел его, не в начале ночи, а под конец. Но, приблизиться не дал, снова показывая ему на камешек, что бы он взял его в пасть и проверил. С огромным трудом, но мне удалось заставить его сделать все как надо.

С каким же ехидным выражением мордочки я наблюдал, как Шустрик улепетывает из переулка — не передать. Посмеиваясь про себя, я побежал за ним. Ночь уже почти закончилась, так что надо бы срочно разжиться добычей и идти домой.

Думаю, в моем мире, чему-то подобному научить простого кота — было бы проблематично. Но тут, в этом мире, в очередной раз убеждаюсь, что местная живность — явно умнее. Что не может не радовать. Это в разы облегчило обучение Шустрика. Всего неделя мне понадобилась на то, чтобы обучить его всем азам и простейшим методам, которым научился или придумал сам. Правильному передвижению, проверке подозрительных мест, если такие места нельзя просто обойти. Показал основные опасности нашего района и места с хорошей добычей. В общем, провел ускоренный курс молодого бойца. И пусть, пока еще, Шустрик допускает немало ошибок, но уже, не критичных. Так что, если он без меня уйдет на охоту, я за него могу почти не переживать.

Были, конечно и другие опасности. Я ему, так сказать, показал только стационарные и часто встречаемые. Вроде местных хищников, их логова и места для засады или охоты. Но, всему научить — невозможно. Я и сам не всеведущ и не всезнающ. Даже банальная стая бродячих псов, которые, пусть и редко, но появляются в трущобах, может стать смертельной опасностью, а главное — неожиданной. Но тут, надежда только на то, что Шустрик полностью перенял мой способ перемещения. С двойной, а то и тройной проверкой, как предстоящего пути, так и окружения.

Был и курьезный случай во время наших вылазок. Ну как курьезный? Я просто разок, для острастки и лучшего обучения… подставил "братишку" под раздачу. Последние два дня, я предоставил ему относительную свободу действий. Он уже сам исследовал округу, сам выбирал места для охоты, сам бегал, куда хотел. Я же, держался немного сзади и наблюдал, изредка поправляя.

И один раз так "поправив" его перемещение, я, совершенно "случайно", вывел его к хорошо знакомому мне подвальчику. Именно в этом подвальчике построили себе удобное гнездышко забавные тварюшки — муравьи. Те самые, что не фонят запахом, которых тяжело обнаружить и которые… больно кусаются. Естественно, совсем уж подставлять его под травмы, я не собирался. Муравейник тут был откровенно маленький и захеревший. Боевых особей, реально могущих нанести вред ему вред, было не больше пары десятков.

Подойдя к подвалу, Шустрик долго и упорно его обследовал. Чем очень и очень меня порадовал. Чувствовал он какую-то засаду, но понять, что не так, не мог. В итоге, легкий вкусный аромат тараканов, все же победил его осторожность и котенок таки сунулся в этот подвальчик.

Ну а я, с предвкушением уселся попой на землю и стал ждать. Не прошло и нескольких секунд, как Шустрик, с диким — Мяу! — На ускорении от своей способности, вылетел из подвала и начал кататься по полу, сбивая вцепившихся в него насекомых. Не став лишний раз его мучить, я сразу подскочил и помог ему от них избавиться.

В итоге, в ту ночь охоту мы закончили значительно раньше, сразу же отправившись домой на чердак. Ранки, конечно, не опасные, но лучше их обработать.

Не подставить Шустрика, таким образом, я не мог. Надо было показать ему и эту опасность. А другого способа я придумать не смог. Ведь если б он, гуляя по окрестностям и учуяв запаха тараканов, сунулся бы сам, да не в этот подвальчик, с захиревшим муровейником, а с вполне цельным, с большим количеством насекомых… Короче, теперь он будет настороже. Надеюсь.

Что обидно, стоило нам вернуться домой, как мне сходу вставили пистон. Вот я честно не ожидал, что Леди, завидев ранки Шустрика, резко развернется и слямзит мне лапкой по морде. Вот честно… было обидно. Я тут стараюсь, обучаю, а никакой благодарности. Но, немного подумав, я понял, что, с какой-то стороны, получил за дело.

Леди-то видела, что я каждую ночь таскаю Шустрика за собой. И сопоставить полученные ранки и наши вылазки, сможет любой дурак. А Леди — кошечка умная. Вмиг раскусила, кто виноват и выказала свое недовольство.

"Ну да и ладно" — Грустно вздохнул я — "Главного, я все равно уже добился"

Теперь можно было за Шустрика почти не волноваться. Что мог — показал всё. Может и не все, конечно. Ведь, еще оставались "центральные" районы, но я для себя уже давно решил, что никого из своих туда не потащу. Я просто не знаю, КАК им показать все те опасности, что можно там встретить. И как, в процессе демонстрации не угробить подопечных. Единственная надежда, что если кто-то из моих "родственников" туда сунется, а рано или поздно это произойдет, они и сами быстро разберутся, что там и как. Ну а в самое первое посещение — их должны выручить те навыки, что я им привью. За того же Шустрика, я уверен, что если он туда и полезет, то вести себя будет, как истовый ниндзюка — неслышимый и незримый.

Следующим я решил натаскивать Бочонка. Леди, я все еще не рисковал брать с собой. За последнюю неделю она почти не прибавила ни в росте ни в весе. Я даже забеспокоился, не заболела ли она чем. Почему так медленно растет?

Но нет. Если верить "Анализатору", а он меня еще ни разу не подводил, то с ней все в порядке. Просто она сама по себе такая. Он выдавал семидесяти процентный прогноз, что даже, когда леди вырастет, она будет маленькой, даже миниатюрной кошечкой. Сама по себе такая. И ничего тут уже не поделаешь. Потому и росла медленно.

Так что, я решил дать ей еще немного времени, чтоб хоть немного подросла и потому, моей следующей жертв… новобранцем, стал Бочонок.

Каких же трудов мне стоило выпнуть его с чердака. И это учитывая, что я уже давно лишил его доступа к приносимой добыче! А все равно, пришлось очень постараться, тумаками вытаскивая его на улицу. Даже Леди под конец попыталась за него вступиться. Но тут уже я был непреклонен, отогнал кошечку и продолжил выдавать Бочонку тумаки.

Но, какого же было мое удивление, когда Бочонок, осознав, что от него не отстанут, успокоился и спокойно потопал за мной. И даже более того. Если с Шустриком я намучился, заставляя его делать все так, как надо, то с Бочонком, вышло с точностью до наоборот.

Нет, он не схватывал все на лету. Не блистал какой-то сверх-гениальностью. Совсем нет. Он просто оказался до безобразия ленивым. Настолько, что количество его лени, как-то незаметно переросло в качество.

Вот никогда бы не подумал, что такое возможно. Вместо того, чтобы пытаться что-то сделать по своему, Бочонок просто смотрел, как это делаю я и просто повторял. Почти точь в точь. Я только на третью ночь осознал простую истину, которой пользовался этот лентяй.

Я охочусь, путешествую по опасным местам, возвращаюсь с добычей постоянно, а значит, зачем что-то выдумывать? Бочонок просто понял, что я умею. И чего-то своего придумывать не имеет смысла. Достаточно повторять, запоминать и действовать потом также. Иными словами, все по законам лени. Есть рабочая схема? Взял и пользуешься, зачем лишний раз напрягаться?

Даже с камешками и проверкой опасных мест проблем не возникло. Я был в полнейшем шоке, когда, еще даже не зная, для чего и почему я делаю, Бочонок, вслед за мной, взял в пасть пару камней и просто стал ждать, что я с ними буду делать.

Вот честно, я чуть не сдался, наплевав на его обучение. Обидно было — жуть. Я столько времени морально себя подготавливал к этому моменту. Уверял, что буду терпелив, что придется его заставлять делать именно то, что нужно. А тут… Тьфу!

Вздохнув, я постарался успокоиться и продолжил показывать, что и для чего я делаю.

Что интересно, когда Бочонок увидел демонстрацию моего метода обманок, он на это почти никак не прореагировал. Вот совсем. Если Шустрик, в первый раз, увидев выскочившую змеюку, со всех ног сквозонул убегать, то Бочонку было откровенно пофиг. Ну змеюка, ну выскочила, ну и что? Как выскочила, так и заскочит. Я чуть ли не увидел все эти мысли, словно отпечатавшиеся на его морде.

Единственный, кто его немного смог впечатлить — был все тот же паук, в очередной раз выслеженный мною, для демонстрации.

Вот тут, Бочонок действительно напрягся. Но убегать не стал. Просто аккуратно отошел в сторонку, почти полностью скрывшись за бочкой с водой и настороженно выглядывая в переулок, где паучок оприходовал случайного бродячего пёселя. Ни паники, ни страха. Простая настороженность.

Удивил, не скрою. И ведь я видел, по его эмоциям, по изменившемуся запаху, что паук его действительно не оставил равнодушным. Но и испугаться сильно не заставил. Даже более того, я потом заметил, что Бочонок не просто узнал о очередной опасности наших трущоб. Нет. Непонятно как, но он внимательно наблюдая за пауком, практически полностью его изучил.

Чуть позже, когда я, по примеру Шустрика, привел его к старым следам паука, Бочонок вообще на них никак не прореагировал. Я было заволновался, но нет. На следующую ночь, случайно нарвавшись на свежий запах, насторожился не только я, но и Бочонок. Даже более того, он поступил, чуть ли не лучше, чем собирался я сам. Внимательно изучив обстановку, он, по различным выступам стен и прочим "ступенькам", очень быстро запрыгнул на открытый чердак одного из домов и схоронился там, ожидая, пока запах достаточно удалится. В общем. Поступил очень и очень грамотно.

Я же, после того случая почти полностью успокоился. И больше не переживал о том, понимает ли Бочонок, что и для чего я делаю. Просто показывал.

Что интересно, даже очередная "подстава" с муравейником, когда Бочонок, как Шустрик, уже сам ходил по трущобам, не сработала. Да, он, конечно, сунулся в подвал к муравейнику. Но сделал это с умом. Почуяв какую-то неправильность, подсознательно сигнализирующую об опасности, он поступил очень и очень просто. Развернулся и запрыгнул в ближайший подвал.

Я поначалу не понял, что он собрался делать, но мешать не стал. Через полчаса Бочонок вынырнул из подвала, держа в пасти еще живую мышку. Подойдя к подвалу с муравейником, он просто скинул мышку вниз и стал наблюдать. Ну а потом, увидев результат, развернулся ко мне и спросил

— Уммяу? — "А не охренел ли ты "братишка?" — Вот честно. Я был в шоке. Как иначе перевести это недовольное мяуканье и взгляд, я не знал. Да и… на пару секунд просто впал в ступор.

"Мда уж" — Мысленно покачал я головой. — "Удивил, так удивил!"

На этом, я решил его обучение и закончить. Я просто не знал, а есть ли вообще смысл, придумывать что-то еще. То, что показал, Бочонок осознал и понял. А извращаться ради очередной мелочи? Глупо.

"Ладно прости" — Ум-мяум — Повинился я.

Бочонок, естественно мне не ответил, но извинения принял. Он вообще необидчивый. Да и что бы обидеться — надо напрягаться с ответкой. А ему, наверняка лень. В общем, вопрос решили.

За этого оболтуса, я теперь тоже был почти спокоен. А еще, сам того не замечая, понял одну простую истину. С самого начала, еще обучая Шустрика, я сильно перемудрил. Мои "родственники" хоть и коты и прочая, прочая, но отнюдь не идиоты. Даже без моего обучения, на своих собственных шишках, они бы и сами научились всему, что требуется. Потому, не стоило так сильно заморачиваться. Достаточно было просто показать основы. Не требуя идеального выполнения и копирования. До мелочей они бы дошли своим умом.

Последней на очереди была Леди. И вот тут, как говориться, совершенно неожиданно, нашла коса на камень.

Я думал, что с Бочонком намучаюсь. Но нет. Самые большие проблемы начались, когда я начал брать на охоту эту своевольную, немного стервозную кошечку.

Вот честно, я думал, что седых котят не бывает! Но нет, судя по количеству сожженных нервных клеток, я вполне могу стать именно таким.

В первую же ночь! В первую же! Она умудрилась наломать такое количество дров, что я чуть за голову не схватился. Во первых, она напрочь игнорировала любые мои требования. Да, она, вроде как, изначально пошла вместе со мной. Причем, без каких либо проблем. Позвал с собой, она и пошла.

А вот дальше, начался мрак и ужас. У меня даже создалось впечатление, что это не я ее позвал учится, а она меня вытащила на светский раут и прогулку по парку. А тут еще и Бочонок, которому стало скучно, за нами увязался. Ладно бы, я бы еще понял, если бы Шустрик. Но нет… Бочонок! Сам!

"Так… Спокойствие, только спокойствие" — Вздохнул я, обнаружив, что шедшая за мной Леди, в очередной раз куда-то пропала. Вместе с Бочонком.

Отбежав немного назад к перекрестку я осмотрелся и заметил эту гоп компанию. Поняв, куда сунулась любопытная мордочка Леди, я невольно икнул, а волосы на голове встали дыбом.

Сорвавшись со всех ног, я рванул на выручку к Леди, понимая, что произойдет в следующую секунду. Даже отставший от нее Бочонок, видимо вспомнив, что это за дырка и кто там живет, жалобно замяукал и ускорился изо всех сил.

Но, мы не успели. Я словно в замедленной съемке видел, как Леди отшатнулась от пролома в стене. Как гибкое, переливающееся тело на огромной скорости вылетело из него. Я уже почти видел, как исходящие смертельным ядом клыки змеи смыкаются на шее кошечки, как вдруг, Леди пропала.

Непонятно как промахнувшаяся змея, на полной скорости впечаталась головой в землю, перекувыркнувшись прямо в воздухе. Леди же, с интересом к ней подошла и обнюхала, словно перед ней был не смертельно опасный хищник, а безобидная бабочка. В немом шоке я застыл, пытаясь осознать произошедшее.

Вот Леди стоит перед проломом. Вот бросок змеи. И тут, кошечка просто исчезает, появляясь немногу сбоку и с интересом обнюхивает змею. Это что за нафиг сейчас был?!

Но что еще интереснее, дальнейшие события заставили меня офигеть еще больше. Но в это раз, отличился Бочонок. Он хоть и увидел, что с Леди все в порядке, но, останавливаться не стал. Мне, если честно, даже жалко стало змеюку.

Котенок, не снижая скорости, прыгнул прямо на, не успевшую придти в себя после промаха, змею и активировав свою таранную способность, чуть не размазал ее по полу. Бедную змейку вжало в землю так, что из пасти выстрелил фонтанчик крови. Но и на этом Бочонок не остановился. Словно какой-то мангуст, он впился в тело змеи, почти под самой челюстью и навалившись всей массой начал сдавливать ее глотку.

Змея пыталась сопротивляться, даже успела обвить котенка кольцами и начала сдавливать. Я было испугался за него, но нет. И тут он смог меня удивить. Стоило ему ощутить, как на теле смыкаются смертельные объятья, как он, недолго думая, снова активировал свою способность, прямо со змеей в пасти, сильным толчок впечатывая и ее и себя в стену дома. Бочонку такой финт оказался по боку. Никакого дискомфорта. А вот змее досталось основательно.

Через пару минут все было кончено. И эти два кадра, не особо смущаясь начали грызть бедную безвинно-убиенную змейку, словно так и надо.

На этом, первый свой поход с Леди, я решил и закончить. Просто представив, что сейчас только начало ночи, а впереди еще несколько часов, я понял, что подобной нервотрепки точно не выдержу. Да и подход к ее обучению нужно в корне изменить. Да и вообще понять, а нужно ли ее чему-то учить? Что-то, после этих событий, я сильно в этом засомневался.

Да и моя гордость охотника, увидев добытый шланг мяса, начала тихо уползать под плинтус.

Глава 13

Остаток ночи и весь следующий день, я провел в перманентном ступоре от произошедшего. То, насколько просто и быстро эти два оболтуса расправились с опасным хищником выбивало из колеи. И что еще больше напрягало, Леди и Бочонок не только имели неизвестные мне способности, но и развивали их семимильными шагами.

Ладно бы, я просто узнал, что Леди тоже открыла в себе способность к перемещению. Это неудивительно, мы все ими обладаем. Так нет. Ни разу не выбираясь с чердака на улицу, она уже научилась применять ее грамотно и в нужный момент. Ведь Леди не просто увернулась от броска змеи. Нет, она это сделал ровно в тот момент, когда это и было нужно. Именно тогда, когда змея уже просто не могла ничего изменить и на полной скорости впечаталась головой в землю. Случайная удача? Ох, сомневаюсь.

Если вспомнить, что Леди словно видит любое движение, до того, как ты его делаешь. Добавить сюда ее боевое искусство. А никак иначе, я это назвать уже не могу. А сверху приплюсовать ранее не виденную мной способность перемещения. То получается гремучая смесь навыков. И что еще удивительнее, Леди этими навыками владеет так, будто ей не три месяца, а лет двести уже. И все двести лет, она только и делала, что применяла свои возможности при любом удобном случае.

Да, возможно я приукрашиваю, но и отрицать то, что эта кошечка слишком уж хорошо владеет своими возможностями, тоже не могу. И это невольно вызывает вопрос. Откуда столько опыта? Из наших игр? Или я чего-то не знаю. Что-то мне подсказывает, что второй вариант вернее.

И вот тут, меня озарило еще одной догадкой. С чего я вообще взял, что мои "родственники", все это время, как сычи сидели на чердаке, носа наружу не показывая?!

Я ведь, почти всегда, уходил на охоту в начале ночи, а возвращался почти под самый рассвет. ТАк почему я решил, что они не выходили наружу, пока меня не было? На водопой понятно — выходили. Но только ли на водопой?

Если вспомнить непоседливость этой троицы, то, вариант, что окружающий мир для них — нечто неизвестное, смотрится как минимум глупо.

Бочонок тоже полностью подтверждает этот вывод. Просто так додуматься использовать свою таранную способность для атаки, оглушая противника? Вцепиться точно в глотку змеи, чтобы избежать ответной атаки и лишить ее самого опасного оружия? Возможно конечно. По отдельности. Но все вместе… Это только опыт.

Теперь становиться понятно, почему даже Шустрика было так сложно обучать. У него уже был свой опыт. А переучить кого-то — в разы сложнее, чем обучить с нуля. Вот и намучился. Ну а с Бочонком так просто было, не потому, что он ленивый, а потому, что лентяй. Как бы глупо это ни звучало. Он повторял за мной и легко учился, по той простой причине, что ему было влом сопротивляться моим требованиям. Просто повторил, как я хотел и я от него быстро отстал.

Теперь же понятен и тот случай с муравейником. Бочонок просто знал об этой ловушке. Но, спорить снова не стал. Просто ткнул меня мордочкой, в это самое, то которое. И все. Не напрягаясь.

Ну а Леди, вообще не заморачивалась. В стервозной манере, показала великому учителю, мне которому, что все мое обучение ей и нафиг не сдалось. И выбрала для этого тот самый простой способ. Продемонстрировала мне, на практике, куда я могу засунуть свое обучение.

И вот вопрос. А был ли вообще смысл, в моей идее их тренировать? Как ни посмотри, но они не были беспомощными и глупыми, как я подспудно ожидал.

Хотя стоп! Смысл был! И нефиг тут думать по другому! А то, сам себя сейчас, так загноблю, что можно будет в петлю лезть от разочарования. Был смысл, был. Пусть и не настолько великий и всеобъемлющий, как я думал вначале.

Опасности я им показал? Показал. Различные методики и эффективный способ перемещения показал? Да, показал. Но требовать, чтоб мое обучение было краеугольным камнем всего и вся — опять же, глупо.

Оставался только вопрос с Леди. Но, что-то мне подсказывало, что уж кого-кого, а ее обучать вообще не нужно. Точнее, нужно конечно. Показать все то, что показал "братьям". Вот только, из этого ничего хорошего не выйдет. Страшно представить, что выкинет эта своевольная кошечка, если я потащу ее к пауку. Вот как-то даже и не хочется проверять, что из этого получится, после всего произошедшего.

А вот, что надо проверить, так это остальные мои догадки. Банально, впервые за это время, пропустить охоту и устроить себе выходной. Понаблюдать за "родственниками". Учитывая, что я уже месяц, как забросил это полезное дело, уверен, открою для себя массу интересного.

Приняв такое решение, я по быстрому сбегал в соседний район трущоб, поймал небольшую мышку и вернулся на чердак. Весь следующий день, я решил посвятить наблюдению за "родственниками". Утром, мы все, дружной четверкой, спокойно продрыхли на чердаке. Благо, все были более-менее сытыми. А с жаждой помог водосборник, немного наполнившийся после недавнего дождя. Ближе к обеду, тоже не было ничего интересного. Леди сидела на своей любимой балке, прямо над входом. Шустрик охотился. Бочонок спал, ну или просто валялся.

После обеда, чтобы развеять скуку, "родственники" затеяли возню. Леди атаковала Бочонка, весело топчась по нему, как по мягкой подушке. Тот вяло отбивался. Ну а Шустрик подгадывал момент, чтобы напасть на Леди. В итоге, я не удержался и присоединился к ним, прямо с балки спрыгнув вниз и атаковав Шустрика.

Куча мала получилась знатная. Почти до самого вечера мы дурачились и развлекались. Я даже подловил себя на мысли, что снова, совершенно зря пропускал эти игры мимо себя и посвящал все свободное время исключительно тренировкам. Даже модуль "статуса" отметил, что мое эмоциональное состояние пришло в норму. Напряжение последних дней немного спало.

Остаток вечера, мы, всей гурьбой, бесстыдно продрыхли. И к началу ночи, даже я, чувствовал себя настолько хорошо, насколько это вообще было возможно. Отлично отдохнувшим, в хорошем настроении и с кучей энергии.

Но, расслабляться дальше, было нельзя. Операция "Наблюдение Ы" вступала в свою первую фазу. "Родственники" порядком удивились, когда я резко нарушил привычный порядок вещей. Обычно, стоило опуститься ночной тьме, я подрывался и убегал на охоту до самого утра. Или, как последнее время, вытаскивал кого-то на улицу и, опять же, до утра, мы с ним не появлялись на чердаке.

А тут, я сделал вид, что мне всё пофиг и спокойно развалился на полу. Первой обеспокоилась Леди. Мурлыкнув что-то обеспокоенно-недовольное, она подошла ко мне и внимательно осмотрела. Даже перевернуться на другой бок заставила. Не обнаружив никаких травм или повреждений, она еще немного походила вокруг, но отстала.

Вторым стал Шустрик. Подойдя ко мне, он попытался меня поторомошить, в стиле: "Чего лежишь? Труба зовет!". Но тоже потерпел фиаско. Немного потоптавшись, он, видимо, плюнул на мои закидоны и, как я и ожидал, убежал на охоту. В том, что Шустрик каждую ночь покидает чердак, я не сомневался. Давно в курсе. Да и после моего "обучения" я бы удивился, будь иначе. Из нас всех, он самый непоседливый.

А вот дальше, начались чудеса. Леди еще дважды подходила ко мне и осматривала, не понимая, что со мной не так. Но, видимо тоже решила плюнуть на мои непонятки и занялась более привычными делами.

— Мур-ур-мяу — Нежно мурлыкнула кошечка, направившись к выходу с чердака. Услышав зов, следом за ней тут же подорвался и Бочонок.

"О как!" — Приоткрыв один глаз и наблюдая за этой сценой, удивился я. Все выглядело настолько обыденно, что у меня, даже тени сомнения не возникло — не впервой.

"Так, так, так" — Заинтересовался я.

Немного выждав, я аккуратно поднялся на лапки и подкрался к выходу с чердака, выглянув наружу. Леди и Бочонок уже спустились с крыши пристройки и спокойно шествовали вдоль переулка.

Как только эта парочка скрылась за поворотом, я пулей рванул за ними. На перекрестке остановился и выглянул из-за угла. Парочка, все тем же спокойным шагом, шествовала куда-то по своим делам.

Прежде, чем произошло, хоть что-то интересное, прошло довольно много времени. Леди и Бочонок никуда особо не торопясь шли по переулкам. Я даже забеспокоился. Слишком уж беспечно они себя вели.

Объяснение такого поведения оказалось… неожиданным. На пути "родственников" вдруг возникло препятствие. Я даже забеспокоился, поначалу.

На очередном перекрестке, из-за угла, внезапно выскочила довольно большая дворняга. Неизвестно, куда она держала путь, но судя по ее реакции, эта встреча, для нее, была такой же неожиданностью, как и для Леди с Бочонком.

Я уже было собирался вмешаться. Все-таки, собакен там был не маленький. Как вдруг, произошло то, чего я никак не ожидал.

Леди. Это маленькая, миниатюрная кошечка, не долго думая, мгновенно подскочила к собаке и подпрыгнув, со всей доступной силой врезала ей по морде. Опешили все. И я, и собака, и Бочонок. А… Нет… Ошибочка! Бочонку было пофиг. Он вообще спокойненько прилег возле стены, с ленцой наблюдая за происходящим.

Именно его реакция остановила меня от немедленных действий. Если бы Леди реально угражала опасность, то Бочонок бы наверняка вмешался. Это я и по змее уже понял. А раз он ничего не делает, значит Леди ничего не грозит. Хотя я и не понимал, почему? Встреться этот собакен мне, один на один, и я не раздумывая бросился бы на утек. Шутка ли, он раз в десять больше любого из нас.

А дальше события развивались стремительно и трагично. Трагично, как ни странно, для собакена. Получив оплеуху, та, естественно, обиделась и разозлилась, тут же с недовольным лаем бросившись на Леди. Но, стоило ей сомкнуть челюсти там, где была кошечка секунду назад, как Леди мгновенно исчезла, оказавшись чуть сбоку и снова выдавая собаке по мордасам. С когтями, не сдерживая силу, да двойной пощечинкой. Прям, как истинная леди блин…

Собакен обиделась еще больше. И вновь попыталась схватить кошечку, но снова получила по морде, только теперь уже с другой стороны. И, видимо, получила больно. Взвыв, собакен начала атаковать кошечку без остановки. Но теперь Леди даже не стала пользоваться своей способностью. Просто уворачивалась, проскакивала между лап собаки и вновь и вновь выдавала той на орехи.

Я стоял и смотрел за этой картиной, как завороженный. Несмотря на разные весовые категории, у собакена не было ни шанса. Она просто не успевала за верткой кошечкой, раз за разом огребая коготками по морде.

"О-фи-геть!" — Мя-у-ми! — Протянул я. Но, заметив, как дернулось ухо Бочонка, тут же нырнул за угол и схоронился.

Избиение пушистой, и это сейчас не про Леди, продолжалось минут пять. Собакен ни в какую не хотела признавать, что в этом бою, у нее нет ни малейших шансов. А я, понемногу начал понимать, откуда Леди так хорошо наловчилась биться. Теперь стало понятно, почему она нас всех, так легко укладывает на лопатки. С такими-то тренировками!

Концовка была не менее трагичной. Собакен уже сама не рада была, что выскочила в этот переулок и связалась с нашей психованой кошечкой. Понемногу, она начала отступать и в конце-концов, просто сбежала, поджав хвост.

"Нормально так" — Невольно прифигел я с этой ситуации. Тут даже, не так важно то, что Леди бедную собачку запинала, да еще и не особо напрягаясь. Важно иное. Реакция Бочонка на это событие. Он вел себя так, будто эта ситуация произошла, не то что не в первый раз, а вообще, давно и порядком его подзадолбала.

А это могло означать только одно. Ни Леди, ни Бочонок, ни Шустрик, изначально не нуждались в моих "тренировках". Они и без меня, многому успели научиться. Иными словами, пока я добывал тараканов или другую дичь, они тоже охотились и учились. Я даже было подумал, что все это время мог не напрягаться с добычей. Что делал, все это время, явно лишнюю работу. Но нет. Немного поразмыслив я понял, что не прав.

То, что они охотились, это конечно хорошо. Но, если бы только этой охоты хватало, "Анализатор" не показывал бы мне легкого истощения у всех троих. Проще говоря, они хоть и охотились, но реально этому научились совсем недавно. А раньше, именно моя добыча и была основным источником пищи. Ну а то, что сейчас они и сами могут исследовать округу — всего лишь следствие простого и естественного события. Они подросли. Подросли достаточно, чтобы их уже не требовалось водить за ручку и тыкать моськой во все подряд, показывая, что можно, а что нельзя.

Конечно, до полной самостоятельности еще далеко, но… Мелкота, уже и не совсем мелкота. Вот только я это понял с очередным запозданием. Просто потому, что каждый день были кучи заморочек и я банально не обратил на внимание на произошедшие с ними изменения.

Когда решил их обучать и тренировать, понял, что подросли и их надо учить. Но все равно, воспринимал мелкотой. Ну а когда начал учить, оказалось, что немного опоздал. Они к этому моменту уже и сами многому научились и мелкотой быть перестали. Ну… Почти перестали.

Короче говоря, еще не молодые коты, но уже и не беспомощные котята. Что-то среднее, но уже вполне жизнеспособное.

Вот Леди и продемонстрировала мне это на охоте. А сейчас, я и сам убедился.

Получилось так, как это обычно и получается. Стоит примерить на себя роль родителя, как невольно забываешь, что возраст — это та проблема, которая сама проходит, со временем. И что хуже, ты этого попросту не замечаешь.

В общем, вовремя меня осадили. Пусть и не специально, но вовремя. Еще немного последив за "родственниками", я окончательно успокоился и принял новую действительность.

Смысла чему-то учить Леди, уже просто нет. Если с Шустриком — оно того стоило. Он явно одиночка в плане охоты и исследования округи. И то, чему я его научил — на пользу, то вот с Леди… Максимум, чему бы я мог научить ее, сверх того, что она и так уже умеет, это просто показать богатые на добычу места. Но… Смысла тратить на это время я не видел. Бочонок, судя по всему, с ней постоянно. основное, я ему показал. Значит и Леди скоро узнает.

Таскать ее по опасным местам? Ну нафиг! Мне мои нервы дороже. Да и не факт, что из этого выйдет толк. Поубивают еще всех местных хищников, как ту змеюку недавно. Всю опасную романтику трущоб развеют. С этих оболтусов станется! Что я потом делать буду?

Но, шутки-шутками, а увиденное заставило в очередной раз задуматься. Пока я закусил удила и рвался вперед, мои "родственники", углубляли то, что имеют и учились новому.

К примеру, Леди. Виденный мной бой, а точнее избиение собакена, в очередной раз раскрыл мне глаза.

Толку от моих тренировок? Толку от посещения опасного "центрального" района и от богатой добычи, если я, по факту, топчусь на месте? Чему я за эти дни научился? Да ничему!

А мои "родственники"? Куча способностей у Леди, а что еще важнее, умение их грамотно использовать и сочетать друг с другом. Таранный удар у Бочонка… А ведь не факт, что у этого лентяя только одна способность…

О Шустрике, что я на самом деле знаю? Раньше был уверен, что способность у него всего одна. Та, которую видел. Но так ли это?

Я ведь и сам, на основе своей способности, придумал другую. Мой импульсный удар. Так почему я ее не развиваю? Леди вон, умудрилась развить в себе "короткий телепорт", или что там у нее? И научилась им грамотно пользоваться. А я? Чему научился я? Что нового я в себе развил?

Если я позиционирую себя, как старший, в нашем, почти львином прайде, то почему в этом возникают сомнения даже у меня самого? Если я действительно хочу быть опорой и поддержкой своим "родственникам", пусть и недолго, пока окончательно не встанут на лпаки, то я избрал, для этого, не совсем верный путь. Не надо пытаться заменить собой пропавшую маму-кошку. Как ни старайся, а не получиться.

А вот, что реально требуется, так это стать сильнее и в случае неприятностей, суметь придти на помощь, кто бы ни оказался противником. Суметь защитить и помочь им. А для этого, сперва надо стать сильнее самому.

"Кажется, пора в своей жизни кое-что менять" — Вздохнул я. — "И я даже знаю, что."

Глава 14

Пусть и немного не так, как планировалось, но проблема в итоге разрешилась. Какая в конце-концов разница, как была достигнута цель? Главное теперь то, что я могу не переживать за своих родственников и оставлять их без присмотра на достаточно продолжительное время.

И это, очень сильно развязывало мне руки. Да, я понимал, что риск все равно сохранялся. Мне ли не знать, насколько трущобы опасное место. Но даже если я буду, как наседка, ходить и нудеть над каждым их шагом, толку от этого не будет. Потому, приняв решение оставить все как есть, я занялся теми делами, которые давно откладывал.

Во первых, если мои "родственники" ночами охотятся, то я могу реже бегать в опасный "центральный" район. В этом просто отпадает необходимость. "Родственники" уже приловчились обеспечивать себя пропитанием и без моей активной поддержки. А значит, освободившееся время можно всецело потратить на себя. Для начала стоит разобраться со своей способностью и выжать из нее максимум. Но это можно делать и мимоходом.

Интерфейс полностью потвердил мои выводы. Если применять ее не чаще, чем раз в час, особых последствий не будет и упадок сил мне не грозит. Тело вполне справится с такой нагрузкой. Разве что, понадобиться чуть больше еды, но с этим нет никаких проблем.

Значит, буду тренировать ее на постоянной основе, не переживая о постоянной легкой слабости. А, в идеале, надо совмещать, как само передвижение, так и отработку удара. Можно еще подумать и о других вариантах использования. Возможно придумаю или замечу что-нибудь. Сама проблема тут была в том, что я не понимаю принципов, по которым все это дело работает. За счет чего ускоряет? Как это возможно с точки зрения физики, ну или, какой-нибудь там, теории магии, что ли? Использовать — использую, но как работает — не понимаю. И это плохо. Без понимания основ, добиться чего-либо можно только методом тыка, причем, если очень повезет.

Плюс, пример Леди ясно показывает, что нужно лучше понимать себя и свое окружение. Не только тренировать то, что есть, но и открывать новое. И вот тут — вообще затык. По той же самой причине. Я не понимаю, что есть энергия в этом мире. Так-то понятно, что используются ресурсы моего тела. Что это именно та энергия, которая содержится в теле живого существа. Но толку? Понимать-то, я это понимаю, но уверен, что это только одна грань действительности. А чтобы придумать какую-нибудь новую способность, надо либо знать основы, чтобы что-то создать. А их я не знаю. Либо открыть случайно, все тем же, высоконаучным методом — методом удачного тыка.

Весь день, после ночной слежки, я и посвятил этому методу. Для начала, тщательно следил за тем, что и как я делаю, применяя "Сложное перемещение". И это сразу принесло свои плоды. После нескольких применений, где я максимально концентрировался на происходящем, я смог лучше понять, как именно движется моя энергия. Сперва, она словно вода в опрокинутом стакане, начинает перемещаться, резко опускаясь к лапкам и создавая дополнительный импульс. Дальше происходит прыжок и энергия разливается обратно по всему телу. Приземление в первую точку и энергия словно резко замедляется, как будто вода, в воображаемом стакане, начинает превращаться в лед. Это замедление позволяет полностью погасить импульс прыжка. А потом, по застывшей в желе энергии, весь импульс передается поверхности.

Второй прыжок сильно отличается от первого. Он почти простой. Точнее, его начало. Обычный толчок лапками. Но с одним важным отличием. Часть энергии, еще до прыжка, словно перетекает и прилипает к поверхности и потом остается на ней. За счет чего и происходит фиксация поверхности в пространстве, пока гаситься импульс и готовится второй прыжок. Ну а дальше, лед в стакане мгновенно растапливается. Иными словами, энергия снова начинает двигаться, резко ускоряясь до обычного состояния, за счет чего, тело снова получает ускорение в пространстве. С последним, конечно, не особо уверен. Ведь все на грани ощущений, но чувствуется примерно так.

Ну и окончание действия способности — стакан ставят обратно на ровную поверхность и вода в нем успокаивается. Энергия прекращает метаться по телу, возвращаясь в то состояние, в котором и была до применения способности.

Собственно, я даже смог выяснить, и понять, откуда затраты энергии. Она тратиться не в момент прыжка. Она тратится в момент, когда гаситься импульс. На удержание поверхности в пространстве. И в этот же момент, выходит из тела. Отсюда и потеря энергии. Хотя, уверен, на остальные части приема, она тоже тратится. Но не так заметно, как с поверхностью.

Осознав и поняв этот принцип, смог сделать один важный вывод. Любая способность может быть как внутренняя, так и внешняя. Иными словами, либо направлена на усиление тела, либо на воздействие на окружающий мир. Ну и их комбинации. К примеру, чисто внутренняя у Шустрика. Уверен, там потери энергии — минимальны. Потому и использует он ее почти постоянно. А вот у остальных, и у меня в том числе — смешанный тип. У Бочонка, к примеру, почти чистая внешняя. Он свою энергию превращает в ударную мощь. Внутреннее воздействие, в его способности, ограничивается стартовым толчком.

Иными словами, если я пойму, как самостоятельно управлять этой энергией, то смогу создать что-нибудь новенькое. Простейший вариант, который сразу приходит на ум — длинный прыжок. Научиться прерывать действие способности в тот момент, когда идет первый ускоряющий импульс. Это тоже надо будет опробовать. Может и получиться что-то дельное. Тем более, что если мою способность прервать, то и затраты энергии снижаются. Это я уже давно заметил.

В общем, надо практиковаться, практиковаться и еще раз практиковаться. Тем более, что для этого появилось достаточно времени. Вполне можно совместить тренировки с давно откладываемым походом на рынок.

Я когда-то давно, еще в той жизни, ммм… часто общался с одной девушкой. Так вот, как и у многих, у нее тоже была домашняя любимица. Небольшая сиамская кошечка. Я эту милую зверушку, если честно опасался. Недолюбливала она чужаков. А когтищи там, мама не балуйся. Но, что меня в ней прикалывало, так это то, что кошечка была жуткая гурманка. Ну, это я тогда так думал. Винегрет любила, аж жуть.

Теперь я ее понимал. Сам бы не отказался. Потому и задумался всерьез над вопросом посещения рынка. Растительную пищу надо добыть как можно быстрее. Старый закон всех времен и народов, мы то, что мы едим. Да, в этом вопросе, у кошачьих — сильное послабление, хищники все-таки. Но все равно витамины требуются. И давно пора их добыть. А эту проблему нахрапом не решить. Нужно думать и готовиться.

На следующую ночь, как только тьма укрыла переулки трущоб, я выскочил с чердака и помчался прямой наводкой к площади. Тоже, к слову, опасный район трущоб. Не менее опасный, чем "центральные" улочки. Но уже по иной причине. Если на "центральных" ночью обитает большое количество оборванцев, которые никогда не прочь поохотится на всякую живность, то на рыночной площади — иная опасность. Огромное количество "местных жителей" всех мастей. И коты, и бродячие собаки, и различные хищники. Короче, не отмечается там, только ленивый.

Точно, я в этом не уверен конечно, но большую часть неприятностей на своем пути, встречал именно ближе к торговой площади. Отсюда и сделал такой вывод.

И на эту ночь, у меня была вполне определенная, четкая задача. Найти временное укрытие, в котором можно спрятаться как до утра, так и на весь световой день. В первое же посещение, кроме наблюдения я ничего не планировал. Надо просто присмотреться к происходящему и понять, что я мог бы там добыть и чем мне это может грозить.

До площади получилось добраться вполне спокойно. Пара встреченных ночных хищников не в счет. Они и сами, особо на меня внимания не обращали. Видимо просто двигались к привычным местам охоты и на мелкую юркую цель, заметившую их, не разменивались. Смысл гоняться за кем-то, если можно засесть в засаде и просто поймать, потом, неосторожного раззяву?

Сама площадь представляла из себя небольшой, почти круглый пятачок пустого пространства, зажатый со всех сторон каменными домишками. Пожалуй, это первые, полностью каменные дома, которые я видел в этих трущобах. И тоже не жилые, как и всё вокруг.

Эта загадка пустующих домов, уже давно не давала мне покоя. Ну не бывает такого, чтоб столько жилья было никому не нужным! Тут что? Чума прошла недавно? Или война, что всех по поубивали? Бред какой-то. Но причина точно должна быть. Просто я ее пока не понимаю. И без достоверного источника информации, вряд ли пойму.

"Ну и фиг с ним!" — Мысленно отмахнулся я от этого вопроса, недовольно махнув хвостом. Все равно не до того.

На площадь я выскакивать не стал. Моя догадка, о местной дискотеке, вполне подтвердилась. Видеть, не видел, но звуки говорили сами за себя. Лай, собачья ругань, вой, ворчание. В общем, там точно было весело. Решил пока обежать ее по кругу, и изучить прилегающие дома и переулки. В идеале — забраться на крышу домов и взглянуть сверху, но, до такого идиотизма, я точно не опущусь. Ночных летунов, со взрослую собаку размером, тут хватало с головой. С другой стороны, чердаки тоже никто не отменял. Главное найти подходящий.

Почти вся ночь у меня ушла на то, чтобы обследовать всю прилегающую к площади территорию. В основном, куча времени уходила просто на то, чтобы не попасть в переплёт. Приходилось очень много прятаться и скрываться, потому что по переулкам частенько шастали "местные". В основном собаки и коты. Ну и хищная экзотика, конечно. Но бывали и относительно безобидные посетители. Для меня стало шоком, когда мимо моей нычки, вальяжно прошествовала крыса и, едва выйдя на площадь, скрылась за поворотом.

К сожалению, ни одного переулка, прямо выходящего на саму площадь, мне так и не попалось. Все они либо делали поворот, перед выходом, из-за нагромождения строений. Либо были кривыми настолько, что рассмотреть что-то впереди, было нереально. А рисковать, подходя почти к выходу, я не собирался.

Хотя встреченная крыса, сильно пошатнула позиции моей паранойи. Слишком уж спокойно она себя вела. Неужели и тут действует принцип водопоя, как на "центральных" улочках? Непонятно.

Но, гадать нестал. В приоритете — безопасность и осторожность. Потому, набрался терпения и тем же способом, что и раньше, продолжил изучать окрестности площади. В основном интересовался всеми встреченными дырами, норами, проломами и прочим. В том числе доступными для проникновения окнами, с разбитыми ставнями или просто отдушинами подвалов.

И в итоге, через такой подвал, я и смог, наконец, проникнуть в нужное место. Дверь в основную часть дома настолько развалилась, что протиснуться, сквозь трухлявый, изъеденный жуками пролом, получилось без проблем. Ну а оттуда, сперва на второй этаж, полностью пустого здания, а потом и на чердак.

И что еще порадовало, и на втором этаже, и на первом, было сразу несколько зияющих провалами окон, через которые всегда можно было сбежать.

Это запрыгнуть в них, я не мог. Да и мало кто сможет. А вот спрыгнуть вниз — запросто. Хоть со второго этажа, это и рискованно, но если прижмет, спрыгну почти без проблем. Тело у меня легкое и крепкое. Да и способность мою, никто не отменял. Можно прыгнуть с промежуточной точкой. До стен противоположных домов недалеко.

Тихо подкравшись к пролому чердака, выходящему на площадь, я аккуратно выглянул наружу и долгое время не мог осознать, что же я вижу.

Звуки полностью себя оправдали. Дискотека! Иначе и не назовешь. Ну или, адский светский раут, с балом и огромным столом с закусками. В качестве бального зала — площадь. В качестве светских львиц и королей — многочисленные блохастые и пернатые, всевозможных мастей и размеров. В качестве стола с закусками — огромная куча трупов всяких зверушек, сваленная в одном из углов площади.

Здесь действительно никто, ни на кого, не охотился. Максимум, что происходило — вспыхивали локальные стычки за особо "вкусную" и свежую тухлятинку. Честно говоря, увиденное невольно заставило сжаться все внутри.

Откуда такая куча трупов животных и птиц? Почему тут? Почему такое количество мяса просто свалено в угол, словно какие-то помои? Почему все это добро отдано на поживу местных "жителей"? Почему это все, до сих пор не отжали себе оборванцы из трущоб?

Последний вопрос, пожалуй был самым странным. "Центральная" улочка-то, вон она, торцом упирается в площадь. Но, ни одного человека на площади не было. Совсем. А ведь среди сваленных в кучу трупиков, были и действительно свежие. Да они все, по факту, там были относительно свежие. Тогда почему?

Но ответа не было. Было всего два факта. Люди, живущие в трущобах, при малейшей возможности охотились на любую живность, стоит им только заметить движение или услышать посторонний шум. Я даже видел подобную… "охоту". Камнем из своеобразной пращи, один из оборванцев подбил мелкую птицу. Подошел, осмотрел добычу, что-то сказал и не особо стесняясь, впился в нее зубами, возвращаясь обратно на улочку. То есть, люди не гнушались охотиться на местных зверушек. Ради пропитания.

А теперь факт второй. Площадь, наполнена целой кучей бесхозного, никому не нужного мяса. Как в виде готовых трупов, так и виде кучи падальщиков. Собаки, коты, ящерицы, змеи, пауки, крысы, птицы, да даже какая-то страховидла, отдаленно похожая на жабу и та тут присутствовала. И никому до этого не было никакого дела. Если поставить себя на место оборванца из трущоб — одно мясо, ело другое мясо.

"Как так?" — Проскочила невольная мысль. А я окончательно осознал, что, чего-то в этой жизни, точно не понимаю.

Немного поразмыслив, я решил не забивать себе голову лишними вопросами. Если чего-то не понимаешь, значит надо просто понаблюдать, чтобы понять. Раз тут рынок, то логично предположить, что эта куча трупов — результат какой-то людской деятельности. И все это не просто так. А значит, чтобы понять причины, нужно просто подождать. К тому же, до рассвета осталось всего два часа.

Еще раз пробежавшись по дому, я убедился, что лучшего места не найду. Как временное пристанище — идеально. Единственное что, надо его немного улучшить. Застолбить, так сказать, как свою собственность. Ну а если понятнее, то просто перекрыть сюда доступ.

Отдушину в подвале я не закрою. Слишком уж там… рельеф для сложной деятельности не подходящий. А вот дырку в двери, ведущую в подвал, завалить могу. Благо, дом хоть и пустующий и вынесли из него уже все, что вообще было можно, но кое-что тут осталось. Различного деревянного хлама — хватает.

Стараясь не шуметь, я аккуратно понатаскал целую кучу хлама к пролому и, немного повозившись, наглухо перекрыл доступ из подвала в дом. Всякую мелочь — вполне удержит. А сунься кто крупный, без шума не пролезет.

Рискованно, конечно, но других вариантов нет. Да и место тут, очень уж удобное для наблюдений.

Закончив с баррикадами, я снова обежал дом, изучая все возможные выходы и прикидывая, куда можно отступить в случае неприятностей и отправился обратно на чердак. Рассвет уже понемногу разгорался. Насколько помню, рыночек начинает "работать", где-то, через час-два, после рассвета.

Как только первые лучи солнца начали пробиваться из-за горизонта, играя отсветами на крышах, пирующая внизу живность начала вести себя все более и более агрессивно. И не только агрессивно, но и, мне показалось, что истерично. По быстрому заглатывались последние куски пиршества, огрызаясь друг на друга, живность начала активно рассасываться кто куда.

"Угу" — Кивнул я сам себе. Значит людей эти ребятки тоже опасаются. И наверняка не зря. — "Ну чтож, будем посмотреть."

Глава 15

Стоило забрезжить первым лучам солнца, как у меня тут же начались проблемы. Судя по всему, кто-то из недавних завсегдатаев дискотеки, тоже знал об этом домике и давно присмотрел его себе, как дневную лежку.

Снизу донеслись звуки возни, негромкий грохот и тихий то ли скулеж, то ли писк, отсюда непонятно. Решив не паниковать раньше времени, я быстро спустился и выглянул из-за угла, пытаясь понять, кто там так настойчиво ломиться через баррикаду.

Оказалось, какой-то холеный котяра. Он довольно упорно пытался разобрать мою баррикаду. И не просто ломился, а по одной вытаскивал доски и откидывал их в сторону. Причем действовал довольно споро и грамотно.

"Сообразительный блин" — Подумалось мне. — "Ну, не удивительно."

Я и прикидывал, что сюда мог бы забраться только кот или кто-то меньшего или сопоставимого размера. Слишком отдушина подвала маловата. Потому и не переживал так, что бы очень. Надеялся отбиться в случае чего.

Кот работал абсолютно спокойно и не торопясь, понемногу разгребая завал из досок. Но кое в чем он ошибся. Как баррикаду разобрать, он-то догадался. А вот озаботится вопросом, почему и откуда она тут вообще взялась, он не озаботился.

"Ну…" — Хмыкнул я — "Сам виноват".

Уловив момент, я сделал короткий разбег и впечатался лапками в одну из досок, использовав удар способностью. Как раз за эту доску и схватился бедолага.

"Ух блин" — Скривился я, видя результат — "Кажись переборщил"

"Ты там не подавился, болезный?" — Мяу-ми-мя? — С небольшим беспокойством поинтересовался я. Но коту было явно не до задушевных бесед. Он по-моему меня даже не услышал. С огромным трудом выцарапав из пасти кусок деревяшки, поджав хвост, кот пулей вылетел на улицу и скрылся где-то в переулках, оглашая окрестности странно булькающим, обиженным мяуканьем.

Это происшествие напрочь отбило у всех желание "заселиться" в этот дом. А такие по ходу были. Возле едва видимой с моего места отдушины, промелькнул кто-то еще. Да я б и удивился, будь иначе. Очень уж тут удобное место.

Немного подождав, я пожал плечами и по быстрому восстановил баррикаду. Надеюсь, больше сюда никто не сунется. Думаю даже тот кот не понял, из-за кого и почему, ему прилетело. А после такого представления, никто другой проверять уж точно не захочет. У страха, как говорится, глаза велики.

Окончательно убедившись, что больше гостей не намечается, я отправился обратно на чердак. Если я не ошибаюсь, очень скоро на площади станет гораздо оживленнее.

Через полчаса, когда солнце уже полностью выползло из-за горизонта, откуда-то с прилегающей "центральной" улочки, начал раздаваться нарастающий шум. Сперва, какие-то невнятные, но громкие звуки. Со временем они становились еще громче, а количество источников росло. И где-то минут через пятнадцать на площадь понемногу начали выползать торговцы.

Увиденное мною зрелище напрочь выбивалось из колеи. Подобного я даже в принципе не ожидал. Когда представляешь себе рынок, слыша шум людей издалека, о чем думается в первую очередь?

Многочисленные лотки, со всякой всячиной, начиная от продуктов и заканчивая… Ну ладно, зная что тут трущобы, на продуктах и заканчивая. Представляешь себе торговцев. Хотелось бы сказать, холеных и цветастых, но опять же — трущобы. Но хотя бы, просто цветастых. Которые кричат на все лады и зазывают покупателей.

"Хотя да!" — Мяум! — Хмыкнул я. — "Какие тут нафиг покупатели?"

Но, допустим, "зазывающие покупателей". Представляешь сутолоку, этих самых покупателей. Короче, при слове "Рынок", в голове и возникает образ этого самого рынка.

Вот только, нифига подобного. К местному колориту, все это, не имело никакого отношения. Точнее, общие черты, где-то, как-то, сохранялись, но не более.

Первыми на площадь вышли люди, которых иначе чем бойцами, не назовешь. Встреть я, в той своей, старой жизни, одного такого, сразу бы вывернул карманы. И не потому, что трус, а потому, что жизнь дороже.

Упакованные в кожаные доспехи, с металлическими вставками. Обвешанные разнообразным оружием с головы до ног. С шипастыми дубинками в руках. В общем, типичные головорезы, знакомые по фильмам о средневековье.

А вот следом за ними, уже и тянулись "торговцы". Хотя, торговцами их назвать язык не повернется. Наиболее подходящий аналог — рабы. Каждый из "торговцев" тащил за собой разнообразные тележки, к которым и был прикован цепями. В оборванных одеждах — только срам прикрыть. Отощавшие, забитые.

"Охренеть!" — Миу! — Тихо выдохнул я — "Это что за концлагерь на выезде?"

И странности этого мобильного рынка, на этом не заканчивались. Для меня. А вот для местных, походу все в порядке вещей.

Всего разнообразных "торговцев" с телегами, было человек пятнадцать. Судя по тому, как споро они устанавливали свои телеги и подготавливали товары, ничего не обычного в этом рынке не было. Каждая телега была укрыта куском ткани. Как только "торговец" вставал на свое место, ткань снималась, оголяя лоток с товаром. Потом устанавливались четыре жерди и ткань превращалась в навес, закрывающий товар от солнечных лучей и возможного дождя. Все быстро, ловко и, ясно видно, что привычно.

Но для меня самым странным было даже не это. Одна из телег и ее "торговец", очень удивили. Она пришла пустая. И прикованный к ней раб, сразу же направился к останкам ночного пиршества. Вытащив огромную, чуть ли не снеговую лопату, собранную из дерева, этот человек, достаточно быстро закидал все трупики и их остатки в телегу и развернувшись укатил обратно. Причем, без охраны. Совсем. Если тележки с товаром, с боков прикрывали "охранники". То на эту всем было плевать.

Я уже ожидал, что, вот прямо сейчас, все странности закончатся. И этот, своеобразный, явно подпольный рынок, начнет работать, но нет. Непонятно почему, но никто ничего не делал. "Торговцы" стояли у лотков, втихую разминая спину и конечности. Охранники толпились у выезда на "центральную" улочку и о чем-то увлеченно беседовали.

И… Всё… Ни покупателей, ни какой-то рабочей суеты. Ни-че-го. Судя по всему, все чего-то ждали.

Поняв, что ничего пока происходить не будет, я решил внимательнее осмотреть, чем же тут торгуют. Конечно, в общих чертах я уже всё видел, да и теперь, уже, немного мешают навесы, но все же, надо понять, стоило ли сюда вообще соваться.

Первые же пять телег с продуктами, дали стопроцентный ответ — стоило. Точнее, не пять, а всего две, но это уже роли не играло. Обе были с какой-то зеленью, а значит, и были моей целью. Но пока, решил на них не акцентироваться.

Остальные "продуктовые" телеги были с мясом, рыбой и хлебом. Хотя… Внешний вид выложенных товаров, зарождал смутное сомнение, в том, что я действительно вижу мясо, рыбу или хлеб. В первой даже мясом не пахло, скорее какими-то его ошметками. Но судя по виду, ошметками обработанными. То ли вялеными, то ли засоленными, так и не понял.

Рыба во второй телеге, тоже вызывала некоторые вопросы. Это точно рыба? Что-то берут какие-то сомнения. Про хлеб в третьей, вообще молчу. Я даже не уверен, хлеб там или камни для метания? Судя по звуку, раздавшемуся при падении одной из "булок" на землю — все-таки камни.

"И это покупают?" — Удивился я. Но, видимо, да. Не просто же так, они это все притащили. — "Ладно, фиг с вами, я тут все равно не за мясом и не за хлебом."

Благо хоть овощи радовали. Ну или фрукты. Ну, или как тут, они, это все, классифицируют? Знакомых картошки, помидоров и огурцов, я не увидел. Единственное, что было хоть немного знакомым — яблоки. Только цвет их немного смущал. Фиолетовые. Но, если продают, значит съедобны.

На них и буду ориентироваться. Пусть и ясно видно, что с гнильцой, но пофиг. Лучше там все равно ничего не видно. Тем более, что вторая телега с зеленью, вызывает слишком много вопросов. Целая куча разнообразной травы. По другому и не назовешь. Да еще и явно не первой свежести. Хотя тут все такое. Даже овощи на предыдущей. Но им, хоть, доверия чуть больше.

Остальные телеги мне были неинтересны. Там, в основном, были хозяйственные и бытовые товары. На одной — куча тряпья, отдаленно напоминающего какую-то одежду. И судя по бурым разводам, вполне возможно, что б/у. На другой, какие-то инструменты из дрянного железа.

Из того же железа и оружие, разложенное на соседней. О благородном блеске металла, там даже заикаться нет смысла.

Ну а на остальных, уже всякая-всячина. Даже, какие-то блеклые бусы мельком видел. Хотя и не уверен, что это были именно они. Слишком там всего навалено было.

Услышав очередной скрип колес, я наконец понял, чего все ждали. И дальнейшие события невольно заставили вздыбиться мою шерсть даже там, где это казалось в принципе невозможным.

Приехавшая… Ладно, пусть будет, телега, была настолько странной, что даже не знаю, с чем ее сравнить… Походная лаборатория алхимика, палача и вивисектора? Пожалуй так. Разделочный стол, куча каких-то стеклянных баков с жидкостями, склянки и трубки, всевозможных видов и расцветок, Куча странных инструментов. И все это спаяно в одну, единую конструкцию, практически в несколько слоев покрытую кровью и какими-то ошметками.

"Это что за вашу медь?" — Обалдел я, даже привстав немного.

Ответ нашелся довольно быстро. И он мне тоже, совсем не понравился.

Как только эту телегу установили, на рынок зашла еще парочка охранников, видимо блокировавшая до этого проход. О чем-то переговорив, они и большая часть бойцов, отправились обратно. Остальные бойцы, разбрелись по площади и со скучающим видом, уставились в никуда. Явно будут следить за порядком, словно стража.

Из "центральной" к этому моменту, уже потянулись первые… "посетители" этого… "мероприятия". И я наконец узнал, для чего была притащена та странная телега.

Пара охранников, стоявшая у входа, запускала "посетителей" строго по одному. И главным "пропуском" тут оказалось наличие… "добычи". По другому, я это назвать не могу. Почти у всех, кто хотел пройти на рынок, в руках была тушка какого-то животного. И что еще страннее, животные были живыми. Но, даже мне было понятно, что ненадолго. Состояние живности было далеко от идеального. Переломанные конечности. Многочисленные раны. Когда их ловили, точно не церемонились. А те, что были по-целее — связаны, или закутаны в тряпки, или еще, как-то обездвижены.

Первый же "посетитель", со своей жертвой, едва войдя на рынок, тут же направился к телеге, протягивая свою добычу. "Торговец", или скорее, обслуга телеги, довольно быстро и умело перехватил и разложил на столе жертву.

Ну а дальше, началась магия. Я конечно знал, что в этом мире она есть. В конце-концов, сам чем-то подобным пользуюсь. Но вот… "структурированную" видел впервые. И я, честно говоря, даже не думал, что мое первое с ней знакомство, будет именно таким.

Разделочный стол в центре телеги, оказался не просто ровной поверхностью. На него была нанесена какая-то схема. Как только обслуживающий уложил жертву на стол, схема засветилась жиденьким зеленым светом, едва пробивающимся сквозь натеки крови.

Жертву, попавшую под воздействие этого свечения, мгновенно спеленало какими-то силовыми жгутами, жестко фиксируя на столешнице. Даже, по-моему, излишне жестко. Мне было искренне жалко эту зверушку, отдаленно напоминающую то ли хорька, то ли выдру.

Дальше началась вообще жесть. Обслуживающий вынул из внутренностей телеги какой-то шланг и всунул в пасть животине, одновременно надавливая на крышку одного из сосудов. Что там происходило дальше, я так и не понял. Но в какой-то момент, вся тушка животного начала исходить кровавым туманом. И через минуту, этот туман кристаллизовался, превратившись в рубин, иссиня кроваво-красного цвета. Хотя, насчет рубина, я был не уверен. Далековато. Но точно, какой-то небольшой кристалл.

Тушку же, после окончания процесса, просто схватили со стола и отбросили прочь. Как раз, в тот самый угол, возле которого и пировали ночью.

Теперь хоть стало понятно, откуда к ночи берется столько трупиков. Вот только, открывшемуся знанию я был совсем не рад.

Созданный кристалл, обслуга поместил в какое-то углубление и внимательно всмотрелся во вспыхнувшие индикаторы. По другому это не назовешь. После чего кристалл отправился куда-то в недра телеги. Что-то сказав стоящему рядом бойцу, обслуга вытащил несколько монет и отдал их принесшему животное человеку. Немного поспорив, видимо о размере наград, этот человек вздохнул, рассматривая монеты у себя в руке и отправился на "рынок". А на его место, сразу же пустили следующего. После чего повторилась практически идентичная процедура. Разве что, количество монет в награде отличалось.

Но были и другие отличия. Не только сумма вознаграждений. Я немного ошибся. Из жертв выкачивалась не кровь, как я подумал. А явно нечто иное. Конечно, львиная доля тумана, действительно была похожа на кровавую взвесь. Но были и другие варианты. Из одной птицы, к примеру, туман выкачивался ярко-желтого цвета. И образовавшийся кристалл, обладал тем же цветом.

После трех часов наблюдения я сделал вполне логичный вывод. Чем более яркий цвет тумана, тем больше награда. И чем более этот цвет ближе к светлым тонам, тем больше он ценился. За три часа, количество разнообразных жертв перевалило за пять десятков. Обслуживающий это страшное устройство человек работал довольно умело. Явно был виден наработанный годами опыт. Ему даже как-то паука принесли. Из тех самых, которых я так постоянно опасаюсь.

Паук был закутан в какие-то, перетянутые веревками, тряпки. И судя по ожесточенному сопротивлению, быть жертвой совершенно не собирался. Но, у обслуги было иное мнение. легко и быстро вскрыв путы, человек как-то по особому перехватил тушку паука и спокойно уложил того на стол. Любые попытки цапнуть человека были обречены на провал. Несмотря на всю свою ловкость и изворотливость, освобожденный от пут паучара, оказался бессилен. У человека сноровки оказалось в разы больше.

Если я правильно понял, то та субстанция, что выкачивают из жертв — это энергия. Другого вывода, у меня просто не было. Но… я снова ошибся. Очередная жертва вызвала небольшой ажиотаж среди присутствующих, стоило только появиться первым облачкам тумана.

В этот раз, туман был сизого, почти чисто белого цвета. И стоило ему начать собираться в кристалл, как принесший эту змею человек, радостно запрыгал. А стоявший у устройства охранник, отпихнул обслугу и самолично взялся за дело.

Через пару минут, тщательно изучив получившийся кристалл, мужчина, вытащил из под телеги небольшой сундучок, достал из него небольшой кошель и кинул его счастливчику. Но, на этом все не закончилось.

Вытащив кристалл, мужчина оглянулся и жестом подозвал одного из охранников. Тот радостно оскалившись, быстро подбежал к телеге и с трепетом принял кристалл.

А вот дальше произошло что-то странное. Переговорив с мужчиной, охранник чему-то покивал и немного отойдя в сторону, приложил кристалл ко лбу. Через пару секунд молчания в напряженной позе, кристалл вдруг засветился и снова превратился в туман, полностью впитавшийся в голову человека.

Еще немного постояв, словно к чему-то прислушиваясь, мужчина радостно закричал, а остальные охранники, кажется, начали его поздравлять. Причину происходящего я узнал почти сразу. После нескольких радостных похлопываний по плечам и поздравлений, тот самый мужчина, что лично встал за устройство, что-то потребовал. Судя по всему, этот мужчина был их начальником.

Поклонившись, охранник вышел на свободное пространство и сосредоточился. Сперва, ничего не происходило. Но потом, внезапно, он исчез и тут же появился немного в стороне. Чем-то это мне напомнило то, что вытворяла Леди. Ту самую "короткую телепортацию".

"Это что?!" — Мяу?! — Обалдел я — "Он способность новую получил что ли?!"

Дальнейшие события полностью подтвердили эту догадку. Из животных выкачивалась не энергия, как я подумал изначально. Из них вытаскивали именно способности. Тот охранник стал только первой ласточкой. До самого обеда похожая картина повторялись еще дважды. С небольшим отличием в цвете кристалла. Если я правильно понял, цвет определяет тип способности и ее силу. Еще дважды начальник вмешивался в процесс выкачки способностей и одаривал кого-то из своих подчиненных. Один раз был синий кристалл, второй раз зеленый.

Остальные же, после обеда, были выложены на прилавок и стали предметом торга. В основном там были красные или фиолетовые кристаллы. Чуть реже остальных цветов. Большая часть покупателей, получившая свою награду, все это время бесцельно слонялась по рынку, не спеша тратить полученные монеты. И как только, кристаллы выложили для продажи, стало понятно почему.

В первую очередь, все кто имел деньги, хотели выкупить именно их. Многие даже договаривались друг с другом, сбиваясь в группки, чтобы купить кристалл кому-то одному, ссыпая ему почти все свои монеты. Видимо, своих денег не хватало.

Были и те, кто пришел без добычи. Такие "посетители" попадали на рынок после выплаты небольшой пошлины в одну монетку. Но их это особо не волновало. Большая часть таких посетителей, даже просто судя по одежде, были в разы состоятельнее, чем "добытчики". Их же и пускали к телеге с кристаллами в первую очередь.

Купившие кристалл люди, так же, как и охранники раньше, прикладывали свои покупки ко лбу, тут же поглощая их. Был даже случай, когда на рынок пришла женщина с ребенком. Выкупив сразу несколько кристаллов, она сразу же и использовала их, приложив ко лбу дитя и, видимо, своими силами запустив нужный процесс.

Как только все кристаллы были распроданы, а разлетелись они, словно горячие пирожки, ажиотаж сразу немного спал. Большая часть людей сразу же потянулась прочь. Остались в основном те, у кого еще имелись монеты. Они же и создавали тот самый шум-гам рынка, что я изначально и ожидал услышать. Торговались, спорили, ругались. К слову, как только укатила телега, охранник, взимавший пошлину за вход, тоже ушел. Теперь на рынок можно было попасть без каких-либо пошлин и взносов.

В основном тут закупались продуктами и одеждой. На внешний вид и состояние товара, конечно внимание обращали, но носы особо не воротили. Если я правильно понял — привыкли. Спорили в основном о цене. Ну тут и понятно, любой бы старался купить побольше и подешевле.

До самого вечера ничего интересного больше не происходило. И единственное, что мне до сих пор оставалось непонятным, так это куча тушек, скинутая в угол. Это ж мясо! Вон на том лотке его тоже же продают. Так почему оно никого не интересует? Но, видимо причина в недавнем ритуале, или что это такое было?

В тушки, перед выкачиванием способности, заливали какую-то жидкость. И, возможно, для людей она ядовита. Или еще чем-то опасна. Если эта жидкость нужна для выкачки способностей, то скорее всего и мясо после такой обработки употреблять не стоит.

К слову, по этой же причине и ночных "пирующих" могут не трогать. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался в правильности такого вывода. Если съесть подобное мясо и вместе с ним получить остатки той жидкости, то, по идее, можно расстаться с какой-то своей способностью. Если это так, то ну его, это самое мясо, к демонам. Лично я бы, подобное есть не стал. Мне мои способности вполне нравятся и расставаться с ними, я совсем не горю желанием. И скорее всего, местные думают примерно также. Если даже мамочка пришла на рынок, только для того, чтобы купить кристаллов для своего ребенка, значит способности в этом мире имеют огромное значение. И потерять их для местных — хуже смерти.

Еще немного понаблюдав, я решил пока откинуть в сторону все размышления по поводу увиденного и заняться наконец тем, ради чего все это и затевалось.

Судя по всему, "торговцы" всегда устанавливают свои телеги на одно и тоже место. Уж слишком привычно они действовали утром. А это значит, что телеги с зеленью и фруктами и завтра прикатят на тоже самое место, что и сегодня. А это уже дает возможность, для планирования моего "ограбления века".

И что меня порадовало, именно телега с теми самыми яблоками и была наиболее удобно расположена. Аккурат за ней был выход в один из небольших переулочков. И если вначале дня, возле входа стоял охранник, видимо, чтоб не пускать "зайцев" без оплаты. То сейчас вход был абсолютно свободен. И от него до телеги буквально метр. Как только опустятся сумерки, надо будет внимательно обследовать тот переулок и прикинуть, как по тихому слямзить пару мелких яблок.

Отсюда, с чердака, я уже видел примерный маршрут. Выскакиваю из переулка, прячусь под телегой. Можно заскочить прямо на колесную ось. Если там конечно место для такого финта есть. Отсюда не видно, есть ли между осью и днищем достаточно расстояния. Но даже если и не получиться, можно схорониться за колесами. Они достаточно грубые, полностью из дерева и с четырьмя толстыми деревянными спицами. В общем, для моей тушки спрятаться — в самый раз.

Ну а дальше, нужно будет выгадывать момент, чтобы заскочить на телегу, схватить яблоко и смыться. Скорее всего, придется дважды активировать свою способность. Точнее, сперва сделать "Импульсный удар", но вместо удара, схватить добычу, а не оттолкнуть ее. С этим еще придется потренироваться сегодня ночью. Ну а потом обратно под телегу и в переулок. Лучше всего двумя прыжками. Но там видно будет. Это планировать легко и просто. А вот выполнить… В общем, лучше не загадывать, а действовать по факту.

В общем, план на следующую ночь прост и незамысловат. Сгонять домой, проведать своих. Все ли у них в порядке? Немного отдохнуть и вернуться сюда. Обследовать переулок и найти укрытие до конца ночи. Ну а там видно будет.

Глава 16

До самого вечера ничего примечательного больше не происходило. Только один случай, под самый конец работы рынка, выбивался из обычной рыночной суеты. На площадь явилась довольно странная компания. Чем-то они напоминали охранников рынка. Те же темные одежды. Та же кожаная броня с кучей оружейного обвеса. Но вот перевязи и подсумки, довольная сильно отличались. Всевозможных кармашков, сумочек и прочей радости, было чересчур уж много.

Да и закупались они довольно необычным товаром. Их целью были три, обособлено стоящие телеги, к которым раньше никто вообще не подходил. Для себя, я их мысленно объединил в "походный склад алхимика". Куча разнообразных колбочек, деревяшечек с рисунками и схемами, каких-то шариков разных цветов и прочего барахла, назначение которого было абсолютно непонятным.

Но, видимо именно ради этой, или подобных ей, группы, сюда и пригоняли телеги с таким товаром. Потому что закупались бойцы по полной. Эта пятерка за полчаса смела с лотков чуть ли не половину всего, что там было. И судя по тому, куда и как они расфасовали свои покупки, это была действительно какая-то алхимия. И скорее всего — ее боевой вариант. Ну и магические амулеты заодно. Большая часть покупок сразу отправлялась именно во всевозможные кармашки для быстрого доступа. И только некоторое, из закупленного, бойцы отправили в рюкзаки.

Эта группа и стала сигналом к окончанию торговли. Стоило им уйти, как рынок начал сворачиваться. Убиралась ткань навесов, вытаскивались и укладывались жерди. Компактнее складывался товар. И все это сверху накрывалось тканью.

Я тоже уже начал прикидывать по какому маршруту пойду домой и почти не смотрел за сборами торговцев, когда случайно заметил одну необычность. И замеченное меня очень сильно заинтересовало.

Если остальные телеги просто собирали и укладывали товар, то вот с продуктовыми было иначе. Я сперва не понял, что и зачем они делают. Но когда разобрался, мгновенно встал в стойку.

"Неужели?!" — Мяуми?! — Все еще не веря в такую удачу, напрягся я.

Но нет, догадка была верная. "Торговцы" продуктовых телег не просто собирали и укладывали свой товар. Они его внимательно осматривали и сортировали. И часть продуктов откидывалась в отдельный ящичек. Первым закончил "торговец" зеленью. И как только он закончил, случилось то, на что я так надеялся. Он просто высыпал этот ящик прямо под стену одного из домов.

"Бинго!" — Мысленно воскликнул я, срываясь со своего места к ближайшему окну. Выпрыгнув на улицу "сложным перемещением", я рванул в обход площади.

Конечно рискованно, но сейчас выбор не велик. Если я прав, а я прав, то "торговцы" каждый день просто выбрасывают часть товара.

Товар у них и так не первой свежести. Далеко не первой. Потому в том, что за день, его часть окончательно приходит в негодность, нет ничего удивительного. Вот и выбрасывают.

Но! Есть одно маленькое "но". Сегодня ночью, я не видел на площади ничего, кроме тушек мертвых зверей. Это может означать только два варианта. Либо вчера не осталось неликвида, что мягко говоря сомнительно. Либо, этот неликвид кто-то оприходовал. Сейчас, торговля кончилась и охрана рынка разогнала всех посетителей. И если я прав, они ждут подмогу, чтобы отконвоировать свои телеги к месту ночной стоянки. И соответственно никого не пускают на подконтрольную территорию. Но как только они покинут рынок, я больше чем уверен, на площадь ломанутся желающие заполучить выкинутый неликвид.

Оно может там и помои. Но помои-то съедобные! Как бы отвратительно это не звучало. А значит — желающие точно найдутся. Это ж пусть и плохая, но тоже еда. И в отличии от тушек в углу — никакой гадостью ее не обрабатывали.

Потому я и несся по переулкам, значительно рискуя вляпаться. Нужно успеть на площадь именно в тот момент, когда все с нее уйдут. Если я прав и правильно помню, то "центральная" улочка, перед выходом на площадь, делает небольшой изгиб. И там довольно узко. Иными словами, метров десять-одиннадцать узкого неудобного пространства. Охрана туда точно никого не пустит, пока не пройдут все телеги. А это даст мне немного времени. Да и оборванцы с "центральной" тоже потратят немного времени на то, чтобы преодолеть это расстояние. Короче говоря, на короткий рывок и на "осмотреть добычу", времени должно хватить.

Была еще опасность, что жители "центральной" пойдут в обход, чтобы зайти не через "главный вход", а через переулки, но я в это особо не верил. По какой-то причине, люди крайне неохотно суются в переулки. Это я уже давно заметил. Были, конечно, исключения. Но факт оставался фактом. В переулки старались не соваться. И причины я не понимал. Вроде как, с какой стороны ни посмотри — нелогично. Если тут так цениться добыча, а точнее, вытягиваемые из нее способности, то почему никто не спешит бегать за ней по переулкам?

"Хотя…" — Мысленно протянул я. — "А с чего я это взял?" — Вполне возможно, что я не прав. Я ведь ни разу еще не путешествовал по переулкам днем. — "Возможно я и ошибаюсь."

Ночью-то понятно. Действительно никто не лазит по трущобам. Да я и сам, если бы не обладал ночным зрением кошек, не стал бы по ним шариться. А днем по трущобам я еще ни разу не путешествовал. Да и… Откуда-то же местные берут свою "добычу"? Значит охотятся. Значит я не прав. Человек в переулках — опасность постоянная. Днем. А вот ночью — да, в переулки никто не лезет.

"Ну… Мне же легче" — Хмыкнул я, аккуратно выглядывая из-за угла, на очередном перекрестке.

Дорога была на удивление свободна. Но я знал, что это ненадолго. Очень скоро окончательно стемнеет и сюда потянется местное зверье за халявным мясом.

Площадь я обежал достаточно быстро. Подкравшись к выходу, я аккуратно выглянул из переулка и убедился, что время еще есть. А самое главное, заметил свою цель. "Торговцы" уже избавили продуктовые телеги от неликвида и понемногу заканчивали собирать и упаковывать оставшийся товар.

Что меня радовало, вместе с испортившимися продуктами, как я и рассчитывал, выкинули и часть вполне себе съедобных. Да, там тоже — страх и ужас. Но, не так критично, как могло бы быть. Вместе с уже испортившимся, в неликвид списали и тот, который, теоретически, мог бы испортиться за ночь. Не весь конечно. Среди мяса, рыбы и хлеба, подобное не выкидывалось. Возможно, сами съедят. Но вот часть овощей и зелени, выкинули.

В нетерпении, я выглядывал из переулка, наблюдая, как последние повозки понемногу укатывают с площади.

Именно за эту поспешность и нетерпеливость, я чуть и не поплатился. Только хорошая реакция и постоянная паранойя помогли мне заметить, летящий в мою сторону непонятный шарик. Мгновенно отпрыгнув в сторону, я рванул вглубь переулка. А сзади раздался странный звук. Словно петарду засунули в подушку. На секунду оглянувшись, я увидел одного из охранников, со злостью в глазах, смотрящего мне в след. В руках у него был еще один шарик, но кидать он его уже не стал. Видимо понял, что не попадет.

Заскочив за угол, я резко затормозил и аккуратно выглянул. Охранник был все там же, в начале переулка. Заметив мою мордочку, он что-то сказал, наверное выругался и, сплюнув, ушел куда-то на площадь.

Выждав минуту, я, готовый в любую секунду рвануть обратно, перебежками, от укрытия к укрытию, подобрался к выходу на площадь и выглянул наружу. Охранник сразу же меня заметил. Но повторно атаковать не стал. Последняя телега уже покидала площадь и он был вынужден уйти вслед за ней. Сощурившись, он посмотрел в мою сторону, но снова сплюнув, все-таки покинул опустевший рынок.

Не став больше терять время, я рванул к кучке валяющихся овощей. Времени было в обрез, потому я не особо беспокоился об аккуратности. Просто влетел в эту кучу, разбрасывая в стороны ошметки гнилых овощей. Фиг с ним с запахом и грязью. Да, потом его придется учитывать, добираясь домой. Но, если я смогу решить проблему с витаминами прямо здесь сейчас, оно того стоит. Это гораздо более безопасный вариант, чем пытаться украсть овощи или зелень днем, да еще и прямо с телеги.

В обычной ситуации, я бы так нагло и глупо действовать не стал. Но этот охранник знатно мне подкузьмил, уменьшив доступное время. Потому, придется пожертвовать аккуратностью и немного вывозиться в этой гадости.

Откинув часть гнилья в сторону, я наконец наткнулся на искомое. Тут же, впиваясь зубками в, первый же, более-менее нормально выглядящий, овощ. Вкус оказался отвратительным, чем-то напоминая сырую картошку, смешанную с огурцом.

"Не то…" — Взглянув на заранее настроенную вкладку статуса, скривился я.

Эту вкладку я полдня настраивал, чтобы "Анализатор", по откликам от вкусовых и запаховых рецепторов, помог распознать примерный состав еды.

Только на четвертой попытке, я смог найти необходимое. Большая часть витаминов в этом овоще, или скорее фрукте, вполне присутствовала. На удивление, это оказалось то самое фиолетовое яблоко, которым я заинтересовался раньше. Схватив его зубами, я рванул обратно в переулок и бросил его на пол. Тут же развернувшись, я бросился обратно к куче. Как подсказывал мысленный таймер, у меня оставалось еще секунд сорок, прежде чем на площади кто-то появится.

Второе яблоко я отыскал почти сразу. Но, если предыдущее было просто чуть подпорченным, то это было полнейшим гнильем. Стоило схватить его зубами, как оно сразу начало расползаться, истекая отвратительной жижей. Выплюнув эту каку, я поворошил кучу и нашел еще одно. Больше не рискуя хватать сразу, я аккуратно надавил на него лапкой. Но, разваливаться оно не спешило. Схватив его, я сразу побежал в переулок. На этот раз, с яблоком добежал уже до перекрестка и только потом бросил его на пол, чтобы вернуться обратно, за первым.

Бегая туда-сюда, я, в несколько этапов, перетаскал свою добычу в один из тупиковых переулочков. Сюда точно никто не сунется. Ибо незачем. Пару секунд передохнув и с отвращением вылизав шерстку на лапках и умыв мордочку, я наконец приступил к самому главному.

Внимательно осмотрев оба яблочка, я выбрал самое плохое, которое точно до утра не доживет и аккуратно его надкусил, проглатывая маленький кусочек.

"Анализатор" это конечно хорошо, но лучше съесть и подождать — пусть модуль "состояния" отработает и выдаст окончательный результат. Думаю, через полчасика, уже будет готова статистика по содержащимся витаминам и пользе от этих яблок.

"Джек-пот!" — Мяу-мя! — Радостно воскликнул я, ознакомившись с результатом. Модуль полностью подтвердил первоначальный вывод "Анализатора". В одном этом яблоке, содержание необходимых веществ было достаточным, чтобы обеспечить меня всеми необходимыми витаминами. Точнее, их там было даже больше чем надо.

Задав "Анализатору" несколько простых вопросов и получив ответы, я тут же схомячил это яблочко полностью. Хотя и понимал, что теперь мне придется до самого утра ходить почти голодным. Чтобы точно все усвоилось и даже немного отложилось на будущее. Другая пища-то, из-за вполне естественных процессов, вполне может снизить результат. Перевариваться-то она тоже будет. Короче, немного поголодаю.

Но это уже были мелочи. Теперь, главное второе яблоко донести до дома. Ну и заставить "родственников" его съесть. Тогда, на ближайшую неделю о проблеме витаминов можно будет забыть. Да и, потом, в случае необходимости, я уже знаю, где и как добыть необходимое.

Подождав несколько часов в тупичке, я отправился в долгий забег по трущобам. Сперва нужно по большой дуге обогнуть рыночную площадь. Потом, пробраться через довольно обширную сеть переулков. Но это уже давно меня не пугает. Долго, но почти привычно.

На чердак я вернулся только через четыре часа. Уже глубокой ночью. И стоило мне войти внутрь, как меня мгновенно снесло, опрокидывая на лопатки.

"Да, да. И я тоже рад тебя видеть!" — Мя, мя. Мяу-ми-мя! — Попытался я отпихнуть Леди. Хотя и без особого усердия. Пока сама не отстанет — все равно бесполезно.

Остальные оболтусы тоже были тут. Если я правильно понимаю, мое исчезновение для них стало очень неожиданным. И я больше чем уверен, что они весь день просидели у входа на чердак. Другой вопрос, почему с наступлением ночи не пошли меня искать? Хотя… Я бы на их месте тоже не пошел. По крайней мере, в первую же ночь после пропажи. Они-то не знают, где меня искать. А вот на вторую, искать бы начали по-любому.

Кое-как отбившись от этой троицы, я ткнул в откатившееся в сторону яблоко и привычным — Мяум-мям — Позвал их на трапезу.

Поначалу шло со скрипом. Ну не понимали они, что это такое я притарабанил. Вроде и еда, а какая-то не такая.

"Вот и говори потом, мол умные…" — Мя… — Вздохнул я, пеняя на их недогадливость.

Пришлось заскочить на ящик водосборника и аккуратно подхватить зубами стальное перо. Спрыгнув обратно, я разрезал яблоко на несколько частей, тихо матерясь про себя на неудобность процедуры. Никогда бы не подумал, что придется резать яблоко, держа нож в зубах и мотая головой. Но, вот, блин, пришлось. Как только оголилась "плоть" яблока, я снова позвал мелкоту и ткнул в кусочки яблока.

На этот раз, результат был. Первой рискнула надкусить Леди. Прислушавшись к своим ощущениям, она довольно мурлыкнула и с удовольствием вгрызлась в один из кусков. Тут же к ней присоединился и Бочонок. Ну а Шустрику пришлось уже просто за компанию. Хотя видно было, что особым желание он и не горел.

И я его, в принципе, понимаю. Вкус у яблока был специфическим. Не знаю, может виноваты рецепторы. Может у котов они как-то иначе устроены и вкус воспринимается по иному? Или может само качество яблока уже сильно влияло на вкус? Без понятия. Но, как результат, яблоко было очень и очень не айс. Постная, безвкусная плоть, с приторным, немного вяжущим привкусом. Да еще и кислинка проскакивала. По вкусу, примерно, как подгнившая водянистая груша, политая лимонным соком.

Но, съели. Может быть даже просто ради меня. Хотя судя по Шустрику, попытавшемуся отказаться от своей части "угощения" — я себя переоцениваю. Просто Леди сразу поняла, что и для чего, я им притащил. И, с недовольным "Уммм!", заставила "братика" доесть свою порцию. Я даже удивился, если честно. Судя по всему, ее лекарские способности и тут сработали. Причем, ничуть не хуже моих модулей нейро-сети.

Да и после еды, проконтролировав, чтоб "братики" доели все, она сразу подошла ко мне и довольным с мурчаньем потерлась об мою спину.

"Не за что" — Мяуум — отпихнул я ее, лениво растянувшись на полу.

Но что еще интереснее, она взяла на себя еще и роль надзирателя. Я и сам думал не дать своим уйти на охоту, чтобы получили максимум пользы от "угощения". Но не пришлось. Леди сама никого не пустила на охоту. Да еще и Шустрику звиздюлину вставила, когда заметила, что он занял свою любимую балку и собрался поохотится внутри чердака.

В общем, весь остаток ночи и весь следующий день, мы провели голодными. Но, как показывали мои модули, это того стоило. Вопрос витаминов, на ближайшее время, отошел в сторону. Я же, добавил себе в склерозник дополнительную запись — регулярное посещение рынка раз в неделю.

Но также, решил найти и альтернативу. Куда-то же телеги увозят на ночь? Значит, где-то есть хранилище. И надо бы попробовать его найти. Может там добыть растительную пищу будет проще? Покатав эту идею в уме, я решил что так и сделаю. Нужно будет этот вопрос провентилировать.

Кроме того, посещение рынка натолкнуло меня на еще одну важную мысль. Как говорится — все гениальное просто. Если вспомнить одного интересного таракана, который обладал схожей с Леди способностью, то на фоне рыночных событий, невольно возникают интересные вопросы.

Во-первых. Способности есть у всех. Но не у всех ониярко выражены и имеют возможность активации. Значит могут быть и пассивные какие-нибудь.

Во-вторых, способность можно вытянуть и привить себе. Это я усвоил точно.

Ну и в-третьих, стоит узнать, можно ли как-то вытянуть способность напрямую? К примеру, если я добуду мышку со способностью к сверхзвуковому полету… Есть ли вариант, как-то эту способность перенять себе?

Звучит конечно бредово! Особенно про мышку… Но, что-то в этом есть. В любом случае, вывод напрашивается всего один. Прежде чем пытаться что-то сделать, нужно понять, как это все работает. Нужны эксперименты. Для начала, над самим собой. Давно уже пора хоть немного разобраться со своей энергией, благо, кое-какие наметки, к пониманию, имеются. Ну а уже потом, можно будет экспериментировать с поимкой добычи и попытками вынуть из нее способности. К тому же, у меня есть еще одна догадка, подтверждающая, что стоит поэкспериментировать.

"Родственники" показали, а рынок подтвердил… То, виденное мной, убийство змеи… Так ли это случайно? Так ли это "по глупости" или "по приколу", как я подумал изначально?

Может Леди и Бочонок, давно уже охотятся не только ради пропитания? Возможно ли, что от добычи, можно получить не только пользу, в плане еды, но и как-то перенять или усилить свои способности? Вдруг эта парочка охотится целенаправлено. В конце концов, у Леди уже больше трех способностей. Две лекарских и одна на перемещение. А это как бы намекает.

В общем, на ближайшее время придется сильно изменить свои тренировки. Я уже задумывал разобраться со способностью. Но тогда, на рынке, шуметь было не вариант. Я хоть и маленький и легенький, но и доски там скрипели под лапками — дай боже.

Кроме того, надо начать "играться" со своей добычей, как, к слову, львиная доля нормальных котов. Если у какой-нибудь мышки будет что-то интересное — такие "игры" помогут это обнаружить. Вдруг окажется, что есть более простой способ вытягивания способностей? Не только искусственный, но и, какой-нибудь природный механизм? На рынке, там — да, их вытягивали искусственно. А вдруг, достаточно жертву просто съесть, при этом, как-то по особому концентрируясь или медитируя? В общем, это тоже надо как-то проверить.

Глава 17

Всю следующую неделю, после посещения рынка, я полностью уподобился Бочонку, почти в точности переняв его стиль жизни. И тому была вполне определенная причина. Стоило мне принять решение и вплотную заняться собой и своими способностями, как я сразу же столкнулся с проблемой. С той же самой, что и раньше. Отсутствие информации.

Сколько бы я ни пробовал, сколько бы ни пытался, какие бы методы ни придумывал, чтобы познать самого себя, а толку не было. Да, я научился чувствовать движение энергии в своем теле при использовании способности. Ну и… всё. Дальше дело замерло на мертвой точке. Ну ощутил я ее… И что?

Потому и принял вполне логичное и очевидное решение. Поучиться у той, кто уже добился на этом поприще значительных вершин — у Леди.

Потому, у моей "сестрички", в пару к Бочонку, появился новый "хвостик". Днем мы спали, дурачились и игрались. Ночью выходили на охоту или просто на прогулки. Через два дня, даже одиночка Шустрик присоединился к нам на постоянной основе. Ну, это и не удивительно. Не зря же говорят: "За компанию и жид повесился".

Но в первые дни, толку от моего "сталкерства" не было никакого. Я даже начал сомневаться в своей гениальности. И заодно подозревать всех вокруг, что от меня что-то намеренно скрывают. И, на злость от неудач, наложилась еще и паранойя.

Мы охотились, сражались с мелкими, а иногда и крупными, хищниками. Давали по мордасам залетным котейкам и собакенам. Но, того, что мне требовалось, я так и не получил. Очередная убитая и съеденная нами змея, не принесла ничего нового в плане способностей. Как и крупная агрессивная ящерица, отдаленно похожая на варана. Да даже паук, оказавшийся не таким уж и опасным, не выделился ничем, кроме отвратительного по вкусу мяса.

Но, как ни парадоксально, именно встреча с тем, кто меня всегда так пугал и помогла мне продвинуться в понимание того, что есть энергия и как ей оперировать. Точнее, не сам паук, конечно, а Леди.

Я, наконец, узнал, почему эта парочка такая бесстрашная. Они уже встречали паука. Только так я могу объяснить, почему Леди, чуть ли не сходу, полезла к нему в пасть.

Его способность — действительно паралич или нечто очень похожее. Наведенный, наложенный, да хоть, как говорят игровые задроты — "скастованный", не важно. Важно то, что для двух или более существ — он абсолютно не опасен. Ибо — способность одноразовая. И явно требует долгой перезарядки. Короче, есть ограничение на частоту применения. Если цель одна — это не проблема. А вот, если их несколько, то можно нарваться на ответку от остальных. Именно поэтому и сам, встреченный паук, не горел желанием с нами связываться.

Но… Куда ж ему деться от слаженного трио оболтусов и, такого красивого меня? И да, нас действительно было и осталось четверо. Шустрик совсем не испугался. Что не слабо меня удивило. Кажется, он тоже уже встречался с этим хищником тет-а-тет. И когда только успел? "Все страньше и страньше"…

Леди сперва выманила его на себя, достав мельтешением вокруг и быстрыми сильными оплеухами. И когда он все-таки напал, видя, что спокойно жить ему никто не дает. Леди, просто взяла… и подставилась под ответный удар.

Вот честно, я тогда чуть не екнулся, увидев, как жвала паука стискиваются на ее тельце.

Это потом, когда эффект паучьей способности прошел, я понял, что кошечка практически ничем не рисковала. Она просто рассчитывала на нас. И поступила максимально логично. Подставилась. Разрядила его основную способность. Ну а потом… мы, дружной компанией, просто утрамбовали паучка в пол. Без шансов. Ну а Леди, через пару минут очнулась и, как ни в чем не бывало, присоединилась к Бочонку, уже весело дербанящему тушку. Хотя сначала, не забыла выдать мне на орехи за самоуправство.

Да я и сам долго не мог придти в себя. Сперва на ярости бросился на паука. И трижды вмял его в сетну импульсным ударом. Сверху добавился Шустрик, для которого увиденное тоже стало шоком. И не просто добавился, а еще и удивил неплохо. Он, оказывается, уже развил у себя новую технику. Как иначе это назвать — я не знаю. Ведь, это действительно была — отточенная до идеала, законченная техника.

Используя свое ускорение практически без остановки, Шустрик, бешеным ураганом, метался вокруг тушки паука, полосуя его когтями. Бедолагу мотало во все стороны. Паук и так, после моих атак, потерялся, а тут еще сверху посыпался ураган атак Шустрика, полностью дезориентировавший зверушку.

Точку, что не удивительно, поставил Бочонок. В общем-то, это и был финиш. Дальше описывать бой смысла не было.

Как только я смог немного придти в себя, после тройной активации способности, я сразу же рванул к Леди. Хотя рванул — громко сказано. Кое-как подполз к ней и начал ворошить, пытаясь понять, что же теперь делать. Успокоило только то, что Леди была жива. Да и впечатление было, что она просто спит. Видимо способность паука не паралич, как казалось раньше, а усыпление или нечто подобное.

Это меня сильно обнадежило. Еще несколько раз потормошив ее, я убедился, что паниковал совершенно напрасно и расслабленно бухнулся на пузико, оглядываясь вокруг. Окончательно успокоиться помогла мордочка Бочонка. Его хоть сейчас можно было фотографировать на плакат с надписью: "Воплощение пофигизма!". Да и вопрос в глазах — "Ты чего это?" — наверное был к месту.

"Хоть бы предупредили черти…" — Ум-мяу… — Вздохнул я.

— Ум… — Мне показалось или этот оболтус пожал плечами?!

"Да ну не… Бред!" — Помотал я головой, отбрасывая галлюцинацию. — "Привидится же"

Еще через две минуты, Леди начала приходить в себя. Способность еще действовала, но уже явно выдохлась и кошечка понемногу, словно рывками, начала выплывать из царства морфея.

К моменту, когда она избавилась от всех последствий, я как раз смог немного восстановить свои силы. Хотя слабость все еще была дикая, но тут уж ничего не поделаешь. Энерго-затраты у моей способности — ой-ёй-ёй. Я иногда даже завидую своим "родственникам". Тот же Шустрик, по-моему, вообще может использовать свои умения сколько угодно раз и практически не выдыхается. Да и Леди ничуть не отстает.

Я специально подсчитывал в первые дни наблюдений. За одну ночь — около сорока активаций "короткого телепорта". И зачастую — подряд. Причем, если даже Леди и выдыхалась, то восстанавливалась довольно быстро.

Начинал завидовать. Белой завистью. Но если так пойдет дальше… мое "чувство собственного величия" точно пострадает. Да и очередная затрещина от Леди упала в ту же копилку. "Подплинтусовую", блин, копилку!

Когда она очнулась, то была, мягко говоря, очень недовольна моим состоянием. Я даже прифигел немного, от такого.

"И где законная благодарность?!" — Мяу-ми-ум-мяум?!

— Уммм…..! — Боднув меня головой, проворчала Леди.

Не ожидая такой подачи, я рухнул на землю, а в следующий миг на меня навалилась тушка кошечки. — "И это награда за спасение?" — Умммм-мяяяя? — Отбиваться я даже не пытался. Во-первых, сил не было совсем. Во-вторых — смысла тоже.

— Уррр-мяум! — Снова недовольно высказалась Леди. А вот дальше, я невольно остолбенел.

"Еще одна…" — Миу-мям… — Безвольно откинувшись, обреченно протянул я. — "И откуда ты их только…" — Но додумать мысль я не успел. Все прочие чувства мгновенно отбросило первым же сообщением интерфейса.

Леди делала мне классическую "топчумбу". Ну или как там это называется? У меня так кот делал когда-то. Придет, запрыгнет на живот и начинает: "левой-правой, левой-правой". Да и еще и с когтями гад. Так и тут. Хорошо хоть без когтей. Даже ожидаемое мурчанье присутствовало.

Но даже будь эта "топчумба" с когтями, мне было бы пофиг. — "Вот оно!" — Стоило Леди начать свою "топчумбу", как интерфейс нейро-сети, мгновенно возбудился, на все лады сигнализируя, что вот! Вот оно! Вот, то самое воздействие, на которое я его настроил!

— "Запись!" — Я сперва переполошился, в панике залезая в настройки, но потом успокоился. "Запись" идет. Хорошо хоть, получилось сдержать свое возбуждение и не спугнуть Леди.

— "Ну а теперь…" — Я постарался расслабиться и сосредоточиться на происходящем. Хотя, даже если что-то пропущу — не страшно.

Специально, перед тем, как присоединиться к "родственникам" в их походах, откопал в "архиве" дополнительный модуль — "Запись". Суть его проста. Он записывает все, что происходит вокруг меня или во мне. Делает идеальную копию происходящего, да еще и с максимальной детализацией. Всё, что вижу, что слышу и, что чувствую.

Иными словами, модуль резервирует свободную часть моей… памяти… или воспоминаний… Короче, чего-то там резервирует. И при необходимости, я могу записывать туда все, что угодно. А модуль, потом, при необходимости, "воспроизведет" записанное один в один. Словно просматриваешь момент своей жизни, находясь в аналоге виртуальной реальности. На пару минут отключился и вот — ты в прошлом. Жаль только — есть ограничение. Несколько минут. Семь, если точнее. Большего объема "запись" не осилит.

Но даже этому объему я был рад безмерно. Просто потому, что я почувствовал, что, и как делала Леди. Да, я не видел и не ощущал действий самой кошечки. Но это и не важно. Я ощущал, ЧТО конкретно она делает со мной. С моим телом, с моей энергетикой. Как и куда воздействует. Что при этом меняется и происходит.

Но важнее было иное. Я понял, как управлять энергией. В очередной раз все оказалось настолько просто и настолько легко, что даже не верилось.

— "Мда уж…" — Мысленно хмыкнул я — "Вот и думай теперь, что лучше — мой великий разум или простые инстинкты животного?".

Суть была проста до безобразия. И что интересно, я до нее уже давным-давно додумался. Я ведь, еще когда только начинал разбираться в своем "Сложном перемещении", сравнил свое тело со стаканом, а энергию с водой.

И, вот, оказывается, что так оно и есть. Энергией невозможно управлять. Это все равно, что пытаться управлять своей же кровью. Хотя нет, пример не подходящий. Ведь, кто его знает, может в этом мире и "Магия крови", какая-нибудь есть? Да, впрочем, не важно. Энергией нельзя управлять — ФАКТ!

Но вся фишка в том, что и не надо. Ты стакан? Так и будь стаканом. Надо тебе, чтобы вода в стакане стала по диагонали? Стань по диагонали и она за тобой последует.

Та же Леди, со своей "топчумбой", не делала, ведь, ничего сверх-особенного. Она просто делал эту самую "топчумбу". И единственное отличие в том, что она делала ее не просто так. Она знала как надо поставить лапку, чтобы энергия сама выплеснулась вовне. И знала, куда нужно надавить, чтобы выплеснувшаяся энергия сама нашла путь, куда надо. Ну а дальше, дело техники. Участок тела получил вливание энергии, пришел в норму и активизировался чуть сильнее. И уже сам выделяет необходимую для восстановления энергию. Все просто.

Возникал, конечно, законный вопрос… Если все так просто то, что я тогда видел на рынке? Там "простотой" точно и не пахло.

— Умм-мур

— "Я же сам видел, как из жертв вытягивали способности" — Погрузился я в размышления — "А потом, эти же способности, втягивали в себя люди."

— Умм-мя?

— "Охранники тому пример" — Даже голова заболела, когда я пытался совместить два этих факта. — "Они втягивали в себя и тут же испытывали полученное. Как тогда сочетается догадка со "стаканом" и увиденное? Не понятно…"

— Умммм!

— "Хотя, Стоп!" — Внезапно проскочила очередная мысль, которую я попытался ухватить за хвост. — "А с чего я взял, что там действительно были сами способности?"

— УММ-Мяум!

— "Ааа…" — Отвлекся я от своих размышлений и сфокусировал взгляд.

Леди, была явно недовольна и сосредоточенно буравила меня взглядом.

— "Ты чего?" — Мяум? — Спросил я, еще не до конца вернувшись из океана своих мыслей.

— УММЯ! — Обиженно мяукнула "сестренка" и отвернулась. Я же, словно наяву услышал — "Мудак!"

— "Упс… Прости!" — Мяу… Мяумя! — Повинился я.

Еще несколько минут мне пришлось убеждать Леди, что я действительно ее ценю и что благодарен за помощь. Ну и что больше так себя вести не буду. — "Еще б ей не обидится…" — Помогала, помогала, а тут ее — Бац! — и игнорируют.

Кое-как восстановив свою репутацию и загладив вину, я мысленно отругал себя — "Нашел время и место, для философских монологов!" — Про то, где мы, забывать точно не стоит. А уж обижать Леди, тем более. Хорошо хоть, она у нас довольно отходчивая. Не умеет долго дуться.

Вздохнув, я вынужден был оставить все свои догадки, до того момента, как окажусь снова на чердаке, в безопасности и тишине. Но, стоило осмотреться вокруг, чтобы понять, что я пропустил, как мою голову пронзила очередная догадка. И сопротивляться я ей не смог. Чересчур уж важный момент.

А увидел я, ни много, ни мало, а то, как трапезничают "братики", уминая тушку паука.

— "Точно!" — Мяум! — Обрадовался я, наконец разобравшись в очередной головоломке.

Если люди на рынке вытягивали не способности, а энергию. А это факт! Способности вытянуть нельзя! Это противоречит принципу "стакана", который я только что понял… Так вот, если они вытягивали Энергию, то, как бы парадоксально это ни звучало, но с ней вытягивали и способность.

— "Точнее не так…" — Мысленно сморщился я, наблюдая за трапезой "родственников" — "Не совсем так."

Если предположить, что энергия бывает разная и зависит от того, в ком она была. А это — еще один факт. Разные цвета кристаллов — как бы предполагают. Так вот, если энергия — разная, то почему, она разная? Возможно ли, что цвет зависит от свойств энергии? И эти "особые" свойства, она принимает из-за использования способностей…

К примеру, если взять не "воду" в стакане, а… ну пусть будет молоко… Так вот, молоко можно взбить. Или оно может скиснуть… Короче измениться от внешних воздействий или со временем.

"А если со способностями и энергией также?" — Чем больше я думал, тем больше мне это казалось логичным. Кинув еще один взгляд на тушку паука, я добавил еще один постулат к своей теории. Он сам напрашивался — "И содержимое стакана, вполне может зависеть еще от одного фактора. От рациона."

Иными словами. Если обобщить то, до чего я дошел, получалась следующая картина.

Есть живое существо. При рождении, оно имеет нейтральную энергетику. Развиваясь и питаясь, энергетика существа меняется. Это же объясняет, почему у нас с "родственниками" так похожи способности. Питались-то почти одинаково.

Дальше, существо открывает или изобретает… Пока не знаю… Короче, получает способность. И применение этой способности напрямую влияет — "Хм… Пусть будет "окрас". — напрямую влияет на "окрас" энергии. На него же влияет и деятельность, условия жизни, еда и прочее, прочее… Там по-любому факторов немерено. И вот этот "окрас" я и видел на рынке — кристаллы разных цветов.

И, снова возвращаясь к событиям на рынке — вынималась и впитывалась именно энергия. Но энергия с "окрасом". И как только попалась энергия нужного цвета, охранника и позвали. Он пришел, впитал энергию, тем самым, естественно, немного перекрасив свою. И как итог, САМ стал способен использовать способность жертвы. Просто потому, что "окрас" энергии охранника изменился под "окрас" жертвы.

Либо постоянно… Хотя тут сомнительно. Либо, что вероятнее, временно… В любом случае, охранник примерно знал, что должен был получить и как оно должно работать. И применил, а впитавшаяся энергия облегчила применение. И запомнил, как он это сделал. И теперь всегда знает, КАК применять новую способность. И "окрас" его собственной энергии может уже и не играть особой роли.

"Уф…" — Мысленно вздохнул я — "Многовато допущений, но по идее верно."

Потому, кстати, яркость "окраса" и его цвет, очень важны. Если я правильно понимаю — чем чище и ярче цвет, тем сильнее энергия имела уклон в сторону какой-то определенной способности или целой группы таких. Значит, с правильным "окрасом", в разы проще освоить нужную способность, впитав энергию. Отсюда и большая цена.

— "Вроде логично…" — Задумчиво протянул я.

В любом случае, все это требовало проверки. Но, уже сейчас, кое-какой путь, я для себя нашел. Спасибо Леди. Сперва попробую освоить то, что она мне показала. Не саму "топчумбу" конечно, но вот ее эффект восстановления энергии, с учетом прожорливости моих способностей, был бы мне очень полезен.

Даже в моем старом мире были всякие методики, в основном из боевых искусств, где движениями тела направлялась внутренняя энергетика. И теперь, зная ЧТО должно получится, я просто попробую найти нужные движения. Что бы энергия двигалась по телу в идентичные "топчумбе" точки и с идентичной силой. Не думаю, что это будет слишком уж сложно. Леди-то воздействовала не в тысячи мест сразу, а в основном на печень и сердце. Такое повторить можно и самому. По идее…

Глава 18

Паука мы все-таки прикончили. Хоть и был он не особо вкусный, но не пропадать же добру. Да и интерфейс резко возбудился, стоило мне откусить первый же кусочек. Что-то он там нашел такое, что явно пойдет моему телу на пользу. Вникать не стал. Ну его. Надо, значит съем. Вон, в старой-доброй Азии моего мира и не такую гадость едят.

Ближе к рассвету я отконвоировал своих домой на чердак и отправился на рынок. Неожиданно сложным оказалось заставить своих родственников остаться на чердаке. Все порывались пойти со мной.

Чуть весь поход не сорвали. На силу смог от них отвязаться и остаться, наконец, в гордом одиночестве. Я, конечно, понимаю, что они за эту неделю привыкли. Куда один, туда и все. Но сейчас был иной случай. Я собирался окончательно разобраться со своими догадками и начать экспериментировать. Именно потому, нужно сходить на рынок за продуктами и обеспечить витаминов еще на недельку. Чтобы потом не отвлекаться.

В этот раз, поход получился абсолютно не примечательным. Практически точная копия моего первого посещения. Разве что за одним исключением. Моя баррикада осталась нетронутой. Видимо устроенного в прошлый раз представления местной живности хватило. Разве что, в подвал залезли, на дневное время. Но меня это уже не волновало. В сам дом не суются, обновленную баррикаду не трогают и ладушки. Мне не жалко.

Происходящее на самом рынке, тоже ничем не отличалось. Явно видно давно и прочно отлаженную схему. Те же телеги, те же охранники, те же оборванцы с добычей и покупатели. Даже группа авантюристов, явилась как и в прошлый раз. Так я их для себя обозвал, чтобы просто отличать от охранников.

Эта же группа и завершила очередные торги. К этому моменту я уже давно сменил точку наблюдения, засев в переулке и ожидая, когда участники "мероприятия" начнут расходиться. Да и "добычу" давно уже присмотрел.

Рискнул пару раз высунуться почти к самому входу и осмотреться. Теперь не придется в спешке влетать всей массой в кучу гнилья. Сразу подбегу к нужному краю и выцарапаю очередные яблочки.

Операция "витамины" прошла полностью успешно. Хотя и немного тяжелее, чем в прошлый раз.

Сперва вся ночь в трущобах, потом весь день на чердаке наблюдательного домишки. Поспать я там так и не смог. Во-первых, постоянный шум с рынка. Хочешь, не хочешь, а не уснешь. Во-вторых, не удержался и все-таки попробовал воплотить свои идеи в жизнь. Даже дважды рискнул уйти в аут, просматривая эпизод с "топчумбой" Леди.

А теперь еще и забег по переулкам предстоит. Короче, устал — караул, спасите помогите! Приду домой и точно отрублюсь минут на шестьсот.

"Эх…" — Вздохнул я, понимая, что сон мне только сниться. Приду-то я, в начале ночи. И приду голодный. Яблочко это ни о чем. Витамины — да, а вот сытость от него ждать не приходится. Поэтому, придется еще на охоту сбегать, чтоб на дневное время было чем заморить червячка. В общем, пора уже что-то решать с птицей. Терять половину суток, просиживая на чердаке — совсем не вариант. Да и неудобно очень. На рынок, вот, можно придти только днем. А значит, пока есть угроза птицы, каждый такой поход занимает почти два дня. Даже если откинуть сам факт угрозы, как таковой — сумасшедшая потеря времени. А мне его, как-то вдруг, начинает не хватать.

Я ж еще хочу узнать откуда приходят "торговцы". А это тоже может занять немало времени. Да и проверить надо догадку насчет "добычи". Узнать, когда и где охотятся местные оборванцы. Вдруг они устраивают облавы в трущобах, разбивая их по секторам. Или там… Цепью идут… Может к нам, уже завтра, ворвется толпа "охотников", а мы ни сном ни духом об этом… Сомнительно, конечно, но знать подобное надо.

Короче, сразу после операции "витамин", нужно продумывать новую, под кодовым названием "птицамба". Сразу, конечно, на птицу я не полезу. Сперва потренируюсь, подкачаюсь, да и просто подрасту. Но через недельку-другую, уже можно будет думать. За это время гераклой, я конечно не стану, но если верить интерфейсу, должен буду поднабрать в росте и массе. По прогнозам "Анализатора" должен буду весить килограмма три с половиной, может даже четыре. И, по его же прогнозам, это значительно усилит мою основную способность. В конце-концов, такое понятие как "импульс" напрямую зависит от массы. Если я правильно помню курс физики за восьмой класс школы.

Собственно, именно "Анализатором" я, в очередной раз и занимался, просиживая меховые штанишки на наблюдательном посту. Делать-то больше нечего. А тут… Медленные движения, в стиле "взмах крыла бабочки" и одновременная настройка отображаемых параметров. Моя нейро-сеть, как оказалось, вполне способна "видеть" мою энергетику. Хотя тут я очень сильно заподозрил, что эти знания она получила одновременно со мной, что вполне логично. Я понял, как направлять энергию. И как только это случилось, нейро-сеть и научилась контролировать этот процесс. Я даже заметил, как "Анализатор" подстраивался прямо в процессе настройки. Зачастую, одновременно с очередной моей догадкой.

Так у меня теперь появились новые записи в статусе. А сам статус становился все более и более полезным инструментом.

Сила — 16

Ближний бой — 14

Ловкость — 19

Акробатика — 8

Сложное перемещение — 2

Импульсный удар — 1

Выносливость — 14

Запас сил — 975/1400

Энергетика — 6

Энергия — 133/140

Управление внутренней энергией — 1

Общее

Охота — 11

Разделка добычи — 7

Умывание — 5

Новая основная характеристика, настроенная мной, полностью отображала мой прогресс. Что интересно, шестерку в прогрессе поставил не я. Это была полностью инициатива самой нейро-сети. "Анализатор" сопоставил мое развитие по сравнению с силой, ловкостью и выносливостью и вывел вот такой вот результат. Спорить я не стал. Хотя и попробовал разобраться, как он там это определил. Формула впечатлила. Собственно, увидев ее, я просто закрыл вкладку и больше не лез. Там без поллитры точно не разберешься. А поллитру я тут точно нигде не найду.

Сюда же перекочевала и характеристика "Энергия". Она как и раньше показывала, сколько у меня этой самой энергии. Но теперь отображала не общий объем. А тот, который я могу задействовать полностью. И при этом остаться на ногах. По расчетам, все того же, "Анализатора" именно такой объем — в 140 единиц, это и есть мой оперативный максимум. И тратить его можно без опасений.

Изменилась и формула подсчета энергии на мои способности. К примерну на "Импульсный удар" уходило около 40 единиц энергии. На первый — 37. На повторный — 43. А если я рискну применить его трижды, как было с пауком, то там уже потратится почти все, что осталось. Даже в минус могу уйти.

Все эти настройки и изменения, конечно были не так уж и необходимы, я и без них знал, чего и сколько способен сделать. Смысл был в ином. Как и раньше, это крайне удобный способ отслеживать свой прогресс. Тот же добавленный "Запас сил" — очень полезная характеристика. Отслеживает общий объем моих сил в каждую конкретную секунду. Поел — плюс. Поголодал — минус. Побегал или потренировался — снова плюс. И так далее.

И она напрямую взаимозавязана на "Выносливость". От нее же, собственно и произошла. Почти как в классических играх. К тому же она тоже влияет на максимальный объем "Энергии" и способна точно определять, насколько в энергетическом плане развилось мое тело. Проще говоря. Точный показатель прогресса. К тому же, она была интерактивной, показывая насколько "чисто" я применил ту или иную свою способность. Только благодаря отслеживанию этой динамики, я смог минимизировать лишние потери энергии. К примеру, раньше я мог использовать "Сложное перемещение" или "Импульсный удар" всего трижды подряд. Сейчас, убрав лишние движения, отточив навык, могу сделать их четыре раза. Три, без особого вреда, просто потеряв часть "Энергии". И четвертый — критический. После которого я сразу же отрублюсь от потери сил.

Понятно, что подобные настройки, весь интерфейс, да и сама нейро-сеть, имеют мало общего с окружающей реальностью. Они ни на что не влияют. Просто показывают факт того, что есть. Но и смысл тут в другом. Это просто удобно. А как известно, если тебе удобно что-то делать, то ты сделаешь это в разы быстрее и качественнее, чем если тебе не удобно. Вот ради этого удобства все и затевалось. Та же шестерка в "Энергии" показывает не просто мой прогресс в управлении своей энергетикой. Она отображает насколько хорошо и качественно я это делаю. То есть отображает мое мастерство. И чем оно выше, тем меньше лишние потери энергии. Тем лучше и чаще я могу применять свои способности. Да и расшифровки "Анализатора", так же подвязанные к каждой характеристики, вместе с аналогом логов, помогают отслеживать, насколько "хорошо" я что-то сделал, по сравнению с предыдущими попытками.

Правда был и небольшой минус. На отслеживание всех этих изменений и динамики роста пришлось отдать почти семьдесят процентов мощности модуля. Но о такой потери я не сожалел ни капли. Мне все равно их девать некуда. Это в обычной ситуации, за каждый процент мощности, удавиться можно. В старом мире, чем мощнее нейро-сеть, тем больше у тебя возможностей. Но там и поток получаемой пользователем информации в десятки раз больше. Тут же… Мне и оставшихся тридцати — с головой. Они и тратятся-то, только на анализ окружения, да на оценку возможных противников. А там много и не требуется.

В этот раз мне повезло. Яблочки попались на диву хорошие. Да, оба немного подгнившие с одного бока. Но, в остальном — состояние отличное. Но тут и понятно, времени на выбор было больше. Зашхерившись со своей добычей в тот же самый тупичок, я схомячил одно из яблок и дождавшись, когда местное зверье сбежится на пир, освободив дорогу, отнес второе домой.

В этот раз встречали меня уже более спокойно. Видно было, что все равно переживали, но той бури эмоций, как в первый раз, уже не было. Но зато и с употреблением яблочка, проблем не возникло. Отрезал пером гнилую часть, раскромсал на части остальное и мои, тут же, и захомячили угощение. Кажется, дошло, в чем польза. Даже Шустрик, хоть и смотрел с вожделением на свою балку-насест, мечтая вместо яблочка захомячить мышку, а все равно съел все без остатка.

Немного передохнув, я тут же отправился на охоту. И на этот раз отвязаться от компании помошников мне не удалось. Да я и не пытался. Они тоже были явно немного голодными. Дневное время, плюс часть ночи, пока ждали меня, в общем, проголодались.

Понятно, что лучше подождать с едой, пока не усвоится яблоко, но, этого я им объяснить не смогу. А Леди становится надзирателем, как в прошлый раз, не захотела. Да и нейро-сеть уверяла, что можно не переживать. На очередную неделю, витаминов хватит. Усвоится успеет, хоть питона сверху целиком сожри.

Изобретать велосипед не стал. Спать хотелось страшно. Потому, искать что-то особенное даже не собирался. Потопал в первое же "рыбное" место и заловил мышку. Что интересно, мои "родственники" быстро поняли, что мне сейчас не до выпендрежа и иду я исключительно целенаправлено. Потому, дойдя со мной до нужного подвальчика, они мяукнули и мурлыкнули прощаясь и оставили меня одного. Сами же пошли искать себе на штанишки приключений.

Я давно заметил, что моих оболтусов, хлебом не корми, а дай найти какую-нибудь очередную шишку на свои мягкие места. С чем это связано, я не понимал. Но четко осознавал. Для обычных котов это не свойственно. У меня было с кем сравнить. Обычные коты даже близко не обладают такой наглостью, как мои "братья" и "сестренка". И эта загадка давно не давала мне покоя. Даже "Анализатор" пасовал.

Я чувствовал, что мы — ДРУГИЕ. Да мы — тоже коты. Как и многие другие. Точно коты. Никаких отличий от стандарта ни я, ни мой "Анализатор" не выявили. Но внутри от обычных кошачьих, да и других животных, мы все равно отличаемся кардинально. Это отличие настолько бросается в глаза, что по другому воспринимать происходящее невозможно. Мы действительно другие.

И если со мной самим — понятно почему. Тут как бы вообще ситуация… из ряда вон. То вот с "родственниками" — вопрос. Большой вопрос. Во-первых, они в разы умнее. Это настолько бросается в глаза, что не заметить — невозможно. Во-вторых, что я осознал недавно, — это куча способностей. Точнее нет, не так… Про способности я и так знал. Нет… Тут иное. Не куча способностей, а… ненормальная вариативность их применения и разнообразие. Так правильнее.

Для простого примера — Леди. За все мои похождения я не видел еще ни одного существа, что могло бы настолько искусно жонглировать своими возможностями. Даже та птица, чтоб ее черти драли, хоть и обладала сразу двумя. Но, что-то я не заметил, чтобы она применяла их с какой-то особенной тактикой и изощренностью. Леди же — другой разговор. Там осознанностью так и веет.

Короче говоря, я сам не мог четко сформулировать свои сомнения. Вроде как… обычные котята. А в то же время, я зуб даю, "обычности" в моих "родственниках" ни на грамм. Но с этой тайной я пока ничего поделать не смогу. Если и получу ответ на свои вопросы и сомнения, то точно не сейчас. Да и… не так уж это и важно. Даже хорошо, что они у меня такие уникальные. И к чему это приведет, покажет только время.

Поймав несколько мышек, я хорошенько подзаправил внутренний реактор и избавился от надоевшего чувства голода. "Запас сил" медленно, но упорно пополз обратно к максимуму. Я же, поохотившись еще полчаса, заловил еще двух мышей и подхватив их в зубы отправился домой.

Наконец можно будет выспаться. А после долгого сна еще и перекусить. Я потому и тащил сразу двух. Одну точно схомячат мои. Но вот вторая зато, останется полностью мне. Такая схема уже давно сложилась и ее пока никто не нарушал. Что интересно, даже Бочонок. Хотя и бывали поползновения раньше. Но пару затрещин и лишение части добычи быстро решили проблему подобного наглежа.

Обратно я вернулся в середине ночи. Что еще порадовало, так это начавший накрапывать дождик. если под утро он пойдет достаточно сильно, то и вопрос жажды перестанет быть вопросом. Водосборник хоть и просит уже ремонта — кто-то из балбесов постарался, но пока еще вполне справляется. Так что, есть надежда, что с утра будет небольшой запас воды.

Бухнувшись в свой любимый угол, недалеко от полосы препятствий и тренажеров, я положил одну из мышек к стенке, а вторую, чуть по-меньше, бросил на видном месте. Раньше делал наоборот. Но сейчас и так сойдет. Мои и сами себя неплохо могут прокормить. Так что, моих откупных им хватит. Точнее… Бочонку-то не хватит, но и наглеть он уже не будет.

С наслаждением растянувшись на досках пола, я зевнул и устало положил голову на лапки. Теперь осталось самое сложное. Выкинуть из головы кучу мыслей. Так сказать очистить сознание. А то я себя знаю. Пока в мозгах крутится эта куча идей, планов и предположений — фиг уснешь. Благо, метод простейшей медитации мной вполне успешно практикуется еще со старого мира. И вполне помогает. Так что, пара минут и можно спааааать….

Глава 19

— "Итак, дамы и господа!" — Ум-мяу Мяу-ми-мя! — Расхаживая с важными видом перед Леди и Бочонком, вещал я. — "Что мы знаем об энергии?" — Мями-мяу мямя-ми?

— Умм… — Недовольно проворчал Бочонок, переворачиваясь на другой бок. Ему мое выступление явно не понравилось. Но уходить, как это сделал Шустрик, он не стал. Видимо было просто лень.

Одна только Леди, вот уже полчаса с интересом за мной наблюдала. И делала вид, что активно меня слушает, даже мордочку набок наклоняла, в особо ответственные моменты.

Свое выступление я организовал как-то спонтанно. Утром встал, захомячил надгрызенные остатки мышки. Выдал подзатыльник Бочонку — "Ну а кто еще-то?!". После чего попытался разобраться в тех догадках и идеях, что крутились в моей голове последние два дня. Ну а так как спокойно я усидеть не смог и бегал туда-сюда во время активной работы мысли, у меня организовалась благодарная аудитория слушателей.

Расстраивало только-то, что считая ее благодарной, я сильно приукрашивал факты. Шустрик свалил почти сразу. Бочонок по быстрому перевернулся на другой бок и бессовестно дрых. Ну а Леди, просто любопытствовала, ибо ей явно было скучно. А тут, какое-никакое, а представление.

— "А знаем мы следующее!" — Мяу мя-мя! — Приостановившись, я поднял лапку и выпустил один коготок — "Энергия, как вода в стака…" — Мяум, умма ми мя…

В этот момент я был наглым образом прерван. Леди надоело сидеть без дела и она решила присоединиться к моему выступлению. Чего-то подобного я и ожидал, потому внимательно за ней следил. Но вот стоило отвлечься и мне в бок сразу же врезалось мягкое пушистое тельце и мы с ней покатились по полу, пытаясь уложить друг друга на лопатки.

Возились и боролись мы почти час. Причем всей дружной компанией сразу. Первым втянули Бочонка. Не вытерпел бедолага. Мы по нему раз пять наверное потоптались, пока носились друг за дружкой. Ну а там и Шустрик подтянулся. Слоны ж — на выезде. А значит и о охоте сразу же можно было забыть.

Вволю надурачившись и наигравшись, я ощутил, что напряжение последних дней отступает, а в тело словно вливают дополнительные силы. Да и разум стал мыслить легче, словно освободился от тяжелого давления проблем и забот.

Психологическая разгрузка явно пошла на пользу. Ох не зря психологи моего мира говорят, что иногда нужно себя баловать. Иногда полезно почувствовать себя ребенком. Правы были, черти. Во всем. А уж мне в этом плане, вообще повезло. У меня под боком такой генератор детского счастья — любой развлекательный центр обзавидуется. Целых три попы под боком. Да и я сам не отстаю иногда. В наших четырех попах детской непосредственности — хоть ложками жуй.

"Мда уж…" — Хмыкнул я, осознав двоякость недавних мыслей. После чего встряхнулся, выбивая из головы все лишнее и задумался — "Итак, что мы имеем?"

Если вспомнить недавние мои теории, то получается следующее…

Сперва просто становимся на лапки. Самая обыкновенная стойка. Расслабленная поза, все максимально естественно.

Теперь — прислушаться к себе. Почувствовать дыхание, биение сердца… Мурчанье Леди…

— "Стоп!" — Мя! — Подскочил я — "Мурчание Леди?" — Мяу мя?

Повернув голову налево, я обнаружил подкравшуюся ко мне "сестричку". Поняв, что она раскрыта, кошечка недолго думая привалилась ко мне боком, чуть не опрокинув и развалившись на полу, продолжила изображать дочку трактора Беларусь. Упасть мне не дал Бочонок, совершенно неведомым способом подкатившийся с другого бока.

— "Блин, ну вот и как тут сосредоточится с ними?" — Мысленно возмутился я. — "Так, ладно! Я спокоен, как вода!"

Обыкновенная стойка. Расслабленная поза. Прислушаться к себе. Дыхание. Сердцебиение. Мурчанье Леди.

— "Да блин!" — Мяум! — Снова сбился я.

— Умм-мур — Лениво ответила кошечка. Мне же почудилось — "Не отвлекайся"

— "Ладно, фиг с вами!" — Мя! — Немного раздраженно ответил я и снова попытался сосредоточится.

Отбросить отвлекающие факторы у меня получилось далеко не сразу. А вот когда получилось…

В общем, мне в очередной раз преподали очень и очень важный урок. Не знаю, КАК, но Леди поняла, чем я занимаюсь и чего пытаюсь добиться. Да еще и Бочонка как-то подбила мне помочь. Потому что сейчас они оба, практически в унисон мурлыкали вокруг меня. И именно это мурчанье и помогло мне достигнуть желаемого. Оно послужило словно катализатором, в разы облегчившим процесс познания самого себя.

Я даже САМ начал под них подстраиваться и делать то, чего не делал ни разу в этой жизни. Я тоже начал мурчать! Осознав это, я чуть не сбился, сорвав всю свою концентрацию. Но удержался.

И мурчать больше не переставал. Ведь, то, что мне открылось было в разы важнее всех моих догадок, всех моих теорий вместе взятых.

— "Как же все просто-то" — Чуть не хлопнул я себе по мордочке. — "Какой же я идиот…"

Пытаться почувствовать энергию, научиться ей управлять. Строить головоломные теории, ища им подтверждение или опровержение. А ведь все было в разы, в десятки раз проще. Начни мурчать и будет тебе счастье. Всего лишь. Как же обидно было. Жуть.

Мурчанье, это ведь тоже действие. Причем действие сродни какой-то мантре или чему-то подобному. Если всякие йоги, или кто они там, без конца издают "Ом!", то мне достаточно было просто помурчать и я бы обрел желаемое.

Моя энергия резко взбурлила, полностью резонируя с моим мурчаньем. Я ее почувствовал всю. Во всем теле сразу. От кончика хвоста, до кончика носа. Мое тело ощущалось, словно тот самый стакан воды, который приложили к трансформатору.

Но что еще важнее, я почувствовал не только свою энергию. Я почувствовал и энергию "родственников". Именно это и стало последней каплей, напрочь отбившей у меня желание продолжать свою тренировку. Ведь это чувство, было таким знакомым и естественным, что я просто потерял концентрацию, в шоке уставившись на Леди. Весело мурлыкнув, кошечка поднялась и, тиранувшись об мой бок, убежала на свое любимое место.

Я же, никак не мог придти в себя. То, что я ощутил, то, давно забытое, чувство "родного", что было со мной, с самых первых моих дней… Именно это чувство и было тем ключом, которого мне так не хватало, все это время.

Ни Леди, ни мои "братья" не получали ничего сверх-необычного. Они, в отличии от меня, просто не теряли то, что было у них от рождения. Именно потому у них не было проблем, ни с энергией, ни со способностями. Это только я, как дундук, профукал алмаз, пытаясь в грязи откопать золотой самородок.

А что ещё обиднее — все ж лежало на поверхности. Наклонись и возьми.

Посокрушавшись, я попробовал вновь поймать то откровение, что пришло мне недавно. Но тут же резко обломался. Не так-то тут все и просто. Недостаточно мурчать. Нужно это делать правильно. Из-за обиды и злости на самого себя, настроение упало ниже плинтуса. А настроение и хорошее самочувствие явно были очень важны.

Единственное, чего я смог добиться, это вернуть то самое чувство "родного", ощутить своих "родственников" словно они стояли рядом.

Вон он спит бочонок, немного подрагивать лапкой. Я даже улыбнулся. Во сне он ведёт себя явно гораздо активнее.

Вот Шустрик засел в ожидании и нетерпении. Кончики ушек немного подрагивают, тело напряглось. Явно уловил шебуршание мышки и уже готовится к прыжку.

Ну и конечно — Леди. Что интересно, ее я почувствовал лучше всех. Наверное потому, что она сосредоточенно наблюдала за всеми нами, словно пыталась увидеть что-то особенное, известное только ей. Я даже уловил, от нее, какой-то странный посыл. Словно лёгкий всплеск энергии. Сосредоточившись на Леди, я попытался на него ответить, передав свои ощущения. Получиться, конечно, не получилось, но кошечка попытку заметила. И вновь отправила мне это своеобразное сообщение. В этот раз я почувствовал чуть больше. Но все равно не въехал.

Раздраженно махнув хвостиком, Леди снова отправила мне волну ощущений, только направленную почему-то не столько на меня, сколько куда-то вверх.

— "Вверх?" — Задумчиво поднял я мордочку и уставился в потолок.

Сосредоточившись, я словно потянулся всеми своими чувствами вовне. Сперва ничего не менялось. Я не ощущал больше ничего нового.

"Стоп!" — Мысленно отдернул я себя. — "Вот оно… Но… Это что? Птица?!" — Мяумя?!

Откуда-то сверху, едва уловимо веяло голодом, злостью и почему-то легким опасением. Плюс, я отчетливо ощутил тоже самое чувство присутствия. Только в этот раз, не "родное", а "чужое", как бы глупо это не звучало.

— "Неужели?!" — Опешил я. — "Это что? Не просто чувство родства, а какой-то аналог природного радара?"

— "Походу так" — Сам себе ответил я, потому что это самый логичный вывод.

И вновь стало обидно. Словно конфетку у ребенка отняли и тутже вернули. Вроде и обижаться-то не на что. Конфета-то вот она, в руке, а все равно обидно. Сам себя корил за собственную же глупость. А ведь всего лишь стоило разок-другой расслабится и насколько все было бы проще.

Так невольно задумаешься, а вдруг и присказка, что у кошек девять жизней — тоже правда. Проверять правда не буду, но вот кое-какой вывод уже пора сделать.

Я КОТ!!! Не человек. Не сознание человека в теле кота, а именно КОТ. А мое человеческое сознание, все мои знания, мой разум и память — только приложение к этому факту. И если я реально хочу стать сильнее, мне надо окончательно осознать эту простую истину — Я КОТ!

И не только осознать. А стать им. Окончательно. Отбросить затаенную печаль о потерянном. Отбросить свою старую жизнь. А главное, прекратить думать, что если я был человеком, то все и вся знаю лучше, чем обычный котенок. Ведь сколько раз уже обжигался. Даже до последнего идиота уже бы давно дошло.

Внезапно, видимо ощутив мои мрачные мысли, в мои невеселые думы вмешалась Леди, на полной скорости врезавшись в меня всем телом и опрокидывая на лопатки.

— УМ! — Зло и недовольно высказалась кошечка.

— "Прости, прости." — Повинился я. — "Ты права"

Кое-как убедив "сестренку", что с самобичеваниями на сегодня закончено и больше я так не буду, мне наконец разрешили подняться и перестали бить.

Ведь Леди права. Хватит страдать фигней. Основное я понял, а падать в пучину сожалений — идея явно бредовая.

Решив немного разгрузить голову и отвлечься, я потопал к своим тренажерам. Но в этот раз, я полностью раскрылся окружению. С чувств словно сорвали пыльную штору. И наконец, впервые у меня получилось выполнить весь комплекс упражнений и ни разу не ошибиться.

Палочка с грузами? Пронести на спине мимо препятствий? Да раз плюнуть. Сдвинуть ящик? Сложно, тяжелый гад, но нет проблем. Доломать хлам? Да в три удара!

— "Ай блин!" — Мяум! — Вскрикнул я, напоровшись лапкой на острый уголок. В панике оглянувшись, я заметил, что Леди далеко и отвлеклась. Шустрик охотится за мышкой, а Леди охотится за кончиком его хвоста, свисающего вниз.

Аккуратно зализав маленькую ссадину, я отбежал подальше в свой уголок и успокоился. Пронесло. Если б Леди заметила, опять бы был бит. В этом вопросе она у нас строгая.

Дальнейшие тренировки и открытия пошли в разы проще, чем раньше. Настроение понемногу вернулось в нормальную колею и я снова смог поймать за хвост тот момент с мурчаньем. Надолго меня конечно не хватило. Тут оказалось еще одно ограничение… Банально надоедает мурчать просто так. А когда надоедает, эффект теряется. Но на полчасика меня хватило.

И открытий получилось немерено. Во первых — мое "Сложное перемещение". То, как я его раньше применял сродни варвара с микроскопом. Орехи расколоть им тоже можно, но зачем портить инструмент?

Так и со мной. На использование этой способности не нужна вся энергия сразу. Мне то и нужно то, получить и погасить импульс. Все. То есть достаточно использовать ту часть энергии, что находится только в лапках, а не во всем теле сразу.

Только за счет этого, после семи попыток у меня получилось снизить затраты энергии вдвое. И что еще важнее, это был не предел. Просто мне не хватало навыка. Я не умел двигаться правильно, а не абы как. Но тут, помогут только тренировки и наработка мышечной памяти.

Во-вторых, "Импульсный удар". Здесь уже наоборот. Нужно использовать всю свою энергию, но, при этом, концентрировать ее, собирая воедиино, чтобы максимально сосредоточить импульс моей массы в одной точке.

Такой способ значительно увеличивал расход моих сил, но и эффект был в разы мощнее. Стоило мне приловчиться делать все правильно, как я смог, первым же ударом сдвинуть мой тренировочный ящик почти на двадцать сантиметров! Сила удара, по заверениям "Анализатора", соответствовала тройной моей массе, помноженной на скорость. Сродни удару кулаком взрослого человека, если верить его данным. А это уже солидно.

Кроме разбора старых, смог открыть еще и новые способности. Первую назвал "Восполнение сил". Суть почти та же, что и в "топчумбе" от Леди. Почти что медитация. Отличие только в том, что ты двигаешься, а не сидишь ровно на попе. Правильное дыхание, медленные движения, словно покачиваешься на волнах переступая с лапки на лапку. И как итог, энергия сама начинает циркулировать по телу, помогая восстановить силы.

Но что еще важнее, эту способность можно было сделать пассивной. Проще говоря, ходи правильно, плавно, мягко. Дыши равномерно и глубоко и энергия будет бить ключом. А что еще интереснее, понаблюдав за Леди, я понял, что она уже давно этим методом пользуется. Просто судя по движениям, ее энергия циркулирует по телу непрерывно.

— "Вот и разгадка, откуда у нее столько сил на способности" — Хмыкнул я. — "Ее энергия восполняется постоянно, даже в бою, а не только во время отдыха или передышек."

Поковырявшись в архиве нейро-сети, откопал себе еще один модуль — "Танцы". В обычной ситуации, он нужен, чтобы контролировать точность движений, при обучении танцам. Но и для меня будет полезен. Правда, чую придется долго настраивать и записывать в него правильные движения, но это уже мелочи. Зато, потом будет постоянно мониторить, насколько я правильно и плавно двигаюсь.

Кстати, если так подумать, то из нас всех, наиболее "правильно" двигается отнюдь не Леди. Шустрик, в точности движений, давно переплюнул нас всех. Его способность была квинтесенцией подобного "правильного" перемещения. Леди, по идее, тоже бы могла добиться похожего эффекта и, даже, научится его "Урагану ударов". Или что у него там? Но, видимо не горит особым желанием. Она выбрала иной путь развития.

И в этом для меня возникает еще один вопрос. Вот, допустим, научусь я ходить плавно, как Леди, и правильно как Шустрик, получится ли достичь тех же результатов, что и у них? Что один, что вторая, развиваются очень и очень узкоспециализировано. Шустрик в скорость и экономность. А Леди в восстановление энергии. Получиться ли у меня развить и тот и другой вариант?

"Может да, а может и нет" — Немного поразмыслив, сделал я вывод — "Пробовать надо."

Последней фишкой, которую я смог придумать, а если честно, то в наглую скомуниздить у "родственников", был аналог "Таранного удара" Бочонка. Мой "Импульсный" был, в чем-то, очень похож. Только, если я передавал весь свой импульс цели и отпрыгивал обратно, то вот бочонок использовал этот импульс не для прыжка обратно, а для защиты самого себя, равномерно выплескивая энергию вокруг тела.

И чтобы его способность сработала, нужно как раз то, что есть только у самого Бочонка — достаточная масса тела. И не просто масса, а именно мышечная масса. Иными словами, Бочонок оказался не просто увальнем, а чуть ли не сумоистом, блин. Под кучей меха и жира скрывалась не хилая такая мощь. Даже интересно стало, когда и в какую качалку ходил этот ленивец?!

Но, кое-что, я повторить все-таки смог. Да, у меня нет такой массы тела, как у Бочонка, но для новой фишки она и не нужна. Подойдя к куче хлама, на которой я отрабатывал удары, я наполовину выпустил когти и напряг все доступные мышцы на лапках. И как только энергии, от напряжения, скопилось достаточно, нанес два размашистых удара. Прямо по тому самому уголку, об который недавно оцарапался. Эффект был шикарный. Кусок доски просто раздробило. А я даже удара не почувствовал. Так… Легкий ответный толчок, от столкновения.

Назвал я эту способность "Тяжелые лапы" и закинул в подраздел "Сила", потому как мощь удара напрямую зависела от силы, с которой я напрягал мышцы перед ударом. И пару раз опробовав новую способность, сразу же перевел ее в пассивные. Если я прав, то развивать ее можно одновременно с "Восполнением сил".

Оставшуюся часть дня до самого вечера, я провозился с интерфейсом, настраивая модуль "Танца" на отслеживание правильности моих движений. Не сосчитать, сколько раз я прошел, прополз, пробежался и пропрыгал, из конца в конец чердака, прежде чем смог все настроить. Да и кучу хлама разнес почти полностью, добавляя к первым настройкам, еще и настройки "Тяжелых лап".

Но результат меня откровенно радовал. Теперь интерфейс сам будет напоминать, если я вдруг собьюсь с ритма и начну двигаться неправильно. Да и легкое напряжение мышц в лапках, тоже будет отслеживать, что поможет привыкнуть мне к этому ощущению и, в случае чего, использовать усиление лап на автомате, не задумываясь.

Сила — 16

Ближний бой — 14

Тяжелые лапы — 0

Ловкость — 19

Акробатика — 8

Сложное перемещение — 2

Импульсный удар — 1

Выносливость — 14

Запас сил — 975/1400

Восполнение сил — 0

Энергетика — 6

Энергия — 133/140

Управление внутренней энергией — 2

Ощущение живого — 0

Общее

Охота — 11

Разделка добычи — 7

Умывание — 5

Частично разобравшись с энергией и своими способностями, я записал себе в распорядок дня постоянные тренировки новых способностей. Это помимо пассивного отслеживание нейро-сетью. И задумался о другом глобальном вопросе. О обнаруженной благодаря Леди птице. Об этой заразе, хочешь, не хочешь, а забыть не получается. Почти весь день птица просидела на крыше нашего дома.

Только несколько раз ощущение ее присутствия пропадало. Видимо улетала на охоту. Но потом она всегда возвращалась и снова нас караулила. Лишь ближе к ночи, ощущение злости и голода, наконец, пропало. Видимо свалила на ночевку.

— "Пора с этим кончать" — Принял я окончательное решение. А в голове, понемногу формировался план действий. И если у меня получится воплотить задуманное, то птичке не поздоровится. Но сперва, придется немного рискнуть. Первая часть плана — "Ограбление века". А значит, нужно сегодня ночью хорошо поохотится. Ведь днем, меня ждет рынок.

Глава 20

Все же полезное это дело — поставить себе какую-то цель и искать способ ее достижения. Сразу же мозги переориентируются. А уж если цель крупная, то сразу начинаешь работать чуть ли не в разы эффективнее, чем раньше. Всякая шелуха отходит на второй план. Остается только цель и методы ее достижения. Ничего лишнего.

Во-первых я прекрасно понимал, что ни я сам, ни все мои "родственники" вместе взятые — не соперники для птички. Слишком уж разные весовые категории. Потому, устраивать рыцарский поединок, у меня даже в мыслях не было. Не горю я, как-то, желанием снискать лавры изощренного самоубийцы.

А значит, действовать придется исключительно хитростью. Нужно устроить птичке такую подлянку, чтоб после нее она оправилась очень и очень не скоро. А в идеале — никогда.

Но для этого нужны инструменты. И я знал, где их можно достать. Точнее догадывался. Сперва, придется посетить рынок. Но в этот раз, несколько в ином формате. Обычно я весь день просиживаю на чердаке и только под самую ночь рискую высунуться. Но сейчас мне придется рискнуть гораздо сильнее.

Сам по себе, рынок мне не нужен. У меня достаточно мозгов, чтобы понимать, что стащить оттуда, что-нибудь полезное — не реально. А вот проследить, куда это все увозится на ночь — вполне реально. А там уже буду ориентироваться по обстановке. Может и получится свистнуть чего полезного.

В эту ночь я решил навестить знакомый подвальчик на "центральной" улочке. Только там можно было гарантировано поймать питательных тараканов. Перед крупным делом, наесться нужно до отвала.

Вот только… Сперва туда еще надо добраться. А с этим внезапно возникла проблемка! Я, конечно, весь такой умный и продуманный котяра и все дела, но блин… Этот интерфейс, с его "танцульками", уже задолбал! Я за два часа смог пройти только три переулка! Даже мои "родственники", сперва дружно за мной увязавшиеся, уже отстали, плюнув на такую медленную улитку, как я. Но это было и хорошо. Не придется лишний раз рычать и огрызаться, отсылая их подальше.

Но, толку от всех этих действий не оказалось никакого. Я себя ощущал, словно в смирительной рубашке. Чуть не так двинешься, чуть не ту мышцу напряжешь или ослабишь, как "Танцевальный" модуль вмиг выкатывает кучу претензий. А что обиднее, я же сам его и настроил на такой режим. И вот теперь, скрипел зубами, ругая все и вся. Это ж издевательство какое-то! Но терпел. Снова и снова, концентрируясь на правильности своих движений.

— "Так!" — Вздохнул я, словив очередной аларм от нейро-сети. — "Еще раз."

Левой-правой, задней левой, задней правой, снова левой…

— "Как жешь это сложно-то!" — Мяум! — Возмутился я — "И нафига котам четыре опорные конечности? Не могли заранее, до моего тут появления, на двух научится ходить?!"

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на выполнении упражнения!

— "Да еж мае!" — Уммм! — Вздохнул я, с тоской поглядывая на часы. Изначально, на то, чтобы дойти до "центральной" улочки, я себе отводил час. Еще около четырех часов планировал посвятить охоте. Ну и оставшееся ночное время отводилось на то, что бы добежать до рынка и разведать соседние с ней переулки. Двигаться-то придется в отдалении, параллельно "центральной", по которой увозили телеги.

А те переулочки я знал, к сожалению, плоховато. Далековато от моих привычных путей. И, естественно, вокруг "центральной" мной почти ничего не обследовано. Потому и отводил себе почти четыре часа ночи, на то, чтобы их обежать и разведать пути-подходы.

Но кажется сильно просчитался. Какой там бежать? Тут бы просто медленно идти научиться, уже было бы неплохо.

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на выполнении упражнения!

— "Аргх!" — Уррмм! — Вздохнул я. — Кажется мой поход на рынок и коварные планы по убийству грозного диктатора Птицына, накрывались медным тазом, не успев и начаться.

Был, конечно, вариант. Отключить нафиг обучающий модуль и забить на все это дело. Но я прекрасно понимал, что если сейчас сдамся, то потом уже, точно не стану этим заниматься. Опять навалится куча дел, забот и задач. Опять нужно будет куда-то срочно бежать, модуль будет мешаться и снова будет отключен. Найду себе новые оправдания. Знаем, плавали.

Так что, единственный верный путь — стиснуть зубы и вперед.

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на выполнении упражнения!

— "Ах, ну да…" — Мя, мяу-мяя… — Снова, по-моему уже в тысячный раз, вздохнул я, с тоской оглядываясь вокруг. Два шага… Два мелких шага, вот и все, что я успел пройти после предыдущего аларма. Стсинуть зубы? Нет, тут такое не канает. Напрягаться крайне противопоказано. Нужно наоборот, максимально расслабиться и сосредоточится на своих действиях.

Тем более, только это мне и остается. Я уже принял решение. И больше никуда не спешу. Фиг с ним! Пусть Птицын поживет чуть подольше. Тем более, я уже не переживаю по его поводу. Раньше-то боялся постоянно, якобы: — А вдруг "родственники" с дуру высунутся днем?

Теперь не переживаю. Из нашего дружного квартета, только я, все это время, был слепым котенком. Теперь вот, "прозрел". Научился чувствовать окружение. Спасибо Леди. Прекрасно чую птицу, когда она рядом. Остальные "родственники" — тем более.

И это сильно меня успокаивало. Днем за мелких можно не переживать — с дуру точно не высунуться. Поэтому, проблему с птицей можно немного отложить и вплотную заняться собой.

А что важнее, такое решение никак не противоречит глобальной цели. Просто, появилась промежуточная, раньше бывшая основной — стать сильнее.

Но, как бы я ни храбрился, как бы себя не уговаривал, а, все равно, хочется бросить эти тренировки и, на полной скорости, пронестись по переулкам, вдыхая воздух полной грудью.

Но нет. Иду, медленно переставляю лапы. Пыхчу как паровоз, вздыхая после каждого шага.

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на дыхании!

— "Да блин…" — Едва снова не вздохнул я, преисполненный вселенской печали. Едва смог сдержать очередной предательский вздох. Еще этой ошибки мне не хватало в список требований модуля. Только час назад смог привыкнуть к правильному дыханию.

Постоянно кажется, что я занимаюсь какой-то бесполезной фигней. Но нет. Мне самому хоть и не заметно, но интерфейс упорно твердит, что прогресс есть. Если сперва моя скорость была около метра в час, а то и меньше. То, сейчас, я шел на новый рекорд. Целых десять метров! В час… Не хухры-мухры, блин!

Почти всю ночь я потратил на то, чтобы хоть немного научится "правильной" ходьбе. Под конец, даже умудрился познать вселенскую истину. Отныне, я больше никогда не буду задавать вопросов, про пьяных людей, в стиле: "И как он только не разбился/не упал/не врезался и т. д.", нужное подчеркнуть. Они однозначно познали дзен, до которого мне еще пахать и пахать!

Сам теперь понимаю, какого это — двигаться, словно в тебя влили бочку самогона. Это ж, блин, не ходьба, это движения в стиле "пьяный мастер" — "Грация пьяного кота", итить его так!

Но сколько бы я не возмущался, а прогресс действительно был. За два часа до рассвета, я решил на время закончить свои мучения, отключил модуль и отправился на охоту к ближайшему подвальчику. И когда уже возвращался домой, с тоской размышляя, что, еще минимум двое суток, мне придется над собой извращаться, осознал, что настолько, уже, привык к этому "правильному" стилю передвижения, что подсказки интерфейса мне больше и не требуются.

Я шел сам! Глубоко и равномерно дышал, плавно и даже грациозно, словно на параде, переставлял лапки. Напрягал мышцы ровно на столько, на сколько это требовалось. Даже полу-активный, тренировочный режим "Тяжелых лап" поддерживал!

Невольно обрадовавшись, я рискнул немного ускориться, но… Нет. Чуда не случилось. Мимолетные крылья счастья вмиг разбились о суровую действительность. Пока просто шел по переулкам, или скорее брел — все было нормально. Но стоило чуть ускориться и всё. Амба. Даже без подсказок интерфейса почувствовал, как энергия во мне вмиг превращается в застоявшееся болото.

Крайне неприятное ощущение, как оказалось. Я уже как-то и привык, что мое тело так и бурлит энергией. Обалденные ощущения! И как-то их отсутствие уже казалось совершенно неправильным. Словно потерял нечто важное. Часть себя.

Вздохнув, я окончательно уверился в том, что в ближайшие дни, сам, своими собственными лапками, отдамся на растерзание модулям нейро-сети. Пусть тренируют. Пусть бьют меня линейкой по пальцам. За нерадивость. За безалаберность и плохое поведение. Пусть. Я не буду прятаться! Я справлюсь! Вот он я, берите меня, гады!

Вздохнув, я снова врубил модуль и отправился домой. Рассвет уже был не за горами. — "Стоит поспе…шиииить…"

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на дыхании!

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на выполнении упражнения!

— "Поспешил…" — Мяя…

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на дыхании!

— "Да, чтоб тебя!" — Мяум! — Возмутился я.

Внимание! Ошибка! Пожалуйста сосредоточьтесь на дыхании!

— "Так, всё!" — Последний раз печально вздохнув, я отмахнулся от очередного "Внимание! Ошибка!.." и постарался сосредоточится. И впрямь не стоит больше гневить своего великого учителя. Сенсей Модуль "Танцев"-сама в гневе страшен! Задолбает любого. Проверено!

На освоение я потратил чуть больше времени, чем планировал изначально. Но тут нет ничего удивительного. Даже нейро-сеть, со всеми своими модулями, жестко промахнулась в прогнозах. Мне понадобилось больше четырех дней, чтобы привыкнуть правильно дышать и двигаться. И тому была причина. Мои тренировки.

По-началу я этого не замечал, но чем лучше я двигался, тем больше начинал понимать, что некоторые мышцы в моем теле работают словно вразнобой. Просто потому, что одни были сильнее. А другие — почти не развиты. Получалось, что все те силовые упражнения, которые я выполнял, пошли во вред.

Конечно, это было не так. Но еще немного и я бы мог, сам себе, знатно навредить. Да, я стал сильнее, да, мощнее и крепче. Немного набрал мышечную массу и развил свое тельце. Но… это была бесполезная масса.

— "Бочонок, не фырчи, это я не про тебя…" — Отмахнулся я от недовольно заворочавшегося "братишки". Кажется, я ему в очередной раз мешал спать, мельтеша туда-сюда и обдумывая дальнейшие действия.

Выход тут был только один. Немного изменить свои тренировки и… добавить к ним те, силовые, которыми я занимался раньше. Поначалу даже мне самому это показалось глупостью. Вроде сам же осознал, что они шли во вред, а теперь хочу продолжить.

Так, да не так. Тренируемое умение "Восполнение сил", которое я благополучно переименовал в "Циркуляцию энергии" отнюдь не ограничивалось одной только ходьбой или бегом. Ее в принципе можно применять всегда. А значит… айда на снаряды!

Сперва ничего не получалось. Если раньше, с деревяшкой на спине, я проходил почти без проблем, то теперь, двигаясь "правильно" я не смог ее пронести и на половину дистанции. Ящик не сдвинул вообще. А об кучу хлама чуть не убился, переборщив с силой удара и обрушив на себя раздолбанные остатки ящика. Да еще и от Леди прилетело за это. Вот где справедливость?

Но я, как истинный монах шаолиня, школы "Десяти шагов спустившегося с горы тигра", не сдавался. Подходил к снарядам практически без остановки. И пытался снова и снова.

Очень выручал побочный эффект тренировок. Ну… Как побочный? Так-то основной, ведь именно этого я и добивался. Энергия восполнялась практически постоянно. И силы, потраченные на упражнения тоже быстро восстанавливались. Только общий "Запас сил" неуклонно падал, намекая, что следующей ночью, мне придется озаботиться активным поиском пропитания.

Но за это я не переживал. Чего-чего, а еду в трущобах всегда можно найти. Особенно, если знать где искать. В этом плане, трущобы — довольно изобильное место. Ну… Не удивительно. Конкурентов-то безжалостно истребляет местный люд. Вот всякая мелочь и плодиться. На пару с опасными хищниками, у которых хватает ума не попадаться людям трущоб на глаза.

Короче, еда не проблема. Энергия циркулирует, помогает телу восстановится и я могу тренироваться практически нон-стоп. Главное только не переборщить. "Анализатор" выдавал прогноз, что такие жесткие тренировки мне разрешены только эти два дня. Чтобы выправить перекос в развитии. Потом нужен будет длительный перерыв, чтобы тело свыклось с новыми силами.

Как и было предсказано "Анализатором", с проблемой правильного движения и дыхания, я справился к середине пятой ночи. Да я и сам это прекрасно ощущал. Было такое чувство, словно в каждую клеточку моего тела запихнули воздушный шарик. Тело аж распирало от шальной энергии. И я понемногу начинал понимать Леди. Если ее хоть иногда не пускать в дело… Разорвет же блин!

Именно поэтому, последние три дня я передвигался крайне странным способом. Думаю, увидь кто это со стороны, знатно бы прибалдел. Ну а как еще воспринимать котенка, который половину своего бега осуществляет не по земле, а прыгая между стенками, как мячик-попрыгунчик?

Я даже беспокоиться немного начал, из-за этого. Все-таки, у Леди я подобного перебора не замечал. Но "Анализатор" вновь меня успокоил. По его выводам, мое тело просто не привыкло к такому количеству энергии. Слишком резко я его привел в норму, починив свой энерго-баланс. Вот и привыкает моя тушка по чуть-чуть. Через пару дней проблема сама должна исчезнуть.

А пока, мне придется постоянно спускать излишки, вырабатываемой телом, энергии, чтобы не травмировать свое тело чрезмерной нагрузкой. Благо, куда ее применить, я знал. Думаю бедный Шустрик окончательно меня возненавидел. Если ночью я сливал излишки энергии, просто насаясь по переулкам и иногда уподоблялся Леди, встревая в разборки с залетными кошатинами и собакенами. То вот днем превращал наш чердак в обитель грохота и пыли. С утра до вечера, я самозабвенно исполнял великую симфонию разрушения, отрабатывая прыжки, удары и применяя способности на всем, что плохо лежит.

Ну а практически непробиваемые лапки мне в этом только помогали. Я вообще уже забыл, когда последний раз получал ссадину или ушиб. Пассивный эффект "Тяжелых лап" держал удар просто замечательно. А уж активный…

Но, все хорошее рано или поздно кончается. По заверениям "Анализатора", такое раздолье с энергией продлиться не долго. Нет, те эффекты, которыми я балуюсь сейчас — останутся. И я всегда смогу их использовать. Но вот безграничное восполнение энергии продержится не долго.

Скоро энергетика просядет, чуть ли не до изначальных величин. Как я понял из графиков, диаграмм и текстовых выкладок — это нормально. Так и должно быть. Главное тут другое. Энергия теперь будет циркулировать по телу сама, без серьезного, осознанного вмешательства. Я запустил процесс. Зафиксировал его. Научился правильно дышать и двигаться. Дальше он будет поддерживать себя сам.

Отличие только в том, что восполнятся потраченное будет раза в два быстрее, чем раньше. Да и энерго-потеря от способностей, не будет так сильно бить по организму.

Ну а там, если я вдруг сильно захочу повторить этот марафон мазохиста, я вполне смогу углубить свои умения. Правда для начала, придется как-то научиться контролировать свое сердцебиение. Особенно в бою или на охоте. Замедлять или ускорять по собственному желанию. Но это ж такие мелочи. Что о них говорить-то теперь?

В общем, к концу пятой ночи, я, уже будучи кошко-терминатором местного разлива, гордо вышагивал в сторону рынка. Предстояло опасное дельце. Авторитетов района пора ставить на их законное место. И я этим собираюсь заняться прямо сейчас. Для начала, украду яблочко!

Глава 21

"Центральная" улочка, прилегающая к рынку оказалась более оживленной, чем остальные. Я это итак знал, почему особо сюда и не совался, но, только попытавшись разведать подходы, осознал насколько. И это сейчас, ночью. А что, тогда, тут твориться днём?

Пришлось немного пересматривать свои планы. Если эта толпа оборванцев рванет по утру в переулки, то о преследовании "торговцев" не может быть и речи. Становится объектом загонной охоты у меня желания нет. А, что-то мне подсказывает, что именно им, я и стану, стоит мне попасться кому-нибудь на глаза.

Значит нужно действовать по иному. Для начала, пробегусь по переулкам вокруг улице и прикину, куда тут вообще могут увозить телеги. Сами переулки отпадают, значит только по "центральной". Вот её и изучу. Ночь только началась, время есть.

Сама по себе, эта "центральная" практически ничем не отличалась от той, на которую я ходил за тараканами. Те же навесы и полу-палатки вдоль стен домов, собранные из разного хлама. Те же кучи мусора и хлама, под которыми ютились оборванцы. Те же пустующие коробки домов с выбитыми стеклами.

Хоть убейте, не понимаю, почему в них никто не заселяется? Тут что? Радиация что ли какая-то? Или призраки с полтергейстами в них живут? В который раз уже вижу и в который раз изумляюсь. В чем прикол-то?

— "Ладно… — мысленно отмахнулся я — "Не до этих тайн букенгемского дворца сейчас"

Аккуратно продвигаясь вдоль улочки, я высматривал удобные переходы и укромные местечки в переулках. Но, чем дальше я продвигался от рынка, тем меньше и меньше их становилось. Да и сами переулки понемногу расширялись. А "центральная" все больше начинала напоминать мини-проспект.

— "Это ж-ж-ж… Не спроста… — Задумался я.

Назрело очередное изменение планов. Слишком длинной оказалась улочка. Да ещё и уводит от привычных мест черте куда. Придется сперва решить вопрос с витаминами, как для себя, так и для остальных, а вот потом уже устраивать слежку и выяснять — куда, чего? И то, и то, банально не успею. В некоторых местах нужно делать слишком большой крюк, чтобы миновать открытые и пустые места, без укрытий. Этот район трущоб я знаю плохо, слишком он далеко от нашего чердака, и лишний раз рисковать не хочу.

Ещё раз обдумав этот вариант, я развернулся и отправился за тараканами. Побалую себя и "родственников". А под утро залезу в наблюдательный дом. Ночью сразу яблочко. А там можно будет и уделить время полноценному исследованию этого "проспекта". Так будет и логичнее и безопаснее.

Тараканам "родственники" обрадовались. Ну ещё бы, такая вкусняшка. Их даже искать не пришлось. Сами на запах подтянулись. Я, как истинное коварство и искуситель, специально шел обратно мимо их любимых маршрутов. Только Бочонок немного опоздал, из-за чего немного загрустил, обычно из двух тараканов, один ему доставался полностью. Ну ничего, не все ж коту масленица. Да и в большой семье мордочкой не щёлкают.

Чуть подурачившись с "родственниками", я отправился обратно на рынок и дождавшись рассвета спокойненько уснул. Недавние приобретения очень помогали в таких мелочах. Если раньше шум рынка и беспокойство за свою тушку не позволяли мне уснуть, то теперь таких проблем нет.

Благодаря недавним тренировкам я стал, чуть ли не гением концентрации. Отбросить мешающий шум? Пф! Да как с куста. Ну а мониторить свое окружение поможет вернувшееся чувство живого. В общем, полдня продрых в свое удовольствие. Отдохнул и выспался всласть!

Оставшиеся полдня до ночи занимался тренировками, разбирался с настройками нейро-сети и ее модулей, ну и в пол глаза наблюдал за рынком. Хотя наблюдать там было и не за чем. Все как всегда.

Уже ближе к ночи, выбрался из дома, обежал рынок и затаился в переулке.

Очередные яблочки добыл без проблем. Да и домой добрался почти без приключений. Причем особо не скрываясь, как раньше. Все недавние походы и приключения очень неплохо подстегнули мою уверенность в своих силах.

Что интересно, все встречные это прекрасно ощущали. Парочка смутно знакомых котов резко изменила свои планы и свалила в туман. Ну а опасных хищников я либо чувствовал заранее, либо знал, где они могут таиться и просто обходил эти места десятой дорогой.

Сгрузив свою добычу и успокоив "родственников", я побежал обратно на рынок, а потом вдоль "центральной", сразу поставив целью добраться до ее окончания и выяснить, куда же она, всё-таки, ведёт.

Но, в очередной раз, планы пришлось менять. Эта улица, да и те, которые я раньше называл "центральными" оказались позорной мелочью, по сравнению с улицами в этой части трущоб. Да и трущобами, назвать это место, уже язык не поворачивался.

Я, наконец, встретил более-менее обжитые места в этом городе. Если это, конечно, был именно город, а не поселок какой-нибудь. Я ведь котенок. Для меня и туалетная кабинка размером с башню.

Улочки и переулки тут значительно расширились. Во многих домах, хоть и не было света — ночь на дворе. Но мое чутье вполне улавливало присутствие живых существ внутри домов. Пару раз запрыгнув на низкие подоконники и заглянув внутрь, я убедился, что да — дома действительно не пустуют.

Да и привычных шалашей оборванцев вдоль стен больше не было. Улочки хоть и не блистали чистотой, но уже было видно, что люди тут постоянно ходят и не захламляют их лишний раз.

Что плохо, мой план затаиться в конце улицы и дождаться телег явно провалился. Выход с трущобной магистрали я-то нашел. А что толку? Изначально-то думал найти пункт для наблюдения, в конце улицы, узнать куда сворачивают, следующей ночью, найти следующий пункт, так и отследить. Но, не судьба. Тут вариантов, чтобы свернуть — выше крыши. Хоть кругами хороводы води. Так что, куда потом уйдут телеги, таким образом не узнать. Либо придется потратить неизвестно сколько времени.

— "Эх…" — Вздохнул я — "Значит придется рискнуть…"

Был и другой вариант проследить за телегами, но он был гораздо опаснее — затаиться под телегой. Я уже думал об этом варианте, когда планировал свое первое ограбление. Тогда я собирался спрятаться под телегой, прямо на колесной оси. Благо, как выяснил позже — место там имеется.

Но была парочка "но". Во-первых, сделать это незаметно. Да, от выхода с переулочка, до телеги — всего лишь метра полтора — два. И вроде, никто в эти переулки не смотрит. Но, смотрит — не смотрит, а один охранник заметил.

Ну и второе "но", еще более опасное. Мне придется сидеть под телегой до самого конца. Раньше спрыгнуть и без проблем уйти, точно не получится. Охранники следят за телегами от и до. А реакция и меткость у них, что надо. Уже оценил. То есть, ехать мне прямо до точки назначения. А вдруг, там есть какая-нибудь проверка? Да даже банальный сторожевой собакен или еще кто… Меня он, учитывая некоторые особенности этого мира, вполне может и учуять. Я, вон, и птицу на крыше, и людей сквозь стены, вполне себе чую.

В общем, рискованно. Но иного варианта я не вижу. Шарахаться по улицам и переулкам в дневное время, да еще и в этой оживленной части города — идея гораздо хуже.

Прикинув и так и эдак, я вздохнул и побежал домой. Хочу, не хочу, а этот мир изучать придется. Так почему бы не начать сейчас? Если вечно сидеть в своем закутке, то рано или поздно мир сам о себе напомнит. И не факт, что мне это понравится. Да и Птицына давно надо наказать. Упорство это одно. А упертость, совсем другое.

Так что, для начала узнаю, где и как можно разжиться разными ништяками. Ну а там уж, посмотрим по ситуации.

Вернувшись домой, попутно заловив пару мышат, я немного передохнул и под утро уже был на наблюдательном посте. В этот раз, приезду телег я отвел довольно пристальное внимание. Да еще и модули нагрузил по полной, чтобы оценивали различные факторы. Ширину и освещенность переулков, расстояние от выхода до телег. Примерный сектор обзора охранников и "торговцев" и прочее.

Через несколько часов таких наблюдений в голове понемногу сложился план. Сколько бы я ни смотрел, а реально безопасного пути, чтобы незаметно заскочить под телеги, так и не увидел. Но, кое-что я все-таки приметил. Охранники довольно подозрительно реагировали на любой шум. Особенно, если он раздавался из переулков. Было пара моментов, когда услышавший шум охранник шел в переулок проверять, что там шумит.

Подметив этот момент, я благодаря модулю "Картографа" по-быстрому спроектировал отвлекающий фактор. Несколько досок, камней, и остатки маленького ящика, путем нехитрых манипуляций сложились в своеобразный наклонный пандус, с медленно съезжающим по нему грузом. Стоит вынуть досочку-клинышек и у меня будет около сорока секунд, прежде чем ящичек с камнями сползет вниз и грохнется из окна в переулок. По прогнозам "Анализатора" этого времени мне должно хватить, чтобы обежать площадь и затаиться в переулке.

Конструкцию я собрал буквально за два часа. Благо, ничего особо сложного в ней не было. Основная проблема была только в том, чтобы затащить остатки ящика на подоконник. Запрыгнуть с ним я не мог. Слишком тяжелый и объемный. Пришлось искать хлам и городить себе лесенку. Собственно, именно эта лесенка и заняла так много времени.

Всунув под ящик клинышек и нагрузив его камнями, я отправился обратно к наблюдательному посту. Сигналом мне станет группа "авантюристов". Как только они закупятся и "торговцы" начнут собирать телеги, активирую обманку и попробую проскочить.

Группа пришла, как по часам. Мне даже интересно стало, чем они вообще занимаются? Похожи на каких-то продвинутых охотников, закупаются алхимией и прочим. Явно готовясь к затяжным боям или охоте. При этом всегда приходят без добычи, но с деньгами. Охотятся ночь, распродаются в другом месте, а тут просто закупаются, потому что дешево? Вполне вероятно. Впрочем, это их дело. Узнаю, хорошо, а нет, так и фиг с ним. У меня и своих проблем — выше крыши.

Дождавшись, когда группа свалит и торговцы начнут собираться, я заскочил на окно, выдернул колышек и прямо так, со второго этажа сиганул в переулок, отрикошетив от противоположной стены и грузно приземляясь на лапки. Высоковато для меня, все-таки. Встряхнув лапами, я не стал тянуть и рванул по намеченному маршруту.

С первых же мгновений все резко пошло не по плану. Стоило мне только пробежать пару переулков вокруг площади, как я нос к носу столкнулся с небольшой дворняжкой. Кажется я ее частенько видел на местном пиршестве. Быстрое принятие решения и вот собакен сходу получает "Импульсный удар" в морду. Да еще и с когтями, да под усилением от "Тяжелых лап". В общем, ему не понравилось. О чем он и сообщил всем вокруг.

По факту, собакен получил хоть и больновато, но не так уж и сильно. Да и я атаковал больше, чтобы испугать и отбить охоту приставать к себе, чем реально навредить. Раз уж план с обманкой провалился. Так и так из-за собакена шум поднялся, то использую возникшую ситуацию, чуть иначе. Не обманка, так пусть собакен пошумит.

Отскочив от его морды, я рванул в противоположную сторону, по альтернативному пути. Да, так чуть дольше, да и от выхода с переулка, до ближайшей телеги, чуть больше расстояние, но я надеялся, что собакен, на пару с моей обманкой создадут достаточно шума для отвлечения внимания. Главное, успеть добраться до нужного места за оставшиеся шестнадцать секунд.

Собакен уже вовсю начал голосить, ну а я, резко ускорился, практически не экономя энергию. Одно "Сложное перемещение" за другим, превратило меня, для стороннего наблюдателя, в смазанную ломаную линию. Даже собакен, походу, так и не осознал, от кого, собственно, ему прилетело. А если и осознал, то желанием связываться точно не горел, на полной скорости улепетывая вглубь трущоб. Естетсвенно, с шумом, гамом и врезаясь в разный хлам.

Стоило мне добраться до нужного места и пару секунд передохнуть, как раздался очередной аккорд этого концерта. Моя обманка сработала и ящичек, вместе с камнями, с грохотом вывалился из окна. Замерев на секунду в небольшой нише в земле, бывшей когда-то отдушиной подвала и сильно заплывшей грунтом, я отсчитал положенные, по мнению "Анализатора", мгновения и, одним слитным движением, выскочил на площадь, тут же, вторым прыжком, метнувшись под телегу.

Успел! Мой рывок явно никто не заметил. Прежде чем заскакивать на ось, я вынужден был остановится и осмотреться, заметил меня кто-то или нет. Не заметил. Почти все повернулись на звук грохота и рыжая молния, в которую я превратился, осталась без внимания. Вздохнув с облегчением, я запрыгнул на тележную ось и развалился, отдыхая. Сил ушло очень уж много. Пришлось трижды активировать способность, когда убегал от собакена. А потом, после краткого отдыха, сразу четвертый раз. Раньше я бы такого проделать не смог. Ну или смог бы, но тут же потерял бы сознание.

Сейчас все вышло гораздо проще, все-таки не зря мучился с циркуляцией энергии. И хоть тот передоз энергией, уже давно сошел на нет, но, даже так, мои возможности возросли почти вдвое.

Что меня радовало, так это то, что у телег была достаточно широкая ось. По сути, толстый деревянный брус, закругленный возле колес. На этот брус, каким-то странным образом устанавливались колеса, на нем и вращающиеся. Если меня не обманывали глаза, тут был какой-то аналог подшипника или чего-то похожего. Только сделанный, почему-то не из полос металла и шариков, а просто из полосок металла.

Впрочем, устройство местного транспорта меня волновало мало. Ось широкая, удобная, борта немного свисают, скрывая меня от взглядов сбоку. А со стороны колес — монструозные подшипники и толстые деревянные спицы, в сумме выполняют туже функцию. Если специально не искать, то меня не обнаружат. Надеюсь.

Примерно через час телеги начали увозить с рынка. Вцепившись когтями, я с волнением стал ждать. Наконец и моя телега потянулась куда-то в неведомые дали. Сердце невольно ускорило ритм, да и сам я, будь человеком, наверняка покрылся бы испариной. Очень скоро наступит самая опасная часть плана. А неизвестность всегда пугает.

По трущобной магистрали телеги провезли довольно быстро. А вот дальше, как я и думал, начали петлять по обжитым улочкам. Хорошо со мной был "Картограф". Сам бы я этот путь, со всеми его поворотами точно бы не запомнил. А так, пусть почти и не вижу дороги и местность вокруг, но примерно знаю, в какой стороне мой дом. Вернуться должен без проблем.

Еще где-то полчаса мы петляли по улочкам, прежде чем этот заезд-забег, с рабами в виде лошадей, закончился. Куда мы приехали, я пока не видел. Но, видимо или склады или какой-то комплекс зданий. В общем, кроме наших, сюда приперли еще штук сорок разных телег и все их вкатывали в раскрытые ворота. Нижние части створок со своего места я видел. Проезд там метров пять в ширину, не меньше. А это уже солидно.

Около часа мы простояли перед входом. Насколько я смог увидеть, телеги проверяли. Но благо, проверяли не сами телеги, а товар. Одного бедолагу даже отпинали. Видимо, не уследил за товаром. Или еще по какой-то причине.

Я было расслабился, посчитав, что уж под телегу-то, заглядывать точно не будут. По крайней мере, под остальные не заглядывали. И уже даже расслабился, ведь и сторожевых собакенов, тут тоже не оказалось, но стоило нашей телеге начать въезжать, как раздался резкий окрик. Телега тут же остановилась

— "Ась?!" — Всполошился я. Даже шерстка на спине вздыбилась. — "Что такое? Почему?"

— Шандурси нагаро амас! — Что-то проговорили командным тоном.

— Ниэно тури наргс гаро. — Испуганным голосом залепетал "торговец".

— Гуэн! Туруми амас! Симо та нуро грет! — Уже гораздо злее, сказал кто-то. А вот я знатно напрягся

— "Пинтец!" — Ругнулся я, начиная быстро прикидывать варианты действий. О таком я даже и не подумал. Одно слово из речи этих двоих я знал. Много раз слышал на рынке. "Грет" — один из трех вариантов — добыча, жертва, живность или жвотное. Точного значения я не знал, но общий смысл был понятен. — "Кажется меня обнаружили!"

Глава 22

— "Так!" — Одернул я себя. В первые мгновения единственным желанием было рвануть из своего укрытия. Но я вовремя сообразил, что делать это прямо сейчас точно не стоит. Охрана напряжена. — "Спокойно!"

На "моего" "торговца" кто-то продолжал наезжать. Тот же вяло оправдывался заискивающим тоном. Хотя, если я правильно разобрал, начальнику охраны, или кто он там, было глубоко наплевать на оправдания "торговца", о чем бы они там ни спорили. Как подтверждение этого вывода прозвучал отчетливый смачный звук оплеухи. Бедолагу "торговца" от этой оплеухи не слабо так отшвырнуло к телеге. Только благодаря тому, что его тушка приземлилась на ее борт, он и смог устоять на ногах.

Естественно, интонация "торговца" резко изменилась на еще более испуганную и немного обиженную. Да и лепетать он начал еще быстрее. Даже я, не понимая языка, по одним только интонациям, понял, что "торговец" действительно не понимает, за что ему прилетело. Я-то знаю, кто причина всего бедлама. Собственно, я сам и причина. Но "торговец"-то не в курсах. Что и пытается доказать начальнику. Что плохо, тот тоже уловил эту интонацию и пусть немного, но поверил "торговцу".

— Нарге!Тиандру гард но саргот. — Рявкнул начальник куда-то в сторону.

— Идерго ниадро нар? — Недовольно протянул кто-то из охранников. Видимо получил приказ, но явно не горел желанием его выполнять.

— Но саргот! — Зло повторил начальник.

— Шадре! — Так же зло и недовольно, высказался охранник и разродился серией приказов. Явно кто-то из младшего руководящего состава в этой шайке.

Я все это время истуканом просидел на тележной оси, матеря себя последними словами, что влез в эту авантюру. Ведь предполагал нечто подобное! Пусть меня обнаружили, не с помощью сторожевых собак, а как-то иначе, какая теперь-то разница? Сама идея изначально была слишком рискованна. Но… Понадеялся на наш русский "авось" и вот результат.

Пусть меня самого еще не нашли. Присутствие только обнаружили, но от этого то не легче. Я под телегой. Вокруг куча охраны. А что еще хуже, что перед воротами, что внутри — ни малейшего вменяемого укрытия. Если сейчас рыпнусь, тупо не добегу никуда. Фиг его, чем меня могут приложить, если попытаюсь, но то, что приложат чем-то — однозначно.

Потому, в качестве решения "ни вашим, ни нашим", просто сидел в своем укрытии и пытался сообразить хоть какой-то план действий. Если б хоть остальные телеги не успели далеко угнать, еще был бы какой-то вариант, а так… Меткость местных умельцев я уже успел оценить. Как на своей шкуре, так и в качестве очевидца. Буквально на позапрошлом посещении, видел, как один охранник сшиб простым камнем, пролетавшую над рынком птичку.

Пока обдумывал возможные варианты стратегического отступления, события продолжали развиваться. И их развитие мне крайне сильно не понравилось. Буквально с первых же мгновений, как охрана начала действовать. Стоило охранникам, с недовольными матам и бурчанием двинуться к телеге, как меня тут же обнаружили. Воочию, так сказать. И тем, кто обнаружил, оказался тот самый бедолага "торговец".

С ним особо не церемонились, вполне естественно назначив козлом отпущения и целью, для своего недовольства. Практически с ходу, послышалась пара смачных ударов и в след за ними "торговец" рухнул на землю, уже даже не пытаясь удержаться на ногах.

Еще пару раз пнув бедолагу, охранники приступили к обыску телеги. Ткань сразу же скомкали и отбросили в сторону. Над головой послышались гулкие стуки и удары, видимо переставляли ящички с товаром.

Я же, сидел ни жив ни мертв. Ведь "торговец" упал крайне неудачно для меня. Немного вдали от телеги, но нашим взглядам, это совсем не помешало встретится.

— "Твою ж!" — Мысленно выругался я. А потом, не придумал ничего умнее, чем поднять лапку, выпустить коготок и прижать его ко рту.

Если изначально "торговец" и хотел поднять тревогу и указать на виновника своих бед, то у него это явно не получилось. Сперва, была боль от ударов, потом удивление, когда он увидел меня. Ну а потом ему не дала поднять шум моя просьба вести себя тихо. Этот жест, даже в этом мире был всем прекрасно знаком.

Точнее, дара речи его лишила, не столько моя просьба, сколько… Хотя да, именно моя просьба-жест и лишила. Полнейшее, незамутненное офигевание, раскрытые до анимешного состояния глаза, шок и ужас. Я-то все делал манерно, прям вот так, как это и надо. Актерское мастерство на высшем уровне. И только потом посмотрел на ситуацию со стороны и понял ЧТО именно увидел этот человек и в чьем исполнении. Но, это были уже не мои проблемы. Молчит и ладно.

Плохо только, что это молчание будет недолгим. Он уже начинает глупости делать. Ну вот зачем начинать поскуливать и отползать от телеги? Что он там такого страшного увидел? Ну подумаешь, просто я. Подумаешь котенок, чего так волноваться-то?

Но, видимо, в своем актерском мастерстве я переборщил. И теперь пора срочно придумывать план действий. Благо, кое в чем, мне помогли. Охранники совершенно не заморачивались сохранностью товара. Мешает? С глаз долой, из сердца вон! Короче, поднял ящик, осмотрел, отшвырнул в сторону, добрался до следующего.

И именно этим я и собирался воспользоваться. Именно поэтому, как только понял, что еще немного и "торговец" отойдет от шока. Ну или на его непонятные метания обратят внимание, что вернее. Вон как цепь, идущая к телеге уже натянулась. Так, вот, когда понял, что пора действовать, сразу же начал подготовку.

Этот эффект я заметил уже давно, но особо им старался не пользоваться. Энергию-то я мог направить не только к лапкам, а вообще в любую часть своего тела. И голова не была исключением. Но этой возможностью я старался особо не пользоваться. Слишком уж опасное это занятие, переполнять голову лишней энергией. Я как-то попробовал и больше желанием не горел. Головная боль и головокружение — самое меньшее из неприятностей. Три дня в себя потом приходил.

Но был у этого действа и положительный момент. Ускорялось восприятие, причем раза в три, не меньше. Даже скорее больше. А именно это мне сейчас и требуется. Шанс сбежать был только один. Точнее, вариантов было несколько. Первый — рвануть обратно и попытаться добежать до ближайшего переулка. Но — сомнительно. Второй вариант, почти копия первого. Рвануть не наружу, а внутрь, но это — шаг в неизвестность. Да, там по-любому до укрытия бежать поменьше будет. Да и за воротину в самом начале заскочить можно, какое-никакое а препятствие в самом начале. Но, все же…

Ну и третий вариант, к которому я и склонялся. Собственно, чисто кошачий. Забор. Если смогу запрыгнуть на него незамеченным, то меня вообще могут не заметить в итоге. Хотя нет. Если задумка удастся, то заметят, но не сразу, отвлекутся, на что и был расчет. Но, чтобы на него запрыгнуть, мне нужна промежуточная точка для прыжка. И такой точкой вполне может стать отброшенный в сторону ящик.

Сперва, выскакивая из под телеги, прыгаю на падающий ящик и сразу на забор. Вот только… Это даже на словах сложно. А уж выполнить… Потому и рискую, разгоняя сознание. Фиг с ним с последствиями. Всяко лучше, чем сталь в брюхо или шарик с непонятной алхимической фигней в голову. Ну или чем там меня отоварят? Даже знать не хочу.

Сосредоточившись, я резко выдохнул, потом короткий вдох и снова резкий выдох, небольшое изменение позы и напрячь грудные мышцы, одновременно расслабляя шею. Голова повисает, словно у куклы, которой обрезали веревочки. Энергия, до того спокойно циркулировавшая в теле, словно натыкается на препону и "течет" в место с наименьшим сопротивлением — в голову. По мозгам словно пыльным мешком огрели, голова немного начинает кружится. Боль мелкими молоточками стучится в затылок.

Но, звуки резко замедляются, словно растягиваясь во времени. Картинка перед глазами сильно сужается, словно на глаза одели круглые, закрытые с боков мутным стеклом окуляры. Мысли начинают лететь как ошпаренные, но, как противовес — абсолютно бредовые. Хорошо хоть, совсем с цели не сбивают. Но при этом навязчивы — амбец!

Эффект продлится не долго. Буквально несколько секунд, пять-шесть, если точнее, но мне больше и не надо. Да и использовал я эту фишку отнюдь не на максимум. Чревато. Так, едва в пол силы. Только чтобы здесь и сейчас. И чтобы потом меньше проблем было со здоровьем головы.

— Нууу…хеее…ри. го — Что-то явно матерное сказал охранник и с легким хеканьем отбросил очередной ящик в сторону.

— "Пора!" — Мысленно встряхнулся я, отбрасывая очередную навязчивую мысль. В этот раз, мой мозг разродился на гениальную идею, сделать себе тапочки с дополнительными когтями. Я даже чуть было не отвлекся на эту задумку, чуть не забыв, зачем я вообще тут нахожусь и что собираюсь делать.

Спрыгнув с оси телеги, практически у самого колеса, я сделал два шага вперед, выскакивая из под нее полностью. По субъективным ощущениям только на эти действия я потратил секунд пятнадцать, не меньше. Восприятие-то, может и ускорилось, а вот тело действовало с прежней скоростью. Но недолго.

Стоило мне выскочить из под телеги, как я сразу же прыгнул вперед и вверх. Именно туда, где в данный промежуток времени и находился в воздухе, отброшенный в сторону, ящик. Первый прыжок был почти обычным. Не с моей стандартной способностью, но где-то, как-то, очень рядом. Всю энергию, что отхлынула от головы, стоило мне начать двинуться, я перенаправил в лапки, усиливая и значительно ускоряя свой прыжок.

Достигнув промежуточной точки, в виде падающего ящика, я сразу же снова прыгнул, на этот раз, уже полностью за счет способности. Только в самом начале ее действия, добавил к своей способности дополнительный импульс — ту самую энергию, что использовал для первого прыжка.

Только за счет этого, я смог прыгнуть дальше и выше, чем обычно был способен. И что важнее, еще и в разы быстрее. Думаю для окружающих мои движения слились в едва заметный рыжий сполох. Захочешь, а не сразу поймешь, что это такое было. Не то, что отреагировать.

Впрочем, тут я себя переоцениваю. Ведь первая часть моего "перемещения" закончилась аккурат на плоскости воротины. Тут, хочу — не хочу, а приходится притормозить, гася инерцию. Да и второй прыжок будет уже самым обыкновенным.

Весь расчет строился на отвлекающий фактор в виде ящика. Все-таки, энергии я там спустил много. Не "Импульсный удар", конечно, но отбросить его должно знатно.

С трудом допрыгнув до края забора, я зацепился передними лапками и кое-как затащил свое тельце на гребень забора, сразу же рванув вперед. Эффект ускорения восприятия уже пропал. Но, пока еще, отката на соображалку я не получил. У меня было секунд двадцать, прежде чем придет расплата за содеянное. Ну а с головокружением и болью, как нибудь справлюсь, жизнь дороже.

Конечно, мой рывок из под телеги, все-таки заметили. Но, как я и рассчитывал — не сразу. Сперва отвлеклись на неожиданно взбесившийся ящик и маты одного из охранников, в ногу которого его и отфутболило. Потом, когда сообразили, что это точно не просто так и решили, наконец, осмотреться, увидели меня.

Но я уже был достаточно далеко. Метрах в пятнадцати от ворот. А самое главное, еще два-три метра и вот она, покатая крыша какой-то постройки. Сперва на нее, а там уже варианты, что бы затеряться, точно найдутся. Не так уж и легко им будет за мной угнаться.

Но, кое-что, я все же не учел. Точнее учел, но ничего с этим поделать не мог. Несмотря на всю мою скорость и эффект неожиданности, местные отреагировать успели. Сперва что-то звякнуло о стену под лапками. Нехорошо так звякнуло, заставив меня поджать хвостик и рвануть еще быстрее, хоть я и думал, что итак бегу на пределе сил. Я даже попробовал снова уйти в "Сложное перемещение", но куда там! После недавних манипуляций, воспользоваться своими умениями я смогу не скоро. Хоть и не перебарщивал с эффектом, всего на пару секунд ускорив свои мозги, но все-равно, даже слабенький откат, на возможность использования способностей — тоже сильно влияет. Просто не могу я их использовать. В голове туман — какое там сосредоточится на чем-то сложном? Вот и остается только, что просто бежать. И надеяться, что успею и не достанут.

Достали. Буквально сразу же, как под лапками звякнуло, я ощутил, как спину резануло болью. Но хорошо, что просто резануло. Явно промазали. А вот если б не ускорился — могли бы и попасть. Задело меня буквально краешком. Но даже не это было самым плохим. Следом за кинжалом, а это походу был именно он. Охранники ими с головы до ног увешаны. Следом за кинжалом прилетела именно та гадость, которой я так сильно опасался. Мешочек — не мешочек, короче шарик с какой-то гадостью.

С громким "Пуфф" он словно взорвался, выпуская на волю свое содержимое. И хоть я и успел задержать дыхание, но даже так, запах ощутил… Очень уж едкое и густое облако сизой дряни из него вырвалось. Мгновенно сознание словно повело. Навалилась сонная одурь, словно я не спал минимум неделю. Огромных трудов стоило сосредоточится и в последнем усилии рвануть вперед, одновременно прыгая вбок, на крышу. А оттуда, пробежав пару метров по наклонному скату, на противоположную сторону, скрываясь от глаз охранников.

Пробежав по крыше к противоположному краю, я на секунду остановился и напрягая всю свою небогатую силу воли, осмотрелся. Различных зданий тут, как больших, так и малых, было довольно много. Даже не скажу, сколько и каких. Эти мелочи уже терялись где-то в подступающей мути. Прикинув варианты, я спрыгнул вниз, не особо заботясь о такой мелочи, как высота.

Резкая боль в лапках и ране на спине, на секунду позволила очнуться и я рванул вдоль построек, петляя между различным хламом. Хотя не уверен, хлам это, или просто ящики с чем-то и материалы. Да и плевать мне было.

И только преодолев несколько развилок и дважды свернув, я на секунду остановился и попытался оценить полученную рану. Крови было не много, что очень и очень радовало. Явно ранение не серьезное. По касательной прошло. Кидали-то вдогонку и снизу. Вот если б я тогда не ускорился… В общем, можно пока не сильно переживать. Да и по кровавым следам не найдут. Есть шанс затеряться.

Не знаю, что потом происходило. Просто не помню. Все было словно в тумане. Но, если те обрывки, что остались у меня в голове — верны, то я куда-то бежал. Где-то прыгал. Вроде как, где-то в стороне раздавались крики и что-то шумело. Не знаю. Не помню. Точнее, не так. И знаю, и помню, и действую прямо сейчас. Но, словно не воспринимаю свои же действия. Тело, как будто на автопилоте. Неизвестно чем ведомое. То ли инстинктом, то ли мной самим, но при этом я этого не понимаю….

Сознание, как будто отстранилось от управления телом. Но при этом продолжало давать ему команды. И самая главная — спрятаться! Все остальное отошло на второй план. И это требование к самому себе — спрятаться, укрыться во чтобы-то ни стало, и позволяло мне преодолевать сонную одурь и прочие радости. Но, каким-то внутренним чутьем я понимал, что и этот спасительный автопилот со мной ненадолго. Еще чуть-чуть и попавший на мое тело порошок, или что оно там, окончательно впитается и подействует в полную силу. Еще немного и я просто упаду, став добычей преследователей.

Отчаявшись найти какое-нибудь более-менее вменяемое укрытие, я запрыгнул в первое же попавшееся место. Кажется это было какое-то окно… какой-то комнаты… Точно сказать уже было сложно, да и мне было откровенно все равно. Сознание уже начало уплывать в далекие дали. Зашхерившись и буквально утрамбовавшись в какую-то каменную нишу, я мгновенно отрубился.

Глава 23

Очнулся я резко, рывком. Словно, в какой-то момент, кто-то щелкнул выключателем в моей голове и ко мне мгновенно вернулось сознание. Никакой мути, никакого головокружение. Кристальная ясность и спокойные мысли.

Хотя нет, спокойствием тут и не пахло. Стоило мне придти в себя, как я чуть не сделал глупость. Первым же порывом было подорваться и бежать. Вот только непонятно, куда, от кого и зачем? Нет, так-то понятно. Но прежде, чем что-то делать, надо хотя бы понять — а в какую, собственно, фекалию, я себя втянул на этот раз? Иными словами разобраться в происходящем вокруг. Я же, видимо чисто на инстинктах, чуть снова не наломал дров, выскочив из своего укрытия.

Первым что бросалось в глаза, а заодно и в мордочку… Да и во все тело тоже… была куча какого-то тряпья или ткани. И откуда она тут и почему я лежу за ней, неизвестно. Сам я находился в маленькой узкой нише. Как сюда попал, я еще смутно помню. Сам затромбовался. А вот тряпья — раньше точно не было. Но сейчас я даже рад тому, что оно тут появилось. А как и почему, разбираться буду потом. Если вообще буду.

Сейчас же, затаив дыхание и подавив первый инстинктивный импульс — бежать, я замер, прислушиваясь к происходящему вокруг. А послушать было чего. Жаль только слов не понимаю. Но судя по топоту, каким-то грякам-брякам и прочему, а так же по интонациям криков и возгласов, рядом со мной творилась какая-то удивительнейшая магия под названием "Паника". Иначе и не скажешь.

И вот, что-то я начинаю смутно догадываться, что именно я, и являюсь причиной, этой самой, суеты и паники. Правда, почему все так серьезно — без понятия. Чем им блин всем котенок-то не угодил?!

Но то, что меня активно ищут, прочесывая комнату, да и всё здание, скорее всего тоже — это сто процентов.

И вот тут возникает закономерные вопросы. Первый — почему сразу не нашли? Ответ на него, в принципе уже есть, тряпки, которые затромбовали в мою нишу, скрыв меня от взглядов. Но тогда получается, что уже нашли? Но, выдавать не стали. Наоборот, спрятали еще лучше. Почему? Зачем? Не знаю. Но огромное спасибо тому, кто это сделал.

Я ему искренне благодарен. Понять бы теперь, друг это или враг? Вариант, что кто-то ушлый сныкал мою тушку чисто для себя, отбрасывать тоже не стоит. Первое, чему учит жизнь в трущобах — здоровая паранойя. Вариант того, что я ошибаюсь и мне просто попался добрый человек, я тоже не сбрасываю со счетов. Все может быть. Но, так или иначе, рассматривать мне нужно сразу оба. Просто, чтобы не попасть в просак.

Ну а пока, придется изображать из себя ветошь и лежать не дергаясь. Хотя бы, пока не уляжется суета. Тем более, что не смотря на суету, к моей нише никто так и не сунулся. Хотя и не понятно, почему?

Так или иначе, есть время привести себя в порядок. Тот долбаный порошок, облаком которого меня зацепило — крайне неприятная штука. Для энергетики — не приятная.

Он не только по сознанию бил, отправляя в царство морфея, он еще и циркуляцию энергии угнетал. Иных причин, почему моя энергетика снова превратилась в болото, я не вижу.

Плюс, нужно оценить общее состояние организма. Но с этим проще. Одно следует из другого. Для начала запущу циркуляцию. Хоть и придется помучиться. Двигаться-то — нельзя. Придется извращаться только за счет дыхания. Благо, циркуляцию можно запустить и только с ним. Сложно, долго, но можно.

Чем я и занялся. Глубокий медленный вдох, резкий выдох, снова глубокий вдох, обрывающийся выдохом на середине, коротенький вдох и снова выдох. Почувствовав, как медленной патокой, энергия потекла по телу, я закончил истязание своих легких, понемногу успокаивая дыхание и приводя его к норме — Глубокий вдох и медленный выдох. На все про все ушло около получаса. Можно было бы и быстрее, но было бы сильно шумно. Там в некоторых местах надо делать резкие "Ха", мгновенно выдыхая воздух. А этого делать не стоит. Может громко получится. Потому, пользовался медленным способом, с перерывами, по капле ускоряя циркуляцию энергии.

Стоило ее запустить, вернув состояние энергетики в норму, как я сразу же смог мысленно "прочувствовать" свое тело и последствия недавних приключений. Открыв интерфейс и заглянув внутрь, я невольно сморщился. Благодаря циркуляции энергии, нейро-сеть была способна выдать стопроцентный диагноз. И этот ее диагноз — не радовал.

Порошок обладал, не только усыпляющим и выводящим энергию из строя, свойством. Тут еще и парализующее что-то было намешано. Да и общее, угнетающее тело, воздействие оказывалось. В общем, та еще ядреная смесь. По прогнозам нейро-сети, полноценно двигаться я смогу не раньше, чем часов через семь-восемь. Ну а пока, все мои физические данные урезаны на половину. А значит и способности за компанию с ними. Даже блин иконку дебаффа вывела. "Среднее снижение характеристик", чтоб ее!

— "Это что? Прикол такой, твою дивизию?!" — Я даже разозлился. — "Издеваешься зараза?"

Нет, так-то понятно, что сам же нейро-сеть настраивал в игровом сеттинге. Но о таких фишках, раньше даже не подозревал. А тут вывела блин. Не знай я, что нейро-сеть на подобное не способна и личности не имеет, подумал бы, что издевается. Хотя, в общем-то уже подумал.

— "Ну да и фиг с тобой, золотая рыбка" — Попытавшись успокоится, отмахнулся я.

Тем более, что у моей раздражительности тоже была причина. Та самая слабость, о которой говорила нейро-сеть. Только сейчас, окончательно придя в себя, я ее ощутил в полную силу. И теперь, хочу не хочу, а сидеть мне в этой нычке до последнего. Прежде чем что-то делать, надо восстановится.

Внезапно, в комнату, или где я там был, кто-то вошел. Если раньше крики, топот и суета, воспринимались где-то там, понемногу отдаляясь, то сейчас, я отчетливо различил поскрипывание половиц. И это поскрипывание приближалось.

Насторожившись и приготовившись к рывку, я замер, ожидая чего угодно. Примерное расположение окна я помню. А значит, в случае угрозы, бью "Импульсным ударом", а потом ухожу "Сложным перемещением". Даже половины энергии мне должно хватить на такой маневр. И пусть способности тоже будут ослаблены, но я понадеялся на эффект неожиданности. Даже если идущий сюда человек знает, что я здесь, думаю, смогу его удивить и смыться.

— "Ну что ж" — Вздохнул я, наметив план действий. Куча тряпья зашевелилась, а в просвет сразу же проник лучик света. — "Посмотрим, кто ты такой и для чего меня спасал".

Как только этот кто-то вытащил тряпье из моей ниши и показался предо мной во всей красе, я невольно оторопел.

— "Че?!" — Ми?! — Прифигел я с открывшейся картины. — "Ты кто?" — Мяу мя?

— Ши ша! — Явно недовольно прошипело это создание, намекая, что шуметь сейчас точно не стоит.

Я же, в общем-то больше и не пытался. Ни шуметь, ни делать что-то еще. Все мои планы по немедленному побегу остались где-то там, в разделе нормального мышления. И к офигевшему состоянию никакого отношения не имели.

Тем кто вытащил тряпки из моей ниши был не человек. Я даже не знаю, что или кто это такое? Существо чем-то напоминало то ли обезьяну, то ли лемура, то ли какую-то их помесь. Ростом, если без хвоста, эта… ну пусть будет, лемузьяна, была всего сантиметров семьдесят-восемьдесят, вряд ли больше. Длинная каштановая шерсть равномерно покрывала все тело лемуро-подобного существа. Шерсти не было только на лице, где взору открывалась светло-бежевая мордочка, чем-то сильно напоминающая мордочки обычных обезьянок. Разве что глаза были в разы умнее. Интеллект в них так и светился.

Эта лемузьяна, отбросив тряпки протянула свою лапку, с четырьмя длинными пальцами, раскрытой ладонью вверх, словно предлагая мне выйти из укрытия. Все еще пребывая в обалдении, ведь такого я точно не ожидал, я начал выкорабкиваться из ниши.

Но сделать это оказалось не так-то и просто. Я даже не знаю, как я втиснулся на эту полку. Видимо от отчаяния, только так могу объяснить этот феномен. Ведь сейчас, сколько бы я не пытался, а выбраться не получалось. Застрял.

— "Мда уж." — Скривился я про себя. — "А я еще тут планы на геройский побег строил."

Теперь хоть понятно, почему на этой полке не искали. Видимо знают, примерно, кого ищут и такую мелкую нишу даже не подумали проверять.

— Шишаша — Чуть громче, чем раньше, "сказала" лемузьяна, пару раз согнув пальцы на лапе.

— "Застрял" — Мямяу — Тихо ответил я, в надежде, что это существо меня поймет. Я уже не собирался никуда убегать. Во-первых, не могу. Во-вторых, что самое главное, зла или агрессии от этого существа я не ощущал. Ну и как третья причина, именно то, что меня спрятал не человек, а другое животное, немного меня успокоило. Так уж исторически сложилось, что от людей я всегда ожидал неприятностей. А вот от животных, только от случая, к случаю.

— Ши-ша-шау — Явно вздохнула лемузьяна. Или, скорее лемузьян, как подсказывал мне запах.

Аккуратно просунув лапу в нишу, лемузьян начал меня понемногу высвобождать, по очереди вытаскивая то за попу, то за мордочку. Не очень приятно, конечно, но я против не был. Сам бы я долго возился, чтобы вылезти. А времени явно было мало. Лемузьян, пока помогал мне вылезти дважды оглядывался на особо громкие крики откуда из глубины здания.

Наконец, мою тушку извлекли наружу. Держа меня одной лапой поперек туловища, лемузьян выпрямился и принялся внимательно меня осматривать. Даже под хвост морду сунуть попытался.

— "Эй!" — Мяу! — Недовольно возмутился я.

— Ши шау — Что-то ответил лемузян, но все-таки отстал.

Но на пол, как я рассчитывал, он меня не поставил. Вместо этого, усадил меня зачем-то на плечо и что-то снова сказал. Правда, что он имел ввиду, я не понял. Какая-то очередная вариация "Шиши".

Впрочем, долго гадать не пришлось. Буквально через секунду, я понял, для чего он усадил меня на плечо и вцепился когтями в его шкуру. Хотя до самой шкуры, явно не достал. Уж очень этот товарищ оказался шерстистым.

Лемузьян, закинув меня на плечо, сразу же выскочил на улицу, через то самое окно, через которое я попал сюда. Оказались мы в каком-то продоле, загроможденным досками и непонятными ящиками. Я было подумал, что лемузьян побежит вдоль продола, но ошибся.

Резким толчок существо подпрыгнуло почти на два метра, ловкими пальцами вцепившись в край крыши. Оттолкнувшись задними лапами от стены, он перебросил себя на крышу противоположного здания и пригибаясь побежал куда-то вглубь поместья.

А это оказалось именно поместье. Тот дом, внутрь которого я заскочил, был всего лишь небольшим маленьким домиком, видимо для прислуги или что-то вроде того. Основное здание виднелось гораздо дальше. В этой же части поместья располагались в основном хозяйственные постройки. Конюшня, какие-то склады, домик прислуги, загон для рабов и прочее. Детальнее я рассмотреть не смог. Уж очень шустро лемузьян передвигался по крышам.

Скорее всего ворота, через которые провозили телеги, были расположены в торцевой или задней части стены, ограждающей территорию. И сейчас лемузьян, перепрыгивая со здания на здание, изредка спускаясь на землю, перемещался в сторону главного особняка.

Я же, старался не свалится с его плеча и внимательно осматривался вокруг. Лемузьян явно был местным. В том плане, что жил где-то тут, на территории этого поместья. И жил явно нелегально. Уж очень он аккуратно и незаметно оббегал места, на которых его могла бы заметить многочисленная охрана и патрули. Мне даже показалось, что он чуть ли не посекундно знает, где и когда будет проходить патруль и куда и на что будут смотреть часовые. В общем, бегал он тут не впервые.

До особняка мы добрались буквально за каких-то десять минут. Учитывая, что преодолеть пришлось метров семьдесят, да еще и прыгая, то на крыши, то вниз — это очень быстро. Как только лемузьян приблизился к стенам особняка, он сразу же начал карабкаться куда-то вверх. Первые два этажа по многочисленным лозам растения, чем-то напоминающего плющ. Оставшиеся два, он пропрыгал, хватаясь за карнизы, барельефы и прочие выступающие части внешней отделки.

Я даже не удивился, осознав, что цель лемузьяна — чердак. Ну а где тут еще нелегалам-то жить? Забравшись на крышу, существо проникло внутрь, через один из многочисленных кукушатников, или как это там называется? В общем, через выступающее из крыши, под прямым углом, приоткрытое окно-балкон.

Заскочив внутрь, лемузьян немного попетлял мимо наваленного тут хлама, каких-то сундуков, мебели и прочего. А потом, подбежав к одной из опорных балок крыши, схватился за доску пола и потянул на себя.

— "Ан нет" — Удивился я. — "Тут поинтереснее логово будет"

Целью лемузьяна оказался отнюдь не чердак. Под полом обнаружилась узкая лесенка, уводящая куда-то вниз. Немного спустившись по ней, лемузьян закрыл за собой скрытый лаз и побежал-попрыгал вниз по ступенькам.

По моим ощущениям спустились мы примерно на два этажа. После чего повернули куда-то вглубь дома, все также идя по узкому тоннелю между стен. И в итоге вышли в какую-то маленькую комнатку, по ходу, расположенную чуть ли не на другой стороне дома. И что интересно, в этой комнатке не было ни дверей, ни каких-то иных проходов, кроме того, через который мы прошли. А что еще интереснее, тут было окно. Самое обыкновенное. Такое же, как и десятки других окон в этом здании.

Сама комнатка была даже мебелью обставлена. Хотя и видно было, что мебель старая. Даже можно сказать, что древняя. Небольшое кресло в углу. Пара шкафов, заваленных какими-то вещами. Стол, с огарком свечи на деревянной плошке и крепкий деревянный табурет. Еще было некое подобие кровати, состоящее из огромного деревянного коробка и матраса уложенного внутрь.

— "А неплохо так устроился" — Оценил я обстановку.

Дальнейшие действия лемузьяна меня откровенно удивили. По факту, я впервые в этом мире увидел магию. Не активацию способности, не действие механизма, как на рынке. А именно магию.

Аккуратненько схватившись за мою тушку, он сгрузил меня на стол. После чего развернулся к проходу, через который мы сюда попали и с громким — ШИ-ША! — хлопнул в ладоши. В следующую же секунду, пространство вокруг словно сдвинулось. Как иначе описать эти свои ощущения, я просто не знаю. Не только стены, пол и потолок изменились. Даже запах, словно в один момент изменился. Будто меня мгновенно перенесло в иное место, с иным запахом вокруг.

Хотя, вполне могло так и быть. Ведь и пол и стены и даже окно — полностью изменились. А что важнее, поменялся и вид за окном. Если раньше там были только звезды, то сейчас можно было разглядеть и краешек луны.

— "Это что за тайная комната, вашу медь?" — Миу-мя? — Обалдел я, увидев результат действий лемузьяна.

— Ши-шо-ша — Словно отмахнулся он. А потом подошел ко мне и возобновил прерванную недавно процедуру, внимательно меня осматривая. На любые возражения, он лишь отмахивался очередным "ши-ша" и продолжал как ни в чем не бывало.

Смысл этого действа я понял только тогда, когда лемузьян в очередной раз воспользовался своей магией. Или что там оно у него? В какой-то момент, резко напрягшись, лимузьян обхватил меня обеими ладонями и застыл. Не успел я испугаться, как все тело начало нестерпимо чесаться, а в воздух потянулись слабые, едва видимые струйки сизого дыма, испаряясь с моего тела. Очень знакомые струйки, очень знакомого дыма, я бы сказал. Да еще и спина немилосердно заболела в месте ранения.

Это существо, кем бы он ни был, меня подлечивал, вытягивая проникший в тело яд и судя по тому, что показывал интерфейс, залечивая полученную рану. Причем эффект от его воздействия на голову превосходил аналогичный у способности Леди.

— Ши ша! — Довольно высказался лемузьян, отпуская мою тушку и расслабленно падая в кресло неподалеку.

Я же, на пару секунд замешкался, не зная, что делать дальше. Первая догадка-надежда, что это лимузьян, такой же как я — не оправдалась. Просто, я успел присмотреться к тем вещам, что лежали в шкафу. Да и вокруг, кое-где, были разбросаны такие же вещи. Если обобщить — кладовая королевы сороки. Сюда явно стаскивалось все, что плохо лежит или сверкает. Никакого порядка или смысла. Если бы это было жилище действительно разумного существа, то был бы хоть малейший смысл в вещах вокруг.

Нет, сам лемузьян — явно разумный. Его действия об этом так и кричат. Но, до человеческого разума, он вряд ли дотягивает. С другой стороны, такой уверенности у меня нет. Простого хлама для вывода — недостаточно. Но это довольно легко проверить. Опыт с птичкой, которой я помог с крылом, мне в помощь.

— "Ну что ж, поговорим?" — Мяу, мя-ми-мя? — Спросил я лемузьяна, спрыгивая на пол и выпуская коготок.

Глава 24

Первые же проверки полностью подтвердили мою догадку. С таким понятием как письменность лемузьян был не знаком. Точнее, он о ней знал, но сам ей обучен не был. Однако расстраивался я рано. Если нашкарябанные мной буквы и цель этого действа для лемузьяна осталась за кадром, то вот простейшие абстрактные рисунки ему были вполне понятны.

И я уже было продумывал, как с ним наладить диалог, когда лемузьян сам решил эту проблему. Видимо поняв, что и для чего я пытаюсь сделать, он поступил проще.

— Ши-шо? — протянул лапу лемузьян, с вопросительной интонацией.

— "Что? — Мяу? — Не понял я. Но сразу осознал глупость своего вопроса.

— Шииии шо? — Вновь протянул лемузьян, почти не изменив интонации.

— "Ну ладно… Давай, чего ты там хочешь, делай" — Мяу-мя — Ответил я, кивнув головой.

Не знаю, что он собирался делать, но пусть сделает. Кредит доверия лемузьян уже завоевал.

Уловив мое согласие лемузьян встал с кресла и подошёл ко мне. Мою тушку вновь водрузили на стол. А следом лемузьян начал делать что-то странное. Обхватив мое тело лапами, слабо засветившимися лилово-фиолетовым светом, он прижал свой лоб к моей голове и начал издавать крайне странные звуки.

Удивиться я не успел. А потом… Удивился уже не действиям лемузьяна, а их последствиям. Его бормотание, как и ритм дыхания понемногу менялись.

Я не сразу понял, что лемузьян старается подстроить свое дыхание в ритм с моим. Но когда понял, сразу же решил ему помочь. Не зря ж он это все затеял…

Лемузьян даже обрадовался, очередным "Ши-шо" словно похвалив меня. Отвечать я не стал. Сперва сконцентрировался на том, чтобы сделать свое дыхание более мощным и глубоким, чтобы лемузьяну было полегче с его затеей. Ну а после уже было не до разговоров.

Следом за дыханием я начал синхронизировать циркуляцию своей энергии, так как прекрасно ощутил, что именно это и пытается сделать лемузьян.

Получилось у нас далеко не сразу. А вот, когда получилось…

О таком способе применения энергии, я даже не догадывался. Что неудивительно, впрочем. А вот для лемузьяна это было привычным и понятным свойством энергии.

Мои способности и использование для них своей энергетики — это самый простой из возможных способов ее использования. Одна из самых главных особенностей энергетики — взаимодействие с миром для получения информации. По крайней мере, именно так я понял из объяснений самого лемузьяна.

Именно для этого он и пытался синхронизировать циркуляцию своей энергии с моим ритмом. Как только это получилось, он послал мне какой-то импульс, на пару секунд вызвавший головокружение и между нами установился своеобразный ментальный канал.

Это не было чтением мыслей или чем-то подобным. Это было больше похоже на тот способ общения, которым я общался с "родственниками", но в разы мощнее. Легкие, едва заметные движения лемузьяна, намерения в них выраженные, эмоции и прочее, словно складывались в моей голове в понятные и легко интерпретируемые образы.

Нечто подобное, но в разы слабее, произошло со мной, когда Леди помогла мне "открыть" глаза и научила пользоваться своей энергией и "Ощущением живого". Даже тогда, если вспомнить, было нечто подобное. Просто в разы слабее, чем сейчас с лемузьяном. Потому и не придал тогда значения. Оказалось — зря.

Как "сказал" лемузьян, этот эффект продержится недолго. Всего с полчаса от силы. И виной всему — моя неопытность и безграмотность в простейших вопросах, связанных с энергией. Ну, это я так, для себя, интерпретировал присланный лемузьяном образ.

Хотя, узнав, что мне всего полгода отроду, лемузьян очень удивился, сразу же изменив своей мнение обо мне. По его "словам", я — большой молодец, что в таком раннем возрасте уже освоил простейшие методы работы с энергией. Обычно, даже простую циркуляцию живое существо осваивает не раньше, чем к концу первого года жизни. А некоторые и к трем годам освоить не могут.

Конечно, многое тут зависит и от самих живых существ. Их особенностей и банально, от продолжительности жизни. Но, для обычного кота — мой прогресс огромен.

И вот тут он заставил меня очень сильно задуматься. Задуматься над тем, что мы есть такое. Я и мои родственники. Я и раньше начал обращать внимания на странности нашей котофеичной семейки. А тут, еще один золотник в копилочку.

Во-первых, наши способности. Да, у других они тоже есть. Но… как-то они блекнут на нашем фоне. Во-вторых, опять же они. Точнее наш прогресс в их развитии. Яркий пример наша красавица — Леди. А теперь и лемузьян подтверждает, что это слишком хорошее развитие для нашего возраста.

Еще одной непонятностью, падавшей в копилку нашего происхождения, было то, что мама кошка точно не обладала такими возможностями и силой, которой обладаем мы. И вот тут возникает закономерный вопрос — откуда мы взялись, все такие красивые? Местные ведь коты, тоже не могут похвастаться хоть чем-то отдаленно похожим. Леди с Бочонком любую шайку в бараний рог скрутят и не поморщатся. Да и я сам, спокойно могу такую раскидать. И это при том, что совсем недавно, даже от трех облезликов приходилось улепетывать, как от огня.

Кстати, лемузьяна звали Шоша. Тут я, если честно, даже не удивился. Только уточнил, почему именно так? На что лемузьян явно смутился, но все же пояснил, что раньше у него имени не было. Просто, он уже больше десяти лет живет в этом поместье и, в какой-то момент задумался — А почему у всех, тут, есть имена, а у него нету? Вот и придумал себе имя. Понятное дело, что в итоге выбрал то имя, что мог произнести сам. На местном языке это значило что-то вроде "лохматый" или "патлатый". Точно интерпретировать не смог.

Со мной оказалось чуть сложнее. Сам себя я ведь ассоциировал со старым, земным именем. Антон. Вот только, тут это не котировалось. Хочешь зваться Антоном? Будь добр произнеси это или как-то иначе продемонстрируй окружающим. В итоге, для Шоши, я временно стал "Рыжим". Пока не смогу как-то иначе себя самоидентифицировать.

Как я выяснил, Шоша не всегда тут жил. Когда-то он был обычным… лемузьяном. Таким же, как и остальные лемузьяны в его лесу. У него даже своя стая была. И так бы и жил он себе в лесу, но пришли люди, охотники. Те самые ребятки, которых я видел на рынке. Может, конечно, не совсем уж "те самые", но… Короче, пришли "авантюристы" и всех переловили, привезя сюда, в это самое поместье, для вполне определенной цели.

Из всей стаи, сбежать, да и то случайно, удалось только одной маленькой лемузьянке. Моему знакомцу Шоше. Непонятно почему, но усыпляющая гадость на него почти не подействовала, вырубив совсем ненадолго. С тех пор он и живет в этом поместье нелегалом.

— "Почему не ушел?" — Послал я ему образ, наполненный моими представлениями о лесе — бег по открытой территории, не стесненной стенами зданий, глубокое дыхание и свежий воздухе, с тысячами запахов.

— "А зачем?" — Пожал плечами Шоша. Этот жест он явно подсмотрел у людей. Впрочем, как и многое-многое другое. В этом плане мне с ним оказалось общаться в разы проще, чем с помощью одних только образов и намерений. Типичные жесты и движения сильно помогали. Они же, по словам Шоши и заставили его помочь мне. Тот мой жест, с просьбой тишины, заметил не только "торговец", но и Шоша, потому и помог мне.

— "Поясни" — Попросил я.

Но, пояснить у него получилось далеко не сразу. Не потому, что не мог, а потому что я был дуб-дубом в некоторых вопросах. Суть сводилась к тому, что ему не было пути назад. В другую стаю его бы не приняли. А территорию для жизни, он бы себе не отбил. Для этого надо отпинать почти всю вражескую стаю, на что у него одного сил точно бы не хватило. Да и просто опасно одному в лесу. Потому и не ушел. Остался тут, понемногу научившись сперва выживать, а потом и просто жить.

Я было захотел узнать его историю получше. Особенно о том, как он тут жил. Попутно лучше узнав об этом мире. Но, Шоша отвечать не захотел. По его мнению, нужно соблюдать элементарную вежливость. Ну, это я так понял. По факту, он просто попросил меня рассказать о себе, откуда я тут и почему пытался пробраться в поместье. Все-таки, это я приперся к нему в гости, а не наоборот. Спорное, в чем-то утверждение, учитывая, что он и сам тут, нелегал, но, портить отношения не стал. Хочет, расскажу.

Хотя это оказалось чуть труднее, чем я думал изначально. Опять же, по моей вине. Шоша-то, подобным способом общения уже не раз и не два пользовался. Он тут в поместье был персоной нон-грата. У всех охранников была установка — прибить его при первой же возможности. Не раз и не два этот лемузьян высвобождал пойманных зверушек из застенков. Делал он это просто так. Потому что мог и считал это правильным. Эдакий Зорро местного разлива.

В итоге, пользоваться этим способом общения он давно научился. Было с кем и от кого научится. А вот мне было сложно. Не хватало опыта. Даже на формулировку простейшего образа, приходилось знатно напрягаться, чтобы он получился достаточно емким и понятным. Но, кое-как, через пень-колоду, справился.

Жаль только, ушло на это много времени. Способность энерго-общения начинала выдыхаться и энергетический канал, установленный между нами все больше истончался. Что неудивительно, энергетика-то у нас разная, а объем энергетического импульса, который в меня отправил лемузьян — не бесконечен.

На мой вопрос, о повторном применении, Шоша сразу же ответил отказом. Нельзя таким злоупотреблять. Плохо будет обоим. Все по той же причине. Разная энергетика. Не стоит ее насиловать, снова и снова приводя к общему знаменателю. Ну или как-то так. Короче, говоря, таким можно пользоваться не чаще раза в день. А длительность зависит исключительно от опыта. Чем чаще пользуешься, тем дольше можешь "разговаривать". Потому, за оставшееся время, мы "обговорили" наиболее важные моменты.

Для начала, Шоша пообещал, что ближе к середине ночи, выведет меня за пределы поместья, минуя сигнальный контур. Ну или как-то так я это понял. Короче, лемузьян давно уже выявил все бреши в охранном периметре особняка.

Так же договорились, что я, при желании, смогу его навещать. И что еще важнее, обучаться у него. На это он вообще легко согласился. Даже обрадовался моему предложению. Сам ведь хотел предложить. Как я понял, ему просто редко удавалось с кем-то поговорить и сильно не хватало общения.

Кроме того, я попытался вызнать, где тут хранятся товары "торговцев" и можно ли их как-нибудь добыть. Но, жестко обломался. Точнее, обломался со своей целью. По словам Шоши, те же овощи, шмотки и прочие мелочи — добыть без проблем. А вот с нужной мне алхимией, все гораздо сложнее. Даже он туда пробраться не сможет. Слишком много охраны и мало путей для проникновения. За всю его жизнь он смог пробраться в алхимическую лабораторию всего один раз. Да и то чуть не попался. С тех пор больше туда даже не пытался сунуться.

Это меня сильно расстроило. А вот Шошу, вполне естественно, заинтересовало. А на кой вам, товарищ "Рыжий", вообще сдалась эта алхимка? С трудом, но я смог ему прояснить нашу ситуацию с птицей. Но, что в лоб, что по лбу. Шоша просто не понял, где связь. А объяснить я так и не смог. Хотя и попытался, что хочу сделать ловушку, заманить в нее птицу и так далее. В итоге, Шоша просто отмахнулся от моих невразумительных образов, словно от бреда.

Я даже прифигел чутка. Вроде только начали общаться, появилась наметка возможной дружбы, а он даже вникать не хочет. В любую секунду его будущего товарища сожрать могут, а ему пофиг. Но, видимо уловив мой настрой, Шоша пояснил, что я слишком сильно перемудрил. Все ведь проще. Если я и правда достиг таких успехов с энергией, всего за пол года, то еще через пол года, легко укатаю птичку в пол и без всякой алхимки. Точнее, даже сейчас я на это теоретически способен. Почему и как, я так и не понял. Уж слишкоммудреные там были образы, но задуматься он меня заставил.

Я еще о многом хотел с ним поговорить. Все-таки, та же проблема была и у меня. Отсутствие собеседника знатно давило на психику. Мои "родственники", конечно, уменьшали остроту этой проблемы, но не убирали полностью. Общение — неотъемлемая часть человеческой сущности. Да и сущности любого другого, достаточно разумного существа — тоже. Но, способность окончательно иссякла и мы вновь превратились в молчунов. Единственное, что осталось — жесты. Но, этого мало.

Так что, как и договорились с Шошой, через пару часов он вывел меня за территорию и я отправился домой. Снова встретиться мы договорились через два дня. Я объяснил ему, что при всем желании, не смогу тут появляться слишком часто. Далековато от нашего чердака и моих "родственников". А что бы добраться сюда, надо пол ночи. Дневное время придется проводить тут и только на следующую ночь — обратно. Не могу я оставлять своих "родственников" одних настолько часто.

В общем, посещением логова "торговцев" я оказался полностью доволен. Да, задуманных целей я и близко не достиг. Но, приобрел я явно больше, чем потерял. Обещание Шоши помочь с развитием моей энергетики и способностей — это вообще подарок небес. Да, раньше я и сам справлялся, но сколько при этом шишек набил — не перечесть. А теперь, эта проблема уйдет на второй план. Опыт Шоши и возможность "обговорить" непонятные моменты именно то, что мне сейчас нужно, чтобы стать сильнее.

Жаль, конечно, что я остальных "родственников" не могу к нему притащить. Банально не знаю, как это сделать. Лишь на секунду, представив, что может отколоть Леди, на пару с остальными балбесами — я чуть не икнул. Хотя кошки на это, по-моему не способны. Или способны? Короче, ну его нафиг. Сам потом попробую научить тому, что узнаю от лемузьяна. Тем более, что первым, чему он меня научит, будет та самая способность к общению, через энергетическую синхронизацию.

Еще, я бы очень хотел научиться тому фокусу, который проделал Шоша, когда мы только пришли в эту комнатку. То, как он умудрился телепортировать комнату было за гранью моего понимания. Ну или что он там сделал, хлопнув в ладоши?

Но тут я обломался. Лемузьян и сам не знал, как это работает. Это была не его способность, а особенность самой комнаты. Он просто ее когда-то нашел и случайно наткнулся на эту особенность самого здания. Вроде как, если создать волну энергии с особыми свойствами, частотой или чем-то похожим, то активируется заложенный в комнату механизм и она меняет свое положение в доме.

К слову, вышли мы из нее не на чердаке, а в подвале. Тайные ходы ведущие наружу, тоже поменяли свое положение. Я так понял, нынешние хозяева особняка, про эту комнату и ходы, были не в курсе. Хотя и подозревали, что они тут где-то есть. Все-таки, уже десять лет не могут поймать лемузьяна на своей же территории.

До своего чердака я добрался почти без приключений. Только раз немного нарвался, перебегая "центральную" улочку. Ту самую, где я охотился за тараканами. Идти обратно той же дорогой, по которой меня везли в поместье, я посчитал глупостью. "Торговцы" со своими телегами не слабо так попетляли, обходя наиболее узкие улочки. Я же побежал почти напрямик, благо "Картограф" вполне помогал выдерживать верное направление.

На "центральной", я совершенно неожиданно нарвался на одного из тамошних оборванцев. Нарвался по своей же невнимательности. Ну никак я не думал, что это тело зачем-то полезет на крышу одного из домов. Да еще и посреди ночи. А вот он полез. И смог сверху меня заметить.

Дальнейшие его действия для меня вообще стали шоком. Точнее, шок я испытал позже, осознав, что вообще произошло. В самые же первые моменты, я успел заметить только что-то большое, падающее сверху и рвануть на всех порах вперед, чуть ли не досуха иссушая своей резерв энергии на "Сложные перемещения".

И только потом, до меня дошло, что или, точнее, кто на меня спикировал. Человек. Плашмя. С крыши двухэтажного дома. Либо я чего-то в этой жизни не понимаю… Да нет… Ни хрена я в происходящем вокруг пока не понимаю. Надеюсь, хоть, Шоша прояснит.

Глава 25

По дороге домой заскочил за откупными. Была у меня небольшая надежда, что целых два здоровых и вкусных таракана помогут мне избежать грядущих неприятностей. Я даже выждал немного, чтобы запах достаточно усилился, прежде, чем заскочить к нам на чердак.

— Мяумя! — Веселым и бодрым голосом заявил я и тут же сквозонул в свой уголок, подальше от Леди.

Угу… Наивный. От этой внимательной и заботливой кошечки еще никто не уходил. Тараканы и их запах были напрочь проигнорированы. "Сестренка" даже не поленилась способность свою использовать, в мгновенье ока возникнув у меня на пути.

— "Блин" — Вздохнул я, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Со мной…

— Шшш Фмыр-ур! — Буквально секунда понадобилась Леди, чтобы вывести меня на чистую воду.

И сразу же, кошечка слитным, единым движением, подсекла мне лапу и толкнула в бок, опрокидывая на пол. Я, естественно, попытался возмутиться и подняться на ноги, да куда там?! "Сестренка" почти сразу навалилась сверху, напрочь блокируя такую возможность. В который раз удивляюсь этим ее умениям. Она вроде и легче, раза в два. И слабее физически, на столько же. И не делает ничего такого уж прям особенного. А все равно… "Бац", и фиг вырвешься.

В этот раз "экзекуция", по ошибке называемая "лечением", продолжалась ну очень долго. И сопровождалась постоянным недовольным фырканьем кошечки. Лемузьян хоть и подлатал меня, но далеко не полностью. Да от него этого и не требовалось. Основное сделал и хватит с меня.

И сейчас кошечка доделывала его работу. И естественно, действия Шошы для моей "сестренки" тайной не стали. Она явственно ощутила воздействие чужой энергетики на мое тело. И именно это ее так заинтересовало и… разозлило. А если говорить откровенно, то взбесило.

— "Это что? Ревность?" — Мяу… урмяу? — Удивился я и, не подумав, ляпнул свою догадку вслух.

За что мгновенно последовало возмездие. По мордасам прилетело знатно. И степень недовольства выраженная очередным — Уммфыр мяу! — возросла в разы. Если раньше, Леди хоть и была недовольна, но сдерживалась, то теперь, на любое мое сопротивление или протест, следовала мгновенная расправа. Естественно, дыхание тоже приравнивалось к попыткам побега.

Вот всегда удивлялся тому, насколько у Леди тяжелая лапка. Вроде и сама маленькая. И веса раза в два меньше моего, как и физической силы… Мда… Кажется я повторяюсь… Но влупить и правда может так, что боксер-профи обзавидуется. И ведь не пользуется никакими способностями для этого. Простой, хлесткий удар мягкой легкой лапки… Вот только этот удар зачастую пострашнее моего "Импульсного" будет.

А что еще обиднее, так это то, что пока Леди меня осматривала и кале… всмысле лечила, на запах тараканов подтянулись остальные "родственники". В итоге, мой откуп схомячили в две моськи, оставив разве что на один укус. Что естественно не добавило Леди настроения. И ведь, сразу же смотались, сволочи.

Как таракана есть, так им разлитое в воздухе напряжение и злое сопение "сестренки" не мешало. А стоило дотрескать, как их и след простыл. Вот жешь…

Наконец, закончив лечение и в двадцатый раз убедившись, что со мной действительно все в порядке, кошечка соизволила выпустить свою жертву на волю. Меня то бишь. Протоптавшись по моей поверженной тушке, Леди гордым шагом удалилась. Хвост трубой, злая и суровая мордочка. В общем, весь ее вид так и кричал, о ее мнении по поводу "тупых придурков". Как-то комментировать это действо я не стал. Ну ее…

Я, уже, честно говоря, не рад был, что сунулся домой так рано. Будь возможность, пересидел бы денек-другой вдали от нашего чердака. Остановило только понимание, что если бы я так сделал… В общем, я еще жить хочу.

С трудом переставляя лапками, я поплелся в свой тренировочный уголок. Просто чтобы отдохнуть, подальше от буравящих мою спину глаз Леди. Очень ей, видите ли, не понравилось, что я куда-то пропал, а вернулся раненным, да еще и лечил меня кто-то левый. Вот и выражала свое недовольство. Да так, что давление ее взгляда ощущалось чуть ли не физически.

Оставшуюся часть ночи и весь следующий день, я посвятил отдыху и обдумыванию того, что узнал от Шоши. Точнее, обдумыванию мысли, посетившей меня, во время нашего с ним "разговора". Той же мысли, что давно не давала мне покоя. Той же, из-за которой я и влез в эту авантюру с повозками и поместьем.

Птица! Именно о ней я и думал. Точнее, общая канва, к которой сводились все мои размышления — Птицына пора валить!

Ну а если более развернуто, то "разговор" с Шошой окончательно подтолкнул меня к тому, чтобы начать действовать. Он говорил, что, уже сейчас, я смогу разделаться с Птициным. Точнее, смогу справится с ним с шансом пятьдесят на пятьдесят. А чуть позже, вообще заломаю без проблем.

И именно, вот это вот "позже", мне и не давало покоя. Я сам не заметил, в какой момент я принял такое решение, но сейчас я хотел сразиться с птицей прямо здесь и сейчас. Не потом, не "позже", не когда стану сильнее. А именно сейчас, когда наши силы наравне.

То, что они наравне, я не сомневался. Я и раньше, анализируя свои воспоминания о том первом бое с Птицином и сравнивая его возможности со своим текущим прогрессом, задумывался о том, справлюсь ли я, случись бой между нами? И все чаще и чаще понимал — справлюсь. Пусть и с оговорками.

А тут еще Шоша подлил масла в огонь. Выслушав мои сбивчивые описания птицы, он сразу понял, о ком я говорю. Такой пернатый хищник был ему знаком и привычен. И опасным Шоша его не считал. Если я правильно интерпретировал его образы, такие птицы, были довольно обычными и не сильно опасными противниками.

Да и способности у них проявлялись не часто. Наш Птицын, это скорее исключение, чем правило. В основном, у подобных хищников, если и была способность, то только "Ужасающий крик". И бороться с ее воздействием было довольно просто, если знать как. Я, вот, теперь знал.

Две способности встречались гораздо реже. Я так и не понял, что имел ввиду Шоша, показывая жестом, как будто он что-то ест и вдыхает. Но могу предположить, что вторую способность наш Птицын получил откуда-то извне. И отнюдь, не из-за того, что съел кого-то. Сомневаюсь, что лемузьян имел ввиду обычное поглощение.

Да это и не важно. Важнее то, что эта способность не может быть очень уж мощной. Да и работать должна через пень колоду. Все-таки, "Крик" — чисто "внешняя" способность. "Стальные перья" — внутренняя. А как я уже понял, ты можешь быть по настоящему силен, только в одном виде способностей. Второй вид или комбинирование — всего лишь вспомогательный момент.

Так и с птицей. Лемузьян заверил меня, что "Дубовая шкура", именно так он интерпретировал мои пояснения, на самом деле — слаба. Если и "облито тело" этой "шкурой", то только частями.

Но даже не это давало мне уверенность в своих силах. У Птицына были и недостатки, серьезные недостатки. И если бы я немного подумал, то вскрыл бы их и сам. Во-первых, птица тупа как пробка. И уперта. И в своей упертости напрочь игнорирует все вокруг.

А во-вторых, на земле или на другой ровной поверхности, птица теряет львиную долю своего боевого потенциала. Ее крылья так устроены, что ей крайне тяжело взлетать. Да, скорость и маневренность в воздухе, у нее потрясающие. Но стоит ей приземлиться — как всё. Хуже утки с подрезанными крыльями. Ни нормально бегать, ни подпрыгнуть, для удара когтями она не может. Да и взлетает с трудом. Почему же, этот вид пернатых хищников и полюбил город. Он очень похож на их родные места обитания — прибрежные скалы.

Хотя это уже только моя догадка. Был в моем мире один вид хищных птиц, которые в своих повадках были похожи на местных пернатых. Чайки. Они жили практически везде. Забирались далеко вглубь континентов, где морем и не пахло. Долбили голубей и мелкую живность, жили на свалках.

Тут же, похожий случай, только Птицын по-сильнее будет. Это если брать в воздухе. Ну а на земле, наоборот — послабее. И, именно этой его слабостью, я и собирался воспользоваться.

Для того и потратил почти всю следующую ночь, организуя удобное для сражения место. Выбрал достаточно узкий и короткий переулок. Перетащил из него весь хлам, организовав баррикады на выходе, с небольшими проходами, куда бы я смог пролезть, в случае необходимости, а вот Птицын по-любому застрянет. Осмотрел ближайшие дома, заодно шуганув небольшую змейку. В общем, подготовил для себя поле будущего сражения.

Самым сложным оказалось загнать своих "родственников" обратно на чердак. Как-то они почувствовали, что я готовлюсь к чему-то важному и опасному и собирались в этом поучаствовать. Особенно Леди. С ней я намучился. Но, в итоге, все же смог загнать их домой, оставшись в одиночестве. А за обиды, извинюсь потом. Это мой бой.

Ближе к рассвету я уже сидел на крыше дома и впервые любовался рассветом этого мира, размышляя о своем. Лучи солнца уже давно пронзили грань горизонта и понемногу прорывались сквозь хмурую рать облаков.

— "Будет дождь" — Как-то буднично отметил я, отворачиваясь от восходящего солнца. Со спины явственно повеяло опасностью. Я даже удивился немного — "Это я стал таким чувствительным? Или это так интуиция работает?"

Впрочем, тогда мне это было не важно. Отбросив все мысли, я сосредоточился на своих ощущениях и начал готовится к бою.

По "словам" Шоши, чтобы справиться с "Криком" Птицына, достаточно просто его не бояться. И, именно поэтому, я пытался собраться и побороть свой внутренний страх. Попутно, ускорял циркулирование энергии по телу. Мне это потом аукнется, конечно, но сейчас будет очень кстати. Дополнительная энергия даст телу чуть больше силы и немного меня ускорит. Да и повышенный резерв энергии для активных способностей, будет очень кстати в предстоящем бою.

"Кто-то" спросит, а зачем, собственно, я решил так рисковать? Это же глупость несусветная. Подожди ты немного, подкопи сил, потренируйся, да и скрутишь, потом, этого Птицына, в бараний рог, не напрягаясь. И этот "кто-то" будет вполне прав. Но… Я не мог иначе. Я должен был сразиться с птицей прямо сейчас. Именно тогда, когда наши силы практически равны.

Мне это нужно было, словно экзамен для школьника. Я в этом мире уже полгода. Жил, рос, развивался, сражался, выживал, многое со мной произошло. И одно я понял точно. Своим страхам надо смотреть в лицо. Иначе, они тебя одолеют и навсегда поселятся внутри. А Птицына я именно боялся. И сейчас этот бой мне нужен был еще и для того, чтобы раз и навсегда избавиться от этого страха. Как от страха перед Птицыным, так и от страха перед любыми другими летающими тварями. Это мой билет во взрослую жизнь. Все-таки, "детство" уже давно кончилось. Еще немного и никто уже меня котенком не назовет.

И натолкнул меня на такое решение никто иной, как Шустрик. Я еще помню, как сильно я удивился, когда он в мгновение ока, чуть ли не нашинковал того паука-волка. А ведь изначально боялся таких зверушек как огня. Но, видимо, он сделал тоже самое, что сейчас собираюсь сделать я. Вышел один на один и победил.

Теперь, моя очередь. Позже или потом, это уже будет не то, преодолеть мои страхи это не поможет. Только сейчас, когда с Птицыным мы на равных.

Точка, поначалу едва видимая в небе, становилась все ближе. Кажется я ошибся, считая, что гнездо у твари где-то рядом. Птицын прилетал издалека. А это был действительно он. Нейро-сеть подтвердила, проанализировав общие пропорции тела и расстояние да него.

Постояв еще пару минут, я заметил, как траектория полета Птицына немного изменилась и бросился "якобы" наутек, держа путь в сторону подготовленной "арены". Передвигался естественно по крышам. Чтобы Птицын точно не потерял меня из виду.

К сожалению, как бы я ни храбрился, как бы не настраивался, а небольшой мандраж, все же остался. Именно поэтому я выбрал такое место, путь к которому пролегал исключительно по крышам одноэтажных домов. И бежал у самого края. Если вдруг я попаду под удар его "крика" и не смогу справиться с воздействием, удар о землю точно приведет меня в чувство. А высота тут не такая уж и большая. Падение будет неприятным, но не смертельным.

Моя перестраховка оказалась очень даже к месту. "Крик" Птицына, все таки смог меня пробить, ввергнув в панику и в ступор. Но короткий полет и довольно болезненный удар сразу же привели меня в чувство.

Дергаться я уже не стал, так и оставшись лежать на том же месте, куда и упал. Только немного повернулся, поджав под себя лапки и изготовившись к прыжку. Подгадал я удачно, свалившись именно там, где и планировал. Аккурат в начале созданной мной извилистой, узкой "арены". Слева и справа были глухие стены домов. Сзади — невысокая баррикада из хлама, впереди, метрах в трех — такая же.

Замерев, я постарался успокоится, избавляя свое сознание от недавнего ужаса, и тщательно вслушался, даже можно сказать, "вчувствовался" в окружающее пространство.

В какой-то момент, я снова уловил злое внимание и жажду крови, исходящую от Птицына. Невольно меня снова пробрало до дрожи. Я даже засомневался в своем решении, подумывая о том, чтобы подскочить и попытаться сбежать. Но, усилием воли подавил это желание.

Да и, если бы, вдруг, я кинулся бежать, поддавшись страху, то на этом бы все и закончилось. Еще один "Крик" и амба котенку.

Именно поэтому, я остался на месте, борясь с волной паники и продолжая мониторить окружающее пространство всеми доступными чувствами.

Прежде чем Птицын, наконец, решился на атаку, он еще трижды пролетал надо мной, обдавая волнами ужаса. Я же, вновь и вновь гасил приступы страха и старался не пропустить тот момент, когда птица войдет в пике, атакуя.

Именно ради этого момента все и задумывалось. Если у меня получится, то на пару-тройку секунд, Птицын окажется на земле. Ну а там, главное не дать ему снова взлететь. А с этим, я уже справлюсь.

Наконец, я ощутил особо сильную вспышку жажды крови и чуть ли не затылком почувствовал надвигающегося хищника.

— "Четыре… Три… Две…" — Отсчитывал я в уме секунды до рывка. Именно столько, четыре секунды, по прогнозам анализатора, я должен выждать, прежде чем начать действовать. Начну раньше и Птицын успеет прервать атаку. Начну позже… Хотя нет, позже я уже точно ничего не начну. — "Одна… Пора!"

Одновременно с мысленным криком, я оттолкнулся от земли всеми лапками, резко посылая свое тело назад. Вперед и в бок — опасно, Птицын может успеть среагировать. А вот прыжком назад, я вполне успею уйти из под атаки. И не только уйти, но и атаковать сам.

Первый прыжок, практически вслепую, по памяти, и следом за ним второй, обратно, аккурат на впечатавшегося в землю хищника.

Чем-то мне это напомнило нашу предыдущую схватку, где мне пришлось, почти также, спиной вперед, прыгать на удачу. Нечто подобное было и сейчас. Я хоть и запомнил все ориентиры и особенности подготовленного переулка, но до последнего боялся, что, вот сейчас, впечатаюсь в свою же баррикаду за спиной. Оглянуться посмотреть-то, я не мог. Все это время пришлось изображать из себя впавшую в ступор жертву. Тот раз, когда я дернулся, поджимая лапки, был единственным, что я себе позволил. Но повезло.

Когти Птицына вхолостую впились в землю. В переулке раздался злой и недовольный клекот, вмиг сменившийся обиженным и рассерженным.

Я приземлился прямо на спину хищника, со всей силой ударяя по нему лапками, с выпущенными когтями и попытался впиться в шею твари зубами. Но не тут-то было. Перья хищника начали покрываться знакомым металлическим блеском, защищая своего владельца от моей атаки.

Не став рвать свою же пасть об острые края перьев, я начал молотить хищника задними лапами, удерживаясь передними у него на спине. И в первые секунды, Птицын никак не мог меня скинуть.

"Крик" же Птицына и вовсе пришелся вхолостую. Стоило начаться бою, как азарт схватки мгновенно вытеснил из головы все мысли и переживания. В том числе и страх.

Я уже было подумал, что всё! Вот сейчас я его и загрызу, и замолочу, и даже запинаю, но…

Глава 26

Едва я только успел подумать, что смогу победить, как Птицын резко доказал мне, что я рано расслабился.

Рванувшись птица ударила крыльями по земле, откинув свою тушу назад и в бок. И если в первый раз я не понял, что и зачем она делает, да и, если честно, не пытался понять, продолжая орудовать когтями, то вот во второй раз, понимать уже было поздно.

Покрывшиеся металлом крылья, позволили Птицыну бить по земле со всей своей мощью, не беспокоясь о возможных повреждениях. И благодаря этому уже второй удар по земле откинул тушку пернатого еще больше назад и в бок.

Кажется, для наших схваток с Птицыном, прыжки спиной назад, становятся доброй традицией. Как и неприятные последствия от них. Вот только в этот раз повезло не мне, а пернатому.

Извернуться и достать он меня не мог. Слишком прочно я впился когтями в его спину. Но он и не стал этого делать. Что там Шоша говорил? Птица прыгать не умеет? Может и не умела, но за счет ударов крыльями, вполне научилась альтернативному способу прыжков.

В стену мы впечатались знатно. И возможно я бы даже оценил эту картину, если бы видел со стороны, но вот беда. В этой ситуации я оказался участником. А моя спина — точкой приложения. Об стену.

Первым же ударом из меня напрочь вышибло весь воздух, на секунду перехватив дыхание и заставив свет померкнуть в глазах. Вот только на этом все не закончилось. Следом за первым, последовал второй, а затем и третий.

Да, Птицыну тоже доставалось. Мои-то когти, впившиеся в его тушу никуда не делись. Да и тело мое, заранее накаченное энергией было довольно твердым. Но, мне доставалось в разы больше. И как итог, после очередного удара об стену я на мгновение потерял сознание от боли и немного разжал лапы.

Видимо почувствовав эту мимолетную слабость, Птицын снова, резко ударил крыльями по земле, но на этот раз одно крыло немного подзадержал. В итоге, меня не просто вмяло в стену, а еще и немного протерло по ней и одна из лап сорвалась с туши Птицына.

Второй такой же удар об стену довершил дело и я окончательно выпустил из лап своего противника, грохнувшись на землю, прямо под стеной.

Пернатый, почувствовав свою свободу, тут же развернулся и еще в развороте со всей силы клюнул в меня. Взвывшее сиреной чувство опасности буквально заставило меня дернуться в сторону и удар стальным клювом пришелся в пустоту, бесполезно высекая искры от каменную кладку дома.

Все еще оглушенный я попытался рвануть в сторону, уходя от новых атак, но Птицын не зевал, резкий удар крылом откинул меня обратно. А следом Птицын надвинулся, пытаясь прижать меня к стене и схватить когтями.

Понимая, что если он сможет это сделать, то мне однозначно хана, я, преодолевая слабость и легкое головокружение, сконцентрировался и едва толкнувшись, впечатался в его грудину "Импульсным ударом".

Конечно, удар вышел слабым, не смог я как следует оттолкнуться и набрать достаточный импульс. Но и от слабого удара, в сочетании с "Тяжелыми лапами" был толк. Птицына оттолкнуло. Оттокнуло, но не остановило. Практически тут же последовал очередной удар клювом.

Мне же, оставалось только одно. Подпрыгнув чуть ли не вертикально вверх, я с силой оттолкнулся в сторону, уходя "Сложным перемещением" за спину Птицыну и едва приземлившись, уже в полную силу впечатался в него "Импульсным ударом".

На этот раз сила удара была достаточной, чтобы тушу Птицына впечатало в стену. Да и… Попал я крайне удачно. Хотя это как посмотреть. Птицын только задрал голову и начал приподниматься, пытаясь уследить за моим перемещением, как ему под хвост прилетел знатный пинок, аж целым котенком. Его даже подкинуло немного.

Но самое главное было не то, что я выбрался из западни. И не то, что снова оказался со спины пернатого. Важнее были последствия удара. Что-то, где-то у Птицына отчетливо хрустнуло. Да и клекот боли и ярости подтверждал, что мой удар был не совсем уж бесполезен.

Изначально я просто хотел вырваться и сбить атакующий порыв хищника. После чего ненадолго отступить и отдышаться. Слишком много сил и энергии ушло на все эти маневры. Нужно было хотя бы несколько мгновений, на то, чтобы просто перевести дух и хоть немного отдышаться.

Но получилось даже лучше, чем я рассчитывал. И грех было этим не воспользоваться. Снова запрыгнув на спину Птицына, я кое-как, продираясь когтями сквозь сталь перьев, вцепился в тушу пернатого и вновь начал драть его когтями.

Не будь у меня пассивного навыка "Тяжелой лапы", фиг бы я его пробил. Скорее, сам бы себе лапы в лохмотья изрезал. А так, вполне справлялся. Ну а мелкие и редкие порезы — не в счет. За счет перенасыщения тела энергией, они рубцуются быстрее, чем появляются новые.

Птицын вновь попытался применить старую тактику, ударяя крыльями, но у него ничего не получилось. Вместо очередного прыжка-рывка спиной вперед, Его просто закрутило и с громким криком боли, пернатый грохнулся на пузо.

Такую удачу упускать было нельзя. Кажется, тот мой удар в… спину и столкновение Птицына со стеной, повредило ему крыло и полноценно пользоваться им Птицын больше не мог.

Преодолевая слабость, я с удвоенной силой замолотил задними лапами, стараясь окончательно содрать стальной покров перьев и добраться наконец до нежного мяса врага.

Но так легко сдаваться он совсем не собирался. Резко дернувшись, Птицын поднялся на лапы и начал творить что-то странное. Словно обхватив себя крыльями, он начал мелко трястись. Я же, буквально кожей почувствовал, что если останусь и дальше у него на спине, то мне придет веселая и пушистая амба, на которую я, даже, отдаленно похож.

Потратив остатки энергии и высушивая доступный резерв почти в ноль, я резко оттолкнулся от тела Птицына, уходя в длинный прыжок.

Я ожидал, что таким прыжком, не только уйду, от непонятно чего, но и Птицыну собью его странную подготовку. Но нет. Тушка пернатого даже не шелохнулась, несмотря на всю силу моего толчка, продолжая все также мелко дрожать, даже можно сказать вибрировать.

Еще в воздухе, уже отталкиваясь вторым прыжком от стены я почувствовал, что "сейчас жахнет". Наплевав на последствия от будущего столкновения с землей, я скрутился в клубок, пытаясь защититься от надвигающейся опасности. Даже попробовал остатки энергии выплеснуть наружу, из тела, в надежде, что это хоть как-то поможет избежать этой непонятной атаки Птицына. Была надежда создать слабое подобие щита Бочонка. И даже что-то получилось. Но полностью погасить удар этот щит не смог.

С резким "Кьярха" или "Кьярах", не расслышал особо, да и не слушал, Птицын раскрыл крылья, тут же разразившись очередным клекотом боли. Вместе с этим резким, практически мгновенным раскрытием, часть перьев сорвалась с тела Птицына и словно шрапнель разлетелась во все стороны. В основном, к сожалению, со стороны его спины.

Практически все перья ушли в молоко, но два меня все-таки зацепило. Одно прошлось острым лезвием по моей холке, но серьезной раны не оставило.

А вот второе, пробив слабенький щит энергии впилось тело, аккурат в правую заднюю лапу. А удар об землю только усугубил полученное повреждение. Перо воткнулось глубже и прежде чем его вырвало из моего тела ударом об землю, оно успело сильно распахать мое бедро.

— Урмяу! — Не удержался я, вскрикнув от вспышки боли.

Жалеть себя времени не было. Кое-как сгруппировавшись, я подтянул под себя лапки и поднялся, разворачиваясь к противнику и ожидая очередной смертоносной атаки.

Но ожидаемой атаки, на удивление, не последовало. Я не сразу сообразил, что же я увидел. А когда дошло, я злобно ухмыльнулся. Даже боль на пару секунд отступила.

Стоило Птицыну воспользоваться этой своей атакой, как мои деструктивные действия показали себя во всей красе. Перья по нижней части спины и так держались на честном слове. А тут еще и пернатый, свою дальнобойную атаку применил. В итоге, весь низ спины у него выглядел также, как у ощипанной курицы. Кое-где остался только пух, немного скрывая, нанесенные мной раны. Но его было недостаточно. Ручейки крови было не скрыть.

Да и то, как Птицын припал на одну из лап уже говорило о многом. Кажется, я успел повредить что-то важное. Сомневаюсь, что именно лапу, но возможно… позвоночник? Не знаю. Важно лишь то, что враг, так же, как и я истекал кровью. И так же, как и я не мог нормально двигать своей опорной конечность. Да еще и крыло у него странно повисло. Явно уже совсем не может им пользоваться.

— "Надо добивать" — пронеслась в голове мысль. Хотя я и сам не знал, как смогу это сделать.

Да, враг был сильно побит и искромсан. Но и я был не в лучшем состоянии. Энергии ноль. Слабость накатывает дикая. Порез на шее и рана на ноге кровоточат, с каждым мгновение уменьшая доступные силы. Опорной, для прыжков лапкой нормально пользоваться не могу. Битва двух калек, блин.

Но Птицыну явно хуже. Похоже у него те же проблемы и с конечностями и с кровотечением и с энергией. Уж очень он вялый и заторможенный. Даже не враз и поднялся, да и развернулся, с трудом прыгая на одной лапе, волоча вторую по земле.

— "Ну все! Иду на ВЫ!" — Мяу! Мяум мя! — Встряхнувшись, сказал я Птицыну и короткими подпрыгиваниями рванул в атаку, стараясь зайти немного сбоку. Если сейчас смогу заскочить Птицыну на спину, то однозначно добью его. Если Птицын успеет ударить клювом или отбросит ударом крыла к стене, то бой тоже закончиться, только добьют уже меня.

Сжав зубы и собрав всю волю в кулак, я, в последние мгновения перед сшибкой, заставил себя опереться на поврежденную лапу и с силой оттолкнулся вбок уходя от удара клювом. А следом, вновь оттолкнувшись, напрыгнул на спину Птицына, вновь впиваясь в него когтями.

И на этот раз, еще и хватая его шею пастью. Стоило Птицыну потерять большую часть энергии, как его перья вновь стали обычными почти по всему телу. Лишь кое-где, в основном на крыльях, еще держалась металлизация, но шея была ничем не прикрыта.

Впившись зубами в плоть пернатого я со злым рычанием начал сдавливать его загривок, кое-как полосуя тушу когтями.

Птицын зло, но и обреченно заклекотал, вновь пытаясь меня скинуть. Но в этот раз у него ничего не получилось. С каждой секундой его рывки становились все слабее и слабее. А клекот все тише и к нему все больше примешивался отчетливый хрип.

Я же, уже почти теряя сознание от боли и усталости, сжал челюсти изо всех оставшихся сил, после чего просто провалился в беспамятство. Даже понимание того, что враг еще жив, хоть и смертельно ранен, не смогло задержать меня от падения во тьму. Последним, что я ощутил, было странное ощущение, словно в мою глотку вливается что-то горячее. И это была отнюдь не кровь Птицына…

Глава 27

Это удивительное чувство полета… Мощные взмахи крыльев несут меня над лесом… Где-то далеко позади остался скалистый берег моря и мое гнездо… А впереди, буквально в нескольких минутах пути раскинулся странный каменный муравейник… С не менее странными и непонятными двуногими… Там опасность… Опасность на каждом шагу… Но там же и добыча… Вкусная, разнообразная добыча, истекающая паром горячей крови…

А самое главное — легкая… Очень легкая добыча… В этом странном муравейнике найти и поймать жертву гораздо проще, чем среди деревьев в лесу или у скал побережья… В лесу охотится сложно… А на побережье слишком много конкурентов… И слишком мало добычи…

Главное только не попадаться на глаза странным двуногим муравьям, суетящимся в этом муравейнике и все будет хорошо… Из-за этих двуногих никто из конкурентов не рискует соваться в каменный муравейник… Лишь немногие, самый сильные и опытные, такие как я, могут позволить себе охотится в этом муравейнике… Остальные слишком слабы…

— "Пора снижаться" — Проносится в голове едва оформившаяся мысль, больше похожая на проявление простейших охотничьих инстинктов…

Первая точка — высокий шпиль странного выступа странной скалы, окружающей муравейник… Слишком ровная… Слишком гладкая… На такой не свить гнездо и не передохнуть… Разве что на самом верху… Но только идиот будет здесь устраивать гнездо… Тут постоянно ходят двуногие… Туда-сюда, туда-сюда… Странные двуногие, на странной скале… И опасные… Очень опасные… Гораздо опаснее остальных… С блестящими крепкими панцирями и клыками…

Встряхнув головой, я попытался отбросить чужие воспоминания, сплошным потоком мелькающие у меня в голове.

В себя я пришел довольно быстро. Рана на ноге только-только начала покрываться корочкой засохшей крови, а значит без сознания я провалялся не долго. Минут десять — максимум.

Очнулся я все там же, лежа на трупе Птицына и мертвой хваткой вцепившись ему в загривок. С огромным трудом смог разжать челюсти и выплюнуть эту каку. Интерфейс вовсю матерился, сигнализируя о куче повреждений, о упадке сил, требуя срочный отдых и обильное питание.

А еще он же требовал как можно быстрее выплюнуть изо рта эту гадость. Птицын явно не был разборчив в своем рационе и не пренебрегал ничем. Ни свежей добычей, ни падалью. И мясо, как и кровь у него были соответствующими. В общем, есть его крайне не рекомендовалось.

Кое-как, чуть ли не покряхтывая, я сполз с тела Птицына и осмотрелся.

— "Мда уж, знатно повеселились…" — Миу… — От одной из моих баррикад остались в лучшем случае одни воспоминания. Я даже не могу сказать, когда мы успели ее разгромить, превратив в кучу непонятного хлама. — "Может тогда, когда Птицын использовал меня как боксерскую перчатку?" — На секунду задумался я, но сразу же попытался встряхнуться — "Что за бред мне в голову лезет?"

Этот самый бред стал только первой ласточкой. С головой у меня, после недавней схватки явно было все не слава богу. Периодически в сознание врывались странные образы и воспоминания. То я парю над лесом, то пикирую вниз, вцепляясь когтями в мелкую пичугу, то укладываю веточки будущего гнезда.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы осознать, что эти воспоминания я каким-то образом умудрился вытянуть из умирающего Птицына. Да и интерфейс отметил нечто подобное.

Внимание! Зафиксировано неизвестное воздействие на организм-носитель!

Внимание! Опасность! Воздействие на организм-носитель имеет отрицательный характер!

Внимание! Зафиксировано неизвестное воздействие на организм-носитель!

Воздействие на организм-носитель имеет положительный характер!

Внимание! Опасность! Зафиксировано неизвестное воздействие на память организма-носителя!

Принимаются экстренные меры!

Собственно на этом все оповещения нейро-сети и заканчиваются. И она сама тоже заканчивается. Единственное, что осталось доступным — "медицинский модуль", отключенный от мощностей "анализатора". Видимо он работает в автономном режиме.

Сама нейро-сеть, явно помогала мне побороть, то самое, непонятное воздействие на мой мозг. И походу не справлялась. Или, может, наоборот — справлялась. Фиг его знает. По-крайней мере, хоть меня и прикладывало периодически чужими воспоминаниями, но некая трезвость рассудка сохранялась, позволяя, хотя бы по минимуму реагировать на происходящее вокруг и медленно ковылять домой.

— "Вот опять!" — Сморщился я, уловив уже знакомую волну образов.

Немного переждать, пока парочка двуногих минует башню и можно срываться в новый полет… Тут нужно уйти сперва резко вниз, чтобы не попасться им на глаза… Потом пролететь между непонятных, маленьких, полых, квадратных, мертвых деревьев… Очень странных деревьев, с каменным низом… Таких же странных, как и все в этом муравейнике… Чем-то эти мертвые деревья напоминали гнезда… Возможно ими они и были… Но гнезда в муравейнике? Как-то это слишком странно… Впрочем, к этим странностям можно привыкнуть…

Вторая точка — большое и высокое гнездо в минуте полета от ровной скалы… Тут можно немного передохнуть и дать передышку крыльям… Уж слишком сильно пришлось их напрягать, лавируя между между этими гнездами… А свободно лететь над ними нельзя… Двуногие со стены могут достать… Уже было… Едва не погиб… И так и не понял, от чего… Странная вспышка… Боль в теле… Тогда пришлось ночевать, забившись в какую-то щель… В одном из гнезд двуногих… И ждать, пока боль утихнет и уйдет позорная слабость, не дающая расправить крылья… Это был первый урок этого муравейника… В районе странной ровной скалы, свободно летать нельзя… Чревато…

— "Значит этот город обнесен стеной?" — Понял я, переждав очередную волну чужих воспоминаний. — "Ну, с учетом местного "средневековья" — не удивлен. И если я правильно понял, стена тут не простая, а золотая блин. По воспоминаниям не понятно, но я больше, чем уверен, что та вспышка исходила не от стражи, а от самой стены. Активная противовоздушная магическая защита? Возможно."

— "Хотя, мне-то какая нафиг разница?" — Снова встряхнулся я, выбрасывая из головы лишние философствования. — "Мне от этой инфы ни холодно, ни жарко, летать над стеной я точно не собираюсь."

— "Хотя…" — Вновь задумался я — "Любая инфа, рано или поздно может оказаться полезной…"

— "Ах ты ж, едрить!" — Скривился я, случайно наступив на раненную лапку. — "Чтоб тебя в аду черти драли, Птицын недоделанный!"

Едва только подумав о Птицыне и представив, как, собственно, его должны драть эти самые черти, на меня вновь навалились чужие воспоминания.

Достаточно отдохнув, я, наконец, смог свободно воспарить в небо… Солнце уже почти вышло из-за горизонта и теперь небо в моем полном распоряжении… Хотя и ночью можно было бы летать… Но, чревато… Кожистые крылатые твари, крайне неприятные противники… Они слабее меня… Но летают стаями… И даже меня могут забить, если всерьез схлестнемся в бою… Потому, лучше на ночь возвращаться в свое гнездо…

Но зато днем, я тут безраздельный король неба… Хотя и не один такой… Кроме меня тут еще несколько моих сородичей охотятся… Но мне с ними делить нечего… Добычи хватает и в бесполезных стычках просто нет смысла…

— "Угу…" — Мрачно скривился я. — "Птицын тут не один такой, чтоб ему пусто было"

Судя по воспоминаниям, тут как минимум еще четверо таких же хищных летунов. Хотя насколько я понял, в ближайшее время я с ними не столкнусь. В моем районе города охотился только Птицын. Остальным и своих "зон ответственности" вполне хватало. Это радовало. Хотя, я почему-то уверен, что в ближайшее время, кто-то из них прихватизирует себе зону Птицына и опасность с неба вновь станет актуальной. Другой вопрос, что теперь меня это не так уж и сильно пугало.

Бой словно выжег этот страх. Неважно, что я чуть не погиб. Не важно, что ранен, обессилел и едва плетусь домой, чтобы спрятаться и зализать раны. Ну или… получить нагоняй от Леди и чтоб она их мне зализала. У нее-то однозначно лучше получится…

Важно то, что страха перед хищниками неба у меня больше не было. Я победил. Пусть и прошел на волосок от смерти, но победил. И это главное.

— "Блин" — Не успел я порадоваться недавним мыслям, как в голову снова постучались чужие воспоминания.

Сейчас мой путь пролегал почти на другой конец этого муравейника… Именно там я обычно охотился… И там же была так желанная мной цель… Цель, которую я преследую уже не первый день… Потомство опасного лесного хищника… Очень и очень лакомая добыча… Если я их всех убью, то стану сильнее… Гораздо, гораздо сильнее…

А самое главное, убить их очень просто… У меня один раз это почти получилось… Но тогда добычу я опустил… Почему-то один детеныш помешал мне убить второго… Это было странно и не характерно для лесных хищников… Они всегда были одиночками… А тут… Один спасет другого… Это странно… Как и все в этом муравейнике…

Я уже давно на них охочусь… Еще с тех времен, когда они были еще совсем маленькими, едва вылупившимися из яйца… Тогда их защищала самка… Сперва я пытался избавиться от нее, чтобы добраться до детенышей… Даже сумел подловить ее и ранить… Но не убил… Ее убил двуногий… Я тогда тоже чуть не погиб… Но смог сбежать, а вот самка не смогла… Больше я ее не видел… Чему был только рад… Детеныши без защиты… Рано или поздно я их должен был поймать и убить…

— "Аргх!" — Уммрррр — Зарычал я, едва переварил эту часть воспоминаний. — "Двуногий говоришь?"

Напрягая все свои силы я словно схватил эти воспоминания в жесткие тиски, внимательно "всматриваясь" в то, что тогда видел Птицын. Это был типичный "авантюрист", как я их называю. Но именного этого человека я точно раньше никогда не видел. На рынке он не появлялся. Но, для себя, я его тщательно запомнил. Рано или поздно найду и спрошу за все. Теперь именно этот человек — моя следующая цель. Первый виновник пропажи мамы-кошки, мной уже наказан. Следующим будет этот "авантюрист". Не знаю, как, не знаю, когда, но свое он получит.

— "Так!" — Отдернул я себя — "Хватит! Сейчас не до мыслей о мести!"

С трудом подавив вспышку гнева, я постарался сосредоточиться на остальной части образов.

— "Что за лесной хищник?"

Едва только подумав о нем, перед моим глазами, словно наяву, предстал образ огромного серо-черного лесного кота. Внешне, очень похожего на самых обычных. Вот только и разница была существенна. Почти в два разы больше обычных. В разы сильнее и в разы мощнее. И настолько же опаснее.

— "Это получается, что в наших жилах течет кровь такого вот красавца?" — Невольно присвистнул я.

Если это действительно так. А судя по воспоминаниям Птицына — так оно и есть. То получается, что мы с "родственниками" смески? Наполовину лесные, наполовину обычные? Получается, что так. Это же объясняет и многие наши странности. В воспоминаниях, доставшихся мне от Птицына, очень и очень много опасений, связанных с этими лесными котами. Если я все правильно понял, это что-то типа мини-львов. Чуть ли не короли леса. Как львы в прериях, только мельче и в лесу.

— "Интересно, а истинные короли леса — медведи или их аналоги тут водятся?" — Хмыкнул я, удивляясь собственным мыслям про "королей леса". Впрочем, удивляйся, не удивляйся, а факт был фактом — лесные коты очень мощные зверушки. И их кровь течет в наших жилах. Даже интересно стало, как и где познакомилась мама-кошка с одним из таких? И почему вообще у них появилось потомство? Впрочем, на эти вопросы я наверное уже никогда не найду ответов. Да и искать не буду. Получилось? Вот и хорошо. Значит, мы будем сильны. Точнее, мы уже сильны, но станем еще сильнее.

Единственное, что было непонятно, почему Птицын так сильно хотел нас убить. Просто охотничий азарт? Типа заловить потомство опасного хищника? Что-то сильно сомневаюсь. Явно ведь, такой интерес неспроста. Да и то, что ясейчас испытываю, как бы намекает.

Во-первых — сами воспоминания, такое у меня впервые. Но это мелочи. Важнее другое — моя энергетика. Я еще перед тем, как вырубился ощутил, как в меня что-то вливается. Какая-то непонятная субстанция, очень горячая и чуждая. Что это было? Энергия Птицына? Наверное…

Но почему тогда, раньше, убивая добычу я ничего подобного не ощущал? Делал что-то не так или убивал неподходящую мне по типу цель? Или может причина в чем-то ином. Непонятно.

А еще больше непонятно, то, что у меня появилось после убийства Птицына. Странное утолщение на голове. Словно маленькая плоская шишка, выросшая на черепе, прямо под кожей. Это что? Но понять и узнать, что это такое я так и не смог. А нейро-сеть молчала, продолжая заниматься своими делами и помогая мне переварить чужие воспоминания. А самое главное — чужую личность. Я уже не раз замечал, что вместе с воспоминаниями, крайне редко, но прорываются и чужие эмоции. Причем настолько мощные, что в сочетании с воспоминанием, начинают влиять на меня самого.

А это напрягает. Очень напрягает. Ибо желание забраться повыше и спрыгнуть вниз, расправив крылья — явно мне не свойственно. А я это чуть не стал воспринимать, словно само-собой разумеющееся действие. И отсутствие такой мелочи, как крылья, меня не волновало. Еле-еле смог избавиться от этой навязчивой идеи.

Взмахнув крыльями я начал набирать высоту, направляясь к знакомому гнезду… Именно внутри этого гнезда и обитали мои цели… Как жаль, что самка успела спрятать своих детенышей в этом гнезде… Уж очень оно крепкое… Сколько бы я не пытался, а так и не смог пробиться внутрь… Слишком крепкое… А вход узок…

Еще и детеныши умные попались… Только раз, смог подловить одного из них на открытом месте… Но тога мне помешали… Ну чтож… Я терпелив… Охота не терпит суеты… Да и жара скоро придет… Дождей и воды станет меньше… И рано или поздно, но они выползут из своей норы… Чтобы найти воду и напиться… И тогда…

Хотя немного странно, что они до сих пор этого не сделали… Последний дождь был четыре дня назад… Такое ощущение, что у них в гнезде есть источник воды… Потому и не выползают… Но это не возможно… Я во многих гнездах бывал… Нет в них источников…

Рядом с гнездами — есть… Какие-то странные, то ли специальные гнезда для воды, то ли дупла мертвых деревьев, для нее же… В них и попадалась вода… Но в самих гнездах — нет… И в этом нет… А значит они просто обязаны выходить на водопой… Но не выходили… Это было странно… Но, я терпелив, я дождусь…

— "Хехе" — Хмыкнул я. — "Ошибся ты Птицын. Дупло для воды у нас было. Лично смастерил. Да и чуяли мы тебя. Не на тех нарвался."

Единственное, что мне не нравилось, что необходимо было делать крюк, по пути к своей цели… Напрямки лететь было никак нельзя… В центре муравейника — смерть… Без вариантов… Огромный пустырь… Большая яма, из которой так и веяло смертью… И соваться туда совсем не хотелось…

Хотя и непонятно почему… Ну яма, ну большая… Ну и что? Можно подумать больших ям не видел… Но нет, инстинкты так и кричали, что приблизиться туда равносильно смерти… Вот я и не приближался… Проще немного облететь в обход, чем рисковать непонятно где и ради чего…

— "Хренасе!" — Мяумя! — Воскликнул я. — "Это чем там таким жахнуло-то? Сюда ядерку что ли скинули?! Что за бред?!"

Но выглядело все именно так. С высоты птичьего полета открывался вид, на огромный оплавленный котлован, прямо в центре города. Именно там, где обычно располагается что-то вроде дворца или замка правителя.

Тут же — глубокая, оплавленная воронка и руины вокруг. Чем бы там не жахнуло, а очень и очень похоже на последствия мощнейшего взрыва. Да и ощущения Птицына передались полностью.

— "Смертельная опасность? Радиация что ли?" — Задумался я — "Или какой-то ее магический аналог?"

В любом случае, я теперь точно знал, в какую часть города лучше не соваться.

Третья промежуточная точка — очередное большое гнездо… Тут тоже нужно немного переждать… Двуногие постоянно зачем-то отравляют воздух и почву в некоторых местах муравейника… Вот и сейчас я наблюдал, как по земле идет парочка двуногих, таща за собой непонятное движущееся гнездо из дерева… И Рассыпают странный песок из этого гнезда по земле… Остальные же, убежали с этой части муравейника подальше и ждут… Все, как и всегда…

Но ждать недолго… Этот процесс привычный и довольно быстрый… Вот и сейчас… Пройдя по этому широкому ходу, двуногие остановились и один из них выплеснул свою энергию вперед по улице… Странный песок испарился, превратившись в сизый дым… Я в очередной раз недовольно передернул крыльями… Слишком близко в этот раз приземлился… Надо бы так не рисковать…

Часть энергии словно высосали в мгновение ока… Очень неприятное ощущение… Почти такое же, как от некоторых гнезд, в которых лучше долго не находится… Только в несколько раз сильнее…

— "Ого" — Вновь удивился я, очередной приоткрывшейся тайне — "Это что же получается? Какая-то дезактивационная команда? Или дезинфекционная… Или… Да короче, понятно…"

То есть, если я правильно понял из воспоминаний Птицына, некоторые дома в округе, еще чем-то заражены. Не ошибусь, если предположу, что виной тому — та самая воронка в центре города. А точнее, взрыв, ее породивший.

— "Это что же получается?" — Задумался я, проползая под кучей наваленных досок. До дома оставалось идти еще минуты три-четыре. Раньше бы, я преодолел путь за минуту, но сейчас нужно поберечь лапку. Так что, время на философские размышления есть. А инфа — важная. — "Некоторые дома все еще "фонят" радиацией? Или если точнее, магической радиацией?"

— "Получается, что так" — Сам себе ответил я — "И люди селятся только в тех домах и на тех улицах, где произвели и производят обработку тем самым порошком?"

— "Теперь хоть понятно, почему оборванцы плотно окупировали "центральные" улочки" — Пришло очередное понимание — "Их обработали и они точно безопасны"

Потому же и в дома стараются не соваться. Дома никто специально не обрабатывает. И если среди этих домов есть те, которые как-то могут навредить, дураков туда соваться нет. И даже в дома вдоль "центральной" улочки, никто не лезет. Судя по всему, обработка — не панацея. А значит, негативный эффект проявляется постоянно, требуя и постоянство в обработке. Думаю ради трущоб, в отличии от более зажиточных районов города, тратить силы и время, а главное деньги, на постоянную обработку зданий, никто не станет. "Центральные" "дезинфицируют" и хватит.

Да и сама обработка интересна. Судя по ощущениям Птицына, да и по цвету сизого дыма, в который превратился "песок", это та же гадость, которой пользуются на рынке для вытягивания способностей из жертв. Та же или очень похожая по свойствам. поэтому и оборванцы на время обработки свалили от греха подальше.

— "Это уже интересно" — Подумал я. — "Теперь хоть частично стало понятно, что за дичь происходит в этом городе".

Дальнейшие воспоминания Птицына были какими-то обрывочными, непонятными. И наваливались мелкими кусками. Я так понял, это связано с тем, что собственно "воспоминаниями", эта часть памяти окончательно еще не стала. Словно… оперативная память в компьютере, еще не записавшаяся на жесткий диск и постоянно используемая. Ну или как-то так.

Да, все события, там тоже шли подряд, последовательно и вроде понятно. Но шли обрывками, Что крайне затрудняло их восприятие. Вот Птицын влетает в привычный район своей охоты. Вот приближается к нашему дому. Вот, замечает меня и радостно клекочет, резко меняя курс. Голову заполняют образы азарта и нетерпения охотника, наконец-то получившего возможность напасть и сцапать добычу.

Следом шли обрывки нашего с ним боя. Сперва удар "Криком", причем это воспоминание было столь мощным и отчетливым, что если бы у меня был клюв, я бы смог повторить этот самый "Крик" в точности.

И точно также, будь у меня перья, думаю смог бы покрыть их металлом. С шерстью — фокус не прокатило. Пробовал. Единственное, чего я смог достичь, повторяя увиденное в воспоминаниях, это немного укрепить когти и зубы. Но и то хлеб. В итоге, теперь кроме постоянной пассивной концентрации на поддержке "Тяжелых лап", добавил еще и поддержание металлизации когтей и зубов. Всяко, хоть какая-то польза. Тем более, что такое дополнительное воздействие, само по себе усилило циркуляцию энергии в теле. А это, в свою очередь, немного ускорит заживление полученных ран.

А вот дальше… В самых последних воспоминаниях, для меня был настоящий подарок. И настоящее проклятье.

Я прочувствовал в мельчайших деталях, все что происходило с Птицыном в последние мгновения его жизни. Умирать, я так скажу, крайне неприятное ощущения. Без этих воспоминаний, я бы точно как-то обошелся. Но, достались и они, так сказать в полном комплекте.

Но, фиг с ним. Постараюсь просто поскорее забыть и выкинуть из головы. А вот вторую часть этих воспоминаний, оставлю себе надолго.

Тот прием Птицына, когда он выстрелил своими перьями вокруг. Я его перенял полностью. В мельчайших деталях.

Нет, конечно, никакими перьями я стрелять не научился. И шерстью пуляться тоже. Но вот мощный "Воздушный кулак" — освоил. Чему и был несказанно рад. Энергии такой "Кулак" хоть и тратил довольно много, но пригодится мне очень даже мог. Ведь его можно было использовать не только так, как это делал Птицын, но и фокусировать и направлять точно в цель.

Рискнув пару раз его применить и потратив часть восстановившейся энергии, я впечатал два воздушных удара в валявшийся вокруг хлам. Эффект вышел слабеньким и не впечатляющим, но я понимал, что виной тому — моя неопытность. Нужны тренировки и тогда это вполне может стать грозным оружием. А если и нет — то всяко будет подспорье в бою. Даже просто оттолкнуть противника в нужный момент — архиполезно.

Стоило последним воспоминаниям Птицына перевариться, как нейро-сеть наконец очнулась и запросила у меня разрешение на перезагрузку и двадцати-минутное отключение сознания. Я даже обрадовался этой просьбе.

Ведь до дома осталось всего-ничего. А там Леди… В общем, я как истинный герой и мужчина, едва заскочив на чердак и увидев злую Леди, тут же вжал кнопочку "Подтвердить" и на двадцать минут выпал из реальности. Надеюсь, к тому моменту она хоть немного поостынет… Очень надеюсь…

Глава 28

Несмотря на мои опасения, пробуждение вышло… спокойным. Леди, на удивление, даже недовольство не выказывала, по поводу очередных моих ранений и того вида, в каком я вернулся. Весь грязный, в чужой и своей крови, с распанаханым бедром, побитый и обессиленный. А она, даже не возмутилась, как это всегда бывало. Восприняла все так, как и надо.

Честно говоря, я уже устал удивляться своей "сестренке". Вот вроде обычная кошечка…

— "Ну хорошо, хорошо, совсем не обычная, а очень даже милая, умная и сообразительная!" — Мяум мя-ми-мяу! — "Только ухо мое отпусти! Оторвешь же!" — Мяум-мя! урмям!

Так вот, вот вроде… ммм… отличная кошечка, не такая как все и прочее, но ведь кошечка же. А ума порой, побольше, чем у некоторых моих знакомых девушек еще в том, прошлом мире. Если и выдает по ушам, то только за дело, когда реально, сам виноват и по собственной глупости подставился. А вот сейчас, после боя с Птицыным, восприняла все абсолютно спокойно. Обожаю свою сестренку!

— "Ну все, все, отставить нежности!" — Попытался я оттолкнуть Леди, принявшуюся тереться об мою мордочку.

В очередной раз эта заразюка с точностью уловила ход моих мыслей.

— "Может их с Шошей познакомить?" — Промелькнула интересная идея, но вмиг была была отброшена подальше. Уж очень напряглась леди, стоило мне только вспомнить про лемузьяна. — "Не, Шошу жалко. Шоша мне еще нужен."

В общем, "сестренка" у меня огонь! Да и парочка оболтусов от нее не сильно-то и отстает. Они, конечно, не настолько чутко и выразительно общаются, как это делает Леди, но ума у них не отнять. Так и прет, причем из всех щелей.

Честно говоря, я так и не понял, "зачем" и "как"?! Вот правда, аж дома себя почувствовал. На родине, так сказать. Эти два вопроса у нас там всегда были актуальны. Теперь они и тут, вполне, могут прописаться на ПМЖ. Эти два кадра, непонятно зачем притащили к нам на чердак тушку моего противника. Угу, ту самую, блин. Труп Птицына. И не просто притащили, а каким-то неведомым образом втянули прямо на чердак. Это через дырку-то, что по диаметру почти в два раза меньше пернатого. Вот отсюда и вопросы — Как?! И зачем?!

Впрочем, думаю я этого уже никогда и не узнаю. Точнее, не узнаю, "как"? А вот "зачем", уже начинаю понимать. Оба оболтуса, что-то сосредоточенно пытаются выковырять из тушки пернатого. Шустрик дербанит голову и крылья, а Бочонку досталась самая неаппетитная часть — брюхо. Он уже бедолага извазюкался в… ну, лучше об этом даже не думать.

Эта работа для них знатно осложнялась тем, что перед смертью, пытаясь отсрочить неминуемое, Птицын выплеснул остатки всей своей Энергии, превратив свое тело чуть-ли не в монолитный металл. Точнее, перья и часть кожи. Потому и возились. И возиться им еще долго. Может для того и притащили тушку сюда, чтобы конкурентов не появилось. Ну да ладно, это их дело. Потом узнаю, для чего они это все затеяли. Ну а то, что чердак загадят… Ну так и фиг с ним. Нам так и так пора переселяться в другое место. К воде и добыче поближе.

Теперь, я хоть знаю, почему всё так непросто с нами. Воспоминания Птицына подсказали. Если я правильно все понял, то нашим отцом являлся какой-то редкий лесной хищник из семейства кошачьих. Не так важно, как и где с ним познакомилась мама-кошка. Важен итог этого знакомства.

Перезагрузившаяся нейро-сеть, уже проанализировала новую информацию и немного доработала свою модель развития. Теперь в прогнозах отображались совсем иные данные, нежели раньше. Котами, именно "обычными", мы с "родственниками", быть не перестанем. Общее строение тела, как бы, уже намекает. В этом плане наши гены полностью пошли в маму-кошку. У лесного кота строение тела немного иное. Более вытянутое. Задние лапы гораздо сильнее — для прыжков. А передние — более длинные и загнутые вовнутрь, с мощными когтями, для того, что бы хватать и удерживать добычу.

Но, отличие от действительно "обычных" котов, у нас тоже будет. Размер. По прогнозам нейро-сети, мы будем почти в полтора раза больше, чем любой другой кот. Хотя и с уточнениями.

Леди так и останется миниатюрной. Через год по размерам будет с обычную, немного крупную кошечку. Шустрик, по идее просто сильно вытянется, став еще более ловким и быстрым. Я просто стану котом-полторашкой, если можно так сказать. Без перегибов и недоборов в строении. Почти стандарт, итить его, чему я только рад, если честно. А вот Бочонок…

С Бочонком нейро-сеть откровенно пасует. Ну не получается у нее проследить динамику и сделать правильный прогноз. После того, как прогнозирование доходит до размеров лесного кота, нейро-сеть начинает буксовать. Хотя лично для меня тут все было очевидно. От моего милого, ленивого братишки, рано или поздно будут писаться даже волкодавы.

Но, все это будет потом. Да и размер, не имеет значения, чтобы, кто бы, там ни говорил. В этом мире физические данные, зачастую резко вторичны. Важнее энергетическое развитие.

Нейро-сеть не просто так ушла на перезагрузку. Она наконец накопила критическое количество данных, для того, чтобы хоть немного разобраться в такой непонятной для нее штуке, как энергия. Собственно, часть энергетики Птицына, которую я поглотил в момент его смерти, и дала толчок для этого понимания.

Нейро-сеть перезагрузилась и сама создала новый модуль, в том числе обновив старые, с учетом новых вводных. Только благодаря этому, я теперь в режиме реального времени мог отслеживать даже малейшие потоки энергии в своем теле. Мог получить прогноз на развитие. Мог, при желании, смоделировать любую ситуацию, с использованием своей энергетики. И многое другое.

В итоге, у нас будет и второе отличие от "обычных" котов. И в этом отличии мы превзойдем даже лесных родственников. Энергетическая составляющая будет в разы мощнее, чем у любого другого. Иными словами, за счет такого смешения генов, мы получили лучшее от обоих видов. Звучит несколько заумно, но это не мои слова. Нейро-сеть нас так одарила комплиментами.

Уже сейчас, по ее анализу, мы почти сравнялись по силе с теми самыми лесными котами. Про обычных городских, можно промолчать. Собственно, именно эта наша энергетическая мощь и привлекла к нам Птицына. А вот остальных хищников, походу — наоборот, отпугивала. Другого объяснения, почему нас кроме Птицына больше никто не трогал, я не знаю. Изначально думал, что это Птицын всех распугал. А оно вот оно, как получилось.

Еще одним… нововведением для меня стало появление так называемого "энерго-ядра". Так эту штуковину нейро-сеть обозвала. То самое утолщение на голове. Не знаю, как такое возможно с точки зрения биологии. Да и сама сеть, не в курсах, но факт есть факт. У меня на черепе, под кожей, вырос кристалл, выполняющий теперь роль хранилища энергии.

Полезно это или нет, пока не знаю. С одной стороны, польза уже есть и не малая. Резерв доступной энергии удвоился. С другой стороны, сам я, этим "запасом", воспользоваться не могу. Или не знаю как. Собственно кристалл этот образовался именно в тот момент, когда в меня выплеснулась энергия Птицына.

Там вообще необычный процесс был. Если я правильно понял, раньше ничего подобного не случалось, ибо среди моих противников не попадалось еще никого, с достаточно мощной энергетикой. А вот Птицын, энергетически был развит очень и очень сильно. И в момент его смерти, циркулировавшая по его телу энергия, потеряла, так сказать, точки приложения. И бесконтрольно выплеснулась туда, куда могла. В меня.

Ну и в итоге, побродив по телу, сконцентрировалась в одной точке. На голове. Ибо именно там она нашла наиболее удачную точку приложения своих мощностей. Те самые накатывающие воспоминания Птицына, с которыми помогала разобраться нейро-сеть, перед уходом в перезагрузку. Потому и образовался кристалл не где-то там, а именно на голове. В общем, крайне непонятно все и запутано, но… пусть будет. Потом разберусь, что это за зверь и с чем его едят.

Еще одним итогом нашего сражения, на этот раз резко отрицательным, являлось сильнейшее энергетическое истощение. Слишком сильно я потратился в бою с Птицыным. Плюс наложился откат от разгона своей энергетики перед боем и полученные ранения. Мясо мне Леди уже зарастила. Даже шрама почти не будет. Но вот с энергией помочь она уже не в силах. Она конечно сделала "топчумбу", подпитав мою тушку энергией, но до полного восстановления там еще далеко. По самым жестким прогнозам — неделя.

Это не значит, что я буду лежать пластом. Просто в ближайшее время я буду очень сильно ограничен в своих возможностях. Неприятно, но не смертельно.

В любом случае плюсы перевешивают все минусы. Разобрался с опасным хищником, получил кучу полезной информации, проапгрейдилась нейро-сеть, получил новую способность. Да и понимание этого мира вышло на новый уровень, приоткрыв завесу местных тайн.

Эти трущобы вокруг, да и сам город, явно переживают не лучшие времена. Воронка от взрыва на месте дворца, или что там было, как бы намекает. И судя по всему, такое печальное положение города длится уже не первый год, а возможно и не первое десятилетие. Слишком тут все отработано, привычно, если судить по поведению людей этого города.

Дезактивационные команды. Оборванцы, давно привыкшие жить на "обеззараженных" "центральных" улочках. Банды, контролирующие районы города, и их рабы. Я почему-то уверен, что та компашка в особняке — далеко не единственная. Сама система рынка — явный показатель. Все отработано до автоматизма, где каждый знает свое место и выполняет строго определенную задачу. "Авантюристы" и просто охотники на мелкую живность, которые не чураются ничем и никем, чтобы добыть хоть немного энергии из живых существ.

К слову, только сейчас осознал, почему тот "торговец" так на меня среагировал. Судя по всему, люди этого мира прекрасно видят энергетику живых существ. Может вообще все, может лишь некоторые и мне просто не повезло на такого нарваться, но видят. И явно могут ее различать по каким-то им одним известным признакам. Вот и "торговец" тогда, увидел во мне не просто котенка, а котенка с аурой (или что оно там?) лесного хищника. Поэтому и запаниковал. Да и охрана особняка очень уж упорно меня искала, по этой же причине. Наверное… В любом случае, иного объяснения у меня нет.

Что интересно, о чем-то подобном говорил и Шоша. Но тогда я его просто не понял. Не уловил разницы в понятиях. Для меня воспринималось единым целым понятие простого кота и… "Кота". Потому и не въехал, чему так удивлялся лемузьян. И почему так часто упоминал про лес.

Только сейчас, начинаю понимать, насколько много, в моем мире, было гениальных вещей. Образование! Книги! Телевидение! И вершина всего и вся в обмене информацией — интернет! Как же этих вещей мне сейчас не хватает. Вот негде мне загуглить такие вопросы, как: "Энергетика кошачьих. От котенка до монстра" или "Паук-волк, мифы и сказки темного подвала". Насколько все было бы проще.

— "Гугл, я люблю тебя! Вернись дорогой, я все прощу! Мдя…"

Пока я валялся и предавался размышлениям, парочка мясников, наконец, закончила свою кровавую деятельность. И вот я, честно говоря даже не удивился, увидев, что за добычу они вытащили из тела Птицына. Те самые кристаллы, один из которых вырос у меня на лбу.

Собственно именно со лба, Шустрик и выковырял один такой. Это же натолкнуло меня на очередную умную мысль. Возможно то, что мой кристалл вырос именно на голове, а не где-то еще, совсем не случайно. И полученные воспоминания не случайны. Я то Птицыну вцепился в шею. И ближайший из его кристаллов был именно на голове. Отсюда, может быть и воспоминания… Может потому и мой образовался там же… Но… точно не скажу. Хотя дальнейшие действия "родственников", косвенно это подтвердили.

Второй и третий кристаллы они вытащили из позвоночника Птицына. С места крепления крыльев. Четвертый почти из… низа спины.

А вот дальше началось что-то не сильно понятное. Первым начал действовать Бочонок. Отфутболив в сторону небольшой кристаллик, тот самый, вытащенный… снизу, он внимательно его осмотрел и… проглотил. Следом подошла Леди и сделала тоже самое с кристаллом, что был в голове Птицына. Ну а Шустрику достались оставшиеся. Точнее, один из них. Те самые кристаллы, что вытащили из места крепления крыльев. Съев один из них, он схватил второй и… принес мне.

Не совсем понимая, что и для чего они делали, я все же рискнул последовать общему примеру и не пожалел. Нейро-сеть тщательно отслеживала происходящее. Я же, только сейчас сообразил, что эти кристаллы, подозрительно похожи на те, что создаются из жертв на рынке. Пусть форма иная, но уж очень они похожи.

Сперва ничего не происходило. Кристалл упал в желудок и… все. Я уж было начал думать, что зря поддался общему порыву, не зная, что нужно вообще делать. Может нужно было его как-то по особому съесть или воздействовать на него, после попадания в желудок. Или как-то по-особому направить энергию. Но нет, ничего из этого не понадобилось.

Буквально через минуту, кристалл начал растворяться, под действием моей энергетики, практически мгновенно исчезнув. И как только это произошло, мое тело скрутило резкой болью, я едва смог сдержаться. Остальных, к слову, тоже немного плющило. Потому, я не стал паниковать и решил подождать, чем все закончится.

Эффект был интересный и неоднозначный. Кристалл превратился в странный поток энергии, пробежавшийся по всему моему телу и впитавшийся в суставы. Собственно боль и шла от них. Суставы крутило и выкручивало — мама не горюй. Но, результат был выше всех похвал. После проверки, нейро-сеть выдала довольно впечатляющий результат. Плюс 35 % к эффективности работы суставов. Иными словами, просто так вот, как с куста, плюс 10 к ловкости. Хорошая такая прибавка к пенсии, ничего не скажешь.

Сила — 25

Ближний бой — 20

Тяжелые лапы — 7

Ловкость — 32

Акробатика — 16

Сложное перемещение — 9

Импульсный удар — 7

Выносливость — 24

Запас сил — 2400

Циркуляция энергии — 5

Энергетика — 23

Энергия — 240

Управление внутренней энергией — 8

Ощущение живого — 3

Если я правильно понял, то "родственники" поделили добычу по принципу — кому, что надо. Мне и Шустрику на ловкость. Бочонок взял себе что-то явно на силу или выносливость. Ну а Леди, получила что-то специфическое, возможно на отсутствующий у меня интеллект. Звучит все, конечно, жутко утрировано. Но более удобоваримого объяснения у меня просто не было. Слишком "ни хрена" я в этой всей мистике не понимаю.

Но, теперь хоть знаю, что нужно искать, если вдруг опять столкнусь с серьезным противником, вроде Птицына. Кстати теперь стал понятен и тот скачек в силе, что был у Шустрика, когда эта троица паука замолотила.

Да и Леди с Бочонком, как я и подозревал охотились на всякую гадость не просто так. Тогда я не понял почему. Просто не поймал момент, когда попалась "правильная" добыча. Теперь вот знаю. Та моя догадка, про увеличение своей силы от пойманной добычи, была почти правильной.

В общем, как ни посмотри, а сегодняшний день стал днем открытий. Великих или не очень, покажет время. Но, я однозначно рад тому, что во многом разобрался. Рад, что избавился от дневного геморроя и теперь можно спокойно выходить наружу. Рад, что стал сильнее. Рад, что немного отомстил за маму-кошку. Но еще больше рад, что выжил при этом.

Осталось теперь найти того "двуногого". Того человека, "авантюриста", что отпечатался в памяти Птицына. И нагадить ему в тапки. Для начала…

Маленькое Хнык-хнык от автора)))

Уважаемые читатели, большая просьба, если вам понравилась книга, не поленитесь вернуться назад на сайт и поставить лайк. Времени три секунды, а польза для меня, как автора — огромна.

Чем больше лайков, тем чаще книга будет мелькать в топах. Чем чаще она мелькает в топах, тем чаще ее видят другие читатели. Соответственно, тем больше читают мою книгу.

Мне от этого — огромнейший плюс. Это и известность, как автора и популярность книг и т. д. и т. п.

Иными словами, каждый ваш лайк, это лучшая благодарность из всех возможных.

Ну и кроме того — ОХРЕНЕННЫЙ СТИМУЛ писать больше, чаще и ЛУЧШЕ.

Ах да… прошу простить за капслок… рука соскользнула…)))

Глава 29

Конечно, я прекрасно отдавал себе отчёт, что мои планы, мягко говоря — сложно осуществимы. Я хоть и необычный, но всё-таки котенок. Нуууу пусть уже и не совсем, пусть, где-то, как-то, но уже почти кот. Но сути это не меняет. Справиться с опытным человеком — "авантюристом", собаку съевшем на охоте за всякой живностью, мне будет крайне непросто. Я уж молчу о том, что его ещё найти как-то надо. В нашем районе я его раньше точно никогда не видел. А значит, если он и появляется где-то в городе, то где-то в иных районах города. А город тут, хоть и разбомбленный, но отнюдь не маленький. Из воспоминаний Птицына, я чётко видел, что мой район — едва маленький кусочек этого мегаполиса. Если конечно можно называть средневековый город мегаполисом.

Поэтому, трезво взвесив свои возможности, я решил отбросить бесполезные метания и занялся более насыщенными и важными делами. А если конкретнее — становиться сильнее. Даже невольно хмыкнул, вновь поставив перед собой эту цель. Прямо идея-фикс какая-то. Но… Жизнь заставит, и не так раскорячишся.

Именно поэтому, через два дня я уже прямой наводкой пылил в сторону знакомого особняка. Шоша обещался меня чему-то подучить. Грех будет не воспользоваться этой возможностью. Уж, хотя бы, его методу общения, через синхронизацию энергий, я просто обязан обучиться. Что-то мне подсказывает, что такое умение мне ещё не раз пригодится.

Как и было уговорено, едва добравшись до особняка, я залез в один из пустующих домов неподалеку и уселся на широком подоконнике окна, выходящего в сторону поместья. Над окном был небольшой козырек крыши, прикрывающий от естественного света, так что, если специально не смотреть, то меня и не заметишь. А аурное, или какое оно там, зрение, на таком расстоянии уже не работает. Если правильно понимаю, чужую энергетику видно в радиусе трех-четырех метров. Не больше.

Теперь только ждать. Шоша обещался посматривать, чтобы не пропустить моего появления, но вряд-ли он будет сидеть у окна и днём и ночью. Так что, лемузьян может появиться и через пять минут, и через час, и через десять. Но, меня это ожидание совсем не напрягало.

Все эти дни, после боя с Птицыным, я плотно занимался восстановлением своей энергетики. Практически с ночи до утра и с утра до ночи, не выходя из разработанного нейро-сетью аналога медитации.

Я помнится посмеивался, считая, что мне не придется углублять свои умения по циркуляции энергии в теле. Так вот зря посмеивался. Пришлось, да ещё и как.

Замедлить сердцебиение? В лёгкую! Ускорить его так, что хор барабанщиков обзавидуется? Тоже не такая уж и проблема. Полностью остановить сердце? Сложно, но можно. А что обиднее всего — нужно.

В первый день, тщательно следуя инструкциям нейро-сетью я освоил только слабый контроль. И рассчитывал, что этого вполне хватит. Останавливать самому себе сердце… На такое я точно не собирался подписываться. Но… У нейро-сети было иное мнение.

В причинах такого требования я разобрался далеко не сразу. Кучи выкладок, схемы, расчеты, диаграммы и графики. После недавнего обновления, нейро-сеть, хоть и стала разбираться в энергетических вопросах, однако "под пользователя", свой новый модуль, ещё не приспособила.

Но, в итоге, разобрался. Суть была в том, чтобы устроить моему организму встряску. Сбросить, так сказать, мою тушку к "заводским" настройкам. Ведь изначально, моя энергетика развивалась абы как. Потом я ее привел немного в норму. Но изначальные косяки никуда не делись. И, как итог, самый простой способ — умереть.

Умереть и родиться заново. Звучит крайне бредово, но так оно и есть. Сперва, особым воздействием, останавливаю основные процессы тела, а значит и потоки энергии в нем. А потом все это перезапускаю, но уже так, как это и должно быть.

Сам процесс, на который меня подбила нейро-сеть, описывать довольно долго. Да и нудно. Но достигнутый результат мне понравился. Правда на бис я уж точно повторять не стану. Очень уж это страшно, когда твое сердце перестает биться, а разум понемногу окутывается туманом забвения.

Хорошо, весь процесс контролировался сетью, сам бы я точно, там и екнулся. Но сеть, с моего разрешения, в нужный момент взяла тело под контроль. Заставила мое тело дёрнуться, подпрыгнув в воздух и плюхнухнуться на пузо. Одновременно с этим, добавился резкий выброс адреналина и мой моторчик вновь застучал, понемногу выходя на нужный ритм.

Мне в этот момент было очень трудно себя сдержать и не начать хватать ртом воздух и делать прочие глупости. Остановило только понимание того, что если похерю эту попытку, то придется пытаться вновь и вновь. А проходить через подобное снова у меня не было ни малейшего желания.

По этому, взяв в себя в руки, почуть, понемногу, начал разгонять потоки энергии по телу, тщательно контролируя свои движения, дыхание и, конечно же, все то же, сердцебиение.

По идеи, всех этих "мучений" можно было бы запросто избежать. Отдай контроль над телом нейро-сети. Она отправит тебя в беспамятство и сделает все так, как надо. Вот только был маленький нюанс. Чтобы достигнутое работало на полную катушку и без сбоев, я сам должен понимать суть процесса от и до. Иными словами, хочешь стать сильнее? Значит не ной, сожми яйки в кулак и действуй. Надо пройти через мини-"смерть", значит "Надо!". И этим все сказано.

Хорошо хоть, дальше уже все пошло в разы проще. Знай себе сливай энергию вовне по мере восстановления и следи, чтобы тело привыкало к правильной циркуляции. Ну и питайся обильно и систематически, в чем очень помогали "родственники". Едой меня буквально завалили. Даже парочку тараканов притащить умудрились.

В общем к началу третьего дня, я уже начал приходить в себя и с энергетикой почти не осталось никаких проблем. Различные микро-повреждения пройдут сами, со временем. Потому и решил наведаться к лемузьяну. Во-первых обещался. Во-вторых других глобальных целей и задач у меня все равно пока не было. Ну за исключением "авантюриста", но это на будущее. А сейчас, я впервые за долгое время, оказался абсолютно свободен и предоставлен сам себе.

Мои во всю исследовали округу. Точнее, дневной ее вариант. Изредка забегали проведать меня или просто поспать. Хотя второе — редко. Даже я уже давно выполз с чердака и проводил время на улице, греясь под теплым ласковым солнышком. И только ночью и в обеденное время жары, уползал обратно на чердак.

Собственно, к концу второго дня, я и решил наведаться к Шоше. Рана на ноге почти полностью зажила. Леди хоть и зарастила мясо, но полное восстановление все равно заняло немного времени. Ну… Это и не удивительно.

Шоша заметил меня только на пятый час моего сидения на подоконнике. Заметив скачущую по крышам в мою сторону тушку лемузьяна, я спустился вниз и подошёл к окружающей поместье стене, ожидая, когда Шоша заберёт меня внутрь.

Сам я даже не собирался пробовать пробираться внутрь. В отличии от лемузьяна, который прекрасно видел энергии, я такой способностью не обладал пока. И поднимать тревогу, нарвавшись на сигнализацию, совсем не горел желанием. Да и зачем? Создавать проблемы себе и лемузьяну — глупо. Хотя и было интересно, как тут устроены и реализованы магические сигнализации. Но простое любопытство того не стоит.

Да и… Думаю, что смогу это понять чуть позже, кода научусь "видеть". Не думаю, что это такой уж сложный навык. Даже более того, уверен, что он снова основ и именно ему меня и будет обучать Гоша в первую очередь.

Собственно, так оно и оказалось. Едва мы оказались в комнате Шоши, как началась учеба. Шоша довольно быстро создал канал для общения. Похвалил меня за то, что привел энергетику в норму, попутно удивившись, что эту сложную задачу я выполнил сам, да ещё и без обучения и постороннего вмешательства.

Поэтому, лемузьян быстро сменил программу тренировок и начал показывать, как перенаправить потоки, чтобы мои глаза смогли воспринимать не только обычную картинку, но и различать энергетический фон окружающих предметов. Это не были ауры, в привычном понимании моего мира, но что-то, где-то, как-то очень похоже.

Едва я смог справиться с поставленной задачей и ценой головных болей, научится "видеть", как мир вокруг меня резко преобразился. Словно я оказался внутри густого тумана. Только если обычный туман — это белесая муть наполненного влагой воздуха, то этот туман — словно плотный дым от взрыва на химическом заводе. Сотни и тысячи оттенков цвета, переливающиеся, сплетающиеся и образующиеся от бесчисленных столкновений разных потоков энергии.

Во всем этом калейдоскопе красок выделялись только твердые объекты и живые существа. Первые создавали для потоков препятствия, превращаясь в холсты художника, куда выплеснули краски прямо из вёдер. А живые существа, как я или Шоша, казались эдакими водоворотами наоборот, добавляя в окружающее волны новых цветов. У лемузьяна цвет источаемой энергии был в основном жёлтым, с редкими примесями красного и фиолетового. У меня — практически чистый, зелёный. Лишь возле канала энергии, связывающего меня с лемузьяном, энергия окрашивалась в цвета, похожие на цвет его энергетики.

Я так понял, это связано с тем, что в энергетическом плане лемузьян был в разы сильнее меня. Иначе было до наоборот и уже его энергетика подстраивались бы под мою. Полностью, себя я, к сожалению не видел. Но, как сказал Шоша, моя энергетика была довольно хорошо развита. А что самое главное — равномерно.

По словам моего учителя именно это — один из важнейших моментов в обучении. Раньше моя энергетика представляла из себя хаотичное переплетение цветов, едва упорядоченных за счёт правильного дыхания. Сейчас же, что и удивило лемузьяна, она было полностью однородной, словно чистый лист бумаги из которого можно скрутить оригами любой сложности. Звучит конечно странновато, но тут не моя вина. Ну не получилось у меня интерпретировать слова Шошы более понятно.

На этом наши сегодняшние занятия, в общем-то и прекратились. Канал энергии почти полностью ослаб и Шоша, при всем желании, не мог поддерживать его дольше. Моя энергетика хоть и стала… лучше, но для длительного и стабильного общения этого мало. Тут ещё требуется тренироваться и тренироваться.

В качестве своеобразного домашнего задания, Шоша наказал мне развивать "видение" энергий, во-первых, усилив его, чтобы я мог различать объекты в радиусе пяти метров, а не двух, как сейчас. А во-вторых, научиться совмещать его с обычным зрением, чтобы не превращаться в слепого крота, которому застилает взор буйство свободных энергий.

Ну а если, до следующей нашей встречи, я успею справиться с этой задачей, то могу попробовать силы в "выслеживании следов". Я поначалу не въехал, о чем он, но Шоша просто прошёлся по комнате и показал на лёгкий энергетический шлейф, тянувшийся за его фигурой.

— "Угу!" — Кивнул я своей догадке. — "Это очень похоже на выслеживание по запаху, как я делаю с добычей, во время охоты, только в энерго-варианте."

А следом мелькнуло ещё пару мыслей. Простая — "Это может быть полезно" — и более сложная, даже скорее не мысль, а догадка, что такой вариант выслеживания цели вполне реально совместить с классическими. По запаху, следам и прочему. Ведь кроме оставшегося за лемузьяном шлейфа энергии, я заметил и ещё один важный момент. Кресло Шошы за то время, что он в нем просидел, словно пропиталось его энергией, как будто приняв в себя слепок его энергетики. Это было довольно важным наблюдением, если так подумать. И было бы неплохо научиться такому… "магическому следопытству".

Оставшееся, до разрыва канала связи, время мы с Шошой просто "болтали". Ничему конкретному за эти пятнадцать минут, лемузьян бы все равно не успел бы меня научить. Да и уже изученное мне надо сперва тщательно освоить. Потому и отдыхали, просто общаясь на отвлеченные темы. В этот раз канал вообще продержался довольно долго, спасибо недавней "смерти" и нейро-сети, так что и время на "поболтать" вполне нашлось.

Естественно, первым же, о чем я спросил у лемузьяна, был тот самый "авантюрист". Но… облом. Дело не в том, что лемузьян его раньше не видел. Засада крылась в ином. Слишком уж обобщённым получался образ. Без жёсткой конкретики. И под такой образ попадали слишком многие. Проще говоря — все. И "авантюристы" и даже простые оборванцы трудовой, охотящиеся на живность не профессионально. Короче — дохлый номер.

В итоге я просто плюнул на эту задумку и спросил о ином. О той самой воронке в центре города. За нее Шоша знал и едва только поняв, о чем я, строго настрого запретил туда соваться. Он сам когда-то рискнул подойти слишком близко. Последствия расхлёбывает до сих пор. Те самые фиолетовые вкрапления в его энергии — и есть эти последствия. Энергия энтропии, как я ее прозвал для себя. Производится отмирающими тканями тела. Шоша научился купировать и ограничивать этот процесс, постоянно заживляя повреждения, но полностью избавиться от этого яда так и не смог.

Зато хоть понятно стало, чем таким долбит эта воронка и почему никто не рискует соваться в пустые дома. Думаю нет желающих медленно сгнивать заживо от невидимого воздействия. Даже интересно стало, это просто такая магическая дрянь? Или такое же, но уже магическое проявление обыкновенной радиации.

Шоша очень интересовался, как я смог так быстро привести свою энергетики в норму. Для него это было очень непонятно и необычно. Он-то собирался несколько дней, а то и недель, приводить меня в порядок. А тут я сам по себе нарисовался такой весь правильный и красивый.

Мои попытки объяснить ему про наличие нейро-сети оказались полностью провальны. Ну не понимал лемузьян таких, вроде бы, элементарных вещей. В итоге, сошлись на том, что у меня есть помощник и "учитель", живущий в моем теле. Такое объяснение лемузьян, хоть и с трудом, но уже принял.

Его попытки обнаружить эту сущность во мне, естественно провалились, и, в итоге, он принял это просто как данность. Необычно, непривычно, но, пусть будет, раз польза есть. Примерно так можно было интерпретировать его высказывания и удивлённые пожатия плечами.

Рассказал лемузьяну и о своем бое с Птицыным и его последствиях. Шоша очень удивился, что я вот так сдуру попер на хищника, но ругать или как-то ещё выражать свое явное неодобрение не стал. За что я ему был благодарен. В конце концов это мое личное дело. Потому, он просто прояснил мне некоторые непонятные моменты.

Так, к примеру, то, что я поглотил посмертную энергию Птицына — абсолютно нормально. Единственное что, злоупотреблять этим не стоит. Мелочь всякую, жри сколько влезет. А вот с сильными противниками это уже риск. Поглощение это как мощнейший удар по энергетике. Польза есть, несомненная, но если переборщить, можно вместо усиления, угробить свою же энергетику. Короче, не чаще раза в неделю-две. Это если я вдруг решу заниматься этим на постоянной основе.

За кристаллы тоже узнал, это было тоже в порядке вещей. Когда энергии в теле становится слишком много, тело само по себе выращивает такие кристаллы для хранения и концентрации излишков. Как пользоваться таким концентратором, он обещался меня потом научить. Сейчас просто нет смысла. Мой кристалл на черепе только-только вырос и энергии в нем с гулькин нос. Вот когда наполнится и сконцентрируется, можно будет и учить.

К концу общения мы договорились о том, что в следующий раз я приду к нему, когда освою энерго-зрение. Раньше — смысла нет. Остальные методы и приемы он сможет показать только в том случае, если я смогу их увидеть. Так что, пока ничему новому обучать меня смысла нет.

Клятвенно заверив Шошу, что буду тренироваться и освою все в кратчайшие сроки, я распрощался с лемузьяном и отправился домой. Напоследок поинтересовавшись, чем вообще питается лемузьян и не будет ли он против небольшого угощения. От образов тараканов у него явно началось слюновыделение. Ну а я понял, чем смогу отдариться, хоть немного, за учебу.

По пути периодически пользовался новым приемом, морщась от постоянных уколов боли. Но с этим мне ещё долго предстоит просто мириться. Как пояснила нейро-сеть, связанно это с резким увеличением количества поступающей в мозг информациии помочь тут может только постоянное использование этого зрения.

Глава 30

Поиски нового жилища, или скорее уж — логова, оказались не такой уж и простой задачкой, как мне виделось изначально. Особенно учитывая новые вводные. Полученное от Шоши умение было… с подвохом. Точнее, подвох крылся не в самом умении, а в тех результатах, к которым это умение привело.

Даже наш чердак, оказался отравлен теми самыми фиолетовыми эманациями, что я заприметил в энергетике Шоши. Правда, было их тут откровенно мало. И насколько я понимал, никаких серьезных проблем они вызвать не могли. Но такая картина была скорее исключением, чем правилом. Точнее, так я подумал в начале.

Основная часть зданий почти сплошняком была пронизана этим невидимым обычным зрением ядом. Куда бы я не сунулся, везде присутствовали фиолетовые потоки, пронизывая все вокруг от фундамента, до крыши домов.

Нейро-сеть, благодаря "Картографу", даже попыталась составить карту этих потоков, учитывая рельеф, строение зданий и материал из которого они возведены. Но… обломалась. Никакой конкретной закономерности выявить у нее так и не получилось. Ее просто не было. Какие-то здания были сильно "заражены", какие-то слабо. И на этом все.

Но толк от этой работы, все-таки был. Да и я, совсем не зря, почти неделю потом мотался по нашим трущобам, исследуя чуть ли не каждый закоулок. Получилось выяснить один интересный факт. Даже сильное воздействие, если оно кратковременно, для нас совсем не опасно. Вот если мы там будем жить, тогда да, могут начаться проблемы. А вот просто посещать такие "отравленные" дома, можно без особых проблем для энергетики и организма. Главное, не находиться там постоянно. Или слишком часто, чтобы не выхватить долговременное, а значит однотипное воздействие.

В общем, к концу своих поисков, я выделил для себя три новых, относительно безопасных места. Дома возле рынка, как самый фиговый, но все равно — вариант. Там дома почти безопасны из-за обработки территории. Точнее, из-за того, что там "разделывают" добычу. Как оказалось, те самые, никому не нужные тушки, после выкачки энергии, прекрасно справляются с функцией "дезинфектора". Может потому их там и оставляют на ночь.

Мимоходом выяснил еще один интересный момент. Я наконец понял, почему эти отравленные тушки пользуются спросом у некоторой части местного зверья. Они ведь прекрасно ощущали этот яд в мясе. Не могли не ощущать.

Все оказалось довольно просто. Они были вынуждены есть такое мясо. Их тела были слишком сильно отравлены фиолетовой дрянью и потребление тушек с ядом, было единственным способом спастись от этой заразы. Да, так они теряли свои способности и гробили энергетику в целом, но и другого выхода у них, видимо, не было. В общем, я воочию увидел, что могло бы с нами произойти, сложись все иначе и не вмешайся Леди с ее способностями.

Второй вариант, почти копия первого. Дома вдоль центральной улицы. Но тут, кроме некоторой, весьма серьезной, опасности, была и другая проблема. И опять же связанная с обработкой улиц. По утрам находиться в этих домах нежелательно. Заденет высушивающим энергию всплеском, будешь потом весь день ходить вялый и слабый. А такого врагу не пожелаешь. Возможно, поэтому мне и проиграл тогда Птицын, ведь перед нашим боем, под такой всплеск он и попал.

Ну и третий вариант — Перебраться в другой район. В более, так сказать, благополучный. На участок трущоб, между "обжитым" сектором и "центральной" улочкой, где я добывал тараканов. Плюсы от этого были вполне понятны. Во-первых, больше добычи. Во-вторых, постоянный доступ к воде. Тут всевозможные бочки и прочие резервуары для сбора и хранения дождевой воды — в порядке вещей. Не то, что в нашем районе, где пара-тройка еле живых бочек на весь район.

Так же, были плюсы и чисто для меня. Ближе к людям. Была у меня задумка, что пора уже к ним выбираться. Хотя бы просто ради того, чтобы выучить местный язык. Говорить-то я, понятное дело, не смогу, а вот понимать — было бы полезно. Плюс, как более далеко идущий план, люди — источник информации об этом мире.

Второй личный плюс — ближе к поместью, ближе к Шоше. А то мне уже начинает надоедать по несколько часов добираться туда и обратно. Я за эту неделю еще дважды наведывался к лемузьяну, в основном, для того чтобы потренироваться в умении видеть энергию, под руководством опытного в этом вопросе наставника. Ну и плюс, чтобы просто поговорить и узнать что-то новое об этом городе, да и мире в целом. И опять же, для того, чтобы немного подучить местный язык. Шоша его, к слову, знал, прекрасно понимая, о чем говорят местные.

Ну а для моих "родственников", переселение сюда окажется не менее полезным. Но, к сожаление, и опасным тоже. Ведь люди, особенно охотники на живность — самые опасные противники в этом городе. И в другой ситуации, я бы не стал тащить своих в этот район. Но вечно их оберегать от возможных встреч и изолировать в трущобах от всего мира — глупо. Поэтому, такое переселение нужно в первую очередь им самим.

Я уже исследовал эту часть трущоб и ночью и днем. Даже специально показывался на глаза, бродящим по трущобам оборванцам, пытаясь понять, насколько тут опасно. Вердикт — сносно. В основном вся задача по избеганию проблем сводилась к тому, чтобы увернуться от всякой летящей в тебя гадости. Камней, редких аналогов сетей, с камнями по углам, ножей и прочей радости. Той опасной алхимии, с которой я уже сталкивался, у местных не водилось. А "авантюристы" тут не появлялись вообще.

Именно отсутствие алхимии и такая неприятная, но относительно низкая опасность от охотников и сподвигла меня к выводу, что надо тащить своих надо именно сюда. Это как прививка будет для них. Чтобы научились избегать ненужных встреч и полностью осознали опасность исходящую от местных. Поймать моих, местные охотники точно не смогут. В этом я уверен. Поэтому, риск есть, но в меру.

Но самая главная причина, была даже не в этом. Основная причина, была во все той же фиолетовой гадости, которой пронизано все вокруг. Наш ведь чердак тоже не избежал этой заразы. Да, тут ее было в разы меньше, чем где-то еще, но она тут все равно была.

И, собственно, именно вчера, я и узнал о еще одной особенности нашей жизни, о которой раньше и не догадывался. Наша Леди уже давно прикрывала нас от воздействия этой энергии. И только получив "видение" энергий, я смог об этом узнать. Раньше, просто считал, что ее поведение, зависит исключительно от настроения.

Ведь сколько раз было, что Леди, сидит себе, сидит и вдруг раз и срывается к кому-то из нас. Потрется об нас боком, помурлычит и снова возвращается на свою любимую балку. А характер или настроение тут оказались совершенно не причем.

Та самая балка была наиболее безопасным местом, на всем чердаке. Самым чистым от фиолетовых потоков. И именно там Леди постоянно борется с вредными эманациями, которые, как оказалось, она раз за разом вытягивала из нас. Если я правильно понял, то просто избавить нас от вредного воздействия она не могла. Ей приходилось втягивать в себя эту гадость, а потом перерабатывать и уничтожать своей энергетикой.

Нейро-сеть, получив эти вводные, сделала вывод, что, возможно, именно это и есть причина, почему кошечка — самая маленькая из нас. Она львиную долю своих сил пускала на то, чтобы оградить нас всех от негативного воздействия. И как итог, в основной период роста, ей не хватило энергии для собственного развития. А энергетика в этом мире не менее важна для роста, чем пища или генные установки организма.

В общем, если и выбирать новое жилище, то с таким расчетом, чтобы у Леди больше не возникало необходимости жертвовать собой, снова и снова излечивая нас. А такое жилище можно найти только за пределами основных трущоб. Ближе к людям и к районам, где проводится постоянная обработка.

Таким районом и был выбранный мной участок трущоб, между "центральной" улицей и "обжитым" сектором. Если я правильно понял, "центральные" улицы в трущобах обрабатывались совсем не наобум. Такая обработка служила неким аналогом волнореза, разбивая и ослабляя, идущие из эпицентра фиолетовые "волны" энергии. А сами трущобы, кроме всего прочего, были неким буфером, отстойником, служившим тем же целям.

Сам же город, был городом "наоборот". Где в центре — трущобы, а на периферии — благоустроенные кварталы. Да и воспоминания Птицына, вполне это подтверждали. Нечто подобное и просматривалось с высоты.

Именно поэтому, последние два дня я тщательно обследовал весь район, пытаясь выбрать подходящее место. И только под самый конец, когда уже осмотрел почти все, смог наткнутся на более-менее подходящее здание. Небольшой двухэтажный домик, практически полностью из дерева.

Первый этаж представлял из себя одну цельную комнату, с кучей хлама, бывшего когда-то мебелью и предметами обихода. Второй этаж был неким аналогом мансандры, разделенной на две части. Бывшие хозяева очень аккуратно заколотили все входы-выходы сплошным набором досок, так что проникнуть сюда можно было только через окошко в подвале или с крыши, через небольшой пролом в покрытии.

Но что важнее, тут был доступ к воде. Прямо в подвале была небольшая лужа, которая не просохла не смотря на то, что на улице уже давно стояли сушь и жара. И если я правильно понял, эта лужа была ничем иным, как выходом подземных вод или чем-то подобным. Весь подвал был отсыревшим, а доски пола первого этажа — подгнившими. Иными словами, влага в этом подвале не переводится.

В плане энергетики, домик тоже был очень и очень перспективным. Расположенный в низине и почти полностью построенный из дерева, он был практически чист от энергии "энтропии", как я уже не раз про себя называл эту фиолетовую гадость. И именно это и стала окончательным доводом, чтобы выбрать это место для нового дома.

Осталось только как-то перетащить своих сюда мимо "центральной" улицы. Что довольно сложно, особенно с Леди. Дело не в том, что это опасно. Проблема в том, что Леди, как и Бочонок, могут чего-нибудь отчебучить и привлечь слишком много внимания к своим персонам. И вот это-то меня и пугает. Я еще помню реакцию "торговца" и охраны поместья на мою скромную персону. Как бы ни шепнул кто "авантюристам" о нас, да еще и с четким указанием, куда примерно мы двигались. В общем, задачка…

На удивление, операция "переселение" прошла без сучка без задоринки. Ну не считать же за неприятность пару расцарапанных лиц, сломанную руку и отбитое нутро у некоторых несознательных личностей? Вот и я так думаю, что это мелочи. Про остальной бардак лучше не вспоминать. Хотя в тот момент я думал, что поседею, окрасившись в благородный пепельный цвет.

А начиналось все довольно благопристойно. Впереди иду я, аки истинный вожак стаи. За мной идет Леди, периодически теряясь и заставляя меня возвращаться и искать, куда же опять делась эта непоседа. За Леди идет Бочонок, лениво переваливаясь с боку на бок. Он же и является для меня маяком, во время поисков "сестренки". Ну лень ему срываться вслед за кошечкой, вот и отстает немного. Ну а я, сперва нахожу его, следом нахожу "сестренку" и вновь возглавляю наше шествие, изображая из себя истинного вожака нашей стаи… Мдя…

Вокруг нас, неугомонным метеором крутится Шустрик, успевая обследовать все вокруг. За ним я даже не пытался уследить, ибо — невозможно такое в принципе. С его навыками, он мог оказаться сперва в пяти метрах сзади, потом выскочить из бокового переулка или нырнуть в подвал здания впереди. И проделать все это буквально за секунды.

И вот, таким неспешным способом, мы наконец приблизились к самому ответственному моменту всего путешествия. Впереди замаячила "центральная улица". Тут мне, впервые, пришлось зло и недовольно шикнуть на всех, заставив их, хотя бы временно, вести себя нормально.

— "Детский сад, чес слово" — Вздохнул я, после того как с трудом собрал всех возле себя.

Нарочито медленно и осторожно, я покрался в сторону улицы, всем своим видом показывая, как я напряжен и как сильно не хочу, чтобы кто-то меня заметил. И в первые мгновения это даже сработало. И я даже успел немного расслабиться.

Мои, прочувствовав ответственность момента, аккуратно и спокойно следовали за мной и я было вздохнул с облегчением, посчитав, что мы без проблем минуем опасный участок. Вот только, я совсем не учел, что кое-кто из моих "родственников", уже не раз и не два посещал это место.

И если поначалу этот "кое-кто", не понимал сути происходящего, то когда осознал, что мы просто крадемся мимо, стараясь не привлекать внимания, сразу же возмутился. Ну не могла его мятущаяся и непоседливая душа вынести такого издевательства над собой.

И что еще удивительнее, это я сейчас не про Леди. "Сестренка"-то, что? Вот она, крадется за мной след в след. Как и Бочонок, которому лень это делать, но спорить ему было еще ленивее.

Метущейся, чтоб его, душой, оказался никто иной, как наш Шустрик. Едва поняв, что вся моя опаска и требование быть осторожными направлены всего лишь на то, чтобы пройти через улицу, он не выдержал и возмутился.

— Мяум-мя?! — "И какого хрена?!" — Словно на яву, услышал я возмущение "братишки".

— Мяяяя… — Вздохнул я, оглядываясь вокруг и замечая, как то там, то тут, зашевелился хлам и тряпки, из под которого выползали сонные и удивленные оборванцы. — "Ну вот нафига?" — Мяум?

— Мя! — Мне показалось или меня послали?

Кажется, Шустрик уже давным давно знал за это место и местные опасности, таковыми совершенно не воспринимал. Ну с его-то скоростью — не удивительно. — "Но нас-то нафига так подставлять?!" — Урмяум?!

Впрочем, мой крик души был напрочь проигнорирован. Едва оборванцы осознали, кто стал причиной их ночной побудки, как в нас полетели камни и все, что только под руку подвернется. Оборванцы или нет, а реакция у них была на уровне. Увидев посреди улицы четверку котов, они отреагировали соответственно, сразу же попытавшись нас прихлопнуть.

— "За мной!" — Мямяум! — Воскликнул я, рванув в сторону ближайшего переулка, на той стороне улицы.

Угу… так меня и послушали. Как же! Шустрик походу и сам не сразу понял, какую глупость он совершил, возмутившись на всю улицу. Он-то тут явно был, с оборванцами встречался и спокойно от них убегал. Но это он.

А вот наша парочка — Леди и Бочонок, на опасность привыкли реагировать совершенно иначе. Леди просто лениво увернулась от летевшего в нее хлама и недолго думая располосовала лицо ближайшего оборванца, добавив в какофонию кабацкой драки немного изюминку, в виде криков боли. Атакованный ею оборванец, на удивление для меня, резко растерял весь свой боев задор, рванув куда подальше и сбивая с ног парочку своих "товарищей". Товарищей по несчастью блин. Ибо вслед за Леди в бой вступил Бочонок.

Виновник торжества, как и я, в полном обалдении наблюдал за разворачивающимся действом. Бочонок, едва только в них полетели камни и палки, резко развернулся и совершив короткий рывок, своим "Тараном" впечатался в живот ближайшего оборванца, вместе с ним влетая под самодельный навес-палатку. От такого варварского "проникновения" навес сразу же сложился внутрь себя, погребая обоих под кучей хлама и скрывая в облаке пыли. Надолго, Бочонка это не задержало. Кучу хлама и досок буквально разметало, когда оттуда вылетела мощная тушка моего "братишки", атаковавшего следующую цель.

Следом за нашей парочкой в бой кинулся уже и я, заметив, как один из оборванцев схватил Леди и поднимает ее над головой, собираясь шваркнуть об землю. Такого я позволить не мог, на полной скорости, впечатав ему в лицо "Импульсный удар". Леди, получившая свободу, прямо в воздухе, телепортировалась к напарнику, схватившего ее оборванца и недолго думая, залепила ему смачную пощечину. С когтями, естественно. А коготки там, я вам скажу… Кошечка-то может и маленькая, да вот коготочки побольше моих будут. В общем, не завидую я этому бедолаге.

Следом в бой подтянулся и Шустрик, окончательно осознавший, какую глупость он совершил. Но деваться ему было уже некуда. Тут, как говорится "наших бьют". Превратившись в шквальный вихрь, Шустрик влетел в небольшую толпу, окружившую Бочонка и пытающуюся придавить его к земле. Было их четверо и навалились они все разом. Но судя по всему, задавить Бочонка массой у них никак не выходило. А тут еще и Шустрик подоспел, без всякой жалости выдавая плюхи налево и направо.

Я же в это время, прикрывал Леди, на которую насело сразу трое оборванцев, активно пытающихся загнать кошечку к стенке и оглушить ударами палок. Такой вариант их действий мне крайне не понравился и я, недолго думая, прыгнул к ближайшему навесу, а уже от него, впечатался в скулу левого противника, временно выводя его из равновесия. Это позволило Леди ускользнуть и выскочить на свободное место позади троицы. Ну а дальше, она заставила их поплатиться, шибанув когтями по… В общем, чисто по мужски, мне даже жалко их стало.

Но, как бы ни были хороши, или не очень, наши первые успехи, в этой спонтанной схватке, но я уже видел, что затягивать ее никак нельзя. Паника и бедлам, творящиеся тут не могли остаться незамеченными и к событиям начали подтягиваться остальные жители этой улицы. А в воздухе, все чаще стали мелькать всевозможные снаряды, понемногу начинающие блестеть, пока еще редкой, но уже сталью.

— "Валим" — Мяум! — В очередной раз позвал я, когда схватка на пару секунд замерла.

И на этот раз, слава богу, меня уже послушались. Первой из боя вышла Леди, нырнув вслед за мной в переулок. Судя по мордочке, она была крайне довольна произошедшим. Впрочем, в том, что Леди любит драки я никогда не сомневался. Следом за ней, ленивой трусцой последовал Бочонок. Он был прекрасной мишенью для всякой гадости, в том числе и для метательных ножей и прочих железяк, но его это не напрягало. Мощнейший энерго-щит, прекрасно гасил все удары, позволяя гордо игнорировать летящую в него гадость.

Последним из схватки выскочил виновник этого торжества. Я даже успел мимоходом выдать ему подзатыльник. На что он даже не возмутился, полностью осознав свою ошибку и понимая, что получил за дело.

Дальше был длинный забег по местным переулкам. Не зная способностей местных, я старался как можно сильнее запутать возможную погоню. Если мне была доступна возможность отслеживать цель по оставленным ею энергетическим шлейфам и следам, то аналогичная возможность могла быть и у жителей улочки. Потому, запутать следы лишним точно не будет. Нет у меня желания, по глупости навести возможных преследователей, а они, к слову, были, судя по шуму и крикам, на наш новый дом.

В итоге, к новому логову я вывел своих только под самое утро. Благо, после схватки, никаких особых проблем с этим уже не было. Шустрик притих, Бочонку было пофиг. Ну а Леди, вдосталь навоевалась и милостиво позволила отвести ее к конечной цели.

— "Добро пожаловать!" — Маур мур-мя! — Едва заскочив в подвал здания и поднявшись на второй этаж, высказался я и плюхнувшись на пузо, наконец смог расслабиться. "Родственники" же, видимо уловив смысл моего посыла, принялись с интересом исследовать здание. Лишь Леди, прежде чем кинуться на осмотр дома, внимательно осмотрелась и, осознав, что набившей ей оскомину, фиолетовой гадости, тут практически нет, довольно мяукнула и потершись о мою щеку, убежала вслед за остальными.

Глава 31

За несколько часов мои оболтусу излазили наше новое логово вдоль и поперек. Бочонок с ходу облюбовал себе правую комнатку с проломом в крыше. Как-никак — солнечная сторона. А на солнышке поваляться он был любитель. Шустрик практически сразу оккупировал подвал. Ну, с его любовью к охоте — не удивительно. Мышиным запахом там все было пропитано от и до. Даже легкая нотка тараканов угадывалась.

Ну а Леди, четкого определенного места себе пока не выбрала. Домик ей вроде и понравился, но, пока что, своего в нем места она не нашла. Да впрочем и не искала. На моей памяти она впервые смогла полностью расслабиться, вволю дурачась и играясь. То к Бочонку подкрадется, кусая за хвост и заставляя недовольно ворочаться с боку на бок. То Шустрику составит компанию, выхватывая очередную мышку прямо у него из под носа.

Мне тоже доставалось, но в разы меньше. Видимо, пока, я для нее был персоной нон-грата. Трогать меня, вроде как, пока было нельзя. Впрочем, я был больше, чем уверен, что скоро и мне вполне достанется ее внимания.

Леди словно сбросила с себя неслабый такой груз, долгое время тянувший ее вниз. Теперь я хоть понимать стал, почему на своих прогулках она была такая активная и непоседливая. Еще бы! Днями сидеть на одном месте и перебарывать смертельно опасное воздействие. И даже редкие игры, не сильно помогали расслабиться.

— "Знал бы раньше…" — Вздохнул я, с мысленной улыбкой наблюдая, как Бочонок лениво отпихивается от наскочившей на него Леди.

Единственное, что не давало мне также расслабиться, это недавняя схватка на "центральной" улочке. Шустрика я давно простил. Он, конечно, виноват и подставил нас всех. Но сделал это точно не специально. Будь я на его месте, тоже бы возмутился. Ему-то невдомек было, с какого будуна я так на всех шипел и стращал, просто ради того, чтобы пройти мимо каких-то там оборванцев, на которых он, видимо, уже давно привык не обращать внимания. Ему-то что? С его навыками, его если и замечали, то сделать уж точно ничего не могли успеть. А вот за то, что Леди отреагирует на агрессию вполне очевидным способом, он не подумал. Вот и результат. В общем, немного посердился, затрещин понавыдавал, но на этом все. Хватит с него.

Больше всего волновал другой вопрос. Мы довольно сильно засветились. Я пока не знаю, все ли могут уметь "видеть" так же, как тот "торговец"? Но даже если и не все, то некоторые. И я больше, чем уверен, что подобный человек там точно был. И нашу энергетику точно смог рассмотреть.

И перепутать нас с обычными, просто очень наглыми котами, у него бы точно не получилось. Видел я в чем у нас разница. У обычного кота энергетика… обычная. А вот у нас… Ближайший аналог голубь и сокол. И то и то птица, но одинаковыми их назвать язык не повернется. Так и с нами.

Проще говоря, мы засветились — факт! И теперь возникал вопрос: "Что дальше?". Честно говоря в догадках я терялся. И предсказать, что сделают люди с "центральной" не мог. Пойдут охотится всем миром? Или может взаимовыручка и поддержка у них не в чести и каждый будет пытать удачу самостоятельно? Или, как самый фиговый вариант, маякнут авантюристам и мы получим на свои головы знатную облаву? В общем, в ближайшие дни нужно будет тщательно следить за происходящим на "центральной" и вокруг нашего дома. Просто, чтобы успеть среагировать в случае неприятностей.

Да и к Шоше стоит наведаться. Уж, кто-кто, а лемузьян точно должен хотя бы примерно представлять, чем вся эта ситуация может обернуться для нас. Он в этом городе не первый год живет и многое знает. Собственно, сегодня ночью я и собирался сбегать к нему в гости и спросить, так сказать совета.

Ну а вообще, меня очень удивляло то, насколько легко и просто для нас все обошлось. В первые-то секунды завязавшегося боя, я откровенно растерялся. Просто не знал, куда бежать и за что хвататься. Слишком уж все неожиданно произошло.

А потом на размышления уже не было времени. Это сейчас я понимаю, что нам, в общем-то, крупно повезло. Во-первых, эффект неожиданности. Сомневаюсь, что подобные схватки для местных в порядке вещей. Да и отпор мы дали знатный. В этом плане наши способности и личная сила оказались довольно высоки. У меня до сих пор перед глазами стоит картина, как Бочонок мощным тараном втрамбовал оборванца обратно под навес, а потом, тем же тараном разметал его остатки. Это было… мощно. Чего-чего, а дури моему "братишки" не занимать.

Да и Шустрик в бою показал себя выше всех похвал. Я даже сейчас, посекундно прокручивая в голове всю схватку, затрудняюсь сказать, скольким противникам он успел понавыдавать оплеух. За полминуты схватки, от его когтей пострадали человек пятнадцать точно. Почему же, кстати, большая часть местных, так и не смогла вмешаться в основную схватку. Не до того им было.

С Леди вообще никаких вопросов. Она хоть и допустила ошибку, позволив себя схватить, но тоже была далеко не безобидна. Хотя, чисто по боевому потенциалу сильно проигрывала нам. Ну да, ей простительно. Леди, все-таки. Она хоть и боевая кошечка, но драки, все-таки, не для нее… Впрочем, ей это совсем не мешает. При необходимости люлей раздает не сильно меньше нашего.

Со мной тоже все понятно. Я хоть и внес свою лепту, но до сих пор считаю, что отметился не сказать, чтобы сильно. Хотя с другой стороны, может так и надо было? Леди выручил, к отступлению вовремя призвал, место отхода знал, следы запутал…

— "Так!" — Оборвал я себя. — "Хорош!"

С трудом, но я переборол накатившую на меня меланхолию. Ведь самое сложное — это признать, что в этом бою я был откровенно слаб. Не потому, что чем-то уступаю остальным физически. Тут как раз наоборот, даже с Бочонком смогу потягаться… наверное… И отнюдь, не из-за каких-то проблем с энергетикой. Проблема в простом отсутствии опыта схваток. Леди и Бочонок сражаются чуть ли не каждый день. Потому, едва завязалась драка, они и не растерялись, мгновенно ударив в ответ со всех доступных сил. Шустрик же, затормозил вначале только потому, что опешил. От неожиданности, а не от испуга или потому, что не знал, что ему делать.

А вот конкретно у меня — просто напросто не было нормального опыта. Я от бесполезных схваток старался держаться постоянно, почему-то забыв, что тренировки-тренировками, а опыт реального боя ничем и никогда не заменишь. Единственное исключение — бой с Птицыным. Но этот бой был заранее подготовлен и спланирован. А вот спонтанных боев я избегал, не видя в них смысла. И именно из-за этого, я был не столь полезен в бою, как должен был бы. В общем, нужно занести себе в склерозник очередной пункт — выделять время на поиск приключений для своих меховых штанишек и не избегать неприятных встреч, как делал раньше.

Стоило разобраться в себе и понять, что не давало мне покоя, как сразу стало легче. Ведь, именно эта проблема, а не возможные последствия недавней схватки, подспудно подтачивала мою уверенность в себе и заставляла нервничать.

Встряхнувшись я вскочил на лапы и решил пробежаться по району и посмотреть, что творится на "центральной" и вокруг нее. Меня немного беспокоило, что я упустил момент, когда мои "родственники" свалили на улицу. Глупости они вряд ли будут творить, но проверить бы надо.

Своих я застукал за интересным занятием. Стоило мне только взять энергетический след, как я забеспокоился, ведь вел он не куда-нибудь, а четко в сторону "центральной" улицы. Немного испугавшись, я рванул по следу и через десять минут нашел всю троицу.

Я было подумал, что они снова решили наломать дров. Но, очень сильно удивился. Все трое, спрятавшись на чердаке одного из домов, внимательно наблюдали за людьми, не предпринимая никаких действий. На мое появление, отреагировала разве что Леди, лениво меня поприветствовав взмахом хвоста по мордочке.

Пристроившись рядом с ними я тоже начал наблюдать за происходящем внизу, хоть и не сразу понял, что собственно могло так заинтересовать моих "родственников".

Едва я внимательнее разглядел, что происходит внизу, как моя шерсть, помимо воли, встала дыбом. Мышцы напряглись и я уже было готовился крикнуть, что-то в стиле валим, но успокаивающий, еле слышимый "Муррр" от Леди, заставил на мгновение успокоится и взглянуть на происходящее более трезво.

Внизу, в том самом месте, где произошла драка, была небольшая толпа оборванцев, окружившая пятерку "авантюристов". Именно они, собственно, и заставили меня так сильно напрячься. Это был самый плохой из всех возможных, вариант развития событий. Нас решили сдать профессионалам.

Но с выводами я явно поторопился. И чем дольше я наблюдал за происходящим, тем больше успокаивался. Судя по лицам "авантюристов" и по их злым и редким ответам, окружившей их толпе, они не особо-то и верили. Ну или не хотели ввязываться в предлагаемую им авантюру.

Вот, то один оборванец, то другой, подходил к их группе, с жаром что-то доказывая и демонстрируя полученные от наших когтей раны. В ответ, глава "авантюристов" лишь морщился, отмахиваясь от местных. А иногда, особо настырным чем-то грозился. И судя по парочке валяющихся в отключке человек, в своих угрозах, он голословным не был, с легкостью выдавая зуботычины особо настырным.

Через некоторое время, видимо устав спорить с толпой, глава вздохнул и достал из-за пазухи кошель, кинув толпе несколько монет. Кинул он прямо на пол, не особо заботясь, о том, что будет дальше. Местные, едва увидев блеск серебра и услышав стук монет об утрамбованную до состояния камня землю, тут же кинулись их подбирать. Естественно, мгновенно завязалась ожесточенная потасовка. Но главу и его команду, это уже не интересовало.

Подойдя к остаткам того самого, разрушенного навеса, глава достал из одного из кармашков какой-то амулет и долго водил им над обломками. О чем-то переговорив со своим отрядом, он кивнул в сторону прохода, по которому мы отступали вчера ночью и отряд легкой трусцой втянулся в проход. Я же снова напрягся, а в голове завертелась куча вопросов.

Судя по всему, оборванцы решили подзаработать деньжат, продав "авантюристам" сведения о нашей четверке. И те, хоть и со скрипом, но поверили оборванцам и теперь отправились по нашим следам. Амулет тот явно предназначен для поиска следов или чего-то подобного. И вот это было плохо.

— "Оставайтесь тут" — Мяур мя — Не особо надеясь, что меня поймут, попросил я своих "родственников".

— Мурр — Ответила Леди. Если мне не показалась, то прозвучало это утвердительно.

Аккуратно выскочив из окна домика в один из переулков, я свернул к знакомой пристройке и поднялся по ней на крышу. Рискованно, конечно, двигаться днем по крышам, но сейчас рискнуть необходимо. Это самый безопасный способ, чтобы проследить за "авантюристами".

Догнал я их довольно быстро. Да и сами "авантюристы", не сказать, чтоб очень спешили. Или не верили, что кого-то найдут, или, что скорее всего, просто не могли действовать в спешке. Буквально на каждом перекрестке, прежде чем двигаться дальше, глава отряда водил своим амулетом, после чего тщательно в него всматривался.

— "Как я и думал" — Сощурился я, наблюдая за его действиями. — "Пытается зараза наш энерго-след отследить. Ну посмотрим, сможешь ли."

Я совсем не зря водил своих зигзагами несколько часов, именно чего-то такого и опасался. Если уж я сам за эти дни, пока искал нам новое жилище, поднаторел в выслеживании чужих энерго-следов, то уж предположить, что кто-то еще на такое способен и способен гораздо лучше меня — сам бог велел. Потому и пытался запутать следы в меру своего понимания этого процесса. Двойные петли, восьмерки, ломаные зигзаги и резкие развороты. Под конец, я уже сам запутался, где мы проходили, а где еще нет.

И вот сейчас, я все больше убеждался, что делал это все совсем не зря. С каждым пройденным перекрестком, глава отряда все дольше возился со своим амулетом и все больше мрачнел. Да и остальные "авантюристы", попутно исследовавшие ближайшие дома, уже явно задолбались от этих бесплодных поисков. За прошедшие четыре часа они не встретили ни души. Разве что спугнули пару змей и подбили кинжалом небольшую ящерку, которую сразу же и отбросили в сторону, посчитав бесполезной.

В итоге, не дойдя до нашего нового дома не меньше трех кварталов, глава не вытерпел и злобно выругавшись, махнул своим бойцам, отправившись обратно на "центральную" улочку. Сам момент их возвращения я не застал. Уж очень шустро они возвращались обратно и я просто не поспевал за ними. Но вот результат этого "возвращения" вполне себе оценил. Человек двадцать оборванцев валялись на земле избитыми и с кровавыми разводами на одежде и лицах. Убить их, конечно, не убили, но вот избили жестко.

— "Мда уж" — Хмыкнул я. — "Серьезные ребятки эти "авантюристы""

Мои, все это время, дисциплинированно просидели на чердаке того самого домика. Я прям даже умилился такой послушности и порядочности. Вот бы они всегда так слушались. Впрочем, я прекрасно понимал, что это невозможно. А сейчас так получилось по многим фактором. Главным из которых, как всегда, была Леди. Руку даю на отсечение, что этих оболтусов сюда потащила именно она. Она же и оценила опасность исходящую от "авантюристов" и как-то догадалась про суть происходящего. Она же и проконтролировала, чтобы наши оболтусы не наделали глупостей и не высовывались.

Странно только, что меня отпустила без проблем. Словно заранее знала, что и для чего я хочу сделать и зачем мне это нужно. А что важнее, вполне мне доверяла. Это… удивляло и подкупало. И к тому же, я окончательно убедился в мысли, что Леди однозначно стоит познакомить с Шошей. Пусть и ее поучит. Особенно общению. Слишком уж много у меня вопросов накопилось к своей "сестренке".

Собственно, проводив взглядом уходящих куда-то "авантюристов", именно этим я и собирался заняться. Разве что, для начала нужно поохотиться, а то со вчера живот пустует. А голод ведь — не тетка.

— Урмяу! — Позвал я своих, собираясь показать им один интересный домик, в подвале которого полно мышиных и тараканьих ходов.

Подвал под баром я им показывать пока не собирался. После всего произошедшего, не хватало еще и там засветиться. Тогда уж точно "авантюристы" вернуться и искать будут в разы тщательнее.

Через пару часиков, приятно развалившись на втором этаже нашего дома, я, полностью сытый и довольный, предавался блаженной неге вечернего сна. До ночи оставалось еще часа три и я их собирался провести в царстве морфея.

Немного отдохнув, но все-таки, не до конца выспавшись, я, первым делом, отправился в подвальчик под баром. Я ведь обещался Шоше приташить ему тараканов, а обещания надо выполнять.

Потратив около часа на охоту, я подхватил две тушки упитанных насекомых и побежал в сторону поместья. Конечно, до того, как они начнут созывать на трапезу всю округу, в поместье я не успею, но… Я же обещался себе поискать неприятностей на пятую точку? Вот и начну, понемногу, выполнять еще и это обещание. Заодно и потренируюсь. Тем более, врядли мне встретится кто-то опаснее уличных котов или собак. В этом районе трущоб, очень мало крупных противников. "Центральная" улочка и "обжитый" район, как бы не соответствуют.

Это мы такие отмороженные, что не боимся ни бога, ни черта. Но, хотя да, сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Но, как-то, где-то, так оно и есть.

— "О! А вот и обещанные неприятности." — Улыбнулся я, выпуская свою добычу из пасти. Вот только обрадовался я явно рановато — "Эм…" — Мяум… — "А вас не дохрена ли на меня одного, ребята?" — Мяум ми мя?

Глава 32

— Рраф! — Мощно и зло заявил вожак встреченной стаи.

Всего их было восемь. Типичная уличная стая собак. Вожак и главный заводила — мощный, крупный кобель, с едва прослеживаемыми чертами какой-то породы. Если тут где-то водятся овчарки или кто-то похожий, то этот пёсель точно от них. Остальные особой статью похвастаться не могли. Так… "Кто мал иль крупен, кто худ — тот пудель".

— "Ан нет!" — Поправился я, внимательно рассмотрев одного из членов этой стаи. — "Малыш, ты-то что тут забыл?" — Муар мяу?

— Рррр… — Недовольно заворчал вожак, осознав, что я его внаглую игнорирую и на какого-то мелкого щенка, непонятно как прибившегося к этой стае, обращаю внимания больше, чем на него.

Почуяв резкую смену настроения вожака, остальная стая, итак смотревшая на меня с ненавистью, подхватила призыв и начала медленно обходить. Я же, окончательно понял, что сейчас меня будут бить. И возможно даже ногами.

Аккуратно, не торопясь и с достоинством, я положил тараканов на землю и спокойно осмотрелся, тщательно подмечая, кто и куда смещается и попутно осмотрел поле будущего боя.

К моему сожалению, место тут было достаточно открытое. Небольшой перекресток, куда сходятся три извилистых переулка. Ни особых выступов на стенах, ни укрытий или хлама. Все блин чистенько и аккуратно. Чуть ли не арена, разве что — почти треугольная. А значит, бой будет идти только на земле, особых выкрутасов со стенами, как было в бою с Птицыным, у меня исполнить не получится.

— "Ну, так даже лучше" — Мысленно пожал я плечами — "Хотел же честных схваток. Вот. Получите и распишитесь. Семеро на одного. Все честно, блин."

Можно было, конечно, и убежать, но это я всегда успею. А вот тараканов терять не хотелось. Я ж их блин почти донес до цели. Еще пара поворотов и вот они, "обжитые" кварталы. А там и до поместья недалеко. Что интересно, преградившая мне путь стая собак, пришли именно со стороны "обжитого" сектора. И это, несколько удивляло. Я ведь думал, что, уж где-где, а там-то точно извели всю живность под корень. А оказывается нет. И это заставляло задуматься. Возникал вопрос "почему?".

Впрочем, некоторый ответ на него у меня был. Ошейники. Пусть стая собак и была типично уличной, но у всех пёселей, даже у щенка, были ошейники.

— "Может быть поэтому их и не трогают?" — Задумался я, ожидая, когда стая закончит свою долгую подготовку и накачку себя "уверенностью" с помощью рыков и лая, и, наконец, сделает свой первый ход.

Атаковать первым точно был не вариант. В таком случае, получится куча мала и меня атакуют все и сразу, без сомнений и страха. А ведь именно страх и должен был стать ключом к тому, чтобы отбиться и выйти победителем. А для этого нужно дождаться, когда стая сделает свой первый, абсолютно типичный ход. Небольшой серый лохамстик уже почти зашел мне за спину и скоро должен кинуться. Да и вожак начал напрягать мышцы, вовсю демонстрирую, что именно он, а не тот лохмастик, будет моим главным соперником. В принципе, правильно демонстрирует. Так оно и будет. Но первый удар будет именно в спину.

Внезапно, словно по наитию, я решил посмотреть на собакенов в энергетическом зрении. Как-то я упустил из виду эту свою способность. А ведь она дает неплохое подспорье в оценке противника. И едва я взглянул на вожака и стоящих рядом подпевал, как сразу все понял.

За исключением вожака, энергетики у них практически не было. Чем-то они были похожи на живность с рынка, пирующую высушенными тушками. Не все, конечно, были "пустыми", парочка собак все-таки светилась слабыми всполохами, но, энергии в них было откровенно мало. Единственным исключением, что меня крайне удивило, был тот самый щенок, что до сих пор стоял немного вдали и явно не понимал, что происходит и что ему вообще нужно делать. Я даже хмыкнул про себя, оценив выражение его растерянной морды.

Вожак же, сиял словно новогодняя гирлянда. Так много всевозможных расцветок наблюдалось в его энергетике. Это меня знатно удивило. Но обдумывать уже было некогда.

— "Сейчас!" — Внезапно, осознал я, ощутив угрозу со спины.

В ту же секунду, я применил свое "Сложное перемещение", но не прыгнул куда-то, а использовал его импульс для того, чтобы закрутить свое тело и практически мгновенно развернуться. Второй же прыжок приема уже отправил мое тело навстречу рванувшему ко мне лохматику. Вложив изрядно сил в свои лапы и немного добавив в них энергии, я со всей дури врезал лохматику по морде правой лапой.

Результат удивил даже меня. С диким визгом и скулежом, лохматая дворняжка, начала отползать в сторону, после того как моим ударом ее отшвырнуло далеко вбок. На скуле алело несколько глубоких разрезов. А взгляд явно блуждал, не позволяя лохматику сосредоточиться на происходящем вокруг. Остальные же дворняги, уже готовившиеся присоединиться к веселью, резко отпрянули, а во взглядах мелькнули нотки страха.

Со спины вновь повеяло угрозой. Вожак, в отличии от остальных, особо не впечатлился и вместо страха, начал испытывать еще и ярость, в пару к злости и боевому задору. Не став повторяться, я просто отпрыгнул в сторону, попутно полоснув когтями по морде небольшого пёселя, отдаленно напоминающего таксу, но промахнулся. Хотя, по-моему, для "таксы", было бы лучше, если бы я попал. Дернувшись вбок и, зачем-то, вперед, собакен сам подставил свой бок под мой удар. Такого подарка я упускать не стал. Стоило когтям зацепиться, глубоко уйдя под шерсть и шкуру противника, как я резко схватил его второй лапов, практически обняв свою жертву и рванулся вперед, активируя "Импульсный удар". Причем целью моей было не оттолкнуть или свалить противника, а наоборот, отпрыгнуть назад, заодно избежав челюстей, рванувшегося ко мне вожака.

Отпрыгнув назад и с мясом выдирая несколько клоков шерсти, я едва успел разминуться с атакой главаря стаи. Его клыки мелькнули буквально в миллиметре от моей тушки. Я рассчитывал после приземления, тут же броситься на спину вожаку и немного попортить его шкурку, но не удалось. Вместо приземления, я впечатался в одного из песелей, тоже уже кинувшегося в атаку и сбил его с ног, покатившись с ним чуть ли не в обнимку. Импульс-то, от способности никуда не делся. И его вполне хватило, чтобы опрокинуть противника, даже не смотря на то, что он явно был тяжелее меня.

Вскочив на ноги, я осмотрелся и с диким "Уммм!" кинулся в сторону парочки пёселей, застывших в ступоре и видимо вообще не собиравшихся вступать в бой. По крайней мере, по своей воле. Думаю, если бы вожак заставил или они увидели, что такой весь опасный я — проигрываю, они бы бросились не задумываясь. А так, явно опасались. Для меня же это был отличный повод немного уменьшить число желающих отведать моей кровушки. Да и дополнительная паника и неразбериха точно не помешают.

Рванув к ним, я взвился в прыжке, обрушиваясь всеми лапами на ближайшего "сомневающегося" и сходу принялся драть все, до чего мог дотянуться. Не ожидавший этого пёсель, никак не успел среагировать на мою атаку. По-моему, он ее даже не заметил, что меня очень и очень удивило. Я ведь чуть ли не у него под носом был! И прыгнул сходу, прямо на него! А он совсем не успел понять, что происходит.

И теперь я и сам не понимал этого. Это я что? Так быстро двигался, что смотревший на меня в упор противник, даже не понял, что стал моей целью? Впрочем, задумываться над этим было некогда. Я просто отогнал непрошенные мысли и полностью сосредоточился на сражении. Двоих я уже вывел из боя. Осталось еще четверо и вожак. Из семи противников, щенка я не учитывал вообще, сейчас должна остаться только половина. Иначе мне несдобровать. Может этот собакен и не смог прореагировать на мою атаку, как и его напарник рядом, но вот вожак, прекрасно справлялся с этой задачей, снова и снова кидаясь на меня.

И едва я почуял угрозу, как мне пришлось срочно отпрыгивать от очередной жертвы. На этот раз, я рискнул воспользоваться стеной здания, оказавшегося неподалеку.Прыгнув прямо на стену, я тут же оттолкнулся и выстрелил своим телом в сторону приближающегося вожака, по максимуму напитывая свои лапы энергией. Немного страшновато, конечно, было влетать лапами чуть ли не в пасть этой милой доброй, но, медь его, не маленькой, собачке. Но, тогда мне показалось это разумным. Мне так и так, нужно будет как-то угомонить этого здоровяка. Так почему не сейчас, если уж подвернулся такой удобный случай.

Сознаюсь, клык я бедолаге все-таки выбил. Да и не только клык, кажется. Хотя изначально, просто хотел ему хорошенько врезать, но явно не рассчитал своих сил. И виноватым, за то, что попортил ему мордашку, я совсем себя не чувствовал. Сам виноват, нефиг бедных котят, под семь кило весом, обижать!

Вот только, хоть моя атака и была сокрушительной, однако, этого оказалось мало. Ну или противник мне достался довольно мощный, что вероятнее. Вожака хоть и откинуло, а из глотки раздался скулеж боли, но и свою атаку он не прекратил, сомкнув свою пасть на влетевших ему в пасть лапах. И мне крайне повезло, что я когда-то давно, начал тренировать свои лапки и развивал пассивное умение "Тяжелой лапы". Иначе, все могло бы закончиться для меня гораздо печальнее. А так, хоть и прострелило болью, но серьезных повреждений я избежал.

Хотя, тут я явно поторопился. Ничего еще не закончилось. Понимая, что счет пошел на мгновения и скоро, пёсель придет в себя, отбросив боль, а потом и осознает, что поймал меня, я сделал единственное, что было мне доступно, чтобы освободиться. Дернувшись вперед, я вцепился зубами в маячивший перед глазами, влажный нос собакена.

На этот раз, пёсель проникся, выпуская мои лапы из стального захвата своих челюстей и попытался сбросить меня, ударив лапами. Я же, не стал мучить его дальше и просто отпрыгнул в сторону. Но ненадолго. Стоило мне брякнуться на землю, как я тут же вскочил и взвившись в высоком прыжке, запрыгнул на спину противника, впиваясь в его шкуру когтями и зубами и начиная без жалости драть его шкуру.

Прыжок и удары лапами, давались мне крайне непросто. Сломать мне пёсель ничего не сломал, а вот сильно прижать смог и лапы откровенно побаливали. Но, я не останавливался и старался не обращать на боль никакого внимания. Останавливаться на достигнутом точно нельзя. Иначе противник опомнится и тогда мне будет в разы хуже.

Долго развлекаться на его спине мне не дали. Едва почуяв угрозу со спины, я оттолкнулся от его тела и в длинном прыжке, обрушился на неосторожно подошедшую к нам худую и высокую дворняжку, тут же полосуя ей по морде когтями.

Ответить она никак не успела, получив несколько порезов на морде и попытавшись отскочить от меня в сторону. Кажется, она и сама не понимала, на кой черт вообще сунулась поближе. Из всех моих противников, единственным кто не пострадал, была небольшая нескладная собачонка, с блеском и доблестью, смывшаяся в один из переулков. Впрочем, смылась не только она. Совершенно неожиданно на перекрестке остались только я, вожак, та самая, высокая дворняга-"велосипед", как я ее мысленно окрестил. И тот самый щенок, со страхом наблюдающий за происходящим. Кажется он до того испугался происходящего, что даже не мог убежать отсюда или еще как-то сдвинуться с места.

Злобно зашипев, я вздыбил шерсть и пошел на "велосипед", всем своим видом объясняя, что будет с собакеном, если он не свалит отсюда куда-подальше и прямо сейчас. Дважды повторять не понадобилось. К местной партии "дезертиров собачьей армии", добавился еще один член.

Оставался только вожак. И вот он, несмотря на полученные повреждения и явное нежелание сражаться дальше, убегать точно не собирался. Стоило мне развернуться и встретится с ним глазами, как он, со злым рыком, бросился на меня. Я же, решил впервые, встретить его атаку, прямо вот так, лоб в лоб. Тот прыжок от стены — не в счет, там был хитрый маневр и неожиданность.

А вот так, глаза в глаза, с вожаком мы столкнулись впервые. Что-то мне подсказывало, что это единственный вариант, ведущий к победе. Убить вожака, я точно не смогу. А вот он меня — вполне. Слишком уж неравные у нас весовые категории. Стоит ему меня поймать и подмять под себя и меня уже ничто не спасет.

И прыгнул я навстречу, исключительно для того, чтобы показать, что он мне, "якобы" не соперник. Блеф, чистой воды. Но я много раз видел, как на подобном же блефе, выезжает в схватках наша Леди. Каким бы сильным и гордым не был соперник, каким бы слабым он ни считал себя, но если он увидит, что ты готов идти до конца и уверен в своей победе, то это сильно пошатнет его собственную уверенность. Ну а дальше, в девяти вариантах из десяти, он больше не захочет связываться и предпочтет отступить, вместо того, чтобы биться насмерть. И сейчас, я чувствовал, что уверенность соперника немного пошатнулась, осталось только чуть-чуть додавить.

Именно поэтому, в этот прыжок я вложил все свои силы и всю доступную мне энергию, без остатка. Не уверен, но мне даже показалось, что в момент толчка, земля подо мной, и так давно превращенная в камень, вмялась на добрый сантиметр.

Удар был страшен. Не знаю, как вожака, а вот меня тряхнуло знатно. Я даже на пару мгновений потерялся, перестав осознавать, где я и что тут делаю. Однако, помрачение длилось недолго. В себя я пришел, лежа на земле. С трудом подняв голову, я увидел моего противника, также валяющегося на земле. Судя по всему, ему досталось тоже не слабо.

Слабо поскуливая, вожак легонько встряхивал головой, пытаясь придти в себя. Кровавые разводы на морде и груди пса, сильно истекали кровью, а одну из лап, он постоянно поджимал под себя, с трудом пытаясь подняться, опираясь на три других.

Кое-как, сжав волю в кулак, я поджал под себя лапки и выпрямился. Стараясь сделать это медленно и спокойно и ничем не выдать, что мне было также хреново, если не хуже, как и вожаку.

— Умммм! — Вздыбив шерсть и морщась от каждого шага, я начал медленно надвигаться на противника, смотря ему в глаза и издавая низкий, почти утробный звук.

В глазах, немного пришедшего в себя вожака, явственно мелькнул страх. Я же осознал, что победил. О продолжении боя, вожак уже не думал. Но и убегать не спешил.

Замерев напротив него, я ощерил клыки и еще сильнее вздыбил шерсть, выпуская когти и напрягая все мышцы. Тело уже давно пронизывало болью, но сейчас я не имел права показывать слабость.

— Ррррруф! — Зло рыкнул-гафкнул вожак и развернувшись, потрусил в ту сторону, куда убежала остальная стая.

Едва дождавшись, когда он скроется из виду, я без сил рухнул на землю и едва не вырубился. А может и вырубился. Ведь я совсем не заметил, что на перекрестке остался еще один участник недавних событий. Непонятно почему и когда, но у него явно что-то переклинило в мозгу. Чем еще объяснить то, что эта пузатая мелочь, вместо того, чтобы, поджав хвостик, убежать за своими старшими, от такого страшного меня, подошел и принялся вылизывать мою морду.

Вот честно, в тот момент, я даже о боли забыл. Полнейший ступор и непонимание. Только что! На глазах этого щенка! Какой-то долбанутый на голову кот, раскидал кучу собак! А это мелкое недоразумение подходит ко мне и начинает меня вылизывать!

Вот честно, в тот момент я едва не расхохотался. Сдержался только из-за того, что внутри что-то крайне неприятно щелкнуло, а грудь прострелило болью. Открытый интерфейс подсказал, что у меня в ребрах появилось новое украшение. Дизайнерская трещинка, медь ее. Потому от смеха пришлось воздержаться. Но все же, прореагировать как-то нужно было. Не оставлять же такую смелость, или глупость, совсем без внимания.

С трудом поднявшись и приняв сидячее положение, я попытался отпихнуть щенка, но куда там?!

— "Да отстань ты!" — Уммм мяум! — Попытался я его снова отпихнуть, но нарвался на очередную порцию телячьих нежностей.

— "Вообще блеск" — С тоской оглянувшись, я заметил полу-раздавленных, извазюканных в пыли тараканов и вздохнул. После чего повернулся обратно к щенку и вздохнул — "И что мне теперь с тобой делать?"

Глава 33

— "Да отвяжись ты"" — Умм мяум! — Недовольно проворчал я, пытаясь отпихнуть этого прилипалу — "Вот жешь привязался! Вот что тебе нужно чудоваще?" — Уммау мяу! Мяу умм мя?

— Гуф! Рррр… Гуф! — Радостно ответил щенок, даже и не думая отходить от меня.

— "Ах… так вот оно как…" — С умным видом, покивал я, немного морщась от боли в ребрах. — "Ну если уж, аж целое "Гуф-р-гуф", то все понятно. То тогда дааааа… блин…"

Поведение этого щенка я не понимал от слова совсем. Сперва кинулся облизывать меня, словно мамку родную увидел…

— "Чур меня… " — Тряхнул я головой. И попытался изобразить плевок через плечо, за что вмиг оказался наказан. Эта мелкая черная пакость, недолго думая обслюнявила мне всю морду.

Вот уже минут двадцать, как я медленно брел по трущобам в сторону нашего логова. А эта мелочь пузатая упорно шел рядом и отвязываться даже не собирался. Я и шипел на него и рычал и пытался напугать — без толку! Я даже заподозрил, что от недавнего зрелеща у него крыша поехала. Стокгольмский синдром, так сказать, во всей его красе. В общем… не знаю. А отвязаться от него не могу.

В первые минуты, я вообще растерялся, куда мне, теперь, податься, с таким-то хвостиком за кормой? Как и планировал, к Шоше? Угу… с этим ходячим мини-звонком за спиной? Нет уж. Я еще жить хочу. Ему-то что? У него ошейник, тронуть не должны. Если я, конечно, все правильно понимаю, насчет таких ошейников. А вот меня самого прихлопнут с превеликим удовольствием. И искать не надо будет. Щенок, с его "Гуф-гуф", организует встречу в лучшем виде.

Попытаться отделаться от этого будущего волкодава, уникальной нагликанской породы? Так пробовал, блин! Раз пять, не меньше. Бежать нормально — не могу. В узкие места соваться — толка нет. А прыгать, особо не попрыгаешь. Короче, от ходячего воплощения энергии, оторваться у меня так и не вышло.

Тащиться домой как есть? Я, два грязных, полурастоптанных таракана и щенок. Тараканы, как обреченная на провал попытка подкупа Леди, чтоб не схлопотать по ушам? Я сам, как представитель пострадавшей стороны, чью тушку надо срочно подлатать? Ну и… щенок?!

— "Мда…" — Вздохнул я, косясь на нежеланного компаньона. — "Не складывается сказка…" — Получив еще один смачный "лизь" в морду, я вздохнул и констатировал — "Никак не складывается"

Пришлось действовать нестандартно. Я бы даже сказал, нетривиально блин. Кот выслеживает собаку… дожили. И как я докатился до жизни такой? Впрочем, бурчи, ворчи, а делу это не поможет. Единственный способ избавиться от неожиданной компании, это отвести щенка домой и надеяться, что он отвяжется. Судя по ошейнику, он же у него, где-то должен быть? По крайней мере я на это очень надеялся.

— "Эх…" — В очередной, неизвестно какой по счету, раз, вздохнул я. — "Придется Шоше подождать с гостинцами." — Бросив одного из тараканов щенку, я принялся хрустеть всторым — "Держи троглодит мелкий, один твой." — Маур мурум, ум мяу.

В итоге, вместо того, чтобы идти к Шоше, как изначально планировалось, или возвращаться домой к Леди, чего делать — немного боязно, я был вынужден тащиться в "обжитой" сектор, забирая гораздо левее поместья и углубляться в незнакомую мне часть города. Именно сюда вел след этого пузатого засранца.

Он ведь уже понял, куда мы идем. И по видимому, начал узнавать окружающую местность. До меня же, наконец дошло, что щенок банально испугался, оставшись один в незнакомом месте. И во мне, несмотря на все произошедшее, видел того, кто бы мог ему помочь вернуться. Сам-то он, энерго-видением точно не владел. Рановато ему еще. Тут нужна хорошо развитая энергетика. И контроль над ней, чего у малыша точно не было. А по запаху, как я потом понял, он бы вернуться не смог. Сильно далеко, успел рассеяться. Да и ума, явно еще не хватает. Плюс, растерялся. А еще, эта зараза явно чувствовал, что я для него не опасен, чем и воспользовался. В общем, хитрый малый. Короче… Далеко пойдет засранец мелкий.

До его "дома" пришлось добираться больше часа. В основном, потому что я не рисковал двигаться слишком быстро. Спокойно идти, еще хоть как-то, а вот резкие движения приносили слишком много "приятных" ощущений в лапках. Ушибся я об вожака. Сильно ушибся, чтоб его. Энергетика так-то справлялась, за счет усиленной циркуляции, но все равно — приятного мало.

Интерфейс предрекал восстановление конечностей через семь-восемь часов, при условии полного покоя. Для ребра, с той же условностью — сутки-полтора. С учетом движений, это время почти удваивалось. Но, меня это не особо волновало. Сдам "бандерольку" по месту назначения и пойду к Шоше. Лемузьян без проблем поправит мне здоровьице.

— Гуф, гуф! — Радостно поведал щенок, заметив знакомое место. Он даже умчался вперед, невольно подарив мне наджеду, что уже все, пришли. Но нет. Пометавшись туда-сюда, он возвращался опять ко мне и снова грустно сообщал — Вав…

— "Да-да" — Мяу-мя — Кивал я, вздыхая. Он-то порадовался-поносился, а мне теперь ищи его старый "шлейф" на фоне нового энерго-следа.

Благо, к нужному месту я его все-таки довел. Хотя уже начинал переживать, что потеряю след. Слишком уж он был размытым и нечетким. Столько ж времени-то прошло.

— Вав-гуф — взвизгнул-гавкнул щенок, на очередном перекрестке, срываясь куда-то за угол здания и оглашая округу радостными поскуливаниями и тявканьем.

— Шартегу наро гибри! — Раздался тонкий и звонкий голосок, очень похожий на девичий.

Заинтересовавшись, я аккуратно подкрался к торцу здания, за которым исчез щенок и заглянул в переулок. Щенка вовсю тискала какая-то невысокая девушка, в простом сером платье с передником. Будущий собакевич радостно вилял хвостом и облизывал девушку, которая, по всему выходит и была хозяйкой щенка.

Судя, по звукам, доносившимся из здания, это была какая-то забегаловка. Скорее всего — трактир. Ну а девушка, либо подавальщица, — "или как их в этом мире называют?" — либо дочка трактирщика, что гораздо вероятнее.

Точнее сказать сложновато, все-таки, мы оказались явно не у парадного входа. За небольшим заборчиком виднелась небольшая дверь в сплошной деревянной стене здания и какая-то хозппристройка сбоку. Тут же была большая конура. Насколько я понял, в обязанности щенка в будущем будет входить охрана этого заднего двора.

Что интересно, заборчик, как и везде в этом городе, был чисто символический. Двери были без замков, спокойно раскрываясь от простого усилия. Если, конечно, сил хватит на такое усилие. Никаких замков и в помине не было. Прям день открытых дверей какой-то. Аж сразу на целый город и на вечность вечную.

— "Хотя" — Задумался я.

Может это и нормально? У богатеев охрана, у бедняков брать нечего. А у среднего класса есть такие вот, как этот щенок — сторожа. Вспоминая того вожака и учитывая, что на конуре щенка нет даже намека на цепь… В общем, в этом может быть смысл. Наверное… Но лично для меня, дом без замка — это дикость.

— "Ну вот и славно" — Облегченно вздохнул я, увидев, как хозяйка понесла щенка к зданию. Спокойненько развернувшись, я потопал прямиком к поместью, ориентируясь по карте.

Но, не тут-то было. Щенок, чтоб ему, беспокойное блин создание, обо мне не забыл. Вежливость проявил, уважить решил, вспомнил… Вот когда надо, путь значит не помнит. А когда не надо, вот он, блин, вернулся, отблагодарить решил. Зараза мелкая.

— Найко то сатро? Найко?! Ниго жезо?! — Естественно, едва он вырвался и рванул обратно ко мне, его хозяйка побежала за ним.

Едва выскочив из-за поворота и увидев меня, щенок подлетел и снова начал подлизываться ко мне. Угу, точнее и не назовешь. Языком да мордочке. Я по-моему уже искупаться успел, со всеми его взрывами радости и энергичностью.

Но главная проблема была не в щенке. А в девушке, что прибежала за ним. Будь я цел и здоров, легко бы свалил, оставшись неизвестным героем, спасителем щенков и прочих последователей великого Сусанина. Но куда-там. и прибежала и увидела. И… естественно, остолбенела в страхе.

Едва вылетев из-за поворота, чуть ли не на хвост мне наступила. Ну и энергетику походу рассмотреть смогла. Уж простого кота так не пугаются.

— Сире… ре… гар?! Нирге та…рд… Гибри! Нирге тард! — Залепетала девушка, сперва заикаясь, а потом требовательно.

— "Хм…" — Задумался я. Да и нейро-сеть отреагировала солидарно. — "Гибри — это явно имя щенка. А Нирге тард… Ко мне? Иди сюда? Явно что-то из этой оперы"

Испуг довольно быстро проходил. В основном благодаря щенку, что все также продолжал ко мне ластиться и выражать свою радость.

— Эр… гирде насторо нирм? — Явно удивленно спросила девушка, осознав поведение своего питомца. Да и я, все это время, почти ничего не делал. Не рычал, не кидался, вел себя спокойно. И девушка как-то поняла, что зла я не желаю.

— "Спокойно подруга! Детей не обижаем" — Урррям мурмяу! мяурмур мяум — Начиная прикалываться со всей этой ситуации, заявил я.

— Эр… Тиргесто менро… Эр… Рисссс-риссс-риссс тиргесто. Тиэмбро даргаро риссс-рисс-рисс — Слегка изменившимся тоном начала говорить девушка, протягивая ладонь и присаживаясь на корточки.

Я же, невольно офигел. Даже изобразил нечто вроде "фейспалма" лапой — "Рис-рис-рис, это у местных аналог нашего кыс-кысоча, что ли? Это она меня сейчас, как кота зазывает? Ну вообще офигеть." — Я даже возмутился невольно. Впрочем, быстро расслабился. — "Ну а чего еще ожидать?"

Подходить я, естественно, не стал, гордо задрав мордочку и фыркнув сперва на девушку, потом на щенка, пошагал по своим делам. Ну их. Пусть дальше сами разбираются. Я им не кот из подворотни. Я гордый житель трущоб. Меня на кыс-кыс, ну или рис-рис, не разведешь!

— Нарго! — Словно припечатала, явно обалдевшим тоном, девушка.

Ну а я, в очередной раз осознал, что прокололся. "Фейспалм" тут был явно лишний. Может такого жеста тут и не знают, но вот осмысленность действия, девушка точно уловила. Оглянувшись на нее, я увидел очередные аниме-глаза, вздохнул и пошел дальше, рыкнув для острастки на щенка.

На этот раз, слава богу, за мной идти он уже не стал, оставшись возле впавшей в ступор хозяйки. И лишь редкие, немного грустные, но энергичные "Гуф-вав", еще долго раздавались где-то за спиной.

— "Тиргесто" значит?" — Снова покатал я это слово на языке. А что? Звучит. Если нейро-сеть не ошибается, это было какое-то название. И с вероятностью в 87 процентов, этими "Тиргесто" и были, те самые, лесные коты из воспоминаний Птыцына.

— "Теперь хоть знаю, что мы с "родственниками" за помесь." — Хмыкнул я. — "Тиргескоты… Ну или… Которгесты? А пофиг!" — Отмахнулся я, стараясь выбросить всю эту ситуацию из своей головы.

Тем более, что пора было поторапливаться. Такими темпами, до поместья, мне топать еще часа два. А там и рассвет не за горами. Стоит поспешить. Чтобы поменьше нарываться на ранних пташек, встающих задолго до рассвета. Лишний раз прятаться от людей, искать укрытия или способы пройти мимо какого-то места, далеко не предел моих мечтаний на остаток ночи.

Добраться получилось без проблем. Единственная сложность возникла на месте встречи. Тяжковато было запрыгивать в окно нужного дома. Да и на подоконник другого — тоже. Пришлось даже энергией себе помогать.

Но, зато Шоша не подвел, заметив меня буквально в течении часа. Забрав к себе в комнатку, лемузьян меня довольно быстро и качественно подлатал, попутно выслушивая, где и как я умудрился превратиться в отбивную.

Мой рассказ не мало так позабавил лемузьяна. Я даже немного разозлился, не понимая, с чего угорает этот гад. Меня тут били-били, не добили, а он ржет. Оказалось, что ржет он по той простой причине, что я умудрился пострадать там, где, по идее, мог бы вообще не получить ни одной царапинки.

— "Поясни" — Насупился я, отправив ему этот образ мысли.

— "Мысли. Много. Лишнее" — Но видя, что я не понимаю, вздохнул, практически по человечески и добавил — "Смотри"

В следующий раз, лемузьян с огромной скоростью, выстрелил в меня лапой и схватил за холку.

— "Иии… Что?" — Не въехал я.

— "Снова. Ты. Бой. Как там. С собаками" — Все еще не понимая, но улавливая суть задачи, я попытался вспомнить то, что испытывал в бою с собаками, вызвать в себе то чувство куража и задора, что посетило меня во время сражения и в это момент лемузьян снова нанес удар, хватая меня за холку.

Но теперь, я не смог ничего сделать не потому, что это лемузьян такой быстрый, а потому, что я сам не смог прореагировать. Опешил, даже можно сказать, обалдел от увиденного.

Нечто подобное происходило со мной еще там, на перекрестке. Я тогда очень сильно удивился, что один из собакенов, не успел сделать абсолютно ничего, когда я его атаковал. Хотя однозначно видел меня и видел, то, что я на него прыгнул. Да и вожак, слишком уж, подозрительно-часто, не успевал реагировать на мои действия.

И сейчас я понял почему. Стоило мне отбросить все свои мысли и сосредоточится на бое, как удар лемузьяна из молниеносного превратился словно в кадры из замедленного действия. Я как наяву видел, как во время подготовки к удару, напрягаются его мышцы, как лапа набирает скорость. Я знал, куда и как придется удар Шоши. А главное, я с ленцой мог немного сместиться и Шоша бы промахнулся.

Иными словами, Шоша абсолютно прав — "много мыслей". Я слишком уж привык полностью полагаться на свой разум. Даже в бою. И в который раз наступаю на те же грабли, что и раньше. Я снова подавлял и отбрасывал свои животные инстинкты. И продолжал жить и мыслить со скоростью к которой привык. Но по факту, мог воспринимать окружающее и реагировать почти в пять раз быстрее.

Проще говоря, если бы я, в таком боевом состоянии сражался с той стаей, у нее действительно не было бы и шанса. О каких шансах может идти речь, если я вижу и понимаю, как и куда сделает движение противник, и могу на это движение прореагировать аж десятком ответных действий, не особо напрягаясь.

— "Мда уж" — Снова вздохнул я. Мне предстояли новые тренировки. Пора уже познавать возможности своего тело, а не только пользоваться ими на уровне лузера.

Естественно, сегодняшняя тренировка с энергетикой была безбожно сорвана. Не до того мне было. Но, зато, как альтернатива, потренировался с Шошей более приземленно.

Почти четыре часа мы играли с ним в салки. Ему нужно было схватить меня за загривок. Мне же, увернуться от него и не дать себя коснуться. задача усложнялась еще и тем, что я не мог пользоваться энергией, а местом для игры служила коморка Шошы, в которой особо-то и не побегаешь.

Поначалу, я, с разгромным треском, проигрывал лемузьяну девять игр из десяти. Ну со временем смог приноровится, отстраняя свой разум от управления телом и полагаясь только на инстинкты. Тогда ситуация несколько выровнялась. И побеждать и проигрывать мы стали поровну.

Но вот, когда я к своим животным инстинктам, после нескольких неудачных попыток, смог подключить свой разум, я начал обыгрывать Шошу снова и снова, причем, почти не напрягаясь. Я наконец понял, как пользоваться этой возможностью, не теряя плюсов ни там, ни тут.

Разум задает общую стратегию, а инстинкты осуществляют ее. Звучит утрировано, но, как-то так оно и есть. Я еще не достиг, так сказать, гармонии разума и тело. Да и с энергетикой в таком состоянии, пока не разобрался. Ни как ее использовать, ни где. Но, первый шаг был мной сделан. Теперь, только тренироваться.

И Шоша прав — та стая мне не соперники. Справедливо он надо мной поржал. Если на кого и обижаться, то только на себя самого. Про то, что Леди, в дурашливых поединках со мной, сотни раз пыталась показать нечто подобное, я лучше умолчу.

Главное во всем этом другое. Пусть поздно, но я наконец осознал свою силу. Разум человека, в сплаве с реакцией и ловкостью дикого хищника. Плюс довольно мощная и уже развитая энергетика, полученная в наследство от опасного лесного "короля". И теперь я могу научиться этой силой пользоваться. Точнее, я уже научился. Осталось это умение только отточить.

Глава 34

Если я вдруг подумал, что история, с щенком по кличке Гибри — закончилась, то я сильно ошибался. Вроде как, подразумевалось, что я приведу щенка домой, сделаю доброе дело и на этом всё. "Баста карапузики"! Но нет. Каково же было мое удивление, когда возвращаясь ночью из поместья, я услышал знакомое, задорное "Гуф-гуф"…

— "Да ну нафиг…" — Едва расслышав лай щенка, я резко остановился и с подозрением покосился на переулок, со стороны которого до меня долетели знакомые звуки. — "Да не… Это глюки! Устал просто!"

Но не успел я себя успокоить и убедить, что мне показалось, как среди стен снова заметалось едва слышимое "Гуф-вуф".

— "….!" — Мяяя! — Вздохнул я, уже понимая, кого увижу, если пойду в том направлении.

Секунду постояв, я снова обреченно вздохнул и побежал в ту сторону.

— "И что я делаю?" — Ругал я себя, пробегая один переулок за другим. — "Вот оно мне надо?"

Но, как оказалось — надо. Уж и не знаю, что конкретно перемкнуло у меня в голове, но принцип: "мы в ответе за тех, кого приручили", сработал на все сто процентов. Ну не мог я пройти мимо, просто наплевав на всю эту ситуацию.

Неизвестно, с чего вдруг щенок снова сунулся в этот район трущоб, но после вчерашнего, проигнорировать я его просто не могу. Тут, конечно, не такие опасные места, как там, где мы с "родственниками" раньше жили. Все-таки и "центральная" улочка и "обжитые" районы — рядом. Но опасностей все равно хватает. И, с таким зазывающим лаем, щенок имеет все шансы на них нарваться. Рано или поздно.

Сразу выскакивать к нему, я не стал. Ну его! Я и сам умыться могу, если надо. А, что-то мне подсказывает, что именно это мне и грозит, едва я покажусь ему на глаза. Поэтому, за два переулка до него, я заскочил на крыши зданий и перепрыгивая с крыши на крышу, аккуратно подкрался к знакомому перекрестку. Именно тут вчера я и встретил ту стаю. И именно тут и носился Гибри, забегая то в один переулок, то в другой и оглашая окрестности звонким лаем.

— "Ну вот и что с ним делать?" — Спросил я сам у себя, заодно поймав себя на мысли, что это вопрос начинает становиться традиционным. — "Вот как ему объяснить, что это опасно и глупо? Что это не место, для беспечного поведения?"

— "Стоп!" — Одернул я сам себя. — "А оно мне надо?"

Покатав очередную идею по стенкам черепной коробки, я решил поступить проще. Показываться ему на глаза я не буду. Как и пытаться понять, с какого бодуна я ему опять понадобился? Ведь сюда он пришел явно по мою душу. Но, кое-что я, все-таки сделаю. Придется проконтролировать, чтобы с мелким ничего не случилось, нравиться мне это или нет. Просто посижу на крыше и понаблюдаю. Со временем ему надоест и он уйдет. А если что-то, все-таки, случиться, всегда смогу спуститься и помочь.

— "Может, если он меня так и не найдет, он отстанет?" — Надежда была только на это. В стиле, позовет-позовет, полает, поскулит и уйдет восвояси. И мне проще, и он перестанет дурью маяться. Ну а то, что придется ночь на крыше провести, так-то не страшно. Местные ночные летуны, похожие на крупных летучих мышей, вряд ли смогут мне сделать хоть что-нибудь. Да и, скорее всего, даже пытаться не будут. Вон парочка, кружит недалеко. Я их заприметил еще пару минут назад. Попытались сунуться, да сразу передумали. Видимо разглядели, кто соизволил на крышу выбраться. Я даже неосознанно хвост трубой поднял, гордость взяла. Еще бы… Летуны, на которых у меня немаленький такой пунктик — забоялись. Круто блин! Порадовался за себя, такого красивого.

Впрочем, недолго. Стоило осознать сове собственное поведение, как я вмиг себя же и приструнил. Давно ли я со страхом в небо смотрел? Не очень-то. Так что, гордиться тут особо и нечем. Да и незачем. Это глупо. Но все равно — порадовало. Но зазнаваться все равно не стоит. Этот мир уже успел доказать, что лишнее самомнение до добра не доводит. И ушки нужно держать всегда на макушке. Хищников неба, в том числе и ночных, тут хватает и без этих летунов. Так что, про небо забывать все равно не стоит.

— Гуф. Вуф… Гаф!!! — Продолжал голосить щенок, ни на секунду не сбавляя энергичности. Даже рискнул пару раз пробежаться по переулкам туда-сюда, но всегда возвращаясь к знакомому перекрестку.

— "Угу." — Сам себе кивнул я — "Значит сюда путь он запомнил хорошо. А вот куда-то еще соваться — побаивается".

Почти до самого рассвета я наблюдал за метаниями щенка, не позволяя себя обнаружить и периодически осматривая округу. Пару раз даже отвадил опасных зверушек, завлеченных лаем Гибри. Крупная ящерка передумала лакомиться легкой добычей, едва получила несколько крепких тумаков в моем исполнении. А стая из четырех бродячих котов вняла разуму, стоило мне только показаться им на глаза и грозно зашипеть.

Единственный раз, когда я не стал ничего делать, просто с интересом наблюдая за происходящем, был, когда к перекрестку притащился один из оборванцев "центральной" улочки. Конечно, я его тщательно вел, готовый вмешаться в случае необходимости, но этого не понадобилось. Едва завидев щенка и разглядев на нем ошейник, мужик сплюнул, зло выругавшись, и поплелся обратно в свой район. Моя теория с ошейниками — полностью подтвердилась.

Проблемы появились оттуда, откуда не ждали. Я как-то упустил из вида одну важную деталь, связанную с этим районом трущоб. Сюда переселились мы. Я и "родственники". И у одного из моих "родственников" был очень серьезный пунктик по поводу собак.

Сделать я практически ничего не успел. Едва осознав, кто появился в конце одного из переулков, выводящих на перекресток, я подскочил и без малейших сомнений сиганул прямо вниз, с высоты второго этажа, наперерез знакомой рыжей фигуре.

— "Нет!" — Мяум! — Рявкнул я, уже видя, что не успеваю перехватить "братца". А в следующую секунду, на холке щенка сомкнулись клыки Шустрика.

Сделать я ничего так и не успел, настолько все вышло неожиданно. И первой мыслью было — "Хана!". Шустрик собак на дух не переносил. Последние пару недель, вокруг нашего старого логова ни одной собаки нельзя было найти. Всех отвадил. И жестко отвадил.

И не только собак. Ни одного опасного хищника на километр вокруг. Я вначале думал, что это из-за развлечений Леди. Все-таки ходит постоянно по району, с силовой поддержкой Бочонка за спиной и раздает всем направо и налево. Ан нет…

Основная заслуга тут не у развлекающейся кошечки, а именно у Шустрика. Осознать я это смог только тогда, когда научился видеть энерго-следы и тщательно исследовал свой район. Не было ни одного места, где бы не побывал Шустрик. И во многих местах присутствовали отчетливые следы схваток.

Тогда же я понял, почему Леди, вдруг, начала злиться в присутствии Шустрика. Он ее развлечений лишал! Из всех возможных неприятностей — редкие бродячие коты или собаки, еще не успевшие уяснить, что к нашему дому соваться лучше не стоит.

И вот сейчас, я уже понемногу начинал проклинать себя за глупость. За то, что не сразу сообразил, чем грозит вся эта ситуация с щенком. А ведь понимал, что с его звонким лаем, рано или поздно, кто-то заинтересуется. Сам же пару раз отваживал любопытных. А вот подумать, что таким "любопытствующим", окажется Шустрик — не подумал. Вот и результат.

Но щенка хоронить я явно поторопился. Непонятно, почему, но Шустрик всего лишь схватил его за холку и прижал к земле, но как-то вредить щенку, походу даже не собирался. Да и мое появление и крик души для Шустрика стали довольно сильным сюрпризом.

— "Урмльмяульм" — Едва слышно то ли промурлыкал, то ли пробулькал "братец", с явным интересом уставившись на мою свалившуюся сверху тушку. Он даже повернулся, в мою сторону, аккуратно приподняв и переставив щенка, чтобы ему легче было за мной наблюдать.

— "Что буль-буль-мяу?" — Урм — ум-мяу — ум-мяу? — Передразнил я его — "Выплюнь каку говорю!" — Урурм мяму мяурм!

— Мау? — С вопросом и еще большим удивлением, спросил у меня Шустрик, выпуская щенка на свободу.

— "Упс, а это ты зря!" — Я невольно даже скривился, понимая, что сейчас произойдет.

Если Шустрик думал, что щенок испугался и будет трестись при виде такого грозного "Его", то он немножечко так ошибся. У нас с Шустриком энергетика довольно похожа. Да и внешне различия, хоть и есть, но не сказать, чтобы критичные. Иными словами, для щенка — мы похожи.

И тут, появление старого друга… и нового. В общем, Шустрик познакомился с веселостью и энергичностью этого мелкого энеджайзера, отхватив смачный "лизь" по морде.

Я с огромным трудом удержался от того, чтобы не заржать, при виде обалдевшей мордочки "братца". Хотя весь его обалдевший вид был до того уморительным, что сделать это было — ой как не просто. В полном обалдении Шустрик уставился на щенка, плюхнувшись на задницу и абсолютно не понимая, что тут происходит. Периодически он кидал на меня взгляды, словно спрашивая: — "Это вообще как так-то?"

Я же, как-то отвечать совсем не спешил. Во-первых, не было желания нарваться на любвеобильность Гибри, у него сейчас появилась другая цель для выражения своей симпатии. Во-вторых, я прекрасно чувствовал, что никакой опасности для щенка от Шустрика не было. Он и изначально, по ходу, не собирался ничего ему делать. Максимум — припугнуть и дать пинка, чтобы бежал отсюда обратно к мамке и не дурил, созывая к себе всю округу.

Теперь же, Шустрик был в откровенном ступоре, не зная, что ему делать. А тут еще и остальные "родственники" подтянулись. С небольшим опозданием, прибыла Леди и Бочонок. Тут я немного напрягся, если честно. Но не за щенка, а за себя самого. Все ж таки, ребро еще не зажило до конца. Да и недавний прыжок с крыши здоровья не добавил. Плюс, следы Шошиного лечения, еще просматривались. В прошлый раз, за подобное я не слабо получил на орехи.

Но, пронесло, Леди если и заметила, то проигнорировала, с интересом осматривая Гибри. Тот же, с еще большим энтузиазмом начал скакать и носиться вокруг нас. Досталось и мне, хоть я и старался держаться от щенка на расстоянии. И Шустрику снова, который несмотря на всю его скорость и попытку увернуться, с треском провалился. И Бочонку, который с арктическим спокойствием проигнорировал происходящее, спокойно плюхнувшись на землю и по-моему, даже заснув.

Только Леди избежала любвеобильности Гибри. Она с легкостью увернулась и отвесила щенку смачный пендаль лапой, уронив щенка на землю. Впрочем, того это не сильно-то и расстроило.

Ну а я, наконец, понял, что здесь, собственно, происходит и почему этот щенок так странно себя ведет. Он совсем нас не боялся. Не было даже намека на страх или опаску в его эмоциях, которые я, пусть и с трудом, но уже научился улавливать, благодаря тренировкам с Шошей. Вместо негативных, у щенка прорывались только положительные. Радость, интересе и любопытство. Желание бегать, играть и прыгать.

Иными словами, щенок видел в нас тех, с кем можно подружиться. Коты, не коты, пофиг. В той стае, с которой он ходил до этого, ему такого явно не хватало. Сильно не хватало. Очень сомневаюсь, что там у него было много партнеров для игр. А вот тумаков получить мог в любую секунду. Вот и выходит, что сперва я ему помог, став "другом". А теперь, он и моих "родственников" в эту категорию записал. Заочно так сказать. Ребенок, по другому и не скажешь. Звучит, конечно, до безобразия глупо, но именно так все и получилось.

Вот только… Это все конечно весело, но нам-то что теперь делать? Я по эмоциям и действиям Леди и Шустрика, уже понял, что решать эту проблему, снова предстоит именно мне. Леди уже потеряла интерес и потершись об бок Бочонка, побежала в сторону нашего логова, напоследок внимательно посмотрев мне в глаза.

— "Да понимаю я" — Едва заметно кивнул я головой, прикрывая глаза.

Шустрик тоже надолго не задержался. Едва отойдя от этой беспардонной неожиданности, он недовольно фыркнул и на способности, практически испарился. Даже я с огромным трудом смог различить, как он, едва заметной рыжей молнией, пронесся по переулку. Щенок же, вообще ничего не понял. Для него мой "братец" просто исчез.

— "Эх…" — С тоской поглядев вслед ушедшим "родственникам", я перевел взгляд на щенка и потрусил в "обжитый" сектор. — "Пошли уж!" — Мяумя!

— Гуф! — Радостно гуфкнул щенок, как и в прошлый раз, нарезая круги вокруг меня. Разве что, в этот раз, он упорно пытался втянуть меня в какую-то игру, то наскакивая, то отступая. Все его попытки я стойко реагировал, лихорадочно соображая, что же мне теперь с ним делать?

Это сегодня, ему, можно сказать, что повезло. Я шел мимо и заметил. А ведь он может снова сунуться в наш район. И никого из нас поблизости может и не оказаться. И что тогда? С одной стороны, ну схарчат, ну сам дурак, мне-то что? А вот с другой… В общем, хочу не хочу, а у меня кажется появилась новая головная боль.

И про боль, я явно приуменьшил. Этот непоседа выбирался в наши трущобы практически каждую ночь. И если в первый раз я и надеялся, что смогу отсидеться, не показавшись на глаза, и он уйдет раз и навсегда, то вот дальше, такой надежды уже не было.

Гибри приходил на перекресток, звал, а потом просто сидел, изредка оглашая окрестности лаем и посматривая на крыши, словно знал, засранец, что я где-то рядом и присматриваю за ним. Я даже завидовать начал его упорству. Впрочем, и польза от этого была. Пусть и получилось немного цинично, но я использовал эту ситуацию с пользой для себя. Ни одной ночи не обходилось без схватки. Гибри с завидной постоянностью привлекал к себе то одного хищника, то другого. Для меня же — это было отличной практикой схваток.

Ну а под утро, я спускался вниз и уже, чуть ли не традиционно, отводил его домой. Что интересно, на пороге нас всегда встречала та самая девушка. Я даже экспериментировал, пару раз отрываясь от щенка и уходя вперед. Девушка выходила из трактира, ровно в тот момент, когда Гибри оказывался в радиусе пяти десятков метров от трактира. Ни позже, ни раньше.

Ну, то, что девушка не спит ночью, меня не удивляло. Тут все-таки трактир. Но вот то, как она узнает о приближении щенка — вызывало вопросы. Единственный вариант — тот самый ошейник. С высокой долей вероятности, в нем есть какой-то следящий механизм или нечто подобное. Да и едва видимые всполохи энергии, идущие от ошейника, стоит нам приблизиться к его дому, тоже на это намекали.

В общем, смысл ошейников стал понятен. Следящий амулет и защита от "охотников на живность". Да и то, что собакам вообще позволено гулять где вздумается, тоже понятно. Своеобразная защита от всякого "лишнего" зверья на территории "обжитых" районов. Действия того вожака и его стаи — тому наглядный пример.

Возможно и мое предположение, что Гибри будет простым сторожем заднего двора — тоже ошибочно. Иначе бы его привязали на цепь и не отпускали никуда. Но нет. Щенок спокойно уходит каждую ночь и возвращается, пусть и уже моими стараниями. В общем, не все тут еще понятно, но в мелочи вдаваться желания все равно пока нет. Случись оказия — выясню. А специально влезать в местный уклад быта — желания нет. Мне и своих забот хватает.

К середине второй недели заботы о щенке, я уже начал привыкать к этой новой обязанности. Что меня не очень радовало, конечно, но и тут я начал находить свои плюсы. Щенок оказался с сюрпризом. Я тогда не обратил внимание, а вот потом, когда понял, в чем его фишка, знатно впечатлился. На секундочку… Шустрик НЕ СМОГ увернуться от рывка щенка. Это наш-то электро-веник и не смог? В общем, щенок оказался с сюрпризом. У него уже была способность. То ли "Рывок", то ли какой-то его аналог.

Щенок при желании, мог мгновенно переместиться на короткой дистанции. Не "Телепортация", как у Леди. И не "Шаг". как у Шустрика, но что-то среднее между ними.

И как итог, теперь каждое возвращение щенка домой, превращалось у нас в игру-тренировку. Играли мы в классические салочки, гоняясь друг за другом. Только за счет этих игр, я смог лучше развить свой "Боевой транс", как я обозвал то состояние куража и задора, когда разум, тело и энергетика, словно сливаются воедино. Сейчас я был способен двигаться и реагировать на происходящее вокруг, почти в семь раз быстрее, чем обычно. И по чуть развивал в себе способность входить в это состоянии практически мгновенно, без подготовки или особых условий. Просто, от возникновения опасности рядом или по иной, форс-мажорной причине.

Да и для щенка это было полезно. С каждым разом, он уходил в "рывок", все точнее и увереннее. А мне все сложнее стало от него уворачиваться. В общем, мы оба проводили время с пользой. Что и заставило меня примириться с ситуацией с щенком.

Пару раз даже Шустрик приходил. Видимо тоже понял, что тогда он свой "лизь" получил явно не просто так. В итоге, мой "братец" иногда присоединялся к нашим играм-тренировкам. И, что удивительно, далеко не всегда выходил из них победителем.

С девушкой, хозяйкой щенка, у нас тоже сложились своеобразные, взаимовыгодные отношения. Словно негласное соглашение. Она уже поняла, что я приглядываю за щенком и теперь, почти каждый раз, меня всегда ждало угощение. Естественно я не отказывался. Да и попробуй тут отказаться от свежего, чуть ли не парного мяса. Да меня собственная нейро-сеть убьет и пойдет искать нового хозяина.

Я, конечно, поначалу артачился, изображая гордую и неприступную личность, но когда, вместо того, чтобы подманивать меня и зазывать, девушка просто поставила на порог тарелку с мясом, отказываться я уже не стал.

Так и повелось. Днем я занимался своими делами, спал, тренировался. Ночью шел к щенку. Сперва сражался с разнообразными хищными тварями, потом отводил его домой. Либо в середине ночи, чтобы потом наведаться к Шоше, либо под конец и уходил к себе домой. В таком легком и не напряжном режиме, в итоге, пролетел почти месяц.

Но, все хорошее, рано или поздно заканчивается. В очередной раз отведя щенка домой, я словно всей кожей почуял, что в трактире происходит что-то очень и очень не хорошее. Тональность звуков и выкриков явно намекала — пахнет неприятностями. Большими неприятностями. Да и девушка, совсем не спешила выходить нам навстречу.

И у меня, невольно возник вопрос — ввязываться в них или нет?

Глава 35

Выбора, как такового, мне практически не оставили. Едва Гибри уловил, что происходит что-то нехорошее, как без малейших сомнений, с громким "Гафав!" рванул в приоткрытую дверку заднего хода.

Я же, чуть ли не на автомате, рванул за ним следом. Какие тут могут быть вопросы, если даже эта мелочь пузатая, рванула без сомнений. Да, кто-то скажет — "Ну естественно. Дом все-таки, хозяйка же там и все-такое". Но меня это не волновало. Мелочь, не мелочь, но за месяц совместных игр я уже невольно прикипел к щенку. Да и от его хозяйки видел только добро. А за него принято платить сторицей. На сам трактир и его проблемы, мне было откровенно плевать. Меня это не касается. Но вот Гибри и его хозяйкуприкрыть — я обязан.

Заскочив в здание, я оказался в коротком темном коридоре. Хвост щенка вильнул в самом его конце. Гибри уже успел промчаться через него и скрыться в дверном проеме, из которого доносились явственные звуки ожесточенной схватки. Ускорившись, я рванул следом и влетел в основной зал трактира вслед за щенком.

А тут полным ходом шло кровавое веселье. Кто с кем сражается, лично мне было абсолютно не понятно. Но явно схлестнулись две силы, стенка на стенку. В ход шло все. Столы, лавки, редкие стулья, толстые бутыли и кружки. И, все бы было ничего, но кроме типичного оружия веселой кабацкой драки, в руках сражающихся частенько мелькали острые железяки различных форм и длинны.

Щенка я из виду, к сожалению потерял. В такой кутерьме было сложно понять, в какую сторону он рванул. Да и я тут, кот новый, порядков местных не ведающий, так что пришлось немного охладить свой пыл и сперва оценить обстановку. Заскочив на ближайший стол, а с него уже на стену и на потолочную балку, я быстро осмотрелся, пытаясь понять, во что я вообще ввязался-то?

Несколько трупов и пара-тройка бедолаг, еще только отходящих в мир иной, уже успели украсить пол трактира. Остальные же, а было тут человек под сорок, весело резали друг друга. Хозяин трактира, как и большая часть прислуги оборонялись у входа на кухню, стойко отбивая попытки парочки отморозков пробиться к ним на огонек. Двери тут не было, но место узкое и не сильно удобное, так что, отбиваться у них вполне получалось. Сам трактирщик, довольно неплохо так, размахивал длинной железкой, очень сильно похожей на короткую саблю. За его спиной стояла дородная дама с длинным и тяжелым ухватом, а рядом то ли ее поваренок, то ли еще кто. Паренек явно трусил, но даже я бы к нему соваться побоялся. Раскаленная кочерга совсем не внушала оптимизма. Поняв, что там все относительно в норме, но моих знакомцев на кухне нет, я завертел головой пытаясь отыскать пропажи.

И буквально сразу же их и обнаружил. Знакомую девушку зажали в дальнем от меня углу, пара отморозков и упорно пытались схватить и… А вот, что "И"? Можно было только догадываться. Возможно, просто оглушить и обезвредить. Может связать-спеленать, со вполне понятными, далеко-идущими планами. А может и просто прибить, чтоб не мучилась и под ногами не мешалась.

И им почти удалось ее схватить, несмотря на стол на пути и тяжелый дубовый поднос в руках девушки, которым она и отмахивалась. Но в этот момент в схватку вмешался Гибри. Этот обезбашенный щенок, без малейших сомнений подлетел к одному из отморозков и вцепился ему… В общем, бандита, мне было даже немного жалко. Удар в такое место позволителен только дамам и детям. Во всех иных ситуациях — он подлый, неожиданный и бесчестный. Хотя, Гибри же щенок? А значит ребенок. Значит ему можно. А мнения отморозка никто спрашивать уж точно не будет. Да и… С таким фальцетом, он вряд-ли кого-то сможет убедить в своей правоте.

Более-менее разобравшись в происходящем, я поспешил на выручку, прыгая прямо по головам сражающихся. А где это невозможно, спрыгивал на столы или пол. На то, чтобы добраться до нужного угла мне понадобилось буквально три-четыре секунды и успел я как нельзя вовремя. Тот самый бандит, уже заносил руку с клинком, сквозь боль и слезы примериваясь ударить Гибри кинжалом.

Без малейших сомнений, я резко ускорился и перехватил его руку, прямо во время удара, добавляя ей боковой импульс ударами лап и не позволяя клинку воткнуться в тельце щенка. Да и зачем этому бандиту такая маленькая цель, как щенок? Промажет еще, потом позору ж не оберешься. А тут, вон, нога какая большая! Туда-то он точно попадет. И попал же! Горжусь им! А уж как заорал-то, заорал! И пофиг, что не от радости. Главное результат. Приземлившись на пол, я развернулся и резко прыгнул вперед, впечатываясь импульсом в колено второго бандита, который внаглую проигнорировал щенка и проблемы своего товарища. Он уперто и активно пытался добраться до девушки, схватившись за поднос и вырывая его на себя.

У меня же в голове все больше и больше начинала крутиться мысль — "Что. Это. За. Клоуны?"

Нет я все, конечно, понимаю. Тут явная разборка банд происходит. Или нечто подобное. В стиле — "крыша вашего крышующего поехала, теперь я за него". И одна из банд вполне уверенно теснит своих оппонентов, раз уж эта парочка вывалилась из общей свалки и обратила внимание за простую подавальщицу. Но блин, тут же бой в самом разгаре, клинки мелькают! Как можно быть такими беспечными?

Но, видимо, можно. С отчетливым хрустом, колено отморозка выгнулось чуть ли не в обратную сторону и тот, с диким воем, рухнул на пол, присоединившись к своему товарищу.

Гибри уже отпустил свою… добычу и отпрыгнул назад, под ноги девушки, ощерив невеликие клыки и со злостью, внимательно наблюдая за своим противником. Тот упорно пытался выдернуть клинок из своей ноги, но у него это, отчего-то не сильно-то и получалось.

Наверное вспомнив, что у его кинжала был зацеп, на тыльной стороне, и без куска мяса, его не выдерешь, бандит бросил это бесполезное занятие и попытался отползти в сторонку. Желания сражаться у него однозначно поубавилось. Впрочем, как и у его подельника. Чуть ли не в обнимку, эта парочка заползла под один из прибитых к полу столов и тихо поскуливая, там и окопалась.

Я же, четко понял, что с их стороны, особой угрозы уже не будет. Но, легче от этого не стало. Наш с Гибри Бенефис заметили и очень даже оценили. От основной схватки отделились еще двое бандитов и поперли в нашу сторону, с удивлением и некоторой опаской, посматривая на меня. Девушку и щенка они практически проигнорировали.

Но тут и понятно, два скулящих тела под столом, девушка, щенок и непонятный, но уж очень крупный и, даже на взгляд, опасный котяра. Кто все это устроил? Вот то-то и оно.

Я же. Изготовился к очередному раунду веселья, с некоторой тревогой посматривая на клинки бандитов. Все-таки, что ни говори, а когда на тебя идут с оружием, это пугает.

"Боевой транс" давно уже был активен. нужного состояния я достиг, еще когда прыгал по головам, через весь трактир. Так что, первый ход противника разглядеть успел. И даже среагировать получилось. Не идеально, но из под удара я ушел. Лезвие просвистело буквально в миллиметре от моего тела, впиваясь в доски пола и разбрызгивая вокруг щепу. Про заточку оружия, хозяин клинка явно не слышал. Хотя, может, так и должно быть? Удар этого толстого клинка мало чем уступит удару топора.

Хуже всего было то, что кроме того, чтобы увернуться, ничего больше я сделать просто не успел. Бандит использовал какую-то способность, почти мгновенно переместившись вперед, а потом вернувшись обратно. И останавливаться на не достигнутом, явно не собирался.

Стоило мне увидеть, как его рука готовится к очередному удару, а вокруг клинка собирается энергия, как я резко отпрыгнул в сторону. И вовремя, в то место, где я только что стоял, прилетел мощный секущий удар. То ли уплотненным воздухом, то ли еще чем, я так и не разобрал. Но зато осознал, что если срочно не сокращу дистанцию, то противник меня просто "расстреляет" своим умением. Да и товарищ его, мудрил нечто подобное. Атаковать, пока не атаковал, но явно что-то готовил. И это "что-то", мне вряд-ли понравится.

Рванув вперед, я оттолкнулся от поваленной набок лавки и рыжей молнией проскочил между ног противника, тут же влетая прыжком в живот второго противника и напрочь сбивая ему подготовку. Судя по резкому всплеску и хаосу вырвавшейся из него энергии, в ближайшее время он вряд ли сможет воспользоваться какими-то способностями. Да и повело его знатно.

Я же, на одних инстинктах, выпустив когти и разрывая тонкую кожу куртки, дернулся вверх, уходя от возникшей за спиной опасности. Первый противник оказался в разы быстрее, чем я бы мог подумать, почти не уступая мне в скорости. Боюсь, если бы я промедлил, то удар его сабли, меня бы просто располовинил. Настолько мощной и сильной энергетикой она светилась. Хорошо хоть хвост вовремя поджал. А то я уже к нему как-то и привык.

Оказавшись прямо напротив лица опростоволосившегося со способностью бандита, я не поленился и впечатал ему смачный пинок "Импульсным ударом", окончательно выводя его из равновесия.

— "Полежи милок, отдохни!" — Промелькнула в голове мысль.

За счет этого же пинка, я оттолкнулся, пролетая над немного присевшем, для кругового, горизонтального удара, бандитом. Но полностью уйти из опасной зоны, не успел. Непонятно как, не прекращая начатого движения, бандит довернул корпус и, опираясь на свободную руку, достал меня сильным ударом ноги, отправляя в полет к ближайшей выступающей балке.

Я потом частенько вспоминал этот момент, но так и не смог понять, как у меня тогда получилось избежать смерти. Тот бандит был мастером. Иными словами не назвать. И едва он меня достал, как мигом, словно перетек в другую стойку и восходящим ударом клинка, нацелился прямо мне в догонку, посылая очередной серп энергии. Я же, в тот момент был почти без сознания, выпав из боя на пару секунд, от пропущенного удара.

В себя я пришел, оказавшись, непонятно как, на той самой балке, в которую, по идее и должен был впечататься. Но вместо этого, я был наверху, вполне цел, да еще и от удара прикрылся этой же балкой. И мне сильно повезло, что она оказалась достаточно толстой и выдержала добивающий удар бандита. Но даже так, удар разрубил почти все двадцать сантиметров твердого дерева, снова обдавая все вокруг щепой и осколками. Балка подо мной отчетливо хрустнула и прогнулась.

Не став искушать судьбу, я не придумал ничего умнее, кроме как побежать по ней в сторону основной схватки и спрыгнуть в самое сердце боя. Бандит этого не оценил. Ну или, может и оценил, но выразил это злобным и недовольным криком, рванув за мной следом.

Мне же, только того и надо было. Главное, что он про девушку и щенка забыл. И у тех появилась крошечная возможность, вдоль стеночки обойти и добраться до входа на кухню. Думаю трактирщик, когда заметит, должен выйти и прикрыть отступление.

Девушка, что я уже давно знал и ценил, была отнюдь не глупой. Подхватив щенка, она аккуратно, пригибаясь, побежала ко входу на кухню, попутно прихватив один из выроненных первыми бандитами кинжалов. Те, уже немного отошли от полученных тумаков и видя пробегающую мимо девушку, один из отморозков, решил взять реванш, попытавшись схватить ее за ногу.

— "Ну эт ты зря товарищ!" — Хмыкнул я, даже отсюда, в просвет между лавками, столами и тушками сражающихся, заметив, как рука бандита расцвела кровавым всполохом. — "Нефиг грабки тянуть, куда ни попадя."

В следующий момент, мне уже стало резко не до них. Недавний соперник, все-таки отыскал меня, хоть и непонятно как. И жаждал поквитаться. За что, я так и не понял, но в его эмоциях ясно плескалось раздражение, злость и охотничий азарт.

— "Маньячелло какое-то" — Скривился я, рванув от него подальше и изредка, полосуя когтями по ногам сражающихся. Так сказать, вносил легкую нотку хаоса в скучное бытие этого мира. Естественно, целью для своих милых проказ, я выбирал ноги тех, кто сражался против "наших" бандитов. А нашими были тут те, кого меньше и кого упорно теснили "не наши".

Может я, конечно и ошибаюсь, но "не наши" — точно не наши, ибо именно они атаковали кухню и их парочка отморозков, домогалась моей знакомой девушки. Так что, выбрав примерную сторону конфликта, я с чистой совестью гадил окружающим, носясь по трактиру и сбивая им атакующий порыв.

Жаль только, долго так развлекаться мне никто не позволил. "Не наши" быстро разобрались в происходящем, буквально, после тройки трупов. "Наши" не растерялись и вполне успешно закончили начатое мной.

— Фирдерго нарде тиргесто пиритро! Шандаре нарде! — Зычным голосом что-то скомандовал командир шайки атакующих. Тот самый упорно, или упорото, преследующий меня по всему трактиру отморозок.

Я уже запарился уворачиваться от его точечных энерго-серпов. Догнать он меня не мог. Но с мощью его атак, ему это особо не мешало. Удары напрочь прошибали и столы и лавки. Потому, мне приходилось изображать чудеса акробатики, чтобы раз за разом уходить от прилетающих в меня атак. И это притом, что вокруг была толпа народа. И в основном — его подчиненные. А все равно, находил окошки для удара, чтоб и своих не задеть и в меня долбануть своими серпами.

Я уже было подумывал рвануть на кухню, тем более, что и остальные подчиненные этой сволочи, начали пытаться сделать мне "бо-бо". Но останавливал тот факт, что следом за мной, туда придет и эта упорная сволочь. И трактирщик, с поварихой и прислугой, вряд-ли что-то смогут ему противопоставить.

Девушка, с щенком на руках, уже вполне успела спрятаться на кухне. Молодец трактирщик, как я и надеялся — не побоялся выйти и прикрыл. Хотя, и получил рану на боку. Если конечно, то была его кровь на длиннополой рубахе. Не было времени рассматривать.

Я же, невольно оказался в сложном положении… Уходить — не вариант. "Не наши" тогда быстро сметут "наших". А потом и за трактирщика с прислугой возьмутся. И тогда все мои действия вообще теряют какой-то смысл. Оставаться и сражаться? Так рано или поздно — просто прикончат. Либо подловят, главарь или кто-то из его бойцов. Либо сам нарвусь, допустив ошибку.

Единственным приемлемым вариантом, я выбрал отступление за спины "наших" и редкие вылазки, с целью подгадить и сбить порыв атакующих. Но и у этого решения оказались свои минусы. На ряды защитников тут же возросло оказываемое противником давление. В основном, все из-за того же главаря, что лично вступил в схватку и уже успел зарубить своими серпами троих.

Только двое из всех обороняющихся, смогли хоть как-то ему противостоять, на некоторое время, сдержав его натиск. Но, я уже понимал, что это ненадолго. Двойной перевес в силах-то, никуда не делся. И что теперь делать, я не представлял, от слова совсем.

Силы обороняющихся таяли чуть ли не с каждой секундой. Вот, из двенадцати, еще стоявших ранее бойцов, на ногах осталось десять. А когда я вернулся после короткой вылазки по ногам атакующих, их стало девять. А нападающих еще больше двух десятков.

— "Все?" — С тоской посмотрев на кухню, спросил я у себя — "Отвоевался?"

Как это было ни печально, но кажется, защитить щенка и его хозяйку, у меня все же не получиться. Еще немного и защита нужна будет мне самому. А погибать тут я не имею права. У меня еще "родственники" есть. И в моих приоритетах они всегда будут на первом месте.

— "А значит, что?" — Сам у себя спросил я — "Линять пока еще есть такая возможность?"

Одно дело, если бы я погиб ввязавшись в схватку, в самом начале. Но другое дело, сейчас, когда у меня, появился четкий и ясный выбор. Остаться и погибнуть вместе со всеми. Или уйти.

И между этими двумя вариантами я разрывался, потому как, оба были — хреновее некуда. Бросить друга и сбежать? Или плюнуть на судьбу "родственников" и остаться, без внятных шансов на выживание?

Уж не знаю, какому местному божеству мне надо возносить хвалу, но ситуация в трактире резко поменялась. На арене событий появился еще один участник. Сквозь входные двери трактира хлынул поток бойцов, сходу врубившийся в спины "не наших". Ну а я, с огромным облегчением вздохнув — иногда выбор, это отнюдь не благо, а совсем наоборот. Под шумок, юркнув на кухню, я в последний раз убедился, что мне в зале больше делать нечего и найдя взглядом "своих" примостил свою попу на одном из столов, спокойно и с достоинством вылизывая лапки. Я же кот, как-никак. Вот и буду отыгрывать на публику простого кота. Хотя, судя по хитро блеснувшим глазам девчонки, ее такой маскарад уж точно не обманет.

Глава 36

"Не наших" смяли достаточно быстро. Во-первых, перевес сил был на стороне подкрепления. Ну а во-вторых, качество бойцов в этом подкреплении было значительно выше, чем у отморозков напавших на трактир. С некоторым удивлением, среди бойцов подкрепления, я смог опознать несколько знакомых лиц. Этих бойцов я частенько видел как на рынке, так и среди охраны поместья.

Единственными, кто смог уйти от неминуемой расправы, был тот самый главарь, гонявшийся за мной и несколько его приближенных. Они слаженным ударом прорвались вдоль стеночки и врубились в ряды бойцов, зашедших с заднего входа. Их, конечно, пытались остановить, но разлетающиеся от главаря, словно из пулемета, серпы, не дали возможности их зажать и часть нападавших смогла уйти.

Едва бой закончился, командир подоспевших бойцов, сразу же начал отдавать распоряжения. Раненным в экстренном порядке оказывалась первая помощь, после чего их организовали в небольшой отряд и под прикрытием бойцов куда-то отправили. Кто-то шел сам, кого-то несли на носилках. Я так подозреваю, что отправили их в то самое поместье.

Выжившим среди нападавших повезло меньше. Устроив экспресс-допрос, командир выбил из них требуемую информацию, после чего их всех тут же и положили. Причем сделано это было настолько легко и просто, словно с подобным местные бойцы сталкиваются чуть ли не каждый день. Впрочем, так оно, в общем-то и было. Все четко, просто и профессионально. Без лишних движений. Обыденно.

Меня это, если честно, немного покоробило. Одно дело видеть, как группа "авантюристов" избила толпу оборванцев или, как охранники на рынке избивали охамевшего покупателя. Другое дело — вот так. Словно не человека убили, а муху назойливую прихлопнули. Одно это многое говорит о ценности человеческой жизни в этом городе. Она тут равна нулю. Если не меньше.

Ну а дальше, пришел и наш черед для разбирательств. Командир отряда, закончив дела в зале, направился к нам на кухню. И вот тут бы мне свалить куда-подальше. Да не получится. В разгар схватки я пытаться сбежать даже не пробовал. Без вариантов. Не "чужие", так "свои", прибили бы влет. Просто так, на всякий случай. А сейчас и подавно. Пытаться свалить — не лучшая идея. Из кухни других выходов нет. Единственное окошко закрыто крепкими ставнями. А выход только один. Обратно в зал. Ну или в подвал-погреб, из которого тоже есть дверь на улицу. Видимо, таким образом в этот трактир поставляют продукты. Из улицы, сразу в погреб трактира. А там уже, при необходимости, достают и вперед готовить.

Но и этот путь был для меня закрыт. Кто ж мне откроет его сейчас? Да и чтобы открыть его, надо сперва разобрать небольшую баррикаду. Трактирщик со товарищи, перегородили эту лазейку еще в начале боя, видимо опасались, что бандюки могут обойти. И судя по торчащей из двери щепе и нескольким проломам от топора — перегородили совсем не зря.

И спрятаться тут было особо негде. Не потому, что мест не было. А из-за моей энергетики. Любой, кто может ее видеть, в легкую поймет, что я где-то тут. А уж, кто-кто, а командир отряда, энергетику видеть точно умеет.

— Гиэрд! Ситре нагросо торомо? — Спокойным и властным голосом спросил трактирщика, которого, как раз, перевязывала повариха, вошедший на кухню командир бойцов.

Стоило ему появиться в дверях, как все резко присмирели. Девушка-подавальщица, как и ее товарка, постарались спрятаться с глаз долой. Что в небольшой и разгромленной кухне, сделать было сложновато. Поваренок, уже отложивший в сторону кочергу, был совсем не прочь составить им компанию, но сдержался, оставшись на месте. Ему приходилось ассистировать дородной поварихе и держать ткань и ножницы, помогая той оказывать первую помощь.

— Наргросо теро — Отмахнулся трактирщик и немного посмурнев, что-то спросил — Фирдра тадо?

— Нирго — Покачал головой командир отряда, сильно скривившись.

"Бывало и хуже. Фирдра жива? Нет" — Перевел я их диалог для себя.

В этот момент взгляд осматривающего кухню командира наткнулся на меня.

— Тиргесто? — С огромным изумлением спросил командир, неверяще переводя взгляд с меня на трактирщика и обратно.

— Харгоро тердо — "Сам в шоке" — Пожал плечами трактирщик. И что-то принялся сбивчиво объяснять командиру отряда.

Тот же, все больше и больше офигевая, с любопытством рассматривал меня. Я же, спокойненько сидел себе, вылизывая лапки и напрочь игнорируя его взгляд. Хотя кто бы знал, чего мне стоило изобразить из себя эту вселенскую невозмутимость. Я уже начинал жалеть, что не свалил, когда была такая возможность.

— Сиэла настро драаро Тиргесто — "Сиэла стоит спросить о Тиргесто" — Под конец высказался Трактирщик, пожимая плечами и кивком указывая на девушек.

— "Сиэла, значит" — Мысленно уцепился я за мелькнувшее имя. Теперь я хоть узнал, как звали эту девушку.

— Тордо! — "Рассказывай" — Даже не взглянув в ее сторону, бросил командир отряда, все также играя со мной в гляделки.

Всего ответа девушки я не понял, ее хватало еще известного словарного запаса. Но общий, крайне положительный, оттенок смысла уловил. Сиэла активно меня выгораживала, рассказывая, какой я хороший кот. Ну или, точнее "Тиргесто". Упоминала и Гибри, которого до сих пор держала в руках, не давая ему вырваться. Хотя он уже и не пытался. Поначалу, еще когда она только его схватила, вырывался, но потом осознал, что не навредив хозяйке, выбраться у него не получиться и немного успокоился.

— Хардо — "Достаточно" — Отмахнулся командир. Звали его, как я понял Нердар. По крайней мере, нейро-сеть была в этом уверена на 73 %. Вычленив из рассказа девушки уважительное обращение и его имя.

Нердар медленно двинулся ко мне, внимательно следя за моими движениями. Я же, прекратив изображать из себя монумент спокойствию, напрягся и приготовился к схватке. Одного лишь эмоционального фона, идущего от командира отряда, мне хватило, чтобы понять. Мир, дружба, жвачка, мне с ним не светит.

И теперь у меня был только один выход. Уловить момент и прорываться в общий зал, а оттуда уже по ситуации. Или через задний вход или через парадный. Как вариант, еще и окна. Но я не был уверен, что смогу пробить стекло. Сильно оно там толстое.

— Ханемо Нердар! — "Господин Нердар" — Воскликнула Сиэла, выходя вперед и с трепетом, на подкашивающихся ногах, заступая дорогу командиру отряда — Тригесто тадоро фариго. Ар тадо нарс!

Вторую часть высказывания я не понял. "Тиргесто", "жизненно", что-то там "фариго". И опять что-то с жизнью. Кажется, девушка просила сохранить мне жизнь и говорила, что я ее спас.

— Градо Шалде! — Попытался отмахнуться мужчина и оттолкнуть девушку. Но неожиданно, на его пути встал и трактирщик. По его злому взгляду и довольно грубому высказыванию, он полностью поддержал девушку. А по опущенной на ножны с клинком руке, я с удивлением понял, что он даже готов вступить в бой против командира, если тот не отступиться.

Это меня не слабо так удивило. Ладно Сиэла. Но трактирщик, готовый защищать меня с оружием в руках, против толпы бандитов и этого "Ханемо" Нердара… С чего бы?

Впрочем, ответ нашелся достаточно быстро. Из вспыхнувшего спора, я мало что уловил, но два главных слова разобрал вполне точно. Все то же "Тадо" — жизнь и "Миора" — дочь.

— "Так Сиэла получается, это дочь трактирщика?" — Удивился я.

Впрочем, удивился не сильно. Нечто подобное я и предлагал. Думаю, не каждой "обычной" подавальщице, хозяин трактира разрешил бы подкармливать уличного кота отборным мясом.

Спор трактирщика, которого звали Ситре, и Нердара все сильнее накалялся. Я же, пытался придумать, как выкрутиться из всей этой и свалить. По всему выходило, что без боя — никак. И начинать надо прямо сейчас. Иначе, пострадают и трактирщик Ситре и девушка Сиэла. А этого я точно не хотел. Поэтому, надо срочно прервать всю эту катавасию с долгом жизни, взорвав ситуацию чуть раньше и сфокусировав все внимание бандитов и их главного, только на себе. А значит, идем в прорыв!

Стоило мне только изготовиться, мягко и незаметно перетекая из расслабленной позы, в готовность к прыжку, как в спор вмешалась третья сторона.

С удивлением, я увидел, как рядом с трактирщиком, становиться один из тех бойцов, что защищались в трактире до прихода подкреплений. А в самом зале, понемногу поднимался какой-то шум. Выглянув из-за спин девушки и трактирщика, я заметил, как возле входа, оттеснив остальных, нарисовались еще двое бойцов. То же, из тех, кто защищался. Это троица, были единственными, кто все еще оставался в трактире. Остальные либо погибли, либо отправились на встречу с лекарями.

Сор разгорелся с новой силой. Но, что меня удивило, Нердар, уже не так уверенно пытался давить своим авторитетом. Боец, вставший рядом с трактирщиком — Дарго, довольно спокойно и уверенно спорил с Нердаром. И насколько я понял, по статусу и по личной силе, совсем не уступал командиру подкрепления. Да и в бою, насколько я помню, вся защита выживших, как раз и держалась именно на его мастерстве.

После нескольких минут жарких и злых дебатов, Нердар, все же отступился, зло плюнув на пол и развернувшись на каблуках, вышел с кухни. Все, и я в том числе, невольно вздохнули с облегчением.

А тот самый боец, прежде чем выйти, подошел ко мне и поклонившись, что несказанно меня удивило, развязал поясной кошель и вытащил оттуда крупный, небесного цвета кристалл, положив его на стол передо мной.

— "Очень интересно" — Хмыкнул я про себя, переводя взгляд с бойца на кристалл и обратно.

По всему выходило, что это некий аналог местной благодарности и принять я его был обязан. Да и судя по поведению остальных, с жадностью, впившихся в кристалл взглядом, штучка эта была довольно ценной. Хотя это я и сам видел. Энергия от кристалла, просто шибала во все стороны.

Не став артачиться, я аккуратно, имитируя действия обыкновенного, но умного животного, обнюхал кристалл со всех сторон, после чего с громким "Ум-мур", подхватил его в пасть и с огромным трудом проглотил.

В следующие несколько минут, я напрочь выпал из реальности. Заключенная в кристалле энергия, действительно была огромна. Хлынувшая по телу мощь, за малым, чуть не отправила меня в длительный нокаут. Только нейро-сеть, активировав, какие-то, одной ей понятные механизмы, смогла немного смягчить давление этой энергии и помогла мне ее направить в нужное русло.

Как я потом понял, этот кристалл раньше принадлежал довольно мощной зверушке и содержал в себе какую-то интересную способность. К сожалению, что эта была за способность и как ее использовать, я не знал, а значит и получить не мог. Но даже так, направив всю эту мощь на укрепление собственного тела, я получил прирост свой физической силы и энергетики почти на сорок процентов.

Правда теперь, мне было бы желательно пару дней, провести в спокойствии и усвоить полученное. Тогда этот резкий прирост практически полностью останется со мной. В иных случаях, я могу потерять значительную часть обретенного усиления. В общем, если выберусь отсюда, стоит наведаться к Шоше и отсидеться у него денек-другой. Тут-то точно оставаться не стоит. Я хоть и среди друзей, вроде бы, но рисковать особо не хочется. Сейчас меня прикрыли, а потом? Вот то-то и оно. Потому, погружаться в себя и выпадать из реальности на длительный срок, я здесь точно не стану. Можно было бы, конечно, и домой, в логово. Но туда в разы дольше идти. А мне бы уже сейчас начать осваивать полученное. Потому — к Шоше. К нему ближе.

Тем более, что Дарго, отдарившись кристаллом, терпеливо дождался, пока я его поглощу, после чего кивнул Сиэле и вышел с кухни, что-то сказав двоим своим подчиненным. Девушка тут же подхватила меня на руки, немного охнув от моей тяжести, и поспешила следом за Дарго.

Выйдя через задний ход и растолкав по пути не очень довольных происходящим бойцов Нердара, Дарго, проследил, чтобы никто к нам не лез и еще раз кивнув, ушел обратно в трактир.

— Лагоро ханемо Тиргесто! — Опустив меня на землю, поклонилась девушка и аккуратно протянула руку к моей голове. Не став артачиться, я позволил ей пару раз провести мне по макушки, что неожиданно оказалось довольно приятно, после чего, попрощавшись своим коронным "Муар-мяу", я отправился в гости к лемузьяну.

Следующие дни пролетели на удивление тихо. Практически неделю, ничего не напоминало о произошедших в трактире событиях. Лемузьян сильно помог мне, подправив мои действия с полученной энергией. За счет чего я усилился даже больше, чем предрекала нейро-сеть.

Ничего сверх-ординарного, я, в итоге, в общем-то, не получил. Действительно — просто общее усиление и укрепление организма. Но, только за счет этого, моя физическая сила и энергетика, скакнули на качественно новый уровень. На третий день, когда моя энергетика полностью устаканилась и сбалансировалась, я провел несколько тестов и полностью был ими доволен. Сила и дальность способностей увеличились вдвое. Лапки по крепости теперь не уступали мореному дубу. Про то, что я немного подрос и нейро-сеть, чуть ли не каждые пять минут, в спешке перерассчитывала конечный результат моего роста, даже упоминать не стоит.

Если изначально я должен был вырасти в просто очень крупного кота, то сейчас в прогнозах — две трети Бочонка. А это о чем-то да и говорит. Прогнозируемый нейро-сетью средний вес в 30–40 кило, впечатлял.

Но, это дело далекого будущего, до которого еще дожить как-то надо. Такого веса, как и длинны в метр, не считая хвоста, я достигну только через год, когда начну "матереть".

А сейчас, у меня понемногу вырисовывалась с этим делом, конкретная такая проблема. После недели затишья, вокруг трактира началось очень и очень нездоровое шевеление. В самом трактире все чаще стали появляться отдыхающие "авантюристы", а вокруг него, "якобы" просто прогуливаясь, все чаще попадались оборванцы с "уентральной" улочки.

И я вот, абсолютно поверил, что все это происходило ну сооооовсем случайно. И "авантюристы", до того не жаловавшие особо этот трактир, решили "вдруг" отдыхать именно тут, на любой шорох и звук, выскакивая наружу. И оборванцы, действительно гуляли тут просто так. Угу… посреди ночи. След в след за Гибри… Благо хоть щенок, хоть и малыш-глупыш, а разумение, какое-никакое, а все-таки имел, с легкостью от них отрываясь.

Апофеозом же стало, когда в наш район нагрянул слаженный отряд "авантюристов", тщательно прочесавший его от и до. Благо, Шустрик молодец — вовремя их обнаружил и мы по тихому свалили, на время укрывшись в соседнем районе трущоб.

Короче говоря, информация о нас понемногу превращалась в секрет полишинеля. Нас активно искали. точнее, искали именно меня. Про остальных они могли не знать. Хотя и это сомнительно. Опросить "центральную" — много ума не надо. А там мы, все-таки, засветились.

Впрочем, чего-то такого и следовало ожидать, после событий в трактире. Я и мои "родственники", для местных, были лакомой добычей. Это я понял и из эмоций того капитана, где кроме всего прочего мелькала нотка алчности, и знал из воспоминаний Птицина. Да и сам уже понимал, что ценность живности, для местных, во многом определяется ее энергетикой. А наша семейка, что ходячие алмазы для бедняка. Поймай и шикарный куш — гарантирован.

Как итог, через месяц, передо мной встал вопрос — "Что делать?" И варианта было всего два. Первый — просто свалить в другой район. У такого варианта были как плюсы, так и минусы. И, к сожалению, минусов там было больше.

Во-первых — это временное решение. Искать нас будут упорно и рано или поздно, снова обнаружат. Во-вторых, найти нормальное место для логова — задача сама по себе непростая. Ну и в-третьих, мне этот вариант просто не нравился. Это что теперь? Постоянно бегать? И рано или поздно дать свой последний, отчаянный бой, когда прижмут к стенке? А ведь тот же Бочонок с каждым днем становиться все больше. И уж кого-кого, а его спрятать будет не так-то просто. Да и не будет он прятаться. Ему проще дать супостату в грызло, чем напрягаться изображая из себя ниндзюку-пузуна. И как только такое произойдет, будет новая облава.

Второй вариант, мне нравился еще меньше, чем первый, но, в перспективе, именно он, и мог решить все наши проблемы. А если и не все, то многие. Ошейники. По сути — это индульгенция для живности и почти стопроцентная защита от посягательств охотников и "авантюристов". Тот же Гибри тому яркий пример. Его энергетика была крайне мощной. Сама по себе — тоже лакомый кусок. Но его никто и не думал трогать. Возможно, кроме функций отслеживания, в ошейниках встроен некий маркер, помечающий любого, проявившего к владельцу ошейника агрессию. Ну или нечто подобное. В любом случае, будь ошейник просто следящим артефактом, вряд ли бы это кого-то останавливало. Значит, есть что-то еще. Вот я и задумал получить своим такие ошейники. По крайней мере, от большинства нападок это нас должно спасти.

И единственным местом, где я бы мог получить желаемое — был трактир. Там меня знали, любили и уважали. Ну или, хотя бы, просто знали, что тоже неплохо. Сиэла и Гибри-то понятно… А вот с трактирщиком, как раз и вопрос. Захочет ли он мне помогать? По идее — должен помочь. А там посмотрим.

Проблем, чтобы незаметно проникнуть в трактир у меня почти не возникло. Правда пришлось рисковать и пробираться туда не ночью, а ранним-ранним утром. Так, что бы подгадать практически к закрытию, когда и посетителей уже нет, но и на покой, никто из хозяев, еще никто не отправился.

Прокравшись по крышам мимо нескольких сонных оборванцев и переждав в тени водосборной бочки, пока мимо протопает небольшой отряд "авантюристов", я рванул к дверям трактира и незамеченным проскользнул на кухню, внаглую усевшись на том же самом столе, где и в прошлый раз.

Заметили меня не сразу. Поваренок давно валялся на каком-то топчане в углу кухни, а повариха была слишком уставшая, чтобы вовремя среагировать и вообще меня заметить. Сам трактирщик, под руки выпроваживал из основного зала двух, не вяжущих лыка, забулдыг, сопровождая свои действия отборным матом и смачными пинками под зад. Девушки, в это время мыли пол и протирали столы и лавки.

Через пару минут повариха наконец-то заметила посетителя ее кухни и от неожиданности вскрикнула, хватая первое, что попалось под руку. С небольшим трепетом, я оценил схваченное ею орудие убойного труда и невольно напрягся. Получить по запарке чугунной кастрюлей — точно не предел моих мечтаний.

Благо, повариха довольно быстро успокоилась и даже улыбнулась, признав наконец, посетившего ее гостя. Что-то проворковав, она отложила кастрюлю и погремев чем-то в одном из кухонных шкафов, достала оттуда крупный сверток. По разлившемуся в воздухе запаху, я уже понял, что зашел сюда не зря. Этот запах я знал, Сиэла частенько угощала меня им раньше. Еще до того, как вокруг начали шастать всякие неприятные личности и у меня пропала возможность полакомиться законным угощением.

Под хруст раздираемого мяса, я даже пропустил момент, когда рука поварихи, внаглую прошлась по моей спине. Ну блин, я знал, что женщины коварны, но чтоб настолько? А впрочем, фиг с ним, я даже на нейтральный "уррр" расщедрился. Мне не жалко, а за такую вкуснятину, можно и потерпеть.

С трактирщиком договориться оказалось на удивление просто. Если для поварихи и второй девушки-подавальщицы, моя разумность оставалась тайной, то Ситре уже был в курсе. Наверняка дочка поведала. Хотя, как я потом понял, для поварихи, жене трактирщика и матери Сиэлы, это тоже не было тайной. Просто, она этому не придавала особого значения. Для нее я все равно был котом. Пусть и умным и "Тиргестой" и прочее, прочее… Ей просто было пофиг, она воспринимала меня как кота, а я не настаивал.

А вот Ситре, воспринимал меня именно как разумного и общаться пытался также. Едва поняв, что я пришел именно к нему, он выгнал всех из кухни и мы начали общаться. Небольшая проблема возникла только в самом начале нашего общения. В основном из-за моего плохого знания языка. Но, жесты, эмоции и просто "тык" пальцем, ну или коготком — никто не отменял. А это достаточный залог, чтобы найти договоренность.

Как я понял, Ситре и сам хотел со мной встретиться. И даже более того, он уже купил и подготовил дополнительный ошейник. Я не уловил, но, вроде как, такая штучка была довольно дорогой. Это несколько портило мои планы, но не отменяло их.

Сам трактирщик, заморочился ошейником, тоже прекрасно понимая, что у меня два выхода ввиду открывшейся охоты — свалить или идти к нему. Потому и подготовился заранее. В общем, мы с ним, пришли к одному и тому же выводу, что опять же облегчило попытку договориться.

Естественно, я запросил еще три ошейника. Что не сильно-то его и удивило. О том, что нас тут четверо, он похоже уже знал — трактирщик все-таки.

И вот тут у меня и вышел облом. Причем, не столько из-за цены такого амулета. А из-за какой-то иной причины. Трактирщик просто не мог достать еще ошейники. Почему, я не понял. Но, судя по легкой печали и недовольству в его эмоциях, связано это было не с ним или его нежеланием, а с какими-то другими заморочками. Мой "анализатор" предположил, что это может быть связано с местными традициями или укладом жизни. И я был склонен с ним согласиться.

Задумавшись, я с сильным сомнением рассматривал, лежащий передо мной амулет-ошейник. Если нельзя достать сразу четыре, то вся задумка резко теряла свою привлекательность. Толку мне от одного? Тем более, что, насколько я понял, я буду обязан, почти постоянно находиться тут. По крайней мере — ночью, когда трактир работает. Якобы демонстрировать, что я действительно живу в этом трактире и ошейник свой ношу по праву.

Я уже было хотел отбросить идею с ошейниками, но трактирщик снова начал что-то говорить. Всего смысла я не понял. Но общий сводился к тому, что у него есть идея, как решить эту проблему. Промелькнувшие в его монологе слова: "Дардоро" — район, "Фердре" — знакомый и "Мердо" — жилье или дом, вполне достаточно пояснили мне суть его идеи. Если я его правильно понял, то Ситре собирался поискать по знакомым кого-то, кто согласился бы приютить у себя остальных "Тиргесто".

Я же, сильно задумался. С одной стороны — идея не лишена смысла. Если трактирщик сам не может принять наш хвостатый квартет в полном составе, то никаких проблем, с тем, что нас раскидают по его знакомым и по району, я не видел. В плане соответствия моей идее с ошейниками — это вполне подходит. Пусть и несколько иначе, чем я планировал.

Другой вопрос был в том, что мнение моих родственников об этом, может быть несколько иным. Но… Этот вопрос я надеялся как-нибудь решить. Сложновато будет, но если пристрою своих оболтусов на теплые места — это будет лучшим выходом из ситуации. А самое главное — это легализация в городе. В плане выживания такой итог даст фору любому другому моему решению.

Поэтому, снова взвесив все за и против, я все-таки кивнул трактирщику и ударил лапкой по лежащему на столе браслету. По договоренности, в мои обязанности отныне входило отваживать от трактира всякую гадость, начиная от обычных мышек и тараканов, заканчивая гадами ползучими, бегающими и летучими, если такие заведутся. Со стороны трактирщика — ошейник и крыша над головой, с мясным рационом в придачу. Ну и заодно, поиск хозяев для моих "родственников".

Едва мы ударили по рукам и лапам, как трактирщик поднялся и позвал повариху Траде и их дочку Сиэлу. О чем-то переговорив, видимо решая, кто собственно будет за меня ответственен, трактирщик немного поспорил с поварихой и отдал, лежащий рядом с ошейником круглый медальон своей дочке. Та же, с улыбкой подойдя ко мне, взяла в руки ошейник и аккуратно застегнула его на моей шее, торжественным голосом, произнеся:

— Тиргесто неоро тагермо Баркисо! — "Тиргесто" твое новое имя Баркисо"

— "Че?!" — Мя?! — Едва услышав сказанное, я невольно впал в ступор. Нет я знал, что мне должны были дать какое-то прозвище. Кличку там или, даже, какое-то полноценное имя, но чтоб вот так? Сходу записать в Барсики?!

Волкидир Андрей Барсик-2

Глава 1

— Урррррр… Ми… ми-ми-пи… урррр…

«Что за?» — Не понимая, где оказался и что происходит, попытался спросить я, но вместо этого вылетело что-то невнятное, вроде тех самых «ми-пи», что я слышал вокруг.

«Да что за твою медь?» — Пытаясь разобраться в происходящем, я попробовал пошевелится, но с трудом смог сдвинутся всего-то на пару миллиметров. Или не смог. Точно не уверен. Ведь все мои чувства, позволяющие ориентироваться в пространстве, словно сошли с ума.

«Да что происходит-то?!» — В панике, рванулся я.

— МИ! — Вместо возгласа и рывка, получилось что-то жалкое, вперемешку с очередным писком.

Внезапно, я ощутил, как что-то теплое, но почему-то очень «родное», приблизилось ко мне и немного меня пододвинуло.

…

В этот момент кто-то провел ладонью по моей спине и я сразу же проснулся. Еще не совсем понимая, — «Кто посмел?» — Я вяло муркнул-рыкнул и попытался отмахнуться от обнаглевшего создания хвостом. Но, не тут-то было!

Окончательно придя в себя, после долгого сна, я вздохнул, понимая, что мои взбрыки — бесполезны, и поднявшись на лапы, попытался по быстрому свалить. Но, как и вчера, эта попытка была заранее обречена на провал. От поварихи так просто не уйдешь. Такие цепи ни один атлант не разрушит! Будоражащий запах свежего отварного мяса и тонкий аромат парного молока.

— «Нашли, блин, чем охомутать гордого кота» — Урмяур-мям — Невнятно буркнув, возмутился я и с гордо поднятой головой развернулся на сто восемьдесят градусов, возвращаясь в нежные ручки поварихи. Знала, коварная женщина, чем меня подкупить.

— «И ведь вкусно блин!» — Урур…рмям. — Уплетая угощение, невольно признал я. Уж что-что, а мясные блюда, Траде готовила просто божественно!

Жаль только надолго это удовольствие не растянулось. Я бы и рад посмаковать, но блин, когда тут такая вкуснотища, изображать из себя гурмана, просто не реально! Съел все, подчистую! Еще бы и от добавки не отказался, но тут уже нейро-сеть не даст. Режим питания у нее блин. Полезно — не полезно, а будь добр — меру знай. Да и повариха с ней была солидарна. Как ни проси, а добавки не даст, это я за прошедшие дни усвоил уже крепко. Я ей хоть и нравился, но, в вопросах завтрака, обеда и ужина, в этой семье трактирщиков, было строго. Кормили вволю, но в меру.

В первое время, едва получив свой ошейник, я немного опасался, что влез в авантюру, которая мне знатно аукнется. Во-первых, всех свойств этого ошейника и следящего амулета, я просто не знал. То, что пара — амулет-ошейник, дает хозяину знать, когда его питомец появляется в определенном радиусе — это мне было известно. У Гибри подсмотрел. А вот другие возможные свойства мне были неизвестны. Но времени их выяснять не было. «Авантюристы» и охотники с каждым днем становились все наглее и упорнее. Потому и пришлось рискнуть.

Сейчас я уже успокоился. Все свойства ошейника сводились всего к трем главным особенностям — то самое отслеживание, метка на любого, кто посмеет на меня напасть и легкий канал связи, чем-то похожий на тот, который со мной устанавливалШоша. Был он в разы слабее и предназначался исключительно для того, чтобы улучшить взаимопонимание «питомца» с «хозяином» и облегчить восприятие первым команд. Для меня это было не так актуально, ибо я и без этого канала мог понять, что от меня хочет Сиэла или остальные. Благо, получив возможность общаться напрямую, а не просто наблюдать, как на рынке, освоение местного языка ускорилось в несколько раз. Когда не просто понимаешь примерный смысл сказанного, а видишь перед глазами точное и однозначное приложение разговора к ситуации — обучаться в разы проще.

— Гризедо варгора со ноэро? — «Опять сегодня днем уйдешь?» — Спросила Траде, когда я закончил ужинать и попытался сбежать от ее ласки.

— Мау — Утвердительно ответил я, изворачиваясь и не давая себя подхватить на руки. В первые дни мне это не удавалось и меня активно тискали после каждого приема пищи. В этот раз удалось, на что повариха грустно вздохнула. Вот нравилось ей меня тискать. И то, что я «Тигресто» ее совсем не пугало. Как, впрочем и остальных. Трактирщик Ситре относился ко мне абсолютно спокойно. Сиэла же воспринимала меня также, как Гибри.

Меня поначалу удивляло такое отношение, ведь для семьи трактирщика не было секретом, что я разумен. Но при этом относились ко мне, как к тому же Гибри. Ну умный, ну и что? «Кот, он и в Африке кот». Лишь иногда Ситре общался со мной, воспринимая меня не как кота, а как разумного, чей ум на одном с ним уровне. В первый раз, когда договаривались насчет ошейников и прочего. И при обсуждении вопросов, связанных с моими «родственниками».

А дальше — все. Просто «кот». И отношение ко мне соответственное. Ну… с оговорками конечно. Но, прям какого-то исключительного и особенного отношения с их стороны мне ждать не стоит. Как я понял, такое — вполне норма для этого мира. Животные тут частенько бывают довольно умны, и это вполне привычно для местных. Отсюда и соответствующее отношение.

Да я и не жаловался. Лично для меня такая ситуация — идеальный вариант. Я все-таки и есть, тот самый «кот», которого во мне и видят. И пусть не «кот», а «Тигресто». И пусть с человеческим разумом… Но ведь котяра же. А раз котяра, то и нефиг выпендриваться. Да и глупо ждать чего-то большего. Я прекрасно осознаю — «кто я», и кем являюсь для окружающих. И пытаться с этим бороться — как минимум глупо. Потому, пусть будет как будет. Мне же проще.

Ну а сейчас мне предстоял очередной раунд увлекательной игры — «подгадь ближнему своему». «Авантюристы»-то из трактира никуда не делись. Как и более мелкие сошки — охотники. Все также околачиваются тут, в надежде сорвать куш. Ну а я, развлекаюсь тем, что обламываю их раз за разом, перетягивая все внимание на свою скромную персону.

В первые дни в трактире вообще аншлаг был. В тот же вечер, едва надев ошейник, стоило мне выйти из кухни в общий зал, так такое началось… За малым не повторилось недавнее побоище. Хорошо в зале присутствовала десятка бойцов Дарго, что быстро успокоила всех недовольных.

Ну еще бы. Они тут почти неделю за мной охотились, а тут я — такой красивый и с ошейником. И вроде как и тронуть нельзя, но… «если очень хочется — то можно». Вот бойцы Дарго и разъяснили, что нет, все-таки нельзя. Собственность трактира! А собственность трактира под их защитой. А значит и «Тиргесто» этого трогать тоже нельзя. А кто попробует, тот присоединиться к тем пятерым неудачникам, что словам не вняли и рискнули достать оружие и алхимию. Вон они отдыхают под стеночкой.

В следующие вечера такая ситуация повторялась практически один в один. Те, кто уже знал о моем новом статусе, специально приходили вечерами, чтобы посмотреть на реакцию тех, кто еще не знал. Вроде как, даже ставки делали на то, кто из «неосведомленных» получит по кумполу от охраны трактира, а кто нет. В общем, народ вовсю развлекался. Ну а я, отрабатывал свою часть договоренностей с трактирщиком.

Ведь «Тиргесто» и сами по себе — редки. И встретить их даже в лесу не так-то просто. Точнее, непросто встретить и уйти, чтобы рассказать об этой встрече. А тут, в обычнейшем трактире, чуть ли не под носом, вот он — живой «Тиргесто». Живой и спокойный, не нападает, расхаживает себе по залу. Рассматривай — не хочу. Короче говоря, трактир, в моем лице, приобрел знатную изюминку. И мотивы трактирщика, заключившего со мной соглашение, для меня стали полностью прозрачны.

Для меня же, это было сродни работы. Вечером провожу время «на людях», показывая, что «вот он я, любуйтесь», а в остальное время, спокойно занимаюсь своими проблемами и никому до них особого дела нет.

Да и проблем-то у меня, не сказать, чтобы и много. По факту — всего одна. Охота на «родственников». Пока не уляжется этот вопрос с охотниками и «авантюристами», я сильно ограничен в своих действиях. Сейчас главное отвести беду от моих. А остальное может и подождать. Я даже к Шоше всего один раз наведался.

Лемузьян, к слову, был не очень доволен моим новым статусом. Все-таки, у него насчет таких ошейников знатное предубеждение. Во-первых он воспринимает их, как нечто неправильное. Добровольно ограничить свою свободу по его представлениям — это несусветная глупость. Я с ним особо не спорил, все-таки, Шошу можно понять, если вспомнить историю его злоключений и сколько «дерьма» он видел за те годы, что прожил в этом поместье.

Ну и во-вторых, все живые существа этого города, что носят такие ошейники — воспринимаются им как враги. И никак иначе. Вспоминая ту стаю собак и вожака, что до последнего не хотел отступать, я признавал, что в чем-то лемузьян прав.

Огромных трудом мне стоило убедить Шошу, что иного выбора у меня просто не было. Не у всех ведь есть такое логово, как у него. Ему-то что? Ладошками «хлоп» и ищи его по всему дому. И пофиг на энергетический шлейф от его следов, он обрывался после телепортации комнаты на новое место. Ну, а когда, и если, снова найдут — еще раз «хлоп» и начинайте искать сначала. Местные уже давно отказались заниматься подобным геморроем и почти не трогают лемузьяна. Хотя в первое время, искали довольно упорно. Даже спецов нанимали, чтобы найти его комнатку и лишить Шошу возможности ей пользоваться. Но не вышло и вот уже лет семь, как лемузьян спокойно живет в этом поместье.

У нас же, такого убежища не было и в помине. Потому и пришлось мне изобретать велосипед и добровольно надевать на себя ошейник домашнего питомца. Впрочем, пожив пару дней в трактире, я уже оценил все плюсы этого решения и совсем не жалею. Плюсов явно больше, чем минусов. Одна кормежка чего стоит. Про безопасность и защиту от охотников я вообще молчу.

К тому же, трактирщик уже подыскал теплое местечко, куда бы можно было пристроить еще кого-нибудь из моих «родственников». Я уже давно познакомил семью трактирщика с Леди и «братьями».

Едва получив ошейник, я заявился сперва в трактир, а потом обошел окрестности, постаравшись попасться на глаза, как можно большему количеству народа. Многих «авантюристов» мой новый статус знатно расстроил, отвадив большую их часть от мыслей заполучить редкую добычу. Остались лишь самые упорные и осведомленные, что знали, что я тут не один такой. Простые же охотники на живность, исчезли почти полностью. У них и раньше особых шансов не было. А сейчас и подавно.

Я ведь не просто так шлялся по району. Специально попадался на глаза группам охотников, показывая, что «большой брат за вами следит». Ну а дальше, сложить два и два, и перспективность охоты резко падает. Одно мое присутствие залог того, что их попытки обречены на провал. Я всегда могу предупредить своих об опасности. А помешать они этому не могут.

И как результат, через три дня, я привел в трактир всю свою «семейку Адамс» в полном составе. Результат получился… неоднозначный. Больше всех радовалась повариха. Ни страха, ни опасений, я даже переживать стал, что бедный Бочонок лопнет, от несовместимого с жизнью переполнения пузика вкусняшками. Но нет, осилил! Тазик с мясом и осилил. Крут «братишка», слопать мяса со свой вес и спокойненько завалиться спать… Я б так не смог.

А вот Бочонок справился, не ударил в грязь лицом, чем сходу и влюбил в себя повариху Тирде. Все утро, вместе с дочкой, не отходили от него, с удовольствием тиская его тушку. Трактирщик, поначалу морщившийся от количества потраченного на угощения, тоже постепенно отошел. Счастливое лицо жены и дочки, очень быстро примирило его с растратами.

Да и сам он умудрился попасть под очарование момента. Так сказать, не пережил бедолага пушистой атаки нашего семейства. Неожиданно для всех, но мужик напрочь выпал из реальности, стоило только Леди запрыгнуть ему на колени и подставить свою голову под ласковые поглаживания.

Честно говоря, тут я немного офигел, не зная, как реагировать на происходящее. Не ожидал я такого поведения от своих оболтусов. Ну ладно Бочонок. Ему тазик вкусняшек дали. Мне даже завидно стало немного. Но Леди? Обычно гордая, независимая кошечка, САМА напросилась на ласку трактирщика?

Впрочем, через некоторое время, я понял, что не все тут так просто. «Сестренка» в очередной раз продемонстрировала свой ум и понимание ситуации. И если Бочонок просто плыл по течению, а Шустрик откровенно офигевал от происходящего, то вот Леди, сходу въехала в подоплеку происходящего и поняла, для чего я все это организовал. Вот и поддержала, сразу же выявив «слабое звено» и атаковав его своим очарованием. В чем и преуспела.

То утро пролетело для всех достаточно быстро. И его результатами я остался полностью доволен. Я ведь, изначально, сильно опасался того, как мои «родственники» поведут себя при такой близкой встрече с людьми, но все оказалось гораздо проще и спокойнее. Даже и не знаю, может гены мамы-кошки взяли свое. Или просто так совпало. Но на людей, не пытающихся нанести им вред, «родственники» прореагировали вполне благосклонно. А это давало надежду, что пристроить их получиться без проблем.

Тем более, что Бочонка совсем скоро нужно будет отвести к одному из знакомцев трактирщика, согласившемуся взять к себе «Тиргесто». Насколько я понял, это был хозяин крупной мясной лавки, у которого постоянно закупался трактирщик. И вроде как, у этого знакомого были постоянные проблемы с различной живностью, портящей его товар. Обычные животные-охранники, собаки там или специальная порода охотничьих ящериц — не справлялись. Вот он и решился рискнуть и принять к себе страшного и ужасного «Тиргесто», чтобы хоть так решить эту проблему.

В том, что Бочонку такая задача по силам, я даже не сомневался. Да и если его там будут кормить от пуза, этим же самым мясом, которое ему предстоит охранять, то нападающую на эту лавку живность, мне заранее жалко. И если все пройдет гладко, одной головной болью у меня станет меньше и останется найти еще два дома для остальных.

Из всех нас только Шустрик чувствовал себя не в своей тарелке, сидя в углу кухни и с огромной настороженностью поглядывая на происходящее. Впрочем, внимания досталось и ему. Вторая подавальщица — Ирне, что работала в трактире вместе с Сиэлой, очень уж настойчиво подкатывала к нашему «тихушнику» и, конце-концов, добилась своего, с удовольствием, поглаживая холку Шустрика.

Не уверен на сто процентов, но если я правильно понял разговор этой Ирне и трактирщика, она попытается уговорить свою семью и забрать Шустрика к себе. Понравился он ей. Но это пока еще не факт. Вроде как, семья Ирне не очень состоятельная и взять к себе «питомца» не может. В основном из-за стоимости ошейника. Почему, собственно, Ирне и упрашивала Ситре помочь с этим вопросом. А она потом — отработает. И если я правильно понял, Трактирщик дал свое согласие. В чем очень сильно помогла Леди, удобно устроившаяся у него на коленях и на полную врубив свой маленький мурчащий трактор.

Я же, во время всех этих событий, оказался простым наблюдателем. С интересом вслушиваясь в разговоры и отслеживая эмоции, прилетающие от семьи трактирщика, подавальщицы и своих «родственников». И то, что я видел и ощущал, меня сильно обнадеживало.

Единственная за кого я немного переживал — Леди. Если Бочонка и Шустрика заберут, а я буду тут, то «сестренка» на некоторое время останется совсем одна. И вот это-то меня и напрягало. Раньше-то, в любых ее «приключениях» за спиной всегда маячила «безобидная» тушка Бочонка. А теперь, она останется одна. Пусть и временно, пока трактирщик не найдет для нее дом.

Но вот это «временно» и было для меня серьезной проблемой. Леди скучать не любит. И спокойно сидеть и ждать в нашем логове не станет. В общем, нужно что-то срочно придумать. Трактирщик, несмотря на то, что Леди ему очень понравилось, не мог ее оставить в трактире даже на время. По местным неписанным правилам — нельзя. Пока у нее нет дома и «хозяина», она не «домашняя», а «дикая» и этим все сказано.

А Бочонка и возможно Шустрика уже скоро заберут. Как вчера сказал трактирщик, хозяин мясной лавки придет завтра, примерно в обеденное время. Мне же надо будет привести Бочонка и познакомить их, так сказать. Ну а дальше видно будет. Вроде как, трактирщик обмолвился, что мясник уже знает про любовь Бочонка к угощениям и проблем возникнуть не должно.

Ну а насчет Леди, мне придется пойти ва-банк и сделать наконец то, что я итак давно планировал. Познакомить кошечку с лемузьяном и попросить его приютить и присмотреть за сестренкой, пока Ситре не подыщет для Леди новый дом.

Глава 2

— «Леди!» — Урурм! — «Выплюнь! Выплюнь эту гадость!» — Урур! Мур урурмяр! — Пытаясь высвободить хвост лемузьяна из пасти «сестренки», ругался я, бегая вокруг этого клубка шерсти, лап и хвостов.

— Умммурммм — Что-то очень недовольно пробормотала леди, в ответ на пинок Шоши.

— «Шоша блин! И ты туда же?!» — Мяур мям! Ур мя мура мя?! — Кое-как, оттаскивая Леди, недовольно проворчал я.

Но сделать снова ничего не успел. Леди опять разозлилась и выкрутившись из моих объятий снова ушла в «Телепорт», оказываясь за спиной лемузьяна и вцепляясь в Шошу коготками. Точнее, она попыталась это сделать, вот только у лемузьяна была иная точка зрения. Извернувшись, Шоша плюхнулся на спину, пропуская над собой тельце кошечки и чуть-чуть перенаправил ее прыжок смачным пинком.

— «Да чтоб вас!» — Ур мяур ма! — Возмутился я. Почему-то в очередной раз, досталось именно мне. Сработав для кошечки в качестве универсального посадочного места и получив в брюхо толчок всеми лапками, от приземлившейся на меня Леди, я покатился по полу, попутно во всю костеря эту бешеную парочку.

— Шишоша! — Осклабившись, подзадорил лемузьян промахнувшуюся Леди и сделал манящий жест рукой, словно говоря — «Ну давай, давай, мелкая, попробуй еще разок».

Естественно, такое пренебрежение «сестренку» мгновенно взбесило еще больше. И она тут же кинулась в атаку.

Разнять эту парочку, я пытаюсь уже минут двадцать, не меньше. И без толку. Едва кто-то из них успокаивается, как другой, мгновенно выкидывает очередной фортель и драка разгорается с новой силой.

Вот никак я не ожидал, что эти двое так прореагируют друг на друга. И что еще удивительнее, начала всю эту свистопляску отнюдь не Леди. Кошечка-то что? Ну увидела кого я к ней привел, ну посмотрела лениво, фыркнула недовольно, но и все на этом.

А вот лемузьяну такое отношение, совсем не понравилось. Гордость он решил проявить. Ответить, так сказать на недостойное поведение. А я ведь предупреждал, что моя «сестренка» — девушка с характером. Просил его быть поспокойнее… Угу… Щазззз… Спокойнее он себя повел, держите карман шире, ага.

Недолго думая, подошел к Леди и словно кобылку на рынке осматривать стал. То шерстку потеребит, то за ухо потянет… «Сестренка», на удивление, все это стерпела. И даже, когда лемузьян обнюхивать ее стал, проявляя чудеса актреско-издевательского искуства, даже ухом не повела. Но стоило Шоше тронуть хвостик… Вот тут-то и началось.

А самое обидное, что и вмешаться я толком не успел. Выглянул на секунду в соседнюю комнату, проверяя, дома ли Шустрик. А когда вернулся, было поздно. Нет, я изначально и не собирался оставлять их наедине, просто у меня и «братец» с закидонами не хуже, чем у Леди. Вот я и решил, на всякий случай, проверить, дома он или нет. На пару секунд отвлекся. Не успел вмешаться в этот спектакль. И вот… Результат, так сказать на лицо. Ну или на лице. Мне уже трижды, ни за что, ни про что, досталось. Так… за компанию.

Поднявшись на лапки и немного скривившись, от легкой боли в боку, я попытался вновь разнять эту парочку, чье выяснение отношений снова перешло в партер. Но после случайного пинка от Леди и хлесткого удара хвостом от Шоши, я в конце-концов плюнул на них и просто самоустранился.

— «Ну вас, псишки блин» — Урурм, мурмя урм — Проворчал я. Отойдя от них подальше в уголок комнатки, я со вздохом улегся на пузико и попытался расслабиться, с интересом наблюдая за происходящем.

Я-то не сразу въехал, что вся эта драка — не всерьез. Без членовредительства. Так… выяснение отношений, с зубами по полу и кровавой юшкой из носа, не более. Испугался только попервой. Но успокоился, поняв, что ни один, ни вторая, опасных способностей, несущих реальный вред, не применяли.

А вот сейчас, вполне это осознал, потому и успокоился. Нет, там и ярость, и злость, и раздражение, в эмоциях мелькали, что у одного, что у второй. Но… боевого азарта и веселья было в разы больше.

Разнять их не получилось. Не хотятс, барины! Гневаться изволят и по мордасам бьют, едва я пытаюсь вклиниться в их кучу малу и растащить по разным углам. Короче, единственный вариант — дать им выпустить пар, в надежде, что надолго это представление не затянется. А там уже пытаться наладить общение.

По идее, скоро эта потасовочка должна уже закончиться. Шоша, конечно, ценитель «контактного» вида игр, но надолго его не хватает. Надоедает ему быстро. По-любому где-то в предках ленивцы затесались. А значит, скоро он будет заканчивать этот балаган. И победитель тут будет очевиден. Я-то прекрасно вижу, что Шоша поддается. Хотя и не сказать, чтобы очень. Леди может и самая мелкая из нас, но далеко не слабачка. Единственное, в чем лемузьян реально её превосходит — это опыт. Несмотря на все свои бои и сражения, умения кошечки против опыта лемузьяна откровенно не танцуют.

О чем говорить, если я сам, в наших занятиях и играх, очень многому научился у Шоши. Что и позволяло мне, когда надо, справляться с любым из моих оболтусов. А делать это иногда приходилось. Бочонок частенько наглел, а Шустрик систематически косячил. Так что, я был обязан уметь грамотно выдавать подзатыльники. Да и в играх с Леди, совсем уж, терять авторитет было никак нельзя. Вот и применял полученные навыки.

Возможно, это и есть основная причина, почему эти двое сцепились. Леди, наверняка сразу поняла, кто меня всему научил. А лемузьян знал, что кошечка — любительница подраться. С учетом, что он сам… ценитель активных игр, вроде салочек или борьбы — можно сказать, что эта парочка нашла друг друга.

Внезапно, в бой лемузьяна и Леди вмешался еще один участник. Шустрик видимо услышал неладное, уж сильно эти два слона тут шумели, и заглянул на огонек. Естественно, разбираться он не стал. За что и получил по морде. От Леди.

Такой обиженной физиономии, я давненько не лицезрел. Едва только схлопотав оплеуху, Шустрик на пару минут напрочь выпал из реальности, совершенно не понимая что тут происходит. Он тут спасать «сестренку» кинулся, а она его лупит.

— «Не парься» — Урурмя — Подойдя к «братцу», боднул я его и мотнул головой в сторону схватки — «Присмотрись» — Мурурм

Переведя взгляд с меня обратно на парочку, Шустрик пару секунд осозновал происходящее, после чего громко и обреченно вздохнул и раздраженно махнув хвостом, ушел куда-то вниз. Судя по едва слышимому скрипу половиц — в свой любимый подвал. Кажется настроение гулять сегодня дальше ему напрочь отбили.

Парочка пушистых дебоширов угомонилась минут через десять, распавшись на два взъерошенных, но жутко довольных, комка шерсти.

— «Наигрались?» — Мяум? — Поинтересовался я.

— Шишошо — Мярмум — Практически синхронно ответили оба.

— «Ну вот и славно» — Ум мямимур — Вздохнул я и подойдя к лемузьяну провел лапкой себе по голове. Жест этот у нас давно уже обозначал желание установить связь и поговорить.

— Шашо-о — Мотнув головой в сторону Леди, спросил лемузьян.

— «Агась» — Мяум — Кивнул я — «И ее» — «Ур мя»

Настраивать связь лемузьян решил, начав с кошечки. В принципе — логично. Я уже достаточно опытен и любые изменения и усложнения энерго-канала не должны представлять для меня серьезных трудностей. А вот с Леди могут возникнуть проблемы. Тут навык нужен, которого у нее нет.

Поначалу «сестренка» сильно напряглась, когда лемузьян потянулся к ней, напитав лапы своей энергией, но я, как мог, ее успокоил и кошечка все-таки решила довериться и не сопротивляться.

Через пар минут и несколько недовольных «Ум!» от Леди, лемузьян все-таки смог настроиться на кошечку и установить энерго-канал. Я впервые видел этот процесс со стороны. И надо признать, это довольно интересное зрелище. Если я, обычно использовал энергию, как некий аналог воды в сосуде. И управлял ей, исключительно опосредованно, то вот лемузьян делал это напрямую.

Там где мне приходилось «двигать сосуд», то есть, что-то делать и как-то двигаться, чтобы управлять энергией, лемузьян делал это напрямую. Просто одним своим желанием.

Чему-то подобному он пытался меня научить, но не получалось. Да и вряд ли когда получиться. С его объяснений выходило, что я изначально «наглухо» привязал свою энергетику к своему телу. Иными словами избрал путь физического усиления и аналогичных способностей. Лемузьян же, как и Леди, к слову, работали с энергией иначе.

В чем разница подходов, я понял только сейчас. Собственно, когда увидел, как Шоша устанавливает связь с кошечкой. Лемузьян и раньше пытался мне показать эту разницу подходов. Но, не особо получалось. Для его способностей обязательно нужна была четкая цель. Другое живое существо. Потому и не мог он мне нормально показать разницу. Все же, одно дело, когда энергию применяют к тебе. Другое дело, когда ты наблюдаешь весь процесс со стороны.

Как только канал был установлен, на несколько минут они оба просто выпали из реальности, активно о чем-то общаясь. Мешать я им не стал, хоть и было любопытно. Особенно хотелось, наконец, нормально пообщаться с «сестренкой». Напрямую. А не так, как раньше — намерениями, эмоциями и действиями.

Сейчас важнее, чтобы Шоша и Леди окончательно подружились. Мне кровь из носу нужно, чтобы лемузьян на время приглядел за «сестренкой». Бочонка уже считай забрали. Шустрика заберут на днях, Ирне уже уболтала родных и трактирщик договорился с кем-то о еще одном ошейники. На днях сделают и принесут.

Было бы проще, конечно, будь у меня возможность пристроить Леди в трактир вместо себя. Ситре-то она очень понравилась и с этой стороны проблем бы не было. Вот только уже поздно. В трактире есть я. И свой ошейник, завязанный на дочку трактирщика я отдать не смогу.

Во-первых, потому как подобное явно никого не обрадует. Посторонние люди, особенно «авантюристы», по-любому начнут бухтеть и ворчать. Типа: «Ай-яй-яй, как же так уважаемый Ситре? То один Тиргесто, то другой». Так не делается. Не по людски это. Не по нашим устоям и законам.

Ну а во-вторых, что и является основной причиной, ошейник это, в первую очередь, вещь — строго индивидуальная. Я уже успел немного сравнить свой ошейник и тот, что у Гибри. Абсолютно одинаковые в основе, они сильно отличаются в мелочах. Да и сам Ситре нечто подобное упоминал.

Ошейник полностью подстраивается под энергетику своего носителя. И чтобы очистить такую настройку, нужно очень постараться. Если я правильно понял, то такая очистка по стоимости — почти как сам ошейник. А он — штучка не дешевая.

Потому, с вариантом поменяться с Леди местами, пришлось сразу и распрощаться. Не хватит у меня наглости просить у трактирщика тратить деньги на еще один ошейник. Он и так, сперва купил для щенка, потом для меня, плюс помогает с покупкой для Шустрика. Видел я, как пересчитывая очередную выручку, Ситре иногда вздыхает. Не жалеет, но… некоторая напряженность ощущается.

Потому, лемузьян сейчас — лучший вариант, куда можно будет спрятать Леди. Пока кошечка будет под присмотром Шоши, я смогу немного расслабиться. Ну а там, Ситре найдет ей дом и эта моя проблема уйдет в прошлое.

Немного напрягало меня только то, что мы теперь будет вдали друг от друга. И я не смогу ничем помочь, случись что. Но, с этими переживаниями я явно поторопился. Был я в лавке мясника. Вышел из трактира вслед за ним. Прошли три переулка и на месте.

С Шустриком же — еще проще. Подавальщица живет по соседству с трактиром. Так что, наш квартет хоть и разлетелся по разным «хатам», но жить мы будем в одном районе. Главное, чтобы и для Леди нашелся дом где-то рядом и будет вообще замечательно.

Наконец, Шоша и Леди наболтались и лемузьян двинулся ко мне, вновь напитывая лапы энергией. Уже зная, что нужно делать, я максимально расслабился, позволив энергетики течь свободно и легко. И едва почуяв прикосновение чужой энергии, потянулся к ней, легко и быстро вплетая и подстраивая ее к своей.

— «Привет. Братик. Дурик» — Едва подключившись, уловил я веселое «высказывание» «сестренки».

— «Чего это сразу дурик?» — Урмям ура урма? — Хмыкнул я.

— «Тебе. Память. Надо. Раньше?» — На секунду подвиснув, от вопроса, я все-таки понял суть сказанного — «Тебе память отшибло? О том, что было раньше»

— «Что было, то в прошлом и осталось» — Отмахнулся я, несколько раз, в разных вариациях использовав мысле-образ «Прошлое». «Говорить» я старался максимально простыми фразами, чтобы «сестренке» легче было понимать. Себя помню, когда только начинал общаться с Шошей. Любая сложная «фраза» и я начинал тупить.

— «Сейчас. Дурик. Раньше» — Хмыкнула сестрица, подбавив в «слова» знатную порцию веселья.

— «Да, да. Такой же, такой же» — Не стал спорить я. — «Сама не лучше».

— «Нет. Я. Лучше. Всегда.» — Вздернув мордочку к потолку, не согласилась «сестренка».

— «Ладно. Не сейчас. Еще будет время поговорить. Повеселиться.» — Отмахнулся я, попытавшись передать немного серьезности.

— «Хорошо. Хотел. Ты. Сейчас? Шерстистый. Здесь. Зачем?» — Спросила сестренка

— «Попросил его помочь. Погостишь у него» — Но увидев, что Леди не поняла, попытался объяснить чуть проще — «Здесь. Одна. Скоро. Это опасно. С Шоша не опасно. Временно с Шоша. Жить»

— «Не боюсь. Не хочу» — Тут же ответила «сестренка».

— «Помоги мне. Надо. Быть. Шоша. Скоро. Новый дом. Твой. Я. Ищу.» — Как смог, объяснил я, зачем мне это надо.

— «Шерстистый? Я? Я» — Шоша! — Влез лемузьян, добавив в образы немного возмущения.

— «Хорошо. Поняла. Шерстистый» — С абсолютно серьезным выражением мордочки кивнула Леди. Этот жест она уже давно у меня подсмотрела и с удовольствием им ползовалась.

— «Поняла она блин.» — Прикрывшись, мысленно хмыкнул я. — «А кончик хвостика с головой выдает»

— Шоша! — Недовольно пробурчал лемузьян.

— «Хорошо. Поняла. Шерстистый» — Чуть ли не в точности повторила она недавний образ, а кончик хвоста задергался еще активнее. И ведь разобралась уже, заразючка мелкая, как экранировать свои настоящие эмоции. Вот и развлекается.

— Шоша… — Грустно вздохнул лемузьян, но спорить больше не стал.

Я же едва сдерживался, чтобы не заржать. Я как наяву представил, как лемузьян будет учить кошечку говорить с ним, правильно «произнося» его имя. И как долго кошечка еще будет троллить его этим «шерстистым».

— «Хватит. Серьезно.» — Влез я, отбросив веселость. — «Леди. Жить с Шоша. Временно. Надо»

— «Хорошо» — После долгих уговоров, кошечка, вздохнув, все-таки согласилась. Да и то, только с условием, что лемузьян станет ее спаринг-партнером и вообще будет учить, как она выразилась — «Не знаю. Много. Показать. Шерстистый.»

Шоша, в принципе, был совсем не против, тем более, как он переслал мне, Леди для него ученица гораздо более лучшая, чем я. Меня он многому научить просто не сможет. Основам да, а вот чему-то особенному — извольте. Не тот путь развития у меня. А вот Леди ему подходит идеально. Так что, у Шоши появилась новая ученица. Ну и временная головная боль заодно. Правда, об этом он пока не догадывается. Ну а я просвещать точно не буду.

Эта «встреча на эльбе», к сожалению, закончилась достаточно быстро. Слишком неопытна была Леди в таком общении. Хотя и продержалась раза в полтора дольше, чем я в свой первый раз. Но все равно, рисковать никто не захотел и как только Шоша увидел, что канал для общения становиться нестабильным — оборвал его.

Лично я этой встречей Шоши и «сестренки» остался абсолютно удовлетворен. Леди теперь под присмотром лемузьяна и у меня с плеч упала огромная гора беспокойства за нее… Прямо на плечи Шоши и упала. Впрочем, пока он об этом не догадывается. Ну ничего, сейчас проведет ее в поместье, вот тогда и осознает. А «сестренка» ему в этом поможет.

Я же, могу на некоторое время расслабиться и заняться своими проблемами. А то с этими «авантюристами» и охотниками — все последние дни превратились для меня в выматывающий нервы марафон. Все первую половину ночи — в трактире. Вторую — вокруг него, отваживаю от поисков всех кого могу. Утром отсыпаюсь и только после обеда есть немного времени, чтобы заняться своими делами или провести время с «родственниками».

Теперь же, можно вздохнуть немного спокойнее. Попрощавшись с «шерстистым» и его новой «подопечной», я весело намурлыкивая побежал в сторону трактира.

Глава 3

Разобравшись, наконец, с наболевшим вопросом, я с легким сердцем вернулся к своим рабочим обязанностям. А житие в трактире было именно работой. Я, так сказать, пиар менеджер трактира. Хожу вразвалочку, прикалываюсь над посетителями. Ну и попутно отбиваюсь от желающих меня пощупать, потрогать и погладить. Пожалуй, из всех моих задач, эта — самая ужасная. Задолбали блин!

Вот и сегодня мне предстоит очередной раунд игры — потрогай котика, чтоб его! И ведь никого не пугает, что я «Тигресто». Стал трактирным? Значит почти свой, почти «просто» кот. А с «просто» котом можно и по свойски. И ведь никого не пугает стопроцентная вероятность получить порезы на руках и других частях тела. А их я обеспечиваю постоянно — за наглость.

Единственный раз, когда я позволил себя немного погладить, если не считать Сиэлу и Траде, был, когда в гости к трактирщику наведалась семья горшечника в полном составе. Их маленькой дочке, которой исполнилось едва четыре годика, я позволил себя немного потискать. Потому как, за все время — она единственная, кто попросил разрешения. Остальные такой мелочью не заморачивались.

Конечно, бурчу и ворчу я, по большей части, просто потому, что мне так хочется. Плюсов от моего нового положения — в разы больше.

За «родственников» можно уже не волноваться. И кров над головой, и дневная пайка и, главное, безопасность им обеспечены. Есть, конечно, некоторое беспокойство по поводу Леди, но думаю — все будет хорошо. Пару дней и, желающий взять к себе кошечку, появится. Тем более, что для Ситре найти ей дом — чуть ли не дело чести. Очень уж она его зацепила своим очарованием. Хитрованка мелкая.

Местный язык я изучаю ударными темпами. Простые диалоги, тех же работяг или охранников уже понимаю почти полностью. А если и встречаются незнакомые слова, то, чисто по смыслу, им легко и быстро подбирается перевод.

«Авантюристы» и охотники на живность отныне дружно идут лесом. Больше, их присутствие тут, меня не волнует. Пусть ищут моих «родственников» сколько душе угодно. В нашем логове остался только Шустрик. А его, не то что поймать, а банально заметить — крайне сложная задача. Даже у меня с этим бывают проблемы. И это при том, что он мой родной «брат» и я его знаю с пеленок, которых у нас как бы и не было вовсе.

Самое ценное, в этой ситуации, это то, что появляется возможность разобраться со своими проблемами и решить несколько давно возникших вопросов.

Во-первых — подарок Дарго. Я-то, под руководством Шоши, его поглотил. Причем с отличным выхлопом и минимальными потерями. Но толком понять, что в итоге получил, так и не смог. Общее усиление тела — это так, мелочи. Приятные, конечно, но мелочи.

А вот, что гораздо важнее — это изменение моей энергетики. Она стала словно «воздушнее», по ощущениям, но при этом словно превратилась в «желе», сильно загустев. Я даже для себя самого затрудняюсь объяснить, как такое сочетание может быть. Единство взаимоисключающих понятий — «воздушность» и «желе». Но как-то так оно и ощущалось.

Как объяснял Шоша, такое — в порядке вещей. Энергии у меня стало больше, она стала «мощнее», потому и «воздушная». А вот тело, пока, с такими преобразованиями не свыклось. Ему время нужно, чтобы привыкнуть и освоиться. Отсюда и «желе».

К слову, тот способ поглощения, которым я воспользовался, под руководством лемузьяна — был единственно верным. Я не просто втиснул всю эту энергию в себя. Я ее, именно что — поглотил. И она стала частью моих энергетики и тела. Запустила процесс изменения, а не просто сконцентрировалась в одной точке, создав во мне очередное «энерго-ядро» или усилив имеющееся.

С Птициным было иначе. Но там и процесс я не контролировал, за что и получил кристалл на лбу. Это тоже не плохо, но, все же, и не хорошо.

Кристаллы в теле — словно костыли. Польза огромна, но все же — это не родная, данная от рождения часть меня. Сложно все это объяснить словами даже самому себе. Это как пытаться описать желание сходить в туалет. И весь процесс от и до… Вроде, чего там сложного-то? А если это нужно сделать с помощью фигурок из оригами? Вот то-то и оно…

Все связанное с энергетикой — всегда на грани ощущений. А свои собственные ощущения, особенно не такие явные, как чисто физиологические, описать бывает крайне сложно.

Тот же кристалл, у меня во лбу, до сих пор ощущается мной, как нечто чужеродное. Хотя и не так сильно, как раньше. Привыкаю к нему понемногу. И даже пусть и слабо, но начинаю контролировать.

И сейчас, как только появится время, у меня есть три основные задачи. Тренировки, тренировки и, кто бы подумал, но снова тренировки. Нужно полностью освоить все полученное. Переварить «желе». Взять под контроль «хранилище» во лбу. Ну и… научиться всем этим пользоваться.

Вторым вопросом, который не давал мне покоя, снова же стал подарок Дарго. Уж слишком он… необычен. Я ведь помню те кристаллы, что вытягивались из жертв на рынке. Или те, что наша семейка выковыряла из трупа Птицина… Там были размером с горошину, ну может чуть больше. Этот же — был раза в два, а то и в три больше остальных. А значит и стоил наверняка не мало.

И тут вопрос, откуда у простого командира, аж целого отряда охраны трактира. А именно им и был Дарго. Так вот, откуда у него такая ценность? И почему он, раньше, сам им не воспользовался? Зачем хранил у себя? Не успел поглотить? Приберегал, как слиток золота на черный день? Или тут какой-то более экзотический вариант? Не понятно. А спросить напрямую не получится. Семья трактирщика — единственные, кто знает о моей разумности. Для остальных я — максимум «простой», но крайне смышленый «кот». Для «Тигресто» возможно такое вообще норма. О своих дальних и ближних предках, я практически ничего не знаю.

Единственный вариант выяснить всё возможное о таких кристаллах — просто слушать разговоры посетителей. Особенно разговоры «Авантюристов». От них же и можно, хотя бы примерно, узнать, с кого добывают такие кристаллы и чем эти «кто-то» владеют. Какие у «них» способности? И как их можно заполучить.

Моя ведь энергетика изменилась. А значит, чисто теоретически, я мог бы изучить способность «донора». Не факт, что прям получится. Тут-то нужно четко знать — как и что, чтобы повторить с гарантией. Но такая возможность — все-таки имеется.

К слову, у самого Дарго я и пытался это выведать. Ненавязчиво. Я уже второй день кручусь вокруг него, словно бы случайно обращая на себя внимание. И, когда он в компании, и, когда в одиночестве за столом. Кручусь, в надежде, что рано или поздно, но он обмолвится и расскажет о своем подарке. Хотя бы поинтересуется, мол — «А пошло ли вам на пользу, великий и глубокоуважаемый Баркисо, подаренное мной, за жизнь свою грешную? Не во вред ли вам пошла энергия «зубокрылатки подперепончатой»?» Ну или другого какого ужастика. Не суть. Мне бы узнать от кого был тот кристалл, а дальше дело техники.

Пока, Дарго на эту тему молчал. Словно никакого подарка и не было. Так-то, он мне всегда рад. Уже немного сдружились. Но молчит, зараза! Я ему даже таракана приносил. Якобы в благодарность за подарок. Отдарился, так сказать, в ответ. Думал, мало ли, вдруг оценит и обмолвится за кристалл.

Ну и… чисто по приколу тоже. Надо ведь поддерживать реноме «неразумного», но крайне сообразительного «кота».

Третья же задача из основных — поиск того самого «авантюриста», чей образ я получил в наследство от Птицина. Хоть чем-нибудь, но усложнить ему жизнь я был просто обязан. Я конечно, сам по себе, не сказать, чтобы очень мстительный или злопамятный. Да и понимаю, что человек, в общем-то, был тогда в своем праве. Жизнь здесь такая. И смертельная месть, как идея фикс — это глупость. Но и забыть, не выдав «ответку» за маму-кошку, я тоже не могу.

Пока, никого, даже отдаленно похожего, мне не попадалось. Но я думаю, если он все еще жив, то рано или поздно — объявится. А узнать его — я точно узнаю. Птицин — хищник неба. И со зрением, как и со зрительной памятью, все у него было в порядке.

Ну и последняя, но не по значению, задача — разобраться, наконец, в особенностях местного уклада и быта. Да и просто узнать побольше об этом городе и мире в целом. Так-то, кое-что, я и сам уже успел понять. Но не все. Далеко не все. И многие важные детали и особенности этого мира еще только предстоит выяснить.

Так, к примеру, я уже знал, что этот район — под контролем некого Бурде́ сизого. Он же — глава одноименного клана, взявшего под контроль примерно десятую часть всего города. В постоянных контрах со своим соседом двупалым Веградо. Именно с ним и его кланом, у Бурде́ и происходят постоянные конфликты и спор за территории города.

Та атака на трактир и была результатом такого спора. Если бы нападающие успели вырезать охрану и семью трактирщика до подхода подкреплений, трактир бы и прилегающие к нему районы, отошли б к Веградо. Надолго или нет — вопрос спорный. Но в течении месяца, по местным правилам, Бурде не мог бы отбить трактир обратно. Запрет такой — негласный. Потом атакуй сколько угодно, но в течении месяца после захвата — ни-ни.

Иными словами, семье трактирщика и Дарго сильно повезло. Ну и я помог немного, отвлек командира нападавших. Да и остальным нервишки знатно попортил. Если бы не это, защитники пали бы гораздо быстрее. Рергер, как звали того отморозка с серпами-пулеметами, был хорошо всем известным… отморозком. По другому его не назовешь. Псих полнейший. И единственное за что его терпят — это его умения.

Вмешайся он в бой с самого начала и все закончилось бы гораздо быстрее и гораздо печальнее. Но, сперва ему, видимо, было лень и он просто отправил в бой своих подчиненных. Потом отвлекся на меня. Ну а уже под конец отличился Дарго. Пусть и с трудом, но он смог сдержать большую часть атак Рергера, создавая какое-то особое поле вокруг себя и прикрывая им своих бойцов, чем и гасил удары серпов. Ну а потом и подкрепление подоспело.

Ах да, к глобальным планам на ближайшее время нужно добавить еще один момент, о котором уж точно не стоит забывать. Точнее, о нем хрен забудешь! Мой друг и верный товарищ. Соратник недавнего сражения. Замечательный во всех местах и отношениях щенок — Гибри. Мой личный тихий ужас…

Я-то, наивный, думал, что как только окопаюсь в трактире, вопрос с щенком отпадет сам собой… Ага… Сейчас, как же. Отпал он. Так отпадно отпал, что хоть стой, хоть падай. Это мелкая зараза превратилась в мой персональный хвостик. Сидеть у будки на заднем дворе? Выпрашивать сладкую мозговую косточку у поварихи или хозяйки? Не, не слышали!

А вот, узнать, для чего друг-«кот» роет землю, сперва там посидев — это нужно, это важно. Ну и моську свою сунуть… прям туда… Это ж святое… Вдруг там «есть чо»? Но это ладно, я уже нашел способ на время сбрасывать с себя этот хвостик. Благо на крыши ему доступа нет. Вот только способ этот — действительно временный.

Стоит спуститься вниз и щенок тут как тут. И ведь непонятно, как он, снова и снова, меня находит. Точно ведь не по следам. И не по запаху. И не по энерго-шлейфу. И не… Короче находит. И радостно лезет облизываться. Я уже даже забыл, какого это — самостоятельно умываться. Да и зачем оно мне? Спрыгни на землю, посиди минутку и обтекай в свое удовольствие.

Единственное спасение — здания. Непонятно почему, но, ни в одно из зданий, щенок, без веской причины, никогда не заходит. Вообще. Ладно бы, я бы еще понял, если бы он только в трактир или чужой дом не заходил. Но нет же, даже в развалины домов, где оставалось едва ли две стены и обвалившаяся крыша, даже туда его не заставишь зайти. Будет скулить, «вафкать-гуфкать» а внутрь не полезет.

Я поначалу грешил на «фиолетовую» энергию. «Якобы» ощущает он ее как-то, потому и не суется. Но нет. Кое-где эта энергия буквально заполонила переулки и безопаснее было бы пройти через разрушенное здание, чем идти в обход. Но снова нет. Упорно его оббегает. В общем — опять непонятка с ним какая-то. Впрочем, как и сотни других таких же непоняток, связанных с этим неугомонным щенком, по кличке Гибри. Собакен «баскервилий», блин, будущий.

Из нерешенных вопросов осталось разобраться разве что, только с нейро-сетью. Я последнее время как-то забросил этот вопрос. Даже и не упомню, когда последний раз заглядывал в интерфейс и разбирался в произошедших там изменениях. Как-то… не до того мне было. То одно, то другое.

Общими возможностями — было, пользовался. Делал запросы, получал ответы. Просматривал иногда, мельком. Но тщательно, в суть изменений не вникал. А вот сейчас, как раз есть немножко времени, перед ночным «моционом» в трактире. И явно стоит туда заглянуть. Да и голова, после того, как скинул беспокойство о «сестренке», в разы лучше стала соображать. Самое время, чтобы разбираться в произошедших изменениях.

Из старого — очень много радующих глаз записей. Исходя из голых чисел напротив основных характеристик — прогресс у меня довольно ощутимый. Я уже стал почти в полтора раза сильнее, быстрее и выносливее, чем был пару недель назад. Во многом, конечно, это все тот же кристалл Дарго постарался, но и мои заслуги тут тоже есть.

Неплохо приподнялисьи навыки. «Импульсный удар» умудрился даже обогнать своего прародителя — «Сложное перемещение». Что в принципе не удивительно. Уж слишком часто я им пользовался как основной атакующей способностью.

Из нового — добавились «Стальные когти». Умение, полученное от Птицина и до сих пор, толком не развитое. Хотя развивать его уже пора. Тело-то у меня подросло, уже давно не котенок. И когти понемногу превращаются во вполне себе достойное оружие ближнего боя.

Запись про «Энерго-ядро», добавилась от него же, от Птицина. Но тут пока сказать нечего. Разбираться еще с ним и разбираться.

Навыки «Энерго-зрение» и «Выслеживание по энерго-следу» были получены от Шоши и даже успели неплохо развиться. Это, если судить просто по числовым значениям. Ведь прогресс мне сравнивать особо и не с чем. Я за ним практически не следил. Просто пользовался и учился, учился и пользовался.

Единственным, что было мне незнакомо в статистике являлась запись «Крепкое тело». Когда она тут появилась, я не знаю. Наверняка новый модуль нейро-сети постарался. Те же, полученные от Шоши навыки, он ведь тоже сам проименовывал и выводил в общую статистику. И вот с этим навыком произошло тоже самое. И с ним тоже нужно разбираться. Нейро-сеть просто так ничего в статистику не вводит. Только какое-то ярко выраженное мое свойство, особенность, навык или что-то подобное. Так что, нужно будет проверять и выяснять — куда, чего и с чем его едят? Короче говоря, нужны все те же тренировки.

А значит, план на ближайшее время прост и до безобразия понятен. Сейчас мне предстоит очередная пиар компания трактира. Похожу, хвостом помашу, ручки, особо наглым, коготками располосую. Потом посплю немного и будет время потренироваться.

Ну а дальше, нужно будет заскочить в мясную лавку и проконтролировать, как там устроился Бочонок. А через пару дней, сделать тоже самое с Шустриком, наведавшись с ним в гости к семье Ирне. Ну и, конечно, нужно не забыть завтра-послезавтра заскочить к лемузьяну. Поучиться и заодно проведать «сестренку». Надо будет только выпросить у поварихи что-нибудь вкусненькое. Думаю смогу выклянчить что-нибудь эдакое, в обмен на дополнительное тисканье моей скромной персоны. Мдя… И куда катится этот мир? Или это только я докатился?

Глава 4

— Фагиро Десте нардо по муро! — «Отряд Десте полег полностью!» — С жаром высказался один из «авантюристов», оккупировавших два угловых стола и сдвинув их воедино.

— Наргоро се пе? — «Да иди ты!» — Немного перефразировав, перевел я для себя матерные высказывания других членов этого большого отряда.

— Фагро даре. То меро! — «Говорю вам. Всех перебили!»

Разговор этих ребятушек, обвешанных оружием и охотничьей снастью, я слушаю уже довольно давно. Благо, в этом углу, как и вдоль всех стен, есть достаточно удобная балка, куда я и запрыгнул, с ленцой наблюдая за посетителями и, заодно, просвещаясь насчет окружающего мира.

И если, обычно, мне достаются всякие пьяные сплетни и неинтересные детали, о том, кто, кому и когда: залез под юбку или набил морду(нужное подчеркнуть). То сейчас мне повезло. Нашу таверну посетил действительно опытный отряд, а не те одиночки, что обычно приходят сюда надраться до свинячьего визга.

Те то что? Они, как оказалось, всего лишь мелкая сошка. Да, «авантюристы», да, посерьезнее оборванцев-охотников и побогаче. Но на этом и все. Их максимум — охота на живность в ближайших лесах.

А вот этот отряд из двадцати матерых профи, это уже настоящие знатоки своего дела. О чем говорить, если, стоило им сюда придти, как половина трактира мгновенно опустела. От греха подальше. Но при этом, трактирщик сиял как начищенный золотой и ничуть не расстроился пропажей пары десятков забулдыг. С этих господ он поимеет в разы больше выручки.

Ну а я же, с огромным удовольствием могу погреть свои ушки, слушая чужую беседу. Тем более, что и официальный повод у меня есть. Три лица и четыре руки расцарапал. Праведный гнев изобразил. И от греха подальше запрыгнул на одну из балок, где и сижу теперь с жуть каким недовольным видом. Ну а то, что при этом, прекрасно слышу разговор этой компании, это так… случайно получилось.

Подобный спектакль мне приходится разыгрывать достаточно часто. С тем же Дарго, например. Инфу про кристалл выведать мне хочется, очень хочется, но показывать, что я «Нарго» — Разумный — неохота. Трактирщик с семьей знают, а остальным не нужно, а то проблем не оберемся потом.

С «Нарго» тут строго. Их изничтожают при первой же возможности. Просто сообразительную или даже умную живность, не особо трогают. Но вот когда животное по своему интеллекту слишком сильно приближается к разумности, сравнимой с человеческой, то тогда ее сразу стараются убить. Опасаются. И вполне обосновано.

Хотя и тут не все так просто. Зверушка зверушке — рознь. Бывают и иные ситуации. Редко но бывают. Не всегда «Нарго» уничтожают при первой же возможности. Иногда не могут. Иногда, даже, договариваются. Мой договор с Ситре и жизнь в трактире — тому явный пример. Так сказать, исключение из правила. А в основном зверушки-«Нарго» — смертельно опасные твари и, судя по началу обсуждения, этот самый отряд Десте и нарвался на такую зверушку.

Пару-тройку дней назад, ходили по городу слухи, что Десте собирал группу опытных авантюристов, усилив свой основной отряд, для охоты на какую-то хитрую зверюгу, где-то в трех днях пути от города. И вроде как, та зверюга и была, так называемой, «Нарго».

— Сиэ теро дагроно? — «Это точная информация?» — Спросил глава отряда.

— Рирг. Яро сенто нарф? — «Рирг. Ты мне не доверяешь?» — Удивился «авантюрист».

— Ярао? Сент. Фироо грасо темест — тео! — «Тебе? Доверяю. Непроверенным источникам — нет!»

— Грасо фир тардомаро! — «В источнике я уверен!» — Приложил кулак к плечу «авантюрист» — Гардомаро терде но офиро жадо Гирин. — «Гирин лично видел то, что от них осталось.»

— «Хайсо» — Плохо — Вздохнул главарь — «Фольгто сиборо грандесо нар» — «Могут нас подписать на это дело»

— Наргеро? — Думаешь? — Скривился сидящий по правую руку от главаря «авантюрист».

— Сен наоро — «Да уверен.» — Снова вздохнул глава — Мардро сиборо тесто нор — «Мардро это так не оставит»

Что такое «Мардро», я пока еще не понял дословно. Редко она упоминается и в слишком специфических разговорах. Общий смысл — гильдия, клан, бюро, офис. А скорее всего — все это, вместе взятое. Некое образование «авантюристов», где и штаб есть, и банк, и казармы, и прочее, прочее. Пока что, решил переводить, как «Гильдия», а там посмотрим.

Насколько я понял дальнейший разговор, Рирг крайне не хотел ввязываться в это дело со зверушкой— «Нарго». Вроде как, там не все так просто и погибший отряд Десте, это только подтверждает. И Рирга сильно напрягало то, что он со своими людьми, сейчас единственный серьезный отряд опытных авантюристов в городе. Все остальные на заданиях, выдаваемых и оплачиваемых той самой «Мардро» — гильдией.

Проще говоря, у его отряда есть все шансы нарваться на очередное обязательное задание, отказаться от которого они не смогут. И, в связи с этим, Рирг хотел попросить помощи. Либо в поместье у Бурде сизого. Либо у двупалого Веградо. Его людей такая перспектива сильно не радовала. Ведь это не свои товарищи-«авантюристы», с которыми награду можно поделить по-свойски.

Кланы, контролирующие город не откажут Риргу в помощи бойцами или обеспечением, вот только и награда, за выполненное задание, практически полностью уйдет им же. А шанс погибнуть при охоте на «Нарго» — высок как никогда. Один опытный отряд уже лег на этом задании.

— Герго силт то меро — «Ладно, не будем загадывать» — Под конец, когда обсуждение плавно перешло в переливание из пустого в порожнее, припечатал глава — Неоро торо, неоро тесто — «Как будет, так будет»

На этом, собственно, вся интересная часть их беседы и закончилась. «Интересная» для меня, понятное дело. Сами-то «авантюристы», гудели потом еще полночи. Но ничего стоящего в их болтовне я больше так и не услышал.

Да и не надеялся услышать. Тут так принято, что, если сел с кем-то за стол, то сперва обсудите все важные дела, а потом можно и потрепаться, под дружные возлияния алкоголем.

Потому, спрыгнув с балки, я потопал в сторону кухни, попутно уклоняясь от попыток меня погладить, и выдавая особо наглым по рукам, чтоб не тянули свои грабки куда не надо.

Что обидно — мое сопротивление и получаемые раны совершенно никого не пугали. Подумаешь царапина на пол руки. Заживет!

А серьезно вредить клиентам трактира я не мог. Ситре не поймет. Вот и получалось, что посетители трактира, при любом удобном случае, пытались до меня домогаться, а я постоянно отбивался. Ну, блин, нравился я им. Рыжий, пушистый, кот, да еще и «Тигресто» до кучи. Такое сочетание тут в чести. Тут местные поголовно — ценители, чтоб их, прекрасного. Своей-то живности ни у кого практически нет. Та стая собак, с которой я недавно схлестнулся — единственная на весь район.

Вся остальная живность уничтожается под корень. Либо этой самой стаей, каждую ночь, сбивающейся в единый отряд и патрулирующей улицы, либо охотниками и «авантюристами». Хотя последние такой мелкотней не занимаются. Кто послабее — охотятся рядом с городом, кто по опытнее, как Десте или Рирг — отправляются в дальние походы. Их цели, в основном, находятся за пределами города. Отстреливают всякую гадость, после последней войны, расплодившуюся в местных лесах, горах и болотах.

Кто там, с кем и почему воевал, я так и не понял. Не любили местные обсуждать эту тему. Вроде как «наши» победили. Вот только, как я понял — победа была пиррова, если не сказать хуже. От «противников» не осталось почти ничего, но и «наши» — легко не отделались.

Столица, ранее носившая гордое имя — «Фильтерре», что значит «Процветающая», лежит практически в руинах. Как и этот город — «Гирдерро», что переводиться примерно как — «Южный-морской». Да и остальные крупные города от них не отстают.

Меньше всего пострадали разве что мелкие поселки и деревеньки, но и там не все так просто. Множество магических рукотворных катаклизмов породили сотни разнообразных тварей, которые превратили необжитые места в смертельно опасные территории, где в любую секунду можно огрести на свою пятую точку немало неприятных приключений.

Собственно, так и появились «авантюристы». Они выполняют роль эдаких «чистильщиков», уничтожая опасных тварей и помогая мелким поселениям выживать и кормить полуразрушенные остатки городов.

В общем, мир, в котором я родился — крайне доброе, светлое и приятное, во всех смыслах, местечко. Самое-то — отдохнуть от мирской суеты.

— Фисто реде карсоро… — Синий крупный кристалл… — Внезапно уловил я обрывок разговора другой группки посетителей и сразу же направился туда. Все разговоры, где хоть краешком упоминаются кристаллы или энергия, я стараюсь не пропускать ни в коем случае.

Я и сам, кое в чем уже успел разобраться. Да и «анализатор» немного помог и уже знаю, от чего, примерно, зависит цвет кристаллов. К примеру, те красные, что крупными партиями вертятся на местном «рынке» — это простейшие. так сказать — общеукрепляющие. Делают организм сильнее, крепче, помогают справляться с болезнями и прочих. Проще говоря — чисто физические.

А уже прыгая от стандартного красного цвета, уже и идет градация. Все что связано со скоростью, ловкостью, перемещением и прочим — более светлого оттенка. И при поглощении такого кристалла уже понятно, какую, примерно, способность можно из него получить. В том случае, если есть кристалл, а из кого его достали или чем этот «он» владел — неизвестно. Все, что темнее — направлено на укрепление тела, физическую мощь, силу и выносливость.

Там, наверняка, более глубокая градация цветов. Но, пока, я еще не смог разобраться во всей этой замудреной механике этого мира. Для местных — это как для меня в прошлом мире — туалетная бумага. Абсолютно понятная и всем известная штука, обсуждать которую просто не имеет смысла. Но дай ее дикарю-питекантропу и не факт, что он тоже легко разберется, для чего нужен этот рулончик. Также и со мной.

К сожалению, ничего особо нового я и в этот раз не узнал. Но зато немного повеселил посетителей. Один из завсегдатаев трактира, в очередной раз, решил немного побузить. И, естественно, объектом его бузы стал я. Все-таки, какой-никакой, а объект для приложения дурной головы — вполне достойный. «Тиргесто» ж все-таки. Местные забулдыги, почему-то, истово верят, что если этот «кот» — трактирный, то его можно безнаказанно позадирать.

С огромным трудом, я увернулся от пахнущего кислятиной потока пенной жидкости. Умудренный жизнью и остроумием пьянчуга не пожалел кружку браги, чтобы хоть как-то меня достать. Раньше, он пару раз уже пробовал, за что и получал по ручкам. А вот теперь решил пойти ва-банк.

И вот за эту наглость, я уже имел полное право дать сдачи на полную катушку. Едва отпрыгнув от потока жидкости, я со злым — «Умммррр» — запрыгнул на ближайшую лавку и, использовал спину, не успевшего обернуться «авантюриста», и, словно с трамплина, сиганул навстречу поднимавшемуся выпивохе. Он, попытался было что-то там кричать, что по моей вине он опрокинул честно купленную чарку браги. И что трактир обязан ему ее возместить. А «кота» надо наказать, выпороть и прочее.

Подобные заявления я уже давненько не слушал. Это в первые дни, когда пошла такая мода, я еще пытался миндальничать и сдерживался. Сейчас же, подобной ерундой уже не страдаю.

Первым же ударом, я впечатался всей своей массой в живот придурка, тут же, мощным импульсом, отталкиваясь от него и перепрыгивая на стол.

Силы толчка вполне хватило, чтобы запнувшийся об лавку пьянчужка, с грохотом рухнул в проход между столов. Со злостью глянув на собутыльника пьянчужки, я зашипел, вздыбливая шерсть и заставляя того отшатнуться.

Едва только он отпустил свою кружку с брагой и дернулся назад, я аккуратно, но сильно ударил по кружке лапкой, отправляя ее в короткий полет прямо в лоб поднимающемуся с пола пьянчужке.

Народу представление в очередной раз понравилось. Я-то давно понимаю, что и сам, пострадавший пьянчужка, затеял это все не столько для того, чтобы прицепиться ко мне, а просто ради развлечения.

Может проспорил совему собутыльнику, может просто скучно ему было спокойно пить. Не важно. Факт в том, что спешащий на шум Ситре, сейчас показательно меня пожурит, на что мне будет, «показательно» пофиг. Нальет пострадавшему и его дружку две кружки браги, взамен утраченных. И на этом конфликт будет исчерпан. Публика получила зрелище, представление, пьянчужки — новые, полные кружки с брагой. Ну а я… А я получу удвоенную пайку мяса под утро. И все довольны… Еще б себя в этом убедить.

— Ярао та него Фисто карсоро? — Со смехом спросил один из соседей поднимающегося с пола мужика.

Кажется, назвав его пьянчужкой, я немного переборщил. Мужик хоть и выглядел не очень презентабельно, но одежда была крепкая и пусть и подшитая, кое-где, но не рваная. Да и его собутыльник, выглядел как типичный мастеровой человек.

— Правду говорили. Жуткий этот ваш «Тиргесто» — Ответил мужик весело отфыркиваясь и поднимаясь с пола. — Так «даноро» по животу, все «грисо» перехватило

Сев обратно на лавку, мужик осторожно протянул руку, примиряюще подняв ее ладонью вверх и, видя, что я не реагирую, под завистливый вздох остальных, аккуратно провел рукой по моей холке. Даже спешащий сюда Ситре замер истуканом, не понимая, что происходит и почему я еще не врезал нахалу когтями по рукам.

Мне же было не до него. Нейро-сеть выкинула очередной фортель. Видимо база данных языка скопилась достаточная, чтобы, наконец, помочь мне не только понимать произносимое местными, но и понимать это, не в переводе, а почти на прямую. Да, некоторые слова, как например «даноро» или «грисо», мной воспринимались, как чужие, но вот остальные…

Именно поэтому я и застыл, стараясь осознать произошедшие изменения и привыкнуть к ним. Да, пока еще, разговоры окружающих для меня казались дикой смесью родного и местного. Эдаким, своеобразным суржиком, но это уже был большой прогресс. Кажется, еще немного и нейро-сеть поможет мне превратить местный язык в родной для меня.

— «Так хорош, дядя, я тебе не тетя!» — Умммммм! — Опомнившись, я выразил свое недовольство и хлестким ударом хвоста, откинул руку мужика, с достоинством спрыгивая со стола на пол и отправляясь на кухню. Всё! Хватит на сегодня с пиар-компанией. Да и довольное лицо трактирщика, у которого эта парочка сходу заказала сразу бочонок браги, говорит о том, что остаток ночи я могу тут больше не появляться. Свою пайку я вполне отработал.

Добравшись до кухни, что сделать оказалось в разы сложнее, чем раньше, я с удовольствием растянулся на небольшой лавке, наблюдая за суетой поварихи и остальных. Пока шел сюда, каждый считал своим долгом повторить подвиг мужичка и безнаказанно меня погладить. Пришлось доказывать, что то было исключительно случайностью. И вообще, им всем показалось. Не верили — «Гады!» — Уммау!

Глава 5

Плотно перекусив, я завалился спать, выставив будильник в интерфейсе на семь утра. Недавно смог настроить встроенные часы, кое-как заставив их идти чуть побыстрее. В местных сутках было не двадцать четыре, привычных часа, а примерно двадцать три с половинкой или около того.

Что интересно, сама нейро-сеть, под это время уже давно перестроилась. А вот реанимированный из архива модуль с будильником — ни в какую не хотел. Пришлось повозиться. Раньше оно мне было как-то без надобности. Теперь же, приходиться планировать свой распорядок дня.

Следующие три дня, оказались до безобразия скучными. А виной тому — охотники на живность. Уж очень резко они активизировались. Потому пришлось пересмотреть свои планы и отложить посещение Бочонка и Шустрика на потом. Про Леди с лемузьяном — вообще молчу.

Пока что следить пытались только за мной. Да и дешевенькие, но действенные амулеты-слежки, что изредка встречались у оборванцев, были настроены именно на мой след. Потому — пусть так и будет дальше. А то тот же Шустрик, уже получивший свой ошейник, может и выдать этим охотникам на орехи, если они его сильно достанут, таскаясь по пятам. А он выдаст, с гарантией. А это проблемы, и ему, и Ирне, и ее семье. Про Бочонка вообще молчу. Врежет не раздумывая.

В общем — нафиг. Как бы ни хотел, а лучше «дома» посижу. Пусть чуть задолбаются в бесплодных попытках дождаться чуда и великого Эльдорадо.

На третий день, хорошенько выспавшись, я с удовольствием потянулся и отправился на улицу. Как-то так оно сложилось, что каждое утро, я начинал с зарядки, а компанию мне составлял Гибри. Он возвращался к этому времени как штык. И с удовольствием повторял за мной.

Поначалу, Гибри все воспринимал просто, как очередную игру. Но я все больше стал замечать, что если раньше он повторял чисто по приколу, то теперь пытается полностью скопировать мои действия. Видимо осознал, в чем смысл этого действа и начал перенимать у меня науку.

Хотя что там той науки? Знай перетекай себе из позы в позу, да чередуй эти движения резкими взмахами лап или рывками в сторону. Вся задача-то сводиться к тому, чтобы максимально разогнать энергию по телу. Ровно до того момента, когда не почувствуешь небольшую ломоту в теле и легкое головокружение.

Как только этот момент настает, можно, и нужно, немного расслабиться и дождаться, пока энергия в теле немного успокоится и придет в норму. Ну а после, способностями, резко сливаем свободную энергию в ноль и падаем без сил, дожидаясь пока она восстановится.

Благодаря таким нехитрым упражнениям, развивается как доступный резерв, так и скорость его восстановления. Фиг его знает, что там и как на самом деле, но нейро-сеть уверяет, что таким способом можно расширить и увеличить количество энергетических каналов, по которым циркулирует энергия в теле. Главное только — полностью контролировать этот процесс. Но «анализатор», и составивший программу тренировок, обещался, что если буду соблюдать режим, то проблем быть не должно, а прирост сил получится существенный. Да и недавнее мое приобретение усвоится гораздо быстрее.

Кристалл-то, тот, был очень мощным. И прежде, чем задуматься о поисках очередного усилителя, нужно еще месяц «переваривать» предыдущий. А с систематическими тренировками — всего недели три, может чуть больше.

Я, так-то, никуда не тороплюсь, но мало ли, как в жизни бывает? Вдруг найду где очередные неприятности на свои штанишки, ну или просто нарвусь на вкусную плюшку. Надо быть к такому готовым.

Гибри же, наши занятия тоже шли на пользу. По строению энергетики мы с ним отличаемся не очень сильно. Она в принципе, у многих существ, почти однотипна. Сердце, печень, почки, легкие, мозг и прочие органы, так или иначе, у многих — похожи. А потому и энергетика не сильно отличается. Потому же, как я понимаю, и многие способности можно перенимать, вытягивая их из жертв. Там, конечно, тоже свои заморочки. Но глубже я вникать не стал. Моя разминка — чисто общеукрепляющая. Так что, щенку — полезно. Сам себе не вредит, повторяя за мной. Так что пусть повторяет.

Единственный минус во всей этой ситуации в том, что когда я начинаю сливать свою энергию на способности, щенок тоже пытается повторять за мной. И потому мне приходится осторожничать. Я, так бы, с радостью отрабатывал бы удары на всяком хламе, не особо заботясь о таких мелочах, как острые выступы и прочее. Вот только этот обезбашенный щенок, повторит за мной в точности. И там, где я отделаюсь максимум синяком, он может и лапу себе рассечь или и того хуже.

Впрочем, так было только поначалу. Ведь с каждым днем, я со всё большим удивлением начал замечать, что Гибри, пытаясь практически во всем мне подражать, понемногу начал учиться правильно ходить и даже правильно дышать. А если так и пойдет, то там и мои «Тяжелые лапы» не за горами. Именно это и стало той причиной, почему я разминаюсь и тренируюсь именно тут, на заднем дворе трактира.

Первой причиной было то, что тут почти никогда и никого не бывает, даже оборванцы-охотники и те сюда не суются. Как и к главному входу. Охранники трактира этого не любят и с радостью, а главное — доходчиво, это объясняют. А значит и я на глаза никому лишнему не попадусь. И никто не заинтересуется моими… «странностями». Ну а второй причиной — стал эксперимент. Если Гибри реально сможет перенять некоторые мои способности не напрямую, а вот так, опосредованно, то это будет означать, что есть и другой способ заполучить новую способность.

Нет, так-то и раньше, мне было понятно, что это возможно. Я и свои-то развил, не только сам, но и благодаря наблюдениям за родственниками. Но мы — именно «родственники». Наша энергетика-то изначально была во многом похожа. А вот с Гибри — другой вопрос. И если он сможет в точности скопировать мои умения, то…

К тому же, если мое «Энерго-зрение» меня не подводит, то у него появляется некий аналог и моего «Крепкого тела». А скопировать умение, развитие которого я полностью отдал на откуп нейро-сети — это уже серьезно.

Собственно, именно ради этого эксперимента я и позволил Гибри заниматься вместе со мной. Ведь если у него получится, то моя нейро-сеть, благодаря наблюдениям за щенком, сможет создать очередной новый модуль, в задачу которого и будет входить анализ механизма действия чужих способностей и создание программ тренировок для их получения своими силами. Пока что, эта задача ею выполнена примерно на 43%

Первые двадцать процентов необходимых данных сеть накопила благодаря моим «родственникам». О чем я даже и не знал. А вот второй блок получен от наблюдений за щенком. И с каждым нашим занятием, «анализатор» пополняет этот блок, добавляя очередные проценты.

Закончив с зарядкой, мы со щенком на время расстались. Он завалился отдыхать в свою конуру, выхлебав пару литров воды за раз. По себе знаю, как сильно давит жажда при сильном расходе энергии.

Ну а я отправился на кухню. Мне предстояло выцыганить у поварихи угощение. Сегодня по планам — наведаться к лемузьяну. Бочонок пока подождет. У него, вроде, все нормально. Слухи о том, что свой «Тиргесто» появился и у мясника, уже посетили таверну. Так что, к нему я еще успею. А вот за Леди, а главное за Шошу, я немного переживаю. Мне ли не знать, какой затейницей может быть Леди, когда ей скучно. А у лемузьяна ей однозначно будет скучно. Четыре стены ведь, ни выйти наружу, ни погулять. Лемузьян-то — чуть ли не отшельник по образу жизни. И если у Шоши потечет крыша, от закидонов Леди, то я буду чувствовать себя немножко виноватым.

Добыть угощение у меня, хоть и с трудом, но получилось. Повариха долго не хотела выдать мне запрошенный кусочек мяса, несмотря ни на какие мои уговоры. Да и объяснить ей, что прошу не для себя, никак не получалось. Вроде и человек, и разумная — а простейших жестов понять не смогла. Ну или я коряво объяснял. Что вероятнее всего.

Я и так вокруг нее ходил и эдак. И лапкой по по крышке подпола стучал и круги вокруг нее нарезал, и в глаза заглядывал. Без толку.

Лишь когда я уже отчаялся и перебарывая себя, сам подставился под экзекуцию, она все-таки растаяла и выдала мне смачный кусочек мяса. А сразу вслед за ним и еще один, когда поняла, что я выпрашивал не для себя и не собираюсь есть его сам.

Подхватив угощение, я выскочил из кухни и взбежав по лестнице, отправился на чердак. Дверцу на него, как и окошко на крышу, для меня уже давно открыли. Еще в первые дни, когда я только исследовал таверну.

Оказавшись на верху, я по крышам попрыгал в сторону поместья. Так придется двигаться немного дольше, но зато я уверен, что Гибри меня на время потеряет и я смогу спокойно позвать лемузьяна. Добежав до нужного дома, я залез на все тот же подоконник и принялся ждать. К моему удивлению, лемузьян, вместе с Леди, появились почти моментально.

— «О, братишка! Рада тебя видеть» — Сходу обратилась ко мне Леди, едва спрыгнув с плеча Шоши.

Я же на пару секунд впал в ступор с огромным удивлением переводя взгляд с лемузьяна на кошечку и обратно.

— «Ээээт… как?» — уууум… мям? — Кое-как выдавил я свой вопрос, обращаясь сразу к обоим.

— Шишоа шошоша — «Да вот так» — Выдал лемузьян, со вселенской тоской в присланном сообщении.

Я же все больше переставал осознавать происходящее. Мало того, что Леди сходу, без каких-то костылей в виде энерго-канала, обратилась ко мне. да еще и чисто, а не рубленным фразами. Так и сам лемузьян сделал нечто подобное. Только добавил привычных «ши-шо», видимо, чтобы немного себе помочь. А что еще интереснее, оба прекрасно уловили суть моего вопроса. Словно читали между строк. Я вначале подумал, что просто догадались по смыслу и эмоциям, но дальнейший диалог доказал обратное.

— «И давно?» — Ум мяум? — В том же обалдении поинтересовался я.

— шиоша шошо шао — «Почти в первый день» — Вздохнул лемузьян. — шош шашао ша! — «забери ты ее, а!»

— «Цыц шерстистый! Ты мне еще не показал, как ты воздух толкаешь» — Возмутилась сестренка.

Мне, кажется, показалось или у лемузьяна действительно глаз немного задергался.

— «Хотя стоп!» — Мысленно перебил я себя.

— «Она что? Уже так многому научилась? За пару дней?!» — Умма-мя? Ум-мяу ма-мя мамао? Мями мяу?! — В шоке уставился я на лемузьяна, сообразив, что значила фраза «толкать воздух». Шоша мне рассказывал за это его умение. Дескать сам недавно научился. Этот навык был продолжением слабого аналога телекинеза, которым владел лемузьян. Напитывая предметы своей энергией, он мог, пусть и слабо, но управлять ими. «Толкать воздух» же — означало создать в воздухе некий аналог облака энергии и направив ее и создать этот самый толчок. Проще говоря, моя нейро-сеть обозвала бы этот прием — «Воздушный кулак» или как-то похоже.

— Шишао — «Сам в шоке» — Вздохнул лемузьян.

— «Эй братик…» — повеяло недовольством от Леди — «Смеешь во мне сомневаться?»

В следующую секунду кошечка мгновенно исчезла со своего места, а меня легкой подсечкой опрокинуло на доски пола.

— «Угомонись, клубок мохнатый» — Попытался я отпихнуть сестренку, неосознанно, повторив те же манипуляции с энергией и мыслями, что до этого сотворила Леди.

— «Ну вот и молодечек» — Довольно высказалась сестренка. А в следующую секунду начала радостно по мне топтаться, немного надавливая на болевые точки — «И кого это ты клубком назвал, а?»

Я же, практически не сопротивлялся, пытаясь переварить произошедшее. Совершенно неосознанно, просто повторив за кошечкой, я отправил во вне свою мысль и добавил легкий энергетический посыл, примерно также, как при энерго-канале для общения, но несколько тоньше и одновременно грубее. Так, как это делала кошечка. И в итоге, получилось, что я ей ответил. Полностью мысленно. Телепатически можно сказать. И это оказалось настолько просто и естественно, что тот способ, которым мы пользовались с лемузьяном раньше — казался теперь до того топорным, что невольно вызывало удивление, почему мы раньше этого не замечали.

Какой-то энерго-канал… Ограниченность во времени общения… И всё прочее… Зачем это, если можно общаться в разы проще? И судя по вздоху лемузьяна и его эмоциям, он и сам думает примерно также. Это как городить огромный мост там, где достаточно было просто перешагнуть через маленький ручеек.

Конечно и тут были свои ограничения. Которые вскрылись чуть позже. Если собеседник не понимает того, о чем ты ему «транслируешь», то хоть посылай мысль с энергией, хоть не посылай — толку особого не будет.

— «Я не поняла» — Замерла на секудну «сестренка» — «Ты что это? Меня игнорируешь?!»

— «Упс» — Спохватился я, попытавшись вывернуться и хоть на время свалить отсюда куда-подальше. Чего-чего, а игнорирование бесит Леди больше, чем что-либо другое, вместе взятое. И за подобное мне грозит неслабая такая трепка.

Угу… Свалил… от Леди… Счазззз… Мало того, что кошечка явно соскучилась, так еще и я посмел наплевать на это, уйдя в свои мысли. В общем, досталось мне по полной. Как и Шоше, который вообще не понял — за что и почему, но в итоге отнесся к этому почти с арктическим спокойствием. Как я понял — уже успел привыкнуть.

— «Может хватит?» — С весельем, спросил я, оседлав лемузьяна и обняв его лапками за шею.

— «Неа» — Довольно промурлыкала кошечка, превратив пузо Шоши в аналог барабана и веслео отстукивая на нем ритм.

— «Вы достали» — С тем же весельем, заявил лемузьян, пытаясь лапой отцепить меня и отпихиваясь от Леди.

Дурачились мы еще долго. Все напускное недовольство Леди и вселенская усталость лемузьяна были изначально разыграны только для того, чтобы подловить меня и ненавязчиво научить «нормальному» общению.

Как я потом выяснил, Леди практически сразу сообразила, где в способе общения лемузьяна закралась ошибка. И тут же ее исправила, научившись транслировать свои мысли Шоше. А вот сам лемузьян научился этому далеко не сразу. Понадобилось довольно много времени, чтобы переучится и отбросить старый метод общения, за который его сознание, автоматом, цеплялось.

Со мной же поступили хитрее, сперва ошеломили, а потом, почти естественным образом и заставили сделать все правильно. Леди «говорила» ментально. Шоша дополнял голосом. Энерго-зрением я владел. А дальше дело техники. И, как итог, переучиваться мне так и не понадобилось. Случилось все как-то само.

— «Спасибо» — Кивнул я этой парочке. Явно ведь спелись черти. Лемузьян хоть и ворчит, что Леди его, «якобы» уже достало. Что в принципе, так и есть, но на самом деле совсем не против ее компании. Учит ее помаленьку и сам учится. Леди же, хоть и недовольна тем, что приходиться сидеть в четырех стенах, но, пока что, согласна вести себя хорошо и ждать, пока я найду ей дом. Обучаться у лемузьяна ей понравилось. Как она заявила — это в разы лучше, чем разбираться во всем самой.

О том, о сем, мы втроем проболтали почти до самого вечера. Уж очень много у нас оказалось тем для обсуждения. Особенно у меня с Леди. Вроде и жили вместе с самого рождения. И вроде и знали и понимали все, что происходит с нами и вокруг нас, но ведь каждый понимает все по своему. И на любое событие у каждого всегда есть свое собственное мнение.

Так, к примеру, я узнал, что кошечка изначально сама планировала прикончить Птицина. И кроме того, что следила за нами и подлечивала, внимательно наблюдала за ним и изучала. Каждый день, каждую минуту, когда хищник сидел на крыше нашего дома. Это же и стало причиной того, почему она так яростно училась драться и постоянно лезла на рожон.

Или другой пример. Кошечка чуть ли не с рождения получила то, чему я научился у лемузьяна. «Энерго-зрение» было с ней почти всегда. И она прекрасно знала, что слишком долго находиться на том чердаке — опасно. И именно смерть мамы-кошки и заставила Леди найти способ бороться с фиолетовой энергией, пронизывающей чердак. А там и умение лечить подтянулось.

Я же, чем больше мы общались, тем больше убеждался в том, что моя «сестренка» — такая же «Нарго»-разумная, как и я. Разница лишь в том, что она, как и Шоша — изначально зверь. А я — человек в теле зверя. И вот тут у меня возникал небольшой вопрос, связанный с моим рождением. Мои «родственники» — однозначно все — «Нарго». Они такими стали потому как моя душа вселилась в тело их «братика»? Типа какой-то сильный энерго-всплеск при вселении души как-то повлиял? Или дальнейшее наше общение и, возможно, некий резонанс энергий, ведь она у нас «родственна» друг-другу.

Или же наоборот, моя душа смогла вселиться в это тело, потому что котенок изначально родился, грозясь стать «Нарго»? И тот, и этот варианты — вполне возможны. Но ответ на эти вопросы я вряд-ли когда узнаю. Да и не так важен ответ, как вывод из этого вопроса.

А вывод прост. Мои «родственники» — полностью разумны. И это может стать проблемой, если люди об этом узнают. не жалуют тут «Нарго». А уж если этот «Нарго», еще и «Тиргесто»… В общем, попахивает проблемами.

— «Значит так» — Припечатал я, окончательно определившись, что со всем этим делать.

Глава 6

— «Да мне как-то пофиг» — Лениво махнул хвостом Бочонок. Конечно ответил он несколько проще, рублеными фразами. Но я, при всем желании, не смог воспринять его мысли как-то иначе. Слишком уж… пофигистическое настроение фонило в эмоциях. Наша тройка — я, Леди и Шоша, завалилась к нему в гости, сразу после того, как был выработан примерный план действий на ближайшее время. Согласно которому, наша семейка живет тихо и из под кустиков — не отсвечивает.

Ничего особого гениально и, вроде, все просто, ведь местные, хоть и опасаются «Нарго», но до уровня паранойи эта опаска особо не поднимается. Только если сам что-то учудишь, могут и заметить. А специально вычислять, ища разум у каждой бегающей под ногами зверушки — никто не будет. Особенно, если она не агрессивна. Как-то уже привыкли городские жители, что настоящие «Нарго» в городах практически никогда не объявляются. А валить любую, мало-мальски сообразительную животину — глупо. Самим же потом придется разбираться с расплодившимися гадами и вредителями. Вот и не заморачиваются особо.

Иными словами — не будешь жёстко палиться перед местными, никто на тебя и внимания обращать не станет. В этом плане Бочонок, пожалуй, самый незаметный из всех нас. Даже Шустрика переплюнет. Исключительно благодаря своему характеру. Ему вообще, всегда, и на все — пофиг. Исключение — Леди и я с Шустриком. Ну и, теперь уже — семья мясника и его лавка.

Собственно, из всех нас за Бочонка я переживал меньше всего. Никаких глупостей он творить точно не станет. Ибо для этого придется что-то делать и как-то напрягаться… Оно ему надо?

Но не предупредить я не мог. Для чего и пришел к нему домой, пробравшись по крышам и притащив за собой Леди и лемузьяна. Собственно, они нужны были только для того, чтобы научить Бочонка ментальному общению. Сам бы я вряд-ли смог научить. Там вроде и все просто. А попробуй объясни.

Предупреждение о возможной опасности Бочонок воспринял с арктическим спокойствием. Если можно назвать спокойствием то, что он почти заснул, когда я ему все объяснял.

— «Другое мне скажи» — Обратился ко мне Бочонок, когда я уже подумывал прощаться с ним и идти к Шустрику. — «Сестре дом нашел?»

— «Пока нет» — Скривился я. Не смотря на все заверения Ситре, желающих забрать к себе кошечку-«Тиргесто» так и не нашлось.

— «Плохо. Ищи лучше» — Все той же, рубленной фразой, сказал Бочонок. — «Понадобится помощь, зови»

— «Хорошо» — Кивнул я.

Собственно, на этой оптимистичной ноте, все наше с ним общение и закончилось. Бочонок вообще оказался жутким молчуном. Но извиняло его то, что если он, все же, говорил, то исключительно по делу.

Еще на пару-тройку фраз Бочонок расщедрился только для Леди. Лемузьян же его вообще никак не заинтересовал. Только в первые минуты встречи, он не поленился и обошел Шошу по кругу, внимательно рассмотрев и обнюхав. После чего Шоша для него практически перестал существовать, что немного бесило лемузьяна и сильно веселило кошечку, не преминувшую воспользоваться шансом и поподкалывать своего «учителя».

С Шустриком все оказалось и проще и сложнее одновременно. В отличии от Бочонка, он воспринял новую информацию на полном серьезе. И про то, кто такие «Нарго». И чем для нас грозит раскрытие этого статуса перед местными. Единственное что, долго не мог понять, что означала моя просьба — «не показывать свою разумность».

Собственно, именно ответ на этот вопрос, я целый час и пытался ему втолковать. Проблема ведь была в том, что я и сам не понимал, как на него ответить? Что-то вроде: «Ходи в лоток, как кот», «Меть территорию, как кот» и «Показательно вылизывай свои «фаберже»… Как-то так что ли?

— «Мда уж» — Вздохнул я, осознавая идиотизм ситуации — «Пытаюсь объяснить коту, что надо быть котом…»

Леди, как и Шоша, прекрасно понимающие суть проблемы, тихо посмеивались в сторонке, слушая наш разговор. И ведь, гады, даже помогать не собирались.

— «Братик, ты дурик» — Не выдержала и сказала мне Леди, фонтанируя весельем. — «Опять все сложно»

— «Объясни сама» — Недовольно огрызнулся я.

— «Хорошо» — Кивнула Леди и подойдя к Шустрику, тиранулась об его бок и выдала — «Будь проще»

— «Как?» — Явно не въехал он.

— «Еще один дурик» — Вздохнула Леди. — «Помнишь мелочь, что мы гоняли вокруг старого дома?»

— «Да»

— «Вот будь как они, когда рядом двуногие» — Мотнула мордочкой кошечка.

— «Будь котом, блин» — Вздохнул я, не осознанно транслируя свои мысли — «Ходи в лоток… Мда уж… объяснила…»

— «Не ворчи» — «Улыбнулась» мысленно кошечка. — «Я права. И хорошо объяснила. Так ведь шустрый?»

— «Ну…» — Задумался тот — «Да. Я понял.»

— «Все тогда, нам пора» — Кивнула Леди в сторону окна на крышу.

Дом Ирне, как и мясная лавка, да и все остальные дома этого города, в обязательном порядке имела окошко не только в подвале, но и на чердаке. Да и этот самый чердак, тоже был обязательной частью почти любого строения города. Так что, что с Бочонком, что с Шустриком, встречались мы именно на чердаках.

И сейчас Леди была абсолютно права. Солнце уже начинало клониться к горизонту и пора было разбегаться по домам. Мне в трактир — работать местным символом красоты и неприступности. Ну а Леди и Шоше — обратно в поместье.

Напоследок, уже прощаясь, Леди умудрилась неплохо так озадачить меня одним, довольно важным, вопросом. — «Братик, а что дальше?»

— «В смысле?» — Не понял я.

— «Вот, когда поймешь, тогда и скажешь» — Махнув хвостиком, Леди запрыгнула на спину лемузьяна и укусив того за ухо, потребовала — «Неси меня!»

— Шишоша шоша — «Нехорошая и мелкая» — Едва слышно ругнулся лемузьян, высвобождая свое ухо и помахав мне лапой, спрыгнул из окна, отправляясь к поместью.

— «Что дальше, да?» — Вздохнул я, смотря вслед парочке и размышляя над заданным вопросом.

Ведь кошечка права. — «А что дальше?». — Ну вот найду я ей дом. И все как-то устаканится в нашей жизни. А дальше что? Леди-то задала именно тот вопрос, который и терзал меня все это время. И задала она его сейчас специально. Для меня. Даже не задала — напомнила. Я, конечно, постоянно отбрасывал эти мысли в сторону. Заваливал их кучей сиюминутных вопросов и проблем, требующих немедленного решения. Но, ведь, рано или поздно, все мимолетные и временные задачи — закончатся. А дальше что?

Как-то я, все больше и больше погружаясь в проблемы нашей семьи, умудрился забыть о самом себе. Ведь жизнь простого кота в таверне изо дня в день — это не совсем то, чего бы я хотел для самого себя. И если Бочонок и Шустрик — полностью довольны тем, как повернулась их судьба. Да и Леди — наверняка тоже будет не против жить, почти как обычная кошка. То, вот, что со мной? Чего хочу я сам? Какова моя цель?

Ответить, вот так сразу, на такой простой вопрос, у меня не получилось, ни в первые мгновения, ни потом, когда уже бежал «домой». Но одно я понял кристально точно. Пока что, трактир для меня — простой перевалочный пункт. Не воспринимаю я его как-то иначе. Хоть и нравится мне там.

Но, как только я окончательно буду уверен, что с родственниками будет все в порядке, я уйду. Может не навсегда, но жить там изо дня в день — точно не стану. Тот же город, к примеру, изучу. Да и о мире разузнаю побольше. О войне тут произошедшей, о энергии, способностях и прочем. Проще говоря, целей можно найти много. А вот над глобальной придется еще подумать. Но, пожалуй, не сейчас. Ибо сейчас — слишком много повседневных заморочек, которые требуют слишком много моего внимания.

Не успел я пробежать и пол пути, как одна из таких заморочек выскочила мне на встречу. Гибри. Уставший, запыхавшийся, но довольный. Судя по его виду, мчался он во весь опор. Едва только почуял мое приближение. Как уж он это делает, я не знаю, но чует меня задолго до моего прихода. Благо хоть, давно перестал всюду за мной таскаться. Отучил я его от этой привычки. Хотя и пришлось действовать немного жестко.

Но зато внял. И теперь больше нет необходимости следить еще и за его безопасностью, перемещаясь по «обжитому» району или трущобам.

— «Ну привет Гибри, давно меня почуял? Если да, то сядь.» — Протранслировал я ему свою мысль. С интересом следя за реакцией щенка.

К сожалению, или к счастью, но на мой ментальный посыл щенок практически никак не прореагировал. Нет, он понял, что я обратился к нему, но суть сказанного явно не уловил. Впрочем, особо я и не рассчитывал. Гибри хоть и сообразительный щенок, но не «Нарго», как мы или лемузьян. Простое обращение он понял. А остальноепошло простым непонятным ему фоном.

— «Пошли» — Четко сформулировав мысль и усилив вливание энергии, кивнул я в сторону, откуда примчался щенок.

«Нарго» он или нет, а простой дрессуры никто не отменял. Уж простым понятиям, вроде «пошли», «ко мной», «сидеть» и прочему, я его натренирую.

На секунду представив, как это все выглядит со стороны, я невольно хмыкнул. И это то, кто не хотел показывать свою «разумность»… Натренирует он щенка блин… А потом взглядом будет гонять его туда сюда и тапочки заставлять носить… Мда уж…

— «А, впрочем — хрен с ним» — Сам себе оспорил я. — «Пользы от этого явно больше будет, чем странности».

Спокойно добраться домой нам не дали. Мы тут на районе не единственные — с ошейниками. Та самая стая собакенов, с которой я уже когда-то схлестнулся, свой позор отнюдь не забыла. И очень мечтала поквитаться. Точнее, мечтал вожак.

Ведь у нас с ним сложилась крайне сложная и странная ситуация. Пока я был никем — поражение вожака, хоть и было для него — крайне неприятным событием, но оставалось из разряда — «ну бывает». Теперь же, все было несколько иначе. Если взглянуть глазами этого вожака, то… На мне ошейник. И я тут живу. И за мной, по пятам, ходит Гибри… Проще говоря, у меня начинает появляться своя стая. И он мне проиграл в бою. Вся его стая проиграла.

И вывод тут прост… Либо он, либо я. Двух вожаков и двух стай на одном районе просто быть не может. Чисто с животной точки зрения — это неправильно. А значит это нужно исправить. И доказать, что именно он — «ВОЖАК!».

Для меня лично — полнейшая глупость. Но для него — часть жизни. Вот и гоняется за мной, вместе со своей сворой, едва только завидит. Соваться к трактиру стаю отучили также, как и оборванцев. Охране и трактирщику не сильно понравился «собачий базар» и его быстро разогнали. Поэтому, стая охотиться на меня только при случае. К примеру, как сейчас — заметив и проследив за Гибри.

Что плохо, сбежать я не могу. Гибри уже не уйдет и ему может не слабо прилететь. Вздохнув, я с тоской оглянулся вокруг, но тут же воспрял духом и нехорошо так оскалился. Как там говорил Бочонок — «Если что, зови»?

— «Гибри, за мной» — Уммяря, ум-мау — Рванув в боковое ответвление, я помчался вперед, лавируя между различным хламом. далеко не все переулки в «обжитом» районе были чистыми и аккуратными. Попадались и вот такие — заваленные хламом узкие, словно кишка, проходы. Как раз то, что и нужно. А что еще лучше, эта кишка выводила на параллельную улочку, на которой и стояла мясная лавка.

— «Бочонок, выходи подлый трус!» — Ум-мяумам, Мяума умма мям! — Громко позвал я. Ментально звать я не рискнул. Во-первых, не уверен, что на таком расстоянии Бочонок услышит. Во-вторых, я пока не знаю, могут ли меня услышать люди или нет. Потому — зовем по старинке.

Из кишки проулка уже раздавался азартный лай преследователей, перемежаемый грохотом и треском, сносимых по дороге, препятствий.

Первым на улочку вылетел вожак.

Практически одновременно с ним, с чердака мясной лавки спрыгнул Бочонок, спокойно и грозно приближаясь к месту событий.

Вылетевшая вслед за вожаком стая, мгновенно впала в ступор. Их хоть и стало на пятерых больше. Вот только, они прекрасно помнили, чем все закончилось в прошлый раз. А тут еще и Бочонок. А он… все-таки внушает.

Остановившись рядом со мной, Бочонок с ленцой оглядел стаю, на пару секунд задержав взгляд на вожаке и спросил — Умммм?!

— Тяв — Непонятно кто из пёселей ответил ему и стая медленно попятилась обратно в кишку проулка.

Недавний забег стаи превратил весь наваленный там хлам в непонятную кучу, непонятно чего. И эта самая куча, стала небольшим препятствием на пути пятящихся собакенов. В итоге, небольшая куча мала, в которой все огрызаются друг на друга и, чуть ли не по головам пытаются протиснуться обратно, превратила происходящее в откровенный фарс.

Даже вожак, по-моему, чуть ли не по человечески вздохнул и зло что-то гавкнув, развернулся и спокойно пошел по улице, начисто проигнорировав идиотизм, который сотворила его стая.

— «И зачем звал?» — Слабым, еле слышимым импульсом, спросил Бочонок — «Сам мог»

— «Лень» — Честно ответил я — «Да и за Гибри опасался.»

— «Понятно» — Разворачиваясь обратно к лавке, еле заметно кивнул Бочонок.

Немного постояв, я вздохнул и хлопнув Гибри хвостом, протранслировал, снова стараясь сделать посыл максимально четким, но «тихим» — «Пошли».

— Гуф! — Весело согласился щенок, но не применул напоследок добавить, повернувшись к стае — Гуф-гуф.

Остаток пути прошел практически без приключений. «Практически» — только потому, что не ко всем закидонам Гибри я успел привыкнуть.

И я уже было надеялся, что и ночь пройдет также обычно, как и всегда, но моим надеждам не суждено было сбыться. Едва добравшись до трактира, я сходу попал в оборот, круто пахнущий неприятностями.

— Баркисо! Баркисо пошли со мной — Позвала меня Сиэла, выглянув из дверей трактира — Пришел господин Эльгерде тем меро, он очень сильный радеро. Он посмотрит твои фиордоро.

— «Кто пришел?» — Удивился я, начиная подозревать какую-то подставу. — «Чего посмотрит?»

Глава 7

— «Так…» — Задумался я, подозрительно глядя в спину, идущей по коридору, Сиэлы — «Ну будем думать логически…»

— Идем быстрее Баркисо — Обернулась на секунду Сиэла, чтобы убедиться, что я никуда не делся.

Её вообще с трудом получилось убедить меня зайти в таверну, чтобы некий Эльгерде чего-то там посмотрел мои «фиордоро». Первая моя мысль была — сразу же сбежать, спрятаться и поискать что-нибудь острое, чтобы срезать ошейник и затеряться на просторах города.

Сиэла, видимо, тоже уловила этот мой позыв, потому и принялась меня убеждать, что ничего плохого мне не сделают, что это нормально и вообще полезно. Вся проблема в том, что она довольно сильно торопилась, а многие слова из ее объяснений я не знал. «Нерего», «Сирге», «Тасоро» и прочие. Потому, вместо объяснений получился набор непонятного лепета. Но главного она все же добилась. Просто потому, что дала мне время «на подумать».

— «В этом мире, с котами…» — Скривился я, пытаясь сформулировать мысль в обход неприятных мне слов. — «Ничего такого-эдакого не делают. Вроде… Незачем. Улица — вот она, выходи — не хочу. Да и живность тут умная. Гадить почем зря и нарываться на проблемы — точно не станет. А значит, эти самые «фиордоро», которые надо кому-то посмотреть, никак не связаны с… Короче не связаны…»

— Ну Баркисо — Протянула Сиэла, замерев перед выходом в зал. — Поторопись. Господин Эльгерде уже давно ждет.

— «Думаем дальше…» — Не обращая внимание на слова девушки и не ускоряя шаг, продолжил размышлять я. — «Хотя… А чего тут думать? Придется на месте разбираться, что это такое и с чем его едят. Но на всякий случай, энергетику я, пожалуй, подраскачаю до боевого режима. Мало ли…»

Немного ускорившись, чем явно обрадовал девушку, я начал вводить тело и сознание в особый ритм, разгоняя энергию по телу. Жаль, конечно, что несмотря на все мои попытки, пообщаться с Сиэлой мысленно я так и не смог. Непонятно почему, но все мои «посылы» напрочь игнорировались, словно девушка была ментально «глуха» и как бы сильно я ни «кричал», она меня просто не слышала. И с чем это связано — я так и не понял. По энергетики она не сильно-то мне и уступает. Да, ее энергетика… рассеяна, не упорядочена, но общий объем и сила сопоставимы с моим.

— «Ну? Где тут эта «радера»? Щас я ему покажу свои «фиордуры»!» — Словив легкий кураж и подняв хвост трубой, я с гордо поднятой головой вошел в зал трактира.

На удивление, в зале было почти пусто. Что для вечернего времени суток — большая редкость. Во всем трактире оказались заняты лишь три стола. Два — охраной, под руководством Норгера — заместителя Дарго. И один стол занял важный господин, видимо — то самое «Родеро», кем бы оно ни было.

— «Так! Стоп!» — Отдернул я сам себя, так как заметил, что без всякой видимой причины уже отношуссь к нему крайне предвзято. А это было явно неправильно. Ведь та же Сиэла, судя по эмоциональному фону, к этому господину относилась довольно почтительно и считала его приход хорошим событием.

Как только я вошел в зал, сразу же запрыгнул на ближайший стол и дальнейший путь к «Родеро» преодолевал исключительно поверху. Так и шансов среагировать будет больше и просто удобнее. Ну а то, что по столам прыгаю, так тут этим никого не удивить. Чай не аристократическое общество. Некоторые на них вообще спят, пузыри и сопли пуская.

— Уважаемый господин Эльгерде тем меро — Обратилась Сиэла к этому странному человеку.

Я до последнего не понимал, чем же он меня так напрягает. Явно не внешним видом, хотя и тут не без странностей. Таких одежд в этом мире я еще не видел. Ближайший аналог из моего мира — фрак. Только ярко-синего цвета и задник удлинен сверх меры, почти до самой земли.

И лишь, когда приблизился к нему на расстояние, на котором уже можно было увидеть его энергетику, понял, что мне в нем так не понравилось. Я и раньше заметил некую странность, но не понял — что не так. А вот теперь видел отчетливо! Энергетика этого… монстра, была просто ужасающа по своей мощи. Я едва не ослеп, рискнув на него просто взглянуть. А все те странности, которые я замечал чуть раньше — всего лишь следствия этой мощи. Она банально заполнила собой весь трактир, пропитав его чуть ли не сверху до низу.

— «Бежать!» — Ворвалась в голову паническая мысль.

— «Не беспокойся, юный Нарго» — Внезапно в голове раздался чужой голос, остановивший мой первый, неосознанный порыв — «Я не причиню тебе вреда.»

Мужчина, до того спокойно сидевший и попивающий медовый напиток, заменяющий местным, привычные мне, чай или кофе, отставил кружку и поднявшись из-за стола, повернулся ко мне. Я же понял, что он уже давно нас заметил, хоть и сидел спиной и просто вел меня и наблюдал.

— «Черт» — Не осознанно ругнулся я, прикидывая, что я могу сделать, если вдруг что-то пойдет не так. Этот мир уже давно приучил меня, что от любых неожиданностей стоит держаться подальше. А то, что этот энергетический монстр меня слышит, причем напрямую, без моих дополнительных усилий, это очень и очень неприятная неожиданность. Я уж молчу про то, что он вот так, сходу, определил во мне «Нарго».

— «Говорю же, успокойся. Ничего я тебе не сделаю» — Хмыкнул маг. А никем иным, как «магом», этого человека я назвать не могу. Был он довольно высок и очень худ, даже не особо «хламидистый» фрак болтался на нем, как на вешалке. Немного бледен, словно человек, практически постоянно чем-то болеющий или обессилевший от непомерной работы. Лицо вытянутое, про такие говорят — лошадиное, серый, почти стального цвета глаза и крючковатый нос. Про возраст сказать сложно. Можно дать и двадцать и все сорок. — «Меня пригласил мой давний приятель Ситре, специально пригласил, потому что ты «Нарго»

— «Трактирщик?» — Удивился я, неожидав подобной подставы от Ситре. Ведь одной из ключевых договоренностей между нами было сохранение моего статуса «Нарго». А тут не прошло и пары месяцев, как он слил меня какому-то левому типу. Как-то тут что-то не вяжется. Ситре мне показался человеком слова — «И для чего?»

— «Необходимо посмотреть твои «фиордоро» и определить направление «эсадорроно» на «гиро томорано» — Выдал маг.

Я же в очередной раз чертыхнулся и предложил — «Для начала, поясните, что значат все эти слова. И по возможности простым…» — Я нарочито обвел взглядом зал трактира и продолжил — «Местным языком»

— «Хмм…» — Задумался маг — «Понятно. Что ж, я попробую… Присаживайся!» — Махнул он рукой напротив себя, усевшись обратно за стол. Сиэла же, пойммав взгляд Эльгерде, поклонилась и тихо удалилась, боясь помешать нашей беседе.

Больше всего меня удивило то, что охрана напрочь игнорировала все, что происходит вокруг нашего стола. Тут и я, и маг, и Сиэла, ведем себя довольно странно, если взглянуть на происходящее со стороны, а они абсолютно не обращают на это внимания. Словно нас и не существует. Ничем иным, как особым, ментальным воздействием мага, я это объяснить не могу.

— «Начнем с главного» — Как только я уселся напротив Эльгерде, начал он. — «Фиордоро это… как бы попроще… Некие внутренние течения твоих жизненных сил»

— «Энергия?» — Сразу же уточнил я.

— «Почти. Фиордоро, это то, почему она течет…»

В ходе дальнейших объяснений я узнал, что «Фиордоро» — это энергетические каналы, точнее, если переводить дословно — сплетение жизненных сил. Одним привычным мне словом — «Энергетика». «Эсадорроно» — направление развития. Вовне или вовнутрь. То есть — физическое развитие тела и способности с ним связанные или умение манипулировать энергией, словно неким внешним устройством. С «гиро томорано» еще проще — объем энергии.

Собственно, чтобы посмотреть мою энергетику, Ситре и позвал сюда этого родеро — «видящего», если, опять же, перевести дословно. И этим действом трактирщик наших договоренностей не нарушал. А даже наоборот — прикрыл меня и моих родственников от лишнего внимания со стороны.

Эльгерде был одним из штатных магов гильдии авантюристов. А в задачу гильдии, также, входило обязательное магическое обследование каждого нового владельца ошейников. Иными словами — своеобразный учет живности на подконтрольной территории. А то мало ли, дураков и идиотов хватает, особенно среди богатеев и аристократов, которые тут, оказывается, тоже имеются. Бывали уже прецеденты, когда кто-то, особо умный и альтернативно одаренный, заводил у себя детеныша неизвестного животного, а из него потом вырастал убер-пупер-шняга-убиватор, которого приходилось гасить всей гильдией. Вот и ввели подобную проверку живности, силами «видящих».

Ну а Ситре, просто подсуетился и упросил своего знакомого провести эту процедуру по-тихому, чтобы не засветить мой статус «Нарго» перед кем-нибудь левым.

— «Энергетика у тебя довольно хороша» — Уже обговорив все непонятные моменты, перешел маг к делу. — «Я бы даже сказал, что очень хороша. Да и общее развитие довольно стабильное. Есть некоторые моменты… Недавно кристалл поглощал?»

— «Да» — Кивнул я и в общих чертах описал недавние события и какую награду я получил. Уж если этого человека позвал Ситре, то некий кредит доверия у него уже имеется. А значит, можно и рассказать. Да и тайны тут особой нет.

— «Ясно. Кристалл Урхаро» — Кивнул маг — «Довольно редкая и хорошая вещь»

— «Урхаро?» — Заинтересовался я, надеясь, что наконец узнаю, что мне все-таки досталось.

— «Живут далеко на юго-востоке, в четырех днях пути от города. Аааа…» — Ухмыльнулся маг. — «Хочешь узнать, что можно с него получить себе в способность?»

— «Хочу» — Честно ответил я, кивнув головой.

— «Я тебя расстрою, наверное, но… ничего» — Огорошил меня Эьгерде, но сразу пояснил — «Ценность таких кристаллов в том, что они довольно мощны сами по себе. Но вот никаких способностей из них ты не получишь. Сами Урхаро ничем и никогда не обладают. Наверное именно поэтому Дарго и дал тебе его. Дар достойный, но ему как Соэдоро он бесполезен.»

— «Соэдоро?» — Уточнил я незнакомое слово.

— «Использующий и развивающий родные и заимствованные способности» — «Практик» перевел я для себя.

— «К слову, о кристалле…» — На секунду задумался маг — «Могу дать бесплатный совет»

— «Буду рад» — Кивнул я, подобрав из местных слов максимально соответствующий аналог. Уж если маг так легко и спокойно отвечает на мои вопросы, то самое время их задать. Такую возможность упускать нельзя. Разве что, нужно узнать, почему он такой… отзывчивый ко мне. Не просто же из-за просьбы трактирщика.

— «Не советую увлекаться подобным» — Наставительно начал Эльгерде.

— «Вы про то, что можно нажить себе проблем, чрезмерно и неправильно поглощая кристаллы?» — Сразу уточнил я, перебив мага.

— «Да» — Немного удивленно, ответил Эльгерде — «Сам догадался или подсказал кто?»

— «Эм… Сам» — На секунду замявшись, соврал я, не желая рассказывать про Шошу.

— «Понятно» — Хмыкнул маг — «У бегородо учился?»

— «У кого?»

По дальнейшему объяснению мага, я понял две вещи. Первая — Шоша местная знаменитость. По крайней мере гильдия авантюристов и ее маги о нем прекрасно знают. Впрочем, учитывая, что когда-то давно, они же, и пытались его поймать — неудивительно. Ну и вторая — про то, что Шоша — «Нарго», он в курсе, но опасным его не считают, давно наплевав на его существование. По типу — «Ну живет себе животинка, никого не трогает, зданий не рушит, людей не убивает, не калечит — ну и пусть себе живет. А проблемы Бурде и его прихвостней, гильдии и ее магов — не касаются.»

— «Почему вы мне помогаете?» — Немного пообщавшись с этим человеком, я все же задал главный вопрос, давно крутившийся в моих мыслях.

— «Потому что я не считаю, что все «Нарго» — это враги. Я наоборот считаю, что с разумными животными необходимо устанавливать нормальный диалог. А иногда и учиться у них, а не истреблять в страхе или из-за погони за деньгами»

— «За деньгами?» — Ухватился я за проскочившую фразу. — «Разве Нарго убивают не в основном потому, что они опасны?»

— «Это так только говорят. Агрессивных Нарго не так уж и много или они обитают там, где мало кому могут быть опасны» — Вздохнул Эльгерде. — «Зачастую вас убивают просто ради денег. Точнее, ради вашей фиардоро. У вас очень хорошее развитие и именно из Нарго и добывают наиболее мощные и сильные кристаллы.»

— «Вы моих родных тоже посмотрите?» — Уточнил я еще один момент.

— «Да» — Кивнул маг — «Ситре попросил меня посмотреть и Оргонеда и Сильдено»

— «О как!» — Уже чисто для себя подумал я, прикрывшись от «чтения» магом. Этому я научился довольно быстро. Принцип тот же, что и с «транслированием» окружающим, только наоборот.

— «Это вы про Бочонка и Шустрика я так полагаю?»

— «Бочонок и Шустрик?» — Засмеялся маг. — «Мне Ситре примерно так и описывал их. Большой и шустрый. Я передам их хозяевам, что у них такие имена. А если не секрет, то твое имя какое?»

— «Баркисо.» — Ответил я, понимая, что доверие и расположение мага тоже не вечны. Не стоит ему представляться своим старым, земным именем — Антон. Да и не нужно это. Я уж как-то и привык к здешнему. — «Разве что, Барсик звучало бы лучше»

— «Как-как?» — Не понял маг ибо при перестановке нескольких букв в слове, смысл мысленного посыла резко изменился. Пришлось помучиться, чтобы объяснить, как и где поменять буквы.

— «Кстати, вопрос» — Спохватился я, в тему беседы — «Почему Шоша и мои «родственники» меня понимают и слышат. А Сиэла — нет?»

— «Потому что ты зверь.» — Пожал плечами мужчина. — «Твои мысли и мне-то крайне сложно понимать. А уж простому человеку — и подавно»

— «Ясно» — Вздохнул я, понимая, что некоторые моменты коммуникации с семьей трактирщика легче так и не станут. — «Что ж… Тогда последний, главный вопрос»

Я уже видел, что беседа магу уже немного наскучила и он уже посматривает на выход. Да и темнеет понемногу. Проще говоря, хоть у меня и тонна вопросов, но стоит и честь знать. Тем более, что я договорился с ним, что при визитах к «братьям», он будет брать меня.

— «Слушаю?» — Вздохнув, спросил маг.

— «Кроме двух «братьев», которых вы осмотрите и прикроете от ненужного внимания, у меня есть и «сестра. Как быть с ней?»

— Хмммм… — В голос протянул Эльгерде. Что интересно, на этот звук охрана трактира уже среагировала. Впрочем, как и в самом начале, с Сиэлой, их интерес мгновенно угас. — «Да, Ситре говорил за кошку, но… Я бы хотел с ней для начала познакомиться, а потом уже решу. Возьмусь я ее прикрывать от гильдии или нет.»

— «Что не так?» — Напрягся я.

— «С вами «сото»… Эм… братьями, котами, мужиками — все проще. Если вы не агрессивны, то никаких проблем.» — Маг секунду помолчал и продолжил — «А вот с «кано» — кошкой, женщиной — все гораздо сложнее. У нее может быть потомство. Точнее, оно у нее будет. И шанс появления Нарго там очень и очень высок. Кано Нарго — это большая редкость. И как правило, их потомство — тоже Нарго. И если кто-то узнает, что я замешан в сокрытии такой, потенциальной угрозы… Думаю, ты понимаешь?»

— «И как быть?» — Не особо надеясь на ответ, спросил я.

— «Есть один вариант» — Задумался Эльгерде — «Но для начала мне нужно увидеть кошечку. Это не проблема?».

— «Она с Шошей» — Пожал я плечами — «Но я могу устроить встречу и привести ее в назначенное место и время. Сюда, к примеру.»

— «Это было бы неплохо» — Кивнул маг — «Тогда, я передам через Ситре, когда приду в следующий раз. Ну а завтра, с утра я зайду осмотреть Оргонедо… Бочонка» — Сказал Эльгерде, уже поднимаясь из-за стола.

— «Что ж» — Также, проявляя толику уважения, поднялся и я на все лапки — «Было приятно с вами побеседовать, спасибо, что ответили на некоторые мои вопросы. Хотя и не на все. У меня их еще очень и очень много.»

— «Хах!» — Хмыкнул Эльгерде — «Какой любознательный Нарго мне попался. Но не все и не сразу. К следующей нашей встрече продумай, что желаешь спросить и озвуч. Смогу — отвечу. Но учти, я, к сожалению, сильно стеснен во времени и на долгие беседы можешь не рассчитывать.»

— «Хотя бы так» — Подойдя на край стола, я протянул магу лапу, намекая на рукопожатие. Подобный жест, как и многие другие в этом мире тоже был распространен. Только тут пожимали руки, берясь за предплечья. В моем старом мире, подобный тип рукопожатия, кажется тоже существовал.

В некотором обалдении маг ответил на этот жест и очень задумчиво на меня посмотрел. Я же, снова поняв, что в чем-то спалился, сходу придумал, как выкрутиться, кивнув в сторону охраны и обведя зал взглядом. Типа — «тут нахватался».

— «Ах да» — Хмыкнул Эльгерде и развернувшись, спокойно вышел из трактира. Его исчезновение, как, думаю, и появление, так никто и не заметил. Разве что Сиэла, которой он это позволил.

Стоило магу уйти, как в трактир дружной толпой повалили посетители, своим количеством заставив даже напрячься отряд охраны. Я даже хмыкнул, услышав их разговоры. Они сетовали, что почти час занимались непонятной фигней, гуляя вокруг, вместо того, чтобы зайти и выпить чарку доброй медовухи.

— «Силен бродяга» — Смотря в никуда, подумал я — «И крайне непрост. Заставить почти полсотни человек заниматься какой-то фигней. Да еще и радиус действия впечатляет.»

Глава 8

Очередное вечеро-ноче-утро пролетело для меня практически незаметно. Приход мага оставил после себя столько вопросов и непонятностей, которые требовалось обдумать, что я всю ночь ходил как пришибленный. Такая сила у мага — это норма? Одним своим присутствием оказывать такое давление, что пропитало все здание насквозь, да еще и не выветрилось до сих пор. А ведь уже почти утро.

Этот человек-монстр один такой уникальный? Или все «Ханемо» с приставкой «Тель», чего-то там, обладают такой силой. Я, конечно, пока не знаю точного перевода «Меро», но оно сильно созвучно со словом «Мероноро», что переводиться примерно как «имеющий возможности».

Что-то мне подсказывает, что такие маги тут не редкость. Точнее, они, сами по себе — редки, много их быть не может, но они точно тут, в городе, водятся. И если хотя бы половина из них не уступит Эльгерде в силе, то дела наши плохи. А ведь этот «Родеро» представился обычным — рядовым магом гильдии… А значит, есть товарищи и посильнее… гораздо сильнее…

Эльгерде хватило одного «взгляда», чтобы распознать во мне «Нарго». Да, он говорил, что ему о нас рассказал трактирщик, и он все знал заранее, но… тот его взгляд… словно пронизывающий тебя насквозь, выворачивающий наизнанку… Как вспомню — до сих пор мурашки.

— «Хотя…» — Нехотя отмахиваясь лапой от очередной наглой ручонки, задумался я. — «Он ведь «Родеро»-видящий. То есть, не просто маг, а с четким обозначением. Специализацией, так сказать. Может ли это означать, что таких… «наблюдательных», на самом-то деле, очень мало? Хммм… Вполне.»

Такое умозаключение меня немного успокоило и примирило с реальностью. Но главного вывода это не отменяло. Не хочу я проблем, значит надо претворяться веником и не отсвечивать и дальше. Случись оказия, и даже вдвое более слабый маг скрутит меня в мгновение ока, и дернуться не успею. Как и мои «родственники». А значит основной план — все тот же: «Улыбаемся и машем хвостиками, как котики в бадейке со сметанкой». Тем более, что и изменить ни я, ни «мои», ничего не смогут, если вдруг не повезет встретить очередного «наблюдательного» человечка.

Радует только то, что, насколько я понял, после того, как Эльгерде осмотрит Бочонка и Шустрика, он нас троих внесет в какие-то списки, как — «не представляющих угрозу городу», ну или что-то вроде того. А это тоже может сыграть свою роль, случись чего.

— «Так…» — Отдернул я себя, заметив, что мои размышления пошли уже по второму, если не по третьему, кругу. — «Проехали.»

Вторым моментом разговора, что меня крайне сильно заинтересовало, был факт о размножении «Нарго». Со слов мага, у самца — «Нарго» крайне редко рождается «умное» потомство. А вот у самки — почти всегда. И тут вопрос — наша мама-кошка была «Нарго»? Что-то сильно сомневаюсь. Я хоть и был котенком и маму-кошку видел редко, но запомнил я ее, как самую обыкновенную кошку, без каких-то… особенностей.

А это значит, что разумность моих родственников обусловлена чем-то иным. Отец — «Нарго»? Тоже сомнительно Ну один котенок — «Нарго» еще ладно, но не четыре же сразу?! Хотя и такое, наверное, тоже возможно, не буду совсем уж отбрасывать этот вариант.

Более реальным, в нашей ситуации, мне видится то, что разумность мои родственники получили именно из-за меня. Но, тут я, опять же, не могу сказать с точной уверенностью. Да и вопрос этот я уже обдумал, подняв его сейчас, только для того, чтобы остальные моменты разговора немного улеглись в голове, а не штурмовали мою черепную коробку ударами молотов.

Важнее во всем этом то, что Эльгерде, осознанно или нет, но дал намек на наше возможное будущее. Мы можем стать гораздо, гораздо сильнее, чем сейчас. То его объяснение, про наиболее ценные кристаллы — как-бы намекает.

А это уже радует. Ведь появление мага, его сила, мощь и возможности, в очередной раз напомнили мне, в каком мире я живу. Тут твоя жизнь напрямую зависит от двух вещей — твоей ценности, как добычи и твоей личной силы. И если первое перевесит второе, то тебя уже ничто не спасет. Ни статус от «ошейника», ни «хозяева», ни госпожа удача.

А это значит, что львиная часть вопросов, которые нужно подготовить для следующей встречи с Эльгерде, должна быть связана именно с дальнейшим усилением и развитием. Как моим, так и моих «братьев» и «сестренки». Ведь, если Эльгерде — «видящий», то и про возможности развития он должен быть в курсе больше, чем кто-либо иной. Он ведь «видит» всех, всегда, каждый день, а значит, как источник информации — он для меня бесценен.

Жаль, конечно, что мага нельзя приковать к батарее и под страхом смерти заставить его рассказывать и рассказывать и рассказывать… Но ничего, натравлю на него Леди. Побудет в роли «доброго полицейского» и поможет мне выведать все, что мне нужно. А то, тоже мне: — «Учти, я, к сожалению, сильно стеснен во времени и на долгие беседы можешь не рассчитывать.» — Мысленно передразнив мага, покривлял я мордочкой, чем сильно удивил и немного испугал одного из посетителей.

— «Упс» — Встряхнулся я, поняв, что уже пару секунд сижу на столе и, невидящим взглядом, пялюсь в одного из выпивох, попутно то скалясь, то хмурясь своим мыслям. Бедолага даже двинуться боялся. А его собутыльники медленно расползались в стороны, пытаясь нащупать что-нибудь потяжелее и готовясь отмахиваться от страшного «Тиргесто». Меня то есть.

— «Спокойно братва» — Урмау урмямря — Заявил я, резко разворачиваясь и, словно ненароком, смахивая хвостом кружку с пенной шапкой пива. Запущенная кружка, совершив короткий полет, врезалась четко в пузо одного из мужичков, уже примеривающегося двинуть по мне деревянным блюдом из под мяса. Жаль только силенок мне немного не хватило. кружка то тяжелая. Так что я откровенно промахнулся и попал чуть ниже.

— «Уй… Скаоро того!» — Скрючился мужик, выронив поднос.

К сожалению, выронил прямо на меня. И всё мясо, а главное — жирок с него, тоже достался мне.

— «Теперь еще и вылизываться, блин» — Вздохнул я. Впрочем, шерсть, со вкусом жареной птицы, я еще не пробовал. Глядишь понравится, сам буду в чан к жаркому лазить перед очередными «водными» процедурами.

Устроившись на одной из балок, я принялся чистить шерстку. Надежда не оправдалась. Все также нудно и не очень вкусно. Да и по-плеваться мне потом еще предстоит. Снова посетители трактира пугаться будут, когда под их столом вдруг начнется мой рок концерт с одной нотой — «кхер! кхер!»

Делать это утром или днем я уже не рискую. В трактире это грозит встречей с мокрой тряпкой поварихе, она-то может и добрая и любит меня, но… Уже и эту грань ее характера я успел познать. Как оказалось, она ценит далеко не все мои песни. А на улице — этого делать точно не стоит — лишний шум и внимание к моей персоне.

Остальные вопросы, связанные с беседой, я тоже пытался уложить в своей голове. Про сам мир вокруг, про этот город, про гильдию «авантюристов», про принятые тут порядки и негласные правила. Традиции. Да и остальных вопросов — не меньше. Вот и пытался подвязать всё, что мне открылось и все свои догадки, к тому, что уже знаю. Получалось не очень, но каждая крупица информации для меня была на вес золота. Потому, я снова и снова прокручивал всю беседу в голове, пытаясь понять, что и где я упустил. А главное — оценить, насколько я перед ним спалился.

Маг ведь и сам отметил, что я очень и очень «любознательный». И главное понять, перешел ли я некую грань или ничего такого, сверх меры — не вычудил. Вроде как — нет. Пусть и на грани фола, но сильно я нигде не прокололся. Показал разумность, сообразительность и высокую обучаемость, завязав это все на обстановку вокруг. Якобы тут, в трактире, от людей нахватался, а не сам по себе я такой.

— «В общем» — Подвел я итог — «Завтра идем к Бочонку… Как там его по местному? Оргонедо, кажется…» — Запнувшись на секунду, вспомнил я — «И надо постараться выведать из мага как можно больше, про развитие и прочее. Важнейшая задача — стать сильнее. Именно сила — основа основ в этом мире. Будет она — будет и все остальное.»

Определившись, я остаток ночи просто провалялся на потолочной балке, лениво поглядывая за происходящим в зале. Этому базовому навыка — спать по кошачьи, я обучился совсем недавно. Раньше ни в какую не получалось. Спал всегда, как убитый. А тут… Слишком много раздражителей вокруг, чтобы не уйти в глубокий сон.

Ну а утром, едва только рассвело, я уже выходил из таверны, отправившись к лавке мясника. По идее, маг подойдет через два часа после рассвета. Обычно в это время начинается основная активность жителей. За исключением, понятное дело, слуг и тех, кто обеспечивает город едой, товарами, «обеззараживает» улочки и прочего.

Все три часа, до прихода мага, я жестко инструктировал Бочонка и учил его ментально закрываться. Судя по эмоциональному фону, «братишка» уже был готов придушить меня и вовсю пытался игнорировать меня и все мои объяснения. Ему, в очередной раз, было пофиг — кто там, и зачем, к нему придет.

Ну а я же, очень сильно переживал по поводу мага и его визита. Да, Ситре наверняка предупредил Эльгерде, что Бочонок… большой… Да и я про то же говорил. Но одно дело про это слышать, другое — увидеть своими глазами. А Бочонок у нас — шкаф здоровый. Я и сам-то кот крупный, и недавно даже немного обогнал его по размеру. Но «братишка» уже давно меня нагнал и переплюнул. И сейчас эта здоровая дурында никак в толк не возьмет, зачем ему напрягаться и вести себя дружелюбно с абсолютно незнакомым ему человеком.

— «Слушай, рыжий» — Наконец не выдержал Бочонок моих наставлений — «А иди ка ты в…»

— «Да уж» — Немного прифигел я. Такой длинной и красиво-заковыристой фразы, от него я еще не слышал. И ведь умудрился как-то, не особо зная местный язык и используя чистые мысле-образы, послать меня так, что я окончательно понял, куда мне и «этому моему магу» стоит пойти и чем там заняться.

— «Жесть» — Про себя восхитился и изумился я. — «Сперва Леди, теперь вот Бочонок»

Нет, я слышал, что возраст котов смело можно умножать на семь, если надо сравнить его с человеческим. Но для моих «родственников» это число нужно увеличивать на порядок. По разумности они давно уже на уровне подростков, если не старше.

— Ой, здравствуйте, вы ханемо Эльгерде? — Послышался откуда-то снизу голос жены мясника.

— Да, я… — Ответ мага я уже не расслышал.

— Оргонеда! Спустись вниз! — Позвала женщина — Оргонеда!

— «Пошли» — Мяум — Кивнул я на спуск с чердака

— «Я же сказал…» — Начал было Бочонок, но я сразу же его перебил, надавив взглядом.

— «Соберись. От этого не только твоя жизнь зависит, но и всех нас.» — Припечатал я — «И это не шутки. Потому заткнись и пошли вниз».

Сощурившись, Бочонок долго сверлил меня взглядом, но все же поднялся и медленно пошел к выходу с чердака. Я же, невольно выдохнул. С каждым днем, мой авторитет для «братьев» становится все меньше. Не потому, что я косячу, а потому, что они взрослеют, у них все сильнее проявляется характер и невольно возникает вопрос, в стиле: — «А чего это я должен его слушать? «Брат», не «брат», а я хочу иначе!» Ну или как-то так.

И это может стать проблемой. Разумность, разумностью, а простую природу никто не отменял. Рано или поздно, чую, мне придется отстаивать свое право командовать «братьями» не только словами. Как бы печально это ни было.

Ну или как другой вариант — забить. В конце-концов, не вечно же мне быть им нянькой. Я и сейчас-то помогаю, только потому, что сам для себя так решил. Я обязан помочь им на первых раз. И помогу, хотят они того или нет. А дальше… жизнь план покажет. Стоять над каждым и нависать тенью, контролируя каждый шаг — глупо. Но пока, даже если придется заставлять — сделаю. Вынужден сделать.

— «Ага, Барсик и ты уже тут? Здравствуй любознательный Нарго» — Не успели мы спуститься, как в голову ворвался голос мага, приправленный изрядной долей веселья.

— «Здравствуйте, родеро» — Поздоровался я. И сразу же прямолинейно заявил — «У меня к вам много вопросов.»

— «Даже не сомневался» — Хмыкнул маг, а в следующую секунду воскликнул — О ты ж, суэро! Это что за вашу медь?!

— «Зараза! Так и знал!» — Ругнулся я, прикрывшись от мага и транслировал мысль только Бочонку — «Помни, что я говорил!»

Впрочем, напоминаний не понадобилось. Маг Бочонка впечатлил. Очень впечатлил. «Братишка» едва его увидел, а в эмоциях уже плескался океан чувств из смеси опасения и тревоги. Бочонок, даже, впервые на моей памяти, начал посматривать, куда бы сбежать. И все это притом, что энерго-зрением он не обладал. Ощутил жесткое давление и силу мага буквально каким-то звериным, шестым чувством.

— «Ну-ну» — Ухмыльнулся маг, немного отойдя от шока. — «Такой большой, а такой трусливый.»

— «Я не трус» — Встряхнулся Бочонок

— «Но я боюсь» — Про себя добавил я, даже позволив себе немного ухмыльнуться

— «Ну, с такими-то размерами, ты и не должен им быть» — Пожал плечами маг. И уже обращаясь ко мне — «Барсик, когда ты и Ситре мне его описывали, я думал вы преувеличиваете. Оказалось — нет. И теперь я вынужден провести полноценную проверку. С твоим братом вопросов не меньше, чем с сестрой. Слишком он…»

— «Ленивый, и добрый, и спокойный» — Перебил я мага.

— «Ну да, ну да. Что ж, давай тебя посмотрим» — Хмыкнул маг, подходя к Бочонку и внимательно его рассматривая. Я же подметил легкое изменение в потоках энергии вокруг него. Словно едва заметное марево окружило Эльгерде.

— «Опасается» — Скривился я, как бы невзначай пнув Бочонка в бок.

— Маааау — Явно вспомнив мои наставления, Бочонок попытался изобразить из себя простого кота, издав нечто вроде милого «мяу» и усевшись на задние лапы. Результат получился… неоднозначный…

— «Пинтец» — Едва не хлопнув себя по лбу, с тоской наблюдал я за этой картиной. В исполнении Бочонка «мяу» получился совсем не детским. Таким «мяу» львы в моем мире зевают, блин. Да и на задницу он не сел, а банально плюхнулся, заставив деревянный пол под ногами немного всколыхнуться.

— «Так, Тиргесты, чтоб вас» — Откровенно начиная веселиться и поняв нашу задумку, сказал маг — «Хватит комедию ломать.»

— «Так ведь… Боюсь я за брата-то» — Честно ответил я. — «Потому и попросил. А так, он и правда спокойный»

— «Так!» — Внезапно маг резко стал серьезным, а давление его энергии сильно возросло. Сделав какой-то странный пас рукой и приложив ладони к голове, он обратился ко мне, передавая мысли чуть ли не скороговоркой — «Барсик, чтоб тебя! Ты думаешь я вчера еще не понял, что ты не просто Нарго, а Нарго-эндереро?! Я сейчас закрыл свою память и в ней этот разговор не отложиться. Я не знаю, кем ты был раньше и почему переродился в простого Тиргесто, но мне плевать. Это не мои проблемы. Но, пожалуйста, не подставляй меня, а главное себя. Память же я закрыл, чтобы в случае, если ты спалишься, хотя бы немного себя обезопасить. А это произойдет, если будешь творить эту берндерро дальше! Ты слишком разумно действуешь. Я еще, по старой дружбе с Ситре, закрою на это глаза, но если продолжишь, то сам виноват. Прекращай творить бернде! Понял?! Повторишь такое с остальными, пеняй на себя! Все. Этого разговора не было. Я не продержу этот блок слишком долго. Думай, что делаешь. Ты кот! Нарго, но кот. Не показывай мне снова и снова, что ты эндереро!!!»

— «…» — В мыслях на пару секунд образовалась звенящая пустота. Маг же, убрав руки от головы, тряхнул головой и, словно ни в чем и не бывало, продолжил заниматься Бочонком, осматривая «братца» со всех сторон и посылая в него слабые потоки энергии, пронизывающие его насквозь и возвращающиеся к магу.

У входа в комнату, все это время, в напряжении стоял мясник, а за его спиной — члены семьи. Они уже успели полюбить Бочонка и сильно боялись, что Эльгерде, все-таки, признает того опасным. О договоренностях мага с Ситре, мясник был явно не в курсе. Потому и переживал, приняв приход мага, как обязательную и объективную проверку. Результат которой может и лишить их любимца.

— Безопасен! — Выдал наконец вердикт маг, заставив с облегчением выдохнуть всех.

После чего Эльгерде развернулся и не обращая внимания на благодарности мясника и семейства, пошел на выход. Напоследок, он обернулся ко мне и вроде как, что-то собирался сказать, но сильно скривившись и схватившись за голову, передумал, просто выйдя из комнаты и отмахиваясь от попыток мясника уболтать его позавтракать с ними и отведать угощений.

Я же, до самого конца, так и не смог привести свои мысли в порядок. Недавнее заявление мага напрочь выбило из колеи. — «Нарго-эндереро? «Закрыл память», чтобы это все сказать? Почему переродился в простого Тиргесто? Твою жеж медь!!!»

Интерлюдия 1

— «Просьба старого друга Ситре, оказалась для меня полнейшей неожиданностью. И какая просьба?!» — Писал в личном дневнике штатный маг-«видящий» гильдии авантюристов — «Он попросил, ни много, ни мало, а прикрыть несколько зверушек, по тихому вписав их в свитки «животных, дозволенных к проживанию, на территории Гирдерро».

Этот дневник Эльгерде тель Меро вел уже второй десяток лет. Вещь — крайне необходимая для магов его специализации. Ведь особенность «Родеро» заключалась не только в том, что они способны разглядеть любой, даже мельчайший поток энергии. Главный дар, он же — проклятье, таких специалистов в том, что они имели возможность влиять на, эти самые, тонкие потоки. И, к сожалению — только на них. «Родеро» при всем его желании, просто не мог управлять мощным потоком. Для него такой объем энергии — сплетение сотен и тысяч более мелких потоков. И мозг, приученный к работе с ними, просто не справлялся, когда подобных потоков было слишком много. Он видел и пытался контролировать их сразу все. Просто на автомате. И в итоге, попытки использовать большие объемы сил никогда ничем хорошим не заканчивались.

Но это совсем не означало, что если ты «Родеро» — то ты слаб, как маг. Видящих искренне уважали и опасались. Ведь если ты способен видеть настолько тонкие энергии, то и ментальные техники тебе доступны. Что такое мысль, если не поток энергии? И в этом-то и была главная проблема, для решения которой «Родеро» и заводили личные дневники. Ведь самые первые свои ментальные техники, видящий отрабатывает именно на себе. Конечно, под присмотром опытных наставников — это почти безопасно, но память человека — штука тонкая, особенно кратковременная.

— «Я, поначалу не очень горел горел желанием во все это ввязываться» — Гласила следующая запись — «Но стоило ему упомянуть, что прикрыть надо котов, а если точнее, то Тиргесто, тех самых, о которых уже давно ходили слухи по городу, как я мгновенно был куплен с потрохами. Это же коты! Одни из самых красивых представителей кошачьего рода, что есть на этом свете! Знал, хитрый лис, чем на меня надавить. Знал о моей слабости к кошачьему племени. Ну… Не зря ж мы с ним почти десять лет из одного котла похлебку жрали.»

Немного поморщившись, Эльгерде, перевернул следующую страничку и вчитался в строки дневника. Недавно он вернулся из гильдии, где в специальный амулет перекинул всю энерго-цепочку воспоминаний этого утра. Процедура — стандартная, К каждому свитку с отчетом о новом «безопасном» животном, прилагается специальный амулет-запечатлитель, в который видящие скидывают энерго-слепки с воспоминаниями о процессе «проверки». Так сказать — для отчетности. И чтобы не халтурили, боясь огрести за компанию, если вдруг проверенная животинка окажется не очень-то и «безопасной».

Но, не процедура «сброса», как ее привыкли именовать в узком кругу видящих гильдии, была причиной того, что маг обратился к своим записям. Эльгерде был довольно опытным менталистом и по одним остаточным следам смог выявить, что его головная боль, как и некоторая заторможенность сознания — связаны с тем, что недавно он применял к себе энерго-контур «Затмения памяти».

А это означало, что магу срочно требуется достать свой дневник и внимательно перечитать свои записи. Чтобы убедиться, что энерго-контур не стер чего-то лишнего. Ну и, естественно, примерно вычислить момент, когда его пришлось применить.

— «Какого же было мое удивление…» — Следующая запись, что касалась проверки недавно получивших ошейники Тиргесто, была аж через три страницы от самых первых. Впрочем, как и должна былабыть. тут память мага оказалась цельной и не поврежденной. — «Когда придя в трактир ворчуна Ситре, мне открылся интересный факт — вся троица зверушек — Нарго! Это было настолько удивительно, что вначале я даже не поверил. Впрочем и сам трактирщик в этом немного сомневался. По его словам — один из них точно разумен. Он лично с ним общался и договаривался насчет жизни, службы в трактире и помощи в поисках дома для остальных. И было их не трое, а четверо. Четвертая — самочка, но она пока оставалась дикой. Ничейной.»

— «И вот этот момент меня крайне сильно заинтересовал. Ничейный, не агрессивный Тиргесто? Да еще и, возможно Нарго. Да еще и взять его можно к себе?! Точнее ее!» — Строчки дневника даже немного плясали, нарушая ровный ряд каллиграфического почерка, что заставило мага немного скривиться от досады. — «Такой куш просто нельзя упускать! Я давно мечтал завести себе кота или кошечку. А тут, на тебе, прямо под носом и такая редкость!»

Этот момент маг уже не помнил. Точнее, он помнил все, что было написано, но как он это записывал, Эльгерде вспомнить уже не смог. «Затмение памяти» явно зацепило этот момент, что было не очень хорошо, но не смертельно.

— «Эх…» — Про себя вздохнул мужчина и принялся водить над дневником руками — «Придется проверять целостность защиты.»

Такие дневники представляли из себя очень сложные амулеты-хранилища. Почти артефакты, сравнимые по сложности с раритетами древности. И защиту, наложенную на подобный дневник было практически невозможно обойти, не повредив содержимое. Единственное исключение — свеже-написанные страницы. Их, после написания необходимо «вдавливать» в контур дневника, чтобы они навсегда ушли в его структуру. А иначе это будет простой текст, что будет доступен для прочтения любому желающему. Если, конечно, этот желающий сможет его хотя бы открыть.

К сожалению, и стоил такой дневник почти как полный рыцарский доспех с зачаровкой на прочность. Ну, или как штатное снаряжение искателя-разведчика гильдии. В общем — дорого. Позволить себе подобное мог не каждый. Сам Эльгерде пять лет копил деньги на его покупку, прежде чем приступить к практике ментальных техник.

— «Реальность оказалась еще удивительнее, чем я даже мог предположить» — Закончив с проверкой, Эльгерде открыл следующую страницу и продолжил чтение — «Мало того, что это оказался никакой не Тиргесто, а смесок, так он еще и был отнюдь не простым Нарго. Перерожденный! Как есть, перерожденный! Я своим глазам не сразу поверил, разглядев в его фиордоро следы вселенной души.»

— «Нарго-эндереро?!» — Маг в шоке уставился на страницу дневника, снова и снова перечитывая этот абзац. Но, строки были неумолимы. Быстрая проверка показала, что ошибок нет. Записанное наглухо отпечаталось в энерго-структуре дневника. Эльгерде же, начал смутно догадываться, с чем было связано применение «затмения» и почему один из слепков памяти, после «сброса» по первому Тиргесто, получился таким слабым и неинформативным.

— «Дальнейшее общение это только подтвердило. Настоящий перерожденный. Но как? Почему? Ведь такое доступно только сильнейшим и опытнейшим из практиков! И для своего перерождения такой практик никогда не выберет тело обычного Тиргесто! Да оно, элементарно не выдержит подобного вселения! Умрет и практик и котенок. Тогда как?»

— «Действительно как? Такое же невозможно» — В смятении подумал маг, в очередной раз возвращаясь в начало страницы и перечитывая написанное.

Перерожденные хоть и редко, но встречались. В конце-концов, под закат жизненного пути многие задумываются о том, что жизнь хороша и жить хорошо. А если ты силен и опытен в управлении потоками жизни, то почему бы не попытаться обмануть смерть? Вот и пытались.

Но был тут один немаловажный нюанс. Целью для подобного перерождения могло быть далеко не всякое существо. Во-первых целью не мог быть человек. Вселиться можно только в момент рождения. А ребенок и мать, в момент рождения — практически единое целое. Та самая пуповина, кроме всего прочего, служит еще и каналом, передающим энергию от матери к ребенку. И эта энергия — мощнейший щит, пробить который почти невозможно. Потом он, конечно, спадает, со временем. Пуповину обрезают и ребенок понемногу теряет полученную защиту, вырабатывая взамен свою собственную. Но этого достаточно, чтобы не пустить в тело новорожденного чужой разум и душу.

Такой механизм свойственен только людям. У остальных известных видов живых существ подобной особенности нет. Потому цель для вселения и выбирают из других живых существ. И тут тоже не без особенностей. Будущее вместилище должно быть сильным. Даже на момент рождения. И способным вместить душу взамен старой. И кроме того, существо обязано обладать задатками Нарго. Иначе итог для практика может быть печален.

— «С этим Барсиком, как он попросил себя называть, вообще ничего непонятно. Не похож он на вселившегося в тело котенка практика. У них энергетика иная. Да и… Вселяться в помесь Тиргесто и обычного кота станет, разве что, сумасшедший.» — С этой записью Эльгерде был полностью согласен.

— «Сам бы лучше не написал.» — Осознав каламбур этой мысли, маг хмыкнул и вернулся к чтению.

— «Впрочем, это не мое дело. Кем бы ни был этот «Эндереро», но мне в это дело лезть не стоит. Не так уж и важно, почему он пошел на такой риск, попытавшись вселиться в простого смеска. Важно другое. Что мне, со всем этим теперь делать? С одной стороны, необходимо срочно доложить. И изначально я так и собирался сделать. Тем более, что самом Барсику ничего бы не грозило. Как всегда, гильдия бы взяла его на особый контроль и возможно, предложила бы работу. С другой стороны и другой вариант тоже имеет место быть. Объявят опасным и прощай Барсик. А мне этого не надо. Надо думать. Может применить «затмение»? Не люблю я его, но другого пути, чтобы скрыть сущность Барсика я не знаю.»

— «А скрыть надо! Очень уж меня заинтересовала его сестренка. Как я понял — она простая Нарго. Тут тоже, конечно, не все просто. Но очень уж я хочу себе такую кошечку. Это же и друг, и соратник, и просто незаменимый помощник! Но, как и сказал Барсику, сперва нужно с ней познакомится и пообщаться. Да и проверить. Все-таки, если в моем окружении появится Тиргесто-Нарго, да еще и самка, пусть и смесок, это вызовет немало проблем. И куча проверок — самые меньшие из них. Надо будет сходить к Лиргуру, поговорить с ним и подмазать, чтобы прикрыл от нападок завистников. Да и Фудэра пора бы уже подприжать. А то разорался. Вот только сегодня вечером…» — Дальнейшее маг бегло пробежал глазами.

События описанные в дневнике были привычными, повседневными и почти не отличались от сотен и тысяч подобных им.

— «Не могу дождаться следующего утра. Но надо лечь спать. Проверка требует много сил и лучше выспаться, чтобы не перегружать себя. А то это может аукнуться. Зазря уродовать свое же здоровье глупо. Кто у меня там завтра? Бочонок — Оргонеда? Большой и ленивый, если я правильно понял Барсика? было бы интересно взглянуть. Не могу дож… Так! Спать!» — Очередное, размашистое нарушение плавности строк, снова резануло по глазам.

Каллиграфия вообще была основой основ при работе с такими дневниками. Чем ровнее и однотоннее почерк, тем меньше энергии требуется дневнику на то, чтобы встроить записанное в свою структуру. Дневник, со временем, словно «привыкает» к почерку мага. И если этот почерк где-то резко меняется, то на то, чтобы «впитать» написанное, он тратит гораздо больше энергии. А значит и магу приходится вливать больше на поддержание его работы. А дневник и без того «жрет как не в себя».

— «Утро. Солнце только встало. Сегодня иду в лавку мясника. Наконец-то взгляну на этого Бочонка. Всю ночь ворочался, долго не мог уснуть. Да и Баркисо. Ах да… Барсика тоже бы интересно вновь увидеть. Крайне необычный «внутренний». Если он конечно «внутренний», а не «внешний». Так. Ладно. Не стоит затягивать. Как его прикрыть, подумаю потом. Сейчас — работа.»

На этом записи в дневнике заканчивались. Но дальнейшее маг помнил и так. Пусть и немного смутно. Проверка Оргонеда. Вердикт «безопасен». Поход до гильдии. Архив. Слепки памяти в амулеты. Один из которых — крайне тусклый.

В очередной раз поморщившись от небольшой мигрени, Эльгерде открыл дневник и принялся записывать все, что с ним произошло, после ухода из лавки мясника.

— «Судя по всему, «затмение памяти» я все же применил. И на амулетах ничего об эндереро не будет. Как, скорее всего и о Нарго. Хотя и не факт. Опытный проверяющий может и заметить осознанность действий. Наверняка заметит. Но, «безопасный» Нарго — не такое уж и редкое явление, так что проблем быть не должно. Это не приветствуется, но и не возбраняется. Другой вопрос — что теперь делать с этим Барсиком? Уверен, некоторые проблемы с ним у меня еще будут. Благо, мои руки теперь немного развязаны. Проверки выполнены, память подтерта и слепки сброшены. Да и с кошечкой нужно разобраться. Не терпится ее увидеть. Если мои надежды оправдаются…»

— «Так стоп!» — Оборвал себя маг. В очередной раз он поддался очарованию дневника и начал строчить много лишнего.

— «Завтра пойду к семье Эрфера и Шустрику. А сейчас мне нужно в канцелярию. Чертов Хаурмаро! Выбить из него еще два камня под «сброс» та еще задачка!»

Глава 9

— «Нарго-эндереро… Эндереро… Перерожденный…» — Глухим колоколом метались мысли в голове — «Эндереро…»

Я уже давно был «дома». Залег на чердаке и снова и снова прокручивал в голове сказанное магом.

— «Барсик, чтоб тебя? Действительно…» — Вздохнул я, в очередной раз пытаясь сбросить с мыслей отупение — «Чтоб меня, да через коромысло, блин… Чтоб меня! Конспиратор доморощенный, блин! Первый же опытный и знающий человек в мгновение ока раскусил, и кто я, и что я из себя представляю!»

И что с этим теперь делать, мне было совершенно непонятно. Одно я понимал совершенно точно — прошел по краю. Если бы Эльгерде не был бы заинтересован в том, чтобы скрыть факт моего «эндереро», то меня бы уже…

— «А что бы «уже» со мной сделали?» — Невольно выскочил новый вопрос. И тут же на него отыскался и ответ — «Да ничего хорошего. Вариантов столько, что даже выбор есть. Вот только что-то выбирать, как-то и не хочется. Хороших среди них я придумать не смог.»

— «Берндерро» да?» — Немного встряхнувшись, хмыкнул я. — «Лучше и не скажешь. Хрен пойми, как это дословно переводится, но маг прав! Именно, это самое «берндерро», я и творил… Стоп!»

Волевым усилием, я остановил очередной этап самобичевания и попытался направить свои мысли в иное русло. Маг ведь обещался, что ни смотря, ни на что — прикроет меня. Даже, насколько я понял, сам на себя как-то воздействовал, то ли стерев себе память, то ли заблокировав ее. Короче говоря, по какой-то причине, он сильно заинтересован в том, чтобы мой статус и статус моих родственников остался неизвестен широкой общественности. А значит, что-то ему от нас надо. Вопрос — «Что?»

И второй, не менее важный вопрос — «Как мне, теперь, вести себя в его присутствии? С одной стороны, стоило мне перегнуть палку, как он вмиг поставил меня на место, указав на тот идиотизм, что я устроил на проверку у Бочонка. С другой — сам же говорил, что могу задавать вопросы. А этих вопросов — у меня меньше не стало. Наоборот, их теперь еще больше.»

— Баркисо! — Раздался снизу голос Сиэлы — Спустись вниз! Баркисо!

— «Иду» — Мяум — На автомате ответил я. После чего, сам себе попытался отвесить затрещину. Получилось не очень. Лестница совсем не располагает к таким действиям. Но зато, пересчитав ступеньки мягкими, и не очень, местами, я немного взбодрился, вынырнув из глубокой задумчивости. Даже, по-моему проскочила пара полезных мыслей, по поводу случившегося.

— Баркисо — Обратилась Сиэла, с некоторой настороженностью поглядывая на лестницу — Ты что-то уронил? Что это был за грохот?

— «Да нормально все» — Ум мяум мя — Отмахнулся я хвостом, уже убедившись, что в зале трактира никого постороннего нет. Только сам трактирщик, его семья, Ирне и охрана. Но последние у моим приколам уже давно привыкли и не обращали внимания.

— Оспо — «Отец кажется или папа…» — Просит, чтобы ты никуда не уходил сегодня вечером и хотя бы полночи провел в зале. — Заметив, как я скривился, Сиэла быстро затараторила. — Так надо. Уважаемый Эльгерде прислал весточку, что в ближайшие пару вечеров могут придти проверяющие из гильдии. Что-то там со… я не знаю… В общем, с каким-то слепком — не так. Потому и будет еще одна проверка. Негласная — Чем дальше говорила Сиэла, тем больше я начинал хмуриться. Заметив это, девушка быстро добавила. — Это будут не «Родеро». Ханемо Эльгерде писал, что это будет кто-то из звероловов.

— «Фууух…» — Мяяяя… — Напугала блин. Кто такие «Звероловы» я уже давно в курсе. В любом отряде авантюристов есть такой товарищ. Наиболее близкий аналог — «следопыт». Обычно отряд авантюристов состоит из «зверолова», «мага» и нескольких воинов или лучников, с различными специфическими и дополняющими друг друга умениями.

«Звероловы» для меня были не страшны. Я их почти каждый день тут вижу. И не один не заподозрил, что я «Нарго». Не говоря уж о «Эндереро».

— Еще, он просил передать тебе, что этот зверолов специализируется на охоте на «Нарго». — гораздо более обеспокоенно, добавила девушка. — И просил тебя не повторять недавнее «фиатедо». Он это особо подчеркивал. Что ты такого натворил Баркисо, чтобы ханемо Эльгерде так написал?

— «Мда уж…» — Мне даже немного стыдно стало. Давно меня так… В общем — давно! — «Ничего. Разберемся.» — Урурм. Урмяум.

— Смотри мне, Баркисо! — Грозно насупилась Сиэла, но продолжать разнос не стала. — «Чтоб вечером был в зале.»

— «Угум» — Уммур — Кивнул я, заодно, в качестве извинений, позволив погладить себя по спине.

Возвращаться на чердак и хандрить дальше, я уже не стал. Смысла в этом особого не было. Пока не найду ответы хотя бы на несколько вопросов, это бесполезно. Потому, нужно срочно занять себя делом, чтобы немного проветрить голову. А дело у меня простое и привычное — тренировки с Гибри.

Щенок ждал меня прямо на выходе из трактира. Едва я оказался на заднем дворе, как меня в мгновение ока смело и опрокинуло на землю бушующим ураганом эмоций. Попытки отпихнуть от себя этот ходячий энергетик ни к чему не привели. Гибри явно соскучился.

Лишь через пару минут мне удалось спихнуть с себя щенка и подняться на лапки. Но сразу к тренировкам приступить не получилось. Щенок активно требовал от меня с ним поиграть. В итоге, почти час, мы носились с ним по заднему двору трактира, играя в салки.

С удивлением, я заметил, что щенок практически не уступает мне в скорости. Даже не учитывая способности. И это при том, что пару дней назад он не мог даже коснуться меня. Сейчас же, мне периодически приходилось хитрить, усиливая свои рывки легким вливанием энергии в мышцы.

Под конец, когда Гибри немного подустал и запыхался, я внимательно осмотрел его и благодаря «анализатору», смог, наконец, понять, в чем, собственно, причина такого резкого прогресса. Наши тренировки дали свои плоды. Щенок научился «правильно» дышать и двигаться. И его энергия теперь циркулировала по телу гораздо свободнее, что и дало такой качественный скачок.

Дальнейшие же проверки и «экзамены», когда я, опять же, в форме игры, заставлял Гибри использовать свое умение, показали, что и тут, он стал гораздо сильнее и выносливее. Если раньше для него пределом было 5–6 ускорений подряд, то теперь он мог уходить в свой «рывок» почти 8 раз и не особо уставать при этом.

Что еще интереснее, мой «анализатор» уже почти закончил создавать новый модуль. В основном, большая часть прогресса была получена после встреч с магом. Пусть многое, мне и моей нейро-сети, и было непонятно, но одно наблюдение за работой профессионала, помогло очень неплохо продвинуться в понимании того, что есть «энергия» и с чем ее едят.

А теперь еще и щенок, своим развитием, добавил процентов в копилку прогресса. И сейчас, по заверениям «анализатора» и уже начавшего работать модуля, я мог бы, тренировками, скопировать способность щенка. Другой вопрос, что его способность мне была не очень-то и полезна. Эффективность всего 20 %. Вся проблема в том, что мое «Сложное перемещение» было в разы мощнее и перспективнее в развитии, чем «рывок» щенка.

Да, пока еще, моя способность — слабее. Но, если «анализатор» не ошибается, то при грамотном развитии, она превзойдет способность щенка на порядок. Собственно, этим развитием мне и было предложено заняться.

И я бы с радостью и занялся, тем более, что до вечера, когда в трактир пойдут первые клиенты и начнется моя «работа», оставалось еще часа три-четыре. Вот только, этим планам не суждено было сбыться.

Внезапно, отрабатывая с щенком «правильные» стойки и движения, помогающие разгонять энергию по телу, я почувствовал очень странное и неприятное чувство. Словно давление со стороны. Сильно похожее на проявление «чувства живого», только гораздо слабее. И враждебнее.

Насторожившись, я сделал вид, что на самом деле — просто хочу поиграть-подурачиться со щенком. И вместо того, чтобы снова отрабатывать и показывать ему движения, я напрыгнул на него и повалил на пол. Щенок воспринял это действо за чистую монету и между нами завязалась потешная драка.

победителем из нее, гордо подняв хвостик, вышел Гибри. Конечно, он понимал, что я ему поддался. Тем более, что всерьез я и не боролся, сосредоточившись на своих чувствах и пытаясь понять, откуда идет это давление.

Примерно выяснив направление, я поднялся на лапы, боднул головой щенка, сделав ловкую подсечку, чтобы не зазнавался и спокойно потопал в трактир. Едва скрывшись в здании, я резко ускорился и рванул наверх, на чердак. Оттуда, незаметно выпрыгнул на крыши и побежал по ним в нужную сторону.

Едва перескочив на третий, по улице, дом, как я сразу ощутил внизу, в переулке за углом, несколько крупных живых существ, во всю транслирующих злость, нетерпение и страх.

Аккуратно подкравшись к краю крыши, я заглянул вниз. Увиденное мне крайне сильно не понравилось. В переулке собралось около пяти десятков бойцов, тщательно проверяющих снаряжение и напряженно чего-то ожидающих.

Едва рассмотрев одного из них, я пулей рванул обратно в сторону трактира. Это был тот самый глава отморозков, что напали недавно на трактир. И судя по их действиям, они собирались повторить это нападение прямо сейчас.

— «Но как? Почему?» — Метались мысли в голове. — «А как же правило, по которому в течении месяца нельзя нападать снова?» — Впрочем, и эти вопросы, как и раньше, пришлось сразу же откинуть. Потом буду разбираться, если это «потом» вообще будет.

Едва заскочив на чердак, я рванул вниз по лестнице, сильно надеясь, что хоть немного времени у меня еще есть.

Оказавшись в зале, я сразу же кинулся в дальний угол, туда, где и сидела охрана. К моей радости за одним из столов сидел Дарго. В эту ночь, видимо, была его «смена». Не очень представляя, как я буду все объяснять, я заскочил на стол и оскалившись и зашипев, развернулся в сторону выхода, всем своим видом демонстрируя агрессию и испуг.

К сожалению, мои действия больше удивили, чем заставили хоть как-то обеспокоится. Но внимание я к себе однозначно привлек. А это уже пол дела. Резко успокоившись я в упор посмотрел в глаза Дарго и собрав все свои умения, мощнейшим импульсом, послал в него смесь двух эмоций. «Злость» и «Страх». Как иначе передать опасность я просто не знал.

Дарго, до того, как и все, с интересом и непониманием смотревший на меня, тут же подавился, закашлившись и пытаясь выплюнуть медовуху, явно попавшую не в то горло. Я же, точно так же, резко развернулся в сторону входа и угрожающе зашипел, выгибая спину.

— К оружи… кхе… ю. — Немного сипло, попытался проговорить Дарго. Сильно кашлянув, он уже более уверенно начал отдавать команды. — К оружие ферге насо! Самре в поместье! Немедленно! Гарбе, к заднему входу! Нирад ты с ним! Остальные — закрыть окна и двери!

Еще не понимая, что происходит, но вняв командным ноткам в голосе Дарго, его подчиненные повскакивали с лавок и бросились выполнять указания. Многие посетители, едва заслышав эти приказы, без малейшего промедления или сомнений, рванули к выходу из трактира.

— Ситре! Бери своих и марш наверх! Подвал только привали чем-нибудь! Недраго проконтролируй!

— Что произошло? — Выглянул из кухни, обеспокоенный суетой и шумом трактирщик. Моего представления он не видел. Как раз принял несколько заказов от посетителей и ушел из зала.

— Не знаю! — Недовольно ответил Дарго, покосившись на меня. — Еще ничего. Но скоро произойдет. И не спрашивай, с чего я знаю. Баркисо твой предупредил.

Бросив на меня взгляд, Ситре нахмурился и не став больше тянуть время, скрылся на кухне, откуда тут же раздался грохот сдвигаемой мебели. Мне же стало даже немного приятно. Будь я на их месте, в моем старом мире, обратил бы такое внимание на придурь кота? Вряд ли. А вот они обратили и восприняли вполне всерьез.

Но радовался я недолго. Не все посетители покинули зал. Некоторые из «авантюристов» и просто крепкие мужики, часто тут заседающие, остались, помогая бойцам охраны закрыть и подпереть лавками тяжелые ставни окон.

И среди оставшихся был один человек, чье действие, а точнее — бездействие, крайне мне не понравилось. Он буквально гипнотизировал меня взглядом, а правая рука напряженно лежала на поясных ножнах с коротким, широким клинком.

Только по одному его снаряжению, я опознал в нем «зверолова». И то, что он тут сидел один, без компании соратников, практически со сто-процентной вероятностью давало понять — «тот самый» из гильдии.

— «Твою ж…» — Выругался я, но сразу же выбросил все мысли о нем. — «Чертовы проблемы… В очередь!»

Трактир понемногу превращался в хорошо защищенное укрепление. Бойцы, как охрана, так и «добровольцы», под командованием Дарго, занимали позиции и готовились к нападению. Правда, всех немного напрягало, что никто не знает, кто должен напасть, почему и откуда. Но на этот вопрос, у Дарго ответа не было. Думаю, скажи он, что поверил «испугавшемуся» коту, его бы вряд ли поняли.

Прикинув свои дальнейшие действия, я было дернулся к заднему входу, чтобы забрать Гибри, но увидел, как оттуда выскочила Сиэла, чуть ли не подмышкой таща с собой щенка и тут же успокоился.

Буквально за каких-то пять-десять минут все приготовления к обороне были закончены и за последним посетителем закрыли крепкие двери трактира. И, как-то сразу, словно ударом молота, на всех вокруг обрушилась напряженная тишина.

Люди с вопросом в глазах смотрели на стоящего в центре зала Дарго, он с нарастающим сомнением, косился уже на меня. Я же, с каждой пройденной секундой, все больше и больше начинал переживать. Не заметить, как трактир покидает куча посетителей, разбредаясь кто-куда, нападающие не могли. А значит, вполне возможно, что они и атаковать не станут, поняв, что спалились. И что тогда будет с моей репутацией? Кто тогда мне поверит, случись подобное снова?

Я даже начал мысленно уговаривать нападавших, чтобы они все-таки проявили себя. Хотя и понимал глупость подобных мыслей. Ведь, если они не нападут — всем будет лучше. А с «ложной» тревогой и ее последствиями — как-нибудь разберусь. Надеюсь…

И стоило мне об этом подумать, как на двери трактира обрушился мощнейший удар, сминая их словно картонные. Стоявших возле них бойцов смело разлетевшимися в щепу, остатками дверей. А буквально через секунду, в зал хлынули бойцы противника. Им же навстречу, стараясь удержать в узком месте, ударили защитники. Завязалась жесткая схватка, а на пол трактира пролились первые капли крови.

Глава 10

— Столы! — Сразу среагировал на изменившуюся обстановку Дарго.

Несколько человек подхватили заранее подготовленные тяжелые столы и, неся их на манер осадных щитов, с разбега, врезались в набегающего противника. Кое-кого просто опрокинули, после чего их тут же добили. Кое-кого отшвырнули обратно на выход, перегородив вход в здание.

В ответ, в пролом, образовавшийся на месте дверей снова начала сыпаться магия. Ну или энерго-контуры, как их называл Эльгерде. Среди нападающих явно был опытный маг, «Содеро», по местному — боевой практик. И это, если не учитывать того отморозка — Незперо, что в прошлый раз швырялся «серпами» налево и направо.

Насколько я понял, слушая трактирные разговоры, Незперо был всего лишь простым практикующим. Проще говоря, обладал некими способностями, но до уровня настоящего практика («Со-", «Ро-", или «Те-" «-деро») ему было еще очень и очень далеко.

И вот сейчас, на вход, окна и стены трактира обрушилась мощь именно такого умельца. «Содеро», чтоб ему пусто было. И мощь его оказалась по истине пугающей. А еще, прячась вместе с остальными за перевернутыми столами и надеясь, что очередной молодецкий удар не попадет прямой наводкой, я невольно задумался над одним, крайне важным вопросом.

— «Какого черта, такие силы брошены на захват простого трактира? Что в нем такого ценного, что соседний князек города — Веградо не поленился нарушить древнюю, неписанную традицию и не выждал положенный перед новой атакой месяц? Да еще и «Содеро» послал с атакующими. Про их количество я вообще молчу!»

К сожалению, ответа на этот вопрос у меня не было. Понятно, что трактир — важная стратегическая точка этого района. Практически центр этой «обжитой» части города. Но… На этом и все. Такими силами разумнее штурмовать само поместье Бурде, а не простой трактир. Так почему?!

Внезапно, шквальный «обстрел» энерго-контурами закончился, а в двери трактира вновь ломанулись бойцы противника. К сожалению, снова их отбросить уже не получилось. И у входа образовался небольшой плацдарм, позволяя отморозкам спокойно заскакивать внутрь. Закипела рукопашная.

Пару раз сунувшись в ближний бой, я осознал, что в этот раз мне там ловить нечего. На приступ шли не простые отморозки, вооруженные кое-как и аналогично защищенные. Это был спаянный отряд хорошо экипированных бойцов. В крепкой кожаной броне с металлическими вставками. Мои когти и клыки против такой, к сожалению — не танцуют. А от «Импульсного удара» толку было не так уж и много. Далеко не всегда удавалось попасть достаточно точно и в правильное место, чтобы навредить противнику или, хотя бы, просто вывести его из равновесия.

— «В прошлый раз было как-то полегче» — Скривился я, с трудом отпрыгивая обратно к своим и уворачиваясь от удара саблей.

В этот раз противник явно вознамерился взять трактир во что бы то ни стало. И кинул сюдя серьезные силы. Думаю, если бы нападение было неожиданным, то защитников уже бы смели. А так, с горем-пополам держимся.

Довольно быстро я осознал, что толку от того, что кручусь под ногам — почти никакого и решил сменить тактику, рванув вбок, к ближайшей стене. Оттуда запрыгнул на одну из балок и по ней вернулся обратно. Не могу снизу — попробую сверху. Думаю моей массы и инерции от способности — вполне хватит, чтобы никакой шлем или иная защита, не смогли погасить и нейтрализовать удар в голову. И первый же боец противника, выбранный моей целью — оказался полностью со мной согласен.

Уловив момент, я изо всех сил оттолкнулся от балки и всеми лапами обрушился на голову отморозка, тут же вливая в удар добрую порцию энергии. Жестким и тяжелым ударом бойца буквально отбросило в сторону. Я же, использовав его шлем, как точку опоры, перепрыгнул на соседнюю балку и снова напрягся, выискивая очередного зазевавшегося бойца. Атаковать я мог только тогда, когда противник этого не заметит или не сможет ничего сделать. Случайно нарваться на встречный удар острой железкой у меня не было никакого желания.

В первые же минуты боя защитников трактира довольно сильно потеснили. Практик противника даже не поленился поймать момент и через толпу своих же филигранно провести энерго-контур, разорвав часть столов в щепки и открывая атакующим бреши для прорыва.

Ядром защиты, что не удивительно, был Дарго сотоварищи. Только благодаря ему и его «щиту», защитники все еще держались, даже несмотря на удары практика. Да и «серпы» Незперо, уже ворвавшегося внутрь, вязли в этой защите, не позволяя ему развернуться на полную катушку.

Но даже так, «наших» понемногу теснили. Слишком уж неравны силы. А учитывая, что опытные бойцы — охрана трактира — были только в центре, а по краям — кто попало из бывших посетителей, то это был только вопрос времени, когда нас сомнут.

А ведь еще не известно, что происходит у заднего хода. Да и кухня под вопросом. Конечно, оба этих прохода закрыли и обороняют, но… С учетом вражеского «Содеро», лично у меня мало веры, что их смогут защитить при серьезном штурме. У заднего входа — всего двое бойцов. А на кухне и того — один. Сам трактирщик, решивший не оставаться в стороне и не сидеть на верхних этажах, в страхе ожидая развязки.

Внезапно, жесткий напор вражеского практика практически полностью пропал. А с улицы раздались крики, вперемешку с матами и руганью.

— «Подкрепление?» — Подумал было я. Но сразу осознал — «Не похоже.»

Уловив момент, я рванул к одному из развороченных энерго-ударами окон и на мгновение выглянул на улицу. Увиденное заставило меня сперва застыть в ступоре, а после, наплевав на все, рвануть наружу. На подмогу пришедшему «подкреплению».

Оба моих «брата» решили не отсиживаться в стороне и явно заинтересовались происходящим у трактира. Ну а выяснив, что же именно тут происходит, без малейших сомнений, атаковали напавших, ударив в спины. И главной целью выбрали самого опасного из всех. Того самого «Содеро», до того весело бомбардировавшего трактир энерго-контурами.

И что еще поразительнее — вполне успешно связали его боем. Мужик, одетый в некое подобие фиолетового фрака, крутился во все стороны, раздавая удары и одновременно прикрываясь от атак моих «родственников».

Уже выскочив наружу и лавируя между ног и клинков противника, я успел увидеть, как Бочонок, резким прыжком, пригнув голову, со всего маха врезался в щит мага. Щит самого Бочонка, даруемый способностью, на секунду вспыхнул, защищая его и серьезно продавливая вражеский щит. А стоило Бочонку отскочить, как в образовавшуюся брешь попытался ударить Шустрик. Но видимо — неудачно. Вместо шквала и урагана атак, «Братец» вынужден был отпрыгнуть, уходя способностью в сторону. А на то место, где он только что был, обрушился мощный, нисходящий поток воздуха, образуя в земле мини-воронку.

После неудавшейся атаки, оба «братца» были вынуждены уйти в оборону. Бочонок гасил ответные атаки мага все тем же щитом. Лишь иногда, от особо сильных оплеух, приседая и недовольно урча. Шустрик же, просто не подставлялся. Да маг по нему и не бил особо, сосредоточив все свои силы на Бочонке. Да и не смог бы по нему бить. Шустрик, кроме всего прочего, не давал придти на помощь практику простым бойцам иначе Бочонка уже бы давно смяли.

— «Оставь мага нам» — Прикинув свои действия, я мысленно обратился к Шустрику.

А в следующее мгновение, с разбега запрыгнул на спину Бочонка. Полной уверенности, что задуманное получится, у меня не было. Но об этой возможности я уже давно думал. И вот, словно интуитивно, осознал, что пора ее опробовать.

Едва оказавшись на спине Бочонка, я мощнейшим импульсом направил в него огромную порцию своей энергии. И следующий его «Таранный удар» оказался в разы сильнее предыдущих. Моей энергетики, направленной сквозь тело Бочонка точно вниз, хватило для того, чтобы усилить его прыжок. Ну а рассеявшуюся часть, Бочонок благополучно поглотил, увеличив мощь своей собственной способности. И как итог, щит мага все же не выдержал, пропустив обе наши тушки внутрь.

Конечно, для Бочонка это резкое усиление оказалось полной неожиданностью. Надеюсь, он меня простит за подобное. Все же, это не мягкое воздействие Леди. И не легкие «прикосновения» Шоши. И «родственность» нашей энергетики и способностей, никак это не исправит. Это было грубо, даже можно сказать, нагло. Но это сработало. Правда, на некоторое время — Бочонок не боец. Уж мне-то прекрасно известно, чем грозит всплеск энергии в теле. Секунд пять-десять полной дезориентации «брату» гарантированы.

Но, это уже не важно. Мы внутри щита, который благополучно за нами «затянулся». Как я и думал — он поддерживается сам. Лишь иногда, когда Бочонок атаковал, магу приходилось вмешиваться. И пока практик его не отменит, Бочонку извне ничего не угрожает. Ну а с магом я разберусь сам. Жаль, конечно, что повалить его на землю — не вышло. Весь импульс ушел на пробитие щита, но и так сойдет.

Цепляясь за ткань одежды, я рванул вверх. Практик попытался скинуть меня с себя. Но, уже без шансов.

Хотя, обрадовался я явно рано. Практик не имел бы приставки «-деро», если бы для победы над ним было достаточно просто пробить щит. Не побоявшись зацепить самого себя, он обрушил сверху вниз мощнейший энерго-контур, практически вдоль своего тела.

Каким-то шестым чувством уловив опасность, я сделал то единственное, что мне еще оставалось в этой ситуации. Оттолкнулся от живота мага, на всякий случай добавляя в толчок энергию, хотя и не был уверен, что от этого будет толк, уж слишком сильно тело мага было напитано энергией. И извернувшись в воздухе, выставил на встречу удару свои лапки, напитывая их настолько, насколько это вообще возможно.

Удар спиной об землю был довольно болезнен, но я его практически не ощутил. А вот обрушившийся сверху «пресс» энерго-контура, я почувствовал очень и очень отчетливо.

И что самое печальное, я не сразу сообразил, какую глупость совершил, выставив в качестве защиты от удара свою способность «Тяжелые лапы». Это все равно, что положить пластинку металла на палец и ударить по ней молотком. По идее — да, защитит, металлическая же… Вот только…

Однако, к моему удивлению, вражеский удар я хоть и почувствовал, но не сказать, что особо сильно. Да, давление, да неприятно. Но и все на этом. только потом, анализируя этот бой, я понял в чем тут фишка. Мои «Тяжелые лапы» это производная от способности Бочонка. А его щит, при «Таранном ударе», всегда защищает тело. Так и здесь. Несколько слабее, но тоже защитило.

Практик, посчитавший, что со мной покончено и уже приготовившийся атаковать Бочонка, был очень неприятно удивлен, когда, вроде бы прихлопнутый им Тиргесто, вместо того, чтобы лежать и не дергаться, вдруг вскочил и вцепился ему когтями в бедро, жестко орудуя всеми лапками. Вскрикнув, практик снова попытался смести меня очередным ударом, но эта попытка не увенчалась успехом. Бочонок наконец пришел в себя и присоединился к бою.

Собственно, на этом весь бой и закончился. Очередной «Таранный удар», пришедшийся в живот практика сложил его чуть ли не пополам. А последовавшие за этим… наши, совместные с «братом», прыжки на одном месте, окончательно довели практика до состояния качественной отбивной. Последним аккордом этой схватки стал пропавший, наконец, щит.

Оглядевшись вокруг, я невольно содрогнулся, но и, одновременно, испытал гордость, что у меня есть такие «родственники». Шустрик вполне успешно потеснил бойцов противника. Да, несмотря на всю его скорость и изворотливость, он не мог наносить по-настоящему опасные раны защищенным броней противникам. Но ему это было и не нужно. Исцарапанные до лоскутов мяса руки, лица и другие открытые участки тел, оказались достаточным аргументом, чтобы держаться от этого Тиргесто подальше. Ну а, все те же, скорость и изворотливость, напрочь аннулировали любые попытки противника хоть как-то его достать.

А тут еще и мы с Бочонком мага ушатали. В общем, пятерка бойцов, до того активно пытавшаяся угомонить Шустрика, посчитала за лучшее позвать на помощь. Один из них рванул в трактир, куда уже ввалилась большая часть атакующих. А оставшиеся четверо, покрепче перехватив щиты и оружие, ушли в глубокую оборону, напряженно наблюдая за нашими действиями.

Как-то так получилось, что я с «братьями», образовали чуть ли не одну линию. И это пушистая линия, со злостью и напряжением, готовая кинуться на врага в любую секунду, начала медленно продвигаться вперед. По центру шел Бочонок, вздыбив шерсть и ощерив клыки, он невольно вызывал у противника оторопь. Еще бы, эта махина уже доставал в холке до бедра взрослого человека. Справа от него я. По меньше, конечно, но тоже не маленький. Ну а Шустрик — уже слева. И его, пожалуй, опасались даже больше, чем нас с Бочонком, вместе взятых. Успели оценить, на что тот способен.

— «Атакуем» — Подал я команду. Ждать, пока из трактира вернется подкрепление или случится что-то еще, смысла не было.

Первым вперед рванул Бочонок, всей своей массой ударяя в выставленный щит и снося его вместе с владельцем. В образовавшуюся брешь ворвался Шустрик, вновь начиная раздавать шквал ударов направо и налево. Я же, так и не дернулся с места. И только когда заметил, что один из бойцов противника умудрился подловить Шустрика и готовится нанести удар, я вмешался, жестко впечатав ему свой «Импульсный удар» прямо под колено. Да и когти выпустить не преминул. Доспех-доспехом, а сочленений брони и уязвимых мест никто не отменял.

Весь наш дальнейший бой проходил именно в таком ключе. Даже, когда из трактира вернулась пятерка бойцов, чтобы помочь с нами разобраться. Бочонок ломает любые попытки противника организоваться. Шустрик атакует все, что может и не может. Я же страхую их обоих и не даю бойцам противника нанести хоть сколько-нибудь опасный удар.

Конечно, совсем без повреждений не обошлось. Но, благо, серьезных ран у нас пока не было. Так, мелкие порезы. Но даже они, понемногу, начали делать свое дело. Да и банальная усталость никуда не делась. Первым выдохся Шустрик. Его атаки стали явно реже. Следом замедлился Бочонок. Атаки хоть и были такими же сокрушительными, как и раньше, но вот каждое использование «тарана» теперь требовала от него пару-тройку секунд передышки. И это было плохо. То, что они замедлились, в таком бою означало, что у противников появлялось больше шансов для атаки.

И в какой-то момент я почувствовал, что еще немного и мне не хватит сил или реакции, чтобы прикрыть своих от ударов противника.

Да, бойцы тоже подустали. Многочисленные раны и порезы им тоже не слабо мешают. Да и запыхались они не слабо. Но… Их семеро, а нас трое. Двоих уработал Шустрик, удачно разодрав когтями горло. Одного — мы, на пару с Бочонком, буквально запинали, своими способностями И после крайне удачного сдвоенного попадания Бочонка поддых и моего в скулу, он уже не встал.

— «Нужно отступить!» — Послал я мысль «братьям».

— «Нет! Да!» — Ответили оба. Ну, в Бочонке я и не сомневался. Как и в Шустрике.

— «Бочонок! Нужно! Шустрик и я устали. Отступим, передохнем и ударим снова!»

— «Нет!» — Со злостью транслировал «братец», вновь тараня выставленный щит и опрокидывая сразу двух бойцов.

— «Твою ж» — Выругался я. Бочонок, как всегда в своем репертуаре. Он конечно спокойный, ленивый, но стоит начаться драке… гасите всех… блин!

— «И что теперь делать?» — Прислал вопрос Шустрик.

— «Береги силы. Прикрываем его.» — Ответил я, меняя общую тактику. Если раньше Шустрик именно нападал, то теперь будет заниматься тем же, чем и я. Надеюсь, нам хватит сил, чтобы не дать противнику навредить этому упрямцу.

Впрочем, не успели мы сменить тактику, как события снова резко понеслись вскачь. В бой вступила третья сила.

Глава 11

Непонятно откуда, непонятно почему, но из одной из подворотен вылетела хорошо знакома мне свора пёселей, под предводительством вожака, первым же и бросившимся в бой. Мощное тяжелое тело, влетевшее почти в тыл бойцам, буквально смяло строй противника. А в след за ним, в упавших бойцов вцепилась остальная свора собак.

Размышления, о том, что тут и почему происходит, пришлось оставить на потом. Да и времени на них не было. Наплевав на возможные последствия, я резко разогнал энергию, позволив ей беспрепятственно проходить, не только по телу, но и влиять на мысли и восприятие. знаю, что за подобное придется расплачиваться. Но иного выхода не было.

Слишком много участников в этой схватке. И чтобы прикрыть их всех — успеть заметить, среагировать и помешать атаке противника, мне мало тех возможностей, что дает обычный «боевой транс», так я прозвал это состояние. Да и не освоился я еще с ним полностью. Одних тренировок маловато. А серьезных боев у меня особо и не было. Так что, пришлось усиливать свое восприятие и реакцию сверх меры, за счет прямого воздействия на мозг.

— «Прикрываем всех!» — Успел я послать мысль Шустрику, прежде, чем события резко ускорились.

А дальше, вся схватка слилась в калейдоскоп едва запоминающихся образов и мгновений. Вот, один из бойцов заносит клинок для удара по «лохматому». «Сложное перемещение». Первый прыжок прямо на щит одного из бойцов, второй — всеми лапами в голову замахнувшегося бойца. Извернуться в воздухе. Оттолкнуться от летящей мимо тушки «тощего». Сбить его в сторону и не позволить напороться на выставленный клинок. Приземлившись на плечо не ожидавшего такой прыти бойца, полоснуть его когтями по носу и прыгнуть вперед, очередным «Импульсным ударом» впечатываясь в торс другого бойца, вознамерившегося, окованным сталью сапогом, пнуть «рыжего».

Отскочить назад, на пару мгновений оказываясь за пределами схватки, оценить ситуацию и снова в бой. Тело, разум и энергетика работали на износ. Нейро-сеть каждую миллисекунду слала тревожные «алармы» об очередном микро-повреждении или временной потере чувствительности того или иного участка. Время неумолимо ускоряло свой бег. Если вначале, я мог обращать внимание на таймер каждые 0.05 секунды, то уже через десяток секунд такой «сосредоточенности», я замедлился почти в десять раз. И с каждым мгновением этот искусственный «разгон сознания» все больше и больше терял свою эффективность.

Резкий прыжок вперед, прямо под колено бойца. Извернуться в воздухе, избегая шального удара клинком. Сам удар шальным не был. Именно, чтобы предотвратить его, я и сбивал очередного противника с ног, подставляя его на траекторию удара. Небольшой порез на спине. Чисто увернуться не получилось. Нейро-сеть вспыхнула очередным алармом. И при том — крайне неприятным. С зеленоватым оттенком.

— «Яяяяяяд….» — Пронеслась в голове шальная мысль, растянувшись на целых три секунды субъективного времени.

В какой-то момент все резко закончилось. Я даже не сразу сообразил, что противников вокруг просто не осталось. Пёсели порвали всех, отделавшись лишь несколькими неопасными порезами, да один из собакенов, «Таксообразный» — сильным ушибом лапы.

— «Впеереед!» — Выплеснул я команду, обращаясь сразу ко всем, и рванул к дверям трактира.

Я даже не стал проверять, пошли ли за мной мои «родственники» и собачья «подмога». За «братьев» я был уверен на все сто. И, что немного удивило, за собакенов — тоже. Каким-то шестым… седьмым… или сто десятым чувством, я уловил, что вся стая идет следом и готова меня поддержать. особенно отчетливо я ощущал вожака. Ни тени сомнений. Едва я отдал команду, он кинулся следом, увлекая стаю за собой.

Дела в трактире уже давно приняли скверный для защитников оборот. Судя по расположению всех участников, и подпол кухни и задний вход уже давно прорвали. Единственным оплотом сопротивления была лестница на верхние этажи.

Почти два десятка атакующих, жестко теснили небольшую горстку защитников, во главе с Дарго. Из его подчиненных в живых оставалось всего трое. Остальные — добровольцы. Ну и трактирщик. Он, хоть и раненый в ногу, но вполне стойко и умело отбивал нападки сразу двух атакующих.

С едва пробившимся сквозь марево «Боевого транса» удивлением, среди защитников я увидел и того самого «зверолова». Он практически в одиночку отбивал атаки на левом фланге, не позволяя никому зайти в тыл вдоль стены.

Пару мгновений на оценку ситуации и очередной рывок вперед. Прямо на спину одного из вражеских бойцов. На секунду задержаться на его спине, дав его телу время, чтобы начать падать и новый прыжок. «Удар» лапами в затылок бойца с арбалетом и снова толчок.

А следом, буквально по моим стопам, в спины атакующих ударила свора, опрокидывая бойцов. Повисая на руках и ногах, они рвали и терзали свои жертвы. И лишь двое, почти не уступающие друг другу статью, продолжили рваться вперед — Бочонок и Вожак. Своей массой и мощью, они словно какие-то всадники, против пехоты, разошлись по сторонам, просто сбивая и опрокидывая противника.

За вожаком, атакуя упавших, следовали еще не нашедшие себе жертву собакены. За Бочонком — хватило одного только Шустрика. Ну а мне досталось самое сладкое. Сам того не заметив, я вылетел прямо на Незперо, с его серпами. И, несмотря на все мое ускоренное восприятие и прочая, прочая, едва успел уклониться от первой же атаки серпами.

Если для большинства — наша «животная» атака стала неожиданностью, то вот глава «отморозков», отнюдь не растерялся, мгновенно отступив немного назад и атаковав нового противника.

Впрочем, познакомиться с его серпами поближе, у меня так и не получилось. Устроенный нами переполох и бедлам защитники вполне оценили. Собрав последние силы, они бросились в контратаку.

Сражение резко потеряло даже намек на упорядоченность. Лично я, даже не пытался, как раньше, отслеживать всё и всех. Сосредоточился лишь на том, что мне было доступно сейчас. А это — Незперо, пятерка его бойцов, Дарго, Ситре и «зверолов». Лишь на них моей реакции еще хоть как-то хватало.

Впрочем, чем-то прям сильно помочь, я не мог при всем желании. У проивника, именно тут, на передовой, были самые опытные и умелые бойцы. И просто так к ним не подступишся. А что еще хуже — почти каждый обладал какой-то способностью. И явно не одной.

Только попробовав сунуться к одному из прихвостней Незперо, я едва не отхватил клинком под брюхо. На силу удалось извернуться и пропустить сталь буквально в миллиметре от тела.

А хуже всего было то, что мое «ускорение» сознания, уже практически выдалось. Да и свободной энергии осталось откровенно мало.

Идея родилась довольно спонтанно. И была продолжением тех же самых действий, что и раньше. Не могу атаковать? Значит будем прикрывать. Буквально просочившись под ногами сражающихся и мимоходом бортанув телом ногу одного из противников, я, взлетел по спине Дарго ему на плечо, после чего сразу же прыгнул вперед, прямо на встречу очередному серпу Незперо.

Риск, конечно, был. И не малый. Но недавний бой с магом подсказал мне, как еще можно использовать мои «Тяжелые лапы». Поймав серп в воздухе, я оттолкнулся прямо от него, гася его ударную мощь и используя, как опору, чтобы отпрыгнуть обратно. На этот раз, чуть ли не на голову трактирщику.

Повреждения я все-таки получил. Но отделался всего лишь неглубоким порезом. Неприятно, но закроется за пару мгновений, а чуть позже — и заживет. К сожалению, отбивать подобным методом вражеские клинки — я не рискну. Пока не рискну. Может позже. Но пока — точно не способен. Но поддержать атаку Ситре мне вполне по силам. И плевать, что проскользнул буквально между двух столкнувшихся клинков и опоздай я хоть на мгновение… главное — результат. Боец противника ослеплен, а следом и добит трактирщиком.

По всему залу кипела заварушка, разносился лязг стали, яростные крики ненависти и крики боли. В мелодию схватки вливался визг, лай и рык, к сожалению, кое-где, поддерживаемый скулежом и даже хрипом. Нескольких пёселей, все-таки подрезали.

Но, все эти звуки понемногу теряли густоту и накал страстей. Очагов схватки становилось все меньше и меньше. И серьезное столкновение было только тут, в центре. Как-то так, само собой получилось, что исход боя должен был решиться схваткой Дарго и Незперо. Ситре почти на равных бился с двумя подручными главаря нападающих, зверолов сдерживал еще троих. Так что, Дарго и Незперо остались один на один. Ну и я, за компанию.

— «Хотя» — Мысленно оскалился я, отгоняя волны накатывающего головокружения. — «С решающей схваткой я поторопился».

В центр схватки понемногу подтягивались участники «звериного» подкрепления. Бочонок, Шустрик, Вожак и несколько пёселей. Почти не сговариваясь, они брали в полукольцо бойцов противника, выгадывая момент для атаки и сильно тех нервируя.

— Сдаюсь! — Внезапно прокричал один из подчиненных Незперо, бросая на пол оружие и хватая себя за спиной за локти. Следом за ним и остальные поступили так же. Что интересно, ни Бочонок, ни Вожак, атаковать их не стали, явно уловив смысл происходящего.

Единственным, не бросившим оружие был сам Незперо.

— Сдавайся — Немного устало потребовал Дарго.

— Шрайре! — Вместо ответа выкрикнул он и кинулся в атаку на Дарго.

Кажется, сдача подчиненных окончательно вывернула его мозги набекрень. Как иначе объяснить то, что он кинулся в атаку, совершенно ни о чем не думая, я не знаю. Не став ждать, я прыгнул наперерез Незперо и изо всех оставшихся сил и энергии, впечатал ему мощнейший «Импульсный удар» прямо в солнечное сплетение.

Последнее, что я еще успел запомнить, будучи в сознании, это летящий в скулу Незперо кулак Дарго и смачные — «плюх» и «крак», от столкновения тяжелой кожаной перчатки, с металлическими набойками на пальцах, с челюстью Незперо.

Что было дальше, я узнал уже гораздо позже, из рассказов и сплетен охраны и посетителей трактира. Сейчас же — я просто вырубился. Откат от перенапряжения и боя на грани возможного, наконец догнал меня, качественно и надолго вырубив.

Пробуждение было… неприятным. А самое главное — непонятным. Едва придя в себя, я, преодолевая муть и одурь, попытался оглядеться вокруг и понять, где я и как сюда попал? Что-то не помню я в квартире подобных «хором». Маленький, каменный мешок. Какие-то тряпки, на которых я и лежал. Ну и массивная дубовая дверь в одной из стен этого мешка. Ах да, еще окошечко под потолком. Маленькое. Зарешеченное.

— «Это что?» — Осознав, на что все это похоже, сам у себя спросил я. — «Камера? Тюрьма? пи…..!»

Глава 12

— «Итаааак» — Умммм — Внимательно оглядываясь, протянул я — «Будем мыслить логически. А логика тут проста, как пробка. В происходящем я ни шиша не понимаю. Все. На этом вся логика и заканчивается.»

Нет, так-то вариантов: «Почему я здесь и что произошло?» — у меня с десяток наберется. Но ни в одном из них я не могу быть уверен на сто процентов. Последнее, что я помню, это как Дарго вырубил Незперо. А дальше — темнота.

Много вопросов вызывает и мое текущее состояние. Слишком хорошо я себя чувствую. А ведь должен в ближайшие дни быть чуть ли не овощем. Слишком уж сильно я перенапрягся в том бою. А тут… Очнулся и никаких последствий. Меня подлечили? Скорее всего. Но такая забота и эта аскетичная камера как-то не стыкуются. Абы кто меня бы не подлатал. Даже Леди или Шоша не смогли бы полностью избавить меня от всех последствий. А значит поработал кто-то очень и очень опытный. А услуги такого спеца довольно дороги, просто по определению.

Сама камера тоже немало вопросов вызывает. Точнее, с камерой то все понятно: четыре стены, пол, потолок и дубовая дверь. Ну и еще решеточка-оконце почти под потолком. Да и дверь — не факт, что дубовая, но точно крепкая. Вопрос в ином. Где, собственно, эта самая камера расположена? Зная это, я бы смог делать хоть какие-то выводы о происходящем. Впрочем, выяснить этот момент я вполне могу попытаться.

Встав в центре помещения, я максимально расслабился и сконцентрировался.

— «Ага» — Заметив первый важный момент, обрадовался я. — «Я все еще в своем районе»

Я, еще когда только научился «энерго-зрению» и бегал по округе в поисках нового логова, подметил один интересный момент. Та самая фиолетовая энергия в разных местах — сильно отличается. И сейчас, только увидев прожилки этой «гадости», я смог предположить, что до сих пор нахожусь в своем районе.

— «Так…» — Заметил я еще кое-что — «Ну ка… ну ка… А это что?»

Подойдя почти вплотную к одной из стен, вгляделся в едва видимый узор голубых линий.

— «Ага!» — Мяумя! — Радостно воскликнул я, поняв наконец, где нахожусь — «Угу… Значит поместье, да?»

Подобные линии я наблюдал уже неоднократно. Стены поместья ими были пронизаны сверху до низу. Не знаю, для чего они. Возможно — некое подобие зачарования на крепость или долговечность, но не узнать их — невозможно. Я, конечно, осознаю, что поместье — далеко не единственный в этом городе объект, с подобным или похожим… усилением. Но, насколько я уже успел разобраться в этих, которые «энерго-контуры», они всегда — строго индивидуальны для любого существа, предмета или, как сейчас — строения. Что-то вроде отпечатка пальца. Сделать два одинаковых — невозможно. Похожих — пожалуйста, а вот одинаковых — нет.

Мое открытие с одной стороны — сильно радовало. В конце-концов, я теперь знаю — где я. Да и тот факт, что это поместье, а не какие-нибудь казематы гильдии авантюристов или что-то еще — радовал.

С другой стороны — вопросов меньше не становилось. Но с этим я сделать уже ничего не мог. Кучи бесплодных догадок и глупых метаний — мне ничем не помогут. Где я — выяснил, а с остальным разберусь, когда будет больше информации.

Немного походив кругами по камере, я плюхнулся обратно на тряпичный матрас и, расслабившись, окунулся в омут своей памяти. Кое-какие моменты недавнего боя уж очень сильно меня заинтересовали.

Во-первых — при таком напряжении сил, я был явно неадекватен. Точнее — не так. Я полностью отдался на волю инстинктов. Разум же — всего лишь давал общую установку по поводу необходимых действий. И как итог, сам того не заметив, я умудрился вытворить то, до чего в обычном состоянии доходил бы еще долго.

Например, те мои прыжки на плечи и головы союзников… Я даже сейчас не очень-то понимаю, как это у меня получалось. Нет, сам прыжок… Ну… ничего особенного. Ну прыгнул и прыгнул? Делов-то. Но вот тот факт, что тому же Ситре от этого было ни горячо, ни холодно — удивлял. У меня уже масса под тридцать кило. И когда прыгал, я особо не заморачивался тем, что могу банально отправить кого-то в полет, просто впечатавшись в него всей своей массой. С противниками-то понятно. А союзники, которым я помогал?

Задумавшись, я посекундно вытаскивал из памяти все происходившее. Осложнялось это тем фактом, что некоторые моменты просто прошли мимо сознания. Слишком большие скорости, чтобы осознанно воспринимать происходящее. Но кое-что я, все же, вытащил. Да и Нейро-сеть помогла. Она-то, в отличии от меня — фиксировала все.

Поднявшись с матраса, я подошел к одной из стен. Пару секунд постоял, пытаясь сконцентрироваться и понять, что и как я хочу сделать. После чего, сильным толчком, я прыгнул на стену и попытался хотя бы на секунду зависнуть на ней.

Ни с первой, ни с двадцатой попытки не получилось. Но, кое-какие наметки на будущее, я для себя, все-таки, поймал. «Сложное перемещение», «Импульсный удар», то, что я творил в недавнем бою, все это можно охарактеризовать одним словом — «Инерция». А моя способность, по сути — ее «Контроль».

По уже привычной мне методике, я вновь сравнил себя с сосудом, а свою энергию с водой. Предположим, что бутылку с жидкостью кинули в стену? Что произойдет? В обычной ситуации — ничего необычного. А если эта «бутылка» может управлять своим содержимым?

К примеру, перед самым столкновением, заставит воду отхлынуть в противоположную сторону? Удара не будет. Только легкое прикосновение. А если наоборот, вся вода рванет в сторону удара? Он усилится. Примерно так и с моей способностью. Пока еще не понятно, как энергия может влиять на массу, но это уже работает. И совсем неплохо было бы научиться этим пользоваться. Точнее, овладеть полностью. Не уверен, что смогу потом, как шаолиньские монахи — прыгать по стручкам бамбука, но однозначно — будет полезно. Тот… «свободный полет», а именно с ним можно сравнить то, что я творил, мне понравился.

Еще один вопрос — с моей реакцией, скоростью, инстинктами… Тут вообще полный мрак. Я, вроде как, уже научился примирять свой человеческий разум и инстинкты животного. Начал всерьез доверять собственному телу. В недавнем бою, почему и запомнил все урывками, я полностью отдался на волю инстинктам, лишь иногда вставляя ремарки размышлений или шальных мыслей.

Но это же не дело! Тот же Шустрик с его скоростью… Это же вообще что-то с чем-то! Да, пока у меня еще хватает сил и возможностей на то, чтобы при необходимости двигаться так, будто время для меня замедлилось. Но ведь это не предел. И недавний бой, где моя собственная энергия напрочь сорвала с меня оковы разума — тому показатель.

Проще говоря, мне вновь надо как-то примирить свой разум со своими же инстинктами. Тогда, когда просто прикрывал «братьев», мне хватало и скорости и реакции на то, что бы реагировать на любое изменение обстановки и успевать вмешаться до того, как противник ударит или сделает еще какую гадость. Но ведь это не предел!

— «Короче, нужны тренировки» — С тоской протянул я, уже набившую оскомину, мысль. — «Мне бы пару-тройку месяцев спокойствия, чтобы разобраться со всем, что имею. Но, блин, кто ж мне их даст-то?! То одно, то другое. Теперь вот, вообще в тюрягу кинули. Замуровали дёмоны!»

А ведь, это только пол беды. То, что я в поместье, меня, пока, радует. Но про того зверолова, что пришел по мою душу в трактир, тоже забывать не стоит. Про то, что я прилюдно показал, что я — Нарго, тоже стоит помнить. Думаю мне, а что еще печальнее — родственникам, это может не слабо так аукнуться в будущем.

Короче, проблем — как снежный ком. Чем дальше, тем больше. Что там у меня Леди спрашивала? «Что дальше?» А дальше, сестренка, видимо пи….

Впрочем, будем посмотреть. Ну а сейчас….

Подойдя к двери, я аккуратно поскреб дерево когтями. О том, что за дверью кто-то есть, я прекрасно знал. Точно, конечно, сказать не мог, но и легкого запаха, пробивавшегося сквозь щель между дверью и полом — вполне хватало, чтобы это понять.

Но, к сожалению, эффекта от моих действий не было никакого. Судя по небольшому шуршанию, человек за дверью все прекрасно расслышал. Но особо не прореагировал.

— «Не порядок!» — Скривил я мордочку.

Конечно, это немного глупо — лезть на рожон. Но, факт в том, что я просто не знаю, что мне можно сейчас делать, а что — нельзя. Но вот одно я знал точно. Человек, где-то там, за дверью, точно не является тем, на чье мнение мне стоит обращать внимание. А значит…

Отойдя в противоположную сторону, я взял короткий разбег и со всего маху, нежно и аккуратно постучался в дверь всем телом.

— Да угомосиь ты! — Приглушенно крикнули с той стороны. — Сиди и не рыпайся! Придет ханемо Эсере, тогда и выпустят тебя. Может быть.

— «Эсере?» — Заинтересовался я.

Одно это имя полностью подтверждало, что я действительно в поместье. Это был приближенный Бурде сизого. Его личный «Тесодеро». Довольно сильный практик ближнего боя и, одновременно — хороший лекарь. И приставка «Те», стоящая перед «Со», полностью это подтверждала. Кажется я начинал догадываться, кто помог мне избежать жесточайшего отката от недавнего перенапряжения сил.

— Я сказал ЖДИ! — Рявкнул человек по ту сторону, ответив на легкий скребок когтями в дверь — Я не собираюсь ради какого-то котяры куда-то бежать и кого-то звать. Ханемо Эсере сам обещался завтра придти. Так что сиди и не суэре!

— «Ах «Суэре»… Да?» — Разозлился я. Это ругательство мне было прекрасно известно. Как и многие другие, к слову. В трактире все-таки обитаю. — «Ну ладно…»

Задумавшись, я на пару минут отстал от тюремщика и снова внимательно осмотрел место своего заключения. К сожалению, дверь была достаточно прочной, к тому же зачарованной, чтобы я мог с ней хоть что-то сделать. А значит — своими силами мне отсюда не выбраться.

А тюремщик, гад, совсем не чешется и кого-то звать точно не собирается.

— «Ну ладно…» — Повторился я и зло сощурился. — «Знаю я один способ… Ща ты у меня забегаешь.»

Как он сказал? «Ради какого-то кота?» Ну чтож… Кот, так кот!

Расслабившись, я сконцентрировался на потоках своей энергии и через пару минут смог их немного перенаправить, влив небольшую порцию в голосовые связки.

— «А он был такой МАЛАДОООО-ОЙ!» — Мяуми МЯ-МЯЯЯЯУ!

— «Решал он проблемы… КРУТОООО-ОЙ» — Мями-мя…. МЯ-МЯЯЯЯУ!

— «Вот только тюремщик ПОЗОООО-РНЫЙ!» — Мауми-мя МЯ-МИИИ!

— «Закрыл в камере СТРЕМНООО-ОЙ!» — Умя-ми мяу МЯ-МИИИ!

— Что за?! — Судя по грохоту и недовольному мату, мою… «мартовскую песню» явно оценили.

— «Ну а я такой ЗАВОДНООО-ОЙ…»

…

— Да хатит орать! Шарде! Гаро та саре! — Кажется сдался наконец тюремщик — Чтоб тебя! До чего ж противно-то!

— «О!» — Мау! — Обрадовался я. Мое пение явно оценили. — «Чтож… добавим аккордов!»

Через несколько минут, матерясь и ругаясь, мой тюремщик, все-таки не выдержал и сделал то, что от него и требовалось.

Сидеть в камере неизвестно сколько и неизвестно для чего, мне совсем не улыбалось. Для того и завел весь этот концерт.

Зато теперь тюремщик, а главное — его начальство, уже в курсе, что его величество «Я» — проснулся. И они просто обязаны явиться ко мне на аудиенцию. Иначе, я просто не понимаю, зачем меня было лечить и засовывать в камеру. А значит, теперь можно просто подождать и посмотреть, чего будет дальше.

Примерно через минут сорок, где-то за дверью послышался легкий скрип не смазанных петель и немного шаркающий звук шагов. Ну и — недовольное матерное бурчание тюремщика по соседству.

— «Ну вот» — Улыбнулся я — «Не зря старался!»

Впрочем, на этом вся моя веселость и закончилась. Эльгерде, по сравнению с этим человеком явно был мелкой сошкой. Он еще подойти к моей камере не успел, а воздух уже пропитался его энергетикой, придавливая меня словно многотонным грузом.

— Так, так — Протянул вошедший в мою камеру практик — Вы уже очнулись?

Глава 13

С огромной настороженностью, я рассматривал вошедшего человека. А посмотреть тут было на что. До меня, конечно, доходили слухи о неординарности этого человека. Но они не передавали и сотой доли правды.

Да и… От кого я про него слышал? От выпивох, что говорят шепотом, постоянно оглядываясь и боясь, что обсуждаемый ими человек, вдруг окажется за спиной и оторвет сплетникам головы? Даже охранники трактира в этом плане не сильно-то и отличались. Впрочем, в их защиту можно вспомнить тот факт, что о любых сильных практиках в принципе стараются не распространяться и зазря не болтать. Не принято. А иногда и чревато.

Эсере же — внушал. Даже если отбросить мощнейшее давление его энергетики. Почти под два метра ростом. Косая сажень в плечах. Эдаких шкаф. Причем шкаф, что уже падал и не раз. А потом поднимался и объяснял тем, кто его уронил — насколько они были неправы. Количество шрамов, что на лице, что на оголенных руках, с трудом поддавалось исчислению. А ведь этот зверь, в первую очередь — лекарь! И только потом боец.

— «Приветствую в своей скромной обители» — Изобразив поклон, транслировал я, абсолютно уверенный, что уж кто-кто, а он-то меня точно поймет. И пофиг, что он не «Ро-" «-деро», думаю в его случае все эти приставки — всего лишь условность. — «Чем обязан визитом?»

— Ха! — Хохотнул маг. — Ишь ты! В ЕГО скромной обители? — Внезапно, рука мага выстрелила, словно хлыст и схватила стоящего рядом тюремщика за голову. Не успел тот и пикнуть, как мгновенно обмяк. Впрочем, через мгновение он очнулся, но интеллекта в его глазах уже было ни на грамм — Вали на свое место — Скомандовал маг и уже обращаясь ко мне — А ты Баркисо, анере. То, что ханеморо Берде к тебе благоволит еще не повод демонстрировать всем и каждому свой статус.

— «Разве после событий в трактире мой статус Нарго не стал известен всем и каждому?» — Заинтересовался я.

— Нет. Пока… — Отмахнулся маг

— «И от чего это «пока» зависит?» — Уловил я, на чем, «якобы» случайно, акцентировал внимание маг.

— Хех — Хмыкнул маг — И правда «Эндереро». А я сперва даже не поверил. Интересно… Очень интересно.

Маг, с каким-то маниакальным блеском в глазах начал медленно ко мне подходить. Его свободно разлитая вокруг энергия резко сгустилась, все сильнее обволакивая меня и проникая внутрь. Почувствовав возросшее давление, я, на голых инстинктах, заставил свою энергетику буквально взбурлить в теле, выдавливая внешнее воздействие.

— Ого! — Воскликнул Эсере — Недурно. Смог скинуть мой «Ошретеро». Эх… Не будь приказа моего господина, я бы лично вывернул тебя на изнанку, чтобы понять, как и почему ты смог переродиться в Тиргесто. Но ничего. Я терпелив. — Пожевав губами, он продолжил — Возвращаясь к твоему вопросу. Ты оказал моему ханеморо услугу. Серьезную услугу. А это многого стоит. Так что, о твоих… особенностях, никто попусту болтать не станет и за гильдию можешь не переживать. Да и некому болтать так-то.

— Уверены? — Не понял я логики. — А посетители до заварушки? И этот — «зверолов» из гильдии?

— А что посетители? — Хмыкнул маг — Они же не идиоты переть против нашего клана? Ты живешь в Нашем — Выделил он главное слово — трактире. Пока ты с нами, никто попусту болтать не станет, если, конечно, сам дурить не начнешь. А со «звероловом» мой ханеморо уже переговорил. Лично. Тот сдавать тебя гильдии не станет. Он тебе жизнью обязан. Про трактирщика, Дарго и его бойцов упоминать, думаю, и смысла нет.

— А нападавшие? — Уточнил я последний момент.

— А они, уж точно, никому и ничего уже не скажут. — Пожал плечами Эсере, как о чем-то само-собой разумеющемся.

— Хорошо, это радует — Кивнул я, транслировав легкую эмоцию радости и спокойствия — Благодарю.

— Да не за что — Отмахнулся маг. — Я лишь выполняю волю моего ханеморо. Ни больше, ни меньше. А для Бурде — ты сейчас гость. Только это — та причина, почему я вынужден тратить на тебя время.

— «Гость?» — Невольно хмыкнул я, нарочито обводя взглядом свою камеру.

— Именно гость. Причем почетный — Развеселился маг — А камера… необходимость — Пожал он плечами — Меньше разговоров среди слуг, меньше о тебе узнают те, кому не надо. В любой комнате гуляет чужой слух. Слышал о таком?

— «Знакомая пословица. Звучит иначе, но смысл тот же» — Про себя подумал я, кивнув магу.

— Вот раз слышал, то и радуйся, что тебя поместили именно сюда. Меньше вопросов будет, с чего это какому-то Тиргесто столько почета, если бы тебя сунули в комнату для гостей.

— «И чем мне это грозит?» — Задал я, наконец, главный интересовавший меня вопрос.

— Ха! — Вновь развеселился маг — Балагур, оре! А грозит это тебе наградой лично от моего господина. И возвращением обратно в трактир. Где ты будешь обязан жить и дальше. И охранять его, также, как и Дарго со своими бойцами. Собственно, в его подчинение ты и перейдешь. Так пожелал мой господин. Согласишься, живи себе и дальше. Ну а нет…

— «Зараза» — Про себя ругнулся я — «Так и знал, что не все так гладко»

— «Охранять?» — Уже «вслух» уточнил я.

— Именно! — Улыбнулся маг. — Никому не нужен бесконтрольный Нарго-эндереро на своей территории. Да и просто Нарго — тоже не нужны — Весело подмигнул маг, хотя никакого веселья в его взгляде и не было — Да и от гильдии мы, тебя и твоих родичей, будем прикрывать только до тех пор, пока это будет выгодно нам. Так что, рассматривай это, как взаимовыгодное сотрудничество. Сам понимаешь, гильдия, как ни старайся, но, рано или поздно, прознает про то, что и ты, и Оргонеда, и Сильдено — Нарго. И придут по ваши души. Вот от этого, мой господин и прикроет вашу троицу. Ну а взамен — всего лишь верная служба.

— «За Леди значит они до сих пор не в курсе…» — Промелькнула мысль. — «Хорошо это или плохо?»

— «Что конкретно требуется от меня?» — Уточнил я важный для меня момент.

— Ничего сверх того, что ты делал раньше и так. Вовремя заметить. Предупредить. Помочь в бою. — Пожал плеча Эсере. — Никто и не ждет от тебя ничего сверхестественного. Да и предложение это… — Замялся маг — Господину просто понравилась сама идея. Три Тиргесто-Нарго охраняют его район. Репутация.

— «Понты дороже денег» — Про себя подвел итог я.

— «С Бочонком и Шустриком вы тоже уже поговорили. Или мне самому?»

— Ммм… А… — Хмыкнул маг — Ха! Так вот, как их зовут. А им идет, знаешь ли. Надо будет сказать господину Бурде, пусть тоже посмеется.

— «И все же?» — Повторился я

— А зачем? — Отмахнулся маг — Они же не перерожденные. Не перерожденные же? — С подозрением посмотрел на меня маг. Но увидев, что я скривился на его подколку, хмыкнул и, как ни в чем ни бывало, продолжил — Простые Нарго. А раз простые и осели в лавке мясника и у этой, как ее? Ирне? То и никуда оттуда не денутся. В этом плане Нарго не сильно-то и отличаются от простых прирученных животных.

— «Ога…» — Сощурился я, ненароком получив для себя крайне важную информацию про «Нарго».

— А вот ты… — Продолжил маг — Ты перерожденный. И с тобой надо договариваться. Ну… — Пожал плечами маг — Или убивать сразу.

— «Ясно» — Кивнул я, принимая объяснения мага. — «Договорились.»

Маг даже немного удивился тому, что я так легко согласился. Он даже уточнил, что это мое согласие придется скреплять временным «договором на служение». Особым ментальным энерго-контуром, который бы и привязал меня к трактиру. По словам мага, мой ошейник — сменят. На более… продвинутый, что ли… Не только статусный, с клеймом клана, но и с более мощным зачарованием на отслеживание. Иными словами — при необходимости, если удумаю свалить куда — найдут. А сам я его снять не смогу.

Меня это, как ни странно — вполне устраивало. Да, с одной стороны, идея самому полезать в этот ошейник, мне крайне не нравилась. Но плюсов было в разы больше, чем минусов. Самый главный — с таким ошейником гильдия идет лесом. Я буду считаться собственностью Бурде. И только с его разрешения меня можно будет тронуть. А даже если «авантюристы» и другие маги, узнают, что я «Эндереро», мне все равно ничего не грозит. Ну почти. Лучше бы, чтоб все-таки не узнали. Второй плюс — такие же ошейники получат и «братья». А значит и они будут прикрыты, от любых посягательств со стороны — полностью и окончательно.

Минусы же… Люди Бурде всегда будут знать — где я. Что, к слову, как минус, так и плюс. Ну и, второй минус — я теперь на службе у местного клана. И моя задача — охрана трактира. Но тут, если подумать, я этим и занимался последнее время. Пусть невольно, но роли это уже не играет. Случись что, я снова впишусь за Сиэлу, Траде и трактирщика. От них для меня было только добро.

Да и ошейник этот — не вечная кабала. Энерго-контур надо подновлять. А так как он очень сильно завязан на какую-то ментальную технику, а значит зависит от моего собственного желания, то варианты избавиться от него тоже имеются. Что интересно, Эсере сам же мне это и рассказал. Причем, с полностью открытыми эмоциями, чем на сто процентов подтвердил правдивость своих слов. Именно это, в итоге и развеяло мои последние сомнения. В «рабы» меня никто записывать не собирается. А вот на «службу» взять — не против. И пусть мотив такого желания — прихоть местного князька, меня это вполне устраивает.

«Оформление документов», если это можно так назвать, произойдет позже, новый ошейник доставят в трактир дня через три.

— «Почему вообще на трактир напали?» — Поинтересовался я. Если уж я теперь на «службе», то на подобный вопрос маг просто обязан ответить. — «Или правило одного месяца уже не актуально?»

— Хм… — Задумчиво посмотрел на меня маг, но все же ответил — Ушадре Незперо, перед смертью напел много интересного. По его словам, нашего соседа, двупалого Веградо, с двух сторон зажали Эдер и Градо. Это нам повезло с расположением. Мы в своеобразном тупичке. А вот Веградо зажат со всех сторон. И его соседи, как-то договорились и поделили его территорию. А его самого решили отправить к праотцам. Вот он и пытается сделать хоть что-то. Почему и наплевал на эту традицию. Но… этим он сам себе подписал смертный приговор. Теперь и мы и соседи спокойно его задавим без оглядки на традиции.

— «Понятно» — Протянул я. И хоть вопросов оставалось еще не мало, но наседать на Эсере я не стал. Судя по редким прорывающимся эмоциям, «почетный» я там гость или не очень, а сюсюкаться со мной ему уже изрядно поднадоело.

— «А что там было про награду?» — Вспомнил я еще один момент разговора.

— Ааа… — Улыбнулся маг, поняв, что с расспросами закончено. — Вспомнил значит. Ты помог сохранить имущество моего господина. Серьезно помог. А за это положена достойная награда. Так что идем, сам выберешь.

Пока мы шли по многочисленным коридорам и переходам, постепенно поднимаясь наверх, у меня было время обдумать всю эту ситуацию, в которую я влез по самые «фиардоры». То, что я получу статус члена клана Бурде, а именно на это и намекал маг — это конечно хорошо. Да и то, что атак на трактир в ближайшее время, по идее, больше не планируется — меня тоже радовало. Как и то, что львиная часть проблем прошла мимо, задев меня и «родственников» лишь краешком.

Вот только, я прекрасно осознавал, что не все так радужно и хорошо. Сейчас — может быть. Хотя и спорно.

К примеру, те же, упомянутые Эдер и Градо, соседи Веградо… Ну додавят они двупалого. А дальше что? Веградо-то — понятно. Он уже все. Сдулся. Потерять пять десятков отборных бойцов и не получить ничего. Да еще и подставиться, потеряв защиту местных негласных правил и традиций — это амба. Можно даже сходить к нему в гости, помахать лапкой. А, вот, что после его кончины будут делать зачинщики всего этого бедлама?

Будут переваривать захваченное? Или сцепятся между собой? Вполне реально. Как и атака уже на наш район. Хотя последнее, все же, менее вероятно. Захватить — это одно. Удержать — совсем другое. В общем — будем посмотреть. Да и повлиять на это я все равно никак не смогу.

Второй момент — уже позитивнее. У меня и братьев теперь не просто липовая «корочка» о «безопасности» для города, а, какой-никакой, а статус. Так просто нас теперь не тронут. Но, опять же. Даже поведение самого Эсере намекало, что статус статусом, но у любого мага есть и свое мнение. И оно вполне может расходиться с мнением гильдии. Слишком буду выпендриваться и желающий меня препарировать и изучить, ну или просто прихлопнуть, так, на всякий случай — найдется.

Сам этот маг, ну или, по местному, «Тесодеро» Эсере — тоже вызывал вопросы. Бурде — явно обычный человек. Не слышал я ни разу, чтоб о нем говорили, как о сильном практике. Тогда почему такой человек, как Эсере, так беззаветно ему предан? Да и Дарго, как и его бойцы, исходя из их разговоров в трактире, никогда даже не помышляли о том, чтобы сменить поле деятельности или место «работы». Совсем «никогда». Даже мыслей подобных, а значит и обсуждений за столом, у них не возникало. Что за человек этот Бурде?

Ну и последний вопрос — Леди. Как быть с ней? Что прикольно, местный князек, его маг и его люди, до сих пор не в курсе, что она прячется у них под носом. И вот я пока не знаю… раскрыть ее? Попытаться выбить аналогичный нашему с «братьями» статус? Или наоборот, попытаться убрать ее куда подальше? Тому же магу, Эльгерде который, под крыло спрятать? Пока что, что-то мне подсказывает, что последний вариант — получше будет. Все-таки Эльгерде — не просто маг, а маг гильдейский. А уж со своими насчет Леди он точно сможет договориться. Это будет понадежнее даже нашего нового статуса «клановых».

Короче. Сперва сведу Леди и Эльгерде, а там буду решать, что делать дальше. Да и времени на раздумья у меня уже не осталось. Кажется мы пришли.

— Это сокровищница клана — Пояснил маг, остановившись перед простой и крайне невзрачной дверью. Увидев скепсис в моем взгляде, маг хохотнул и пояснил. — Она блуждающая. Сейчас в нее можно попасть через эту дверь. А через десять минут придется искать другую. И войти в нее можно только по специальному разрешению господина. Гордись! — Поднял он вверх палец — Не каждому выпадает честь в ней побывать.

— «Угу» — Вяло кивнул я.

— Эх… — Вздохнул маг и толкнул дверь — «Ладно заходим.»

Стоило мне оказаться внутри, как я вмиг растерял весь свой скепсис. Да и из реальности надолго выпал. Чего тут только не было. И золото и всякие побрякушки — лишь пыль, по сравнению с теми сокровищами, что располагались в самом центре. Огромная, на пару десятков стеллажей, коллекция кристаллов, просто фонтанировала различными энерго-всплесками, рождая уникальнейшую атмосферу энергетического хаоса внутри энерго-контура этого помещения.

— «Эм…» — Попытавшись придти в себя, протянул я.

— Ты можешь выбрать любой из представленных тут кристаллов — Пояснил маг — Но уточню сразу. Те кристаллы, что на витринах — ты не получишь. Они уникальны и являются частью личной коллекции моего господина и моей. Но, под каждой витриной свое хранилище и ты сможешь получить аналог приглянувшегося кристалла.

— «Только один?» — Сразу уточнил я, пытаясь поддержать разговор и не подать вида, что на сами кристаллы мне сейчас резко пофиг.

— Ха! — Хохотнул маг — Только один. Хотя… — Задумался ненадолго маг. — Можешь взять два. Но тогда слабых. Только, чтоб получить зачаток способностей. Развивать их потом будешь уже сам. Думаю, господин не будет против такого варианта.

Я же, в ответ на это лишь кивнул, продолжая изображать удивление и жестко контролируя свой эмоциональный фон, чтобы маг, ни в коем случае, не ощутил, что мне сейчас вообще пофиг на всю эту сокровищницу, кристаллы и даруемые ими способности, вместе взятые.

Нейро-сеть, стоило сюда войти, буквально взбесилась, забив обзор сотней сообщений.

Зафиксировано слабое воздействие неизвестным типом энергии.

Анализ 0.12%

Зафиксировано слабое воздействие неизвестным типом энергии.

Анализ 0.02%

Зафиксировано слабое воздействие неизвестным типом энергии.

Анализ 0.09%

…

И кроме них, все мои модули буквально подвисли. И это при том, что свое «энерго-зрение» я отключил практически сразу. Из-за обоснованной боязни получить сенситивный шок или, еще какую, неприятность.

Рекомедовано: Тщательно изучить все объекты в данном помещении!

Приоритет: Высочайший!

— «М…?» — Удивился я последнему сообщению, огромным шрифтом выделяющемуся на фоне всех остальных с «анализом» — «Это мне что сейчас? Задание от нейро-сети прилетело?!»

Глава 14

Анализ 17.92 %

Выявлен предполагаемый энергетический тип источника.

Соответствие энерго-системе носителя — 17 %

Приоритет анализа снижен на 2 порядка.

Анализ 16.43 %

Выявлен предполагаемый энергетический тип источника.

Соответствие энерго-системе носителя — 03 %

Приоритет анализа снижен на 3 порядка.

…

К счастью, первые, вменяемые результаты «анализа», пошли уже через минуту. Что-то мне подсказывает, что терпение у мага — не ангельское и он точно не согласится просидеть тут со мной несколько часов, если не больше.

Большая часть витающих в воздухе энерго-потоков сеть постепенно отвергала, признавая их не перспективными.

Что интересно, отвергались в основном потоки от кристаллов с дальних стеллажей. И в этом я с сетью был полностью согласен. Дальний ряд был представлен кристаллами преимущественно фиолетового оттенка. И их эманации очень сильно напоминали мне ту гадость, что разлита по всему городу.

Даже нейро-сеть, хоть и снизила им приоритет до минимума, но записала их изучение в список второго приоритета.

Также ею были отвергнуты все кристаллы красного, оранжевого и синего оттенков. Точнее, красные кристаллы она не отвергла, как вредные, но записала их в бесперспективные. Для меня от них не будет почти никакой пользы.

Нейро-сеть вообще проанализировала их за считанные секунды. Помогла наработанная на рынке база данных, по размерам, чистоте и цвету. Ну а энерго-потоки, зная примерную зависимость, отсеять и систематизировать уже не было проблемой.

Когда мы подошли к стеллажам с оранжевыми камнями, магу надоело молчать и он, как истинный коллекционер, начал хвастаться то одним камушком, то другим, рассказывая короткие предыстории: где, когда, с кого был добыт. Только за одно это я был ему крайнее благодарен. За счет таких рассказов и времени на изучение у меня теперь чуть больше, да и неро-сеть иногда вылавливала из слов мага необходимые для «анализа» данные

— А этот я выкупил у отряда Горгосара. Точнее — Замялся маг — У тех, кто от него остался. А осталось там полтора человека, без шуток. Не повезло их десятку нарваться на болотного «Осрадага». Пятерых он порвал в первые же секунды. Завалить его смогли только благодаря амулету мастера Фазо. Сильным «Эндеро» он был. Хорошие энерго-контуры на оружие накладывал.

— «Что за «Осрадаг»?» — Поинтересовался я.

— Болотная тварь, с семью «заре» и одним «греро». Ползает по болоту на своих «хезторе» и выпивает любого за секунду.

— «Болотный вампир…» — Для себя обобщил я — «Или скорее пиявка»

Стоило мне сделать такой вывод, как нейро-сеть мгновенно понизила приоритет анализа этого оранжевого камушка и переключилась на следующий. Мой вывод был признан ею правильным на 72 % и это стало достаточной причиной, что бы отбросить этот камень в бесперспективные. Пока что приоритет «анализа» сети был выставлен на поиск и изучение кристаллов, максимально подходящих мне. От 60 % и выше.

Подобные камушки начали попадаться только, когда мы перешли на «желтый» ряд стеллажей. Ну… Или, скорее, остекленных пьедесталов. Более менее подходили мне только три кристалла из всего ряда. А было их тут всего семь. Чему, кстати, очень сильно сокрушался Эсере. С его слов — желтые кристаллы крайне редко попадаются.

— «Почему так?» — Не смог не спросить я — «Тех же оранжевых вон — почти три десятка»

— Ты ведь в курсе «Маседо» разъедающего наш город? — После некоторых колебаний, все-таки решил объяснить маг.

— Фиолетовая гадость? — Уточнил я.

— Ага! — Улыбнулся маг — Значит «Сезоро» ты владеешь и энерго-потоки видеть способен. Впрочем, я в этом и не сомневался. Не умей ты этого, мой «Ошретеро» ты бы никогда не скинул.

— Так все же? — Попробовал я вернуть разговор к прежнему руслу.

— Примерно так — Кивнул маг — «Маседо» крайне сильно действует на носителей «Эоро»-энергетики. Если живое существо сможет пересилить давление «Маседо», то сможет выжить. Но чаще всего бывает иначе. Потому, так и редки эоро-сагре. Очень уж сложно достать кристаллы подобной направленности. Мелкие — пожалуйста. А вот по-настоящему уникальные… — Маг расстроенно покачал головой — Ладно. Идем к «Аоре»?

По аналогии с предыдущими цветами («Газе́», «Тозо» и «Эоро») «Аоре» означал «зеленый». Именно эти кристаллы интересовали меня в первую очередь. Уже сейчас нейро-сеть выдавала совместимость больше 80 % с любым из них. И пока мы таскались у «желтых» — «Эоро», нейро-сеть пустила все свои мощности на их анализ.

Очень сильно помогали схематичные рисунки, под каждым из экспонатов, где нарисованный человечек выполнял какое-либо действие, «демонстрируя» какая способность заложена в том или ином кристалле. К примеру, на «Газе́» человечек был покрыт коркой камня. Немного не уверен, реально ли способность действует именно так, или наросты камня нарисованы для большей наглядности, но думаю, и сеть подтверждает, что это некий аналог способности Бочонка. И моего «Крепкого тела». «Стальные когти» тоже были из той же плеяды «красных» кристаллов.

У Бочонка, к слову, энергетика была «красно-оранжевого» оттенка. Проще говоря — усиление тела и немного способностей на перемещение. У Шустрика — чистого «оранжевого». Эти кристаллы были в основном завязаны на различные перемещения или скорость. У Леди же энергетика была чистого «желтого» цвета. Это уже способности, сильно завязанные на различное воздействие на свой и чужой организм. Восприятие окружения и прочее. Ментальные навыки тоже входят туда, но, это пока не точно.

Вывод сделал исходя из того, что видел у Эльгерде. Там были «желтые», «фиолетовые» оттенки и их смесь. Не совсем понятно, как такое возможно, ведь Эсере только что говорил, что «Эоро» и «Гере» — конфликтуют, но и мои знания о всех этих оттенках, энергии и способностях — очень и очень поверхностны. За примером долго ходить не надо. Моя энергетика — «зеленая». Точнее — «изумрудная». Поэтому, наверное, я и смог тогда поглотить тот голубой камешек от Дарго почти без каких-то серьезных проблем. Многие «голубые», как и «синие» кристаллы нейро-сеть уже давно записала в перспективные и совместимые для меня.

— А это — указал маг на один из самых крупных «зеленых» кристаллов — моя личная гордость. Вытащил его из Эзгерезо турде… Хм… — Сбился на секунду маг. — Это такая огромная красная ящерица, обитающая в шахтах и пещерах. Плюется кислотой, крайне тяжело убить, любые раны зарастают прямо на глазах. Крайне быстрая и сильная зверюга. Мы тогда с отрядом…

Маг пустился в настальгические разглагольствования, я же его практически не слушал, лишь показывая интерес и когда надо переспрашивая. Сейчас меня волновало совершенно иное. «Зеленые» кристаллы и заключенную в них энергетику сетьизучила довольно быстро. В основном — из-за того, что энергия внутри кристаллов была сродственна с моей собственной. Это помогло очень быстро завершить их «анализ». Плюс, сыграло свою роль и то, что нейро-сеть смогла выявить примерные закономерности, пока мы изучали предыдущие стеллажи.

И, как итог, все это «изучение непознанного» принесло свои плоды. Тот самый модуль, что нейро-сеть разрабатывала, для обучения чужим способностям, наконец был практически закончен. Оставались буквально мелочи, но их нейро-сеть отшлифует позже. Сейчас же перед моими глазами открылся целый список дополнительных возможностей. И самыми главными из них были: «Оценка энерго-потенциала кристалла», «Выявление стабильных энерго-связей» и «Построение модели активного или пассивного энерго-контура». Все три пункта были жестко взаимосвязаны и при изучении любого кристалла, или чужой энергетики, могли открыть мне доступ к возможности скопировать способность уже для себя.

Остальные подпункты, вроде «программа тренировок» или «Управление энерго-потоками тела» уже вытекали из предыдущих двух.

Этот ново-созданный модуль сейчас работал на всю катушку, анализируя выбранные мной кристаллы на полную катушку. К сожалению, мощностей моего мозга, а значит и нейро-сети, хватало лишь на то, чтобы параллельно изучать только три камня сразу.

В качестве целей я выбрал два «зеленых» и один «желтый» камешек. Из «зеленых» мне приглянулись кристаллы, дающие возможности серьезного усиления моей энергетики и тела. Первый — «Энерго-компенсатор». Так я это прозвал. Собственно, именно за этот кристалл недавно и говорил маг. Да, там, конечно, все больше упиралось в «Регенераацию». Но, не в «чистую», а в комплекс воздействий на организм. Вот одно из этих «воздействий» меня и заинтересовало. Выбрал я его не столько для того, чтобы заживлять полученные в бою раны, сколько для того, что бы избавиться от одной из основных моих проблем. А именно — от «откатов» после сильной растраты или перенапряжения от больших объемов задействованной энергии, как было в недавнем бою. По идее, немного изменив энергетические потоки в теле, я смогу добиться эффекта своеобразного «внутреннего щита», защищающего меня от моей же энергии. Этот же «щит» будет пассивно восстанавливать повреждения и разрывы энерго-каналов в теле, и приводящие к «откатам»

Вторым «зеленым» уже шла «чистая» способность. Про себя я ее назвал «Палец». Название, конечно, глуповато, но полностью отражало суть способности. Будь мне доступна работа с энергией вне тела — это было бы «Щупальце» или как-то так. Незперо использовал нечто подобное, но более узко-направленное. Тут же, вне тела создавалось… «щупальце», которым можно было управлять, словно дополнительной конечностью. На рисунке практик управлял сразу двадцатью такими, буквально превращая свою цель чуть ли не в фарш, сдавливая жертву в стальных тисках способности.

В моем же случае, максимум чего я смогу добиться — это тот самый «палец». Максимум, на что я буду способен — вытянуть это «щупальце» на три-четыре сантиметра от тела, не больше. Я довольно долго сомневался, стоит ли концентрироваться на такой, в общем-то бесполезной в бою возможности. Но потом вспомнил, как мастерил для себя тренажеры, как устраивал водосборник и крепко задумался.

В той ситуации мне сильно не хватало того, что есть у любого человека — большого пальца на лапе. Насколько бы проще было не таскать доску зубами, а взять ее в лапку и передвинуть куда надо. Именно это размышление и стало главным доводом, чтобы взять эту способность. Точнее, изучить кристалл с ней. Буду растить себе большой пальчик. Пусть и призрачный — пофиг, главное, чтоб работал и позволил мне брать в лапки предметы.

«Желтый» же камушек заинтересовал меня совсем по другой причине. Как работает заключенная в нем способность, я пока не въехал, но судя по картинке это какой-то аналог маскировки или нечто подобное. Часть тела человечка словно подстраивалась своим цветом под стоящий за ним куст. Временно обозвал ее «Хамелеон». Что интересно, человечка нарисовали голым, а для цензуры еще и бесполым. Видимо, это толстый намек, что в одежде особого эффекта не будет. Но для меня это не актуально.

Среди остальных камушков тоже было много интересных, но мне они или не подходили, или требовали слишком много времени на «Анализ».

Я вообще очень сильно промахнулся с выбором своего пути развития. Моя энергетика — «изумрудная». Мне подходят кристаллы от «зеленого» до «синего». Но вся проблема в том, что эти кристаллы дают способности для практиков идущих по пути оперирования энергией вне тела. Я же — почти чистый физик.

— Все тут изучил? — Поинтересовался вдруг маг — Или еще нет?

— «В смысле?» — Напрягся я

— А ты думал я не догадаюсь, чем ты занимаешься? — Хмыкнул маг — Странный ты перерожденный. Очень странный. Судя по твоему поведению, ты чуть ли не дитя, когда дело доходит до знаний об энергетике, путях развития и прочем. Одно то, что ты стал внутренним «Аоре» — достаточный показатель. Я было подумал, что у тебя не все заладилось при переносе души в это неподходящее тело и ты потерял память, но… То, как ты пропускаешь через себя потоки энергии от этих кристаллов, как фильтруешь их у себя в голове, говорит об огромном опыте. Вот я и не понимаю… — Маг на пару секунд замолчал и спросил — Или ты правда думал, что вся эта экскурсия просто так? — Хмыкнул он. Но видимо, что-то разглядев, тут же ответил на свой же вопрос — Странно. Вижу, что так и подумал. Я тебя специально проверял. Награду можно было выдать и так. Тащить тебя сюда было совсем не обязательно. Кто же ты такой? — Больше для самого себя, чем у меня, спросил маг.

— «Так ли это важно?» — Мгновенно взяв себя и свои эмоции под контроль, пожал я плечами. Заодно, самим вопросом намекнув, что совсем не горю желанием раскрывать о себе такие подробности.

— Вполне — Серьезно ответил маг. — Твой путь развития очень сильно похож на последователей проклятой школы Нозре тео расоро. А это достаточный повод, чтобы удавить тебя здесь и сейчас.

— Никогда не слышал о подобном — Честно ответил я, полностью открывая эмоции и сознание, чтобы подтвердить правдивость своих слов. — Что за школа?

— Хм… — Оценив мою откровенность и немного расслабившись, протянул Эсере и тут же раздосадовано воскликнул — Ахреде шаре мар! Шеро Баркисо! Шеро загадки! Шеро правила и традиции!

— «Ого!» — Невольно удивился я, той бури эмоций, что выплеснулась от мага — «Эк его припекло. Ругается блин. Но вот его фраза про загадки и традиции и матерное слово перед ним, меня уже радует».

Я и раньше, еще в разговоре с Эльгерде подозревал, что выспрашивать о «перерождении» не принято. А Эсере сейчас это полностью подтвердил. Теперь можно хоть немного расслабиться. Но не сильно. Вопрос с Эсере решать как-то надо.

— «Спокойнее» — Обратился я к нему — «По поводу моего «перерождения» попрошу вопросов не задавать. А чтоб вам было спокойнее» — Я полностью раскрыл сознание и эмоции — «Ни против вас, ни против вашего ханеморо Берде, ни против этого города, ничего плохого я не замышлял и как-то еще вредить не намерен. С этими, как их там? С последователями Нозре чего-то там расоро, я тоже никак не связан. Так что. Предлагаю успокоиться и поговорить более конструктивно».

— Ишь ты, как заговорил! — Хмыкнул маг — Конструктивно ему, шеро тиргесто! А если я тебя тут и прикопаю, это будет достаточно конструктивно?

— «Не прикопаешь» — Пожал я плечами, прекрасно помня его недавние слова о госте, члене клана и прочем.

— Верно — Вздохнул маг — Не прикопаю. Но и ответить на некоторые мои вопросы ты обязан. Обязан, если действительно собираешься стать частью клана.

— «Задавай» — Вздохнул я, прекрасно понимая, что кое в чем, но маг прав. Никто и никогда не примет к себе «темную лошадку».

Вопросы мага были стандартны до безобразия. Как и требования к ответам. Открытое сознание и эмоции. Требование не сопротивляться сканирующему воздействию Эсере. И, собственно, сами ответы. Максимально честно, определенно, без двойных толкований.

Ничего сверх-ординарного маг не выспрашивал. Вопросы о моем «перерождении» и всем, что с этим связано, он тактично обходил стороной. А вот все остальное я рассказал почти полностью. Лишь на один вопрос я не нашелся, что ответить. Тот самый, сакраментальный: — Каковы твои цели?

— «В ближайшее время — помочь «родственникам». А дальше не знаю.» — Пожал я плечами.

— В смысле не знаешь? — Удивился маг, словно я сказал что-то крайне необычное.

— Ну… — Не понял я его удивления — Как-то еще не думал об этом.

— Погоди, погоди… — Тряхнул головой маг — Ты и это забыл?!

— Что именно? — Не став напрямую отвечать на этот вопрос, уточнил я.

— О праве третьего перерождения? — Но сразу поняв, что я ни сном, ни духом, он вздохнул, но все же пояснил — Да уж… Многое же ты потерял. Право третьего перерождения — это та причина, по которой практики и идут на такой риск. Прожив жизнь в теле животного и набрав достаточно силы, практик может попытаться снова переродиться. На этот раз уже в человеческом теле.

— «Стоп!» — Не понял я — «Как это в человеческом?! А как же защита?»

— Знаком ли тебе такой термин, как «Оросарно»? — Спросил маг

— «Орос» — сон. «Арно» — смерть — Перевел я для себя, сразу же догадавшись о значении слова — «Беспробудный сон без сознания?»

— Почти — Кивнул маг — Такое в нашем мире редко, но случается. Сознание и душа человека погибают, но тело-то остается. И набравшись сил в зверином обличье, перерожденный может попытаться гресе в это тело.

— «Таааак…» — Протянул я, мгновенно уловив важность сказанного Эсере — «И что конкретно для этого требуется?»

— Хех! — Хмыкнул маг — Вот теперь верю, что перерожденный. Настоящий, а не как раньше. Я сам интересуюсь этим вопросом. Почему и удивился так сильно, встретив тиргесто-эндереро.

— «Так вот она причина его дружелюбности» — Про себя хмыкнул я, поняв наконец, почему он так открыто и положительно ведет себя со мной. Да и все его угрозы, мне и раньше казались несколько натянутыми. Эесере походу готовиться к будущему перерождению. А тут такой экспонат, как я, нарисовался — не сотрешь.

— Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество — Перешел к делу маг — Ты мне, я тебе.

— «А конкретнее?»

— Ты позволишь себя изучать — Заметив легкий отблеск недовольства в моем эмоциональном фоне, он сразу уточнил — Вопросов о том, кем ты был раньше, я не задаю. Про то, как ты переродился в это тело — тоже. Я так понял ты и сам не знаешь. Я просто буду наблюдать за тобой и твоим развитием.

— «Что взамен?» — Подобный вариант «оплаты» меня вполне устраивал. Осталось узнать «товар».

— Я дам тебе доступ в свою библиотеку. И отвечу на любые вопросы по энергетике, способностям и, естественно, о перерождении и всем, что с этим связано и мне известно. Уже достигнутые ранее договоренности, тоже в силе. Идет?

— «Идет!» — После коротких раздумий согласился я. Такой «куш» упускать было никак нельзя.

Дальше, ничего особо интересного, особо не происходило. Маг, уже по моей прямой просьбе, позволил мне изучить местную коллекцию почти полностью. Точнее, разрешил мне задержаться тут еще на час. С его слов, он просто не имеет права задерживаться тут дольше. Из-за меня. У меня сейчас «временный» допуск. И местная охранная система просто взбесится, если я тут задержусь сверх меры. Потому, только час. Не больше. И в следующий раз я смогу сюда попасть не раньше, чем через месяц. Либо, с личного разрешения Берде. Но, маг сильно сомневался, что сможет выбить для меня подобное разрешение. Берде просто не поймет, нафига оно надо? А если и поймет, то по головушке мага не погладит, несмотря на всю преданность, их многолетнюю дружбу и общие дела.

За этот час я успел полностью «проанализировать» все три заинтересовавших меня камня. Нейро-сеть обещалась, что в течении нескольких дней составит для меня программу тренировок и я смогу заполучить «отсканированное» в список своих возможностей. Пока же, я просто вписал «Хамелеона», «Палец» и «Энерго-компенсатор» во вкладку со статистикой, присвоив им гордый нолик в значение.

Сила — 62

Ближний бой — 41

Тяжелые лапы — 30

Стальные когти — 17

Ловкость — 72

Акробатика — 31

Сложное перемещение — 17

Импульсный удар — 21

Контроль инерции — 2

Выносливость — 83

Запас сил — 8300

Энерго-ядро — 5800

Циркуляция энергии — 30

Крепкое тело — 13

Энергетика — 57

Энергия — 580

Управление внутренней энергией — 28

Ощущение живого — 25

Энерго-зрение — 14

Выслеживание по энерго-следу — 9

Хамелеон — 0

Палец — 0

Энерго-компенсатор — 0

Ну, а в качестве награды, совершенно не стесняясь, запросил один «голубенький» камушек и один «синий», так же приглянувшиеся мне. Маг даже немного обалдел с подобной наглости, но вдоволь отсмеявшись и наругавшись матом, все же выделил мне затребованное. Награду-то обещали? Обещали. А то, что маг позволил мне изучить кристаллы — это уже его личная инициатива.

Выбрал я кристаллы с довольно простыми, но крайне полезными для меня пассивными способностями. голубой давал некий аналог «щита», тонкой пленкой окружающего тело и защищающего от механических повреждений. Чем-то он был похож на способность Бочонка, но работал постоянно, пусть и в разы слабее. Синий же был почти точной его копией, но защищал уже от энергетических воздействий. С названиями я особо не мудрил. «Кинетический» и «энергетический» «барьеры», соответственно.

Первый напрямую зависел от моей «выносливости» и на первом уровне позволит мне блокировать до 83 условных единиц. Проще говоря — один несильный удар клинком я выдержу практически без проблем. Толчок от удара никуда не денется, а вот сталь до тела не доберется. Вторую способность нейро-сеть определила, как завязанную чисто на «энергетику». И на первом уровне — тоже в прямой зависимости. 57 — значение «энергетики» и столько же условных единиц барьера. Много это или мало — пока не знаю. Нужно будет проверять.

Оба камушка я тут же и поглотил. Благо Эсере не отказал мне в маленькой просьбе — помочь мне с поглощением. Поворчал, конечно, для приличия, но не отказал. Все-таки — это награда. А какой в ней смысл, если я не смогу ей воспользоваться здесь и сейчас? Именно этот довод и стал основополагающим и сломившим недовольство мага.

— Наглая морда, Шозоро тере! — Выругался маг.

— «Ну а я че?» — Полностью довольный, про себя подумал я, выходя из сокровищницы, под аккомпанемент его ворчания — «Я ни че. Сижу, никого не трогаю, починяю примус».

Интеркотия

— Шашаши! Шиша! — «Да подожди ты! Нельзя!» — Схватив Леди за хвост и за лапу, тянул ее на себя лемузьян.

— «Отстань шерстистая гадость!» — Шиииум! — Отвесив лемузьяну пинок прямо по морде, заурчала Леди, тут же его повторив.

— Шиша! Шош! — «Нельзя! смерть!» — Пытаясь увернуться от очередного пинка и не выпуская кошечку из лап, воскликнул лемузьян

— «Да я их всех за Дурика сама поубиваю!» — Извернувшись и вцепившись в ухо Шошы, заявила Леди.

Эта возьня-борьба ее уже начинала изрядно бесить. Своего братца она почувствовала уже давно, хотя сначала и не поняла, где он и что с ним. Да и почему сам сунулся в поместье, тоже было не понятно. Естественно, кошечка сразу же выспросила у лемузьяна, сбив тому очередную медитацию.

Вот уже второй день Шоша упорно пытался усвоить недавно полученный кристалл. Точнее, честно стыренный из мастерской поместья. В этих мастерских, добытых животных перерабатывали на запчасти. В том числе — доставали кристаллы.

Как раз недавно, охотники, подчиненные лично Бурде, притащили довольно крупную добычу. Освободить никого не получилось. Зверье в клетках попалось довольно агрессивное. Да и добраться до них было сложновато, потому лемузьян, несмотря на весь энтузиазм кошечки, зарубил эту идею на корню.

А вот заполучить кристаллы, у парочки вполне получилось. Шоша отвлек охрану, а кошечка, благодаря своей способности, смогла пробраться и стырить пару камешков.

Только вот и тут не обошлось без неожиданностей. Неожиданностей для лемузьяна. Он-то, инструктируя кошечку, рассчитывал, что та заберет со стола первые попавшиеся, но Леди решила, что та мелочь, что достали из жертв — ее не достойна.

Изучив устройство, Леди нашла, как его энерго-контур можно пустить в разнос и после небольшого, но ощутимого взрыва энергии, разворотившего устройство, спокойненько добралась до его нутра и выковыряла оттуда парочку крупных фиолетовых камней.

То, что эти камни по своим эманациям — очень похожи на фиолетовое излучение, трезающее город и с которым она почти всю свою жизнь боролась, спасая братьев, ее не остановило. Кошечка рассудила так: — «Они большие! Сильные! А гадость, не гадость, а если этим пользуются двуногие, значит и мне пригодится!»

Схватив четыре, почти одинаковых камушка, Леди пулей вылетела через разбитое окно, обратно на улицу и, по заранее обговоренной с лемузьяном схеме, рванула по хитросплетениям лабиринта поместья. Уйти от возмездия у парочки, пусть и с трудом, но получилось. Большая часть охраны отвлеклась на лемузьяна, совершенно не ожидав, что в этот раз у него был сообщник.

Счастливая и довольная кошечка, спокойно дождалась на чердаке центрального дома, пока Шоша скинет хвост и уйдет от преследования. А преследовали его, после устроенного кошечкой — долго и упорно, постоянно отсекая ему доступ к главному зданию. Про то, что лемузьян обитает в скрытой комнате поместья все уже давно были в курсе. И если раньше, на многие его шалости закрывали глаза, то после разрушения кошечкой дорогостоящего устройства, лемузьяна вознамерились поймать любой ценой.

— «Чего так долго шерстистый?» — Выказав недовольство, спросила Леди — «Смотри, какой улов!»

Едва Шоша увидел, ЧТО притащила на чердак Леди, как на секунду впал в ступор, а шерсть на его загривке встала дыбом.

— «Ты что натворила?!» — Взвыл лемузьян, не зная, куда бежать и за что хвататься.

Лемузьян прекрасно знал, чем было чревато «знакомство» с подобными камнями. Это же несмываемое «пятно» на энергетике. И выследить их по этому «пятну» — как нефиг баловать. Уж в чем, в чем, а в вопросах борьбы с проявлениями «маседо» — местные маги были настоящими мастерами. И Шоша это прекрасно знал.

Пометавшись пару секунд по чердаку, лемузьян резко остановился и всмотрелся в принесенные кошечкой кристаллы. И чем больше он смотрел, тем больше убеждался, что иного выхода просто нет. Шанс «смыть» с себя «пятно» «Маседо» у них с Леди был всего один. И шанс рискованный.

Леди почти сразу уловила, что где-то серьезно накосячила. Пусть и не понимала — где? Поэтому, кошечка притихла и с тревогой наблюдала за метаниями и размышлениями лемузьяна, попутно, все чаще замечая, как где-то внизу, почти на грани восприятия, появляется все больше людей. И с каждой секундой они все ближе. А что хуже всего — среди них был кто-то, обладающий просто ужасающей силой. Леди даже жалеть начала, что принесла сюда эти камни. С обладателем ТАКОЙ мощи, она еще не сталкивалась и сталкиваться отнюдь не желала.

— «Поглощай» — Толкнув к кошечке сразу три фиолетовых камня, сказал лемузьян, схватив оставшийся и закидывая его себе в пасть.

— «Что?» — Опешила кошечка, совершенно не ожидав, что лемузьян потребует от нее добровольно пустить в себя столько «гадости», заключенной в этих камнях.

— Шаошо! Шаоша! — «Поглощай говорю! Быстрее!» — На секунду отвлекшись от поглощения кристалла, потребовал лемузьян

Все еще сомневаясь, кошечка, один за другим отправила все три кристалла себе в пасть и проглотила. Если бы не безграничное доверие, которым за эти дни она прониклась к лемузьяну и не приближение смертельной опасности снизу, Леди бы ни за что на подобное не согласилась. Но сейчас, сложилась такая ситуация, когда кошечка была вынуждена полностью довериться лемузьяну и поглотить кристаллы.

Едва кристаллы начали растворяться, как все естество Леди, чуть не разорвало от смертельной дозы «фиолетовой» энергии, пропитавшей тело. Родная энергетика кошечки начала буквально расползаться, словно гнилая ткань.

Лемузьян, уже успевший поглотить и временно «законсервировать» своей энергетикой энергию кристалла, подскочил к Леди и нанес три резких и очень опасных удара когтями. Один в шею, второй в живот и последний в область головы, с мощным энерго-импульсом.

Кошечка практически сразу обмякла. Перебитые лемузьяном основные каналы отправили ее в состояние, очень близкое к коме. Но самое главное, что благодаря этому действию, циркуляция энергии по телу полностью прекратилось.

Шоша уже не первый год жил в этом поместье. И далеко не раз и не два, наблюдал за тем, что и как делают местные умельцы, вытягивая из жертв энергию, способности и прочее. Но самое главное — Шоша множество раз видел, когда местные мастера помогали своим бойцам поглотить кристаллы. Чаще всего — бойцы сами справлялись, но бывали случаи, когда для поглощения неподходящего кристалла требовалась помощь извне.

Раньше, несмотря на все свои попытки, лемузьян не мог понять, как и что делали местные умельцы, прививая очередному бойцу неподходящую способность или перекраивая их энергетику. «Прозрение» наступило в тот момент, когда Барсик рассказал, что он сделал с собой, чтобы изменить свою и привести ее в норму.

Именно это лемузьян и собирался проделать с кошечкой сейчас. Отправить в состояние, близкое к смерти и перезапустить энергетику, используя личные запасы кошечки, как сдерживающий фактор, а энергию сразу трех кристаллов, как основу.

Подхватив кошечку, лемузьян спустился в свою комнатку, хлопнул в ладоши, послав на энерго-контур комнаты короткий импульс и принялся за работу. Насчет преследователей, лемузьян больше не переживал. Свое «пятно», он смог экранировать. А эманации, идущие от кошечки, стоит ему начать работать, станут настолько хаотичны и непонятны, что их уже точно никто не сможет обнаружить…

Глава 15

Стоило мне выйти с территории поместья и скрыться в переплетении местных улочек, как меня тут же атаковали. И защититься от такого нападения у меня не было ни малейшего шанса. От Леди так просто не отвяжешься.

— «Дурик!» — Сходу заявила кошечка, едва я смог отскочить в сторону, вывернувшись из смертельного захвата клыками за ухо. — «Глупый, безответственный братишка!»

— Шишошао! — «Согласен!» — Посмеиваясь, поддакнул лемузьян. — «Мы тебя уже спасать хотели. Я сам не заметил, а сестренка твоя почувствовала. Еле отговорил от глупостей»

— «Спасибо» — Кивнул я Шоше, отметив про себя, что «разговаривать» он стал гораздо лучше. Не сравнить с теми рубленными фразами, что он выдавал раньше.

Но больше всего меня удивило не это. Леди! За те пару дней, что я ее не видел она переменилась просто разительно.

— Шо-шо-шо — Захихикал лемузьян, видя мое удивление, но все же пояснил — «Камень сперли и она поглотила»

— «Не хилый там наверное камушек был!» — Невольно присвистнул я.

Леди изменилась просто кардинально. Во-первых, в ней уже ничего не напоминало ту маленькую кошечку, которой она была раньше. Нет, сама миниатюрность — осталась, да и размер не сказать, чтобы сильно изменился, но…

Больше всего удивлял оттенок шерсти. Если раньше у Леди был почти чисто черный цвет, с редкими подпалинами белого и серого на мордочке, грудке и лапках, то теперь… Я даже затрудняюсь сказать, какой цвет преобладает. Да и редкие сизые всполохи энергии, странные отблески света и легкий ветерок, непонятно откуда берущийся и играющий с шерсткой кошечки — создавали удивительнейшую картину.

Сама энергетика тоже изменилась. И тут я невольно заподозрил, что Леди провернула тот же фокус, что и я когда-то. Прошла через смерть и перезапустила свою энергетику, в итоге — упорядочив ее. Других причин, почему ее «цвет» так резко сменился на однородный темно-синий, почти фиолетовый цвет, я не видел.

— «Рассказывайте уже» — Видя хитрую мордочку сестренки, потребовал я.

— «Сперва ты!» — Потребовала кошечка. Всполохи энергии на ее шерстке, резко усилились, полностью передавая настроение кошечки.

— «Офигеть» — Невольно восхитился я. В энерго-зрении эти всполохи, были лишь вершиной айсберга. Если бы не моя недавно полученная способность «энерго-барьера», боюсь огреб бы я неслабую такую ментальную оплеуху от кошечки. — «Ладно…»

Мой рассказ о недавних событиях получился довольно долгим и объемным. В основном из-за тонны вопросов, вываленных на меня кошечкой. Больше всего ее интересовало, не подставился ли я, и не подставил ли всех остальных, согласившись стать частью подчиненных местного князька. По интонации этих вопросов, я уловил, что ее отношение к обитателям поместья, резко ухудшилось. Но причин такого резкого ухудшения пока не понимал. Раньше она относилась к местным гораздо спокойнее.

— «Мне это не нравится» — Заявила наконец Леди, недовольно фыркнув и отвернувшись. Нервно дергающийся хвостик, полностью передавал все ее негодование.

— «Чего это с ней?» — Сосредоточившись я отправил вопрос только лемузьяну.

— «Эх…» — Ши… — Вздохнул Шоша — «Тебе тоже не понравится…»

В отличии от моего, рассказ лемузьян был довольно коротким. Но вопросов вызвал у меня не меньше, чем у Леди.

— «Ты что сделал?!» — Разозлился я, едва лемузьян упомянул, что заставил мою «сестренку» поглотить сразу три! фиолетовых! кристалла и отправил ее потом в кому.

— «Иного выхода не было» — Вздохнул Шоша. — «Иначе бы нас нашли. Да и все же хорошо уже» — Попытался подсластить пилюлю лемузьян.

Вот только я его уже не слушал, собираясь высказать ему все, что я о нем думаю, не сдерживая ни выражения, ни тумаки. Однако, сделать мне этого не дали. У Леди было совершенно иное мнение на произошедшее. Да, она чуть не погибла. Да, пережила не самые приятные моменты в своей жизни, вновь столкнувшись с той гадостью, с которой постоянно боролась. Но, результатом этого столкновения и тем, что с ней сделал Шоша — она полностью довольна.

Леди стала гораздо сильнее. Но самое главное — для нее теперь никакое «маседо» больше не страшно. Даже более того, эта энергия, хоть и все еще опасна для нее, но, при желании, кошечка может ее поглощать и перерабатывать. А с учетом того, что «фиолетовой» энергией город пронизан сверху до низу — проблем с пополнением «запасов» у нее тут уже никогда не будет.

Пусть и не сразу, но я довольно быстро отошел, вынужденный признать, что в той ситуации у лемузьяна действительно не было иного выхода. А в том, что Леди натворила делов — он уж точно не виноват. Разве что — косвенно. Да и то, что он сделал с энергетикой Леди — невольно впечатляло.

Не имея под рукой никаких инструментов, не говоря уж о таком чите, как моя нейро-сеть, на голом личном мастерстве и умении, полностью перекроить энергетику и привести ее почти к идеалу — это не каждому дано. Я конечно не могу утверждать, что подобная… «операция» — редкость в этом мире. Лемузьян сам упоминал, что учился у умельцев в поместье, но провести ее без ничего… В общем, Шошу я еще больше зауважал.

А вот Леди, не смотря на все ее сопротивление, недовольство и прочее, подзатыльник я все же отвесил. Если бы не самовольничала, то и ничего этого бы не было.

Естественно, Леди обиделась. Но извиняться, я не собирался. Подуется и раздуется, никуда не денется. Обижайся тут, не обижайся — заслужила.

Тем более, что получила она больше за то, что своими действиями напрочь перекрыла мне одну из возможностей ее легализовать. Если вдруг, по какой-то причине, с Эльгерде не сростется, то и вариант с кланам Берде — теперь закрыт. Ну или не закрыт, а значительно усложнен. Больше, чем уверен — те кристаллы, как и оборудование ей просто так никто не простит. А то, что кошечку видели — сто процентов. Поймать-то не поймали, а вот увидеть — точно увидели.

— «Так ладно» — Вздохнул я — «Разберемся…»

Как бы я ни хотел, а остаться с ними и полностью вникнуть в произошедшее с «сестренкой» я не мог. Серьезных проблем ни я, ни нейро-сеть, в энергетике кошечки не наблюдали. Но, чтобы полностью быть уверенным, что все в порядке и никаких «косяков» не вылезет в дальнейшем, мне нужно провести с ней рядом довольно много времени. Чтобы «анализатор» полностью «просканировал» кошечку и вынес окончательный вердикт.

Но, я вынужден был вновь оставить «сестренку» на попечении у лемузьяна и снова ему довериться. Прямо сейчас — ей точно ничего не угрожает. А вот, что там с Бочонком, Шустриком, Гибри и семьей трактирщика — этого я не знал. Эсере говорил, что все в порядке, но пока сам не проверю, не успокоюсь.

Да и с ошейником своим надо разобраться. Сменить на новый, который уже ждет меня в трактире. А то нейро-сеть упорно требует, чтобы я поскорее позволил ей начать работать над моей энергетикой, чтобы освоить «хамелеона» и прочее. А для этого ей нужно, чтобы новый ошейник уже был на мне. Просто для того, чтобы потом меньше было проблем с его перенастройкой.

Если на остальные способности этот амулет никак не влияет. Просто встраивается в структуру энергетики своего носителя, не препятствуя применению способностей, то по прогнозу нейро-сети, с недавно полученными могут возникнут проблемы. Особенно с «хамелеоном».

Не зря же, даже на рисунке с человечком, рядом с ним лежало две стопки одежды. Одна — даже по виду старая и скомканая справа. И вторая, слева, в аккуратной стопке и с нанесенным поверх особым знаком. Подобный знак я уже не раз видел на своем ошейнике. Явный намек на то, что под эту способность нужна одежда, снаряжение и прочее, специально зачарованные под работу со способностями.

Иными словами — лучше начать развивать приобретенные умения, уже с новым ошейником, чтобы он сразу подстраивался под эти способности. Почему так? Не знаю. Нейро-сеть вывела динамику, но я в ней ничего так и не понял. Запустить процесс «изучения» сейчас, со старым — значит потерять процентов тридцать в скорости развития этих способностей.

А затягивать — тоже не стоит. Нейро-сеть, все-таки базируется на моем сознании, памяти и прочем. И со временем, «осознанность» и «понимание» того, что я делаю, может упасть в разы. Забыть — не забуду, сеть не даст. Но вот понимать буду в разы меньше. А это, опять же, замедлит развитие на порядок.

Распрощавшись с Шошой и «сестренкой», я пообещался уже завтра придти к ним в «гости». Если повезет, приду уже с Эльгерде. Недавние события полностью нарушили изначальные планы, но думаю маг рано или поздно появится в трактире. Там и договоримся снова. Ну а сейчас — прямой наводкой к Бочонку. Дом мясника как раз по пути.

Заскочив на чердак лавки, я застал Бочонка за крайне странным занятием. Ни разу не видел, чтобы Бочонок хоть раз занимался подобным. «Братишка», впервые на моей памяти, самозабвенно тренировался, прыгая своим «тараном» из одного угла небольшого чердака в другой.

— «Ты чего это делаешь?» — Улыбнулся я, отправляя немного эмоций «веселости» вместе с мыслью — «Не заболел часом?»

— «Отстань» — Отмахнулся Бочонок. Впрочем, тренировки свои прекратил, внимательно меня разглядывая — «Чего пришел?»

— «Проверить, все ли у тебя нормально» — Пожал я плечами, так же рассматривая Бочонка. Судя по тому, что я видел, Бочонку явно перепала какая-то плюшка. Уж очень похоже, что недавно он поглощал какой-то кристалл. Впрочем, вспоминая, как меня наградил Дарго, я не удивлюсь, если так оно и есть. Все же, у местных такой вид благодарности — частое явление. Не удивлюсь, если и меня в трактире ждет что-то… «новенькое».

— «Все хорошо» — Скопировав мой жест, пожал плечами Бочонок — «Как сестра?»

— «С Леди — все хорошо» — Кивнул я — «Поглотила кристалл, стала сильнее и красивее»

— «Это хорошо» — Кивнул Бочонок — «Что-то нужно от меня?»

— «Сейчас нет» — Пожал я плечами — «Скоро твой старый ошейник заменят на новый.»

— «Зачем?» — Немного скривишись, поинтересовался «братец».

Примерно обрисовав суть происходящего и его новые обязанности, я оставил Бочонка заниматься тренировками и потопал дальше. Следующим был Шустрик, разговор с которым почти в точности повторился. Разве что «братец» был еще менее многословен. И что интересно — тоже тренировался. Вот только — что он делал и для чего, я так и не понял. Больше всего было похоже, что он просто медитирует. Сильно отвлекать его я не стал. Быстро обрисовал ситуацию с ошейниками и потопал дальше.

Разрушения в трактире уже почти полностью отремонтировали. Возле входа стояли новые створки дверей, пока просто прислоненные к стене. Сам же косяк сверкал новой кладкой, взамен раздробленной ударами мага. Столы и лавки кое-где подровняли, кое-где заменили новыми. Судя по скорости, рабочие, суетящиеся в трактире уже к ночи полностью закончат с восстановлением.

Спокойно прошествовав через весь зал, с гордо поднятым хвостом, я отправился на кухню. Самым сложным было не расхохотаться, улавливая опасливые шепотки работников. Судя по долетающим до меня обрывкам, рабочие были искренне уверены, что всю вражескую атаку, вместе с магом и САМИМ! Незперо, я раскатал чуть ли не в одиночку, призвав на свою помощь всех самых опасных тварей этого города.

— «Мда уж» — Под конец хмыкнул я — «Вот, что слухи животворящие делают»

Стоило мне войти в кухню, как меня сразу же заметили. А в следующую секунду, наплевав на все мое возмущение, меня начали тискать все кому ни лень. Первой отличилась повариха. Вот я бы никогда не подумал, что можно одновременно тискать меня обеими руками и каким-то непостижимым образом, не отвлекаясь от процесса, запихивать мне в пасть кусочки мяса.

Едва я попытался вырваться, как попал в цепкие ручки своей номинальной хозяки. Сиэла чуть ли не зацеловала меня. Судя по всхлипам и высказываниям, она искренне боялась, что из поместья я больше не вернусь. Успокоить ее удалось с огромным трудом.

Сам трактирщик, до того на пару с поварихой, успокаивавший дочку, ограничился лишь простым руко-лапо-пожатием и, как я и думал, подарил мне кристалл. По «анализу» нейро-сети — очередной «общеукреплябщий», без заложенной внутрь способности, но на редкость мощный. Как сказал Ситре — этот кристалл — общий подарок от него и всех выживших защитников трактира. Схватив подарок, я улучил момент и по-быстрому сгонял на чердак, спрятав его в своем личном тайнике под балкой. Тут у меня уже хранились стальные перья птицына, которые я все же не поленился перетащить сюда. И небольшой, странный камушек, найденный с месяц назад в одном из переулков. Что это за камушек я не знал, но нейро-сеть им сильно заинтересовалась. Анализ его необычной, «радужной» энергетики, за все эти дни, был выполнен всего на 07.32 % и грозился затянуться еще очень и очень надолго.

Последним, кого я, в обязательном порядке проведал, был мой юный падаван Гибри. Я, впринципе, мог и сразу зайти в трактир с заднего входа, но опасался, что тогда буду выглядеть как кот после потопа. А это не тот образ победителя, что требовало мое чувство собственного величия.

Последним, что я сделал, перед тем, как отправиться на облизывательную расправу, было торжественное надевание нового ошейника. Старый, хоть и был еще на мне, но уже не работал. Почему же Сиэла и не узнала о моем приближении. К слову, Гибри тоже пока не знал, иначе бы встретил меня еще на подходе. А это уже давало наводку, позволяющую наконец понять, как же он меня отслеживал в городе.

Как я и ожидал, едва показавшись в дверях, я был облизан во всю морду, многократно и беспощадно. Попытки отбиться от этого электровеника изначально были обречены на провал. Впрочем, я особо и не сопротивлялся. Ибо, на нашем маленьком дворике появился новый предмет мебели. Я бы даже сказал шкаф, но для шкафа он был мелковат.

— «И что ты тут делаешь?» — Поинтересовался я у вожака, спокойно валяющегося возле будки Гибри и внимательно меня рассматривающего.

Глава 16

— «Нет! Нет и нет!» — Маяу! — Упираясь всеми лапами, пытался я отпихнуть от себя это орудие пыток.

— Баркисо! — Разозлилась Сиэла — Прекрати капризничать!

— «А ты объясни, за что меня так наказывать-то?!» — Уммм… — Недовольно проворчал я, с подозрением следя за каждым движением рук девушки. А самое главное за зажатой в этих руках жесткой щеткой.

С тем, что я сижу в тазе, с горячей водой, весь в пене и мыле, я уже смог смириться. То, что меня мыли, драили и дергали… в общем, даже там дергали… я тоже как-то смог стерпеть. Но вот это орудие пыток, это уже перебор.

Кто бы мог подумать, что не любовь кошек к воде, это отнюдь не капризы. Мне вот, хоть я и довольно легко согласился на помывку, поначалу было крайне неприятно. Когда шерсть вдруг превращается в не пойми что, это… незабываемые «очучения». Такое чувство, будто на тебя вдруг вылили ведро клея.

Впрочем, к этому чувству я привык довольно быстро. Да и к запаху местного аналога мыла — вполне притерпелся. Но вот щетка… Едва Сиэла только начала расчесывать мне шерсть, я чуть не потерялся — «где я и кто я»?! Это же живодерский инструмент какой-то! Начинаю теперь понимать, какие труды и усилия приходится прикладывать девушкам с длинными волосами, чтобы они выглядели красивыми и расчесанными.

У меня было такое чувство, что меня не расчесывают, а чуть ли не заживо сдирают шкуру! И вдвойне непонятно, зачем это делать прямо так, мокрым, в тазе с водой. Дай подсохнуть и может будет даже приятно. Но нет же!

В очередной раз предугадав вражескую атаку, я выставил навстречу лапки, намереваясь отбить это подлое нападение, но не тут-то было. Свято уверовав, что не пущу это орудие пыток до комиссарского телу, я совсем забыл, что местное мыло — крайне необычная гадость. Оно — скользкое. Всегда. И вода с этим мылом — тоже. Неловко оступившись, я ощутил, как заднюю лапку уводит куда-то в сторону, а в следующую секунду, с громким «Плюх!» с головой ушел под воду.

Не успел я вынырнуть обратно, отфыркиваясь и отплевываясь, как ощутил на своей холке узкую девичью ладошку, а в следующее мгновение начался очередной этап экзекуции.

— УмммАУ! — Взвыл я, ощутив как со спины сдирают очередной слой кожи — «За чтоооо?!»

Эту помывку меня и Гибри, Сиэла задумала уже давно. Вроде как — очередная местная традиция, вроде «чистого четверга» из моего мира. Только тут моют и драят всё, сверху до низу. А главное — всех.

Вот и мне перепало немного этого «счастья». И если бы не эта щетка, со странной металлической, но мягкой, щетиной, то все бы было ничего. К слову, Гибри тоже был не в восторге от нее. Выл и скулил от каждого прикосновения. Тогда я на это взирал со скепсисом и даже толикой презрения. Типа: — «Потерпеть не может. А вот нефиг шляться где попало и колтуны заводить!»

— Аоооум!! — Почти человеческим голосом взвыл я, когда удерживающая меня Сиэла добралась, наконец, до самого нежного — животика.

К этому моменту я уже не сопротивлялся. Не навредив девушке вырваться было нереально. Так что — просто терпел. Но, как оказалось, не один Гибри колтунов себе заработал. Я тоже не без грешка. И вот пришла расплата за все мои тяжкие.

— «Да чтоб я, да еще хоть раз…» — С недовольством сидя на будке Гибри и обсыхая, давал я себе зарок, наблюдая, как запыхавшаяся Сиэла слила воду из таза и зачем-то набрала из бочки новую порцию.

Забеспокоившись, я было решил, что пора сваливать, ибо на повтор процедуры я точно еще не скоро соглашусь, но все оказалось несколько проще и пикантнее.

— Баркисо — Обратилась ко мне Сиэла — Посмотри за переулком, если кто будет идти, скажешь.

— «Она что?» — Удивился я. — «Прям тут?»

Моя догадка подтвердилась на все сто процентов. Парой легкий движений скинув с себя платье, Сиэла взяла большой ковшик и начала поливать себя водой, тщательно намыливаясь. А что еще ужаснее, она достала почти такую же щетку, которой мучила нас с Гибри и, с УДОВОЛЬСТВИЕМ, заскребла ей по своему телу.

— «Ох…» — Видя эту сцену, ужаснулся я — «Куда я попал? Что за люди в этом мире, что металлической щеткой драят себя, словно это мочалка?!»

Впрочем, немного понаблюдав, я был вынужден признать. Щетка, которой чистили нас со щенком — была однозначно бракована. Судя по довольному лицу девушки, она получала от этого действо настоящее удовольствие.

— «Эх… где мои семнадцать лет» — Немного невесело, хмыкнул я. — «Красивая ж, зараза»

Уловив некоторый парадокс этой мысли, я встряхнулся и со всей ответственностью взялся за вверенное мне задание, следя за округой. Лишь иногда, ну очень и очень иногда, поглядывая за девушкой. Исключительно эстетического удовольствия ради и душевной теплоты для. Благо, никаких… иных переживаний, открывающиеся виды, не вызывали. Что и радовало и печалило. И вообще, я старался об этом не задумываться. А то… так и крыша поехать может.

Последний месяц я не раз уже себя ловил на мысли, что некоторые запахи, иногда встречающиеся на моем пути, как-то странно на меня влияют, сбивая привычное спокойствие. Как-то раз я решил узнать, что, а точнее — кто, их оставлял. И вывод был несколько неутешителен. Кошки!

Мой организм молодого кота, начал коварно долбить по моему сознанию гормонами, при любом удобном случае. К счастью, пока я с этим вполне справлялся. Но проблема от этого никуда не делась. Получилось лишь притупить ее до уровня едва уловимого «зуда», благодаря собственной силе воли и небольшой помощи нейро-сети. Но как ее решить на совсем, я не знал. Точнее знал… Но… Нет уж. Некоторые аспекты кошачьего бытия, все же не для меня. Надеюсь…

В общем, нейро-сеть пока купирует некоторые позывы организма, тщательно следя за гормональным балансом. И вроде как, если я стану первым в мире котом-монахом, никаких проблем для организма не будет.

Тем более, что есть варианты, как решить эту проблему иначе. Стать мега-супер-пупер сильным практиком, достичь «дзена», «нирваны» и прочей «гадости», после чего перейти душой, энергией и разумом в человеческое тело. Ну а там уж — никаких… экзотических проблем… с этим делом, у меня не будет.

Эсере, как и обещал, предоставил мне полный доступ к своей библиотеке. Естественно, и плату, за это, брать не забывал. Два раза в неделю, я приходил по утрам в поместье и маг ставил на мне различные опыты и эксперименты. К счастью, несмотря на всю его любознательность и даже некую фанатичность, ничего опасного ивредного со мной он не творил. Просто изучал, иногда воздействуя своей энергией и рассматривал меня в каких-то своих — «диапазонах воздействия серноре потоков». Взамен же, я получал абонемент в библиотеку на два-три часа.

Первая же книга, которую я прочел от корки до корки была аналогом детского «букваря». Только если в нашем мире букварь выглядел, как книжка с буквами и животными, чье название начиналось с этой буквы, то тут «букварь» был неслабым таким талмудом. Местная письменность крайне сильно напоминала восточные мотивы моего мира. Иероглифы и прочая «радость» тут были в огромном почете. Зачастую каждое слово состояло всего из одного, реже двух-трех знаков. И каждый такой знак был по своему уникален. Всего их было около семи с половиной тысяч. Не будь у меня моей замечательной нейро-сети, я бы провозился с изучением письменности не один год. А так… нейро-сеть помогла «систематизировать» и «проанализировать» «букварь», после чего создала программу обучения, которая над каждым предметом выводила соответствующий его названию иероглиф, благодаря чему, я выучил большую часть всего за каких-то две недели. Чем снова не слабо так удивил мага.

По его словам, до «перерождения» я однозначно был практиком, идущим по пути «Оре», иными словами — хранителя знаний или что-то вроде того. Он с самых первых дней наших «встреч», сильно удивлялся, как у «хранителя» могла произойти такая сильная потеря памяти. Ведь активность мыслей и структурированность энерго-каналов в голове — никуда не делись. Про свою нейро-сеть, я благоразумно умолчал. Впрочем, каждый раз, он тут же признавал, что «перерождение» — вещь сама по себе опасная и непредсказуемая, так что… все возможно.

Следующей же книгой стала, та самая, о которой упоминал Эсере. Про «перерождение», «перерожденных» и прочее. Точнее, самих книг там было больше десятка, так или иначе затрагивающих эту тему. Кроме этих книг был еще личный дневник мага, с его заметками по этому вопросу, но к нему он меня не допустил, заявив, что разрешит мне в него заглянуть, только если я изучу всё остальное. Якобы, чтобы не навредил себе. Хотя на самом деле, я уверен, он вообще не хотел мне его давать. С этими дневниками вообще была какая-то непонятка. Сколько бы я не пытался в него хотя бы заглянуть — толку не было. Крайне странный и мощный амулет. Пришлось унять свое любопытство и довольствоваться малым. Тем более, что этого «малого» мне на год хватит, если не больше. Так что — успеется еще.

Впрочем, пока и не горит, тем более, что главное я для себя уяснил. Бытие и житие котом — не тупик. Есть шанс снова стать человеком, но для этого придется очень и очень постараться. Моя энергетика и «сила души», чем бы оно ни было, должны обладать просто невероятной мощью для того, чтобы пройти через смерть текущей оболочки и суметь подчинить себе новую. И даже тогда, нет сто процентной гарантии, что все получится. А уж про то, что при этом перерождении я потеряю львиную долю этой самой мощи, можно даже не упоминать.

Сильно помогала с блеском «спертая» в сокровищнице способность «Палец». По-началу, конечно, толку от нее было мало и я знатно намучился, с переворачиванием страниц. Но, понемногу, мне все лучше и лучше удавалось контролировать выделение энергии из тела и я наловчился одним коготком поддевать, придавливать «пальцем» и спокойно переворачивать страницы. Сейчас уже, даже получалось поднимать небольшой вес, вроде камешка или не тяжелой деревяшки.

С той битвы в трактире прошло уже почти три месяца. И к моей нескрываемой радости эти три месяца были на диву спокойными. Я бы даже сказал размеренными. С утра иду к магу или к «родственникам» в гости. Ну или тренируюсь с Гибри и Вожаком, что присоединился к моей «стае» на постоянной основе. В обед — отсыпаюсь, ну а вечером — патрулирование района, потом «работа» «рекламщиком» в трактире до середины ночи, короткий сон и все по новой.

Хотя начинались эти три месяца для меня довольно тревожно. Шалость, что вытворила Леди, раздолбав «Серестер», стол для «выжимки» энерго-каналов из жертв, был довольно дорогим. И если раньше мелкие проказы Шоши, сходили лемузьяну с рук, то тогда за него и за мою «сестренку» решились взяться уже всерьез. По указу Берде, на их отлов отрядили чуть ли не половину стражи поместья, во главе с Эесере лично. В общем — полный ахтунг.

На вторую неделю осады, в которую попала парочка, боясь носа высунуть из Шошиной комнатушки, мне уже приходилось, чуть ли не контрабандой, таскать им еду. Благо, в начале, на мои «задержки» между входом на территорию и появлением в лаборатории мага, никто особо не обращал внимания. Но, естественно, маг, установивший по всему поместью «сигнальные» энерго-контуры, все-таки засек этот момент и в ультимативной форме потребовал от меня выдать «преступников». Или же быть уличенным в «преступном сговоре с ними», со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, выразился он несколько иначе… Совсем «немножко» в более матерной форме, но сути это не меняло.

Пришлось договариваться. Заодно — получать по шапке. Ну и вешать «долг» за попорченное оборудование на свою хрупкую шею. По моим скромным подсчетам — за год, как раз и отработаю. Благо, пусть и по-мелочи, но мне, как члену клана была положена определенная «зарплата». Точнее — «доля в бизнесе». Как иначе назвать эту схему — я не знал. Любой прибыток клана делился на всех, кто в нем состоял в разных «долях». И на меня, с недавних пор — в том числе. Вот с этой «доли», «долг» и будет отрабатываться.

Короче, как был котом-нищебродом, так им и остался. Ничего нового. Даже перспективы есть. Через год отработаю и, с первой же «зарплаты», сошью себе штанишки с карманами, чтоб было куда мелочь ссыпать. Мдя…

Естественно, на этой минорной ноте ничего и не подумало заканчиваться. «Чаша терпения»-то — того… лопнула. И договориться я смог только насчет Леди. Да и то, Эсере согласился выдать ей «индульгенцию», только когда я подтянул к событиям Эльгерде. О чем уж там они договаривались между собой — я не в курсе, но главным условием, по которому, на выходку Леди закроют глаза — было то, что «сестренка» будет теперь жить у мага.

С грустью и скрипом зубов, но я вынужден был согласиться на такое условие, после чего отправился на чердак подавать условный сигнал лемузьяну, чтобы тот выпустил Леди. Ну а про то, что едва зайдя за угол и исчезнув из поля зрения магов, я искренне ликовал — можно умолчать.

Тем более, что и Леди, помыкавшись в комнатушке Шоши, да под постоянной угрозой расправы, приняла предложение стать питомцем Эльгерде с радостью. Да и, как потом выяснилось, эта парочка вполне нашла друг друга. Один тащиться от Тиргесто, особенно Нарго, особенно милой, «обалденной» кошечки. Ну а вторая, видя это, с хитринкой во взгляде, вертит им, как хочет и вполне всем довольна. Даже бочка начали появляться, за что я ей разок решил попенять, типа — «Ох, потолстеешь, разленишься и прочее». Был бит. Нещадно. Больше умничать желания не возникало. Ну их… Сами пусть разбираются.

А вот с Шошей — уже возникли трудности. Сильно он местные «власти» достал. За годы-то партизанской деятельности. И Бурде ни в какую не хотел идти на мировую. «Повесьте мне его шкуру над камином» и все тут! Больше недели я был в «опале» у местных, когда отказался выдать им лемузьяна. Требования «властей» были лаконичны — «Казнить, нельзя помиловать» и все тут. Ну а я — единственный, кто реально мог добраться до Шоши и притащить его на расправу. Вот и наседали. Даже в «тюрьме» местной, на воде и… воде, посидеть пришлось за отказ выдать Шошу.

Но, в итоге, и из этой ситуации получилось найти выход. Я подло и коварно ударил Эсере по его самому больному месту. По его неистребимому, как к слову и у большинства других магов, любопытству. Идея мне тогда пришла абсолютно спонтанно. Но, как и любая гениальность — была до безобразия проста.

Ведь что, тот же Эсере, знает о лемузьяне? Да почти ничего, кроме гадостей. Партизан, диверсант, шкодник. Всё! Я же преподнес ему Шошу, с совсем иной стороны. Рассказал, что он очень многое знает и умеет, что он меня многому научил, что на самом деле ему было просто жаль бедных зверушек. Хотя этот довод, вообще прошел для мага в пустую. Но вот зато следующий — попал точно в цель.

Маг-то видел мою энергетику. И видел, что она однородна, упорядочена и вообще — такая, как и должна быть у любого, уважающего себя практика. И энергетику Леди, он тоже видел, справедливо посчитав, что это я, как «перерожденный», помог своей «сестренке» достичь подобного. Какого же было его удивление, когда я, полностью раскрыв сознание и эмоции, заявил, что это лемузьян провел процедуру «Гресседе Эро» — «спокойствие духа», если перевести почти дословно.

Маг, даже не смотря на доказательство правдивости моих слов, сперва не поверил. Не смог поверить, что это возможно. По-началу, даже заподозрил, что я его, все-таки, как-то где-то обманываю. Матов наслушался… УХ! Словарный запас местного языка вмиг прибавил процентов двадцать-тридцать объема. Я теперь вон даже знаю, как называется костяной выступ, между ног у синего выползня болот Деркаро.

Но, как бы маг не ругался, а ему пришлось поверить, что это правда. Все-таки, иного объяснения, куда делись кристаллы у него не было. Да и всплески энергии это тоже вполне подтверждали. В принципе, нечто подобное маг и сам предполагал. Поверить только никак не мог. Ведь это прямой урон его гордости, как практика. Какой-то зверь, пусть и Нарго, оказался способен на то, на что он, без кучи прибамбасов, никогда бы не решился.

Собственно, именно это и позволило отвести от шеи лемузьяна заточенный нож опускающейся гильотины. Эсере лично упросил Берде, пощадить лемузьяна. Естественно, с оговорками и условиями. В общем, «теперь у клана Берде, в услужении появилась новая живность». Именно так, слово в слово, заявил мне маг, лично надевая на Шошу ошейник.

Надо ли говорить, что это не понравилось ни Шоше, ни самому Эсере, и что они на дух не переносили друг друга. Впрочем, неистребимое любопытство мага, оказалось присуще и Шоше. На чем эти двое в итоге и сошлись. И сейчас, у мага появился новый официальный «Седрего» — В переводе, что-то вроде «Фамильяра». Почти такой же статус был и у Леди. А если говорить проще — «ученик и помощник».

Я же, наблюдая за Шошей, Леди, Эсере и Эльгерде, невольно заподозрил, что «Нарго» и «перерожденные», это почти одно и то же явление. Подобных данных в книгах, что дал мне Эсере — не было. Я потом тщательно анализировал любую информацию, но местные к таким выводам так и не пришли. Впрочем, даже моя нейро-сеть считала, что вероятность этого — всего процентов десять-одиннадцать.

— «Но ведь не ноль же» — Логично рассудил тогда я.

А теория была проста, как пробка. Нарго — это не просто разумные животные. Это бывшие практики, после смерти, попавшие в тело животного. Просто их силы не хватило, чтобы сохранить свои знания, память и личность. А «перерожденные», наоборот — смогли это сделать и пошли на это сознательно, собственно, и став этими самыми «перерожденными». Вот и вся разница. Дыр в этой теории было немерено, но полностью отбрасывать я ее не стал. Все-таки, любые крохи информации о «перерождении» для меня крайне важны. Это маленькая, но крупинка в шанс снова стать человеком в будущем. В далеком, очень и очень далеком, блин, будущем.

Собственно, с тех пор, как утряслись, возникшие с Шошей и Леди, проблемы, моя жизнь и начала входить в размеренную колею. Единственным, что выбивалось из установившегося графика, была моя «стая».

Что Гибри, что Вожак, внаглую в нее вошедший, частенько подбрасывали мне различные «нежданчики». И если «детские неожиданности» Гибри, я еще мог проигнорировать. То вот Вожак меня иногда откровенно бесил. И ведь не сделаешь ничего. Сам виноват. По морде дал? Дал! Повторил? Повторил! Силу показал?… Ну и так далее. В общем, сработала чистая звериная натура в плюсе с толикой его личной сообразительности.

Ведь что он видел? В первую встречу я одолел и его и его стаю. С каждой новой встречей, я хоть и избегал драк, но становился все сильнее и сильнее. И становился быстро. Во вторую нашу стычку я вообще подтянул Бочонка. На которого у него, как и у остальной части его стаи, сработала вполне однозначная чуйка — «Нам амбец». Потом бой в трактире, ставший для Вожака поводом, чтобы показать себя и без урона «чести», какая б она там ни была, уйти под крыло более сильного «зверя на районе».

Короче, как бы я ни пытался отвязаться от этого надоеды, оказавшегося до безобразия занудным типом, у меня ничего не получилось. Каждое утро, он появлялся на заднем дворе траткира, пунктуально, блин, словно будильник перед работой. Аж клыки сводило. Я даже вспылил, каюсь, тумаков ему навыдавал, чтобы прогнать. Не помогло. Теперь вот, если куда-то иду, то у меня в хвосте обязательно эта парочка. Педант и энерджайзер. Чтоб их.

Впрочем, через некоторое время я сдался. Примерно тогда, когда я заметил, что Вожак, начавший примазываться к нашим с Гибри тренировкам, действительно признает мое главенство и полностью согласен быть у меня в подчинении, в обмен на «силу». Собственно, именно ради нее. Ради «силы» и «роста», он и решил пойти ко мне «под крыло». Гибри в этом решении тоже сыграл немалую роль. Уж сопоставить взрывной рост «силы» щенка, со мной, мозгов у Вожака вполне хватило. Он, конечно, не Нарго, плюс педант и зануда, но не дурак — этого не отнять.

Да и на мое решение сильно повлияли те слухи, что давно уже начали гулять по трактиру. Судя по разговорам, Веградо — все-таки спекся. Заломал его союз Эдера и Градо. А хуже всего было то, что этот союз совсем не собирался распадаться. Наоборот, судя по сплетням, дочку Градо отдают в клан Эдера, за его сына. А это уже серьезно. И тут снова возникал вопрос. Успокоятся ли эти князьки, схомячив территории Веградо?

Судя по тем шевелениям, что начались в нашем районе и в поместье — могут и не успокоиться. Того же бедолагу Дарго, как и его извечного соперника, Нердара, уже загоняли. Тренировки, «выходы в поле» за стены города, дежурства и прочее. Про его подчиненных и говорить нечего. Про то, что в энергетике бойцов очень часто просматривается небольшой хаос, тоже можно не уточнять. Их явно «откармливают» кристаллами и плотно готовят к возможным проблемам.

Даже меня сия чаша не миновала. Пусть, выдаваемые мне кристаллы — не отборные, но и не совсем уж плохие. Поглощаю их постоянно. Выхлопа, конечно, немного, но «курочка по зернышку клевала». Даже нейро-сеть вынуждена была признать, что даже с десятка поглощенных мелких красных кристаллов, может быть толк. Процентов на пять-шесть, но меня это усилило. Пусть это и мелочь, но и то хлеб.

Собственно, ввиду всей этой суеты, и я решил… подсуетиться. Даже получилось выцыганить через Эсере, несколько кристаллов для своих «подчиненных». Естественно, своему первенцу — Гибри, я выбирал самые… не худшие. А Вожак — объедется. Он и так дур-машина, каких поискать. Хотя, при виде Бочонка, его все еще подтрухивает. Никак не привыкнет бедолага.

В общем, спокойствие этих месяцев, мне все больше и больше казалось затишьем перед бурей. А устроенная помывка…

— «Не… Бррр! Чур меня!» — Встряхнул я головой — «Лучше не вспоминать!»

Откинув, заставляющие вздрогнуть, воспоминания о щетке, я с тоской посмотрел на уходящую Сиэлу. Минутка эстетического удовольствия закончилась. Пора было и делами заняться.

— «Эх… Счастье, ты было таким недолгим…» — Спрыгнув вниз, я подождал, когда заявившийся, наконец, чистый и холеный Вожак, забежит во дворик, и, встав в героическую позу, скомандовал: — «Ну что товарищи. Время не ждет! Пора вершить великие дела! Заааа мной!»

Глава 17

Граница, разделяющая территории Бурде и бывшие владения Веградо, была довольно четкой и спутать ее с чем-то еще было почти невозможно. Длинная, широкая и прямая улица, ведущая прямо в центр города. Дома на ней представляли из себя полу-сожженные развалины, которые было дешевле снести, чем пытаться восстановить.

Непонятно, чем тут долбанули, но порушено все было на совесть. И, именно этот, своеобразный бруствер из развалин, насквозь пропитанный знакомой фиолетовой «гадостью», и стал разделительной линией между двумя владениями.

Пересечь ее можно было почти без проблем. Специально для прохода из одной «локации» в другую, местные очистили от «Маседо» несколько участков. Пять, если уж быть совсем точным.

Каждый из этих проходов находился под охраной и наблюдением, как с одной стороны, так и с другой. Что, к слову, довольно сильно меня удивило.

— «Как так?» — Закончив изучать «границу», спросил я сам у себя. На то, что на этот вопрос ответит Вожак, не говоря уж о Гибри, я даже не надеялся.

— «Если мыслить логически…» — Задумался я. — «Если проходы под охраной, то как тогда бойцы Веградо пролезли к нам незамеченными?»

Этот вопрос крайне сильно меня заинтересовал. Пройти через проходы незамеченными — нереально. Пятьдесят метров открытого пространства и чуть ли не крепостные ворота с калиткой и охраной. Силой? Да еще так, чтобы не успели поднять тревогу и позвать подкрепления? Тоже сомнительно. Пробрались в неустановленных местах? Так тоже нет. Их бы так пропитало фиолетовой дрянью с улицы, что «фонило» бы на всю округу. А они пришли «чистенькие». Тоже не стыкуются.

— «Или как в том анекдоте?» — Продолжал размышлять я — «Китайцы пересекали границу мелкими партиями по сто-двести тысяч человек?» — Покатав эту идею в голове, я вынужден был ее отбросить — «Да не… Бред. Не идиоты ж тут на охране проходов сидят? Десяток бойцов, замаскированных под гражданку, еще ладно. Но пять десятков матерых головорезов с оружием? Ой… сомнительно.»

— «А значит что?» — Сделал я единственный «правильный» вывод — «А значит — есть тут какой-то «неустановленный» проходик… И мне бы надо его найти»

И чем больше я обкатывал в голове этот вариант, тем больше убеждался в верности такого вывода. Да и некоторые другие, уже известные мне факты, вполне его подтверждали. К примеру, старая добрая «контрабанда». Не раз и не два подчиненные Дарго или его вечного конкурента Нердара, сидя в трактире с кружечкой медовухи, жаловались на то, что дескать: «надоело им за призраками гоняться. Ну тащит сюда кто-то «Судеоре», местный аналог наркотиков, ну и пусть себе тащит. Нас-то гонять зачем? Пусть маги и сыскари этим занимаются»

С этим «Судеоре» даже я успел мельком познакомиться. Точнее, с тем, во что он превращает употребившего эту дрянь идиота. Приперся как-то в трактир такой «употребивший». Абсолютно невменяемое и крайне агрессивное животное, без малейшего проблеска сознания. И пофиг, что человек.

Как сказал Дарго, когда этого товарища все-таки повязали: — «Переборщил с «Судеоре». Ходячий труп. Вынесите его отсюда и избавьте от мучений».

В общем, эта дурь была под полнейшим запретом. Однако, каким-то образом, все же проникала, что в сам город, что на территории клана Берде.

Именно этот факт и наталкивал на мысль, что тот отряд головорезов, что штурмовал таверну, проник на территории Берде через «тропы» контрабандистов, таскавших к нам «Судеоре». Иных выводов просто не было.

Ну а если вспомнить еще и тот факт, что по приказу Берде, аккурат после штурма трактира, все ближайшие к «границе» дома перевернули вверх дном, то лично мне становится все предельно ясно. Тут возникает уже совсем другой вопрос.

— «Как найти эту кроличью нору?» — Вздохнул я и обратился к Вожаку — «Алиса, Алиса, ты случаем не знаешь?»

Уловив легкую нотку издевки в моем вопросе, Вожак лишь недовольно рыкнул, но отвечать не стал. Привык уже к моим подколкам. Даже неинтересно уже его подкалывать. Не ведется, гад.

— «Будем думать логически» — Остановившись прямо посреди небольшой улочки, я уселся на задницу и задумался. Гибри и Вожак, по заведенной уже давно традиции, точно также уселись справа и слева от меня, изредка порыкивая на проходящих мимо прохожих.

По-началу меня это даже забавляло. Чуял себя эдакой важной шишкой. Первым Тиргесто на деревне. Иногда даже специально выходил на центр оживленной улицы, усаживался на пятую точку и забавлялся наблюдая за происходящим. Впрочем, со временем мне это надоело. Аккурат после того, как нашу охамевшую троицу, без всякого зазрения совести, просто подвинули в сторону, чтоб под ногами не мешались. Подвинули, естественно, пинками. И даже все мои скорость и реакция не помогли. Но зато я хоть немного выяснил, на что же реально способны матерые «авантюристы». Подловить мою тушку в прыжке и отправить ее в полет аккурат в бочку с водой, это еще суметь надо. Но зато и обидно не было. За дело получил. Даже благодарность этому «авантюристу» выразил, когда тот явился в трактир, пропустить кружечку другую. Уловил момент, когда «авантюрист» отвлекся, я спрыгнул с балки прямо на стол перед ним и приблизив мордочку почти в упор к его голове, улыбнулся счастливой улыбкой «тиргесто-идиото», выражая крайнюю степень своей признательности за «науку». Шарахнулся бедолага знатно, прям с лавки, да прямиком на пол, да еще и кружку с пойлом не выпуская. Жаль только — не оценил он мое дружелюбие. Ну или оценил, не знаю. Но два часа он за мной гонялся точно, да еще и кричал что-то нехорошими словами.

Впрочем, после этих событий, я немного поумерил свое эго и перестал страдать ерундой. Да и страдал ей, по большей части, просто от скуки. Патрулирование, как оказалось — крайне нудное и неинтересное занятие. Но, заниматься им я был обязан два раза в день. Утром и вечером. По-крайней мере, по-началу, пока охрана трактира не пополнилась новыми бойцами и не отобрала у меня эту почетную обязанность.

Сейчас же, можно и посидеть. Улочка не очень-то и популярна, шанс нарваться на кого-то серьезного — минимален. А тут как раз — тенёк, плюс ласковый ветерок шерстку обдувает. Самое то для размышлений.

— «Итак, что там у нас по карте?» — Развернув перед глазами снимок карты, всмотрелся я в схематичное изображение этой части города.

Карту я благополучно стибрил, когда был у казначея. Эсере тогда привел меня и «братьев» ставить на «довольствие», тогда и отсканировал. Нужно было видеть глаза казначея, когда маг, на полном серьезе заявил казначею, что мы с «братьями» теперь «новые члены клана» и нам положена половина «доли» «Гездур»(новобранца). Про то, что мы теперь на службе у клана, он, конечно, слышал, но вот про то, что нам еще и платить будут, этого казначей совсем не ожидал. Ух и ругались они с магом. Заслушаешься!

— «Так стоп!» — Мотнул я головой — «Опять меня не туда потянуло»

— «Нет! Плоховато тут думается» — Вздохнул я, поднимаясь на лапы и кивая своей «стае» — «Пошли, есть тут одно удобное местечко.»

Проход этот я хотел отыскать исключительно для личного пользования. Те слухи, по поводу союза Градо и Эдера — полностью подтвердились. Союз и не думал распадаться. А что хуже всего, захватив территории Веградо, они активно принялись там обживаться и готовиться к новому «рывку» на соседей.

— «Почуяли за собой силу, сволочи» — Как выразился Дарго, в разговоре со своим замом.

Именно поэтому, мне кровь из носу нужно было найти способ, как попасть на их земли незаметно. Во-первых — в личное пользование. Клан — кланом, а иметь неучтенную лазейку всегда полезно. Пригодится. Во-вторых, в случае конфликта Берде с союзом князьков, сдам эту лазейку нашим. Думаю, иметь возможность незаметно ударить в тыл, как это делал с нами Веградо — всегда полезно.

А еще полезнее, найти эту лазейку и для того, чтобы в тыл не ударили уже нам. Мало ли, остался кто-то, кто о ней знал и Градо с Эдером, его «поспрашали». Даже уверен, что остался. Такими толпами через нее ходили. В общем, лучше о ней знать, чем не знать.

Через минуту мы с удобством расположились в одном уютном тупичке и каждый занялся своими делами. Я полезным, а мои подопечные — тем, что я посчитал «полезным» для них. Гибри был отправлен к ближайшей стене отрабатывать удары лапами, с сопутствующим им, всплеском энергии. Ну а Вожака заставил ходить туда-сюда по тупичку, отрабатывая «правильные» движения тела и дыхание. Естественно, программа тренировок составлялась не мной, а моей нейро-сетью, исходя из их данных и особенностей.

Гибри по этой программе тренируется уже давно. Пусть, вначале это и был всего лишь мой экспромт, но после того, как нейро-сеть создала новые модули, его тренировки вышли на новый уровень и преследовали вполне конкретную цель. Щенок обладал достаточно мощной энергетикой, но, к сожалению, она была «Газе» — «красная». Иными словами, ничего особо редкого или уникального, ему доступно не было. Исключительно физические способности. Потому, с подачи нейро-сети, я и заставлял его укреплять свое тело, даже в ущерб каким-то активным способностям, доступным ему.

С Вожаком была схожая ситуация. Он был «Газе-Тозо». «Красно-оранжевый». Проще говоря не сильно далеко ушел от щенка. Разве что энергетика была немного послабее. Но у него была другая проблема.

Если щенка мне достаточно было просто обучить, то вот Вожака приходилось в буквальном смысле ломать, заставляя его перекраивать свою энергетику чуть ли не с нуля, попутно избавляя от привычек. Это не считая того, что ему надо заново учиться ходить и дышать. Иными словами, я пытался сделать с ним почти тоже самое, что я когда-то сделал с собой.

Вот только — моей «нейро-сети», с ее подсказками, у него не было. Поэтому прогресс хоть и был, но чертовски медленный. Спасали только его собственное усердие и педантичность. Иначе, толку бы от этих тренировок вообще бы не было.

По нашему договору, Вожак полностью и во всем подчиняется мне, как «вожаку стаи», но, взамен, я обязан сделать его сильнее. Он даже сейчас не понимал, что и зачем делает. Судя по эмоциям, его эти странные тренировки крайне злили и раздражали, но он терпел, во многом потому, что видел пример результата рядом с собой. Щенок уже сейчас мог бы сойтись в схватке с Вожаком и, пусть и не победить, но и не оказаться совсем уж «беззубым». Именно это и было стимулом для Вожака заниматься дальше. По-крайней мере, именно к такому выводу я приходил, наблюдая за ним. Жаль, конечно, что Вожак не «Нарго», это бы в разы упростило наше с ним общение и его же тренировки. Но, чего нет, того нет.

Раскрыв карту я внимательно всмотрелся в схему района. Северная часть территорий Берде упиралась в воронку с «Маседо». Что такое, это самое «Маседо», кто его придумал и почему грохнул им в центре города, я так и не выяснил. О самой воронке, в общих-то чертах — знаю, но…

Местные тему «Маседо» не сильно любят. Точнее — сильно не любят. Даже Эсере, в особо матерной форме просто послал меня куда подальше, отказавшись ее обсуждать. Что, к сожалению, еще больше подогрело мое любопытство, а где его утолить, я пока не знал. Одна надежда — наткнуться на книгу по истории или какие-то архивные записи в библиотеке Эсере. Может там найду ответы.

На западе и юго-западе — трущобы. Мало кому интересные и никому не нужные территории. На юге — тоже трущобы, но там они подходят вплотную к стене, окружающей город, а самое главное — к воротам наружу, потому и входят в «земельный кадастр» «государства» Берде. Собственно, это второй основной источник дохода клана. После трактира, личных отрядов «авантюристов» Берде и торговли кристаллами.

Ну и начиная от этой стены, на востоке — та самая «граница», упирающаяся в воронку на севере. Сплошные завалы и убийственная концентрация «маседо». Ну и пять проходов. И вот тут вопрос. Где здесь может быть эта «кроличья норка», по которой таскают контрабанду? Ворота в город отпадают сразу. Там стража от гильдии «авантюристов». Поймают вмиг и мало не покажется. Гильдия никого не выпускает и не впускает в город без особого разрешения. Получить такое могут только «авантюристы» и «поставщики» продовольствия и материалов от ближайших поселений. Ни контрабандистов, ни тот отряд головорезов, там бы не пропустили. Значит, «лазейка» где-то тут. Вопрос: — «Где?!». Снова.

Если бы он был где-то вдоль границы, то его бы уже давно нашли. Думаю, шерстят ее часто. А после недавних событий, там и Эсере наверняка все проверил снизу до верху.

— «Стоп!» — Сам себя остановил я, в обалдении уставившись на карту — «Да не, бред же!»

Фраза «снизу до верху» удачно совпало с направлением движения моего взгляда по карте. И аккурат, когда я смотрел на воронку в центре города, мне и пришла в голову очередная мысль. Точнее, начало мысли было со слова «снизу». В этом, как и в любом другом, достаточно крупном городе, тоже была канализация. Ее просто не могло не быть. Ливни, порой обрушивающие свой шквал на город, затопили бы его по самые крыши, не будь тут достаточно мощной канализационной системы.

Другой вопрос, что она, как и большая часть города — тоже находится в не самом лучшем состоянии. Под «границей», как и под «воронкой» в центре, она уничтожена напрочь. В трущобах — в полуживом состоянии, с трудом способная выполнять свои функции. Только в «обжитых» секторах города, сохранилось ее некое подобие. Я даже слышал, что где-то на севере, за воронкой, есть клан, который берет с соседей деньги, за то, чтобы их сточные воды проходили через их район.

Я никогда особо не совался в канализацию города. В трущобах это было чревато. Ну а тут, в «обжитом» секторе — смысла не было. И вот сейчас, кажется, настал подходящий момент. Только изучать я ее буду не вдоль границы, как и остальные, ища почти мифический проход контрабандистов, а на севере, почти возле воронки. Если уж с юга стена, куда ни один контрабандист не сунется в здравом уме, а вдоль границы все проверено и перепроверено, то осталось искать только там.

— «Эх» — Вздохнул я, понимая, чем мне аукнется эта идея с изучением местной клоаки. — «Товарищи, барбосы, нас снова ждут великие дела!»

Судя по тоскливым эмоциям, пришедшим от Гибри и Вожака, эту мою фразу они уже выучили почти наизусть. И крайне ее недолюбливали. Ибо грозила она, ничем иным, как очередной помывкой. С щеткой…

Глава 18

Как и ожидалось, поиски «кроличьей норы» довольно быстро зашли в тупик. Впрочем, подобное меня совсем не удивляло. Если бы этот контрабандный путь так легко было отыскать, то его бы уже давно нашли. За неделю тщательных поисков, я выявил семь мест, где можно спуститься в канализацию. Но сунуться вниз рискнул всего один раз. И больше особого желания как-то не возникало.

Меня, несмотря на все мои возможности и умения, да с поддержкой Гибри и Вожака, чуть не схарчили в этой клоаке дьявола. В в этих подземельях обитали одни из самых опасных зверюг, что я когда либо встречал в этом городе. Гигантские то ли черви, то ли змеи, свивались огромными клубками. Тучи мелких то ли жаб, то ли чего-то подобного, по своей опасности могли дать фору даже нашим земным пираньям, почуявшим кровь. Да еще и кислотой плевались, пусть и не сильно опасной в малых количествах, вот только, малыми количествами там и не пахло. Какие-то странные грибы-лозы или лозы с грибами, при любом прикосновении, выстреливающие спорами-шипами. И все перечисленное — лишь малая толика приключений и неприятностей, ожидающих любого, кто посмеет сунуться под землю.

Теперь меня не удивляло, почему один из кланов этого города живет исключительно с «канализационных» доходов. Они, насколько я смог выяснить, даже «нашу» часть канализации, нет, нет, да «прочищают». По необходимости, так сказать. И берут за это немало. Но тут и понятно. Попробуй, блин, обслужи все эти подземелья! Атракцион не для слабонервных.

Информацию про «чистильщиков» я узнал напрямую у казначея клана. Тот нехотя, но поделился запрошенными мной данными. Эсере подсобил. Мои постоянные отлучки из трактира, вполне естественно, не остались не замеченными. И через некоторое время, Дарго, опять же, через мага, напрямую поинтересовался у меня: — «Какого хрена, уважаемый вы наш Баркисо шляетесь где ни попадя? Почему пост свой оставляете? Службу ответственную не несете?»

Скрывать я ничего не стал. Хотелось бы, конечно, найти этот «тайный проход» и пользоваться им самолично, но… В одиночку не получилось. Вот и выложил все как на духу: — «Ищу я, други мои верные, путь потаенный, к ворогу ужасному ведущий!»

Впечатлились «други верные», да и решились мне помочь. И отлучки узаконили, разрешив появляться в трактире постольку поскольку. И тайны великие, да тайные в своей таинственности выдали, казначея злобного на архивы раскулачив. В общем, выдали мне все информацию, что я запросил и разрешили заниматься сим полезным делом.

Причем, что меня порадовало, результата от меня никто и не ждал. Этот контрабандный путь найти пытаются уже не первый год, хотя и без особого энтузиазма. Даже недавняя облава на «приграничную» часть территории — всего лишь разовая, а главное — вынужденная акция.

К сожалению, ничего особо полезного в архивах казначея я так и не нашел. Да, были под нашим районом канализационные лабиринты. Да, обслуживал их клан «чистильщиков» раз в пять-шесть лет, прочищая магистральные пути. Да, платили им за эту работу неплохо, но на этом и все. Единственное, что мне действительно пригодилось — это примерный план канализации, с указанием основных каналов и узловых точек.

В итоге и пришлось мне попытать счастье самолично, сунувшись в один из наиболее перспективных входов в канализацию. Этот вход был ближе всех как к «границе», так и к «воронке». И именно на него я и возлагал надежды. Все-таки, если где и должна была быть «кроличья норка», то именно тут. Но нет. Найти — ничего не нашел. А вот впечатлений получил — море. Да еще и на очередную помывку нарвался. Причем, мыла меня уже не Сиэла, а повариха. А она хоть и добрая, ласковая ко мне женщина, но ручка у нее, блин, тяжелая!

Тогда, я решил подойти к этой проблеме с другой стороны. Не могу проверить лично, значит установлю наблюдение и создам сеть информаторов. Сказано, сделано. Благо, кое-какое влияние на местных пёселей, у моего Вожака вполне осталось. Объяснил ему, как мог, суть задачи, он пригнал ко мне несколько местных собакенов. Расставили их у каждого входа-выхода из канализации и наказали бежать к нам, если кто-то сунется внутрь, ну, или наоборот.

Конечно, на особый результат этого метода я не надеялся, живность в этом мире хоть и сообразительная, но не более. Не факт, что службу будут вести добросовестно, но мало ли, вдруг и впрямь сработает. Хотя, если исходить из записей того же казначея и слов Эсере, нечто подобное уже пробовали провернуть, установив наблюдение вообще за всеми выходами из канализации. Не нашли. Но, то наблюдение вели люди. А тут… простые собачки, просто бегающие по району. Кто на них обратит внимание? И даже если в стане Берде есть крот, то уж про меня, Вожака и нашу авантюру, он точно узнать не сможет.

Вторая часть плана состояла в том, чтобы установить постоянную слежку за местными… «Судеористами», или как их назвать. В общем, потребителями. Через них выйти на распространителей. Ну а уже там, по цепочке, найти откуда эта гадость проникает на территории Бурде.

И с этой задачкой были некоторые сложности. Местный наркотик, в отличии от наших, земных, не вызывал никакого привыкания. Да, последствия были разрушительны, но вот привыкания не было. А это означало, что за любителями подобной услады следить было крайне сложно. Фиг его знает, когда очередного «торчка» потянет за «дозой». Может на следующий же день, а может через год. А если учитывать стоимость этой «услады», то и не факт, что вообще потянет.

Именно поэтому, очередная неделя у меня была почти полностью посвящена бесполезной беготне по городу. Сложность заключалась еще и в том, что канал поставок у местных контрабандистов явно стал сильно нестабильным. Все-таки Веградо — накрылся. И поставщикам с «той» стороны нужно заново выстраивать схему поставок. Подкатывать к нужным людям и прочее, прочее.

Потому, я, как разумный, обладающий развитым интеллектом, благополучно скинул эту задачу на своих подчиненных. Ну и на Шустрика заодно. Попытался подключить к поискам еще и Леди с Бочонком, но с кошечкой вышел облом. В ближайшие три-четыре недели я ее не увижу. Куда-то там отправили Эльгерде за город. И естественно, его «Седрего», как ученика и помощника — тоже. Бочонок же, меня попросту послал, совсем не горя желанием носиться по городу и искать непонятно кого, непонятно для чего.

Согласился помочь только Шустрик. И то, исключительно потому, что он итак, чуть ли не сутками, патрулирует улицы нашего района. В основном, ради спортивного интереса и новой добычи. У него появилось новое «хобби». Охотится не как раньше, ради еды. А целенаправленно, ради особой, ранее не встречавшейся ему добычи. Даже, как выяснилось, в канализацию успел несколько раз сунуться.

В помощь к Шустрику, Вожак отправил оставшуюся часть своей своры. Пёсели тоже теперь прочесывают район и если найдут кого-то… ведущего себя странно, сразу сообщат ему. Ну а он уже сбегает проверит и если это и впрямь окажется «Судеорист», то сообщит мне. А там за ним установят плотное наблюдение.

Первые результаты такой схемы появились только через несколько дней. Да и то, пока это были лишь несколько простых оборванцев, употребивших наркотик. Ничего особо серьезного. Но, за ними, теперь, почти каждый день, бегал один из пёселей, следя, куда он пойдет и что будет делать. Установка данная таким наблюдателям была проста. Если почуят приметный запаха наркотика, сразу же звать нас.

За все эти наблюдательные посты, слежку и прочее, расплачиваться приходилось мне. Благо, Эссере хоть и не очень поверил, что от этого всего будет результат, но «обеспечение» на задумку выделил. Теперь мясные объедки с кухни поместья достаются своре, в обмен на службу. Ну а отличившимся — может и косточка перепасть, да с мослами. Такой тип награды «за труды» полностью всех устроил. Так что, медленно, но разбросанная мною сеть начала стягиваться и возможно сможет притащить мне «кроличью нору» на блюдечке.

Я же, кроме поисков контрабандистов, работы в трактире и занятий с магом, озадачился еще одним вопросом.

То нездоровое шевеление, которое началось в клане с момента падения Веградо, и не думало утихать. Да и слухи, нет нет проскальзывающие в разговорах местных, становились один тревожнее другого. Градо и Эдера вполне бодренько попилили и переварили территории «двупалого» и сейчас активно наращивали свои силы. Пока еще было неясно, кто станет их следующей целью. Соседи на востоке или мы на западе. Но то, что «завоевания» этой парочки продолжаться — уже неоспоримый факт.

Именно поэтому бойцов клана сейчас активно гоняли и вербовали новых, благо желающих было хоть отбавляй. Быть в клане — это престижно. А главное — сытно. любой оборванец из трущоб ухватиться за подобную возможность всеми руками и ногами.

Меня сия чаша тоже не миновала. Благо, на различных полу-военных «сборах», или, скорее, «сборищах», инструкторы со мной особо не лютовали. Просто не особо представляли, как меня встроить в их схему подготовки. В итоге, после нескольких, идиотских на мой взгляд, тренировок, я смог договориться, чтобы ко мне относились как к разведчику-диверсанту, что себе на уме, но вроде как — полезен.

Чисто благодаря этому, у меня высвободилась куча свободного времени. ДА и во время тренировок я всегда мог заниматься своими делами, совершенно не обращая внимания на крики инструктора. Как и мои «подчиненные», к слову.

Про Шустрика и Бочонка вообще можно умолчать. Их, кстати, даже и не трогали. Меня самого-то зацепили на эти сборы только потому, что лично Берде на этом настоял, передав через мага, чтобы я тренировался вместе с остальными. Зачем? Непонятно.

Но, польза от этого тоже была. В первую очередь — спарринги с бойцами клана. Здесь я, к слову, наконец понял, почему в тех же заварушках в трактире, никто особо не пользовался какими-то сильными способностями, даже если обладал мощной энергетикой. Просто-напросто, эти сильные и уникальные способности — штука крайне дорогая. Дешевле и проще достать несколько «красных» кристаллов, без особых умений, чем обзавестись чем-то «необычным». Ведь это «необычное» еще развить надо, прежде чем от него будет какой-то смысл в бою. А это тоже время и деньги. И деньги не малые.

Тот случай на «рынке», когда Нердар просто отдал кристалл с уникальной способностью одному из своих подчиненных — редкость. Как я узнал, этот подчиненный был его прямым заместителем. И, вроде как, где-то там отличился. За что и получил кристалл с навыком. И казначей про то был в курсе. Данные о любом, вынутом из жертв, кристалле автоматически, особым энерго-контуром, заносятся в специальный амулет, который в конце дня относят казначею, вместе с кристаллами. На проверку. С учетом кристаллов тут все очень строго.

Каждый день, кроме своих стандартных «обязанностей» и создания «ловчей» сети, я проводил на заднем дворе вместе с Гибри и Вожаком. Тренировал их, тренировался сам. И кое-каких результатов мы с ними достигли.

Вожак, пусть и с трудом и со скрипом, но все же начал, наконец, перестраивать свою энергетику на «правильный» лад. Гибри же, полностью освоил навыки «Тяжелые лапы» и «Крепкое тело» и сейчас отрабатывал некий аналог моего «Импульсного удара», только с небольшими отличиями. Он усиливал «тяжесть» своих оплеух за счет резкого «вброса» порции энергии в свои лапки. Эту способность, придуманную мной и просчитанную моим «анализатором» я обозвал «Сокрушающим ударом». Ничего, к сожалению, нового. Просто очередная вариация моей основной способности, но вариация эффективная и полезная. Потому и отрабатывали, и он и я, эти удары, терзая многострадальную стенку соседнего здания.

Полученные ранее, в сокровищнице, способности, я тоже развивал, но уже не так активно, как в самом начале. С «Пальцем» — все понятно. Я и брал ее только для того, что бы иметь этот самый дополнительный «палец». Потому и перестал его развивать, как только заполучил желаемое. Даже нейро-сеть признала это правильным, просто удалив запись об уровне развития. Да и большего из этой способности все равно не выжать. По крайней мере — пока. Нейро-сеть утверждала, что через полгодика, тщательно тренируясь, ее можно будет преобразовать в «Лезвия», тем самым «как бы» удлинив мои родные когти на лапах. Но для меня это было слишком долго. Что-то мне подсказывало, что столько времени у меня не будет. Потому, я просто позволил сети пассивно «раскачивать» свою энергетику в лапах и приучать ее к «тонким манипуляциям». Проще говоря — подготавливать почву под эту новую способность. Когда я последний раз заглядывал в статистику, там значилось

Лезвия — 0.0003 % подготовки энерго-каналов влапах к тонким манипуляциям.

С «Хамелеоном» же, несмотря на все мои надежды, вышел полнейший облом. Да, эта способность мне подходила и я мог ей пользоваться и развивать. Но вот незадача. Она требовала такого количества энергии на свое поддержание, что адекватно пользоваться я ей смогу только тогда, когда мой резерв будет хотя бы раз в десять больше текущего. Не раньше. Так что, эту способность я забросил на дальнюю полку и пока не развивал.

А вот «Энерго-компенсатор», которому я попутно еще и Гибри пытался обучить, стал для меня настоящим подарком. Это была основная способность, которую я сейчас активно тренировал. По факту, это была даже не столько способность, в чистом виде, сколько личное свойство моей собственной энергии, да и энергетики в целом. Если снова взять за пример «воду» и «сосуд», то эта способность в итоге, превращала «воду» в «сосуде» чуть ли не в «желе», при этом, что интересно, это самое «желе» не теряло свойств «воды», оставаясь таким же «текучим», как и раньше.

Проблема с перенапряжением при использовании способностей резко ушла на второй план. При сильной растрате я теперь не падал без сил, с головокружением или потерей сознания. Просто, не мог воспользоваться своими умениями, из-за потери свободной энергии. Но такая потеря не приводила больше к неприятным последствиям.

Ну а что еще важнее, эта же способность, словно «сгущая» мою энергетику в более «плотную» «массу», тем самым расширяла и увеличивала доступный мне «объем». Тот же «Импульсный удар» я теперь могу выполнить до двадцати-тридцати раз подряд особо не заморачиваясь.

Из остальных умений, я почти ничего не тренировал. Привычные «Сложное перемещение» и «Импульсный удар» итак уперлись в свой потолок. Нейро-сеть тоже убрала у них уровень, оставив только надпись, что оно — вот оно, есть. Ну и все на этом. Разве что, за счет идеального контроля, теперь я могу прыгать сколь угодно долго. Ну или пока есть энергия. И я больше не ограничен всего одним дополнительным прыжком.

Хотя, не скрою, то, что я не могу больше развивать свою основную способность, меня знатно расстраивало, но тут уж ничего не поделать. Эта способность, пусть и зависит от моей энергетики, но также воздействует и на окружающее пространство. Точнее на поверхность, к которой применяется. И как бы я ни хотел, но воздействие «вовне» для меня ограничено из-за моих собственных «особенностей».

Для простых «прыжков» большого объема энергии не требуется. «Закрепил» поверхность и достаточно. А для «удара» — увеличение количества энергии не даст никакого дополнительного эффекта. Тут важна больше моя собственная масса и начальная скорость, чем вложенная в прием энергия. А чтобы сосредоточить всю инерцию в одной точке, достаточно и того, что уже есть.

Более перспективен был недавно открытый мной «Контроль инерции». Он же, собственно и позволял мне «прыгать» сколько влезет. Но с ним, пока что, у меня были сложности. Эта способность требовала просто огромной концентрации. Малейшая ошибка или неточность и я могу, вместо очередного финта, вманаться в стену или грохнутся на пол. И это в лучшем случае.

Старый навык «Акробатика» я вообще удалил, поняв, что в нем уже нет никакого смысла. Я итак знаю уже, что я могу, а что нет и на что способно мое тело. «Запас сил» «Энерго-ядро», «Циркуляцию энергии» и «Управление внутренней энергией» также отправил в топку. С навыком «Энерго-компенсатора», эти данные о моих возможностях резко потеряли в актуальности.

«Энерго-зрение», как и его производная — «Выслеживание по энерго-следу», тоже были близки к потолку. Тут они уже напрямую зависели от моих физических возможностей. Иными словами — от моих глаз. И «анализатор» уже давно предрек, что пять метров — это мой максимум, для возможности видеть энергию. Собственно, именно до этого максимума я и развил оба этих навыка.

С «Ощущением живого» пока было непонятно. Вроде как, за последний месяц я в этой способности не продвинулся ни на милиметр. Все также примерный радиус около 10–15 метров вокруг меня. Не больше. Потому, тоже убрал прокачку с него, оставив только запись.

После всех манипуляций и поколдовав немного с таблицей, перестроив все записи для большего удобства, моя статистика приняла более удобный и понятный мне вид. Зато теперь хоть будет видно, на что делать упор в ближайшее время. Особенно учитывая, что «анализатор», благодаря новому модулю, смог спрогнозировать примерный максимум развития почти каждого моего умения.

Основное:

Сила — 89

Ловкость — 91

Выносливость — 83

Энергетика — 76

Энергия — 12032

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Палец

Для развития:

Ближний бой — 67/…?

Тяжелые лапы — 30/50

Стальные когти — 23/50

Контроль инерции — 7/50-100

Крепкое тело — 13/30

Кинетический барьер — 7/50

Энергетический барьер — 5/…?

Хамелеон — 1 (не актуально в ближайшее время)

Лезвия — Идет подготовка (0.0003 % подготовки энерго-каналов в лапах к тонким манипуляциям.)

Энерго-компенсатор — 17/…?

Интерпёсия

Новый день для Вожака стал точной копией предыдущего. По крайней мере — его начало. Вожак и сам уже не помнил, почему он решил подчиниться этому странному коту. Он, и в первую-то встречу с ним, ощутил подобное желание. Именно оно и стало той причиной, почему, не смотря на все предупреждения своей интуиции и звериного чутья, он все же напал на этого зверя. И с каждой новой встречей это желание только крепло. А тут еще и щенок, что только недавно от мамкиной сиськи был оторван, вдруг стал набирать силу с безумной скоростью. И как бы Вожак не сопротивлялся своим инстинктам, как бы не боролся с ними, противопоставляя им свою гордость самца, в какой-то момент он понял, что стать частью ЕГО стаи — это единственно-правильный поступок.

С тех пор прошло уже много времени. И Вожак, несмотря на все закидоны и странности своего «вожака стаи», был полностью доволен принятым тогда решением. Если сначала его личная сила и мощь сильно ослабли, заставляя Вожака сомневаться, правильно ли он поступает, слушаясь приказов Баркисо, то со временем он не только вернул потерянное, но и стал гораздо сильнее, чем раньше. Тело словно наполнялось легкостью и дурной мощью, после каждой тренировки. Энергия так и струилась жидким пламенем по телу, зачастую даже немного заставляя дурить и терять самообладание. Впрочем, особых последствий от такой потери контроля не было, потому Вожак, хоть и переживал по этому поводу, но не сильно. Ведь даже теряя контроль и отдаваясь на волю инстинктам, он не смел идти против своего старшего. Разве что щенка поучить, при случае… Но и тут не всегда получалось. Щенок-щенком, а старшой его так натаскал, что и по морде получить можно было. Да и те же инстинкты буквально кричали, что Гибри — силен. Очень силен. И проигрывает Вожаку только потому, что щенок банально не умеет пользоваться своей собственной силой.

Сегодня, как и вчера и позавчера, должен был быть обыкновенный день. С необыкновенными странностями старшого, которые уже давно стали привычным явлением. Вожак и сам не понимал, что такое «простое» отношение к происходящим вокруг него событиям, можно даже сказать «пофигистичное», кто-то мог бы счесть гениальным или даже назвать «философским взглядом на мир», но псу было глубоко… фиолетово на чужое мнение. Самое главное, что сегодня он станет немного сильнее. А остальное мелочи.

— «Как же я ошибся!!!» — Едва поняв, КУДА и ЗАЧЕМ притащил их с щенком старшой, почти по человечески подумал Вожак.

Если бы он знал, что очередная затея старшого, обернется посещением ЭТОГО места, Вожак бы ни за что не пошел бы к нему в стаю. Сила-силой, а жить-то тоже хочется!

Попытки как-то показать старшому, что соваться в эти подземелья — совсем не лучшая идея, обернулись полным провалом и крахом. К мольбам и скулежу своего подчиненного этот ненормальный кот отнесся стойко-пофигистически, напрочь их проигнорировав. Даже подбодрить попытался. Щенок-то ладно, вполне себе подбодрился. А вот Вожак так и остался в шаге от того, чтобы поджать хвост и свалить от этих подземелий куда-подальше.

Остановило его только то, что старшой, без всяких сомнений, прекрасно ощущая смертельную опасность, прыгнул вниз, без малейших сомнений. А что еще ужаснее, следом за ним вниз прыгнул и щенок. Тот самый щенок, которого в старой стае шпыняли все, кому ни лень, тот самый щенок, которого без протекции Вожака, вполне могли загрызть в первый же день. И тот самый щенок, которого Вожак уже давно принял за своего и, не раз, с гордостью замечал, как тот, в потешных поединках, набирается у него опыта. И именно поэтому, зло рыкнув, пес все-таки прыгнул следом, наплевав на собственные инстинкты.

Буквально в первые же мгновения завязалась ожесточенная схватка. Из под решеток коллектора, в стремительном рывке вырвалось больше десятка мелких юрких змеек, стремясь схватить и удушить добычу, рискнувшую сунуться к ним в логово. Эти самые змейки по одиночке были не опаснее живого шнурка. Но толпой они превращались в серьезнейшую угрозу. Кооперируясь и обвивая добычу, они цеплялись друг за друга и совместными усилиями буквально выдавливали жизнь из своей жертвы. Куда-там хваленому питону. Сила сдавливания, подкрепленная сотней энергетических всплесков от каждой змейки была колоссальна.

Каково же было удивление вожака, когда эти опаснейшие твари, практически ничего не смогли противопоставить их тройке. А ведь Вожак еще помнил, как орава таких змеек погубила его предыдущего хозяина.

Он был тогда еще щенком и очень часто, вместе с людьми, бывал в этих подземельях, называемых местными — канализацией. Его с самых первых дней жизни, вместе с мамой, братьями и сестренкой, поместили в эту клоаку, в специальном контейнере. Люди пытались натаскать очередной приплод служебной породы и с малых лет приучить их к особенностям этих подземелий.

Позже, когда щенок, один из двух выживших под воздействием местной энергетики, немного подрос, он начал ходить с отрядом, истреблявшим поголовье местной живности и зачем-то вытаскивающим отсюда на поверхность всякий вонючий хлам.

В одной из таких вылазок и погиб первый хозяин щенка. Тогда щенок по имени Сегерте — умер. На его место пришел злой комок из шерсти и когтей, с трудом сумевший выбраться на поверхность и нашедший «приют» в трущобах города.

Свое нынешнее прозвище — Огроре «Вожак», щенок, тогда уже ставший довольно крупным и сильным молодым кобельком, получил совершенно случайно. Непонятно почему, но увидев, как несколько трущобных «оборванцев» избивают какого-то мальчонку, Вожак решил за него вступиться. За что чуть не поплатился и едва не погиб от множества ран и двух переломов. Но отбить мальчонку у пса все же получилось. С тех пор Вожак и жил в доме этого мальчишки. Хотя… уже молодого парня.

Но воспоминания Вожака об ужасах этих подземелий никуда не делись. Вот только, причиной шока стало иное. Именно эти змейки, когда-то убили его первого хозяина. Вожак воочию видел, на что они способны. Однако, ни старшого, ни Гибри, ни самого вожака все их усилия даже не впечатлили. Что было давление, что не было. Только шерстку запачкали.

С каждым пройденным метром, Вожак все больше и больше удивлялся, но и обретал уверенность в себе и в правильности принятого решения. В очередной раз, его странный старшой, доказал, что рядом с ним можно добиться огромных высот.

Впрочем, такая «легкая» прогулка не могла быть вечной. Стоило выйти к первому же отстойнику, как у группы начались настоящие проблемы. На одних инстинктах Вожак успел выскочить вперед старшого и принять неожиданный вражеский удар на себя.

Вынырнувшее из под воды и обрушившееся на спину Вожака щупальце едва не оглушило пса. Выдержать атаку удалось с огромнейшим трудом. Но самое плохое, что атака на этом не закончилась. Да и не атака эта была вовсе. Обитающая на дне отстойника тварь просто учуяла добычу и схватила ее.

Сильнейший рывок едва не сбросил вожака в мутную жижу остойника. Лишь постоянные тренировки, укрепившие тело, позволили псу, вцепившись когтями в решетку, удержаться на поверхности. Ну а дальше началась веселая игра в перетягивание каната в особо извращенной форме. Где одна команда тянет и накидывает новые канаты, а другая пытается не дать первой утянуть своего «игрока» на дно отстойника. Тварь оказалась не одна. Целый выводок изуродованных, перекрученных осьминогов полез в атаку, едва их «патриарх» или, может — «матриарх», осознал, что так просто жертву не заполучить.

В итоге, на целых полчаса Вожак остался один на один со всей мощью твари. Пока Баркисо и Гибри отбивали атаки мелочи, не позволяя тем добраться до Вожака и вцепиться в его лапы, Вожак напрягая все свои силы, держался за решетки когтями, одновременно не давая твари впрыснуть в его тело яд. Ослабь он недавно приобретенный контроль над своей энергией хоть на секунду, допусти хоть на мгновение острые зацепи твари сквозь кожу и его песенка была бы спета.

Лишь когда вся мелочь была перебита, соратники смогли придти на помощь и изрезать центральное щупальце твари. Эта схватка стала последней каплей. И на радость Вожака, старшой принял решение покинуть эту клоаку.

Тот день, несмотря на встряску и нервы, стал для Вожака — знаменательным. Он, наконец почувствовал результат от всех своих непонятных тренировок и принялся заниматься еще усерднее. Жаль только не всегда получалось понимать, что от него хочет старшой, но… это была уже привычная проблема. Как говориться — «упорство и труд все перетрут.»

Но, радость Вожака, уже посчитавшего, что старшой больше не полезет под землю, была совсем не долгой. Он уже подумывал саботировать одно из заданий старшого и разогнать нахлебников из своей бывшей стаи, чтобы они, не дай предки, не нашли то, что он так упорно искал, но не успел. Один из мелких песёлей, примчался на задний двор трактира и радостно прыгая и поскуливая, ждал, когда на него обратят внимание и подарят ему большую сладкую косточку.

«Переговорив» с собаченкой, старшой метнулся в трактир и вынес оттуда огромную сладкую кость. От одного вида которой у Вожака невольно потекла слюна.

Сам же он, окончательно осознал, что с идеей «саботажа» он точно опоздал. И теперь, мало того, что с «царским» угощением он в пролете, так еще и под землю лезть придется. Снова.

— «Жизнь несправедлива!» — Проскочила в голове Вожака очередная за эти дни философская мысль. Ну а на легкую головную боль, сопутствующую этой мысли, Вожак не обратил почти никакого внимания — не до того ему было. А вот старшой явно чему-то удивился, как-то странно посмотрев на Вожака. Впрочем, ему тоже было «не до того» и мотнув головой, он помчался в северо-восточную часть города, сосредоточившись на одной ему ведомой цели.

Глава 19

— «Ну наконец-то, хоть какой-то результат!» — Радовался я, несясь по улочкам города к одному из входов в канализацию.

Пёсель, принесший весть, был нами поставлен у северо-восточного выхода. Одного из самых дальних к «границе» между районами. Честно говоря, я назначил туда наблюдателя из принципа — «шобы було». И особо на результат не надеялся. Слишком уж далек этот выход от «границы». Однако, если примчавшийся пёсель не ошибся и не соврал(что, кстати, невозможно), то именно на этом входе нам и выпал джекпот.

Постоянное ментальное общение с пёселями очень сильно помогло мне продвинуться в ментальном обмене информацией. Если раньше я улавливал исключительно примерные образы и намерения и, зачастую, просто угадывал, что же до меня пытается донести «собеседник», то сейчас мои навыки понемногу переходили на гораздо более высокий уровень. К примеру, у «лохматика», я отчетливо прочитал образ раненного человека, вылезшего из подвала разрушенного дома. Также в этом образе улавливались нотки «узнавания» знакомого запаха. Пах этот человек тем самым наркотиком, запах которого, уже давно, отлично знали все мои «наблюдатели».

В общем, «лохматик» свою косточку заполучил вполне заслужено. Да, не факт, что это именно то, что я ищу, но это уже хоть какая-то зацепка.

Промчавшись, словно ураган и напугав несколько прохожих, наше трио вылетело к знакомому перекрестку у которого и стоял тот самый разрушенный дом.

Человека из «образов» «лохматика» мы увидели практически сразу. Да он и не прятался особо. И даже если бы и хотел спрятаться, сил у него на это уже не осталось. Мужику явно оставалось жить считанные минуты. Слишком много кровоточащих ран покрывало его тело. Я вообще удивился, как он с такими ранами жив-то до сих пор?

— «Твою ж!» — Уммау! — Ругнулся я, осторожно подходя к человеку.

— Ч… кхе… — Закашлялся человек, обратив внимание на мое восклицание — А… Ха! Как иронично. Ну здрав… кхе-кхе… ствуй король леса.

— «Погодите-ка!!!» — Только сейчас я удосужился внимательнее присмотреться к нему. Одежда, снаряжение… — «Авантюрист!»

И не просто «авантюрист», а очень и очень крупного калибра. Но самым главным было не это. Этого «авантюриста» я знал! Видел… Да! Впервые. Но знал. Этот человек был тем самым «авантюристом» из воспоминаний, перешедших ко мне в наследство от Птицына. Именно он, когда-то давно напал на маму-кошку. И именно его я всегда высматривал, когда к нам в трактир приходили новые люди.

— «….!» — Урм! — Выругался я, неосознанно ударив вокруг мощной волной своей мысли.

— Хм… Надо же… кхе-кха — Выплюнув сгусток крови, хохотнул «авантюрист» — Еще и Нарго… Что ж… — Собравшись с силами, мужчина немного приподнялся, поудобнее оперевшись на один из валяющихся каменных блоков и с трудом вытащив из-за пазухи сверток, бросил его в мою сторону. — Отнеси… это… своему хозя… зяину… А лучше, передай… Кха! — С трудом прокашлявшись и приложив немало усилий, чтобы унять приступ, он продолжил — Передай Бурде сизому… Он…

— «Знаю!» — Мяум! — Зло мотнув хвостом, ответил я, пристально смотря в глаза этому человеку и пытаясь привести свои мысли и чувства хоть в какой-то порядок.

— Что ж… — Немного облегченно вздохнув, человек на пару секунд замолчал, после чего резким импульсом прогнал по своему телу огромное количество энергии. В следующее же мгновение, его раны полностью перестали кровоточить, а взгляд прояснился. Впрочем, я сразу понял, что это ненадолго. После этого всплеска в его теле практически не осталось энергии. Лишь жалкие крохи теплились «где-то там». И полученного усиления, от какой-то способности надолго точно не хватит. Непонятно зачем, но этот «авантюрист» потратил остатки своих сил, чтобы на время ввернуть себе возможность нормально двигаться. Но это же было для него и билетом в один конец.

— Уважаемый Тиргесто, прошу простить, не знаю вашего имени — Твердым голосом начал говорить «авантюрист» — Я, как член клана Фаоро, прошу у вас, как у члена клана Бурде, о милости. Станете ли вы моим последним противником? Прошу. Подарите мне достойный бой и достойную смерть авантюриста.

О подобном я уже слышал. Правда, несколько в ином ключе, но сути это не меняло. Теперь я понял, что и зачем сделал этот авантюрист недавно. Способность… хотя нет, скорее умение — «уходящее дыхание». Так это называется. Разумный, чувствуя, что скоро умрет, может выплеснуть всю свою оставшуюся энергию наружу, попутно пропитав ей каждую клеточку своего тела. Это на краткий промежуток времени позволит разумному забыть о своих ранах и не боятся новых.

Делают подобное в основном, что естественно — «авантюристы». Чаще всего это делается, что бы помочь своим товарищам в сражении с какой-нибудь опасной тварью или в иных, подобных ситуациях. Случай такого самопожертвования — довольно редкое явление. Все же, не каждый, даже зная, что умирает и ему никто уже не сможет помочь, может найти в себе силы и единым волевым усилием стопроцентно обречь себя на верную смерть. Такие поступки зачастую превращали даже простых «авантюристов» чуть ли не в легенды, которые еще много лет помнили их «коллеги» по ремеслу.

Сейчас же, этот «авантюрист» сделал почти тоже самое. С одним лишь дополнением. Смерть в бою с какой-нибудь тварью, для этих людей тоже считалась очень почетной. В общем, он совместил эти две возможности. И попросил у меня о «последней» услуге.

— «….!..!..!» — Злобно выругался я. — «У меня просит ОН?!»

С огромной злостью во взгляде я смотрел на этого человека. Больше всего на свете я сейчас хотел разорвать его на мелкие кусочки. Я даже сам от себя не ожидал, что та моя ненависть, что вспыхнула, когда я узнал про настоящего виновника пропажи мамы-кошки, на самом деле не затухла, как я думал раньше, а затаилась до поры до времени. И сейчас воспоминания, вместе со злостью накатывали на меня волнами, заставляя сделать лишь одно — «Атаковать!»

Но одновременно с этим, было и другое, не менее сильное чувство — «НЕ ХОЧУ! Только не так!». Будь этот «авантюрист» в добром здравии и я бы сразился с ним, как равный с равным. И плевать, если бы проиграл. Да что там… скорее всего и проиграл бы. Но сейчас…

Человек передо мной был не противником. Да, он все еще опасен и я уверен, будет биться в полную силу, пока эффект от «уходящего дыхания» не иссякнет, но это не то. Это будет бой и не бой одновременно. Это будет та самая «последняя» услуга.

— Ну же! Прошу! — Воскликнул «авантюрист». Наверняка, не будь я в ошейнике клана Бурде, он бы уже сам атаковал, но сейчас он вынужден был именно просить.

— «Не вмешивайтесь!» — Послал я мыслеобраз своим подчиненным и в стремительном прыжке взвился в атаку, принимая вызов-просьбу этого человека. В конце-концов, мои переживания могут и подождать. Храбрость и стойкость этого человека требовала того, чтобы оценить ее по достоинству и удовлетворить его «последнюю» волю.

Мой первый же выпад «Ипульсным ударом» «авантюрист» принял на острие мгновенно выхваченного кинжала. В другой ситуации я бы попытался увернуться от лезвия клинка, но после недавних сражений, я осознал, насколько сильны и крепки мои «Тяжелые лапы».

Мелкий порез, не более, вот и весь урон, полученный от столкновения с клинком. Этот порез затянется у меня секунд за десять-пятнадцать, а полностью заживет, под воздействием энергии, через минуту, если не раньше.

«Авантюрист» совершенно не ожидал, что я даже не попытаюсь увернуться от выставленного навстречу клинка. И второй кинжал вхолостую свистнул слева от меня. «Авантюрист» явно рассчитывал, что я попытаюсь увернуться и даже просчитал, куда бы я попытался уклониться.

Как результат, боец полностью провалил как свою защиту, так и контратаку. Я же, оттолкнув его клинок, успел зацепиться когтями за обрывок кожаной брони и резким толчком, влив в этот обрывок немного энергии для фиксирования в пространстве, взлетел вверх. Оказавшись «лицом к лицу» с «авантюристом», я с силой полоснул когтями по его горлу. Защиты там давно не было, так что ничто не помешало мне нанести мощный и смертельный удар. После чего просто отпрыгнул обратно, туда же, где и стоял до начала боя.

Почти мгновенно осознав произошедшее, «авантюрист» отошел на шаг. Удивление на его лице быстро сменилось легкой улыбкой. Вскинув клинок, «авантюрист» сделал легкий поклон головой и медленно осел на землю теряя сознание. А следом и жизнь.

Постояв несколько минут возле его тела, я вздохнул и попытался выбросить из головы все тяжелые мысли, обуревавшие меня в тот момент. — «Не так! Совсем не так я желал этой встречи!»

Еще раз встряхнувшись, я наконец смог собраться и принялся действовать. В первую очередь нужно было выполнить «последнюю» волю этого человека. Кем бы он ни был, но ради этого непонятного свертка, что был у него за пазухой, он прошел через многое. Количество ран и его «последняя» просьба — тому достаточное доказательство. И я сам себя не буду уважать, если плюну на произошедшее.

Я уже был уверен, что несмотря на то, что он пришел из канализации, в обход «границы», с коробкой, от которой так и фонило «Судеоре», он точно никак не был связан с контрабандистами. Просьба отнести коробку главе клана — достаточное доказательство.

Самым правильным и логичным выводом из этого было то, что не я один искал «кроличью нору». Точнее не так. Не только наш клан ее искал. Что в принципе логично. Эта «гадость» запрещена по всему городу. Просто, этот «авантюрист» нашел тропу контрабандистов раньше. И полез вниз, чтобы найти куда она ведет. И скорее всего — полез не один. Что уж там «внизу» произошло — не знаю, да и не важно это сейчас.

— «Охранять!» — Жестким давлением, потребовал я от Гибри и Вожака. Это было всего второй раз, когда я позволил себя так сильно на них давить. Первый раз был в бою в трактире. Сейчас же — произошедшее было крайне важным и мне пришлось подкрепить свой приказ таким давлением. Зато теперь я был уверен, что кто бы не заглянул к ним на огонек кроме меня — порвут, даже не спрашивая — ни кто, ни зачем?

Аккуратно подхватив коробку, я помчался в поместье. Путь обратно занял в разы меньше времени. Не будучи скованным в своих передвижениях Вожаком и щенком, я мчался по городу, перепрыгивая с крыши на крышу и знатно срезал путь.

У самого поместья спрыгнув на землю, я подбежал к воротам и не особо церемонясь, долбанул по ним «Импульсным ударом». Немного перестарался, конечно. Обычно я стучу лапкой. Ну или прошу сделать это Гибри или Вожака, но сейчас мне было не до церемоний. Главное, что открыли достаточно быстро.

— Что это у тебя? — Заинтересовался охранник, отворив калитку и увидев сверток в моих зубах.

— «…!» — Ум-мяурм! — Отмахнулся я, проскакивая мимо охранника. На раздавшийся вслед недовольный мат я никак не отреагировал.

Через минуту, я влетел в окно знакомой лаборатории-кабинета. Именно тут в основном и обитал Эссере.

— Ммм? — Услышав шум, обернулся маг, оторвавшись от какой-то колбы с раствором. — А Баркисо! Ты чего приш… — Увидев сверток у меня в зубах, маг тут же нахмурился, явно распознав знакомые эманации «наркотика». — Откуда у тебя это?

С огромным удивлением в глазах, маг взял у меня сверток и положил его на стол. Его руки в ту же секунду окутались коконом из чистой энергии и только после этого он схватился за завязки свертка, высвобождая содержимое.

Несмотря на весь сумбур, царивший в моей голове, против природного любопытства, этого было отнюдь недостаточно. Запрыгнув на соседний стол, я приподнял мордочку и заглянул внутрь свертка. В нем оказалась небольшая красная коробочка, обтянутая материей, отдаленно напоминающей бархат и свернутый трубочкой свиток, из материала, чем-то напоминающего пергамент.

Отложив свиток в сторону, маг еще сильнее напитав руки энергией открыл крышку коробки и заглянул внутрь.

Какого же было мое удивление, когда и я, вслед за магом рассмотрел содержимое. Маленькие мешочки с вонючим порошком «Судеоре» меня даже не заинтересовали. Хотя, насколько я понял, наркотика в них было довольно много. Больше всего меня удивило второе отделение в этой коробке. В небольшом углублении лежал маленький радужный камешек. Очень и очень знакомый радужный камушек. Точно такой же, как тот, что завалялся в моем тайнике в трактире. Только, разве что, раза в два, а то и три поменьше.

Брезгливо откинув мешочки с наркотиком в сторону, маг, трясущейся рукой взял камушек и внимательно в него всмотрелся. После чего, так же аккуратно положив его на место, он повернулся ко мне и чуть ли не по слогам потребовал ответа — Где. Ты. Это. Нашел?!

— «В караганде» — Огрызнулся я. Очень уж не люблю, когда со мной разговаривают в подобном тоне. Но, почти сразу понял, что сейчас не место и не время показывать характер — «Нашел я откуда к нам попадает наркотик и откуда пробрались крысы Веградо…»

Пересказ событий не занял много времени и уже через несколько минут, маг, вылетел из поместья, подняв заодно тревожную группу. Я мчался впереди, показывая дорогу и попутно пытался разобраться в произошедшем.

— «Что же это за камушек такой, что Эсере так возбудился?» — Поворачивая на очередном перекрестке, невольно задумался я. — «Он ведь явно крайне непростой. Тогда почему я недавно нашел подобный. Да еще и большего размера, валяющийся прямо на земле? Кто-то по запарке обронил бриллиантик, блин?!»

Такой вывод даже мне самому показался крайне натянутым. Потому, мне пришлось временно отбросить эти мысли в сторону. Сперва надо узнать, что это вообще такое, а потом строить выводы и догадки. Да и не до того сейчас было. До входа в канализацию оставалось пробежать два переулка.

— Абране дер тео?! — С изумлением выдохнул Эсере, едва увидел труп «авантюриста».

— «Вы его знаете?» — Тут же ухватился я за возможность разузнать побольше об этом человеке.

— Да. Это один из подручных Фаоро нетленного, главы портового района города. — Чуть ли не на автомате ответил Эссере. Но потом встряхнулся и начал раздавать команды — Осмотреть здесь все! Негор, бери свою пятерку и лезь вниз, проверь там все.

— Как вниз?! — Опешил один из бойцов, видимо, тот самый Негор. — Да нас же там всех…

— Молчать! — Отрезал маг. — Далеко лезть не надо. Осмотрите насколько сможете.

— Будет сделано — Вздохнув, кивнул боец, махнув своим подчиненным.

— Теперь ты — Повернувшись ко мне, потребовал маг — Снова, с чувством, с толком, с расстановкой. Что тут произошло?!

Судя по поведению мага, а главное по прорывающимся сквозь его барьеры эмоциям, этот «авантюрист» был очень и очень непростым человеком. И то, что фатальный удар ему нанес не кто-то, а я, то есть, официальный член клана Бурде, его не радовало. Сильно не радовало.

Глава 20

Знаменитая, описанная в сказках «каша из топора» заварилась на славу.

— Или то был «суп из топора»? — На секунду задумался я, впрочем, сразу же отбрасывая эту несвоевременную мысль.

Вся проблема была в том, что смерть «авантюриста» не происходит бесследно. В момент смерти срабатывает специальный амулет, являющийся одновременно своеобразным паспортом. И в гильдию тут же поступает сигнал о смерти, с приблизительными координатами места. И если такая смерть произошла где-то у «черта на куличках», то особо никто по этому поводу не заморачивается. Но, Абране дер Тео погиб во-первых — в черте города, а во-вторых — был он довольно известным и уважаемым членом гильдии.

Собственно, буквально вслед за Эсере и тревожной группой поместья, к месту событий явились бойцы гильдии, а уже за ними подтянулись и представители клана Фаоро. В общем, срач был дикий. Гильдейцы, особо не разбираясь, сходу наехали на Эсере и его подчиненных. С трудом, скрипя зубами, но Эсере смог их немного осадить и объясниться.

Впрочем, лучше от этого не стало. А все потому, что на мне висела метка нанесшего «авантюристу» смертельный удар. Тот самый амулет, чтоб его изобретателю пусто стало, постарался. В другой ситуации меня не разбираясь пустили бы на шаурму, вместе с моими «подчиненными» за компанию. Спасло меня два факта. Первый — мой новый ошейник. Статус не просто клановой «живности», а полноправного его члена, немного осадил гильдейцев.

Вторым же фактором стал Эсере, который, уже зная, куда и на что смотреть в энергетике «авантюриста», доказал, что Абране использовал «Уходящее дыхание», а значит, по факту, сам себя отправил на тот свет. Ну а напал на меня, ради чести и славы, мол хотел уйти в бою, а не просто погибнуть от ран и кровотечения. Собственно, так оно все и было, но пойди, блин, докажи это гильдейцам. Почти час маг ругался с гильдейцами, прежде чем смог убедить их «не трогать нашего кланового Тиргесто».

Да и то, кое-кто из бойцов гильдии в открытую пообещал, что я за это еще отвечу. За что конкретно я должен был ответить, никто так и не понял, но объяснять никто не стал, просто развернувшись и напоследок наградив меня злым взглядом.

— «Вот не было печали…» — Вздохнул я — «Купила баба порося… Рок у меня что ли такой?»

Злость на Абране у меня хоть и прошла. Точнее, я сам себя смог успокоить, якобы в ней изначально не было смысла, но после этих событий, она вновь вспыхнула с прежней силой. — «Вот не было проблем. Теперь еще и с его товарищами в контрах. Вот оно мне надо, да?!»

Впрочем, ворчал я зря. Тут просто не повезло. Стал козлом отпущения. Неприятно, но бывает. Да и вряд ли гильдейцы будут сильно на меня наседать. Все ж таки — я член клана Бурде. По идеи — идут лесом. А там видно будет.

Следующий этап марлезонского балета — представители Фаоро нетленного. Но тут все было немного проще, но и, в то же время — сложнее. За саму смерть Абране, на меня никто и не думал наезжать. Маг, пришедший с ними довольно быстро разобрался в произошедшем, подтвердив слова Эсере, о «уходящем дыхании» и о том, что я выполнил «последнюю волю» «авантюриста». Их маг даже сдержанно поклонился мне, выразив благодарность.

А вот на счет самой ситуации с канализацией, портовый клан, так сказать, закусил удила. Насколько я понял, они уже не первый год пытаются выловить канализационных «крысок» и канал поставки «Судеоре». Якобы, эта зараза особенно сильно «окопалась» именно на их территории. Раньше-то понятно. Контрабанда кораблями — явление привычное. И как с этим бороться портовый клан прекрасно знал, снижая количество этой дряни на улицах до разумного минимума. Но последние пять лет ситуация вышла из под контроля. И клан Фаоро, несмотря на все свои усилия, так и не смог разрулить эту проблему.

Собственно, то, что Абране полез в канализацию и было такой отчаянной мерой. Сперва, они наняли «чистильщиков», заплатив им огромную сумму за чистку их сектора канализации буквально «под ноль». После отправили сильный отряд опытных бойцов и «авантюристов» под началом Абране. И результат всех этих усилий им очень не понравился. Группа так и не вернулась. Ни к назначенному сроку, ни через неделю, ни через месяц, наверх никто так и не поднялся. Разве что гильдия сообщала о смерти то одного, то другого их члена. И на этом — все.

А вот теперь, тут, у нас, объявился глава этого отряда. И представители клана упорно требовали, чтобы мы выяснили, как он попал к нам на территорию. Иными словами — нашли «кроличью нору» контрабандистов. На резонный ответ Эсере, что клану Бурде это как бы и нафиг не сдалось, глава представителей, так же резонно возражал, что дескать — «Судеоре» к вам проникает? Проникает! В нашем городе он запрещен? Запрещен! Ваш глава, Бурде сизый, двадцать лет назад подписал договор, о его запрете? Подписал! Так что, хотите вы или не хотите, а договоренность будьте добры соблюдать! Мы немало сил угробили, пытаясь вычислить этот канал. И наше расследование привело к вам. Значит ваша очередь.»

Понятное дело, что Эсере эти доводы не очень-то и понравились. Понятно, что он и сам бы не прочь найти эту чертову «кроличью нору», вот только… Чтобы обследовать канализацию, нужно очень и очень неплохо напрячься. Заплатить чистильщикам, как это сделали портовые, послать потом людей на проверку. А все это — время, силы и деньги. И это в преддверии возможной войны с коалицией Градо-Эдера. В общем, совсем не в тему. Он и мою-то инициативу с поисками поддержал только потому, что это не очень отвлекало от главного. Отношение было простое. Найду— хорошо. Не найду — ну и фиг с ним. Как начнутся проблемы на «границе», замуруют все входы в канализацию наглухо, да усилят патрули.

А тут, теперь, хочешь — не хочешь, а придется решать и эту проблему. Эсере, скрежеща зубами, все же согласился с требованиями «портовых». Вот только, то как он при этом посмотрел на меня, мне очень и очень не понравилось. А что еще печальнее — моя попытка свалить «по тихому» с треском провалилась.

— «Инициатива… инициатора, да?» — С тоской спросил я у мага, когда «портовые» наконец ущли, забрав с собой тело Абране.

— Ты на редкость сообразительный котяра, замечательный ты наш Баркисо — С доброй улыбкой, кивнул маг — Ах да, как там? А… вот! Бар-сик? Так, да? — Увидев мой печальный кивок, маг продолжил — Так вот, Бар-сик ты наш замечтательный, ты эту «харберо» распечатал? Тебе и запечатывать. Считай это официальным приказом. Мне плевать, как ты это сделаешь, но контрабандную тропу — найди.

Попытка как-то возразить к магу, как и все мои заявления, что я тут — «Ну совсем не причем» и «не виноватая я, он сам пришел», на мага никакого эффекта не произвели. Зло рыкнув и заявив, что «за свои косяки надо отвечать», Эсере, вместе с ухмыляющимися бойцами, ушел обратно в поместье, оставив меня на едине с Гибри, Вожаком и входом в канализацию.

— «Ну вообще зашибись…» — Уммяу… — Вздохнул я, еще не совсем понимая, в какую… я умудрился вляпаться. Эсере, гад, воспользовался той же условностью, с помощью которой отмазывал меня от наезда гильдейских.

Клан Бурде обязан теперь послать бойцов на проверку своей канализации. А я — член этого клана. Мой ошейник, пусть и уступает амулетам гильдейцев, но тоже может помочь в отслеживании моего местоположения на территории клана и немного за его пределами. У меня же — не хухры-мухры какой. А почти капитанский. Пришлось такой делать, чтобы совместить с функционалом стандартного ошейника. Ширпотреб бы тут не проканал.

И если у Бурде вдруг спросят, то он честно ответит и данные предоставит, что один из его «капитанов» спускался в канализацию. Сверху на это приврать об отряде бойцов и, вуаля! Формальности соблюдены. Ну а то, что этот «якобы» «капитан» — всего лишь я, никого уже не волнует.

Зло выматерившись, я развернулся и побежал обратно в «центр». Хочу — не хочу, а лезть придется. Но втроем мы эту задачу точно не потянем. Бойцов мне в помощь никто не даст, а значит придется воспользоваться «резервами».

Бочонок, на удивление довольно легко согласился. Хотя тут, возможно на его согласие повлиял тот факт, что позвал я его не просто так, а «за ради помахаться». Как я понял, он как раз хотел опробовать свои новые возможности.

Шустрик тоже без проблем подписался на организованную мной вылазку. Единственная проблема была — его найти. Благо, примерные места, где он может находиться — я знал. Хотя и пришлось знатно побегать, пока отыскал этого непоседу.

Вожак в это время выполнял схожую задачу. Я отправил его пробежаться по «местам боевой славы» и собрать «ополчение» из местных пёселей. Естественно, абы кого он «набирать» не будет. В наш своеобразный отряд я затребовал только наиболее сильных, живучих и крепких собакенов. Брать вообще всех — толку не было. Если после нашей вылазки львиная доля не вернется обратно — по головке меня точно не погладят. Да и трактирщику не нужны проблемы с разъяренными хозяевами.

Про то, что я частенько «экспроприирую» местную «живность» для своих задач, местные жители уже давно были в курсе. Да и не заметить подобное — сложновато. Слишком активно я пользовался услугами «наемного персонала». Зачем мне это, никто конечно не знал, но в случае проблем — в первую очередь будут винить именно меня.

На все, про все, ушло почти пять часов. И вот, наконец, у входа стояла наша бравая команда. Впереди я — полководец и идейный вдохновитель, что с матами, сквозь стиснутые зубы, на все лады костерил Эсере, стараниями которого мне вновь нужно лезть в эту клоаку. Я то хотел просто найти вход, сообщить о нем, а там пусть сами разбираются. Ну и пользоваться им после зачистки бойцами поместья.

Слева от меня, и немного сзади, стоял Бочонок, лениво пофыркивая на недовольного эти фактом Вожака. Бочонку было глубоко фиолетово, где там он привык стоять. Ему тут и самому — вполне комфортно. Спорить Вожак не рисковал, но недовольство свое он вовсю демонстрировал.

Справа, была почти симметричная ситуация. Шустрик, не особо заморачиваясь, просто спихнул Гибри немного в сторону и с интересом принюхивался к идущим от спуска запахам. Хотя чего он там уловить пытался, я так и не понял. Обоняние мое, к сожалению, никогда не было по-настоящему сильной стороной. Запахи различал хорошо, но и только. А вот Шустрик, судя по напряженной позе, различал в разы больше. И иногда хлещущий по бокам хвост — был лучшим показателем.

Гибри же, в отличии от Вожака, совсем не расстроился, что его потеснили с привычного места. Я, даже, с некоторым удивлением заметил, что щенок, тщательно наблюдает за тем, как и что делает Шустрик. Как стоит, как дышит, как водит мордочкой, концентрируясь то на одном запахе, то на другом. И не только наблюдает, но и пытается повторить. Наши тренировки, когда щенок пытался стать чуть ли не моей тенью явно пошли ему на пользу. Учиться он… научился. По другому и не скажешь.

Позади нашей основной пятерки, прижав уши и глухо рыча, собралось девять пёселей и, что меня удивило — один кот. Этого кошака я видел впервые и почему его привел Вожак — я без понятия. Но вникать и выяснять я не стал. Кот без вопросов принял мое главенство и был вполне готов сунуться вниз. А большего и не требуется.

За его боевые качества я не сомневался. Не зря ж его Вожак-то привел. Да и внешне он вполне вызывал уважение. Не столь крупный, как мы с «братьями» или сам Вожак, но тоже здоровый, с длинной каштановой шерстью, которая, видимо под действием какой-то способности, даже на вид, явно по-жестче обычной будет, с мощными лапами и крайне злым взглядом темно-синих глаз.

— «Ну что товарищи!» — Уммяум мяу мя! — Развернувшись к своей мини-армии, торжественно начал я. — «Враг стоит у порога нашего дома, пришла пора…»

— «Ой, да заткнись уже, а!» — Недовольно влез Бочонок, обрывая мою вдохновленную речь.

— «Ну блин, скучные вы, уйду я от вас!» — Вздохнул я и уже спокойнее и серьезнее скомандовал. — «Шустрик, на тебе разведка. В бой не лезь, просто сообщай, если кто окажется на пути.»

— «Понял» — Кивнул он.

— «Бочонок. Ты с Вожаком наши основные танки. Эм…» — Замялся я, видя что оба явно не в теме — «Ваша задача сдерживать противника. Бить его не надо. Этим займемся мы с Гибри и Шустриком.»

— «Хорошо» — Не очень довольно ответил «братец». Уготованная роль ему явно не пришлась по душе, но спорить он, к моей радости не стал.

— «Все остальные.» — Обратился я к своре пёселей и коту, пытаясь подобрать наиболее простые и понятные мысле-образы — «держаться сзади. Атаковать по команде. Не подставляться. Не геройствовать. Помогать в бою. Прикрывать тыл.»

Подобную установку я повторил им несколько раз, в различных вариациях. Вроде бы — вняли. По-крайне мере, я на это очень надеюсь. Тем более, что недавний эксперимент с «наемнымирабочими» и сетью наблюдателей из подчиненных Вожаку пёселей — оказался вполне успешен. И сильных проблем с взаимопониманием у нас не возникало. Живность тут, что в очередной раз поражало — очень и очень сообразительная.

Да и у меня по району уже давно репутация пошла, как у кота, что всегда по достоинству вознаградит за хорошую службу. Не зря из Эсере выбивал средства на свою деятельность. Косточки из трактира и довольные пёсели сыграли свою скрипку.

В принципе, можно было бы и лучше подготовится. особенно в плане взаимодействия, восприятия команд и осознания своих задач у каждого. Но, я решил рискнуть и рвануть вниз прямо сейчас, вот так, спонтанно. Резон в этом был прост и незатейлив. Совсем недавно оттуда вышел опытный «авантюрист». Пусть он и вышел еле живой, но это не важно. Важно то, что он там прошел. А значит, любые преграды на своем пути он устранял. Иными словами, именно сейчас, там в разы меньше всяких опасных тварей, чем будет через день-два, не говоря уж о том, кто там появиться через неделю или еще позже.

— «Что ж…» — Еще раз окинув взглядом свое «воинство», вздохнул я — «Погнали!»

Интермагика

— Драный кошак! — Со злостью пнул неповинную табуретку разъяренный маг — Магроро Абране! Угораздило сволочь вылезти где не просят! Сердре портовые! Да чтоб им…

— Я бы попросил — Прервал этот крик души чужой громкий голос. А в след за ним раздался легкий скрип дверных петель и в проеме показался тот самый маг, что недавно приходил с делегацией портового клана и требовал от Эсере разобраться с каналом контрабанды.

— Скройся с глаз моих хроборо тардро! — Еще больше взъярился Эсере, отправляя в непрошеного гостя мощную волну бесформенной энергии.

— Тише, тише — Хмыкнул визитер, легким движением руки рассеивая поток энергии — Разве так встречают старого друга?

— Друга говоришь?! — Зарычал маг — Да тебя четвертовать мало! Соро гарзе тардро!

— Ну началось — Вздохнул визитер, печально покачав головой. После чего, спокойно прошествовал в угол лаборатории и опустился в одно из кресел. Поднять щит из чистой энергии он тоже не забыл.

Следующие полчаса вся обстановка и сами стены лаборатории испытывали на себе приступы гнева и ярости одного из самых сильных магов города. Слуги и охрана поместья, едва заслышав отголоски этой бури, постарались ретироваться из этого крыла как можно дальше, в ожидании, пока маг не выдохнется. Подобные вспышки ярости у Эсере случались довольно редко. Но их результат всегда был печален и никто не хотел попасть под горячую руку.

Благо хоть, что стены лаборатории, что наиболее важное оборудование в ней, были достаточно сильно зачарованы и защищены от «случайных» повреждений. А всякую мелочь — почти не жалко.

Пришедший в гости к Эсере маг, тоже особо не переживал по поводу буйства своего товарища — привычная, неизвестно с каких времен, картина. Собственно, когда-то именно эта черта характера Эсере и личная особенность пришедшего к нему в гости мага и стали причиной зарождения дружбы между ними. Один — мастер атаки, чей яростный напор способен проломить почти любое сопротивление. Второй — мастер защиты, способности которого позволяли с арктическим спокойствием разгуливать чуть ли не в жерле вулкана. В общем, парочка нашла друг друга, сперва в тренировках, потом в учебе, попойках, драках и уже позже — в дружбе.

Звали мага Содо нар Тео, как и Эсере, он уже тоже давненько занимает пост личного мага одного из владетелей города. Был он почти полной противоположностью Эсере. Если маг Бурде был крепок и статен, то Содо — наоборот. Чрезмерно худ и, даже на взгляд, тщедушен. Вытянутое, как и все тело, лицо. Глубоко посаженные глаза и острый крючковатый нос. В узких кругах за Содо давно и прочно закрепилось прозвище, в переводе очень созвучное со словом «долговязый».

Но, такая внешность самому магу вполне нравилась. Да и противников частенько обманывала, заставляя невольно считать его легкой добычей. Не мало было тех, кто за подобную ошибку жестоко поплатился.

Пришел же маг по вполне определенной причине. То требование, что он от лица своего господина выдвинул Эсере, как представителю Бурде, требовало некоторых уточнений, которые «при всех» озвучивать было никак нельзя. Да и Содо, как и его господин, вполне понимали, что заставлять клан Бурде заниматься вопросом канализации — на самом деле бесполезно. О событиях в соседнем районе и проблемах с коалицией Градо и Эдеры «портовые» были прекрасно осведомлены.

Плюс, у мага и самого были личные причины заявиться к старому другу. Очень уж сильно его заинтересовал один крайне необычный Тиргесто. Слухи-то, конечно, до Садо доходили и раньше, но увидев Тиргесто лично, у мага вполне естественно возникли вопросы.

— Зачем явился? — Выплеснув на щит Садо последний, самый мощный удар, спросил Эсере, усаживаясь в соседнее с ним кресло и доставая из небольшого мини-бара бутылочку лучшей фруктовой настойки.

— А то ты не знаешь — Хмыкнул Содо, с удовольствием наблюдая, как Эсере разливает настойку по фужерам.

— Знать-то знаю, не тяни давай — Недовольно пробурчал маг.

— С канализацией можете особо не напрягаться — Вздохнул маг «портовых», скучающим голосом, озвучивая официальную часть — Мой господин прекрасно понимает, что твой клан такую задачу не потянет. Мы сами разберемся с этой проблемой. От вас требуется только одно — не мешать. Ну и составить фиктивный договор найма, чтобы вы «якобы» наняли наших бойцов, а мы «якобы» запросили кучу денег за «поиски» контрабандного пути.

— Да это-то и так понятно — Отмахнулся маг — Не мы первые, не мы последние. Сколько раз подобной фигней страдали. Нам этот «Судеоре» хренов не очень-то и мешает. Да и не лезут к нам особо контрабандисты. Это у вас с ними проблема постоянная. Да у северного клана. А у нас… Так… по мелочи. Мы и путь-то их искали, чтобы лазейку в обход «границы» прикрыть, да чтоб соседи не ударили в спину, когда начнется заварушка.

— Ну а раз понятно, то чего ты опять с катушек-то слетел? Буянить вот изволил.

— А то непонятно? — Зло посмотрел он на Садо — Мне, господину, как за «чистку» канализации сообщать теперь? Он же мне весь мозг выест!

— Ааа… хех! — Хмыкнул маг — Ну… тут да, с «чистильщиками», вам так и так придется самим договариваться. Тут уж извини, территория тут ваша, вам и карты в руки.

— Самим, блин, договариваться? — Передразнил его Эсере — А то что за их работу нам придется отвалить под сотню средних кристаллов, это мелочи да?

— Ага — Довольно улыбнувшись, кивнул Садо — Мелочи.

Видя, как его собеседник снова закипает, маг весело хохотнул и прикрывшись щитом, приготовился ко второму раунду. Заметив пленку защиты, Эсере, проскрежетал зубами, но все же взял себя в руки. Он-то прекрасно понимал, что для клана, контролирующего почти пятую часть города, а главное его портовую часть, сотня кристаллов — это действительно мелочь. И тут уже ничего не поделаешь. Порт это не захолустье, вроде территорий Бурде.

Когда-то давно, Эсере выбрал этот клан именно из-за его обособленности, спокойствия и размеренности жизни. Чем, к слову, не слабо так удивил всех, кто знал горячий норов мага. Эсере же, было плевать на мнение окружающих. Он любил и ценил спокойствие исследовательских лабораторий, почему и свалил в это «захолустье».

— Ладно. — Вздохнув, припечатал ладонью Эсере — Разберемся.

— Ну вот и ладненько — Улыбнулся гость, с удовольствием отпивая глоток настойки. — Ты мне другое скажи. Вы что психи?

— Ммм? — Поднял бровь Эсере.

— Разрешить «королю леса» гулять по своим территориям, как у себя дома — Начал перечислять Содо, загибая пальцы — Да еще какому?! Нарго! Да еще и начавший сколачивать свою «стаю»? Я уж молчу про ошейник с символикой члена клана. Это что еще за ерунда? Вас же гильдия с потрохами за такое сожрет.

— Ааа — Заулыбался Эсере, поняв, что главного всезнайка Содо так и не заметил — Я тебе больше скажу. У нас таких еще двое. Да и у меня в подчинении… Так… — Оглянулся вокруг маг. Но увидев, какой ураган недавно тут устроил, вздохнул и приподнявшись, раскинул руки в стороны, посылая слабую волну ментальной энергии — Сейчас примчится.

— Кто примчится? — Не понял гость, не совсем понимая, что тут происходит. Про то, что на территории Бурде окопались аж три короля леса, он конечно же уже давно знал. Слухи донесли. А вот то, что все они были Нарго, знатно его удивило и выбило из колеи. Слишком уж это было необычно.

— Еще один?! — Но еще больше маг удивился, когда ощутил приближение еще одного существа. Не «Тиргесто», но, судя по всему, тоже Нарго.

— Ага — Довольно улыбнулся Эсере, посылая очередной ментальный импульс вокруг себя. На злое и недовольное «Шишао!», раздавшееся откуда-то из коридора, маг не обратил почти никакого внимания.

— Я наверное чего-то не понимаю? — Попытавшись взять себя в руки и собраться с мыслями, спросил Садо.

— Ага. Не понимаешь — Довольно кивнул Эсере. Несмотря на всю его серьезность, статус и прочие условности, но сейчас он просто не мог вести себя иначе. Старый друг, приятная, хоть и разбомбленная обстановка вокруг — что давно уже стало привычным явлением. И крепкая, но ароматная настойка в бокале. Самое-то, чтобы немного отпустить вожжи сознания, позволив озорному мальчишке выглянуть из под пресса прожитых лет и по-подкалывать старого друга.

— Ладно, сдаюсь — Вздохнул маг — Колись давай. С меня бутыль Сергдерскоро собе.

— Две бутыли! — Сразу потребовал Эсере

— Обалдел?! — Возмутился гость.

— Ща будет три! — Без тени иронии заявил хозяин лаборатории. — Две это еще по старой дружбе.

— Лааадно — Протянул маг — Пусть будет две. Вымогатель доморощенный!

— Хех! — Хмыкнул довольный Эсере, предвкушая удовольствие от получения сразу двух бутылей элитной выпивки. — Поверь оно того стоило.

— Ты не тяни — Отмахнулся недовольный Содо — Выкладывай давай.

— Только между нами — Серьезно посмотрев на гостя, потребовал Эсере. Дождавшись кивка, он продолжил, сказав всего два слова — Нарго эндереро.

— Стоп… — Мотнул головой гость, посчитав, что ему послышалось — Перерожденный?!

— Ага — Довольный, как слон, кивнул Эсере.

— Да ладно — Недоверчиво посмотрел на него Садо — Хорош меня разыгрывать. Не бывает перерожденных в тело такого слабого существа, как Тиргесто.

— Я тоже сильно удивился… — Отбросив веселость, Эсере спокойно и не упуская мелочей, рассказал другу историю своего знакомства с Барсиком и все, что он успел о нем выяснить.

— Делааа… — Протянул гость — И что? Память действительно отшибло напрочь?

— А я о чем говорю — Кивнул хозяин — Он даже про повторное перерождение ничего не помнил. Действительно не помнил — Предвидя недоверчивость собеседника, уточнил маг — Я много раз проверял. У него не осталось знаний о прошлой жизни. А если и остались — то какие-то общие мелочи. О энергии, энергетике и прочем, он не помнил вообще ничего.

— Надо же… — Задумчиво протянул Садо, погружаясь в размышления.

Эсере ему не мешал. Озвучив историю своего знакомства с Барсиком, он и сам повторно задумался о «превратностях судьба». А самое главное, о том, что эти самые «превратности» сулят лично ему и какую выгоду из них можно поиметь.

Ведь само существование такого существа, как перерожденный в теле Тиргесто — нонсенс, если верить всему, что известно о «перерождении».

Для успешного «перерождения» необходимо несколько главных условий. Что для первого, что для второго, главное — личная сила, что позволит пройти через смерть и «сохранить себя» до момента переноса в новое тело.

Остальные же условия, уже более предметные. Если говорить о первом перерождении, то тут их всего три. Не человек, ибо плод сперва под защитой матери, что не даст в него вселиться чужой душе. Ну а потом уже будет поздно перерождаться. Ребенок довольно быстро наращивает свою собственную «броню», которая просто не пустит в свое тело чужую душу. А если точнее, то энергию, что шлейфом потянется за ней из старого тела. Точнее, пустит конечно. Но такое мощное вливание просто убьет и ребенка и практика.

С животными такой проблемы нет. Там энергия, тянущаяся следом за душой «перерождающегося» просто не находит точек для своей «привязки» и, в итоге, рассеивается в никуда, лишь малой частью «оседая» в новом теле. Единственное, что остается — тонкие эманации. Проще говоря — память и разум. Да и то, «сбои» — не редкость.

И третье условие — существо для «перерождения» с самых первых секунд своей жизни должно обладать огромным энергетическим потенциалом. И, естественно, его тело должно выжить при «перерождении» практика в него.

Для второго же перерождения правила почти те же, что и для первого. Но с одним исключением. Целью второго перерождения может стать человек. Не ребенок, но и не взрослый. С «погибшим разумом». И еще парой мелкий условий. Но, главное, за что так и хватаются все маги, целью может быть человек!

Это возможно, не смотря на давно появившуюся у человека естественную «броню» энергии по той причине, что эта самое броня из-за «смерти разума» — сильно ослаблена. Настолько, что «пробить» ее для сильного практика — почти не проблема. И опять же, тянущаяся следом из тела животного энергия, снова не находит точек «привязки», снова рассеивается, оставляя только «тонкие эманации разума» и прочая прочая.

Конечно, это все в общих чертах, но основа-основ — именно эти правила. Тело новорожденного Тиргесто никак не соответствует требованию для вселения чужой души. Оно просто не вместит в себя разум и душу практика. А тут… Барсик взял и доказал, что из любого правила бывают исключения.

— Я в деле! — Заявил Содо, тщательно все обдумав. Как и Эсере, его тоже давно интересует вопрос «перерождения», так что, такое заявление совсем не удивило хозяина лаборатории.

— Конкретнее — Потребовал Эсере, поняв, что шутки кончились и пора переходить к торгу. За те данные, что маг успел получить изучая Барсика, он собирался затребовать немало. Не говоря уж о доступе к телу самого Барсика.

Торг между магами длился несколько часов. Попытно утрясались мелкие детали, вроде недавнего «незначительного» происшествия с «канализацией» и прочих проблем, быстро определенных обоими в мелочи. Вопрос про кучу Нарго на территории клана Бурде тоже больше не поднимался.

Да и смысл его поднимать, если у клана Бурде есть «перерожденный» Нарго. Он сам по себе гарант того, что Нарго не пойдут против клана. Так что, Садо это больше не интересовало. Он, даже без дополнительных условий и прочего, согласился прикрыть клан Бурде, если на них, по этому поводу, начнет наседать гильдия. Благо, кое-какие подвязки и серьезные знакомства для этого у Садо имелись.

— По рукам? — Спросил наконец Садо, протягивая руку для закрепления сделки.

— По рукам — Кивнул Эсере.

— Ну что ж — Потер довольно ладони Садо — Показывай своего уникума! Хочу взглянуть поближе.

— Но но! — Хмыкнул хозяин лаборатории — Уйми свое нездоровое любопытство. Препарировать его не дам. Он нам тут еще пригодиться.

— Да я просто посмотрю на него поближе — Смутился немного маг.

— Ладно, пойду распоряжусь — Хмыкнул Эсере, ни на йоту не поверив в чистые помыслы гостя и делая себе зарубку в памяти контролировать поползновения друга. — Через полчаса будет.

Выйдя из кабинета и найдя первого подвернувшегося под руку слугу, Эсере затребовал к себе Барсика и вернулся в кабинет, с удовольствием вернувшись к распитию настоечки.

Однако ни через полчаса, ни через час, Барсик в лаборатории мага так и не появился. разозленный Эсере, в итоге не выдержал и лично решил выдать слугам и бойцам нагоняй за нерасторопность.

Когда же через час выяснилось, что Барсика, его «стаи», «братьев», да и вообще — большей части крупной живности вообще нет на территории клана, у Эсере невольно зашевелились волосы на затылке, а по спине заструились ручейки холодного пота.

Когда он, в горячке, отдавал Барсику приказ спуститься в канализацию, он собирался лишь проучить его за доставленные неудобства. Маг и в страшном сне не мог подумать, что его бесценный подопытный — реально сунется в канализацию! Точнее, такой вариант он держал в голове, но маг рассчитывал, что Барсик сперва хотя бы начнет как-то готовиться, веселя мага и унижаясь, выпрашивая у него ресурсы на подготовку. И это не говоря уже про попытки разжалобить Эсере и «убедить» его в «суицидальности» идеи спуска вниз, как, на его месте, сделал бы любой здравомыслящий разумный!

О том варианте, что Барсик, едва получив приказ, соберет кучку дворовых блохастых кобелей, захватит своих «родственников» и сразу же полезет вниз, Эсере даже и помыслить не мог.

— Там… — Начал было принесший дурную весть слуга

— Что?! — Злым рыком перебил его маг.

— Там… Не только наши Тиргесто и собаки района… — Прроблеял испуганный мужичок — Там… там был еще и кот.

Глава 21

Едва мы спустились вниз, как события резко понеслись вскачь. Я даже было подумал, что сильно поторопился, сунувшись в канализацию, рассчитывая, что Абране перед смертью успел расчистить дорогу.

После первого же поворота узкого тоннеля, выводящего на небольшой перекресток, на наш отряд навалилась огромная куча местных тварей. Завязалась суматошная драка всех со всеми. Визг, рык, шипение, звук разрываемой плоти. Пожалуй, если бы я изначально не подготовился, доверившись инстинктам и отпустив вожжи разума, я бы мог и растеряться.

Больше всех отрывался Бочонок. А я, наконец, увидел, что же за новую способность он заполучил за сражение в трактире. Вопросов нет, ему она подходила идеально. Стандартный, уже привычный «Таранный удар» бочонка, в разы усилился за счет странных, хаотичных выбросов энергии, отвешивающих оплеухи всем и каждому, кто окажется на пути Бочонка, но сможет избежать его главного удара. Всякая мелочь, вроде жаб, змей, каких-то насекомых и прочих, несильно поддающихся описанию тварей, буквально расплющивалось просто от того, что Бочнок пролетал мимо. Нейро-сеть обозначила эту новую способность Бочонка, обозвав ее «Сопутствующее разрушение». Может не сильно и красиво, зато точно.

Шустрик тоже стал сильнее, хотя, в чем его новая фишка я понял далеко не сразу. В его способе сражения не было почти никаких отличий от того, что было раньше. и только потом, когда «анализатор» вывел мне подробную сводку, я понял, в чем прикол. Его способности, поименованные сетью, «Призрачный шаг» и «Вихрь когтей», фактически слились воедино, преобразовавшись в «Рассекающий рывок». Если раньше он их применял просто подряд, перемещаясь к противнику и нанося град ударов после этого, то сейчас обе способности стали единым целым. Зачастую, только от того, что Шустрик просто переместился к противнику, того уже можно было списывать со счетов. Хоть сейчас бери этот фарш и жарь котлетки.

Единственное, что сдерживало Шустрика от того, чтобы превратиться в настоящую машину смерти — это то, что его тело, в отличии от меня, Бочонка, Вожака или Гибри, не было укреплено способностью. «Крепкое тело» вообще не было ему доступно. Точнее, он мог его развить, но смысла в этом не было. А вот вред — был. Одна из особенностей этой способности в том, что тело, как бы глупо это ни прозвучало — становиться крепче. А став крепче, становиться и менее… «резким», скажем так. А это напрямую влияет на скорость движений и реакцию. Проще говоря — для Шустрика она никак не подходит. Потому даже имея возможность нашинковать противника, Шустрик зачастую вынужден сдерживаться, чтобы не подставиться под ответную атаку или случайный удар. Ведь на его скоростях, даже простой коготь оказавшийся на пути — опаснее острейшей бритвы.

С Вожаком и Гибри все было несколько проще. Их способности почти не отличались от стандарта. Если, конечно, за этот стандарт брать ту основу, которую тренируют бойцы клана Бурде. То же самое «Крепкое тело», «Общее усиление», которому оба обучились недавно, повысив свою физическую силу. Ну и «Тяжелые лапы», полученные от меня и «Рывок» — то же стандарт, которым обладали оба. Конечно, они не были, как два брата акробата. И отличались довольно сильно. Вожак — больше силовой боец, опирающийся на свою физическую мощь. А Гибри, в силу того, что он еще маленький — скоростной и атакующий. Но общие возможности у них были примерно похожи. Использовали они их только по разному

Едва завязался бой, как эта парочка, так же как и мои «братья», мгновенно скооперировались. Вожак не давал зажать Гибри. Тот же, рвал всех и вся, опираясь на защиту старшего товарища.

Остальные участники отряда, в общую свалку боя и вакханалию, устроенную «братьями» и Гибри с Вожаком, практически не лезли, заняв оборону в коридоре перед перекрестком и лишь изредка выскакивая оттуда, чтобы добить подранков или помочь кому-то из «командиров», если на них начинали сильно наседать.

Единственным, кто отличился, был тот самый кот, которого привел Вожак. К моему огромному удивлению, он оказался удивительно полезным в бою. Ну и, как-то так само собой получилось — стал моим напарником, прикрывая и позволяя вдоволь резвиться, не заботясь о тылах. Его способности были довольно странными на мой взгляд, но крайне полезными. Он не наносил почти никакого урона. Не атаковал и старался избегать вражеских атак. Просто крутился вокруг меня и поддерживал.

Но именно эта поддержка позволила мне развернуться на полную катушку. Нейро-сеть поименовала его способности как «Вампиризм энергии» и ее «Передача союзнику». Проще говоря, он, каким-то непонятным образом мог замедлить скорость циркуляции энергии в теле противника, заодно отняв часть его энергии себе, чем, собственно и замедлял самого противника, если тот заходил ко мне в тыл или атаковал из слепой зоны. Отобранную энергию кот тут же передавал или мне, или, если мы оказывались рядом, кому-то из союзником, соответственно ускоряя уже нас. Причем, что меня удивило, эта энергия успевала, каким-то неведомым образом, «Преобразоваться» и вливалась в нас словно родная, не вызывая ни малейших проблем с ее отторжением.

Единственное что, приходилось его прикрывать, так как несмотря на всю свою пользу, сам он сражаться особо не умел. Точнее, не имел для этого никаких особых способностей. А обычной кошачьей ловкости, когтей и клыков, иногда не хватало, чтобы одолеть местную живность.

«Анализатор», вместе с «энерго-модулем» нейро-сети вообще взбесился, едва увидел, что творит этот котяра, но, времени на «анализ» у меня не было. Так что, пришлось оставить этот вопрос на потом. Как и тот факт, что в энерго-зрении этот кот был чистейшим «Гере», то есть — фиолетовым. Такого я раньше вообще никогда не встречал.

В этой свалке, как и в предыдущих боях, мне невольно снова выпала роль эдакого «координатора». Впрочем, с ней я уже давно свыкся. Да и с учетом моих тренировок по «Ускорению сознания», ставшего мне доступным после получения «Энерго-компенсатора», именно эта роль и подходила мне больше всего.

— «Вожак! отойди немного назад, чтобы не окружили!» — Послал я команду, одновременно с этим, влетая «Импульсным ударом» в рыхлую тушку довольно большой твари, похожей на сгусток из когтей и болотной тины.

— «Бочонок, охолонь! Зажмут же! Шустрик слева!» — Предупредил я братьев, но видя, что они при всем желании никак не смогут вовремя отойти, отдал новый приказ отряду пёселей позади — «Перебейте мелочь, дайте нашим место для отхода!»

Едва получив этот приказ, парочка собакенов рванула вперед, врезаясь в толпу мелких тварей и раскидывая их с пути отходящих Бочонка и Шустрика. Так-то, эта мелочь не была особой проблемой. Но могла задержать при отходе назад. И вот тогда у «братьев» возникли бы проблемы. Довольно крупных тварей тут тоже хватало.

Именно поэтому мне частенько приходилось отдергивать парочки «командиров», заставляя их оступить назад и сохранить некое подобие «строя». Только это помогало нам выдерживать «навал» канализационных монстров и избегать серьезных проблем.

Отбросив «Тиновика», наседавшего на Вожак сбоку, я тут же метнулся направо к братьям, врезаясь в крупного, то ли жука, то ли паука, и перетягивая его внимание на себя. Пара мощных оплеух, подкрепленных «Контролем инерции» сперва подкинули тварь немного в воздух, а потом отправили ее назад, прямо под «ноги» очередного местного страшилища.

— «Бочонок! Отходите говорю!» — Добавить чуть злости в ментальный посыл, потребовал я.

На этот раз Бочонок все же внял, хотя судя по эмоциональному фону, ему это и не понравилось. Но, его недовольство длилось недолго. Я уже заметил, что в бою мой «братец» частенько впадает в раж, не замечая ничего вокруг себя. В том числе и полученных повреждений. Эдакий кот-берсерк местного розлива. С одной стороны это вроде и хорошо, с его мощью такой напор испугает многих, но иногда это только мешает. Вот и сейчас, все недовольство Бочонка как рукой сняло, когда он все же почувствовал боль от нескольких порезов и осознал, в какую ловушку чуть не угодил.

Кот, оказавшийся рядом с Бочонком сразу же влил в него порцию заменой энергии. И что интересно, не только восстанавливая запас «братца», но и, каким-то образом, ускоряя его естественную регенерацию. Нейро-сеть тут же записала в журнал еще одну его способность «Усиление регенерации», тут же пометив, что это может быть производной от «Передачи энергии союзнику».

Все эти сообщения и прочее, я успевал прочитывать лишь мельком, особо в них не вникая. Хоть мое сознание и было под «Ускорением», но пока эта способность была еще слишком слабо развита. Несмотря на «Компенсатор» я не мог вливать в свою голову слишком большие объемы энергии и слишком сильно на него воздействовать. Чревато. Но даже ускорения всего на ноль и три мне вполне хватало, чтобы контролировать происходящее вокруг и иногда читать сообщения сети.

В будущем нейро-сеть обещалась, что по достижении максимально-возможного уровня развития — пятидесяти, я смогу ускорять свое сознание, а значит и реакцию почти в пять раз. Но пока — лишь небольшое «ускорение», которого хватает только на «общие» нужды в бою. Вовремя заметить, что союзник в беде или вот, как сейчас, успеть прочитать сообщение нейро-сети.

Конечно, смысла отвлекаться на эти сообщения в бою, по идеи и не было, но, для первого боя, мне приходилось это делать, чтобы понимать, примерные возможности своего «отряда». Так-то я и так видел их результат, но, с тем же «вампиризмом» кота, помогла разобраться именно нейро-сеть. А то я по-началу сильно удивлялся, почему атакующий противник вдруг резко терял в скорости. Потерю врагом энергии замечал, а вот пост-эффект с «замедлением» подсказала именно сеть.

— «Оп-па-па!» — Ум-мяу-мя! — Воскликнул я, резко разворачиваясь и единым прыжком, напрыгивая на мелкую сороконожку, ненормального размера — «Куда это ты собралась? Этот котяра мне еще нужен!»

Вцепившись ближе к «голове» твари и надеясь, что это и впрямь была «голова», я резким движением оторвал ей часть тела и тут же прыгнул обратно в общую свалку.

— «Не зевай!» — Пожурил я кота, услышав ответное — Урм!

Общий «накал» схватки понемногу сходил на нет. Как я понял, вся эта кодла разномастных тварей — были теми, кто упорно преследовал Абране до самого выхода из канализации. Эдакий канализационный «паравоз». Иначе и не назовешь. Причем, «паровоз» этот уже был знатно потрепанный. Во многом — стараниями самих тварей.

Мы, собственно, заявились сюда чуть ли не к шапочному разбору, когда местные уже закончили выяснять, кто тут главные «батьки» на районе и собирались расползаться кто-куда. Собственно и сама свалка боя возникла только потому, что ворвавшись на перекресток мы сперва спровоцировали всякую мелочь, а потом на звуки схватки из кучи ответвлений подтянулись все, кто не успел или не захотел свалить на «родину».

Как итог, сперва бились с мелочью, потом напор тварей понемногу нарастал, грозя похоронить под собой весь наш отряд. Но уже сейчас, тварей становилось все меньше, а всяких «любопытствующих» на подмогу больше не перло.

К слову, я теперь знаю, почему местные твари так упорно атаковали именно нас, практически не трогая друг-друга. Да, они не бились единым целым, зачастую мешая друг-другу, но все равно нападали всем скопом.

Причина проста, как пробка. Та самая фиолетовая «гадость» — «Маседо», которой тут, под землей, все было буквально пронизано. Да, она была слаба и практически не представляла угрозы для нас. А вот для местных тварей — это явно была проблема. Возможно по-этому, практически все твари тут, в той или иной степени — водные. Понятно, что канализация, но тех же крыс тут почти и не встречалось. Точнее — обычных. А вот, водоплавающие — были. Вода — сама по себе неплохо так экранирует от «Маседо».

«Маседо» сильно угнетала живущих тут тварюшек. Как итог у них почти не было вариантов, чтобы заполучить что-то реально полезное для собственного усиления. Ни кристаллов вам, ни существ с мощной энергетикой и прочего. Короче говоря — мы для них, словно пламя для мотылька. И почти любая местная тварь атакует нас не задумываясь. А самое главное — без малейшего опасения за свою жизнь. В конце-концов, не мы, так конкуренты, коих тут развелось в ненормальных количествах, прихлопнуть. А так есть шанс урвать кусочек «сладкой» добычи и стать в разы сильнее.

Плюс на это налагается и еще один немаловажный факт. «Маседо» само по себе, очень и очень родственно менталу. Иными словами — тонким энергетическим эманациям. И как результат, кроме всего прочего, еще и мозги понемногу поджаривает. Так… Между делом.

И вот результат. Любая местная тварь, ползает она, прыгает или даже летает, хочет убить нас и заполучить хоть толику нашей «чистой» энергетики. По крайней мере, других адекватных причин к такой ненависти и желанию убить, я придумать не смог.

Почти полчаса нашему отряду понадобилось, чтобы перемолоть наваливающиеся на нас орды местных тварюшек. И получилось это сделать на удивление почти без серьезных проблем и потерь с нашей стороны. Так… Пару порезов у основных «сил». Ну и, одному из пёселей прокусили лапу, им уже занимался наш кот, официально получивший от меня прозвище — Хиллер.

— «Надо будет узнать настоящую кличку этого товарища и выяснить, кто он и откуда такой красивый вообще тут взялся» — Сделал я для себя зарубку в памяти. Очень уж он мне приглянулся. Думаю, стоит разбавить им свой постоянный отряд. А то я, да два силовика-пёселя, без нормальной поддержки — как-то слабовато.

«Привал», если это можно так назвать, надолго не затянулся. Едва основные проблемы со здоровьем были решены, а усталость после боя была немного сброшена, я потащил свой отряд дальше, выбрав одно из ответвлений коридора, ведущее куда-то дальше по канализации. Выбор мой пал на третий справа коридор. Ибо в нем валялся один крайне интересный трупик местной зверушки. Пусть и был он полуобглоданным, расплавленным какой-то кислотой или чем-то подобным. И… В общем, мир его праху, надеюсь он не ощущал все что с ним тут делали после смерти…

Заинтересовал меня этот труп по той простой причине, что кроме всех прочих повреждений, на одном из кусков его плоти я заметил разрез, крайне сильно похожий на результат работы какого-то острого предмета. Клинка например. Или длинного кинжала, какой был у «авантюриста».

Да и иных зацепок, куда идти дальше, у меня все равно не было. Остальные проходы были точно таким же филиалом мясного ада, как и этот. И подобная «зацепка» была только тут.

Скомандовав «построение», я еще раз напомнил роли каждого в предстоящем походе и двинулся в проход.

Вперед сразу же рванул Шустрик, по договоренности выполняющий роль нашей разведки. За ним — Вожак и Бочонок. Дальше я и Гибри. Потом кот и все остальные.

Я, честно говоря подумывал, на всякий случай отправить одного из наших «танков» в глубокий тыл. Чтобы прикрыть в случае чего. Но… пришлось учитывать такую неприятную вещь, как их характеры. Будь у нас спаянный, давно действующий вместе отряд — никаких проблем. А так… Бочонок меня однозначно пошлет. Тащиться в хвосте это точно не для него. А Вожак — обидится. Как бы глупо это не прозвучало, но в его случае, с такой обидой придется считаться. Толку с него обиженного в тылу будет ноль целых, фиг десятых.

Пришлось выдать роль тылового дозора парочке наиболее крепких пёселей, наказав им следовать за отрядом на небольшом отставании и внимательно следить, что бы никто не подобрался к нам сзади.

Не успели мы пройти и нескольких поворотов, как примчался Шустрик. И вести, которые он принес, мне крайне не понравились. Нас ждал второй этап веселого конкурса, под названием «толпа тварей и мы». Проще говоря, буквально через несколько поворотов Шустрику повстречалось что-то крайне опасное и очень большое. К сожалению, всех присланных образов я так и не понял, ибо воочию Шустрик эту тварь не видел, только учуял и унюхал, но и того, что распознал, было достаточно, чтобы понять — дела плохи.

— «Назад!» — Сразу же послал я мыслеобраз — «Отходим обратно на перекресток!»

Если я правильно понял, эта тварь тоже была из тех, что преследовали Абране. И она уже давно убралась с места событий, вот только, наш недавний бой наделал достаточно шуму, чтобы снова заинтересовать зверушку и она решила проверить, кто же там такой «дэээрзкий», что не боится устраивать дискотеку в ее «охотничьих угодьях».

И встречать ее нам придется у того же самого перекрестка, который мы покинули буквально недавно. В узких коридорах канализации — шансов с ней совладать у нас точно в разы меньше, чем на перекрестке.

Вот только, возможности отступить обратно, нам так никто и не дал. Нет, к самому перекрестку мы вернулись вполне успешно, однако, там нас уже ждала очередная толпа местных тварей, успевшая подтянуться на запах бесплатного «угощения». Кровь и текущая вода — сыграли с нами злую шутку.

— «Налево!» — Сразу среагировал я — «В тот проход!»

Глава 22

— «Черт, черт, черт!» — Ругался я, понимая, что с каждой секундой, с каждым пройденным метром ситуация становится все хуже и хуже.

Через коридор мы прорвались практически без проблем. Тут, как говорится — у страха глаза велики. Не так уж и много тварей в нем оказалось. В основном— всякая мелочь, падальщики и прочая трусливая братия, подтянувшаяся на кровавую «халяву».

Половина из них разбежалась кто-куда, едва только Бочонок недовольно «Уррркнул». Вторая же половина явно не горела желанием нападать, сделав вид, что мы с ними «одной крови» и делить нам нечего. Но все равно была готова свалить при первом же признаке агрессии с нашей стороны.

Что интересно, «анализатор», подмечая мелкие детальки их поведения, вновь выявил ту же особенность, что заставляла местных тварей нападать на нас и раньше. Разница была лишь в том, что в этот раз — инстинкт самосохранения у них оказался в разы сильнее.

К сожалению, так было не со всеми. Среди всякого… «отребья» попалось и несколько более серьезных тварюшек. И вот с ними и возникли основные проблемы. Путь обратно, к выходу на поверхность, как и несколько других путей, нам были отрезаны. Пробиться-то мы бы смогли, но на это понадобиться слишком много времени. Да и к местному зверинцу, пусть и понемногу, но подходят подкрепления.

А надолго нам тут застревать — не вариант. Не с таким «бронепоездом» у нас за спиной и несущимся сюда на всех порах. Да и флага в лапах что-то, ни у кого из нас — не наблюдается.

И как бы я не хотел, а дать тут бой ползущей к нам на огонек твари, у нас не получилось бы при всем желании. В итоге, доверившись модулю «картографа», подсказавшему, что именно один из проходов может привести нас к другому выходу из канализации, я скомандовал отряду отступать именно туда.

— «Вожак, Гибри — прикрываете. Ты и ты…» — Мысленно скомандовал я двум пёселям — «У них на подхвате. Остальные, в походном порядке. Шустрик рви вперед!»

Втянувшись в проход и попутно отбиваясь от нападок местных тварюшек, мы рванули вперед, стараясь как можно быстрее и как можно дальше свалить от сюда. Очень надеюсь, что прущая за нами тварюшка, обрадуется куче наваленных тут трупов и не станет выяснять, а кто же в конце-концов, тут порезвился.

К сожалению, надежды не оправдались.

Мы уже довольно далеко удалились от перекрестка. Прошли несколько отстойников и коллекторов, но сбросить «хвост» так и не получилось. Тварь напрочь проигнорировала «угощение» и даже не замедлившись последовала за нами.

Что еще хуже, она нас понемногу настигала. Ей-то не приходилось прорываться с боем через коллекторы и отстойники. Она, хоть и не слишком быстро, но неуклонно перла по нашим следам. Я же все больше понимал, что боя с ней, нам все-таки не избежать. И сейчас, раз за разом сверяясь со схемой карты, что когда-то вытребовал и «сфотографировал» у казначея, пытался вывести отряд к наиболее удачному для схватки месту.

Судя по карте там был довольно крупный коллектор. И если я правильно помню пояснения Эсере, когда-то в нем побывавшего, то этот коллектор представляет из себя цилидрической формы вытянутое помещение, в который выходит несколько крупных труб. По центру расположен основной бассейн. А вдоль стены, уходя вниз спиралью, ведет покатый спуск. Но самое главное, что по какой-то причине, данный коллектор — всегда пуст. Даже бойцы клана «чистильщиков» сильно этому удивлялись. Такое удобное место для логова какой-нибудь страхолюдины, но нет. Чисто и пусто.

Именно туда я и гнал наш отряд, искренне надеясь, что дорогу нам не преградит какое-нибудь неожиданное препятствие или слишком уж сильная тварь. Но, как бы мы не спешили, а я уже видел. Не успеваем. Тварь нагоняла.

Странный шелест, разносящийся по коридорам канализации становился все ближе и ближе, а конца-края поворотам, тоннелям и переходам все не было и не было. К сожалению, хоть у меня и была карта канализации, но была она крайне не точной и слишком уж схематичной. Выдерживать нужное направление получалось только благодаря «картографу». Да и то, лишь в общих чертах. Частенько приходилось сворачивать с пути, обходя различные разрушенные участки и прочую радость, вроде решеток или завалов из хлама.

Когда я уже отчаялся, суматошно прикидывая, где можно закрепиться и дать бой твари, мы наконец выскочили к искомому месту. Узловой коллектор предстал перед нами во всей своей красе.

Огромное помещение, словно созданное для съемок фильмов про каких-нибудь смерто-убийственных ужастиков или, наоборот, супер-героев.

— «Поддержка!» — Тут же скомандовал я, прикидывая примерный план сражения — «Разбейтесь по парам и закрепитесь на тех карнизах»

Получив приказ псы разбежались по всему коллектору, ловко перепрыгивая с выступа на выступ и занимая, указанные мной, места.

— «Бочонок, Вожак» — Обратился я к нашим «танкам» — Отойдите по бокам от входа. Как только тварь покажется, остановите и задержите ее любой ценой. Не дайте полностью выползти из прохода.

Почти по-человечески кивнув, Они переглянулись и разбежались по позициям. Что один, что второй начали разгонять свою энергетику, готовясь к схватке. Я даже невольно удивился. Вожак этот прием раньше пытался освоить, с моей подачи, естественно, но у него ничего не получалось. Не хватало сосредоточенности и понимания.

Бочонок же никогда ничем подобным не заморачивался, хотя и умел. Сейчас я впервые видел, какой энергетической мощью мой «братец» обладает на самом деле. Даже зависть немного взяла. Вроде увалень, увальнем, а по чистому «резерву» сто очков форы мне даст. Его личный резерв, что сейчас огненным водопадом струился по телу, раза в два — два с половиной по-больше моего будет. Впрочем, завидовал недолго. «Анализатор» сразу подсказал, что резерв свой он использует слишком уж «топорно». Давит грубой мощью. И если учитывать этот момент, то по «реальным» возможностям оперировать энергией мы с ним почти на ровне. Чисто за счет моего лучшего контроля.

Шустрик и Гибри, по заведенной традиции устроились позади наших «танков». Тут я ничего менять не стал. Схема хорошо и качественно отлаженная и вполне работает.

Я сам, вместе с Хиллером, устроился почти у самого обрыва, за которым в нескольких метрах внизу был основной бассейн коллектора. Моя задача, на пару с «танками», остановить и удержать тварь на выходе, не дав ей полностью выбраться из узкого коридора и удержать ее тут, пока Гибри с Шустриком и отряд пёселей будут рвать ее бока.

В этом плане был только один серьезный изъян. Я ни хрена не знал о противнике. Посылать Шустрика — было нельзя. Слишком много отнорков, ответвлений и прочего, попадалось по дороге. Мало ли какая тварь там могла притаиться. Задержит его неожиданно выскочив и будет не очень замечательно. Это впереди он мог спокойно резвиться ибо было куда отступать в случае чего. Да и наша помощь пришла бы довольно быстро.

Едва мы заняли позиции, как из-за поворота, в пройденный нами коридор, выползла преследовавшая нас тварь. Честно говоря, едва ее увидев, я сильно начал сомневаться, что у нас вообще получится ее остановить.

Про то, что тварь — огромная я знал, Шустрик в общих чертах смог описать, что именно он учуял. Но, чтобы настолько?

Туша твари занимала весь объем коридора, заполняя его от пола, чуть ли не до потолка. В принципе, это и все, что о ней можно было сказать определенного. Ни четкой формы, ни глаз-ног-рта или еще каких-то частей тела. Огромная шерстяная амеба, грязного болотного цвета.

Чуть больше определенности стало, когда она проползла половину разделявшего нас расстояния и появилась возможность получше ее рассмотреть. То, что я изначально принял за шерсть, было ничем иным как тонкими, короткими щупальцами или скорее — усиками, покрывавшими все ее тело. Они же и помогали твари передвигаться, работая по принципу конечностей сороконожки. Плюс к тому же, ее тело сильно напоминало желе. Когда ей понадобилось перебраться через небольшой перпендикулярный канал, она просто выбросила вперед часть своего тела, словно ложноножку, закрепилась там и перетянула оставшуюся часть туши через препятствие.

Что меня сильно заинтересовало, тварь, по какой-то причине, постаралась перебраться, не касаясь воды. Ей даже пришлось на секунду замереть над каналом с водой, чтобы выбросить еще часть своего тело в стороны и по-крепче «схватиться» за противоположный берег.

В какой-то момент, видимо, наконец, почуяв свою добычу, что так долго преследовала, тварь сильно завибрировала всей поверхностью тела, рождая мощныйшелестящий звук усиков и сильно ускорилась, спеша побыстрее добраться до желанной добычи.

Как только первые… «части» этого волосяного желе начали выбираться из коридора в наш коллектор, я скомандовал атаку. Вложив огромное количество энергии в свой «импульсный удар», я, вместе с Бочонком и Вожаком, врезался в тварь, на пару секунд заставив это «желе» отпрянуть обратно в коридор.

Расплата за подобное произошла практически сразу. Словно пружина, сжавшаяся после удара плоть твари, резко выстрелила обратно, отшвыривая нас обратно чуть ли не с удвоенной силой. Не будь ограждения перед пропастью, улетели бы мы вниз, прямо в клокочущий бассейн с нечистотами.

Следом за нами, на тварь бросились Шустрик, Гибри и отряд поддержки. Однако с первых же секунд стало понятно, что удары когтями или укусы для нее — что слону дробина. Кожа твари, или что там у нее, оказалась на удивление прочной и пластичной, просто игнорируя попытки ее как-то прорвать. А вот ответ за подобные попытки был не менее сокрушителен, чем досталось мне и нашим «танкам».

Части плоти твари резко вытянулись вверх, «усики» затвердели, превращаясь в щетку, ничем не уступающую иглам ежа, и вся эта «красота» с огромной силой обрушилась вниз, стремясь прихлопнуть одновременно всех, кто рискнул попробовать шкуру твари на прочность.

Отскочить смогли далеко не все. Двоих песелей, хоть и на излете, но все же, достало. Жалобно скульнув и обливаясь кровью из многочисленных, пусть и неглубоких, ран, они попытались отбежать на безопасное расстояние. Да не тут-то было. «Усики» твари, до того бывшие твердыми, словно металл, вмиг «расслабились» и словно удлинились, оплетая псов. Но что еще хуже — часть «усиков» с силой воткнулось в свежие порезы и впилась в тело на манер крючков.

Резкий рывок и не смотря на сопротивление жертв, тварь подтянула их к себе, накрывая сверху еще одним ударом плоти. После третьего такого удара, ни скулежа ни рычания ни воя, мы больше не слышали. Попытки как-то помочь им, чуть не обернулись для нас еще одной потерей. Гибри, слишком сильно приблизившийся к телу твари и пытавшийся когтями обрубить «усики» монстра, увернулся от удара в самый последний момент. И если бы не Шустрик, тут же срезавший, начавшие оплетать щенка, «усики» и «зацепы», то щенка бы мы потеряли.

Я в этот суматошный бой практически не лез, судорожно пытаясь придумать, что же нам теперь делать. Любая попытка атаковать тварь оборачивалась мощнейшей контратакой с ее стороны. Как-то навредить ей, несмотря на все наши попытки — у нас не получилось. Из всех, кто тут присутствовал, только Хиллер, хоть как-то, но мог на нее воздействовать. Вот только толку от этого не было почти ни какого. Слишком мощной энергетикой обладала тварь. Сомневаюсь, что он сможет ее… «сожрать» своим «вампиризмом». Остальные же, даже поцарапать ее не смогли.

— «И как тебя убивать прикажете?!» — Зло скрипнув зубами, воскликнул я.

Глава 23

После первых же потерь, в схватке неожиданно возникла пауза. Тварь, заполучив первую «порцию» так желанной ей добычи, замерла, полностью прекратив движение и больше не атаковала. Даже ее контратаки стали вялыми и какими-то… «без огонька». Шустрик несколько раз подскакивал к монстру, нанося удары, но, особо тварь это не впечатлило. Не сравнить с тем валом ударов, что она раздавала во все стороны в самом начале нашего сражения.

Более того, энергетика твари замедлилась настолько, что в пору было подумать, что тварь просто заснула. А все ответы на удары — не более чем отмашки, как от назойливых мух.

К слову, если бы не наш уникальный кот, я бы этого, даже со своей нейро-сетью и всеми ее модулями, так бы и не смог заметить. Шкура твари была просто уникальной. Мало того, что пластична и невероятно крепка, так она, оказывается, может выполнять еще и роль эдакого энерго-«камуфляжа», позволяющего скрыть практически любые проявления энергетики твари.

Единственным, кто мог пробиться сквозь этот энергетический «камуфляж», являющийся одновременно и энерго-броней, был кот, с его «Вампиризмом». Да и то, на то, чтобы пробиться и хоть как-то воздействовать на энергетику твари, он сил потратил в разы больше, чем в итоге высосал из нее.

А что еще больше удивляло, этот энерго-«камуфляж»-броня, сработал, почему-то, только сейчас. Я отлично помню ту подавляющую мощь энергетических эманаций, что давила на нас совсем недавно. А сейчас, стоило ей сожрать двух псов, как все это давление резко пропало. А вместе с ним и почти вся ее активность.

И вот этот парадокс, в итоге, и стал той ниточкой, которая могла бы помочь нам в этой ситуации. Вариантов действий было два. Либо попытаться свалить отсюда, пока тварь занята. Уж и не знаю, чем она там может быть занята в такой момент… Переваривает добычу? Как наиболее вероятный вариант — сойдет.

Или же, попытаться как-то ей, все же навредить, пока она настолько ослабла. Ну или, скорее «расслабилась».

Первый вариант мне нравился меньше всего. Неизвестно, насколько времени она впала в этот свой «сон», но вот в том, что, едва проснувшись, она снова ринется за нами, я был абсолютно уверен. И не факт, что мы, к моменту, когда она нас снова настигнет, мы уже найдем выход наружу или сможем свалить достаточно далеко, чтобы наш след затерялся. А значит, это однозначно — новые потери.

Да и выход отсюда — крайне сомнителен. Судя по карте, из этого коллектора можно свалить тремя разными путями, не считая тот, который закупорила туша монстра. Вот только… Первый — разрушен. Свод обвалился. Второй — далеко внизу и судя по карте, если туда пойти, то придется петлять по этим каналам километров двадцать, не меньше. Да и то — без гарантии, что карта не врет и мы в итоге вылезем с нижних уровней. Про третий выход лучше вообще не думать. Он где-то там, в бассейне, под водой.

Второй вариант — попробовать найти хоть какой-то способ навредить этой заразе. — «В конце-концов, должно же быть у нее какое-то слабое место?!» — Урмяум?!

— Гуф? — Услышав мой обреченный возглас, переспросил Гибри, явно не понимая, к кому и зачем я обратился. Да и остальные оставили попытки ударить, толкнуть, располосовать или укусить тушу твари, отойдя на безопасное расстояние и уставившись на меня.

— «Что?» — Невольно спросил я, прекрасно понимая, что именно от меня ждут остальные. Я тут, вроде как — вожак, значит просто обязан знать, что делать дальше. Вот только… ни хрена я не знаю!

— «Спокойно! Думай» — Послал мне направленный ментальный посыл Шустрик. Нечто подобное этому посылу пришло и от остальных «командиров».

— «Да думаю я» — Отмахнулся я, пытаясь взять себя в руки и понимая, что время — штука не резиновая и у нас его крайне мало. Встряхнувшись, я оглянулся вокруг и сконцентрировавшись, послал всем вокруг максимально четкий, мысленный посыл, подкрепив его калейдоскопом эмоций, чтобы было понятно даже далеким от ментального общения пёселям — «Идеи? Предложения? Как убить? Кто сталкивался с подобным? Кто сража…»

Не успел я закончить свою мысль, как тварь резко дернулась, сбрасывая свою сонную одурь.

— «В рассыпную!» — Тут же скомандовал я, понимая, что внезапная передышка, так же внезапно, и закончилась.

Но, ошибся. За первым судорожным рывком вперед, не последовало больше никакой реакции. Почти минуту мы держались на почтительном расстоянии, ожидая, что тварь снова «проснется», но, она так и осталась почти недвижимым комком волосатого желе.

— «Что за ерунда?» — Задумался я, не понимая, что послужило причиной такой сильной реакции твари недавно. И из всех возможных вариантов, что мне выдал «анализатор», я решил проверить наиболее, на мой взгляд вероятный. Ну не верил я, что тварь переместилась только лишь «для лучшего пищеварения» или чего-то подобного.

Хоть «анализатор» и выдавал шанс того, что тварь среагировала именно на мои действия, всего в одиннадцать процентов, но и проверить этот вариант было проще простого.

Сосредоточившись, я снова направил вокруг себя мысленный посыл, наполненный эмоциями. Но в этот раз, тварь на него практически никак не прореагировала. И я было уже отбросил этот вариант, но, все же, для чистоты эксперимента, решил повторить тот свой недавний приказ, почти в точности. С теми же мыслями и теми же эмоциями.

— «Идеи? Предложения? Как убить? Кто сталкивался с подобным? Кто сража…» — Рывок твари повторился практически в точности, как и предыдущий. И более того, в этот раз ее рывок был направлен не просто вперед, из коридора, а немного в бок. В мою сторону.

— «Неужели?!» — Урмяум?! — Воскликнул я, от пронзившей меня догадки.

Сконцентрировавшись, я вызвал в себе целую бурю агрессии и направил ее одним мощным импульсом прямо в тварь, чтобы просто подтвердить свою догадку…

Даже не знаю, каким чудом у меня получилось увернуться от последовавшей за этим атаки. Тварь, среагировав на мой эмоциональный посыл, одним слитным, мощным рывком, ринулась на меня, практически наполовину выползая из прохода. Несколько «ложноножек» плоти, с острыми иглами «усиков» хлестнули практически со всех сторон. Стоящего справа от меня пса буквально смело в сторону, благо, зацепило его вскользь и просто откинуло, немного располосовав бок.

Я же, с огромным трудом, разрывая мышцы и травмируя связки, смог отпрыгнуть назад, сбивая с лап еще одного пса и тормозя об жестковатый бок специально подставившегося Вожака.

— «Зараза!» — Уммм! — С трудом поднимаясь на лапы, выругался я. Но, времени, чтобы жалеть себя и стенать от полученных повреждений и пронизывающей боли, у меня не было. Едва поднявшись, я сконцентрировался и послал всем вокруг крайне непонятный, но четкий мысленный образ — «Никакой агрессии! Не атаковать! Не обращать внимания! Это камень под лапами! Ствол дерева! Не думать о монстре! Не нападать! Не враг!»

Уж и не знаю, что из этого сработало, но все члены моего отряда прекрасно поняли, что от них требуется. Мгновенно прервав начавшуюся было атаку, все отскочили назад и в меру своих возможностей, попытались «игнорировать» тушу твари, стараясь не воспринимать ее больше как врага. Хотя, удавалась не всем, пусть и не сильно, но все же, провоцируя тварь. Благо, этой провокации было недостаточно, чтобы она «навелась» и уверенно атаковала. Но, главное, все же произошло. Тварь снова впала в «спячку», крайне вяло реагируя на происходящее вокруг

«Агрессия» — вот ответ на все ее странности, что так долго не давал мне покоя. Я все не мог понять, как эта сволочь выслеживает нас, так уверенно двигаясь по нашему следу. Ведь энерго-отпечатки, что мы за собой оставляли, стирались достаточно быстро. Все-таки — рядом почти всегда вода. Плюс, тут все пронизано хаотичными волнами «маседо». Да и всякой живности, тоже их оставляющей — тоже навалом. Про простые запахи можно даже не вспоминать. Да и кроме «усиков» по всему телу, никаких более вменяемых органов чувств, у твари точно не было. Простой комок «усатого» желе.

Я было грешил на ощущение вибраций. Но на таком расстоянии, с которого она нас почуяла и преследовала… В общем, только сейчас я понял, как эта сволочь ориентируется и как находит своих жертв.

Ответ — «агрессия». Точнее — эмоциональные всплески, сопутствующие этому чувству. Именно их тварь уловила изначально, когда мы сражались на перекрестке. Именно по ним она нас преследовала, когда мы сражались, прорываясь по канализации. И именно на них она реагировала, атакуя в ответ, в недавнем бою.

Стала понятна и ее «сонливость». Едва отряд осознал, что не в состоянии ей хоть как-то навредить и ощутил первые потери, «агрессия» резко сменилась страхом и отчаянием. А желание нападать и сражаться ушло глубоко под плинтус.

Единственное, что выбивалось из этого объяснения — поведение Бочонка. Уж кто-кто, а он бы даже в такой безнадежной ситуации, никогда бы не утратил боевого задора.

— «Разве что…» — Задумался я, поворачиваясь к «брату» и внимательно его рассматривая — «Так вот оно что?!»

На голове «брата» был явственно виден уже немного затянувшийся рубец, а на мордочке следы крови.

— «Вырубился?» — Чисто риторически поинтересовался я, хотя уже видел ответ на свой вопрос. Даже сейчас Бочонок еще не до конца пришел в себя, все еще немного «плавая» — «Не вздумай злиться, когда окончательно придешь в себя! Иначе нам всем хана! Понял?»

— «Да» — Коротко ответил Бочонок, с трудом сфокусировавшись на мне взглядом.

Тварь ищет своих жертв ориентируясь именно на ментально-эмоциональные всплески, а если точнее, то на «агрессию». И в ее случае этот метод срабатывает всегда. Ведь даже самая мелкая крыса или иная живность, загнанная в угол, будет до последнего биться за свою жизнь и злиться на своего обидчика. Этим-то тварь и пользовалась. С ее размерами, любая жертва, хочет того или нет, рано или поздно окажется загнана в этот самый угол. Тут, в канализации, ее жертвам, не испытывать эту эмоцию — почти невозможно. Не на тварь, так на кого-другого будет направлена. Нам же — просто повезло, что ценой двух потерь и отрубившегося Бочонка, желание отряда сражаться — просто испарилось.

Теперь хоть понятно, почему у нее такая странная энергетика. И почему она настолько огромна вне тела и почти невидима сейчас. Тварь специально глушит свою собственную энергетику вокруг себя, чтобы иметь возможность «почуять» нас. Точнее — наши эмоции.

— «Все!» — Скомандовал я — «По возвращении наверх всем — сладкая мясная косточка с парным мясом! А сейчас — думать только об этом! И подняться на тот карниз!» — Махнув лапой, я приготовился к очередному раунду сражения с тварью — «Думать только о приятном! О косточке! О мясе! О самках, в конце-концов, чтоб вас черти драли!» — Заметив, что пара пёселей упорно продолжают злиться, я сам подбавил злости в ментальный посыл, чем и показал, что на это последует.

Едва уловив легкую нотку «агрессии» в выплеснутых мной эмоциях, тварь снова дернулась в мою сторону. Но, на этот раз, в разы слабее, чем раньше.

— «Как там было?» — Хмыкнул я — «Сила действия равна силе противодействия? Чем сильнее я тебя ненавижу и хочу убить, тем сильнее ты реагируешь?»

Отправив отряд на один из нижних карнизов, словно винтовая лестница, опоясывающих круглые стены колодца коллектора, я наоборот отскочил на один из верхних, транслируя вокруг себя слабую волну «агрессии» и заманивая тварь следом за собой.

Идея была проста. Я еще помнил, как тварь с опаской перебиралась через поперечный канал с водой. И именно в этом и заключалась моя идея. Если она так не любит воду, значит надо ее спихнуть именно туда. Другой вопрос — как это сделать. Благо, у меня в отряде был кое-кто, кто мог справиться с подобной задачей.

— «Бочонок» — Достаточно оттянув тварь на себя, я послал «брату» мысль, подкрепляя ее образами. — «Повреди одну из ступеней. Да, вон тот карниз, по которому вы недавно спустились!»

— «Нет. Не разрушь, просто повреди!» — Уточнил я, в ответ на его вопрос — «И я тебя умоляю! Не вздумай злиться. Думай о приятном! Вспомни как хорошо греть на солнышке бока или что-нибудь еще. Но не вздумай злиться!» — немного подумав, я в очередной раз повторил установку, добавив — «Это всех касается!»

— «Ну а теперь с тобой» — Вздохнул я — «Куда это ты собралась?! Убью гадину!»

Начавшая было перетекать обратно вниз, к отряду волосяная «капля» твари, тут же отбросила свою затею, резко рванув в мою сторону и нанося хлесткий удар своими «ложно-ножками».

— «Бочонок поторопись!» — Последний раз обратился я к «брату», понимая, что долго так водить за «нос» тварь, у меня не получится.

Она понемногу настраивалась на нашу волну. «Анализатор» предрек, что минут через десять-пятнадцать, она будет видеть всех нас, как на ладони. И не важно, будем мы злиться или нет. Так что… времени снова в обрез.

Забравшись почти под потолок коллектора, вплотную к одной из широких сливных труб, я, проявляя чудеса акробатики, уворачивался от атак твари, с каждым разом становящихся все более точными и мощными. Да и основное тело твари тоже поднималось наверх все сильнее сдавливая меня на небольшом пяточке карниза. Еще немного и пути к отступлению мне будут отрезаны. Точнее, так, наверняка, могла подумать сама тварь. Я же уповал на то, что путь к отступлению у меня все еще есть. Правда для этого придется сильно постараться.

— «Готово» — Прилетела, наконец, спасительная мысль Бочонка. На секунду отвлекшись, я подпрыгнул вверх, уворачиваясь от очередного «шлепка» твари и бросил вниз взгляд. Карниз, попавший под монотонные и мощные «Таранные удары» Бочонка держался практически на честном слове. В месте крепления к стене, эта плита была знатно раскрошена и, просто по определению, не должна выдержать достаточно большого веса.

— «Отлично!» — Воскликнул я — «Отойди еще назад и ждите там!»

Сместившись ближе к стене и сознательно загоняя себя в угол, я дождался, когда тварь, наконец кинется на меня всей своей массой и резко прыгнул вверх, тут же отталкиваясь всеми силами от стены и перелитая через выводную трубу и поток воды, с нее срывающийся.

Едва лапы ощутили прикосновение твердой поверхности, как я снова прыгнул, а затем снова и снова. Этот трюк, благодаря которому я бежал по кольцу колодца, лишь чуть-чуть, после каждого прыжка, снижаясь, потребовал от меня колоссальных усилий и всей моей концентрации. Даже «Энерго-компенсатор» был не в состоянии полностью сгладить подобное издевательство над собой. Я чуть не пропустил момент, когда пронесся над головами своего отряда. Только когда, на полной скорости, влетел мордой в один из карнизов, как и все, выступавший над предыдущим почти на полметра, я осознал, что все. Первая часть плана — выполнена.

Тварь же, осознав что потеряла свою добычу, совершенно не расстроилась данному факту и практически сразу начала перетекать обратно вниз, к отряду.

Тряхнув головой и пытаясь сбросить муть перед глазами, я оглянулся вокруг и рванул вниз по карнизам, остановившись прямо по центру поврежденного.

Попытавшись успокоится, я прогнал по телу волну энергии, стараясь хоть немного привести себя в норму перед финальной схваткой. То, что она была финальной — я был уверен. Либо у меня получится задуманное, либо всем нам хана. Второго шанса тварь нам уже не даст.

Внезапно в тело ворвался огромный поток энергии, буквально переполняя мое тело шальной мощью и вымывая все последствия недавних выкрутасов и перенапряжения.

— «Спасибо!» — Коротко поблагодарил я Хиллера — «Шустрик забери его отсюда!»

Метнувшаяся «молния» «брата», подхватила сильно ослабшего кота и прыгнула обратно к отряду.

Я же, повернулся к твари и снова послал в нее мощный импульс ненависти и жажды убийства.

Ощутив настолько мощный «маяк», тварь в разы ускорила свое перемещение, очень быстро стекая вниз по ступеням-карнизам.

— «Ну давай же!» — Снова ударив импульсом злости, потребовал я. — «Ну!»

Наконец, первые «Ложно-ножки» монстра шлепнулись на «мой» карниз, а следом за ними потянулось все тело твари.

И вот сейчас был самый ответственный момент. Если тварь не успеет вся переползти на этот карниз, до того как он не выдержит, то она уже точно не сорвется и спокойно удержится на предыдущем. А нам этого не надо.

— «Убить!» — Об этой части плана я никого из отряда не предупреждал. Просто не знал, как это сделать, не спровоцировав «агрессию» раньше времени. И только сейчас, чтобы максимально ускорить тварь, я воздействовал мощным ментальным посылом не только на нее, а на всех, кто был вокруг. И это сработало! Уж не знаю, я ли стал так опытен в ментальных техниках, что одним сильнейшим посылом смог спровоцировать «ненависть» у всех сразу или просто остальные итак едва сдерживались, но… это сработало.

Мощнейшая волна злости, ненависти и ярости окатила тварь, заставляя ее в едином порыве перескочить на подготовленный карниз. А в следующую секунду, плита не выдержала, подломившись под весом твари и рухнула вниз.

Я же, злобно ухмыльнувшись вслед падающей в водоворот бассейна твари, уже летел «Сложным перемещением» на целый карниз.

— «Как там было у великого Гэндальфа?» — Весело хмыкнул я — «Ты не пройдешь, да?»

Не успел я додумать эту мысль, как ощутил, как на моей лапе, едва я коснулся карниза, сомкнулось что-то плотное и до болезненного колючее…

— «Да вашу ж… мееееедь….» — Мяу-мяяяя….

Глава 24

— «Так» — Мысленно вздохнул я — «Теперь попробую проверить этот коридор»

Свернув в очередной проход я медленно и осторожно побрел… куда-то. Темень вокруг стояла кромешная. Даже хваленое кошачье зрение пасовало напрочь. Единственное, что хоть как-то позволяло ориентироваться в этих катакомбах, была способность «Энерго-зрения», да и то, с оговорками.

В этих катакомбах, которые уже язык не поворачивался назвать обычной канализацией, я блуждал уже вторые сутки. Точнее, блуждал-то я первые, а вот находился тут вторые.

Весь первый день и большую часть ночи, если судить по логам нейро-сети, я провалялся практически в беспамятстве. Лишь несколько раз приходил в себя. Да и то, только для того, чтобы заставить себя напрячься и пустить по телу слабую оздоровительную волну энергии.

Одной из самых мерзких особенностей этих катакомб было то, что тут практически отсутствовала свободно разлитая в пространстве энергия. А как оказалось, ее наличие вокруг напрямую влияет на скорость восстановления моей собственной.

Конечно, моя родная и сама по себе восстанавливается, но при отсутствии внешней этот процесс знатно тормозится. Часть энергии просто выплескивается в пространство вокруг. А взамен ничто в меня не проникает. Или как-то так. Не очень я там разобрался в тех выкладках, что выдал мне «анализатор».

Плохо было еще и то, что мой организм был довольно сильно истощен, после всего произошедшего. Шутка ли… многочисленные травмы и ушибы. Серьезные последствия от кислородного голодания. Плюс воды наглотался, вперемешку со всякой дрянью. Я смутновато помню, что же там со мной происходило, после того как вслед за тварью нырнул в водоворот, так что при всем желании, не знаю чем и откуда мне еще прилетало, пока я изображал из себя мусор в сифоне унитаза.

Одно могу сказать точно — Мне крайне сильно повезло, что я выжил. И вдвойне повезло, что тварь не пережила это наше совместное купание. Неизвестно почему, но едва попав в воду, это волосатое желе начало резко терять в объеме. Причем, если я правильно понял, жизнь из твари ушла именно в воду. Как подсказал «Анализатор», большая часть туши твари — это некая разновидность полу-материальной энергии. И именно ее, как бы «нейтрализовала» вода. Проще говоря, этот желейный валик, на время закупоривший трубу и подаривший мне шанс выбраться, крайне быстро «рассосался». Ну, или скорее — растворился. К сожалению, лично я подаренными мгновениями воспользоваться так и не успел. Тварь, не желая зазря погибать, хваталась и держалась за все, за что только могла. И за меня, естественно — тоже. Как итог, через минутку тварь расстворилась достаточно, чтобы проскользнуть наконец в трубу. Ну а следом за ней — уже я.

Это я еще успел запомнить достаточно отчетливо. Ну а вот что было дальше… Только урывками. Да и то, эти обрывки вызывают сильные сомнения.

Впрочем, то, что было — меньшая из моих проблем сейчас. Первая и самая основная — найти отсюда выход. И с этим намечались серьезные проблемы. Я и близко не представляю, где конкретно я оказался. Да и, даже если бы и знал, то карта казначея тут вряд ли мне поможет. Слишком глубоко. Эти уровни на его карте просто не указаны.

С «Картографом» — тоже мимо. Ему для работы нужно, чтобы я был в сознании во время своего «подводного вояжа», а с этим были некоторые проблемы. Короче говоря — я потерялся. И единственный вариант найти выход — Универсальные методы «тыка» и «левой руки». Ими теперь и пользуюсь.

Вторая проблема, не менее серьезная — Крайне сильное истощение. Нейро-сеть, пока меня болтало как«…овно» в проруби, активировала «экстренный режим» и пустила все силы и возможности организма на то, чтобы я выжил. Да и потом, ей пришлось серьезно напрячь организм, чтобы не дать мне скопытиться от всех веселых последствий моего «путешествия».

А пополнить ресурсы организма мне негде. Ни живности вокруг, ни растительности. Даже плесени на стенах и той нет. Плюс до кучи — полное отсутствие свободной энергии в пространстве, что тоже сильно давит на организм. Благо хоть, нейро-сеть смогла переработать мой «энергетический барьер» и, каким-то образом, вывернуть его наизнанку, закупорив мою энергию, не давая ей зазря уходить в никуда.

Ну и третьей, самой непонятной, проблемой была та самая тварь, из-за которой все и произошло. Точнее — тот подарок, что она мне оставила. На моей задней лапе появилось новое украшение. Кусочек плоти твари, впившийся в тело и растекшийся по ней ровным, едва заметным, слоем.

Счистить его у меня так и не получилось. Ни когтями, ни трением об пол, ни парочкой других способов, придуманных с больной головы.

Нейро-сеть тщательно следила за этим «подарком» твари. Точнее — пыталась. Этот кусочек полностью сохранил свойство твари, не дающее следить за ним в энерго-зрении. Так что нейро-сети пришлось опираться на опосредованные данные. Просто отслеживать мое состояние и на основе него делать выводы, с чем же я имею дело и чем мне это грозит.

Пока что получалось, что в принципе — ничем. Тонкими иголками пробив кожу, нарост ничего больше сделать так и не смог, столкнувшись с особенностями работы моих «Тяжелых лап» и «Крепкого тела». Сил ему не хватило прорваться дальше.

Впрочем, тут могу и ошибаться. Тот же «анализатор», как вторичный вариант, выдвигал гипотезу, якобы «нашлепка» дальше и не собиралась впиваться, используя мое тело, как временный носитель, ввиду «обезмаженности» пространства. Этот кусочек просто прятался внутри моего вывернутого «энерго-барьера», чтобы не погибнуть. Это же подтверждалось тем фактом, что изначально он понемногу тянул из меня энергию, но стоило нейро-сети установить «экранировку», как он тут же прекратил вытягивать из меня силы. В общем, что с ним делать я пока не знаю, но думаю, при удобном случае этот «затаившийся тигр» еще преподнесет свои сюрпризы.

Очередной, выбранный мной проход оказался полнейшей пустышкой. Нет, сперва он вывел меня на небольшой перекресток, но все пути, ведущие с него оказывались тупиками. Либо — обвал, либо — Стальная решетка с крепкими прутьями, пробиться через которую у меня не получится при всем желании. Да и желания подобного нет. Тут все на честном слове держится. И свод катакомб в том числе. Начну долбиться в решетку и хоронить меня уже не понадобится.

— «Значит, остался только этот?» — Обреченно констатировал я, вернувшись обратно на «центральный» перекресток этих катакомб. Впрочем, тут я немного лукавил. Был и еще один вариант. Снова нырнуть в воду. Ведь выбрался я отнюдь не в конце трубы, по которой мчался поток воды.

Там, где я, в полубессознательном состоянии смог выбраться на «сушу» просто был сильно разрушенный участок катакомб. Камни и различный мусор образовали пологий бережок. Да и в самом русле валялось много всякого хлама. Что, собственно и помогло мне сперва затормозить свое «плавание», ну а потом и выбраться на сушу.

К сожалению, как бы я ни мечтал, как бы не молился всем богам, что этого, что того мира, а выхода в последнем проходе так и не нашел. Очередной тупик.

Вздохнув и злобно выматерившись, я развернулся и потопал обратно к разрушенному каналу. Хочу я или нет, но придется снова рискнуть, сунувшись в воду и отдавшись на волю потоку. При этом я был совсем не уверен, что этот риск не окончится моей гибелью. Это ведь только тут труба превращалась в канал. А вот дальше, она снова ныряла в стену и неизвестно, где появится шанс снова вынырнуть на «поверхность». Но, тянуть нельзя. Пока еще у меня есть еще силы. Но чем дольше я буду тянуть, тем их будет меньше, а значит и шансов выжить тоже.

— «Что б я, да еще хоть раз…» — Мысленно зарекся я соваться в такие места, как эта чертова канализация. После чего, подчинившись требованиям и советам нейро-сети, я сосредоточился на дыхании, усиливая работу легких воздействием легкого потока энергии и, насытив клетки тела кислородом по максимуму, снова нырнул.

Пересиливая себя, я по осыпи и подводному мусору понемногу спускался обратно в воду, пока не вышел на «стремнину». Лишь последний шаг отделял меня от того, чтобы сголовой нырнуть в воду и отправиться в новые «приключения неудачливого дайвера».

— «Как там говорят?» — Вздохнул я — «Перед смертью не надышишся? Похоже».

Немного взбодрившись этой глупой шуткой, я сильно оттолкнулся и отдался на волю ппотока. Грести лапами или как-то еще дергаться, я даже не пытался. Нейро-сеть строго-настрого запретила любые, даже самые слабые движения. Да и не смог бы я дернуться, если бы даже захотел! Сеть наглухо заблокировала почти все возможности сделать хоть какое-то лишнее движение. Было такое ощущение, юудто все мое тело обкололи мощнейшим обезбаливающим.

Первые проблемы начались примерно через семь минут. Организм, напрочь игнорируя запреты разума, в лице моей нейро-сети, упорно пытался сделать «вдох». И плевать ему было, что вокруг несколько неподходящая для этого среда. А хуже всего было то, что мое сознание тоже понемногу начинало уплывать. А следом за ним отключится и нейро-сеть. Ресурсов организма для очередного «экстренного режима» тупо не хватит.

К десятой минуте «заплыва», когда уже даже силы воли не хватало на то, чтобы удерживать себя в сознании, мне показалось, что где-то впереди что-то светится. Плюнув на все запреты, я отобрал у сети право на контроль тела и вложив почти все свои силы и немногий объем накопившейся энергии, с силой толкнулся от стенок трубы вперед, в последнем рывке ускоряя себя навстречу виднеющемуся впереди свечению. После второго толчка труба резко закончилась. На остатках сил, я рванул вверх и едва пробив головой толщу воды резко втянул в себя живительный глоток воздуха.

В легких словно разорвалась атомная бомба и одновременно их заморозили. От дикой боли внутри, остатки сил, все-таки покинули мое тело и я все же отрубился.

Последним, что я успел ощутить — был мягкий толчок в бок чего-то твердого. А дальше — темнота.

ИнтерЛедия

— «Леди! Леди, зараза ты мелкая, куда пропала опять?!» — Ментально закричал маг, сильно обеспокоенный очередной долгой пропажей кошечки.

— «Да тут я» — Прилетела недовольная мысль Леди откуда-то с верхушек деревьев — «Чего раскричался?»

— «Тут опасно, говорил же! Держись рядом и не пропадай из виду» — В тысячный по счету раз потребовал Эльгерде.

— «Да, да, да» — Ответила кошечка крайне недовольным тоном. И уже гораздо тише и про себя, вздохнула — «Достал, мага-дурамага недоделанный»

С каждым днем кошечка все больше жалела, что согласилась тогда на предложение «брата». Вот никак она не ожидала от него такой подставы. До сих пор, кроме недовольства сложившимся положением вещей, в ее мыслях частенько мелькало восхищение и удивление тому, насколько ее любимый «дурик» оказался коварным существом.

Этот маг, который Эльгерде и, даже, чего-то там «тем Меро», оказался просто до противного приставучим. Нет, по-началу кошечка даже обрадовалась. Еще бы! Столько почета, уважения, заботы. Вкусняшки лопай, хоть каждый день. Но, все это меркло пред одним, крайне важным фактором…

— «Достал!» — Почуяв напряжение связующей нити, вздохнула кошечка, нервно хлестнув себя хвостиком по бокам — «И как я только согласилась на подобное?!»

Договор, заключенный между кошечкой и магом был намного более «глубоким», по сравнению с теми, что заключили остальные ее «родственники». Там-то — что? Простой ошейник. Хочешь сними, хочешь носи. С оговорками, конечно, но как-то так оно и есть. А вот с Леди было все несколько сложнее. Чтобы уберечь кошечку от любых поползновений, Эльгерде рискнул пойти на крайне непопулярный среди магов шаг — ритуал «единения душ».

По сути, в ходе такого ритуала, маг и живое существо становились практически единым целым, оставаясь при этом сами собой. Леди до сих пор не понимала всех нюансов того, что сделал маг, да и не хотела понимать. Но суть она уловила четко. С магом они теперь связаны навсегда. И с одной стороны — это вроде и хорошо. Особенно в плане обучения и развития. Очень многому Леди смогла научиться за последнее время. Просто благодаря тому, что, при желании, она могла просто прочувствовать все, что делал Эльгерде, чтобы достичь того или иного эффекта. Но вот с другой стороны…

Одной из неприятных особенностей и была та самая «связующая нить», на которую этот нехороший гад сейчас и воздействовал. Очень, к слову, грубо воздействовал, фактически заставляя Леди сорваться с облюбованного места и на всех порах нестись к нему поближе.

— «Ну что тебе опять нужно мага-дурамага?!» — Раздраженно спросила кошечка, останавливаясь возле мага и лениво отбиваясь от обнимательно-гладительных поползновений последнего.

Маг, в очередной раз лишенный возможности погладить свою любимицу, грустно вздохнул и поманил ее за собой в шатер.

Отряд Эльгерде остановился на вынужденный привал прямо посреди леса, в нарушение всех писанных и неписанных правил, запрещавших подобное непотребство. Стоянка отряда авантюристов всегда и везде должна быть максимально обособленна от окружающей местности и максимально же защищена от любого вторжения извне.

К сожалению, в этот раз, никто желаний авантюристов не спрашивал. Передвигаться по лесу в условиях ливня и бушующей над кронами грозы — еще опаснее. Потому, пришлось разбивать стоянку как есть и пережидать непогоду и энергетические возмущения в не самом удачном для этого месте.

Как результат, никто из отряда за прошедшую ночь так и не отдохнул, сохраняя максимальную бдительность. И не зря. Четыре отбитых нападения местных тварей — лучшее тому подтверждение.

Эльгерде сильно надеялся, что в ближайшие день-два, эта затянувшаяся погоня за очередным обнаглевшим хищником — наконец закончится. Шутка ли, почти две недели за ним гоняться. Пройти от Горладского леса, через пустоши Варгро и чуть ли не вернуться обратно к Гирдерро.

Если б маг изначально знал, что все так обернется, он бы никогда не согласился взяться за это задание. Собственно, единственное, что его сподвигло к этому, было тем фактом, что в описании запроса в гильдию значилось «Тиргесто», с пометкой о возможной «разумности» последнего. Только это и стало причиной, почему маг и заинтересовался этим запросом. Все-таки, у него в домашних любимицах и ходит та самая «Нарго-Тиргесто». И возможность изучить подобного ей зверя, но выросшего уже в дикой природе — достаточный повод, чтобы собрать отряд и взяться за решение этой очередной проблемы подконтрольных городу «фермеров».

К сожалению, «разумность» этого обнаглевшего «Короля леса» так и не подтвердилась. Амулеты достаточно быстро это определили. Даже остаточных энерго-следов вполне хватило. Просто достаточно хитрый хищник, повадившийся охотиться на крайне удобную и вкусную дичь — домашнюю птицу и прочую живность сельчан.

Но, заказ есть заказ. Взялся, будь добр — делай. Кто ж знал, что эта хитрая бестия окажется настолько… хитрой. Едва почуяв присутствие отряда и, каким-то своим, звериным чутьем, осознав, что отряд пришел по его душу, «Тиргесто», недолго думая, попытался свалить куда-подальше, даже не подумав биться за свою территорию и доказывать, что он тут действительно самый королевистый из королей. Свинтил в тот же день.

Вот и пришлось отряду «авантюристов» гоняться за ним черт знает сколько времени, скрипя зубами и матеря своего начальника-мага на все лады, что подписал их на этот геморрой.

О том, что и сам маг уже готов был прибить этого «Тиргесто», не смотря на всю свою любовь к этим существам упоминать даже и не стоит. А тут еще и Леди, устав от чрезмерной заботы и беспокойства мага, объявила ему бойкот. И ведь не объяснишь кошечке, что тут реально опасно. Ну да… Надавала по морде нескольким местным зверушкам… Ну… не нескольким… а всем, кого встретила на своем пути. А кого не встретила… Сама нашла. Но это же не повод лишний раз рисковать, да?

Леди прекрасно знала о всех душевных метаниях своего, якобы «хозяина». И даже, как-то, где-то, могла его понять. Но не хотела. Ее и саму уже достало бегать по этим лесам-болотам-буеракам. А тут еще буря с моря пришла. С дождем, всполохами молний, баламутящими привычный энерго-фон, что вызывало легкие боли в голове. В общем — настроение у кошечки упало глубоко ниже плинтуса. И в желании прибить цель их отряда, Леди была полностью солидарна с магом.

— Смотри — Кивнул маг на разложенный на походном столе каскад следящих амулетов.

— «И что это?» — Невольно заинтересовалась кошечка, уловив, но не поняв, что хочет ей показать Эльгерде.

— Видишь вот эти и вот эти сполохи и вспышки? — Указав на легкое свечение по углам сложной фигуры, спросил маг. И не дожидаясь ответа, пояснил — Эти всполохи говорят о том, что наша цель, во-первых — недалеко. Буквально в часе-другом пути. Ну а во-вторых, что важнее, сейчас с кем-то активно сражается, применяя все доступные ей способности.

— «Ого!» — Удивилась кошечка. Она уже в общих чертах могла оценить, что это означало.

Она изначально знала, что цель их похода — почти такой же «Тиргесто», как и она. Разве что — более чистокровный. И ее это изначально не особо волновало. Ну «Тиргесто», ну и что? Мало ли морд она набила котам в тех же трущобах? Единственное, что реально вызвало у нее интерес, так это личная сила этого, так называемого «Короля». Вот это кошечку действительно заинтересовало.

И пока длилось преследование, пока отряд натыкался на редкие следы стычек цели и случайных зверушек или монстров, Леди все больше убеждалась, что «Тиргесто» и впрямь сильны. Очень и очень сильны. Да и то, как зверь уходил от опытного отряда, с поддержкой сильного мага, пусть и менталиста — тоже о многом говорило. Про то, что он уходил и от самой Леди — вообще лучше не вспоминать, это бесило сильнее всего.

А тут, если верить амулетам, что фиксируют любые, достаточно сильные, энергетические всплески, их цель сейчас вовсю сражалась с кем-то, почти не уступающим ему по силе. Это было вдвойне удивительно еще и тем, что рядом-то, вон он — город. Тут просто не должно быть никого, кто мог бы противостоять «Королю леса». Но нет, вот он. Всплески другого спектра, что равны, а то и перевешивают по силе, всплески от выбросов энергии «Короля»

— «Хочу туда!» — Безапелляционно заявила кошечка магу.

— Нет! — Так же категорично ответил Эльгерде.

— «Хореро!» — Зло выругалась кошечка, подцепив это словечко у одного встреченного пропойцы.

— Чего?! — Возмутился маг.

— «Чего слышал!» — Отвернувшись от мага и усевшись на пятую точку, ответила кошечка, спокойно вылизывая переднюю лапку и не обращая никакого внимание на волны возмущения за спиной.

— Ладно — Сдался маг, уже давно успевший изучить характер своей любимицы.

Когда Леди вот так манерно усаживалась спиной к магу и начинала вылизываться, спорить с ней было почти бесполезно. Точнее, спорить-то можно. И настоять на своем — вполне. Однако и на демонстративную обиду, а главное, какую-нибудь — страшно коварную месть, легко можно нарваться.

В общем, поскрипев зубами, маг вздохнул, но вынужден был сдаться. Да и, честь по чести, он и сам горел желанием поскорее отправиться на место событий. Собственно и весь этот спор, как и многие до этого, изначально был обречен на провал. Как говориться «милые бранятся — только тешатся». Кошечка прекрасно видела желание мага взглянуть на происходящее где-то там «своими глазами». Да и другого такого шанса быстро разобраться с этой опостылевшей погоней, у них может и не представиться.

Внезапно, показания, выдаваемые каскадом амулетов, резко изменились. Настолько резко и неожиданно, что, и маг, и кошечка, невольно застыли на мгновение-другое, после чего над стоянкой «авантюристов» разнесся злой рык Эльгерде: — Всем боевая готовность! Срочно выдвигаемся на северо-восток! Лагерь бросить! Бегом!!!

Кошечка, напрочь проигнорировав крик мага, с недоверием смотрела на то, какие данные выдавала система амулетов. Секунду назад бившееся во взаимном экстазе всполохи разных цветов медленно затухали. Одни всполохи цвета сигнализировали, что их хозяин перестал фонтанировать энергией и боевыми способностями в окружающий мир, а вторые — медленно угасали, говоря о том, что второй участник событий уже однозначно погиб.

И только сейчас, кошечка осознала, что не давало ей покоя все это время и почему она так сильно захотела к месту событий. Один из всполохов, хоть и был сильно искажен расстоянием и не блистал идеальной «идентичностью оригиналу» из-за слабоватых определяющих амулетов, но, почему-то, казался ей смутно знакомым. Очень смутно, но очень знакомым…

— «Ух е!» — Урх! — Воскликнул я, едва успев отдернуть морду, а главное шею, от мощнейшего удара когтями.

Встреченный мной Тиргесто не стал даже разбираться, кто и почему появился у него на пути. Напал не раздумывая! И настолько быстро, что я смог среагировать лишь в последнюю секунду. Не будь я привычен к подобным «рывкам», по тренировкам и играм с Гибри и Шустриком, тут бы и кончился. Но даже так, этот лесной хищник оказался настолько быстр, что идеально увернуться, у меня все равно не получилось. Куда там моим подопечным с их черепашьей скоростью? Я даже начало его движения не уловил. Лишь на голых инстинктах смог дернуться в сторону, что меня, в итоге, и спасло. Про силу удара даже думать не хочется. Тот же «Кинетический барьер», что по-идее, должен был его хоть немного сдержать, исчез словно дымка тумана по утру.

Длинные, хоть и не глубокие, порезы, алой полоской отметили на моей шкуре след, пронесшихся мимо когтей хищника. А он ведь на этом даже и не подумал останавливаться! Едва коснувшись лапами стоящего за мной дерева, он тут же оттолкнулся, вновь налетая на меня и полосуя воздух перед собой очередным размашистым ударом.

Не став больше изображать грушу для битья, я рванул навстречу противнику, атакуя тем, в чем за последнее время поднаторел больше всего. Мощнейший «Импульсный удар», в который я вложил чуть ли не половину своего резерва, перехватил атаку хищника на полпути и отправил его обратно, впечатывая в ствол дерева.

К сожалению, как я понял буквально через мгновение, противнику на подобный пинок оказалось глубоко пофиг. Мое лучшее оружие, вновь дало сбой, показав свою полную несостоятельность в схватке с по-настоящему сильными противниками.

Не успел я приземлиться обратно на лапы и коснуться ими земли, как в мою сторону уже летела тушка Тиргесто, намереваясь порвать меня на тонкие лоскуты. Кажется я его окончательно взбесил. Ярость и ненависть так и фонтанировали в окружающее пространство.

Мгновенно осознав, что в этот раз Тиргесто хочет не просто меня ударить, а именно схватить, опрокинуть и подмять под себя, я резко отпрыгнул к ближайшему дереву, уходя с линии атаки. Едва мои лапы коснулись опоры, я тут же прыгнул вновь, отправляя тело вперед и вверх, к ближайшей, достаточно низко расположенной, ветви.

Глупо, конечно, было надеяться, что в переплетении ветвей у меня будет больше шансов противостоять противнику. Но я на это и не рассчитывал. Хотя и мелькнула подобная мысль, каюсь. Якобы — «это же не ровная площадка! А значит — там легче будет отбиваться от нападок лесного хищника».

Но, как подумал, так и раздумал, осознав бредовость идеи. Не зря ж «Тиргесто» называют «Лесными королями». Ветви деревьев — их родная стихия. Но менять уже ничего не стал. Просто сменил вектор идеи.

Мой противник изначально был сильно измотан и истощен. Да и «анализатор» утверждал тоже самое. Может быть по-этому Тиргесто и атаковал так яростно, с первых же секунд схватки выкладываясь на полную и стремясь закончить бой как можно быстрее. Не известно, откуда он тут, возле города, вообще нарисовался, но, чтобы добраться сюда, ему однозначно пришлось не слабо так выложиться. И именно это и давало мне шанс. Не победить. Нет. Свои шансы на победу я уже успел оценить.

Сейчас я надеялся хотя бы просто сбежать. Пусть я и сам не до конца еще восстановился после недавних событий, но, на побег, сил и выносливости мне должно хватить.

— «Какого?!» — Не успели мои лапы коснуться ветви, как я всем своим естеством ощутил дыхание смерти за спиной.

Рванувшись в сторону и ощущая, как на спине появляется очередной разрез, я изогнулся всем телом, не давая противнику вцепиться в меня когтями и ушел в новый прыжок.

Мой «сожитель» тоже не остался в стороне от схватки. «Нашлепка-подарок», едва у нее появился шанс, тут же попыталась «ужалить» моего противника шипом и мгновенно за это поплатилась. С легким удивлением я успел заметить, как от шипа в этот момент отлетел кусок плоти. Тиргесто просто отмахнулся от атаки моего «паразита», ну или кто он сейчас для меня там? Симбионта?

— «Стоп!» — Тут же оборвал я свои мысли — «Не время!»

Полученная, из-за очередного промаха хищника, мимолетная передышка резко закончилась. Непонятно как, но мой противник смог прервать собственный «рывок» и…

— «Он что? От воздуха оттолкнулся что ли?!» — Пролетела заполошная мысль.

— «Да твою ж!» — Вновь взвыл я, пытаясь избежать очередного росчерка когтей.

В этот раз Тиргесто бил уже не в спину, а целился по лапам. Видимо, ему сильно не понравилось, что я снова и снова ускользаю от его атак, да и шип, внезапно выскочивший из лап, его явно не обрадовал. Небольшая капля крови — лучшее тому доказательство.

Поджав задние лапы, чтобы избежать удара, я кое-как впечатался пузом в дерево, гася инерцию прыжка и, с трудом оттолкнувшись, перекинул себя на одну из ветвей, расположенных чуть ниже и в стороне.

Пока перепрыгивал, а скорее уж — падал на ветвь, дважды успел попрощаться с жизнь, ожидая, что, вот прямо сейчас, у дерева или уже в падении, мое тело перечеркнут алые полосы когтей, но нет. Совершенно неожиданно в моей избиении наметился перерыв. Тиргесто не стал атаковать и не воспользовался таким удачным моментом, чтобы со мной покончить.

— «Ммм?» — Протянул я, в непонимании кинув взгляд на хищника и не ощущая от него никакой угрозы.

Тиргесто сидел на одной из ветвей и внимательно следил за моими действиями, сам же абсолютно ничего не предпринимая.

— «Это шанс!» — Осознал я, тут же рванув по ветке и перепрыгивая на следующую, заодно прикрываясь стволом, от возможной атаки.

Однако нападения так и не последовало. И пусть я и сам понимал глупость своего поступка, но вместо того, чтобы просто убегать, как изначально собирался, я затормозил и оглянулся.

Тиргесто все также сидел и буравил меня злым взглядом, но… почему-то не двигался.

— «Ничего не понимаю» — Нахмурился я.

Осознание происходящего пришло практически одновременно с очередной атакой хищника. Теперь хоть понятно стало, откуда у нашего семейства такие мощные способности к перемещению в пространстве. Подарок, так сказать, от предков. Нет, я и раньше это подозревал. Ведь у обычных котов если и есть что-то подобное, то в разы слабее, но вот сейчас убедился окончательно. Мое «Сложное перемещение», «Таранный удар» Бочонка, «Шаг» Шустрика и «Телепортация» Леди, все это нам досталось именно от «Королей леса». И как и у наших способностей, у «первоисточника» тоже были свои ограничения.

Способность этого «Тиргесто» к «перемещению в пространстве», была действительно — крайне мощной. Даже пугала. Но… он при всем его желании не мог пользоваться ей без остановки. Максимум — пять «прыжков» подряд, с резким изменением направления движения и полным игнорированием «устойчивости» поверхности под лапами.

— Ну сейчас ты у меня получишь! — Зло усмехнувшись, я не стал в этот раз убегать и прыгнул ему навстречу.

В моей уверенности был и еще один ключевой момент. «Анализатор» наконец смог просчитать силу ударов моего противника. И сделал однозначный вывод. Мои «Тяжелые лапы», под усилением от «Импульсного удара» вполне способны сдержать его удары когтями. Главное — не подставлять тело.

Встретив хищника в воздухе и позволяя инерции его прыжка «продавить» меня, сперва останавливая, а потом и немного «опрокидывая», я позволил ему оказаться сверху, а сам перевернулся чуть ли не спиной к земле и тут же выплеснул в его сторону небольшую часть имеющегося запаса энергии, отправляя, не ожидавшего такой подставы, противника, мордочкой прямо в ствол ближайшего дерева.

Слегка усиленные энергией лапы с блеском выдержали встречу с его когтями и позволили мне полностью заблокировать все его удары. Пока мы сцепились и «крутились» в воздухе, у меня даже получилось воспользоваться его телом, как своеобразным трамплином, чтобы спокойно отпрыгнуть к ближайшей удобной ветке.

Не ожидавший подобной наглости хищник, с диким мявом-рыком, на полной скорости, влетел головой в ствол дерева. Его судорожные попытки как-то смягчить удар и выставить лапы заранее были обречены на провал. Мой последний толчок не позволил сделать это сразу, ну а там, на его-то скорости, успеть уже было нереально.

— «Как ты там меня ловил?» — Успел я позлорадствовать неудачам противника — «Вот так?!»

Сильно оттолкнувшись, я прыгнул с ветви обратно, целясь своим прыжком чуть ниже того места, куда врезался мой противник. И не успел он начать падать, как я с силой вбил свои лапыему в бок, снова вминая своего противника обратно в ствол того же дерева. Да еще и энергии не пожалел, усилив «Удар» по максимуму.

Жаль только, шкуру ему особо попортить не получилось. В момент касания моих когтей его кожи я отчетливо заметил какие-то странные всполохи энергии в местах соприкосновения. Эти сполохи превратили его кожу словно в гранит, не позволяя когтям проникнуть слишком глубоко. Да еще и оттолкнули меня, выдавливая мои когти из под его кожи, когда сила удара иссякла.

— Да что ж тут все такие не пробиваемые-то?! — Разозлился я. Но тут же постарался отбросить вспыхнувшую зависть и ненужные сейчас мысли.

Впрочем, то, что я не смог располосовать его бок, меня не так уж и сильно расстроило. Мое главное оружие — снова со мной.

— «Осталось только найти, на что б его сменить. Да поскорее!» — Вновь ворвалась непрошеная мысль — «Да что ж такое?!»

Едва удивившись своей рассеянности в этом бою, я тут же осознал — почему я себе позволяю думать на отвлеченные темы, даже несмотря на всю сложность этого боя. Будь этот Тиргесто не так враждебно настроен, я б, наверное, его расцеловал!

— «Спасибо тебе» — Искренне поблагодарил я своего противника, отпрыгивая обратно на ветку и уворачиваясь от его неосознанного, инстинктивного удара лапой.

Все те мои тренировки, которыми я себя гонял, пытаясь научиться разделять инстинкты тела и свой человеческий разум, позволяя одним — вести бой, а второму — его контролировать. Все те маты и проклятья, которыми я сыпал сам на себя, вновь и вновь сталкиваясь с неудачами. Все это, наконец окупилось.

Мое «Ощущение живого», «Энерго-зрение» и недавно полученные «Контроль инерции» и «Ускорение сознания», умение просто манипулировать своей энергией, да и банальный опыт… Все это, в итоге, слилось для меня в новую возможность, спусковым крючком для которой и стала эта ненужная мне и неожиданная схватка.

Я больше не парился такими вопросами, как выбор правильного направления для атаки или необходимостью от нее защититься. Мне больше не требовалось смотреть, куда я перемещусь, если, к примеру, прыгну на соседнюю ветку. Или, наоборот, мне больше не нужно было просчитывать, куда я смогу прыгнуть уже с нее. Мне это все было больше не нужно.

Я видел… Нет, не так. Я просто знал, куда и как я могу прыгнуть и надо ли мне это в данную секунду. Я видел все, что происходило вокруг меня, а если и не видел, то помнил, что там было мгновение назад. Падающий листик? Брызги крови, на которых может соскользнуть лапа? Все это теперь было часть того, что нейро-сеть, недолго думая, обозвала «Контролем окружения».

И именно благодаря этому… — «Прорыву? Озарению? Сдвигу по фазе? Или как еще?» — Задумался я, с удовольствием понимая, что действительно могу себе это позволить — «Да какая нафиг разница?»

Так вот, именно благодаря ему, у меня теперь не было проблем с тем, чтобы полностью довериться самому себе. Как бы глупо это ни звучало. И именно за это я и был так благодарен этому Тиргесто.

«Но, благодарность — благодарнсотью, а мы еще не закончили» — Усмехнулся я, но сразу же попытался отбросить лишнее, полностью сосредоточившись на сражении. Я хоть и потрепал своего противника, но до финала тут было еще далеко. Да и «Анализатор» четко сигнализировал только о легком сотрясении и серьезных ушибах.

— «У зверюга!» — Скривился я, вновь атакуя противника — «Головушка бо-бо и об деревце ушибся, да? Аж бесит!»

В этот раз целью моей атаки было не дать противнику перейти в наступление. Он уже оттолкнулся от дерева, стремясь по-скорее обрести нормальную опору под лапами. И, естественно, вновь использовал для этого свою почти читерскую способность. По моим подсчетам у него оставалось еще, как минимум, три прыжка в запасе. Вот эти самые прыжки я и не хотел ему позволить.

Врезавшись в бок Тиргесто и, тут же, отпрыгивая обратно, я заставил его вновь активировать свою способность, чтобы нивелировать мое вмешательство. К сожалению, на большее я сейчас был не способен. Но даже так. Мне теперь оставалось уклониться или отбить всего два, возможно — три прыжка. После чего, на некоторое время, он точно не способен будет изображать мохнатого кузнечика. И вот тогда я с ним поквитаюсь!

Мои способности, конечно, послабее будут, но и ограничений подобных у них нет. Могу «прыгать» пока есть энергия. И даже, когда ее нет — никто не мешает делать обычные прыжки. А вот у Тиргесто с этим будут проблемы.

Не знаю, от природы это так… Или он сам развил свою способность в таком ключе, но факт оставался фактом. Взамен феноменальной скорости и адской мобильности, этот Тиргесто был вынужден расплачиваться моментами полного бездействия. Иначе просто мышцы не выдержат такого перенапряжения. Потому и требовался ему отдых. Даже чуть ли не полный покой. Когда он прогонял по своему телу энергию и на пару мгновений расслаблялся чуть ли не до состояния «гнилого овоща». Именно этот момент и остановил тогда меня, не дав мне убежать. Понял-то я это только сейчас, да и то, если бы не нейро-сеть, с ее «анализатором», не факт, что и вообще бы допер.

А вот «анализатор» не подвел. Я уже тогда был на грани… «прорыва», практически открыл в себе этот навык «Контроля окружения», потому и заметил. Заметил, но не осознал. А вот в памяти — отложилось, нейро-сетью проверилось, «анализатором» подтвердилось. В общем, переживу еще два его прыжка и он мой.

— «Пипец!» — Выругался я, заметив, что мой противник отнюдь не собирается действовать по написанному мной сценарию. Вместо ожидаемых прыжков, он спокойно сидел на ветке и начал понемногу прогонять по телу энергию. Но что хуже всего, никакого «критического» перенапряжения в мышцах, как раньше, он так и не достиг. Проще говоря, два прыжка у него так и оставались в запасе. А скоро и все пять снова будут доступны.

— «Ну зараза…» — Урммм — Недовольно проворчал я — «Сам напросился! А как тебе такое?»

Незаметно, надеюсь, для противника, я активировал один из моих «не боевых» навыков и рванул в атаку. Видимо, ожидавший чего-то подобного Тиргесто, тут же среагировал и что замечательно — именно так, как я и расчитывал. Он уже успел по достоинству оценить мои возможности блокировать удары его когтей, потому даже и не собирался прыгать на меня точно так же — в лоб. Но я этого и не ждал.

Резко ускорившись, Тиргесто ушел в прыжок сперва к стволу дерева сбоку, а потом, тут же совершив второй — последний, рванул мне наперерез, целясь когтями в почти незащищенный бок.

— «А как тебе такое?» — Довольно улыбнувшись, мысленно спросил я, резко выкручиваясь в воздухе и на замахе выпуская из лап острую щепку прямо ему в морду. Это самую щепку я, активировав «Палец» и содрав немного коры и древесины с ветки, зажал в лапе. А сейчас, прекрасно ожидая от противника чего-то подобного, без всяких угрызений совести воспользовался этим микро-козырем.

— «Это военная хитрость детка!» — Заметив, как Тиргесто инстинктивно отмахнулся лапой от летящего в морду предмета, снова ухмыльнулся я. Ведь уже понимал, что снова выставить лапы, чтобы ударить — он просто не успеет. Да, мы столкнемся. В воздухе. Потом грохнемся. Может он даже меня располосует, ведь на мое «Крепкое тело» ему наплевать. Но это не важно. Первый, самый сильный и страшный порыв его атаки я сбил. А учитывая, что сейчас его настигнет откат…

— «Ты мой, дружище. Смирись!» — Я уже почувствовал, как его когти вспарывают мне «окорок» на «штанишках», скривился от боли, ощутил толчок удара сперва от его тела, а потом уже от нашего совместного удара об толстую ветвь, но… Мне было плевать на все эти неудобства. И плевать мне было, что мы падаем на землю с немаленькой, так-то высоты и никто из нас даже не пытается хоть как-то смягчить это падение или сделать что-то еще.

Кому оно надо? Ему? Вот пусть и пытается. А мне — не надо. Крепко уцепившись лапами за его уже безвольное тело, я подтянул его к себе и со всех доступных сил заработал задними конечностями, полосуя незащищенный бок когтями. На боль в от полученной раны, мне тоже было наплевать, как и на то, что мне тяжело дышать, потому что его длинная густая шерсть забивала нос, когда я вцепился ему в глотку.

Все это меня не интересовало. Как и то, что уже через пару секунд мы — я и мой бывший соперник — наконец шлепнулись на землю. Дикая животная ярость, кураж от схватки, все пережитое в этом бою вдруг разом навалилось на меня, даря ни с чем несравнимое удовольствие и одновременно гася сознание. И этому своему, очередному в этой жизни, беспамятству я совсем не собирался сопротивляться. Ведь…

Главным было то, что я все-таки победил в этом бою!

Очнулся я практически сразу. Если верить нейро-сети, то без сознания я провалялся буквально пару минут. Все тело жестко ломило, причем и от усталости и от полученных повреждений одновременно. Горячка схватки схлынула, как не бывало, оставив после себя пустоту и легкую апатию.

Впрочем, поддаваться я ей не собирался. Скрипнув зубами, я изогнулся и вцепившись пастью в чужую лапу, резким рывком выдернул когти из своих штанишек, тут же направив к ране едва ощутимый слабый поток энергии и одновременно вылизывая и стараясь вычистить ее от мелкого мусора и грязи.

Второе серьезное повреждение я получил уже от падения на землю. Несмотря на мое «Крепкое тело» и серьезное укрепление от «Тяжелых лап», вторую лапу я тоже повредил. Как бы сказал какой-нибудь ветеринар из моего старого мира — ушиб лапки на всю задницу.

Любое движение ей вызывало дикую боль. И по прогнозу нейро-сети, залечить полученную травму я смогу только через сутки. А пока, о прыжках, рывках, да и просто о беготне — можно забыть. Обе задние конечности пострадали уж слишком сильно в этом бою. И это могло стать проблемой. Все-таки, вокруг не кошачий рай с мурчащими гуриями, а как-то, где-то, но лес. И довольно недружелюбный лес. Пусть наша схватка и распугала всех вокруг, но, думаю это ненадолго. Те же падальщики, устроенное нами шоу точно не проигнорирует. Да и запах крови — в ту же копилкку.

В общем, в идеале мне бы сейчас устранить кровотечение и по-быстрому свалить, затихарившись где-нибудь в тихом укромном местечке до полного или, хотя бы частичного, выздоровления.

С кровотечением я справился достаточно быстро. Благо, хоть когти «Тиргесто» и вошли в мое тело чуть ли не на всю длину, но ничего достаточно серьезного он мне повредить не успел. Так… в мясцо потыкал. Больно, неприятно, но не смертельно.

Что меня немного удивило, так это то, что своим лечением я занимался не в одиночку. Та самая «нашлепка» похоже решила, что здоровый «носитель» ей явно предпочтительнее. Стоило мне закончить, вычистить рану и остановить кровь, как «нашлепка» тут же активизировалась. Правда «лечила» она меня крайне странным способом.

Я и раньше заметил, что в труп «Тиргесто» воткнут шип, но только присмотревшись в энерго-зрении понял, что именно происходит. «Нашлепка» словно вампир выкачивала кровь из тела «Тиргесто». Причем делала это как-то странно. Ведь вместе с кровью из тела всасывалась и остаточная энергия, еще теплившаяся в нем.

Эту самую энергию «нашлепка» и направляла в меня, стараясь направить ее поток поближе к поврежденным местам. Хотя и было заметно, что с точностью у «нашлепку» — полный швах. Большая часть этой энергии уходила по-факту — в никуда. Но я все равно оценил старания моего «сожителя». Пусть и мало толку от таких действий, но он был, учитывая, что я практически выжат до суха в энергетическом плане.

— «Что-то ты меня все больше и больше интригуешь, товарищ» — Мысленно хмыкнул я своему «квартиранту». Несмотря на все мое негативное отношение к этому «подарку» от «желе», последнее время от него было слишком много пользы, чтобы игнорировать этот факт. Так что, хоть я и собирался при первой же возможности от него избавиться, но все же немного успокоился. Пока что я ему явно нужен. Иначе «оно» явно бы не заморачивалось помощью в бою и моим лечением.

Закончив с «первой помощью», я переключил внимание на еще один важный вопрос. Валить-то мне отсюда надо. И по-быстрее. Вот только уйти, не воспользовавшись плодами своей победы — я не мог. Меня бы собственная жаба задушила за подобное.

Пусть энергетика моего противника практически угасла, но в «Энерго-зрении» я отчетливо видел, что в теле Тиргесто светятся два довольно мощных источника — кристаллы. Оба расположены на лопатках передних лап, ближе к позвоночнику. Я по-началу, было, подумал, что там один кристалл — очень уж близко они раасположены, но присмотревшись, понял, что нет. Их там два. И уйти, не вынув их из своей добычи… Такого мне совесть не простит. Зачем тогда связывался, если их не достану?

Я ведь и убегать не стал именно по этой причине. Уставший, ослабленный противник, сила которого не подвергается сомнению. Лакомая добыча. Потому и рискнул сразиться. Так что, пришла пора воспользоваться плодами своей победы. Тем более, что и энергетика этого Тиргесто идеально мне подходит. Салатово-голубая. Отличия в «цвете» едва заметны.

Извернувшись и схватив тушку за загривок, я подтянул его поближе, одновременно переворачивая спиной вверх и выпустив когти, распорол шкуру от загривка почти до середины спины. Теперь с этим почти не было никаких проблем. Это раньше пробиться через защиту было проблематично. А сейчас — кромсай, как душе угодно. Вот я и кромсал, с некоторой брезгливостью и морщась от боли в задних лапах.

На то, чтобы вынуть кристаллы из тела Тиргесто у меня ушла почти десять минут. Уж очень сложно оказалось отделить их от кости. Приросли на совесть. Ну или выросли прямо на них.

Но справился, с удовлетворением смотря на свою добычу. Первичный «анализ» показал, что оба этих кристалла содержат в себе практически точную копию моего «Сложного перемещения», разве что с небольшими отличиями. Впрочем, эти самые отличия я вполне смог оценить в недавнем бою. Потому, не откладывая в долгий ящик тут же и поглотил оба кристалла. При этом, даже не заморачивался «правильным» их поглощением.

Как подсказала нейро-сеть, если я позволю энергии, заключенной в них, войти в мое тело без контроля и сформировать у меня, аналогичные этим, кристаллы на лопатках, то это, в итоге, даст больше выхлопа, если я просто усилю свою способность за их счет. Как уж там это высчитывал «анализатор» — я не вникал, но полностью доверился ему в таких вопросах. Потому, без всяких сомнений, просто проглотил оба кристалла и направил в них поток энергии.

К взрыву энергии, произошедшему у меня внутри я был готов. Да и родной энергии у меня в теле было немного. Так что, никаких препон у кристаллов не возникло и через десять минут на моих лопатках образовались их уменьшенные копии. Осталось теперь к ним привыкнуть и научится пользоваться. В идеале довести это умение до автоматизма. Но тут помогут всего две вещи — время и тренировки.

Закончив с добычей, я с трудом поднялся на лапы и заковылял подальше отсюда, держа направление примерно на юго-запад. Где-там была небольшая природная пещерка в корнях огромного дерева — отличное место, чтобы спрятаться и передохнуть. Главное только — следов не оставить, чтобы возможные неприятности, в лице других хищников, не отправились за мной по следу.

Расслабившись и сосредоточившись, я накинул на себя «Энерго-кокон», придуманный мной недавно. Пара экспериментов показали, что он не только не дает моей энергии выплескиваться наружу, но и отлично экранирует окружающую обстановку от моей энергии. Проще говоря — маскирует следы. Ну а самые обычные отпечатки лап, поможет скрыть мой «Контроль инерции». Достаточно просто выплескивать при каждом шаге маленькую толику своей энергии и немного расширять плоскость воздействия, чтобы превратить ее в аналог энергетических «снегоступов».

До намеченной пещерки я добрался пусть и не слишком быстро. Но крайне вовремя.

Уж и не знаю, откуда, но к месту событий подтянулись люди. А если точнее — «авантюристы». По-крайней мере, никто другой, из человеческого племени, в этих лесах, шариться просто не мог. Если тут кто-то и ходит, то только эти товарищи.

Откуда они тут? Что здесь забыли? Шли за тем «Тиргесто»? Ответа я, понятное дело, не знал. Да и интересоваться не собирался. Эта та встреча, которой мне, в моем нынешнем состоянии, однозначно лучше избежать.

Почуял я их совершенно случайно. После недавней бури, по лесу еще метались отголоски воцарившегося тут энергетического хаоса. Именно они и помогли мне заметить неладное. В какой-то момент, когда я уже удалился от места схватки на пол километра, резкий порыв «энергетического ветра»… ну или как это назвать?.. принес отголоски энергетических всплесков, которые мой «анализатор» однозначно трактовал, как человеческие. Ну а дальше, я и сам понял, кто эти «человеки» такие. И что с этими «человеками» мне лучше не встречаться, учитывая мои натянутые отношения с гильдией «авантюристов». В общем — ну их. С «редисками» дел не имею.

Может там конечно и нормальные люди. Но вот… что-то я в такую удачу не особо-то и верил. Да и «авантюристы» народ такой, что сперва стреляют, а потом разбираются, а в кого они собственно стреляли. Учитывая, что я столкнулся с «Тиргесто», они охотились точно на него. А тут я, такой красивый и тоже «Тиргесто». Результат подобной встречи очевиден. Пусть вон — труп найдут. Может и не будут разбираться, кто его им «организовал». Труп есть? Есть. Задание выполнено? Выполнено. Для очистки совести поищут вокруг и свалят восвояси. Лично я, так бы и сделал…

Уже ближе к вечеру, отлеживаясь в пещерке, я осознал, что, в этот раз, попавшиеся мне «авантюристы» — какие-то неправильные. Легкие отголоски энергии в пространстве, иногда замечаемые мной, да и прилетающие запахи тоже, четко намекнули, что никуда сваливать «авантюристы» даже не собираются и продолжают упорно прочесывать лес в поисках того, кто завалил их цель. И что меня напрягало больше всего, с каждым часом эти отголоски становились все более отчетливыми. Меня явно ищут, тщательно прочесывая округу.

— «Вот и что им неймется? Вон он труп. Берите и вперед в город за наградой. Так нет же» — Уловив очередной отчетливый отголосок человеческой энергетики, скривился я — «Обиделись, что я кристаллы схомячил? Или что?»

Ответа не было. Но если так продолжиться и дальше, у меня могут возникнуть проблемы. Тем более, что в месте с «авантюристами» был кто-то еще. Не человек, но точно достаточно сильное существо. Не собака точно. У тех энергетика, как и у людей, имеет характерные черты. Кто-то довольно сильный. Но пока непонятно, кто бы это мог быть. Подобную энергетику я еще не встречал. Чем-то похожа на мою, но с какими-то странными завихрениями и оттенками. Словно…

— «Точно!» — Осознал я — «Тоже недавно кристалл поглощал походу. Потому и непонятно нифига, что за это у них за зверушка в отряде…»

«Анализатор» тоже склонялся к такому выводу, выдавая процентов семьдесят правдоподобности. Потому выбрал эту версию за основную.

— «Силен зараза!» — Уловил я очередной отголосок энергии — «Явно силен. Не хотел бы я с ним встретится в бою. Мне и того Тиргесто хватило за глаза и пока новых противников не надо»

Еще немного повалявшись и с тревогой всматриваясь в энергетические потоки вокруг, я вздохнул и начал аккуратно выбираться из пещеры, крутя головой во все стороны. Лапы еще побаливали, но уже мог, пусть и не быстро, но даже бежать и иногда прыгать. В идеале, конечно, мне бы сутки отлежаться. Но не дадут гады. интуиция так и орет, что если не свалю сейчас, потом уже возможности не будет.

— «Надо валить!» — Убедившись, что вокруг никого нет и отголоски чужой энергетики, на время пропали, сигнализируя, что в радиусе полукилометра, вроде как — никого нет, я медленно побрел дальше на юго-запад. Другие направления для меня были закрыты. Справа, на востоке — стена города в километре пути. Точно на юге — обрыв и море. На севере — «авантюристы». Единственный вариант — валить на запад, глубже в лес, немного сместившись к берегу и пройдя по краю побережья. А там — видно будет, что и как.

Уйти от преследования оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Непонятно как, но «авантюристы», раз за разом, четко угадывали направление моего движения. Я уже перепробовал все, что мог. Даже некоторое время двигался только по деревьям. Толку ноль. «Экранирующий кокон», как я переиначил эту способность — работал, не давая моей энергетике оставлять энерго-отпечатки. «Контроль инерции» помогал не оставлять обычных следов. И все равно, как-то, но отряд «авантюристов» меня все-таки находил. Благо хоть, точность их… «наводки» на меня — откровенно хромала.

Уйти получилось только ближе к ночи. Я уже не мало так отмотал километража вдоль побережья ииногда петляя по лесу, когда «анализатор», наконец, подтвердил, что расстояние между нами стабильно увеличивается. Впервые за этот долгий, сумасшедший день.

Единственное, что напрягало — непонятные ментальные волны, начавшие изредко прокатываться по лесу. Каждая такая волна заставляла меня довольно сильно напрягаться, усиливая свой «энерго-барьер» и «экранирующий барьер» по максимуму. Только так получалось отразить это ментальное воздействие, упорно пытающееся как-то воздействовать на мой разум.

Что странно, оттенок этих волн казался мне смутно знакомым. Даже «анализатор» подтверждал, что нечто подобное я уже видел. У того самого мага, что взял к себе Леди — Эльгерде. Я даже было подумал, что это он и есть. Уж очень похоже… Но нет. У Эльгерде энергетика гораздо грубее и не столь… «чистая», что ли… Можно, конечно, предположить, что он, за время, что я его не видел, получил какой-то кристалл… Или сделал что-то с собой… Но крайне маловероятно. Слишком много отличий от того, что было раньше. Так резко никакой кристалл не поменяет энергетику.

В общем, даже «анализатор» давал шанс всего семнадцать процентов, что это он. И чтобы рисковать — проверять, что же там за маг, этого шанса слишком мало. Добровольно приближаться к неизвестному и сильному менталисту… Ищите дураков. Мало ли кто учился с Эльгерде по одной и той же методике и заимел похожую энергетику… Тоже притянуто за уши, но… Нафиг. Я лучше свалю подальше, а если там действительно, каким-то хе… чудом, оказался Эльгерде, потом извинюсь.

Сейчас же мне надо свалить как можно дальше. Обойти отряд «авантюристов» по дуге и как-то попасть за стену города. По идее — это возможно. Как-то же «папочка» этого тела и моя мама-кошка — встретились же? Живых «Тиргесто», не считая нашего семейства, в городе уничтожают, чуть ли не всем миром. Слишком опасны. Что, к слову, я и сам оценил недавно. И даже самый отмороженный контрабандист не рискнет тащить «Короля леса» в город. Себе дороже выйдет. А значит — мой «папаня» как-то пробрался сам. А это уже значит — что лазейка должна быть. И надо бы ее найти. Если уж не разумное животное ее нашло, то уж я и подавно должен бы. Хотя там мог быть и «Нарго»… Ну дык и я не пальцем деланный. Даже больше… Благородный потомок этого самого «Нарго». Аж сам себя порой боюсь.

Едва солнце коснулось побережья, как на лес чуть ли не мгновенно обрушилась тьма. Только у самого обрыва скалистого побережья еще было относительно светло. Но чем дальше и глубже в лес, тем меньше света было вокруг. Высокие деревья, с мощными шапками крон, превращали окружающее пространство в царство абсолютной тьмы. Даже мое врожденное ночное зрение пасовало.

В очередной раз мыслено поблагодарил Шошу за науку. Если бы не «Энерго-зрение» окался бы словно слепой крот. Если не хуже. А так — пусть смутновато, расплывчато, но все вокруг прекрасно различал. Что и позволило мне, немного передохнув, продолжить путь, не останавливаясь на ночлег.

Немного нервировало, что энергетика самого пространства вокруг — словно изменилась… Точнее… Я и сам не мог сказать, что именно поменялось. «Анализатор» утверждал, что все как и раньше, но… где-то глубоко внутри я ощущал, что пространство вокруг стало словно тяжелее… темнее, что ли. И с простой ночной темнотой это никак не было связано. Что-то глубинное, какой-то внутренний инстинкт заставлял шерсть на загривке вставать дыбом чуть ли не от каждого шороха. И это при том, что ночь уже давным давно стала моим союзником и всегда была желанной гостьей.

Фауна леса тоже сменилась. Точнее — активная ее часть. Дневные зверушки ушли на ночевку. Ночное зверье вышло на промысел. В основном, понятное дело — всякие ночные хищники и прочая «радость». Лес стал гораздо опаснее. Но… Одновременно и… как-то проще, что ли. Теперь не надо разгадывать, чей энерго-след повстречался на пути. Просто иди мимо или сверни в сторону, чтобы не встречаться с тем, кто его оставил и всего делов. Лишние схватки мне сейчас были не нужны. А перекусить я успел еще до сумерек. Случайно наткнулся на чье-то гнездо в кустах редкого подлеска. Как потом оказалось, яйца там были змеиные и приползшая змейка оказалась не прочь составить им компанию в моем желудке. Хотя вначале и сопротивлялась, но я ее… уговорил.

Порадовала еще и нейро-сеть. На основе моего недавнего «прорыва» она разработала несколько проектов, которые позволят мне сильно расширить свои возможности. К примеру, как самый приоритетный в разработку, я указал модуль «радар живого». Так я его поименовал для простоты. Мое «чувство живого», «энергозрение» и недавний «прорыв» позволили гораздо тоньше ощущать энергетические потоки вокруг. Один из эффектов — та самая возможность отслеживать своих преследователей. Нейро-сеть же предложила пойти дальше и разработать модуль, что на основе видимых энерго-потоков и отголосков чужой энергетики, позволит мне контролировать все живое в достаточно большом радиусе. Точнее — замечать и делать примерные прогнозы, кого, собственно, я заметил. Точнее, определять, насколько этот кто-то — опасен и где он, примерно находится.

Пользу такого модуля переоценить трудно, остальные проекты и рядом не валялись. Хотя и были интересные идеи. Как только нейро-сеть накопит достаточно данных, чтобы классифицировать и обобщать все, видимое мной, заполучу отличный инструмент в свою коллекцию. Ну а пока — все по старинке. Смотри в оба и не тупи. Все как всегда.

Радовало, что несмотря на постоянную активность, лапы уже практически зажили. Небольшая проблема была только с правой. Все-таки коготочки у «Тигресто» — отнюдь не маленькие. Мяско он мне подпортил знатно. До сих пор, при неосторожных движениях или прыжках, простреливает болью и заставляет шипеть сквозь зубы, поминая злыми словами авантюрную жилку своего характера. Впрочем, недавнее приобретение сразу же примиряет меня с этими неудобствами. В «лице» этих, выросших на лопатках кристаллов, я приобрел своеобразный «балансир канатаходца». Они, словно дополнительные «акумуляторы-компенсаторы», помогали четче контролировать необходимое энерго-усилие. Точнее — делали его более «плавным». А еще — в разы более экономным.

Единственный их минус — из-за грубо поглощенной энергетики своих «предшественников», эти кристаллы пытались «прогнуть» мою энергетику «под себя». И изменить мое «сложное перемещение» по прообразу. Несколько мощных рывков подряд и долгий перерыв между ними, с накоплением «заряда» — как было у того Тиргесто. Меня такой расклад сильно не устраивал. Лучше способность будет слабее, но при этом всегда доступна. Так надежнее. Но придется поднапрячься, чтобы приспособить полученные кристаллы и заемную энергию в них, уже «под меня», а не наоборот. Собственно, этим я занимаюсь уже полдня и буду заниматься всю следующую неделю, пока заемная энергия полностью не станет моей. Благо, ничего особо сложного там нет. Направляй в кристаллы, где она «спряталась», свою энергию, почуть выдавливая из них заемную, перерабатывай ее и следи, чтобы никаких «отклонений» при поглощении не происходило. Моя нейро-сеть в этом плане — идеальный помощник.

С тем же, полученным от птицина кристаллом, я «вспышку профукал». Нейро-сеть мне сама указала на этот момент, когда вобще смогла понять, «что», на самом деле, со мной тогда происходило. Энергия птицина довольно сильно повлияла на мое развитие, благо, в основном в положительном ключе. Те же успехи в «энерго-зрении» и довоьно быстрое его развитие, во многом — ее заслуга.

Ближе к середине ночи я, наконец, решил, что пора бы и передохнуть. Я уже давно свернул лес, забирая по широкой дуге, вокруг предполагаемой стоянки «авантюристов» и двигался точно на север, намереваясь уже завтра утром понемногу смещаться на восток, обратно к стене города.

Ну а сейчас, найдя подходящее дупло в толстом разлапистом дереве, я устроился на ночлег, расчитывая пару-тройку часиков отдохнуть и только потом двигаться дальше. В основном отдых нужен был, чтобы дать лапе окончательно зажить. Нейро-сеть и «медицинский» модуль уже давно третировали меня, что, как бы я ни хотел, а без «состояния покоя» некоторые повреждения не заживут при всем желании.

Удобно устроившись, немного в стороне от «входа», я расслабился и легким мысленным усилием направил к местам повреждения поток энергии, чтобы ускорить излечение. После чего отдал управление этим процессом под контроль сети и благополучно отрубился.

Спалось, на удивление легко и спокойно. Никто, чего я подспудно опасался, так и не заглянул ко мне на огонек и даже близко не приблизился, чтобы нейро-сеть забила тревогу и разбудила меня. Я даже немного проспал. Сеть своевольничала, посчитав, что мой отдых важнее, чем теоритическая опасность быть настигнутым преследователями. Вот и отключила будильник. А сам я — не проснулся. Слишком забодался и устал. Впрочем, на нейро-сеть я пенял просто от ворчания. Ну не на себя же ворчать. А так… хоть какой-то «козел отпущения». Про то, что нейро-сеть, это не что-то там отдельное, а особенность моего собственного мозга, я старался не думать.

Проснувшись в пол четвертого ночи, за полтора часа до рассвета, я, с удивлением обнаружил, что дерево, в котором я решил переночевать… мягко говоря — не простое. Уж что-что, а плотоядных деревьев я раньше не встречал. Вход в дупло, за время моего сна, уменьшился почти вдвое. Еще бы часик другой и я бы банально не пролез бы в дыру входа. Да и то, что лег не в центре — тоже было правильным решением. Хотя так я сделал по другим соображениям. Просто, чтобы меня не было видно «с улицы».

Небольшая, клейкая лужица, скопившаяся в центре, как бы намекала, что не сделай я так и все. Тут бы и остался, даже если бы и заметил, что вход в дупло закрывается. Что интересно — лужица была заметна только обычным взглядом, да и то, потому что была белого цвета, что сильно выделяется и заметно даже в кромешной темноте.

Ни запаха, ни энергетического фона, ни чего-то еще подобного. Хитренькое дерево, ничего не скажешь. В общем, нафиг отсюда! Пулей выскочив наружу, я сразу взял хороший темп, намереваясь уже к середине следующего дня свернуть к городу и рассчитывая, что даже если «авантюристы» рванут мне наперерез, то все равно не успеют и у меня будет хотя бы полдня и ночь на то, чтобы найти способ перебраться за стены.

Глава 30

Несмотря на все мои рассчеты, кое в чем я, все же, ошибся. То ли переоценил возможности отряда, то ли недооценил свои собственные, но, в пространстве вокруг, даже и не пахло отголосками «авантюристов». И по моим прикидкам получалось, что в запасе у меня минимум часов 10–15, прежде, чем они снова появятся где-то на «горизонте». Стопроцентной уверенности в этом, конечно, не было, но я все же надеялся, что этот запас времени у меня есть. Иначе снова придется черт знает сколько петлять, уводя погоню в сторону, прежде чем смогу спокойно изучить стены и найти способ пробраться внутрь. Да и, не факт, что потом эта задача не усложниться в разы. Сообщат на стены или сами будут под ними куковать, поняв, почему я не свалил и, куда я стремлюсь. Короче, хоть мне это и не нравилось, но, с неопределенностью дальнейших событий, я все равно сделать ничего не могу. А значит, действуем по ситуации. И первая цель — стена.

Что ни говори, а данное монументальное сооружение — очень и очень впечатляло. «Картограф» сильно недооценил его размеры. Просто не имел тех вводных, что открылись сейчас моему взору.

Стена, как и весь город, расположились отнюдь не на ровном пустыре и даже не на холме там или на чем-то подобном. Огромное, сильно выступающее над остальной местностью, скалистое плато. Даже затрудняюсь сказать — это просто природой так получилось? Эдакое скальное образование, из-за каких-то подземных процессов? Или может люди, еще до войны, срыли шапку у горы, создав циклопическую площадку под свое поселение? Ну, или третий вариант, что может объяснить всё и сразу, отбив желание выяснять этот вопрос и дальше — магия и древние маги? Тоже, кстати, сомнительно, но и выяснять этот вопрос сейчас, я точно не стану. Как бы оно тут не получилось, в преданиях седины глубокой, мне от того не легче.

Почти пятьдесят метров сплошного камня, лишь на самом верху переходящего в кладку. Если отбросить различные выщерблены, сколы и мелкие разрушения, то стена практически гладкая. При всем желании — не заберешься. Теперь понимаю, почему этот город когда-то просто разбомбили. Штурмовать такое — себе дороже.

Всего в нескольких местах к стене были подходы. С моря, в портовой части города — большой разрыв с удобной бухтой, зажатой скалами с двух сторон. И что-то мне подсказывает, что те скалы — тоже часть стены и оборонительные башни в одном флаконе. Ну и с суши естественно. И, как понимаю — с трех сторон. Даже отсюда, едва выйдя из леса, можно было увидеть скальный подъем, ведущий к воротам. Лишь у самых ворот, этот подъем резко обрывался многометровой пропастью вниз. Я так полагаю, там что-то вроде подвесного моста или еще какая приблуда такого же стиля. Огромные, выступающие над стеной башни — как бы намекают.

— «Мда уж» — Недовольно «присвистнул» я, по новой оглядывая стены — «Забраться тут наверх мне точно не светит»

Самый простой, хоть и довольно опасный вариант сходу пошел «лесом». Впрочем, сильно я по этому поводу не расстроился. Изначально рассматривал его на самый крайний случай. Оставалось еще три варианта. Первый — сунуться к воротам, понадеявшись на мой ошейник. Вот только… Тут бабка на двое сказала. Фиг его знает, а есть ли от него, сейчас, толк? Сперва приключения в канализации, потом обезмаженное пространство. Да и я сам отнюдь не в родном районе сейчас. А он ведь работает в паре с амулетом «хозяина». Короче… проверять не охота. То, что ошейник продолжает работать — это я и так вижу. Но вот делает ли он свою работу правильно — большой вопрос. На который у меня ответа нет. Слишком там все сложно накручено. Я пока и в половине заложенных в него принципов работы не разобрался, даже со всей своей нейро-сетью. Так что, вариант, когда меня сперва пристрелят, а только потом начнут разбираться, что это за псих-Тиргесто сунулся к ним на огонек — вполне жизнеспособен и не воодушевляет. Стандартная, блин, практика этого мира. Условия жизни тут такие, что иначе нельзя. Так что… пока отложим.

Второй вариант — вернуться к побережью и попытать счастье через море. Можно даже ночью. Точнее только ночью и можно. Днем меня завидят и засекут мгновенно. Рыжее пятно на воде не заметить трудно. Итог, уверен, почти копия варианта с воротами. Да и про морских обитателей забывать не стоит. Особенно ночных. Кто его знает, какая жуть из глубин выныривает по ночам? Таких историй в трактире наслушался, что проверять, что там правда, а что вымысел, как-то не тянет. Хоть и понимаю, что львиная часть — пьяные байки «сухопутных крыс». Но даже байки не рождаются на пустом месте. Да и тот факт, что море — опасно, известен всем и каждому и не вызывает никаких сомнений. Я сам, будь у меня иной выбор, ни за что б не сунулся плыть с того пляжа. И мне сильно повезло, что добрался до берега, а не стал чьей-то добычей.

Ну и третий, он же, пока, и основной вариант — вернуться к истокам. К тому, с чего вся эта катавасия и завертелась. Контрабандисты и их «кроличья норка». Как-то же они в город попадают? Причем именно где-то тут. На этом участке стены. Портовые четко дали понять, что лазейка в наш район идет не от них и «Судеоре» приходит к нам не с моря. Именно с суши. А уже дальше — простая логика.

Контрабанда есть? Есть. Приходит с суши? Распространяется в моем и соседних с ним районах? Ото ж оно и есть. Значит «норка» где-то тут. «Элементарно, блин, Ватсон!» Где там моя трубка с табачком?

Другой вопрос, как ее найти-то? По запаху «Судеоре»? Здесь сразу мимо. Уж поисковые собаки или иная живность, натасканные на подобный «фан», у воротил города и их подчиненных — точно есть. Про стражу стены — вообще молчу. Эти фанатики помешаны на безопасности города. Было б все так просто, давно б уже нашли.

Оббежать стену на предмет дырки? Еще бредовее. Но и, в тоже время — перспективнее. Если, конечно, грамотно воспользуюсь имеющимися у меня возможностями. Уверен, что замаскировано там все как надо. И в энергетическом плане — в том числе.

— «А значит что?» — Сам у себя спросил я и сам же себе и ответил — «Ищем тем способом, о котором контрабандисты даже и помыслить не могли. Ибо встретить такого уникального меня, они точно не рассчитывали»

Как бы хорошо ни был замаскирован проход, но ни одна маскировка не сможет полностью скрыть энерго-потоки в пространстве. Исказить их, как-то еще воздействовать — вполне возможно. Но вот полностью подделать поток энергии, под общий фон местности, ни одна маскировка не сможет.

Для обычного местного мага, даже со всеми его магическими приспособами — такой маскировки может и будет достаточно. Но лично у меня есть небольшой козырь перед любым из них. Мой «анализатор». Да, конечно, нейро-сеть является просто особой настройкой моего мозга. И использует для своей работы только то, что доступно мне. Не берет ничего с потолка. Это не супер-компьютер и не инструмент с датчиками, там, какой-нибудь. Но у него есть то, чего нет ни у одного компьютера или инструмента. Точнее — этого нет у человека, который бы мог ими воспользоваться, окажись тут что-то подобное. Про местные амулеты и прочее — вообще молчу.

Мой «анализатор» способен работать со всеми данными, что доступны мне. Заметил, но не обратил внимания на неправильно упавший листик? Нейро-сеть этот факт отметит и скормит своему модулю. А уж он выведет максимально подходящий к ситуации прогноз, на основе тысяч подобных мелочей, что пройдут мимо моего сознания. Уловил какую-то неправильность, но даже не подумал, что она неправильна? И тут нейро-сеть не упустит момент. И таких примеров можно привести много.

Вот и сейчас, первое, что я сделал — просто побежал вдоль леса, осматриваясь вокруг и не высовываясь под взгляды стражи, патрулирующей стену.

На то, чтобы пробежать сперва на юг, к обрыву в море, а потом обратно на север, почти к самым воротам, у меня ушло три с половиной часа. И как первый результат подобного действа, у меня в «картографе» обозначились все тропы, тропинки и, просто подходящие для прохода человека, выходы из леса. А заодно, пусть и со скрипом, но на это все наложилась обобщенная «энерго-карта» окружающего пространства. Все основные потоки энергии, словно жилы и кровоток, пронизывающие пространство вокруг. Все «аномалии», хоть немного показавшиеся странными или неправильными. Все встреченные энерго-отпечатки живых существ, как совсем уже еле видимые, так и свежие.

Едва закончив первый осмотр пространства у стены, я сразу пошел на «второй круг». На этот раз уже гораздо целеустремленнее. «Анализатор» выдал 276 «подозрительных» мест, которые стоило бы проверить более тщательнее. Многие из них обобщил в группы по разным признакам. К примеру, несколько троп, выводящих почти что в одно место и странное возмущение потоков энергии в пространстве, наложившееся на этот факт.

Или другой пример, который и попадется мне первым для проверки — сломанная или, скорее — срезанная, ветвь дерева и поломанный кустик чуть ближе к стене. Мелочь, а проверять придется. Тем более, что и энерго-потоки там странные, не ровным фоном, а как будто с легким «завихрением», чего не встречалось нигде больше.

Был, конечно и другой вариант. Сперва проверить наиболее перспективные места, а только потом осматривать подобные «мелочи», но тут я решил не спешить, даже несмотря на поджимающее меня время. Лучше проверить тщательнее, но быть уверенным, что ничего не пропустил, чем второпях профукать какую-нибудь деталь и остаться ни с чем.

И такой мой подход, неожиданно, оказался абсолютно верным. Я то рассчитывал, что придется долго искать, проверять все и проверять, а наткнулся на искомое практически сразу. Едва уловимая ниточка «расследования», махнула хвостиком, стоило мне только приблизиться к тому дереву со срезанной веткой.

Вокруг, понятное дело — никаких новых следов и зацепок как не было, так и нет. Но вот на самом дереве нашлось кое-что очень интересное. В удобной развилке ветвей, с которых прекрасно просматривалась вся стена и пространство перед ней, явно кто-то частенько бывал. Уж очень там кора «затертая». Словно кто-то не один и не два раза куковал на нем, как на наблюдательном посту. Обломанный кустик тоже нашел свое объяснение. Мелкий, полуистлевший обрывок шкурки и пара косточек, вот и причина. Кого-то тут прикончили. Какую-то животинку. Возможно, чтоб не демаскировала наблюдателя. Пара засохших на краях разреза листиков — из той же оперы. Заметили, пустили в кусты стрелу, или кинули кинжал, да и всего делов. А останки трогать потом не стали, рассчитывая, что местное зверье позаботиться.

Покружив вокруг дерева по расширяющейся спирали, я, в итоге, наткнулся на едва заметные остатки чьего-то лагеря. Да и то, понял, что это он, только потому, что часть дерна была немного под-увядшей. Словно его сперва срезали, а потом положили обратно. Аккуратно подкопав в этом месте, я наткнулся на золу и угли.

— «Наглые ребятки» — Невольно восхитился я. — «До стены отсюда едва километр. А они наблюдателей садят, костры вон жгут. Переоценил что ли ребятушек?»

Впрочем, расслабился я рано. Кроме наблюдательного поста и лагеря ничего больше я, долгое время, найти не мог. Почти три часа кружил вокруг стоянки, пытаясь понять, куда мне надо идти и где, в итоге, выходить к стене. То что не напротив стоянки или того дерева — понятно. Не идиоты же они. Спалят стоянку, а там и проход отроют.

Что еще напрягало, в энерго-потоках все чаще начали проскакивать отголоски человеческой энергии. И если тянущиеся от стены, я игнорировал, то вот прилетающие излеса уже заставляли всерьез обеспокоится. Отряд «авантюристов» явно засек, где я тусуюсь и на всех порах спешил на огонек. Если «анализатор» прав — ближе к позднему вечеру явятся.

Искомый «глубоко-засекреченный объект» местного «подполья» я засек также неожиданно, как и наблюдательный пункт. Хотя, по-началу даже и не понял, что «вот это» оно и есть. Даже, когда осознал, что мои поиски, наконец, увенчались успехом, искренне восхитился придумкой контрабандистов. Как говорится, «все гениальное — просто». Хочешь что-то спрятать? Прячь на самом видном месте. Собственно, именно так ребятушки и поступили.

Тот лагерь, на который я наткнулся, был далеко не единственным. Долгое время кружив вокруг него и не находя искомого, я в итоге плюнул на тщательность осмотра территории и просто оббежал все вокруг, надеясь, что наткнусь или замечу что-то интересное. Проще говоря — пробежался «на дурачка».

И не зря. Буквально в полу-километре наткнулся на еще один лагерь, также недалеко от выхода из леса. А потом на еще один и еще. Они, чуть ли не по линейке тянулись вдоль опушки, встречаясь через каждые полкилометра. По-началу даже расстроился, поняв, что слишком сильно расслабился и потерял кучу времени, считая, что удача мне фортанула и тот первый лагерь и есть моя цель.

А вот моему «анализатору» было пофиг на удачу, мои расстройства и прочие мелочи. Протрезвонив системным запросом, он направил меня в один из встреченных лагерей, заявив, что с шестидесяти процентной вероятностью там и есть то, что я ищу.

Я даже не сразу поверил в такой вывод модуля. Тот лагерь мне вообще показался самым не перспективным. На фоне остальных — крайне грубо там все было и небрежно. Взрытый дерн, кучи следов, отчетливое выжженное пятно из под очага. Поломанные и порубленные ветви вокруг. В общем, я посчитал, что уж тут точно не будет ничего интересного. Слишком все… На виду. Но именно туда меня «анализатор» и направил. И, честно говоря, я до последнего не верил, что найду там хоть что-то стоящее внимания.

Какого же было мое удивление, когда придя к этой стоянке и выйдя на ее центр, прямо к остаткам очага, я обнаружил искомое. Да…. сам бы я такое ни в жизть не нашел. Едва уловимое дрожание энерго-потоков в пространстве. Захочешь заметить — не заметишь.

Хмыкнув и тщательно следуя указаниям «анализатора» я обошел вокруг горки пепла из под очага и, в итоге, нашел искомое. Небольшой обрывок веревки, присыпанный пеплом. Схватившись за него зубами, я потянул на себя и с удивлением увидел, как земля под очагом начала приподыматься, вскрывая лаз, уходящий куда-то под землю.

Едва это произошло, как раздался негромкий хлопок и из под земли хлынул какой-то странный дым. Не став испытывать судьбу, я мгновенно отпрыгнул в сторону и отбежал подальше от этого дыма. Но, ничего страшного не произошло. Думаю, просто сломался или перегорел амулет, что скрывал этот лаз и маскировал потоки энергии вокруг. Дрожание потоков — пропало. И теперь отчетливо было видно, как в пространство добавился новый, довольно слабый и тянущий тонким шлейфом из под земли.

— «Хитро» — невольно оценил я придумку того умельца, что маскировал тут все — «Теперь контрабандисты однозначно узнают, что их лазейку кто-то вскрыл»

Маскировка, видимо, была одноразовой и при открытии лаза — сразу уничтожалась. Похоже контрабандисты обновляли ее каждый раз, когда вскрывали люк. А теперь, когда увидят, что люк был вскрыт, свалят в туман и ищи их в чистом поле. Не удивлюсь, если где-то на подходах к этому лазу и амулет имеется, который заранее укажет им, что тут кто-то был. Так что и засаду возле лаза не устроишь. Грамотные ребятки.

— «Ну да… это не мои проблемы» — Отмахнулся я, снова подходя к крышке люка и с натугой потянул ее в сторону и вверх.

Заглянув в открывшийся моему взору лаз, я невольно присвистнул. Тут явно поработала магия. Идеально ровный, гладкий, круглый тоннель, уходящий куда-то в сторону стены. Не найдя, к чему бы придраться и не желая терять время, ведь мои преследователи были уже буквально в полу-километре и мчались сюда на всех порах, я спрыгнул вниз и потрусил по этой подземной кишке в сторону города.

Глава 31

Тоннель был ровным и прямым, ведущим четко в сторону города. Я, по-началу, опасался каких-нибудь ловушек или чего-то подобного, но опасения не подтвердились. Кто бы ни прокладывал этот тоннель, он озаботился только маскировкой его входа, не особо переживая, что кто-то его все же найдет.

Если я правильно понял логику, это значило только одно. Контрабандисты нашли способ делать такие тоннели довольно просто и достаточно быстро. Этот я обнаружил, но ловушек тут нет. Значит, узнав об его обнаружении, контрабандисты просто пророют новый в другом месте. А когда и его обнаружат, продолбят другой и так далее. Потому и не парились с защитой и прочим. Зачем переводить классическую игру в «кошки-мышки» между ними и охраной стены в нечто большее? Так глядишь, не будет крови, не будут и лютовать стражи лишний раз. А тоннель что? Ну нашли и нашли. И фиг с ним, новую лазейку прокопают.

Потому, осторожничал я только на первых порах, тщательно осматривая каждый миллиметр пути «энерго-зрением» и замирая каждый раз, когда «анализатор» замечал что-то «не правильное» и брал тайм-аут на проверку «аномалии».

Сейчас же, я полностью успокоился и сильно ускорился. Все же, о преследователях тоже забывать не стоило. Не факт, конечно, что они смогут найти вход достаточно быстро, люк-то я за собой закрыл, но однозначно найдут. Банально прочешут участок леса, наткнутся на лагерь, заметят странный «круг» на земле и поймут, куда я делся. А даже, если не заметят, то не один же я «энерго-зрением» владею и потоки энергии вижу? Маг там есть, еще какой-то зверь опытный — тоже есть. Да и «авантюристы» не лаптем щи хлебают. Короче, из под носа я у них ускользнул и часок-другой выиграл. Теперь главное успеть уйти достаточно далеко по этому тоннелю и, если я прав, то затеряться в канализации, попутно отыскав выход в свой район. А там они уже не будут меня волновать.

Первые изменения в тоннеле начались, едва я приблизился к стенам. Ну или, точнее, к тому месту над которым эти стены стоят. До этого тоннель шел с легким уклоном вниз. А в этой точке, словно «сломанная труба», он резко изгибался, меняя уклон на противоположный.

Что удивительно, в этой точке была и еще одна достопримечательность. Сам бы может и не заметил, но нейро-сеть подсказала, куда смотреть. Не знаю, чем пробивали этот тоннель, но, как оказалось, сделать это было довольно непросто.

Когда-то давно, видимо, город и от подобных подкопов был неплохо защищен. Строителям тоннеля пришлось не слабо потрудится, пробиваясь через массив сплошного камня. Уж и не знаю, как они это, тут, под землей провернули и при этом остались целы, но стены тоннеля, от бушевавших тут, огромных температур, проплавивших проход в скальном основании, превратились чуть ли не в стекло. Настолько ровными и гладкими были стенки тоннеля.

Пробежав мимо этого участка я практически сразу наткнулся на «точку выхода». Буквально в метрах двадцати-тридцати от стены уже начиналась канализация. Правда, по какой-то причине, эта часть канализации была абсолютно необитаема. Возможно сами контрабандисты зачистили, перекрыв, заодно, все возможные входы на этот участок. Возможно — изначально так было. Вызнавать и спрашивать я уж точно не собираюсь. Мне же легче!

Пришлось правда побегать по «закоулкам-переулкам», прежде чем нашел, где этот изолированный участок соединяется проходом с основным подземелье, но нашел его достаточно быстро. Во многом потому, что уже знал, «куда» смотреть и «что» искать. «Выход» был замаскирован так же качественно, как и «вход». Пока не вскроешь, фиг поймешь, что тут есть «дверь». Стена, как стена.

Я даже пошел на поводу у моего «анализатора», запросившего разрешения изучить эту «маскировку» так сказать — изнутри, а главное — целой и нетронутой. Особой необходимости в этом, конечно, не было, но и отказывать ему я не стал. Мало ли, вдруг действительно окажется полезным. Тем более, что мне и самому было интересно.

Как и подозревал — ничего особенного разглядеть у меня не получилось. Уж не знаю, что тут использовали и как, но маскировка скрывала не только проход, но и саму себя, не позволяя понять, как именно она работает.

Максимум, что «анализатор» смог выцарапать из этого… «устройства» — принцип его работы. Точнее, не сам принцип, а ту часть его работы, которая связана с воздействием на окружающую энергию. Он действительно искажал потоки энергии.

На примере одного из проходящих мимо потоков, я понял, как это работает. Часть энергии, видимо для своей работы, «маскировка» забирает из потока, а вот всю остальную, словно «заворачивает», заставляя проходить мимо.

Это как щепка, плывущая в ручейке. Если в какое-то место поставить вибрирующее препятствие, то она его обойдет, просто потому, что эта вибрация создаст микроволны, что и оттолкнут щепку. Примерно так и тут, только такая вибрация отталкивала не потенциальные «щепки», а весь поток сразу, заставляя его сворачивать в сторону и идти дальше своей дорогой. К тому же и сами вибрации подстраивались под оттенок окружающих потоков. Почему и не видно было ничего в «энерго-зрении». Разве что — легкая «рябь» потоков, что довольно быстро сходила на нет.

Пользы мне от этого открытия — было немного, но, все же — была. К примеру, мой «модуль», позволяющий изучать чужие навыки, на основе принципа этой маскировки, моего «Хамелеона» и «Экранирующего кокона», предложил создать новую способность. Точнее, переделать «кокон» в его более эффективный вариант. Банально пустить по нему похожую «рябь», за счет элементов «хамелеона», подстроить этот «кокон» под «цвета» окружающих потоков и, тем самым, сделать меня в «энерго-зрении» практически невидимкой. Сейчас-то я, всего-лишь — просто не оставляю энерго-отпечатков. А вот с подобной «рябью», моя энергетика полностью исчезнет из окружающего пространства, не давая даже отголосков и не «окрашивая», проходящие мимо и через меня, энерго-потоки в мои «цвета». Наверняка именно по таким «отголоскам», меня и вычисляли преследователи. Не сразу, конечно, но после тренировок — добиться такого вполне возможно. И будет время — обязательно займусь.

Основная часть канализации встретила меня с распростертыми объятьями. Буквально. Тихо открыть «дверь» у меня не получилось. Если там в лесу я сразу нашел, за что потянуть, чтобы вскрыть люк, то вот тут, возле стены, никаких рычагов, ручек, веревочек или еще — чего-то подобного, я найти так и не смог. Пришлось проламываться силой. Так и не понял, как именно открывался этот проход.

Как итог, на созданный, от нескольких десятков «Импульсных ударов», шум подтянулось несколько местных зверушек, сходу атаковавших меня, едва я выбрался из облака пыли и разлетевшегося каменного крошева.

Бой вышел коротким и каким-то… скучным. Тварюшки хоть и были довольно опасны и сильны, но серьезной проблемой для меня не стали. Я банально был быстрее. Гораздо быстрее. И не столько физически, сколько в скорости реакции. Без проблем успевал обдумать свой следующий шаг, увернуться от атаки, контратаковать или нанести удар, прежде чем противники сделают хоть что-то. «Контроль окружения», да под моим «Ускоренным сознанием» превращал меня чуть ли не в гения скорости.

Впрочем, сильно я старался не расслабляться. Да, я был быстрее, во много раз быстрее своих противников. И в будущем стану еще быстрее. Но… Я уже успел понять, что в этом мире на любой хитрый болт найдется своя гайка с обратной резьбой. Так что и на мою обретенную скорость реакции найдется противник, которому будет плевать, насколько быстро я могу реагировать на его действия. С тем же «желе», что гоняло наш отряд по всему подземелью, и чей «подарок» до сих пор облепляет мой зад, я и сейчас не смог бы справиться. Ему на мою скорость было бы банально наплевать.

Так что, по быстрому упокоив «Осьминожку», «Крыско-мишку» и трех крупных «Двуглавый жаб», как я обозвал участников «комитета по встрече», я медленно и осторожно потрусил примерно в направлении своего района. Где конкретно я выбрался в основную часть канализации — мне не ведомо. «Картограф», исходя из формы этого участка выдавал три возможные точки. Нужно побегать тут еще хоть немного, чтобы он окончательно привязался. Изначально таких точек вообще было штук сорок.

Твари, как и в прошлое мое посещение этой клоаки, встречались чуть ли не на каждом углу. Благо, теперь для меня это не было проблемой. «Ощущение живого» и запущенный нейро-сетью в тестовом режиме «Радар жизни» прекрасно помогали засечь почти любую затаившуюся в засаде тварь. Если раньше именно подобные засады и являлись основной проблемой, то теперь, пусть и с трудом, но получалось их засекать. А это, в свою очередь, снизило опасность этих подземелий чуть ли не на порядок.

Мы и в прошлый-то раз, страдали именно от подобных засад, а не от количества или мощи местных тварюшек. Желе — не в счет. Так что, теперь, когда я мог подобные засады засекать — опасность подземелья упала на порядок. Да и, как я заметил, мой «Экранирующий кокон» тут тоже пришелся очень и очень кстати.

Вроде и был бой на «выходе», да и мелкие стычки на всем моем пути — тоже имели место быть, но подобного эффекта, как был в прошлый раз, не возникало. Не ломились сюда толпы тварей, в надежде урвать «добычу с поверхности». Хотя на кровь, по мелочи и приходили. Но прошлого ажиотажа — не возникало. А значит, вывод тут только один. «Энерго-зрение» тут есть у всех. И ломились они к нашему отряду не из-за сражений и крови. Не из-за запахов и прочего. А на сильные всплески нашей энергетики во время боя, словно мотыльки на огонь. Ну или на эмоции, как то «желе». Хотя, если вспомнить, что эмоции — это тоже энергия — ментальная, просто более тонкая ее часть, то разницы никакой.

Я же, оставляю в пространстве крайне мало энерго-следов. Точнее, вообще их не оставляю. Да и во время применения способностей, мои всплески значительно «приглушены». Так что, мои отголоски, оставляемые в окружающих потоках, хоть и видны, но не так четко, как без «экранирующего кокона». Потому и не «видят» меня местные обитатели. И навала тварей со всех сторон можно не опасаться.

— «Надеюсь, что я прав» — Сам себе прошептал я, поняв, наконец, в какой части канализации оказался.

Не знаю, может я просто не нашел другого, но тот «выход» с тропы контрабандистов, вывел меня совсем не туда, куда бы мне хотелось. Сейчас я находился в подземельях на территории союза Градо и Эдера. Землях нашего бывшего соседа — Веградо. Чтобы добраться до моего района, мне нужно пройти далеко на северо-восток, и только после этого свернуть уже в свой родной район. И все это или по подземельям, что уже не радует. Или, выбраться на поверхность и пробираться по условно-враждебной территории союза владетелей. Ни тот, ни другой вариант меня особо не привлекал.

Но, из двух вариантов я больше склонялся ко второму. Потому что, как пройти под землей — я просто не знал. Предполагаю, что где-то тут, есть еще один проход, организованный контрабандистами. Первый, по которому я прошел — вел в город. Второй, думаю — соединяющий разные районы. И вот с ним, как раз и была проблема. Как его найти? пусть я и знаю принцип и, теоретически, мог бы поискать участок с нужной мне «рябью» потоков, но… сколько времени на это уйдет? И потяну ли я подобную задачку в одиночку? Сильно сомневаюсь.

А значит путь один — выбираться на поверхность и искать способ вернуться в свой район. По идее, если союз еще не сцепился с нашим районом, то между нами мир, а значит меня, как члена клана Бурде, пропустить на «границе» должны без проблем. Осталось только до этой самой «границы» добраться. Ведь это все касается только «границы». Есть там несколько мест, где можно подойти и попасть не только в поле зрения стражей с «этой» стороны, но и в поле зрения наших. И тут уже у бойцов Градо и Эдера бузить не получится. А вот на своих территориях если заметят, то и прикопают. По-тихому.

До ближайшего выхода я добрался довольно просто. Благо, кое а чем, эти подземелья, были довольно просты. По крайней мере — их первые «этажи». Древние зодчие строили участки канализации по одному лекалу. «Стандартизация» и единая схема — на лицо. «Картограф» просто вывел мне несколько предполагаемых точек выхода. К ним и отправился и уже на третьей — смог спокойно выбраться на поверхность.

Прямо перед выходом, словно подводя итоги всех своих приключений, залез в свою статистику. Просто, чтобы освежить в памяти, что у меня есть. Я-то и без этого прекрасно знал, что могу и чего не могу. Но иногда полезно взглянуть на свой прогресс, так сказать, в числах. Банально, чтобы не упустить из внимания какие-то важные, но мелкие детали.

Общие характеристики подросли не очень-то и сильно. Впрочем, я уже давно заметил, что «Сила», «Ловкость» и прочее, растет у меня все медленнее и медленнее. Что неудивительно. Они ведь привязаны не к какому-то компьютерному персонажу, а к реальному телу. А это самое тело — не может быть суперменом. Природные ограничения никто не отменял. Сейчас по той же силе, я примерно наравне с обычным человеком. Точнее, с хорошо тренированным бойцом. Может лишь немного сильнее.

А вот по «Ловкости» — я превосхожу любого из тех кого встречал. Того же Нердара, одного из командиров Бурде, специализирующегося как раз на скорости, я быстрее процентов на двадцать. Это, если брать голую скорость. И не учитывать опыт боев и способности.

Выносливость тоже на высоте. Хотя тот же Бочонок, в этом плане меня заткнет за пояс в легкую. Как, к слову и Шустрик в той же «Ловкости». Тем более мне, с моей скоростью еще надо освоиться. Нужны тренировки. Просто, чтобы полностью освоить и привыкнуть ко всему, полученному в этих приключениях.

Сильно скакнула «Энергетика», но тут и понятно. Полученная от Тиргесто «родственная» энергия очень и очень благотворно на ней сказалась. Как и сами кристаллы, удобно расположившиеся на лопатках и уже ставшие почти полностью моими.

Из статистики даже шкала «Энергия» пропала, раньше показывавшая, сколько мне доступно. Просто отпал в ней всякий смысл. Я и сам прекрасно знал, что и насколько долго я могу, а что нет.

«Тяжелые лапы», «Стальные когти» и «Энерго-компенсатор» перекочевали в полностью освоенные навыки. Первая парочка уже при всем желании не сможет усилить меня больше того уровня, что есть сейчас. То воздействие на свое тело, которое я вынужден был раньше поддерживать сознательно, укрепляя ткани и кости энергией, уже буквально «въелось» в мою энергетику, став ее неотъемлемой частью. Я теперь даже если захочу убрать этот эффект — не смогу.

Конечно мои лапы и когти не стали непрошибаемы и неразрушимы, но повредить их теперь — тоже не самая легкая задачка. Не знаю, с чем сравнить, но, наверное, с деревом, а точнее дубом. За счет постоянного воздействия энергией, что сопротивляется любым повреждениям плоти, мои штанишки теперь также тяжело пробить, как дубовые доски. Осталось теперь только найти, как усилить плоть до состояния стали и я смогу больше никогда не переживать за свои… штанишки.

С «Энерго-компенсатором» тоже все понятно. Он просто достиг своего потолка, преобразовав мою энерго-систему до того состояния, когда любые всплески моей энергии, какими бы сильными они ни были, уже не нанесут мне никакого вреда. И большего от него, в принципе и не требовалось.

К слову, я сам не заметил, но когда обратил на этот навык внимание, нейро-сеть подсветила на моем теле несколько точек. И если я правильно понял, такие изменения были у меня во всей энергетике тела.

На ранее ровных, «однотонных» что ли, каналах, по которым проходит энергия, появились эдакие «бусины-утолщения». Причем, как я понял, после нескольких экспериментов, эти бусины были «эластичны». При резком всплеске энергии, они расширялись, забирая избыток в себя, после чего медленно его выпускали. Тем самым и не позволяли излишкам энергии травмировать «каналы», не говоря уж про мое физическое тело.

«Ближний бой» полностью исчез из списка навыков. Так же как и «Энергия» ранее. В нем просто отпала необходимость. Что мне там отслеживать? Я либо дерусь, либо не дерусь. А каких-то там наставников по «джиу-джитсу для котейчиков» я уж точно никогда не встречу. Нет тут таких.

Остальные способности остались в оперативной зоне, как и прежде, разве что числа чуть поменялись, показывая, насколько хорошо я ими умею пользоваться. И сколько мне еще, примерно, тренироваться, пока освою их на максимум.

Разве что, добавилась парочка новых «Контроль окружения» и «Радар жизни». Первый — после того боя с Тигресто. А второй — просто как запись. Эту способность полностью курирует нейро-сеть. От меня там ничего практически не зависит. Разве что — быть наблюдательным и смотреть оп сторонам, чтобы сеть собрала достаточно данных и на полную запустила модуль «радара».

Разобравшись со статистикой, я поднялся на лапы, прерывая свой короткий отдых перед очередным рывком и, крутя головой на все триста-шестьдесят градусов, полез наружу. Пора бы уже и в гости наведаться. Я, собственно, ради этого и затевал поиски «кроличьей норы».

Глава 32

Потенциально вражеский район встретил меня… никак. Я, честно говоря ожидал, что будут какие-то проблемы, что… В общем, как это часто и бывает, заранее накрутил сам себя. А оказалось все несколько проще и спокойнее. По крайней мере — сначала.

Естественно и я сам не афишировал своего прихода… в гости. Благо на улице уже стояла ночь, так что оставаться незамеченным можно было не прилагая каких-то особых усилий.

Сам район практически ничем не отличался от территорий моего клана. Такие же одно-, двух-этажные дома, кое-где целые, кое-где — разрушенные. Реже — трехэтажные мини-особняки зажиточных ремесленников или купцов. А так… все практически одинаковое. И улочки-переулочки — такие же кривоватые и загаженные. Ничего особого.

Возможно какое-то отличие будет ближе к центру района. Все-таки, по слухам, союз владетелей активно перестраивал его, объединяя свои территории и создавая единый административный центр. Естественно — очень хорошо укрепленный центр. С соответствующей охраной, патрулями и прочими прелестями. Короче говоря, я все равно туда соваться не собирался, так что пофиг. Мне и тут, «на окраинах» района — не плохо.

Едва выбравшись на поверхность, я соориентировался, где примерно нахожусь и побежал в сторону «границы». И первые минут пятнадцать-двадцать, вполне себе спокойно пробирался к намеченной цели.

Первые признаки проблем начались, когда я практически добрался к месту назначения. Бойцы союза прознали о моем появлении на их территориях. Чем иначе объяснить, что на меня началась облава — я не знаю.

На них мне указала нейро-сеть, вычленив из окружающего энерго-фона тревожные моменты. Слишком много в окружающих меня потоках энергии появилось людских отголосков. И среди них мелькали довольно «сильные», намекающие на мощь того, кто их оставил. От простых людей, живущих в городе — отголоски были в разы слабее. А тут, потоки прямо «будоражило». Такие могли оставить только опытные практики или хорошо тренированные люди, использующие и развивающие свою энергетику, ради усиления тела. Иными словами — бойцы.

С вопросом, как они узнали о моем тут появлении, я тоже долго не гадал. Ошейник! Больше нечему. Я еще когда выбрался на поверхность, отметил, что он начал посылать в пространство какие-то странные импульсы. Даже порадовался по-началу, что «наши» весточку получат и на «границе» меня кто-нибудь встретит. Ан нет! Рано радовался. Походу этот импульс не только нашим был виден, но и хозяевам этого района тоже.

Благо, сейчас, ошейник уже не подавал никаких сигналов. «Анализатор» предположил, а я с ним полностью согласился, что «наши», получив от ошейника сигнал, сразу же его и отключили, поняв где я и что демаскировать меня ошейником — точно не стоит. Другой причины, почему «бобик» резко «сдох» я не вижу. Хоть за это спасибо. А то с таким «маяком» меня бы нашли в мгновение ока.

А так… Еще побарахтаемся.

Силы, отправленные на мою поимку — внушали. Еще бы. Местные-то не в курсе, кто к ним пожаловал, но, думаю — предполагают, что тут кто-то сильный (ошейник-то у меня на основе капитанского амулета). И этот кто-то, как-то, пролез на их территорию, но почему-то опростоволосился и спалился на всю округу. Ну или примерно, как-то так. Версий-то много может быть. Результат от этого все равно не изменится.

К слову, то, что организовали такую облаву, подтверждало еще один неприятный факт. Эдер и Градо реально планируют атаковать Бурде. Иначе бы не устраивали облаву, а отправили бы небольшой отряд встречающих-проверяющих, с вопросом: «Какого хрена вам тут надо товарищ?». Тут же — под полсотни бойцов и маг. Плюс, если модуль не ошибся, еще и живность какая-то. Полный коктейль.

Едва почуяв, намечающиеся неприятности, я резко свернул с выбранного пути, направившись чуть ли не в противоположную сторону. Мою изначальную траекторию движения местные точно должны были отследить. Ошейник минут десять семафорил на всю округу, прежде чем отключится. Так что, меня, во-первых, наверняка уже ждут возле границы, а во-вторых, постараются взять в кольцо. И нужно срочно вырваться из этой «удавки», пока это кольцо окончательно не замкнулось. И тут два варианта — на юго-запад или на северо-восток, по улочкам-закоулочкам, почти вдоль «границы». Ну а дальше — видно будет.

Первые неприятности начались, когда я осознал, что банально не успеваю вырваться из кольца. По поведению бойцов можно было смело предположить — у них тоже есть такой способ меня выслеживать, как был и у того отряда «авантюристов» в лесу. И как уж там они «наводятся» на меня, я без понятия, но то, что «наводятся» — однозначно.

Потому, едва поняв, куда я стремлюсь, замыкающийся полукруг кольца, прижимающий меня к «границе», тут же сместился, не позволяя мне вырваться из окружения.

— «Зараза» — Скривился я, уже без всяких модулей «ощущая» приближающихся бойцов — «Вот как они меня отслеживают? То одни, то другие. Хрен спрячешся!»

Впрочем, на этот вопрос ответ я знал — точно также, как и я их. По отголоскам в потоках. Других вариантов просто нет. Навелись сперва на сигнал от ошейника, а потом вычленили в потоках уже меня самого.

Только если я подобное делал сам… Ну или с помощью нейро-сети, если быть честным. То у них, скорее всего — амулеты какие-нибудь или что-то подобное. Хотя и маг, в составе этой облавы, теоретически — тоже мог быть способен на подобное. Хотя это и маловероятно.

На пару секунд задумавшись, я снова сменил направление движения. Раз уж из кольца мне вырваться — не дадут! То надо прорываться через заслон на «границе». Если я прав, то у каждого «прохода», и у ближайшего ко мне — тоже, дежурит всего несколько бойцов. Пятерка-десятка — это максимум. И пока к ним не подошла подмога — у меня есть шанс проскочить.

Однако, едва приняв такое решение и двинувшись в сторону ближайшего «прохода», я снова оказался сильно озадачен тем, что увидел в потоках и тем, что выдавал мне «анализатор».

По всем признакам получалось, что я изначально сильно ошибся. Никакого «кольца» изначально бы не получилось. «Проход» через границу не охранялся вообще никем. Я было подумал, что ошибся и, что чего-то не рассмотрел. К примеру — просто упустил отголоски людей, что должны были быть там. Но нет. Чем ближе я подходил к «границе» тем сильнее убеждался. Ни-ко-го.

— «Это как так?» — Неверяще оглядываясь вокруг, сам у себя, спросил я. — «Куда все подевались?»

Ни с этой стороны — бойцов альянса, ни с той стороны прохода — наших бойцов. Не было вообще никого. А так в принципе не должно быть.

— «Как так?» — В очередной раз повторился я — «Такое стратегически важное место и без охраны?»

Первые же разъяснения происходящего я получил, едва пересек «границу» и выбрался к нашим территориям. Тут-то, собственно, и нашлись — и наши бойцы, и вражеские. Точнее — их тела. Бегло осмотрев трупы, я подтвердил крайне неприятный для меня факт — пока меня не было, альянс начал действовать. И, судя по всему — вполне успешно действовать. Одно то, что проходы никем не охраняются говорит о многом. «Наших» явно промяли. И где-то прижали. Если они, конечно, еще не уничтожены полностью. А вражеским силам охранять проходы в этом случае — без надобности, бежать «нашим» все равно не куда.

А эта облава на меня, скорее всего — оставленные на охране своих территорий бойцы, не вошедшие в атакующую группировку и получившие сигнал, что на их территорию пробрался кто-то сильный, уровня капитана.

Надолго я тут задерживаться не стал. Если наш клан еще существует, значит мне определенно нужно туда. На самого Бурде мне было, в общем-то — пофиг. Но вот узнать, как там мои «братья», «Вожак», «Гибри» и семья трактирщика — я был обязан. Ускорившись еще больше, я помчался по улочкам-переулкам, уже не жалея сил и не экономя энергию.

Уже на подходах к трактиру я понял две вещи. Во-первых, трактир — окружен. Во-вторых, там идет сражение. Не узнать резкие всплески от использованных способностей — было невозможно. Это одновременно и радовало и печалило.

Радовало, потому что бой означал, что мои — еще живы. И у меня есть шанс сделать так, чтобы этот их замечательный «статус» таким и оставался.

Печалило же, потому как, подобная ситуация, меня уже начинала напрягать. На язык так и просился вопрос — «Шо?! Опять?!»

Заскочив на крыши домов, я добежал по ним, до крыши знакомой пекарни и аккуратно выглянул из-за небольшого парапета, ограждающего ее на манер декоративного заборчика. Пекарь специально когда-то давно перестроил крышу, сделав ее почти ровной. И получился эдакий балкончик для отдыха с мини-садиком.

Трактир, как и ожидалось — активно штурмовали. По примерным оценкам в нападении участвовало около пяти десятков бойцов. Защищало же трактир, считая охрану, хозяина и некоторых посетителей — всего человек пятнадцать. Точно сказать было сложновато, бой давно уже переместился внутрь помещения, а отсюда не видно, что там происходит.

— «И почему я не удивлен?» — Вздохнул я. Вот уже в который раз штурмуют это заведение, а толку — ноль. Как не было нормальной охраны, так и нет.

Еще раз вздохнув, я расслабился на мгновение и выкинув из головы все лишнее, прыгнул вниз, резким рывком перелетая улицу и вваливаясь в трактир через остатки дверного проема.

Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять — дело «швах»! Из тех десяти-пятнадцати защитников, что вычленила в общем «фоне» моя нейро-сеть, реальных бойцов, способных оказать сопротивление, осталось едва пятеро. Все остальные — им практически не помощники. Слишком много ран они уже получили.

А вот у нападающих дела шли гораздо лучше. Ранены были лишь единицы, да и то, не слишком серьезно. По всему выходило, что нападение было полной неожиданностью для защитников таверны. И было тщательно и грамотно спланировано. Многочисленные трупы посетителей — простых людей, и не собиравшихся участвовать в заварушке, и что тоже попали под горячую руку нападающим, тому достаточный пример.

Не теряя, так сказать, эффекта неожиданности, сходу прыгнул на спины двум арбалетчикам, выжидающим удачный момент для выстрела. Сперва один, а мгновением позже и второй, упали на пол, обливаясь кровью из разодранного когтями горла. Я же уже летел дальше, к следующему. К своей основной цели, которую наметил, едва оказавшись внутри — магу.

Этот товарищ почти не вмешивался в бой. просто за ненадобностью. Бойцы и без его помощи прекрасно справлялись. Может только в самом начале помог. Двери, щепки от которых валялись по всему трактиру, снес, к примеру.

Сейчас же именно его нужно было вывести из строя как можно быстрее. Слишком опасны эти ребятки. Жаль сразу атаковать возможности не было. Пришлось убрать с пути этих двоих арбалетчиков, чтобы не среагировали на метнувшийся силуэт и не выстрелили в меня с перепугу.

К сожалению, именно убийство арбалетчиков и не дало мне вывести мага из строя сразу. Словно что-то почуяв, едва я на них напал, маг начал разворачиваться и буквально за мгновение, до того, как я к нему подлетел, успел поднять какой-то странный барьер, словно состоящий из тонкой мыльной пленки.

Извернувшись в воздухе, я использовал «Контроль инерции» и впечатав в этот барьер «импульсный удар», отскочил от мага. И вовремя. Барьер оказался с сюрпризом. Едва я до него докоснулся, как в месте касания вспыхнул вал огня, ударивший мне вслед. Еще бы мгновение и у меня бы на попе появилась новая стрижка — «Баркисо-гриль».

— «Огненный, зараза» — Невольно скривился я. Слышал я об этом товарище. Как зовут — не знаю. Да и никто, наверное, не знает. «Огненный палач» — самое безобидное из его прозвищ. Про этого огненного мага, на службе новообразованного альянса, наслушаться успел. Слухи один страшнее другого. Раньше был магом Веградо. Потом переметнулся и лично казнил своего бывшего господина. И не только его, но и всю его семью. За что уж он их так невзлюбил — не понятно. Но репутацию свою, тем самым, угробил в полный ноль. При его упоминании люди, разве что, не плевались. А теперь оказывается, что он у альянса на побегушках? Рискованный шаг сделала эта парочка владетелей, не выгнав мага, сразу после устроенного.

Впрочем, сейчас не до этого. Сейчас мне бы свой замечательный мех сохранить в целостности. А то, магу сильно не понравилось, что я ударил по его защите. Пробить — не пробил, но вот просадил — знатно. Еще пару таких ударов и он останется без защиты. А барьеры — такая штука, что возвести новый быстро не получится. Если подготовлен заранее — пожалуйста, а вот с нуля — пара секунд минимум. Только один маг, тот, портовый, как-то наблатыкался эти барьеры делать мгновенно и в любых количествах. А вот остальным — нужно хоть немного времени. И в этот момент — они беззащитны. Это понимал я. Это же понимал маг. Потому он и не собирался давать мне возможности безнаказанно долбить его барьер, поливая все вокруг волнами пламени.

Всевозможные шары, стенки, сосулька огня, вспышки и мини-взрывы вокруг мага. Несмотря на всю мою скорость, этот гад успевал реагировать на попытки моих атак и кидал мне наперерез кучу разномастной гадости. Не сильной. Так — сбить атакующий порыв. Но, этого было достаточно, чтобы не подпустить меня к себе, откинуть назад и подставить под более мощную, целенаправленную атаку, от которой, уже мне приходилось уходить или защищаться, каждый раз извращаясь по-разному.

То просто увернусь, уйдя «Сложным перемещением» в сторону. То отобью лапами, которым огонь, в отличии от остального тела — был почти не страшен. То ударом лапок в землю подкину кусок деревяшки, валяющийся поднос или кружку, отправив ее навстречу вражеской атаке. импровизировать приходилось буквально на ходу. Практически не задумываясь. Маг атаковал с такой частотой — куда там пулемету.

— «Огнеметчик хренов» — Выругался я, почувствовав, как шерсть на спине слегка запеклась, из-за неудачно отраженной атаки. — «Ну гад! Сам напросился!»

В краткий промежуток перерыва между атаками, я по-доброму ухмыльнулся магу, показав всю любовь своего оскала и… сбежал.

Глава 33

Уловив удобный момент, между атаками, я выскочил через остатки окна и рванул вокруг трактира, намереваясь попытаться проникнуть в него со стороны кухни. То, что подпол уже взломан нападающими — я был уверен. Уж очень красноречиво выглядела дверь кухни. Точнее — место, где она раньше была.

Через черный ход соваться смысла не было. Один хрен, попаду снова в общий зал. Через кухню — тоже, но там до «наших» уже недалеко. Всего пара — тройка метров до лестницы на второй этаж, у которой «наши» держат оборону.

По пути, без малейшего намека на жалость, резанул когтями по горлу двум очередным арбалетчикам, что контролировали окна, не позволяя никому из них высунуться. На это потратил буквально пару мгновений. Атаки с тыла они не ожидали. А маг и парочка бойцов, погнавшиеся за мной, просто не успели выбежать из-за угла и предупредить своих.

Увернувшись от пары огненных хлыстов, шваркнувших по земле, я заскочил за очередной угол и тут же нырнул в развороченный вход подвального помещения.

Очередное «Сложное перемещение» и я на кухне. «Импульсный удар», опрокидывающий стоящего на выходе в общий зал бойца, рывок вверх, толчок от стены и вот я уже перелетаю через перила на лестничный пролет. С трудом изогнувшись, пропускаю над собой, свистнувший клинок одного из защищающихся. Мужик ударил просто на автомате, среагировав на резкое движение сбоку. Так что, я даже не возмутился. Подспудно ожидал чего-то подобного.

Да и не до него мне было. Маг нападавших, зараза такая, сходу сообразил, куда и зачем я рванул и уже вернулся в зал трактира, посылая в нашу сторону парочку огненных шариков. Отбивать их пришлось уже отработанным способом. Первый — валяющимся под ногами кинжалом. Второй уже лапами.

Оба шарика оказались с сюрпризом. Не просто огненные сгустки, как раньше, а эдакие — мини-гранаты. Благо хоть взрыв, там, при столкновении — не очень сильный. Но все равно, приятного было мало. Вторым взрывом меня сильно отбросило назад, впечатав спиной в ступеньки лестницы.

— Баркисо! — Услышал я, с трудом поднимаясь на ноги и мотая головой. Шум и легкий писк сильно дезориентировали и я хотел поскорее от них избавиться. — Назад!

Не совсем понимая, кто и почему мне кричит и можно ли этому крику доверять, я чуть ли не спиной вперед отпрыгнул от очередного летящего в меня подарка. Даже успел немного зажмуриться, ожидая очередной громкий взрыв, обжигающее пламя и сильный толчок взрывной волны.

Но, ошибся. Бессильно вспыхнув, шарик тут же и потух, не оказав абсолютно никакого эффекта. Где-то на краю сознания проскочило сообщение нейро-сети, а перед глазами вывелось едва видимое, схематичное отображение какого-то энерго-каркаса, наслоившееся на реальную картинку. Судя по всему, защитники, окопавшиеся на лестнице, окружили себя каким-то барьером, не позволяющим вражескому магу эффективно применять свои заклинания.

— Ты как? — Подскочил ко мне один из защитников. Этого парня, Содре, я знал. Один из бойцов, под началом Дарго. Новичок, пришедший на замену погибшим в прошлой заварушке. Приподняв меня, он помог встать на лапы, за что я ему благодарно кивнул, вогнав в легкий ступор. Впрочем, удивление довольно быстро прошло. Видимо, про меня он уже успел наслушаться. Да и пересекались не раз, как в трактире, так и на тренировочной площадке поместья, хоть особо и не контактировали.

Оглядевшись вокруг, я окончательно понял. Дело — действительно швах. Весь коридор второго этажа и маленькие комнатки-номера, представлял из себя эдакий полевой госпиталь. Вот только докторов в этом госпитале как не было, так и не предвидится. Кто мог — помогал тяжело-раненым или сам себе. Кто не мог… надеялся на помощь, ибо на большее уже не был способен.

Тут были все. За исключением, понятное дело, тех, кто остался внизу и кому помощь уже в принципе не понадобиться. И трактирщик с семьей, и посетители, и охрана.

Да и не только они. Судя по всему, жители ближайших домов тоже были тут. А это значит, что я изначально немного ошибся. нападение на трактир не было неожиданностью. Это скорее трактир стал эдакой мини-крепостью, что укрыла у себя всех ближайших гражданских, что успели в него попасть. А я то удивлялся, почему от многих домов, мимо которых я пробегал, так сильно разило кровью. Нападавшие вырезали на своем пути всех!

Из тех, кто еще мог держать в руках оружие, в строю осталось всего человек пять. Они, собственно и не давали противникам ворваться наверх и закончить начатое внизу. По всему выходило, что нападавшие не собирались никого щадить в принципе. Гражданский? Гильдейский? Или еще-какой левый тип? Плевать! Всех под нож.

С чем было связано такое решение, априори ведущее к огромным проблемам в будущем — непонятно. Но, мне это сейчас и не интересно. Важно всего несколько фактов. Тут — Сиэла, серьезно раненный трактирщик, его жена, тоже успевшая где-то заполучить пару тяжелых ранений. Тут же и Гибри, замотанный в какие-то тряпки, которые приподнимаются и резко опадают от тяжелого, прерывистого дыхания. Но что больше всего взбесило, тут же лежит и Бочонок, над которым в слезах склонилась подавальщица Ирне.

И состояние его — пугает. Мягко говоря. Изрезанный, опаленный огнем, с едва теплящейся энергетикой. От одного этого зрелища у меня невольно шерсть зашевелилась. Единственное, что еще поддерживало в нем жизнь — вмешательство мага, который тоже оказался среди обороняющихся.

Тот самый «портовый» маг, что отчитывал тогда Эльгерде. Именно он поддерживал барьер, не дающий вражескому магу и его дистанционным атакам пробиться на второй этаж. Он же и удерживал львиную часть «тяжелых» от того, чтобы уйти за грань. И он же — держал на этом свете Бочонка.

— «Чем помочь?» — Тут же направил к нему мысль, частично разобравшись в увиденном и заставив себя успокоиться.

— «Ничем» — Едва слышно ответил маг. А потом, с легкой обреченностью добавил — «Меня почти пробили. Энергии почти не осталось. Помоги брату, если дашь немного своей, вытяну его. Мне станет немного легче держать барьер и остальных. Твоя должна подойти.»

Не став уточнять, что от меня требуется, я подскочил к Бочонку и аккуратно, мелкими порциями, стараясь создать стабильный поток, направил в него свою энергию, пытаясь сконцентрировать ее на наиболее поврежденных участках.

— «Хватит» — «Прошептал» маг примерно через пять минут — Теперь он и без поддержки продержиться.

— «Продержится до чего?» — Сразу же уточнил я. Ведь действия этого мага мне с самого начала показались несколько странными. Вместо того, чтобы сосредоточиться противостоянии «огневику», маг зачем-то тратил огромное количество сил на раненных, не давая им уйти за грань. Да еще и барьер держал, что тоже сжирало немало его энергии.

— «Мой клан получил весть» — Кратко пояснил маг — «Скоро должна придти помощь».

— «Портовые впишутся за нас?» — Про себя удивился я, а в следующую секунду до меня дошло кое-что важное — «Стоп! Неужели то были не бойцы альянса?»

Если просто прикинуть силы альянса, то это в среднем — около двух сотен бойцов. Откинет примерно полсотни, что по-любому остались «дома» на охране. Откинем тех, кто атакует этот трактир. А тут — тоже полсотни. Этоуже сто.

Вспомним, что из поместья, сюда в трактир — никто так и не пришел. А ведь бой явно идет уже давно. Значит, кто-то штурмует поместья. Значит там — тоже не меньше полусотни. А скорее — все сто. Значит… Уже двести…

И получается, что та сотня, которая пыталась взять меня в кольцо — это не бойцы альянса? Альянсу просто неоткуда взять эту сотню. Короче говоря — то были портовые? Получается так. А на меня они среагировали тогда почему? Просто не разобрались, кто это такой красивый вдруг нарисовался не пойми откуда? Так что ли?

Мне даже не понадобилось задавать вопрос «анализатору» на вероятность подобного варианта. Вывод тут может быть только один. То были «портовые».

— «Только вот…» — Озадачился я… — «Один момент тогда не понятен… Почему они бросили преследование, едва я пересек «границу» и развернулись назад?»

Пару мгновений поломав голову, я все же обратился к «анализатору», закинув стартовые вводные. Может хоть он сможет выдать удобоваримую версию. Все же, его главное преимущество — абсолютное спокойствие в суждениях. Чем лично я, а точнее мое сознание, в текущих условиях, похвастаться не может. Слишком много событий, да и легкая контузия — тоже не подарок для ясности ума.

— «Твою ж меееедь!» — Умммяууу! — Ругнулся я, получив, наконец, удобоваримый ответ.

«Авантюристы»! Это единственный возможный вариант, почему спешащие сюда бойцы могли вдруг развернуться и уйти обратно. Если предположить, что тот отряд нашел мои следы, люк и сунулся следом за мной, то, по времени, то на то и выходит.

У портовых однозначно есть какой-то способ отслеживать энергетические потоки и изменения в них. Они этим способом засекли меня и преследовали, сжимая в кольце. Этим же способом они могли и засечь «авантюристов», выползших на свет божий из подземелий канализации. А там — маг, и сильный зверь какой-то и не слабые такие бойцы, что тоже неплохо «фонят» в пространство. Вот и развернулось подкрепление, не желая оставлять в тылу непонятную и сильную группу, да еще и объявившуюся на территории противника. Выскочившую, блин, как чертик из табакерки. В итоге — решили проверить и, если придется — уничтожить, чтобы не получить удар в тыл. Потому и бросили за мной гнаться. Приоритеты сменились.

Собственно, если бы не я и мои преследователи, подмога уже была бы на подходе к трактиру или, хотя бы к поместью, что потенциально и тут бы снизило напряжение. А так…

— «Арахаре тодро!» — Выругался я на местный манер и тут же, скомкано, но кратко, не вдаваясь в подробности, описал магу сложившуюся ситуацию.

— «Плохо» — Устало «ответил» маг, Содо нар Тео, как подсказала нейро-сеть, ведь сам я так и не смог вспомнить, как его зовут — «Я не…» — Закончить он не успел, сгорбившись и вливая в барьер очередную порцию энергии. «Огневику», видимо, надоело вялое течение этого боя и он начал осыпать барьер заклинаниями.

Если я правильно понял, этот барьер защищал именно от магии и от дистанционных атак. Почему и кипела рукопашная. Бойцы нападающих врывались за барьер и пытались пробиться наверх. «Наши же» — не позволяли этого, намертво встав у них на пути.

Теперь же — магу противника это надоело и на барьер посыпались частые, монотонные атаки, понемногу его просаживающие. Мне и спрашивать не требовалось, чтобы понять. Еще минуту-две, ну максимум — пять, и маг выдохнется. А с ним падет и барьер и все, кто за ним прятался превратятся в золу. Повезло еще, что противник — аккуратничает. Явно старается не сильно изуродовать здание. Даже, если где-то что-то начинает гореть — сам тушит. Нападающим явно приглянулся этот трактир.

Еще раз оглянувшись вокруг, я невольно скривился, понимая, что другого выхода — просто нет. Если я не отвлеку этого мага, то…

— «Не дури!» — Словно прочитав мои мысли, а может и прочитав, зло одернул меня Содо — «Ты ему не соперник.»

Очередную матерную тираду он просто проигнорировал, да и смысла что-то еще добавлять не было. Маг был прав. Это в самом начале нашей схватки «огневик» не был готов со мной сражаться. Сейчас же — размажет и не поморщиться. Тактику-то он уже придумал. Огонь меня может и не берет, точнее берет, но не слишком эффективно из-за моих особенностей. А вот взрывы меня доконают очень быстро. Пара попаданий «взрывными шариками» и все. Я спекся. Даже моя скорость не поможет. Маг и сам — на удивление шустрый, почти не уступает мне, как в скорости, так и в реакции. А значит — рано или поздно зацепит, как бы я не уклонялся и наш бой тут же закончится. И, что печально — скорее рано, чем поздно.

Да и про обычных бойцов забывать не стоит. Тоже не манекены, ведь, для битья.

Пока я размышлял, что можно вообще сделать, ситуация снова резко поменялась. Честно говоря, я даже и не знал, что обычные кристаллы можно использовать подобным образом. Но, я вообще многого еще не знаю. Но да это сейчас и не важно.

Важно то, что маг, когда его энергетика значительно ослабла, после очередной череды атак противника на барьер, достал из кармана самый обычный красный кристалл и словно «выпил» его, поглотив всю его энергию. Конечно, не полностью, нейро-сеть показала почти шестидесяти-процентную потерю «полезного объема энергии», но и того, что поглотил, ему хватило, чтобы немного восстановиться и снова подпитать как барьер, так и раненных.

Окинув мага «энерго-зрением», я увидел, что у него в кармане еще три таких же накопителя, а значит, он сможет продержаться чуть больше, чем я считал изначально. Минут десять у нас есть. Если, конечно, «огневик» не усилит напор.

Не став больше рассусоливать, я рванул вперед по коридору, частенько пробегая чуть ли не по стенам, чтобы не столкнуться с кем-то или не пробежаться по лежащим на полу раненным. Добежав до конца коридора я столкнулся с неожиданной проблемой. Нужная мне дверь оказалась закрыта на ключ. Будь у меня время — это не стало бы проблемой. Подтащил бы что-то под ноги, схватился лапой, да провернул бы, открыв доступ к нужному помещению. А так — не реально.

Я этим проходом вообще не пользовался особо. Просто знал, что он есть. За дверью — небольшая узенькая подсобка, с лестницей, ведущей на чердак. Именно туда мне и надо было. Оглянувшись вокруг я заметил одного из раненных гражданских, что баюкал рассеченную клинком руку.

— «Помоги!» — Мощнейшим ментальным импульсом, в смеси с кучей эмоций, ударил я в его сторону, на секунду ввергнув мужичка в ступор. Он, кажется, даже забыл о терзающей его боли, в шоке оглядываясь вокруг.

Наконец, его взгляд столкнулся с моим, заставив мужичка в очередной раз вздрогнуть. Развернувшись я с силой ударил «Импульсным ударом» в дверь, породив небольшой гул и треск сухой древесины.

— «Помоги!» — Снова отправил я ему мысль.

Продолжая обалдевать, мужик все же понял, что от него требуется. И, слава всем богам, если они в этом мире есть, не стал задавать кучу тупых вопросов, а просто сделал то, что от него и требовалось. Кряхтя, мужичок встал, скривившись от боли в поврежденной руке, подошел к двери и провернув ключ, открыл ее.

Юркнув в проем, едва появилась достаточная для этого щель, я взбежал по почти вертикальной лестнице к себе на чердак, подскочил к одной из коробок, в которой лежали мои «материалы», а по факту — всякий хлам, на котором я тренировал свой «палец», пытаясь наловчиться держать в руках различные предметы и пользоваться ими, после чего, сильным ударом, отправил эту коробку в сторону и сунул лапу в свой тайник, где хранились все мои «сбережения».

Три красных кристалла. В диапазоне от мелкого, до среднего. Два крупных, тоже красных, один из которых мне выдали в поместье, а второй я добыл сам из пойманного на городской охоте сородича «Птицина». И один — непонятный, тот самый «радужный» камешек, предназначение которого я до сих пор так и не узнал. Захватил я его просто на всякий случай. Уж если Эльгерде на похожий камень очень бурно отреагировал, то ценность у него какая-то есть. Высокая ценность. Причем именно для магов. Может и для Содо — сгодиться.

Достав камешки и затолкав их в пасть на манер хомяка, я прыгнул обратно в люк и уже через пару секунд выплевывал их перед магом — «Поможет?»

— «Что?» — Переспросил маг, не обративший, поначалу, никакого внимания на мои действия. — «Что-о-о?! Сэрдрер?! Откуда?!»

— «Хм? так вот как он называется?» — Хмыкнул я, одновременно посылая смесь эмоций и образов, главным фигурантами которых является «огневик» и проламываемый им барьер.

Не став больше ничего спрашивать и справившись с удивлением, маг схватил кристаллы, запихав их в карман к своим, после чего бережно взял этот самый «Сэрдрер»… А вот дальше начались чудеса. Я, наконец, узнал, что это за камешек, да еще и радужный, блин, такой.

Мощнейший концентратор, накопитель и что-то там еще между делом. Не все, что вытворял с ним маг смогла проанализировать моя нейро-сеть. Банально потому, что я и сам половину не понимал. Но суть в том, что едва маг пропустил через камушек свою энергию, направив ее как к барьеру, так и к раненным, как эффективность этих действий возросла на порядок. А уж, когда он, через камень «высосал» энергию из одного кристалла, не потеряв при этом и пяти процентов «полезного объема», я окончательно убедился — будем жить.

Барьер сходу преобразился, превратившись чуть ли не в монолитную стену. Раненные, до того удерживаемые на самой грани иного мира, задышали гораздо спокойнее и размереннее. Маг же, словно сбросивший со своих плеч тяжелый груз, повернулся ко мне и спросил: — «Баркисо, порезвиться хочешь?»

— «В смысле?» — Не совсем понимая о чем он, переспросил я.

— «Я специализируюсь на защите и для нападения не очень-то и подхожу. Поэтому…» — В следующую секунду мое тело заволокло сперва одной пленкой какой-то защиты, потом другой, а маг улыбнувшись заявил — «У тебя десять минут» — После чего кивнул вниз, на лестницу и добавил — «Они твои»

Все еще в некотором обалдении, я перевел взгляд на лестницу и довольно улыбнулся. Кажется, у меня наметился матч реванш.

— «Огневичок! Я иду к тебе, мой хороший!» — Пустив вниз мыслеобраз с тающим снеговиком, я единым слитным рывком преодолел лестничный пролет, врезаясь в одного из бойцов.

ИнтерКлания

— Да что ж это за азоноро на геро?! — Прорычал Эсере, со злостью впечатывая в каменюгу кулак насыщенный энергией под завязку.

Каменная шрапнель, разлетевшаяся во все стороны, буквально выкосила первые ряды нападающих и заставила вражеского мага судорожно закутаться в несколько слоев воздушного барьера. И это при том, что до него так и не долетело ни единого «снаряда».

— Слабак! — Презрительно сплюнул здоровяк, подхватывая очередную каменюгу.

Осада поместья, если этот фарс можно было так назвать, длилась уже не первый час. Точнее, сама осада — только началась. А вот бои начались давненько. Практически перед самым закатом, силы альянса вторглись на территорию клана, буквально выпотрошив охранников у «проходов». После чего, даже не озаботившись захватом важных объектов, вроде поместья, трактира или складов на юге, нападающие сходу принялись зачищать всё и всех под ноль.

Смысла этого действа не понял никто. Едва пришла весть о нападении, ожидали чего угодно, но не подобного идиотизма. Эсере, как и многие командиры клана, подозревали, что и сами нападающие не совсем понимают, для чего и почему поступают именно так. Как сказал один из шпионов, что свинтил от «своих» к своим, едва началась эта заварушка, подобный странный приказ пришел командирам вражеских бойцов сверху, чуть ли не напрямую от самого Градо, заведующего объединенными военными силами альянса. Суть — сосредоточиться на зачистке территории, продвигаясь вглубь и только потом штурмовать опорные пункты противника.

С какой стороны ни посмотри, приказ — наиглупейший. Этим можно было бы заняться и потом, после уничтожения бойцов клана. Или вообще не заниматься. Ведь, опять же, в этом просто нет смысла. Зачем гробить гражданских? Это ж, даже если отбросить моральную сторону вопроса — первейший ресурс и источник дохода для любого клана.

Про то, что и противнику альянса такое на руку — вообще можно умолчать. За то время, пока продвигались его бойцы, клан Бурде успел организоваться и подготовиться к встрече. Да и гражданских, с пути противника, получилось эвакуировать. Точнее, они сами успели это сделать, либо свалив куда-то в трущобы, надеясь переждать там, либо укрывшись в поместье или в трактире.

И вот тут, вскрылась вторая странность. Противник не стал штурмовать поместье, как можно было бы ожидать. Хотя, по силам — вполне мог это сделать сразу же, не откладывая. Но, вместо этого, им была организована грамотная осада. Опять же — непонятно для чего.

Лишь сейчас, словно чего-то дождавшись, бойцы альянса начали наконец действовать, рванувшись к центральному входу. Единственному месту, не считая задних ворот, где не было стационарного барьера. И встречать их вышел лично Эсере, внаглую открыв ворота и встав в проеме.

Бурде, руководивший, или пытавшийся это делать, обороной, отговаривал своего мага от такого активного участия, но Эсере его даже слушать не стал. Выйдя к воротам, маг разогнал всех защищающих их бойцов и лично встал на проходе, притащив с собой огромную железную сеть, наполненную здоровыми камнями. Этими камнями он и охаживал штурмующих, осыпая их разлетающимися, словно стрелы, острыми осколками.

У такого действа была всего одна причина. Эсере был зол. Нет, даже не так. Эсере был в ярости. Одно происшествие за другим взбесили мага до такого состояния, что если бы на горизонте не появились силы альянса, маг бы сам пошел к ним в гости. Просто, чтобы кого-то убить и выпустить пар.

— Аргро Баркисо! Кошак драный! — Не забывая отражать атаки вражеского мага и пинками раскидывая наседающих бойцов, ругался Эсере — Только выберись мне на поверхность, кишки выпущу! На лабороторном столе выпотрошу, саре!!!

Почуяв опасность со спины, маг резко развернулся и схватив за горло одного из бойцов, швырнул его в накатывающую толпу. Получив секунду, чтобы осмотреться, маг взъярился еще больше и подхватив сеть с камнями, закрутился волчком, превратившись в своеобразную, несущую смерть юлу. В какой момент он успел выхватить из своей сети очередной камень, никто так и не понял, но и понять не пытался. Других проблем прибавилось. Мало того, что к магу стало не подойти, так еще и от шрапнели, изредко вылетающей из этого вихря, спасаться приходилось.

Закончив вращаться, маг встряхнул головой, сплюнул и огляделся. Атака противника — заглохла. Пятерка неудачников уже навсегда выбыла из сражения, оставшимся — тоже досталось. Не смертельно, но вполне чувствительно. Но самое главное, маг атакующих снова опростоволосился. Его воздушная практика бессильно разбилась об вихрь, созданный Эсере. Сам же воздушник, судорожно поглощал кристалл, восстанавливая растраченные впустую силы.

— Неуч хренов!!! — Зло рыкнул Эсере, начиная яриться еще сильнее. Вместо доброй схватки с сопоставимым по силе противником, против него выступало… «это». Если бы не полсотни бойцов, Эсере бы порвал его голыми руками, без всякой энергии. А так, приходилось осторожничать, иногда отступая и прикрываясь легким щитом от дистанционных атак, навешенным на зону вокруг ворот.

В таком темпе Эсере мог стоять еще долго. Энергии — дофига. От стрел и болтов прикрывает стационарный щит. Он же ослабляет атаки «воздушника». Ну а бойцы ближнего боя… Главное, чтобы на задних воротах стража поместья удержала напор противника и они не зашли со спины. А в лоб — с магом клана Бурде справиться будет сложновато даже этой полусотне.

Получив короткую передышку, маг повернулся к поместью и крикнул одному из бойцов, изредка отстреливающему самых ретивых из арбалета — Камень мне!

— Слушаюсь! — Воскликнул боец, пулей метнувшись куда-то в сторону стоящих у складов телег. Туда специально подогнали подводы камня, выкатив их из одного из личных складских помещений мага. Эсере всегда держал эти подводы именно на такой случай. Ведь что может быть лучше, чем куча здоровенных валунов или осколков скалы в руках опытного мага? Правильно, только его собственные кулаки. Но одними оплеухами не намашешся. Так что, камень — самое оно!

— Долбаный Содо, с его чистоплюйством! — Продолжая ворчать, маг выхватил из своей сетки очередной камень и примерившись, словно выстрелом из корабельной баллисты, отправил его в сторону вражеского практика.

Попавшиеся на пути этого снаряда бойцы, разлетелись словно кегли, не успе не то, что увернуться, а банально среагировать на бросок Эсере. Лишь вражеский маг, пристально следивший за Эсере, смог среагировать, отведя удар в сторону.

Увидев результат его действий, Эсере невольно расхохотался. Отвел-то он бросок не вверх, как сделал бы более опытный практик, а просто в сторону, чем уменьшил количество своих подчиненных еще на два человека. Поняв, почему над ним насмехается противник и осознав свою оплошность, вражеский практик вспыхнул, словно маков цвет и, практически без подготовки, запустил «ответку».

— Ничтожество! — Даже и не подумав уклониться, сплюнул Эсере. Вражеская атака, значительно ослабленная барьером у ворот, банально разбилась о широкую грудь здоровяка, не причинив тому почти никакого урона. Несколько легких порезов, практически мгновенно затянувшихся и прорех на рубашке — не в счет.

— И чему вас только учат в гильдии? — Все последующие атаки вражеского практика, Эсере проигнорировал с тем же пофигизмом, что и первую — Или это ты один такой неуч там?

Сообразив, что все его потуги не приносят никакого результата, вражеский маг, разразился серией матов и проклятий. Впрочем, и они были проигнорированы с тем же пофигизмом, что и атаки ранее. Этот маг для Эсере перестал иметь хоть какое-то значение. Так… Мелкая неприятность, которую устраняют мимоходом.

То, как он атаковал его, сливая энергию в бесполезные, прямые, а главное — дистанционные атаки, через барьер, сказало Эсере все, что требовалось. Вражеский маг — безусловно силен. При поддержке бойцов — победил бы рано или поздно. Но… Это могло бы произойти, будь маг хоть немного умнее. И для Эсере он больше не считался за соперника. Простой боец и тот — опаснее.

Впрочем, совсем уж расслабляться маг клана не собирался. Недооценивать противников жизнь его уже давно отучила. сейчас просто… пропало уважение. И не только у самого Эсере. Пара командиров, среди атакующих, уже договаривались между собой, меняя тактику и выкидывая своего мага из дальнейших расчетов. Эсере и сам бы так поступил, окажись он на их месте. Поможет — хорошо, не поможет — ну и фиг с ним. Рассчитывать на него больше никто не станет. А значит, дальше Эсере нужно продержаться только против слаженных атак вражеских бойцов. Ну и следить мельком за магом, как бы чего не выкинул.

— Шарде но теро! — Снова выматерился маг, в очередной раз начиная впадать в тихую ярость — Содо, чтоб тебя, моралист херов! Скузмов выкормыш!

Легкая ментальная волна-призыв, прилетевшая со стороны трактира, в очередной раз разозлила мага. Говорил же ему, не надо лезть, куда не просят, так нет же! — Там люди, надо помочь — Передразнил его маг, прекрасно понимая, что он все равно не услышит — Вот и допомагался, шарде! Помогатель, чтоб его!

Когда заварушка только началась, Содо, как и предписывали правила, был вынужден покинуть поместье. Более того, по местным неписанным законам, он был обязан вообще свалить в свой район и отойти в сторонку. Все же, Бурде и Фаоро нетленный союза не заключали, о взаимовыручке не договаривались. Единственное, что их связывало — ситуация с контрабандой. Потому, маг, как представитель «портовых», обязан был свалить в туман и не отсвечивать.

Собственно, он так и попытался сделать. Он и задержался-то на территории клана, исключительно по личным причинам. На пару со своим закадычным другом — Эсере, искал потеряшку Баркисо. С его же помощью и поддержкой десятки опытных бойцов, парочка магов вывела из подземелий отряд этого самого Баркисо. Ну или Бааарсика, как со злости, передразнивал его имя маг.

Вот только среди спасенных нужного тиргесто не оказалось. Утек он. Как гавно в прорубь. Надо ли говорить, что на орехи досталось тогда всем — и правым и виноватым? Причем получали от обоих разъяренных магов сразу.

А тут, не успели даже подумать о том, что же со всем этим делать дальше, не успели придти в себя от утреннего будуна, после пары дней осады Бурде, с требованием выделить людей и отправиться на поиски, как нате вам! Атака соседей. Как итог, Эсере еще больше разъяренный, чем раньше, а Содо вынужден валить в свой район ни с чем.

Но… Не тут-то было. Нападающие не то, что выяснять, кто перед ними вдруг появился и почему, они даже слушать ничего не стали, сходу атаковав вышедшего навстречу их отрядам мага. Естественно, в таких обстоятельствах, Содо вполне себе получил право защищаться. Фактически, такими своими действиями, напав на личного мага Фаоро нетленного, альянс объявил войну еще и «портовым».

А ведь они не могли не понять, кто был перед ними и все равно атаковали. Впрочем, эта очередная непонятка с их действиями просто упала в общую копилку происходящего вокруг идиотизма.

Содо, спокойно отразив вражескую атаку, отступил обратно в поместье, тут же воспользовавшись связной системой амулетов Эсере. После короткого диалога со своим «господином», Содо присоединился к бойцам клана. А с территории «портовых» на подмогу выдвинулась сотня бойцов из «тревожной команды», специализирующейся на отлове морских контрабандистов, пиратов и прочей шушеры.

Впрочем, на этом хорошие моменты и заканчивались. Едва осознав, что творит враг, продвигаясь в глубь территорий клана, Содо тут же оставил поместье, послав Эсере и Бурде со всеми их требованиями, уговорами и предложениями. Маг выдвинулся на встречу бойцам альянса и до последнего помогал гражданским уйти из под атаки. Как итог — оказался зажат в трактире вместе с небольшой кучкой бойцов — охраной этого самого трактира, занимавшихся тем же самым. И судя по редким и слабым ментальным сигналам с призывом о помощи, он сейчас в полнейшей заднице. А ведь будь он тут, в поместье, да с его щитами, Эсере бы так развернулся!!! Но нет же!

— «Рабар упертый!» — Сплюнув, уже в который по счету раз, матернулся Эсере.

В следующую секунду, маг резким рывком взмахнул стальной цепью, отпуская один из ее концов и отправил в бойцов противника целый град из крупных камней. Не останавливая движения, маг накинул сеть на подтащенную к воротам подводу с камнем, направил в нее энергию, заставив край цепи завернуть и сжаться. Ну а следующим рывком маг вытащил снова заполненную сеть из подводы и развернулся к противникам, предвкушающе улыбнувшись.

К сожалению, в этот раз, улыбку уже никто не оценил. Да и сошла она слишком быстро. К врагу пожаловало подкрепление. И не абы кто, а Сааро и Зазе — личные маги соседних владетелей. И вот с ними уже, было совсем не до шуток. Это не безграмотный «воздушник», непонятно как затесавшийся в атакующую группу. Эта парочка — калачи тертые и опытные. А самое плохое — не уступающие Эсере ни по силе, ни по мастерству. Что и доказали, обрушив на мага ливень площадных атак непрямого воздействия.

Первый ударил «Пустотой», буквально «высасывая» пространство перед Эсере в никуда. Второй же пустил по земле «Волну», выворачивающую камни из под ног. Но пустил ее не напрямую, а двумя потоками в обход Эсере и атаки своего коллеги. Зайдя за спину магу клана, «Волны» столкнулись, выворотив особо крупный участок каменной брусчатки, которая радостно помчалась в область «Пустоты», стремясь попутно смять раскорячившуюся фигуру, вцепившегося в землю здоровяка.

— Что сволочи? — Ухмыльнулся Эсере, выдергивая из земли, ушедшие в нее по колено, ноги — Шутки кончились да? Ну что ж… — Ухмыльнулся маг, удобно перехватив сеть с камнями и оттолкнув обратно телегу, тоже притащенную этой атакой. Он-таки заполучил себе достойных соперников, чтобы выпустить пар. Ну а то, что этот бой мог стать последним его уже мало волновало. Погибнет? Значит был не достоин жить. Этот его девиз уже давно стал легендарным в определенных кругах. Как и ярость самого мага, в любой достойной для нее схватке — Поиграем?!

Глава 34

Неожиданной атаки, вполне естественно, не получилось. Да и о какой неожиданности говорить, когда противник напряженно ждет и готов к любым твоим действиям? А уж к атаке в лоб — и подавно. Единственное, чего никто из вражеских бойцов не ожидал, это то, что все их контр-атаки окажутся абсолютно бесполезны.

Пара арбалетных болтов и первый же, встречный, удар меча соскользнули с защиты, словно честная сталь натолкнулась на стальной шарик для боилинга. Не было ни скрежета, ни звука попадания, лишь легкая смена тональности гула, издаваемого оружием и летящими болтами, сигнализировала о том, что бойцы все же куда-то попали. Но… на этом и все. Большего результата вражеская атака не достигла. Моя, в прочем — тоже.

Пусть и влив в свой удар львиную долю энергии, пусть и откинув бойца на пару метров назад, вместе с парой его товарищей, стоявших за ним, но пробиться дальше я все-равно не смог, так и оставшись в районе лестниц. Едва в стенре выставленных навстречу щитов возникла брешь, два противника тут же шагнули вперед и вбок, выставляя уже свои щиты и нивелируя тем самым образовавшийся разрыв.

Конечно, ни о какой стене щитов или, упаси-боги, строе, тут речи и не шло. Не в трактире, не с участием бойцов, каждый из которых — строгий индивидуалист и не с таким разномастным снаряжением, как у них. Но что-то отдаленно похожее противник все же выстроил. Кажется, пока я «прохлаждался» на верху, противник уже успел «оценить» меня и мои возможности и выработал наиболее «правильную» тактику борьбы со мной. Принять на щиты, не дав ударить в уязвимые места или прорваться за спины бойцам в тяжелых доспехах, после чего расстрелять из арбалетов или подставить под удар мага.

И ведь схитрить не получится. Не такие уж в этом трактире высокие потолки, чтобы меня нельзя было достать и откинуть обратно, вздумай я «пройти по верху» к ним за спины и вырваться на «оперативный простор» основного зала.

Впрочем, хитрить и не придется. Не учел противник один важный момент. Им уже противостоит не просто отчаявшийся Тигресто, вынужденный пойти в атаку, чтобы дать свои хоть немного передышки. У этого Тиргесто — появилась поддержка, резко воспрянувшего духом и набравшегося силой, мага. И простая тактика — заблокируй атакующий порыв твари и убей — тут уже не сработает.

Что я им и доказал, пофигистически проигнорировав как тройку довольно мощных магических взрывов, так и пять соскользнувших по защите очередных болтов. Единственное неудобство — звуковая волна от этих взрывов, больновато резанувшая по ушам. Ну и немного просевшая защита, тут же восстановленная Содо. Пока я был у лестницы, он мог спокойно подновлять накинутый на меня барьер.

Снова рванув вперед и впечатав очередной «Импульсный удар» в щиты противника, а следом еще один и еще, я все-таки протаранил выставленный заслон, прорвавшись через преграду. А дальше — пошло веселье. Пытаться завалить эти консервные банки я даже не стал. Пробился и пробился и фиг с ними. Моей целью были арбалетчики, легкие бойцы, специализирующиеся на скорости и ловкости, ну и, конечно — маг. Собственно, именно к нему я и «поскакал», попутно раздавая удары всем, до кого дотягивался.

«Огневик» уже давно сообразил, что тут происходит и почему я вдруг стал таким «непробиваемым». Сменившийся стиль атак на это прямо намекал. Вместо простых взрывов — усиленные, с мощнейшей ударной волной. Плюс, маг подрывал свои снаряды не как раньше, в момент попадания во что-то, а с идеально выверенным контролем срабатывания.

Уже трижды меня отбрасывало назад ударной волной, не давая приблизиться к «огневику». Навредить эти взрывы мне не могли, разве что — немного «тряхануть» перегрузкой, от резкой смены направления движения, но все равно — мало приятного. А учитывая, что маг, фантастически быстро приспособился к ситуации, у меня намечались проблемы. Эта зараза, кроме того, что откидывала меня не давая приблизиться для уверенной атаки, упорно искал «ключики» к моему барьеру. И как ни обидно — довольно быстро их нашел.

Точнее, сам барьер он пока не пробил, но как осложнить мне жизнь — придумал. Как там у классиков? «Вот она сила системного образования»? Как-то так, кажется? Полностью с ними, блин согласен. Первое, что сделал маг, «прокачав» ситуацию на «поиск решений», это затруднил мне обзор.

Ударить напрямую он не мог. Бесполезно. Барьер прекрасно поглощал все его атаки, не допуская их до моего тела. Поэтому он зашел издалека. Просто напросто навесил на меня еще один защитный барьер. Огненный, блин. Его же собственные атаки такой барьер напрочь игнорировал, спокойно пропуская через себя всё их «поражающее» воздействие. Разве что взрывная волна немного его «коробила». Но, при необходимости, маг легко его подновлял.

Суть такого «выверта сознания» была в том, что теперь, у меня перед глазами, постоянно висела тонкая пленка языков пламени, причем и перед «энерго-зрением» — тоже. А это, уже само по себе, сильно затрудняло обзор. Все равно что в тумане оказаться. Только кроваво-красного оттенка.

Второе, что сделал маг — Это повесил по всему залу аналогичные барьеры, только уже не привязанные ко мне, а плоские, в виде стенок, создав своеобразный лабиринт из огненных занавесок, что еще больше сузило и без того хреновый обзор для меня.

Ну а дальше, весь наш бой превратился в игру в «кошки-мышки». Где у «кошки» были завязаны глаза, а у «мышки» был гранатомет со снайперским прицелом и системой наведения на бедную «кошку». Маг прекрасно отслеживал мое положение, просто-напросто чувствуя свой же собственный барьер, наложенный на меня.

Единственным позитивным моментом в этой ситуации было то, что бойцы противника, оставили попытки пробиться на второй этаж, да и вообще свалили из трактира, предоставив нам с магом возможность выяснять отношения «тет-а-тет». Все равно, в подобных условиях толку от них почти никакого. Тем более, что я не упускал возможности мимоходом резануть кого-нибудь когтями и уже уменьшил количество противников на двух арбалетчиков и одного «легкого» бойца.

— «Да чтоб тебя! Зажигалочка с дырдочкой, фигов!» — Ругнулся я, в очередной раз отлетая от мага из-за очередного «упреждающего» «взрыв-шара».

А ведь почти добрался до гада, вычислив его примерное местоположение по наиболее точным атакам. Этот гад, едва навесив кучу «огненных стен», сходу начал носиться по залу, словно угорелый. Да еще и странные «образования» в воздухе подвесил, атакующие меня самостоятельно простыми огненными шариками. Толку от них было немного, в плане урона, а вот геморроя — достаточно. Банально сбивали мне «наводку» на «основное орудие». Я то положение мага пытался вычислить именно по прилетающей в меня гадости. А тут такие рррр-гадости в воздухе повисли. Единственное, что помогало вычислить положение «огневика» в этом лабиринте из языков пламени — его атаки были в разы точнее и сильнее. Но все равно, даже так, маг, не будь дураком, иногда специально усиливал свои «автономные атакующие конструкты», а сам практически переставал атаковать, сбивая, в итоге, меня с толку.

Уже трижды мне приходилось отходить обратно к лестнице, чтобы «подзарядить» свой барьер от Садо. К сожалению, задерживаться и выслушивать «полезные» советы мага, времени у меня уже не оставалось. Каждый раз, когда я вынужден был возвращаться к лестнице, «огневик», вливал в свои «конструкты» кучу дополнительной энергии и сам резко активизировался, практически заливая лестницу огромным количеством огня и взрывов. Как уж он, одновременно со всем этим, успевал тушить загорающуюся по всему залу древесину — тайна за семью печатями.

Что хуже всего. У лестницы, ничего тушить он даже не собирался. Видимо, желание сохранить трактир в целостности, у него было меньше, чем желание всех нас, все-таки, прихлопнуть. С пожарами у лестницы бороться приходилось уже Садо. Он своими барьерами лишал очаги возгорания доступа воздуха, чем и тушил пламя, но, это его знатно так отвлекало. А ведь еще и раненные. И барьер. И отслеживание происходящего внизу. Собственно, именно поэтому все советы мага и были для меня «полузными». В кавычках. Ну не было у Садо возможности выдать что-то достаточно понятное и удобоваримое, чтобы по полочкам разложить мне свое видение ситуации. И то, как мне, в идеале, надо действовать. А через кучи стен, раскинутых в зале, его мысленные посылы просто не долетали до меня. Как и мои к нему. Слишком много энергетического хаоса воцарилось в зале трактира от наших с «огневиком» танцев.

Единственное, что реально успел сообщить мне Садо, это то, что его сил хватит еще на пять-шесть подобных подпиток моего барьера. Не считая трех уже сделанных. А дальше все… — «Как-нибудь сам, уважаемый Баркисо. У меня тут еще раненные. Да и барьер на лестнице держать надо. А то, если сдохнешь и не справишься, мне тут снова куковать, держа его и ожидая подмоги».

Хотя, стоит признать, что пару толковых идей, он мне, несмотря на весь «цейтнот», все же подкинул. Во-первых, нет смысла пытаться вычислить мага по его атакам. Он всегда успеет уйти из под удара. Хочешь до него добраться — перехитри его.

Во-вторых, используй обстановку. А то, что-то ты, Баркисо — резко отупел и перестал пользоваться тем фокусом, что не раз тебя выручал раньше, подставляя под атаки столы, стулья или всякий неликвидный хлам, разбросанный по полу.

Ну и в третью мою «дозаправку», маг присоветовал простой выйти в центр помещения и остановиться, чтобы подумать и успокоиться. Сути третьего совета я так и не понял, списав его на то, что маг немножко того… устал в общем, от всего этого сражения. А то, логика этого совета как-то терялась. Тупо стать в центре и ничего не делать, позволив противнику превратить пространство вокруг себя в пылающую домну? Пожалуй мне и предыдущих двух пока хватит.

Еще одной проблемой было то, что я больше не мог покинуть этот зал. «Огневик» видимо решил меня прикончить во чтобы-то ни стало. На всех окнах и на дверном проеме висели похожие на «атакующие» сгустки энергии. Но только они, в отличии от своих коллег были пассивными и срабатывали только при моем приближении. Пару раз сунувшись к окнам, рассчитывая сменить поле боя или заняться более простыми целями — бойцами, я жестко обломался. «Огневик» их «накачал» энергией будь здоров. Ударной волной меня отшвырнуло на добрый пяток метров. Не пробьешься, не протиснешься.

Впервые в своей не слишком-то долгой жизни в теле Тиргесто я столкнулся с противником, которого банально не могу достать. Тупо физически не получается приблизиться, не смотря на все свои силы и возможности. А если не получается приблизиться, то и атаковать — тоже. И вся моя сила, если она, конечно, есть — оказывается бесполезной.

— «Так!» — Встряхнулся я, посылая во вражескую атаку остатки одного из расколотых столов — «Отставить отчаяние!»

Едва осознав, что в сознании появились нотки обреченности, из-за очередной, уже двадцатой по счету, попытки, сделать хоть что-то, я резко встряхнулся и снова сосредоточился на сражении. Никогда, ни в «той», ни в «этой» жизни не позволял себе опускать ни руки, ни лапы. Всегда стремился вперед и боролся до последнего. Только так и можно было выжить и выгрызть себе «место под солнцем», что «там», что «тут».

Не найдя никаких иных путей, я все же решил рискнуть и последовать третьему совету мага. Первый — наиболее полезный, у меня исполнить так и не получилось. Маг просто-напросто успевал отреагировать на все мои хитрости и уловки. Швырнуть стол и прикрывшись за ним рвануть в сторону мага? так он просто свалил с пути стола и поди пойми куда? налево или направо. Попытаться резко ускориться, влив в свое «сложное перемещение» кучу энергии и стрелой пронестись по залу, чтобы гарантированно наткнуться на «огневика»? Так несколько, веером разлетевшихся «взрыв-шаров» практически моментально угробили всю задумку. Прочие, менее глобальные задумки также пошли прахом. Маг не уступал мне ни в скорости, ни в возможности реагировать на происходящее. И банально успевал выдать подходящий контр-аргумент на любое мое действие.

Так что, после нескольких бесплодных попыток, я, все же, решил прислушаться к третьему совету Садо и, выскочив на центр зала, просто застыл.

— «И что?» — Не понимая смысла и что мне теперь делать, спросил я сам у себя, с некоторым трепетом ожидая, что вот-вот на меня обрушиться шквал вражеских атак.

И он обрушился. Вот только… шквалом там и не пахло. Так… несколько классических слабеньких «огне-шаров» от «сгустков» и две атаки от самого мага, которые неожиданно, оказались далеко не такими точными, как раньше. А вот дальнейших атак уже не последовало.

— «Не понял?!» — Удивился я, с непониманием оглядываясь вокруг. — «А где писец, это такая, блин, лисичка, которая огненная? Он там что? Уснул?»

Впрочем, ответ на эту «непонятку» и на мои вопросы пришел почти сразу же. Нет, он не уснул. И огненная лисичка вполне удачно подкрадывалась ко мне все это время. Однако, кое-что, все же произошло не так, как я ожидал. Вместо сосредоточенных в одной точке, мощных и сконцентрированных одиночных атак, на то место, где я был, обрушилась площадная атака. Участок трактира, вместе со мной, словно залило штормовым ливнем. Только тут, вместо воды — был огонь. И вот это, как раз-таки и было странно.

— «Зачем бить таким масштабным заклинанием, если ты знаешь где я?» — В легком недоумении задумался я, вылетая из под «ливня» и уворачиваясь от возобновившихся одиночных атак — «Для чего вообще бить по площади?»

Первые догадки появились буквально через несколько секунд. Часть догадался я сам, часть подсказала нейро-сеть. Все оказалось просто до безобразия. Как я не вижу противника, так и он не видит меня. И «наводится» он, отнюдь не на барьер, накинутый на меня. Точнее, этот барьер дает магу только примерное знание о том, где я нахожусь. Магу и подвешенным им «конструктам», стреляющим «огне-шарами». Но, между примерным и точным — большая разница. Точное мое положение в пространстве маг узнает не по барьеру, а тогда, когда я своей тушкой пробиваю одну из десятков развешенных по залу огне-стен. Маг просто чувствует место «пробития» его слабеньких барьеров. И атакует, просчитывая мои движения по двум-трем подобным «пробитиям». Вот и весь секрет. Именно поэтому его атаки столь точны, в отличии от подвешенных в воздух «сгустков», наводящихся просто на навешенный на меня «огненный барьер».

Чем мне полезно подобное знание? Да всем! Первый же эксперимент полностью подтвердил мою догадку. Ведь как я двигался раньше? Строго по прямой, изредка уворачиваясь от атак мага или его «сгустков»? Просчитать подобное опытному противнику — да как нефиг делать. Вот он и просчитывал, частенько атакую сразу двумя-тремя заклинаниями. Одно в меня, остальные в предполагаемое место, куда я мог бы увернуться. Все просто.

А теперь, достаточно вспомнить правило движения при обстреле противником из моего старого мира. Ломанная траектория, неожиданные повороты, рывки и прочее. И вуаля. точность атак «огневика» сразу упала чуть не на порядок. А уже это позволило мне действовать гораздо свободнее, чем раньше. Обидно только было, что обманул я тут сам себя. Пару простых действий в стиле «пыль в глаза», ну или «огонь по моим штанишкам» и я свято уверен, что маг меня видит, словно солнце на небосклоне.

Но нет. Если не тупить, мы с ним в очень и очень похожей ситуации. Он примерно знает, где я, просто ощущая направление на все свои барьеры. При пересечении одного-двух моей тушкой «наводиться». Я примерно знаю где он, вычисляя по его атакам, что хоть немного отличаются по виду, силе или «насыщенности» от тех, что летят от «сгустков». Там-то они, в основном — однотипные. Лишь изредка маг их усиливал, чтобы сбить меня с толку. Но и все на этом.

Осознав эту простую истину, я снова вернулся к первому совету Садо. Только теперь уже действовал гораздо разумнее. Подскочив к одной из стен, я запрыгнул на потолочные балки и, прыгая по ним, стараясь не задевать края барьеров внизу, помчался в сторону своего противника. Естественно, маг заметил мой маневр. Естественно, попытался сменить позицию, влив и усилив атаки пары подвешенных «сгустков». Вот только, на подобное я уже не реагировал. Я вообще не собирался атаковать самого мага. Моей целью стали именно его «сгустки». Я и раньше пытался их сбивать, просто врезаясь в них и разрушая структуру. Но, без глобального понимания, как действует противник, толку от этого было ноль. Теперь же, сперва один, потом второй, я уничтожил не просто так, а следую плану. Нет, не так, ПЛАНУ!

Едва второй «сгусток» вспыхнул, окатив меня пламенем, я снова запрыгнул на потолочную балку и… замер, ожидая действий врага.

— «Попался!» — Радостно хмыкнул я, срываясь в длинный прыжок.

Маг, видя мои действия и ощутив уничтожения сгустков, логично рассудил, что они меня достали и я просто решил их все уничтожить, чтоб не мешались. И так оно, собственно, и было. Достали нет слов. Вот только после уничтожения второго, к третьему, расположенному как раз на одной линии с нами, чего и ожидал маг — я не кинулся. Вместо этого замер и едва заметив всплеск энергии, кинулся в его сторону.

«Огневик» не сразу сообразил, что вместо того чтобы удалятся по направлению к третьему сгустку, его ощущение на висящий на мне барьер, наоборот сигнализирует о моем приближении. За что и поплатился.

Среагировать он, конечно, успел. Вот только, его взрывной удар, призванный откинуть меня — сработал вхолостую. Моей целью был не сам маг, а один из валяющихся на боку столов. Едва коснувшись лапами пола, я подскочил к столу и, сильным «Импульсным ударом», запулил его в сторону противника. Дубовая столешница с блеском выполнила свою задачу. Приняв на себя взрывной шарик, стол превратился в оплавленные куски досок, разлетевшиеся по залу.

И в облаке этих осколков я и проскочил к телу мага, очередным «Импульсным ударом» врезаясь в его защиту. Конечно, маг сразу же попытался снова разорвать дистанцию, чтобы вновь навязать мне удобный для него бой, но я понимал, что если сейчас отпущу своего противника, то второй раз приблизиться к нему мне будет в разы сложнее. Столы, стулья, щепки, различные предметы и даже трупы, которыми я раз за разом прикрывался от «взрывных» атак мага, не давали ему меня откинуть от себя на достаточное, чтобысвалить расстояние. Я же, после каждой вражеской атаки, атаковал в ответ, снова и снова врезаясь в его защиту.

Конечно, как и атаки мага, его барьер тоже был переделан, выбрасывая при ударах не только столбы пламени, но и выдавая взрывную волну, но это уже были мелочи. Я просто наплевал на эти неудобства, понадеявшись на то, что барьер Садо продержится достаточно, чтобы защита «огневика» выдохлась раньше. Тем более, что перед этим, очередным раундом, я успел подскочить к лестнице и сейчас мой барьер был «полон».

Переломным моментом в нашей битве стало резкое изменение тактики противника. И произошло это в тот же момент, когда и пала его защита, оказавшаяся с немалым таким сюрпризом. В очередной раз прыгнув на «огневика» и впечатавшись лапами и когтями в его барьер, я ожидал, что будет просто еще один мини-взрыв и меня немного откинет. После чего я увернусь от атаки противника и не давая ему свалить подальше вновь кинусь в атаку. однако — не угадал.

Вместо мини-взрыва последовала мощнейшая вспышка. Весь барьер, разом, грохнул в едином взрыве, отбросившем меня метров на пять от мага и переломавшим моей тушкой очередной, на удивление целый, стол.

Встряхнув головой и прогоняя слабость от резкой перегрузки, я посмотрел в сторону мага и неожиданно, вместо привычных стен из языков пламени, увидел его во всей красе. Барьеры в зале и вокруг меня — пропали. Как и атаковавшие меня «сгустки». Остались разве что шарики на окнах и проходах. Отпускать меня маг и не собирался.

— Ну что ж… — Вздохнув, подал голос «огневик» — Ты смог меня удивить сегодня трижды. А это не каждому дано… Мое имя Сеор но Ферн. Баркисо, так?

— «Так» — Кивнув, послал я мысль, немного удивляясь происходящему и с подозрением следя за действиями мага, готовый в любую секунду атаковать или уворачиваться.

— Я признаю — Поклонился маг, едва не спровоцировав мою атаку — Ты достойный противник!

Глава 35

— «И-и-и-и?» — Мяуууу? — Протянул я, не совсем понимая, для чего было это расшаркивание.

— Традиция моей семьи — Спокойно пожал плечами «Огневик»-Сеор.

После чего, так же спокойно, встряхнул руками и из широких рукавов его одежды выскользнули два предмета, смутно похожих на рукояти какого-то оружия. Эти рукояти в энерго-зрении так и пылали сложностью «рисунка» и объемом вбуханной в них энергии. И почему я их раньше не заметил — тоже непонятно.

— «Может хранились в каком-то экранирующем чехле?» — Успела промелькнуть мысль, прежде чем ситуация снова резко накалилась. Маг пошел в атаку.

Рукояти действительно оказались частью оружия. Вот только вместо клинка или чего-то подобного, из них вырвались уже знакомые мне огненные хлысты, разве что — в разы мощнее тех, которыми меня атаковал маг в переулке или тут в зале. Каждый хлыст буквально испепелял мое «энерго-зрение» своей насыщенностью. Да и просто, по глазам бил сильнейшим багровым отсветом, заставляя невольно щуриться.

— «Это еще что за плазма местного разлива, вашу медь?!» — Ум-мяум-мя?! — С трудом увернувшись, воскликнул я, с обалдением оценив результат вражеской атаки.

На досках пола, в месте, куда пришелся хлесткий удар огненного хлыста остался четкий отпечаток удара. Доски не просто прожгло, их чуть ли не разорвало на части. А все брызнувшие в стороны щепки превратились чуть ли не в полноценные огненные снаряды, впрочем, через секунду сгорев в пепел.

Я же, четко осознал — шутки кончились. Теперь маг будет биться в полную силу.

Раньше «огневик», сражаясь со мной, очень и очень сильно себя сдерживал, явно не желая слишком сильно вредить зданию трактира. Непонятно, конечно, почему, учитывая, что его цель уничтожить всех и вся, но разбираться в этом я буду потом, когда или если выживу.

Но факт есть факт, трактир он берег. Стенки огня — не касаясь стен, пола или потолка. Атаки огне-шаров из «сгустков» — слишком слабы, чтобы поджечь хоть что-то или слишком быстро тухнут, не успев реально что-то поджечь. Как и атаки самого мага, к слову. А если что-то и загорается, то маг же, сам это и тушит. Исключение — лестница. Там он эту задачу оставил на откуп Садо. Но все равно, даже мне было понятно, что весь наш бой изначально был для «огневика» чем-то вроде развлечения. А на погибших бойцов ему вообще было плевать.

— Наемник? — Промелькнула очередная мысль — «Возможно»

По-краней мере о «огневике», по имени Сеор но Ферн, я раньше ничего не слышал. У соседей такого персонажа раньше точно не было в подчиненных. Там только Сааро и Зазе мелькали в личных магах. Значит — действительно наемник. А развлечься для наемника, заодно выполняя поручение заказчика — почему бы и нет? Привычная практика. Сколько сплетен и рассказов о различных «развлечениях» подобной братии наслушался в трактире.

Ну а что? Сил он практически не тратил. А если и тратил, то по мелочи. Атаки, обстановке урона не наносили. Бойцы союзного отряда — свалили и под случайную раздачу уже не попадут. Почему не поиграться с зарвавшимся котейкой? По крайней мере, другого объяснения у меня не было. Я ведь видел, что маг — опасен. Очень опасен. И понимал, что он — сдерживается, играется со мной. Потому, собственно, и я сам, хоть и пытался его достать, всегда атакуя всерьез, но… Короче, тоже ему немного подыгрывал. Ну а почему бы и нет? У меня нет задачи завалить тут всех, аки великий «Ремба» и уйти в закат. Моя задача предельно проста. Отвлечь противника и продержаться до подхода подкрепления от «портовых». Вот и поддерживал его игру, сколько мог, стараясь при этом нанести хоть какой-то урон. Мало ли — получится.

А теперь — все резко изменилось. Либо магу надоела наша игра, либо — он реально почуял во мне достойного противника, чтобы сразиться на полную. И вспышки энергии, так и вырывающиеся из мага — достаточное тому доказательство. Про «плазменные хлысты», или что оно такое, можно и не упоминать.

Первый же удар хлыстом, как я понял — был ознакомительным. Даже, я бы сказал — выпендрежным. В стиле — «смотри как я могу». Смысла от этого особого не было, но маг явно кайфовал. Видимо и самому понравился эффект своего же оружия. Судя по его действиям раньше и заявлениям о «достойном противнике», не часто ему выпадает случай им воспользоваться.

Впрочем, передышка не была особо долгой. Буквально пара мгновений после удара и бой закрутился с бешеной скоростью. Я несколько наивно предполагал, что маг этот специализируется на дистанционных атаках. Однако — это было совсем не так.

Зато теперь хоть стали понятны его феноменальные скорость и реакция, чем маги-дистанционщики похвастаться обычно не могли. Он был типичным «ближником». Проще говоря, практиком, что тренировался исключительно на бой «глаза в глаза», когда малейшая ошибка может привести к ранению или сразу — к смерти. Отсюда и скорость, отсюда и реакция, отсюда же и понимание, что можно ожидать от соперника, кем бы этот соперник ни был. Проще говоря — опыт.

Едва я только рискнул сунуться к нему поближе, чтобы попытаться нанести удар, на моем пути мгновенно возникла полоса раскаленного почти до бела огня. Причем, раскалена была именна та часть, которая должна была «перехватить» меня поперек тушки. С огромным трудом, оттолкнувшись чуть ли не от воздуха, я смог сменить траекторию, пропустив удар хлыста под собой, но только ради того, чтоб в следующую секунду, другой хлыст огрел меня мощным «шлепком», отбрасывая чуть ли не через весь зал и оглушая резкой «встряской» из-за перегрузок.

Хвала барьеру Садо! Этот удар он выдержал. Однако такими темпами его хватит еще на два, максимум три таких попадания.

— «Под прямые атаки хлыста лучше не подставляться!» — Однозначно четко осознал я эту простую истину. И плевать, что она изначально как бы подразумевалась. одно дело знать, другое прочувствовать на своей собственной шкуре. Ну или… представить, что будет с этой самой шкурой, если барьер не удержит очередную подобную атаку.

Не рискуя больше приближаться, я начал кружить вокруг противника, делая ложные выпады и рывки в его сторону и заставляя отвечать на них «холостыми» ударами. Маг явно не собирался подпускать меня на расстояние прямого удара. И это при том, что вокруг его тела уже кружила восстановленная защита. Разве что, в этот раз окружавший его барьер был несколько иной. Никакого сплошного кокона. Десятки, если не сотни, сегментов огненного щита окружили тело мага, на манер чешуйчатого доспеха. «Чешуйки» барьера буквально светились от переполнявшей их энергии. И судя по выводам анализатора и моей смутной догадке, стоит к ним прикоснуться и они сработают на манер танковой брони. Взорвуться, отражая и атаку и нанося урон атаковавшему.

Сам Сеор тоже не стоял без дела и не ждал «у моря погоды». Он так же как и я кружил по залу изредка взрываясь целой серией ударов и стараясь меня подловить, предугадав куда я дернусь от атаки или вынуждая меня дернуться именно туда, куда ему и надо. В таких ситуациях меня выручало только одно. Недавно полученный «Контроль окружения». Если бы не эта способность, помогающая с точностью до миллиметра отслеживать текущее положение мага и его хлыстов в пространстве, то меня бы уже давно превратили в шаурму из котейки. А это далеко не самая желанная мной участь.

Единственная проблема, почему я, несмотря на точное понимание, куда и как будет наноситься удар магом, не мог к нему приблизиться — это то, что «воздух», а значит и любые прыжки, для меня был напрочь заблокирован. Просто потому, что хлысты у мага почти три метра. Скорость у него на достойном уровне. И как показала первое же столкновение, он минимум трижды успеет перехватить меня в прыжке, прежде чем я приземлюсь обратно на лапы. В воздухе особо не поманеврируешь так-то.

Потому и приходилось кружить вокруг, смещаясь то в одну сторону, то в другую, выгадывая момент для атаки. А ложными выпадами и рывками раздергивать его внимание и заставлять открыться. Что сделать, к слову, было не так уж и просто. Вращая и дергая хлыстами, маг создавал чуть ли не сплошную стену из огненных линий, не открывая для атаки ни одного доступного мне направления. Будь хлысты обычными, такой бы проблемы не было. А так… маг управлял ими словно дополнительными конечностями, когда надо поправляя траекторию, пусть и не сильно, или уменьшая длину, чтобы не цеплялись и не бились об предметы или препятствия. В общем, тот еще геморрой, чтоб его!

Что еще хуже, старая фишка, помогавшая мне раньше — тоже перестала работать. Любой, кинутый или пододвинутый под атаку, предмет просто разрубало на части, даже не замечая сопротивления. Что уж говорить, если пол и стены трактира уже украсились тлеющими шрамами от случайных ударов по ним? А ведь, здание трактира не хуже поместья было пропитано упорядоченной энергией. Что, к слову и помогало им держаться в том огненном аду, что маг устроил чуть раньше. Пусть и не со стопроцентной эффективностью. Все же, там не только огонь был, но и энергия соответствующая в атаках содержалась, потому и загоралось иногда. Тут же… Атаки мага этой защиты просто не замечали, прошибая тяжелые дубовые доски сантиметров на пять в глубину минимум.

Я даже начал подумывать свалить под защиту барьеров Садо. Ибо… Ну не моего уровня такой противник. Но Садо однозначно меня послал, сказав, что в таком случае нам всем хана. — Личное «Ашрере»…. — Чтобы «оно» ни было —…это приговор.

На улицу выбраться тоже без вариантов. Сгустки так и висели на всех возможных проходах. Сунусь к ним и меня взрывом отправит в полет. И, думаю, маг не упустит такой замечательный шанс поиграть моей отлетающей после взрыва тушкой в «теннис».

Что еще хуже, я вновь осознал, что даже сейчас, «якобы» став «серьезнее», маг все равно продолжал сдерживать свои силы. Ведь, казалось бы, чего проще? Остановись, кинь вокруг пару десятков «взрыв-шаров». Один — по-любому попадет. Ну а дальше, пока я в воздухе — делай со мной чего душе угодно.

— «Однако, в подобную игру можно поиграть и вдвоем» — Едва я подумал о таком варианте событий, как тут же мне в голову пришла идея с контр-мерой. И даже больше.

Жаль, конечно, что у меня не было особо времени, чтобы досконально изучить полученное от того Тиргесто наследство. Да, общие принципы полученного усиления я понял, но… как обычно, жизнь не дает мне освоиться с очередной плюшкой, кидая на голову один «цейтнот» за другим. Вот и сейчас придется оценить на что же я реально способен прямо вот так, в бою.

Подкинув «Импульсным ударом» кусок столешницы, я запульнул им в противника, тут же добавляя сверху еще и остатки стула. Попасть и как-то навредить я даже и не пытался. Весь этот хлам был перехвачен и разрублен на части, ни одна щепка даже не долетела до мага. Но мне это и не нужно.

Едва кусок столешницы начал разлетаться от удара, а остатки стула уже были в полете, я рванул вперед, используя свое «Сложное перемещение» одно за другим.

Рвануть вперед, дернуться в сторону, уходя от встречного удара вторым хлыстом, пока первый, после удара по столешнице еще не отведен назад для нового взмаха. Оттолкнуться от пола и прыгнуть в сторону. Краем глаза заметить усмешку мага и его рывок ко мне, с занесенной для удара первым хлыстом рукой. Оттолкнуться от пролетавшего мимо обломка разрубленной только что столешнице и резко сменить траекторию, уходя из под удара. Коснуться лапами стула и перенаправить его полет, буквально выстрелив им в тело мага. А следом, приземлившись на пол, снова прыгнуть, целясь в ноги и промелькнуть между ними смутным силуэтом, пока маг немного дезориентирован раздавшимся перед носом взрывом.

Пусть его собственный доспех и не мог нанести ему же урона, но… резкий звук от нескольких взрывов, отбивших куски стула обратно. Да еще и вспышка. Пусть маг и явно привык к таким… неприятностям своей же брони и из равновесия подобное его вряд ли выведет хоть когда-нибудь, но… на мимолетное мгновение все же отвлечет. Чем я и воспользовался, промелькнув под ним и обоими лапами резанув по «огненным поножам» брони.

Раздавшиеся следом за этим взрывы и небольшой толчок ударных волн, встретившихся у него прямо между ног, сработали не хуже подножки, на секунду заставив мага потерять равновесие. Ну а я же, не применул этим воспользоваться, отправив в затылок мага очередной кусок хлама и отпрыгнув чуть ли не обратно, снова полосуя когтями по тому же месту.

Толку от этих атак почти бы не было. Если бы не одно но. Как я и понадеялся, сработавшие сегменты этой брони восстанавливались не сразу. И в тот короткий миг, когда чешуйки брони взорвались и ноги остались без защиты, я ударил вновь. И на этот раз ощутил, как под моими когтями расходятся края одежды, а самое главное — плоти.

Вскрикнув, маг начал заваливаться на спину. Но воспользоваться я этим не успел. Практически на одних рефлексах, он взмахнул хлыстом, отфутболивая меня прочь и просаживая мой щит еще на треть объема. Но меня это даже не расстроило. Извернувшись прямо в воздухе и едва коснувшись пола, я снова рванул к магу, успевшему грохнуться на пол и запустил в него очередным, попавшимся под руку хламом.

К сожалению, очередная атака полностью провалилась. Видимо осознав, что ему сейчас будет «бо-бо», Сеор выпустил в воздух довольно мощный «сгусток» энергии, разделившийся на несколько разлетевшихся в стороны «взрыв-шаров». Подставляться под эту атаку я не стал. Уж очень сильно светились эти «шарики» в энерго-зрении. Потому, просто отскочил назад и пропустил их мимо. Раздавшиеся через пару мгновений взрывы в разных частях зала полностью подтвердили правильность такого поступка. Ну а то, что я упустил момент для атаки — пофиг. Главное иное. На эту суматошную, я бы даже сказал, в чем-то — паническую ответную атаку, маг вбухал не мало своих сил. И сейчас, учитывая весь наш бой раньше и эту атаку сейчас, в «энерго-зрении» его «энергетика» светилась едва ли на половину от своего «резерва».

— Ну шесеро!!! — Зло выругался маг, с трудом поднимаясь на ноги, одновременно раскрутив вокруг себя хлысты, что будто живя своей собственной жизнью, вырвались из рук мага и закружились вокргу, напрочь перекрывая любые возможности для атаки — Тебе конец!

По вспыхнувшим ярко-алым огнем глазам Сеора, я действительно понял. Вот теперь мне реально хана. Судорожно оглянувшись, я попытался найти хоть какой-то выход из ситуации, а проще говоря — найти способ свалить от этого ужастика куда подальше, но… ничего более-менее подходящего, даже отдаленно вокруг не обнаружилось.

Невольно сглотнув, я повернулся обратно к магу, что уже успел прижечь собственные раны, и приготовился к новому раунду. И на этот раз — с по-настоящему разъяренным противником.

Первый же удар хлыстом мага и моя попытка увернуться сопровождались сильнейшим грохотом, раздавшимся у меня где-то за спиной. Где-то там, где дверь и окна на улицу перекрывались взрывными «минами» Сеора. Кто и почему взорвал или снес стену трактира, в тот момент я так и не понял. Но именно это меня и спасло. От первого удара я увернулся, а вот от второго уже не успевал, если бы не осколки досок, мне бы пришла та самая, упомянутая ранее, огненная лисичка.

А так… Успел оттолкнуться и сменить траекторию. А вот дальше наш бой резко изменился. Как и вся обстановка вокруг. В тело мага влетел непонятно откуда взявшийся, широкий металлический якорь или нечто подобное.

— Мя? — Без всякого адекватного смысла спросил я в пустоту, видя как тело моего противника отшвыривает к противоположной стене…

Глава 36

В первые пару мгновений я буквально впал в ступор. Слишком уж неожиданно изменилась ситуация. Да и способ, которым эту ситуацию изменили… Нет, ну так-то я сразу въехал, что это подоспело подкрепление «портовых», но, блин… Якорь?!

Впрочем, слишком долго предаваться удивлению мне не дали. «Огневик», хоть и получил сокрушающий и неожиданный удар, но из строя, отнюдь, не выбыл. Даже защититься немного успел, подставив под удар скрещенные рукояти своих хлыстов. Да и броня его, хоть и не полностью, но помогла избежать лишних травм, снеся стенку между залом и кухней в момент контакта, частично гася взрывом инерцию и не позволяя размазать об нее «Огневика» тонким слоем. Якорь-то там не маленький и весит прилично. Если б стену не снесло взрывом, тут бы с магом можно было и распрощаться.

Закрывающие выход и окна «сгустки-мины» также снесло вместе с фронтальной стеной. Подозреваю даже, что такой ущерб стена получила не столько от самого якоря, сколько от мощного взрыва сперва центрального «сгустка», ну а потом, по цепочке и остальных. И никакие укрепляющие стену контуры не помогли стене устоять. Пролом получился на славу. Даже, по-моему, трактир чуть повело и второй этаж немного просел, потеряв одну из несущих стен. Однако не обрушился. Все из-за того же укрепления энерго-контурами, что и везде.

Едва пыль и труха немного рассеялись, я смог, наконец, разглядеть, кто же это тут такой «тяжелоатлет-метатель» с необычным снарядом. Им оказался…

— «Ась?» — Мя? — Не поверил я своим глазам, ведь к подобному зрелищу жизнь меня точно не готовила.

Я многое повидал уже в этом городе, особенно, если брать в расчет такие проявления, как способности и практики их использующие. И ко многому привык, не удивляясь уже различным мелочам, вроде бойца способного спокойно прошибить кулаком стену или оказаться на другой стороне улицы за считанные секунды… Про магов вообще молчу. Один Эсере чего стоит с его дурной мощью…

Но когда огромный тяжеленный якорь, без особого напряга подтягивает к себе хрупкая стройная девушка, таща его за тонюсенькую цепочку, привязанную к концу — это… обескураживает. И хрен с ней с цепочкой. Подумаешь, эка невидаль… Просто когда-то, кому-то, удалось сделать такой вот амулет со сверх-прочностью в свойствах или чем-то похожим. Вот и нашли, как его потом использовать в качестве оружия. Прицепили якорь и швыряют теперь, куда не лень. Это ладно…

А вот, когда это делает пигалица, при взгляде на которую вспоминаются балерины из моего старого мира — это круто! Без вариантов. И ведь девчушка ни разу не маг! Что еще удивительнее. А я уж в этом давно настрополился разбираться. Вот «огневик» — маг. Абсолютно эталонный маг. Пусть и ближник. А вот девица — боец. У нее даже энергетика циркулирует по иному. И это при том, что она тоже шла по пути «внешнего» развития, как маги, но при этом — все равно боец. Меня даже нейро-сеть чуть за «грудки не взяла», требуя подойти поближе и изучить «объект 7639125». Пусть она и «внешник» по развитию, но очень многие элементы в ее энергетики и «решения», как это обозвала нейро-сеть, подошли бы и мне.

Естественно, идти на поводу у нейро-сети я не собирался. Возможно — в другой раз. Сейчас же самым правильным было бы найти какой-нибудь тихий уголок или шхеры и спрятаться там, пока эти два зубра выясняют отношения. Тем более, что «огневик» уже выбрался из завала, в который превратилась кухня и зло хлестнув своими кнутами, двинулся на девушку. Та же, все также спокойно, напрочь игнорируя «огневика» сматывала цепочку на запястья, уже почти дотащив к себе якорь.

Видя подобное пренебрежение, Сеор мгновенно взбеленился, посылая в девушку целый сонм разнообразнейших атак. Вот только, все они были благополучно сметены встречной атакой девушки. Да это и атакой-то сложно было назвать. Короткая вспышка энергии, направленная по цепи в якорь и он исторг из себя самую настоящую волну воды, которая не только легко снесла все атаки мага, но и его самого остановила на полпути. Причем звук был такой, словно маг с разгона впечатался не в гребень этой воды, а в каменную стену.

Сама же волна, как появилась, так и опала. А в следующую секунду ошеломленного «огневика» буквально прихлопнуло ударом якоря, который девушка уже успела окончательно к себе подтянуть, легонько раскрутить и пустив по небольшой дуге, сверху вниз обрушить на «огневика». На частично пробитый якорем второй этаж и посыпавшиеся щепки, девушка даже внимания не обратила.

Что удивило — хоть якорь и пронесся через одну из боковых комнат второго этажа, но, каким-то чудом не зацепил никого из тех кто там находился. В «Энерго-зрении» я этот момент четко уследил.

Я, едва только увидел, как Сеор выбирается из развалин кухни, пулей метнулся подальше в уголок и запрыгнул на одну из балок, наблюдая за всем происходящим с относительно безопасного расстояния. И легкость, с которой девушка «портовых» разделалась с «огневиком», а также сопутствующие разрушения отчетливо доказали, что это было чертовски правильное решение. Останься я там же где и был, прилег бы отдохнуть рядом с «огневиком».

Дальнейшие события развивались еще стремительнее. Звуки схватки и бряцанье оружия мтихли, буквально за каких-то пять минут, если не быстрее. Судя по «отголоскам» портовые сильно не заморачивались. Навалились всем своим немалым отрядом и по-быстрому рассеяли противника. Причем — именно рассеяли, обратив в бегство большую часть. Да и бойцы альянса, потеряв поддержку мага и сами, видимо, резко потеряли в боевом духе и уже не собирались биться до последнего. Большая часть, насколько я понял отступила куда-то в сторону поместья. Видимо — пошли на соединение с основными силами.

— Госпожа Серте — Обратился к девушке один из бойцов «портовых» — Шваль союза сбежала, преследовать не стали, как вы и приказывали.

— Хорошо — Кивнула девушка, после чего зычным, командным голосом закричала — Садо, чтоб тебя грере но то! Вылезай давай из своей скорлупы! Старый гозо!

— Хорош кричать Серте — Больше мысленно, чем голосом, спокойно ответил маг — У меня тут куча раненых, не могу их бросить. Прикажи своим достать зелья из запаса и амулеты селка, иначе я…

— Заткнись! — Неожиданно зло прошипела девушка — И марш сюда!

— Что? — Даже опешил маг — Да как ты…

— Я сказала — Резко успокоившись, снова перебила она Садо — Марш сюда. Ты под арестом, до выяснения!

— Что-о-о? — Фонтанируя огромнейшим удивлением, воскликнул маг

— Что слышал! Приказ Фаоро нетленного — Секунду помолчав, она уточнила — Личный! А не через его нердре!

— Твою ж — Явно вздрогнул Садо. Я как на яву увидел, фильтруя мешанину вырывающихся из его сознания образов, как маг разрывается между долгом, обязывающим его подчиниться воле своего господина и долгом, который он взвалил сам на себя, поддерживая жизнь в раненных все это время.

И что хуже всего, долг перед господином — победил. До сих пор не понимаю, почему простые местные князьки-владетели районов имеют над этими монстрами такую власть. Что Бурде на Эсере, что теперь вот — Фаоро над Садо и этой девушкой.

Я буквально всей кожей ощутил, как маг, прекратив подпитку раненных, с огромнейшими тоской, отчаянием и печалью оборвал поддерживающие жизнь нити энергии и несколько человек тут же погибло. А в остальных жизнь начала быстро утекать в никуда.

— «Ты что творишь?!» — Взбеленился я, метнувшись к лестнице. Однако, не успел я даже приземлиться, спрыгнув с балки, как в воздухе мелькнуло что-то огромное и меня буквально снесло ударом того самого якоря.

— Нееет! — Закричал маг, пытаясь остановить девушку.

— Шавка Бурде — Было последнее, что я услышал перед сокрушающим ударом, который практически вышиб из меня дух. Если бы я не успел подставить лапы, немножко гася мощь удара. Если бы не остатки барьера Садо. И если бы за моей спиной была целая, не пострадавшая часть стены — то меня бы просто об нее размазало.

Но даже так, прошибив собой толстые, хоть и покореженные доски и пролетев через всю улицу, я впечатался в стену противоположного здания и на пару секунд потерял сознание. Единственное, что я… а точнее моя нейро-сеть, успела сделать, это, в аварийном режиме, активировать мой скрывающий энергетику кокон, благо — визуально он никак не отображался и увидеть его простым взглядом было не возможно. После чего на меня опустилась тьма.

Не знаю, сколько я провалялся в беспамятстве. Как утверждала нейро-сеть — буквально несколько минут. Но пробуждение было крайне неприятным. Несколько сломанных ребер, сломанная же левая передняя лапа, тяжелое сотрясение, внутренние повреждения. В общем… досталось мне конкретно. Хорошо хоть — позвоночник был цел, хотя о стену дома приложило меня не слабо. Но — обошлось. Могло быть и хуже от подобного «пиночка молоточком».

— «Долбаная ст….ва!» — Про себя ругнулся я, с трудом подавляя болезненный вздох и не позволяя себе ни малейшего движения — «Чтоб тебя черти д…ли!»

Хорошо хоть нейро-сеть не позволила моему телу никаких рефлекторных движений, жестко взяв всю моторику под свой контроль. Ситуация, в которой я оказался — врагу не пожелаешь.

Судя по «отголоскам» — единственному способу ориентироваться в пространстве, что мне сейчас был доступен, «портовые» окружили трактир чуть ли не тройным кольцом. Всех гражданских, чуть ли не пинками выбрасывали из трактира, за пределы этого кольца, причем — не особо разбираясь, могут они сами передвигаться или нет. И на состояние раненных им тоже было абсолютно наплевать. И четверо, прямо «на моих глазах», от такого обращения, уже перестали давать «отголоски». Один из них, если не ошибаюсь — боец клана. Причем он даже не был ранен в недавнем бою. Видимо прибили за попытку сопротивляться.

— «Сволочи!» — Выругался я, продолжая изображать из себя мертвого Тиргесто.

Буквально в паре метров от меня, на перекрестке, стояла группа «портовых» и если я дернусь — по-любому засекут. Только мой «Экранирующий кокон» позволяет мне имитировать собственную гибель. Любое движение, даже неосторожный резкий вдох, может меня выдать. А пришедшее «подкрепление» уже показало свое истинное лицо. Сомневаюсь, что меня оставят в живых. Тот презрительный тон и фраза «Шавка Бурде» как бы намекает, что нашему клану эти «союзники» — совсем не союзники. А значит и меня могут прихлопнуть. И даже не могут, а прихлопнут. Мой ошейник ясно симофорит всем вокруг, что я «капитан» клана. Блин.

Того же Бочонка, судя по «отголоскам» — не тронули. Он, вместе с семьей мясника уже удалялся от трактира куда-то в сторону трущоб. Как и Гибри, который был вместе с Сиэлой, трактирщиком и его женой. Радовало, что Траде — пока жива. Судя по «отголоскам», ее нес сам Ситре.

— «Откуда только силы взялись?» — Подивился я, вспомнив, что трактирщик недавно и сам был чуть ли не при смерти. — «Но хоть что-то радует»

Садо тоже уже увели. Несколько бойцов, окружив его, уводили его куда-то в сторону порта. Видимо — конвоировали. Как и говорила девушка — как арестанта. И маг даже и не думал сопротивляться. Его раздрай в чувствах долетал даже до меня. Как бы не сломался человек. Столько усилий, столько надежд…

Отбросив лишние размышления, я решил сконцентрироваться на более важном для меня сейчас моменте. Что мне-то сейчас делать?

Ладно, допустим, двигаться я еще могу. Болевые ощущения нейро-сеть мне заблокировала почти на корню. Это, конечно — не хорошо. Тело словно ватное, но со сломанными ребрами я бы все равно не смог бы далеко уйти. Боль там дикая, если бегать, прыгать и вести активный, чтоб его, образ жизни. С сотрясением я и сам частично справился, за счет воздействия энергией, перенаправив ее в голову в усиленном режиме. Мне это еще аукнется, но пока — вынужденная мера.

Вопрос в другом. Как отсюда грамотно свалить, пока про меня не вспомнили и не решили выпотрошить на ценные ингредиенты?

И сколько бы я ни обдумывал, сколько бы не прикидывал, а получается — что никак. Банально некуда. Сзади — стена дома, двухэтажного блин. Без окон и отдушин подвала. Впереди трактир с кучей «портовых». Слева и справа — они же. Шах и мат, чтоб его.

— Может пока кошака разделаем? — Предложил кто-то из стоящих на перекрестке бойцов.

— «Пипец» — Едва не вздрогнул я.

— Нет! — Тут же оборвал инициативу кто-то командным голосом — У нас иная задача.

— «Да ладно!» — Удивился я — «Эээ… Я же ценный ингридиент… Или нет?»

С огромнейшим удивлением осознал, что мне стало даже немного… обидно?!

— Да ты глянь через стеклышко, он же так и светится, прикинь сколько из него можно полезного вытащить! — Попробовал убедить боец своего, видимо, командира — Пока есть время быстро взрежем тушку и достанем.

— Угомонись Сизый! — Зашипел командир — Услышит госпожа, она тебя сама взрежет! А я помогать буду. Чтоб рядом не оказаться.

— Да ладно, ладно — Также резко снизил тон боец — Я ж как лучше хотел.

— Хотел он — Проворчал командир — Стой, заткнись и смотри по сторонам!

— «Будем жить!» — Сходу повеселел я.

Не совсем понимаю, почему меня игнорируют, но на это было всего одно объяснение. Они сюда пришли за гораздо более ценной добычей, чем моя тушка. Другого объяснения просто нет. И фактов — это подтверждающих — предостаточно.

Во-первых игнорирование меня любимого. Любой местный ни за что бы не прошел мимо такой удачи, как мертвый я. Пусть я и не совсем мертвый…

Во-вторых, я уже давно пытаюсь узнать, в чем же ценность этого чертова трактира! Ну ведь странно это, раз за разом его упорно штурмуют. Именно его, а не то же поместье. Хотя в этот раз и поместье вниманием не обделили. Но…

Сперва две атаки от Веградо. Теперь вот бойцы альянса. Сейчас — уже «портовые», что пришли, выгнали из него всех, оцепили территорию и, судя по вздрагиванию земли под пузом, что-то упорно долбят в подполе трактира. Скорее всего, ломают или стену или пол подпола. И я даже знаю, кто и «чем» ломает. Уж очень чувствительно «лягается» земля подо мной после каждого удара. Что-то есть в этом трактире, что, почему-то нужно всем.

И это «что-то» довольно хорошо вмуровано. Почти двадцать минут ломали. Но… додолбили. Удары в какой-то момент резко прекратились, а по окружающему пространству прокатилась волна странной, ни на что не похожей энергии. Впрочем, буквально через несколько мгновений эту энергию словно отрезало, как будто ее источник поместили во что-то «экранирующее». Впрочем, это и не удивительно. «Портовые» наверняка знали, за чем шли и подготовились.

— Уходим! — Раздался зычный голос девушки и все бойцы, стянувшись к ней, организовали подобие строя, чуть ли не бегом двинувшись туда же, откуда и пришли.

Что порадовало, про меня даже и не вспомнили. Хотя… Судя по некоторой заминке, перед командой, девушка, едва выйдя из трактира, немного постояла, прежде чем скомандовать своим. Эти несколько мгновений показались мне вечностью. Но… пронесло. Я, даже, невольно выдохнул, едва последний боец скрылся в переулках, наплевав на резко стрельнувшую в ребрах боль, прорвавшуюся сквозь заслоны нейро-сети.

Аккуратно приоткрыв глаза, я поводил мордой по сторонам и убедился, что все действительно ушли. После чего медленно и стараясь не делать резких движений, привстал и ковыляя побрел вдоль переулка, намереваясь через подвал проникнуть в дом мясника. А оттуда — на чердак, где обитал Бочонок. Там у него где-то была заначка кристаллов. Красных, по сути — телесных, что как раз и требуется мне сейчас.

Пока добирался до лавки мясника, с удивлением уловил, что в энергетическом пространстве вокруг начали происходить странные изменения. Я, еще когда ту волну уловил, заметил, что когда она только пропала, трактир словно… «потух». Все те энерго-контуры, которым его стены раньше буквально светились — почти мгновенно «выдохлись» и исчезли.

Теперь же, вокруг словно разливался вакуум. Давно привычные, мощные потоки энергии, раньше пронизывавшие все вокруг, начали понемногу истончаться. Но, что хуже всего — я начал замечать, как на смену привычным «чистым» потокам, в пространстве начинают проявляться грязно-фиолетовые прожилки. Точно такие же, которыми пронизаны трущобы неподалеку.

Неужели тот предмет, что вынули из трактира — это некий… «очиститель» или… скорее барьер для фиолетовой «гадости», что разъедает город? Я, ведь, если подумать, ни разу не видел, чтобы улицы вокруг трактира хоть раз обрабатывались той гадостью, что рассыпают по «центральным» улочкам трущоб. Здесь всегда было чисто.

— «Как и вокруг поместья» — Осознал я.

А вместе с этим пониманием пришло и осознание, чем был так ценен этот трактир и почему все пытались его захватить. «Очиститель», вот, что им всем было нужно. А заодно, стало понятно, почему альянс не просто шел за ним, но и уничтожал жителей. Зачем им под боком целая толпа людей, что превратится в беженцев, едва тут все заполонит «отравой»?

Хотя тут могу и ошибаться. Сильно ошибаться. Даже «анализатор» выдает всего 17 % вероятности. Впрочем, семнадцать, не семнадцать, а мне от этого пока ни холодно, ни жарко. Потом выясню. Так это или есть и другие причины. Точнее, понимаю, что они есть, но выяснять их буду потом.

Сейчас же, нужно преодолеть прыжок вниз, потом пару лестниц до чердака и заняться, наконец, своими ранами. Тем более, что в поместье спешить уже смысла нету. Огненное зарево на его месте — достаточный показатель, что клана Бурде — уже нет.

Эпилог

— Я доволен тобой, дитя — Спокойным, тихим, чуть ли не скучающим голосом, произнес мужчина сидящий на импровизированном троне.

— Служу господину — Сделав легкий поклон, ответила девушка.

Одета она была в элегантное кремовое платье, а за спиной у нее был закреплен огромный корабельный якорь. Любого, кто впервые видел подобную картину, такой диссонанс ввергал в сильнейший ступор. Однако, чужих в этом помещении не было и быть не могло. Не жаловал Фаоро Нетленный посторонних людей в святая святых своего замка. Только доверенные люди, зачастую веками доказывавшие свою преданность, могли попасть внутрь этого помещения. Ну… или внуки-правнуки таких людей.

Редчайшие исключения — принесшие личную магическую присягу гении, которые просто физически не могли предать своего господина. Подобных гениев находили, воспитывали и обучали чуть ли не с пеленок. И одним из таких гениев и была девушка в кремовом платье. Как и еще десяток других людей, также находящихся в этом зале.

— А вот ты меня расстроил — Добавив толику недовольства в голос, Фаоро повернул голову к стоящему на коленях Содо нар Тео — Ты получил достаточно четкий приказ, но все же ослушался. Причина?

— Прошу простить, Господин — Скрежетнув зубами, ответил маг. Все присутствующие прекрасно знали, насколько он ценит человеческие жизни и как сильно ему претит, когда жизни людей угасают, ни за что, ни про что. И его Господин тоже прекрасно это знал. Но все равно потребовал ответа. И маг, едва сдерживая злость и испытывая жуткую боль, от разъедающей душу магической клятвы, все нашел в себе силы и непокорно вскинув голову, выдавил — Я не мог иначе!

— Знаю — Вздохнул Фаоро, показывая этим ответом магу, что нет больше необходимости мучить себя — Наказания за ослушание ты получишь позже. Сейчас же уйди. И займись собой.

Поклонившись и едва не упав, от истощения, маг с трудом встал и поковылял к одной из боковых дверей. Недавнее непокорство сильно подкосило его силы. А он и так был не в лучшем состоянии, после боя. Так что, отдых ему был действительно необходим. Ну а наказание… Не в первый, и видят боги — не в последний раз.

— Как же с ним сложно — Тихо вздохнул Фаоро, едва за магом закрылась дверь. Помолчав пару секунд, он повернулся к одному из сидящих в зале мужчин — Что с «кристаллизом»?

— Мы уже спустили его в «комнату». «Готовят» к отправке — Привстав и поклонившись, отчитался он

— Хорошо — Кивнул Фаоро, снова переводя взгляд на девушку — Сейти, милая, как и обещал, можешь его забрать.

— Правда? — Лицо девушки в мгновение ока озарила улыбка, а платье тут же изменило свой цвет, фасон и фактуру ткани, превратившись почти в крестьянский сарафан, ярчайшего оранжевого цвета.

— Правда — Хмыкнул глава «портового» клана — Иди.

— Благодарю! — Поклонившись, девушка чуть ли не бегом вылетела из зала, едва не снеся двери с петель, торчащим из-за спины якорем.

— Вот жешь — Хмыкнул Фаоро, позволив отразиться на своем лице мимолетной улыбке. Никого это особо не удивило. Сейти была любимицей главы. Все же дочь. Пусть и приемная. Фаоро любил ее, как собственного ребенка, лично воспитав и обучив всему, чему мог сам. И всему, чему могли бы обучить за деньги.

Своих-то детей он иметь не мог. Сглупил когда-то, заплатив за свое бессмертие страшную цену. Ведь зачем нужна вечная жизнь, если эту жизнь некому посвятить?

Встряхнув головой и отогнав легкую грусть, от нахлынувших мыслей, глава клана собрался и потребовал отчета по «городским» вопросам от своих приближенных и советников.

— Как мы и планировали, клан Бурде, как и он сам — уничтожены. «Кристаллиз» готовят к «отправке» — Начал доклад один из советников — В ближайшее время мы поможем союзу Градо и Эдера столкнуться лбами из-за раздела добычи. Их альянс на этой почве распадется достаточно быстро. Все же — один «Кристаллиз», это не изначально запланированные два. Поделить его не получиться.

— Ныть к нам уже приходили? — Хмыкнул Фаоро

— Пока нет — Улыбнулся советник — Но придут. Но… Тут, у нас железные аргументы. Скажем, что Бурде сам попросил нас «защитить» «Кристаллиз» и придержать его у себя. Что Градо, что Эдера, свято уверены, что мы были в хороших отношениях с Бурде. Ни подтвердить, ни опровергнуть они ничего не смогут. Клана Бурде-то уже нет. Так что… Да и сами же опростоволосились, «напав» на нашего мага — На последних словах советник выделил ключевое слово и снова улыбнулся, получив ответные улыбки от остальных членов совета — Мы были в своем праве. Уйдут, как и пришли. Да и не рискнут они на нас наезжать.

— Значит, про реальную причину наших дипмиссий они так и не прознали?

— Именно так — Кивнул советник — Про то, что это мы закидывали к Бурде «Судеоре», они точно не знают. Да и откуда? — Пожал плечами мужчина — Всех кто знал об этом, в клане двупалого, мы устранили вовремя. Разве что… — Немного скривился советник — Нам теперь придется делать новый «пробой».

— … — Поднял бровь Фаоро

— Непонятно как, но отряд авантюристов, на которых отвлеклось наше «подкрепление», нашло этот «пробой». Иных внятных причин, как они там оказались, я не знаю. А посылать людей и проверять — опасно.

— Ясно — Задумался глава — С гильдией проблем не будет?

— По идее нет — Пару секунд подумав, ответил советник — Они там вообще случайно оказались. Гнались за какой-то тварью. Я так думаю, именно она и обнаружила «пробой». Ну а «авантюристы» просто прошли следом.

— Плохо — Взохнул Фаоро — Ладно. Это не к спеху. Что с северным направлением?

— Седзораро и Пизро столкнуть лбами не получилось — Канализационщикам и фермерам просто нечего делить. Так что пока глухо — Немного недовольным и одновременно извиняющимся тоном, ответил другой советник — Но мы работаем.

— Ускорьтесь — Вздохнул Фаоро — Сколько «Кристаллизов» нам еще нужно, для «исхода»?

— Около семи — Пожал плечами другой советник — Как и раньше. Но, как и раньше, лучше десять.

— Десять — нереально — Тут же ответил советник «северного» направления — Это надо весь город превратить в кладбища. Мы такое не потянем. Даже семь будет непросто.

— Спокойно! — Тут же остудил начавшийся было спор глава — Пока работаем с тем, что есть. В ближайшее время сконцентрируемся на альянсе. Это еще четыре «Кристаллиза» и останется три. А там видно будет.

Оба советника поклонились главе и друг другу, после чего сели обратно на свои места.

— Что с гражданскими?

— Как и планировалось, бойцы союза достаточно порезвились, чтобы «маседо» быстро заполонило территории Бурде. Тут все в рамках плана — Тут же отчитался еще один мужчина — По прогнозам, концентрация «маседо» в центре возрастет еще на несколько пунктов.

— Хорошо — Секунду подумав, кивнул глава, после чего улыбнулся и обратился сразу ко всем — Ну что ж. Не без огрехов, но очередной этап выполнен. Над остальным подумаем уже завтра. Ну а сейчас, пора бы и отметить!

— Ну наконец-то — Буркнул кто-то из приближенных главы, чем вызвал короткие смешки у остальных.

Подобные изменения «атмосферы» были для присутствующих привычным делом. Как говорится — «война, войной, а обед по расписанию». Да и приятно, после хорошо выполненной работы, закатить знатную пирушку. И среди «близких» людей, в такой ситуации, уже не место официозу.

— Кстати — Вспомнив еще один момент, спросил Фаоро у одного из своиз людей — А что там с клановым зверьем?

— А? — Не понял сперва советник — Ааа… Одного Тиргесто лично прибила ваша любимица Сейти. Второго, по-моему унесли из трактира еще живым. Он по-идее вместе с гражданскими, где-то в трущобах. Еще проодного не знаю, наши его так и не встретили, может бойцы собза прихлопнули. Про фамильяра Эсере, я тоже не в курсе. Уточню у наших шпионов, если требуется.

— Да ладно — Махнул рукой глава — Просто интересно было. Все же, Бурде был еще тем оригиналом. Три Нарго-Тиргесто на службе и еще один Нарго, но уже у мага… Хех… Изюминка, что ни говори. Даже немного завидно…

Покачав головой, Фаоро хмыкнул и отбросил ненужные сейчас мысли. Да и времени для них не осталось. Слуги уже вносили в зал яства, а прямо в центре десяток красивых девушек уже начали свой танец…

Волкидир Андрей Барсик-3

Глава 1

Просыпаться, после очередного периода беспамятства, для меня уже становится доброй традицией. Нехорошей, но, медь её — доброй. Впрочем, в последнее время, я с этим уже вполне себе свыкся. Хоть мне это и не нравилось.

Первый раз я отрубился, едва запрыгнул в подвал лавки. И провалялся тогда довольно долго. Несколько часов, как уверяла «нейро-сеть». И едва не «скопытился» за это время. Тот удар якорем, которым меня порадовало заявившееся «подкрепление» «портовых», не ограничился одними лишь ушибами и переломами. Я тогда так и не заметил, хоть «нейро-сеть» и пыталась до меня это донести, но кроме прямого ударного воздействия, этот удар еще и шкуру мне посек — будь здоров. Добавив десятки мелких и не очень порезов, что на фоне остальных повреждений просто-напросто терялись.

Да и ситуация не особо располагала к «самокопаниям». Основное, вроде переломов и отбитых внутренностей — учел. А на мелочи плюнул. Как итог, эти мелочи меня за малым и не доконали.

Уж не знаю, что за «гадость» этот якорь, но порезы от его удара и не подумали затягиваться. В обычной ситуации такие раны для меня — сущая мелочь. Тут же…

Не потеряй я сознание от боли, после того, как спрыгнул в подвал, может все и обошлось бы. Но… как говорится — «если бы, да кабы, во рту выросли, блин, грибы». История не любит сослагательных наклонений. Сперва вспышка боли, а потом сильнейшая кровопотеря и слабость, не давшие мне очнуться несмотря на все попытки «нейро-сети» привести меня в сознание.

Как и почему я в итоге выжил, я понял только через пару дней. Хотя и не сразу. Несколько часов разбирался в той простыне логов, что выдала «на гора» моя «неййро-сеть». Хотя и там не все было понятно.

Но в основном разобрался. «Подарочек» от канализационного «желе» подсобил. Он же и стал той соломинкой, что помогла моему организму выкарабкаться и вытащить лапу из могилы обратно в мир живых. Но, тут стоит обо всем по порядку. Чтобы разобраться хотя бы для самого себя. Благо — время на подобные «самокопания» у меня теперь имеется вдосталь.

Очнувшись тогда в подвале и с трудом соображая, где я и что мне делать, я, чуть ли не зубами цепляясь за лестницу, выполз в общий зал лавки. Чего мне стоило открыть дверь в подвал — отдельная история.

Оказавшись в зале, я с огромным трудом удержался от очередного, на этот раз — фатального, падения обратно в омут беспамятства. Что было дальше — помню смутно. Вроде как — набил брюхо. Там моими действиями наполовину управляла «нейро-сеть», потому как я сам уже почти ничего не соображал.

Как я после этого залез на чердак, взломал тайник Бочонка и высосал один из кристаллов — для меня уже тайна за семью печатями. Судя по логам, сразу после этого «неййро-сеть» наконец позволила мне отрубиться и провалялся я почти сутки.

Собственно, именно в эти сутки и произошло то, в чем я не могу разобраться до сих пор. Точнее, результат этих… «событий», мне известен. Но вот «процесс» это нечто… странное. Вроде как, с моего согласия «нейро-сеть» запустила некий процесс «внедрения внешней органической структуры». Причем, судя по тем же логам, в тот момент, когда я давал такое согласие — я был при полной памяти и в трезвом рассудке. И то, что я сейчас этого не помню, тоже было сделано с моего согласия. Вроде как «неро-сеть» вынуждена была ввести меня в глубокую кому, что и стало причиной потери воспоминаний.

Как результат, после этого «внедрения», у меня на теле появился… хотя нет… «Изменился»! Так будет правильнее…

— «Блин!» — Про себя ругнулся я, в очередной раз сосредотачиваясь и прогоняя из головы подступающую муть.

Слабость, будь она неладна, никуда так и не делась. Все же, кровопотеря у меня была… Краше только в морг кладут.

Собственно, с этой кровопотери все и началось. Мой закадычный «дружок» — «паразит», облюбовавший мою задницу, в очередной раз решил, что его «идиоту-хозяину» еще рано на тот свет.

Ни я, ни нейро-сеть, ничего с ней сделать не могли. Я в отрубе, «сеть» не вытягивала. Вот «паразит» и взял дело в свои руки. Но… Чтобы не дать мне погибнут, ему пришлось знатно постараться. Вот и надорвался бедолага.

Яд, как я понял — «энергетический», он из ран высосал, а сами раны — закупорил. Но, для него и самого, подобное действо не прошло без последствий.

Для начала «паразиту» пришлось растянуться чуть ли не в тончайшую пленочку, покрывшую почти все мое тело, что уже знатно его ослабило. Как я смог понять, его «энерго-защита от внешних манипуляций», или что там у него было, во многом зависит от того, насколько он… «централизован».

Плюс, сверху наложился вытянутый из моих ран «энергетический яд». И как итог, защита «паразита» ослабла до такой степени, что и защитой ее уже не назовешь.

Чем, собственно и воспользовалась нейро-сеть. Для чего и заставила очнуться, после чего, получив это согласие, сразу же ввела меня в глубокую кому. А вот, что было дальше — сплошные заумные непонятки… Что-то там она с «паразитом» творила. Всякие заумные термины так и пестрили в логе событий. По отдельности и даже группами — я их понимал. Все же, все эти знания — часть меня. Ни с какого потолка «нейро-сеть» их взять не могла.

Но вот общая картина, что она сделала — от меня ускользала. И сейчас я мог понять и наблюдать только результат. А результатом этим стало переименование «паразита» в «Биологически активный, адаптивный внешний орган взаимодействия с…» и там еще с двадцать или тридцать заумных слов сверху. После недолгих раздумий я переименовал это безобразие в более лаконичный и понятный термин — «Симбионт», напротив которого в окне со способностями теперь стояла гордая единичка. Ну и «/???» в максимально-возможном уровне прокачки.

Как я понял, «нейро-сеть» просто воспользовалась подвернувшейся возможностью решить эту проблему. Я ведь давно загрузил ее «поиском решений». А тут «паразит» сам подставился, пытаясь меня спасти и потеряв свою «защиту». А если вспомнить, что основным его «кормом» была именно моя энергетика, то становится понятно, как у «нейро-сети» получилось это все провернуть. «Паразит» без защиты, растянут почти по всему моему телу, да еще и энергетика — чуть ли не точная копия моей. Вот и результат.

Чем мне это грозит и какую пользу можно будет извлечь — подумаю потом. Тот же «анализатор» выдал до пары сотен возможных вариантов, что теперь с ним можно будет сделать.

Меня же радовало, что у меня на заднице больше нет неаппетитного желе-образного выступа, от которого не знаешь что ожидать. Теперь это просто тонкая пленка на коже, которая спокойно пропускает через себя и мою шерсть и воду и воздух и свет. Да и вообще — никак не ощущается.

Ну а то, что этого, уже «Симбионта» можно будет припахать к делу — вообще замечательно. На пару с «нейро-сетью» обучим его чему-нибудь полезному, используя, как тот самый «биологически активный, и прочая» внешний орган.

Те же «шипы», которые он раньше мог выращивать — лишними точно не будут. А сверху еще чего добавлю. Энергетика-то у нас одинаковая. Впихну «экранирующий кокон» или один из «барьеров» против энергетических или физических атак — всяко польза будет. Жаль конечно, что много в него не засунешь, но и пару способностей добавить — тоже хлеб.

Хотя самый интересный вариант, на мой взгляд — попробовать переиначить «Симбионта» и поставить его на другие лыжи. Если я — чистый «внутренник», то есть — мое развитие не позволяет мне оперировать энергиями далеко от моего тела, то «Симбионта» чисто теоретически можно попытаться сделать «внешником». Проще говоря — превратить в передатчик-преобразователь. Инструмент. А под моим управлением это открывает довольно интересные перспективы.

Но, над этим мне все равно рано еще думать. Просто… все равно пока «нефиг делать»… вот и лежу, размышляю, не отвлекаясь, так сказать, от основного «процесса».

А «процесс» этот — тот еще геморрой. С каждым разом убеждаюсь, что если бы не Леди, наша троица оболтусов загнулась бы еще в трущобах. Только сейчас я окончательно осознал, каких усилий ей стоило снова и снова «вытаскивать» нас с того света. Да еще и так, что мы сами этого не замечали, до определенного момента.

«Портовые», как и бойцы «альянса», прекрасно знали, куда и зачем шли. Тот самый… «фильтратор» или что оно такое? Так вот, та штука, которую вытащили из под трактира, крайне занимательная вещица. Это ведь именно она не давала фиолетовой гадости, травящей город, заполонить «чистые» районы.

И стоило ей исчезнуть, как эта гадость, «маседо» которая, чуть ли не мгновенно хлынула на территории уничтоженного клана. Да еще в таких количествах и таким… «штормом», что мне сейчас, на пару с «нейро-сетью» приходиться чуть ли не по капли фильтровать всю энергию, что проходит через мое тело, не пуская отраву в себя. И делать это — крайне трудно.

Если бы не «маседо», я бы, на кристаллах из тайника Бочонка восстановился за двое-трое суток. А так… Мне тут теперь куковать придется больше недели, если все так и дальше пойдет. Была конечно надежда, что «отравленная» буря в потоках энергии сойдет на нет. Но… я в это особо не верил. С каждым днем она, по-моему, становиться только сильнее. Словно ураган или шторм, постепенно набирающий силу. И по всему выходило, что до его пика еще очень и очень далеко. А уж про «стабильность» можно и не заикаться.

Повезло еще, что я успел часть провизии перетащить из лавки на чердак и запрятать ее там. Как знал, что простым уничтожением клана и захватом «стратегических» объектов все не закончится.

Едва я смог хоть и с трудом, но передвигаться, как сразу же, из под ручных средств организовал себе «шину» на лапу и отправился вниз. За пару часов небольшая горка вяленого мяса перекочевала с лотков на чердак и была упрятана под коробкой и горой разного хлама.

Не успел я закончить с этой работой, как мои усилия тут же оказались вознаграждены. Хотя бы тем, что следующие несколько дней мне не придется искать «чего пожрать».

Из разговоров припершихся мародеров, я подслушал, что территория Бурде сейчас тщательно оцеплена и патрулируется частью бойцов альянса, что не дают бывшим жителям вернуться в свои дома. Более того, любого сунувшегося ждет мгновенная расправа. Не жалеют никого.

В оставленные же дома, лавки и прочие заведения нагнали толпу рабочих, что последовательно, дом за домом, грабят все под чистую. Естественно, лавка мясника — одна из приоритетных для грабежа целей, почему сюда и наведались так быстро, опередив основную волну мародеров. Не успей я подсуетиться и натаскать запасов, остался бы ни с чем.

Повезло еще, что чердак особо не обыскивали. Так… зашли, глянули на валяющийся тут и там хлам, и свалили. Ни моего тайника с мясом, ни меня за горой мусора, скрывшего этот тайник, никто так и не заметил. Так что, на ближайшие несколько дней я в относительной безопасности. И даже с провиантом и несколькими красными кристаллами, что помогут мне окончательно поправиться.

Главное только, чтобы огонь сюда не добрался. Тот пожар, что начался в районе поместья, тушить никто и не думал. Как проболтались мародеры, тушить его и не собирались. Просто выставляют все дома на пути, отдавая голые строения на прокорм огню и идут себе грабить дальше. Разве что, иногда вмешиваются маги альянса, не давая огню слишком уж разбушеваться и помешать рабочим обносить дома.

Короче говоря, этот район уничтожали. С чувством, с толком, с расстановкой. Но это и понятно. Если просто прикинуть, то альянсу трущобы под боком и нафиг не сдались. Вынесут все ценное, перекроют «границу» блокпостами и живите тут, как хотите. Если сможете.

Это Бурде заморачивался трущобами, «чистил» их от лишнего «маседо», организовал рынок. С того и имел «копеечку». Альянсу это точно не надо. Потому как и самому Бурде, оно тоже не надо было. Просто это вынужденная мера. А прибыль… мелочи, лишь бы отбить затраты.

Ведь, не «чисти» Бурде улицы трущоб, то куда бы побежало все проживающее там «отребье»? Вот-вот. А такой удобной «границы» как между клановыми территориями и альянсом, со стороны — нет. Так что, хочешь не хочешь, а делать что-то клановым пришлось.

Сейчас же, альянс разово поимеет хорошую прибыль с завоеванных территорий и просто кинет их на произвол судьбы, отгородившись блокпостами и «естественной» «границей» из линии сконцентрированного «маседо». Дешево и, блин, сердито, чтоб их.

Вот потому и мне скоро придется сваливать отсюда. Как только район очистят, пожар перестанут контролировать и территория клана превратится в один сплошной костер. И лучше бы до этого времени свалить отсюда куда-подальше. В идеале — в трущобы, искать «своих». В идеале — полностью здоровым и восстановившимся.

Ну а там… уже будем посмотреть… Скорее всего подумаю над вопросами «воздаяния»…

— «Я буду мстить!» — Хмыкнул я, комментируя свои же мысли — «И мстя моя будет страшна, блин».

Еще б понять, кому и за что. Действуй «портовые» как-то по иному, с целью для «ответочки» вопросов бы не было. Но… Теперь видно, что Фаоро для Бурде, несмотря на дружбу их магов — отнюдь не был другом. Да и… вместо помощи помог альянсу добить клан… И это при том, что с альянсом они тоже на ножах… вроде бы… Они нам тоже враги? Или просто скрысятничали «под шумок»?

Впрочем, с этим и потом можно разобраться. Если вообще возникнет подобное желание. Гораздо важнее отыскать моих родственников. Узнать, как себя чувствует Бочонок. Раны-то у него были крайне серьезные. Пусть и подлатали его мы с магом, но… Короче немного беспокоюсь за брата. Действительно брата, а не «брата» в кавычках, как я раньше называл его про себя.

С Шустриком тоже большой вопрос. За него я беспокоюсь даже больше… Куда пропал? Что с ним? Нужно его найти и убедиться, что это он всем напинал, а не ему напихали. Я конечно знаю его реальную силу и уверен, что в самом крайнем случае, он бы просто свалил, избежав серьезных проблем. С его-то способностями. Но… все же, сперва найду и лично осмотрю его, надо будет — даже под хвостом. Чтоб убедиться, что цел-здоров.

С Шошой — такой же вопрос. Жив ли? Где он? Он ведь был в поместье, с магом. И если поместье пало, то есть и шанс, что Эсере — тоже пал. Что тогда с лемузьяном?

Гибри, Вожак, да даже тот котяра-вампиряра… С ними что? Гибри-то понятно. На момент, когда «портовые» прогнали всех из трактира — он был еще жив и вроде как помирать не собирался. А вот остальные — вопрос…

Единственная, за кого я меньше всего переживал — это Леди. Просто потому, что на момент всех этих событий ее тут просто не было. Она где-то там, за стеной со своим магом — Эльгерде. И в этих всех событиях точно не участвовала. Понятно, что за стеной тоже не «форт-нокс», но… Думаю с ней все в порядке. Ох и злая она будет, когда вернется…

Про Ситре, Сиэлу и Траде — вообще молчу. Вспоминая, в каком состоянии они были, покидая трактир, я готов прямо сейчас сорваться в трущобы, чтобы отыскать и как-то помочь. Но… Нельзя! Толку от меня будет, если я, вот такой раненный к ним припрусь?

Ведь если подумать… Может и помогу чем-то, как-то. А дальше что? Трущобам и территории клана — всё. Хана. На западе — откровенные развалины. На севере — эпицентр. Восток — альянс. Остается юг и стена. И вот тут вопрос, пропустят ли толпу людей через ворота наружу? Что-то я сильно в этом сомневаюсь. Клан фанатиков, взявших на себя роль защитников стены и свято ее соблюдающий ни за что на подобное не пойдет. А если и пойдет и согласится выпустить людей, просто чтоб они не по-умирали с голоду, то… И что дальше? Куда им идти? А уходить и искать лучшей доли — однозначно придется.

В общем, вопрос с «будущим» — тот еще вопрос. Если я прав, а я прав. То… Тут скоро начнется такое веселье, что мне его лучше встретить во всеоружии, чтобы действительно иметь возможность помочь «своим» хоть чем-то

— «Так» — Сам себя отдернул я — «Не расслабляться!»

Вздохнув, я снова отбросил все мысли, углубился внутрь себя и сосредоточился на энергетике. Раны сами себя не залечат. А если и залечат, то ой как не скоро. Да и от излишек «маседо» в организме уже пора избавляться, пока они мне лечение не запороли.

Глава 2

Относительно «спокойные» деньки, наполненные криками мародеров на обезлюдевших улицах и перекличкой редких патрулей, продлились недолго. Район был «вычищен» под ноль буквально за неделю. Или даже меньше, учитывая, что последнюю пару дней мародеры занимались откровенной фигней. По второму, а кое-где и по третьему разу прочесывая здания сверху до низу.

Собственно, именно такое, повторное исследование и разрушило мое уединение на чердаке лавки. Если в первые разы «рабочие» просто заглянули внутрь чердака, не намереваясь особо тут копаться. То уже во второй раз чердак подвергся в разы более тщательному осмотру.

Благо, к тому моменту я, хоть и шипя и матерясь на все лады, уже мог довольно сносно передвигаться. Так что, едва услышав характерный шум обыска в соседних домах, понемногу смещающийся в мою сторону, я поднялся на лапы и крайне осторожно, стараясь не делать лишних движений, выбрался на крышу, предварительно убедившись, что никто моего появления на ней точно не заметит. Забравшись на самый верх, я с огромным трудом влез на печную трубу, спрятавшись от чужих взглядов под широким черепичным козырьком, прикрывающим трубу от возможного дождя. Место, конечно, не самое удобное, но, думаю, проверять тут точно никто не станет.

Естественно, остатки провизии и парочка красных кристаллов перекочевали сюда вместе со мной. Благо, все это вполне поместилось у меня в пасти. Той же провизии… Одна палка колбасы и две сосиски. Не подрассчитал я тогда. Нужно было больше натаскать провианта. Ну да… не удивительно. На такой мощный шторм «Маседо» я как-то не рассчитывал, натаскав еды буквально впритык, чтобы спокойно переждать и восстановиться. Шторм же внес свои коррективы, значительно повысив расход энергии, а как следствие и еды.

Но… наверное так даже лучше. Зато теперь я уверен, что никто не обнаружит следов моего пребывания в лавке. А еды хватит еще на сутки. По идее, этого должно хватить, чтобы пусть и не выздороветь, но хотя бы залечить лапу до состояния, когда можно будет ходить и не быстро бегать. Этого будет достаточно, чтобы свалить отсюда куда подальше. А там и провиант себе сыщу. Тех же мышек или тараканов можно будет наловить из засады.

Внутренние повреждения я залечил довольно быстро. Благо, несмотря на силу того удара, ничего уж очень серьезного мне не повредило. Так… Сильнейшая встряска и пара ушибов. Ребра тоже под-зажили и не простреливают больше при любом движении или неосторожном вдохе. Ноющая боль осталась, но с этим я уже смирился.

Самая большая проблема — лапа. А если точнее — мелкие осколки кости, которые мне, на третий день моего «самолечения» пришлось буквально выковыривать из собственного тела. Средневековая, медь ее, медицина в чистом виде. Сама-то кость — зажила бы. Но вот эти вот… «Лишние детальки» самим организмом уже воспринимались… действительно лишними. Пришлось доставать, как только отпала надобность в шине и я смог более уверенно «поработать» над лапой. В общем… Никогда не страдал мазохизмом, но пришлось научиться и этому… пикантному занятию. Клыки и когти вам в помощь, милый мой Баркисо.

— «Да чтоб я! Да еще хоть раз!» — «Достав» последний осколок из лапы, зарекся я, прекрасно понимая, что «жизнь заставит — и не так раскорячишся».

В общем, уже сейчас основная проблема моей лапы не едва подзажившая кость, а скорее уж покоцанное «хирургической операцией» мяско.

По прогнозам «нейро-сети» на полное восстановление лапы уйдет еще четыре дня. Но более-менее нормально я смогу двигаться уже завтра. Пока же… Придется поизображать из себя пушистый инструмент трубочиста, забытый на рабочем месте.

— Как думаешь… — Через трубу расслышал я голос кого-то из «рабочих» — Ск…. длиться?

— Да…. знае… — Так же глухо ответил ему второй — … парус… в… Как прика…

С трудом, тщательно вслушиваясь в беседу работников, кажется, взламывающих зачем-то доски пола, я смог уловить большую часть беседы. Насколько понял, доски они взламывали в поисках тайников. Учитывая специфику местной жизни, подобные тайники были не редкость. Вот на их поиски и отправили вторую волну мародеров. И судя по тщательности работ, подобные поиски вполне приносили свой результат.

Кроме поиска тайников, выносили еще и некоторую мебель и прочие… «крупногабаритные» или просто пропущенные «ценности». К примеру — те же шторы из дома сапожника. Жена у него была на них помешана, так что висели там довольно дорогие «занавеси». Вот их и уперли, вместе с кучей других подобных мелочей.

Судя из разговора, завтра-послезавтра мародерку планируют заканчивать. После чего на еще не сгоревшую часть района спустят с поводка сдерживаемый пожар, окончательно уничтожая все, что когда-то было территорией Бурде. И не просто спустят, но и значительно усилят, чтобы выжгло еще и трущобы. Про скрывшихся там гражданских, при этом, никто даже и не вспомнил.

В общем, сегодня ночью придется сваливать. Причем, в идеале — куда-нибудь подальше. А по дороге нужно будет прочесать трущобы, найти «своих» и предупредить. Все таки пожар в средневековом городе — пострашнее урагана будет. Особенно, если некому, а главное — нечем, бороться. Тех водосборников, в виде бочек, что натыканы то тут, то там — однозначно не хватит. А других источников воды в трущобах не имеется. А вот различного дерева и прочего горючего материала, наоборот — хоть завались.

— «Ненавижу уродов!» — Мысленно скривился я, осознав перспективы приготовленной альянсовцами «подляны» — «Уже ж итак победили же. Зачем людей-то и дальше гробить?!»

Впрочем, ответа на этот вопрос у меня не было. И извечное — «Кто виноват?», шло лесом и медленным вальсом до лучших времен. А вот с вопросом — «Что делать?» было чуть попроще.

Осталось дождаться ночи и пробраться за пределы районы в трущобы. Найти «своих», предупредить и свалить отсюда.

А что бы это сделать, нужно долечить лапу. С чем, к сожалению, наметился очередной затык. На улице, на открытой местности, давление «маседо» на организм выросло чуть ли не на порядок, что знатно замедлило процесс лечения. Ну не мог я направлять в нее тот же по силе поток энергии, что и раньше. большая его часть автоматом ушла на то, чтобы «фильтровать» свой организм.

Впрочем, были и плюсы. И проявились они довольно неожиданно. Фиг его знает, так это или нет, но по уверениям «анализатора» — так. «Симбионт», видя угрозу «носителю», попытался включить свою «защиту». Ту самую, которая не давала мне на него воздействовать, обнуляя все мои усилия, словно черная дыра — свет.

К чему бы это привело, не заметь я неладное — большой вопрос. Но… заметил. Трудно не заметить, как «краски мира» вдруг начинают словно притухать, а пронизывающие все вокруг потоки энергии, словно испугавшиеся камня ручейки, начинают обходить меня стороной.

Всполошившись, я отвлекся от лечения и от «фильтрования» энергий и, сконцентрировавшись, попытался воздействовать на «Симбионта», запретив ему действовать без моего разрешения. Подобному трюку я уже успел научиться.

Однако, не успел я «долбануть» по своевольному «сожителю» всплеском своей энергетики и сконцентрированной волей, как сразу же был вынужден прерваться. «Симбионт» и не собирался «бунтовать». Он просто «защищал» меня. И все его усилия были направлены исключительно вовне. Мою же энергетику, как и управляющие энерго-каналы, созданные «нейро-сетью», он трогать даже не собирался. Короче говоря — простейший инстинкт. Угроза мне, значит угроза ему. Нужно защитить. Все просто.

Польза от этого события оказалась огромна. Пусть «Симбионт» и не смог полностью нивелировать воздействие «шторма», но, все же, значительно его снизил. Да, на поддержание этой защиты моя энергия тоже тратилась. Все-таки, он моей энергией подпитывается, как и раньше. Но, даже по скромным подсчетам, расход на противостояние «маседо» снизился почти впятеро, по сравнение с тем, сколько сил я тратил раньше.

Что интересно, я заодно и разобрался, как работает эта его защита. По сути — точная копия моего «Энергетического барьера», разве что в несколько раз хитрее. С примесью маскировочных элементов моего же «Экранирующего кокона». Именно благодаря такому сочетанию я и не мог на него воздействовать. «Барьер» прекрасно держал мои слабые манипуляции в его сторону. А элементы «Кокона» не позволяли мне увидеть, что от таких воздействий был хоть какой-то результат.

«Посовещавшись» с «анализатором» и «исследовательским» модулем, я за пару часов протянул к «Симбионту» несколько дополнительный энерго-каналов, полностью замкнув на него свои собственные «Барьер» и «Кокон».

В итоге, это сразу же дало неплохой «выхлоп», усилив эти мои способности в разы. С «7/???» на «35/100» — «Барьер» и с «5/10» до «9/10» — «Кокон». Да еще и процесс слияния последнего с «Хамелеоном», наконец, сдвинулся с мертвой точки, довольно бодро стартанув в прогрессе. С 0.0001 % в час, аж до 0.001 %… В тот же самый час… Мда…

В этом усилении сыграло множество факторов, самыми главными из которых были сродство наших энергетик и похожесть способностей. «Исследователь», как я переиначил недавно созданный модуль, позволявший мне разбираться в принципах работы чужих способностей, вообще утверждал, что я, при желании, могу перевести на «Симбионт» львиную долю своих пассивных способностей, знатно себя усилив. И по уверениям «анализатора» это наиболее удачный способ его использования.

Но… я был с ними не согласен. Хотя и понимал логику этих утверждений. Однако, тут в очередной раз вскрылся маленький недостаток всех этих модулей моей «нейро-сети». Они могли оперировать только тем, что я УЖЕ знаю. Такие понятия, как надежда на будущую плюшку — у них отсутствуют как класс. Для них шанс того, что я найду подходящую мне «внешнюю» способность и впихну ее в симбионта, чтобы использовать ее, как это делают «внешние» практики — минимален… Процентов на семь вероятности. Не больше.

В общем, я и сам не знал, почему противлюсь такому логичному решению и почему до сих пор не завязал на него почти все, что могу, действительно превратив «Симбионта» в дополнительный орган. Ведь в этом случае я реально усилюсь прямо здесь и сейчас. Причем значительно. Но…

Это убьет потенциал «Симбионта» полностью. Он действительно станет просто органом… Дополнительной кожей или чем-то вроде того. Не больше. А я хотел чего-то большего. Так что, кроме «Кокона» и «Барьера», я пока ничего на него «вязать» больше не стану. По крайней мере, пока не буду уверен, что моя надежда на какую-нибудь плюшку в будущем — всего лишь блажь.

Пока занимался всеми этими делами и дрессировал своего «друга», солнце почти успело добежать до горизонта. Лапа, при постоянной энерго-подпитке уже пришла в относительную норму. «Маседо» почти не донимало. Провизия и кристаллы — кончились. Так что, как только на район упадут сумерки, отправлюсь в трущобы. Ну а пока, стоит глянуть общую картину и понять, что я получил и что потерял, после всех событий. давненько я не заглядывал в статистику. Надобности не было. Сейчас же… Все равно делать особо не чего. До заката еще полтора часа.

Основное:

Сила — 117

Ловкость — 156

Выносливость — 102

Энергетика — 178

Больше всего подросли «Ловкость» и «Энергетика». Что, в общем-то и не удивительно, учитывая «подарок» от дальнего «родственника», обосновавшийся у меня на лопатках. Ну а так… Стал немного сильнее и выносливее. Ничего особенного.

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Палец

Тяжелые лапы

Стальные когти

Энерго-компенсатор

Контроль инерции

В уже «развитые способности» благополучно перекочевал «Контроль инерции». Ну… Учитывая все тот же «подарок» и мое недавнее «озарение» — не удивительно. Я вообще уже не особо парюсь о таких вещах, как резкая остановка или перенаправление этой самой инерции в одну точку. Как-то уже все происходит… На автомате что ли…

Для развития:

Крепкое тело — 27/30

Кинетический барьер — 14/50

Энергетический барьер(Симбионт) — 35/…?

Хамелеон — 1 (0,0312 % Слияние в «Маскирующий кокон»)

Экранирующий кокон(Симбионт) — 9/10 — (0,0312 % Слияние в «Маскирующий кокон»)

Лезвия — Идет подготовка (0.0269 % подготовки энерго-каналов в лапах к тонким манипуляциям.)

Ускорение сознания — 9/50

Контроль окружения — 3/10

Радар жизни — 17/100

Симбионт — 3/???

Из способностей «для развития» немного подросли «Крепкое тело» и «Кинетический барьер». А так, в принципе — без особых изменений. Только «Радар жизни», способность, во многом завязанная на модули «нейро-сети» знатно скакнула. Ну да и не удивительно. Я эти дни только тем и занимался, что «следил» за окрестностями, стараясь заметить малейшую искру жизни, оставившую свой «отголосок» в проносящихся мимо потоках энергий. Проще говоря, сам того не ведая, скрестил чистый модуль «нейро-сети» со своим «Энерго-зрением» и «Ощущением жизни». Точнее… Усилил их взаимосвязь, выведя ее чуть ли не на подсознательный уровень.

Даже «анализатор» был вынужден признать, что еще немного и я сам, без всякого модуля смогу распознавать все что угодно, стоит мне только уловить чей-то «отголосок». Сам модуль станет моей собственной способностью. Интуитивной. Не требующей поддержки архивов «нейро-сети». В логику подобного утверждения я уже вникать не стал. Ведь эти самые «архивы»… как бы моя память… Короче… темный лес.

Нет, так-то, при желании, вникнуть и разобраться можно. Все-таки «нейро-сеть» это по сути особенность моего мозга… просто… более структурированная… зона… Короче! Нафиг оно мне надо? Я не спец по всему этому. Работает и ладно. А как и что, это уже вопрос к нейро-программистам.

Тем более, что подобный эффект «врастания в нейро», как это называли в моем старом мире продвинутые пользователи, не был чем-то необычным. Вполне логичный итог работы с «нейро-сетью», когда «якобы» внешние модули полностью «врастают» в структуры мозга и становятся его неотъемлемой частью, не требуя более сознательного к ним обращения и четко заданных вопросов. Становятся, так сказать, интуитивной особенностью сознания и подсознания. И чем дольше пользователь работает со своей сетью, тем глубже модули «врастают».

Собственно, сами «нейро-сети» для того и придумывались когда-то. Сперва просто удобный помощник. Потом уже сложная модульная структура, подстраивающаяся под основные виды деятельности пользователя и приносящая ему существенные «дивиденды». Ну а дальше — подстройка и «вростание», окончательно выводящие модуль из под «программных рельс». Ну… или как-то так. Не вникал особо, как оно там происходит. Да и пофиг мне было, что тогда, когда ставил, что сейчас. Работает и ладно. Главное, что в плюс мне, а не в минус.

Последним вопросом, с которым я попытался разобраться, был ошейник. Не знаю почему, но я его до сих пор не снял. Хотя по идее — толку от него было ноль целых, хрен десятых. Он, вроде как продолжал работать… Вот только как-то странно. Не так, как раньше. Практически не «фонил» и никак не проявлял свою активность. Как его отключили тогда, так и «замер». Но работал. Правда непонятно, что именно делал. Прикинув все за и против, которых особо-то и не было, я решил пока его оставить. Не мешает — и ладно. В любом случае, хотя бы как опознавательный знак для своих — сойдет. А большего и не требуется. Он мне и раньше исключительно для этого и нужен был.

Дождавшись, наконец, заката, я, кряхтя, поднялся на лапы, с некоторым недоверием наступая на больную конечность.

В принципе — сносно. Болит, конечно, зверски, но потерпеть можно. А самое главное, несмотря на боль я ей вполне могу пользоваться.

Так-то понятно, можно было бы и так попробовать свалить отсюда. Поджал лапку и бреди себе. Но на подобный акт суицида я подписываться желанием отнюдь не горел. Сперва мимо мародеров и патрулей. Потом через оцепление, где вполне могут орудовать чужие маги или просто сильные, а самое главное «чувствительные» практики. Потом по трущобам, отыскивая своих… Угу… И с неработоспособной лапой, что от любого неловкого движения простреливает адской болью. Нет уж. Потому и сидел тут столько.

Но зато сейчас, вполне можно попробовать пробраться. И я даже примерно знаю как. Это все-таки мой район. Я тут уже давно все закутки изучил от и до. Проберусь как-нибудь. Да и трущобы с их «живностью» для меня не в новинку. Так что… В путь!

Глава 3

Учитывая хаос, творившийся в районе, пробраться через заставы и мимо патрулей оказалось на удивление просто. Я то ожидал, что маги и бойцы альянса реально организовали что-то вроде охранного периметра, а еще и по всем правилам искусства войны. Ан нет. Грамотностью тут и не пахло. Просто перегородили хламом узкие улочки и поставили посты на магистральных и хорош на этом. Да и большая часть этой «стражи» занималась отнюдь не тем, чем должны были. Отдыхали, пили, играли в местный аналог игры в кости или рассекали по округе, присоединившись к мародерке. Только уже не на благо своих кланов, а непосредственно в личный карман.

Впрочем как я понял, понаблюдав немного за одним из таких постов, никого это особо и не волновало. Серьезных сил, способных создать проблемы альянсу у беженцев клана — не осталось. А простые гражданские никаких особых проблем уже не создадут. Разве что немного удивило количество разнообразной — мелкой и не очень, живности, чьи трупики, безобразными холмиками, были свалены перед баррикадами. Именно эта странность и стала предвестником первых неожиданных проблем на моем пути.

Едва я оказался на территории трущоб, прошмыгнув мимо одного из постов, как тут же окунулся в полнейший хаос, затопивший эту часть города сверху до низу. О подобном я как-то и не подумал даже. Хотя этого и стоило ожидать. Жители клана-то отступили, это да. В трущобы — тоже да. Но вот, кто сказал, что их тут приняли с распростертыми объятьями?

В общем, хаос, начавшийся в землях клана, благополучно перекинулся и на трущобы. Трупы, кровь, бардак, следы драк и скоротечных схваток украсили улочки трущоб, куда бы я не пошел. Местное «отребье», почуяв, что «добыча истекает кровью» и больше не может дать достойного отпора, воспользовалось этим на полную катушку. Для них ведь даже мелочи, вроде одежды, украшений, вещей «карманного» назначения, имеют ценность. А если эти мелочи легко и просто отобрать? Вот то-то и оно.

И это если брать за пример простой грабеж. А ведь зачастую местные нападали на беженцев просто так. Только потому, что могли. И что при этом творили с людьми — лучше не задумываться. Некоторые трупы были чересчур уж живописны. Про банальные изнасилования можно даже не вспоминать.

Что еще хуже, неприятности, обрушившиеся на головы беженцев, на этом отнюдь не заканчивались. Вот только, на этот раз, на орешки досталось уже всем. И беженцам и «местным» в равной доле. Если раньше любую тварь, выползшую на свет божий, «местные» убивали чуть ли не всем миром, частенько даже «в очередь выстраиваясь», ради такой возможности.

Ведь выходы из канализации и тут имеются и раньше за ними постоянно присматривали. Не ради «добычи» — Из подземных тварей брать было нечего. Просто ради самого факта, что очередную, выползшую из под земли тварь, отправили в утиль. За подобное Бурде платил хоть и малую, но денежку.

А теперь всем этим заниматься стало некому и незачем. И крови пролилось на улочках достаточно, чтобы весь «мрак» подземелья это почувствовал. И соблазнился.

Как итог, хаос в трущобах разрастался чуть ли не по нарастающей, превратив весь этот район города в сплошные «джунгли». И, собственно, именно в этом и была вся проблема для меня. Фиг с ним, с людьми, мимо «чужих» я бы легко проскользнул, «свои» бы итак пропустили, наверное… Но как пробраться мимо кучи разнообразных тварей, что оккупировали, как улочки, так и дома? Которые могут поджидать буквально за любым поворотом.

А ведь мне еще нужно как-то отыскать тут «своих». В то, что они погибли я не особо верил. Все же, уходили они из трактира довольно плотной группой. И там были не только гражданские, но и бойцы. Шансов выжить в этом хаосе и найти временное убежище у них было вполне достаточно.

Первую же встреченную тварь, рискнувшую кинуться на меня из засады, я встретил чуть ли не сразу, стоило оказаться в трущобах. Попытка пробраться незамеченным, минуя улочки, наводненные всякой нечистью, обернулась для меня ловушкой.

Один из домов, который я облюбовал для прохода, оказался грамотной засадой для любого, кто бы рискнул сунуться внутрь. И почуять эту засаду вовремя у меня не получилось. Слишком много в трущобах было различных «отголосков» в окружающих потоках, чтобы уверенно замечать всех притаившихся тварей. Да и «буря» в «потоках» знатно мешала, не позволяя различить мелкие детали.

Это тварь была какой-то странной помесью таракана, паука и комара, размером чуть меньше собаки. Плевалась небольшими сетками из паутины и упорно пыталась воткнуть в меня длинное жало. Скорее всего, чтобы впрыснуть яд.

Самая большая проблема в битве с ней, была в ее маневренности. Множество длинных хитиновых лап позволяли твари уверенно маневрировать, уходя от моих ударов. Да и моменты для атак эта зараза не пропускала. Тонкие узкие крылышки позволяли ей совершать резкие рывки практически в любую сторону, зачастую даже, прямо противоположную той, в которую она двигалась только что. Для полноценного полета они были слабоваты, а вот для подобных рывков — в самый раз.

Чем-то маневренность этого «насекомыша» копировала мои собственные возможности. Просто была несколько иначе реализована.

После нескольких утомительных минут совместного «танца» я уже было подумывал о стратегическом отступлении. Проще говоря, хотел сбежать куда-подальше… Ну вот не получалось у меня подловить эту сволочь! Слишком верткая! А я, при всем моем желании, еще не мог сражаться в полную силу. Раны давали о себе знать, сковывая движения. Будь я в полном здравии, раскатал бы тварюшку за пару-тройку секунд. А так…

Да и паутина, нет нет, но прилетающая в меня, с каждым новым слоем все сильнее сковывала мои движения, что тоже не добавляло мне прыти. Сетки, которыми меня обстреливала тварь, хоть и были маленькими и не сильно крепкими, зато липли к телу, и друг к дружке, на зависть хорошему клею.

Завалить ее получилось практически случайно. Сама подставилась. Ну… Или скорее уж я подставился, но достаточно «удачно». Не успев увернуться от очередной атаки «тыкальщика», как я прозвал этого «насекомыша», за его манеру атаковать своим жалом, словно шпагой, я вынуждено подставил под атаку пострадавшую лапу, пытаясь хоть так минимизировать возможный урон и не позволить твари проткнуть мне бок. Если уж отдавать на растерзание часть тела, то уж лучше ту, что и так уже пострадала.

Как итог, совершенно неожиданно, даже для моего противника, его жало не просто воткнулось в меня. Но и прошло насквозь. Будь моя лапа полностью в норме — то пассивные эффекты от «крепкого тела» и «тяжелых лап» не позволили бы жалу войти даже на пару сантиметров. А так… жало не встретило почти никакого сопротивления, пробив лапу насквозь.

Это-то и стало ошибкой моего противника. Конечно, какая-то капля яда в меня все же попала, пока жало пробивалось через плоть. Но, его количества было недостаточно, чтобы создать мне проблем. Организм вполне с ним справился.

А вот «тыкальщику» эта промашка обошлась в разы дороже. Наплевав на боль в лапе, я рванулся вперед, еще сильнее насаживаясь на жало твари и вцепился в нее клыками и когтями, не давая твари вырваться и отскочить из «зоны поражения». Собственно на этом весь бой и закончился. «Тыкальщик» оказался крайне слаб и хрупок в ближнем бою. Полагался исключительно на свою реакцию и скорость. Вся тактика — замедлить противника сетками паутины, после чего впрыснуть яд, тем самым и поставив точку.

Едва бой закончился, я, матерясь и костеря тварь на все лады, принялся страдать откровенным мазохизмом. Пытался переломать ее хобот у основания головы, чтобы протолкнуть его дальше и, наконец, вытащить из тела. Попытки просто стянуть себя с этого шампура успехом не увенчались. Он был с зазубринами, словно у пилы, и не позволял вынуть себя из тела. Как я понял — эти выступы у твари были подвижны, когда надо — складывались, делая жало гладким. Когда надо — наоборот, топорщились, жестко фиксируя жало в теле жертвы. И в расслабленном состоянии они, к сожалению именно топорщились.

С трудом, очень уж крепкий у «тыкальщика» оказался… «инструмент», но через пару минут у меня все же получилось вытащить из себя этот «инородный предмет». Протолкнув жало и вырвав его из лапы, я без сил рухнул на пол и принялся вылизывать пострадавшую конечность. Благо, жало у твари было не очень толстым и серьезных повреждений не нанесло. Так. Маленькая сквозная дырочка. Не больше. Здоровья мне она не добавит, но на фоне старых повреждений — можно сказать, что мелочь. А от яда мой организм уже оправился.

— «Эх» — Миу — Едва слышно вздохнул я — «Мне б такого яда на когти…»

Будь отравы чуть больше, мне бы не поздоровилось. Там, как подсказал «анализатор» и парализующий жертву эффект, и воздействие на сознание, и разновидность природного «анестетика», снижающая чувствительность, и кислота, растворяющая плоть жертвы. А что еще опаснее — яд имел под собой еще и энергетическую основу. Не такую, как у того удара якорем, но тоже не слабо угнетающую энергетику. В общем — полный набор удовольствий.

Я уже давненько задумывался, что мне бы не помешало найти всвой арсенал что-нибудь подобное. Пусть плеваться ядом мне не светит. Да и не улыбается мне, не дай бог, случайно подавиться своим же плевком. Но вот энергетический вариант какой-нибудь отравы я бы рад был бы заполучить. Да только где ж его взять то?

С этой тварюшки, к примеру, мой «исследовательский» модуль, ничего вразумительного поиметь не сумел. Ее способности очень уж сильно завязаны на биологическое строение организма. Особые железы у основания жала. Состав крови и прочая… Короче — такое простому «изучению» не подвластно.

Впрочем, совсем уж в минусе моя добыча меня не оставила. Разломав панцирь «тыкальщика», я вытащил из него вполне себе приятный бонус. Небольшой зеленый кристаллик, так и пышущий энергией. Судя по всему тварюшка была «местной», хотя я таких раньше не встречал. Ну или подтянулась сюда откуда-то еще. Но точно не из канализации. У тех даже намеков на кристаллы не бывает. А тут, прям как под меня кристаллик.

— «Ну…» — Пожал я плечами, тут же немного поморщившись от неосторожного движения — «Мне же лучше»

Кристалл я поглотил, так сказать, «не отходя от кассы». Тем более, что и подходил он мне идеально. Все-таки, мой родной цвет энергетики. Жаль, конечно, что он пустышка, без какой-нибудь полезной способности, но и так сойдет. Да и полученную энергию я сразу же направил в дело. Ускорив регенерацию лапы по максимуму. Тут и мертвая туша твари упала в ту же копилку, позволив мне подкрепиться и восстановить потраченные силы. На вкус — то еще «Г…», но вполне питательно. В общем, результат боя можно записать однозначно в плюс.

Вот только, подобных стычек хотелось бы по возможности избегать. Мало того, что они мне сейчас не желательны. Так еще и время теряю. Сам-то бой — фиг с ним. А вот время на отдых и восстановление — терять не желательно. Да и… Опасно мне сейчас влипать в подобные передряги. Не факт, что в следующий раз смогу справиться с подобным противником. Сейчас мне повезло. Выехал на ошибке противника. А если встречу кого-то посильнее? Вот то-то и оно…

Почти четыре часа у меня ушло на то, чтобы окончательно привести лапу в более-менее работоспособный вид. За счет «родственной» мне энергии из кристалла, я снизил уровень повреждений с 43 % до 27 %. Это если ориентироваться на обобщенный показатель, выдаваемый медицинским модулем. Можно было бы потратить еще часа два-три и вылечить лапу окончательно. Благо, по прогнозам модуля, самый «сложный» период лечения я уже прошел, но дольше задерживаться в этом доме я не стал. Слишком опасно.

Уже трижды мне приходилось отвлекаться от процесса «лечения» и отваживать «любопытствующих», сунувшихся сюда на запах крови. Мне везло, что это была всякая мелочевка, не рискнувшая со мной связываться, даже несмотря на все их безумие при виде «жителя с поверхности».

Но сейчас уже мне пришлось ретироваться. Вползшая в дом тварь мне была однозначно не по зубам. Я и полностью здоровым поостерегся бы с ней связываться. Почти восемь метров длинной, с тремя пастями, кучей ног, клешней и прочего оружия из царства хитина. Эта «сороконожка» достаточно меня впечатлила одним своим видом, что бы не гореть желанием знакомиться поближе.

Выскочив на крышу, я, ни на миг не задерживаясь, пулей промчался по ней и запрыгнул в окно соседнего дома, тут же ломанувшись через пустующие комнаты и выскакивая с противоположной стороны. Скребущий звук когтей и недовольный клекот, какой-то здоровенной птицы или кого-то еще, из окупировавших ночное небо хищных летунов, стал достаточным подтверждением, что моя поспешность была абсолютно правильным решением.

Нырнув в отдушину подвала, я на пару секунд замер, осматриваясь вокруг всеми доступными мне чувствами и только после этого позволил себе немного расслабиться. Постояв в темноте подвала и переведя дыхание, я рискнул, наконец, осторожно выглянуть наружу.

Переулок был практически пуст. Разве что в паре метров справа пировала группка канализационных крыс, поедая чьи-то останки. Больше опасностей не наблюдалось. Выбравшись наружу, я не стал мешать моим теоретическим «ужинам» нагуливать себе бочка и тихо скользнул в один из проломов в стене дома, намереваясь пройти его насквозь и выйти, наконец, к знакомому месту. Тому самому домику, что я нашел для «родственников», перед тем, как мы «вышли к людям».

Это была первая точка, к которой я собирался пробраться, прежде чем начать поиски остальных. Шанс, конечно, был маловат, но я логично предположил, что если бы Бочонок вдруг очнулся, то попытался бы потащить всех именно туда, как к единственному знакомому месту, которое можно считать относительно безопасным. Понятно, что теория — притянута за уши. Но — как вариант.

Второй точкой для поиска были «центральная» улица трущоб и рынок. И, собственно, именно их я и рассматривал, как наиболее логичное место, куда бы могли податься беженцы с территорий клана. Вот только ввиду того хаоса, что тут твориться… Что-то я уже в этом варианте сильно сомневаюсь.

Третья точка — дом, на чердаке которого мы провели детство. Притянут за уши, как и первый, но и рассматривается — как идеальная база для поисков «своих». А если конкретнее — трактирщика с семьей и хозяев Бочонка и Шустрика. На остальных беженцев, за редким исключением, мне было откровенно пофиг. И совесть, по поводу такого отношения, никак не просыпалась. Да и… в подобной ситуации морализаторство — это, в первую очередь, шанс, что пытаясь спасти «чужих», потеряешь «своих».

На первой точке, как и ожидалось, в принципе, я никого не обнаружил. Точнее, обнаружил, но несколько не то, чего ожидал. Этот домик стал убежищем. Вот только укрылись в нем не люди, а, совершенно неожиданно — разнообразная местная живность, совместно обороняющие его от посягательств канализационных тварей.

Впрочем, после пары минут наблюдения, я понял, что несколько ошибся. Среди кучи обычных местных зверушек было и несколько человеческих отголосков. Кто это и что они делают среди этого зоопарка я узнал довольно быстро. Трое подростков, что взяли на себя «строительные работы» по укреплению домика. Восстанавливали порушенные баррикады из хлама. Подтаскивали всякие доски, камни и прочее. Ну и… по возможности помогали своим «защитникам».

Честно говоря, едва увидев происходящее, я не сразу поверил своим глазам. Очень уж… необычно было видеть подобное. В любое другое время вся эта живность не задумываясь атаковала бы друг друга с целью сожрать. Ну или просто разбежалась бы кто-куда. Тут же… Слаженные действия, взаимопомощь… Я конечно знал, что местное зверье в разы умнее, чем в моем старом мире… но организовать подобную… «крепость» и отбивать штурмы неприятеля… Это что-то прям из ряда вон.

Впрочем, все непонятки разрешились довольно быстро, едва я понял, кто именно верховодил и управляли всеми, кто укрылся в этом здании. Мой старый знакомец — кот-вампир, уж не знаю, как его там по имени. Именно он, появляясь то там, то тут, раздавал приказы, достаточно внятные и отчетливо слышимые даже мной, хотя находился я метрах в двадцати от здания, не меньше.

Что плохо — прямо сейчас эту «крепость» упорно штурмовал с десяток канализационных монстров. И передо мной во весь рост встал вполне закономерный вопрос. Помочь «защитникам» отбиться или пройти мимо и дальше искать «своих». С одной стороны, хоть мне и был интересен этот котяра, но сейчас… это не мои проблемы.

С другой стороны, я уже давно уловил крайне неприятную тенденцию. Чем дальше и глубже я продвигаюсь в трущобы, тем сильнее и опаснее твари мне встречаются. И я уже давно подумываю о том, чтобы использовать этот самый домик, как некий перевалочный пункт, в который всегда можно отступить и отбиться в случае серьезных неприятностей. Оборонять-то его — реально просто. Почему, кстати, кот со своей «армией» и подростками и засел в нем.

Проще говоря, если помочь сейчас «вампиру» и его своре, то потом я легко договорюсь с ним и можно будет спокойно обыскивать этот район трущоб, зная, что я в любую секунду могу отступить в безопасное место. Тем более, что и помочь я могу без серьезных потерь для себя. Никто из атаковавших здание тварей, для меня не соперник, даже с учетом моей поврежденной лапы.

Еще раз прикинув все за и против, с грозным львиным рыком, в стиле — Рррмау! — я ринулся в бой.

Глава 4

Первой целью для атаки я выбрал самого, на мой взгляд, опасного противника. Опасного не для меня, а в первую очередь для «защитников». «Жаба-бык», как, недолго думая, я окрестил эту тварюшку, выступал у канализационных тварей эдаким аналогом стенобитного орудия. Обладая крепкой и толстой шкурой, большой массой и сильными задними лапами, он обрушивался на баррикаду у входа в дом, все больше и больше расширяя проход и не позволяя «защитникам» хоть как-то этому воспрепятствовать.

Крутившаяся вокруг него парочка мелких тварей, напоминавших помесь змеи и скорпиона, после каждого такого удара, на секунду заскакивала внутрь пролома, наносила резкие хлесткие удары длинным хвостом с жалом на конце и тут же отступала обратно, ожидая, когда их «танк» снова обрушится на препятствие.

Остальная часть вражеского «войска» стояла за их спинами, выжидая момент, когда проход будет пробит достаточно широкий, чтобы ломануться внутрь и окончательно сломить сопротивление.

Этот участок обороны уже практически пал, поэтому моя помощь пришлась как нельзя кстати. Мимоходом полоснув когтями по лапе одной из крыс-подпевал, ждущих шанса ворваться внутрь, я проскочил между остальными тварями и сходу запрыгнул на загривок «жабы-быка», тут же вцепившись клыками ему в холку. Не ожидавшая подобного тварь, дернулась в сторону и вместо очередного удара по баррикадам, со всего маху врезалась в стену, намного правее прохода, что тоже не добавило «жабе» здоровья.

Пошатнувшись, «жаба» едва не завалилась на бок, с непониманием тряся головой и ревя от боли. За эти несколько мгновений я вполне успешно полосовал ей спину когтями на задних лапах.

Правда, на этом весь эффект неожиданности и закончился. За свой «таран» очень оперативно вступилась парочка «змей-скорпионов», да и «группа поддержки», наконец разобралась, что произошло с ее товаркой и почему она вдруг упала, вереща от боли, и кто во всем этом виноват.

С силой оттолкнувшись от спины «жабы-быка», я прыгнул на стену дома, избегая совместного удара жалами от «змей», выстреливших собой в то место, где я был мгновение назад, после чего, не теряя скорости и стараясь не обращать внимания на вспышки боли, тут же прыгнул обратно, но на этот раз моей целью стала одна из змеек, все еще находящихся в воздухе. Схватив ее пастью возле головы, я с силой сжал челюсти, ощущая как под клыками брызнула кровь, после чего мотнул головой, выпуская свою жертву и отбрасывая ее в сторону. Убить ее это, конечно, не убьет, но и я не горю желанием попасть под инстинктивный ответный удар ее жала.

Вторую змейку, также не успевшую отреагировать на мой маневр, я слегка полоснул поперек туловища, но в отличии от ее товарки, даже и не собирался отбрасывать в сторону. Наоборот, зацепил когтями и подтянул к себе. Благо, в таком положении, она, при всем желании, никак не извернется для того, чтобы выстрелить хвостом или цапнуть пастью. По-крайней мере — не сразу. «Жаба» к этому моменту уже окончательно пришла в себя и приготовилась атаковать. Я чуть ли не в замедленной съемке видел, как напрягается ее тело. Как поджимаются мощные задние лапы. Как согнутая пружина мышц вот-вот взорвется сокрушительным прыжком-ударом тяжелого тела.

И ведь «жаба» почти угадала. Несмотря на всю мою скорость и неожиданность прошлой атаки, в ту секунду, когда она прыгнет в меня, я все еще буду в воздухе и увернуться по всем правилам — никак не смогу. Проще говоря, вся ее мощь и масса врежется в меня и буквально размажет по стенке… По идее…

Я же чего-то подобного и ожидал. Не зря ведь, вторую змейку я не стал отбрасывать в сторону, а притянул к себе. Едва я ощутил, что «жаба» готова к прыжку, я тут же прижал змейку к себе еще плотнее, оперся на нее всеми лапами и, выпустив в нее заряд энергии, превратил ее в своеобразную «ступеньку», от которой благополучно и оттолкнулся, снова взмывая вверх. На этот раз — всего на полметра-метр, не больше.

Но большего и не требовалось. «Жаба», в очередной раз промахнувшись, со всего разгона впечаталась в стену, заодно размазав и невезучую змейку. Я же благополучно приземлился на спину этого «меткого» «бычка» и снова вцепился в его холку, молотя лапами по спине, бокам или куда придется.

«Жаба-бык» же, снова оказалась оглушена от своего же удара. Как я понял — тактика у этой зверушки была проста до безобразия. Размазать и сожрать. А на случай промахов — крепкая башка, которой не страшны эти самые промахи и толстая шкура, что позволит продержаться, прежде чем взболтанные ударом мозги снова придут в норму. Ну и после этого «жаба» вновь сможет попытаться «забодать» своего противника. Как говориться, все гениальное — просто.

Всех остальных тварей, столпившихся у входа, в это время «развлекали» защитники здания. Возможно они и раньше готовили контр-атаку, ну… или просто грамотно среагировали на мое появление. Так или иначе — получилось удачно. Один из подростков, с длинной палкой в руках, вполне успешно охаживал крыс. Парочка знакомых, по жизни в этих трущобах, пауков насмерть сцепилась с двумя мохнатыми гусеницами, а небольшая стайка мелких птиц, активно мельтешила в воздухе, не давая присоединиться к веселью какой-то летающей гадости, описать которую у меня при всем желании не получилось бы. Про себе я окрестил это «страховидло» «летучей мышью на вертолетной тяге».

В общем, моя задача благодаря этому несколько облегчилась. Запинаю жабу и бой на этом, можно сказать и закончится. И даже если сюда подтянутся остальные твари, до этого пытавшиеся штурмовать окна и пролом в одной из стен, сильно это ситуацию уже не изменит. Никого достаточно серьезного там нет.

Впрочем и просто «запинать жабу» оказалось не так уж и просто. Слишком уж толстая и крепкая у нее была шкура. Я исполосовал ее уже чуть ли не на лоскуты, а серьезным кровотечением там и не пахло. Крови вообще не было. Вместо нее выступила какая-то странная бурда, напоминавшая жир. Было такое ощущение, что под первым слоем шкуры шел второй. Да еще и крепче предыдущего. Да и «жаба» стоять на месте и спокойно ждать, когда ж я ее, все-таки, «расковыряю», отнюдь не собиралась. Веселое родео в нашем исполнении длилось минут десять, если не больше. Мы, кажется, даже ненароком кого-то затоптали, так сказать, по ходу «процесса». Благо этим кем-то была какая-то очередная тварь. Причем даже не из нападавших. Просто подтянулось на звуки творящегося тут веселья. Ну и попала под раздачу, и вякнуть не успев… Бедолаженька.

Что еще хуже, «жабенция» оказалась не так проста, как я считал изначально. То ли мне не везет на подобное в последнее время, то ли так совпало, но «жаба-бык» тоже оказался вполне себе ядовитой. Ядом была пропитана ее шкура, а если точнее, тот самый жир хранившийся в прослойке под первым слоем шкуры. Что и подтвердило мои подозрения о втором слое шкуры.

Едва мои когти достаточно располосовали спину и бока «жабы» как из многочисленных, достаточно крупных ран повыдавливалось светло-бурое нечто. Оно-то и оказалось ядовитым. Повезло еще, что яд был не очень сильным и без серьезных последствий. Да и заметил я неладное вовремя. В итоге отделался всего лишь онемевшими лапами и анестезией во всю пасть. Хоть сейчас беги к стоматологу и ставь золотые виниры на клыки.

Саму же жабу, в итоге, «урабатывали» всем миром. Я достаточно продержал ее на себе, чтобы остальные «защитники» дома разобрались с «группой поддержки» и пришли мне на помощь. Пара самодельных копий в руках подростков и жалящие удары пауков-волков и все — бой на том и закончился. Длинны копий, а скорее уж — кольев, вполне хватило, чтобы достать-таки да жизненно важных органов «жабы». Да и парализация «электро-шоком» от пауков и «ослабления» от кота-вампира тоже внесли свою лепту, превратив моего противника в едва способную шевелиться горку тупого мяса.

С трудом оторвав занемевшую морду от холки «жабы», я, на подгибающихся лапах, подошел к «военачальнику» «крепости» и кивнув в сторону «крепости», потрусил внутрь.

— «Здоров котяра» — Завалившись вместе с «защитниками» в дом и устало опустившись на задницу, поздоровался я. Но, поняв, насколько глупо выгляжу — с открытой пастью и вываленным языком, улегся на пол. С трудом, преодолевая онемение, втянул язык, устроил морду на передних лапах, чтобы челюсть лежала более-менее ровно и, сосредоточившись, снова послал ту же мысль.

— Урмр — «И тебе не хворать» — Прилетел ответ, заставив меня сильно удивиться.

— «Опять Нарго?» — Про себя хмыкнул я — «Что-то маги из гильдии вообще мышей не ловят».

— «Давно тут?» — Чтобы как-то «завязать» разговор, спросил я

— «Пять дней» — Безэмоционально ответил кот

— «Тебя как хоть звать-то?»

— «Ангере» — Подбавив в ментальный импульс немного эмоции веселья, ответил кот

Имя коту подходило просто идеально. «Ан» — сокращение от слова «анео» — тянуть. Ну а с «гере» и так понятно. Все вместе можно было бы перевести, как «энергетический тянутель» ну… или «вампир».

— Граур — К нам подошел один из подростков и присев возле котяры, начал поглаживать его по холке — Это кто? Твой знакомый?

— «Граур?» — Приподнял я бровь

— «Так меня зовут мои» — Безэмоционально, словно мысленно «пожимая плечами», ответил кот.

А вот дальше он меня удивил по-настоящему. То, что котяра оказался очередным «Нарго» меня не особо сбило с толку. Я и раньше отмечал для себя его феноменальную сообразительность и подозревал что-то подобное. А вот то, что он был способен без проблем общаться со своим хозяином — с тем самым пареньком, вот это удивило уже гораздо сильнее.

Потому как, если верить заявлениям маститых магов, вроде Эльгерде или Эсере, понимать мысленные посылы животных обычные люди не способны. Исключение — сильные и опытные маги, вроде них. Тут же… Кот спокойно общался с пареньком, причем паренек был обычным человеком. Магом или просто сильным практиком тут и не пахло.

В их беседу я не вмешивался. Во-первых — все равно нужно отдохнуть и подождать, пока онемение окончательно пройдет. Во-вторых — я на полную мощь загрузил, что «анализатор», что «исследовательский» модули, чтобы выяснить, как кот это делает. Первые же выводы, к которым я пришел, наблюдая за ментальными волнами, исходящими от кота в сторону паренька, это то, что его способ общения несколько отличается от моего.

Он испускал ментальные волны не только для того, чтобы что-то «сказать». Он испускал их постоянно, размеренными импульсами. Причем, эти импульсы как-то странно отражались от «живых объектов» и легкой «нейтральной» рябью, не несущей какой-либо информационной нагрузки, возвращались обратно к коту. Словно эхо-локация у летучих мышей.

Но что еще интереснее — возвращающиеся к нему волны, не поглощались им напрямую. Вокруг головы было какое-то странное энергетическое образование, так и светящееся фиолетовым оттенком ментальной энергии. Это образование постоянно менялось, а самое главное — преобразовывало исходящие ментальные импульсы кота, содержащие в себе информацию, и делало их похожими по своим свойствам, на пришедшие от «живых объектов» «нейтральные» волны.

Проще говоря, кот не просто посылал свои мысли всем вокруг. Он, за счет этого образования, «перекодировал» их в понятные конкретному «живому объекту» ментальные импульсы.

К сожалению, такой способ общения мне не подходил. И в выводы модулей даже не было необходимости заглядывать, чтобы это понять. То как ментальные волны кота отражались от «живых объектов» — это прямое управление энергией вне тела. То есть, на подобное я не способен, ибо я — изначально пошел по «внутреннему» пути развития. И, уже в нескольких сантиметрах вне тела, я полностью терял контроль над энергией.

Кот же был типичным «внешником». Он не только управлял выпущенными импульсами родной ему ментальной энергии, но еще и не позволял хаосу потоков вокруг «сбивать их с пути». Проще говоря — удерживал под своим контролем.

Подобное мне было недоступно. Мои импульсы были именно импульсами. Я выпускал вовне легкий поток мыслей и эмоций, едва усиленный своей энергией. Не разу не ментальной. И на этом все. Единственное что — импульс был достаточно мощным, чтобы сразу же не исчезнуть в окружающих потоках энергии.

Впрочем, кое-какую пользу, наблюдая за котом и его способом общения, я для себя все же получил. Теоретически я мог бы, балуясь с собственной энергетикой, создать нечто похожее на его способ общения. Разве что, мне для этого придется знатно помучиться и довольно долго изучать эту способность кота, чтобы подстроить ее под себя.

Как заверил «исследовательский модуль» в самом «перекодировщике импульсов», который он выделил из остальных элементов, ничего сложного не было. Самая большая сложность — выявить закономерности, чтобы понять, как именно надо изменять собственные мысли и эмоции, чтобы они стали понятны именно людям. А для этого надо, чтобы кот при мне пообщался с десятком-другим людей. Просто, чтобы выявить общие… особенности и понять, как именно воздействовать на свои ментальные сообщения энергией. По прогнозам «анализатора» я бы тогда смог посылать людям четкие и понятные мысленные «слова», просто создав вокруг головы тонкий энерго-кокон для «перекодирования» сигналов. Правда звучали бы они словно у робота-автоответчика, но это уже мелочи.

Приостановив все прочие «фоновые» задачи, я на все сто процентов загрузил «анализатор» и «исследовательский» модуль поиском закономерностей в «перекодировке» импульсов и потянувшись, поднялся на лапы.

Пусть и пошатнулся немного, но встать получилось достаточно уверенно. Да и нижняя челюсть, вместе с языком, уже не отвисали безвольным лаптем.

— «Есть новости» — Обратился я к котяре — «Переведи своим»

— «Слушаю» — Кивнул кот. Я же заметил, как кокон вокруг его головы запульсировал в два раза интенсивнее. Теперь он не только принимал мои мысленные волны, но и «перекодировал» их, тут же отправляя остальным.

— «Через пару дней бойцы альянса пустят на трущобы пламя. Вы и сейчас видите дым и зарево пожаров вдалеке. Пока что огонь контролируют, но…» — Я в общих чертах расписал то, что происходит на бывших землях клана. Про пожар, мародерку и планы захватчиков. А также свое видение надвигающихся проблем.

Ведь уходить отсюда — тупо некуда. Через стену нас никто не пустит. Фанатики скорее поляжут до последнего, чем выпустят людей наружу. Почему? Зачем? Хрен их знает. Наверное где-то в каких-нибудь архивах и найдется ответ на этот вопрос. Но нам это не поможет.

Точнее — не пустят без «разрешения». Я этот вопрос как-то пытался провентилировать, чтобы узнать, как можно пересечь стену. По давнему договору с местными «властями» через ворота пускают только тех, кто имеет при себе разрешение от гильдии авантюристов, либо от кого-то из владетелей. Но наш-то владетель — того. Преставился бедолага. И его личный маг наверняка тоже. Иначе за это время кто-то из них уже бы хоть как-то организовал бы выживших. Чего как-то не наблюдалось.

Как сказал кот и подтвердили ребята — подобные ихней «мини-крепости» раскиданы по всем трущобам и с перманентным успехом отбиваются от постоянных штурмов выползшей из канализации нечисти. Ни о какой организации тут и речи не шло.

Никто не пытался собрать людей воедино, как-то организовать их и решить хоть часть проблем. «Отребья» жившее тут уже и сами были не рады, что набросились на беженцев и устроили весь этот хаос. Но и им деваться уже было некуда. Также, как и беженцы попрятались по домам и держат теперь оборону, непонятно на что надеясь. Одна из таких укрепленных точек, организованная жителями трущоб, находилась буквально в паре десятков метров отсюда, на соседней улочке.

Вот и получалось, что через стену тоже путь заказан. Никто не пустит толпу людей без специального разрешения. А, даже если и пустят. типа — форс-мажор, пожар, твари убивающие все и вся, то что толку? Многие ли до этой стены дойдут?

Даже тут, кот, его хозяин и два его товарища выжили только благодаря тому, что скооперировались с местными зверушками. Два паука-волка, какие-то птички, которых я еще не успел толком рассмотреть, несколько простых котов, две собаки и тройка змей. Проще говоря — живность. И в прочих «крепостях» точно такая же ситуация. Выбора ни у кого не осталось. Ни у людей, ни у животных.

И вот эту самую живность через ворота точно никто не пустит. А без нее, тот же кот со своими подростками — просто не дойдут. Остается только просить местных зверушек об альтруизме, типа — «доведите нас кошечки и собачки, чтоб мы спаслись, а там… Ну… Через ворота вас не пустят… Но мы надеемся, что вы тоже… как-нибудь… сами спасетесь…» Это даже звучит бредово.

Переждать пожар тоже не получится. Огонь в районе, где большая часть домов из дерева — верная смерть. Не от огня, так от дыма загнешся. На севере — насколько я успел узнать — некий аналог такой же «границы» с «маседо», как между землями Бурде и альянса. Вот только проходов, там и близко нет, сплошная «полоса смерти», широко протянувшаяся с северо-западного угла города до его центра.

В этом плане, что трущобам, что землям Бурде — сильно не повезло. Да тут, в принципе всему городу не повезло, если вспомнить, во что превратился его центр, но…

Если посмотреть на город сверху или на картах, то вся западная часть города — представляет из себя эдакий треугольник, вплотную примыкающий к западной стене. Верхняя его грань — «полоса смерти» с убивающим все и вся «маседо», которая по своим свойствам все больше и больше напоминает мне аналог радиации из моего мира. Протянулась от северо-западного угла, наискось, до центра.

Южнее этой полосы — трущобы, плавно переходящие в «обжитые» земли клана, оккупировавшие всю западную часть и половину юго-западной. Точнее… скоро уже можно будет говорить — ранее бывшие «обжитыми». Эти самые земли словно отсекаются еще одной полосой маседо, протянувшейся из центра к юго-западному углу города. Эта полоса в разы меньше и слабее северной, но тоже служит надежным препятствием, через которое никто не сможет пробраться незамеченным. Как раз за этой границей — земли альянса, граничащие с южным — «портовым» сектором.

У меня даже сложилась теория, будто когда-то давно именно с северо-запада по городу ударили… чем-то. А юго-западная полоса — просто результат отлетевшего от этого… «снаряда» — осколка, упокоившегося, в итоге, где-то дальше в море.

Вот и получалось, что если пустить огонь, усилить его, как и собиралось руководство альянса, то вся западная часть города — выгорит дотла. И остальные районы это не затронет. Видимо поэтому на подобное и решились пойти.

Для нас же — это верная смерть. Потому как всем, кто окажется внутри западного треугольника — идти просто некуда. И от пожара никуда не деться. Впрочем — был конечно вариант — укрыться в канализации. Но это — своеобразный способ самоубийства. Уйти неглубоко — дым достанет. А глубже — твари схарчат. Там их территория, сбегутся со всех щелей. У простых гражданских шансов против них просто нет.

— «И что ты предлагаешь?» — Окончательно осознав глубину надвигающихся проблем, спросил Ангере.

— «Для начала» — Пожал я плечами — «Найти остальных беженцев и объединиться в более мощную группу»

— Это-то понятно — Кивнул один из подростков — А дальше?

— «А вот дальше будет зависеть от того, кого мы сможем собрать за пару дней и сколько нас, в итоге, будет».

— И толку? — Все еще с большим скепсисом спросил паренек — Куда идти-то?

— «За стены» — Пожал я плечами

— Нас не пустят — Сходу отверг мое предложение второй подросток, Афэ, если я правильно услышал его имя — Они никого без разрешения не пустят. Или ты хочешь собирая людей отыскать кого-нибудь из командиров. Но я слышал, что все погибли.

— «Не все» — Ухмыльнулся я, подцепив свой ошейник и повернувшись немного боком.

Конечно, моя идея была бредовая. Я и сам ее, в общем-то, только сейчас и придумал. Но… может и прокатить. Если подростки не ошиблись, то из всех «офицеров» клана в живых остался только я. И, чисто теоретически, я, как «офицер» имею права потребовать от стражи ворот пропустить меня и сопровождающих.

Понятно, что в обычной ситуации меня бы в лучшем случае отпинали бы и прогнали, посмотрев как на идиота и усомнившись в том, что я действительно разумен и «Нарго». Почему же и со стороны леса я не рисковал подойти к стене. Там бы вообще утыкали бы стрелами и имя не спросили. Но сейчас…

Сейчас мой зыбкий статус «офицера» несуществующего клана может сыграть очень и очень интересную роль.

Собрать выживших. Всех, кого можно. И людей, и зверей. Пробиться мимо тварей, к воротам и потребовать, чтобы нас выпустили, на основании того, что я разрешаю. Бред полнейший, но может и сработать. Ведь если собрать всех. А это — как минимум несколько сотен людей, выживших в условиях устроенного в трущобах ада… Людей, хлебнувших лиха и готовых глотки рвать за свою жизнь… Да при поддержке сонма разнообразных тварей, что в общей массе и без самих людей способны всю охрану стены размазать по полу… Ну не самоубийцы же там стражу несут… Фанатики — это да. Но однозначно не самоубийцы. Да и стена огня, если все правильно подгадать так, чтобы шла за нами по пятам, решительности им тоже не добавит.

А тут… Вроде как «офицер», вроде как — пожар, форс-мажор. Вроде как с приказом от главы клана пропустить всех… И за эти действия несет ответственность глава клана. Есть с кого потом спросить за все это безобразие. И даже на совете владетелей разжаловать, выгнав с позором из рядов этих самых владетелей… Угу… Еще бредовее. Но альтернатива — только прямая стычка. Сколько их там будет на стене? Сотня стражи? больше? Меньше? А нас сколько? А различной, смертельно опасной живности вместе с нами? Вот то-то и оно.

Осталась только сущая мелочь — собрать всех кто есть в трущобах в единый кулак, дать укорот тварям и выйти к воротам. Мелочи. Но других вариантов я просто не вижу.

— Безумие — Покачал головой хозяин Ангере

— «У тебя есть другие варианты?» — Весело хмыкнул я, прекрасно понимая, что пацан абсолютно прав. Но и он понимал, что и я где-то прав. Просто сидеть и ждать смерти от огня — не вариант. Надо что-то делать. Хоть что-то. Авось в процессе появятся и другие пути выпутаться из всей этой заварушки. Да и «своих» попутно найду.

— «Мы в деле» — Обведя взглядом свое «воинство», наконец решил за всех котяра.

Глава 5

С первой группой, на которую нацелился наш отряд, не возникло никаких проблем. Их и было то всего — пятеро гражданских, с чем ни попадя в руках и несколько местных зверушек. Если бы мы появились хоть чуть позже, то их бы уже и не стало. А так — Выручили, показали силу и что с нами шансов выжить больше. Ну и присоединили в итоге без малейших проблем. Естественно — посвятили в наши планы. И не смотря на всю их бредовость, никто и слова против не сказал. Им по-моему было все равно. Лишь бы не остаться один на один с толпами тварей, прущих из канализации.

К ближайшему к нам оплоту с защитниками мы соваться не стали. Там засело отребье из местных и группа там была довольно крупная. Вряд ли они без проблем бы решили влиться в наши стройные ряды. Потому их группу мы оставили на потом, начав прочесывать трущобы в поисках других выживших.

Шли максимально компактной группой. Впереди я, как главная ударная сила. Следом за мной парочка пауков-волков. В центре — Ангере с подростками. Кот поддерживал весь отряд, подростки, в случае необходимости выдвигались на помощь во фланги или в тыл. Замыкали наше шествие несколько пёселей и пара трущобных котов, присоединившихся к нам, едва мы только покинули наш «гарнизон». Прятались на чердаках, стараясь быть тише воды, ниже травы. Надеялись, что беда пройдет мимо и их не тронут, предпочтя засевших в доме. Но увидев, что мы уходим, быстренько переобулись и теперь наравне со всеми прикрывают наш тыл. Ну… Или пытаются.

Едва мы присоединили эту группу, как двигаться сразу стало несколько проще. Не приходилось больше отвлекаться на иные направления и можно было смело сосредоточится на «прокладке» пути. Пусть бойцами там и не пахло, но огреть какую-нибудь выскочившую тварь оглоблей или просто тяжелым дрыном — много ума не надо. А там зверушки уже и сами супостата оглушенного догрызут, чтоб под ногами не путался.

Со второй группой оказалось несколько сложнее. Там был свой лидер и, так сказать — «сложившийся коллектив». Ни в какую не хотели принимать мой план и идти под мое командование.

— Слышь Баркисо — После долгого спора не выдержал-таки их лидер. К слову — хорошо знакомый мне человек. Один из бойцов клана, с которым я пусть и не часто пересекался, но был вполне знаком — Ты не оборзел котяра? Мало того, что какой-то бред несё…

Договорить я ему не дал. Достал! Мало того, что упертый до безобразия, так еще и нудный, ак незнаю кто. Он уже по третьему кругу спор запускает. Я чуть ли не слово в слово могу предугадать, что он собирался сейчас сказать. Именно поэтому, вместо того, чтобы все это снова выслушивать и пытаться достучаться до его разума, я, одним слитным движением, оттолкнулся от земли и взвился в высоком прыжке.

Уже успевший расслабиться боец, разгоряченный спором, не то, что отреагировать, даже заметить моего движения не смог. Вот мы стоим друг напротив друга. Рядом «вампир» наш, в качестве переводчика. Вокруг люди бойца и пара зашуганых, помятых зверьков, которых тут явно не жаловали. Мой отряд немного сзади. В той же стороне — фоновый шум от умножаемых на ноль тварюшек.

А в следующую секунду боец лежит на земле а я, спокойно усевшись у него на груди оттопырил пальчик, выпустил коготок и приставил его к горлу идиота.

— «В общем так!» — Подбавив в «голос», ретранслируемый котом, немного недовольства, начал я объяснять, как и в каком ключе пойдут наши взаимоотношения дальше. — «У тебя два варианта. Либо вы присоединитесь к нам, после того как я чиркну тебе коготком по шее. Либо вы присоединяетесь к нам, после того, как ты заткнешь фонтан своего остроумия и пообещаешь… Ценой жизни, естественно» — Уточнил я — «Что больше не будешь раскрывать рот по поводу и без. Я, если ты помнишь, хоть и кот, но присмотрись повнимательнее» — Я еще раз, уже в третий за время нашего общения, оттопырил ошейник, показывая выгравированные на нем знаки — «Офицер клана. Ты же — простой боец. Потому сейчас ты затыкаешься и делаешь то, что я тебе говорю. А если нет, то мы распрощаемся. Тут же. И слово «прощай» я тебе скажу лично. Вот этими самыми когтями» — Махнув у него перед самыми глазами лапой, я елейным голоском уточнил — «Все понятно?»

Конечно, за время моего монолога, он дважды пытался дернуться и сбросить меня с себя, но ощущение острых когтей, вдавившихся в кожу и легонько ее надрезавших, быстро примирило его с действительностью. Да и, судя по эмоциональному фону и просто — запаху, этот человек просто боялся покидать свой укрепленный домик и идти куда-то там, кого-то там искать, а потом куда-то там прорываться. Короче — банально трусил вылезти из своей норки или остаться в ней одному. Потому и выкобенивался. Осознав же, что опасность не где-то там, а вот прямо тут, сидит своей пушистой задницей у него на груди и готова отправить на тот свет, он тут же и сдулся.

Дальнейшее присоединение его отряда прошло без сучка, без задоринки. В основном, конечно же, благодаря коту-вампиру. Незаменимейший товарищ оказался. Его умение ретранслировать мысленные сообщения — просто спасение какое-то. Не будь его, не знаю как бы я управлял всей этой разномастной толпой. А именно в толпу, несмотря на все мои тактические потуги, наш отряд, понемногу, и превращался.

Еще трижды мне приходилось прибегать к подобному способу донести до собеседника правоту, прежде чем практически все разрозненные группировки, в этой части трущоб, получилось собрать в один кулак. Один раз даже пришлось перейти от угроз к делу. На тот свет я упрямца, конечно, не отправил, но здоровье ему попортил знатно. Ангере даже пришлось его подлечивать, чтобы не дать истечь кровью.

Последней группой, которая еще не присоединилась к нам, было то самое, крупное объединение местных, засевших в каком-то то ли амбаре, то ли крупном сарае. Насколько я понял, за главного у них там был кто-то из «охотников на живность», раньше с утра до вечера промышлявшего охотой на всевозможных зверушек. В том числе и канализационных. Иными словами — серьезный дядька. Он то и подмял под себя всё местное «отребье», до которого успел дотянуться. Да еще и зверье вполне успешно себе подчинил. Не так, как у остальных, на добровольно-вынужденной основе. А полностью и безоговорочно. Слушались его, что люди, что зверушки, как солдаты командира.

Все это, как и многие другие подробности я смог выяснить по ходу дела. Среди присоединившихся к нашей толпе были и беженцы и местные. Последние и поведали мне, кто такой Сог и с чем его едят. Ох не зря я не полез к ним сразу. В самом начале моей инициативы шансов договорится у меня точно не было.

Зато сейчас — под моим началом было почти семь десятков человек и без счета всевозможной живности. Одних пауков-волков штук двадцать. Да еще и сколопендры две на подхвате. Не знаю правда, так их тут называют или как-то иначе, но я прозвал их именно сколопендрами. Огромные членистоногие… впечатляли. С три-четыре собаки, поставленные гуськом, размером. С мощными жвалами и крепким хитином. Даже я, несмотря на то, что эти насекомыши присоединились к нам добровольно и полностью признали мое главенство, опасался подставлять им спину. Уж очень свежо было в памяти, как одна из этих сколопендр обвила какую-то подземную тварь, размером с человека и буквально выдавила ее, словно половую тряпку, не оставив даже шанса на сопротивление.

Хотя стоит признать — польза от них была огромная. В основном — как противовоздушный рубеж нашей обороны. Как бы странно это ни звучало. Именно с появлением этой парочки, ну и нескольких хитрых змеюк до кучи, «авианалеты» перестали быть для нас такой уж серьезной проблемой.

Уж не знаю, где эти «летуны» обитали под землей, но район они буквально наводнили, рассекая в небе и атакуя любого, кто попадал в поле их зрения. Спасало только то, что летать для них все же было сложновато. Не птицы чай. Скорее — недо-птеродактели с винтом в… сзади короче. На долгий полет они были не способны.

Парочка маленьких кожистых крылышек служили им своего рода стабилизатором. Хвост, с бешеной скоростью вращающийся по своей оси — ускорителем для резких рывков в воздухе. мощные когти на задних лапах — чтобы схватить добычу. Острый клюв — чтобы эта добыча поменьше дергалась и побыстрее угомонилась. Красавцы, по другому и не скажешь.

Вот с этими красавцами у нас и были по первой проблемы. А стоило появится сколопендрам и все. Отлетались винтохвостые недо-ящеры. Мгновенный рывок сколопендры на ближайшую стену, короткий разбег, прыжок и нет больше летуна. Сдавило, перемололо, только шар из хитина с мясной начиночкой внутри на землю плюхнулся. Сколопендры через свои ноги буквально высасывали все соки из жертв. И даже не сильно жесткое мясо.

К убежищу Сога и Ко мы подошли уже под вечер. Собственно, в моих планах было по-быстрому решить этот вопрос, присоединить его группировку к себе и рвануть, наконец, через «центральную» улочку трущоб в другую их зону. Собственно, для этого и требовалось присоединить еще и эту группировку. Уж очень там много крепких парней. И девушек. Людей короче. Их помощь совсем не будет лишней, когда мы сунемся к «центральной».

По рассказам очевидцев — именно «центральная» сейчас самое опасное место трущоб. Там было целых три выхода из канальи. На «рынке». По центру улочки, где стоял бар, не бар, забегаловка, не забегаловка. Короче то заведение, куда я за тараканами бегал. Теперь хоть стало понятно, откуда эти тараканы там вообще брались. Рядом выход канализации. Оттуда и лезли.

Ну и третий выход почти у самой стены. Точнее — у ворот. Единственных ворот в этой части города, к которым нам и надо будет потом пробиваться.

В общем, эти три убойных «фактора» превратили «центральную» в полноценный филиал ада. А если вспомнить, что именно там началось все веселье… Именно там пошли первые стычки между местными и беженцами… Короче говоря эта улочка — маяк для самых злостных «подземных жителей». И маяк этот работает до сих пор.

Именно поэтому мне и нужны сейчас все, кто есть. Чтобы пробиться через «центральную». наших текущих сил может и не хватить. А если подмять под себя еще и эту группировку, то можно будет смело попытаться осуществить прорыв. Дальше, думаю, будет уже проще. По сведениям от собранных под моим началом людей — большая часть беженцев подалась именно в ту часть трущоб. Просто потому, что люди хотели убраться подальше от лютующих альянсовцев, да и стена с воротами рядом. За то, чтобы двинуть из города, думаю никто особо не думал, надеясь вернуться рано или поздно в свои дома, пусть и под руку другим хозяевам, но, как вариант — наверняка держали эту возможность в уме. Точнее… призрак такой возможности. Я даже сейчас не особо уверен, что кого-то пустят через ворота, даже с учетом моего «офицерского» ошейника.

Но думать за это все равно рано. Тем более, что сперва нужно в любом случае найти своих и узнать у того же Ситре, как активировать свой ошейник, чтобы он снова фонил вокруг, как и положено офицерскому амулету. А то сам я, даже при помощи всех своих модулей, так и не разобрался. Надеюсь Ситре знает. Все же, именно у него, точнее у его дочки, храниться связанный с ошейником камень-хозяина.

— Так, так, так. Кто тут у нас? — Немного глумливым и надменным голосом проворковал главарь — Баркисо? Так кажется?

— «Он самый» — Спокойно усевшись на землю, ответил я, с интересом разглядывая этого Сога.

Вопросов нет, понятно теперь почему за ним пошло так много людей. Мужичок впечатлял. Не Эсере конечно, но и не сильно ему уступает. Даже не верится, что подобный откормленный бугай — выходец из трущоб и обитал тут много лет. Мышцы так и бугрились. Движения пластичны и выверены, выдают опытного воина. Черты лица грубые, резкие. Точнее те, что можно было разглядеть сквозь лохмы нечесаных волос, густой бороды и усов.

Одет в добротные доспехи из грубой кожи, с металлическими вставками,прикрывающими уязвимые места на манер чешуи. На левом плече — шипастый наплечник, плавно переходящий в сегментированные щитки, опускающиеся к запястью и превращающие левую руку в сплошной щит, наглухо закрывающий всю верхнюю половину тела. В руках — булава, сделанная из крепкого дерева и шипастого шара на конце. Даже не помню, как он там правильно называется. Мне, что-то, как-то, даже перехотелось с ним конфликтовать. Хотя изначально я собирался сходу показать силу и поставить жесткие условия.

Но оценив противника, такое желание начало пропадать. Дело даже не в том, что я бы с ним не справился. Как раз наоборот — справился бы. Вопрос в ином. Этот Сог был из того типа противников, с которыми у меня всегда была куча проблем. Хрен пробьешь же! Все уязвимые места хорошо прикрыты. Броня солидная. По-быстрому одолеть не получится.

А здесь нам не сказка, где добряк со злодеем биться будут. Даже если их главарь приказ отдаст, да под честное слово сойдемся один на один, в чем я вообще не уверен, что он на подобное согласится… Короче, не факт, что если наш бой затянется, главарь не кликнет подручных на выручку, поняв что проигрывает. Или они сами не кинутся на выручку. А там и наши подтянутся. И превратится это все в свалку — все на всех. Вот этого мне точно не надо. С кем потом через «центральную» пробиваться?

— И с чем пожаловал? — Все с той же иронией и легким интересом продолжил меня рассматривать главарь. Явно, как и я, оценивал противника, прекрасно понимая, что шанс, что мы схлестнемся — Не иллюзорный.

— «Я…» — Начал было я говорить, понадеявшись, что есть шанс договорится мирно, не выясняя, у кого из нас штанишки крепче. Но, не успел и слова произнести, как невольно дернулся, увидев среди бойцов Сога того, кого меньше всего ожидал тут встретить — «Шустрик?!»

ИнтерШустрия

Шустрик, будучи крайне любопытным от природы котом, никогда не упускал из виду ни одной мелочи вокруг. Так и в тот раз, когда его братишка собрал своих подчиненных и кучу местных зверушек сверху, отправившись под землю, Шустрик был естественно рядом. Он, в общих чертах знал — куда и зачем они лезут.

Канализация. Страшное и опасное место, в которое Шустрик ни за что бы не полез один. Пару раз, еще живя в трущобах, он пробовал туда спуститься самостоятельно, но столкнувшись с местными обитателями, вынужден был убегать поджав хвост. И это при том, что уже тогда он был довольно силен.

Многочисленные схватки против самых опасных представителей городских хищников, закалили его, подарив уверенность в своих силах, но твари канализации… Это было нечто совсем иное. Они были… словно мертвы. Кот, а если на то время, то всего лишь крупный котенок, и сам не знал, как объяснить то, что он чувствовал там, под землей, во мраке. Но наиболее близкое определение — смерть и мертвецы.

Да, они были еще живы. Да, они двигались, дышали, сражались, рвали и поглощали свою добычу. Точно также, как и любое живое существо на поверхности. Но при этом… они были мертвы. В них словно не было чего-то важного. Того, что позволяет четко и ясно сказать — пред тобой живое существо.

Те первые попытки сунуться вниз знатно повлияли на молодого кота. Он и сам не мог бы сказать, почему, но твари канализация, как и все происходившее под землей, знатно запали ему в душу. Но больше всего его конечно — бесил страх, что поселился внутри.

Его брат приложил не мало усилий, чтобы помочь ему преодолеть подобный страх, что раньше сильно мешал Шустрику. Пусть он и сам не знает, но Шустрик был очень и очень благодарен Барсику, за все, что он для него сделал. Пусть его брат тоже допускал множество ошибок. И некоторые его действия казались Шустрику тогда откровенным бредом… Но… Он дал ему самое главное. Он был примером. Примером того, кто не боится никакой твари. И готов на все, чтобы защитить их. Шустрик, как и остальные, это прекрасно видел.

И как итог, наблюдая за братом, Шустрик и сам начал пытаться подражать ему. Не в том, как он действует, а в том, как ведет себя. Как реагирует на опасность. Вместе с этими попытками пришло и понимание, что свои страхи ты должен побеждать только сам. И никак иначе. Никто не даст тебе силу, чтобы эти страхи одолеть. Ее ты можешь взять себе только сам. Только ты. Сам!

Именно тогда Шустрик и начал осозновать себе и свою силу. И тогда же он невольно стал грозой всех обитателей трущоб. Даже пауки-волки, одни из самых опасных местных хищников, не рисковали с ним связываться.

Потом было переселение, бой с «оборванцами», где кровь кота буквально вскипела, от осознания того, что все эти двуногие для него не соперники. Следом — новый дом. Новые проблемы и вызовы, с которыми кот радостно справлялся. Где грубой силой, где хитростью, а где и не брезгуя попытками договориться.

И вот, в какой-то момент, Барсик позвал Шустрика туда, куда кот не рискнул сунуться, даже стань он в десятки раз сильнее. Страх перед этим местом у него никуда так и не делся. Слишком уж внизу воняло… «смертью».

Но, как и раньше, Барсик напрочь проигнорировал «опасность», что так и веяло из этих подземелий. Просто пошел вниз, даже не задумываясь ни о чем. Просто потому, что так надо. Почему надо? Шустрик не знал. Но давно привык, что его братец ничего не делает просто так. Потому… злобно рявкнув на самого себя, он и прыгнул следом.

Ну а дальше застарелый страх, будто сам собой ушел куда-то на задворки сознания. Бояться стало просто некогда. Его псих братец, сделал все, что мог, чтобы собрать в одну кучу самых опасных существ этого места. И вишенкой на торте стало то самое аморфное нечто, против которого ни у кого из них не было ни малейшего шанса.

Но… Братец и тут смог удивить. Как он догадался до подобного, Шустрик до сих пор не понимает. Но отныне, в его личную копилку, упало новое понимание. Не только сила и хитрость важна. Шустрик и сам себе отдавал отчет, что Барсик слабее. Гораздо слабее и в прямом бою против него, он проиграет. Но именно из-за этого понимания, Шустрик никогда бы не пошел против брата. Потому что… проиграет уже он сам.

Барсик показал ему, что есть и другой путь стать сильнее. Знания, опыт, умение видеть и понимать мир вокруг. Именно в этом сила брата, позволяющая ему раз за разом побеждать во всех схватках. И плевать, что он при этом тупит в мелочах и не понимает каких-то элементарных вещей.

С того похода в канализацию, когда пропал Барсик и Шустрику пришлось выводить остальных обратно на поверхность, прошло довольно много времени. В то, что братец погиб, кот не верил. Зная его, он не сомневался. Братец вернется, как ни в чем не бывало.

Ну а к тому времени, он должен стать сильнее. И главное — окончательно победить все свои страхи. Именно поэтому Шустрик начал уделять в разы больше внимания тому и тем, кто его окружает. Наблюдать за ними, учиться у них. Пытаться понять, зачем двуногие делают то или иное. Ну и заодно, по ночам, спускаться вниз, под землю и снова и снова доказывать себе, что он может победить свои страхи.

И в какой-то момент произошло именно то, что и должно было произойти. Шустрик столкнулся с теми самыми контрабандистами, которых так упорно пытался вычислить его братишка. Шустрик тогда не особо еще понимал, что такое эти самые контрабандисты и почему их нужно было ловить. Он просто осознал, что вот они. Именно они и были целью его брата. Как итог, Шустрик, исследуя протоки канализации, решил за ними проследить. Чтобы когда братец вернется, сразу же и преподнести ему их на блюдечке. Вместе с подземной тропой, которая и была главной целью.

К сожалению, именно в этот момент, когда кот выслеживал отряд контрабандистов, скрываясь в тенях от многочисленных местных тварей, также заинтересовавшихся людьми, на поверхности все резко поменялось. Альянс напал на клан. Так-то, что-то подобное и ожидалось. Кот понимал, что это произойдет. Тут любой дурак бы понял, просто понаблюдав за бойцами клана и поведением гражданских. Но чего он никак не ожидал, это то, что его слежка за отрядом и нападение, окажутся звеньями одной цепи.

Как итог, проследив за отрядом, он столкнулся с неожиданной проблемой. Этот отряд был простой разведкой, что проверила и прочистила путь для основной группы. Той самой, что должна была напасть на защитников с тыла.

Естественно, кот довольно легко смог связать цепочку событий. Чистка канализации для прохода более крупной группы. И трактир, на который регулярно нападали раньше. Дом брата. Который пропал…

Вывод тут был предельно прост. Эта группа не должна дойти до цели. И как это сделать, Шустрик прекрасно знал. Он давно заметил, что отряд контрабандистов был окружен каким-то странным «запахом». Этот «запах» их маскировал, не давая местной живности, кроме той, что встречалась на их пути, засечь отряд. И этим же «запахом» были окружены все бойцы основной группы. Чем-то эта маскировка была похожа на ту, которой пользовался сам кот. Пусть и работала совершенно иначе.

Недолго думая, кот выждал, когда группа пройдет мимо нычки, в которой он спрятался, после чего, он просто сбросил свою «маскировку», позволяя всем желающим почуять его присутствие. И едва это произошло, он стрелой метнулся по одному из проходов, чтобы обогнать бойцов альянса и встретить их на одном из перекрестков. Ну а там — спрятаться и с интересом посмотреть, как собранная им толпа тварей порвет противника в клочья.

Дважды кот чуть не попал в ловушки местных монстров. Пока продвигался в обход, получил множество мелких и пару серьезных ран. Но со своей задачей справился, выведя собранную на его присутствие толпу, прямиком на бойцов альянса. Ровно так, как и задумывалось.

Дальнейшее от кота уже не зависело. Полностью довольный устроенной «пакостью», он скрылся в тенях и осторожно поплелся прочь от перекрестка. Ждать конца возникшей там свалки, смысла уже не было. Шустрик прекрасно понимал, что через полчаса-час от бойцов альянса ничего не останется. А значит — пришло время позаботится о себе и свалить из канализации, пока на это еще есть силы. Кровотечение отнюдь не способствует длительному нахождению в тенях. А залечить его можно только на поверхности.

Едва Шустрик выбрался на поверхность, как он сразу же понял — проблемы только начинаются. Атака из под земли была, видимо, только частью вражеской атаки. И частью — малой. Поместье пало. Трактир был разрушен. Вокруг только враги. Дом, приютивший Шустрика опустел, как и остальные дома вокруг. К дому Бочонка пробраться не получилось. Слишком много вражеских патрулей было на пути. А Шустрик был не в том состоянии, чтобы суметь мимо них проскользнуть незамеченным. Ему срочно нужно было отдохнуть и зализать полученные внизу раны.

Благо, по запахам Шустрик довольно быстро сообразил, куда делись местные жители и сразу же последовал за ними, надеясь отыскать своих и наконец разобраться, что же тут все-таки происходило, пока он геройствовал под землей.

Однако… Этим планам было не суждено сбыться. Сперва хаос и кровь от бесконечных схваток между людьми, следом твари, полезшие из канализации, среди которых он узнал несколько особо приметных. Именно эти уродцы и внесли основную лепту в уничтожение отряда бойцов под землей. А теперь, видимо, подтянулись на запах крови и смерти уже сюда. В трущобы. А следом из под земли полезли вообще все, кому ни лень.

Осознав, что в этом хаосе он, со своими ранами, скорее погибнет, чем кого-то отыщет, Шустрик был вынужден последовать примеру остальных и присоединиться к одной из групп выживших. На выбор у него было сразу два варианта. Группа из трех молодых двуногих с несколькими местными хищниками, окопавшихся в хорошо знакомом ему доме. Или более крупное объединение чуть в стороне.

Взвесив все за и против, кот вполне логично решил, что большому отряду выжить в творящемся вокруг хаосе будет в разы проще, чем мелкой группке из пар ребятишек и нескольких зверушек. С присоединением никаких проблем не возникло, от слова совсем. Лидер отряда местных обладал какой-то странной способностью, что позволяла ему понимать практически любого. Человек? Животное? Без разницы. И не только понимать, но и приказывать.

Собственно, именно это и позволило Шустрику без проблем влиться в «коллектив» и даже стать одним из командиров, получив себе в подчинение отряд местной живности, укрывшейся тут вместе с людьми.

И как раз к моменту, когда Шустрик только начал понимать, что же тут вообще произошло… Когда их группировка без проблем отбила несколько серьезных штурмов тварей… Когда он немного успокоился, поверив, что надо просто переждать все возникшие проблемы, как утверждал их лидер… А потом можно будет пойти и найти своих, которые наверняка тоже укрылись где-то в подобном помещении…

В общем, именно в этот момент судьба подкинула Шустрику очередную неожиданность.

— «Шустрик?!» — С огромным удивлением в ментальном посыле, воскликнул вернувшийся, наконец, братец.

Глава 6

— Ахахаха — Гулко и мощно рассмеялся главарь группировки Сог — Офицер клана. Пропустят. Ахаха… Под ответственность. Ух не могу — От сразившего его хохота у Сога даже слезы на глазах выступили. — Ох… Посмешил так посмешил. Фух… — Выдохнул он под конец, переводя дыхание.

Я же, всю его вспышку ржача стойко проигнорировал. Хотя и было несколько… раздражающе. Сога в принципе можно было понять. Его группировка это не те разрозненные мелкие группки, с которыми мы сталкивались раньше. Там львиная доля присоединилась вообще без вопросов. Просто потому, что наша группа была сильна, организована и имела какую-никакую, но цель.

Сейчас же я и сам понимал, насколько слаба эта самая цель. Точнее — насколько смутны перспективы и надежды. И Сог вполне имел право так отреагировать в ответ на мое предложение и требование присоединиться к нам, ради достижения подобной цели.

— А знаешь — Помолчав секунду и видимо окончательно успокоившись, начал Сог — Это, конечно, бредятина полнейшая. И вы… — Обведя взглядом костяк моего отряда, стоявший у меня за спиной — Роррухерэ недоделанные совсем с катушек съехали, если решили идти за этим котом. Но… — Хмыкнул он — Не могу не признать, идея могла бы и сработать. Если бы не одно но.

Спрашивать, о чем он я не стал. Специально же, гад, театральную паузу выдерживает, ожидая, когда же его спросят, типа — «Что но?» или «О чем это ты?». В общем — поставят себя в положение просящего. А пойти на такое я не мог. Его смех итак пошатнул мой авторитет. Просто потому, что заставил всех задуматься — «А так ли реализуем мой план, как хотелось бы?» и «А не ведет ли нас этот чертов кот на убой?».

— А ладно — Махнул рукой главарь — Объясню вам болезные, раз гордость спросить не позволяет. Вот ты мне Баркисо тут за офицерское звание толковал. Что дескать скажи ты слово и вас пропустят? Так? Тааак — Поднял он вверх палец, а затем с улыбкой уточнил — А знаешь ли ты, как это происходит? В обычное время, я имею ввиду. По глазам вижу — не знаешь. А я поясню. Если с тобой небольшой отряд — проходи, кто ж против. Но если ты всю эту кодлу, что собираешься тут собрать притянешь к воротам, то идея с твоим ошейником уже не сработает. Стража ворот в этом случае обязана сделать запрос твоему непосредственному начальству. И только если владетель, который вообще-то уже давным-давно мертв — подтвердит, то только тогда ты сможешь пройти через ворота.

— «Черт» — Мысленно выругался я. Об этой маленькой детальке я не знал. — «Ну… Значит план «Б»

Однако не успел я об этом подумать, как Сог вновь заулыбался и тем же спокойно-елейным голосом продолжил, словно только что прочитал мои мысли.

— Зря надеешься. — Хмыкнул Сог — Не получится у вас взять ворота штурмом. А если попробуешь, то там всех и положишь. Или ты реально думал, что всех имеющихся тут людей и зверья хватит, чтобы прорваться через стражу? Не смеши меня — Отмахнулся он — Клан Гатро, чертовы фанатики этой чертовой стены, ни под каким предлогом не позволит вам этого осуществить. Просто потому, что уже сейчас там втрое усилили гарнизон. Они ведь тоже понимают, что деваться вам больше некуда. Вот и подсуетились. А то, что вы тут все и поляжете — им плевать. Им стена и древний закон важнее.

— «Ты вот все говоришь «вам», да «вам»…» — Не став никак реагировать на его разглагольствования, зацепился я — «А сам-то? Ты ведь тоже в эти «вам» входишь. Сгоришь вместе со всеми и как звать тебя — никто не вспомнит»

— Э не… котяра. Не угадал — Хмыкнул Сог — Ты реально думаешь, что не будь у меня иного выбора, я бы не попытался осуществить нечто похожее на твой план? Взять штурмом ворота или участок стены. Попытаться прорваться… Попробовал бы. Гореть-то в огне и мне не хочется. Почему я и говорил с тобой все это время. И продолжаю разговаривать, вместо того, чтобы послать к праотцам. На словах и на деле… — Словно невзначай, он коснулся, висящей в специальном креплении на поясе, булавы, но не успел я напрячься, как Сог тут же небрежно махнул рукой и продолжил — Но я не действую, как хотелось бы. Как привык. Я говорю. И со зверьем, что привык пускать на мясо. И с людьми, коих раньше убил бы даже за простой взгляд. И сейчас, с тобой. Хотя руки так и чешутся, прирезать тебя да пустить на кристаллы.

На неприкрытую угрозу, прозвучавшую в его голосе я никак не отреагировал. Как Сог и сказал — он говорит. И весь этот концерт одного актера — всего лишь попытка набить себе цену и заявить о себе, словно он тут самый сильный и самый главный. Главное иное — ему явно есть, что предложить. И есть что-то, что ему нужно. Иными словами Сог ведет разговор всего к одному — намечается сделка.

— «Говоришь?» — Спокойно ответил я. — «Ну так говори. Без пустых угроз. Ты вроде пытаешься показать, что человек дела и пустые разговоры не любишь?» — Не удержался я от маленькой шпильки, пройдясь немного по его самолюбию и чуть-чуть сбив градус пафоса от недавнего монолога — «Так не пора ли перейти к делу? Канализация?»

В принципе я изначально понимал, к чему он все это время подводил нить разговора. Других-то вариантов все равно нет. А о том, что у него был иной способ укрыться от пожара и выпутаться из этой западни, он и сам уже заикнулся. Да и если вспомнить, чем он раньше тут, в трущобах, занимался — это и без всяких оговорок на ум приходило.

— Хорошо — На секунду скривившись, Сог все же осознал, что давить на нас авторитетом, как он пытался минуту назад — действительно бессмысленно и все же перешел к делу — Ты верно понял Баркисо. Канализация. Это единственный адекватный вариант, куда можно убраться отсюда.

— «Но?» — Поторопил я его, ибо этот разговор, а особенно постоянные недомолвки уже начинали раздражать.

— Но в одиночку, мне там ловить нечего. И с моим отрядом — Кивнул он себе за спину — Там тоже ничего не светит. Мне нужно больше бойцов. Как людей, так и зверья, чтобы пробиться в канализацию, сквозь тварей, закрепиться там и переждать бурю.

— «И ты хочешь, чтобы мои бойцы» — Так же оглянувшись назад и ловя напряженные и настороженные взгляды людей и животных, уточнил я — «Присоединились к тебе. Под твое начало. И я в том числе. Я правильно понимаю?»

— Именно так, Баркисо, именно так — Кивнул Сог — Но не только. Ты, в принципе, все это время занимался тем же самым, что делал и я. Собирал под свою ру…» — Запнулся он на секунду — «Эм… лапу… выживших и сейчас собирался присоединить и нас. И все это для того, чтобы пробиться на ту сторону главной улицы этой помойки. Так?

Что-то отвечать я не стал, ограничившись простым кивком.

— Это, как раз, одна из причин, почему я тебе не мешал. В этом плане наши цели совпадают. Мне тоже нужно на ту сторону.

— «Зачем?» — Сразу же уточнил я — «Вход в канализацию и тут имеется».

— Затем, что если мы сунемся в канализацию тут, то поляжем все. Отсюда слишком много выходов как в соседние районы, так и на нижние уровни. Слишком много будет желающих сожрать нас — Немного помолчав, он дал нам переварить сказанное, после чего продолжил — С той же стороны, на северо-западе трущоб есть более перспективный спуск вниз. Он ведет всего к одному коллектору, в котором реально можно отсидеться. И самое главное — он почти не сообщается с остальной канализацией. Это — наш единственный шанс.

— «Что ж» — После недолгого молчания, подвел итог я — «Предложение я услышал. Ответ дам, после того как все обдумаю. Но у меня уже сейчас есть одно условие»

— О как — Хмыкнул Сог — И какое же?

— «Мой брат уйдет со мной. Сейчас»

— Что? — Недоумевающе переспросил он, оглядываясь назад. Впрочем, сопоставить дважды два для него было несложно — Ааа… Шустрик. А ему подходит. Да… Хорошо. Если сам захочет — пусть идет. Я как бы никого тут и не держу — Пожал он плечами, сделав абсолютно пофигистичный вид.

Развернувшись, я махнул своим и потрусил обратно к перекрестку, на котором осталась основная часть отряда. Впрочем, как только меня нагнал братец я немного отстал от остальных, оставшись наедине с ним и с Ангере. Я, конечно, хотел бы пообщаться с Шустриком наедине, но, в принципе, против «вампира» ничего особо против не имел. За время нашего вояжа по трущобам, да и раньше — в канализации, он показал себя вполне надежным и достойным доверия.

— «Не буду спрашивать, где пропадал. Потом расскажешь» — Обратился я к брату — «Сейчас другое важнее. Что думаешь о Соге? Давно с ним?»

— «Нормальный лидер. Помог мне и другим выжить. Организовал оборону. Три дня» — Лаконично и кратко ответил братец.

— «А ты что думаешь?» — Кивнул я коту, идущему слева от меня

— «Не знаю. Он странный. Но не врал, когда говорил, что не сможет пройти к своей цели без нас»

— «Ясноооо» — Протянул я и посмотрев на брата, добавил — «Будет время, расскажешь, как попал к Согу. Пока возьмем за данность, что нам с ним по пути. Тем более, что иных вариантов нет. Конфликт нам сейчас точно не нужен. А друг без друга на ту сторону трущоб мы не пробьемся. С остальными я сам поговорю. Ангер» — Невольно сократил я имя кота — «Ты как всегда за переводчика»

К сожалению, хоть я и набрал уже немало статистических данных о принципах работы этой его способности, но сам создать аналог пока не смог. «Исследовательский» модуль требовал от меня определенных тренировок, прежде чем я смогу «настроиться» на нужную волну. А на это требовалось довольно много времени и практики. Ни того ни другого у меня сейчас не было.

После короткого совещания со своими «командирами», коих было всего несколько человек и трое самых сообразительных животных, я все же решился согласится с предложением Сога. Однако, с условием. Это не полное подчинение. Это именно союз. Мои подчиняются мне. Его, соответственно — ему. На иной вариант никто соглашаться не захотел. Люди — ибо не сильно доверяли выходцу из трущоб. И их вполне можно за это понять, учитывая, что эти самые «выходцы» устроили недавно беженцам. Животные же — по той причине, что мне они уже вполне доверяли. И хотели, чтобы над ними главным был и дальше я, а не какой-то «хр… с бугра». Ну или как-то так, если перефразировать на «человеческий» язык те образы и эмоции, что были мне ответом.

Собственно, именно этот их ответ я и озвучил Согу. Естественно тому это не сильно понравилось. Но… Особо «быковать» он не стал. Понимал небось, что нечто подобное и будет нашим решением. Разве что уточнил, что подобное «подвешенное» состояние с командованием, где одними командую я, а другими — он, не самый умный вариант. И если для того, чтобы пробиться на «ту сторону» такое еще прокатит, то вот дальше нужно будет что-то решать.

И тут я был вынужден с ним вполне согласиться. Когда окажемся там и начнем собирать других выживших, двойственность командования не прокатит. Ну да… Об этом подумать можно и потом. Сейчас главное пробиться через первое препятствие. Заодно, по ходу дела, так сказать, попытаемся притереться друг к другу и тогда уже и видно будет, можно ли довериться Согу или нет.

— Выдвигаемся! — Обсудив последние мелочи и не откладывая дело в долгий ящик, скомандовал Сог своим.

— «Потопали» — Кивнул и я, будучи полностью согласен со своим… неожиданным «союзником».

— «Да уж» — Про себя скривился я — «Совсем не так я планировал присоединить к нам этот отряд. Ладно… Будем посмотреть, что из этого всего выйдет дальше».

Глава 7

Как я и ожидал — реального объединения, в стиле «дружба, жвачка» не произошло. Да, действовали мы сообща, по возможности. Поддерживали друг друга, но… По сути являлись двумя отдельными отрядами.

Единственное что произошло — небольшая перетасовка самих отрядов. Живность, бывшая под управлением Сога, понемногу перетекала к нам, а некоторая часть моих бойцов — к ним. Причиной, почему зверушки Сога переметнулись к нам был Шустрик. Как выяснилось, он у Сога был кем-то вроде негласного офицера и уже давно подмял под себя всех его зверушек. Исключительно благодаря собственной силе. Да и зверью было проще подчинятся кому-то кто ближе к ним, а не непонятному человеку, которому они не могли доверять, но вынуждены были подчиниться ради выживания.

От нашего же отряда переметнулись в основном местное «отребье». Ну… Тут проще — почуяли «родственную душу». Это в итоге вылилось в то, что и имеем сейчас. Чем дальше мы продвигались к «центральной» улочке трущоб, тем больше росло между нами напряжение и тем реже мы приходили друг другу на помощь. Мой отряд состоял в основном из различного местного зверья и немногочисленных «беженцев», не пожелавших идти под руку Сога. Его отряд же — почти полностью был из бывшего населения трущоб. Они его давно и хорошо знали и беспрекословно выполняли любые его команды.

Что плохо — я все больше и больше понимал, что сглупил. Нужно было еще в самом начале перегрызть Согу глотку. Несмотря ни на какие возможные проблемы. Просто, чем ближе мы подбирались к «центральной», тем отчетливее я понимал, что как только у Сога появится такая возможность он нас без малейших колебаний подставит. А если и нет, то сделает это позже. Он-то знает — где находится тот спуск в канализацию, в котором можно укрыться и переждать. Так что ничто не мешает ему вывести нас так, чтобы первыми туда спуститься и захлопнуть дверь прямо у нас перед носом.

К тому же, я был абсолютно уверен, что Сог не будет помогать мне собирать выживших «по ту сторону» улочки. Ему это банально — незачем. Если Ангере не ошибся, когда фоново улавливал его неосознанные мысле-образы, то Согу, чтобы укрыться под землей, с головой хватит и того количества бойцов, что у него итак уже есть.

Тут он меня ни в чем не обманул. Тот вход ведет в уединенную, из-за многочисленных разрушений и завалов, часть каналки. Выходов в общую часть там всего два и перекрыть их будет довольно просто.

Жаль только наш «энерго-вампир» так и не смог понять, где именно этот вход находится. Все же редкие мысле-образы, улавливаемые им — это не полноценное чтение мыслей. Скорее это ближе к эмпатии, где улавливаются сильные эмоции и редкие яркие картинки, не осознанно выбрасываемые разумными вместе с этими эмоциями.

В общем, по ходу дела я пытался судорожно скорректировать наш план действий и придумать, как нам действовать дальше. После того, как пробьемся через «центральную». До этого момента можно было не беспокоится. Мы с отрядом Сога — союзники. А вот дальше — вопрос. Дальше нам придется рассчитывать исключительно на самих себя.

Допустим — сначала мы с ними разбежимся. И думаю — даже мирно. Делить-то нам будет нечего. А враждовать — опасно. Нас итак маловато, а после замеса на «центральной» и того меньше останется. Уже сейчас, понемногу продвигаясь вперед, нам приходится все тяжелее и тяжелее. Количество и сила встречающихся тварей растет с каждым пройденным метром. Да и разбредшиеся по этой части трущоб начинают подтягиваться. Других-то целей у них все равно нет. Вот и прут со всех сторон.

Уверен на все сто — Сог своей «нычкой» делиться не станет. А выбить из него местонахождение, сразившись с его бойцами — это потерять заодно и почти весь свой отряд. Это если еще и получится. «Отребье» там, не «отребье», а без умения сражаться за свою жизнь, особенно со всяким зверьем, в трущобах не выжить.

И толку тогда от этого знания? Будь у меня за спиной реальные бойцы, обученные выполнять приказы, преданные и тому подобное — не проблема. Но! За мной пошли те, кто просто хочет выжить во всей этой вакханалии, творящейся вокруг. Они просто не поймут, за ради чего они должны сражаться. Чтобы другие смогли воспользоваться их смертью и выжить? «Беженцы» еще ладно — им можно объяснить всю сложность нашего положения и расписать всё от и до. А обычные звери, которые и составляют костяк отряда. С ними как? Да, они сообразительны. Да, порой даже умны. Но… Слишком уж сложные объяснения они все равно воспринять не в состоянии. И как им втолковать все нюансы ситуации — я без понятия. Наш «вампиряга» — тоже. Он мне сразу заявил — без шансов. Пока мы действуем четко, ясно и последовательно — звери с нами. Как только начнется какая-то непонятная хрень, вроде стычки с бывшими союзниками — они разбегутся и попытаются выжить самостоятельно, наплевав на любые авторитеты.

В общем, наш с Согом и его «местными» союз — только до перехода через «центральную». Дальше — каждый сам по себе. Они уйдут в свою «нычку». А мне надо будет снова бегать по трущобам, собирать группки выживших, искать своих. Ну и думать — куда податься после.

По всему выходило, что выхода нет никакого. После перехода в северо-западную часть трущоб — мы в ловушке. Впрочем, тут ничего и не поменялось. Котяра подтвердил, что Сог не обманул насчет стены и ворот. Там все наглухо перекрыто стражами. И количество бойцов как минимум утроили. Не прорваться. На севере, северо-востоке и востоке — не пройти. «Маседо» прикончит любого, кто сунется в ту сторону. С юго-востока альянс пустит пламя. Под землю тоже не уйдешь. Твари со всей канализации на такой пир слетятся. И будет их в разы больше, чем сейчас на поверхности. А значит выход оставался только один. Как-то закрепиться в той части трущоб и выжить.

В принципе — пусть и небольшой, но шанс был. Эта идея у меня и раньше проскакивала, но… не вызывала такого уж доверия. Тем более, что была надежда на более… «удачное» решение вопроса. Но сейчас, за неимением других вариантов, пришлось вернутся к ней. А идея проста — «встречный пал». Та фишка, которой иногда пользовались пожарные в моем старом мире.

Суть проста. Если горит лес и идет пламя — выжги участок леса на его пути. Лиши его «еды» и пожар заглохнет. В городе провернуть нечто подобное в разы сложнее. А учитывая, что и времени на подобное — кот наплакал, то и вовсе выглядит безумием. Но. Иных вариантов у меня уже просто нет.

— «Ангере» — Позвал я котяру, отбрасывая все эти вопросы на время — «Левый фланг проседает, подсоби!»

Кивнув, кот сосредоточился и потянул энергию из идущих рядом с ним животных и людей, пересылая ее нашим бойцам на левом фланге. Люди, выполняющие для него роль своеобразных «батареек» невольно поморщились, а зверье недовольно «заворчало», но спорить с такими действиями никто не стал.

Котяра в общем-то и не спрашивал их мнения. Энергия есть? Есть! Вот и отдавайте без вопросов. Она сейчас нужнее тем, кто сражается на «передовой» и защищает вас — «батареек». Такая «стратегия» сложилась у нас как-то сама собой. Из тварей канализации вытягивать ему нечего. Нет у них энергии. Точнее — она есть, но какая-то «извращенная», «болезненная». Такую вытягивать — себе дороже. Я, к слову, только благодаря Ангрере ее и почуял. Раньше свято был уверен, что у канализационных тварей такого понятия, как «энергетика» — нет в принципе.

Ан нет — ошибся. Есть у них некий аналог. Вот только даже сам «вампир», когда я у него спросил за эту «энергию» затруднялся ответить, что же оно такое на самом деле. Про себя вообще молчу. Если бы не способности этого кота, частично скопированные моей «нейро-сетью», я бы это «энергию» даже не почувствовал. Слишком она… незаметная и… неправильная.

Вот и получалось, что тянуть энергию из врагов котяра не мог, а наших бойцов как-то поддерживать надо. Так что, кот без всяких вопросов приспособил под «батарейки» тех, кто шел в центре нашего отряда. Не способных сражаться гражданских и не обладающих особыми боевыми качествами зверушек. Они хоть и «морщились» от подобного, но не спорили. Тем более, что и кот всегда брал в меру. И кроме неприятных ощущений, на них это никак не сказывалось.

— «Шустрик! Не увлекайся!» — Заметив, что наш правый фланг сильно отдалился, осадил я брата — «Отойди назад. Там дальше будет идти параллельная улочка в упор до самой «центральной», по ней и идите. Да и нефиг вам с «соговцами» смешиваться. Держитесь ближе к нашей основной группе.»

— «Хорошо!» — Донесся слегка недовольный мысленный ответ брата. Несколько сбивало с толку, что «прилетел» он сзади, а не сбоку, но я уже давно привык. Если бы не Ангере, на такое расстояние я бы до Шустрика вообще не докричался. Наш «ретранслятор» золото, а не кот.

В этом плане нам очень повезло. Не знаю, как Бурде и его подчиненные упустили из виду это сокровище, но этот котяра — настоящая находка. Плевать даже на его способности по отъему и передаче энергии. Это сейчас резко вторично, хоть и сильно помогает. Связь! Вот, что реально важно.

А уж с моими способностями «Контроль окружения» и «Ускорение сознания» из нас получается чуть ли не идеальный дуэт. Я, как одна из сильнейших наших боевых единиц, практически постоянно нахожусь на острие атаки. Пробиваюсь в лоб, раздавая тварями плюхи направо и налево. А благодаря своим способностям еще и успеваю оценивать обстановку вокруг и раздавать команды своим подчиненным, не допуская опасных ошибок и вовремя реагируя на серьезные трудности, возникающие у нас на пути.

Так к примеру на левом фланге, непонятно откуда выскочила туча каких-то летающих жуков, размером с человеческий кулак. Мы там за пару-тройку мгновений потеряли двоих. Одного собакена и змею. Первого убили ядом, вторую тоже отравили и разорвали буквально на части своими мощными жвалами.

Благо, с такой напастью мы уже встречались и что делать с этой тучей — знали. Кружившие в воздухе «мохнатые стрижи», довольно быстро оказались рядом и буквально испепелили своим электричеством всю эту тучу насекомых.

Кто эти птички на самом деле — я без понятия. Я их и раньше видел в трущобах, но особо не пересекался. Охотиться на них крайне сложно. Чувствуют пространство вокруг себя на несколько метров и легко уходят почти от любой опасности. Потому я их раньше и игнорировал. Сейчас же небольшая стайка этих птичек кружила у нас на головой как раз на подобный случай.

Эти птички, вместо привычных перьев, были покрыты короткой шерсткой, за что я их и прозвал «мохнатыми стрижами» — формой тела очень уж похожи на привычных мне птиц. Во время полета, видимо благодаря этой самой своей «мохнатости», на поверхности их тела скапливался небольшой заряд статического электричества. И когда надо, они могли этот заряд высвободить, усилив его своей врожденной способностью и выстрелить вокруг себя электро-разрядом. И если одна такая птичка — больно, но не страшно, то стайка подобных красавиц — это уже больно. Вот и жукам не поздоровилось, когда стайка на бешеной скорости пронеслась сквозь их тучу и выдала весь накопленный заряд, буквально испепелив жуков.

Выполнив свою роль, стайка вернулась обратно к своим основным обязанностям — наблюдала за небом и предупреждала нас о появлении любой мало-мальски серьезной угрозы. А таких угроз было не мало. даже если забыть про летающих тварей, выползших снизу, были и другие желающие поживиться нашими тушками. Поналетели с окрестностей, едва почуяв запах наживы. Вот о них нас и предупреждали эти «махнатики». Благо хоть, такие неприятности уже стали редким явлением. Крупные «летуны» осознали уже, что связываться с нами — себе дороже. Пауки, змеи и «сколопендры» — не дремлют. Сбивают влет. А со всякой мелочью и редкими дурными одиночками «стрижи» и сами прекрасно справляются.

Самой большой проблемой в нашем продвижении была местность. Трущобы как-то не предназначены для прохода больших отрядов. Потому и пришлось нам разделиться на три «рукава». Центральный, со мной впереди — пробивал дорогу. Слева шла сборная солянка под предводительством «Питона». Так я про себя обозвал этого змея. Крайне серьезный товарищ, присоединившийся к нам, после заключения союза с Согом. Сам на наш отряд вышел, вместе со своей группой различных зверушек. И после нашего короткого «общения», спокойно согласился пойти ко мне в подчинение и взял на себя роль «офицера», обосновавшись на левом фланге. Кто он, что он — не знаю. Не до выяснений было. Но, пока что я был полностью им доволен.

Справа и немного сзади шел Шустрик, со зверьем, переметнувшимся от Сога. За этот фланг я беспокоился меньше всего. Просто-напросто потому, что там братец. Если кто-то не кинется на меня, а полезет к нему — результат будет тот же. Да и отряд Сога шел по улочкам с той же стороны и львиная доля тварей лезли там именно к ним. Шустрик по большей части просто задавал своим направление, а сам частенько отставал, помогая нам прикрывать тылы от шальных тварей, зашедших в тыл.

По центру, прямо у меня за спиной находился Ангере, вместе с теми, кто не мог сражаться или был слишком слаб для этого. Он осуществлял для нас роль связиста и поддерживал своей энергией «передовую» и оба «фланга». Ну и в тыл поглядывал, как на самое слабое наше место. Поставить туда кого-то серьезного и отрядить бойцов мы не могли. Некого. Почему, собственно и «фланги» шли по параллельным нашей улочкам, немного отставая. Выманивали на себя всех, кто заходил к нам в тыл.

С таким построением мы и дошли практически до самой «центральной». На что понадобилось больше четырех часов из-за непрекращающейся бойни. Слишком уж много всякой нечисти повылизало из под земли. Пусть серьезные твари и были редкостью. Но и мелочи было столько, что приходилось чуть ли не прорубаться через них, чтобы пройти хоть пару десятков метров вперед.

Перед основной целью похода мы ненадолго остановились и обсудили дальнейшие действия с Согом и его людьми. Предстоял финальный, самый сложный рывок. И то, что предлагал Сог, хоть и звучало — максимально логично. Но почему-то сильно мне не нравилось.

Глава 8

— «Шустрик, отсекай их!» — Скомандовал я, сцепившись с очередной в край обнаглевшей тварью и не позволяя ей пробить наш импровизированный строй.

— «Барсик, слева» — Напомнил мне по мыслесвязи Ангере, перекидывая на меня небольшой поток энергии, позволившей мне немного воспрять духом, откинуть усталость и отбросить наконец своего противника.

Оглянувшись и поняв, в чем дело, я невольно выматерился. Подловив момент, когда отброшенная крысо-черепаха, поднимаясь на ноги, подставила мне уязвимый бок, я сильно полоснул ее когтями, стараясь посильнее рассечь кожу, мясо и связки под лапой и отскочил назад, в глубь строя. На мое место тут же шагнул один из людей сога, втыкая в брюхо потерявшей равновесие твари длинное самодельное копье. Но меня это уже не интересовало. Ангере крайне вовремя привлек мое внимание. В очередной раз в этом долгом бою.

Как оказалось в настолько серьезных замесах даже мой «Контроль окружения» не вытягивал столько задач. Да и усталость брала свое. Слишком долгий бой. Слишком много противников. Слишком большое количество событий на единицу времени. Слишком много разных «слишком».

Вот и сейчас, хоть произошедшее и было в «границах моего внимания», но заметить эту неприятность я все-таки не смог. Левый фланг нашего центрального отряда безбожно продавливали, фактически разрывая любого, кто пытался хоть что-то противопоставить наседающим тварям канализации.

Прошмыгнув под ногами людей и увернувшись от столкновения с нашими зверушками, я сходу ворвался в ту кучу малу, в которую превратился почти весь наш левый фланг. Виной тому стали уже хорошо знакомые мне жуки. И не менее хорошо знакомые «осьминоги», ударившие одновременно с ними. Крайне неудобным противником они оказались для нашего совместного отряда и его бойцов. Что для людей, что для зверья — сильно мелкие и многочисленные цели.

А «Осьминоги» и сами по себе были не подарок. В первую же нашу с ними встречу мы сходу потеряли сразу троих. Несмотря на то, что эти твари не имели никакой защиты, обладали крайне уязвимым для любых атак телом и были крайне медленными, любая стычка с ними без потерь не заканчивалась. «Осьминогами» я их прозвал просто по аналогии со знакомыми мне животными. От реальных осьминогов там было крайне мало. Лишь общие принципы.

Твари эти представляли из себя огромные клубки длинных и тонких щупалец с когтями на конце. Причем кроме этих щупалец у твари вообще больше ничего не было. Ни ярко выраженного тела, ни каких-то ясно различимых мест соединения щупалец. Ничего. По сути — мясное перекатиполе, убить которое можно только одним способом — разорвать на мелкие мелкие части, не обделив внимание ни один из отростков.

С чем, естественно и возникали определенные проблемы. Щупальцев этих у «Осьминога» было дохрена и в отличии от прообраза, с которого я взял для них название, эти щупальца были очень и очень резвыми и быстрыми. Едва в зоне доступа твари появлялась добыча, как львиная доля ее отростков выстреливала вперед, впиваясь когтями в плоть добычи, после чего тварь притягивала себя к ней, оплетала остальными и просто разрывала добычу на части, снова и снова кромсая плоть бесконечными ударами.

Встречаться эти красавцы нам начали на подходе к «центральной» улочке трущоб. И чем ближе к ней — тем больше. Насколько я понял, эти твари крайне не любили долго находится вне водной среды. Именно поэтому и не разбрелись по трущобам, как остальные. А если и пытались как-то «путешествовать», то старались использовать различные резервуары с водой для своих «опорных» точек. Всевозможные корыта, бочки и прочие емкости превратились для нас в наиболее опасные объекты, к которым пришлось относиться с повышенным вниманием. Ведь в таких бочках всегда можно было встретить очередную тварь. Зачастую — не одну. И это помимо того, что все прочие — «наземные» противники, никуда не делись, атакуя нас одной сплошной волной.

Проскочив между несколькими несколькими матерящимися «соговцами» я наконец добрался до точки назначения и ворвался в эту кучу малу, невольно превращая себя в шинковальную машинку. Все посторонние мысли в ту же секунду буквально выдуло из головы. На них просто не осталось времени. Стоит мне отвлечься или допустить хотьмалейшую ошибку и все. Присоединюсь к тем неудачникам, что валяются сейчас тут, вопя от боли или уже испуская дух, от сотен атак сразивших их тварей.

В какой-то момент я даже ощутил, что все — не вытягиваю. Сколько бы не молотил вокруг когтями, крутясь на манер бешеной юлы, сколько бы не отсекал щупальца и не разрывал на части жуков, их становилось только больше и больше. Свалиться под напором тварей не дал Ангере, идеально подгадав момент и нанеся тварям жесткий энергетический удар, на пару секунд парализовав практически всех, скопом. Невольно скривившись от осознания произошедшего, я резко рванул вперед, влетая в самое «кубло» из щупалец и тел жуков, после чего закружился еще быстрее, одной атакой разрывая по два-три противника и отсекая сразу по несколько щупалец за раз.

За время действия организованного Ангере «ментального паралича» всех противников покрошить конечно не удалось, но роли это уже не играло. Остатки недобитков уже при всем желании ничего не смогли сделать, отправившись туда же, куда и все прочие твари до этого. В мясной фарш под ногами.

Больше всего в этой всей ситуации меня расстраивало то, что в ближайшее время на Ангере можно больше не рассчитывать. А значит и количество потерь у нас вырастет. Коту-вампиру и так-то не легко приходилось. Попробуй-ка превратить себя в трансформаторную будку, что без конца перекидывает энергию туда-сюда на протяжении нескольких часов.

Так теперь ему пришлось еще и выложиться конкретно, спасая мои штанишки от посягательств «осьминогов». А ведь твари канализации — это вообще отдельный разговор. Я раньше думал, что энергетики у них вообще никакой нет. Но ошибался. Собственно благодаря Ангере и прозрел. Пусть и извращенная, но своя версия энергетики у них тоже имелась. И Ангере, пусть и с трудом, но мог на нее воздействовать, то и проделал уже в который по счету раз.

И у всего была цена. И у недавнего «ментального паралича», которым кот приласкал тварей, она тоже имелась. Чтобы провернуть такое, коту приходилось опустошать себя чуть ли не в ноль, выплескивая огромное количество энергии. Как накопленной — заемной, так и своей. Как итог, ему теперь нужно было время, прежде чем его энергетика придет в норму и он сможет снова активно действовать. Благо в его случае с этим вопросом было чуть полегче. Любого другого такая резкая потеря энергии могла бы и убить. Ну или надолго отправить на больничную койку. Кот же, благодаря своим способностям, отделывался лишь временной неспособностью к оперированию чужой энергией. Его «Вампиризм энергии», «Преобразование энергии» и «Усиление регенерации» позволяли гораздо легче переносить резкое опустошение запасов и очень быстро восстанавливаться после подобного. Но все равно — на ближайшие минут пятнадцать-двадцать на его поддержку можно не рассчитывать. Хорошо хоть, функции «связиста» он не утратил, видимо смог сохранить необходимый минимум резерва для поддержания этой возможности. А то останься мы еще и без «связи», как в прошлый раз, было бы вообще грустно.

— «Сог, твою медь, где там твои придурки?» — Перекинул я мысль своему «союзнику».

По задумке, озвученной Согом на недавнем «совещании», нашей целью был один из канализационных выходов. Что бы дать себе хоть небольшой шанс прорваться через толпы оккупировавших канализацию тварей, нам необходимо было на время перекрыть хотя бы один из них. После чего, по плану мы бы зачистили территорию вокруг выхода, заодно, собственно и прорвавшись на ту сторону.

План, конечно — так себе. По факту нам нужно было бы не только прорваться, но еще и выбрать для места прорыва одну из самых «многолюдных» точек, куда постоянно подползают «вражеские подкрепления». Но иных вариантов не было. Все выходы из канализации, к сожалению вели в разные ее участки. Да, где-то в глубине эти участки в итоге сливались в одну единую сеть подземелий, но ближе к поверхности никакого объединения между ними не было. Как итог — каждый выход был самодостаточным. Твари перли из них, не обращая внимания на то, что происходит у соседних. Нельзя было, к примеру, приманить их у одного выхода и надеяться, что у более дальнего никто не полезет, ломанувшись к ближайшей цели.

И проигнорировать эти выходы, протиснувшись между ними — тоже не получалось. Все они располагались на «ключевых» точках. На бывшем «рынке», на небольшой мини-площади с «трактиром», где я когда-то добывал «тараканов» и на крупном перекрестке восточнее, ближе к стене.

И так получалось, что участки между этими ключевыми точками — наиболее «сложные» в плане прохода. Узкие улочки, зажатые зданиями, хлам и мусор, сваленные непролазными кучами, в общем — смертельно опасный лабиринт, где из любой щели может выскочить засевшая там тварь и ты при всем желании не успеешь среагировать.

Потому, по задумке Сога, нашей задачей было прорваться именно к одной из «ключевых» точек, со входом в канализацию, перекрыть этот вход на время, после чего, пока орда тварей с других точек не подтянулась, зажимая нас в тиски, перебраться на ту сторону «центральной» и как можно быстрее «свалить в туман» куда подальше.

Самая большая сложность в этом плане — время. Твари и так нас чуют, подтягиваясь на лакомый «запах» желанной наземной добычи, так нам еще надо успеть прорваться, до того как окончательно завязнем. А для этого приходилось рваться вперед, практически не считаясь с потерями. Вот как сейчас. Повалили тебя «осьминоги» и жуки? Прости, прощай, твои проблемы. Пусть ты еще не на том свете, пусть твои раны не смертельны и ты мог бы выжить, но если ты не можешь продолжить путь здесь и сейчас, то тебя просто бросят. Неважно — человек ты или зверь. Наш или «соговец». И твари, наседающие с тыла, такой подарок точно не пропустят. Мне этот факт крайне не нравился, но я вынужден был с ним мириться. Сог ведь действительно прав. Единственный шанс прорваться — скорость и напор. И ради этого приходилось чем-то, а точнее — кем-то, жертвовать.

К выходу канализации мы прорвались на удивление быстро. Всего за час получилось опрокинуть и сломить сопротивление тварей. Эта последняя волна, опрокинувшая левый фланг центрального отряда, состояла в основном из всякой мелочи и различных «неторопливых» тварюшек, плотно оккупировавших территорию вокруг входа. Ну и из тех, естественно, кто лез на поверхность. Но этот поток у наших бойцов перекрыть получилось довольно быстро. Просто завалив вход тушами тварей и встречая пробирающихся через этот завал тварей ударами топоров и самодельных копий людей и когтями и клыками зверья.

Люди Сога к этому моменту уже должны были подготовить вторую часть плана. Притащить наспех сколоченные из подручных материалов щиты и заблокировать ими и баррикадами, как выход из канализации, так и входы-выходы на эту площадь. И если на западе и востоке, проходы по «центральной» уже достаточно быстро и споро завалили, как и у нас за спиной, то вот к самому входу, сдерживаемому нами — никто особо не спешил.

— «Сог, сволочь, где щиты?» — Ругнулся я, так и не дождавшись ответа.

Плюнув, я на уловил мгновение и выскочил из мясорубки боя, оглядываясь вокруг и пытаясь понять, почему мой «союзник» вдруг стал медлить.

— «Ах ты ж….!» — Урм мау! — Ругнулся я, осознав увиденное.

Все это время мы с «соговцами» сражались плечом к плечу. Вместе прорывались по улочкам, вместе сражались с тварями и вместе собирались в итоге прорываться. Никакого разделения на «нас» и «их» к этому моменту уже не было. Ибо так разделяться было как минимум глупо. На подходе к «центральной» наши отряды смешались в три единых рукава, где невольно организовался свой порядок следования. Впереди — наиболее сильные звери, за ними — вооруженные «соговцы» и наши «беженцы», поддерживающие их. За ними — все остальные, а также бойцы «запаса», сменяющие «выбывших» или выбившихся из сил. За спиной — отряд поддержки, наиболее слабые звери и люди и прикрывающие тыл бойцы. Этот же отряд, организовывал баррикады, колотил щиты и выполнял прочую работу, по ходу нашего продвижения.

Именно то, что мы с «соговцами» сражались «единым фронтом» и позволило мне немного расслабиться. Ведь в такой ситуации как-то схитрить и прокинуть нас у Сога бы не получилось.

Как оказалось, я сильно ошибался. Возможно — по той причине, что я невольно перенес на Сога свое отношение к бойцам своего отряда. Я искренне считал, что Согу хоть немного интересны его собственные люди. В общем-то не ошибся. Ошибся только в том, что приписал к его понятию «свои люди» — всех, кто за ним пошел.

Костяк его отряда, напрочь забив на нас и на львиную долю своих товарищей, вполне спокойно втягивался в переплетение улочек впереди, наплевав на нас и на все наши проблемы. Что еще хуже — установленные на «центральной» баррикады уже трещали под натиском подошедших на огонек толп тварей с других входов.

— «Ну… С..@!» — Вздохнул я, повторно осматриваясь вокруг — «Ангере, давай клич, пусть бросают все свои задачи и стягиваются сюда.»

Глава 9

Что можно было сделать в возникшей стараниями Сога ситуации? Ну, если по его замыслу, то просто сдохнуть, прикрыв его отступление. Но следовать подобному замыслу у меня желания не было никакого. В моих планах — выжить, вытащить всех из этой западни и надрать этой зарвавшейся сволочи задницу. Да, сам понимаю — звучит банально и пошло, но… Я, на секундочку — кот. Большой, даже здоровый, но кот. И в моем исполнении задонадиралавка уже будет выглядеть не так смешно, как звучит. Но что бы совершить эту месть, придется сперва разобраться с первыми двумя задачами.

Времени на раздумья — секунд двадцать, до того, как творящееся вокруг окончательно превратится в беспорядочную свалку. В иной ситуации — сделать уже ничего не было бы нельзя. Но для меня — море времени. Успею даже поспать и кофе в постельке погонять. С кровью, блин. Ну а как иначе? За чрезмерное «Ускорение сознания» придется заплатить. И «Энерго-компенсатором» подобную нагрузку полностью не сгладить, как бы ни хотелось.

— «Шустрик! Питон! Тащите свои хвосты сюда!» — Рявкнул я — «Плевать на баррикады, все равно проломят»

Эту мысль, я послал практически неоформленным ментальным посылом. лишь бы общий смысл был понятен. Весь текст послания был озвучен только у меня в голове. Для остальных озвучивать его не имело смысла. Слишком быстро я сейчас думаю и если попытаюсь вкладывать в свои послания слишком много смысла, то их просто никто не поймет. О чем говорить, если даже Ангере сейчас не был в состоянии распознать, все что я ему «говорю». Он лишь пересылал мои сообщения адресатом, с каждой секундой все сильнее и сильнее скручиваясь от жесточайшей боли.

— «Потом извинюсь» — Сам себе пообещался я, после чего вернул концентрацию на происходящее вокруг.

— «Нод! Ангере под мышку и валите все в переулок!» — Продолжал я строчить приказы, словно из пулемета — «Рагер! Прибей ты эту дрянь, да побыстрее! Сораг! Брось щит! Да не на землю, придурок. В переулок брось!»

Я сам этого сейчас не осознавал. Только потом, когда появилась возможность обдумать происходящее, понял, что именно я тогда творил. Будучи связанным со всеми вокруг способностью Ангере, я превратился в какой-то причудливый вариант мыслящего сервера, а все люди и звери, соединенные со мной были клиентами этого сервера, что полностью подчинялись мне. Не всегда удачно, не всегда правильно, но смысл это не меняло.

Вот и Сораг, едва получив мой приказ, не раздумывая бросил свой щит вперед, в тот самый переулок. И, как и было задумано, он словно распорка встал на пути рушащейся баррикады, позволив ей просуществовать целых три дополнительных секунды. А три секунды для меня, да под почти двадцати-кратном ускорением — это море времени. Жаль только мои «конечности» не способны двигаться с таким же ускорением, а значит — скоро я их потеряю. Именно поэтому и Сорага и весь его отряд я не задумываясь списал со счетов, отрубив с ними «канал связи». Как я это сделал, ни тогда, ни позже, так и не понял. Ведь этот «канал связи» — не моя способность. Но… Я как-то смог их отключить и не только их. Чем, к слову, несколько снизил нагрузку на Ангере.

Жаль, конечно, было терять Сорага, хороший малый. Чуть ли не один из первых, кто присоединился к нам. И ни разу нас не подводил. Но… Сейчас не было места жалости. Потери будут в любом случае. И моя задача сейчас — не спасти всех, а спасти хотя бы большую часть. Сораг в этой ситуации оказался слишком далеко и за те три секунды, что простоит баррикада, уйти он не сможет. Как и его бойцы. А значит — нет больше смысла тратить на них время и ресурсы. Жестоко? Не спорю. Даже сейчас я уже понимал, что не раз потом буду корить себя за подобное решение. И не раз доказывать себе, что по другому было никак.

За счет пожертвованного отряда, я смог выиграть остальным примерно двадцать пять — тридцать секунд времени. Точнее я это время выиграл на тыловом направлении. Удар в спину нам временно не грозит.

— Шустрик! Немедленно сюда! Бросай своих, пусть сами выбираются к центру. Ты тут нужен! Даю цели…

Мой братец, пожалуй был единственным, кто каким-то непостижимым образом поспевал за ходом моих мыслей. Точнее — поспевало его тело. разум же, в горячке боя братец полностью отключил, отдавшись на волю инстинктам и доверившись моим мысленным командам. И я, без всяких зазрений совести, воспользовался этим на полную катушку. Рыжая молния, оставляя в воздухе размытый силуэт металась по всему восточному направлению, практически в одиночку остановив весь напор тварей.

Жаль, конечно, что это очередное «комбо» наших способностей, не может длиться долго. резервы Шустрика не бесконечны. Впрочем, я и не собирался использовать его больше необходимого. Буквально еще четыре секунды и «Вихрь когтей» Шустрика выдохнется, после чего отзову его с передовой. С его «Призрачным шагом» уйти от тварей не составит проблем.

К слову, благодаря этому нашему «комбо», когда я просто отдаю команды, следя за происходящем, Ангере их передает, а Шустрик вовсю воюет, я невольно смог разгадать, в чем же на самом деле прикол его способности. «Призрачный шаг» которая. Раньше я думал, что она сильно похожа на мою, но работает несколько иначе. Как оказалось — немного ошибался. Только получив такую уникальную возможность, как сейчас, под «Ускорением», я увидел в чем же весь секрет.

А секрет крылся в совершенно ином способе использования энергии для «Контроля инерции». Там где я действовал топорно, буквально спрессовывая энергию под собой в монолитную стену-ступеньку или превращал ее в сильный выброс, чтобы погасить или усилить свою инерцию, Шустрик действовал иначе. Он делал всего один мощный толчок, а после уже не гасил его и импульс своего движения тоже больше не усиливал. Он его перенаправлял. И делал это мастерски! А так как на перенаправление требуется усилий в разы меньше, чем на остановку или ускорение, то и энергии на это тратилось в разы меньше. В итоге, с каждым применением способности его скорость только возрастала. Мне это напоминало катание на коньках или роликах с горы. Очень похожий эффект. Только разгон мгновенный.

«Вихрь» же «когтей» был полностью производной от этих его выкрутасов. Он даже удары не наносил как таковые. Просто подгадывал так, что в месте очередного применения своего «Призрачного шага» под одной из его лап оказывался противник. Итог понятен.

Как говорится, это тот самый случай, что описан во многих книгах по боевым искусствам, воспет в кино и процитирован различными великими людьми. «Я не боюсь того, кто знает тысячи ударов. Я боюсь того, кто знает всего один удар, но тренировал его тысячи раз». Ну или как-то так.

Заметив за собой, что невольно отвлекся, я мысленно встряхнулся и вернул внимание к происходящему вокруг. К сожалению с подобной потерей концентрации сделать я ничего не мог. Все же, мало кто способен долго и упорно концентрироваться на чем-то одном, не допуская ни малейшей лишней мысли в свое сознание. Вот и я, к сожалению, не из таких. А в текущей ситуации любая посторонняя мысль «вертится» в голове достаточно долго, чтобы обратить на себя самое пристальное внимание. Главное — не увлекаться, вовремя это осознавать и отбрасывать в сторону. Я и не увлекался. Надеюсь.

— «Да твою ж медь!» — Ругнулся я, осознав, что снова отвлекся и чуть не промухал резкое изменение ситуации.

Тварям видимо надоело ломиться в лоб и они решили пойти обходными путями. Из окна одного из домов вниз неспешно опускалась туша какой-то здоровой твари. Понятно, что медленно — для меня, но вот остальные ее еще даже не заметили. И если она сейчас упадет вниз, то левый фланг падет в разы быстрее, чем я рассчитывал.

Кто бы знал, как мне сейчас не хватает еще одного такого же серьезного бойца, как мой братец. Бочонка, к примеру. Или Леди. Да даже кого-то вроде Вожака или Гибри. Они бы тоже задали жару.

Впрочем, кое-кто, кто не сильно уступал в силе последним двоим, у меня все же имелся.

— «Питон! Удар хвостом! Лево, верх!» — Сформировав более сложный мыслеобраз, чем обычно, буквально выстрелил им в Ангере. Кот не подвел, не потеряв ни мгновения, на «Рикошет» мысли к Питону. К сожалению, больше подобных сложных команд через него переправить уже не получится. Кровь, брызнувшая из уха — явно на это намекала.

Питон не подвел, даже не видя противника, лишь получив мысле-образ, он извернулся и обрушил на падающую тварь мощнейший встречный удар тяжелого хвоста. Тварь буквально смело. Будь удар чуть сильнее и это сволочь бы вернулась туда, откуда и прыгнула. Обратно в здание. Но уже на этаж ниже. А так — кладка выдержала, позволив твари превратиться в смачную мясную сопельку, размазанную по ней.

Я сам в это время тоже время не терял, во всю резвясь в самом центре и прикрывая еще один наш фланг. Жопный, чтоб его. Ну или нижний. Или как его назвать? Короче говоря, с ленцой бегал вокруг входа в каналку и раздавал тумаки налево и направо. Но… это для меня самого с ленцой. Для тварей же это оказывалось чересчур уж быстро. Они не всегда успевали меня заметить, не то что как-то среагировать. За последние пятнадцать секунд я уже отправил на тот свет пятерых и останавливаться даже не собирался.

К сожалению и тут тоже не все было так гладко. Куча трупов, перегородившая вход, хоть и организовала пробку на входе, но панацеей тоже не была. Да, несколько самых юрких, сумевших протиснуться между трупов, я угомонил, но лезть-то твари не прекратили. И что хуже всего, я уже заметил, как понемногу пробка из тварей начала подрагивать и приподниматься. А это могло значить только одно. Снизу лез кто-то серьезный. И дожидаться его появления отнюдь не стоило.

Благо, такой необходимости не было. Всех кого мог, я уже выдернул из свалки боя. Мой «костяк», в большинстве своей смог отступить и сейчас мы активно уходили в тот же проулок, через который недавно скрылся Сог и его компания.

Конечно и там не обошлось проблем. Эта сволочь перегородила переулок баррикадой. Из тех самых щитов, которыми планировалось накрыть и заблокировать вход в каналку. Конечно, преграда та серьезностью не блистала, но время на свое преодоление тоже потребует.

И это время я смог выиграть всего одним единственным способом. Поступил почти также, как недавно Сог. Оставил заслон. Некоторых мне реально было жаль бросать на съедение тварям. Сорага, Борка, Одну из сколопендр и матерого паука-волка. Все они давно зарекомендовали себя крепкими и серьезными бойцами. Но вытащить их из боя, не потеряв «костяк», я не мог бы при всем желании.

Остальных же, также «оставленных» прикрывать наш отход я уже не жалел ни капли. Бывшие Соговцы и те, кто к ним переметнулся из моего отряда, уже осознали, что произошло, но изменить ничего не могли. Пока мы с Шустриком и Питоном проламывались сквозь заслон в переулке, их просто-напросто разорвали, без малейшего шанса на сопротивление.

Едва путь стал свободен, как наша троица, при поддержки еще нескольких бойцов, кинулась назад, встав на пути у вала канализационных тварей. Стоять насмерть от нас не требовалось. Но отбить немного времени было необходимо. И остановить такой массовый «навал» монстров, могли только мы. Остальные просто легли бы «под каток» без всякого толка. Пусть уж лучше уходят из под удара. Как и планировалось. Ну а мы… А что мы?

Как и ожидалось, несколько мощнейших ударов хвостом, при поддержки моих «Импульсных», опрокидывающих почти любую тушу или хотя бы останавливающих ее. Сверху это полирует Шустрик, «Сколопендра» и пара пауков с их «Шокерами»… И перед входом в переулок выситься небольшая горка кучи-малы тварей, об которую запнулись все остальные.

— «Отходим!» — Скомандовал я, видя как последние участники отряда втягиваются в переулок.

Рванувшись в перед, я догнал одного из подростков, первыми присоединившихся к нам, запрыгнул к нему на руки и отдав последнюю команду — Шустрик за главного! — вырубился. Чрезмерное «Ускорение сознания» качественно и бескомпромиссно накрыло-таки меня откатом.

Глава 10

По уже давно заведенной и опостылевшей традиции приходить в себя было… отвратительно. Но в отличии от других случаев — не настолько тяжело, как раньше. Все же, моя энергетика уже давно обзавелась некоторой устойчивостью к перегрузкам. Да и тело, вслед за ней. Как говорится: «В здоровом теле — здоровый дух». Правда… в моем случае все несколько иначе, но общая концепция примерно такая.

Что еще интереснее — очнулся я в довольно комфортной обстановке. Не посреди улицы у кого-нибудь на руках и не в центре сражения, как я подспудно опасался. Ведь никто же не мог запретить тварям преследовать остатки нашего отряда.

Но нет. Все тихо, мирно. Лежу в какой-то корзине, простеленной мягким тряпьем. В какой-то комнате, какого-то дома. Прям все по заветам фильмов ужасов. Только вместо слова «темный» — словосочетание «какой-то».

Медленно, стараясь не делать резких движений, я приподнялся на передних лапах и высунул морду за границы своего лежбища. Оглядевшись вокруг я удивился еще больше. Я и раньше почуял, что в комнате я не один, но только сейчас рассмотрел и осознал, кто тут рядом со мной. В углу, на лавке, почти в такой же корзине безмятежно дрыхнет Ангере. На полу возле него — троица подростков. Ну… Тут и нет ничего удивительного. Они от кота ни на шаг не отходили.

В другом углу, в таких же комфортных условиях устроился Шустрик, нервно подрагивая лапами во сне. Всё остальное пространство комнаты тоже было занято. Свободных мест практически не осталось. Тут были и люди и звери, спящие друг с другом чуть ли не в обнимку. Что, в прочем — не удивительно. Таких комфортных и привилегированных условий, что устроили нашему кото-трио не досталось больше никому. Спали прямо на голом полу. А тут довольно прохладно.

Ну или на стенах, как в случае некоторых змей, одно паука и знакомой сколопендры. Впрочем, со словом «спали» я явно поторопился. Скорее отдыхали. Та же сколопендра, едва я на нее посмотрел, ответила мне аналогичным взглядом. Не очень осмысленным, правда. Наверное сработал какой-то инстинкт зверушки, заставивший ее среагировать на направленное внимание.

В общем, судя по всему отряд смог благополучно выбраться из той переделки. И пока я был в отключке они нашли некое безопасное место, где и завалились на отдых. Учитывая сколько напряга было за время нашего прорыва — такая повальная солидарность в желании «подавить на массу» мне прекрасно понятна.

Из открытых вопросов оставался только один. Исторический. Нужно разобраться в том, что происходило после моей отключки. В принципе в этом деле мне может помочь любой из тех, кто находился сейчас тут. Хоть человек, хоть зверь. Разбуди, да узнай. Навык «Менто-общения», позаимствованный у Ангере я прокачал достаточно сильно. Вполне способен «перекодировать» свои мысле-образы, чтобы общаться с окружающими, без помощи кота. Конечно не так качественно и всеобъемлюще, как делал это он, но тоже на вполне достойном уровне.

Во многом такой скачек произошел за счет недавнего перенапряжения, где все мои возможности были задействованы на максимум. Особенно — умственные. Хочешь не хочешь, а научишься, прокачивая через свой мозг огромные объемы информации, передавая команды и мысле-образы окружающим и пытаясь подобрать их «кодировку» так, чтобы поменьше нагружать едва держащегося в сознании Ангере.

В общем, я и сам сейчас не понимал — как и что нужно делать, чтобы, к примеру, «поговорить» с каким-нибудь человеком. Однако прекрасно чувствовал, что если мне это понадобиться — осилю эту задачу без проблем. Ну а со зверями и раньше не было особых проблем. Тут и простых «мыслеобразов» достаточно.

Единственное что подкачало — это радиус. Для общения нужен близкий контакт. В идеале — до трех метров. При некотором усилии — до десятка. На большее расстояние мои «мысле-образы» долететь просто не способны. Я все же не «внешник» и не способен контролировать даже свою собственную энергию, заключенную в таких «посланиях». А без поддержки «целостности» за счет этой энергии «мысле-образ» просто разорвет потоками энергии, словно его и не было, едва вложенная энергия потеряет стабильность.

Будить я никого естественно не стал. Зачем? Они все не слабо выложились. Так что пусть отдыхают. Сил набираются. Мало ли, что там будет дальше. Да и — по-любому ведь, если мы тут спали, значит место безопасно, а в текущих условиях «безопасное» и «охраняемое» — это одно и тоже. А значит — выйди, найди часового или еще кого бодрствующего, да расспроси. Собственно, именно так я и поступил.

Стараясь не особо напрягаться и не делать резких движений, я вылез из корзины, спрыгнул на пол, с трудом попав на пяточек свободного от тел пространства и лавируя между телами отдыхающих, потопал на выход из комнаты.

Найти кого-то, кто мог бы ответить мне на все вопросы, не составило ни малейшего труда. Они сами меня заметили, сами подбежали, сами обняли. В общем, несмотря на легкую боль и головокружение, против «таких» ответов, я ни сколечко не возражал. Ибо мои поиски по сути были окончены. Едва выйдя из небольшого домика, ставшего прибежищем почти для всего моего отряда, я оказался в нежных и любящих руках своей «хозяйки».

Сиэла была готова меня буквально затискать, ничуть не сдерживая этого своего порыва, несмотря ни на какие мои протесты и увещевания немного хромающего трактирщика. Да и Гибри, во всю выражал свою радость, кружась вокруг и пытаясь хоть иногда, но уловить момент и прыжком достать до моей морды. Прическу видимо хотел мне поправить. Слюнями уловить в красивый зализ по последней собачьей моде.

Единственная, кто не смог выразить свою радость — жена трактирщика Траде. Благо, хоть она и была слаба и большую часть времени отдыхала где-то на втором этаже соседнего дома, но по уверениям Ситре, ее здоровью уже ничего не угрожало.

Бочонок, к слову, едва услышав радостные возгласы Сиэлы, тоже показался на глаза. Увидев брата, пусть и потрепанного, но живого, я словно скинул с плеч огромный груз, все это время давивший меня к земле.

— «Ну здравствуй, здоровяк» — Хмыкнул я, когда меня наконец поставили на землю и я-таки смог к нему подойти и легонько боднуть его плечом. Впервые за все время, что я живу в этом мире, в теле кота, я смог воспринять Бочонка действительно, как брата. А не просто… родственника, пусть и близкого. Правду говорят: Имея — не ценим, а потерявши — плачем. Так и со мной. До последнего цепляясь за свою прошлую жизнь, я не мог себе позволить расслабиться и принять произошедшее. Точнее — принял-то я это давно. Но, пожалуй только сейчас, принял это полностью, отбросив все свои заморочки куда-подальше. Аккурат после того, как чуть не потерял Бочонка, побывал в бою и вынужден был взять на себя ответственность за доверившихся мне существ. И не важно, люди то или звери.

— «И тебе привет, дурик» — Видимо уловив какое-то изменение в моем к нему отношении, Бочонок, даже в эмоциональном плане, ответил мне гораздо теплее и открытие, чем когда бы то ни было раньше. Словно, своим недавним прозрением, я сломал стену между нами. Стену, которой по сути и не было.

— «Как ты? Цел? Как твои?» — Чувствуя некоторую скованность, спросил я.

— «Нормально» — Пожал плечами Бочонок — «Скоро буду как раньше. Мои в порядке, спаслись все»

— «Ясно. Это хорошо» — Довольно улыбнулся и не удержавшись, отвесил Бочонку легкий подзатыльник — «Это тебе за дурика»

— «Ах ты…» — Возмутился братец и дернувшись в мою сторону, впечатался в меня своим необъятным… боком.

Повалив меня, бартец начал шутливо по мне топтаться и пытаться укусить. В отместку, я несильно молотил его лапами и раз за разом делал ему хитрые подсечки, не позволяя зафиксировать себя на лопатки. Сиэла, видя это, весело смеялась, трактирщик, хоть и отреагировал гораздо спокойнее, но тоже едва сдерживал улыбку. Гибри же, как всегда изображал кото-мойку. Доставалось как мне, так и Бочонку, вызывая у того приступы недовольства и заставляя изредка отфыркиваться. В иной ситуации за такое нахальство щенок бы получил по ушам, но сейчас у Бочонка была небольшая проблема. Он активно пытался удержать меня и не дать подняться, так что на мелкого у него просто не было времени.

Внезапно в нашу возьму вклинился третий участник, превратив нашу борьбу в рыжий комок непонятно кого. Шустрик вообще без всяких стеснений ворвался к нам, походя подсек лапы и уронил Бочонка. На меня, блин, после этого, с видом абсолютного превосходства на морде, прошелся туда-сюда прямо по нам.

Оставлять подобное безнаказанным не захотели ни я, ни Бочонок. Братец схватил нахала за мелькнувший мимо хвост, слегка прижав его клыками и заставив Шустрика невольно вздрогнуть от неожиданности. Чем и отвлек его внимание. Ну а я, вывернувшись из под Бочонка, навалился на братца, роняя его на землю. В следующий миг Шустрик знатно пожалел о своем недавнем поступке, ведь топтались по нему уже мы с братцем. Да еще и делали это со всем своим удовольствием.

— «Ну ладно, хватит» — Через пару минут возьни, остановил я братьев. Башка снова разболелась и эти игры перестали доставлять мне удовольствие. Немного расслабился, порадовался, что с этими дуралеями все хорошо и что мы все выбрались из недавней заварухи и хватит на этом. Пусть одна проблема — воссоединиться — ушла, но остальные-то никуда не делись.

— «Ситре» — Сформировав «перекодированный» мысле-образ, обратился я к трактирщику. Чем здорово его удивил. Да и не только его. Сиэла тоже поймала мою мысль и вполне ее «услышала». Не умел я пока контролировать свои «обновленные» послания и направлять их только адресату. Все, что я говорю в таком «режиме» слышат все, а не только адресат — «Где мы?»

— О как! — Хмыкнул трактирщик — Заговорил прям по-человечески. Уже и котом тебя не назовешь теперь.

— «Ага, типа того» — Оценив подколку, улыбнулся я — «Но с этим потом. Времени нет объяснять. Так где мы?»

— Хорошо — Уловив серьезный «оттенок» моего вопроса и заявления о времени, кивнул трактирщик — Лагерь выживших.

— «Кто тут главный? Нам всем грозят большие проблемы, если не поторопимся»

— Ну я тут главный — Невольно хмыкнул Ситре — Ты про будущий огненный ад, который нам готовят альянсовцы?

— «О как» — Невольно прибалдел я от его ответа.

Пусть мои мозги до сих пор не пришли в норму и соображал я немного туго, почему же и тупил частенько, обдумывая что и как сказать по несколько секунд, но, все же, совсем идиотом не был. Я уже успел осмотреться вокруг и примерно понять — где я и что вокруг происходит.

По «эту» сторону трущоб все оказалось не так печально, как было по «ту». Здесь выжившие смогли организоваться, вокруг единого центра и организовать какую-никакую, но оборону. Небольшой район превратили в мини-крепость и достаточно сильно укрепили. Некоторые дома наглухо заколотили, переулки между ними забаррикадировали и организовали защиту всего этого дела, без проблем отбиваясь натиск тварей и не давая им проникнуть за ограждения.

К слову, тут вполне себе присутствовал тот же вариант взаимопомощи между людьми и животными, что был и там. Звери защищали это укрепление наравне с людьми. И никто по этому поводу особо не парился. Звери прикрывали спину людям, люди не давали в обиду зверей.

Я было подумал, что нашелся кто-то достаточно сильный и умелый, кто и собрал вокруг себя всех выживших. К примеру один из выживших офицеров Бурде, отступивших в трущобы — Драго или Нердар, к примеру. Но, ошибся. Этим самым «достаточно сильным и умелым» оказался трактирщик.

Так-то я и раньше замечал в Ситре неплохие задатки лидера, но особо он их не проявлял и не выпячивал. Управлял трактиром, прикрикивал на обслугу или наемных рабочих, утихомиривал клиентов, когда ситуация не требовала вмешательство охраны, но на этом и все. И только сейчас он «раскрылся» и развернулся на полную катушку.

То, как тут все оказалось организовано, то как его, без пререканий, слушались люди и звери, тот авторитет и сила, что так и веяли от Ситре. Все это знатно удивляло, заставляя смотреть на этого человека абсолютно другим взглядом и задаваться вопросом — «Откуда это все в простом трактирщике». И — «Так ли прост трактирщик на самом деле?». Ведь, к своему стыду, о его прошлом я знаю крайне мало. Кто он? Откуда столько опыта и понимания в управлении людьми? И следом — чем он тогда занимался раньше, до того, как стал хозяином трактира?

А ведь, если подумать, под трактиром был тот самый здоровый кристалл, из-за которого ни альянс Градо с Эдером, ни «портовые», не могли спокойно спать. И абы кого «держать» подобное место под контролем, глава клана бы не поставил. Просто из… «стратегических» соображений. Да и помнится, те же «охранники», что дежурили в трактире, без малейших пререканий выполняли любые просьбу трактирщика.

— «Словно… Словно так и надо» — Мелькнула абсолютно логичная и правильная мысль.

А ведь любого другого «гражданского», чуть что им не понравится, «охранники» без малейших душевных терзаний могли отпинать, отправив на пол «отдохнуть». А трактирщика слушались.

Я-то раньше на это особо не обращал внимание. Приняв, как данность. Просто потому что… Ну, не знаю. Случается подобное. Происходит какое-то событие, а ты воспринимаешь его фоново. Словно всегда так было и ничего такого в этом нет. Отвлекся на насущные вопросы. Загружен проблемами. И только через много-много времени, понимаешь, а ведь… «Есть чо!».

Да и если вспомнить, как легко Ситре доставал разные ништяки, вроде моего ошейника, как легко договорился о моем проживании в трактире, о моих братьях и сестренке. Как с магами общался, без малейших напрягов.

Если вспомнить все это, то и удивляться уже и нет смысла. Самое правильное — открыть глаза, посмотреть на трактирщика снова и задаться вопросом — «А кто же он такой, собственно?»

И стоило мне это сделать, как я наконец заметил то, что стоило заметить с самого начала. С самых первых секунд, едва я его увидел, выйдя из дома и встретив «своих».

На указательном пальце трактирщика, в свете клонящегося к закату солнца поблескивал массивный золотой перстень. Перстень, с очень хорошо знакомым мне гербом. Перстень, что раньше я видел лишь однажды. На руке главы клана Бурде.

Глава 11

Сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. Ситре стал главой клана? Вместо почившего Бурде? Эт как так? Простой… ну фиг с ним, пусть НЕ простой, но трактирщик?

— Хах! — Хохотнул Ситре, заметив мою реакцию и прекрасно поняв ее причины — Присмотрись.

Повернув ладонь так, чтобы мне было прекрасно видно перстень, он позволил мне более тщательно его разглядеть и заметить то, что изначально ускользнуло от меня. Я ошибся. Это был не тот же самый перстень. Просто очень и очень похожий.

Но даже так. Тот же или не тот же — не важно. По всем признакам эта печатка подавала почти те же энерго-сигналы в пространство, что и тот, что был у Бурде. Иными словами, это тоже был перстень владетеля. Я отлично видел, как из его нутра выходят тончайшие линии энергии, что разбегаясь в разные стороны тянутся к людям вокруг. И не только к людям, но и к зверью. Иными словами — к членам клана. Так же, как это было и с перстнем Бурде.

— «Я не понимаю» — Честно признался я трактирщику. Ибо даже и вопрос грамотно сформулировать у меня не получалось. Сформулировать так, чтобы он максимально емко описывал ту кучу непоняток, что обрушились на меня в это мгновение.

— Не удивлен — Хмыкнул Ситре — Об этой истории знали немногие, а те кто знал старались помалкивать. Так что ты и не мог ничего узнать. Но, я расскажу. Время пока есть. За пожар можешь не беспокоиться. Нас эта проблема не коснется. Потом объясню почему. Пойдем в дом — Кивнул он на одно из зданий неподалеку. Как я уже смог понять, это было что-то вроде местного штаба. Или ставки главнокомандующего — Там и поговорим.

Зайдя внутрь и поднявшись на второй этаж, Ситре выгнал пару человек, до того споривших о чем-то над картой района и усевшись за стол, принялся рассказывать.

— Трущобы не всегда были такими. Тебе Баркисо и твоим братьям и сестре просто не повезло. Вы родились уже тогда, когда до того процветавший район города превратили в развалины. Впрочем — Он на секунду задумался — Родись вы раньше — два десятка лет назад, и вас бы просто уничтожили, как опасных животных. Но тебе и остальным в какой-то мере повезло. И сейчас мы имеем то, что имеем.

— «И что же мы имеем?» — Не понимая особого смысла этого короткого экскурса в историю, спросил я, намекнув, что пора бы перейти к делу.

— Не торопись — Отмахнулся Ситре — Поймешь о чем я чуть позже. Слушай дальше…

Пододвинув к себе карту и поманив меня, Ситре обвел территории трущоб и бывшие земли клана Бурде и продолжил — В те времена не было ни трущоб, ни клана, офицером которого ты стал волею судеб. Тогда весь западный район города, от северного пролома, до «границы» полностью принадлежал одной семье. Наэрде, что значило «крепкий запад». Название так себе, не спорю — Хмыкнул трактирщик — Но всем нравилось. Семью уважали и боялись. Также уважали и также боялись, как сейчас боятся и уважают «портовый» клан и его главу Фаоро нетленного. Та еще мразь если честно — Скривился трактирщик.

— «И что произошло?» — Невольно заинтриговался я. Ведь кое в чем Ситре был прав. Я интересовался историей города, хотел понять, что в нем произошло и как все пришло к такому… «идиотизму» с кланами, но так и не смог ничего выяснить. Даже в архивах, куда получил доступ не было ни одного упоминания о тех событиях. Максимум сухая констатация факта — «Год такой-то, день такой-то. Маседо» поглотил северо-западный район города и более не приспособлен для жизни.» И все. Более ничего. Ни причин, ни объяснений.

— Ну а что могло произойти? — Хмыкнул Ситре, но тут же невольно скривился — Борьба за власть, что ж еще? Тридцать лет назад мой отец, Наэрдеро, глава клана Наэрде — безвременно скончался. И как это обычно и бывает — внезапно.

— «Помогли?» — Уловив интонацию, уточнил я.

— Ну а как иначе? — Пожал плечами Ситре — Конечно помогли. И не только ему. Горячо «любимые» мной «портовые» и помогли. А если более конкретно, то виновником этого «замечательного» события был никто иной, как их глава. Он все организовал и помог моему отцу отойти в мир иной. А уже потом благополучно перессорил между собой его потомков. Я пытался навести порядок. Все-таки первенец — Ошарил меня трактирщик, скривившись в саркастической усмешке — Наследник, чтоб его. Кстати, спешу представиться Ситре дена Арде, властитель трущоб, личной персоной

— «Погоди…» — Невольно остановил я его — «Так Бурде…»

— Мой родной брат — Кивнул он, подтверждая мою догадку. Да и сложно не догадаться. «Ар» — «один», «Бур» — «два», «Де» — сокращение от «дер» — «запад». Иными словами «Арде» значило «первый западный», а «Бурде» — «второй западный». А следуя этой же логике названий легко расшифровываются и остальные западные районы города, с именами их властителей. «Эсере» — «Эсе» — «три» и «ре» — принявший или ставший во главе. И «Гра» — «четыре» и «до» — заполучивший, захвативший власть. Эти же выводы подтверждались следующими словами Ситре — Моего двоюродного брата и его сестру убили в самом начале. Их место заняли прямые ставленники «портовых» — Градо и Эдера. Что интересно, тут я перед Фаоро снимаю шляпу. Разыграл он все красиво. Эти два идиота до сих пор уверены, что добились всего сами. Но да не о том речь.

— «Почему ты мне рассказываешь все это?» — Мне хоть и было интересно, да и очень многое, происходящее в городе вставало на свои места, открываясь с новой стороны, но… Я действительно не понимал, почему вдруг трактирщик затеял весь этот разговор, с вводной частью в историю, максимально открыто и честно. И почему именно со мной?

— А ты еще не понял? — Хмыкнул Ситре.

— «Нет» — Честно ответил я.

— Тогда заткнись и слушай дальше — Пожал плечами Ситре и продолжил рассказ — Дольше всего козням Фаоро сопротивлялись именно мы с братом. У нас даже почти получилось отомстить ему. Почти — Вздохнув, он пояснил — Слухи о его бессмертии оказались правдой. Его дотла сожгли, буквально испепелили, а он восстал из пепла, словно ни в чем ни бывало. Если верить единственному выжившему из того отряда, что пытались его устранить, то его пепел, словно у легендарного феникса, вдруг вспыхнул синим пламенем, а через пару секунд из этого пламени вышел улыбающийся и невредимый Фаоро.

— «Хрена се у местных способности имеются» — Невольно удивился я. Упоминание про «феникса» я решил пока оставить на потом. Узнаю за это существо чуть позже. Может я, конечно, перевел неправильно, но… сомневаюсь. Все же я сейчас улавливаю не только слова людей, как раньше, но и их мысле-образы, которые они невольно выплескивают в пространство вместе со словами. И в этих мысле-образах фигурировал именно «феникс», а не что-то иное, просто похожее. А это уже интересно. Ведь в мое старом мире, это существо тоже встречалось в легендах.

— Этот провал дал клану «портовых» официальный повод объявить мне и моему клану войну. Ну и Бурде, как моему союзнику. Итог противостояния — у тебя перед глазами — Вздохнул Ситре. — Клана Арде больше не существует. А я стал обычным трактирщиком, потеряв свою власть.

— «М?» — Сделав жутко выразительные глаза, я кивнул на перстень, тем самым задав невысказанный вопрос.

— Именно — Кивнул Ситре — «Портовые» до сих пор думают, что я и мой клан были уничтожены. Однако, они ошиблись. Как видишь — я живее всех живых.Как и некоторые преданные мне люди. А значит и клан не был уничтожен, хотя «портовые» думают иначе.

Пару секунд помолчав, Ситре продолжил — Помнишь Эсере? Хотя, кого я спрашиваю, конечно помнишь. Так вот. Никто, кроме моего родного брата Рогре, тебе больше известного как Бурде, не знал, что он никогда не был в подчинении моего брата.

— «Эсере твой личный маг?» — Удивился я — «Но как? Я ведь видел связь с кольцом Бурде!»

— О! — Непонятно чему обрадовался трактирщик — Ты и на такое уже способен! Это хорошо! Видеть мир в его истинной форме не каждый может! Ну да, не об этом сейчас. Отвечая на твой вопрос — не один ты обманулся…

Чем больше пояснял и рассказывал трактирщик, тем сильнее я выпадал в осадок, понемногу осознавая, что тот бедлам и бред, что творился в этом городе и что был доступен моему пониманию — лишь маленькая вершинка айсберга. Как пояснил Ситре, «уничтожение» его клана и создание этих трущоб — все это фикция. им с братом пришлось пойти на подобный шаг, ибо сил, чтобы противостоять «портовым» и их прихлебателям — первым главам Градо и Эдера, у них попросту не было. После стольких-то междоусобиц. Вот и придумали они хитрый план, воспользовавшись одним из неизвестных противнику козырей.

Эсере. Именно он и был тем самым козырем. Его ужасающая физическая сила и прочие возможности были всего лишь показухой. От и до. Его способность, которую он развил до невероятных вершин, была несколько иная. Точнее их было две — «Марионетка» и «Свободный дух». Если не вдаваться в подробности, то он, при желании, мог взять под контроль любое тело и управлять им, словно своим собственным. Именно это он и проделал, вселившись в одного из магов-слабосилков, что в то время учился в академии. Точнее — он вселился не в самого мага, а в его труп. Душа уже покинула тело и Эсере его благополучно занял. По сути — почти «перерождение», но с некоторым исключением. В чем состоит это «исключение» мне Ситре говорить не стал, а спрашивать я не стал. То, как об этом упомянул трактирщик исключало возможность выспросить более конкретно.

Арде и Бурде, будучи братьями и ища способ противостоять обнаглевшим в край «портовым» разработали схему, при которой, они сперва «якобы» ссорятся. Потом «якобы» воюют между собой. После чего один из них — побеждает, полностью уничтожая своего брата и весь его клан. Для правдоподобия им даже пришлось отдать на растерзание «Маседо» часть города, превратив ее в трущобы.

«Кристаллиз». Так называлась та штука, которую вытащили «портовые» из под трактира. Раньше она располагалась тут, прямо под домом, в котором мы сейчас и располагались. Этот огромный кристалл был чем-то вроде фильтра, что «перерабатывал» «маседо», превращая его в безвредную для живых энергию. Утерянная древняя технология. Ну или точнее — магический артефакт. Множество подобных были установлены по всему городу, не позволяя «маседо» расползаться и отравлять живущих в нем людей.

Именно такой «кристаллиз», в ходе «войны» и «захватил» Бурде у своего брата. Его же самого, как и его мага — просто убил. В ходе этого эпичного боя, Бурде потерял своего личного мага и принял на его место «молодого» тогда Эсере.

На самом же деле личного мага Бурде убили, ибо он оказался предателем, как-то сумевшим обойти клятву. Вместо Ситре убили совершенно другого человека, которого Эсере лично «зачаровал», сделав из него чуть ли не клона. Ну а перстень главы «Арде», что достался в итоге Бурде, был им же лично и уничтожен, при свидетелях. Но и это был не настоящий перстень, а очень и очень качественная подделка.

Ну а через пару лет у Бурде тихо и незаметно появился преданный трактирщик Ситре, который до этого времени спокойно жил себе и заведовал трактиром. Над его внешностью довольно сильно поработали, чтобы никто не признал в нем бывшего главу клана. Энергетику тоже подправили, влив огромное количество кристаллов и знатно ее искорежив. Но при этом — странное дело, искорежили так, что вреда это никакого не принесло. А еще годика через два все также спокойно вернется в норму.

Все эти «интриги и расследования» преследовали всего одну простую цель. Перенаправить внимание «портовых» на другую цель. Отвлечь их от запада. Чтобы дать Бурде время нарастить силы и когда придет время, вместе с ушедшими в «подполье» бойцами Арде — дать достойный отпор «портовым». Однако кое в чем они просчитались. Братья искренне считали, что цель «портовых» — власть в городе и полный над ним контроль. Но нет. Как показали последние события — им плевать было на власть. Им для чего-то нужны были «кристаллизы». А вот с городом — наоборот.

— «Всмысле наоборот?» — не въехал я

— В прямом — Мрачно пояснил трактирщик — Всех их действия указываю на то, что их цель — уничтожение города.

— «Поясни» — Попросил я

— Ты наверное задавался вопросом — откуда в канализации такое невменяемое количество различных тварей?

— «Один из основных» — Кивнул я

— Канализация на прямую сообщается с морем. А значит…

— «Твою ж медь» — поняв к чему клонит Ситре, протянул я — «Портовые? Но на хрена?!»

— А вот этого я уже не знаю — Пожал плечами трактирщик — И пока что могу только гадать. Однако они не первый год этим занимаются. Привечают морских тварей, выводят новые виды, привозят всякую гадость контрабандой и скидывают в канализацию. За что, к слову «канализационщики» постоянно с ними на ножах. Жаль только доказать ничего не могут. А значит и повода, чтобы прижать «портовых» к ногтю у них нет. Докажи они это и весь клан бы стерли с лица земли. Такое не прощают. Но доказательств у них нет. Так что «портовые» спокойно размножают тварей в канализации и никто ничего не может с этим сделать.

— «Ясно» — Подведя итог этим ничего не значащим словом, ответил я и задумался. После рассказа Ситре очень многие странности невольно вставали на свои законные места. И нападение альянса и хороводы вокруг трактира. И забота Бурде о трущобах. И прочая, прочая, прочая. Однако, вместе с ответами появлялись и вопросы. Много вопросов. И один из них — «Ты сказал подполье?»

— Ага — Хмыкнул трактирщик — Оно самое. Откуда ты думаешь я бы взял столько бойцов, чтобы организовать этот лагерь? Едва начались проблемы, как я кинул клич и вот…

— «А раньше что? Религия не позволяла?» — Удивился я подобной нелогичности. Ведь бойцов тут и впрямь было немало. Кинь Ситре клич пораньше и его брат был бы сейчас жив. Да и альянс с «портовыми» резко бы пообломались.

— Не успел — Скривился трактирщик — Слишком быстро все произошло. А кольца с собой у меняч не было. Оно хранилось тут. В моем бывшем доме. В месте, где раньше был «кристаллиз» моего района. Больше его хранить было негде. Перстень владетеля не та вещь, которую можно легко спрятать. Даже сокровищница брата не смогла бы полностью экранировать все его эманации.

— «А прятались-то эти бойцы где?» — Задал последний вопрос, прежде чем перейти к главному.

— Да тут недалеко — Пожал плечами Ситре — Есть тут одно интересное место. Часть канализации, что отрезана от остальной завалами. Там и организовали временное убежище, куда по тихому набирали новобранцев, тренировали их. Ну а хорошо тебе известный «рынок» снабжал все это дело продовольствием, о чем никто так и не догадался, искренне считая, что Бурде зачем-то привечает отребье и помогает ему выжить.

В этот момент, поняв, где именно находится это «убежище», я невольно расхохотался. Бедняга Сог. Честно говоря я ему не завидую. Насколько я понял, сам он туда никогда не совался. Знал исключительно по слухам. Наверняка «жители» этой части подземелья позаботились о сокрытии своего там нахождения, устранив всех свидетелей, рискнувших туда сунуться. Прям какой-то «орден ниндзя», честное слово. Если уж один из лучших исследователей канализации местного отребья и тот не знал, куда собственно собрался полезть.

Ситре, к слову, полностью подтвердил мое предположение, когда я пояснил, по какому поводу веселился. Согу и его отморозкам — хана. Без вариантов.

— «Ладно» — Кивнул я — «Это все, конечно, хорошо. Я-то тут при чем?»

— А ты еще не понял? — Хмыкнул Ситре

— «Пока нет» — Пожал я плечами

— Хм… — Задумался он — Перехвалили тебя что ли. Или мозги еще не соображают…

— «И то и другое» — С намеком, что пора перейти к делу, лениво подтвердил я

— Ошейник

— «И…» — Начал было я уточнять, а в следующую секунду мою туго соображающую маковку прострелило от неожиданной догадки — «Да ну наафиг!»

— Хоть ну, хоть не ну — Пожал плечами Ситре — А факт остается фактом. По правилам, в случае смерти владетеля и всех его наследников, право на перстень получает самый высокопоставленный человек в клане. В твоем случае, таким человеком являешься ты.

— «Погоди, погоди, погоди» — Замотал я головой — «Что за бред? Я не человек и не офицер, хоть в мой ошейник и встроен офицерский амулет.»

— А древнюю магию, заключенную в наших перстнях — Постучав пальцем по объекту разговора, пояснил Ситре — не волнует, человек ты или нет. Условия выполнены? Выполнены! А значит официально именно ты сейчас глава клана. С чем тебя и поздравляю. Наши перстни родственны, а брат мой погиб. Так что мне достаточно сделать вот так…

Сделав какой-то странный пасс руками, Ситре сосредоточился, а в следующую секунду его перстень полыхнул мощнейшей вспышкой энергии и на столе перед трактирщиком появилась почти полная его копия. Разве что герб немного отличался.

— Держи — Взяв перстень, Ситре протянул его мне — Владей по праву и пусть честь и достоинство ведут тебя.

— «Пи. ц!» — Уммау!

Глава 12

— «Замечтательно» — Хмыкнул я, с некоторым обалдением уставившись на возникшее на кольце колечко — «И вот нафига оно мне надо?»

Пусть полученные повреждения и последствия недавнего перенапряжения все еще давали о себе знать, но не настолько, чтобы напрочь отбивать соображалку. Предложение трактирщика, несмотря на сияющую обертку, сулящую… короче чего-то там суляющую. Кольцо ж владетеля предлагают, не хухры-мухры. Так вот, предложение трактирщика любой адекватный разумный воспринял бы не иначе, как какую-нибудь подставу, зловонно попахивающую огромными проблемами. И я, слава богу, достаточно разумен, что бы это понимать.

— Тебе? — Улыбнулся Ситре — А что не хочется?

— «Да как-то не очень» — Пожал я плечами — «Ты, уважаемый Ситре, не тяни кота за…» — Невольно запнулся я, осознав пикантность высказывания — «Кхм… Мдя… В общем, давай выкладывай четко и по делу. Не просто же так ты все это затеял»

— Ты прав — Кивнул Ситре и на пару минут замолчал, тщательно продумывая, как подписать меня на эту подставу с колечком. В том, что это именно подстава — я ни капли не сомневался. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке — Тебе это колечко как клинком по тому самому месту, за которое обычно и тянут котов. Но я все же хотел бы, чтобы ты его принял.

Вместо необходимости повторять свой вопрос, я воспользовался богатой мимикой семейства кошачьих. Конечно «поднять бровь» у меня бы не получилось при всем желании, не научился еще. Но вот уши, в этом плане, были ничуть не менее выразительны. Чем я и воспользовался.

— Наш с братом первоначальный план пошел коту под… — Он снова запнулся, взглянув на меня и невольно выругался — Да чтоб тебя! План провалился. «Портовые» нанесли удар гораздо раньше, чем мы ожидали. Причем я не про недавние события. Это мелочи.

— «Мелочи?» — Перебил я, снова поиграв ушами

— Именно. Будь все так просто и у их шестерок, Градо и Эдера которые, ничего бы не получилось. Но «портовые» словно знали о наших планах. Либо, что более вероятно, это было просто совпадением.

— «Можно немного конкретики уже?» — Подбавив в эмоции немного недовольство, попросил я

— «Канализационщики» — Словно что-то объяснив этим упоминанием, ответил Ситре, но видя непонимание, пояснил — Я ведь уже говорил, что «портовые» долго и упорно запускали в канализацию всевозможных тварей? Говорил. Вот и нажили себе врагов в лице клана «Седзораро». Ну а там и клан «Пизро» втянулся. Хотя и по-мелочи. У аграрников своих проблем хватает. Впрочем — Сам себя остановил трактирщик — Не про них разговор. Так вот, и у нас и у клана «Седзораро» накопилось достаточно причин недолюбливать «портовых». Как закономерный итог — тайный союз. А с учетом сколько времени прошло, этот тайный союз перерос в полноценный пакт о взаимопомощи. В том числе и военной. У нас с Седзаром, главой «канализационщиков» был договор, по которому, в один прекрасный день, весь «портовый» клан должен был отправится к праотцам. Однако… Не успели. Фаоро нанес удар гораздо раньше. И основной удар пришелся именно по нашим союзникам.

— «Откуда у Фаоро столько людей?» — Пусть я и не знаю всех местных раскладов, но даже мне понятно, что «портовым» нужно было очень постараться, чтобы вывести из игры сразу два клана — Бурде и Седзораро. Чтобы провернуть такое, даже при поддержке мелких сошек вроде Градо и Эдера, нужно очень много денег и ресурсов, но самое главное — людей. И в один миг, нахрапом, провернуть подобное не получится.

— А при чем тут люди? — Хмыкнул Ситре, кивнув в сторону окна.

— «Твари?» — Я больше утверждал, чем спрашивал, получив в итоге закономерный кивок головой.

В принципе, после рассказа Ситре очень многое становилось понятным. Ну а то, что осталось за кадром и до сих пор вызывает вопросы — не так уж и важно в текущей ситуации. Основа — вот она! Перед глазами.

«Портовые», по какой-то непонятной причине, задались целью уничтожить город. Для этих целей долго и упорно стравливают кланы между собой. Попутно, с основной задачей, тырят «кристаллизы», что тоже отвечает главной цели, ведь, как пояснил трактирщик — эти замечательные штучки защищают город от излучения, идущего к центру города и скапливающегося там. От «Маседо» иными словами. К слову, когда я переспросил трактирщика, посчитав, что ослышался, он меня убедил, что все верно. «Кристаллизы» призваны не для того, чтобы защитить город от «Маседо», бурлящего в его центре. Совсем нет! Они нужны именно для того, чтобы защитить этот самый центр от «Маседо», текущего к нему извне. Ну и заодно, как бы между делом, «Кристаллизы» чистят районы и позволяют людям спокойно жить, не подвергаясь тлетворному влиянию этой фиолетовой гадости.

По словам Ситре, если эпицентр древнего «шрама» на теле города будет получать постоянную подпитку диким «Маседо», то рано или поздно там скопится его слишком много. А когда это произойдет — города просто-напросто не станет. Как и почему это работает именно так — никто не в курсе. Древняя магия. Ну или утерянная технология. Короче — «@опа»!

И вот именно на эту «@опу» «портовые» и сделали свою ставку. Недавний геноцид населения, устроенный их прихвостнями, лишь дополнительная вишенка на торте, призванная «ускорить» процесс. Ведь, для распространения «маседо» по городу, нет ничего лучше, чем большое количество жертв на его пути.

Ну а попутно ко всей этой «красоте» добавили еще и канализацию и загадили ее по полной. По факту — просто, чтобы иметь в рукаве дополнительный козырь. И именно этот козырь и разыграли за день до уничтожения клана Бурде. «Канализационщикам» наверняка «понравилось». Тот мелкий поток тварей, что достался нашим трущобам — всего лишь цветочки. Основное же развлечение сейчас творится в северных районах нашего любимого и светлого города, с гордым именем «Гирдерро».

— «Мда уж» — Невольно вздохнул я, окончательно понимая, какая задница тут творится — «Но ты не ответил на мой вопрос»

— А вот мы к нему плавно и подходим — Пожал плечами трактирщик — Наследие Бурде, вот, что меня интересует — И не дожидаясь вопросов, со вздохами недовольства из-за очередных недомолвок, пояснил — Люди, ресурсы, сокровищница. Все оставшиеся в живых бойцы клана Бурде, а их, к слову не мало осталось. Да, да, не смотри на меня так. Далеко не о всех ты знаешь. Но это и понятно. О них вообще никто посторонний и не должен был знать. Так вот, все эти бойцы сейчас привязаны к кольцу Бурде. Привязаны только потому, что один из его офицеров, ты — Кивнул он мне — До сих пор жив, здоров и воспринимаешься кольцом, как прямой наследник клана. За неимением других кандидатов.

— «О как!» — Хмыкнул я — «Я что, прям вот единственный вариант для колечка?»

Заявление трактирщика для меня оказалось несколько странным. Я уже успел изучить кольцо, пусть и поверхностно. И отчетливо видел, что некоторые «линии» идущие от кольца, несколько отличаются от остальных. И таких линий было три. Одна из них тянулась как раз ко мне. Оставшиеся две — к кому-то еще. Это как минимум означало, что «офицеров» в клане осталось трое, включая меня.

— Не единственный — Качнул головой Ситре — А самый предпочтительный. Колечко тебя выбрало, посчитав сильнейшим из офицеров. И я склонен с ним согласится. А это накладывает кое-какие свои ограничения. Кольцо может не принять кандидата, если само его не выбирало. А в этом случае, итог один — смерть. Рисковать людьми зазря мне бы не хотелось.

— «Ну хорошо, допустим» — Протянул я — «Допустим я принял кольцо, стал главой. Что дальше?»

— Дальше ты, как новый глава клана передаешь своих людей в подчинение другого главы. Меня, как ты понял. И все, вопрос с людьми, оставшимися без главы клана, решен максимально просто и безболезненно. Сам понимаешь, это наиболее простой вариант. Люди так и так перейдут под мое начало, но если ты примешь кольцо, это будет лучше всего. Не придется бороться с клятвой и тратить силы, чтобы избавиться от привязки к уже мертвому клану.

— «Ты так спокойно говоришь о смерти брата?» — Сменил я тему, чтобы дать себе время «на подумать».

— Мы с ним оба были готовы к возможной смерти и возможной потере. Да и сейчас не то время, чтобы горевать и опускать руки. Я предамся печали тогда, когда утоплю Фаоро в стальном гробу, на дне самой глубокой выгребной ямы. А сейчас не до сантиментов.

— «Понятно» — Кивнул я, с уважением посмотрев на этого человека. Сейчас передо мной действительно сидел не просто трактирщик, а полноценный глава клана. Властный, сильный, собранный, привыкший ставить на первое место дело, не опуская в него эмоции — «Не проще было бы меня просто убить? Тогда и заморочек с кольцом бы не было»

— Уже нет — Хмыкнул Ситре — Если это сделаю я или кто-то из моих подчиненных, то клан Арде автоматически станет врагом. А кольцо такое ощущает очень четко. Нет — Сразу же отмахнулся Ситре, увидев мою реакцию — Оно не живое и своей воли не имеет. Просто очень тонкий инструмент, доставшийся нам с древних времен, как те же «кристаллизы».

— «А если меня убьет боец моего клана?» — Озвучил я второй вариант

— В этом случае кольцо посчитает, что все бойцы и офицеры — предатели или недостойны и использует связь клятвы, чтобы отправить всех на тот свет. Сперва потеряли своего главу, потом убили наследника. Логика проста и понятна.

— «С людьми понятно» — Кивнул я — «И не имею ничего против. Еще доводы?»

— Ресурсы — Пожал плечами Ситре — Многое, конечно, утеряно, но многое осталось под контролем кольца. Точнее того, кто будет им владеть. Та же сокровищница в поместье Бурде. Если добраться до нее в течении месяца, то все что в ней храниться можно будет легко и просто забрать. Естественно, если у тех, кто туда явится, будет такое право. Ты можешь передать это право мне также, как и людей.

— «А ее разве не разграбили еще?» — Удивился я.

— Ха! — Хохотнул трактирщик — Кто? Эти клоуны Градо и Эдера и их уроды? Не смеши меня. Там даже «портовым» ничего не обломится. Чтобы добраться до сокровищницы им нужно знатно постараться. Для начала — выяснить, куда и где она «плавает» по структуре дома, потом выбрать подходящее место, все подготовить к ее там появлению. Дождаться, пока она появится и жестко зафиксировать в пространстве, не давая ей уплыть в другие точки. Потом взломать дверь и справится с защитой. Даже сильнейшим магам, что мне известны на это понадобится очень много времени. А с правом, что ты мне передашь, достаточно туда просто придти и вот она, заходи, бери, никто и слова не скажет. Ну а альянсовцев, что по-любому трутся сейчас в поместье и под нож пустить не грех, чтоб под ногами не путались.

— «Приди и бери?» — Невольно покосился я на колечко, а в душе мерзко заквакало какое-то земноводное

— Даже не думай — Покачал головой Ситре — Это богатство, накопленное мной с братом и сила, которую можно получить благодаря ему достанется мне и моим бойцам. Это не обсуждается.

— «Что мне мешает схватить сейчас кольцо и покинуть лагерь?» — Хмыкнул я. Не сказать, чтобы я и впрямь собирался это сделать. Свою жабу я уже успокоил, но и не потроллить трактирщика я не мог.

— Ничего — Пожал плечами Ситре — Бери и вперед

— «М?» — Сперва опешил я, но заметив легкую смешинку в его глазах, улыбнулся — «Иди на…»

— Вот и я так думаю — Улыбнулся Ситре

— «О плюсах ты мне рассказал» — Кивнул я — «Пора бы и минусы озвучить»

— А их нет — Отмахнулся трактирщик

— «О как!» — Хмыкнул я — «А что? Так бывает?»

— Представь себе — Ухмыльнулся Ситре — Тут ведь как все устроено. Кольцо по-сути это не столько инструмент главы клана, не знак владетеля и даже не обязательный его атрибут. Это простой артефакт. Если то, что выяснили в академии — верно, то эти колечки — Помахал он рукой — Ничто иное, как некий вид устройства — помощника. Древние им пользовались, как мы различными бытовыми медальонами и прочими амулетами, упрощающими жизнь. К примеру, как твой ошейник и связанный с ним камень хозяина. Или как амулеты бойцов и офицеров клана.

Ситре довольно долго и обстоятельно пояснял, что же эти кольца представляют из себя на самом деле. И исходя из его пояснений я все больше и больше склонялся к одному выводу. Очень и очень удивительному выводу. Функционал этих колечек очень сильно напоминал мою нейро-сеть. Разве что работал на несколько иных принципах.

Местные приспособили эти колечки как полезный инструмент, позволяющий заключать договора и клятвы, превратили их в некий «сервер», что обеспечивает выполнение обязательств, связанных с ним «клиентов». Именно поэтому, после смерти Бурде, колечко искало самого «высокопоставленного» и этот «высокопоставленный» должен был быть именно сильнейшим, чтобы получив кольцо он мог с честь выполнить возложенные на него обязанности перед принесшими клятву людьми. Обязанности главы клана.

Но в моем случае это колечко будет работать несколько иначе. Если я скину людей и все, что завязано на это кольцо к Ситре, то в итоге получу «чистое» колечко. Такие «чистые» нет-нет, но находят в различных развалинах и прочих злачных местах. Находят в основном авантюристы, по вполне понятным причинам. И стоят эти колечки прилично.

Собственно, это колечко и станет моей наградой, в случае если я соглашусь на предложение трактирщика. И если он меня не обманул, то для меня это реально выгодное предложение. Ведь свойства кольца, хоть и мало изучены, но однозначно — полезны. Все, кто им когда-либо пользовались, ни разу не пожалели.

Колечко после получения, полностью перенастраивается под своего хозяина и во многом ему помогает. В чем именно? тут сложно ответить. У каждого с этим индивидуально и во многом зависит от деятельности разумного, носящего кольцо. Если ты глава клана, то получаешь в руки мощный инструмент, обеспечивающий верность своих людей и гарантию, что договора с другими владетелями, заключенные через кольца, будут выполнены на сто процентов.

Если ты маг-исследователь, то получишь шикарный инструмент, позволяющий лучше познавать мир вокруг. Если боец — то становишься сильнее, быстрее, с отличной реакцией. Твоя энергетика и то, как она воздействует на тело, приходят в идеальный баланс без затрат неимоверных усилий и тяжелых тренировок.

В общем — плюшка знатная. И я, после недолгих раздумий решил эту плюшку все-таки получить. Ну а наследие Бурде… А что наследие? Можно подумать я реально смогу им воспользоваться. Да как бы не так. Не дадут. Ни свои, ни тем более — чужие. Да и смысла пытаться нет. Ситре, хотя нет! Глава клана Арде не в бирюльки со мной играет, он и так отнесся ко мне максимально хорошо и по-человечески. Другой бы на его месте повел бы себя гораздо жестче, не тратя время на объяснения и уговоры. Уверен, что есть способы получить необходимое и более жесткими путями.

— «Согласен» — Кивнул я, но решил все же оставить последнее слово за собой — «Но сокровищницу грабим вместе. И я выбиру пять любых кристаллов на свой вкус.»

— Во наглец — Восхитился трактирщик — Домашний любимец, а ты не обнаглел?

— «Да вроде нет» — Хитро ухмыльнулся я — «Достойная плата за экономию времени и сил с колечком и его… контрактами»

— Два — Припечатал Ситре, хлопнув ладонью по столу — И не кристаллом больше

— «Я бы согласился, будь это наше последнее общение и если бы мы больше никогда не встретились» — Подмигнул я трактирщику — «Но это не так. Уверен, мы еще не раз можем друг другу пригодится, да и враг у нас общий. Четыре!»

— Вот жешь, правду говорят. Поведешься с «перерожденным», без портков оставит! — Вздохнул он — «Три! И хватит торговаться. И так уже засиделись, языки второй час чешем. Дела сами себя не сделают. Надевай кольцо!»

— «Ладно, ладно» — Хмыкнул я — «Не кипятись глава Арде»

Стоило мне протянуть лапу к кольцу и коснуться его металлических обводов, как кольцо резко изменило свою форму и медленно потекло вверх по моей лапе.

Глава 13

Понимал ли я, что меня разводят? Конечно понимал. Даже учитывая, что клан уничтожен, даже зная, что то, что от него осталось — не жизнеспособно… Учитывая все это, я прекрасно осознавал, что и того, что осталось хватило бы и мне, на безбедную старость и даже моим пра-пра- и еще сто раз пра-правнукам. Одна сокровищница чего стоит.

Вот только… Вместе с этим пониманием присутствовало и осознание, что наследие Бурде — это как бриллиант размером с мужской кулак, найденный бедняком на свалке старых носков. Вроде как и стоит заоблочно, а толку? Не имея реальной силы и власти за плечами, подобными ценностями распорядиться не получится.

Счастливца- бедняка за такую находку просто прирежут. И на той же свалке и закопают. Меня же… Тоже ничего хорошего не ждет, вздумай я попытаться взбрыкнуть и зажать клановое наследство в свои лапы. Никакой длинны меха на штанишках не хватит, чтоб зад уберечь.

Бойцы, преданные клану и повязанные с ним клятвами? Ну да. Есть такие. И толку? Кто из них согласиться быть в моей стае… Прайде… Или кк это назвать? Уж не клан точно. Клан это серьезная структура. Просто кричать, что-то в стиле — «Дети мои! Гордитесь своим членством в клане Великого Котейки! Я у вас тиргесто, нарго, эндерере и вообще…» Так что ли? Что-то мне подсказывает, что подобная хрень не проканает.

Клан — это территория, влияние, репутация, связи, сила. И сила не столько личная, сколько объединенная мощь всех его членов. Такая, с которой бы считались все остальные.

А у меня что? Если отбросить в сторону тех нескольких бойцов, что выжили после атаки альянса, то останутся только те, кто меня в глаза ни разу не видел. И таких — большинство. И это большинство ни за какие коврижки не пойдет, ни под мою руку, ни под мою лапу, ни тем более под мой замечательный пушистый хвостик. Мне проще самому их туда послать. Для них я никто и звать меня никк.

У меня вообще из всех знакомых в клане было всего несколько человек с кем я хоть иногда контактировал. За исключением тренировок разумеется, кои я толком и не посещал. Да и чисто клановый стиль этих совместных тренировок — это далеко не та обстановка, где ведут задушевные разговоры и сближение разумных. Это ж не попойка с мордобоем, после которой при встрече можно сказать — «О эт ты ж мне вчера по мордасам оглоблей врезал? Ты, да? Ну красавчег чо! Давно мне так не прилетало.»

Из тех же бойцов, кто бы меня хотя бы выслушал, в живых почти никого и не осталось. Трое из охраны трактира и одного более-менее знакомого я тут видел из стражников поместья. И все. ВВсеостальные — обитали и обитают где-то тут в подземельяз канализации. Рука об руку с людьми трактирщика.

Сокровищница? Тоже мимо. Во первых — она в руках альянса. И в одиночку ее отбить… Нереально. Даже если собрать свою стаю из того зверья, что уже побывало под моим командованием, сил все равно не хватит. Альянс наверняка заинтересован в том, чтобы добраться до скрытых в поместье ценностнй. И пусть, как сказал Ситре, им на это нужно очень и очень много времени, но ради такого куша они по любому напрягуться. И пришлют для этого магов. Одно это резко усложнит попытку добраться до сокровищницы.

Да и, если так подумать, то и саму попытку осуществить не получиться. Ситре не даст. Точнее не Ситре, а глава клана Арде, что кровно заинтересован в получении этой мега-плюшки.

И что остаётся в сухом остатке? Несколько десятков благодарных мне беженцев? Так и они под меня не пойдут. Несмотря ни на какую благодарность. Они пойдут к тому, кто может дать им кров, еду и хоть какую-нибудь иллюзию безопасности.

Иныме словами — толку мне с такого статуса? Глава клана! Звучит громко и гордо, также громко и гордо можно на унитазе восседать, как на троне. И я, и трактирщик прекрасно это понимаем. А потому и разговор он вел в таком ключе. Дескать — хрен с ним, с желанием колечка, наследником и прочим. Ты Барсик — посредник. Удобный инструмент, чтбы открыть мне путь. За это тебе уникальный инструмент и пару-тройку плюшек сверху. На этом всё. Да и плюшке те, в виде кристаллов из сокровищницы — лишь дань уважения и прощальный подарок.

Ведь, даже из разговора с Ситре становилось понятно, что так, как раньше, уже не будет. Мой статус «домашнего любимца» при всем желании вернуть уже не выйдет. Трактирщик и раньше-то поддерживал такое мое реноме исключительно потому, что это было удобно всем. И все остальные старались не акцентировать свое внимание на моих… странностях, так и кричащих о том, что я «нарго», причем не просто «нарго», а «перерожденный». Им всем это точно также было удобно. Клан получал в моем лице сильного бойца. Ну… Или просто хоть какого-то, но бойца. Да и держали меня в клане, как и моих братьев, исключительно, как некую диковинку, наличием которой можно прихвастнуть перед знакомыми.

Сейчас же, глава семьи — Ситре, бывший трактирщик, ныне стал главой клана. Точнее… Он им и был… Но… Короче говоря, он вынужден изменить свое ко мне отношение кардинально. Тут даже от его желаний ничего не зависит. Гильдия авантюристов. Маги. Другие владетели. Общий менталитет местных. Причин можно назвать много. А вот факт — один. Я «Тиргесто». Дикий зверь. С разумом переродившегося в этого дикого зверя сильного практика. Мне, по факту, не место в этом городе. Я слишком большая угроза. И я же это и доказал всем и каждому. Возглавил людей и толпу опасных зверушек, чем подтвердил, что потенциально могу стать главой стаи. Про людей все благополучно забудут и про то, что я вынужден был стать у руля, тоже никто не вспомнит.

А вот про то, что я в силах собрать вокруг себя сильную стаю — помнить будут. А существа способные на подобное — априори воспринимаются, как угроза городу. И никак иначе. А что делают маги и авантюристы с этой угрозой — говорить не надо. И так понятно.

Вот и получается, что отныне я для Ситре — максимум «союзник». В некоторых вопросах. Таких, как вот это вот колечко. Быть моим «хозяином» он больше не может. И никто не сможет. А значит и индульгенции перед гильдией у меня не может быть.

Чем это грозит лично мне? Да, собственно говоря, пока что ничем. Как говорится — парадокс, но факт. В ближайшее время в эти трущобы никто не сунется. Да и потом — сильно вряд ли.

Вся западная часть города превратилась в арену клановых разборок. А если у Ситре все выгорит, то к этим разборкам еще и «портовых» на юге подтянут. Точнее — их территории. На севере города тоже не все в порядке. Более-менее стабилен сейчас и в ближайший год-два только восток города. Но, это и так понятно. Все же гильдия авантюристов там расположена, плюс академия магов. В общем — идиотов нет устраивать там разборки. Хотя если Ситре меня ни в чем не обманул, скоро волна хаоса и до них докатится.

Все эти размышления плавно подводили меня к ответу на один очень важный вопрос. Тот самый, что когда-то задала мне Леди. Тогда я его причин и предпосылок не осознавал. Точнее… воспринимал окружающее несколько иначе. И потому, когда кошечка спросила меня «А что дальше-то?» я думал в совершенно не том ключе, в каком должен был бы.

Клан? Тихое уютное гнездышко в трактире или еще где-то? Какие-то дела, обязанности, заботы… Ну и нахрена мне это все? Я кот, сейчас я это отчетливо понимаю. Я и раньше понимал, но… человека из себя изжить не так уж и просто. Точнее не изжить… а принять в себе человека не как целое, а лишь, как некоторую часть. Равнозначную тому, что я еще и зверь. Такой же, как толпа зверушек, что я все это время вел за собой через трущобы. Такой же, как та небольшая стая, которую я позвал за собой в канализацию на поиски крысиной норки контрабандистов.

Проще говоря я, в первую очередь — кот. А коты всегда гуляют сами по себе. И я же, в ту же первую очередь — человек в теле этого кота. Не нужен мне этот клан. И человеческое общество в привычном мне понимании мне тоже и нафиг не упало.

Это не призыв к одиночеству. Нет. Это простое осознание, что путь, по которому я раньше пошел — однозначно не мой.

Мой путь — путь одинокого волка. Как бы пафостно это ни звучало. Путь хищника. Пусть и хищника города, а не вольного странника. Это мой путь. А значит и клан и прочие заморочки можно смело отправить в топку! У меня есть всего несколько разумных, что имеют значение в моей жизни. Мои родственники. Сиэла, но исключительно, как хороший и верный друг, от которого я никогда не видел ничего плохого. Ну и Вожак, с Гибри. Эта парочка уже давно прописалась в моей стае. Я для них вожак. Только вот значение этого понятия я начал понимать только сейчас. Все. Более никому я ничего не должен в этом городе. А если кому и должен, то всем прощаю.

Это в итоге и подвело меня к тому, что я смог, наконец, окончательно расслабиться. Пожар на горизонте? Да плевать как-то. Вон трактирщик сидит, пусть у него голова болит. Что мог, я для выживших сделал. Дальше пусть сами разбираются. Люди уж точно не пропадут. Да и зверье Ситре обещался укрыть в своих подземельях. Так что — выжили, на козни альянса наплевали, ехали дальше.

Я тоже укроюсь в этих подземельях. А вот, что делать потом уже давно решил. Сперва помогу своим «союзникам», клану Арде, захватить поместье и сокровищницу. Получу свои плюшке. Ну а потом очень бы хотелось наведаться к «портовым» и немного пощекотать им нервы. Я хоть теперь и «сам по себе» буду, но и былые обиды прощать не намерен.

Вторая, но не по значению задача — проследить за судьбой родственников. С Бочноком — понятно. Его Ситре, вместе с семьей мясника переправит куда-то за город, на одну из ферм, где они и будут жить. Я даже, при желании смогу наведываться к ним в гости. Проход за стену и обратно Ситре мне предоставит. Не только у контрабандистов есть тайные ходы. С Шустриком пока неизвестно. Семья Ирне, подавальщицы трактира, с которой он жил — сильно пострадала. В подробности трактирщик не вдавался, но насколько я понял, она осталась фактически одна. Выжил только малолетний брат. Так что Ситре отправит ее вместе со своей семьей. Туда же, на ферму, куда отправится и хозяин мясной лавки. Туда же, к слову, куда он отправит и своих женщин. Как я понял, эта ферма — его личный островок безопасности, где он может укрыть любого, не опасаясь за их жизнь.

Из прочих гражданских — часть оставит тут, в помощь к «подземникам», как я начал про себя называть его клан. Часть раскидает по различным фермерским хозяйствам и редким хуторкам-деревенькам, подконтрольным городу. Что Бурде, что Арде, хоть и не акцентировали свое внимание на этих «мелочах», отдавая их на откуп «сельскохозяйственному» клану города, но и полностью связи с ними не обрубали. Даже имели свои «зоны влияния». Парой таких «зон» Ситре и воспользуется, спихнув туда «лишних» людей.

Зверье же, когда огонь пройдет — просто отпустят обратно в трущобы. Оставлять поверхность «голой» — плохая идея, ведь свято место пусто не бывает. Кто знает, какие твари придут на смену привычным зверушкам. Канализация — яркий тому пример. Вот и кому оно надо? Потому зверушек сохранят и укроют, пока огонь не пройдет.

С самой каналкой тоже не все понятно. Ситре хоть и описал все в общих чертах, но подробностей не выкладывал. А вопросов к этому явлению города, у меня вагон и маленькая тележка. В общем — при случае выясню, откуда под городом столько подземелий и что там может быть, кроме, собственно, самой канализации. А то, что там есть что-то еще, и ежу понятно. Вот, только что узнал про полноценный квартал, в котором на протяжении пары десятилетий укрывался клан Арде.

Сейчас же, выйдя на улицу и лениво осматриваясь вокруг и наблюдая за суетой людей, я с интересом ожидал, когда же закончится трансформация кольца. Договоры, что на нем висели, явки, ключи и пароли, я Ситре уже скинул. Чем полностью открестился от всех клановых проблем.

Но процесс «интеграции» кольца под нового хозяина, все еще шел. Словно колечко изучало меня, понемногу подстраиваясь. Из-за чего и форма его до сих пор не закрепилась. Как пояснил трактирщик — это вполне нормальное явление для таких артефактов и привычный процесс. Может длиться от пары минут, до нескольких часов.

Уже полчаса форма колечка не принимало окончательных очертаний. Пока что общие контуры намекали, что кольцо в итоге таковым являться больше не будет. В моем случае артефакт примет форму браслета и оккупирует левую лапу, превратившись в тускло-серебренную полосу металла, ее прикрывающую. Сами метаморфозы по большей части шли лишь с его внешним слоем. Менялись узоры, проступали какие-то то ли руны, то ли иероглифы. Потом все это исчезало, являя взору чистую поверхность.

Но самое интересное происходило не на яву, а в несколько иной плоскости. Колечко и моя нейро-сеть, скажем так — нашли друг друга. Что конкретно между ними происходило — я не знаю. Как говорится — парадокс, но факт. Вроде нейро-сеть часть меня, но… Тут во многом причина в кольце. Именно оно стало инициатором… «процесса». Что бы там не происходило. Единственное, на что хватило «понимания» моей нейро-сети и на что указывала моя собственная интуиция — «процесс» вреда не нанесет. А значит — полезен. Да и Ситре говорил, что призвание таких артефактов — помощь и усиление владельцев. Так что сейчас мне только ждать.

Чем я, собственно и занимался. Ну и попутно обдумал прошедший разговор, сделал кое-какие выводы и заглянул в свою «статистику». Так-то я итак все знаю, но лишний раз напомнить себе и обдумать не помешает.

Основное:

Сила — 153

Ловкость — 184

Выносливость — 145

Энергетика — 340

Общие физические показатели за время моих приключений знатно подросли. Тут сыграла роль и канализация и приключения в лесу и недавний бой у трактира и прорыв через «центральную». Множество раз моя энергетика поддерживало тело во время перегрузок. Как итог, часть энергетики словно пропитала его. Каждую клеточку, каждый сосуд или ткань. В общем — энергетика стала напрямую влиять на мое физическое тело, чем знатно его усиливало в пассивном режиме. Отсюда же и само значение энергетики так сильно подросло.

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Палец

Тяжелые лапы

Стальные когти

Энерго-компенсатор

В развитых ничего не изменилось. Количество записей осталось прежним. Ну тут и так понятно. То, что требует развитие просто не успело дойти до своего максимума в уровне владения способностями. Есть куда расти.

Для развития:

Контроль инерции — 65/100

Крепкое тело — 45/100

Кинетический барьер — 28/50

Энергетический барьер(Симбионт) — 58/…?

Хамелеон — 1 (3,7812 % Слияние в «Маскирующий кокон»)

Экранирующий кокон(Симбионт) — 9/10 — (3,7812 % Слияние в «Маскирующий кокон»)

Лезвия — Идет подготовка (76.4318 % подготовки энерго-каналов в лапах к тонким манипуляциям.)

Ускорение сознания — 32/50

Контроль окружения — 8/10

Радар жизни — 46/100

«Контроль инерции» очень сильно поднялся. И даже более того, нейро-сеть окончательно высчитала лимит развития этой моей способности, поставив вместо 50-100 точное значение 100. И тут я с ней полностью согласен. Тот способ использование способности, что я подсмотрел у Шустрика, дает мне понимание, что мне рано забывать о развитии своего «контроля».

Лимит развития «Крепкого тела» также возрос. Во многом же благодаря скачку моей «Энергетики». Ткани стали крепче, тело стало крепче. Прям фитнес-лозунг какой-то.

Больше всего радовал прогресс в подготовке энерго-каналов под способность «Лезвия». Еще чуть-чуть и мои удары когтями смогут сравниться по опасности с ударами боевым кинжалом. Вспоминая, что творил Незперо… В общем, пусть мне доступен только аналог, но жду не дождусь, когда смогу воспользоваться этой плюшкой.

Все остальные способности тоже подросли по уровню, подсчитываемому нейро-сетью. И до максимума им пока далеко. Плюс скоро к этому списку добавится еще несколько умений. Подсмотреть фишки у окружающих я вполне себе сумел. «Исследовательский» модуль вовсю работает и подготавливает для меня программы тренировок и развития.

Из нерешенных вопросов моего развития — остался только симбионт. Так-то — никаких нареканий. Все вроде работает и в бою мне не раз помогал, но… Я чувствую, что эта моя особенность может дать мне гораздо больше, чем «Маскирующий кокон», «Шипы» или что-то еще. Он уже стал моим, но все же… Я пока не могу сказать, что полностью разобрался с ним и понимаю — «как и что?»

Глава 14

Ну что можно сказать о прошедшем веселье? Ну да, пожар. Городской пожар, как он есть. Вал огня, клубы едкого дыма, искры, танцующие в воздухе. Красиво, страшно, завораживающе. Теперь я понимаю, почему в моем мире люди настолько сильно боялись пожаров и в случае любого возгорания всем миром кидались его тушить. А как иначе-то? Упустишь момент, профукаешь вспышку и города считай, что и не бывало.

Четыре дня мы просидели в подземельях, пережидая пока пламя не утихнет и угли неистлеют окончательно. И только на пятый день, когда прокаленный огнем воздух перестал обжигать легкие, появилась возможность покинуть укрытия и выбраться на поверхность.

Окончательно же вся свистопляска утихла только через неделю. Как раз к этому моменту клановые начали понемногу выпускать спасенных зверушек. Сразу всех выпускать никто не собирался. Слишком бы это было подозрительно, учитывая, что альянсовцы периодически шерстили пожарище. Зачем — непонятно, но может предполагали, что пожар — пожаром, а кто-то да выживет, найдет укромный уголок. А потом и вылезет из своего укрытия. Тут-то его и примут тепленького, дружелюбно, на клинки.

Именно поэтому и зверушек выпускали понемногу. Якобы — естественный процесс. Зверье выползает из своих норок и схронов. Плюс была и еще одна причина. Если выпустить всех разом это может спровоцировать ненужные последствия. После пожара привычные ареалы обитания зверья, их укрытия и зоны охоты полностью исчезли. И если выпустить сразу всех, то это приведет к полнейшему хаосу и лишней крови и смертям. Что выльется в очередной всплеск интереса канализационных тварей к поверхности. А это никому не надо. Пожар-то загнал их всех обратно. И за неделю они наверняка сами снизили свое поголовье и немного успокоились.

Собственно, второй целью альянсовцев наверняка и будет вопрос контроля за этим моментом. Всех, кто снова сунется на поверхность — зачистят. Убедятся, что «стандартное» зверье поверхности понемногу возвращается, составляя тварям снизу естественную конкуренцию и не давая им захватить эту часть города. И, в итоге, альянс успокоится, уверенный в том, что с этого направления их территории больше не будет никто и ничто беспокоить.

Всё это мне объяснил Ситре еще когда мы только спускались в подземелья. Звучало складно, так что я решил поверить. Тем более, что мне было в общем-то все равно. По нашей, с бывшим трактирщиком, договоренности, происходящее на поверхности, вопросы с альянсом и прочее — уже не моя проблема. Я и на поверхность-то, в этом районе города, выберусь всего пару-тройку раз. Только ради сокровищницы. Разведка и само, собственно, ограбление.

После того, как вопрос с моей долей наследства Бурде окончательно решиться, Ситре переправит меня в подземелья под портовым районам. У его клана там есть небольшой укрепленный перевалочный пункт, с которого есть тайный выход на поверхность, не пересекающийся с канализацией.

Этот пункт для клана организовали его союзники — «канализационщики». Что и не удивительно, учитывая их давние партнерские отношения.

Ситре, к слову, предлагал мне и другой вариант. Перебросить меня вслед за гражданскими, за стены города в его «имения», как он это назвал. Дескать — передохнуть, пожить немного в тишине и спокойствии, подождать, пока страсти улягутся и обо мне хоть немного подзабудут. Но сути этого предложения я, честно говоря — не понял.

Отдых в том понимании, которое в него вкладывал Ситре — мне не нужен. Той недели, что я просидел внизу мне с головой хватило. Ждать, пока обо мне подзабудут? Вообще не сильно понятное предложение. Ну забудут, может быть. Мертвым там, допустим посчитают. И что с того? Как забудут, так и вспомнят, едва я где-либо засвечусь. Для той же гильдии «авантюристов» — без разницы. Увидят — откроют охоту. Тем более, что теперь у них полностью развязаны руки. «Альянсовцы», «портовые»… Для них я тоже — однозначный враг. Не раз и не два с ними лбами сталкивался и палки в колеса втыкал.

Так что, от предложения я отказался, проведя эту неделю там же, куда определили зверушек с поверхности. В небольшом сухом и закрытом от остальной части каналки — коллекторе, с кучей залов-камер.

Жаль только подземный квартал клана Арде увидеть так и не смог. Даже не знаю, где он находится. Подземщики оказались теми еще параноиками. А Ситре — главный из них. Место где мы переждали огненное веселье к «подземному кварталу» и близко не имело никакого отношения.

Вся неделя для меня пролетела в некой сонной одури, когда ничего особо не происходит, с утра до утра ты занят одним монотонным делом и просто ждешь. Из обязанностей — разве что за порядком следить, вместе с моими «офицерами». Следили, чтобы немного подуспокоившееся зверье не поубивало друг друга.

«Офицерами» я немного в шутку называл для себя членов моего «звериного клана». Главным среди них, моей правой рукой, стал кот-вампир Ангере. Как оказалось — та троица ребят, что были с ним в трущобах — не были его хозяевами. У Ангере в принципе «хозяина», как такового — не было. Он жил при небольшом приюте. Та троица как раз и была из этого приюта. Жили они на отшибе основной территории клана, выполняли разную мелкую черновую работу. Ну а кот был их всеобщим «любимцем».

Теперь же, когда приюта не стало, а из всех его обитателей в живых осталось всего четверо, кот решил пойти под мою руку, признав меня вожаком. Ребята тогда сильно грустили по этому поводу, но не спорили. Их отправили за город вместе с остальным. Ну а Ангере теперь со мной.

Вторым членом стаи стал Каа. Тот самый питон переросток. Сам решил пойти под меня. Правда, пришлось сперва неслабо надавать ему тумаков по… телу. Просто, чтобы показать, кто тут альфа. Он-то изначально это понимал, но против инстинкта пойти тоже не мог. Потому устроили дружескую потасовку в режиме смертельной битвы. С тех пор питон — часть моей стаи.

Последним ее членом стала одна из «сколопендр». Шестиног, как она, а точнее — он, сам себя называл. Меня честно говоря несколько удивило, когда шестиног подошел ко мне, по потолку блин, и представился. Первая мысль была — «Очередной разумный? Куда, блин, гильдия смотрит. Или они только на лозунги и способны?» Но потом я осознал, что ошибся. Сколопендра не был разумным в полном понимании этого определения. Он просто был стар и чертовски опытен. Второй сколопендр из их парочки, к слову, был его прямым потомком.

Устраивать со мной бой и выяснять — «кто тут папка», как это сделал Каа, шестиног не стал. Все по той же причине — жизненный опыт. Если я правильно понял, шестиногу было лет тридцать. Может больше. Нарго он не был, но такой срок жизни, учитывая общий высокий уровень сообразительности местных зверушек, сам собой предполагал, что кое-чему он научился и кое-что понял. И собственное имя — показатель.

Остальные зверушки, тоже «просились» ко мне в стаю. Но больше я принимать никого не стал. Зачем они мне? Эта троица — Ангере, Каа и шестиног — доказали свою полезность и не раз. Остальные ничем особым мне и не запомнились. Так что нафига мне такой балласт?

Я и на стаю-то эту, «звериный клан», согласился в общем-то только по одной причине. Надоело огребать, будучи одиночкой. Недавние события, дали мне четкое понимание, что «толпой и батько бить приятнее». Иными словами — когда тебе прикрывают спину это замечательно. И скоро мне это не раз пригодится. Так что, мы теперь, как знаменитая четверка мушкетеров. «Один за всех и все за одного».

— «Ну…» — Вздохнул я — «Или пятерка»

Ведь одна мелкая зараза уже давно не оставляет меня в покое, кружась вокруг и напрочь игнорируя мое недовольство по этому поводу. Та самая мелкая пичуга, встреченная мною однажды на просторах трущоб. Я тогда ее вызволил и спас, после чего наши пути благополучно разошлись.

Но судьба — такая штука, которая раз за разом доказывает, что мир вокруг — всего лишь детская песочница, где лопатка ближнего твоего всегда может оказаться в твоем ведерочке. Иными словами — мир тесен, чтоб ему. Я изначально не обратил внимание, но среди той толпы мелких пичуг, что кружили над нами была и эта приставала. Она меня тогда узнала. Я ее узнал чуть позже, когда появилось на это время. С тех пор она от меня не отлетает ни на метр, кружась вокруг и иногда раздражая своими выходками.

То на голову сядет, словно на насест, то в ухо весело чирикнет, пролетая мимо на сумасшедшей скорости, то еще что-нибудь выкинет. Спасу нет! Как оказалось, тогда в трущобах я спас чуть ли не птенца. Сейчас эта пичуга — вполне себе взрослая, сильная, для ее вида, особь. Одна из тех «мохнатых стрижей», что тучкой вились над головами во время боя и прикрывали нас от всякой мелочи, вроде жуков и тому подобной гадости.

Собственно на этих товарищах моя «свита» и ограничивалась. Братья, что Шустрик, что Бочонок отправились за пределы города, вместе со своими семьями. Шустрик правда подумывал остаться, но все же покинул город вместе с Ирне, единственной, кто остался из всей ее семьи. Собственно именно поэтому он с ней и остался.

Гибри тоже ушел. С Сиэлой и идущей на поправку Траде. Их Ситре переправил куда-то в другое место. Не туда же, куда большую часть гражданских. И куда именно, мне никто сообщить не захотел. Но тут и понятно. Семья главы клана должна быть в безопасности. И анонимность их местонахождения — одно из ключевых условий этой безопасности.

Из остальных моих знакомых «звериного роду племени», кого бы я рад был видеть в своей стае или мне бы было интересно что с ними, оставались только трое. Вожак, Шоша и, конечно же — Леди.

И если о сестренке я, как и братья, хоть и волновались, но не особо переживали — она с магом из гильдии авантюристов. Причем — «личный ученик», что априори дает ей неприкосновенный статус, пока жив маг. То вот о судьбе остальных мне еще придется как-то разузнать. Да и, хоть не переживал особо, но и о том, где сейчас Леди — все равно стоит выяснить. Я это братьям пообещал.

С Вожаком же и Шошей все было несколько печальнее. Я хоть и надеялся на иное, но был вполне готов к тому, что они оба погибли. Шоша был в поместье. С Эсере, который однозначно погиб. Вроде как. Ситре хоть и рассказал мне за него, вроде и проговорился, что он какой-то мутный тип, что этим Эсере управлял, как марионеткой и владел какими-то духовными практиками… короче там все так мутно, что я запутался, едва попытался вникнуть в рассказанное и понять — а умер ли Эсере на само деле? Или нет? И что тогда с лемузьяном? В общем — все мутно. Но при возможности — выясню, как и что?

С Вожаком же все чуть проще. Его никто не видел с самого начала вторжения альянса на территории клана. А ведь его дом как раз и был расположен рядом с «границей». А значит и под удар попал одним из первых. Вывод очевиден. Хотя, все равно постараюсь выяснить, чтобы убедиться в своих выводах.

По договоренности с Ситре, как только на поверхности все более-менее уляжется, моим вкладом в «ограбление» сокровищницы будет разведка. Выпустят мне «в поле» не раньше, чем к концу второй недели. Все по той же причине — конспирация и все такое. А то будет подозрительно, если я вдруг нарисуюсь перед альянсовцами во всей своей красе, с несколькими мощными зверушками под командованием. Начнут задаваться вопросами, в стиле — «А где мы, такие красивые, прятались раньше» и так далее.

Понятное дело, что эти доводы Ситре вызывали во мне здоровый скепсис. Как и мои собственные размышления об этом же. Я признаю, что кланы Арде и Бурде, трактирщик и его брат хрен-те знает сколько времени водили за нос весь город. Но я искренне сомневаюсь, что они были настолько велики и могучи, чтобы об этом действительно никто не знал. Типа — мы прячемся, мы в домике, вы нас не видите. Угу… Верю.

Наверняка всем все известно. И Ситре понимает. И… В общем — тот же прикол «я знаю, что ты знаешь, что я знаю и так далее». Кому надо — в курсе, что клан Арде еще не скинут в небытие. Просто по какой-то причине этот факт всеми дружно игнорировался. И все заявления Ситре о конспирации… Вызывают сомнения.

Впрочем. Вызывают или нет, а факт есть факт. Пару десятилетий они спокойно прожили под землей, а это в условиях города — кое-что да значит.

— «А если…» — Невольно промелькнула мысль, которую я понемногу начал разматывать у себя в голове.

Если предположить, что «портовые» изначально знали о «подземном» клане, то — то, что они запускали в каналку сотни всяких тварей могло преследовать и еще одну цель — попытка уничтожить «подземников» чужими руками, ну или лапами, или, хотя бы, оказать на них давление. Как дополнительная цель «портовых» — вполне вписывается в ситуацию.

— «Короче пофиг» — обсмаковав догадку, решил я для себя.

В конце-концов для меня это все особой роли не играет. Да, Ситре во многом не был со мной откровенен. И не будет. Он глава клана. Говорит ровно то, что должен. И так, как должен. И если ему для своих целей нужно обмануть или утаить часть правды, он это сделает. Так что и всй мое понимание ситуации в целом — может быть ложным. Ибо исхожу я из того, что знаю. А знаю я то, что мог увидеть, услышать или понять. Если Ситре где-то соврал, а я его не понял, то в это вранье я спокойно буду верить, пока не узнаю, как обстоят дела на самом деле. И если трактирщик просит меня посидеть тут еще неделю, отговариваясь конспирацией, то — посижу. Ему это зачем-то надо. Может это и не правильно, но я не вижу никаких причин, почему бы не пойти у него на поводу. Зла он мне точно не желает. Пока, по крайней мере. А что там дальше будет — посмотрим.

Ну а когда наконец меня со стаей выпустят наверх, займусь намеченными целями. Первая и самая ближайшая по времени — сокровищница. Разведка и ограбление.

На разведку мне дадут неделю. Вполне достаточно. Они могли бы и сами этим заняться, но я с подчиненными для этой задачи подхожу в разы лучше. Заодно, выясню судьбу Вожака и Шоши, по возможности, конечно.

Следующей целью, сразу после сокровищницы, является поиск Леди. Я это обещал братьям, я же этого хочу и сам. Как раз и «подземники» «подготовят коридор» к портовому району, как они это называют. Оттуда и до восточной части города рукой подать. Найти кошечку, убедиться, что все хорошо. Все рассказать и успокоить, если надо. Наверняка ведь уже давно вернулась из своего похода и узнала последние новости. Уверен, что первое, что она сделает — насядет на своего Эльгерде с требованием идти сюда, искать нас и карать всех встречных-поперечных.

Ну а там — видно будет. В идеале нужно поискать для себя источник знаний о мире и различных способностях, практиках и прочем. Развиваться-то надо. Самообучение за счет нейро-сети и ее «иследовательского» модуля — это конечно хорошо, но не сравниться с «системным» обучением. Да и возможности сети и модулей сильно ограничены моими собственными. Что я заметил, понял, осознал — то мне и доступно. По сравнению даже со скромной библиотекой Эсере то, что я понимал — это крошка в море знаний.

Так что, планов, как обычно — громадье. Времени требуют море. А его как обычно — почти ни на что и не хватает. Но будем крутиться, будем посмотреть. Это как в армии. Попроси армейцев сожрать слона. Вроде сложная задачка, да? Но в любой армии ее научились легко и просто решать. Отрезал кусочек, съел, отрезал, съел. Глядишь, слон и кончился. Все просто. Так что. Первая цель — сокровищница.

Глава 15

«Настройки» — > «Синхронизация с внешним устройством» — > «Применить» — > «Подтвердить» — > «Да» — > «Да».

Доступно новое устройство.

Новое устройство подключено.

Необходимо произвести тестирование. Запустить? Да/Нет

«Да» -

Идет процесс тестирования устройства:

0.3 %

…

…

17.5 %

…

…

…

100 %

Устройство работает в штатном режиме.

Производиться первичный тестовый запуск устройства.

Вни…

Давненько я не заглядывал во «внутреннюю кухню» своей нейро-сети. Все эти две недели, с момента как я надел колечко и оно «подстроилось» под нового владельца, я был вынужден чувствовать себя «простым смертным». Нейро-сеть благополучно ушла в глубокий нокаут, едва я попытался синхронизировать ее со своим приобретением.

Эти несколько записей, что она успела вывести мне в историю сообщений — были последними, что она вывела. Колечко и сеть вполне успешно синхронизировались. Для чего мне пришлось собственноручно лезть в настройки и запускать этот процесс. Требования безопасности такие.

После чего нейро-сеть провела первичный тест, суть которого я в общем-то не особо то и уловил. Ну и… При первой же попытке запуска сеть благополучно и накрылась.

Что интересно, я прекрасно понимал, что ничего смертельного не произошло. И вредного, плохого, неправильного и тому подобного — тоже. Откуда-то было чувство, что все правильно. Все верно и так и должно было быть.

Я даже понимал, что именно происходит с нейро-сетью. И единственное, что заставляло меня обалдевать от происходящего, это то, что колечко обладало теми же возможностями, что и моя нейро-сеть. Древний артефакт обладал возможностями технологии из моего старого мира. И это тут, в магическом средневековье!

И ладно бы они просто были похожи. Так нет же. То, что было внутри этого колечка, в разы превосходило мою сеть по всем возможным параметрам. И после их «Синхронизации» колечко принялось активно апгрейдить мою нейро-сеть. Словно программист-виртуоз решил поставить на древний компьютер самое современное обновление.

И именно поэтому сеть и лежала в полнейшем отрубе. Кольцо очень медленно и осторожно обновляла все модули сети, начиная с основной системы и заканчивая всякими мелочами, вроде встроенного калькулятора.

Эта аккуратность имела под собой вполне очевидную причину. Мой мозг — не компьютер, а нейро-сеть не столько программа, сколько небольшое его дополнение, упрощающее жизнь. Иными словами, чтобы ничего не повредить и не навредить, кольцу приходилось работать, словно саперу на минном поле.

Это как раз тот случай, когда наличие у меня «нейро-сети» оказалось не столько благом, сколько пошло во вред. Не будь у меня «сети» и кольцу не потребовалось бы столько времени, чтобы подключиться ко мне, как к носителю. Переделка всегда отнимает больше усилий, чем создание чего бы-то ни было с нуля. Также и тут.

Во всей этой ситуации, как уже упоминалось, меня удивлял именно тот факт, что артефакт древних работает на схожих с моей сетью принципах. Разве что источник у них иной. В моем мире — технологии, в этом — магия.

Что интересно, Ситре об этой фишке наверняка не в курсе. Точнее — некое подобие интерфейса, позволяющее взаимодействовать с артефактом у него имеется, но я был абсолютно уверен, что он у него, как и у любого другого местного, владеющего подобной штукой — крайне сильно обрезан по функционалу.

Это я выходец из информационного общества. Мне не привыкать к огромному потоку данных, как визуально-звуковых, так и мысленно-чувственных. Местные же, не то, что с интерфейсом кольца, они бы даже с моей «нейро-сетью» не справились бы. Свихнулись бы и очень быстро. Чтобы уверенно и безопасно оперировать такими вещами нужен опыт и огромная практика. В моем мире к подобному потоку информации и различным интерфейсам привыкаешь чуть ли не с пеленок. В этом же мире — такого нет и в помине.

Это не значит, что местные тупые. Отнюдь. Многие из них, особенно местные маги, дадут фору львиной доли ученых моего бывшего мира. Просто потому, что там где ученый, не парясь, скинет расчеты на компьютеры, маг будет решать все сам, в уме. И при этом они оба получат результат с минимальным различием по времени. Один его потратит на ввод информации и изучение полученного результата. Второй на расчеты.

Одно это колечко и то знание, которое я получил, осознав, что происходит между ним и нейро-сетью, ставило с ног на голову все мое представление об этом мире. Точнее — о его истории. Я и раньше знал, что когда-то давно тут была мощная, серьезно развившаяся, магическая цивилизация. Следов-то они после себя оставили предостаточно. Одни разрушения города чего стоят.

Но я, честно говоря, не предполагал, что все было настолько серьезно. То, что это колечко и нейро-сеть обладают схожими принципами работы — не удивительно так-то. Еще в моем мире ученые доказали, что никакой компьютер никогда не сравниться по мощности с живым человеческим мозгом. Именно поэтому последние десятилетия человечество моего мира активно ударилось в исследование био-технологий. Нейро-сети лишь малое следствие таких исследований.

И если тут, в параллельном мире, древние маги пришли к схожим выводам и реализовались аналог нашей нейро-сети на магических принципах, то что же — честь им и хвала. Молодцы. Параллельно нашим ученым — пришли к тому же выводу о возможностях мозга, что и ученые в нашем мире.

Этот же факт, сам по себе, объяснял и многие прочие непонятки, что окружали меня все это время. Клятвы, договора, ошейники и управляющие камни — «Хозяин-питомец» и прочее. Все это, наверняка, такое же наследие древних времен, как и колечки владетелей.

Как, к слову и «Маседо». Что-то мне подсказывает, что фиолетовая гадость, бушующая в центре города и наводнившая его подземелья — такое же наследие древних, как и «кристаллизы», противостоящие ей.

Очень уж это напоминает результат действия ядерного оружия моего мира. Точнее последствия от этого оружия. «Маседо» — радиация, «Кристаллиз» — «Антирад», как прозвали в нашем мире устаановку, способную очищать пространство от радиационных загрязнений. Тот белый порошок, которым чистили «главные» улочки трущоб — антирадиационные препараты. Аналогий можно привести много. Результат не изменится.

Как я и раньше предполагал — этот мир некий аналог ядерного пост-апокалипсиса, который в моем старом мире пока еще не успел настать. И надеюсь так и не успеет. Ну его. И без этой гадости там жизнь не сказать, что сахар. Еще и такую радость добавлять? Впрочем… Человек создание удивительное. Если видит, что все хреново, без заморочек может сделать еще хуже.

Чем мне полезно это понимание? А тем, что я, вольно или не вольно оказавшись в этом мире, стал эдаким «европейцем в мозамбике, нашедшим самолет, упавший на деревню туземцев.» «Туземцы» — это тутошние местные. Самолет — вот такие вот колечки и прочие наследия древней цивилизации. Уверен, такие «интересности» тут еще можно найти, если хорошенько поискать. Туземцы, то есть местные, в душе не чаят, что это за хрень у них такая — «самолет» и как им пользоваться. Максимум — провода на заборы пустят. Ну или обшивку в кастрюли превратят. Это если утрирована. Грубо говоря — наследие имеют, а пользоваться им нормально не могут.

Я тоже не могу. Не каждый же «европеец» в состоянии воспользоваться хоть чем-то из найденного «самолета». Радио там починить, хотя бы.

Но в моем случае я имею хоть какое-то представление о том, что нашел. Для меня «самолет» — это самолет, а не железная птица, упавшая с неба. Я понимаю примерные принципы и знаю примерный результат, которого можно попытаться добиться от найденного «самолета».

Именно поэтому действия кольца меня хоть и удивили и даже немного насторожили, после того, как «нейро-сеть» упала, но паники не вызвали. Я просто ждал, пока процесс «обновления» моей «сети» закончиться и я смогу, наконец, разобраться, что же оно такое и что же мне дает. В том, что этот процесс мне не навредит, я не сомневался. Кольцо, в ходе «обновления», само отправляло мне некое абстрактное понимание — что, как и зачем оно делает. В общих чертах, но и этого было достаточно, чтобы не париться и просто ждать.

Что еще интереснее, это «обновление» затронуло не только «нейро-сеть», но и, как это не удивительно, еще и моего симбионта. Насколько я смог осознать, колечко, едва начав работать над «нейро-сетью», сходу засекла полностью подконтрольного ей симбионта. Ну и отнеслось к нему, как к одному из внешних модулей «неро-сети», также подвергнув полной «перепрошивки».

И тут даже транслируемого кольцом понимания происходящих процессов мне не хватало, чтобы вникнуть, что же именно колечко делало с бедолагой симбионтом. «Самим собой» этот товарищ перестал быть еще когда «нейро-сеть» его «захомутала». Сейчас же от былого самодостаточного организма не осталось и упоминаний. Колечко доделало то, что начала сеть и превратила симбионта в полноценную часть моего организма. Он теперь не только покрывал мою кожу, скрытый от чужого взора шерстью. Он даже немного просочился под нее, образовав дополнительную прослойку плоти под ней. Прослойки с непонятными мне пока свойствами.

Из того, что я смог понять, моя кожа теперь стала в разы более крепкой. А кроме того в подкожной части этого нового слоя образовалась большая сеть микро-камер, где понемногу скапливались полезные вещества. И если я не ошибся и правильно распознал происходящее, наблюдая за процессами в «энерго-зрении», то эти вещества необходимы, чтобы в случае ранений быстро зарастить полученное повреждение. Для того же, в этих же камерах скапливались «пузырьки» энергии, причем, что удивительно — полностью «красного» окраса. То есть — моя энергия, входя в этот подкожный слой, преобразовывалась в несвойственный мне тип. Получалось как раз то, о чем я когда-то и задумывался. Пусть и в таком урезанном варианте, но я заполучил возможность оперировать еще одним типом энергии.

Понятно, что пока что — эти возможности мизирные. Всего лишь возможность использовать «Газе» — чисто физический тип энергии и в урезанном варианте. Но, как убедило меня колечко, ответить на мой прямой вопрос — это ограничение временное.

Насколько временное? И насколько мои возможности возрастут в будущем? Ответы на эти вопросы я не получил. Я и изначальный вопрос смог выяснить только потому, что у колечка была возможность на него ответить. Оно ведь брало информацию из моего мозга. Ее же использовало, чтобы дать мне ответ. Я спрашивал себя и нейро-сеть — как приспособить симбионт для работы с иным видом энергии? Спрашивал. А значит и ответ колечку было дать проще всего именно на этот вопрос. А, чтобы ответить на остальные и сделать какой-либо прогноз, нужна рабочая «нейро-сеть». А она пока в режиме обновления. Короче, уважаемый Баркисо — сиди на попе ровно, жди и не вы… делывайся… Ну или как-то так.

Как итог такого резкого изменения симбионта, кое-какие его возможности я потерял. Так, например, симбионт теперь, став частью моей кожи, более не способен был использовать свои «Шипы». Но тут и понятно. Его структура стала гораздо более плотнее и он полностью «сросся» со мной.

Потере этой я не сказать, чтобы расстроился. «Шипы», конечно, вещь вроде и полезная, но во многих ситуациях — бестолковая. Серьезную броню или природную защиту они все равно не способны были пробить. Да и скорость их появления оставляла желать лучшего. Но тут и понятно. Основа плоти симбионта, по факту — простая слизь. О какой твердости или скорости появления может идти речь?

Так что — потерял эту возможность и хрен с ней. Все равно приобретений в разы больше. Так к примеру под конец всех преобразований я еще и свой «Энерго-палец» благополучно потеряю. Ибо уже сейчас, заставляя меня изредка кривиться от небольшого зуда, на его месте растет вполне настоящий, из плоти и крови. Точнее — удлиняется, трансформируется и меняет положение на лапе старый. «Рудиментарный» отросток который. Ну или как оно там по науке называется?

Этот процесс колечко смогло запустить ибо были выполнены несколько важных условий. Первое — я сам этого хотел. «Энерго-палец», конечно — хорошо, но с реальным он не сравниться. Второе — мне нужны большие возможности для оперирования предметами. Иными словами я хочу спокойно брать в лапы предметы, вроде тех же экскрементов и кидаться ими во врага. Всегда завидовал в этом плане боевым обезьянкам. И колечко учло этот момент.

Ну а если отбросить в стороны тупые шутки, то самой большой проблемой «Энерго-пальца» была его эфемерность. И необходимость постоянного контроля. Что-то брать и что-то делать — довольно неудобно. Новый пальчик на лапах решит эту проблему.

Ну и третье условие, оно же важнейшее — моя энергетика вполне натренирована. Она уже приучена, что у меня на передних лапах не четыре пальца, а пять. Один из которых — противостоящий от остальных.

Кроме появление нового пальчика будут и другие изменения. Слияние моих «Хамелеона» и «Энерго-кокона» в разы ускориться. Изменения в симбионте, а что важнее — новый тип энергии, который станет мне доступен после этого, вполне позволят в разы сократить время, необходимое на создание «Маскирующего кокона». «Нейро-сеть» запустила этот процесс, колечко закончит.

Те же «Лезвия» оно уже закончило. Пусть пользоваться я ими пока не могу, ибо и эта моя способность также изменилась, но как только все завершиться, смогу орудовать когтями, словно шинковальной машинкой. Почти тридцатисантиметровой длинны энергетические лезвия — неплохое подспорье в бою. Начинаю чувствовать себя «росомахой». Длинные когти и усиленная регенерация тела.

«Энергетический» и «Кинетический» «барьеры» также ушли в прошлое. Вместо них теперь был обобщенный «Барьер от воздействий», напрямую завязанный на мою энергетику. В этом случае, к слову, колечко впервые спросило меня напрямую — как лучше сделать? Завязать эти способности на обновленного симбионта или на мою родную энергетику. Я выбрал последний вариант, ибо в таком случае я смогу сам его контролировать, усиливая или ослабляя, по собственному желанию. В первом же варианте он был бы статичен и работал бы в пассивном режиме, без возможности экстренно усилить какую-то его часть за счет остальных.

Из всех доступных мне элементов интерфейса нейро-сети в моем распоряжении осталось активной только окошко со статистикой. Да и то, вернулось оно по моей просьбе. Изначально и его колечко отправило в небытие вслед за сетью. Но к нему я уже как-то привык, так что очень сильно пожелал вернуть и колечко пошло мне навстречу.

Основное:

Сила — 173

Ловкость — 203

Выносливость — 198

Внутренняя энергетика — 370

Энергетика кожи — NN

В очередной раз мои основные характеристики значительно подросли. В этот раз, в основном — чисто физические. Учитывая, что колечко активно «прокачивало» и мой собственный организм — ничего удивительного.

Энергетика тоже поднялась, но немного. Большая часть изменений связана с созданием «второй системы». Появление у меня нового типа энергии — «Гезе», красной, ознаменовалось появлением соответствующей записи в статистики. Чисто для себя я эту запись переименовал в «Энергетику кожи». А предыдущую во «Внутреннюю энергетику». Толку от этого особо нет, но смотрится и воспринимается гораздо удобнее, чем «Энергетика Аорэ» и «Энергетика Гезе»

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Тяжелые лапы

Стальные когти

Энерго-компенсатор

Контроль окружения

В развитых добавилась новая запись. «Контроль окружения» у меня и так подходил к максимальному уровню освоения способности, а после всех событий мне в этом умении учится и осваивать уже нечего, потому из графы «Для развития» он ушел в «Развитые».

Для развития:

Контроль инерции — 65/NN

Крепкое тело — 73/NN

Барьер от воздействий — 1/NN

Маскирующий кокон — 1/NN

Лезвия — 1/NN

Ускорение сознания — NN/NN

Радар жизни — 62/NN

Самое большое изменение было в последнем списке. Часть способностей слилась воедино, став абсолютно новыми и в разы сильнее своих прообразов. Часть потеряло свой прогресс, как например «Ускорение сознания». И все вместе они потеряли верхнюю границу освоения. Вместо старых числовых данных теперь везде стояли «NN».

Но тут и понятно. После всех приколов со слиянием моего тела, симбионта, кольца и «нейро-сети» в «единое целое», по любому нужен будет перерасчет. Не удивлюсь, что и уже «развитые» вернутся обратно, заиграв новыми гранями для освоения. В общем, тут будем посмотреть — что и как там будет дальше.

Ну а пока — нужно решить одну важную дилемму. Как подобраться к бывшему особняку Бурде и при этом не спалиться? Точнее — как это сделать, учитывая, что территория особняка превратилась в ставку альянсовских бойцов.

Судя по всему ребятки явно опасаются за свои трофеи. И просидят вокруг сокровищницы всей дружной толпой ровно до того момента, как сокровищница Бурде будет вскрыта.

А мне ведь как-то надо пробраться в поместье. Найти обходной путь мимо всех патрулей, да еще и такой, чтобы провести внутрь еще и бойцов трактирщика. Незаметно зайти, вскрыть, собрать ништяки и незаметно свалить, запечатав сокровищницу обратно. Ну… чтоб взломщики альянса не скучали, продолжая взламывать уже пустое помещение.

Конечно, весь этот план — действия в идеале. А идеал, как известно — недостижим. Поэтому был и другой вариант действий. Если не найду способа пробраться внутрь и провести за собой хотя бы пару человек, с особыми пространственными артефактами, то нужно изучить лагерь и выявить слабые места. Ну а дальше — понятно. Помочь бойцам Ситре отправить весь лагерь «альянсовцев» в небытие и завладеть в итоге сокровищницей. Последний вариант — не желателен. Слишком грязно, шумно. Не то, что сейччас нужно клану Арде. Но ради сокровищницы на подобное они пойти все же готовы.

ИнтерАвантюрия

— Да плевать я хотел, куда и зачем вам надо! — Взъярился стражник, которого уже достало переругиваться с отрядом Эльгерде — Проход в эту часть города закрыт!

— Сюда смотри шарзере! — С такой же яростью в голосе заорал маг, потрясая перед носом стражника постановлением гильдии.

Эту бумагу Эльгерде выцарапывал у чинуш больше недели. Никакие связи не помогали. Даже личное распоряжение главы не в раз смогло пробить бюрократическую подушку зажравшихся чинуш. И ведь ничего с этим поделать было нельзя. Клановая раздробленность, процветавшая в Гирдерро, создало уникальную ситуацию, когда ни одна структура города не могла действовать на полную катушку даже в собственной зоне ответственности.

Конфликт Бурде и альянса Эдера и Градо, изначально расценивался исключительно, как раздел сфер влияния. Конечно, называлось это, конечно, несколько иначе. Более выспренно и высокопарно, но сути не меняло. И по правилом, установленным в городе, в этот самый раздел не мог сунуть свой нос никто, кроме самих участников и их союзников, официальных или не очень. Те же «портовые» смогли туда влезть только потому, что у них было на то вполне обоснованное право. Выручали своего мага.

У отряда же Эльгерде подобного «права» не было и в помине. Почему, собственно, их и завернули в самом начале всей этой заварушки, выгнав с территорий, участвовавших в клановых разборках. Если бы маг попробовал тогда воспротивиться их бы отряд просто уничтожили. Так, на всякий случай. Ибо все «лишние» люди по тем же договоренностям владетелей априори считаются противником в случае, если не подчинились требованию убраться восвояси.

Как итог, все это и привело к крайне плачевной ситуации для мага и его отряда. Точнее отряду-то что? Они просто выполняют свою работу. Изначально — как авантюристы гильдии, после возвращения — как наемники на службе у Эльгерде. Разница только в том, что теперь за их работу платит лично маг, в полном объеме, а не как раньше — зарплата от гильдии, а премия в конце работы — от самого мага.

Все это неплохо так било по кошельку, но и поделать с этим ничего было нельзя. Если бы Эльгерде их распустил, то хрен бы потом нашел желающих пойти под его командование и сунуться на территории разборок. А так, пока что, они были вынуждены оставаться под его началом и у мага был под рукой отряд опытных бойцов.

И вот, спустя почти две недели, маг и его отряд, вместе с разъяренной кошечкой, стояли на границе альянсовских территорий и пытались пробиться сквозь твердолобость стражников, в упор не желающих пропускать их дальше.

А ведь добытый пропуск был достаточной причиной, чтобы никто на пути отряда не смел ставить им препоны. В нем черным по белому было написано «Опасный зверь в городе. Устранение.» Этой причины с головой хватало, чтобы наплевать на все законы и закидоны любого из владетелей.

Но нет же. Как говориться — хорошо было на бумаге, да забыли про овраги. Стража чихать хотела на все эти бумажки, какими бы «серьезными» они ни были. Конечно бойцы, как и их командир, прекрасно понимали, что препятствовать отряду они не могут. Однако понимать — одно, а вот пойти против прямого приказа собственных владетелей — совсем иное.

Патовая ситуация. Маг со своим отрядом пройти на их территорию имеет полное право. Не пустить они его не могут, иначе гильдия расценит их действия, как «враждебные городу» и, как итог, просто вздернет. Но и пусть они не могут. Гильдия далеко, а собственные владетели — вот они, рядом. Вздернут еще быстрее любых гильдий.

Эльгерде это прекрасно понимал, потому и требовал от стражи, чтобы позвали кого-то из руководства. Уровня капитана или выше. Чего, естественно, стража сделать не могла. Ну нет никого поблизости. И не предвидеться. Боевые действия идут и все тут. И всем плевать, что они давно закончились, а ближайший из капитанов прямо сейчас заливается пойлом в ближайшей таверне на соседней улице.

— «Я их сейчас порву» — Внезапно в сознание мага прилетела четкая, приправленная ледяным спокойствием, мысль кошечки.

Вздрогнув, Эльгерде обернулся и посмотрел на своего питомца. В отличие от того, что было раньше, сейчас Леди была абсолютной противоположностью тому коктейлю ярости и недовольства, что бушевал у него за спиной всего минуту назад.

— «Леди еще долго терпела» — Осознал Эльгерде, прекрасно понимая, что если ничего не изменится, то кошечка действительно ринется в атаку и действительно «порвет» эту стражу на лоскуты. И ничего та сделать ей не сможет. Просто не успеет. Не успеет не то, что защититься, а банально среагировать. На что способна кошечка в бою маг уже давно успел оценить. Хотя и видел ее такой серьезной всего один раз, еще задолго до того, как они встали на след того Тиргесто.

Отряд тогда нарвался на большую стаю шиповолков и так получилось, что против вожака стаи Леди вышла один на один. Шиповолки-то и сами не подарок, а уж их вожак. По сути — боевая машина убийства. Бешеная скорость, реакция, сила и отличная природная броня из костяных шипованных пластин.

Всего на секунду тогда Леди и вожак стаи застыли друг напротив друга, а дальше… То, что сотворила кошечка до сих пор заставляет Эльгерде невольно вздрагивать. Он после того боя, на привале, несколько часов медитировал, просеивая свой разум и вылавливая всё, что успело зацепить его восприятие.

Двенадцать ударов буквально за одно мгновение. Причем, с использованием ее способности к мгновенному перемещению. И все в жизненно-важные места или туда, где урон будет максимален. Вожак умер задолго до того, как осознал, что умирает. Причем, как понял маг, Леди для своей атаки выгадала настолько идеальный момент, что лучше не придумаешь. Еще буквально мгновение и на месте вожака оказалась бы сама кошечка. По сути Леди четко уловила момент начала атаки, увидела его, просчитала, поняла, как остановить и действовала на опережение, обернув атаку противника в свою пользу. Пять из двенадцати ударов были не просто физическими атаками, они несли с собой всплеск ментальной энергии, на секунду разорвавший поток энергии в местах нанесения удара. Как итог, противник сперва потерял сознание, ведь его собственная атака взорвалась бесконтрольным потоком энергии, а после и благополучно умер, истекая кровью.

Конечно, подобный финт и для самой кошечки не прошел бесследно. Она два дня потом приходила в себя, знатно перенапрягшись от подобных выкрутасов. Эльгерде даже вмешаться пришлось в ее ментальную сферу, помогая кошечке залечить повреждения. Все же, чтобы исполнить свой трюк, ей пришлось знатно разогнать собственное сознание. Не будь рядом маг, она могла бы и погибнуть от подобного перенапряжения. И Эльгерде до сих пор не знал, учитывала ли это кошечка, так себя «разгоняя».

И прямо сейчас Эльгерде, по связующему их каналу, ощутил тоже чувство, что повеяло тогда от кошечки. Леди готова была убивать.

— Угомони свою кошку, маг! — Стражники, пусть и не осознавая до конца, как угроза над ними нависла, тоже что-то ощутили, напряглись, поудобнее перехватив оружие и явно занервничали, без труда выявив источник угрозы.

— Леди — Тихо прошептал Эльгерде, после чего уже мысленно добавил — «Не надо. Сделаешь только хуже»

Маг и сам понимал, что эта была бесплодная попытка. Кошечку уже было не успокоить простыми словами. Это ледяное спокойствие… Этой ментальной технике маг ее сам обучал. Квинтэссенция ярости и готовности действовать. Чувства, взятые под контроль и поставленные на службу разуму. Боевой транс, как он есть, в одном из самых мощных его вариантов.

И кошечку в принципе вполне можно было понять. Сперва непонятки в лесу, где она четко уловила след своего брата. А в том, что это был Баркисо, маг и сам уже давно не сомневался. Непонятно, конечно, как он там вообще оказался и почему убегал от них, ведь тоже должен был почувствовать сестру. Но это и не важно. Маг предполагал, что Баркисо просто почуял погоню, а кошечку не распознал ибо с момента последней их встречи она сильно изменилась. Потому и решил не связываться.

Еще больше непоняток с той кротовой норой, по которой он ушел. Слишком уж она… обустроенная. Идеальный, специально подготовленный путь в город. Ожидать подобного от контрабандистов? Слабо вериться, если честно. Все так и кричало о более… серьезных делах и более серьезных людях, что в этом всем замешаны. Но это сейчас и не важно. Отчет в гильдии он оставил, пусть разбираются. В ментальном слепке отчета затереть свои догадки насчет Баркисо он тоже не забыл, так что тут проблем не будет.

Потом еще, как снег на голову — клановые разборки, бюрократические препоны в гильдии, зарево пожара на горизонте, так и сигналившее о том, что весь район клановых территорий Бурде буквально утопает в огненном аду. Что, собственно, и стало дополнительной причиной, почему бюрократы гильдии не выдавали бумагу. Пожар в городе, как никак. Неплохая отмазка. Эльгерде-то прекрасно знал, чьи уши торчат из всех этих проволочек. «Портовые»! И глава гильдии знал. И все его знакомые, чьими связями он выбивал пропуск, тоже знали. Но…

К беспокойству Леди за Барсика прибавилось еще и беспокойство за остальных братьев. А тут еще и эта задержка с пропуском, распаляющая кошечку еще большим ожиданием. И как квинтэссенция всего этого — стража на границах альянса, не желающая пропускать кошечку, встающая у нее на пути.

И именно поэтому маг и понимал. Успокаивать ее уже бесполезно. Как и пытаться помешать. Даже ихкрепкая связь, созданная специальным мощным ритуалом, тут не поможет. В подобном состоянии она просто не сработает. Чтобы она сработала, кошка должна «осознавать», что идет против воли мага. А в текущем состоянии боевого транса никакому «осознанию» просто не осталось места. Она не думает. Она просчитывает варианты и ждет момента. Момента, когда будущую схватку можно будет закончить за доил мгновения и с наименьшим затратой сил. То истощение она вполне запомнила, научилась на этой ошибке и транс свой вполне себе доработала.

Это ожидание идеального момента и стало причиной, по которой кошечка все еще не напала, а стража до сих пор жива.

— Что тут происходит? — Раздался голос нового действующего лица. Из-за угла здания, вместе с пятеркой бойцов появился тот, кого так долго требовал Эльгерде. Один из капитанов. Это же стало очередной причиной, почему кошечка не атаковала, хотя Эльгерде уже ощутил легкий толчок ментальной энергии и приготовился к худшему.

Новые действующие лица заставили Леди снова замереть и заново проанализировать ситуацию. Это же позволило магу вмешаться и подарило достаточно времени, чтобы сбить кошечке ее транс и предотвратить худший из возможных сценариев.

Ведь если бы Леди поубивала бы всех этих идиотов, он и его отряд сразу же были бы занесены в категорию «противник». Им бы осталось только уходить. Бодаться с клановыми бойцами… Не реально с теми силами, что есть у мага и его подчиненных. И даже, когда клановые разборки бы закончились, они бы все равно остались бы врагами альянса и альянс приложил бы все силы, чтобы отомстить. Ни гильдия, ни другие владетели при этом, защищать бы мага не стали. Максимум — прикрыли бы его отряд, как подневольных людей, выполнявших его приказы. Хотя их и так бы никто не стал трогать. А вот мага и его питомицу — просто бы уничтожили.

Сосредоточившись, маг аккуратными ментальными касаниями, стараясь не спровоцировать Леди на атаку, начал воздействовать на ее сознание. Способ вывести кошечку из боевого транса он знал только один. Самый простой и оттого действенный. Перегрузить ее восприятие дополнительными целями. Плевать, что тут их не было. Важно другое. Одна из особенностей боевого транса заключалась в том, что у него была два основных режима. «Простой» и «конечный», как называл этот режим его наставник.

В последнем варианте шансов вывести из него не было. Этот транс — козырь последнего удара. то состояние, когда разумный, вошедший в него не заморачивается такими вещами, как выживание, инстинкт самосохранение и прочее и готов идти до конца, намереваясь забрать с собой как можно больше врагов.

Леди же использовала стнадартный вариант, «простой». Тот вариант при котором она готова была порвать своих противников, но при этом не намеревалась идти до конца, ибо у нее была более важная цель. А значит, если заставить ее считать, что схватка неизбежно приведет к поражению, она начнет рассматривать такой вариант, как стратегическое отступление. Ну а там и транс спадет сам собой.

— Кто такие? — Спросил подошедший капитан у стражи, при этом, как бы невзначай, держа руки поближе к висящим на поясе клинкам и сильно напрягшись, готовый в любую секунду отражать нападение. Его бойцы были напряжены не меньше своего командира и с ясно читаемым в глазах страхом, смотрели в сторону кошечки.

Отвечать на вопрос Эльгерде даже не собирался. Он его банально не услышал, как и ответа стражников, как и попыток своих бойцов что-то ответить командиру альянсовцев. Маг, максимально сконцентрировавшись на ментальных воздействиях, перегружал восприятие кошечки, насылая на нее образы все новых и новых иллюзорных противников, якобы окружающих ее и их отряд. В какой-то момент, уже на грани своих возможностей, маг почувствовал, как холодное спокойствие питомицы начинает отступать, уступая место первым, робким эмоциям.

Усилив напор, маг надавил еще сильнее, окончательно выводя кошечку из боевого транса, после чего, с облегчением выдохнул, сквозь сжатые зубы и активировал одну из доступных ему функций связи со своим фамильяром — «Жесткий контроль». Теперь, как бы кошечка не старалась, но в ближайшее время она не сможет сделать ничего, против воли Эльгерде.

Когда-то маг пообещал Леди и, в первую очередь — себе, что не будет пользоваться этой особенностью их связи, без крайней необходимости. Но сейчас он вынужден был так поступить. И надеялся, что кошечка поймет. Хотя и понимал, что понять то — поймет, но вот затаит однозначно. Впрочем, сейчас магу было на это плевать.

Он неожиданно осознал, что они с кошкой прошли буквально по краю. Еще бы чуть-чуть и все. Так что и за использованный «Контроль» он абсолютно не парился.

А вот что мага заставило сильно задуматься, так это необходимость срочно заняться укреплением их связи. Так, чтобы даже боевой транс не мог над ней преобладать. Иначе в следующий раз это может обернуться катастрофой. Леди стала слишком сильна, чтобы пускать дело на самотек. У мага едва-едва хватило сил, чтобы пробиться сквозь ее защиту и вывести ту из транса.

— Я не с тобой разговариваю! — Прорычал командир альянса, отвечая на высказывание кого-то из отряда мага.

— Спокойно! — Большую часть разговора Эльгерде напрочь пропустил, не до того было, так что и вникать даже не стал, что там было раньше — У нас постановление от гильдии авантюристов и ордер на отлов опасного зверя, проникшего в город. Вот бумаги. Ваши подчиненные идут против постановления владетелей, от третьего слушания, семнадцатого созыва и препятствуют мне и моему отряду в выполнении поставленной нам задаче. Требую немедленно впустить нас на территории, указанные в постановлении. А именно территории кланов Градо, Эдера, Веградо и Бурде. И не чинить нам более препятствий. Иначе ваши действия…

— Хорош! — Обрубил мой монолог капитан — Я эти все постановления и уложения и без тебя знаю, маг. Секунду помолчав и зло побуравив отряд взглядом, он выматерился и вздохнул — Можете проходить. Саврос, бери своб двойку и в сопровождение!

— Стоп! — Сощурился Эльгерде — Являются ли эти трое членами гильдии авантюристов? Имеют ли они допуск к выполнению заданий по отлову…

— Шазре! — Ругнулся капитан — Я же сказал, знаю, но тут хрен ты угадал, маг! Они пойдут с вами, как сопровождение. Ты вроде уложения знаешь хорошо, да? Ну так вот и вспомни о том, что у нас тут война, а значит имею права выделить сопровождающих, понял?

— «Зараза» — Про себя выматерился Эльгерде, добавив пару-тройку крепких словечек. И уже обращаясь к капитану, ответил — Хорошо. Давай своих… бойцов. Только уточни им, чтоб под ногами не мешались.

— Без тебя знаю! — Недовольно рыкнул капитан — Все слышали? Гильдейским не мешать. Просто сопровождать. Смена одного из тройки каждые три часа. Он же и докладывать будет, что и как. Все ясно Саврос?

— Так точно — Явно недовольный навязанной ролью ответил названный Савросом боец. После чего махнул парочке бойцов и не торопясь обошел отряд, пристроившись в его хвосте.

— Двинули — Вздохнул Эльгерде, махнув своим и обдумывая, как действовать в условиях постоянного пригляда со стороны альянсовцев.

Впрочем, сейчас это занимало мага меньше всего. Он снова ушел в себя, лишь краем сознания следя за дорогой и по связи с кошечкой помогал ей перебороть откат от транса и его вмешательства в эту технику. По себе знал, насколько неприятно вылетать от него из-за перегрузки восприятия. Его наставник частенько заставлял мага уходить в транс, после чего долбил его таким же образом, развивая и усиливая тем самым технику ученика. Головная боль — самое приятное из всех последствий. И сейчас магу нужно было срочно привести кошечку в относительный порядок. Ну и… объясниться с любимицей. А то ведь отомстит же потом, заразюка пушистая.

Глава 16

— «Итааак» — Мысленно протянул я — «Как бы это сделать?»

Задачка, стоящая передо мной, с одной стороны была крайне проста, с другой… А вот с другой стороны все не так легко и замечательно, как хотелось бы. Бывшее поместье Бурде, как и территория вокруг него, включающая ближайшие дома, была плотно занята ставкой альянса. Все бойцы, изначально участвовавшие в уничтожении клана, заняли эту территорию и активно ее контролировали. Патрули, посты, проверки и вся подобная радость.

Все это говорило только об одном — Ситре, ну или Арде, как его теперь надо именовать, немного просчитался. Альянс явно знал, ну или хотя бы подозревал, что ничего еще не закончилось. И намеревался заполучить сокровищницу в свои руки безраздельно. А это, в свою очередь означало только одно — силовое решение не проканает. Только скрытное проникновение и никак иначе.

В принципе так и предполагалось изначально. Наличие тут большого контингента бойцов противника всего лишь вносит некоторые коррективы, не меняя главной цели. И не более того. Проще говоря — задача усложнилась, ни капли не изменившись.

Усложнение состояло лишь в том, что теперь нужно было не только проникнуть в само поместье, но и подобраться к нему, незаметно минуя все кордоны, заставы и прочее «добро», организованное нынешними хозяевами поместья.

Лично для меня и для моей «стаи» особых проблем с тем, чтобы подобраться к поместью — не возникло. Кардоны, посты и прочее организовывалось в основном против человека, не особо учитывая при этом кого-то иного. Да, против различного зверья и тварей были конечно предприняты некоторые меры защиты, но с моим «Энерго-зрением» заметить их и обойти не составило ни малейшего труда.

Самая большая проблема со всей этой задумкой была в том, чтобы пробраться непосредственно в само поместье. Пусть нападающие и разрушили его изначальные системы защиты, но и свои возвести не забыли.

Стены поместья, включая редкие поврежденные их места, переливались в «Энерго-зрении» легкой пленкой энерго-конструкции. Пусть она и была в разы слабее и безалабернее предыдущей, но со своей задачей вполне справлялась. Пробраться незаметно где-то, кроме как через ворота было невозможно. По крайней мере — не с моими знаниями и умениями.

Можно было бы вернуться к бывшему трактирщику и запросить у него специалиста для взлома, но… Я прекрасно понимал один важнейший момент в наших с ним дальнейших взаимоотношениях. Какой от меня толк, если я не справлюсь даже с такой, в общем-то, легкой задачей, как простая разведка территории. К тому же, имея для этого все необходимые условия и… «персонал».

Тем более, что этот самый персонал идеально подходит для подобных задач. Вон он, точнее она, сидит себе беспечно на трубе дома, «перышки чистит». И пофиг, что у нее там не перья, а мех, чистить его это не мешает. Птица, как говорится, она и в африке — птица.

— «Задача понятна?» — В который уже раз спросил я эту мохнатую сволочь, надеясь, что уж в этот раз она поняла все правильно.

К сожалению, несмотря на весь якобы «высокий» интеллект местных зверушек, объяснить им довольно сложный план, а главное — заставить их выполнить его в точности — та еще морока. И эта «стрижиха», «стрижонка», «стрижка», в общем — «мохнатая зараза» — не исключение.

С тем, чтобы приказать ей вести себя тихо, не привлекать внимание, пока мы пробирались к поместью — проблем не возникло, но вот заставить ее выполнить что-то более сложное, оказалось непросто. Попытка заслать этого «казачка» во «вражеский стан» была уже пятой по счету. И если и сейчас ничего не получится, то придется придумывать что-то иное.

— «Да» — Пришел короткий мысленный ответ Стрижи, как я ее для себя прозвал.

— «Что нужно сделать?» — Понимая, что начинается самая сложная часть инструктажа, уточнил я

— «Полететь туда, посмотреть, вернуться, рассказать» — Словно пожимая плечами, отчиталась Стрижа.

Будь этой в первый раз, я бы такому ответу обрадовался, посчитав, что она прекрасно поняла свою задачу и успокоился. Но, как показала практика — не все так просто.

В предыдущие попытки Стрижа вроде бы тоже осознавала свою задачу и пыталась ее выполнить. В первые два раза даже с удовольствием, радуясь, что ее признали таки и не гонят из стаи. Вот только обе попытки окончились провалом. Ну не понимала она, что именно нужно сделать на самом деле. Улетала, кружила вокруг поместья, залетала в открытые окна, смотрела и… не особо то и запоминала.

«Есть там бойцы?» — «Есть», «Сколько?» — «Не знаю», «Где именно?» — «Там». И все в таком же духе. По сути — бесполезная информация. Ответы на эти вопросы я и сам бы мог дать. А учитывая, что Стрижа — это не разумный кот Ангере, не Питон, с огромным опытом и даже не сколопендра, что в разы ее умнее, то это был максимум того, что из нее можно было выжать в общении.

— «Действуй» — Вхдохнул я, не особо надеясь на результат этой очередной попытки.

Конечно, только на Стрижу я особо не рассчитывал. Справится — хорошо, ну а на «нет» и суда нет. Второй план на разведку был несколько сложнее. И именно его подготовка и шла сейчас полным ходом.

Меня еще в первые дни жизни удивляло — почему в трущобах так много деревянных… «элементов». Бочки, дрова, доски и прочий горючий материал. По идеи все это должны были бы давно растащить местные оборванцы для обогрева и приготовления пищи.

Объяснение оказалось довольно простым и незатейливым. Все те же красные кристаллы, добываемые из живых существ. Даже самые мелкие из них были способны, благодаря простейшим манипуляциям выделять достаточно энергии, чтобы согреть своего владельца, потому в необходимости костров и прочих «устройств» для обогрева необходимости особой и не было.

Эти же кристаллы вполне успешно применялись в простейших устройствах, на подобии «Электричеких плит» моего старого мира, для приготовления пищи. Так что и тут необходимости в дровах и прочем источнике огня — отпадала как таковая. Проще и, что важнее — дешевле, закинуть в «топку» подобного устройства небольшой кристалл. Его энергии вполне хватит почти на месяц работы, ведь устройства эти были крайне экономичны по потребляемой энергии. Надо что-то разогреть? Устройство разогреет исключительно «цель» своего воздействия. В окружающее пространство уйдет самый мизер тепла, сводя тем самым потери к минимуму.

Эти самые устройства, а точнее — кристаллы заложенные в них и были целью для первого этапа моего плана. Их сейчас активно собирали Питон и сколопендра, рыская по трущобам. Я же выполнял в этой задаче самую важную роль — водил руками, ну или лапами, ожидая, когда подчиненные справятся с задачей.

К сожалению, очередная попытка Стрижи провести разведку полностью провалилась. Да, какую-то крупинку информации, сверх того, что я итак уже знал, я получил, но этого было откровенно мало. В который уже раз я убедился, что единственный способ все детально разузнать — проникнуть через ворота на территорию поместья и изучить все самому.

Нет, конечно, Стрижа не была совсем уж бесполезна. Пользу от ее присутствия в своей стае я уже давно признал. Идеальный разведчик! И это не смотря на все мое недавнее недовольство и ворчание. Просто польза ее раскрывается в несколько иных условиях. Сложные задачи, вроде этой — явно не ее конек. В остальном же — нареканий нет. Что интересно, мохнатая зараза вполне себе чувствует это мое к ней отношение и абсолютно не париться из-за своих «провалов».

— «Мы собрали» — Пришел мысленный посыл от Питона, чье появление «на горизонте» я засей еще минуту назад. Сейчас и он и сколопендра схоронились в подвале соседнего дома, выжидая, когда появится окно между патрулями, чтобы проскочить в подвал нашего. Дальше они проберутся на первый этаж и максимально тихо и осторожно преодолеют два этажа. По идее проблем с этим быть не должно. Сейчас в доме отдыхало одиннадцать бойцов, из которых только один был бодрствующим — дежурный. Но учитывая его скуку и непреодолимое желание прилечь рядом с остальными — пройти не составит труда.

Так и получилось в итоге. Через три минуты оба моих «бойца» были рядом со мной на крыше и вываливали передо мной добычу. Точнее — выплевывали, ибо кроме как во рту — хранить ее им было негде. В очередной раз задумываюсь о необходимости иметь хоть какое-то снаряжение. Хотя и понимаю, что сколопендра с перевязью, питон с мешком или «кот в сапогах» — это несколько… чересчур.

Ну а что поделать? Вот взять те же кристаллы, что добывала моя стая. Тащить их они могли только в пасти. Амбец, как удобно. Иначе и не скажешь. В общем, как будет время — придется озаботится этим вопросом.

— «Пришью вон питону пару карманов и сойдет» — Хмыкнул я про себя, краем глаза заметив, как ухмыляется Ангере. Явно уловил, гад такой, мои мысли. Точнее — образ им соответствующий.

Сам план был довольно прост — отвлекающий маневр. Для того и нужны были кристаллы. Достаточно переборщить с их количеством и любая «плита» превратиться в источник открытого огня. Перегорит иным словом. А вокруг вполне достаточно горючих материалов, чтобы этот источник огня вполне себе создал переполох. Это остальная территория, как и трущобы — сожжена. А вот центр — оставили нетронутым. Исключительно для собственного удобства. Чем я и собирался воспользоваться. Пожар из-за «бытового прибора» вполне обыденное явление. Никого тут подобным не удивишь. Так что, никто и не заподозрит, что пожар возник не случайно, а является диверсией. В том же трактире «плита» загоралась дважды на моей памяти.

В обычной ситуации это не приводит к каким-то серьезным последствиям. Все дома раньше были защищены слабеньким энерго-конструктом против огня, потому кроме замены «плиты» на новую никаких неприятностей подобный пожар никому не доставлял.

Вот только тут, сейчас, было маленькое такое «исключеньице» из этого правила. То, о чем альянсовцы даже не подумали. Устроенное ими свето-представление с выжиганием трущоб, многочисленные смерти, «маседо» и чистка территорий специальным составом, вокруг места своего базирования привели к тому, что на всех домах вокруг поместья защита от огня просто-напросто развеялась.

Я это прекрасно видел благодаря своим возможностям. Возможно маги альянса тоже заметили этот момент, но не посчитали его особо важным и требующим внимания. И в принципе — правильно посчитали. Если мое чутье не врет и я правильно расшифровал то, что увидел в потоках энергии вокруг, сильных практиков тут минимум пятеро, а значит никакой пожар им особо и не страшен. Задушат еще на стадии формирования, если вдруг обычные бойцы не справятся.

Для меня же это — лазейка. Для переполоха и отвлечения внимания — идеально. Именно поэтому я и облюбовал крышу именно этого здания. Оно как раз напротив задних ворот, через которые я и намереваюсь проникнуть.

Два стражника на воротах, плюс небольшой пост на некотором отдалении, где режутся в кости еще трое — вот и все, кто тут есть. Заметят источник огня, наверняка поднимут шум, но и в стороне не останутся. Стражи на воротах должны, просто обязаны в такой ситуации, пусть на пару-тройку секунд, но ослабить бдительность. А мне большего и не надо.

— «Действуем по плану» — Кивнул я коту, аккуратным прыжком спрыгивая сперва на небольшой карниз, между первым и вторым этажом, после чего на землю.

В это время кот, Питон и сколопендра осуществляли вторую часть плана. А именно — пробирались на первый этаж в сторону кухни. Их целью была «плита». Чтобы она активировалась и загорелась сама по себе достаточно просто положить в ее нутро большое количество кристаллов. Дальше заложенная в ней схема сработает сама собой. Энергия заключенная во всех этих кристаллах запустит ее в принудительном порядке.

Я же, короткими перебежками продвигался по ближе к цели. В этом деле очень сильно помогала Стрижа, зорко следя за бойцами альянса и безошибочно указывая идеальный момент, когда никто не смотрит в мою сторону.

Моей задачей же было приблизиться к воротам максимально близко, после чего затаиться под одной из стоящих в небольшом отдалении телег.

Я даже невольно чувство «дежавю» словил. Ведь примерно также я когда-то давно пытался впервые проникнуть в это же самое поместье. Разве что теперь все несколько сложнее, да и ума у меня побольше.

В тот раз сделать это незаметно у мен так и не получилось. В этот раз я надеялся, что все будет несколько иначе. И помочь мне в этом должно было мое новое приобретение. Колечко, полученное от бывшего трактирщика.

Оно наконец закончило свою работу и понемногу начало «выходить на режим», как я для себя это обозвал. Стандартные, привычные мне, возможности моей «нейро-сети» уже вернулись ко мне в полном объеме, не особо отличаясь от того, что было раньше.

В этом плане колечко отработало на все сто. Закончив «апгрейд» моей «сети» оно не стало кардинально менять привычный мне интерфейс, логично посчитав, что это ни к чему хорошему не приведет. Логику этого понимания, что неудивительно, оно взяло из моей же головы.

Все изменения, в основном, коснулись уровня качества моей «сети» и понемногу это начинало просматриваться. Сеть все больше и больше сливалась с моим мозгом, полностью становясь частью меня. Это сложно объяснить словами, но как-то так оно и воспринималось мной. «Сеть» и раньше была частью меня, но при этом чувствовалось некоторое… отчуждение от этой части. Она ощущалась, как нечто привнесенное извне. Сейчас же это чувство понемногу уходило.

Если раньше «Исследовательский модуль» видел что-то новое и подсказывал мне, что я это могу освоить, прорабатывал программу тренировок и прочая, прочая, то теперь это делал уже я сам, не обращаясь к нему напрямую. Улучшилась память, восприятие и точность воспринимаемой информации, выводы из событий делались в разы быстрее и полнее, чем раньше.

Именно эта «интеграция» и была основной частью «выхода на режим», как я окрестил для себя этот процесс. Иными словами — колечко ломало устоявшуюся привычку обращаться к «сети» как к некому устройству в своей голове. Оно мягко заставляло думать и воспринимать свои возможности иначе и в более полном объеме, прежде чем добавить к ним что-то еще. А «чего-то еще» там обещалось добавиться немало. К сожалению со всеми происходящими событиями и цейтнотом по времени у меня пока не было возможности окончательно разобраться с этим «девайсом».

Но кое-что из нового я мог использовать прямо сейчас. А именно — полностью доступный мне и окончательно слившийся в единую способность «Маскирующий кокон». Именно на него и была основная ставка в плане по проникновению в поместье.

К сожалению, как это обычно и бывает, я не мог по щелчку пальцев заполучить себе полноценную убер-плюшку, просто того пожелав. Несмотря на все обновки, на появления колечка и улучшение моей «сети», необходимость тренировок и развития тоже никто не отменял. По показаниям выведенным «сетью» в специально оставленное мною для удобства окно статистики, «Маскировкой» своей я владел всего на 4 пункта из возможных 100. Для серьезного дела в стиле «невидимка в стане врага» этого явно маловато, но на то, чтобы под шумок прошмыгнуть мимо стражи — должно хватить.

— «Ну же» — Мысленно поторопил я своих архаровцев. Уж очень долго они возятся с простым по сути заданием.

Уже скоро будет пересменка и народа резко прибавится. Непонятно почему, но только в это время ночи охрана у задних ворот наиболее слаба. В остальное время стражников тут гораздо больше и прошмыгнуть вряд ли получится. А ждать еще одну ночь… Честно говоря уже надоело. Итак третьи сутки круги вокруг поместья нарезаем.

— Эт что? — Нахмурился один из стражников, посмотрев в сторону покинутого мной недавно здания

— «Ну наконец-то» — Вздохнул я

— Слышь Наор, горит походу что-то или мне кажется? — Толкнул стражник своего напарника.

— И впрямь горит — Присмотревшись, кивнул тот — Опять эти идиоты на кухне с плитой накосячили.

— Да как пить дать — Кивнул первый.

В этот же момент события резко понеслись вскачь, ибо количество заложенных в нутро «плиты» камней было достаточно большим и едва появился открытый огонь, погорев буквально пару десятков секунд, как плита, вместе с заложенными камнями, в едином импульсе выплеснула всю заложенную в последних энергию, вспухнув эдаким микро-взрывом.

Желанный мною переполох получился что надо, мгновенно приковав к себе внимание как стражи на воротах, так и сонных рож у недалекого поста.

— Твою ж медь! — Единственное более менее цензурное восклицание, что я услышал от бойцов альянса, дернувшихся в сторону здания.

— Стоять! — Рыкнул один из постовых, заметив, как стража на воротах дернулась в сторону здания — Сами разберемся, оставайтесь на посту!

— «Черт» — Мысленно выругался я, прекрасно понимая, что это резко поднимало шансы моего обнаружения.

Но останавливаться было уже поздно. «Маскирующий кокон» вот-вот спадет и до окончания его действия назад под телегу я уже точно не успеваю. Путь был только один — вперед, прямо между ног у одного из стражей, ибо это единственный путь, где можно было прошмыгнуть. Основной проход, замен собой ворота, перекрыла уложенная на бок еще одна телега.

— Что за? — Воскликнул стражник, заметивший какой-то слабый росчерк рыжего цвета у себя под ногами.

«Маскировка» закончилась в самый неудобный момент. В основном — по моей же собственной вине. Утратил контроль, поддавшись эмоциям…

Короткая ИнтерСтражия и Глава 17

Короткая ИнтерСтражия

— Что такое? — Спросил напарник — Ты чего Наор?

— Погоди — Отмахнулся от него Наор, замерев и пытаясь понять, что же именно мелькнуло только что на периферии его зрения. Этому простейшему приему в альянсе обучали каждого бойца. Посекундно прокручивая в голове произошедшее, стражник тем не менее не забывал внимательно осматриваться вокруг, больше всего уделяя внимания всем возможным укрытиям и нишам. Его напарник, видя серьезность Наора, тоже напрягся и по удобнее перехватив древко копья, медленно двинулся вглубь двора.

— Ну и? — Тщательно обыскав территорию, спросил он Наора — Чего переполошился?

— Да… — Замялся тот. Он хоть и прокрутил в голове смутивший его момент. И сделал это несколько раз подряд, но даже этого не хватало, чтобы с уверенностью сказать — привиделось ему или нет — Прости. Померещилось кажется.

— Померещилось ему — Сплюнул напарник — А нам за это втык будет!

— Да не виноват я — Запротестовал Наор, понимая, что напарник прав. Ему-то может и померещилось, а вот офицер разбираться не будет. Если померещилось, значит утратил бдительность, расслабился. Ну а если не померещилось? То и того хуже. Проворонил неприятеля, стоя на посту. Вообще швах!

И ведь скрыть свое «показалось» от начальства уже не получится. Сигнал, что его напарник сдвинулся с места, покинул пост и осматривает территорию офицер уже получил. Как-то это объяснять и скидывать свои воспоминания для просмотра теперь придется в любом случае. Регламент такой, чтоб его. Бывшее поместье Бурде охраняют чуть ли не лучше, чем поместья собственных владетелей. А все из-за чертовой сокровищницы.

— Не виноват он. Бухать вчера меньше надо было — Едко прокомментировал напарник — Теперь и мне прилетит из-за тебя.

— Да не бухал я — Открестился Наор. Впрочем, на этом «сомнительном» утверждении перепалка стражников и увяла. Вместе с настроением.

Наор же, снова решил прокрутить в голове смутивший его момент, но в который раз не смог четко ответить на вопрос: «Показалось ему или действительно был какой-то рыжий сполох».

— «Может на огонь засмотрелся?» — Успокоил сам себя стражник и постарался выбросить этот момент из головы. Сделать это было довольно просто, ведь головомойку от начальства никто не отменял и нужно было еще придумать хорошее оправдание этому своему «показалось».

Глава 17

— «Фуф» — Позволил я себе выдохнуть, осознав, что меня все же не заметили.

На волоске ведь от обнаружения был. Повезло, что один из охранников, обыскивающий территорию, не заглядывал вообще везде. Осматривал только те места, где действительно можно было бы спрятаться, а не все подряд. Потому и получилось остаться незамеченным.

Все это время я провисел, вцепившись в балку выступающей части крыши. Аккурат, между стеной и коробом, в небольшой темной нише. На автомате туда запрыгнул и, как оказалось — вполне удачно сделал.

Повисев еще с десяток минут и внимательно наблюдая за поведением стражников, я улучил момент и отцепившись от балки, мягко приземлился на землю, тут же, пулей метнувшись в узкий проход между строениями. Первой моей целью был чердак поместья.

Прошмыгнув вдоль стен бывшего рабского загона и склада, я остановился на секунду, осмотрелся и рванул к стенам поместья. Бежать пришлось практически по открытой территории, но меня это не смущало. Я прекрасно знал, что это место практически никем и никогда не просматривается. Со стороны поместья — мешает склад. С иных направлений — зеленые насаждения.

Если бы тут бежал человек, его бы сразу засекли. Но я, изображая из себя раненную черепаху со скипидаром на штанишках, вполне успешно прошмыгнул, скрытый от чужих взглядов остатками живой изгороди. Когда-то пышные зеленые кусты были переломаны, опалены огнем, а кое-где, непонятно для чего, вообще выдраны из земли с корнем.

Не снижая скорости, я подскочил к стене и по остаткам лозы и многочисленным выступам и барельефам взлетел на самый верх, тут же юркнув в небольшую отдушину, ведущую на чердак. Пролезть в нее получилось с трудом. Едва протиснулся, судорожно болтая задними лапами и злобно матерясь на строителей, возводивших это поместья. Не могли они что ли заранее предусмотреть, что в отдушину полезу я? ишь ты, глянь на них! Построили поместье из расчета на обычных котов. А о таком красивом мне не подумали. Гады.

Хмыкнув собственным мыслям, я подождал еще мгновение и на секунду высунул морду обратно на улицу, осматриваясь. Повезло. Мой «паркур» по стене никто не засек. Переполохом вокруг и не пахло.

Заметив мелькнувший в воздухе силуэт Стрижи, я подал знак, что все окей и проникновение удалось. Сигнал был стандартным и хорошо заученным птичкой. Не зря тренировал я, показывая ей коготок и по сотне раз объясняя, что означает этот жест. Коготок естественно был на большом пальце. Хотя иногда так и тянуло использовать для этой цели несколько иной… коготок.

Получив словный сигнал, птичка стрелой полетела к «точке 3». Так я обозвал место нашего сбора по окончанию всей операции. Если все прошло так, как надо, то моя стая уже сидит там и ждет, пока я выполню остальную часть задуманного. Туда же, по окончании разведки подтянусь и я. Выбраться из поместья, зная некоторые местные приколы и лазейки будет в разы легче, чем пробраться и их помощь мне уже не понадобится.

Отойдя от отдушины я уселся на попу ровно, расслабился и сосредоточился, внимательно всматриваясь в потоки энергии вокруг и осматривая энерго-каркас здания.

— «Мда уж» — Хмыкнул я про себя — «Не слабо тут повеселились ребятушки…»

От былой стройности и законченности энергетических линий, пронизывавших все здание остались лишь воспоминания. Вязь энергетического каркаса пестрела огромными дырами. Кое-где линии обрывались и скручивались в непонятную мешанину. Даже не сведущий в этом вопросе разумный с одного взгляда бы понял, какие жесткие бои шли за это здание. Все линии, отвечавшие когда-то за системы защиты и оповещения были полностью уничтожены. Бытовые схемы пострадали от «сопутствующего» урона. Целыми остались разве что самые основные элементы каркаса, отвечавшие за целостность и укрепление самих стен. Да и то… Так было далеко не везде.

Но кео-что в «энерго-каркасе» все же не пострадало. Собственно, ради этого «кое-чего» я и выбрал первой точкой для посещения именно чердак поместья — тайная комнатка Лемузьяна. Эту комнатку ему оставили, как место проживания, даже тогда, когда он стал официальным «питомцем» Эсере. Как заявил маг — перехватывать над ней контроль слишком уж долго и нудно, да и толку от этого особого нет. Маг просто вписал себя в ее контуры, как «второго хозяина», на этом и успокоился.

Именно эту комнатку я и хотел посетить. У меня-то к ней тоже был доступ. Пусть и всего лишь — гостевой. Управлять ей я не мог.

К сожалению, мой план сходу же и провалился. Комнаты на чердаке не оказалось. Что несколько печалило и осложняло мне задачу. Комнатка-то было «плавающей» по структуре поместья и могла быть сейчас где угодно.

Можно, конечно наведаться в подвал. Это было второе место, где она могла бы сейчас быть. Ну или на кухню. Но сейчас не до этого. Тем более, что и там ее могло не оказаться. Чердак, подвал и кухня — это лишь три возможные точки ее нахождения. Основные так сказать. Основные просто потому, что именно туда Шоша в основном и перемещал ее.

Сейчас же у меня были сильные сомнения, что комната находится где-то в столь легкодоступном для проникновения месте. А искать ее по всему особняку… Нет уж, увольте. Слишком велик шанс спалиться.

Все это несколько печалило, но в то же время и обнадеживало. Зная Шошу и его довольно осторожную натуру, у меня теплилась надежда, что лемузьян все еще жив и скрывается в своем убежище. Проверить это я пока не могу, но, как только все закончится, у меня будет такая возможность.

Да и следы Вожака можно будет поискать более тщательно. В тех местах, где я рассчитывал их найти — ничего особого не оказалось. Многое конечно уничтожил огонь. Дом его так вообще выгорел до тла. Но это еще ничего не означало. Сгоревших тел различных собакенов я встречал немало, но вот таких крупных, как у Вожака, среди них не попадалось.

Проще говоря шанс, что мои мехо-шерстяные товарищи еще жив — пока что не равнялся нулю. Это радовало.

Немного повеселев от пробившейся в сознание надежды, я аккуратно двинулся в сторону спуска с чердака. На сегодняшнюю ночь мне предстояло довольно много работы.

Самой главной задачей, поставленной мне Арде — было выяснить, где конкретно маги альянса пытаются стабилизировать положение сокровищницы в пространстве. По его предположениям это или центральный холл поместья, или подвальное помещение.

Второй, по важности, целью — выявить сколько тут обретается магов и сильных практиков, ну и количество остальных бойцов прикинуть на глазок.

Для меня же приоритеты разведки были несколько иными. Нет, с запросом бывшего трактирщика я справлюсь. Пусть даже и не на все сто процентов, но основное узнать, с моим-то «энерго-зрением» проблем не составит.

У меня, кроме этих «основных задач» на примете была еще одна цель. Сокровищница — это конечно хорошо, но и кроме нее в этом поместье есть, чем поживиться.

А если конкретнее, то — сокровищница. Только уже не Бурде, а Эсере. У этого ушлого мага она тоже была. И что интересно, у меня в нее имелся доступ. О чем Арде знать, к слову, не мог. Думаю о сокровищнице мага он вполне себе подозревал. Или даже просто знал, что она где-то есть. Но вот о том, что у меня туда есть прямой доступ — вряд ли даже догадывался.

Вон туда-то, сперва в лабораторию, а потом и в сокровищницу и лежал мой путь. Эсере достаточно плотно со мной работал. Изучал меня, проводил эксперименты, попутно делясь знаниями. И как итог, рано или поздно в дело вступила одна, чисто человеческая особенность его характера. Да и характера любого другого человека, если подумать.

Маг тупо за…лся туда-сюда бегать по любому поводу. Он-то свои исследования держал в строжайшей тайне. Точнее — их результаты. И хранил их исключительно в сокровищнице. В самой засекреченной, надежной и безопасной части своей лаборатории, зачарованной лично им.

И не только результаты но и многое другое. Ценности, различные ништяки, в виде интересных кристаллов или непонятных артефактов, редкую литературу и прочее. Вот и получилось в один прекрасный момент, что магу просто надоело бегать ко мне и обратно после каждого удачного или не удачного эксперимента, чтобы записать его результаты или взять какой-нибудь дорогой прибор. Вот он и дал мне туда доступ.

Естественно, маг не преминул взять с меня клятву, что пока он жив, я не посмею что-либо оттуда вынести без его ведома или просто войти туда, когда его нет рядом.

Сейчас эта клятва уже не работала, так что я могу смело залезть в его кубышку и пошукать там на предмет полезных или интересных плюшек. И даже если Эсере каким-то чудом жив, клятва мне все равно никак не помешает. Я искренне уверен, что на этом свете мага уже нет. Ну… Или, если вспомнить, что о нем рассказывал Ситре, то на этом свете нет его предыдущего тела, к которому и была привязана моя клятва. Такая вера дает мне полную индульгенцию и позволяет проигнорировать клятву без каких-либо последствий.

К слову, вся эта ситуация косвенно подтверждала мои недавние выводы, насчет бойцов клана Бурде, оставшихся на базе Арде. Трактирщик, вздумай я ерепенится, просто послал бы меня к черту, сказал бы им, что глава мертв, а кольцо утеряно или уничтожено и все. Они бы спокойно, без малейших последствий для себя, сбросили бы клятву, выждав положенный срок, отводимый на «поиски» главы, кольца и «наследника», после чего присягнули бы Арде. И всего делов. И даже знай они про меня и что кольцо меня выбрало, это бы мало что изменило. Навскидку можно легко придумать и другие варианты обойти неудобную клятву. Описанный выше способ — просто простейший из них.

Аккуратно выглянув на лестницу, ведущую с чердака, я осмотрел коридор верхнего этажа и спокойно спустился вниз, не особо таясь прошествовав к лестничному пролету в самом его конце. На этом, как и на следующем этажах не было ни души. В потоках лишь изредка улавливались отголоски разумных, сигнализируя тем самым, что ближайшие вражеские бойцы или маги находятся в самом низу, в подвале и на первом этаже. На верхних же этажах — ни души. Ну… Если не считать трех наблюдателей-часовых на небольших башенках, но туда и вход осуществляется не отсюда, а с улицы по небольшим лестницам. Эти башенки изначально возвели для подобных целей и в общий план поместья включили исключительно, как элемент декора. А основную свою функцию они выполняли, не затрагивая главное здание. «Баринам» не престало видеть у себя в доме потных грязных и иногда мокрых до нитки часовых, вот и сделали отдельный вход на каждую башенку.

Самая большая проблема по проникновению в лабораторию состояла в том, что попасть в нее можно было только из одного места — с первого этажа в левом крыле поместья, куда в свою очередь можно было попасть всего тремя путями. Первый — со второго этажа того же крыла, но если мое «энерго-зрение» не врет, то соваться туда смысла нет. Там такая мешанина энергетических линий просматривается, что только больной на голову туда сунется. Кажется нападающие с этим крылом вообще не церемонились. Жахнули чем-то убойным и забыли.

Как итог — часть охранных систем уничтожена, а вот другая часть — до сих пор в боевой готовности и уже давно не распознает кто враг, а кто нет. Соваться туда однозначно не стоит. Не уверен, что смогу даже под всеми вариантами своих «Коконов» там пройти. Что под новым, что под старыми.

Второй путь — через главный холл. Вариант еще хуже предыдущего, ибо я прекрасно чую, что именно в холле сейчас основное скопление бойцов и магов альянса. С чердака это «видно» еще не было, а тут, с лестничного пролета третьего этажа — вполне можно различить.

Ну и третий вариант очень похож на первый, только заходить надо не сверху, а снизу — из подвала. Для этого придется пройти сперва в правое крыло, затем спуститься вниз в подвал. А уже оттуда, пройдя поместье насквозь, подняться по лестнице на первый этаж левого и попасть-таки в лабораторию Эсере.

Этот вариант мне нравился больше всего по многим причинам. Во-первых — в подвале легко спрятаться и пробраться куда мне надо, даже шерсти его целая куча народа. Во-вторых, когда окажусь под холлом поместья, можно подкрасться к главной лестнице, ведущий наверх и «высмотреть» кто там кукует и сколько их. То есть — выполнить основную задачу для Арде. Ну и в-третьих — будет возможность проверить вторую точку возможного появления комнатки Шоши. Мало ли, может она сейчас там?

Прикинув и утвердив этот план действий, я вернулся обратно к лестнице, с которой спустился с чердака и по ней же начал осторожно спускаться в самый низ.

Проблема возникла только на пролетах между вторым, первым и подвальным этажами. Сюда не преминули поставить стражу. Пришлось импровизировать. Благо — никаких особых проблем с этим не было. Здание-то повредили неслабо. Устроить «отвалившийся кусок штукатурки» — плевое дело. А для отвлечения внимания этого вполне себе достаточно. Уронил кусок штукатурки на пол, спрятался, подождал пока часовой пойдет проверить, что там был за грохот, юркнул мимо него и вуаля — ты на первом этаже в подсобке для швабр и прочего инвентаря прислуги. Переждать с полчасика, чтобы «отвлекающие» маневры не насторожили стражу своей последовательностью и уронить ведро, снова создавая грохот и привлекая внимание. Проще просто не придумаешь.

— «Проще просто не придумаешь, твою медь?!» — Выругался я, осознав, как жестоко ошибся, спустившись в подвал именно тут.

Я ошибся. Сокровищницу пытались стабилизировать отнюдь не в холле, как я думал изначально.

Короткая ИнтерМагия и Глава 18

Интермагия

— Да вашу жешь медь, сволота недоделанная ашхере нер то седер! — Содор был зол. Хотя нет, не так. Содор был очень и очень зол — Сколько раз вам идиотам повторять, чтобы не забывали подпитывать канал? Третьи сутки уже в глаза долбитесь и что в итоге?!

— Уважаемый Содор, но вы ведь и… — Начал было оправдываться один из его подручных, но его тут же заткнули

— Рот закрой, пока тебя не спросят! — Рявкнул маг — Иначе вылетишь отсюда пинком под зад!

— Но… — Попытался было влезть товарищ неудачливого подручного

— Заткнулись! — Чуть ли не взвизгнул маг, закипая от ярости.

И ему было от чего злиться. Двое суток он настраивал схемы, подготавливал почву, чтобы выцепить-таки эту неуловимую сокровищницу и что в итоге? Эти раздолбаи благополучно похерили все его усилия. Устали? А он что? Двужильный?!

А ведь магу еще перед начальством теперь оправдываться. Ресурсы потрачены, время потрачено, результата нет. В иной ситуации Граде за такое за причинное место бы подвесил. И был бы прав. Единственное, что извиняет и спасает Содора и его неудачников-недоучек — важность задачи и тот факт, что кроме его команды справиться с ней мало кто может. По крайней мере — в установленные сроки.

А тут еще и«союзнички» палки в колеса вставляют. Требуют, чтобы их маг также участвовал в процессе. Угу. Якобы один маг хорошо, а два — лучше! Содор с огромным трудом сплавил этого имбицила от магии, отправив его на вторичную точку. Трудиться вон в холле. Искренне уверен, что у него что-то там получается.

Содор-то прекрасно видел, что этот «умнейший» человек уже третью неделю долбиться головой в специально созданную обманку. До стабилизации настоящей сокровищницы ему еще ой как далеко. Он ее пока даже не нащупал.

Его же команда уже давно засекла примерное расположение своей цели. И теперь упорно пытается вытянуть вход в нее в наиболее удобную точку пространства. То есть — сюда, в подвал, где сходятся все энерго-линии, пронизывающего поместье каркаса.

— Еще раз — Вновь начиная закипать, рявкнул Содор — Еще раз вы так облажаетесь, найду себе новых помощников, а вас пинком под зад отправлю и можете забыть о своих мечтах стать магом. Все ясно?!

— Ясно — Чуть ли не хором ответили его помощники, тайком вздыхая. Буря все-таки миновала и можно немножко расслабиться.

— Завтра начинаем по новой. И не дай бог вам снова облажаться!

Развернувшись на каблуках, маг прошествовал в сторону выхода наверх, но внезапно замер, почувствовав что-то странное. Чье-то едва уловимое присутствие.

— Что за? — Удивился маг, замирая на месте и напрягая все свои чувства, чтобы понять, что же его заставило напрячься.

— Учитель, что-то не так? — Обратился один из его подчиненных, заметив странное поведение мага.

— Не мешай — Отмахнулся от него Содор

Сосредоточившись, маг внимательно миллиметр за миллиметром начал просеивать окружающее пространство, пытаясь понять, что же все-таки привлекло его внимание. Почти десять минут ему потребовалось, чтобы трижды обследовать подвал и лестницу, прежде, чем он убедился, что ничего необычного вокруг нет. На всякий случай еще раз проверив окружающее пространство, маг невольно выматерился. Видимо усталость все же взяла свое.

— Мерещится всякое — Вздохнул Содор и уже громче — Работайте, чтоб завтра утром все было готово для новой попытки!

— Сделаем — Кивнул один из подчиненных и дождавшись, когда маг скроется из виду, без сил рухнул на пол прямо там, где и стоял.

Содор конечно — гений пространственных техник, причем — гений двужильный. Но с…а еще та! Он либо не хочет, либо не может осознать, что не все такие, как он.

Оба его помощника уже давно готовы были упасть без сознания, едва держась на морально-волевых. Трое суток бесконечного марафона вымотают кого угодно. А ведь им еще предстоит обновить ритуальную схему, подготовить все к работе и потом, возможно, если останется время, появится шанс хотя бы просто поесть и поспать нормально. До утра. А там — новый марафон от мира магии.

Переглянувшись, помощники невольно вздохнули и кряхтя начали подниматься. Работа сама себя не сделает.

На едва видимый силуэт, замерший под лестницей, они так и не обратили внимания.

Глава 18

— «Вашу ж медь!» — Медленно и расслабленно выдыхая, ругнулся я про себя — «Чертов маг. Параноик недоделанный. Едва удержал «Кокон». Еще б чуть-чуть и…»

Когда я оказался в подвале и понял куда попал, первой моей мыслью было рвануть отсюда на всех парах прямо мимо стражников на лестнице. И хрен с ним, что поднялась бы суматоха. Обнаружь меня маг со своими подручными и шансов выбраться у меня вообще бы не было никаких. Уж на что способна эта братия я давно уже смог оценить. И завяжись между нами бой… Да даже просто начни он меня преследовать и все… Амбец котенку! Маг-то тут далеко не один. В этом поместье минимум трое сильных практиков. Их энергетика прекрасно ощущается в окружающих потоках. И не с одним из этих товарищей у меня не было ни малейшего желания сталкиваться.

Спасло меня две вещи. Первая — маг явно был вымотан дальше некуда. Вялые движения, нетвердая походка и круги под глазами как бы намекали. Да и разнос устроенный ученикам тоже на это намекал. Трудятся тут ребятки в поте лица и потея ладошками от напряжения. Вон и помощники, едва маг свалил, попадали кто-где. Будь они не столь измотаны, могли бы и заметить мою тушку.

Я едва смог продержать «Кокон» прячась от мага, как в зрительном восприятии, так и в энергетическом. Повезло еще, что место было для этого удобным. Пусть полностью под лестницей я не помещался, но это роли и не играло. Густая тень, куда не доставал свет факелов и кристаллов освещения — сделала свое дело, позволив мне тратить в разы меньше усилий на поддержание «Маскирующегококона» и продержать его достаточно долго, чтобы сныкаться от мага.

Правда теперь за это придется расплачиваться. «Кокон» вновь мне недоступен на ближайшие три-четыре часа. Если не больше. В плане «отката», если это можно так назвать, моя способность была крайне неудобна.

Связанно это было с тем, что мой организм еще не до конца приспособился к новым приобретениям. Да я обрел под кожей особый слой плоти, бывший когда-то моим симбионтом. Да этот слой способен накапливать энергию красного спектра — то самое «Газе». И я этой энергией вполне могу пользоваться для своих нужд. Вот только был в этом всем замечательном событии и маленький недостаток.

Эта прослойка плоти еще не очень прочно и качественно связанна с моим организмом в энергетическом плане. Проще говоря, колечко, проводя эту процедуру соединило прослойку с основной моей энергетикой всего несколькими «основными» каналами. И этого было явно недостаточно. Чтобы запитать прослойку достаточным количеством энергии необходимо довольно много времени. А ведь прослойка ее еще и переработать должна, чтобы из моей родной зеленой «Аоре» энергии получилась красная «Гезе».

Конечно со временем этот недостаток немного уменьшится. Количество соединяющих прослойку и основную энергетику каналов с каждым днем увеличивается. Более того, в моем организме, на лопатках, там где раньше у меня были усиливающие меня кристаллы, образуется единый центр энергетики, сильно напоминающий копию моего изначального. Как я понимаю этот центр будет ничем не хуже моего родного и будет полностью мне доступен. И как только он окончательно сформируется, у меня появится дублирующий энергетический каркас, дающий полноценный доступ к «Гезе». И это полностью решит имеющуюся у меня проблему с оперированием вторым типом энергетики.

Но пока до этого еще очень и очень далеко. По моим прогнозам это произойдет не раньше, чем через месяц. И то при условии, что я буду тренировками и медитациями стимулировать данные процесс.

Отсюда и вытекает вторая проблема. На этот раз уже связанная с некоторыми моими новыми способностями.

«Маскировочный кокон» требует для своей работы оба моих типа энергии. И «Аоре» и «Гезе». Первая нужна, что бы скрыть себя в энергетическом плане, вторая — чтобы задействовать свойство «хамелеона». И если с зеленой у меня не было особых проблем, то вот второго типа было откровенно мало и вырабатывалась она в час по чайной ложке.

Когда я только оказался в подвале и оценил обстановку, я был вынужден сразу же и активировать «Кокон». Благо к тому моменту у меня уже успела накопиться «Гезе» в полном объеме и я смог исчезнуть из видимого и чувственного спектра и затаиться под лестницей.

Тень под лестницей позволила мне тратить дефицитную красную энергию крайне маленькими порциями и поддерживать «Кокон» достаточно долго.

Но даже так, чертов маг все-таки что-то почуял. Я так подозреваю, что почуял он даже не столько меня, сколько мои «отголоски». Энергетические отпечатки, что я оставил едва войдя в подвал. Они-то и заставили его насторожиться.

Благо потоки в подвале были сильно пересыщены энергией и при этом очень и очень «захламлены». Было это следствием работы самих магов. Ритуалы там всякие и прочая, прочая. Я еще помню по экспериментам Эсере — какая «муть» может «подняться» в окружающем пространстве даже от самого простейшего ритуала.

Это меня и спасло. Ну а дальше уже сработал чисто человеческий фактор. Маг ушел. А помощники оказались настолько вымотаны, что пройди я мимо них не скрываясь и не факт, что в упор бы заметили.

Передохнув и помедитировав около часа, я немного восстановил запасы «Гезе», подарив себе еще один шанс на коротенькую активацию «Кокона» в случае необходимости и внимательно осмотрев эту часть подвала, резкими прыжками и перебежками побежал в сторону его центральной части.

Помощники мага меня так и не заметили, занятые своими делами. Проскользнул между ними, прячась за всевозможными ящиками, столами и прочими укрытиями. Подвальное крыло и его основную часть соединял между собой широкий и довольно длинный арочный проход. Судя по всему правое подвальное помещение было предназначено исключительно для хранения различной утвари, мебели и прочего хлама. Центральная часть, как я позже выяснил — целиком и полностью была отдана под винный погреб. Ну а подвальная часть под левым крылом, также соединенная с центром арочным проходом, предназначалась для хранения провизии и прочего. Оттуда же, при желании, можно было попасть в заднюю пристройку поместья, где были расположены кухня, столовая стражи и купальни.

Добравшись до прохода я затаился за обломками кресла, валяющимися чуть ли не в проходе и аккуратно заглянул в проем. Впереди, на самом выходе в центральную зону подвала стояла пара стражников, с ленцой оглядывающих помещение и иногда тяжело вздыхающих от скуки.

Пробраться мимо них получилось довольно просто. Потолки подвала, как и верхняя точка арки, были довольно высокими и, что важнее — сложены они были из грубого, необработанного камня. С моим «Контролем инерции» для меня не было особой разницы, где передвигаться. По полу или по такой неровной наклонной поверхности. В паре мест даже на потолке повиснуть получалось, цепляясь за выступы камней и балки перекрытий.

Пробравшись прямо над головами стражей, я, едва оказавшись в центральной части подвала, тут же свернул направо и юркнул за одну из множества огромных пустых бочек из под вина. Ну, или если точнее — из под медовухи или иного какого подобного напитка. Честно говоря никогда особо не интересовался — что тут хранил и употреблял Бурде или его ближники.

Пробраться ко входу в правую область тоже не составило особого труда. Как и миновать очередную пару стражников. Тут я действовал чуть ли не зеркально, тем же способом миновав пост.

Дальше стало несколько полегче. Хотя и приходилось иногда прятаться за различными укрытиями. Эта часть подвала была довольно популярна. Провизию грабить никто не стал и сейчас захватчики вполне успешно пользовались запасами Бурде. Обслуга так и сновала туда-сюда, видимо подготавливая на утро пайки и кушанья солдатам, офицерам и магам.

Был соблазн немного изменить свои планы и пробраться на кухню, чтобы проверить — не появился ли там вход в комнатку Шоши, благо отсюда это было сделать довольно просто, но прикинув за и против, я отбросил эту мысль, решив следовать изначальному плану.

Судя по тому, как часто здесь появляется обслуга, хватая то одно, то другое — в кухне сейчас полно народу и соваться туда — лишний риск. Да и «Коконом» я не скоро смогу полноценно воспользоваться, а зна. Сперва нужно наведаться в лабораторию, а уже потом можно будет и рискнуть и проверить кухню.

На лестнице, как и в левом крыле тоже стояли часовые, но в отличии от своих коллег эта парочка несла свою службу крайне безалаберно. Притащив на площадку стол и пару стульев оба часовых самозабвенно резались в кости, лишь изредка поглядывая на лестничные пролеты. Да и то — больше для проформы.

Обойти их тоже не составило не малейшего труда. Шутка ли — эти товарищи в какой-то момент настолько увлеклись происходящим на столе, что даже не заметили, как я пулей пронесся у них под ногами. Прямо под этим самым столом.

— «И почему все бойцы альянса не такие же раздолбаи?» — Хмыкнул я про себя, слыша за спиной азартные вопли одного из стражников — «Насколько б все было проще»

Добравшись наконец до намеченной цели, я внимательно всмотрелся в окружающие потоки энергии, подошел к двери лаборатории Эсере, встал на задние лапы и схватившись лапой за ручку двери, осторожно потянул створку на себя.

Внутри все было также, как и всегда — такой же бардак и такая же мешанина непонятно каких и для чего созданных приборов. Разве что ингредиентов на полках не осталось, да библиотечный шкаф зиял сиротливой пустотой. Лабораторию вычистили подчистую, вынеся все мало-мальски ценное. Оставили только некоторые приборы. Видимо даже маги альянса не смогли разобраться — для чего они вообще были нужны, а таскать их просто так, не зная ценные они или просто — высоко-научно-магический хлам, никто не захотел.

Я и сам-то до сих затрудняюсь сказать — для чего нужна большая часть из них. И это при том, что наблюдал за работой Эсере не раз и не два.

Выглянув на секунду в коридор левого крыла, я убедился, что никто не спешит ко мне на огонек и аккуратно прикрыл дверь лаборатории, защелкнув ее на замок.

В который раз мысленно хвалю свое приобретение. Колечко, улучшившее мои передние лапы — просто подарок какой-то. Насколько проще стало действовать, имея возможность что-то взять в лапы или схватить за ту же дверную ручку или флажок замка. Раньше бы пришлось делать это пастью. А такое — не всегда удобно.

Подойдя к дальней стене лаборатории, участок которой был не таким захламленным, как все вокруг, я приложил лапу к кладке, сосредоточился и легким энергетическим усилием активировал схему, открывающую проход в тайник Эсере.

Короткая ИнтерМагия 2

В очередной раз за этот чертов день задумки Содора пошли прахом, не успев даже начать реализовываться.

Сперва подчиненные напортачили, сорвав сложнейший и довольно дорогостоящий ритуал, теперь вот, когда маг наконец решил позволить себе отдохнуть, прибегает посыльный и несет какую-то невнятную ересь, что дескать тот недоучка Зазе вдруг, ни с того, ни с сего смог «поймать» сокровищницу и теперь требуется его помощь, чтобы ее стабилизировать.

Матерясь про себя, маг прогнал через себя легкий бодрящий импульс энергии, поднялся с кровати и недовольно бурча потопал в холл. Хочешь не хочешь, а придется объяснять этому идиоту Зазе, что он… идиот. И даже в розовых мечтах никогда бы не смог что-то там «нащупать» или «поймать».

Что еще больше печалило — маг прекрасно понимал, что из-за этого неудачника сроки проведения очередного ритуала придется сдвигать. Ему нужно отдохнуть. Хорошо отдохнуть, прежде, чем попытаться снова «заарканить» чертову сокровищницу. Да и помощникам его тоже требуется отдых. Маг может и был требователен к своим подчиненным, но он прекрасно понимал, что ребята выдохлись. Хочешь не хочешь а придется дать им отдохнуть, чтобы снова не напортачили.

— Ну и что ту вас? — С непередаваемым скепсисом спросил маг, едва оказавшись в холле.

— Сам смотри — Самодовольно заявил Зазе, поведя рукой в сторону сияющего легкими сизыми всполохами ритуального круга.

Глянув в сторону круга маг сперва нахмурился, а после его брови начали медленно подниматься вверх. В мозгу не сразу собрался пазл из того, что он видел и того, что это могло означать. Но когда он собрался, маг во всю мощь своих легких резко заорал — Тревога! Проникновение! Поднять всех! Обыскать поместье!

— Э… — Завис Зазе, не понимая, чего вдруг взбеленился его коллега и что тут вообще происходит, на что Содор, на секунду отвлекшись и посмотрев в его глаза, лишь обреченно вздохнул и махнул рукой.

Глава 19

— «Тэээксь. И чавой тута у нас есть?» — С интересом оглядываясь, мысленно протянул я.

Скрытая часть лаборатории практически никак не изменилась с моего последнего ее посещения. Разве что — полки несколько осиротели. Но тут и понятно. Эсере наверняка использовал эти запасы, чтобы осложнить нападающим их итак не легкую жизнь. Различные зелья, некоторые кристаллы, сплавленные с самодельными артефактами. Что-то маг использовал сам, что-то наверняка отдал бойцам клана.

Меня это конечно немного печалило, ведь на эти кристаллы и артефакты я рассчитывал, иногда облизываясь и представляя, как доберусь до этих ништяков. Но… Да и фиг с ними. Пусть наиболее интересные мне экземпляры и «потерялись», но и остальной добычи мне вполне хватит.

Оставалась только одна проблема — как ее отсюда вынести. В принципе тут было всего два варианта. Первый — взять наиболее ценное, завернуть в какую-нибудь тряпочку, схватить зубами и довольствоваться малым.

Второй вариант — эта та самая причина, по которой мы чуть не разругались с Арде. Я пытался выбить из него «Широкий мешочек», как это называется у местных, но потерпел неудачу. Этот артефакт был довольно редкой и дорогой штуковиной. Для себя я его окрестил более привычным названием — «пространственный карман». Маленький кошелек, в который можно вместить кучу предметов.

Некоторые такие «мешочки» вмещали в себя всего пару-тройку своих объемов. Некоторые — с десяток. Все зависело от качества артефакта. Наиболее мощные — остались, как очередное наследство древних. Более слабые версии «мешочков» с этого «наследства» собственно и скопировали. Правда ни знаний, ни силенок не хватило, чтобы скопировать на достойном уровне. Ну… Я так думаю, что не хватило. А там фиг его знает. Может местным дешевле двадцать слабых сделать, чем один «аутентичный».

Один из таких мешочков я и пытался выбить из бывшего трактирщика. Но даже самый простенький так и не получил. Думаю тут даже не столько жадность или скупость бывшего трактирщика стала причиной. Наверняка ведь он прекрасно понимал, что я выпрашиваю этот девайс со вполне определенной причиной. Все же в поместье у мага я бывал частенько. И дела общие с ним вел. Догадывался Арде, что я кроме сокровищницы поместья нацелился еще и на тайник Эсере.

Думаю, после этой разведки, когда придет время составлять план по «ограблению», Арде обязательно намекнет и про тайник тоже. И обязательно предложит разделить добычу, хранящуюся в нем. Потому и не стал давать мне «мешочек», чтоб я заранее этот тайник не обчистил под чистую, оставив трактирщика «в пролете».

И то, что я сейчас тут — он наверняка просчитал. И что я могу вынести отсюда наиболее ценные экземпляры заранее — тоже учел. Но на фоне сокровищ… сокровищницы — для него это мелочи. Да и того, что я не смогу унести, ему с головой хватит в качестве «моральной компенсации». Так он думал. Наверное. Я бы на его месте также бы подумал. И он бы подумал, что я бы подумал, что он… ну и так далее.

Короче говоря в этом Ситре, ну или Арде уже, блин, никак не привыкну. Так вот. Ситре в этом не ошибся. Я реально не смогу унести из этого тайника все ценности. И действительно придется брать только самые «ценные» предметы, оставляя в тайнике еще не мало ништяков.

Вот только есть один момент, которого Арде знать не мог. «Мешочки» конечно вещь ценная. И в любом клане подлежит жесткому контролю и учету. Их не найдешь ни у торговцев на прилавках, ни в домах обычных обывателей, ни даже «на кармане» у отрядов «авантюристов». Удовольствие редкое и дорогое. Приравнено к стратегическому ресурсу клана. Ну еще бы. Повесил на пояс такой «мешочек», пробрался куда не надо и вынес половину того, что там плохо лежит. И не прикопаешься. Это если максимально упростить.

Если чуть сложнее — то такие «мешочки» кланы частенько используют, вместо громоздких телег или повозок, для переноски ценных грузов. А учитывая, что на них, а значит и на их содержимое, можно навесить кучу защитных чар, вплоть до «самоуничтожения», их ценность и важность становится понятна любому. Как, к примеру, перевезти через город и территории враждебного клана кучу кристаллов? Вот так и перевозят. Повесил неприметный потрепанный кошель на пояс, а в нем целый сундук ништяков.

Один из таких «пространственных карманов» и был ответом на вопрос — как я собираюсь вынести отсюда по максимуму. Эсере, еще до всех событий, работал над одним таким артефактом. Причем не какой-то там дешевой поделкой местных, а реально ценной разновидностью «мешочков» — наследством древних.

Это я сейчас понимаю, что этот «мешочек» именно древний и остался с былых времен. Раньше я в таких вопросах не разбирался особо.

Сейчас же, с получением кольца, я научился отличать такие вещи от остальных магических предметов. Уж очень у них специфический фон. А если точнее — то его полнейшее отсутствие.

К примеру «мешочек» с которым «развлекался» Эсере для был не более, чем простым куском ткани. И тогда я не особо-то на него и внимание обращал. Думал, что Эсере просто лепит какой-то очередной артефакт для своих целей. И только сейчас, проанализировав все воспоминания о тайнике мага, я смог понять, что это был за «кусок ткани в форме поясного кошеля».

И этот «кусок» и был моей первоочередной целью. Найду его и половина тайника мага будет моей!

Поиски, к сожалению, не заладились с самого начала. Тайник мага не сказать, чтоб большой. Помещение тут было размером с пять-шесть квадратных метров, вряд ли больше, но сколько бы я его не обыскивал, а искомого так и не мог обнааружить.

Сам тайник представлял из себя своеобразную «каморку ювелира», если это можно так назвать. Пара столов, тройка шкафов, множество «точных» инструментов прикрепленных к шкафам и столам то тут, то там. Вот в принципе и вся обстановка тайника.

К сожалению, Эсере был тем еще параноиком. Он даже в этом своем сверхсекретно-тайном тайнике организовал… «тайники». Где и хранил основные ценности. И тайники эти было крайне сложно обнаружить. Благо у меня в этом плане было маленькое преимущество. Мелкие «тайнички», как и «основной», как и «сокровищница» к слову, работали на одном принципе. На том же принципе работала и комнатка Шоши. И изучить этот принцип я имел возможность как снаружи, так и изнутри.

К тому же маленькие «тайнички» найти было в разы проще, чем к примеру ту же «сокровищницу». Прям уж серьезно и параноидально Эсере их не прятал. Да и не смог бы. Пространство основного тайника и его устройство не позволили бы.

А потому «тайнички» не разбросаны неизвестно где по поместью, появляясь лишь по требованию «владельца». Они тут, в этой комнатке. Осталось их только найти. И я мог это сделать. Мое «Энерго-зрение» и было тем преимуществом, которое позволяло это сделать. Другой вопрос, что придется потратить довольно много времени, чтобы все их «обнаружить». «Вскрыть»-то не проблема. Тут достаточно просто повредить энерго-основу. Достаточно разрушить «схему» и тайник откроется. Мои «Лезвия» вполне на это способны.

Первый «тайничок» я обнаружил под одним из столов. Выпустив из когтя слабый поток энергии, с трудом сформировавший «Лезвие», я нанес резкий удар по стенке стола, перерубая одну из энерго-линий. С легким едва слышимым хлопком в одной из стен каморки появилась дверца «тайничка». Как и ожидалось — обошлось без сюрпризов и перерубил я «правильную» линию схемы, отправив «тайничок» в его «изначальную» точку расположения в пространстве. Вторым ударом по энерго-линиям я обезвредил защитный механизм тайничка, а третьим — отключил запирающий механизм. Вот чес слово. Маги — такие маги. Нет бы вместо магических примочек организовать простейший сейф. Будь тут подобная «железная коробка», хрен бы я ее так легко вскрыл.

Впрочем… таких как я, способных настолько качественно «видеть» окружающие потоки энергии — еще найди попробуй, так что может я и не прав. Обычным-то магам и сильным практикам и половины «видимого» мной недоступно. Тут мне крайне сильно «нейро-сеть» помогала. Там где остальные «видят» размазанную муть единого «цвета», я способен четко вычленить мельчайшие потоки и их «оттенки». Другой вопрос, что распознать их не всегда способен, сильно проигрывая в этом вопросе местным «видящим», но это уже вопрос времени и опыта, а не слабости способностей.

Подтащив стул к стене, я вскарабкался на него и потянув за ручку тайника, заглянул внутрь. К сожалению — с первой попыткой вышел промах. Нет, тайник не был пуст, но «мешочка» в нем не оказалось. Этот тайник Эсере использовал для каких-то важных бумаг и записей. По большей части мне это было неинтересно. Разве что личный дневник мага нужно бы забрать. Жаль только, что вскрыть его у меня вряд ли получится. Дневники магов защищены так, что их «взлом» вполне заслуженно считается крайне безнадежным делом. Безнадежным, но не невозможным. А значит оставлять его точно не стоит. Мало ли когда появится возможность вскрыть его содержимое. А содержимое этого «дневника» по своей ценности потянет на стоимость всех сокровищ мага вместе взятых.

Так что брать определенно надо. Пусть даже я его потом просто сожгу или еще как-то уничтожу. Брать нужно просто потому что оставлять — не вариант.

Вытащив дневник я положил его на рабочий стол, рядом с остальными ништяками, что уже отложил туда, обыскивая комнатку, сосредоточился и снова начал «просеивать» окружающее пространство в поисках второго из трех «тайничков». На его поиски ушло довольно много времени. Думаю столько же времени уйдет и на поиски третьего. Ведь оба этих тайничка были замаскированы в разы лучше.

Второй «тайничок» я обнаружил через пятнадцать минут и в нем мне наконец-то улыбнулась удача. Этот «тайничок» был именно тем, который я и искал — «тайничок для ценных артефактов». Здесь был и искомый мной «мешочек» и пара-тройка других интересных предметов. Тоже, к слову, сильно похожих на некие устройства древних — столь же «древний» внешний вид и полное отсутствие собственного энергетического «фона» в пространстве.

Аккуратно подхватив лапой мешочек, я положил его на стол и, используя какую-то железную трубочку непонятного назначения, открыл мешочек. Ожидания не оправдались. подставы на удивление никакой не было. «Мешочек» оказался «чистым». Иными словами без защитных чар. Что немного удивило, но ни капли не расстроило.

Запрыгнув на стол и усевшись на попу, я уложил мешочек на бок, подтянул к себе поближе небольшой ящичек с инструментами и… начал упорно, изредка матерясь, изображать из себя «швею-мотористку».

Ну а что делать? Ну наполню я его… Не в пасти ж тащить потом. Это неудобно, учитывая что я вынужден буду снова изображать из себя «нидзю» и пробираться из поместья обратно на выход. «Мешочек» конечно уменьшал объем и вес вещей внутри, но не полностью же. Вес все равно накапливался. И таскать в пасти пять-шесть килограмм веса мягко говоря… неудобно.

Потому, достав из ящика толстую портняжную иглу (единственная, которую я смог взять в лапу), такие же толстые нитки (по той же причине) и кусок прошитой кожаной ленты, я принялся шить себе некий аналог портупеи. Приходилось постоянно примеривать, одевать и снимать свое изделие, прежде чем получилось сделать некий аналог пояса, с ремнями крест-накрест и «мешочком» на спине.

Повезло еще, что древние создатели этого артефакта вполне предусмотрели, что через сотни или тысячи лет появится такой вот, как я — Барсик и будет тыкать в их устройство толстыми иголками. Сверху и снизу были специальные тканевые полоски, к которым и получилось пришить «лямки».

Криво, конечно, косо, но для моих целей сойдет. А как будет возможность — найду портного и приставлю к его шее когти, заставив перешить мое уродство в нечто удобоваримое.

Дальше началась самая сладкая часть мародерки. Благо третий тайник я тоже вполне обнаружил, пока шил себе «заплечный мешок». Времени было предостаточно. Единственное, что меня несколько напрягло, пока я занимался своими делами — это какая-то непонятная возня в поместье.

Судя по видимым мной потокам, маги альянса довольно сильно активизировались и активно что-то творили. Да и за стеной тайника частенько раздавались звуки суеты. Что там (а главное — почему?) устроили альянсовцы я так и не понял, но происходящее заставило сильно насторожиться. Вариант, что я где-то наследил или накосячил и меня теперь активно ищут вполне мной допускался.

Впрочем, как и несколько иных вариантов. Может они все-таки засекли основную сокровищницу. Или высокое начальство пожаловало, пропистон всем вставив. Отсюда и суета. В общем вариантов — много и точно я смогу их проверить, только выбравшись из тайника. Очень уж искажает энергетические потоки вокруг. Да и звуки глушит не хуже.

В третьем тайнике оказалось именно то, ради чего все и затевалось. Кристаллы!

При первом обыске я нашел лишь самые слабые из хранящихся тут нишяков. Из них выбрал наиболее для себя интересные и на этом и успокоился.

Теперь к моей добыче добавилось гораздо больше ценных предметов.

Первыми в «пространственный карман» отправилось наследство древних — какой-то амулет, неизвестного назначения, металлическая плашка и колечко. Последнее было самым ценным, не считая «мешочка» из всего, что хранилось во втором тайнике. Разборки с этой добычей я решил оставить на потом, хотя мое колечко уже «предлагало» мне подключиться к обнаруженным предметам. Особенно колечко хотело осуществить «подключение» к своему «собрату». Якобы его возможности от этого значительно вырастут. В чем это будет выражать — мне было не очень понятно, потому и оставил все эти вопросы на потом.

Следом за артефактами в «мешочек» отправились кристаллы из третьего тайника. Все, как и положенно — заперты в маленьких экранирующих коробочках. Это моя первая добыча была закинута в «мешочек» без всяких особых заморочек. Завернул их в некий аналог фольги и пойдет. А вот с представителями третьего тайника — так бы уже не получилось. Потому опускал их аккуратно, внутри «родных» контейнеров.

По-настоящему больших кристаллов было всего три штуки. Два желтых и один фиолетовый. Оба желтых были пустышкой, не содержав в себе никаких особых способностей. А вот фиолетовый смог удивить. Было в нем что-то такое, эдакое. Какая-то способность, но вот какая — я так и не понял. Не хватило знаний, чтобы быстро распознать. Нужно время на изучение.

Желтые же по сути были накопителями с энергией. Да — большими, да ценными, но не более того. Взял их только из-за их ценности.

Кристаллов среднего размера, включая один из добычи первого обыска, оказалось семь штук. Особо я в них не всматривался и не изучал. Брал по принципу — есть способность? Беру! А уж какая она там — разберусь позже.

Ну и сверху на всю эту радость закинул множество мелких кристалликов. Тройка из них была «заряжена» способностями, еще около двадцати были пустышками с зеленой или красной энергией внутри.

Последним, что влезло в мешочек была еще одна относительно ценная находка. Три Сердера, запаянных в разрисованное какими-то знаками стекло. Три тех самых радужных камушка, брата близнеца которых я отдал Содо во время боя в трактире.

Ну и дневник в мешочек впихнул, как и намеревался. Я его собственно изначально туда положил на самый низ «мешочка».

Было несколько дико наблюдать, как мои лапы опускаются внутрь почти на всю длину и упираются не во что-то твердое, как должны были бы, ведь «мешочек» стоял на столе, а во что-то мягкое и аморфное, мало напоминающее на ощупь даже ткань.

Что интересно — «на взгляд» при этом все было пристойно и никакого визуального «диссонанса» это действо не вызывало. Словно смотришь внутрь небольшого мешка с узким горлом.

Еще раз оббежав тайник Эсере, я проверил не осталось ли чего-то мной незамеченного, посокрушался, что, несмотря на древность, в мой «мешочек» все равно влезает не так уж и много, как хотелось бы (Видимо потому его и отдали на растерзание магу), после чего, затянув горлышко «мешочка», закинул его на спину, проверил как сидит, поправил кое-где лямки, натянув их и закрепив парой крепких булавок и только после этого двинулся на выход.

Постояв возле двери тайника несколько минут и убедившись, что снаружи вроде как тихо и суета несколько улеглась, я прикоснулся к ней и активировал открытие прохода.

А едва оказался снаружи, осознал, что одно из моих предположений, причем самое худшее из них, оказалось верным. Я действительно где-то спалился. Стоило мне выйти наружу и активировать «закрытие прохода», чтобы не палить зазря расположение тайника, как мои уши уловили нарастающий гул и шум очередной суматохи.

Как я понял — маги альянса смогли как-то засечь тот факт, что я открывал и посещал тайник Эсере. «Как» и «где» это произошло они походу не в курсе, иначе бы организовали мне теплую встречу прямо на выходе, но сам факт открытия тайника секретом для них не являлся.

— «Зассссада» — Урмяяяу — Тихо протянул я, подскакивая к выходу из основной части лаборатории и аккуратно выглядывая в основной коридор, через настежь распахнутую кем-то дверь. Увиденное мне крайне не понравилось, ведь в мою сторону уже неслись бойцы альясна, попутно заглядывая во все открытые двери. Что еще хуже — среди бойцов был тот самый маг, что едва не засек меня в подвале.

Глава 20 и ИнтерМагия

— «Так, так, так, так, так» — Заметался я, судорожно соображая, что же мне делать дальше.

Первая мысль была — юркнуть обратно в тайник и схорониться там, понадеявшись на систему маскировки тайника. Но эту мысль я отбросил достаточно быстро. Одно то, что маг и бойцы альянса так четко среагировали на открытие-закрытие тайника уже давало понять, что они уже знают, где он примерно расположен.

В том, что маги альянса спалили именно активацию прохода в тайник — я уже не сомневался. Наверняка и первая суета, что я уловил будучи внутри, была вызвана этой активацией, но тогда они не смогли выяснить, где конкретно это произошло. Потому и обыскивали не «прицельно». Сейчас же толпа бойцов и тот самый маг из подвала шли целенаправленно. А значит о том, что вход в тайник Эсере именно тут, на первом этаже левого крыла, им уже известно.

Отсидеться внутри у меня не получится. Какой смысл, если на выходе будет ждать комитет по встрече? Да и зная примерное местоположение тайника и о том, что он тут вообще где-то есть — найти и взломать его не такая уж и большая проблема.

Оглядев лабораторию еще раз, я невольно поморщился. Отсутствие окон, вентиляционных отдушин и прочего — оказывается не всегда благо. Так-то я понимаю, почему Эсере выбрал именно эту комнату для своей лаборатории. Попасть сюда можно только через дверь. Но сейчас для меня это уже не кажется достоинством.

Выскочить в коридор и попытаться проскочить на второй этаж или в подвал? А потом надеяться, что смогу вырваться и оторваться от преследователей? Еще хуже.

Во первых — далеко не факт, что это получится сделать. Слишком уж много тут альянсовцев и магов. Хоть чуть задержат и все. Амбец котейке! Во-вторых — спалюсь и даже, если смогу выбраться, то второй раз проникнуть в поместье станет еще сложнее. Охрану наверняка усилят вдвое, если не втрое. Про то, что второй раз мне не только пролезть сюда надо будет, а и людей провести — промолчу.

— «Хммм… А что если?» — В очередной раз осматриваясь вокруг, мне в голову пришла одна идея. Бредовая конечно до безобразия, но иных вариантов в голове не было. Да и альянсовцы уже были близко, не оставляя времени, чтобы придумать что-то получше.

Подскочив к месту, где скрыта дверь в тайник Эсере, я сосредоточился, вычленяя в «Энерго-зрении» основные контуры «энерго-схемы» тайника, активировал «Лезвие» и, как уже делал раньше, рубанул по толстому «канату», осуществляющему подпитку всей схемы энергией.

«Перерубить» его я конечно даже не надеялся. Расчет был на иное. Получив повреждения такой важной «магистральной» «жилы», вся схема на краткий миг утратила привычный и правильный «баланс». Короткий сбой в подпитке «схемы» привел к тому, что вся система пошла вразнос. И пусть со временем это повреждение «зарастет», не зря ведь такие «схемы» делались с учетом возможных внешних повреждений, но произойдет это далеко не сразу.

— Он там! — Раздался знакомый противный голос откуда-то из коридора. Маг явно почуял всплеск энергии и нарушение маскировки тайника.

Часть стены, за которой прятался проход пошла «волнами» и «разрывами», на краткие мгновения демонстрируя миру дверь в тайник, скрытую за материальной иллюзией стены. Я же, еще раз бросив вокруг суматошный взгляд, скинул с плеч свою «котомку», достал оттуда один из больших желтых кристаллов, с чистой энергией «Эоро» внутри.

Задвинув «котомку» в дальний темный угол, под одним из верстаков лаборатории, я юркнул следом, усаживаясь на нее штанишками сверху и тщательно контролируя, чтобы из под меня ничего не выглядывало. После чего зажал в лапе кристалл, прижав его как можно плотнее к животу.

Конечно «Эоро» мне не очень подходило по типу энергии, но «желтая» энергетика довольно близка к моей «зеленой» и, что важнее — не так уж далека от «красной» — второго необходимого мне компонента, чтобы воплотить задумку. Да и переработать «Эоро», «запитавшись» от этого кристалла, мне будет проще всего, чем от любой другой вид энергии из имеющегося у меня в «пространственном кармане» набора кристаллов. Просто потому, что он большой и на возможные «потери» мне наплевать.

От более мелких кристаллов, даже идеально мне подходящих по типу, толку будет меньше. Их энергии, даже при стопроцентном поглощении мне в любом случае не хватит. От размера кристалла зависит его «наполненность». И зависимость там не прямая, а геометрическая. Иными словами, если один кристалл больше другого ровно в два раза и обладает тем же типом энергии, то заключенный в нем объем, будет не в два раза больше, а в три-четыре раза, опять же — в зависимости от типа заключенной в кристалле энергии. Что-то там связано с различиями в «плотности» энергий. К сожалению в столь сложную механику того, как это работает, вникнуть я не успел. Эсере скопытился раньше, чем я дошел до этого раздела науки о энергии и кристаллах. А хотелось бы. Но, что уж теперь.

Сконцентрировавшись, я «потянул» из кристалла заключенную в нем «Эоро» и, разделяя поток хлынувшей в меня энергии на два «рукава», активировал «Маскирующий кокон» на полную мощь.

ИнтерМагия

— Он там! — Взвизгнул вдруг Содор, махнув в сторону лаборатории и рванув туда следом за бойцами.

Если изначально маг и сомневался в том, что кто-то проник в поместье и хозяйничает тут словно у себя дома, то после недавних событий все его сомнения улетучились, как дым от костра.

Первый раз Содор засек чужое присутствие еще там, в подвале. Но тогда оно было столь эфемерным, что он и сам засомневался. Второй раз «визитер» раскрыл себя, сунувшись в какой-то из тайников, скрытых в поместье. Причем не ту блуждающую по всему зданию «гадость», за которой все уже устали охотиться, а в какой-то иной, судя по свечению ритуала Зазе — стационарный. Тогда отследить, где он располагался было невозможно.

Но сейчас, после повторной активации систем тайника, Содор уже точно знал, где он примерно расположен. А после недавнего «всплеска» уже и ритуал не нужен был. Сенсорных возможностей самого мага хватало с головой, чтобы почуять очередную «активацию».

Залетев в лабораторию вслед за бойцами, маг на секунду опешил, не понимая, что за ерунда тут вообще происходит. Сколько бы он не напрягал свои возможности, а обнаружить «визитера» снова не удавалось.

— Вы двое! — Окликнул он парочку бойцов — Стать на проходе! Руки поднять! Поднять я сказал, вот так! Вверх. Молодцы, так и стойте.

Содор не собирался в очередной раз упускать сволочь, проникшую на его территорию. Тем более такого сильного и ловкого «умельца». «Невидимка», способный обойти его… Мага, специализирующегося на поиске и обнаружении?! Да не бывать этому!

А никем иным, кроме как «невидимкой», закрытым от взора и чувств мага, этот «визитер» быть попросту не мог. И плевать, что это практически невозможно.

— Остальные — Отвернувшись от дверного проема и убедившись, что ни один человек теперь не в состоянии проскочить мимо бойцов, не сдвинув их с места, скомандовал маг — Тщательно прочесать лабораторию! Возможно тут противник под прикрытием невидимости. Но, то что он не видим, не значит, что его нельзя коснуться. Достали мечи и машем. Обыскать комнату! Тщательно!

— Б…Будет седлано — Отчитался офицер, кивая своим бойцам. Невидимка там или не невидимка, офицеру было плевать. Сказали — он сделает. И бойцов своих заставит.

На несколько минут лаборатория превратилась в сюрреалистичное зрелище. Толпа мужиков активно «воевала с мельницами», хаотично разрубая воздух мечами и одновременно с этим обыскивая не такое уж и большое помещение. В центре всего этого хаоса стоял маг, наглухо уйдя в транс и просеивая окружающую обстановку, пытаясь обнаружить противника.

— Черт — Спустя пять минут бесплодных усилий, выругался Содор — Отставить. Видимо он уже ушел в тайник.

Такой вывод напрашивался сам по себе, ибо все места, где хотя бы теоретически мог бы прятаться человек, под скрывающим его «полем» были проверены раз двадцать. А за все это время ни маг, ни бойцы так ни на кого и не наткнулись.

И вроде как вывод напрашивался сам по себе — Вон он, тайник, мерцает поврежденной структурой. Понятно, куда делся «невидимка», но… Что-то Содора смущало, сильно смущало, а что понять он не мог. Интуиция буквально орала на все лады, что он что-то упускает из вида, что-то важное.

Но в тот момент, когда озарение уже стучалось в голову мага, его отвлекли.

— Ну что тут у вас? — Недовольным и злым голосом спросил Зазе, заходя в лабораторию и отпихивая с дороги бойцов — Э… Вы что тут за танцы устроили, клоуны? Содор ты совсем с головушкой поехал? Зачем весь этот концерт.

— Заткнись юнец! — Огрызнулся маг — Не мешай, я должен поймать эту сволочь.

— Кого? — Не въехав, переспросил Зазе — Тут же никого нет.

— Он возможно под полем невидимости сидит — Попытался объяснить маг, все еще сомневаясь в том, что тут действительно никого нет. Хотя буквально недавно сам же и сделал вывод, что визитер скрылся в тайнике. Но появление ненавистного конкурента — «сопляка» Зазе и недавнее «почти» озарение, вернули мысли мага в прежнее русло.

— Ты совсем спятил старый хрыч? — Хмыкнул Зазе — Какое еще поле невидимости? Ты в детские сказки уверовал? Поле невидимости — это миф!

— Заткнись говорю! — Отмахнулся Содор — Не помогаешь, так хоть не мешай.

— Сам заткнись, маразматик старый. Начитался древних фолиантов, а теперь херню городишь — Зло парировал Зазе — Или реально веришь, что нас почтил своим присутствием древний маг и прячется от тебя под легендарным «полем незримого присутствия»? Ох… ядавно говорил, что тебе пора на покой. Так нет же. Специалист редкий, блин.

— Ах ты! — Начал было закипать маг — Да я тебя!

— Что ты меня?! Задрал уже дерьмо свое ронять. Посмотри туда — Махнул он в сторону тайника — Да, я ошибся, подумав, что нашел сокровищницу, но и только. Ты сам же видишь, что «контур-схема» нарушена. Мы тут уже который день по всем схемам поместья жесткими ритуалами долбимся. Вот и замкнуло контур. Сам глянь. Да посмотри ты туда, чтоб тебя, шазоро наре тег! — Еще больше взбесился Зазе, снова махнув рукой в сторону тайника — Сам что ли не видишь?

— Ты мне про элементарные вещи не рассказывай, получше тебя знаю — Внезапно успокоился Содор, напрочь игнорируя недавние оскорбления. В очередной раз маг убедился, что разговаривать с этим юнцом просто бесполезно.

— Получше знаешь — Передразнил его Зазе — Ладно, хрен с тобой. Пусть будет невидимка! Даю два варианта. Вариант первый — замкнуло контур. Вариант второй — невидимка. Сам выберешь, что из этого реальнее или подсказать? Даже если тут кто-то и был, то он может быть только там — Дернул маг головой — И то я в это не особо верю.

— Все… — Вздохнул Содор. А про себя подумал — «И чему только молодёжь учат. Объяснить ему что ли, что такой контур, как на этом тайнике, просто так не «ломается» и не «замыкает»? И не важно, как они там били по всей структуре поместья… А оно мне надо? Да и кое в чем он все же прав» — Пришлось признать магу. Хотя получилось это явно через силу и сильно наперекор всем своим чувствам и интуиции — «Скажи мне кто про невидимку, способного скрыть свое присутствие во всех спектрах видения мира, я был бы первым, кто высмеял бы такую ложь»

Несмотря на то, что Содор всеми фибрами души стремился остаться тут и «решить загадку», вытащив на свет божий «визитера», он был вынужден уступить Зазе в этом споре. Во многом по той причине, что все известные факты кричали о правоте юнца, кроме незначительных мелочей. И из-за того, что маг и сам признавал — он вымотан. А переутомление может творить с «практиком» удивительные и крайне неприятные вещи. Галлюцинации самое безобидное из таких вещей.

Так что Содор решил уступить в споре. Не потому, что тот был прав. И не потому, что он боялся зайти в своем споре с ним слишком далеко. Малец-то что? Скрутить его и всего делов. Маг даже не запыхается, не смотря на то, что Содор никогда не был «боевиком». Но толку?

Основную задачу никто ведь не отменял. А тратить кучу времени, на то, чтобы вскрыть этот тайник, забросив поиски «сокровищницы»… Такое не поймет никто.

Быстро-то сломать защиту тайника не выйдет. Дня три на ритуал. Куча ресурсов сверху… Не до того сейчас.

В итоге обдумав ситуацию, Содор, под насмешливо-глумливым взглядом Зазе, отдал бойцам новое распоряжение и удалился восвояси.

— «Надо отдохнуть…» — Сам для себя констатировал Содор, выходя в коридор — «А если вдруг что — спихну на мальца, пусть сам оправдывается. Свидетели, что это он мне помешал обнаружить визитера имеются. Дальше уже не моя проблема. Я четвертые сутки на ногах. Пошел он»

Задумчиво поглядев на мерцающую стену, за которой пряталась дверь тайника, следом за ним отправился и Зазе. В лаборатории, у входа в нее и у дверей тайника осталась четверка бойцов, караулить «невидимку» и ждать, пока тот высунется наружу.

Хотя даже это решение Зазе не одобрял. Зазря только людей гонять. Он был свято уверен, что «вторженец», под мифическим «полем незримости», старому хрычу не иначе как привиделся от усталости. Все таки — какие сутки на ногах. У любого нервы сдадут и крыша поехать может.

— «Впрочем… Пусть постоят, мало ли» — Передумал в ту же секунду Зазе. Хоть он и не верил в заявления старика, искренне считая, что тот с катушек съехал, но… — «Вдруг старый хрыч не ошибся?»

* * *

— «Пипец» — Тихо выдохнул я, сбрасывая напряжение и немного расслабляясь.

За те почти двадцать минут, пока в лаборатории творилась вакханалия моих поисков, я минимум трижды успел с жизнью попрощаться. Этот «старый хрыч», как его обозвал молодой, оказался мастером своего дела. Я до сих пор не понимаю, каким чудом у меня получилось сдержать его напор. Он-то не просто сканировал окружающее, он буквально давил всей своей мощью, заполняя всю лабораторию собственной энергией. В какой-то момент я уже почти сдался, за малым не теряя сознания от перенапряжения. А тут еще и бойцы альянса, машущие своими железками направо и налево. Раз пять у меня перед мордой острое железо мелькало.

Но… повезло. Спас второй маг, который отвлек старика и позволил мне удержать «Кокон». А там уже стало попроще. И поинтереснее, что уж тут сказать.

— «Это что же получается?» — Мелькнула тогда в голове мысль — «Мой «Кокон» — нечто нереальное?»

Вникнув в суть разговора магов и тщательно пропесочив сказанное ими и известные мне факты, я пришел к выводу, что да… Мой «Кокон» действительно уникальная штука. Просто потому, что работает он на стыке двух различных энергетик.

И тут бы не было ничего удивительного. Те же маги без проблем оперируют любым типом энергетики. Просто одним — лучше, другими хуже. Но… у меня все несколько по-другому. Я не превращаю одну энергию в другую, во время использование «Кокона», как делают все местные маги. Я использую именно два разных (!) источника. И оба эти источника — мои, родные. Точнее один не совсем родной и еще не до конца сформировался, но это мелочи.

Информация была довольно интересна. Это, как минимум. Я и раньше подозревал, что сразу два разноплановых источника — это сродни небольшому читерству. А теперь вот получил подтверждение напрямую от маститых магов.

Впрочем, сейчас было не до того.

Снизив активность «Маскирующего кокона» до минимума, я аккуратно сместился в сторону, выглядывая из под верстака и осматривая помещение.

— Зараза — Вздохнул я, понимая, что по-тихому выбраться из лаборатории и с территории поместья не получиться. Два бойца у входа в тайник и еще два с той стороны закрытой двери лаборатории стоят. Тихо пройти не дадут, как бы не пытался.

Как я там размышлял? «Спалюсь и даже, если смогу выбраться, то второй раз проникнуть в поместье станет еще сложнее»? Кажется эту проблему придется решать уже потом. По факту.

Аккуратно и стараясь не шуметь я убрал почти пустой кристалл в мешочек, накинул его на спину и пулей выметнувшись из под стола, подскочил к одному из бойцов, нанося ему сильный удар лапой по горлу.

Раздавшемуся следом за этим звуку тревоги я совсем не удивился. Как и второй боец. Он тоже не успел ничему удивиться. Но по несколько иной причине. Гораздо более печальной.

Глава 21

Со второй парой бойцов, стоявших у входа в лабораторию пришлось немного повозиться. Точнее с одним из них. Первого я отправил вслед за его товарищами достаточно быстро. Он также не ожидал — кто именно окажется его противником и не успел вовремя среагировать.

А вот второму бойцу повезло несколько больше. Он успел сориентироваться и закрыться щитом, встав в оборонительную позицию. Это первый с дуру сунулся внутрь и попытался меня атаковать, за что и поплатился. А вот его напарник атаковать даже не собирался. Встал на проходе, уйдя в глухую оборону и не позволяя мне проскочить мимо него в коридор.

Пришлось действовать нагло и мощно. Сперва отскочил в глубь лаборатории, потом взял разгон и после короткого разбега впечатал сильный «Импульсный удар» прямо по центру щита, заставляя противника отшатнуться и на мгновение потерять равновесие. Ну а дальше уже было проще. Удар «Лезвием» по ноге в районе щиколотки, что не нанес никакого физического урона, но на краткий миг вывел из строя ногу противника. Очередной прыжок и удар лапой по лицу. Еще прыжок и повторный «Импульсный удар» в щит, отбрасывающий тот в сторону. Когти, горло. Всё.

К месту короткой стычки уже во всю спешило подкрепление. Большая часть бойцов бежала с центральной части поместья поэтому выбор — куда бежать, даже не стоял. Метнувшись к лестнице я с трудом разминулся с очередной парой стражников, попытавшихся встать у меня на пути и ломанулся вверх, прямиком на третий этаж, где из окон некоторых спален можно было выпрыгнуть на крышу хозяйственной пристройки, с кухнями и купальнями.

С окном, вставшим у меня на пути я не церемонился, вылетев на крышу в веере осколков стекла и щепок от рамы.

Оказавшись на крыше, я метнулся вдоль стены поместья в сторону левого крыла, откуда потом спрыгнул на землю на территории все того же мини-парка, через который пробирался недавно. Тут, как и в прошлый раз было не самое удобное место, чтобы играть в салки с преследователями или прятаться от взглядов стражников на башенках поместья и крышах хоз-построек, но это самый короткий путь, ведущий к одному секретному выходу, о котором никто даже не догадывается. Ну… Не должен догадываться.

Я этим выходом когда-то частенько пользовался. Еще в те времена, когда был в обучении у Шоши. Небольшая хитрая «калиточка-подкоп», скрытая от взоров и обнаружения по тому же принципу, что и «мини-тайники» в основном тайнике Эсере. Если не знать, что она там есть — хрен найдешь. Я потом долго пытал Шошу на вопрос — откуда ему известно об этом проходе, но лемузьян решил оставить этот момент в тайне, без малейших колебаний показав мне кукиш.

Ну то его дело. Я рассудил так — хочет иметь свои личные тайны, пусть имеет. Главное, что этим проходом я вполне успешно могу теперь воспользоваться. Жаль только открывается он исключительно изнутри. Снаружи в него долбиться бесполезно.

Уже миновав большую часть пути и проскочив мимо барака для рабов и основного склада, я вдруг ощутил сильную угрозу откуда-то сбоку и сверху, мгновенно отскочив в сторону и пробив своей тушкой гнилые доски уличного туалета для рабов.

Не останавливаясь ни на миг я точно также, с «Импульсным ударом» наперевес, снес еще одну стенку этого неказистого строения, выскакивая из под его крыши и уходя от нового удара, обрушившегося на несчастное строение, которому итак с самого первого дня его существования не сильно-то и везло в «жизни».

Чем конкретно в меня пуляли и кто это делал, я смог рассмотреть только, когда увернулся от третьей атаки.

Зазе, сволочь магическая, сверкая безумным оскалом и фанатичным блеском в глазах, несся следом за мной и один за другим пулял в меня какие-то непонятные сгустки энергии. Что конкретно они делают, я так и не понял, но и проверять никакого желания не возникало. Как и встречаться с магом тет-а-тет. Благо небольшая фора у меня пока была.

Простых бойцов, что изредка вставали у меня на пути я напрочь игнорировал, проскакивая мимо них и практически не теряя в скорости. На улице у меня было достаточно места для маневра, чтобы спокойно их обходить. Да и бойцов-то тут было раз-два и обчелся. Основная масса еще не подоспела в эту часть поместья, а редкие стражи погоду не сделают.

На открытие тайного прохода в стене мне понадобились считанные мгновения. И помахав напоследок Зазе своим пушистым достоинством я юркнул через ставшую иллюзией часть стены, оказавшись за пределами поместья. Ну и «захлопнуть» проход перед самым носом мага конечно не забыл, заставив того взреветь раненным бизоном. Не понравилось товарищу, что улизнул буквально у него из под носа. Теперь пока обойдет стену, пока выбежит наружу, пока добежит сюда… Пусть теперь попробует меня отыскать на «просторах» сожженного района.

Конечно, он может попытаться еще и вскрыть проход, но… не зная специального «пароля», модулируемого особым импульсом, сделать это сложновато. А Зазе в этом вопросе откровенный профан, если конечно я сделал правильный вывод из его разговора со вторым магом.

— «Ух епт!» — Мяум! — Ругнулся я, почуяв за спиной мощнейший всплеск энергии.

Кое-чего в своих выводах я не учел. Зазе и не собирался «подбирать ключик» к проходу или тратить время, чтобы обойти стену. Он просто и незатейливо со всей своей ммощью обрушился на вставшую у него на пути преграду, напрочь снося как «энерго-барьер» вокруг поместья, так и участок стены, на который пришелся удар.

Хорошо отбежать успел немного. А то бы обломками стены бы посекло — «мама не горюй».

Ускорившись еще больше, я рванул в переулок между ближайшими домами, выжимая из себя всю доступную мне скорость. Какого же было мое удивление, когда я осознал, что маг не только от меня не отставал, но и вполне успешно нагонял, поливая в мою сторону атаками, словно из «пулемета».

Через пару-тройку минут погони я окончательно осознал — от этого мага у меня уйти однозначно не получится. Я пробовал бегать зигзагами, беспорядочно сворачивая в различные отнорки, переходы на соседние улочки, пробегал сквозь дома и всеми иными способами пытался сбить преследователя со своего хвоста. Но, как бы я ни пытался, а маг даже не замечал моих потуг.

С некоторой оторопью я наконец понял, что же именно делают сгустки, кидаемые в меня магом. Они словно «уплотняли» все, к чему прикасались. Как будто являлись некими гравитационными аномалиями, сжимая материю в плотный тугой шарик. И попадать под удар подобного сгустка однозначно не стоит.

Понимание это пришло в тот момент, когда один из таких сгустков, пролетев мимо меня врезался в какую-то мелкую зверушку, невовремя высунувшуюся из своего укрытия.

Кто это был, я так и не понял. Слишком уж быстро его «скатало» в кровоточащий комок мяса и костей.

Как там я думал насчет этого Зазе? «Профан», да? Угу… так да не так. Может он в вопросах поиска, сенсорики, обширности знаний и прочем — действительно профан, но вот в боевом аспекте…

Передвигался этот товарищ тоже довольно своеобразным способом — на каменных столбах, что выстреливали из земли. Эти столбы, на каждый шаг мага добавляли ему дополнительный импульс, превращая его бег в некий вариант длинных и мощных прыжков. Эти же столбы позволяли Зазе вовремя реагировать на мои маневры и легко менять направление движения. Маг, по-моему, даже не задумывался особо, на рефлексах вызывая эти столбы себе под ноги.

А что еще хуже в этом всем, я прекрасно понимал, что вся эта погоня с препятствиями, обстрелом моей тушки сгустками гравитации и прочими приключениями — не более, чем развлечение для этой сволочи. Он в легкую мог бы меня догнать, если бы того захотел.

Пару раз, когда у меня был шанс юркнуть в дом, через какую-нибудь небольшую щель, куда магу проникнуть будет сложно, он кидал в сторону щели сгусток энергии другого действия. Этот сгусток вытягивал землю вверх, создавая каменную стенку, напрочь перекрывающую спасительную для меня щель.

Азартные выкрики и сумасшедшая улыбка только подтверждали этот вывод. Маг игрался со мной.

— «Сволочь!» — Ругнулся я, с огромным трудом уходя от сдвоенного удара сгустками гравитации и суматошно оглядываясь вокруг.

Маг, скотина такая, не просто гонял меня по улочкам. Он еще и западню мне активно готовил. Не раз и не два он заставлял меня свернуть в нужную ему сторону. И как итог — загнал-таки в подготовленную западню. Небольшая площадка-перекресток был полностью перекрыта с трех сторон высокими каменными стенами. Никаких входов-выходов в дома тут тоже не наблюдалось. А единственное окно на втором этаже одного из домов было также перекрыто созданной магией стеной.

Единственный выход из этого рукотворного тупичка был только с одной стороны. И как раз оттуда ко мне на рандеву приближался Зазе, уже давно прекративший обстреливать меня сгустками и дающий время осознать, что я попался в его западню и прочувствовать всю «печаль» моего положения и «гениальность его великой задумки».

— «Охотник-загонщик» доморощенный» — Скривился я, разворачиваясь к магу лицом и изготавливаясь к бою.

— Ну что кошара, набегался? — С ехидной усмешкой спросил Зазе

— «Шазоро но ре» — Огрызнулся я емким матерным выражением.

— О как! — Восхитился маг — Неужто легендарный Баркисо собственной персоной?

— «Легендарный?» — Невольно заинтересовался я.

— Ну конечно. Только глухой о тебе не слышал — Пушистый страж трактира, пять раз обломавший планы по его захвату. Как же тут не услышать о таком выдающемся котяре?

— «Пять?» — На секунду задумался я, прокручивая в голове все события минувших дней и пытаясь понять, почему у меня это получилось аж целых пять раз. Два-три — еще ладно. Но пять…

— «И что теперь?» — Подбавил я толику сарказма в свой мыслепосыл — «Отпустишь, в пояс поклонившись, впечатленный моей исключительностью?»

— Ах-ха — Хмыкнул Зазе — Нет конечно, просто теперь я буду убивать тебя осторожно. Чтоб шкурку не сильно повредить. Сделаю чучело, буду знакомым показывать. Как тебее такая идея?

— «Уже горжусь» — С тем же сарказмом ответил я — «Прям памятник в полный рост решил мне забабахать»

— Хах! — Снова засмеялся Зазе — Мне тебя даже жалко стало. Такой талант шута пропадает.

— «Согласен на все сто» — Кивнул я магу и добавил — «Очень жаль, что ты сейчас умрешь. Шут каких поискать. Я чуть от смеха не подавился, когда ты меня в лаборатории от своего коллеги отмазывал. Как ты там заливал…»

Договорить я не успел. Последний мой спич взбесил мага дальше некуда и в мою сторону полетела целая горсть знакомых мне сгустков.

Попытка взбесить Зазе оправдалась на все сто в первые же мгновения завязавшегося боя. Маг, убдучи в ярости, бил практически без остановки. Но при этом точность его атак крайне сильно хромала, позволяя довольно успешно от них уворачиваться. Не зря я упомянул тот эпизод в лаборатории. Маги явно не ладили. А тут я напомнил Зазе его прокол. Ведь по сути он там сам себя унизил в глазах окружающих.

— Умри тварь! — В ярости выкрикнул маг, отправляя в мою сторону ранее не виденную мной атаку.

Что это такое я понял, только в тот момент, когда попытался от нее увернуться. Странный сгусток пролетев мимо меня и ударив в землю, заставил ее пойти «волнами», которые породили жуткий треск и скрежет. Вслед за этими звуками камни, покореженные «волнами» начали раскалываться, выстреливая во все стороны острой шрапнелью.

Спасло меня только то, что подобные повреждения мне были практически не страшны. «Крепкое тело» нивелировало основной урон от попавших в меня осколков. А мелкие царапины на теле заросли в считанные секунды благодаря накопленной красной энергии Гезе, что для подобных задач подходила просто идеально.

Я же, воспользовался этой бесполезной атакой мага на полную катушку. Исчезнув из поля зрения Зазе на пару-тройку мгновений, скрытый поднявшейся завесой пыли, я активировал «Маскирующий кокон» и со всех ног рванул прямо на мага.

Зазе мой маневр прохлопал полностью. Он даже не сразу сообразил, что из охотника загнавшего добычу он сам превратился в дичь. И пусть я сейчас просто бахвалюсь и поддерживаю свой моральных дух, делая подобные заявления, но как-то, где-то — прав.

Моей атаки Зазе не ожидал от слова никак. Он был свято уверен, что после его волны я уже не встану. И основу его уверенности я вполне мог понять. Он уже оценил, на что я способен и вполне классифицировал мои способности, признав во мне практика, пошедшего по пути внутреннего развития Аоре. Иными словами — он вполне понимал, что дистанционные атаки для меня не доступны и мне, чтобы нанести ему вред — надо подойти вплотную.

Плюс к этому и мои способности к перемещению он вполне себе уже успел оценить, потому, чтобы обезопасить себя держал между нами небольшой щит из витающих в воздухе мелких острых осколков. И этого было бы вполне остаточно, чтобы лишить меня возможности приблизиться к нему, если бы не одно «Но!».

Щит был не цельным коконом. Он висел только с одно стороны — между магом и мной. Со всех иных сторон Зазе был полностью открыт. Да и зачем ему? Он меня прекрасно видел и в любую секунду мог сдвинуть щит, реагируя на мои передвижения.

А вот сейчас, под «Коконом» увидеть меня он уже не сможет. А мне ничто не мешает зайти ему за спину и нанести свой удар. Желательно — единственный и смертельный.

— Какой шустрый котенок — Весело оскалился Зазе, разворачиваясь ко мне лицом.

Этот сволочной маг вполне себе ждал моего удара. Едва я заскочил к нему за спину и взвился в прыжке, целясь когтями в незащищенный затылок, как откуда-то снизу выстрелила вверх целая куча земли, в единый миг заключившая меня в кокон из грязи и камней, словно в какой-то странный кулак земляного голема или нечто подобное.

— И что же ты собирался сделать? — Хмыкнул маг, после чего вытянул руку и, схватив меня за лапу, начал с силой давить на нее, ломая конечность. Когтями я до его руки не доставал. Но то — когтями!

Позволять подобное непотребство я не собирался. Сперва напряг все мышцы, сопротивляясь давлению, а в какой-то момент, подловив запыхтевшего от прилагаемых усилий мага, выпустил свои энергетические «Лезвия», успешно воткнувшиеся в руку мага.

Зазе вскрикнул и невольно отпрянул, теряя концентрацию.

Почуяв слабину своей земляной тюрьмы, я выпустил импульс энергии, окончательно ее разрушая и тут же отпрыгнул в сторону, спасаясь от очередной магической атаки.

— Собакам скормлю, шагре но реро! — В ярости заорал маг, баюкая правую руку и не забывая при этом поливать меня ворохом атак — В клетке сгною!

— «Недоучка!» — Огрызнулся я, не особо заморачиваясь логичностью высказывания. Главное было в том, чтобы не дать магу трезво мыслить и сосредоточится. По себе знаю, как сильно мешает в бою ярость и прочие эмоции — «Как раз лет через двести дорастешь до настоящего мага»

— Ах ты!.. — Еще больше взъярился маг, поднимая обе руки над головой и напитывая пространство между ними просто невероятным количеством энергии.

— «Идиот!» — Мысленно заорал я, пулей метнувшись в сторону и стремясь оказаться от мага как можно дальше.

— «Действительно недоучка» — Мысленно чертыхнулся я, стремясь оказаться как можно дальше, когда та гадость, которую создает маг наконец рванет.

Зазе был силен, спору нет. И в бою страшен, но блин… Не заметить такую простую, но важную деталь, как поврежденные энерго-каналы в собственной руке? Списать боль на простую физическую, посчитав последствием удара обычными когтями? И это при том, что он взялся так, что мои когти не достали бы его руку при всем моем желании? И пытаться создать с такой рукой что-то мощное?!

Уже вылетая из западни Зазе и поворачивая за угол, я осознал, что не успел. А в следующую секунду в спину, вместе с диким грохотом, прилетело что-то крупное и со всего маху вмяло меня в стену дома.

Прекрасно понимая, что на этом все не закончиться, я с трудом поднялся на лапы и попробовал уйти от второго удара, но не успел…

.

Глава 22

— Чертов котя… кха… — Сквозь стоны и маты Зазе с трудом расслышал я что-то новенькое.

Маг, чтоб ему пусто было, выжил. Не знаю, что конкретно он там хотел сделать изначально, но явно ничего хорошего. Прилетело мне знатно.

И если бы Зазе не зацепил сам себя из-за глупой оплошности, сейчас бы меня на этом свете уже не было. А так… Можно сказать, что мы с магом на равных. Ни я, ни он, из под завалов выбраться не можем. Больше пяти волн долбануло из эпицентра заклинания. Несоколько окрестных домов сложились не хуже карточных домиков, завалив нас обломками.

Мне — повезло. Я хоть и попал под удар, но спасся благодаря тому, что заскочил за угол и обрушившиеся дома навалились друг на друга, организовав в переулочке своеобразную узкую кишку, куда упала только мелочь. А основная масса продолжала более-менее стоять, навалившись друг на друга.

В этой кишке я и лежал, придавленный куском крыши и кучей мелких обломков. Магу же, судя по тому, что смог понять, изучив потоки энергии, долетающие до меня, было много хуже. Его завалило и придавило куда основательнее. Да еще и тушку ему искромсало довольно серьезно.

Однако — искромсало или нет, а сволочь эта был еще жив. И если ничего не сделать, то скоро он освободится. И тогда мне точно хана.

Закрыв глаза, я сосредоточился и повторно оценил собственное состояние. «Крепкое тело» и «Барьер от воздействий» спасли меня от серьезных повреждений. «Барьер» позволил ппережить первый, самый страшный удар. Точнее — серию ударов. «Тело» же позволило выдержать остальные неприятности, вроде давящего на хребтину груза, и не превратиться в кляксу для котлетки из котейки.

Но были и минусы. Тот же «Барьер» чуть ли не интуитивно активированный на полную мощность, благополучно высосал все мои резервы, оставив практически без энергии. И теперь, чтобы вырваться отсюда мне нужно сперва накопить немного сил, для «Импульсного удара».

У Зазе задача почти такая же. Накопит силы и…

Плохо еще и то, что произошедшее без внимание точно не останется. Кроме Зазе за мной в погоню наверняка отправился еще и отряд бойцов альянса. А значит времени у меня еще меньше. Вообще не понимаю, почему они еще не здесь. Хотя догадки были. По уговору с Ангере, в случае если начнется шухер и мне придется спешно линять из поместья, они должны будут прикрыть мой отход.

Я конечно, убегая от Зазе и остальных специально выбрал путь, что вел как можно дальше от точки встречи, чтоб не подставить своих под мага, но за то время, пока мы с магом тут куролесили, стая вполне могла успеть подтянуться и устроить бойцам альянса веселую жизнь.

Дождавшись, когда сил хоть немного накопиться, я предпринял первую попытку освободиться.

Напрягая лапы и упершись спиной в приваливший меня хлам, я с силой рванулся вверх и назад, одновременно добавляя к рывку мощный всплеск энергии.

Вырваться не получилось, но результат все же был. Меня привалило еще сильнее. Но я этому однозначно рад. Ведь кусок крыши сдвинулся и после моего рывка вытянулся из под остальных обломков и больше за них не цепляется почти, всей своей массой покоясь на моей спине. Еще один, край — два, рывка и я на свободе. Надеюсь.

Судя по шуму за спиной — маг тоже уже начал предпринимать попытки выбраться на волю. Силне гад! Он ведь там ранен. Я даже тут чувствую убойный запах его крови. И это при том, что вокруг все в пыли и с обонянием вообще тяжелый случай должен быть.

Второй, третий, а затем и финальный рывки вытянули из меня последние силы. Энергия это конечно хорошо и восстанавливается она по чуть-чуть, но и организм — не машина. Он тоже тратит свои ресурсы, при таких серьезных нагрузках.

Впрочем — были силы или нет, а никто меня об этом не спрашивал и спрашивать не будет. Хочу не хочу, а доделать начатое надо в любом случае. И доделать сейчас! Пока еще есть такая возможность.

Аккуратно переступая лапами и прыгая с обломка на обломок, я медленно, но упорно приближался к тому месту, где вовсю шевелился маг.

— «Ничего личного» — Вспомнив знаменитую фразу из моего мира, отослал я мысль магу. И сделал это ровно за миг до того, как с силой ударил лапой ему по горлу. Оставлять такого противника в живых однозначно не стоило. Я уже успел оценить насколько он силен и насколько… безумен.

Отправить его в мир иной сразу — не получилось. Успел защититься, мгновенно покрыв свое тело слоем затвердевшей пыли. Пришлось добивать. Долго и нудно. Благо, мои «Лезвия» хоть и не наносили по-настоящему смертельного урона, но и защиту мага вполне игнорировали и его энерго-каналам вредить были способны. Несколько десятков ударов и вся энергетика его головы превратилась в невнятную мешанину. Ну а следом и защитный покров на теле спал, позволив закончить-таки начатое.

Привалившись спиной к одному из обломков, я невольно выдохнул. Очередное перенапряжение снова оставило меня практически без сил. Но что еще хуже, на этом ничего и не думало заканчиваться.

Едва я успел хоть немного восстановиться, как снова пришлось мобилизовать все свои резервы. На этот раз — чтобы не прилечь тут, рядом с магом. Явились бойцы альянса. Очень «вовремя» явились, блин.

Хорошо хоть, что среди них магов или сильных практиков не наблюдалось. Иначе уйти я бы уже не смог. А так… Погоняли меня немного по задворкам-переулкам. Заставили пару раз свершить очередной «акт агрессии», отправив на рандеву с Зазе четверку самых настырных. Да и отстали.

К запасной точке встречи со стаей я подходил, с трудом удерживая себя в сознании.

Ангере, едва меня почуяв, влил в ослабленный организм порцию поддерживающей энергии и сразу же отчитался: — «Все целы. Хвоста не было, ушли чисто»

— «Хорошо, молодцы» — Кивнул я в ответ — «Отдыхаем несколько часов и уходим к «союзникам». Стрижа ты на страже».

ИнтерМагия

С крайне смешанными чувствами Содор смотрел на тело своего коллеги. С одной стороны — маг был расстроен и зол. С другой — рад и испытывал облегчение. С третьей… В общем маг и сам не знал, что именно он ощутил, узнав о смерти Зазе и увидев его изувеченный труп.

Пожалуй наиболее сильное чувство — разочарование. Но не в юнце, лежащем у его ног. И не в том, что произошло. Маг был сильно разочарован в первую очередь в себе самом.

Да он понимал, что все произошедшее — не более, чем цепь случайностей. Дикая усталость и выматонность после сложного ритуала. Разгильдяйство подчиненных. Давление начальства. Глупый неуч, вставляющий палки в колеса и частенько треплющий нервы. Этот чертов разумный кот — Баркисо который, оказавшийся на удивление сильным и умелым противником. И как итог — труп Зазе у ног мага.

— Что будем делать уважаемый Содор? — Поинтересовался один из офицеров альянса.

— Зови Талро сюда. Пусть займется поисками и выследит этого кошака по следам — Секунду подумав, маг решил отрядить на это дело одного из своих учеников — И пусть в приоритет берет поиск следов не самого кота, а его свиты. Кот умеет маскировать свои следы, а вот по его свите выследить куда и откуда они пришли — уже реальнее.

— А вы? — Попытался намекнуть офицер, прекрасно зная, что если маг сам возьмется за эти поиски, то уже через пару часов они спокойно найдут этих тварей и отомстят за Зазе.

— А я сейчас иду спать! — Зло рыкнул маг, чем неслабо огорошил офицера — И если хоть кто-то в ближайшие четыре-пять часов рискнет меня потревожить, я лично его выпотрошу, это понятно?

— Д-да — Немного запнувшись, кивнул офицер, с огромным удивлением наблюдая за тем, как Содор развернулся и спокойно побрел обратно к поместью — «Неужели они настолько не ладили?»

Про вечный конфликт Содора и Зазе не знал только ленивый, но никто и не думал, что все настолько плохо. Своим последним заявлением и отказом от преследования виновных, маг ясно давал понять, как он на самом деле относился к своему «товарищу» по ремеслу. А тут еще и слухи, что упорно гуляют в рядах бойцов…

— «Надо бы своих подтянуть поближе» — Сделал выводы офицер — «Да и Сегру шепнуть, чтоб оружие всегда под рукой держали. Мало ли, что у этих «союзничков» на самом деле на уме.»

* * *

Проснулся я несколько раньше запланированного. Немного не учел, что недавние преобразования организма, сильно повлияли на мою выносливость. И повлияли в лучшую сторону.

Каа и Шестиног еще благополучно дрыхли. Стрижа периодически наворачивала круг вокруг избранного нами для временной базы дома, Ангере медитировал. Ну или делал нечто подобное, развивая свою менталистику.

Я даже пару минут с интересом за ним наблюдал, пытаясь понять, что именно он делает и как. Но быстро забил на это дело. Его тренировки мне не подходили при всем желании. Слишком уж сильно завязаны на вполне определенный оттенок энергии.

Пару минут повалявшись и проведя «ревизию» организма, я поднялся на лапы и двинулся к одному из углов маленькой комнатки, приютившей нас. В этот угол я вчера скинул свою котомку, сильно подивившись тому, что она осталась цела, после всех моих приключений. На ткани «мешочка» не было ни малейших повреждений. Единственное, что несколько пострадало — нашитые мною лямки.

Подозреваю, что «пространственный карман» древних был вполне себе защищен от любых механический повреждений. Да еще и содержимое свое защищал. Да и меня прикрыл, к слову, тоже. Сейчас смутно вспоминаю и понимаю, что обрушившийся на мою спину удар должен был быть сильнее и жестче.

Развязав тесьму, я начал по одному доставать свою «добычу» и внимательно изучать. Незамеченным сие действо не осталось. Каа и Шестиног хоть и спали, но едва я зашевелился, сразу же проснулись. Просто не видя необходимости продолжили валяться в полудреме. А едва я начал доставать добычу — сразу же заинтересовались. Ну… их можно понять. У местного зверья кристалл в поле их зрения вызывает чуть ли не звериный инстинкт, требующий тут же им и завладеть.

Собственно, именно поэтому я так и поступил. Доставал по одному, начиная с самых мелких и наблюдая за реакцией своей стаи. Ангере, как медитировал, так и продолжил этим заниматься. Разве что немного дернулся в самом начале. Каа вытянувшись в мою сторону осмотрел пару кристаллов, попереворачивал их мордой и даже лизнул один, видимо изучая, но большего себе не позволил. Шестиног же отреагировал гораздо сильнее. Но натолкнувшись на мой взгляд и поиграв в гляделки тоже отступил.

Единственной, кто не удержался-таки — была стрижа. Но и она, к чести своей, довольно быстро одумалась и вернула сцапанный камешек на место.

Первым делом я решил разобраться с «раздачей слонов». Стая показала себя достаточно хорошо. Ангере мне скидывал картинки того, как и что они делали в мое отсутствие. Действовали «ребятки» не без косяков, конечно, но грамотно. И вознаградить их за подобное совсем не грех. Да и усиление подчиненных вполне укладывается в мои цели.

К тому же среди добычи далеко не все мне подходило и могло хоть как-то пригодится.

Сосредоточившись я начал медленно осматривать и изучать каждый кристалл, перекладывая их с места на место.

Первым изучил оба больших желтых. Тот, что я использовал был практически пуст. По объему заключенной в нем энергии он был сравним с таким же мелким кристаллом. Поэтому его и второй большой я без малейших колебаний отдал Шестиногу. Желтая Эоро ему идеально подходит.

Я конечно не уверен, что знаю все его способности, но те, что видел, уже изучил. «Рывок», «Хватка» и «Броня». Первая позволяла сколопендре передвигаться с резким ускорением, за счет вброса энерго-импульса в ноги. Вторая позволяла, схватив добычу жвалами буквально разрывать ее на части за счет дикого давления. Опять же, это давление создавалось благодаря все тому же импульсу Эоро.

Ну и последняя способность — самая слабенькая и недоразвитая из всех — «Броня». Подозреваю, что Шестиног недавно ей научился и еще недостаточно хорошо развил. Основа работы — та же, что и у остальных. Разве что — действует иначе. Импульс идет медленно и превращается в конце в своеобразный кисель, окутывающий тело сколопендры. Этот кисель в итоге и помогает гасить вражеский удар, не допуская повреждения хитинового панциря.

Выданные Шестиногу кристаллы идеально подойдут для того, чтобы его усилить и помочь развить его «Броню». К тому же — как это правильно сделать я тоже объяснил.

Старый добрый «исследовательский» модуль «нейро-сети», как и сама «сеть» теперь полноценная часть меня. А потому у меня появилось больше возможностей для изучения мира вокруг и выявить особенности членов своей стаи не являлось какой-то уж большой ппроблемой. Как и составить план тренировок для них.

Большой желтый кристалл, в котором почти не осталось энергии шестиног просто впитает. А вот заполненный под завязку — проглотит, «вживив» его тем самым в тело и превратив в своеобразный накопитель энергии для своей «Брони».

Фиолетовый, после недолгих раздумий я отдал нашему «вампиру». Что там за способность я так до конца и не смог разобраться, но что-то явно связанное с менталом. Думаю Ангере тут поймет побольше моего. Так, навскидку — в кристалле заключено что-то связанное с тонким оперированием энергией внутри собственного тела. Иными словами — усиление тела за счет силы своего же разума. Коту подойдет идеально.

Среди средних кристаллов только два содержали в себе какую-то специальную «настройку» — заключенную способность. Один я отдал Каа, вместе с пятеркой более мелких, а вот второй оставил себе.

Первый из них содержал в своем нутре аналог «Рывка», очень похожий на способность имеющуюся у Шестинога. Думаю для большой змеи такая плюшка подойдет в самый раз, тем более, что заключена она в кристалле того же красного цвета, что и у самого змея. Пятерка же мелочи была отдана просто, как своеобразные батарейки, призванные облегчить поглощение и изучение «Рывка» питоном.

Второй же средний кристалл со способностью я поглотил сам. Синий камешек, давал возможность управлять воздухом на небольшом удалении от тела. И мне он в прицепе никак не подходил, но… Тут я решил просто поэкспериментировать и не просто его поглотить, а перевести весь эффект на свой второй источник. По идее, если я прав, то поглотив этот кристалл и усвоив хотя бы часть заключенной в нем способности, я открою себе маленькую створку в мир большой магии. Преувеличиваю, конечно, но…

Сильно мне не нравится, что все мои столкновения с магами вынуждают меня каждый раз идти исключительно в ближний бой. Надо срочно хоть как-то исправлять эту печальную статистику.

После поглощения в графу «Для развития» благополучно добавилась новая запись, с сиротливым нулем в уровне освоения.

Контроль воздуха — 0/NN

Остальные средние кристаллы я закинул обратно в «Карман».

Стриже тоже перепало ништяков. Без малейших колебаний я ей выделил все три мелких кристалла, содержащих способности. Что интересно — один из них был копией поглощенного мной, только меньше и слабее. Тот же «Контроль воздуха», что и у меня, появился и у Стрижи. Ее синяя энергетика без проблем приняла синий же камешек и благополучно вплела его «настройку» в свою «структуру».

А вот два остальных кристаллика зашли со скрипом. Ибо оба были стандартом — красными. Я прям себя неким «оптимизатором зачуток» ощутил. Ведь после поглощения обоих Стрижа благополучно заимела еще одну способность. Кто бы мог подумать, но это тоже был аналог «Рывка».

Впрочем для ее родных «Острых крыльев» и первая и вторая способность подходят идеально.

Двадцатку мелких пустышек оставил на потом, отправив обратно в «мешочек». Как и тройку «Сердеров», с которой пока даже не знал, что можно сделать, кроме как использовать их в будущем как предмет для торговли с Ситре или кем-то еще.

Осталось разобраться только с амулетом, плашкой и колечком, не говоря уж про дневник, но это я оставил на потом. Последние двадцать минут я ощущал странные колебания в окружающих потоках энергии и никак не мог уловить — с чем же это связано.

Волнение от этого факта невольно подгоняло к тому, чтобы срочно сменить место дислокации и я решил довериться своей интуиции, скомандовав «Подъем! Выдвигаемся к северной точке».

Стоило нам выйти из укрытия и отправиться на северо-запад, как я сразу же ощутил, насколько правильно поступил. Те самые непонятные волнения в потоках оформились во вполне узнаваемые сигналы. К нам шел вражеский отряд во главе с сильным практиком. Возможно даже — магом.

Напоследок уже уходя на новую точку и раздумывая, как скинуть преследователей с хвоста, я ознакомился со своим «статусом» и продумал — как и что развивать в первую очередь.

Основное:

Сила — 202

Ловкость — 214

Выносливость — 241

Внутренняя энергетика — 405

Энергетика кожи — 53

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Тяжелые лапы

Стальные когти

Энерго-компенсатор

Контроль окружения

Для развития:

Контроль инерции — 69/NN

Крепкое тело — 92/NN

Барьер от воздействий — 2/NN

Маскирующий кокон — 7/NN

Лезвия — 3/NN

Ускорение сознания — NN/NN

Радар жизни — 73/100

Контроль воздуха — 0/NN

Карман:

Дневник Эсере

Амулет древних

Металлическая плашка

Кольцо древних

5 средних кристаллов (пустышки)

20 малых кристаллов (пустышки)

3 сердера

Глава 23

Уж и не знаю — кто нас преследовал, но товарищ этот оказался упертым до безобразия. Больше суток нам пришлось бегать по пепелищу, прежде чем получилось оторваться и скинуть погоню с хвостов.

Подозреваю, что отряды альянса вел кто-то достаточно опытный, но отнюдь не виртуоз. Если бы нас преследовал тот маг, Содор, кажется, то так просто уйти бы не получилось при всем желании. Скорее всего отряд вел кто-то из его учеников. Из тех, что я видел в подвале. Но тут могу и ошибаться. На расстояние прямой видимости я им сблизиться не позволил ни разу. Был соблазн остановиться и дать бой, но… это было бы ошибкой. Мне еще к ним в гости надо будет наведаться в скором времени. И незачем вызывать еще больший переполох. Итак устроил свистопляску с погоней драками и прочим, абсолютно не нужным «антуражем». Перебью еще и этих преследователей и на мои поиски однозначно спустят всех «собак». А не просто отправят отряд, под командованием какого-то неуча, как сейчас.

Чтобы скинуть преследователей с хвоста пришлось постараться и придумать целую комбинацию. Первой сложностью было то, что «источников» оставляемого нами следа было несколько. Это и энерго-отпечатки на предметах и легкий «флер» энергии, выплескиваемый моими в пространство и… трупы. Канализационные твари хоть и угомонились, но все равно, переждав пожар, нет-нет, да и высовывались на поверхность.

Как решить эти проблемы придумал я не сразу. Но придумал. С отпечатками на предметах было проще всего. Их я банально «затирал» собственной энергетикой. С «флером», выплеснутым моими в окружающее пространство тоже придумал, как поступить.

Заставил своих идти гуськом, след в след. Сам же шел четко за ними и мелкими порциями выплескивал в пространство свою энергию, перебивая тем самым «запах» стаи. После этого пришлось несколько часов петлять по сгоревшему району, делая широкие петли, зигзаги и прочие «хитросплетения». Как раз, за счет того, что мы часто проходили по одной и той же дороге, делая очередной «вираж», проблему оставляемого следа из трупов тварей тоже получилось решить. Старые как лежали, так и лежат, а новых мы почти не создавали на своем пути. Пусть попробуют разобрать, где там новый, а где там старый. А если и попробуют, то потеряютвремя, обследуя каждую встречную на пути тушку.

В какой-то момент, делая очередную петлю — на этот раз максимально простую и «предсказуемую» для противника, я скинул своих, оставив их в подвале одного из остовов домов, а сам же пошел на новый виток «карусели».

Как и рассчитывал противник вполне себе купился на эту уловку и нашу «полностью предсказуемую петлю» просто проигнорировал, сходу вычислив куда я пошел. Что мне и надо было. Да, погоня меня достаточно сильно нагнала. Я даже иногда ощущал их в потоках окружающей энергии. Но за это я не переживал, уводя преследователей в другую часть района. Подальше от спрятавшейся стаи.

По уговору, Ангере и остальные должны будут выждать в том подвале около двух часов, аккурат до заката, после чего могут смело выдвигаться к знакомому входу в каналку, ведущему к базе клана Арде.

Я же эти два часа практически не напрягаясь водил за нос альяснсовцев. И тоже выждав два часа, навесил на себя «Кокон», скрывающий мою энергетику и благополучно «исчез с радаров», оставив преследователей с носом.

Со стаей, тормознутой стражей, я встретился уже у входа на территории клана. Короткий обмен «любезностями» со стражниками, пара-тройка матов, немного придушенный страж, немного надкусанный страж, небольшая тревога стражи и вот, гавриков, не желавших нас пускать лаасково треплет за щечку начальство, а мы дружной толпой вваливаемся в «гостевые номера» «гостевого сектора» канализационной базы Арде.

— Ну и что ты там устроил? — На утро следующего дня, поинтересовался у меня недовольный трактирщик. Пардон! Бывший трактирщик. Вечно забываю.

— «Ммм… разведку боем?» — Хмыкнул я. Оправдываться смысла не было. Что сделано — то сделано. Да и Арде мне по сути никто. Всего лишь временный союзник, с которым нас связывают добрые воспоминания о прошлом. Я не его подчиненный, чтобы переживать о не идеально выполненном задании. Для меня это не задание было. А просьба.

— Чего? — Прибалдел Арде — Какую еще, шарде но ре, разведку боем?!

— «Обыкновенную» — Вяло махнув хвостом, пояснил я.

— Барсик, шороре! Ты издеваешься?! — Начал яриться бывший трактирщик

— «Пока еще нет» — Пожал я плечами, но видя, как он начал закипать еще больше, вздохнул и уже серьезнее продолжил — «Уважаемый Арде, спокойнее. Да, не спорю. Спалился. Но что теперь-то? Жив же? И сведения доставил. Можно подумать, что у вас есть умелец, способный справиться лучше. Был бы такой, мои б услуги вам бы не понадобились».

— Да ладно?! Вот так вот все просто? — Ехидно и зло передразнил меня он — Жив, сведения доставил, весь в белом. А как теперь в сокровищницу попасть, после устроенного тобой переполоха, ты не подумал? Они ж теперь бдительность удвоят, если не утроят.

— «Не удвоят и не утроят» — Все также фонтанируя в эмоциях спокойствием, отмахнулся я — «Как минимум усилят бдительность раз в десять. Короче по максимуму, вплоть до паранойи»

— И? — Видя, что я не закончил, поторопил Арде

— «И у них есть на то все основания. Вы ведь еще не знаете, кто нашел свой славный конец на просторах нашего замечательного города Гирдерро?» — Немного потянув время и побесив собеседника, я продолжил — «Вам ведь все маги альянса знакомы? Про такого замечательного мага, как Зазе слышали?»

— А… — На пару секунд трактирщик выпал из беседы, тупо смотря на меня и чуть ли не хлопая глазами, а заодно и ртом.

— «Кажись товарищ не въезжает. Ну или верить не хочет» — Ухмыльнулся я про себя.

Понятно, что трактирщик знает, что я силен. Еще бы. Только на его памяти я пережил и победил в трех серьезных схватках с сильными практиками. Но думаю воспринималось это им и тем, кто в них учувствовал, как некая «случайность». Сперва мне помогла неожиданность, и недооценка меня, как противника.

В следующем серьезном бою мне помогли родственники. Того мага мы уработали фактически толпой. Потом был бой за трактир и справиться мне помог Содо с его щитами. Бой в трущобах тоже не показал всех моих возможностей. О нем он только слышал.

Сейчас же мне по сути тоже повезло, но вот Арде об этом не знал и знать не мог. С его стороны мое заявление звучит так: — «Я товарищ глава клана не просто кот, не просто тиргесто, нарго, эндерера, сильный боец и прочая хрень. Вам бы пора уже понять, что я имею право говорить с вами на равных, ибо реально силен. И простое везение или стечение обстоятельств тут не причем. Я «убийца магов», что при желании может схлестнуться с любым из них один на один и выйти победителем. И не только один на один, но и проникнуть прямо на базу врага и укакошить вражеского мага прямо там, безнаказанно уйдя от возмездия».

Понятно, что это блеф. С Зазе мне все же повезло. Но… если есть возможность создать себе определенную репутацию и поиметь с этого некую выгоду, то с чего бы мне отказываться от подобного бонуса?

— Зазе мертв? — Все еще недоверчиво, спросил меня Арде

— «Лично горло вскрыл» — подтвердил я, словно о чем-то само-собой разумеющемся.

— Интересно — Справившись наконец с удивлением протянул он — Это сильно меняет расклады. И это добрая весть. Думаю ты вполне заслужил достойное вознаграждение.

— «А вот этого нам не надо» — Невольно поморщился я.

— «Вознаграждения, награды и похвалы оставь своим подчиненным» — Недовольно махнув хвостом, ответил я уже «вслух» — «Я же таковым не являюсь. Мы союзники. У нас общая цель — сокровищницца. Договор по ней. И не более. Хочешь выразить благодарность за убитого мага? Сведи меня с умельцем, способным качественно обработать мое снаряжение. Работу я ему оплачу по стандартному тарифу кристаллами».

Довольно долго Арде играл со мной в гляделки после такого заявления. Не ожидал он, что я вот так сходу пойду с ним в «контры» и «поставлю его на место». Конечно он понимал, что все произошедшее тоже вполне закономерно. Тут он сам ошибся, заочно записав меня в некие «холопы», что за «денежку малую» будет выполнять его поручения и получать за это его же плюшки. Потому он так и прореагировал сейчас, фонтанируя в окружающее пространство недовольством и легкой злостью. Но тут сам виноват.

Заодно, провернув эту «словесную махинацию» я умудрился подвести разговор к еще одной важной теме — котомке, уютно устроившейся у меня за спиной. Теперь Арде при всем его желании никак не сможет претендовать на нее и ее содержимое.

— Хорошо — Секунду обдумав ситуацию, все же согласился Арде, восприняв меня наконец всерьез и без старых привычных ярлыков — Я пришлю человека, с которым ты сможешь обсудить и обговорить твой заказ. Но вопрос все равно остается открытым. Зазе мертв и это хорошо, очень хорошо. Спасибо тебе за это, но…

— «Но как быть теперь с сокровищницей?» — Продолжил я его мысль и тут же ответил, невольно отмахнувшись от всей этой темы хвостом, словно от какой-то безделицы — «Да проще некуда»

— М? — Скептически подняв бровь, Арде невольно показал все свое отношение к подобным заявлениям.

— «Серьезно просто» — Хмыкнул я — «Паранойя альянса нам наоборот только на руку. Ведь их паранойя на кого направлена? На вас? На ваших людей, что пойдут грабить сокровищницу? Нет! Она направлена на конкретную личность. На меня.»

— Предлагаешь стать приманкой? — Заинтересовался бывший трактирщик

— «Именно» — Кивнул я — «» И даже более того, если вы мне немного поможете, то я стану не просто приманкой, а устрою полноценную диверсию. С очередными боями, погонями, интригами и расследованиями. Ваши… «умельцы» смогут воспользоваться таким кипешем, чтобы проникнуть в поместье и незаметно вскрыть сокровишницу?»

— Кипеше? — Хмыкнул Арде — Интересное слово, запомню

— «Кипеш» — Поправил я его — Ну и?

— Смогут — Через пару минут размышлений, кивнул он — Но с оговрками.

— «Слушаю?» — Наклонив голову, я переложил лапы с одной на другую и всей позой показал свою вальяжную внимательность

— Такая диверсия должна быть по-настоящему «громкой». Ты должен будешь полностью завладеть вниманием всех, кто будет в тот момент в поместье. Оттянуть на себя их. И магов в том числе. Только так у моих людей будет достаточное окно, чтобы проникнуть внутрь незамеченными.

— Не вопрос — Пожал я плечами и не удержался, добавив — Но с оговорками.

— Слушаю? — В тон мне же уточнил Арде.

— «Мне нужна кровь. Пары бочек хватит» — И видя некоторое офигевание от подобного запроса, я добавил — «Свежая человеческая кровь».

— Эм… — Сказать, что бывший трактирщик с моего запроса офигел, значит ничего не сказать.

Я бы и сам на его месте прибалдел. И даже не хочу думать, что он там себе в голове напредставлял, перебирая возможные варианты того, для чего она мне могла бы понадобиться. Впрочем… в уме ему однозначно не откажешь. Догадался он быстро. И не сказать, что эта догадка ему сильно понравилась.

На эту идею меня натолкнул недавний «променад» по улочкам района и встреченные там редкие твари из канализации. Ну в самом деле, не одним же «портовым» развлекаться, натравливая своих тварей на всех подряд. Вот и воспользуюсь я тем же методом, заманив их на огонек к бойцам альянса.

Как говориться — одним выстрелом убью сразу двух зайцев. А то и трех. Отвлеку от сокровищницы, посею раздор между альянсом и «портовыми», не сумевшими удержать своих же тварюшек в узде, ну и заодно, если получиться, немного прорежу ряды противника. Ну а там уже будем посмотреть, как оно получится на самом деле.

Мелочи и детали моего плана мы прорабатывали с Арде до самой глубокой ночи. Не знаю, как он выдержал этот «мозговой штурм», наверное бытность владельца трактира сказывается, но я из кабинета буквально уползал, вымотанный морально и физически дальше некуда.

Но зато с планом мы наконец пришли к взаимному «консенсусу» и на черно он был принят нами обоими.

На следующий день, едва я продрал глаза и плотно позавтракал, ко мне пришел человек от мастеров клана. За пару часов обсудив все детали заказа, мы ударили по рукам и я отдал ему совю котомку и десяток мелких кристаллов в качестве оплаты.

Заказ вышел мне довольно дорогим удовольствием. Ну еще бы. Я ведь не просто заказал перешить свои кустарные лямки. Я из «мешочка» захотел сделать полноценный рюкзак, способный пережить всё, чтобы не приключилось в моей жизни дальше.

Поверх основной ткани «мешочка» мастера клана нашьют твердую основу из крепкой кожи. Лямки сделаю из такого же, но более мягкого материала. Кожа эта, что и стало основной причиной такой стоимости, тоже кране не простая. Добывают ее с какой-то редкой твари, в списке способностей которой есть такая редкость, как «Хамелеон». Плюс ее кожа еще и до безобразия прочная и после обработки вполне подвержена дополнительным энергетическим воздействиям. К примеру — повредил лямку? Не беда. Влей энергию, направь ее и «залечи» повреждения. Ибо кожа эта, хоть и «мертвый» материал, а при этом — немножечко «живая». В общем… для меня в самый раз.

Не придется теперь снимать рюкзак и прятать его, чтобы воспользоваться своим «Маскирующим коконом». Да и дополнительная защита спины лишней не будет. Плюс защита боков, за счет мини-попоны, свисающей по бокам, пригодится.

Заказывать полноценный «доспех», подходящий мне, я не стал. Во-первых не потяну. Уже уточнял, сколько подобная работа будет стоить. Даже этот десяток камней — цена с огромной скидкой. А заказ доспеха мне бы вылетел в сотню, а то и две камушков.

Во-вторых мне подобная прелесть и нафиг не упала пока. Во всех своих битвах я выживал и побеждал исключительно благодаря одному — своей скорости, ловкости и маневренности. А доспех, какой бы он ни был хороший, по любому снизит эти мои параметры.

Представитель мастеров клана обещался, что мой заказ сделают в самое ближайшее время. Дня через три-четыре. С учетом подгонок под меня, примерок и перешивок — на все про все уйдет неделя.

Примерно к этому времени мы с Арде как раз и запланировали нашу совместную «операцию». Так что в ближайшее время я неожиданно обзавелся кучей свободного времени и я прекрасно знал, куда его потратить.

Во-первых — мои кольца. Что старое, уже одетое, что новое. Еще когда я разговаривал с бывшим трактирщиком, я заметил одну интересную… «необычность». Стоило ему осознать сказанное мной про убийство Зазе. И что сделал я это один на один, как он рефлекторно потянулся к своему кольцу. И в этот момент я уловил едва ощутимый всплеск энергии. И дальше весь наш разговор, вокруг трактирщика ощущался энерго-фон той же тональности.

Логично заподозрив, что Арде не поленился активировать некий вид защиты, я предположил, что кольца, кроме уже известных мне функций, способны еще и хранить в себе что-то еще. например на них можно «записать» какую-нибудь способность и воспользоваться ей, когда придет необходимость. Фон-то от трактирщика шел… «чужой». От Арде никогда ничем подобным не веяло. А стоило коснуться кольца и на тебе — защита готова к работе.

Видимо раньше трактирщик не воспринимал меня настолько серьезно, потому и не пользовался ээтой фишкой кольца. Но сейчас… Что ж спасибо ему, буду знать. И попробую и себе заиметь нечто похожее в арсенал.

Со вторым кольцом тоже вопрос всем вопросам. Что будет, если я его одену в пару к первому? Да еще и «подключу» его, как запрашивало мое колечко? Тут пока не попробуешь, не узнаешь.

Собственно именно этот эксперимент я первым и провел, нацепив на лапу второе кольцо и «синхронизировав» его с первым. Через два часа после экипировки, оба кольца перестали изображать из себя жидкое нечто и угомонились, окончательно обосновавшись на моих лапах в виде стильных и крепких наручей из металла. Ну или… налапников? Короче наручей. Так мне самому понятно.

Второе кольцо взяло на себя роль своеобразного «аккумулятора», способного хранить в себе довольно большой объем энергии и отдавать ее мне при первой же необходимости. В пассивном режиме в него впитывалась та часть энергии, что я не использовал и что ранее просто выплескивалась в окружающее пространство. В этом плане оно стало работать не хуже энерго-версии моего «Кокона». Разве что, эффект пропадал, когда хранилище во втором кольце заполнялось на максимум. Но этот эффект все же мелочь. основная польза именно «Энергетическое хранилище». Только благодаря ему доступные мне резервы энергии выросли чуть ли не в пять раз. Оно было способно впитать в себя полторы тысячи условных единиц энергии. В то время, как мой родной запас не превышал пяти сотен единиц в сумме.

Внутренняя энергетика — 405

Энергетика кожи — 53

Энергетическое хранилище кольца — 1500

Порадовавшись очередному приобретению, я обратил свой взор на остальную «добычу». А именно — на «Амулет древних». Что он дает я не знал. Но однозначно что-то полезное, ибо в отличии от той же непонятной «Металлической плашки» оба моих колечка, наручи теперь которые, вполне могли к этому «Амулету» «подключиться». Как кстати и к «мешочку». Но с последним я пока повременил. Дождусь, когда мой заказ будет выполнен, а потом уже буду экспериментировать с «подключением».

Надев «Амулет» на шею, я разрешил наручам «подключиться» к новому девайсу и с интересом стал ждать результата.

Глава 24

Впервые на моей памяти мои колечки сработали так, как по моим представлениям должны работать вычислительные машины с программным обеспечением. Ну или как это правильно обозвать? Без понятия. Просто сработали и сработали. И все.

Идет синхронизация с устройством «Амулет Виор V7321.14.1981»

Пожалуйста ждите

0,03 %

0,04 %

…

Одно только название «Амулета» о многом мне сказало. О очень и очень многом. Понятно что… Что такое «Виор» — я не знал и знать не мог. Но вот приписка с версией — другой вопрос.

Одна эта приписка говорила о том, что подобные «Амулеты» у древних когда-то были поставлены на поток. На серьезный поток. Больше семи тысяч одних только версий. Неизвестное количество модификаций. В общем, это все говорило только об одном. Конвейер. Промышленный конвейер. А это уже серьезный уровень развития цивилизации.

И что интересно, я уверен, что этот город, Гирдерро который, и близко не имеет отношения к цивилизации древних. Он… слишком убогий для этого. Даже среди руин и самых древних зданий не встречалось ни единого намека на развитое общество древних. А значит «Южный порт» был построен гораздо, гораздо позже того момента, как цивилизация древних ушла в прошлое. А уж разрушен и того позже.

Почему вообще погибла цивилизация древних можно только догадываться. Война? Эпидемия? Катастрофа мирового масштаба? Не знаю. Но этот город и его история на этот вопрос мне никогда не ответят. Это я осознал крайне четко.

И в этом как раз-таки и возникала очередная важная для меня проблема. Этот город, его маги и практики никогда не помогут мне разобраться в том, кто такие древние и примазаться к их наследию. Они и сами бы хотели того же. Но… Никто из них и близко не обладает теми навыками и умениями, которыми обладаю я. Чтобы обладать чем-то подобным надо родиться не в средние века или в похожую на них эпоху, а в век свободной информации. В век, когда любые знания мира доступны где и когда угодно. В век, когда поток информации сваливающийся на тебя настолько огромен, что начинает восприниматься фоновым шумом. Иногда — крайне назойливым.

В общем… мой мозг, как я и предполагал ранее, просто приспособлен к тому, чтобы работать со сложными устройствами и общаться с ними на их языке… Ну или, если точнее — взаимодействовать с их интерфейсом на полную катушку. Я не умнее местных. Я привычнее. Вот и вся разница.

И эта разница возводит для местных магов практически непреодолимую стену, не дающие пробиться им к наследию древних. У меня же такой проблемы нет. У меня она несколько иная. Чтобы добраться до наследия, мне его нужно сперва найти. Руины древних городов, сохранившиеся хранилища и убежища, если таковые у древних были. В общем… Из Гирдерро мне придется валить. Закончу с делами тут и до свидания!

Ведь если мои предположения верны, а они верны — только наследие древних позволит мне действительно стать настолько могущественным магом и практиком, что никто больше не посмеет стать у меня на пути. Но даже это — фигня на самом-то деле. Я ведь прекрасно осознаю — кто я такой? Точнее — Какое у меня тело. Тиргесто. Пусть дикий, но все же кот. А насколько жизненный цикл кота меньше человеческого? В шесть, в семь раз? Или меньше?

Да, то, что я практик и то, что стремлюсь стать магом — мне зачтется и жизнь мою продлит. Но намного ли? Сколько я получу бонусных лет жизни? Два десятка? Три?

Что это по сравнению с истинным бессмертием? Возможность перерождаться и делать это успешно. Даже местные маги достигли подобного. А уж древние… Уверен они подобное не только практиковали, а поставили на поток.

Правда тут возникает вопрос с их «Уходом в прошлое». Факт возможности перерождения и гибели цивилизации как-то не стыкуются, но с этим и потом можно разобраться.

Пожалуйста ждите

…

76,22 %

76,23 %

…

— «Хмм…» — Заглянув в интерфейс, задумался я — «Что-то долго»

Со вторым кольцом синхронизация прошла буквально в лет. Хотя… первое кольцо вообще хрен-те сколько «загружалось» «в меня». Так что это еще довольно быстро.

Пока было время, я попытался влезть во внутреннюю «кухню» колечек и разобраться с тем фокусом, что мне продемонстрировал Арде.

Первые же попытки как-то взаимодействовать с кольцами окончились полнейшим провалом. Ни вызвать какое-то окно интерфейса, не дать им приказ, угадав системную команду, ни воздействовать силой разума и воли… В общем — ни хрена не получилось, сколько бы и что бы я ни пробовал.

Почти два часа бесплодных попыток привели меня к одному, крайне логичному выводу — «отсутствие результата, это тоже результат».

В какой-то момент я понял, что подхожу к вопросу совершенно не с той стороны. Зачем пытаться воздействовать на кольца, если они уже синхронизированы с моей «нейро-сетью»? А она напрямую подчиняется мне, являясь моей личной способностью. Этот крайне логичный вывод заставил меня почувствовать себя полнейшим идиотом. Как бы… это настолько логично, что… очевидно, блин.

А я тут два часа пляски с бубном устраиваю, взывая к кольцам, словно к какому-то демону по ту сторону изнанки мира. Поклонник Ктулху недоделанный, блин!

Первые же эксперименты и пробы привели к неожиданному результату. Чем-то мне эти кольца напомнили мне то, что со мной происходило, когда я обзавелся «подарочком» от той канализационной дряни. Этот «подарочек» потом еще «Симбионтом» моим стал. А в итоге вообще во мне расстворился, став новой структурой моего тела.

Здесь было нечто подобное. Кольца воспринимались примерно также. Где-то на восемьдесят-восемьдесят пять процентов они мне были недоступны, выполняя свои основные функции. Оставшийся же «оперативный» объем был в полном моем расположении.

Причем, когда я говорю про «полный», это значит — полный. Насколько я смог понять, я при желании могу в этот объем впихнуть не просто заклинание, а собственноручно организовать там полноценную энергетическую схему, скопировав ее с живого существа. И она будет вполне успешно «жить» внутри это объема.

К примеру — возьму и скопирую энерго-схему той же Стрижи и мне через кольца станут доступны ее способности.

Вроде — круто. Найди что-нибудь убойное, засунь в кольцо и пользуйся. Скопировал энергетику кого-то подобного Зазе и вот тебе счастье…

Но… так да не так. Уже упомянутая Стрижа — это потолок для кольца. Большего его «оперативный» объем просто не потянет.

В общем — та фишка, что была в кольце у бывшего трактирщика — это потолок. Одно, пусть и сильное, заклинание или способность. Большего в кольцо не впихнуть. У меня же — два.

Впрочем, как использовать эти возможности моих колечек с большей эффективностью я уже придумал. Это по сути идеальный «виртуальный» полигон для обкатки и изучения чужих способностей. К примеру — увижу таракана, способного огнем дышать, скопирую его структуру, изучу внимательно в «виртуальной» среде колец, вычленю главное и примерю на себя. Чем-то это будет копировать мой старый «Исследовательский модуль», но в отличии от него, «Оперативное пространство» колец позволит более тщательно и глубоко изучать чужие способности и «подгонять» их под себя.

Пожалуйста ждите

…

99,97 %

99,98 %

99,99 %

Синхронизация завершена

— «Отлично!» — Обрадовался я, что все идет так «вовремя». Только с кольцами разобрался. А тут и амулет подоспел. И не надо отвлекаться, прыгая с одного на другое. Все по порядочку…

Правда обрадовался я рано. «Синхронизация» может и «завершена», а толку? Единственное, что изменилось — амулет на подобии моих колец изменил свою форму и благополучно «перетек» в новую форму, образовав на моей шее некий подвид ошейника или чего-то подобного. Цепочка амулета слилась в единую полосу, приобретшую ту же фактуру металла, что и кольца на лапах. На груди эта полоса плавно перетекала в небольшой треугольник металла с выгравированными на нем узорами и непонятными рунами.

Но самым значимым изменением было то, что амулет благополучно прикрыл собой и мои плечи, объединившись в единый ансамблю с кольцами-наручами, за счет тончайшей металлической сеточки, протянувшейся от ошейника к наручам. Прям кот-рыцарь из слезливых женских романов, блин! Осталось и впрямь сапоги найти и шпагу.

Что интересно — дальнейшие события показали, что я не так уж и далек был от истины. Да и мои недавние размышления о ненужности доспеха, очень быстро разбились о реальность.

Амулет оказался ничем иным, как неким аналогом портативного доспеха, подстраивающегося под хозяина. Правда выяснил я это совершенно случайно.

Сперва пришлось угробить часов пять на бесполезные попытки пробиться сквозь «игнор» этой заразы. Ничто не помогало, как бы я не пытался с ним взаимодействовать.

В какой-то момент я наконец плюнул на эти непонятки и оставил вопрос с амулетом до лучших времен. Вместо этого я поковырялся в небольшой кучке своих «ништяков» и вытащил на свет божий три коробочки с «Сердерами» и непонятную металлическую пластинку.

И, как оказалось, именно сочетание этих предметов и привело меня к разгадке того, для чего предназначен амулет.

Пластинка оказалась неким «Церетиторным сплавом», а «Сердер» — портативным источником питания для преобразования материи. Именно так мне и сообщил амулет, едва я открыл одну из коробочек и прикоснулся к радужному камушку.

Не успел и пикнуть, как «Сердер» вспыхнул, превратившись в облачко энергии и мгновенно впитался в амулет, заставив тот на краткий миг засиять всеми цветами радуги.

Запасы энергии восстановлены до 47 % от максимума

Работоспособность портативной системы Виор — 0,13 %

Необходимо срочное восполнение механически-активных веществ.

Осуществляется поиск. Пожалуйста ждите

0,01 %

3,75 %

42,32 %

…

…

100 %

Поиск завершен.

В ближайшем радиусе обнаружен «Цериторный сплав» весом 0,43 кг. (Вес переведен в привычную пользователю систему измерений)

Пожалуйста прикоснитесь к сплаву, для его пополнения системой Виор

В общем, после долгого и нудного разбирательства я наконец обзавелся… бронелифчиком блин… Ну а как назвать это… «нечто» из редких цепочек, опутавших мое тело? «Цериторный сплав» был всего лишь одним из требуемых амулету механически-активных веществ. Он организовал собой некий каркас, на который потом нарастало остальное мясо.

И так как «мяса» этого пока нигде нет и не предвидится, амулет сделал этот каркас в виде цепочек, как он сам мне пояснил, взяв образ из моих представлениях о «броне сверх-малого покрытия». Короче он взял за основу бронелифчик из виденных мною когда-то комплектов воительниц в одной «необычной» игре. Там у этого комплекта показатели брони были запредельны. Потому амулет и купился на этот факт. Типа раз броня запредельна, значит такая структура имеет право на жизнь. Тем более, что сделать из полученной мелочи сплава хоть что-то более логичное и нормальное амулет все равно был не способен.

Благо хоть это позорище можно было убрать в неактивное состояние, а то щеголять со стрингами из цепочек под хвостом… Нет уж, увольте. Найду еще материалы для этой «Системы Виор» — подумаю. А пока… Нафиг это позорище!

Единственное, что я еще сделал — закинул в «Виор» оба оставшихся «Сердера». Один из них при этом крайне тщательно изучил, примерно поняв схему того, как их можно создавать.

Для создания подобных «элементов питания древних», как я их для себя обозвал, достаточно было особым образом выпустить из тела энергию, сформировать из нее специальный каркас, с «зеркальными» стенками внутри. Так это я для себя воспринял, ведь с обычными зеркалами эти «стенки» не имели ничего общего. Хотя и работали похоже.

А дальше, едва каркас готов, надо подставить будущий камешек под максимально мощный поток энергии, желательно — нейтральный. После чего попадающая туда энергия, бесконечно отражаясь от «зеркальных стенок» внутри, останется в камешке и со временем смешается в эдакий… «микс» из энергий. Этот «микс» в итоге «загустеет», организовав «Сердер». После этого каркас можно будет разрушать и доставать готовый камушек.

В общем мне осталось лишь найти оставшиеся необходимые «Виору» «механически-активные» вещества, запитать его на максимум и получу себе некий аналог полноценного доспеха. Причем доспех будет идеально подогнан под меня и о тех мелочах, о которых я переживал раньше, можно будет не задумываться. Амулет показал мне, как примерно он должен будет выглядеть и, скажу честно — мне понравилось.

С классическими латами ничего общего там не наблюдалось. Но оно и понятно, я ж, блин, кот, как никак. Внешне доспех напоминал эдакий «чулок» из металла и какого-то другого вещества, плотно обтягивающий мое тело и создающий мощную преграду на пути любых физических воздействий.

И самое интересное, что «Виор» уже учел имеющийся у меня «Мешочек» и учел даже то, что местные мастера его переделают. И вплел его наличие в свою структуру. Так что и тут никаких проблем.

Я уже устал, если честно, облизываться на эту плюшку. И, что печально, пока что мне только облизываться и грозило. Запрошенные «Виором» материалы я не просто не знал, где достать, я даже примерно не знал — что оно вообще такое.

«Цериторный сплав» еще ладно — я хоть знаю, как выглядит. А остальное?

Дренорный диффузион — 0,23 грамма

Грандурат калия — 4,3 килограмма

…

И где это искать? Причем нужно именно искать. Искать среди немногочисленного наследия древних. Ведь все эти материалы — результат крайне сложной обработки исходных материалов. И в условиях окружающего меня средневековья провести подобную обработку практически нереально. Тот же «Грандурат калия» получался путем воздействия на обычный «Калий» ионами специального вещества, которого в природе в принципе не существует. Его маги древности создавали чисто магическим путем, чуть ли не с нуля.

Вот и получалось, что в ближайшее время, кроме «бронестрингов» и «бронелифчика» из цепочек мне больше ничего не доступно. А носить такое… Нафиг. Найду еще материалы, тогда и буду думать.

Что обидно, подобные пояснения присутствовали к любому из указанных в списке веществ. А их там было больше двух сотен позиций. И еще с три сотни содержалось в отдельном списке, с пометкой в стиле «желательно, но не обязательно».

Обидно же было потому, что хоть процесс их создания и описывался, но настолько обобщено, что толку от этого описания было ноль целых, хрен десятых. Яркий показатель — описание «Грандурата калия». Что там за вещество использовалось для его создания? Как маги его синтезировали? Этого нигде не упоминалось. В общем… информация интересная, но абсолютно бесполезная без специфических знаний о технологиях древних магов. И где достать подобную инфу — тот еще вопрос.

Потому проще найти уже готовые «брикеты» с нужными веществами или вытащить их из других устройств древних, доживших до нынешних дней. Как было с тем же сплавом только что. Думаю Эсере не зря хранил у себя амулет, «сердеры» и металлическую пластинку этого сплава. Собрать их воедино и активировать он не смог, но о некоем «родстве» этих предметов наверняка догадывался.

Оставшиеся дни до конца недели я провел со своей стаей и посвятил их совместным тренировкам. Для начала помог троице подручных освоить недавно полученные способности. Действовал на примере Гибри и Вожака. Фишку с «наставничеством» я на них уже давно обкатал.

Как только моя стая более менее освоилась, я внес в тренировки дополнение, с которого по идеи и надо было начинать, но пришлось отложить, чтобы не возникло проблем с «прививанием» недавно обретенных возможностей.

А дополнение все то же — простые и понятные «дыхание» и «правильное перемещение». Конечно пришлось повозиться с каждым из них, подстраивая эти «техники» под конкретный организм, но вроде получилось. И получилось неплохо.

Сложнее всего было со Стрижей. Тут и характер этой мохнатой заразы сыграл свою роль и особенности ее организма и отсутствие у меня опыта работы с подобными ей существами. Только к концу недели получилось выработать систему тренировок, подходящую ей. Да и то, там еще работать и работать.

— Арде велел передать, что все готово — С интересом наблюдая, как я одеваю обновленный «мешочек» на спину, сказал мне мастер.

— «Ага, спасибо» — Отмахнулся я от него, с интересом ркутясь во все стороны, приседая, подпрыгивая и всеми прочими способами тестируя обновку — «передайте, что буду через час»

— Он просил… — Начал было мастер

— «Через час!» — Отмахнулся я от него.

Мои кольца и амулет запросили у меня разрешение на очередную синхронизацию и в этот раз, в отличии от предыдущих, уже выдавали примерный прогноз по требующемуся на это времени.

Кивнув, мастер удалился, не забыв еле слышно поворчать на тему «охамевших тварей» или чего-то подобного. Секунду подумав, я не стал акцентировать на этом внимание и сделал вид, что действительно не услышал. Сейчас у меня дела поважнее были.

— «Синхронизируйтесь» — Кивнул я своим девайсам.

Идет синхронизация с устройством «Пространственный карман жулика V17.02.112»

Пожалуйста ждите

0,01 %

0,02 %

…

ИнтерАвантюрия 2

— Спокойно, спокойно, не кипятись — Увещевал Эльгерде свою любимицу.

Но получалось это так себе. Во многом по той причине, что маг и сам был на пороге безумной ярости. То, что устроил альянс было за гранью добра и зла. Сотни и тысячи людей… а точнее то, что от них осталось, встречались буквально на каждом метре пути. И пусть про каждый метр — это преувеличение, но не сильно далекое от правды. Трупы, трупы и еще раз трупы. Обгоревшие, сожженные до кости, искромсанные и обглоданные тварями… Они валялись на улицах, среди обломков и внутри каменных остовов домов.

— «Альянс зашел слишком далеко» — Четко и предельно ясно осознал маг.

Едва их отряд вошел на территории уничтоженного клана, как Эльгерде сразу же активировал одну из способностей своего разума, превратив свою память в идеально структурированный архив, куда с каждой секундой попадали все новые и новые ужасающие подробности произошедшего.

Остальные члены отряда тоже не остались равнодушны. Если бы не прямой приказ мага, сопровождающих отряд альянсовцев уже бы разорвали голыми руками. Эти твари не пощадили никого и ничего. Дети, старики, женщины, мужчины? Выжгло всех. Под ноль.

Какими бы суровыми ни были условия местной жизни, какие бы законы, гласные и негласные, ни были бы приняты в этом городе, устраивать подобное не имеет права никто. Война кланов? Передел сфер влияния? Не важно. Альянс и его главы допустили самую главную ошибку. Тут даже плевать на жертвы. Эти недоумки отдали огромный кусок города во власть хаоса «маседо». Они фактически впустили эту «фиолетовую гниль», отдав ей на «прокорм» огромную территорию. И только за одно это альянс уже нужно наказать. И в качестве наказания за подобное предательство может быть только одна мера — смерть.

— «Шазре!» — Выругался Эльгерде, осознав еще одну крайне простую истину.

Он прекрасно понимал и знал, кто стоит за всем происходящем. Он знал, что истинные виновники — это «портовые» и никто другой. Но сейчас он понял и еще одну важную деталь. Он сам сейчас веселым зайчиком пляшет под их дудку.

Оставить произошедшее безнаказанным нельзя. Чем бы не закончился их поход с поиском Баркисо, а о произошедшем здесь узнает и гильдия магов и гильдия авантюристов и все владетели города и все его жители. И момент, когда с альянса потребуют плату — не за горами.

Маг понимал, что альянсовцы и сами это осознают. Почему же до последнего не хотели никого пропускать внутрь. И объяснение тому, почему они пошли на подобное «преступление» и почему не боятся возмездия может быть только одно — всё те же «портовые».

— «Уж и не знаю, как Фаоро, сволочь нетленная, смог убедить Градо и Эсере пойти на подобное и чем он их подкупил» — Скривился маг, став свидетелем очередной крайне неприятной картины на одном из перекрестков.

В том, что Фаоро пообещал глав-идиотам альянса, что — ничего им за свершенное не будет и в случае проблем он встанет на их сторону и отмажет, маг не сомневался. Что еще он им пообещал, Эльгерде мог только догадываться. Но все это было не важно.

Маг на все сто процентов уверен, что едва он доставит в гильдию сведения о произошедшем, как «портовые» первыми поднимут крик и вой, требуя наказать «преступников». И с высокой долей вероятности первыми же и попытаются исполнить это наказание. Ну еще бы. Они ближе всех. У них достаточно сил. Зачем отвлекать бойцов из других районов на решение подобной «мелочной» проблемки? Тем более, что — «Ой-ой… У «канализационщиков» и их соседей итак проблем выше крыше. Твари поперли. Некогда им». А «отвлекать гильдии магов и авантюристов нет смысла. С этой мелочью мы и сами справимся». «Вы главное санкционируйте эти действия».

Проще говоря, едва Эльгерде сделает то, что обязан — передаст сведения о произошедшем, как у «портовых» сходу появится официальный повод зачистить все хвосты и снова выйти из этого «дерьма» белыми и пушистыми. Как это было много лет назад с кланов Арде.

Да еще и ареол «защитников справедливости» на себя нацепят и будут несколько лет потом кичиться им перед всеми. А что еще противнее — все это прекрасно знают и понимают. Все! Кроме двух идиотов, что устроили весь этот хаос.

А что печальнее — даже если Градо и Эдера попытаются хоть что-то возразить и вылить на «портовых» ушат помоев, то ничего у них уже не получится. Кто их теперь слушать будет?

Но самое противное в этом всем то, что все это всё прекрасно понимают. И обе гильдии. И владетели. И даже многие обычные люди, если у них конечно хватает ума понять и проанализировать происходящее. Но… Всем удобнее молчать.

Обычные люди молчат из страха. Владетели по той причине, что не хотят идти на открытую конфронтацию с сильнейшим кланом города. Гильдии — ибо своих проблем хватает. Ну и еще потому, что любая гильдия — не монолитное образования с армейской дисциплиной. Проще говоря — половина состава обеих радостно танцует под дудку «портовых». Дудку, под названием деньги. Вот и получается, что «портовые» спокойно и не напрягаясь творят что хотят. Просто действуют не в лоб, а исподтишка. Зачастую чужими руками. Так, что не подкопаешься.

Именно это и бесило мага. Совсем скоро исполнителей накажут. Фактически — просто уничтожат оба клана. А вот «портовым» ничего не будет. Они даже в плюсе окажутся. Ведь кому достанутся в итоге все «Кристаллизы» — уже сейчас понятно. Один они уже изъяли. Еще минимум два, если не все четыре, подконтрольные альянсу, они тоже заберут себе. В том, что именно «Кристаллизы» — цель «портовых» уже давно все знают. Они не первое десятилетие за ними охотятся. Эльгерде даже был уверен, что после уничтожения Градо и Эдера, Форо сразу же прикажет своим людям вернуть их на законные места. А то, что изначально изъял их — обставит, как заботу о сохранности. Вот только… контролировать-то их все равно будет он же.

Так он уже однажды делал, еще на заре становления своего клана. Когда столкнулись прежние владельцы порта, он стоял в стороне до последнего. А после добил выживших, забрал «Кристаллизы», выждал и вернул их на место, одновременно застолбив за собой всю территорию порта. Вполне возможно, что это же ждет и западную часть города. Сперва заберет все «нейтрализаторы», дождется, пока район опустеет напрочь, вытравленный «маседо». Вернет на место «Кристаллизы» и получит под свой контроль огромную территорию. Ну а то, что в процессе этого действа погибнут тысячи и тысячи людей — его не волнует. Что ему до этих тысяч, если сам он чуть ли не бессмертен?

— «С…а переродившаяся!» — Ругнулся про себя Эльгерде, но в тот же момент встряхнулся и попытался успокоится.

Злиться и фонтанировать яростью ему сейчас было никак нельзя. А всему виной его любимица кошечка. Она, едва увидев, во что превратилась территория клана и трущоб, взъярилась не на шутку. И чем больше они носились по району из конца в конец, тем сильнее клокотала в ней ярость.

Маг в принципе и сам был не далек от Леди. Тем более, что он прекрасно знал, что именно применили маги альянса против западной части города. Выжить без укрытия в этом огненном аду невозможно. А многочисленные останки канализационных тварей говори о том, что такого укрытия у обитателей района однозначно не было.

Потому и приходилось ему прилагать немало усилий, чтобы успокаивать кошечку и не позволять ей «сорваться». Если она сейчас кинется на сопровождающих, то их отряд просто уничтожат. Саврос постоянно был на связи со своим командиром, докладывая ему обо всем происходящем каждые пять минут. При этом где-то на грани чувствительности мага и Леди постоянно ощущался большой отряд бойцов альянса, готовый в любой момент прийти на помощь сопровождающим и наказать «агрессоров».

Вот уже вторые сутки отряд Эльгерде без особого толку носился по пепелищу и искал следы Баркисо. Ни маг, ни его питомица не верили, что он он погиб. Слишком уж просто это было бы, зная изворотливость этой шерстяной сволочи. Вот только сколько бы Эльгерде с питомицей не пытались найти хоть малейший след, а ничего не получалось. Кот как сквозь землю провалился.

Эльгерде даже заподозрил, что так оно в общем-то и было и рискнул сунуться в канализацию, чтобы проверить эту догадку. Убегать оттуда пришлось быстро. Тварей хоть и вспугнул огонь, заставив ретироваться обратно под землю, но далеко они не ушли и едва почуяли отряд, как не преминули «заглянуть на огонек». Пришлось срочно отступать, с боем прорываясь обратно к выходу.

После этого инцидента заявился капитан альянса и в ультимативной форме потребовал, чтобы «Уроды», «Идиоты» и «прочая», больше не лезли, куда не следуют и не провоцировали тварей канализации. Дескать в противном случае действия отряда будут расценены, как саботаж.

Отряд еще некоторое время покружил по району и стал в итоге лагерем в его «географическом центре». Маг выслал патрули и разведку, в надежде, что его подчиненные хотя бы случайно, но наткнуться на следы пропавшего кота. Благо, уж что-что, а выслеживать таких зверей, как Тиргесто они умели прекрасно.

Прорыв в поисках случился довольно неожиданно. Первым произошедшее ощутила Леди, а следом и сам маг смог почувствовать сильнейшие всплески энергии. Очень знакомые, хоть и сильно изменившиеся всплески. Локализовать их и понять, откуда идет сигнал, Эльгерде смог довольно быстро. Благо он уже пару дней «мониторил» окрестности через специальный ритуал — модифицированную и усиленную версию того ритуала, что использовал в лесу, преследуя Баркисо.

Но… весь этот «прорыв» снова оказался пшиком. Единственное, что маг и Леди смогли понять — Барсик жив. И не просто жив, а вполне активно портит жизнь идиотам из альянса. Пробрался в поместье, с боем из него вырвался и, что порадовало Эльгерде больше всего — укакошил Зазе. Этого заносчивого мага Эльгерде искренне ненавидел еще со времен своего обучения. Ненавидел и не раз с ним сталкивался в поединках. К сожалению в этих поединках победителем он выходил довольно редко.

Как по секрету поведал магу Содор, когда они на пару минут остались наедине,Барсик обладал какой-то странной и крайне мощной способностью к маскировке. Заинтересовавшись, Эльгерде предложил своему коллеге обменяться сведениями, но маг альянса отказал.

Содор был по рукам и ногам связан клятвами и конкретно сейчас не мог ничем помочь Эльгерде. И даже их хорошие отношения тут ничем не помогут. Эльгерде уже давно не ученик академии, а Содор не куратор его группы и не преподаватель по «магическому поиску», так что их ничего не связывает и клятвы обойти нет ни какой возможности.

— «А жаль» — Выходя из шатра мага, вздохнул Эльгерде. Ниточка с этим магом была довольно перспективна. А если учесть, то его ученик довольно долго гонялся за Барсиком, то сведения от него могли бы быть очень ценными.

Единственное, что Эльгерде смог выяснить — Барсик был не один. У него организовалась своя стая. Выяснилось это просто. Пусть, когда произошла вся эта заварушка с Зазе, их отряд не пустили к месту событий, но зато потом, когда ученик Содора все-таки сел в лужу, уже никто не мог запретить членам гильдии авантюристов вести свое расследование. И Эльгерде, через сутки исследований, смог-таки выявить энергетический «запах» стаи Барсика. Помогло это не особо, конечно, но уже давало хоть какую-то надежду напасть на след брата кошечки.

Сама Леди постоянно уговаривала Эльгерде отпустить ее и позволить самой заняться поисками. Дескать она с этим справится в разы быстрее, просто прочесав весь район от и до за считанные дни. Маг и сам понимал, что она права, но разрешить подобного не мог. Новое требование альянса было однозначным — фамильяр мага должен быть рядом с магом. Точка. Опасались они кошечку. И вполне справедливо, учитывая, что недавно устроил ее братец.

Естественно этот запрет отнюдь не добавлял ей благодушия. Плюс постоянная нервотрепка от соглядатаев альянса, не упускающих возможность подгадить или позлить кого-то из членов отряда. Как итог, магу приходилось постоянно успокаивать Леди. Благо хоть тренировки иногда помогали немного отвлечь. Эльгерде любую свободную мминутку тратил на то, чтобы научить ее пользоваться своими возможностями и обезопасить и себя и Леди, от ее спонтанных вспышек. Произошедшее недавно знатно его напугало. Напугало не тем, что могли быть последствия, а тем, что кошка могла погибнуть, банально сгорев в пламени собственной «холодной ярости».

— Что за? — В какой-то момент, сидя в медитации и в очередной раз подпитывая поисковой ритуал, маг заметил нечто крайне странное. Какая-то легкая вспышка энергии, в районе поместья. Сперва он списал ее на действия тамошних магов, но когда он произошла второй раз, Эльгерде насторожился.

На третий раз маг был окончательно уверен, что к действиям магов альянса эта вспышка энергии не имеет ни малейшего отношения. Ибо она была какой-то… «грязной», «неприятной», от нее буквально веяло «смертью».

— «Кровью!» — Подсказала Леди, также подключенная к ритуалу мага.

— Ты права — Всмотревшись и вчувствовавшись в свой ритуал, маг вынужден был согласиться с ее поправкой.

В который уже раз Эльгерде убеждался, что в подобных вопросах кошечка разбирается в разы лучше него. Она буквально интуитивно улавливает малейшие «оттенки» любой энергии и четко их различает. Не раз и не два у Эльгерде проскакивала мысль отдать ее на обучение в гильдию к знакомому магу. К своему наставнику, тому самому Содору, что сейчас почему-то стал работать на глав альянса.

Вот только до недавнего времени Эльгерде не знал о том, что его наставник больше не работает на гильдию. Для него вообще было некоторым шоком увидеть его тут. И он для себя решил позже выяснить, почему он вдруг тут оказался.

— Отряд, подъем! Выдвигаемся к поместью — Скомандовал Эльгерде своим подчиненным и начал быстро паковать разложенные на земле инструменты.

Он не знал, что эта была за вспышка с оттенком «крови», но одно понимал кристально ясно — что-то будет. И это «что-то» будет крайне нехорошим.

— Куда это вы собрались? — Тут же вскинулся Саврос — Вам запрещено приближаться к поместью. В случае…

— Заткнись, а? — Со слабой надеждой в голосе вздохнул маг.

— В случае если вы приблизитесь к поместью, ваши действия… — Не обратив на просьбу ни малейшего внимания, в тысячный раз завел свою шарманку Саврос

— Заткнись говорю! — Рыкнул маг и вздохнув пояснил — Послушай меня, служака. Я все понимаю. И ты все понимаешь. И все, чтоб вас жахруз задрал, всё понимают. Но сейчас не время и не место для тупых препирательств. Я не знаю, что там — Кивнул Эльгерде в сторону поместья — сейчас происходит, но поверь мне… Ничего хорошего! И если мы сейчас не поспешим, наплевав на все приказы твоего начальства, то проблем потом не оберемся. Нам всем. А когда я говорю всем — Маг махнул в сторону, где скрывались «подкрепления» Савроса — То это значит всем. Так вот, сейчас нам нужно срочно идти к поместью, пока не начался полный…

— Не интересует — Отмахнулся сопровождающий — У меня приказ. К поместью приближаться вам запрещено.

Попытку достучаться до его разума, Саврос проигнорировал напрочь. Да Эльгерде и сам не верил, что у него это получиться. Поэтому действовать собирался проще. Вспышка энергии с оттенком «крови» означать могла только одно. «Портовые» сделали очередной свой ход. И совсем скоро на силы альянса обрушиться вся ярость прирученных кланом Фаоро канализационных тварей.

Осталось всего-то подождать. Начнется заварушка и бойцам альянса у поместья и сопровождающему, вместе с его отрядом, что топчется на границе ощущений мага — станет резко не до них. И можно будет спокойненько подойти к поместью. Хотя смысл в этом к тому моменту уже потеряется. Действовать надо сейчас. Искать и перекрывать точки, через которые ударят твари. Потом будет поздно.

Эльгерде реально собирался помочь альянсу. Ведь твари — это твари. Бить их надо всегда и везде и не пускать в город. Это основа основ. И тут уже не играет роли, кто встанет с тобой плечом к плечу. Друг или враг — не важно. А еще — надо бить морду Фаоро и его прихлебателям, за подобные выкрутасы с науськиванием тварей на живых людей. Сильно бить. Но с этим, к сожалению, уже сложнее.

Маг даже невольно скривился, осознав, что немного просчитался. «Портовые» не собираются ждать разбирательств с устроенным альянсом огненным адом. Они прихлопнут его раньше, зачистив все концы под ноль задолго до всяких там разбирательств.

Одно только странно… Почему сейчас? Почему здесь? Вспышек-то было всего-то три. И довольно слабеньких. И все они — вокруг поместья. Зачем? Ведь если на поместье попрут твари, а основная территория альянса останется цела, то Градо и Эдера вполне успеют среагировать на «предательство» своих союзников и покровителей и без малейшего промедления ударят по ним на опережение.

— Странно — Про себя пробормотал маг, не понимая подоплеки происходящего.

Глава 25

В этот раз очередная синхронизация знатно меня удивила. Удивила тем, насколько у древних все было продумано и какой огромной «гибкостью» обладали их изделия.

Та попона-доспех-лямки, что для меня сделали умельцы клана тоже пошла в дело, встроившись в общую схему древних «приблуд» и получив ярлык «декоративного элемента». Не зря я кажется заморачивался и переплачивал местным мастерам. Наспинный рюкзак благодаря тому, что стал подвластен моей энергетике, стал подвластен и воздействиям со стороны амулета.

Сам мешочек «пространственного кармана жулика» благополучно растворился, словно его и не было. Он просто перекочевал внутрь амулета, слившись с ним и передав ему свои функции. Прям игровой «инвентарь» какой-то получился. Пожелай я и перед внутренним взором откроется его содержимое. Стоит только подумать и заплатить за эту мысль маленьким объемом энергии и у меня в лапе появится предмет из этого «инвентаря». Точно также предметы туда можно и отправить.

С десяток осторожных экспериментов знатно подняли мне настроение. Теперь все мое всегда со мной и всегда под рукой. Можно уже задумываться о различных полезных мелочах, что частенько бывают нужны, но таскать с собой их проблематично.

Единственное что — сколько бы ни всматривался в процесс появления и исчезновения предмета, а как это все работает и на каких принципах — так и не понял. Слишком уж там всего накручено в энергетическом плане. При этом процессе задействуются настолько тончайшие манипуляции с энергиями всех возможных оттенков, что в этой мешанине я не то, что понять. Рассмотреть ничего толком не могу. Это несколько печалило. Я уже в своих робких мечтах видел себя, как «адепта древней магии» изучающего старину и поплевывающего с вершин своих знаний на местных архимагов. Не проканало.

Это все равно, что дать ученому из средних веков микросхему в руки. Насколько бы умен он ни был, но тупо не имея под рукой специфических и высокотехнологичных инструментов, а главное — знаний, хрен он там разберется, что это и для чего. Но при этом попыток не бросит, понимая насколько продвинутую штуку заполучил в свои руки.

Примерно так и у меня. Хорошо хоть пользоваться могу. А вот — как работает… Сомневаюсь, что смогу это выяснить когда-нибудь. Но, как и упомянутый ученый, попытки это сделать не брошу.

Созданный же местными мастерами каркас с лямками, где ранее был закреплен «мешочек», благополучно поглотился амулетом, но с некоторыми отличиями. Если «мешочек» полностью перекочевал в его недра, подарив свой функционал «амулету», то сбруя осталась на мне. Ее амулет просто преобразовал в соответствии со своим пониманием того, как это должно выглядеть.

Местные умельцы неплохо постарались. Действительно неплохо, но не идеально. Изменения чуть ли не на молекулярном уровне им явно недоступны. А вот амулет подобные преобразования делать был вполне способен. Как итог — из кожи сбруи были выведены все лишние шлаки, сама она подверглась серьезной трансформации, энергию на которую девайс древних запросил у меня. После чего верх моей спины покрылся неким аналогом рыбьей чешуи из плотных кожаных чешуек, наросших на каркас из колец «Цериторного сплава».

Видимо «амулет» как-то учел мое отношение к «броне-стрингам» и несколько изменил свой подход. Что интересно, я каким-то особым отдельным чувством — видимо и транслируемым «амулетом», понимал, что сейчас — это максимум на что он в принципе способен. Большего от него ждать не приходится. Ибо товарищ «голоден». Как там было? «Отсутствуют необходимые магически-активные вещества»? Так кажется?

Вот пока я их не найду и не восполню, хрен мне а не что-то большее. В принципе мне и получившаяся на спине «чешуя» не особо-то и нужна сейчас. Но тут уж я поделать ничего не мог. Защита хозяина — основная задача амулета. И он ее выполняет. Именно потому и создал «декоративный элемент», по максимуму превратив его улучшив и превратив в «элемент брони». Снимать и одевать его я мог также, как и доставать предметы. Капля энергии и на спине чешуя. Она же и доспех уползает в недра амулета. Удобно, что тут сказать.

Да и польза какая-никакая есть. Эта попона, или как это обозвать? Так вот, эта попона получилась довольно крепкой и хорошо защищающей от любых ударов. Характеристики ее я узнал в момент ее создания. Амулет скинул, а кольца интерпретировали под местные условия, взяв из моей памяти знания о местном вооружении и виденных способностях местного зверья и сильных практиков.

К примеру — удар якоря от той бешенной девки в трактире эта броня бы выдержала. Потеряла бы львиную часть «сплава», что принял на себя импульс, но выдержала бы. Выдержала и тут же рассыпалась бы.

Немного поэкспериментировав и побегав-попрыгав туда-сюда с надетой попоной я остался полностью довольный обновкой. Не зря платил местным мастерам. Хотя, если бы сразу знал о таком эффекте «синхронизации» амулета и мешочка, заморачиваться не стал бы. Ну да… Слишком много «бы» у меня сейчас в мыслях.

Поудобнее устроившись на своеобразных нарах, представляющих из себя выдолбленную в камне нишу, с накинутым сверху соломенным матрасом, я лениво зевнул и открыл статистику.

Основное:

Сила — 202

Ловкость — 214

Выносливость — 241

Внутренняя энергетика — 405

Энергетика кожи — 53

Энергетическое хранилище кольца — 1500

Тут ничего особо нового меня не ждало. Абсолютно никаких изменений с предыдущего просмотра. Ну тут и понятно. С чего бы им быть?

Снаряжение:

Наручи древних

Амулет-доспех древних «Виор»:

Работоспособность — 0,73 %

Энергия: 78 %

1) Инвентарь

2) 0,30 кг Цериторного сплава

3) Декоративный элемент наспинной брони из кожи

Новый блок «Снаряжение» порадовал своим наличием. Не придется создавать и настраивать его в ручную. Точнее… не придется делать это осознанно. Блок полностью создался мной самим. Достаточно было одного желания и примерного представления того, как оно должно выглядеть, чтобы подсознание само воспользовалось инструментами старой доброй «нейро-сети» и структурировало имеющуюся информацию в удобный для отображения вид.

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Тяжелые лапы

Стальные когти

Энерго-компенсатор

Контроль окружения

Для развития:

Контроль инерции — 69/NN

Крепкое тело — 92/NN

Барьер от воздействий — 2/NN

Маскирующий кокон — 7/NN

Лезвия — 3/NN

Ускорение сознания — NN/NN

Радар жизни — 73/100

Контроль воздуха — 0/NN

В этих двух блоках с информацией тоже ничего не изменилось. Я вообще изначально хотел его проигнорировать, но раз уж есть немного свободного времени, то заглянул. И как оказалось — не зря. Несколько переоценил я произошедшие благодаря «колечкам древних» изменения. «Под лежачий камень вода не течет». Так и здесь. Вот к примеру — «Крепкое тело». Там значение «92/NN». Не удивлюсь, если бы эта печальная ситуация и дальше оставалась бы такой.

Чтобы вместо «NN» отображалось какое-либо конкретное значения, четко отображающее мой потолок развития, этот самый «потолок» нужно сперва выяснить. А чтобы его выяснить — нужно хотябы обратить на это внимание.

Как я там раньше считал? У «Крепкого тела» нет сейчас потолка, ибо моя обновленная двойная энергетика сильно влияет на мое тело и позволяет укреплять его все больше и больше? Так, да не так, как оказалось. И у этой возможность укреплять организм есть свой предел. Точнее его нет, но он есть.

Весь прикол в энергетике. И в ее действии на организм. Чем она у меня будет сильнее, тем мое тело будет становиться крепче. Вот и все. Но сама способность «Крепкое тело» развиваться выше потолка уже не будет. Иными словами, вместо «NN» можно смело ставить «92/100». И сотня будет потолком для способности. А крепче я буду становиться уже благодаря собственной энергетике, а не развивая способность.

Собственно говоря, вместе с этим осознанием и пониманием того, как это все работает, пришло и понимания того, как «добить» «Крепкое тело» до максимума. Никаких специальных тренировок там не требовалось. Всего-то и требовалось, что сбалансировать работу двух моих энергетических центров и выровнять их воздействие на организм. Раньше мне бы для подобного потребовалась уйма времени. Сейчас с иронией вспоминаю, как учился правильному дыханию и правильным движениям.

Достаточно было просто «запрограммировать» себя на подсознательном уровне и результат получен. Жаль конечно, что с остальными моими возможностями из блока «для развития» так сделать не проканает. Тот же «Контроль инерции». Вроде и знаю и умею я в нем дохрена уже. Пользуюсь чуть ли не при каждом удобном случае. А все равно — нет еще такого глубинного и полного понимания, как было с «Крепким телом» только что. «Контроль» в разы сложнее для восприятия, если их сравнивать. И простым «программированием» себя родного тут не обойдешься. Тут нужен опыт использования в различных ситуациях. А нарабатывать его можно только постоянным использованием способности.

С «Радаром жизни» была та же ситуация. Тут нужна статистика. Тут нужна внимательность к деталям. Тут нужны разнообразные «живые объекты». И только что поставленный «NN» вместо «100» — полностью оправдан. Сотня, которую я назначил потолком была слишком уж оптимистична. Я даже примерно не представляю, в какой момент смогу сказать себе — «Все! Я изучил эту способность!» — Реально не знаю где можно подвести эту границу. Недавние столкновения с канализационными тварями и все мои дальнейшие приключения ясно показали — как мало я знаю о мире вокруг и о «живых существах» его населяющих.

Чуть проще оказалось с «Ускорением сознания». Я раньше никак не мог определить не то, что предел развития этой способности. Я не мог даже понять, насколько я ею овладел. И только сейчас, находясь в относительно спокойной обстановке, когда меня почти ничего не отвлекает, смог вникнуть в то, как это работает. И какого же было мое удивление, когда я осознал, в чем тут вся фишка. «Ускорение сознания»? «Крепкое тело», что я «добил» до максимума только что? Это были по сути две абсолютно одинаковые способности, просто работающие в разных плоскостях и имеющие некоторые отличия в принципах своей работы. Одно «укрепляет, стабилизирует». Второе наоборот «вносит хаос, ускоряет». Как это по другому объяснить я не знал, но и не заморачивался.

Я не мог вывести уровень понимания своего «Ускорения сознания» и его предела развития по той причине, что эта способность уже давно ушла в предел. «1/1» именно так это должно отображаться, если взять голые цифры. И принцип работы у нее сильно похож на принцип «Крепкого тела». Чем сильнее и мощнее моя энергетика, тем сильнее я могу «разгонять свою мысль» и тем безопаснее это для меня. В общем «Ускорение сознания» благополучно ушло в «Развитые».

С «Барьером» и «Коконом» ситуация была сильно схожа с «Инерцией». Тут нужен опыт, опыт и еще раз опыт. Только бесконечные использования позволят мне продвинуться в этих способностях и превратить их в поистине убойное оружие. И приключения в поместье это полностью доказали.

Прикольнее всего получилось с недавно приобретенным «Контролем воздуха» и моими старыми-добрыми «Лезвиями». Как бы ни парадоксально это звучало, но обе эти способности по сути — одно и то же. Разница лишь в том, что «Лезвия» это проявление исключительно внутреннего направления развития. Они намертво цепляются к моей энергетике и становятся продолжением тела.

А «Контроль» — это они же, но оформленные в собственную, отдельную структуру. Пару раз поэкспериментировав, я запустил пару воздушных ударов в мишень. И даже смог сдуть с матраса соломинку. Прям гордость распирала за подобные успехи.

Впрочем, а чему я удивлялся? Внутренний путь я практикую уже сколько? Да с самого рождения и практикую, если так подумать. А внешний? Воздействие на энергию в пространстве вокруг меня и создание каких-либо «конструктов»? Вот то-то и оно. А значит то, что я смог хотя бы соломинку сдуть — уже неплохой результат.

Как там завещал сам себе я, великий Баркисо? Тренировки, тренировки и еще раз тренировки? Вот и нефиг тут ждать у моря погоды и расслабляться. Если яя реально хочу освоить не только усиление себя родного, но и управление энергиями в окружающем пространстве, то тренироваться придется много. Очень много. Где б только время на это найти? Уже завтра назначена дата выхода. Посыльный Арде сообщал, что они почти все подготовили и скоро можно будет начинать.

— «Стрижа, хватит. Лети сюда» — Кинул я клич мохнатой заразе, чтобы в очередной раз подсказать ей, где она допустила ошибку.

Как и всем остальным за то время, что мы сидели на базе у Арде, я благополучно поставил ей и дыхание и движения правильные и начальные «уровни» во владении приобретенными способностями помог «поднять». Пусть освоили мои подчиненные их лишь поверхностно, но при должной сноровке смогут применять.

Самый большой облом вышел только в одном случае. Со Стрижей. Не учел я одной важной детали. У нее элементарно была слишком слабая энергетика, чтобы от полученного был реальный толк. Да, она тем же «Контролем воздуха» овладела прекрасно и с легкостью могла им теперь пользоваться. А толку-то? Сильнейший ее удар, оформленный в виде стрелы заостренного воздуха не мог даже тонкую деревяшку пробить. Мощи не хватало.

И исправить этот факт никак было нельзя. Масса тела напрямую влияет на объем доступной энергии. Точнее — качество этой массы. Данный факт стал для меня немалым открытием. И это притом, что я уже черте сколько с ним сталкиваюсь. Раньше я принимал это как данность и не обращал внимание. И только прикол с этой маленькой птичкой позволил мне заметить подобную закономерность.

Кого легче прибить, уронив на него рельсу? Человека пол жизни просидевшего на диване или качка, с утра до вечера тягавшего железо в спортзалах и способного в любую секунду напрячь стальные канаты мышц? Вот так и тут. Плюс — энергия, энергией, а она где-то должна храниться. И чем тяжелее и плотнее ткани организма, тем больше в них может быть заложено энергии. Яркий тому пример — Бугай Эсере. Что физически — монстр, что энергии немерено. Да и любой сильный практик — реально сильный. Ибо развивать энергетику, не развивая тело — невозможно. Ярчайший пример фразы: «В здоровом теле — здоровый дух».

И у стрижи в этом и была проблема. Она ж птица. Хоть и мохнатая. И птичка она маленькая, от природы — маленькая. И больших объемов энергии у нее никогда не было и не будет. Тело не позволит.

Потому и пришлось ее в спешке «переучивать», пытаясь приспособить полученную способность под более узко-специализированное применение. А именно — дополнительное ускорение, а не прямую атаку. Учитывая, что у нее скорость итак бешенная, все оттуда же — от природы, это ускорение способностью превратит ее вообще в что-то с чем-то. А там и бритвенно-острые крылья станут еще опаснее. Добавим сверху «Рывок»… Честно говоря я и сам уже опасаюсь подставляться под ее удары. И не только я. Что-то наш замечательный питон уже не рискует поднимать хвост от пола, когда Стрижа начинает носиться туда-сюда по мини-залу нашего полземного обиталища.

У остальных особых проблем с развитием не было. Что удав, что «сороконожка», что Ангере прекрасно освоили полученное. Ну… или усилили имеющееся. Обеспечить новинки всем я физически не мог. Вот и получалось, что Каа активно развивал полученный от меня «Рывок», Шестиног раз за разом то схлопывал, то расслаблял сегменты своего хитина, усиливая «Броню», ну а кот-вампир… Да честно говоря — хрен его знает, чем он занимался. Его «менталистика» и «фиолетовая энергетика», до дрожи похожая на ядовитое «маседо» до сих пор была для меня настоящим «темным лесом». Что бы ее понимать с ней надо родиться. Это я усвоил уже давно.

— Пора — Заглянувший к нам в конце дня знакомый посыльный кивнул на выход.

— «Выдвигаемся» — Скомандовал я своим и спрыгнув на пол спокойно потопал наружу. Впереди меня ждало очередное приключение. И я очень надеялся, что оно для меня станет не последним.

Глава 26

Как там было в знаменитом высказывании? «Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах», так по-моему? Вот и я так подумал, с трудом уворачиваясь от шквальных атак, сыплющихся на меня со всех сторон. А ведь как все хорошо начиналось! Я бы даже сказал — идеально начиналось. Первый пункт плана прошел как по маслу. А вот остальные.

Я конечно планировал воспользоваться тварями из канализации для отвлечения внимания. Для того и бочки с кровью нужны были. Но… Не учел я только одного. Слишком мало времени прошло после недавних событий. Не успело «общество» канализации прийти к равновесию и балансу. Кипело, бурлило, делило освободившиеся территории, сражалось и охотилось друг на друга. В общем — котел там получился знатный и бурлил довольно сильно.

Мне бы сразу насторожиться, еще когда только бойцы Арде вели меня по канализации к точке старта операции. Да списал все неприятности на естественный ход вещей и на происходящее внизу взглянул лишь поверхностно.

Вот если бы мы не смогли дойти к хорошо знакомому мне коллектору и застряли бы по дороге — другое дело. Задумался бы. А так… ну было пару-тройку серьезных стычек с тварями. Ну и списал их на вполне логичные происшествия. Канализация ведь, не хухры-мухры.

Первую бочку с кровью мы разбили в том самом коллекторе, где я когда-то схлестнулся с не убиваемой желе-амебой. Вторую на магистральном, так сказать, перекрестке. Третью разбивали уже на выходе из канализации, отбиваясь от бесконечных нападок тварей. Устроенный двумя бочками переполох напрочь лишал наш отряд возможности пользоваться хоть какой-нибудь маскировкой. Даже мощные амулеты клана, в обычное время прекрасно скрывающие их обладателя от внимания местных тварюшек, сейчас были полностью бесполезны. Слишком много живности металось по канализации, привлеченные запахом крови. Приходилось прорываться с боем. А иногда и неслабого крюка давать, обходя наиболее опасных представителей местной «фауны» десятой дорогой. Хорошо хоть я подобные экземпляры засекал заранее, выполняя в нашем сводном отряде функцию «радара».

Кроме меня и членов моей стаи в нашем отряде был еще десяток серьезных клановых бойцов. В их задачу входило: во-первых — довести нас до точки, попутно посетив все ключевые места и разбив бочки с кровью. И во-вторых — присоединиться к тварям канализации, работая из тени и пощипывая силы альянса, чтобы создать как можно больше неразберихи и хаоса. Учитывая что ребятки на подобном как раз и специализируются, я бойцам альянса заранее не завидую. Успел оценить их мастерство по достоинству, пока носились с ними по каналке.

В мою же задачу входило несколько другое. На первом этапе я двигаюсь вместе с бойцами клана. А вот дальше наши дороги расходятся. Я учел тот факт, что маги альянса в прошлый раз смогли взять след моей стаи. Именно поэтому на первом этапе плана я со стаей иду так сказать «на гребне волны». В том «алес-писецэ», что создаст эта «волна» моих засечь не сможет даже градмастер обнаружения. Ну или как эта должность у местных там называется? Не знаю или не помню. Да и есть ли такая вообще? Вспоминая того мага, Содор который, по идее должна быть. Вот, чтоб он или его ученики не почуяли появление моей стаи мы и поперлись через каналку.

Собственно на этом моменте все планы благополучно и пошли прахом. Нас встречали. Прямо на выходе из каналки и встречали. Уж не знаю, как и откуда бойцы альянса смогли узнать о готовящейся диверсии, но едва наш отряд выбрался на поверхность, как половины бойцов клана сходу и не стало. Единственная догадка, посетившая мою голову чуть позже была в том, что после моих недавних выкрутасов маги альянса раскинули некую сигнальную сеть, чтобы выследить мое появление заранее. Собственно благодаря этой сети они и могли засечь творящееся под землей непотребство. Вот и среагировали, успев подтянуть силы к выходу из каналки.

Впрочем я не зря восхищался профессионализму клановых бойцов Арде. Несмотря на эту неприятную неожиданность, ополовинившую их отряд, среагировали они грамотно. Ударив одним слитным кулаком они прорвали окружение, заодно вытащив из под удара и мою стаю, после чего рассыпались кто-куда, уйдя в автономку и принялись активно сеять хаос и разрушение в рядах противника.

Ответить им альянсовцы уже ничем не смогли. Да и не до того им было. Хлынувшие из канализации твари мгновенно подключились к общему веселью и оцепление вокруг выхода распалось на отдельные очаги сражений, где о былом монолите строя и едином командовании можно было забыть.

В дальнейшем ситуация несколько выровнялась. К бойцам альянса понемногу подтягивалось подкрепление чуть ли не со всех сторон. Иногда крупными отрядами, иногда мелкими, что ранее патрулировали район. Но серьезно это ситуацию не спасало. На ближайшее время в районе, в опасной близости от поместья разразился локальный филиал ада.

Я же, со стаей в кильватере благополучно вырвался за пределы опасной зоны и, не имея других вариантов, приступил ко второму этапу. А именно — встретился со вторым отрядом клановых в запасной точке встречи и повел их к поместью.

Тут стаю же мне пришлось вновь оставить. Все по той же причине. Маги могут их засечь даже несмотря на творящееся невдалеке безумие. К поместью выдвинулся только я и пятерка клановых, обладающих точно такими же амулетами «сокрытия присутствия», что и первый отряд. Разве что — в разы мощнее. Я пытался выбить подобные амулеты своим. Хотя бы один, но фиг там. Ситре уперся и ни в какую.

В задачу стаи входила защита точки отхода, куда собственно я их и отправил.

Точнее. Защиту точки отхода на себя снова брали клановые. И в помощи моей стаи они не нуждались. Вот только… Я не настолько доверял Арде, хоть и жил с бывшим трактирщиком долгое время под одной крышей, чтобы не подстраховаться. Именно поэтому я организовал свою собственную точку отхода. Аккурат на полпути между поместьем и точкой клановых. Именно там меня и будет ждать стая.

С проникновением на территорию поместья никаких особых проблем не возникло. Из-за устроенного бардака его охрана знатно ослабла и появилось множество «дыр». Одной такой дырой бойцы и воспользовались. Мне даже не пришлось, как собирался — проникать самому, искать один из секретных выходов, открывать его и протаскивать бойцов. Клановые справились с этой задачей сами. Банально взломали барьер вокруг поместья и тупо перелезли через стену, растворившись среди хозяйственных построек, аки ниндзя какие-то. Я прям себя недоучкой почуял. Мне чтоб повторить нечто похожее нужны крутые способности, вроде «Маскирующего кокона» и так далее. А тут… Голый опыт и понимание того, как и что надо делать и пятерка бойцов превращается в натуральные тени, заметить и почуять которые мало кто сможет. Мастерство однако.

Пробраться в основное здание тоже получилось без всяких проблем. Что там пробираться-то? Путь отработанный. В поместье есть крайне удобный и почему-то абсолютно никак не перекрытый вход — все тот же чердак. До сих пор не возьму в толк, почему альянсовцы напрочь игнорировали верхние этажи поместья и крышу. Два наблюдателя на башенках — это даже не смешно.

Проблемы начались, когда мы спустились на второй этаж поместья. И источником этих проблем стал… Шоша!

Уж не знаю, как он нас почуял и заметил, но он выбрал крайне неудачное время для своего появления пред наши светлы очи.

Нет. Я был крайне рад увидеть лемузьяна живым и…

— «Черт!» — Выругался я, осознав, кого вижу и в каком он состоянии.

Во множестве мест опаленная шерсть, серьезная рана на боку, кое-как перебинтованная какими-то тряпками. Общая слабость и некоторая неадекватность, что отлично прослеживались в ментальном поле лемузьяна.

— «Не трогать!» — Мощнейшим ментальным импульсом, крикнул я клановым, с трудом отбивая метательный кинжал на автомате кинутый одним из бойцов — «Свои»

— Какие к шарре свои? — Зло зашипел один из бойцов — Ты что творишь котяра?! Нас же сейчас…

— Тревога! Второй этаж! — Сиреной по всему дому разнесся чей-то мощный крик.

— «Писец» — Мысленно скривился я, но меня это все уже не волновало.

Подскочив к лемузьяну, с трудом сохраняющему вертикальное положение и за малым не падающему в беспамятство, я сосредоточился и вспоминая наши с ним упражнения, а также добавляя сверху свой опыт, начал медленно и осторожно вливать в его тело свою энергию.

На сокровищницу мне было уже плевать. Лемузьян для меня был важнее. Одно то, что он вообще жив — уже чудо! Как я и надеялся, он смог спрятаться и укрыться в своей комнатке и все это время отлеживался там. Почуял ли он меня или просто так совпало, что он решил выйти из своего укрытия сам — я не знаю. Мог бы и тот и другой вариант. Все же он мой учитель. И между нами уже давно установилась довольно прочная энергетическая связь. Видеть ее или еще как-то ощутить я не мог. Да и никто бы не смог, но где-то внутри, на грани чувств я ее ощущал. Знал, что она есть. А потому не удивился бы, если бы лемузьян почуял меня наплевав на все мои «Барьеры», «Коконы» и прочие скрывающие возможности.

Впрочем и второй вариант — голая удача и совпадение тоже возможен. Если предположить, что Шоша до последнего прятался в своей каморке, то его выход наружу мог быть вполне закономерен. С его-то ранами… Рано или поздно настал тот момент, когда перед ним было два выбора — уйти в мир иной, ослабнув сверх меры без еды, воды и помощи. Или попытать счастье и выйти из укрытия надеясь на чудо.

Не удивлюсь, если сработали оба варианта. Да и… Мне как-то пофиг, почему он вышел. Главное, что мой друг и наставник — жив. И я приложу все силы, чтоб так оно и оставалось.

На то, чтобы вытащить лемузьяна из-за черты и не дать ему погибнуть, мне пришлось знатно потратиться, почти в ноль слив оба своих энергетических центра. Под конец я буквально с ног валился от слабости. Но Шошу из-за грани вытащил.

Другой вопрос — а теперь-то что делать?

Пятерка клановых, не имея иных вариантов, вынуждена была все это время, пока я спасал лемузьяна, отбиваться от стражи поместья и не подпускать их к нам. Ключ от сокровищницы был только у меня. И передать его клановым я не мог никак. Доступ имел я и бывший трактирщик. Кольца бы просто не допустили передать права на сокровищницу кому-то еще. Слишком уж много таам накрутили, чтобы защита сокровищницы пропустила кого-то еще, даже будь у него аналогичное нашим кольцо и разрешение.

Одного бойца клановые уже потеряли. И если так и продолжиться, они полягут все. Надо было срочно что-то придумать, иначе и они и я и едва спасенный Шоша тут и останемся. Да и лемузьян, хоть я и смог вытащить его с того света, был слишком слаб, чтобы проявлять хоть какую-то серьезную активность.

Хуже всего было то, что среди стражников, насевших на отряд, мелькала знакомая энергетика учеников Содора. Вот они-то и были основной проблемой и основной же ударной силой стражников поместья. Бойцы же альянса просто не давали к ним прорваться, становясь стальной стеной на пути любой попытки их хоть как-то достать.

— «Сюда!» — Крикнул я отряду, роняя Шошу на пол и хватая его пастью за шкирку. Затащив лемузьяна обратно в его комнатку и дождавшись, пока сюда же заскочат бойцы, я, хорошо знакомым энергетическим импульсом, заставил комнатку переместиться в пространстве и проявиться на чердаке — «Уходим отсюда!»

— Нет! — Тут же отклонил мое предложение командир отряда, вместе с бойцами выскакивая из комнатки и оглядываясь вокруг.

— «В сокровищницу мы уже никак не попадем» — В некотором недоумении попытался донести до него я само-собой разумеющуюся истину — «Нужно уходить пока целы!»

— Нет! — Снова отмахнулся от меня боец и достав какую-то непонятную штуковину, начал с ней «колдовать».

Едва он достал это непонятное устройство, как мой амулет и кольца буквально взбесились, ударив по чувствам и мыслям целой кучей сообщений.

Обнаружена активация портативной портальной системы класса «Диверсант»!

Производиться анализ!

Анализ завершен!

Внимание! Опасность! Портальная система неисправна! Производится попытка отключить портальную систему!

…

— Да что за серре?! — Ругнулся капитан, заметив, что сияние артефакта в его руках начало угасать — Назо, сердеры!

Один из бойцов выхватил из своей сумки парочку знакомых мне радужных камушков и кинул их командиру. В тот же момент «Портальная система», представляющая из себя шар из переплетения непонятных жгутов серого цвета, вновь засияла, а мои «древности» разразились очередной серией сообщений.

Попытка отключить портальную систему провалилась!

Внимание! Срочно покиньте область поражения!

— «Область поражения?!» — Прочитав последнюю надпись, выделенную крупным красным шрифтом, я ощутил, как волосы у меня на загривке встают дыбом.

Не придумав ничего умнее, я спиной вперед залетел обратно в комнатку Шоши и суматошным импульсом заставил ее вновь переместиться. Точкой перемещения в этот раз выбрал подвал. Благо я примерно знал, как нужно смодулировать импульс, чтобы комнатка переместилась туда, куда надо.

Теперь хоть понятно стало, какой хитростью собирался воспользоваться бывший трактирщик в случае неудачи первого плана. «Портальная система», чтоб их. Да уж! не слабый такой козырь в рукаве. Как там было? «Класс Диверсант»? Соглашусь, замечательная вещь, если я правильно понял, для чего она предназначена и как работает. Название, блин, говорящее дальше некуда!

— «Вот только…» — Пролетела в голове заполошная мысль…

А в следующую секунду на размышления времени уже не осталось. Я с трудом смог оградить себя и лемузьяна, к которому прижался всем телом от потрясшего пространство мощнейшего энергетического удара. Я итак был ослаблен сверх меры недавним лечением, а тут еще пришлось чуть ли не до капли себя выжимать, чтобы не дать взбесившемуся пространству убить нас энергетическим штормом. «Энергетический кокон» выжавший меня досуха едва справился с налетевшим «штормом». Рванула эта неисправная «Портальная система» будь здоров.

А следом за энергетическим взрывом, прилетел и «физический». Обычный иными словами. Спасло нас только то, что были мы довольно далеко от его эпицентра, да и пространство комнатки было немного обособленным от основного пространства поместья. Но даже так нас зацепило.

Комнатка Шоши, как цельное образование полностью прекратила свое существование. Как и поместье скорее всего. Но тут уже я мог только догадываться. Если уж даже нас, будучи в подвале, в обособленном пространстве достало, разворотив стены и перекрытия, то что тогда стало с самим поместьем?

— «Давай дружище» — Напрягая все силы, я приподнял одну из придавивших наши тела балок перекрытия и попытался растормошить лемузьяна — «Подъем. Нужно валить отсюда! И срочно. Давай, обещаю, свалим и сможешь нормально отдохнуть. Давай…»

Кое-как, преодолевая сильнейший сумбур и туман в мыслях, Шоша смог сосредоточиться и понять, что от него требуется. Кряхтя и изредка поскуливая от боли, лемузьян выбрался на относительно свободное пространство и я с наслаждением скинул с себя груз балки, выскакивая вслед за ним.

— «Ух ты ж еп…» — Мяу мау… — Невольно выдохнул я, вслух прокоментировав увиденное.

Поместья, как такового больше не существовало. Единственное, что осталось от него после взрыва — это фундамент с куском подвала, где мы собственно и находились. Все остальное судя по всему разлетелось по округе в виде обломков. Ну или просто перестало существовать в принципе.

А что самое печальное в этой ситуации, это то, что я прекрасно осознавал, в какую«…опу» я снова угодил. Поместья нет. Раскуроченная, так же как и наше недавнее убежище, сокровищница — вон она, прямо у меня перед глазами. Со мной раненный и едва осознающий себя Шоша. Скоро тут будут выжившие бойцы альянса, твари из канализации и хрен знает кто еще.

Союзу с Арде однозначно пришел каюк. Без вариантов. И надеятся, что на точке отхода нас будут ждать с распростертыми объятьями — глупо. Сомневаюсь, что после такого виноватым в произошедшем назначат кого-то другого, кроме меня. А если и нет… В любом случае нас теперь больше ничего не связывает с кланом Арде. С сокровищницей они однозначно пролетели.

Стая конечно поможет, но встретится с ней и уйти, не попавшись никому на глаза… Но да сейчас — хрен с ним. Есть проблема поважнее.

Сейчас главное срочно выбраться отсюда хоть куда-нибудь, пока не зажали в этом котловане, оставшемся после взрыва. И я кажется придумал, как это сделать. Пусть у меня и раненный «на хвосте». Но это можно немного исправить и повысить наши с Шошей шансы свалить из этой заварушки. Вон она — сокровищница. Входи, не хочу.

— «Давай дружище, за мной! Сейчас будет полегче!» — Подталкивая лемузьяна в нужную сторону я помог ему перебраться через завалы и затолкал через пролом в стене сокровищницы — «Бери вот этот и тяни из него все. Ну давай же!»

Глава 27

Первым же делом, едва появилось хоть какая-то передышка, я сосредоточился и мощнейшим всплеском энергии «выжег» висящую на одном из колец структуру. Была б возможность, я бы сделал это раньше, но мне было не до того. А сейчас мне этот пригляд уже не нужен.

Арде не слабо так расщедрился на этот поход. Явно надеялся восполнить все свои затраты из сокровищницы, потому и повытаскивал из своих закромов кучу специфических штучек. Одной из таких был свиток с заклинанием «око». Ну… Это я его так сам для себя назвал. Как уж он там на самом деле называется, я без понятия.

Структура, объединившая наши с бывшим трактирщиком кольца была ничем иным, как аналогом некоей видеокамеры, созданной на магической основе. Благодаря ей Арде чуть ли не в прямом эфире видел все, что происходило.

Сейчас же я от этой структуры избавился, пусть и не полностью. Выжег только тот кусок, что отвечал за передачу «сигнала». Сама же структура мне еще может пригодиться. Слишком уж много там непонятного. Явно не простая штука и крайне сложная. Пусть «древностью», на подобии моих артефактов, тут и не пахло, но создавший это заклинание маг был очень и очень умел. Есть чему поучиться.

Уверен, что сейчас Арде в срочном порядке мобилизует все силы своего клана и уже скоро они будут здесь, как и силы альянса. Кланы Градо и Эдера ни за что не проигнорируют эту свистопляску. И даже если все силы поместья полегли в схватке с тварями или при взрыве, в чем я не очень-то уверен, то это ничего не изменит. Подкрепление придет достаточно быстро.

Именно поэтому я сейчас делал то, чего делать не стоило. Метаясь по полуразрушенной сокровищнице я вытаскивал все мало-мальски подходящие для моих целей кристаллы и кидал их на пол перед Шошей. Лемузьян же практически без остановки и, мало что соображая, поглощал их. В будущем это создаст ему не мало проблем. Но сейчас иного выхода просто не было. Он ранен и его организм слишком сильно ослаблен, чтобы справиться с дальнейшими испытаниями исключительно своими силами. Поэтому пришлось заменять их заемными. И заменять по крайне грабительскому курсу, одновременно засоряя его тело кучейнеправильно поглощённых и вросших в него кристаллов.

Сам же я, отведя себе на разграбление не более десяти минут, бегал из конца в конец сокровищницы и собирал все, что могло бы меня хоть немного заинтересовать. То есть — банально выскребал ее под ноль. Благо один из отделов сокровищницы предназначался для хранения различных «древних» «артефактов. И «мешочки» пространственных карманов в ней тоже имелись.

Мой «Амулет» буквально взбесился, стоило мне впервые приблизиться к этому отделу. Куча запросов на подключение, требований сейчас, уже вчера, поглотить обнаруженные элементы. В общем «Виор» начал напоминать мне наркомана во время самой тяжелой стадии ломки. Иначе и не скажешь.

Все его крики и запросы я напрочь проигнорировал. Просто выделил один из четырех «мешков» под это дело и без разбора ссыпал в него все «древние» «штучки», что в нем были. Некогда мне разбираться — что там и для чего!

Дальше шел отдел с различными ценностями, которыми я добил первый из мешков до максимума. Золото, серебро, монеты, драгоценности. Самому мне с того толку мало, но когда-нибудь может и пригодиться.

Дальше пошла самая лакомая и важная для меня добыча — кристаллы. Причем основная их масса хранилась отнюдь не пьедесталах под витринным стеклом, а в тумбочках под ними.

И что важнее — каждый кристалл был уложен в специальный контейнер, экранирующий его от взаимодействия с другими кристаллами или окружающей средой. Будь это иначе и у меня могли бы возникнуть серьезные проблемы с «прихватизированием» трофеев. А так — открыл ящики под пьедесталами, смахнул все, что там было в мешок и иди дальше.

Витринные образцы отняли гораздо больше времени на сбор, чем все остальное вместе взятое. Каждая из этих «жемчужин коллекции» требовала к себе особого отношения. Благо пустых контейнеров было и в достатке, и в ассортименте. Подобрать подходящий по размеру, разбить витрину, забрать кристалл, упаковать, сунуть в сумку и бегом к следующей витрине.

К концу отмеренного на «марадерку» времени Шоша наконец более-менее оклемался и уже вполне адекватно реагировал на происходящее. В двух словах объяснив лемузьяну, что за ерунда происходит вокруг и что от него требуется, я плотно завязал последний мешок, веревкой связал их попарно и навьючил ими Шошу. Нести все это добро предстояло именно ему. На мне же будет разведка, выбор пути и ведение боевых действий со всеми, кто встанет у нас на пути и кого мы не сможем тихо обогнуть.

Направление я выбрал вполне определенное. К запасной точке отхода, куда Ангере по идее должен был увести мою стаю. Мы как раз и договаривались, что стая туда в случае различных «форс-мажорных» событий. И думаю, что взрыв поместья — это вполне себе достаточный «форс-мажор».

Из котлована выбраться получилось достаточно просто. Огромное количество обломков, кусков стены, остатков перекрытий и прочего хлама превращали стенки котлована чуть ли не в лестницу. Зверью, привычному к жизни в трущобах не привыкать к подобным завалам. Прошли, словно по шоссе. Разве что мне пришлось туда-сюда мотаться, поднимая мешки с «трофеями». Лемузьян бы не смог вскарабкаться по завалам с грузом на плечах. Идти или бежать еще ладно, а вот на серьезную акробатику сил у него сейчас точно не хватит.

Ближайшие к поместью дома и улочки представляли из себя не менее печальное зрелище, чем оставшаяся от поместья яма, засыпанная его обломками. Взрывная волна неслабо так прошлась по ближайшим домам, развалив или смахнув, как не бывало многие из них.

Благо хоть, нам немного повезло. Вокруг поместья было довольно обширное пустое пространство. Именно тут и нашли свой «финиш» остатки поместья. А порушенные взрывом дома раскидало не так уж и сильно. Многие из них просто сложились, словно карточный домик, но остались на своих местах, не рассыпавшись по улицам вокруг. Проще говоря — пробраться можно было без особых напрягов. Ну а дальше и вовсе никаких проблем. Привычные узкие улочки и переулки для меня, что дом родной.

К намеченной цели двигаться пришлось также, как это делают настоящие герои. То есть — в обход. Слишком уж много всевозможных сигналов прилетало со всего западного направления. Потоки энергии вокруг меня так и пестрели «отпечатками» всевозможных тварей. Точнее не столько «отпечатками», сколько «дырами», словно кто-то просто взял и откусил от потока кусок энергии, оставив на его месте зияющую «дыру». И таких «дыр» было много. Очень много. И некоторые из них меня не слабо так пугали своими размерами. Ведь чем больше или сильнее тварь, об которую «споткнулся» поток энергии, тем больше и «дыра». Эту закономерность я вывел уже давненько, так что прекрасно осознавал, чем нам может грозить попытка пройти самым быстрым и прямым маршрутом. Уж лучше — в обход.

— «Куда мы?» — Спросил Шоша, пробираясь через последний завал на пути.

— «К своим» — Лаконично ответил я — «Не отвлекай, потом поговорим».

Сейчас мне было совсем не до разговоров с лемузьяном. Благо он и не настаивал. В его ментальном поле я ощущал сильнейшее «опустошение». Он больше напоминал мне робота, задавшего вопрос не столько из интереса, сколько для того, чтобы лучше выполнить предстоящую ему задачу. Честно говоря меня это его состояние знатно так напрягало. Понятно, что: рана, истощение, сумасшедшая накачка организма кучей заемной энергии, что тоже никому не добавляет хорошего самочувствия и оптимизма, но… Это уж слишком не похоже на всегда и в любое время любознательного и жизнерадостного товарища.

Да и непонятные «следы» в его энергетике не мало вопросов вызвали. Сколько ни смотрю, а возникало чувство, будто из лемузьяна пытались душу вынуть, да не получилось ничего. Потому оторвали сколько смогли, да и прижгли «рану» получившуюся в его энерго-структуре.

Первые проблемы начались, едва мы оказались за пределами завалов. И пришли они отнюдь не оттуда, откуда я ожидал. Совершенно неожиданно серьезной угрозой повеяло отнюдь не с запада. Все мои чувства буквально взвыли об опасности, едва мне на глаза попались потоки энергии идущие у нас из-за спины. От котлована. Столь огромных дыр в потоках я раньше не видел ни разу.

Я и раньше задавался вопросом — как так получается. Глубина, на которой начинается канализация — едва метра три-четыре. Подвалы особняка Бурде — довольно обширные и глубокие. Да и к канализации поместье вполне себе подключено. И все этим вполне успешно пользуются, абсолютно не беспокоясь, что какая-то тварь может пробраться и схватить их за пятую точку в особо пикантный момент.

Ответ мне подсказал Эсере еще в те времена, когда я активно интересовался всем, что связано с каналкой. В энергетическую структуру поместья был вплетен специальный контур, у любой твари напрочь отбивающий желание приближаться к поместью. Как оно работало Эсере не знал. Да и никто не знал, как «по секрету» поведал мне маг.

Как я сейчас понимаю, работал этот отпугивающий контур за счет той штуковины, что когда-то чистила округу от «маседо». Потом его, как и часть энергетической начинки поместья, подпитывали маги альянса для собственного же удобства. Не зря ж там многое продолжало работать, несмотря на то, что источник энергии вытащили. Без источника там работать способна была только сокровищница. Думаю не случись взрыва и она б еще много-много лет работала бы без всякой внешней подпитки. Если б ее, конечно, никто не трогал и не взламывал бы.

И сейчас случилось то, что и обязано было случиться. Поместье уничтожено. И отпугивающий тварей контур вместе с ним. Так что подвал стал очередным и вполне естественным входом в канализацию. И из этого входа повеяло чем-то таким, с чем я бы ни за что не захотел сталкиваться.

— «Валим!» — Случайно выпустив в эмоциях немного паники, «крикнул» я Шоше, кивая вперед.

Сильно быстро двигаться возможности не было, но темп мы все же держали хороший, постепенно уходя от котлована все дальше и дальше и приближаясь к точке встречи со стаей.

Думаю, если кто-то из бойцов и магов альянса все еще был жив к этому моменту, то сейчас им точно не поздоровится. Я множество раз останавливался, замирал и проверял — не преследуют ли нас твари, выбравшиеся в подвал? Но нет. Пронесло. Целью для выбравшихся на поверхность тварей стали отнюдь не мы.

Еще больше я удивился, когда обогнув опасную зону, вышел почти к самой точке встречи. Как и предполагал, Ангере вполне успешно увел сюда стаю и держал оборону, дожидаясь меня. Но удивился я не этому. А тому факту, что бойцы альянса до сих пор держались и пытались отбиться от тварей. Если я не ошибся и правильно «прочитал» то, что отражалось в потоках, то получалось, что среди альянсовцев минимум три сильных практика. И двое из них были мне прекрасно знакомы.

Один из практиков — маг Содор. После наших недавних игр в кошки-мышки я его «отпечатки» и «отголоски» использованных способностей и заклинаний не спутаю ни с чем.

А вот второй маг вызвал во мне крайнюю степень озадаченности. Я определенно знал, кто может так повлиять на потоки своими способностями, но до последнего не мог этого осознать. Лишь парочка особо мощных «возмущений», промелькнувших в потоках, подсказали таки — кто это.

Эльгерде тем Меро! Ну или как его там? Не важно!

Я всего несколько раз видел «боевой аспект» его силы. Потому и не признал сразу. Я ведь тогда не был столь силен в распознании всевозможных нюансов в потоках. А сейчас смог опознать исключительно потому, что мощь ударов мага была просто запредельна и «отголоски» этих ударов было невозможно с чем-то спутать.

— «Пипец!» — А что еще печальнее. Я осознал, что там за стеной я бегал от него же. От него и от Леди — «Лох, это судьба».

Впрочем долго предаваться самобичеванию я не собирался. То, что не распознал сестренку и ее мага раньше, еще там — в лесу, это хрен с ним. Ощущения от Леди там были совершенно незнакомыми мне. А едва уловимые «отголоски» способностей Эльгерде, что я смутно засекал, были слишком нечеткие и непонятные, чтобы опознать в них мага. В общем — плевать. Встречусь, объяснюсь. Мужик умный — поймет. Разве что с сестренкой будет все непросто. Уж меня-то она точно смогла бы опознать. А потому я уверен, что ее наша та беготня за мной знатно взбесила. Но да… буду решать проблемы по мере поступления. Сейчас важно иное.

— «Шестиног!» — Едва ворвавшись в домик, где закрепилась моя стая, я сразу же начал раздавать приказы — «Бери вот этого товарища и… Стой! Блин! Да не хватай ты его. Просто… А блин! Так. Шестиног, это Шоша. Шоша, это шестиног. Сейчас тащите мешки и свои задницы в убежище номер два. И сидите там, пока я не приду. Все понятно?»

Услышав в ответ два согласия, одно — флегматичное и второе — вяло-непонимающее, я тут же развернулся и скомандовав остальным, помчался в ту сторону, где примерно находятся Эльгерде и кошечка. Не знаю, что я смогу противопоставить тварям, выбравшимся со стороны котлована, но помочь я просто обязан.

Тем более, что если хорошенько подумать, то в той «засаде», в которой оказались маг и сестренка, виноват именно я. Какая еще у них могла быть причина находится среди этого пепелища? Наверняка ведь искали меня и братьев. Если и не сам маг, то уж Леди точно бы кинулась сюда, едва узнай она о произошедшем. Да и я на ее месте поступил бы также. А маг подтянулся бы вслед за Леди.

Прорваться к месту событий по-тихому не получалось. Засекли нас достаточно быстро. В основном из-за всевозможной канализационной «мелочи» расползшейся-разбежавшейся по округе. Не убивать их мы не могли. А убивая оставляли вполне отчетливый след, на который подтягивались остальные твари. Да и «запах» наш твари вполне себе чуяли. Чем-то мне это напомнило то, как мы прорывались через «центральную» улочку еще тогда, до огненного вала, прокатившегося по трущобам.

Разве что тварей было хоть и много, но не настолько. И возможность продвигаться вперед какая-никакая, а оставалась. К слову этот прорыв стал для моей стаи отличной «проверкой на вшивость». В первый-то раз у них не было особого выбора. Сейчас же я их сознательно вел в гущу тварей и исключительно ради своих целей. Им там, по идее, делать совершенно нечего и лезть туда вслед за мной они не обязаны. Проверку прошли все. Даже Стрижа, взявшая на себя контроль воздуха и разведку пути.

Видимо за последнее время я умудрился заработать достаточный кредит доверия и авторитет, чтобы стая шла за мной, не особо парясь о таких вещах как — «а надо оно нам или нет»?

Маг и кошечка, а также, судя по крикам, и другие выжившие, кем бы они ни были, окопались на небольшом мини-рыночке, где располагались лавки и жилье многих местных торговцев. Здесь же когда-то жил и Бочонок. Улочка не самая удобная в плане обороны, но из всех ближайших мест она наиболее подходящая.

Последние три проулка, давшиеся нам тяжелее всего, мы преодолели поверху, передвигаясь исключительно по крышам зданий. Пробиваться по земле было не реально. Не успевали мы убить одну тварь, как по ее туше уже ползла следующая. Пришлось лезть наверх и искать, как подобраться к улочке так, чтобы смогли пройти все. За питона и Стрижу я особо-то и не переживал. А вот Ангере, к сожалению, далеко не везде мог пройти. Если растояние между крышами слишком большое, то приходилось искать другой путь. Благо хоть нам всего дважды пришлось крюк делать, да и то в самом конце пути. Все же этот район я знал довольно неплохо.

Открывшееся зрелище, едва мы добрались к месту сражения, меня мягко говоря не порадовало. Людей, отбивавшихся тут от тварей уже фактически добивали.

Глава 28

— «Каа, Ангере на тот перекресток, затормозите тварей» — Кивнул я назад — «Стрижа, привлеки внимание кошки, и угомони летунов»

Раздав указания я рванул вперед, спрыгивая прямо в толпу тварей внизу и прошивая «Лезвиями» первого попавшегося уродца. Пока остальные не сообразили, что в их стройных рядах затесался «диверсант», я начал метаться вокруг и раздавать плюхи направо и налево. Кого-то угощал «Лезвием», кого-то, кому на такую атаку было бы плевать, отшвыривал, вкладывая в удар дополнительный импульс.

Сейчас от меня требовалось только одно — создать для осажденных возможность прорыва и надеяться, что мои усилия не пропадут даром и их хотя бы заметят.

Твари буквально заполонили мини-площадь, в центре которой, с трудом отбивая атаки, оборонялись немногие выжившие. Место тут было действительно удобное для обороны. Точнее — единственное подходящее для этого. Но тварей было слишком много. И многие из них были реально опасны. Я уже успел оценить, насколько мне повезло и как удачно то, с какой стороны я сюда подошел. Богомоло-таракан на противоположном конце, выкашивающий на своем пути всё и вся пугает меня до усрачки. Не хотел бы я попасть под молниеносных взмахи его огромных клешней-кос. И подобных ему «красавцев» тут хватает.

Защитники держались только благодаря Эльгерде. Но продлиться это недолго. Если раньше он так и фонтанировали мощью, то сейчас уже он бил скупыми размеренными ударами, экономя свои силы. К сожалению, Эльгерде хоть и сильный маг, но он не «боевик». Он силен, но силен несколько в иной плоскости. Львиная доля его атак не убивала цель, а оглушала, дезориентировала, вешала паралич или отправляла в отключку. Проще говоря его атаки были «ментального» плана и не наносили противникам прямого урона. Да и длительность воздействия была ограниченной. Несмотря на всю сою мощь он мог только сдерживать тварей, но не уничтожать. Не будь тут простых бойцов, а самое главное — моей сестренке, маг бы уже давно отправился в мир иной.

Не знаю, сколько я рвал и калечил тварей вокруг себя. Миг? Пару мгновений? Вечность? Не важно! Главное то, что мои усилия заметили. Видимо Леди и маг каким-то образом объединили свои сознания или настроились на некую общую волну, как я когда-то делал, ведя выживших через трущобы, но их внимание я ощутил так, словно ко мне в голову постучался сумасшедший шизофреник с раздвоением личности. Крайне неприятное ощущение, невольно чуть не заставившее меня сбиться с ритма и пропустить вражескую атаку. На силу смог сконцентрироваться и отгородится от чужих мыслей и эмоций, обрушившихся на меня.

Все понимаю — бой, сами зашиваются, пытаясь уследить за всем одновременно и быть в пяти местах сразу, но могли бы и поаккуратнее как-то. Впрочем пофиг.

— «Прорывайтесь ко мне!» — Кинул я им мысль-посыл — «Мои держат коридор для отступления»

Увернувшись от очередной атаки очередной твари, я врезал наглой тварюге по маслянистым буркалам отвратительной морды и заставил ее отпрянуть, вереща от боли. Парочке мелких крыс переростков оказавшихся позади этой туше переростка серьезно не повезло. Если и выберутся из под нее, то вряд ли в той же комплектации, в которой их породила природа. Уж очень много у ослепленной твари было различных шипов и длинных острых наростов.

Получив коротенькую передышку, я высоко подпрыгнул, заскакивая на осевшую на задницу тушу и взглянул вдоль переулка. На той стороне на небольшом перекрестке во всю веселилась парочка Ангере-Каа, не давая тварям прорваться в переулок и выйти на площадь. Чем-то мне их тактика сильно напомнила тактику Леди-Эльгерде. Кот выполнял роль эдакого стратега-тактика, что командовал питоном, не забывая поддерживать его своими способностями. Каа же весело метался вокруг «вампира» раздавая тварям тумаки налево и направо, частенько уходя в «Рывок» или используя его для усиления своих собственных ударов. Прямо на моих глазах Каа умудрился одним удачным шлепком хвоста буквально расплющить троих здоровенных крысят, неудачно сунувшихся под раздачу.

Этому фокусу с «не задокументированным» использованием своих способностей я обучил всех своих подчиненных еще когда мы неделю сидели на базе Арде. Точнее — я показал пример. До такого использования способности Каа додумался уже сам. Когда я впервые увидел, как питон обхватил хвостом камень и раскрутив его на «рывке» швырнул о стену, я несколько подофигел. Камень в труху, шрапнель по всей комнате, ну а питону — запрет на подобные тренировки в закрытом пространстве.

Если все получится и выжившие смогут прорваться ко мне, то дальше у нас появится шанс отсюда свалить. Я создаю брешь, а Каа и Ангере не дают тварям прорваться ко мне и закрыть ее. Твари же слишком тупые, чтобы нам помешать. То, что выжившие попали в окружение — всего лишь случайность. Скорее всего они изначально держали тут оборону, не давая тварям прорваться к поместью. Потом взрыв. Неразбериха и ударившие в спину твари. Вот и попали люди в ловушку, не сумев вовремя среагировать и свалить отсюда куда подальше.

Оценив «фронт работ» я спрыгнул с туши и врубился в массу тварей, понемногу смещаясь в сторону от входа в переулок. Сейчас основное давление идет не из него. Перебить там оставшихся не составит труда. Сейчас главное, чтобы с других направлений не навалилась толпа, затянув созданную мной брешь.

Почти пять минут потребовалась выжившим, чтобы пробиться ко входу. Слишком уж сильно на них начали давить. Твари-то может и тупы, но тут даже простой инстинкт может им подсказать, что добыча вот-вот уйдет. Потому едва почуяв, что «лакомство» скоро уйдет у них из под носа, твари качнулись вперед, в слепой ярости набрасываясь на людей и пытаясь достать хоть кого-нибудь, хоть как-нибудь.

Из пятнадцати человек к спасительному переулку пробиться смогло всего семеро, включая едва живого от усталости мага. Леди и еще одна, неизвестная мне кошка, непонятно как и откуда тут взявшаяся, до последнего прикрывали отступающих, «порхая» между ними и отвлекая на себя особо опасных тварюшек. насколько я смог почуять эта кошка, точно также, как и Леди, подключилась к магу и фактически превратила себя в своеобразного «биоробота». «Дрона» подчиненного Леди. Она идеально точно выполняла все указания моей сестренки и сильно помогала ей, словно наперед знала, что произойдет в следующую секунду и как на это реагировать. Впрочем, учитывая, что их общим «мыслительным центром» был маг, то ничего удивительного тут не было.

Едва только отряд выживших пробился поближе ко мне, я и сам захотел присоединиться к этой ментальной «сети» и усилить наши общие возможности еще больше, но получил отказ. Из-за сильной усталости маг при всем желании не мог взять на себя еще и мой мысленно-эмоциональный поток. Просто не выдержал бы.

Впрочем, едва мы втянулись в переулок и оказались у перекрестка, где веселилась парочка моих подчиненных, эта проблема отпала. После моего недавнего «подгона» Ангере стал в разы сильнее и уже сейчас без напряга мог объединить нас всех чуть ли не в единый организм. От разумного требовалось лишь согласие.

Тот кристалл вообще пошел коту на пользу. Как я понял, он пустил всю его силу на развитие тех своих способностей, что ранее были у него невостребованными и практически не развитыми из-за отсутствия источников для их развития. Очень уж мало встречается носителей «фиолетового» оттенка энергетики. Коту тупо не на ком было «прокачиваться» и развиваться.

Сейчас же в список его активных навыков можно было записать две мощные и серьезные способности «Ступор» и «Галлюцинация». Пожалуй такие названия для них подходят больше всего. Первая была похожа на некий вид дезориентирующего воздействия, когда противник просто забыл — где он находится и для чего он сюда вообще приперся. Вторая заставляла его видеть то чего нет или наоборот — не видеть то, что должен бы. Частенько котяра натравливал тварей друг на друга, заваливая их «Галлюцинациями». Не удивлюсь если когда-нибудь эта его способность, скооперировавшись с остальными возможностями перейдет у него в некий аналог «Подчинения» или чего-то подобного.

Основная его способность тоже «подкачалась», став в разы мощнее и эффективнее. А самое главное — он теперь мог применять ее на тварей из канализации практически без последствий для самого себя. Раньше-то вытягивание энергии из тварей неслабо так долбило по его здоровью. Все же «Маседо» — та еще гадость. Похлеще радиации по воздействию. И вывести ее из организма непросто даже коту, специализирующемуся на «перекачке и переработке энергии». Особенно схватив столь «убойную дозу», как при первом своем походе вниз.

А ведь он тогда не только с тварей ее «хватал», но и нас уберегал от запредельного фона. Я потом, при новой встрече не мало его благодарил за это. Все же у меня в памяти еще свежо было то, как Леди нас с братьями с того света вытаскивала, не позволяя этой фиолетовой дряни отравить наши тела. И как сильно ей это тогда аукалось. Да и сам потом познал, насколько сложно от «маседо» избавиться и вытащить ее из организма.

Тогда же я и запретил коту гробить себя, пока не научиться эффективно фильтровать или бороться с этой дрянью. И видимо — научился. Не зря я ему тот кристалл подарил. Ох не зря! Хотя кажется я повторяюсь. Да и не до того сейчас.

С площади мы вырвались, переулок прошли, с котом и питоном соединились и вполне успешно отступаем, но…

Теперь собственно возникает другой вопрос — а куда теперь бежать-то? По всему выходило, что отступать надо к базе Арде, попутно подобрав Шошу и Шестинога со второго убежища.

Когда составлялся план никто не рассчитывал, что произойдет подобный… «хаос». Тварей приманивали в максимально удобном для дальнейшего отступления месте. И сейчас, между нами и проходом на территории Градо и Эдера оказалось целой полчище крайне неприятных созданий. А значит отступить можно только в одном направлении — к базе.

Конечно лично для меня и моей стаи этот вариант не самый хороший. Особенно в свете произошедшего в поместье. Но… У меня на руках вся сокровищница. Думаю я смогу договориться с Арде. К примеру отказавшись от своей доли в качестве компенсации за устроенный мной и Шошей белам и за гибель бойцов клана. Понятно, что все это было не более, чем случайность, но… Короче говоря — бывший трактирщик сейчас глава клана. И его подчиненные погибли. И пусть операция увенчалась успехом, сокровищницу-то я все-таки вынес, но… За гибель бойцов ответить кто-то обязан. Иначе его свои же люди не поймут. И яот я нисколечко не удивлюсь, что крайним назначат меня. Ну или Шошу. С нас-то весь сыр-бор начался. Так что хрен с ней с моей долей. Я итак уже ее взял, скормив Шоше кучу кристаллов.

Короче — договоримся. Да и не до того мне сейчас. На месте буду решать. Все эти мысли пришли в голову только потому, что для них нашлось время. Из толпы тварей мы выбрались и спешно отступали к базе Арде. Выжившие поначалу попытались ерепениться, особенно тройка альянсовцев и требовать… В общем они и сами не понимали, чего пытались требовать и зачем заявляли о необходимости бежать на территории альянса… Угомонились они после того, как маг на них прикрикнул. Мы-то с ним прекрасно понимали, что ходу туда нет. А вот альянсовцы и авантюристы Эльгерде надеялись, что прорваться получится.

Маг тоже поначалу хотел прорываться туда. Ибо думал, что больше некуда, но узнав о базе Арде мигом передумал. Пусть этот вариант его не радовал и вызывал здоровую опаску, но он был в разы лучше, чем прорываться на восток и потонуть в толпе тварей.

— «Это он еще всех нюансов не знает» — Вздохнул я тогда, как раз и задумавшись о будущих проблемах с Ситре.

Большую часть пути мы промчались практически без проблем. Шошу и Шестинога благополучно подобрали по пути, устроив короткую передышку в том самом здании, где когда-то обитала наша семейка, а потом оборонялся Ангере с несколькими подростками. Этот дом прям «место встречи изменить нельзя» какое-то. Впрочем, учитывая его основательность и расположение — не удивительно.

Здесь же коротко переговорил с Леди, в общих чертах объяснив, что произошло тогда в лесу и почему я от нее бегал. От короткой взбучки меня это не спасло, но я и против не был. Все же кого-кого, а кошечку видеть живой и здоровой я был очень рад. Да и взбучка это — больше проявление ее характера, чем некая попытка «наехать». Неожиданно для себя я подловил себя на ощущении, что при желании мог бы взять Леди в свою стаю и она совсем не была бы против. Даже соблазн появился взять ее к себе и хоть немного, а вернуться в то время, когда все в моей жизни было проще и понятнее. Еще и братьев за шкирку притащить, собрав наш квартет воедино.

— «Дурик» — Уловив мои мысли, улыбнулась тогда Леди и потерлась об мой бок.

К сожалению, как бы я ни хотел посидеть тут подольше и нормально отдохнуть, но кто ж мне даст? Чуть-чуть передохнули и хватит. Твари ведь не угомонились. Отстали просто, но преследовать не прекратили. Так что задержаться на подольше не получилось.

Стрижа, взявшая на себя роль постового, забеспокоилась и подала сигнал буквально через каких-то жалких десять минут и наш забег тут же продолжился. Шоша немного оклемался и уже в разы увереннее стоял на ногах. Впрочем, оставлять дело на самотек я не стал и на всякий случай переквалифицировал его во «всадника». Чем расстроил как его самого, так и Шестинога, ставшего в их паре «лошадкой». Ну да мне пофиг. Я тут «атаман»! Сказал надо, значит надо. А легкий яростный и агрессивный удар эмоциями сразу же заткнул обоих недовольных сим решением.

Кошечка, помогавшая Леди оказалась… самой обыкновенной домашней мурлыкой. Я к слову далеко не сразу в это поверил. Слишком уж живы были воспоминания того, что она вытворяла в бою. Сколько бы не смотрел… Кошка. Ну кошка и все тут. Никаким супер «неко-бойцом» там и не пахло. Я бы ее даже будучи простым котенком уделал бы не напрягаясь.

В чем тут секрет помог разобраться маг. Но и то — вопросов там осталось больше, чем ответов. Якобы Эльгерде научил Леди то ли какой-то медитации особой, то ли технике работы с сознанием. Вот сестренка и смогла вязть мурлыку под полный контроль и делилась с ней своими силами, управляя чуть ли не как дополнительной конечностью. Отсюда и мощь, отсюда и польза в бою.

К слову, после подобного «использования» кошечка не слабо так «тронулась» умом. Ни на шаг теперь не отходила от Леди и судя по ментально-эмоциональному фону чуть ли не боготворила мою сестренку. В общем… Подумал я, подумал, посмотрел, посмотрел, да и плюнул. Некогда мне было разбираться. Может потом вникну — что там, да как накрутили маг и Леди. А сейчас и иных проблем «вагон и маленькая тележка».

И проблемы эти не только не собирались заканчиваться, а наоборот — нарастали, словно снежный ком. Я что-то там думал за то, как буду договариваться с Арде и про то, как буду компенсировать случившееся? Так вот не с кем больше договариваться.

Я еще на подходе ко входу на базу его клана заподозрил неладное. Уж слишком много на нашем пути стало попадаться тварей. Я было подумал, что они за компанию вылезли из одного из выходов, но нет. Тот взрыв в поместье… Портал там все-таки открылся. Открылся и только потом рванул. В обоих местах рванул. В поместье. И тут. Источником твари стало ничто иное, как база Арде. Точнее то, что от нее осталось. От нее и от огромного куска опоясывавшей город стены….

Глава 29

Вопроса — куда двигать дальше, даже не стояло. За счет того факта, что бойцы клана Арде активно чистили подступы к своей базе, в их части канализации практически не было никаких тварей. Приучили их клановые, что к ним соваться не стоит. Где жесткими методами, вырезая под ноль, где хитростью и амулетами, но приучили. Но это не значит, что их тут совсем не было.

— Если мы срочно не отсюда не уйдем, то нас тут всех положат — Вторя моим мыслям высказался один из авантюристов. И он был абсолютно прав. Очень скоро этот котлован станет копией того, что остался на месте поместья. Разве что будет в разы глубже первого. И точно также, как первый — станет для нас огромнейшей проблемой, порождая тварей одну за одной. И если мы не свалим, то нас действительно зажмут.

— Идем вдоль ямы к завалам — Махнул Эльгерде в сторону обвалившейся стены — Попробуем пройти там.

— Куда пройти? — Скептически хмыкнул его подчиненный — Там же пропасть. А на стену нас не пустят вот те придурки — Махнул он в сторону уцелевшей части стены, где столпились бойцы-стражники.

— «Пропасти там уже нет» — Транслировал я всем свою мысль. Стрижа уже сгоняла на разведку и ппередала мне картинку увиденного. Пусть воспринять получилось едва десятую часть принятого образа, но и увиденного было достаточно, что сделать подобное заявление — «Стеной завалило. Нам только этот завал преодолеть и мы выбрались»

— Отлично! — Обрадовался Эльгерде и тут же скомандовал — Двинулись.

— «Ну и мы двинемся» — Махнув своим хвостом, скомандовал и я.

— А не пошел бы ты Эльгерде?! — Совершенно внезапно взбрыкнул один из выживших альянсовцев — Какого шарре ты тут раскомандовался?

— Эммм… — Маг даже опешил от такого вопроса. Впрочем на долго его удивления не хватило. Абсолютно пофигистически пожав плечами, Эльгерде спокойненько так и ответил — Ну не хотите, как хотите. А мы пожалуй пойдем.

— Никуда вы не пойдете! — Истерично заорал все тот же боец, видимо в прошлом бывший каким-нибудь мелким начальником или командиром небольшой группы бойцов — Вы на территории альянса и я приказываю всем оставаться на своих местах и дождаться подкрепления!

Два его товарища встали сбоку от него, оказывая тем самым молчаливую поддержку своему командиру и обнажили оружие, всем своим видом демонстрируя, что готовы пойти до конца, если потребуется.

— Сигра, ты совсем дурак? — С тоскливой усталостью спросил его маг — Какое нахер подкрепление? Ты что не понимаешь, что тут скоро будет твориться? Надо уходить и уходить прямо сейчас!

— Я ска… кха… — Попытался что-то возразить Сигра, но ему это не удалось. Оно ведь, когда кровушкой захлебываешься — уже как-то не до разговоров.

Отпрыгнув назад и брезгливо вытерев лапу об землю, я посмотрел на подчиненных Сигры и уточнил — «Еще вопросы? Что? Никаких? Совсем? Ну тогда заткнулись и двигаемся к стене. Еще кто попытается задержать нас хоть на немного, отправится вслед за командиром. Двигаем! И побыстрее».

— «Зачем?» — С недовольной ноткой в эмоциях, спросил меня маг, бегущий рядом.

— «Времени нет со всякими самоубийцами разговоры разводить и в чем-то их убеждать. Сам смотри» — Сформировав в голове «мини-отчет» из того, что я «увидел» и почувствовал, я переслал его Ангере, а тот уже магу, превратив этот посыл в понятный человеку «формат». Я к сожалению на столь сложные преобразования был не способен. Максимум — передавать простейшие образы, эмоции и вести диалог. Что-то сложнее и мои способности тут же пасуют. Слишком уж это «не моя степь».

— Нарге та реро! — Зло выругался маг, пополнив мой словарный запас еще одним местным матерным высказыванием. Жаль правда, что не знаю — что оно означает, но даже так — полностью согласен с магом. «Писец» к нам приближается конкретный.

Я уже не раз и не два задавался вопросом — что ж это за город тут такой? Понятно, что это наследие древних, но… А древним он для чего такой был? Или и они тут не причем? Ну не понимаю я, зачем под людским поселением столько всякой херни? И не важно — древнее ли оно или современное. Просто напросто — для чего?

Огромные, многокилометровые тоннели канализации и огромнейшие коллекторные залы. Даже для такого относительно крупного города — это слишком. А ведь канализацией все не заканчивается. Слишком уж много «дерьма» лезет из под земли при любом удобном случае. Столько живности, сколько я наблюдаю уже второй раз, в обычной канализации просто бы не поместилось. Они бы перебили друг-друга и все бы на этом и закончилось. Но нет. Толпы, я бы даже сказал — орды самых разнообразных существ лезут и лезут из под низу. И заканчиваться даже не планируют.

Учитывая виденные мной карты канализации, тот факт, что в дной из ее частей спокойно так укрылся целый клан и вспоминая свой собственный опыт посещения этого «прекрасного» места, могу четко и ясно сказать — под канализационным уровнем есть по крайней мере еще один такой же. А если вернее — то два, а то и три уровня. А может и больше. Подземелья Гирдерро в разы больше самого города. И это неоспоримый факт.

И подземелья эти насквозь пронизаны местной разновидностью радиации — «маседо» которая. Я прям даже начинаю подозревать, что где-то там в глубине медленно тлеют останки разрушенного реактора древних. Что-то вроде древней ядерной электростанции, работавшей на магической тяге. Ну или нечто подобное. Потому его и заглубили так сильно в момент строительства. Потому наверное и по городу по этому так жестко прошлись, долбанув чем-то убойным в его центр. Причем это «убойное» по своим пост-эффектам сильно напоминает результат взрыва. И все того же — ядерного. И все также — на магической тяге. Ну или как-то так.

Сильно кстати подозреваю, что та штуковина, что была под трактиром и прочие подобные ей — ничто иное, как такое наследство древних, как реактор под городом. И даже более того — все это части единой целой системы. Уж очень логично это смотрится со стороны. Эти штуковины лично мне напоминали по своим функциям некий вид предохранителей или чего-то подобного, которые активируются в случае возникновения проблем с реактором.

Проблемы собственно и возникли. Штуковины активировались и проработали хрен знает сколько времени и продолжают работать до сих пор.

Еще одним элементом этой системы, прекрасно вписывающимся в мое предположение, можно считать ту трубу, по которой я пропутешествовал из канализации к морю.

Слишком уж мощный там был поток воды. И слишком… объемный что ли. В общем воды там было в разы больше, чем должно было бы быть для обычной канализации обычного города. Да и в прочих местах канаалки… Слишком уж много там везде воды! Гирдерро даже в самый сильный ливень не смог бы породить такие объемы жидкости. А это значит, что ей там тупо не откуда взяться. Но она там была.

Понятно, что рядом море, но ведь я говорю про те места, что сильно выше его уровня. И правило сообщающихся сосудов никто не отменял. А это в свою очередь намекает, что канализация тоже часть общей системы.

Вполне возможно, что внизу сохранились и иные устройства древних, что целенаправленно закачивают наверх воду. Как вариант — для охлаждения «реактора». Ну… или в попытках этот самый «реактор» «потушить» или еще как-то стабилизировать. Вот только по всему выходит, что нихрена у древних «предохранительных» механизмов ничего не получается. «Реактор» тлеет, фонит запредельным уровнем «маседо» и плевать он хотел на все потуги древней предохранительной системы. У той с огромным трудом получается его просто сдержать. Про варианты с «потушить» не стоит и упоминать.

И чем глубже под землю и ближе к этому теоретическому «реактору», тем более сильные и матерые твари там обитают. Тем сильнее они подверглись жесточайшему воздействию «маседо». Тем сильнее оно их изменило и тем сильнее они стали переродившись. Ну или что там с ними происходило? Не суть короче.

А суть как раз в том, что в образе, перекинутом магу четко было видно — еще чуть-чуть и к нам на огонек выползут очень и очень приятные гости. Прямо оттуда — с самого низа этих чертовых подземелий.

Будь маг не настолько вымотан и обессилен, он бы наверное и сам бы это почувствовал. Но наверное — хорошо, что он не чует то, что улавливаю я. Иначе бы — не представляю, как бы это на него повлияло. Лично я впервые столкнулся с подобным явлением. Глубинные твари еще и носа на поверхность не высунули, а уже могут убить. Одним лишь намеком на свое тут присутствие. В окружающих нас потоках кружили «отголоски» этих товарищей. И «отголоски» эти были крайне неприятной штуковиной.

Они представляли из себя не просто «пустоты» как от тварей послабее, а некие сгустки энергии, так и ждущие возможности «впиться» в свою жертву. Хотя уверен, что тут я несколько преувеличил, но воспринималось это именно так. Ибо этой «жертвой» невольно стал я сам. Стоило сконцентрироваться и обратить внимание на один из таких «отголосков», как сгусток сходу «оторвался» от потока и метнулся ко мне. Словно мое к нему внимание превратилось в какой-то «проводник», позволивший ему меня заметить.

Спасли меня от неприятных последствий Леди и Ангере. Кот видимо уже давно почуял эту гадость. Не зря же вокруг него крутился вихрь его родной «Гере». Тоже, к слову энергии «фиолетового» окраса, но не имеющей с «маседо» почти ничего общего. Этот вихрь буквально отбрасывал от себя «сгустки» и не позволял им коснуться его. Да и не только его. Вихрь был довольно обширным и прикрывал нас всех, делая нас словно невидимыми для «сгустков». Правда, как выяснилось — эта невидимость работала лишь пока мы сами не упорем косяков. Как случайно упорол я, позволив «сгустку» меня почуять.

В тот момент Ангере и Леди, не сговариваясь, отработали четко и грамотно. Кот затормозил «супостата», а Леди его уничтожила. Для нее это оказалось раз плюнуть. Все же в борьбе с различными проявлениями «маседо» моя сестренка собаку съела.

— Быстрее — Поторопил нас маг, тоже почуяв, что время утекает сквозь пальцы и скоро тут станет крайне весело.

Как я там говорил? Бывшая база Арде станет копией котлована поместья, только глубже? Вот в этом «глубже» и была вся проблема.

Даже отсюда были прекрасно видно несколько огромных, зияющих темнотой, провала, ведущие куда-то глубоко вниз. А судя по взбесившимся потокам вокруг, таких провалов тут было отнюдь не два и не три. И из них буквально веяло грядущими неприятностями.

К самим завалам мы добежали довольно быстро. А вот дальше начались закономерные проблемы. Стена развалилась относительно недавно и это накладывало свой отпечаток. Блоки и камни завала еще не устаканились и не дали достаточную усадку. Люба ошибка, вывернувшийся или просевший под ногами камешек могли привести к крайне печальным последствиям. И потому приходилось передвигаться кране осторожно, тщательно выбирая место, куда можно наступить или где схватиться руками. Мне и моей стае с этим было попроще. Как и Леди с ее мурлыкой. А вот людям — уже сложнее. Да еще и защитники стены, фанатики чертовы, свою лепту вносили.

Не понравилось им, что кто-то пытается перебраться через их «святыню». Не положено блин. Хорошо хоть лучников у них почему-то нету. Все исключительно бойцы ближнего боя, в тяжелой броне. Ничего стрелкового и близко при себе не имеют. Непонятно, кстати — почему? Но мне на их заморочки как-то пофиг.

Эти «замечательные» личности, поняв бесперспективность простых криков и требований «свалить в туман», принялись действовать. Прилетающие сверху камни стали замечательной «вишенкой на торте», практически похоронившей наши надежды быстро преодолеть завал и выбраться из этой западни.

Да и догнавшие нас твари, преследовавшие от самого мини-рынка, внесли свою лепту, еще больше замедляя наше продвижение. И ведь не боялись сволочи сорваться или оказаться под завалами. Перли по осыпи стены, словно машины по автостраде, движимые всего одним единственным желанием — догнать и сожрать.

Не будь с нами людей — проблемы бы не было. У меня «Контроль инерции», У Леди ее «Короткий телепорт», Шестиног от природы не имеет проблем с передвижением по подобным поверхностям. Как и Каа с его змеиным телом. Про стрижу вообще можно промолчать. Разве что у Мурлыки Лединой есть некоторые проблемы, но сестренка тщательно за ней присматривает и помогает, когда надо.

А вот авантюристы, альянсовцы и уставший в хлам маг — это уже другой вопрос. Звериной части нашего сводного отряда пришлось полностью взять на себя функцию прикрытия и не подпускать тварей к людям.

Хорошо хоть защитники стены в какой-то момент угомонились, переключив свое внимание на более приоритетные для них цели. И как оказалось — дальнобойное оружие у них все же было. Просто по какой-то причине они не использовали его против нас. Не удивлюсь, если у них там опять какая-нибудь заморочка есть по этому поводу. В стиле — «против людей ни-ни, а против тварей — пожалуйста».

Впрочем пофиг на них. Мешать перестали и ладно. Главное что скорость «восхождения» увеличилась и нам всем сразу же полегче стало.

Больше часа понадобилось людям, чтобы взобраться на самый верх россыпи. Учитывая исходные размеры этого циклопического сооружения, стеночка которая — не удивительно. Завал получился что надо. Даже не представляю, кто и как это все восстанавливать будет. И будет ли вообще.

Дальше было же попроще, но и посложнее одновременно. Пропасть, выполняющая роль рва была действительно пропастью. Я даже примерно не представляю ее глубину. Не везде конечно, но кое-где глубина этого провалавпечатляла. Не удивлюсь, если это снова наследие древних и снова часть системы.

В какой-то мере нам сильно повезло. В этой части «рва» глубина была относительно небольшой. И всю эту глубину благополучно засыпало, создав нам возможность перебраться на ту сторону. Чуть левее, чуть правее и разрушься тут еще штук десять таких же стен, а толку бы никакого не было бы.

Вспоминая тот ход контрабандистов, по которому я попал в город, я мысленно усмехнулся. Ребятушки явно знали — куда и как его вести. И выбрали для своей «кротовой норы» одно из неглубоких мест рва.

Впрочем с «неглубоким местом» я несколько поторопился, едва смог получше рассмотреть эти «выступы». Пропасть действительно была бездонна. И это учитывая, что тут море под боком! Но да не важно. Важно другое. Эти самые выступы, были совсем не выступами. Они больше напоминали гигантские подпорки. Круглые столбы, поставленные горизонтально и подпирающие собой «чашу» на которой расположился город.

Словно сперва вырыли невероятный по размерам котлован, а после опустили в него скальный полукруг, подвесив его на подпорках-столбах так, чтобы стенки чащи не касались стенок котлована. Небольшой отрицательный уклон только подтверждал этот вывод. Даже не представляю — для чего надо было так извращаться. А самое главное — не представляю, как вообще возможно было создать нечто подобное. Даже в моем мире повторить подобное вряд ли бы кто-то смог.

К слову, теперь понятно, почему я думал, что город стоял словно на плато. Видимо «чашу» города не опустили в котлован, а подняли из него. Вот и получился такой визуальный эффект. Надо будет при случае сбегать к той части стены, которая прилегает к морю и глянуть — что там? Интересно же, как древние состыковались с морем, что «котлован» не затопило до сих пор.

С огромным трудом и потеряв одного человека из альянсовских, мы все же перебрались на ту сторону и наконец смогли вздохнуть спокойнее. Непонятно почему, но до того с остервенением преследующие нас твари внезапно бросили преследование и словно… «потеряли нас из виду», накинувшись на защитников стены.

К ним благополучно присоединились и те глубинные монстры, появления которых я давно ждал и столь же давно опасался. Их появления на поверхности воплоти почувствовали абсолютно все. Даже обычные бойцы невольно поежились, передернув плечами.

Что интересно, благодаря их появлению я смог понять, зачем древние так извращались с котлованом и чашей города. Непонятно почему и из-за чего, но он выполнял своеобразную функцию барьера, отрезая потоки энергии идущие из города во вне или наоборот. Не полностью. Какая-то часть прорывалась, но основную массу ров «заземлял». Город словно окружала гигантская воронка, втягивающая в себя всю доступную ей энергию и «утаскивающая» ее куда-то на глубину.

— «Очередная предохранительная система?» — Невольно задумался я, случайно транслировав эту мысль вокруг себя.

— Чего? — Переспросил Эльгерде

— «Да нет, ничего» — Качнул я головой и всмотрелся в происходящее сейчас на стене. А там было все было печально. Крайне печально — «К воротам же нам сейчас идти бесполезно?»

— Ага — Скривился маг, подтверждая давно известный мне факт. Если вдруг на каком-то участке стены возникают какие-то проблемы, то все ворота города наглухо блокируют до того счастливого момента, когда возникшая проблема будет устранена. И никаких исключений.

Проще говоря, через ворота в город нам пока не попасть. И неизвестно сколько это еще продлиться. Тех гавриков, что швыряли в нас камушками уже догрызали. Думаю защитникам стены еще надолго хватит развлечений. Так что в ближайшее время нам придется покуковать где-то тут, в лесочке. Ну или найти местечко поудобнее. И кажется я знаю, где есть такое местечко. Думаю Бочонок и Шустрик обрадуются гостям.

Глава 30

Сказать, что братья были счастливы нас видеть, значит ничего не сказать. У моего знакомого еще в «той жизни» был ротвейлер. Здоровый такой собакен. Игривый, веселый, добрый, а главное, что хозяина своего любил до безумия. Не раз мне рассказывали, как собакен этот, даже будучи уже взрослым и серьезнымм псом писался от восторга каждый раз, когда его хозяин возвращался после долгого отсутствия.

Вот по степени радости, фонтаном излившейся на нас с сестренкой, ситуация была примерно такой же. До конфуза конечно дело не дошло, но было близко.

Да я и сам был рад видеть этих обормотов в добром здравии. Ну… относительно. Все же и Бочонок и Шустрик не сказать, чтоб легко отделались. Особенно наш здоровяк. Но сейчас с ними все было хорошо и это не могло не радовать.

К месту их нового обитания мы добрались всего за два с половиной дня. Могли бы и быстрее, но пришлось сильно задержаться в лесу. Эльгерде всерьез обеспокоился своим «алиби». Ну и необходимостью меня прикрыть. А виной всему стал все тот же прикол с необходимостью скидывать свои воспоминания в виде отчета.

Начальство-то по любому спросит с него за все хорошее. Инцидент вышел громким. И когда мы уходили от города он отнюдь и не думал заканчиваться. Сам маг был уверен, что авантюристы и его гильдия, с поддержкой кланов, справятся с проблемой, но времени это займет немало. Да и потом еще долго шумиха не уляжется. И в этом случае кто-то обязан будет стать козлом отпущения, на которого спустят всех собак и стребуют компенсацию за устроенный бедлам.

И вот, чтобы таким «козлом» не сделали его или меня, Эльгерде и понадобилось время, чтобы все тщательно подготовить. Время и небольшая помощь.

Маг ни о чем меня не спрашивал. Точнее — не спрашивал о том, что тащат на себе мои подчиненные. Не признать в этой ноше «мешочки» древних маг не мог. Но и спрашивать ничего не стал и догадки свои не озвучивал, несмотря на явно проскальзывающий во взглядах интерес.

Любопытство свое Эльгерде тщательно контролировал. Да и вообще старался ни о чем не спрашивать и контактировать со мной как можно меньше. Причиной тому — се та же необходимость в отчете перед начальством.

Как только мы достаточно удалились от стены и нашли более-менее свободное и безопасное место, маг тут же принялся подготавливать сложный ритуал, вычерчивая на земле схему и гоняя меня и окружающих по всяким мелким поручениям. Что конкретно он делает, знали только я, сестренка и моя стая. Для остальных подготовка мага объяснялась необходимостью «затереть след», чтобы ни одна тварь не смогла за нами проследить от города. Авантюристам и альянсовецу этого объяснения вполне хватило и в происходящее они не вмешивались.

Наше участие в ритуале объяснялось той же причиной. Якобы маг сильно выложился в недавнем бою и сам столь сложное «колдунство» не осилит. потому и включил в ритуал дополнительный «персонал» в лице меня, Леди и Ангере.

На самом же деле Эльгерде активно «форматировал» и «дефрагментировал» свою собственную память. Он ничего не удалял, просто немного перестраивал свои же собственные воспоминания так, чтобы когда придет время для отчета ни у кого не возникло никаких вопросов и все «шероховатости» его «истории» не выглядывали из-за каждого угла.

В конечном итоге воспоминания Эльгерде приняли совершенно иной вид. Якобы маг, выполняя поручение гильдии, столкнулся в лесу со следами опасного дикого зверя. Пошел по следу и выяснил, что некая тварь пробралась в город, наткнувшись на проход контрабандистов. Далее следовал период, когда маг активно прорывался на территории альянса и бывшего клана Бурде. Мотивация такого истового желания здесь была довольно серьезно переиначена. Якобы Эльгерде оценил силу животного и посчитал его реально опасным. И заботясь о безопасности города, хотел закончить начатое. Ну а то, что он любитель кошачих и монстр этот — никто иной, как еще один встреченный в лесу «тиргесто», стало лишь незначительным дополнением к этой мотивации.

Далее в его воспоминаниях в деталях остался период, где маг выбивал разрешение на проход в «зону боевых действий», подконтрольную клановым. Следом беготня отряда по территории и мои поиски. Все это также незначительно подретушировано и из памяти убраны привязки к конкретной личности. То есть для просматривающего отчет все будет выглядеть так, будто маг реально искал проникшую в город животину для ее уничтожения.

Самым сложным этапом в этом ритуале стали последние, самые яркие события. Чтобы изменить свои воспоминания, да еще так, чтобы никто даже не заподозрил, что в отчете есть «белые дыры» и «шероховатости», магу пришлось задействовать все доступные ему ресурсы. Все же — перекраивать собственную память дело крайне опасное и неблагодарное.

Эльгерде использовал для этих целей активную помощь моего подчиненного. Ангере, «собаку съел» на работе с собственным разумом и воздействии на разум окружающих. Конечно кот не был менталистом в прямом понимании этого слова. Залезать в чужую голову и что-то там менять он не умел и вряд ли когда научиться без серьезного и вдумчивого обучения такой науке. Но и имеющихся у него способностей было достаточно, чтобы стать для мага серьезным и полезным инструментом. Особенно Эльгерде порадовало то, что ангере долгое время работал «ретранслятором», «расшифровывая» и «перекодируя» чужие мысленные сигналы в понятные окружающим. Маг использовал эту фишку кота, превратив участок памяти Ангере в своеобразную «флешку», куда скидывал свои собственные «правильные» воспоминания. Ну и энергию у кота черпал на свои нужды.

Мой подчиненный, к слову, был совсем не против подобного вмешательства. То, что участок его памяти задействован магом его не напрягало. Никакого вреда коту от этого не было. А вот возможность понаблюдать, а главное поучаствовать в столь серьезном деле им воспринялось, как манна небесная. Еще бы. Тут такой мастер-менталист работает под боком, а кот мало того, что видит, как нужно правильно работать с родственной ему «Гере», так еще и сам активно вовлечен в работу. Короче котяра был счастлив.

Вторым участником ритуала стала моя сестренка. Для Эльгереде она превратилась в своеобразную «оперативную память». Как там и что, я не понял. Вроде как возможность подобного взаимодействия у них имелась из-за их связи «хозяин-фамильяр» и из-за недавних тренировок, которым подвергал маг свою любимицу. В суть я въехал крайне смутно, но общую картину уловил. Если Ангере стал для мага «внешним накопителем» для воспоминаний, то кошечка была «оперативной памятью» и позволяла магу спокойно, и не боясь за собственный рассудок, лопатить собственные воспоминания как тому вздумается.

Третьим участником данного действа стал уже я. Если использовать все ту же «компьютерную терминологию», то мне отводилась роль эдакой помеси «антивируса» и «оператора». Иными словами я выступал в роли судьи-рефери, что в любую секунду мог спародировать Станиславского и закричать — «Не верю!»

После каждой «правки» маг прогонял образы своих воспоминаний и их эмоциональную составляющую через меня. И если вдруг я замечал огрехи и неточности в выстраиваемой картине, то сразу же о них и сообщал.

Обрабатываемый магом отрезок памяти прошел через меня больше сотни раз. И только в последние пятнадцать раз я не нашел, к чему прицепиться. К тому моменту вымотались все. На мага так вообще страшно смотреть было. К концу ритуала даже не до конца оклемавшегося Шошу пришлось подтянуть, превратив его в своеобразную батарейку. Но со своей задачей мы справились.

Из памяти мага вычистили все, что хоть каким-нибудь боком тянулось ко мне или к моей стае. Доходило вплоть до того, что вырезались даже самые незначительные моменты. Как например момент, когда в бою на мини-рынке маг посмотрел в сторону переулка, по которому мы тогда и ушли. Зачем посмотрел? Почему посмотрел? Для чего и так далее. Нет, так-то понятно, что раз ушли, то посмотрел туда не зря. Но почему именно в тот момент? В момент, когда вроде как атаковал одну из тварей и отвлекаться вообще было не с руки. На мгновение раньше или позже, еще ладно. А тогда зачем?

И таких моментов было огромное множество. Бой вообще «отпечатался» в памяти Эльгерде особо ярко. Но тут и понятно. Было б странно, будь по иному. В бою вообще все воспринимается в разы острее, чем в мирной ситуации. И не пойди Эльгерде на маленькую хитрость, вся задумка была бы изначально обречена на провал.

А хитрость заключалась в том, что бой не только — яркое событие, но и «тяжелое». Иными словами у мага был вполне логичный и законный повод затереть те воспоминания гораздо сильнее, чем того требовалось. Объяснение такому действу перед начальством проще некуда. Эльгерде — менталист. И у него был тяжелый бой. Ежу понятно, что он выложился по полной. А он, еще раз — менталист. Короче говоря легкая муть в памяти вполне закономерна. И не подкопаешься.

Закончив «подлог» воспоминаний, Эльгерде «запаковал» их в готовый «архив» будущего отчета, «сохранил» на собственном «жестком диске» мозга до «востребования», после чего «извлек» из памяти Ангере реальные воспоминания, без каких либо правок и вернул их на положенное место. Всё! Теперь перед всеми, кто попытается наехать на мага из-за произошедших событий или выйти на мой след, Эльгерде будет абсолютно чист.

Конечно, если власти города — главы магов, авантюристов или владетели, закусят удила и будут землю носом рыть, то правда все равно вскроется. Вон они авантюристы. Вон он альянсовец. Плюс там, куда мы идем тоже люди живут. В общем — дыр хватает. Но… была надежда, что до таких «низов» расследование не дойдет. Все же подделка «отчета» считается практически невозможной. И не зря. Эльгерде один из немногих, кто вообще способен работать с собственной памятью и не свихнуться при этом. А уж то, что мы проделали дружною толпой — вообще считается из разряда фантастики для местных. Маг и сам не верил, что у него получится.

Плюс, в качестве перестраховки между магом и его авантюристами был заключен магический контракт, основой для которого стало одно из моих «колечек». Согласно ему они будут молчать до последнего. А если вдруг спросят, то любой из них расскажет заранее вызубренную наизусть историю, точно повторяющую события в «отчете» Эльгерде. Маг даже не поленился вложить им в разум краткую выжимку из своего же «отчета».

Единственная проблема была с альянсовцем. Он то был связан клановым контрактом со своим прямым начальством и тут уже можно было даже не пытаться повязать его клятвой, тупо не прошло бы. Почему, как, из-за чего? Да хрен его знает. Маг и сам не в курсе. Просто если есть на ком-то связь «на верность» с одним из колец, то пытаться навесить что-то связанное с «неразглашением» через другое — не вариант. Даже если и повиснет, то стоит Градо спросить напрямую, как боец сразу же все и выложит. И никакое «неразглашение» ему не помешает.

Так что, как с ним поступить, маг пока не знал и оставил эту проблему до лучших времен. Сказал — подумает. Пока нам в город все равно путь закрыт. По суше, если быть точнее. А вот по морю — вернуться можно, хоть и сложно. Есть где-то в пяти днях пути небольшое портовое поселение, откуда можно доплыть на попутном кабатажнике до порта Гирдерро. Вот маг и надеялся, что за пять дней что-нибудь придумает. Ну а я надеятся не стал и придумал гораздо быстрее. Легкий кивок, адресованный Каа и проблема исчезла.

Сразу маг произошедшее не заметил, а когда заметил было уже поздно. Конечно Эльгерде сразу понял, куда вдруг исчез альянсовец. И понял, кто это исчезновение устроил. И авантюристы поняли. Но говорить никто ничего не стал. То, что Эльгерде сотоварищи сами этого не сделали, объяснялось просто — не хотели марать руки. Не принято у них вот так вот просто «избавляться от проблемы». Не красиво это. Претит их негласному кодексу. Вот если в бою — тогда да, а так вот…

Говорить же ничего не стали, потому как — претит кодексу, не претит, а это и впрямь был самый простой и действительно единственный способ решить вопрос. И всё на этом. Сами о чем-то подобном наверняка подумывали. Все ведь понимали, что если правда вскроется и «отчет» не проканает, то вслед за магом полетят и их головы, как соучастников. Нет человека — нет проблемы.

К тому же, у авантюристов была и вторая причина помалкивать. Банальная взятка во все времена и в любой ситуации зачастую является более «твердой валютой», чем всякие там клятвы и обещания. Если разумный кровно заинтересован молчать в тряпочку, чтобы не потерять свое, то он будет молчать до последнего.

Мужики-то не идиоты. Сопоставить дважды-два и понять, что именно может находиться в принадлежащих мне «мешочках» вполне способны. Ну или просто заподозрить. Заподозрить и начать слюнкой истекать, втихую завидуя чужому успеху. А когда с этого успеха вдруг перепадет и им самим? Это уже не чужой успех. Это уже соучастие. А это совсем иной коленкор.

Да и мне было не жалко. Всевозможных кристаллов у меня было с избытком и часть из них, не особо нужную мне, но крайне ценную для простых практиков, я без малейших колебаний пожертвовал в «фонд» нашего «круглого стола» заговорщиков.

Плюс и магу выделил кристалл, максимально ему подходящий и полезный. Да и стаю не обделил. Все же мои подопечные немало постарались и заслужили вознаграждение.

Про сестренку и братьев упоминать и не стоит. С Леди вообще тяжелый случай приключился. Как истинная женщина она потребовала сама выбрать то, что ей понравится. Пришлось отдельно уходить в лес и доставать часть своих сокровищ на обозрение кошечки. Естественно одним кристаллом я не отделался. Но жалеть об этом я как-то и не собирался. Мне одному тут на все мои девять жизней хватит. А уж на одну всего, если про девять — это миф, то тем более.

Но зато меня простили за весь тот кавардак, что получился с погоней за мной и дальнейшей нервотрепкой с поисками и боем. Понятно, что я никакой вины тут за собой не ощущал и париться с заглаживанием вины не собирался, что кстати неслабо так бесило сестренку, но все же… Девушки они такие девушки. И плевать, что конкретно у этой — «усы, лапы и хвост в виде документов».

Мне эти кристаллы ничего не стоили и особо были не нужны. Мне они при всем желании никак не подошли бы. Даже в качестве простейшей «батарейки». А Леди я порадовать всегда рад. И пофиг на тавтологию сего заявления. Сестренка у меня одна и я уже давно люблю ее такой, какая есть. И многое готов ей прощать и для нее делать. Просто потому, что мне самому это по кайфу.

Собственно, на все эти события и ушло больше суток времени. Часов пятнадцать на ритуал. Примерно столько же на отдых. И еще день на то, чтобы добраться до места жительства братьев.

Первым, кого мы встретили был никто иной как Шустрик со товарищи. Мой братец за недолгое время своего тут пребывания принял на себя роль эдакого «доброго лесного духа». Лавры «лешего» на себя нацепил короче. Бочонок ему в этом кстати помог, как потом выяснилось. Только он стал не «лешим», а «домовым». Я долго потом ухахатывался, узнав, как местные окрестили братьев, но не мог не признать, что прозвища им вполне подходили. Конечно звучали они несколько иначе, на местный манер. И значение слов было несколько отличным, но смысловой перевод был именно таким.

Шустрик никогда не был особым домоседом, в отличии от Бочонка. Потому и взял на себя обязанности «лесного стража». Собрал свою собственную стаю и оккупировал окрестные леса, отваживая опасных тварей и зверье, присматривая за местными, когда те шли в лес по грибы, травки или дрова и тщательно следя, что бы никто не бедокурил на подконтрольной ему местности. Примерно ту же обязанность выполнял и Бочонок, только уже не в лесах вокруг поселения, а внутри него.

Все же деревенька, приютившая беженцев и моих братьев, была чем-то вроде небольшого торгового поста, уда сходилось несколько трактов и дорог. Соответственно люд сюда приходил разный, зачастую далеко не мирный. Охранники караванов, «дикие» авантюристы, промышляющие без надзора гильдии и сбывающие в подобных местах свои трофеи, искатели удачи или приключений на пятую точку. В общем… бедокуров хватало. И бедокурить они любили. С появлением в деревеньке Бочонка ключевым словом в этой фраза стало «любили». И сейчас любят конечно, но уже с осторожностью.

За это-то моих братьев местные и привечали. Одного за то, что на день пути во все стороны лес тсал безопасен. Ни зверья опасного, ни бандитов-разбойников. Второго за то, что всегда впишется за местных, если вдруг залетный какой бузить начнет.

— «Ну что?» — Окинув взглядом троицу моих родных оболтусов, спросил я — «Слет рыжих можно считать открытым? И не спорь сестренка, ты тоже рыжая. И пофиг, что цвет у тебя другой. Быть рыжим, это состояние души».

— «Началось» — Печально вздохнул Бочонок.

— «Ага» — Поддакнул ему Шустрик.

— «Дурик» — С легким вздохом уронила голову Леди.

А следом, как в старые добрые времена, мы покатились по полу одним веселым клубком шерсти, где с трудом можно было понять, чья там лапа выглядывает и чей хвост.

Глава 31

Деревенька, в которой обосновались мои братья была ничем не примечательным поселением. Думаю и в моем мире в средние века подобных «выселков» было пруд пруди. Пусть я тут и несколько преувеличил — про «выселки», но от истины далек не был. Типичный поселок, выросший вокруг удобно расположившегося на торговом тракте постоялого двора. Эдакий перевалочный пункт перед последним марш-броском к городу.

Вот только местные реалии и тут не забыли внести свою лепту. Вокруг-то не просто средневековье, а средневековье магическое. Да еще и взращённое на останках древней цивилизации великих магов и практиков. В общем даже в столь заурядном местечке, как эти «Виденки» — так для себя я перевел название деревни, было на что посмотреть.

К примеру — на столб. Да, да, на самый обычный каменный столб. Конус диаметром метров в десять и на столько же возвышающийся над центром «Виденок». Не знай я особенностей «Гирдерро», не сразу бы и опознал эту штуковину, а так — сложить два и два было довольно просто.

Теперь хоть понятно стало, куда уходят те самые стобы-«провода», на которых подвешена «чаща» города. Если я прав, про своеобразную магическую разновидность АЭС, которой когда-то был Гирдерро, то здесь я встретил первого прямого «потребителя» вырабатываемой АЭС энергии.

— «Хотя стоп» — Сам себя оборвал я — «Почему АЭС-то?»

— «Чего?» — Лениво подняв мордочку с лежанки, посмотрел на меня Бочонок.

Сейчас мы веселым квартетом дружно дрыхли на чердаке его домика и отдыхали от делов наших праведных. Мне впрочем как обычно не спалось. Я уже давно заметил, что чем дальше я продвигаюсь по пути практика, тем меньше мне требуется времени на сон и тем реже я испытываю обычную усталость. Да и приобретения в виде колец и последующая модернизация «нейро-сети» тоже свою лепту внесли. У меня порой возникало ощущение, что у меня не одно, а два, а то и три сознания. И пока одно бодрствует, другие спят. Стоиит первому устать, его сменяет второе, потом третье и так далее. Это было конечно не так. И слава богу, Лавры шизофреника меня не прельщают. Но что-то, как-то, где-то так и получалось. Уставал я редко, а сна требовалось по минимуму.

— «Да так ничего» — Слабым, едва ощутимым посылом ответил я — «Спи вот-то»

— Урм… — Тихо заворчал Бочонок и уронил голову обратно на лапы, мгновенно вырубаясь.

— «И ты поспи» — Наткнувшись на взгляд сестренки, отправил я ей мыслеобраз — «Потом обсудим»

Сестренка уже второй день, как мы обосновались у родственников, пытается развести меня на откровенную беседу. Недавний ритуал мага привнес в нашу жизнь довольно интересные последствия. Все же для его удачного окончания и достижения качественного результата всем его участникам пришлось знатно напрячься и изредка чуть ли не объединять наши разумы в единое целое. И в таких условиях волей-неволей, а вскроются некоторые секреты.

И если с Эльгерде все было несколько проще — маг не позволял себе отвлекаться от поставленной задачи и жестко контролировал свой разум, то вот с сестренкой и Ангере все было немного иначе.

Кот ни тогда, ни сейчас особого значения увиденному не придавал. Он банально не понял, что смог подсмотреть у меня в голове и что это может означать. И вряд ли когда поймет. Ну а если и поймет, то толку с этого все равно ему никакого не будет.

А вот Леди заинтересовалась не на шутку. Нет, она и раньше знала, что я «Нарго», «Эндереро» и прочее. Все же общение с магом знатно расширило ее кругозор и понимание мира вокруг. И теперь она прекрасно разбирается в таких тонкостях и громких титулах, как «разумный» и «перерожденный».

Но… Автомобили, высотки домов, телевидение, комфортные унитазы и прочие достижения современного научного мира, крайне сильно выбиваются из привычной кошечке картины. Слишком уж эти воспоминания, случайно подсмотренные сестренкой, чужды для этого мира.

— «Хорошо» — Прикрыв веки, немного недовольно шевельнула она хвостом.

Я же в очередной раз прокрутил в голове, что именно скажу ей, когда это «потом» настанет и отбросил этот вопрос на задворки сознания. Сейчас был вопрос поважнее. С моим-то прошлым и любопытством сестренки проблем-то точно не будет. Расскажу как есть и попрошу об услышанном помалкивать. Зная характер Леди я абсолютно уверен, что дальше ее эта информация не уйдет. Разве что Эльгерде сможет вызнать из-за их связи, но и дальше-то что? Ему трезвонить об этом и развивать тему моего иномирового происхождения точно не с руки. И даже ради себя вызнавать и любопытствовать не желательно. Ибо отчеты начальству из гильдии магов сдавать надо систематически. Проскользнет что-нибудь не то и амба. А подобные недавнему ритуалы каждый раз устраивать явно не лучшая идея. Вот и получается, что лезть он в этот вопрос не станет. Ведь если начну тонуть я, то утонет и он. Слишком уж много и часто он меня прикрывал. Давно в одной лодке сидим.

Сейчас меня больше интересовал столб, украсивший своим присутствием центр «Виденок». А точнее — те потоки энергии, что он испускал. Крайне необычные потоки, я бы сказал. Необычные своей обычностью, если можно так выразиться.

Мы еще едва войдя в деревеньку сразу же столкнулись с этой проблемой. Точнее нам попытались навязать ее местные жители. Староста, едва узнав, что их «Виденки» почтил своим присутствием маг из гильдии, кинулся Эльгерде в ноги с просьбой «спасти и уберечь» и «починить» древнее устройство.

— Подождите, уважаемый — С тяжелым вздохом оборвал его лепетания маг — Давайте по порядку и без лишних подробностей. Что произошло?

— Дык ведь я и говорю вам по порядочку — Вновь затараторил седой не высокий мужичок в серой крестьянской рубахе и таких же портках — Беда у нас. Наш «Сеноэр терро наинаро» что-то чудить начал. Дальний хутор твари с леса посещать начали, как к себе домой ходють. А раньше такого не бывало никогда. А вчера гонец от перекрестка прибежал, туда «Михраресь» наведаться сподобился. А ведь это в дне пути отсюда…

Дальнейшие пояснения старосты скатились все к тому же, что и раньше. Причитания, сетования, просьба сделать хоть что-то и починить их «охранный тотем», как я перевел для себя местное название столба.

Местные жители хоть и не чурались развивать свои возможности и некоторых из них в принципе тоже можно было бы назвать «практиками», как старосту например, но даже до самого последнего нищего города им было далеко. Деревенские если и развивались, то по крайне упрощенному варианту. В приоритете была красная энергетика и физическое усиление. Выносливость и сила, для разнообразной повседневной деятельности, ловкость для охотников и все в том же духе. Каких-то особенных «редкостей» искать у местных было бесполезно. Да оно им и не надо. Если и найдут что-то необычное, убив какую хитрую зверушку, то оттащат в город, сменяв на пару сотен обычных красных кристаллов. Они им нужнее.

Отсюда и столь «понятное» изложение произошедшего. Местные банально не могли узнать, что именно произошло с их «охранным тотемом», потому и заходили так издалека. Иными словами — объясняли симптомы «болезни», не зная ее причин.

Эльгерде тогда запросил у старосты пару дней на отдых, отбрехавшись тем, что они все очень устали и едва на ногах держаться после недавнего боя. Что за бой, он тоже рассказал. Да и произошедшее в городе скрывать не стал.

И про обрушение части подземелий упомянул и про взрыв поместья. Маг сделал вид, что не в курсе, под кем была эта деревня раньше и кому принадлежала. Просто довел до сведения старосты тот прискорбный факт, что у них больше нет «покровителя», использовав для этой цели крайне обтекаемые фразы.

Сказать, что староста был не в восторге от произошедшего — значит не сказать ничего. Конечно от него так и веяло сомнением в тот момент, но думаю если у него имелся какой-то способ связи с Арде, то скоро он убедиться, что «абонент — уже не абонент». Ну а что будет дальше — уже не наши проблемы. Местные же как-то жили, будут жить и дальше. Пойдут под руку тех же «Аграрников». Клан Пизро как раз и занимается подобными деревеньками и поселениями за пределами города.

Естественно маг и о нас. Откуда, почему тут и так далее. И естественно рассказал все только в общих чертах. И что наш отряд — всего лишь «неудачники», внезапно попавшие в центр заварушки и с трудом из нее выбравшиеся. И что сейчас нам всем нужен отдых и время на восстановление.

Ну а уже потом, после нормального отдыха, Эльгерде — да! И посмотрит «тотем» и поможет. Ну… Если сможет.

Лично я-то сильно сомневался, что Эльгерде в состоянии будет хоть что-то там исправить. Я уже частично разобрался в произошедшем и знал первопричины «болезни» «тотема».

Староста выделил нам пару домов, выгнав их жильцов погостить у родственников, и два дня мы отлеживались, просто отдыхая и ничего особо не делая. И за эти два дня я вполне себе осмотрел этот агрегат древних и вполне уяснил его назначение.

Он был чем-то похож на те штуковины — «Кристаллизы», как я смог узнать, подчерпнув это название из памяти Эльгерде. Вот только работал несколько иначе. Столб являлся конечной точкой всего процесса, берущего начало в городе.

«Кристаллизы» поглощали «Маседо», передавали его куда-то вглубь, где оно перерабатывалось АЭС, после чего получившаяся энергия «текла» по «проводам» и добиралась досюда. И до других подобных мест. Тут она свободно испускалась вовне, распространяясь на довольно обширной площади.

Не удивлюсь если древние использовали эти столбы на манер неких «розеток». Нужно подзарядить или запитать какой-то прибор? Цепляешься к полю столба и все работает. Просто и со вкусом.

В этих рассуждениях был только один изъян — название АЭС. В который уже раз об него спотыкаюсь, но придумать лучше пока ничего не смог. МАЭС? МЭС? Магическая же, а не атомная. Хотя тогда и «Э» тут лишнее. Энергия производимая древним комплексом к электричеству никаким боком…

— «Да хрен с ним» — В итоге отмахнулся я — «АЭС мне самому удобнее и понятнее. А остальное не важно»

Моя «нейро-сеть» напрямую загруженная анализом данного вопроса выдавала почти восемьдесят процентов достоверности моих выводов. Проще говоря я был почти полностью уверен, что понял принцип работы АЭС под городом.

Я не раз и не два замечал довольно необычный эффект от использования своих способностей. Да и не только своих. Чем сильнее практик, применяющий свои возможности, тем сильнее эффект. К примеру у того же Эсере, он возникал со знатной регулярностью. Особенно, когда он экспериментировал в своей лаборатории.

Тогда я этому эффекту особого значения не придал. Ну подумаешь немного «Маседо» возникло. Может оно там уже было. Разряженное какое-нибудь. А воздействие на потоки вокруг его спрессовало и оно стало видимым. Ну или еще по какой-то причине появилось. Его ж настолько мало, что и хрен с ним, что оно возникло. Не мешает и ладно. Вон в городе оно на каждом углу считай. Все этой отравой чуть ли не пропитано. Даже «чистые» зоны являются такими только потому, что «грязные» в сотни раз грязнее этих «чистых».

Сейчас же я осознал, что был не прав, списывая этот эффект в незначительные мелочи.

Чем-то это было похоже на то, как если взять несколько разных красок и смешать их в одну. Что получиться? Зачастую при смешивании множества разных цветов получается или грязно-серый или черный цвет различных оттенков. Примерно такое же происходит при использовании энергии практиком. Его воздействие на пространство заставляет энергии смешиваться и тем самым порождается «Маседо». Да… там жалкие крупицы, но оно появляется.

А теперь представим древнюю цивилизацию, где эти «крупицы» уже перестают таковыми быть. Просто потому, что у древних практически все было основано на энергиях. Этот факт доказывается множеством найденных мной устройств и видимыми мной принципами их работы.

Там были уже не «крупицы», там были целые «хлопья», а то и кляксы загрязнений. И по опыту моего мира я четко осознаю, что проблема этих загрязнений у древних однозначно стояла не на последнем месте. Вот они и придумали способ ее решения с пользой для себя.

Создали огромнейший комплекс, призванный с ней бороться. «Кристаллизы» собирали «Маседо» из города, направляли его вниз где оно перерабатывалось в абсолютно «нейтральную» разновидность энергии. «Белую», ну или скорее «прозрачную». Потом эта энергия под землей доставлялась к «столбам», раскиданным на огромной территории и испускалась наружу.

Так как природа этой «чистой» энергии была полностью нейтральна, то она легко усваивалась как растениями, так и живыми существами и очень быстро превращалась в один из «естественных» ее типов.

И более того, эта «прозрачная» энергия абсолютно противоположна «Маседо» и как я смог выяснить, она ее буквально «отпихивает» от себя. Отсюда стало понятно и то, почему в город со всех сторон так сильно стягивается «Маседо». Уверен, что столбы стоят так, что все «Маседо» с окрестностей «выталкивается» к городу. Где благополучно улавливается «Кристаллизами» и идет в переработку. Большая часть даже в город не попадает. Уверен, что львиная доля «Кристаллизов» расположена не в городе, а под ним. На самом дне чаши. Отсюда и «тяга» такая, засасывающая вниз вообще все потоки.

Ну… Или так было раньше. Сейчас все несколько печальнее. Я даже понял, откуда в подземельях столько фиолетовой гадости взялось. Просто «трубы» по прорывало, по которым «Маседо» «текло» от «Кристаллизов» к месту переработки. Вот и «залило» там все к чертям.

Отсюда и мой вывод о том, что магу не светит помочь местным с их «охранным тотемом». Еще когда староста рассказывал о том когда все началось и в какие моменты становилось хуже, я уже осознал с чем это связано.

Минус «Кристаллиз» под таверной — минус область действия «тотема» — плюс проблемы местным. Минус второй под поместьем — схема происшествий та же. А если сюда добавить и вчерашнего гонца… Что-то мне подсказывает, что кланов Градо и Эдера уже не существует. Слишком большая потеря мощи у «тотема» произошла. Сколько там чистых зон было у альянса? Три? Если не ошибаюсь. Вот на три единицы мощи «тотем» и просел.

Учитывая какие потери понес альянс от недавнего происшествия, то я не удивлен, что их уничтожили. «Портовые» не могли упустить такую возможность. Уверен, что в поместьях обоих уже вовсю хозяйничают. А их «Кристаллизы» давно поменяли владельцев. Другой вопрос — нафига «портовым» столько таких устройств. Если я правильно понимаю, то полноценно они могут работать только в тандеме с основным комплексом. Или «портовые» нашли им другое применение? Причем такое, что не жалко и город мимоходом уничтожить и всю окружающую территорию превратить в «мертвые земли»?

Я уже сейчас прекрасно вижу, что ранее относительно чистые леса понемногу начинают пропитываться «Маседо». За тысячелетия со времен древних даже самая мелкая зверушка приловчилась пользоваться своей энергией. А использование способностей влечет за собой появление «Маседо». А ближайшее «устройство», способное эти загрязнения убрать хиреет все сильнее и сильнее. Тот же «Михраресь» — типичная тварь, порожденная фиолетовой гадостью, на подобии канализационных.

Отсюда и мой вывод — не светит деревенским улучшение ситуации. И маг тут им никак не поможет. В этом ключе им больше повезло в том, что к ним на огонек заглянул не Эльгерде, а я и моя стая.

У нас с Ангере, Каа, Шестиногом и Стрижей сложились крайне непростые взаимоотношения. Да они все мне полностью доверяли. Были преданы и все такое, но… Они все же звери. Даже Ангере, хоть и «Нарго», но он все же ближе к зверям, чем к людям. По интеллекту я имею ввиду. Хотя нет. Даже не по интеллекту. А по стремлениям. Никому из моих непонятно было многое из того что я делаю. И учувствовали они в этом не горя особым энтузиазмом. И это прекрасно видел.

А еще я уже давно заметил, что для Каа и Шестинога гораздо большим лидером стал Ангере. Мне же они подчинялись скорее как «старому вожаку», в чьей силе никто не смеет сомневаться. Эта проблема мной вскрылась совершенно случайно. Как раз во время ритуала. Не только Ангере заглянул в мой разум, но и я увидел его воспоминания. Обрывки, изредка наполненные эмоциональным окрасом. Но их мне вполне хватило, чтобы сделать соответствующие выводы. Ангере-то у нас менталист. И со стаей моей взаимодействовал довольно плотно. Так что я видел не только его личные воспоминания, но и редкие образы остальных, сохранившиеся в его голове.

Потому я и считаю сейчас, что местным повезло не в том, что к ним заглянул маг. А в том, что к ним пришли мы. А еще и в том, что тут обосновались Бочнок и Шустрик. Вот между ними двумя я и раскину своих. Ангере против братьев точно не попрет и препятствовать не станет. Может даже сам пойдет под кого-то из них. Или сам станет еще одной силой, способной прикрыть местных от проблем, что тоже вероятно.

Стаи-то, что у Шустрика, что у Бочонка — так себе. Набрали они себе подчиненных из того, что тут было. А было тут… Да нифига хорошего тут не было. Одному только Шустрику повезло. К нему Гибри прибился, став правой лапой, без которой мой братец никуда. Бочонку же перепали местные болонки и котятки… И ему приходится знатно напрягаться, чтобы сделать из них хоть что-то стоящее.

У Шустрика же в стае было несколько большее разнообразие. Не считая Гибри, к нему под руку пошло еще трое. Странная длинноногая жаба с огромными глазами, чья кожа так и лоснилась ядом и слизью, Лось, что меня безмерно удивило. Ну а как же — лось же блин! Да и маг с авантюристами в стороне не остались — «Сио» же, как никак. Редкий зверь в окрестных лесах, способный любого приголубить молнией, создаваемой между рогов. Ну и последним участником отряда братца стал аналог филина, только крупнее и в разы злее своего прообраза. Как конкретно называется эта птичка не знали даже авантюристы. В стае Шустрика она выполняла роль разведчика, летая над деревней и окружающими лесами и сходу вычисляя любого непрошенного вторженца.

Усиление моих братьев, за счет моей стаи будет очень кстати как для них, так и для местных жителей. Каа и Шестиног, не говоря уж об Ангере способны знатно усилить боевую мощь «стражей» деревни. Ведь чем сильнее их «Леший» и «Домовой», тем безопаснее деревенским.

Плюс и Шоша изъявил желание остаться здесь, напрямую договорившись со старостой, что возьмет на себя обязанности эдакого наставника. Будет учить детей и всех, кто изъявит желание учиться оперированию с энергией, как учил когда-то меня. От подобного предложения староста отказываться даже не подумал, вцепившись в лемузьяна всеми руками и ногами. Еще бы! Дабы хоть немного подтянуть своих детей в вопросах «практики» местные раз в десять лет заказывали у гильдии магов специалисты. И тратили на это огромные средства. А тут — пусть и крайне экзотичный, но бесплатный наставник. И плевать, что зверь и «Нарго». После моих братьев деревенских уже ничем не удивишь. А от нападок авантюристов деревня своих зверушек легко прикроет. Да и учитывая силу моих братьев мало кто сейчас вообще способен будет их одолеть. Разве что полноценный маг от гильдии припрется, но за бесплатно он работать и гоняться за моими по лесам или бодаться с деревенскими он не станет. А платить ему никто и не подумает. Так что и Шоша и Ангере тут будут в полной безопасности.

Я же сам по поводу расставания с подчиненными и лемузьяном вообще никак не переживал. Мне от этого будет даже легче. Ибо задумал я крайне важное и сложное дело. И в нем справиться можно только в одиночку. Ограбление сокровищницы обернулось для меня крайне неожиданной стороной. С кристаллами-то понятно — я теперь богач по местным меркам.

А вот выставленный мною отдел «древностей» не столь прост и очевиден. Мне понадобился почти весь вчерашний день, чтобы разобраться, что же именно я там получил.

Во-первых — самое простое, а именно — материалы. Различные сплавы, активные элементы и прочее. У бедолаги «Амулета» чуть припадок не случился от счастья. Его внутренние резервы пополнились до огромного значения в двенадцать процентов от необходимого.

Значение вроде и смешное, но я уже сейчас смог оценить выгоду от него. По крайней мере щеголять в броне-стрингах мне больше не грозило. Вот в броне-юбочке — вполне, а стринги уже в прошлом. Мда.

Теперь я мог при желании экипироваться в эдакий вариант кожаной «попоны» с жесткими вставками из металла и он же давал довольно неплохую защиту, как от физического воздействия, так и от энергетического. А что важнее — эта броня пусть и не на много, но усиливала мои способности. Тот же «Кокон» я уже мог удерживать около часа, а при напряжении сил — около двух. Колоссальная разница между тем, что было и тем, что стало.

К сожалению, на этом все хорошие открытия и заканчивались. Больше половины того, что хранилось в отделе с древностями оказалось бесполезным хламом. Умники Бурде и Арде, включая Эсере просто не знали, что и для чего у них хранилось. Вроде как — древняя вещь, а по сути неисправный и не подлежащий ремонту хлам, который мой «Амулет» благополучно пустил в переработку. Отсюда собственно и двенадцать процентов взялось.

Из интересных предметов мне попалось всего несколько ништяков. Во-первых еще два кольца, занявшие положенное им место на задних лапах. Они благополучно объединились с остальными в одну общую систему и усилили как меня, так и друг-друга. Отсюда кстати и дополнительные полчаса к работе моего «Кокона». Суть этих новых «дополнений» и «патчей» свелась к тому, чтобы облегчить мне контроль надэнергиями и использовать свои запасы с большей эффективностью.

Вообще колец там было не два, а шесть. Просто остальные четыре я, придушив хомяка и жабу, раздал своим родственникам. Два досталось сестренке и по одному братьям. Чем именно их одарили кольца древних я не знаю, но подарку были довольны все.

Оставлять их у себя или пускать на переработку я смысла особого не видел. После четвертого кольца я отчетливо понял, что сколько их не надевай сверху на уже имеющиеся, толку не будет. Их потенциал напрямую связан со мной и обойти это ограничение невозможно. Мой максимум — эффект от четырех колец. Максиммум Леди — от двух. Да и то этот результат обоснован ее связью с Эльгерде и тем, что у мага тоже есть колечко. Братьям же досталось всего по одному и это их предел. Не потому, что они чем-то хуже. А потому как мыслят несколько иначе, чем я или Леди, попавшая под ритуал «фамильяр-хозяин» и заполучившая себе некий бонус от этого. Что там и как я не разобрался. Не хватало знаний.

Собственно именно эта нехватка знаний, а также то, что я перехватил часть воспоминаний магов, да и плюс необходимость разобраться в остальных своих богатствах, что у меня появились, да и добавить сюда…

Короче причин для подобного решения у меня было вагон и маленькая тележка. Мне необходимы знания! Не полученные урывками, а четко систематизированные, углубленные. И дать такие могла только академия магов. Да, до древних им там далеко, но мне и того, что известно местным хватит надолго.

Как пример — у меня было четыре устройства древних, в полностью рабочем состоянии. Вот только воспользоваться я ими не мог при всем желании. Не хватало умений и понимания базовых принципов взаимодействия с ними. Я даже не знал, для чего нужны три из них. И лишь с одним из них смутно разобрался. Оно мелькало в воспоминаниях, перехваченных у мага. Местные называли это устройство «омутом памяти», как я высокопарно перевел их тарабарщину. И они вполне активно пользовались этими штуками. Тот же отчет, который Эльгерде скинет начальству как раз и создавался через подобное устройство.

Что-то мне подсказывает, что и о трех неопознанных мной устройствах тот же Эльгерде сможет рассказать, спроси я его. Вот только — толку то? Научить с ними работать маг не сможет. Запрет на передачу знаний. Гильдия магов заботиться о своем статусе и не дает просто так передавать свои знания направо и налево. Вот и нет смысла спрашивать мага — как и что?

А своих мозгов — как управиться с этими ништяками у меня не хватит. Да и развивать «внешний» метод работы с энергией лучше не самостоятельно, а перенимая чужой опыт. И лучшее место для этого — академия магов.

Другой вопрос, что если я туда припрусь и скажу — «Учите меня!», это будет как минимум глупо. И потому задумка у меня несколько иная. Я решил сделать ставку на мой «Кокон» и прокинуть академию и всех магов с их запретами на передачу знаний третьим лицам. Проще говоря я собираюсь пробраться туда и стать незримым студентом.

Задумка безумная, но с моим «Коконом» можно попытаться. Содор и Зазе сперва подкинули идейку, а дальнейшие события подтвердили, что можно и попробовать. ну а там — видно будет.

Потому и расставание со стаей меня не напрягает. Они мне будут только мешать. Это дело для одиночки. Ну… почти. Думаю Леди не откажет мне в маленькой помощи, в тайне от мага конечно. Она-то в академию вхожа, являясь «фамильяром» одного из членов гильдии.

Они к слову тоже в «Виденках» задержатся. Правда ненадолго. Выждут немного, пока следы от ритуала сотрутся и только тогда отправятся в город, сделав небольшой крюк и вернувшись туда по воде. Вроде как в двух днях пути отсюда есть рыбацкая деревенька, с небольшим причалом для торговых кораблей. Вот оттуда и попадут в Гирдерро, минуя проблемы со стеной и ее стражами.

В общем встретимся мы уже в городе. Я было подумывал, как и Леди с магом, воспользоваться тем же способом, чтобы вернуться в город, но потом передумал. Я еще помню слухи, что летали по таверне, где я нашел когда-то приют. И все они говорили одно — «портовые» лютуют не по детски и проверяют всех и вся. Проскочить на корабле зайцем может оказаться чуть ли не сложнее, чем пробраться в академию магов.

В конце-концов академию уже как минимум трижды грабили, а вот слухов о том, что через порт прошла большая партия контрабанды не появлялось ни разу. Это как бы говорит само за себя.

Завидев, что первые лучи рассвета уже начинаю играть на кронах деревьев, я поднялся на лапы, широко зевнул и запрыгнул на Бочонка, с огромным удовольствием топчась по нему всеми лапами. Естественно сразу же нарвался на ответную плюху. ну а что было дальше — уже не запомнил. Повеселился в волю, можно теперь и делами заняться.

Глава 32

— «Итааак» — Мысленно вздохнув, я в очередной раз перетасовал разложенные на земле сумки с добром и задумался.

Как бы я ни хотел, а взять с собой все и сразу у меня не получится при всем моем желании. Слишком уж много добра я вытащил из сокровищницы. И львиная его доля мне, во-первых — не понадобиться в ближайшее время, а во-вторых — я его банально не утащу. Не в чем.

Можно, конечно, попросить местного ремесленника пришить один из мешков к моему доспеху и как временная мера — сойдет. Но ключевое слово тут — «временная». После недавних вливаний ресурса в мою систему «Виор», она сделала довольно качественный скачок в своих возможностях. К примеру кожаная «попона» от умельцев Ардэ, поглотилась ей и окончательно встроилась в общую систему. Она и раньше была ее частью, но только сейчас появилась возможность убирать ее в «Амулет» полностью, так же как и «оригинальные» элементы доспеха.

А если на этот доспех вдруг нашить дополнительный обвес, о такой возможности можно будет забыть. Оно-то ничего страшного, но… неудобно. Да и сам доспех мне может пригодиться только в случае неприятностей. Носить его в остальное время желанием я как-то не горю. Уже как-то привык жить «эксбиционистом от природы» и меня это устраивает.

Да и для некоторых моих способностей, как выяснилось — «Виор» только помеха. Да, во многом он наоборот помогает, как с «Коконом» например, но кое в чем и мешает. Тот же «Радар жизни» несколько «замыливается» при одетом «доспехе». С чем это связано я точно не знаю, но догадываюсь. У «доспеха» после недавнего вливания материала начала проявляться собственная «аура». Ну или энергетическая структура, если точнее. И эта структура создает свой собственный слабый «шум», который и влияет на мою способность видеть потоки энергии и их оттенки. Словно сквозь мутное стекло на мир смотришь.

Да и стезя ослика с поклажей — отличный способ получить на орехи. «Мешочки» древних вес конечно облегчают и серьезно облегчают, но полностью не убирают. Какой-то изначальный процент остается и «мешочки» получаются довольно увесистыми.

Плюс ко всему из всех сокровищ, попавших мне в лапы, польза мне будет всего лишь от пяти-десяти процентов награбленного. Все остальное — ценно, но имеет для меня статус «облигаций». Вроде и полезное приобретение, но хрен его знает когда оно мне реально понадобится.

Потому и тасовал свои сокровища, перекладывая из «мешка» в «мешок» и отбирая наиболее полезные на мой взгляд кристаллы и предметы. В итоге после всех моих манипуляций «Пространственный карман жулика» был забит под завязку.

Карман:

Дневник Эсере

Сердер — 17

Красный большой кристалл — 3

Красный средний кристалл — 7

Красный малый кристалл — 21

Зеленый большой кристалл — 4

Зеленый средний кристалл — 5

Зеленый малый кристалл — 18

Голубой большой кристалл — 5

Красный кристалл «Доспех»

Красный кристалл «Ускорение»

Красный кристалл «Бастион»

Зеленый кристалл «Щит воздуха»

Голубой кристалл «Дуновение»

Золотые монеты — 100

Неизвестное устройство древних — 3

Большую часть кристаллов, в ущерб всякой логике, я взял исключительно, как своеобразные батарейки. Можно было бы забить весь мой «Карман» всякими интересными, а главное — полезными, фишками со способностями и превратить себя со временем чуть ли не в супермена, но… Как там было в древней пословице? «Я не боюсь того, кто знает тысячу ударов, я боюсь того, кто знает один, но тренировал его тысячи раз». Так кажется?

Нечто подобное работало и тут. Смысл мне от того, что я приобрету огромное количество новых способностей, если все они будут недоразвитыми и слабыми? Я уже успел оценить насколько это важно — быть «узким» специалистом, а не слабосилком «широкого профиля». Да и способности необходимо подбирать с умом. От большого количества «модулей», навешанных на энергетику больше вреда будет, чем пользы.

Те же «Рывок» и «Отторжение», как я их обозвал, имеют прямо противоположные принципы работы и при этом очень схожий способ использования. Как итог, если их выучить одновременно, то они будут мешаться друг другу. И придется очень и очень долго тренироваться и ломать самого себя, прежде чем получится встроить их в свой арсенал и «примирить» друг с другом.

Из все кристаллов со способностями мне сейчас подходили только «Доспех», «Ускорение», «Бастион», «Щит воздуха» и «Дуновение». Первый и третий были во многом схожи между собой по принципу работы и взял я их ради дальнейшего «слияния» и переделки под себя. Если нигде не ошибся, то за счет этих двух чисто физических способностей я смогу довольно сильно улучшить свое родное «Крепкое тело».

Вторая способность прекрасно и «чисто» подходила мне. Она ни с чем имеющимся никак не конфликтовала и не требовала каких-то особых перестроек и переделок уже имеющегося. Изучи и тренируй. Большего не требовалось. С учетом моих «Контроля инерции» и «Контроля окружения» эта новинка прекрасно впишется в список моих умений. По сути — натренировавшись и полностью освоив «Ускорение» я стану вдвое быстрее, чем раньше. Чем-то эта способность напоминала ту, что была у Шустрика. Разве что у братца она развита до заоблачных вершин, куда мне вряд ли когда-либо светит забраться.

«Щит воздуха» и «Дуновение» были уже из другой оперы. Их я собирался добавить в пару к моему «Контролю воздуха». И в итоге слить все три способности во что-то одно. При этом идеально мне подходящее и имеющее «внешний» принцип работы. Объяснить эту задумку как-то конкретнее и понятнее, я до сих пор не мог даже самому себе. Я вообще сильно сомневался — брать эти кристаллы или заменить их чем-то более полезным? Но взял. Какое-то глубинное чутье подсказало, что так надо. Ну или просто слепая надежда, что все у меня получится и я действительно стану магом, а не просто «внутренним практиком», как раньше.

Изучать эту пятерку «новшеств» я пока не собирался. Эта задумка на отдаленное будущее. Мне бы сейчас сохранить уже имеющееся и большего пока не надо.

Я несколько ошибся, опять же — из-за серьезного недостатка знаний и постоянных ошибок. Почему и загорелся идеей академии и получения систематизированного образования. Мое недавнее приобретение — второй источник, красная энергия «Газе», возможность стать «внешним» «практиком». Все это оказалось не столь радужно, как воспринималось поначалу.

Я долго ждал, пока «Энергетика кожи» достаточно «вырастет» и станет полноценной частью меня самого. Радовался, что за ее счет, открою себе путь в маги. Вот только все оказалось не так уж и просто.

В какой-то момент ее развития начали проявляться недостатки «двойной системы». Стали происходить конфликты между родной «Аоре» и новоприобретенной «Гезе». Частенько возникала ситуация, когда «новичок» пытаясь встроиться в мое тело натыкался на уже «заселившего» нужное ему место «старожила». Иными словами оба моих энергетических центра начинали бороться друг с другом за «место под солнцем» ибо и тому и другому требовался доступ к какому-то моему органу или энергетическому центру. И доступ этот необходим был в обязательном порядке.

Отсюда и конфликты. Отсюда и «Маседо», внезапно бившее по системам моего организма. Я раньше списывал этот «урон» на тот факт, что долгое время бегал в «отравленной среде» и только тут, в «Виденках» смог узнать первопричину и выяснить, почему мне приходится постоянно в «фоновом режиме» чистить свой организм от поселившейся в нем «гадости». А ответ был прост. Два «жильца» в одном теле не «уживаются» и «дерутся» друг с другом. Отсюда и проблемы.

Впрочем, сейчас уже эту неприятность я уже устранил. Причем сам того не ведая. Два новых колечка, надетых на задние лапы взяли на себя роль эдаких «миротворцев» и понемногу приводили обе моих энергетики к общему балансу. Собственно именно это и было той причиной, почему я от них получил так мало бонусов с самого начала. Я просто не понял, что же именно я приобрел, надев эти кольца.

Изначально посчитал, что они всего лишь облегчили мне контроль над собственной энергией и оптимизировали ее траты на способности, но это было далеко не все. Самое важное заключалось в том, что колечки не позволяли моим «Аоре» и «Гезе» уничтожать друг друга и привели их к некому балансу.

Более того я заметил, что мое тело, как физическая его часть, так и энергетическая, начало понемногу перестраиваться, меняться, подстраиваясь под новые реалии двух типов энергии. И кольца играли в этой перестройке ключевую роль. И процесс этот не быстрый. Особенно учитывая тот факт, что перестройка шла не в ущерб уже имеющимся способностям.

Не будь у колец задачи не навредить уже имеющемуся, все бы произошло гораздо быстрее. Но тут они взяли в расчет мое подсознание. А в нем четко и ясно прописана мысль — стать сильнее! И в рамках этой установки эффективность работы колец была довольно сильно ограничена. Ведь меняя одно — меняется и другое. А если конкретнее, то при резкой перестройке я сильно потерял бы в эффективности моих способностей. А это противоречило постулату «стать сильнее». Так что «балансировка» энергий шла очень медленно. Но шла и это главное. Тем более, что без колечек я бы просто окочурился бы рано или поздно, убитый вечными конфликтами двух разных типов энергии.

Потому и отложил кристаллы со способностями, не став их учить. Подожду, пока мой «внутренний мир» достигнет «гармонии», потом и озабочусь «новшествами».

После всех манипуляций с «трофеями» у меня практически полностью освободился один из «мешков». Часть ушла в мой «карман», часть раздал своим родственникам, их ближникам и всем остальным. Проще говоря отделил часть сокровищ на «бусики и платьишка» всем, кто оказался рядом.

Освободившийся же мешок на свое усмотрение и под советы Леди, заполнил полезными для нее и Эльгерде ништяками и отдал сестренке на «сохранение». Усиление мага для меня имеет прямую пользу в будущем. Думаю не раз и не два мне придется с ним взаимодействовать и искать помощи, когда окажусь в городе и буду пытаться проникнуть в академию. Напрямую меня учить и делиться знания он не сможет, клятвами связан, а вот помочь опосредованно ему никто не запрещает. Пожалуй это единственный способ обойти данную им клятву. Очень уж сильно академия и гильдия магов вяжут своих адептов по руками и ногам, не допуская даже малейшей возможности к утечке знаний на сторону. Тут даже Леди учтена. Фамильяры магов под клятву о неразглашении подпадают автоматически. И если «фамильяр» стал источником утечки, то магу прилетит в первую очередь.

Потому, по нашей договоренности, достигнутой опять же — через сестренку, от мага я смогу получить исключительно «второстепенную» помощь в моей задумке. Снабдить ресурсами и предметами, в которых у меня возникнет необходимость. Стать посредником между мной и ремесленниками или торговцами, добыть какую-нибудь, не связанную с магическими делами информацию, укрыть от преследования, если потребуется. В общем — вариантов масса и все они сводятся к одной фразе — «обеспечить тыл». Что само по себе очень и очень ценно.

Обо всем этом пришлось договариваться исключительно через сестренку. Я вообще после ритуала с магом старался не пересекаться. Как и он со мной. Причина — все та же. Грядущий отчет и проблемы с начальством. Маг при любой нашей случайной встрече почти сразу же уходил в прострацию, подчищая свою память. Просто на всякий случай. Со стороны это выглядело это довольно странно, особенно для непосвященного человека. Местные к концу недели нашего тут пребывания вообще записали Эльгерде в список «чудаков», но значения особого не придавали. Маг же, не хухры-мухры. К тому же, после оказанной им услуге они и не такое ему готовы были простить. Я несколько ошибся, когда думал, что Эльгерде ничего не сможет сделать со «столбом». Смог и даже очень.

Да, «вернуть все как было», он не смог конечно. И никто бы не смог. Однако навесить на столб какую-то серьезную магическую структуру, что усилило изначальный эффект, он смог. Как я понял, местные маги хоть и не смогли разобраться в этом древнем устройстве и не научились как-то влиять на его работу. Но это не помешало им разработать целый комплекс воздействий, что может усиливать эффект от «тотема», используя его в качестве постоянного источника энергии для своих «чар». На некоторое время Эльгерде, с точки зрения местных — «вернул все как было». И плевать всем, что первое «было» и второе — это разные вещи. Работает и ладно! большего деревенским не требовалось.

Разговор, который я «задолжал» сестренке у нас тоже состоялся. И прошел он в разы легче, чем я рассчитывал. Я-то сильно заморачивался по поводу того, как она воспримет мое иномирное происхождение и прочее, прочее. А оказалось, что ей в общем-то пофигу. Вот реально — пофиг!

Она и заинтересовалась-то только потому, что ее испугали некоторые виденные ей картинки из моих воспоминаний. И если так подумать — понятно почему. Достаточно вспомнить тот же кинематограф. Сколько там ужасов показывают? Всякие твари, зомби, нападения пришельцев… Какого там только «дерьма» не хватает! Вот об этом и заморочилась сестренка. Вся ее обеспокоенность была исключительно в прикладном направлении. Как пример — ее знатно впечатлил образ из одного старого фильма, про инопланетную тварь. Кто ж виноват, что перед своей смертью в том мире, я умудрился посмотреть «Чужой 17 — война»?

Стоило мне объяснить, что все это не реально и тварей из фильма не существует, как Леди сразу и потеряла интерес. Я даже удивился невольно

— «И что, тебя совсем не волнует, что я не отсюда? Что я вселился в тело твоего настоящего брата, заняв его место?»

— «Дурик да?» — Тяжело вздохнула Леди — «Ты и есть мой брат».

На этом, собственно говоря, разговор и закончился. Я же в очередной раз был вынужден согласиться с сестренкой. «Дурик» он и есть «дурик». Кошечка никогда не загонялась теми вопросами, что порождало мое больное сознание. Вот с чего вдруг я озаботился подобным? Якобы я из другого мира и занял чужое тело. Тело их брата и все такое… Короче на пустом месте себя накрутил. Для них же все было проще, очевиднее и… правильнее! Я для них такой же родственник, как и они для меня. Разница лишь в том, что я признал их семьей гораздо позже. Опять же по собственной глупости. Они меня братом считали всегда и не подвергали этот момент сомнению ни смотря ни на что. И все на этом.

Другой мир? Мир высоких технологий без магии? Переселение души? Да пофиг как-то. Важно не то, что было. И не то, что осталось где-то там, за гранью этого мира. Важно то, что здесь и сейчас. А здесь и сейччас есть я, Леди, Бочонок и Шустрик. И все на этом.

К концу недели я благополучно завершил все намеченные дела. Вволю наобщался-надурачился с родственниками, разобрался с приобретениями, продумал план дальнейших действий, договорился с магом и Леди, а заодно и с братьями, что буду их навещать. Оба заверили, что могу приходить сюда в любое время и всегда найду тут кров и приют. Ну… тут и понятно.

Передал своим оболтусам бразды правления над стаей. Просто поговорил с Ангере «по душам» и мы пришли к общему знаменателю. Как оказалось — далеко не все я смог выяснить во время того ритуала. Если каа и Шестиног были не прочь от меня «отвязаться», пойдя под руку друго сильного лидера, то вот Ангере наоборот — вообще не хотел ходить под кем-то. То, что он все это время подчинялся мне — лишь необходимость. У него просто не было иного выхода. Сейчас же он хотел лишь одного — спокойствия и мирной жизни. И деревенька эта стала отличным местом, чтобы получить желаемое.

Я даже довольно быстро и легко нашел для него новый дом. Достаточно было пообщаться со старостой и отбоя не было от желающих приютить кота. По сути он сам выбрал себе новых хозяев, отсеяв их по своим, неведомым никому критериям. Впрочем — для «менталлиста» такой «отсев» явно не был проблемой.

Шоша тоже нашел себе новый дом, обосновавшись в домике охотника, стоявшем немного на отшибе от основной части поселения. И уже дня три, как приступил к своим основным обязанностям. Учил местную детвору основам работы с энергией и взаимодействию с миром. Мне его даже жалко немного стало. Лемузьян в глазах детей сильно смахивал на эдакую живую игрушку. В общем мелкотня в нем души не чаяла и так и норовила то погладить, то «бантик нацепить». Впрочем сам Шоша был вполне счастлив. Как оказалось — детей он любил и был не против подобного внимания с их стороны.

Единственный негатив, связанный с этой деревенькой, у меня возник только в одном. Траде и Сиэла. Жена и дочка бывшего трактирщика. Уж и не знаю — почему, но во всем случившемся с их отцом и мужем они заочно обвинили именно меня. Хотя если сказать точнее — то назначили одним из виноватых. И даже мой почти искренний рассказ о том, что же на самом деле произошло, не смог растопить этот «лед отчужденности», возникший между нами. Впрочем, растопить его я особо и не старался, прекрасно понимая, что назначенная мне роль «козла отпущения» этим двум замечательным женщинам просто необходима. И потому смирился с этим и пусть и было несколько муторно, но «отпустил», признав, что связь с этой семьей мной окончательно потеряна.

Оставшиеся после ревизии и перетасовки сокровища я оставил на попечении братьев. У Шустрика в лесу, недалеко от деревни было свое убежище, где и обитала его стая, пока кот гостил в «Виденках». Небольшая сухая пещерка стала отличным «форт-ноксом» для моих богатств и я без всяких опасений оставил там все три «мешочка». Тут они благополучно дождутся моего возвращения. К тому же братья и сами заинтересованы в их сохранности. Я распределил сокровища так, что в одном из мешков остались кристаллы и ценности, интересные только мне, во втором — всякий дорогостоящий хлам и кристаллы с никому не нужными способностями или заключенным в них типом энергии. А в третьем «мешке» остались кристаллы более-менее подходящие братьям и их свите. И при необходимости они могли без проблем ими пользоваться. Потому были кровно заинтересованы в сохранности «трофеев» и будут беречь их словно зеницу ока.

Плюс и деревеньку теперь без проблем смогут «крышевать», понемногу становясь все сильнее и сильнее. А это для меня имеет огромное значение. Как чисто практичное, так и эмоциональное. Всегда важно знать, что у тебя есть куда отступить в случае проблем.

С Леди и магом мы попрощались в конце недели. Они, как и собирались, отправились к ближайшей рыболовной деревушке и по морю вернутся в город. Я же задержался в «Виденках» еще на пару дней, потратив их на тренировки и медитации. Кольца хоть и помогали выстроить «баланс», но дополнительная осознанная помощь им отнюдь не помешала, знатно ускорив процесс. В принципе, к концу этих медитаций и тренировок самый сложный момент был пройден. Дальнейшее выстраивание «баланса» пойдет само по себе и больше не потребует прямого вмешательства. Потому и задерживаться тут не имело смысла. Да и в академии через месяц будет новый набор студентов. А это отличное время, чтобы попытаться найти способы туда проникнуть. Куча суеты, куча новых лиц, не знающих правила и сующих свои носы куда не просят. Под такой «шумок» можно и попробовать добавить к этим «носам» один пушистый рыжий хвост. Ну а там уже видно будет.

Еще раз «осмотрев себя со всех сторон» и убедившись, что ничего не забыл, я махнул братьям и потопал в сторону города, понемногу углубляясь под сень лесных деревьев. Жди меня Гирдерро, очень скоро я вернусь.

Эпилог

— Что-нибудь выяснили? — С тяжелым вздохом потребовал отчета глава гильдии магов у своих подчиненных.

— В общих чертах — Пожал плечами один из присутствующих на совете мастеров

— В общих чертах? — Яростно зашипел глава — В общих чертах, говоришь? У нас треть города в руинах лежит. Четверо мастеров, семь учителей и половина рядовых членов гильдии погибло, а ты мне тут в общих чертах?!

— Прошу простить — Тут же склонил голову попавший под раздачу маг — Но после произошедшего утверждать что-то конкретное сложно. Нашествие тварей уничтожило почти все следы и восстановить всю картину произошедшего уже невозможно.

— Хоть какая-то конкретика есть? — С очередным тяжелым вздохом спросил успокоившийся глава. Ярость его никуда не делась, но он прекрасно понимал, что рычать и орать на подчиненных можно до посинения, а толку с того все равно не будет никакого.

— Немного — С таким же вздохом ответил мастер, чья должность в гильдии примерно переводилась как «начальник службы безопасности и разведки» — Тот всплеск, что засекли наши контуры с высокой долей вероятности был результатом взрыва древнего портального амулета. Исходя из вычисленных нами координат можно с уверенностью говорить, что клан Арде пытался втихую вскрыть сокровищницу Бурде, в обход альянса Градо и Эдера, занимавшегося тем же самым. Но что-то у них пошло не так. По какой-то причине амулет прокола стал нестабилен и это породило мощнейшее пространственное возмущение и ставшее причиной взрыва.

— Дальше — Отмахнулся глава, уже знавший эту часть.

— Дальше произошел прорыв тварей с технического уровня, оперативно локализовать который у нас не было никакой возможности. Взрыв смешал нам все настройки и на установленные ранее координаты для прокола перекинуть группу было просто невозможно. Точки выхода просто стерло.

— Точки восстановили? — Тут же уточнил один из присутствующих.

— Пока нет — Мотнул головой еще один из мастеров и тут же уточнил — В ближайшее время это невозможно. Если попытаемся, можем заполучить очередной взрыв. Надо ждать, пока магическая буря после недавних боев немного уляжется, тогда можно будет и попробовать.

— Плохо — Покачал головой спросивший — Как бы твари снова не полезли.

— Не полезут — Отмахнулся глава гильдии — Мы раскинули на территории огромное количество осколков и тщательно прошлись составом.

— Шарре! — Выругался, до того молчавший мастер — Это вы моими осколками там все засыпали?

— Ну а чьими? — Невесело хмыкнул глава — Других у нас не было.

— Ага — Скривился мастер — И где мне теперь найти еще один сломанный «Кристаллиз»? И что теперь с проектом «Горнар» делать?

— Забудь за него — отмахнулся глава — Понимаю, неприятно, но нам сейчас не до него. И вряд ли мы вернемся к этому вопросу в ближайшие лет сто. Если вообще теперь вернемся.

— ….! — Зло и со вкусом выругался маг, после чего поднялся и обвел всех мрачным взглядом — Тогда не вижу смысла в моем присутствии на совете.

Резко крутанувшись на носках, маг запахнул плащ своего неброского одеяния и пошел на выход из зала. Останавливать его никто не стал. Да и смысла в этом не было. Потраченные на обработку территории осколки «Кристаллиза» ставили крест на проекте мага. Как всегда — идея обезопасить город и привнести в быт его жителей немного здоровья и безопасности столкнулась с реальностью и не пережила этой встречи.

— Когда планируете восстановить технический уровень и запечатать дыры? — Помолчав с минуту, глава вернул всех к обсуждению.

— Примерно через месяц — Пожал плечами начальник СБ гильдии — Все зависит от стражей. Как только они заделают стену, так и мы приступим.

— Понятно. Дальше.

— А вот дальше пока ничего непонятно. Расследование случившегося зашло в тупик и у нас осталась только одна ниточка, ведущая к этим событиям.

— …? — Вопросительно поднял бровь глава.

— Один из членов нашей гильдии, некий Эльгерде тем меро, маг менталлист высшей категории. Насколько нам известно, он был в центре событий и выжил. Его метка фиксируется где-то за пределами города. Если я правильно понимаю, он либо ранен и восстанавливается, либо ждет, когда возвращение в город будет для него не так опасно. Оба варианта имеют место быть — Сразу же уточнил СБшник, заметив невысказанный вопрос — Судя по его личному делу, боевик из него так себе. Вообще удивительно, что он выжил в том аду. Так что и я на его месте не торопился бы сейчас в город, даже не будь я ранен. Потому тут только ждать.

— Послать группу на встречу? — Высказал мысль один из присутствующих

— А смысл? — Пожал плечами начальник службы безопасности — Рано или поздно он вернется. Там все и узнаем. А людей, чтобы отправить их за стену у нас сейчас нет. Все заняты.

— Ясно. Продолжай — Махнув рукой, потребовал глава.

— Теперь по кланам и владетелям — Зашуршал бумагами мастер — Фаоро, как и ожидалось, угробил обоих неудачников. Альянса больше нет. По факту вся западная часть города теперь мертвые пустоши. «Кристаллизы» естественно тоже изъяты.

— Выяснили для чего они им? — Уточнил глава.

— Нет — Скривился Сбшник — Мы до сих пор не можем проникнуть дальше внешнего круга клана. Слишком уж хорошо нетленный защищает свои тайны. Без силовой операции к его секретам нам не прорваться.

— Снова здорово — Воскликнул один из мастеров — Мы ведь это уже обсуждали.

— Обсуждали и что? — Сразу же взвился начальник Сб — К чему это обсуждали привело? Его надо было прихлопнуть, пока была такая возможность. А теперь нетленный может в жопу нас посла…

— Довольно! — Хлопнул глава ладонью по столу — Что делать с Фаоро мы решим, как только северные кланы пришлют своих послов. Одни мы «портовых» не потянем. Так что обсуждать эту тему сейчас не вижу смысла. Будут послы, тогда и поговорим. А сейчас у нас и других вопросов очень много и их надо решать прямо сейчас.

— Прошу простить — Чуть ли не в унисон повинились спорщики.

Совет длился почти весь день и большую часть следующего. Мастера и глава гильдии не прерывались ни на сон, ни на еду. Из зала периодически поступали то указания, то требования предоставить те или иные данные или отчет. К залу же постоянно стекалась информация, чуть ли не в режиме реального времени отображающая все, что сейчас происходит в городе.

Гильдия, до того старающаяся не вмешиваться в дела города, взвалила на себя обязанности эдакого своеобразного правительства и жестко требовала от всех и каждого выполнять их требования. Не спорил с ней даже упомянутый на совете Фаоро. Впрочем и указания от магов не шли вразрез с целями «портовых», потому и выполнялись «лишь бы было» и что бы не разогревать лишний раз конфликт.

Как и гильдии, «портовым» тоже требовалось время, чтобы зализать раны. Недавние события знатно их потрепали и лишние конфликты клану нетленного сейчас были не нужны. Вот немного поже, когда подтянутся подкрепления с островной базы, уже можно будет жестко ответить хоть магам, хоть их прихлебателям из северных кланов. Ну а пока — стоит подождать. Не врем еще идти в открытый бой. Город хоть и начал умирать, но пока еще живет. И пусть поживет еще немного.

* * *

Андрей Волкидир Студент академии

Глава 1

— «Тэкс…» — Встряхнувшись и толчком энергии избавившись от большей части налипшего на меня мусора и паутины, я отложил в сторону импровизированную метлу и задумался — «Куда теперь?»

Вариантов у меня сейчас было ровно два — на урок по «Контролю энергии» или к профессору Снейпу на «Зельеварение». И пусть в меня кто-нибудь кинет тапочком, за этот безбожный плагиат имен и названий, но поименовать сего колоритного профессора и преподаваемую им наууку как-то иначе у меня просто язык не повернется. А если и повернется, то сломается. Ну а как еще то? Сенпу-дор-Наорго Лати-Саорус-Терес-Бел тель Меро тель Деро сео Гер. И никак иначе, чтоб его черти драли. Короче Снейп. Тем более, что его язвительный характер и любовь к черному хоть немного, но подходят под канонический образ из классики мировой литературы моего старого мира. Да и… сократить-то этот ужас как-то же надо?! Вот и сократил. И рад этому факту безмерно. У бедолаг студентов такой привилегии не имеется. Хотят обратиться к преподавателю — обязаны произносить его имя и титулы полностью. И не дай им бог ошибиться хоть в одном звуке!

«Зельеварение» же я обозвал так уже просто по аналогии и тоже для удобства. Хотя там скорее не «Зелья» изучали, а целый комплекс наук, если все это можно так назвать. Тут тебе и артефакторика и некий аналог рунного письма и работа с устройствами древних и обработка внутренностей различных тварей. Ну и конечно же само создание зелий и прочего добра из переработанных и подготовленных материалов. В общем намешали всего и сразу. Я поначалу даже «Трудом» обозвал этот предмет, но после того, как окрестил Сенпу-чего-то-там Снейпом, предмет у меня в голове автоматом переиначился в «Зелья».

Сильнее всего мне сейчас хотелось посетить именно «Зелья», ибо я уже побывал на двух предыдущих занятиях и мне очень хотелось оказаться там снова, чтобы дослушать материал. Ничего прямо супер нового или «вах-вах-какая-тайна» там не было. Но и то, что было заинтересовало меня достаточно сильно. Чем? Да все просто. На этих первых, стартовых я бы сказал, занятиях Снейп давал теорию, полностью объясняющую львиную долю всех моих непоняток с кристаллами. А именно с тем, как из энергии убитой жертвы образуется кристалл. Почему это происходит и что он из себя вообще представляет.

Сам-то я максимум, что смог, это понять и изучить практическую сторону вопроса. То есть — как его правильно поглотить или что за способность я получу от этого поглощения. Ну и еще пару моментов по мелочи. Местные же маги разбирались в этих вопросах значительно глубже. И своих неофитов натаскивали в них по полной программе.

Я всего за два посещенных занятия узнал столько нового, что уже сейчас мог с уверенностью сказать, что любой кристалл могу теперь поглотить с гораздо большим выхлопом по эффективности. И с гораздо меньшими последствиями для своей энергетики, в случае если поглощенный кристалл мне изначально никак не подходил.

На третьем занятии Сенпу собирался рассказать, как, используя «посредника» создать для себя «микс» из энергий и способностей. Честно говоря, я раньше и не подозревал о такой возможности. А ведь все лежало буквально на поверхности. Маги этой фишкой пользуются с незапамятных времен.

К примеру — у тебя есть два кристалла со способностями. Оба имеют под собой различный тип энергии. А заключенные в них способности еще и конфликтуют между собой. Ну нет у них «Совместимости» и все тут! А изучить все равно хочется обе. Что тогда делать? А все тут просто. Ловишь сильную «нейтральную» зверушку. В идеале кого-нибудь без врожденных или приобретенных «настроек», сиречь способностей, с обычнейшей красной энергетикой, то есть простого «физовика». Насильно втыкаешь ему два своих кристалла, через довольно простенький ритуальчик. Ждешь, пока бедолагу прекратит корежить и способности придут хоть к какому-нибудь балансу. Убиваешь «посредника» особым образом, тоже через ритуал, на подобии того, что я видел когда-то на «рынке» трущоб. Извлекаешь получившуюся «настройку» и смотришь на результат. Чаще всего получается полная хрень. Шанс заполучить желаемое никогда не превышает пятьдесят на пятьдесят. Но этот шанс все же есть. И при должном упорстве и вложенных средствах, рано или поздно маг получит желаемый «микс» из разноплановых способностей и спокойненько добавит его себе в «коллекцию», в легкую миновав самую неприятную стадию «перенастройки».

Ценность этой информации для меня изначально была практически нулевой. Не в моих условиях заморачиваться созданием всех необходимых условий, если я вдруг захочу провернуть нечто подобное и соединить какие-то способности в одну новую. Тут и ритуал и поиск жертвы-«посредника» и… Короче условий много и выполнить их все довольно сложновато.

Однако было одно такое маленькое «НО!», которое и заставляло меня рваться именно на «Зелья». Сенпу вскользь упомянул, что есть и другая возможность выполнить тоже самое действо. Гораздо более легкая, но требующая наличия крайне редких ресурсов и предметов. По его словам — в качестве посредника может выступить «Сердер», а вместо кучи заморочек с ритуалами можно воспользоваться «Кольцами древних». Якобы древние в них изначально заложили весь необходимый механизм и инструментарий.

Радужный камешек у меня был. И даже не один. «Кольца» тоже имелись. Все лапы в них закованы, словно в наручи. Так что мне оставалось только узнать — как и что нужно делать и это откроет передо мной немало интересных перспектив.

Проблема была только в том, что Сенпу, зараза такая, добавил в конце, что второму варианту обучать он никого не собирается. Якобы это и не нужно, ибо во-первых — хрен вам, а не «Сердеры» с «Кольцами древних» — «Не по Сеньке шапка, давать подобные богатства таким остолопам, как вы, любимые мной во всех позах, свалившиеся мне на больную мою голову, непонятно откуда взявшиеся ученички» — Примерно так звучала та матерная тирада из уст преподавателя, если откинуть ругательства и перевести ее дословно. Ну а во-вторых — обучать никого и не понадобиться. Ученики сами со временем поймут как это сделать, если хватит мозгов разобраться с первым вариантов создания «микса».

Урок по «Контролю энергии» мне тоже был интересен, но гораздо в меньшей степени. Ибо львиную долю из того, что там преподавали, я знал и так. Единственной причиной, почему я вообще не забросил этот предмет, была практика. А именно та ее часть, где маг-преподаватель на личном примере показывал и объяснял, как достичь того или иного результата и как добиться значительного прогресса в собственном развитии.

Когда я думал, что став «практиком» «Внутреннего пути» развития, «Внешний» стал для меня полностью закрыт, я несколько ошибался. Да и деление на «Внутренний» и «Внешний» — это больше байка для самоучек. И маги академии обязаны эту байку поддерживать всеми своими силами. Это даже в их «Клятве» прописано.

Разделение действительно существовало. У обоих вариантов развития были свои плюсы и минусы. Как и свои ограничения. Но сплошной стеной там и близко не пахло. Я и сам давно уже подозревал что-то подобное. Даже злился иногда по этому поводу. Якобы — «все кому не лень водят бедного кота за нос»! Но сейчас понимаю, в чем была причина такого «вождения». Злость хоть и не ушла полностью, но значительно спала. Да и любопытство проклюнулось с новой силой.

Как оказалось моей основной ошибкой было то, что я развивался всего в одном четком ключе — «Не навреди!» Иными словами — становился сильнее, но при этом исключительно… «натурально» что ли. Маги же уже давно преодолели этот момент и разработали огромное количество способов «навредить» себе «правильно».

К примеру — есть у тебя в руке центральный «энерго-канал», по которому твоя энергия может проходить, выплескиваясь в окружающее пространство и позволяя тебе творить «магию». И ты этот канал много лет развивал, укреплял и расширял. И вот в какой-то момент он стал настолько укреплен и расширен, что дальше этот процесс встал намертво. Некуда его больше расширять. Итак уже с руку толщиной. Что тогда делать? Как оказалось — все просто. Возьми да и отруби его к чертям собачим. В идеале вместе с рукой и куском плеча.

Звучит вроде жутковато и как-то… по идиотски что ли. Но суть тут примерно такова. Ведь если это сделать, то энергия будет теперь без всяких сдерживающих ее «стенок энерго-канала» вырываться наружу и останется лишь научиться ее контролировать. Ну а рука… А что рука? Отрастет. Не сама конечно, но товарищи-маги всегда рядом. Помогут с этой мелкой незначительной проблемкой.

Все это конечно сильно утрировано, но принцип «навреди» себе «правильно» примерно такой и есть. И мое незнание данного принципа и было той стеной, в которую я уперся. Я понимал, что уже достиг потолка. Что моя энергетика развита естественным путем настолько сильно, насколько это вообще было возможно. Единственное, что я делал, это «расширял» и «укреплял» ее. И с каждым разом результат был все слабее.

Появление у меня второго «источника» немного выправило ситуацию, но опять же — я бы и тут рано или поздно уперся бы в стену. Уперся бы, не имей я возможности учиться у местных магов. Теперь же у меня есть уникальная возможность совместить в себе сразу два пути. «Внутренний» уже практически идеально у меня развитый. И «Внешний», на основе второго источника. И не просто совместить их, а получить от обоих все их плюсы, наплевав на минусы и ограничения.

А там и до своего собственного пути недалеко. Один из профессоров, преподававших «Контроль» рассказывал о том, что древние как раз и шли сразу по двум пути. Вот только как они этого добились современные маги не знали. А вот я кажется знал и вполне успешно смог на этот путь встать. «Симбионт» и то, что с ним сделало мое первое «Кольцо», превратив его в часть меня самого — прекрасно объясняло, как именно древние умудрялись быть и «Внутренними» практиками и «Внешними» сразу.

Практики по «Контролю» в ближайшее время не намечалось. Пока что неофитам давалась лишь голая теория. И теорию эту заставляли буквально вызубрить. Потом преподаватели будут долго чихвостить учеников во все щели, заставляя их «встать на путь истинный». Иными словами будут измываться на ними также, как я когда-то измывался над самим собой и своими собственными «учениками» — Гибри, Вожаком и бывшими членами стаи. «Правильно» дышать и двигаться — это тоже наука. Основополагающее умения для дальнейшего развития.

Этот этап я уже давно прошел и справедливо полагал, что если и узнаю что-то новое, то вряд ли это будет что-то такое уж прям мега-важное или мега-полезное. Максимум пара-другая неучтенных мной нюансов вскроется. Серьезной погоды они мне точно не сделают.Именно поэтому из двух вариантов — куда пойти на занятия, я больше склонялся именно к «Зельям».

Вот только тут была маленькая такая проблемка. Чтобы на них попасть нужно знатно так постараться. И при этом не подставиться. Маги-то местные, заразы такие, довольно быстро прочухали, что у них «заяц» завелся на потоке. И пофиг им, что не «заяц» то, а благороднейший из котов. Настоящий «Тиргесто», «Нарго» и «Эндерера» собственной персоной. Никого это не интересовало. Ни одна падла любовью к прекрасному не отличилась. Едва прознали, сразу же прихлопнуть попытались. Точнее — сперва поймать, ну а потом уже прихлопнуть.

С первым пунктом господа «академики» благополучно промахнулись. Поэтому и второй прошел мимо кассы. Вот только вместо того, чтобы утереться и успокоиться, на магов прям настоящий азарт напал. Едва они осознали, что их «визитер» оказался не так прост, как академия буквально взбурлила, вспыхнув непомерной жаждой действия. Все, начиная от самых распоследних учеников, заканчивая ректором, бросились на поиски. Почти неделю академия гудела, словно разворошенный улей. На уроки и занятия лег полноценный, здоровый болт. Здания и территория академии прочесывались от подвалов до чердака. Чем только не пытались меня отыскать! Какие только безумные идеи не пробовали! Один из корпусов даже взорвали нечаянно, непонятно с какого будуна решив, что нашли свою цель.

Ну а я все это время благополучно просидел на флагштоке, наблюдая за суетой и ожидая, когда ж местные наконец хоть немного успокоятся. Не, ну а что мне еще было делать? Не идти же и сдаваться? Вот и сидел чуть ли не у всех на виду, с недовольством ожидая, когда же можно будет спуститься со своего насеста.

Остаться незамеченным мне помогли всего два условия. Первое — что «Маскирующим коконом» не было необходимости прикрываться полностью. Достаточно было растянуть его небольшой полусферой, чтобы мою тушку никто не заметил снизу обычным зрением. А от всевозможных магических способов поиска меня прикрыли сами же маги.

Уж и не знаю, как так у них получилось, но я с первых мгновений, как попал в академию, заметил этот прикол. Вся территория была накрыта мощнейшим многофункциональным куполом защиты. Всех его свойств я даже и близко не смог осознать, слишком уж там всего понамешали. Но по какой-то неведомой причине у этого купола была уязвимость. Во-первых он без проблем пропускал как внутрь, так и наружу тех, кто «зарегестрирован». Во-вторых — имел уязвимость. Тот самый флагшток на котором я и просидел потом неделю. Он выходил за пределы купола. И взобравшись на него я оказывался вне зоны поиска. Просто потому, что возмущения купола в радиусе метра-двух от его стены напрочь убивали все попытки хоть что-то тут просканировать. И при этом в «списке находящихся на территории» я продолжал числиться. Иными словами маги были свято уверены, что я внутри академии, но найти меня никак не могли.

После недели бесплодных поисков начальство волевым решением прекратило весь этот балаган и вернуло жизнь учебного заведения в привычное русло. Ну… почти. Искать меня никто не перестал, просто с активных способов этот процесс перешел на «партизанские». Ставились ловушки, в которые кстати частенько попадали непричастные студенты, а иногда и сами преподаватели. Устанавливались различные варианты сигнализаций. Маги, обладающие хорошими сенсорными способностями часто «сканировали» пространство вокруг себя. В общем — жизнь мне все это усложнило, но крест на моем обучении не поставило.

Апофеозом этой «партизанщины» стал случай с «химерологами». Так я назвал этих законченных психов для самого себя. Почему психов? Да потому, что эти кадры настолько увлеклись идеей поиска «неизвестного шпиона», что напрочь забыли об одной важной детали. Не они одни меня искали и мечтали поймать.

Я-то что? Я прекрасно «видел» все эти сигналки магов и расставленные ими ловушки благодаря своему «Энерго-зрению» и легко мог их обойти не потревожив. А вот твари, выпущенные «химерологами», такой способностью не обладали.

К чести этой группы горе-исследователей, они в принципе правильно догадались о том, что посетивший академию «заяц» — не обязательно человек. Что это может быть какой-то зверь или монстр. Короче они решили, что чтобы его поймать нужно задействовать таких же зверей способных передвигаться там, где обычному человеку это было бы недоступно. В данном случае — крыс и мышей. Пусть и сильно видоизмененных и заточенных под одну единственную цель — найти, поймать и сожрать.

И все бы было ничего, вот только, как уже упоминал, ребятушки забыли о маленькой такой детали. Не они одни такие умные! Как итог в тот день академия превратилась в очередной мини-филиал магического ада. Чуть ли не подряд сработали сразу все сигналки и все ловушки, что маги любовно развешивали по всей академии почти два месяца подряд. Три зала и две лаборатории оказались просто-напросто уничтожены. И история умалчивает — какой умник догадался повесить возле них взрывной энерго-каркас. Я вообще как только увидел эти ловушки о той части академии постарался держаться подальше. И как оказалось — не зря. Сильно подозреваю, что кто из магов таким макаром решил свести личные счеты. Сперва рванула ловушка, следом что-то в лаборатории. Потом по цепи подорвалась вторая лаба, а за ними уже рухнули залы, что были сверху.

Хорошо хоть «Химерологи» догадались выпустить своих тварей ночью. Якобы, чтоб ученики не мельтешили и не мешались. Потому и жертв не было. Но данный факт все равно никого не спас от законных пи…лей. Прилетело товарищам знатно и расхлебывали они сей уличный туалет и его содержимое еще очень и очень долго.

Все эти события привели к новому витку «противостояния». Начальство академии это все окончательно достало и среди многочисленных запретов и правил появился еще один исписанный мелким почерком лист с запретами. На мои же поиски сформировали специальную группу, которая и занималась этой задачей, параллельно со своими основными обязанностями.

Самым неприятным фактом во всем этом для меня стало то, что начальником у этой группы стал никто иной, как мой старый знакомец. Маг Содор собственной персоной. Я вообще прибалдел, когда узнал, что этот старикан каким-то неведомым чудом смог выжить. Я-то искренне считал, что все. Отбегался. В той кутерьме если кто и выжил, то только группа Эльгерде и присоединившиеся к ним. Ан нет. Старичок тоже жару дал и каким-то боком вырвался из объятий смерти. Не без потерь — хромает до сих пор и даже товарищи маги ему с этим помочь никак не могут, но жив, здоров и чертовски зол. А уж когда осознал, что ищет он не кого-то там, а именно меня, того самого «призрака», что уже одурачил его однажды и того, кто теоретически «во всем виноват», его задор превратился чуть ли не в полноценную манию преследования.

Собственно именно это и было причиной, почему добраться на урок «Зелий» мне сейчас было сложновато. Особенно учитывая тот факт, что из двух пунктов «добраться» и не «подставиться», оба я полностью провалил. Стою на столешнице в одной из лабораторий. Рядом куча какого-то оборудования, каких-то склянок, мензурок и прочего. Вокруг валяются листы, исписанные непонятными символами, диаграммами и изрисованные всевозможными рисунками. И посреди всего этого великолепия застыл и я, не в силах сдвинуться с места. Содор, гад такой, догадался уже, что я в состоянии «Видеть» и разместил одну из своих ловушек так, чтобы ее маскировал «фон» идущий от лабораторного стола.

И стоило мне на него спрыгнуть, перемещаясь из одной секции вентиляции в другую, как мои лапы тут же и приковало к столешнице. Попытки вырваться ни к чему не приводили, но я изо всех сил продолжал сопротивляться и бороться. Пусть толку не было, но это только на первый взгляд. Запас энергии, вложенный в этот энерго-каркас понемногу заканчивался и я вот-вот должен был порвать схватившие меня путы.

Печалило лишь одно. Я уже ощутил, что Содор спешит сюда на всех парах. И если он успеет раньше, чем я вырвусь, то вполне сможет подпитать свою ловушку. И на этом моим приключениям придет конец. Я даже бой ему дать не смогу. Издалека расстреляет.

Как бы я ни старался, а порвать ловушку вовремя так и не смог. Запыхавшийся маг влетел в лабораторию за миг до того, как я бы освободился. Впрочем данный факт Содору не особо-то и помог. Не дал я ему контроль над ловушкой перехватить.

Может быть лапы у меня и были скованны, но коты это такая зараза, у которой конечностей чуть больше четырех. Так что я сделал то единственное, что мне еще оставалось — обвил хвостом один из пузырьков, стоявших на столе и заряжавшихся от его «фона» и швырнул навстречу магу.

Судя по вмиг округлившимся глазам мага, сие действо я совершил явно зря. Впрочем, разбираться — почему, я не стал. Благо Содор резко передумал пытаться меня удержать на месте и рванул обратно из лаборатории. Я же мудро последовал его же примеру, на пределе сил метнувшись в сторону расположенного в углу вытяжного шкафа.

Уже заскакивая внутрь вытяжки и отталкиваясь от стенок воздуховодной трубы, я понял, что поступил абсолютно верно. Мощнейший взрыв, едва не оставивший меня без слуха и подаривший мне сильную контузию явно намекал, что академия недосчиталась еще одной лаборатории.

Ну а мне оставалось лишь добраться до одной из своих ухоронок и немного отлежаться. Попутно заодно и вспомню, как я дошел до жизни такой и что же пошло не так?

Глава 2

Вернуться обратно в город оказалось довольно просто. В разы проще, чем я себе это представлял. И виной тому был тот факт, что я стал в разы сильнее и более умел, чем раньше. Мой «Контроль инерции» и раньше позволял проворачивать подобные фишки, а с приобретенными возможностями он разом вышел на принципиально новый уровень.

Второе ядро, что хоть и криво, косо, но позволяло мне оперировать энергией вне тела, стало отличным проводником для «Контроля». Плюс «Кольца» взяли на себя огромную часть вычислительной нагрузки. Если раньше мне приходилось буквально лупить по водной глади и делать это со всей дури, чтобы совершить прыжок, то теперь такая необходимость отпала.

«Кольца» тщательно рассчитывали необходимое количество энергии и прекрасно справлялись с ее «модулированием». Ну или как это назвать? Не спец я и не технарь. Пользоваться умею и ладно. «Колечки» точно рассчитывали не только необходимое количество энергии, но и углы наклона создаваемой под лапами «ступеньки», просчитывали движение водных масс и, что немаловажно, учитывали такой чисто физический параметр, как поверхностное натяжение воды. Чем-то все это напоминало мне фокус с газетой. Никому не посоветую прыгнуть на плывущую на воде газету. Даже с небольшой высоты. Ощущения будут мягко говоря не очень приятными.

Чисто за счет этого я теперь мог «передвигаться по воде, аки посуху». Главным условием было — не останавливаться на одном месте дольше, чем на пару мгновений. Не успеешь оттолкнуться лапой и с головой нырнешь искупаться.

— «Кот на водных лыжах, блин» — В очередной раз отфыркиваясь, после неудачного «забега» я погреб обратно к берегу, попутно внося в работу «Колец» необходимые корректировки.

Вторым минусом такого перемещения стал тот факт, что создаваемая под лапами поверхность получалась до безобразия скользкой. Точнее скользила сама поверхность по воде, а не лапы по ней, но разницы от этого не было никакой. А учитывая, что «бежать» мне приходилось отнюдь не по ровной поверхности, это вносило свою нотку «веселья», серьезно осложняя всю задумку. Идиотизм, но факт — прошлые два раза я банально «споткнулся» об пенную шапку очередной волны, а в последний — об ошметок какой-то водоросли.

Именно поправки на эти мелочи мне и приходилось вручную вносить в работу «Колечек». По какой-то неведомой мне прихоти подобную мелкую «ерунду» они учитывать даже не пытались. В принципе — логично. Шанс нарваться на эту мелочевку — довольно мал, но я все же заморочился. Мало ли. «Бежать» мне довольно далеко. И морских обитателей «под ногами» будет достаточно. Лучше я предусмотрю все возможные сложности сейчас, чем буду кусать локти потом.

К тому же и спешить мне пока было некуда. Новый набор, в академию, к которому мне и нужно успеть, будет проходить только через двадцать дней. По плану у меня есть неделя на то, чтобы вернуться в город и пробраться в восточный его район. И этого времени мне хватает с головой. Там я дождусь возвращения Эльгерде и Леди, ну а уже потом будет видно — что да как там дальше. Поможет маг пробраться в академию — хорошо. Ну а нет, так я и сам с усам. Тем более, что по словам Эльгерде — день приема новых неофитов — самый удачный момент, чтобы проникнуть внутрь. Безопасность академии в эти дни ниже некуда. И с моими способностями пробраться туда будет проще простого.

Пока тренировался успел обдумать и еще один момент, заодно в который уже раз восхитившись гением древних зодчих, что возвели столь циклопическое сооружение под городом.

Я несколько ошибся, посчитав, что Гирдерро стоит на полноценной «чаше» и «столбах». Да, они там были. Но занимали отнюдь не площадь. Скорее всего две-трети. Третинка же, прилегающая к побережью, была единым монолитным куском скалы. Ну может не совсем уж и монолитным. Трубы и проходы в ней точно были. Портовые по ним, собственно, и запускали внутрь всевозможных тварей. Да и я сам когда-то по одному такому проходу выбрался из подземелий на побережье. Но факта это не меняло. У морской воды не было ни единого шанса «затопить» чашу под городом. Я даже немного расстроился, когда увидел, что все настолько просто и без выпендрежа. Думал увижу какие-нибудь «поля» или «Защитные стенки» из энергии, работающие с древейших времен и сдерживающие водные массы. Но нет.

Впрочем расстроился я не сильно. Что я в конце-то концов знаю об этой маго-АЭС? Лишь ту мелочь, которую смог понять и осознать? Я не идиот и прекрасно осознаю, что эти мои знания лишь вершинка айсберга. Может где-то внутри какие-то там «поля» вполне себе и присутствуют. Скала не скала, а за столько лет вода бы в чашу просочилась. Но нет. На первый взгляд все пристойно, чисто и сухо.

Город и сооружение под ним как вызывали море вопросов, так и вызывают. И что-то мне сильно подсказывало, что еще очень и очень не скоро у меня получится найти на них хоть какие-то вразумительные ответы. И не факт, что получится вообще.

Чем-то мне мое состояние напоминало ощущения туриста, что впервые видит пирамиды. И видит их не где-то там на картинке, видео-записи или через шлем виртуальной реальности. А видит в живую. Кем бы этот турист ни был, каким бы характером и складом ума он бы не обладал, а все равно немного охренеет и невольно задастся вопросом — «Как?! Как такое могли построить люди? Да еще и не обладая даже минимумом необходимой строительной техники?»

Что-то подобное испытывал и я. Я прекрасно понимал, что могу никогда не получить ответы. Так же я понимал, что эти ответы, что сейчас, что потом, могут мне и нафиг не сдастся. Возможно, что ни малейшей пользы мне это знание не принесет. Но… любопытство оно такое любопытство. Поэтому и будоражат все эти вопросы мою голову. И будут будоражить при каждом удобном случае. И с этим я уж точно ничего не смогу поделать. Да и не буду. Мне и так хорошо.

К тому же все более-менее важные вопросы и моменты я уже обдумал и обсосал в мозгах по двадцать раз. И думать о них мне уже было тошно.

Как пример — вопрос с академией. Точнее с предстоящим набором в нее. Еще когда Эльгерде «нашел в себе силы» и смог уделить мне пару часов «на поболтать», что-то там накрутив у себя в голове, я сильно удивился тому «КАК» он об этом наборе говорил. Слишком уж масштабно звучали все его пояснения.

Я-то искренне считал, что маги города — это своеобразная элитарная каста. Якобы есть несколько сильнейших, есть их ученики и вокруг крутится толпа недоучек. И в сумме все это тянет на сотню-другую магов. Не больше.

И в масштабах города в принципе ошибся я не сильно. А вот в общем и целом — оказался в сильном таком пролете.

Я как-то по запарке или скорее по незнанию, не учел один довольно важный момент. Город — это далеко не весь мир. И он не живет сам в себе. Да, он самый крупный, самый влиятельный и прочая, прочая. Но вокруг него есть и другие поселки, деревни и даже мелкие городки. И во всех них тоже живут люди и среди них тоже встречаются сильные практики или те, кто желает пойти по стезе мага. Гении от рождения, дети богатых и влиятельных семей, решившие «познать новые горизонты» практики и прочая, прочая, прочая. Желающих стать магом всегда хватало.

Именно поэтому ко «дню набора» в Гирдерро стекалось огромное количество народа. В основном — прибывали по морю. Реже — по земле, ибо это было в разы опаснее в местных реалиях.

Как итог только одних потенциальных неофитов скапливалось под несколько тысяч. Из них первичный отбор проходила только половина, остальные уходили несолоно хлебавши. После всех тестов и проверок оставалось не больше сотни претендентов и они благополучно «зачислялись на первый курс». Те кто не прошли второй этап и прочие частенько оседали в городе. Для таких «кадров» тут всегда была работа.

Кланы ждали «день набора» не меньше остальных. Всех, кого гильдия браковала, но кто прошел первый этап, они пытались завербовать в свои ряды как бойцов или различных специалистов, если кто-то вдруг что-то умеет или обладает редкой способностью.

В этом плане все что я знал раньше о кланах смотрелось несколько жалко. Арде, Бурде, Градо, Эдера… Жалкие неудачники! Чуть ли не отбросы жизни, в свете открывшегося мне знания. Не сказать, что я раньше прям жил в неведение. Об этом моменте с набором и вербовками я что-то слышал и даже что-то знал. Вот только масштаб увидел только сейчас, услышав вполне определенные и четкие цифры.

С определением «неудачники» я был не сильно-то и далек от истины. Все их территории — это трущобы и нищенские кварталы. Именно поэтому весь бедлам, что в них происходил мало кого волновал. Засуетились только тогда, когда рухнула стена и поперли твари. Да и то — починят стену, закупорят дырки в канализацию и на этом все.

Тем удивительнее был тот факт, что братья Арде и Бурде были довольно-таки богаты по местным меркам. Хотя и тут можно было найти объяснения. Достаточно записать этих товарищей в криминал и все сразу встанет на свои места.

С другой стороны, прежде чем делать такие выводы, о богатстве там или еще о чем-то, надо сперва посетить сокровищницу тех же «Портовых». Что-то мне подсказывает, что ништяков и плюшек там будет столько, что за десяток ходок не вынесу.

— «Лара Крофт и славянский шкаф блин, фильм двадцатый, хвостатый» — Хмыкнул я в ответ на свои же мысли по поводу очередной сокровищницы.

Если же вернуться к нашим баранам — «Портовым», Гильдиям авантюристов и магов, да и вообще всей восточной части города, то они и будут этим самым городом. Львиная доля населения сосредоточенна именно тут. Насколько я понял и как потом сам убедился, эта часть Гирдерро практически не пострадала от того жуткого удара, что стер весь северо-запад с лица земли. Да и от центра-эпицентра восток был хорошо прикрыт особенностями ландшафта. А если точнее — очередным общим элементом маго-АЭС.

Между центром города и востоком была своеобразная стена, непонятный толстый выступ высотой в три-четыре этажа. Толщина выступа вполне успешно позволяла игнорировать соседство с «эпицентром» и не особо бояться радиации-«Маседо». Выступ этот широким полукругом охватывал центральную часть, образуя собой эдакую циклопическую букву «С» направленную разрывом на запад. Не удивлюсь, что этот выступ был когда-то частью какого-то купола или чего-то подобного. На западе был в него широкий вход, сверху крыша, внутри центр управления или что-то на подобии… А потом по этой красоте — Бах! И все. Нет красоты. Купол разрушен, уцелел только монолитный кусок стены.

Вся жизнь города в итоге сосредоточилась на востоке, юге и немного на севере. Ну а запад… трущобы, что тут еще сказать.

И сейчас мне нужно как-то проникнуть именно в самые густонаселенные части города. Сперва в порт, а там уже и куда-нибудь поближе к Академии магов. И вот с этим были определенные сложности. Хрен с ним с «Хождением по воде». Сему навыку я уже почти научился и мелочи отладил. Даже медузу отыскал и долго прыгал вокруг нее, чтобы в итоге наступить и искупаться после неправильно сработавшего навыка.

Еще немного и отправлюсь в свое «кругосветное мореходное беганье». Короче побегу себе в порт. Вопрос тут несколько в другом. Как обмануть защитные системы порта? А в том, что они есть я даже не сомневался. Прекрасно помню многие трактирные разговоры, где упоминались эти моменты. Вроде как есть там какое-то устройство, позволяющий в легкую засекать все живые существа, отслеживать их перемещения и наводить на них разнообразные атакующие механизмы. Да и Эльгерде о нем упоминал, словно вскольз акцентируя внимание. На прямую сказать не мог, гильдейская тайна и он связан все теми же долбанными клятвами, но общими фразами обговорить момент ему никто не запрещал.

Я в тогда в очередной раз подивился этому идиотизму. Клятв на маге как оказалось висело видимо-невидимо, а толку по сути и нет. При желании обойти их возможно. Пусть и не во всем, без конкретики, но можно. Странно это как-то. Гильдия как-то не сильно-то и похожа на «шарашкину контору», а столько проколов с секретностью, что аж жуть. На каждом шагу проскакивают.

— «Ну да и фиг с ним» — В очередной раз оборвал я себя. Разберусь в чем тут дело, когда своими глазами увижу, что там и как в этой их «акидёрмии».

Окончательный тест-драйв я проводил уже перед самым закатом. Почти два часа я вволю бегал по волнам, практически не ощущая ни усталости ни неудобств. Разве что меня немного напрягало, что скользко очень. Но со временем это даже в кайф стало. Словно… на коньках катаюсь, у которых вместо лезвия воздушная подушка. Придумать более лучшее сравнение у меня так и не получилось.

Я даже приловчился использовать создающиеся под лапами «ступеньки» из спрессованного воздуха для того чтобы не просто отталкиваться от них, а действительно скользить. Главное условие было лишь в том, чтобы правильный наклон выдерживать, не допуская преждевременного разрушения «ступенек». Получалось не всегда и множество раз я был на грани того, чтобы ухнуть мордой в воду, но получалось.

Сейчас времени довести эту фишку до ума у меня уже не оставалось, но зарубку в памяти я себе сделал. Поразвлекаюсь как-нибудь, если будет на то время и возможность.

С каждым пройденным днем я все больше проникался удовлетворением от своих приобретений. «Кольца» очень и очень сильно облегчали мне жизнь. Незаменимый инструмент! Понимаю теперь, почему они так ценятся. Реально помогают. Причем везде и во всем. И вроде ничего такого уж прям феерически-удивительного они не делают, но вся их фишка в другом. Они берут на себя львиную долю всевозможных мелочей, позволяя в итоге сосредоточится на главном. А это ценно само по себе. Там где на какую-то задачу ты бы потратил бы несколько дней, если не недель, можно было справится буквально за считанные часы. Только лишь потому, что не надо отвлекаться на мелочевку. Прешь себе вперед, а все мелкие препоны на пути буквально растворяются, словно их и не было.

Как пример — слияние способностей «Доспех» и «Бастион», запущенное мной пару дней назад. Все, что от меня потребовалось, чтобы запустить этот процесс — это правильно и неторопливо поглотить кристаллы со способностями и на несколько часов уйти в медитативное состояние. Процентов по сорок от этих кристаллов в итоге ушли в никуда. Еще по двадцать потратились просто как энерго-ресурс для запуска слияния. Столько же пришлось в ручную выпинывать из своего тела, как вредную и не нужную часть.

А вот оставшиеся двадцать уже пошли напрямую в дело. В итоге у меня теперь вместо трех записей «Крепкое тело», «Доспех» и «Бастион» значилось «Стальная плоть». Название получившейся способности придумал я сам и подходила оно идеально.

Суть получившегося навыка заключалась в том, что каждая моя клеточка, под воздействием моей же энергии понемногу менялась. Точнее — обрастала эдакой дополнительной оболочкой. И оболочки эти сильно кооперировались друг с другом, создавая между собой что-то вроде магнитного «поля» или скорее уж магического. Эти поля не позволяли клеткам слишком далеко расходится друг от друга. В итоге любой полученный удар будет вынужден не только пробиваться через мою плоть, что и так уже не просто, но еще и преодолевать сопротивление этих «микро-полей». И тут во всей красе работал принцип множества маленьких чисел. Каждое такое поле было слабеньким, но их было много. Столько же сколько и клеток. Вот и результат.

Конечно до полного освоения обновленной способности мне еще было, как до полюса в известной позе, но процесс шел и это главное. Сейчас, под управлением колец во все «уголки-закоулки» моей тушки протягивались специальные микро-каналы. Эдакие дополнительные «маноносные» сосуды и сосудики, чьей задачей и была бы в итоге подпитка «полей». Процесс сей не быстрый и грозит затянуться надолго. Тупо протянуть канал от точки «А», до точки «Б» не получится при всем желании. Нужно учесть множество факторов и нюансов. Эту задачу я также спихнул на «Кольца», проверяя только конечный результат и не вдаваясь в подробности. Пока все шло по плану. Ну а то, что медленно, так куда ж деваться? Не я такой, жизнь такая. Числа в статистике пока были не особо великими, но главное, что они были.

Дополнительные маноносные сосуды — 1,1 %/100 %

Стальная плоть — 1,3 %/100 %

Параллельно с этим процессом мной осваивалось и «Ускорение», красуясь гордой единичкой в статусе. Тут «Кольца» мной уже никак не были задействованы, ибо способность эту я должен был освоить исключительно сам. Без костылей. Просто потому, что мне не столько нужно было ускоряться в той или иной ситуации, сколько привыкнуть к тому, что я вообще могу это делать. А то попробовал я пару раз «Ускориться» на отъ@бись… Первый раз поцеловался с ближайшим деревом, второй раз изобразил мехового колобка, споткнувшись о выступающий камень. Шустрик с меня потом два дня угорал. И с остальными родичами поделился. Запарился от подколок и подначек отмахиваться.

С «Щитом воздуха» и «Дуновением» я спешить пока не собирался. Пусть я уже и наплевал на половину своих планов и первую троицу начал осваивать раньше времени, но с этими двумя способностями торопиться уже не стану. Как и с «Контролем воздуха». Лучше сперва хоть немного разобраться в вопросе, с чем мне должна помочь академия, а уже потом можно будет и «дров наломать». Не так обидно будет, если вдруг сделаю что-то не так.

Да и процесс «объединения» двух моих типов энергии еще даже и не думал заканчиваться. Потому и не хочу я рисковать. С первой троицей-то понятно. Они встали «на старые рельсы» и проблем быть не должно. А вот с «Щитом» и «Дуновением» стоит повременить.

Дождавшись, когда ясно-солнышко коснется горизонта, я наконец выдвинулся в сторону города. По всем моим прикидкам на знакомый уютный пляжек, подпертый с двух сторон скалами, я выберусь примерно часам к девяти-десяти вечера. Там два часа передохну и можно будет двигаться в сторону порта. Как раз к полночи и доберусь. Очень надеюсь, что кромешной темноты и «Кокона», маскирующего мою энергетику хватит, чтобы проскользнуть мимо систем обнаружения.

Ну а там уже война план покажет.

Глава 3

К первой намеченной точке я добрался почти без приключений. Не зря с поисками медуз и прочих морских обитателей заморачивался. На мелководье серьезных морских гадов не водилось и это позволило мне относительно безопасно отработать ситуации, когда меня атакуют «снизу».

В очередной раз убедился, что в прошлый мой забег-заплыв мне крайне сильно повезло. И время правильное выбрал для него и расстояние было не слишком большим. Да и глубины не бездонные. В общем — на серьезных тварей не нарвался.

Сейчас же ситуация была несколько иная. Множество раз морские обитатели пытались попробовать меня на зубок. Приходилось знатно напрягаться, чтобы не прохлопать их приближение и вовремя уйти из под удара. И сделать это было довольно-таки тяжело. Заметить стремительный темный силуэт ночью под водой? Единственный способ это сделать — мое «Энерго-зрение». Да и то — с оговорками. Все же вода крайне своеобразная стихия и серьезно «глушит» любые неестественные энерго-потоки или «отголоски» живых существ. А те, что не глушит — знатно «замедляет» и «притормаживает», позволяя разглядеть их с серьезным запозданием. Зачастую — фатальным.

Спасала только максимальная концентрация внимания и задействование всех моих сенсорных способностей — «Энерго-зрения», «Ощущения живого» и «Контроля окружения». Только в этом едином миксе получалось хоть что-то почувствовать на глубине в полтора-два метра.

Самой опасной из тех, кто на меня напал, была летающая акула с двумя щупальцами на месте боковых плавников. Летающей я ее прозвал из-за ее дикой любви выпрыгивать из морской пучины и, используя свои длинные вуалевые плавники, недолго парить над поверхностью воды.

Попутно эта тварь не забывала хлестать по мне своими щупальцами, на концах которых были твердые костяные крючья, так и созданные, чтобы цеплять жертву и утаскивать ее вслед за хозяйкой. Не удивлюсь, если эта темно-синяя «красавица» таким образом умудряется охотится даже на морских птиц и прочую живность.

В самую первую нашу встречу у нее за малым не получилось меня схарчить. Это была не первая атака из глубин, которую я вполне успешно пережил и отразил. Едва я засек стремительный росчерк атакующей твари, как тут же отскочил в сторону. А в следующую же секунду, как только акула выскочила из воды, я неосознанно, на одних лишь инстинктах отмахнулся лапой с активированными «Лезвиями» и тут же ушел в новый прыжок, разрывая дистанцию.

Изначально я всего этого делать даже не собирался. Тактика противодействия уже давно была отработана и доведена чуть ли не до автоматизма. Сперва — уйти от атаки и оценить противника. И только затем, если тварь пойдет на второй заход — снова же увернуться и уже хорошенько ей наподдать, намекнув тем самым, что добыча ей попалась с немаленькими такими зубками и ей стоит поискать кого-нибудь попроще. В львиной доле случаев этого вполне хватало. Лишь дважды мне пришлось всерьез схлестнуться с самыми упертыми рыбинами. И одна из них так и осталась плавать брюхом к верху. Впрочем ненадолго.

Эта же акула стала третьим подобным противником. С завидным упорством она снова и снова «заходила на цель», стремясь схватить меня своим широким ртом с пилообразными зубами, а когда промахивалась — хлестала своими щупальцами, пытаясь нанизать меня на крючья. Уходить от подобных атак и отмахиваться в ответ было крайне сложно. Во многом потому, что ее хлысты с крючьями, как и вуалевые плавники не были хоть сколько-то живой частью тела. Хлысты управлялись мышцами у основания и действовали на манер кнута. Такой же принцип был и у плавников. Моим «Лезвиям» просто нечего было рассекать в энергетическом плане. А в физическом их сила и острота до сих пор оставляла желать лучшего. Спасали только «Стальные когти», позволяя пусть и редко, но наносить рыбине хоть какие-то повреждения.

В основном, конечно, доставалось именно плавникам. Но опять же — не критично. Я вообще заподозрил, что столь длинные плавники ей нужны для тех же целей, что и хлысты с крючьями. Промахнулась по цели? Так следом летит настоящее покрывало, что вполне успешно может сбить жертву на воду. Ну а там уже дело останется за малым.

Почти полчаса я танцевал с этой сволочью, прежде чем у меня получилось извернуться и переломить ход боя. В очередной раз, уже достаточно изучив повадки акулы, я не стал отпрыгивать в сторону. Я отпрыгнул назад, справедливо посчитав, что рыбина, привыкшая сбивать птиц, не ожидает, что ее цель способна настолько резко изменить направление своего движения.

Последний десяток атак я специально подводил моего противника к тому, что бы она атаковала меня чуть ли не лоб в лоб. И как только это случилось, я сделал то, чего она никак не могла ожидать. Отпрыгнув назад всего на каких-то жалких полметра, я внезапно для противника оказался в ее слепой зоне. Там, где она меня при всем желании никак не смогла бы достать. Прямо под брюхом пролетающей мимо твари. Ну а следом, в моем коронном исполнении, полетела давным-давно заслуженная акулой «ответочка» от мира сухопутных.

Извернувшись, я, с огромным запасом по силе, впечатал в брюхо твари не слабый такой «Импульсный удар». Да еще и когтями с «Лезвиями», накаченными энергией до предела, прошелся вдоволь.

Акуле хватило. Успокоилась она конечно далеко не сразу. Сперва даже попыталась свалить куда-подальше, но довольно быстро всплыла, чем несказанно так меня удивила. Уж что-что, а плавательный пузырь я ей точно порвал. Должна была наоборот — сразу же и утонуть.

Невольно заинтересовавшись, я «подбежал» к рыбине и начал вокруг нее кружить, тщательно «всматриваясь» и анализируя увиденное. Я еще с первых моментов схватки заметил некую неправильность. Плавники там, не плавники, вуалевые, не вуалевые, а акула по всем правилам не могла так «летать». Точнее парить или планировать, но да и фиг с ним. Не могла и все тут. Но парила и планировала, пролетая горааздо дальше и… «плавнее» что ли, чем должна бы.

Ответ крылся в ярком и мощном «свечении», что просматривалось на ее позвоночнике, где-то ближе к голове. Подобное «свечение» могло быть вызвано только одним. У твари имелся кристалл. И его можно было бы достать.

Другая проблема, что сделать это, находясь посреди моря было сложновато. Я было подумывал как-то изловчиться и отбуксировать тушу к берегу, но довольно быстро отбросил эту затею. Не понадобилось. Тварь оказалась гораздо легче воды. Словно ее плоть была сродни какой-то деревяшке или даже пенопласту, что прекрасно держаться на поверхности воды. Сомневаюсь, кстати, что подобный эффект был у акулы при жизни. Наверняка тут кристалл постарался. Ведь и «свечение» я смог заметить только тогда, когда «естественная» энергетика рыбины окончательно затухла. До этого оно едва просматривалось. Да и туша рыбины гораздо глубже была погружена в воду.

Кое-как взгромоздившись на труп акулы, я начал резкими ударами отделять голову рыбины от остального тела, чтобы добраться до кристалла. Действовать приходилось быстро, ведь эффект со «свечением» и высокой плавучестью не будет длиться вечно. Сейчас из кристалла выходит «остаточный заряд», та часть энергии, что «некрепко» в нем держится и не является его «полноценной» частью. Эта энергия свободно «течет» по энергоканалам и воздействует на тело погибшей хозяйки. Но скоро она иссякнет и останется только та ее часть, которой вполне «хватает места» в кристалле. Как только это произойдет, она перестанет наполнять тело и оно благополучно утонет.

Именно потому я орудовал лапами, словно мясник какой-то. Будь дело на привычной земле, проблем было бы в разы меньше. Достал бы нож из «Мешочка», да и вскрыл бы свой трофей. Но нет. Не получится. Мне ведь приходилось еще равновесие как-то держать. Зачастую с тела акулы я соскальзывал и приходилось прыгать по воде, прежде чем получалось снова залезть и продолжить работу.

Повезло еще, что мне никто не мешал. Акула тут явно была местным альфа-хищником. Ну или как оно там правильно называется? Одним своим появлением распугала всю живность в округе. Только к концу работы, когда я уже думал, что не успею, часть живности все же вернулась, приманенная запахом крови, перебившим запах хищницы.

Как я и подозревал — добытый средний по размеру кристалл содержал в себе способность на основе «Воздуха». Какую — так и не понял. Слишком уж… «мутно» там все. Я с таким никогда раньше не сталкивался. Цвет энергии желто-зеленый. Имеет некие общие энергетические черты по своему строению с тем же «Дуновением». Но на этом и все, что я смог понять.

Да и времени разбираться у меня особо не было. Схватил камешек, закинул его в «Мешочек» и ходу. Втопил так, что только штанишки засверкали. Ну а как иначе, если море вокруг акулы чуть не вскипело, от примчавшихся сюда морских обитателей. И многие из них, кому не досталось кусочка акулы, очень уж активно заинтересовались уже мной самим. Пришлось спасаться «бегством», попутно давая укорот самым настырным.

Вместо запланированной пары часов, отдыхал я все четыре. Слишком уж вымотали меня недавние события. Тем более, что спокойно уйти мне оттуда все-таки не дали. Едва я удалился от места схватки, как сходу нарвался на очередного опасного хищника. Хотя хищника ли — тоже большой вопрос. Я вообще не уверен, что это было какое-то цельное живое существо.

Меня чуть не схарчила бесформенная масса плавающих водорослей. Едва завидев ее на своем пути, я невольно напрягся, но не посчитал слишком уж опасной. Да и вариантов как-то ее обойти тоже не было. Широкий рукав этих водорослей тянулся откуда-то издалека, чуть ли не к самым береговым скалам.

Потому и было принято волевое решение «пробежатся» прямо по нему. Разве что внимательность и концентрацию усилив без меры.

Именно внимательность меня в итоге и спасла. Стоило мне ступить на этот водный «ковер», как все водоросли резко пришли в движение. Хотя может и не столь уж и резко. У страха глаза велики, но двигались они вполне отчетливо и сразу же попытались оплести мои лапы. Сделать этого я им не позволил, тут же совершив новый прыжок, а следом еще один и еще. Как оказалось именно это и было единственным способом избежать «захвата». Водоросли банально не успевали закрепиться на моих лапах, соскальзывая гораздо раньше. Мне пришлось буквально семенить, часто-часто «переступая» лапами и при этом ни на миг не сбавлять темпа.

Основная сложность началась ближе к середине этого «водорослевого рукава». Тут тварь или что оно там такое, была наиболее сильной и активной. Мне пришлось раз за разом выпускать «Лезвия» одновременно с созданием очередной «ступеньки» под лапой. «Лезвия» тут же «тухли», едва окунаясь в воду, но свою задачу все же выполняли, на считанные мгновения притормаживая шевеления «ковра». И этого оказалось вполне достаточно. Ну… если не учитывать, что к мелким шажочкам добавились еще и высокие подпрыгивания вверх. Даже знать не хочу, как это все смотрелось со стороны. Балет маленьких лебедей, блин, в исполнении хвостатого артиста, не иначе.

Кое-как преграду я все же миновал, но выдохся при этом будь здоров! Хорошо хоть первая точка пути была уже недалеко. Уютный закрытый пляжик стал прекрасным местом для отдыха. Разве что пришлось зачистить его от нескольких агрессивных зверушек и парочки типичных канализационных тварей, непонятно как тут оказавшихся и крайне странно себя ведущих. Впервые я видел, чтобы «монстры из глубин» не трогали «живность с поверхности». Жались в уголке возле скалы, представляя из себя крайне жалкое зрелище, и на этом и все.

Разбираться, что с ними не так я не стал. Может у них реакция такая на морскую воду, потому и стараются оказаться от нее как можно дальше. Может еще что-то. Я был настолько уставшим, что просто прикончил эту парочку и тут же повалился на прохладный песочек пляжа, мечтая только о том, чтобы хоть немного отдохнуть.

Только позже, немного переведя дыхание, я все же сходил к трупам и осмотрел их более внимательно. Типичнейшие канализационный тварюшки. Слизень с зачатками раковины и мутировавшая из неизвестно кого в неизвестно что зверушка. Ничего необычного. Плюс по всему видно, что эти товарищи тут недавно. Живы ведь. А это показатель. Пляжик-то этот во время сильного прилива затапливается полностью.

Что интересно, поведение всевозможных крабов и прочих жителей пляжа тоже удивляло. Ноль реакции, как на самих тварей, так и на горку мяса, в которую они превратились. Может не чуят? Хрен его знает, если честно. Ну да в любом случае — будет прилив, стащит их трупы в воду. А уж морская водица из любой туши все «Маседо» выветрит. Не пропадет добро. Найдется на него свой неприхотливый желудок.

После слишком уж короткого привала, я поднялся на лапы, сплюнул через плечо и «побежал» дальше. Один фиг дольше отдыхать не получилось бы. Только недавно вспоминал прилив. Полоса пляжа итак уже была на половину в воде к моему туда прибытию, а к концу третьего часа от полоски песка вообще остался жалкий пятачок. К слову как раз возле тушек канализационных тварей. Подобному соседству я не очень был рад и сам по себе. Да и смысла особого не видел в высиживании и выжидании непонятно чего. Силы, что физические, что энергетические — восстановились, ну а то, что моральная задолбанность никуда не делась, так и что с того? Кому сейчас легко.

Второй «забег» по морю обещался быть гораздо более длинным, чем первый. И я невольно подумывал о том, что надо почаще поглядывать в сторону береговых скал. Вдруг где будет еще одно местечко под привал. Хотя бы чтоб ненадолго дух перевести. Ведь если подобная недавней веселуха с морскими обитателями будет преследовать меня и дальше, к порту я доберусь на морально-волевых. Если вообще доберусь.

К сожалению, едва я обогнул выступ скалы и увидел дальнейший путь, как все мои надежды сходу же пошли прахом. Мне вообще пришлось знатный такой крюк давать, чтобы обойти несколько крайне неприятных мест. То ли осколки скал, то ли банальные рифы, то ли еще что-то, ставили однозначный крест на идее приблизиться к скалам. «Собьет с ног», завертит и на дно утащит за милую душу. Такие места однозначно только огибать десятой дорогой! И никак иначе.

Матернувшись сквозь зубы, я удвоил внимательность и попытался еще сильнее ускориться. Иногда даже, когда волны становились чуть слабее, даже позволял себе «скользить» по поверхности воды. Жаль правда, что такие моменты выпадали слишком уж редко. Как я и опасался морские обитатели отнюдь не собирались оставлять меня без своего внимания.

Впрочем был и положительный момент. Непонятно почему, но чем ближе к порту, тем все меньше и меньше мне попадалось серьезных противников. Твари мельчали, становились менее опасными и гораздо более пугливыми. По всему выходило, что портовую зону морские обитатели сильно не любят и стараются держаться от нее подальше. Даже очередная встреченная мной летающая акулаоказалась всего лишь мальком по сравнению с предыдущей. Всего один раз зашла на атаку, а как не получилось, так больше и не появлялась.

Невольно, но под конец я позволил себе немного расслабиться. И благодаря этому вполне себе узнал причину того, почему морские гады не лезут в порт. Взвившийся в небо столб воды, в том месте где я был секунду назад, дал мне прекрасные и максимально полные объяснения данного феномена. Что я там думал про системы слежения и защиты порта?

Короткая Интерстражия

— Глянь, что это там такое? — Махнул рукой в сторону берега один из стражников.

— Где? — Сразу же насторожился его напарник, пытаясь углядеть, что же он там такое заметил.

— Да там… Было… — Внезапно запнулся боец. Ведь только что буквально в пяти-шести метрах от них виднелось что-то рыжее. Он всего на мгновение отвел взгляд, окликнув товарища, но «нечто» уже пропало, словно и не было никогда.

— Так там или было? — Крутя головой и прощупывая берег глазами спросил второй страж.

— Да не уверен… — Все еще сомневаясь — привиделось ему или нет, протянул первый.

— Проверим — Не обращая внимания на сомнения и метания товарища, второй стражник покрепче перехватил копье и со всей возможной осторожностью двинулся туда, где якобы могло быть это непонятное «нечто».

Сегодняшняя ночь была для стражи порта крайне неприятной. Сперва ничего не предвещало беды, но стоило смениться караулу, как начался форменный бедлам. Сперва сработало «Око Аргора» — наследие давно ушедших времен, но исправно работающее по сей день. По его показаниям со стороны моря к «Охраняемому объекту», городу тобишь, приближалось довольно сильное и опасное существо. Следом «Око» задействовало часть своих ресурсов и прямой наводкой долбануло по обнаруженной им цели.

И в принципе ничего бы не обычного в этом бы не было, если бы следом за первым ударом не последовал второй, а потом и третий. Семнадцать раз устройство древних атаковало неизвестное существо и никак не могло с ним разделаться.

В предрассветный караул обычно вставали исключительно ветераны, лишь изредка разбавляемые новичками. Но даже для них такой переполох был впервые. Чтобы легендарное «Око Аргора» не смогло с кем-то справиться?! А по всему выходило, что именно, что не смогло. Если первые пять ударов шли подряд, то оставшиеся ударили скопом, по площадям. И это могло означать только одно. Цель не уничтожена и каким-то образом скрылась от артефакта.

Только один этот факт заставлял нервно стискивать оружие и ожидать серьезных неприятностей. Что ж там за монстр заявился на огонек? Пережить прямые удары древнего артефакта? Да на подобное не способны даже сильнейшие из магов. Разве что глава гильдии и немногие из его приближенных смогли бы уйти из под обстрела. Да и то не без потерь.

Гирдерро вполне мог гордиться своим «древним защитником». Огромный кристалл, величественно возвышающийся на главной портовой башне не давал спуску никому. Его удары, наполненные запредельной мощью, прошивали водные толщи на огромном расстоянии и в легкую доставали до самого дна, не теряя своей убойной силы. Именно этот «защитник» позволял Гирдерро считаться и быть самым богатым и мощным центром морской торговли на всем материке.

И тут, вдруг… «осечка». Хорошо хоть дело происходило ночью, а то бы такая паника началась бы в припортовых кварталах, что страшно помыслить! Но даже так, страже пришлось выделиить несколько отрядов, чтобы успокаивать повыскакивавших обывателей и не допускать ненужных беспорядков на улицах. Люди-то тоже не глухие. Слышали канонаду взрывов. Звук ударов «Ока» в легкую долетал до любого портового закоулка.

В итоге простая в принципе караульная служба вмиг превратилась в полноценную боевую тревогу. Всевозможная портовая шваль экстренно пряталась по своим норам. Контрабандисты сворачивали все свои ночные делишки и исчезали в предрассветном тумане. В подобной ситуации стража порта уже не станет закрывать глаза на их действия. И даже всего авторитета ветеранов не хватит, чтобы заткнуть рты своим же новичкам и «замять дело по тихому» как это обычно и бывает. Сейчас если вдруг какой-нибудь неудачник спалится и попадется под «горячую руку» тревоги, то дорога у него уже будет только одна — прямая, на виселицу.

Большая часть стражи, высланной в патруль побережья и прилежащей территории, состояла из пар и троек, в которых всегда присутствовал хотя бы один опытный боец. Именно поэтому, стоило новичку высказать свои сомнения и якобы что-то там увидеть, как его напарник тут же не на шутку насторожился. За время своей службы он уже не раз сталкивался со всевозможной гадостью. И удивить его мало что могло. Тех же тварей с навыком «Хамелеон» он вполне себе уже встречал.

— Где конкретно? — Пройдя несколько метров и ничего не обнаружив спросил стражник напарника — Тут?

— Наверное — Несколько нервно откликнулся новичок — На краю зрения что-то мелькнуло, а что не понял.

Вскинув руку с зажатым в ней медальоном, ветеран подал знак своим, что требуется смена и дождавшись подскочивший резерв, потащил новичка к ближайшей караулке с дежурным магом. Им обоим предстояла крайне неприятная процедура по просеиванию воспоминаний через специальную сферу-считыватель. Если маги, особенно опытные, могли без проблем пользоваться подобным устройством хоть по сто раз на дню, то вот простым практикам в этом плане не повезло. Мигрень обеспечена.

После получаса «экзекуции» обоих отпустили, напутствовав начальственным матом и угрозами сгноить на «Гнилых складах». Ветеран ворчал, новичок же упорно смотрел себе под ноги. И пусть устройство магов и не показало ничего, но он все равно был свято уверен, что действительно что-то видел. К сожалению, его уверенность мало кого интересовала.

Глава 4

— «Писец!» — Без сил падая на пол какого-то неизвестного склада, медленно протянул я, позволяя себе самую малость расслабиться. Еще раз осмотрев свой измочаленный и окровавленный бок, я тут же и добавил — «Бантика только не хватает».

Недооценил я защиту порта. Сильно недооценил. Я слышал россказни трактирных забулдыг про какое-то там «Око», которое порт прикрывает. И якобы «глазик» этот — какой-то древний артефакт ушедших времен. Но почему-то я был свято уверен, что его мощь сильно преувеличивают. И что я вполне смогу обойти его «пригляд», оставшись незамеченным.

И ведь Эльгерде меня пытался предупредить насчет «Ока». Напутствовал, чтоб я врубал свои маскировочные способности, едва только увижу впереди строения порта. Но нет же. Устал он видите ли, барин усатый, хренов! Посчитал, что расстояние еще слишком большое и лучше не тратить силы на сокрытие своей энергетики. Рано как бы. Никто и ничто на таком расстоянии меня не углядит. Вот и получил по первое число.

Уж и не знаю, чем там таким изуверским по мне долбили, но мне дико повезло, что под прямой удар я так и не попал. Смог увернуться и скрыться от «взгляда» древнего артефакта, спешно навесив сильнейший вариант своей маскировки. Едва в воду не сковырнулся, потеряв концентрацию и опору под лапами. Там бы меня и накрыло. Воде пофиг на мой «Кокон». Сожрет и развеет вмиг. А там и артефакт ударом накроет.

Бок же мне располосовало, когда система защиты попыталась достать меня, ударив по площадям. Ни один из двенадцати взрывов так меня и не задел. А вот вода, разлетевшаяся во все стороны — вполне. И сработала она на диву хорошо. Словно наждачкой по телу прошлась. Сам не знаю, как удержал и «Кокон» и «Хождение по воде», после такой оплеухи. Видимо чудом.

Дальше обстрел все-таки прекратился, но сильно легче от этого не стало. «Кокон» я позволил снять себе лишь частично, оставив только его «энергетическую» составляющую. Да и то по минимуму. Я конечно впечатлился мощью сенсорных способностей артефакта, но разумения мне вполне хватало, чтобы понимать, что достаточно и простого фонового «шума», чтобы скрыть от артефакта мое присутствие. И на полную задействовать свою маскировку смысла нет.

Легче же не стало по той причине, что под лапами у меня была все она же — вода! И она вполне успешно тянула на себя часть энергии, заставляя меня тратить на кокон в разы больше сил, чем требовалось. Почти втрое от стандартного количества. И это учитывая тот факт, что передвигался я прыжками и большую часть времени находился над водой. Лишь в момент, когда надо было опереться на очередную ступеньку мой «Кокон» немного косался воды. И этого прикосновения вполне себе хватало.

У «Хождения по воде» тоже был знатный перерасход энергии, но там на каждую «ступеньку» тратилось по минимуму и перерасход получался мизерный. А вот «Кокон» требовал в разы больше сил на поддержание и потери получались вполне существенные.

Единственное, что позволило мне все же добраться до берега, не растеряв по дороге последние крохи энергии, это то, что я смог значительно ускориться и практически летел над поверхностью воды, разогнавшись до довольно серьезных скоростей. Частенько навык «Хождения» из-за этого давал сбой и я «спотыкался» об гребень волн, но роли это уже не играло. Просто за счет набранной скорости и инерции я пролетал чуть дальше и создавал другую «ступеньку», практически не снижая набранного темпа.

Но даже так, на песчаный пляж, немного в стороне от причалов, я буквально выползал, с трудом переставляя ноги и мечтая только об одном — упасть на месте и отдохнуть. К моему огромному сожалению сделать это прямо сейчас было невозможно. Недавний фейерверк знатно переполошил портовую стражу и они буквально по сантиметру прочесывали всю территорию порта. Пришлось выжимать из себя все соки, активируя «Кокон» на полную катушку и исчезая еще и из видимого спектра.

Шатаясь, с заплетающимися лапами, я добрался до ближайшего строения, оказавшегося каким-то замшелым и явно давно заброшенным складом, проник внутрь через один из множества проломов и без сил растянулся на грязном полу. Все! Бобик сдох! Иначе и не скажешь.

Скрипя зубами и мысленно костеря всех направо и налево, я дотянулся до своего «Мешочка» и достал оттуда пару кристаллов, выделив их на роль батареек. Мне срочно требовалось привести себя в порядок. Мало ли что у местных там еще припрятано. Нужно срочно валить подальше от причалов и затеряться где-нибудь среди более-менее жилых кварталов.

Хорошо хоть артефакт этот чертов направлен исключительно на мониторинг морских просторов. Если б он видел еще и сушу, мне бы однозначно пришел конец.

Но нет. По какой-то причине «Око» направлено было исключительно на морскую гладь. Подозреваю, что сам артефакт — лишь вершина айсберга. Где-нибудь на дне вполне могут прятаться остальные его части. Типа подводных буйков-локаторов или чего-то подобного. Отсюда и такой радиус обнаружения и безумная точность ударов. Других внятных объяснений у меня просто не было.

Кроме покоцанной шкуры и попранного самомнения была и еще одна досадная потеря. Моя защита тоже пострадала. «Декоративный кожаный элемент» пришел в полную негодность. От остатков изодранной кожи «Амулет» избавился практически сразу, как только убедился, что опасность миновала. Сперва произошла короткая перестройка, ссыпалась лишняя труха и вуаля! На мне красуется броне-, медь её, юбочка! И ведь не отзовешь это уродство. Бонусов от доспеха идет немало. Тот же «Кокон» держать в разы проще.

К моему глубочайшему сожалению сам доспех тоже немного посекло. Сейчас в графе необходимых на полное восстановление материалов значилась цифра в жалкие восемь процентов, вместо старых двенадцати. Такая потеря произошла из-за того, что большая часть уже имеющихся у доспеха материалов — ни разу не защитного плана. Нет сверхплотных и сверхпрочных сплавов, нет всевозможных специфических, компенсирующих удар гелей или еще чего-то подобного. И чего именно — тайна за семью печатями. Фиг его знает, что и сколько надо этому «Амулету», чтоб его! «Молчит, как партизан». Только требует вливать в него все новые и новые ресурсы, едва завидит на горизонте хоть что-то подходящее.

Но да фиг с ней с защитой. Обидно, досадно, но ладно. Главное — жив, здоров и вполне себе готов к новым свершениям. Ну а как тут иначе-то? Я ж варварски залился «под горлышко» большим красным кристаллом! Жа еще и заполировал все это дело таким же средним! Пусть я за подобное кощунство еще огребу свою долю «счастья», но пока что энергия бьет аж через край и можно двигаться дальше.

Пробираясь по портовым улочкам я невольно ловил себя на мысли, что все происходящее мне до боли знакомо. Прям словно и не уходил никуда из западных трущоб. Тот же хлам, та же грязь. Разве что людей в разы больше и не только шныряющей вокруг стражи, но и всевозможных темных личностей, нищих и просто непонятно что делающих на улице обывателей. Приходилось тщательно выбирать маршрут своего движения, скрываясь в тенях и пережидая пока очередной патруль скроется за поворотом, давить максимум из своего «Энергетического кокона» и просто «держать ушки на макушке», избегая встреч с сильными практиками и магами, что изредка бегали по портовому району наравне с патрулями стражи.

Выбраться в более спокойные места у меня получилось лишь ближе к рассвету. И виной тому стали не патрули, не маги и не всевозможные поисковые устройства, сканирующие округу. Виной тому стала местная архитектурная особенность.

Вся портовая часть находилась на гораздо более низком уровне, нежели остальная площадь города. Словно взяли весь южный «полукруг» и на манер гигантской ступеньки опустили практически на один уровень с морской гладью. Для чего это было сделано — не знаю, но видимо какой-то смысл был. Но не для создания порта — уж точно. Порт, с его причалами, как и все постройки района, были чужды древнему сооружению. Это было видно с первого же взгляда. Их возвели уже гораздо позже и при строительстве явно не заморачивались ни эстетикой, ни хоть какой-то логикой. Только в юго-восточной половине «ступени» просматривался относительный порядок в застройке. Но тут и понятно. Там и здоровенное поместье виднелось, утопающее в зелени. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы связать причину и следствие.

Как итог, чтобы выбраться туда, куда мне и требовалось — в восточные районы Гирдерро, пришлось знатно постараться и серьезно так напрячься. Подъемов ведущих наверх было всего два — один на западе, второй на востоке. Оба рукотворные и представляющие из себя длиннющие каменные лестницы, ведущие наверх. Рядом с ними расположились канатные подъемники, видимо для грузов и товаров.

На самом же верху все это дело выводило на небольшую площадку, огороженную высокой стеной и аркой с воротами. И единственный способ выйти или войти в порт — это пройти через ворота. Естественно — они тщательно охранялись. Естественно, с магами и всевозможными устройствами, призванными вскрывать и обнаруживать таких продуманных товарищей с маскировкой, как я.

И так же естественно было то, что хрен у них у всех получилось меня обнаружить. Я еще помню, как играл в «кошки-мышки» с Содором. Проанализировав те события, я сделал выводы и кое-что в таких вопросах уже вполне себе начинаю смыслить. Местные свято уверены, что невозможно замаскировать себя сразу и в физическом и в энергетическом плане. Либо то, либо другое.

А вот я подобной «якобы» легендарной возможностью вполне обладаю. А кроме этого, не приближаясь к воротам, вполне могу определить — есть ли там древние устройства и если есть, то что примерно они там делают. Парочку сенсорных артефактов я засек практически сразу. Точнее не я, а мои «Колечки» и резко возбудившийся «Амулет», почуявший возможность пополнить свои ресурсы. Но это не важно. Главное, что даже эта парочка никак меня обнаружить не смогла бы при всем их желании. Точнее один из них меня конечно засек как-то, но тревогу поднимать даже и не подумал. Еще бы! На мне ж аж целый «Виор», не хухры-мухры.

Из короткого «диалога», произошедшего между артефактом и моим «Амулетом» понять я смог немногое. Да там и понимать-то было нечего. Пришел запрос от следилки «Портовых». «Амулет» отправил свой «отзыв» и следилка тут же заткнулась. По моему даже в интенсивности сканирования пространства притухла, но думаю это мне уже просто показалось. Хотя кто их знает эти древние хреновины! Я уже подозреваю, что некий аналог искусственного интеллекта вполне себе успешно существует чуть ли не в каждом древнем устройстве. Может не полноценный и знатно купированный, но кое-какой разум в них точно имеется. Мои «Кольца» и некоторая своенравность «Амулета» тому явное доказательство.

К слову «Виор» мне непрозрачно так намекнул, что вторая «следилка» древних — абсолютно бесполезная хрень. На этой «Ключевой точке» достаточно и той, с которой он «общался». Она в десятки раз мощнее. И что вторую можно было бы пустить в расход и разобрать на ресурсы. Там аж целых пол процента можно будет добавить к мощностям доспеха.

Невольно хмыкнув очередному закидону своего «Виор», я не стал идти у него на поводу и спокойно миновал ворота, оказавшись наконец в конечной точке своего подзатянувшегося путешествия. Впереди меня ждал благополучный восточный район, с гильдиями, мастерскими, лотками и ларьками торговцев и всевозможными другими местечками, где можно отыскать немало интересного. Но самое главное — тут меня ждала-дожидалась Академия магов. И скоро я должен буду ее навестить.

Глава 5

Знакомство с восточным районом началось с самого простого — с драки конечно же. Ну а с чего оно еще могло начаться, если так подумать? Если уж люди привыкли делить территорию на которой живут и меряться половыми органами при случае и без, то что уж говорить о животных, от которых эти самые люди и произошли? К слову в последнем я уже всерьез начинаю сомневаться. Энергия, кристаллы, способности. Короче магия, чтоб ее! Но да и фиг бы с ним! Мне вот совсем сейчас не до теорий эволюции и прочего. Будет желание подумаю, а так мне от этого вопроса сейчас ни горчо ни холодно. Других проблем хватает. Так что произошли люди от животных или их создали боги из глины, или еще какой-то субстанции похожего цвета, меня интересовало мало.

А вот то, что едва оказавшись в восточном районе, мне сходу пришлось сражаться за свою жизнь — это уже факт, который не отменишь. «Нарго» — вне закона? Серьезное и опасное зверье убивается раньше, чем окажется в городе? Ага, щазззз! Россказни для лохов, по другому не скажешь! Или как там говориться? «Законы пишут для народа, а не для тех кто их пишет»? Так кажется?

Вспоминая недавний прорыв тварей из канализации мне хочется сделать одновременно три действия. Посмеяться, поплакать и знатно хлопнуть себя по лбу. Случись подобный прорыв на территории восточных районов и местным стражам порядка и магам не пришлось бы даже попу от стула отрывать. Местные зверушки порвали бы тварей в считанные мгновения. Может я и преувеличиваю конечно, но не на много.

Благо хоть была в этом и обратная сторона медали. Зверушек, «крышующих» этот район было не так уж и много. Сколько точно — не скажу, но явно не больше трех-четырех крупных стай, возглавляемых вожаками.

На одну такую стаю я и нарвался в итоге. И «Кокон» не помог, несмотря на всю мощь его маскировки. Выследили, пусть и не сразу.

Что еще удивительнее, и что больше всего выбивало меня из колеи, это то, что вожаком этой стаи оказался пудель. Да, да, самый обыкновеннейший пудель. Понятно, что отсылку на «местный колорит» никто не отменял, но как-то по другому его обозвать у меня язык просто не поворачивался. Небольшой, ухоженный, пушистый, с добрыми всё понимающими глазами и умильной мордахой. Ну а то, что вокруг него настоящее торнадо из молний вращается, так это ж мелочи, право слово!

Едва я почуял, что на мой след встала его стая, я естественно сразу же попытался скинуть их с хвоста. И поначалу у меня это даже получалось. Вот только полностью избавиться от преследователей у меня так и не вышло. Да, они частенько теряли меня из виду, но в какой-то момент, неотвратимо вставали на него снова и довольно быстро сокращали разрыв.

Что еще обиднее, так это то, что я так и не понял — как у них это получается? «Энергетическая» маскировка моего «Кокона» работала на полную, напрочь стирая мое присутствие из окружающего пространства. Запахов я не оставлял, в чем мне помогал все тот же «Кокон». Точнее маленький механизм еще изначального «Хамелеона», который и помогал решить эту мелкую проблемку. Про обыкновенные следы на земле или «отпечатки» моей энергетики на предметах — вообще молчу. С какой стороны ни посмотри, а я должен был быть «призраком, летящим на крыльях ночи», но хрен там. Стоило на пару минут задержаться в одной точке, как стая тут же вычисляла мое местоположение и упорно стремилась меня «поприветствовать».

В итоге и сложилась ситуация, когда мне не осталось ничего иного, кроме как решить проблему кардинально. Рассвет ведь не за горами! Уже сейчас на улицах встречается все больше и больше «ранних пташек». А скоро людей станет еще больше. И избегать обнаружения станет невозможно. Я не могу вечно прятаться под полным «Коконом» при всем своем желании. Силенок не хватит. Нужно место, где можно отсидеться и передохнуть до следующей ночи. А такое место я сейчас точно не найду. Стая не даст.

— «Ну здравствуй северный олень» — С некоторой опаской, транслировал я свою мысль пуделю — «Тебя звать то как? Надо ж знать, кого мне потом благодарить за целых три кристалла, что я из тебя вытащу»

— «…» — Вместо ответа мне прилетела какая-то невнятная мешанина образов, стремлений и желаний. Обобщенно их можно было бы перевести, как — «Не рыпайся и просто умри»

— «Ага, щаз, разбег только возьму!» — Хмыкнул я и действительно начал разбегаться.

Первые, кого мне пришлось приголубить были члены стаи пуделя. Я вполне уже оценил силу своих противников и в серьез рассчитывал, что быстрее, сильнее и прочая, прочая. Ан нет! Не все так просто. У них тут «командная работа» во всей красе. Две собаки и здоровая змея с ножками без малейших колебаний нырнули в «Электро-торнадо» своего вожака. Короткий оборот в воздухе и навстречу мне летят три живых снаряда, окутанные голубоватым электрическим полем.

Разминуться с ними у меня вполне получилось, но вот мой атакующий рывок они вполне сбили. Да и по нервам неслабо так стегануло, когда от пролетающих мимо зверушек в меня прилетел довольно-таки чувствительный разряд электричества. Насколько я смог понять, эта зараза — пудель который, никакой «электрической» версией способностей не владел. Молниями не пулялся и на лавры электрического ската не претендовал. Вместо этого он использовал некую вариацию статического электричества. Он закручивал вокруг себя вихрь воздуха, этот вихрь ерошил его длинную, пушистую шерсть и создавал заряд. Дальше этот заряд перекидывался с него на клочки его же шерсти, летающие в вихре, и держался на них какое-то время. Кроме того, этот заряд также мог обосноваться на теле его подручных, пусть и во в разы меньшем объеме. Что мне только что и продемонстрировали.

Подозреваю, что сам пудель, как и его прихвостни отлично защищены от этой статики. А вот тем у кого подобной защиты не имеется, можно лишь посочувствовать.

Даже меня проняло. И это при том, что львиная доля ударивших в меня разрядов благополучно поглотилось моим «Барьером от воздействий», а все, что прошло, ослабилось «Компенсатором». К слову сам не ожидал, но очень рад, что эта моя способность открылась с еще одной стороны. Она не только не дает мне «порвать» самого себя своими же способностями, но и вражеские атаки несколько сглаживает. Статическое это электричество, не статическое, а оно тоже является разновидностью энергии и менее «магической» природы, вот «Компенсатор» и взаимодействует с ним, вполне успешно нивелируя урон. Не полностью конечно, процентов на сорок от дошедшего до тела, но все же срезает. Да еще и меня «срезанным» чуть-чуть подпитывает.

Дальнейший бой можно охарактеризовать всего одним словом — «кутерьма». И никак иначе. У нас с пудделем в первые мгновения даже патовая ситуация сложилась. Я к нему приблизиться не мог. Его «Электро-торнадо» было достаточно мощным, чтобы даже моего «Контроля инерции» не хватало, дабы дотянуться до тела противника. Плюс я и сам делать этого не хотел. Одно дело — мелкий разряд от «живых снарядов», а другое — полноценный удар «Статикой» от пуделя. Я разок краешек этого вихря зацепил — так меня так тряхнуло, что желание соваться в ближний бой сразу же отбило напрочь. Ну его.

Пудель тоже ничего сделать мне не мог. Двигаться судя по всему ему было противопоказано, иначе я не понимаю, почему он ни разу не попытался сблизиться со мной. Он просто торчал на одном месте и без остановки швырялся «заряженными» челнами своей стаи. Те же упорно пытались меня достать, но в легкую нарывались на ответные оплеухи. Да и не были подчиненные вожака так уж сильны, если подумать. Вся их задача сводилась исключительно к тому, чтобы просто меня поймать. Подозреваю, что стоит этому произойти, как пудель сразу изменит своей привычки стоять на одном месте и подойдет наконец, чтобы меня добить.

Перелом в сражении произошел в тот момент, когда меня окончательно достало скакать, словно сайгаку по узкому переулку, уворачиваясь от «живых снарядов» противника. Не могу навредить ему напрямую, значит лишу «боезапаса».

Убивать я, несмотря на мое недавнее заявление никого не собирался. Если я перебью эту стаю, то это однозначно не останется незамеченным. А значит выход из ситуации тут только один — действовать также, как это было принято еще там, в трущобах. Показать силу, набить морды и разойтись берегами. Если у местных зверушек тут все также, то этого будет достаточно для нейтралитета. НУ а большего мне и не требуется.

Матерясь сквозь зубы от перетряхивающих меня разрядов я начал ловить «снаряды» и вырубать их одного за другим точными ударами в уязвимые места. Для таких атак использовал сильно ослабленный вариант своих «Лезвий» и бил в едва различимые под голубым полем статики энергетические центры. Подобного удара, если он конечно достиг своей цели, вполне хватало, чтобы знатно так встряхнуть энергетику противника и надолго отправить его в обморок от болевого шока.

Единственный минус — к концу сражения уже я сам был недалек от такого же обморока. Причем не только от боли, но и от усталости. Больше двух десятков разрядов энергии никого не оставят равнодушным и я не исключение. Плюс на все это наложилась сильнейшая усталости. Будь у меня задача убить, было бы проще. А так пришлось напрягать все свои силы и скрытые резервы, чтобы победить, но при этом не убить.

В итоге, как и планировалось мы с пуделем остались один на один. И пусть его «Электро-торнадо» так и продолжало вращаться вокруг него, но это уже ничего не решало. Я по едва изменившемуся «запаху» противника уже понял, что победил. Точнее я понял, что пудель считает, что проиграл. И разуверять его в этом я однозначно не собирался.

— «Поговорим?» — Транслировал я ему свою мысль.

— «Почему не убил?» — Тут же отозвался он, словно только и ждал, когда я с ним «заговорю».

— «Надо же, так ты значит и нормально умеешь общаться?» — Добавив толику ехидства в эммоции, спросил я.

— «Да, умею» — Явно не въехав, что я его подначиваю, спокойно ответил пудель — «Почему не убил?»

— «А зачем?» — Пожал я плечами и на секунду отвлекся от собеседника. Один из его подручных, какой-то дюжить крупный грызун, соизволил прийти в себя и попытался подняться. Очередная встряска его энергетического центра быстро объяснила ему, что рыпаться он вздумал зря.

— «Ты хотел силу» — С тем же арктическим спокойствием пояснил пес, словно это все объясняло.

— «Но я не хотел убивать».

— «Не понимаю» — Позволив себе легкую эмоцию, в виде склоненной на бок головы, проронил он.

— «Мне не нужна твоя жизнь или жизнь твоей стаи. Ваша смерть не сделает меня сильнее» — Чуть более понятнее объяснил я.

— «Сделает».

— «Нет».

— «Да» — Упорствовал собакен.

— «Короче мне вас всех прикончить? Ты этого хочешь?» — С раздражением в эмоциях вздохнул я.

— «Нет».

— «Тогда НЕ сделает» — Чуть надавил я.

— «Хорошо» — Наконец сдался собеседник, хотя по всему было видно, что мою логику он не понимает и понимать не собирается — «Тогда что тебе тут надо?».

— «Вас это не касается. Это мои дела» — Отмахнулся я — «Просто не лезьте и не мешайтесь под лапами»

— «Не понимаю» — В очередной раз включил он «тупняк»

— Уррр! — В голос прорычал я, выплескивая в пространство знатную порцию злости и раздражения. Вот совсем мне было не с руки просвещать местных туземцев. Для них по всей видимости было всего три варианта взаимоотношений. Я убил их, они убили меня или кто-то из нас кому-то подчинился, став частью стаи. Секунду подумав, я сформулировал наконец более понятный моему собеседнику тезис — «Не приближайтесь ко мне и я никого не трону»

— «Не могу. Долг» — Тут же ответил пудель.

— «Долг или жизнь. Выбирай» — Немного напрягшись, я выплеснул в окружающее пространство слабый, но максимально сконцентрированный поток энергии. Насколько я уже успел изучить прихвостней пуделя, никакими особыми сенсорными способностями они не обладали. Практически все — чистые «физовики». Только вожак, стоящий передо мной был на что-то способен. И по всему выходило, что это именно он раз за разом выходил на мой след. А значит мой «демарш» с выбросом силы он вполне сможет оценить.

И судя по легкой дрожи, прокатившейся по его телу, я оказался полностью прав.

— «Жизнь» — Наконец решил он для себя.

На этом, собственно, наше общение и закончилось. Я спокойно и не подавая виду того, насколько же сильно я устал и ослаб, потрусил прочь из переулка, намереваясь добраться до ближайшего открытого лаза на какой-нибудь чердак. Я потому и злился «тупнякам» пуделя, что прямо физически ощущал, как время утекает. Еще чуть и меня засекут местные. А учитывая, что в отличии от пуделя и его прихвостней у меня никаких опознавательных знаков в виде ошейников и прочего не имеется, то итог подобной встречи можно предсказать с точностью. Донесут куда надо, а точнее — куда не надо, а это мне совсем уж не надо. Мда…

Подобные стычки со «звериными патрулями» восточного района у меня происходили еще дважды. Вторая произошла на следующую же ночь. И тут я прекрасно понял, кто был виноват и всерьез задумался о том, чтобы пойти и все же укантрапупить одну пушистую сволочь, что сперва говорит «Жизнь», а потом пакостит исподтишка. Явно ведь навел эту стаю на мое логово. «Сенсоров» среди них не было и быть не могло. Подобное вообще редкость среди «домашних питомцев». Их в основном откармливают красными кристаллами. Такие, как тот пудель — редкое явление.

В этот раз у меня было значительно больше времени, потому идти лоб в лоб с этой стаей котов, собак, змей и прочих «гадов» необходимости у меня не было. Засечь и определить мое местонахождение они не могли, так что я аки ниндзя, просто раздергал их, атакуя то со спины, то с боков и вырубая одного за другим. Я в принципе вообще мог бы не связываться. Вот только что-то мне подсказывало, что если я просто сбегу, то в следующий раз ко мне на огонек заглянут уже две стаи. Пудель и его коллега «Помойный кот». Уж и не знаю, кто так невзлюбил этого красавца и за что повыдирал ему почти всю шерсть и отгрыз пол уха, но как-то иначе я его назвать так и не смог.

После очередного сеанса «звиздюлей» состоялись и очередные же переговоры, на которых я доступным и понятным языком объяснил, что трогать меня однозначно не стоит. А также еще и добавил, что прекрасно знаю, кто виноват во всем случившемся и могу на этого виновника указать коготочком.

Указывать не пришлось. Я ведь не зря назвал этого котяру «помойным»? Не зря! Он сам это и подтвердил. Никогда бы не подумал, что материться можно не только специальными словами, но и образами, стремлениями и эмоциями. Котяра явно недолюбливал своего «визави» Пуделя и это чувство в очередной раз окрепло.

Третья стычка произошла у меня со стаей, которая ко всем этим событиям вообще никаким боком не относилась. Случайно вышло по большему счету.

Я к этому моменту уже третью ночь наворачивал круги вокруг академии, аккуратно присматриваясь и «прощупывая почву». На этом собственно и спалился. Был у этой стаи, контролирующей восточную часть восточного района, свой собственный «сенсор», который меня и почуял. Пришлось в очередной раз схлестнуться со зверушками, доступно объясняя, что трогать меня не надо и лучше вообще забыть о моем существовании.

Объяснил. Прониклись. Из потерь — почти два дня пришлось провести в отлёжке, восстанавливаясь после того боя. Потрепали меня тогда знатно. Чуть хвост не оторвали и переднюю лапу перебили, наградив трещиной в кости. Про отбитый ливер вообще промолчу. С огромным трудом ушел с поле боя несломленным и непобежденным.

Заработал так сказать некий авторитет. Ну и подтвердил, что с «Тиргесто» связываться себе дороже. Местные зверушки уже давно познакомились с моей сестричкой. Если уж моя систренка тут свои порядки навела, то трогать ее брата — явно себе дороже выйдет. Потому наверное и согласились настолько легко на «Нетралитет». А все эти стычки-схватки лишь дань традициям и моде. Надо ж проверить новичка на гнильцу? Ну или как-то так. Уж что-что, а вникать во все эти заморочки я не собирался. Желаемого добился и хорош на этом.

Как итог — три стаи из пяти, промышляющих тут, трогать меня больше не будут. А оставшиеся две в идеале никогда даже и не узнают о моем присутствии. Тем более, что обе где-то в северной части района обитают, куда мне уж точно не надо.

После всех этих событий я окончательно утвердился, как тайный житель района и смог наконец приступить к главному. Тем более, что некоторые «уязвимые» места в системах защиты академии я вполне себе углядел. Осталось лишь дождаться, когда появится подходящая возможность, в виде очередного наплыва «посетителей-просителей-поступающих» и раздобыть где-то недостающий инструмент. Глядишь к моменту, когда вернется Эльгерде я уже и «сам с усам»! И в академию проберусь и его помощь не понадобиться.

Глава 6

— «Хороший и качественный отдых однозначно пошел мне на пользу» — С удовольствием потягиваясь и прислушиваясь к себе, констатировал я.

После недавнего сражения я вообще с трудом соображал — кто я и где я? Особенно тяжко стало, когда адреналин схватки начал отпускать и бетонной тяжестью навалилась сильнейшая усталость.

Особо место, куда же мне приткнуться я в этот раз уже не искал, удовлетворившись простым полу-заброшенным подвалом одного из ближайших домов, но выбор оказался на редкость удачным. Тихо, сухо, спокойно. Что еще надо, чтобы восстановиться и отдохнуть? Заодно появилось время проанализировать случившееся, в перерывах между целительными медитациями и крепким сном.

Первая встреченная мной стая вызвала у меня не мало вопросов. Слишком уж странно с ней все было. То, что зверушки местные — «домашние любимцы» взращенные жителями «Восточного», это конечно хорошо и понятно. А вот то, что каждый из членов этой стаи, как и других к слову — «Нарго» уже очень и очень удивляло. Это сильно шло в разрез с тем, что мне известно о взаимоотношениях местных со зверьем имеющим подобный статус.

Местные уничтожали «Нарго» при любом удобном случае. Факт! И факт неоспоримый. У меня из-за этого печального обстоятельства целая куча проблем была в прошлом. И то, что львиная их доля миновала мою тушку стороной — всего лишь удачное стечение обстоятельств.

Второй факт — местные были крайне заинтересованы в том, чтобы ловить сильных зверей и выкачивать из них «ништяки» в виде кристаллов. Желательно с какой-нибудь способностью, но и «голых» не чурались. Даже мельчайшие кристаллики ценились.

А теперь вернемся к «Восточному». Что я увидел тут? Целые толпы сильного зверья спокойно разгуливают по улицам, выполняя роль эдаких «санитаров города». Никто не пытается их прибить и пустить на трофеи. И каждый из этих зверушек — разумный. Тот самый «Нарго», которых «якобы» принято уничтожать при первой же возможности. Как так?!

Ответ на этот вопрос я смог получить, только тогда, когда «пообщался» с лидером третьей стаи. Точнее этот ответ был на поверхности еще при общении с Пуделем, но осознал я его только «побалакав по душам» с Белкой-летягой, как я прозвал того вожака.

Что Пудель, что Помойный кот, что Летяга — все они были… тупыми. Иначе и не скажешь! Разумными, но при этом какими-то ограниченными. И причину этой «ограниченности» я вполне себе смог распознать.

Кажется я далеко не все знал о том, как тут все устроено. И мне сильно повезло, что тем, кто легализовал меня и родственников у Бурде был именно Эльгерде, а не кто-то иной. А еще стало понятно, почему именно он занимался этим вопросом. Ведь то, что он был хорошим знакомцем Ситре и тащился от больших кошек — это оказывается всего лишь удачное стечение обстоятельств. Не более. Главным было то, что он маг-менталист!

Ошейники, это далеко не самое важное, что выдавалось «домашним питомцам». Для обычных — да! Все на этом и заканчивалось. А вот с «Нарго» был совсем иной коленкор. Их не только повязывали с хозяином парой артефактов «ошейник»-«камень контроля». Их еще и кастрировали! По другому и не скажешь. Не физически понятное дело, хотя и это не исключено, а умственно.

Этим же объяснялось то, почему у Пуделя было столько проблем с общением. Только когда я его знатно прижал, он нашел в себе силы, чтобы напрячься и сосредоточиться на «разговоре». А до этого связным «общением» от него и не пахло. Как и от Летяги к слову. Все их команды, отдаваемые подчиненным, были больше похожи на чуть улучшенную версию обычного звериного «общения». Простые образы, эмоции и стремления. Никакой конкретики.

Единственным, кто отличался, был Помойный кот. У него с умением связно строить свои мысли все было гораздо лучше, но тут скорее не его заслуга. У всех встреченных мной зверушек в голове болталась странная «фиолетовая» муть, явно намекающая на какое-то устойчивое ментальное воздействие, которое к ним применили. У лидера же второй стаи эта муть была несколько слабее, чем у остальных. Но тоже присутствовала.

Отсюда и объяснение первому факту. Море «Нарго» в черте города. Нихрена они уже не «Нарго»! Так… бледное подобие разумного существа. Живые инструменты, поставленные на службу местным. Первая функция — радовать своих хозяев, будучи «домашними питомцами». Вторая — патруль улиц на предмет залетного зверья. Ну а третья — добыча кристаллов для своих хозяев.

Третий вывод напрашивался как бы сам собой. Практически все члены стаи так или иначе были чисто «красными». Простыми «физовиками», чей «цвет» энергии ценился тут меньше всего. Проще говоря на их развитие если и тратились, появись такая необходимость, то делали это по минимуму, используя самые дешевые и доступные кристаллы. Редкие исключения в виде «вожаков» или некоторых «зверушек-сенсоров» с иным видом энергетики — лишь подтверждало это правило. Надо ж кому-то контролировать «патрульные стаи» и находить для них цели.

Уверен, что каждый местный «недо-Нарго» запрограммирован или приучен к тому, чтобы после убийства залетного зверья тащить свою добычу к хозяину. Если же добычи не предвидеться или же добыча слишком сильна, а значит теоретически ценна, то задача у стаи стоит уже иная — схватить и притащить ее живой, как это было со мной. Ведь убить меня не пытались. Пытались именно пленить, что зачастую сильно ограничивало возможности стай.

Этот мой вывод конечно был несколько притянут за уши, но что-то мне кажется, что я в нем почти полностью прав. Редкие мелочи и неточности — не в счет. Ведь если подумать. Тут не нищенские трущобы, не территория кланов, проживающих за «бортом жизни». Тут политический и экономический центр города. Здесь проживают зажиточные и обличенные властью люди. Не с руки им гонятся за всяким зверьем. Проще отрядить на это дело своих «любимцев», в свободное от основного их «предназночения» время. Ну и наказ им дать, чтоб пойманных «мышек» на порог дома тащили, а не сами хомячили. Не удивлюсь, если стаи добычу несут даже не к самим хозяевам, а в некое специальное место, где ее обрабатывают, оценивают и выдают хозяевам в порядке очереди и ценности, взимая за эту обработку свой маленький процент.

Как результат — улицы чисты от «ненужного» зверья. Любимцы сильны, при деле и приносят пользу. А главное — полностью лояльны за счет ментального «обвеса». И плюс — вполне защищены от посягательств посторонних. Эффекты от ошейников-то никто не отменял. Тронешь чужую зверушку, проблем потом не оберешься.

В копилку этой же картины мира можно добавить и тот факт, что различных «Нарго» постоянно тащили в город. Я еще помню те клетки в поместье Бурде и всевозможных зверьков, что в них содержались. Что-то мне сильно подсказывает, что все они были так или иначе разумны и наверняка периодически перенаправлялись сюда на продажу и дальнейший ментальный «обвес» на верность и тупость.

И это еще можно было бы назвать в какой-то степени везением. Ибо о том куда девались те, кто никому не «приглянулся» и спрашивать не требуется. Их просто и легко, без всякой жалости пускали на кристаллы. Ну или еще куда. На опыты магам к примеру.

Также стало понятно, почему подобное явление, как «стаи» не получило широкого распространения во всем городе и окрестностях. Дорого! Мало того, что специальный ошейник — вещь не дешевая, так и ментальный «поводок» должен стоить не меньше. А то и в разы больше. Как итог — подобное удовольствие, как «недо-Нарго» в «домашних любимцах» прерогатива различных богатеев и иже с ними. А простому люду подобная возможность и близко недоступна.

Также стало понятно, почему староста деревеньки, где обосновались мои родичи так обрадовался факту их наличия и почему местные настолько спокойно к этому отнеслись и так радушно их приняли вместе с подчиненными. Деревенским плевать было, что на них нет ошейника и ментального «поводка». Главное, что они сильно облегчили им существование и приносили реальную пользу. Ведь заполучить к себе на взаимовыгодное «сожительство» дикого «Нарго» задача практически не реализуемая. Как и воспитать егосамим. Еще попробуй найди себе такого, да детенышем, да чтоб пока не заматереет его не прибило другое зверье, коего вокруг деревни не мало. А зверье это сделает обязательно, подвернись такая возможность. То, как за нами — котятами, охотился Птицин — яркий тому пример.

Можно и другой пример привести — Вожак с подпевалами, встреченный мною у Бурде. Слабое конечно подобие «стай», но какую-никакую а похожую функцию своих «праобразов» выполняли.

— «Интересно все же — что ж с ним случилось?» — Промелькнула в голове мысль. Как началась катавасия с атакой альянса, так ни слуху ни духу. По всему выходило, что мой знакомец и бывший подчиненный уже на том свете. Но… Я почти также и Шошу хоронил, а он живее всех живых и мелкотню в деревне уму-разуму учит. В общем — мало ли. Вдруг живой еще? Будем надеяться, что так, пока не доказано обратного.

К слову теперь понятен и еще один момент. Удивление окружающих, когда они узнавали, что я у Бурде не просто «недо-Нарго», а чуть ли не полноценный боец, да еще и в звании «капитана». Для местных отнюдь не секрет, что вместе с ошейниками идет еще и умственная «кастрация». А тут такой финт ушами. «Нарго», «Тиргесто» и при этом «Боец клана». Разрыв шаблона.

И ведь ни одна падла не объяснила — что же не так. Даже Эльгерде или Эсере ничего не пояснили толком. Да и даже не пытались этого сделать. Что это? Очередные «клятвы-запреты»? По всему выходит, что так. Допустим, что Эсере тупо «играл меня втемную», пользуясь моим незнанием реалий. А Эльгерде, несмотря на всю его лояльность — не мог ничего объяснить из-за клятв. Все же он-то как раз-таки менталист. С этим вопросом связан напрямую. Не удивлюсь, если на него клятвочку другую накинули. Вот и не разглашал «секретную» информацию. Логично? Более чем…

А простые люди тогда как? Разговоры в трактире, сплетни. Где все это? Или обыватели просто не в курсах про «ментальные закладки»? А удивление было вызвано всего лишь тем, что «домашних питомцев» никогда и никто раньше не принимал в «бойцы клана»? Тоже возможно…

— «Короче хрен с ними со всеми! Сам уже разобрался с этим вопросом!» — Встряхнулся я, отбрасывая все эти непонятки — «Что было, то было. Работаем с тем, что есть».

В любом случае судьба-злодейка меня конечно не мало так помотала, но от главной беды все же уберегла и я избежал участи стать умственным кастратом, как эти бедолаги в «стаях». И мои родственники ее избежали. За что судьбе-судьбинушке большое прибольшое спасибо.

Ну а «стаи»… А что «стаи»? Мне с ними детенышей не крестить. Да и несмотря на некоторую «тупость» совсем уж биороботов из них не сотворили. Тот же инстинкт самосохранения у них вполне себе работает. У вожаков уж точно. Договорились ведь? Договорились. Так что можно забить на это дело. Мешаться под ногами не будут и этого достаточно.

Достав из «Мешочка» небольшой узелок с провизией, я плотно перекусил, с тоской отмечая тот факт, что продовольствия почти не осталось и невольно задумался.

Как и говорил Эльгерде, в дни поступления защита вокруг академии максимально ослаблена. Все по той причине, что каждый день в нее тянутся толпы «абитуриентов». Основной экзамен будет проходить только через десять дней, но предварительные уже стартовали. На основной экзамен будут допущены только те, кто их прошел.

И ввиду большого количества желающих предварительные и растянуты почти на месяц. Там оценивают твою силу, способности, умение думать и делать выводы. Короче все то, что требуется будущим магам.

Меня же в этом всем интересовал тот факт, что у меня была реальная возможность незаметно просочится на территорию академии. Почти все маги и ученики академии задействованы в мероприятии, но даже так — людей не хватает. Потому кроме магов и неофитов вокруг академии рассекают еще и патрули из отрядов авантюристов, тщательно проверяя чуть ли не каждого поступающего. Да еще и по двадцать раз подряд. Особенное внимание уделялось документам поступающих. Иногда разыгрывались целые спектакли вокруг очередной бумажки, предъявленной патрулям или стражам на входе.

Придет какой-нибудь сиволапый крестьянин из глухой деревни, в руках невразумительный листок с письмом от его старосты и начинается… По пару часов могут мурыжить, прежде чем пустят на территорию.

К чему такие сложности — я так и не понял, но видимо какой-то смысл в этом был. Может шпионов так выявляют? Хотя какие тут нахрен шпионы? А может и выявляют… Я мир-то вокруг считай только познавать начал. Кто его знает, может у Гирдерро и местных гильдий враги какие есть на политической арене. Люди-то ведь существа такие, что при любом удачном поводе друг на друга бочку катить начнут. Глядишь где-то хрен знает где есть и другие города, со своими гильдиями магов и прочим.

Я даже уверен, что есть. Хотя точной и однозначной информации об этом мне в ушки никогда не залетало. Так — невнятные слухи и трактирные байки выпивох. Львиная доля из которых живет одним днем и за пределы территорий своего клана никогда не выбирается. Но слухи там или не слухи, но на чем-то же они основываются? Вот то-то и оно.

Сама академия меня к слову не сильно то и впечатлила. Более того я подобный комплекс зданий уже видел и даже не один раз. Как ярчайший пример похожей архитектуры — взорванное поместье Бурде. Отличие лишь в том, что академия в разы больше по размерам. А так — все та же огороженная высоким забором территория, но не с двумя, а стремя входами-воротами. Все тоже силовое поле, только теперь не просто с сигнализацией и ловушками, а еще и с защитным барьером, не пропускающим никого и ничего.

Все то же поместье в центре, с корпусами-крыльями, центральным входом и хоз пристройками на обратной стороне здания. По моему даже некоторые отдельные строения, расположились на территории академии на тех же местах, как это было у Бурде. Разве что подобных отдельных построек было в разы больше и сами они были… больше.

По факту вся академия была огороженным кварталом с выкрученной до параноидальности системой защиты. Вот и все отличие. И что-то я сильно подозреваю, что это жу-жу с похожестью подобных мест друг на друга — очень неспроста. Явно чем-то «древним» попахивает. И я этому абсолютно не удивлен.

Да и если вспомнить поместье Бурде, взять эту вот академию до кучи и сравнить их со всеми остальными зданиями города, то удивляться уже и не придется. Нигде, кроме подобных мест я больше не наблюдал столь сложных энергетических каркасов, пронизывающих каждый миллиметр построек. И ни одно другое здание не было запитано энергией напрямую из «недр» города. Маго-АЭС, или уж если точнее, то «МЭС» явно имела тут свои точки «выхода», куда подводилась создаваемая ей энергия. Подозреваю, что в далеком прошлом все эти современные «поместья» были некими «станциями» контроля или наблюдения. А может и еще какую функцию выполняли. А уже значительно позже «потомки» как-то их переделали уже под свои нужды, начисто забив на изначальный функционал. В этом плане даже комнатка Шоши со всеми ее фокусами с пространственным перемещением смотрится крайне логично. Лифт, что б его. Обыкновеннейший лифт, доступный только тем, кто внесен в списки безопасности. Сокровищница же — закрытый архив или нечто похожее. Вот совсем не удивился бы.

Что несколько печально — «древнее» это поместье с академией или не «древнее», а сложность проникновения от этого не менялась. Мне надо как-то попасть внутрь, оставшись незамеченным. И это сложно даже несмотря на мой «Маскирующий кокон». Некий Содор уже доказал, что это не панацея. А Пудель и Летяга данный факт подтвердили. Спалюсь и вякнуть не успею, как меня прихлопнуть. Количество магов и сильных авантюристов на квадратный метр зашкаливает.

А в другое время пробираться внутрь можно даже и не пытаться. Академия — закрытая территория. И в обычные дни защита ее выкручена в абсолют. Туда в течении года только продукты и материалы поставляют, при этом по триста раз все и вся проверяя. Ну и студентов изредка выпускают на прогуляться, словно солдат в увольнительную. Но опять же — следом идут проверки, проверки и еще раз проверки. В общем — хрен проберешься. Прихлопнут раньше.

Однако шанс все же был. И предоставили мне его никто иные, как господа владетели этого славного города. Ведь отпрыскам их и членам семей совсем негоже ножками топать, да мозольки набивать. В каретах въезжают! Да с пожитками и толпой слуг зачастую. Про группы болельщиц вообще молчу. Потому что их там нет. Но зато могут быть родственники и прочая самопередвижная «утварь». И вот в этом и кроется реальный шанс проникнуть внутрь. А уже внутри провернуть все необходимое будет как два коготка облизать. Благодаря общедоступной информации, мимоходом рассказанной мне Эльгерде я уже знал, как сделать так, чтобы системы защиты внесли меня в список «своих» и больше не реагировали на мои действия.

Осталось сделать сущую мелочь — подготовиться и решить несколько мелких проблем, вроде пополнения запасов продовольствия, поиска кое-каких материалов и инструментов и прочего.

Ну и выбрать себе «такси» надо будет не забыть. Барин я или погулять вышел? Я может тоже не горю желанием пехом топать и мозольками обзаводиться. Тем более, что слышал, якобы от «Портовых» в этом году тоже кто-то поступать собирается. И этот кто-то — очень знатный и к верхушке клана приближенный. А значит и «такси» для меня считай уже организовалось. Дождусь, перехвачу и поеду со всеми удобствами.

Глава 7

Хвост трубой, в глазах азарт, коготки нет-нет, а покидают свои уютные подушечки, настроение приподнято и жизнь сверкает всеми красками. Я сделал это! Я таки разобрался, каким образом меня находили «сенсоры» «стай»!

Все мои догадки насчет их роли в жизни города подтвердились на все тысячу процентов и даже больше. Попытавшись провентилировать вопрос с «такси» и внимательно изучив предполагаемый маршрут его следования в академию я наткнулся на одну из тех самых «приёмок», о которых рассуждал чуть раньше. А уж там, внимательно все осмотрев и обследовав и наткнулся на разгадку того, как меня находили и вычисляли.

Что уж тут можно сказать? «Голь на выдумку хитра». Эта пословица подходит сюда идеально!

Я ведь не первый такой умник с умениями маскировки. Различных тварюшек с похожими способностями хватает. И в благополучный район они лезут ничуть не меньше, чем любые другие. Отсюда и результат. Меня находили не по моей энергетике, не по запаху, следам или чему-то там еще.

Я помниться радовался, что «Око» не контролирует сушу? А на море у него такой радиус за счет ключевых точек под водой, с которыми оно связано? Ну вот примерно тот же принцип реализовали и тут силами местных умельцев. Достало их с «невидимками» бороться, вот и создали свой аналог «Ока».

Понятно, что получившаяся структура была в разы слабее оригинала и не обладала такими возможностями, как изначальный артефакт. Но этого от нее и не требовалось. Местные умельцы воссоздали классический принцип триангуляции. Три «точки». Каждая наводится на цель, создавая «линию». Место их пересечения и будет искомым. Все просто.

Ну а в качестве «целей» выступает целая куча различных показателей. Вплоть до излишнего выделения тепла в окружающее пространство. Сеть из «треугольников» системы постоянно сканирует пространство, вычисляя подобные «аномалии» и направляя в них «сенсоров» «стай» для проверки.

Причем сеть эта ориентирована на отслеживание исключительно зверей. Люди ей напрочь игнорируются. Для двуногих разумных есть свой аналог подобного устройства и находится он уже в ведомости иной службы.

Меня вычисляли по нескольким вторичным характеристикам. Тому самому теплу, электромагнитному полю, которым в той или иной степени обладает любое живое существо и по неосознанным ментальным всплескам, что также присущи всем живым существам.

Система эта была полностью автономна и насколько я понял — крайне редко проверялась «операторами». Да и то — делалось это на отвались, ибо количество получаемых сигналов частенько просто зашкаливало. И львиная доля из них была ложными. Никакой точностью этот закос под «Око» абсолютно не отличался.

Мне в этом плане сильно повезло. Я вовремя обнаружил артефакт и выяснил как он работает и как меня находили благодаря нему. «Почистив» данные, с чем очень помогли мои «Колечки», я удалил из него записи о моей активности в районе, стер данные о вспышках энергии во время сражений и аккуратно внес в устройство небольшую дополнительную настройку. Теперь даже если я внаглую буду бегать по району, швыряясь энергией направо и налево, артефакт будет спокойненько все это игнорировать.

Благодаря сей неожиданной находке, я также смог сильно усовершенствовать свой «Маскирующий кокон», убрав обнаруженные «уязвимости». Они в принципе и раньше «затирались» коконом, но все же не полностью. А вот теперь я действительно могу «исчезнуть». Правда энергии на «максимальную версию» будет требоваться несколько больше, чем раньше, процентов на двадцать, но это вполне себе достойная плата за подобную возможность.

Это же усовершенствование и стало причиной моего прекрасного расположения духа. После нескольких аккуратных проверок, я убедился, что защитный купол вокруг академии теперь напрочь меня игнорирует. Если раньше я не рисковал приближаться к нему слишком близко, ибо тот меня вполне уверенно «чуял», то теперь мог ходить вокруг него хоть впритирку, оставаясь полностью незримым для защиты академии.

Единственное что — прикасаться к нему все также было нельзя. Я все же не полноценный призрак и бесплотностью не обладаю. Вполне себе физический объект, на который защита однозначно среагирует при прямом контакте.

Чтобы этого не происходило нужно сперва провернуть одну хитрую махинацию. Проникнуть на территорию, с чем мне уже завтра помогут «Портовые» и «зарегистрироваться» в академии.

С первым вопросом я уже практически разобрался. Уже прекрасно знаю, как и когда будет ехать экипаж «соискателя», продумал, как я попаду на это «такси» и выяснил, где и как проходит «регистрация».

И в принципе мне оставалось сделать всего одно дело — тупо посидеть в укромном месте и подождать, но… Мне это показалось чересчур уж скучным и банальным. Ну как это так? Услугами «такси» воспользуюсь, а «отплатить» за это мне и нечем. Нехорошо однако.

Благо выход из данной печальной ситуации вполне имелся. Пока бегал вокруг академии, исследуя округу, успел наткнуться на множество интереснейших мест. Как пример — на лавку алхимика и артефактора Нерсо тель Гиаро, промышляющего в небольшом тупичке и обслуживающего ближайшие кварталы. Производил сей достойный муж мелкие хозяйственные и бытовые приспособы, вроде кипятильников, чистящих одежду пластинок и прочей мелочи. Также он создавал и зелья подобного толка.

Собственно я и заинтересовался-то этим магазинчиком именно по той причине, что весь его ассортимент был простым, как топор. Ничего сверхординарного или сверхсложного. Простота в каждой детали. Что мне собственно и требовалось. Дождавшись ночи, я запрыгнул на крышу лавочки, пролез в дымоход и растопырив лапы проскользнул вниз, оказавшись внутри здания. Слабенькая сигналка, протянутая на манер эдакой хаотичной паутины мое присутствие гордо проигнорировала и я получил возможность спокойно изучить представленный ассортимент.

Затеял я сие мероприятие с целью «просканировать» все попавшиеся на глаза «шедевры» и хоть примерно понять, как можно создать что-то подобное. Меня сильно интересовало, как местные умельцы навешивают на предметы энерго-каркасы и что для этого требуется.

Выяснить получилось немногое. К сожалению, чтобы понять — как все это было сделано, нужно видеть процесс, а не готовый результат. Но зато смог выяснить назначение каждого представленного товара. И более того — кое-что меня очень даже заинтересовало. Во-первых — уже упомянутый «Кипятильник», «Огненная вода», и «Огнетушитель».

«Вода» использовалась для заправки дешевых ламп, чем-то похожих на керосиновые и действующих по схожему принципу. Насколько я понимаю, их ставили в тех местах, где слишком накладно устанавливать стандартные, работающие на магии и кристаллах, осветительные приборы. В подвалах там, подсобках и прочих местах. Жидкость эта на удивление легко вспыхивала от обычного огня. А вот если ее просто нагревать — тем же «Кипятильником» к примеру, то загоралась она далеко не сразу. Нужно было довольно долго ее прогревать, прежде чем зелье полыхнет. Но что важнее — в отличии от простого поджога, при возгорании от прогрева жидкость вспыхивает вся и сразу. Чем не аналог легкой взрывчатки?

Все эти подробности про «Огненную воду» я выяснил, просто внимательно прочитав инструкцию и проведя коротенький эксперимент. В инструкции значился запрет на хранение зелья рядом с источниками тепла. Я сей запрет нарушил, подорвав пару бутылочек с «Водой».

Третьим необходимым предметом стал «Огнетушитель». Очередное зелье, чем-то похожее на «Воду», но в гораздо более значительной таре. Склянка со смесью хранилась в закупоренной колбе, размером с небольшое ведерко для льда. Согласно инструкции сию колбу необходимо кинуть в сторону огня, так чтобы она разбилась, после чего заключенная внутри жидкость накинется на пламя и постарается его потушить. Затвердевшую пену можно будет потом спокойно убрать, используя специальные перчатки, с хорошей защитой от холода. Ибо, как значилось в инструкции — образовавшаяся пена очень и очень холодная и прикасаться к ней голыми руками однозначно не стоит. Пена имеет свойство быстро и безжалостно высасывать любое тепло вокруг себя.

Понадобилось всего четыре ходки, чтобы доставить все необходимое к месту проведения операции. Местом этим была небольшая пристройка к стене, между портом и восточным районом. Именно здесь и ждала своего часа, карета зарезервированная для «мажора» «Портовых». Охранялась она хоть и плотно, но проникнуть внутрь для меня не составило никакого труда. Вся охрана этой «Гильдии извозчиков» сконцентрировалась вокруг территории. Внутри же построек охраны не было. Да и что им тут делать ночью? На кареты, экипажи и телеги смотреть?

После пары часов медленной и тщательной работе в пробке «Огнетушителя» ножом было просверлено углубление, ослабив пробку до минимально возможной толщины. Внутрь углубления была вставлена колбочка с «Огненной водой», ими же было обвязано и горлышко. Семи штук я посчитал вполне достаточно для своей задумки. На самый верх получившейся конструкции с помощью обыкновеннейшей тонкой веревки был присобачен «Кипятильник» и два мелких красных кристалла, как дополнительные источники энергии для его работы. Единственное, что требовалось для активации всей этой системы, это направить энергию из кристаллов в «детонатор» и подождать, пока «Кипятильник» прогреет воду вокруг себя до достаточной для взрыва температуры. Ну а дальше — дело техники. Шар пламени во все стороны, пробитая тонкая перемычка в пробке «Огнетушителя» и заявленная реакция его смеси на пламя вокруг. По идеи получится должно неплохо. Ну а там уж как пойдет.

Нафига я всем этим заморачивался? Да просто от скуки. Как-то так получилось, что львиную долю проблем с подготовкой я решил буквально за одну ночь. Нашел магазинчик с походной провизией и мелочевкой, рядом с «Гильдией авантюристов» и пополнил свои запасы.

Там же разжился большим ассортиментом различных полезных инструментов. Правда с ними пришлось немного повозиться, подбирая самые миниатюрные из тех, что смог отковырять на складе. Тот же топорик, к примеру, я еле нашел. Все имеющиеся варианты были слишком уж здоровыми и объемными и браковались мной сразу. «Мешочек» у меня конечно замечательный, но не безразмерный. «Пространственный карман жулика» в принципе не способен вместить в себя слишком много предметов. Потому и приходилось тщательно отбирать найденное и серьезно урезать свои хотелки.

А так — будь моя воля, затарился бы по максимуму. Фиг ведь его знает, что и когда может мне пригодится. А то, что пригодится — это однозначно. Мало ли где решетку придется спиливать, открывая себе доступ в какую-нибудь часть академии. Или еще что-то в этом духе мудрить.

Эльгерде с Леди я то ведь так и не дождался. Задержались они почему-то. Самому придется в академию пробираться. И кто его знает, что мне там может понадобиться. Вот и «укомплектовывал» себя по максимуму и на все случаи жизни.

А вот как «укомплектовался», так неожиданно и появилось у меня куча свободного времени. У меня дня три было до часа «Х» и мне необходимо было чем-то себя занять, чтобы со скуки не загнуться. Вот и совместил приятное с приятным. И в академию, как белый челове… эмм… то есть рыжий кот проеду. И «Портовым» подгадить случай не упущу. Плюс, если все пройдет гладко, на некоторое время и внимание охранников отвлеку диверсией, всяко проще будет пробраться к «постаменту», что и был моей первоочередной целью.

«Постамент» стоял в главном холле академии и был ничем иным, как очередным древним устройством. Насколько я понял, даже сами маги не до конца понимали, как он работает, но при этом вполне успешно им пользовались.

«Постамент» был частью системы защиты академии и служил для «регистрации» новых ее членов. Любой соискатель, прошедший предварительный, а затем и основной экзамены в первую очередь отправлялся именно туда и после принесения всех «клятв» подходил к «постаменту», меняя старый статус «гость» на статус «свой» для систем охраны. С этого момента собственно «соискатель» и становился «неофитом», переезжая жить и учится на территорию академии.

Сварганенную мной самодельную бомбу я установил прямо внутрь кареты. Ну а куда еще-то? Под днище? Спалят. В отсеки для вещей? Аналогично. Так что единственное место, куда ее можно было бы спрятать — это внутрь мягкой оббивки кареты.

Для этой задачи мне пришлось не слабо так поизвращаться, сперва распоров пару швов и вытащив оттуда несколько клоков пуха или чего-то похожего, а после засовывая все это обратно и штопая прореху. Получилось довольно аккуратно и незаметно.

Обнаружить мой подарочек можно было только на ощупь, да и то, если знать где искать. Ну и шов был несколько грубоват, но тут я надеялся на тот факт, что на фоне всех этих вычурных вышивок, веревочек и прочей мишуры моя «модернизация» не будет слишком уж сильно бросаться в глаза.

Я вообще знатно намучился с этим швом. Даже сам себя начал проклинать под конец. Ну а как иначе? Бомбу запихнул, пухом набил, шов стянул, скрепив несколькими булавками, а вот с зашиванием возникло куча проблем. Иголка и нитки-то у меня были, да вот только кошачьи лапы, даже учитывая дополнительный палец — совсем не для того предназначены. Я нитку в иголку-то вставил раза с двадцатого. А уж шить — вообще тяжелый случай.

Когда закончил и немного пришел в себя, прекратив материться — невольно представил себя со стороны и надолго впал в состояние перманентного ржача. Кот с иголкой, штопает обивку дорогой кареты, маскируя созданное на коленке из подручных средств взрывное устройство на основе «Огнетушителя». Сюрреализм, да и только.

Впрочем, смех смехом, а если все пройдет гладко, подарочек «Портовым» получится знатный!

Выбравшись с территории «Гильдии извозчиков», я на максимальной скорости промчался по району, стараясь до рассвета успеть добраться до одного уютного чердачка, кукушатник которого как раз и выходит на ту улочку, по которому обязательно проедет заряженная мной карета. Ей тут в принципе больше негде ехать. Не по закоулкам же переулкам продираться? Более-менее широкий проезд к академии тут только один.

Во сколько конкретно будет ехать «соискатель» «Портовых» я точно не знал, потому единственное, что мне оставалось — это сидеть и ждать, мониторя округу. Ну и параллельно с этим, чтобы не тратить время попусту — медитировать.

В последнее время конфликт между двумя моими источниками уже начал доставлять кучу разнообразных проблем и приходилось порой вручную чистить свой организм от излишек образовавшегося «Маседо».

По идее, когда второй мой центр энергии наконец закончит формирование и создаст свою полноценную энерго-структуру, проблема должна отпасть сама собой и обе мои энергетики — «Аоре» и «Гезе» придут к некоему «балансу». Но до этого счастливого мгновения еще ой как далеко. «Колечки» конечно знатно ускоряют и контролируют сей процесс, но и личное вмешательство иногда требуется. Иногда приходится «душить» родную «зеленую» энергию в той или иной точке тела, чтобы дать «красной» возможность «пробить» себе «канал». «Колечки» с подобной процедурой помочь не могли. Тут только самому напрягаться и умышленно вредить уже существующей и устоявшейся «системе».

Кавалькада с экипажем во главе показалась ближе к обеду. Засечь их получилось еще на подходе. Еще за две улицы до места моего ожидания я уже знал, кто там едет и сколько их.

К моему немалому удивлению, среди отряда сопровождения я уловил очень знакомый «отголосок». Именно его обладательница не так уж и давно чуть не отправила меня на тот свет. Дева с якорем, чтоб ее кошки драли!

— «Вот и выпала возможность поквитаться» — Мысленно усмехнулся я, активируя «Маскирующий кокон» и выбираясь с чердака — «Уже не зря с бомбой возился».

Когда карета поравнялась с крышей дома я аккуратно спрыгнул вниз, в самый последний момент используя «Контроль инерции» и «Хождение по воде». Первая способность позволила полностью остановить мое падение, а вторая скрыла шум от моего приземление на крышу кареты.

Удобно устроившись, я несколько снизил мощность «Маскирующего кокона», ибо необходимости в максимально-параноидальном режиме сейчас не было. Карета была довольно искусным артефактом, обладающем своим собственным «фоном», среди которого мой собственный вполне успешно терялся.

Сосредоточившись я потянулся своим вниманием вниз и «нащупал» свою «закладку». Благо крепил я ее ближе к потолку, где и нащупать ее было бы сложнее и дотянутся импульсом энергии с крыши проще. «Кипятильник» ожидал своего часа и был готов к работе.

И едва впереди показался просвет между домами, знаменующий собой небольшую площадь перед центральным въездом в академию, я тут же и активировал свою «закладку». Получилось это с огромнейшим трудом. Пусть тут и было-то не больше тридцати сантиметров от меня, до артефакта, но для моих скромных умений это был почти предел возможностей.

А ведь еще нельзя было терять контроль над «Коконом», да и сигнал «Кипятильнику» нельзя было делать слишком уж заметным. А то вся задумка бы прахом пошла, если б охрана или сидящие внутри заметили бы этот импульс.

А уж кому его заметить тут вполне имеется. Кучер и семерка простых бойцов-практиков не в счет. А вот их командир и сидящая внутри якореметательница — другой разговор. Да и еще один пассажир кареты тоже явно не промах. Пространство вокруг него так и намекает, что этот типчик тоже маг. Пусть он и явный слабосилок. Но что-то точно уметь должен.

Насколько я понимаю именно этот второй и был «соискателем» «Портовых». А Якорницу припахали, как группу поддержки. И судя по недовольству, так и фонтанирующему в пространство, сей факт ее сильно не радовал.

Впрочем мне плевать. Главное я сделал. Осталось немного подождать, въехать на территорию академии, а дальше нам не по пути.

Главное только, чтобы рассчеты мои верными оказались. Я конечно проверял связку «Кипятильник» — «Огненная вода». И время активации подгадал вроде правильно, но мало ли. Как-то не хочется мне оставаться на крыше кареты, если вся эта радость рванет раньше времени.

Благо этого мне и не понадобилось. Проверка документов на въезде заняла от силы считанные минуты. «Портовых» тут явно ждали и двери перед кавалькадой распахнули практически сразу.

Система защиты академии меня спокойно пропустила вместе с остальными, хотя и явно «насторожилась», если я правильно интерпретировал то легкое напряжение энерго-потоков в пространстве и столь же легкое давление энергии, что ощутил. Испытание мой обновленный «Кокон» однозначно прошел, но не без изъянов. Что-то меня все же выдало, раз древняя система все же среагировала.

Впрочем, учитывая «день открытых дверей», делать она ничего не стала и просто проигнорировала. Максимум — внесла меня в свои «базы», под «ярлыком» очередного «гостя» и на этом и успокоилась. А мне большего и не требовалась.

Покинув удобную крышу кареты, я стрелой пронесся вперед, проскакивая через большую толпу людей, стоящих во дворе и рванул ко входу в главное здание. Слушать, что там вещает и рассказывает этой толпе представитель академии, я не собирался. У меня пока нет времени на всякую фигню. У меня есть определенная цель и надо бы до нее добраться. Да и по моим скромным прикидкам вот-вот уже рванет моя «закладка»

Уже вбегая в гостеприимно распахнутые створки центрального здания, я услышал, как где-то позади прозвучал резкий хлопок, тут же сменившийся сперва гулом рассерженного пламени, а следом очень странным шипением, которое трудно было бы с чем-то сравнить.

Оглянувшись я невольно присвистнул, увидев результат работы своей придумки.

По всему выходило, что рванувшая «закладка» сперва превратила карету во вспухший шарик пламени, а буквально через мгновение это пламя поглотила смесь из «Огнетушителя», тут же затвердев в ледяную плотную массу пены, что сожрала пламя и продолжала тянуть на себя все тепло, до которого могло добраться.

Паника началась не сразу. Сперва был шок и удивление. Потом пару секунд остолбенения и переваривания произошедшего, ну а после толпа всколыхнулась от болезненных и испуганных криков людей, попавших под раздачу лишь частично. Многим не повезло оказаться слишком близко к карете и сейчас они активно дергались, пытаясь вырвать из пены попавшие в ледяной плен конечности.

Что творилось внутри самой кареты — мне честно говоря даже представить страшно. Едтинственное, что могу сказать, это то, что к моему сожалению пассажиры были однозначно живы. Уж Якорница — точно. Ее разгорающуюся от силы, словно некая звезда, энергетику спутать мало с чем можно. Думаю пена продержится еще от силы пару мгновений. Слишком уж много ярости и злости фонтанирует оттуда.

Так что… Сделал «дело», пора и честь знать. Тем более, что внимание всех сейчас сосредоточенно на произошедшем и я могу вполне спокойно заняться «постаментом».

ИнтерМагия

— Выяснил, что произошло? — Устало потерев переносицу, спросил ректор, у одного из своих подчиненных. Этот день у старого мага не задался с самого начала. Сперва суета в порту, потом толпа просителей, вымотавшая нервы, теперь вот этот инцидент.

Маг уже давно подумывал плюнуть на все и свалить куда-нибудь подальше из города, схорониться ото всех в собственном поместье и посвятить всего себя миру магии и экспериментам. Да вот только кто ж ему даст? Не та он фигура, чтобы просто взять и без последствий исчезнуть с политической арены города. Стоит только этому произойти и последствия будут непредсказуемы и крайне печальны.

Вернув очки на место, ректор «Академии магов» сцепил ладони лодочкой и опустил на них подбородок изготовившись слушать. Попутно он не преминул окинуть собеседника цепким взглядом, осматривая на предмет «лишних» энерго-структур и прочего. Мало ли, где и когда вошедший мог подцепить «прослушку». В кабинете-то она понятное дело не работает, но это не повод позволять всем кому ни лень цеплять на своих людей всякую гадость.

И именно очки в этом вопросе отлично помогали. Древний артефакт как-никак. Собственно, как и вся остальная одежда мага и нацепленные на него аксессуары. Особенно выделялась одежда ректора, представленная в виде широкий штанов, сорочки и жакета с воротничком-стойкой. Лишь немногие могли бы опознать в этом вычурном наряде полноценный доспех древних мастеров.

— По первому осмотру напрашивается взрыв некачественного «Поглотителя огня» — Сухим, официальным голосом отчитался начальник безопасности, выполняющий по совместительству и обязанности завхоза — Но что-то меня в этом смущает — Уже более расковано и без излишней канцелярщины протянул Сарон ад Гаро, высокий статный мужчина, с острыми чертами лица и аккуратной козлиной бородкой. Вторая часть отчета предназначалась не под запись, на что и намекал изменившийся тон завхоза.

Вместо ответа и закономерного вопроса ректор метнул легкий импульс энергии в артефакт «Запечатления», стирающий недавние «вольности» тона и фраз его подчиненного.

— Слишком странно все это — Тут же продолжил СБшник — Откуда в простой карете «Поглотитель»? На кой… — Запнувшись на секунду, Сарон проглотил вертящееся на языке ругательство и перефразировал свою мысль — Зачем он там вообще нужен был? Ставить такой артефакт в обычную карету? Идиотизм чистой воды. Да и «Гильдия перевозчиков» вовсю открещивается, уверяя, что ничего подобного они туда точно не пихали. И это только одна из странностей. Почему он сработал? Как он вообще мог быть неисправен, если подобные устройства даже сознательно хрен испортишь. Там же все проще некуда. Смесь, давление и легкий направляющий «каркас». Я вообще не слышал, чтобы «Поглотители» могли устроить такое! Максимум — разбиться и растечься лужей, вымораживающей пол или вытечь через пробку с похожим результатом, но чтобы ударить по круче «Ледяного поглощения»… — Оборвав себя на полуслове, он покачал головой и продолжил — Пока не могу сделать какие-то определенные выводы. Эти артефакты издревле считались абсолютно безопасным устройством. Хотя… Не мне тебе говорить, старый друг, как много случается странностей с казалось бы давно изученными и привычными вещами. Вспомни например, что устроил «Мананасос» в паре с лабораторной горелкой в прошлом году. А «Чистильщик», упавший в наш коллектор? — Увидев, как скривился ректор, завхоз невольно ухмыльнулся — Вот и я о том же. Теперь вот и «Поглотители» пополнили этот список.

— Нашел, блин, что вспомнить — Вздохнул начальник Сарона — Да еще и радуешься. Самому же потом пришлось с полгода расхлебывать все это… — Запнулся ректор, крайне сильно не любящий сквернословия во всех их проявлениях. Он даже самому себе спуска не давал. Даже в те мгновения, когда материться хотелось аж до зубовного скрежета — Ну ты понял.

— Ага — Вновь ухмыльнулся Сарон — Пришлось. Но согласись — весело же было.

— Паяц! — Отмахнулся собеседник, поправляя лежащее на столе магическое писчее перо. Ему показалось, что оно немного сдвинулось с положенного ему места и ректор поспешил исправить сей прискорбный факт.

О параноидальной педантичности Аргар ар Нариро ходили целые легенды. И один из сильнейших магов континента эти слухи умело поддерживал. Эта «маска» уже настолько к нему приросла за те два столетия, что он занимает свой пост, что ректор порой и сам уже неосознанно превращался в настоящего, а не показушного педанта. Аргар и сам плохо помнил, когда напялил на себя эту «маску» и зачем, но снимать ее отнюдь не собирался. Пусть уж лучше враги думают, что знают — как и чем можно лишний раз «укусить» ректора. Тем неожиданнее для них будут его реакция и незамедлительный ответ.

Осознав, что вновь поддался влиянию своей «маски», маг невольно скривился и за малым не ругнулся. Но все же сдержался. В отличии от педантичности, «чистота слова» была вполне себе настоящей чертой его характера.

— Опять корежит? — Немного взволнованно спросил Сарон.

— Нет пока — Отмахнулся ректор — Привычка, чтоб его.

— Ясно — Несколько расслабился завхоз.

Проблема, вскользь затронутая Сароном была настоящим бичом всех прошедших «Истинное перерождение» магов. Об этом не принято было распространятся и хоть где-то упоминать, но не все так просто было с теми, кого принято называть «Эндерера» и «Аро Эндерера» — «Перерожденный» и «Истинно переродившийся».

Даже короткое существование в теле зверя навсегда оставляло свой отпечаток на душе и разуме мага. И чем слабее был маг, рискнувший пойти на подобное, тем сильнее был этот отпечаток. Именно поэтому, несмотря на то, что каждый практик, хоть немного познавший суть энергии, стремится нащупать свой путь к «Перерождению», «Гильдия» и «Академия магии», а именно — их начальства, наоборот крайне негативно относились к данному ритуалу. И это несмотря на то, что они сами через него же и прошли.

Безумие, жажда крови и убийств, сумасшествие, помутнение рассудка и многое, многое другое. Различные «приятные» подарочки всем, кто вдруг решился «надеть на себя шкуру зверя», судьба отвешивала очень и очень щедро. Именно поэтому те, кто прошел через подобное, стараются не допустить, чтобы на свете появлялись новые «Перерожденные». Зачастую таковыми становились ничтожные слабосилки или «незнайки», которым просто повезло понять суть процесса и запустить его. Во что они могли превратиться, если их вовремя не найти и уничтожить даже представить страшно. Хотя зачем представлять? Тот же ректор подобных «умников» уже штук десять покрошил. Лично. И ни капли об этом не жалел. Ведь он слишком хорошо представлял, насколько «Перерождение» бьет по мозгам и чем это чревато.

Сам, несмотря на весь свой опыт и всю свою силу и знания, частенько страдает от «заскоков» своего же сознания. И порой даже ему — существу, способному одной лишь голой силой умертвить все живое вокруг, крайне тяжело с этим бороться.

— Дай команду лаборатории Дриго, пусть займутся «Поглотителями» и поймут, что произошло. Да и по местным артефакторам пробегись, узнай где, как и кем был сделан.

— Само собой — Отмахнулся завхоз — Сам об этом подумал. Дриго с его гениями уже работают. Мои же «птенцы» прочесывают «Восточный».

— Ладно, с этим разобрались — Кивнул ректор, отбрасывая первый вопрос на задворки сознания — Что «Портовые»? Крикуны Фаоро уже ломятся ко мне или пока только ворота штурмом берут?

— Не угадал — Хмыкнул СБшник — Нет никаких крикунов. Не явился никто.

— Как нет? — Невольно опешил ректор — Совсем, совсем никого?

— Ага, я тоже в непонятках — Кивнул Сарон Это на Нетленного совсем непохоже. Ладно бы пострадал кто-то из простых его приближенных, но нет же. Досталось приемной дочери и сыну казначея клана. И тишина.

— Странно… — Задумался Аргар — Очень и очень странно. Напряги своих соглядатаев, пусть землю носом роют, но выяснят, что твориться у наших заклятых друзей. Можешь даже с гильдейскими совместно поработать, поделившись всей информацией по инциденту.

— Дружище, ты смерти моей хочешь? — Возмутился СБшник — Ты же знаешь, как я ненавижу этих продажных сволочей. Они ж подмахивают всем кому ни лень, а ты мне пред…

— Да предлагаю — Перебил его начальник — И не просто предлагаю, а приказываю. И тут уж нравится тебе, не нравится, а будь добр — делай! Я не хочу давать владетелям, а особенно этому… — секунду помолчав, маг все же не смог сдержаться и ругнулся — Шарре Фаоро повода использовать произошедшее против нас же. Репутация, не забывай — Вздохнул под конец ректор.

— Да понимаю я все. Понимаю — Вздохнул маг в унисон другу и соратнику, с которым прошел через огонь, воду и медные трубы — Ладно, свяжусь с ними. Приглашу. К слову у меня идея есть интересная.

— Излагай.

— Содор — Словно одно имя все объясняет пожал плечами завхоз.

— Погоди, погоди — Отмахнулся ректор — Мы ж его изгнали. Ты ж ему сам, лично, пинка под зад отвесил!

— Ага, есть такое — Крайне недовольным и несколько печальным тоном согласился маг — А в плюс к этому его характер стал еще хуже. Ну… — протянул он — не мудрено, после случившегося. Но это сейчас не важно. Ты же и сам знаешь. Его умениям и способностям даже мы с тобой можем позавидовать. А они нам сейчас нужны. Очень нужны.

— Ты прав. Ладно, тащи этого маразматика обратно. Про откупные гильдейцам я позабочусь.

— Отлично — Потер руки СБшник — В огненных перчатках держать его буду. Заставлю с рассвета до заката впахивать, спину не разгибая. Пусть только попробует снова выкинуть… что-нибудь эдакое — Покрутил он пальцем в воздухе, даже в мыслях не желая вспоминать, что старый сенсор учудил в прошлый раз.

— С этим вопросом решили — Кивнул ректор — Сосредоточься на Фоаоро и его шайке. Выясни, какого храза у них там происходит. Ну а я пока замну инцидент, насколько это вообще возможно. Сделаю крайней «Гильдию перевозчиков», они нам должны и пришла пора вернуть старый долг.

— А получится? Повезло конечно, что смертей не было. Но…

— Получится — Отмахнулся ректор — Не забивай себе голову лишними проблемами. У тебя другая задача.

— Ну хорошо — Наклонил голову на бок Сарон — А с этим, как его, Зиггоро что делаем? Как и планировалось или в свете произошедшего дадим парнишке шанс?

— Пока не знаю — Задумался Аргар — По идее надо бы, но тут все зависит от Фаоро. Пусть крикунов он нам пока не прислал, но договариваться все равно придется. Ну да… Подумаем об этом позже. Паренек все равно на месяц в лекарскую загремел, так что его экзамен откладывается пока. Плохо, что с ним на пару пострадала и дочка Нетленного. За свою Сейти он может многое потребовать.

— Не потребует — Отмахнулся Сарон. Заметив легкое движение бровей своего начальника, он пояснил — За трущобы с него еще не спросили, потому особо наглеть он точно не станет. А попробует, так я ему пару кристаллов со свидетельствами очевидцев подкину. Таких записей даже у гильдейских нет — С откровенной гордостью в голосе поведал СБшник — Ну… Ты и сам все знаешь, сам же заставил меня с десяток копий сделать. К тому же Сейти да Го значилась как сопровождающая и телохранительница, а не как посетитель или гость академии. Так что тут Фаоро в пролете.

— Ну тогда оставлю это на тебя — Облегченно выдохнул Аргар. Все же, сильный он там маг или нет, обладает ли влиянием и властью или не обладает, а пропускать через себя вообще все возникающие перед ним проблемы и вопросы, он просто физически не мог. Потому многое оставлял на своего верного товарища, по совместительству являющегося его не официальным заместителем — Узнал зачем им «Кристаллизы»?

— Ты же знаешь, что нет — Вмиг посмурнел СБшник — И вряд ли узнаю. Я уже десять агентов потерял. И пришлось оставить эти попытки. Твои-то нарыли что-нибудь?

— Нет — Также хмуроответил ректор — Даже предположений нет, для чего еще можно использовать эти древние устройства. Да и рано еще для каких-то вдумчивых результатов. такие исследования за один день не проводятся. Тут время надо.

— А оно у нас есть, время это?

— Надеюсь, что пока еще есть.

Пару минут помолчав и обдумывая каждый свое, маги переглянулись и после короткого совместного кивка продолжили разговор уже более официально. легкий импульс, включивший запись артефакта «Запечатления» стал для них своеобразным сигналом.

Необходимости записывать и предоставлять отчеты Гильдии, знатно бесила обоих магов, но поделать они с этим ничего не могли. Даже недавнее отключение артефакта вызовет немало вопросов у гильдейцев, но с этим ректор уж как-нибудь разберется. Не впервой.

Жаль, что нельзя отключать его на реально долгий срок. за подобное на ректора насядут все, кому ни лень. И гильдейцы и «Владетели» и даже уже упомянутые «перевозчики», которым в скором времени придется отдуваться за произошедшее в стенах академии.

Данное требование, по поводу записи происходящего в кабинете ректора, продавили чуть ли не всем миром. Аргар долго сопротивлялся, но в какой-то момент был вынужден пойти на поводу, подчинившись требованию абсолютно всех власть имущих города. Академия была единственным местом, где подобного устройства раньше не было. И это знатно всех бесило. И это при том, что сами же этот геморрой себе и придумали. Началось все с «Гильдии магов», следом подключились «Авантюристы», а потом и остальные структуры города.

Порой доходило даже до абсурда. «Клятв» ведь тоже никто не отменял, как и всевозможных секретов и прочего добра. И что «академикам», что «гильдейцам» порой приходилось знатно напрягаться, пытаясь хоть как-то донести мысль до собеседника, не разболтав «что-то не то» в присутствии артефакта. Надо ли говорить, как сильно это сковывало и тормозило решения многих важных вопросов? Идиотизм полнейшей воды, но поделать с этим ничего было нельзя. Начни идти против системы и кто знает, чем это все может обернутся. Пару десятков лет назад «академики» с «гильдейцами» за малым не устроили магическую резню чуть ли не на пустом месте. Случись это и от города бы мало что осталось.

Что интересно — Аргару не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, кто все это организовал. И сей факт отнюдь не добавлял магу любви к «Портовым» и их главе. Но поделать с этим ничего было нельзя. По силе Фаоро ничуть не уступал ни Аргару ни главе Гильдии ни кому бы то ни было еще. Вот и получалось, что приходится мириться с вынужденным злом, чтобы предотвратить гораздо большее. Фаоро в плане «психоза» после цикла «Перерождений» был самым отмороженным из всех.

— Что произошло в порту, удалось выяснить? Связано это как-то с недавним происшествием или нет?

— Не известно — Официальным тоном ответствовал Сарон — «Око» произвело семнадцать ударов по неизвестной цели, после чего все прекратилось. Что это была за цель, была ли она поражена или сбежала — неизвестно. Стража порта несколько дней прочесывала окрестности, но никаких следов проникновения не обнаружила. В остальных районах дежурили отряды «авантюристов» и магов гильдии. У них также никаких происшествий.

— Хорошо, спасибо за доклад. Можете быть свободы.

— Слушаюсь — Криво усмехнувшись, Сбшник кивнул ректору и развернувшись на каблуках вышел за дверь.

Аргар же, также скривившись, откинулся в кресле и задумался. Конечно многое осталось за кадром и требовало обсуждения, но это придется перенести на другой раз. Дневной лимит «темноты», когда можно спокойно пообщаться, без надзора артефакта «Запечатления», ректор сегодня уже выбрал, так что придется ждать другого подходящего момента.

Будь у мага такая возможность, он бы вообще не появлялся в своем кабинете, решая все вопросы вдали от артефакта, но это будет во-первых — слишком подозрительно и вызовет обоснованные претензии остальных служб города. А во-вторых — мест, где можно безопасно поговорить «с глазу на глаз» попросту нет.

«И у стен есть уши» — данная пословица подходит идеально. Кабинет ректора защищен от любой «прослушки» древними механизмами и контурами энергии, струящейся по стенам. И это было единственное подобное место во всей академии. В любых других местах маг бы ни с кем не стал бы разговаривать на важные темы, даже будь у него уверенность, что никто не услышит и не узнает. Вековая практика показала — и услышат и узнают. И ничего ты с этим не поделаешь.

Вздохнув еще раз, Аргар послал в пространство очередной короткий импульс энергии, вызывая «на ковер» следующего посетителя.

Но не успел тот войти внутрь, как его буквально снес ворвавшийся следом СБшник, без предисловий обронивший всего одну фразу — У нас проникновение!

— Да что ж сегодня за день-то за такой? — Устало выдохнул ректор, а следом обратился к обоим визитерам. Взбешенному и взволнованному — Пошел вон! Рассказывай!

Глава 8

«Постамент» был там, где и должен был быть. Возвышался черным монолитом в центральном холле академии. Едва пройдя через ворота я сразу же и натолкнулся на него. И спутать эту штуковину с чем-то иным было абсолютно невозможно. Огромный… Камень? Да, пожалуй это определение подходит лучше всего. Артефакт выглядел словно обломок скалы вовремя вытащенный из жерла вулкана. Серьезно оплавиться он успел, но все же не расплавился, сохранив некую свою изначальную форму.

Впрочем подобный «визуальный обман» вскрывался достаточно просто. Стоило подойти поближе, как сквозь блеск оплавленных поверхностей стали различимы мелкие детали. Кажется я понял, о чем говорил Эльгерде и почему местные не могут управлять этой штуковиной напрямую, лишь пользуясь ее возможностями.

Нечем там управлять! Когда-то может и были у этого устройства специальные органы управления, вроде сенсорных экранов, клавиатур или чего-то подобного. Но сейчас… Кто-то знатно так постарался над средствами «ввода» и «вывода» информации. По факту — полностью их уничтожил. Вместе с большей частью «внешней оболочки» устройства.

Кто это был и зачем, история умалчивает. Да и мне это особо не интересно. Мне важнее то, что некие свои функции сей «объект» все же сохранил. И сейчас мне осталось лишь подгадать момент и на пару секунд скинуть свой «Кокон», чтобы коснуться «Постамента» и внести себя в базы данных академии.

Сложностей с этой задачей в принципе не было никаких. Отвлекающий маневр с бомбой сработал на все сто процентов. Бедлам и бардак поднялся знатный, намертво приковав к себе внимание всех, кто оказался рядом.

Я вообще удивлен, что у меня все получилось. Вроде «Портовые» идиотами не были. Неужели не проверили карету? Или проверили, но не придали значения найденному? Все же моя бомба — результат противоестественной связи нескольких чисто бытовых приспособ. Если вдруг карету проверяли чисто магически, то могли просто проигнорировать «Огнетушитель», «Кипятильник» и «Воду». Типа: первый положен по регламенту, второй и запас третьих — для удобства в быту, если вдруг дорога будет длинной. Ну или как-то так…

Я собственно примерно на это и рассчитывал, но до сих пор удивлен, что такая «детская» ловушка-бомбочка все же сработала. Ну да… Сработало и ладно. Мне же проще!

Выбросив из головы лишние мысли, я уловил подходящий момент, когда в холле осталось всего несколько человек и запрыгнул на один из выступов оплавленного устройства древних. Еще раз оглянувшись и убедившись, что никто в мою сторону сейчас не смотрит, я сбросил «Кокон» и послал в «Постамент» легкий импульс своей энергии, устанавливая контакт.

И в этот момент начались чуть ли не чудеса. Иначе и не скажешь. Одновременно с возвращенным на свое законное место «Коконом» ни с того, ни с сего активизировался и мой «Амулет».

Обнаружена стационарная контролирующая точка.

Кодовое имя: С763ПР23А.1421.МОС

Официальное наименование: Супрамос

Идет попытка подключения 1: Провал!

Идет попытка подключения 2: Провал!

Идет попытка подключения 3: Провал!

Ментооперирование стационарной точкой признано невозможным по неизвестной причине.

Идет сбор и анализ данных.

Обнаружены деффекты целостности структур и модулей.

Стационарная точка функционирует.

Степень эффективности неизвестна.

Установлен приоритет действий: Поиск способа подключения.

— «Эй, эй, погоди-ка!» — Немного отойдя от удивления, притормозил я свой «доспех». Однако

Провожу поиск альтернативного способа подключения.

Способ найден. Требуется использование дополнительных внешних структур в качестве ретранслятора.

Формируется запрос пользователю.

Подключиться к стационарной контролирующей точке «Супрамос». Да/Нет?

— «Погоди сказал, пока что нет, поговорим, потом посмотрим» — Впервые на моей памяти мой «Виор»-ушка пошел со мной на прямой контакт и ему от меня что-то понадобилось. Не воспользоваться этим событием я не мог. Давно уже пора было «навести мосты» с собственным «доспехом». А тут такой отличный повод.

Формируется запрос пользователю.

Требуется подключение.

Подключиться к стационарной контролирующей точке «Супрамос». Да/Нет?

— «Я сказа погоди!» — С нажимом передал я ответ «Амулету» — «Сперва мы по…»

Формируется запрос пользователю.

Требуется немедленное под…

— Заткнись! — Собрав всю свою ярость и недовольство, я ударил этими эмоциями по «Виору», превратив свой ответ в полноценный ментальный крик, если это можно так назвать.

Тре…

— «Я сказал, заткнись!» — Вновь рыкнул я, обрывая очередное требование — «В общем так! Либо мы с тобой договоримся, либо я при первой же возможности избавляюсь от тебя, как от непонятной херни, способной стать угрозой моей жизни и здоровью. Как ты там меня обозначал? „Пользователем“? А вот хрен тебе золотая рыбка! Хочешь, чтобы я парился и искал ресурсы для твоего восстановления? Хочешь, чтобы подключался к каждой встречной-поперечной древней фигне? Не вопрос. Но тогда и от тебя потребуется идти мне на встречу. И не пытайся прикинуться ветошью неразумной, не прокатит!»

Требование?

— «Ого, да у нас прогресс» — Не удержался я от шпильки, но сразу же отбросил всю веселость, сосредоточившись на главном — «Для начала, смени мой статус с „Пользователя“ на „Администратора“, а потом уже поговорим».

Секунда, другая, третья. Я уже было подумал, что хрен мне, а не права админа, но нет. Видимо «Виору» реально сильно нужно было подключится к «Постаменту». Настолько, что он на многое готов был пойти ради этого подключения.

Внимание! Произошло изменение статуса: Пользователь — > Владетель.

Формируется запрос владетелю.

Требуется подключение.

Подключиться к стационарной контролирующей точке «Супрамос». Да/Нет?

— «Погоди» — Вновь остановил я его — «Сперва выдай мне кое-какую информацию»

Уточните ваш запрос владетель.

— «Мне нужны твои технические характеристики и инструкция пользователя. Выведи данные в том же текстовом виде, что выводил до этого запросы средствами моей нейро-сети»

Запрос принят. Идет обработка и форматирование данных.

Буквально через секунду у меня перед глазами выскочила табличка, на подобии привычной мне «Статистики» или прочих вкладок.

Комплекс индивидуальной защиты бойца особого назначения

Кодовое имя: В342.И89.ОР21.73490.234.V7321.14.1981

Официальное наименование: Виор

Владетель: П4

Официальное наименование: Не назначено

Целостность структур: 8 % (развернуть список)

Доступная энергия: 69 %

Встроенный ментальный помощник: А76Л53ИТ (Алит)

Установленные модификации:

— Пространственный карман жулика V17.02.112 (развернуть список)

Синхронизированные устройства:

— Персональный магический синхронизатор «х4» (развернуть список)

— Неизвестное устройство-вычислитель

— «Ииии…» — Протянул я.

Уточните запрос.

— «И что тут уточнять?» — Немного разозлился я — «Идиота из меня не делай. Остальное гони! Требую вывести расширенный список характеристик. А также инструкцию пользователя. И внеси в мое „Официальное наименование“ мое имя. Меня Барсик звать, если ты еще не в курсе».

Запрос отклонен.

Информация отсутствует.

Запрос принят.

Формируется запрос владетелю.

Требуется подключение.

Подключиться к стационарной контролирующей точке «Супрамос». Да/Нет?

— «Ладно» — Несколько раздраженно протянул я — «Как там тебя, Алит да? Теперь будешь зваться Альтом» — проигнорировав очередную запись о принятом «запросе», я продолжил — «Я разрешу подключение после ответа на несколько вопросов. Почему отклонен запрос? Почему отсутствует информация? И что даст подключение к стационарной точке? И в твоих же интересах ответить максимально подробно».

Запрос принят.

Вывод технических характеристик портативной системы «Виор V7321.14.1981».

Ошибка! Запрос отклонен. Обнаружен запрет производителя на вывод информации.

Запрос принят.

Поиск запрошенной информации с тегом «Инструкция». Запрошенная информация не обнаружена. Запрос отклонен.

Запрос принят.

Необходимо подключение к стационарной контролирующей точке для получения тактических данных.

Ожидается ответ владетеля.

Требуется подключение.

Подключиться к стационарной контролирующей точке «Супрамос». Да/Нет?

Пока Альт колдовал с «Постаментом» я пытался обдумать и проанализировать полученную информацию. Во-первых — сам «Помощник». Исходя из формата нашего общения полноценным разумом он не обладал. Максимум — мог реагировать на мои требования. Но и то — в очень и очень урезанном варианте. Что в прочем не удивляло. Глупо ожидать, что в «Виор», оказавшийся аж «доспехами для древнего спецназа», будут пихать сильно умную «начинку». От «Помощника» требуется исключительно функционал, а не умение абстрактно мыслить.

Во-вторых — собственно «доспех». Его полное название меня уже радует — факт. И хоть я и не знаю, насколько это здорово — «древний спецназ» и его броня, но почему-то абсолютно уверен, что — да! Это круто. И даже очень! Есть надежда, что со временем я обзаведусь поистине убойным аргументом.

Все остальные данные уже не столь вдохновляли. Везде, где стояла ссылочка «развернуть список» был собственно только сам «список» и ничего более. В «Целостности» шел перечень необходимых для восстановления «Виора» материалов. Тот самый, что я упорно пытался вытребовать у «Амулета» раньше. Вот, получил… Только вот толку никакого. Кроме уже известных мне «Дренорного диффузиона», «Грандурата калия» и нескольких других позиций, что «Виор» мне выдал уже давно, ничего знакомого мне и близко не было. Ни где или из чего это достать, ни как оно выглядит, ни для чего оно нужно. Просто названия.

И насколько я понял — третируй Альта, не третируй, а толку не будет. Не ответит он мне на эти вопросы. Не сможет. «Запрет от производителя» не даст. Думаю подобный запрет стоит на многих устройствах «древних». И уж тем более на экипировке их «бойцов особого назначения». И это вполне в рамках нормы. Типа «секрет фирмы изготовителя», «авторское право» и все в таком же духе. Потому можно и не пытаться выяснить — что там и как? Пользоваться — пользуйся, а остальное — ни-ни.

В «Списке» «Кармана жулика» также не было ничего интересного, разве что в нем был еще один «Список», в котором перечислялось все, что хранилось внутри. Эдакое «системное» отображение в стиле игрового «Инвентаря».

С колечками, оказавшимися ни много ни мало — «ПМС» та же история. «Кодовое имя», «Название» и запись о синхронизации с «Виор» ом. И на этом всё. Причем отличались колечки только первой графой. Цифры и буквы там стояли разные. «Название» же у всех было одинаковым — «Кольцо древних». Сильно подозреваю, что это я постарался, так их окрестив.

И думаю не далек от истины в этом подозрении. Ведь Альт «общался» со мной максимально понятными мне категориями. «Запрос принят», «Уточните запрос» и так далее. Наверняка ведь специально под меня подстраивался. У «древних»-то фразы могли быть совершенно иными.

Ну да это фиг с ним. Не столь важный момент. Как и запись о синхронизации с «Неизвестным устройством-вычислителем». Это мою «Нейро-сеть» так окрестили. Больше нечему.

Гораздо интереснее то, что я смогу заполучить, когда Альт пробьется к «Постаменту». «Тактические данные»? Учитывая тот магический постапокалипсис, который остался после древней цивилизации эти данные будут крайне интересными.

— «Долго тебе еще?» — Поторопил я Альта, чувствуя как моя энергия понемногу иссякает. Мало того, что я держу «Кокон» на максимуме, так еще и «Виор» на себя тянет немало, используя мое тело как «ретранслятор»

Создание точки подключение выполнено на 0,0003 %

— «Чего? И это за пятнадцать минут?» — Возмутился я, а следом скривился от пришедшей в голову догадки — «Ориентировочное время создания?»

Ориентировочное время: 172 дня, 21 час, 17 минут, 31 секунда

— «Мда уж» — Вздохнул я — «А без этой точки ты хоть что-то можешь сделать?»

Запрос отклонен.

— «То есть в ближайшее время никаких данных от „Супрамос“ а у тебя получить не получиться?»

Запрос отклонен.

— «О как!» — Удивился я, уже примерно поняв логику ответов «Помощника» — «И что же ты можешь получить?»

Запрос принят.

Владетель получил статус «Младший иерарх» 23 минуты 52 секунды назад.

— «И что это дает?»

Запрос отклонен.

— «Вот и толку с тебя теперь?» — Мысленно вздохнул я.

Уточните запрос.

— «Мда уж» — Снова протянул я — «Я тут инкогнито и никто не должен знать о моем присутствии. Так что сидеть у этого „камушка“ я не могу при всем желании.»

Запрос отклонен.

Владетель получил статус «Младший иерарх» 24 минуты 07 секунды назад.

Уточните запрос.

— «Блин» — Замялся я, подбирая слова и мыслеобразы — «В общем так, Альтушка. Мы это не потянем сейчас. Я не смогу находится здесь столько времени. Как бы тебе объяснить…» — Я на секунду задумался, как дать ему установку о том, что я в местной академии «зайцем» и что мне нельзя тут светиться ни при каких условиях. У него-то все просто. Его «Владетель» статус «Младшего иерарха» получил? Получил. Значит проблем нет. — «Принимай вводные. Местность захвачена. Вокруг враги. Я на секретной миссии. О моем нахождении тут никто не должен узнать.»

Запрос принят.

Приоритет действий изменен: Поиск дополнительного способа подключения.

Дополнительный способ подключения обнаружен.

Для создания подключения необходимы механически-активные вещества (развернуть список)

— «Ну вот это уже разго…» — Начал было я, но тут же выматерился, увидев «Список». Все те же «говорящие» наименования, которые хрен знает — что вообще такое и где их искать — «Ладно, понятно. Ехали дальше.»

Уточните запрос.

— «Угомонись» — Отмахнулся я — «Когда мне что-нибудь от тебя потребуется, я обращусь к тебе напрямую, используя твое „Официальное наименование“. К примеру: „Альт, прием“ или „Альт, отзовись“. До тех пор вернись к прошлому способу нашего общения. То есть — заткнись.»

Запрос принят.

— «Вот и славненько» — Улыбнулся я, оглядываясь вокруг более пристально.

С вершины «Постамента», куда я влез, чтобы меня никто не потревожил и случайно не задел, открывался отличный вид на центральный холл академии. Ну что сказать. Живуют маги явно неплохо. Я бы даже сказал жируют. Огромное помещение с высокими стрельчатыми потолками. Черный мрамор на полу с золотистыми узорами. Широкие витражные окна. Множество картин, настенных украшений, скульптур и прочего добра. Даже парочка пустых полных доспехов притулилась по углам. Причем доспехов явно не простых. «Фонило» магией от них дай боже.

Зал условно поделен на две части красивым ограждением по пояс взрослому человеку. С одной его стороны — вход и относительно небольшая площадка перед «заборчиком» в разных концах которых стоят всевозможные лабораторные столы и какие-то непонятные устройства. Тут раньше тусовалось несколько средненьких по силе магов и тройка «соискателей». Собственно их маги и таскали по площадки из конца в конец, подводя к установленным устройствам и столам. Если я правильно понимаю, то суть «предварительного» экзамена — просто выяснить потенциал поступающего и понять что он из себя вообще представляет.

С другой стороны заборчика была уже основная часть холла. Тут площадка была в разы больше. С «Постаментом» и небольшой трибуной с противоположной главному входу стороны. Что-то мне подсказывает, что «первого сентября» именно в этом зале собираются все ученики и их наставники. Ректор толкает речь с трибуны, представляет преподавателей. Короче говоря — ничто не ново под луной. Того, кто хоть раз бывал на школьной «линейке» подобным не удивишь.

«Заборчик», как и инвентарь для экзамена, смотрелись тут откровенно лишними. Их явно притащили только на эти несколько дней, пока идут «предварительные экзамены». Если их убрать, то зал будет смотреться поистине величественно.

Меня несколько удивляло — а зачем козе баян? Но видимо какой-то смысл был. Может ради понтов все организовали именно тут и именно так. Типа — «Вот смотрите, как мы сильны и богаты! Вам всего-то и нужно, что быть достойными, чтобы в стать в один ряд с нами. Цель близка. Протяни руку и тебе откроются новые двери!»

— «Прям, как реклама слабительного, чес слово» — Невольно скривился я — «Ладно, надо закругляться. А то что-то я засиделся тут».

Аккуратно спрыгнув вниз я потопал на выход, намереваясь обогнуть академию и повнимательнее изучить остальные строения. Сейчас нужно найти место, где можно будет устроить себе незаметную «норку» для проживания. А это не столь уж и простая задача, как кажется. Да и Академию осмотреть изнутри не помешает. Хотя бы для того, чтобы в общих чертах представлять — что тут и где находится.

Дождавшись, когда двери зала снова отворятся, впуская одного из магов-стражников сего мероприятия, я выскочил наружу и огляделся. Кипишь вызванный взрывом «Огнетушителя» уже несколько подутих, сменившись бурными дебатами очевидцев и полу-матерными обращениями администрации академии с просьбами к этим очевидцам в стиле — «Свалите в туман! Не мешайте лекарям! Нет мы еще не знаем, что это было! Нет, не повторится! Нет, не… Короче! Заткнулись все! Нам сейчас не до вас! Начало очередного предварительного экзамена переносится на два часа. До того времени пошли вон отсюда! Ожидайте за воротами!». Ну и все в таком духе. Тихо, мирно, дружелюбно. Ну а для особо непонятливых можно и дополнительные стимулы применить. Тогда скучно точно не будет. Местное магическое общество те еще затейники.

— Всех вывели? — Уже топая вдоль стен главного корпуса, расслышал я разговор двух магов-охранников.

Короткая ИнтерМагия

— Почти. Один остался — Ответил ему второй, оглядывась вокруг в поисках этого самого «одного» — Странно. Разве сегодня принимали кого-то минуя предвариловку?

— Ну-ка покажи — Выхватив у товарища какой-то крайне странного вида лист бумаги или даже скорее пергамента, маг всмотрелся в него и буквально через пар секунд начал сильно хмуриться — Нет не принимали. Что-то тут не так. Надо бы Сарону отчитаться

— Ты уверен? Может все нормально? — Обеспокоенно и несколько испуганно спросил первый — А вдруг все же провели кого-то к «Постаменту» вне очереди, а нам не сказали?

— Пока не уверен… — Задумчиво протянул маг, снова вглядываясь в свиток — Ты вот что. сходи-ка наверное к Фазо, пусть посмотрит списки и сверится. А то если все нормально и без всякого толка сунемся к завхозу… — Продолжать он не стал, но этого и не требовалось. Судорожное глотательное движение напарника было ему лучшим ответом.

Оба понимали, что в обычное время Сарон бы их наоборот похвалил. Но сейчас, после случившегося с каретой… Поднять еще и ложную тревогу… На подобный риск никто из них идти не хотел. Жить хотелось больше.

— Кажется надо бы ускориться — Осознав, чем мне грозит раскручивание этого маховика «Подчиненный — > Мелкий начальник — > Большой начальник», я невольно выматерился и, плюнув на местные «красоты», со всех лап рванул вокруг главного корпуса поближе к хоз постройкам и прочим «трущобам» академии. Фиг его знает, сколько времени пройдет, прежде чем местные сообразят, что у них завелся «заяц», так что стоит поторопится — Быстро же они меня засекли, сволочи.

Глава 9

«Фора» у меня оказалась крайне небольшой. Я бы даже сказал — мизерной. Прежде чем начался очередной кипиш, я успел обследовать не так уж и много. Всего лишь в общих чертах познакомился с территорией академии и наметил несколько перспективных мест, где можно было бы перекантоваться.

Первым таким местом был главный корпус академии. Точнее его хозяйственная часть. По примеру такого же поместья Бурде-сизого большая часть первого этажа, а точнее его задней части, была отдана под столовые — общую и четыре малых, душевые — опять же две общие и несколько банных комнат, туалеты и различные подсобки. Отсюда же можно было спокойно попасть в подвальный и полу-подвальный этажи, где размещались всевозможные склады, погреба и прочее. Ну и кухня разумеется тоже была тут, вольготно расположившись почти на весь «минус первый» этаж.

В плане плюсов подземелья академии пестрели сразу несколькими пунктами. Это и укромное место для ночлега и отдыха, и легкий доступ к провизии, и возможность попасть в любое крыло центрального корпуса не особо рискуя запалиться магам. Из минусов тут только один, но зато самый весомый — постоянный риск и нервотрепка. Ибо именно эти подвалы маги будут «шерстить» упорнее всего. Все по тем же соображениям удобства места.

Второй возможной нычкой я выбрал чердак одной из местных лабораторий. Если я правильно понял, то тут обосновались какие-то животноводы или химерологи. Уж очень сильно сие здание напоминало смесь хлева, скотобойни и жилища сумасшедшего вивисектора в одном флаконе.

Из плюсов… Да нет там никаких плюсов. Но зато там меня искать станут уж точно в последнюю очередь. Почему? Да потому как свято будут уверены, что уж где-где, а там меня точно нет и быть не может. Все же обитающие тут безумные ученые от мира магической науки и биологии знатно так позаботились о том, чтобы результаты их же экспериментов оставались на своих местах и даже не пытались самовольно покинуть лабораторию. А уж если вдруг попытаются, то единственное, чем это обернется, так это необходимостью отрядить какого-нибудь первокурсника на уборку оставшихся от бедной зверушки ошметков и кровавых пятен.

Все здание было настолько сильно оплетено всевозможными «сигналками», «ловушками» и «охранными контурами», что сунуться туда было бы сродни самоубийству. Было бы, если бы не бы, а во рту выросли грибы. Мда уж…

Короче говоря шанс туда пробраться у меня вполне себе был. Часть «опасных линий» можно было бы просто обойти, благо они все у меня как на ладони. А другая часть «энерго-каркасов» на меня просто не среагирует, если плотно укроюсь «Маскирующим коконом». Соваться внутрь я пока не стал, но при случае обязательно наведаюсь. Уж очень много интересных «отголосков» от живых существ улавливалось в идущих оттуда потоках энергии. А один из них мне вообще показался смутно знакомым, что было вполне достойным поводом рискнуть и сунуться внутрь, даже если это место не подойдет мне на роль «штаба».

Третье место, где бы можно было устроить себе «лежку» — это местные «общаги» для неофитов и преподавателей. Первых было две — мальчикам и девочкам соответственно, вторая же была всего одна и представляла из себя чуть ли не полноценный микрорайон, состоящий из небольших домиков и одного главного строения. Последнее являло собой эдакий «сельский клуб по интересам». Те же столовая и баня. В плюс к ним небольшой бассейн, игорная комната и… Уж и не знаю, как это назвать, но «лав-хостел» или что-то подобное. Видимо маги не всегда хотели афишировать свои взаимоотношения с противоположным полом, потому и создали подобное местечко. А то мало ли — строгий маг-преподаватель, неуспевающая неофитка… А лишние слухи не нужны никому. Классика в общем.

Собственно именно эта богадельня меня и заинтересовала. В основном тем, что местные умельцы, в погоне за «инкогнито» умудрились напрочь вывести его из под надзора защитной системы древних. И даже более того — предприняли все возможные меры, чтобы внутри напрочь отказывали любые способности с «сенсорным» уклоном.

Я в первые мгновения, оказавшись внутри, чуть было не поплыл. Удар по сознанию оказался на диву сильным и неожиданным. Я даже и не подозревал, что так сильно сроднился со своим «Энерго-зрением» и его внезапная пропажа может не слабо так всколыхнуть мою нервную систему.

Вообще вся академия представляла из себя эдакий квадрат с кругом в центре. Точнее квадрат в квадрате, если учитывать еще и стены. Центральный корпус был одной стороной этого квадрата. Лаборатории и прочая, прочая — второй. Общаги для неофитов — третьей. Жилой район преподавателей — четвертой.

Внутри этого квадрата располагалась круглая крытая арена. Здесь судя по всему шли практические занятия с использованием опасных заклинаний или способностей и проводились дуэли между магами и неофитами.

Все остальные строения, помогающие, так или иначе, обеспечивать быт академии и бесперебойную работу всех ее «элементов», были разбросаны по всей территории и по большей части «прятались» во всевозможных подвалах, тупичках и подворотнях. Что в общем-то и правильно. Зачем ту же «прачечную» и комнатку для ее служащих выпячивать на видное место?

Возможно среди подобной «инфраструктуры» тоже нашлось бы немало удобных «тайничков» для размещения скромненького дворца имени меня, но на их поиски и осмотр времени у меня уже не оставалось. Маги спалили мое у них появление и подняли очередной кипишь. В этот раз уже на всю территорию академии скопом.

Первые «звоночки» приближающихся неприятностей я учуял довольно быстро. И, будучи в режиме максимальной паранойи, отреагировал на них мгновенно. Тем более, что вариант — где перекантоваться и переждать основную «бучу» у меня также имелся.

Пусть я и не смог облазить все и везде, и территорию изучил лишь в общих чертах, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы нащупать слабое место в охранной системе академии. Эдакий «баг», ну или «фичу», тут уж как удобнее.

Господа маги, в святой погоне за пафосом, несколько перестарались и сами ее создали. Думаю в изначальном «древнем» варианте ничего подобного и близко не было.

Прямо на крыше главного корпуса гордо торчал длинный флагшток, с развевающимся на нем знаменем, изображающим эдакую радугу в форме восьмерки, поверх которой был качественно прорисован огромный белый кристалл, словно бы втягивающий ее в себя.

И флагшток сей пусть и на немного, но выходил за радиус действия охранных систем академии. После короткого, но объемного по матам и требованиям, запроса «Амулету» я получил подтверждение своей догадке и едва почуяв мурашки, пробежавшие по штанишкам, сходу и взобрался на этот насест с любопытством наблюдая за суетой внизу.

Что бедные маги только не делали, чтобы меня обнаружить. Они даже не поленились эдакий «круг» сформировать во главе с самим ректором. Я даже и не знал, что подобное вообще возможно. Почему-то я искренне верил, что магия и способности — сугубо индивидуальная штука. И если ты создаешь заклинание, то делаешь это только сам, ну или с костылями в виде кристаллов.

В причинах подобной слепой и глупой веры я тоже разобрался довольно быстро. Тут явно очень сильно наложились мои представления о магии, перенесшиеся со мной из «старого мира». Типа, если ты маг, то ты соло. А всевозможные «круги» — удел ведьм, ковенов и прочих неулачников-сектантов. Глупо на самом-то деле, но если вспомнить сколько мути вбивалось мне в голову с самого детства средствами массовой информации, то уже и не удивительно.

К тому же я и сам уже пользовался чем-то подобным. Тот прорыв в трущобах, когда я превратил себя в эдакий «мозговой центр», а подчиненных мне существ в свои «конечности» — достаточный показатель.

Короче говоря обучение тут я еще не начал, но многому уже научился. Жаль только, что учение это сильно поверхностное. Так… картину мира пошатнуло, а толку никакого. Там ведь столько сильнейших практиков объединилось в едином ритуале, чтобы отыскать мою скромную персону! И такой облом!

В тот миг я крайне сильно пожалел, что не могу увидеть происходящее своим «Энерго-зрением». Многослойный купол блокировал его напрочь, создавая непреодолимые «помехи». А простыми глазами многого не увидишь.

Почти неделю мне пришлось куковать на флагштоке, изредка разукрашивая знамя академии продуктами своей жизнедеятельности. На а что мне еще было делать? Тот долбаный ритуал, что так меня заинтересовал почти трое суток поддерживался в активном состоянии. Часть магов ушла в первые часы, гораздо меньшая осталась на ключевых точках, периодически сменяясь. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ритуал активен, а значит соваться вниз мне еще рано.

А кушать мне тоже надо. Как и выводить из организма продукты жизнедеятельности. Это природа, против нее не попрешь. Вот и делал это в единственно доступное место — вниз. А полотнище-то там большое. И ветер никто не отменял. Я конечно старался «наводку» делать в свободные места, но…

Короче маги сами виноваты! Вот дали бы мне нормально отучиться, познал бы я свои способности, научился бы с «воздухом» работать, смог бы и струйку «направить» и знамя в сторонку «пододвинуть». А так…

В общем Эльгерде об этом лучше не говорить. Да и никому другому тоже. А то узнают местные, да и запишут из «шпиёна» во «враги народа». Причем пожизненно.

Пусть уж лучше считают, что тут птичка пролетала… Раз — надцать.

Когда ритуал окончился, закономерно не дав никаких результатов, господа маги сменили тактику. Вместо одного обширного поискового заклинания, они сосредоточились на индивидуальных. Патрулировали и обыскивали территорию, заглядывая в каждую щель. Заодно пригласили почти пять десятков авантюристов, дав им ту же задачу.

И в какой-то момент у них даже почти получилось меня отыскать. Авантюристы ребятки тертые и жизнью битые. Разумно предположив, что искать меня в обычных и очевидных местах бесполезно, они сосредоточились на тотальном обследовании всего и вся. И флагшток для них тоже не стал исключением.

И плевать им было, что меня там не видно. Они этим вообще не заморачивались. Деньги за работу платят? Платят! Значит надо проверить. Подумаешь стрела в негодность придет. Не велика потеря.

Увернуться и не рухнуть вниз получилось с огромнейшим трудом. Едва завидев пятерку авантюристов, прочесывающих крышу, я знатно так напрягся. А когда командир группы махнул лучнику на флагшток, активизировал все свои силы и возможности, закономерно ожидая скорой подлянки.

Перенапрягся знатно. Четыре часа потом мигренью мучился, пережидая «откат» от мощнейшего ускорения сознания, позволившего мне с точностью до миллиметра просчитать траекторию стрелы и четко изменить положение своего тела так, чтобы она прошла в считанных миллиметрах от моего тела, не срезав ни единого волоска.

Балериной блин себя почуял в тот момент. Да еще и циркачом, зависшим над куполом цирка. Кругляшок-то навершия (Ну или как оно там называется правильно?), на котором я куковал — всего-то сантиметров двадцать в диаметре, не больше. Сильно сомневаюсь, что смогу повторить подобную позу в обычной ситуации. Да даже и пытаться не буду. Четыре растяжения схлопотал на ровном месте и порванные связке на лапе до кучи.

Не считая этого события изображать из себя птичку-наседку было до безобразия скучно. Семь суток просидеть пришлось. Семь! Чуть не взвыл от однообразия. Да еще и «Виор» в лице Альта «портянку подкинул», кислинкой попахивающую.

«Владетель», да? Это тот, который «администратор», да? Ага, как же! Может оно так и есть, да вот только даже этот статус Альтом напрочь игнорировался. И насколько я понял, пока не выполню наш уговор полностью — ничего тут не изменится.

Прерогатива «получить тактические данные со стационарной точки» у него стоит явно выше, чем какой-то там «Владетель», которому он по идее должен бы подчиняться. Я даже жалеть начал, что так быстро свалил от «Постамента». Там мой «Амулет» на уступки шел только в путь. А стоило отложить этот вопрос до лучших времен, как в топку отправился и мой статус «Владетеля».

Нет, уже полученное у меня никто отнимать не стал, но на контакт идти Альт не хотел ни в какую. И поделать с этим я ничего не мог.

А ведь была надежда, что чуть позже, как будет время и в спокойной обстановке обстоятельно изучи его. Пообщаюсь, вытребую какую-нибудь полезную информацию.

А то возле «Постамента» все получилось с бухты-барахты как-то. Вроде и получил себе кое-какие привилегии и много нового узнал, а все равно тупняков и косяков наворотил не мало. В той ситуации выжать можно было бы и побольше плюшек.

Но теперь я явно в пролете, пока не закрою нашу с Альтом сделку. «Аванс» он мне выдал, но большего я от него пока точно не стребую.

Спуститься со своего насеста я рискнул только к концу недели. Как раз, когда у магов уже не было возможности выделять на мои поиски столь обширные силы, да и авантюристам платить стало накладно.

Сей славный момент, что неудивительно, выпал на местное «первое сентября», когда и предварительные и «основной» экзамен благополучно закончились и маги вынуждены были оставить мои поиски, занявшись своими прямыми обязанностями.

Первым делом я наведался в «закрома» столовой и пополнил свои припасы. Брал только самое необходимое и с долгим сроком хранения. Кусок вяленого мяса, такую же рыбу. Палку копченой колбасы и несколько полезных для организма овощей с необходимыми ему витаминами. Заодно и перекусил немного, практически ополовинив один из казанов с мясной похлебкой, хранившейся в специальном шкафу с навешенным энерго-каркасом заклинания.

Насколько я понял — сей шкаф был чем-то вроде холодильника наоборот. Сохранял еду горячей и не позволял ей портиться, тем самым знатно облегчая жизнь местным кухаркам и поварам. Подобных «шкафов», как и более привычных мне холодильников и прочего оборудования тут присутствовало с избытком и почти все они были доверху заполнены всевозможной провизией и готовыми блюдами. Так что у меня была надежда, что мой «налет» обнаружат далеко не сразу. А то не хотелось бы, чтобы к уже существующей куче всевозможных «сигналок» и «ловушек» добавили бы еще и какие-нибудь «барьеры», напрочь закрывающие мне доступ к «шкафам» и холодильникам.

Тут и так-то приходилось знатно извращаться, чтобы миновать все развешанные магами «подарки». Так что лишнего нам не надо.

«Сигналки» и «ловушки» присутствовали не только на кухне и ее продовольственном складе. Судя по тому, что я видел, добираясь сюда, господа мажичи уже давно развлекаются, вешая их везде, где только могут. И многие из них даже на мой неискушенный взгляд — крайне неприятные и опасные «штуковины». Мне даже интересно стало — я у них тут случайно не ввел новый вид спорта? Типа «капканная охота на злобного шпиена» или что-нибудь в этом стиле?

Они ж такими темпами сами рано или поздно нарвутся на свои же «подарочки». Неужели не понимают? Про неофитов я вообще молчу. С ними как?

Но, видимо не понимают. Наверное я у них «первый». Потому сей полезный опыт ими еще не изведан. Ну… Это их проблемы. Мне что есть эти сигналки, что нет их — ни холодно, ни жарко. Обхожу без проблем, ибо прекрасно «вижу». Ну а там, где обойти нельзя — просто разворачиваюсь и ищу другую дорогу.

Тем более, что время для подобных маневров сейчас идеальное. Ночь на дворе. Все спят. А многие еще и с «будуна». Отметить-то «первое сентября» — это святое. Что у поступивших, что у преподавателей.

Вот и бегаю себе, не особо скрываясь и ища для себя удобное местечко. А то что это такое? О всяких желторотиках и неучах позаботились, а о славном мне даже не подумали. Не порядок! Надо срочно это исправлять.

На реально подходящее для постоянной «базы» место я набрел только под утро, к тому моменту уже отчаявшись найти «лежку», подходящую подо все мои требования. И умудрился наткнуться на него чисто случайно.

К тому времени я уже вполне себе изучил большую часть главного корпуса и знал о существовании тут разветвленной сети всевозможных коммуникаций, начиная от банальной канализации, заканчивая вентиляцией и парой-тройкой секретных проходов, предназначенных для слуг и обслуживающего персонала. Собственно в одной из подобных коммуникаций я и решил организовать себе пристанище.

Львиная доля вентиляционных шахт, пронизывающих главный корпус сходилась в трех основных точках, откуда по трубе уносилась ввысь, на крышу.

Но был и еще один вентиляционный комплекс, что существовал как бы обособленно от основной системы. Он опутывал своей сетью труб большую часть верхних этажей корпуса. Эти помещения были самыми «богатыми», если можно так сказать, в академии. Тут располагался кабинет ректора и завхоза. Здесь же были и различные административные кабинеты, вроде местного аналога деканата и прочего.

И естественно все эти помещения охранялись чуть ли не в параноидальном режиме. И соваться я в них даже не собирался. Так… издалека присмотрелся, проскочив по коридору и выяснив что вообще тут находится. И на этом мой интерес и закончился.

А вот вентиляция этих кабинетов заинтересовала меня гораздо сильнее. Непонятно почему, но она практически ничем и никак не контролировалась. Ни «ловушек», ни «сигналок», ничего. Чисто! Я даже поначалу удивился и подвох заподозрил, но нет. Походу маги настолько уверовали в собственную крутость, что на подобную мелочь, как труба где-то там в стене, внимания особого не обращали. Ну или не знали,что их часть вентиляции никак не связана с основной. Та-то прикрыта дай боже. Сама древняя система не позволяет лазить там просто так. Вмиг любого прихлопнет, только рискни он туда сунуться без достойного повода. И никакая маскировка тут не поможет. Разве что «Младшему иерарху» не тронет, как я смог убедится после пары экспериментов, но это уже частности о которых никому лучше не знать.

Все трубы этой изолированной части сходились в одном месте. В небольшом отсеке полтора на полтора метра шириной и столько же метров в высоту. Эдакий кубик, чуть больше трех метров в объеме. Человеку — однозначно мало. Мне тоже, но приютиться вполне возможно. А большего и не требуется. Тем более, что тут еще и тепло. И воздух свежий всегда в наличии. Чего еще желать?

Осталось только это местечко немного обустроить и можно жить, да поживать, да знаний наживать. Помниться я где-то там внизу встречал хозяйственную подсобку с метлами, тряпками и прочим хоз-инвентарем? Пожалуй самое время туда наведаться.

Глава 10

На очистку моего будущего места обиталища у меня ушло довольно много времени. Тут была, конечно, предусмотрена некая система очистки, если я правильно распознал контуры, что вычленил из общего фона. Но срабатывала она только в случае реальной необходимости, а до того момента, пока вентиляция исправно работает — эта система находилась в неактивном состоянии. И как ее активировать я не знал. Так что приходилось делать все ручками и только ручками. Ну или лапками, что не суть важно.

Неизвестно сколько лет, или даже веков, здесь копилась вся эта пыль, грязь и всевозможный мусор, но было его тут реально много. И его требовалось незаметно определить куда-нибудь в другое место, да еще и так, чтобы в процессе переноса не напугать ненароком кого-нибудь из местных неожиданным пылевым облаком из решеток вентиляции. Приходилось плотно упаковывать все в украденные с кухни мешки из под каких-то круп и по одному оттаскивать их к ближайшему «выходу».

Вообще местная вентиляция мне крайне понравилась. Пусть и узковато немного, но передвигаться по трубам было вполне реально. А что еще важнее — трубы эти были каменными и квадратными, а значит и шума я практически никакого не создавал, незримым призраком проходя внутри стен и оставаясь незамеченным.

Всего существовало три основных «выхода» из этого мини-лабиринта воздушных коммуникаций. Первый и самый очевидный — наверх по трубе на крышу. По вполне понятным причинам сей выход был для меня крайне неудобным. Тут нужно будет еще знатно поколдовать и пошаманить, прежде чем сей путь обзаведется минимальными удобствами. Лестницей там какой-нибудь или скобами в стенах, позволяющими легко преодолеть четыре метра подъема. Смотря что придумаю и какой материал окажется у меня под рукой.

Самый главный плюс и бонус этого пути, что почти на самом верху труба делает небольшой зигзаг, соединяясь с остальными выводными трубами вентиляции. И если смотреть сверху, через надстройку с вентканалами, то хрен ты угадаешь, что одна из труб идет куда-то не туда. В гости к «котику» к примеру.

Второй и третий «выходы» вели в разные концы корпуса. Один в итоге почти упирался в ту самую хоз-бытовку, где я разжился куском веника, совком и ведерком. А второй оканчивался в «душевой». Оба этих вентиляционных «выхода» были замаскированы ничуть не хуже первого. В бытовке я попадал на верхнюю полку огромного, встроенного в стену стеллажа. А учитывая высоту потолков — это было реально высоко. А значит и не удобно. Потому использовалась эта полка под всякий ненужный хлам «до востребования». Иными словами сюда не лазили и вообще игнорировали существование этой полки. О чем говорить, если среди всякого разного, заброшенного сюда «на хранение», я обнаружил напрочь рассохшиеся остатки обыкновеннейшей прялки или чего-то похожего, рассыпавшиеся в труху от первого же моего прикосновения. Даже страшно представить — сколько же лет она тут провалялась.

«Выход» же ведущий в «душевую» также был достаточно «замаскирован», чтобы не вызывать особого желания лишний раз в него заглядывать. Решетка вентканала располагалась здесь не менее неудобно. Прямо на стене над огромным бассейном.

Вообще с названием «душевая» я несколько поторопился. Тут скорее целый банный комплекс, представляющий из себя смесь бассейна, ванной и комнаты отдыха. Чем-то мне это помещение напоминало типичный «большой зал» какой-нибудь успешной и популярной сауны моего мира. «Все включено» и удобства на любой вкус. Верхушка академии явно не отказывала себе в удовольствии хорошо «отдохнуть» не отходя далеко от основного места работы. Ну… Или у них варианта иного не было и переделывать это помещения под иные нужды было гораздо сложнее и дороже, чем оставить его в первозданном виде. И тот и тот варианты вполне себе реальны.

Единственный минус этого «выхода» заключался лишь в том, что это был именно «выход», без всякой возможности обратного «входа». Как и в бытовке, решетка тут открывалась исключительно наружу. Надо выбраться? Толкни, она приподнимется, спрыгни. И на этом все. Обратно уже не влезешь.

Не будь у меня недавно созданного «Хождения по воде» и этот «выход» для меня был бы полностью закрыт. А так — вполне себе могу им воспользоваться при необходимости.

Были естественно и другие выводы вентиляции. В каждом помещении были предусмотрены ее решетки. Вот только в отличии от этих двух «крайних» там все было глухо и бесперспективно. Остальные вентиляционные выводы на всем ее протяжении были напрочь вмурованными в кладку стен и не оставляли ни малейшего простора для фантазии. Да еще и задрапированы были всевозможными элементами декора, скрывающими их наличие.

Ну… с другой стороны это-то как раз-таки и хорошо. Меньше внимания будут обращать на мою «тайную комнату» и трубы, по которым мне предстоит частенько передвигаться.

Дополнительным плюсом, окончательно поставившем точку в моем желании обосноваться именно в этой вентиляционной системе стал тот факт, что с размерами найденного мной помещения я несколько ошибся. Полтора метра — это от одной заваленной мусором стены до другой. А вот расстояния у их «чистого варианта» были несколько иные. Побольше. Пусть и всего лишь на метр. Но! Для меня это уже очень и очень не мало, как ни посмотри. Да и высота потолков тут явно поболее будет, чем показалось изначально. Метра три где-то. Пока точнее не скажу. Сперва до дна надо бы докопаться. А там и видно будет.

К слову, я выяснил, для чего тут вообще эта вентиляционная каморка создана. Разобрался немного в энерго-каркасах, опутавших ее. Это ничто иное, как отстойная яма куда сдувается все, что попадает в вентканалы. И как только она заполнится — активируется очистная система и вуаля! Все снова чистенько.

Лично для меня все это выглядело несколько странновато, но мало ли… Вдруг у «древних» был какой-нибудь магический аналог «робота-пылесоса»? И весь собранный им мусор отправлялся именно сюда. Прямо через вентканалы. Тогда наоборот — все выглядит вполне логично. Собранный «роботом» мусор спокойненько себе копится и подсушивается постоянными потоками воздуха, не создавая тем самым ни гнили, ни иной какой гадости. Ну а дальше, при достаточном уровне накопления, он благополучно сжигается или изничтожается еще каким-нибудь способом, и уже позже, в виде дыма и пепла, выплевывается наружу. Просто и со вкусом. «Стиль» «древних» прямо-таки сквозит из всех щелей. У них всегда все вроде как перекручено до абсурда, но при этом работает как часы и следует четкой и однозначной логике.

На уборку и очистку помещения у меня ушло почти три дня. Ну или ночи, если быть точнее. Все же пришлось знатно так постараться, чтобы никто не обнаружил меня в процессе работы. А это отнюдь не способствует высокой скорости труда. Да и патрули, организованные магами в ночное время сильно мешали. Про «сигналки» и «ловушки», которых с каждым днем становилось все больше, я вообще молчу. Этой гадости уже столько навесили, что порой чихнуть лишний раз побоишься.

Маги и сами уже не рады были данному факту. Перестарались ребятки, сильно перестарались. Как я и предсказывал — сами же на своих «подарках» «подрываться» начали. А уж сколько «сигналок» и «ловушек» «неофиты» активировали — вообще счету не поддается. Сам был свидетелем нескольких подобных происшествий. Парочку бедолаг вообще на больничную койку отправило. Одного с сильнейшим обморожением, второго с переломанными ногами. Любопытными сильно были, вот и нарвались. Как вспомню, что с ними в итоге сотворило… Жуть, короче!

Наблюдал я сии события непосредственно из самых первых рядов. Ну а что? Ночью-то понятно — уборка, «домашние хлопоты» и все такое. А днем? Что мне мешает заниматься тем, ради чего я сюда собственно и сунулся? Да ничего. Вот и посещал с выбранной группой лекции и практикумы, внаглую передвигаясь вместе с основным потоком студентов.

Парадокс, но факт. Именно в гуще магов я становился максимально незрим, превращаясь чуть ли не в полноценного призрака. «Чеширский кот», чес слово, иначе и не скажешь. Осталось только научиться рисовать в воздухе фантомную улыбку. Для полноты образа так сказать.

Толпа не обученных «неофитов» настолько сильно «фонила» в окружающее пространство, что на их фоне мощь моей «маскировки» взлетала чуть ли не до небес. О чем говорить, если передвигаясь вместе с их потоком я частенько плевать хотел на «сигналки», реагирующие на пересекающие их «физические объекты». Про иные варианты «сигнальных контуров» вообще молчу. Они сбоить начинали еще в тот момент, когда группа студентов к ним только намеревалась подойти. Про стабильны же результат работы можно даже и не заикаться.

Главное было не допускать, чтобы кто-то споткнулся об меня или врезался. А со всем остальным прекрасно помогал мой «Маскирующий кокон». Держать его два часа, пока идет лекция у меня получалось без проблем. Ну а там — юркнуть в какой-нибудь укромный уголок, передохнуть и восстановиться, оставив только «энергетический» эффект способности и можно смело идти на следующий заход за знаниями. Благо времени между лекциями вполне хватало, чтобы восполнить свои силы. «Неофитам» давалось аж полчаса «перемены», чтобы усвоить и переварить полученные знания и освободить мозги под новую информацию. И мне их хватало с головой.

Единственное, что расстраивало — знаний-то особых и не было. Не учили маги ничему и в ближайшее время учить не собирались. Все лекции и практикумы имели исключительно ознакомительный характер. Что будут изучать, как, где, когда, под чьим руководством проходить ту или иную тему. Где и что расположено. Правила поведения на территории академии и прочая, прочая, прочая.

Подобный ознакомительный режим будет длиться около недели. Как раз к этому времени ученики старших курсов и преподаватели подготовят вторую часть сего вводного этапа. А именно — подготовят свои лаборатории и прогонят через них неофитов. На «предвариловке» и «основном» экзамене соискателей конечно обследовали, выясняя потенциал и предрасположенности, но это исследование было крайне поверхностным и обобщенным. Прежде чем чему-то учить будущих магов их нужно внимательнейшим образом изучить, положить на стол, вскрыть… А нет! Это из другой оперы, хотя и очень близко к конечному результату.

Плюс многие студенты и близко не знали о таких вещах, как «правильное» дыхание и «правильные» движения. Сему важнейшему аспекту мага как раз и обучали на всевозможных практикумах, попутно отсеивая тех, кто недостаточно старался или не был способен освоить данную науку.

Вместе с каждой группой неофитов в обязательном порядке ходила тройка старших учеников, уже практически ставших полноценными магами. Им осталось доучиться свой седьмой год и заветное звание у них в кармане. Ну а пока что преподаватели и администрация академии пользовалась ими, гоняя в хвост и в гриву, как только могла.

Одним из таких видов «использования» и было сопровождение «неофитов». Они-то пока что клятвы не приносили. Чужие по сути люди для академии. Потому и требовался пригляд, чтобы не совались куда не надо и не вынюхивали чего не надо. «А то вдруг среди поступивших диверсант затесался? Сделает пакость, а академии потом расхлебывай последствия. Кому оно надо?» Ну или что-то в этом роде.

К слову, я пару раз вполне себе видел, как именно происходит процесс «отсева». Неофитов специально водили, показывать, что их ждет, если не будут проявлять достаточное усердие. Крайне неприятная процедура оказывается. Неуча сперва подвергали мощнейшему ментальному воздействию, сканируя их память на предмет «лишних» знаний. Ежели таковые находили — то удаляли насильно. Подозреваю, что и летальные исходы при подобном действе не были редкостью. Хотя в те разы, которым я стал свидетелем все прошло относительно гладко. Полнейшая дезориентация и сильнейшие головные боли — это мелочи.

Вторым этапом «отсева» была такая же по отвратительности процедура. Только теперь били не по мозгам бедолаги, а по его энергетике. Чем-то мне это напомнило «переливание крови», только в «энергетическом» варианте. Бедолагу буквально выдаивали досуха, попутно вливая в него крохотные порции сторонней энергии. Собственно именно благодаря подобному действу «регистрация» и слетала с «отсеянного».

И только после всех этих процедур бывшего «неофита» все же выпускали на волю, строго-настрого наказав больше не приближаться к стенам академии. По крайней мере в ближайшие лет десять — точно.

И такой вариант «отсева» был довольно-таки гуманным, с какой стороны ни посмотри. Стоит «неофитам» дать «клятву» и начать полноценное обучение, как все. Они теперь чуть ли не рабы, пока обучение не завершат. А с рабами сделать можно многое. К примеру — убить. Попутно пустив на эксперименты. Ну а что? Не пропадать же добру? Сам ведь сюда пришел. И силы свои сам переоценил. Сам же в итоге и не справился. Вот и получай расплату за самонадеянность по полной программе.

Все это говорилось студентам вполне себе прямым текстом чуть ли не на каждой лекции. И никого такой подход особо не напрягал и не пугал. По-моему лишь одного меня подобный подход к обучению и «корпоративной тайне» коробил. Дикие вокруг люди, что тут еще скажешь?

Впрочем меня это все никаким боком не касалось. В моем случае вариант будет только один. Попадусь и все, точка. Амба! И даже можно сказать — «амбассадор».

За время «ознакомительного» периода особо за пределы главного корпуса выбраться у меня так и не получилось. «Неофитов» особо никуда не водили, гоняя по главному корпусу из аудитории в аудиторию. И мне, волей не волей, приходилось ограничиться тем же «ареалом обитания». Днем-то я в безопасности, только находясь рядом с ними.

А ночью выбираться из своего «схрона» — себе дороже. Могу и нарваться. Тут мне только ждать пока «накал страстей» несколько уляжется и маги немного подуспокоятся. Тогда уже можно будет думать о более глобальной разведке окрестностей. А пока лучше не высовываться лишний раз. Итак рискую, таская мешки с мусором с верхнего этажа аж чуть ли не в подвал, где у магов обустроен «мусоросжигатель» на магической «тяге».

Из всех лекций и практикумов, что мне были хоть как-то полезны, можно было вычленить все парочку. «Зелья» и «Контроль энергии». Оба этих предмета были исключительно «общими». Точнее они такими были лишь поначалу, но да не суть важно. Суть же в том, что знания на этих лекциях уже давались вполне себе конкретные. Никто тут ни о какой «корпоративной тайне» не парился. Просто потому, что и тайны тут никакой не было. Преподаватели давали общеизвестные факты, озвучивая их лишь для тех, кто прибыл в академию из «медвежьих углов» и просто-напросто не слышал ни о чем подобном прежде.

Я собственно тоже был одним из таких «медведей». Пусть и с оговорками. Сильно нового я для себя ничего не открыл, но старые знания расширил. И планировал и дальше этим заниматься, если бы не подставился по собственной же глупости и невнимательности.

То, что Содор выжил и заявился в академию стало для меня немалым таким сюрпризом. Я-то думал, что всё! Нет больше старичка-боровичка. Схарчили твари канализационные. Ан нет! Вот он красавец! Живее всех живых, чтоб его. И энергии своей не растерял. Как и здоровой паранойи. Тут он даже не только «не растерял», а наоборот — «приобрел» ее в еще большей мере.

И всю свою энергию, всю свою паранойю сей гениальный «сенсорик», чтоб ему пусто было, пустил не куда-то там, а конкретно на поиски меня родимого. Собственно ради этого его и притащили в академию. Не сомневаюсь даже. И надо сказать, что одно только его присутствие напрягало меня даже больше, чем все «сигналки», «ловушки» и патрули магов вместе взятые.

О чем уж говорить, если с его приходом буквально за полдня прекратились все те безобразия, что творились в академии на протяжении всей недели? Взрывы, заблокированные двери, несчастные случаи с «неофитами»… Старичок пришел и как бабка отшептала.

В общем напрягало меня его присутствие отнюдь не зря. И как подтверждение моих худших опасений — вот вам! На те, пожалуйста, получите и распишитесь! Пробрался на «Зелья» называется. Стою, лапы прикованы, а старичок-боровичок уже пыхтит паравозиком, стремясь ко мне на рандеву.

Маг, склянка, взрыв, смутные блуждания по основной вентиляционной системе, попытки выбраться поближе к своему «схрону»… Запомнились мне все это крайне смутно. Двигался чуть ли не на автопилоте. Серьезнейшая контузия отнюдь не располагала хоть к какой-нибудь осмысленности действий. Но хорошо, что хоть так.

Мне бы сейчас добраться до своей «каморки», а там можно будет уже и расслабиться и в безсознанку смело уйти. Благо фон от пронизывающих тот вентиляционный «отстойник» «энерго-каркасов» вполне достаточен, чтобы скрыть меня от любых поисковых заклинаний. Главное сейчас дотащить туда свою тушку. А там уже будет попроще.

Глава 11

Добраться до своего лежбища-убежища у меня так и не получилось. Сознание все время пыталось покинуть меня при любом удобном случае. На лицо было явное сотрясение и сильнейшая контузия. Все же узкая труба вентиляционное системы — не лучшее укрытие при близком взрыве. Воздуху плевать, он и догонит, и долбанет, и сделает это по полной программе.

Организм у меня хоть и сильный. Тело-то у меня уже давно не простое. «Внутренний путь» развития как бы обязывает. Но этого все равно оказалось мало. И несмотря на всё мое сопротивление, тьма беспамятства все же одолела меня, застигнув в самый неудачный момент. Я как раз спрыгнул на пол одного из коридоров главного корпуса, чтобы проскочить до угловой аудитории и уже оттуда попасть в участок вентиляции, напрямую ведущий на верхние этажи корпуса. Срезать хотел, попутно обогнув пару неприятных мест до верху напичканных «сигналками» и «ловушками» магов. Были у меня сильные сомнения, что я смогу там пройти в моем нынешнем состоянии. Да и через коридор этот и аудиторию — реально быстрее и короче получалось.

Вот только очередной прыжок — это очередная, пусть и слабенькая, но встряска. И ее оказалось вполне достаточно, чтобы меня все-таки вырубить.

Не знаю, сколько я провалялся в беспамятстве. Согласно уверениям моей «Нейро-сети» в отключке я пробыл около трех с половиной часов. И этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы висевший на мне «Маскировочный кокон» выжрал-таки все мои запасы энергии на свою работу и отключился.

Естественно «выход из сумрака» моей беспамятной тушки прямо в одном из коридоров главного корпуса никак не могло остаться незамеченным. И по идее на этом бы моя песенка была бы спета. Трудно ожидать чего-то иного. Но…

По какой-то причине я все еще был жив и, если отбросить головокружение и головную боль, то еще и относительно здоров. А самое поразительное было еще и то, что я не был ни связан, ни скован, ни заперт и не ограничен в перемещениях еще каким бы то ни было способом.

Что еще больше удивляло, так это то, что я находился уже явно не в коридоре. Лежу, как прынц, прямо по среди огромной кровати с балдахином. В комнате, украшенной всевозможными коврами, гобеленами, статуэтками, картинами и прочим декором. Причем его было настолько много, что невольно создавалось ощущение, что я попал не в жилое помещение, а в лавку какого-то ростовщика или торговца антиквариатом. Хотя при этом ощущения аляповатости или чрезмерного излишества все же не возникало. Пусть тот же стол или вычурные шкафы, исписанные тонкой резьбой, и были заставлены от и до, но все, что на них стояло, было подобрано настолько тонко и умело, что не отталкивало взгляд, а наоборот заставляло любоваться имеющимися там предметами искусства снова и снова. У хозяина или скорее уж хозяйки этой комнаты явно очень хорошо было развито чувство прекрасного и имелся отменный вкус.

Насчет того, что хозяином этой комнаты была именно хозяйка, сомнений также не возникало. Фиг с ним, с занавесками и прочими мелочами опосредованно указывающими на это. Тут достаточно взглянуть на платяной шкаф, ну или как это там правильно называется? Приоткрытая дверца позволяла с первого взгляда вполне оценить содержимое. Надо ли говорить, что висящие там наряды были столь же роскошными и изящными, как и все, что было в этой комнате?

— Очнулся котик? — Словно подгадав идеальный для этого момент в комнату впорхнула молодая красивая девушка — Как самочувствие?

— «Эм…» — Замялся я, не зная, как реагировать на ту теплоту и заботу, что так и сквозила из ее вопросов и той интонации, с которой они были заданы.

Представшая передо мной магиня сильно выбивала меня из колеи. Уж очень ее «образ» не соответствовал привычной действительности. Ведь к чему я привык? Во-первых — львиная доля сильнейших практиков мужчины. Не потому, что они сильнее или имеют больший потенциал. Просто сам общественный строй окружающего магического средневековья склоняет действительность к подобному перекосу.

Во-вторых ее внешность и поведение. Из одежды — лишь короткий летний сарафан салатового цвета и босоножки, закрепленные на ногах длинными лентами кожи, тонкими змеями поднимающимися почти до колен. Огненно-рыжие волосы, в противовес привычным конским хвостам или косам, что носят местные женщины, свободной тяжелой волной ниспадают на плечи и спину, выгодно подчеркивая тонкие аристократические черты лица и глубокую зелень слегка раскосых глаз.

Честно говоря, если придя сюда она оставила за дверью заколдованную метлу и пылающий адским пламенем летающий череп — я нисколечко не удивлюсь. Салемская ведьма, лучше и не скажешь!

Ну и в-третьих, и это в разы важнее двух прошлых деталей, ее «запах» — своеобразный ментальный фон идущий от каждого человека и каждого живого существа. Этот «запах» может почувствовать любой, кем бы он ни был. Что-то подобное было даже в моем прежнем мире. Иногда встречаешь человека, абсолютно случайного и незнакомого и тут же возникает желание убить его, да еще и с особой жестокостью. А ведь он просто мимо прошел, ничего тебе не сказав и не сделав. Ну или наоборот, не убить, а лучшего друга записать. Даже имени не зная.

«Запах», идущий от девушки, был настолько «теплым» и «ласковым», что мне невольно хотелось растянутся на постели и отдаться ей в самых противоестественных для меня позах. Пузо там подставить для «почесушек» или еще какую глупость сотворить.

Подобного я за свою не столь уж и короткую уже жизнь в этом мире не ощущал еще ни от кого. Даже от Сиэлы и ее матери Траде ничего подобного и близко не исходило. А они ведь теми еще «кошатницами» были.

— Какой не разговорчивый перерожденный мне попался — С той же теплотой, но и с легким укором, снова высказалась девушка, присаживаясь на краешек кровати и протягивая ко мне руку.

Первым моим порывом было отскочить в сторону, не позволяя к себе прикоснуться. Вторым, в продолжение первого — пулей вылететь отсюда, благо дверь магиня оставила полностью открытой.

Вот только оба эти порыва умерли в зародыше. И я искренне рад, что даже не попытался совершить подобную глупость.

Едва девушка уловила мои намерения, как «запах» тепла и ласки, идущий от нее в мгновения ока исчез. Ну а я смог воочию убедиться, что девушка эта тут вполне себе на своем законном месте. И имеет полное право жить так, как ей хочется, с высокой колокольни наплевав на местные традиции и прочие заморочки с одеждой и внешним видом.

Хотя какая она нафиг девушка? Всего один единственный взгляд. Лишь один. Его вполне хватило, чтобы придавить мою волю многотонным прессом. Я ощутил себя даже похуже того, как ощущает себя кролик перед удавом. Смертельная сталь свирепого хищника, что готова разорвать тебя на мелкие части и пожрать, посмей ты встать у нее на пути или сделать что-то, что ее не понравится!

— Ну что же ты? — Столь же резко, как и мгновением назад, настрой и «запах» девушки снова сменился, став таким же доброжелательным, каким был раньше. Словно и не было моих мыслей о побеге, а она пришла не к чужому дикому зверю, а к собственному игривому котенку, чтобы его погладить.

— «Ты кто медь твою такая?» — С трудом уняв прокатившуюся по телу дрожь, выдавил я из себя. Благо хоть матерная часть этого вопроса до собеседницы не дойдет, затерявшись среди основного смыслового «посыла».

— Я Амаре. Сирразоро изменчивой жизни — Представилась девушка, оказавшаяся никем иным, как деканом «химерологов». Ведь «Сирраз» — это что-то вроде «стоящего на ступень ниже властителя», а «оро» — знания, наука, путь к познания неведомого. «Изменчивая жизнь», или же — «Сандресо те регорур», особого перевода уже и не требует. Итак все понятно.

— «Пи….» — Мысленно протянул я, начиная осознавать, в какую «задницу» умудрился вляпаться.

— Ахаха — Веселым колокольчиком залилась декан — Не угадал ты перерожденный. Совсем не угадал. Хочешь уйти? Вперед. Выход там — Махнула она рукой в сторону открытой двери — Но прежде, чем ты отсюда уйдешь тебе придется отплатить мне за доброту.

— «Отплатить» — Насторожился я, окончательно потеряв нить происходящего. Не так я представлял возможную встречу с кем-то из администрации академии. Совсем не так. Вместо кровати и богатой обстановки — пожар и завалы. Вместо светской беседы — рев боевой магии и треск разрываемой плоти. Ну или и того проще — встреча с ректором, шмяк, труп. Всё.

А тут…

— Именно отплатить — Улыбнулась Амаре, снова протягивая ко мне руку. и на этот раз я уже не посмел дернуться, позволив делать ей все, что заблагорассудится. И она сделала. Погладила. Словно того самого котенка, к которому для этого и пришла. Ну а то, что попутно в меня начала проникать посторонняя энергия, споро латающая мою тушку — это уже совсем несущественная мелочь на фоне происходящего. Устал удивляться.

— «И что же ты хочешь?» — Настороженно спросил я, борясь с накатывающей на меня негой и расслабленностью.

— О! — Улыбнулась магиня — Сущую мелочь, поверь. Мне нужна твоя кровь.

— «Что прости?» — Опешил я

— Кровь — Терпеливо повторила девушка — Мне нужна твоя кровь.

— «И в чем проблема?» — Не совсем въехал я, не понимая, что мешает ей вскрыть меня, как куропатку и взять себе столько моей крови, сколько ей необходимо.

— Мне нужно, чтобы ты дал ее мне добровольно — Чуть понятнее пояснила Амаре. Но легче от этого не стало. Ибо запрошенная ей «плата за гостеприимство» оказалась крайне высока. Мне ли не знать, как проводится львиная доля местных «договорных» ритуалов. Видел и не раз. «Добровольная кровь» там один из важнейших ингредиентов.

Если же кровь была взята без согласия жертвы, то она никогда не будет обладать той же силой, что и «добровольная». И ритуал на подобном ингредиенте будет мягко говоря слаб. Исключение тут имеется только одно — если жертва, к моменту его проведения, уже мертва.

Проще говоря магиня потребовала от меня стать её рабом, игрушкой с которой она сможет сотворить все, что ее душе заблагорассудится.

— О! — Вновь улыбнулась она — Не переживай перерожденный от тебя самого мне не нужно ничего. Если хочешь, я могу принести тебе клятву, что не использую твою кровь во вред тебе.

— «Тогда зачем она тебе?» — Не мог не уточнить я, аккуратно осматриваясь вокруг и пытаясь придумать, как можно отсюда свалить.

— И не думай! — Стальным тоном лязгнул мягкий голосок девушки, невольно заставив меня вздрогнуть и всем телом вжаться в кровать.

— «И все же?» — Нашел я в себе силы сделать вид, словно ничего только что не произошло и я ни капли не испугался. А дернулся всего лишь от того, что дюжить приятно потрепали мою шкурку на холке.

— А это тебя уже не касается перерожденный — Отрезала магиня — Но думаю ты и сам мог бы догадаться.

— «И правда» — Невольно хмыкнул я, вспоминая чьим именно деканом является эта «красавишна».

— «Меня к слову Барсик зовут» — Непонятно с чего, но я вдруг решил представиться. Да и ее «перерожденный» меня уже немного начинало коробить.

— Очень приятно Баркисо — Тут же перековеркала она мое имя на местный манер. Возможно просто не до конца уловила «звучание» моего имени, переданное мыслью. А может просто из прихоти, ведь окончание слов на «Со» местным в разы привычнее, чем резкое «К» в конце — Ну так что? Мы договорились?

— «При одном условии» — Сходу уточнил я — «Клятва, насчет крови и клятва, что ты меня отпустишь».

— Это уже два условия — Улыбнулась Амаре — Но хорошо, ты их получишь. Я Амаре сирразоро изменчивой жизни клянусь, что…

Дальше последовала крайне длинная, но лаконичная и не предполагающая иносказаний, «клятва», что четко регламентировала любые действия магини, если она получит мою кровь добровольно. Судя по всему я у нее далеко не первый, кому она дает подобную «клятву». От ее текста так и веяло чем-то обыденным и древним.

Следом за первой последовала и вторая клятва, разве что более короткая. В ней Амаре давала слово, что позволит мне уйти, не пытаясь мне препятствовать и более того — не позволяя этого делать другим, окажись они на моем пути.

В обоих случаях я чуть ли не физически ощутил, как нас с магиней окутывает некое облако, впитываясь и проникая в наши тела и энергетику. Источником этого облако было кольцо девушки — точно такой же древний артефакт, как и четыре моих.

Едва прозвучала вторая «клятва», как я невольно выдохнул и тут же успокоился. Коса госпожи смерти непонятно каким чудом промахнулась мимо моего горла и подарила мне шанс выкрутиться из всей этой ситуации практически без потерь. Даже легкая слабость от кровопотери, пока магиня брала свою «плату» не смогла пошатнуть мое благостное настроение.

— «Почему?» — Не нашел я ничего умнее, как задать столь нейтральный вопрос. Впрочем магине и не требовалось, чтобы я озвучивал абсолютно все свои «непонятки». Тут и так было ясно, что я хочу узнать.

— Потому что ты студент моего факультета — Явно посмеиваясь надо мной ответила Амаре — Ты бы Баркисо, прежде чем пользоваться незнакомыми тебе артефактами, хотя бы в общих чертах изучал бы принцип их работы.

— «Постамент» академии — Сходу догадался я, но тут же перевел взгляд на магиню, желая чуть более обширных пояснений.

— Ты у нас кто? — Хмыкнула Амаре — Ты разумный. Но при этом и животное. Тиргесто. Для «Постамента» этих двух фактов было более, чем достаточно. Он записал тебя в наши «неофиты». Ну а так как ты не человек, то единственное место, куда тебя могло определить — это к нам. На факультет изменчивой жизни.

Я же, слушая пояснения девушки никак не мог отделаться от ощущения, что… «Лажа»! Бред сивого мерина все эти пояснения! Иначе просто и не скажешь.

Но при этом, с точки зрения местных и с точки зрения Амаре или любого другого мага, практика или обычного человека — эти же пояснения абсолютно правильны и правдивы.

Просто потому, что местные и сами без понятия — как работает «Постамент». Они видят только конечнуую картину, интерпретируя ее под привычную им реальность.

Я совсем не удивлюсь, что мой статус «Младшего иерарха» сейчас висит в какой-нибудь колонке таких же статусов с хитро-вымудренным названием типа «Биологические модификанты» или что-то вроде того и в разы высокотехнологичнее. Не имея достаточных знаний местным проще всю эту «заумь» перевести в понятное им обозначение и больше не париться подобным вопросом. Все равно что папуасу дать в руки автомат и показать, как им пользоваться. Будет ли он при этом называть «затвор» — затвором? Или переиначит его в какую-нибудь «рогульку-дергульку»? Вот то-то и оно.

— «И все?» — Наполнив свой мысле-образ тонной сарказма, уточнил я.

— Нет конечно — Отмахнулась Амаре — То, что ты мой студент это всего лишь повод. Удобный и удачный повод, чтобы обойти некоторые висящие на мне клятвы. Причина несколько иная. И даже не одна. Их там с десяток если подумать. Но озвучивать я их не стану. Не твоего ума дело. Скажу лишь, что мне выгодно твое присутствие в академии. И на этом все.

— «Угумс» — Буркнул я, а про себя добавил — «Интригой блин повеяло, чтоб тебя черти драли.»

— «Значит сейчас я дам тебе кровь» — Обозначил я примерное будущее — «После чего ухожу и все. Разбежались, как в море корабли?»

— Ахаха — Рассмеялась девушка — Какое интересное выражение, надо бы запомнить. Нет, мой дорогой Баркисо. Наше сотрудничество на этом не закончится. Ты меня заинтересовал и, как я и говорила раньше, мне выгодно твое присутствие в стенах академии. Так что будем сотрудничать и дальше.

— «А если я не захочу?» — Задал я логичный вопрос

— А куда ты теперь денешься? — Хмыкнула Амаре — Хотя… Может и не захочешь, не спорю. Тут решать только тебе. Но что-то мне подсказывает, что рано или поздно, ты снова окажешься тут, во мне… — Несколько непонятно закончила девушка.

Впрочем, заметив мое недоумение, она его тут же и развеяла. Развеяла вместе с легкой дымкой энергии, висевшей перед моей мордой. И пока она ее сама не убрала, я и не догадывался, что она там была все это время.

Лучше бы не развеивала. Так-то я понял, для чего она вообще была нужна. Чтобы окружающая реальность не ставила моей адекватности палки в колеса и Амаре могла со мной более-менее спокойно поговорить. Ведь не будь замыливающего мой «Энерго-взор» заклинания, общаться нам было бы в разы сложнее. Из-за моей же паники. Абсолютной и незамутненной!

Ибо, едва увидев окружающую меня обстановку в истинном свете, первое же мое желание было — оказаться как можно дальше от этого места.

Чему я там восторгался? Коврам? Скульптурам? Картинам? А не было их тут. И стола не было. И шкафов. И кровати, на которой я очнулся тоже не было. В этой комнате, как и в соседней, а может и еще в нескольких за ними, вообще ничего не было. Голые стены и Амаре. Всё!

Нет, возможно когда-то все эти предметы и были настоящими, вот только потом они перестали быть самостоятельными элементами. Уж и не знаю, как это назвать.

В «Энерго-зрении» все вокруг открывалось мне в истинном обличье и являлось ничем иным, как плотью. Живой плотью живого существа. Эта плоть приняла форму мебели и предметов на и в ней, сохранила их исходные цвет и фактуру. Возможно даже вес скопировала, но при этом все вокруг все равно являлось единым куском плоти, центром которой была красивая девушка, спокойненько трепавшая меня по загривку.

— Жду снова в гости в любое время — Мило улыбнулась мне это «существо», а я осознал, что ничто больше меня тут уже не держит и сделал то единственное, о чем мечтал сейчас больше всего — пулей вылетел из комнаты и рванул куда-подальше.

ИнтерМагия 2

— Заходи уж, раз пришел — Тяжело вздохнув прошептала Амаре, прекрасно ощутив, кто почтил ее своим присутствием.

Пока нежданный, а самое главное — нежеланный, гость петлял по мини-лабиринту, устроенному в первой из трех принадлежащих магине комнат, она вполне успела «перестроить» свой кабинет-опочивальню, придав ей совершенно иной вид. Более присущий моменту так сказать.

— Стерро! — Невольно выругался посетитель, оценив открывшийся его взгляду антураж — Я смотрю ты никак не угомонишься милая.

— Ни за что дорогой мой, и никогда — Томным воркующим голосом ответила женщина, откидываясь на подушки и словно бы невзначай еще больше выставляя на показ свои прелести.

— Эх… — Покачав головой тяжело вздохнул ректор академии Аргар ар Нариро — Амаре, хватит!

Он уже и не помнил, сколько лет длиться это безобразие. В последние десятилетия он вообще стал избегать любых встреч с этой женщиной. Лишь бы не оказываться тут. В этой комнате. Рядом с этой женщиной. И смех, и грех — ректор академии бегал от собственного декана.

— Что хватит, дорогой мой? — Улыбнулась магиня, медленно гладя себя по прелестям и лукаво поглядывая на Аргара — Это? Или вот это?

— Вот это вот все — Еще тяжелее вздохнув, отмахнулся ректор.

— Вот это вот все? — Словно болванчик повторила она, с точностью метронома скопировав и голос и интонацию мужчины. После чего тут же вернула голосу привычные бархатистые нотки и уточнила — Ты про всю меня говоришь или про какую-то отдельную часть? Ножки там или же то, что между…

— Хватит! — Не выдержав рявкнул ректор, невольно ударив вокруг себя мощнейшей волной энергии.

— Ну хватит, так хватит — Спокойно пожав плечами, Амаре на мгновение прикрыла глаза, после чего комната вновь изменилась, превратившись в обычный рабочий кабинет. Стоило преобразованиям затихнуть, как на ректора взглянули уже совершенно иным взглядом. Ледяным и пронизывающим. Ненавидящим. Настоящим — С чем пожаловал?

— Почему ты его отпустила? — Сразу же перешел к делу Аргар, стараясь как можно быстрее решить интересующий его вопрос и свалить отсюда куда-подальше.

— А что? — Вновь надев маску притворства, лукаво протянула магиня — Разве я не должна была этого делать?

— Нет! — Отрезал ректор

— Как нет? — Столь же притворно удивилась Амаре — Я Сирразоро изменчивой жизни, он мой студент. Я его к себе вызвала, обговорила с ним учебные нюансы, объ…

— Хватит! — С отчетливым рычанием отрубил ректор. Причем в этот раз во всем его облике так и веяло угрозой. Маг явно готов был пойти на конфликт с деканом «Химерологов», чего с ним не случалось вот уже три десятка лет.

— Ого как! — Невольно впечатлилась женщина, напрочь игнорируя произошедшие с собеседником изменения — Сильно он тебя зацепил… — На секунду задумавшись она сделал вид, словно о чем-то там догадалась и тут же озвучила эту догадку — Что? Котик заполучил себе статус повыше твоего, да? Это тебя так разозлило? Наш великий и всеобъемлющий глава вдруг оказался… — Она покрутила в воздухе ладонью — Ничем и никем?

— Ты сама знаешь, что это означает — Стойко проигнорировав насмешку, стоял на своем ректор — Его нельзя было отпускать. Или ты решила пойти против всех?

— Что ты, что ты, дорогой — Замахала руками магиня — Конечно нет. Я всецело поддерживаю курс нашей академии и даже и не думаю идти против совета «истинных».

— Тогда почему? — Вновь потребовал ответа ректор.

— Да потому, ненавистный мой муж, что у этого котенка четыре кольца. И все активны — Абсолютно серьезным и ледяным тоном пояснила свою позицию Амаре — Ты сам знаешь, что это значит для всех нас.

— Что?! — Опешил маг — Четыре?! Активных? Ты не ошиблась?

— Ооо… У нашего «скрозо» — В максимально оскорбительном тоне, заерничала декан — Самообладание вдруг отказало. Сколько экспрессии! Сколько вопросов! Сколько эмоций! Давненько я тебя таким не видела.

— И очень надеюсь, что больше и не придется. Тебе запрещается покидать свой корпус — Зло процедил ректор — Любая попытка покинуть территорию, отведенную «изменчивой жизни», будет пресечена максимально жесткими методами, вплоть до абсолютного уничтожения, как тебя, так и всего, что тут находится. Контакты с «котиком», кем бы он там ни был, также запрещены. В случае его обнаружения на твоей территории незамедлительно последуют те же меры. Вам все понятно Сирразоро изменчивой жизни Амаре Сау То?

— Более чем ректор, более чем — Весело хмыкнув, ответила магиня. А затем не удержалась и манерно подняв ручку, помахала ей, словно отгоняла от себя назойливую муху — У вас все? Если позволите, я бы отдохнула немного, день сегодня какой-то нервный выдался — Одновременно с ее последними словами очертания комнаты вновь «попыли», возвращая ее к предыдущему «образу».

— С…@! — Невольно выругался маг, скрипнув зубами и чуть ли не пулей вылетая из помещения.

— И я тебя люблю, милый — Вдогонку ему проворковала магиня. А следом невольно скривилась от неприятных ощущений. Утруждать себя блужданием по «лабиринту» на входе ректор уже не стал, голой силой проломив себе прямой путь к выходу в основную часть корпуса — Чтоб ты сдох, скотина.

Едва маг покинул «логово» декана, женщина без сил откинулась на «подушках» и с тревогой покосилась в центр комнаты, где под «полом» скрывалось «сердце» помещения, по совместительству являющееся и ее сердцем тоже — Силен же, сволочь!

От былой — ровной и мощной пульсации энергии, что билась о стенки хранящего ее сосуда остались лишь одни воспоминания. Огонек силы едва теплился в центре огромного кристалла, укрытого несокрушимой броней специально выращенной для этого плоти. Несколько серьезнейших преобразований, сопротивление давлению ректора и маскировка «сердца» от его «взгляда» — все это дорого обошлось магине. И еще не скоро она сможет восстановить свои потери.

Но оно того однозначно стоило! Во-первых — Аргар снова уверился, что связываться с Амаре — себе дороже. Хотя это было далеко не так. Знай он истинное положение вещей, магиня была бы уже мертва. На фоне этого «домашний арест» смотрелся не столько наказанием, сколько полноценной наградой. Самой ей выходить теперь никуда не надо. А гостей ждать… Ну… Лет через десять может кто и нагрянет. Ну а пока — будет время восстановиться в спокойной обстановке и осуществить пару-тройку интересных задумок.

Тем более, что и ингредиент подходящий образовался. Знай кто другой о том, что она запросила у «котика» и какие клятвы на себя навесила поверх этой просьбы, он бы не сдержался и как минимум покрутил бы у виска, сомневаясь в разумности и адекватности декана. И в общем-то был бы прав. Если бы не одно маленькое, но крайне важное «Но»!

Пытаться «заневолить» обладателя четырех «Колец древних» — все равно, что свести счеты с жизнью особо изощренным способом. Да и ценность Барскисо, оставайся он на воле и тут, вакадемии, была в разы выше. Одно то, что он теоретически способен починить и взять под свой контроль «Постамент», уже перевешивает любую иную возможную выгоду.

И теперь об этом знает еще и ректор. А значит есть все шансы, что в ближайшее время трогать его никто не станет. Но и на контакт или какие-то там договоренности тоже не пойдут. Тут верхушка академии сама себя переплюнула в своей паранойе и напрочь обрубила эту возможность своими же клятвами. Боятся они «Перерожденных». Сильно боятся. И не только из-за проблем с разумом и животным началом, берущим верх над ним. За власть свою они боятся. Не будет контроля над академией, не будет власти. А контроль в состоянии получить только «Эндерера». И только такой из них, кто смог остаться собой, пройдя через «перерождение». А ведь он еще должен быть достаточно силен, чтобы «укротить» сразу четыре «Кольца» или даже больше.

Достаточно условий, с какой стороны ни посмотри. Вот уже сотню лет никого подходящего и близко «на горизонте» не появлялось. Сколько сильнейших практиков, едва пройдя «перерождение» отправились за это время в небытие — страшно представить! И тут вдруг такой «подарок судьбы»!

И по другому это не назвать. «Древние» механизмы конечно удивительны и обладают колоссальным «запасом прочности», но… Они ведь отнюдь не вечны! А если их еще и ломать потихоньку, то ситуация становится еще печальнее. И это утверждение верно не только и не столько к «Постаменту» академии. Оно применимо ко всему городу! И к тому, что находится под ним. К тому, на «ЧЕМ» он стоит!

Даже она, не обладая и толикой тех силой, которыми владеют даже слабейшие из «истинных», прекрасно ощущала раздирающее «нутро» города напряжение. Древние механизмы едва справлялись, работая на последнем издыхании. И если в ближайшее время не вмешаться, то не избежать беды.

И ладно бы — затронь она лишь этот город. Так нет же. Сокрытая в «недрах» мощь в силах снести всё. Вообще всё!

Неизвестно, для чего «древние» построили этот механизм, но самим фактом его создания они поставили мир вокруг на грань катастрофы. Возможно когда-то этой проблемы и не существовало. Возможно «древние» построили его исключительно из благих побуждений и для пользы всего сущего вокруг. Возможно…

Вот только где теперь эти «древние»? И кто сможет взять мир «за ручку» и отвести его от пропасти? А ведь с каждым годом, месяцем и днем, пропасть эта все ближе.

Сколько уже лет маги бьются над тем, чтобы получить хоть какой-то контроль над «древним механизмом». А результат в итоге почти нулевой. О чем уж говорить, если даже просто тех, кто «в курсе» — осталось не больше двух десятков человек. Семнадцать членов «совета истинных», сама Амаре и один из так называемых «Владетелей». Вот и все, кто пытался что-то сделать.

Да и то. О шестерых «истинных» уже давно ничего не слышно. Известно только, что они живы. Вот только где их искать, чтобы они «признали достойным» кандидата? Неизвестно. Уже больше пяти сотен лет неизвестно. Еще трое хоть и имеют «право голоса», но даже сами в этом сомневаются. Тот же ректор. Какой это уже у него цикл? Сколько раз он уже проходил через «перерождение»? А ведь в клятве прямо значилось, что «правом» владеют лишь «Аро эндерера» — «Истинные перерожденные». А можно ли таковым считать Аргара? Он, в погоне за силой и бессмертием, совершил слишком уж многое. Его сущность исковеркана даже больше, чем ее собственная. И при этом, в отличии от Амары — она им исковеркана добровольно! О какой уж «истинности» тут говорить? Вообще удивительно, как его еще не разорвали висящие на нем клятвы. Все же «древние» не зря создали и развили этот институт! Клятва это не просто слова, обещание или обет.

«Клятва» это нечто, что встраивается в саму суть разумного существа. В его душу, если можно так сказать. И контролирует ее исполнение не какой-то там неведомый судья или кто-то еще. Ее исполнение обеспечивает сам принесший «Клятву» разумный. Как и степень наказания за нарушение этой клятвы.

В мелочах ее еще можно обойти. А иногда и проигнорировать, пойдя против нее. Если проступок в итоге мелочный — отделаешься серьезными и крайне неприятными последствиями. Но на этом и все. А вот если проступок серьезный… Впрочем доводить до подобного не рискнет даже самый отмороженный на голову маг. Просто не захочет. По той же причине. Клятва становится частью разумного. Неотъемлемой.

И кто остается? Из оставшихся восьми, один — глава «Гильдии магов» и он при любом удобном случае вставит ректору палки в колеса. Еще двое сделают тоже самое, уже много веков являясь кровными врагами Аргара и его прихлебателей. И им плевать, что вместе с их врагом «на воздух взлетит» и все, что есть вокруг.

Привлекать кого-то еще, постороннего? Уже пытались. Привлекли одного несколько сотен лет назад. Достойного «Владетеля», преисполненного всяческих благодетелей. И какой результат?

Пять «Кристаллизов» он уже оприходовал. И плевать он хотел на потуги едва способного хоть что-то сделать «совета». С такой мощью в своих руках он уже сейчас способен в одиночку пойти против Академии, Гильдии магов, Авантюристов и всех остальных сил города вместе взятых.

И ведь непонятно как такое получилось. С манией совета «сберечь и сохранить» — допустить подобное?! Звучит каким-то бредом. Но, бред — не бред, а это факт. И магиня до сих пор не понимала, как такое получилось.

В общем опыт с привлечением посторонних получился крайне отрицательный и повторять его никто не захотел. До сих пор вон расхлебывают последствия.

Сама же Амаре… О дааааа! Ее тоже попытались привлечь. Как и пару тысяч простых магов. В тоже время, когда привлекли к вопросу Фаоро. Как раз несколько столетий назад, когда остатки «совета» уже почуяли приближение конца и окончательно отчаялись найти самостоятельное решение.

Сколько из тех, кого посвятили в эту тайну осталось в живых, не считая «нетленного»? Она одна. Да и то — по счастливому стечению обстоятельств. Не более. Всех остальных, после начавшегося следом за «посвящением в тайну» бардака просто уничтожили. Вместе с кучей других, узнавших «современные реалии», людей.

Амаре же до сих пор жива только потому, что на тот момент была нужна ректору. Еще бы… Такой удобный инструмент. Сильнейшая на тот момент магиня, очень и очень глубоко познавшая многие аспекты жизни. Кто, как не она — идеальный сосуд для нового тела стареющего ректора?!

А ведь как все красиво начиналось. Ухаживания. Да на фоне грозящего конца света. Совместная работа, свершения, открытия. Свадьба, брачная ночь и зачатие ребенка. Да в той самой комнате, «образ» которой Амаре раз за разом демонстрирует ректору. А потом…

Девять месяцев в магической коме в роли матки для нового тела Аргара. Роды, во время которых ее привели в сознание. Напряжение всех сил. «Смертельный бой» с ректором и его дружками из «совета».

Тогда она не смогла их одолеть. Всего лишь отогнала, заставила отступить. Но ребенка потеряла. Его уничтожили. Превратили в сосуд. И в этом сосуде ректор существует по сегодняшний день. На этих воспоминаниях вся обстановка комнаты начала медленно «истекать» на пол, исходя рябью и теряя очертания предметов. Осознав происходящее, Амаре напряглась и вернула контроль над «своим организмом», заплатив за это еще толикой оставшейся у нее силы.

Когда-то этой силы у нее было в разы больше. Именно поэтому убивать ее после того боя уже не захотели. Себе дороже оказалось. Сложнейший ритуал, проведенный «истинными» над ней и едва родившимся ребенком, накачал ее тогда огромнейшим объемом энергии. И его хватило, чтобы дать бой пятерке «истинных» и выйти из него… проигравшей. Но живой.

Посмотрев в одно из окон, в котором виднелись стены главного корпуса, Амаре невольно вздохнула и тихо прошептала — Я еще найду способ тебе отомстить, дорогой. Просто подожди.

Еще секунду повитав мыслями «где-то там», магиня встряхнулась и вернулась к недавним событиям и их последствиям. С какой стороны ни посмотри, а…

— Судьба умеет шутить — Невольно улыбнувшись, протянула Амаре.

Сколько уже столетий существует «совет истинных»? Так сразу и не скажешь. Наверное столько же, сколько существует эта академия, да и весь город в целом.

— И как там звучала та судьбоносная строчка в одной из клятв «совета»? «Лишь достойный „перерожденный“, единогласно признанный всеми членами „совета истинных“ может быть посвящен в тайну „Постамента“»! Так кажется, да? И где теперь искать этих членов «совета»? Неудачники! А нет! Великие неудачники! Вот как их надо теперь называть! Так и только так! А ректор — главный из них! Его же придумка, параноик чертов! Аха-ха-ха! — Отсмеявшись, Амаре вновь перевела взгляд на красную жидкость во флаконе и задумалась. Жаль, что и на ней сейчас куча «Клятв» висит. Пришлось пойти на уступки. Просто ради выживания. А так… Как бы все было бы проще сейчас…

— Я сделала для тебя все, что могла — Секунду помолчав и вновь прокрутив в голове недавние события и свои действия над и для Баркисо, она с тоской взглянула на свое «сердце» и добавила — И для себя.

Глава 13

Первое, что я сделал по возвращении «домой» — это изучил себя на предмет всевозможных «закладок» и прочего «добра». И совершенно не удивился, когда нашел их. Точнее — нашел их «остатки». Амаре во время нашего с ней общения без всякого зазрения совести пользовалась приемами внушения и давления на собеседника.

Причем ее «воздействие» ни разу не имело под собой ментальную природу. Что несколько удивляло, ведь я со стопроцентной гарантией могу сказать, что «менталом» она вполне владеет. Но при этом использовать его на мне она не стала, пойдя обходными путями.

Почему так? Не понятно. Ведь что может быть проще? Внушил жертве определенную мысль или вообще подавил ее волю в ноль и бери тепленьким. Но нет. Магиня по какой-то причине изволила со мной миндальничать, пользуясь исключительно иными способами воздействия.

Свет, цвета, запахи, звуки особой тональности, тембр голоса, тактильный контакт и воздействие на мое тело энергетикой. Все эти способы воздействия использовались ей как по одиночке, так и в комплексе. И использовались мастерски! Я только сейчас начал адекватно воспринимать все, что со мной происходило и возвращать себе критичность восприятия.

Впрочем… Толку от этого все равно было не сказать, чтобы много. Даже полностью успокоившись и по двести раз обсосав каждый момент, я так и не смог придти к какому-то определенному выводу.

Главный вопрос — «Почему»?! Но… Тут в ответах все как всегда — также, как в ответах на вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?». Теоретически ответить-то на них можно, да вот только что толку? Слишком уж много я не знаю о местных раскладах. Всякие там: «Тайны, интриги, расследования»…

А не зная элементарнейших и прописных истин из быта местной магической верхушки можно даже и не пытаться понять — почему один из деканов академии не только отпустила меня восвояси, но еще и сделала так, чтобы я без проблем и препон добрался ровно до того места, где мою бессознательную тушку и нашли.

Про «ускорение», которое мне при этом придала Амаре я вообще молчу. На фоне того непонятного образования, что двигалось впереди меня и «расчищало» дорогу — это вообще мелочи. Мне этот чертов призрак, за километр шибающий по всем подряд «Смертельным ужасом» теперь в кошмарах сниться будет. И это при том, что обратил я на него внимание только тогда, когда вообще вспомнил о том, что он там был. А до этого даже не замечал, воспринимая несущественной мелочью.

Страшная женщина… Или страшное существо? Нет! Пусть уж лучше будет женщиной. Или даже девушкой. Если уж вспомнить ту красоту и демонстрируемую молодость тела, которым я стал свидетелем. Мда уж… Короче так ее воспринимать просто-напросто в разы легче и хватит на этом.

Других проблем поболее будет. Хотя и тут не все так просто. Ибо непонятно — а проблемы ли это вообще?

Во-первых, и это самое важное. Часть воздействия магини осталось во мне на постоянной основе и даже не думало выветриваться. Даже более того — оно с каждым часом лишь укоренялось, напрямую воздействуя на мою энергетику и перестраивая ее. Я поначалу было перепугался, но после короткого экспресс-анализа и наблюдения за происходящим — расслабился.

Никаким магическим «жучком», «поводком подчинения» или еще чем-то в этом роде тут и не пахло. Амаре четко выполняла нашу договоренность и взятую на себя «Клятву». Она меня действительно «отпустила». Ну а повисшее на мне облачко энергии — всего лишь ее прощальный подарок. И не могу не признать — подарок этот шикарный.

Те самые «Дополнительные маноносные сосуды», что я только-только начал «проращивать» формировались под воздействием «облачка» с утроенной скоростью. И что интереснее — они не просто «прорастали», они делали это по какой-то крайне запутанной и непонятной схеме, формируя какую-то хаотично-упорядоченную структуру.

Едва я это обнаружил, сходу же и переполошился. Ведь подобные изменения по всем моим прогнозам однозначно привели бы меня к крайне плачевному результату. Уже сейчас львиная доля моих способностей ослабла вдвое. Я было решил, что Амаре просто дала моему развитию «пендаля», оставив контроль за процессом на меня, но вскоре понял, что ошибся. От моего вмешательства ничего бы не поменялось. «Облачко» работало по четко заложенной в него программе.

«Улучшение» произошло достаточно неожиданно. Я к тому моменту уже отчаялся перебороть «подарок» магини и перенаправить его усилия в «полезное русло». И всерьез подумывал предпринять реально кардинальные действия. Например — нанести по «облачку» мощнейший энерго-удар. Мне бы там и самому бы досталось, но шанс скинуть с себя эту «радость» имелся.

Собственно на подготовке к этому удару я и понял, что именно делал «подарок» Амаре. Понял и успокоился. Ну а чего переживать, если изначальное ослабление и угнетение моей энергетики резко сменило свой вектор и взяло курс на усиление? Тут-то я собственно и перестал трепыхаться, взяв на себя роль стороннего наблюдателя и прилежного ученика, наблюдающего за «работой мастера».

К сожалению, разобраться в самом «облачке» шансов у меня не было изначально. Структура была там настолько тонкая и сложная, что я половину рассмотреть не мог, про понимание вообще молчу.

И ведь формированием «сосудов» «подарок» и не подумал ограничиваться. Я с немалым удивлением обнаружил у себя в теле новый элемент, которого там раньше не было и быть не могло. Я вообще не подозревал, что подобное возможно. Одно дело — поглотить кристалл и в случае, если не сможешь сделать это чисто — заполучить его себе в качестве «новообразования», становящегося частью тела.

Другое же дело, когда вместо какого-то там кристалла в тебя встраивается довольно-таки крупный камешек-«Сердер». Это вообще за гранью моего понимания. Хотя… Чему тут удивляться? Мои знания в этой области мягко говоря поверхностные и я раньше искренне считал, что подобное невозможно. Невозможно просто потому, что «Сердер» нельзя поглотить, как обычный кристалл. А раз нельзя поглотить, то и частью тела он стать не может. Оказалось — может. И еще и как!

Если я прав в сових догадках, то «Сердер» не просто становился частью меня. Он создавал вокруг себя какую-то полноценную жесткую органическую структуру, к которой по чуть-чуть «стягивались» основные энергетические каналы обоих моих энерго-центров. Что-то мне подсказывает, что создаваемое «камешком» энерго-сердце в будущем в разы облегчит мне взаимодействие с обоими моими энергиями.

Вывод из всего этого мог быть только один — Амаре явно заморочилась улучшением моей тушки и поднятием моих возможностей на новый уровень. И опять же непонятно — зачем и почему? Слишком уж этот «подарок» серьезен, чтобы дарить его без далеко идущих планов. И что несколько меня коробит — я этому подарку только рад, а потому уже сейчас чувствую себя перед деканом в серьезном таком долгу.

— «Может на то и был расчет?» — Невольно покачал я головой, с интересом рассматривая свои лапы. Вместе с чисто энергетическими изменениями происходили и физиологические. Точнее они уже давно закончились. Видимо Амаре внесла их в мое тело, пока я был в отключке. Сейчас эти «новшества» просто подстраивались под изменяющуюся энергетику и «обрастали мясом».

Как пример — мои лапы. Думаю я в этом мире первый такой кот, чьи передние лапы могут без всяких конфликтов и неудобств выполнять сразу две функции — заложенную природой и обновленную, скопированную с человека.

Раньше-то оно как было? Надо что-то взять? Извращайся, как хочешь. «Палец»-то у меня конечно был, вот только… Кошачья лапа, это все-таки кошачья лапа. До человеческой «пятерни» ей очень далеко. Многие моменты с такими «грабками» мне были совершенно недоступны.

Как пример — отвинтить пробку на фляге. Задача-то в общем-то простая. Но как бы не так. До классической схемы «болт-гайка» местные тут еще не додумались. Но свой аналог этой системы все же изобрели, безбожно «слизав» его с «образов древней технологии». У местных фляг была проворачивающаяся пробка с небольшим отверстием внутри. Чем-то это мне напоминало простейшие краны моего бывшего мира. Тут был почти тот же принцип.

С этой долбанной «механикой» я недавно немало так намучился. Ведь мне мало того, что открутить этот «краник» требовалось, так еще и воду из фляги нужно было куда-то налить, прежде чем смогу ее вылакать и напиться. Для этих целей к фляге цепочкой крепилась небольшая пиалка.

И все бы ничего, но открывать и закрывать крантик, наливать пиалку и пить, сидя на флагштоке над академией — то еще извращение.

Благо сейчас эта проблема полностью отошла на задний план. Не только из-за перестройки лап, с которой еще освоиться надо. А еще и потому, что мое горло также изменилось. Я теперь мог спокойно глотать, а не только лакать воду. И не бояться, что вода пойдет не туда куда надо.

Кроме того, количество и возможные варианты издаваемых мной звуков также расширились. Однако, к некоторому моему удивление не настолько, насколько мне бы хотелось. Я ведь было подумал, что эта «модификация» создана для того, чтобы дать мне возможность разговаривать. Ан нет. Не все так просто. Чего-то в ней явно не хватало и я в упор не мог пока понять — чего.

Впрочем мне сейчас было не до вопросов «хорового пения» и «дикторской речи». Просто для себя отметил все эти изменения и на время отложил их в сторону, собираясь вернуться к этому вопросу, когда «Облачко» все же завершит свою работу.

Ну и наблюдать за всеми этими процессами. Все же хоть это и «моя специализация» — сколько уже познал и осознал на пути «внутреннего» развития, а оказалось, что это мелочь на фоне того, чем владеют истинные мастера.

Будь у меня систематическое образование, за чем я собственно и сунулся в академию, я бы наверное тоже мог бы звать себя мастером. И вполне обоснованно. Но пока это звание точно не про меня.

Да, многое я знаю. Одна просканированная сокровищница и все добытые оттуда кристаллы чего стоят. Плюс Эсере и наши с ним… «занятия». Плюс его же библиотека… В общем «нубом», если использовать игровой сленг, меня уже не назовешь, но… Это как два специалиста. Один учился ремонту машин, второй ремонту карбюраторов. Кто из них отремонтирует карбюратор лучше и с гарантией? Так и тут. Мои знания обширны, особенно о себе самом. Однако они слишком уж поверхностны, чтобы считать, что я знаток. Как там было? «Я знаю, что ничего не знаю?» Так кажется? Вот и я… И знаю, и «знаю, что…» и так далее.

Так что на данный момент все мои мысли занимал более насущный и важный вопрос — Что делать дальше?

С Амаре — понятно. Хочу, не хочу, а рано или поздно мне придется с ней снова встретится. Слишком уж много она оставила для меня «хлебных крошек», чтобы я их проигнорировал. Одни «модификации» чего стоят. Воспринимать это чем-то иным, кроме как «авансом» у меня просто не получается. Ей от меня что-то сильно надо. Настолько сильно, что она готова обсыпать меня благами от носа до кончика хвоста. Но при этом, едва закинув «наживку» она тут же зачем-то ударила по всем моим чувствам, заставив в ужасе от нее сбежать.

Да и воздействие на мой разум, снижение критического мышления и адекватности — зачем это, если хочется о чем-то договориться? Непонятно. И разобраться в этом можно только одним способом — снова встретится с магиней и нормально поговорить.

Однако прежде чем соваться в ее вотчину и вообще лукаться в гости к «химерологам» нужно серьезно поработать над собой. Все мои хваленые «Кольца», родная «Нейро-сеть» и просидевший тише травы «Виор» никак не помогли мне противостоять давлению магини. Да и не смогли бы помочь. Слишком уж оно было «опосредованным» и при этом сильным.

Тут можно Амаре только спасибо сказать. За науку. Знаю теперь — над чем стоит поработать, чтобы вновь не превратиться в полу-адекватную марионетку. В моей «защите разума» слишком много дыр, чтобы пренебрегать этим печальным фактом. Следующий контакт с каким-нибудь из столь же умелых магов вполне может стать для меня последним. Хотя он и без этого последним станет. Но это не повод расслабляться и ничего не делать.

Что интересно я сейчас уже могу назвать хотя бы одну причину, почему и зачем я мог понадобиться декану. Если вспомнить один такой маленький фактик из местной специфики. Вся верхушка академии обретается тут в двух основных местах — в главном корпусе днем и в жилом корпусе ночью. А вот Амаре среди них явно «не выездная». Сомневаюсь что подобные «живые помещения» она может создавать где угодно и в любых количествах. Слишком уж это тогда было бы круто. Будь так и ректором была бы она. Но нет. Сидит сиднем в корпусе «Химерологов». И не понятно почему — собственная прихоть или конфликт с коллегами. Подозреваю что второе. Этот вывод напрашивается сам собой. Пофиг на преподавателей. тут сами студенты — показатель. «Химерологи» особняком и в штыках с остальными.

Собственно отсюда идет и еще один вывод. Чем я так сильно отличаюсь от всех кто находится тут? От всех магов, неофитов и обслуживащего персонала, допущенного на территорию? Да просто все. Я не повязан клятвами. Чист, свободен и не подконтролен никому. Нужен ли такой «актив» «аутсайдеру» вроде магини? Да однозначно. Отсюда и «аванс».

Еще один вопрос — как так получилось, что охотился за мной Содор и его команда, а попал я к декану «Химерологов» в другом корпусе? Кто-то принес? Сам Содор или кто-то, кто искал меня ни чуть не меньше, но делал это не так открыто? Какая-нибудь зверушка-тварюшка или кто-то из подчиненных декана? И как он или «оно» смогли это проделать вперед остальных? Я-то вырубился. А значит маскировка спала и «учуять» меня мог любой желающий. Тот же ректор например. Непонятно… Но и ответов тут пока не получить.

С кровью, что была взята как плата — вообще «швах». Ладно «Клятва». «Клятва» это хорошо, это замечательно. Но она отнюдь не панацея. Допустим, что Амаре не сможет мне ничего сделать используя мою же кровь из-за «Клятвы». Допустим. Ну а если не мне, а меня? Откуда я знаю ее возможности? Может ей ничего не стоит сделать точного клона и использовать его по своему же усмотрению.

Ну а что? Вот не разу не удивлюсь, если вскорость у нее появится пушистый телохранитель с подозрительно знакомой мордой. Или еще кто похуже.

Хотя учитывая ее мощь ей этот телохранятиль и нафиг не сдался. Тут явно что-то иное. Как у Эсере? Интерес к необычному «вместилищу» для души «переродившегося»? Не исключено, хотя и не понятно — нафига. Что-то мне подсказывает, что Амаре вообще побоку всякое «эндереро» и прочая фигня. Она и так справляется. Уж если ей комнату вырастить не проблема, то уж новое тело, да под любую желаемую «спецификацию» и подавно.

Как там она говорила? «Почему бы не помочь студенту собственного факультета?» Ну-ну. Будем считать, что поверил.

Впрочем, если вдруг эта фраза не просто… удобная форма речи, то это становится уже реально интересным. У декана мне однозначно есть чему поучиться.

Отсюда и все тот же результат — необходима новая встреча. Но не сейчас. Ни в коем случае не сейчас. Мне и этого раза хватило. Впечатлений получил море, блин! К такой встрече стоит сперва подготовиться. Серьезно подготовиться. И чтобы это сделать — нужно развиваться. А что может быть лучше для развития, чем очередная лекция? Вот и я так думаю, что ничего. Учиться, учиться и еще раз учиться.

Что там у моих неофитов по рассписанию? Открыв «склерозник» я невольно вздрогнул, увидев запись «Введение в химерологию», вольно переведенную мной на понятную классификацию, и подумал, что часик-другой можно и передохнуть еще. Ну его. Не хочу соваться в тот корпус, пока на мне висит «Облачко»-подарок. Мало ли декан учует и возжелает «продолжить разговор». Ну или еще чего захочет в плюс к кровушке. Какушку там какую-нибудь. А оно мне надо?

Можно конечно пойти на лекции более старшего курса. Вот только побывав на нескольких таких я осознал, что толку для меня от этого практически никакого не будет. Даже на втором курсе материал для меня был слишком уж сложным. В этом плане академия выгодно отличалась от шарашек моего мира, по ошибке называемых школами и институтами. Тут если ты пришел учиться, то тебя именно учат. И зачастую учат настолько крепко, что материал вдалбливается в тебя на всю жизнь. Тут нет такого, что одну и ту же тему повторяют из года в год, лишь немного ее усложняя. Изучили тему, проверили знания, пошли следующую.

Как итог ко второму курсу количество знаний у «неофитов» уже в таком объеме скапливается, что для непосвященного это кажется полнейшим мраком. Про практикумы вообще молчу. Там такая жесть порой твориться, что студентов частенько еле живых оттуда уносят.

Потому и приходилось мне просвящаться наравне с остальными. Рисковать, посещая лекции и вылавливать из преподаваемого крупицы реально стоящих знаний. Ну а все остальное до поры до времени просто складировать в закромах памяти.

Был конечно и еще один вариант, но после недавнего мне он казался настоящей авантюрой. Библиотека академии! Вот куда я бы с огромной радостью подался бы сейчас. И даже на лекции плевать. Материал первого курса есть в библиотечных учебниках в полном объеме. Об этом все преподаватели твердят постоянно.

Но соваться в столь защищенное место после того, как меня чуть не поймали, потом поймали, отпустили… Короче снова рисковать? Нет уж! Чур меня! хватило приключений. Лучше своих неофитов подожду.

— «Хотя…»

Глава 14

К моему огромнейшему сожалению принцип: «хорошо было на бумаге, да забыли про овраги», прекрасно работает и в этом мире. И академия тут ни разу не исключение.

Первая проблема с которой я столкнулся — меня в легкую почуяли «сигналки» и «ловушки». Точнее не меня, а висящее на мне «Облачко», но сути это не меняет. Я едва вылез из подсобки, как чуть было не поджарился до хрустящей корочки, нарвавшись на огненный «привет» от какого-то местного умельца. Лишь в последнюю секунду мне удалось отскочить в сторону, избежав большей части вспыхнувшего огня.

Злой и недовольный я вынужден был вернуться в вентиляцию и уползти обратно в свою берлогу. Недовольства в котел бурлящих во мне энергий подбавлял еще и тот факт, что часть шерсти у меня все-таки погорело. И пусть это не страшно и не опасно, но я к своему пушистому хвосту уже как-то подпривык. И видеть его в виде прокопченного крысиного обрубка мне абсолютно не улыбалось.

Решение этой неожиданной проблемы было всего одно — ждать и не высовываться. По моим прогнозам «Облачко» на мне висеть будет еще дня два. Максимуму — три. На больший срок у него просто энергии не хватило бы.

Хорошо хоть «засечь» его можно было только подойдя вплотную. «Облачко» было замкнуто на меня и само на себя и практически не «фонило» в окружающее пространство.

Но, даже так, посещение библиотеки все равно пришлось отложить. Как и посещение лекций и прочую серьезную или рискованную активность.

Помедетировав пару часов, я тщательно просеял крупицы имеющихся у меня воспоминаний и используя давно заброшенный за ненадобностью «Картографический модуль» «Нейро-сети» практически полностью воссоздал в нем центральный корпус академии и прилежащую к нему территорию. Столько времени мне понадобилось по той причине, что кроме создания этой карты я также тщательно вспоминал все те места, где имелись хоть какие-то «сигналки» или «ловушки» магов.

Подобных мест, что не удивительно, было дохрена и трошки. Но вспомнить их все у меня вполне получилось. В том числе смог вспомнить, хотя бы примерно, их зоны действия и примерные принципы работы.

После создания этой карты я уже смог более-менее планировать возможные маршруты, хоть немного доступные мне для перемещений по корпусу. И таких маршрутов к моей несказанной печали оказалось не так уж и много.

Всего два, если быть точнее. Первый — самый бесполезный. По верхнему этажу академии. Тут маги всякой дряни понавешивали по самому минимуму, действуя из принципа: «Качество важнее количества». Огненная ловушка, в которую я угодил — достаточный тому показатель. Я ведь до последнего думал, что это какая-то «сигналка», а оказался смертельно-опасный энерго-контур, запитанный убойным количеством энергии.

И ведь сколько раз мимо проходил, шмыгая туда-сюда. А оно воно как все серьезно замучено было. Вся мощь этой «гадости» скрывалась под плиткой пола, во вплавленном в нее кристалле.

Хорошо хоть замаскировать это происшествие у меня вполне себе получилось и прежде чем уйти в медитацию и планировать дальнейшие действия я вполне успел провернуть всё необходимое. А то ведь маг, создавший этот капкан, наверняка уже получил сигнал об активации. И по-любому заинтересуется — почему он сработал? Вдруг попался кто-то?

Хотя и не факт. Даже у самых искуснейших из магов «сигналки» и «ловушки» сбоили с завидной регулярностью. Все же академия — это отнюдь не самое тихое и стабильное место. Тут даже с нейтральными энергетическими потоками постоянно твориться какой-то звиздец. Какая уж тут стабильность? Вот и срабатывают «энерго-контуры» вхолостую. И ничего тут не поделаешь. Так что я совершенно не опасался выдать себя самим фактом того, что я «нарвался». Следов-то нет. Так что запишут эту «активацию» на «холостое» срабатывание, да и всего делов.

— «Хмм…» — Рассматривая свой обгоревший хвост я все больше и больше склонялся к тому, что оставлять подобное без ответа тоже никак нельзя. Фиг с ним, что сам дурак и сам же подставился. Это уже не играет роли. Тут важен сам факт. Голый обгоревший хвост — это унизительно, с какой стороны ни посмотри. А значит — «Будем мстить. И мстя наша будет страшна!»

Благо даже специально готовиться к желанной мести у меня не было никакой надобности. Все необходимое имелось в моей «каморке» в полном объеме.

Ботинок, порванный камзол-мантия, в котором ходят неофиты первого курса и магический аналог зажигалки. Вот и все, что мне потребовалось. Про золу и сажу можно промолчать. Ее тут у меня было с избытком.

Тихо матерясь про себя и обещая страшные кары тому умнику, который лишил мой драгоценный хвостик «шерстистости», я выполз обратно в коридор и аккуратно приблизился к зоне действия «капкана». Пару минут простых действий и ботинок с камзолом организовали на полу уютный костерок, удобно устроившийся прямо поверх добротной кучи золы и сажи из мешка. Все. Инсталляция «бедный студент и коварная ловушка» законченна и блещет во всей своей красоте, ожидая своего зрителя. Маскировка уровня ноль. Патетичность и трагизм ситуации уровня бог. Ну а то, что мой «шедевр» выглядит несколько «притянутым за уши»… Да пофиг, как-то. Пусть маг думает, что над ним коллеги прикололись. Ну или студентов проделки. Тоже ведь — как один из вариантов, почему сработала «ловушка».

Давно ожидаемый мною зритель не замедлил явиться. Я вполне себе угадал насчет «сигнала активации». Установивший ловушку маг его получил и поспешил сюда, прервав свой полуночный сон. Ну или чем он там занимался в три часа ночи? Ну да не суть.

Скрывшись в подсобке я дождался пока сей деятель примчится к своему «детищу» и оценит созданный мной «шедевр современного искусства». Честно говоря не заржать в голос, нарушая всю свою маскировку у меня получилось с превеликим трудом!

Что я там обдумывал про трагизм и патетичность? Прибежал, увидел золу и пепел, затушил останки, упал на колени, достал из золы не до конца обгоревший ботинок… Мда уж…

Мне даже в какой-то момент стыдно стало. Этого преподавателя я ведь вполне себе знаю. Читал лекции «неофитам» по истории академии и гильдии магов. Довольно добрый дедушка так-то, даже жаль, что мой подкол прилетел именно в него… Но… За свой хвост я и десяток таких дедушек в печаль-тоску вгоню. Ибо нефиг!

Еще немного понаблюдав за душевными метаниями преподавателя, я наконец успокоился, перестав испытывать дикую смесь мук совести и ржача и тихо развернувшись, скрылся в подсобке. Мне сейчас в любом случае нужно к другому выходу. Тому, что ведет в купальню. Только оттуда можно выйти на второй намеченный мною маршрут.

Единственный минус этого направления — более узкий проход. Протиснуться я там протискиваюсь, однако удовольствия данный процесс мне совершенно не доставляет. Все же вымахал я в последнее время в немаленькую такую зверушку. Стоя на лапах, в холке я уже считай метр. В длину же — все полтора если считать и хвост.

А труба не сказать, чтобы большая. Не будь у меня «Контроля инерции», я бы тут с гарантией застревал. А если бы и не застревал, то двигался бы не быстрее улитки.

Но вся неприятность была даже не в этом. А в том, что при подобном продвижении волей-неволей ощущаешь себя эдаким инструментом трубочиста. Ершиком, который. Вся дрянь, годами копившаяся на стенках трубы, благополучно оставалась на шерстке. И ничего с этим поделать было нельзя.

Единственное спасение — бассейн в конце пути. Благо хоть я этого и не любил, но купание вполне себе практиковал при удобном на то случае и при достойной необходимости. В иное время — просто умывался.

Но после такого «проползания» простым умыванием уже точно не отделаешься. Придется окунуться с головой. Да еще и легкий «Импульсный удар» по всей площади тела несколько раз задействовать, отталкивая от себя всю налипшую грязь.

Что собственно я и проделал, едва достигнув выхода и оказавшись в купальне. Ну… почти проделал. Водичка, к моему несказанному удивлению оказалась на редкость ледяной. В разы холоднее привычной. Я за малым не вскрикнул-мяукнул от неожиданности, когда по шкуре прокатился ледяной заряд бодрости. Сдержаться получилось по той простой причине, что я вовремя сообразил — в чем причина такой необычной температуры воды. По этой же причине, вместо того, чтобы оттолкнуть от себя грязь я ее наоборот удержал на себе, на полную мощь врубив вывернутый наизнанку «Барьер от воздействий».

Купальня не пустовала.

А что еще хуже — почуять это раньше у меня не получилось. И все по той же причине — чертова нестабильность местных энергетических потоков. Важный для меня «запах» просто «снесло» в сторону, не дав вовремя обнаружить неладное.

Благо еще мое появление пока что еще не заметили. «Энерго-кокон» я с себя в последнее время практически не снимаю. Ну а плеск от падения в воду потерялся на фоне журчания и плеска небольшого декоративного фонтана в центре помещения.

Высунув над водой одну лишь голову я погреб к углу бассейна, тщательно прислушиваясь и принюхиваясь к окружающему. Взглядом-то я никого не находил, как и «энерго-взором», но кто-то тут по-любому есть. Не просто ж так воду так охладили. На подобное действо немало сил потратить придется. Вода, она зараза такая, энергоемкая. Во всех смыслах.

Посетитель, а если точнее — то посетители, обнаружились рядом с парной. В одной из нескольких комнаток отдыха, тщательно отгороженных всеми возможными способами от остального помещения. Лишь две пары тапочек выдавали присутствие разумных. Мужские и женские. И эти разумные занимались там вполне понятными делами. Чем же еще в таком месте могут заниматься мужчина и женщина?

Вуайеристом я никогда не был, потому едва уяснив, что мы с ними вполне можем разойтись берегами, тихонько потопал к выходу. Единственное, что меня в этой ситуации опечалило — надежды помыться тоскливо помахали мне ручкой. Теперь я не просто пропыленный кот с горелым хвостом, а еще и грязный, мокрый и немножечко злой.

Уже перед самым выходом из купален я все же позволил себе немного выпустить эту злость и на секунду задержавшись отправил все обнаруженные у входа вещи в специальное отверстие для мусора.

— «По ночам спать надо! А не шляться где попало и заниматься чем не попадя!» — Нравоучительно проворчал я, с тоской осматривая свое отражение в зеркале и боковым зрением провожая улетающие в трубу шмотки прелюбодействующей парочки.

— «Упс!» — Невольно присев на задние лапы и ощущая, как на загривке дыбом встает шерсть, я сразу же поспешил «скрыться с места преступления» и оказаться от этих купален как можно дальше. Уж очень меня впечатлила нашивка на одном из камзолов. Такую в этой академии мог носить лишь один разумный. Ректор этой самой академии.

К моему счастью коридор, как и путь к моей цели, оказались столь же девственно пусты, сколь и раньше. Ни новых «сигналок», ни «ловушек», ни прочего «добра».

Спокойненько себе протопал к нужному «лючку», открыл его и осторожно заглянул внутрь. Как и ожидалось шахта сего «мини-лифта на магической тяге» была пуста и сиротлива. Платформа, как и положено обреталась где-то там, в самом низу, ближе к подвалу и кухне. По этой шахте вполне возможно было легко и без особого напряга соскользнуть в самый низ, оказавшись в чисто хозяйственной части главного корпуса, где можно смело пополнить кое-какие свои запасы и прихватить необходимые мне материалы.

Шахта эта была самым безопасным путем вниз из всех, какие только можно было вспомнить. Во многом по той причине, что ректор лично запретил ее «минировать» после того, как он несколько раз обломался с трапезой. Насколько я помню слухи в первый раз он лишился обеда, превратившегося в осклизкое нечто, прошедшее через «Кислотный контур». Второй же раз платформа подняла ему вместо жаркого цельный кусок льда. В общем ректор тогда сильно разозлился и напрочь запретил приближаться к шахте.

Ну а «сигналки» туда уже сами маги не стали вешать, логично рассудив, что каждый подъем замагиченной по самое не балуйся платформы будет стопроцентно вызывать их срабатывание.

Раз уж учиться в ближайшие дни у меня возможности нет, буду значит благоустраивать свое жилище. А то уж слишком там пустынно. Коробок стен, мешки с мусором и… да и все на этом. Ни один уважающий себя Тиргесто жить в подобной конуре не захочет. А чем я хуже?!

Заслышав со стороны купален какой-то невнятный то ли стук, то ли шорох, я, отбросив лишние сейчас раздумья, запрыгнул в шахту и, расставив лапы, медленно «засеменил» вниз. Будь моя воля — просто бы соскользнул. Вот только обшитые металлом стенки шахты, плюс мои «Стальные когти» — не самое тихое сочетание. Вот и пришлось, вместо веселого спуска-соскальзывания, медленно и враскоряку изображать из себя паука-шахтоходца.

Единственный раз, когда мне реально пришлось пошуметь — это когда я выбивал потолок кабинки, чтобы проникнуть внутрь и выбраться наконец из шахты. И вот тогда со мной произошла еще одна неприятность никак на сегодня не запланированная.

Точнее в планах она была, но не у меня. И без приставки «Не» перед приятностью. Ректор видимо хотел отдохнуть по полной. И тут внизу под воздействием, сохраняющих блюда и напитки, амулетов, своего часа дожидался второй акт его приятного время препровождения. Какая-то еда и какие-то напитки.

Почему «какая-то» и «какие-то»? Ну дык, а как тут понять, чем оно там раньше было, если выбитая мной крышка лифта смачно так приземлилась на все это дело? Вот и я так думаю, что никак.

— «Эх… А хорошо нынче маги-то живут» — Вздохнул я, втягивая умопомрачительные запахи изысканных яств — «И вот что мне теперь с этим делать?»

Немного обмозговав ситуацию, я вылез обратно в шахту и отключив «Барьер от воздействий» тщательно вымазал ее грязью, имитируя будто кто-то грязный, не будем тыкать коготком, пытался забраться наверх, изгваздал все стены, немного их исцарапал, но так и не смог взобраться даже на пару метров.

Закончив с данным актом вандализма я, поддерживая себя «Контролем», буквально на ципочках, чтобы не оставлять четких отпечатков лап, вылез из кабинки лифта и задом наперед пошел в сторону большого люка, ведущего в канализацию. Открыл ее крышку, ударил когтями по петлям, выламывая крепления, отбросил ее в сторону и изгваздал все вокруг очередной порцией грязи.

Теперь любой, кто попытается разобраться в произошедшем, должен придти к строго определенному выводу. В академию вломилась какая-то канализационная тварь. Первой навестив кухню. Сожрала «романтический ужин» ректора, после чего, не сумев взобраться по шахте наверх, покуралесила на кухне и в итоге пошла гулять по помещениям академии.

«Барьер» я снова активировал, но теперь буду периодически его выключать, то там, то тут оставляя грязевые следы, чтобы ни у кого в моей версии событий не возникало никаких сомнений.

Ну а о том, что придуманная мной «инсталяция» — очередной полнейший бред, можно умолчать. Безумная магическая мощь защиты над академией? Не не слышали! Короче, поверят! Чем ложь бредовее, тем охотнее в нее верят. Этот факт известен с древнейших времен.

Окончательно избавиться от своей самой большой неприятности у меня получилось только, когда я выбрался на улицу и добрался до фонтана на заднем дворе академии. Вдоволь искупнувшись, и оставив тем самым очередной «след из хлебных крошек», я наконец смог заняться тем, ради чего этот весь поход и затевался — ограблением местных складов.

Благо, снаружи академии «сигналок» и «ловушек» было в разы меньше и добраться от подвалов до крыши, а там и до трубы, ведущей ко мне в каморку — не проблема.

Доски, трубы, веревки, ткань, свечи, гвозди… Брал всего и с запасом, с каждой ходкой к трубе, спуская награбле… «добытое честным трудом» веревкой к себе в каморку.

И только уже ближе к рассвету спустился в трубу и сам. Как раз, когда уже окончательно запахался и маги по академии непонятно с чего, ни свет ни заря, бегатьначали.

От автора: Обещанная внеочередная, за 800 лайков. Очередная будет завттра-послезавтра. Зависит от работы.

И снова ИнтерМагия

— «Этот день у меня однозначно не задался» — С чувством глубочайшего раздражения недовольно подумал ректор всея академии Аргар ар Нариро — «Сперва эта мелочная стерва в очередной раз кровь попила, потом вообще началась полная ахинея. А теперь еще и…» — На секунду ректор даже запнулся в собственных же размышлениях, но все же подобрал подходящее определение произошедшему, невольно гневно сверкнув глазами — «Вот это вот всё!» — Чем собственно и заставил своих подчиненных забегать с удвоенным рвением.

Ну а как иначе-то? Происшествий в последние дни было столько, сколько не случалось за десяток лет, вместе взятых. Сперва непонятно как и откуда заявившийся вторженец, в наглую «зарегистрировавшийся» на «Постаменте» в обход всех мыслимых и немыслимых мер защиты и контроля за этим процессом. Чуть позже — полнейшая вакханалия со взрывами, травмами неофитов и даже самих магов, безуспешные поиски и прочее веселье, к которому привело это событие.

А теперь вот — нате вам. Получите! Распишитесь! Очередное вторжение на территорию академии. И даже не понятно — насколько оно серьезнее предыдущего? Шутка ли — тварь из канализации в святая святых пробралась? Если вспомнить, какие монстры обитают под академией, то даже у все повидавшего ректора волосы дыбом встают. Это не обычное мясо, что обретается где-то там, на задворках. Под академией зверушки в разы посерьезнее будут. Некоторые даже с сильнейшими из магов на равных могут сразиться.

На фоне этого все остальное уже мелочь, как ни посмотри. Пропавшая одежда? Плевать. Аргар даже не расстроился этим фактом. Понятно, что Амаре подлянку устроила. Непонятно только — почему столь мелочную?

— «Или это намек какой-то?» — Невольно задумался ректор, но тут же и отмахнулся — «Да плевать. Я уже давно перестал ее понимать»

— «Но стоит поостеречься все же» — Уже гораздо тяжелее вздохнул он — «Если уж эта стерва бьет, то одним уколом я точно не отделаюсь»

Выходя в коридор маг не заморачиваясь просто создал легкий, но очень плотный туман вокруг своего тела и спокойно пошел за запасным комплектом. Ну а то, как при этом будет выпутываться его мимолетная пассия, ректора естественно не волновало. Да и некогда ему было задумываться о подобных мелочах. Возникли дела и поважнее.

И возникли они как-то сразу. Резко. Стоило обнаружить пропажу и отправиться в свой кабинет, укрывшись туманом, как Аргар сходу попал в оборот.

— Уважаемый Аргар! — Завидев ректора крикнул старичок, непонятно зачем суетившийся вокруг кучки какого-то, неизвестно откуда возникшего тут мусора. Вскочив на ноги и подхватив с собой какой-то предмет, старичок на огромной скорости подскочил к ректору академии и сунул ему под нос… Ботинок! Старый обгорелый ботинок — Беда!

— Эм… — Невольно опешил Аргар, не совсем понимая, что от него вообще хотят и что тут собственно происходит — Это что?

— Ботинок — С непередаваемой грустью в голосе ответил старик, поникнув головой.

— Я вижу, что не «Сердер» — Взяв себя в руки и подпустив в голос немного злости и начальственных ноток, ответил ректор — Ему бы я обрадовался больше. По существу уважаемый Налор. Что за ботинок? Откуда? Что тут вообще происходит.

— Дак, как жешь — Удивился старый маг, недоумевающе переводя взгляд с ректора на свою «ценность» и обратно — Как это откуда? С ноги конечно. Надо проверить спи…

— С чьей? — Прекрасно зная, как нужно разговаривать с одним из своих сильнейших и старейших подчиненных, уточнил Аргар.

— С ноги ученика — В столь же лаконичной манере ответил старик, словно это все объясняло — Нужно…

— И где эта нога сейчас? — Вздохнув, продолжил допрос ректор, не обращая внимания на его причитания.

— Сгорела — Чуть ли не со слезами на глазах выдохнул Налор — Как же так, я ведь не…

— Я так полагаю, вместе с учеником в вашей огненной ловушке? — Задал глава академии риторический вопрос, уже поняв, что тут собственно произошло.

— Да! — Вскинулся старик, стискивая в руках «доказательство своей вины» чуть ли не до состояния невнятной кашицы. Уж что-что, а силы ему было не занимать. И в подобные этому моменты, когда старый маг не мог полностью контролировать свои эмоции, это проявлялось во всей своей красе.

— Ну и что? — Несколько успокоившись пожал плечами ректор уже потерявший всякий интерес к этому событию и невольно уходящий мыслями совершенно в иную сторону.

— Как это что?! — Вскинулся старичок, попытавшись сразу же и «достучаться» до своего начальника и «донести» до него всю суть и трагизм произошедшего…

Кто бы знал, каких трудов Аргару стоило отделаться от этого старого маразматика! Врагу не пожелаешь таких подчиненных. Но… Врагу и не пожелаешь. Самому нужны. Не будь Налор столь стар и ректору пришлось бы всерьез опасаться за свое место.

— Я все сказал! — Обрубил причитания мага глава академии, ясно показав, что он думает по этому поводу и что его решение «обжалованию» не подлежит.

Стойко выдержав грустный и печальный взгляд слегка поблекших глаз старика, Аргар дождался, пока тот осознает, что «понимания» он тут никакого не найдет и оставит его в покое.

Впрочем тот факт, что старик отступил, отнюдь не помешал ему продолжить ворчать и причитать на эту тему. И делал он это с удвоенной силой и громкостью. Так, чтобы ректор мог его прекрасно слышать.

— «Надо ж было нарваться на него именно тут и именно сейчас! Шарре на сагор!» — В крайней степени раздражения, мысленно выругался Аргар — «Да еще и когда он в таком состоянии! Ну подумаешь — какой-то неудачник сгорел в его ловушке! Что тут такого-то? Если сгорел, значит туда ему и дорога. Значит не место ему в стенах моей академии. Вот и всё!»

— «Но нет же! Куда там?!» — Под не утихающие моральные терзания старого мага ректор спешно двинулся к своему кабинету — «Вот зачем для своей смерти нужно было выбирать именно такое место? А главное — именно эту самую ловушку?»

— «Ах вот оно что!» — Осенило Ангара — «Ну теперь-то я хоть знаю, кто украл мои вещи и что с ним потом случилось. Ну Амара, ну…» — Не успев закончить мысль, ректор тут же наткнулся на очередной незапланированный «подарочек». Точнее он-то как раз был запланированным. А вот его отсутствие — не совсем…

— «Что за?» — Даже опешил он на секунду. Уж слишком все происходящее бредом попахивало. На стенках шахты для служебной платформы явственно виднелись следы когтей. Пусть и едва различимые. И коготочки те были совсем не маленькими.

Усилив зрение и кинув вниз простейшие энерго-контуры — «Осветительный», а следом и «Зеркальный», сильнейший маг академии буквально в ту же секунду окутался несколькими слоями активной и пассивной «защиты» и рыбкой сиганул в шахту, на прощание крикнув старику всего одно единственное слово — Тревога!

Стоит отдать должное. Налор, несмотря на свой преклонный возраст и прогрессирующий маразм, все же не подвел. Ректор еще дна шахты не достиг, а уже почувствовал «Тревожный зов», легкой ментальной волной прокатившийся по всей академии.

Впрочем ожидать чего-то иного было бы глупо. Рефлекс на это слово у старика был вбит чуть ли не в подкорку. Еще бы! Налору в его жизненном пути даже на стене постоять довелось. В ее страже походить. А уж где-где, а там дисциплину вбивать умели.

Оказавшись внизу, маг сгруппировался и приземлившись на измазанные грязью остатки своего же ужина, ударил вокруг мощнейшей «Сенсорной волной», призванной не только «просветить» все вокруг и найти противника, но и ударить по его органам чувств, на краткий миг выводя его из равновесия.

И пусть удар своей цели так и не достиг, но расслабляться ректор себе не позволил, вновь и вновь пластая пространство перед собой всеми известными ему способами обнаружения «невидимок» и прочих, умеющих прятаться и скрываться тварей.

Увиденное магом в созданном им «Зеркале» просто не позволяло ему действовать как-то иначе. В академию пробралась Тварь! И Тварь именно с большой буквы. А значит сейчас нет и не может быть никакого другого варианта действий. Только максимальная паранойя и готовность ударить «из всех стволов», едва противник будет обнаружен.

— Ну Амаре, ну с… — Не сдержавшись, выматерился Аргар, едва ситуация позволила хоть чуть-чуть расслабиться.

В том, что виной всему именно эта конкретная магиня он даже не сомневался. Она была пожалуй единственной, кто мог организовать что-то подобное. Ведь «Защита» академии со стороны канализации была цела и активна. А значит тварь сюда могла проникнуть только с ее помощью и по ее прямому «разрешению». В любом ином случае тварь бы просто испепелило, не оставив и воспоминаний.

Уже много позже, когда у ректора появилось несколько свободных минут, чтобы отмыть от себя ошметки грязи и остатки ужина, одеться наконец и заглянуть в «Свиток», он и осознал наконец, что «день» у него, а если точнее, то «все последние дни» — определенно «не задался».

Глава 15

Более-менее меня «отпустило» только к концу дня. Как я там думал? «Вернул себе критичность восприятия и адекватность, после встречи с деканом „химерологов“? Так, да?»

— «Да как бы не так!» — Урррманур! — Зло рыкнул я, недовольно хлестнув себя по боку хвостом.

Авантюрные планы, желания, легкая безалаберность и распи…дяйство… Чему тут удивляться? Мой организм испытывает постоянное воздействие «Облачка». И вместе с этим воздействием происходило и еще одно событие, на которое я как-то не обратил особого внимания. Пост-менструальный синдром, чтоб его! Во всей красе! И пофиг, что я мужского пола. Гармонам сей факт как-то до лампочки.

И это не моя собственная придумка-додумка. Это мне «Медецинский» модуль моей «Нейро-сети» из своей «Базы данных» диагноз выдал. Причем выдал, гад, только после моего прямого запроса. А до этого молчал, как партизан, чтоб его. Хотя, если быть откровенным, я тут и сам виноват. Мне прямых запросов делать не требуется. У меня и так все это в голове. Просто я не обратил на это внимания. Видел происходящее со мной, вроде как осознавал, но… не видел. Не принял во внимание, оставив за кадром. Вот и поплатился.

Чтобы моя энергетика, а заодно и организм, развивались и менялись наиболее «деликатно» и без серьезных «рывков», «Облачко», недолго думая, простимулировало выделение определенных гормонов и усилило работу органов. Как итог — это повлияло и на психику в том числе. Иными словами — произошел гормональный сбой, сверху на который наложились соответствующие… «эффекты». И пофиг, что где-то, как-то, но этот сбой был контролируемым.

Отсюда и изменение в поведении и авантюрность и… Да всего и по мелочи, но при этом мелочей этих многовато.

Сейчас-то я прекрасно понимаю, что всей сотворенной мною «дичи» можно было бы вполне избежать и спокойно обстряпать свои делишки, не оставляя такую кучу ненужных следов. И пусть основной среди них — ложный. И пусть маги на него явно повелись. Но мне-то от этого не легче. Ведь последствия-то никто не отменял.

Ну не найдут они гипотетическую «Тварь из глубин»… Хорошо, не нашли. Что дальше? Ну а дальше мне наверняка придется знатно так обновить недавно созданную мной карту и нанести на нее кучу новых меток. И это самое малое из возможных последствий! Про более серьезные и опасные для меня думать даже не хочется.

— «Ладно, война план покажет» — Вздохнул я, прерывая самобичевания и оглядывая «дело рук своих». После моего похода на «большое дело» моя каморка выглядела словно обиталища бомжа-клептомана, что тащит в свое жилье любой встреченным им строительный материал и похожий на него хлам. Чего тут только не было. А уж чего быть по идеи не должно было бы, так того еще больше.

Вот спрашивается — на кой черт мне сдался деревянный тазик? Ванную себе оборудовать что ли? Или местный аналог карандашей? Нет, вещь полезная, не спорю. Но зачем мне пятнадцать связок этого добра?!

И подобных «новоприобретений» я натаскал великое множество, начисто захламив все свободное пространство. Как еще «мусоросжигательный» контур не сработал — один бог ведает.

Нужно бы это все срочно привести хоть к какому-то порядку, а то не ровен час и впрямь активируется древняя система. И если даже я при этом не сдохну, то однозначно лишусь как «ништяков», так и нычки своей. Уж маги такое точно не пропустят. И после недавних моих похождений — однозначно проверят.

Разбор хлама у меня затянулся до глубокой ночи, заняв собой практически весь день. Что-то я оттаскивал в подсобку, пряча предметы среди тамошнего хлама. Что-то оставлял, растаскивая по углам. Ну а что-то сразу пускал в дело, по-немногу обустраивая свой дальнейший быт и преображая каморку в адекватное жилище. Пусть и маленькое.

Больше всего трудностей возникло с созданием мебели. Мне-то и нужно было всего ничего — кровать или какой-нибудь топчан, низенький стол, да что-то вроде шкафа или полок, куда можно сложить всякую всячину.

Проблема была в том, что для их создания пришлось бы изрядно пошуметь. А шуметь, находясь в вентиляционной системе… Не самая умная затея. Да, тут есть конечно звукоизоляция. Древние ценили бытовые мелочи и комфорт. Потому каморка была экранирована, чтобы не пугать никого, при включении «мусоросжигающего контура». Почему я не опасался спускать сюда доски, инструменты и прочий «громкий» инвентарь. Но этой звукоизоляции явно будет мало, если начну тут бить молотком или визжать допотопной пилой по дереву.

Пришлось извращаться и попутно с перетаскиванием и растасовкой хлама разрабатывать для себя новую способность. Благо все предпосылки для ее создания у меня вполне себе были и она не была слишком уж сложна в освоении.

Мой «Барьер от воздействий» уже использовался мной несколько не по назначению. Тогда у меня получилось несколько изменить его работу и буквально «вывернуть» наизнанку. Подобное я уже как-то проделывал с другой своей способностью, так что ничего удивительного, что и в этот раз у меня все получилось.

Сейчас же мне нужно было не просто его «вывернуть», но и «настроить» на определенные условия. Чтобы он не пропускал воздух. Точнее — чтобы пропускал, но с условностями. Проще говоря мне требовалось, чтобы он останавливал колебания воздуха вокруг меня, тем самым напрочь заглушая издаваемые мной звуки.

Тут сильно помог тот факт, что у меня в энергетики как-то где-то, но проявлялась склонность к «воздуху» и всему, что с ним связано. Прощальный подарок от Птицина сказался. Я его тогда профукал, будучи не опытным котенком. Но свой след он оставил.

Это кстати могло объяснять, почему остальные мои, еще не освоенные толком, способности имеют тоже направление — уже имеющийся «Контроль воздуха» и подготовленные к изучению «Щит» его же и «Дуновение». Мной они воспринимаются как-то… роднее что ли.

Добиться необходимого эффекта у меня хоть и получилось, но далеко не сразу. Лишь к середине дня, когда самое ненужное было благополучно растащено по углам, у меня в графе «Способности к развитию» гордо сверкала новая запись:

«Барьер тишины — 3/10»

Следом за этой способностью я невольно создал для себя и еще одну. Называется она теперь «Очистка шерстки» и выполняет соответствующую функцию. Разобравшись, как заглушить ненужные колебания воздушных масс от звуковой волны, я разобрался и как их создавать, пусть и самые простейшие. Ну а дальше — дело техники. Пустить эти колебания вдоль тела, заставив шерсть и грязь на ней вибрировать, а следом ударить легким «Импульсным ударом». И всего делов.

Троечка в уровне освоения «Барьера» была присвоена туда лично мною и полностью соответствовала реальности. Пусть и не сложная способность. И развить я ее смогу очень быстро. Но… Требовалось время и тренировки. Пока же — приходилось знатно напрягаться, чтобы поддерживать этот «Барьер» во время работы и не прошляпить момент, когда он где-то «разойдется» и выпустит ненужный звук вовне.

Каждый удар молотком — сродни обезвреживанию мины. Каждый рывок пилой — и напряжение, словно у тебя понос и чихнуть захотелось. В результате сделать вышло немного, но кое какие результаты были. В первый день я обзавелся неплохим спальным местом, собранным из ящика из под тех самых карандашей и нескольких досок. По совместительству эта с позволения сказать «кровать» являлась и сундуком.

Застелив ее перешитым из шерстяного одеяла матрасом я, довольный собой, развалился на кроватке и спокойненько уснул. По моим прогнозам к утру «Облачко» наконец выдохнется. А значит — меня ждут великие дела!

Глава 16

— ааорау… ууэээрарау… ууумя… ааоууумау… аоооррраааомя…

— «Мда… Кажется оперного певца из меня все же не выйдет» — После получаса занятий «вокалом» вынужден был констатировать я. «Облачко» свою работу завершило. Как и предполагалось — к утру. Все произошедшие со мной изменения окончательно закрепились и пришли к некому общему знаменателю. И изменившееся горло — одно из таких изменений. К сожалению сути того, для чего его вообще надо было менять я так до конца и не понял. Раньше хоть подозрения какие-то были. Но…

Ни одно из них так и не оправдалось. Что печалило конечно. Ментальное общение штука конечно хорошая, но жутко неудобная во многих ситуациях. Тот же «блеф» с ним абсолютно недоступен. По крайней мере мне. Возможно какой-нибудь опытный менталист, по типу того же Эльгерде, и умеет обманывать в мысленном общении, но то он. Ему по специальности положено. А вот мне подобное закрыто. Если уж я отсылаю мысль собеседнику, то она априори правдива. Другой вопрос, что и таким образом обмануть вполне реально. Недоговоренности, полуправда, ведение беседы в нужном ключе, заставляющее собеседника придити к нужному тебе выводу и прочие хитрости никто не отменял. Но вот прямого вранья лучше избегать всеми силами. Соврать-то можно, но лишь раз или два за беседу. Чаще уже опасно. «Собеседник» «привыкает» к такому общению и на уровне подсознания начинает различать правдивость пересылаемых ему образов.

С возможностью излагать свои мысли, облекая их в привычные слова, соврать становится в десятки раз проще.

Я конечно дико не люблю такую гадость, как «ложь». Ни когда мне лгут, ни когда наоборот, но тут уж ничего не поделаешь. Иногда приходится это делать элементарно лишь для того, чтобы выжить.

Да и про психологический фактор «слов» и «беседы» забывать тоже не стоит. Одно дело, когда ты общаешься со зверем, пользуясь мысленной речью. Совсем другое, когда из пасти этого зверя ты слышишь вполне себе человеческие слова. Это само по себе оказывает немалое положительное влияние. Наверное… Ведь могу и ошибаться. Пока еще не пробовал.

И в ближайшее время так и не попробую. Но попытаться стоило. Все же на последних «этапах» происходящих со мной «преобразований» «Дополнительные маноносные сосуды» добрались и до горла, образовав в нем несколько «узловых точек», ну или «узлов» если сказать проще. Таких «точек» по всему телу возникло великое множество. Почти три сотни, если не вдаваться в точные подсчеты. Большая их часть располагалась примерно на тех же местах, где и обычные мои «лимфоузлы». Частенько «энергетические» и «физические» при этом словно «наслаивались» друг на друга, взаимодействуя и, если не вдаваться в скучные подробности — выполняя «общее дело».

Чисто благодаря этому мое физическое и энергетическое тела значительно усилились. Я стал крепче, выносливее, быстрее и все такое прочее. При этом моя энергетика восстанавливается теперь с удвоенной скоростью, а расход на применение способностей и контроль над ними улучшились.

Но важнее было даже не это. Структура, созданная во мне на основе «Сердера» «достроилась» и полностью вышла на «рабочий режим». И как итог — мой второй источник перестал ощущаться как нечто… дополнительное. Теперь я его чувствовал так, словно он всегда был со мной. И это уже открывало огромные перспективы.

Какие именно — покажет время. Но я уже сейчас заполучил в свой арсенал немало дополнительных возможностей. Если раньше я мог пользоваться «Контролем воздуха» исключительно в радиусе метра-двух от своего тела, да и то — с трудом удерживал контроль. То теперь этот радиус возрос до пяти метров.

В последние часы перед рассветом я вовсю баловался новоприобретенными возможностями, гоняя потоки воздуха вокруг своего тела, заворачивая их в причудливые вихри, пуская волнами, сталкивая друг с другом или заставляя их танцевать в причудливом танце. Честно говоря — выглядело завораживающе.

А самое главное — что подобная тренировка «убивала сразу двух зайцев». А то и трех.

Во-первых, что и было основной причиной — я привыкал к новым возможностям, активно тестируя ново-приобретения. Во-вторых — осваивался со «стихийной магией», если это можно так назвать. Ну и в-третьих — думал. И последнее занятие пожалуй важнее всех остальных вместе взятых.

А я думал я — ни много, ни мало, а о жизни своей тяжкой. О бремени, что выпало на мою долю и прочей фигне. Короче говоря — о магии.

Мне и раньше все эти «Аорэ», «Газе» и остальные «оттенки» энергии покоя не давали. Все же я «человек» из мира технологий. Мира, где торжество точных наук неоспоримо и не подлежит сомнению.

А в нем есть такие понятия, как атомы, молекулы. Не говоря уж про более мелкие частицы, вроде «нейтронов» и «протонов» там всяких. Есть и понимание того, как и почему они взаимодействуют друг с другом и так далее и тому подобное.

А тут — бац и на тебе! Воздух силой мысли перемещается в пространстве. Это что значит? Что я воздействую на него энергией. Понятно вроде и логично. Но что эта энергия такое? Почему она заставляет сонмы и мириады мельчайших физических частиц выполнять ту работу, которую они выполнять не должны?

Понятно, что без серьезных исследований гадать тут можно до бесконечности. И даже будь у меня микроскоп, способный заглянуть настолько «вглубь» сущего, то мне бы это мало что дало. Тут нужен труд тысяч и тысяч исследователей и гениев от науки, чтобы докопаться до истины.

Но кое-что из подобных раздумий выжать я все же смог. «Мысль материальна» — эта знаменитейшая фраза для мира вокруг меня актуальна как никогда. Ведь тут мысль не просто материальна. Она тут существует, как субстанция, которую при желании даже пощупать можно, не говоря уж о том, чтобы увидеть ее в окружающих потоках.

Если же говорить более предметно, то некоторые мои способности, как и название моих источников стоит переименовать. Для точности и понимания. Это раньше я пользовался местными определениями. Просто для того, чтобы иметь хотя бы какое-то понимание о происходящем вокруг. Сейчас же уже пора создавать и развивать собственную «модель магии» если это можно так назвать.

И для начала цвета радуги.

«Газе» — «красная энергия» — чисто физический тип, как я считал раньше. К слову — правильно считал. Да и по другому воспринимать ее было бы сложно. Тут все лежало буквально на поверхности. Если не вдаваться в подробности — этот тип энергии, что присущ всему живому и им же создается. Энергии жизни. Мифическая, или не очень, «прана».

«Тозо» — «оранжевая» — волновой тип энергии. Тепло, огонь самые частые признаки этого типа. Пирокенез, если брать чистейшее проявление этой разновидности. Колебания во всех их проявлениях. Более точнее описать у меня и для самого себя не получится. Все эти мысли, на счет типов энергии и их «первооснов» — лишь смутные догадки. Попытка привязать привычный физический и понятный мир к тому магическому «бреду», что твориться вокруг меня.

«Эоро» — «желтая». Как и «Наде» и «Фино», «голубая» и «синяя». Пока я и близко без понятия, что у них там в «глубине». Слишком уж мало еще знаний и толком не набрана достаточная статистика проявления этих сил, чтобы с уверенностью говорить о том, что это за силы и как они влияют на мир.

Про мою родную «Аоре» тут можно бы уже и не упоминать, но так, для галочки — обдумать стоит. С ней ведь все довольно просто — «телекинез». Прямая возможность физически влиять на материю и пространство. Причем не только в плане «толкнуть» чего-нибудь, а в более «обширном» понимании такого влияния. Отсюда собственно и берутся корни у львиной части моих способностей — «Контроля инерции», «Импульсного удара», «Крепкого тела» и тому подобного.

Ну и последняя «фиолетовая» «Гере» — та самая «мысль материальна». Ментал и все, что с ним связано.

Четверку кое-как, через пень колоду, но обозначенных «сил» я смог вывести для себя только потому, что у меня в эти дни была возможность наблюдать за работой и взаимодействием двух из них — «Газе»(«Праны») и «Аоро» («Телекинеза»). Причем «работа» эта велась на столь тонком уровне взаимодействия с физикой мира, что только из пассивного и во многом — фонового наблюдения за происходящем я смог почерпнуть для себя очень и очень многое.

О чем уж говорить, если я больше не практик внутреннего пути на основе «Телекинеза». Я теперь практик того же пути, но уже ни разу не «зеленый». Для меня честно говоря было огромнейшим шоком, когда привычный «изумрудный» внутренний мир в какой-то момент вдруг взял и обратился «кровавым рубином».

Даже запаниковал было, кинувшись что-то там сделать, предотвратить, остановить и прочее. Но не успел. А потом и не понадобилось. Мои источники просто поменялись местами. «Красный», «Прана» которая перетекла «внутрь» и заняла подобающее ей положение — почти у сердца. Ну а вместо нее ровным зеленым светом «загорелась» энергия «телекинеза», обосновавшись там, где и должна быть. Ближе к заднице, как бы странно это ни звучало. «Связующий» же «центр» из «Сердера» вольготно «завис» в середине моей тушке, удобно устроившись под позвоночником.

И только благодаря этой «ротации» я сходу усилился чуть ли не вдвое. Все же «Прана» для тела — идеальнейший вариант.

Ну а то, что второй мой центр сместился, обосновавшись чуть ли не в копчике — ну… наверное так надо и там ему самое место. Кто его знает в конце-то концов. В моем старом мире во всякие там «чакры» верили и практиковали «небесные дао» или что-то в том же роде на основе этого верования. Так что такое положение «энергетических центров» вполне может быть закономерным. Может те самые «чакры» которые не такой уж и миф, как мне казалось ранее. Тем более, что если мне не изменяет память, то в копчике человека и где-то там у сердца как раз и присутствует парочка сих «товарищей». А чем я хуже какого-то там человека? Да я не хуже! Я лучше. У меня и хвост длиннее и шерстка пушистей. Мда…

Ну да не о том речь сейчас. Поменялись и поменялись. И фиг с ними. Главное, что на мои способности это повлияло только в лучшую сторону. Основные-то «каналы» остались прежними. А «Дополнительные», как оказалось, что проращивались исходя из «правильного» положения «центров», а не из того, что было там когда-то раньше.

Я в очередной раз невольно поразился той глубине знаний, которой обладала декан «Химерологов» и в очередной раз задумался о необходимости встретится с ней и поговорить. Однако спешить с этим все равно не собирался.

Для начала надо бы немного «подтянуть хвосты», ну а потом уже можно будет идти на «экзамен». А то приду «неучем» и могут «погладить» меня не так как надо. Против шерстки там или еще каким противоестественным способом.

— «Зараза!» — Ар-рама! — Невольно ругнулся я, в очередной раз осознав, что тот страшок, что преследовал меня после первой нашей встречи до сих пор и не думал выветриваться из моей головы. Укоренился гад, хоть что ты с ним делай. Ну да будем считать, что это не страх, а здравая опаска и осторожность. А это никому еще не вредило.

Еще с полчаса поигравшись с воздухом вокруг меня и попытавшись точно также воздействовать на более «твердый объект» — карандаш, я все же отбросил это занятие и вскочив на лапы полез в свою котомку, на предмет ревизии. Неприкосновенный запас продуктов в моем «мешочке» несколько обновился и дополнился, заменив собой часть кристаллов, таскать которые просто так я смысла не видел. НЗ — штука нужная. Не знаешь, когда и при каких обстоятельствах он может пригодится. А уж в условиях партизанско-шпионажного пребывания в академии — и подавно.

Открыв карту и «склерозник» с расписанием занятий у неофитов первого курса, я проложил себе примерный маршрут и отправился на рандеву «со своей группой». Сегодня у нас был третий день недели, а значит у них намечались практические занятия сразу по трем предметам.

В местной временной системе в неделе было не семь, а девять дней. Семь из них — рабочие, два — выходные. Причем будни-выходные тут отсчитывались почти как три через один. Три рабочих дня, один выходной, потом четыре рабочих и снова выходной. Следующая неделя наоборот. Четыре-один-три-один. В чем-то такой вариант был удобнее, в чем-то наоборот. Ну да — как уж тут сложилось, с тем и живут. Не просвещать же народ, «влезая со своим уставом».

Собственно поэтому в день перед выходным обычно и ставили «практику». Чтобы после нее у неофитов была возможность передохнуть и восстановиться. Ну и чтобы самые неудачливые неофиты отдыхая после этой «практики» «на больничке» пропускали как можно меньше теоретических занятий. Все в угоду оптимизации учебного процесса, так сказать.

Из трех «практик» интересной для меня была только последняя — «Энерго-контуры». Ведь там начинающим магам показывали и рассказывали, как работать с пространством вокруг себя. Как подчинять его своей воле и как, собственно, создавать эти самые «Энерго-контуры» и делать их хоть немного стабильными.

Ну… по крайней мере так эту практику описывал преподаватель на своем вводном уроке. Как оно будет на самом деле — еще увидим.

Остальные две практики — «Управление дыханием» и «Концентрация и поглощение», как и целый сонм их предшественников для меня были не очень-то и интересны. Они по большей части были введены не для того, чтобы чему-то обучить студентов, а для того, чтобы немного подтянуть их «базу». Ну и, чтобы заодно выявить — на что студенты вообще способны и каков у их будущий потенциал.

Тесты-то конечно проводились при поступлении, но там они были сугубо… «общими». Сейчас же преподаватели взялись за неофитов всерьез, выявляя всю их подноготную и периодически выдергивая то одного неофита, то другого и распределяя их на тот или иной «факультет».

Из группы подобные — «прошедшие отбор» студенты никуда не уходили конечно. Просто у них немного менялось расписание и вместо каких-то «общих» предметов они посещали отдельные лекции и практикумы, которые были им более близки по «будущей специальности».

Лучшим временем для «выхода в свет» был признан промежуток между первым и вторым «практикумом». Урок «Концентрации и поглощения» не требовал каких-то особых условий и проводился в главном корпусе, на втором этаже.

Тут от меня требовалось просто подгадать нужный момент, спуститься на несколько этажей по южной лестнице и, дождавшись удобного момента, просто влиться в коллектив. Если не случится каких-нибудь форс-мажоров, то дальнейший учебный день я спокойненько проведу вместе с группой, оставшись незамеченным и незримым, словно призрак. Мой «Маскирующий кокон», благодаря недавним усовершенствованиям организма вполне потянет такую нагрузку.

Собственно так оно все и получилось. Никаких неожиданностей и проблем не возникло ни с тем, чтобы спуститься на второй этаж, ни с тем, чтобы поскучать на «Концентрации», ни с тем, чтобы пообедать вместе с группой в столовой, по-тихому стибрив кусок мяса и заточив его под одним из столов.

Честно говоря я даже удивился немного подобному спокойствию и «обыденности», что ли. Словно не я недавно переполох устроил.

И удивился я зря! Накаркал блин, по другому и не скажешь. Практикум по «Энерго-контурам» отменили. И более того, студентов прямо из столовой, чуть ли не под конвоем плотной группой увели в общежития. Ну и меня вместе с ними, конечно же.

А куда мне было деваться? Это в группе мой «Кокон» — вершина маскировке. На фоне толпы хрен меня кто найдет при всем его желании.

А вот самостоятельно передвигаться я пока точно не рискну. Я еще только в столовую входил — учуял неладное. Слишком уж много в пространстве было характерных «возмущений». Кто-то где-то серьезно так колдовал. И сейчас стало понятно — кто и зачем. Ректор со товарищи мутил что-то мощное, опутывая главный корпус целой паутиной энергетических линий.

И вот что-то мне подсказывало, что находиться внутри главного корпуса в тот момент, когда верхушка академии закончит свой ритуал — не самая лучшая идея. Тем более, что по правую руку от ректора стоял никто иной, как мой главный поисковик — Содор. И этот же маг-сенсор и был ключевой фигурой в готовящемся ритуале.

Это мне еще повезло, что окна столовой выходили в нужную сторону и я заранее засек происходящее. Будь иначе — мог бы, как и собирался, отбиться от группы и потопать на четвертый этаж, почти полностью отданный под библиотеку. Не оставил я все же идеи туда проникнуть. Вот и подумывал сходить — разведать на предмет проникновения. Туда, как оказалось, требуется отдельный пропуск. И я совсем не был уверен, что у меня, как у «Младшего иерарха» он есть пост-фактум. Вполне возможно, что там отдельная регитсрация требуется или что-то вроде того.

Но хорошо, что не пошел. Вовремя непонятки в пространстве вокруг углядел и выяснил их причину.

Свалил подальше от главного корпуса, затерявшись в толпе неофитов и благополучно завалился в комнату одного из них.

Что сказать? Типичная комната студенческого общежития, разве что рассчитанная всего на одного человека. Кровати вдоль стены, Стол шкаф по углам. Вот и вся обстановка.

Дождавшись, пока комната опустеет и обитающий тут «мученик науки» уйдет на помывку после практикума, я прошелся по комнате, осматривая ее на предмет ништяков и практически сразу наткнулся на искомое.

Учебники! Сколь многое было в этом простом слове. Словно изголодавшийся по жарким объятьям красавицы моряк дальнего плаванья, я аккуратненько подцепил коготком один из них и вытащил его из шкафа.

С моей-то памятью и прибамбасами в виде «Нейро-сети» и «Колец» — любой учебник можно очень быстро вызубрить, чуть ли не до самой последней запятой! А мне только того и надо! Понятно, что на лекциях дают много больше материала, но учебник — это учебник. Он сам по себе ценен своей лаконичностью и экономной подачей материала.

Подскочив к двери, я «принюхался» на предмет знакомых «запахов» и убедившись, что поблизости никого пока нет, запрыгнул на кровать, положил перед собой учебник и с трепетом открыл первую страницу.

«Введение в оперирование тонкими структурами. Том 1. Общие понятия и разъяснения нюансов»…

— «О как!» — Приятно удивился я тому, что никаких витиеватостей и прочей фигни в учебнике и близко не предвидеться. Хотя, вспоминая виденные открыв из книг нашего средневековья, что-то подобное невольно ожидалось.

Тут же — четкая, структурированная теория, из которой убрали все лишнее, оставив только «голый функционал» без всяких экивоков и украшательств. Чудно, чудно!

«Глава 1. Тонкие структуры…»

На беглое пролистывание первых тридцати страниц у меня ушло минут пять не более. Я толком даже не вчитывался в написанное. Так, пробегал страницы глазами, проверял, насколько хорошо они «сфотографировались» в память и перелистывал дальше. Пока было время — надо было взять от этой возможности максимум. А именно — «отсканировать» все имеющиеся у неофитов учебники. А их тут было пять.

К сожалению шанса это сделать мне так никто и не дал.

Внезапно по всей территории академии прокатилась какая-то непонятная волна, явно свидетельствующая о активации ритуала магов. Я было насторожился, но никаких неправильных или неприятных ощущений и изменений в себе не уловил. Да и пространство оставалось более-менее спокойным, без каких-то непривычных возмущений и чего-то подобного. По всему выходило, что ритуал магов действительно был направлен только на главный корпус. А волна — своеобразная отдача от его применения.

Успокоившись я вернулся к «чтению» и в этот же момент в комнату внезапно заскочил проживающий тут неофит. Заскочил и замер, с каким-то суеверным ужасом и непомерным удвилением переводя взгляд с меня на учебник и обратно.

— «Не понял!» — Невольно повернул я голову набок, не понимая — что тут происходит. Свой «Маскирующий кокон» я не снял, даже оставшись наедине с учебником. Кровать подо мной была очень и очень жесткая, а значит по следу тоже было не понять, что на ней кто-то есть. Из всех демаскирующих факторов — только открытый учебник. А так — я должен был быть невидим! Должен был быть…

Но хрен там… Студент меня прекрасно видел, абсолютно наплевав на всю мою маскировку. Смотрел глаза в глаза.

— Ты же он, да? — Внезапно нарушил он тишину, задав самый понятный и вразумительный из всех возможных вопросов.

Глава 17

— «Эм…» — На секунду замялся я, но все же ответил — «Меня подставили!»

— Что? — Опешил студент — В смысле подставили?

— «В прямом» — С важной мордой кивнул я — «Должен был явиться в виде…» — Тут я невольно замялся на секунду, вспоминая, кто у «местных» вместо «белочки», но почти сразу вспомнил и продолжил — «Должен был быть „серосо“, а получилось… вот. Но ты не расстраивайся. Присядь вон, на стульчик, закрой глаза, расслабься, вспомни что и когда пил, а что не пил. И с кем пил. С рыжим или конопатым? А как вспомнишь, так глядишь и все хорошо будет. Тебе разве папа с мамой не говорили, что нельзя пить синий сок и смешивать его с рыбными пузырями?»

— Бррр… — Невольно замотал головой неофит, даже не поленившись стукнуть себя по лбу. Явно пытался привести мысли в порядок и сбросить мое внезапное воздействие. Я-то конечно не менталист. Рядом с этими товарищами и близко не валялся. Но… кое-чего понахвататься успел. Что-то от Эльгерде, что-то от «вампиряки», что-то еще где-то… Этого мало конечно, чтобы добиться хоть чего-то серьезного. Но на крайний миг вывести собеседника из равновесия — вполне возможно. Тут достаточно нести всякую «ахинею», но так, чтобы она выглядела «до безобразия» не логично-логичной. Ну и бредовой одновременно. Учитывая, что такое воздействие идет через мысленные и эмоциональные «посылы», в первые секунды собеседник невольно путается и оказывается краткосрочно дезориентирован. Во многом из-за того, что его мозг еще не «привык» и не «настроился» на нужную для общения с тобой «волну» и есть лазейка-возможность нанести слабенький «удар» по ассоциативным цепочкам. Жаль только, что на одном и том же человеке это срабатывает лишь раз. И то, при условии, что перед тобой обычный человек, ну или как максимум — слабый и неопытный практик. Иначе можно и не пытаться. Да и действует эта «приколюшка», как это ни печально, но всего пару мгновений.

Но мне большего и не требовалось. Я уже понял, как и почему этот товарищ смог меня узреть. Лучше б я это, конечно, понял чуть раньше и сразу бы принял меры. Но до этого момента я просто не осознавал, что мне вообще необходимо как-то и о чем-то там беспокоится.

Ритуал магов оказался с неслабым таким подвохом. Я-то посчитал, что прокатившаяся по академии волна — лишь «отголосок», «отдача» от какого-то серьезного магического действа… Ан нет, чтоб ее! Не все так просто. Эта волна оказалась лишь малой частью мажеской придумки.

Даже сейчас я вполне отчетливо вижу, как энергия в пространстве вокруг меня колеблется. «Рябит», словно старый телевизор, потерявший сигнал. Если это явление можно так описать конечно. И в этой самой «ряби» и была вся загвоздка.

Она ни на что не влияла. Ни чего сама по себе не делала. Просто… «рябила» и… да и в общем-то всё на этом. Почему я ее и проигнорировал, не посчитав чем-то важным и стоящим внимания. Ну «рябит» и «рябит», ну и хрен с ней.

Вся загвоздка оказалась во второй части ритуала. Уж не знаю, кто тут такой гений-выдумщик, но он, чтобы преодолеть мой «Маскировочный кокон», не долго думая, воспользовался чуть ли не подручными средствами. А именно — медальонами студентов и преподавателей.

Сии бляшки, в обязательном порядке носимые всеми, были слабенькими артефактами в чью задачу входила всякая «административщина». Для неофитов они словно «зачетки», куда любой преподаватель может вносить «записи», отправлять «домашние задания» и прочее, прочее, прочее в том же духе. У преподавателей же эти медальоны выполняют гораздо больше функций, что в общем-то не удивительно. Но в основном используются вместо «классного журнала».

У прочего персонала, вроде уборщиков или поваров, эти медальоны выполняют уже иные функции, но также имеются у всех поголовно. Почему, кстати, среди этой незаметной, но безмерно нужной академии братии практически не было пострадавших, когда маги активно баловались ловушками, сигналками и прочими «развлекушками». У персонала, в отличии от студентов эти медальоны были «простыми, как топор». Голый функционал. Никакой «каши» из тонны ненужных «заметок», «записей» и другого хлама, что вполне естественно «создает помехи» при любом их «отклике» на «запросы». У медальонов персонала автоматически удаляется вся ненужная информация. «Настройка» там такая. Сами-то они это сделать зачастую не в состоянии и за них это делает «автоматика». Вот и получается, что «исключить» из возможных целей медальоны служебного персонала — проще некуда и «гостинцы» магов пропускают персонал без проблем.

Я и сам, кстати, подумывал раздобыть себе подобную «приблуду». Но вмиг отбросил сию идею, едва «отсканировал» один из них. Основа основ этих артефактов — «следящий маячок», на прямую «запитывающийся» от охранной системы академии. И только потом уже на нем «навешано» все остальное. При всем желании такую структуру не обойдешь и не переделаешь, не разрушив при этом сам медальон.

И вот именно эти медальоны и стали второй, и основной, частью проведенного магами ритуала. Они напрямую взаимодействовали с «рябью» и выводили перед своим хозяином «картинку со сдвигом».

Если вспомнить ту же физику, то что такое — «волна»? Точнее даже не так. Нафиг физику. Тут у нас магия, чтоб ее. Но без физики все же никуда. А потому, вспоминаем волны. Вот взять то же море. Когда на немволнения, то кажется, что волна ходит туда-сюда, перемещается иными словами. Несется вперед и все сметает на своем пути, если волнение слишком сильно и вокруг бушует шторм. И это в принципе так. Но… Так, да не так. Никуда вода не несется. Она вообще на месте «стоит», какими бы высокими ни были бы волны.

Она колеблется, поднимаясь вверх-вниз, вверх-вниз. Но при этом остается на своем месте. Утихнут волны и если где-то на воде что-то плавало, то оно останется там же где и было. Это если, конечно, не учитывать течение, ветер и прочее. Но это к делу уже не относится.

Что же собственно делал медальон? И как взаимодействовал с «рябью»? Он просто выводил перед лицом своего хозяина своеобразный «телевизионный экран». Создавал некую «воздушно-магическую пленку», что «отсеивала» основную «картинку» и «выводила» «отредактированную».

Вот и получалось, что «пользователь» медальона видел перед собой не «реальное» изображение. А то, что ему «показывали». А «показывали» ему только ту часть «ряби», что соответствовала верхней и нижней точке волны. Иными словами — реальное положение дел игнорировалось. Перед глазами пользователя была «картинка» «со сдвигом». Вниз там, или вверх — не так уж и важно в общем-то.

Важно то, что мой «Маскирующий кокон» на подобные «приколы» совершенно не рассчитан. Он «исключает» меня из видимых «спектров» только в стабильном, не идущим «рябью», пространстве.

Осознать эту «недоработку» моей способности до встречи с этим неофитом или кем-то еще у меня возможности не было никакой. Так что «Кто виноват?» — ясно сразу. В этот раз — не я. Что уже радует.

Остался вопрос — «Что делать?». Но тут у меня идей особых не было. Да и вариантов. Этого нескладного юношу, со взором горящим, я на пару мгновений из равновесия вывел. «Кокон» в спешке «перенастроил», заставив его «рябить» в унисон пространству вокруг. Короче — «исчез», растворившись в воздухе. С кровати тоже спрыгнул, своей способностью, заставив ее поверхность расправиться плавно, а не резко, что могло бы привлечь внимание все еще мотающего головой студента.

После чего, не долго думая, я активировал «Контроль инерции» на максимум и одним легким прыжком обосновался на потолке, изображая из себя «летучую мышку за чуток».

— Подожди! — Воскликнул пришедший наконец в себя студент. «Сумбур» в голове, судя по слегка осоловелому взгляду у него все еще присутствовал, но нормально соображать это ему уже никак не мешало — Вернись!

— «Я всё прощу!» — Про себя хмыкнул я, с интересом ожидая что же будет дальше. От действий студента сейчас зависело многое. Я не маньяк какой, но если он вдруг попытается поднять тревогу, то мне придется действовать и делать то, чего бы не хотелось. Иного выхода у меня просто не будет. Я не уверен, что смогу остаться в «инвизе», если сюда нагрянут дядечки постарше и по-опытнее этого студента. Что-то мне подсказывает, что в связке «медальон»-«рябь» вполне могут появиться и новые «переменные». Просто доступны они не всякому. Студенту вот — не доступны. А насчет того же ректора — сильно сомневаюсь. По-любому есть и другие «козыря в рукаве». Так что тревога мне сейчас совсем не нужна.

Вот если неофит перестанет упорствовать и действительно поверит в «белочку», ну или в «серосо», если по-местному, то вот тогда это будет самым отличным вариантом.

А поверить в этот бред у него вполне есть все шансы. Ведь если взглянуть на ситуацию со стороны, то что получается? Заходит он, уставший, задолбанный, перманентно не высыпающийся, морально вымотанный… Короче… — «Тебе бы отдохнуть болезный» — Про себя вздохнул я, прекрасно видя в каком состоянии его энергетика и эмоциональный фон. Краше только в гроб кладут…

Ну да ладно. Заходит наш герой и что же видит? Большого котяру, сильно мерцающего и идущего рябью, словно заправский глюк. А так он меня и должен был видеть, когда «волна» от «ряби» пересекала «нулевую точку». И сей замечательнейший во всех отношениях кот, он же «Тиргесто», он же «Нарго» и даже «Эндереро» и вообще душка, каких поискать… Себя не похвалишь — никто не похвалит, но да проехали…

И этот кот, сидя на постели, увлеченно читает книгу по «Введению в оперирование тонкими структурами. Том 1. Общие понятия и разъяснения нюансов»… Чуть ли не «Сопромат» магической науки. Страх и ужас местных студентов. Вешаются, пытаясь вникнуть в этот раздел знаний. Сколько раз жалобы слышал в разговорах учеников.

И в плюс к этому, едва неофит обратился к своему «глюку» с вопросом, так «глюк» ему сразу же и ответил. Про «белочку», «рыжего и конопатого», «синий сок» и «рыбьи пузыри»…

Ну а потом, сделав свое черное дело, «глюк» благополучно исчез. Аккурат в тот момент, когда у бедняги студента головушка помутилась. «От усталости» конечно.

— «Упертый» — Несколько недовольно хмыкнул я, наблюдая, как неофит пытается меня «нащупать». Метается по комнате, руками машет. Даже веник зачем-то взял.

— «Не ну ты там не борзей, а!» — Чуть было не возмутился я, когда увидел, что этот кадр разбрасывает вокруг вещи, видимо надеясь, что я все еще тут, просто хорошо уворачиваюсь. Вот и устроил «дождь из шмоток». И все бы ничего, но «портки»-то нафига кидать во все стороны. Про носки вообще молчу. А если бы попал?! Впрочем — не попал бы. На потолок он вообще не смотрит. «По земле» меня выискивает.

Жаль только, что этот «старательный» малышок-поисковичок дверь в комнату захлопнул. Вот это он зря сделал. Я б тогда уже давно бы свалил в коридор и наблюдал бы за представлением оттуда. Тревогу-то он не стал поднимать. Значит и убивать не за что. А торчать тут вечность и ждать, пока он убедиться, что его «глюкануло» и никого тут нет и не было… Как-то не радует. Но по ходу придется.

— Ты же не ушел! Я знаю, что ты тут. Покажись, прошу — Тихо и печально прошептал студент и без сил плюхнулся на кровать, схватившись за голову.

— «Хм…» — Невольно нахмурился я, улавливая его эмоциональное состояние. Что-то там все как-то мрачно. Иначе и не скажешь.

— Ты боишься, что я тебя выдам старшим? — Внезапно вздрогнув, гораздо громче и осознанней выдал вдруг неофит, крутя вокруг головой и не знаю в какое, собственно, место все это говорить — Так знай! Не выдам. Мы своих не выдаем!

— «Мы?» — Приподнял я бровь, наблюдая за тем, как в эмоциях студента все сильнее и сильнее разгораются положительные оттенки.

— Я ведь, как и ты! — Очень понятно продолжил он — Такой же. Ты не представляешь, как я обрадовался, увидев тебя! А ты… изменился — Немного помолчав, он друг резко сменил интонацию и зачастил — Сильно изменился! Или это я тебя давно не видел? Большой стал, сильный, мощный, даже страшный немного! Но ты не бойся, я тебя не обижу, правда!

— «Че?» — Чуть не грохнулся я с потолка от очередного закидона этого «оратора». После чего невольно посмотрел сперва на неофита внизу, потом на себя и снова на него — «Не обидешь?»

— И магам не выда… Ах да, я ж это говорил уже… — В очередной раз интонация, как и эмоциональный фон паренька сменились на прямо противоположные, заставив меня невольно задуматься — «А может его все-таки того? Псих же, блин! Явный псих!»

— «Ну или близок к нервному срыву» — Углядел-таки я самый важный «момент» его эмоционального фона.

Почти пять минут неофит просидел молча и чуть ли не в полнейшей прострации. Но сидел не просто так. Медитировал, успокаивался, приводил мысли в порядок. Даже интересно было наблюдать за его «фоном» со стороны.

— «Это он так и раньше умел? Или уже тут научился?» — Невольно заинтересовался я, углядев, как вокруг его головы витают какие-то стройные «энерго-контуры». — «Может на каком-то из практикумов преподавали?»

Вполне возможно кстати. Если вспомнить, в каком раздрае он был, придя в комнату, то вполне могли и преподавать. Должны же преподаватели понимать, сколько стресса долбит по их ученикам. Могли и научить их этот стресс снимать и приводить мысли в порядок. Вряд ли этот метод — панацея, но как временная мера — довольно неплох.

— Баркисо, я хочу поговорить — Закончив с восстановлением «душевного равновесия» наконец выдал неофит.

И изрядно меня этим удивил. Нет, я все понимаю… но… Откуда он-то меня знает? Я его раньше точно не видел. Уж что-что, а «отголоски» живых существ я запоминаю очень хорошо. И его я раньше точно не встречал. Вспомнил, что у Бурде когда-то жил некий «Тиргесто» и звали его «Баркисо» и связал сие воспоминание с реальностью? Разве что только так.

Или уже все местные в «академии» знают, кто я таков? Тоже к слову — вариант. Уж в чем, в чем, а в уме местным не откажешь. Тот же ректор в легкую сопоставит хрен с пальцем и найдет в них «похожести».

К Содору в ловушку я попался? Попался. Он меня тогда «рассмотреть» не смог конечно, но такому опытнейшему магу оно и не надо. Мы с ним уже сталкивались. И умножить дважды два для него не проблема. Слишком уж у меня характерный «почерк».

Да, даже если бы не попался. Уж кто-кто, а ректор академии — это тот человек, который априори в курсе всего, что происходит в городе. И рано или поздно, но такой человек все равно бы догадался — кто же посетил его академию. И это я еще «визит» к декану «химерологов» не вспоминаю.

— Я из клана — Продолжил неофит — Из того же, что и ты. Ходил под рукой Бурде сизого. Моя семья… — Тут он невольно запнулся, но продолжил — Жила недалеко от границы с этими ублюдками. С….. выкормыши! — С ненавистью процедил он, но сразу взял себя в руки — Когда… Когда все случилось, меня не было дома. Мать и отец отдали меня в услужению дядюшке. В деревеньку «Иргергеро» на западе от Гирдерро. Он бывший авантюрист и сильный практик. Я должен был учиться у него и прислуживать в качестве платы за обучение. Я хотел поступить в академию, потому и упросил мать и отца отдать меня к нему. А когда вернулся…

— «Так вот оно что!» — Все непонятки сходу разрешились и я теперь прекрасно понимал паренька и его реакцию на меня. И даже знал примерно, что он скажет дальше. И паренек моих предположений не обманул.

— У меня тут были несколько знакомых — Помахал он рукой — Некоторые из них смогли рассказать, что произошло. Не многое. И сколько там правды, я не знаю. Но зато кое-что я все же узнал. Ты ведь был одним из тех, кто дал отпор выкормышам Градо и Эдера, да? И… — Он секунду помолчал, а потом его словно осенило — И отомстил им, да? Тот взрыв и твари из канализации, это же ведь твоих рук… лап дело? Скажи Баркисо, прошу! Я хочу знать, что там на самом деле произошло! Пожалуйста… — Уже гораздо тише закончил он.

— «Ну вот и что мне с тобой делать?» — Тяжко вздохнул я, но секунду подумав, все же выматерился, сбросил визуальную маскировку и спрыгнул на пол комнаты.

— «Ну здравствуй, северный олень» — Удобно усевшись на штанишки, транслировал я ему мысль.

— Что? — Еще не веря, что «вот он я, бери голыми руками!», промямлил студент — К-кто?

— «Представься для начала, а потом и поговорим» — Пояснил я

— Суворо я Эрдрисмо сын.

— «Суровый значит» — Хмыкнул я, рассматривая его гладкую мордашку. Вот честно — добавь ему два «отличительных признака» наверх, вместо одного внизу… Ну да не будем о грустном. Пацан же еще. Подрастет, заматереет — загрубеет. Ну а пока — смерть девкам пацан. Что тут плохого? Тонкие черты, пухловатые губы, большие глаза и волевой подбородок, все это в обрамлении копны черных, словно вороново крыло, волос. И порядок описания внешности именно такой! Так сказать — по мере убывания цепляющих глаз подробностей.

— Что? — Не въехал Суворо. Ну да — еще б он въехал. Это для меня его имя созвучно со словом «Суровый». А для местных это не так.

— «Проехали» — Лениво отмахнулся я хвостом — «Хотел правду? Ну так у тебя два варианта тогда..»

— Каких?

— «Не перебивай старших!» — Нахмурился я, показав клыки — «Вариант первый и единственный — клятва. Условия понимаешь?»

— Да конечно — Немного взяв себя в руки, пацан сходу сформулировал основные ее положения и, после мелких правок с моей стороны, тут же ее и произнес.

— «Молодец» — Похвалил я его, после чего вздохнул и посоветовал — «Ты устраивайся-то по-удобнее. Повествование будет долгим»

— Это ведь… — Начал было он, намереваясь завалить меня вопросами, но я тут же его и оборвал.

— «Я что про старших только что говорил?» — Вновь рыкнул я.

— Понял, понял, прошу простить! — Замахал студент и положив руки на колени, выпрямился, словно за партой перед наставником сидит.

— «Да что ж с тобой поделать-то» — Вздохнул я — «Ладно слушай, как оно все было. А потом уже будем разбираться, что нам делать со всем этим. И с тем, что было. И с тем, что есть сейчас.»

Глава 18

Несмотря на некоторую опаску и сильнейшие сомнения сей типчик, «суровый» который, оказался на удивление адекватным. Пацан, пацаном конечно, но с минимальным пониманием в светлой головушке и относительно взвешенным и адекватным взглядом на мир.

Я прям даже удивился сим великим качествам характера. Ведь обычный… молодой человек, потерявший всю семью и поклявшийся найти и смертельно отомстить виновным — что бы сделал? Причем сразу, на волне юношеского максимализма и прочих… выкрутасов? Помчался бы мстить страшную мстю и карать, карать, карать. Авось бы до выхода с общаги и добежал бы. Может быть даже к воротам академии добраться бы сумел. Ну а там бы его и повязали.

Утрирую конечно, и сильно, но факта это не меняет. Львиная доля местных горячих парней так бы и поступила. Принято тут так. Мстить сразу же, не отходя от кассы. Не задумываясь. И плевать им, что это абсолютно глупо и зачастую бессмысленно. И отомстить не отомстишь и сам вслед за остальными сгинешь.

Хотя такое поведение было лишь одним из вариантов. В основном — среди молодежи. У более старшего поколения действия зачастую отличались в прямо противоположную сторону. Убили родича? Всю семью под нож пустили? Можешь отомстить — идешь и мстишь. Не можешь? Утрись, заткнись и не отсвечивай.

С чем был связано настолько сильный разброс в действиях между молодежью и старшим поколением мне до сих пор было не понятно. Просто в какой-то момент, достигая лет двадцати-двадцати двух все местные… «резко теряли свою эмоциональность» что ли. Как иначе сказать и назвать — фиг его знает.

Просто еще одна странность в копилку местных реалий, разгадку которой я вряд ли выясню в ближайшее время.

Суворо же во всей этой ситуации был довольно редким исключением. Срываться куда-то там бежать он даже и не подумал. Хотя и видно было, насколько его ломало и насколько сильно «полыхал» его эмоциональный фон.

Но нет. Сдержался. Чем изрядно меня удивил и немного обрадовал. Я то всерьез рассчитывал, что «период истерики» не за горами и его придется останавливать. Но нет. Едва я закончил свой рассказ, как он тут же извинился, уселся в удобную позу и в очередной раз впал в свой непонятный медитативный транс, с витающими вокруг головы символами.

Я же упускать эту возможность даже и не подумал. Едва осознал, что он собирается сделать, как напряг все свои чувства и возможности и внимательнейшим образом начал за ним наблюдать, выясняя — как и что?

Ну а параллельно вновь прокручивал наш с ним разговор на предмет своих возможных косяков. Ведь «суровому» я рассказывал отнюдь не правду-матку. Поведанная мной версия хоть и была абсолютно правдива, «ментально» ж общались, но все же была знатно отредактирована. Ведь об очень и очень многом этому студенту знать вообще не требовалось. Для его же собственной безопасности — не требовалось. Итак вон — бедолага, «еле-еле душа в теле» свои эмоции и мысли контролирует. Нарвется случайно на опытного менталиста и амба.

Даже так одно то, что я пошел с ним на контакт — это большой риск. Опять же для него. Хотя и для меня мало приятного.

Но тут я действовал из тех соображений, что несмотря на все мои хитрости и уловки, хочу не хочу, а союзники внутри академии мне по-любому нужны. И союзники… сопоставимые скажем так. С той же Амаре, что активно в них набивается — все слишком сложно. А вот с таким неофитом — в самый раз. И дополнительное место, куда спрятаться в случае чего можно. И источник информации. И мелкие поручения может для меня выполнять. Ну и замотивирован будет делать это по совести, что важнее всего.

С символами же, что витали вокруг него я тоже смог довольно быстро разобраться. Хотя какие там символы? Это даже узорами или конструктами полноценными назвать язык не повернется. Так — очередное, но необычное проявление местной магии. Я и сам, пусть и не с первой попытки, но смог создать нечто подобное.

Достаточно взять за основу «нормальное» состояние энергетики в какой-то части тела и создать ее «копию» на небольшом удалении от себя. Связать эту копию с этим местом тончайшими «ниточками» энергии и готово. «Копия» участка создается статичной и неизменной и связана с первоисточником. А значит стоит «оригиналу» как-то измениться и «копия», благодаря своей связи с ним тоже попытается это сделать. Но не сможет. И получится обратный эффект. Воздействие пойдет не на нее, а на «оригинал», возвращая его к исходному состоянию. Ну или как-то так. Главное условие тут, чтобы ты сам, своей же волей поддерживал статичность «копии».

Неофит «суровый» применял эту фишку к определенным участкам своей головы, не позволяя энергии в них уж слишком сильно бушевать. Иными словами — гасил таким образом наиболее сильные свои эмоции, ведущие к всплескам магии. Опосредованно конечно, но вполне эффективно.

Мне подобная «техника» была в общем-то без надобности, ведь мое эмоциональное состояние контролировалось и удерживалось в «оптиуме» другими способами, той же «нейро-сетью» например, но кое-что полезное из нее я все же смог для себя извлечь.

Осталось только научиться создавать «копии» не только вокруг головы, где их по понятным причинам было легче всего контролировать, но и вокруг других частей тела. А в идеале — полностью себя окружать такой «копией».

Сам того не ведая, неофит уже не слабо так мне помог, намекнув разгадку над одним из мучавших меня вопросов. Любопытно мне было, что ж за «призрака» создала тогда Амаре. Вот, теперь кажется догадываюсь, что это было за оно и откуда взялось. «Копию»-то энергетики можно не только свою создать и не только вокруг себя…

— «Успокоился?» — Урмар? — Дождавшись, когда Суворо выйдет наконец из транса, поинтересовался я

— Да — Односложно кивнул неофит

— «Что надумал?» — Уточнил я все тем же спокойным «тоном»

— Мне нужна сила — С твердостью во взоре горящем вдруг выпалил он и тут же добавил — Возьмите меня в ученики Господин!

— «Воу, воу!» — Уммяур — Опешил я — «Не так быстро, о мой юный падаван»

— Уже? — Вдруг обалдел Суворо — Так просто?

— «Ась?» — Не сразу въехал я, а потом сообразил, что в ментальном мысленном посыле слово «падаван» воспринималось мной и транслировалось именно, как «ученик», а не как некое обращение с оттенком сарказма. Пришлось обламывать — «Нет, не ученик еще. И вряд ли им станешь.»

— Но почему? — Тут же вскинулся «суровый» — Прошу! Мне лучшего учителя не найти!

— «Да что ты все заладил, учитель, учитель» — Немного раздраженно отмахнулся я — «Я сам тут вообще-то студент. Такой же первокурсник, как и… Мда…»

Вид его скепсиса, разлившегося по морде лица ясно мне дал понять, что дальше можно свой «спич» и не продолжать. Итак понятно, что он об этом думает. Да я бы и сам на его месте также бы подумал. Еще б и коготочком у виска бы покрутил.

— Я ведь знаю, что вы сильный, Баркисо! Очень и очень сильный. И других этой силе научить можете!

— «О как!» — Удивился я и немного наклонил голову в стиле «продолжай».

— Я раньше думал, что это слухи все. Враки и сплетни досужие. Не верил. А теперь вас увидел и полностью уверен, что так все и есть!

— «Да что есть-то?» — Поторопил я его.

— Я за стаю вашу слышал и за песика трактирного и за остальных Тиргесто. Это ведь вы их так… натаскали? Значит и меня сможете. Прошу!

— «Мда уж…» — Невольно хмыкнул я про себя — «А я в местных реалиях личность-то популярная оказывается. Хотя это и так понятно. А вот то, что мне уже мощь моих же родственников приписали — это уже удивляет. Я только с Гибри тренингом развлекался, да с Вожаком и его песелями. Ну и с питоном и… Мда… А пацан в чем-то все-таки прав, как ни посмотри…»

— «А тебе это вообще зачем?» — Решил я прояснить еще один момент — «Нет, нет. Я понял, сила и все такое. Но зачем именно у меня? Или ты всерьез думаешь, что местные… мастера тебя хуже обучат? Будь это так, меня бы тут не было. Про то, что я тут такой же студент я не шутил»

— Нет, не хуже — Секунду подумав, все же согласился он — Но… Я не смогу тут обучится. Не успею

— «Поясни…»

— Я на грани «ирдре» уже — Печально опустив голову прошептал он

— «На грани чего?» — Не опознал я незнакомое слово

— «Ирдре» — Столь печально и столь же понятно повторил Суворо

— «И что сие такое?» — Вновь уточнил я — «Отчисление? Выпнут из академии и прощай учеба?»

— Что? — Встрепенулся неофит — А, нет. Если бы все было так просто…

«Ирдре» как оказалось было крайне редкой и неприятной штукой. Точнее та часть сего действа, что была в самом конце. Тот «рубеж», к которому Суворо уже крайне близко подошел. Страх и ужас любого студента.

Я и раньше замечал, как среди группы неофитов то один студент, то другой, вдруг пропадали на короткое время, а когда возвращались становились в разы «сильнее», что ли. В основном это происходило среди отстающих. Но тогда я этому особого внимания не придавал. Все же первое время шло не столько обучение, сколько выявление «особенностей» неофитов. И эти исчезновения и возвращения я списывал на то, что студентов таскают по отдельным наставникам, что объясняют им, в чем их сила и как с ней работать правильнее, чтобы не допускать глупых ошибок. Типа эдаких «факультативов» для «особых» случаев, не подходящих для обучения на «общем» потоке.

И в принципе это в какой-то степени было верно. Но с ма-аленьким таким уточненьицем, говорить о котором и хоть как-то упоминать было не принято.

Этих отстающих таскали на так называемое «Ирдре» — крайне неприятную и очень опасную процедуру. Суть ее заключалось в том, что отстающему неофиту предлагали эдакую сделку. Либо пинок под зад и вон из академии, пока это еще хоть как-то в принципе возможно. Либо же будь добр сунь голову в специальное устройство, которое засунет в твою «макушку» пакет необходимой информации, где четко, ясно и по полочкам будет разложена вся основа-основ первого курса обучения в академии.

И если неофит соглашался на второй вариант, то он «подписывал» с академией эдакий «контракт», согласно которому ему давалось два месяца, чтобы догнать остальную группу по успеваемости и «выйти на учебный режим» на ровне с остальными. Если неофит справлялся, то учился дальше. А вот если нет, то участь его становилась не завидна, ведь с полученным «пакетом инфы» его уже никто и никуда отсюда не выпустит. И у моего визави в полный рост корячился именно этот вариант событий.

Ведь у «Ирдре», как и у любого «легкого пути» было не мало так «побочек». И стопроцентного результата сей метод отнюдь не обещал.

Во-первых — вливание огромного количества знаний напрямую в мозг никогда и ни для кого не проходит бесследно. Это даже не ментальное воздействие опытного мага-мозголома или что-то вроде того. Это грубейший удар потоком знаний, который «ложиться» сверху словно бетонная плита на аквалангиста. «Ложиться» и активно его «топит».

Отсюда к слову и «Техника успокоения», подсмотренная мной у Суворо. Этой штуке обучают заранее. Чтобы хоть как-то купировать последствия грубого вмешательства «Ирдре».

«Выплывет» неофит после такой «процедуры» или нет зависит уже от него самого. От того, насколько хорошо и качественно он сможет усвоить и адаптировать под себя полученные знания. И от того, насколько сильна его воля. Ведь любая мысль, как ее не «фильтруй» всегда несет в себе отпечаток эмоций. А любое «определение» или «тезис», кроме основного «смысла» имеет под собой кучу ассоциативных цепочек, тянущихся к данным, что никак не связаны с этим «тезисом». И это в общем-то нормально. И было бы нормально, если бы не одно но. В той хреновине, что «вкладывает» знания в голову неофита эти цепочки оборваны. Вкладывается «основа». А все взаимосвязи, не имеющие значения — «обрезаются». Отсюда и такая сильная проблема в освоении полученного через «Ирдре» материала. Он кроме того, что учит, еще и по мозгам долбит знатно. Все равно что вместе с алмазом в сотню карат вывалить Камаз простых стекляшек и заставить тот алмаз искать.

В принципе для академии такая практика — вполне… уместна. Я не удивился даже. Это в любом случае лучше, чем пускать отстающего студента на «компост» даже не дав ему второго шанса. Ведь с первым выбором тоже не все так просто. Там по мозгам пройдутся еще жестче, прежде чем отпустят на все четыре стороны. И если вообще отпустят, что далеко не факт.

— «И ты думаешь, что я вдруг по мановению волшебной палочки сделаю тебя супер-пупер магом?» — Хмыкнул я, возвращаясь к старому разговору

— Нет конечно — Покачал он головой. Может весь смысл моего вопроса дословно он и не понял, но общую суть явно уловил. Привыкает уже к моей «волне». Явно привыкает

— «Тогда что именно ты от меня хочешь?» — Взглянул я на него, хотя в ответе в общем-то уже и не нуждался. Он еще только начал пояснять за этот их «Ирдре», как я уже знал, в чем его проблема. Самое прикольное это то, что если я прав, то ему вообще не нужно было через эту процедуру проходить. Только зря себе полгода мигрени и эмоциональных сбоев обеспечил. А именно столько ему понадобится, чтобы «разложить» полученное по всем «полочкам» и привести башку в порядок. Ну да откуда ж ему было знать? Это мне в «Энерго-зрении» все видно было прекрасно. Да и опыт по… «внутренней правильности» и «уникальности каждого существа» — какой никакой а имелся. Для каждого, кого я учил я разрабатывал свою собственную тренировку, идеально просчитывая все до мелочей и опираясь на их особенности.

Местные же наставники наверняка учили всех «под одну гребенку» и не могли, или не хотели, заморачиваться какими-то особыми методами для каждого отдельного неофита. Может потом, когда «основы» будут пройдены, ученикам начнут подбирать и прорабатывать что-то свое, уникальное, чисто под них. Но пока что об этом точно можно и не мечтать.

Еще пару минут поломавшись для вида, я все же согласился немного его «поднатаскать» и помочь ему справиться с той проблемой, с которой он столкнулся. А именно — с дыханием, ведь от него все проблемы и шли.

— «Дай-ка уточню…» — Поставив неофита посреди комнаты и наворачивая вокруг него круги, протянул я — «Ты плавать умеешь?»

— Умею — Кивнул он — А отку…

— «Вопросы потом» — Сразу же отмахнулся я — «А ныряешь хорошо? Надолго?»

— Дольше всех могу под водой пробыть — С небольшой гордостью в голосе поведал он — Всех знакомых с порта пересидеть мог.

— «Отлично, отлично» — Покивал я — «В общем так…»

Буквально каких-то двадцать минут мне понадобилось на то, чтобы объяснить что и как Суворо делал не так в дыхательном упражнении. И почему все остальные ему давались со скрипом. В его случае виновата была простая физиология. Его объем легких был банально больше, чем у обычного человека. Гораздо больше. И отсюда и проистекали все проблемы.

Поверх которых накладывались обретенные привычки и уже неслабо развитые способности, такие например, как «Выдох тумана» и прочие. Всех его умения я выспрашивать не стал, но в общих чертах его «специализацию» выяснил. Некая смесь «Воды» и «Воздуха». По оттенку что-то среднее между «Аоре» и «Наде». Зелено-голубая. Ну или голубовато-зеленая, кому как удобнее.

«Попровавив» его неприятность с отсылкой на объем легких и заработав в его глазах сто очков вперед, я снова вернулся к тому вопросу, от которого мы временно отвлеклись. К вопросу «силы» и тому — как и что он собрался делать дальше.

— Учиться буду — Сжав кулак, ответил он — Стану сильнее, отомщу.

— «И насколько сильнее ты собрался стать, прежде чем мстить пойдешь?» — Вполне логично поинтересовался я.

— Настолько, насколько потребуется! — С жаром выпалил «суровый», чем невольно заставил меня тяжко вздохнуть. На этот вопрос он ответа и сам не знал. И это было очевидно.

— «Ясно, понятно. Оставим этот вопрос до лучших времен. В ближайшие лет пять достаточно сильным ты точно не станешь. Тебе еще учиться и учиться. А там посмотрим»

— Знаю — Кивнул он — Но когда доучу…

— «Вот когда доучишься, тогда и будешь за это думать!» — Отрезал я — «А сейчас давай помыслим, как нам дальше жить.»

— «А что не так?» — Хлопнул глазами неофит.

— «Ты серьезно?» — Я себя напоказ осмотрел и обвел его каморку взглядом

— Ой… Точно… А…

— «Б!» — Отмахнулся я — «В общем прямо сейчас ты сделаешь вот что… Пройдись аккуратно по общаге, посмотри что в ней и вокруг нее твориться. Если сможешь — выйди на улицу, вроде воздухом подышать и погулять. Посмотри, как наставники и преподаватели с остальной шушерой отреагируют…»

— С остальным, кем?

— «С остальными» — Не стал пояснять я — «Придешь, доложишь»

— Хорошо, сейчас сбегаю — Тут же подскочил студент, но уже в дверях оглянулся — А вы, учитель?

— «Ну а я пока почитаю» — Ухмыльнулся я, уже лежа на его кровати чуть ли не в обнимку с книгой, и лениво махнул хвостом.

— А… Понял… Я скоро!

— «Да можешь не торопиться…»

Глава 19

Несмотря на все мои опасения всю дальнейшую ситуацию можно было бы описать всего одним словом — «никак»!

Я было опасался, что тот замудреный ритуал, что организовал ректор со товарищи — лишь первая ласточка. Дескать — задолбала нас сия «крыса», нужно вытравить ее всеми доступными способами. Уважаемые коллеги, предлагаю «стрелять из пушки по воробьям»! Авось и накроем нашего «недруга» «массовым обстрелом». Ну или что-то вроде того.

Ан нет! Ничего подобного. Собрались, замутили ритуал, взбаламутили энергетическое пространство академии, заставив его «рябить» словно сломанный телевизор. И… Ну и все на этом. Успокоились. Расслабились и пошли заниматься своими делами, словно ничего и не было.

Я в первые дни, пока хоронился «на хате» у «сурового» никак не мог поверить, что никакой больше «подлянки» не будет. Ну вот не верилось… Слишком это было как-то странно.

Почему и просидел в гостях у Суворо столько времени, носа наружу не высовывая и страдая сильнейшим приступом паранойи. Триста раз перепроверил себя, сотню раз просеял пространство вокруг, пытаясь найти не замеченный мною дополнительный эффект вызванной «ряби». А заодно и бедного неофита заколебал дальше некуда, требуя от него что-то в стиле — «Сделай то, не знаю, что, чтобы получилось то, что должно.» И кому «должно»? Куда «должно»? Я и сам не понимал. Чуть до истерики бедолагу не довел.

Но в итоге все же вынужден был признать, что тут могут быть всего два варианта. Либо «рябь» и медальоны местных — и есть итоговый результат и мне достаточно подстроиться под изменившуюся реальность, чтобы все с моей «Маскировкой» работало, как и прежде. Либо — мне просто не хватает знаний, чтобы заметить «скрытый слой» этого «сурьезного колдунства». И в этом случае ничего сделать я уж точно не смогу. А значит проблемы придется решать исключительно по мере поступления.

Благо хоть сидел не совсем уж без толку и не без прибытка. Как для себя, так и для своего «ученика».

Книги, что были в комнате Суворо я «отсканировал» буквально в первый же день. Точнее — сутки, ибо закончил уже под утро следующего дня. Приходилось по несколько раз пролистывать каждую, чтобы текст не просто скопировался, а еще и минимально усвоился. Так-то особой необходимости в том не было, «Нейро-сеть» не слабо помогает, когда нужно что-то запомнить. Но такое запоминание имеет под собой ту же проблему, с которой столкнулся Суворо, согласившись пройти процедуру «Ирдре». Мало просто «загрузить» данные в голову. Их требуется еще и усвоить. Осознать. Построить те самые ассоциативные цепочки. Обдумать. И легче всего это делать, имея перед собой исходный образец. В данном случае — книги. Мне проще их раза по три-четыре пролистать, останавливаясь на ключевых моментах и осознавая их, чем пренебречь этим делом, а потом долго и упорно разбираться в «обезличенном» и «сухом» массиве текста, что тупо «вбился» мне в голову простым запоминанием.

И ведь и на этом этапе «эпопея» с книгами отнюдь не заканчивалась. Ведь таким макаром выучивается лишь голая теория. А любая теория ничто без практики. Любые полученные знания, особенно знания по магическим наукам требуют «подгонки под себя», если можно это так назвать.

К примеру те же «Оперирование тонкими структурами»…

Допустим я теперь знаю и понимаю, как мне собственно эти самые «тонкие структуры» создавать и как ими «оперировать». И что? Толку то, если я это знаю. Мне уметь это надо. И вот тут и кроется вся загвоздка. Учебник сей может и писался в «обобщенном» стиле. Так, чтобы любой мог воспользоваться заложенным в него знанием, однако до всеобъемлющего талмуда ему как до луны известным способом. Мелкие нюансы, детали и пояснения, что тупо не влезли в объем учебника отнюдь никуда не исчезали, закономерно «вставляя палки в колеса» при освоении материала.

Для того собственно вслед за теорией всегда шла и практика. Чтобы вскрыть всю эту «мелочевку», объяснить ее и чтобы каждый неофит мог на собственном опыте прочувствовать ее и «подогнать итоговое знание под себя».

Понятное дело, что я не какой-то там неофит. Я умный, красивый и пушистый. И даже хвост уже почти зарос шерстью. Но даже мне было не так уж и просто освоить материал на все сто процентов. Да, запомнил я его так, что от зубов отлетало. Осознал его. И по сравнению с любым студентом такая скорость обучения была феноменальной. О чем товарищ «суровый» не преминул мне сообщить, едва у него выдалась свободная минутка. Но этого было крайне мало. По моим прикидкам я усвоил едва треть от прочитанного. «Основы». А с остальным мне еще работать и работать.

За то время, пока сидел в комнате у Суворо через мои лапы прошло семнадцать учебников. Часть была у моего «ученика» — семь книг. Остальные же он смог выменять у знакомых с потока. К старшекурсникам он тоже пытался сунуться, но был послан далеко и надолго. Его даже на порог никто не пустил. Не принято. Вот отучишься год — пожалуйста. Доказал, что достоин. А пока что ты всего лишь салага. И нефиг тебе делать у настоящих «будущих магов».

Моя же собственная попытка раздобыть желаемое — провалилась так толком и не начавшись. Ибо у старшекурсников учебников попусту не было. Не положено им. Нужно что-то для изучения — шуруй в библиотеку. И никак иначе.

Конспектов же, в отличии от неофитов — в принципе не имелось. За ненадобностью. Все изученное хранилось у них в черепушках. И оседало там намертво, не требуя дополнительных хранителей информации, вроде тетрадок, блокнотиков и прочей ерунды. Кто на подобное был не способен… Ну… Таких на втором и выше году обучения просто не было. И всего делов.

Исключением были разве что различные проектные работы, какие-нибудь наработки «по теме», исследования и прочая «макулатура», без которой обойтись было уже никак нельзя. Просто потому, что необходимо «видеть» перед глазами то, что пытаешься создать. Для наглядности. Ну или как другой вариант — когда «макулатура» готовиться к сдаче какого-нибудь зачета, экзамена или еще для чего. Тогда пренебрегать ею никто не собирался. По понятным причинам.

Мне от такой несистематизированной писанины толку не было никакого, с какой стороны к ней не подступись, потому от ее изучения я отказался довольно быстро. От таких «обрывков» знаний могло быть больше вреда, чем пользы. Вдруг пойму что-то не так. Попробую. А у меня… Глаз на жо… на затылке вырастит. или еще какая беда приключиться. Оно мне надо? Так что — пришлось довольствоваться тем, что есть. Тем более, что и этого не мало.

«Введение в оперирование тонкими структурами. Том 1. Общие понятия и разъяснения нюансов», «Основы оперирования различными энергиями. Том 1. Виды энергии и их различия» и оно же, но «Том 2», где описывалось все гораздо более углубленно, по каждому виду энергии — «Газе», «Тозо», «Эоро» и остальные. Не затрагивалось только «Маседо», ибо этой гадости, как особо почетному «члену коллектива» выделили отдельный учебный талмуд, с крайне длинным и замудренным названием, суть которого сводилось к «методам и способам защиты» от него.

Остальные учебники для меня были также полезны, но чуть менее интересны. В основном они носили более прикладной характер. Так к примеру — «Правило жизни» с ударением на букву «и». Мой перевод конечно и близко ничего общего не имел с оригинальным названием, но по смыслу подходил идеально. Ведь в нем четко и по полочкам было разложено все то, что я когда-то постигал методом высоконаучного тыка — правильные «дыхание», «сердцебиение», «движения» и то, как они влияют на энергетику и как уже она влияет на них в ответ. Материал в этом учебники был сильно обобщен и не учитывал таких нюансов, которые были у того же Суворо. Потому мне он был не особо интересен и полезен. Я его усвоил с прицелом на будущее. Ведь этот учебник — «основа» и этим все сказано.

Был даже учебник-«бестиарий», с описанием наиболее часто встречаемых в окрестностях Гирдерро зверушек и тварюшек. Их особенности, повадки и прочее. И учебник, тесно с ним связанный, ибо в нем, пусть и криво-косо, но систематизировали их способности.

В общем из всего материала, что смог достать Суворо, полезным для меня оказалось процентов десять-пятнадцать и то только потому, что касалось вопросов «внешнего» оперирования энергией. Остальное в той или иной степени или дублировало мои знания или и близко до них не дотягивало. Особенно, если говорилось о «внутреннем» развитии энергетики.

Ну и еще одна часть полученных знаний отложилась на полку условно-полезной. Как к примеру из «бестиария».

Суворо же в эти дни не только бегал по моим поручениям, но и под моим чутким руководством семимильными шагами наверстывал упущенное, стараясь догнать по знаниям и умениям своих однокурсников. Учитывая, что печальный итог «Ирдре» миновал его головушку, мотивация у него перехлестывала через край. Да и тлеющее пламя злости и желания мести не давали ему расслабиться. Тем более, что у него под боком я образовался. И дал ему возможность не просто догнать своих однокурсников, но и посерьезке совершить знатный рывок к силе. Как там было в древнем фильме? «Почувствуй силу Люк?» Ну вот он ее и почуял. А потому гнал, как не в себя.

От всей этой ситуации с моим «суровым» «учеником», «ряби» висящей в пространстве академии и полученных знаний была для меня и еще одна очень важная польза. Я наконец нащупал путь, как обезопасить себя от не прямого влияния на мой разум.

Новую способность я прозвал «Рябь пространства». Просто очередной творчески переосмысленный вариант моих «Коконов». Но от этого не менее действенный. Ведь решение проблемы с «непрямым гипнозом» лежало буквально на поверхности. И я его скорее всего нашел бы и без «внешних раздражителей». Может и не так бы «элегантно», но нашел бы.

Суть новой способности заключалось в том, что на пути между внешними раздражителями и моим органами чувств возникала небольшая хаотично пульсирующая пленка. И в соответствии с каждым ее «пульсом» подстраивались и мои ощущения. В итоге получался тот самый «сдвиг восприятия», что реализован в медальонах местных, просто в более «расширенном» его варианте. Наиболее подходящий аналог — «шифровка приема и передачи данных». Тут я выступал сам себе и шифровальщиком, и декодировщиком. Ну или как-то так. Не с-суть.

И по идее этой «защиты» должно было хватить, чтобы противостоять непрямому воздействию на мой мозг и сознание. По крайней мере я на это сильно надеялся. Тем более, что такая «защита» могла висеть на мне сколь угодно долго и работать полностью автономно. А мне того и требовалось в общем-то.

Тем более, что чем больше я вникал в учебники и заложенный в них материал, тем больше у меня возникало ощущение, что… «Чегой-тось тут не так! Сильно не так!» Чувство это было крайне странным, словами и даже мыслями никак не «описюемым», но при этом на диву стойким.

Я и раньше задавался вопросами — «Что есть энергия?», «Почему она делиться на семь цветов, словно радуга какая-то?», «Почему именно на семь?», «Почему маседо, противопоставляемое им так не делает, являясь монолитом цвета?», «Что вообще такое магия?» и прочими, прочими, прочими.

И вот ознакомившись с учебниками, где многие из этих вопросов, хоть вскользь, но затрагивались, я все больше и больше приходил к выводу, что… «Это все хрень какая-то!» Но «хрень» до безумия логичная и также до безумия не логичная в своей логичности. А конкретно описать — «Что не так?», не получалось.

И именно поэтому меня все чаще посещали мысли, что искать ответ на эту свою непонятку надо однозначно не тут. А у того, или той, кто этот ответ мне может дать. Или хотя бы намекнуть на него. И из таких знакомых у меня был лишь один человек — Амаре.

Хочу, не хочу, а поход к декану «Химерологов» откладывать дальше смысла не было. Мне в край нужно понимание «глубинных процессов магии», чтобы реально продвигаться дальше. Это как в физике и прочих точных науках. Пока не докопаешься до самых-самых «первооснов», вроде атомов, электронов и тому подобного, не сможешь по-настоящему понять, как устроен мир. Так и тут. Пока по-настоящему не вникнешь в «принципы» двигаться дальше смысла нет.

Тот материал, что дают неофитам — это как «Азбука» для «малышей». А насколько далека «Азбука» от «Ядерной физики»? Вот то-то и оно.

Так что и «вопрос» назрел к Амаре, и «защитой» обзавелся, и «поговорить за жизнь» один фиг надо. Так что — встрече быть. Осталось к ней немного подготовиться. Уж что-что, а с дуру соваться в корпус «Химерологов» — как минимум глупо. Нужно хотя бы понять — если у «ритуала» магов двойное дно или нет. А то сунусь к декану, а к нам на огонек пол академии сбежится. Не хорошо получиться.

И в рамках сией первой задачи я решил сперва наведаться в центральный корпус, в свою каморку. А то мало ли? Может мне уже пора искать себе новое обиталище?

Но несмотря на все мои опасения, выбраться из общаги и добраться до корпуса у меня получилось вообще безмалейших проблем. Я даже специально рискнул продефилировать перед одним из дежурных магов, патрулировавших территорию академии ночью. Обновленный и подстроенный под «рябь» «Маскировочный кокон» сработал идеально. Маг не то, что меня не заметил, он даже не почуял моего присутствия. Хотя я терся вокруг него буквально в метре. Даже хвостом перед носом у него махнул, заставив отшатнуться и заозираться. Но кроме чиха и негромкой ругани, эффекта никакого так и не добился.

Немного успокоившись, я все же рискнул зайти в главный корпус академии. Разве что проник в него не через крышу, сразу к себе в «норку», а посетил кухню и склады, пошарившись там на предмет различных вкусняшек и прочего.

И только убедившись, что ко мне не летят на всех парах отряды быстрого реагирования и мое присутствие никем не замечено — отправился наконец в свои апартаменты. Даже разочаровался немного. Ждал ведь какой-то подлянки. Сильно ждал! А ее не было. Обидно-с господа маги, обидно-с. Ну да и ладно! Мне же лучше.

Единственными «нововведениями» стали разве что дополнительные «ловушки» и «сигналки», но к этой «беде» я привык уже давно и практически не обращал внимания. Разве что маршруты свои немного подкорректировал на «карте», да и забыл за них.

Следующие две недели я провел в режиме максимальной паранойи, особенно, когда выбирался на занятия с группой. Все ждал, что… Но нет. Все скучно, серо, без огонька. Вновь.

Я уже было успокоился, посчитав, что кроме «ряби» и «сдвига восприятия» у владельцев медальонов, ничего нового «ритуал» в мою жизнь не привнес, но именно благодаря своей паранойе, осознал, что это не совсем так. Случайно заметил этот момент и сперва чуть было его не прохлопал.

Просто обратил внимание на странное поведение одного из преподавателей в последние пять-шесть дней. Обычно, между первым и вторым занятием ему необходимо было проходить почти через весь коридор второго этажа и мне приходилось пережидать в уютном закутке, пока он пройдет мимо. Ибо товарищ сей был «не простой, а золотой». Он был одним из тех, кто взял себе за правило постоянно «сканировать» округу, пытаясь отыскать проникшего в академию «вторженца». Меня то бишь.

И использовал он для этих целей крайне необычный способ — хлестал вокруг «Воздушными лезвиями-попрыгунчиками». Как иначе это назвать я даже и не знаю. Его воздушные серпы с каждым шагом разлетались окрест себя, а при столкновении с предметами — просто отскакивали от них, возвращаясь к магу и не нанося им никакого урона. Идеальный контроль! И соответственно, если на пути этих «Лезвий» вдруг окажется моя невидимая тушка, то маг меня естественно обнаружит. Потому и приходилось прятаться и ждать, пока сей «оригинал» продефилирует мимо.

Сейчас же необходимость прятаться исчезла. Ибо маг ни с того, ни с сего, а сменил свой извечный маршрут, проходя большую его часть по первому этажу. «Якобы», чтобы по пути зайти и взять учебные материалы на своей кафедре.

И все бы ничего, однако раньше эту задачу выполнял его помощник, выбираемый среди старшекурсников. А сейчас он вместо этой почетной во всех смыслах обязанности — просто слоняется по коридорам, вместе с остальными своими сокурсниками.

Будь это изменение в привычной «схеме» движения магов-преподавателей и остального персонала — единственным, то и фиг бы с ним. Но нет же!

Вслед за этим товарищем я начал подмечать «странности» и у остальных. Мелочные в основном, но странности. И все они так или иначе были мне на руку, что уже было подозрительно. Мне в последнее время стало в разы легче путешествовать по главному корпусу и избегать нежелательных встреч. А это само по себе — страньше некуда. Ведь один раз — случайность, два раза — погрешность, но три — статистика.

Окончательную точку в моих подозрениях поставил никто иной, как Содор собственной персоной. Сей достойный и опытнейший маг смог меня в очередной раз подловить. Вляпался в его ловушку, крайне хитро спрятанную в каморке с хоз-инвентарем. Кто ж знал, что обычная швабра окажется с «сюрпризом». Спеленало меня тогда черенком, словно живой лианой-душителем, описанной в прочитанном мной «бестиарии».

Боролся я с ней, боролся, уже вот-вот должен был порвать, но видел, что не успеваю, снова, маг близко. Вот он добежал до подсобки, где я сражаюсь со шваброй, вот уже должен был ворваться внутрь и попытаться устроить мне «пипец котенку»! И-и-и… И пробежал мимо… Алес. Писец! Занавес!!! Точка.

Именно это событие и поставило свою жирную точку в моих подозрениях. Я бы даже сказал — жирнейшую! У «ряби» все же было второе свойство. И это свойство позволяло им с легкостью отслеживать мои перемещения. Отслеживать и подстраиваться под них. А это вообще ни в какие ворота! Ведь маги по какой-то неведомой мне причине не то, что не пытались меня поймать, а наоборот — чуть ли не прямо заявляли — «здравствуй дорогой, мы рады тебе!» Иначе как еще объяснить «демарш» Содора?! По ошибке «мимо крокодил»? Ну-ну.

В тот день я надолго впал в прострацию, напрочь обалдевая от произошедшего. Сколько бы не думал, а понять — «Что?», «Почему?», «Как так-то?!», не получалось, хоть ты тресни. В итоге не придумал ничего умнее, кроме как — плюнуть, да и разрубить этот «Гордиев узел» единственным доступным мне способом — наведаться к Амаре.

Один фиг собирался, а теперь — сам бог велел.

ИнтерМногое

ИнтерСтрижия

Маленькая, но крайне опасная птичка уже давно примелькалась жителям окрест академии магов. Ее частенько замечали как богатые и состоятельные люди, завтракая на верандах или отдыхая в саду, так и простые, вроде тех же слуг.

И чем дольше эта птичка крутилась вокруг, тем больше она вызывала интереса. Шутка ли — летающая животина у кого-то на службе! Да еще и такая интересная. Ни разу раньше не было такого, что бы кто-то смог приручить для себя «Мохнатого летуна» и он при этом приносил реальную пользу. Обычно сколько не пробовали, а толку никакого не было. Очень уж сложно не просто приручить «жителей неба», но и выдресировать их, чтобы приносили больше пользы, чем вреда или неудобства. Особенно, если эти «жители» столь малы и никчемны, как например вот этот вот «Мохнатый летун».

Впрочем, по поводу «обычности» все уже давно свое мнение изменили. Пара сбитых на землю «Стальноперых» говорили сами за себя. Едва слухи об этом распространились по району, как им сразу же нашлось вполне внятное и разумное объяснение. Академия ж под боком. С ее «Химерологами». Вот и весь сказ. Вывели какую-то особую породу и выпустили «Летуна» для эксперимента. Мало ли что дельное выйдет? Не первый раз уже пробуют то одну тварюшку приспособить для дела, то другую. Получается далеко не всегда, но получается. Сколько вон по улицам «удачных экспериментов» теперь бегает. Вот и этот «Летун» скоро к ним присоединиться. Среди бедной прослойки населения даже небольшие споры пошли — кому же собственно из их «хозяев и баринов» достанется новая игрушка магиков в этот раз?

Самому же «Мохнатому летуну» до всех этих досужих сплетен и разговоров дела особого не было. Да и быть не могло. У Стрижи была определенная цель и задача и она собиралась выполнить ее максимально правильно и четко. Так, как сказал ей вожак стаи. Ну… И так, как она ее поняла. Благо ничего сверх сложного там не было. Всего лишь нужно было дождаться сестру вожака и ее человека. Ну а дальше ей скажут, что и как делать.

Стрижа не особо понимала, зачем это вообще нужно, но выполнить собиралась в точности. Тем более, что где-то там внутри, едва пробиваясь на поверхность сознания, мелькало четкое понимание — не выполнив это поручение она может «потеряться». Отбиться от стаи, а главное от ее вожака на очень и очень долгое время. А этого она совсем не хотела.

Вот и крутилась она день и ночь, патрулируя район и высматривая сестру вожака. И единственное, что ее удручало, это то, что в самый центр района она попасть никак не могла. Туда, где и был сейчас ее вожак. Почему он там, а ей туда нельзя — она не особо понимала, но понимать ей и не требовалось. Главное, что звериное чутье однозначно било тревогу — там смерть! И пока она не встретится с сестрой вожака, это не измениться. А остальное уже и не важно.

ИнтерЭльгердия

— То есть, как это не идете? — Зло сощурился маг

— Вот так, не иду! — Твердо смотря в глаза «гильдика» отрезал капитан торгового кораблика

— Причина? — Без особой надежды уточнил Эльгерде

— Вам она и так известна. Все, прошу простить, но… — Показал он глазами в сторону трапа

— Шазре! — Ругнулся маг, но спорить дальше не стал. Знал, что бестолку.

Сейчас ни один капитан корабля ни при каких условиях не соглашался выйти в море. Даже вдоль берега, даже с магом «Гильдии» на борту. Слишком опасно. Верная смерть, как они все считали. В общем-то не без оснований считали. Все же маг слишком уж сильно задержался и банально не успел проскочить в Гирдерро до того, как море затянут «Риргрезо»-«живые водоросли». Страх и бич любого корабля, способный несмотря ни на какое сопротивление команды оплести его от киля до смотровой вышки и утянуть на дно.

Беда это в общем-то привычная и знакомая. Раз в год эта напасть стабильно посещает прибрежную зону, так что никого она особо не пугает и не удивляет. Нужно ведь всего лишь переждать и можно смело возвращаться к своим делам. А до того момента море под запретом. Вот и весь сказ.

Эльгерде же такой расклад совершенно не устраивал. Вот только и поделать он с этим ничего не мог. Морское сообщение с «Юным портом» закрыто. Все! Только ждать теперь.

Ну а пешком идти смысла не было и подавно. Слишком далеко. Он на подобный поход сил потратит немерено, а по времени выиграет в лучшем случае пару дней. Да и то — если повезет. А может и не повезти, ибо идти далеко, путь опасный, а верной и крепкой команды «авантюристов» под рукой нет. Разбежались. Клятвы дали и разбежались. Не по пути им больше было с «гильдиком». Тем более, что тот оборот в который невольно попал Эльгерде их вообще никак не касался.

«Виденки», «Сараз-роро» по местному, были лишь первой ласточкой. Не у них одних проблемы с «Сеноэр терро наинаро» начались. Не у них одних ослабло поле защищающее поселение от «Маседо» и тех проблем, что оно с собой несет. «Столбы» ослабли на огромной территории и жители сразу же забили тревогу, требуя это исправить прямо сейчас. А лучше — уже вчера.

И так уж получилось, что единственным магом на всю округу оказался именно Эльгерде. И никого больше на десятки дневных переходов вокруг.

Отказать маг не имел права. Это его обязанность, как представителя гильдии. Если с самым первым «Столбом» он помог по сути — просто так, то дальше уже местные в буквальном смысле взяли его в оборот, используя насквозь официальные методы. Все по закону, чин-чином. С бумагой, подписями от старост и прочей шелухой. Тут хочешь- не хочешь, а не откажешь.

Понятно, что Эльгерде послал весточку в «Гильдию». А толку-то? Он и сам понимал, что на подобную «засаду» никто в здравом уме не подпишется. Да и зачем им это, если в «зоне бедствия» уже есть «представитель Гильдии»? Пусть он сам и разбирается. А мы ему за это и оплату по полной программе и премию сверху все по совести, по справедливости. И всего делов.

Вот и получилось, что он черт знает сколько времени был вынужден ползать по лесам-полям, перенастраивая «Столбы» и надеясь, что после очередной настройки к нему вдруг возьмут и не подойдут. Просто не подойдут. О большем он и не мечтал.

И вот, наконец, спустя почти два месяца это все-таки произошло. «Столбы» кончились. Он «исправил» все. Понятно, что на тяп-ляп, на скорую руку, но кого это волнует? Это вообще не его профиль. Он, так сказать, «оказал первую помощь», а окончательно со всем этим пусть гильдейское начальство разбирается. И людей сюда посылает по мере необходимости, которые смогут не просто поправить его ошибки или недочеты, но и соединить все «Столбы» региона обратно в единую сеть.

Эльгерде и сам мог сделать подобное, пусть и с немалым трудом, но… А оно ему надо? Свой долг, как «представителя Гильдии» он выполнил. А большего не обязан. Местных он предупредил, что его помощь — «заплатка из бумаги на бочке с водой», а там пусть сами суетятся и требуют от «Гильдии» соответствующую услугу и выполнение взятых ею обязательств.

И вот, добравшись до первой же «перевалочной» деревушки на «Сигроз таре но тазо» — «западном морском торговом пути», он вновь оказался в жестком пролете. Чертовы «Риргрезо» нарисовались, не сотрешь. И ничего с этим не поделаешь.

— Что ж — Тихо прошептал про себя маг — Ладно, понятно. Подождет — И уже громче, дублируя мыслью — Леди, ну где ты там? Кажется мы тут застряли.

— Урм! — Кратко озвучила матерную тираду, выскочившая словно из под земли огромная пепельная кошка.

ИнтерВиденки

С каждым днем, что Шустрик, что Бочонок все больше и больше ощущали нарастающее вокруг их нового дома напряжение. Это нельзя было как-то выразить или обозначить. Это было просто странное и тревожное ощущение где-то там, внутри. И это ощущение волей-неволей заставляло братьев знатно напрягаться, гоняя до изнеможения как себя, так и своих «подчиненных».

Шустрик со своей стаей практически не вылезал из окружающих «Виденки» лесов, без остановки множа на ноль любую мало-мальски опасную и серьезную живность. Бочонок же день ото дня становился все больше и массивнее, совершая постоянные налеты на продуктовые запасы сельчан. И тут нельзя было сказать, кто из них в итоге становился сильнее и насколько они обгоняли друг друга. Уж что-что, а соревноваться они точно не собирались.

Да и смысла в этом не было. Ибо результат у них отличался не сильно. Шустрик и его стая усиливались за счет добытых в лесу тварей. Ну а Бочонка со товарищи откармливали сами жители, без малейшего сожаления жертвуя им и провизию, и кристаллы. Да не ширпотреб какой, а довольно серьезные «камушки». Ибо жители «Виденок» ощущали угрозу не хуже «друзей своих меньших» и понимали, что когда начнется «буча», а она начнется, именно Шустрик и Бочонок, с их стаями — станут теми, кто оборонит их жизни и имущество. Ну… Или попытается.

А даже, если «кривая» вдруг «вывезет» и все обойдется, то и тогда потраченные силы и ресурсы отнюдь не пропадут даром. Жители «Виденок» уже успели оценить — насколько полезным для них «приобретением» стали эти «Тиргесто». Ни зверь шальной скотинку домашнюю не трогает, ни люди в лесах не пропадают на охоте или собирательстве. Ни разбойники не озоруют, ни торговцы с их охраной или наемники там или авантюристы залетные — не бузят, ведя себя тихо и смирно. А что еще нужно простому люду? Спокойствие и безопасность в местных реалиях считается немалой роскошью.

Да и три соседних села в дне пути от «Виденок» уже своих «засланцев» на поклон отправили. Попросились за мзду малую, чтобы Шустрик со своей стаей леса им чистил периодически. Да и не только о том попросили. Про Ангере и Шошу тоже никто не забывал и вполне благосклонно их воспринимал.

С Шошей-то понятно. Ему детишек своих сосватать на обучение хотели, за плату малую, в виде все тех же кристаллов и прочего добра. Чему, собственно, лемузьян только и рад был. Детишек и детенышей Шоша любил без меры. Покажись тут какой маг или авантюрист, у него бы знатно бы так «порвало шаблон». Шутка ли?! В одном классе, под руководством «зверушки неведомой», собралась куча детворы, вперемешку со щенками, котятами и даже несколькими детенышами диких зверушек из окрестных лесов. В иное время за такое могли всю деревню наказать, а то и под ноль вырезать. Те же владетели по наущению Академии или Гильдии. Сейчас же этой опасности не было. Не до того «видным деятелям» города сейчас. Бардак такой, что у себя бы разгрестись и то в радость было бы. А до событий «где-то там» руки у них дойдут не скоро. Если вообще дойдут, учитывая, что «Виденки» отныне «ничейные». И деревенские все эти расклады прескрасно понимали. Почему и пошли на нарушение всех и всяческих традиций. Что им до них, когда на кону собственная жизнь и здоровье?

С Ангере же все обстояло несколько иначе. К нему никто не напрашивался и его никто не дергал. Однако кристаллы и провизию подкидывали наравне с остальными. Ну еще бы! Свой «менталист» в деревеньке. Пусть и кот. Но кого это волновало, когда ушлый торговец, напрочь офигевая от наглости местных, вынужден продать свой товар не по драконовским ценам, как привык, а лишь с небольшой наценкой? Адекватной. Чтоб и местные в плюсе и торговец не в обиде. Вот то-то и оно, что никого. Да и польза от «Вампира» и без того была немалая. Хотя бы — как от переводчика, если надо поговорить с братьями или Шошей.

В общем, сами того не заметив, «Виденковичи» и их деревня из затрапезной деревеньки «где-то там, на отшибе жизни» превратились в эдакий «центр кристализации силы». Три ближайшие деревеньки стали лишь первыми «ласточками». Самыми везучими, ибо были достаточно близко.

Остальным же повезло меньше. Они ведь прекрасно понимали, что смысла просить защиты и фактически «идти под руку» «Виденок» — никакого. Даже если пойдут, помочь им ничем не смогут. Банально не успеют придти на выручку, случись какая беда. Слишком уж далеко.

Однако кое в чем и они все же подсуетились. И будь тут уже упомянутый «случайный маг, авантюрист или еще кто» он бы схлопотал не один «разрыв шаблона», а два, а то и более. Ведь под «лапой» братьев уже давно были не только звери. Несколько охотников вполне комфортно чувствовали себя под их руководством. И невозможность прямого общения им особо не мешало. Главное, что они очень и очень быстро развиваются и становятся сильнее. С таким-то прикрытием и «подпиской» за спиной. Это ведь не самому рисковать или в составе отряда таких же вчерашних деревенщин. Тут серьезная сила за тобой приглядывает, не давая погибнуть от лап и клыков тварей. И когда охотники решат вернуться домой, они уже и сами смогут дать достойный отпор любому супостату, что сунется к их дому. Ну или задержат его, пока семья и соседи свалят куда-подальше.

Лишь старики, да некоторые не особо сообразительные мужчины, да женщины, все еще ворчали, видя весь этот беспредел. Но их никто особо не слушал, ибо все понимали — жизнь круто изменилась. И изменилась не в лучшую сторону. Сейчас просто дойти из одной деревни в соседнюю — стало той еще задачкой. А что будет завтра? И если есть способ как-то на это все отреагировать, то это нужно сделать уже сейчас. Ибо потом может быть поздно.

ИнтерГильдика

— Разобрались, что происходит? — Сквозь усталость и тяжелые мысли, пробился голос одного из мастеров гильдии

— Да куда там — Отмахнулся другой — Судя по отчетам Эльгерде тем меро, все «Сеноэр» на западном направлении медленно угасают. И мы не можем понять — почему?

— Почему? — Выйдя из своих тяжких дум, поднял голову глава — Я вам скажу почему… Хотя толку-то? И сами знаете

— Это-то понятно — Кивнул начальник службы безопасности — Непонятно, с чего вдруг такая динамика. По всем расчетам «гаснуть» они должны были начать только через три года. А не сейчас. Это ненормально. Но если Эльгерде не преувеличивает, то у запада осталось всего пара месяцев. А потом все.

— Опять этот Эльгерде — Прошептал кто-то из мастеров — Свет клином что ли на нем сошелся? Не пора ли его уже притащить сюда, да выпотрошить его воспоминания. А то гадаем, гадаем, а толку никакого. Проблемы только копятся

— Да он и сам бы рад вернуться, но застрял возле «Срезро» и в ближайший месяц ждать его тут смысла нет — Видя недоумение на лицах некоторых из мастеров, Сбшник скривился и напомнил — «Живые водоросли». Так что пока он недоступен. А через дальнюю «мысле-связь» особо не поговоришь. Хорошо хоть отчеты шлет. Хоть какая-то информация поступает.

— Насчет динамики уточню — Приподнялся еще один мастер — Времени у нас чуть больше. Эльгерде в этом плане нам всем очень подсобил. Пусть и не его профиль, но «Столбы» протянут не пару месяцев, а пять-шесть. Если повезет, то и больше.

— Может послать группу — Предложил кто-то

— Толку нет — Отмахнулся другой — Запад потерян, все это понимают. Да и у нас другая проблема сейчас и ее нужно решать. Что с подготовкой?

— Еще месяц. Может два — Пожал плечами третий — Главное, чтоб «утечки» не было

— Не будет — Жестко припечатал начальник службы безопасности

— Ну тогда и думать за запад сейчас смысла не вижу. Сперва прихлопнем «нетленного», ну а там уже будем решать, что делать со «Столбами» и остальным.

— Что Академия? — Поинтересовался еще кто-то — Аргар с нами?

— Нет — Раздраженно ответил глава

— То есть как нет?! — Опешил спросивший. Остальные же молча выпучили глаза, офигевая от такого поворота.

— А вот так! — Рубанул глава — И не спрашивайте почему. Я вообще не понимаю, что за ерунда у него там творится. Но как я понял эта ерунда для него важнее, чем все наши планы и договоренности, что были ранее. Против Фаоро он нам не поможет

— Просто прекрасно — Хмыкнул все тот же мастре — И что теперь делать будем?

— Что и раньше. Готовиться. Что-то отменять уже все равно поздно — Вздохнул глава и, обведя взглядом всех присутствующих, жестко закончил — Удару быть. И это не обсуждается. Это последний наш шанс. Последний шанс нашей гильдии, этого чертового города и последняя наша попытка сохранить «Сойз» на котором он стоит.

Глава 20

— Что? — С малой ноткой сарказма поинтересовалась декан, едва я только вошел в подвластный ей корпус — Созрел наконец для разговора?

— «Хмм…» — С неким даже академическим интересом уставился я на источник ее голоса. Небольшой аккуратный цветок-василек, стоящий на подоконнике того самого окна, через которое я и пробрался внутрь. Пока «молчит» — цветок, как цветок. А как надо что сказать — складывает лепестки особым образом, имитируя рот, язык и иные «запчасти» речевого аппарата. Ну и воздух через себя прогонять не забывает, дабы не только ужимки были, но и звук рождался. По звучанию речь Амаре в этой живой рации конечно далека от идеала, но большего как я понял — и не требовалось.

— «Что-то вроде» — Урмара руара — Пожав плечами ответил я «цветку», ничуть не сомневаюсь, что меня без проблем «услышат».

— Нууу… Ты меня разочаровываешь — Несколько печально, о чем свидетельствовала соответствующая эмоция, проговорила Амаре — Я думала, ты уже научился моим подарком пользоваться. А ты еще даже не на пол-пути.

— «Пробовал» — Вновь пожал я плечами, идя по коридору в сторону центра корпуса. Благо «живые рации» присутствовали чуть ли не на каждом шагу и общению это не мешало — «Но что-то пошло не так»

— Аааа! — Чуть веселее, но и задумчивее протянула Амаре — Кажется я поняла, на чем ты завалился. Очень интересно. Очень.

— «Просвятишь?» — Лениво отмахнувшись хвостом, я осмотрелся, выбирая дальнейший путь и потопал в сторону виднеющейся в боковом проходе лестницы.

— А самому подумать? Чтудент ты или кто? Я показала путь, остальное сам

— «И подумал и понял. И может хватит уже веселиться? Что-то эта шутка уже далеко зашла. Я ученик только на бумаге. А по факту — враг.»

— Какая еще шутка? Враг? Что за глупости?! Ты неофит моей кафедры! Будущий «Химеролог» и никак иначе! — Жестко припечатала декан. Причем жутью в этот момент повеяло такой, что моя шерсть волей-неволей дыбом встала, а один из «цветков-васильков» благополучно рассыпался прахом — Или ты хочешь, чтобы я тебя прикончила, как постороннее существо, проникшее на территорию академии? Вижу, что не хочешь. А потому и не дури. Чем раньше ты сам признаешь себя неофитом, тем проще будет всем вокруг. И в первую очередь — тебе самому.

— «Мне?» — Уточнил я непонятный момент

— А ты думал, что прорвавшись к постаменту и обойдя правила и традиции академии, с ее клятвами и прочими глупостями, ты вдруг стал неприкасаемым? — Развеселилась Амаре — Не забывай. Здесь все пронизано древними энерго-контурами. Они настолько сложны, что никто из ныне живущих даже в малой толике не понимает, как и почему они работают и из за чего работают именно так. Но это и не важно сейчас. Важно то, что эти «контуры» всегда следят за всем, что происходит внутри. И за мной и за тобой и за всеми остальными.

— «Ты хочешь сказать, что если я вдруг перестану считать себя студентом и начну ассоциировать себя с посторонним, то защита меня тут же и прихлопнет?» — Несколько обалдело уточнил я. Ведь если это так, то тут попахивает чуть ли не полноценным искусственным интеллектом, что в принципе было ни капли не удивительно и подразумевалось с самого начала, но… В общем теперь вполне понятно, почему у моего «Виора» было столько сложностей при попытке подключения через «Постамент». Мало того, что… «разъем битый», так еще и «гаджет» наворочен сверх меры и простым «плюс-минус» там точно не обойдешься.

Понятно, что это и так было… понятно. Но реальные масштабы я начал осознавать только сейчас. Хрен с ней, с академией. Это так… дворец из мусора, построенный на горе золота. Не в ней суть. Что-то мне подсказывает, что надо плюнуть на всё и всех вокруг, на все свои планы и обучение, залезть на «Постамент» и сиднем там сидеть, пока мой «Виор» не наладит хоть какой-нибудь контакт. Ведь если получится подключится, то… Я даже затрудняюсь представить — сколько и каких плюшек смогу от этого урвать. Да даже простой доступ к какой-нибудь «технической документации» по очистке древнего туалета или еще чего-то подобного может принести мне очень и очень немало пользы. Хотя бы просто потому, что там могут промелькнуть некие базовые принципы, на основе которых работают все древние механизмы. Ну или подсказка — как к ним подступиться, чтобы понять не только — что делает механизм, но и как он это делает.

Жаль только — планы это несбыточные. Материалов нет, знаний ноль. И даже будь материалы и подключись я — мое «видение мира», не характерное для местных и все приколы с «Нейро-сетью» и кольцами тут все равно никак не помогут. Я о мире вокруг ни хрена не знаю. «Пользуюсь» им и его «особенностями» — да. Но понимания как не было, так и нет.

— Именно так и произойдет. На тебе ведь нет клятв и ограничений. Ты чист. А потому защита ориентируется лишь на одно — твое самоощущение. И пока ты уверен, что имеешь права тут находиться, она тебя не тронет. Но стоит тебе увериться, что ты тут лишний и…

— «Я понял» — Отмахнулся я от дальнейших объяснений. Тем более, что воспринимал я сказанное Амарой более полно, чем она сама. Для нее такое «поведение» защиты тесно связано с ее ощущениями, опытом и знаниями «дикаря взявшего в руки пистолет». Я же «понимал» эти процессы гораздо глубже. С точки зрения «машинной логики», если можно так выразиться — «Мне больше другое интересно…»

— Ты про… — Даже Амаре замялась, не сразу сообразив, как сформулировать.

— «Ага» — Кивнул я, сворачивая в последний на пути коридор, в конце которого виднелась нужная мне дверь.

— Сарисаро нор… — «Дрожь сущего» перевел я для себя ту высокопарную «тираду», что озвучила для меня декан «Химерологов» — Разобрался уже, как работает?

— «Только в одном эффекте» — Невольно скривился я — «А вот как меня отслеживают, пока еще не понял»

— Не удивительно — Улыбнулась декан, которую я наконец-то уже мог наблюдать воочию. Как и знакомую обстановку ее апартаментов. Как и те опосредованные способы воздействовать на меня и мое восприятие, что она применяла — Ооо… Молодец, хвалю! Сделано грубо и топорно, но защита хороша. На первое время сойдет — Закончив «петь мне дифирамбы», она вернулась к теме разговора и продолжила — Этот ритуал одно из немногих «наследий древних», дошедшее до наших дней. Суть в том, что кроме «Ризгро» — «Рябь», снова переиначил я — Внутри самого ритуала возникает еще и «Фриано» — «Пыль», ну или «Пыльца» — Что свободно плавает в пространстве в течении нескольких месяцев, пока не «осядет» и не раствориться. И у ректора есть способ следить за ее движением в потоках энергии. И если вдруг кто-то эту «Пыль» расталкивает перед собой, то…

— «Я понял» — Несколько непочтительно перебил я, но мне сейчас было плевать — «Почему?»

— Почему ты еще жив и никто даже не пытается тебя схватить, а лишь делает вид, что активно ищет? — Улыбнулась девушка и увидев мой кивок, зло выдала — Да потому что конченные идиоты.

— «Оч-чень информативно» — Хмыкнул я, оценив экспрессию высказывания и интонации.

— Клятвы — Словно само собой разумеющееся произнесла Амаре — Они по рукам и ногам ими связаны. И я кстати тоже, но мне чуть легче. Ты все же мой неофит, а потому я могу общаться с тобой в открытую, не боясь получить наказание за их нарушение.

— «Все равно не пойму» — Качнул я головой. Ведь как ни посмотри, а это даже выглядит странно. Меня ловят, не желая поймать. Мне открывают все двери, не желая их открывать. Словно хотят от меня чего-то, не имея возможности сказать о том напрямую. Убирают с моего пути преподавателей, препятствия. Но при этом продолжают вешать ловушки и «сканируют» пространство, пытаясь меня найти. Слишком это выглядит как-то… глупо. И впрямь — по идиотски.

— Так я так и сказала — Выслушав мои «размышлизмы», улыбнулась Амаре — По идиотски. Ну да ладно. Поясню. Им нужна твоя помощь. Нам всем она нужна. Но при этом и ректор и любой из преподавателей или просто магов или учеников старших курсов — обязаны тебя уничтожить при первой же возможности. Обязаны клятвами. Которые сами же себе и понапридумывали, кстати. Согласно этим клятвам ты подлежишь уничтожению, ибо проник в академию. Вся эта ситуация меня не мало так веселит, если говорить откровенно. В общем — пусть помучаются. Давно я не получала такого удовольствия, от происходящего. Спасибо тебе, ученичок.

— «И что за помощь вам нужна? Почему именно от меня? И почему меня не пытаешься убить ты, раз тут все так сложно с клятвами?» — Сходу выпалил я большую часть своих вопросов, проигнорировав ее веселость и непонятную пока благодарность.

— Ну… — Хмыкнула декан — Какой ты скучный. Я впервые за столько лет могу искренне повеселиться и подурачиться, а ты все портишь своей серьезностью. Фу таким быть — Покачала она пальчиком, одновременно с этим чуть-чуть изменив освещение в комнате и цвет некоторых предметов. Благо, на меня это уже не действовало. «Рябящая» картинка перед глазами вполне справлялась с подобными попытками воздействия. И Амаре, к слову, это тоже понимала.

— «И все же» — Немного недовольно махнул я хвостом, устало положив голову на лапы.

— Ладно. Ответы по порядку, но начнем с последнего — Секунду помолчав, она продолжила — На мне гораздо меньше глупых клятв, чем на любом другом маге в этой академии. Почему? Да потому что отказалась идти на поводу у этих маразматиков и параноиков. И была права, что злит их и радует меня еще больше — «Материализовав» из одной из статуэток бокал с каким-то напитком, она лихим глотком его осушила и заливисто рассмеялась.

— «Мда уж…» — Про себя ухмыльнулся я. Это ж как мало у человека радостей и развлечений, если даже минимальный повод приводит к такому эффекту.

— На второй вопрос ты и сам ответить можешь, там причина та же, только не в анфас, а в профиль. У тебя клятв вообще никаких нет. Ты ничем не связан. Ну а первый… Тут уже сложнее… — Она немного нахмурилась, но снова рассмеявшись, все ответила — А я не могу тебе на него ответить. Не имею права. Клятва! — Вздернув вверх пальчик, она опять залилась смехом, ну а следом… напитком из того же бокала.

— «Эм…» — Опешил я — «Как ты там говорила? Нам всем нужна помощь? Так?»

— Именно — С легкой улыбкой кивнула декан.

— И на вопрос — «Какая?…»

— Я тебе отвечаю, что не скажу — Все так же улыбаюсь, но уже с изрядной долей ехидства, подтвердила она.

— «Бред какой-то!» — Вздохнул я.

— И даже хуже — Хмыкнула девушка — Но кое-что я тебе все же подскажу. Не забывай, я ведь вижу твои эмоции. Насквозь вижу. И уже давно заметила в них тот уникальный оттенок, что и приведет тебя к ответу.

— «М?» — Приоткрыл я один глаз.

— У многих студентов эта эмоция рано или поздно возникает. В основном — у самых лучших. «Глубочайшее непонимание», так я это называю. Ведь чем больше они постигают магическую науку, тем больше и больше у них появляется вопросов. В этом плане — очень плохо то, что ты неправильный «перерожденный». Да и «перерождаться» в тело такого существа, как «Тиргесто»… Ну да ладно. Кто я такая, чтобы лезть не в свое дело. Тем более, что ты и сам сейчас не ответишь, зачем это сделал и почему именно в это тело.

— «Угу!» — Про себя хмыкнул я — «Вот уж точно — не отвечу».

— Так вот — Секунду помолчав, она продолжила — «Глубочайшее непонимание». Возникает она по той причине, что каждый достаточно умный маг рано или поздно осознает, что то, что мы привыкли называть магией, это полностью и абсолютно неправильно. Ее не должно существовать в мире. И я им всегда честно отвечаю, что это так. Когда-то магии не существовало.

— «Ась?» — Несколько обалдел я от подобного… откровения — «То есть как?»

— А вот так — Пожала плечами Амаре — Магия не часть этого мира. Ее создали. Древние.

— «Ахринеть!» — Невольно выдохнул я, с трудом пытаясь понять суть того, что сейчас услышал.

Превратить целый мир из простого в магический? Создать магию с нуля?! Это вообще как?! И плевать сейчас, что вместо слова «магия» Амаре использовала словосочетание «Энергия сущего». Это роли не играет и смысла особо не меняет.

То есть, если взять этот тезис про «создание магии в мире», то получается, что и…

— «Писец» — Скривился я, пытаясь уложить в голове весь тот сонм мыслей, что бился об мою черепную коробку. Стоило мне придти хоть к какому-то выводу, как сверху начинал стучаться другой, напрочь опровергающий первый. А следом и третий вывод втискивался в их дружную компашку. И этот третий был вообще по другой теме и никак с ними не связан.

— Вижу начал осознавать — Хмыкнула Амаре — Ты иди, ученик, иди к себе… в норку. Обдумай услышанное. А как обдумаешь, приходи. И продолжим этот разговор. Сейчас толку все равно не будет. На ту тысяу и один вопрос, что ты мне захочешь задать я отвечала уже множество раз до тебя. И не горю желанием делать это вновь. Тем более, что на большую часть из них ты и сам легко найдешь ответы. И что-то мне подсказывает, что эти ответы будут даже более полны и всеобъемлющи даже тех, что могу дать тебе я. Уж очень у тебя эмоции необычные проскальзывают.

— А… — Начал было я, но был тут же прерван

— Нет! — Отмахнулась декан — Не забывай. Ректор следит за тобой. Да, за пределами центрального корпуса он не может увидеть, где ты и куда пошел. Но если будешь на одном месте, здесь например, слишком долго, то он сможет это узнать. «Пыль» отследит осевшую на тебе и «замершую» в одной точке на слишком долгий срок. Так что уходи. Поговорим снова, как будешь готов к продолжению разговора.

— «Ты так и не сказала, в чем нужна моя помощь. И не намекнула, как собиралась» — Напомнил я, на секунду отрываясь от «копания» в себе.

— Подсказала — Отмахнулась декан — Ответишь на все возникшие у тебя вопросы и поймешь. Да и начало разговора не забывай. Там тоже скрыт ответ.

Уходил я из корпуса в крайней степени задумчивости. Уж слишком услышанное «откровение» выбивало из колеи. Не столько самим фактом — «древние создали магию», сколько тем, как это знание «перевернуло» картину окружающего меня мира.

Взять одни лишь мои способности — что это? Как это? Почему так? Энергия, ее потоки, что я вижу, достаточно лишь пожелать… Если все это искусственно, то это…

— «Зараза!» — Выругался я. Ведь даже сформулировать не могу то, что крутится у меня в голове. Весь мир заиграл совсем иными красками.

Все что я знал и знаю — с двойным дном, двойным смыслом.

И чтобы во всем этом разобраться, нужно вникнуть в самое начало. Понять — КАК древние могли «СОЗДАТЬ МАГИЮ»?!

Именно ответ на этот вопрос и будет ключом к пониманию всего остального, что твориться в мире вокруг.

Глава 21

Еще трижды я наведывался к Амаре, прежде чем смог наконец выстроить в голове более-менее стройную и понятную картину мира. Все три моих посещения были столь же коротки, сколь и первое. Ибо свет очей его — ректор всея академии, не уважаемый Аргар ар Нариро — не дремлет и готов примчаться устраивать «бучу» при любом удобном случае.

И да — именно «не» уважаемый. Ибо Амаре без всяких приукрас поведала мне, чем знаменит сей деятель и что он за сволочь. Если не вдаваться в подробности, то «поедание младенцев в день зимнего солнцестояния» было бы не столь мерзким на фоне всех его развлечений.

Сей товарищ был типичнейшим фанатиком от науки. Разве что не обычной, а магической. Но от этого не легче. Никогда, ни перед кем и ни перед чем не считался, желая провести тот или иной эксперимент или достигнуть каких-то там своих целей. Безусловно важных и великих. Но тут один хрен — мне с таким… существом, чуть было не назвал его «человеком» — однозначно не по пути. Впрочем я так и так не собирался идти к нему на поклон, так что даже не расстроился по этому поводу. Скорее наоборот. Тем более, что мне и без ректора и остальных его прихлебателей и подчиненных было с чем «развлечься».

Шутка ли — наделить мир магией?! А именно эту фишку «древние» вполне успешно и провернули. Честно говоря я даже и не представляю — какими знаниями и возможности нужно было обладать, чтобы достичь подобного?!

Но зато знаю — «зачем?» Точнее подозреваю, но уж очень мои выводы выглядят логично. Даже Амаре прониклась, когда я их озвучил и признала, что подобный вариант имеет право на жизнь.

Чтобы, собственно говоря, ответить на сей животрепещущий вопрос, нужно понимать одно фундоментальное свойство любой материи. Она конечна. Всё! Этим всё сказано.

Естественно — данный тезис (Или что оно там такое) относился и прикладывался совершенно к иному. «Материя вселенной» и все такое. Но в случае «древних» он имел несколько иную точку приложения данной фразы.

К чему стремится любое разумное существо и чего страшиться больше всего? Да и не разумное, кстати — тиже. Ответы — жизнь и смерть. Вечная и не наступающая. Отсюда в общем-то всё и началось.

Уж и не знаю, как там и что, но «древние» обладая невероятными знаниями и могуществом вполне закономерно озаботились таким вопросом, как «бессмертие» и «вечная жизнь». И пытаясь достичь сего «светлого будущего» в какой-то не самый счастливый момент уткнулись в стену. В тот самый тезис, по которому любой материальный объект имеет четкие заданные ему свойства. А следовательно — конечен.

Тут я честно говоря досконально в суть проблемы не въехал, да и Амаре оказалась не столь уж замечательным источником информации, как хотелось бы. А потому большую часть додумал уже сам. Но если говорить простыми словами, то «древние» в какой-то момент пришли к выводу, что если они хотят жить вечно, то им нужно отказаться от… «материального носителя» скажем так. Иными словами — перейти в энергетическую форму существования. Ну или «сравниться с богами и высшими сущностями мира», как обозвала сей процесс «декан».

К слову, именно потому, что усилия всей расы «древних» в какой-то момент оказались направлены именно на решение этой задачи, до местных магов и дошла хоть какая-то информация об этих событиях. И еще раз к слову — именно на основе этих обрывков местные и разработали ритуалы «перерождения». И продолжают их изучать и совершенствовать, невольно идя по стопам своих далеких предков, но с уклоном несколько в иную «степь». Более приземленную.

Ну да это частности, к «нашим баранам» не имеющие никакого отношения.

А вот «общности» будут несколько интереснее. Ведь «древние», судя по все той же, дошедшей до сих времен «инфе» — перепробовали многое. К примеру, как я с огромнейшим удивлением осознал — они даже пытались создать что-то на подобии идеальной виртуальной реальности. И у них это даже получилось. Почти… Ибо получиться-то — получилось, а вот толку от этого не было никакого. Хотя на пару тысяч лет этого «суррогата» им хватило. А может даже и больше. Ибо никто сейчас не сможет с точностью сказать — сколько же длилась эпоха существования «мира грез», как эту технологию переиначили на свой лад нынешние маги и исследователи.

Тут я даже с некоторой оторопью невольно провел параллели со своим старым миром и теми процессами, что в нем происходили до моего «переселения» сюда. У нас-то там тоже витала подобная идея. И в последние лет тридцать она не просто «витала», она реально захватила умы и мысли миллиардов людей. И все уже шло к тому, чтобы воплотить ее в реальности. Те же «Нейро-сети» появились именно благодаря этому стремлению.

«Обломавшись» с этой идеей цивилизация древних полностью перестроилась на совершенно иные рельсы. На этот раз она не пыталась «утонуть в грезах», а наоборот — возжелала из них «вынырнуть». В этом моменте я оказался в разы более подкован, нежели декан «Химерологов», ибо прекрасно знал, что такое «квантовая физика» и какие перед ней стояли неразрешимые вопросы.

Как пример — «квантовая запутанность», «эксперимент с двумя щелями» и прочие. В моем прошлом мире не мало «подкованных» в науке умных людей «топили» за то, что якобы мир вокруг нас — не реален, а живем мы внутри виртуальной реальности, сколь бы реальной она нам ни казалась. Теория «матрицы», названная так в честь одноименного старого фильма.

«Древние» в общем-то столкнулись с теми же вопросами и невольно пришли к тем же самым выводам, не сумев найти на них ответы. Да еще и тысячелетия опыта в «мираах грез» стоял у них перед глазами. Вот и вцепились в теорию «матрицы» зубами, стремясь вырвать из нее клок и прорваться через появившуюся дыру в «реальный мир». Светлый, райский, ну и все такое разумеется…

Не получилось.

Но зато получилось не слабо так продвинуться в науке и в понимании того, как устроен мир вокруг. Судя по редким обрывкам, что скрупулезно собрали и систематизировали современные исследователи — именно в этот период и произошел так называемый «прорыв к бессмертию». «Научная революция» говоря по нормальному. Товарищи «древние» настолько «познали дзен», что… это даже сложно описать. Ибо тут нужно армию «фантастов», пишущих в стиле «Ski-fi», чтобы описать хотя бы кусочек той сказки, что начилась у «древних».

Хотя… Тут я может и утрирую. Ибо сужу из тех описаний, что поведала мне декан и, что вычитал в паре ветхих фолиантов, выданных еюдля «домашнего чтения». Но суть от этого особо не меняется. «Древние» за счет голой науки достигли таких вершин, что почти «сравнялись с богами и высшими сущностями», как о том и мечтали. Они стали почти всемогущи и почти бессмертны.

И да! Ключевое слово тут — почти. Слово коротенькое так-то. И зачастую оно обозначает полнейшую мелочь. Безделицу… Да вот только эта самая безделица зачастую горше самого глубокого провала в жизни. Ибо почти — тоже самое, что и «чуть-чуть». А оно как известно — «не считается.»

Тут можно долго распинаться — к чему приведет всеобщее благоденствие и всемогущество в любом обществе. Как минимум — у этого общества рано или поздно тупо закончиться жизненное пространство, ибо оно начнет расти, как на дрожжах. Как максимум — оно изничтожит само себя.

Именно поэтому следующей «целью» «древних» вполне естественно стала колонизация. Как говориться — не смогли взять качеством, возьмем количеством.

Ан нет! Не тут-то было. Несмотря на все их самые нереальные достижения, вселенная и тут не забыла «вставить палки в колеса». И самой жесткими из них оказались «время» и «скорость». И апеллируя к «законам вселенной» это зачастую одно и тоже. Почему? Да потому что есть такая интересная константа — «скорость света». Ничто не может двигаться быстрее. Всё! Амба!

Я, конечно, снова несколько додумываю и может быть «ребятушки былых дней» все же нашли способ, как обойти данное ограничение, но судя по дальнейшим событиям — не намного. Ну или столкнулись с какой-то иной проблемой. Короче говоря идея с «бессмертием не личности, но расы», через «экспансию вселенной» у них явно провалилась. Хотя они ее «почти» воплотили. Может даже где-то далеко-далеко, в «далекой-далекой» галактике сквозь космос летит какой-нибудь «ковчег» или еще что-то в этом же духе. А может и нет, кто ж его знает?

Собственно тут и начинается самое «интересное». Ибо «древние» вновь впали в крайность. Но на этот раз — иного толка. Мистицизм, магия, экстрасенсорика и прочая лабуда… Ну и попутно попытка все это применить в обычной жизни.

И именно тут у «ребятушек» все в общем-то и получилось.

— Наверняка даже сами этому факту удивились — Невольно хмыкнул я, обдумывая прочитанное и разрабатывая «магические связки». Смог я все же «приспособить» подарок Амаре. Хоть и пришлось поизвращаться.

В общем, уж и не знаю — как они к этому пришли, но сплав науки и «мистерий», как я для себя перевел это слово из книги, позволил «древним» на полном серьезе создать магию. Не просто какую-то там… «мистификацию» или «около-научную хрень, что почему-то работает так, как и задумывалось». А создать что-то абсолютно новое. Новую «настройку» реальности. Дополнительный ее «закон». Причем за малым — чуть ли не фундоментальный.

Как у них это удалось? О… Тут я честно говоря долго ломал голову, пытаясь продраться сквозь весь тот переиначенный «на свой лад» бред, что вылился на мою бедную головушку. И получилось это у меня далеко не сразу. Я даже было задумался о том, чтобы отбросить эти попытки, ибо — ну «сильно-круто-научно-замудрено» получается. Но нет.

Ответ-то был на поверхности. Даже более того — перед носом. Я даже себя идиотом почуял, когда Амаре меня к нему подтолкнула.

Она правда назвала это «Пылью», «Пыльцой». Ну или «Сущность магии». Ну или… Короче определений там дать можно много. Я же для себя снова перевел именно так. А если точнее, то «Энергетическая пыль». Ну или «Энергия», чтоб уж совсем уж просто было. Тем более — толку то заморачиваться? Суть-то не меняется. Именно эта «пыльца» и была задействована в ритуале и именно благодаря ней меня и выслеживали. Перед носом все лежало, но сопоставить эти факты я реально смог только сейчас.

В общем и целом, «древние», недолго думая, воплотили в жизнь тоже самое, что недавно создали в моем старом мире — «нано-роботов». Полноценных, таких, какими они и должны быть. И тут, как я подозреваю, нужно уточнить, что этих самых «нано-роботов» они создали уже давным-давно. Но именно «сейчас» переделали их в тот вид, в котором они и существуют по сей день — в энергетический. Не материальный. Может даже в волновой или корпускулярно-волновой, по типу частиц света. Да может даже в радио-волновой. Хрен его знает если честно — что оно такое на самом деле?! Тут мои знания пасуют, не позволяя даже примерно предположить — что эти «нано-роботы» из себя сейчас представляют. «Энергия». Точка! «Магическая». Снова точка! «Магия» короче и этим все сказано. Ее собственно и создали «древние» ученые.

И эта новая «надстройка» реальности показала себя выше всех похвал…

— Кто бы самине-уам-ся — Вновь хмыкнул я — Зараза! Кто… Бы… Сомнеу… Сомневаался. Ну… — Задумался я, пару раз повторив «сложное» для меня слово и признав произношение сносным — Сойдет.

Короче говоря — господа «древние» оказались в шаге от своей великой мечты. Оставалось дело за малым. Создать для себя «рай обетованный» ну или нечто такое. Иными словами подготовить «площадку» под заселение. Ведь мало создать магию. Надо еще и сделать так, чтобы она не была простым хаосом бессмысленных энергий. Как я понимаю, именно отсюда идут корни у всех этих «Аоре», «Гезе» и прочих «цветов».

«Древние»…

— Ох! — Сам про себя скривился я — «Древние», «древние», «древние»… Язык сломать можно. На дворе трава, на траве дрова, чтоб его. Не могли придумать побольше определений? Нет же блин! Вперлись в одно слово и все. Никак иначе не именуауся… Блин… — Вздохнул я — Именуюуутсяа… Хм… Ладно, пока сойдет.

«Древние» попытались «упорядочить» тот «хаос» «энергии», что создали. Привести его к некой стабильности, внутрь которой не грех будет и перекинуть свое сознание, сделав его бессмертным.

— Домен короче — Определился я с формулировкой — Как у дёмонов каких-нибудь.

Ну и попутно не забывали и про братьев своих меньших и про «альма-матер» свою…

— Или сие не так называется и это про институты и прочее? — Задумался я, но тут же отмахнулся от этой мелочи хвостом, вновь углубляясь в чтение «хроники не дошедших до нас дней». А именно так и назывался один из талмудов по «истории». Без шуток.

В общем про старушку планету и «физический мир» забывать они тоже не собирались. Даже озаботились экологией и восстановлением экологического баланса. Короче говоря — решили превратить планету в царство первозданной природы. Ну и курорт для себя любимых, куда ж без этого.

Эти два «проекта» — «Домен» и «Излечение мира», как это называлось в фолианте у древних шли параллельно друг другу. Куда в этот момент дели прорву населения и почему ученым никто не мешал ваять «светлое будущее» я так и не понял. Этот момент в книге почти не освещается и даже прозван «темными веками». Что-то мне подсказывает, что у «древних» в те времена не только эти заботы на плечах висели. Может быть у них там и других проблем было выше крыши. Война например. Отсюда кстати и население в минус ушло. И отсюда же и восстановление природы могло в приоритет выйти. Не знаю. И вряд ли кто-то сможет мне ответить на эти вопросы. Тут только догадки строить.

Примерно в это же время, по мнению автора фолианта, некого «Рирграндо сад до Дрэд», появляются и первые упоминания о «маседо», что косвенно подтверждает одну из моих догадок. Та которая про войну.

Хотя могу сильно ошибаться, ибо дальнейший текст сильно пестрит провалами и резко теряет в стройности изложения. Так что, как и раньше — кое-что додумал, кое-что подсказала Амаре, а кое-что и само просилось «на язык». Ведь «Маседо»-то — вот оно. Далеко ходить не надо. И что это за дрянь мне прекрасно известно.

У «ребятушек дней минувших», несмотря на все их «благие намерения» вольно или невольно а сложилась «дорога в ад». Причем «напас» прилетел оттуда, откуда не ждали. От старушки планеты.

В моем старом мире такие понятия, как «биополе» и «инфополе» планеты уже давно не являлось мифом и чем-то там «эмпирическим», «эзотерическим» или «мистическим». Это был давно и прочно доказанный факт. Эти поля есть у любого объекта, каким бы большим, или наоборот — крошечным, он ни был. Та же вода — чуть ли не идеальный «жесткий диск» для любой информации. И записывает и хранит и на «ввод-вывод» способна.

Вот и получилось, что создав «магию» на планете, они дали ей дополнительный и крайне серьезный инструмент взаимодействия с реальностью. К чему это привело? А к тому, от чего я, если честно, до сих пор в некотором шоке.

Та титаническая война, в которой сгорела цивилизация «древних», как окзаалось, велась не между странами. Не между расами, культами и прочим, и прочим. «Древние» с друг с другом вообще не воевали. И даже инопланетными захватчиками или еще кем-то в этом роде там и не пахло.

Они воевали с самой планетой. Без шуток. Я даже не сразу въехал в то, что прочитал и пришлось в очередной раз бежать к Амаре за разъяснениями в стиле — «как так?».

А вот так! Новосозданная «магия» вполне успешно наложилась на «инфо» и «биополя» планеты и «вдохнула» в нее чуть ли не полноценные разум и душу, став ключевым звеном, связующим эти поля воедино.

И что сделала планета, когда «осознала» себя и то, что с ней происходит? Правильно! Постаралась избавиться от «паразитов». А кто у нас эти «паразиты»? Вот то-то и оно…

На этом собственно «хроники» и заканчивались. Я вообще удивлен, что до этих дней дошло столь многое. Как бы я не относился к местным, но в чем-то они реально молодцы. Откопать, воссоздать и сохранить столь глубокую «историю»… Это достойно.

Что было дальше достоверно узнать у местных уже не получилось при всем их желании. И не удивительно. «Амбец» ведь грянул лютый. «Древние» не на жизнь а на смерть схватились с новорожденной «душой мира». И как я понял, хоть и полегли в этой борьбе, оставив после себя немногих дичающих потомков, но все же смогли «победить». И либо полностью убили «новорожденную» «душу мира», либо навредили ей настолько, что полноценной «сущностью» ее уже не назвать.

Следов этой борьбы осталось предостаточно. Даже «Гирдерро» и «Очистной узел» под ним — являются таким следом. «Древние» явно пытались его уничтожить. И видимо уже под конец, просто, чтобы хоть как-то «огрызнуться напоследок». Ведь уничтожение подобного сооружение ударило бы не только по «душе», но и по ним же самим.

В общем товарищи «Древние» повеселились знатно. И все последствия этого веселья можно перечислять очень и очень долго.

Но главное не это. Главное это то, что хотели они того или нет, а «свинью» перед «концом» они своим потомкам «подложили» не малую. Понятно, что в то время они били во все, до чего могли дотянуться. В любую структуру, любое сооружение, что хоть как-то связано с «магией». Но… А дальше что? «Магия»-то все! Вот она. Никуда уже не денется. Сами же джина из бутылки выпустили.

А дальше, как оказалось, все еще прикольнее. «Ребятушки» просто взяли, собрались и… свалили, признав планету умирающей. «Исход», как назвали это во втором талмуде, что по кусочкам и обрывкам, но описывает тот период.

И свалили они не в космос, как можно было подумать, а куда-то «за горизонт». Этот момент в книге описывается очень четко. Потому собственно и описывается, что было кому наблюдать этот процесс и записать его. Большая часть выживших, проведя сложнейший ритуал, открыла «окно в иной мир» и ушла. Остались лишь немногие, кто не пожелал уходить и решил дожить свой век на умирающей планете. Они же собственно и стали предками нынешнего поколения.

— Вот мне интересно — Про себя вдруг подумал я — А мифы и легенды моего мира, про «Атлануатиду», «Олимп» и всяких там богов, цивилизации «магов» и «богов» и прочая, прочая… А не могут быть они взаимосвязаны? Может быть «древние» открыли «окно» в мой старый мир. И пришли туда беженцами, с осколками былого могущества? И в итоге тупо деградиуаровали и одичали, как и тутошние «оставшиеся»? — Еще пару секунд обдумав эту мысль, я в итоге просто отмахнулся от нее и захлопнул книгу — Да кто ж его знает-то теперь?!

— Тем более, что теперь я хоть знаю, чего от меня хотят местные — Хмыкнул я — И вот от этой проблемы уже не отмахнешься. Как там было в книге? «Очистной узел», да?

Глава 22

Все дальнейшие события, как и мое пребывание в стенах академии, можно было охарактеризовать всего одним емким словом — болото. Ибо не происходило ровным счетом ничего.

Нет, совсем уж пресно-скучно-обыденно не было. Но… как-то так незаметно и буднично моя жизнь вошла в размеренную колею, где каждый день был во многом похож на предыдущий. Разве что текущие задачи и цели сменялись, а при взятии очередной планки на горизонте тут же вырастала новая.

Наверное — будь у меня возможность чаще посещать корпус «Химерологов» и общаться с Амаре — было бы… «интереснее», но чего нет, того нет. Ректору явно не понравилось, что я раз за разом покидаю главный корпус и выпадаю из под его мудрого взора. Вот и решил чуть поднапрячься и повторить знакомый мне ритуал. Разве что его целью теперь стала вся территория, а не только главный корпус.

Честно говоря мне даже жаль стало товарища Содора. Видел я его после этого ритуала — в гроб и то краше кладут. Явно надорвался мужик. Но свое дело сделал. Что меня конечно ни капли не радует, ибо и с Амаре теперь не встретишься и к «суровому» в гости не завалишься. В общем — бяда, печаль. Светить-то свои «явки» и «пароли» мне однозначно не улыбалось. Хорошо хоть Суворо успел заранее предупредить, едва только засек подготовку к повторному ритуалу.

Теперь вот — изображаю из себя прилежного студента. Хожу на лекции, посещаю практикумы. Естественно все также — в роли незримого «призрака», скрываясь под «Маскирующим коконом». Учусь, тренируюсь, развиваюсь. И готовлюсь.

Мне-то прекрасно понятно — каким будет следующий шаг Аргара ар Нариро. Да, сейчас он никак не может выйти на прямой контакт. Из-за собственных же заморочек с клятвами, но да не суть. «Ссуть» же в том, что уж кто-кто, а ректор человек «прохаваный». Сто процентов уверен, что он в состоянии найти лазейку даже из самой сложной ситуации. Ни в жизть не поверю, что придумывая и разрабатывая «общие» и конечно — «страшные» клятвы, он не предусмотрел для себя «бекдор», чтобы их обойти при необходимости. Даже я уже нашел, как обойти тот ворох «клятв», что висит на магах академии.

А их на местных — вагон и маленькая тележка. Более двух сотен, ежели точнее. Но если не вдаваться в подробности, то все они сводятся исключительно к одному постулату — академия для всех ее обитателей позиционируется словно некий закрытый орден. Чуть ли не монастырь, с крайне жестким «уставом» по отношению к «чужакам». И любой ее член обязан чуть ли не ценой своей жизни уничтожить любого, кто посягнет на ее тайны.

И единственный способ этот самый «орден» покинуть — вперед ногами. И никак иначе. Ведь даже заканчивая академию и «уходя в свободное плавание», в «Гильдию магов» там, к «авантюристам», на службу к «Владетелю» или просто обратно к себе «на село» — львиная доля «Клятв» на маге вполне себе остается. И повязан он ими до самой смерти.

Более того, если маг, закончивший академию вдруг где-то встретит потенциально равного себе «практика», на котором не будет висеть тот же букет «обязательств», он обязан будет воспринимать его лишь в одном ключе — как врага, подлежащего немедленному уничтожению.

Почему, к слову, у местного магического сообщества крайне натянутые отношения с иными подобными образованиями. А такие, как оказалось есть.

Я и раньше слышал разговоры и различные слухи, но только сейчас, ознакомившись с книгами по географии мира — смог более конкретно разобраться в этом вопросе.

У «Гирдерро» было как минимум три основных противника на политической арене мира. И с десяток «игроков» помельче пошибом.

Первый и основной противник, с которым враждуют с незапамятных времен — «Санотис». Это не какое-то одно — цельное «образование», вроде города там или чего-то подобного. Это небольшая группа островов в океане далеко на юге от «Гирдерро». Почему «Санотис» нельзя отнести к какому-то цельному образованию? Да потому, что количество и размер тех островов крайне непостоянны. Они «плавающие». А еще «всплывающие», «тонущие» и… Да сам черт ногу сломит, придумывая определение тому хаосу, что происходит в тех краях.

Из всех тамошних «островов» стабилен лишь один. И не нужно быть семи пядей во любу, чтобы догадаться — почему. На нем расположен аналог «очистного сооружения», как под «Гирдерро». Разве что там он разрушен в разы сильнее и едва-едва справляется со своими функциями.

Магическое сообщества «Санотиса» по своему устройству сильно напомнило мне эдакий культ, культисты которого живут и существуют лишь ради одной единственной цели — поддерживать существование древнего сооружения всеми правдами и неправдами. Учитывая, что от этого зависят их жизни и жизни их родных — не удивлен.

С «Академией» эти маги на ножах и при встрече нападают не задумываясь. Ибо искренне уверены, что местные маги — зло, паразитирующее на «погибающем» «наследии древних». И вспоминая недавние события, не могу не признать — в чем-то они правы. Что академия, что гильдия выходки «портовых» оставила без ответа. Факт. Сколько уже времени прошло, а никто даже не почесался, чтобы надавать Фаоро по ручкам и вернуть «Кристаллизы» на родные места.

Хотя тут я могу и ошибаться. Есть у меня некое предчувствие, что окружающее меня «затишье» очень скоро обернется «бурей». Точно сказать — что и как произойдет не могу даже примерно, но что-то будет. То там, то сям всякие мелочи подмечаю в последнее время. Недавно на склад наведался, а там — под потолок всякой всячины. А ведь судя по той же пыли и грязи — половина полок никогда раньше и на треть не была задействована. А тут вдруг — бац и они чуть ли не ломятся от запасов.

Плюс маги местные в последнее время уж очень много сил и внимания стали уделять стенам академии, понемногу навешивая на них все новые и новые энерго-контуры.

Все говорило о том, что ректор дал отмашку готовиться к «буче» и свято уверен, что она скоро произойдет. Вот и готовился чуть ли не к полноценной осаде. Потому наверное и уделял мне не так много внимания, как мог бы. Просто отслеживал, «держа на карандаше», но особо не лез, занимаясь моим «вопросом» не отвлекаясь от «главных задач».

На учебе это тоже сказалось. Тут итак бешеная скорость обучения и огромный объем преподаваемого неофитам материала, но в последнее время нагрузка возросла вообще без всякой меры. Преподаватели чуть ли не жилы тянут из учеников, заставляя их забыть про такие вещи, как отдых или даже сон. И во многом такая нагрузка направлена именно на «боевку».

С чем конкретно связан весь этот переполох — я не знаю. Зато примерно понимаю, когда именно грянет эта самая «буча». Уж слишком все одно к одному.

Те самые живые водоросли — «Риргрезо», что я встретил когда-то на своем «забеге» по морю и станут в итоге «спусковым крючком». Точнее — их исчезновение с морских путей. Именно к этому моменту и готовятся «академики».

Что именно должно произойти — тут я без понятия. Варианты есть, но вариантов этих слишком уж много. Начиная от «портовых», заканчивая «иностранным вторжением».

С «Портовыми» — все понятно. Всех в городе их выходки и наглость уже изрядно так достали. Одна канализация с полчищами тварей чего стоит. Все-то прекрасно знают — откуда их там столько и почему. И то, что доказательств нет — не аргумент. Да и «кровников» после недавних событий у «портовых» немало поднабралось уже. Особенно среди магов и авантюристов. Трущобы-трущобами, а там все же люди жили. И эти люди, «как ни странно» были чьими-то родными, друзьями, знакомыми.

С «иностранным вторжением» тоже все понятно. «Санотис», по сути являющийся пиратской вольницей, с «культом древних» в виде религиозной основы, периодически устраивает подобные развлечения. Да и не только «Санотис».

Остальные два конкурента «Академии» тоже не оставляют «Гирдерро» без «присмотра». Что «Гразго» на востоке, что «Леньо» на западе. Эти два магических сообщества также точат зуб на «Академию» и «Гильдию» и частенько «обрушивают свой праведный гнев» на «Гирдерро». И их можно понять, если вспомнить «клятвы» местных магов и тот факт, что планета — круглая. Рано или поздно встречи с представителями «Гразго» или «Леньо» происходят. И результат этих встреч, как и дальнейшие последствия — предсказуем.

Пока меня вся эта «геополитика» к счастью никак не касалась. И я искренне надеялся, что и не коснется. По-крайней мере до тех пор, пока я не получу от академии то, зачем сюда пришел. А именно знания! И в этом ключе, к слову, я даже благодарен был грядущей «буре». То, что неофитов начали гонять и в хвост и в гриву мне было только на руку.

Плюс сюда же капает еще и тот факт, что ректор заинтересован в моем развитии и обучении. Ведь он не просто следит за мной. Он еще и понял, что именно мне требуется. Видимо проанализировал — какие «пары» я посещаю и сделал нехитрые выводы. Теперь у меня появился собственный «библиотекарь», если этого старичка можно так назвать.

В той самой подсобке, где я выхожу в «общие» помещения теперь время от времени появляются нужные мне на текущем «этапе» материалы и книги. Что меня и радует и огорчает одновременно.

Радует ибо это жуть, как удобно. Огорчает же… Ну тут много причин. И все их можно охарактеризовать в стиле «откармливают свинку на убой». А учитывая, что я уже давно засек одну — крайне неприятную для меня подготовку, это утверждение недалеко от истины.

Ректор ведь — местный «царь и бог». И в таком статусе он уже… Да хрен его знает сколько времени. Но много. Очень много. Он привык все контролировать. А власть развращает, очень сильно развращает. Я вообще удивлен, что Аргар сидит под теми же клятвами, что и его подчиненные. Про ситуацию с «Гильдией» вообще молчу. До сих непонятно — как так получилось, что в городе существует «опозиция» равная ректору и академии по силе. И более того удивлен, что академия сама ее и спонсирует квалифицированными кадрами. Как-то это не логично. Ну или я чего-то еще не понимаю в местных взаимоотношениях.

В последний месяц, ровно с тех пор, как провели второй ритуал, накрывший всю академию, контроль над моими перемещениями вырос в разы. Мне всего дважды удавалось вырваться по «незапланированному» направлению. Один раз — на склады за кое-какими материалами. Второй раз к стене и барьеру вокруг академии. Я тогда как раз «нащупал» — где тут может быть неофициальная «лаазейка», по типу тех, что были в поместье Бурде. И намеревался проверить ее на «вход-выход». Не в лоб, чтоб не навести на нее ректора, а издалека, на будущее. Но не получилось. Завернули. И завернули грамотно, явно наученные «горьким опытом» с моим посещением складов.

В чем выражался «контроль» надо мной? Да в том, что мне «выделили» четко определенные маршруты, по которым мне было разрешено перемещаться. На лекции, на практикумы и в столовую за продуктами. Всё. На всех остальных путях стояли либо «караулы» из магов, либо их просто наглухо перекрывали.

Причем вся эта «красота» была сделана настолько тонко и аккуратно, что непосвященные, вроде тех же неофитов даже не замечали всего этого. Ну стоит у лестницы маг-перподаватель. Ну магичит чего-то там и орет на нерадивых учеников, чтоб валили ко всем чертям. Эка невидаль! Тут каждый день такой цирк. Лестниц хватает, можно и по другой спуститься-подняться.

Второй попыткой выйти со мной на контакт и установить надо мной контроль стали… «Химеры». Я сам честно говоря обалдел, когда столкнулся с одной из этих зверушек. Даже невольно заподозрил, что это Амаре пытается найти «способ связи» со мной в обход ректора. Но нет. «Подлог» вскрылся довольно быстро. Я просто ощутил, что забравшийся ко мне «крысо-слизень», ну или кем там оно было — фонит крайне знакомой мне силой. И также «фонить» во всей академии мог только один разумный — ректор.

Честно говоря это событие не слабо так меня повеселило. Я ведь прекрасно видел, на что способна Амаре. Одни «цветочки» чего стоили! Тут же… Убожество, иначе и не скажешь. «Химерология» явно не его конек.

Следом за этой попыткой была и другая. На этот раз уже более серьезная и «виртуозная», если можно так сказать. Ректор прислал в мою каморку сложнейший энерго-контур, что едва в ней оказавшись постарался прикрепиться к одной из стен и начал «распаковываться», словно некий «архив-заклинание». Этого позволить не мог уже я сам. У меня и без того уже нервы ни к черту были. Паранойя каждую секунду тревогу трубила. Я-то ведь знаю, на что способен этот монстр магии в человечьем обличье. И попадаться к нему в руки не горю ни малейшим желанием.

Меня спасает лишь то, что ректору я очень и очень нужен. Он, как и Амаре искренне верит, что я могу помочь с «Постаментом» и хоть немного, но решить проблему с «очистным сооружением» под городом.

Вот только, если исходить из его третьей попытки контакта — он уверен лишь в том, что я могу получить доступ к «поверхностным настройкам» сооружения. «Якобы» он застал те времена, когда на свете еще жил «младший иерарх» и знает, что тот может сделать. Именно так значилось в одном из его посланий. В этот раз оно было классическим и до безобразия простым — в виде простого письма.

Только адресовано это письмо было не мне, а некому Сазиро нор Тре. И в очередную, забытую на полке в подсобке книгу оно попало «чисто случайно».

Знал бы ректор на что я реально окажусь способен, если смогу «подключиться» к «Постаменту» — убил бы меня в тоже мгновение. Ибо со своим «Виором» я таки смог найти общий язык. Благодаря все тому же ректору к слову. Едва мы начали «общаться» письмами я сходу и запросил все необходимые мне материалы. Их теперь, вместе с литературой «совершенно случайно» забывают все в той же подсобке.

И наверное именно благодаря тому, что «Виор» понемногу восстанавливается, характер его встроенного «помощника» тоже улучшается. Он все реже отмалчивается в ответ на мои запросы и все чаще выдает различную информацию.

Так например, по его же заявлению — «Младшего иерарха» мне дали исключительно по тому, что «Центр управления» поврежден. И нет никакой разницы кого давать. «Младшего» или «Высшего». Вот и выдали по-минимуму. Из чисто практических соображений. На пассивное наблюдение за «иерархом» более высокого статуса требуется больше ресурсов. А зачем их зря тратить?

И если я правильно понял не озвученный «Виором» подтекст, то стоит мне «законектиться» к отремонтированному разъему «Постамента», как я тут же стану «царем» и «богом» на территории академии. Ибо исходя из все той же логики «энергосбережения», даже ректор не может похвастаться званием выше «младшего».

Единственной препоной на пути сего «замечательного» и «светлого» будущего стало то, что я оказался абсолютным неумехой и безграмотным неучем по мнению многомудрого «Виора». Чтоб ему пусто было, заразе такой.

Не все так просто было с этим «Комплексом индивидуальной защиты бойца особого назначения». Нельзя было просто дать ему все необходимое и ждать, пока он превратится в вундервафлю. Это так не работает. Не зря же в названии есть слово «Индивидуальный». Это означает, что «Комплекс» подстраивается под своего владельца. А если владелец не в состоянии обеспечить грамотный над ним контроль, то как он подстроиться?

Иными словами мне необходимо было хоть немного подтянуть себя в управлении энергией, чтобы иметь возможность взаимодействовать с «Виором» на должном уровне. И иначе никак.

И именно с этим и был самый главный мой затык. Я конечно крут и все такое, вот только то самое «Управление тонкими структурами», что и требовалось для дальнейшего становления меня как мага, мне никак не давалось. И даже то, что у меня два энерго-центра никакой роли не играло. Я слишком «привык» в «внутренней практике» развития. А это накладывало свой отпечаток.

Коротенькая ИнтерАкадемика

— У нас проблемы! — С порога заявил начальник службы безопасности, без стука ворвавшись в кабинет ректора.

И словно в подтверждение этого заявления где-то в паре кварталов от Академии раздался грохот мощнейшего взрыва.

Глава 23

— Что за?! — Подорвался я с лежанки, едва уловив прокатившуюся по пространству волну энергии, что напрочь смела все мои усилия последних часов. А у меня ведь почти получилось пройти тренировку из книги и удержать-таки «Шарики» из воздуха все положенные сутки. Всего-то два часа оставалось до окончания занятия!

И словно в ответ на мой вопрос следом за волной энергии прикатилась и звуковая. И ее определенно ни с чем не спутаешь. Где-то что-то рвануло.

Плюнув на конспирацию, я взлетел по лестнице наверх и выбрался на крышу без всякого «Маскировочного кокона» и прочей ерунды. Все равно от него толку там никакого.

— Ох бльмяу! — Невнятно выругался я, наблюдая открывшуюся картину. Где-то на востоке что-то очень весело полыхало, окрашивая своим заревом пол района и соревнуясь по силе с наступающей зарей рассвета — Хорошо так рвануло… Стоп! — В этот момент «пазл» в моей голове окончательно сложился и я-таки понял — что именно и где оно полыхало — Это же Гильдия!

На пару долгих мгновений в голове поселилась полнейшая пустота. Я, честно говоря растерялся, не понимая, что мне сейчас вообще делать. И надо ли что-то делать вообще.

Хотя, что за глупости? Надо конечно! Ибо подобное событие, хочу я того или нет, но затронет меня не меньше, чем любого другого жителя. Со своими «уточнениями» конечно, но про былое спокойствие и размеренную жизнь я могу забыть уже сейчас. Шутка ли — Гильдию минуснуло! Одну из тех структур го…

Не успел я додумать эту мысль, как был прерван самым паршивым способом из всех возможных. Очередным взрывом. И на этот раз мне даже не нужно было долго думать, чтобы понять — на месте чего теперь зияет новая воронка. «Гильдия авантюристов»!

— Да что за вашу медь тут творится?! — Зло зашипел я, метаясь туда-сюда по крыше главного корпуса и пытаясь хоть как-то понять и осознать, что тут вообще происходит. Однако сколько бы я ни всматривался, а ответа не было.

Происходящее сильно напоминало мои недавние размышления о смысле подготовки «академиков» к возможной осаде. Вот только все шло по какому-то не такому сценарию, как мне представлялось в самых жестких вариантах.

Никаким «иностранным вторжением» сейчас и не пахло. Если бы «Гирдерро» был бы кем-то атакован, то события развивались бы совершенно иначе. Первая схватка произошла бы или у стен города, или в порту. Но в тех направлениях все было абсолютно спокойно. У стены ничего не сверкало, не рокотало и не позванивало тревожными колоколами. Море же было столь же «чистым», как и раньше. Вражеского флота и близко не наблюдалось.

— «Портовые»? — Про себя подумал я, но и эту мысль вынужден был отбросить. Этот клан конечно силен и все такое, но я уже успел немало покрутится в этом городе, чтобы понимать — несмотря на всю их силу, они не способны за пару быстрых атак просто взять и снести обе гильдии. А если бы и были способны, то сделали бы это уже давно.

— Стоп! — Невольно напрягся я, выстроив в голове крайне неприятную цепочку предположений — «Гильдия магов», «авантюристы», а кто тогда следующий?

Резко выбросив из головы все ненужные мысли, я, как учили на одном из практикумов, ушел в глубочайший транс и напряг все свои сенсорные возможности, на которые только был способен. А вместе с ними и память, пытаясь вспомнить и заново прочувствовать все потоки энергии, что проплывали мимо меня в последние несколько часов. Если мой вывод окажется верным…

Параллельно с этой напряжной техникой, после которой у меня потом с пару часиков будет раскалываться голова, я активировал свой «доспех», послав «Виору» мысленный импульс-приказ «угроза жизни и здоровью хозяина».

Едва «Виор» закончил «развертывание», как я сразу ощутил, что мое тело превратилось чуть ли не в статуи, а доступный мне запас сил резко упал до минимальных объемов. «Доспех» выкачал из меня максимум доступной мне «энергии» и готовился пусть ее всю на максимально возможную защиту, одновременно используя все доступные мне защитные способности в «фоновом режиме».

Собственно именно ради вот таких вот «режимов» мне и требовалось на достойном уровне овладеть «тонкими манипуляциями». Чтобы «Виор» мог входить в «резонанс» с моей энерго-системой, брать из нее все необходимое для работы «Доспеха» и взаимодействовать с моими же «настройками», сиречь — способностями.

— «Прочь» — Мысленно выругался я, возвращая концентрацию и внимание на положенный уровень и отбрасывая все лишнее мысли и сосредотачиваясь на основной задаче. Чем раньше я «почую» угрозу, тем раньше смогу на нее среагировать. Если смогу конечно

В идеале бы просто убраться отсюда куда подальше и переждать. Но, между обоими взрывами прошло не более пары минут времени. И после последнего прошло уже полторы…

Подготовку к очередному удару я все же смог обнаружить. «Засек» странные «возмущения» в потоках, которые уловил еще час назад, но осознать их смог только сейчас, когда обратил на них самое пристальное внимание.

И возмущения эти шли со стороны порта. Один импульс, через некоторое время второй, потом еще один и каждый чуть сильнее предыдущего. В какой-то момент напряжение в пространстве от этого «чего-то» достигло своего пика. Именно в этот момент и произошел первый взрыв.

— Чего-то? Ну-ну… — Уже убедившись, что сейчас никаких «возмущений» уже нет, а значит и удара по Академии не последует, я позволил себе чуть расслабиться и отменить «параноидальный режим» моего доспеха.

Я вычислил-таки откуда шло «напряжение» и «импульсы» энергии. Кто бы мог подумать-догадаться, но виновниками очередного бардака вновь стали товарищи «Портовые». Точнее — древнее устройство, имеющееся на их территории.

Как там считалось? «Око» не способно бить по суше? Ну-ну. Оказывается, что способно. Да еще и как!

Мало того, что обе Гильдии снесло, так еще и часть домов на пути луча смахнуло. Ну или не луча, а что оно там такое? Не важно короче!

А что еще хуже — я почувствовал кое-что еще. Кое-что кранйе неприятное и до неприятного знакомое. «Тварей». Много тварей. Очень и очень много.

Почуял я их откуда-то со стороны северных районов. И почуял их во многом потому, что не успел до конца отойти после напряжения своей «сенсорики».

— И что мне теперь делать? — Начала крутиться в голове вполне логичная и как всегда безответная мысль.

И внезапно, разрушая все писанные и неписанные традиции — ответ я получил. По Академии может никто ничем и не долбанул, но без внимания отнюдь не оставил. Крайне шустро и организованно улицы и площадки вокруг ее стен начали заполняться бойцами и магами. И кое-кого из них я вполне узнал. Очень уж примечательный якорь вращался в маленьких женских ручках, чтобы его владелицу с кем-то спутать. Сейти, чтоб ее кошки драли, во всей ее очаровательной красе!

Да и прочие «отголоски» мне вполне были знакомы. «Срисовал», пока пробирался через порт к «центральным» областям.

— Опа, какие люди и без охраны! — Уловив присутствие очередного знакомца, хмыкнул я — Старина Содо и ты тут? Прям вечеринка старых друзей какая-то намечается.

Ответом же на мой вопрос — «Что делать?» послужила очередная волна энергии, прокатившаяся по пространству. На этот раз ее центром была уже сама Академия. А если точнее, то ее ректор. Даже странно, что этот «призыв к бою» не «прозвучал» раньше. Сейчас толку от него было ноль. Итак все на ушах стояли и уже споро и без суеты позанимали места согласно боевому расписанию.

Впрочем, заинтересовал меня не этот «призыв», а то, что умело в него вплели и замаскировали, пока он гулял по территории Академии. Амаре звала.

Секунду поразмышляв и прикинув все за и против, я спрыгнул обратно в свою каморку, вылез через вентиляцию в основные коридоры главного корпуса и побежал в гости к декану «Химерологов». Сейчас это можно было сделать вообще без всяких проблем. Думаю Аргару сейчас точно не до меня. И не до девушки.

К слову она единственная из всех местных магов, кто никак не был учтен в вопросе зашиты Академии. Ее подчиненные и ученики, не говоря уж про подконтрольную им живность — учитывались и уже распределялись по своим местам. Но сама Амаре оставалась в своем «логове». Словно заключенная, чес слово. Что не удивительно так-то, учитывая все местные «тайны мадридского двора», но… Столь мощного мага даже на защиту святая святых не позвали?! По-моему это явный перебор со стороны ректора…

Или он опасается удара в спину? Вон сколько «радостей» активировалось вокруг корпуса «Химерологов»! Не в раз и пробьешь столько активных щитов и защитных барьеров.

— Кстати — Остановился я, уткнувшись носом в первый из них — А мне-то туда как попасть?

И словно в ответ на мой вопрос у меня под лапами начала вспучиваться земля, заставив отскочить в сторону и напрячься.

Чудо-юдо, выбравшееся на поверхность крайне сильно напоминало мне обычнейшего крота. Разве что вместо шерсти у него была перламутровая чешуя. Ну и с размерчиком товарищ несколько промахнулся. Раз эдак в тридцать.

— Чего тебе? — Спросил я, с интересом осматривая сей образчик «Химерологии». Благо кое-какое понимание в этом вопросе у меня уже появилось и я мог, пусть и смутно, понять и прикинуть — что было изменено в этой животинке и для чего. Разве что с вопросом — «как?» пока был в пролете. Но до сего дня надеялся, что рано или поздно начну разбираться. Тем более, что часть книг, что мне подкидывали, была отнюдь не от ректора. Сейчас же надежда немного поугасла. Надеюсь — не полностью.

Вместо ответа «животинка» по имени переросток-крот открыла рот и в нее забежал кот… Мда уж. Стихоплетец из меня так себе. Ну да и ладно. Главное, что, несмотря на оригинальность и необычность, способ моей транспортировки, в обход барьеров и защит, оказался довольно комфортным и безопасным. Ну а большего и не требовалось.

Буквально через пятнадцать минут я уже был внутри и весело буксовал лапами, осуществляя красивые заносы на поворотах. Ну а что еще было делать? Полы тут довольно скользкие. А способностями пользоваться было нельзя. Даже «Маскирующим коконом» Свою энергетику вообще пришлось «притушить» на минимум. Благо и это я уже умел делать. Все ради того, чтобы висящая над корпусом «гроздь» магии меня не почуяла и не испепелила, о чем в первую же очередь предупредила меня Амаре, через уже знакомый «цветочек».

Купола, накрывшие корпус были настроены так, чтобы мгновенно уничтожить любого, кто окажется на его территории. И никакая маскировка не поможет. Ибо большая часть этой защиты — наследие древних. И все бы было ничего. Я-то ведь «Младший иерарх», чтоб его. Тронуть вроде не должна. Да вот незадача… Доработали эту защиту. Серьезно доработали. Во многом из-за декана «Химерологов». Но и мне теперь этот факт — тот еще геморрой. Долбанет только в путь, если почует.

Собственно говоря именно из-за этой вот защиты тут и организовали когда-то корпус «Химерологии». Раньше-то это строение было обыкновеннейшей хоз-постройкой. Смесью кухни и складов. И имело свой собственный выход за пределы территории. «Служебный» так сказать. Для подвоза продуктов и прочих товаров. Почему в общем-то этот вход и имел отдельную защиту.

Позже поверх нее «навесили» целую плеяду различных энерго-конструктов, цель которых была все та же. «Контроль и уничтожение». Ведь «Химерологам» для их работы и учебы нужны кто? Правильно. Всевозможные зверушки. В том числе и разумные — «Нарго». И чтобы их не трогала изначальная система — ее чуть-чуть ограничили. На территории корпуса она не трогала «лишнюю живность». Но стоит ей оказаться на опасно близком расстоянии от специальных сигнальных барьеров и «Пуф!» — нету больше живности.

В книге про сам корпус даже упоминалась курьезная ситуация, когда один из «подопытных» умудрился вырваться и сбежать, но тут же был испепелен. Курьез же был в том, что он оставил после себя ценное «наследство». Тем «подопытным» была какая-то здоровая птица. И после нее осталось яичко. Целое и почти невредимое. Ибо защита не восприняла зародыша внутри, как «легитимную цель» и гордо проигнорировало то яйцо.

Исключением для этой защиты являлось лишь зверье, «привязанное» тем или иным способом к «Химерологам». Этим покидать корпус не воспрещалось. Главное, чтоб связь с «хозяином» не пропадала.

Я ни под одно из исключений не подпадал. Чтобы дополнительная защита корпуса, переведенная в «параноидальный» режим меня не тронула, нужно, чтобы я числился в списке «разрешенных». А туда вписали лишь одного разумного — Амаре.

Самым странным в это мое посещение корпуса было то, что я практически не ощущал привычное давление декана. Не было того мерного потока хаотичного переплетения энергий, что разливалось чуть ли не на весь корпус. Присутствие Амаре едва ощущалось, что было очень и очень странно, с какой стороны ни посмотри.

— Может она просто скрыла свое «присутствие»? — Задумался я, отбрасывая от себя неприятные мысли. Уж слишком ощущаемое мной было похоже на… агонию. Очень часто я наблюдал нечто подобное раньше. При гибели сильных существ. Там конечно ощущение было в разы слабее, но до боли похожим.

Именно этот факт и заставил меня нестись по корпусу, словно угорелый и с трудом вписываться в повороты.

— Чертов пол! — Ругнулся я, в очередной раз «поцеловавшись» с горшком под цветы, стоящем под окном в уголке. Даже когти не спасали, скользя по поверхности, словно по стеклу. Будь возможность пользоваться способностями и с моим «Контролем инерции» я бы этих неудобств даже не заметил. Но приходилось сдерживаться, скрывая свое присутствие от «защиты».

— Чертовы «Портовые»! — Вновь матюгнулся я, когда поверхность подо мной вдруг соизволила «лягнуться» и «выскочить» из под лап. По щитам Академии явно врезали чем-то серьезным и вибрации от этого удара заставили все вокруг аж «подпрыгнуть».

— Долбанная защита! — Разнообразил я свои маты, когда вместо элегантного приземления «на все четыре» шмякнулся боком на ступеньки нижнего пролета лестницы. Неосознанная попытка задействовать свои способности чуть не привела меня к неприятностям. Пришлось резко прикинуться ветошью и максимально снизить всю активность своей энергетики почти до нуля. Чуть сознание не потерял! Но обошлось.

Поднявшись на лапы, я вновь взял лестницу штурмом, лишь немного снизив свою скорость, чтобы успеть среагировать на новый «толчок», если таковой будет.

— Амаре? — С шоком уставился я, на открывшуюся моему взору картину. Точнее — не открывшуюся. Покои декана зияли непривычной пустотой. Никакой «обстановки-плоти», знакомой мне по прошлым посещениям просто-напросто не было. Голые каменные стены и ничего более.

Рванув вперед, я проскочил первую комнату и ворвался в «центр владений» декана. И лишь для того, чтобы увидеть крайне печальную и до неверия невозможную картину.

В центре такого же голого и пустого каменного мешка было небольшое углубление, внутри которого, словно в какой-то ванночке «плавало» небольшое количество «тела» декана. И под ним что-то ярко и мощно пульсировало, просвечивая красными отблесками.

— Амаре? — Почему-то шепотом спросил я.

— «Подойди» — Скорее мыслью, чем даже слабым голосом попросила декан.

— Что с тобой? Что происходит? Чем помочь? — Сразу же затараторил я, вновь напрягая все свои сенсорные и аналитические способности и пытаясь понять причину происходящего с ней.

— «Успокойся» — Словно с улыбкой прошелестело у меня в голове — «Ничем ты мне уже не поможешь».

— Но…

— «Помолчи» — Припечатала декан — «У меня осталось мало сил, потому молчи и слушай. Скоро я уйду. Мой путь наконец окончен и я рада, что это случилось так. Я смогла. „Криссизар“ этой сволочи все-таки не достанется. Ха!» — Позволила она себе очередную «веселую ноту» в мыслях — «Да он даже не знает о нем. И узнать не должен! Запомни Барсик. Тот свет, что ты видишь… Это „Сердце жизни“ если переводить с языка древних. И он не должен достаться Аргару. Ни за что не должен! Понял?!»

— Эм… Да — Кивнул я — Но…

— «Как только меня не станет, заберешь его себе. И мой дневник забери. Я настроила его так, чтобы ты мог им пользоваться. В нем же есть встроенное хранилище. Ценностей там немного, но те что есть — теперь твои. Вместе с книгами. Их там тоже не много. Но я подобрала те, что тебе реально пригодятся. Может не сейчас, но в будущем»

— Да погоди ты! — Остановил я ее — Я повторю! Что с тобой случилось? Чем помочь?! Скажи, что надо и я сде…

— «Говорю же» — Перебила меня Амаре — «Ты мне уже ничем не поможешь. Ведь это — моя цена.»

— Цена?

— «Именно» — Я чуть ли не на яву увидел печальную улыбку девушки и ее легкий кивок — «Аргару этого никогда не понять, сколько бы лет он ни прожил и каких бы высот ни достиг. У всего в этом мире есть цена. Всегда есть. И то, что со мной сейчас происходит — это моя цена. Моя цена это окончательная смерть.»

— Но…

— «И я готова ее заплатить» — Словно не услышав меня, продолжила Амаре — «Я была великой магиней, что подчинила себе основы жизни. И я всегда знала, что за это придется платить. У любой жизни есть цена. Эта цена — смерть. Пришло время и мне выплатить свой долг перед жизнью. Но я ни о чем не жалею…» — На секунду замолчав, она вдруг твердо и «громко» потребовала — Подойди, ученик!

Что-то спрашивать и как-то ослушаться я не посмел, ибо видел, что ей и впрямь осталось недолго. Ее тело «таяло», словно снег под жарким солнцем и времени спорить или сомневаться уже не было.

— «Протяни руку. Лапу» — Тут же поправилась она, вновь «улыбнувшись» — «Глубже. Вот так. Коснись „Сердца“».

Стоило мне выполнить это требование и прикоснуться к источнику сияния, как оно резко пропало, а я вдруг ощутил, как в мое тело что-то «вошло». Не материальное, а словно непонятный сгусток чего-то. Ни знаний, ни понимания — что же это такое у меня не было. Да и не до разбирательств мне сейчас было.

— «Я рада, что встретила тебя. Рада, что у меня появился такой преемник…» — Прошептала Амаре, истаивая последней дымкой — «Прощай»

— Прощай — Тяжело вздохнул я, провожая взглядом остатки энергии, бесследно растворившиеся в «потоках». «Остатки», бывшие когда-то «энергетическим центром» девушки — Я рад, что повстречал тебя.

Вновь тяжело вздохнув, я прикоснулся к дневнику и небольшому стальному обручу, лежавшим на дне каменного углубления и отправил их в свой «Инвентарь».

К сожалению или к счастью, но на какие-то еще действия или переживания у меня сейчас совсем не оставалось времени. Очередной «толчок» прокатившийся по академии и «хрустальный звон», пробитой защиты ясно дал понять — «портовые» пробили щиты академии и нужно решать — что мне делать. Особенно в свете того факта, что даже для клятв местных «магов» я уже больше не «нелегал». Уж не знаю как, но Амаре умудрилась передать мне должность «декана», о чем свидетельствовало соответствующее «сообщение» упавшее на мои «Кольца». А значит я больше не «вторженец», а свой для любой «Клятвы» и прочей «шелухи».

А кроме этого я теперь не «Младший иерарх», а просто «Иерарх», без всяких там «младшестей». Этот статус мне выписала уже система древних. Ровно в тот момент, когда «портовые» пробили щиты Академии.

— Держитесь детишки, начальник выходит на охоту — Невесело хмыкнул я, разворачиваясь и беря курс на подвалы корпуса. Судя по ощущениям, с этого направления тоже кто-то проник на территорию. И защита самого корпуса остановить их явно не сможет. Ее по сути уже почти взломали. И встречать неприятеля здесь некому. Кроме меня.

Глава 24

— И… И что? Это все что ли? — Протянул я и несколько обалдело спросил в пустоту после третьей секунды боя. Точнее даже не боя, а… избиения? Да, наверное так.

Весь отряд «Портовых» полег, даже не попытавшись оказать сопротивления. Да они походу даже не поняли — что это было и не осознали, что… раз и всё. И нет их больше на этом свете.

— Как-то это… — Не нашелся я, как описать эту «неожиданность».

Я-то волей-неволей рассчитывал, что придется серьезно так поднапрячься, превозмогать, сражаться на пределе сил и возможностей. Изображать из себя последнего из спартанцев. Ведь от «диверсионного отряда», засланного в обход ожидаешь… Ну… Даже не знаю… В общем — ожидаешь. А тут.

Как-то это не логично. Слишком уж слабы оказались бойцы противника. Может их послали сюда просто для проверки? Как мясо? Все-таки это Академия, не хухры-мухры. И здоровое опасение — вещь нормальная. Вот и отправили кого не жалко на разведку. Только так и могу объяснить случившееся разочарование.

С другой стороны это все равно не логично. Все «основные игроки» сейчас завязли в обороне по самые помидоры. И если сюда направить серьезный отряд, то вполне реально устроить защитникам веселую жизнь, ударив с тыла.

— Амаре? — Как единственное логичное предположение, озвучил я.

Ведь только это могло быть причиной всего произошедшего. Тогда и вывод, что этот отряд — всего лишь мясо для проверки — имеет право на жизнь. Атакующим-то неизвестно, что Амаре больше нет. А вот про то, что она тут была «не выездная» — знать могли. Вот и заслали казачков для проверки, так на всякий пожарный. Вдруг декан будет не против пропустить мимо себя вражеских бойцов. С ректором-то и всей остальной «верхушкой» академии она на ножах.

— Свириииль! — Чуть ли не на уровне ультразвука по ведущему вовне тоннелю разнеслась резкая и громкая птичья свирель. Очень знакомая свирель, к слову.

— Ты-то тут откуда? — Невольно опешил я, пытаясь уследить за мельтешением Стрижи, попутно копаясь в свежеполученном статусе «декана» и выдавая своей «птичке-певичке» разрешение находиться на территории корпуса. Ну а заодно и академии. Благо подобный функционал тут имелся. Разве что воплощен он был крайне криво и выглядел примерно также, как если бы к центральному процессору сверх-навороченного компьютера зачем-то припаяли штук триста простейших калькуляторов и заставили всю эту схему с горем пополам, но все же работать. Как иначе передать свои ощущения от этого «чуда магической мысли» — я даже примерно не представляю. Слишком там все было… накручено. Благо хоть мои замечательные «Колечки» уже впряглись в «задачу» и в фоновом режиме наводят там хоть какой-то адекватно воспринимаемый порядок.

— Свирь! Сириль, свирь, сви-ирь — «Залопотала» что-то Стрижа на своем «птичьем наречии». Благо хоть «переводить» все это не требовалось. Ментальных и эмоциональных образов, вылетающих одновременно с ее руладами — вполне хватало.

— О как! — Невольно улыбнулся я, вникнув наконец в происходящее — Молодьичина! Молодец короиче. Да блин! — Невольно сбился я, потеряв «внятность» в словах.

И ведь было от чего! Вести, принесенные моей верной подругой однозначно радовали. Во-первых, что ооочень удивительно — она справилась и выполнила поставленную ей задачу на все сто баллов. Я ведь, оставляя Стрижу снаружи и не надеялся особо, что она сможет все выполнить в точности. Вообще рассчитывал, что через месяцок-другой, и это максимум, она забудет о своей задаче и… Просто улетит, к примеру. Не учитывал я ее в дальнейших раскладах.

Нет, сама птичка — молодец. Я всегда это знал и ни в коей мере не испытывал к ней пренебрежения или чего-то подобного. Просто… Я ее слишком хорошо успел узнать и понимал, что поставленная мной задача — ей непосильна. Слишком сложна для ее понимания. Потому и удивился сейчас. Приятно удивился!

А если учесть еще и те вести, что принесла мне Стрижа… В общем — молодец! Что тут еще скажешь?!

Дождалась она все-таки сестренку мою и мага ее. Ну или наоборот… Ну да не важно. Важно то, что во-вторых. А во-вторых Эльгерде, вместе со Стрижей передал «запакованное» сообщение. Просто навесил на птичку энерго-контур, с заключенными внутри мысле-образами и едва птичка меня нашла, как сей «архив» раскрылся и сходу вывалил на меня немалый такой пласт информации о текущей «расстановке сил» и прочем. К слову «архив» был настроен даже не на меня. А на ректора или любого из правления академии. Я вполне подошел по вполне понятной причине. Декан же, итить меня!

Эльгерде с Леди вернулись в Гирдерро практически за день до «эскалации конфликта» с «Портовыми». И первое, что сделал маг, вернувшись в родные края — побежал в гильдию магов. Ибо то, что он смог вернуться — вообще-то чудо. И чудо это зовут Леди, но это уже не важно. Важно то, что их корабль смог прорваться к городу за миг до того, как его наглухо перекрыли, организовав полноценную морскую блокаду.

Прям «точно и понятно» передать подобным способом, кто организовал — невозможно, но благо этого и не требовалось. Случай то или осознанный умысел, но книгу по географии этого мира мне подсунули крайне в тему. Да и Амаре не менее в тему просветила по поводу современной «геополитики».

Короче говоря опознать «Санотис» не составило для меня особого труда. Тем более, что больше некому. Только у этого полу-пиратского образования доставало и сил и средств, чтобы перекрыть море на несколько дней пути от порта, оставшись при этом незамеченными до самого последнего момента.

Собственно теперь становится вполне понятно, откуда у «Портовых» такие огромные силы. Особенно магов. Я до сих пор не могу даже примерно сказать, сколько тут всевозможных сильных «практиков». Знаю, что много. И что… они какие-то странные. А вот сколько и кого — это большой вопрос.

В гильдию Эльгерде так и не попал. Его даже на порог не пустили, что невольно заставило мага несколько прифигеть и уйти несолоно хлебавши. Благо хоть друг-знакомый заскочил, ситуацию обрисовал. Гильдия готовила удар по «портовым» и потому временно перешла на осадное положение, дабы не допустить утечки информации и не насторожить противника раньше времени.

— «Как-то это все за уши притянуто. Гильдия вдруг взяла и закрылась, никого не впуская и не выпуская… И никто не заметил и не напрягся…» — Невольно скривился я — «Ну да фиг с ним…»

Тем более, что гадать смысла не было. Мысле-образы не тот способ передачи информации, чтобы содержать такие детали. Главное понятно, потому ехали дальше.

Сегодняшний удар отчетливо доказал, что гильдейские «меры конспирации» оказались полностью бесполезны. Фаоро не просто ждал этого удара, он «вдарил» наперед, разом уничтожив и все планы гильдии, и ее же саму.

В этом плане Эльгерде очень повезло. А главное — повезло сестренке, что очень и очень меня радует! Окажись они внутри…

Переночевали дома у мага, где их вполне успешно отыскала Стрижа, сильно удивив как мага, так и Леди. Ведь отыскать-то отыскала, а зачем — непонятно. Ибо она и сама уже не помнила, накой их дожидалась. Все что смогла сообщить — «Так вожак сказал».

Ну а утром началась «свистопляска». Уничтожение обеих гильдий и небольшая горстка магов, оказавшихся «у разбитого корыта». Благо хоть — гильдейцы в большинстве своем «калачи тертые» и «на мякише их не проведешь». Скооперировались и дали отпор вражеских группам зачистки. Точнее — попытались. Силы были уж очень не равны. Пришлось прорываться. Благо тут и «авантюристы» подтянулись, кто из домов, кто из кабаков с перепоем и «будуном». В общем — собрались кое-как и окопались в местном «сельсовете», администрация города которая. Здание там монументальное — не только обитель всяких мелких чинуш, но и с тюрьмой совмещенное. На время смогли организоваться и наладить какую-никакую, а оборону.

Собственно на этом моменте вся «историческая» часть «архива» и заканчивалась. Как и организованная в «сельсовете» оборона. Нападающие не церемонились ни со зданиями, ни, тем более, с людьми. Били наповал и очень скоро остатки магов и авантюристов прикажут долго жить. Именно поэтому Эльгерде и воспользовался единственным доступным ему способом послать весточку — отправил Стрижу.

И отправил по-сути на убой. Ведь реальных шансов пробраться на территорию академии у птички не было. Защита испепелила бы в первое же мгновение. А через организованный напавшими пробой, она бы не прошла. Сбили бы на подлете, случайно ли, специально — не важно. Акт отчаяния, по другому не назовешь.

Не став рассусоливать, я, по прообразу «архива» «запаковал» «ответ» и жестким приказом отправил Стрижу обратно к Эльгерде. Провернуть подобное у меня во-многом получилось только потому, что энерго-контур мага на птичке еще не «выветрился» и просто подпитав его, я смог восстановить его структуру. Ну а запись же осуществил самым примитивным образом. Огромным количеством энергии я буквально «вбил» нужный мысле-образ в архив. Чем и ограничился, ибо этого должно вполне хватить. В образе всего лишь «картинка» корпуса «Химерологов». Эльгерде — не дурак, поймет. Да и мой «отпечаток» вполне распознает.

— Лети давай! — Рыкнул я, обламывая Стрижи весь ее поток радости и счастья. Извинюсь потом. Сейчас каждая секунда на счету. С начала «веселья» прошло не больше часа, а гильдию и авантюристов уже почти добили.

Проследив за птичкой, в том числе через потоки энергии вокруг, я удостоверился, что она смогла спокойно выбраться наружу и ее никто не тронул. Наверное потому, что тупо не заметил. С ее-то скоростью и малым «откликом» в энерго-потоках — не удивительно.

А вот что мне не понравилось, так это то, что я отчетливо распознал, что к моей позиции снова кто-то приближается. И эти «кто-то» однозначно сильны.

Троица, то ли «магов», то ли без меры сильных «бойцов» — определить так и не смог. Но вот то, что вокруг них потоки энергии чуть ли не бурлят — почуял отчетливо. И с таким противником сталкиваться у меня желания совсем не возникало. По-крайне мере — в одиночку.

Немного расслабившись, я вслушался в происходящее вокруг и попытался прочувствовать всех местных магиков. Благо за время пребывания в стенах академии я их вполне легко мог распознать даже по малейшему «отклику», оставшемуся в потоках энергии.

«Увиденное» — не обрадовало. Защищающий академию «купол» до сих пор зиял рваной раной, что не спешила затягиваться. Во-многом из-за стараний противника. А если точнее — то сильнейшего из их магов. Что-то мне подсказывает, что мне и трех попыток не понадобиться, чтобы угадать кто у них там «главная скрипка». Фаоро, медь его, нетленный. Именно он причина того, что защитный контур древних до сих пор не восстановился. Он голой мощью давит на края пробоя, не давая им зарастать. А хорошо знакомый мне маг, гений защиты — Содо, не позволяет отвлечь своего начальника от сей деструктивной задачи.

Уж и не знаю, чем там «давит» на защиту академии «Нетленный», но ощущается это как нечто жутко неприятное — «Как кислота» — Пришло в голову сравнение. «Кислота», что напрочь разъедает все на своем пути, будь то физический объект, что-то энергетическое или даже само пространство. И именно эта неприятная сила и не позволяла «зарасти» пробою в защите академии.

Сама защита чем-то напоминала мне эдакий «мыльный пузырь». Причем «пузырь», состоящий из сегментов. Эдаких «пчелиных сот». Часть из них сейчас была разрушена и стремилась «зарасти», вернув пленке «пузыря» ее эталонную целостность. Но ей не позволяли.

Я уже множество раз ощущал мощнейшие всплески энергии, источником которых был ректор академии, а целью наверняка — Фаоро, но ни один из ударов так и не достиг своей цели. Содо отбил их все. И походу даже не вспотел.

Остальные же «защитники» также были плотно заняты, сражаясь с агрессорами на более «низком уровне противостояния». Деканы и преподаватели схлестнулись с вражескими магами. Студенты, что старших, что младших курсов стеной встали на пути рвущихся в пролом бойцов противника и возглавляющую их знакомую мне хозяйку якоря, что крутила им не хуже, чем мельница своими лопастями. Неофитов спасало лишь то, что их было достаточно много и они с горем пополам, но смогли создать достаточно крепкую преграду на пути вторженцев. Тупо благодаря своей численности и довольно узкому месту. Но такими темпами их все равно надолго не хватит. Численный перевес на стороне противника. Плюс маги врага не церемонились, швыряясь «заклинаниями» и частенько долбя по площадям. Преподаватели конечно пытались отбивать эти атаки, но далеко не всегда удачно. Плюс обычных стрел, сулиц и иного железа никто не отменял. А среди них попадалось достаточно «зачарованного» дерь… «гуано», что вполне пробивало слабую защиту неофитов.

Если все продолжиться в том же духе атакующие рано или поздно сомнут сопротивление и прорвуться внутрь. Ну а дальше — понятно…

С этой стороны «подкрепление» из остатков обеих гильдий будет как нельзя кстати. И для них и для защитников академии.

Вот только… Троица вражеских магов, прущаяся сюда, вполне может поставить крест на этом замечательном событии. Тупо потому, что окажутся на пути гильдейских и могут их задержать.

Эльгерде-то со-товарищи — в окружении. Плотном и серьезном. Им только прорываться с боем, выходя из ловушки, в которую превратился «сельсовет». По «образам» из «архива» нападающие их даже толком не штурмовали. Тупо долбили по зданию, снова и снова, стремясь сровнять его с землей, вместе со всеми, кто там укрылся и пытается хоть как-то отражать вражеские атаки.

И если…

— Нет! — Отдернул я себя — Когда!

Когда они прорвутся, они полным ходом пойдут именно сюда. И у них на спине будет сидеть огромная толпа недругов. И одно дело, если они просто придут и просто войдут. А другое — если у них на пути встанет эта троица.

А это значит, что хочу я или не хочу, а во-первых — никто мне с ними не поможет, а во-вторых — угомонить их надо быстро. Желательно — уже минуту назад как.

И в этом, со всех сторон — замечательном, плане имелось всего одно уязвимое место. Эти сволочи непонятно как и непонятно почему — а вполне отчетливо меня «видели». Засекали своим «чутьем» так, чловно никакого «Маскирующего кокона» на мне и близко не висело.

Даже сосредоточившись лишь на одной «маскировке» у меня не получилось стать для них полностью незримым. Ощущали. Улавливал, непонятно как и чем, но улавливал, что заразы меня отслеживают. Знают где я и знают, что я их жду.

Единственное, что у меня получалось — это на секунду-другую исчезать из их «поля чувств». За счет недавно освоенной мной фишки, когда мой «Кокон» «сдвигался» — «мерцал». Тогда я воплотил эту фишку, чтобы вновь стать невидимым для местных. Сейчас же этот метод неожиданно помог и против этой троицы. Они словно «теряли» меня на мгновение. И вынуждены были снова «настраиваться» на меня, чтобы снова видеть сквозь мой «Кокон».

На секунду я даже хмыкнул, оценив возникшую ситуацию. Сам бой еще толком не начался. Враги только-только вошли в тоннель, даже не дойдя до корпуса, а наш с ними дуэль уже идет полным ходом. И первый ее этап — органы чувств. Я ощущаю их и по их реакции понимаю, что они ощущают, пытаясь отслеживать меня. И наоборот.

И в этом первом раунде я все же побеждал. Просто потому, что у меня все же получалось «исчезать» из их «поля зрения». И этим-то я и собирался воспользоваться. Это будет началом моей атаки.

А вот с продолжением — все сложнее. Я прекрасно понимал, что едва начнется бой и меня тут же зактают в пол и имени не спросив. Слишком велика разница в наших весовых категория. С любым из них. А их там трое.

А значит шанс у меня был всего один. Сделать то, что я уже когда-то делал. Повторить способность одного из моих родственников. И на ее основе — атаковать.

Когда-то давно я пытался освоить «Таранный удар» Бочонка. И у меня это вполне получилось. Развивать я его тогда не стал, ибо смысла не было. Да и сейчас нет. И не появится. Просто из-за того, что мы может и родственники, но не однояйцевые же близнецы. Больше выгоды было идти своим путем. Что я и делал.

Но сейчас… Пришла пора вспомнить о том, что я, Бочонок, Шустрик и конечно Леди — одна семья. А это значит, что наши возможности во многом схожи. И чисто теоретически мы в состоянии повторить способности друг друга. И практически — тоже. «Таранный удар» — достаточное доказательство.

И теперь, чтобы воспользоваться тем единственным преимуществом, что у меня есть — мгновением, когда враг теряет меня из «поля зрения», мне необходимо повторить еще одну «родовую» способность нашей семьи. «Телепортацию» моей сестренки. Это единственный способ сблизиться с вражескими магами и войти с ними в клинч. И единственный способ нанести первый — самый сокрушающий удар. Ибо он, несмотря на всю настороженность врага будет неожиданным.

Моя вотчина — ближний бой. Я под то себя затачивал с самых первых дней. И академия эту мою особенность перестроить пока не успела.

Максимально расслабившись, я окунулся в дебри своих воспоминаний, по крупицам восстанавливая все то, что видел, чувствовал и о чем догадывался, наблюдая, как Леди применяет свою способность. И в тот момент, когда враги уже почти вышли на дистанцию удара, когда они ожидали, что я — вот там, за поворотом их жду… Именно в этот момент я в очередной раз заставил свой «Кокон» замерцать и ушел в «Телепорт».

Глава 25

Словно в противовес моему первому удивлению, в этот раз спросить что-то в стиле — «И что, это все что ли?» — шанса мне не дали. Да я и не рассчитывал, прекрасно понимая, сколь сложный и опасный бой мне предстоит.

Впрочем, воплотить свою задумку с неожиданной атакой у меня вполне получилось. Враг хоть и готовился и ждал от меня подлянки. Но рассчитывал скорее всего на что-то классическое. Какой-нибудь магический конструкт дальнобойной атаки или что-то в этом духе. Причем не слишком сильный и умелый. Ибо кого они «видели» впереди? Некоего неизвестного вражеского мага, что по силе и близко не дотягивает до любого из их троицы. И плевать, что он под крайне необычной маскировкой. Может артефакт какой с древних времен… Да и оценить общую «мощь» будущего противника эта маскировка им никак не помешала. И «мощью» этой там особо и не веяло.

Подозреваю даже, что меня заочно записали в один ряд с самым обычным неофитом академии, которого поставили сюда просто для контроля за проходом. И даже если я вдруг и «рожу» что-нибудь против этой троицы, то опасным это быть не должно. Слишком не равны силы, чтобы воспринимать меня всерьез.

Троица вражеских магов больше беспокоилась из-за древних систем защиты, направляя львиную долю своего внимания отнюдь не на меня. За что собственно и поплатились.

Я и сам не ожидал, что у меня получится воплотить свою задумку ровно так, как и планировалось. «Телепорт» сработал штатно, с идеальной точностью переместив меня именно туда, куда и требовалось. Хотя и «сожрал» за это чуть ли не треть моего «Резерва».

Противник даже не сразу осознал, что их внезапно стало на одного меньше. А когда осознал, тогда… не осознал, как бы странно это не прозвучало. Ибо первое, о чем они подумали — не я, «жалкий неумеха» на пути. Первое о чем они сразу же подумали, ощутив смерть товарища — ловушка древней системы защиты. Ее ведь они больше всего опасались и от нее ожидали подлянки больше всего. На осознание того, кто был истинным виновником смерти их товарища они в итоге потратили непозволительно много времени. Всего лишь миг, но эта короткая заминка позволила мне тут же нанести второй безнаказанный удар по ним.

Жаль только результат этого удар был не столь впечатляющим, как первый. Да, я достал второго своими «Лезвиями», полоснув когтями в районе его горла. Да, этот удар, как и первый, был также же усилен всеми доступными мне возможностями и максимально сконцентрирован на самой уязвимой точке противника. Однако… Враг успел выставить на пути моих когтей барьер от физического воздействия. На голых рефлексах успел. И это знатно смазало эффект от моей атаки. Не среагируй он вовремя и отправился бы на тот свет вслед за товарищем.

Но даже так, хоть и на время, но из боя эта атака его все же вывела. Пусть горло я ему не разодрал, однако поврежденные моими «Лезвиями» энерго-каналы — тоже не подарок. Особенно в столь… «деликатном» месте.

Добить вырубившегося противника мне не дал третий маг. Тот самый, что в их тройке отвечал за общую защиту от древних систем академии. Именно он поддерживал над ними «Купол», что не позволял ей испепелить вторженцев. И именно этот «Купол» и был той причиной, по которой я не избрал его приоритетной целью. Хотя казалось бы — должно быть наоборот.

Но нет. Эта непонятно как работающая хреновина окутывала мага, словно клок «тумана» и чем ближе к его телу, тем этот «Энергетический туман» был плотнее. Почему я и не рискнул прыгать «Телепортом» именно к нему. Подспудно чувствовал, что не пробьюсь и выкинет меня из «порта» задолго до цели.

Ведь «Телепорт» Леди — это всего лишь красивое и подходящее название для ее способности. С классическим описанным фантастами способом перемещаться из точки «А», в точку «Б» — он не имеет ничего общего. Ты не пропадаешь в одном месте и не «собираешься из фотонов» в другом. По сути — это все тот же «Контроль инерции», что применяется мной, разве что заточенный под одно конкретное действо — максимально быстро переместиться. Вся затраченная на способность энергия образует вокруг цели некий аналог моего «Энерго-кокона», после чего получившееся «иичко» словно из пушки выстреливает к назначенной точке пространства. Сам же применивший в это время словно выпадает из реальности, за счет чего не испытывает перегрузок при столь резком ускорении и торможении. Для него это действо сливается в единую вспышку. Вот ты тут и вот ты там.

В том же, как это вообще работает и куда конкретно «выпадает» оператор при такой «Телепортации» я пока еще до конца не разобрался. Были лишь примерные догадки. Слишком уж быстро все происходит, чтобы успеть засечь это событие и проанализировать происходящее. Подозреваю, что сей процесс чем-то похож на то, как работают «Пространственные карманы» и прочие подобные «девайсы» «древних». Применивший «Телепорт» на краткий миг переносит себя в эдакий «Мешочек», созданный возникшей вокруг него сферой, после чего тут же «выпадает» из него обратно. А за это время сфера, не будучи физическим объектом, успевает переместиться к нужной точке. И единственное ограничение в расстоянии такого переноса — это потоки энергии в окружающем пространстве. Чем они плотнее, тем сложнее через них «протиснуться» сфере.

Потому третий маг и не стал моей целью. Я бы просто не «продавил» окруживший его «Туман», ведь в самом центре он был в разы плотнее, чем на периферии. А если бы и продавил, то потратил бы на это весь свой «Резерв». И на этом бы бой для меня и закончился.

К некоторой моей радости этот же «Туман» и стал той причиной, почему меня не прихлопнули тут же, прямо на месте. Уж и не знаю почему, но вместо того, чтобы нанести по мне сокрушающий удар, вражеский маг меня просто откинул от своей товарища банальнейшим силовым толчок или чем-то подобным. Противник даже не попытался нанести мне хоть какой-то вред этой атакой. Просто откинул от товарища и прикрыл его неподвижную тушку эдаким стационарным барьером.

И именно в этот момент я и «прозрел». Мне уже давно не давала покоя некая «неправильность» в том, что я «ощущаю», стоит мне сосредоточиться на ком-то из вражеских магов. Точнее на некоторых из них. Я и раньше улавливал в потоках эту «неправильность», кода «сканировал» их, пытаясь разобраться в том, что происходит вокруг академии. Но только сейчас понял, что меня коробило, при «взгляде» на некоторые из вражеских «отголосков», отпечатавшихся в потоках. Часть из них была словно «обезличена».

— «Винтики одного механизма» — Пришло в голову крайне удачное сравнение.

То, что среди «Портовых» очень много «иноземных» магов стало понятно уже давно. Уж слишком их много. У «Портовых» никогда не было таких сил. А значит этих ребятушек притащили откуда-то со стороны. И единственное место, откуда их смогли бы «притащить» — тот самый «Санотис», что является главным противником местных Гильдии и Академии магов.

Только среди них, насколько мне известно из книг и рассказов Амаре практиковалось нечто подобное. «Боевая тройка». Ну или «Треугольник», если по «иноземному». Связка магов, в которой каждому отведена строго определенная роль.

И именно в угоду такой связке и шло то самое «обезличивание», что не давало мне покоя. Ведь как они ощущались? Да, сильны! Да, вроде как у каждого свой «цвет» энергии. Вроде как каждый ничем таким не отличается от своих «обычных» коллег… Но это было отнюдь не так. Ибо у них не было главного — индивидуальности. «Винтик механизма» — крайне точное определение и встреченная мною «тройка» идеально ему соответствовала.

Маг источающий «Туман» потому и не ударил меня ничем, что просто не мог этого сделать. Насколько я могу понять он в своем «Треугольнике» был ответственен за защиту. Второй вырубленный мною противник — за поддержку, подпитывая товарищей своими силами по мере истощения их «Резервов». Ну а последний, тот кого я смог устранить первым ударом — за атаку.

Именно поэтому из-за столь необычного распределения ролей в отряде у меня скорее всего и получилось столь эффективно проредить их ряды. У «Атакующего» мага «Треугольника» в принципе не было никаких шансов защититься. Да он и не должен был. Эта задача его товарища. А тот ее не выполнил.

Второго тоже вышло достать по этой же причине. Он хоть и попытался выставить на пути моих когтей какой-то там барьер, но был тот откровенно слаб для мага подобного уровня и всего лишь остановил мой удар, заблокировав лишь физическую его составляющую. Многие неофиты нашей академии в момент экстренной необходимости и то в разы лучший барьер выставят.

Почему же «защитник» тройки опростоволосился и вообще позволил мне совершить вторую атаку — тоже понятно. Все его силы и внимание в этот момент были направлены на то, чтобы противостоять «охранной системе академии», а не против меня или кого-то еще. Смерть первого товарища он ощутил, но при этом еще не знал — откуда атака, ожидая ее совершенно с другого направления. Второй-то, выведенный мной из строя маг — сообщить ему, что угроза шла от меня — просто не успел. Я ведь ушел в «Телепорт» в момент, когда мой «Маскирующий кокон» в очередной раз «замерцал» и я на мгновение атаки стал для их «глазастого» товарища абсолютным «невидимкой». Ну а потом я его вырубил вслед за «Атакующим».

К слову именно по этой причине вполне возможно, что третий маг и не ударил по мне ничем, а просто оттолкнул. Он и сейчас не «видит» — куда бить. В том, что может это сделать — я не сомневался. «Узкая специализация» — это конечно замечательно, но я сильно сомневаюсь, что она столь всеобъемлюща.

Может третий у них и «защитник» и все такое, но в том, что он тоже может «вмазать» я ничуть не сомневался. Ведь что проще — наложи на противника защитный кокон какой-нибудь, а потом сожми его в аккуратненький шарик с мясной начинкой внутри. Ну или приостанови плоским барьером перед лицом. А следом опусти такой же на шею врага. Особым гением для подобных манипуляций быть не требуется.

Не сделал он этого всего просто потому, что не видел перед собой цели. А бить по площадям почему-то не мог. Скорее всего, чтобы не демаскировать себя и не быть уничтоженным «защитой системой» академии.

Потратив несколько долгих мгновений на то, чтобы оценить и проанализировать свои дальнейшие действия, я снова ринулся в атаку. На этот раз — уже без всяких финтов, вроде «Телепорта». Ибо повторно так рисковать мне совершенно не хотелось. Пусть я и отделался легким испугом в треть «Резерва», но повторять этот прием точно не стоит. Другие «настройки энергетики», чтоб их. Не родная способность. И частое ее применение может привести к тому, что это сильно навредит моим собственным. Просто потому, что начнется «перестройка» энергетики под «Телепорт». А он во многом «конфликтует» с моим родным «Контролем инерции», на который у меня завязано очень и очень многое из моих возможностей и построен весь стиль боя.

Тот же «Энерго-компенсатор», что позволяет мне творить всякую дичь, не особо заботясь о возможных проблемах с энергетикой или собственным здоровьем — во многом основан именно на «Контроле инерции». Как и все мои остальные способности, если уж быть откровенным. «Контроль» был моим «первенцем». На его основе строилось все остальное. И даже если взять то же «Энерго-зрение», что тут вроде как никаким боком, то даже оно пострадает, если нарушиться изначальная «настройка». Мой «Контроль» — основа, фундамент, на котором «строилось» все остальное.

Так что рисковать «пошатнуть» этот фундамент, вновь используя «Телепорт» — не стоит. Может способности и родственны и ничего плохого не произойдет, но… Ну его нафиг. Я уже видел, к чему приводит подобный «разброд и шатание» в энергетике. Ни к чему хорошему. У Шестинога была подобная проблема с «Рывком». Очень уж эта способность «криво» встала и понадобилось много времени, чтобы выровнять возникшие перекосы. Так то — Шестиног. Его энергетику с моей развитой не сравнить. Короче… ну его.

К сожалению — первые несколько пробных попыток ни к чему не привели. «Защитник» хоть и ушел в глухую оборону, даже не подумывая о контр-атаке, но в этом-то и была ключевая проблема. Очень уж он хорош был в этом деле. Да еще и товарища своего прикрывать умудрялся без особых проблем, не позволяя к нему приблизиться и добить.

И даже тот факт, что он меня не видел и не «чуял» — никакой роли не играл. В границах своего «Тумана» он прекрасно ощущал окружающее пространство. И стоило мне в нем оказаться, как меня тут отбрасывало обратно мягким, но неумолимым толчком. Благо еще, что враг просто ощущал, как я вхожу в туман — без направления. А то бы, кроме мягкого отталкивания, по мне бы в догоночку долбануло бы и еще чем «потяжелее».

И еще хорошо, что он до сих пор введен в заблуждение моей первой атакой. Потому и не знает, откуда я пытаюсь пробиться сквозь его «Туман» — спереди или сзади. А бить наугад — не рискует. Даже я уже пару раз ощущал сканирующие импульсы от «системы» академии после «Толчков» противника, что проверяла — что же тут собственно происходит и кто это вздумал резвиться, отсвечивая «чужой» энергией?

— Ашхере не реро! — Выругался вражеский маг, в ответ на очередную мою попытку подобраться к нему и нанести удар. В этот раз я решил зайти с другой стороны и не ломиться через его «Туман», а просто подкрасться. Вдруг он ощущает меня только тогда, когда я слишком сильно «баламучу» его своей стремительной тушкой. Не вышло. Хоть и подкрадывался я к нему по потолку, намереваясь свалиться сверху, все равно учуял и смог меня отбросить.

— «Ну ладно» — Разозлился я, зло сощурившись — «Ты ведь не первый щитовик, что мне повстречался. Посмотрим, как ты отреагируешь на это»

Я уже не раз и не два задумывался об этом и модулировал подобную ситуацию у себя в голове. Во многом потому, что среди «Портовых» был один крайне интересный маг — Содо. Человек в общем-то хороший и я к нему никакого негатива не испытываю. Но при этом прекрасно понимаю — случись что и наше друг к другу отношение никакой роли играть не будет. Окажись мы по разные стороны баррикад и схлестнемся ни на жизнь, а насмерть без малейших колебаний. Просто потому что обязаны будем. А это значит, что нужно иметь в голове хоть какой-то заранее продуманный план и козыри против подобного противника.

И один подобный «козырь» у меня уже имелся. Придумал я его недавно, взяв за основу один из приемов, описанных в книге «поля, барьеры и прочие ограниченные области магического толка». Там правда была лишь голая теория, что в общих чертах описывала такое понятие, как «барьер» и что он из себя представляет с точки зрения магии. Но кое-что я оттуда все же подцепил. Во-первых — усилил свои собственные «Барьеры» и «Коконы». Просто потому, что смог их чуть лучше «структурировать».

А во-вторых, что сейчас важнее — понял, как можно подобные штуки «вывести из равновесия». Не уничтожить, но хоть немного — ослабить. Учитывая, что охранная «система» академии только и ждет, чтобы обнаружить и наказать проникших сюда вторженцев — такого ослабления вполне должно хватить.

Другой вопрос, что делать это — опасно. Ибо «система» разбираться уж точно не будет. Почует вторженца и просто долбанет по нему, соразмеряя силу удара с силой цели. А цель у нас сильна, значит и удар будет не слабым. И мне при этом надо быть чуть ли не вплотную к вражескому магу, ибо в процессе «дестабилизации» его «Барьера» я окажусь именно там.

Любая «уязвимость» подобных способностей в том, что они направлены сразу во все стороны, а не только против конкретной угрозы. И если вдруг в какую-то определенную точку будет создано достаточное давление, то «Барьер» вполне реально пробить.

Чем я собственно и собирался воспользоваться, сперва отбежав на несколько метров назад, а потом, чрезмерно ускорив себя «Контролем инерции», влетел в «Туман» противника, выставив перед собой лапы с «Лезвиями», кое-как дополнительно усиленные всем, чему я научился за последнее время.

Уже привычный «Мягкий толчок» противника против моей атаки сделать ничего не смог. «Туман» же на пути буквально разорвало выплеснутой мною энергией с толком не оформленной ни во что «Воздушной» составляющей, на основе едва развитого «Контроля воздуха» и тех наработок, что я в нем освоил, так недолго обучавшись в академии.

Ну а следом произошло два события. Маг, прекрасно почувствовав — откуда я к нему приближаюсь, ударил в полную силу. Правда — опоздал. Ибо второе событие, ради которого все и затевалось — не заставило себя ждать. Академия и ее охранные системы таки «почуяли» врага. И закономерно вдарили по нему изо всех стволов. И я, как и предполагал — оказался в опасной близости от этого самого врага.

Глава 26

Что могу сказать? Удар был — что надо! Даже два удара, учитывая, что со смертью третьего мага «защита» академии тут же вдарила по бессознательному второму. И я, в эти прекрасные мгновения, оказался в самом эпицентре обоих ударов. «Защита» не особо парилась таким вопросом, как «дружественный огонь». Накрыла всех и скопом, вдарив огромным объемом голой неструктурированной энергии, закрученной в эдакую воронку, что разрывала в точке удара все и вся из-за возникшего там буйства хаотических энергий.

Единственная причина, почему я при этом почти не пострадал — все тот же «Телепорт» моей сестренки, использованный вновь, несмотря на зарок им больше не пользоваться. Другого выхода у меня просто не оставалось.

Конечно, уйти «Телепортом», как хотелось изначально — у меня не получилось. Энергетические возмущения от первого удара выбили меня из возникшего вокруг тела «перемещающего кокона» чуть ли не раньше, чем он был сформирован. Но зато самая деструктивная часть первого удара «защиты» все же прошла мимо и в итоге меня полноценно зацепило лишь второй «вспышкой». И ее во многом получилось погасить благодаря энергетической составляющей моего «Маскировочного кокона». Он аккурат в этот момент соизволил вновь «мигнуть» и я на кратчайший миг словно выпал с энергетического слоя пространства, если это можно так назвать. Причем я до конца не был уверен — сам ли я заставил «Кокон» мигнуть или так совпало? А может вообще «Виор» постарался? Вон как его запасы энергии резко просели! По опыту могу сказать, что подобные траты у моего «доспеха» возникают только тогда, когда он вынужден без моего ведома задействовать какую-либо из моих способностей.

Экспериментировали с ним как-то. После того, как нашли с ним общий язык и смогли хоть немного сработаться. Если я использовал способность синхронно с усилиями «доспеха», то это очень сильно снижало затраты сил. Если же «доспех» активировал ее сам, то «высушивал» немалую часть моего «Резерва» просто самим фактом своего вмешательства. В общем этот прием был исключительно на крайний случай. Вот как сейчас например.

Единственным минусом для меня, но зато самым жирным было то, что все эти приключения крайне пагубно сказались на моей энергетике. Повторное использование «Телепорта» и само по себе попыталось «перекрутить» мою энергетику и вывернуть ее чуть ли не наизнанку, а сверху еще пришелся хаотичный импульс от близкого «Энерго-взрыва», устроенного «защитой» академии. Крайне неприятно, с какой стороны ни посмотри.

Не смертельно, но в ближайшее время я точно не боец. Необходимо хоть немного отлежаться и прийти в себя. Да вот только — кто же мне позволит?

«Портовые» и их союзники явно не оставили без внимания произошедшее в тоннеле и послали на штурм очередную группу. На этот раз — толпу обычных бойцов. Хоть и довольно сильных. Судя по этимдействиям руководство нападающих было прекрасно осведомлено — что тут произошло и кто тому виной. Наверняка троица магов передавала им «картинку» в режиме реального времени. Подобный трюк организовать не так уж и сложно.

И сейчас сюда отправили очередную команду «мяса». Прощупать — закончились ли у защитников сюрпризы или еще нет? Ну и меня заодно добить. Куда ж без этого?

И встречать мне их сейчас тупо нечем. Я конечно могу восстановить опустевший «Резерв», «выпив» один из имеющихся у меня кристаллов, но что толку? С поврежденной энергетикой серьезный бой я все равно не потяну.

— «И что теперь делать?» — Невольно вздохнул я, после чего аккуратненько напряг свое «Энерго-зрение», пытаясь получше оценить общую картину и силы прущегося сюда отряда.

— «А вы тут откуда?!» — Изумился я, уловив, что в зоне действия купола, прикрывающего корпус «Химерологов» появились новые действующие лица. Собственно — те самые «Химерологи» и небольшая группка неофитов вместе с ними. И защита корпуса их почему-то напрочь игнорировала.

«Присмотревшись» к потокам энергии я попытался понять, почему на территорию корпуса смогли пройти посторонние. Ведь на нем столько всякой гадости висело, призванной этого не допустить. А тут почти два десятка магов зашли внутрь и она никак не прореагировала. С врагами-то понятно. У них какие-то странные устройства-амулеты у всех поголовно, что работают почти по тому же принципу, что использовал «защитник» «Треугольника» недавно. Но у наших-то ничего подобного нет!

Ответ крылся в недавних событиях. Заставив сработать защиту академии, а точнее — ту ее часть, что «присматривает» за корпусом, я невольно разрушил усе усилия ректора со товарищи, что навешивали на эту «защиту» дополнительные «модули». Те просто сгорели в тот же момент, когда «защита» вдарила по вторженцам, не выдержав использованных объемов энергии. Перегорело все к чертям, словно лампочка при коротком замыкании.

И факт этот тут же заметили. А заметив — сделали соответствующие выводы и поспешили на помощь своему декану.

— Госпожа Амаре! — Вылетев из-за поворота, закричал один из ее прямых подчиненных, старший преподаватель Каирро ле Нарте — Что с вами? У вас все в поря-а-а-а?!

— Да пойдет — Вяло махнув хвостом, ухмыльнулся я — Только я не госпожа и не Амаре, но сейчас это не важно.

— Ч-что? — Опешил маг, встав посреди коридора словно вкопанный и невольно создав собой знатную пробку из впечатавшихся в его спину товарищей. Несколько секунд пытаясь хоть как-то вникнуть в происходящее, глава сей процессии все же разродился-таки вопросом — Ты… Чей?

— Я? — Изображая из себя капитана очевидность, вновь улыбнулся я — Я свой! — И подняв вверх лапу с оттопыренным пальцем, пояснил — Собственный прошу заметить.

— А… — Вновь «затупил» маг, соображая, как строить дальнейший диалог. Впрочем — в уме товарищу явно не откажешь. Да и интонацию легкой издевки я вполне смог передать несмотря на всю мою усталость и несколько потерянный контроль над своими способностями. Хорошо хоть вообще говорить получалось — Неважно! Кто ты такой?! Кому принадлежишь?! Где госпожа Амаре?! Отвечай!

— Лааадно — Устало протянул я, позволив себе зевнуть. После чего собственно и ответил…

Едва почуяв приближение союзников, я сразу же полез в тот функционал, что прилетел мне на «Кольца» с передачей должности «декана». Благо к этому моменту «мои прелести» вполне неплохо обработали полученное и привели его к более-менее стройному и понятному виду.

Всякие журналы с оценками учеников, списки вопросов и заданий к экзаменам и практикам я напрочь проигнорировал, как собственно и прочую административную «лабуду» и иную документацию. Ничего интересного для меня там не было, несмотря на то, что вся эта информация составляла почти девяносто процентов полученного «пакета данных».

Заинтересовали меня оставшиеся десять. Вот в них-то и крылось то, благодаря чему «декан» и был «деканом» — система «штрафов и поощрений». Ну а заодно — и «наказаний». Куда ж без них в местном-то обществе?

Этим самым разделом я и воспользовался сейчас, шибанув по Каирро ле Нарте эдаким «начальственным гневом», выраженном в сильнейшем давлении на его энергетику. Причем это давление осуществляю даже не я сам. Он оказывает его сам на себя, благодаря данной когда-то клятве, где этот момент был вполне себе учтен.

— Такой ответ устроит? — Зло сощурившись, уточнил я, отменяя «давление». Благо все подготовленные магом гадости развеялись, стоило ему понять — кто же собственно оказался перед ним. «Начальство», итить меня!

— Нет! — Абсолютно честно и столь же обалдело ответил маг севшим голосом. Остальная же гоп компания поддержала его молчаливым согласием и лавиной самых разных эмоций. Причем, что характерно — негативных.

И лишь один из всех присутствующих тут магов и неофитов не растерялся и не испугался вмешаться в происходящее, наплевав на старшинство и прочие авторитеты. Для него сейчас я был явно выше в табели о рангах. Впрочем, я и раньше там был.

— Учитель! Баркисо! — Радостным голосом закричал «суровый» неофит — Так и знал, что это вы! Уж очень знакомой энергетикой повеяло, стоило мне внутрь корпуса попасть.

— «Ого!» — Удивился я про себя — «А паренек-то молодец. Я ведь его не учил „Энерго-зрению“. Рано было. Лишь намек дал, как его можно развить. А Суворо получается взял, да и сам его открыл, раз подобное заявляет? Да еще и отголоски мои в хаосе местных потоков распознать смог? Молодец, ничего не скажешь!»

— Ты знаешь этого кошака? — Тут же среагировал глава отряда.

— Ну… — Замялся было паренек, но ответить ему не дал уже я.

— Кошака? — Разозлился я прозвучавшим в голосе мага пренебрежением. После чего вновь залез в настройки должности «декана» и шибанул по нему уже всерьез. — Думаю пару минут потери ориентации и дикая боль тебя вразумит. А если нет, то я тебя просто уничтожу. Думай с кем и как говоришь! Я декан этого факультета! И мне плевать, нравиться тебе это или нет.

— Уважаемый… — Через секунд десять, робко обратился другой старший преподаватель, кажется Сенир ле чего-то там — Прошу простить моего коллегу и прекратить его мучения. Мы все несколько в недоумении… — Под аккампонемент раздавшегося где-то вдали сильного взрыва начал объясняться маг — Мы не…

— Я понимаю ваше недоумение и готов ответить на все вопросы, но есть одна проблема — Перебил я его, не прекращая отслеживать действия противника. Отряд бойцов врага, вместо того, чтобы ломиться сюда в тоннель, как я того ожидал — встал перед ним и явно «окапывался» для затяжного боя. И я вполне догадывался — почему и зачем они это делают. Видимо уже в курсе о прорывающихся сюда гильдейцах. Вот и встали заслоном, с целью их перехватить у входа. Да еще и очередную тройку магов подтянули, что было хуже всего — Сейчас на это нет времени. Подойдите…

— Вы ведь знаете, что это такое? — Я вытащил из своего «Мешочка» дневник Амаре и протянул его магу.

— Дневник госпожи! — Сходу опознал тот продемонстрированный ему «гримуар» — Но…

— Таких доказательств будет достаточно? — Под его пристальным взглядом я спокойно открыл дневник и перелистнул несколько страниц, демонстрируя, что он действительно принадлежит мне полностью и всецело. Иными словами — настроен на меня, как на его хозяина.

Подобных доказательств вполне было достаточно, чтобы у встреченных мной людей отпала львиная доля глупых вопросов. И не возникала недопонимания в стиле — «А! Он убил госпожу и обманом стал „деканом“!». Не особо я горю желанием играть в игру — «докажи, что не верблюд».

А теперь «легитимность» моего положения на должности «декана» не подлежит ни малейшему сознанию. Дневники магов обладают мощнейшей защитой и за столь короткий период их взломать невозможно. А значит мне его передали добровольно. Ну и «деканство» заодно.

— Как же так? — Прохрипел Каирро ле Нарте, которого наконец «попустило» после недавнего «наказания» — Что с госпожой?

— Сам не понимаешь? — Мрачно спросил его коллега и тяжело вздохнул.

— А… — Попытался что-то еще сказать он, но вместо этого замолчал и потерянно повесил голову.

— Не время сейчас ее оплакивать! — Твердо сказал я, уловив что эмоции мага, как и остальных соскальзывают в пучину отчаянья и безнадеги — Не до того сейчас!

— Точно! — Пискнул «суровый», откуда-то из-за спин старших магов, куда его оттерли, едва начались «терки» и выяснения — Там же у входа толпа собралась, сейчас сюда ломанутся!

— Не ломанутся. — Тут же пояснил я — Хотя лучше бы ломанулись.

— Почему? — Сходу уловил главное Сенир ле Трано. Вспомнил я-таки, как его зовут.

— Потому что у них другая задача — Пожал я плечами — Это заград-отряд. Сюда по моему приглашению пробиваются остатки гильдии и авантюристов.

— Что? — Приободрился один из преподавателей — К нам идет подмога?

Несколько скептически на него посмотрев, я вздохнул и снова вернул взгляд к лицу Сенира — Нам нужно сковырнуть этот отряд до того, как сюда подойдут гильдейцы. Иначе им придется кисло.

— Ваши приказы господин декан? — Поднявшись с пола уверенно спросил Каирро, вновь беря на себя бразды правления в отряде. Черную тучу эмоций, нависшую над ним он конечно не смог перебороть полностью, но адекватность себе вернул и тут же вник в суть вопроса, не оспаривая более моего права приказывать. Что собственно и требовалось. Будет время и возможность — разберемся с «деканством» и порешаем все вопросы. А сейчас действительно не время.

— Задачу ты понял. Повторять не буду. Твои предложения? — Тут же ответил я ему ровно то, что от меня и ожидалось.

— Стандартная семерка, плюс триплод и сабельника? — Началось обсуждение среди старших отряда, сразу после того, как я расписал — кого и сколько я примерно «ощущаю» у входа в тоннель

— Сабельника нельзя — Тут же отверг другой маг — Он сейчас у пролома, отбивает атаки этой стервы Нетленного, чтоб ее…

— Прекрати! — Тут же оборвал его Каирро — Реплики только по делу!

— Прошу простить — Повинился маг — Предлагаю взять Ширга. От него там толку все равно немного. А тут он очень пригодится.

— Принимается — Кивнул командир отряда и на секунду сосредоточившись послал импульс-команду куда-то в сторону главного корпуса академии. А заодно и мне, зачем-то. Впрочем — зачем, он сразу же и уточнил — Подтвердите полномочия, господин декан.

Зарывшись в функционал должности я отыскал нужный раздел и выдал разрешение, подтверждающее недавнее действо Каирро. Как оказалось, без моего высочайшего одобрения никто из «Химерологов» даже мышкой командовать не имел права. Почему, собственно, они сюда изначально и приперлись без своих зверушек. Последнее разрешение у них было на то, чтобы вывести их на оборону академии к главному корпусу. А вот разрешения на то, чтобы вернуть их обратно — не было. Максимум — могли перекинуть «поводки» коллегам и лично поспешить сюда.

— Идиотизм — Невольно вздохнул я, зарывшись в соответствующее меню «должности» и отменяя большую часть подобных нелепых, в текущей обстановке, запретов. Шутка ли — Защитники не могут пользоваться подручным зверьем по своему усмотрению только потому, что для этого им надо сперва сбегать к декану и попросить у него разрешения. Это не вспоминая про недавно перегоревший купол над корпусом, что сделать этого в принципе не позволял. Как и воспользоваться удаленными способами связи для получения нужных разрешений.

Судя по возросшему хаосу в окружающих потоках мои «нововведения» оставшиеся у главного входа «Химерологи» вполне почувствовали и очень даже оценили, на полную мощь бросив своих зверушек в бой против «портовых».

— У вас есть ментальные маги, способные установить связь со всеми людьми и питомцами, что будут участвовать в ликвидации заград-отряда? — Уточнил я один важный момент, сообразив наконец — чем смогу помочь в предстоящем веселье. Может моя энергетика и пострадала, но мозгов это славу богу не коснулось. Если будет связь со всеми вокруг, смогу под «Ускорением сознания» стать эдаким «тактиком» отряда, как проделал это когда-то в трущобах, прорываясь через толпы канализационных тварей.

Суть своего вопроса и его причины я описал магам достаточно объемно, чтобы получить на него утвердительный ответ. К будущей вылазке тут же приписали какую-то еще зверушку с сильными ментальными способностями.

Насчет того, почему я отвел себе именно такую роль — никто никаких вопросов не задавал. Тут собрались опытные маги, что прекрасно ощущали, что я сейчас далеко не в лучшей форме. Да и тот хаос из трупов и трещин на стенах вполне все пояснял. На меня вообще теперь смотрят с изрядной такой долей уважения, стоило им примерно разобраться — что же тут произошло и с кем именно я столкнулся недавно. Не каждый, из присутствующих тут магов, в состоянии схлестнуться один на один с классическим «Треугольником» и выйти из этой схватки живым. Даже учитывая «защиту» академии. Про победить — вообще отдельный вопрос.

— Все всё поняли? — Уточнил Каирро, после окончания импровизированного «военного совета» и подхода призванных зверушек.

— Да, ага, поняли… — Нестройно загудели подчиненные, чем невольно заставили того скривиться. Все же несмотря на четверку старших магов весь остальной отряд представлял из себя группу необученных толком неофитов. И с этими неофитами нам всем предстояла очень сложная задача — выйти в бой против превосходящего по силе противника и победить — Тогда вперед!

Глава 27

За то короткое время, пока совещались и нарезали круг задач, «Химерологи» смогли немного «развеяться» и мысленно перестроиться на предстоящий бой. Я для того собственно и потролил их немного, чтобы с понталыку сбить и несколько остудить тот сумасшедший коктейль эмоций и мыслей, что варился в их головах.

Шутка ли — напряженный бой, свист пуль… хотя нет, это из другой оперы. Свист якоря, вспышки атакующих способностей и магических конструктов… Смерти товарищей… А дальше вообще — с корабля на бал. Обрушение «кустарных навесок» с защитного купола над корпусом, сигнализирующее о произошедшем бое. И исчезновение привычного чувства присутствия декана, что возникало у всех, кто проводил в корпусе достаточно много времени.

Вот и примчались сюда все в мыле и раздрае. Что-то нормально объяснять людям в подобном состоянии? Особенно магам, что зачастую сперва вмажут и только потом будут смотреть — в кого и зачем? Бесперспективное занятие как на мой взгляд. Так что — пришлось действовать от обратного. Вроде сработало.

Меня, как «декана» и своего начальника никто из старших магов конечно не признал и вряд ли сделает это в ближайшее время, но мне оно и нафиг не упало. Сейчас в полный рост стоит другая проблема. И для ее решения понадобятся все имеющиеся силы и максимально возможная концентрация на задаче.

Не считая пятерых полноценных магов-«Химерологов» из числа преподавателей, в пришедшем отряде было около двадцати неофитов разной степени обученности. Реально что-то адекватное могли выдать всего восьмеро учеников. Остальных же можно было смело записывать в массовку.

— «Ну… За исключением Суворо разве что…» — В некоторых сомнениях поправил я сам себя. Ибо он может и был таким же неучем, как и остальная массовка, однако при благоприятных условиях вполне мог устроить противнику веселую жизнь. Особенно учитывая, что специализировался он на «Ударах сверхслабой силы», если это можно так назвать. Чем-то они были похожи на те атаки, что выдавала «защита» академии, разве что в сотни, а то и тысячи раз слабее.

Но эта слабость отнюдь не была их недостатком. Наоборот! Это-то и было главным достоинством его способности. Удары «сурового» напрочь игнорировали почти любые коконы, щиты и прочие виды защитных способностей. Те их просто-напросто не замечали, пропуская наравне с «дикими» потоками энергии. И как следствие они в легкую достигали своей цели. А там уже не важно — сильны они или нет. Ведь достаточно всего немного покорежить противнику энергетику и всё! На пару мгновений тот гарантированно выведен из строя. А секунда бездействия в бою — это все равно, что вечность, если ей грамотно воспользоваться.

Остальные неофиты, к моему сожалению, ничем «эдаким» похвастать не могли. Ибо все «Химерологи» в той или иной степени имеют уклон в «Гере», то есть «фиолетовый» тип энергии, ментал иными словами. Или же наоборот — в «Газе», «красную», жизнь. Обусловлено это было тем, что в какой-то момент обучения общий поток неофитов разделяется на два основных направления. Собственно «Химерологи — петоводы» и маги «Властители жизни» — эдакие метаморфы, стремящиеся развить себя до уровня той же Амаре.

И главным недостатком их недостатком на их пути было то, что им требовалось в разы больше сил и времени, чтобы «войти в силу» и начать представлять из себя хоть что-то. О чем уж говорить, если даже среди пятерки старших преподавателей лишь двое — Каирро и Сенир были более-менее сильны. Остальные выступали лишь в роли их поддержки, словно дополнительные глаза, уши и резервуары с энергией.

Вот и получалось, что реальной ударной силой у нас была тройка созванных сюда тварей. Триплод, Ширг и Ментос.

Первый представлял из себя сплошную гору мышц и брони, чем-то напоминая результат противоестественной связи стенобитного тарана и безглазого носорога. Все что он мог — носиться туда-сюда, сметая на своем пути все, что рискнет там оказаться и не успеет увернуться. Мощная же броня позволяла ему напрочь игнорировать любые возмущения и недовольства по этому поводу. Эдакий ходячий анекдот про плохое зрение носорога и тот факт, что это абсолютно не его проблемы.

Ширг же представлял из себя… обезьянку. Макаку! По другому и не скажешь. Разве что вырвиглазного салатового цвета и с когтями в пару десятков сантиметров длинной. Все, чем могла похвастаться эта самая «макака» — это скорость. Но большего и не требовалось. Даже я под всем своим «Ускорением сознания» далеко не всегда мог отследить ее перемещения. В плане скорости она на равных могла бы потягаться с моим братцем. И не факт, что Шустрик сможет ее превзойти.

Последней тварюшкой был тот самый «менталист», подтянутый последним. Ментос, который. Про само именование, данное ему местными я пожалуй промолчу, тут и так все понятно. Улыбнулся и ладно. А вот про его способности промолчать уже не получится. Это чертов ходячий биокомпьютер, в связке с полноценной локационной станцией и пунктом связи. Едва я к нему «приконектился», как сразу же ощутил себя чуть ли не богом. Было такое ощущение, словно мой мозг вынули из черепной коробки, «раскопировали» на тысячу таких же, объединили в единое целое и запихнули обратно. Куда там Ангере! Он по сравнению с этим Ментосом все равно что калькулятор на ножках!

Но самым главным было даже не это. Самым главным было то, что Ментос мог не только соединять разумы «присоединившихся» в одну систему, превращая всех участников в единый организм и усиливая получившийся результат. Эта зверушка, похожая на эдакого слизня на ножках, позволяла участникам сети делиться своими возможностями. Пользоваться чужими способностями никто конечно при этом не мог. Но вот результат их действия становился доступным.

Как пример, если я что-то вижу в «Энерго-зрении», то это же самое видят и все остальные в связке. А ведь у меня кроме него немало подобных вкусностей — «Ощущение живого», «Выслеживание по энерго-следу», «Контроль окружения», «Ускорение сознания» и «Радар жизни». И результат работы этих, в общем-то — «пассивных» способностей, доступен каждому!

Плюс и мой «Виор» тут неожиданно отметился и решил внести свою лепту, позволяя видеть все так, словно на тебе одет эдакий тактический шлем, с целеуказателями, маркерами, подсветкой противника даже сквозь стены, если его видит другой союзник и прочими приблудами.

В общем — конфетка. От которой эти недоверчивые идиоты чуть было не отказались. Ибо у всей этой красоты было важное условие — кто-то должен быть «головой», что отдавала бы приказы остальным «частям тела». И товарищи «Химерологи» ни в какую не желали, чтобы этой «головой» стал именно я.

Уговорить получилось только тогда, когда Каирро согласился на короткий момент «пойти под меня». Собственно после этого «под меня» пошли и все остальные.

Не знаю, чего ожидали и к чему готовились нападающие, устраивая свой заслон, но к тому что произошло они оказались абсолютно не готовы.

Первыми из тоннеля вынеслись очаровашка Триплод, на пару со своим коллегой Ширгом. Что так-то — ожидаемо и логично. Вот только за счет того, что оба чуть ли не напрямую управлялись мной, мелкий Ширгбез всякий проблем воспользовался своим более крупным товарищем, словно живым щитом. И буквально через несколько секунд после их появления на сцене боя — ворвался во вражеские порядки, сея смерть и ужас всем, до кого мог дотянуться.

Я его расположил под обширным брюхом Триплода, а с боков прикрыл способностью одного из неофитов, что умел выращивать крепкие растения с шипами практически на любой твердой поверхности. Защитные щитки Триплода вполне подошли для такой цели. Ну а контроль над своими творениями неофит осуществлял через мой «Контроль окружения» и родную способность-радар Ментоса.

Добавим сюда всевозможные способы усиления обоих зверушек от «петоводов» в лице старших преподавателей и результативность атаки вырастает чуть ли не на порядок. Шутка ли — туша Триплода пробила почти три метра сплошной каменной стены, возведенной практиками противника, после чего, не получив ни единой царапинки, приняла на себя с пару десятков слаженных ударов противника!

А ведь и на этом все не закончилось. Пока в стане врага резвились обе зверушки, мы тоже не сидели сложа руки. Ведь как бы ни были усилены «питомцы», одних их точно не хватит. Того же триплода маги уже притормозили и не дают ему резвиться и втаптывать бойцов в грязь. А Ширг нарвался на сильного вражеского практика, что почти не уступал ему в скорости и не давал ему безнаказанно вырезать всех и вся вокруг.

Самой большой проблемой были вражеские маги. Без них бойцы, как бы они ни были сильны, не продержаться и пары минут. И поэтому весь переполох с Триплодом и Ширгом был направлен лишь на одно — отвлечь внимание от основного удара. Ядром которого по вполне понятным причинам стал я и мой «суровый» подопечный. Ну и семерка неофитов на нашем хвосте, куда же без них.

К моему сожалению, как бы я ни хотел отсидеться-отлежаться и восстановиться после недавних приключений, а не получалось. Не считая двух зверушек — я был единственным, кто реально мог проредить вражеских магов. И то, что я не совсем «в форме» — никого не волновало. Включая и меня самого. Ибо — надо.

Благо хоть к моменту атаки я все же успел немного восстановиться. В основном за счет новой способности, что развил в себе недавно. «Восстановление структур», так я ее назвал, когда смог ее создать. И да, это была не приобретенная, а именно созданная с нуля способность. За ее основу я взял подсмотренный у Суворо метод восстановления своего душевного равновесия за счет отдельной, подвешенной к участку мозга, «схемы» того, что «должно быть».

Я же создал подобную «схему», вот только не в какой-то отдельной точке, а на весь свой организм сразу. На каждый его участок и каждый энерго-канал. И сейчас, контролируя процесс на грани восприятия — чуть ли не в «фоновом режиме», я активно выправлял свой пошатнувшийся «фундамент», используя схему, как эталон. Для чего собственно она и создавалась.

Так что — сражаться сейчас могу и даже на один «Телепорт» меня хватит. Еще одно использование мой «фундамент» точно переживет. Надеюсь… Ибо без него снова никак. Слишком уж хитро-вымудренный противник впереди.

Основная проблема — это добраться до вражеских магов. Сделать это будет совсем не так просто, как хотелось бы. Этот «Треугольник», несмотря на свое неуловимое сходство с предыдущим, крайне сильно отличался от него. Во многом потому, что сия троица специализировался на… «Строительстве»? Ну или скорее на «фортификациях». Уж очень специфично были подобраны их способности.

Первый маг, «атакующий», долбил по противнику острейшими копьями, вырастающими прямо из под земли, или швырялся собранными из пыли и мусора «сосульками», спрессованными до каменного состояния. Второй же был словно его прямым продолжением. «Защитник» тройки мог в любую секунду «подхватить» атаку своего коллеги и превратить «лес» выросших копий или даже летящий снаряд и превратить его в полноценную стену, ощетинившуюся иглами, словно сумасшедший дикобраз-мутант.

Третий же маг был чуть ли не чистым сенсором и кроме функций «ухо-горло-носа-глаза» не делал больше ничего. Да ему и не требовалось, ибо вся тройка окопалась в эдаком сплошном каменном бункере, утыканном все теми же острейшими каменными копьями.

Приходилось знатно так напрягаться, раз за разом уводя свой «живой таран» из под ударов «Треугольника». Ведь эта разогнавшаяся дура хоть и способна сметать на своем пути почти любые препятствия, но если его постоянно подставлять под созданные «тройкой» «противотанковые ежи», то мой «Триплодик» довольно быстро закончится, несмотря на всю его замечательнейшую броню.

Благо «Контроль окружения» и «Энерго-зрение» вполне позволяли реагировать на подлянки вражеских магов и вовремя выводить зверушки из под атаки или смещать его в сторону, когда на его пути возникал очередной каменный «еж».

До проломленной Триплодом стены мы добежали довольно быстро. Один из неофитов помог, воздействуя на наши организмы каким-то странным полем, что знатно ускоряло протекающие в нем процессы и циркуляцию энергии в наших телах. Как оно это делал — я даже близко не понимаю, но делал. И это главное. Жаль только слился довольно быстро, упав без сил. Но на этот случай я и взял с собой еще одного. Он-то, исключенный из общей «схемы», оттащит своего истощенного товарища в безопасность тоннеля. И прикроет его своим укрепленным телом от возможных снарядов и прочей гадости.

Из оставшейся пятерки учеников в дальнейшем действе примет участие только Суворо. Как основное действующее лицо. Будь возможность я бы его сюда не тащил, но его «Сверхслабый удар» имеет крайне ограниченный радиус атаки, потому пришлось тащить его в самое пекло. Ну а остальных брать только для его прикрытия.

Лучше б конечно кого из старших магов для этой цели. Но они сосредоточили все свои силы на поддержке зверушек и отвлекать никого из них нельзя. Да и толку-то от них тут? Самые сильные эффективнее именно как «петоводы», что через меня управляют зверушками, когда моего внимания не хватает на эту задачу. Оставшаяся троица же — простые батарейки, что делятся со всеми своей энергией, а также усиливают нас всех всевозможными эффектами.

Да, любой из старших вполне способен вынести всех бойцов противника чуть ли не в одиночку. И даже «Треугольнику» противостоять. Недолго конечно, но способен. Однако больший выхлоп мы получим, если использовать старших именно вот так — в роли поддержки. На что они собственно и «заточены», как «петоводы». Прямой же удар в лоб возьмем на себя мы — зверушки. Я-то тоже как-то где-то, но зверь. Понимать же надо! И меня тоже усиливают ничуть не хуже остальных.

Мои «Кольца» и «Нейро-сеть» вообще чуть ли не дымятся, помогая мне запомнить и «записать» все, что демонстрируют и применяют на мне старшие маги. Все эффекты и способы воздействия на организм. И это кстати — вторая причина, почему и я сам полез в самую гущу. Где я еще получу столько практических примеров высочайшего мастерства?!

Основную атаку, как и планировалось начал Суворо. Он один за другим, выжимая из себя все соки, посылал в сенсора врага «Сверхслабые удары», временно выводя его из игры и ослепляя тем самым всю «тройку». Перед этим я по прямой, в лоб, направил Триплода, и подтянул к нему поближе Ширга, заставив того наплевать на скоростного бойца, что наседал на него все это время.

Все это было сделано, чтобы маги врага посчитали, что именно от зверушек исходит главная опасность и проворонили мое приближение к ним. И у меня это вполне получилось провернуть. Едва сенсор врага ослеп, я тут же отдал управление зверьем обратно старшим магам, чтобы не калечить их зазря об тучу выставленных вслепую препятствий и на всей доступной мне скорости рванул к «бункеру» противника.

Единственный, кто осознал происходящее и попытался мне хоть что-то противопоставить — это тот самый скоростной боец, что наседал на Ширга. Но едва он отвлекся и попытался мне помешать, как тут же за это и поплатился. Сенир не дремал и вполне легко просчитал этот вариант развития событий, тут же подловив бойца и отправив его на тот свет лапами своего подопечного.

Ну а я, махнув пару-тройку раз лапами, легко пробился к вражескому бункеру и проник внутрь «Телепортом». Очередной сеанс лапомахания и вражеских магов не стало. Не ждали они гостей. Точнее ждали, да не тех и не оттуда.

Свалившись прямо там же, посреди этой половинки яйца, я резко отключился от общей «схемы» Ментоса, передав главенство Каирро, и направил все свои силы и концентрацию на то, чтобы удержать «расползающуюся по швам» энергетику.

С огромным трудом, но мне это удалось. Правда в ближайшие пару дней я буду слабее самого обычного кота, ибо любое перенапряжение грозит окончательно «расстроить» мой «фундамент» и ввергнуть мои способности в хаос.

Но самое хреновое даже не это. Самое хреновое то, что я заметил и ощутил за миг до того, как «Телепортнулся» в укрепление магов. И произошло это отнюдь не здесь.

Просто отголоски этого события были настолько мощными, что не почувствовать их было невозможно. Особенно если учесть, насколько усилились мои способности благодаря связи с Ментосом!

Сражение у главных ворот закончилось. Нападающие были отброшены. Однако радости от данного факта не было никакой. Их целью и не был штурм как таковой. Это я сейчас понял достаточно отчетливо.

Целью Фаоро было нанести всего один, крайне выверенный и точный удар. По ключевой фигуре. По ректору.

И он этот удар нанес. Удар огромной силы. Удар, что разъедает само пространство. Саму его суть и основу. Удар, что несмотря на все силы и мощь ректора чуть ли не растворил его, оставив уцелевшим жалкий огрызок плоти, что буквально фонтанировал «Маседо» во все стороны, соревнуясь с радиацией аналогичного по объему количества того же урана или чего-то подобного.

Ректор умер! Да здравствует ректор! Правила тут такие, как оказалось. В случае гибели главы академии он автоматически выбирается из ее деканов…

И тут… На сцену выхожу я. Скромненький такой «Иерархонт». До этого высшего звания меня повысила древняя система ровно в тот момент, когда количество прорвавшихся на территорию академии врагов достигло некоего критического значения. Это как раз произошло, когда я только отправился в бой. Потому как-то этот факт оценить и среагировать на него не смог. Просто откинул его в сторону, как незначительный в данный момент времени и сосредоточился на главном.

А главное оказалось совсем не тут. И пофиг, что вторгнувшихся потом сразу выбили. Главное то, что они прорвались и древняя «система» на это отреагировала и тут же выдала мне, как единственному «Старшему иерарху» на ее территории, особые полномочия, еще больше повысив мой тут статус.

И кому из «деканов», учитывая сей прискорбный факт, выпало в итоге становится новым «Ректором»?

— Зашибись — Вяло прошипел я — Всегда бл…ть мечтал!

Глава 28

— Что значит не потяну?! — Взбеленился Норгзо ан чего-то там, декан факультета «Бойцов-полумагов», как я окрестил для себя это направление местной магической науки — А кто тогда потянет? Ты что ли Сизорус?

— Да хоть бы и я — Тут же парировал означенный Сизорус — Уж всяко лучше, чем отдавать себя под руку такого психа, как ты!

— Ты кого психом назвал?! — В очередной, неизвестно какой по счету раз, взбеленился Норгзо, выпуская на волю свою бурлящую от переполняющей его силы ауру.

— Угомонились оба! — Прикрикнул на них Налор асте Разго тель Миоре ан Гере. Тот самый Налор, дедушка — божий одуванчик, которого я когда-то, уже бесконечно давно, подколол, сымитировав на полу испепеленного его ловушкой студента. Так-то я и раньше знал, что сей престарелый маг — фигура уважаемая, но вот только сейчас узнал — насколько. Он один тут всех «деканов» мог в бараний рог скрутить и даже не запыхаться при этом.

Будь сей уважаемый маг не столь стар и не стой он одной ногой в могиле, я бы без малейших колебаний передал бы ему должность «Ректора». Но, к сожалению — никто не вечен. И этот дедушка, несмотря на всю его силы — тоже.

Тот факт, что он присутствует здесь, а до того вполне успешно сражался возле пролома, говорит лишь об одном — его силы еще не иссякли. Но их, все же, надолго тоже не хватит. Рано или поздно на время отступивший старческий маразм вернется и дедуля вновь утратит львиную часть ясности своего сознания.

Пока же — он мой союзник. Что, к слову — крайне удивительно. Как мне поведал местный начальник службы безопасности — едва схватка окончилась, а Аргар погиб, дедуля первым же делом поинтересовался — а кто собственно новый ректор? И где его искать?

Прояснив данный вопрос благодаря еще одному моему «закадычному знакомцу» — Содору, он без промедления отправился ко мне на рандеву. Пришел, встал рядом и… И всё. Для него я «Ректор» и не колышет.

Что? Как? Почему? С чего вдруг за меня такая «подписка»? Не знаю! А отвечать сей уважаемый муж даже не собирается. Сказал лишь что-то в стиле: — Ты тут ректор? Вот и ректорствуй. А меня, старого больного человека, глупыми вопросами не донимай! — И все. Большего от него добиться не получилось.

Пришлось в итоге принять этот факт, как данность. Принять и воспользоваться им в своих интересах. Вот как сейчас например, на этом чертовом собрании, где «деканы» пытаются решить неожиданно злободневный для них вопрос — что это за пушистое….. получило над ними шефство и откуда это……. тут вообще взялось?!

И если на последний вопрос в принципе ответить было можно, они ведь не один месяц веселились, пытаясь меня изловить, то вот с первым вопросом…

Я даже невольно скривился, в очередной раз пустив эти мысли в свою черепную коробку. Тут пи…ц кругом твориться. Академия в осаде, Гильдии уничтожена, вот-вот враг пойдет на новый приступ, а они креслице поделить не могут. Идиотизм!

— Нравится это вам или нет, но ректор умер!

— «Да здравствует ректор, чтоб вас» — Мысленно скривившись, продолжил я про себя.

— Теперь у нас новый ректор. Уважаемый Баркисо те Ангре — Словно услышав меня, продолжил свою речь Налор — Сейчас нам надо решить, что нам всем делать и как противостоять нависшей угрозе, а не собачиться между собой непонятно ради чего.

— Да кто ж спорит? — Тут же перехватил инициативу декан «Боевых магов» — Вот только чтобы ей противостоять, нужно объединиться сперва. Объединиться под управлением сильного и достойного мага. Чтоб единым кулаком ударить по захватчикам и выбить их из города, вместе со всей портовой швалью. И я бы и не против встать под ру… лапу этого вашего Баркисо. Однако — Маг сделал короткую паузу и продолжил — Это же даже не смешно! Лечь под руку обыкновенной умной твари?!

— Следи за языком — Зло сощурившись, прошипел Каирро — Пока его тебе не вырвали!

— Ого! Как мы заговорили! — Тут же встрепенулся Гразгор де Менсо тель Ран — И кто заговорил! Зоолюб наш вдруг смелости набрался! Угрожать вздумал? И кому? Мне?! Давно по роже не получал?

— «А ты?» — Ласковой волной окатила всех присутствующих мысль моей сестренки, в мгновение ока оказавшейся прямо напротив мага и положившей ему на плечо свою лапу. С выпущенными когтями, отливающими фиолетовыми сполохами от переполняющей их разрушительной энергии.

— Убери своего фамильяра Эльгерде! — Напрягшись и растеряв всю свою напускную веселость, потребовал Гразгор — Иначе…

— «Иначе что?» — Сверкнула глазами кошечка.

— Леди, будь добра, оставив дядю в покое. Дядя не виноват, что он очень умен и может сдержать себя от опрометчивых действий. Не надо его провоцировать — Вложив в голос немного ехидства, попросил я сестренку, параллельно транслируя ей легкую волну благодарности.

Я ведь прекрасно видел, насколько сильно Гразгора напугала выходка Леди. Он хоть и бравировал, обращаясь к Эльгерде, однако в душе боялся. И сильно. Что не удивительно!

Не знаю, откуда моя сестра обзавелась такой способностью, но по сравнению с ее коготочками мои «Лезвия» нервно курят в сторонке. Ее способность напрочь игнорирует любую защиту и пробивает ее на раз. Так что будь у нее такое желание, Гразгор бы отправился к праотцам за мгновение, несмотря на всю его мощь. И он это, к слову, прекрасно осознавал.

— Я повторяю! — Налор выпустил на мгновение огромную «дуру» своей ауры, придавив ей всех и каждого — Успокойтесь все и давайте уже решать общую проблему.

— «Хотелось бы» — Про себя вновь скривился я и невольно задумался — «Как же все пришло к подобному фарсу?»

В принципе я прекрасно понимал всех этих магов. И во многом даже поддерживал, несмотря на то, что кое-кто из них горел желанием меня просто-напросто взять, да и прикончить. Решить проблему быстро, так сказать. И максимально эффективно.

А все из-за того, что я не просто «хвост с бугра», свалившийся им на голову и ставший с какого-то перепугу их начальником. Даже это они бы пережили. И согласились бы в текущих условиях оставить все как есть. Просто потому, что времени нет на все эти склоки. «Портовые» и их союзники из «Санотиса» ведь не сидят сложа руки. И все это понимают.

Краеугольным камнем возникшего противоречия стало то, что я «перерожденный». Иными словами — какой-то там великий маг, что рискнул пойти по пути к вечной жизни и огромному могуществу. И все бы ничего. Вот только… А кем же я был раньше? Каким-таким великим магом? Как меня звали? Где я жил-обитал? Уж точно не тут, в Гирдерро. Они бы знали. А значит что? Правильно. «Засланный казачок» не иначе. Враг иными словами. Может даже из того же «Санотиса». Почему нет?

Вот и получалось, что «собрание» вольно или не вольно — разделилось на два лагеря. Одни — пятерка «деканов», под негласным лидерством Гразгора — были за то, чтобы сию же минуту избавиться от меня, провести «демократические выборы» в узком кругу и избрать истинного правителя, что поведет их к светлому будущему. Ну или как-то так. Я пока не понял — к чему и куда сей «правитель» их должен повести, ибо они и сами этого не понимали пока. Просто не хотели подчиняться непонятному «хрену с бугра», что «нарисовался не сотрешь».

Второй же лагерь включал в себя почти всех остальных. За исключением троицы, что заняла нейтрально-выжидательную позицию.

Этот «лагерь» состоял из тех, кто всецело поддерживали мою кандидатуру по тем или иным причинам. Самым ярым моим сторонником являлся Каирро, по многим причинам. Тут и недавний бой сыграл свою роль и тот факт, что после моего утверждения на должности ректора деканом «Химерологов» станет именно он и то, что он ощутил на себе мои возможности, благодаря объединению через Ментоса, отчего до сих пор был под впечатлением. Про то, что я личный ученик Амаре — вообще молчу. Сам этому факту удивился, когда он мне его озвучил в ответ на мой рассказ о нашем с девушкой общении в последние дни. Как оказалось — Амаре никого лично не учила и не наставляла уже лет двадцать как. Так что мое ученичество тоже на чашу весов упало не маленьким таким грузиком. В общем — мой человек.

Вторым союзником, поддержавшим меня стал Налор. Причин не знаю, но он тоже за меня. Как и еще два «декана», что потянулись вслед за стариком, ибо верили ему без оглядки. Бывшие его ученики, что тут еще скажешь.

Еще один декан присоединился к моей партии по той же причине, что и эта парочка, но потянулся он за другой фигурой. За местным начальником службы безопасности — Сароном ад Гаро, что перешел под мою лапу, едва только поняв — кто же стал ректором. И перешел по вполне понятной причине. Он-то прекрасно знал о всех недавних ректорских «танцах с бубном» вокруг моей персоны и «постамента».

Последними, но не по значению, несмотря на банальность сей фразы, в моем «стане» значились — текущий глава «Гильдии магов» Эльгерде тель Меро и его несравненный учитель — Содор, ставший его замом.

Понятно, что главенство Эльгерде над гильдией — фикция. Точнее над обеими, ибо «авантюристы» вообще не парились, пойдя к нему под руку по умолчанию. Но фикция эта оказалась весомой. Когда гильдию уничтожили именно Эльгерде оказался наиболее сильным магом, оказавшимся по близости. Во-многом из-за того, что вся эта, напрочь замудренная система клятв и прочих обязанностей, учла не только его личную силу, но и силу его фамильяра. Леди тобишь. И получилось так, что никто другой Эльгерде по силе и в подметки не годился. Потому к нему власть и перешла.

Да и в тот момент никто особо не заморачивался этим вопросом. Выжить бы, остальное потом. А сейчас уже и спорить не станут. Эльгерде и Леди показали себя выше всех похвал. Вывели остатки гильдейцев из под удара, пробились через толпы врагов и довели своих подчиненных до безопасного места.

С Содором же вообще получилось до нелепого смешно. Он прекрасно знал многие местные расклады и был не только человеком ректора, но и человеком Амаре, ибо был ей другом. Хотя и вынужден был в последнее время отдалиться и плясать под дудку ректора. Потому, когда перед ним встал выбор — «встать под наши знамена» или нет? Он выбрал первое.

Правда перед этим он подошел ко мне, долго смотрел нечитаемым взглядом, после чего подошел, протянул руку к моей холке и спросил — Можно?

— Ага — Вяло кивнул я, думая, что повстречал очередного кошатника или что-то вроде того.

— Попался гад! — Вдруг радостно воскликнул он, схватив и подержав меня за загривок. После чего, напрочь игнорируя мою крайнюю степень охреневания от происходящего, разомкнул пальцы, улыбнулся и, развернувшись, просто ушел.

— «Мда уж» — Через пару минут все же выдал я вердикт — «У каждого есть своя причуда»

— «И не говори» — Мысленно кивнула мне Леди, занимавшаяся в тот момент моим лечением.

После схватки у входа в тоннель,«фундамент» моей энергетики едва-едва не «посыпался». С огромным трудом мне удалось его «удержать», уйдя в глубочайшую медитацию и сконцентрировавшись на его восстановлении.

Именно в таком виде меня и выколупали из того «бункера». Именно в таком не реагирующем ни на что виде — доставили обратно в корпус. И именно в таком виде — безвольной тушкой, представили меня «деканам», как нового «ректора». Что тоже, к слову, добавило плюсиков в копилку нынешних проблем.

Кое-как восстановиться я смог только на второй день, да и то благодаря усилиям Каирро со товарищи и Леди. Они в меня вливали «тонны» энергии, помогая удерживать мой «фундамент» и не позволяя ему меняться под новый настройки. Я же все их усилия просто направлял, ибо моих собственных сил на подобную работу все равно бы не хватило.

Кроме собственно самого «восстановления» моих энерго-центров и каналов, я занимался и еще одним делом. Очень и очень важным. Ибо… не смог удержаться. Ситуация располагала, как никогда.

Еще в первые дни я знал, что иногда, чтобы превзойти доступные пределы, необходимо ставить себя на самую-самую грань. Чуть ли не калечиться, чтобы в дальнейшем стать еще сильнее. Чуть позже, от Амаре, я узнал, что именно нужно, чтобы мой энерго-центр и каналы стали в разы мощнее.

Собственно именно вот такое состояние, когда все едва держится и готово вот-вот рухнуть в пропасть, утянув тебя за собой и было ключевым условием, для того, чтобы выйти на «новый уровень силы». Плюс, чтобы все же не «сорваться» и не «упасть», необходима была серьезная внешняя подпитка, что поможет удержаться и перестроить свою энергетику на новый лад.

Все это у меня внезапно и организовалось. Повреждения от использования «Телепорта» и от предсмертного удара одного из вражеских магов, что погибая превратил себя в эдакую энерго-бомбу. Он выжег свой источник и те крохи жизни, что еще теплились в нем и нанес по мне мощнейший удар чистой энергией, что еще больше пошатнуло мою энергетику.

А потом, когда «Химерологи», на пар с Леди начали меня лечить, я этим воспользовался. Благо тому же Каирро не нужно было объяснять, что происходит. Он вполне ощутил момент, когда закончилось лечение и я начал «усиливаться». Ощутил и поддержал, вместе с остальными коллегами. За что ему отдельное огромное спасибо.

Еще один день после восстановления и усиления мне понадобился на то, чтобы вникнуть в происходящее и осознать наконец, что я получил и чем мне это грозит. А когда осознал — впечатлился. Сочетание «Иерархонта» и «Ректора» — это мощно. Ибо в границах академии я теперь король и бог. Мне тут теперь подчиняется все, что может подчиняться и половина того, что не может. Я до сих пор даже список этого «всего» не закончил составлять.

Ну… за исключением «Постамента» и той «древней» хреновины, что «Магическая энерго-станция» под академией. Первый требует ремонта, а вторая требует первого. Так что доступно мне только то, что на поверхности. Но и это уже не мало! Мне только дайте немного времени вникнуть, я таких делов наворочу!

Не дали. Сидят вот, руками махают, ртами кричают, воду мутяют, чтоб их!

После очередной вспышки конфликта, вновь чуть не приведшего к полноценному мордобою, разозлися и осадил крикунув уже не Налор, а я сам.

— РОАР! — Прокатился мой рык по всему помещению и по половине главного корпуса, напрочь пробив «Барьер тишины» окружавший комнату для собраний.

Нет, ну а что? «Магией воздуха» я владею, усилить звук — как два пальца. Меня уже в край достали. Вот и получите чего добивались!

Ну а чтоб закрепить эффект и надавить не только звуком, я воспользовался той фишкой, что мне когда-то продемонстрировала Амаре — непрямой гипноз. Чуть подбавить тональности, немного изменить тембр, добавить инфразвука, организовать легкие колебания воздуха и… Вуаля! В меня уже готовы вдарить из всех стволов абсолютно все присутствующие тут маги. Вон как энергия вокруг них заклубилась. Переборщил чутка с давлением. Ну да ладно…

— Заткнулись! — Все с теми же «спецэффектами» потребовал я — На все эти склоки времени у нас просто нет. Северные кланы добивают, а вы тут развели полемику. Нравиться это кому-то или нет, но отныне я «Ректор» этой академии и «Иерархонт» древних. И сейчас вы будете подчиняться!

— Что? — В наступившей тишине едва слышным шепотом произнес все тот же Гразгор — Как это «Иерархонт»?! Этого быть не может!

— Уверен? — Посмотрев ему прямо в глаза я вызвал меню управления «Контрольно-наблюдательным постом номер 4», сформировал приказ и отправил его «Младшему иерарху за номером 74523194», с дополнительной опцией — «Ментальный».

— Что за? — Вновь опешил декан «Боевых магов» — Невероятно… Это… Как же…

— Вам все понятно, «Младший иерарх»? — Жестко уточнил я, понял ли он суть приказа, продублировав этот вопрос запросом через меню управления.

— С… Слушаюсь — Кивнул Гразгор, а затем встал и подойдя к двери кабинета, открыл ее, посмотрел в коридор, после чего отчитался — Уважаемый Иерархонт подслушивающих не выявлено.

— Благодарю — Кивнул я, сопровождая сие действо соответствующим «системным» посылом.

— Ох…ть — Выдохнул маг, молча поддержанный всеми остальными. Конечно фраза там была несколько иная, но дословно переводить ее мне было лень.

— Вернемся к нашим баранам — Кивнул я ему на кресло — Вопрос с ректорством я так понимаю решен?

— Претензий больше нет — Подтвердил Гразгор — На время… чрезвычайной ситуации я поддерживаю вашу кандидатуру уважаемый Баркисо те Ангре.

Остальные из его лагеря тут же повторили за своим «патроном» и сия проблема наконец разрешилась. Вздохнув с некоторым облегчением я невольно задумался — «Может стоило сразу зайти с этой козырной карты?»

Но нет. Жаль, что ее вообще пришлось использовать. СБшник прав — такие вещи надо бы держать в тайне. Мало ли куда эта информация может утечь и от кого. Клятвы не панацея. Даже мне известно, что как минимум двое из присутствующих тут «деканов» в гробу видели, что ректора, что своих коллег, что эту академию. Они тут исключительно ради своих целей, а не для некого «общего дела». Так что открывать такие вещи, да еще и в их присутствии, можно было только в самом крайнем случае. Надеюсь, что сейчас все же был именно такой случай.

Надеюсь все же, что среди присутствующих нет предателей. Хотя тот же Сарон явно в этом сомневается. Ну… Ему по должности положено.

Но если его подозрения вдруг верны… Это будет не очень хорошо. Если «Портовые», не говоря уж о магах «Санотиса» об этом узнают, то их главной целью автоматически стану именно я. И они ни перед чем не остановятся в ее достижении. Ибо второму штурму по-любому быть. И я даже знаю — для чего и зачем.

«Кристаллизы»-то понятно. Как и то — почему «Портовые» за ними охотились. И ради кого. У «Санотиса»-то тоже есть «древний» комплекс, как у нас под ногами. И комплекс этот еле дышит. Вот и искали способы добыть для него «ремонтный комплект». А где его добывать? Там, где он есть. То есть тут. А с кем ради этого объединяться? С «Портовыми», с кем же еще! Что собственно и было сделано. Что собственно и объясняет все действия Фаоро со товарищи и причину их охоты за «Кристаллизами». Что, опять же, намекает — куда они свалят, когда тут все начнет идти крахом, рушиться и взрываться.

И это же все намекает — что будет их конечной целью. «Центр управления» этим «Постом номер 4». Мозг и сердце древнего комплекса. «Постамент» это всего лишь панель управления, не более. Самое важное и ценное скрыто под ним. И именно это та причина, почему академию именно штурмуют, а не просто разнесли ударом «Ока», как гильдии. Именно за этим «девайсом» сюда и припрутся рано или поздно.

И если кто-то из врагов прознает, что я стал «Иерархонтом», то меня прибьют тут же, бросив на это все имеющиеся силы. Ибо пока я жив, «Сердце» этого надземного комплекса может подчиниться только мне и никому больше. А значит бесполезно, пока я жив.

Хотя, что узнают, что нет. Если нас сомнут, то прикончат всех. Так… Просто на всякий случай. «Портовые» и раньше не миндальничали и не считались ни с чем и ни с кем. А уж теперь, с фанатиками «Санотиса» в спарке…

Вот закончат с северными кланами. Добьют канализационщиков и аграриев, сомнут остатки сопротивления защитников стены и примутся за нас. Если уже не принялись, а то что-то мне «система» маяковать вдруг начала, якобы по канализации в нашу сторону движется большая группа незарегистрированных разумных. И уточняла — нанести ли по ним превентивный удар.

Уже было отдав мысленную команду, я вдруг резко остановился и задумался. Уж очень странно и знакомо «ощущались» мной эти разумные в долетевших только что отголосках в потоках энергии. Точнее странность была в том, что ее не было… Слишком «обычными» были эти канализационные визитеры.

— «Нет» — Мысленно ответил я «системе» и обратился уже к собранию — У нас гости…

Глава 29

Чувства меня не обманули. Гости действительно оказались «местными». «Канализационщики». А заодно и «Аграрии». Ну а с ними — «Стража стены». Точнее родственники и семьи этой самой стражи. Сами же бойцы этого клана остались на севере — прикрывать отход обоих кланов и своих семей.

Хотя, если быть откровенным, то ни «Канализационщиков», ни «Аграриев» кланами назвать язык уже в принципе не повернется. Жалкие ошметки былого величия, не более. Всего семь сотен потрепанных гражданских, с малым вкраплением бойцов среди них. Про магов вообще молчу. Последний из этой братии пал задолго до «эвакуации». Он же ее собственно и помог организовать, ценой своей жизни и жизни своих подчиненных, устроив коридор для немногих выживших.

Северу города досталось ничуть не меньше, чем «центру». Сперва натравленные твари, а следом пришедшие им на смену отряды «Портовых» и «Санотиса». Лишь тот факт, что оба тамошних клана крепко держались друг за друга и «дружили домами», позволил им хоть как-то организоваться и дать совместный отпор свалившимся на них неприятностям. Ну и «Стражи» свою лепту внесли. Пусть они и жили обособленно от всех и вся, оккупировав западную часть севера и выстроив там свою крепость, но остаться в стороне у них так и так бы не получилось. Да и не собирались они этого делать. С самых событий в трущобах именно этот клан — «закрытый орден» по сути, больше всех сделал для того, чтобы хоть немного стабилизировать ситуацию в городе. Выступал эдаким «миротворцем», что грозился ударить по «агрессору» вместе с его «жертвой», буде первый не успокоится и не прекратит «баламутить воду».

Первый, сиречь Фаоро — не успокоился и ударил на опережение. Как, собственно, и по Гильдии магов, Авантюристам и Академии. Знал этот товарищ, что на него зуб точат все кому ни лень. И знал, что вот-вот ударят.

Как мне поведал начальник СБ Академии — недавняя суета Ректора и его подчиненных была связана именно с этим фактом. Готовились к тому, что атака Гильдии может провалиться и вокруг вспыхнет театр боевых действий из-за логичного ответа «Портовых» на агрессию.

Правда получилось все несколько иначе и «кашка» вышла в разы «наваристее», но… «Хто ж знал-то?!»

Ну да не важно. Главное, что эта подготовка — огромное благо для всех тех, кто сейчас собрался здесь. В ближайшие несколько месяцев вопросов того же голода однозначно не предвидется.

Другой вопрос, что несколько месяцев это крайне «оптимизьмичный» вариант развития событий. Все, так или иначе решиться гораздо раньше.

Ибо вместе с «беженцами», в академию прибыло и кое-что еще. Кое-что, крайне нужное «агрессорам». Три из пяти «Кристаллизов», что кланы смогли сохранить и эвакуировать вместе со своими гражданскими.

Точнее эвакуировать они смогли всего лишь два. Те, что хранились под поместьями их владетелей. Третий же, ушлые ребятки «Канализационщиков» внаглую свистнули прямо из под носа у «Портовых» с территории товарища Градо. Сию блистательную во всех смыслах операцию они подготовили уже давно. Так, на всякий случай. И когда «запахло жаренным» «подпольщики», пару месяцев караулившие под территориями альянса, просто взяли и под шумок умыкнули сей ништячок, сломав под ним пару-тройку перекрытий и потащив его сперва к своим, ну а потом, воссоединившись с «беженцами» — уже сюда к нам.

Сам факт того, что «Канализационщики» настолько легко все это провернули, как и то, что добрались из одного конца города чуть ли не в другой, по кишащим тварями тоннелям, никого в принципе не удивил. Как говориться — кто, как не они? Эти ребятушки знают канализацию как свои пять пальцев и прекрасно ориентируются под землей.

Ну а то, что у них есть свои собственные ходы, максимально безопасные и обособленные от основной части канализации — подразумевается само собой.

Я и сам уже не раз и не два просматривал имеющуюся у меня кусок карты и частенько останавливал свой взор на некоторых крайне странных местах. Если представить, что за теми завалами что-то есть, то это «что-то» складывается в настоящую сеть из путей и проходов, каждый из которых упирается своим концом в крайне подозрительные уединенные пяточки канализации, куда так и просится скрытая дверка или нечто подобное.

Жаль только ходы эти больше не доступны. «Беженцам» приходилось чуть ли не взрывать за собой все пути и проходы, чтобы задержать преследующие их толпы тварей. Учитывая их количество и «качество», всевозможные уловки с сокрытием своего присутствия, отводом глаз и прочими ухищрениями «Канализационщиков» — уже тупо не срабатывали. Твари на свет божий повыползали слишком уж серьезные. Да и толпу гражданских не так уж просто спрятать. Столько сладкого мяса и не менее желанной энергии учует даже полуслепо-глухонемой гриб-крысолов. К слову реально существующая подземная тварюшка. И довольно распространенная.

Единственный большой затык при «встрече народов» произошел только тогда, когда текущему предводителю Академии, сиречь мне, представили предводителя «Беженцев». Ибо что в одном случае это был «Нарго эндереро», что в другом — он же.

«Северные», как я их сходу окрестил, пробиваясь сюда ожидали встретить тут Аргара ар Нариро — умудренного годами, силой и мощью мага, под чьим крылом они смогут обрести хоть немного безопасности и шанс нанести ответный удар своим обидчикам. Но встретили меня. Что их несколько шокировало.

Впрочем, учитывая, кто был их предводителем — шок этот быстро прошел. Да и то, что меня без обиняков признавали сильные мира сего, вроде тех же деканов, тоже сыграло свою роль.

«Нарго» «Эндереро» «Северных» оказался никем иным, как Сунтре — Владетелем «Канализационщиков», которого уже лет пять никто не видел воочию. И теперь всем стало понятно — почему.

Как оказалось, пять лет назад «Портовые» уже пытались прижать этот клан и немало так попили им крови. Что хуже — одна из попыток у них даже увенчалась успехом. Почти.

«Подземные войны» между кланами Фаоро и Седзораро шли уже очень и очень давно. Когда-то «Портовые» с «Канализационщиками» даже на равных были, контролируя каждый свою «зону подземного влияния». Но потом что-то произошло. Как подозреваю — вышел из строя очередной механизм древнего «Сойза» — МагоЭС который, и у «Портовых» возникли проблемы. Они потеряли доступ в некоторые ключевые точки канализации и утратили возможность бороться с Седзораро за контроль над каналкой.

С этого же момента «Портовые» и начали активно засорять канализацию всяческими тварями, чтобы затруднить жизнь своему извечному сопернику. Ну а потом и научились этих тварей мало-мальски контролировать. Хотя сами в каналку уже не совались.

Естественно давняя вражда и стала той причиной, почему в качестве самой первой цели своего «великого плана» «Портовыми» был выбрал именно клан Седзораро. Примерно тогда же они и испытали свою придумку с тварями, натравив тех на территории «Канализационщиков», а под шумко нанеся удар в самое сердце клана.

В той атаке погибли все бойцы и маги «Портовых», но свою задачу они все же выполнили, смертельно ранив как Владетеля, так и его личного мага. И единственное, в чем они просчитались — это то, что Мергрезо дель Нао — тот самый маг, уже вовсю готовился к процедуре «перерождения» и даже подготовил «сосуд» для этой цели.

Однако переродился в итоге не он. Маг пожертвовал собой и своим шансом ради своего Владетеля. Не из альтруистических или верноподданнических каких соображений. Отнюдь. Просто полученные им повреждения, и энергетические в том числе, ставили крест на этой затее. Он бы просто «развеялся» бы, не сумев удержать ядро своей личности при перерождении в сосуд. Потому, после коротких размышлений он и использовал все подготовленное на своем хозяине, позволив тому стать «перерожденным».

Когда деканы узнали, что в ходе этих действий Мергрезо потратил некий «Духовный путеводитель», как я это для себя перевел, они готовы были лично прибить, как Владетеля «Канализационщиков», так и его личного мага, предварительно того воскресив. И проделать это раз двести, снова и снова. Очень редкая древняя штуковина короче. Я бы и сам узнав краткое ее описание не отказался бы подержать ее в лапах для изучения. Жаль, что одноразовая.

Собственно с тех самых времен Седзораро, взявшего новое имя — Сунтре, никто больше не видел. Для всех он стал эдаким раненным-больным-параноиком, что никого до своего тела не допускает за исключением самых верных людей. И истинная причина этого затворничества вскрылась лишь сейчас. И могу сказать только одно. Причина эта была… Ого-го!

Зверь, ставший «сосудом», принявшим в себя Владетеля, назывался у Авантюристов неким Баргразом — Ужасом севера. Здоровая, мохнатая пепельно-серая машина для убийства. Больше всего он был похож на помесь медведя и лисицы, если их помесь вообще можно себе представить. Мощь царя леса и ловкость рыжей хитрюги. Сила и скорость. А уж про ощущения на «энергетическом» уровне — вообще молчу!

Честно говоря я бы ни за что не захотел бы сойтись с этим Седзораро-Сунтре в бою один на один. Тупо потому, что абсолютно не уверен в исходе этого поединка. И это благодаря одной лишь его голой мощи! Сразу видно, что в этот «сосуд» с самого его «детства» вкладывались всем кланом по полной программе. А не то, что я — нахватался там-сям и кое-как приспособил это под себя.

Впрочем, не буду прибедняться. Да и принижаться тоже не стоит. Тем более, что и причин для конфликта у нас никаких нет. Даже более того — каким-то своим внутренним инстинктом, звериным чутьем что ли, я отчетливо ощутил, что он-зверь признал во мне сильного и готов подчиниться. Плюс к этому добавим тот факт, что он-Сунтре собственно и шел сюда, чтобы пойти под руку «Ректору». Так что проблем вообще не привидеться. Ну… Надеюсь.

К слову, я в очередной раз нашел подтверждение большей части своих выводов насчет всяких там «перерождений» и прочей лабуды с «Эндереро».

Я уже давно заметил, что простой человек, идущий ли по пути мага, или по пути бойца — ограничен. Точнее… «Конечен», если это можно так назвать. Словно человеческое тело имеет некий порог, предел, выше которого невозможно прыгнуть. И даже не столько тело, сколько сама душа. Или дух. Или что оно там такое на самом деле? Не суть. Важно то, что это ограничение можно снять лишь одним способом. Смертью. Лишь тогда… Пусть будет душа. Лишь тогда душа теряет свою… «оболочку» и развеивается, растворяется в окружающем мире. А может и не растворяется, а уходит на более тонкий план бытия. А может… Да хоть в те же ад или рай. Не важно.

Важно то, что в момент смерти душа теряет свою «оболочку». То самое «ограничение», что не позволяет человеку становится сильнее. Ритуал же перерождения не дает душе «уйти», привязывает ее к новому телу. Причем уже без ограничений. И в это же тело переносится и сознание «перерождающегося», сохраненное в целостности все тем же ритуалом.

Собственно, ради снятия с себя «ограничения» все и задумывается. Ну а то, что перерождаться в человека нельзя — мелочи. Зверем быть тоже неплохо. Уж я-то знаю. Да и бытие зверем в цепочке перерождений — лишь первый этап. Пройдя его и став достаточно сильным, «перерождению» в человека ничто уже не помешает. Что-то там меняется в душе после «первого этапа» и защита новорожденного спокойно и почти без проблем пропускает вторженца, что внаглую захватывает его тело для себя.

Впрочем, сейчас мне было уж точно не до этих «высоких эмпирий», ибо появление «Северных» могло означать только одно. В ближайшее время стоит ждать штурм. Больше «Портовых» и «Санотис» ничто не отвлекает от основной их цели. Перегруппируются и организуют нам веселье по полной программе.

Потому и сидел сейчас в самом центре главного корпуса, на первом этаже, прямо на «Постаменте», чуть ли не со всех сторон обложенный кучей всевозможных древних устройств, штуковин и прочего хлама. Про обычнейшие «Кристаллы» и «Сердеры» — вообще молчу. Я даже со всеми своими приблудами в виде «Колец», «Виора» и «Нейро-сети» затрудняюсь сказать, сколько их тут вокруг валяется.

Ну а заодно и все три «Кристаллиза» лежали тут же в зале. И все это ради одной-единственной цели — восстановить «Постамент» и сделать это до наступления «полнейшего абзаца» за авторством «вражин треклятущих, у порога стоящих». Ибо я уже успел оценить, насколько это крутая связка «Ректор»-«Иерархонт». И если я успею восстановить древний «девайс», эта связка заиграет всеми гранями своей «умопомрачительности» не только на территории Академии, где она все же ограничена и не панацея против всех противостоящих нам сил, но и на территории всего Гирдерро! А это уже совсем иной коленкор. «Санотис» и «Портовые» кровушкой умоются. И это не фигурально выражаясь. О чем говорить, если я спокойно получу контроль над тем же «Оком». Про остальные подобные… «системы вооружения и безопасности» «Сойза» вообще молчу. А их там немало. Одних только «Оборонительно-наступательных» систем «Первой степени» у древней МагоЭС штук под пятьдесят! Жаль только — каких и где, не знаю. Узнаю, только если починю этот треклятый «Постамент» и успею сделать это до того, как враги мне помешают.

Ради этого, собственно, зал и превратили в эдакую пещеру Али-Бабы. Ну или дракона, что над ништяками чахнет. Или то было про Кощея? Впрочем фиг с ними! Главное, что ресурсов вокруг — немерено. Все, что было на складах академии и все, что было в сокровищницах трех «Северных» кланов. Ну а заодно и львиная доля вкусняшек из личных запасов магов, авантюристов и всех остальных, что без малейших колебаний согласились пожертвовать их на «общее дело». С возвратом естественно, если не понадобиться. Ну или без возврата, с условием, что «вжарю по сволочам», как только справлюсь со своей задачей.

«Управление» же «войсками», если так можно выразиться, на себя взял никто иной, как Гразгор, с Эльгерде в виде советника и «вычислительного центра».

Эту «роль», занимаясь «Постаментом», взять на себя я уже не мог. Как и остальные, почему и передал главенство над всеми наличными силами Гразгору, заодно «выписав» ему должность «Старшего Иерарха» и «Заместителя Ректора».

Эльгерде же, с его опытом взаимодействия с Леди, как и ее собственными ментальными умениями, во многом мог продублировать часть моих возможностей, потому был идеальной кандидатурой на роль эдакого «координатора», вплотную работающего с Ментосом.

Так что дальнейший бой по большей части пройдет без меня. Точнее — его начало. Ибо «Виор» предрекает, что в случае если удастся запустить процесс восстановления, то с некоей «критической точки» он станет автоматическим и продолжиться уже сам. Моего постоянного внимания и присутствия уже не потребуется. А значит — смогу принять активное участие в веселье, пока «Постамент» не восстановиться достаточно, чтобы «вжарить» супостатам по наглым «сусалам».

И единственное, что я сделал, перед тем как уйти в уединение, засев на постаменте — это отозвал в сторонку Эльгерде и Каирро и немного перестраховался. «Подстелил соломки», так сказать. Воспользовался умениями «главы Гильдии», вновь превратив Стрижу в ментальный «конвертик с письмецом», закрепил это послание и усилил птичку благодаря способностям Каирро, после чего отправил ее с весточкой. Мало ли! Вдруг, несмотря на гору артефактов и прочего добра, у меня не получится ничего с «Постаментом»? Надеюсь, что нет, ну а вдруг?! В общем, в случае чего, у меня, возможно, как и у моих приближенных, будет небольшой дополнительный шанс спастись. Ну а там… будем посмотреть. И «Посмотреть» это будет очень и очень скоро. Судя по отголоскам в окружающих меня потоках энергии, Фаоро со товарищи пошел на штурм.

Глава 30

Кто бы знал как тяжело сидеть и ничего не делать, когда вокруг тебя все сражаются, жертвуя своими жизнями лишь ради того, чтобы выйграть тебе время на это самое сидение и ничегонеделанье. Понятно, что это совершенно не так, но вывертам собственного сознания на это плевать. Тобой самим происходящее воспринимается именно так.

«Портовые» и «Санотис», в отличии от прошлого раза, не стали бить всеми силами в одну точку, а распределились на нескольких направлениях, взломав защиту академии сразу в семи местах и давя на защитников не столько качественно, сколько количественно. На каждого нашего бойца или мага приходился чуть ли не десяток вражеских, что практически не оставляло шансов удержать места прорыва и не дать противнику прорваться на территорию.

Даже редкие удары древней защитной «системы» не всегда приносили ощутимую пользу. Я хоть и настроил ее для атаки по «крупным» целям, вроде магов или сильных бойцов, чтобы не растрачивать зазря ее мощности, но вся проблема в том, что для таких ударов «система» должна видеть свою цель, а с этим-то как раз и были проблемы.

Будь у меня над ней полноценный контроль, такой проблемы бы не возникло и смог бы обрушить ее мощь на всех и каждого. Но для этого мне нужен рабочий «Постамент». Только через него мне будет доступно столь «тонкое» управление «системой». Пока же имею над ней лишь поверхностный контроль с минимальной возможностью настройки.

Отсюда же и проблема с запасами доступной энергии. «Защита» академии в данный момент функционирует исключительно в «аварийном» своем варианте, на который она перешла еще хрен знает в какие времена. И для текущей ситуации объемов доступной ей энергии не достаточно.

Остальные системы МагоЭС, к слову, работают в том же режиме. И хорошо, если вообще работают. Процентов восемьдесят функционала, если не больше — давно развалилось. Но при этом энергия к этим «узлам» все равно подается, расходуясь впустую. «Аварийный протокол». Чтоб его! Согласно которому распределение всей доступной энергии строго регламентировано и не меняется не зависимо ни от чего.

Единственный способ это исправить — вручную. То есть — через «Постамент». А его еще восстанавливать и восстанавливать.

Вот и получается, что «защитная система», несмотря на всю ее мощь, все же ограничена в своих возможностях. Пытается «зарастить» возникшие в ней пробои, что зачастую лишено смысла, ибо вражеские маги каким-то образом всю растрачиваемую на это энергию умудряются перехватывать и перенаправлять на поддержание этих самых пробоев. Пытается уничтожить всех вторженцев, но при этом не тратит достаточно энергии на то, чтобы пробить своими «сенсорами» скрывающее их поле. Бьет по вражеским магам, что все же «вскрылись» для ее «взгляда» из-за атак защитников и делает это с изрядным запасом по мощности. Чтоб наверняка! И при этом тратит неоправданно много сил. В общем все крайне не экономно и столь же не эффективно.

Восстановление технического сиал-шунта 38 %

39 %

40 %

…

Восстановление неор-проводящего канала 17 %

18 %

19 %

…

Восстановление эрзац-контура систем отклика 73 %

74 %

75 %

Внимание! Дальнейшее восстановление невозможно!

Необходим Сартрогонис 0,4 мкм.

…

— «Зараза!» — Про себя выругался я, подскакивая со своего насеста и оглядываясь вокруг — «Сартрогонис, сартрогонис, сар… А вот!»

Увидев необходимое, я соскочил вниз и пулей метнулся в угол зала, где кучкой были свалены куски непонятно чего. Среди этого хлама попадались «загогулины» столь же непонятного предназначения, как и все остальное. Именно в этих «загогулинах» и содержался требуемый «Сартрогонис», почти 0,89 мкм в каждой. Таких я уже штук двадцать к «Постаменту» притаскивал, чтобы тот вытянул из них необходимое.

Судя по тому, что при этом ни на взгляд, ни на вес, эти «загогулины» не менялись — «Мкм» это что-то очень и очень маленькое. Какой-нибудь «микро-микрон» или что-то в том же стиле. Не вникал. И без того заморочек немерено.

Я-то думал, что воссяду, аки гордый орел на насесте и «Постамент» благодаря одному лишь моего благостному присутствию ремонтироваться будет. Ага, Щаз! Потаюсь по всему залу, словно в штанишки ужаленный, подтаскиваю к нему всякую фигню. И хорошо, если знаю — что именно подтащить и откуда.

Поначалу вообще мрак был! Методом тыка приходилось выискивать требуемое. И тем же методом определять, сколько этого требуемого есть в очередной древней фигне и сколько таких фиговин еще надо будет притащить.

Тут даже «Виор» мне особо ничем помочь не мог. Сильно облегчить задачу — облегчил, но его возможностей, для определения необходимых элементов среди окружающей меня свалки все равно было недостаточно. И всевозможную мелочёвку, вроде вот этого вот «Сартрогониса» искать приходилось методом тыка.

Оттащив обратно «опустевшую» «загогулину», я притарабанил еще штук пять подобных ей и снова умостился на насесте, ожидая очередного каверзного запроса от «Постамента» и наблюдая в потоках за происходящем на территории академии.

Восстановление эрзац-контура ситем отклика 76 %

77 %

78 %

…

Самая большая засада была в том, что мой «Виор» во всем этом выполнял лишь роль эдакого «Катализатора». Он просто запустил процесс, частично реанимировав «ремонтную систему» «Постамента», а дальше она работала уже без его участия. Потому, не имея прямого доступа к «логам» происходящего, я даже примерно не знал, сколько и чего еще понадобиться. Реагировал исключительно на запросы, мотаясь по залу и подтаскивая то одно, то другое, в надежде, что там обнаружиться необходимый элемент.

Единственное, чем я мог помочь защитникам, это не прямое управление «защитной системой». Собственно те самые атаки по «крупным целям» и были этой помощью. Именно я сдерживал «систему» от ударов по всякой «мелочи», вроде вражеского бойца, у которого сдох скрывающий его амулет. И я же, частично благодаря «Виору», помогал «системе» наводится на подставившихся вражеских магов, «подсвечивая» ей цели и меняя висящие на них ярлыки с «неопознанный объект» на «враг».

Плюс, используя свои «права администратора» от статуса «Иерархонта» «обесточил» часть систем, перенаправив энергию на «защитную». К примеру — вырубил наглухо «холодильник» под местной кухней, «Мусоросжигатель» и прочую бытовую мелочевку, работа которой, по какой-то неизвестной мне причине и логике была прописана в «аварийный» вариант наравне с «защитными системами».

Возможно слово «аварийный» использовать тут в принципе было не уместно. Скорее — «режим консервации», «энергосбережения» или чего-то на подобии этого, но для удобства я оставил первый вариант.

Контроль над залом управления восстановлен!

Внимание! Зафиксированы критические повреждения

Отсутствует нейринный контур!

Отсутствует силатро модулятор!

…

И еще более двух сотен позиций непонятной белиберды сверху.

Но главное было не в этом. Я чуть ли не физически ощутил, как от «Постамента» во все стороны разошлось некое поле, охватывающее весь зал своим «вниманием». И что важнее, «Виор» мне сообщил, что моего присутствия тут для дальнейшего восстановления больше не требуется. Область в которой «Постамент» мог выцедить необходимые ему элементы также расширилась на весь зал. А значит — меня тут больше ничего не держало!

Осознав это, я пулей вылетел из зала, промчался через короткий зал-предбанник к выходу из главного корпуса и оказавшись на улице, сходу ворвался в царящее тут веселье, располосовав когтями одного из вражеских магов.

К этому моменту атакующие уже продавили оборону центральных ворот и создали для себя небольшую относительно безопасную площадку внутри, заполнив ее уже знакомым «Туманом», скрывающим их от обнаружения «системой» защиты.

Само же сражение, как таковое, велось по границам этого своеобразного купола и несло по большей части позиционный характер. Маги нападающих разделились на два основных направления. Практики «Санотиса», как наиболее подкованные в таких делах, удерживали этот плацдарм, поддерживая маскировку и не давая защитникам выбить источающих «Туман» коллег. «Портовые» же продавливали нашу оборону, понемногу расширяя плацдарм и выбивая защитников.

И местные с этим ничего поделать не могли при всем их желании. Слишком уж не равны были силы. Там, где выбивался один нападающий, на его место тут же вставало двое новых, со свежими силами. Защитников же заменить было некому. Многие уже были ранены или обессилили за этот короткий, но безумно долгий в условиях постоянной схватки, штурм.

У центральных ворот оборону держала троица сильнейших из деканов и лидер «Северных». Все остальные «рассосались» по остальным направлениям, где давление было не столь остервенелым, как тут. Эльгерде с Леди же, как и наиболее опытный и сильный отряд Авантюристов, бегали по всей академии, выполняя роль эдакого «резерва» и поддерживая защитников там, где оборона вот-вот должна была пасть. И это помимо работы эдаким общим «координирующим центром», что тоже не слабо так отнимало их силы и внимание.

Конкретно сейчас, этот «Резерв», к сожалению, застрял чуть ли не на противоположной стороне от главного входа, где атакующие бросили крупные силы на прорыв и никак не мог прийти на помощь. Почему я и воспринял сообщение «Постамента» о восстановлении контроля, как манну небесную и тут же поспешил сюда.

После недавних приключений и серьезной «прокачки» своего тела и энергетики я стал в разы сильнее. Насколько — точно даже не скажу, но уже сейчас мои «Лезвия» с одного удара вскрывали вражескую защиту, практически не встречая сопротивления. И пусть они сильно уступали похожей способности у сестренки, но их мощи вполне хватало против среднестатистического вражеского практика. Тупо потому, что энергии я в них вбухивал в разы больше, чем могла противопоставить вражеская защита.

Что еще важнее — недавние мои «превозмогания» с «Телепортом» и «пошатнувшимся фундаментом» также внесли свою лепту, добавив мне новые возможности.

Нет, «Телепорт» сам по себе мне не стал доступен. Более того, я его больше и применить-то не смогу, как бы ни хотел. Моя энергетика, «укрепившись», напрочь заблокировала мне эту возможность.

Однако, кое-какое слабое подобие этой способности я приобрел. Точнее той ее части, где вокруг тебя образовывается кокон, что на миг выводит тебя из окружающего пространства. Учитывая, сколько я в последнее время концентрировался именно на всяких «коконах», «барьерах» и прочем — не удивительно, что я смог приспособить эту деталь «Телепорта» под себя.

Сейчас я, при желании, могу на краткое мгновение «выпадать из реальности», пропуская через себя вражеский клинок или летящую в меня магическую атаку, словно призрак какой-то. Причем реализовано это на основе того самого «мигания» моего «Маскирующего кокона». Я словно смещаю самого себя в… «туда». После чего, после небольшой задержки, сразу же возвращаюсь обратно, в «сюда».

Единственный недостаток этой способности в том, что в момент возвращения из «туда», где бы это самое «туда» ни было, крайне желательно, чтобы ничего в исходной точке пространства не было. Ни мечей, ни вражеских магических конструктов, ни прочих «гадостей».

Ничего, конечно плохого не случится, окажись «тут» что-то из перечисленного, меня или этот объект просто немного «сдвинет» в сторону. Но за это придется заплатить. И не мало. Я как-то поэкспериментировал, использовав подвернувшуюся под руку кружку. Расход сил для подобного «сдвига» получался драконовским.

Так что с этой способностью нужно было быть крайне аккуратным, чтобы не слить в один единственный «уворот» от вражеской атаки чуть ли не половину имеющихся сил.

«Подключившись» к оккупировавшему мою недавнюю «жил-площадь» Ментосу и перехватив у Эльгерде контроль над этой частью битвы, я тут же ощутил себя многоруко-многоногой «Шивой» или кем-то еще наподобие этой древней богини. После чего «узор» битвы резко поменял свою тональность.

Защитников тут же прекратили теснить, наткнувшись словно на стену и изрядно удивившись этому факту. Ведь вроде бы еще немного, еще чуть-чуть и сопротивление бы пало. Но тут… бац! И все бойцы, неофиты, маги и всевозможные химеры, превратились чуть ли не в единый организм, в разы повысив свою эффективность.

Так, к примеру, стоило нападающим отправить на продавливание нашей обороны свежий отряд бойцов, как этих бедолга тут же и не стало. И почему?! Да просто потому, что у них под ногами к этому моменту уже засел «Харантор», зверушка-химера, представляющая из себя помесь тысяч, срощенных в единое целое, многоножек и куста терний с острейшими ядовитыми шипами.

Сию «кавайную» зверушку я просто вовремя подвел в нужное место, воспользовавшись способностью одного из неофитов разрыхлять почву и магическим контуром, созданным Гразгором, что это разрыхление замаскировал от взгляда вражеских «сенсоров».

Едва отряд бойцов вошел в зону ловушки, искренне радуясь тому факту, что никого перед ними нет и им всего-то и нужно, что пробежать вперед, в этот возникший разрыв и ударить во фланг, как из под земли взметнулись тысячи тончайших шипованных стеблей с ножками, опутавших отряд и превративших бойцов в пускающих слюни обдолбанных идиотов.

А что еще замечательнее, бойцы этого отряда, резко воспылав любовью к ближнему своему, тут же кинулись обратно к своим товарищам со вполне конкретными намерениями.

И я в этот момент я отчетливо понял, что… вот честно… даже знать не хочу, кто из «Химерологов» и ДЛЯ ЧЕГО создал эту извращенную «виагро-хрень». Пусть этот факт останется на его совести. Тем более, что этот «Харантор» штучкой оказался одноразовой. Его сожгли раньше, чем я успел вывести его из под ответного удара. А жаль… Очень уж полезная штуковина, чтобы создать настоящую свалку во вражеских рядах.

— «Может для этого и создавалась?» — С робкой надеждой и верой в людей подумал я, но тут же отбросил все эти ненужные мысли, ибо была проблема по важнее.

А именно — летящий в меня гигантский якорь, увернуться от которого у меня получилось с огромным трудом. Да и то, пришлось прямо в полете перехватывать его и тратить немало сил, чтобы немного изменить его траекторию «Импульсным ударом». Иначе вместо меня он бы влетел в троицу наших неофитов, на пределе сил поддерживающим щит от вражеских стрелковых атак.

Осознав промах, красавишна Сейти, тут же пустила по цепи мощный импульс энергии, что заставил ее оружие не просто вернуться обратно, а описать небольшую дугу, сбивая с ног уже упомянутых неофитов и на краткий момент разрушая прикрывающий наши позиции щит от стрел. Хорошо хоть не покалечила. Не прямой все-таки удар со всей доступной ее дури. Так, легкая неприятность.

А вот полетевшие в нашу сторону острые подарочки стали проблемой уже посерьезнее. Остановить их было уже некому. Все заняты и у каждого своя задача, отвлекать от которой — значит допустить еще больше проблем.

— «Я помогу» — Прилетел по «общему каналу» мысль-образ от главы «Северных» — Сунтре.

Он, как и некоторые из здесь присутствующих, хоть и был подключен к нашему Ментосу, однако был все же обособленно от остальных. Ибо у каждого из этого клана была одна не очень приятная в данный момент особенность. Частенько бывая под землей, среди разлитого там «Маседо», «Канализационщики» чуть ли не поголовно выработали методы противодействовать ему. Только лишь ради того, чтобы не загнуться от его тлетворного воздействия. Как побочное следствие — и к ментальным способностям у них было чуть ли не врожденное «сопротивление». И сейчас это создавало некоторые неудобства. Что Сунтре, что его подчиненные — выпадали из «общей» схемы взаимодействия и были обособлены. Максимум — вот как сейчас, могли общаться в общем канале. Но полностью отдаться под мой или еще чей-то контроль — не могли.

Выскочив вперед из-за спин пятерки своих подчиненных этот медведе-лис встал на задние лапы, развел передние и со всей силы вдруг «хлопнул в ладоши», отправив в сторону врага мощнейший поток воздуха, снесший летящие в нас снаряды, словно тростиночки. Да и бойцам вражеским досталось. Особенно тем, кто не был под «Туманом». Их буквально расшвыряло.

Прилетевший же в «ответку» якорь отбил уже я, тем же способом что и раньше. Правда в этот раз отбивал я его не в сторону, а вниз, заставив пропахать целую борозду в каменных узорчатых плитах, покрывающих землю перед главным корпусом.

Ну а заодно, не преминул этот самый якорь еще и зафиксировать, воспользовавшись очередной «Химерой», выглядящей как краб переросток с кучей дополнительных клешней. Сия зверушка служила раньше эдаким «погрузчиком» на местных складах, так что с задачей фиксации вражеского оружия на месте — справится. Может даже цепь перерубить сможет. Силища-то в его клешнях немалая. Пусть пробу…

— «Ан нет» — Поморщился я — «отпробовался».

Поняв, что вернуть оружие Сейти не может, она недолго думая просто взяла и дернула его на себя со всей доступной ей дури. И в итоге в мгновение ока оказалась возле своего якоря, ударом ноги превратив здоровенную «крабину» в фарш из морепродуктов.

— Ну привет котенок, давно не виделись — Чуть ли не промурлыкала Сейти, подхватывая свой якорь и забрасывая его на плечо. А следом за девушкой из «Тумана» показался и тот, кто ее прикрывает. Маг Содо, с его невероятно мощными щитами и барьерами.

Глава 31

Разводить политесы, устраивать злодейские монологи на пару-тройку часов или сыпать заштампованными угрозами, как это принято в низкосортных боевиках и прочем шлаке, Сейти даже не собиралась. Поприветствовала, чисто по-приколу, да и хорош на том. Даже ответа моего не дождалась, сходу метнув в меня свою бандуру.

И в этот раз отбить его я даже и не пытался. Просто ушел немного в сторону, закономерно ожидая какой-нибудь подлянки. Уж слишком этот бросок — дугой сверху вниз, был банальным. Тут и обычный человек увернулся бы без особых усилий.

И подлянка не заставила себя ждать! Не будь я столь параноидально насторожен — получил бы по полной. За прошедшее с нашей встречи у трактира девушка явно обзавелась новыми фишками. Одна из них — раздвоение своего оружия. И даже утроение, если уж точнее.

Почти перед самым ударом о землю ее якорь внезапно «поплыл» и разделился на три абсолютно одинаковых бандурины, одна из которых летела мне прямо в лоб.

Кое-как извернувшись и подтолкнув себя «Импульсным ударом», центр которого оказался чуть ли не в районе задницы, я буквально перетек-перекатился по поверхности вражеского оружия, ощущая как его немного шершавая поверхность превращается для меня в эдакую наждачку. Даже легкие искорки статического электричества затрещали.

Уже завершая этот свой «мастерский кульбит», я активировал свой «Маскировочный кокон» на максимум и переждав легкую ударную волну, что запорошила все вокруг пылью, рванул к противнице, намереваясь выдать ей ответку. Столь же неожиданную и надеюсь — сокрушительную.

Однако, несмотря на то, что для Сейти мое исчезновение, как и тот факт, что я увернулся от ее удара — действительно стало неожиданностью, добраться до нее у меня просто не получилось.

Я собственно и не ждал, что у нас с якорницей будет честный бой, один на один и все такое. Не тот случай. Но все же надеялся, что маленький шанс нанести ей хоть какой-то урон у меня будет.

Но нет. На пути моего рывка возникло хорошо знакомое мне защитное поле, поставленное в виде широкой и высокой стены энергии, что не пропускала через себя никакие материальные предметы. Содо, чтоб ему пусто было — подсуетился. И походу — просто на всякий случай, ибо поле это проявилось буквально на несколько мгновений и тут же исчезло. Ибо этих мгновений хватило их магу-сенсору на то, чтобы снова меня засечь и «промаркировать» своим мое положение в пространстве. В этом плане мне немного повезло и этот магик «Санотиса» не был столь искусен в «сенсорике» как те его коллеги, что встречались мне раньше. Максимум, что он мог — просто обозначить примерную область моего местоположения, буквально подсветив его направленным лучом света, словно прожектором.

Реакция Сейти не заставила себя ждать. Хитро дернув рукой, одновременно очертив ею круг, она заставила все три своих якоря полететь обратно к ней, а цепи, к которым они крепились — закрутиться стальной спиралью, что в разы усложняло мне возможность увернутся.

Впрочем я этого делать и не собирался. Ведь в природе этой ее способности с «Утроением» я уже вполне разобрался. Хреновина крайне неудобная и опасная, но отнюдь не непреодолимая.

«Фантомные» якори, возникшие по бокам от основного, не были реальными осязаемыми предметами. Это лишь плотная иллюзия, по какой-то причине имеющая еще и массу, ну и заодно — иные показатели реального якоря. В этом и крылась самая главная их неприятность.

Мои «Лезвия» вполне могли «развеять» эти «фантомы». Достаточно просто повредить их энергетическую структуру, но… Это, к сожалению, произойдет далеко не мгновенно. Лоб в лоб встречать их, ловя на когти — затея не из лучших. Прежде чем они развеятся я вполне успею прочувствовать на себе все прелести подобной встречи, как если бы рискнул блокировать реальный якорь.

Впрочем именно тот факт, что исчезновение «фантомов» происходит не мгновенно — это для меня сейчас не только «к сожалению», но и «к счастью», ибо Сейти кое-чего не учла. Как и Содо, ее прикрывающий.

Да, между мной и ними сейчас стояла непреодолимая стена, воздвигнутая магом. Да, пробить ее я могу даже и не пытаться — бесполезно. Вот только мне и не надо! Ведь в ней есть одна маленькая, но крайне неприятная для моих противников лазейка. Эта защита настроена так, что спокойно пропускает через себя четко определенные объекты. Одними из которых вполне закономерно являются и якорь и его «фантомы».

Вторым «не учтенным» моментом является природа способностей девушки. Я-то раньше думал, что она просто чудовищно сильна. Просто не видел и не распознавал ту особенность ее сил, что ощущаю сейчас. Не в силе там вся хитрость. Ни разу не в силе. Да, она есть, Сейти — сильна. Но не более, чем какой-нибудь рядовой боец, сделавший упор на развитие своей «физики».

Весь секрет ее способностей кроется в мастерском управлении энергией. И ее способности были чем-то очень сильно похожи на мои собственные. «Инерция». Ну или скорее — «Гравитация». Сейти способна была в любую секунду обнулить массу своего якоря и убрать его инерцию. Чем и пользовалась, швыряясь этой бандурой направо и налево. И сейчас это факт сыграет с ней неприятную шутку. Уж я постараюсь.

Сделав два молниеносных прыжка в пространстве, туда-сюда, за счет «Контроля инерции» и «Импульсного удара», я ударами лезвий перерубил обе «фантомные» цепи, тем самым оборвав якорнице контроль над самими «фантомами». После чего тут же отдал команду Гразгору нанести свой удар по прикрывающему девушку Содо. Просто, чтоб на мгновение его отвлечь. Лишь на мгновение.

Этот удар Гразгор уже давно готовил, правда не для Содо, а для своего нынешнего противника — мага из «Санотисских». Я просто вовремя это заметил, благодаря связке через Ментоса, и воспользовался подвернувшейся возможностью. Для его дуэли с противником это отвлечение критичным не будет. Он на голову сильнее своего противника и спокойно дожмет его и без этой мощной хреновины, что он подготовил. А мне она вполне пригодится. Мне-то многого и не надо. Главное, чтобы Содо не успел переконфигурировать свои щиты, висящие на Сейти, и не запретил им пропускать через себя оружие девушки.

Чуть-чуть расслабившись телом, я напряг все свои умственные способности и все свое восприятие, чтобы уловить нужный момент и закончить начатое в то единственное мгновение, ради которого все и затевалось.

Как там было в какой-то книге? «Я вода, что обтекает камень? Я воздух, что расступается пред клинком?» Как-то так? Да пофиг!

Чуть ли не в точности повторив свой недавний маневр, я всей своей тушкой «обтек» один из пролетающих мимо меня «фантомных» якорей, еще не успевших даже начать рассеиваться и немного поправил его полет, заодно не применув хорошенько ему наподдать «Импульсным ударом», вложив в него львиную долю собственного «Резерва». Всё лишь ради того, чтобы ускорить его чуть ли не вдвое.

«Фантом», итак летевший с довольно большой скоростью, после моего «Удара» вообще ускорился сверх всякой меры. Будь у Сейти или Содо хоть какой-нибудь аналог моих способностей в плане «Ускорения сознания» — кто-то из них может и среагировал бы. Но… Защитник якорницы отвлекся на удар Гразгора. А она сама — даже моргнуть не успела.

«Фантом» ее же якоря благополучно проигнорировал висящие на ней щиты и со всей своей немалой дури впечатался в тело противницы… А позади, всего-то в семи-восьми метрах — стена.

— «Прости, прощай, красавица» — Лениво махнув хвостом я проследил, как вслед за телом девушки и слипшимся с ним «Фантомом» летит еще и реальный якорь. Видимо Сейти на голых рефлексах дернула его к себе еще сильнее, в надежде прикрыться… Второго удара этот участок стены уже не пережил…

Второй же «Фантом» благополучно улетел в молоко. Почти без толку. Не считать же пользой небольшую просеку в рядах вражеских бойцов? Их вон сколько. «Отряд и не заметит потери бойца».

Была конечно мысль вместо Сейти угробить «Фантомом» прикрывающего ее Содо, но… Зная его параноидальную осторожность… Думаю висящие на нем щиты подобной «лазейкой» не оборудованы. Что-то мне подсказывает, что там как раз наоборот — максимальный упор именно на противодействие способностям якорницы стоит. И таких щитов на маге с десяток висит, не меньше. Я бы лично так и сделал на его месте, зная характер своей напарницы.

Мое предположение насчет «Щитов» подтвердилось на все сто, едва только маг осознал — что же именно сейчас произошло. Висевшая вокруг него защита, что буквально фонтанировала энергией враз потускнела процентов на тридцать, не меньше. И потускнела именно физическая ее составляющая. Ну… оно и правильно — зачем тратить энергию на защиту от «физики», если львиная доля угрозы исчезла?

Повернувшийся ко мне маг с секунду поиграл со мной в гляделки, после чего как-то вдруг весело хмыкнул и легонько мне кивнул. Явно оценил произошедшее по достоинству. И явно этим произошедшим оказался вполне доволен.

Впрочем долго это его довольство не продлилось. В какой-то момент от него так и полыхнуло эмоцией боли, даже меня заставив невольно поморщиться. Встрязнув головой Содо вновь сосредоточился на сражении и тут же атаковал меня, попытавшись поймать в куб из плотных защитных полей.

Благо задумка у него может и была хорошей, но слишком уж далековато он от меня был. Вскрыть этот «кубик» «Лезвиями» и выскользнуть из под него, до того как он сожмется в точку, я вполне успел. И отступить обратно к своим — тоже смог без проблем. Все же Содо ни разу не «маг первой линии». Он защитник. У него просто нет в арсенале достаточно мощных и эффективных способностей, чтобы нанести быстрый и мощный дистанционный удар. Он «Защитник», его роль и задача — позиционная схватка. Будь у него цель задавить своего противника — другой вопрос, а вот так — без шансов.

Он и не пытался, оставшись на месте и занимаясь тем же, чем и занимался раньше — прикрывал своих союзников от атак защитников и не лез вперед.

Потеря столь сильного бйоца-мага, как Сейти, серьезно сказалась на вражеском напоре. Ведь раньше именно она была ядром вражеского наступления и именно ее якорь продавливал нашу оборону, заставляя защитников буквально на пределе сил отражать атаки девушки и при этом медленно пятиться, позволяя врагу расширить «плацдарм».

Теперь же, защитники под руководством Гразгора серьезно так воспряли духом и всей оставшейся силой навалились на противника, начав теснить штурмующих и выдавливать их с территории академии.

А уж когда на подмогу подошел «засадный полк» в виде Эльгерде с сестренкой, разгром стал очевиден. Уж очень их связка оказалась эффективной в боевом плане. Маг — долбил по противнику ментально, путая, обманывая, выводя из равновесия и отвлекая. Сестренка же в этот момент наносила точные, сокрушающие атаки, за один, край два раза отправляя к праотцам практически любого противника.

Уж очень ее вариант «Лезвий» был убойным аргументом. Я было даже подумал скопировать его и приспособить под себя, благо основа у этой способности была во многом похожа на мою… Но довольно быстро отбросил эту затею. Ибо тут, как с «Телепортом». Основа — похожа, но отличия кардинальные.

Я вполне могу сделать свои «Лезвия» столь же пробивными и смертоносными, что и у сестренки. Вот только плата за это будет слишком высока, ибо ее «энерго-коготочки» являются ничем иным, как сконцентрированным до безумной плотности «Маседо». Иными словами — чистейшим энергетическим хаосом, что в такой концентрации губителен для всего и вся. Живого и не очень. И для рискнувшего ими воспользоваться — в том числе.

Чтобы такой «гадостью» пользоваться и не опасаться заполучить себе на орехи кучу проблем со здоровьем, надо обладать определенной особенностью. Талантом и опытом. А этого у сестренки в отличии от меня — хоть отбавляй. Она с самого детства «курировала» нас с братьями, вычищая наши тела от фиолетовой гадости и прогоняя ее через себя. Леди уже настолько привыкла и даже сроднилась с присутствием вокруг себя «Маседо», что контролирует свои «Лезвия» чуть ли не интуитивно, ни на мгновение не позволяя им разрушать свой организм.

Я на такой контроль (или скорее уж — интуитивное управление!) — не способен при всем своем желании. Тут простого опыта или вычислительных мощностей моих «Колец» и «Нейро-сети» и близко не хватит. Тут нужен именно талант. У Леди он есть. У меня — нету. Так что от этой плюшки придется отказаться. Не рискну я гробить сам себя в бесплотной надежде разжиться очередной вундервафлей. К тому же мне и своих вполне хватает.

Минут через пять отступление врага превратилось чуть ли не в повальное бегство. Последних бойцов противника с территории академии смели в считанные секунды, размазав тонким слоем кровавой кашицы.

— Доклад — Тут же крикнул Гразгор, впрочем в ту же секунду и осекся, на несколько мгновений уйдя в себя. Явно вникал в происходящее через Ментоса.

Чем собственно занялся и я, попутно «осматривая» округу всеми своими чувствами и способами. И увиденное мне очень не понравилось. Штурм-то мы отбили. И Эльгерде с Леди вовремя подошли. Вот только обусловлено это не нашей чрезмерной храбростью или мощью. против численного перевеса ее маловато, как ни крути.

Даже тут, у центрального входа у штурмующих вполне была возможность подтянуть свежие силы и остановить разгром, удержав «плацдарм». Они отступили не только и не столько из-за смерти Сейти и потерь от Леди с ее магом.

Им просто приказали отойти. Ибо противник все же достиг одну из своих основных целей. Я все удивлялся — почему в последние минут двадцать «Защитная система» академии так ни разу и не долбанула по подставившимся бойцам и магам.

Ответ оказался прост — она просто вырубилась. Единственное, что от нее осталось — стационарный барьер. Да и тот «ужался» до совсем уж скромных размеров, прикрывая только центральный корпус. Вся остальная территория осталась на откуп противнику. Почему они и отступили. Частично. Большая часть территории, что уже не прикрыта защитой, все же осталась под их контролем. Потрошат ту часть «потрохов» защитной системы, что оказалась обесточена и ничем не прикрыта.

И я прекрасно знал — что именно стало добычей врага — небольшие маленькие аналоги «кристаллизов», скрытые под корпусом «Химерологов» и под жилым комплексом, где обитали преподаватели. Именно они и обеспечивали удары чистой энергией, собирая ее и концентрируя. Чем-то они напоминали такой же кристалл, что являлся основной основ портового «Ока». Разве что были в разы меньше и слабее.

Произошла вся эта «неприятность» по той причине, что результат вражеского «вандализма» наконец-то дал о себе знать. Изъятые «Кристаллизы» уже давно перестали снабжать своей энергией древний комплекс, что естественно сказалось и на защите академии. Единственные причины, почему древняя МагоЭС еще не «рванула», а вокруг центрального комплекса сохранилась хоть какая-то защита — это то, что «потеря мощностей» произошла относительно недавно, плюс те три «Кристаллиза», что валяются сейчас вокруг «Постамента». Именно они подпитывают древнее устройство накопленной в себе энергией. На них же, судя по творящемуся в потоках, комплекс, благодаря частично заработавшему «Пульту управления», перекинул львиную долю терзающего его «Маседо». И даже попутно с ремонтом «Пульта», воссоздал для них эдакие «гнезда подключения», повысив КПД работы «Кристаллизов» до минимально возможного максимума.

Все это, как и многие другие мелочи я смог узнать, просто послав к пульту эдакий «луч внимания». Даже не мысль или образ ментальный, а проявив простой интерес. На что «Пульт» и откликнулся, сформировав «ответ-отчет». Он уже отремонтировался на 63 % и вполне мог отвечать на столь простые запросы от своего «Иерархонта».

В общем — самой опасной для врага части «защиты» мы лишились. Что не есть гуд. «Пульт»-«Постамент» на две трети заработал. Тройка «Кристаллизов» в первое время его работу и работу МагоЭС — поддержит и стабилизирует. Хотя и не долго. Очередной «отчет» в ответ на мой запрос выдал крайне нерадостную картину. Но сейчас все одно не до этого. Там вопрос пары-тройки месяцев. Не горит.

Самое плохое, что «марадерка» противника не продлилась слишком уж долго. Враг явно знал — где и как достать желаемое и потратил на это считанные минуты. После чего перегруппировался и приготовился к новому штурму.

А самое поганое, что его в этот раз решил возглавить лично Фаоро. Тот, который «Нетленный», чтоб его. И был сей нехороший товарищ, гад, редиска и все такое… В общем был он крайне зол. Я бы даже сказал — в ярости!

Глава 32

Первое, что я сделал, едва засек начало штурма — это послал на «Пульт управления» мысленный приказ отключить «Защитный барьер». Толку-то от него теперь? Активные системы противодействия выведены из строя. Ударить в ответ просто не чем. Сама пленка барьера «истончилась» настолько, что пробить ее теперь не составит ни малейших усилий. Единственное, почему я не отключил ее раньше — легкое противодействие «сенсорам» противника. Чтоб не «пялились» лишний раз, оценивая расстановку наших невеликих сил.

Сейчас же высвободившиеся «мощности» лучше пустить на более приоритетные направления. На уборку территории например. Ну а что? Ходят же тут всякие, ходють и ходють, намусорили — ужасть! Вот пусть восставшие из небытия древние системы и приберутся немного. Гостей же ждем. Некрасиво с таком сраче их принимать будет!

Ну а то, что походу дела почти у всех наших «дорогих гостей» пострадает обувка — это же мелочи да? Ну подумаешь с настройками немного напутал. Подумаешь пободался немного с местным аналогом «защиты от дурака», чтобы так все настроить. Главное результат!

Жаль только, прямого боевого применения у этой системы не было. Не способен сей замечательный энерго-контур воздействовать на живые объекты с развитой энергетикой. Силенок не хватает. Но хоть обувь им немного «облагородит». А двор, что центральный, что задний за главным корпусом, превращенные в ноголомную полосу препятствий доделают остальное.

Несколько гражданских, обладавших подходящими способностями, выложились на все сто двадцать, чуть не отдав своим богам душу, но задуманную мною каверзу вполне успели организовать. Шутка ли — сплавленная в однородную стеклянную массу земля, с кучей острейших выступов, сколов, трещин и прочей радости? И по всему этому безобразию штурмующим придется идти чуть ли не босиком. Ибо обувку им знатно покорежит «система очистки территории».

Понятно, что маги есть не только у нас. Как и практики-бойцы, с какими-нибудь дальнобойными умениями, подходящими для устранения подобных «нежданчиков», но хоть немного, а штурмующих это притормозит. Нам сейчас каждая секунда в плюс пойдет.

Тем более, что «ноголомное поле» не единственный подарок на пути нападающих. Усилиями товарищей «Канализационщиков» и еще трех ихних гражданских спецов, между «полями» и главным корпусом, где мы укрылись, получилось создать чуть ли не крепостной ров, доверху заполненный жидкой грязюкой, бывшей когда-то обычной землей в цветочных клумбах.

Как убедили нас сии спецы — убрать такое препятствие в разы сложнее, чем простую воду. Просто потому, что ее «развели», используя грязь, поднятую из канализационных недр и она очень сильно «замешена» на «Маседо». А оно, как известно, не так-то и хорошо поддается для манипуляций «обычной» энергетикой.

Единственное место, где не было никаких сюрпризов — площадка непосредственно перед входом в главный корпус. Ибо смысл? «Нетленного» все эти наши «сюрпризы» даже не задержат. А если и задержат, то на итог это все равно никак не повлияет. Хочу не хочу, а нам так и так сходится с ним в бою. И лучше, если это будет открытое пространство, где будет он и какая-никакая, а защита стен корпуса, где смогут укрыться наши «дальнобойные силы». Ибо пускать его внутрь — нельзя ни при каких условиях. Главная цель Фаоро — «Постамент». Ибо сейчас «Пульт управления» — сердце нашего сопротивления. Уж что, что, а восстановление «Пульта» и повышение активности древних систем «сенсоры» «Санотиса» уж точно не прохлопали. А значит понимают, чем это может им грозить.

Я для Фаоро тоже приоритетная цель, ибо желание отомстить из него так и фонтанирует. Не оценил он то, что я сотворил с его Сейти. Очень не оценил. Вот и жаждет поквитаться. Плюс, очень скоро он узнает еще и о том, что именно я — причина восстановления «Постамента», а значит по какой-то причине являюсь для местной системы достаточно высокопоставленным разумным, которому она вдруг начала подчиняться. А этого быть не должно. Они ведь хотят вытащить древний «процессор» из под «Пульта» и забрать его себе. А тут вдруг я… С какого-то будуна стал его «хозяином». Короче убивать меня он будет с двойным удовольствием.

Отсюда и такое, казалось бы, странное решение — оставить для Фаоро со товарищи свободный проход. Нам кровь из носу нужно было, чтобы от «главного сражения» нас как можно меньше отвлекали нападки с других сторон. Просто, чтобы сосредоточить все свои силы именно тут, против Фаоро. А на остальные направления в первое время хватит и простых неофитов с несколькими преподавателями, парочкой гражданских специалистов и имеющимися бойцами. Без потерь не обойдется, это все понимали, но сдюжат и дадут нам время спокойно разобраться с «Нетленным». Надеюсь, что сдюжат. Должны.

Я даже дорожку ковровую своему будущему противнику постелил. Точнее — три, рядышком. Жаль только синие, красных к моей печали не нашлось. Ну да это и не важно. Все равно местным не знакомы все эти приколы с «красной ковровой дорожкой».

— Оригинально — Чуть наклонив голову, «главбос» спокойно осматривался вокруг, напрочь игнорируя тот факт, что прикрывающие его щиты Содо уже понемногу начинали трещать от натуги. Наши «дальнобойщики» времени зазря не теряли и бомбардировали их простенькими, но достаточно энергоемкими ударами.

— Старалися-ааау — Подпустив в голос немного ехидства, напоказ зевнул я, с не меньшим интересом рассматривая как самого Фаоро, так и его свиту.

А посмотреть было на что. Исключительно из-за одного только «Нетленного». Свита на его фоне проигрывала с разгромным счетом. Из всех них только Содо вызывал хоть какой-то интерес, да пара тройка сильных бойцов. Да и все, в общем-то. Фаоро явно решил поставить точку исключительно своими силами и отказался от услуг союзников, отправив их на других направления. Что плохо. Значит времени на «главный бой» у нас еще меньше.

Сам же «Нетленный», словно в противовес своему же прозвищу, был еще каким «тленным»… «Тлеющим»… «Стекающим»? «Обтекающим»? Да хрен поймешь, что это за гадость с ним такая происходит, но выглядело это крайне отвратительно!

Было такое ощущение, что у его тело облили какой-то ядреной кислотой, что каждую секунду плавило его, превращая в омерзительную слизь, чем-то напоминающую гнилье или нечто подобное. Словно его тело уже было мертво и в ускоренной до безобразия перемотке времени — истлевало и гнило. И это при том, что сей эффект был исключительно визуальным. И одновременно с этим — реальным, словно это и впрямь происходило.

Кажется способности «Нетленного» как-то где-то сыграли с ним жесткую шутку. Что-то где-то явно пошло не так и его возможность воздействовать на пространство вокруг, «разъедая» и «растворяя», явно повлияла и на самого же Фаоро. При этом, по какой-то причине, не причиняя никакого особого вреда. Словно в его теле произошел какой-то «косяк» с пространственно-временным континуумом или что-то такое в этом же стиле.

Его внешность даже описать толком не получилось бы из-за этого нюанса. Легкий фрак или какой-то аналог подобной одежды, трость и широкая шляпа на подобии пиратской, вот и все, что можно было сказать за его внешность. Ах да! Он, как и вся его свита — были босиком. Что волей-неволей заставило меня ухмыльнуться, едва я заметил эту деталь гардероба.

— И за это ты тоже ответишь — Заметив мою ухмылку спокойно констатировал Фаоро, после чего, видимо закончив политесы, взмахнул рукой, отправляя в меня мощнейший сгусток своей «Пространственной кислоты».

Именно этого момента я и ждал. Именно ради этого и изображал из себя героя затрапезных книжонок, встречая своего врага «один, да в чистом поле».

Защитные системы «Поста» может и сдохли, но далеко не все. То, что находилось внутри Главного корпуса еще никак не пострадало. Этим-то я и воспользовался.

Для меня самого, не говоря уж о местных, стал некоторым шоком тот факт, что все это время над ними постоянно висела угроза мгновенного уничтожения. Причем даже не от самой «системы». А от одного из древних артефактов, сохранившихся с черт знает каких времен.

Местные даже не знали, что сей артефакт — реально… «артефакт». Точнее знали, но считали его не опасным, без «камешка за пазухой». А этот камешек вполне себе был.

Те самые дорожки, что так понравились Фаоро и были этим артефактом. Я б и сам этого не узнал, не найди в ставших мне доступными «системных» архивах описание этой прелести.

Кроме обычного автоматического «восстановления прочности», о котором местные были вполне себе в курсе, эти дорожки обладали и дополнительным скрытым свойством, заметить которое было крайне сложно. Местные за тысячелетия так и не заметили. И я, несмотря на все свои умения, не заметил. «Сенсоры» Фаоро также промухали, несмотря на то, что потратили немало усилий, «сканируя» их, прежде чем позволили своему «начальнику» по ним пройтись. Сам «Нетленный» их проигнорировал, не дав своим подчиненным убрать их на всякий случай. А такие попытки были. Штурмующие десятерых потеряли под нашими ударами. Вот Фаоро и решил, что дорожки — блеф и нужны были просто, чтоб отвлечь, запутать и задержать.

Однако — это и стало его ошибкой. Жаль, что не смертельной. Всего лишь неприятной и вылившейся для него в очередные потери.

Дорожки эти при определенных условиях могли просто взять и взорваться. Достаточно было их всего лишь «спровоцировать». Мощный энерго-удар Фаоро, краткий импульс-приказ «Постаменту» активировать и тут же убрать барьер, мгновенная проверка и соответствующая реакция системы «свой-чужой» и дорожки под ногами Фаоро со товарищи тут же ощетиниваются мириадами крохотных игл-ворсинок, затвердевших до крепости металла. А следом основа под этими иглами мгновенно разрушается, высвобождая «поражающий элемент» и выстреливая им после короткого, но мощного взрыва.

Честно говоря, после прочтения тактико-технических характеристик этих своеобразных противопехотных гранат и условий их активации — у меня невольно шерсть на загривке дыбом встала. А если б эта гадость рванула, когда я под «маскировкой» туда-сюда по ней рассекал?

Единственная причина, почему этого не произошло — сигналы «свой-чужой» от основной «системы». Она не подавала сигналов о «вторжении», вот дорожки и не взрывались под ногами студентов, преподавателей или редких посетителей.

Сейчас же… Многим хватило. Даже Содо, как и его патрона зацепило, пусть и едва-едва. Зацепило, а главное — отвлекло! Что позволило спокойно задействовать вторую часть ловушки.

Я-то не зря тут из себя крутого перца изображаю, что и дорожки постелил и на крылечке противника встречает. На все сто процентов уверен был, что по мне хоть чем-нибудь, но вмажут. И с высокой долей вероятности тем, кто вмажет, будет именно Фаоро. А потому, подготовил для этого счастливого момента еще один подарок.

Две нижние ступеньки лестницы были ничем иным, как фикцией. Тронь их — рассыпятся в песок. Под ними же скрывался шкаф. Да, да, самый обычный шкаф, библиотечный который. И его прекрасно было заметно всем, кто мог ощущать энергию тем или иным способом. Фаоро мог, почему и остановился и на коротенький разговор время потратил. Почему, к слову, и придержал своих боцов, не дав им рвануть на меня в рукопашную. Почему и первый удар был именно дистанционным.

Он просто не понял, что скрывалось под ступенями и поосторожничал. Точнее… Может и понял, маг-«сенсор»-то у него за спиной явно не просто так стоял. Но не понял — для чего было совать под лестницу какой-то шкаф из библиотеки, пусть и «фонящий» энерго-контуром.

А шкаф этот древний, как и все ему подобные, был ничем иным, как самым обыкновенным «хранилищем знаний». И в его обязанности входило то, что и должно было входить. Защита содержимого. От пыли, воды, вредителей и прочих неприятностей. Ну а заодно и от возможных воздействий вредоносной энергетики.

Древние тут к слову не парились. Все вышеперечисленные варианты воздействий на хранящееся в таких шкафах имущество, останавливались одним универсальным способом — просто отталкивались.

И как показало произошедшее дальше, я совершенно не зря обратил на эту деталь столь пристальное внимание, вчитываясь в ТТХ имеющегося в Главном корпусе инвентаря. Да и с расчетами не ошибся, хотя все мои «помощники» выдавали шанс успеха задумки всего-то процентов в двадцать шесть — двадцать семь, не более.

Выпцщенный Фаоро сгусток «Пространственной кислоты» напоролся на поднятый одним из неофитов с помощью «Левитации» шкаф и… Частично сдетонировал, а частично — был отброшен обратно. И все бы ничего, если бы шкаф сей на короткое мгновение не оказался бы напрямую запитан энергией прямо от «защитного барьера».

Перипетий произошедшего мебель, к сожалению, не пережила. Контур «хранилища знаний» благополучно перегорел от огромных объемов влившейся в него энергии. После чего в шкаф долбанула способность Фаоро, довершив начатое. Но все это мелочи на фоне того факта, что процентов семьдесят вражеского удара улетело обратно к его отправителю. А заодно и всем, кто был рядом с ним.

Едва шкаф принял на себя удар и начал «плавиться», как я тут же сорвался вперед, ударом едва сформированного «Воздушного кулака» расшвыривая со своего пути слизь, вперемешку с остатками многострадальной мебели и без меры ускоряясь «Контролем инерции», чуть ли не пулей преодолел разделяющее нас с Фаоро расстояние.

Ставка сейчас была на один удар. Смогу — и все будет кончено. Нет, будет затяжной бой. А против такого врага это все равно, что поражение.

Из всех противников, что пришли вместе с Нетленным в строю и хоть немного целыми оставались всего двое. Сам Фаоро и, чему я не удивлялся — его личный маг, Содо. Но с последним мне должны будут помочь Эльгерде и сестренка. Она уже материализовалась своей «Телепортацией» в нескольких метрах от мага. Еще один «прыжок» и ее ужасающие фиолетовые коготки вскроют его защиту. Надеюсь, не убьет, я ее об этом просил. Все же этот товарищ — единственный из всех «Портовых», к кому у меня нет никакого негатива и кого я был бы рад оставить в живых. Но тут — как карта ляжет. Сможет вырубить его, не убив, а лишь ранив — хорошо. Не сможет… значит судьба.

Вообще в идеале было бы конечно, если бы Леди нанесла удар по «Нетленному», но ее задача Содо. Его щиты не подпустили бы никого из нас к главной цели. Тупо из-за огромного количества на пути. Три «Барьера» на пути и один висящий на Фаоро «Кокон» — это слишком много и слишком долго. А вот если Содо потеряет контроль…

Потому и летел я сейчас вперед, искренне надеясь, что за оставшееся мгновение Леди успеет нанести по удар по своей цели и повредит его энергетику. Иначе. я бесславно впечатаюсь в контролируемый им барьер и на этом все кончиться.

— Хорошая попытка — Ухмыльнулся «Нетленный» за миг до того, как мои когти доятнулись до его горла.

Леди справилась. И Содо даже жив остался, пусть и валяется в отключке, получив тяжелейшую рану. А вот я… не справился.

Ухмылку своего врага я смог увидеть аккурат после того, как вся его плоть вдруг «растеклась» хаотичным нечто и «перетекла» немного в сторону, пропуская мою атаку мимо себя. Увидел и… завис в воздухе, словно муха, попавшая в медовую патоку. А что хуже — все мои попытки вырваться, мои «Импульсные удары», «Контроль инерции» и даже «мигание» «Маскировочного кокона», на миг «исключающее» меня из реальности не помогали. Само пространство вокруг меня словно «Сгустилось». И вокруг прыгнувшей ко мне «Телепортом» Леди, через мгновение возникло точно такое же «поле».

— Но сейчас вам пора умирать — Абсолютно спокойным ледяным голосом произнес Фаоро, отправляя в нас с сестренкой уже знакомые мне сгустки «Пространственной кислоты».

Глава 33

«Время словно замедлилось». Сколько раз я слышал подобную фразу в фильмах, видел ее в книгах или просто обмусоливал в разговорах и обсуждениях, вспоминая очередной эпический момент интересной истории…

А сейчас, как бы банально это ни было — сам оказался ключевым участником сего явления.

И мои способности тут совершенно ни при чем.

Зафиксирована угроза первой степени!

Активация протокола противодействия.

Ошибка! Критический сбой системы!

Поиск возможного решения.

Поиск завершен!

Генерация альтернативного протокола.

Генерация завершена!

Активация альтернативного протокола.

В следующее же мгновение, аккурат за миг до того как сгустки «Кислоты» достигли своих целей, я ощутил как глубоко-глубоко внизу что-то неимоверно могущественное вдруг словно «вздохнуло».

— «Хотя почему что-то?» — Пронеслась в сознании логичная, но абсолютно непрошеная мысль.

Не «что-то», а «ЧТО-ТО»! Сердце древнего комплекса. Его ядро. Средоточие. Определений подобрать можно много. Суть от этого не измениться…

«Постамент» все же завершил основную часть ремонтных работ, о чем я узнал одновременно с первым сообщением о «Зафиксированной угрозе». И едва он начал «осматриваться» вокруг и пытаться «понять» — что вообще тут происходит, как сразу же «узрел» неладное. Во-многом благодаря моему текущему статусу «Иерархонта», что обязывает «Пульт управления» следить за мной в первую очередь, а также благодаря моему «Виору», что сигналил во все возможные и невозможные инстанции, требуя спасти, защитить и охранить своего носителя, ибо сам он с нависшей надо мной угрозой не справиться при всем его желании.

И древний комплекс откликнулся, тут же попытавшись вмешаться в происходящее. Вот только… Нечем! А потому ему и пришлось сотворить то, что он сделал. «Вздохнуть». А если более предметно — в краткий миг усилить активность всех своих систем чуть ли не в десятки или даже сотни раз. Учитывая, что назначение комплекса — фильтрация и поглощение энергии, итог закономерен.

Комплекс буквально «обезмажил» окружающее пространство, на пару долгих мгновений сделав его чуть ли не стерильным от любых энергий. Он их не впитал конечно, а просто притянул к своему ядру, после чего тут же отпустил, не имея ни сил ни возможности удерживать столь огромные объемы сжатой энергии вокруг себя.

«Качнуло» не слабо. И это мягко говоря. Сперва возникло ощущение будто из меня вынули саму душу, а буквально следом, с помощью монструозной кувалды вбили ее обратно в тело. Врагу такого не пожелаешь. Тем более, что и желать не надо. Всем досталось. И своим и чужим.

Все это я знал по той причине, что «Пульт управления», по заложенной в него программе, обязан был отчитываться о любых ЧС, вне зависимости от моего на то желания. А произошедшее — именно чрезвычайная ситуация. И она нам всем еще аукнется серьезными последствиями.

Но сейчас уж точно не до «Постамента» и древнего комплекса. Спас? Спасибо. Но у нас с сестренкой тут намечается «раунд два». Осталось только фигуристую красотку с табличкой над головой пусть по полю пройтись и попкой повилять. Тогда вообще будет «аутентичненько».

— Аркх! — Хрипя, хуже прокуренного вусмерть курильщика, Фаоро нетвердо поднялся на ноги, шатаясь и дергаясь от каждого неловкого движения.

Мне и самому досталось, но все же подняться получилось гораздо легче. А вот собрать глаза в кучку и хоть на секунду вытрясти из голову образовавшуюся там кашу — уже сложнее. Ощущение было такое, словно все мои мысли, все воспоминания последних минут и весь объем информации в прилетевших ко мне отчетах от «Пульта управления» — перемешались в какой-то невнятный ком хлама, что ни в какую не хотел разваливаться на составные части или хотя бы просто исчезать.

Благо на этом мои неприятности и заканчивались. Относительно легкие повреждения энергетики — не в счет. Тому же Фаоро явно посильнее досталось. Вон как всего перекорежило и «оплавило». Потеря контроля над своей же «Пространственной кислотой» явно не обошлась без серьезных последствий для здоровья.

Ну да плевать! Главное, что это наш шанс!

Рывок вперед, простой, без всяких вывертов с «Инерцией» и удар когтями. Столь же обычный. В район шеи. Разворот, оттолкнуться, снова взвиваясь в прыжке и новая попытка. Вновь не принесшая результата. Лишь второе плечо «Нетленному» разорвал. Да подоспевшая в схватку Леди по спине прошлась. Попасть в критически важную точку никак не выходило.

Может Фаоро, как и мы, на краткий момент и утратил контроль над своей энергетикой, но просто опыта у него явно хватало, чтобы на голых рефлексах раз за разом уходить от смертельных взмахов наших когтей. Не идеально, раз за разом мы все больше и больше полосовали его плоть, но добить его никак не выходило. Двигался, словно мангуст. Ловко, отлично зная — как и куда придется наш следующий удар.

Хорошо хоть ответить не мог. Нечем было. Вот только это явно не надолго. От него с каждой секундой все сильнее и сильнее «веет» опасностью. Он вот-вот ударит в полную мощь. Он уже почти вернул себе контроль.

Вот только и я тоже.

— А сейчас тебе пора умирать — Зло прошипел я ему в ухо, очередной атакой, на этот раз ускоренной «Инерцией» вогнав свои «Лезвия» глубоко в его тело.

— Ха. кха… ха! — Вдруг засмеялся он, сплюнув тяжелый сгусток крови — А ты и впрямь хорош… Очень хорош! Удивительно… кха-кха… Столького достичь за такой малый срок… Будет очень интересно вновь тебя… Кха-кха! Поизучать… — Он снова закашлялся и на это раз гораздо сильнее, теряя последние остатки жизни.

Внезапно глаза его наполнились какой-то странной силой и мощью и он ровным, словно неживым, голосом, добавил — Увидимся. Баркисо.

— Что? — Невольно опешил я, абсолютно не понимая, что за ахинею он только что нес.

И словно в ответ на мое непонимание, тело подо мной как-то странно дернулось и буквально «засветилось» в «энерго-зрении», чуть ли не фонтанируя вокруг огромными объемами силы. Как будто… собиралось взорваться или что-то в этом роде.

Пулей слетев с противника, я отскочил в сторону, стараясь на пару с сестренкой как можно быстрее выйти из возможной зоны поражения.

Однако взрыва так и не последовало. Весь этот фейерверк вдруг взял и… ужался. Схлопнулся, превратившись в маленький комочек энергии под самым сердцем Фаоро.

И едва он сформировался, как стремительно рванул из его тела и унесся куда-то в сторону порта.

— Вот с…! — Выругался я, осознав — что же именно только что произошло.

Дальнейшие события можно охарактеризовать всего одним словом… Разгром! Полнейший и незамутненный. И во многом благодаря одному замечательнейшему существу.

Сколько ее помню — всегда относился предвзято. Никогда особо не надеялся и не рассчитывал. Обращался к ней лишь в тех случаях, когда требовалось… заткнуть очередную дыру в обороне или сделать что-то, на что сам не способен или не могу никак отвлечься.

Сейчас же… Каюсь!

Стрижа молодечек! Однозначно. И всего лишь одно слово «молодечек» — это совсем не от закостенелости языка. И не от собственной злобности или неблагодарности. Нет. Оно одно только потому, что скрывает в себе целую бурю положительных эмоций и хвалебных эпитетов.

Она справилась. Вновь с блеском выполнила свою задачу. И привела подкрепление. Да еще какое!

Оба брата, да со своими «подручными», некоторые из которых словно с ночных кошмаров сбежали. Да с поддержкой в виде Ангере, Шоши и целой толпы вооруженных бойцов, состоящей из матерых авантюристов, не менее серьезных охотников и просто сурового мужичья из окрестных деревень.

И вся эта орава ворвалась в расстроенные и деморализованные ряды противника, при поддержки чудом продержавшихся до их подхода «хранителей стены» и с проводниками от «Канализационщиков», протащившими подкрепление по тайным канализационным ходам в тыл противнику.

«Портовые» же, как и войска «Санотиса», противопоставить им ничего просто не смогли. Недавний «вздох» древнего комплекса и потеря руководства в лице «Нетленного» напрочь вывели из строя саму возможность управлять силами вторжения. Про то, что противники и без того не могли похвастать отличным самочувствием — можно не упоминать. Особенно сильно досталось магам, на пару дней напрочь выведя их из строя. Слишком уж привыкли они взаимодействовать с энергией в окружающем их пространстве. Вот и огребли по полной.

Львиную долю вражеских сил буквально разорвали. Оставшиеся обратились в бегство, стремясь уйти в порт. К кораблям. Однако и тут им… не повезло.

«Постамент» и контроль над городом уже был у меня в лапах. И этой возможностью я воспользовался на полную катушку. Крупные очаги сопротивления без всякой жалости «гасились» ударами «Ока». Все корабли, стремящиеся покинуть порт постигала та же незавидная участь. К вечеру следующего дня все было кончено.

Город зачистили, без всякой жалости пустив под нож чуть ли не весь клан «Портовых» поголовно. От сил «Санотиса» остались жалкие огрызки в виде редких пленников, ждущих своей участи.

И лишь один корабль смог спокойно уйти в открытое море. По нему вообще не было нанесено ни единого удара. Я просто не стал его топить. Хотя кто бы знал — как же мне этого хотелось!

Этот единственный корабль уносил в своем трюме почти всё, что за время вторжения успели награбить мародеры «Санотиса» — «Кристаллизы», «Малые вычислительные центры», «Призмы усиления» и прочие древние механизмы.

И все это «добро» я позволил увести. Иных вариантов как-то помешать отходу корабля, кроме как долбануть по нему «Оком» — просто не было. Но… Лапы не поднялись.

Только последний идиот мог так поступить. Месть? Даже не смешно. О какой мести можно говорить,когда на грани пропасти завис весь мир вокруг тебя?! Уничтожу сейчас этот корабль, вместе со всем содержимым его трюма и… И что? Сколько я сам после этого проживу? Год? Два?

Пусть уж лучше плывут. Пусть воткнут свою добычу в недра другого древнего комплекса на своей территории. Это, судя по бегло изученной документации — тоже вполне сработает. Наличие управляющего процессора из-под «пульта управления» — желательно, но не обязательно. Дублирующие системы вполне справятся и без него. Так что… Какая для этого мира в конце-концов разница — кто и где сохраняет его от окончательного уничтожения? Пусть теперь уже тот комплекс «просыпается» и трудится во всю. Это даст хоть немного времени, чтобы что-то сделать и придумать со всем тем дерьмом что вот-вот нагрянет.

А оно нагрянет. Я уже успел вникнуть в отчеты, присылаемые «Пультом». Как о состоянии самой МагоЭС, так и о состоянии других. Ну и об общем положении дел в принципе. И ничего хорошего я там так и не вычитал. Мрак, печаль и ужас. И лишь робкая надежда, где-то на задворках сознания, что еще есть шанс все это исправить. Как? Пока не знаю. Но если не хочу сгнить под давлением «магической радиации» — придется узнать.

Главное только, чтобы на пути этих поисков пореже попадались придурки, подобные этим вот, улепетывающим сейчас на своей скорлупке. Хотя надежды на это, к сожалению, маловато…

Особенно учитывая «предсмертное» обещание Фаоро… Как там про личного мага Бурде рассказывал «трактирщик»? Ситре, который? Якобы Эсере не столь прост. Якобы он способен переселяться по телам, меняя их при желании как перчатки?

Ну… как-то, где-то, может оно так и есть… Вот только это явно лишь малая грань возможностей этого… «Существа».

Сей выдающийся представитель магического сообщества «Санотиса» явно способен на куда как большее. Например… Управлять неким Фаоро «Нетленным», словно марионеткой какой. И править через него целым кланом, готовя вторжение. А как эта марионетка «сломается» — забрать все накопленные силы себе, встроив ее «уникальную энергетику» и львиную часть способностей в собственную энерго-структуру. Почему бы и нет?

Ну а заодно и про предыдущую «куколку» не забыть. «Эсере» которая звалась. Она ведь тоже сломалась. И силы ее, и знания — все это ее настоящему хозяину будет отнюдь не лишним.

Даже вспоминать не хочется, ЧТО я ощутил, осознав — почему один из сильнейших магов на уплывающем корабле настолько «странно» и «знакомо» мною ощущается. «Дважды знакомо»! А когда осознал — было уже поздно. Решение не уничтожать наследие древних уже было принято. Просто оно в очередной раз едва не пошатнулось, с трудом выдержав напор очередных открытий.

Не ударил. Хотелось, но… Нет!

Уже сейчас я всеми своими чувствами прекрасно ощущаю, насколько сильно вокруг сгустилось «Маседо». Насколько тяжелее оно давит. Как пытается задушить все живое вокруг, с ленцой отступая лишь из-за того, что древний комплекс увеличил мощь своей работы с трех, до семи процентов от номинала…

А что твориться за пределами города? Там «Маседо» сейчас лютует со страшной силой. «Эмиттеры» комплекса ведь отключены. Они больше никак не чистят округу и «фиолетовая отрава» медленно, но верно гробит все живое. Особенно — редкие людские поселения. И как будто этого было мало — из всех щелей с той же целью по-вылезали всевозможные твари, появляясь даже там, где их сроду не видели.

К «Гирдерро» понемногу потянулись беженцы, как к единственному месту, которое хоть немного воспринималось ими безопасным. В котором нет тварей. Нет тех ужасов, что они с собой несут…

Отсюда к слову и столь многочисленное подкрепление. Беженцы уже давно появились, но до поры до времени «накапливались» в ближайших к городу деревнях, зная, что просто так их внутрь никто не пустит.

А как узнали о творящемся внутри, сразу начали кооперироваться, чтобы на помощь придти. Пока судили-рядили, как это обычно бывает в таких ситуациях, чуть не промухали тот самый подходящий момент, после которого спасать бы было некого.

Решиться помогли заявившиеся на рандеву «Канализационщики», что разведывали возможность вывести засевших в академии гражданских из под удара. Отряд братьев, подоспевший в тоже время, стал последним камешком на весах решимости. Он же и стал центром кристаллизации сил.

— «Уничтожить» — Поморщился я, получив очередной доклад-отчет от «Пульта управления» и пересылая сигнал летучим отрядам, из последних сил сражающимся под землей. Схватки и сражения после победы над «агрессорами» отнюдь и не подумали стихать. Твари канализации в последнее время чуть ли не с ума посходили, круша и уничтожая все, до чего могли дотянуться. Во многом — из-за активации комплекса. Не понравилось им, что по его «жилам» потекла «чистая» энергия, пробуждая доступные комплексу системы и восстанавливая те, что хоть немного подлежали ремонту. Твари отреагировали на это событие очень бурно. Атакуют все подряд. Системы защиты едва справляются, не подпуская их к важнейшим узлам. Но многие второстепенные «исчезают» из общей сети один за другим.

Про то, что твари еще и наверх прут — молчу. Раньше-то их сдерживали заслоны «ее», не давая им мешаться под ногами во время штурма. Сейчас же это стало уже нашей головной болью.

А если точнее — то исключительно моей.

Ибо на крайне коротеньком, мимолетном я бы даже сказал, собрании наиболее влиятельных фигур меня просто взяли, да и провозгласили «Владетелем города». По принципу — сильнейшего за руль! Пусть ведет наш «Титаник» навстречу к прекрасному «Айсбергу». Ну или просто «корабль», да к «светлому будущему»… Короче… Всегда б… мечтал! Что еще мне ответить?!

— Встретимся говоришь? — Вздохнул я, уже с трудом различая парус на горизонте — По-изучать меня хочешь да? Ну что ж… Где меня найти, ты знаешь. Жду, не дождусь, когда… Увидимся…

— Верховный! — Закричал вдруг кто-то от подножия башни с «Оком» — У нас тут эта… Проблемы!

— Ага, уже знаю — Скривился я, наблюдая за тем, как восточная часть неба понемногу чернеет от закрывающей ее тучи. Крайне неестественной тучи. Живой и шевелящейся.

Конец

Андрей Волкидир Барсик — Наследник древних

Глава 1

— … таким образом мы можем восстановить центральный район вокруг Академии практически полностью. Повреждения тут минимальны, если не брать в расчет обе уничтоженные Гильдии. Там восстанавливать в принципе нечего. Их придется отстраивать с нуля.

— А если смысл этим заниматься? Гильдейские маги, Авантюристы, что от них осталось. Я предлагаю…

Совет…

— … ты себе это представляешь? — Едва не исходя паром от злости, процедил Эльгерде. А это само по себе было… тем еще «показателем» — Остальных что? Просто выгнать за стены?! И сколько они проживут?!

— Я не говорю, что кого-то надо выгонять. Я говорю лишь о том, что мы не в состоянии принять всех! — С не меньшим пылом отвечали ему — Мы до сих пор не можем взять ситуацию с тварями под контроль! Каждый день прорыв за прорывом, а ты предлагаешь впускать всех внутрь… Чтобы что?! Чтобы их сожрали не за стенами, а внутри?!

— А какие у нас варианты?! За стенами их…

Еще совет…

— … не уверен, что получится — Отрицательно качнул головой Гразгор — Ни один отряд Авантюристов, даже при поддержке нескольких магов не сможет туда сейчас пройти. Не дойдет! — Безапелляционно припечатал маг — А посылать большой отряд — значит привлечь еще больше тварей. И поход этот превратится чуть ли не в полноценную боевую операцию, а это еще большие потери. Если уж вы все равно хотите отправить людей в Драазгорон, то у меня есть только один совет. Выберете несколько самых бесполезных. Кого не жалко. А стоящих бойцов не трогайте. Они и тут пригодятся.

— Мы понимаем ваши опасения — Тяжело вздохнул Сунтре, глава «Северных» — Но и вы поймите. Это один из главных запасников нашего клана. Там одного только Флуоур… Сарне! — Выругался он — Язык сломаешь с этими названиями! Короче там его много! Очень!

— А почему он где-то там? Когда он нужен здесь?! — Поинтересовался Гразгор — На кой черт вы вообще вывозили ценности непонятно куда. Сокровищница вам тогда на что?

— … - Вместо ответа Сунтре лишь приподнял бровь и легко улыбнулся.

— Ах да… — Тяжело вздохнул его оппонент по спору. Если вспомнить, как лихо «Канализационщики» увели из под носа у «Портовых» «Кристаллиз» и походя вскрыли сокровищницу Градо, то их отношение к подобным… «хранилищам» сразу становиться вполне понятным. Вот и увезли все по настоящему ценное куда подальше, оставив в своей сокровищнице лишь мелочевку, да оперативный резерв на «карманные расходы» — Поверьте, уважаемый Сунтре, я знаю о чем говорю — Еще тяжелее выдохнул Гразгор — Не дойдут. Сейчас — не дойдут. Даже не будь всего… — Он покрутил рукой в воздухе — этого, не дошли бы. Время не то — И видя выражение лица оппонента, собравшегося было возразить, уточнил — Найеры, брачный сезон.

— «Оперативный резерв?» — Отвлекся я ненароком, вспоминая — сколько всего притащили «Канализационщики» с собой. Если то была всего лишь мелочевка и «оперативный резерв», то мне страшно представить, сколько ништяков хранится в их основной сокровищнице. Понятно теперь, почему зашел разговор про экспедицию к какому-то там Драазгорону…

— Найеры?! — Неподдельно удивился глава «Северных» — Они-то тут причем?

— Мигрировали — Пояснил маг — Выдавили их с родных гнездовий. Вот на перевалах Туор-нер они и обосновались.

— С…!

Еще один совет…

— Ну дык эта… — Немного смущаясь и заламывая руки, нервно теребя воздух, вместо привычной шапки, пояснял староста Дре, выбранный в состав совета старостами других деревень — Господа маги. Мы ж со всем пониманием, дык а делать-то что нам? Ежели сейчас полями не займемся, то к следующей зиме… — Печально опустив голову, он просто промолчал, ибо пояснять больше ничего и не требовалось.

— Мы понимаем, уважаемый — Кивнул Сизорус, один из немногих деканов, переживших осаду Академии союзом «Портовых» и «Санотиса» и автоматически вошедший в состав совета. Просто потому, что он один из сильнейших и опытнейших магов. В иное время одного лишь этого факта было бы явно недостаточно, но вот сейчас…

С «кадрами» у нас был не просто «голод», а что-то опасно близкое к «колапсу». Тупо не на кого было переложить хотя бы часть задач и ответственности. Даже простейшее поручение в стиле: — «Сходить проверить подвал одного из разрушенных домов» — могло в любое мгновение обернуться полнейшей… Ну… Не буду материться на пустом месте. Устал уже!

— Но и вы поймите — Продолжил Сизорус — У нас завал по заявкам! И каждый день их становиться только больше. Нам просто некого выделить для решения вашей проблемы.

— И что теперь? — Угрюмо поинтересовался Дре, а следом уже гораздо злее и без всякого косноязычного раболепия продолжил — Что я людям говорить должен? Вы работайте, работайте, мои дорогие, как можно больше и тяжелее работайте. А там и голод придет. Замечательно же, так?

— Не передергивайте — Скривился Сизорус, отвечающий за «связь с общественностью», если это можно так назвать, конечно. В его зону ответственности входило все, что так или иначе касается взаимодействия между простыми людьми и магами с бойцами — Выделим мы вам отряды, проверят земли на два перехода от города. Но не сейчас! — Сразу же остудил он вскинувшегося было Дре и тут же обратился к Эльгерде — Ты вроде говорил, что сможешь выделить пару десятков бойцов и троицу магов к концу месяца?

— Говорил — Кивнул он, немного неуютно ощущая себя под давящим взглядом Дре — Вот только не к концу, а к середине следующего. Не раньше.

— …?

— Какая-то тварь кошмарит рыбаков на западе. Снова — Пояснил он, не дожидаясь закономерных уточнений — Предыдущую мы уничтожили, но не успели мои вернуться, как объявилась новая.

— Вот видите, уважаемый — Печально покачал головой Сизорус.

— Дык я-то вижу. Чего тут не видеть? Голод придет и вы тоже увидите…

— Не прикроем рыбаков, он придет еще быстрее — Тут же отбирл Сизорус — Кашше, стая Шустрика сможет прошерстить северное направление?

— «Сейшшшас» — Мысленно протянула «Химера», специально выведенная умельцами Каирро. Создали ее по образу и подобию прекрасно зарекомендовавшего себя Ментоса, с добавлением «генного материала» моих родственников и выращенных в пробирке мозговых клеток Ангере. В его задачу входила бесперебойная и мгновенная телепатическая связь со мной, братьями и сестренкой. Хотя с «бесперебойной» и «мгновенной» все же не срослось, потому приходилось довольно долго выжидать, пока Кашше «достучится» до адресата и получит ответ.

— «Дасссмошшшет» — Наконец разродился «химеро-телефон» — «Отпрафффил треххх зфферей…»

— Уже радует — Кивнул Сизорус — Передай Шустрику, пусть сразу же связывается с Эльгерде, как прояснит обстановку вокруг Сергоровки, Нартулли… — Глянув на секунду на Дре и получив подтверждение, добавил — И малой Ргере.

— «Хорррошшшшо…»

— Это конечно не то, что вы запрашивали — Пояснил Сизорус старосте — Но это максимум, что мы можем сейчас сделать. Как только бойцы Эльгерде немного освободятся, перекинем их на ваше направление, как раз и разведка уже будет проведена, а значит и зачистка, буде она понадобится, пройдет быстрее.

— Ну хоть так — Чуть повеселел выборный староста — Глядишь успеем к посевной.

— Что у нас кстати по запасам? — Вмешался в обсуждение Норгзо, бывший ранее деканом «Бойцов-полумагов», а ныне взявший на себя обязанности «завхоза всея Гирдерро». Он к этому моменту как раз закончил обсуждение с другими членами совета очередного злободневного вопроса связанного с хотя бы частичным восстановлением «магической начинки» вспомогательных городских служб. Кто бы мог подумать, что простые мусоросжигатели и прочая бытовая мелочь, благополучно сдохшие после недавней войнушки, потребуют столько сил на свое восстановление. А восстанавливать ее, хочешь не хочешь, а приходилось, иначе город бы просто утонул в отходах жизнедеятельности набившихся в него разумных. Людей и не только.

— Пока что сносно — Вновь забыв за косноязычность, ответил Дре после секундного размышления — Зерна…

И еще один совет…

— …Почему? — Уточнил Гразгор

— … Потому что это нереально — Пожал плечами Содо, чье присутствие среди членов совета, как и вообще среди живых, меня откровенно радовало. Выжил-таки! Несмотря на полученные раны и «смерть» своего сюзерена, что ударило по нему даже сильнее. Каирро со товарищи его буквально вытянул с того света. Правда… не без последствий. Одним из которых стало то, что в теле мага теперь лишь половина от его родных «запчастей». Остальную часть заменили кусками различных «Химер», наскоро «переделанными» под конкретную задачу. Даже Ментоса не пожалели, пустив на «детальки», когда потребовалось удержать разум и личность мага на грани разрушения. Естественно после моего прямого приказа на сие действо. За что Содо был с одной стороны — очень и очень благодарен, а с другой — очень и очень зол за это.

Сохранил жизнь, сознание, дал возможность искупить. Взамен потерял шанс на перерождение. Ибо химеризация ставила крест на попытках переродится в животное. Что-то там связано с тем, что энергетика привыкает к новым «запчастям». К тому, что тело не едино и цельно и при переходе в новое, «цельное» тело идет некий критический сбой из-за того, что в «стартовом» теле уже были «части» не человеческой природы. Ну или как-то так. Не вникал, если честно. И без того у меня сейчас слишком много заморочек, проблемы сыпятся, как из рога изобилия.

Мне порой даже кажется, что все тут присутствующие уже давно забыли о самом важном и с головой утонули в рутинных мелочах. А тот факт, что у них под… «седалищами» что-то там вот-вот «рванет» — это так… ерунда. Прямо сейчас же взрываться не собирается? А потом… А когда это «потом» еще будет?

Но нет… Тут я просто ворчу. О основной проблеме все прекрасно помнят и делают все на что способны, чтобы помочь мне с ней справиться. Еще б я только сам знал — как это сделать…

И снова совет…

А потом еще один…

И еще…

Что…

Я…

Тут…

Вообще…

Делаю?!

— «Ах да, — Печально вздохнул я. — „Иерархонт“ же, итить меня об коромысло!»

Едва схватка с «Портовыми» и «Санотисом» закончилась, едва прущих из канализации тварей отбросили и запечатали им лазейки на поверхность. Едва… Да много таких «едва» было за последний месяц. Очень и очень много. Каждый день появляются. Почему ж и сидим тут всей толпой, решая один вопрос за другим. Но да не суть.

Едва… мда… Ну да ладно, едва все более-менее устаканилось и местные вздохнули немного спокойнее, как сразу же бросились ко мне, с вопросом: «А что нам собственно делать, уважаемый Баркисо те Ангре и как помочь в деле спасения наших седалищ? И да, подскажите пожалуйста, желательно в форме отчета, а чем вы собственно занимались все это время, пока мы тут развлекались, пытаясь стабилизировать ситуацию в городе?»

На что я им честно и ответил. Прямо на первом совете, тогда же, собственно, и сформированном.

— А…….. чтоб… и вас и древних и прочих… да в… через… и сверху на… — В общем ругался я долго и самозабвенно. А как иначе-то? Без мата то, что происходило у нас под ногами озвучить было не реально.

Пока местные развлекались, стабилизируя ситуацию на поверхности, я занимался примерно тем же самым, но под землей. Не лично конечно, а через «Постамент» и административную учетку «Иерархонта», но не суть. И получалось так, что весь этот месяц я «игрался» в веселую игру «Водопроводчик», где каждую секунду что-то ломалось и требовалось срочно найти способ это «что-то» вновь запустить, перекинув на него питание откуда-то из другого места. Про то, что в процессе этой игры я волей-неволей игрался еще и в некую «Защиту башен» — вообще умолчу.

Даже сейчас твари под землей упорно пытаются похерить все мои усилия и вернуть МагоЭС в привычное им состояние. Рвут «Магистрали», по которым идет энергия необходимая для работы всевозможных узлов древнего снаряжения. Уничтожают заработавшее от этой же энергии оборудование. Попутно бодаются с воскрешенными мною системами защиты, теми самыми «башнями» или пытаются найти или сделать обходы, чтобы прорваться за защиту и добраться до столь желанной им энергии.

И вся эта «красота» происходит ежесекундно и чуть ли не по всем подземельям канализации и самой МагоЭС. Точнее Миотронно-энергетического стабилизатора, если по «древнему». Короче МагоЭС! Так привычнее.

Пока «игрался» — поверхностно изучил примерную структуру ЭС и в общих, хотя и крайне размытых чертах, понял — как она вообще работает и что из себя представляет. По сути — ничего принципиально нового я не узнал. Вся МагоЭС представляла из себя эдакое «Ядро», выполняющее «полезную работу» и периферийное оборудование, поддерживающее работу этого «Ядра». Концептуально нового — ничего. Любые энергетические станции сами по себе в чем-то похожи. Различие имеется лишь в мелочах.

Само «Ядро» также ничем не удивило — «Кристаллиз». Единственное его отличие от тех, что приютились в выращенных вокруг «Постамента» «гнездах» — размер. «Кристаллиз» в центре ЭС был всем «Кристаллизам» — «Кристаллиз»! Около двух сотен метров в диаметре. Огромная дура, окруженная сверхтолстой защитной оболочкой из металла, по описанию чем-то похожего на «титан» или какой-то сплав на его основе. Тут я точно не скажу. Никогда не был силен в металлургии. Так… понахватался когда-то из интернета, книг и фильмов моего старого мира. С тем и сравниваю.

Сама оболочка не сплошная. Сотни и тысячи микроскопических отверстий пронизывали ее насквозь, превращая в эдакую пористую губку, что также являлось неотъемлемой частью общего механизма. За счет такой структуры металла, оболочка очень легко и быстро впитывала в себя любую доступную энергию, оказавшуюся от нее «в опасной близости». В данном случае — «Маседо». После чего впитавшаяся энергия всасывалась из оболочки «Ядром» и перерабатывалась.

Переработанную энергию «Ядро» отдавало в специальные «энерговоды», те самые «Магистрали», по которым она уходила вовне. Таких «энерговодов» к «Ядру», сквозь его «Оболочку», подходило всего шесть штук. Но это поначалу. Дальше они ветвились, словно провода в электропроводке и в итоге, по чуть-чуть теряя в качестве материала и увеличиваясь в размере, выходили за пределы МагоЭС и уносили очищенную энергию за ее пределы, к специальным «Выводным пунктам», «Столпам» если проще, «облагораживая» в итоге огромную территорию и очищая ее. Ну а заодно и «выдавливая» «Маседо» поближе к МагоЭС. По-крайней мере так было раньше. Сейчас же все было в разы печальнее. Ибо у всей этой системы было два крайне уязвимых места.

Вообще сама эта конструкция волей-неволей подкупала своей «простотой». «Кристаллиз», являющийся однородным цельным кристаллом непонятно чего. «Оболочка», создающая «тягу» энергии к нему и энерговоды, забирающие очищенную энергию. Простая циркуляция. «Ядро» без всякой хитрой машинерии и лишних «деталек» — «однородная масса», выполняющая «полезную работу». И «Оболочка», что кроме основной своей функции выполняет еще и защитную, оберегая свою «начинку». Все максимально просто и надежно. Почему и проработало неизвестно сколько тысячелетий. И проработало бы еще столько же…

Однако, «просто» оно там сделано или «надежно», а уязвимостей, как уже говорилось — никто не отменял.

Первая и самая главная — «Ядро» грелось в процессе работы. Очень и очень сильно грелось. И тут, к слову, я в очередной раз «снимаю шляпу» пред гением «Древних». Ибо… они и тут поступили… «просто». Использовали для охлаждения «Ядра» самую обыкновенную воду. Да еще и построили «Систему охлаждения» так, что она способна была работать чуть ли не «самотеком», без всяких дополнительных механизмов. Только лишь за счет того, что горячая вода и пар стремились подняться вверх, а на их место всасывалась холодная, обеспечивая тем самым очередной непрерывный цикл, охлаждающий в итоге всю систему.

Вторая проблема… Ну… ее можно охарактеризовать одним словом — «Голод». Хотя и оно не совсем подходит. Вся фишка тут в том, что «Ядру» требуется постоянная подпитка «Маседо», чтобы оно работало в штатном режиме. А подпитка эта осуществляется исключительно извне. За счет «Мини-Ядер», что ранее были плотно распределены на поверхности. За счет «Кристаллизов» иными словами. Они собирали в себя всю «гадость» с поверхности и передавали ее вниз, обеспечивая «Ядро» непрерывным запасом «Маседо» для стабильной работы. И при этом же служили эдакими «Предохранителями», что включались в работу по очистке в том случае, если «Ядро» не справлялось. За счет чего, к слову, вокруг них всегда сохранялся нейтральный и безопасный для жизни энергетический фон.

Сейчас же этот механизм был зверски нарушен. «Кристаллизов» осталось слишком мало. «Ядро» не получает достаточно «Маседо» для своей работы. А значит и не генерирует «чистую» энергию. Она соответственно не выходит из «Столпов», не давит на «Маседо» и не «толкает» его к МагоЭС. Как итог — «Ядро» работает вхолостую, вместо «Маседо» гоняя через себя уже давно очищенную энергию. Но это пол беды.

Проблема в том, что оно греется. А с охлаждением — бяда-печаль. За прошедшие века «Система охлаждения» пришла в серьезный упадок и уже давно держалась на честном слове. Работала тем самым «самотеком», без подключение дополнительных мощностей, вроде насосов там или прочего.

В архивах к слову были упоминания, что управляющая «Система» нет-нет, но подключала «насосы», но долго они не проработали. Живность, уже тогда облюбовавшая подземелья, пусть и не в таких масштабах, как устроили «Портовые», похерила эти начинания практически мгновенно, агрессивно отреагировав на учуянную ими чистую энергию.

С тех пор «Система» не рисковала активировать оборудование и ушла в спячку, отключив все, что только было возможно.

Сейчас же эта спячка закончилась. Множество повреждений от недавних событий, еще больше ударивших по «Системе охлаждения». Образовавшийся у «Ядра» «Голод», заставивший его работать вхолостую, что в итоге заставило греться «Ядро» еще сильнее. Попытка расконсервировать и запустить дополнительное «оборудование» в рамках «Аварийной системы», обернувшаяся еще большими повреждениями.

Единственное, что удерживало МагоЭС от окончательного «Бадабум!» — это ее невероятнейший запас прочности! Но эта прочность стремительно подходила к концу. И сколько бы я ни старался, а пока получалось этот конец лишь отсрочить.

Ну… или тупо вырубить МагоЭС с концами, права на что у меня имелись. Как и обоснование в связи с «Аварийным состоянием». Но… Это путь в один конец. Запустить МагоЭс снова уже никто не сможет. А без нее… Это ничем не лучше простого взрыва. Даже пожалуй хуже. При взрыве-то что? «Бах!» и тебя нету. А вот если отключить древнее сооружение, то это обернется долгим и крайне болезненным угасанием. В этом плане «Маседо», что заполонит все и вся, не слишком гуманнее той же «Радиации».

Вот и получалось, что я чуть ли не сутками сидел у «Постамента», играясь то в «Водопроводчика», то в «Электрика», то в «Защиту башен». Отключал и подключал оборудование, запитывал бесполезные «Магистрали», чтобы отвлечь резвящихся тварей от по настоящему важных узлов. Выводил их таким образом на «засады» «Систем защиты».

Раньше такой проблемы практически не было. При нормальной работе МагоЭС уровень «Маседо» вокруг «Ядра» был такой, что даже самые жуткие и привычные к нему твари — не выживали. Сейчас же приток «гадости» знатно упал и зверье получила доступ на самые нижние уровни. Чем тут же и воспользовалось. Потому и приходилось извращаться и изобретать велосипед. Ну а еще ждать… Ждать и надеяться.

Ибо как бы мне или кому-то еще ни хотелось, а взять и сразу впрячься в работу над спасением МагоЭС было нереально. Хочешь, не хочешь, а нужно сперва решить проблемы на поверхности, чем и занимался совет, с пеной у рта и мылом в… Ну понятно где.

Я же в это время просто… тянул время. По другому и не скажешь. Ну а заодно и на советах присутствовал, ибо для их заседания все почему-то единогласно выбрали именно зал с «Постаментом».

И только лишь в последнюю неделю, когда большая часть проблем была решена, местные начали по чуть включаться в работу над МагоЭС и периодически тормошить меня на предмет надобностей и потребностей.

Отправлялись экспедиции под землю, чтобы отбить какой-то узел или заблокировать к нему подходы. Ну или просто — вычистить очередное гнездо каких-нибудь мерзких тварей.

В нужные точки, где еще оставались работоспособные узлы «Ремонтной системы» доставлялись затребованные мною материалы, по большей части ранее бывшие ништяками, хранившимися в сокровищницах.

Иногда собирали отряды для «физического» так сказать ремонта. Вычищались каналы и прочие водоводы, частично воскрешая «Систему охлаждения».

И даже предложенный поход в Драазгорону преследовал те же цели. «Канализационщики» ребятками оказались запасливыми. Хомяками от мира магического постапокалипсиса, итить их! Так что в своих «вояжах» по подземельям не забывали тащить все что плохо лежит к себе в ухоронку, зачастую даже не разбираясь — что и зачем они тащат. Хорошо хоть целью их запасливости никогда не были целые механизмы. Хватало ума, чтобы понять, что не стоит (даже если оченьхочется) ломать то, что пусть и не работает, но хотя бы выглядит целым. Тащили только куски поврежденного оборудования. А то будь иначе и МагоЭс уже бы давно рванула…

— «Еще б меня поменьше дергали…» — Мысленно вздохнул я, обратив внимание, что до меня кто-то пытается достучаться.

— У меня есть предложение уважаемый «Иерархонт» — Обратился ко мне Содор, после окончания очередного совета.

— Слушаю? — Закрыв почти все «менюшки» и открытые «окна» и оставив лишь самые важные из них, терять контроль над которыми нельзя было ни на секунду, кивнул я ему.

— Я давно и плотно работаю с артефактами «Древних»… — После секундного молчания озвучил он свою мысль — И с вашими отчетами я ознакомился плотнее остальных… Скажу честно — Тяжело вздохнув, он продолжил — Я не вижу шанса спасти наш город. Вы и сами его не видите. Никто из здесь присутствующих его не видит.

Вскинув руку в ответ на недовольный ропот людей, он попросил дать ему закончить.

— Возможно нам стоит рассмотреть вариант бегства?

Глава 2

— Поясни — В полной тишине обронил Гразгор.

— А что пояснять? — Пожал плечами Содор — Думаю каждый из вас этот вариант уже рассматривал. И обсуждал с другими. Я всего лишь его озвучил при всех.

— И все бросить?! А ради чего тогда… — Не скажу точно, кто первым взвился на ноги и начал орать — отвлекся на «менюшки», но вот поддержали его все. И сам Содор к слову тоже. Гвалт, крики и ругань длились наверное с час, не меньше. Даже я пару раз присоединился, хотя и воспринял произошедшее гораздо спокойнее.

По сути никто никуда бежать не собирался. У всех просто… накипело, если можно так выразиться. И тема «бегства с тонущего корабля» была всего лишь поводом. Предлогом, чтобы просто напросто спустить пар. Для этого собственно Содор ее и озвучил. Психотерапевт доморощенный блин. Или психиатр? Не суть в общем.

Главное, что в ходе «жарких споров» с использованием «матерного жаргона» и «силовых методов ведения переговоров», все присутствующие обрели-таки «дзен» и достигли «нирваны». Проще говоря — настроились на рабочий лад.

Наблюдая за всем этим бедламом, я волей-неволей вспоминал старый анекдоты про какую-то там думу и ее депутатов, в ряды которых взяли чемпиона по боксу. Теперь кажется понимаю — зачем? Да и смысл тех анекдотов стал гораздо понятнее… Мордобой, особенно хороший, он… сближает. Ну и мозги прочищает. Ну а то, что в ходе этого мордобоя ни один из магов ни разу не задействовал своих магических возможностей — прям порадовало. Коллектив у нас оказывается дружный. А Дре, советник от старост деревень — вообще в нем чемпион. Пятерых раскидал, прежде чем угомонили.

— Успокоились? — С ехидной улыбкой на морде поинтересовался я, когда все закончилось.

— Вполне — Хмыкнул Гразгор, отвечая за всех — Эх… ностальгией повеяло.

— А вот этого не надо — Чуть недовольно махнул я хвостом, после чего спросил — И к какому выводу пришли?

— К какому, какому… — Чуть скривившись, ответил за Гразгора Сизорус — Некуда нам сбегать. Вариантов-то всего два. И оба — билет в один конец. Что там, что там — с тамошней верхушкой на ножах. Не примут ни нас, ни бойцов, ни гражданских. А если и примут, то смысла так и так нет. Это лишь оттянет неизбежное. «Санотис» не факт, что запустит свой комплекс. А если и запустит, то, опять же, не факт, что он сможет работать с той же эффективностью, с которой работал наш. Так что, если… как вы там его называете, уважаемый Баркисо? МагоЭС — Припомнил он пару-тройку моих оговорок — Странное название конечно, но достаточно короткое и удобное. Так вот… Если наш МагоЭС все-таки взорвется, то я сильно сомневаюсь, что те же Санотисцы проживут сильно дольше нашего. Утонут в «Маседо». Содо — Обратился он вдруг к магу — Напомни совету и расскажи уважаемому Баркисо, к каким выводам ты пришел, изучая древний комплекс еще будучи студентом?

— Ну ты и спросил, конечно… — Секунду помолчав и покачав головой, откликнулся маг — Я при всем желании и половину того исследования сейчас не вспомню, но если чисто ключевые выводы — Увидев кивок Гразгора, он продолжил — Год, максимум два. Потом смерть. Может несколько больше, если Санотис воскресит свой комплекс… До пяти — После очередной секунды «на подумать», озвучил он — Но не более. Сами понимаете, что за тысячелетия…

Дальше я, если честно, не особо-то и вслушивался. Нет, информация конечно интересная, но мне — не особо необходимая. Я и так знал, что всё «плохо-плохо-плохо», как говорилось в каком-то мультике. Воскресшая «Система» МагоЭС уже проанализировала доступные данные и давно выдала крайне неутешительный прогноз. Навернется комплекс под Гирдерро и всё. Амба! Планета окончательно утонет в «магической радиации».

Просто потому, что за столько веков Гирдерро стал эдаким «сердцем магии». Местом куда тем или иным путем стягивались практически все основные потоки энергии, «блуждающие» по миру по типу тех же морских или воздушных течений. И если вдруг эта сложившаяся за века «система течений» нарушиться — тушите свет. Восстановиться она уже не сможет.

Уже сейчас пошли «сбои» в этих «течениях». Пока лишь малые. Пока что «маховик» лишь замедляется. И «клинанет» он не скоро. Но это все равно случится. Так или иначе. И единственный способ этого не допустить — заставить нашу МагоЭС вновь работать на полную. Ну или хотя бы наполовину. Тогда перестройка «течений» произойдет без серьезных «сбоев». Плавно. Наверное. Сорок на шестьдесят где-то, при условии выхода «Ядра» хотя бы на пятидесяти-процентные мощности.

Хотя могу и ошибаться… Отчет-то я может и прочитал вдоль и поперек. Но все одно — сужу крайне поверхностно. Не хватает ни знаний, ни понимания того, о чем там вообще написано. Это как пятикласснику, едва освоившему квадратные уравнения, вдруг взять и прочитать лекцию по дискретной математике. Слова ему вроде будут знакомы. Некоторые. Местоимения. Ну и междометия. Принцип «двоичного кода», к примеру, он может и осознает. А толку-то?

К тому же — сильно не хватает помощников. Квалифицированных помощников. Очень сильно не хватает. Всё и сразу вниманием не охватишь. Во всем и сразу не разберешься. Тут нужна минимум полноценная исследовательская группа, а то и целая лаборатория со светилами науки, но…

Пока сам и только сам. Как могу и как умею. Ибо местные, при всем их желании, в принципе не «предрасположены» для работы с «интерфейсом» древних устройств на том же уровне, что доступен мне. Те же «Кольца» — яркий тому показатель. Если я могу пользоваться «Кольцом», словно у меня в руках навороченный голограф последней модели или миниатюрный суперкомпьютер, то местные работают с ним на уровне кнопочного телефона. Для них это потолок. Элементарно мозги не под то заточены. Нет в них с младенчества вбитой в подкорку привычки к работе с различными внешними компьютерными устройствами и интерфейсами. А пытаться им эту привычку — привить… Ну… Я пробовал. Все равно, что слепцам пытаться объяснить, какого цвета небо, облака или солнце. Названия цветов запомнят, а понять — не поймут. И пользоваться не смогут. Ибо для полноценного «зрения» тут нужно нечто большее, чем дано от природы. Аналог моей «нейро-сети», к примеру, или столетия тренировок разума, направленные на естественное создание такой структуры с нуля. «Без комментариев» одним словом.

Потому и смысла особого пытаться передать кому-то часть полномочий или подключить к работе с интерфейсом древней «Системы» — не было. Сам, все сам. Единственное, что я мог делегировать совету — грубая «физическая» работа. Что-то куда-то притащить. Что-то найти или достать. Кого-то прикончить. Всё! Работа же с «Постаментом» — исключительно моя прерогатива.

Благо хоть сама «Система» ко мне крайне дружелюбна. Возможно потому, что изначально так создавалась, возможно из-за того, что и сама понимала, что иных вариантов у нее просто нет. А может потому, что в наглую сожрала моего «Помощника» из «Виора», сделав частью себя и своего интерфейса. А может все это вместе взятое. Главное, что отклик на мои запросы и приказы был мгновенным и максимально понятным. Зачастую «Системе» приходилось знатно так извратиться, пытаясь простыми «словами» объяснить мне какую-нибудь очередную архиважную «заумь», понимание которой необходимо для решения поставленных задач.

А еще веселее становилось тогда, когда уже мне приходилось эту самую «заумь» донести до кого-то из местных, точно также пытаясь интерпретировать ее и подогнать под их «понятийную базу». «Сломанный телефон», блин! Иначе и не скажешь.

Вот и сейчас, Содо пояснял совету различные нюансы темы «течений» и отвечал на их вопросы, ну а я в это время соотносил объясняемое им с ранее предоставленным мне «отчетом» от «Системы», изредка дополняя объяснения мага. Что, к слову, уже давно никого не удивляло. Случались уже похожие… прецеденты.

К концу обсуждения «моральных дух» моих «миньонов» (Главное не улыбнуться от пришедшего в голову сравнения! Главное не улыбнуться!) упал еще ниже. Но взамен своей «мрачности» — окреп и утвердился. Решимость идти до конца и сделать все, что только можно и нельзя для спасения города и МагоЭС так и читалась во взглядах. Недовольства, претензии, страхи и сомнения были высказаны и сгорели в горниле массового мордобоя. Душевные раны несколько заросли и рассосались, примерно также, как и синяки на лицах. Ну а информация про «течения» и прочее — закрепила эффект, сцементировав его простым постулатом — «Иного выхода нет! Работаем»!

И первое же, что сделали господа советники — пошли спать. Завидую, однако!

Нет, никакого наплевательского отношения в стиле — «Сгорел сарай, гори и хата!», не было и близко, просто на дворе уже была глубокая ночь. А по принятому у нас распорядку советникам в приказном порядке было постановлено спать минимум два-три часа в сутки. Советнику Дре — пять, ибо он не маг и не боец, а простой человек. Данный режим ввели исключительно для того, чтобы не допустить возникновения львиной доли ошибок, что рано или поздно проскакивают при сильной умственной усталости. Маг ты там или ненет, а отдых все равно необходим. Хотя бы минимальный.

Понятно, что все кому ни лень этот режим нарушали как могли. Будь у них такая возможность — вообще бы время замедляли, добавляя в сутки лишние пару-тройку десятков часов. Ибо проблем и вопросов с каждым днем становилось все больше и больше, а рук, а главное — мозгов и опыта для их решения, не прибавлялось.

Весь следующий день, как и десяток идущих за ним проходили примерно в том же ключе. Советы, обсуждения, приказы подчиненным, принятие отчетов о проделанной работе от них же и прочая, прочая.

Я во всем этом практически не участвовал, с головой уйдя в интерфейс «Пульта управления» и продолжая «играться» в «веселые» игры. Лишь изредка отвлекался от «менюшек», что бы озвучить очередную просьбу, требование или прямой приказ. К примеру — по отправке группы к «Конверсионному узлу системы охлаждения» с целью уничтожения засевшей там нечисти. Или чтобы заказать доставку какой-нибудь «фиговины» на «Третий подуровень коллекторного зала номер пятнадцать», где располагался работоспособный узел «Ремонтной системы».

В общем — готовился. Подготавливал «Систему» к тому замечтательному моменту, когда мне придется оставить ее «один на один с этим опасным и недружелюбным миром». Проще говоря пытался «подстелить соломки» на то время, пока меня не будет возле «Постамента».

Ибо, хочу не хочу, а просто «тыкая на кнопочки» ситуацию с МагоЭС не исправить. В некоторые, зачастую — крайне важные, места мне необходимо было отправиться лично. Ибо часть систем древнего комплекса банально «не отвечали» на запросы «Пульта управления». Где-то из-за повреждений, восстановить которые можно было только на месте, «вручную» запустив процесс ремонта на лежащем в глубокой консервации «Ремонтном узле». Где-то — банально нажать пару-тройку «кнопочек», что мог нажать исключительно я, являясь «Иерархонтом». Ну а где-то требовалось и «силушку свою удалую» проявить. А если точнее — то возглавить отряд зачистки против очередной обитающей в подземелье тварюшки, что по той или иной причине оказалась не по зубам местным. Там мое присутствие нужно было даже не столько для самого управления отрядом или участия в бою, сколько для все той же игры в «Защиту башен». Приманить, связать боем, вытащить под удар защитных систем, вовремя их «запитать» от магистрали и уничтожить тварь. Просто и эффективно. А зачастую — и единственно верно. Ибо среди обитателей подземелий довольно часто попадаются довольно умные и хитрые твари, что прекрасно осознают опасность «Защитных систем» и ни в какую не собираются под них подставляться. А уничтожать таких звверюг прямым ударом в лоб силами местных — значит получать потери. И потери не маленькие.

Потому их и не трогали пока, стараясь избегать подобных встреч и обходя десятой дорогой. Благо места «лёжек» особо сильных тварюшек были прекрасно известны. О большей части таких «гиблых мест» «Канализационщики» знали еще до всех произошедших событий и скрупулезно отмечали их на своих картах. А те, что не были там отмечены — вполне легко отслеживались «Системой» в режиме реального времени. Как собственно и вся остальная живность на территории МагоЭС. Ну… там где эта территория не утопала в «тумане войны» из-за уничтоженных или обесточенных сенсоров комплекса. Но это часности.

Одно из таких «гиблых мест» требовалось посетить уже вчера. А лучше — с пару столетий назад, ну да не будем о грустном. Засела там крайнее неприятная гадость — комары. Ну или что-то на их подобии. Огромная туча насекомых, представляющая из себя единый цельный организм, просто разделенный на мириады мелких особей. Сильно могет в менталлистику и в легкую превращает в пыль любого, кто к ней сунется, расщепляя и впитывая без остатка даже кости, не говоря уж про плоть.

И что еще печальнее — для своей «лёжки» эта гадость облюбовала один из «трансформаторных» залов, если его так можно назвать конечно. В это место прямо от «Ядра» шел один из «энерговодов». Тут он «разветвлялся» и дальше энергия уходила уже по более грубым «проводам» — тем самым «магистралям».

Туча собственно потому и обосновалась тут, подпитываясь идущей от «Ядра» энергией и внаглую оккупировав весь зал. И плевать ей на принцип «водопоя», что был вторым законом по которым тут существовали твари.

Первым, понятное дело, был закон силы. Кто сильнее, того и тапки. Ничего нового. Про второй я узнал только тогда, когда начал активно взаимодействовать с«Постаментом».

Может тварюшки подземные и привычны к «Маседо», может даже им же и порождены или мутированы в них из кого-то, но того факт, что и им нужна простая «живительная» энергетика — это все равно не отменяло. Не возможно выживать на одной «магической радиации». Она даже их спокойно угробит. Именно поэтому твари в канализации старались держаться поближе к воде, что нейтрализовала практически любую энергию. Ну… если ее конечно не было слишком уж много. Как в зале с «Ядром» например. Там вода уже не справлялась.

А вот в обычных каналах, залах, переходах — вода от «Маседо» все же прикрывала. Но даже этого все равно было не достаточно. И именно поэтому же в подземельях и сложился упомянутый закон «Водопоя». Твари далеко не всегда уничтожали «Магистрали» или даже работающее оборудование. Некоторые залы и места с выходом «энерговодов» никто не трогал. Твари приходили туда, словно обычные звери в засуху на «водопой». Тихо мирно ждали, пока «благодатная» энергия впитается и так же тихо мирно уходили.

Случаи же, когда «Магистрали» или оборудование — уничтожались, ранее были единичными. В основном это происходило только тогда, когда количество энергии в них превышало некий максимум, вызывая в подземных тварях лишь одно желание — сожрать ее во что бы то ни стало. Словно перед ними уже не кусок «каменной» трубы, по которой течет энергия, а живое существо с поверхности, сожрать которое нужно априори.

Одно из таких «водопойных» мест в свое личное пользование и отжала туча. И его нужно было срочно отбить. Ибо если тот «Трансформаторный узел» вернуть в строй, это позволит задействовать дополнительные насосы, запитав их в обход основных подземных коммуникаций, вне зоны доступа тварей. А это уже в свою очередь поднимет мощность «Системы охлаждения» аж на три процента. А может даже и на четыре, если получится успеть к «Посту контроля» на седьмом подуровне комплекса и включить тамошние «Системы защиты», также запитав их через этот же «Узел».

Вопрос тут состоит лишь в том — как завалить «Тучу» и не склеить ласты в процессе. Ведь сидит эта тварь на третьем уровне комплекса. А он, как и два сверху и два снизу — уже давно превращены в техногенное «мясо». Там элементарно нет уцелевшего оборудования. И чтобы подставить «Тучу» под раздачу «Защитной системы» ее придется тащить аж на шестой уровень. Мимо сонма других тварей. Ведя с ней непрерывный бой. Что само по себе — та еще задачка. Тварюшка-то не зря в менталлистику могет. По мозгам шибает бодро, вплоть до нокаута. Соответственно и магам с ней так просто не сладить. Даже таким зубрам, как тот же Налор. «Туча» просто не даст сосредоточиться для нанесения по-настоящему сильного удара. А простые атаки, с учетом ее огромных объемов — бесполезны. Сожрет раньше, чем ты ее заклюешь.

Впрочем — наработки как ее угробить, все же были. Те же «Канализационщики» уже не раз и не два прощупывали тварюшку, выискивая слабости и уязвимости. Очень уж ее «лежка» неудобно располагалась. Вот и подумывали сковырнуть и упокоить тварь. Да не сложилось. Не до того было. В обход, как истинные герои — оказалось проще и дешевле. Ну… как и всегда в общем-то.

Ночь прошла относительно спокойно. Я даже вздремнуть немного смог, предоставив управление «играми» своей «Нейро-сети». Благо ничего особо сложного там не было. Води себе толпы тварей туда-сюда-обратно, включая в виде приманки некоторые поврежденные «Магистрали», да приглядывай, чтоб не совались куда не надо и чтоб никто новенький в эти игры не включился, что также происходит с завидной регулярностью.

Если кто-то вдруг подумал, что с уничтожением клана «Портовых» популяция тварей в канализации начнет снижаться, то он жестко обломался. Она не просто не снизилась, она наоборот — по чуть нарастает.

«Энерговоды» ведь — это что? В начале — да, непонятный «провод» из крутого непонятного материала. А потом? А потом он постепенно заменяется на более простой и соответственно дешевый материал. Замены происходят, в тех самых «Трансформаторных узлах» к слову. Но это так — мелочи.

Вспоминаем в каком виде предстают эти «энерговоды» на выходе с МагоЭС, и смело можно грустить. Огромные полые трубы из сплошного камня. Я когда-то думал, что найденный мною «Крысиный лаз» контрабандистов — прорыт ими от и до… Так вот — нет. Они просто нашли один из обесточенных «энерговодов», пробили к нему шахту, чуть раскопали и всего делов. То-то меня немного смутило, что начало «Крысиного лаза» столь странное. А оно вон оно как. Энерговод дальше был просто разрушен и завален грунтом.

Повторить нечто подобное тварям, стягивающимся к стенам города, также оказалось по силам. А если и нет — найти дырку, оставленную тем, кто с этой задачей все же справился — много ума не надо.

Город для них сейчас, что тот маяк в ночи. Сверкает и светится. Манит биением жизни и чистой энергии. А тут еще нужно учитывать, что и обычных зверушек в окрестных лесах-полях резко поуменьшилось, а значит и жрать им стало нечего и некого. Вот и ломятся к городу. Все выжившие «Стражи стены», при поддержке новобранцев-ополченцев с утра до вечера отбивают атаки самых отмороженных из них и конца-краю этому не видно.

Благо хоть получилось убедить их несколько пересмотреть свои «принципы». Не только ведь твари «Маседо» к городу пруться. Но и обычное зверье потянулось сюда же. Банально ради спасения от все тех же тварюшек. И его «Стражи» согласились впускать.

Для них даже отдельную «резервацию» организовали, позволив селиться на западе, отдав под это дело бывшие трущобы и территории Градо и Эдера. Заведовали там мои братцы. Шустрик — набирал пополнения для «внешней разведки». Бочонок же исполнял роль эдакого шерифа, контролируя, чтобы приблудное зверье вело себя относительно смирно и не устраивало проблем ни себе ни людям. Получалось у него конечно так себе, но зато у нас на столах хоть иногда, но появлялось свежее мясо. За счет проштрафившихся.

Очередное утро также не обещало никаких сюрпризов и я было приготовился поработать над «Связующим узлом», чтоб приоткрыть часть «тумана войны» на шестнадцатом подуровне, однако… У судьбы оказалось свое мнение.

— Б…ть! — Подскочил я, от резкого сигнала оповещения об очередной аварии и от на секунду вспыхнувших красным менюшек. Кто-то или что-то непонятно как и чем угробило «Станцию контроля» на шестом уровне. А это в свою очередь напрочь отрубало мне доступ ко всему, что располагалось ниже этого уровня.

— Группу Сарриора ко мне! — Рявкнул я, в ответ на испуганно-удивленный взгляд дежурившего возле меня «вестового».

— Но они же на отды… — Начал было неофит.

— Немедленно!

Глава 3

Первые три уровня подземелья наш отряд пролетел за считанные минуты. Тут, как говориться — «долго ли умеючи?» Бывшие «Канализационщики» создали несколько относительно безопасных спусков на различные уровни и подуровни, позволяющие спокойно миновать наиболее «оживленные» места «Канализации» и спуститься на необходимую глубину.

Конечно, возможности этих «троп» отнюдь не были безграничны и с трудом охватывали лишь восемь верхних уровней МагоЭС, но и это было огромным подспорьем. Вот как сейчас например — когда нужно срочно спуститься в подземелье, не считаясь с ценой такой срочности.

А цена там, к слову, была не малая. Ведь созданные «тропы» — ничто иное, как такая же часть подземных переходов и галерей, как и остальное подземелье. По сути они лишь грамотно подобранные маршруты, слегка «облагороженные» баррикадами, ловушками и отпугивающими тварей «приблудами», вроде зелий со специфическим запахом и прочего добра. Не панацея иными словами. И без дополнительных «затрат» работать оно не будет.

Вот и приходилось сейчас «сжигать» дорогущие кристаллы, тратя их заряд на поддержание специального поля, маскирующего нас от тварей. С учетом, что неслись мы на всех парах… В общем — это дорого. Очень дорого!

В обычной ситуации группы, спустившиеся в лабиринт подземных переходов, двигаются относительно неспешно и не создают лишней… «суеты» в ходе своего передвижения. Потому и затрат на спуск практически нет. Сил одного не самого сильного мага или достаточно развитого бойца вполне хватает на поддержание бесперебойной работы «Маскировки».

Но у нас сейчас — не тот случай. «Станция контроля» — это не шутки. Это как раз одна из тех ситуёвин, к которым я так упорно готовился и под которые пытался «подстелить соломку», создавая дополнительный «запас прочности» у всех основных «Систем» МагоЭС, который бы позволил им «выжить» во время моего отсутствия возле «Пульта управления».

Правда — планировалось все несколько не так. В планах были лишь отлучки для ремонта, а не… вот это вот… Я конечно подозревал, что аварийные ситуации могут возникнуть в любое мгновение, хочу я того или нет. Но все равно — как-то я не рассчитывал, что местом подобной «аварийной ситуации» станет именно «Станция контроля». «Сердце» и «мозги» всего шестого уровня и главное связующее звено со всем, что находится ниже.

В идеале — таких «Станций» больше десятка на каждый уровень. И в обычной ситуации, в случае выхода из строя какой-то из них, остальные берут на себя ее нагрузку, а в это время техник, инженер, супер-пупер-маго-властелино древних (нужное подчеркнуть… Мда… ну да не суть). В общем, сей товарищ, лениво почесывая попу идет к взбрыкнувшей «Станции», вправляет ей мозги и на этом все и заканчивается. По-крайней мере так планировалось создателями комплекса и так же значилось в его технической документации.

Но… Эй! У нас тут не единороги, бабочками испражняющиеся. У нас тут магический постапокалипсис во всей его красе. И в рамках сего светлого события на весь шестой уровень комплекса функционировала всего одна единственная «Станция». Причем функционировала на все сто процентов. Ибо для «Ремонтной системы» уровня, едва я только осознал — насколько этот «Узел» важен, она уже давно была в абсолютном приоритете. И все «Защитные системы» уровня я уже давно сконцентрировал вокруг нее, стащив туда почти все, до чего смог достучаться и что имело в своих характеристиках хоть какой-то намек на «мобильность».

Самая целая, работоспособная и защищенная точка уровня. И она вдруг взяла и «погасла». Иначе это не опишешь. Просто «Бац!» и «Постамент» бьет тревогу, сигнализируя о потере связи.

— Как так? Почему вдруг? — На подобные вопросы времени не было. Сарриор и его ребятушки по тревоги были вырваны из сладких кроваток(Ну или где они там отдыхали?) и в мгновение ока были представлены пред мои ясны очи.

Сия команда была одной из лучших из тех, что постоянно спускались вниз. Именно их я чаще всего задействовал, ставя перед ними самые разнообразные задачи. От банальной доставки, до зачистки.

Семеро «Бойцов», три «Мага» и с десяток «работяг», каждый из которых был специалистом в той или иной сфере. Все — бывшие «Канализационщики», что не удивительно. В усилении группы — несколько тварюшек, родом из кунсткамер «Химерологов». Три здоровых «Паукана» — тележки на ножках. Два «Сенсора», способных учуять любую тварь подземелий чуть ли не за километр. И с пару десятков разнообразной вспомогательной мелочевки, вроде химеры-слизня, способного плеваться очень быстро твердеющей до состояния камня клеевой массой. В общем — крепкий, сработанный отряд способный выполнять широкий спектр задач.

И наиболее укомплектованный. Два из трех «Пауканов» на своей спине всегда тащили несколько заранее скомпонованных и подготовленных «ремкомплектов» с различными материалами. Частенько, отправляясь на банальную зачистку гнездовья тварей или еще куда, ребятушки Сарриора, делали немалый крюк, заглядывая к узлам «Ремонтной системы» и подкидывая ей «топливо» для работы.

Именно поэтому я и затребовал этот отряд. В душе не… Эм… В душе не чаю, с какого перепугу навернулась «Станция». А значит спускаться надо «во все оружии». А то припремся туда, а там какой-нибудь «фиговен с хреновиной в виде загогулинки» навернулся, от «плевка медузы-переростка». Чем его ремонтировать? Кому эту «медузу» убивать? Бежать обратно за материалами или бойцами? А потом снова вниз?

«Очей» моих ребятки Сарриора так и не узрели. А вот пушистую задницу, со стоящей трубой колбаской хвоста, рванувшую в сторону подвалов — вполне. Ну и начальственный рык в стиле: — «Полундра!», услыхали.

Благо — большего и не требовалось. Под Академией также имелся вход в «Каналью» и к этому же входу подвели аж три «тропы», одна из которых и вела в нужном направлении. Ну а снаряжение, как и зверушки-поддержка, находились тут же. Всего десять минут на экипировку и формирование ордера и мы нырнули в темноту подземелий.

Настоящей удачей стало то, что на всем пути к «Станции» нам пришлось сделать всего три коротенькие остановки. Одну — на небольшом перекрестке, перекрыть который было априори невозможно. Тут «тропа» пересекала один из основных коридоров по которому очень часто сновали твари. Перекрой его и начнут буянить, пытаясь пробиться, через устроенные баррикады или ища обходные пути. Уж лучше оставить все, как есть, изредка вычищая пересекающий «тропу» тоннель. В этот раз на перекрестке осела какая-то мелкая живность, чем-то напоминающая живые камни из плесени и мха. Тварюшки вели себя относительно смирно и полегли достаточно быстро. Отравленные споры-дротики, вмиг прорастающие корнями и истощающие ядовитый туман, не смогли пробить даже простого воздушного щита одного из магов отряда. А слабенький «Огненный вал», использованный вторым — вмиг разъяснил «камешкам», кто тут настоящий хозяин. Единственная причина задержки была лишь в том, чтобы убедиться, что произошедшая стычка не привлекла к нам ненужного внимания других обитателей «Канализации».

Вторая задержка произошла в одном из коллекторов. Тут потребовалось немного выждать, пока автоматика комплекса обработает отправленный ей приказ на приостановку одного из насосов. К моему огромному сожалению «Пульт управления» был пока еще слишком… слаб. Восстановиться-то он восстановился, но лишь до минимального уровня, дающего хоть какую-то возможность взаимодействия с «Системой». А потому о таких вещах, как «Удаленный контроль» над ним — можно было только мечтать. Чтобы отдать «Системе» комплекса какой-нибудь приказ находясь внизу, требовалось напрямую подключаться к одному из «Узлов контроля», «авторизовываться», на что тоже тратилось время и только потом отправлять «запрос-приказ».

Благо, моего прямого присутствия для подобного не требовалось. Достаточно было выдать тому же Сарриору соответствующие «Права доступа» и на любом «Узле» он вполне опознавался, как свой. Реализовано это было по вполне понятным причинам, через «Кольцо» на его пальце. И реализовано с немалой толикой шаманских плясок и танцев с бубном. Проще говоря — через контракты и прочую местную шелуху. Три дня на это дело угробили на пару с Содо и целой кавалькадой неофитов-испытателей, но кое-каких успехов добились. Теперь группы, отправляемые в недра комплекса могли хоть частично, но взаимодействовать с его «Системами». Хотя бы на уровне «Свой-чужой» и «Вкл-Выкл». Но и это не мало.

Едва насос отключился, как поток воды, преграждающий дальнейший путь начал ослабевать. Через десять минут через уходящий вниз зев коллектора были перекинуты мостки и мы благополучно перебрались на ту сторону, продолжив движения.

Третья и последняя задержка была самой короткой, но и самой напряженной. Необходимо было разобрать одну из баррикад, выбраться с «тропы» в основную часть катакомб, пробежаться по ней немного и, точно также вскрыв баррикаду — войти на другую «тропу», ведущую уже непосредственно на шестой уровень.

Тут-то самые большие расходы и начались. Если «тропа» и сама по себе была прикрыта, да и уровень «Маседо» в ней был значительно ниже, то вот тут буйства «магической радиации» уже ничто толком не сдерживало. А в таких условиях на поддержание «Маскировки» энергии улетала только в путь.

На этом отрезке уже я принял непосредственное участие в нашем походе, отобрав у магов отряда все их медальоны с «Маскирующим» энерго-контуром и лично их активировал, синхронизировав со своими собственными способностями. Успел кое-чего поднахвататься за последнее время. Как оказалось, если у тебя есть родственная «станционарному» энерго-контуру способность, то тебе в разы проще им пользоваться. Просто потому, что ты интуитивно управляешь этим энерго-контуром, не совершая «лишних движений» и не расходуя энергию сверх меры. Мой «Маскировочный кокон» и «Маскирующее поле» амулетов отряды были во многом похожи. Разве что моя способность помощнее будет.

Но даже так. За семь минут короткой пробежки от одной «тропы» до другой, в утиль ушло семнадцать средних красных кристаллов. А это много. И дорого Ну да… не до этого сейчас. Просто ворчу, пытаясь чуть отвлечься и поменьше себя накручивать пустыми вопросами в стиле — «Кто виноват и что теперь делать?» Один ведь фиг — ответ узнаю только по прибытию на место и не раньше.

На весь путь мы в итоге затратили каких-то два с половиной часа. Скорость гоночного болида по местным меркам! Обычно на подобную дорогу уходить больше семи-восьми часов. Это если не рисковать и продвигаться максимально аккуратно, как в общем-то и передвигаются все наши отряды.

Сюрпризы начались, едва мы вышли в зону действия «Защитных систем», вокруг «Станции». И пришли они оттуда, откуда я их совсем не ждал.

«Станция» работала! Более того, все выглядело так, словно никакого сбоя вообще не было! Те же «Башенки» вполне себе функционировали, периодически испепеляя, замораживая или еще как умерщвляя сунувшихся к ним тварей.

И меня чуть не… того этого… Короче не помню я, что делает конкретно вот та вон «турелька», но проверять как-то не хочется. Хорошо я вовремя юркнул обратно за угол, едва только увидел «Энерго-зрением» готовящийся по мне залп.

— Это что за «восстание машин», медь вашу?! — Зло прошипев, я аккуратно выглянул обратно в коридор и попытался сообразить — что мне собственно делать дальше?

Ответ нашелся достаточно быстро. Короткий разбег, ускорение «Контролем инерции» и вот я на другой стороне перекрестка, возле небольшой «Точки доступа», прикрепленной к стене там, где когда-то был самый обыкновеннейший выключатель. Одно только непонятно — какого хрена эта «Точка» с этой стороны перекрестка, а не с той, откуда мы пришли?

Вообще, что эта «турелька», что львиная доля остальных, изначально тут не находилась. Ее сюда между делом просто притащили отряды моих ребятушек. И подключили в гнезда для обычных светильников. А «Точку доступа» воткнули на место переключателя. Как говорится — все гениальное просто. Такое понятие, как «стандартизация» древним было вполне знакомо и использовалось повсеместно.

Примерно также поступили и с прочими «Защитными системами» уровня, собрав их чуть ли не со всех его концов и приладив для защиты «Станции». И чего тут только не было. Даже я уже затрудняюсь сказать — сколько и каких «хреновин» сюда понавтыкали. Да и не важно это.

Важно то, что одна из них с какого-то перепугу вдруг отказалась подчиняться моей команде. Сперва возникла надпись: «Доступ подтвержден», а следом за ней тут же выскочила: «В доступе отказано!»

— Это квак? — Задумчиво протянул я, повторно «авторизуясь» на «Точке».

Что вторая, что третья, что десятая попытка закончились с тем же самым результатом. И пришлось мне, с матами-перематами плюхаться на задницу, уходить в себя и все же ворошить воспоминания, выуживая из них «Аварийные коды» к этой конкретной «башенке».

Через пару минут, перепробовав несколько вариантов, один из них все же подошел. «Импульсный трассион отключен» — вспыхнула у меня в голове очередная надпись и я осторожно выглянул из-за угла.

Полукруглая «шайба» «башенки» в этот раз на мое появление никак не отреагировала. А вот ее товарка, наоборот — поступила все тем же свинским образом. И едва я оказался в ее «зоне поражения», тут же начала скапливать заряд для удара. В этом плане, к слову, был как плюс, так и минус расположения «башенок». То, что мы их смогли переместить и запитать от гнезда для обычных светильников — это конечно хорошо, вот только на их скорострельности сие сказалось самым печальным образом. Упала почти в пять раз. Впрочем… Даже этого львиной доле тварюшек хватало за глаза, так что пойдет.

Сейчас для меня сей факт был несомненным плюсом, ибо будь у этих «турелек» родные «гнезда», в меня бы уже успело долбануть чем-нибудь неприятным. А так — всего лишь очередная задержка с попыткой «авторизоваться». Провальной. Снова. Непонятно почему.

Все остальные «турели» на пути, в том числе и «стационарные», подключенные к родным «гнездам», пришлось отключать используя «коды доступа». Мой статус «Иерархонта» они по какой-то неведомой мне причине напрочь игнорировали.

Да и расположение «Точек доступа» вызывало кучу вопросов. Мои ребятушки уж точно не смогли бы установить их так, как они стоят сейчас. «Точки» сейчас явно находились не на своих местах. Что еще больше запутывало ситуацию. Складывалось такое ощущение, будто тут прошелся кто-то, имеющий «административные права» равного мне или даже более высокого уровня. Что само по себе — нонсенс. Случись чудо и появись тут кто-то более высокого статуса, я бы первым бы об этом узнал. «Система» бы сообщила.

Но факт остается фактом. Неведомо почему «Точки доступа» перемещены так, что абы кто до них просто не доберется, вне зависимости от того, какой он имеет «статус». Несколько раз у меня с огромным трудом получилось проскочить мимо «башенок», увернувшись от их атак, и добраться до очередного «выключателя». Да и то — пару раз пришлось принять на щиты атаку «турелек», что меня крайне сильно не порадовало. Ощутимо и чувствительно. Одна атака той же «Морозилки», как я прозвал эту «башенку»-«Терморезистентный излучатель частиц» с легкостью вышибала из меня почти треть «Резерва» на ее отражение. «Воздушный кокон» по швам трещал, с трудом сдерживая поток холода идущий от «квадратика»-«турельки».

Но все когда-нибудь заканчивается. Так и этот коридор смерти наконец был пройден и я вводил последние(Надеюсь!) на сегодня «Аварийные коды». На этот раз — для открытия дверей в помещение «Станции».

Заодно и отряд поближе подтянул. Точнее — его бойцов и некоторых тварюшек. Кто его знает — что за сюрприз будет ждать меня внутри. Мало ли!

С характерным шипением воздуха, служащего в механизме дверей своеобразным поршнем, створки медленно пошли вверх и вниз, открывая взору полумрак помещения.

— Что за? — Опешил я, заглянув внутрь, через едва появившуюся щель, да так и застыв с открытым ртом.

Прямо по центру помещения стоял… некто. Темная мрачная фигура человеческих пропорций, скрытая от взгляда не менее темным балахоном бардово-серой расцветки.

И эта темная фигура истаяла, словно призрак, едва в помещении, вслед за открытием дверей, вспыхнул свет.

Впрочем, исчезла она ненадолго, почти сразу же «проявившись» обратно. Да и свет включился лишь на пару мгновений. А следом…

«Отказано в доступе!» — Вспыхнула перед моим зрением надпись и створки дверей с громким металлическим лязгом тут же схлопнулись перед носом…

Глава 4

— Таааа. мя. к — Тихо протянул я, но от неожиданности и волнения случайно сбился на «акцент» — Это уже интересно.

— Сарриорм, разворачивай своих по схеммяу «Осада» — Буравя дверь взглядом, уже громче приказал я отряду.

— Наро, Тер, Сира, тащите Сушаров сюда! — Сразу же начал командовать он — Перто, двух «Пауканов» боком к двери, поклажу сбросить. Одного в тыл. Диррон, бери своих и пробегитесь назад, проверьте проходы на два поворота…

Пока Сарриор организовывал соответствующую суету и подготовку, я вновь «подключился» к «Точке доступа» двери, но на этот раз открывать ее даже не пытался.

Чем хороши все эти «Точки» — они являются частью единой «Системы» и если знать — как, то ими можно воспользоваться, дабы «заглянуть» чуть дальше того оборудования, за которое они отвечают. Не далеко, конечно. Но до ближайшей «соседки» дотянешься легко. Что я и проделал, потратив на это дело не больше пяти-шести минут.

Увиденное мне не понравилось. Ибо не увидел я ничего. Вот совсем. А точнее — никого. «Точка» до которой я смог «дотянуться» отвечала за очередную «Систему защиты», расположенную прямо над дверью по ту ее сторону. «Инициативаторный демпфер», что бы это ни значило, откликнулся без всяких проблем. И после короткого «запроса» выдал мне запрошенные данные — картинку того, что регистрируют его сенсоры. И на ней было пусто! Виденный мною силуэт не отображался ни в обычном, ни в инфракрасном, ни в пространственном, ни в энергетическом спектрах. Словно его там и не было. Испарился, как совсем недавно при включении освещения.

И я бы может быть даже и поверил бы, если бы не одна маленькая деталька. Оборудование «Станции» работало. На нем велась некая деятельность, что отчетливо было видно через энерго-сенсоры «башенки». А значит сей негостеприимный товарищ все еще там.

— Мы готовы — Кивнул мне Сарриор на невысказанный вопрос.

— Отлично — На секунду задумался я — Сейчас я снова открою двери, но без моей команды ничего не предпринимать. Хрен его знает, что это за… — Вновь запнувшись, я «проименовал» товарища и продолжил — … Призрак и что он может. Да и «Станцию» повредить нельзя. Если вдруг начнется бой — бить исключительно наверняка.

— Понял — Кивнул он и тут же накрутил своих — Все слышали уважаемого Баркисо? Кто накосячит, лично сгною на дежурствах!

— «Угумс» — Мысленно хмыкнул я — «Если успеешь. Без „Станции“ хана нам всем».

В этот раз дверь я открывал уже более традиционным для этого мира способом. Банально взломал ее. На «физическом» так сказать уровне. Благо знал — куда бить. И имел чем.

Мои давние «выкрутасы» с «Телепортом» не прошли даром. И возможность временно выпасть из реальности — отнюдь не единственный полученный мною профит.

Несмотря на свою жесточайшую загруженность «административными делами», освоение «Контроля воздуха», как и прочие тренировки — я отнюдь не забросил. Не всегда, правда, удавалось уделять им достаточно внимания и полностью концентрироваться на учебе, но когда срочного вмешательства в происходящее не требовалось, я нет-нет, да и уделял время своему «Воздуху».

Ну и в пассивном режиме чуть ли не с утра до ночи держал различные энерго-контуры вокруг своего тела. Исключительно ради наработки контроля и привычки для.

Во время этих же тренировок и был придуман новый прием, на основе «Телепорта». Ну или «Искажения пространства», как я обозвал приобретенную фишку.

Берется самый обыкновенный «Шар воздуха» — контур, что охватывал своим «вниманием» небольшой выбранный участок и позволял сей воздух сжимать, расширять или просто передвигать. Ну или все это вместе. Довольно перспективный, к слову, энерго-контур. Побольше бы умения и навыка и его можно превраатить в довольно убойную штуку. Типа вакуумной бомбы какой-нибудь или чего-то похожего.

Ну так вот, берется этот «Шарик», да побольше размером, сжимается насколько это возможно, попутно накачиваясь дополнительной воздушной массой. После чего просто толкается в цель. Ну а уже перед самым столкновением с ней — используется «Искажение», на краткое мгновение придающее «Шарику» «Нематериальность». Что происходит дальше — понятно. Тот же деревянный манекен, поставленный в отведенный под мои личные цели уголок зала совета — просто разорвало. Ну… не весь конечно. Но условную голову мгновенно разметало в щепу, едва воздух материализовался внутри древесины. Я тогда даже опешил и серьезно так возгордился. Еще бы! Такая убойная мощь!

Ан нет. К сожалению с живыми противниками это не срабатывало. Родная энергетика живых существ просто напросто выбивала «Шарик» из «имматериума» раньше, чем тот успевал в них «погрузиться». «Бахало» в итоге сильно, но отнюдь не смертельно.

Но зато для материальных объектов сей «Разрыв» срабатывал на ура. И для вскрытия двери подходил идеально. Главное лишь знать — куда именно бить. Дверь-то тоже имеет некий вариант энергетики. Точнее энерго-контур, запитанный от «Магистрали», но сути это не меняет. Ударишь не туда и толку не будет.

Благо «куда» бить мне было вполне известно. Почти все двери МагоЭС — суть «стандарт». Отличаются только размерами, да изредка — «дополнительным обвесом», вроде тех же «башенок» или прочего.

Присмотревшись к двери, я благодаря своему «Энерго-зрению» углядел-таки маленькую «щелочку», не пропитанную энергией и тут же нанес туда удар, в щепки разнося запорный механизм. Ну и заодно выбивая створки самой двери.

Следом внутрь помещения влетели еще два «Шарика», на этот раз без всяких фокусов с «Нематериальностью». Целью были «Защитные системы», что мгновенно отреагировали на мое вторжение и уже готовились произвести залп. Благо обе были не на родных местах, а все также — в гнездах светильников.

«Башенке» над дверью хлопнувшим «Шариком» разворотило оба ее ствола. Они у нее крайне слабенькие и нежненькие. Не держат грубого обращения. «Турельке» в центре помещения точно также разнесло хлопком «визоры» «Сенсорной системы», ослепив ее и выведя в итоге из строя. В этом плане установка «Защитных систем» в не предназначенные для этого «Гнезда» имела и вот такой вот минус. В родных «Гнездах» все уязвимые места прикрыты дополнительной броней. Здесь же — один точный удар и минус «башенка».

— Твою ж! — Выругался я, рывком выходя из под встречного удара в ответ на мои «Шарики». Неизвестный, кем бы он ни был, крайне негативно отреагировал на мое вторжение. И швырнул в меня… что-то странное. Без понятие — что это такое. Да и, если так подумать — а была ли эта атака или мне сейчас просто показалось?

Незнакомец просто обернулся, просто посмотрел на меня… Но именно в этот момент интуиция чуть ли не взвыла дурным голосом, заставляя меня метнуться в сторону. И… И всё. Больше ничего не произошло.

Впрочем, верность моих действий подтвердилась практически сразу. Атака все же была. И пришелец ее повторил, на этот раз избрав своей целью одного из бойцов. Благо его «жопная чуйка» сработала не хуже моей и он вовремя юркнул в сторону, прикрывшись «Пауканом».

— И-и-и-и!!! — Завизжала вдруг бедная животинка, заваливаясь на бок. Ее хитиновые лапы просто отказались держать тело, резко потеряв всю свою силу. Да и «Энергетику» вместе с ней, если меня не обманывает «Энерго-зрение». Причем, что страшно — именно «Энергетику», а не просто энергию из нее. «Каналы» и «сосуды» по которым циркулировала «красная» энергия «жизни» просто-напросто перестали существовать, словно их никогда и не было.

— Это что за на… — Невольно выдохнул я, но тут же собрался и попытался ударить в ответ.

К сожалению, единственное, чем я мог сейчас мог отоварить противника — это дальнобойные атака на основе «Воздуха». Довольно слабые сами по себе. Я все же боец ближнего боя.

— Бей! — Впрочем, учитывая, что я тут не один такой, кто воспылал праведным гневом за подраненную зверушку — «ответка» получилась вполне достойной. Бойцы и маги Сарриора уже давно поднаторели в «точечных» атаках. Довольно часто им приходилось попадать в ситуации, когда бить противника нужно было предельно аккуратно, чтобы не повредить ценное оборудование.

Сразу три «Огнеплети» в форме лассо опустились на то место, где находился «Призрак», тут же вспыхнув двухметровым столбом пламени. Следом в него же прилетело с десяток «Водных серпов» от одного из бойцов, мгновенно превратившихся в разогретый до огромной температуры пар. А следом все это дело сразу же заковали в эдакую «коробочку» из защитных барьеров, не позволяющую вырваться атаке за пределы строго определенной точки пространства. Обычно такой комбинации хватало на большинство обитающих тут сильных, но одиночных тварей.

Однако в этот раз испытанный прием явно дал сбой. О чем просвидетельствовали как моя интуиция, так и первые потери с нашей стороны. Противник словно и не заметил всех наших усилий, спокойно выйдя из под атаки, сквозь пламя, пар и барьеры, словно их и не было. И тут же ударил в ответ, мгновенно убив одного из наших бойцов — Тера. Улыбчивого мужичка средних лет, обожающего рассказывать и пересказывать байки, да всякие там услышанные им истории.

Дальнейшие попытки хоть как-то достать противника оказались столь же бесполезны. Мы словно в пустоту били, в ответ получая все новые и новые удары, словно выжигающие саму основу жизни. Оба прикрывающий нас «Паукана» умерли всего за минуту. А следом начали гибнуть уже люди. Как оказалось атаки призрака напрочь игнорировали неживую материю, проходя ее насквозь. И едва остатки «Энергетики» «Пауканов» были уничтожены, как атаки «Призрака» начали выжигать уже людей за ними.

— Назад! — Скомандовал я — Все назад!

Понимая, что еще немного и весь пришедший со мною отряд тут и положат, я метнулся внутрь зала «Станции», пытаясь изобразить из себя что-то вроде приманки. Для чего рванул не куда-нибудь, а в сторону «Пульта управления». Проигнорировать такое «Призрак» никак не мог и сразу же попытался меня достать, наплевав на спешно отходящих бойцов.

Единственный, кто остался вместе со мной — сам Сарриор. Он, оказывается, как и я — мог чувствовать вражеские атаки, обладая той же «Интуицией» на них. Хотя, думаю, он затруднился бы ответить — что же это за «Интуиция» такая? Как и я собственно.

Ни зрением, ни «Энерго-зрением», ни слухом, ни запахом, ни даже вкусом атаки «Призрака» не ощущались. Их просто «Не было». Как и самого противника.

Его удары воспринимались словно… чужой взгляд, сверлящий в спину. Переживания возникающие непонятно из-за чего. Ощущение, будто ты что-то забыл, но не знаешь — что? Нечто за гранью привычного восприятия мира. Именно это нечто и позволяло нам с Сарриором раз за разом уходить из под ударов врага и оттягивать на себя его внимание, позволяя остальным выйти из под удара.

К тому моменту, когда последнего из пораженных «Иссушением», как я это прозвал, утащили товарищи, «откатилась» наконец и моя способность выбрасывать «Шарики воздуха» в «Нематериальность».

К сожалению, использовать эту фишку я мог крайне редко. Ибо, что сам «Контроль» над «Воздухом», что «Искажение пространства» — развиты и натренированы у меня были едва-едва. Я уж молчу про то, что источники у этих способностей у меня были разными. И даже несмотря на мои «Кольца», совместить две этих способности и скомбинировать их в одну атаку — не так-то и просто, как хотелось бы. Очень и очень сложная задачка, требующая немалое время на «откат» способности, после ее использования. Банально нужно было время, чтобы «Энергетика» пришла в норму, после одновременного задействования сразу двух типов энергии, пропущенной чуть ли не через одни и те же «Каналы».

Неожиданно, именно «Нематериальный» «Шарик» и смог-таки достать эту сволочь. Совсем чуть-чуть, но смог. На месте плеча «Призрака», куда пришелся мой удар, направленный впопыхах и нетвердой лапой, вдруг образовалась пустота. Словно кто-то взял и ластиком стер с альбомного листа часть рисунка.

И «Призраку» это явно не понравилось. Очень не понравилось. Мигнув пару раз, словно изображение в сбойнувшем голографе, он полностью восстановил «рисунок» самого себя и с удвоенным пылом принялся осыпать нас атаками.

Опечалиться данному факту я не успел. Те несколько мгновений, пока это «нечто в балахоне» восстанавливало свою целостность, дали мне возможность добраться-таки до «Пульта» и скинуть в него один единственный запрос — на включение освещения.

Я запомнил, как «Призрак» прореагировал на него в прошлый раз. И хотел это повторить. Собственно — первое, что я сделал, пока отряд готовился к штруму-осаде, это попытался добраться до ближайшего светильника, через «Точку доступа» дверей. Однако быстро с этой идеей пролетел. «Призрак», непонятно почему обладающий более высокими правами, нежели я, заблокировал включение света напрямую через «Пульт» и обойти эту блокировку я никак не мог.

У отряда также не оказалось с собой никаких «фонариков» и прочего добра, за исключением небольших портативных светильников, собранный «Химерологами» на основе какой-то флуоресцирующей зверушки. В обычной ситуации отряд передвигался без света вообще. Хватало не сложных в получении и освоении способностей к некому виду «Ночного зрения», спокойно работающему даже в условиях абсолютной тьмы. Кажется эту способность заимствуют то ли у местных сов, то ли у летучих мышек — точно не скажу.

В общем живые светильники против «Призрака» оказались бесполезны, а светильники уровня были вырублены через пульт и включить их было нельзя.

Сейчас же, добравшись наконец до консоли управления, я мгновенно «авторизовался» и тут же врубил освещение зала на максимум, с затаенной надеждой, наблюдая за тем, как на это отреагирует «Призрак». Отреагировал. Исчез. В видимом спектре. А вот атаки его прекращаться и не подумали. Противник находился все там же, где и был. Только стал абсолютно невидимым.

Сообразив, что помощи от освещения нам ждать не приходится, я вырубил его обратно, вернув противнику хоть какое-то отображение в реальности и продолжил играться с ним в веселую игру «догони меня неведомая хрень».

Сарриору к слову я скомандовал валить отсюда на все четыре стороны. Толку от него тут все равно ноль. Достать «Призрака» он не может никак. И тот его, после моей успешной атаки, напрочь игнорирует, сосредоточив все свои усилия исключительно на мне. Так что смысла в присутствии Сарриора не было никакого. Только подставится зазря рано или поздно.

Я бы, к слову, и сам бы рад свалить отсюда, да куда-подальше. Уж очень жесткий противник мне попался. Да и умирать мне тут совсем никак нельзя. Незаменим я сейчас для местных. не станет меня — не станет и их. Узнай члены совета — как я тут рискую, ору бы было…

Ну да не до них сейчас! Эту «Станцию» нужно отбить во что бы то ни стало! Точка! А значит хочу я того или нет, а «Призрака» нужно одолеть.

— «Вот только как?!» — Мелькнула в моей голове угнетенная мысль.

Противник, получивший прямо в голову очередной «заряженный» «Искажением» «Шарик», и не подумал хоть как-то по этому поводу расстраиваться! «Помигал» немного, пусть и чуть дольше, чем в прошлый раз, «отрастил» головушку, да и продолжил долбить по мне, как ни в чем не бывало.

Учитывая, что за время нашего затяжного противостоять «Призрак» меня уже трижды достал, вся эта затея начинала попахивать полнейшей безнадегой. Не будь на мне «Маскировочного кокона», что выступал в роли эдакого одноразового щита от его атак, я бы уже валялся тут хладным трупом. Как и если бы пропустил две атаки подряд. После «схлопывания» «Кокона» мне далеко не сразу удавалось снова его активировать. Очень сильную встряску получала моя «Энергетика» в такие моменты. Энергию из тела чуть ли не вырывало, словно с какой-то черной дырой соприкоснулся!

Впрочем, ответ на свой вопрос я нашел довольно быстро. «Интуиция» все также предупреждала об атаках, заставляя меня без малейших раздумий кидать тело в сторону «Контролем инерции». «Призрак» все также стоял неподвижным памятником самому себе почти в центре зала.

Все тот же черный балахон. Все та же нехватка косы и костяных кистей для полноты образа. Все та же мрачность и холодная черная пустота его силуэта. Однако…

После второй «плюхи» заряженным «Шариком», он стал словно… тоньше. Даже не знаю, как это ощущение по иному описать. Словно все тот же «рисунок в альбоме», ранее бывший выполненным черным фломастером, теперь превратился в нарисованный обычным карандашом.

После третьей же, в этот раз оторвавшей ему руку, это ощущение стало еще более отчетливым.

Впрочем… Лучше б не становилось. Ведь кажется, что я его все-таки достал. Он сам вдруг взял и… «истончился» еще сильнее. Вот только благодаря этому передо мной теперь не один «Призрак», а сразу три. Одинаковых. И каждый из них швыряется «Иссушением» ничуть не слабее оригинала.

Глава 5

Первая же мысль была на удивление здравой — ретироваться отсюда куда подальше. Ибо я и с одним противником еле-еле вытягивал схватку, а теперь, когда его стало три — вообще без шансов. Что мне, к слову, доказали в первые же секунды.

Однако, как бы я того ни хотел, а отпускать меня «Призрак» отнюдь не собирался. Один из «Клонов» мгновенно переместился к дверному проему, стоило мне рыпнуться на выход, и застыл там полупрозрачным столбом. Благо хоть атаковать меня не пытался, пока я к нему не приблизился на опасное расстояние.

Радиус атак противника также снизился. Сейчас — где-то пятнадцать-семнадцать метров. Но от этого все равно не легче. Двух оставшихся на меня хватит с головой. Тем более, что они теперь отнюдь не «стационарны». Перемещаются, плавно паря над полом, пытаются загнать меня в угол. Проявляют зачатки тактики.

— Арорргх!!! — Рыкнул я, в очередной раз не успев убрать свою тушку из под удара. Очень уж сложно уворачиваться от того, что не видишь и не слышишь. Одной «Интуиции» тут крайне маловато будет. Какая разница — почуял я очередную атаку или нет? Я ведь не знаю, куда именно прилетит этот сгусток(Или что оно такое?) Понимаю, что в меня. А дальше? Будь у меня больше пространства для маневра — вышел бы из под удара. Банально на пару метров бы отпрыгнул под «Контролем инерции». А если нет этих пары метров? Если загнали в угол или в закуток между оборудованием и можно лишь немного изогнуться, да сдвинуть тело на полметра-метр? Вот то-то и оно…

Благо хоть и мощь атак упала. Раньше любой пропущенный удар напрочь сносил мой «Кокон» и выпивал треть «Резерва» энергии. Сейчас же «Кокон» держался. Хотя расплачивался я заэто все той же третью. А это… неприятно. До болезненного неприятно. Словно ты идешь по улице, идешь, а у тебя вдруг все мышцы становятся ватными, дряблыми и не способными держать твое тело в вертикальном положении. Всего на какую-то секунду, но все же… Про сопутствующую этому колющую боль — вообще молчу.

Идей, как расправиться с противником не было от слова совсем. Пару раз я доставал «Шариком» с «Искажением» одного из «Клонов», но какого-то внятного толка от этого не было. Он, как и оригинал, становился «тоньше», но да и только. Сколько раз надо долбануть по нему, чтобы он наконец «умер» — я и близко не знаю. А силы уже подходят к концу. Даже пара здоровых «Красных» кристаллов, вытащенных из «Мешочка» и выпитых до дня, не особо помогли. А уж учитывая, что в последние несколько минут я сражался на грани своих возможностей и мои внимание и концентрация падали все сильнее и сильнее, дело и вовсе принимало скверный оборот.

— «Подчинись!» — В момент, когда казалось, что всё! Еще чуть-чуть и поминайте, как звали. Противник вдруг прекратил атаковать, а в голову ворвался мощнейший импульс чужой воли — «Подчинись!!!»

Иерархонт войны предлагает изменить вертикаль власти.

В случае вашего согласия статус «Иерархонт-администратор» будет изменен на «Старший иерарх».

Подтвердить?

— «Иерархонт войны?» — Сквозь раздирающую сознание боль от вражеского давления, невольно удивился я — «Вертикаль власти?»

— Да хрен тебе! — Разозлился я, сам не понимая почему. Сам ведь сколько раз возмущался по поводу навязанных мне обязанностей с этим «Иерархонством» и прочей фигней. И вот, появился кто-то, на кого их можно было бы спихнуть. Ан нет! Что-то как-то не хочется.

Да и сомнения что-то меня берут насчет этого «Иерархонта войны», чтоб ему пусто было. Откуда он тут вообще взялся? Что это за тварь такая? «Древний»? Проснулся после какой-то гибернации или иной разновидности «глубокой заморозки», позволившей ему пронестись сквозь века и очнуться, когда пришло время? Почему он «войны», а я всего лишь какой-то «администраторишка»? Хотя нет. Этот вопрос вообще сейчас не к месту. Я о самой разновидности «Иерархонтов» узнал только что, а уже возмущаюсь.

— «ПОДЧИНИСЬ!!!» — Еще сильнее надавил он, чуть ли не плавя мне мозги и за малым не отправляя в беспамятство.

Где-то на задворках сознания вовсю полыхали багровыми отсветами предупреждающие, предостерегающие и паникующие «выкрики»-«алярмы» моей «Нейро-сети», что с мылом у заднего прохода латала мои мозги, не позволяя им запечься прямо в черепной коробке. Доспех — «Виор» на пару с «Кольцами» буквально искрил от сдерживаемого им давления.

— НЕТ! — Собравшись с силами, я ударил мысле-образом в ответ со всей доступной мне ментальной мощью. Все же бытие в роли «центрального процессора» для десятков разумных и частое общение со всякими менталлистами дали о себе знать. Кое-чему и я успел научится. «Вмазать» мог от души, если меня конечно разозлить, что «Призрак» сделать вполне сподобился. Ну… И если «канал» будет открыт. Вот как сейчас например. И если… Короче в этот раз — получилось!

И неплохо получилось, надо сказать. Кем бы или чем бы ни был мой противник, а ответный удар здоровья ему явно не добавил. Один из «Клонов», тот которого я дважды достал — просто исчез. Остальные сильно потеряли в «плотности» и истончились.

— «УМРИ!!!» — Все тем же «громовым раскатом» долбануло мне по мозгам, но в этот раз я все же смог защититься. Банально размазал это давление «по площади». На одних инстинктах создал эдаких «виртуальных собеседников» в разных частях зала, по которым и размазалось давление противника. Так, словно ко мне было «подключено» сразу с десяток других разумных, что и приняли на себя часть вражеского давления.

И в этот же момент давление на разум просто испарилось. Хотя легче и не стало. Ибо облегчение, облегчением, а банально встать и продолжить бой я пока просто не мог. Не пришел еще в себя. Ударь «Призрак» сейчас и моя песенка была бы спета. Но…

Он не атаковал. Более того, когда я все же смог выгнать из головы всю обосновавшуюся там муть и собрать глаза в кучку, я не в раз-то и нашел своего врага. Просто потому, что он стал настолько «истонченным», что его и рассмотреть-то было сложновато.

Я далеко не сразу понял, что произошло. Но по всему выходило, что последняя атака «Призрака», ударила и по нему самому. Я перенаправил и размазал ее на несколько созданных мною «виртуальных» целей. Но в тех местах-то ничего не было! А значит вся прилетевшая туда мощь банально рассеялась вокруг них. Ну и зацепила в итоге того, кто ее на меня направил. Вот «Призраку» и сплохело.

И кажется я начинаю понимать, почему удары моих «Шариков» с «Искажением» — были единственным, что могло достать моего противника. Вся фишка в смешении энергий. «Красной» и «Зеленой» — «Газе» и «Аоре». Что происходит, когда разноплановые виды энергии смешиваются и активно друг с другом взаимодействуют? В основном — ничего плохого. Но при таком взаимодействии, в основном — в исчезающе малых количествах, образуется еще и «Маседо». Выделяется «магическая радиация», как побочный продукт произошедшей реакции.

А теперь вспомним — что делает мой «Шарик» в момент активации? Он взрывается, едва спадает «Искажение» и та малая толика «Маседо», что выделилась, словно из пушки разлетается во все стороны также, как и остальная задействованная энергия. Это-то и долбило по «Призраку».

А теперь добавим сюда то, что случилось только что. Удар ментальной энергией по площади. «Гере» ведь не зря по своему спектру очень сильно напоминает все то же «Маседо». Почти такая же фиолетовая, как и «ментал». А как доказано выше — именно к этому спектру у «Призрака» и имеется уязвимость. И именно «Ментальным» типом энергии он и пользовался все это время. Пусть и делал это каким-то странным способом, воплощая свои атаки не в виде каких-то «энерго-контуров», потоков энергии и прочего, а в виде… «Намерений» что ли. Не знаю, с чем это сравнить. Тем более, что и самого «Призрака» можно охарактеризовать примерно также — «Намерение» существовать именно тут и сейчас…. «Намерение» быть.

Отсюда к слову и моя «Интуиция». Помог мой «Контроль окружения». «Призрак» долбил своими «атаками-намерениями», а я это просто ощущал — как предупреждение о враждебном воздействии. Ну или как-то так. Чуял иными словами.

Ну да… Это все конечно интересно, но надо заканчивать. Поэтому ничего личного, но лови-ка друг ответный подаарочек.

Очередной «Шарик» под «Искажением» влетел прямо в центр полупрозрачной фигуры и тут же разорвался, «стирая» из реальности всю центральную часть «альбомного рисунка» тела «Призрака». И на этом, собственно можно было бы поставить и… многоточие.

Эта тварь даже и не подумала сдыхать! Да, она ослабла, да я ее «стер». Да, она исчезла и больше ею тут и не пахнет. Но! Точно также, как я ощущал его и направленные на меня атаки, точно также я сейчас чувствую, что противник просто исчез. Не уничтожен, не умер и не погиб. А именно исчез. Ослабленный, побежденный.

Вот только…

Он вернется. В этом я почему-то даже не сомневаюсь.

Впрочем — об этом можно подумать и потом. Сейчас важнее понять — что он сделал со «Станцией»?!

Метнувшись к «Пульту управления» и продравшись через «Авторизацию», я все-таки смог вернуть над ней контроль и постарался вникнуть и понять, что же «Призрак» тут делал?

«Авторизоваться» получилось далеко не сразу. Пришлось даже задействовать «Аварийные коды», чтобы вернуть себе полный доступ. Ну а попутно — смог разобраться, в чем же разница между разными «Иерархонтами».

Вот всем местная «Система» хороша. Отзывчива, понятлива, с интерфейсом работать одно удовольствие. А уж учитывая, что для своего восстановления она сожрала «Помощника» из моего же «доспеха» — так и вообще, словно под меня была создана. Однако кое в каких мелочах и вопросах недопонимания между нами частенько возникают. Все потому, что «Система» искренне считает, что если какой-то вопрос или определение не требуют дополнительных пояснений, то и делать их нет необходимости. Оно все как бы «само собой разумеется».

Вот как с «Иерархонтами» к примеру. Я только сейчас узнал — какие они бывают и в чем различия. По сути их три вида. Уже известные мне «Войны», «Администратор» и «Контроль».

Самый «крутой» из них — именно «Админ», так что тут я зря… Ну да… Не будем об ошибках юношеской горячности…

«Администратор», в лице меня — это царь и бог на вверенном под его управление объекте. В моем случае на этой конкретной МагоЭС. Тут все подчиняется мне беспрекословно.

Однако. Есть еще такие типчики, как «Иерархонт войны» и «Контроля». Ну… Если точнее, то называются они несколько иначе, как и «Админ», просто «Система» для моего же удобства интерпретировала понятия под меня и мою понятийную базу. Но да не о том речь.

«Иерархонт войны», как можно понять из его наименования, занимается всем, что было связано с военной сферой «древних». «Генерал», или скорее «генералисимус», «главнокомандующий». И у него в рамках имеющихся полномочий была возможность при необходимости «подвинуть» того же «Админа» в правах. Как собственно и случилось со «Станцией». Благо хоть полномочия эти не позволяли взять под контроль весь объект. Тут «Войны» при всем желании не мог прыгнуть выше «Админа». Только какую-то его часть. Якобы на военные нужды, при экстренной необходимости. Ну да не суть.

Опаснее было бы, попадись мне «Иерархонт контроля». Этот статус позволял в любую секунду сместить с должности кого угодно и когда угодно. Окажись у «Призрака» сей замечательный статус и я бы уже лапку сосал где-нибудь в сторонке. Эдакое КГБ от мира «Древних». Хотя и там с оговорками. Сместить-то он бы меня может и сместил бы, но лишь при условии, что найдет мне замену в течении суток. Что понятное дело было бы проблематично и аукнулось бы ему автоматической потерей статуса. А меня бы восстановило в правах. НУ или как-то так.

Все это «Система» выложила мне по первому требованию. А на ворчание в стиле — «А раньше сказать?» — «Пожала плечами» в стиле — «А что надо было?» Бесит иногда! Сил нет!

Беглый и поверхностный просмотр внесенных «Призраком» изменений и журнала «Истории операций» невольно вызвал у меня недоумение. Почему-то я готовился к тому, что дело швах и «писец котенку».

Однако несмотря на все мои страхи и опасения, я не обнаружил ничего… такого… «Какого» и сам бы не смог описать.

«Призрак» не нес вреда. По крайней мере — прямого. Не дестабилизировал «Системы» комплекса. Ничего не сломал и не запрограммировал на какое-нибудь «Самоуничтожение».

Нет! Он просто… пытался отремонтировать МагоЭС. Именно об этом свидетельствовал «Журнал». Что странно… Но логично, если поставить себя на его место и хоть недолго подумать о личности того, кем бы мог быть этот «Иерархонт войны».

Вспомним, что у «древних» случился большой «бадабум» с войной, аппокалипсисом, восстание машин и прочей фигней. Вспомним, что в итоге они победили, но победа там была пирова. Вспомним, что в итоге они куда-то свалили, оставив тут лишь часть населения. Добавим сюда вполне логичную уверенность, что среди этого населения остались и те, кто обязаны были проконтролировать, что побежденная «душа мира» — на самом деле побеждена.

Добавим сюда… ну не знаю… возможность какой-нибудь «гибернации», что позволила бы некоторым «древним» уходить в сон на столетие-другое, затем просыпаться, проверять обстановку в мире и снова «засыпать».

Могло быть так, что в какой-то момент сей механизм навернулся и «древний», оставленный на контроле за происходящем — просто не проснулся, оставшись спать на хрен те знает сколько столетий или тысячелетий. Могло? Вполне.

А могло быть так, что при недавних событиях и насильственном выходе «Систем» МагоЭС из спячки, «проснулся» и «Древний»? Тоже возможно.

А теперь ставим себя на его места, кем бы он там на самом деле не был. Что видит «Древний», его «душа» или некий ментальный образ, сохраненный на диске в виде программы(До сих пор не знаю, что оно такое и гадать пока не буду — просто «Призрак»)?

А видит он писец и сбоку бантик. МагоЭС вот-вот пойдет по… Ну понятно… В качестве «Администратора» — неизвестная и крайне мутная личность, которая непонятно с какого будуна творит абсолютную дичь(Ему-то невдомёк еще, что именно тут происходит и почему мне приходилось играться с теми же «Магистралями» для перенаправления тварей с по-настоящему важных направлений).

Вот он рвется к единственному «узкому» месту, что гарантированно позволит ему перехватить контроль почти над всей МагоЭС и попутно разобраться в происходящем. Вот он начинает вникать. Вот — невольно охреневает от того, насколько все плохо(Могу его понять, бедолагу. Сам до сих пор в шоке!).

И тут все та же мутная личность заявляется к нему на рандеву собственной персоной и вместо того, чтобы поговорить — чуть ли не с боем прорывается к «Станции», взламывает «Системы защиты» на пути, не отвечает на запросы в стиле — ты кто?(А как бы я ответил, если даже примерно не представляю — как это нужно было сделать?) Ломает двери и сходу начинает «проявлять агрессию», с поддержкой толпы каких-то оборванцем за плечами. И при этом — ничуть не заботясь о сохранности оборудование, потеря которого приведет лишь к одному — уничтожению МагоЭС.

Что бы я сделал на его месте? Попытался бы сию мутную личность по быстрому прищучить. Так… на всякий случай. Отсюда и вытекает все произошедшее.

Именно поэтому, когда я засек очередную потерю одной из «Станций», на этот раз на седьмом уровне, я просто «выключил» ее из общей системы, оставив лишь возможность наблюдать через нее за происходящем и решил подождать реакции «Призрака». Если мои выводы — верны, то я на ровном месте обрету очень и очень ценного союзника в борьбе за существование комплекса. Ну а если нет — рецепт его «стирания» у меня уже имеется.

В общем… Будем посмотреть.

— Кто бы знал, как меняу уже замяубал этот цейтнот — Тихо рыкнул я, обесточивая одну из «Магистралей» на северо-востоке одиннадцатого подуровня и размышляя — как вытурить оттуда толпу приползших на запах «чистой» энергии тварей.

Глава 6

Почти трое суток мне понадобилось, чтобы стабилизировать ситуацию. Помотаться пришлось — жуть! Пять раз приходилось спускаться под землю, чтобы более-менее «навести порядок». Очень уж подгадил мне этот «Древний», чтоб ему пусто было!

И ведь на контакт, гад такой, идти на отрез отказался. Хотя и явно понял, что мы с ним не враги и цели наши в общем-то совпадают.

Поначалу он, конечно, еще пытался как-то вмешиваться в мою работу, но со временем угомонился, явно вникнув в происходящее. По любому впечатлился, сволочь, глубиной заднего прохода, в котором оказался.

Но на контакт все равно не пошел. Более того — вел себя крайне агрессивно и неадекватно. Благо хоть — не убил никого, снизив смертельность своих атак. Просто отпугивал всех, кто пытался к нему приблизиться.

Что мы только не делали. Я сам, из пяти спусков, два уделил именно этой задаче — наладить общение. Не дался гад. Стоило мне приблизиться к текущему месту его нахождения, как он тут же исчезал, через какое-то время появляясь в другой точке. Простых же местных он вообще ни в грош не ставил, атакуя без колебаний. Не на смерть, как уже говорилось, но со вполне понятным посылом.

Пробовал выйти на контакт и чисто «древними» методами, через «Кольца» там или тот же «Сайер» — один из уцелевших древних артефактов связи, чем-то напоминающий рацию. Напрямую, через «Систему» комплекса пытался. Про личные встречи и «воззвания» к диалогу голосом, мысле-образами и просто эмоциями-картинками вообще умолчу. Да даже «местную наработку» использовать пытался, направляя сообщения с использованием «ректорского» статуса и всех его фишек. Без толку!

В итоге и сложилась ситуация, когда что я, что он — вместе работаем над единой задачей, но при этом каждый делает это самостоятельно. Кто бы знал — какими эпитетами крыл я этого умника каждый раз, когда он пытался вмешаться в налаженную мной схему работы «Станций», «Точек», «Магистралей» или какого-то оборудования… Лучше не упоминать.

Благо хоть к концу третьих суток сей некоммуникабельный товарищ все же «сдался» и перестал трогать все подряд, сосредоточив свои усилия исключительно на «локальных» задачах. К примеру — перенастроил и подшаманил насосы семнадцатого уровня, подняв их мощность процентов на двадцать.

Это, конечно, в итоге привело к тому, что насосы на девятом пришлось отключать, чтобы не затопило восемнадцатый. А следом пришлось менять и всю схему «вождения тварей за нос» на этом же уровне. Но это уже мелочи. Насосы семнадцатого — важнее. Я и сам хотел ими заняться, да все как-то лапы не доходили.

Что еще печальнее — в остальном сей товарищ оказался для нас полностью бесполезен. Пару раз я специально приводил одну-две канализационных тварюшки прямо к нему на рандеву. Ну… там где это было не опасно для систем МагоЭС. И чтобы вы думали? Он против них оказался беспомощнее младенца.

Я конечно не уверен — пытался ли он с ними что-то сделать или нет, но видимо все же пытался. Иначе я не знаю — для чего было создавать «Клонов» именно в тот момент, когда там оказались «Гнило-змеи»?

Тварюшки тогда были благополучно испепелены одной из ранее отключенных мной «башенок». Убедившись через простой «взор»(Аналог видеокамеры) «турельки», что «Призрак» ничего не может сделать со вторгнувшимися к нему тварями, а они его, вообще — тупо не видят, я просто вернул энергию обратно на «Магистраль», питающую освещение, а заодно и всю тамошнюю систему защиты, закончив, собственно, весь этот «спектакль». Маленькая, надеюсь — незаметная, хитрость, но кое-что новое узнать о «Призраке» позволила.

Способности «Древнего» явно не были заточены на борьбу с противниками, не обладающими «нормальной» энергетикой. Твари канализации, извращенные и «перестроенные» «Маседо» оказались ему не по зубам.

Жаль. Вспоминая, как больно он по мне долбил, его бы возможности, да в нужное русло… Эх!

Последующие дни также не привнесли в ситуацию с МагоЭС ничего нового. Разве что Совет без меры возбудился, да который день на ушах стоял из-за произошедшего, но да и все на этом.

Понятно, что наладить контакт с этим «Призраком» по логике вещей — чуть ли не приоритетная задача, но… А где на это взять время, силы и возможности? Кроме меня он отваживает всех. Со мной идти на контакт тоже не желает. Времени, чтобы цацкаться с ним и изыскивать варианты — тоже нет. А проблемы — вот они, копятся день ото дня. И решать их все как-то надо. Я шесть суток нормально не спал, о каких еще заморочках может идти речь?

В общем — ну его. Будет возможность, займусь. А пока и без него дел невпроворот.

Был от нашей встречи и еще одна польза. И вот она, как раз, была тем единственным, за что я бы «Призраку» сказал бы огромное спасибо — те «Виртуальные собеседники», которых я умудрился создать, уходя из под его давления. Как оказалось, этот прием — одна из довольно сложных и можно сказать, что редких, способностей «менталлистов». Эльгерде пояснил. Он и сам-то освоил ее относительно недавно. Всего какой-то год, как владеет.

Как я понял из его пояснений — эта возможность чем-то похожа на воспетое всякими фантастами и фентезяками моего старого мира «распаралеливание сознания» или нечто подобное. Там это описывалось, как некая сверхтяжёлая форма раздвоения личности, поставленная на службу главному герою и позволяющая ему… быть богом, не зная об этом до самого последнего момента и в упор не замечая сего невероятного факта. В общем — так называемый «рояль», который был подарен ГГ автором произведения, который в принципе и сам-то не особо понимает — нахрена он его ему подарил.

В моем же случае все не настолько «классно», «круто» и «убер-шняго-убиваторно-нагибаторно», как хотелось бы. Нет, конечно, полученное можно было бы и развить… Но… Тяжелая форма раздвоения личности — это тяжелая форма раздвоения личности. И пусть так остается и дальше. Предостерег меня Эльгерде от экспериментов в этом направлении. Хорошо так предостерег, объяснив, к чему это может привести.

Благо у всего есть и обратная сторона. И вот ее-то развивать как раз таки и стоило бы. Назвал я сей прием — «Квазиживые ментальные конструкты». Их, при желании и при достаточном количестве практики и опыта вполне можно использовать себе на благо.

Суть в чем — особым напряжением своей ментальной сферы (Мозгами, короче) вполне реально создать эдакое… «нечто». Чем-то оно, по ощущениям, напоминает того самого «Призрака», что и подарил мне эту возможность. «Намерение», но не столь… «явственное», как у «Древнего».

И это «Намерение», словно дополнительную надстройку, можно навесить на любой создаваемый энерго-контур. По сути — сделать его «самонаводящимся». Я уже встречал ранее нечто подобное. Тот огненный маг в трактире, что подвешивал в воздухе «стационарные» энерго-контуры, раз за разом отправлявшие в меня горячие подарочки.

Это, собственно, и можно взять, как ярчайший пример «энерго-контура» с «ментальным управляющим конструктом»..

Тренируется этот навык почти также, как и остальные. Частотой использования. «Мозг это тоже мышца», кто бы, что бы, не говорил. Поэтому к своим обычным фоновым тренировкам я добавил и эту. Теперь я не просто «Шарики» создаю вокруг себя, а стараюсь навесить на них какое-нибудь «Намерение». К примеру — следовать за движениями моего хвоста, при этом держась на небольшом отдалении. Ошибся — получил от взорвавшегося «Шарика» воздушный пинок под зад. Отличный стимул, с какой стороны ни посмотри!

Вообще встреча с «Древним» волей-неволей заставила меня несколько пересмотреть свои приоритеты и вспомнить — в каком «дружелюбном» мире я нахожусь. Если подумать, то даже того же прошлого ректора Академии, чей пост я по совместительству занимаю — сожрали, не подавившись. А сей дядька зубром был тем еще. Мне до такого уровня еще пилить и пилить. И мир не станет ждать, пока я это пойму. Встреча с «Древним» это явственно доказала.

Сейчас он, завтра какая-нибудь тварюшка канализации. Следом диверсант от Санотиса или еще какой крендель. У судьбы фантазия богатая, как ни посмотри. Найдет как меня достать. И если я с головой уйду в одну лишь работу с МагоЭС, то рано или поздно могу и нарваться. А значит, есть время и возможность, нет их — никого не волнует. Будь добр на тренировки и собственное развитие не забивай.

Впервые за незнамо сколько времени я напрямую влез в интерфейс «Нейро-сети» и вывел отображение своих «Характеристик» перед глазами.

Основное:

Сила -565

Ловкость -431

Выносливость -864

Внутренняя энергетика -2354

Энергетика кожи -274

Энергетическое хранилище кольца — 7500

По сравнению с тем, что помню, тут прогресс просто поразительный. «Сила» и «Ловкость» выросли более, чем вдвое. Выносливость скакнула вообще до невероятной отметки более, чем в восемь сотен по значению. Для понимания я сейчас сильнее и быстрее стандартного бойца-середнячка где-то раза в три-четыре. И выносливее его же почти в шесть раз.

«Энергетика» также скакнула до невероятных значений. В этом плане я даже Гразгору уже не уступаю. Хотя тот же Налор по голой мощи заткнет меня за пояс и не поморщиться. Другой вопрос, что голая мощь она на то и «голая». Толку от нее, если умением не подкреплена и ты ей пользоваться нормально не можешь. Как мага меня и некоторые из здешних неофитов сделают на раз-два.

Во многом такой рост обусловлен произошедшим недавно «качественным скачком», когда я чуть не отправился на тот свет, после перенапряга с пошатнувшимся «фундаментом». Но и дальнейшие события свой отпечаток также наложили. Начиная от простых упражнений с «Воздухом», что автоматическо развивало один из моих источников и заканчивая постоянным взаимодействием с «Пультом управления». Тут уже сама «Система» меня «прокачивала» через мои же «Кольца». Устраняла огрехи, подпитывала «отстающие» участки. В общем — приводила мою энергетику к идеальному ее состоянию.

Эта функция у нее вообще была из области «релаксации». Как массажное кресло в кабинете большого босса крупной корпорации. Ну… или секретарша, хе-хе.

Тут сия функция была, по понятным причинам, гораздо более продвинута и воздействовала на более глубоком уровне. Снимала усталость, подлечивала организм, нормализовала процессы. Ну и в итоге это все вело к тому, что моя энергетика понемногу развивалась и укреплялась.

Снаряжение:

Наручи древних

Пространственный карман древних

Доспех Виор 43 %

Пространственный карман жулика

Персональный коммуникатор «Сайер»

Химера «Живофон»

Тут ничего нового за все это время почти не появилось, за исключением «Сайера», что до сих пор так мне и не пригодился, за неимением других «абонентов» в сети и «Живофона», — маленькой зверушки-химеры амебоподобного вида, обосновавшейся на моем ухе и предназначенной для связи с «Кашше» или прочими подобными ей «Химерами». Точнее — не для связи, а лишь для приема их посланий. Эдакое «живое радио», без возможности обратной связи. Не реализовали ее пока. Хотя грозятся, что вот-вот придумают.

Ну и «Виор» по процентам подрос. С «8 %» аж до «43 %». Расстарались, помогая мне его усилить. Во многом потому, что тот сильно облегчал взаимодействие с «Постаментом» и прочими «Узлами» МагоЭС.

Развитые способности:

Сложное перемещение

Импульсный удар

Ощущение живого

Энерго-зрение

Выслеживание по энерго-следу

Тяжелые лапы

Стальные когти

Энерго-компенсатор

Контроль окружения

Ускорение сознания

Рябь пространства

Контроль инерции

Радар жизни

Дополнительные маноносные сосуды 100/100

Барьер тишины

Очистка шерстки

В «Развитые» уже давно перекочевали «Контроль инерции», «Радар жизни», «Дополнительные маноносные сосуды», «Барьер тишины» и «Очистка шерстки».

Первый прыгнул туда ибо… Ну нечего мне там развивать уже. Я эту способность освоил настолько, что ограничена она лишь возможностями моего тела и энергетики, а не отсутствием опыта ее использования.

«Радар жизни» улетел к «Контролю» почти по той же причине. Постоянная взаимосвязь с «Системой», безостановочный мониторинг всего, что происходит под и над землей — дали мне столько статистических данных, что я по одному лишь «отпечатку», попавшемуся мне на глаза — уже могу определить — кто или что его оставило. А даже, если «отпечаток» оставило какое-то неизвестное существо, я могу примерно сделать выводы о его размерах, физической и магической мощи и прочем. А что тут еще требуется?

С «Сосудами» и того проще. Их я «выкачал» в максимум все на той же операции с «фундаментом». Подпитки от Каирро хватило с головой.

Последние две способности изначально не требовали к себе особого пиетета. Я хоть и не пользовался ими в последнее время, но там и развивать то было нечего. Что ту, что эту спокойно использую даже не задумываясь.

Для развития:

Барьер от воздействий — 58/NN

Маскирующий кокон — 34/NN

Лезвия — 32/NN

Контроль воздуха — 5/NN

Стальная плоть — 7,8 %/100 % +

Ускорение — 12/NN

Искажение пространства — 2/NN

Шарик воздуха — 7/NN

Имматериальность заклинаний — 4/NN

Кокон имматериума — 3/NN

Из старых «Для развития» всё серьезно так подросло, отображая то, насколько я продвинулся в понимании этих своих возможностей. И… на этом и все. Ничего особо интересного про них больше и не скажешь. А вот с новыми способностями было куда «веселее».

«Искажение пространства» — чуть ли не «фундаментальная» способность. Основа для многих других. Как мой «Контроль инерции», вариации использования которой подарили мне немало возможностей. Причем к «фундаменту» самой Леди, от кого я ее и скопировал — «Искажение» не имеет почти никакого отношения. После моего недавнего апгрейда — это уже моя личная фишка. В чем-то похожая, но напрочь отличная от «Телепорта» сестренки.

«Имматериальность заклинаний», как я для удобства обозвал то, что творил с тем же «Шариком» — производная от «Искажения», как и «Кокон имматериума». И тут у меня в значении максимума вполне законно стоит «NN». Я даже примерно не представляю — где потолок в развитии этого направления своих возможностей. Слишком новы для меня эти игры с пространством.

«Шарик воздуха» — Единственный энерго-контур, который я оставил в списке. Все остальные, коих было с двадцатку, я просто удалил из списка. Ибо… Ну вот зачем мне та же «Воздушная стена»? Или «Толчок»? Все это слабые проявления все того же «Контроля воздуха». А вот «Шарик» — уже способность, накрепко закрепившаяся в моей энергетике. Натренированная можно сказать. Чтобы ей еще что-то «Воздушное» составило конкуренцию — этому чему-то придется посвятить очень и очень много времени. Ну или найти подходящий кристалл со способностью. Как например тот, что достался мне от летающей акулы. Правда я до сих пор не знаю — что там за оно и в чем суть заключенной в него «настройки». Редкая попалась. До сих пор анализатор не раскусил. Хотя… У меня и времени-то не было на нем сосредоточится. Так что и не удивительно.

Карман:

Дневник Эсере

Сердер — 11

Красный большой кристалл -10

Красный средний кристалл -20

Красный малый кристалл -30

Зеленый большой кристалл -10

Зеленый средний кристалл -20

Зеленый малый кристалл -30

Голубой кристалл «От акулы»

В «Кармане» для меня нынешнего все в общем-то было стандартно. По десятке больших, по тридцатке маленьких кристаллов основных моих типов. И это неспроста. Совет утвердил, чтоб они у меня были в таких объемах всегда. И недавний бой полностью оправдал это решение.

Плюс к ним — упомянутый «подарок» акулы. Дневник Эсере, до которого тоже лапы пока не дошли, да десятка «Сердеров», о которых Совет не в курсе. Это мой личный запас. А то знаю я их. Всеобщее благо, всеобщим благом, а «Сердер» штука такая. Запарился бы отбиваться от просьб поделиться.

«Встряхнув память» и примерно наметив курс своего дальнейшего развития, я со вздохом вскочил обратно на насест… в смысле на «Постамент» и с головой забурился в менюшки. И пусть я поспал с пару часиков и даже нашел время в себе покопаться, но кто бы знал — как меня это уже все достало. В очередной раз все полыхает тревожной красной гаммой и МагоЭС упорно стремиться сделать маленький и непринужденный «Бабаах!»

Глава 7

— Да почему нет-то? — Устало вздохнул я.

— Да потому что это невозможно! — Отрезал Каирро — Я конечно безмерно уважаю гений великой Амаре, но это попахивает извращенной попыткой самоубийства!

— А я говорю возможноумя! — Рыкнул я, немного сбившись на «акцент» из-за захлестывающих эмоций злости и раздражения. Четвертый час бодаюсь с этим упрямцем и ни в какую — Всего-то и надо, что на пару мгновений разорвать канал «Идлуу-эре», подпитывая его стенки для мгновенной регенерации.

— Ага — Хмыкнул декан «Химерологов» — Всего-то. Важнейший из всех разрубить. Ты что? Сам не понимаешь к чему приведет даже кратковременная приостановка циркуляции энергии через этот канал? Это все равно, что мгновенная смерть! Вся! — Подняв палец вверх, он вновь повысил тон — Вся циркуляция твоей энергетики на этот же краткий миг просто… остановиться. Ты станешь трупом.

— Как трупом — В очередной по счету раз поправил я мага — И лишь на долю мгновения.

— А какая разница? — Пожал плечами Каирро — Циркуляция остановится. Вместе с ней встанут и сеердце и мозг и все остальные органы. И на этом всё. Конец.

— Но канал-то тут же восстановится и все вновь заработает, словно и не было никакой остановки.

— С чего бы? — С немалым скепсисом уточнил декан.

— С того, что остановка будет столь мимолетной, что тело этого даже не заметит. Сердце? Ну подумаешь сбой. Тебе что? Долго его запустить? Мозг? Долбанешь по нему легким разрядом молнии, этого хватит. Остальные же органы произошедшего и вовсе не заметят.

— Да что ты к телу-то прицепился?! — Вновь вспыхнул маг — Причем тут вообще плоть? Мне на тело вообще плевать. Я тебя при желании в любую тварь переделаю и не вспотею. Хочешь?!

— Оу, оу, мяу! — Тут же отгородился я от мага легким воздушным барьером, ибо почувствовал как ко мне потянулись энергетические «щупальца» с крайне сомнительными целями — Не надо меня ни в кого переделывать! Себе вон переделай лучше! Ритуалы и принципы использованных энергоконтуров уже вторую неделю со всех сторон «обсасываешь». Давно бы мог стать в разы сильнее, а все муму водишь.

— Ни кого я не вожу — Несколько стушевался маг — И что за мюмю такое? И зачем его водить?

— Да неважно — Лениво махнул я хвостом, попутно тыкая в одну из менюшек и в очередной раз перенаправляя потоки энергии с одной магистрали на другую. Короткая проверка через «взоры» тамошних «турелек» и я удовлетворенно закрывая эту менюшку, ставя себе напоминалку включить ее снова через семнадцать часов. Ровно столько времени понадобиться тварям, чтобы добраться из одного конца шестого уровня в другой — Важно другое. Я тебе на целую неделю отдал в единоличное пользование дневник твоей учительницы. Допуск дал. Фактически путь к могуществу открыл, коим Амаре владела. И что? Почему ты до сих пор не воспользовался описанными там секретами. Это ведь то, к чему ты столько стремился. Понятно, что раньше у тебя силенок не хватило бы, чтобы пройти через «Преображение плоти». Но сейчас-то — вполне потянешь. Или я зря для тебя выбивал у совета «путевку» к «конденсатору»?

— Не зря! — Вздохнул маг, с некоторой дрожью вспомнивший к чему в итоге привела та «путевка». Товарищ Каирро в тот раз пережил не мало приключений, прежде чем смог-таки воспользоваться предоставленным ему шансом.

Смысл всей этой затеи был все тем же. Едва мне стоило задуматься о том, насколько же я слаб в текущих реалиях, как одна эта мысль потянула за собой целую плеяду остальных. Не только ведь я слаб. Но и мое окружение, несмотря на всю их мощь и возможности… оставляет желать лучшего. Зачастую только потому, что их просто мало для решения всех возникающих задач.

Так и родилась «программа тренировок», созданная на основе самых разнообразных «древних» фишек. Таких, как, к примеру, функция релаксации, которой я вполне успешно пользуюсь по сей день. Или как с упомянутым «конденсатором», который мною так лишь назван, хотя и выполняет совершенно иную роль.

Для местных же магов сие устройство выступало в роли эдакой «барокамеры», в которой создается довольно мощное «давление» чистой энергии. И будучи под этим давлением они могут знатно усилить себя, не рискуя при этом погибнуть от элементарного истощения при проведении сложного ритуала или «преобразовании собственной энергетики с предшествующими сему процессу направленными повреждениями». Не моя к слову фраза. В учебнике вычитал. И вот недавно вспомнил. Ну и подкатил с этой фразой и идеей с «конденсатором»-«барокамерой» к совету.

Надо ли говорить, что идея эта была воспринята магами на ура? Проблема «направленных повреждений» известна местным уже давно. В какой-то момент любой маг упирается в потолок своего развития и чтобы этот потолок преодолеть — необходимо идти на серьезный риск и чуть ли не по живому «резать» самого себя, дабы открыть для себя возможность прогрессировать дальше. Чем-то это напоминает прикол с «Гидрой», только в «энергетическом» варианте. Хочешь «кусаться» в два раза чаще? Отруби себе голову, чтобы на ее месте выросли две. Ну или как-то так.

«Барокамера» же в этой ситуации решала сразу несколько основных проблем. Первая и самая главная — в ней очень и очень много «чистой» энергии. А это само по себе неплохое подспорье в любом «магическом» деле. Второй плюс — отсутствие вездесущего «Маседо», которое оттуда просто выдавливается. Ну и третий — «стабильность фона». Он там максимально равномерный, без всяческих рывков, колебаний и прочей фигни, что свойственно обычным потокам энергии. Вот и получалось, что для любого местного мага, желающего «взять новый уровень» лучше места не придумаешь.

Помимо «Конденсатора» были и другие «интересные» места, куда выдавали «путевки» магам или бойцам. Зачастую к ним выстраивались целые очереди из желающих и никого даже примерно не пугали сложности при их посещении.

Твари? Ха-ха! Шанс того, что «Защитные системы» вдруг сбойнут и тебя распылит на месте (что уже бывало, к слову)? Три раза ха-ха. Необходимость попутно куда-то там пойти и что-то там сделать, починить или кого-то грохнуть? Да со всем радушием!

Шутка ли, но я сейчас не столько изучал ТТХ МагоЭС на предмет того — как, где и что работает, сколько искал вот такие вот лазейки с ее оборудованием, дабы лишний раз замотивировать местных спускаться в подземелье.

В очередной раз оказалось, что некая абстрактная угроза в стиле — «мы скоро все умрем» — это далеко не самый достойный мотиватор. А вот если к нему вдруг прибавить какую-нибудь стоящую плюшку, то ситуация тут же резко меняется. И чуть ли не каждый первый рвется «спасать и предотвращать»! Лишь бы приобщиться к «плюшкопаду» и захапать себе побольше ништяков.

Маги по полной подсели на «конденсатор» и «резонаторный трансформатор», как я обозвал сии устройства, собственно и выполняющие с энергией нечто такое.

Бойцы активно наведываются к воскрешенной тренировочной зоне древних, что у самих древних в былые времена выполняла исключительно развлекательно-соревновательную функцию. Несколько тренажеров и пара залов для тактических игр. Исключительно, дабы охранно-военный персонал МагоЭС не заскучал при несении службы.

Для местных же эти тренажеры и залы стали настоящим откровением. Бойцы туда лезут при любой удобной возможности, ибо там хоть и порушено все почти в ноль, но даже того, что удалось восстановить и запустить — вполне хватало, чтобы очень неплохо развить и подтянуть боевой потенциал современных бойцов. По меркам древних — откровенно ничтожный потенциал, если уж говорить откровенно.

Каирро буквально с неделю назад побывал возле «конденсатора» и чуть ли не вдвое усилился, проведя над самим собой операцию, подобную той, что я творил с своим «фундаментом» недавно. Более того — я всерьез рассчитывал, что после этого он тут же «прокачает» себя еще раз. Благо возможности имелись. Но…

Непонятно почему он вдруг… тормознул. И сколько я не капал ему на мозги, а двигаться дальше он отказывается наотрез. И ведь всего-то и надо — запустить процесс. «Преобразовать» свою плоть по прообразу Амаре. Что сделать довольно просто, ибо весь процесс до мельчайших деталей описан в ее дневнике и по словам самого Каирро — не представляется чем-то слишком уж сложным.

Насколько я понял суть в этом «Преобразовании» в том, что клетки тела перестают быть «узкоспециализированными». Они на постоянной основе приобретают возможности так называемых «стволовых» и могут меняться в зависимости от текущих задач. Что в свою очередь есть основа-основ того пути, по которому когда-то пошла Амаре.

И у Каирро есть все предпосылки по этому пути пойти. Однако…

— Что? — Хитро сощурившись посмотрел я на мага — Все о «перерождении» переживаешь?

— Да, переживаю! — Нахмурился Каирро — Ты ведь знаешь, что путь учителя закроет мне…

— Закроет, не закроет — Перебил я его — Какая нахрен разницмяу? Путь Амаре ничуть не хуже, а может даже и лучше чем все эти ваши «Эндереро» и прочая муть.

— Сказал мне «Нарго — Эндереро» — Хмыкнул декан.

— Ой, вот только не надо по новой, а? — Отмахнулся я, на краткий миг маскируя свои реальные мысли и эмоции и в очередной раз заставляя себя соврать — Ты ведь прекрасно знаешь, что я ни черта не помню из прошлой жизни. Считай что личность стерта со всеми ее воспоминаниями. Хорошо перерождение да? А пошел быть по пути жизни, как Бывшая декан, глядишь сейчас бы был живее всех живых и умнее всех умных. Ну или как-то так.

— Так, хватит! — Обрубил дискуссию Каирро, явно учуяв к чему начинает вести наш спор. Все же вопрос этот я поднимаю с завидной регулярностью. И мага это несколько подзадолбало. Он, видите ли, сам хочет решить — по какому пути ему дальше идти. По пути жизни, как его учитель Амаре или по пути «прерожденцев», как идут все.

Лучше б, конечно — по пути Амаре. Ибо будь у меня союзник с такими возможностями — та же «Туча» вообще бы перестала бы быть проблемой. Он бы ее сам сожрал. Ну… Или она бы об его «универсальные клетки» тела тупо подавилась бы. В общем — нефиг было Каирро сетовать по поводу того, что у Амаре не осталось «прямых наследников» и что буде таковые имелись бы — половина бы тварей подземелья проблемой бы не стали от слова «никакой».

В том, что наследники у декана остались он убедился быстрее, чем закончил высказываться. А уж в том, что он сам этими «наследниками» стать может, я убедил его еще быстрее. Благо перенастроить и частично открыть доступ к дневнику я мог без каких-либо проблем.

Собственно сей дневник и стал точкой преткновения и источником наших постоянных споров с Каирро. Маг не требовал от меня открыть весь доступ полностью, хотя и хотел этого всей душой. Понимал, что есть секреты в которые совать свой нос не следует. Одним из таких секретов было «Сердце жизни», что я получил от декана. Он еще проводя операцию над моим «фундаментом» заметил его, хотя и явно не понял — что это такое и зачем. Однако тот факт, что он ни разу не заикнулся о нем говорит уже о многом. Явно ведь ощутил, что это тоже наследие его учительницы. Важное наследие. А провести параллели, между скрытой частью дневника и хранящемся во мне «Кристарризом» — не бином Ньютона.

За эту деликатность яему, если честно, был крайне благодарен. Но из-за этой же деликатности у нас и возникали сейчас споры на пустом месте.

Маг был по своему прав. Даже кратковременный разрыв канала «Идлуу-эре» можно сравнить с тем, как если обычному человеку с мясом выдрать сонную артерию. Результат будет примерно тем же. И он и был бы тем же, если бы не одно но. То самое «Сердце», что мягким шариком тепла пульсирует сейчас где-то под моим собственным. Именно оно позволит мне спокойно пережить данную неприятность. Но маг об этом не знает. А если и догадывается, то не показывает вида, упорно настаивая на своем и надеясь, что я все же посвящу его в суть происходящего.

А я этого не сделаю. Ибо знаю, что такое это «Сердце» на самом деле. И больше о нем знать никому не следует. Не зря Амаре до последнего прятала его от ректора.

Сия штуковина — такое наследие «древних», как и МагоЭС, «Кольца» и прочее, прочее. Вот только суть его несколько иная. И в то же время аналогичная.

Портативный мини-реактор. Еще одна МагоЭС, по типу той, что у нас под задницами, только маленькая, персональная, нематериальная. И цель существования такого реактора полностью описана его же названием — «Сердце жизни».

А если быть точнее «Сердце бессмертной жизни». И безграничного роста. И… В общем различных эпитетов там подобрать можно много. Суть сводиться к одному. Для любого местного мага — это как грааль для крестоносца, как… Да я даже не знаю, с чем это сравнить!

Для меня же — это как граната для обезьяны. И я сейчас не прикалываюсь. Я реально осознаю себя той самой обезьяной, кусающей железный корпус и дергающей за все выступающие детальки.

Слишком мало у меня знаний и понимая, чтобы реально прикоснуться к этой вундер-вафле. А учитывая еще и то, что это «Сердце», хоть и «древнее», но создано отнюдь не ими, а той самой «душой мира», с которой у них была когда-то война… В общем трогать его грязными руками сильно не рекомендууется.

Потому и прошу сейчас помощи у мага. И при этом напрочь игнорирую все его попытки прикоснуться к этой тайне.

Амаре несолько столетий потратила на аккуратное и вдумчивое изучение «Сердца». И нащупала-таки возможность с ним взаимодействовать. И мне, чтобы получить эту же возможность необходимо кое-чего добиться, кое-чему научиться и пройти через один довольно сложный ритуал. С тем самым разрывом «Идлу-эре». Мне нужно разорвать этот основополагающий канал. Только лишь для того, чтобы к точке этого разрыва подсоединить маленький «жгутик», ведущий к «Сердцу». Именно эта операция и откроет мне доступ к взаимодействию с ним.

Ну а заодно — можно в место этого разрыва впихнуть и небольшой энерго-контур, подсмотренный у одной из систем МагоЭС. ЗА исключением самого факта разрыва канала, все остальные мои утверждения Каирро принял и подтвердил, что они имеет право на жизнь.

Запланированный энерго-контур мог бы выступать эдаким «клапаном», вся цель которого «стабилизировать» поток энергии, что самым благоприятным образом сказалось бы на всей системе.

Бьешь ты врага или он тебя пинает, а организму — пофиг. Он в идеальном балансе! Все органы работают, как часы. И не важно, какие нагруузки ты при этом испытываешь. Смачно? Очень даже.

— Ну хватит, так хватит — Тяжело вздохнул я — Не понимаю, чего ты кочевряжишься. Но это твое дело. А вот с ритуалом тебе придется мне помочь.

— Да что ж такое! — В сердцах ругнулся маг — Я же…

— Я знаю все твои доводы, ты знаешь все мои — Оборвал я его — Тут вопрос в другом!

— И в чем же? — Приподнял он бровь.

— Ты мне поможешь или нет? — И прежде, чем он по новой заведет шарманку, пояснил — Я так и так проведу этот ритуал. Ты меня никак не остановишь. Могу прямо сейчас его начать, пусть и с крайне смутными перспективами. Тут вопрос только в том, поможешь ли ты мне с ним или останешься в сторонке.

— Да что ж ты трудный-то такой?! — Возопил маг, за голову хватаясь — Сколько можно объяснять одно и…

— Сколько можно, столько и нужно — Отрезал я — Повторю, сейчас, несмотря на все наши взаимоотношения и установившиеся, надеюсь дружеские, отношения, вопроса быть ритуалу или не быть передо мной даже не стоит. Вопрос лишь в том — поможешь ли ты мне или пойдешь на…

— Вот значит как? — Вздохнул маг — Вот как вы заговорили, у-ва-жа-е-мый — По слогам произнес он — Баркисо. Ну хорошо, тогда вот вам мой ответ. Не дождешься! Хрен тебе! Без меня ритуал проводить не вздумай! Хочешь сдохнуть? Хоти! Ну а я подумаю, как не дать тебе этого сделать и вытащить с того света.

— Ну вот и договорились. Завтра пойдем к «конденсатору» — Довольно ухмыльнувшись подвел я итог нашему спору.

— Завтра? К консе… К точке силы? — Опешил маг и в очередной раз споткнулся с названием, тут же переведя его на местный манер — Издеваешься?! Через неделю! Не раньше!

— Завтра, уважаемый Каирро, завтра — Покачал я лапой — Или сам пойду.

— Вот… — Сжал он кулаки, впившись в меня взглядом.

— Агась — Покачал я головой и глазами просемафорил на выход из зала. Там окончания нашего разговора уже давно дожидалась целая толпа. Да и менюшки, чтоб им пусто было, вновь весело заиграли красными всполохами.

Глава 8

Поход ничем особым не запомнился. Еще бы ему запомниться? Шел, как про Бродвею. Весь путь был тщательно зачищен заранее отправленной боевой группой. А в конце пути меня ждал второй отряд, задачей которого было подготовить зал с «Конденсатором» под предстоящее действо.

Обе группы были «под рукой» заранее и как только я выбил из Каирро согласие на участие, я их тут же и отправил. Ну… почти «тут же». Через пару недель, ибо раньше не получилось, но это мелочи. Человек предполагает, а судьба располагает. Вот и получилось с задержкой. Но главное, что все-таки смог выкроить окошко и отправить людей. Ну а на следующий же день отправился уже и сам.

Единственной проблемой во всей этой задумке было лишь то, что добираться до «Конденсатора» довольно-таки непросто. Слишком уж «далеко» он располагался от основных «маршрутов». Аккурат на северо-западе седьмого уровня. Четко под уродливым шрамом, оставленным на поверхности древним «Осадным резонатором», как я перевел для себя его название, едва ознакомившись с «Отчетами» тех времен, сохранившимися в «Архивах» комплекса.

Собственно говоря на этих-то «Архивах» и заканчивалась вся доступная мне для изучения «Хронология событий» происходивших с комплексом за прошедшие тысячелетия. Точнее она с них начиналась. Ибо удар «Резонатора» отнюдь не случайно пришелся именно в эту точку МагоЭС.

Целью той атаки были «Управляющие контуры» комплекса и соответствующее им оборудование. «Мозги» иными словами. И будь удар «Резонатора» чуть-чуть посильнее или просто пройди он под более «острым углом» и «вспахай» поверхность немного глубже, и эта цель была бы вполне достигнута. Не зря ведь на шестом уровне в строю остался лишь один единственный «Узел контроля». Остальные были практически выжжены атакой. Как и львиная доля всевозможной «тонкой и чуткой электроники». «Архивы» пали вместе с ней.

Единственная причина, почему МагоЭС в итоге не скопытилась и даже смогла столько времени просуществовать — Огромный запас прочности и многократное дублирование основных «Систем» комплекса. Уцелевший «Узел контроля» смог взять на себя почти всю вычислительную нагрузку и активировав аварийные протоколы начал одну за одной отключать сперва второстепенные «Системы», а следом и часть основных. Всё лишь ради того, чтобы хоть как-то компенсировать последствия повреждений.

Все уровни с первого по пятый были уничтожены. Шестой являлся мешаниной металлических конструкций, кусков камня и мусора, бывшего когда-то оборудованием или механизмами.

Седьмой, где и располагался «Конденсатор» также представлял из себя довольно жалкое зрелище, но все же уцелел. Тут по большей части пострадало лишь оборудование да выгорели напрочь почти все «Энерговоды».

Уцелела только центральная «Магистраль». Да и то лишь по той причине, что была достаточно «толстой» и смогла выдержать зверский «скачок энергии», сопровождавший удар по МагоЭС.

К «Конденсатору» лично я спускаюсь уже третий раз с того момента, как обнаружил упоминание о нем в «Архивах» «Системы».

Первый раз я спускался сюда ради оценки его состояния и перспектив ремонта. Ну а заодно и «Магистраль» проверил на наличие повреждений. Главной проблемой было то, что «Конденсатор» можно было запитать только от нее. Но той мощи, что она через себя пропускала, было излишне много и он мог тупо сгореть, рискни я подключить его напрямую.

Выход нашелся довольно быстро. В очередной раз пришлось изображать из себя шамана туземцев и устраивать танцы с бубном и тромбонами. Моих знаний, при всем моем желании и стремлении их обрести, ни в жизнь бы не хватило, дабы реанимировать «Конденсатор» и не угробить его окончательно в процессе реанимации.

Однако — то моих!

А вот у одного моего «знакомца» их как раз предостаточно. И я все-таки нашел способ с ним взаимодействовать.

«Призрак» как и раньше игнорировал любые попытки выйти с ним на контакт. Но вот чего он не игнорировал, так это всевозможных «Алярмов» «Системы» и ее запросов в стиле: — «Караул, спасите, помогите, щаз сдохну!» На такие запросы он мчался, бросая все свои дела и… Спасал, помогал и прочее.

Вот я и подумал в какой-то момент, что этим вполне реально воспользоваться. Главное только подойти с умом. Тоже задачка сложная. Где я, а где ум? И это не пустая скромность. Если не вспоминать про «Сердце жизни», а взять за пример МагоЭС под моими пушистыми штанишками, то я все равно — все та же обезьяна, со все той же гранатой, и единственное, в чем тут можно найти отличие — я уже слез с дерева, уже взял палку и уже на пути к гордому званию человека.

А потому иногда позволяю себе рискнуть и проявить немножко кошачьего коварства. А именно — незаметно и якобы случайно создавать различные «микро-аварии» и не особо опасные, но критические ситуации. Например, как вот с «Конденсатором», когда мне понадобилось привести его в чувство и заставить работать.

Я знал, что включение тамошнего оборудования напрямую от «Магистрали» приведет лишь к одному. Это самое оборудование «прикажет долго жить» и на этом все и закончиться. Но я также знал, что для «Призрака» потеря любого «Узла» МагоЭС — хуже, чем серпом по яйкам. Вот и совместил эти две вводные, получив нужный результат.

Сперва наведался вниз, всё включил, попутно отдав «Системе» приказ, согласно которому, как только запитается «Магистраль», она должна будет вывести из «гибернации» целый сонм различных «Узлов», а следом щюстра-щюстра оттуда свалил.

Естественно «Конденсатор» сходу пошел в разнос от слишком мощного потока энергии, обрушившегося на него. Естественно, «Система» начала орать благим матом и слать «Отчеты», что вот-вот ему придет пушистый северный зверек. И естественно, что «Призрак» не смог остаться безучастным к происходящему, кинувшись исправлять криволапые художества долбанутого «Иерархонта-администратора».

Сей же «Иерархонт» с максимально «честными глазами» вернулся к «Пульту управления». И пока «Призрак» боролся за «жизнь» «Конденсатора», я занимался настройкой «воскрешённых» «Узлов», словно так и было задумано. Словно для меня «Конденсатор» не столь уж и важна возможная потеря и я решил им пожертвовать, исходя из принципа меньшего зла. Что, кстати, так и было, ибо «Конденсатор» — «Конденсатором», а вернуть в строй огромное количество всевозможных «Узлов» и «Оборудования» северо-западной части МагоЭС было реально ценнее. Они-то раньше были почти «мертвы», с трудом функционируя на жалких крохах энергии, что пробивались к ним через немногие уцелевшие «Энерговоды»(тут уже твари постарались за века, чтоб их «Маседо» сожрало!). Изначально львиная их часть подпитывалась и управлялась именно отсюда, через уничтоженные «Резонатором» уровни. Вот я и восстановил подачу «Энергии» единственно возможным способом.

Ну а то, что при этом «Конденсатор» чуть не лег… Мелочи же? На общем-то фоне! Тем более, что нашел тот, кто его каким-то неведомым образом спас и ограничил поступающее к нему напряжение. И это несмотря на оставшиеся неизменными «толщину трубы» и «мощность потока».

Про то, что после этого я вновь спустился вниз и перенастроил «Конденсатор» для своих целей так, как мне того требовалось и практически выключил его из общей «схемы» комплекса — промолчу.

Ну а заодно умолчу и о том, что напрямую запретил «Системе» указывать «лишнюю» информацию в формируемых ей «Отчетах» по поводу происходящего в зале с «Конденсатором». «Призраку» о том знать не нужно. Обидеться еще, поняв, что кроме всего прочего его просто внаглую использовали. Пусть вон… Насосами на семнадцатом занимается. Там работы много, а закончит, так я еще подкину.

— Все готово? — Заходя в «предбанник» зала с «Конденсатором», сходу спросил я у старшего неофита. С командиром «боевого» отряда я уже успел перекинуться парой слов, убедившись, что все прошло тихо-мирно и без лишних жертв.

— Почти — Кивнул тот, сразу же принявшись тараторить — Мы немного не успеваем. Очень уж сложная схема. Тяжело стабилизировать ее даже в условиях точки силы. Малейшая ошибка и…

— Знаю, знаю — Лениво махнув хвостом, остановил я паренька. Будь на его месте кто-то другой, мог бы и устроить разнос. Все же на эту «миссию» отправлял я не абы кого, а уже давно проверенного и хорошо зарекомендовавшего себя человека. До сего дня «Неофитом» он был лишь потому, что пока не было возможности устроить ему приличествующий традициям экзамен на полноценного мага, как это было заведено в Академии. Знаний же и умений у него под это звание у него было уже вполне достаточно. А уж про ответственность и, что важнее — педантичность, я вообще молчу.

Если Регре сан Ре говорит, что схема сложная и со стабилизацией проблема — значит так и есть. Мне ли спорить? Я и половины того, что там в ней наверчено не понимаю. Знаю, что ритуал сработает, остальное мне не важно.

Я едва только наткнулся на него в записях Амаре, сразу же понял, что ни хрена не понял. Однако мне и не нужно. По заверениям Налора, Гразгора и Каирро, с которыми я проконсультировался, суть этого действа лишь в том, чтобы на короткий промежуток времени «приостановить» практически все процессы, протекающие в теле «подопытного». Для чего собственно и создается эдакая «печать-схема», чем-то смутно напоминающая «пентаграммы» из фильмов моего мира про демонов и все, что к ним приписывают в одну общую кучу.

Здесь же это выглядит, как шар из линий, каждая из которых, в свою очередь, является потоком энергии, жестко зафиксированным в пространстве и выполняющим строго отведенную ему роль. И всю эту хитровымудренную конструкцию нужно выстроить максимально точно и без ошибок. Вспоминаем о том, что местные маги не способны напрямую видеть потоки энергии и не обладают «Энерго-зрением» и… офигеваем с их мастерства, скромненько хлопая в ладоши.

Впрочем на счет «Энерго-зрения» я немного поторопился. Шоша-то никуда не делся. Пришел к нам вместе с беженцами и как и раньше — обучает «молодняк». Что детей, что детенышей.

Ну а заодно дает факультативные курсы для остальных. Магов там, по типу все того же Гразгора или Бойцов, из тех кто в состоянии освоить сию науку. И никого уже давно не смущает, что в роли учителя там «Нарго» — «умный зверь». Как-то все эти предубеждения сами собой ушли в прошлое. Так что про то, что на этих факультативах каждый раз собирается «Аншлаг» из магов упоминать не требуется.

— «Обстановка?» — Кивнув Регре, чтобы возвращался к работе, я отправил мысленный импульс к «Кашше» и стал терпеливо дожидаться ответа.

В самом ритуале я не сомневался. На девяносто девять процентов уверен, что все пройдет как надо. А вот в том, что за время моего отсутствия у «Пульта управления» не произойдет какой-нибудь очередной «дичи» — уверенности не было от слова совсем. Проблемы сыпались в любое время дня и ночи, начиная от всевозможной мелочевки, вроде очередного сбоя в работе оборудования, заканчивая каким-нибудь «ахтунгом», как было на прошлой неделе, когда в комплекс из-за стен пробралась страхо-ужасная тварюга, схарчившая три боевые группы и двоих магов, прежде чем ее удалось угомонить.

Потому и задержался мой поход к «месту силы». Потому, собственно, я и напряг Каииро и его «Химерологов» вопросом связи. А то они все грозились, да грозились «Живофон» доработать для обратной связи, а все никак. Других дел находилось в избытке.

А тут — пришлось им отложить все вопросы и решить проблему со связью. Хотя бы частично. Ибо доработанный им «Живофон» в итоге приобрел возможности сравнимые разве что с каким-нибудь пейджером(Ну или как там эта древняя штуковина называлась? Не помню).

Одно-два слова, сформированные в четкий образ — это все на что эта химерка была способна. Да и радиус знатно ограничен. Но главное, что связь была.

Хотя нет. То, что появилась двусторонняя связь — это конечно хорошо и прекрасно. Но это мелочи. Важно то, как на основе «Живофона» доработали сам «центр связи». Химеру «Кашши» которая. Вот тут уже был прорыв, так прорыв!

На основе этой доработки буквально два дня назад вывели новую зверушку. И вчера закончили основные тесты, убедившись, что она все же работает как надо. Через пень колоду, но работает.

Идею с «Живофоном» и его доработкой подал никто иной, как Эльгерде. Сей замечательный маг повидал на своем веку многое. И в какой-то момент подкатил к Каирро с интересным предложением.

Есть среди местных зверушек одна замечательная птичка. Очень и очень знакомая мне птичка. Одна из них — Стрижа, уже давно и прочно прописалась в бессменных и незаменимых членах моей стаи и постоянно кружила вокруг, с удовольствием выполняя мелкие поручения в стиле — найди, передай послание.

После всех произошедших с ней событий Стрижа обрела способность «записывать», «хранить» и в точности «транслировать» любую информацию, «записанную» на нее. Звучит конечно несколько… не очень, но если не вдаваться в подробности, то примерно так и есть. Перекрутилось у нее что-то в мозгу.

Вот Эльгерде и присоветовал «Химерологам» обратить на это внимание. Ну а там — недолгие исследования и выяснилась интересная особенность всего ее вида. «Мохнатые стрижи» в той или иной степени все обладали чем-то похожим. Особое устройство мозга, само собой сформировавшееся в ходе эволюции. «Стрижи» использовали эту особенность, чтобы обмениваться между собой информацией. И что знала одна их стая, рано или поздно могли узнать все такие стаи в округе. Так они избегали особо опасных мест, хищников и прочее. И могли транслировать эту информацию едва уловимыми ментальными волнами на довольно большом расстоянии.

На основе этой особенности и доработали «Кашше» и «Живофоны». Ну а дальше — чистая случайность. Кто-то из умников решил посмотреть, что будет, если «Кашше» надеть «Кольцо древних». В тот момент я знатно напрягся, когда «Система» сообщила мне об обнаружении «незарегестрированного пользователя», если обозвать это своими именами.

Еще несколько экспериментов и вуаля! Через нововыращенный «Химерологами» «Био-интерфейс» появилась возможность подключить к «Постаменту» других «Пользователей». Пусть и в очень урезанном формате.

В качестве именно «Пользователей» «Система» их не воспринимала, несмотря ни на какой их изначальный статус, но заглядывать в «менюшки» и просматривать «Отчеты» — было вполне возможно. Своеобразно, конечно, в виде эдакого ментального давления информацией на мозг «Пользователя», а не напрямую, как вижу и воспринимаю я. Но и это уже неплохо!

Сейчас «Химерологи» чуть ли не в полном составе трудятся над «Био-интерфейсами», стараясь доработать их и довести до ума. Даже «Живофон» забросили, удовлетворившись качеством «СМС-пересылки» и оставив идею «Телефонного разговора» на будущее.

— «а3» — Наконец пришел мне ответ, символизирующий, что все как всегда плохо, но пока не смертельно.

«а3» в введенной мною терминологии означало, что где-то в МагоЭС опять произошел сбой, но моего прямого вмешательства не требуется. Сами могут справиться, отправив к месту группу быстрого реагирования. Или же наоборот. Оно — требуется, но не прямо сейчас.

В общем — есть время заняться собой.

— Готов? — Спросил Каирро, стоя рядом со мной внутри ритуальной фигуры.

— Начинаемяу — Кивнул я, с некоторой дрожью снимая с себя все «Коконы» и ослабляя защиту. В последнее время я неплохо наловчился поддерживать их в ослабленном варианте на постоянно основе. Мало ли когда выручит.

— Смотри мне — Недовольным тоном произнес напоследок Каирро, отходя в специально отведенную для него область внутри ритуала — Сдохнешь, с того света достану, превращу в кошку и…

— Да понял я, понял! — Отмахнулся я — Не бухти.

— Не, что? — Наклонил он голову, не отрываясь от своего занятия и заканчивая собственные приготовления — Ладно, не важно — Отмахнувшись он взглянул на Регре и кивнул — Начали.

В тот же миг все линии ритуала, до этого момента застывшие в неподвижности, резко пришли в движение и меня окутало некое едва ощутимое поле. И казалось бы ничего вокруг не изменилось, если бы не капли воды, до того весело падающие с потолка на пол где-то в углу зала. Сейчас каждая из них падала медленно, медленно. Словно время вокруг почти остановилось.

Ну… Или все процессы в моем теле настолько замедлились, что это и породило для меня подобный визуальный эффект.

А следом за активацией контура ритуала Каирро сделал едва различимый для меня пасс руками и…

Я умер.

Глава 9

Крайне странное состояние. Именно так можно охарактеризовать то, что я ощущал. Ведь я действительно умер. Но… И не умер одновременно. Тот самый канал — «Идлуу-эре» который… «Линия жизни»… Как не назови — суть не измениться. Каирро был абсолютно прав, называя меня безумцем, идиотом и прочими не лестными эпитетами.

Перебить этот канал, даже лишь на мгновение, означает одно — полный сбой всех процессов в организме. Это все равно что на все то же мгновение взять и полностью остановить абсолютно все нервные импульсы. В нервных волокнах, органах, мозгу… Сложно описать на самом-то деле, с чем это сравнимо. В моем старом мире ничего подобного просто не существовало.

Здесь же, в мире магии. В мире, где эта самая магия искусственно создана. Практически все так или иначе связано с энергией. Она неотъемлемая часть сущего. И это сущее уже давно приняло ее, как один из своих законов. И потому любое воздействие на энергетику объекта напрямую влияет на него в физическом, так сказать аспекте.

Вот и получалось, что как только мне перерезали этот несчастный канал — я умер. «Остановился», вместе с остановкой энергии в моем теле.

Несколько странно обо всем этом размышлять, учитывая что я и сам не понимаю — почему собственно вообще могу о чем-то там размышлять. Мозг ведь мертв, «остановился», как и все остальное в теле. Может это тот самый, расписанный всеми кому ни лень эффект, когда перед смертью все вокруг словно застывает, а ты… видишь тоннель с точкой света впереди, жизнь у тебя перед глазами проноситься, ну или вот как сейчас — наблюдаешь словно со стороны, считая себя душой, выпорхнувшей из тела. Не знаю.

Возможно это происходит потому, что энергия во мне хоть и «замерла», но все еще находится в теле и кое-где все же движется. По инерции что ли. А потому я хоть и мертв, но не совсем. Умираю, «останавливаюсь». Отсюда наверное и такая «нудятина» и «пофигизм» в собственных размышлениях, приправленные легким налетом любопытства к происходящему.

Не важно! Главное сейчас то, что произойдет чуть позже. То, ради чего это все и затевалась. И я уже, непонятно правда — «Как?», но ощущаю, как сей процесс активизируется.

Словно откуда-то издалека до меня доходит неясное тепло. И с каждой секундой становиться все теплее и теплее. А где-то за гранью чувств все сильнее и сильнее ощущается биение… чего-то. Словно сук чьего-то сердца, слышимый во мраке. Хотя почему словно? Он и есть. Не стук конечно, но что-то похожее.

Пока размышлял, находясь в этом странном состоянии в «нигде», «Сердце жизни» активизировалось и тут же попыталось вмешаться в происходящее. Не потому, что оно для этого предназначено. Не потому, что его для этого создавали. Отнюдь нет. Просто оно, как и МагоЭС, внутри который мы находимся, зафиксировало «сбой» и тут же запустила «аварийные протоколы», попытавшись исправить возникшую неполадку. Ведь до этого оно было встроено в некую функционирующую схему, коей была энергетика моего организма. А тут вдруг сея схема накрылась. Вот оно и попыталось вмешаться, послав достаточно сильный импульс энергии по ней. Просто ради того, чтобы протестировать ее и понять, что же произошло и что можно с этим сделать.

Опять же — все эти размышлизмы — лишь мои догадки. В том же дневнике Амары сей процесс был описан несколько иначе. Более, скажем так… витиевато. «Сердце жизни, что оберегает своего хранителя, испускает импульс благодатной силы, что…». Ну и все в таком духе. Это уже для себя я перефразировал описанное. Для собственного понимания. Ибо Амарэ, хоть и была великим магом, но… магом. Я же по сравнению с ней, как технарь напротив поэта. Мыслим разными категориями. Ну а заодно и как пятиклассник, напротив доктора наук, не без этого.

Собственно сей «Тестовый импульс» и был той самой изюминкой, что помогла бы мне в итоге выжить. Ибо… По силе, мощи и наполненности что ли, сей «Импульс» ни капли не уступал тем объемам энергии, что циркулировали по «Идлуу-эре». Грубо говоря на краткий миг энергетика «Сердца» подменит собой мою родную. Конечно, без следа такое не останется. Львиная доля моих каналов просто разорвется, ибо родная энергетика все еще в теле, а тут к ней в плюс добавится еще один такой же «объем» от «Сердца». И не все каналы это давление выдержат. Но это уже мелочи. Главное, что на краткий миг «циркуляция» энергии в теле возобновиться. И по «Идлуу-эре» она тоже побежит.

А большего и не надо. Ведь именно в этот момент Каирро уже латал созданный им же разрыв, восстанавливая все так, как и было. Ну… Почти. У самого моего сердца, где и проходил «Идлуу-эре», им уже должен был быть создан заранее запланированный «Энерго-контур». «Саартро нертре диоро», как он его обозвал. «Ламилятор потока», как называл его я.

Фишка это чем-то была похожа на хорошо знакомый в моем мире прикол с «застывшей водой». В последнее время, особенно перед моим… «переносом» сюда, там стали жутко популярны «фонтаны-ламиляры», как их прозвали в народе. Струи воды в таких фонтанах выглядели, словно застывшие жгуты стекла. Словно вода в них на вечное мгновение замерла в одном положении. Хотя это было и не так. Струя воды била с то же силой, что и раньше. Просто текла она так, что не возникало ни перемешения, ни пульсации ее слоев. Равномерно и упорядоченно. «Идеально», если это слово сюда подойдет. Отсюда и визуальный эффект «застывшей воды».

Основу «Энерго-контура» я в наглую слямзил у «древних». Просто почитал документацию по «Магистралям», где четко и ясно было расписано, как и что там работает. Среди всей документации именно эта, пожалуй, описана была максимально досконально, с примерами и чуть ли не задачками для тренировок персонала. Ведь «Магистрали» — все равно, что кровеносные сосуды для МагоЭС.

Они конечно сделаны так, что в случае проблем «Ремонтная система» их и без постороннего вмешательства поправит, но на всякий случай был предусмотрен вариант, когда в дело необходимо будет вмешаться извне. Собственно только благодаря этому у нас и получалось по чуть латать системы и узлы комплекса, а именно их «проводку».

Там же и описывался принцип «Фильтров», установленных на каждой «разводке», когда от «Магистрали», к примеру, идет более «тонкое» ответвление. Чтобы в этом ответвлении не было хаоса и не возникало резких перепадов напряжения туда и устанавливались эти «Фильтры».

Каирро же, будучи настоящим мастером «Химерологии», пусть и сильно не дотягивающим до своего великого учителя (Из-за своих же «тараканов», блин!), все же смог переделать схему этого «Фильтра», «под живое существо».

Прокатившийся по телу «Импульс» принес с собой целое море разнообразных ощущений. Сильнейшее из которых, конечно же — боль. Хотя нет, не так! Боль! С большой буквы и с восклицательным знаком в конце. Мог бы материться — завернул бы тридцати-этажную тираду! Не меньше.

Но… Такой возможности у меня не было.

Сознание, до того плавающее в «нигде», резко вернулось в тело. Агонизирующее и желающее побыстрее окочуриться. Ибо я несколько… оптимистичен был, размышляя о том, что множество мелких разрывов в моих каналах — это не так опасно. Еще как опасно! Это все равно что капнуть кислотой на все нервные окончания разом. Куда там зубной боли или прочим радостям жизни?!

Благо хоть Каирро учитывал этот момент и едва только убедился, что клиент собирается вновь помереть, но пока еще повторно не помер, как сразу же и вырубил меня, спасая от раздирающей сознание боли.

К сожалению счастья «безсознанки» долго не продлилось. Лишь на мгновение, дабы дать мне пережить самый пик «острых ощущений». После чего маг тут же «похлопал меня по щекам», возвращая обратно в «царство мысли». Дабы я, при его поддержке, в срочном порядке начал залечивать полученные повреждения.

Благо опыт сего действа у меня уже был. В прошлый раз я активно проращивал «Дополнительные маноносные сосуды», сейчас их требовалось всего лишь «починить», что было одновременно и проще и сложнее. «Ремонтировать» что-то всегда сложнее, чем создавать с нуля или просто заменить сломавшуюся деталь. Ну а проще потому, что уже знаешь — как и что должно работать.

Почти четыре часа, по «субъективному» времени, провел я, погрузившись в эдакий «транс-медитацию» и восстанавливая последствия ритуала. Для тех же, кто был вне созданной ритуалом «области замедленного времени» (Которая ею не являлась, но да не суть), это обернулось в целые сутки. Хотя по идее — должно было быть наоборот, но да различных вывертов сознания никто не отменял. Мысль в любом случае быстрее действия, каким бы оно ни было.

— Баркисо — Тихо позвал меня Каирро, едва уловив от меня условный сигнал и развеяв поле ритуала.

— Не знаем таких — Слабым голосом ответил я — Склонись смертный, ты разговариваешь с богом.

— Что за?! — Тут же напрягся маг, с явным недоумением, которое сперва сменилось опаской, а затем легким раздражением, с матерной озвучкой — Нашел время.

— Все вроде прошло успешно. Дай мне время — Вновь погружаясь в транс и уходя в себя, попросил я мага.

— Мы будем снаружи — Чуть повеселел он, облегченно вздохнув. Я прямо видел, как давившее на него напряжение понемногу рассеивается. Все же он до последнего был уверен в самоубийственности всей этой затеи.

Сейчас же мне предстояла вторая и последняя часть всей этой задумки — окончательное восстановления. И для этих целей условия «Конденсатора» подходило как нельзя лучше. Ну а заодно можно будет понять — насколько же я стал сильнее и что вся эта задумка мне вообще принесла.

Первым и самым важным стало то, что «Энерго-контур» «Ламилятора» — работал штатно и выше всех похвал. Никогда еще я не ощущал такой легкости и уверенности, что ли. Спокоствия… Даже не знаю, как описать это чувство.

Чем-то это было похоже на то, как я когда-то тренировался правильно дышать, правильно ходить и прочее. Тогда мне стоило немалых усилий прийти к некоему «балансу» между своей энергетикой и своим телом.

Позже у меня появился «Энерго-компенсатор», что еще сильнее упрочил этот «баланс». Ну а теперь вот — добавился «Ламилятор потока», ради которого все и было задумано. Точнее в дневнике Амары целью этого ритуала было установить плотную связь с «Сердцем», что собственно и произошло, ведь его «Импульс» не просто запустил мою энергетику, теперь энергия самого «Сердца» подхватывается моей собственной и вместе с ней постоянно тянется по всем моим каналам, не давая остановится. Проще говоря энергия «Сердце жизни» стала частью меня и «Сердце» теперь на постоянной основе пульсирует в такт с моей энергией. Звучит, как невнятная тавтология, но мне плевать. Главное что смысл понятен. «Сердце» стало частью меня. И теперь у меня есть возможность получить над ним контроль. «Связь установлена».

Но… Это вторично. Пока вторично. Ибо что с ним делать дальше — без понятия. Амаре, несмотря на весь ее гений, так и не смогла зайти в своих исследованиях дальше. И я в принципе понимаю — почему. Мои «приблуды» уже закидали меня тонной всевозможных сообщений, реагируя на факт установления «контакта». А это значит, что основным условием для дальнейшей работы с «Сердцем» являются все те же мои особенности, что нужны были и для работы с интерфейсом системы МагоЭС. Ну и прочими древними штуковинами в том числе. У Амаре же всего этого не было. Потому и произошел затык. Так что дальше я уже сам буду разбираться со своей новой плюшкой. Но это потом.

Ибо «первично» — это именно «Ламилятор» и то, что он мне подарил. Если вернуться все к тем же техническим словечкам и описаниям, то вся суть моего «приобретения» сводиться лишь к одному — «повышение коэффициента полезного действия». КПД проще говоря.

И первые же осторожные тесты подтвердили, что возрос он чуть ли не втрое от изначального. Если раньше на поддержание того же «Маскировочного кокона» у меня уходило довольно много сил, да и концентрация требовалась для его работы, то теперь я мог без особых напрягов поддерживать его хоть сутками напролет, не особо-то и замечая затрачиваемых усилий. Да и внимания на поддержание его работы больше не требовалось никакого. Потоки энергии, идущие через эту «настройку» в моей энергетике были настолько «равномерными» и упорядоченными, что «Кокон» напрочь игнорировал все, что происходит вокруг него. Пространство вокруг, с его хаосом энергетических потоков просто не могло вывести его из «баланса». Конечно это еще нужно будет проверить вне идеальных условий «Баро-камеры», но думаю, что даже «Маседо» моему кокону больше не страшен. Да что там «Маседо»? Даже вода, с ее вытягивающими энергию свойствами — пойдет лесом. Ей просто неоткуда будет тянуть эту энергию. Нет слабых узлов или «сифонящих дырочек» в обновленном «Коконе», чтобы оттуда шла «утечка» вовне. Энергия тратится исключительно на конечную цель — на маскировку. Без малейших лишних потерь.

И так со всеми моими способностями. Но главное даже не в них. Это сложно передать словами, но… Я словно обновился. Пусть поначалу это и не было сразу заметно, но вслед за постепенно устраняемыми повреждениями, вызванными ритуалом, я все больше и больше ощущал, как… оздоравливаюсь… Прихожу к некоему пику своего физического состояния.

Как там говорится? Если хочешь сделать человеку хорошо — сделай ему сначала плохо, а потом верни все, как было? Так и тут. Ощущение было такое, словно каждая клеточка моего тела постепенно приходит к некоему эталонному состоянию, начиная работать на все сто двадцать процентов своих возможностей. Словно вслед за пришедшей к идеалу энергетикой, к нему стремиться и тело. Сердце мощно и равномерно ухает в груди. Легкие вбирают малейшую капельку кислорода попадающего в них. Кровь гонит его по телу, равномерно и в полном объеме доставляя в каждый «уголок». Органы…

Перечислять можно долго. Но одним словом — блаженство! Жаль только, что к хорошему быстро привыкаешь и эта эйфория уже постепенно становится чем-то… обыденным. Как впрочем и бывает со всем хорошим, что с нами происходит на постоянной основе.

Частично закончив разбираться с восстановлением повреждений и отпустив это дело на самотек, ибо моего прямого вмешательства более не требовалось и организм дальше сам справиться, я наконец обратил внимание на тот ворох «Системок», что все это время настойчиво требовал моего внимания. И первое же, что я увидел — несколько повергло меня в шок.

Внимание! Обнаружен враг! Подтвердите активацию протокола 76К35z64 — «противостояние угрозам»!

…

…

Внимание! Статус Иерархонт потерян!

Между этими двумя сообщениями было еще с десяток, суть которых сводилась к тому, что меня, как того самого «Иерархонта», сперва попросили… «самоуничтожиться», ибо я и есть тот «Обнаруженный враг», потом «Система» видимо осознала, какую чушь она сморозила и тут же «переобулась», сходу и лишив меня «Статуса».

Медленно выпадая в осадок, я попытался разобраться, а… «Какого, собственно, хрена происходит?!»…

И в общем-то разобрался. «Сердце жизни» подсказало. Ну а мои «Нейро-сеть» и «Кольца» — дополнили картину.

К слову «Иерархонта» мне в конце вернули. Но на фоне того, что я узнал — это было и логично и ожидаемо. Но обо всем по порядку.

Главный затык был в том, что «Сердце», хоть по своему функционалу и являлось аналогом МагоЭС «Древних», пусть и миниатюрным, но… собственно к самим «Древним» никакого отношения не имело от слова совсем.

Это не их детище. И МагоЭС, к слову, им не принадлежало. «Сердце жизни» — было создано той самой «Душой мира», с которой «Древние» и устроили войнушку.

Я, сделав «Сердце» частью себя, сам того не ведая оказался вдруг «по ту сторону баррикад» древнего конфликта. Потому и потерял статус «Иерархонта». И потому же он ко мне и вернулся. Ибо комплекс МагоЭС хоть и был детищем «Древних», но его истинной хозяйкой была «Душа мира». Комплекс был и есть ее неотъемлемой частью. И лишь до поры маскировался, а сейчас… Показал свою «истинную суть», перестав маскироваться под простое устройство «Древних», сохранивший исключительно свой изначальный… функционал. Отбросил притворство.

МагоЭс — часть «Души мира».

И она…

Все еще жива…

Глава 10

Далеко не сразу получилось разобраться во всем том мракобесии, что обрушилось на меня, вместе со всеми сообщениями и произошедшими с МагоЭС событиями. Фраза — «Откинуть притворство», отображала суть происходящего крайне скудно. Но достаточно точно.

Нет, так-то понятно было, что древние отнюдь не зря долбанули по МагоЭС в ходе борьбы с «Душой мира». Это само по себе предполагало тот факт, что на тот момент МагоЭС ими уже не контролировалось. Вот только…

Как-то раньше комплекс не воспринимался в этом ключе. Вот нисколько. Устройство древних, древнее сооружение, наследие ушедших дней. Эпитетов подобрать можно было много и все они в той или иной мере верны. В дебри же древнего конфликта, с пониманием — кто, что и на чье стороне это «что» было… Короче не было никакого понимания. Ну или вернее — «осознанования». Да и не требовалось во все это вникать. Иных забот хватало.

Не важно это, если подумать. Сильно я сомневаюсь, что окажись тут «Древние» и «воскресни» «Душа мира», они вновь начнут бряцать оружием и упорно пытаться друг друга угробить. Это было бы как минимум глупо.

Выход же МагоЭС и ее «Системы» из «маскировки» — лишь следствие произошедшего со мной. Ничего особо-то не поменялось. По крайней мере — пока. Ибо кое-какие изменения все же были. И что замечательно — исключительно положительные.

Первым и самым важным стало то, что благодаря «Сердцу жизни» и его энергии, циркулирующей во мне, я теперь мог установить полноценный контакт с «Системами» комплекса в любой его точке, а не только у «Постамента».

Насколько понимаю это стало возможно потому, что у «Сердца» были свои аналоги «Средств связи», которые и взяли на себя эту нагрузку. Или нет… Не могу сказать с уверенностью, ибо и сам пока не разобрался, что это за зверь такой — «Сердце».

Беглое ознакомление с последними событиями в «менюшках» позволили мне несколько расслабиться. Никаких серьезных аварий, сбоев и прочего за время моего вынужденного бездействия — не произошло. Разве что «Призрак» что-то засуетился, попытавшись вновь перехватить контроль над МагоЭС, когда я временно потерял статус «Иерархонта», но ничего у него не вышло. МагоЭС практически тут же надавала ему по ручкам и указала его место. И хорошо еще, что изначального статуса не лишила. А ведь была у «Системы» комплекса такая задумка. Но видимо не рискнула. Все же «Призрак» хоть и являлся «врагом», о чем меня «Система» уже проинформировала, но «врагом» он был полезным и крайне нужным. Так что избавляться от него — было бы неразумно.

Собственно, едва узнав о всей этой катавасии, я тут же отдал «Системе» соответствующий приказ. И отныне «Призрак» воспринимается ей, не как «враг», а как «временный союзник». О чем собственно сей товарищ тут же и был проинформирован.

Надеюсь у него хватит ума и понимания — не делать больше глупостей и не пытаться перехватить контроль над комплексом. «Враг» он там или не враг. А сейчас мы с ним в одной лодке.

Вторым положительным моментом стало то, что «Сердце жизни», несмотря на то, что вышло «из под пера» другого создателя, оказалось вполне способно взаимодействовать с моими «Кольцами» и «Нейро-сетью». Не идеально конечно, со скрипом, но способно.

Отсюда, к слову, в моей голове понемногу начало появляться понимание базовых принципов его работы, а заодно и работы МагоЭС. Я наконец смог понять, что из себя представляет «Ядро» комплекса, что такое все эти «Кристаллизы» и что это за зверь такой — «Сердце». По сути это все та же энергия. Только воплощенная в физическую форму.

Что в общем-то логично. Если уж «Древние» каким-то невероятным образом умудрились создать нано-роботов, переведя их в энерго-форму существования и тем самым привнести в мир «магию», то уж проделать «обратный процесс» — для них точно не составило труда.

Результат сего обратного процесса — отвердевшая магия, если это можно так назвать. Ну или вещество, созданное из энергии. Вспоминая утверждения различных ученых, чтоматерия есть лишь еще одна форма существования энергии — ничего удивительного.

Собственно на описанных выше принципах и были созданы «Кристаллизы» и прочая. Их просто вырастили, сгущая энергию до состояния овеществления.

На этих же принципах появились и прочие материалы древних. Разве что энергию там не просто сгущали, а делали это на основе различных металлов, пластиков и прочего. Своеобразная «Энерго-закалка», если это можно так назвать. Как говорится, «все гениальное — просто».

Вместе с этим понимание пришло и понимание того, что из себя «вылепила» Амаре. Очень уж некоторые описания в ее дневнике созвучны с открывшимися мне знаниями. Она сама того не ведая(Ну или догадываясь о том), проделала с собой примерно ту же процедуру. Только «сгущала» она энергию не на чем-то там. А на своей собственной плоти, создав в итоге некое подобие «квази-энергетической формы жизни», что вроде как — и плоть, но и в то же время… «Нечто». Даже не знаю, как это обозвать.

Самым печальным в этом всем было лишь то, что среди доставшихся мне от «Сердца» и МагоЭС знаний были только теоретические. Никаких технологических цепочек для создания того же «Сартрогонис» — одного из ценнейших и крайне редких веществ, среди этих знаний не было. Да и не могло быть. Все же «Сердце» — это не компьютер со всеми знаниями мира. У него несколько иная задача.

В моем конкретном случае — «Жизнь». Как оказалось «Сердце» — далеко не единственный подобный «артефакт». «Душа мира» создала несколько таких. Семь, если быть точным.

— «И почему я не удивлен» — Невольно хмыкнул я.

Семь «артефактов», по семи цветам основных типов энергии. «Сердце жизни» к примеру можно обозвать хоть «Сосредоточием праны», хоть «Квинтэссенцией Газе», хоть просто «Красной хренью». Суть от этого не измениться. Остальные шесть «Сердец» в этом плане — такие же.

И к слову, я даже знаю — где и у кого одно такое находится. «Фиолетовое», «Ментальное». Кто бы мог подумать, что его владельцем окажется мой старый знакомец? Эсере который. А заодно и Фаоро. Ну и «Существом» его обозвать не зазорно. Я его так уже обзывал. Причем не так уж и давно.

Именно у него сейчас находится еще один из семи «артефактов». Точнее — в нем. «Сердце разума». Ну или скорее уж «Торжество разума» — так и звучит красивее и к переводу с «Древнего» — ближе.

Понять я это смог по той единственной причине, что с обретением «Сердца» мой личный «Энерго-фон» — изменился. От меня теперь неуловимо так… «пахнет» «Сердцем». И подобный «запах» я засекал лишь однажды, во время вторжения «Санотиса». От того самого «Существа».

Хотя…

— Да ну нафиг! Какого мяу?! — Невольно воскликнул я, отказываясь верить в то, что осознал в это мгновение, ведь… я ошибся. Я знаю еще одного, от кого «фонит» подобным образом. Но тогда… — Ничего не понимаю!

«Древний», «Призрак»! Именно от него я прямо сейчас отчетливо ощущаю «запах» «Артефакта». Вот они потоки! Прямо перед моими глазами! И сейчас, зная куда и на что смотреть, я отчетливо вижу тот едва уловимый «отпечаток», что остался на них от «Призрака»! Всё те же «нотки и оттенки»! Правда кроме них ничего больше нет. «Призрак» как был для меня незрим в «Энерго-зрении», так и остался. И на потоках сам он «Отпечатков» не оставляет. Но это не важно. Важно то, что их оставляет «Артефакт».

И я уже даже знаю — какой?

Ну а заодно выяснил теперь — за что конкретно отвечает «Наде» — голубой тип энергии. «Душа», а «Артефакт» соответственно — «Бессмертие души».

Надо ли говорить, что уж для кого-кого, а для «Древних» факт существования души — уже давно доказанная истина. Да что там «Древние». Вон, вспомним «местных», с их приколами с «Перерождением» и прочей замутью. Они в существовании такой «мистерии», как душа, не сомневаются ни на мгновение. И плотно с ней взаимодействуют. Особенно маги.

Теперь становится ясно — каким образом «Призрак» «дотянул» до наших дней, да и прочие его «особенности» становятся смутно понятны. Он реально призрак. Без всяких там кавычек. Дух. Неприкаянная душа, удерживаемая в этом мире «Артефактом».

Угумс… «Древний», что, судя по его «Статусу» «Иерархонта войны», жизнь свою положил в войне против «Души мира». «Древний», что хранит в себе один из семи «Артефактов», созданных «Душой». «Древний», что в поте лица латает и ремонтирует МагоЭС, являющуюся на минуточку, одним из важнейших механизмов, позволяющих существовать той самой «Душе». «Древний»….

— Мляумяу! — Ругнулся я — Что-то я вконец уже запутался…

— Уважаемый Баркисо — Аккуратно выглянул из предбанника один из кукующих у дверей зала «Конденсатора» неофитов — У вас все хорошо?

— Скройсяау! — Рыкнул я. Может это не сильно красиво, но мне было плевать. Слишком много в голове роилось суматошных мыслей и догадок, что так и пытались из нее ускользнуть.

Но сколько бы я ни пытался построить в голове хоть какую-то логическую контрукцию, у меня ничего не получалось. Очень уж бредово выходило.

Что? «Древний», будучи под… «опекой» «Артефакта» — раб «Души мира» и потому вынужден чинить МагоЭС, вместо того чтобы ее уничтожить и тем самым окончательно добить своего пленителя? «Душа»-то ведь «жива». Пусть и при смерти. Все три МагоЭС так или иначе еще функционируют и пока они функционируют — «жива» и «Душа».

Или же «Древний» ничего об этом не знает и сам не понимает, что делает, действуя исходя из собственного понимания ситуации? Да вроде нет. Я ему с дуру «оповещалку» послал, исходя из которой любой идиот догадается, на какой я нынче «стороне баррикад». И на чьей стороне МагоЭС.

А может ему просто пофиг на старый конфликт и он элементарно не желает, чтобы мир вокруг утонул в магической радиации, превратившись в безжизненную пустошь? Идеальный для меня вариант к слову.

Или же он реально — просто призрак? Без мозгов. Утратил их, вместе с физической оболочкой и «Энергетикой»? Потому тупо действует, ни о чем не размышляя и не думая? Да вроде нет. Знания для ремонта есть, понимание что и почему он делает — вроде тоже. Даже характер имеется, уж это-то отлично видно.

Все еще надеется и рыбку съесть и косточкой не подавится? Комплекс восстановить и попутно «Душу» прихлопнуть? Да нет… слишком глупо. «Душа», если я правильно понял полученные от «Сердца» знания — уже сделала «Ядро» неотъемлемой и неизменной частью себя.

Да ладно — «Призрак». Я теперь даже «Существо», кем бы он там ни был — понимать перестал. Полученные мною знания, как я только что осознал — что-то вроде установочного пакета данных. «Инструкции пользователя». И согласно этим «Инструкциям» они выдаются любому пользователю любого «Артефакта» в тот же самый момент, когда он устанавливает с ним хоть какую-то связь. Наличие «Колец», «Нейро-сети» или прочих… «особенностей» — абсолютно не имеет значения.

А из этого выходит так, что «Существо» знало ровно то же, что сейчас знаю и я. Уничтожение любой из МагоЭС приведет лишь к одному — полному и бесповоротному абзацу. Тупо потому, что остальные два комплекса самоуничтожаться в тот же самый момент. Взаимосвязаны они. С того момента, как стали частью «Души мира». С ее окончательной смертью «Ядра» древних комплексов просто распадутся и на этом все и закончится. И «Призраку» о том также известно.

Вот и получается, что… ничего не получается. Зачем «Существу» было устраивать весь тот абзац, что оно устроило с «Портовыми», вторжением «Санотиса» и прочей свистопляской?

Зачем «Древнему» «Иерархонту войны» сейчас активно восстанавливать то, против чего он воевал?

Откуда у этих перцев «Артефакты»? Откуда он был у Амаре? И почему она так сильно не хотела, чтобы ректор или кто-то еще узнал о их существовании? Ведь наличие и использование любого из них автоматически открывает доступ к «Системам» МагоЭС, даже без всяких «Нейро-сетей» и прочего. Сам «Артефакт» дарит нечто подобное своему пользователю. Бери и ремонтируй. Изучай древнее наследие и поднимай из пепла цивилизацию! Ну… Это уже из другой оперы, но сам факт! Я навскидку могу столько возможностей набросать, что невольно начинаю подозревать, что тут не все так просто, как хотелось бы.

Та же Амаре… Она ведь владела «Артефактом». Но дальше простого «Хранителя» — не пошла. «Существо» же… Попыталось угробить нашу МагоЭС… «Призрак» упорно восстанавливает ее. Попутно воскрешая древнего врага…

— Так всё! — Сам себя оборвал я, с огромным усилием заталкивая все свои размышления как можно глубже. А то такими темпами я тут надолго завис бы. Уже по десятому кругу одно и то же в голове крутится. Вопросов миллионы, ответов — ноль. А те, что все же появляются — плодят еще больше непоняток.

В любом случае — у меня слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы. Особенно о других владельцах «Артефактов». То же «Существо» — псих конченный, если вспомнить все что он натворил… И пока я не узнаю предпосылок всех этих действий, о чем-то там размышлять в принципе бесполезно. Про «Призрака» вообще молчу.

Почти полчаса мне понадобилось, чтобы успокоить-таки свой разум и вернуть душевное равновесие. Хорошая эта все-таки штука — ментальные техники. И без всякой предрасположенности к «Менталу» вполне успешно работают и когда надо — позволяют привести мысли в порядок.

Заново прогнав в голове все недавние вопросы, я убедился, что уже гораздо спокойнее реагирую и вновь задвинул их на задворки сознания, сосредоточившись на более… «приземленных» вещах. А именно — на себе любимом.

А именно на тех преобразованиях своего тела, которые я запланировал, едва только изучил дневник Амаре и понял — что для них потребно.

Я конечно привык уже к своему нынешнему телу и к тому факту, что больше не человек, но… Ностальгия она такая ностальгия!

А если же серьезно, то бытность котом, пусть и Тиргесто, пусть и здоровенным… Прекрасно и замечательно. Однако никто не мешает мне несколько перестроить свое тело так, чтобы быть не только котом, но и… зверолюдом? Ну или как это назвать еще?

В общем я задумал несколько изменить свой скелет и некоторые мышцы так, чтобы иметь возможность спокойно ходить на задних лапах и пользоваться передними на манер человеческих. Преобразования там не шибко сложные, так что раз уж моего внимания к делам МагоЭС не требуется и я сейчас в идеальном для этих преобразований месте, то почему бы и не да?

Сосредоточившись и вспомнив описания в дневнике, я начал понемногу «давить» энергией на собственную плоть, делая первый шаг по тому пути, по которому пошла Амаре. По пути «универсальной плоти», если его можно так обозвать.

И первый шаг на этом пути — пересытить каждую клеточку своего тела чрезмерным количеством энергии, но при этом так, чтобы им не навредить. Очень тонкая операция, требующая огромной концентрации.

Второй и третий шаг будут еще сложнее. Там нужно не просто подготовить клетки тела, как я это делаю сейчас. Там уже идет их перестройка на… «клеточном уровне». Тавтология, но да бог с ним.

Аккурат после первого шага и появится возможность мять и править кости, мышцы и связки, так как мне того и требуется. На сам же второй шаг я перейду не скоро, ибо… это потребует очень много сил и времени. А второго-то у меня сейчас как раз-таки и нету.

Устроившись поудобнее, я погрузился в себя и тут же запустил процесс…

— Не понял! — Не успев толком начать, недовольно рявкнул я, вскакивая на ноги.

Поначалу все шло хорошо, но в какой-то момент, достигнув некоторой границы, клетки просто-напросто отказались принимать новую порцию энергии. И более того — попытка продавить эту границу внезапно откликнулась сильнейшей болью. Причем болела…

— Душаум?!

Глава 11

Десять попыток мне понадобилось для того, чтобы все же сдаться. До последнего не хотелось верить в такой облом. Но, сколько бы я ни бился в возникшую передо мной стену, сколько бы не напрягался, терпя разрывающую нутро боль, а результат был один и тот же. Не было никакого результата. И виной всему то, что я… «Эндереро», медь его так. «Перерожденный».

И плевать, что «Перерожден» я не классическим способом. Подумаешь — душа моя из другого мира прилетела в это тело. Прилетела же? Прилетела. Вот и все товарищ Барсик, хрен вам, а не «Путь плоти»! Вы уже пошли по «Пути духа». Ну или как это еще обозвать?! Достало честно говоря. Уж сколько времени прошло, сколько всего узнал, сколькое пережил, а все равно — раз за разом тыкаюсь, словно слепой котенок!

Вот и сейчас моя собственная душа напрочь отвергает любые попытки глобального изменения своего физического вместилища. Словно говоря мне — Э нет, товарищ, я привыкла к этому сосуду и не потерплю его изменений! Наигранно звучит, конечно, но крайне близко к истине. Резких, «скачкообразных», если можно так выразиться, изменений мой дух не потерпит. Максимум — постепенные, как было с теми же голосовыми связками. Там ведь тоже не мгновенное преобразование произошло. Амаре лишь запустила процесс и потребовалось немало времени, чтобы дождаться результата. Про источники и связавший их воедино «Сердер» — можно даже не упоминать.

В итоге, закончив злобно материться и потратив немало времени на обдумывание ситуации, я пришел к выводу, что… А все в общем-то как и всегда. Развиваемся спокойно медленно и постепенно и будет мне счастье.

Благо кое-какая польза от всех моих попыток все же была. Клетки хоть и не вышли на «новый уровень» своего «качества», однако небольшое качественное улучшение получили. И этим вполне можно воспользоваться.

— Позови Каирро — Бросил я выглянувшему на стук в дверь неофиту.

— Сейчас — Тут же умчался он.

— Ну как? — Прямо с порога поинтересовался маг, явно сгорая от любопытства — «Контур» встал? Ага… Вижу… Встал.

— Видишь? — Невольно заинтересовался я.

— Именно — Расцвел улыбкой маг — Пока ты приходил в себя я тоже не сидел сложа руки. Это поразительно! Я словно слеп был всю свою жизнь, а теперь прозрел по настоящему! Ты всегда видишь мир… — Он на мгновение запнулся, но так и не нашел подходящих слов — …таким?

— Почти — С улыбкой кивнул я и невольно задумался.

То, что Каирро открыл в себе «Энерго-зрение» — это реальный прорыв для местных магов. Раньше-то как было? Энергию и ее потоки они не видели от слова вообще. Пользовались для этой цели всевозможными ритуалами, практиками и прочими костылями. А все от чего? А все от того, что с детства неправильно развивались.

Так уж повелось, что детей чуть ли не с молоком матери пичкают всевозможными кристаллами, желая дать им максимум потенциала с самых пеленок. Зачастую причем кристалл в детей впихивают не по какой-то там грамотной схеме, а из принципа — что достал, то и впихнул. Это особенно заметно среди бедняков и людей среднего достатка.

Богатеи же стараются напитывать своих детей, следуя всевозможным предписаниям от магов или согласно родовым секретам, что тщательно берегут от посторонних.

Но что так, что эдак, а результат получается один и тот же. Откуда у ребенка может возникнуть какое-то там «Энерго-зрение», если его энергетика чуть ли не с рождения в полнейшем раздрае и хаосе? Забита «мусорными» «настройками» и обрывками способностей, что были в поглощенных ими кристаллах.

Поглощать кристаллы нужно правильно! Аккуратно! В ином случае вместе с вагоном пользы получишь еще и вагонетку «мусора». И именно этот «мусор» и забьет напрочь всю твою чувствительность. О каком тогда «Энерго-зрении» вообще может идти речь?

Каирро же, тщательно следуя наставлениям Шоши, уже не первый месяц «чистит» свои «чакры», пытаясь привести свою «Энергетику» к максимальному… балансу что ли. Выискивает и удаляет весь тот «мусор», что скопился за годы его жизни. И сейчас, видимо, он настолько «оздоровил» себя, что смог наконец-то взглянуть на мир сквозь призму «Энерго-зрения». Чему и был рад чуть ли не до уровня детского восторга от встречи с дед морозом. Ну а то, что случилось это тут, возле «Конденсатора» — вообще не удивляет.

Думаю не долог тот день, когда вслед за деканом «Химерологов» подтянуться и остальные маги. Уверен даже, что «чистка чакр» станет обязательной частью программы подготовки неофитов, ежели академию восстановят.

Почему раньше никто этим не занимался и «очистить» свою «Энергетику» даже не пытался? Ну а как? Для этого надо знать — как и что конкретно чистить. А чтобы знать — надо как-то сперва это прочувствовать. А еще лучше — четко «увидеть». Иными словами нужен кто-то, у кого уже есть «Энерго-зрение». И главное, чтобы этот кто-то четко знал — где именно у тебя «мусор», а что трогать ни в коем случае не стоит. Шоша — как раз из таких. Тут даже я, несмотря на все свои текущие знания и возможности — пасую. У лемузьяна этот навык чуть ли на уровне врожденного таланта, он с первого взгляда может понять — где и как ты накосячил с поглощенным кристаллом. Даже мне пару раз нагоняй выдавал, указывая на незамеченные ранее «мусоринки».

Сама «чистка» тоже не столь легкий процесс, как кажется. Некоторые «мусорные» «Настройки» «Энергетики» уже настолько вросли в нее, что трогать такое — себе дороже. В этом случае нужно как-то изворачиваться и собирать все торчащие «хвосты» воедино, навешивая на них какую-нибудь способность, что станет эдаким «фильтром», превращающим «мусор» во что-то полезное или хотя бы нейтральное. Что порой сделать еще сложнее.

Бедняга Шоша, кроме своих основных обязанностей, по тренировкам и обучению молодежи активно занят еще и тем, что тщательно осматривает абсолютно все кристаллы, что так или иначе имеются у нас в наличии. И после их осмотра выдает вердикт — кому и какие можно поглотить. И как это правильно сделать. Те же маги, загоревшиеся идеей «чистки» и обретения «Энерго-зрения» бедолагу лимузьяна уже в край достали. Но тут уж ничего не поделать. «Энерго-зрение» крайне нужный и полезный в наших реалиях навык.

Тот же Каирро, едва его получив, усилился чуть ли не вдвое от прежнего. Банально потому, что у него отпала необходимость совершать целую сотню «танцев с бубном», прежде чем осуществить даже простейшее магическое воздействие. Он просто видел, что и как он делает и к чему это приведет.

И если раньше на воплощения очередной моей хотелки ему понадобилось кучу времени на подготовку и проведение целого ритуала, то сейчас же он просто сделал несколько точечных воздействий, навесил несколько десятков «Энерго-контуров» и оставил все на самотек, абсолютно уверенный, что заложенная им «программа» не собьется и приведет в итоге к тому, что требуется. А именно — к небольшой перестройке моего скелета и некоторых мыщц. Что собственно мне и требовалось. Как говориться — «не мытьем, так катаньем».

— Было что-нибудь интересное, пока я отсутствовал? — Поинтересовался я, поднимаясь с пола и слегка скривившись от легкой боли и зуда в… заднице.

— Ничего особого, разве что Туча опять безобразничает — Пожал он плечами.

— Четвертый коллектор?

— И четвертый и седьмой и перекресток к насосной — Недовольно добавил он.

— Эта тварь уже до насосов добралась? — Всполошился я, срочно окунаясь в «менюшки» в поисках соответствующих «алярмов».

— Пока нет — Успокоил меня Каирро — Но явно пробует тамошнюю защиту на вкус.

— И насколько успешно? — Немного успокоился я.

— Не очень — Пожал плечами маг, выходя из зала с «Конденсатором» и давая отмашку бойцам и неофитам сворачивать лагерь и готовится к походу — Огненеплюй и резонаторро справляются вполне успешно.

— Резонатор — Поправил я его.

— Ага, резонаторро — Поправил меня маг, на что оставалось лишь вздохнуть. Он как и любой местный не особо любил мои названия. Очень уж они были… резкими и твердыми. Местных так и тянуло добавить в конце привычные «рыкающие» окончания — Но если Туча навалиться всерьез, они не справятся.

— Почему же до сих пор не навалилась? — Вполне логично поинтересовался я, ведь такое поведение для Тучи было очень нехарактерным. Обычно встречая хоть малейшее сопротивление, тварь тут же набрасывается всей своей мощью и сжирает все, до чего может дотянуться.

— А вот это как раз-таки и не понятно — Пожал плечами маг — Даже предположений нет.

— Ладно — Лениво махнул я хвостом — С ней в любом случае уже пора что-то делать. Мешает. Что твои? — Посмотрел я на мага — Придумали болячку по убойнее или еще чего похожего?

— Пока нет — Вздохнул маг — Было несколько идей, но не оправдались. Туча этих попыток даже не заметила, а один из результатов просто сожрала.

— О как — Хмыкнул я и взглядом дал понять, что мне интересны детали.

— Болезни, как и различные отравляющие вещества и прочее, прочее, ее просто не берут. Она их… растворяет чуть ли не до состояния отдельных компонентов. Пробовали и туман кислотный на нее напускать и воздух травить. Чует как-то и тут же нейтрализует. А даже если и получается заразить какую-то из отдельных особей, то ее тут же уничтожают товарки, точно так же распыляя в ничто вместе с заразой.

— А дальше что?

— А дальше из получившегося просто вытягивают нужное и полезное. И обычно… это всё из чего состоял тот же туман. Точнее кислота, что была в нем растворена. Исключением становятся лишь некоторых вещества, что Туче просто не интересны. Но только на их основе ничего достаточно убойного не придумаешь. Нужны активные вещества, что могут оказывать воздействие на живую плоть. А их-то как раз Туча вполне уважает и жрет за милую душу.

— Весело — Невольно хмыкнул я — А сожрала она что? Или кого?

— А… — Махнул рукой Каирро — Была у моих недоум… учеников… — Тут же поправился он — …одна идейка. Поймали особь Тучи, клонировали ее, немножко поигравшись с ее плотью, наклепали с пару сотен комарья на основе получившейся химеры, да пустили навстречу Туче. Олухи! Со мной бы посоветовались сперва, так нет же… — Недовольно рыкнул Каирро — Ладно… В общем толку ноль. Но зато тварь обзавелась новым умением. Некоторая часть гнуса из которого она состоит, теперь плеваться навострилась. И все во что такой плевок попадет тут же начинает разлагаться на компоненты не хуже, чем если особь жрет цель плевка напрямую.

— О как — Хмыкнул я и немного подколол мага — Ну хоть какой-то прогресс. Зачем ругаеся насяльника на своих неохфитовяу?

— Издеваешься? — Насупился маг — Ай, да не важно — Тут же отмахнулся он.

— Короче идей и подвижек нет? — Вынес-таки я вердикт.

— Ну почему же. Идеи-то как раз есть. Нет времени на их реализацию, то одно, то другое. Всерьез Тучей никто пока просто не занимался.

— А надо бы — Укорил я мага.

— Да кто ж спорит — Пожал он плечами — Только когда?

— Найди время — Чуть надавил я — Ее нужно прихлопнуть. Очень уж неудобно засела. Да и район тот уже пора в норму приводить.

— Займусь — Тяжело вздохнул маг, явно не шибко довольный, что ко всем его проблемам добавилась еще и эта — Но меня другое волнует.

— Уррм? — Глухо мурлыкнул я, несколько ленясь озвучивать вопрос.

— Слишком уж много тварей развелось вокруг города. И слишком много их ломиться сюда по «Магистралям».

— Настолько все плохо? — Задал я в общем-то риторический и довольно глупый вопрос, ведь ответ знал даже получше самого Каирро. Просто хотел услышать его мнение.

— Очень — Прекрасно мен поняв, пустился в объяснения маг — Слишком сильно подкосило округу то, что произошло с комплексом. Из всех нор и щелей гадость повылезала. Да еще и плодиться, как не в себя. Да ты и сам знаешь — Махнул он рукой.

И да, я действительно знал. Шустрик бедняга уже зашивается, кружа вокруг города и отлавливая тварей. А конца и края им не видно. Только больше становится.

— Твой брат вновь просит обеспечить ему пополнение — Тут же озвучил мои же мысли маг — Бочонок же и Шоша при всем их желании не могут подготовить достаточно много сильного зверья ему в стаю. Приходится все чаще высылать отряды авантюристов и неофитов.

— Снова пополнение? — Неприятно удивился я — Недавно ж Бочонок отсылал, мне самому его уговаривать пришлось, чтоб частью стаи поделился.

— Снова — Кивнул маг — Вчера, как мне сообщили, его стая нарвалась на какую-то тварь. Точнее несколько серьезных тварей. Отбиться — отбились, но стаю Шустрику проредило. Треть потерял.

— Хреново — Вздохнул я.

— Такими темпами скоро твой брат перестанет справляться. Точнее он уже не справляется. банально не успевает, да и твари становятся все сильнее и настырнее. Так что скоро и тут — Обвел он рукой подземелье — …веселее станет.

— Не вариант — Нахмурился я — И так тут толпы шастают, если их еще больше станет…

— Вот и я о чем — В очередной раз пожал он плечами.

— Надо все же перекрывать «Магистрали» — Тяжело вздохнул я.

— Мы же уже рассматривали этот вариант — Нахмурился маг, намекая на прошедший две недели назад совет.

— Рассматривали — Кивнул я — Но ты сам же видишь, к чему все идет. — И предупреждая его контраргументы, добавил — Не прямо сейчас. Пока придется выделять в помощь брату бойцов и магов. Пусть сколько смогут — контролируют округу. Но подготовку к закупорке «Магистралей» нужно начинать уже сейчас.

— Думаю это все нужно сперва озвучить совету — Осторожно намекнул маг, что подобные вопросы не стоит обсуждать в «узком кругу».

— Ага — Отмахнулся я. А про себя подумал — «Куда они денутся?»

Дальнейший путь на поверхность мы проделали молча, каждый размышляя о своем. Я вновь и вновь прокручивал в голове варианты решения озвученной проблемы, но иного выхода, кроме как изолировать МагоЭС и город от внешнего мира — не видел.

«Магистрали», выходящие из города и идущие к постаментам — это чуть ли не прямые пути-норы сюда, в подземелье. Именно по ним внутрь попадают всевозможные тварюшки, знатно осложняя нам всем жизнь. Им достаточно просто найти одну из этих труб, прокопать к ней путь и вуаля — они внутри.

Их можно перекрыть, благо способ есть, предусмотрена древними зодчими возможность возникновения подобной необходимости. Вот только… это приведет к тому, что внутри самого подземелья станет в разы «некомфортнее», чем сейчас. Для многих — смертельно «некомфортнее». Так-то сейчас через эти «Магистрали» излишки магической радиации хоть как-то утекают. А кое-где и не «Маседо» даже, а чистая энергия течет и все там продолжает работать, как и раньше, пусть и слабее.

А вот если все эти «Трубы» перекрыть, то и «Ядру» чистую энергию скинуть будет некуда и концентрация «Маседо» подскочит. Неприятно-с господа.

Да и в дальнейшем, ежели МагоЭС починим, то эти «Трубы» нужно будет вновь «откупоривать», а это будет уже не так уж просто. Ибо упомянутые древние механизмы — аварийные. Одноразовые. «Магистраль»-то они перекроют, надежно и с гарантией. А вот открывать — это уже сами товарищи, ручками, ручками. Что сложно, ибо перекрывается «Труба» огромным каменным блином, с прожилками арматуры из «Срознота» — крайне крепкого металла древних. Не сразу и пробьёшь такой блинчик. А весу в нем, чтобы обратно поднять — под несколько тонн.

— Ладно — Махнул я хвостом — Все вместе подумаем. С Тучей-то что будем делать? Эту проблему один… решать надо уже сейчас.

— Есть у меня одна идейка — Задумчиво протянул маг — Но тебе она очень не понравится.

— Начинается мяу! — Вздохнул я. Обычно, когда Каирро говорит, что мне что-то там не понравится, это означает, что он сильно приуменьшает глубину… кроличье норы.

Глава 12

Когда уважаемый мой сторонник, товарищ и прочая, прочая, прочая, сказал, что мне его идея не понравится, я даже не ожидал, что она окажется настолько безумной! Ведь этот псих от магической науки, «Химерологией» рекомой, придумал нечто несусветное.

Когда он озвучил мне свою задумку в первый раз я даже не сразу въехал — что за бред он мне тут втирает. Ведь Каирро ничтоже сумяшися, взял да и предложил — «А давайте мы от Тучи избавляться не будем! Она же такая вся из себя удивительная и замечательная. Просто потрясающий организм, воплощенный в стиле — „И имя нам легион!“ Даже более того скажу! А давайте мы ее не просто уничтожать не станем, а еще и откормим, а заодно и усилим без всякой меры. Чтоб из нее уж точно убервафля несусветная получилась!»

И ладно бы это. Вот это вот все. Как бы это обозвать-то… В общем это я потом понял весь гений Каирро и великий полет его мысли, когда он все же объяснил свою задумку более понятно. Короче не в том проблема. Вся загвоздка во второй части его предложения. В тот момент только всеобщий шок и аху… спасли его от немедленного испепеления, изничтожения, растворения, ну и прочих прелестей, которыми его могли угостить члены совета.

А суть его второго предложения была вот в чем — «А давайте мы Тучеку нашу родимую не просто усилим, а перед этим сделаем еще и вот какую штуку — возьмем нашего „любимого“ главу/шефа/босса(нужное подчеркнуть), да и запульнем его этой тучке на прокорм. Чтоб жешь значица все логично было бы. Как и должно быть. Получится просто загляденье, я думаю».

— Мда уж — Единственное, на что меня хватило через семь часов бесконечных матов, споров и руганок, когда план Каирро все же был принят к исполнению — Нет слов.

Одни, чтоб их эмоции! Ибо Каирро чертов гений! Хотя я об этом уже упоминал. Добавлю лишь, что он, как и любой уважающий себя гений — не лишен толики сумасшедшинки и иногда готов угробить все и вся, лишь ради одного только воплощения своей идеи. Будь он менее адекватен, стал бы каким-нибудь «доктором Зло», отвечаю!

Вся соль его задумки была в том, что некие, хорошо нам известные неофиты, что и занимались вопросом Тучи раньше, не только лопухнулись, подарив ей новое умение. Но и открыли парочку интересных свойств, которыми ее особи обладали. А именно — телепатию. Что в общем-то логично и лежало как бы на поверхности, но не в том дело.

А с-суть оказалась в том, что способ, который помогает Тучи эту самую телепатию использовать, «Химерологам» был прекрасно знаком. Это к слову уже сам Каирро заметил, те неофиты в подобные тонкости посвящены не были. Не их уровень. Ну да не важно. Важно тут то, что способ общения между отдельными особями Тучи чуть ли не один в один копирует те принципы, на которых работают «Живофоны» и прочие новомодные приблуды.

Я честно говоря и половины не понял из объяснений Каирро, как и большая часть членов совета, но главное уловил. При желании, если правильно подобрать… «кодировку» скажем так, то теоретически есть возможность брать особей Тучи под прямой контроль. А это в свою очередь откроет такие перспективы, перед которыми все наши усилия по очистке канализации просто меркнут.

Появилась тварь в подземельях? Послал сигнал, натравил Тучу и всё! Нет больше твари. Сладко? Очень и очень даже.

Но тут, как это всегда и бывает — есть одно большое «НО!». За исключением все той же «Химерологии», практически все остальные отрасли современной магической науки никак не смогут нам помочь в реализации сей задумки. Чтобы управлять несметными полчищами особей тучи требуется настолько сложное и маго-технологичное устройство, что создать его в местных реалиях просто невозможно.

Да и «Химерология» тут не сильно поможет. Ибо вершина ее достижений — твари на вроде того же «Кашше», что и думать-то сам почти не в состоянии.

Единственный вариант для создания подобного вычислителя, что и будет рулить Тучей — использовать за основу разумное существо. Но и тут возникает серьезная дилемма. Ни один разумный зверь, ни один человек, боец или самый наикрутейший из магов — просто не осилят той нагрузки, что свалится на него, едва к разуму тем или иным способам подключат особей «Роя». Слишком уж их много. Каждый «комар» — источник сигнала. И каждым же надо будет управлять в той или иной степени.

Отсюда собственно и «торчат ноги» у второй части предложения Каирро. Использовать меня.

Что вроде как не логично, учитывая вышесказанное, однако не совсем. Ибо…

Я ж весь из себя такой! Пушистый, красивый, грозный, сильный… Да, да, сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Один только Содор меня и любит. Стоит ему оказаться со мной наедине, сразу же просит погладить. Кошатник блин. Похлеще Эльгерде. Но скрытый… Ну да фиг с ним.

Вся фишка в том, чего я достиг на данный момент. И я честно говоря сам прифигел, когда Каирро начал четко и последовательно вываливать советы список моих достоинств и на основе этого списка предоставлять целую доказательную базу под свою идею.

Понятно, что лично для меня ничего нового он так и не сказал. Просто преподнес это все под таким углом, под которым я на самого себя раньше даже не смотрел.

Сколько у меня «Колец»? Четыре! А сколько лап? Четыре! Ан нет… Это уже что-то из какого-то старого фильма. Нервяк, чтоб его!

Короче «Колечек» у меня дофигища. Что автоматом намекает на мою… «предрасположенность» к невероятным возможностям по обработке информации.

Ну… тут он абсолютно прав. «Нейро-сеть», да под разгоном «Колец»… Да что говорить-то?! Достаточно вспомнить, насколько быстро я постигал магическую науку, едва только попал в академию. Понятно, что не столь быстро, как хотелось бы, но там все упиралось исключительно в практику и наработку навыка, а не в возможности обрабатывать поступающую информацию.

Во-вторых, и это вновь связано с «Кольцами», львиная часть их вычислительных мощностей мною вообще никогда не задействуется. Ибо… без надобности. То, что я могу их задействовать на все сто процентов, еще не значит, что мне это хоть когда-то понадобится.

— «Хотя…» — Мысленно поправился я — «Теперь — значит!»

Фишка в том, что если получится взять Тучу, ну или теперь уже правильнее говорить — «Рой», под мой контроль, то незадействованных мощностей моих «Колец» вполне должно хватить на тотальный контроль и полноценное управление всеми особями «Роя». Что к слову я и сам подтвердил в ответ на вопрос Каирро. Он тогда поинтересовался, сколько «Живофонов» я бы мог одновременно использовать, передавая и принимая от них какие-нибудь сигналы в фоновом режиме. Даже не задумываясь особо.

По моим прикидкам выходило что-то где-то за пару десятков лярдов одновременно. Без шуток, сам впечатлился, когда озвучил примерную цифру. Совет тоже в обалдевании был. Один лишь Каирро, гад такой, снисходительно улыбнулся, но все же пояснил, что он сам мог бы с пару сотен тысяч использовать одновременно. С диким напрягом, но смог бы. Ибо «Живофоны» зверушки простые до безобразия и на их контроль практически не требуется каких-то там сколь либо заметных усилий. Они специально так создавались.

Особи «Роя» же, по сравнению с «Живофоном», были еще проще, а значит и с контролем никаких проблем не должно возникнуть.

Дальше совету, с моего позволения, были приоткрыты еще несколько важных нюансов. То, что Каирро узнал, вплотную занимаясь лечением и модернизациями моей тушки. А именно — тот факт, что у меня в теле есть два источника энергии, которые прекрасно вместе уживаются. Более того, он прекрасно понял, как это было реализовано, отыскал в дневнике Амаре соответствующую запись, въехал в суть того, как и что он сделала и способен был это все повторить. Проще говоря он теоретически мог привить мне еще один «Источник» энергии в плюс к уже имеющимся.

Для этого достаточно было всего-то организовать мне что-то вроде очередного «Симбионта», как тот, что подарил мне второй «Источник». «Источник», к слову — местное наименование сего… образования. Я в последнее время только так его и именую взамен старого «Энерго-центра». Проще, быстрее, одинаково понятно. Ну да не о том речь.

Хех! Какой гвалт в совете поднялся, едва они услышали за подобную возможность. Шутка ли?! Каирро заявил, что знает как впихнуть кому-то дополнительный источник энергии. Нонсенс! Невероятно! Тоже так хочу! На дыбу его и легион писарей вокруг, чтоб все секреты выдал, гад такой! Ну и все в подобном стиле.

Каких усилий бедному декану стоило доказать, что он не верблюд… Мне даже его жалко стало. Чуть-чуть. Ибо нет ему жалости за подобные предложения в мою сторону! Сам пусть пойдет об Тучу самоубъется, гад!

Ну так вот… Как оказалось и в этом плане я уникален и неповторим. Даже мои братья и сестренка в пролете. А все потому, что все мои усилия, направленные на… «правильное развитие» очень неожиданно оказались крайне в тему. «Правильно» ходил, «правильно» дышал, «правильно» кристаллы поглощал, Шошой наученный, «Нейро-сеть» не позволяла моей «Энергетике» по одному месту пойти, чем грешат абсолютно все местные. В том числе и все тот же Шоша. «Колечки» тоже постарались. Про «Постамент» и влияние древней «Системы релаксации» тоже забывать не стоит. Все это и привело к тому, что я, по заверениям все того же Каирро, с верхов нахватавшегося знаний из дневника почившего учителя, способен принять в себя третий тип энергии — «Ментальной», «Гере», в плюс к моим «Газе» и «Аоре» — «Красной» и «Зеленой».

И именно на основе этого типа энергии, а также после небольшой операции, я и стану способен взаимодействовать с особями «Роя», а в дальнейшим и взять их под контроль, скинув всю основную нагрузку на «Живофон».

Уверенность же в том, что все-таки смогу — тоже возникла у Каирро не с потолка. Оценил он то, что я вытворял в недавних боях с «Портовыми» и «Санотисом». Да и Леди изучить немного смог, с разрешения Эльгерде. Точнее разрешала там сама Леди. Эльгерде же лишь уговаривал ее на это согласиться, собственно, после того как его уговорил Каирро.

Что за отступные она в итоге получила за участие в тех исследованиях я не в курсе, но помню, что была крайне довольна. Так и фонтанировала довольством, выйдя из лабораторий «Химерологов». Да и исследования на ниве «Живофонов» и подключении к древним системам дополнительных «операторов» сдвинулись с мертвой точки именно после этого события.

Оттуда же у Каирро и появилась идейка с третьим источником. Я как-то и где-то, но предрасположен к этому типу энергии. И даже не имея в себе соответствующего источника все равно пользуюсь различными ментальными практиками, что в основном прерогатива исключительно магов-менталлистов. Даже моя «Нейро-сеть» и «Кольца» тут особой погоды не играют. Они лишь усилители. Для творимых мной «чудес» требуется только и исключительно предрасположенность! Точка!

Вот и выходило так, что после череды простейших действий…

— Аж писец каких простейших — Вслух возмутился я тогда, но был внаглую проигнорирован

…план Каирро обречен на успех.

Сначала меня забирают в недра жутких и страшных лабораторий корпуса «Химерологов», где путем противоестественных действий во благо науки в мою голову вживляют паразита. Ну… Точнее делают «Живофон» полноценной частью моего мозга. Но «вживляют паразита» звучит круче.

Далее на меня навешивают еще с сотню-две аналогичных «Живофонов», специально выведенных с одним крайне важным отличием от стандартных. Единственное, на что они способны — испускать определенный сигнал. Отпугивающий особей «Роя».

Будучи закованным в эту мясную броню, благим матом орущую на всю округу и управляемую вживленным мне «паразитом», я прусь в подземелья. Прямо к «Рою». Где меня благополучно и сжирают.

Всё! Тиран скинут с пьедестала и убит особо жестоким способом. Спасенные из под моего гнета люди и звери ликуют, всеобщее счастье наступило!

Ну а если серьезно, то именно вот это вот и было главной слабостью плана. «Рой» умеет плеваться. И как-то где-то он даже понимает, когда это надо делать и для чего.

Проще говоря — едва особи «Роя» почуют мое присутствие, как тут же и попытаются меня достать. Приблизиться не смогут из-за «Живофонов», это да. А вот плюнуть — как за милую душу. Видел я на паре наших бойцов следы от пары-тройки сотен таких плевков, пришедшихся в одно место. «Чужой» с его кислотной кровью отдыхает и где-то в сторонке нервно откладывает яйца квадратной формы.

Дабы их плевки меня не достали мне предлагают проделать весь путь, окружив себя «Воздушным коконом», что не допустит кислоту до моей тушки и навешанных «Живофонов». Ну а заодно выдадут несколько крутых местных поделок защитного характера на тот случай, если эту задачу я не потяну.

Ну а попутно отвлекут часть «Роя» ложными атаками с использованием «Огня», «Электричества» и «Колебаний». Именно к этим трем воздействиям особи «Роя» наиболее уязвимы.

В общем мне главное — дойти. А куда? А вот тут и кроется самый главный вопрос. Куда-то туда. В самый центр логова твари. Где-то там, как и любого уважающего себя коллектива живых существ подобного плана, есть королева или какой-то ее аналог. Именно ее мне и надо раздобыть и вытащить к условленной точке, где остановят преследующий меня «Рой». Причем даже не просто остановят, а замуруют в толстенной каменной ловушке из которой тот не в раз и выберется. Каирро утверждал, что они смогут подготовить все так, чтобы на неделю замуровать там основную часть особей.

Далее на основе этой матки «Химерологи» щюстра-щюстра делают мне симбионта, благо это не сложно насколько я понял. Следом новая операция, все на том же месте. И в плюс к «Живофону», вживляют в мое тело еще одного паразита.

Далее шла непередаваемая игра слов и терминов из области «Химерологии», суть которой в итоге сводилась к одному знаменателю — Я все это добро, используя опыт приживления «Симбионта» и помощь всех своих приблуд, окончательно превращаю в часть себя.

Ну а дальше — дело техники. Превращение всего этого добра в новый источник и два «Сердера», связывающие его с остальными.

Всё! Великий план гениального Каирро выполнен на… пять жалких процентов.

Это ведь все самое легкое.

Самое сложное — научиться управлять полученными возможностями, взять под контроль особей «Роя», став для них королевой. С помощью все тех же «Химерологов» создать «матки» для вывода новых особей. Чтоб жешь избежать жешь… прямых обязанностей… «королевы», чтоб ее. Ну и… всё.

Запустить подконтрольных мне особей по всему подземелью снаказом гробить на своем пути всех и вся, что шевелиться, ползает, летает, квакает или подает еще хоть какие-то признаки жизни.

Главное только в процессе этой зачистки следить, чтобы особи «Роя» не оказывались рядом с работающим оборудованием или «Магистралями», ибо приведет это к мгновенной потере контроля и столь же мгновенной атаке на объект. «Ненависть и любовь» измененных «Маседо» тварей к источникам чистой энергии перебарывает все, даже стайный инстинкт(Ну или что оно у них там такое) и подчинение королеве.

Подземелья зачищены, особей ставим на стражу, мир почти спасен. Гениально же, не? Вот и я так думаю. А заодно размышляю — как бы незаметно так пристукнуть, да прикопать Каирро где-нибудь поглубже. Ну его нафиг с такими планами…

— «Хотя…» — Пронеслась в голове довольно интересная идейка, самую малость, но расширяющая план Каирро — «Менталлистика говорите…»

Глава 13

— Аумау! Ты что творимяуш, эскулапяу доморощенный?! — Невольно заорал я, в очередной раз возмущаясь криворукостью этих… этих… Уже слов нет, чтобы их поименовать. Закончились.

До сих пор не понимаю… Как?! Вот как я на это все подписался?! И ладно бы — укольчик, сон, операция и готово. Так нет же! Пациент должен быть в сознании. Пациент должен сам «врачам» говорить — как и где его резать. Да и операцию сам должен провести. А «врачи»… Ну а что «врачи»? Два месяца церковно-приходской школы и вечерние курсы медсестер…

Ну а если серьезно, то начало всей этой затеи меня уже не вдохновляет. Ну серьезно, блин! Как-то я не ожидал получить подобный опыт на пустом месте.

Зашел в одну из лабораторий этих фанатиков «Химерологической» науки… Впечатлился набором инструментов психа-хирурга и его коллеги клептомана-палача… Самостоятельно залез на стол. Улегся по удобнее. Дождался, пока мою головушку вскроют… Угу, без наркоза… А зачем? Боль-то отключать я умею. А будучи в сознании, вполне могу помочь своим «хирургам» себя же прооперировать, подсказывая время от времени, как лучше прирастить к моим извилинам «Живофончик». Сказка же, не?!

И ладно бы… «Вскрыли, пришили, да зашили»… Так нет же! Там чуть ли не уровень нейро-хирургии, с магическими плясками и шаманским бубном в придачу… мдя…

— Левее, блин! Куда ж ты его тыкаешь? — В очередной раз возмутился я, поправляя действия одного из неофитов.

Ощутив как где-то там в голове что-то там куда-то там снова втыкают и на этот раз делают это правильно, я вновь сверился с данными «Нейро-сети» и убедился, что в этот раз «подключили» все правильно.

— «Непередаваемый сюр!» — Мысленно вздохнул я, сосредотачиваясь на ощущениях и аккуратно устанавливая контакт с той частью моего нового «органа», что уже угнездилось на своем «законном месте».

— Так — Подошел к «операционному» столу Каирро — Что тут у нас?

— О… Насальника клуба «Литтл дохтер» пожаловала! — С откровенной неприязнью покосился я на этого деятеля — Решил наконец полюбоваться на дело рук своих бакланавров?!

— Чего? — Несколько опешил декан, явно витающий мыслями где-то там.

Ему в оправдание можно дать только то, что в отличии от прошлого нашего ритуала, в этот раз он вынужден был отдать «физическую» часть работы неофитам, а сам в это время поддерживал меня, выполняя роль эдаких «систем поддержания жизни». Ну или как оно там по медицинскому правильно называется? ИВЛ? Или это только про легкие? Да пофиг в общем-то! Проще говоря он взял на себя всю «магическую» нагрузку. Благодаря чему, собственно, я и могу сейчас зубоскалить и в режиме реального времени выдавать нагоняи даже за мельчайшую ошибку криворуких неофитов.

— Какой лит…ре дох…ре… — Сбился он, пытаясь повторить, но в следующее мгновение его взгляд окончательно сфокусировался и он смог-таки собраться и переключиться — Опять ты за свое? Ну и фразочки блин…

— А я то что? — Хмыкнул я — Ты лучше взгляни, что там твои оболтусы натворили.

— А что они натворили? — Удивился Каирро, с некоторым напрягом во взгляде заглядывая в мою черепную коробку… Мда уж… — Нормально тут все. Приросло как надо. Осталось лишь оживить «Живофон» и можно собирать череп обратно.

— Собирать череп обратно… — Тихо повторил я, с трудом сохраняя хоть какое-то спокойствие. Каирро как знает, сволочь, что такое брякнуть, чтоб… А ладно, гад, он и в Африке — гад. Главное, что его подколки и некий аналог черного юмора, присущего всем врачам и иже с ними, никогда не переходят некую границу — Заканчивайте уже.

— Погоди секунду, пусть мозги получше проветрятся — Покачал головой Каирро, запуская свои немытые пальцы в мою голову и что-то там прощупывая.

— Издеваешься, сволочь? — Прошипел я, невольно выпуская когти.

— Спокойно, спокойно — чуть отстранился он — Я серьезно. Пусть ткани немного регенерируют, после чего я удалю лишнюю кровь и прочие жидкости. И можно будет заканчивать.

— Ррр… — Недовольно рыкнул я, но на большее проявление недовольства времени у меня уже не осталось. Ибо Каирро оживил наконец-то «Живофон». Ну как оживил? Скорее «вывел из анабиоза». В очередной раз без понятия, как правильно назвать это состояние животинки. Сами «Химерологи» называют его «Мертвым сном». Пока животинка находится в этом состоянии, они могут творить с ней все, что им заблагорассудится. Чуть ли не как в «конструкторе лего» играясь с ее организмом.

Первое, что я почувствовал, едва «Живофон» вывели из «Мертвого сна» — это странный «шум», чем-то похожий на тот, что выдает телевизор или радиоприемник, когда не может поймать четкого сигнала.

Впрочем, такое сравнение в моей голове возникло лишь потому, что было наиболее понятным и привычным для меня. Своеобразная подмена восприятия под более-менее знакомые реалии. С самой же реальностью оно не имело ничего общего.

Да и «фоновый шум» этот довольно быстро прошел. Сам того не понимая, я каким-то образом «настроился» на прием и передачу сигнала. Ну а следом, пока мою черепушку «собирали» обратно, понемногу начал… «Абсорбировать» что ли… Да, пожалуй именно так. «Поглощать» «Живофон». То есть окончательно превращать этого симбионта в полноценную часть себя и уже осознанно тестировать свои новые возможности.

— Не торопись! — Предостерег меня Каирро, внимательно следящий за моими действиями.

— Знаю — Недовольно буркнул я.

Тысячу раз ведь обсуждали порядок действий. А он все равно при любом удобном случае под руку напоминает. Не стоит пока «абсорбировать» «Живофончик» полностью. Контроль над ним установлю, это понятно. В часть себя процентов восемьдесят — определю, но небольшой кусок животинки оставлю в исходном виде. Чтоб, так сказать, к сему, оставшемуся «чужеродным», куску в дальнейшем можно было спокойно присоединить еще что-нибудь. В нашем случае — очередную «Химеру», которую сотворят из отловленной «Королевы роя».

— «Красавиц, млин!» — Невольно хмыкнул я, покрасовавшись перед зеркалом и изучая изменения в своей внешности — «Рогоносец, блин, недоделанный».

Товарищи «Химерологи» долго спорили, судили, рядили — как и куда собственно впихнуть ко мне в голову новые «детальки». Ну и не придумали ничего умнее, чем воплотить сие в виде эдаких рожек. Маленьких костяных выступов на измененном черепе, под которыми и будут прятаться мои «обновки».

Нет, так-то ничего против я не имею, но… Ощущения, сопутствующее этим изменениям… Это как обнаружить у себя дополнительный палец. Вроде не особо-то он и мешает, но в то же время неудобно, чужеродно и малость противно. Нужно привыкнуть, прежде чем начнешь воспринимать произошедшее без негатива.

— Налюбовался? — Хмыкнул Каирро, заметив как я кручусь, рассматривая первый из «выросших» рожков.

— Тип того — Вяло отмахнулся я хвостом и непроизвольно вздохнул.

Я конечно понимаю, что сейчас у нас тут своеобразное «затишье» образовалось. Уже сколько дней подряд МагоЭС ведет себя хорошо и не пытается показывать норов. Если какие аварии или сбои и происходят, то несут скорее локальный характер, с которым можно легко справиться силами местных или просто подождать, пока туда наведается «Призрак». А значит, пока есть время, нужно пользоваться этим затишьем по максимуму. Но блин…

Дайте мне хоть секундочку продохнуть! Мне, если что, только что бошку вскрыли! Пальцами грязными там поковырялись! Отойти даже не успел!

Но нет же! Вон он, деятель науки, чтоб его! Стоит с… с какой-то малоаппетитной херней в руках… Ах! Это мой «Живофоновский» доспех, да? Ну тогда — «Окей!»… Надевайте! Тестировать будем! Конечно…

Весь остаток дня я развлекался тем, что упорно насиловал свои новоприобретения, тренируясь на кошках. Ну а если точнее — то на одной конкретной представительнице семейства кошачьих…

— «Слабо! Ты можешь лучше» — В очередной раз пожурила меня Леди, когда я не смог полностью отбить ее ментальную атаку.

Не смотря на, вроде бы, простую задачу, контролировать доспех-покров из «Живофонов» полностью, у меня не получалось. Необходимо было сделать так, чтобы каждый отдельный «элемент» «Доспеха» выдавал стабильный и равномерный «фоновый шум». Причем строго определенного типа. Того, который отпугивает особей «Роя».

Если где-то этот сигнал вдруг идти будет слабее или вдруг вообще исчезнет, то туда тут же последует атака. Пару тестовых заходов в камеру с отловленными тварями — это прекрасно продемонстрировали.

Вот и пришлось заняться тренировками, воспользовавшись услугами Леди, как личного тренера. Она вполне была способна создавать некую зону ментального давления, что на краткое мгновение отключала сегменты «Доспеха», в том случае если мой контроль над ними хоть на миг ослаблялся. Ну и двигаться под этим давлениям тоже требовала, как и уворачиваться от ее атак.

В принципе такой стиль тренировок был сильно избыточным, я бы даже сказал излишним, но учитывая, что мне так и так надо было приловчиться постоянно держать вокруг своего тела «Воздушный кокон», да еще следить, чтобы его границы чуть ли не облегали «Доспех», не сильно отдаляясь за его пределы, эти тренировки вполне себя оправдывали.

Ментальное давления заставляло не терять концентрацию. Атаки Леди имитировали «Плевки» «Роя», периодически разрушая «Кокон» и заставляя меня восстанавливать пробитые места максимально быстро. Примерно также, как мне придется это делать, когда сунусь непосредственно к Туче. НУ а общий напряг спарринга с сестренкой прививал привычку делать это все в фоновым режиме, не забывая постоянно двигаться и использовать остальные свои возможности на полную катушку.

— «Вот не умничала бы, а?» — Мысленно скривился я, в ответ на очередную, уже подзадолбавшую меня придирку — «Сама попробую!»

— «….» — В этот раз ее ответ не был оформлен в четко воспринимаемые фразы. Но ближе всего он ощущался как: — «Что я, дура что ли?»

— «Да иди ты!» — Мысленно вздохнул я, с трудом уворачиваясь от удара ее хвоста.

В очередной атаке Леди «Телепортировалась» не как обычно — сзади, а решила свалиться мне прямо на спину, выйдя из «прыжка» аккурат у меня над головой. Учитывая, что за предыдущие разы я уже как-то попривык к ее стилю атак, этот финт стал для меня неожиданностью. Пришлось резко кидать свое тело вбок, по максимуму вкладывая энергию в «Контроль инерции», и в сложнейшем пируэте уворачиваться от мелькнувших перед самым носом когтей и обрушившегося следом, словно кувалда, хвоста.

Приловчилась сестренка пользоваться этой своей конечностью для различных атак и прочего. Раздобыла где-то способность, чем-то похожую на мои «Лезвия», изначально бывшие «Энерго-пальцем». Только применяла ее несколько иначе. Пропускала способность через свой хвост, укрепляя его до крепости стали и обрушивая мощнейшие удары на противника.

Я даже невольно присвистнул, едва узрев подобное применение этой способности. Как-то сам я до подобного не додумался.

Впрочем… Никогда не поздно взять на вооружение новую фишку, тем более, что исходная способность у меня есть. Осталось ее лишь приспособить на новый лад. Чем я кстати параллельно с тренировками и занимался. Уже сейчас в моей статистике значилось «Удар хвостом — 7/NN». А развивать это умение я начал буквально несколько часов назад. Причем, что важно — без отрыва от основной тренировки. Ибо мне нужно было привыкнуть к «Доспеху» из «Живофонов» и плотно контролировать его в условиях… отвлекающих «неожиданностей», так скажем.

Ведь сунься я к «Рою» и малейшая ошибка приведет к крайне неприятным последствиям. Сигнал от «Живофонов», к нашему всеобщему сожалению, был крайне слаб, отпугивая «комарье» только в непосредственной близости от себя. Эффективным радиусом было всего несколько жалких сантиметров, на большее «Живофоны» были не способны. А как-то усилить их — не получалось. Итак на пределе своих невеликих сил «семафорили». Так что — если утрачу контроль, особи «Роя» смогут приблизиться и нанести удар. Пара-тройка таких попаданий и защитную оболочку «проплавят», а следом и сегмент «Доспеха» смогут уничтожить. А там и моя тушка под ударом окажется. Это я молчу про тех особей «Роя», что «Плеваться» умеют. Против их атак только «Кокон» и спасет. Да и то, если смогу вовремя «зарастить» «прохудившиеся» места. А иначе «Плевки» ударят по «Доспеху», проплавят… ну и так далее.

— Заканчиваем — Вслух озвучил я, после семи часов нашего непрерывного «танца».

К этому моменту я уже полностью освоился со своим новым «органом», привык к «Доспеху», да и «Воздушный кокон» освоил в должной мере. Появилась даже некоторая уверенность в своих возможностях. Тем более, что и «Нейро-сеть» с «Кольцами» в последнее время все больше и больше перехватывали у меня управление, видимо подстроившись под задачу и набрав всю необходимую статистику использования нового «Органа» и связанного с ним «Доспеха».

Одним из побочных, но вполне ожидаемых результатов произошедшего стало и то, что мне теперь даже не требовалось напрямую с кем-то связываться, через «Орган». Зачастую мне требовалось лишь подумать о чем-то или о ком-то, чтобы получить желаемое от подчиненных. Удобно.

Да и сам я теперь мог оставатся «он-лайн» в режиме двадцать четыре на семь, даже если буду спать, к примеру. Или будучи занят чем-то, требующим всего моего внимания и концентрации.

Так например, тренируясь с Леди, я в какой-то момент осознал, что полчаса назад на МагоЭС произошел очередной сбой. Это мне пришел отчет через средства связи комплекса и «Сердца жизни». Пока уворачивался от атак сестренки и спешно восстанавливал пробитый «Кокон», «Органом» отправил приказ шестому отряду, чтобы те спустились на седьмой уровень и доставили к одному из тамошних «Узлов» необходимые для ремонта материалы.

И все это я проделал, даже не особо осознавая этого. Задача — максимально привычная и рутинная. Средства связи, чтобы получить сообщение и отправить приказ — моего внимания не требовали. Вот и сделал все на автомате, даже не задумываясь особо. И только лишь закончив нашу тренировку, когда смог себе позволить наконец ослабить внимание и концентрацию, осознал наконец произошедшее.

— «Крут, че?» — Мысленно хмыкнул я, вспомнив присказку какого-то известного то ли блогера, то ли стримера.

Понятно что, будь происшествие не столь незначительным и случись что-то реально ужасное, такого «фонового» решения вопроса явно бы не получилось. Но где там срочное, страшное, опасное, а где «обыденное»? Я и раньше зачастую решал возникающие проблемы иногда особо не задумываясь над действиями. Особенно, когда вынужден был сутками сидеть над «менюшками», задолбавшись в итоге в край и никак особо не реагируя на всякую «мелочевку».

В общем… Первый этап плана, который можно было обозвать одним всеобъемлющим словом — «Подготовительный», был выполнен на сто двадцать процентов. Двадцаточку к ним накинуло то, что Гразгор, непонятно откуда умудрился выудить некий «Сросх». Очередную древнюю штуковину, используемую местными как некий «Персональный артефакт щита». В реале же этот «Сросх» был ничем иным, как… средством от насекомых для детей, мдя…

Древние-то тоже людьми были. И детки у них были. И в том, чтобна природу с ними вырваться отдохнуть, себе не отказывали. И чтоб не обученных еще деток не грызли всякие комары, да прочий гнус, обитающий на этой самой природе, и были созданы такие вот «Сросхи», создающие вокруг их владельца чуть ли не точную копию моего же «Воздушного кокона». Разве что в разы слабее, ибо рассчитан он был на не очень-то и большую нагрузку. Плюс и восстанавливался в случае своего пробития достаточно долго, аж целую секунду. Но как дополнительная подмога для меня, в случае если «Кокон» пробьют — очень даже пригодится.

Короче говоря, как ни оттягивая, а вот он я! Такой весь из себя подготовленный и упакованный. Стою и жду отмашки от отвлекающих «Рой» групп.

Первая и пятая свою задачу уже выполнили. Впрочем в них я и не сомневался. В одной тандем из Эльгерде и Леди, в пятой — «боевые маги» с соответствующего факультета, пусть и официально пока всего лишь «неофиты».

Третья группа вот-вот должна была закончить оттягивать на себя еще одну часть «Роя», а четвертая уже почти запечатала кусок Тучи в каменном мешке и тоже должна была скоро отчитаться. Молчал только второй отряд, перестав выходить на связь десять минут назад. К ней конечно отправили резервную группу, но чтобы там ни произошло, ждать результатов уже никто не станет.

— Готово — Пришел-таки очередной доклад и Каирро тут же махнул своим подчиненным, в чью задачу входило все тоже отвлечение. Разве что в этот раз они должны были не увести часть «Роя», а наоборот — устроить с его особями полноценную схватку в одном из обширных коридоров подземелья. Я же в это время должен будут проползти по трубе, обходя «горячую точку» и выскочить метрах в ста от идущего боя, уже в самой гуще Тучи.

Таким макаром планировалось вытащить к месту стычки основную часть особей, умеющих «Плеваться», чтобы они поменьше на меня наседали.

— Баркисо, твой выход — Кивнул мне Каирро, едва в корридоре завязалась схватка. Ну как схватка? Больше всего это походило на эдакое перетягивание каната или нечто подобное. Сплошная стена мелких тварей уперлась в такую же стену из бушующего огня и прочих энергий и упорно пыталась ее продавить. Ну а наши — не позволяли ей этого сделать. Ну а туда, где прорывы все же происходили — били уже точечно, испепеляя немногих прорвавшихся тварей.

— «Чтоб я, да еще раз…» — Уже оказавшись «на той стороне», прямо внутри облака комарья, ворчал и бурчал я, с трудом латая трещащий по швам «Воздушный кокон» и пытаясь не дать эмоциям сбить контроль над «Доспехом».

Тренировки, тренировками, а в реальности все оказалось в разы сложнее, чем ожидалось. Ну… Это-то еще ладно. Это-то и должно было произойти. А вот то, что никто не подумал о такой немаловажной вещи, как элементарная видимость — это мы все зря.

Я тупо не видел ничего дальше своего носа. Сплошная завеса из мелких телец и их трепещущих крылышек. Вот и все, что я мог разглядеть.

Вот и как тут куда-то там добираться и кого-то там отлавливать?!

Глава 14

Выход из положения я все же нашел. Не идеальный, но вполне сносный. Благо карта этой части подземелий у меня имелась и сориентироваться — где и что, было вполне возможно. А с учетом возможностей «Картографического модуля» «Нейро-сети» строить прямо в воображении полноценную трехмерную модель, вопрос положения в пространстве относительно решился.

Оставалась только проблема возникновения на моем пути неожиданных препятствий, в виде завалов или чего-то похожего, но с этим я уже буду разбираться по факту.

На удивление, чем дальше я продвигался, тем проще становилось. Как-то мы прогнозировали, что должно быть вроде как наоборот — чем ближе к… «эпицентру» «Роя» тем больше особей будет у меня на пути. Но нет. Уже через сотню метров плотность комарья стала заметно меньше и у меня волей-неволей получилось ускориться.

Что с одной стороны — было хорошо, а с другой — несколько напрягало. Чей-то Туча гнездо свое не охраняет? Может есть чо?

Ну а если серьезно, то… Я могу конечно предположить, что маневр с отвлечением внимания и созданием нескольких «горячий точек» — удался на славу, но что-то как-то не особо в это вериться. Во многом «Рой» — это типичные «социальные насекомые», как те же муравьи или пчелы. И наличие «гнезда» — одна из их отличительных черт. Гнездо всегда охраняют сильнее всего и в случае даже малейшего намека на угрозу «социальные насекомые» всем скопом бросаются на его защиту не раздумывая. Тут же…

Отгадка нашлась довольно быстро. И выглядела она в форме новой разновидности «Комарья». Раза в три больше размером, тёмно-синего окраса и с яркой желтой полосой, разделяющей тварей словно напополам.

Вот они-то и были ответом, почему особи «Роя» не особо парились фактом моего продвижения к центру их гнезда. Знали, что там меня встретят и на орехи отсыпят.

В первые мгновения, едва заприметив «новые действующие лица», я знатно так напрягся, тщательно отслеживая ситуацию вокруг и пытаясь определить, насколько эти… «Солдаты»? Да, пусть будут «Солдаты роя»… Насколько они опасны.

По всему выходило, что они ненамного опаснее своих более мелких товарищей. Все также бестолку кружились вокруг меня, изредка пробуя атаковать, но потом тут же отлетали обратно, стоило им оказаться в радиусе действия «Доспеха» из «Живофонов».

И лишь когда их стало в разы больше, я наконец осознал, в чем тут реальная опасность. Эти сволочи не просто бестолково суетились. Они внаглую вытягивали из моего «Кокона» энергию. Каждый полосатый «комар», оказываясь на достаточно близком расстоянии, словно выдергивал из моего «Кокона» тоненький энергетический шлейф. По крохе, по капельке, практически незаметно. Но чем больше их становилось вокруг, тем «энерго-потеря» становилось все заметнее и ощутимее. Видимо «полосатики» как раз и предназначались для борьбы с теми противниками, что смогут проигнорировать «мелюзгу», оказавшись той не по зубам.

Сообразив, ем мне это может аукнуться, я зло выматерился и в очередной раз задумался. Возвращаться, чтобы придумать новый план и разработать метод борьбы с «полосатиками»? Или рвануть вперед с криком: — «На пролом!» — И добраться до «королевы» раньше, чем ситуация станет критической?

И тот и этот вариант мягко говоря не вдохновлял. Если вернусь, то в следующий раз — не факт, что уже опробованная схема не даст сбой. Да и кто поручиться, что за заслоном из «полосатиков» не окажется еще каких-нибудь хитровымудренных разновидностей особей «Роя»? И что? Снова отступать? Ни к чему хорошему такой вариант уж точно не приведет. Ибо «Рой» — «не дурак». Как показала практика — Туча вполне способна учиться на своих ошибках и разрабатывать различные меры противодействия. Правда с некоторыми ограничениями и некоторой… «забывчивостью за ненадобностью», но способна.

Лишь мгновение поразмышляв и прикинув все за и против, я все же решился и рванул вперед, раскочегарив свой «Воздушный кокон» на максимум. Да, так силы будут тратиться в десятки раз быстрее, но зато я могу не обращать внимания на «пробои» и прочее. Сами «зарастут» при такой-то накачке магией.

Налево, направо, рывок через каменный мости… Ах! Зараза! Чуть было не плюхнулся прямо в канал с водой! Мостика-то на месте не оказалось, развалился. Или развалили. Хорошо вовремя ощутил неладное и прямо от воздуха и «спин» «комарья» отпрыгнул, выдергивая себя «Импульсом». Снова налево, потом еще, еще и еще, словно по винтовой лестнице спускаясь на подуровень ниже вместе с несущемся в желобе потоком воды. Рывок вперед на полной скорости. Увернуться от крупного каменного обломка, разминуться с торчащей из стены арматуриной, вновь влить энергию в просевший от укусов «комарья» «Кокон». Вновь рывок.

— Ох ты ж… Ну твою жешь медь! — Воскликнул я, едва выскочив в искомую залу — И как мне тебя тащить-то прикажешь?

Вот уж «Королева», блин, так «Королева»! С большой буквы, чтоб ее кошки драли! Огромное… нечто неудобоваримых форм вольготно раскинулось по всей площади зала, напрочь скрыв своими «телесами» поверхность пола. Пульсирующая, истекающая омерзительной жижкой масса живой плоти, с которой не в раз и угадаешь — что это вообще такое?! Множество надутых пузырей, словно наполненных гноем или еще какой гадостью, внутри которых копошатся сотни и тысячи личинок. И над всем этим, словно в каком-то непонятном танце кружат разнообразные особи «Роя» изредка пикируя вниз и прокалывая очередной раздувшийся пузырь с созревшей особью внутри.

— «И вот это вот мне нужно пихануть себе под череп?!» — Проскочила в голове паническая мысль, так и наполненная омерзением. Ведь эта… это… «Королево» — это даже не одно цельное существо. Это все тоже «комарье», как и обычные летающие особи вокруг. Только… гниющее и разлагающееся «комарье».

Как оказалось, особи «Роя», дорвавшись до добычи, растворив ее и поглотив получившуюся жижу, летят сюда, после чего просто падают и умирают. Точнее — начинают умирать. Медленно разлагаются выпуская все тот же все и вся растворяющий пищеварительный сок. Ну а заодно и «скушанное» вытекает в какой-то момент. И вот этот вот «питательный бульон», полутвердо-полужидкий и является местным «Королево».

Откуда же тогда идет «управление» «Роем»? Да все отсюда же. Особи, пришедшие на… «переплавку»… Даже не знаю, как это обозвать! Короче эти особи и составляют из себя «Королеву». Верхняя часть их тела, голова иными словами — очень устойчива к их пищеварительной кислоте. И разлагается последней. Ну а пока этого не произошло — находится в общей телепатической «сети» с такими же головами, поддерживая свое функционирование благодаря все тому же «бульону». Учитывая, что слой «плоти» в зале — метра под три-четыре толщиной. И лишь половина — бульон, а вторая — не успевшие растворится «головы»…

— «Нафиг! Валить надо!» — Промелькнула в голове трезвая и своевременная мысль, переключая мое внимание с «Королево» на более насущные задачи. Летающее-то «комарье» — никуда не делось. Все также долбит мой «Кокон». Да и плюющиеся особи не дремлют. Так и норовят плескануть своей кислотой в прорехи, созданные их старшими товарищами. На сдерживания этого давления силы понемногу уходят. Незаметно, но неотвратимо. И задерживаться тут дольше необходимого — не требуется. Все, что надо, я выяснил. Задачу не выполнил конечно, но тут не моя вина. Кто ж знал, что тут такая засада?

Единственное, что я сделал — это вытащил из «Инвентаря» небольшую колбочку, размером со взрослый кулак где-то, специально созданную для пленения и переноски гипотетической королевы, черпанул ей… «Это», зацепив и «бульон» и пару комариных голов и даже несколько пузыриков с личинками, после чего отправил ее обратно в «Мешочек», вновь на мгновение приоткрыв пластинки брони «Доспеха», прикрывающие «Живофоны» и мою тушку под ними.

Именно в этот момент какая-то очередная падла, по другому и не назовешь — умудрилась крайне метко плюнуть и я получил редчайший шанс прочувствовать на своей шкуре — какого это, когда твоя плоть начинает шипеть и таять от кислоты.

Взвыв, я словно ошпаренный (Хотя почему словно?!), крутанулся на месте и пулей помчался куда-подальше, параллельно с этим направляя в поврежденную часть сильный поток «Красной» энергии, для скорейшего излечения. Благо, кроме крайне неприятных ощущений, пропущенный удар мне ничем серьезным больше не грозил. Крайне мало в одиночных «Плевках» кислоты. Ее в них хватило разве что на то, чтобы растворить шерсть, и немного обжечь шкурку.

Главное, что на «Живофоны» не попало. Они чуть сдвинулись вместе с прикрывающими их пластинами и уцелели. Так что «Отпугивающее рой поле» все еще целостно и отгоняет основную массу «комарья».

«Виор» тоже не зацепило. Его я, перед тем, как надень «Живой доспех» — стянул в браслеты и небольшую толстую пластину впереди, выглядящую на манер эдакого нагрудника. Это потребовалось, чтобы «Виор» не сбивал мне «коннект» с «Живофонами». Ментальной энергией я еще не владею, так что основную работу по связи осуществляет их товарищ, вживленный мне в голову. И чтобы не было «потери сигнала», пришлось убирать «Виор», минимизируя занимаемую им площадь на моем теле. Он, зараза такой, ни в какую не хотел адекватно воспринимать сигналы моего нового органа, просто на автомате проверяя их каждый раз на предмет угрозы или иного внешнего воздействия на своего «носителя». Да и «Живофонов» «Доспеха», нет-нет, да третировал такими же «проверками». Отключить эту функцию оказалось невозможно, хотя я и пытался. «Анализировать угрозы» — основа-основ его функционала. Пришлось «вырубать» почти полностью и отправлять в эдакий «спящий режим».

Короче говоря, от произошедшего пострадали лишь мои гордость и самолюбие. Единственные потери от пропущенного удара — исключительно моральные.

И чтобы это так и оставалось, я сейчас и несся на полной скорости обратно, размазывая по «Кокону» сотни и тысячи особей «Роя», оказавшиеся на пути «гоночного болида» имени меня родимого. Тоже — так себе решение, ведь каждая «размазанная» особь — это в первую очередь вплеснувшаяся из нее кислота. Которая опять же прожигает «Кокон», что опять же — заставляет тратить еще больше сил на его поддержание.

Но тут я был вынужден забить на все эти «Энерго-потери», ибо уже давно оценил «приход-расход» и был на сто процентов уверен, что вырвусь из Тучи задолго до того, как моя энергия закончиться. Тем более, что и выхода у меня иного не было. Не понравился «Рою» мой визит в святая-святых. Очень не понравился.

Сигнал, что мощнейшей волной вырвался из «Королево», пробирал буквально до мозга костей и ничем иным, кроме как призывом покарать вторгшегося чужака, быть просто не мог. Так что задерживаться тут однозначно не стоило. Я уже ощущал не хилое сопротивление на своем пути. Словно бегу сквозь морскую толщу. Настолько сильно возросла плотность «Роя». И все продолжала возрастать. Да и давление на «Доспех» — ни с чем не сравнить. Особи «ближнего боя», мелкота которые, не способные «Вампирить энергию» из «Кокона» или «Плеваться», все активнее и активнее рвались до моего тела, иногда словно камикадзе размазываясь об «Кокон», даже если атаковали не спереди, а сзади или с боков. «Живофоны» при этом, вместе со всем их хваленым полем — напрочь игнорировались. Я даже заподозрил, что изредка добирающееся до «Кокона» «ближнебойное» «комарье» — было мертво задолго до того, как оказывалось в радиусе действия «Отпугивающего поля». Само умирало. Волевым усилием, аккурат перед атакой.

И этих «Камикадзе» становилось все больше и больше, и они все сильнее и сильнее продавливали мой «Кокон» своими мертвыми тушками.

В одном из относительно узких участков тоннеля пришлось даже «Импульсные удары» использовать, чтобы продавить себе путь в сплошной массе «Роя». Его особи даже не летали, просто сцепившись друг с другом в единую массу. Единственное, почему я тогда не запаниковал — это потому, что знал, что за этим участком идет резкое расширение и тоннель переходит в довольно обширный зал коллектора. Потому и сохранил хладнокровие и ни на секунду не утратил контроль ни над «Коконом», ни над «Доспехом» из «Живофонов». Не зря с Леди практиковался!

Ареал обитания Тучи закончился как-то… внезапно. Вот я еще продираюсь сквозь серую кислотную массу насекомых и в какой-то момент… свет в конце тоннеля… Буквально. «Комарье» кончилось, оставшись позади. Впереди же полыхала адскими всполохами геенна огненная. Мда…

— «Свои» — Тут же послал я заранее уговоренный сигнал, в виде максимально четко сформулированного мысле-образа. Ну… насколько я был на это способен. Все же передавать мысли на расстоянии я не особо-то и умею. Точнее умею конечно, но радиус этой умелки сильно ограничен, за неимением профильной энергии. А «Живофон» использовать, теряя контроль над «Доспехом» я не рисковал.

Впрочем — нашим хватило. Уловили, «услышаали», стену огня с пути убрали, организовав в ней корридор. Все равно — пекло и жара адские, но с моей-то скоростью проскочить подобное не проблема.

— Третий вариант — Сходу озвучил я «условную фразу» одному из неофитов и помчался дальше, чуть ли не на ходу скидывая с себя «Доспех» и выводя «Виор» из «гибернации».

Вместе со мной на выход из подземелья отправился небольшой отряд из бойцов и двух старших учеников, которых так именовать начали с моей подачи. А то все неофиты, да неофиты. Фиг поймешь же, кто там — кто? Зеленый сопляк или почти полноценный маг. А так хоть понятно будет.

Этот отряд как раз меня и дожидался. Остальные еще какое-то время продолжат сдерживать Тучу, постепенно отступая и организовывая «Рою» различные сюрпризы-подарочки, вздумай тот бросситься в преследование. Что вполне могло произойти, ибо «Рой» порой организовывал нечто вроде «летучих отрядов» из пары0тройки кубометров своего «комарья», отправляя их на поиск пропитания или по чьим-то следам.

Плюс, кроме отрядов сдерживания, должны отступить и отряды поддержки, в чью задачу входило «не пущать» к месту операции залетных тварей и по возможности их изничтожать. Все же всплесков «вкусной» энергии в этой области подземелья было не мало. Многие должны были их почуять и заинтересоваться.

Окончательные итоги всего этого «фиаско» с «Королево», а по другому назвать это язык не поворачивался, подводили уже гораздо позже. Примерно через неделю, после «операции». Могли бы и раньше, да МагоЭС решила вдруг выпендриться. Один из мощнейших насосов на юге третьего уровня решил выпендриться и ни с того, ни с сего — отключился. А вслед за его отключением в недра комплекса хлынули тонны морской воды. Еле-еле локализовали эту аварию, не дав затопить половину южного сектора. А потом еще пару дней выясняли — какого «Наэрро тер фаро» вообще случилось.

Выяснили. Причина в «Оке». Сие замечтательное устройство древних, до того исправно прикрывавшее бухту, решило взбрыкнуть и на несколько часов — вырубилось. И надо ж было так случиться, что именно в этот момент в бухту зашло небольшое «облачко» тех противных водорослей, что попили мне немало кровушки и чуть не схарчили, когда я только бежал для поступления в академию. Не помню уж, как их там называли. Точнее помню, но вспоминать — лень. И без того голова пухнет каждый день, чтобы еще эту информацию из воспоминаний вытряхивать.

Ну так вот… Сия гадость каким-то макаром проникла сперва в водостоки, потом добралась до насоса и заклинила его главный вал. Пока вычистили, пока перезапустили… В общем не до «Роя» было.

— Ну что я могу сказать — Первым произнес Каирро, когда мы все же собрались всем начальственным составом в зале с «Постаментом» — Могу нас всех поздравить…

И я вот честно говоря не совсем понял его тон в этот момент. Какой-то он то ли похоронный, то ли праздничный…

Глава 15

— Ну давай уже, не тяни кота за обстоятельства — Вздохнул я, прекрасно зная привычки сего товарища. Пока не поторопишь — фиг он что расскажет. Так и будет вокруг да около ходить.

— Хм… — Как-то странно на меня посмотрев, хмыкнул Каирро — Ладно. После проведенных исследований добытого уважаемым Баркисо образца, могу сразу сказать, что экспедиция за королевой оказалась не столь провальна, как думалось поначалу. Конечно, основные цели не были достигнуты. Однако ни чьей вины в том нет.

— Ты к делу давай переходи. Мы это все и сами прекрасно знаем — Перебил его Гразгор, в нетерпении постукивая пальцами по столу — Нафига ты нас всех так экстренно собрал?

— … - Секунду побуровив перебившего его мага недовольным взглядом, Каирро все же вздохнул и, на секунду нырнув рукой куда-то под стол, вытащил на свет божий какую-то хре… Ну, не буду материться. Вот только почему-то хочется.

— Это то, о чем я думаю? — С некоторой оторопью и брезгливостью, спросил я.

— Почти — Кивнул Каирро — Можно сказать, что это кусок мозговой ткани «Роя», который теоретически способен исполнять функции королевы. Мы переработали добытые вами образцы, несколько их изменили, улучшили и получилась вот эта вот… «Мозготкань». Пожалуй так ее и назовем.

— Я эту хрень к себе в голову пихать не намерен! — Тут же открестился я от подобной чести, поняв куда он клонит.

Ибо может они там что-то и переработали, может и переделали, а лучше ни сколечко не стало. Их «Мозготкань» больше всего напоминала пережеванную и подгнившую подошву старого сапога, облитую гноем. Пихать подобное себе в голову?! Увольте. И плевать, какие бонусы мне это сулит.

— А и не надо — Успокоил меня маг — По крайней мере именно эту.

— … - Вместо ответа сощурился я.

— А вот эту — Вновь нырнул он под стол, доставая очередную склянку с «чем-то» — Придется.

Стоит признать, что в этот раз «безумный гений безумного гения» выглядел гораздо симпатичнее. Никакого гноя или прочей гадости. Никаких… шевелящихся ошметков или надувающихся пузырей с непонятной жижей. Просто… кусок мяса. Именно так выглядел очередной «результат» изысканий «Химерологов». Словно с какого-то крупного зверя вырезали кусок нежнейшего филе. С задницы мясистой там или еще откуда.

— И что это? — Задал я резонный вопрос, озвучив общий вопрос присутствующих. В основном — магов, ибо собрались в усеченном составе.

— Это? — Сделав вид, что не понимает вопроса Каирро, а затем указал пальцем сперва на второй, потом на первый «образец» — это вот это.

— А конкретнее — Вновь пробарабанил по столу Гразгор.

— А конкретнее — Вздохнул Каирро — Образец номер один, это то, во что со временем превращается образец номер два — И видя, как я снова вскинулся и с каким отвращением отодвинулся обратно от этой «Мозготкани», тут же добавил — Это происходит, если не соблюсти ряд крайне важных условий.

— Первое и самое главное — После секундного молчания продолжил Каирро — Для «Мозготкани» обязательно необходим носитель, потому как она изначально создавалась под конкретную задачу. По сути это не полноценное существо, точнее коллектив существ, как эта — Указал он на «номер 1» — А отдельный орган с крайне нестабильной структурой клеток. Сейчас его целостность и однородность поддерживается контуром «Мертвого сна». Но если вывести его из этого состояния, начнется стремительная мутация, в результате которой…

— Это все конечно интересно — Вновь перебил его Гразгор — Но давайте-ка ближе к делу. Это поможет уважаемому Баркисо взять под контроль «Рой»?

— «Мне вот тоже интересно».

— И да и нет — Качнул головой Каирро — Тот, что там — Ткнул он пальцем вниз — Нет, не поможет, а вот тот, который создали мы… — На секунду прервавшись, он вновь пошарил под столом и выудил оттуда третью банку. На этот раз со вполне знакомым нам содержимым — Эта новая особь, выведенная нами отдельно от остального «Роя», как раз благодаря добытым образцам и нескольким попавшимся в них личинкам. По прогнозам она будет полностью подконтрольна носителю «Мозготкани» и в дальнейшем эти особи вполне смогут составить конкуренцию изначальному «Рою».

— Короче, получится — Отмахнулся Гразгор — Сколько потребуется времени, чтобы извести исходную Тучу?

— Пара-тройка недель — Пожал плечами Каирро — Может больше, может меньше. Точно сказать затруднительно. Все будет зависеть от уважаемого Баркисо.

— Остальные условия? — Поинтересовался я в ответ на скрестившиеся на мне взгляды, возвращая тему разговора в конструктивное русло. А то знаю я их. Поначалу еще ладно. А сейчас только дай по переливать из пустого в порожнее, да замки воздушные построить, сидя в тепле и уюте зала для советов. Совсем блин… «осоветились».

— Их немного и при соблюдении первого, они не имеют значения — Пожал плечами декан «Химерологов» — Тут все зависит уже от тебя. Насколько ты сможешь ассимилировать «Мозготкань».

— Угу — Кивнул я — И когда будем оперироваться?

Ну а что? Ежу понятно, что с меня теперь не слезут. Результаты есть. Осталось действовать. Никто не поймет, если я вдруг заупрямлюсь на основании лишь того, что прообраз этой «Мозготкани» — отвратительная жижа. Да я и сам себя не пойму. Иначе смысл был затеваться со всем этим «Роем», риском и операциями?

— Завтра с утра жду в лаборатории — Обозначил маг — Пока же у меня для вас, уважаемый Баркисо и для членов совета, присутствующих сейчас здесь, есть еще одна информация.

— …? — Дружно приподняли мы брови. Прям как будто репетировали. Мда…

— У нас прорыв! — С гордостью сообщил Каирро. Явно ведь давно хотел похвастать… чем-то. Но сдерживался, оставаясь крайне пунктуальным и последовательным — Эту «Мозготкань» мои олухи сейчас производят в огромных количествах. Весь штат занят только этой задачей, на время отодвинув все остальные.

— Я правильно понимаю, что вы решили проблему взаимодействия с древними… интер… — Замялся Эльгерде, уже давно аккуратно «прощупывая» образцы своим вниманием.

— Интерфейсамиу — Подсказал я.

— Верно — Благодарно кивнул мне маг — Интерфейсамиу.

— Именно так — Сияя довольной улыбкой слегка склонил голову Каирро — Прошу присутствующих здесь кое-что испытать.

Вновь заглянув под стол, он вытащил оттуда небольшой короб, так и фонящий энергией от навешанных на него энерго-контуров. Некоторые из членов совета даже не удержались, склонившись и заглянув под столешницу. Вопрос — «А много ли там еще сюрпризов припрятано?» — Интересовал всех. Меня, в том числе.

Сделав несколько крайне странных пасов руками и одновременно воздействовав на короб энергией, Каирро заставил его раскрыться и начал осторожно вынимать из него коробочки поменьше, передавая их членам совета.

— Что это? — За всех спросил Содор, вертя коробочку в руках и тщательно «всматриваясь» в нее. В том числе и с помощью недавно освоенного «Энерго-зрения». Он стал третьим из магов совета, кто смог освоить эту возможность.

— Я назвал это «Модулятор», какподобные устройства называет наш глава. В общем — Пожал он плечами — По аналогии с устройствами древних. Как несложно догадаться — это и есть результат, который я и считаю прорывом. Чтобы его использовать достаточно просто приложить модулятор к вашим кольцам. А дальше сами разберетесь. Только прикладывать надо сразу же после открытия экранированных коробок. Иначе испортится.

Долго ли, коротко ли, но «подарок» Каирро приняли и «установили» себе все. Даже я себе для пробы поставил. Сперва один, потом все четыре. Уж и не знаю, как Каирро со товарищи до этого додумались, но сия прелесть ни много, ни мало, а создавала полноценную связь между мозгом мага и тем же «Постаментом» к примеру. Используя для этих целей «Кольца». Уж и не знаю, как там и что навертели «Химерологи», но благодаря угнездившемся поверх колец «Модуляторам» маги стали способны полноценно видеть интерфейс «Системы» МагоЭС и полноценно же с ним взаимодействовать.

Если я не ошибся, то в созданном «Химеролагами» «Модуляторе» угадывались «запчасти» уже знакомого «Живофона», с легкой примесью «Мозготкани». И собственно так оно и было. Каирро подтвердил, что именно образцы, добытые мной, позволили создать это устройство. Ибо добыл я ничто иное, как полноценный природный аналог моей же «Нейро-сети». Слабенький аналог конечно, но… лиха беда начало.

И именно это стало отправной точкой во всех остальных «прорывах» «Химерологов». Именно поэтому были заброшены и задвинуты в дальний угол все остальные проекты и сосредоточены усилия исключительно на производстве «Мозготкани». Как выразился сам Каирро — эта хреновина открыла двери к секретам «Древних». А еще он добавил, что высока вероятность того, что и «Рой» появился благодаря «Древним» же. Ну или благодаря какому-то их сбойнувшему оборудованию. Особи «Роя» же просто оказались в нужный момент в нужном месте, заполучив себе новую возможность и превратившись в то, что они есть сейчас. Освоили новую способность, как это было с «Плевками», став в итоге тем, что они есть сейчас.

Заседание в итоге растянулось на несколько часов и разошлись мы глубокой ночью. Очень уж много всевозможных перспектив открывала нам эта «Мозготкань». Тот же Гразгор, в какой-то момент, взял, да и выдал новое направление развития темы с «Модуляторами». Он умудрился один из них сломать, второй чуть не взорвал, вместе со своим же «Колечком», но в итоге привесил на него «Энерго-контур» простейшего силового толчка, срабатывающий на приближение живого существа. Ну и выдал следом запрос для Каирро и его «Химерологов» на производство доработанной версии этих… «устройств». Якобы у него появилась идея, как на их основе сотворить стационарные артефакты, атакующие любое живое существо и реагирующие на запросы «свой-чужой».

Содо, что в последнее время неплохо сошелся с Гразгором и частенько пропадал на территории факультета «Боевых магов», дополнил эту идею, предложив создать нечто подобное, только уже защитного плана. В сочетании с атакующими «установками» — получатся полноценные огневые точки, которые можно будет устанавливать в поддержку «Защитных систем» МагоЭс, что в перспективе решит множество проблем.

Единственным вопросом на пути всех этих и многих других предложений (Эльгерде — средства дальней связи, взамен слабосильного «Кашше», Норгзо — био-копьютеры(хотя скорее био-калькуляторы), Содор- установки обнаружения и локации) стало то, насколько «Мозготкань» универсальна и на сколько способна помочь в воплощении всех этих хотелок.

— Достаточно универсальна — Успокоил наших энтузиастов Каирро — Даже более того, мы уже вывели четыре ее разновидности, под разные задачи. Добавлю, что одна из наших разработок — «Мозготкань», способная полноценно взаимодействовать с обычными «Кристаллами». Объяснять, что это значит?

Объяснений не потребовалось. А вот успокоительное бы пригодилось. Местные маги не первое поколение бьются над проблемой взаимодействия с энергией заключенной в «Кристаллы». Использовать ее напрямую — это без проблем. Любое живое существо этого мира так или иначе способно с ними взаимодействовать. (За исключением «Химер», ибо у них при изменении тела идет некий сбой, частично блокирующий им возможность оперировать «Кристаллами»). А вот использовать «Кристаллы» в «Артефакторике» — с этим возникали большие проблемы. В основном из-за большой энерго-потери и из-за нестабильности работы. Редкие артефакты получались достаточно «удачными» и могли работать десятилетиями. Основная же масса была либо одноразовой, либо предполагала непосредственный контроль со стороны пользователя.

По заверениям Каирро «Мозготкань» позволяла эту неприятность спокойно обойти, выступая эдаким контролирующим буфером между «Кристаллом»-батарейкой и собственно самим артефактом. И тот факт, что «Мозготкань» — это тоже «Химера», тут никакой роли не играл, ибо она не «Химера», а сонм миниатюрных «Химер». Даже в тех кусках, что Каирро притащил для презентации, было по несколько тысяч таких вот микро-«Химерушек», собранных в единое «тело». Это-то и помогало обойти проблему с «Хаотичным искривлением направленных потоков энергии при прохождении через измененное живое», как это называлось у «Химерологов». Каждая отдельная частичка «Мозготкани» просто не успевала ничего «Искривить», пропуская через себя «Направленный поток».

Дальнейший доклад-лекция Каирро частично выпал из поля моего внимания, ибо маги, уйдя в дебри «высокой магической науки» начали сыпать таким количеством терминов и определений, что я вообще с трудом стал понимать о чем там идет речь. Потому на три часа и выпал из обсуждения, занырнув в «менюшки» МагоЭС и фиксируя обсуждаемое лишь краем сознания. Исключительно для… «пассивное записи» в память обсуждаемого. Глядишь, подучусь — пойму, о чем шла речь.

Самое главное, что я для себя вынес — было то, что открытие «Мозготкани» — это действвительно прорыв для местных. При мне они даже провели небольшой эксперимент. Вытащили один из светильников, работающих на «Кристаллах». Разломали его, напрочь выворотив «экранирующие» элементы. Взяли «Кристалл»-батарейку, взяли сам артефакт, дающий свет. Ну и подключили все это друг к другу через кусок преобразованной Каирро прямо «на коленке» «Мозготкани». Результат получился выше всех похвал. Несмотря на довольно хаотичные потоки энергии в окружающем пространстве и отсутствие у светильника «экранирования» — работал он стабильно и без лишних потерь. Получилось даже лучше, чем было. А что главное — «Мозготкань», выполняя «полезную работу» совершенно не портилась и не мутировала, «воспринимая» светильник, как носитель и выполняя навязанную ей функцию. Более того! Светильник, под некоторый шок окруживших его магов, стал чуть ли не вечным, вытягивая из потоков свободную энергию и пополняя растраченные запасы «Кристалла». Он даже сам включался-отключался, когда энергии в кристалле было слишком много или слишком мало.

— Поразительно — Выдохнул Норгзо, озвучивая общее впечатление.

Ох чую, что в скором времени «Мозготкань» можно будет встретить чуть ли не на каждом углу. Очень уж у магов глазки забегали по залу, выцеливая взглядом то одно, то другое устройство. Зал-то всевозможными артефактами набит был под завязку. Одних светильников развешено под пять десятков. Зал совета же! Все лучшее и навороченное сразу же тащили сюда.

Долго ли, коротко ли, но даже маги несмотря на весь их энтузиазм, таки выдохлись и все же решили отправиться на боковую. Все же энтузиазм — энтузиазмом, но стандартных и привычных обязанностей тоже никто не отменял. Проблемы копятся день ото дня и их необходимо как-то решать. Один только вопрос провизии чего стоит. Уже было организовано несколько экспедиций к крупным поселениям на востоке и западе, это частично отодвинуло проблему назревающего голода, но никак не решила. Сейчас планируется экспедиция на север, к небольшому торговому городку-крепости, где на складах всегда было не мало запасов. Но опять же вставал вопрос — как туда пробиться?

Мне же в ближайшее время предстоял второй акт марлезонского балета, в виде повторной операции, вживления «Мозготкани» и открытия третьего «Источника», так что выспаться тоже не помешает. Да и организм подготовить. Благо я уже знал, как настроить систему «Релаксации» постамента так, чтобы к часу «Х» мое тело и мозг были в максимальном тонусе и «боеготовности»…

Глава 16

Ну что можно сказать о «менталлистике»? «Ментал» — это круто! В первое время, конечно, было сложно. Все же от меня в этот раз требовалось не просто привыкнуть к «новой детальке», от меня требовалось эту «деталь» сделать полноценной частью себя родимого. Взять под стопроцентный контроль.

Удалось это далеко не сразу. Два раза нашим бравым «Химерологам» приходилось вскрывать мою черепушку и вырезать образовавшиеся «опухоли». Как вспомню, аж в дрожь бросает! Не передать, сколько раз и в каких количествах я крыл матом всех вокруг и себя в том числе за то, что согласился на эту… на это… Короче слов нет!

Как там на совете говорил Каирро? «Мозготкань» требует носителя и это единственное и важнейшее условие? Угу! Как же!

Второе, не менее важное, условие — она должна всегда работать. Быть задействована на все сто процентов. Иначе начинает дурить. Не задействованные части этой гадости тут же начинают мутировать, превращаясь в то, чем и должны быть — инкубатор для особей «Роя».

В первый раз, когда это произошло, я чуть было не психанул и не запаниковал. Во второй раз — отнесся уже с большим спокойствием, однако количество мата при этом удвоилось. А уж злости было столько, что хоть ложками черпай.

Лишь к концу суток у меня получилось-таки установить за приживленной «Мозготканью» тотальный контроль. Во многом благодаря «Нейро-сети», что под прямым управлением моих «Колечек», «прорастила» себя в новый орган, спаяв в единое целое мой мозг, «Живофон» и «Ткань». К слову, пока она это делала, я с изрядной толикой удивления, внимал ее… «недовольству». Вроде как — она часть меня. Хотя почему «вроде как»? Часть меня! Особая «настройка» мозга. Соответственно таких понятий, как личность, характер, эмоции и прочее — она не имеет.

Но вот мне почему-то казалось, что во всех приходящих от нее «сообщениях», пока она «проращивалась», так и сквозило раздражением и чуть ли не ненавистью. А за сухим текстом крылись такие трехэтажные конструкции, что жуть!

Впрочем, тут я пожалуй сильно привираю. Скорее это мое собственное раздражение окрашивало происходящее в соответствующие тона и «Нейро-сеть» здесь ни при чем.

Короче «проросла»! Хотя… Это слово тут несколько не подходит. «Сетка» ведь «тела», как такового, не имеет. Нет в ней ничего «материального». И по сути все, что она делала — это не «прорастала», как я это обозвал, а просто помогала моему мозгу выстраивать «взаимодействие» с «Мозготканью» и «Живофоном». Да и то — под моим же непосредственным контролем за этим процессом. Благо никакими специфическими знаниями для этого обладать не требовалось.

Извне на меня воздействовал Каирро, с ювелирной точностью «подключая» «детальки» так, как надо. Я же действовал изнутри, пытаясь освоиться с приобретением и загрузить его хоть какой-нибудь полезной работой. Ощущения при этом были такими, словно у меня вдруг появилась дополнительная нога и мне нужно было срочно научится ей пользоваться, чтобы убежать от своры бешенных собак.

«Убежать» получилось не сразу. Дважды пришлось вырезать части «Мозготкани», по большей части оказавшиеся лишними. Но тут и понятно. Каирро сразу предупреждал, что так может быть. «Излишки» возможны. Я ведь у него первый и единственный подопытный. Откуда ему знать, сколько нужно пихать «Мозготкани»? Без косяков тут никак не обойтись.

Когда-нибудь я его все-таки прибью…

Едва закончив с одной эпопеей я тут же окунулся во вторую. Мало ведь прирастить к себе новые органы и более-менее научится ими пользоваться. Цель и задача всего этого была другая. «Источник» «Гере»! Ради этого все, в общем-то, и затевалось. Без него я тоже, конечно, смогу контролировать созданных для и под меня особей «Роя», но в крайне ограниченных количествах. Ибо может моих «процессорных мощностей» и хватает для контроля, однако «канал связи» остается крайне слабоват. Все равно что жесткий диск компьютера на кучу терабайт подключить к разъему для дискет. Аналогия конечно кривовата, но вполне понятна.

Так что, едва освоившись с «новоприобретениями», мне тут же был всунут в лапы «фиолетовый» «Кристалл» с заключенной в него «Способностью» — «Ментальный контроль». «Кристалл» этот когда-то давно добыла группа отчаянных авантюристов при поддержки аж двадцатки магов из Гильдии. Вроде как буйствовала где-то далеко на востоке одна крайне неприятная зверушка, сводя людей и животных с ума и чуть ли не начисто вычищающая все живое в округе под ноль. Вот из нее этот «Кристалл» и достали, потеряв при этом больше половины людей.

Моей задачей, как не трудно догадаться, стало поглощение этого «Кристалла». Причем это нужно было сделать так, чтобы «Кристалл» во-первых — полностью мною усвоился. Во-вторых, чтобы поглощенная энергетика так же полностью усвоилась, не образовав при этом нового «Кристалла» уже в моем собственном теле. Ну а в-третьих, необходимо было сделать так, чтобы новая «настройка» энергетики «прописалась» именно там, где надо — в новом органе. Чем в итоге сформировала бы полноценный «фундамент» для дальнейшего развития «менталлистики». Что в итоге и приведет к образованию у меня нового «Источника».

Немало условий так-то. А что еще неприятнее — если не справлюсь, то получу огромную кучу проблем, от криво «вставшей» «настройки». Придется потом начинать все чуть ли не с начала. Отрезать едва «прирощенное», приводить энергетику в порядок. И только потом пробовать снова.

Впрочем, шанс на успех был. И шанс хороший. Ибо при поглощении «Кристалла» мне оказываться максимальная поддержка со всех возможных направлений. Каирро будет поддерживать мой организм, частично введя его в состояние «Мертвого сна», чтобы поглощаемая «способность» не особо «рыпалась» куда не надо.

Шоша, ассистирующий главному «Химерологу», будет следить за процессом «впитывания» «Кристалла» и руководить действиями Эльгерде и Леди, в чью задачу будет входить создание ментальной нагрузки на мой мозг. Теоретически эта нагрузка заставит его подсознательно искать способы противодействия этому давлению, а значит и поглощаемая из «Кристалла» энергия в дело пойдет. А заодно и все клетки нового органа будут задействованы на полную катушку.

В общем — все должно получится!

Так я думал ровно до того момента, когда начал тянуть энергию из «Кристалла». А вот когда начал…

Почему использовали именно этот «Кристалл»? Во-первых из-за заключенной в него «настройки» со «Способностью». «Ментальный контроль» в свете предстоящей мне роли «Королевы роя» подходит просто идеально по всем параметрам.

Во-вторых — «Кристалл» этот большой, крупный, энергии в нем много, а значит его точно должно хватить для задуманного и не придется использовать никакие другие «Кристаллы». Что очень и очень хорошо, ибо каждый «Кристалл», даже не имея в себе никакой заключенной «настройки», все равно по своему уникален. Проще говоря — несет на себе отпечаток энергетики того существа, из которого его вытащили. И если бы я сперва «поглощал» один, потом другой, а следом и третий, то могла бы получиться некоторая «каша», что не есть гуд для будущего «фундамента».

Ну и в-третьих — сложность заключенной в «Кристалл» способности. Точнее даже не сложность, а… «целостность» что ли.

Для примера — взять тот же маленький «Кристаллик», с заключенной в него способностью «Рывка». По факту там всего несколько простейших «настроек», которые обучают твою энергетику всего парочке фокусов: Как заставить твои мышцы резко сократиться, выдавая одномоментное взрывное усилие, что и отправляет тебя в тот самый «Рывок». И как защитить их от последствий такого чрезмерного усилия. Всё! Большего не требуется.

Частенько, к слову, в таких вот «простеньких» «Кристаллах» часть «настроек» едва оформлена. Так… лишь наметки необходимого присутствуют. Во-многом это происходит из-за того, что «реципиент» «способности» владел ею на довольно низком уровне. Не особо тренировал ее и развивал. Ну… Или же он был слишком для тебя чужероден по строению тела, что тоже встречается вплоть и рядом. В итоге, «поглотив» такой «Кристалл» ты вынужден долго тренироваться и отрабатывать «способность», чтобы «доучить» недостающее и подстроить полученную «способность» под себя.

В выданном же мне «Кристалле» «способность» была максимально целостная. И в случае полного ее «поглощения» — ничего «доучивать» не потребуется. А с учетом, что ляжет она в основном на «Мозготкань», отличающуюся огромной адаптивностью, возможная «чужеродность» бывшего «хозяина» способности роли уже не играет. Так что — мне всего-то и надо будет, что привыкнуть пользоваться этим «приобретением». Освоить иными словами. Что, опять же, крайне важно для формирования полноценного «фундамента» и «Источника».

И вот, развалившись безвольной тушкой, с наполовину ушедшим в анабиоз телом, я медленно и аккуратно потянул на себя энергию «Кристалла», мысленно морщась от долбящего сознание давления сладкой парочки. Шоша тут же подключился к этому делу, «стабилизируя» идущий в меня поток энергии(Навострился проворачивать подобное, преподавая в «школе имени прекрасного Лемузьяна»). Каирро придавил сверху еще и своей энергетикой, следя за моим организмом, и не позволяя ему «взбрыкнуть»(На мозг же идет воздействие, не хухры-мухры).

И все бы было хорошо, вот только… «Ментальный контроль», начавший «прописываться» в моей головушке оказался по ощущениям настолько «тяжелым», что мне казалось, будто в мою голову пытаются запихнуть что-то очень и очень большее. В разы больше того, что в нее вообще можно запихнуть. Я прямо чувствовал, как мои «извилины» понемногу начинают шевелиться и «распутываться», пытаясь вжаться в стенки черепа и притвориться ветошью, чтоб их не передавило «упавшим» в черепную коробку «булыжником».

Про боль, причем отнюдь не физическую — вообще молчу!

Где-то на задворках сознания вовсю надрывалась «Нейро-сеть», пугая и стращая паническими сообщениями. И по-моему она при этом все же научилась матерится и мгновенно освоила большой и малый «Петровские загибы».

Я же, несмотря на инструкцию от Каирро в стиле: — «Не сопротивляйся», изо всех сил стал бороться с придавившей меня «тяжестью» ибо всем своим естеством ощущал, что этот гадский «Ментальный контроль» пытается не только «прописаться» в моей черепной коробке. Он кроме всего прочего и меня самого под этот самый «Контроль» взять пытался. Словно я «поглощаю» не простую (Хотя и крайне сложную, и «целостную», и все такое) «способность», а как будто я с дуру взял, да и пустил в свое сознание кого-то бесконечно чужого и чуждого для себя. И этот кто-то пытается занять мое законное место, а меня же самого — просто «выпихнуть»… Куда-то… Куда-то в общем.

Не знаю, сколько времени длилось наше «противостояние», но в какой-то бесконечно прекрасный момент я вдруг заметил, что давление на мое сознание начало понемногу ослабевать, словно у моего «недруга» вдруг закончились силы и «давить» он лишь их жалкими остатками.

Далеко не сразу я смог немного выплыть из темного ничто, в котором пребывало мое сознание и понять, что в «Кристалле» просто закончилась энергия, потому-то и ослабло «давление», позволив мне «вернуть себя» из того небытия, куда оно меня почти загнало.

Окончательно прийти в сознание и полностью оклематься я смог только через несколько часов. Да и то во многом благодаря поддержке окружающих. Как потом выяснилось, едва я «вступил в схватку», у моих помощников случился чуть ли не приступ полноценной паники. Процесс «поглощения» за малым не прервали. Каирро не дал Леди и Шоше «глупостей наделать», как он выразился.

«Поглощенный» мною «Кристалл» оказался с крайне неприятным сюрпризом. Маг знал о подобном эффекте, именно потому и не запаниковал. Точнее — не знал, а предполагал. Все же подобные случаи — огромнейшая редкость.

«Карнарский мозгоправ», как прозвали ту зверушки, в честь маленького городка «Карнар», где она бесчинствовала, как оказалось — в тот момент, когда понял, что вот-вот погибнет, пошел на хитрость. Он как бы «записал» свое сознание в свою же энергетику, спрятав получившуюся «лакуну» внутри своей сильнейшей способности. Того самого «Ментального контроля».

В чем-то эта хитрость напоминала некое бледное подобие «перерождения», но лишь напоминало. Даже если бы при «поглощении» «Кристалла», спрятанное сознание вырвалось бы на свободу и вязло бы «поглотившего» под контроль, «мозгоправ» бы все равно не возродился. «Поглотивший» бы просто сошел бы с ума, став безвольным овощем без сознания. Не более.

Почему Каирро все-таки рискнул и не дал прервать «поглощение»? Да потому что Эльгерде остановил. Он, благодаря своим ментальным возможностям, «увидел», что враждебное сознание хоть и атаковало меня, но одержать верх у него не получается. Потому Каирро и решил рискнуть, совместно с коллегой внимательно следя за моим состоянием и готовясь в любой момент вмешаться.

Единственными кто запаниковали были Шоша и сестренка. Первый ибо «увидел», какой «неправильный писец» начал твориться. Второй же было пофиг на все, ибо ей сильно не понравился сам факт происходящего. Болью от меня в тот момент фонило дай боже. Для нее это был четкий сигнал действовать. Благо, Эльгерде не дал, жестко осадив кошечку, впервые за долгое время воспользовавшись своим правом «приказать». За что кстати очень скоро будет наказан.

И это не мои мысли или догадки. Это тот самый «ментал» во всей его красе! Я даже на миг забыл о том…., что только что со мной происходил. Настолько новые чувства и эмоции захлестнули меня!

«Ментал» — это круто! «Ментал» — это мощь!

Хотя я уже в который раз повторяюсь. Но плевать! «Очучения» просто не передаваемые. Словно ты всю сознательную жизнь ходил в рыцарском шлеме, не слыша нормально звуков и видя мир сквозь тоненькую смотровую щель. А тут вдруг раз! И с тебя его сорвали. Да причем произошло это на вершине скалы, с которой вид открывается на безбрежные леса и поля.

«Энерго-зрение» и «Контроль окружения» теперь выдавали в несколько раз более «точный» результат. Те же потоки энергии я мог рассмотреть и прочувствовать до самых мельчайших деталей. И на в разы большем расстоянии. Эмоции и наиболее «громкие» мысли окружающих вообще превратились в легко воспринимаемый «фоновый шум», словно бы произносились вслух. «Ускорение сознания», после простого теста вообще перестало быть хоть сколько-нибудь сложной задачей. Главное, чтобы энергии хватало.

Что, собственно, и было единственной проблемой, пока еще ограничивающей мои возможности. «Ментал» у меня едва-едва появился. И напрягать этот «Источник» чрез меры — точно не стоило.

Да и с появлением «Менталла» мои «приключения» отнюдь не заканчивалось. Каирро, тщательно сверяясь с дневником Амары, уже вовсю ковырялся в моей тушке и внедрял в тело «Сердеры» для установления связи с остальными моими «Энерго-центрами». Плюс мне предстояло немало потрудиться «осваивая» «Ментальный контроль». Так что полноценно пользоваться приобретенным я смогу отнюдь не скоро.

Но… это даже не печалит. Лозунг: «Тренировки, тренировки и еще раз тренировки» уже давно стал привычным элементом моей жизни.

А ведь еще есть «Рой». С этим тоже придется разбираться. Я ведь уже вполне ощущаю некоторых его особей. Одна где-то сзади, еще пять — слева за стенкой.

Воспринимаются они правда как-то странно. Как будто бесконечно малая часть меня, находящаяся где-то там. «Точка» в пространстве, про которую я знаю лишь то, что она там есть. И ничего более. Очень странное чувство.

С ним бы тоже разобраться не помешало, но… уже не сегодня. Что там Каирро мне талдычит? Ах! Сенситивный шок у меня? Отсюда такое… заторможенное состояние? Странно! Вроде при такой неприятности должны быть иные симптомы…

— «Ну что тебе еще?» — Уловив, что меня вновь кто-то тормошит, выплыл я из самосозерцания — «Спать? Зачем спать? Ах спаааать, даааа? Ну хоро…»

Глава 17

Прошло где-то с месяц после операции. Если точнее, то сорок три дня. Освоение новоприобретенных способностей шло полным ходом и у меня даже что-то начало получаться. И это, пожалуй, было единственным на что за этот месяц стоило обратить хоть какое-то внимание.

Ну… Не считая того факта, что «реактор» МагоЭС решил пойти в разнос. Ну да… Я знал что так будет, а потому даже не удивился. И даже не испугался. Арктическое спокойствие в подобной ситуации — наше все.

А почему? Да потому что — смысл дергаться? Все равно раньше, чем через два месяца эту «маленькую неприятность» никак не исправишь. Да и то — шансы там пятьдесят на пятьдесят.

«Ядро» МагоЭС все-таки взбунтовалось. Все же не предназначено оно для того, чтобы работать в холостую. Разрушаться начинает. «Голодать»! В прямом смысле этого слова. Ведь как и «Кристаллиз» — создано оно из живой плоти. Точнее — из органики, если уж говорить совсем по научному.

Вообще все «финтифлюшки» древних, в той или иной мере — эдакий привет от прекрасно знакомой мне «органической и неорганической химии». Сперва я узнал — как собственно появились всякие древние сплавы и прочие ништяки. Теперь вот знаю, откуда и как взялись «Ядро», «Кристаллизы» и просто «Кристаллы». Ответ как и раньше лежал на поверхности.

Кое-что из «неорганики» и местные вполне способны повторить, что и проделывают при необходимости. Самое простое. Вроде сверхпрочной стали или «идеальных» золота и серебра, или же драгоценного-полудрагоценного камня, способного хранить в себе энергию. В общем — поделки для артефактов, вроде того же светильника.

Более сложные «образчики» древних материалов местным не по зубам по той простой причине, что создавались они на основе гораздо более сложных веществ. Тех же полимеров к примеру. Или сплавов различных металлов, доведенных до такого идеала, что местным и не снилось. В таких сплавах молекулы и атомы чуть ли не строям ходят. Невероятный технологический уровень! Ну да не о том речь.

Речь о «органике». А именно о том, как появляются те самые «Кристаллы»? Все как всегда просто. Как создается «заряженная» «неорганика», так же получается и «заряженная» «органика». В случае «Кристаллов» — это естественный, спонтанный процесс. Откуда и растут ноги у уникальности и разнообразности «Кристаллов». Из-за этого же в них сохраняются те самые «настройки» — заключенные «Способности».

В тот момент, когда в теле живого существа оказывается слишком много энергии и оно не может эту самую энергию как-то потратить и использовать, в его теле и образуется «Кристалл». Энергия начинает концентрироваться в одной точке, качественно преобразуя живую плоть существа. В основном такой точкой является именно то место, которое чаще всего подвергалось воздействию энергии. Например у какого-нибудь зайки-попрыгунчика это будут его лапы. И «Способность» соответственно будет каким-нибудь «Прыжком» или чем-то подобным. Эдакая «опухоль» в теле, образовавшаяся от переизбытка энергии.

К слову, при неправильном «поглощении» чужого «Кристалла», этот процесс также может произойти. И энергия в этом случае привяжется и «преобразует» плоть в «Кристалл» именно в том месте твоего теле, в котором ей это сделать будет проще всего. Тот же «Прыжок» — «кристаллизуется» где-нибудь в твоих ляжках.

«Кристаллиз» же, как и «Ядро», и «Сердер» — это все те же «Кристаллы», разве что образовавшиеся не спонтанно, а в ходе целенаправленного «преобразования» живой плоти. Какой именно? И почему именно плоти, а не просто вещества из мира «органической химии»? А потому что… Да хрен его знает, если честно. Не было в предоставленной мне информации этих данных. Лишь общие объяснения и пояснения.

«Ядро» МагоЭС как-то не очень-то и болтливо. Вообще не болтливо. Ну а если еще точнее, то «Узел», управляющий работой «Ядра» — ни разу не «Архив». Вообще чудо, что в нем имелась хоть какая-то «Общая» информация, а не только всякие там «Инструкции» и «Схемы» необходимые для планового обслуживания и мелкого ремонта.

В общем — «инфы» мало. Но она есть. И она полезна. Тот же Каирро аж писался кипятком, когда я перекинул ему файл с данными. Судя по его восторгам, он понял несколько больше моего. Не зря же уже вторую неделю не вылезает из своей личной лаборатории. Да и «Модулятор» версии «2.0» вполне намекает на некоторые успехи его опытов.

Честно говоря меня его поведение, да и вся эта ситуация несколько удивили. Сколько уже лет (или даже столетий-тысячелетий) существует такое направление местной магической науки, как «Химерология»? И что? Никто и ни разу не додумался создать искусственный «Кристалл»?

Ну… вообще-то додумались. Вспомнить тот же «Рынок», где из животных выкачивали энергию, создавая такие «Кристаллы»…

— Баловство все это! Жалкие балаганные фокусы на фоне величия «Древних» — Примерно так озвучил мне Каирро, когда у меня все же получилось вытащить его из лаборатории и заставить поприсутствовать на одном и советов — Что делали мы, желая создать кристалл? Брали живое существо, высасывали из него энергию, концентрировали ее в одной точке и получали желаемое. Ил не получали. Не важно… — Печально вздохнув, он продолжил — Я еще помню, как в стенах этой Академии, да и среди Гильдейских магов, посмеивались над великим магом и исследователем Гаро на Терном. Да! — Чуть громче высказался он — Великим! Ибо он был единственным, кто наплевал на общепринятые и единственно верные взгляды большинства — В разы более ехидным голосом выделил он главное — И если бы не насмешка судьбы, не досадный несчастный случай, возможно уже тогда мы бы встали на тот путь, по которому прошли «Древние»…

— Уважаемый Каирро — Перебил его Гразгор. И впервые на моей памяти сделал это с некоторой долей почтения — Мы прекрасно помним шутника Гаро. Но причем тут…

— Шутника, да? — Перебил его «Химеролог» и легким движением руки отправил в сторону своего вечного оппонента какой-то «Инфопакет» — А как вам такая шутка?!

Подобные «Инфопакеты» вошли в обиход местных как-то на удивление быстро и естественно. С «Модуляторами» и даруемыми ими возможностями местные маги освоились буквально в считанные дни. И даже более того! У нас уже появились «зачатки» собственных программистов!

Едва только у местных появился доступ к «Интерфейсу» МагоЭС, едва только местные разобрались — как там и что, как сразу же связкой «Кольцо-Модулятор» снабдили чуть ли не всех, кого только могли. Магов, неофитов, сильнейших из бойцов и наиболее ценных из гражданских. В дело пошли все имеющиеся «Кольца». Как из «общего фонда», так и из личных запасников магов.

Это же событие и ознаменовало начало того археолого-мародёрского «Бума!», что последовал дальше. Город буквально просеивали по песчинке, вытаскивая на свет божий все, что хоть как-то напоминало хоть что-то «Древние». Некоторые старинные дома вообще разобрали чуть ли не по кирпичику, а затем сложили их обратно. Просто ради того, чтобы найти… «Что-то».

Что? Это уже другой вопрос. Ибо никто толком и не знал. Просто тащили все, что показалось хоть мало-мальски «Древним» или необычным. Вдруг маги скажут — «Вах! Молодчина! Вот тебе золота по твоему весу!» Утрирую, конечно, но подобное уже случалось. Среди добычи спонтанно образовавшихся партий археологов-энтузиастов не раз и не два попадались реально ценные находки. И Совет за них хорошо платил. Те же «древние» сплавы и прочие «материалы», что сохранили свои свойства — всегда нужны. Про работающие «Артефакты» можно не упоминать.

Возможность полноценно взаимодействовать с древними «Интерфейсами», подаренная магам благодаря «Кольцам» и «Модуляторам», позволяла работать не только с «Постаментом» и «Системой» древнего комплекса, а вообще почти с любым устройством. А это и привело к тому… «ужасу», что творился сейчас в стенах Академии.

Как простой пример — те самые «зачатки программистов». Парочка едва обученных неофитов-энтузиастов, не найдя куда себя приткнуть во всей этой маго-научной «вакханалии», вспыхнувшей вокруг, непонятно с какого бодуна, обратила свой взор на то самое устройство «Древних», что раньше использовалось местными для насильственного «вбивания» знаний в головы отстающим.

«Информаторий», как я для себя и для местных перевел его название. Безбожно и варварски изувеченный «Иформаторий». Я не стал никому говорить о том, что всё это время маги «забивали гвозди электронным микроскопом». Не стал их лишний раз расстраивать. Зачем? Сами прекрасно справились с этой задачей, когда ознакомились с тем, что осталось от «Информатория» после всех тех художеств, что они с ним творили.

Бесценную кладезь знаний, в которой могли храниться многие знания и секреты древних использовали для «промывки мозгов». Причем с эффективностью в районе жалких 20–30 процентов…

Ну да… Что уж поделаешь теперь? Поругались, поплевались, повздыхали, да и отдали эти «остатки роскоши» на откуп неофитам-энтузиастам. Хуже-то все равно уже не будет. А на запчасти разобрать всегда успеется.

И неожиданно из этого вышел толк! Устройство-то само по себе вполне функционально. Проблема была лишь в той каше, в которую превратилась ее «программная начинка». И наши герои-энтузиасты вполне смогли в этой каше навести некий порядок. Ну… точнее намек на этот порядок.

Сейчас через это устройство прогоняют практически всех, кого только могут. «Программисты» наши умудрились как-то систематизировать тот ворох знаний, что был варварски вбит в «Информаторий» безо всякой системы. И знания за первый-второй курс Академии можно теперь спокойно получить «Экспресс-методом» не опасаясь за свою жизнь и адекватность головушки. Учитывая, что отныне через это устройство прогоняют чуть ли не всех поголовно… В общем проблема недостатка «низкоквалифицированного персонала» у нас исчезла как данность. Сейчас любой, даже не будучи магом или сильным практиком, мог использовать свои крохи энергии, чтобы подзарядить какое-нибудь несложное устройство или воспользоваться простейшим артефактом. Или вообще создать его, если соображалки на то хватило. И это в разы облегчило как работу над «главной задачей», так и нагрузку на совет по поводу всяких мелочей, вроде отопления в домах, освещения в них и прочего.

Конечно это все несколько шло вразрез со всякими «Клятвами» и «Традициями». Ведь где это видано, чтобы маги вдруг взяли да и… «Выдали свои знания оптом всем желающим, да еще и заставляли их получать нежелающих?!» Нонсенс! Поругание и… Что там еще? Порицание? Не помню фразочку-присказку. Ну да и фиг с ней.

«Тварь ли я дрожащая или право имею?» Как оказалось — «Имею!». «Иерархонт» же все-таки. Что мне те «Кольца»? «Приказал» и все! Нет больше «Клятв», через них заключенных. Ну а те, что на самих людях якорями висели — через «Постамент» и «Систему релаксации» порушил, да снял. Ибо… Бред это все! Одни мучения от них.

Я конечно не революционер там никакой и на броневике не разъезжаю. Но как на мой взгляд вся эта клановая система с ее «Клятвами» и прочей фигней — Фигня, иначе и не скажешь. Нет, так-то они нужны. Все же вера в человечество у меня не выходит за рамки разумного. Н нужно это не в том виде, в котором существовало ранее. Все «Клятвы» исключительно через Совет или внутри всяких специализированных органов власти, созданных им. «Органов правопорядка» к примеру. Ну… или того зачатка, что едва-едва был создан с моей подачи.

Что прикольно, снять «Клятвы» согласились все. Причем даже без особых споров. Видимо давно понимали, что система изжила свое и нужно было что-то с ней делать. А тут — такой прецедент. Да и личность того, кто это предложил, меня тобишь, свою роль сыграла.

Тут я вообще до сих пор в осадок выпадаю, вспоминая один из приватных разговоров с Каирро. Я тогда малость выпал в осадок, выяснив-таки давно интересовавший меня момент. А именно — «Что обо мне думают местные и почему никто даже не задумывается о том, чтобы пододвинуть меня с „Постамента“? Тем более, что у них есть возможность сделать из меня эдакую „Парию“, руля всем самостоятельно и используя меня исключительно как носителя статуса „Иерархонта“, не имеющего особого права голоса».

Виной всему оказался… «Призрак». И кто бы мог подумать? Я вот честно говоря прифигел, продираясь сквозь логику местных и вникая в хитросплетения их выводов.

А суть была вот в чем.

Приколами с «перерождением» местных не удивляли. Это раз. Удивительно тут только то, что я переродился в столь неподходящем теле. Но учитывая — кто я, по их мнению — сойдет.

Местные считали, что я — такой же «Древний», как и «Призрак». Вот только тот — эдакое «привидение, с моторчиком», непонятно как существующее и непонятно что из себя представляющее. А я — «Древний», душа которого была заключена в некий артефакт. Неизвестно — почему и для чего «заключена», к слову, но примем как данность.

И вот, когда «Мама-кошка» была беременна нашей котофеевской четверкой, она наткнулась на этот самый артефакт и он сработал, высвободив мою душу и впихнув ее в ближайший живой объект. В еще не рожденного котенка. Реально? По мнению местных — вполне.

Однако из-за того, что «Тиргесто» — существа ни разу не приспособленные для «перерождения», вполне естественно, что произошел сбой. И львиная доля моей памяти и личности — потерялась. Была ууничтожена в ходе переноса на новый носитель.

В итоге и получился такой вот весь из себя красивый я, являющийся «Древним», что легко был признан «Системами» МагоЭС, что и подтверждало все эти выводы, но при этом напрочь забывший себя и утративший все свои знания. Остались лишь наработанные, чуть ли не на подсознательном уровне, навыки и умения. Отсюда мой удивительный прогресс, отсюда умение работать с древними «Интерфейсами», отсюда странные словечки и необычный взгляд на мир и события, так несвойственный местным.

Отсюда же и поразительные успехи моих родственников. Якобы братьям и сестре тоже перепало плюшек, когда сработал перенос моей души и куска сознания из артефакта. Мне досталось основное, как самому подходящему или просто удачливому. Остальным же перепали лишь кусочки этого «счастья».

Вот как-то так собственно. До сих пор офигеваю, но не могу не признать некую логику во всем этом. Ну а о том, что местные ошиблись и я ни разу не «Древний» — я все равно никому никогда не расскажу. Оно им надо? Ну узнают они, что я левый чел из левого мира/с другой планеты/из иной реальности(нужное подчеркнуть). И что? Чем это нам хоть как-то поможет? Ничем. Лишь репутацию мне подпортит. Да и то не факт. Примут еще за какого-нибудь великого мага… Отбивайся потом от просьб поделиться секретами могущества. Хе-хе!

Сейчас же моя репутация такова, что… В общем те же «Клятвы» и, как итог, «перестройка государственного строя», мда… Короче я предложил, предложил «разумное, доброе, вечное». И этого хватило. Ни одна падла даже из врожденной вредности не захотела ставить палки в колеса. Обдумали, обсудили, приняли.

Да и с тем, что я на пьедестале восседаю — все более-менее согласны. Тут уже просто потому, что… Я «удобен». Слишком много у меня всевозможных «приколюшек» и слишком многое на меня уже завязано. Проще принять меня своим начальником, чем лезть во власть и охреневать в атаке. В конце-концов в совете собрались далеко не идиоты. Все прекрасно понимают, что если ты главный, то паши, падла, как Папа Карло от зари до зари! Такое счастье никому и задаром не сдалось. Гады, сволочи, ненавижу! Спать хочу! На море хочу! «Пина коладу» мне в лапы!

Зато хоть теперь знаю, откуда все это почтение к моей персоне взялось. Не только «Достижения» лепту свои внесли. Но и «Происхождением» удался. Мдя… На что только не пойдут люди, чтобы оправдать самих себя в своих же и в чужих глазах. Стоит захотеть и сами все придумают и сами же в это поверят.

Ну да бог с ними. Это конечно интересно все. Но на реальность никак особо не влияет. А реальность сейчас такова, что у меня на горизонте корячиться очередная самоубийственная «миссия невыполнима дыва». Меня, как особо ценного, особого уважаемого и всеми любимого «насяльника» хотят отправить в самый низ, к «Ядру». Дабы я в очередной раз «превозмог» и подарил всем счастье и долгие годы процветания… Убил бы гадов. Нет, ну вот правда!

Единственный способ привести «Ядро» хоть немного в норму — вручную. А если точнее, то навесить на него дополнительную «приблуду», созданную моими самыми любимыми товарищами. «Химерологами», чтоб им икалось и спалось!

Все тот же «Рой», но уже в профиль. Проблема «Ядра» сейчас в чем? А в том, что работает оно вхолостую. «Кристаллизов», что должны подавать к нему «Маседо» — нет и не предвидеться. То, что мы теперь знаем, что они такое — не означает, что можем их воссоздать. Годы или даже столетия пройдут, прежде чем местные раскусят секрет их создания. По словам Каирро, конечно. А там хрен его знает. Ну да неважно.

Важно то, что если к «Ядру» не поступает его «еда», то оно не «какает»… Мда… Короче не возникает давления «Чистой» энергии. Система стоит. Цикл нарушен. И исправить это мы не сможем при всем желании. Нет у местных даже малейших идей, как направить все разлитое в пространстве «Маседо» вниз. Заменить «Кристаллизы» банально нечем.

Однако, за что мы все искренне поблагодарили старосту Дре, возникла иная идея. Не можем «подать давление»? Так давайте наоборот — будем«сосать» его. Дословно. До сих пор иногда угораю.

Ну, а что еще ждать от деревенского старосты? Пусть и умного, ушлого и хитровымудренного. Он просто в какой-то момент предложил вот такое вот простейшее решение проблемы. Как уже упоминалось, местные давно приловчились «сосать». Энергию.

Причем речь сейчас даже не о магах. Речь о давно набивших оскомину «Тварях». Вспомнить тот же «Рой». Вот его к этому делу и предложили пристроить. Благо в последнее время я уже более-менее настрополился управлять особями «Роя» и воспринимать их как эдакие «мини-беспилотники» под моим управлением.

К тому же «Химерологи», ориентируясь на меня, как на «образчик удавшегося эксперимента»…

— «Убил бы гадов!» — В который уже раз промелькнула мысль.

Умудрились создать подконтрольные и абсолютно самодостаточные «Мини-ульи», способные выполнять самые разные задачи. Такими вот «Мини-ульями» уже прикрыли некоторые злободневные направления, где твари доставляют нам наибольшие проблемы. И получилось вполне неплохо.

Идея же с «Ядром» заключалось в том, что бы создать из этих «Ульев» эдакий шланг, ведущий на поверхность. Особи первого «Улья» будут «сосать» «Чистую» энергию напрямую из «Ядра». Особи второго — тянуть энергию из первого. Особи третьего из второго, ну и так далее. В итоге это все начнет разветвляться и выведет к «Магистралям», куда будут выплевываться «излишки», создавая в итоге «Тягу» «Чистой» энергии, что вновь запустит «Цикл».

А даже если и нет, то хотя бы «Ядро» перестанет работать вхолостую и разрушаться. Что уже не мало.

Вот только на пути этой замечательной идеи стояли лишь две проблемы. Первая — Огромная концентрация «Маседо» на пути к «Ядру». Убьет любого, кто сунется на нижние уровни. Вторая — «Ульи» нужно устанавливать лично. «Королеве», чтоб меня. Что-то там у них не получается с управлением ими. Нужен четкий приказ именно от меня. Якобы, чтобы «Рой» не подох в процессе транспортировки к «Ядру», его погрузят в «Мертвый сон» и экранируют от «Радиации». Я доставлю, выведу из гибернации, отдам приказ, «Королева» же! Они начнут жрать, размножаться и разрастаться до запланированного количества. НУ а затем — работать. Пока они растут, я установлю следующий, потом следующий, и следующий. И так до условленного места, где мою работу подхватят уже остальные.

Как я спущусь вниз и почему именно я? Я все по той же причине. «Королевская особа» же. «Химерологи» ведь тоже не идиоты. Прекрасно понимают, что все живое, как ты его ни создавай, а рано или поздно меняется под воздействиями внешних условий. А иногда и вообще мутируют или эволюционируют. Что вполне естественно так-то.

А значит, нужно изначально сделать так, чтобы в процессе таких изменений, ни один «Улей» ни в коем случае не взбрыкнул и не вышел из под контроля. Чем обернется такая катастрофа — объяснять никому не потребовалось. Именно поэтому все создаваемые особи «Роя» и «Ульи», к которым они будут «подключены» — накрепко завязаны на меня. По крайней мере, пока «Химерологи» не придумают, как создать гарантированно послушную и управляемую «Особь-королеву». А значит и устанавливать «Ульи» и «включать» их мне.

Ну а чтобы это сделать — уже придумали вполне рабочий «скафандр», который позволит мне спуститься к «Ядру» и выполнить эту задачу. Создали его, что не удивительно, по прообразу того «Доспеха», в котором я когда-то «погружался» в «Рой». Только теперь вместо сегментов из «Живофонов» он состоял из них же, но поверх крепились специально выведенные особи «Роя», что способны были «отталкивать» от себя «Маседо».

«Операцию» назначили на конец недели. Спокойной жизни у меня осталось дня три. Ну как спокойной? Кто ж мне даст спокойно-то пожить? Тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Даже Леди уже ворчать начинает. Надоело ей меня гонять. Вторую неделю уже «кувыркаемся».

И ворчит к слову не только она. Даже Стрижа, со стаей своих сородичей — устали жрать. Их припахали, чтобы они охотились за тучами «комарья», находящимися под моим контролем «двадцать четыре на семь».

Про свою же усталость — вообще молчу. Я в последнее время даже сплю наполовину. Вроде и сплю, а вроде и бодрствую. Даже не знаю, как описать это состояние. Жуть!

А еще и нервяки забывать нельзя. Одно беспокойство за Шустрика чего стоит. Леди так та вообще на взводе! С трудом ее удержали от того, чтобы броситься на выручку. Успокоили, временно. Но если братец до конца этой же недели не выйдет на связь — придется отправлять еще одну экспедицию. На этот раз с Эльгерде и сестренкой во главе. Это было единственным условием, на которое она согласилась.

Шустрика со всей его стаей и отрядом почти в сотню человек отправили в Драазгорон. К «Запаснику» «Канализационщиков». Решились-таки попробовать пробиться через перевал Туор-нер, несмотря ни на каких Найеров. Пришлось. Ибо ремонт МагоЭс требовал все больше и больше материала, а тот что у нас имелся давно подошел к концу.

Так что братец сейчас где-то там, на Севере. И уже неделю не выходил на связь…

ИнтерШустрия

— «…?» — Мыслеобразом спросил Шустрик у вернувшегося «Изумрудного». Этого представителя змеиного племени он взял к себе относительно недавно. Месяца полтора как. Но до сих пор ни разу не пожалел, что согласился принять его к себе и приблизить. Ибо «Изумрудный» оказался на удивление сообразительным и ловким подчиненным. Пробраться куда-то, вызнать все и разведать обстановку — равных ему в этом просто не было. Даже сам Шустрик не всегда мог пробраться и пролезть туда, куда мог он.

«Изумрудный», судя по витающему вокруг него «фону» явно был чем-то сильно недоволен. Свившись кольцами и словно бы приобняв себя своими полупрозрачными крыльями, змей секунду «помолчал», «собираясь с мыслями» и начал «доклад».

Доклад от змея, как и почти от любого подчиненного Шустрика выглядел каскадом образов, эмоций и едва оформленных мыслей, пересылаемых одним пакетом данных. Без должной практики и некоторого умения — не враз и разберешься, что в этой мешанине к чему. Благо Шустрик, как и Бочонок, к слову, уже давно нужными умениями обзавелись. Кое в чем Сестра поднатаскала. Кое-что у Старшего поднахватались. Кое-чему маги подучили. И сейчас оба брата, пусть и иногда со скрипом, но могли «разобрать», что им пытаются сказать их «разнообразнейшие» подчиненные.

— «Лес, горы, проход между, начало» — «Перед входом в ущелье. Наблюдал не выходя из леса» — Шустрик тут же перевел для себя первые присланные образы — «Запах. Сила. Угроза. Вокруг. Страх. Ждать. Запах» — «Что-то странное в потоках энергии. Очень странное и явно опасное. Напрягся, не стал рисковать и решил подождать и понять — что это?» — «Невидимый враг» — Закончил «Изумрудный» первую часть своего доклада.

Вторая часть была гораздо сложнее для понимания и Шустрику пришлось трижды выслушать своего подчиненного, чтобы понять — кто же или что же его все-таки так насторожило и испугало.

И чем больше «расшифровывал» Шустрик, тем больше и больше мрачнел. Как мрачнели и остальные члены его стаи. По всему выходило, что прямо у входа в ущелье свил себе гнездо некто, под именем — «Кагарро»!

Сей представитель звериного племени давно и прекрасно известен не только членам Гильдии авантюристов, но и вообще всем жителям Гирдерро. Печально известен. Ибо «Кагарро» — крайне редкая и крайне неприятная зверушка. И смертельно опасная. Настолько, что всевозможные байки о ее возможностях и степени угрозы — лишь малая доля страшной реальности.

Вся засада в том, что если «Изумрудный» действительно наткнулся на логово «Кагарро», то означать это могло только одно — они, весь их отряд, уже вступили в охотничьи угодья зверя. И он их уже давно «ведет».

Вот почему Шустрика, как и некоторых зверей его стаи, а заодно и парочку опытных Авантюристов, последние два дня снедало беспокойство. Вот о чем кричала их интуиция, заставляя шерсть на загривке шевелиться и без воли своего хозяина подниматься дыбом!

«Кагарро» — гигантский паук, обладающий сильнейшим ядом, способным убить любого, достаточно ему попасть на кожу или шкуру существа. Умеющий становится практически невидимым, сливаясь с окружающей местностью похлеще тех же хамелеонов. И плетущий сети из столь же невидимой и никак не обнаружимой паутины. Сети эти также пропитаны его смертельным ядом.

Обычно этот «зверь» встречается очень и очень далеко на севере и на юга забредает крайне редко. Нечего ему тут делать. Тело, покрытое толстой «шубой» из волосков-рецепторов позволяет «Кагарро» спокойно выживать в самых экстремальных и холодных условиях, за что он по праву носит прозвище «Кагарроэр нор трео» — «Ледяной дьявол», если перевести название в общих чертах. Но вот для юга — это его достоинство уже никак не подходит. Слишком уж жарко тут для этих «милых паучков».

И то, что он тут появился, может означать только одно. Северу конец. «Кагарро» — показатель. Ведь единственная причина, по которой он мог забрести так далеко на юг — «Маседо». Видимо давление этой «магической радиации» на севере уже настолько возросло, что тамошнее зверье и прочая живность были просто вынуждены сняться с насиженных мест и в спешке покинуть ареалы своего обитания. Так что эта встреча — вполне возможно лишь первая ласточка всевозможных неприятностей.

Впрочем… И ее бы пережить. Что само по себе — та еще задачка.

Пауки — «Кагарро», обживаясь на каком-то месте, обычно занимают довольно-таки огромную территорию. Обусловлено это тем, что на севере не так уж и много живности. А потому, чтобы прокормить свое огромное тело, им приходится контролировать довольно обширные охотничьи угодья. Обычно это всевозможные ледяные пустоши и прочие открытые пространства.

Попасть на территорию охотничьих угодий «Кагарро» — почти всегда верная смерть. Ведь кроме обычных «Ловчих сетей» или «Сигнальных нитей», раскидываемых пауком по всей своей территории, встречается и такая гадость, как «Ядовитая паутинка». Все эти названия не обозначали какие-то определенные отдельные способности этих пауков. Просто так их удобнее было классифицировать.

Суть третьей и самой опасной гадости в том, что пауки, в самых удобных для прохода местах, оставляют свою невидимую нить, пропитанную ядом. Один ее конец жестко закреплен. Второй же, как и сама нить — свободно болтается. Ветра на севере дуют практически не переставая, из-за чего относительно легкие паутинки болтаются в воздухе и в итоге — хлещут в разные стороны. Достаточно жертве по незнанию приблизиться к такой «Паутинке» и все. Яд и смерть. А учитывая ужасный холод вокруг — из жертв получаются готовые консервы, дожидающиеся своего нового хозяина.

Причина, почему отряд Шустрика смог спокойно дойти чуть ли не до самого логова «Кагарро» — лишь в том, что паук еще явно не приспособился к окружающему. Непривычен ему лес. Не знает и не понимает еще, где нужно ставить свои ловушки и как правильно раскинуть сигнальную сеть.

— Это единственная причина, которая приходит на ум — Пожал плечами Нейтре, глава отряда Авантюристов, в этом походе присоединившегося к стае Шустрика — Но нам от того не легче. Эта тварь уже знает что мы здесь. Дернемся бежать и все поляжем. Со спины он нам наверняка уже все проходы перекрыл.

— «Уверен, что знает?» — Немного напрягшись, сформулировал мысль-вопрос Шустрик.

— Уверен — Кивнул головой Авантюрист и указал себе под ноги — Я сразу не заметил, но после рассказа «Изумруда»… — Кивнул он на подчиненного Шустрика — … проверил. Смотри!

Приподняв ногу, он продемонстрировал свою подошву, на которую налипло пару листочков, комок грязи и мелкая веточка. Если не присматриваться, то мусор — как мусор. Путешествуя по полям-лесам и не то еще налипнет.

— Вот тут — Ткнув кончиком кинжала, уточнил Нейтре.

Присмотревшись, Шустрик обнаружил искомое — едва различимую на взгляд ниточку, прилипшую к пятке сапога Авантюриста. «Сигнальная нить», а это была именно она, оказалась настолько тоненькой, что куда-там волоску или шерстинке! Даже удивительно — как паук может почувствовать, что затронул ее кто-то затронул. А еще и понять потом, что это именно «кто-то», а не «что-то», вроде того же упавшего листика или веточки.

— Так что он уже знает, что мы тут. И знает давно — Тяжело вздохнул Авантюрист, несколько нервно сжимая рукоять своего клинка и постоянно осматриваясь вокруг — Судя по тому листку, что прилип поверх «Нити», ведет он нас уже где-то пятнадцать-двадцать километров.

— «…?» — Приподнял бровь Шустрик.

— «Саргири» так близко к ущелью «Фиа» не растут — Пожал плечами Нейтре в ответ на вопрос — Последнее такое древо мы проходили как раз пятнадцать километров назад. Здоровое такое, раскидистое — Уточнил он.

Впрочем Шустрик уже и сам понял, о каком древе шла речь. И впрямь — хороший ориентир. И кусок листа, прилипшего к подошве Авантюриста — действительно достаточный «индикатор».

В очередной раз подивившись опытности и наблюдательности Нейтре, являющегося командиром приписанного к его стае отряда, Шустрик сходу затребовал выдать всю информацию по «Кагарро», что знал Авантюрист и его подчиненные. Сам же — мучительно размышлял — что теперь со всем этим делать.

Нейтре, как и его люди, свято были уверенны, что всё — им всем амба! «Кагарро» прикончит всех и даже не запыхается. Для противостояния такой зверушке у них нет ни достаточных сил бойцов, ни опытных магов в отряде.

Для охоты на «Кагарро» обычно собирают в отряд более сотни сильнейших бойцов и не менее двадцати опытнейших магов. И только тогда шансы заловить и уничтожить паука вырастают до десяти процентов. Ну или до пятнадцати, если госпожа фортуна явит отряду свой светлый лик, а не повернется к нему вилейной частью.

Зачем вообще охотились на столь опасных паучков? Да все затем же! «Кристалл» и «профильная» «Способность» «Кагарро». Не «Нити» там всякие или «Паутинки», конечно. Отнюдь. Это добро можно и из более простых пауков выбить. Да и чтоб использовать что-то такое — стоит сперва к «Химерологам» наведаться, да брюшко отрастить…

Нет. Ценность «Кагарро» именно в его «Яде». Ведь его природа — именно «Энергетическая». Клинок заряженный такой «Способностью» убьет любого, стоит лишь оцарапать, а ловушки, пропитанные ею — не уступают по убойности той же «Ядовитой паутинке». В общем, умелец, обладающей такой возможностью — смертельно опасен в любой ситуации. Самые известные Авантюристы, ну и конечно — различные наемные убийцы, о которых слагали настоящие легенды — частенько владели подобной способностью. Ну… или владение ею им приписывалось. Не суть.

Несмотря на упаднические настроения, никто из Авантюристов опускать лапки и сдаваться на милость и прокорм паучку даже не собирался. Наоборот, сопровождая свои действия матами — вовсю готовились к обороне, в надежде продать свои жизни как можно дороже. Да и чем черт не шутит — вдруг получиться прибить гада?!

Зверье же, под началом Шустрика, как и сам братец — и подавно не унывали. Да, напряглись знатно, почуяв и осознав степень нависшей угрозы. Да — понимали, что им всем скорее всего пришла хана. Особенно после того, как уловили настрой своего Вожака. Но для них это все значило еще меньше, чем у людей. В природе ведь как оно — никогда не знаешь, когда из охотника ты сам вдруг превратишься в жертву. Такова жизнь.

Паук же, ставший причиной переполоха отряда, уже давно знал, что добыча его уже обнаружила и готовиться защищаться. Еще бы он не знал?! Сам же позволил той мелкой и скользкой летающей змейке, отдаленно похожей на извечных противников его вида, подобраться к своему логову. И даже не стал ее убивать, дождавшись, пока она поймет, с кем имеет дело и вернется к своему Вожаку.

В конце-концов «Кагарро» сам был виноват в том, что оказавшиеся на его территории жертвы зашли столь глубоко и смогли так близко подойти к облюбованному им ущелью. Тут хоть и было не столь жарко, как в прочих местах, но все равно ему не нравилось. И он тратил немало времени, чтобы с помощью своей паутины обустроить все так, чтобы логово постоянно продувалось холодным воздухом и доставшая его жара хоть немного отступила.

Потому и пропустил добычу так глубоко в свои владения. Отвлекся на «обустройство жилплощади». Да и опыта у паука было маловато. Не знал он, как на этой странной территории организовать все так, чтобы не подпускать никого слишком близко к своей лежке. Про то, чтобы вообще не напрягаться и чтобы добыча сама шла к нему в пасть, «подрываясь» на его «Ядовитых паутинках» — и речи пока не шло.

Так что пауку пришлось сперва в спешке перекрывать своей добыче все возможные пути отхода. Ну а потом — чуть-чуть демаскировать и раскрыть себя. Просто, чтобы добыча остановилась и не перлась дальше. Так-то «Кагарро» уже видел и знал, что соперников и врагов среди его нынешней добычи практически нет. Всего трое или четверо смогут ему хоть что-то попытаться противопоставить.

Но рисковать все равно не стоило. Не будь в логове кладки яиц — пожалуйста, милости просим! Сами пришли ко мне на обед! Ляпота!

Но кладка. Будущий выводок. Так рисковать паук не мог. Потому «остановил» добычу. Пусть теперь их убить будет чуть сложнее и пусть она теперь будет огрызаться, но это не страшно. Убьет. И сожрет.

И начнет он с самого сильного среди добычи. Раньше паук подобных не встречал. Чем-то он был похож на «белые» и «шерстяные» мешки с мясом, обитающие на его родине и частенько становившиеся его добычей, но был гораздо мельче, с иным окрасом — рыжим, и… в разы сильнее. А значит — опаснее.

А значит — он и станет первым…

Глава 18

«Темно». Пока это единственное слова, которым можно описать нижние уровни комплекса. «Темно» не в плане света, а в плане того, что окружает меня вокруг. «Темно» в потоках вокруг. «Темно» в ощущениях. «Темно» в эмоциях, мыслях и даже в душе. Словно все краски мира в какой-то момент вдруг выцвели, оставив лишь безрадостный и безнадежный серый цвет. «Темно», как в ж… Хотя нет. Настолько «темно», что даже материться по этому поводу не хочется.

Вот уже четыре часа, как я «погрузился» в эту «темень», почему-то по ошибке называемую красивым и звучным словом — «Маседо». Вот уже четыре часа, как я сражаюсь за свою жизнь и даже не могу описать то поле боя, где происходит эта битва. Мысли? Сознание? Сила воли? Какая «армия» защищает мое «Я»? И кто в рядах «тех», кто на нее нападает?

Мысли путаются, желания противоречивы до невозможности. Но при этом сознание остается кристально ясным. Как это возможно? Не знаю. Но как-то так оно и есть.

Что еще интереснее — я отчетливо вижу и прекрасно ощущаю, что «Маседо», в невероятных количествах разлитое здесь, ни на каплю не просочилось сквозь «скафандр». Ни одна его капля не коснулась моего тела и не отравила энергетику. Я столь же «чист» и здоров, как и раньше. Но при этом — словно отравлен. Отравлен «не желанием жить». Не желанием, которой идет откуда-то из глубин меня же самого. Словно все мое естество реагирует на происходящее вокруг. Словно сама душа бьется в припадке, стремясь сделать хоть что-то, дабы избавиться от оков тела и поскорее спрятаться от окружающей меня действительности где-то там — за гранью.

Пожалуй после этого походу я уже никогда не смогу относиться к «Маседо» также, как и прежде. Ибо это не просто «магическая радиация». Не просто некая «энергия энтропии» или что-то вроде того. Нет! И еще раз — нет! «Маседо» это сама смерть. Сама противоположность всего и вся. Полная противоположность жизни. Абсолютное разрушение. Или даже нет. Скорее уж то, чем становится «разрушенное». «Маседо» — это «пост-разрушенное»… А что? Звучит! Мне бы в философы податься, отбоя не было бы от желающих прикоснуться к моей мудрости и познать дзен.

Шучу. Причем шучу не смешно… Мда уж. Оказывается, с горем-пополам, но я все же могу сопротивляться этому воздействию. Иначе бы наверное уже бы давно коньки тут откинул. А так… иду пока. Шатаюсь, иногда матерюсь. Особенно, когда требовалось подтаскивать за собой тележку с зародышами «Ульев». Двигаюсь к цели.

И я, к слову, начинаю по новому воспринимать те слова Каирро, что он мне высказал в ответ на мой вопрос.

— И все-таки, почему я? Ну отправьте вы в этих ваших «скафандрах» кого-другого. Пусть поставят «Ульи» на запланированные места. Ну а потом я им спокойно отдам нужный приказ. Вон, их уже штук двадцать в вашем «Мертвом сне», но даже так я их прекрасно чувствую. А значит и приказ отдать смогу без проблем. Да и вы же сами тесты уже проводили. Спускали один из них настолько глубоко, насколько смогли. И я их тоже чувствовал. Почему я? Честно говоря мне и прошлого раза с поисками «Королевы» хватило и повторять как-то не тянет. Но я повторю. Просто объясни мне причину, Каирро. Почему я?

— Все просто — Крайне серьезно ответил тогда маг — Никто другой этой задачи не потянет. Я не знаю, как объяснить. Это можно почувствовать, только оказавшись внизу. Я сам туда спускался, пусть и не так глубоко, как прошу тебя. И могу заверить и повторить вновь. Никто с этой задачей не справиться. А ты — сможешь. Не спрашивай — почему. Не отвечу. Нет у меня ответа на этот вопрос. Я просто знаю, что это так. А объяснить не могу.

— Темнишь ты что-то Каиррчик, ой темнишь — Сощурился я в ответ на этот его «спич». Но тему развивать не стал, прекрасно видя, что это бесполезно. Я вообще впервые видел Каирро в таком состоянии. Он при одном лишь воспоминании о спуске вниз стал выглядеть так, будто из него душу вытрясли.

И сейчас я понимаю из-за чего. Это, как придти в лес. Солнышко светит, через листву пробиваясь, птички поют, белки по веточкам прыгают. Ты раскладываешь вещи, стелешь покрывало, разводишь костерок и жаришь шашлычки. Отдыхаешь на природе и душой и телом… Примерно так.

Только наоборот.

Нет, лес не сгорел. Птички и белочки не валяются мертвыми. И солнце тут тоже никаким боком. Просто — наоборот. Не мертво, ведь смерть — это такая же часть жизни, как и все остальное. Ее логичное продолжение. Один из этапов в круговороте жизни.

Наоборот. Иначе. Не правильно… «Темно»!

И это вновь подводит меня к озвученному ранее вопросу — почему я еще жив? Почему мое «нежелание жить», с дикой силой навалившееся в этом месте, до сих пор не взяло надо мной верх. Почему я все еще двигаюсь к цели и даже способен относительно внятно рассуждать на все эти темы? И, что еще интереснее — почему я сейчас полностью согласен с Каирро? Что во мне такого удивительного, что я единственный, кто может пересилить это «давление иного»?

Ответа, как это обычно и бывает — не находилось. Одни предположения, начиная с моего происхождения из иного мира, заканчивая хранящимся во мне «Сердцем жизни». Гадать можно до бесконечности, но главное — выполнять при этом поставленную задачу.

Вопрос с тварями в подземельях мы все же решили. Идея с подконтрольным «Роем» оправдала себя выше всех похвал. Не без проблем конечно. Изначальный «Рой», едва лишь столкнувшись с измененными особями и почуяв угрозу — чуть ли не взбесился, рванув на поверхность и желая добраться до «Королевы» своих «оппонентов». На силу его остановили. Ну а следом и уничтожили. И благо — без потерь.

В других местах тоже возникали сложности. Некоторые твари, особенно с глубинных уровней — умудрялись довольно долго сопротивляться. Для уничтожения некоторых тварюшек приходилось целые войсковые операции проводить. Одного «Роя» не хватало.

Но сдюжили. И подземелья вычистив и проходы в него перекрыв. И сотворили это все в самые кратчайшие сроки. Буквально за считанные дни, ибо «Ядро» ждать не намеревалось, продолжая разрушаться, а чтобы к нему попасть — мало было просто одеть «скафандр» и осуществить задуманное. Твари бы не дали. Все же в этой операции планировалось задействовать очень много как людей, так и самых разных зверушек или химер. А на такую «пирушку» стянулась бы вся «погань» подземелий и потери были бы чудовищными. Вот и решили эту проблему самым кардинальным образом. Благо придуманные «Химерологами» «Ульи» прекрасно с этим справились.

Прямого управления с моей стороны они не требовали. Особи их в понятии «свой или чужой» — разбирались, реагируя на «Модуляторы» и их хозяев так, словно те были такими же членами стаи, как и они сами. Так что — жрали, размножались, порождая новые и новые «Ульи», уничтожали все и вся на своем пути, а потом, когда твари, а значит и пища, закончились — умирали. Эдакое управляемое «нашествие орд саранчи». Сравнение не идеальное, но довольно верное.

На входах же и выходах в подземелья «посадили» «Ульи» иного вида. Их особи, не имея пропитания — не погибали, а уходили в некий аналог «Мертвого сна», оживая только тогда, когда в их ареале обитания объявлялась очередная тварь или иной неучтенный гость с поверхности.

Так мы, к слову, узнали и о еще одной «напасти», о которой как-то подзабыли, почему-то посчитав, что «ей» не до нас…

А вот «Санотис», чтоб ему пусто было — о нас оказывается не забыл. Да, недавний провал (Хотя это еще как посмотреть) их здорово подкосил, но от своих стремлений они, как видно — не отказались.

В том, что те останки, что позавчера в подземельях обнаружили наши патрульные принадлежат именно уроженцу «Санотиса» не сомневался никто. Сей товарищ проник внутрь, воспользовавшись одной из труб, выводящих куда-то на морское дно. Эта труба в общей системе служила для забора воды на случай аварийных ситуаций. Короче — не использовалась, ибо уж чего-чего, а воды в подземельях — вполне хватало.

А вот как возможное место незаметного проникновения в комплекс — она оказалась идеальна. И не будь у выхода одного из «свеженьких» «Ульев» — у лазутчика были бы все шансы выполнить свое задание, каким бы оно ни было, и остаться незамеченным.

Из-за этого лазутчика к «Ядру» я отправился на следующий же день. Во-первых, потому что и впрямь надо, ну а во-вторых — неизвестно, что опять готовят нам наши «закадычные друзья», но явно ничего хорошего. И неизвестно, когда и откуда последует новый удар.

Да и с округой уже пора было что-то делать. Слишком много в лесах вокруг города развелось тварей. А Шустрик, как назло, так и не выходит на связь. Пришлось организовать еще одну экспедицию и отправить ее по следам пропавшего отряда. То еще решение, если пподумать. Один потеряли? Второй туда же шлем?

Но если вспомнить, кто был инициатором этого решения, то все кто был против отправились нервно курить в сторонке и не возбухать. Наша троица была достаточно убедительна.

Так что сейчас на выручку к братцу спешат Леди и Бочонок. Ну а заодно отряд магов под началом Эльгерде, почти сотня бойцов, высвободившихся от необходимости постоянно воевать с тварями, лезущими из подземелий, и стая сильнейшего зверья из подчиненных Бочонка. Честно говоря тому или тем, кто обидел Шустрика — я заранее не завидую. Не из-за этой всей толпы, а из-за сестренки. Она ж любого за нас порвет. Ну а Бочонок — добавит. Будь у меня возможность — я б тоже присоединился, в качестве тяжелой артиллерии. Но… На мне в этот раз «тылы». Да и надо уже как-то решить проблему с МагоЭС.

Запустим «Ядро», восстановим циркуляцию энергии хотя бы частично — сможем выдохнуть чуть свободнее. Да и город, как и округа тонуть в «радиации» перестанут. Что крайне важно, ибо привычные и известные местным методы «очистки» улиц — уже практически не работают. Обычные люди и звери из самых слабых медленно начинают загибаться от «Маседо». А бойцы и маги — слабеют.

Так что — вперед! На амбразуры!

Сказал он себе и на очередном повороте свалился передохнуть. Мда… Не так уж и просто вновь и вновь доказывать себе, что — надо! НАДО! и еще раз — НАДО!

Как там в пословице? «Когда нельзя, но очень хочется — тогда можно»? Никогда не понимал ее смысла. Не понимал и не принимал. Вот сейчас мне зверски хочется просто взять, лечь, да и откинуть копытца. А на все остальное — наплевать. И пословица эта кажется не такой уж неправильной. И вполне логичной. Так что можно…

— Встать! — Сам на себя рыкнул я, напрягая лапы и заставляя тело двигаться — Вперё… Млмяу! — От неожиданности выругался я, с тоской поворачивая голову назад. Долбаная тележка, чтоб ее!

Пришлось идти обратно, откатывать ее немного и только потом заводить в поворот, чтоб бортами за углы не цеплялась. Но зато хоть взбодрился немного. Уже не так тяжко воспринимать окружающую реальность.

Заодно вспомнил, что кроме того, чтобы ее просто тащить, надо еще и «Ульи» по пути разбрасывать. Матернулся вновь, вытащил один из «Коконов» в которые они были укрыты от «Маседо», да и потопал обратно — устанавливать. А то, если между «Ульями» будет слишком уже большое расстояние — ничего с этой живой «трубой» у нас не получиться. «Сифонить» будет. «Ульи» надо ставить на расстоянии не более двадцати метров друг от друга, чтобы они, после того как отожрутся, соединялись друг с другом в единую цепь и спокойно могли передавать друг-другу энергию.

Забросив «Кокон» в приглянувшуюся и вполне подходящую щель, я тяжко вздохнул, впрягся в тележку и потопал дальше. Мне предстояло спуститься еще на два уровня и каждые двадцать метров искать какое-нибудь укрытие или вот такую вот щель, куда можно уставить «Кокон». Каирро просил. Ведь в «Коконе» храниться ничто иное, как та самая «мозготкань», просто вновь видоизмененная под конкретную задачу — инкубатор. И по его словам, если сразу не запрятать его в относительно укромный уголок, то в будущем особи «Улья» инстинктивно постараются передвинуть его в безопасное место. «Улей» может сместиться, а это не есть гуд.

Хорошо хоть всяких щелей и прочего добра по пути попадалось навалом. Все же МагоЭС существует тысячелетия. Так что мелких повреждений хватает и сильно искать не приходиться.

Еще два часа мне понадобилось для того, чтобы преодолеть оставшийся путь и добраться-таки до «Ядра». Еще два часа я боролся с «нежеланием жить» и чуть ли не каждую секунд уговаривал и заставлял себя напрячься и двинуться дальше. Это были самые тяжелые и долгие два часа в моей жизни.

Момент, когда концентрация «Маседо» вокруг начала снижаться — я пропустил. Происходило это достаточно плавно, а мне было не до того, чтоб слишком уж пристально всматриваться в потоки энергий вокруг. Итак тошно.

Просто в какой-то момент я заметил, что «дышать стало легче, дышать стало веселее». Встряхнулся, оглянулся и мгновенно ускорился. Не передать словами, какое же это наслаждение — просто жить. А самое главное — радоваться этому факту. Потрясающее чувство, которое не ценишь и не замечаешь, пока не столкнешься с какими-нибудь тяжелыми трудностями или не окажешься на пороге смерти.

А дальше было… Оно! «Ядро» во всей его красе. Огромный, отливающий и искрящийся голубыми всполохами кристалл, в сердцевине которого клубилась невероятная мощь. Оказавшись в зале с этим «камушком» я даже чуть было не рванул обратно к «родному» «Маседо». Ощущение от разлитой вокруг энергии были такие, словно сперва ты насмерть замерз во льдах, а потом тебя-сосульку кинули в жерло вулкана. И прочувствовал все это я в полной мере. «Скафандр»-то от чистой энергии никак не защищал. Он только против «магической радиации» работал. Так что долбануло не хило.

Но все это меркло на фоне того, что случилось дальше…

— «Ну здравствуй Баркисо!» — Прошелестело у меня в голове — «Или мне лучше называть тебя Антон?»

Глава 19

— «Что за?!» — Невольно опешил я, от неожиданности закрутив вокруг головой и кого-то выискивая, хотя и сам прекрасно понимал бесполезность данного действа. Я-то ведь прекрасно ощутил, откуда прилетел этот ментальный посыл. Вот только поверить в это было сложно. Не потому, что это невозможно. А потому, что один лишь этот факт порождал столько догадок и выводов, а они в свою очередь вопросов, что…

— «Ты прав» — Явно прочитав мои мысли, подтвердил… «собеседник»

— «Но…»

— «Как это возможно?» — С легкой толикой иронии перебили меня. И тут же следом ко мне в головушку постучался еще один мыслеобраз. Не оформленный ни во что конкретное, но если его как-то интерпретировать, то более всего он напоминал постукивание костяшкой пальца сперва по лбу, а затем по чему-то деревянному.

— Мда уж — Вслых сказал я, невольно покачав головой.

Многое я ожидал тут найти. Все же самое сердце МагоЭС. «Альфа и омега» древнего комплекса. На фоне этого даже моя задача по спасению «Ядра» меркла, резко становясь незначительной. Я был искренне уверен, что уж где-где, а именно тут найду очень многие ответы. Но такого я даже и предположить не мог.

«Душа мира»! Та самая хрень, с которой когда-то устроили войнушку «Древние». Да еще и не локальный какой конфликтик, а полноценную планетарную заварушку, в которое оружие массового применения использовалось повсеместно и без малейшего колебания.

Детище «Древних», ради уничтожения которого они не пожалели свой собственный мир. Ну… или наоборот — «детище» мир не пожалело, если верить тем редким обрывкам знаний, что сохранились у местных. Не суть.

Факт в том, что вот оно «Детище»… «Душа мира»… Прямо передо мной. Ютится в «Ядре», словно ребенок в колыбели. Ну… или узник в камере. Это уж с какой стороны посмотреть.

Откуда я понял, что она — это именно «ОНА»? Да вот как-то понял, едва только взглянув, едва только «услышав» первые же ее «мысли» в своей голове. Ну а кто еще-то?

Во-первых — достаточно вспомнить, почему «Древние» так упорно пытались уничтожить МагоЭС и прочие подобные сооружения. «Душа мира» на тот момент давно взяла их под свой контроль и сделала неотъемлемой часть самой себя. Эти сооружения для нее стали словно органы для человека, если конечно это сравнение достаточно сильно притянуть за уши. Так что тот факт, что в «Ядре» одного из таких сооружений укрылась «Душа» — не столь уж и удивителен. Подобного вполне можно было бы ожидать.

И в этом случае удивляет меня разве что только то — почему «Древние» этот момент профукали? Или они знали, но не стали ничего делать? Вроде как — победили, но решили не добивать, оставив своего противника в вечном заточении «Ядра»? А в вечном ли?

Впрочем… Смысл гадать? Вот сейчас и спрошу. И начну с самого главного. Чтоб уже точно отсечь прочие варианты (Например с каким-нибудь искусственным интеллектом или прочей фигней).

— Ты «Душа мира»? — Напрямую спросил я.

— «Верно» — Прошелестело в голове — «Но я не люблю это прозвище. Зови меня… На местном языке это будет звучать как — Нерэа»

— «Мировой дух» — Про себя хмыкнул я, сделав примерный перевод.

— «Я давно ждала тебя» — «Тихо» и как-то печально «прозвучала» следующая мысль — «Но ты почему-то не торопился».

— Ждала? — Невольно заинтересовался я, одновременно передавая «Ядру» мыслеобраз, примерно символизирующий… Да я и сам не знаю что он символизировал, слишком много там смыслов и эмоций намешано! Но по опыту могу точно сказать, что собеседник меня поймет. И верно…

— «Нет…» — «покачала головой» Нерэа — К твоему появлению в этом мире я не причастна — «Точнее я не оказывала на это событие прямого влияния».

— А не прямое — Тут же уточнил я.

— «А не прямым стало то, что этот мир умирает» — Пояснила Нерэа, впрочем ничего не пояснив.

— И-и-и?

— «Как ты думаешь…» — Вместо ответа спросила у меня «Душа» — «Как взаимосвязаны эти два мира. Твой и этот?»

— У меня много предположений. И многие из них я могу как подтвердить, так и опровергнуть. Хотелось бы услышать ответ из первоисточника, скажем так.

— «Но в главном ты абсолютно прав» — Секунду помолчав все же ответила Нерэа — «Твой мир… Именно в него ушли „Древние“ из этого. Именно туда они открыли порталы, найдя для себя чистый девственный мир, без разумных обитателей и без слишком агрессивных форм жизни».

— Угумс — Покивал я головой, достаточно спокойно приняв озвученный мне факт. Теперь уже — действительно факт, а не просто догадка, смутный домысел или чья-то теория, как было раньше — И ждала ты меня потому, что…

— «Потому что этот мир умирает» — Повторилась Нерэа — «Я поясню тебе то, чего возможно ты не понимаешь. Чего даже „Древние“ не смогли понять, несмотря даже на всю простоту и логичность этого факта. Любой мир, любая планета, на которой существует жизнь. И даже те, на которых ее нет — все они в какой-то мере живые. Не в привычном смертным понимании. И не в божественном каком или там религиозном. Ибо эти понятия искусственны. И подгонять все под них — глупость несусветная. Любой мир он просто — живой. И этим все сказано. Понять и осознать это в полной мере достаточно сложно. Среди тех же „Древних“ лишь единицы разумных были на такое способны. И обычно их считали сумасшедшими или… предателями».

— И раз этот мир живой — Попытался продолжить я эту мысль — То… Он что? Призвал себе спасителя? Защитника? Избранного какого в моем лице?

— «…» — «Поднятая бровь», «Скепсис», «Легкое веселье, как у матери при виде неопытности ребенка» и… Нет! Остальные «детали» этого мыслеобраза «расшифровывать» я как-то уже и не хочу.

— Поясни — Потребовал я

— «Ты далеко не первый…, — она на мгновение замялась, подбирая определение. — „Наследник“, душу которого утянуло… „на родину“. Вот только из всех известных мне, ты единственный, кто смог не только вселиться в относительно подходящее тело, но и смог выжить и встать на ноги. Остальным же повезло гораздо меньше».

— О как! — Хмыкнул я — Значит меня сюда, на миссию спасения, призвали в добровольно-принудительном порядке?

— «Именно так» — «Кивнула» «Душа» — «И ты ее или выполнишь или нет. Результат значения не имеет».

— Это с чего бы? — Не понял я — Сама же говоришь, что меня и, как оказалось — еще и кучу других, призвали, чтобы спасти. А тут ты заявляешь, что результат не важен. Смысл тогда было призывать?

— «Это сложно объяснить» — После минуты молчания, когда я уже было хотел повторить свой вопрос, все же ответила Нерэа — «И пожалуй даже у меня не получится сделать это в полной мере, но я все же попробую…»

— Я весь во внимании.

— «Мои слова о том, что мир умирает — не совсем верны. Если сказать более точнее, то мир готов переродиться. Старый умрет, сгнив под давлением энтропии, а на его месте родится новый. Хотя нет, не так. Не новый. Тот же самый. Просто в ином качестве…» — Запнувшись на секунду и не найдя подходящего определения она в итоге просто «отмахнулась» — «Иной! Даже телепатическим общением я не смогу передать тебе это различие. Да и смысла нет. Для тебя, как и для любого иного разумного и даже для меня — это как раз и будет выглядеть, как самые простые смерть и возрождение. Так что не вижу смысла вдаваться в такие подробности.»

— И для тебя? — Невольно приоткрыл я один глаз пошире

— «И для меня» — Подтвердила Нерэа — «Ибо я такое же существо этого мира, как ты или кто-либо еще. „Древние“ ошибались, считая меня неким сверхразумом, что воплощает в себе волю планеты. Я уже говорила, что приписывать миру определения и понятия смертных — глупо. Я не бог и никогда им не была. Я такой же житель этого мира, как и все остальные…»

Дальнейшие объяснения, услышь их кто со стороны — иначе как смесью бреда, сумасшествия и поругания — назвать бы не смог. Даже мне с трудом удавалось продираться сквозь всю это замудренную логику и вникать в суть поясняемого.

Вся фишка «Души мира», как некоей полу-материальной сущности, обладающей огромнейшими возможностями и непредставимой мощью (Точнее обладавшей ими) сводилась к тому, что она ничто иное, как… «глашатай». Иными словами, несмотря на все те возможностями, которыми обладала эта «одушевленная квинтэссенция магии» она была лишь… инструментом самого мира. Как рука для человека, если уж совсем упростить. Что мир «требовал», то она и делала, будучи неотъемлемой его частью.

«Древние» этого не поняли. Они посчитали, что создали что-то вроде божества. Причем божества злого и нехорошего, которое надо срочно уничтожить, пока оно не сделало с ними тоже самое. Во многом эта часть рассказа была очень сильно созвучно с тем, что я уже знал раньше. Отличались лишь мелочи. Так что эту часть рассказа Нерэи я прослушал практически не перебивая и не переспрашивая.

Да и какая разница с чего в конце-концов начался весь амбец? Главное то, к чему это все привело сейчас. А вот тут-то и начиналось все самое интересное.

По крайней мере я теперь знаю, зачем и почему «Санотис» пытался загнобить «Гирдерро» и почему до сих пор не успокоился в этом начинании. Они в курсе, что тут, в «Ядре» МагоЭС, скрывается то, что осталось от «Души мира» и свято уверены, что это древнее зло нужно во чтобы то ни стало уничтожить. И плевать, что это разрушит весь мир. Они уверены в обратном. Не разрушит, а заставит переродится. Короче в курсе того самого прикола, что мне только что поведала «Душа». Тот факт, что они погибнут вместе со старым миром — их не пугает совершенно. Насколько я понял, за счет того самого «Торжества разума», которым обладает их главный, они хотят сохранить свои сознания в некоем… ковчеге что ли. И после того, как мир переродится — выйти из него, обретя новые тела. Всей их задумки даже Нерэа не знала, ибо ее возможности в текущем состоянии были крайне скромны и ограничены.

Гораздо интереснее было то, что «Душа» открыла мне дальше…

С тем фактом, что в последнее время в этот мир притягивает души из моего — понятно. Миру, конечно, ничего не будет от перерождения. Но кто сказал, что он этого хочет? Точнее не так… Кто сказал, что жизнь на планете этого хочет? Не хочет. Умирать никому не хочется. Вот все живое и «желает» в строго определенном ключе. В стиле — спасите помогите «амбец» корячится! А мысль, она, как известно — материальна. Вот и тянет сюда тех, кто мог бы помочь. «Наследников древних». Тех, кто теоретически смог бы что-то сделать и не допустить грядущего «амбеца».

Местные для этой роли, как оказалось — не подходят или подходят, но крайне слабо. За те тысячелетия эволюции (или скорее деградации), что прошли со времен«Древних» они утратили некие ключевые качества необходимые для осуществления «спасения мира». В этом плане люди моего мира подходят гораздо лучше, почему их души и притягивались сюда. Мои достижения и моя «Нейро-сеть» тут, к слову, одно из доказательств, хотя и не основное.

Вся фишка во все том же «Маседо». «Энтропии», как обозвала его «Душа». Слишком долго местные, из поколения в поколение, подвергались его воздействию. Это не могло их не изменить. По этой же причине кстати — никто из них даже теоретически не смог бы спуститься сюда, к «Ядру», несмотря ни на какую защиту или «скафандры». А это тоже одно из условий и важный критерий отбора для потенциальных «спасителей».

Все же… Если взять какую-нибудь пичугу лесную, что желанием своим спастись зовет кого-нибудь на помощь. Вектор этого зова у нее будет какой? Правильно! В сторону МагоЭС и подобных сооружений. Значит нужен не просто некий «спасатель», а «спасатель», что сможет хоть как-то с этой МагоЭС взаимодействовать. А таких в мире нет. Ищем там, где есть.

А есть они в моем. Но тут я уже повторяюсь. Просто сложно все это вот так вот сразу осознать. Особенно в разрезе того факта, что все, что я знал об истории моего мира — несколько… неверно и… немного «не так», как было на самом деле.

Атлантида и атланты. Древняя раса магов. Всякие мифы и легенды, окутывающие историю человечества на протяжении веков и тысячелетий. Все это в той или иной мере реально было. «Древние» уйдя в наш мир, вольно или невольно притащили с собой и свою магию. Да! Они конечно попытались сделать все, чтобы не повторился тот «ужас», что случился здесь. Потому через портал прошли лишь крохи, что крылись в их телах или немногих устройствах, без которых выжить было бы нереально.

Но даже этих крох хватило, чтобы запустить уже знакомую цепную реакцию, начавшую точно также постепенно превращать землю в такой же магический мир, как и их бывшая родина. Чтобы этого не допустить «Древние» очень неслабо напряглись, но смогли создать несколько мощнейших устройств, уничтожающих любую магию в зоне своего доступа. Устройства эти и по сей день стоят на земле и продолжают функционировать. Пирамиды, чтоб их. Не только те, что в Египте, всем известные, но и те, что за тысячелетия погрузились под землю или в пучину морскую. А их не мало так-то.

Наши ученые до сих пор нет-нет а фиксируют странное излучение вокруг или внутри этих сооружений. И не могут дать ему хоть какое-то внятное истолкование. Для этого ведь надо поверить в существование магии. И понять, для чего на самом деле были построены пирамиды.

К слову тут же проскальзывают намеки и на земную религию. Очень уж «характерны» ее отношение ко всяким чудесам и ее реакции на тех, кто эти чудеса творит. Одну инквизицию вспомнить…

Больше всего «вставило» еще и то, что даже «Теория эволюции Дарвина», со всеми ее «противниками», сюда также оказались подвязаны, хотя и несколько не так, как принято считать. Кто-то верит официальной научной теории. Кто-то считает, что «человек произошел от обезьяны» — бред. Кто-то верит в пришельцев, что прилетели на планету. Короче… Все они в той или иной мере правы.

Люди на земле действительно появились из другого мира (считай пришельцы). И с обезьянами они тоже в родстве. Ибо бибизянок когда-то давно создали «Древние». А если точнее, то их предков — лемузьянов (Надо бы Шоше сказать, пусть прикольнется). И созданы они были на основе человека и какого-то животного. С целью заполучить себе в подчинение относительно дешевую и достаточно сообразительную рабочую силу.

К слову и кошки с собаками — из той же «оперы». Первых не зря считают хранителями потустороннего мира. Сохранилось что-то в памяти людей об их истинном происхождении. Причем даже больше, чем о своих собственных предках. Семейство кошачьих на земле — изменившиеся за тысячелетия «Тиргесто».

— «Без комментариев» — Невольно вздохнул я про себя, услышав об этом интересном факте.

Собаки же — «пришельцы» лишь на половину. Изначальные их предки жили на земле, но «Древние» как-то постарались над ними, в результате и получилось то, что получилось. Отсюда, к слову, и тот прикол, что моча собак — смертельный яд для земных растений. Намудрили что-то «Древние». Сильно намудрили.

Но это все в общем-то мелочи. И даже тот факт, что львиная доля «Древних» и их потомков — в результате одичали, скатившись до состояния пещерных людей на многие тысячелетия — тоже мелочи.

Главный вопрос сейчас в ином. И собственно его я и хочу сейчас выяснить.

— И что же ты хочешь от меня? Раз уж ждала в гости, то значит у тебя есть что предложить и есть что попросить?

Глава 20

— И что… «Душа» предлагает? — Недовольно озвучил Сунтре, слегка запнувшись на слове «душа». Ибо для местных это слово имеет исключительно одно значение. В каком бы подтексте они бы его не употребляли, всегда имеется ввиду исключительно твоя собственная душа, а не какая-то там другая — Развязать полноценную войну с «Санотисом», а заодно и с «Гразго»? И про «Леньо» не забыть? Они-то за своих извечных союзников по любому впишутся, стоит нам пойти на «Санотис». Как-то все это звучит… Не охренейем… — Чуть запнулся он — … ли мы в атаке? Как иногда вы любите говорить, уважаемый Баркисо.

— Ни о какой полноценной войне речи не шло — Устало отмахнулся я, не поленившись подвигать хвостом — «Душа» предлагает нам вполне достойный выход из положения.

— Не загаженный, девственный мир для переселения всех желающих — Не совсем в тему поддержал меня Каирро — А взамен мы должны лишь немного помочь.

— Разрушить остальные древние комплексы и дать нашему погибнуть? — Скривился Гразгор — Очень я бы сказал перспективное предложение.

— А почему бы и нет? — Вновь поперед меня ответил Каирро, бывший с самых первых мгновений всеми руками и ногами за предложение «Души» — Что нас всех тут держит? Оглянитесь же вокруг! Мы все прекрасно понимаем, что нашему миру недолго осталось. И Баркисо верно сказал, шансов это исправить у нас уже нет. Да и не было, если так подумать. Нам в любом случае остается всего два варианта — погибнуть вместе с миром или…

— Сбежать, словно крысы с тонущего корабля?! — Разъярился Гразгор.

— Именно сбежать! И да, как крысы! Да хоть, как тараканы! — Тут же не менее экспрессивно воскликнул и Каирро — И в результате спасти тысячи жизней, как людей, так и братьев наших меньших!

— Ха! — Скривился Гразгор — И почему я не удивлен, что именно от тебя слышу такое…

— Прекратить! — Шибанул вокруг себя волной мощнейшего давления Налор. Дедушка, блин — «божий одуванчик», от недовольства которого всем почему-то резко поплохело. Разве что кроме старосты Дре и других «не магов», находящихся тут. Налор их заранее прикрыл, чтобы ненароком не убить.

— Я бы хотел уточнить один важный момент — В воцарившейся тишине продолжил он — «Санотис» не угомониться. Сколько их диверсантов мы выловили, пока наш глава был… в экспедиции? Семерых? И где мы поймали последнего, на каком уровне? Кто из вас поручится, что уже завтра кто-то из лазутчиков не подберется к какому-нибудь важному узлу комплекса и не уничтожит его? И какова тогда будет цена всем вашим спорам? Решать, что делать, нужно здесь и сейчас. Пока на это есть время и возможность.

— Мы и пытаемся это решить. Но я повторюсь. Я против «исхода»! Потому что здесь, в этом мире, в этом самом городе, несмотря на все, что на него обрушилось и обрушиться в дальнейшем — наш дом! И бросать его на произвол судьбы я не намерен. Даже если решение об исходе будет принято единогласно, я буду единственным, кто будет против него и останусь тут, несмотря ни на что!

— И к слову, о не загаженном, девственном мире — Несколько ехидно продолжил он свой монолог — Я хочу уточнить момент с «Наследниками» и откуда они приходят, откуда пришел наш уважаемый Баркисо и прочие, нам неизвестные. А так ли тот мир не загажен, так ли он девственен, как вы, не уважаемый мною Каирро, только что высказались? Как там было? «Мир технологий», так кажется его охарактеризовал наш глава? Не загаженный? Не загаженный чем? Магией? «Маседо», что ее же следствие? Не спорю. Но тогда другой вопрос — кто из вас готов отказаться от всего, что есть суть его жизни, ради того, чтобы… — Он невесело хмыкнул — Чтобы что? Просто-напросто выжить? Пожить… Сколько там лет живут местные жители? Сто, двести? Да, много, не спорю, побольше, чем у нас. Но что это будет за жизнь? Прозябание! — Припечатал Гразгор — Да еще и… где? В мире, где нас никто не ждет и никому наша магия и близко не сдалась? Кому мы там нужны? И что с нами сделают местные жители, окажись мы там? Лично я, на месте тамошних правителей, приди ко мне пришельцы из иного мира — запер бы их в самых темных казематах и пустил бы на опыты. А не принял бы с распростертыми объятьями.

— Магию свою мы не утратим — Спокойно оспорил Каирро, стоило Гразгору лишь на миг замолчать — Об этом уже говорилось. «Древние», уйдя в тот мир, сделали все, чтобы от нее избавиться. Специально к этому стремились. И на первых порах ею же и пользовались для этой цели. Мы же действовать будем иначе и возьмем с собой всю энергию, что только сможем. И ее будет вполне достаточно, чтобы запустить в том мире цепную реакцию. И даже эти… Как их? Пираймийды? — Посмотрел он на меня и, получив подтверждающий кивок, продолжил — Не смогут этому помешать. Если я правильно понял их устройство, то это простейшие «Дертриэрре», знакомые нам чуть ли не с ученической скамьи. Их мощности, несмотря на циклопические размеры, не хватит, чтобы нивелировать слишком мощное вливание «магических частиц» в суть мира. Так что через десяток-другой годков магия в мире вполне себе утвердиться и никто из нас ничего не потеряет. Наша магия останется с нами.

— О да… — Ехидно протянул Сарон ад Гаро, который в обсуждаемом вопросе полностью встал на сторону Гразгора — Никто и ничего. Я прям так это себе и представлял. Приходим мы на… как ее? «Зеймьлю»? Так, да?

— «Земляю» — Поправил его я, тоже слегка сбившись, но поправиться мне не дали.

— На «Зеймляу» — Кивнул Сарон — И что будет дальше? Местные жители с распростертыми объятьями нас принимают и весело и радостно ждут, когда неизвестное и непонятное им нечто, привнесенное нами извне, захватит их мир, внесет хаос и путаницу в сложившийся уклад жизни и вызовет в их цивилизации чуть ли не конец света? Что-то мне кажется, что местные жители ждать отнюдь не станут. И сценарий, с каземтатами, описанный уважаемым Гразгором будет для нас чуть ли не благом и самым лучшим вариантом развития ситуации. Скорее уж нас просто уничтожат, а следом уже будут разбираться, что за… — Он невольно хмыкнул — «Гадость» пришла в их мир.

— Вы все забываете, ну или не хотите об этом вспоминать — Вздохнул Норгзо — Об одном важном моменте. Смысл сейчас «делить не добытый кристалл»? Вы тут уже не первый день спорите о другом мире, почему-то напрочь забывая о том, что происходит сейчас. Это бесполезная трата времени. Нам нужно решить, не что мы будем делать, если вдруг решимся на «Исход» и попадем в иной мир. Нам нужно решить. что нам делать прямо сейчас…

«Разговор» с «Душой» произошел уже почти неделю назад, но споры по этому поводу и по поводу полученной информации не утихали между нами и по сей день. Уж слишком все было… неоднозначно и… «сенсационно», скажем так. Не только для местных, но и для меня самого.

«Душа», на мой прямой и в общем-то логичный вопрос, по поводу всякой там «избранности», «спасителя» и прочей… «философской» мути, ответила совершенно не так, как ожидалось. Намного более… логичнее и адекватнее, чем я было подумал.

Она мне в «лицо» заявила, что совершенно не ждет от меня каких-то там свершений. Просто потому, что уж кто-кто, а она-то прекрасно понимает всю бредовость идеи со всякими там упомянутыми «спасителями» и «избранностями».

То, что я тут, то что моя душа попала в этот мир, вытащенная сюда желанием его обитателей — лишь простой механизм, срабатывающий… можно сказать, что «автоматически». Без каких-то конкретных целей. Он срабатывает исключительно потому, что… должен сработать. А не потому, что мир реально призывает себе какого-то там «мессию» или что-то подобное.

«Желание большинства, давящая своими мыслями на мир». Так это можно охарактеризовать. Не более.

Соответственно лишь идиот поверит в то, что согласно этому желанию реально появится кто-то, чьих сил хватит в одну топку спасти целую планету. И лишь законченный идиот поверит, что этот кто-то — это именно он.

Я не поверил. И верить в это не собирался. Слишком уж дико это звучит. И «Душа» от меня ничего подобного не ждала.

Но все же, раз уж я тут появился и оказался тем, кто все-таки смог к ней пробиться, следуя тем самым «чаяниям и желаниям», то грех этим не воспользоваться. Для взаимовыгодного разрешения ситуации скажем так.

В том, что мир потерян и ему «недолго осталось» (Лет сто-двести еще, не больше) — «Душа» не сомневалась. И меня в этом убедила, просто дав мне «почувствовать» то, что она ощущает, стоит ей раскрыть на полную мощь свою… «связь с миром» что ли… Уж и не знаю, как это назвать. Мне в тот момент показалось, что я стал одновременно мельчайшей песчинкой и каким-то всеобъемлюще огромным существом, внутри которого несметное множество подобных песчинок… Крайне, я бы сказал, «встряхивающее» душу и разум ощущение. До сих пор отойти не могу.

Но главное я уяснил. Миру реально хана. Без вариантов. Если перевести то ощущение в более понятную и удобоваримую форму, то я ощутил себя примерно также, как ощущает себя больной, тело которого сгнило до основания. А живыми и хоть как-то функционирующими у него остались лишь сердце, да мозг, загибающиеся от невыносимой боли.

Даже если и есть какой-то способ (А его нет) остановить этот процесс, «стабилизировать больного», то это все одно ни к чему уже не приведет. Так и останется он существовать бессильным мучающимся овощем, вся жизнь которого теплиться лишь возле этих двух органов.

Почему, к слову — «двух»? А потому что незабвенный «Санотис» уже давно успел подсуетиться и один из трех «органов» — практически уничтожен. Первый их удар был направлен отнюдь не на Гирдерро и не на эту МагоЭС. Первым пал «Гразго» с тамошним древним комплексом. То… «существо», с которым я столкнулся, обладающее «Торжеством разума», потому им собственно и обладало, что добыло его в недрах тамошнего комплекса. И это был второй такой «артефакт», которым оно владело.

Первый «Артефакт» оно заполучило внутри своего комплекса. «Средоточие магии» — квинтэссенция «Фино», синей энергии, как оказалось отвечающей за «контроль». В самом широком понимании этого слова. Именно этот тип энергии отвечает за взаимосвязь мысли и материи. Она выступает эдаким «переходником» между фиолетовой «Гере» — менталлом, «мыслями» и всеми остальными типами энергии. Грубо говоря именно она обеспечивает верность постулату — «мысль материальна».

Полностью в суть того, как работает «Фино» я конечно так и не въехал, ибо все эти материи для моего понимания были слишком уж… тяжковаты. Примерно как «Квантовая физика» для непосвященного человека. Но общие принципы понял, а заодно и в общих чертах начал понимать, как то «существо» умудрялось проворачивать свои… «аферы». Когда обладаешь «Артефактом», позволяющим тебе «контролировать» чуть ли не всё и вся, что с тобой происходит, например — управлять сразу несколькими телами и быть одновременно везде и всюду… В общем… мощная штука… И тот, кто ей обладает — априори крайне опасный противник. Добавим сюда «Торжество мысли» и невольно становится грустно.

Короче говоря миру амбец. Это факт. Из функционирующих комплексов — еле живой «Санотис» и находящийся в не менее печальном состоянии наш комплекс. Те самые «сердце и мозг больного», с которыми я их сравнивал недавно.

И вот тут-то «Душа» и предложила мне выход из ситуации. Причем «выход» уже когда-то опробованный «Древними» — собрать манатки и свалить. Уж кто-кто, а она-то прекрасно знала, как «Древние» открыли свои порталы. И как мир для проживания себе нашли подходящий. Еще бы ей не знать, ведь это именно она им предоставила такую возможность. Точнее… Сам мир, в ответ на их желания. «Мысль», блин, «материальна». А мыслили «Древние» в этом ключе довольно сильно. Вот «Душа» и помогла им чуть, выступив в роли проводника между желанием «Древних» и откликнувшимся на это желание миром.

Для чего это самой «Душе»? Так тут тоже все кристально и прозрачно. «Древние», в ходе своих «плясок с бубном» и устроенной ими войнушки, сами того не заметив, умудрились сделать то, чего и добивались. Убить созданное ими «темное божество». Вместе со своим миром. Но это уже мелочи, к делу не относящиеся.

Грубо говоря, пытаясь избавиться от «Души» они сами того не ведая — разорвали ее связь с миром. «Выдрали» ее суть из него. Сделали чуть ли не самодостаточным существом, никак не зависящим от мира. Тем самым «темным божеством», против которого вроде как и боролись. Воплотили, если можно это так назвать. Именно поэтому «Душа» и смогла пережить ту войнушку и сумела спрятаться тут, в «Ядре» МагоЭС. Очередная заумь, с какой стороны ни посмотри, но это заявление я вынужден был принять на веру, не вникая в подробности. Моих знаний о магии и об устройстве этого «магического мира» просто не хватало, чтобы осознать все то, что мне пыталась разъяснить «Душа».

Да этого-то и не требовалось. Важнее сейчас не то, что было, а то к чему это привело. А привело это всех нас к тому предложению, что и озвучила мне «Душа». Она при некоторой нашей помощи, выбирается из своего «заключения». А «Ядро» МагоЭС именно тюрьмой для нее и стало, несмотря на то, что она в нем спаслась. После чего «Душа» открывает для нас порталы на землю и мы все дружной толпою валим отсюда на все четыре стороны. Из всех имеющихся вариантов — это единственный, сулящий спасение от грядущего апокалипсиса, нависшего над этим миром.

Сама же она остается тут. В том же самом «Ядре», что после легкой его трансформации, в которой мы и должны ей помочь, превращается в эдакую «колыбель» или скорее уж — «ковчег». И как только старый мир окончательно тонет в «Маседо», что суть — энергия энтропии, и претерпевает логичную трансформацию, в ходе которой критическое количество этой накопившейся энергии начинает уничтожать самое себя, а мир агонизируя и меняясь приобретает какие-то новые свойства, становясь чем-то «иным», она выбирается из своей «колыбели» и… Становится богом этого нового мира. Ни много, ни мало. Ну или… некой всемогущей сущностью, что возьмет этот мир под свой контроль и сделается в нем… Короче божеством она и сделается. Угу… Сам в шоке. И вновь ощущаю себя неучем рядом с каким-то профессором той самой «Квантовой физики»…

В общем ее интерес понятен. А уж если вспомнить — кем она была изначально, то все сразу становится еще прозрачнее. «Душа» ведь была частью мира. Соответственно желание этим самым миром рулить в ней заложено, как основа. Сам мир со всеми своими приколами в нее это заложил. Отсюда и ее интерес, усиленный благодаря обретенному самосознанию и «воплощенности» в отдельное от мира существо усилиями «Древних». Мда…

Ее же предложение с «Порталами» на Землю и искреннее (Надеюсь) желание помочь всем нам спастись — тоже из той же оперы. Все живое, что еще осталось тут — истово «мыслит» о спасении. И выполнить это желание живых — для нее в радость. Все по той же причине, что и раньше. Заложено самим миром. «Мысль» в очередной раз «материальна» и все такое…

От нас лишь требуется малое. Уничтожить МагоЭС «Санотиса» и помочь ей превратить «Ядро» нашего комплекса в «колыбель». Мелочи, не требующие, чтоб их, упоминания.

ИнтерЛедия

— Докладывай — Кивнул Эльгерде, слегка поглаживая свою любимицу.

— Мы разослали семь отрядов, с поддержкой зверья — Начал главный разведчик отряда — Весь лес на подходе к ущелью действительно затянут сигнальной паутиной. По всем признакам где-то там засел «Кагарро».

— Он-то тут что забыл? — Тяжело вздохнул Эльгерде, обмениваясь с Леди и Бочонком мыслеобразами с описанием паука — Впрочем чему тут удивляться? Что со следами отряда?

— Ведут на охотничью территорию паука — Пожал плечами разведчик — Дальше не знаю, вглубь его угодий мы не заходили, опасаясь встревожить раньше времени.

— И правильно сделали — Кивнул маг — Эх… Свалилась же напасть на мою голову.

— «Нужно идти» — С сильным оттенком беспокойства, «высказалась» кошечка — «Брат где-то там. Я чувствую»

— «Жив?» — Сразу же уточнил Эльгерде

— «Не знаю» — Честно ответила кошечка — «Не могу понять. И жив и нет. Странное чувство»

— «Раньше такое бывало?»

— «Иногда» — После недолгих размышлений подтвердила Леди — «В основном с Барсиком. Он дурик. Я привыкла. Даже сейчас он „пропал“. Но я точно знаю, что он жив и знаю куда он отправился. Шустрик же так ощущается впервые»

— «Твои ощущения тебя хоть раз обманывали?»

— «Нет» — Недовольно мотнула хвостом кошечка.

— «Значит Шустрик жив и я примерно понял, что с ним произошло» — После нескольких мгновений на размышления, заявил маг — «Его поймал „Кагарро“. Других вариантов нет. Эти пауки обладают способностью вводить свою жертву в состояние летаргического сна, который легко спутать со смертью. Они таким образом „консервируют“ свою добычу. С высокой долей вероятности это и может быть причиной того, почему ты так странно ощущаешь брата»

— «Нужно срочно туда!» — Дернулась было Леди, но маг ее остановил

— «Не спеши!»

— «Но…»

— «Не спеши, говорю!» — Приправив мысль легким оттенком злости, припечатал маг — «Если мы попадем в ту же ловушку, что и отряд Шустрика, это ему никак не поможет!»

Почти час понадобился магу на то, чтобы угомонить разбушевавшуюся любимицу, стремящуюся спасать Шустрика и самолично порвать паука. Лишь тот аргумент, что даже сам Эльгерде этому монстру на один зуб, смог немного остудить ее голову и заставить прислушаться.

— В общем действуем так… — Собрав всех, озвучил он план дальнейших действий.

* * *

— «Добыча близко» — Едва уловимое движение тела

— «Чую. Сильный враг» — Столь же молниеносный ответ и слегка вздыбившаяся шерстка — «Иди. Вожак. Жду»

— «Да» — Вскочил на лапы один из стайки «Пуэрро» — небольших юрких зверьков, что любой выходец с земли принял бы за горностаев, и темной молнией скрылся в окружающих зарослях

* * *

— «Они нашли его» — Выслушав «доклад» своего подчиненного, прислал мыслеобраз Бочонок — «Путь через ловушки „Коготок“ тоже запомнил. Покажет».

— Мы там точно пройдем? — Уточнил Эльгерде.

— «Ты — да. Мы — да. А вот они — нет» — Кивнул он головой в сторону расположившихся на привал бойцов. Точнее — на некоторых из них, кого смело можно было бы назвать «обозниками». В их задачу входила переноска припасов и прочего отрядного добра, для чего им выдали немало «Пространственных хранилищ» «Древних». Ребятки эти были крепкие, выносливые и сильные, однако не сильно ловкие. Можно даже сказать — неуклюжие. Что и являлось основной причиной их «отбраковки». Они просто не пройдут и не пролезут по тому маршруту, что описал Бочонку его подчиненный. Да и среди остальных — мало кто сдюжит. Найденная «пушистой разведкой» лазейка среди ловушек и «сигналок» паука была столь извилиста и сложна в преодолении, что пройти по ней могли лишь самые ловкие из людей и зверья.

— Ясно — Протянул маг, а затем слегка «надавил» своей ментальной силой на некоторых из своих подчиненных, подзывая их к себе — Значит действуем так…

* * *

— «Готовы?» — Легким ментальным посылом, спросил маг у собравшихся.

— «Да….» — Считал он «утвердительный» мысленный фон окружающих. К сожалению ответить ему никто не мог, даже если и умел формировать и посылать собеседнику мыслеобразы. По изначальной договоренности вся группа соблюдала режим «молчания». Лишь Эльгерде, как самый опытный менталлист, способный скрыть свои манипуляции, мог относительно спокойно транслировать приказы и «заглядывать» в мыссли окружающих в поисках ответа на свои вопросы.

«Кагарро» хоть и не обладал сколь-либо развитым менталлом, однако ему этого и не требовалось. Тварь серьезная. И как и у любой столь же опасной зверушки инстинкты у него были развиты в потолок. Одними «потрохами» мог почуять что-то неладное и начать действовать. А это сейчас никому было не нужно. Паука требовалось брать, пока он сидит у себя в логове, где он наиболее уязвим.

— «Начали» — Скомандовал маг…

* * *

Паук был доволен. Паук был сыт. Паук ждал того замечательного момента, когда его потомство вылупиться и можно будет устроить ему испытание. Сперва дождаться, пока из нескольких сотен паучат в живых останется всего десяток-другой, самых сильных и самых хитрых, что пожрут остальных своих братьев и сестер. После же можно будет устроить им смертельную охоту, где выжившие в «первом круге испытаний» станут добычей своего родителя. Ну а затем, когда останется всего двое-трое из всего выводка, наступит самый главный момент.

Именно это и радовало паука больше всего. К самому главному все было готово. Недавняя его добыча оказалась выше всех похвал. Сильное, здоровое и сочное мясо. Много мяса. И среди них больше всего выделялся тот рыжий мохнатый мешок с мясом, поймать которого оказалось на удивление сложно. Уж очень шустрым противником тот оказался. Смог даже повредить ему панцирь и одну из лап. Хорошая добыча, что знатно усилит лучшего детеныша из назревающего потомства.

Паук был доволен. Паук был сыт. Паук ждал потомства. И все было вроде как хорошо. Все было замечательно. Вот только что-то было не так. «Кагарро» не понимал, что его тревожит. Снова и снова он перебирал лапами тысячи и тысячи «хвостиков» от своих сигнальных нитей. Снова и снова сканировал округу всеми доступными ему способами. И снова и снова не находил причины беспокойства. Но что-то внутри все же заставляло его нервничать. Какое-то неясное чувство.

Облегчение пришло вместе с поскакавшими вскачь событиями. «Кагарро» даже слегка обрадовался, что грызущее его беспокойство все же вылилось во что-то более осязаемое и понятное. И пусть даже это будет огонь. И пусть он вспыхнул прямо на входе в логово. Пусть сюда идут враги. Это все равно в тысячи раз лучше неизвестности.

Ну а с врагами он разберется…

* * *

Первыми на «штурм» логова пошел десяток Страрэ — одного из опытнейших и сильнейших бойцов, среди Авантюристов, владеющего крайне мощными огненными способностями. Не пойди он в свое время по «внутреннему» пути развития, то вполне возможно, был бы одним из Гильдейских магов. И далеко не на последних ролях.

Его «Огненное дыхание» в момент испепелило закрывающий вход полог из паутины и на несколько десятков метров выжгло ее по всему уходящему куда-то вниз тоннелю. Но что самое главное — его «Дыхание» по большей части имело под собой энергетическую основу, чем-то сильно напоминая огненную атаку самого обычного мага, а потому воздействовало на саму суть сжигаемой им паутины. Меняло ее свойства, делая подвластной и уязвимой огню. И вот это-то воздействие и было основой плана.

Напасть на «Кагарро» в его же логове вполне обоснованно считается форменным самоубийством. Впрочем, как и просто соваться в ареал его обитания. Особенно если паук достаточно крупный. Молодняк, что изредка наглеет, устраивая себе логово близ человеческих поселений — периодически вырезают. А вот «старичков» стараются обходить десятой дорогой. Себе дороже связываться. По пальцам можно пересчитать тех, кто смог одолеть такого противника. И Эльгерде, к слову, был одним из них.

Именно поэтому он и выбрал такую стратегию — напасть на паука там, где он этого совсем не ждет и там, где к возможному бою он совсем не подготовлен. Да, этот «Кагарро» как раз из «старичков» — матерый и опытный. Но это-то сейчас как раз и не важно.

Самая большая опасность этих пауков во многом обусловлена «насиженным» ими местом. Море подготовленных ловушек и хитрых уловок, сигнальные сети, благодаря которым ты для паука виден словно на ладони, идеальное знание местности и умение этим знанием пользоваться. Все это — основная сила любого паука.

Сейчас же «Кагарро» слаб. Он тут явно недавно. А значит не готов к серьезным испытаниям. И логово его не подготовлено. Не превратилось в крепость. В смертельную ловушку. А это значит — шансы есть. Одолеть его одним мощным «кавалерийским наскоком» вполне реально.

Вслед за Страрэ ударили и остальные бойцы его отряда, прекрасно дополняющие возможности своего командира. Задул «Ветер пустыни», высушивающий все и вся на своем пути. Ударил «Всполох», разогнанный «Воздушным лезвием». А вслед за ними в недра логова устремились сотни и тысячи «Блуждающих огоньков», еще больше раздувающих начавшийся было пожар. По тоннелю в недра паучьего дома покатился вал огня, выжигая все на своем пути. А в след за ним, чуть ли не на «гребне» этой «волны» ломанулись бойцы и зверье, стремясь как можно быстрее оказаться внутри и навалиться на паука всей толпой.

И у них это даже получилось. Логово оказалось не столь глубоким, как ожидалось. Видимо паук тут и впрямь недавно, раз до сих пор не расширил свою лежку, превратив ее в сплошной лабиринт ходов.

Вот только дальше все пошло совсем не так, как ожидалось. «Кагарро» не испугался бушующего вокруг огня. Ему плевать было и на то, что на него обрушились удары самых разнообразнейших способностей бойцов. Он не отступил, как должен был бы. Не заметался по пещере. Он сам пошел в атаку. Лоб в лоб, что крайне не свойственно этим паукам.

— Леди нет! — Вскрикнул Эльгерде, видя как кошечка исчезает, чтобы через мгновение появиться под брюхом противника. Не успела она даже дернуться, чтобы всадить свои когти в тушу паука, как тот подпрыгнул и махнул своими лапами вниз, наотмашь, стремясь одним ударом разорвать возникшую угрозу. И махнул он ими чуть ли не раньше, чем Леди прыгнула к нему своим «Телепортом».

Извернувшись всем телом, кошечка чудом смогла подставить под удары его лап свои когти, с удивлением почувствовав, как те, вместо того, чтобы рассечь препятствие — столкнулись с чем-то, что по своей остроте и крепости ни на йоту не уступает ее коготочкам. Не будь удар паука столь спонтанным и нанесенным из не очень-то удобного положения — без повреждений Леди бы не осталась. На голой силе смял бы любое ее сопротивление. А так — каждый остался при своем. Паук продолжил яростно отмахиваться от наседающих со всех сторон бойцов отряда, а Леди отпрыгнула обратно к Эльгерде, недовольно ударив себя хвостом по бокам и высматривая возможность для новой атаки.

— «Не спеши» — Попридержал ее маг, видя что та изготовилась к новой атаке — «Жди. Я скажу когда».

С самых первых мгновений схватки, едва только бойцы отряда связали «Кагарро» боем, удерживая того на одном месте и не позволяя свободно резвиться, маг практически полностью отрешился от происходящего, уйдя вглубь себя и подготавливая сокрушительный удар. Ментальный удар.

Собственно говоря именно по той причине, что Эльгерде — менталлист, он и был одним из тех немногих, кто уже встречался с таким противником и смог пережить эту встречу. Единственное, перед чем «Кагарро» реально уязвимы — это «Гере».

Где-то на краю сознания маг уловил, что в бой вступил второй «главный участник» этой атаки. Бочонок, что в отличии от Леди и не подумал кидаться в бой также опрометчиво, дождался когда противник действительно подставиться и нанес ему мощнейший удар. Его «Таран» из относительно простой и понятной способности уже давным-давно превратился во что-то по настоящему жуткое. Маг как-то раз видел, как Бочонок тренировался. ЧТо само по себе было крайне удивительно, зная его характер, но сейчас не об этом. Так вот тогда этот котяра, как-то по особому собрав всю энергию активировавшейся способности в одной лапе, с одного удара разнес огромнейший гранитный валун, превратив его в пыль и щебень.

И вот сейчас Бочонок сотворил нечто похожее. Сперва рванул вперед под прикрытием своего обычного «Тарана», чьей мощи вполне хватило отбить в сторону метнувшиеся наперерез лапы паука. А следом, вмазал тому по брюху своим «Дробящим ударом», крутанув лапу так, что и мастер единоборств какой — обзавидуется красоте и гармоничности техники.

И вмазал так вмазал. Бедный паучок, чье тело сотрясло от кончиков когтей, до последнего волоска, чуть ли не в мгновение ока оказался на другом конце зала-логова, всей своей тушей впечатавшись в скальную стену и выбив в ней небольшое углубление.

Не будь «Кагарро» столь невероятно крепок и на этом бы бой бы и закончился. Но нет. Сильная встряска, явная дезориентация и две безжизненно болтающиеся лапы. Все. Мгновение и паук снова готов к бою, яростно бросаясь в атаку.

Чем еще больше удивил Эльгерде. Ну не ведут себя так эти пауки. Получив столь мощный отпор они либо отступают, переходя к партизанской тактике, либо — отступают, переходя к ней же. Ну а если вообще по уму, то ситуаций, когда «Кагарро» бьется лоб в лоб — в принципе не бывает.

— «Разве что…» — Озарило мага, что уже почти закончил подготовку ментального удара.

«Оглянувшись» вокруг всеми своими чувствами и сосредоточившись на поисках своей «догадки», он почти мгновенно обнаружил искомое. Ну а заодно и потеряшек нашел — в небольшом относительно размеров зала углублении, среди переплетений особо прочной и устойчивой к любым воздействиям паутины.

Потомство, из-за которого так странно и нехарактерно вел себя «Кагарро» скрывалось в крепчайшем коконе, с «законсервированными» вокруг него жертвами, выполняющими заодно и роль обогревателяя-инкубатора. И это потомство вот-вот должно было вылупиться. И на сколько знал Эльгерде — первое, что сделает это потомство — перебьет друг-друга. На что им потребуется не больше пары минут. Ну а дальше, ощутив опасность мелкие паучки сделать смогут лишь одно — набросятся на «законсервированных» жертв. На одних инстинктах. Ощущая смертельную опасность, с целью убить все живое вокруг себя.

— «Там!» — Ограничился лишь одним словом маг, приправив его целой гаммой всевозможных тревожных образов. Обычный бы человек — не понял. Собственно никто, кроме «адресата» этого «там» и не заметил этого «посыла». Бойцы и зверье стаи продолжили атаковать паука, связывая его боем и периодически получая ответные плюхи, зачастую — смертельные.

Но те, кто должен был — все прекрасно осознали, тут же забыв о противнике и рванув к кокону с потомством и жертвами.

Заметил это и паук, попытавшийся было дернуться следом за Бочонком и Леди, но остановленный сперва бойцами и рискнувшей собой огромной змеюкой, что обвилась вокруг его тела, а затем и магом, наконец обрушившим свой ментальный удар на противника.

Дальнейшее слилось в круговорот обрывочных свершений. «Кагарро», получив серьезную «встряску мозгов», на долгое время выпал из реальности и так и не смог в нее вернуться. Его просто разорвали на куски, сперва изломав ноги, а следом продолбив панцирь головы и вскипятив ее содержимое.

Бочонок и Леди совместными ударами размочалили и разорвали кокон в секунды, добравшись до жертв и вытащив брата и нескольких его подчиненных. Ну а заодно — чуть не разбив все укрытые там яйца. Эльгерде вовремя остановил сей акт вандализма, прекрасно понимая, сколь ценна такая добыча, и лично занялся ее «приватизацией». А именно — взломом неокрепшего разума паучьего потомства и подчинением его своей воле.

Бойцы же, как и зверье — без сил попадали там же, где стояли, расслабляясь и с облегчением выдыхая. Слишком уж тяжелая получилась схватка несмотря на всю ее скоротечность.

Лишь некоторые из отряда остались на ногах. Те, кому это по должности и положено было. «Полевые лекари», если их можно так назвать. Они занялись оказанием первой помощи тем, кому эту помощь еще можно было оказать, бегая от одного пострадавшего к другому. А таких было больше полусотни людей и зверья.

И все казалось бы — закончилось. Противник повержен. «Ура-ура, давайте завтра не придем». Все понемногу расслаблялись, отходя от горячки боя, как вдруг…

Чем-то странным повеяло от входа в логово. Чем-то странным, но кое-кому — вполне знакомым.

Легкий туман, что холодным покрывалом «потек» по полу и стенам пещеры. Та самая «Морозная дымка», что всегда являлась предвестником начинающейся атаки магов, обитающих в «Леньо».

— «К бою» — Промчалась мысль со стороны Эльгерде, заставившая вскочить отряд и заозираться в поисках противника.

Маг не смог четче поставить задачу и хоть как-то пояснить — против кого им скоро предстоит биться и почему. Слишком уж сосредоточен был на процессе подчинения потомства паука и бросить это дело не мог. Не сейчас, когда он уже «увяз» в собственном «колдунстве». Слишком опасно было бы разрывать контакт с разумом сотен паучков. Опасно для самого же мага. Так можно и своим рассудком потечь, как за милую душу. И так сил и концентрации едва хватило, чтобы почуять угрозу и предупредить отряд. Но больше отвлекаться Эльгерде не мог.

— Ты смотри Млеу — Разнесся вдруг по пещере звонкий голос неизвестного человека — А ты говорил не сдюжат они с нашим другом. Одолели же. Да еще как! Я бы даже сказал — красиво одолели!

— Да ну — Ответствовал ему кто-то тяжелым басом — Что ж тут красивого? Мозги выжгли, да и все. О какой еще красоте тут речь идет?

— Ну не скажи. Есть у них тут пару интересных зверушек. Сам же только что видел — Хмыкнул все также невидимый собеседник — Я прям удивлен. И это люди Гирдерро? Правду говорили шпионы. Сильно они свои взгляды на зверей пересмотрели. Очень сильно.

— Да какая разница? — Неизвестно чему вздохнул «басистый» — Все одно их всех убивать. Так что хорош трепаться.

— И то верно — Согласился первый и «Морозная дымка», уже пробравшаяся в зал, начала сгущаться, обретая ужасающую и потустороннюю «глубину».

Глава 21

Что можно сказать о всяких древних хре… эммм… не будем ругаться — штуковинах? А что о них говорить-то? В нынешних реалиях любая по истине стоящая х… штуковина — настоящий клондайк для местных. Особенно, если эта х… штуковина — ничто иное, как «Ядро» древнего комплекса, в которое заключена ни много ни мало, а аж целая «Душа мира»!

В первое время я даже искренне боролся со своими чувствами, не позволяя себе бессовестно ржать над подчиненными. Сдерживался изо всех сил. После сдался. Уж очень происходящие с ними эволюции выглядели… экстравагантно.

И да. Смешного в этом не было ни на грош. Но все же…

Вся соль началась с того, что созданная мной «кишка» со своей задачей все же справилась. А еще пара ее товарок в итоге полностью решили проблему «Маседо» на нижних уровнях. Благодаря возникшей «тяги» циркуляция «Чистой» энергии вновь запустилась, за счет чего некоторые технические проходы вновь стали относительно безопасны. Впервые за многие тысячи лет! Благодаря этому у моих магов появилась возможность «полюбоваться на сию достопримечательность» и поближе познакомиться с «Душой».

Тогда-то и грянуло. «Душа» оказалась… дружелюбной скажем так. Разговорчивой… В общем крайне открытой для общения и готовой оказать посильную помощь любому пришедшему ее навестить. И началось все с малого. С насущного так сказать.

Первыми на крючок попались «Химерологи». Причем практически всем составом. Я потом два дня матерился, ибо меня заставили мотаться по всему подземелью, заново «перезапуская» все «Ульи» и отдельно блуждающие «Рои». Что-то там подсказала «Душа» нашим «Биоинженерам», в коих я их уже давно официально переименовал, что они чуть ли не кипятком писались от счастья, с трудом воспринимая окружающую реальность и с головой уйдя в какие-то свои жутко замудренные исследования.

Насколько я понял из объяснений Каирро — «Душа» дала им «ключ к геному». К возможности не только работать с генами живых существ, комбинируя их и перестраивая, а чуть ли не создавать эти самые гены с нуля. Иными словами — «программировать» цепочки ДНК на столь тонком уровне, что получаемые результаты можно сравнить с божественным провидением, не меньше. О чем говорить, если после этого события одна из насущных проблем Гирдерро — продовольствие — отпала, как факт.

Наши «Химерологи», или уже «Биоинженеры», и раньше кормили весь город своей продукцией, выращивая несколько видов продуктов благодаря специализированным химерам. Но до недавних пор «мощностей» их творениям серьезно так не хватало. Из-за чего и был напряг с продовольствием и приходилось отправлять добывающие партии за пределы города для охоты, собирательства или разграбления старых запасов в покинутых населенных пунктах.

Сейчас же необходимость в этом резко отпала. Ибо продуктов стало в достатке. Пусть и не сильно разнообразных: белковая мякоть, сильно напоминающая что-то вроде соевого мяса, лук или что-то на него очень похожее монструозного размера и «наргуртре» — ни на что не похожее съедобное дерево с никак непереводимым названием, заменяющее местным хлеб и прочие подобные изделия.

Следом за сией научно-магической революцией в области «биоинженерии» в прорыв, отрыв и прочие непотребства ушли товарищи на подобии того же Содора, специализирующиеся на изучении окружающего мира. Наш замечтательный Лемузьян резко потерял в авторитете и в количестве учеников. Ибо «Душа» в вопросах очистки энергетики была дока априори. Она сама — чистая энергия по своей сути. Уж кому, если не ей знать, как все должно работать?

Первым, кто наплевал на свою, и присущую вообще-то всем магам, здоровую паранойю был, как ни странно — Налор, дедушка божий одуванчик. Он просто пришел на «экскурсию». «Душа» на него «взглянула», «головой» словесно покачала, посетовав на измельчавших магов, не способных справиться с «простейшим» отравлением собственной магической мощью, и тут же сделала ему предложение, от которого «невозможно отказаться». На что он взял, да и согласился. Без всяких там условий илиусловностей.

И сейчас чуть ли не козликом по Академии прыгает, раздавая затрещины всем встречным-поперечным. Неофитам, чтоб уму разуму набирались. Досточтимым магам, чтоб… тоже набирались. Его же. Ибо по его же словам — «Седин нажили, а ума как не было, так и нет».

И что интересно — никого это не возмущало. Потому как возможности возмутиться-то и не было. Налор у нас сейчас официально признан «Ректором» Академии, имеет право подчиненных своих гонять хоть в хвост, хоть в гриву.

Едва разум «дедули» очистился от вызванного «отравлением» тумана, как я тут же и скинул на него соответствующие полномочия. Ибо мне от них — толку никакого. Мне и древнего «интерфейса», предоставляемого МагоЭС — с головой хватает. «Ректорские» возможности на фоне «Иерархонта» смотрятся мягко говоря — бледно. Даже после того, как их полноценно встроили в общую сеть комплекса. «Ректорство» Академии в итоге вытянуло всего лишь на «Младшего администратора», если примерно перевести ту абракадабру, что выдал в итоге «интерфейс» комплекса. И лично мне эти полномочия были нафиг не нужны. Свои имелись и покруче. Вот и скинул их на Налора, назначив его на соответствующую должность. А заодно и всем остальным магам похожие выдал, пусть и послабее — каких-то там «Сарниарнаторов», чтобы сие слово ни означало.

В итоге это открыло местным доступ к полноценному взаимодействию с комплексом на уровне «запрос-ответ», что очень и очень подняло результативность работ по его восстановлению. Если с появлением первых «биокомпьютеров», если этих химер можно так назвать, у местных открылась возможность простого взаимодействия с «интерфейсом» (Хотя бы видели его и понимали, что там и для чего), то с получением должностей, местные теперь могли комплексом еще и управлять. По минимуму, на уровне узлов и механизмов, но могли.

Как итог МагоЭС впервые за последние несколько тысячелетий показала положительную динамику функционирования. Мне в тот момент показалось, что «интерфейс» комплекса даже сам себе не поверил, когда выдал положительный прогноз. Краткосрочный — да. Но положительный.

О чем говорить, если даже пресловутый «Призрак» впечатлился. Сей товарищ обычно старался пореже контактировать с разумными. Либо выгонял всех, выпинывая разумных не опасными, но болезненными ударами, либо дожидался, пока они покинут нужную ему зону и лишь затем там себя «проявлял». Тут же — он семь раз материализовывался прямо среди ремонтных бригад. Едва появившись, тут же подлетал к оборудованию или узлу. Пару секунд над ним медитировал, не обращая внимание на вызванную его появлением легкую панику. После чего ненадолго зависал, словно не веря в увиденное. И в итоге тихо мирно исчезал, так никого и не тронув. В общем — впечатлило бедолагу.

Жаль только, что динамика сия положительна лишь в краткосрочном периоде. Общая проблема так и осталась, зависнув над всеми дамокловым мечом.

«Душа» почему и помогала в любых вопросах и делах, с которыми к ней приходили маги и прочие желающие. Потому что ей это ничего не стоило. И потому, что помощь эта волей-неволей приближала ее к желаемому.

Маги-то — они кто? Как сих товарищей охарактеризовать можно одним словом? Да параноики они. Поголовно! Всегда и во всем сомневайся! Всегда и все перепроверяй! Не верь ни единому утверждению, кроме тех, к которым пришел своим умом! Именно эти девизы — основа основ их жизни.

Потому, когда я выбрался на поверхность и рассказал о произошедшем и возникло столько суматохи, споров и даже конфликтов.

Сейчас же в том факте, что миру хана, уже никто не сомневается. Ибо «Душа» не парилась, она каждому желающему показывала тоже самое, что и мне. Просто на мгновение позволяла им взглянуть на мир так, как сама на него смотрит и воспринимает. Не в полной мере, конечно, а сквозь легкую «пленку» возведенных ею же барьеров, защищающих разум «взглянувшего» от падения в пучину безумия, но и того «знания», что в тот момент открывалось «смотрящему» — было вполне достаточно, чтобы ей поверить. Ибо это даже не «контакт разумов», при котором «собеседника» можно было бы обмануть (что само по себе крайне сложно). Это что-то гораздо более глубокое и… «открытое», что ли. Я и сам до сих пор не знаю, как это описать. Да и желанием испытывать это чувство вновь как-то не горю. Слишком уж тяжело «знание», чтобы стремиться прикоснуться к нему вновь. Некоторые из заглянувших за эту «грань» магов потом по несколько дней как пришибленные ходили, с трудом выкарабкиваясь из навалившейся хандры.

А как период депрессии, и частенько — запоя, заканчивался, «узревшие» с головой впрягались в работу, частенько забывая про сон и отдых и жертвуя всем ради общего дела и общей цели — грядущего «Исхода». А то, что он грядет — не сомневался уже никто. Более того, все необходимое для сего действа уже давно было готово. Как оказалось, открыть «Межмировой портал» — довольно-таки просто. Было б знание — как это сделать и энергия на открытие. Что то, что это в полной мере предоставила «Душа». Разве что с энергией был затык. На открытие и переброску двадцати семи тысяч разумных, что составляли сейчас население Гирдерро ее потребуется до неприличия много. Высвободить такой объем в единовременном импульсе «Душа» сможет. Однако сделает она это лишь при одном условии — если мы выполним свою часть сделки. Добьем комплекс «Санотиса» и превратим наш в «ковчег» для «Души».

Львиная доля свободных рабочих рук как раз и была направлена сейчас на решение второй задачи. В ходе которой маги, собственно, и получали кучи плюшек. «Биоинженеры», получив «прямой» доступ к геному живого решили часть насущных проблем, что высвободило многих магов и бойцов от решения проблемы продовольствия и перекинуло их усилия на МагоЭС. Боевые маги и некоторые из бойцов — стали в разы сильнее, что избавило город от проблем с сильными тварями и прочими извращенными порождениями магической радиации, прущими в город. «Сенсоры»(Как я их для себя обобщил), вроде все того же Содора — «прозрели», превратившись в ходячие детекторы аномалий, в легкую засекая возможные поломки еще на самых первых стадиях. В общем… всем досталось. Для дела, для цели, но… Никто и не подумал жаловаться.

Еще бы! Как признался Гразгор в личном разговоре со мной — он за один «сеанс» с «Душой» стал настолько сильнее, а главное — умелее, что не будь всех этих событий, ему бы до подобного уровня лет двести бы понадобилось развиваться и тренироваться. А тут… Всего лишь пара легких воздействий, да «тычок носом» в несколько фундаментальных ошибок при работе с энергией и вуаля! Считай, что ты почти архимаг!

С первой же задачей все было сложнее и пока что никаких особых подвижек не намечалось. Банально потому, что разведка еще не вернулась. Несмотря на тот писец, что творился сейчас на море и огромные потери после вторжения Санотиса, корабли, способные совершить дальнее плавание у Гирдерро еще имелись. И три из них были отправлены на разведку. В их задачу входит поиск подходов и возможностей незаметно проникнуть в нутро МагоЭС Санотиса. И пока они не вернутся (если вернутся) думать об ударе по «Ядру» смысла не было никакого.

Все же МагоЭС Санотиса находится на острове посреди океана. Наружу торчит лишь небольшая часть комплекса. Все остальное в горе под водой. Насколько я понял из «показанного» «Душой» в бывшем вулкане. Вокруг же этого островка раскинулся плавучий город «Санотис» и приблизиться к нему, чтобы что-то там изучить и выяснить — задачка из серии «миссия невыполнима», не меньше. Но шанс все же был. Во многом благодаря «древним» приспособам и артефактам, доступ к которым мы получили, избавившись от «Маседо» на нижних уровнях.

На тридцать втором уровне, представлявшим собой нечто среднее между жилым, складским и офисным, также располагался пост охраны с небольшим арсеналом в свернутом пространстве. Вот из этого арсенала на свет божий и вытащили некоторые полезные устройства. Например — «Голопроектор»(Как я его обозвал) или же «Спектр иллюзий»(Как примерно это можно перевести с местного). Штуковина, способная скрыть довольно большую область от любого обнаружения извне. Причем не просто скрыть, а транслировать взамен абсолютно естественную «картинку» во всех возможных спектрах видения. Против простого мага — супер-пупер-стелс. Против систем МагоЭС Санотиса — безделушка. Вопрос лишь в том, если ли у противника к этим системам прямой доступ?

Да даже если и нету, сработает ли этот «Спектр иллюзий» против того… Врага, назовем его так, что владеет «Торжеством разума»? Тоже вопрос из вопросов.

По поводу «Артефактов» у нас «Душой» вообще отдельный разговор состоялся. Эти штуки ведь, ни много, ни мало — а что-то вроде «семян», способных при воссоединении с друг другом возродить «Душу», буде она уничтожена. Для чего ею и создавались в общем-то. И пусть они не пригодились в итоге и «Душа» смогла спастись, укрывшись в «Ядре», но факта их существования это все равно не отменяет. Как и того факта, что штуки эти — безмерно мощные, если уметь с ними управляться.

Я — не умел. И научиться не мог. По крайней мере не в ближайшей перспективе. Слишком слаб. Слишком мало знаний. Слишком мало понимания и умения в оперировании энергией. Мне б еще лет с двести-триста опыта бы поднабраться, тогда можно было бы и попытаться подчинить себе эту силу. А пока — толку нет.

Почти.

Ибо умею я ими управлять или не умею, а действовать они все равно будут. «Сердце жизни» по заверениям «Души» уже на семдесят процентов переработало мою плоть, приблизив мое тело к полноценному бессмертию. Точнее — вечной молодости.

Я когда об этом услышал — не слабо так прибалдел. Даже «Нейро-сеть», при поддержке «Интерфейса» местной «Системы» не спалила никаких изменений. А они оказывается — были.

Гадская «Душа», чтоб ей пусто было, дабы доказать и показать мне изменения, просто вязала да и отрубила мне хвост. На святое, зараза, покусилась!!!

Но не успел я возмутиться, как увидел, что обрубок в считанные секунды покрывается коркой, рубцуется, а следом начинает вытягиваться. Две-три минуты и рядом со старым хвостом, валяющимся мохнатой колбаской на полу, вырос и виляет второй. Словно и не отрубали мне ничего.

В общем — убедила. А я… затаил. При случае верну ответочку. Мдям…

Суть же всего этого была в том, что хоть я и не могу полноценно управлять «Артефактами», но они все же работают. А что еще важнее — меня не отвергают. Подхожу я им. Почему, к слову, и смог тогда противостоять «Призраку». Он ведь тоже носитель. Тоже владеет «Артефактом». Отсюда и возможность на него воздействовать. А не только «Нематериальными» «Шариками воздуха», как я думал раньше. Воздействие тут шло не из-за «Искажения пространства» а из-за того факта, что это «Искажение» идет с примесью энергии от «Сердца жизни». И энергия эта влияет на некую область (Нематериальную суть сущего), а не на объект(«Шарик», что есть воздух, то есть объект). В общем я голову сломал, вникнуть пытаясь, но так и не вник, головою поникнув, но поняв главное, мдя… Один «Артефакт» долбит другой, вот и вся суть.

А это все в свою очередь означает, что у меня есть возможность смахнуться с «Призраком» и есть возможность его одолеть. Не уничтожить, а именно одолеть. После чего… поглотить. Ибо «Призрак» это не призрак, как я привык про него думать. «Призрак» — это все тот же «Артефакт». Всего лишь. «Бессмертие духа», что был создан «Душой» на основе выдернутой из погибшего древнего мага души. Его нужно лишь поймать, одолеть, да и поглотить.

Для чего?

А вот тут-то и начинается самое интересное, за что я затаил вновь. Ибо «Душа», зараза такая, умолчала об одном крайне интересном факте. «Межмировой портал» — это конечно хорошо и замечательно. «Исход» вообще супер идея… ага… Но все это меркнет на том фоне, что главным ингредиентом сего блюда являюсь я.

«Душа» и сама не в курсе — как древним удалось открыть подобные порталы в первый раз и откуда у них был необходимый «ингредиент», да не в единственном числе, но факта это не меняло. У древних было все необходимое. И души существ из другого мира — в том числе. Именно они служили эдаким целеуказателями для открываемых «Порталов». Но как и откуда их добыли — она не знает.

Для меня же это все значило лишь то, что я, дабы подготавливаемый «Портал» открылся куда надо, а не в случайную точку мультивселенной, обязан буду встать в самый центр и… пожертвовать собою, чтобы это произошло. Почему пожертвовать? А как еще-то? Душа существа, ставшего средоточием всей мощи ритуала просто не выдерживает проходящих через нее энергий. Ее тупо испепеляет.

И вот дабы со мною любимым сие не произошло, мне нужно обзавестись «щитом». «Артефактом», что способен защитить мою трепетную душонку от подобного издевательства. «Бессмертием духа», «отнятым» у «Призрака» в честном бою один на один. Мдя.

И эту задачу мне нужно решить ДО того, как вернется(или не вернется) разведка из «Санотиса» и опять же мне — нужно будет лететь туда на всех порах, чтобы угробить тамошнюю МагоЭС.

Ах да… Еще и не стоит забывать, что до этого мне нужно поучаствовать в махаче с какими-то залетными ребятушками из «Леньо», что осадили наш Гирдерро и упорно «морозят» его своей магией.

А заодно и выяснить — куда, чтоб их кошки драли, задевались мои родственники?! Знаю, что живы. Чувствую. Но на этом и все. Ни от сестренки, ни от обоих братьев, ни от Эльгерде и той толпы людей, что с ними были в обоих группах — ни ответа ни привета…

— «Шляются, блин, где ни попадя. Ищи их теперь» — Проворчал я, с ненавистью глядя на две подушки с лежащими на них украшениями для предстоящих переговоров с посланцами «Леньо».

Вишенка, чтоб ее, на тортике проблем… Бант выбрать надо… Розовый или голубой. Бант, блин!

Глава 22

— И что? Эти ребятки настолько сильны? — Слегка скептически уточнил я, наблюдая с надвратной башни за медленным приближением переговорщиков «Леньо».

Процессия эта состояла из четверки разряженных во все белое клоунов, чьи одежды своей толщиной слегка напоминали танковую броню. Даже смотря отсюда из «далекого далека» уже было крайне непонятно, как в этой горе тряпок вообще можно хоть что-то делать, не говоря уж о выписываемых четверкой танцевальных па, носящих явно какое-то ритуальное значение.

— Дело не в силе, как мы ее понимаем — Покачал головой Налор, как всегда обосновавшийся слева от меня. Как и при любом мало-мальски значимом событии, к слову. У местных понятия «правой» и «левой руки» несколько отличались от привычных мне. Слева — сердце, значит стоять за левым плечом — престижнее. Понятия же «правша» или «левша» имели гораздо меньшее значения, ибо перекос в «ведущую» руку практически не встречался и зачастую воспринимался чем-то неправильным. Паталогией, вызванной болезнью или увечьем.

— Любой маг «Леньо» — часть единого целого — Продолжил пояснять Налор — Не так, как у «Санотиса», где приняты жесткие «тройки» или иные стабильные группы, но во многом — очень похоже. Они стараются развиваться в «едином ритме жизни», как они это называют. И это свое развитие очень плотно связывают со своей Сарерро.

— Со своей чем? — Уточнил я, впервые услышав это слово.

— Сарерро — Повторил он, а затем невольно хмыкнул — Да уж! Только сейчас сообразил, насколько удивительными бывают совпадения — Но видя мое легкое недоумение, все же снизошел до разъяснений — «Леньо» всегда верили, что «Душа» не погибла в сражении с «Древними», прозванными ими «Слалэл», что в примерном переводе означает «Презренные предатели». По их утверждениям «Душа» все это время где-то скрывалась, восстанавливаясь после тяжелой войны, и рано или поздно она вернется, чтобы повести их народ в новый прекрасный мир.

— Мда уж — Хмыкнул я, невольно дивясь совпадению этих «религиозных постулатов» и окружающей действительности. Впрочем, объяснения этому могут быть довольно простыми. Как пример — сохранился какой-нибудь отчет со времен той войны. Огрызком там или отрывком каким. Попал в руки слегка «одичавшим» потомкам. Да и трансформировался в итоге в религию для целого народа. За тысячелетия-то и не такое случится может. Почему нет? Я б не удивился — И?

— М? — Приподнял бровь Налор, явно ушедший в какие-то свои размышления — Ах да! Главная сила их магов и бойцов в том, что они всегда действуют как единое целое, сколько бы их ни было. Но не подгоняют себя под конкретные рамки, как у троек «Санотиса», а вплетают свои возможности в общую стратегию, оставаясь самими собой и не жертвуя развитием в угоду некой общей цели или задачи.

— «Леньо» — После недолгого молчания продолжил он — Город довольно небольшой. И условия жизни их народа не в пример похуже нашего будут. За счет чего их община магов, которых, к слову, не делят на оных и бойцов, крайне сплоченная и по максимуму раскрывает возможности каждого своего члена, усиливая общину в целом. Соответственно чем больше их окажется против тебя, тем сложнее с ними справиться.

— И частенько маги «Леньо» отмечаются возле «Гирдерро»? — Кивнув одному из неофитов, в ответ на напряженный взгляд, спросил я.

— Лет семьдесят назад последняя война отгремела — Пожал плечами Налор, наблюдая как неофит подходит к краю башни и перекидывает через зубцы толстый тюк разукрашенного полотнища. Специально его откопали и притащили сюда по такому случаю. Тоже, к слову — артефакт чуть ли не с древних времен. Точнее с того периода, когда Гирдерро еще не развалился на отдельные фракции, жалко пытающиеся изображать из себя феодальный строй — С тех пор их почти не видели. А тогда — да, частенько наведывались.

Ухнувшее было вниз полотнище чуть ли не мгновенно развернулось, словно бы поймав воздушные(а вернее — магические) потоки и огромным воздушным змеем воспарило над башней, являя миру изображенный там символ. Чем-то он напоминал известную мне «Розу ветров» разве что каждый зубец этой «розы» был по своему уникальным. Где-то волнистым, где-то ломанным и так далее. Не нужно бить семью пядями по лбу, чтобы понять, что таким нехитрым образом давно усопшие геральдисты «зашифровали» хорошо всем знакомую «магическую радугу» местных типов энергий — семь «добрых» цветов и один темно-фиолетовый, почти черный, символизирующий извечное «Маседо».

— И частенько их визиты принимали такой… масштаб? — Помахал я в воздухе хвостом.

— Нет — Прикрыл глаза Налор — Такое на моем веку впервые.

— В хрониках тоже упоминаний о столь масштабной осаде нет — Дополнил Каирро — Самое крупное сражение с «Леньо», описанное в них произошло семьсот тридцать лет назад где-то под нынешним «Фрадром». Тогда с их стороны было примерно две сотни магов.

— А со стороны города? — Тут уже уточнил я, подыгрывая «трагической паузе» мага.

— Почти все — Пожал плечами глава наших «Биоинженеров» — «Леньо» отбросили, но выжила при этом едва половина. Городок «Диарро», на месте которого вырос потом «Фрадр» также был уничтожен.

— Сильно — Качнул я головой, по новой смотря на открывающееся с башни зрелище. Даже на первый взгляд под стены города приперлось не меньше тысячи практиков «Леньо» и это только те, кого видно. А сколько их еще в лесу? — Если атакуют…

— Нам конец — Подтвердил мои умозаключения Налор. При этом в его голосе даже ни на миг не проскользнуло ни капельки сомнения.

— Воодушевляюще — Хмыкнул я.

— Они не будут атаковать — Тут же «исправился» старый маг — Иначе бы напали сразу. Им нужно что-то другое.

— И что же? — Ни к кому конкретно не обращаясь спросил я. На ответ я впрочем тоже не надеялся. Хотя и догадывался уже, узнав об особенностей их «религии» и общественного устройства. — Хотя нет. Смысл гадать-то? Сейчас вон «допляшут» до ворот, войдут и поговорим, узнаем.

— И то верно — Хмыкнул Налор — Гразгор, твой выход. Хоть на это-то ты способен? Смотри, сперва…

— Сам знаю! — Огрызнулся маг, которого назначение «дедушки, божьего одуванчика» на пост «Ректора» бесило больше всего. Как оказалось, Налор сего товарища когда-то гонял так, что… В общем без мата и не расскажешь. И сейчас, обретя ясность сознания и должность «Ректора», Налор вдруг взял, да и «вспомнил» о своем нерадивом ученичке и о том, что тот (за столько-то времени) так и не смог превзойти своих учителей. Непорядок однако! По ушам и все такое…

Впрочем там всем досталось, не только Гразгору — «Измельчали маги! Измельчали, чтоб их…» — Ну и так далее и в том же духе. Налор лишь одного Каирро не трогал особо, ибо не его епархия. А вот всех остальных… И в первую очередь — «Так называемых боевых магов. Хотя какие они маги, да еще и боевые?! Жалкое подобие былого величия!» Ну и все в таком духе. Мдям.

Спустившись вниз «так называемый боевой маг», распорядился открыть ворота и вышел навстречу процессии «Леньо». Разодет он, к слову, был ничуть не хуже четверки их «танцоров». Пышная розовая мантия, всякие рюшечки небесно-голубого цвета, бантики и прочая «радость». Прям королева при мадридском дворе, не меньше.

Остальные с нашей «встречающей стороны» также не отставали, фланируя «раздутыми» в хлам нарядами и украшательствами разного толку. Всё, лишь бы в грязь лицом не ударить. Традиция, чтоб их. Разоделись, блин, как павлины! Нашли время.

Я еще, когда мне банты на выбор принесли, осознал, что этот мир еще не скоро перестанет меня удивлять. Раньше-то особо не пересекался с этим вопросом, а тут вдруг на тебе! Воткнулся носом на полном ходу. И это мне еще повезло! Лишь голубеньким бантиком отделался.

В обычной жизни местные особо не выпендривались, что понятно. Удобная крепкая повседневная одежда, походное или боевое снаряжение. Вот и все, в чем дефилировали местные. Различные пышности и украсы встречались крайне редко и особо в глаза не бросались. Ну идет по улице расфуфыренный тип — ну подумаешь. Не до того как-то, чтобы выяснять — кто он и с какого…… так вырядился. Может он неформал какой или еще какое местное «меньшинство». Мало ли.

Но… не «мало» и не «ли». «Пышнота», назовем сие явление так, для местных в порядке вещей. Праздник какой? Одеваемся во все, во что только можем, навешиваем кучу финтифлюшек и вперед народу себя показывать. Чем пышнее при этом и финтифлюшнее — тем лучше. А прибавим сюда «магическую радугу», да добавим всякие традиции и прочую лабуду. И получится, что основные цвета это.

Розовый, что символизирует развитие тела («внутренний путь») в котором гармонично смешивается красный «Газе» тип энергии (Прана, жизнь) и остальные цвета, идущие к нему прибавкой (Отсюда и розовый).

И голубой, что символизирует противоположность «розовому стилю». «Внешний путь» иными словами. Дорога настоящих магов, что стремятся к могуществу, отринув оковы плоти. Потому и голубой, что «Наде» — энергия духа, души. А для магов это важно. Они тут все на «перерождении» помешаны.

Отсюда же и цвет уже моего собственного банта. Я ж, блин «Нарго-эндереро». «Разумный» и «Перерожденный». Голубой другими словами.

— «Говорила мне мама, береги честь с молоду» — Невольно вздохнул я про себя, в очередной раз потянувшись лапой к банту, чтоб его потеребить, а в идеале — сорвать и отбросить. Но тут же себя отдернул. Даже я уже успел оценить насколько товарищ Налор может быть навязчиво-нудным в вопросах традиций. Он даже в борьбе за «высокое звание настоящего мага» не столь въедливый. Четыре часа с ним ругался, но в итоге все равно нацепил на себя этот чертов хомут и даже прикасаться к нему боюсь теперь. Потеребил как-то раз. Потом минут десять он мне марафет восстанавливал. С матом-перематом и силовыми методами воздействия. Жесть, короче.

А снять эту голубую удавку-покрывало, по ошибке названную бантом хотелось немилосердно! И это мне еще повезло, что я как-то где-то, но все же кот. Страшно подумать во что бы меня обрядили, будь я человеком. Глава города же, не хухры-мухры. Такого во что попало не оденешь.

— «Не дай бог мне проговориться про одежду для кошечек-собачек, бытующую в моем мире. Чур меня! Чур» — Вздрогнул я от пришедшей в голову мыслишки. Даже не поленился «закопать» ее куда поглубже, чтоб не дай бог кто-нибудь из местных ее не считал и «божьему одуванчику» не передал.

Послы «Леньо», «дотанцевавшие» наконец до ворот, в ответ на величавое церемониальное приветствие Гразгора, тут же приступили ко второй части своего «балета». Четверка белых «бельевых корзинок» прыснула в стороны, разойдясь четко по сторонам света от центра, и нашему взору открылся еще один участник сего действа. Все это время его скрывали одежды четверки, вихрем ткани кружившиеся вокруг от «танца» четверки и только сейчас он «выпал» из этого белого кокона, явив себя взглядам.

— Да это же… — Выдохнул Налор пораженно и не враз смог продолжить — Баркисо, поздравляю!

— С чем? — Хмыкнул я, с интересом рассматривая нового участника действа — крайне миниатюрную и на первый взгляд бесконечно «хрупкую» девушку, также одетую во все белое.

«Леньо», в отличии от жителей «Гирдерро» не признавали «магическую радугу». Они считали, что энергия едина. Свой цвет же она приобретает под воздействием мира и живого в нем. Но изначально она бесцветна. «Чиста» (Что в общем-то так и есть). И потому-то их посланцы и были все в белом. Ну… Еще и потому, что «Леньо» расположен в северных широтах и снега для них — вещь привычная. Но это уже так… бонусом к основной причине идет.

«Гразго», что извечные союзники и подпевалы «белых», также придерживаются той же «бесцветной» маркировке и насколько я понимаю — разделяют туже религию, что и их старший товарищ «Леньо». Их магическому сообществу в этом плане просто деваться некуда. «Леньо» рядом. Начнут бузить и… дальше понятно.

«Санотис», раз уж вспоминать уже всех — полная противоположность «Леньо». По цветам. Их цвета темно-фиолетовые, почти черные, что символизируют противоположность «Чистой» энергии — «Маседо». И «религия» у них, вернее устремления, столь же противоположны.

Как при этом так получилось, что «Леньо» и «Санотис» были союзниками я пока не понимал. В моем мире и при меньших различиях войны на уничтожение и геноцид вспыхивали. А тут… «Черное», блин и «Белое». Единство противоположностей, не иначе.

— Это… — Выдохнул Налор, а затем вдруг как-то спохватился и чуть ли не громоподобным шепотом «заорал» на всех вокруг — Немедленно всех убрать отсюда! Все засадные отряды, всех бойцов к сурере на ре отсюда! — Но видя, что все несколько тормозят и не совсем осознают суть происходящего, ударил вокруг мощнейшим магическим давлением и повторил — Немедленно! Это Лео «Леньо»!

Кое-как отойдя от прилетевшей от старого мага оплеухи, члены совета, офицеры и командиры, не задавая вопросов, чуть ли не горохом посыпались с башни и разбежались по стене, пинками и окриками поднимая подчиненных и заставляя их бегом убраться отсюда как можно дальше.

— Пояснишь? — Через пару минут обратился я к магу, с интересом наблюдая за творящимся вокруг безобразием. Особенно доставлял непоняток тот факт, что при слове «Лео» все члены совета как-то вдруг резко взбледнули и молча кинулись выполнять распоряжение. Причем делали это тихо и максимально незаметно для «Леньо» за стеной. Кое-кто даже ползком не поленился по стене пробраться, лишь бы меж зубцами не мелькать.

— Это Салилоэ'ли Лео, их правительница собственной персоной! — Важно поведал мне Налор.

— Погоди — Не въехал я — У них же этот правит, как его там…

— Асноло их мирской правитель — Отмахнулся маг — На фоне «Лео» он никто.

— Так… — Остановил я старика — «Лео» это что?

— Это кто! — Слегка недовольно скривился маг, но пояснил.

«Лео», в примерном переводе значения этого слова — жрец. Точнее верховный жрец. Верховный до безобрация. Выше не бывает и все такое. Учитывая что «Леньо» — насквозь религиозная община, степень важности сего товарища становится понятна.

Простой правитель, тот самый Асноло, о котором я знал раньше — лишь жалкий чинуша на фоне этой вот Салилоэ'ли.

— Хорошо, это я понял — Кивнул я и махнул в сторону города, куда сейчас в спешке «исчезали» маги и бойцы — А с чего переполох?

— Жить охота — Хмыкнул Налор — Если тут их Лео, значит войны не будет. Но… только в том случае, если ей ничто не будет угрожать. На любой намек на агрессию последует мгновенный ответ. А сидящие в засаде бойцы и маги — это даже не намек. Зря я согласился с этими параноиками, по ошибке магами называемыми. Трусы несчастные! «Леньо», ни смотря ни на что, никогда за свою историю не нарушали закон переговоров. Особенно, «высоких» — Кивнул он на спектакль внизу.

После еще пары уточнений я невольно вновь выпал в осадок. Ибо даже на фоне традиций с одеждами озвученное смотрелось… экстравагантно.

Представим обычные замок, крепость, город. Его осадили. К нему послали переговорщиков. Причем среди переговорщиков — кто-то важный. Какая-нибудь шишка. Тот же командующий осадивших.

Что в этой ситуации должны сделать осажденные? Встретить и поговорить? Как бы не так. По местным традициям осажденные обязаны увести все войска со стен куда-нибудь подальше, оставив лишь встречающую комиссию. Иначе смертельное оскорбление, потеря лица, чести и прочего. Вот так вот.

А в случае, с «Лео» — еще и смертный приговор. Узнай «Леньо», что в приняв их предложение поговорить, мы не забыли ножичек за пазуху сунуть — действительно атаковали бы без малейших колебаний. А их тут много. И если верить Налору — нам за глаза.

— Твой выход — Кивнул мне Налор, когда спектакль внизу подошел к своей кульминации. Четверка танцоров сбросила часть своих одежд, образовавших белый круг с девушкой в центре и быстренько убежала обратно к своим. Девушка же, положив в центр круга свою белоснежную шапко-фату, последовала к воротам вслед за Гразгором.

— Ну пойдем, встретим, узнаем чего хотят — Вздохнул я, с трудом разворачиваясь и аккуратно переступая лапами в сторону спуска с башни. Чертов банто-шарф так и норовил попасть под лапы и удушить.

— Только я тебя прошу. По регламенту! — Строго напомнил старый маг.

— Ага, помню — Вздохнул я — Вс е уши прожужжал уже.

— Не спорь… Я все понимаю, но нельзя терять лицо пере…

— Хватит! — Рыкнул я, осаживая старого мага. Я конечно понимаю, что он за «отечество радеет» и лицо потерять не хочет. Но всему же есть предел!

— Поговори у меня — Беззлобно буркнул маг, но все же угомонился и продолжать не стал. В мою сторону. А вот свите нашей досталось по полной. Бедняги… Как я их понимаю…

Глава 23

— Шта, простите?! — Прифигел я «немного».

— Вы не ослышались — Журчащим ручейком продолжила девушка — С консумацией брака конечно возникнут сложности, но думаю они решаемы. Хотя я вас понимаю. Я тоже не ожидала, что главой окажется… — Она на секунду запнулась, но все же продолжила — Человек в данный момент перерожденный в звериную форму.

— Стоп! Стоп! Стоп! — Аж привстал я на задние лапы и выставил передние в отчаянной попытке защититься.

Любой другой от подобного предложения пришел бы в восторг. Если откинуть в сторону всякий бред вроде королей-королевичей, трона, власти и прочей лабуды и оставить в голом остатке лишь внешность девушки, то одного этого будет достаточно, чтобы плясать от восторга. Мужики за такую красоту удавятся! Аккуратненькая, с ладной стройной фигуркой, «все при ней», как скромно говорят в мужской компанией, незаметно капая слюной на ковер. Длинные темно-русые волосы. Тонкие черты лица и яркие зеленые глазищи, придающие ему выражение легкой наивности и восторженного взгляда на мир. Как и говорил — любой мужик ухватится за такую, на плечо вскинет да в укромный уголок ее… Чтоб никто не уволок.

Вот только… Я то кот! Тиргесто, Нарго, Энедреро, чтоб меня! Да, тоже мужик, не спорю. А в прошлом так и мужчина, из тех, что «в уголок, чтоб не уволок» и прочее… Но сейчас то — я кот!

Нет, я конечно понимаю, что есть такая вещь, как политика и все такое прочее. И соответствующими «видами», скажем так, брака меня не удивить. Надо мир? Жени сыночка-дочку на дочке-сыночке противника и всем будет хорошо. Старо как мир.

Но блин! Это ж ни в какие ворота! Впору даже заржать от глупости ситуации! Жаль только, что я в ней — главный участник и вот мне то как раз-таки не до смеху.

Ибо получилось тут все как всегда. Хотели-то как лучше, а расхлебывать мне.

Все началось с того, что товарищи из «Леньо», хренте знает сколько времени ждавшие и верившие в возрождение своего божества — «Души мира» которая, прекрасно почувствовали этот светлый момент. Чем даже меня удивили, ибо про то, что «Душа» именно возродилась — я был не в курсе.

Я думал, что спустившись в недра МагоЭС я просто пришел к ней в гости. Посетил узницу, блин, «аз кабану», чтоб ее. Ан нет. Не все так просто. Узница-то она может и узница, вот только до недавних событий она там не столько сидела, сколько… хранилась что ли. Пребывала в своеобразном «бессознательном небытие» или еще как. Тут я не до конца разобрался. Проще говоря лежала в «Ядре», как пакет информации на жестком диске. И запустить этот пакет помогли, как ни странно — вторженцы «Санотиса». Сами того не ведая.

Обрушившиеся на комплекс трудности и испытания заставили тот активно бороться за жизнь, активировав все аварийные протоколы, какие только возможно. И связанные с «Ядром» в том числе. А там «Душа» хранилась. И вместе с запуском аварийных протоколов пробудилась и она. Ну… Я так подозреваю. Как оно там на самом деле было — без понятия. Но думаю, что от истины я тут не сильно далек. Да и слова Салилоэ'ли это косвенно подтверждают. Примерно в тоже время ее маги и жрецы и почуяли долгожданное возрождение своего божества.

Примерно отсюда же и начинается второй акт этого марлезонского балета. Прекрасные отношения с «Санотисом» вмиг падают в пропасть ненависти. Ибо «Леньо», прекрасно знавшие о проводимой теми операции, вдруг осознали, чем это чуть не закончилось для их объекта веры. Раньше-то они считали, что для возрождения «Души» необходимо иное. А именно — «Артефакты». «Сердце жизни», «Бессмертие духа» и прочие. «Семена» иными словами.

Отчего, кстати и «дружили» с «Санотисом» несмотря на все противоречия. У тех-то «Торжество разума» и «Средоточие магии» имелось. Вот и «улыбались им при встрече». Но как улыбались? По принципу — «держи друга близко, а врага еще ближе». «Леньо» в любой момент были готовы ударить по ним из всех орудий и отобрать «артефакты», как только в руках окажутся все остальные. Чего, не смотря на все их усилия — не происходило. Обнаружить два оставшихся не найденными — «Сердце» и «Бессмертие», никак не получалось. И это притом, что на их поиски «Леньо» потратил несколько тысячелетий!

— «Ох не зря меня Амаре предостерегала насчет своего „Артефакта“. Ох не зря!» — Покачал я головой, услышав эту информацию. А еще больше я впечатлился тогда, когда узнал, что в атаке на Гирдерро за спиной «Санотиса» прятались боевые группы «Леньо», готовые в любой момент вмешаться в происходящее, пойди все не по плану. Да и среди самих вторженцев было немало засланных казачков в чью задачу также входил контроль за происходящими событиями. В основном из числа бойцов-наймитов «Гразго». Но и среди самих «Санотисцев» шпики также имелись.

А план был прост — поставить мир на грань катастрофы. Ну а что? Почему б и нет? Логично же, медь их через коромысло!

Если конкретнее — у товарищей из «Леньо» просто кончилась терпелка. А если еще конкретнее, то она у них закончилась одновременно с прошлой «Лео», прожившей без малого восемь столетий и отказавшейся уйти на цикл «перерождения». Якобы по каким-то там религиозным причинам их сообщества. Не вникал.

На смену той «Лео» пришла вот эта — Салилоэ'ли которая. Как она сама заявила — та еще оторва! Пусть и сказано это было более высокопарными выражениями. До недавнего времени она была простой послушницей в не самом главном храме «Леньо» и даже не помышляла о столь резком… «карьерном росте». Но… Получилось так, как получилось. Оба «Артефакта» «Леньо» — «Пламя сущего» и «Вуаль пустоты» признали своим новым хозяином именно ее. Что и сделало девушку новой «Лео» их общины.

Отсюда же и пошла столь крутая смена политики сообщества. Салилоэ'ли и раньше-то не особо понимала курс их верхушки, согласно которому не зазорно прождать несколько тысячелетий для получения результата, а сейчас так и вообще. Став этой самой верхушкой и осознав обретенную власть, она начала действовать. Подтолкнула «Санотис» к преждевременной реализации плана, подкинув им несколько интересных древних трактатов. Поделилась кое-какими магическими технологиями, связанными с «Древними» и их оборудованием. В общем… спровоцировала тех действовать, оставаясь в тени и наблюдая за событиями.

Всё лишь бы побыстрее добиться желаемого. А именно — найти наконец оставшиеся два «Артефакта». Ибо Салилоэ была свято уверенна, что они находятся где-то в Гирдерро. И если устроить тут кипиш, да еще и с участием существа, владеющего двумя другими «семенами», то это приведет к тому, что «Сердце» и «Бессмертие» себя наконец проявят. Что, к слову, и случилось. Просто несколько не так, как на то рассчитывали «Леньо».

Но к тому моменту это все уже не играло никакой роли. План провалился, но при этом «Леньо» получили то, на что и рассчитывать не могли. «Душа» возродилась. Их божество явило себя миру. Ну и все такое в таком же духе.

С этого момент и пошла пляска второго акта. «Санотису» сходу врезали поддых. Не смертельно, но надолго выведя его из большой игры. Почему, к слову, мы так и не дождались их повторной атаки на Гирдерро.

Корабли «Гразго» сейчас активно блокировали плавающий город, не позволяя тем даже рыпнуться в нашу сторону. Сами же «Леньо» в медленной и планомерной спешке организовывали захватнический поход на Гирдерро с целью добраться до «Ядра» нашего МагоЭС и помочь своему божеству. В чем?

— А кто его знает? — В ответ на мой вопрос беспечно пожала плечами Сали, как я про себя сократил ее имечко — На месте бы разобрались.

— И с чего вдруг этот ваш захватнический поход вдруг сменился на переговоры? — Тяжело вздохнув, спросил я. Общение с этой… «Лео» уже не раз ставило меня в тупик. Да и остальные присутствующие пребывали в перманентном шоке. Разрыв шаблона во всей его красе. Пред нами сидел фактический правитель немаленького такого сообщества магов, что мог одним мановением пальца превратить наш город в пылающие руины с кучей трупов с обеих сторон. И при этом порой она вела себя словно неразумный ребенок, что даже не задумывается над серьезными вопросами, сходу выдавая на гора первые же пришедшие в голову решения. Решения, для любого «Леньо» становящиеся беспрекословным приказом. Жутковато, что ни говори.

— Родственникам свои спасибо скажи — Пожала плечами девушка, заставив меня невольно похолодеть, а шерстку на загривке встать дыбом — Да не переживай — Отмахнулась она — Все с ними в порядке.

Как заверила девушка — Шустрик, Бочонок, Леди и Эльгерде с большей частью их сотоварищей — были живы и относительно здоровы.

«Леньо» в первой волне на Гирдерро послали свой «зверинец». Чисто для того, чтоб покошмарить окрестности города и расчистить проход для своих отрядов. Кстати именно от них «Санотис» когда-то и получил технологию контроля тварей. «Леньо» уже давно настрополились «играться со зверушками» и отдавать приказы даже самым диким и опасным тварям.

Во второй волне шла разведка, что не только шерстила округу города, дочищая то, с чем не справились зверушки, но и контролировала заодно своих подопечных. Так собственно один из их отрядов и натолкнулся на моих родственников. Их «взял в плен» некто «Кагарро» — жуткий паук, пригнанный сюда с дальнего севера и облюбовавший леса перед перевалом.

Паука угомонили. Добычу его изъяли. На вялое сопротивление добычи данному изъятию не прореагировали. Притащили всех к ставке «Лео» для дальнейшего разбирательства. Очень уж разведчиков смутил тот факт, что среди отряда действительно присутствовали «Нарго». Причем аж по три штуки в ряд. И настолько… «прокачанные», что за малым не дали прикурить опытнейшим разведчикам-диверсантам из элиты «Леньо».

До общины и раньше доходили сведения о изменении «звериной политики» в нашем городе, но всерьез в него вникать никто не собирался. Ну изменилось у местных отношение к разумным зверям. Подумаешь. Других вопросов гора и маленькая тележка. При случае — разберемся, а специально копать в этом направлении, рискуя ценными кадрами — смысла нет. Тем более, что обстановка в городе, как и весь тот бедлам, что произошел в Гирдерро — серьезно смешали налаженную шпионскую схему и получать свежайшие разведданные стало неоткуда и почти не от кого.

А зря! Знали бы все раньше — избежали бы кучи геморроя!

Недолгие выяснения подноготной с применением менталлистов и прочих… «специалистов» допроса надолго вогнали верхушку «Леньо» в состояние легкого офигевания от произошедшего в Гирдерро.

Они-то перлись сюда, ожидая увидеть руины, среди которых весело режут друг друга кучки банд и прочих группировок. Собственно на это и был расчет, когда организовывалась атака «Санотиса». Чтоб даже в случае неудачи основного плана — приходи, да бери всех тепленькими. Сами друг друга добьют. Иного от того хаоса и лоскутного одеяла самых разных сфер влияния, что тут раньше были нормой — никто не ожидал.

А что встретили? Сплоченный коллектив, готовый порвать любого, кто к ним сунется и во-вторых, что самое… Нет, не так! САМОЕ главное — Местные более не связаны «Клятвами» и прочей ересью (За что я себя в который раз мысленно погладил по головке). Не кинутся, следуя заложенной «программе» в безумную и нелогичную ни разу атаку, едва завидев кого-то «не такого, как они». Не ударят только потому, что обязаны это сделать. Проще говоря — с местными уже можно вести диалог. А это многое значит.

Я вообще, почитывая нет-нет историю города иобщаясь с местными — все больше и больше поражался. Это же идиотизм в терминальной стадии! Полнейшие долб…. ну… не буду ругаться. Хотя иногда и очень хочется!

Вся суть в том, что не будь этой раздробленности на «Владетелей» и всякие там «Гильдии»-«Академии», не будь у власти чокнутого на всю голову параноика-ректора и прочих «интересных персонажей», не будь… Короче! Исторически так сложилось, что у Гирдерро был шанс стать полноценной столицей всего окружающего мира. Центром сил. Точкой откуда этот мир мог бы начать по чуть-чуть возрождать самое себя.

И этот шанс местные благополучно пролюбили… Мда…

Довели ситуацию до того, что Гирдерро стал не центром силы, а просто большим городом, полным фекалий, что варятся в своем соку и готовы накинуться на любого чужака, оказавшегося подле стен города. А «периферия», назовем ее так, в лице «Леньо», «Гразго» и «Санотиса» — вынуждены прозябать где-то там на задворках, выживать вопреки всему и люто ненавидеть Гирдерро, точа ножи и вынашивая планы воздаяния. Снова мда…

Короче сейчас местные готовы к переговорам и ничто не мешает идти с ними на контакт. Это первое.

А второе — эта ситуация с миром. Миледи «Лео», несмотря на всю свою импульсивность и легкий флер наивности, дурой все же не была и прекрасно понимала, ЧЕМ нам всем обернется очередной крутой замес. «Маседо» итак душит всё и вся вокруг. А устроим очередной крупный сабантуйчик и решать эту проблему станет попросту некому.

Именно поэтому, едва выяснив такие интересные подробности, как наши изменившиеся взгляды на жизнь и возможность идти на контакт (тупо не увидев на магах привычных следов «Клятв»), она и решила устроить эти переговоры. Дабы посмотреть — насколько мы все… «одумались».

В плюс к этому можно прибавить еще и тот факт, что к подходу их армии ситуация с комплексом вновь изменилась. То, что он заработал прекрасно ощутили. Вот только связали этот факт с «Душой», а не с нашими действиями. Посчитали, что она по какой-то причине сжалилась над нами и «очистила» город и окрестности. А значит мы не столь «пропащи», как всем казалось.

Хотя так считала лишь половина их жрецов. Другие же топили за то, что «Душа» свершила это чудо заради их народа, идущего к стенам Гирдерро освобождать колыбель своего божества.

— Хммм… — На этом моменте рассказа прервал ее Налор — Что-то я не пойму.

— Да, уважаемый? — Приподняла она бровь. Из всех присутствующих Налор был единственным, к кому она так обращалась. Ну, за исключением меня. Хотя на меня она поначалу даже внимание не сразу обратила, посчитав фамильяром идущего рядом старого мага. Какого же было ее удивление, когда она узнала, что именно я тут всем заправляю, а этот страшный и могущественный дедушка-божий одуванчик — мой подчиненный.

— По вашим же словам глубокочтимая, вы допросили пленников с применением ментальных практик — Секунду подумав пояснил Налор — Но судя по тем же словам и реакциям у вас это получилось не так удачно, как хотелось бы?

— Верно — Слегка скривилась Салилоэ'ли и повернув ко мне голову уважительно кивнула — Ваши родственники столь же удивительны, как и вы сами Лиэллерно Баркисо. Наши менталлисты с огромным трудом смогли пробиться сквозь их природную защиту и выяснить хоть что-то. Да и то, только сейчас мне открылось то, что они именно родственники вам, а не фамильяры, как мы было подумали. Мага же мы даже не пробовали просматривать, с менталлистами это бесполезно. Как и с членами его отряда. У вас все менталлисты ставят на своих подчиненных настолько мощные щиты, завязанные на их собственную жизнь?

— Я очень надеюсь, что с моими родственниками все в порядке — С легким нажимом медленно произнес я, оставив ее вопрос без ответа. Каждый раз, когда тема разговора заходила про братьев и сестренку я невольно начинал закипать, с трудом себя сдерживая. Хотелось рвануть прямо к ним в лагерь и разнести там все к чертям кошачьим.

— Я вновь вас уверяю Лиэллерно Баркисо, что они не пострадали и я, в виде жеста доброй воли, освобожу всех захваченных в плен разумных, сразу же после того, как мы достигнем взаимопонимания.

— После? — Приподнял я бровь, недобро скривившись — А если не достигнем.

— Вы же Лиэллерно Гирдерро — Вновь обозвала она меня королем города — Вам ли не понимать, что в таком случае…

— Шантаж? — Хмыкнул я, зло буравя девушку взглядом.

— И он в том числе — Пожала она плечами — Хотя я бы это назвала залогом вашего дружелюбия

— «И сговорчивости» — Про себя дополнил я, не став впрочем озвучивать.

— И что же конкретно вы от нас хотите? — После минутки размышлений и игр в гляделки, спросил я.

— Немногое — Пожала плечами Сали — Главное чего мы желаем — прикоснуться к благодати нашей богини, что вернулась в этот…

В общем дальше было почти полчаса стройного красивого, но абсолютно пустого восхваления, вся суть которого сводилась к простой фразе: «Доступ к „Ядру“ комплекса».

Вторым, что от нас запросила «Лео», было место в городе, где их народ, оказывается припершийся сюда чуть ли не полным составом, мог бы разместиться на временное (или постоянное) проживание. Со все тем же свободным доступом из этого места к «Ядру» для любого их верующего.

— Что взамен? — После всех озвученных требований, уточнил я.

— Наш народ признает вас своим правителем — Пожала плечами девушка — Со всеми вытекающими.

— Эм… — Прибалдел я — Не понял. Вот так вот, после стольких лет взаимной ненависти ваши люди возьмут, да и пойдут под мою ру… лапу. Просто вот взяли, пришли, да и подчинились? Попахивает бредом — Хмыкнул я.

— Ну почему же — Вновь повела она плечиками — Если соблюсти некоторые условности, то проблемой это не станет.

— А вас не смущает, то что мир погибает и мы — Обвел я лапой помещение, намекаю на всех «нас», а не только на присутствующих, собираемся из него уходить? — Про готовящийся «исход» Сали уже была в курсе. Зашел разговор, когда обсуждали вопрос «Маседо». Тогда она на это отреагировала на диву спокойно, словно чего-то подобного ожидала. Отделалась фразой: «Подобное уже было, чему удивляться», и на этом тема увяла. Мне тогда, впрочем как и сейчас, показалось, что весь этот разговор, как и идея с переговорами — от и до инициатива самой девушки. Она к ним явно не готовилась и подстраивается прямо на ходу.

— Совершенно не смущает. Если вы примете мое предложение, то мой народ на то время, что вы еще будете в этом мире, примет вас как Асноло леоло нашего народа.

— Это… — Приподнял я бровь.

— То же, что и Лиэллерно у вас. Женившись на мне согласно всем нашим традициям вы станете мирским соправителем нашего народа вместо текущего Асноло. А значит и идти против вас никто не посмеет, ибо Асноло леоло выше простого мирского правителя. Я «Лео», мой муж априори…

— Так стоп! — Остановил я ее, поняв суть, но не поняв самого предложения — То есть как это женившись?!

— А? — Наклонила голову та, не поняв суть моего восклицания — Разве в Гирдерро не знакомы с таким понятием, как брак?

— Знакомы — В ответ на ее взгляд кивнул Налор, пряча смеющиеся глаза за нахмуренными бровями.

— Тогда что вас удивляет? — Перевела она на меня недоумевающий взгляд — С консумацией брака конечно возникнут сложности, но думаю они решаемы. Хотя я вас понимаю. Я тоже не ожидала, что главой окажется… — Она на секунду запнулась, но все же продолжила — Человек в данный момент перерожденный в звериную форму.

— Стоп! Стоп! Стоп! — Аж привстал я на задние лапы и выставил передние в отчаянной попытке защититься….

Глава 24

— «Седьмой пояс зачищен» — Лаконично отчитался Гразгор, наконец-то продавивший сопротивление укрывшихся там бойцов и мага «Санотиса» — «Десять минут на передышку и попробуем продавить барьер на восьмой».

— Пять минут и не попробуй, а продави — Тут же откомментировал его сообщение Налор, слегка поморщившись от ударивших по мозгам «колокольчиков».

Наши бравые «Биоинженеры» знатно доработали «средства связи», создав на «живой основе» чуть ли не «Интерфейс дополненной реальности». Разве что не в привычном мне виде, с менюшками, интерактивными подсказками и прочими благами хайтека, а в виде эдакого общего телепатического инфо-поля, в которое в режиме реального времени заносится все, что увидел, услышал, прочувствовал или понял кто-то из участников общей «сети». За основу взяли предоставленную «союзничками» чудо-юдо-зверушку. Некую «Фаалилеллиелин». Честно говоря я до сих пор это название выговорить не могу. Начинается все с «фалиле…», продолжается«…мауляу…» и прочим непотребством завязавшегося узлом языка, а заканчивается непереводимыми на местный идиомами великого и могучего. Матами то бишь.

У товарищей из «Леньо» вообще не мало подобных словечек. А уж хитровывернутых названий в языке присутствует…. Жуть! И жуть эта меня порой знатно подбешивает. Особенно, когда возникает необходимость сказать что-то на их языке. Приказ там отдать какой или распоряженьице подкинуть. Я ведь, по традиции, обязан озвучивать свои «хотелки» на «государственном», так сказать, языке, а иначе мой приказ-распоряжение будет считаться не легитимным и к выполнению не обязательным. Мда…

В этом плане их община, влившаяся в наш дружный коллектив, чем-то мне напомнила народы Азии моего мира. Те тоже, оказываясь где-то на чужбине, ревностно хранят свой уклад жизни и строго следуют традициям. Зачастую столетия проходят, прежде чем эти народы хоть как-то с кем-то ассимилируются. В основном же — всегда держаться обособленно. Примерно так было и с «Леньо». Они вроде и с нами и подчиняются без малейших вопросов, но все равно держаться обособленно. Порой до крайностей.

Помнится я как-то озвучил свои предпочтения в еде, да вот только зарапартовался и озвучил их на привычном мне «местном», к слову считающимся одним единственным и неповторимым и не имеющим никакого названия. Язык, да язык. Как его еще назвать? Я и узнал-то об этом отсутствии «названия» — случайно. Как раз, когда столкнулся с необходимостью учить «Высокий Лень».

Ну так вот. Озвучил я желаемое, да и продолжил «выяснять отношения» с суженой своей, да ее штабом заодно. «Леоллей налэне», который. Что в дословном переводе — «Близкие к богу». Пока общался, местные служки… Ну или кто они там? Послушники? Вроде как только «Идущих в небо» — «Сээллэ» допускают к высшему руководству. Не суть в общем.

Короче принесли мне «заказанное»… Водоросли, явно специально ради меня выдранные прямо со дна моря. Какой-то фруктовый салат из до безобразия кислых фруктов. И непонятную гадость, смутно напоминающую зефир, но имеющую мясное происхождение.

Мое логичное возмущение и заявление в стиле: «Я не то заказывал!» — проигнорировали с арктическим спокойствием. Не помогла даже угроза лично четвертовать и сжечь всех «ох…ших» «Сээллэ» и их повара-извращенца. Кивнули и спросили — «Когда им придти на казнь?». Жесть. Традиции, блин, медь их коромыслом. Если ты присутствуешь на «высоком совете», будь добр говори на «Высоком Лене». Угу… А если не можешь — то сиди молча и не выпендривайся. Слова на любом другом языке приравниваются к молчанию. Ну… или «неучтивому шуму, издаваемому невоспитанным хамом». И плевать всем, что этот самый хам — их «Асноло леоло». Если он «Ослоу», значит по определению обязан балакать «Ленью», а не блеять как… Ну понятно…

Поданный к столу ужин, мне тогда, к слову, тоже пришлось съесть. Иначе — неуважение. Иначе нарушение всех известных традиций. «Осёлау» так себя вести не может. Нонсенс и все такое. Снова мда…

Я уже со счета сбился сколько раз вздыхал печально и сколько раз полы хвостом подметал в порывах вселенской грусти. Вот оно мне надо было а?!

Впрочем… Ладно! Это лишь крик души, к делу отношения не имеющий.

Все же выгода от нашего союза вышла неоспоримая. Да и… даже не будь никакой выгоды, одно то, что удалось избежать схватки с припершимися «Леньо» — уже немалый профит. Осталось лишь доучить язык, да всерьез сжать «союзничков» в ежовых руковичках и припахать их к общему делу.

Впрочем с последним было проще. «Леньо», повернутые на религиозной почве и «Душе мира» без малейших вопросов впрягались в любую работу и с точностью метронома выполняли поставленные им задачи.

Затык случался лишь тогда, когда я пытался заставить их заниматься чем-то не связанным с комплексом и его «Ядром». Вот тут уже возникали сложности. Чуть ли не до прямого саботажа и диверсии доходило. Запросил как-то отправить отряд к тому самому перевалу и почистить округу от зверья, в том числе и ихнего… Почистили, да так, что перевал тот стал полностью непроходим. Они просто долбанули по горам какой-то серьезной хреновиной, распугав всю живность на пару дневных переходов вокруг. Хреновиной, как я потом выяснил был некий «Самли» — древний аналог ручного гранатомета. И штука эта была одноразовая! Последняя в их арсенале… По их же утверждению… Которое никак не проверишь… Боль и печаль…

Благо хоть этот случай хоть и был самым показательным, но он же был и единственным столь… «масштабным». Насколько я понял, недовольные «Великие жрецы», что составляли «Штаб» «Лео» таким нехитрым образом продемонстрировали мне свое отношение и отношение ко мне их народа.

Я ж, по их традициям — «Флюля». Угу… Смешное вроде слово, если услышать со стороны. Да вот только значение у него грустное. «Гайдзин», если вспоминать тех же азиатов моего мира. «Чужак» проще говоря.

И то, что Салилоэ'ли стала моей женой этого факта никак не отменяет. «Флюля», он «Флюлюшка» и есть, даже если «Осёл».

А ведь и с самим «ослячеством», «Асноло леоло» которое — не все так просто. Есть у «Леньо» лишний повод косо на меня смотреть. И повод серьезный. Шутка ли! На «Лео» женился, а как женщиной пренебрег. Непотребство! Гадство! Хамство! И прочее, прочее…

Женить-то нас женили, да по всем традициям, да с песнями-плясками и чуть ли не с благословения самой «Души». Да вот только брак этот с точки зрения «Леньо» все равно «слабенький». Консумации не было? Не было. «Лео» девственна? Девственна. Всё! Вопрос закрыт. Король может и король, но на птичьих правах. И точка!

Про то, что он еще и гад, раз от такой красоты отказался — можно умолчать. Это уже «вишенка на торте» к общему обо мне мнению.

Но тут моя позиция была непоколебима. Я конечно все понимаю и консумировать брак было бы наиболее простым и логичным выходом из ситуации, но… Нет! Не могу, не хочу и точка. Была б «Лео» кошкой какой-нибудь — еще куда ни шло. Но вот так, когда она… она, а я — кот. Нет и все тут.

Мы с Сали по этому поводу даже поругались. Причем в стилистике «муж-жена прожившие половину жизни вместе». Сразу после церемонии, у супружеского ложа поругались… Мда… Задела ее, видите ли, такая моя «принципиальность» в этом вопросе. Дошло до того, что мне в итоге пришлось долго ее успокаивать, убеждая, что она красива, очаровательна и вообще огонь и проблема не в ней, а во мне. Дожился…

В итоге сошлись на том, что я сейчас не просто «Король-Флюля», но еще и «Малолетний король». Недееспособный тобишь. И название этого статуса на «Высоком Лене» звучит еще забористее «Флюли».

Суть же его в том, что я, являясь «человеком в зверином теле» — временно не способен совершать… некие действия (Понятно какие). И буду на них не способен до тех пор, пока вновь не обрету человеческое тело. На что мне, по традициям «Леньо», отводится пять лет, в течении которых я и считаюсь «недееспособным».

Эта традиция, позволившая нам хоть как-то выйти из положения, у «Леньо» хоть и редко, но используется. В основном в тех случаях, когда поженить кого-то надо, но один из будущих супругов либо в возраст подходящий войти не успел, либо болеет (Зачастую смертельно), либо имеет еще какую уважительную причину, дабы воспользоваться подобной лазейкой.

Добавим к «Малолетству» и «Флюльству» еще и тот факт, что идея с браком была продвинута Сали в обход собственного «Штаба» и наперекор желаниям народа, добавим разрушенную помолвку с ранее правившим этим народом «Асноло» и его автоматическое смещение с занимаемой должности. Приплюсуем сюда вековую ненависть к Гирдерро и его жителям. Заполируем перипетиями судьбы и свалившимися на людей испытаниями… Короче продолжать можно долго, а смысл будет один. Народ «Леньо» нашел в моем лице цель и живое воплощение всех свалившихся на них испытаний. «Власть» которую можно безопасно ненавидеть, ссылаясь на вековые традиции и «промахи» допущенные этой самой «властью» чуть ли не с самых первых мгновений ее правления.

Впрочем… все это мелочи, с какой стороны ни посмотри. Различные «казусы», как с тем ужином или показательный саботаж, как с «гранотометом» преследовали лишь одну цель — обвести границы взаимоотношений Гирдерро и общины.

«Крупные фигуры», назовем их так, прекрасно понимали всю подоплеку нашей с Сали женитьбы и это главное. Общее дело, так сказать, двигалось семимильными шагами. Только за прошедший месяц удалось воплотить в жизнь половину запланированных проектов.

«Ковчег» для «Души» был практически готов. «Леньо» исторически были мастерами в вопросах борьбы с «Маседо», оперировании «Чистой энергией» и создании различных «Энергетических контуров». Жизнь заставила. Ибо их комплекс, в отличии от нашего всегда работал едва ли не на последнем издыхании. Исключительно в «Аварийном режиме», когда все усилия комплекса направлены лишь на то, чтобы кое-как поддерживать свой функционал, даже не помышляя о чем-то большем. Магам «Леньо» приходилось самостоятельно разрабатывать способы очистки округи от «Маседо» и за прошедшие века они в этом знатно поднаторели. Отсюда же и мастерство в работе с «Чистой энергией» и создании «Контуров».

Именно благодаря умельцам «Леньо» у нас получилось окончательно очистить весь комплекс от магической радиации и восстановить огромное количество древнего оборудования, обеспечивая стабильность работы МагоЭС на годы вперед.

Впрочем годы нам и не понадобятся. Как и мои пять лет на «малолетство» — тоже.

Весь нижний «пояс», с «Ядром», тремя вычислительными узлами и несколькими «сервисными точками», как я их обозвал — были превращены в тот самый «Ковчег», запрошенный душой. Сейчас почти вся вырабатываемая «Ядром» энергия уходила лишь на то, чтобы накапливаться и укреплять энергетические стенки получившегося сверх-защищенного «яичка». На чистку поверхности города и его округи уходила лишь десятая часть вырабатываемого «Ядром».

Для «Леньо» завершение этого проекта стало одновременно и радостью и печалью. Радостью, ибо эти психи на полном серьезе кайфовали от мысли, что очень скоро мир погибнет (И они вместе с ним), утонув в «Маседо», но их божество при этом выживет и создаст новый, лучший (Ну а какой же еще?) мир. Печалью же, ибо с завершением создания этого монструозного «Кокона» из «Чистой энергии», они потеряли возможность наведываться к «Ядру». Не прикоснуться им больше к благодати объекта своего обожания. Мда…

Пройти к «Ядру» сейчас могут всего двое — Я и Сали. Из-за наших «Артефактов», что служат своеобразными «подтвержденными пропусками» внутрь «Кокона» и защитой от чудовищного давления бушующей внизу энергии.

С завершением первой «фазы» плана, сразу же стартовала и вторая. Ну а заодно и третья.

Вторым пунктом шло уничтожение одного из трех комплексов. МагоЭС под «Леньо» была полностью остановлена два дня назад и все уже успели ощутить возросшее давление «Маседо». Та самая безысходность, что едва не отправила меня в небытие, когда я впервые спускался в недра комплекса. Сейчас что-то похожее, но пока еще бесконечно слабое — ощутили все. И люди и животные. «Маседо» реально начало давить на психику всему живому. К Гирдерро сплошным потоком повалила живность и под стенами города не утихали бесконечные схватки. В основном, конечно — с тварями и прочими порождениями радиации. Обычное же зверье, выжившее тем или иным способом и не утратившее себя, старалось «идти на контакт» и вести себя смирно и послушно. Их поведение можно было сравнить с тем, что происходит в дикой природе во время засухи на том же водопое, когда звери не трогают и по возможности помогают друг другу.

Это если про их повышенную разумность не вспоминать, конечно. А вот если вспоминать…

В общем в нашем глобальном плане уже не раз и не два происходили изменения. Одним из них и стала вторая «фаза», в рамках которой МагоЭС «Леньо» не просто остановили, но и отправили туда повторную экспедицию, дабы забрать из него «Ядро» и притащить его сюда.

«Душа» затребовала, а «Леньо» это требование естественно поддержали. В очередной раз сработал закон о материальности мысли. Живые существа возжелали спасения. Что естественно. И искали его тут. Вот «Душа» и попросила притащить сюда «Ядро» из «Леньо» и на его основе помочь сделать ей еще один «Ковчег». Точнее — расширить ее собственный. В котором она сможет укрыть часть живых существ от грядущей «Трансформы мира». Прям не «Душа», а «Ной» какой-то… Каждой твари по паре, блин.

Я, к слову, было задумался о том, чтобы эту же идею вновь несколько расширить… Чтоб нам всем не париться с «Исходом», порталом в другой мир и прочим. Предложил «Душе» просто укрыть всех в будущем «Ковчеге», а как все закончиться и мир измениться — выпустить. Но обломался. Одно из важных условий — среди живых существ, что смогут укрыться, не должно быть разумных. Ни людей, ни всевозможных «Нарго». Что-то там связано с воздействием на разум при грядущей «Трансформе мира». Не зря же ментальная энергия и «Маседо» столь похожи по цвету. Обе — фиолетовые, пусть и диаметрально противоположных оттенков. Разумные просто не переживут «Трансформу». Их разум умрет, а за ним и тело.

Третья же «фаза» плана состояла в самом на мой взгляд интересном. В моей прокачке. Я уж, если честно, и забыл, когда последний раз делал достаточно сильный рывок в развитии. В последнее время практически не двигался вперед. То по комплексу мотался, то рой учился контролировать, то ульи рассаживал, то вот теперь административю авральными темпами, «Кооролем-Флюлей» попутно подрабатывая. Когда ж тут учиться, развиваться?

Нет, тренировки я, конечно, не забрасывал, каждый день с утра до ночи тренируя то одно, то другое, в фоновом режиме, но это же не полноценное развитие. Так… поддержка штанов и сохранение формы. Серьезных и качественных скачков у меня давно не было. А сейчас требовался именно такой скачок. Ибо мне крайне не хочется, чтобы мою душу испепелило, когда наступит час «Х» и сквозь меня пройдут безумные объемы энергии, необходимые на открытие порталов.

И самый быстрый способ этого скачка достичь — заполучить себе второй «Артефакт». «Бессмертие духа» который. Вот его добыча и была третьим пунктом плана, реализуемым прямо сейчас. Аккурат параллельно с подготовкой к атаке на «Санотис» и стягиванием всех доступных сил под эту задачу.

— «Мы на восьмом поясе» — Вновь прошелестел в голове отчет Гразгора.

Коротко взглянув на карту комплекса, я невольно вздохнул. Момент истины — близок. Восьмой пояс это обведенная на план схеме область, состоящая из уровней с четырнадцатого по шестнадцатый и всех их подуровней. Также она частично цепляет и девятнадцатый, куда незабвенного «Призрака», являющегося нашей целью, понемногу и «выдавливали». «Душа» подсказала, как можно ограничить его мобильность и заставить его на время задержаться на одном месте.

Это нужно было для того, чтобы ударить по нему волной чистой энергии, что на время выведет его в более «плотные слои пространства». Что и позволит мне с ним сразиться и поглотить в случае победы. Осталось лишь пробиться через возведенную им защиту и запечатать его в каком-то одном помещении, где и произойдет наше рандеву…

Глава 25

Шаг влево, шаг вправо, расстрел!

Шаг вперед, шаг назад, попытка побега.

Прыжок на месте…

И да, это не шутка юмора, не повторение известных присказок-пословиц, это реальность, чтоб ее во всей ее крас…

— «Ах ты ж!» — Ругнулся я, с трудом выдергивая себя из под удара «Призрака» «Искажением метрики».

Сия новоприобретенная возможность уже в неизвестно какой по счету раз с доблестью спасает мою шкурку. Нарадоваться на нее не могу. Тем более, что способность эта — логичное продолжение моих «Контроля инерции», «Манипуляции пространством» и «Пространственного сдвига».

Первая способность была со мной с самого начала. Хотя нет, не так. Все три способности у меня были с рождения. Нет! Опять не так.

Правильнее будет сказать, что с рождения у меня было именно «Искажение метрики», частью которой и была та троица. Но я, по незнанию своему и неразумению о том даже не догадывался, пользуясь исключительно одной гранью своего дара — «Контролем инерции».

И только сейчас, благодаря подсказкам и наставлениям «Души», использовав кучу редких кристаллов и пролив тонны пота (фигурально выражаясь), я смог вернуть свой изначальный дар в полной его мере. Таким, каким он и должен был быть.

И кто бы знал — какой же это кайф им пользоваться! Словно раньше ты был гитаристом. Причем гитаристом гениальным, но из всех доступных тебе инструментов в наличии была разве что балалайка. Тоже, конечно, достойный инструмент в умелых руках, но тебе самому — никак не подходящий.

Сейчас же я сменил «балалайку» на полноценную «гитару» и «заиграл» во всю мощь. Угу… Процентов на пять-шесть от ее максимума, если верить ядовитому скепсису «Души»… Но да не суть. Главное, что теперь мои возможности возросли в разы!

Ведь самое сложное в этом «Искажении» не столько его использовать, сколько понимать его суть. Принципы по которым оно работает. Вот с этим-то у меня как раз и был затык, частично преодоленный за пару дней до начала охоты на «Призрака».

«Манипуляцию» мне, скрипя зубами и оглядываясь на Сали, выделили из закромов «Леньо». «Пространственный сдвиг» добыли за пару часов, отловив какую-то маленькую ящеро-лягушку со странным названием «Шкеркра», что в примерном переводе значило «языкастая».

Ну а дальше для меня наступил локальный ад. Под руководством «Души» я раз за разом ломал фундамент своей энергетики, которым когда-то так гордился и пребывая на грани беспамятства, сквозь боль и маты, заставлял ее «отбросить лишнее и наносное», оставив лишь «главное». То бишь то самое «Искажение метрики» в чистом виде.

Под конец этого издевательства у меня было такое чувство, будто меня сперва через шрёдер пропустили, а затем кое-как склеили обратно, совершенно не заботясь о восстановлении изначальной формы. И что еще хуже — поддаваться этому ощущению было никак нельзя. Несмотря на привычку тела, привычку разума и привычку же моей энергетики, мне приходилось раз за разом бороться с этим желанием «делать правильно» и выполнять упражнения так, как того требовала «Душа».

Поначалу шло со скрипом. Ибо не было понимания. Точнее понимание-то может и было, а вот осознания и принятия этого не имелось. Когда мне требовалось переместиться в пространстве, я на автомате пытался сделать это так, как делал раньше. Подтолкнуть себя вперед, как всегда делал это «Контролем инерции». Что было в корне не верно. Требовалось задействовать все тот же механизм, что и раньше, но «по другому».

Это как взять лист бумаги и карандаш. Проткнуть им лист в двух случайных местах и попросить кого-то показать кратчайшее расстояние между двумя получившимися дырочками. Практически любой разумный, не особо заморачиваясь проведет простую линию. Так сказать отрезок от «А» до «В».

В случае же с «Искажением» никаких линий проводить не требовалось. Более того — это был абсолютно неверный и тупиковый путь. Чтобы решить эту задачу правильно, нужно было взять лист, сложить его, совместив обе «дырдочки», и воткнуть туда карандаш.

Что интересно — я и раньше, работая с пространством, инерцией и используя свои способности знал этот хитрый трюк и подсознательно пытался им воспользоваться. Не раз и не два обдумывал эту идею. Но… Только сейчас, после тысяч и тысяч попыток, энергетически «спонсированных» «Душой», я наконец смог сделать это правильно. Так, как и предусматривалось «Древними», создавшими магию.

Моя «Аоре», в чистом ее виде, взаимодействовала с пространством именно по такому принципу. Для нее самого понятия «Расстояние» не существовало в принципе. Причем именно «не существовало», а не было равно «Нулю». Что тоже важно понять и осознать. У меня пока не получалось, ни смотря ни на какие объяснения «Души». Вроде как понятие «Ноль» — в корне не верно. Цифры «Ноль» и того значения, что в нее вкладывают, в природе не существует. Есть отсутствие чего-то, но это отсутствие «Нолем» не является. «Ноль», как и прочая «Математика» — лишь придумка разумных, созданная в разных мирах для их удобства. Реальность на эту придумку плевать хотела. Или как-то так.

Вот именно это мне и требовалось осознать и принять. Естеством своим ощутить тот факт, что такого понятия, как «Расстояние» или даже само «Пространство» — просто нет и быть не может. Ибо согласно заявлениям «Души» — мысль, чтоб ее, материальна! И все, что нас окружает — лишь следствие этой самой мысли. Если ты «Знаешь», что до дерева нужно двигаться, то чтобы его достичь, тебе придется к нему идти. А если «Знаешь», что расстояния между тобой и деревом — «Нет!», значит и идти не придется. Пожелал и пространство вокруг прогнулось под твое желание, всю вселенную сдвинув так, чтобы между тобой и деревом не осталось ни миллиметра.

Пока что этого понимания у меня не было. Я вроде как улавливал общую суть, но принять это и осознать в полной мере не получалось. Это, блин, даже не «Знание» какое сокровенное. Это, чтоб ее, философия, в чистом ее виде. А я в таких вещах не силен. К сожалению. Почему и могу пользоваться своим даром едва на пять процентов его возможностей.

Благо хоть второй мой дар хоть как-то меня выручал. И пусть он был не врожденным, а приобретенным вместе с «Сердцем жизни» и предшествующими этому событию преобразованиями, но без него бы я до текущего могущества полз бы десятилетиями. Если б вообще до него дополз.

«Красная энергия», «Энергия жизни», «Газе», «Прана», как я ее обозвал, под «разгоном» от «Сердца» и с бесконечной подпиткой от «Души», позволяла моему организму выдерживать запредельные нагрузки. Почему собственно я и пережил неоднократную ломку своего «Энергетического фундамента» и дальнейшие мучения, по ошибке названные тренировками.

Да и сейчас бы уже б сотню раз успел бы скопытится. Все же «Призрак» просто так сдаваться не собирался. Точнее не «Призрак», а «Артефакт». Ибо тот образ, в котором он предо мной представал — лишь некий «отпечаток», простой отголосок того «Древнего», из чьей души этот «Артефакт» сотворили.

«Бессмертие духа» в этом плане было уникальным «Артефактом». Как в прочем и все остальные. Вспомнить ту же Амаре и то, что умудрялась вытворять с собственной плотью.

Что-то подобное было и тут, только объектом приложения была душа и все, что с ней связано. Отсюда и столь ужасающие по своей результативности атаки «Призрака». Его удары выжигали саму душу. А повреждение энерго-каналов — лишь видимое неискушенному следствие.

Хотя и тут не все так просто. «Выжигали» не совсем правильное слово. Скорее… «Поджигали», заставляя медленно отмирать поврежденные куски. И в этом-то и крылся весь цимус ситуации. Как живое тело не может существовать без души, так и душа не может без тела. И если заполучив удар «Призрака» мгновенно излечить поврежденные энерго-каналы, то и душа твоя «Сгореть» не успеет, почти сразу же «Потухнув». В чем мне очень и очень помогает «Сердце». Как помогало и в прошлую нашу стычку. Ибо «Призраку» не обязательно было в меня именно попадать. Даже промазав, но обозначив намерение попасть (Да, да, мысль материальна), он уже наносил мне повреждения. Но «Сердце» доблестно их латало, не позволяя моей душе «Тлеть». Почему, собственно, «Призрак» тогда и отступил. Понял бесперспективность нашей стычки. Да и я «огрызаться» начал, неосознанно долбя по нему изначальным своим даром, с подпиткой от «Сердца».

Как это все соотносится с реальностью и какая «Философия», чтоб ей пусто было, заложена во всех этих процессах с душой и прочим — я даже задумываться боюсь. Мне одной «Философии пространства» хватило. Так что оставлю «Философию души» до того момента, когда одолею воплощение «Артефакта» и заполучу себе «Бессмертие духа». Тогда хочешь не хочешь, а придется вникать.

Про «Философию жизни» вообще молчу. «Душа» пыталась меня и ей грузануть, но я напрочь отказался вникать. Работает — и ладно. Мне бы пока с «Искажением» разобраться, мозги себе не вывернув. Не всё и не сразу!

Да и для дальнейших планов мне эти «Знания» не требуются. Понимание «Искажения» требовалось для дела. Для «Призрака» и победы над ним. Понимание «Философии души» потребуется для того, чтобы выжить при открытии портала. А все остальное — отложим до лучших времен. И плевать, что эти времена, коли у нас все получится, так и не настанут. Знать и уметь всё и вся — невозможно. Нужно брать то, что есть и пользоваться этим для достижения цели, а не хапать все подряд в порыве жадности.

Тем более, что мне и этих, жалких пяти процентов понимания «Философии пространства» хватило для того, чтобы на равных смахнуться с Налором и под орех разделать боевую группу «Леньо».

— Я в тебе и не сомневался — Хмыкнул тогда старый маг, потирая ссадину на плече.

Зацепить я его смог лишь подловив мага в тот редчайший момент, когда вокруг него на милисекундное мгновение перестало буйствовать очередное смертоубийственное заклинание, а следующее еще просто не успело активироваться. Собственно говоря это был единственный для меня шанс сделать с магом хоть что-то. Ибо едва начался наш спарринг, Налор тут же ударил вокруг себя объемным «Огненным взрывом», мгновенно сменившимся «Ураганом огня», с усилением его «Секущим ветром».

Короче говоря четыре десятка не слабых магов еле удержали тогда целостность щитов вокруг полигона. А после схватки без сил свалились там, где и стояли. Лично мне же тогда показалось, что дедушка божий одуванчик за что-то на меня был жутко зол и решил прибить меня под шумок. В конце-концов я ведь сам ему тот спарринг предложил. Чем не повод?

Но нет. Налор был искренне уверен, что меня подобным смертоубийственным буйством даже не заденет. В чем, в общем-то оказался прав, ибо я при первой же угрозе ушел в «Сдвиг», как я обозвал этот фокус. Сместился в пространстве на не существующее значение расстояния. Во как! Сам собой горжусь, пусть и не до конца понимаю суть этого явления. Но главное, что оно работает и я им вполне успешно пользуюсь. Вместо меня остается эдакая «Проекция», а я при этом как будто нахожусь в каком-то другом месте или измерении. На этом эффекте, к слову, работают «Пространственные карманы» «Древних», но это так. Упоминание между делом.

Вот, собственно, и просидел я в этом «нигде» и «везде» все время, пока Налор развлекался, впервые за много-много лет, не сдерживая свою магическую мощь.

А ударить его смог в тот момент, когда закончился «Фрар, те грайро» — «Огненный ад» в примерном переводе, а «Лиррэ нартро» — «Иссечение ветром» на мгновение запоздал с активацией. Все же к тому моменту Налор слегка подвыдохся, потому и задержался на мгновение.

Тогда-то я и ударил, мгновенно оказавшись рядом с ним. Причем не «Телепортировавшись», а именно переместившись, не совершая этого самого перемещения. Короче переместил не себя вперед, а «мир ко мне навтречу». Мдя…

Когти я не выпускал. Не бой же насмерть, несмотря на то, что я в этом успел засомневаться. Так что долбанул по нему простым ударом лапы, слегка усиленным «Намерением» «подвинуть» старичка в пространстве.

И слава богу, что на старом маге висела реально крепкая защита. Удар получился настолько сильным, что его защитный кокон лопнул, словно мыльный пузырь, несмотря на всю вложенную в него мощь. И хорошо, что он был рассчитан на то, чтобы погасить удар абсолютно любой силы, не допустив до своего хозяина ни капли враждебной энергии. Это дедушку в итоге и спасло.

Меня же спасло «Сердце жизни». Снова. Ибо существование в нигде, пока Налор «защищался» от меня объемными ударами по площади, практически высосало всю мою энергию. А финальный удар забрал ее последние остатки, выпив меня чуть ли не досуха. Ибо дури много, а ума… Ну да кто ж знал, что так получится? Я тогда едва-едва освоился со своими возможностями. И не ожидал, что мое «Намерение» обязательно будет «Исполнено». Я хотел ударить Налора? Хотел. Ударил? Ударил. А то, что на это потребовалось практически всё, что у меня было — уже моя собственная ошибка. Пенять тут не на кого.

С боевой группой же вообще глупо получилось. В тот раз меня в очередной раз выбесило отношение «Ленивцев» к моей персоне и игнорирование прямых приказов. Каюсь, вспылил. Сали тогда была у «Души», как и я ранее — училась управляться со своими «Артефактами».

Я же занимался административными задачами и в рамках одной из них вынужден был призвать к себе элитный храмовый отряд «Леньо», дабы отправить их на рандеву с какой-то хтонической хренью, выползшей из недр моря-океяна и пытающейся пробиться в порт. Хрень стойко игнорировала все попытки «Ока» ее угробить и на памяти жителей Гирдерро это был первый случай, когда древнее сооружение не справилось со своей задачей. Ибо справиться не могло в принципе. Как долбить то у чего нет конкретного тела?

Хрень представляла из себя… пятно. Большое пятно слегка более темной воды, переполненное энергией «Маседо». И это, на секундочку, в воде! Которая по определению вне физического тела высасывает и гасет любую попавшую в нее энергию!

Ну короче… «Око» долбило, долбило, а толку? Все равно что палкой по луже бить. Удары наших магов «Пятно» игнорировало с тем же пофигизмом. От некоторых даже кайфовало, внаглую пожирая влетевшие в нее энерго-контуры. Заодно не забывая пожирать и любую органику, до которой смогло добраться.

В общем, после недолгих размышлений в узком кругу было принято решение задействовать «Союзничков». Ибо было точно установлено, что единственное, что берет тварь — это холод. Если ее часть заморозить, то эта часть превращается в самую обыкновенную морскую воду. Другой вопрос, что среди магов «Гирдерро» нет и никогда не было умельцев, способных покрыть своей мощью чуть ли не всю бухту сразу. А по кускам тварь долбить смысла не было. Растаявший лед «Пятно» вновь включало в свою структуру, словно никакой заморозки не было. Для уничтожения твари требовалось одним слитным ударом выморозить всю бухту сразу. Иначе никак.

И вот как раз на подобных финтах «Леньо» — собаку съели. Их умельцы с холодом на ты и на подобный фортель вполне способны. Почему и пришлось мне высвистывать на ковер лучших из лучших «Ленивцев» и в ультимативной форме требовать от них выполнить приказ.

Однако… Не тут-то было. Сии товарищи — «Храмовые», то бишь подчиняются исключительно «Лео» и самым-самым приближенным к ней. К примеру — ее мужу или отпрыску. Я, вроде как, в эту категорию попадал и подчиниться мне они должны были бы. Но нет. Нифигаськи, кот не васька! Я ж не «полноценный». Не дееспособный, «Малолетка» и прочее.

И тут бы — хрен бы с ним. Поскрипел зубами, да сходил бы за Сали, чтоб она своим по ушам настучала, да работу работать бы заставила. Уже так делал, на гордость себе наступая. Из-за политики, чтоб ее. Из-за не желания раздувать итак в край конфликтную ситуацию с «Собзничками». Из-за… В общем неважно. В этот раз все пошло не по сценарию. Те ехидные улыбочки и легкий флер пренебрежения, источаемый ими ментально, меня в итоге выбесил. А тут еще и память о «удачном» спарринге с Налором свежа была. Рыкнул, обматерил товарищей самыми грязными выражопываниями, что знал на «Высокой лени», да на полигон их всех скопом и затребовал.

До сих пор ухмыляюсь, вспоминая то избиение котят, что я им устроил. Прям ностальгией повеяло. Примерно также мои архаровцы пытались достать «Призрака» в самый первый наш с ним контакт.

Это как воевать с пулеметом против толпы с игрушечными пистолетиками. И то, и то — оружие. Вроде как. А вот результат — не сопоставим. Я просто уходил от всех их атак в «никуда», маяча недосягаемой «Проекцией». А сам в это время бил их и катал по земле, словно нашкодивших щенков, напрочь игнорируя всякие коконы, барьеры и прочие щиты. Ни с чем не сравнимое ощущение! Главное только не загордиться и не посчитать себя неуязвимым. Все же, хоть мои противники… для меня оказались не противниками, но и они нет-нет, а доставали меня площадными атаками, подлавливая в момент нанесения ударов или проявления в пространстве, для экономии энергии. Другой вопрос, что «Сердце» сразу же нивелировала полученные ранения, да и я тут же «Исчезал», пропуская мимо девяносто процентов урона, но… Как уже говорил — главное не загордиться. Не бессмертен я. Забывать об этом не стоит.

После столь показательного избиения «Храмовники» стали чуть ли не шелковыми. Как и большая часть «Ленивцев», ибо как потом оказалось, в какой-то момент к противостоянию со мной подключились и другие. Все. кто был рядом «вошли в общую сеть элитного отряда», делясь с ними своей силой. И даже так «Храмовники» не смогли меня одолеть. Одно это уже подняло мой авторитет на невиданные высоты.

А сюда еще и примешался тот факт, что уж кто-кто, а «Ленивцы» как раз-таки знали о фишках разных «Артефактов». И если раньше меня воспринимали не более, чем удачливого хранителя-носителя сего «девайса», то теперь признали чуть не вторым своим «Лео». Ибо я продемонстрировал, что не просто владею «Артефактом», но и умею им управлять. Четко показал, что не простохозяин «Сердца жизни», но и сделал его частью себя. Что оно откликается на мою волю и подчиняется мне, исцеляя полученные повреждения и делясь со мной своей силой. А это для их религии имеет важнейшее значение. Ибо «Артефакты» — семена «Души», пусть и чуть не такие, как они о них думали.

Короче «Религия головного мозга в терминальной стадии». Пока не показал, что вась-вась с «Сердцем» — не принимали. Как показал — приняли и готовы подчиняться. А то, что я, блин, к «Душе», как к себе домой захаживаю — это так… мелочи жизни. Мда…

Бедное «Пятнышко» после этого уработали за пару часов…

Я же после всех этих спаррингов получил море пищи для размышлений и поднял свое «Понимание» «Философии пространства» аж на целый процент. Что было крайне круто на мой взгляд и крайне жалко на взгляд «Души», но тут я с ней даже не спорю. Ибо лень и я все равно крут.

Сегодня же, после всех этих событий, после присоединения «Леньо», разрушения их бывшей вотчины и подготовки к прибытию сюда тамошнего «Ядра», после тренировок с душой и прошедших схваток, «познакомивших» меня с новыми возможностями, после вызволения из плена и возвращения в родные пенаты братьев, сестренки и Эльгерде со товарищи, после завершения работ над «Ковчегом» и после всех прочих мелких и не очень событий, я стоял тут. Лицом к лицу с «Призраком», что есть суть «Артефакт» принявший его форму. И этот самый «Призрак» упорно пытался меня угробить, не желая быть побежденным мною. Но вся фишка тут была в том, что побеждать его мне и не требовалось. Ибо это невозможно. Не зря ведь в его название есть слово «Бессмертие»…

А значит…

Шаг влево, шаг вправо… Снова… Пропуская мимо очередной шар-«Намерение», испепеляющее душу.

«Сдвиг» в никуда, пропуская мимо целый веер таких же шаров…

Еще шажок, но не вперед, а на одном месте, но заставляя при этом мир «Сдвинуться» мне навстречу…

Снова простой шаг вперед и его очередная попытка к побегу, в этот раз не увенчавшаяся успехом, ибо целую неделю мои подчиненные лазили по подземелью и устанавливали специальные «Ульи», что создают барьеры из чистой энергии и не позволяют «Призраку» сквозь них проходить.

Еще один шаг и еще. Следом за мной, держа на вытянутых руках все те же «Ульи» идут загонщики, прикрываясь ими от атак «Призрака» и помогая мне загнать его в угол.

Шаг влево, два вправо и снова вперед. Вот он уже загнан в угол. Позади стена за которой другое помещение. Со все теми же «Барьерными ульями», запитанными от общей сети «Ульев».

Еще один шаг, на этот раз исключительно вперед и принимая нагрудь целую россыпь выжигающих душу шаров. Ибо и меня сейчас зажало вместе с «Призраком». Во мне «Сердце», а барьеры настроены на любой «Артефакт», а не только на «Бессмертие духа».

Еще один шаг, скрипя зубами от разрывающей нутро боли. И еще. И последний. Большего и не требуется. Всего лишь… Коснуться, раскрывшись навстречу «Артефакту» и выказав «Намерение» его принять. Душа не может быть без тела, как тело не может быть без души. Этот же «Артефакт» — лишь исключение, что подтверждает правило. И стоило мне подойти вплотную, как «Бессмертие души» соприкоснулось с моим телом и тут же отбросило все лишнее и наносное, что создавало фантомную личность «Древнего», прозванную мной «Призраком», и единой вспышкой-молнией втянулось в меня.

И если я раньше думал, что прямой удар «Призрака» его убийственным «Намерением» — это больно, то сейчас я понял, что ничего не знаю о боли. Ибо куда там телесной боли, когда огнем горит сама душа…

Глава 26

Первой моей мыслью, когда мучения от поглощения «Бессмертия духа» наконец закончились было — взорвать «Ядро» вместе с «Душей» к чертям кошачьим! И не из-за испытанных мной вандерфул-ощущений от сего действа. А от тех последствий, что за этим поглощением последовали.

Мой родной «Аоре» с его «Искажением метрики» в этот раз остался не у дел. Его произошедшие во мне… «изменения» практически не затронули.

Не столь родное, но давно породнившееся со мною «Газе» с его «Сердцем жизни» тоже почти никак не зацепило. Так… Лишь чуть сильнее «вплавило» в мою суть как саму «Энергию жизни», так и ее «Артефакт». Чисто за счет того, что при поглощении «Духа» «Сердцу» пришлось пахать на полную катушку, не позволяя первому испепелить мою плоть, превратив меня в духа сродни развеявшемуся «Призраку», разве что заточенному при этом в физической оболочке.

А вот свежеприобретенному… «органу», что давал мне возможность работать с «Гере» — досталось по полной. При обретении «Артефакта» «Духа», что постарался «выбить из меня душу», именно ему досталось больше всего.

Для понимания все семь «радужных» типов энергии можно условно разбить на две группы. Энергии живого и не живого. И пусть это разделение крайне условно и не отличается изыском, но общую суть описывает точно.

Что такое живое существо? С точки зрения местных реалий с ее энергиями и прочим? Это сплав жизни, души и разума. И да… Ничто не ново под луной. И не важно искусственны эти энергии или нет. Думаю при создании своих «энергетических нано-роботов» «Древние» не парились и пошли по пути наименьшего сопротивления. Живое — «Газе», «Наде», «Гере». «Прана», «Дух», «Менталл». Все остальное — «Тозо», «Эоро», «Аоре». «Энергия»(Кинетическая там, тепловая и прочие), «Материя», «Пространство». Ну и «Фино» — «Контроль» над всей этой радостью и их взаимодействием, плавно переходящий во все тот же «Гере», что подчиняет все вышеперечисленные виды энергий осознанной(или не очень) мысли разумного существа.

Ну и «Маседо» конечно не забываем, как полная противоположность «созидательной» семерке. Энергия энтропии, аннигиляции и прочих прелестей. Но речь сейчас не о том.

В любом живом так или иначе уживаются все типы энергий, но в основном, конечно, «главная тройка». Как можно легко догадаться — резкое изменение сложившегося «баланса» в этой «тройке» ни к чему хорошему не приведет. Тем более если это произойдет с каким-нибудь достаточно сильным бойцом, магом или просто практиком.

В моем случае у меня был сильно развит дар к «Пространству» (что тут вообще почти никак не учитывается ибо относится к «не живым» аспектам) и аспект «Энергии жизни», что гораздо важнее. Аспект «Энергии разума» был подтянут лишь слегка. «Духа» же не имелось и вовсе. Ну… не считая «врожденного» так скажем. Вся «главная» троица у меня была в каком-никаком а равновесии. И будь развитие одного из аспектов плавным и осторожным, как было, когда я заполучил «Сердце», проблем бы никаких не возникло. Ну… теоретически. Про ту операцию, что над моим фундаментом и энергетикой в целом провел Каирро со товарищи, вспоминать не будем. Это со скрипом, но еще можно считать плавным развитием.

Сейчас же, когда «Бессмертие духа» вторглось в мое тело, стремясь занять положенное душе место, наплевав на то, что оно уже занято. Вот и сложилась в итоге ситуация, когда один из главных аспектов живого существа вдруг резко, единым скачком, вышел на недосягаемый ранее уровень.

А в моем случае у меня и близко не было никакой предрасположенности и хоть сколь либо развитого «Наде», что за всю эту р(г)адость отвечает.

Соответственно и баланс между телом, духом и разумом резко полетел в тартарары. И первым из тройки пострадал аспект «Разума». Как слабейший из двух оставшихся. «Дух» резко скакнул вверх, развился, стал в разы сильнее, потому пострадавшим его уже не назовешь. «Тело» к этому «скачку» было в принципе готово. А вот извилинки… Извилинки у меня подкачали и получили по полной, мдя…

И это на фоне огня ворвавшегося в меня «Артефакта», что попытался выжечь саму мою суть, заместив собой мою же душу. Что к счастью у него не вышло. Мдя…

В очередной, уж и не знаю какой по счету раз, спасло меня любимое «Сердечко». Этот замечтательнейший во всех смыслах «Артефакт», вновь и вновь штопал мое тело и разрушающиеся энерго-каналы, не позволяя «Бессмертию» спокойно резвиться. А заодно не забывал и думалку мою оберегать от попыток самоустраниться и улететь погулять. На пару с «Нейро-сетью», конечно. Тут она тоже немалую роль сыграла. Как и факт ее усиления «Древними алгоритмами» и ресурсом «Колечек», что позволили ей сохранить мой «разум» в закуклившийся архив (Даже не знаю как еще это описать!), а потом вернув на место.

В общем очучения непердаваемые, чтоб их приподняло да прип…

— Так… — Тяжело вздохнув, прошептал я, пытаясь приподняться на подгибающихся лапах — Спокойствие, только спокойствие…

Тело, как и все остальное эфемерное и не очень, продолжало знатно потряхивать. Боль все еще терзала мое естество. Но самое сложное и опасное все же было уже позади. Я, непонятно каким чудом, все еще был собой, со всеми своими достоинствами и недо… хм… И достоинствами… Даже мысль в голове проскочила, что я могу быть даже и не прав слегка. Может так и задумывалось «Душой мира», когда она меня за «Бессмертием» отправляла? Ведь чем больше я осознаю получившийся результат и «вслушиваюсь» в себя, тем больше начинаю понимать, что же именно я в итоге получил и почему без «Бессмертия духа» задумка с порталом была бы для меня смертельной.

Именно «Дух» в трех главных аспектах играет ключевую роль. Что как-то где-то даже логично. Мда…

Он словно цементный раствор, что скрепляет воедино черновую кладку тела и вычурные барельефы разума. Именно он и его достаточный уровень развития — тот секрет «перерождения», что снова и снова жаждут познать и открыть для себя все местные маги. Банально? Да. Банальнее некуда.

Более того, скажи об этом любому магу и он лишь отмахнется. Скажет что-то в стиле — «Не учи ученого!». И… будет не прав. Это недостаточно знать. Это надо… Я даже слова такого не подберу пожалуй. Это просто «СУТЬ». Осознал ее, пришел к ней не только разумом или мощью своей магии, заключенной в смертное тело, значит… достоин что ли… Короче — сможешь спокойно «переродиться». Откроешь врата к истинному могуществу, вечной жизни и бла-бла-бла.

И не только в теле животного, к слову. Перерождение в животное — лишь простейший и самый легкий путь. Дорога для слабейших, что едва-едва смогли коснуться истины.

— «Долбанная „Филосоыия“, чтоб ее!» — Невольно скривился я, сквозь головные боли пытаясь разложить по полочкам свежеобретенные знания и понимание «СУТИ».

Если же твой «Дух» достаточно развит. Именно дух, а не отвечающая за него энергия «Наде». Если…

— «Хмм…» — Вновь задумался я над формулировкой, лениво отмахиваясь хвостом от толпы набежавших помощников, что квохчали вокруг с криками в стиле — «Чем помочь вам Баркисо-сама? Ваши осигару-самураяму готовы служить, живота своего не жалеючи»

— «Да! Верно!» — Сформулировал я наконец.

Если твоя душа достаточно сильна, то тебе будут открыты гораздо более широкие возможности, чем можно даже представить! Захочешь и сможешь без проблем переродиться даже в теле новорожденного, не то что в каком-то бедном беззащитном детеныше. Пожелаешь и одной лишь голой мощью своего духа легко сможешь проломить щиты новорожденного и занять место его сожженной души. Брр… Даже звучит мерзко!

Лишь законченные уроды на такое пойдут. Ну… Или слабаки… Ведь с такой мощью можно пойти и по иному пути. Гораздо менее… травмоопасному. Ведь сжигая чужую душу, ты тратишь силу своей. Сам себе наносишь непоправимые раны. К слову — это вторая главная причина, почему местные маги сперва «идут в зверя». У простых животных почти не бывает достаточно сильной души, чтобы об нее «поранить» свою.

Настоящий же путь «Эндереро», задуманный «Древними», как я его понимаю — это возможность создать себе тело с нуля. Просто… скопировать своей силой физическую оболочку. Воссоздать себя. Словно феникс воскреснуть из пепла. Именно так должен работать весь этот механизм с «Аспектами».

И я, обретя «Бессмертие духа» сейчас способен этот механизм запустить. Я просто знаю, что теперь могу без малейших проблем переродиться. Даже не так… Я могу просто взять и выйти из текущего тела «Тиргесто» и… создать себе новое. Человеческое. Или даже занять чужое. Тело погибшего человека например. Затратив на это в разы меньше усилий.

И возможности свои при этом сохраню практически все. Разве что придется потом слегка помучиться, адаптируя их под новое вместилище. Достаточно лишь пожелать.

Ну… И сил для этого подкопить. Все же процесс сей крайне энергозатратен. И время получше выбрать. Сейчас уж точно не до перерождений. События в последнее время скачут галопом и выпадать из жизни на неопределенный срок — отнюдь не лучшая идея.

Да и не та у меня сейчас задача. «Бессмертие духа» я добывал лишь для того, чтобы обезопасить самое себя от буйства энергий, что на меня обрушиться при открытии «Портала».

Сейчас я даже понимаю, как именно мое приобретение мне в этом поможет. И почему оно меня обережет. Все просто. Я сгорю в том буйстве до тла, а потом тут же восстану из пепла, как уже упомянутый феникс. Моя душа для того достаточно развилась. И сил на такое мне с лихвой должно хватить. Через меня-то по плану должна пройти целая прорва энергии. Уж зацепить ее малую капелюшку для себя родимого проблемы не составит.

— Уважаемый Баркисо — пробился сквозь мои мысли знакомый голос с нотками озабоченности.

— Мда, дам? — Повернул я голову, поймав взгляд, потревожившего меня Налора.

— Ох… — Охнул старичок, резко отшатнувшись и знатно переменившись в лице.

— «Интересно, что ж он такое увидел?» — Невольно заинтересовался я и тут же озвучил этот вопрос.

— Это… — Замялся маг — Сложно описать словами.

Еще пару мгновений побыв в замешательстве Налор все же встряхнулся и взял себя в руки, тут же озвучив причину своего здесь появления — Вы уже почувствовали?

— Ммм… — Склонил я голову набок, не совсем понимая, что должен был почувствовать и почему это что-то заставило примчаться его сюда. По плану он должен был следить за комплексом из «Центра управления» и ни в коем случае не покидать пост у «Постамента», пока я не разберусь с «Призраком» и не добуду «Артефакт» — Нет. Что слу…

Озвучить вопрос я так и не успел, резко замолкнув и с легким шоком окунаясь в свои ощущения.

Что-то было не так.

Что-то было очень и очень не так.

Раньше я этого не ощущал, будучи погруженный в себя и в происходящие со мной процессы. Но сейчас, отойдя от «процедуры», когда и тело и дух и разум слегка устаканились, возвращая мне полноту восприятия мира, я наконец понял, о чем спрашивал Налор. И понял, почему несмотря на суету вокруг, окружающие ведут себя не совсем так, как по идее должны были бы. Особенно неофиты. В ментальном плане от них почему-то веяло такой безнадегой, что аж передернуться захотелось. Да и более сильные маги и практики ходили словно мешком по голове ударенные.

Про обычных людей вообще молчу. Парочка простых работяг, до которых я дотянулся своим восприятием вообще в прострации находились, с трудом реагируя на раздражители.

И объяснения у этой странной меланхолии окружающих могло быть только одно. Я уже его осознал. «Маседо». Точнее не так… Грядущее перерождение мира, что вот-вот готов в нем утонуть.

Та самая безнадега, с которой я когда-то боролся, впервые спустившись к «Ядру». Именно тогда я познал всю тлетворность влияния «Магической радиации». Всю суть «небытия», которое она в себе несет.

И сейчас я ощущал нечто подобное, словно бы разлившееся в пространстве вокруг. Как будто в мире вдруг резко убавилось красок. Будто из него вдруг высосали часть чего-то бесконечно важного. Саму жизнь. Само сущее.

Вместе с этим осознанием пришло и понимание того, что произошло. МагоЭС «Санотиса» по какой-то неведомой причине перестало существовать вслед за МагоЭС «Леньо». Причем вместе со своим «Ядром». Именно в этом кроется причина обрушившегося на всю вокруг давления «энтропии».

— Сколько времени прошло, пока я разбирался с «Артефактом»? Где сейчас Сали и отряд «Леньо» с их «Ядром»? — Собравшись, я распространил вокруг себя слегка взбодрившее всех позитивное поле, для чего воспользовался как своими возможностями, так и механизмами самого комплекса, предназначенными для легкого бодрящего воздействия на его сотрудников и тут же уточнил самое главное.

— Три дня — Слегка ошарашил меня Налор, ведь по моим ощущениям я поглощал «Артефакт» не более нескольких минут — Уважаемая «Лео» Салилоэ'ли в данный момент в районе союзников, пытается связаться с флотом «Гразго» от которого недавно пришел сигнал тревоги. Что там и как — пока не знаю, но… — Развел он руками.

— Явно ничего хорошего — Кивнул я.

— Их отряд с «Ядром» «Леньо» в дне пути. Завтра к вечеру будут у стен города — Продолжил мини-доклад Налор.

— Почему такая задержка? — Быстро подсчитал я, что вторая «основа для ковчега» должна была прибыть еще вчера.

— Причина та же — Покрутил пальцем в воздухе старый маг — Я отдал распоряжение свернуть все экспедиции и вернуться в город всем внешним группам. А заодно форсировать расчистку зоны портала.

— И это правильно — Кивнул я, судорожно размышляя — «Кто виноват и что делать?»

Со вторым вопросом все было, впрочем, как всегда. Что так, что эдак, планы уже не изменить. А вот с первым было несколько интереснее.

С обретением второго «Артефакта» я буквально кожей стал ощущать, где примерно находятся остальные. И заодно понял, почему, что Сали, что то «Существо» с «Торжеством духа» и «Средоточием духа» — так свято были уверены, что именно тут, в Гирдерро, хранились «Сердце» и «Бессмертие».

То ли это механизм такой у этих «семян», что при обретении двух и более начинаешь ощущать остальные, то ли их мощь позволяет чувствовать струны мира, которые они затрагивают. Не суть.

Главное, что я теперь знаю, где они. Два у моей «жены», где-то на поверхности. А еще три — на юге. Далеко. Пока еще далеко. Сейчас я прекрасно чувствую как они, в крайне бодром темпе приближаются к нам на порог. Один прибудет чуть раньше. Это, видимо «Артефакт», хранившийся у «Гразго». А еще два — чуть позже.

— Собирай совет, — Отдал я новое распоряжение. — Очень скоро у нас тут будет не протолкнуться от гостей. «Санотис», — тут же пояснил я. — И если я не ошибаюсь, со всем своим извращенным зверинцем. Подозреваю, что флот Гразго уже уничтожен. Недооценили их союзнички.

— Уверен? — Нахмурился Налор.

— Нет, — Отмахнулся я хвостом — И да. В любом случае нам тут недолго осталось, так что побудем в боевой готовности. Ускорьтесь с расчисткой площадки под «Портал». Я наведаюсь к «Душе» и через час буду в зале совета. Тогда дам более исчерпывающую информацию. Думаю она в курсе происходящего.

— Понял, — Кивнул маг, тут же отправивший целую кучу мысленных сообщений по сети комплекса — Через час ждем в зале совета.

— Ждите, — Вздохнул я, «сдвигаясь» в пространстве и оказываясь сразу на три уровня ниже. Сюда я еще мог переместиться. А вот дальше пришлось уже пешком, «закукливаясь» от чудовищного давления чистой энергии ковчега и на всех парах стремясь как можно быстрее добраться к «Ядру».

Глава 27

— Братишка, отправь часть стаи за город, пусть контролируют побережье! — На несколько мгновений выйдя из своей своеобразной медитации попросил я Бочонка.

— «Сделаю» — Кивнул он головой и с легким вздохом поднялся на лапы, отходя немного в сторону к своим «адьютантам». Он сам, как и его стая, уже переросли тот период, когда все вопросы решались лично. Сейчас все его… «офицеры», назовем их так, как тот же Шестиног или Каа — командовали своими собственными стаями. Бочонок же был для них кем-то вроде правителя с непререкаемым авторитетом. А они при нем — вассалы. Причем, что интересно, среди всей этой разношерстной звериной братии, разросшейся в последнее время до огромных размеров, действовал хорошо знакомый мне принцип — «вассал моего вассала не мой вассал». Им только замки себе отстроить, ну или логова организовать, и типичные феодалы получатся. Уровень взаимоотношений примерно такой же.

— «Шустрик» — Послал я запрос второму брату — «Бери своих и дуйте в подземелья, мы уже отправили туда отряды, но поддержка им не помешает»

— «…» — Пришло молчаливое подтверждение, которое можно было интерпретировать как кивок головой.

Шустрик, в отличии от Бочонка, в своих взаимоотношениях с подчиненными, пошел несколько иным путем. Если Бочонок (Я так подозреваю — от врожденной лени) постарался максимально самоустраниться от… излишнего геморроя, властью называемого, и скинул всё на своих бывших подчиненных, организовав по итогу упомянутый ранее «звериный феодализм», то Шустрик поступил с точностью до наоборот. Махнувшись не глядя с Бочонком, он оставил при себе только тех зверей, что не желали иметь свою стаю и были достаточно сильны, чтобы братец ими заинтересовался. И таких было не мало. Чуть ли не конкурс организовался с турниром на выбывание.

Зверье, что бесконечным потоком стекалось к Гирдерро, по достоинству оценило мощь братьев и без вопросов признало в них «Великих вожаков». Так что и в стаю к ним шло с превеликим удовольствием, прекрасно понимая, что в одиночку сейчас не выжить. Ну, а те, кто с дуру попытался проигнорировать сложившийся порядок вещей, были просто уничтожены. Либо на подходах нашими патрулями, либо уже в городе «подчиненными» братьев.

Сейчас стая Шустрика насчитывала всего три десятка разномастных зверушек, что на фоне сотен вассалов Бочонка с их собственными стаями несколько терялось, но это если не вникать. А вот если вникнуть…

Среди подчиненных Шустрика затесался даже тот самый «Кагарро», что недавно доставил нам столько проблем. Ребятушки из Леньо поначалу собирались просто прикончить этого паучару. Ведь задачу свою тот выполнил и в условиях образовавшегося союза в его услугах они более не нуждались. Все же тварь опасная, дикая. Управлению и контролю поддается с жутким скрипом. Вот и решили его прикончить, чтоб под ногами не мешался. Шустрик не позволил.

Едва прознав о планах Леньо по устранению некоторых из «своих» зверушек, он сам вызвался выполнить эту задачу и через меня это решение и продавил. Ну а дальше… пара дней забега по окрестностям. Множество дуэлей один на один. Два десятка уничтоженного зверья. И десяток новых подчиненных, признавших его силу, среди которых нынче был и «Кагарро».

Его я попросил взять на себя подземелья комплекса. Те его районы, что прилегали к порту и где было множество «входов-выходов», через которые с моря могли проникнуть вражеские твари.

И кроме него послать туда нам было просто некого. А послать кого-то требовалось. Тех трех десятков бойцов с поддержкой семи магов, что сейчас укрепились там — просто не хватит против такого нашествия.

Леньо и Гразго «слегка» просчитались. Да, они уничтожили большую часть флота Санотиса. Вот только эти корабли, со всеми их командами, как оказалось — были лишь… «мясом» для отвлечения внимания. «Существо» их просто на убой отправил, ибо изначально не планировал оставлять их в живых.

И пока Гразго осаждали плавучий город, свято уверенные в том, что Санотис больше никуда не рыпнется, в его недрах на всех парах шла подготовка к ответному удару.

«Существо», имя которого, как и хоть какую-то информацию о нем, никто выяснить так и не смог, почему и называли просто «Существом», не стал размениваться на мелочи. Он, владея двумя «Артефактами», также прекрасно знал, к чему все идет. И о «Душе» знал и о уготованном этому миру «Перерождении». Он к этому событию не один век готовился. И даже более того — подталкивал мир к этой «пропасти» всеми своими силами и возможностями.

Цель его, как ни странно, была та же, что и у «Души» — стать богом нового мира. Ни много, ни мало. И если «Душа» в этой ситуации, просто вынуждена была действовать именно так, не имея другого выхода, кроме как пройти через «Перерождение» мира вместе с ним и организуя для себя «Ковчег», то «Существо» планировало это самое «Перерождение» чуть ли не возглавить.

Именно ради этой цели оно пыталось «загнобить» МагоЭС Гирдерро. Ради этой же цели собирались «Кристаллизы» и была осуществлена попытка добраться до «Постамента» и «Ядра». И если раньше мы считали, что Санотис и правившее им «Существо» пытались реанимировать свой МагоЭС за счет нашего, то после недавних событий, то сейчас осознали, насколько ошибались.

«Существо», пыталось сделать тоже, что пожелала для себя «Душа». Оно строило «Ковчег». И только это сдерживало его от прямого удара по «Ядрам» других комплексов.

И сейчас этот его «Ковчег» был почти готов. Как и наш. И ему и «Душе», для завершения этой задачи, не хватало лишь самой малости. Отсутствия «конкурента».

Я всю суть до конца так и не понял, хотя «Душа» и пыталась объяснить, но основную мысль уловил. Весь цимус ситуации в том, что когда затопившее мир «Маседо» достигнет некоей критической величины и произойдет… «Перерождение», по описаниям и объяснениям «Души» очень похожее на взрыв, в мире должен иметься некий «Центр кристаллизации силы». Область, зона, место, определений можно подобрать много, результат не измениться. Именно с этой зоны и начнется «Возрождение» мира.

И таких «зон» не может быть две.

Именно это знание и было той причиной, почему засуетилось «Существо». Оно хоть и начало работу над своим «Ковчегом» гораздо раньше «Души», только вот его изначальная позиция была не столь удачна. МагоЭС Санотиса было в гораздо более печальном состоянии, нежели комплекс Гирдерро. А одного лишь «Ядра» и немногих сохранившихся энерго-систем для создания «Ковчега» было сильно недостаточно.

Проще говоря «Существо» просто не успело подготовится на все сто процентов.

И сейчас, чтобы при «Перерождении» мира, этот самый мир выбрал бы своим «Центром кристаллизации» именно его «Ковчег», «Существу» кровь из носу требовалось уничтожить «конкурентов». Иначе бытия богом «Существу» было не видать, как собственных ушей.

Что еще печальнее, так это то, что даже уничтожь «Существо» «Ковчег» конкурента, желаемого оно все равно не достигнет. Оно конечно владеет важнейшими из «Артефактов» — «Торжеством разума» и «Средоточием магии», но этого совершенно недостаточно, чтобы выдержать и пережить «Перерождение» и сопутствующее ему буйство энергий. Даже «Душа» до сих пор сомневается, что сдюжит. Почему и запросила у своих «верующих» притащить сюда «Ядро» Леньо, дабы шансы себе повысить. А «Душа», на секундочку — УЖЕ божество этого мира. Ну… если не вдаваться в детали и терминологию. Как там было? «Любая достаточно развитая технология не отличима от магии?» Или как-то так? Ну вот и «Душа», являясь итогом этой самой «достаточно развитой технологии», можно сказать, что — «божество». «Существо» же на ее фоне выглядит откровенно бледно.

Про то, что оба «Артефакта» нашего противника «Душой» же и созданы, можно промолчать. Мда…

Впрочем… Все это уже не важно. Есть шансы у «Существа» или нет их — нам от того ни жарко, ни холодно. А вот от того, что оно уверенно в том, что они все же есть — наоборот. Ибо в своей уверенности, сия «редиска» приперлась именно к нам. Да еще и во главе целой армии, чтоб ее.

Началось все с того самого деморализующего ощущения тоски, грусти и безнадеги, что ударило по нам, когда я заканчивал поглощать «Бессмертие духа». «Существо» ощутило, что я поглотил «Артефакт» и тут же атаковало. И это была именно атака. Целенаправленная. Кто б знал, каких усилий нам стоило хоть частично воскресить боевой дух наших людей и зверушек… Жуть!

Неизвестно как, но наш противник скопил огромное количество «Маседо» в недрах своего комплекса и в нужный момент просто «выплеснул» его в мир, одновременно «закукливая» свой «Ковчег» и практически отрезая свое «Ядро» от взаимодействия с миром. Именно поэтому давление на психику было столь мощным. Оно не нарастало постепенно, а навалилось разом, всем своим сокрушающим волю к жизни воздействием.

И первыми на себе это ощутили «Гразго» и их флот. Не способных к сопротивлению людей просто вырезали. Выжила лишь горстка бойцов и магов на трех кораблях, оказавшихся достаточно близко к их правителю — владельцу «Самлэо ниэрре», «Непреложной основы», если перевести. Именно благодаря «Артефакту» правитель Гразго смог достаточно быстро оклематься и привести в чувство часть своих подчиненных.

Вот только… Лучше бы не смог… Тогда бы у нас не было бы сейчас столько проблем!

Община «Гразго» представляла из себя максимально милитаризованное образование. У них была армия, у них был флот. И… всё! Всех их жители в той или иной мере являлись военными. Соответственно, когда началась вся эта «веселуха», они в нее окунулись практически всем наличным составом. Немногие гражданские же были отправлены вместе с союзниками «Леньо» под стены нашего города.

Потому их правитель, едва приведя в чувство горстку подчиненных, рванул именно к нам, попутно отстреливаясь от орд тварей, преследующих его корабли буквально по пятам. Ему даже в какой-то мере повезло. Поначалу. Большая часть подконтрольных «Существу» тварей была занята изничтожением остального флота и не сразу бросилась в погоню за тройкой кораблей. Когда же бросились — было уже поздно.

Впрочем, легче правителю «Гразго» — Арумару, от этого не стало. «Существо» ведь не просто выпустило свой зверинец, что скапливался в недрах Санотиса чуть ли не веками. Оно отправило тварей широким фронтом, с наказом атаковать все и вся на своем пути. И как результат это породило настоящих «гон». Сонмы морских обитателей, спасаясь от волны тварей, также срывались с насиженных мест. И это не учитывая прокатившейся по миру волны «Маседо», знатно долбанувшей по психике всего живого.

И это было бы реальным чудом, если бы корабли Гразго дошли бы до порта Гирдерро, не сгинув под атаками взбесившихся морских обитателей. Было бы… И было. Поначалу…

А я ведь чувствовал «Артефакты» и их примерное положение в пространстве. Я засек тот момент, когда «два» догнали «один». И должен был бы насторожиться. Но нет! Через какое-то время пришло сообщение, что остатки флота Гразго как-то отбились от догнавшего их «Существа» и они вот-вот прибудут в порт. Успокоился слегка, отвлекся на совет и подготовку к отражению атаки. Промухал… Все мы промухали. За что и поплатились!

Корабли Гразго, едва войдя в порт и спокойно миновав защитную зону «Ока», пришвартовались к причалу. Я лично настраивал древнее устройство на пропуск их кораблей! Ибо на тот момент оно уже долбило по тварям словно из пулемета и могло зацепить потрепанные посудины «союзников»…

Назвать произошедшее потом — предательством? Пожалуй нет. Моряки Гразго в том не виноваты. Как и их правитель. «Существо» настигло отступающих… Промыло им мозги, полностью подчинив своей воле всех, кроме бедняги Арумару. Правителю Гразго мозги промыть у «Существа» не получилось благодаря его «Артефакту». Арумару связали и бросили в трюм. «Существо» специально не стало забирать себе «Основу». Чтобы не насторожить нас раньше времени.

В итоге «перепрограммированные» моряки отправились дальше, отправив нам послание о том, что отбились и бла, бла, бла…

Едва корабли зашли в порт и пришвартовались, как из под их днища выскользнули хищные тени, разрывая встречающих когтями и клыками. И пока на причале творилось безобразие, подчиненные воле «Существа» моряки, прорвались к «Оку» и разрушили древнюю защитную систему, подорвав башню вместе с собой.

Арумару же — погиб. Банально захлебнулся, когда специально оставленная с ним тварь разорвала борт корабля, словно гнилую бумажку и потащила его к своему хозяину. Оставлять нам «Непреложную основу» «Существо» не собиралось.

Собственно говоря лишь благодаря этому «диверсия» с «Оком» не обернулась для нас полнейшей катастрофой. Обладание третьим «Артефактом» для «Существа» было явно важнее. Что и дало нам небольшую передышку, позволив перегруппировать свои силы и отразить бессистемный натиск «диких» тварей, прорвавшихся в порт.

Впрочем… передышка была не долгой.

Всего несколько часов понадобилось «Существу», чтобы поглотить «Основу», собрать своих тварей и зомбированных подчиненных в единый кулак и ударить по нам всеми своими силами.

Первый штурм города был страшен. Мы и так едва сдерживали бесконечный поток «диких» тварей, согнанных сюда с морских просторов. А когда на волне этого потока в бой пошли организованные отряды тварей при поддержке магов…

Не будь с нами союзников из «Леньо» и Гирдерро бы пал в первые же мгновения. Лишь их «Ледяной покров», буквально выморозивший все живое на многие сотни метров, позволил отразить первую атаку. То, во что превратилась бухта и порт я запомню надолго. Морские волны, вмиг заледеневшие монолитной массой льда. Треск и разлетающиеся во все стороны острейшие осколки. Визг сотен и тысяч гибнущих тварей, превращающихся в гротескные статуи.

Но даже не это самое впечатляющее! Лед — это лед. Он всегда занимает больший объем, нежели простая вода. «Леньо» об этом знали. Что не удивительно. И именно поэтому ударили столь мощно. Излишне мощно, как показалось в первые мгновения. Но нет. Смысл в этом был. Благодаря этому удару порт Гирдерро стал практически неприступен, ведь вся попавшая под воздействие «Покрова» вода — превратилась в монструозных размеров айсберг, напрочь перекрывший подходы с моря для кораблей противника и для большинства прущих оттуда тварей.

Теперь «Существу» приходилось направлять своих подчиненных и подконтрольный зверинец в обход. На побережье, где их встречали и пока сдерживали стаи Бочонка.

Впрочем и от атак в лоб «Существо» не отказалось. Лед это все же не гранит. Среди подконтрольных «Существу» тварей нашлись и такие, что достаточно споро и быстро «пробурили» образовавшийся айсберг и добрались до «входов-выходов» в канализацию. Почему и пришлось отправлять Шустрика в подземелья. Напор тварей постоянно возрастал. А «Леньо» свой «покров» повторить уже не смогут. Выдохлись. Да и задачи у них сейчас другие.

Второе «Ядро» доставили нам буквально несколько часов назад. Едва-едва успели разминуться с отправленной на перехват группой противника.

И сейчас маги «Леньо» и некоторые наши, не задействованные в обороне или возведении контура будущего «Портала», активно его готовили.

«Леньо» вообще в этом конфликте чуть ли не третьей стороной получались. Фанатики, чтоб их! Устроенный ими ледяной ад в виде «Покрова» — по сути единственная помощь нам в сражении. Больше на них рассчитывать не приходилось.

А все почему? А все потому, что религия головного мозга — это диагноз, господа! Страшный причем диагноз, если проявляется невовремя.

Товарищи «Леньо» напрочь отказались от идеи «Исхода». Покинуть мир, где останется их божество?! Кощунство! Ересь! Ни За Что! Ну и все в таком духе.

В общем, даже «Душа» материться научилась. Факт!

И пришлось ей, бедолаге, «слегка» менять свои планы и в спешке перестраивать свой «Ковчег». А все почему? А все потому, что иначе она не могла. Не просто ж «Душа», а «Душа мира». А тут жители этого мира, спасаться не хотят. Точнее хотят, но чтоб обязательно вместе с ней. Просто уйти и тем самым спастись им не катит… Мда.

В общем для того и тащили сюда второе «Ядро». Не только, чтоб «Ковчег» для самой «Души» укрепить, а и чтоб для других места в нем хватило. Для трех с копейками тысяч людей «Леньо» и двух с чем-то тысяч зверушек, также не пожелавших никуда «уходить».

Что интересно, не только «Леньо», но даже и зверушки, пожелавшие остаться — понимали, что их ждет. «Перерождение мира» их затронет даже в «Ковчеге». Как там звери это понимали и воспринимали — без понятия. «Душа» не стала объяснять, ибо для этого требовалось снова «окунуться» в ее ощущение мира, а я такое повторять не готов. Быть собою прежними зверушки однозначно перестанут. И даже живыми остаться не смогут. Как и люди. Смысл тут был в том, что их души при «Перерождении», и если все у «Души» пройдет гладко, обретут в итоге новое вместилище. Какое? А кто его знает? «Перерождение мира» — штука такая. Неизведанная. Даже сама «Душа» не знает, что в итоге получится. Для нее это тоже первый раз. Так что всё на уровне ощущений и чуть ли не инстинктов. Знает, что мир изменится. Знает, что именно изменится, а не исчезнет или разрушиться. Но как изменится?! Без понятия. Почему и создавала «Ковчег». В общем… Высшие материи, куда простым смертным соваться бесполезно — «Не поймем'с господа'c, мордом'с не вышли'с!»

Впрочем, нас это особо и не касается. У «Души» и фанатиков имени ее — свои планы, у нас свои. Центр Гирдерро, ранее бывший фонящей магической радиацией воронкой — уже давно расчистили. Радиацию к «Ядру» направили, убрали. Обломки и прочий мусор вычистили. Площадку подготовили и огромнейший ритуал «Межмирового портала» практически закончили. Остались лишь мелочи и окончательная настройка. Вот-вот уже можно будет открывать «Переход».

Главное только день продержаться, да ночь простоять. Слишком большие объемы энергии необходимы на активацию подобного ритуала. Даже два «Ядра» не в состоянии выдать столько мощи в короткий срок. Так что пока — отражаем атаки и не позволяем противнику прорваться ни к центру города, ни в подземелья.

«Душа», в общем-то, уже может «закуклиться» и тем самым запустить процесс «Перерождения мира». В этом плане «Существо» слегка переиграло само себя. То, что оно уже «закрыло» свой «Ковчег», отрезав его «Ядро» от мира — явно было ошибкой. Стоит «Душе» сделать тоже самое и всё. Здравствуй армагеддец! «Существо» тут же проиграет, ибо мир уж точно не «выберет» его «Ковчег» «Центром кристаллизации».

Понимает ли это наш противник? Судя по всему да. Иначе бы не рвался сюда, выложив против нас все свои козыри. Явно в курсе, что «Душа» до последнего будет ждать, пока мы закончим с «Порталом». И также знает, что закончим мы уже скоро.

Иначе зачем бы ему лично идти в атаку, пустив вперед себя все свои силы?

— «Кажется нам стоит пойти вслед за братом» — Слегка поежившись от накатившего на нас ощущения, произнесла Леди.

— Ага — Переглянувшись со своими магами, кивнул я и соскочил с наблюдательного насеста, установленного на крыше академии — Главное событие этого вечера будет внизу.

Именно туда, видимо по одному из «пробуренных» тоннелей, сейчас и двигался наш противник. Что я там хотел когда-то? Встретится с ним лицом к лицу и за все с него спросить? Вот… Теперь у меня наконец появиться такая возможность…

Глава 28

— «Ну здравствуй Баркисо…» — Легким шелестом пронеслось у меня в голове, чуть не заставив свернуться мозги в трубочку

— «Или мне называть тебя Барсик?» — Не успел я что-либо ответить, как тут же прилетел новый мысле-образ. А следом за ним и следующий. Добивающий. В прямом и переносном смысле — Или мне называть тебя земным именем Аан'Тоон? Странное имечко, конечно.

— «Еще один!» — Кое-как переборов очередной мозго-вынос, обрушившийся на мою соображалку, я все же нашел в себе силы, чтобы возмутиться — «Тебе-то откуда это известно?»

— «Ооо…» — Протянул мой визави, слегка снизив свое давление. Видимо понял, что несмотря на всю его ментальную мощь — пробить меня у него все же не получится. «Артефакты» защищают. Что впрочем нисколько его не расстроило. Явно ожидал подобное — «Твой вопрос для меня все равно что оскорбление. Неужели еще не догадался?»

— «Да вот как-то не сподобился» — Мысленно пожал я плечами, одновременно раздраженно отмахнувшись хвостом от кого-то из своей свиты.

Как и ожидалось — ни Налор, ни Гразгор, ни кто-либо еще, в предстоящем бою помочь мне ничем бы не смог. Даже Леди, что в управлении «Менталлом» уже давно обошла своего наставника-хозяина, пасовала пред мощью приближающегося к нам «Существа». Единственное, на что хватало ее сил и сил Эльгерде — это прикрывать остальных от наиболее жестких ментальных волн противника, частично гася их своими. Чем-то это было похоже на водную рябь, что слегка угасала, столкнувшись с более слабой.

Осознав, что я в очередной раз был прав, мои вынуждены были отступить. Лишь Леди до последнего сопротивлялась, да Налор держался. Их-то я в «тыл» и отправил, сопроводив мысле-образ движением хвоста.

— «Верное решение» — «Хмыкнуло» «Существо» в ответ на мои действия — «Их очередь еще не пришла. Я займусь ими позже»

— «Сколько уверенности» — Покачал я головой, вновь нивелировав возросшее давление на разум. С каждым мгновением делать это мне становилось все легче. Привыкал, приспосабливался. Да и «Артефакты» мои помогали. Они может к «Разуму» и не сильно относятся, но и имеющихся возможностей хватает. «Сердце» заранее укрепляет клетки мозга, напитывая их энергией, а «Бессмертие» не позволяет воздействовать на мою энергетику. Косвенно конечно, но защита получается вполне достойной.

— «Так…» — «Вздохнуло» «Существо» — «Позволь-ка мне все же представиться. А то так и будем говорить, словно выжженный с архимагом» — На местный манер произнес он пословицу про «глухого с немым». А в следующее мгновение…

Представился…

— Твою же да в…

— ………..

— ….. …

Да уж… Давненько я так душевно не матерился. Под конец даже слегка выдохся. Что уж говорить, если даже мой собеседник впечатлился и в ответ на мою экспрессию — остановился.

— «Заслушался видать, гаденыш» — Промелькнула в голове случайная мысль

— «Но-но-но, попрошу без оскорблений, прояви уважение!» — «Нахмурился» Альтре де Натро сиа Варгре тобо Неотро сель Диарон, что в переводе… Нет! Такоелучше не переводить. Итак воля к победе знатно пошатнулась. Еще бы ей не пошатнуться!

Моим визави, как оказалось, был самый настоящий «Древний»! Причем не та бледная тень самого себя, что оформилась вокруг «Бессмертия духа», а самый настоящий. Абсолютно полноценный и просто до безобразия могущественный. «тобо Неотро»? «Хонтар магии», что в примерном переводе — «Достигший магической вершины». Короче говоря — «выше только горы»(И то не факт), «круче только яйца»(Проверять не возьмусь).

А если уж вообще человеческим языком, то просто «Архимаг». «Древний архимаг», чтоб ему пусто было. Собственной персоной!

— «У меня только один вопрос» — Когда мысли в голове немного улеглись, начал было я

— «Почему? Зачем? И для чего столько… Как там?» — Он на мгновение замолчал, одновременно сильно ударив по моим извилинам всей своей мощью, но затем, отыскав искомое, продолжил — «Для чего столько гемо-ор-роя?»

— «Примерно так» — Тряхнув головой я кое-как избавился от звона и писка в мыслях и вновь вернулся к беседе. Что мне в общем-то было на руку. Чем дольше мы беседуем, тем больше у нас всех шансов.

— «Сразу огорчу» — Уловил он мои размышлизмы — «Шансов у вас не было с самого начала. Я покажу».

Вновь зайдя в мой разум, словно к себе домой, он «высветил» передо мной картинку того, что сейчас происходит в Гирдерро. Во всем Гирдерро. На поверхности, в подземельях и в округе.

Застыли все! Люди, маги ли, бойцы ли, гражданские. Звери, вне зависимости от их силы и все твари вместе с ними. Каменные изваяния, пребывающие в каком-то странном противоестественном трансе.

— Что ты с ними сделал? — Слегка ужаснулся я от увиденного, озвучив вопрос уже вслух. Ибо прямо напротив меня образовался аккуратный проход из которого и вышел этот самый «Древний».

Выглядел он, на удивление… просто. Обычный человек, разменявший пятый-шестой десяток лет. Легкая седина в короткой пышной шевелюре темных волос. Такие же редкие волоски мудрости в аккуратной козлиной бородке. Рубленные, но достаточно плавные черты сурового лица и глаза… Совершенно обычные глаза обычного человека. Серые, слегка водянистые. Совсем не такие, каких ожидаешь от подобного… «могущества на ножках».

— Пока… Ничего — Хмыкнул Альтре, явно прочитав мои мысли. Честно говоря я уже подумывал вообще прекратить хоть какие-то попытки с ним разговаривать. Смысл, если мой собеседник улавливает мои намерения еще даже до того, как те облекаются в стройную мысль. Про слова — вообще молчу.

— Нет, нет, нет — Тут же посуровел его тон — Это слишком неуважительно. Будь добр отвечать, когда к тебе обращаются и вести светскую беседу, как и положено любому уважающему себя разумному существу.

— Хорошо — Индифферентно отреагировал я на это требование. Хочет поболтать, будем поболтать — Ты не ответил.

— Ах да — Наигранно смутился «Древний» — Твои вопросы. Что ж… Признаю. Ты имеешь право знать правду. Тем более, что и ответ на эти твои «Почему?» и «Зачем?» довольно прост. Все из-за тебя, Антон. Только из-за тебя.

— О как! — Восхитился я. Вот прям аж до восторга восхитился. И почему я не удивлен, что мир в очередной раз сошелся клином именно на мне?

— Ха-ха-ха — Посмеялся Альтре — А я уже стал забывать, какого это — вести полноценную беседу с достаточно интересным собеседником.

— Ну так и веди ее нормально — Нахмурился я — А то сам же требуешь общения, а ни на один мой вопрос ответа я так и не услышал. Где заявленное тобой взаимоуважение и прочая хрень?

— Хм… — Дернулся «Древний», явно не привыкший, что с ним кто-то может так разговаривать. Впрочем надолго его недовольства не хватило. От него так и фонило довольством и превосходством. А еще благородством и прочей ерундой абсолютно уверенного в своей победе существа… Мда…

— Что ж отвечу — Блеснули его глаза прорвавшимся на миг потусторонним огоньком — Отвечу пожалуй с последнего твоего вопроса. Зачем такому как мне столько возни с таким, как ты? Почему я просто не… хм… интересное выражение — Вновь залез он мне в голову — … Нагнул этот мир и не сделал так, как сам того хочу. Почему не спас его от Маседо, почему не властвовал тут, изображая мелкого божка и зачем столько тысячелетий прозябал где-то в… жопе мира? — Улыбнулся он в ответ на очередную мою вспышку мигрени.

— Как-то так — Помахал я в воздухе хвостом, словно невзначай переступая лапами для более удобного положения тела перед броском.

— Ну-ну, Антон, не геройствуй — Сразу же пресек он мои потуги. Я же понял, что превратился в точно такую же статую, как и все и всё вокруг. Разве что голова осталась относительно свободной. И почему-то… хвост.

— Твой хвост неплохо помогает в общении — Отмахнулся маг и продолжил прерванную тему — Ты никогда не задумывался, почему тут оказался?

— Я и так это уже знаю — Отмахнулся я.

— Верно, знаешь. Детище мое тебе рассказала. Да-да, не удивляйся. Я один из тех, кто не только создал магию, как вы это называете, дикари неотесанные. Но и был тем, кто подтолкнул сам мир к созданию «Души». Я же был одним из тех, кто пытался примирить своих коллег и соотечественников со своим детищем. Тупые идиоты! Ша'тиоли ра сан…. — Дальше минуты на две растянулся набор звуков, в которых без всякого перевода угадывался смысл. Маты, маты и еще раз маты. Прям обиженный темный властелин, непонятый гений и…

— Аргх… — Скривился я, получив крайне болезненный… что-то. Даже не знаю как описать то, чем меня огрело. Казалось долбануло по самой моей сути, что даже глубже, чем тело, разум или душа.

— Я же просил без оскорблений — Хмуро произнес Альтре — Впрочем… Да… Пожалуй и я погорячился. Чего еще ожидать от дикаря?

— Мне одно интересно — Склонил я голову набок — Неужели за столько тысячелетий ты все еще не остыл, а «Древний»? Как бы сильно тебя не разозлили твои же коллеги, а столько времени гореть ненавистью… Как-то это психозом попахивает.

— Тысячелетий? — Вскинул тот бровь — Ах, ты об этом. Нет-нет, Антошка. Тысячелетия меня миновали. Не дурак же я в самом-то деле ждать столько времени… «у моря погоды?» Ха! Интересная в твоем мире культура. Одних только пословиц и высказываний сколько! Красиво. И язык у вас там интересный. Языки… Сколько? Ого-го! Как вы развернулись-то! Что? Магии не стало, так в культуре извращаетесь? Не отвечай. Это риторический вопрос. Чего ж еще ожидать от собственных потомков и пра-пра-племянников или как это еще назвать? Не важно — Отмахнулся он.

— Ты от темы-то не отходи — Вздохнул я, начиная осознавать, насколько мой собеседник… балаболка.

— Сжечь тебя что ли… — Вздохнул «Древний» — Ладно, поживи еще немного. Заслужил все-таки.

— Это ж чем, интересно было бы узнать — Хмыкнул я, вновь ни капли не впечатленный прозвучавшей угрозой.

— Своим существованием конечно — Как о чем-то само-собой разумеющемся сказал Альтре — Как бы объяснить, чтобы даже ты понял…

— Како… — Начал было я, но тут же заткнулся, ибо собеседник просто отнял у меня возможность что-либо говорить. Надеюсь… временно.

— Надейся — Кивнул он — Итак… Возьмем за пример то, что тебе уже известно. Эту вашу пародию на портал, что вы строите в центре города. Это же извращение, ты знал? Да куда тебе — Махнул он рукой — Ну да не важно. Ах да… По поводу тысячелетий… Мы же не договорили…

— «Да что ж такое» — Мысленно выматерился я. Я сегодня хоть какую-то конкретику услышу, нет?

— Ладно-ладно — Нахмурился собеседник, видимо и сам уже понял, как выглядит со стороны — Что ж поделать, если я пару столетий вообще ни с кем не общался. И да, столетий. Ибо «бодрствовал» я, если это состояние можно так назвать, лишь тогда, когда в этом был хоть какой-то смысл. К сожалению, лишь сейчас мое бодрствование оправдалось. Все предыдущие попытки провалились.

— Я не буду вдаваться в «предания седины далекой». Хах! — Снова хохотнул он, внаглую игнорируя мою злобу, в ответ на очередной наглый взлом моей памяти — Предания… Мда уж… Так вот. Суть тут в чем. Мои ну очень умные коллеги, не вняв моим словам, устроили войнушку на весь мир. Об этом ты уже знаешь. Как это было, что происходило и прочее рассказывать тебе не буду, прости. Вижу твой интерес, но это займет уж слишком много времени. Коснусь лишь главного. Тебя и таких, как ты. Именно ваше появление. Появление душ из иных миров и стало причиной конфликта.

— Как же мы радовались и сколько же праздновали создав мировую систему энергоуправления. Это я сразу перевел, чтобы тебе понятнее было — Уточнил «Древний» — Сколько счастья было, когда мир вокруг стал дружелюбен и податлив для любого, кем бы он ни был и что бы ни пожелал. Золотое время! Меня и моих коллег чествовали как героев!

— Эх… — Вхдохнул он, секунду помолчав — Жаль только продлилось это недолго. За все и всегда надо платить. Не стоило об этом забывать…

Почти на полчаса Альтре погрузился в свою ностальгию, напрочь игнорируя все вокруг. Под конец даже я устал материться. Все же находится в состоянии безмолвной статуи — то еще удовольствие.

— «Маседо»… — Словно и не было заминки, продолжил он — Как вы это называете. Алдрэмэ, как назвали мы. Энтропия, если использовать понятный тебе термин. Как ни назови, смысл не измениться. За все надо платить. Об этом я уже говорил. Энтропия стала нашей платой. И тогда появился новый проект. Который воплотили в жизнь я и мои товарищи. Тебе этот проект знаком под именем «Душа мира». Это было нашей надеждой. Надеждой исправить тот хаос, что воцарился вокруг. Тебе ли не знать, к чему приводит бездумное использование ресурсов. Свой мир вспомни. Я даже не удивлен, что его мои сородичи и их потомки загадили ничуть не хуже, чем этот. И неважно, что магии у вас почти нет. Простой технологии и врожденного идиотизма хватило с головой. Ну да не о том речь.

— «Душа» должна была стать системой контроля. Она должна была ограничить использование магии и привести мир к балансу. Ведь создавалась она, как… Да как божество, оперируя твоими терминами и знаниями. Как некая сущность, что возьмет на себя роль верховного судьи и беспристрастного наблюдателя. она была нужна. И мы ее создали. Точнее — Слегка смутился маг — Мы ее не столько создали, сколько помогли ей осознать себя. Это была надежда. Надежда, что «Душа мира» поможет справиться с возникшей проблемой. И она помогла! Энтропия пошла на спад. Вот-вот должно было вернуться то золотое время, что было в самом начале. Вот только… Ха! — Грустно хмыкнул Альтре — Как всегда все испортили сами разумные. А ведь надо было всего лишь поубавить аппетиты. Позволить «Душе» прибраться за идиотами, не знающими меры. Слегка лишь потерпеть. Да кому же оно надо? Проще гробить и себя и окружающих, убивать мир и ни в коем случае не задумываться о будущем. Зачем? Сейчас-то все хорошо? А если вдруг задумаешься, то придется делать так, чтобы сейчас было не хорошо, а просто… нормально.

— «И началась война?» — Сделал я единственный вывод из всего этого спича.

— Именно! — Грустно вздохнул «Древний» — Началась война. Между «Душой» и моими соотечественниками, не пожелавшими позволить ей спасти их же мир. К чему это все привело — ты уже и сам знаешь.

— «Это все, конечно, замечтательно» — Мысленно пожал я плечами — Но причем тут я? И такие, как я.

— Ах это… — Скривился маг — Ты ведь уже слышал от моей деточки про желание мира? «Мысль материальна»? Какое точное высказывание! — Улыбнулся «Древний».

— Слышал — Односложно ответил я, возвращая его в русло беседы.

— Как ты думаешь, когда в мир пришла энтропия, что произошло?

— Хм… — Задумался я, даже не заметив, что снова могу говорить — Это никому не понравилось и…

— Именно! — Видя, что я сам догадался, чуть не подпрыгнул от радости Альтре — Если даже сейчас в этот мир притаскивает души из твоего, то почему этого не могло происходить раньше? Происходило, да еще и как! Вспомни свой же мир. Камушек с горы упадет, так с десяток мессия, пророков и прочих шарлатанов уже о конце света орут на всех углах. Про секты и прочее безумие вообще молчу. Вот и у нас было тоже самое. Только с магией эти воззвания к высшим силам обрели гораздо большую силу. В наш мир чего только не притягивало. Монстрологи, назовем их так, с ног сбились, описывая все новых и новых тварей, попадающих в наш мир. Как думаешь, кого обвинили в этом безумии?

— Догадываюсь — Кивнул я, осторожно разминая лапы. «Древний», видя, что я реально увлекся беседой, ослабил свой контроль, вернув мне свободу движений.

— Вот-вот — Печально вздохнул Альтре — Всех собак вновь повесили на «Душу мира». Кто ж еще-то? Не они ж любимые. Себя винить никто и никогда не будет. Проще козла отпущения найти. Или назначить.

— Я смотрю ты уже вовсю освоился с… — Я на мгновение замялся.

— Культурой твоего языка? — Улыбнулся маг — Есть такое. Он мне понравился. Богатый язык, что ни говори.

— И что произошло дальше?

— А дальше больше — Пожал он плечами — Назначив виноватого, сразу же «выяснили» и причины. Появилось нечто невообразимо ужасное и отвратное, убившее случайно призвавшую его истеричку? «Душа» виновата. Ударила по хм… правителю города к примеру. Хаос посеять, сопротивление подавить. И так далее и в том же духе. О! — Воскликнул он — Ты прав! «Мы сами плодим своих демонов». Идеальная фраза!

— После того, как это, на волне давящей на всех энтропии, стало повальным явлением и вспыхнуло основное противостояние. У тех же, кто понимал настоящую подоплеку происходящего, сил этой волне противостоять уже не хватило. Толпу контролировать порой невозможно. Особенно, если эта толпа назначит виновным именно тебя. Ну… Или повесит ярлык предателей. Что сути не меняет.

— Хорошо — Слегка вздохнул я, с трудом сохраняя интерес к беседе. Описываемое магом может и было важно, но ответа на заданный вопрос все же не давало.

— Хм… И то верно — Смутился «Древний» — Что ж… О порталах в другие миры. «Попаданцы» к нам начали появляться задолго до появления «Души». Точнее… задолго до того, как мы помогли ей себя осознать. Тогда же, что вполне естественно, этих «попаданцев», что в большинстве своем и близко не были хоть немного разумными, представляя из себя сонм разнообразных тварей, начали активно изучать. Со временем — выявили закономерности, узнали, что попадают к нам из двадцати смежных реальностей. Начали разработку в этом направлении и в итоге доизучались до порталов.

— И здесь-то и кроется самый важный момент. Основное условие для открытия такого портала. Нужна не просто душа из другого мира. Нужна душа, достаточно пожившая в этом, и интегрировавшаяся в него. Ставшая его частью. При этом не утратив связи со своей родной реальностью. Сам понимаешь, насколько это редкое явление. Всякая неразумная живность просто «прописывалась» у нас, напрочь теряя связь со своим старым миром. Разумная — частенько не выживала, да и отыскать ее вовремя получалось далеко не всегда. К моменту, когда в порталах возникла реальная необходимость, у моих соотечественников было всего четыре подходящие под все условия души. Одна из них — из твоего мира.

— И когда припекло — именно ее и использовали, чтобы открыть портал? — Озвучил я сам-собой разумеющийся итог.

— Именно — Кивнул «Древний» — Это в итоге привело к тому, что между нашими мирами установилась крепкая связь. И с тех времен все «попаданцы» прибывали сюда только оттуда.

— И каким все же боком тут я? — Я вновь, в который уже раз, попытался подтолкнуть его к главному. И в этот раз, как ни странно, получилось.

— О… Самым прямым — Улыбнулся Альтре — За несколько прошедших тысячелетий, ты первый, кто не только выжил в этом мире и стал его… полноценным жителем, но и единственный, кто сохранил при этом крепкую связь со старой реальностью. Благодари эту свою… «Нейро-сеть»? Интересное название, учитывая что на моем языке слово «Нейро» означает «ищущий знаний». Все же помнят что-то потомки, хотя и до печального мало. Впрочем… что ожидать от вырожденцев? Эх…

— «Ну началось, — про себя подумал я, не особо заботясь о „прослушке“ мыслей. — Начнутся сейчас разговоры застольно-запойного образца в стиле: „Эх, какую страну проср…“».

— Не начнутся, — Скривился Альтре, вновь сверкнув глазами.

— Так значит я тебе нужен, чтобы…, — Решил я внести хоть немного конкретики.

— Ошибаешься. — С доброй улыбкой покачал он головой. — Ты то мне как раз и не нужен.

— Эмм… Не понял, — Не въехал я в его логику. Столько разговоров, столько намеков и заявлений о моей уникальности и… что?

— А что тебе непонятного? Как ты думаешь, что произойдет, когда ты, душа двух миров, между которыми уже есть крепкая связь, снова станешь инициатором портала?

— Свзязь станет крепче, — Выдал я единственно верное умозаключение.

— Именно.

— И тебе этого…

— Не нужно, — Все также добро улыбаясь подтвердил «Древний».

— Но лично я тебе…

— Нужен, — Еще больше оскалился Альтре.

— Зачем?! — Невольно рыкнул я.

— Как это зачем? — Аж удивился он — Ты ж и сам знаешь ответ на этот вопрос.

Лишь несколько мгновений мне понадобилось на то, чтобы переварить все услышанное, вспомнить ранее известное и сделать наконец «правильный» вывод…

— Ты хочешь разрушить связь с моим миром…

— Верно, верно, продолжай, — Словно кот, объевшийся сметаны, заулыбался он

— … и… Стать богом этого? — Я даже слегка разочаровался, озвучивая единственно возможный вариант.

— Сто очков Барсику! — Воскликнул он. — Да, я хочу стать божеством.

— Не понимаю, — Вновь вздохнул я, потеряв нить хоть какой-то логики. То он заявлял, что идея стать для «опустевшего» мира божеством его не прельщает, то вдруг говорит, что это его цель.

— Ты не путай. Я не хотел быть богом вот этой вот… клоаки — Он покрутил в воздухе рукой, намекая на… все вокруг — Зачем мне это извращение? А вот божеством нового, девственного мира, что аки феникс воскреснет из пепла старого… Это… интересно! Очень и очень интересно. И ведь я знаю, как это сделать. Я создатель магии. Создатель «Души мира». Исследователь и великий архимаг своего народа. И лишь бытие бога для меня единственно верный и логичный путь. Не находишь?

— «Мда уж… Этот товарищ за прошедшие тысячелетия явно поехал кукухой», — Про себя вздохнул я, уже не опасаясь ни его недовольства, ни возможного наказания.

— Но-но-но… — Нахмурился маг и начал было ломать мое естество своим давлением, но почти сразу же расслабился и печально вздохнул — Хотя чего еще я мог ожидать от какого-то дикаря.

— Что ж… — Мгновение помолчав, он вновь тяжело вздохнул — Пора бы уже и заканчивать этот наш интересный разговор. Тем более, что бытие в этом… — Он с некоторой брезгливостью осмотрел себя — …вместилище мне несколько неприятно. Как и в любом другом, к слову. Да и роль свою оно уже выполнило. Как и условия нашего договора.

— Договора?

— Сила в обмен на услугу — Пожал он плечами — Он, как и его предшественники, сотни лет пользовались крохами моего могущества, пока я «спал». Я же, «просыпаясь», занимал их тела для своих целей. Ничто не ново под луной.

— «Прям, блин, дёмон, итить его» — Хмыкнул я.

— Примерно так… Примерно так… — Покивал он головой — Что ж, Артем, приятно было с тобой поговорить. Ты мой первый собеседник за многие века. Теперь же прощ…

— Леди! — Перебив его, скомандовал я, одновременно сбрасывая с себя все оковы и рывком устремляясь в атаку.

Прямая и осознанная угроза жизни, когда в своей будущей смерти ты уверен на все сто процентов, сработала как тригер. Как для меня, так и для сестренки. До времени запечатанные Эльгерде знания и кусочки памяти, вспыхнули ярчайшей звездой, позволив нам с ней вспомнить всё, о чем говорилось на совете и что планировалось противопоставить менталлисту подобной мощи. И пусть мы слегка просчитались и противостоял нам не просто владелец трех «Артефактов», а аж целый «Древний» — главного это не отменяло.

Мои когти, напитанный всей мощью двух «Артефактов» вошли в тело противника на всю их длину. И в то же мгновение шею Альтре перерубил удар сестрички… Также, когтями, но сияющими уже не от «положительных» энергий, а от всей доступной ей силы «Энтропии» и «Менталла», контролирующего эту силу.

Смертельный удар для любого, что рассек бы почти все и вся в этом мире…

Должен был бы рассечь… но…

Глава 29

Немыслимым образом, нарушая любую анатомию своего же тела-«носителя», «Древний» мгновенно извернулся и вскинув руку поймал сестренку за шкирку медленно расплываясь в ехидной улыбке. Казалось, что вся эта ситуация его знатно забавляет. А кости, кое-где торчащие из тела, и вывернутая на сто-восемьдесят градусов шея — лишь добавляют ей некой пикантности. «Древний» явно не заботился здоровьем своего «носителя».

— Непл…охая пол…пытка — Сквозь заполнившую глотку кровь пробулькал Альтре.

— Зарррраза! — Рыкнул я, бесплодно пытаясь вырваться из уже знакомых оков.

— Спокойнее, спокойнее, Антоша — За секунды залечив почти все свои повреждения, улыбнулся он — Как у вас говорят? Ты сыграл и проиграл? Такова судьба! Ха-ха!

— Но должен признать. Не думал я, что меня тут смогут хотя бы поцарапать. А ты глядишь ты! Ха-ха-ха! Даже живым себя почувствовал. Неожиданность. Опасность. Ух… Бодрит-то как, а?! — Слегка приблизив к себе сестренку, также, как и я, застывшую обездвиженной статуей, он с интересом осмотрел ее когти и невольно присвистнул — И впрямь опасно! Поразительно! Какая-то драная кошка, едва-едва способная управлять своим даром, а выдала такое!!! «Лезвия маррура»! Убойная концентрация энтропии, способная рассечь все на своем пути. Попади я под этот удар и даже мне было бы несдобровать! Талантище!!! Признаю!

Минут пять «Древний» восторгался сестренкой и ее когтями, вертя ее перед собой словно плюшевую игрушку и невольно «цыкая», да периодически присвистывая, как от восхищения ее талантом, так и сетуя на ее же бездарность и дикарское исполнение этих самых «Лезвий маррура».

— Ладно — Слегка успокоившись, он перевел взгляд на меня и вновь улыбнулся — Ты тоже хорош. Все вы хороши. Нельзя недооценивать противника, да? И в мои времена эта пословица тоже бытовала. Слово в слово, к слову. Ха-ха! Каламбур однако! — Развеселился он — Дикари — дикарями, а чуть не подловили. Сильно. Порадовали. Давно я не испытывал такого волнения.

— «А ты расслабься слегка, еще почув…» — Начал было я, но тут же был им «заглушен».

— И это ж надо догадаться! Придумали план. А затем… — Он слегка сощурился — Заблокировали воспоминания? Да еще… настолько грубо и нелепо, что менталлист вроде меня даже внимание на эту заплатку не обратил? Точнее… — замолк он на мгновение — На ту ее часть, что скрыта гораздо глубже, да? Хмм… Двойное дно? Хитро, признаю… Но знаешь! — Встрепенулся вдруг Альтре — Хоть вы меня и порадовали, а неожиданностей я все же не люблю — Покачав головой, он перевел взгляд к Леди, что так и держал на вытянутой руке, и вновь сощурился — Ну ка… Что тут у на…

Закончить очередной свой жутко болтологический спич он уже не смог.

Как он там восхвалялся пару мгновений назад? «Нельзя недооценивать противника», да? Ну-ну!

Заблокированные воспоминания, всплывающие в ответ на угрозу моей жизни — лишь первый слой ловушки. Атака Леди, «Телепортировавшейся» к противнику за спину — второй. Но даже этот слой не был основным!

Еще обдумывая возможные варианты наших действий, мы заранее предполагали возможность провала. А потому был и третий слой. Сильнейший и опаснейший из всех.

Что я, что Леди, что любой из разумных города — все мы были подключены в общую ментальную сеть, благодаря разнообразнейшим «Химерам» или личным способностям ее участников. Могли обмениваться информацией, отдавать приказы подчиненным и согласовывать действия в бою.

«Существо», точнее уж «Древний» — об этом знал. Уж кто-кто, а менталлист его уровня подобную сеть определить мог на раз. И воспользоваться ей в своих целях — тоже. Что он, собственно и проделал, внаглую в нее вломившись и взяв под контроль всех и вся. Именно отсюда росли ноги у нашего текущего обездвиженного состояния. И именно на это и был наш расчет.

По заверениям Эльгерде — ломать такую сеть себе дороже. Сил уйдет море, а результат выйдет сомнительный. Любой адекватный противник постарается или взять ее под контроль, или устроить в ней информационный хаос. Альтре выбрал первый вариант. На что, собственно и был расчет. Конечно, никто не ожидал, что «Существом» окажется аж целый «Древний» архимаг, но это уже частности.

Главное же то, что он этой сетью воспользовался и стал не только ее контролёром, но и полноценным ее участником.

И вот тут сработал третий финт. Именно на него и было потрачено больше всего усилий. Именно эта информация и скрывалась на виду. Та самая «грубая закладка», под которой прятались детали основного плана. Этой блокировке воспоминаний подверглись абсолютно все! Именно под ней скрывалось важнейшее воспоминание плана, выглядящее для любого стороннего «наблюдателя» полнейшей безделицей и абсолютно неважной мелочью. Воспоминание о том — кто такая Леди на самом деле. О том, что она — фамильяр Эльгерде!

Ни один ментальный маг, кем бы он ни был, такую закладку «вскрывать» не станет. Просто потому, что она ему будет абсолютно не важна. Подумаешь — скрыто что-то! Мало ли что и зачем скрывали?! Основные воспоминания и мысли на виду? На виду. Вот они, прямо перед взором. Просматривай, не хочу! Ну а то, что есть какая-то там мелочь, что, ну вот никак, не относиться к делу… Да фиг бы с ней! Зачем баламутить собственные мозги, лишний раз влезая в чужую голову? Жизнь менталлиста и без того не сахар!

Все прекрасно понимали, что первое, что сделает противник — это возьмет нашу ментальную сеть под свой контроль. С его-то мощью и с наличием у него соответствующего «Артефакта» это подразумевалось изначально. И атаковать его на этом поприще — бесполезно.

Было бы бесполезно.

Но как это всегда и бывает — без маленького, но крайне горького «Но» все же не обошлось.

Связь, что возникает между магом и его фамильяром — гораздо глубже и крепче, чем простой ментальный контакт. Эту связь в принципе невозможно контролировать извне. И если бы «Древний» не проигнорировал такую мелочь, как знание о том — «кто такая Леди?», он бы ни за что не полез бы в ее разум.

Но… он проигнорировал. И полез именно в ее голову. Ибо она — вот она! Ближе всех. Прямо у него в руках, что также важно. Воздействовать на чужой разум при тактильном контакте проще всего.

Ну а дальше… последовал удар. Хотя нет. Ударом это не назовешь. Прямое ментальное нападение он бы отразил с легкостью. Да и не было у нас столько менталлистов, чтобы организовать достаточно мощную атаку. Потому удара и не произошло.

А вот организовать ему «перегруз» нам никто не запрещал.

Он ведь не блокировал возможность мысленного общения по нашей сети. Зачем? Пусть обездвиженные жертвы паникуют. Пусть заражают друг друга страхом и безнадегой. Зачем этому препятствовать?

Едва «Древний» коснулся разума Леди, как у нее тут же сработал триггер очередной закладки. Все участники сети получили от нее сообщение, каскадом вскрывшее все их воспоминания. Разумные Гирдерро «вспомнили» все недавно забытое. И…

Тут же обрушили на Эльгерде бесконечный поток мыслей и информации. Самой разной. Зачастую — абсолютно мусорной и бесполезной, вроде того, как готовить мясо под острым соусом или как правильно обрабатывать кожу на сапоги.

И все эти «тонны» информационного мусора Эльгерде спокойненько перенаправил одному конкретному адресату. «Древнему», что на свою беду заглянул в разум чужого фамильяра…

— Получай, сволочь! — Рыкнул я срываясь с места и буквально разрывая его тело своими когтями. Оковы спали с меня в тот же момент, как разум «Древнего» «перегрузило» информационным мусором.

Так быстро махать лапами мне в этой жизни еще не приходилось никогда. Сейчас, пока противник был в ауте, только я мог нанести ему хоть какой-то урон. Леди была в таком же «ауте», как и Альтре, пропуская через свой разум информационную лавину. Всех остальных моих сопровождающих «Древний» еще в самом начале заставил свалить в закат. Так что бить ему морду мне предстояло самолично. И не сказать, чтоб меня это хоть немного расстраивало.

— «Аргх!» — Внезапно, в тот самый момент, когда его голова окончательно отделилась от безнадежно искромсанного тела, во все стороны ударила мощнейшая ментальная волна, переполненная бешенством и яростью.

Эта волна была настолько сильна, что нас с сестренкой буквально смело, впечатав в стены подземелья.

— «Ты заплатишь за это» — Коронной фразой всех киношных злодеев, «прошептала» мне «окультурившаяся» донельзя ментальная проекция «Древнего», возникшая на месте изничтоженного тела.

К сожалению, как бы я ни старался, а добраться до «Артефактов» противника у меня так и не получилось. Я чувствовал, что «Торжество» находилось в его голове, что «Средоточие» пряталось в районе солнечного сплетения и, что «Непреложная основа» оккупировала его филейную часть. Но сколько бы я не кромсал его плоть, а добраться до них так и не смог. Они словно испарялись из реальности, не позволяя достать себя из тела-«носителя». Исчезали, как мираж.

И теперь я понял — почему? То, что я убил его тело — это конечно хорошо. То, что превратил его энергетику в невнятную мешанину ошметков — также замечательно. Вот только… Убил я все же не его. А его текущего «носителя». Того, кого я прозвал «Существом».

Сам же «Древний», судя по тому, что я сейчас вижу — уже давно представлял из себя чуть ли не чистый «Разум». Информационную оболочку, чем-то похожую на «Призрака», но существующую на несколько иных принципах.

Встряхнув головой, я оглянулся вокруг, находя взглядом Леди и невольно выматерился. Грубый взлом разума, работа «передатчиком» и мощнейший ответный удар «Древнего» вывели ее из строя с гарантией. Не боец.

— «А жаль» — Невольно пронеслась в голове мысль — «Ее бы когти сейчас бы ой как пригодились».

— «Ничто тебе уже не поможет» — Обрушилось на меня взбешенной давление «Древнего» — «Ни ее когти, ни она сама, ни кто либо еще!»

— «Это мы еще посмотрим…» — Скривился я, с трудом поднимаясь на лапы и кое-как преодолевая давление «Древнего». Сейчас, утратив тело-«носителя», вся его мощь зиждется лишь на одном. На имеющихся у него «Артефактах». А как бороться с подобным противником — я уже знаю. На «Призраке» натренировался.

— «Щенок!» — Несмотря на все свое бешенство, засмеялся Альтре — «Не ровняй меня с той жалкой тенью такого же неудачника, как ты сам!»

— «Вообще-то котенок» — Спокойно подумал я в ответ — «И даже кот!»

Рванув вперед, я заставил пространство вокруг пойти «Волнами искажения», дезориентируя противника и…

В тот же миг меня скрутила все та же сила, как и раньше без малейшего усилия, превратившая меня в застывшую статую.

— «….» — Матернулся я, судорожно соображая, что же делать дальше.

— «Умирать» — Оскалилась проекция «Древнего», а через мгновение он оказался вплотную ко мне и погрузил свою призрачную руку в мою плоть.

И я знал, что он хотел сделать. Прекрасно знал. Тоже, что пытался сделать и я минуту раньше. Добраться до «Артефактов». Того единственного, благодаря чему я теоретически мог бы ему противостоять.

И он до них добрался. А если учесть, что «Артефакты» имеют свойство «тянуться» друг к другу. «Семена» же. «Душа» изначально создавала их с расчетом, что рано или поздно, но они соединяться воедино. В одном носители. В сильнейшем из них.

У «Древнего» «Артефактов» было три. У меня…

Четыре!

Именно сейчас, в тот самый момент, когда «Древний» запустил свою немытую лапищу в мои внутренности, я вспомнил последний элемент «мозаики» плана. Элемент, к этому плану не имеющий практически никакого отношения.

«Душа мира» словно знала, что подобное может произойти. Возможно, даже, она изначально знала, кто же на самом деле будет моим противником.

И я больше, чем уверен, что она все это организовала с той же целью и теми же методами, что и мы свой план. Просто наш был рассчитан на одного противника, а ее — на другого.

Ровно неделю назад, когда я хоть чуть-чуть, но освоился с полученным «Бессмертием духа», «Душа» позвала меня к себе в гости. А заодно призвала к себе и Сали.

И именно тогда заложила в меня свою «мозаику» плана. Под ее управлением из девушки были изъяты оба ее «Артефакта» — «Пламя сущего» и «Вуаль пустоты». Изъяты и помещены в меня. В «спящем», неактивном режиме.

В саму же девушку «Душа» засунула «обманки», фонящие в окружающее пространство так, как фонили бы настоящие «Артефакты».

Воспоминания об этом событии нам с ней благополучно заблокировали. Причем на столь тонком уровне, что даже этот вот «Древний» никогда бы до них не докопался. Уверен!

Для чего все это было сделано? А за ради торжества царицы наук — «Математика», которая!

Что больше? Три или четыре?

Вот то-то и оно.

У меня, как сейчас оказалось — было четыре «Артефакта», а не два, как я знал ровно до этого момента. И плевать, что два дополнительных были «неактивны». Свойству «Артефактов» стремиться друг к другу это не помешало.

— «Что?!» — Запаниковал Альтре — «Как? Почему?! Нет, нет, нет! Хватит!»

Не имея ни малейшей возможности сделать хоть что-что, я оставался безмолвным и недвижимым наблюдателем за происходящими с «Древним» событиями.

Ехидным наблюдателем, получающим от наблюдаемого истинное наслаждение, к слову. Хе-хе!

— «И кто тут теперь щенок, а кто котяра, а?» — Не удержался я от нотки злорадства.

— «Уничтожу!» — Взъярился в ответ «Древний», попытавшись меня атаковать.

— «Ню-ню» — Хмыкнул я, наблюдая за этими потугами.

Я еще поглощая «Призрака» понял одну простую истину. Один носитель «Артефакта» не может причинить вреда другому носителю, если тот его поглощает. Никак. Все атаки первого просто… «впитываются» вторым. Это лишь ускоряет процесс.

Бедолага «Древний» мучился долго. Гораздо дольше того же «Призрака». Силен бродяга!

Но меня этот факт даже волноваться не заставил. Меня еще прошлое… «событие» достаточно впечатлило. А когда «Душа» решила всунуть в мою бедную тушку еще два «Артефакта», я вполне естественно возмутился. Свежи были еще воспоминания о предыдущем «поглощении».

С матами-перематами, но я заставил ее сделать так, чтобы любой новый… «девайс», попади он в меня, не «поглощался» бы мной мгновенно, а медленно бы встраивался в мою сущность, постепенно в ней «прописываясь».

Звучит это конечно жутко обтекаемо и без хоть какой-либо адекватной конкретики, но я в этих высоких материях все одно не разбираюсь. В душе не чаю, как это было реализовано «Душой». Главное, что работает. А как и что… Да фиг с ним!

— «Ну нет…» — Прерывая мои мысли, успокоился вдруг «Древний» — «Признаю… Слышишь, Баркисо?! Я признаю тебя! И твою силу!»

— «Хмм…» — Невольно скорчил я мордочку — «Это он что? Хитрость „Души“ на меня списал? Видимо да».

Все же, чем слабее он становился и чем больше «растворялся», тем слабее ощущалось его присутствие и давление. Мог и потерять возможность читать мои мысли и воспоминания.

— «Признаю твой ум и смекалку. Признаю… Да…» — Вновь протянул он, а мне вдруг стало как-то не по себе. Очень уж странный коктейль эмоций окрашивал эти его мысли. Нехороший коктейль. Очень нехороший — «Но и отдавать тебе победу просто так… Не дождешься!»

— Что за?! — Встрепенулся я, попытавшись его остановить. Что бы он там ни задумал.

Однако хоть как-то его остановить у меня так и не вышло. Некого было останавливать. «Древний» окончательно растворился во мне…

Но кое-что, перед своим исчезновением, сделать он все же успел…

Короткий, едва уловимый, но до безобразия мощный ментальный импульс — это то единственное, что я смог ощутить. Импульс, направленный куда-то на юг. Импульс, вслед за которым мир вокруг буквально встряхнуло, от выплеснувшейся где-то далеко запредельной энергетической мощи.

— Он… — Ошалело прошептал я, сразу же поняв, что сделал Альтре — Взорвал свой «Ковчег»…

— Леди! — Метнулся я к сестренке, напрочь игнорируя слабость и разлитую по всему телу боль. Даже «Сердце» до сих пор не смогло избавить меня от всех последствий схватки — Просыпайся! Давай сестренка! Подъем!

— «Налор!» — Попутно «проорал» я в общем «чате» нашей сети, также выводя старого мага из «самосозерцания». Та ментальная «ответочка», которой приложил нас «Древний», прилетела не только по нам с кошечкой. Досталось всем. Пусть и в меньшем объеме. И сейчас все понемногу приходили в себя. Дай только время — и легко вернут мозги на место.

Вот только времени-то и не было!

Единым мысле-образом я перекинул ему и всем остальным в нашей сети то, что осознал мгновение назад. Если «Древний» и впрямь подорвал свой «Ковчег», то очень скоро сюда примчится «ударная волна» от этого взрыва. И я на сто процентов уверен, что не только в виде энергий. Хотя и их нам хватит с головой. сожжет всё на своем пути. Ни боец, ни маг, не выдержат такого буйства. Энергетику живых просто порвет и сдует, словно пушинки с одуванчика.

Едва сестренка начала подавать признаки интеллекта, как я тут же грубо ворвался в ее сознание, воспользовавшись своими небогатыми ментальными способностями и варварски заставил ее «синхронизироваться» со своим пространственным даром.

Примерно тоже самое я сотворил, когда сражался с марионеткой «Существа» — Фаоро нетленным. Но тогда я заимствовал чужую способность. Сейчас же мне требовалось ее не только позаимствовать, но и поделиться своей.

«Телепорт» Леди, несмотря на весь потенциал этой способности, все же был знатно ограничен. Во многом потому, что у сестренки не был той предрасположенности к взаимодействию с пространством, что была у меня. Проще говоря у нее не было нужного «Дара».

Но он был у меня.

Едва не теряя сознание от натуги, я активировал наши с ней способности, одновременно «Искажая метрику» вокруг нас и уходя в прыжок «Телепорта». На расстояние, на препятствия на пути, на расход сил на это действо и прочие «мелочи» мне в тот момент было наплевать.

В этот «прыжок» я вложил всего себя.

Чтобы через мгновение без сил рухнуть в центре огромного ритуала «портала», который уже активировали наши маги. Моего мысле-образа им также хватило, чтобы все понять. И несмотря на то, что ритуал еще не был завершен, его уже запускали.

Основа была готова давно. Оставались лишь мелочи, вроде стабилизации энергетических потоков, отсекания сторонних энергий и прочего, но времени на их реализацию у нас уже нет. Придется «прыгать» так, как есть — рискуя с шансом в девяносто пять процентов быть разорванными на части, когда «портал» пойдет «волнами» и «трещинами».

— Это безумие! — Приземлился рядом с местом моего появления прыгнувший почти на два километра Налор — Мы его не удержим!

— Вы… — Тяжело вздохнув, кивнул я — Нет. А вот я…

Налор говорил мне что-то еще. Даже, по-моему — пытался растормошить. Но все этого я уже не ощущал. Единственное, что я в этот момент чувствовал — это как «Душа» закуклила свой «Ковчег» и «Ковчег» с душами тех, кто пожелал остаться в этом мире и уже давно «сидел» внутри. А еще я ощущал приближающуюся смерть. И биение безумной мощи, сосредоточенное в накопителях «портала».

Строили его на пустыре в центре Гирдерро. Там, где ранее царствовала радиоактивная пустошь «Маседо», до того как «Душа» ее «выпила» под ноль, переработав в чистую энергию для «портала». Сейчас портал представлял из себя сложнейший энерго-конструкт, «плавающий» в метре над полом и накрытый сверху «накопителями». Они «наросли» вокруг площадки настоящим куполом, по факту состоящим из хорошо знакомого мне «Кристаллиза» — овеществленной энергии.

И к этим накопителям я и потянулся, в обход воли паникующих магов, заставляя «портал» запуститься.

Как я там радовался пару мгновений назад? Счастлив был, что мне не придется вновь проходить через экспресс-поглощение «Артефактов»? Вот только…

Вот только у меня весь этот день состоит из одних таких вот «Вот только…»! Да и многие дни до этого я большую часть плыл по течению, не имея возможности действовать самостоятельно и лишь реагируя на удары судьбы. В этом в общем-то не было ничего удивительного. У каждого рано или поздно наступает такой момент, когда от него практически ничего не зависит. А у многих этот момент порой растягивается на всю его жизнь. Плывут, как г…о по воде и не парятся.

Но сейчас был иной случай. Сейчас я решал, что и как делать!

И я был готов к тому. что последует за моим решением.

Семь «Семян», способных возродить «Душу мира». Вернуть в мир божество, будучи собранными вместе… Я понимал, чем мне это грозит и на что я иду. Но сейчас я не мог поступить иначе. Леди, Бочонок, Шустрик, Шоша, Эльгерде, Каирро, Налор, Гразгор… Многие и многие… За них я готов заплатить эту цену.

Сосредоточившись, я «прикоснулся» всем своим естеством к искусственным барьерам, воздвигнутым вокруг недавно полученных «Артефактов». Прикоснулся и начал их ломать.

Первым задействованным мною на полную мощь «Семенем» стало «Сердце жизни». Средоточие красной энергии «Газе». Тут ломать ничего не требовалось. Этот «Артефакт» позволит мне выжить и пережить все перипетии судьбы, что мне предстоят дальше.

Следующим, кого я активировал стало «Торжество разума». Полноценно управлять им я конечно не мог. Но и того понимания, что имелось — мне было вполне достаточно. Все же, хоть каждый «Артефакт» и олицетворяет что-то свое, но общие принципы работы с ними — одинаковы.

Средоточие фиолетового «Гере» позволило мне соединиться разумом со всеми живыми существами в городе и вокруг него.

Родное мне зеленое «Аоре», олицетворяющее пространство, откликнулось без малейших колебаний. «Вуаль пустоты» усилила мой дар и позволила мне единым импульсом перенести под купол накопителей всех, с кем я был ментально «синхронизирован».

«Пламя сущего» заставило взбурлить оранжевую энергию «Тозо» и буквальноосушить накопители, направив всю их мощь в ритуал «портала».

«Средоточие магии» синим «Фино» окружило всех нас, беря буйство энергий под свой контроль и стабилизируя будущий портал.

«Непреложная основа» монолитом желтой «Эоро» сковало ритуал, гарантируя, что ничто в этом мире не пошатнет его незыблимость.

«Бессмертие духа»… В нем необходимости уже не было. Остальные «Артефакты» и так не позволят мне раствориться в океане собранной мощи. Но все же… Надежда, сколь много в этом слове. «Душа» утверждала, что «Бессмертие» с гарантией сохранит мое естество. Что ж… Посмотрим…

— «Удачи…» — Прошелестело в голове знакомым «голосом».

— «И тебе…» — Также «прошептал» я «Душе» в ответ.

Активация!

Эпилог

Сегодня был особенный день! С самого утра, едва открыв глаза, я был в предвкушении!

Столько времени рвать жилы, работать не покладая рук. И все ради одной цели.

«Нейро-сеть»! Сколь коротко ее название и сколь многое оно скрывает. Серфинг в нете без ограничений. Любые книги, фильмы, игры, знания. Все, что душе угодно у тебя в голове!

Про то, насколько это поднимет мои собственные возможности — вообще молчу. Двадцать процентов к уровню интеллекта! И почти столько же к рейтингу! О чем говорить, если сейчас даже уборщиком без «Нейро-сети» не всегда можно устроиться. Ну… В серьезную контору имеется в виду.

Про реально стоящие вакансии можно вообще не вспоминать.

Пара лет труда. Еще полгода ожидания в очереди. Оббивание порогов, с надеждой выбить преференции и втиснуться в льготную программу, чтобы не тратить еще лет пять на заработки и ожидание в «общем потоке» желающих.

Повезло! Давнего знакомца случайно повстречал, получив очередной отворот-поворот. Как оказалось, он работал менеджером по продажам в «Неир». Втюхивал устаревшие капсулы и шлемы вирта, пытаясь как можно быстрее распродать ставшее барахлом имущество. Он же мне и помог.

Капсулы и шлемы он продолжил втюхивать, как и раньше. Но теперь делал это через меня. По бумагам. Вроде как я их покупал. По факту же, я получался простым посредником. Я покупал товар у компании, а клиент у меня. И все довольны. Разумеется, кроме облапошенного клиента, осознавшего, что еще год-два и долгожданная покупка станет ненужным мусором. Шлемы и капсулы медленно уходили в ранг тетрисов уже не первый год.

С меня в этой схеме требовались лишь одно — отбиваться от разозленных клиентов. Я и отбивался. Ну а что? Причем тут я, в конце-то концов. Сами виноваты. Интернет доступен всем! Почитали бы. Но нет же… Мечтали, мечтали, купили. Я при чем?

Впрочем ладно. Этот период моей жизни уже в прошлом. Главного я достиг. Компания впихнула такого «хорошего» меня в льготную программу. Денег накопил достаточно. Даже чутка останется. Счастливый день настал!

Правда из-за всех этих ожиданий, проснулся я чуть раньше будильника. Аж на три часа раньше. И скоро я за это поплачусь дооооолгим нервирующим и раздражающим ожиданием, но… плевать! Ничто не испортит моего прекрасного настроения и точка!

Не торопясь и стараясь одергивать себя, я встал, принял душ, порылся в шкафу, выбирая более-менее чистый наряд, что само по себе заняло немало времени. У холостяка чистым бывает лишь одежда для выхода в город на променад. Короче шмотки для знакомства с девушками. Но они, к сожалению, не всегда подходят для официальных мероприятий или посещения мед-центра.

Впрочем, всего полчаса потратив на переодевания, я в итоге плюнул, да и оделся в «променадное» шмотье. И пофиг!

Оделся. Постоял немного перед зеркалом. Сплюнул в окно. Разделся.

Пошел в ванную бриться. Забыл, пока мылся-чистился. Побрился. Оделся…

— Да что ж это такое?! Антоха, усбагойся! — Сам себе приказ я.

Разделся, натянул домашнюю майку и растянутые штаны, потопал на кухню варганить себе завтрак.

Лишь после пятого по счету одевания я все же убедился, что ничего не забыл и ко всему готов. Да и время к тому моменту добежало нужной отметки.

Всего каких-то два часа по пробкам и жаре и я все же прорвался сквозь маты и ругань вечно спешащих обывателей, добравшись до места назначения. Чуть не опоздал блин! Лучше б на такси раскошелился! Так нет же. Решил сэкономить на монорельсе! Впредь наукой мне будет.

— Антон Х…. З….? — Окликнули меня на третий час ожидания своей очереди. И куда спешил, спрашивается? Но кто ж знал, что у них там сбой какой-то произойдет и мед центр на пару часов прекратит свою работу?

Сегодня вообще какой-то странный день. Пока ехал — светофоры моргали. Маршрутка пару раз заглохла, как и множество других машин. Свет в домах и зданиях мигал. В общем — странное что-то. Магнитная буря какая? Или вспышка на солнце, наверное. Не знаю, новости я что-то сегодня не посмотрел. Может там предупреждение какое вывешивали?

— Антон Х… З…., есть такой? — Вновь окликнули меня, вырывая из размышлений и заставляя вздрогнуть.

— «Жесть!» — Содрогнулся я, не особо понимая, как это я так умудрился в мысли свои уйти. Всегда ж по жизни внимателен и собран был, а тут вдруг нате вам!

Нервы. По-любому нервы!

— Проходите Антон З…. — Кивнула мне симпотичная медсестричка у стойки регистрации — Ваш кабинет 713.

— Благодарю, красавица — Улыбнулся я ей, нарвавшись на ответную улыбку. Впрочем явно натянутую.

— «Мда уж…» — Про себя на себя вздохнул я. Снова мда уж.

Следующие часы описать мне было бы уже сложно. А что тут описывать, когда лежишь под электроволновым наркозом? Что-то делали. «Нейро-сеть» ставили. Работали. Разве что видения странные в голове крутились. Сны какие-то красочные в голову пробивались. В которых я сам каким-то убер-пупер-котом оказался. Но чего только не привидеться под наркозом? Тем более, что с головушкой моей работали. Списал весь тот несвязный бред на это. Да и забыл. И забил.

Мечта ведь сбылась!

— «Моя прелллесссть» — Про себя протянул я, парадируя известный шедевр и с нетерпением ожидая тот момент, когда можно будет сказать себе «Акт…»

— Стоп! — Вслух воскликнул и встряхнулся я, вызвав понимающую улыбку у очередной красотки на ресепшене мед. центра — «Это слово даже в мыслях пока под запретом».

Сбоев в работе «Нейро-сети» мне не надоть. Выжду немного. А потом оторвусь на полную. Врач четко сказал. Все встало, все работает, но нужно подождать, чтоб устаканилось. Что именно должно устаканиться он конечно не уточнил, но лучше не рисковать. Тем более, что в работоспособности своей «Сеточки» я уже убедился на тестовых запусках.

Преодолев стеклянные двери мед. центра и выйдя на улицу я вдохнул свежий, загазованный до нельзя воздух города, улыбнулся пробивающимся через вечный смог лучам солнца, да и потопал себе спокойно в сторону ближайшей обстановки.

И стоило моим стопам сойти с последней ступеньки, как вдруг произошло что-то странное. Вспышка, боль, темнота…

* * *

Очнулся я практически сразу. По внутренним ощущениям. А вот сколько я провалялся фактически… Не знаю. Да и как-то не до того сейчас. Надо бы комплектацию свою проверить.

Голова — на месте.

Руки — на месте.

Ноги вроде тоже.

Хвост… Стоп, а где хвост?!

Стоп! Еще больше всполошился я. Какой на… хвост?

И словно бы только этого вопроса и дожидаясь, в мою голову хлынули воспоминания. Мои воспоминания и… не мои… Или мои…

…

— Баркисо, да? — Когда меня наконец перестало корежить и я все же поднялся с земли, сам у себя спросил я.

А следом… Сжег собственное тело в вспышке пламени, чтобы через мгновение на его месте материализовалась тушка огромного рыжего котяры. Так все же привычнее. А с человеческим телом потом… поэкспериментирую.

Оглянувшись и «вчувствовавшись» в пространство вокруг, я довольно осклабился, до икоты напугав бежавших куда-то паникующих прохожих, и легкой трусцой поспешил туда, откуда эти прохожие и бежали.

В городе медленно нарастала паника. Люди метались из стороны в сторону с криками «монстры, чудища, звери»…

У меня внутри пульсировало нечто, бывшее ранее семью «Артефактами». Выполнив свою роль и позволив мне с блеском завершить ритуал «портала», они знатно ослабли, но уцелели, слившись в единый шар непонятно чего… И кажется я догадываюсь, что в итоге может родиться из этого «яичка»…

Но сейчас это было неважно…

Я бежал куда-то в сторону центрального парка, где ощущалось три таких знакомых и таких родных существа…

Конец

Примечания

1

Fruit salad – жаргонное название орденских планок (англ.).

(обратно)

2

Diplomatic immunity – дипломатическая неприкосновенность (англ.).

(обратно)

3

Туманная долина – жаргонное название местоположения Госдепартамента США.

(обратно)

4

Имеется вероятность нападения.

(обратно)

5

Специальная оперативная группировка (РОС) – является подразделением карабинеров, которое занимается организованной преступностью и терроризмом.

(обратно)

6

Пистолет-пулемёт Томпсона, популярный среди гангстеров в США.

(обратно)

7

Оливер Лоренс Норт (англ. Oliver Laurence North) – бывший офицер морской пехоты США, известный своим участием в скандале Пран-контрас.

(обратно)

8

Англия.

(обратно)

9

«Опиумная война» с Китаем.

(обратно)

10

Известная каторжная тюрьма в США.

(обратно)

11

Жаргонное название орденских планок, принятое в армии США.

(обратно)

12

См. «Тень на ярком солнце».

(обратно)

13

Агентство Национальной безопасности США – техническая разведка.

(обратно)

14

Корпус Морской пехоты США.

(обратно)

15

Реальный случай.

(обратно)

16

12,7-мм. Лейбан использует привычное американское исчисление калибра – полдюйма, т. е. 12,7– мм.

(обратно)

17

«Меткий стрелок» – «недоснайпер» в составе пехотного отделения армии США.

(обратно)

18

Жетон офицера отдела внутренних расследований.

(обратно)

19

«Ветер смерти» – понятие, впервые описанное Миямото Мусаси. Считается, что человек способен ощутить направленный на него взгляд убийцы.

(обратно)

20

Жаргонное прозвище бойцов Вьетконга.

(обратно)

21

12,7-мм. Американская система обозначения калибров оружия.

(обратно)

22

Патрон 9×19 «Парабеллум» – распространенный боеприпас для пистолетов.

(обратно)

23

См. «тень на ярком солнце».

(обратно)

24

К. Честертон.

(обратно)

25

В данном контексте – клубок змей».

(обратно)

26

Вороны.

(обратно)

27

Дистанционные электрошоковые устройства.

(обратно)

28

Торговца наркотиками (слэнг).

(обратно)

29

Один из столпов финансового мира, видный представитель «старых» денег.

(обратно)

30

Центр разработки химического и бактериологического оружия в США.

(обратно)

31

Социального пособия по безработице.

(обратно)

32

Жаргонное обозначение вливания крупных денежных средств для решения какого-либо вопроса.

(обратно)

33

Считается, что первая криптовалюта была создана именно этой компанией.

(обратно)

34

Переносной портативный генератор, приводимый в действие мускульной силой человека.

(обратно)

35

Известная мексиканская организация наркоторговцев.

(обратно)

36

Управление по борьбе с наркотиками США.

(обратно)

37

«Vae victis» – «Горе побеждённым!» приписывается вождю готов Алариху. По преданию, после захвата готами Рима, он с этими словами бросил на весы, на которых взвешивалось золото, предназначенное для выплаты ему контрибуции, свой меч вдобавок к гирям.

(обратно)

38

Ма́ра – в славянской мифологии призрак, привидение. Персонаж низшей мифологии народов Европы. В европейской мифологии – злой дух, демон, садящийся по ночам на грудь и вызывающий дурные сны, сопровождающиеся удушьем под весом демона.

(обратно)

39

Петром I в 1700 году была проведена реформа, в соответствии с которой Россия стала использовать юлианский (древнеримский) календарь, по которому 7208 год от сотворения мира стал 1700 годом от Рождества Христова. Таким образом, 7105 год, в котором оказалась Катя, соответствует 1597 году по юлианскому календарю.

(обратно)

40

Явь, Правь и Навь – три мира славянского мифологического миропонимания: Явь – видимый, где живут люди, Правь – небесный, Навь – потусторонний, часто враждебный людям.

(обратно)

41

Батоги́ – палки или толстые прутья толщиной в палец с обрезанными концами, употреблявшиеся в XV–XVIII веках в России для телесных наказаний.

(обратно)

42

Апперкот – это один из основных ударов в любом виде ударных единоборств. Пришел из классического бокса и наносится рукой в голову или корпус снизу вверх.

(обратно)

43

Дольмен – погребальное сооружение эпохи бронзового и раннего железного века в виде больших каменных плит, поставленных вертикально и покрытых сверху массивной плитой.

(обратно)

44

Петроглифы (пи́саницы) – высеченные изображения на каменной основе (от др. – греч. πέτρος – камень и γλυφή – резьба). Могут иметь самую разную тематику – ритуальную, мемориальную, знаковую.

(обратно)

45

АРКАИМ (Аркайым) – археологический комплекс, включающий укрепленное поселение и прилегающие хозяйственные площадки, могильник, ряд неукрепленных селищ. Название «Аркаим», возможно, от тюркского (баш.) «арка» («арка») – «хребет», «спина», «основа». Комплекс расположен в Челябинской области (на территории исторического Башкортостана), на реке Большая Караганка у восточных склонов Уральских (Репейских) гор. Памятник датируется 2-й четвертью 2-го тысячелетия до н. э. (XVII–XVI вв. до н. э.). Комплекс исследуется с 1987 года археологической экспедицией Челябинского университета. Опубликованные данные свидетельствуют о высоком уровне мастерства строителей Аркаима, наличии канализации, водоснабжения, системы вентиляции. Сооружение строго ориентировано по сторонам света.

(обратно)

46

Акинак – короткий (40–60 см) обоюдоострый меч. Оружие скифов, сарматов, персов.

(обратно)

47

Местоимение «вы», хоть и стало употребляться в России в XIV веке, было мало распространено вплоть до XVIII века даже среди высшего общества и дворянства. Более активно данная форма стала употребляться лишь в XIX веке под воздействием немецкого языка (по статье В. В. Колесова «Ты и вы: происхождение и правильное употребление»).

(обратно)

48

Простоволосая – то есть с непокрытой головой, без платка.

(обратно)

49

А. Ветухов. Заговоры, заклинания, обереги и другие виды народного врачевания. Типография Варшавского учебного округа, Варшава, 1907 г.

(обратно)

50

Доля – в славянской мифологии младшая дочь Велеса и Макоши, управляющая силами удачи.

(обратно)

51

Амбал (разг.) – большой, очень высокий и сильный человек. Есть предание, что слово «амбал» стало нарицательным примерно в XVI–XVII веках, а изначально было именем князя остяков (устаревшее название народов северной Сибири) Амбала, человека очень высокого роста и недюжинной силы.

(обратно)

52

Кигиляхи, или Кисиляхи, – в Якутии «каменные люди», монументы на острове Большой Ляховский, а также в Верхоянском улусе (районе), на материковой части республики. Представляют собой гранитные горы-останцы природного происхождения, имеющие причудливую форму. Считаются священным местом, в которое раньше допускались только шаманы для проведения обрядов.

(обратно)

53

Тикси – самый северный город в Республике Саха (Якутия) на побережье Северного Ледовитого океана, крупный северный порт России.

(обратно)

54

Большой Ляховский – один из крупнейших островов в группе островов Новосибирского архипелага, открыт в 1712 году Я. Пермяковым и М. Вагиным. Названы в честь купца Ивана Ляхова, впервые упомянувшего остров в своих отчетах и занимавшегося там промыслом мамонтовой кости. На северной оконечности данного острова и расположена группа останцев (древних скал), получивших название Кигиляхи – «каменные люди».

(обратно)

55

Ункур (унгур) – широко распространенный тюркский термин: пещера, щель в скалах, яма, глубокая теснина, лог, провал.

(обратно)

56

Кюсюр – центр и единственный населенный пункт Булунского эвенкийского национального наслега (сельского поселения) в Булунском улусе.

(обратно)

57

Юкола по-эвенкийски: рыбу очищают, освобождают от головы и хребтовой кости, разрезают на длинные плоские пласты. На них делают надрезы в виде елочки с внутренней стороны и коптят на специальном дымокуре у огня под крытым навесом. Слегка прокопченные пласты провяливают на солнце. Теплая эвенкийская лепешка: в прохладную воду всыпать соль, соду, муку, замешать тесто. Тесто тщательно разминают, оно должно быть крутое, как для лапши. Затем раскатывают лепешку круглой формы, протыкают вилкой или острием ножа, подпыливают мукой, чтобы поверхность была сухая. Теплой золе придают плоскую круглую форму, чуть-чуть похлопывая ладонью. На нее кладут тесто, сверху покрывают теплой золой, засыпают углями.

(обратно)

58

Дири́нг-Юря́х – одна из древнейших стоянок (комплекс стоянок) древнего человека, датируется (различными исследователями) от 2 млн лет назад до 300 тыс. лет назад, расположена на территории природного парка «Ленские столбы», на берегу ручья Диринг-Юрях. Схожа по ряду признаков лишь с олдованской культурой в Восточной Африке, однако существенно крупнее.

(обратно)

59

Наручи – часть доспехов, защищающая руки от кисти до локтя.

(обратно)

60

Палец смерти – имеется в виду брайникл, «ледяной палец смерти», явление, которое можно наблюдать в арктических подледных водах из-за разных температур замерзания воды с разной степенью солености. Внешне оно выглядит как мгновенный рост ледяной сосульки, которая, достигнув дна, превращается в ледяной ручей. Брайникл убивает всё живое на своем пути: морских звезд, рыб и водоросли.

(обратно)

61

Могиня говорит о Северном Ледовитом океане, западные географы называют его также Арктический океан. На древних картах, XV–XVII веков, он еще носит свое прежнее название – Скифский океан, а на некоторых – Тартарский океан. Нынешнее название закрепилось лишь в начале XIX в.

(обратно)

62

Чароит – уникальный минерал фиолетового цвета, добывается только в одном месторождении на планете – в Якутии. Считается, что он обладает сильной энергетикой и обширным спектром магических способностей.

(обратно)

63

Анфилада (фр. enfilade от enfiler – буквально «нанизывать на нитку») – ряд последовательно примыкающих друг к другу пространственных элементов, расположенных на одной прямой.

(обратно)

64

Балясина – невысокий столбик, применяющийся для поддержания перил, поручней.

(обратно)

65

По одной из версий, Алтай переводится как «Золотые горы», от монгольского «алт».

(обратно)

66

Фестский диск – один из древнейших письменных источников, найденных на о. Крит, близ города Фест. Представляет собой золотой диск с выгравированными с обеих сторон значками, расположенными по спирали. Происхождение диска и его возраст сейчас вызывают немало споров. Считается, что это образец этрусского письма, так называемое этрусское нечитаемое, хотя некоторые исследователи древнеславянской письменности предложили прочтение текста.

(обратно)

67

Навь – мир загробный, потусторонний, Явь – мир людей, явный, Правь – мир небесный, божественный. От этого разделения в языке сохранились слова, например: «наваждение» (помутнение сознания), «явный» (видимый воочию), «правда» (истина).

(обратно)

68

Торо́с – ледяная глыба, образовавшаяся при движении льда в полярных широтах.

(обратно)

69

Поперешница, поперешник – согласно словарю старорусских ругательств – ворчливый человек, который говорит и делает все поперек. Расщеколдистый, от «расщеколда», – согласно словарю старорусских ругательств – болтливый человек.

(обратно)

70

Копьё судьбы – копьё Лонгина, копьё Христа – один из самых известных и загадочных артефактов. Это наконечник копья, которым, согласно Евангелию от Иоанна, римский воин пронзил ребра уже мертвого Иисуса Христа, висящего на Кресте. Как и все Орудия Страстей, копьё считается одной из величайших реликвий христианства. Считается, что владельцами копья в разные времена были такие исторические личности, как Финеес, внук Аарона, Иисус Навин, Саул, Ирод Великий, а также император Юстиниан, Карл Мартел, Карл Великий. В различных церквях мира хранится несколько реликвий, которые считаются копьём Лонгина либо его фрагментом. Являлось предметом многочисленных заговоров.

(обратно)

71

Ящик Пандоры – Пандора (от греч. «всем одаренная») – в древнегреческой мифологии женщина, созданная по велению Зевса в наказание за похищение огня Прометеем. Наделенная необычайным любопытством, она открыла подаренный ей Зевсом ящик, из которого по всему свету разнеслись болезни и несчастья. Открыть ящик Пандоры – означает совершить необдуманный поступок, повлекший за собой значительные неблагоприятные последствия.

(обратно)

72

Чтобы определить расстояние до грозы в километрах, после вспышки молнии нужно посчитать количество секунд до тех пор, пока не ударит гром, и разделить полученное число на три. Катя насчитала 12 секунд. Разделив их на три, она узнала, что непогода бушует в 4 километрах от нее.

(обратно)

73

Рифейские (Рипейские) горы – мифологическая горная гряда, о которой упоминается в греческих мифах как о родине северного ветра Борея. Соответствие нынешним Уральским горам в действительности предположительное – точное местонахождение гряды пока не удалось установить, но ряд данных говорит о том, что это Уральские горы.

(обратно)

74

М. И. Цветаева. Генералам двенадцатого года.

(обратно)

75

Бхарат – официальное название Индии на хинди, закрепленное в конституции страны.

(обратно)

76

Имеется в виду нота протеста – официальное дипломатическое обращение правительства одного государства к правительству другого.

(обратно)

77

Аненербе – организация, созданная в 1935 году для изучения традиций, истории и наследия нордической расы. Была ориентирована на поиск оккультных основ и создания идеологической базы нацистской Германии. Просуществовала до конца Второй мировой войны.

(обратно)

78

Аббатство Клюни было основано в 910 году Вильгельмом Благочестивым, герцогом Аквитании. Он посвятил земли Клюни апостолам Петру и Павлу. К концу XI века аббатство было одной из важнейших столиц христианской Европы. Оно стояло во главе сети, насчитывающей около 1400 зависимых территорий и около 10 000 монахов по всей Европе. Монастырь Клюни считался самым большим, самым престижным и наиболее обеспеченным монастырским учреждением в Европе. Пик его влияния пришелся на период со второй половины X века до начала XII века. Примечательно, что первые женщины-члены были приняты в Орден в XI веке.

(обратно)

79

Маршрут следования Анны достоверно неизвестен, вероятно, он лежал по торговым путям в сторону Парижа, один из которых проходил через Прагу. Само название селения Дряговичи – вымысел автора с отсылкой на восточнославянский племенной союз дреговичей, обитавший в IX–XII веках в районе Гомельской, Брестской, Гродненской и Минской областей современной Белоруссии. – Прим. авт.

(обратно)

80

Книга видного историка, исследователя религиозных культов Иосифа Григулевича (Григулявичуса), посвящена зарождению, развитию и упадку самой страшной в истории человечества организации – святейшей инквизиции, много веков боровшейся с еретиками за ортодоксальное христианское учение, которое исповедовала католическая церковь. Книга опирается на правовой и процессуальный анализ развития института инквизиции в Европе.

(обратно)

81

Аутодафе – церемония публичного оглашения приговора трибунала инквизиции католической церкви, включавшая торжественные процессию, молебен и оглашение приговора в присутствии королевского двора или местных властей. Инквизиция не приговаривала к смерти, поскольку как церковному институту ей было запрещено проливать кровь; она передавала упорствующих еретиков, не пожелавших раскаяться и отречься от своих заблуждений, в руки светских властей, которые выносили приговор в соответствии с существовавшими тогда светскими законами против еретиков (включавшими в себя в том числе и сожжение на костре) и приводили его в исполнение. Церемония оглашения приговора специальных церковных судов против еретиков появилась в ХШ веке вместе с возникновением инквизиции, однако ряд исследователей считает, что сожжение и праздничные церемонии, с ними связанные, были известны и ранее. – Прим. ред.

(обратно)

82

Осужденный «отпускался на волю» в том смысле, что церковь отказывалась впредь заботиться о его вечном спасении, она отрекалась от него. Нераскаявшиеся передавались в руки светской власти. Фактом передачи инквизиция провозглашала, что душу грешника спасти невозможно, остается покарать его тело, что во всех случаях входило в компетенцию светской власти. Такие приговоры обычно оканчивались пожеланием избегать кровопролития. На этом церемония аутодафе завершалась. Затем приговоренных к казни принимал гражданский чиновник, который приказывал связать их и заключить в темницу. Несколько часов спустя (иногда на следующий день) их вели на место казни. Те, кто перед смертью все-таки просил о таинствах покаяния и причащения, сжигались предварительно умерщвленными, прочих же сжигали заживо, сожжению по приговору также подлежали изображения скрывшихся (т. н. казнь в изображении) и останки уже умерших еретиков. – Прим. ред.

(обратно)

83

Regina (лат.) – королева (Прим. ред.).

(обратно)

84

Правильный пятиугольник, на каждой стороне которого построены равнобедренные треугольники, равные по высоте.

(обратно)

85

Королева Анна (лат.) – так подписывалась Анна Ярославна после коронации.

(обратно)

86

Вервольф – в европейской культуре времен Средневековья и Нового времени человек, способный превращаться в волка.

(обратно)

87

Pater noster, qui es in caelis – первая строка молитвы «Отче наш» на латыни, переводится как «Отче наш, Иже еси на небесех…».

(обратно)

88

Credo in unum Deum – первая фраза Символа веры, переводится как «Верую во единого Бога».

(обратно)

89

Федор Изенбек родился в Санкт-Петербурге, по отцу он немец. Созвучие его немецкой фамилии с тюркским титулом бек, его поездки в Среднюю Азию и доминирующая восточная тема в его творчестве стали причиной создания «восточной» легенды вокруг его происхождения. Художник всегда с удовольствием поддерживал эти разговоры и в поддержку идеи о своих восточных корнях подписывался «Али Изим-бек». – Прим. ред.

(обратно)

90

Аксакал (букв, «белобородый»: от тюрк, ак – «белый» и сакал – «борода») – глава рода, старейшина, почтенный пожилой мужчина у тюркских народов в Средней Азии и на Кавказе.

(обратно)

91

Психопомп – мифическое существо, дух, ангел или божество во многих верованиях и религиях, проводник душ умерших в иной мир. Роль проводника – не свершение суда над умершим, а предоставление безопасного прохода. Они часто изображались на погребальных принадлежностях и в разные времена в разных культурах связывались с различными предвестниками смерти: лошадьми, воронами, собаками, змеями, совами, мотыльками и прочее. Самым известным психопомпом считается греческий Харон. Известны мифологические сюжеты, в которых психопомпами выступали Гермес, славянские Велес и Морана, древнеегипетский бог Анубис.

(обратно)

92

Подробнее об Огненном змее и его отличии от Змея Горыныча можно почитать у Владимира Проппа в книге «Исторические корни волшебной сказки» в главах о переправе и об Огненной реке.

(обратно)

93

Шинка – ободок кольца.

(обратно)

94

Сморода – Огненная река, река Смородина – мифическая река в восточнославянских легендах, отделяющая мир живых от мира мертвых.

(обратно)

95

Толмач – переводчик (устар.).

(обратно)

96

Ящик Пандоры – выражение, означающее совершение опрометчивого поступка, последствия которого необратимы. Согласно древнегреческому мифу Пандора – первая женщина на земле – открыла сосуд (по одним данным, ларец, по другим – пифос), из которого на волю вырвались несчастья и болезни. В данном же случае Флавий намекает на помещенную в тело Кати душу и силу Гореславы.

(обратно)

97

Велес имеет в виду миф, по которому любопытная Пандора, выпустив из ящика (кувшина) все несчастья, испугалась и захлопнула крышку в последний момент. На дне ящика осталась лишь надежда.

(обратно)

98

Земное яблоко – название глобуса, созданного под руководством Мартина Бехайма в Нюрнберге в 1494 году самого древнего из сохранившихся и отражающего знания европейцев о мире по состоянию на конец XV века. Некоторое время все создаваемые глобусы так назывались.

(обратно)

99

Вавилонская башня – сооружение, которому посвящен важнейший эпизод, изложенный в книге Бытия. Согласно преданию, потомки Ноя, говорившие на едином языке, поселились в долине Сеннаар, где начали строительство города Вавилон и башни. «Высотою до небес, сделаем себе имя, – говорили они, – прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт. 11:4). Однако этот замысел был пресечен Богом, который «смешал языки». Люди, переставшие понимать друг друга, прекратили строительство.

Современные лингвистические исследования позволяют сделать заключение о существовании единого праязыка, условно названного ностратическим; из него вычленились индоевропейские (яфетические), хамито-семитские, алтайские, уральские, дравидийские, картвельские и другие языки.

(обратно)

100

Тьма – число, обозначавшее в древнерусской системе счёта десять тысяч.

(обратно)

101

Дербент – город на юге России, в Дагестане, административный центр Дербентского района, исторически – главные врата из Восточной Европы в Переднюю Азию (отсюда и название – с персидского оно переводится как «закрытые ворота»). Одно из первых упоминаний относится к V веку до н. э. – Дербентские врата, через которые скифы гнали разгромленных киммерийцев (Геродот). Цитадель Нарым-Кала являлась главным форпостом Персидской империи, закрывая Каспийские врата и защищая пределы Персии; входит в объекты всемирного наследия ЮНЕСКО.

(обратно)

102

Курзе – национальное блюдо в Дагестане. Представляет собой мясные (реже – творожные, яичные или картофельные) хинкали или пельмени продолговатой формы, залепленные сверху особым способом, «косичкой».

(обратно)

103

Чуду – еще одно традиционное дагестанское блюдо, праздничное, его обычно готовят на свадьбы или для гостей. Между двумя тонко раскатанными пресными лепешками кладут творожную начинку плотно залепляют концы, чтобы начинка не вытекла и помещают в печь. Готовое блюдо смазывают заранее приготовленной горячей пахлавой – смесью масла, меда или сахара с мукой.

(обратно)

104

Гамсутль – аул-призрак, одна из достопримечательностей Дагестана, покинутое около 40 лет назад жителями село, одно из древнейших в регионе, по некоторым данным – ровесник Дербента, хранит следы языческих поселенцев, сменивших их христиан, надписи на персидском. Последний житель села скончался в 2015 году. Сегодня село входит в одно из традиционных мест посещения туристами.

(обратно)

105

Вáрдзиа – пещерный монастырский комплекс XII–XIII веков в Грузии, расположен в долине реки Кура, на ее левом берегу. Представляет собой высеченные в скале помещения различного назначения: кельи, кладовые, бани, трапезные, библиотеки. Помещения идут на 50 метров вглубь скалы и поднимаются на высоту в 8 этажей. В центре комплекса находится храм. Сохранились потайные ходы, связывавшие помещения, остатки водопровода и оросительной системы.

(обратно)

106

Кахи́б (от грузинского «кахи» – скудная гористая местность) – имеется в виду Старый Кахиб, или Бакдаб, еще один заброшенный высокогорный аул в Дагестане, неприступная крепость на страже Шелкового пути. По официальным данным, построена в VIII веке. Доктор исторических наук О. М. Даудов, изучив археологические находки, найденные в окрестностях селения Бакдаб, утверждает, что они относятся к VII–IV векам до нашей эры. В селении было пять сторожевых башен высотой 20 м и шириной почти 5 м. Толщина стен – метр. До 80-х годов прошлого века аул был обитаемым, был районным центром. Но постепенно жители перебрались ниже по склону, построив поселение Новый Кахиб на более ровной, пригодной для жизни местности.

(обратно)

107

Иоганн Людвиг Генрих Юлий Шлиман (6 января 1822, Нойбуков, Мекленбург-Шверин – 26 декабря 1890, Неаполь) – немецкий предприниматель и археолог-самоучка, один из основателей полевой археологии. Прославился находками в Малой Азии, на месте античной Трои, а также на Пелопоннесе – в Микенах, Тиринфе и беотийском Орхомене, первооткрыватель микенской культуры.

(обратно)

108

Катафот – световозвращатель, устройство, предназначенное для отражения света в сторону его источника, устанавливаются в том числе на дорожные ограждения для обозначения границ проезжей части. Применяется на неосвещенных или плохо освещенных участках дороги для более надежного визуального ориентирования водителей и на самих транспортных средствах.

(обратно)

109

Ас-саля́му 'алéйкум – приветствие, укоренившееся в исламе, переводится как «мир вам». Канонический ответ: «Ваалéйкум ас-саля́м», что значит «И вам мир». Сегодня каноническое приветствие используется все реже, его заменяют сокращенной формой приветствия «салам».

(обратно)

110

Имеется в виду цитадель Аркáс (Нергес), в арабских источниках X века упоминается как крепость Ал-Ал, крепость государства Сарир с населением около 12 тысяч человек. В Аркасе, по источникам, хранилась казна. Крепость защищала подступы во внутренний горный Дагестан, а также здесь проходил жизненно важный для Сарира путь под называнием Бол нух (Войсковая дорога). Бол нух начинался у крепостных ворот Аркаса и шел вверх по северному склону Гимринского хребта. Последнее упоминание о крепости Аркас связано со смертью шейха Асильдера Аркасского (1403–1404 год) и завоеванием Тамерлана. Известно, что аркассцы отказались принять ислам (они исповедовали монофизитство) и владычество Тамерлана, за что, после многомесячной осады, были захвачены и убиты.

(обратно)

111

Андали́б – древнее арабское женское имя, переводится как Соловей.

(обратно)

112

Малакуль Маут – Маляк аль-маут, ангел Смерти в исламе; считается, что имя ему Азраил. Однако в Коране и Сунне имя Азраил не упоминается и вместо этого употребляется Маляк аль-маут (араб. – ангел Смерти). Ангел Смерти – один из самых близких к Аллаху ангелов. По приказу Аллаха он забирает души умерших – людей (праведников и грешников), джиннов, шайтанов и животных, – и для каждого у него свой способ их извлечения.

(обратно)

113

Аварская пословица.

(обратно)

114

Калинов мост – мост через Смородину-реку – нередко упоминается в русских сказках и былинах как мост из мира людей в мир усопших. При этом слова «калина» и «калить» – однокоренные. Древнерусское слово «калить», то есть «разогреть докрасна», дало название и ягоде калине – у созревших ее плодов цвет красный, они как бы «раскаляются». Река Смородина в сказаниях также называется Огненной, потому и мост через нее представлялся в былинах раскаленным докрасна, от того и Каленый (по материалам исследований Владимира Проппа).

(обратно)

115

Способ алфавитной записи чисел с использованием кириллицы или глаголицы, использовавшийся в России с X века. В начале XVIII века был заменен на десятеричную систему, основанную на арабских цифрах. В допетровские времена в сутках также было 16 часов – сохранились часы со Спасской башни Московского Кремля с соответствующим циферблатом. Шестнадцатеричная система счисления сегодня используется в IT-сфере, программировании.

(обратно)

116

Дословно – Надменная гора (авар.).

(обратно)

117

Аварская пословица.

(обратно)

118

Согласно аварским легендам, Рохдулай – имя Матери всех бед. Она появлялась в селах перед эпидемиями и войнами; часто ее видели нищенкой,просящей подаяние. Чтобы умилостивить ее, женщины варили жирный бульон и окропляли им дорогу к селу оставляли сытное мясное кушанье у ворот, чтобы не допустить во двор несчастья.

(обратно)

119

Искаженная цитата из трактата «Государь» Никколо Макиавелли.

(обратно)

120

Рафа, полное – Рафигá, женское тюркское имя, образовано от арабского () [Rafiqah] в значении «подруга, спутница», женская форма имени Рафик.

(обратно)

121

Действительно, есть легенда, согласно которой воины, доставившие гроб царицы Тамары к месту погребения, по договоренности убили друг друга, чтобы скрыть место нахождения гробницы. Длительное время считалось, что ее тело может быть спрятано где-то в глубинах монастырского комплекса Вардзиа, однако на сегодняшний день никаких следов этого не обнаружено. При этом на Кавказе были десятки таких монастырей в период раннего Средневековья – они упоминаются в летописях о завоеваниях и последующей исламизации региона (в том числе Тимуром, совершившим восемь походов на Кавказ).

(обратно)

122

В начале 1940-х годов советские ученые открыли гробницу Тимура (Тамерлана), где нашли его останки. Тогда же антропологи и подтвердили легенды о том, что знаменитый воитель Средневековья был хром на правую ногу – результат повреждения бедра, а правая рука у него не сгибалась в локте, хотя при этом сохранила относительную подвижность и силу. Благодаря исследованиям удалось и восстановить его внешность (см. скульптурный портрет, выполненный M. M. Герасимовым).

(обратно)

123

«Евбаз» – сокращение от «еврейский базар». В современном Киеве это место занимает площадь Победы, на которой расположены цирк и крупнейший универмаг Украины.

(обратно)

Оглавление

Александр Конторович, Сергей Норка Тень на ярком солнце Брепон-Вуд 2 Часть I. 1948 год

  Глава 1 Неожиданный заказ

  Глава 2 «Сам борона»

  Глава 3 Итальянский дедушка

  Глава 4 Возмездие

  Глава 5 Заказ

  Глава 6 Будничная работа

  Глава 7 Всё не по плану…

  Глава 8 Полицейская рутина

  Глава 9 О вреде излишней вежливости

  Глава 10 Допрос

  Глава 11 Ниточка

  Глава 12 Генерал

  Глава 13 1963 год

  Глава 14 Встреча в «Палкине»

  Глава 15 Расколоть до донышка

  Глава 16 Сам борона

  Глава 17 Прорыв

  Глава 18 Новое место работы

  Глава 19 Учёба

  Глава 20 Будничная работа на новый лад

  Глава 21 Дело приобретает опасный оборот

  Глава 22 Кому Бог помогает, у того и петух несется

  Глава 23 Новые обстоятельства

  Глава 24 Объединяем усилия

  Глава 25 1972 год

  Глава 26 Тень на ярком солнце

  Глава 27 «Наследство» Нормана

  Глава 28 Перация прикрытия

  Глава 29 В путь!

  Глава 30 Москва встречает гостей

  Глава 31 Indespectus

  Глава 32 Операция Есин (часть 1)

  Глава 33 Перация Есин (часть 2)

  Глава 34 Операция Есин (часть 3)

  Глава 35 Беседа интеллигентных людей

  Глава 36 Возмездие

  Глава 37 Неожиданный поворот

  Глава 38 Медовая ловушка

  Глава 39 Страховой полис

  Глава 40 «Горячая» встреча

  Глава 41 Подведение итогов

  Глава 42 Интересное знакомство

  Глава 43 2000 год

  Глава 44 «Разве я сторож брату моему?»

  Глава 45 Послание из ада

  Эпилог

Александр Конторович Дом из тумана

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Эпилог

Евгения Кретова Вершители. Кн. 1 Посох Велеса

  Пролог

  Глава 1 Кошка, которой не было

  Глава 2 Старая шкатулка

  Глава 3 Коридор

  Глава 4 Новая знакомая

  Глава 5 Ирмина

  Глава 6 Тавда

  Глава 7 Могиня

  Глава 8 Сундук

  Глава 9 Портрет

  Глава 10 Тайна Могини

  Глава 11 Поганая проплешина

  Глава 12 Ярушка идет на риск

  Глава 13 Темный морок

  Глава 14 Бегство

  Глава 15 Переход

  Глава 16 Новая сила

  Глава 17 Древний град

  Глава 18 Знакомство

  Глава 19 Встреча

  Глава 20 Купель

  Глава 21 Грифоны

  Глава 22 Привал

  Глава 23 Карта

  Глава 24 Аркаим

  Глава 25 Общий дом

  Глава 26 Стар

  Глава 27 Антон

  Глава 28 Игра

  Глава 29 День рождения

  Глава 30 Алатырь

  Глава 31 Мирослава

  Глава 32 Давний спор

  Глава 33 Катя

  Глава 34 До встречи!

Евгения Кретова Вершители. Кн. 2. Копьё Маары

  Пролог

  Глава 1 Снова в школу

  Глава 2 Гости

  Глава 3 Кигиляхи

  Глава 4 Разрушенный храм

  Глава 5 Бессонная ночь

  Глава 6 Снова в Подлунном храме

  Глава 7 Джунгары

  Глава 8 Магда

  Глава 9 Побег

  Глава 10 Загадка джунгарского колдуна

  Глава 11 Золотой песок

  Глава 12 Освобождение

  Глава 13 Жертва

  Глава 14 Енисея

  Глава 15 Большой переход

  Глава 16 Старый жрец

  Глава 17 Молитва

  Глава 18 Каменный цветок

  Глава 19 Кровь от крови

  Глава 20 Неожиданная встреча

  Глава 21 Наваждение

  Глава 22 Черный. Светлый

  Глава 23 Велесов посох

  Глава 24 Храм Доли

  Глава 25 Суд

  Глава 26 Макошь

  Эпилог

Евгения Кретова Вершители. Книга 3. Тень Чернобога

  Предисловие

  Пролог

  Глава 1 Раград

  Глава 2 Пропажа

  Глава 3 Государь

  Глава 4 Тот самый день

  Глава 5 Царевна

  Глава 6 Поводырь

  Глава 7 Дома

  Глава 8 Алатырь

  Глава 9 Интернет знает все

  Глава 10 Дряговичи

  Глава 11 Тревожные вести

  Глава 12 Владыка

  Глава 13 Княжна Анна

  Глава 14 Anna Regina[85]

  Глава 15 Побег

  Глава 16 Владея рассветами

  Глава 17 Дощьки

  Глава 18 Огненный змей

  Глава 19 Узнать нельзя понять

  Глава 20 Метаморфозы

  Глава 21 Недоля

  Глава 22 Огненная река

  Глава 23 «Я не вернусь!»

Евгения Кретова Вершители Меч Тамерлана Книга 4

  Пролог Недоля

  Глава 1 Где она?

  Глава 2 Катя

  Глава з Отец

  Глава 4 Первый шаг

  Глава 5 Ильяс

  Глава 6 Дорога на кахиб

  Глава 7 Незнакомец

  Глава 8 Невидима

  Глава 9 Странный турист

  Глава 10 Кав андали́б

  Глава 11 Совет рода

  Глава 12 Джинн, оборотень и демон

  Глава 13 Мать всех бед

  Глава 14 Признание

  Глава 15 Свадьба джиннов

  Глава 16 Возвращение андалиб

  Глава 17 Гробница

  Глава 18 Братья

  Глава 19 Нечто

  Глава 20 Меч

  Глава 21 Встреча

  Глава 22 Всадники

  Глава 23 Царевна

  Глава 24 Вода живая и мертвая

  Эпилог

Махавкин Анатолий Звери у двери

  Часть 1 У двери

  Часть 2 За дверью

    ОЛЬГА. СНЕГ

    ГАЛЯ

    ОЛЬГА. СНЕГ

    ИЛЬЯ

    ОЛЬГА. СНЕГ

    ВИТЯ

    ОЛЬГА. СНЕГ

    НАТАША

    Я

Анатолий Махавкин Прайд Книга 1 — 6

  Книга 1 Пассы во тьме

  Книга 2 Пыль под ногами

  Книга 3 Сон хищника

  Книга 4 Сердце льва

    Эпилог

  Книга 5 Кошки

    Как уходят львы

    Голоса во мраке

    Снежный Ангел

    Человек на коленях

    Раненый лев

    Охотник

    Связи

    Эпилог

  Книга 6 Маятник исхода

    Альфа — Омега

    Альфа — Омега 2

    Альфа — Омега 3

    Альфа — Омега 4

    Нулевая точка

Александр Прокопович Детектив с Лысой Горы

  Часть первая Чужие с той стороны

    Глава первая Если детектив не ищет клиента…

    Глава вторая Квартира № 17

    Глава третья Желтый конвертик

    Глава четвертая Славянский Ад

    Глава пятая Справедливая цена

    Глава шестая В гостях у человека-добермана

    Глава седьмая Золотые маршруты

    Глава восьмая Гвардия – вперед!

    Глава девятая Легенда о Мокаше

    Глава десятая Частная собственность Алисы

    Глава одиннадцатая За что я люблю Конан Дойла

    Глава двенадцатая Те же плюс чужие

    Глава тринадцатая Шрамы украшают мужчину

    Глава четырнадцатая Старшая и Младшая Хозяйки

  Часть вторая Радиус смерти

    Глава первая Ночь, улица, луна, Алиса

    Глава вторая Джентльмен в поисках десятки

    Глава третья Ночная прогулка

    Глава четвертая Читать подано

    Глава пятая Вампиры бывают разные

    Глава шестая Соседи есть даже у вампиров

    Глава седьмая Испорченный ужин

    Глава восьмая Путь на Лысую Гору

    Глава девятая Клиент, детектив и Первый Меч

    Глава десятая Незначительные детали

    Глава одиннадцатая Препятствия с бегом

    Глава двенадцатая Рыбный день

    Глава тринадцатая Радиус смерти

    Глава четырнадцатая Бесконечное сегодня

    Глава пятнадцатая Утро для славы

  Часть третья Линия каравана

    Глава первая Две разновидности мечей

    Глава вторая Приказ есть приказ

    Глава третья Команда

    Глава четвертая Встреча у Лядских ворот

    Глава пятая Дикое поле

    Глава шестая Насвистывающее дитя

    Глава седьмая Второй караван

    Глава восьмая Схватка с вольфами

    Глава девятая После бойни

    Глава десятая Водоплавающие и в воду падающие

    Глава одиннадцатая На другом берегу

    Глава двенадцатая Легенда о вольфах

    Глава тринадцатая Линия Дирижера

    Глава четырнадцатая Враг моего врага

    Глава пятнадцатая Перья в горле врагов

  Часть четвертая Скорость удара

    Глава первая Князь, граф и барон

    Глава вторая О пользе слова «нет»

    Глава третья Честь господина Козырева

    Глава четвертая Полезный труп

    Глава пятая Смерть шпионам!

    Глава шестая Новое расследование

    Глава седьмая Добро пожаловать в Москву

    Глава восьмая Два незваных гостя

    Глава девятая Распечатанная комната

    Глава десятая Ночная прогулка

    Глава одиннадцатая Кристалл-усилитель

    Глава двенадцатая Аудиенция

    Глава тринадцатая Скорость удара

    Глава четырнадцатая Еще живой

    Глава пятнадцатая Совесть шахматной фигуры

  Часть пятая Скольжение

    Глава первая Труп, полутруп и бешеный кот

    Глава вторая Спальня как место встреч

    Глава третья Школа пьяного меча

    Глава четвертая Обреченность

    Глава пятая Тысяча километров

    Глава шестая Шатер Младшей Хозяйки

    Глава седьмая Небольшое дело с Алисой

    Глава восьмая Ворота

    Глава девятая Ева и Леонид

    Глава десятая Дети тяги

    Глава одиннадцатая Кольцо колдуна

    Глава двенадцатая Помни!

    Глава тринадцатая Аллилуйя!

    Глава четырнадцатая Однозвучно гремит колокольчик

    Глава пятнадцатая Маленькие голубые кристаллы

    Глава шестнадцатая Когда все довольны

    Глава семнадцатая Скольжение

    Глава восемнадцатая Вертикальное крыло

    Глава девятнадцатая Возвращение

Александр Прокопович Спецназ Лысой Горы

  Часть первая Княжеский гамбит

    Пролог

    Глава первая Шанс для пушечного мяса

    Глава вторая Прощание славянки

    Глава третья Легкие против тяжелых

    Глава четвертая Пойдешь налево…

    Глава пятая Варианты для князя

    Глава шестая Защита и благодарность

    Глава седьмая Ночь длинных рук

    Глава восьмая Всё дело в снеге

    Глава девятая Город плащей и крыш

    Глава десятая Отец и дети

    Глава одиннадцатая Предсказание

    Глава двенадцатая Скорость крови

    Глава тринадцатая Несколько видов смерти

    Глава четырнадцатая Волк, ворон и змей

  Часть вторая Тысяча черепов

    Пролог

    Глава первая Клиент всегда неправ

    Глава вторая Безумный Фил

    Глава третья Тонкая льняная нить

    Глава четвертая Скрытые способности

    Глава пятая Второй алтарь

    Глава шестая Меч из камня

    Глава седьмая Рожденный в кольчуге

    Глава восьмая В географическом центре города

    Глава девятая Герой меча и магии

  Часть третья Двойная стрела

    Пролог

    Глава первая Пророк

    Глава вторая Воины академии

    Глава третья Маленькие деревянные дощечки

    Глава четвертая Два конверта

    Глава пятая Угол падения

    Глава шестая Совсем не волки

    Глава седьмая Аудиенция великого магистра

    Глава восьмая Инстинкт убийцы

    Глава девятая Благословенная тьма

    Глава десятая Полет дракона

    Глава одиннадцатая Стрела и меч

    Глава двенадцатая Последнее чудо пророка

    Глава тринадцатая Разведка боем

    Глава четырнадцатая Маг, познавший свою силу

    Глава пятнадцатая Узник Лысой Горы

  Часть четвертая Гуси-лебеди

    Пролог

    Глава первая Побег

    Глава вторая Странные черные круги

    Глава третья Открытая дверь

    Глава четвертая Грузовик по кличке «Монстр»

    Глава пятая Граница

    Глава шестая Новая русская забава

    Глава седьмая У стен Великого города

    Глава восьмая Накануне

    Глава девятая Тень ворона

    Глава десятая Схватка на Лысой Горе

    Глава одиннадцатая Освобождение

    Глава двенадцатая Конец Лысой Горы

    Глава тринадцатая Гуси-лебеди

    Глава четырнадцатая Взгляд ангела

Шатров Дмитрий Везунчик из Пекла, или В поисках золотой жемчужины

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

Шатров Дмитрий Везунчик из Пекла 2 или Дары золотой жемчужины

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Дмитрий Шатров Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Везунчик из Пекла или в поисках золотой жемчужины. Книга 3

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Эпилог

Дмитрий Султанов Дальний оплот Империи

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Эпилог

Дмитрий Султанов Крах миров

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Эпилог

Дмитрий Султанов Путь к цели

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Эпилог

Дмитрий Султанов Кровь и металл

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Эпилог

Волкидир Андрей Барсик — житель трущоб

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

Волкидир Андрей Барсик-2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Интеркотия

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Интерпёсия

  Глава 19

  Глава 20

  Интермагика

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  ИнтерЛедия

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  ИнтерКлания

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Эпилог

Волкидир Андрей Барсик-3

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  ИнтерШустрия

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  ИнтерАвантюрия

  Глава 16

  Короткая ИнтерСтражия и Глава 17

  Короткая ИнтерМагия и Глава 18

  Глава 19

  Глава 20 и ИнтерМагия

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  ИнтерАвантюрия 2

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Эпилог

Андрей Волкидир Студент академии

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Короткая Интерстражия

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  ИнтерМагия

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  ИнтерМагия 2

  Глава 13

  Глава 14

  И снова ИнтерМагия

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  ИнтерМногое

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

Андрей Волкидир Барсик — Наследник древних

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  ИнтерШустрия

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  ИнтерЛедия

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Эпилог

*** Примечания ***